«Синяя звезда Аурин»

Синяя звезда Аурин (fb2) - Синяя звезда Аурин [авторский текст] 1006K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дарья Юрьевна Быкова

Дарья Быкова Синяя звезда Аурин

Часть 1

Глава 1

– Рина, Рина Вардес, – скучающим голосом объявил чиновник инспекции магического дара в приоткрытую дверь и устало вздохнул.

Поднявшись со скамейки для ожидающих своей очереди, на которой пребывала в полном одиночестве, я покорно проследовала в кабинет под его скучающим же взглядом. Его можно было понять, этого слегка сутулого седого мужчину в больших и строгих очках – шансов найти у меня магический дар не было никаких. Это знал он, проверивший за свою жизнь десятки тысяч людей, это знала я, и вовсе не желавшая никакого дара, но система была неумолима: каждый год бездетные, не состоящие в браке граждане моложе двадцати шести лет должны являться на проверку магспособностей.

Я подставила руку магометру – палец кольнуло, и прибор зажужжал, вычисляя количество маг в моей крови. Мог бы и не стараться, ответ будет как обычно – ноль целых, ноль десятых. В ожидании я скучающим взором обводила кабинет, привычно скривилась, наткнувшись на агитплакат с Синей звездой – и чего не снимут, десять лет уже прошло… На плакате была молоденькая девушка, у неё были ярко синие глаза и отливающие синим чёрные волосы, в руках она держала синий магический огонь. Надпись внизу давно стёрлась, но я её ещё помнила. Вперёд, за наше будущее! Увы, сама Синяя звезда продержалась очень недолго на передовой. Да и вообще…

– Кхм, позвольте Вашу руку ещё раз, – неожиданно прервал мои размышления инспектор. – А лучше другую, если Вас не затруднит.

Я равнодушно протянула теперь правую руку, сломалось у него там что-то, что ли? Взглянула на гудящий аппарат – стареет. Как и я. Сегодня я тут последний раз – по документам мне завтра исполняется двадцать шесть. А по факту уже исполнилось. Поэтому сказанное враз разволновавшимся чиновником никак не могло быть правдой:

– Поздравляю, – сказал он, поправляя галстук. – Ноль пять мага, неплохой результат для…

Тут он замялся и, сняв очки, стал их протирать. Но я его и так поняла: "для перестарка". Как правило, способности проявлялись до шестнадцати лет, редко – в двадцать, позже – никогда. Однако проверяли до двадцати шести, потому что учёные ещё двадцать лет назад доказали, что окончательно дар формируется к двадцати пяти. А значит хоть и мизерная, но всё же существовала вероятность обнаружить дар в двадцать пять. Но не в двадцать шесть же. И уж точно не у меня.

– У Вас прибор сломался… – наконец, выдала я немного осипшим голосом. – Это невозможно!

– Девочка… – начал было он, надевая очки. Взглянул через очки на меня и поправился. – Девушка… прибор не ошибся. Мне жаль.

Спасибо хоть почтенной донной не назвал. Да, мне тоже было жаль. Если допустить, что прибор не ошибся, то это великолепная насмешка судьбы. Ноль пять, половина мага – самый минимум, необходимый для поступления в Училище и Защитные силы. Было бы хотя бы ноль четыре – и я бы просто ходила и несколько раз в год сдавала накопленную энергию.

Но дело в том, что у меня даже ноль четыре никак не могло быть. Правда вот донести это до инспектора, не раскрывая подробности своей биографии, чего мне делать совершенно не хотелось, было нереально. И я решила – съезжу в столицу, там всё равно при приёме проверяют. Заодно Каринку проведаю – давно собиралась. Молча взяла у инспектора выписанное им направление и, не глядя на бормочущего под нос “надо же, как бывает” мужчину, вышла за дверь.

Каринка была мне как младшая сестрёнка, хотя по документам я – её опекун. Восемь лет назад, когда я поняла, что сделанного не исправить, и задыхалась от бессмысленности и пустоты собственной жизни, только это меня и спасло – я взяла из приюта шестилетнюю крошку, которую не спешили брать другие из-за минимальных шансов на проявление дара. Иметь дар было престижно, а тогда ещё не отгремела слава Синей звезды, и все хотели вырастить свою звёздочку. В семье Карины дар не проявлялся никогда, и усыновители год за годом у неё на глазах выбирали других. Правда, мне её всё равно отдавали неохотно – я была слишком молода. И абсолютно одинока. Но у меня была квартира, более или менее приличная работа – учитель истории в школе, и мы с малышкой быстро нашли общий язык. Сначала мне, вернее, нам с ней дали испытательный срок, а потом уже оформили опекунство.

По иронии судьбы, дар у Каринки проявился, причём рано – в тринадцать лет, и довольно сильный, куда там моим нынешним ноль пять, у неё были все четыре, а то и четыре с половиной. И могло стать ещё больше.

В Училище я отпустила её беспрекословно, хотя могла ещё годик подержать около себя, мне, что уж говорить, этого хотелось. Но слушая по видеофону её счастливое щебетание и видя сияющие глаза, я понимала, что сделала всё правильно. Хотя жизнь в одиночестве меня пугала…

В столицу, Алтаг, я отправилась следующим утром, прихватив гостинцев для любимой сестрёнки – домашнюю выпечку.

Несмотря на то, что на календаре была ещё весна, по факту уже вовсю хозяйничало лето. Я подставила лицо лёгкому ветерку, пока стояла на платформе в ожидании скоростной электрички, и чувствовала, как испаряется неприятный осадок от ошибки прибора, и уходит глупое волнение. Я же почти два года убила на изучение этого вопроса в своё время, и всё, однозначно всё, говорило, что дара у меня уже никогда не будет. Так что это просто досадная ошибка.

В электричке было жарко, но, к счастью, почти пусто – рабочий день всё же, я пристроилась на место у окна и достала детектив. Каринка у меня зачитывалась любовными романами, а я не могла. То ли перечитала в своё время, то ли сказывалась неустроенная личная жизнь… И нежелание её устраивать.

До Училища от вокзала я шла пешком, впитывая звуки и атмосферу большого города – иногда по ним скучалось. Очень. И всё равно пришла раньше, чем заканчивались занятия, но это было и к лучшему – разделаюсь с этой нелепой ошибкой и встречусь с сестрёнкой уже без камня на душе.

– Двадцать шесть? – с непередаваемой интонацией произнесла секретарь приёмной комиссии, и я сразу ощутила гордость напополам с неловкостью за то, что дожила до столь преклонных лет. И желание оправдаться за сломанный прибор в нашей провинциальной инспекции. Но благоразумно воздержалась.

– Проходите, – с кислым лицом она указала на новенький, не чета нашему ветерану, прибор.

Я подставила руку, практически не почувствовала укол – всё же технологии не стоят на месте, и приготовилась вежливо и с достоинством попрощаться и уйти. Однако судьба распорядилась иначе.

– Ноль шесть мага, – не веря своим глазам, произнесла секретарь, а я отказалась верить ушам.

– Давайте ещё раз проверим? – жалобно попросила, пёс с ним с достоинством.

Мы попробовали, и вместе молча смотрели на маленький кусочек бумажки, который выплюнул чудо-прибор. "0.6 маг" – упрямо утверждал он.

– А… – начала было секретарь, и беспомощно замолчала.

Я тоже молчала и, боюсь, ещё более беспомощно. Меня тянуло истерически расхохотаться – воистину, судьба решила на мне отыграться за мои выкрутасы.

В юности я была невыносима, как я теперь понимаю. У меня очень рано обнаружили дар, сильный и уникальный дар, и это снесло мне крышу. Напрочь. Я была самой молодой и самой сильной на курсе, а теперь буду самой слабой и самой старой. О, да! Есть в этом тонкая издёвка мироздания.

– Может, откажетесь от дара? – сочувственно предложила секретарь, но я только помотала головой – один раз уже отказалась. Хватит судьбу гневить, а то она ещё и не такое придумает.

Я скинула сообщение Карине на видеофон, что жду её во дворе Училища, на скамейке возле фонтана, и теперь гипнотизировала взглядом этот самый фонтан. Хотелось почему-то сунуть туда голову: то ли чтобы привести мысли в порядок, то ли чтобы утопиться. Периодически меня разбирал нервный смех – я дважды рекордсмен. Точнее, рекордсмен и антирекордсмен. Как сказать малышке Карине, что её великовозрастная сестра вдруг обзавелась мизерным даром, я не представляла.

И не сказала. Не смогла. Мы мило поболтали, я отдала ей выпечку, и она, чмокнув меня в щёку, убежала. А я осталась сидеть, и идея утопиться становилась всё заманчивее.

– Это Вы – Рина Вардес? – рядом со мной на скамейку опустился капитан – я ещё не разучилась читать знаки отличия – Защитных сил. Ему было лет пятьдесят, но он просто лучился энергией, как двадцатилетний.

– Угумс, – сказала я, подарив ему немного отчаянный взгляд. – А фонтан у вас тут глубокий?

Он заразительно рассмеялся и легонько хлопнул меня по плечу, как будто мы с ним боевые товарищи.

– Раз чувство юмора Вам не отказало, значит, не всё так плохо, – с улыбкой заключил он. И уже по-деловому добавил. – У меня к Вам предложение.

– Знаете фонтан поглубже? – заинтересованно покосилась я на него.

Капитан сдержанно улыбнулся и перешёл к делу:

– Я правильно понял, что Вы не рвётесь на передовую?

– В двадцать шесть лет и с ноль шесть мага? Вы ещё спрашиваете? – грустно улыбнулась я ему.

– Но отказываться от дара по каким-то причинам не хотите?

Я кивнула, не желая распространяться об этих самых причинах.

– Тогда, может, рассмотрите вариант пойти вторым пилотом на грузовой корабль? Обучение там самое короткое, и Вашего дара как раз хватит. – Прямо взглянул мне в глаза капитан.

Я горестно вздохнула. Прямо скажем, второй пилот грузового корабля – это не начало карьеры, это её конец, причём не самый почётный. По сути это работа батарейкой, немудрено, что обучение короткое – чему учить-то? Максимум, что должен уметь второй пилот – это посадить корабль и состыковать его с другим кораблём, но, как правило, даже эти умения остаются невостребованными.

Уникальный материал – его назвали кхамир, в честь открывшего его учёного, был обнаружен в астероидном поясе довольно-таки далёкой звёздной системы более ста лет назад. И это открытие изменило всё. Оказалось, что под действием излучения человеческого мозга этот материал способен изменяться и вообще, делать невероятные вещи. То есть, практически та самая магия, о которой так долго мечтало человечество. Способность влиять на кхамир определялась содержанием в крови особых веществ – их стали измерять в "магах". Один маг – это способность полноценно управлять боевым кораблём. А начиная с трёх магов, появлялись уже и личные, особенные возможности. Например, Синяя звезда могла убивать сам кхамир – её холодный синий огонь превращал кхамир на вражеских кораблях в обычный холодный камень.

Кхамира было мало, и он был баснословно дорог, естественно в быту он не применялся, его еле-еле хватало на космические корабли – в качестве двигателя и оружия он был незаменим. Смешно и грустно, но сейчас сражения шли как раз за кхамир, и получался замкнутый круг: нам нужно больше кхамира, чтобы отстоять себе больше кхамира. С другой стороны, отдай мы весь кхамир Империи, и она моментально завоюет нашу Конфедерацию. Так что гонка вооружений продолжалась, и гонка идеологий тоже – с обеих сторон нужны были одарённые, чтобы извлекать из кхамира его магию.

Чем же так не почётна и не привлекательна роль второго пилота на грузовом корабле? Судите сами: на тебя надевают специальный шлем, и весь полёт ты можешь заниматься чем угодно, потому что нужные мозговые волны из тебя извлекает первый пилот с помощью шлема. А ты хочешь – спишь, хочешь – не спишь. Весело, правда?

– Рассмотрю, – сказала я. – Сколько можно подумать?

Он поднялся со скамейки и протянул мне карточку с адресом:

– Если надумаете, приходите завтра к трём. Там как раз новый курс подготовки начинается.

– Спасибо, буду думать, – сказала я, пряча карточку в сумку.

Уходя он обернулся и вдруг подмигнул:

– У Вас всё ещё впереди, Рина. Всё только начинается.

– Это-то и пугает, – пробормотала я себе под нос, но капитану благодарно улыбнулась. Ну, как благодарно… как смогла, так и улыбнулась. Смогла кривовато, но что делать…

Варианта у меня всего три, – размышляла я, глядя в стакан с каким-то убойным… или забойным – уже не помню точно, как назвал его бармен, коктейлем. Вариант номер один: пойти и сдаться на опыты – попытка заблокировать дар приведёт, скорее всего, именно к этому. Потому что до сих пор наука стоит на том, что выгоревший дар не возвращается. Вообще никак. Ни капелюшечкой. А мой дар выгорел тогда весь, до конца. И при блокировке дара это сложно будет не заметить.

Вариант номер два: пойти обычным путём, каким идут подростки, у которых прорезался дар – четыре курса Училища и распределение на последнем курсе в зависимости от силы дара на тот момент. Это оправдано для подростков, так как их сила может вырасти, и, как правило, растёт. Меня же на четвёртом курсе – в тридцать лет! – будет ждать всё то же место второго пилота на грузовом корабле. А от перспективы четыре года учиться с ребятами – страшно сказать – в два раза младше меня, захотелось бежать к фонтану и топиться, невзирая на его глубину.

Ну и вариант номер три, предложенный не представившимся капитаном. От него, варианта, хотелось тоскливо выть, но хоть утопиться не тянуло.

Приняв решение, я сделала большой глоток коктейля и тут же закашлялась, жадно хватая ртом воздух и вытирая слёзы. Ядрёный. Народа в баре было пока довольно мало, и почти все косились на меня с любопытством и удивлением. Даже самые воспитанные нет-нет, да поглядывали украдкой – вид для бара у меня был совсем нетипичный. Слишком длинное – по колено, свободного кроя платье, строгая кичка, очки и отсутствие косметики. Училка, как есть – училка. И вдобавок ко всему этому великолепию я была одна. Вот и гадали завсегдатаи – что такого стряслось у занудной училки, что она пришла напиваться в одиночестве. Ах да, и пить-то я явно не умела.

Впрочем, не все просто косились, нашлись и желающие моё одиночество скрасить.

– Хочешь, скажу, почему он от тебя ушёл? – взял с места в карьер молодой парень, присаживаясь напротив.

Он был одет в потрёпанную джинсовую куртку, из-под которой выглядывала заношенная футболка из давно уже не выпускаемой серии “Вперёд, за Синюю звезду!”, не брился пару дней, как минимум, и, судя по блеску глаз, уже успел накатить.

– Кто? – немного непонимающе присмотрелась к нему я. Лучше бы он объяснил, почему он, дар, вернулся.

– Мужик твой, – шмыгнув носом, парень стал беззастенчиво таскать орешки из моей тарелки.

– А как Вы догадались? – спросила я, мрачно наблюдая, как стремительно уменьшается количество орехов. Может, он их все съест и свалит? Я даже подвинула ему тарелку, чтобы было удобнее и быстрее справился.

– Ну так очевидно же – из-за чего ещё может так переживать женщина! – с невероятным самодовольством сообщил мой неожиданный собеседник.

– А, ну да, ну да… – растерянно сказала я.

– Купи мне выпить – расскажу, как вернуть, – предложил мой собеседник, устраиваясь поудобнее и явно настраиваясь на приятный вечер.

– Может, лучше расскажешь, как избавиться от назойливого собеседника в баре? – весьма толсто намекнула я ему. Парень намёк понять не пожелал:

– Не-а, – сказал, насмешливо рассматривая меня, – это не расскажу. Это абсолютно невозможно! – радостно закончил он, сверкая белозубой улыбкой и окончательно портя мне настроение.

– Если свалишь, куплю тебе выпить, – уже без особой надежды попыталась я выкупить себе право на одиночество и личное пространство.

– Не-а, – сказал парень. И протянул мне руку. – Рэми.

Мне не хотелось давать ему руку. И разговаривать с ним не хотелось. И я прекрасно знала, почему он ко мне прицепился, даже если он и не осознавал этого сам – парень явно тащился в своё время от Синей звезды, и теперь обнаружил во мне некоторые похожие черты.

Руку я давать не стала, вместо этого подпёрла этой рукой голову и попросила:

– Оставь меня, а?

Рэми подержал ещё некоторое время свою руку протянутой, потом удивлённо на неё посмотрел и отправил за орешками. А сам взглянул на меня уже серьёзнее:

– Нет, – сказал он. – Я чувствую, что тебя сегодня нельзя оставлять одну. Тебе плохо.

– Из-за мужика, – согласилась я с ним.

– Этого не знаю, – совершенно не смущаясь, признался он. – Но надо же было как-то начать разговор.

И он остался, рассказывал какие-то забавные истории из своего детства, совершенно ни о чём не спрашивал, даже имя не спросил, называл меня злюкой-синеглазкой. И в какой-то момент меня прорвало:

– У меня нашли дар, – горестно сказала я ему.

– Так это же хорошо? – не понял моего горя Рэми.

– Ноль шесть мага – это хорошо? – раздражённо спросила я.

– Да вырастет ещё, какие твои годы, – отмахнулся парень. – Сколько тебе? Восемнадцать?

– Двадцать шесть! – прошипела я, злясь почему-то на собеседника. Как будто это он так распорядился моим даром и возрастом.

– Ого! – присвистнул Рэми. – Хорошо сохранилась.

Я молчала, и он сочувственно сказал:

– А у тебя, небось, муж, дети и кот?

Наградив его мрачным взглядом, покачала головой.

– Престарелые родственники, требующие заботы? – не унимался парень.

– Нет.

– Ну а чего ты тогда убиваешься?

Совершенно бесчувственный собеседник мне попался, – подумала я.

– С таким даром только батарейкой работать! – выплеснула на него своё отчаяние.

– А ты кем работаешь? – вдруг спросил он. – Учительницей?

Я кивнула и он продолжал:

– А хобби у тебя какое? Небось, книжки читать?

И, дождавшись кивка, развеселился окончательно:

– Ну, а что ты тогда горюешь? Будешь читать книжки не дома, а на космическом корабле. Может, и мужа там…

Договорить он не успел – я выплеснула свой недопитый коктейль ему в лицо.

Пока он вытирал глаза, поднялась и ушла, попутно хлопнув его по плечу:

– Спасибо. Мне правда полегчало.

Мне и в самом деле стало легче, всё же Рэми был во многом прав. А когда я вспомнила его ошалевшее лицо в конце нашей беседы, то и вовсе расхохоталась. И даже смогла оценить великолепную иронию судьбы – не захотела шесть магов, вот тебе ноль шесть.

Глава 2

На следующий день, без пятнадцати три я прибыла по указанному адресу. Но сразу заходить не стала, какое-то время постояла снаружи, пытаясь успокоиться и настроиться на "непробиваемый" лад. Выброшенные на обочину жизни люди часто бывают жестоки, и мне надо срочно отрастить себе толстую кожу. Это я "ничего не теряю" по выражению Рэми, а остальные либо переживают крушение своей мечты – дар так и не увеличился, либо только что всё потеряли – дар был больше, и вдруг уменьшился – из-за болезни, перенапряжения, или даже просто из-за возраста. Так что спокойно и доброжелательно вряд ли будет.

Утро я потратила на улаживание формальностей – уволиться из школы, забежать к единственной подруге и оставить ей ключи от квартиры – она обещала собрать наши с Кариной личные вещи и подготовить квартиру к сдаче. Делала я всё это на автомате, в реалистичность происходящего мне не верилось. Но, может, эти перемены действительно к лучшему?

Пока всё шло неплохо – вежливая девушка приняла документы и объяснила, как пройти в зал, где будут проходить занятия. Там я забилась в самый угол, так как разговаривать ни с кем не хотелось. Куда ни глянь, всюду маячила эмблема Защитных сил – щит на фоне звёзд, заставляя выползать на свет разные воспоминания. Хорошо ещё агитплакатов десятилетней давности не было. Вообще никаких не было. Но воспоминания всё равно одолевали…

Я была самородком. В десять лет у меня уже был приличный дар, а к четырнадцати годам, когда я оканчивала Училище, дар и вовсе стал рекордным. И я совершенно искренне мнила себя практически богиней – уникальные способности, слава и полное отсутствие воспитательного ремня сделают такое с кем угодно. А потом я сама, своими руками всё испортила. Разругалась с теми, кого называла друзьями, хотя по факту – скорее позволяла им обо мне заботиться, сожгла свой дар, и всё ждала, ждала, когда виновник всего этого приползёт ко мне на коленях, посыпая голову пеплом. Никто не приполз, как вы понимаете. И голову пеплом посыпала я сама, когда поняла, что ничего не исправить. Собственно, и виновник-то был виновником только в моём воображении. Сейчас-то я понимаю, что он совершенно ни при чём, а тогда меня кидало из любви в ненависть и обратно со страшной силой. Но всё проходит, и это прошло.

Не буду утверждать, что я теперь – совершенно другой человек, я, надо признать, ещё вспыльчива и порою безжалостна, но всё же я многое поняла и осознала. Жаль только не всё можно исправить.

На меня никто не обращал внимания, и я рискнула поднять глаза и начать осматриваться. В общем и целом я была права: молодые ребята, глядящие на мир с обидой и вызовом, и взрослые люди, частью смирившиеся, но в основном тоже обиженные. Пятнадцать человек вместе со мной, и всего три женщины.

Всё обучение должно было занять пару недель, после которых – экзамен, и всё – путёвка в космос на корабль.

Я исправно посещала лекции, хотя мне на них было скучно, и куда с большим удовольствием я бы погуляла по городу. Но лишнее внимание мне было совершенно ни к чему, я и так вызвала слишком большой ажиотаж на практических занятиях. Надо было на симуляторе провести посадку корабля. Естественно, перед этим всё разжевали несколько раз, и, на мой взгляд, не сделать мог разве что полный бездарь. Но для подстраховки я всё же сделала половину ошибок, от которых нас предостерегали, и, когда после моей довольно жёсткой посадки – бубух был знатный, повисло странное молчание, подумала, что переборщила с количеством ляпов. Но инструкторы – на практике присутствовали двое, вдруг стали мне аплодировать. Оказывается, я первая на их памяти, кто смог выполнить посадку с первой попытки. Они потом хвалили меня перед группой – совершенно лишнее, на мой взгляд, а я кусала губы, чтобы не расплакаться – до меня, наконец, дошло, в какую глубокую яму я себя столкнула, да простят меня люди с маленьким даром. Я когда-то могла управлять одновременно тремя кораблями во время боя, хватало и воображения, и дара, а теперь меня хвалят за кривую посадку небольшого грузовичка.

Было тошно и тоскливо, и после занятия я опять отправилась в бар – возможно, получится облить Рэми ещё каким-нибудь коктейлем? Увы, но в этот вечер его там не было, так что пришлось выпить весь коктейль самой. И алкоголь толкнул меня на то, что в трезвым уме я себе строго запрещала уже много лет. Я полезла искать в сети информацию о моих прошлых знакомых, и о нём, конечно же, о нём тоже.

Сейчас ему уже было тридцать пять, и нет ничего удивительного, что он был женат, завёл детей и даже развестись уже тоже успел. Я вглядывалась в лицо на фотографии, сделанной пару месяцев назад – он мало изменился, и никак не могла понять чувствую я что-то к нему или нет. И если нет, то почему я до сих пор не замужем? И даже близко подходить к мужчинам не хочу. Нет, к женщинам меня тем более не тянуло. Сильно ли я его любила? Тогда мне казалось, что сильно. Теперь же я вообще не уверена – а любила ли?

– Выбираешь себе кумира, а, Вардес? – раздалось над ухом. – Думаешь, случайно посадила корабль, даже не корабль, а симулятор, и теперь ты Синяя звезда?

И мои сокурсники в лице трёх парней лет семнадцати – восемнадцати захохотали, довольные шуткой. Я аккуратно выключила видеофон, и стала молча их рассматривать. Жалко, коктейль уже закончился, на лице вон того рыжего он смотрелся бы крайне органично. Ещё заказать что ли?

В принципе, я примерно этого и ожидала после того, как меня поставили группе в пример. Кто-то сам тянется наверх, а кто-то вместо этого тянет вниз всех остальных. Хотя бы в своём сознании.

Достойный ответ не придумывался, и я решила просто молча уйти. Но не тут-то было.

– Эй! Ты куда? – очень эмоционально возмутился рыжий.

– К нормальным людям, – не выдержав, огрызнулась я.

И тут рыжий совершил ошибку, не то чтобы фатальную, но последствия оказались для него весьма чувствительны – он схватил меня за руку и хотел, кажется, что-то сказать. Не успел, увы. Я автоматически – многократно отработанным движением уронила его на пол и заломила руку так, что он взвыл.

Весь бар как-то разом притих. Я подавила желание сказать "ой" – ведь не собиралась ничего такого делать, но "извини" всё же буркнула. И протянула рыжему руку. Он её не принял, встал сам, и, удивительное дело – глядя в пол сказал:

– Это ты нас извини… Расскажешь, как с кораблём справиться?

Я кивнула, и уходили из бара мы почти друзьями. А бармен на прощание подмигнул и сказал:

– А Рэми-то, оказывается, ещё повезло.

И заржал.

А уже через неделю мы сдавали экзамен, те, кого допустили по результатам зачёта на симуляторе. И я была первой, как самая успешная. Экзамен был на настоящем корабле, и я с удивлением обнаружила в себе предвкушение. Симулятор – это ведь совсем не то, совсем. О качестве подготовки – учёба на корабле вообще не была предусмотрена, я решила не думать. Изменить это прямо сейчас я точно не смогу, так что и негодовать напрасно не буду. На мгновение, правда, я ощутила прилив страха – а вдруг я не справлюсь с настоящим кхамиром, с моими-то жалкими ноль шесть, а то и ноль пять мага. Какая разница? – сказала я себе, – Зато хоть прикоснёшься к кхамиру ещё разочек. Хотя нам, слабо-одарённым предлагалось использовать шлем для усиления излучения.

Надевать шлем мне не хотелось, но я надела. Во-первых, выпендриваться мне не с руки, а во-вторых, а ну как и правда не хватит "громкости", конфуз будет. А он мне тоже совершенно ни к чему.

– Взлетайте, – безучастно сказал инспектор, приготовившись к многочисленным безуспешным попыткам. Он даже пристёгиваться не стал и сидел нога на ногу, лениво позёвывая.

– Есть! – сказала я и потянулась к кхамиру. Закрыв глаза, я видела схему корабля и его маленькое живое сердце – кхамир. Мысленно погладила его и приняла в своё сознание.

Вообще, нас учили всегда по-другому: просто громко думать, но у меня громко думать получалось плохо. Зато получалось думать вместе.

Корабль мягко и плавно взмыл в воздух, хотя разок я специально его тряхнула – для поддержания легенды.

– Сажайте, – уже гораздо более вежливо и заинтересованно сказал мой экзаменатор.

Сажая, я тоже пару раз тряхнула, не сильно и ещё в воздухе, а вот земли коснулась очень мягко. Просто мне было жалко корабль, его и без меня регулярно шлёпали на землю со всей силы различные экзаменующиеся.

Перед распределением уровень дара проверяли ещё раз и я, хоть и знала, что это невозможно, хоть и высмеивала саму себя, но в глубине души очень надеялась услышать "ноль семь". Увы.

– Ноль пять. Следующий! – разрушила мои надежды равнодушная усталая женщина в поношенном и застиранном белом халате.

Она же проверяла зрение и общее состояние здоровья.

– Странная Вы, – сказала она мне, и я успела испугаться, что она обнаружила следы выгорания дара и сдаст меня на опыты. Но она имела в виду лишь мои очки – в них были простые стёкла, без диоптрий, так как зрение у меня отличное. Очки я носила сначала, чтобы не узнали, потом – чтобы казаться старше и серьёзнее.

Мне досталось направление на корабль с непроизносимым для меня позывным из смеси букв и цифр, он должен был забрать меня с далёкой базы с не менее зубодробительным названием уже через три дня. Помимо направления мне выдали ещё билет на эту самую базу, с двумя пересадками, два комплекта формы, не совсем моего размера, и одну дежурную улыбку: "Поздравляем с зачислением в Защитные силы".

Каринка так легко приняла мой отъезд, и вообще изменения в моей жизни, что я даже ощутила небольшой укол горечи. Хотя, если саму себя вспомнить в таком возрасте, меня вообще мало интересовали окружающие люди. Да и всё равно мы с ней редко видимся последний год… будем созваниваться. Ну, и в отпуск приеду. Мне же полагается отпуск?

Я никогда не летала третьим классом. Это, я вам скажу, нечто! Хуже электрички в час пик, потому что там хотя бы живописный пейзаж за окном, ветерок иногда задувает, освежая лицо, да и конец путешествия не в пример ближе. Тут же… ну, разве что кресла более комфортные, но и провести в них нужно куда больше времени. И ещё я очень соскучилась по звёздам, так что большую часть времени проводила на небольшой смотровой площадке. Основной наплыв народа был там в первые два часа после старта, я же пришла через три часа и вовсю наслаждалась одиночеством… пока не услышала смутно знакомый голос:

– Через две недели, – сказал голос, и я непроизвольно обернулась.

Голос принадлежал Рэми – ну надо же, нигде от него не скрыться, но на своего недавнего знакомого я посмотрела далеко не сразу, мой взгляд притянул его спутник. Он был на пол головы выше Рэми, значит выше меня на голову, – машинально отметила я, привлекал внимание осанкой – мне б такую, и необычным цветом волос – они были очень светлыми, почти белыми. А две пряди – от висков, красными. Пижон, – неприязненно подумала я, и натолкнулась на тоже весьма неприветливый взгляд абсолютно чёрных глаз.

Мужчина задумчиво и вроде бы равнодушно осмотрел меня, но так, что я сразу ощутила и потрёпанность своей одежды, и что очки мне не идут, и даже отсутствие маникюра. А когда он надменно посмотрел поверх моей головы, я и вовсе его возненавидела, и сама испугалась такого острого приступа эмоций – мне казалось, что моя эмоциональность перегорела вместе с даром.

Разрядил обстановку Рэми:

– О, синеглазая злючка! – радостно воскликнул он. Кажется, обиду он на меня не затаил, и на душе неожиданно потеплело.

– Вы знакомы? – противным… нет, вру, приятным, и это бесило, голосом поинтересовался блондин.

– Ага. Эта прекрасная девушка меня как-то коктейлем угостила, – сообщил Рэми и весело мне подмигнул.

А крашеный пижон снова смерил меня взглядом, словно пытался выяснить, где там его собеседник разглядел хоть что-то прекрасное. Мне не хотелось уходить со смотровой площадки и возвращаться в душный зал на своё кресло, где с одной стороны спал и храпел пьяный мужчина, чья голова постоянно норовила сползти на моё плечо, а с другой стороны две подружки перемывали кости своим кавалерам уже по третьему разу – я и то уже выучила, что кто сказал и как посмотрел. Поэтому я сложила руки на груди и, вместо того чтобы смущённо ретироваться – кажется, пижон рассчитывал именно на это, ответила ему на взгляд.

– И как же зовут … прекрасную девушку? – он так выделил интонацией “прекрасная”, что лучше бы подошло “убогая”, честное слово.

– Злючка, – сказал Рэми, не дав мне и рта раскрыть – я собиралась сообщить гражданину, что моё имя его не касается.

– Вам подходит, – галантно-издевательски заметил пижон и обратился к Рэми. – Пойдём, в моей каюте договорим.

Вот как. В моей каюте. Значит, летят они, ну или, как минимум, пижон летит первым классом. Они давно ушли, но я почему-то долго не могла успокоиться – очень уж меня разозлил пренебрежительный взгляд этого … крашеного.

К счастью, больше я их не видела, а вскоре и вовсе пересела на другой рейс, и к месту своего назначения прибыла опять в уравновешенном и почти непробиваемом состоянии. Это пришлось очень кстати, ибо первый пилот, с которым мне предстояло летать – Окам Бертран, был ужасен. И это я не про внешность, а про характер. Во внешности не было ничего особенного – кто-то, наверное, даже назвал бы его симпатичным. Но вот манеры и поведение… Встретил он меня словами:

– Опять бабу прислали! Вот невезуха!

На мгновение я даже оторопела, но быстро взяла себя в руки.

– Ваши предпочтения меня не интересуют. Вам прислали квалифицированного второго пилота. А свою любовь к мужчинам реализовывайте, пожалуйста, в нерабочее время, – отрезала я, спокойно проходя к креслу второго пилота мимо побагровевшего напарника и осматриваясь.

К моему удивлению, он смолчал, только пробормотал:

– Квалифицированный, как же. Батарейка и есть батарейка…

Я сделала вид, что не услышала. Но отношения, как вы понимаете, не заладились.

Впрочем, пакостей он не делал, лишних высказываний не позволял, и я более или менее расслабилась. Оказалось, зря. Отыграться он решил примерно через неделю наших совместных полётов.

– Ой, что-то мне нехорошо, – подозрительно весело заявил Окам, когда до стыковки оставалось пять минут.

Стыковаться предстояло с большим военным кораблём – мы доставляли на него провизию. Стыковка в принципе гораздо сложнее, чем посадка на космодроме, а этот корабль вообще недолюбливали все пилоты – приходилось выкладываться полностью, и всё равно редко получалось обойтись без царапин. На курсах, кстати, стыковки не было вообще…

– Как хорошо, – продолжал напарничек, – что у меня есть квалифицированный второй пилот, который проведёт стыковку вместо меня. А то, – он демонстративно схватился за сердце, – что-то сердечко пошаливает.

Угу. Пошаливает, как же. Ему явно казалось, что вариант беспроигрышный, что это прекрасный шанс указать батарейке и женщине на её место. Не знаю, чего он ожидал, наверное, что я брошусь извиняться. Может, даже паду на колени и признаю его превосходство.

Я же невозмутимо сообщила на базу:

– У первого пилота Окама Бертрана проблемы с сердцем, стыковку будет проводить второй пилот Рина Вардес.

И переключила управление на себя. База ответила слегка удивлённым "Вас понял", всё же об уровне подготовки вторых пилотов все знали, но бывали и исключения – первые пилоты и даже пилоты боевых кораблей, у кого дар стал неожиданно меньше. Возможно, меня отнесли ко второй категории… и, в общем-то, не ошиблись, если так.

– Ну что, – шепнула я мысленно кхамиру и кораблю, – потанцуем?

– Ты что, самоубийца? – уже по-настоящему схватился за сердце Окам. – Жить надоело?

– Не волнуйтесь, с больным сердцем это вредно! – ласково сказала я ему. И немного злорадно добавила, закладывая вираж. – И пристегнитесь.

В конце концов, сколько можно прятаться от жизни? Никто уже и не помнит про Синюю звезду, и никогда меня в ней не узнает, а если и узнает, то что с того? А я всё строю из себя серую мышку. Хватит. Да, я даже с ноль шесть, а то и ноль пять мага классный пилот. И почему я это скрываю-то? Ответа на вопрос я сама не знала, но очки решила больше не носить. И сделать ещё один маленький виражик, после которого Окам начал молиться.

Стыковка прошла идеально, я мысленно погладила кхамир, шепнула “спасибо”, доложила об успешной стыковке на базу и сняла шлем.

Окам молчал. Даже когда пилот военного корабля вызвал нас по рации и выразил восхищение его мастерством. Не стал говорить, что стыковку проводил не он, и я тоже промолчала.

Разгрузили нас быстро, мы даже не покидали корабль:

– Всё, можете отчаливать, – сообщил по рации задорный молодой голос, и мне пришлось всё же заговорить с первым пилотом:

– Как Ваше здоровье? – участливо и самую малость ехидно поинтересовалась у него.

– Справлюсь, – буркнул первый пилот и опять замолчал.

А вечером меня вызвали к командующему базой.

– Рина Вардес, – задумчиво произнёс он, постукивая пальцами по моему досье. – Смотрю я Вашу биографию, – он кивнул на папку перед собой, – и не нахожу ответа – где Вы научились так управлять кораблём?

– Врождённый талант, – вежливо предложила я объяснение.

– Допустим, допустим… Но научились-то где?

– В Училище в Алтаге, десять лет назад, – со вздохом сказала я правду.

– Тут, – командующий укоризненно уставился на досье, – этого нет.

Теперь укоризненно-вопросительный взгляд устремился на меня.

– Я меняла имя, по личным обстоятельствам, – спокойно выдержала я его взгляд.

Если он и ждал каких-то дополнительных пояснений, когда они не прозвучали, расспрашивать не стал.

– У меня к Вам предложение, – сказал он вместо этого.

Где-то я это уже слышала, – подумала я и изобразила готовность слушать.

И вот так вот через четыре дня, пройдя проверку на детекторе лжи и кучу инструктажей, я оказалась в своеобразной элите среди пилотов грузовых кораблей. Элита – это те, кто перевозит добытый кхамир.

Я неосознанно ждала какого-то подвоха, и дождалась. Неприятности начались очень скоро – уже в третий мой полёт, всё так же вторым пилотом, но первый пилот, Тео, был не в пример любезнее. Иногда слишком любезным, на мой взгляд. Мне даже периодически казалось, что он со мной пытается заигрывать. Может быть, я ему действительно немного нравилась, как знать… но это не помешало ему меня подставить.

Для меня это был самый обычный рейс, я даже не очень-то интересовалась маршрутом, поэтому что что-то идёт не так, поняла уже очень и очень поздно. Мы стремительными темпами приближались к границе с Империей и, более того, нам навстречу приближалось несколько боевых имперских кораблей.

– Что мы здесь делаем? – не веря своим глазам, спросила я.

И получила в ответ немного, самую малость виноватый взгляд:

– Прости, Рина. Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться.

Спорить я не стала, просто сняла шлем и потянулась к кхамиру, пытаясь перехватить управление. Увы, но силы были неравны – Тео и дар имел больше, и шлем ему ещё помогал. Если я надену шлем, то шансов у меня не будет вообще – он слушается первого пилота.

И я решилась – пошла в грузовой отсек, где лежал неразбуженный ещё, перевозимый кхамир. Расцарапала себе руку пряжкой форменного ремня, щедро окропила кхамир кровью, и, прижавшись к нему, попробовала позвать кхамир-сердце корабля.

Оказывается, мы перевозили очень много волшебного камня, очень. Я даже почувствовала себя почти такой же всемогущей как в юности, и легко развернула корабль в другую сторону.

Так как я была не в рубке, я не видела ни с какой скоростью мы движемся, ни где находятся корабли имперцев, но отчётливо ощущала, что движемся мы медленно, слишком медленно.

И я не справилась – с кхамиром нельзя давать волю своим не до конца осознанным желаниям, только чёткие команды, я же всей душой пожелала, чтобы мы с кораблём оказались как можно дальше отсюда.

И связанный моей кровью камень нагрелся и полыхнул, а потом замолчал навеки. Я успела ещё ужаснуться – сколько кхамира загубила, что же мне за это будет? Хотя, лучше загубить, чем отдать Империи… И тут дверь распахнулась, и меня за волосы дёрнули вверх.

– Где мы? – прошипел очень злой голос. – Где мы, чёрт тебя дери?!

Проморгавшись – от рывка за волосы выступили непрошеные слёзы, и размазав по лицу шедшую из носа кровь, я уставилась на того самого крашеного пижона. В форме капитана имперских боевиков.

Глава 3

– Заблудились в трёх звёздах, капитан? – весьма нелюбезно огрызнулась я. – И прекратите тянуть меня за волосы, меня мой рост вполне устраивает.

Удивительно, но волосы отпустил. И даже протянул мне платок, я не стала отказываться и приложила к носу.

– Пойдём, – сказал капитан и, взяв меня за локоть, потащил в рубку.

Практически швырнул в кресло первого пилота – а где, интересно, Тео? И спросил ещё раз:

– Где? Ткните мне своим дрожащим пальчиком в карту, будьте любезны!

Пальцы и правда дрожали, так же как и коленки – всё же напряглась я сильно, откат-с. Но выполнить просьбу капитана не смогла – навигационная система корабля, похоже, накрылась, а так я звёзды не узнавала.

– Система сломалась, не видите что ли? – мрачно поведала я капитану. – Давайте Вашу посмотрим.

– А давайте, – неожиданно любезно согласился он. – Прошу Вас, пройдёмте.

Пока шла, размышляла о том, что капитан-то хорош – так быстро пристыковаться к кораблю, который с тобой стыковаться совершенно не хочет.

– А где Тео? – решила всё же узнать.

– Меня гораздо больше интересует, где мы, – снова дал волю раздражению пижон в имперской форме. – Тео как раз-таки понятно где – покинул корабль в аварийной капсуле, и мои ребята, наверняка, его уже подобрали.

"Мои ребята", ишь ты…

– Итак? – спросил капитан, немного нервно ходя по рубке своего корабля.

Я сидела в кресле пилота – на таких маленьких боевых кораблях один пилот, и тупо смотрела на экран, на котором должна была быть карта. Имперский корабль тоже не знал где мы.

– Дайте угадаю, – ядовито заговорил капитан, – тоже сломалась?

Я пожала плечами, и он сменил картинку на экране – теперь экран выступал в роли иллюминатора. Капитан прокрутил обзор на триста шестьдесят градусов и ещё более раздражённо и зло спросил:

– Знакомые созвездия? Туманности?

– Нет, – мрачно буркнула я.

– И зачем Вы нас сюда отправили, пожертвовав таким большим количеством кхамира? – вкрадчиво спросил он, нависая надо мной.

Просившееся на язык "Чтобы ты сдох, зараза имперская" пришлось проглотить, он и так был достаточно зол.

– Молчите?

Ну а что, так не понятно, что ли? Да, молчу.

– Наберут неуравновешенных неумех… – проворчал он вполголоса, и мне стало смешно.

– Видать, план-то Ваш не так уж был хорош, капитан, раз неуравновешенная неумеха его сорвала, – сказала я почти весело.

Он моего веселья не поддержал.

– У нас с Вами, – угрюмо произнёс имперец, – скоро кончится воздух, не говоря уже о еде и воде. И я серьёзно раздумываю – а не выбросить ли Вас в открытый космос, чтобы пожить подольше. Так что сделайте одолжение самой себе – не злите меня!

– Может, лучше планеты, пригодные для жизни, поищем? – мирно предложила я. За борт не хотелось.

– Ищет, – он кивнул на компьютер.

И дальше мы ждали молча – я в его кресле пилота, он – стоя сзади за этим самым креслом. Мне постоянно казалось, что его взгляд останавливается на моей шее, и он еле удерживается, чтобы её не свернуть. Или хотя бы слегка не придушить. Я даже скрип зубов различала.

И ещё он возмутительно приятно пах, этот подлый и злобный имперец.

Наконец, компьютер что-то пискнул и вывел на экран сводную табличку по результатам поиска. В ближайших окрестностях нам условно подходили четыре планеты.

– Кхамир… – тут он недобро на меня взглянул, – оставшийся кхамир перенесём сюда. Грузовик придётся бросить.

Вообще-то его предложение, точнее, решение было верным, но от мысли, что я своими руками понесу кхамир на корабль Империи, становилось как-то не по себе. Так что участия в переноске я так и не приняла, он перетаскал всё сам, я же размышляла, сидя всё так же в его кресле, – а не попытаться ли его вышвырнуть в открытый космос, как он мне недавно угрожал. Но пришлось признать, что с ним шансов выжить было больше, я не была уверена, что справлюсь с боевым кораблём. Я вообще не была уверена, что не перегорела ещё раз, всё же кровь носом – нехороший признак.

Из кресла пилота он меня всё же выгнал, но стоять не заставил – пристроил в откидном кресле, которое было куда менее удобным и предназначалось, похоже, для пленных.

Мне было очень интересно посмотреть на него в процессе управления кораблём, возможно, я даже смогу примерно понять силу его дара и насколько искусно он им пользуется – про противника надо знать как можно больше. Но, к моему разочарованию, он надел шлем. Причём мне показалось, что он уже потянулся мысленно к кхамиру, но потом вспомнил про меня и взял шлем. Осторожный, гад.

Первая планета оказалась почти вся покрыта водой, нам даже приземлиться толком было негде, редкие кусочки суши были либо слишком неровными и скалистыми, либо представляли собой сплошное болото. Но зато мы пополнили запасы кислорода, и это немного успокаивало.

– Не хочешь поработать батарейкой? – вдруг спросил имперец.

– С тобой? Нет! – весьма эмоционально и невежливо ответила я. Чуть подумала и добавила. – Но могу пилотом, если Ваша милость уже сдулась.

Тут я, надо признать, слегка бравировала, и, думаю, он это понимал. Но не стал тыкать меня носом в недостаточность дара. Вместо этого спросил почти любезно:

– Так как же всё-таки зовут злючку?

Огрызаться я не стала, хотя и хотелось ответить что-то типа "У злючки и спрашивайте, я-то тут причём?", но нам ещё неизвестно сколько времени предстоит провести вместе, так что совсем уж нарываться не стоило. Определённо не стоило.

– Рина.

– Ник, – сказал он, хотя я его ни о чём не спрашивала.

Смолчать я не смогла, было что-то в этом имперце, что выводило меня из равновесия и заставляло ляпать то, что не нужно.

– И всё? – разочарованным голосом спросила я. – И никаких виконт такой-сякой? Или маркиз трам-пам-пам?

– Всё, – ровно сказал Ник. – Всё, что Вам нужно знать.

Эти его переходы с ”Вы” на “ты” и обратно меня слегка сбивали. Но я пока и сама не определилась, как мне будет комфортнее к нему обращаться, поэтому не спешила высказываться на эту тему.

Вторая планета встретила нас зашкаливающим уровнем радиации – мы только-только вошли в атмосферу, как компьютер взвыл тревожной сиреной, и Ник, выругавшись под нос, моментально сменил направление движения на обратное. Меня вдавило в кресло, и, кажется, носом опять пошла кровь, но я молчала – сама, если бы могла, так же быстро развернулась бы.

– На какую полетим из оставшихся двух? – спросил вдруг Ник.

Я предложила наугад одну планету, и он уверенно повёл корабль к другой. Вот гад ведь.

С третьей планетой нам повезло – она оказалась не только подходящей для жизни, но и обитаемой. Причём, уровень развития был невысок, а значит, нам не грозило быть сбитыми силами какого-нибудь ПВО. Но это было ещё не всё – когда мы уже почти приземлились – оставалось только миновать плотные, серо-фиолетовые облака, компьютер корабля вдруг объявил: "Обнаружен кхамир". И вывел на экран карту… Я смотрела на неё и не верила своим глазам – кхамир был везде. Правда, приглядевшись, я поняла, что в большинстве точек, указанных на карте, он был под землёй, причём довольно глубоко – не меньше ста метров. Увы, но при текущем развитии техники на планете – по факту, при полном её отсутствии, даже с пятидесяти метров достать было бы сложно. Однако приуныть я не успела – заметила обозначенное компьютером огромное месторождение на поверхности. Поистине огромное.

Желание топать ногами от радости и кричать “Давай туда сажай” я мужественно сдержала – Ник и сам видит кхамир. И посадит корабль так близко, как только можно. Он, кстати, тоже едва заметно повеселел – ещё бы, у нас ведь появился хоть какой-то шанс вернуться домой – если мы наберём столько же, а лучше – больше, кхамира, и я не напортачу с формулировкой желания-приказа. Хотя, вероятно, Ник и сам сможет.

Должна признать, что корабль он посадил идеально, особенно принимая во внимание неподготовленность посадочной площадки – маленькой полянки в лесу. И теперь мы осматривали окрестности, пока что из корабля. То, что атмосфера вполне нам подходит – примерно то же содержание кислорода и вроде бы отсутствие вредных примесей, мы уже знали. Оставалось выяснить, как выглядят аборигены, и как нам оптимально добраться до залежей кхамира. Корабль придётся оставить тут, но вряд ли кто его обнаружит – он идеально сольётся с лесом вокруг.

Когда компьютер показал несколько тепловых силуэтов, весьма похожих по очертаниям на людей, Ник запустил в ту сторону маленькую неприметную птичку с камерой, и скоро мы уже смотрели на аборигенов практически своими глазами. И то, что мы видели, было ещё невероятнее, чем залежи кхамира.

– Невероятно, – прошептала я вслух. – Люди!

– Ну, по крайней мере, внешне – люди, – согласился со мной имперец.

Всего их было пятеро – трое мужчин и две женщины, и, кажется, они просто вышли в лес за грибами.

– Иди, – сказал Ник, – и приведи мне языка. Вот этого.

Он ткнул на экране в крупного рыжеволосого и рыжебородого мужчину. Самого крупного из этой компании. Я посмотрела на имперца с сомнением – возможно, я переоценила его интеллект? Или разлука с домом нанесла непоправимую травму его психике и мировосприятию?

– Что смотришь? – сказал предположительно душевнобольной. – Замани его как-нибудь сюда, дальше моя забота.

– Ага, – сказала я, но с места не сдвинулась.

– Что? – раздражённо спросил Ник.

– Жду, когда ты придумаешь что-то нормальное, – невозмутимо сообщила я. – Я что, его в костюме пилота должна заманивать? Или у тебя тут где-то костюм зайца припасён?

– А как же неотразимое женское очарование, которое заставляет забыть обо всём? – фыркнул он.

Но общаться с местным населением всё-таки пошёл сам. Вернее, мы пошли вместе, но моя задача сводилась к тому, чтобы на карманном тепловизоре отслеживать перемещения остальных грибников. Знакомиться сразу с несколькими местными жителями в наши планы пока не входило. Поэтому начало разговора я пропустила, а когда стала прислушиваться, крайне удивилась – они оба разговаривали на каком-то совершенно непонятном мне языке. Ну, абориген-то понятно, а Ник-то как? И, главное, с чего это рыжий мужик так охотно ему что-то выкладывает?

Кое-что прояснилось, когда я взглянула на имперца, до этого я прилежно смотрела в тепловизор, по сторонам, и на нашего вольного или невольного информатора. Ник же, не отрываясь, смотрел в глаза рыжему, и красные пряди в его волосах едва заметно светились и мерцали. Телепат, – ошарашено подумала я, – твою ж …дивизию.

Вообще-то телепатии не существует. По крайней мере, официально и у нас, в Конфедерации. Про Империю же ходили разные слухи, например, что они ставят опыты с помощью кхамира и пытаются привить людям способности, которые будут всегда с человеком, независимо от наличия волшебного камня рядом. Впрочем, был и другой слух – что в Империи живут не только люди, но и несколько других рас, и смешение с ними даёт людей с необычными способностями. Говорили, в частности, что и сам Император не вполне человек. По официальным каналам в Конфедерации эти слухи высмеивались, но вот похоже, что часть из них оказалась правдива.

Понять бы ещё, что он вообще может. Как минимум – выучить язык и склонить к каким-то действиям. Интересно, что ещё? Читать мысли? Менять память?

Обратно к кораблю мы шли молча. Я ждала, что он сам поделится информацией – это было бы логично, но он почему-то не спешил. И только когда мы вновь зашли в рубку корабля, и я из какого-то глупого упрямства и чувства внутреннего протеста уселась опять в кресло пилота, он сказал:

– Похоже, действительно люди.

– Больше ничего выяснить не удалось? – подколола я его.

– Удалось, – тут он положил руки мне на виски, и голова взорвалась изнутри болью, в глазах заплясали звёздочки, а дыхание перехватило.

– Какого… – я лихорадочно подбирала слово поприличнее и придумывала, как достать имперца из той невыгодной позиции, которую я так опрометчиво заняла.

– Я просто дал тебе знания местного языка, – как-то даже укоризненно откликнулся капитан.

– А предупредить нельзя было?

На всякий случай из кресла я выбралась, и теперь мы с чёртовым телепатом стояли в разных концах рубки, то есть метрах в трёх друг от друга.

– А зачем? – почти весело спросил Ник, которого мой мрачный взгляд, похоже, ничуть не впечатлил. А я-то надеялась, что смотрю достаточно угрожающе. – Чтобы выслушать истерику "не трогай меня, грязный телепат!"?

– Ты не имеешь права вмешиваться в мой мозг без моего разрешения! – нахмурилась я. Учитывая, что нам ещё долго находиться рядом, необходимо сразу обозначить границы.

– По законам Империи – имею, – как-то мерзко ухмыльнулся этот подлец. – А вот ты перенесла меня неизвестно куда, считай – похитила.

Я старательно досчитала до десяти, пытаясь не хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, и ответила уже почти спокойно, хотя меня захлёстывало возмущение:

– Если бы ты незаконно не пристыковался, ничего бы и не было. Да я вообще не знала, что ты прицепился, – и мстительным добавила, – как клещ!

– Я пристыковался с разрешения первого пилота, – спокойно парировал он.

– Тео не имел права! Это предательство! – последнее слово я практически выплюнула. Меня затапливало эмоциями и, увы, не самыми позитивными.

– А это, – сказал мой красивый враг, заплетая косу на подобие той, что была у рыжего, – вопрос отношений Тео с законом. И он не отменяет того, что ты меня похитила.

Я, наконец, сообразила, что он меня нарочно провоцирует, и замолчала. Ник выждал пару минут и как ни в чём не бывало стал рассказывать:

– Месторождение кхамира они считают местом обитания Бога, представляешь?

– Представляю, – не разделила я его восторга. – И что это для нас означает?

– О, – сказал капитан, – история прекрасна! Так как кхамира тут невероятно много, одарённых тоже достаточно, в том числе и неучтённых и необученных, – тут он с намёком бросил взгляд на меня, – то всякие аномалии множатся со страшной силой. И аборигены нашли выход. Угадай какой?

Я честно задумалась. Какой тут может быть выход? Учить всех с детства? Слишком накладно. Может, какие-то травки, блокирующие дар?

– Нет, нет и нет. – Решительно отверг все мои предположения Ник. – Раз в год выбирают девушку, которую отправляют к месту обитания божества, чтобы его задобрить. И знаешь, что самое прекрасное? Это действительно работает!

– Что в этом прекрасного? – хмуро поинтересовалась я. Неведомую девушку сразу стало жалко.

– Всё, что насоздавали тысячи недоучек, легко стирает один человек! – продолжал восхищаться имперец. – Кстати, новую девушку будут выбирать через неделю. Жаль, ты не девственница, – вздохнул он. – Было бы очень удобно – жрецы сами провели бы нас к кхамиру…

– Почему туда нельзя самим пройти, без жрецов? – я сделала вид, что не слышала его замечание. Обсуждать свою личную жизнь с этим гадом не собиралась. Равно как и отсутствие этой самой личной жизни.

– Говорят, там труднопроходимо… Или всё-таки девственница?

Я наградила его взглядом, в котором даже не телепат прочитал бы, куда ему следует пойти. Отсутствием опыта я не гордилась, скорее даже стеснялась. Просто так уж получилось. Однако обсуждать это с ним я не обязана.

Но тут имперский негодяй сверкнул на меня полыхнувшими красным глазами, и я неожиданно для себя сказала:

– Да. – И добавила уже по своей воле. – Урод.

– Отлично. Тогда воспользуемся помощью жрецов, – невозмутимо произнёс Ник.

– Нет, – сказала я.

– Я ведь могу тебя заставить, – вдруг вкрадчиво предупредил он. И я знала, что действительно может. – Но для долговременного внушения сложно рассчитать усилие. Если я промахнусь, тебя потом всю жизнь будет преследовать желание вернуться на эту планетку, к месту обитания местного божества. Хочешь?

От нарисованной перспективы хотелось только одного – врезать этому пижону и куда-нибудь уйти.

– Можешь подумать, – вдруг сказал Ник. И не успела я удивиться, как добавил. – Пока мы добираемся до города, где происходит Выбор.

Ненавижу телепатов. И есть хочу.

Что ответить я не знала. И что думать – тем более. С одной стороны, мне вовсе не хотелось взваливать на себя роль спасительницы неизвестной планеты, да и были у меня некоторые сомнения в последующем благополучии "избранной" – неспроста ведь каждый год выбирают новую девушку. Но до кхамира добраться действительно надо. Вряд ли имперец стал бы придумывать такую многоходовку с привлечением местного населения, если бы туда было легко добраться самим… Впрочем, возможно, на деле всё не так страшно, а среди местного населения специально распространяется и всячески поощряется заблуждение о труднодоступности "бога", а то как понабегут паломники, как понатворят химер и аномалий…

В результате своих размышлений я пришла к выводу, что хорошо бы самой услышать от местных жителей рассказ об их божестве и его “прощении”. И, кстати, неплохо бы ещё кое-что уточнить.

– А с чего ты взял, что жрецы выберут меня? – с надеждой на обратное поинтересовалась потенциальная избранная.

Ник наградил меня таким взглядом, что надежда тут же умерла – действительно, повлияет в нужный момент, и готово.

– А почему именно девственница-то? – уже совсем мрачно уточнила я.

Имперец пожал плечами:

– Обычные суеверия, полагаю.

На этом разговор как-то совсем затух… и Ник принялся уплетать откуда-то взятый сухпаёк, даже и не подумав предложить мне. При виде того, как он ест, голод стал невыносимым, но просить я не собиралась. Хотя он, полагаю, этого ждал. И, наверняка, по просьбе поделился бы. Но я почему-то просто не могла у него ничего просить. Не после того, как он вломился ко мне в голову – даже два раза по сути. Мне сейчас вообще даже смотреть на него не хотелось, не то что заговаривать. Но я с каким-то мазохистским упорством следила, как заканчивается еда… и молчала.

– На ночлег пойдём в деревню, заодно ещё что-то разузнаем, – сообщил он мне как ни в чём не бывало.

– Ок, – сказала я и, вспомнив, что видела в лесу какие-то ягоды – наверняка, не ядовитые, добавила. – Пойду прогуляюсь.

– Эй, – окликнул меня Ник, когда я уже почти покинула корабль.

Я обернулась и еле успела поймать брошенный пакет с сухпайком. Определённо, гад целился мне в лоб.

– С тобой будет сложно, – сообщил он. – Но забавно.

На ночлег мы напросились без проблем. Ну, точнее, на нас сначала хотели спустить нечто отдалённо напоминающее собаку, но пара секунд активности телепата – и нас радушно пригласили в дом. Правда, мне показалось, что Ник как-то побледнел, но, может, это освещение такое. В избушке было тесно, низкие потолки заставляли пригибаться даже меня, не говоря уже о рослом имперце. Сами хозяева были невысокими – пониже меня, но и они привычно пригибались в дверях и чуть ли не касались головой потолка. Не знаю, что именно внушил им Ник, но мне было даже неудобно – настолько они старались нам угодить.

Обстановка более или менее соответствовала моим ожиданиям, сформированным на фильмах о средневековье, разве что была более скудной. Самым большим отличием, по крайней мере, бросившимся мне в глаза, было освещение. Вместо пожароопасных лучин здесь использовали какие-то камни – днём их выносили на солнце, и часа три-четыре после заката они обеспечивали свет.

– Сейчас самое паршивое время! – прочувствованно произнёс хозяин – молодой парень, лет восемнадцати, запирая дверь на засов. – До Дня Всепрощения меньше двадцати дней, и все стараются что-нибудь урвать.

Признаться, я не сразу поняла, что он имеет в виду. Оказывается, чтобы воплощённое вольное или невольное желание обрело долгую жизнь и пережило это самое всепрощение, надо закрепить его собственной кровью и специальным заклинанием. Все остальные порождения фантазии и кхамира разрушались – а я-то гадала, как “бог” отличает – что случайно получившаяся аномалия, а что – нужное заклинание.

Почему же все так активизировались именно сейчас? Весь год одарённые, не учтённые и не контролируемые жрецами, пили специальную травку, гасящую или блокирующую дар. Во-первых, потому что жить целый год с неудачными своими творениями никто не хотел, во-вторых, потому что за волшебство полагалось платить налог, независимо от того удачное оно или нет, да и под контроль жрецов никому не хотелось. Сейчас же у жрецов было слишком мало времени, чтобы обнаружить несанкционированные порождения магии кхамира. И одарённые переставали пить травку и пытались осуществить задуманное за год бездействия. Увы, но кроме задуманного лезло ещё очень много полуосознанного и вообще неосознанного, поэтому последние дни перед Всепрощением превращались в кошмар для всех. В течение года тоже случались неожиданности, но редко – от тех, у кого только-только проявился дар, и тех, кто не смог достать травку. Травка, естественно, была незаконна, так как помогала одарённым скрываться от жрецов и от налогов.

Надо бы и нам с Ником такой травки, – подумала я. Мы, конечно, вроде как обученные держать порывы под контролем, но это тяжело двадцать четыре… вернее, двадцать шесть часов в сутки, и есть же ещё сны!

– Так что присматривай за женой, она у тебя красивая, как бы кто приворот не навесил, – продолжал в это время хозяин дома.

Я не сразу поняла, что "жена" – это я, а Ник так вообще вздрогнул и скривился. Но оспаривать не стал. Как-то он вообще неважно выглядел.

В доме была всего одна комната, крайне небольшая, так что спать нас устроили на полу на кухне, которая тоже была весьма мала – имперец лежал слишком близко, на мой взгляд. И слишком громко дышал. Его вообще было слишком много для такого маленького помещения и насыщенного дня. А глядя, как он бережно раскладывает свою длинную косу, я ощутила совершенно детское желание её отрезать, или хотя бы наступить. К счастью, у меня пока ещё хватило ума удержаться. Я просто вжалась в стенку и отвернулась. Но не спала – спать было боязно – не натворю ли я каких дел с кхамиром во сне? Можно было, конечно, обратиться к Нику с просьбой поставить блок в моей голове, но пускать его в свою голову по доброй воле, даже более того, пригласить? Меня аж передёрнуло…

И тут же передёрнуло ещё сильнее – под маленьким окошком, закрытым деревянными ставнями – стёкол, естественно, не было, раздался какой-то жалобный и жуткий вой. Я обернулась посмотреть на имперца – он сел, напрягся, красные пряди слабо засветились – то ещё зрелище в темноте, скажу я вам – и немного недоумённо посмотрел на меня:

– Это человек, – тихо сказал он. И не успела я удивиться, как он добавил, – мёртвый человек!

– Мёртвые не воют, – шёпотом ответила я ему, не упустив случая покрутить пальцем у виска. И фыркнула. – Ты ещё скажи, что это вампир!

– Не бойтесь, – вдруг крикнула нам хозяйка дома из комнаты, – это наш староста.

И не успела я бросить победный взгляд на Ника, хоть и недоумевала – зачем староста так воет, но мало ли какие у людей традиции, может, он благополучие на деревню так призывает, как она добавила:

– В прошлом месяце помер… дочка его, Ланка, одарённой оказалась… очень горевала.

– И часто у вас так бывает? – спросил имперец, насмешливо глядя на меня.

– Да почти перед каждым Днём Всепрощения что-нибудь да вылазит, – довольно равнодушно ответил хозяин дома. – В прошлом году вон призрак бабы Ганы бродил… это если вы про мёртвых.

– А что ещё бывает? – заинтересовалась я.

– Ну, всякие помешательства, – охотно ответил хозяин. – Призрачный дом как-то был… деньги ненастоящие регулярно бывают. Себя часто уродуют…

– Это как это? – удивилась я. Трудно представить, что люди этого хотят. По крайней мере, многие люди.

– Ну, – в голосе хозяина слышалась усмешка, – вот кто-то хочет быть тоньше, кто-то отчаянно хочет глаза побольше… или ушли поменьше. Или другой формы.

– И? – спросила я, уже чувствуя, что ответ мне не понравится.

– И находим потом мёртвые тела, переломившиеся в талии, или с глазами вполлица… Хотя с ушами вот живой остался, но глухой. Его жрецы забрали.

Я не до конца поняла, почему остальные мёртвые… резко увеличившиеся глаза выдавили мозг? Бррр!

Тут я всё-таки не выдержала и, дёрнув имперца за косу, потребовала:

– Поставь мне блок!

– Мечтаешь о больших… глазах? – вкрадчиво спросил Ник, глядя вовсе не на глаза.

– Мечтаю, чтобы у тебя коса отвалилась! – огрызнулась я, глядя тоже совершенно не на косу.

– Ладно, уговорила, – согласился имперец, хотя угроза его, похоже, не впечатлила. И, взяв меня за руку, буквально через несколько секунд спросил. – Тебе уже ставили блок?

– Нет, – удивлённо ответила я. – А что?

Но Ник сказал лишь только “хм” и чуть позже “готово”.

На следующее утро, я бы даже сказала в конце ночи, мы тронулись в путь. Хозяева собрали нам немного еды и дали одежду, и, глядя на имперца, я вовсю развлекалась. Он был слишком высоким, и если у рубахи он закатал рукава и как-то спас положение, то штаны смотрелись крайне смешно. Мне в этом плане повезло больше: во-первых, разница в росте была куда меньше, а во-вторых, платье было без вытачек и регулировалось шнуровкой. Впрочем, когда Ник надел сапоги, вид у него стал уже менее забавным.

Мы шли совершенно молча и, наверное, прошли уже километров десять, когда я вдруг поняла, что же в платье самой хозяйки не давало мне покоя.

– Ник! – резко останавливаясь, сказала я. – Пуговицы!

– Что пуговицы? – как-то подозрительно спросил он. Нет, я в своём уме, не надо на меня так коситься!

– У неё на платье были пластмассовые пуговицы!

– Тебе показалось, – отмахнулся имперец. – Ты же понимаешь, что это невозможно?

– Понимаю, иначе бы и не удивлялась! – разозлилась я и про себя добавила "ненаблюдательный чурбан!".

Мы свернули с главной дороги на мелкую дорожку, уходящую в лес – соваться в город мы пока не были готовы, решили обойти его лесом, и, пройдя ещё около часа, наткнулись на деньги. Вернее, деньги набросились на нас – Ник абсолютно беспардонно ограбил разбойников: велел положить все деньги и ценности на землю и час бежать на север.

– Это негуманно, – собрав ценности, я, смеясь, обернулась к своему вынужденному спутнику и ахнула: он опирался на дерево и был очень бледен. Из его носа капала кровь.

– Ерунда, – явно через силу сказал упрямый имперец. – Сейчас пройдёт.

Вообще, у нас с собой была унесённая с корабля аптечка, но что-то мне подсказывало, что там нет ничего, что могло бы сейчас помочь Нику. Похоже, это были последствия применения телепатии. Интересно, это всегда так? Или дело в этой планете? Но вслух я произнесла совершенно другое:

– Может, вернёмся к кораблю, и ты перенастроишь его на меня? А то ты, я смотрю, долго не протянешь, – нарочито беззаботно предложила, рассматривая его кровь на траве. – И оружие отдай.

– Торопишься, – сказал Ник. – Я в порядке. Но телепатию придётся сократить.

– Жаль, – уже вполне искренне сказала я.

Он только молча кивнул.

Глава 4

К вечеру мы наткнулись на деревню. С собой карты у нас не было, но перед уходом из корабля мы старательно запоминали маршрут, населённые пункты и рельеф. Этого посёлка я не помнила. Хотя, возможно, он был просто слишком маленьким, и я не обратила внимания. После завываний старосты на предыдущем ночлеге, оставаться под открытым небом на ночь совершенно не хотелось, и мы радостно вошли в ворота, с надеждой заглянули в один из ближайших домов. Увы, он пустовал. И следующий тоже. И ещё один. И мы начали, наконец, подозревать неладное.

– Давай хоть продуктов возьмём, – предложила я Нику в пятом, тоже пустом, доме. – Денег оставим…

И потянулась за хлебом – он лежал на столе, и на вид был крайне соблазнителен…

– Стой, – вдруг сказал Ник.

– Денег жалко? – недоумённо уставилась я на него.

– Понюхай, прежде чем брать, – предложил он.

Я склонилась к хлебу… и резко отшатнулась, умудрившись наступить имперцу на ногу, не нарочно – запах гнили меня практически оглушил.

– Можешь благодарить, – немного самодовольно предложил пижон, пока я, стараясь ни к чему не прикасаться, пробиралась к выходу. И я не удержалась.

– А я – уже, – сказала. И ещё раз наступила ему на ногу, как только вышли из дома. Правда, потом совесть взяла-таки своё, и я всё же буркнула “Спасибо”. Хотя не исключено, что он заботился исключительно о своей шкуре – я же часть его плана по доступу к кхамиру.

Не сговариваясь, мы быстро пошли обратно к воротам, и тут нас поджидал куда более неприятный сюрприз – мы не смогли выйти. Мы прекрасно видели дорогу, лес вокруг, но сделать шаг в ворота не получалось – как будто невидимая стена. Я подобрала камешек и бросила в лес – он никакой преграды не встретил… но легче от этого не стало.

Мы методично обошли всю деревню, кое-где не удавалось даже подойти к забору, в других местах – получалось через забор перелезть, но через несколько метров опять была стена… Я со злости заехала по стене ногой и теперь прыгала на второй ноге, держась за ушибленную. Это оказалось неожиданно больно.

– И что будем делать? – спросила, чтобы отвлечься, и тут же чуть не повторила пинок стены от досады – этим вопросом я вроде как признала руководящий статус имперца. А я этого делать совершенно не собиралась.

Ник как-то особенно улыбнулся, давая понять, что он всё заметил, понял и запомнил, и сказал:

– Думать будем.

С ума сойти, как содержательно… Не дождавшись больше никакого ответа – только зря подставилась, стала рассуждать сама. Мы находимся на планете, где исполняются желания. Исполняются криво, надо признать, но что поделать, если людям свойственно формулировать именно так, в надежде, что всё остальное дорисуется само собой. Значит, эту деревню кто-то тоже зачаровал… Но что он мог хотеть? Вряд ли просто заманивать путешественников, чтобы они тут тихо умирали… Значит, от нас что-то нужно. Что? Денег у нас… хм, не знаю я, сколько у нас денег. Но вряд ли это ради наживы. Попробуем по-другому. Для чего я сама могла бы пожелать, чтобы люди не могли покинуть деревню? Чтобы не уходили… не оставляли меня одну?

– Тут должен быть кто-то живой, – сказала я Нику.

– Да, я тоже об этом думал, – немного неуверенно сказал имперец. – Но почему он не вышел, если так жаждет общения?

– Может быть, боится? Или физически не может?

Увы, но мы никого не нашли. И даже телепатическое сканирование окрестностей ничего не дало – мы были одни в этой деревне.

– Я не хочу провести остаток жизни с тобой здесь, – мрачно сказала я Нику.

Мы выбрали самый приличный дом – долго принюхивались, но запаха гнили не обнаружили, и стали устраиваться на ночлег.

– Тогда сделай что-нибудь, – огрызнулся имперец. Кажется, он тоже не очень радовался открывающейся перед нами перспективе.

– Признаёшь, что я умнее? – удивилась я.

– Нет, напоминаю, что мы влипли в это из-за тебя, – огрызнулся Ник. У меня было другое мнение, но я чувствовала себя слишком усталой, чтобы спорить. И уже закрыла глаза, собираясь спать – мы устроились в одной комнате, на разных лавках, как Ник спросил:

– А ты не можешь нас так же телепортировать?

– Ты видишь тут залежи кхамира, которые можно связать кровью? – язвительно спросила. Нет, всё же он на меня странно воздействует, этот имперец.

Он немного помолчал, а потом вдруг спросил:

– А если я разблокирую твой дар? Весь дар, – как-то особенно подчеркнул он слово “весь”.

– Что? – только и смогла спросить я, садясь на лавке. Сон мгновенно убежал.

– Весь дар, – повторил имперец.

Да что ж такое, я не глухая! Я пояснений прошу. Но он молчал, и я внезапно севшим и охрипшим голосом спросила:

– Что ты имеешь в виду?

Вот если он опять просто повторит “весь дар”, я пойду и оттаскаю его за косу.

– Ты ведь намного сильнее, чем обычный второй пилот… – спокойно сказал Ник, не догадываясь о нависшей над его любимой косой угрозе. Я молчала, и он продолжил. – Я почувствовал это, когда ставил блок – у тебя уже стоял другой, сильный блок, причём довольно давний.

– Это не блок, – мрачно и разочарованно сообщила ему. Я-то уже надеяться начала… – Я выгорела. Десять лет назад.

– Это блок, – спокойно сказал Ник. – Странный и криво установленный, но блок. Уж поверь мне.

– И ты можешь его снять?

– Могу.

Я чуть было не закричала: “Да, да, снимай, скорее, снимай”, но не успела.

– Правда, вероятнее всего, ты сойдёшь с ума, – легким тоном, как будто речь шла о небольшом насморке, произнёс Ник. – Хотя, было бы с чего сходить… – добавил он чуть тише. И я молча запустила в него своим сапогом.

На следующее утро мы вновь мрачно обходили территорию – за ночь невидимая стена никуда не делась. Периодически я возвращалась мыслями к предложению Ника снять блок… силу хотелось, а с ума сходить – нет. Тем более что выбраться это нам всё равно не поможет. И вдруг к деревне подошла девушка, я уже хотела крикнуть ей, чтобы она сюда не ходила, но у неё при виде нас с Ником сделалось такое виноватое выражение лица, что я поняла – она и так сюда не пойдёт. А если и зайдёт, то, вероятно, свободно выйдет, в отличие от нас. Кажется, мы имели честь видеть создателя данной аномалии.

– Мне так жаль… – первое, что сказала девушка. Она была… обыкновенной. Русые волосы, серо-голубые глаза, аккуратные черты лица…

– Это Вы создали? – на редкость любезно поинтересовался Ник. Я даже обернулась, крайне удивлённая – может же быть вежливым, когда захочет.

Девушка с несчастным видом кивнула:

– Да… наверное. Я не уверена…

– Выпустите нас, – взмолилась я, заработав неодобрительный взгляд от имперца. Это потому что в его диалог с девушкой вмешалась? Или он в принципе меня не одобряет?

– Но я не могу! – растерянно сказала девушка. – А давайте я буду вам еду приносить? И ходить к Вам в гости… Мы будем разговаривать… – в этом месте я с ужасом услышала в её голосе предвкушение. Она не может нас выпустить, потому что не хочет выпускать.

– А Вы – пара? – вдруг смущённо спросила девушка, и я замялась с ответом – интуиция почему-то вопила, что надо сказать “да”, но всё остальное во главе с логикой и здравым смыслом противилось.

– Нет, – ответил Ник. Его, видимо, подобные противоречия не терзали.

– Ой, как здорово! – обрадовалась девушка, и не успели мы опомниться, как она, обмазав кровью ворота, зашептала какое-то заклятие. Видимо, закрепляющее.

– А если её убить, – совершенно уже не таясь, спросила у Ника, – мы сможем отсюда выйти?

– Теперь уже нет, – мрачно, но как-то спокойно изрёк имперец.

Девушка ушла, прощебетав, что вернётся вечером, а я одарила Ника тяжёлым взглядом.

– Правильный ответ был "да". Где твоя телепатская интуиция?

– Я не так глуп, как тебе кажется, – огрызнулся он. – Мне надо, чтобы она зашла внутрь. Дальше я справлюсь.

– Ты же прекрасно воздействуешь на расстоянии, – прищурилась я на него.

Имперец некоторое время задумчиво меня рассматривал, явно размышляя, стоит ли говорить. Не знаю, что он там во мне рассмотрел, но решил пояснить:

– Из-за кхамира… ты, кстати, знаешь, что под землёй он движется? Так вот, из-за этого сложно рассчитать воздействие… но проблема даже не в этом…

Я молчала, боясь спугнуть этот приступ откровения. О враге надо знать как можно больше.

– Мои телепатические способности слишком быстро усиливаются… – сказал он, наконец, и я не смогла сдержать удивления:

– Это разве плохо?

– Плохо, – кивнул он и, скользнув взглядом по моему выражающему крайнюю степень недоверия лицу, продолжил. – Представь, что ты постоянно слышишь чужие мысли, и тебе надо всё время держать щит, чтобы не слышать. А когда ты сам думаешь, все вокруг думают вместе с тобой. И тебе нужен ещё щит, чтобы, когда ты думаешь о своей жене, например, о ней не думали то же самое все люди в радиусе ста, а то и более, метров.

– Ты женат? – не то чтобы меня это сильно интересовало, но я не знала, что ещё сказать.

– Помолвлен, – ответил он после небольшой паузы, и я отчего-то почувствовала удивление и разочарование. Возможно, потому что у меня с ним негласное соревнование, и он меня обставляет по всем фронтам?

– А ты? Свободна? – спросил он вдруг, и я почему-то соврала, это телепату-то:

– У меня друг есть.

Дожидаться хозяйку ловушки мы решили внутри одного из домов – если мы будем торчать на виду у ворот, вряд ли она станет заходить… а вот если не найдёт нас, то, может, пойдёт проверить, не выбрались ли её новообретённые друзья. В ожидании я размышляла – как у местных жителей получается творить такие сильные вещи… ведь кхамир глубоко под землёй. Либо у них намного лучше выражен дар… либо дело в том, что кхамир движется, как сказал Ник. И поэтому как раз непонятно, что из твоих мыслей и желаний он выхватит и воплотит.

Девушка появилась, когда ещё не стемнело, однако мы уже давно доели припасы и изрядно проголодались. Повезло ещё, что колодец оказался нормальным. Мы слышали, как она ходит по деревне и зовёт нас всё более взволнованным голосом. Когда она подошла к дому, в котором мы прятались, Ник меня удивил – он встал рядом с дверью, показав мне жестом, чтобы я оставалась сидеть. Телепатия из-за угла?

– Вот вы где! – радостно и с облегчением воскликнула девушка, отворив дверь и наткнувшись взглядом на меня. Впрочем, радость быстро сменилась растерянностью. – А где… он?

– Здесь, – неподражаемым тоном сообщил Ник, приставив нож к горлу девушки.

– Ну ты даёшь! – расхохоталась я, когда мы покинули ворота деревни. – Вот это телепатия!

Сначала перепуганная девушка уверяла, что никак не может нас выпустить, но когда имперец сообщил, что знает верный способ выйти самому – перемазавшись с ног до головы в крови создателя этой деревни-ловушки, быстро согласилась нас вывести.

Ник наградил меня нарочито презрительным взглядом:

– Гвозди… микроскоп… улавливаешь?

Я улавливала. И чувствовала, что он рассказал мне явно не всё – с каких пор усиление способностей вызывает плохое самочувствие? Явно есть что-то ещё, о чём имперец умолчал.

Надо ли говорить, что перед тем как войти в следующую деревню, мы долго присматривались и даже принюхивались, хоть деревня и была на карте. Местные жители даже стали коситься на нас с подозрением. И это как раз окончательно нас успокоило. Предыдущую ночь – после деревни-ловушки, мы провели в лесу, причём большую часть времени шли – выспались мы за день вынужденного безделья, да и упущенное время надо было навёрстывать. Так что мы совершили рекордный марш-бросок и часа за три до заката пришли к этому крупному посёлку. Здесь даже был постоялый двор, а у нас были деньги, и мы сняли комнату. Ник вроде хотел снять две, но свободна оказалась только одна.

– Вечером тут будет выступать Морис Серебряный голос, – сказал с отчётливо различимым благоговением хозяин – невысокий, полненький, но очень энергичный мужчина лет сорока, передавая Нику ключ. И мне сразу стало интересно на него, Мориса, посмотреть. И послушать.

Так что, поспав три часа, я спустилась вниз. Ника в комнате не было, когда я проснулась, и засыпала я тоже в одиночестве, но вроде бы его постель была примята – нам повезло, и досталась комната с двумя кроватями. Иначе не знаю, как бы мы спали, возможно, мне пришлось бы лечь на полу, так как спать на одной кровати с имперцем я не собиралась, а он вряд ли проявил бы достаточно галантности и лёг на пол сам.

Мой спутник обнаружился за столиком в углу, ему только-только принесли еду, и я поспешила забрать у него миску с чем-то вкусно пахнущим и горячим – себе он, в конце-то концов, точно ещё закажет, а мне – не факт. Противиться и как-то комментировать Ник не стал, а я вдруг взглядом наткнулась на железную, даже, кажется, из нержавейки ложку, она висела на стене за стойкой. Собственно, постоялый двор и назывался "Волшебная ложка". Я уже почти собралась подвести Ника к стойке и ткнуть носом в ложку, чтобы не вышло как с пуговицами, когда он мне просто-напросто не поверил, но тут заиграла музыка, и я отложила на потом. А когда человек в центре зала, до этого играющий на чём-то отдалённо напоминающем гитару, запел, я и вовсе всё позабыла. Сначала, потому что он пел на интересующую меня тему – про День Всепрощения и избранную в невесты божеству девушку – про невесту это что-то новое. Но уже в середине песни её содержание отошло для меня на второй план, важен был лишь голос. Его голос. И в голове стали появляться странные мысли. Вот он, – думала я. Это ради него я оказалась здесь. Преодолела немыслимое расстояние. Это для него я себя берегла, вот он – смысл всей моей жизни.

Сперва эти мысли казались мне самой странными, немного даже чужеродными, и я хотела обратиться к Нику, сказать, что со мной что-то происходит, но застеснялась. А дальше уже места для сомнений не осталось.

В какой-то момент я услышала, как имперец сказал:

– Он как-то влияет голосом, но не могу понять, как. Ничего необычного, неправильного лично я не ощущаю.

– Я тоже не ощущаю ничего неправильного, – отрезала я, почувствовав на себе вопросительный взгляд.

Абсолютно ничего неправильного, наоборот – всё, наконец, стало правильным и понятным. Есть Он, и есть я, а все остальные – просто декорации для нашей истории. И этот настойчиво что-то спрашивающий у меня имперец – тоже, просто декорация, от которой, правда, слишком много беспокойства.

– Я не полечу обратно, – сказала я Нику, не сводя глаз с Мориса, когда тот закончил песню. – Мне здесь нравится.

Мелькнула мысль о Каринке, но она уже почти взрослая, у неё свои интересы… зачем я ей?

– Не лети, – на удивление легко согласился мой бывший спутник – теперь-то нам не по пути. Но тут же добавил. – Поможешь мне набрать кхамира, и оставайся на здоровье со своим облезлым менестрелем.

– Что? Что?! – я сердито посмотрела на этого наглеца. Нет, вы представляете? Этот крашеный пижон ещё смеет обсуждать чью-то внешность! И чью! Самого потрясающего… Самого… Тут я немного замялась – прилагательные на ум не шли, зато пришла внезапно здравая мысль, что я ничего о предмете своего неожиданного обожания не знаю. Но началась следующая песня, и все сомнения сразу смыло новой волной преклонения.

И когда Морис объявил небольшой перерыв и, подмигнув мне, кивнул в сторону второго этажа, я, не раздумывая, пошла за ним. Не заметив, что Ник тоже пошёл. Менестрель, кстати, был вовсе не облезлый, и вообще, очень даже симпатичный.

Его комната оказалась через одну от нашей и, как только я вошла, он нетерпеливо произнёс:

– Давай по-быстрому, пока твой муж не хватился.

– Он мне не муж, – зачем-то сказала я, наблюдая, как он развязывает завязки на штанах. И, поняв, наконец, что именно товарищ предлагал "по-быстрому", мучительно покраснела. Меня разрывало от внутренних противоречий.

– Не муж? – подозрительно спросил Морис. – А ты вообще замужем?

Я покачала головой, и он сразу заторопился ещё сильнее, только уже в другом направлении – привёл одежду в порядок и выставил меня за дверь.

Я стояла спиной к захлопнувшейся за мной двери и недоумённо моргала. В голове царил полный сумбур. Иррациональная уверенность, что это Он, Тот самый, взявшаяся не пойми откуда, тянула вернуться в комнату и объясниться. Гордость говорила, что возвращаться туда, откуда выставили, негоже. А здравый смысл слабым, но набирающим силу голосом вопрошал: а что я тут, собственно, делаю? И тут я увидела Ника, и этакую понимающе-злорадствующую ухмылочку на его лице.

– Чего-то быстро он, – язвительно заметил Ник. – Не получилось?

Скотина, – подумала я. Ну какая же скотина – знал, что я нахожусь под воздействием, но не остановил меня. А если бы менестрель не уточнил про мужа, и мы бы с ним… того…этого… Ну, вы поняли. Меня аж передёрнуло. И я, подобрав платье неприлично высоко – всё равно ещё штаны поддеты, заехала имперцу ногой в лицо. Точнее, попыталась, он успел среагировать и отступить, но моя злость требовала выхода. Я снова бросилась на него, на этот раз намереваясь ударить сначала кулаком, а потом уже коленом. Теперь Ник отступать не стал, наоборот, шагнул навстречу, сгрёб в охапку и, запихнув в нашу комнату, быстро закрыл дверь на ключ. С той стороны.

– Трус! – крикнула я ему, стукнув по двери. Но мне никто не ответил.

То, что это был не экспромт с его стороны, и он планировал запереть меня заранее, я поняла довольно быстро – уходила из комнаты последней я, и я её запирала. В чём-то Ник даже был прав, наверное, – не стоит мне слушать этого странного Мориса, но какого дьявола он всё это проделал молча? Мог бы и объяснить. Я – адекватная. Уже. Почти.

Ник вернулся часа через два, и я успела хорошо подготовиться. Сделала на своей кровати силуэт человека, сняла платье, оставшись в штанах и майке, и перетащила табурет на нужное место.

Услышав ключ, метнулась неслышно на табурет и затаила дыхание. Нет, я уже совершенно на него не злилась, но мне было крайне интересно попробовать его победить, пусть даже и застав врасплох. О том, что он может практически рефлекторно меня убить, я как-то не задумывалась.

Ник сделал пару шагов в комнату, и я прыгнула. План был напрыгнуть сзади и слегка придушить, чисто символически, но скорость его реакции оказалась на уровне – успел развернуться, хорошо хоть отойти не успел. Я всё равно на нём повисла, чуть не расшибив нос о его плечо, но как-то это не выглядело уже безоговорочной победой. Положение усугубилось ещё тем, что имперец не смог удержать равновесие после моего прыжка, а может, и не захотел просто, но в любом случае он сделал два шага назад и, упёршись в кровать, рухнул на неё.

– Ринааа, – протянул этот гад, почему-то поглаживая мои бёдра. – Я же говорил, что не свободен, у меня невеста есть. Держи себя в руках как-то…

И я решила держать. Вернее, держаться… первоначального плана и придушить негодяя. И вовсе даже не символически.

– Но я рад, – сказал он, уже откровенно посмеиваясь и совершенно не обращая внимания на мои руки на своей шее, – что ты снова в своём уме и понимаешь, что я – самый лучший, самый красивый, самый…

– Кто на свете всех милее, всех румяней и белее… – передразнила его я и убрала руки с шеи. А он свои от меня не убрал, пришлось по ним шлёпнуть.

– Никогда так больше не делай, – вдруг серьёзно сказал Ник. – Не знай я, что это ты стоишь за дверью, ты была бы уже мертва.

И убрал, наконец, руки. Я поспешно слезла с него, перебралась к себе на кровать и уже оттуда спросила:

– Как узнал?

Он молчал, и я уже забилась под одеяло, выпихав на пол муляж, и буркнула "Спокойной ночи", потеряв всякую надежду, как вдруг:

– Слушать стало очень легко. Мысли я пока, к счастью, не слышу, но мозговую активность ощущаю. – И без перехода. – Спокойной ночи.

– Поговорил я с твоим менестрелем, – произнёс слишком рано утром слишком бодрый и выспавшийся голос имперца.

– Он жив? – спросила я, не открывая глаз.

– Жив, здоров, почему нет-то?

– Жаль, – сказала, накрываясь одеялом с головой – Ник начал что-то насвистывать и вообще вёл себя шумно.

– Не хочешь узнать, что он мне поведал? – не унимался мой враг – сейчас вот я точно ощущала его врагом… очень шумным и назойливым врагом моего сна. И так уже еле живого.

– Перед смертью? – решила тоже не сдаваться я. Всё же на Мориса у меня имелся огромный зуб.

– Если хочешь, я его убью, – любезно предложил Ник. – Или побью, или ещё что…

Я, не веря, высунула голову из-под одеяла.

– Правда?

– Правда. Если согласишься тайно работать на Империю, когда вернёмся.

– Иди ты… – мрачно сказала я, садясь на кровати и натягивая сапоги. Поспать уже всё равно не выйдет. А удобства во дворе.

Умывшись – вода была ледяная и странным образом подняла мне настроение, я нашла Ника завтракающим в общем зале на первом этаже, там же, где вчера играл этот… Морис. И – о чудо! – рядом с имперцем стояла ещё одна порция. Вроде даже мне. Не отравленная, надеюсь?

– Плюнул? – спросила я, садясь за тот же стол, но как можно дальше от своего спутника. Он меня очень сильно задел этим своим предложением совершить предательство. Да, вроде как, ход вполне логичный, но как-то… мерзко.

– Дура, – сказал Ник, и взгляд его сказал то же самое.

– Угу, – сказала я. – Куда уж мне до умного Тео.

Он так вздохнул, что я явственно ощутила – обозвал дурой ещё раз.

– Так вот, менестрель… – сказал Ник. Я молчала. И не отрывала взгляд от миски. Он вздохнул ещё раз и продолжил. – Его дар… – я невольно скривилась. – Он получил его в храме.

Я удивлённо приподняла брови, но на имперца всё ещё не смотрела.

– Он должен был стать жрецом, но сбежал после первого года подготовки. И поэтому у него только зачатки дара.

Ничего ж себе, зачатки, – подумала я, но вслух сказала:

– То есть, жрецы – телепаты?

Чтобы не смотреть на Ника, глазела по сторонам, и вздрогнула, наткнувшись взглядом на Мориса, входившего в зал. Впрочем, он при виде меня тоже вздрогнул и, кажется, побледнел. И даже сделал инстинктивное движение назад. Я полюбовалась на фингал под его левым глазом – вот за кого-то заступились, не то что за меня. Стало опять обидно.

– Как-то ты не очень старательно охранял мою честь, – попеняла я Нику. – А как же твой план по принесению меня в жертву в День Всепрощения?

– План в силе. И всё было под контролем, не переживай. Если бы он не выставил тебя сам, я бы вмешался.

Нет, ну что за гад! Даже сейчас умудрился сказать всё так, как будто это я оказалась недостаточно хороша для этого паршивого менестреля. “Выставил”… тьфу!

И про принесение в жертву возражать не стал… Мерзавец.

Глава 5

Весь день я избегала смотреть на Ника и разговаривать с ним, держалась на шаг позади. Так мы и вошли в город, в котором через три дня должна была быть объявлена божественная воля. Город назывался “Алый”, и своё название оправдывал – почти все крыши были именно этого цвета.

Когда мы шли через рыночную площадь, я вовсю глазела по сторонам и немного отстала от имперца – он как-то беспрепятственно проходил сквозь толпу, я же засмотрелась на выступление бродячего цирка, и толпа сомкнулась передо мной непроходимыми рядами. Тут же подлетела женщина неопределённого возраста, с сильно подведёнными глазами, и схватила меня за руку. Я чудом удержалась и не стала её приземлять, как того рыжего в баре. Возможно, зря.

– Вижу, ждёт тебя испытание! – сразу перешла к делу женщина. Обычно я с презрением отворачивалась и уходила, когда мне пытались гадать, но тогда я и в телепатию не верила. А на этой планете вообще творится чёрт-те что. Может, и гадалки тут настоящие? Хотя, начало не очень-то впечатляющее – у кого в жизни не встречаются испытания?

– Огнём, водой и медными трубами? – решила я поддержать беседу. И тут женщина меня удивила:

– Медные трубы у тебя уже были, – усмехнулась она, – да не справилась.

Ну что ж, по крайней мере, прошлое, какое-никакое она видит. Или виртуозно угадывает.

– Ты сгоришь, – вдруг безапелляционно заявила женщина.

– И если я Вам заплачу, Вы скажете, как этого избежать? – недоверчиво фыркнула я, разом теряя интерес.

– Нет. Не скажу. Синее пламя сожжёт тебя, что бы ты ни делала, – печально сказала гадалка, отпуская мою руку.

Ха! Да я мечтаю о том, чтобы ещё хоть раз подержать в руках синий огонь. Так что её предсказание я расценила куда более оптимистично, чем она сама.

– Спасибо! Вы меня очень обнадёжили! – искренне сказала я ей и, найдя, наконец, взглядом Ника, устремилась к краю площади, где он стоял.

Не знаю, заметил ли он, что я не просто отстала, а разговаривала с гадалкой, но ничего не сказал. Вернее, сказал, но совершенно другое.

– Денег нам хватит на две ночи, а на третью придётся тебе как-то заработать… Может, посуду устроишься мыть?

Я уставилась на него в немом изумлении, пытаясь понять, шутит он или нет. С одной стороны, вроде шутит, а с другой – глаза серьёзные.

– Нет, – с вызовом сказала я. И удивилась сама себе. Можно подумать, он мне на панель предложил пойти. Я вполне отдавала себе отчёт, что будь на месте Ника, например, тот же Рэми, я бы, наверняка, согласилась без проблем. В конце концов, у меня прислуги никогда не было, всю жизнь посуду сама мыла, пока посудомоечную машину не завела, и ничего. Так что дело явно в Нике. И, так как он ждал пояснений, я подкрепила свой отказ железным аргументом:

– Ты же мужчина!

– Мужчина, – не стал отпираться Ник. И миролюбиво поинтересовался. – А ты мне кто? Не мать, не сестра… вроде бы. Может, любовница? – заинтересованно покосился на меня.

– Твой шанс вернуться домой, – огрызнулась я. – Но можешь меня удочерить.

– Пфф, – сказал имперец, и больше мы к этому вопросу не возвращались.

А вечером Ник развлекал публику не хуже менестреля – в ход пошли и сказки, и пересказы фильмов, и даже стихотворные баллады. Я слушала и диву давалась, как ловко он перекладывает стихи на другой язык. Рассказывал он действительно хорошо, но что-то мешало мне расслабиться и получать удовольствие. И даже сладкий компот неуловимо, но ощутимо горчил. Опасности я не чувствовала… Может, восхищённые взгляды подавальщиц, устремлённые на рассказчика? Или такие же взгляды постоялиц? Нет, не то, всё не то…

На кухне мне обрадовались – из-за грядущего Выбора гостей было много, ведь к этому дню была приурочена и большая ярмарка, так что дополнительные руки были нужны. Правда, идти в зал подавальщицей я отказалась и, как и предлагал Ник, приступила к мытью посуды. И на душе, наконец, стало спокойнее. Правильнее.

За этим занятием меня и застал имперец – мыла я тщательно, а такой сноровки как у остальных у меня не было, так что после закрытия я осталась домывать свою часть.

Это оказалось тяжелее, чем я предполагала – от длительного нахождения в холодной воде руки ломило, и они покраснели. И дико болела спина от неудобного положения внаклонку.

– Может, всё же удочеришь? – простонала я, увидев прислонившегося к дверному косяку Ника.

– А может, в любовницы? – вроде шутливо спросил он.

– У тебя же невеста есть! – фыркнула я. На что он невозмутимо пожал плечами:

– Так я вроде тебя не замуж и зову?

– Скажи, что ты это несерьёзно, – предложила я ему. – А то мне придётся разбить вот это, – я потрясла увесистым глиняным кувшином, который мыла в данный момент, – о твою бестолковую крашеную голову. А вдруг он стоит больше, чем мне полагается за мытьё?

Вместо ответа он встал рядом со мной, закатав рукава, взял миску из стопки грязной посуды… и начал мыть.

– Так ты не аристократ? – разочарованно спросила я. – Ни слуг, ни особняка, ни титула?

– А с чего ты вообще взяла, что я – аристократ? – насмешливо спросил Ник.

– Вид у тебя такой, – охотно пояснила я. И уточнила. – Зазнайский. Особенно тогда, на смотровой площадке был.

Вдвоём мы быстро расправились с посудой и, уставшие, отправились в комнату. Уже на лестнице Ника окликнул хозяин – рассчитаться, а я зашла в комнату. И укоризненно уставилась на единственную в помещении кровать. Как будто кровать была как-то виновата в собственной исключительности.

Первым моим порывом было просто распластаться на кровати, и пусть имперец отправляется спать на пол. Но, принимая во внимание его намёки, вдруг он расценит это как согласие? Кто его знает, серьёзно он говорил или нет. И я устроилась на полу, как бедный родственник – самой себя было жалко, на покрывало легла и им же укрылась. И сразу заснула.

Спалось мне на удивление хорошо… впрочем, неудивительно – открыв глаза, я обнаружила себя на кровати, почти в обнимку с имперцем. "В постели с врагом", – подумала я. Кажется, был такой старый-старый фильм, ещё до “три дэ”. Недостойный порыв спихнуть врага с этой самой постели я сдержала – всё же он не оставил меня спать на полу. И руки не распускает, – подумала я и распустила сама. Потрогала косу – нравилась она мне, и красные пряди на висках – там волосы были жёстче. И мне показалось, что сами пряди стали толще, видимо, я плохо его рассмотрела. Или с расстояния и стоя кажется по-другому.

– А мне тоже можно что-то потрогать? – зевая, но с интересом спросил вдруг крепко спящий, по моему глубокому убеждению, Ник.

– Тебе нельзя, – не стала смущаться и отдёргивать руку. – А зачем ты красишь их?

Я слегка дёрнула за красную прядь, и имперец скривился. Затем вздохнул.

– Я отвечаю на твой вопрос, а ты на мой, идёт?

С опаской, предполагая подвох, но я всё же согласилась. Подвох не заставил себя ждать.

– Ни за чем, – сказал имперец. И, выждав несколько секунд, добавил. – Не морщись так обиженно. Не крашу я их. Твоё настоящее полное имя?

Он вроде бы всё так же расслабленно лежал рядом, но у меня было ощущение, что весь как-то подался вперёд, ещё и лампой в глаза вот-вот начнёт светить. Вот что надо спрашивать, – зло подумала я. Имя, звание, регалии… а не глупости всякие.

– Давай другой вопрос, – мрачно сказала ему.

– Задам, – Ник ответил не сразу, некоторое время пристально меня рассматривал. – Но позднее. Ещё вопросы?

– Нет, – буркнула я и отправилась умываться. Не знаю, хотел ли Ник получить на самом деле ответ на свой вопрос, или это была стратегия, чтобы избавиться от моих вопросов, но последнее ему прекрасно удалось.

После завтрака мы направились к храму, где уже через два дня должен был состояться выбор. То есть, Выбор. Сам храм мне неожиданно понравился, хотя снаружи он больше походил на библиотеку или театр. Внутрь мы не пошли – храм был закрыт для посещений утром, но выяснили две важные вещи: во-первых, девушкам-претенденткам надлежало сегодня или завтра появиться в храме для беседы – об этом с завидной частотой и периодичностью объявляли жрецы, расхаживающие снаружи храма, а во-вторых, там была мощная защита от телепатии. Ник, кажется, немного загрустил, но от своего плана пока не отказался. Меня же больше занимал вопрос – неужели девушки идут на это добровольно? На что они рассчитывают? И почему никого не заботит судьба предыдущих избранных? В повальный альтруизм и желание погибнуть во имя процветания человечества мне не верилось чего-то, скорее, девушек либо заставляют, либо заманивают какими-то благами.

Идти со мной на ярмарку Ник отказался, и я пошла одна. И была даже рада, что он не рядом, слишком много его стало в моей жизни. Да, мы зависим друг от друга, но это не повод забывать, что мы враги. И у него невеста есть, – вспомнилось почему-то, и упало в копилку претензий к имперцу. Да он вообще предательство мне предложил!

– Желаете что-то приобрести? – вырвал меня из раздумий жизнерадостный женский голос. Оказывается, занятая раздумьями, я уже несколько минут стояла у одного из прилавков.

– Нет, спасибо… Извините… – я, виновато улыбнувшись торговке, двинулась дальше. Увы, но надписи на книгах, а она продавала именно книги, были мне совершенно непонятны. Либо это другой язык, либо, что более вероятно, мужчина, поделившийся с нами знанием языка, не умел читать.

На постоялый двор я вернулась часа через два, уставшая, но в прекрасном настроении. Пройдя через общий зал, я уже подошла к лестнице на второй этаж и взялась за перила, когда меня окликнула Мари – одна из тех, с кем мы вчера весь вечер бок о бок мыли посуду.

– Твоего… – сказала она, вытирая руки о передник – видимо, что-то делала на кухне, но выбежала, увидев меня, – жрецы забрали.

– Что? – спросила я, оборачиваясь и опускаясь на ступеньки, хотя прекрасно всё расслышала. – Как? Как так?

Спрашивала я, скорее, саму себя и мироздание, но Мари решила, что вопрос адресован ей.

– Час назад, – охотно стала рассказывать она, – двое за ним пришли. Он сам с ними и пошёл, да это и понятно – кто ж будет со жрецами спорить?

Мы были слишком беспечны, – пришло ко мне запоздалое понимание. Даже после того, как узнали, что жрецы – телепаты. Да что там, надо было вести себя по-другому с того момента, как Ник сказал, что телепатию не сможет использовать регулярно. Он слишком приметный, с этими своими волосами – надо было их перекрасить! А вчера ещё и привлёк дополнительное внимание, менестрель недоделанный…

Я растерянно поблагодарила Мари и поспешила уйти подальше от этого постоялого двора. Мне надо было подумать, а там у меня было ощущение, что и за мной вот-вот придут, и от этого накрывало бессмысленной паникой.

Итак, что мы имеем? – я растерянно брела по какой-то улице. Ник ушёл со жрецами. Причём, пока не ясно – по своей воле, или на него воздействовали. Если исходить из худшего – что Ник не смог противостоять их воздействию и всё рассказал… то они, скорее всего, сочли его помешанным. Что, в общем-то, не так уж и плохо на самом деле – может, и не будут искать воображаемую подружку безумца.

Если же Ник успешно противостоит их телепатии, то он, вероятно, тоже не стал особо распространяться про меня… потому что кроме меня его оттуда вряд ли кто вызволит.

Никакой особой ценности для жрецов, в отличие от самого Ника, я не представляю, так что выменять свою свободу на мою он вряд ли сможет. А теперь главный вопрос: что мне делать дальше? Освобождать ли Ника? Как освобождать – это уже следующий вопрос, до которого дело может и не дойти…

Вариант первый: я его освобождаю, после чего он реализует свой план по принесению меня в жертву в соответствии с ежегодной традицией данной планеты и счастливо отправляется домой к невесте.

Вариант второй: я его освобождаю, но план с избранием меня не складывается, и мы вместе добираемся до кхамира и возвращаемся к родным звёздам. После чего он берёт меня в плен или убивает, потому что я слишком много теперь знаю про него и про существование телепатии. Хотя знаю я не так уж много, но…

Вариант третий: я оставляю его жрецам, а сама спокойно прихожу в храм и либо становлюсь избранной – что вряд ли, либо слежу за избранницей и вслед за ней добираюсь до кхамира. И отправляюсь домой, захватив в плен имперский корабль. С большим количеством кхамира это труда не составит. А Ник… а что Ник? Он мне враг, в конце-то концов.

Вариант четвёртый – обустраиваться тут, я даже не рассматривала. Во-первых, к нему никогда не поздно вернуться, а во-вторых я – раб цивилизации. Удобства во дворе и отсутствие нормальной медицины меня пугают.

По-моему, выбор очевиден, – подумала я, – Ника вызволять не стоит. И, вздохнув, перешла к следующему вопросу – как я могу вытащить из храмовой тюрьмы, или где там жрецы держат всяких подозрительных личностей, этого проблемного имперца.

У меня не было денег, чтобы нанять банду или же подкупить кого надо в храме. Да и опыта, честно говоря, в этих делах не было. Как это сделать-то? Сунуться в самый неблагополучный район города в надежде, что меня там не ограбят и не изнасилуют, а отведут к главарю, честному и благородному разбойнику, который поссорится с храмом, вместо того, чтобы отобрать у меня эти гипотетические огромные деньги? Или прийти в храм и тонко сыграть на знании психологии, вынудив какого-нибудь жреца мне помочь? Особенно, учитывая их способности к телепатии… Ага.

Верной командой соратников мы с Ником тоже как-то не обзавелись… Тупик, какой-то вырисовывается, дамы и господа.

А что, если… – неожиданно появилась мысль, – что, если жрецы не обладают телепатией в полной мере, и вся их власть – в голосе? С этой предпосылкой уже можно было как-то работать.

План получился…шаткий. Слишком много в нём было мест, где что-то могло пойти не так. Начиная от базовой предпосылки – если жрец окажется полноценным телепатом, то мне хана, и до того, что Ника могли держать далеко от храма. Не говоря уже о случайностях, которые порой разрушают даже куда более крепкие и продуманные планы. Вообще, я здорово рассчитывала, что Ник находится в здравом уме и трезвой памяти, при способностях, и поможет с отходом. Иначе будет сложно.

Я сокрушённо ещё раз подумала “И зачем я в это лезу?” и вошла в храм. Сейчас было время для “бесед” с девушками-претендентками, и моё появление не привлекло особого внимания. Я не торопилась на беседу, присматриваясь к жрецам. И чего я, дура такая, не расспросила Мари, как выглядели приходившие за Ником служители храма?

Этот слишком уверен в себе… смотрит доброжелательно, но слишком твёрдо. Не подходит. Этот… слишком фанатичный блеск в глазах – умрёт за правое дело, но не уступит даже в пустяках – не подходит. Эти двое почему-то вместе беседуют – тоже не подходят, мне бы справиться с одним… Вот… Вот он, мой герой. То есть моя предполагаемая жертва – молодой, худощавый, с таким высокомерным блеском в глазах, что сложно не различить стоящую за ним неуверенность. Я понаблюдала за молодым жрецом ещё немного и уверилась во мнении, что это мой “клиент”. И пошла к нему на “беседу”.

– Проходи, сестра, присаживайся, – немного манерно предложил жрец, окидывая меня снисходительным взглядом.

Я, старательно изображая робость, волнение изображать не требовалось – оно и так было, присела на краешек кресла и бросила быстрый взгляд на окружающую обстановку. Маленькая комнатка, даже каморка, наверное, метр на два, из мебели – только два кресла и маленький столик у стены сбоку, на котором стоит корзина с браслетами. На большинстве выходящих из храма девушек я видела такие браслеты. Но не на всех. Получается, что некоторых не допустили?

– Итак, сестра, зачем ты здесь? – спросил жрец, усаживаясь в кресло напротив и беззастенчиво меня разглядывая.

– По зову сердца, – ответила я, пытаясь определить, влияет он на меня как-то или нет. Вроде ничего не чувствую. Но, может, это потому что Морис был недоучкой, а этот – профи?

– Невинна ли ты, сестра? – спросил безразличным тоном жрец, но я ощутила невыносимое желание сказать ему правду. Вообще всю. Про Ника, корабль, кхамир, и даже про мою далёкую юность. Спасло только то, что он хотел знать ответ на конкретный вопрос.

– Да, – выдавила я из себя и мило покраснела… от усилия сдержать рвущиеся следом признания в недостойных намерениях. Кажется, я здорово себя переоценила. Или недооценила профессиональную подготовку жрецов.

– Хорошо, – прозвучал скучающий голос, и меня, наконец, отпустило.

Пока я переводила дыхание, на моей руке защёлкнулся браслет, и жрец, поднимаясь из кресла, произнёс:

– До встречи в День Выбора, сестра. Да будет Он к тебе добр.

Я с ужасом поняла, что не знаю, что полагается отвечать. Да и вообще, нужно ли? И нужно ли называть жреца братом, раз он зовёт меня сестрой? Или как-нибудь по-другому надо его звать? Ваше Святейшество? Ваше Жречество?

Хотя, какая разница как называть того, к чьему горлу приставила нож?

– Молчи, – сказала я, чуть надавив – чтобы выступила капелька крови, и жрец проникся серьёзностью намерений. – И будешь жить. Попробуешь влиять – язык отрежу.

– Что тебе нужно, сестра? – мягко и укоризненно спросил жрец, и меня накрыло волной стыда и желанием отбросить нож. Только воспоминание о Нике помогло мне как-то удержаться, но я ощущала себя в тупике. Воистину, не произноси угроз, которые не готов выполнить. И что мне теперь делать? Я совершенно не собиралась ничего отрезать этому мальчишке. Мне всего-то надо было у него узнать, где держат имперца. И как его оттуда вытащить.

– Опусти нож, девочка, – произнёс новый голос, и тут я уже противиться не смогла, разве что укоризненно посмотрела на руку с ножом, которая перестала слушаться хозяйку. Кажется, это конец.

Обречённо я смотрела, как моя неудавшаяся жертва вытирает капли крови с горла, удивлённо разглядывает свою окровавленную руку, и та сжимается в кулак, чтобы устремиться к моему лицу.

– Не стоит, брат Луфус, – остановил его всё тот же голос. – А ты, малышка, иди со мной.

Малышка, ага. Да я по их меркам старая-престарая дева, просто сохранилась хорошо. Пока мы шли – куда-то вниз, под храм – сразу в темницу? – я прощалась с жизнью. Как ни странно, я не жалела, что пришла сюда за Ником, жалела я о другом – что мало говорила Каринке, что люблю её, что не родила своих детей, не прыгнула с парашютом, не научилась танцевать вальс и ездить верхом…

– Ты думаешь на странном языке… – сказал вдруг жрец.

Мы зашли в комнату на "минус первом" этаже, это оказался кабинет, а приведший меня жрец оказался как раз тем самым, слишком уверенным в себе, на которого я первым обратила внимание. Он был высоким – примерно как Ник, но шире в плечах… и вообще шире. Глаза у него, кстати, были синими, а волосы тёмными, почти как у меня.

– Храм блокирует любое воздействие, кроме голоса, поэтому нам пришлось спуститься, – зачем-то пояснил мне жрец, вполне любезным, даже слегка извиняющимся тоном.

Прости Ник, – подумала я. Сейчас я сдам тебя с потрохами. Лучше бы действительно не спасала, глядишь, ты был бы целее.

– Итак? Будем говорить? – мягко спросил жрец.

– Будем, – покладисто согласилась я. А чего бы не поговорить, пока не давят? Тем более что он может читать мысли, как совсем недавно продемонстрировал.

Он молчал, и я, чувствуя себя неловко под изучающим взглядом, сказала:

– Я вовсе не собиралась причинять ему вред. Правда.

– Ты приставила нож к его горлу, – не поверил мне мужчина.

Ну, да. Не поспоришь.

– Меня зовут Рина, – вдруг сказала я… и, несмотря на желание замолчать, продолжила говорить. Давления я не чувствовала, просто не могла остановиться. – И я всего лишь хочу вернуться домой. Но если я Вам всё расскажу… перестаньте на меня давить, пожалуйста! Так вот, если я Вам расскажу, Вы сочтёте меня сумасшедшей…

Он продолжал молчать, и я выболтала ему всё. И про Ника, и про кхамир… И даже про свой потерянный, то есть, по словам Ника, заблокированный дар.

По его лицу было совершенно непонятно, что он обо всём этом думает.

– Меня зовут Марк, – вдруг сказал он, когда я обессиленно замолчала. – И я тебе не враг.

Не враг, но палач? – мрачно подумала я. А он добавил:

– Мне надо подумать. Продолжим разговор завтра утром.

Глава 6

На ночь меня отвели в камеру, ещё на этаж ниже. Лязгнувший за спиной замок решётки стал последней каплей для моей изрядно расшатанной сегодняшними событиями нервной системы, и я, всхлипнув, сползла на пол. Что же я натворила?

– Рина? – удивлённо спросил Ник из камеры напротив. – Что ты тут делаешь?

Я сжалась, мечтая провалиться на минус третий этаж, если он тут вообще существовал. Что мне ему ответить? Шла тебя спасать, но вместо этого заложила по полной? Или сделать вид, что это вообще не я?

– Я всё испортила, – горько вздохнув, всё же призналась Нику. – Жрец по имени Марк вытряс из меня всё… Да что там вытряс, он просто смотрел, а я ему всё выболтала. Прости.

Последнее слово я прошептала совсем тихо.

– А как ты вообще с ним повстречалась? – спросил вроде бы не сильно расстроенный Ник. – Они и тебя с постоялого двора забрали?

Я мучилась и молчала. Почему-то признаться, что шла его спасать, было немыслимо. Но и врать тоже не хотелось. Может, он удовлетворится собственными предположениями и монологом? Увы, сегодня, видимо, был день моих несбывшихся надежд.

– Рина? – требовательно позвал имперец, не дождавшись ответа.

Я глубоко вздохнула, как перед прыжком в холодную… нет, совершенно ледяную воду, и как можно беззаботнее сказала:

– Я искала тебя.

М-да. Беззаботно не вышло. Обиженно-обеспокоенно вышло. Ник молчал довольно долго… потом как-то немного нерешительно произнёс:

– Это было лишним… но я тронут.

Я ждала, что он добавит что-то язвительное, но нет. Он ещё некоторое время помолчал, а потом добавил:

– Я тоже говорил с Марком.

И не успела я удивиться – неужели жрец настолько силён, что и Ника "вытряс", как имперец уточнил:

– Сам говорил. Возможно, у нас получится договориться.

Засыпала я плохо. Давил каменный потолок, терзали неопределённость будущего и дискомфорт в настоящем, и царапало, скребло душу разбуженное прошлое. Правда, на все свои прошлые поступки и воспоминания я теперь смотрела по-другому. Мне, как и прежде, было больно, но на этот раз не от того, что я утратила, а от того, насколько бездарно я распорядилась своей жизнью после. Из всех поступков в моей жизни сейчас мне виделись только два достойных – опекунство над Каринкой и, как ни странно, попытка спасти Ника. Хоть и провалившаяся.

На следующее утро нас с имперцем отвели в уже знакомый мне кабинет.

– Мне омерзительно, – сказал Марк, когда мы остались втроём, – омерзительно отправлять каждый год на смерть невинного человека…невинную девушку. Но другого способа убрать все эти порождения больной фантазии граждан, я не знаю. Не знал. И мне всегда было непонятно по какому принципу сбываются желания, пусть и криво, но сбываются. Я знал очень достойных людей, которые, даже обладая даром, ничего не получили. А знал и негодяев, на которых исполнение желаний сыпалось, как из рога изобилия. Этот ваш… кхамир, многое объясняет. И я хочу, чтобы он замолк навсегда. Никаких чудес. Никакого Всепрощения. Моё предложение: вы убиваете весь кхамир, который не забираете с собой. А я помогаю вам до него добраться.

Тут он оглядел нас – выглядели мы, думаю, неважно – Ник так точно, и чуть насмешливо спросил:

– Что будет, если не согласитесь, рассказывать?

Мы сидели в креслах напротив Марка, и нам даже принесли некое подобие завтрака, так что я скромно молчала и жевала, предоставив имперцу вести разговор. Пусть эти чёртовы телепаты сами договариваются. Я и так вчера сказала куда больше, чем хотела.

– И как же мы его, весь этот кхамир, убьём? – поинтересовался Ник, закидывая ногу на ногу и заламывая бровь. И Марк, ничтоже сумняшеся, меня заложил:

– Дар Вашей спутницы, уважаемый. Вы ведь сможете его разблокировать?

– Полагаю, да, – Ник задумчиво рассматривал меня разом похолодевшими глазами. Кажется, мой дар чем-то ему не угодил? Или это потому что я всё выболтала?

– Некоторых из нас, – продолжил Марк, имея в виду, вероятно, других жрецов, – текущее положение вещей более чем устраивает. Поэтому к месту обитания бога, – тут он немного насмешливо и горько скривился, – вы отправитесь, как его избранница и её сопровождающий.

Ну вот, и снова здравствуйте. А я-то уже понадеялась откосить от роли жертвы, пусть даже и жертвы понарошку. Хотя, так ли понарошку? Сколько от меня потребуется отдать сил, чтобы убить весь кхамир? И сколько времени придётся там провести?

– Как вторая избранница, – добавил в это время Марк, и я не сдержала удивления.

– Вторая?!

Жрец кивнул и пояснил:

– Я не могу рисковать. Если Вы не справитесь, то будет проведён самый обычный ритуал очищения, а ты… – он посмотрел на меня, – для него не годишься. Нужен человек без дара.

Вот можете считать меня кем угодно, но в этот момент я ощутила, в первую очередь, облегчение, что в жертву меня не принесут, даже если не справлюсь. А вовсе не печаль о судьбе неизвестной мне девушки. О ней я тоже подумала, но уже позже. И вяло скребущуюся совесть – откуда только взялась? – я успокаивала тем, что без моего появления девушку именно такая судьба и ждала бы. Но как-то помогало плохо.

– Я знаю, где ваш корабль, – перешёл тем временем к стадии угроз жрец. Ну да, я и это сообщила. И не надо на меня так коситься, капитан Ник. Выбора у меня не было. – И я пошлю туда людей, чтобы Вы не отправились домой до того, как выполните наши договорённости. И ещё, – тут он строго взглянул на Ника, – Вам придётся перекраситься и подстричься.

– Нет, – вдруг бескомпромиссно заявил тот.

Повисла тишина, и я удивлённо посмотрела на Марка – неужели не нашёл, что ответить? Хотя… возможно, нашёл. И теперь они с Ником сверлили друг друга напряжёнными взглядами – то ли пытались повлиять, то ли мысленно разговаривали… кстати, интересно – это вообще возможно?

– Хорошо, – сказал, наконец, жрец, вытирая выступивший пот. Я поспешно взглянула на Ника – он выглядел, как ни странно, куда лучше жреца, ни пота, ни лёгкой усталости, только глаза горели как-то слишком ярко.

– Коса так важна? – спросила я Ника, когда нас отвели в одну из комнат здесь же, под храмом. Отпускать нас никто не собирался. В камеры не вернули – уже хорошо. Спасибо, как говорится, и на этом.

Имперец мой вопрос проигнорировал, вместо этого он одарил меня ледяным взглядом и бросил: “Сядь!”.

Без воздействия явно не обошлось – я чуть на пол не села, но на глаза вовремя попался-таки стул.

– Не смей! – сказала я. – Не смей на меня влиять!

– Или что? – как-то уж очень издевательски спросил Ник. И я заволновалась – что они там с ним в подвалах сделали? Превратили в маньяка?

Ответить мне было нечего. Не буду с тобой разговаривать? И так-то смешно звучит, а уж в адрес телепата – тем более. Убью? Случай со жрецом наглядно продемонстрировал, что угрозы надо выполнять, иначе смысла в них нет. А убить его я была не готова.

– Твоё полное настоящее имя! – это был уже не вопрос, а приказ, и под действием его давления, я выпалила:

– Аурин Эрдес…

И попыталась незаметно, но, увы, безуспешно, встать со стула – хотелось убежать, потому что на моём имени этот псих явно не остановится. Скорее, оно его только раззадорит. Так и вышло.

– Аурин… Синяя звезда Аурин… И что же забыла звезда Аурин в кресле второго пилота? В роли батарейки!

– Ничего не забыла, – вяло огрызнулась я. И Ник, приблизившись почти вплотную, поймал мой взгляд – у меня возникло ощущение, что он своими глазами мне сейчас мозг проткнёт, настолько колючим и яростным был взгляд.

– Говори, какое у тебя было задание! – рявкнул он.

Надо же, – отстранённо подумала я, – а жрец как-то без таких спецэффектов обходился. Воздействие действительно было разным. Разные техники? Или вообще разная природа способностей? Нику ведь становилось плохо при использовании телепатии, а Марк пользуется вовсю – и ничего.

– Перевозить кхамир, – мрачно сообщила я имперцу, гадая, какая муха его всё же укусила.

– Ну да, ну да… – протянул всё так же язвительно тот. – У Конфедерации такой избыток талантливых пилотов, что сама Синяя звезда годится только на батарейку…

И усилил давление.

– Перевозить кхамир, перевозить кхамир, перевозить кхамир… – как заведённая твердила я. А что ещё я могла ему сказать?

И Ник перестарался. А может, и специально стал снимать блок. Я ощутила это так, словно в моём сознании лопнуло стекло, хотя, скорее это было похоже на прорыв плотины – меня затопило эмоциями десятилетней давности, и мне даже показалось, что обжёг руки синий огонь. Но кхамира в храме не было, а если и был под храмом, то слишком далеко, чтобы огонь был реальностью. И это было сейчас совсем неважно, потому что я заново переживала тот миг, когда разрушился мой детский идеалистический мир, где я была центром всего, все меня любили, и всё случалось по-моему.

– Аурин – просто избалованный подросток, – говорил молодой человек своей собеседнице. Тот самый молодой человек, который полчаса назад целовал меня так жарко и по-взрослому. Я, случайно оказавшаяся в кустах, правда случайно – полезла туда за кошкой, и не нашла в себе сил вылезти, заслышав голоса – не хотелось выглядеть глупо, перестала дышать. Кошка давно убежала, а я сидела на земле и впитывала убивающие меня слова. А он продолжал:

– Она – моё задание. Генерал Дельтон лично меня попросил… – тяжкий вздох. – Этой избалованной юной стерве достался слишком важный и сильный дар, чтобы положиться исключительно на её чувство долга. Ха! Да она вообще не знает этого слова – "долг", только "хочу", "дай", "моё"… как трёхлетний ребёнок, аж противно. – И он выразительно сплюнул, чуть ли не в мой куст.

Дальше он расписывал что-то о том, как его воротит от моих слюнявых поцелуев, и рвался поцеловать собеседницу… Но мне и так уже хватило, даже через край. Удивительно, но я не стала выпрыгивать из кустов и бить его по морде, нет, я просто тщательно подготовила побег и сожгла свой дар. Назло этому ублюдку, его долгу, генералу Дельтону и всем остальным. Очень взрослый был поступок, ага. Но это я потом поняла… и понимала сейчас, что в чём-то, может, они и были правы – контролировать меня было нелегко. Но больно почему-то всё равно было. И совершенно невыносимо делалось от того, что это всё, возможно, видит Ник. Хотя, какой он мне Ник после того, что сделал? Имперская тварь, а не Ник. Ну или телепат-подлец. Будем, наконец, уже называть вещи и людей своими именами.

Давление неожиданно отступило, и я смогла вскочить со стула. Ник был слегка бледен, и я позлорадствовала, что плохо не только мне. Но этого явно было недостаточно, и я от души врезала ему по лицу, не как обиженная женщина мужчине – пощёчину, а кулаком, как учили на боевой подготовке. Показалось, что имперец дёрнулся было перехватить мою руку, но почему-то остановился. Хотя наверняка показалось. Не обращая внимания на ноющий кулак – приложила я имперца от души, бросилась вон из комнаты. Дверь, к счастью, была не заперта.

Я поднялась наверх в храм – почему-то меня пропустили, и не сразу осознала, по какой причине пришла именно сюда. Ответ пришёл после получаса бесцельного блуждания по храму, когда я немного успокоилась. Здесь было что-то, блокирующее телепатию имперца, и мне оно нужно. Без этого чего-то я и близко теперь к этому уроду не подойду. Да и от жрецов защита тоже не помешает, хотя они и голосом справляются… Я внимательно прошла вдоль стен… и разочарованно вернулась в центр храма. Стены были из больших кусков одного камня, если дело именно в нём, то ничего не выйдет. Хотя… тут мой взгляд упал на одну из колонн – она была из того же камня, что и стены, но на ней ещё встречались вкрапления небольшого голубого камушка. Ещё минут двадцать я потратила на поиски наименее закреплённого кусочка, пробовать приходилось осторожно, с оглядкой на периодически появляющихся жрецов. Но я справилась и, зажав, наконец, вожделенный камушек в руке, отправилась на поиски Ника – необходимо было проверить, а то ли я отковыряла.

Имперец обнаружился всё там же в комнате, но во время моего отсутствия он явно не скучал – на полу лежали два тела в одеждах жрецов.

– Они мертвы? – опасливо поинтересовалась я, чувствуя подкатывающую к горлу дурноту. Видеть мертвецов вблизи мне, к счастью, ещё не приходилось.

– Без сознания, Марка жду, – коротко ответил Ник и, чуть замявшись, спросил. – Ты как?

– А сами как думаете, капитан? – не скрывая враждебности, огрызнулась я. Странно, но внутри я была уже спокойна и даже раздумывала – а как бы заставить имперца ещё повлиять? Проверить-то надо.

– Я не горжусь тем, что сделал… – начал вдруг он.

– Ещё бы! – не удержалась я.

– Но в подобных подозрительных обстоятельствах в следующий раз поступлю также! – упрямо закончил Ник.

Ага, попробуй, – язвительно подумала я, ощущая в руке заветный камушек. Надеюсь, это всё же то, что нужно.

– А они тут что делают? – перевела я разговор на жрецов.

– Лежат, – сказал Ник и упрямо вернулся к прежней теме. – Твой блок выглядел странно… ты сама могла быть не в курсе, что у тебя есть какое-то задание. Я должен был узнать!

Мне кажется, или кто-то оправдывается? А как насчёт того, что я могла сойти с ума от снятия блока? Сам говорил же.

– Я немного преувеличил тогда, хотел посмотреть на твою реакцию, – сказал этот гад, отводя на секунду взгляд.

И я ощутила сильное желание заехать ему по лицу ещё раз. Прощать его не хотелось, теперь уже совсем-совсем. Но как же проверить камушек? Что у нас там самое дорогое для этого гада? Коса?

– Посмотрел? На реакцию, – в качестве отвлекающего манёвра спросила я и, метнувшись к нему, сграбастала за косу и приставила нож к её основанию.

– Не стоит, Рина, – произнёс он, впрочем, без угрозы. Скорее, немного грустно.

Я старательно прислушивалась к себе, пытаясь понять – влияет, нет? Ничего не ощущаю, но, судя по тому, что имперец не удивляется, влиять пока не пытался.

– А ты заставь? – азартно предложила я.

Он поморщился и слегка качнул головой:

– Я, поверь, без удовольствия, сделал то, что считал необходимым в данных обстоятельствах. Если тебе теперь без моей косы жизнь не мила – режь.

Ну вот, приехали. Или это расчёт на "повинную голову меч не сечёт"? На мгновение я представила, что действительно откромсаю ему косищу. И что мне потом с ней делать?

– Мне надо, чтобы ты на меня повлиял, – честно призналась я Нику, отпуская его многострадальную косу и садясь рядом с ним на кровать.

Он вопросительно поднял бровь, но через пару секунд, видимо, сам догадался зачем. Или просто решил не спорить.

– Встань, – в его глазах мелькнуло красное.

Я продолжила сидеть, хотя неосознанное желание встать ощутила. Желание стало сильнее, но я сидела. И чем отчётливее хотелось встать, тем лучше я понимала, что желание это не моё.

– Спасибо, – сказала я, когда потребность встать исчезла.

– К твоим услугам, – откликнулся Ник… и сверкнул глазами на одного из очнувшихся жрецов. – Спи!

– Я тебя не простила, – на всякий случай сообщила я ему. Вдруг и правда будет чувством вины мучиться. Хотя… не похоже.

– Я понял, – серьёзно сказал Ник. И, наконец, вернулся к распростёртым на полу жрецам. – Они пришли тебя убить.

– А чего это именно меня? – обиделась я. – Они к тебе, вообще-то, пришли. И их же двое. Может, один меня, другой – тебя?

Я понимала, что несу какую-то чушь, но очень уж мне неуютно становилось от мысли, что на меня открыта целенаправленная охота. Одно дело рисковать жизнью в кресле пилота – риск не очень-то большой, надо признать, когда твои противники такие же пилоты, и лично против тебя ничего не имеют, а другое – когда хотят убить именно тебя. Отравить, задушить, зарезать – что угодно и когда угодно.

Ник спорить не стал, и повисла тишина.

– Что будет, когда мы вернёмся? – неожиданно для самой себя спросила я. Известие о том, что меня хотят убить, как-то резко уменьшило мою злость и обиду на имперца. И, честно говоря, в чём-то я его понимала. Хотя, принять подобные действия по отношению к себе была не готова.

– Не знаю, – ответил он, и мне даже показалось, что он меня не понял. Но нет, понял. – Сначала я планировал продолжить с того момента, на котором ты перенесла нас – то есть взять тебя в плен, – усмехнулся он и бросил на меня быстрый взгляд.

Я возмущённо на него уставилась. Нет, я, в общем-то, что-то такое и предполагала, но вот так вот прямо мне об этом сказать? Какая возмутительная честность. Я бы даже сказала – наглость. Хотя он сформулировал как “сначала”, значит…

– А теперь?

– Теперь не знаю, сказал же!

Не могу сказать, что меня такой ответ успокоил. Может, он не знает, потому что выбирает между убить и мучительно убить?

– А может, я тебя в плен возьму? – внесла конструктивное предложение. И Ник поперхнулся.

– Надо признать, – сказал он секунд через десять, – такой вариант я не рассматривал.

И добавил, гад. – Так же как и более вероятные варианты нашествия гигантских муравьёв-кхамироедов и коллапса Вселенной.

Ну-ну, – подумала я. Смейся-смейся. Телепатия твоя мне не страшна теперь, так что держись. Кстати, о телепатии…

– Ты как-то слишком хорошо выглядишь, – подозрительно прищурилась я на него. Действительно, всего-то разбитые мной губы.

– Приму за комплимент, – успел вставить Ник, но я продолжила:

– А где же трагические последствия применения телепатии?

– Если я выдам тебе все свои секреты, – насмешливо, но совершенно беззлобно сказал вдруг он, – то твои шансы сравняются с муравьями-кхамироедами. А на это я никак пойти не могу.

Угу, муравьи не простят, не иначе, – подумала я, но вслух говорить не стала.

Марк всё не шёл, и обещанное им время прихода давно минуло… а со жрецами уже надо было что-то делать – скоро их хватятся. Мы прождали ещё час, уже понимая, что в наших, только что выстроенных, планах снова что-то пошло не так. И сильно не так. Если покушение ещё можно было списать на что-то пронюхавших противников Марка и надеяться, что это не сильно повредит нашим планам, то его исчезновение требовало пересмотра всего. Даже если мы благополучно доживём до завтрашней церемонии, кто назначит меня избранной? Или избранницей? Путаюсь я в этой их терминологии, но, честно говоря, ни той, ни другой быть не тянет.

– Я могу попробовать им внушить, что они таки тебя убили, но свежее воздействие на мозг очень легко выявляется, – задумчиво произнёс Ник. – Так что мы только продемонстрируем раньше времени мои возможности.

– Мы? – спросила я. Нет, я, конечно, понимаю, что мы сейчас одна команда и вообще, без него меня, может, уже и пристукнули бы. Но пока что не ощущала себя частью этого “мы”. Хотя для Ника это, наверняка, просто фигура речи, и я зря цепляюсь.

– Но ты ведь уже на них повлиял! – перешла я к более приземлённым и практичным рассуждениям.

– Да, – сказал имперец. – Так что предлагаю допросить и убить. Ну, или связать и спрятать, но это ненадёжно, – добавил он, увидев, как изменилось моё лицо при слове “убить”.

– Я за связать и спрятать, – поспешно сказала я. Понимаю, что это звучит странно от в прошлом пилота боевого корабля, ведь хоть столкновения и редко заканчивались гибелью пилотов, но бывало всякое. Но тогда я была молода, эгоистична и совершенно не задумывалась о том, что другие люди тоже… люди. Со своими чувствами, радостями, горестями и надеждами. И с таким же правом на жизнь.

Вот и Ник как-то странно на меня посмотрел.

– Скажи, а что ты всё-таки делала эти десять лет?

– А ты не видел? – огрызнулась я.

– А я не смотрел, – как-то так умудрился сказать он, что я почему-то сразу поверила. Но отвечать не спешила. И он продолжил. – Я удовлетворится тем, что у тебя не было задания подобраться ко мне или… – Он резко осёкся. – Но я до этого момента был уверен, что ты всё равно работала тайным агентом. Похоже, зря?

– Подобраться к тебе? – уцепилась я за середину его речи, чтобы не признаваться, как на самом деле провела десять лет. И сказала в пространство. – Кажется, у кого-то мания величия… или преследования. Хотя, скорее, всё же величия, – добавила, взглянув на гордый профиль обладателя мании. – А что, в Империи пилоты регулярный осмотр психиатром не проходят?

Отвечать он не стал, не захотел, и спрашивать меня ещё раз тоже не стал, вместо этого подошёл к пребывающим в беспамятстве жрецам, они воспринимались моим подсознанием уже как часть интерьера, и, опустившись на корточки, положил руку на лоб одному из них. Я молча ждала, хотя, конечно, предпочла бы, чтобы “допрос” вёлся вслух. Всё же получить информацию "из первых рук", а не вольный пересказ того, что захочет сказать мне Ник, куда лучше. Но, что есть, то есть. Когда один из жрецов зашевелился и поднялся, я чуть не взвизгнула – сначала от неожиданности, а затем от неестественности и какой-то ломанности движений. Вскоре к первому присоединился и его коллега, и они направились к двери. Шли они, впрочем, более или менее, уже не так пугающе неправильно.

– Идём, – сказал Ник, – времени мало.

И мы отправились куда-то вниз. Сперва я подумала, что в камеру, и чуть не высказала Нику, что прятаться там особо негде – решётка, каменная лежанка, и всё. Но на минус втором этаже мы не остановились, спустились ещё ниже и, пройдя каким-то узким, петляющим, едва освещённым коридором, в котором тянуло гнилью и плесенью, открыли дверь в кромешную темноту.

То, что я единственная ничего не вижу в темноте, я поняла сразу… ну, почти. Просто жрецы-зомби и Ник бодро спускались по ступенькам, судя по звукам шагов, а я тупо стояла в метре от захлопнувшейся с похоронным звуком двери.

– Рина? – позвал откуда-то снизу Ник. – Ты что, боишься темноты?

– Нет, – сказала я. – Не боюсь.

Боюсь темноты и ничего в ней не вижу – это же разные вещи, правда?

– Тогда что? – уже немного раздражённо спросил имперец. – Ступенек боишься? Они сытые и не кусаются, я только что покормил их жрецами, давай уже, спускайся.

– Очень смешно, ха-ха, хи-хи, – слегка озлобленно сообщила ему. – А тебе не приходило в голову, что нормальные люди в темноте просто ничего не видят?

Похоже, действительно не приходило. Он удивлённо что-то пробормотал и на всякий случай предупредил, подходя ко мне:

– Сейчас возьму тебя за руку, не надо, пожалуйста, визжать, и снова бить меня по лицу тоже не надо. Как и по остальным частям тела.

Я только презрительно фыркнула.

Идти за руку с Ником оказалось неожиданно… уютно. Он как-то поразительно легко подстроился к комфортному для меня темпу, не тащил и не торопил, пару раз даже предупредил о более высоких ступеньках. Когда впереди, буквально в метре, раздались опять шаги жрецов, я непроизвольно вздрогнула и крепче сжала руку имперца – свой единственный ориентир среди этой тьмы и тлена – пахло тут ещё хуже, чем в коридоре.

– Куда мы идём? – шёпот мне самой показался слишком громким.

– Вниз, – любезно ответил Ник. И я мысленно обругала его заносчивым ослом и феерическим козлом, но он вдруг снизошёл до пояснений. – Мне сложно одновременно говорить и вести жрецов. Давай потом?

– Потом я и сама уже увижу, куда пришли, – буркнула я и добавила, имея в виду наличие какого-нибудь источника света. – Надеюсь, что увижу.

Ступеньки закончились, и мы пошли по какому-то коридору, я всё так же цеплялась за руку Ника, и мечтала, если честно, ухватиться ещё и второй рукой. А можно и с ногами на имперца залезть, глядишь, не переломится. Сколько же этажей в подземелье этого храма? – поражённо подумала я и вдруг ощутила такое знакомое, но давно забытое, слегка колющее, слегка тянущее жжение в руках. И, не задумываясь, вызвала свой знаменитый синий огонь. Тут же зашипел Ник, отпуская мою руку – я как-то не подумала, что обожгу его. Зато теперь я могла хоть что-то видеть.

Глава 7

Галантности, чтобы снести ожог молча, Нику не хватило.

– Вот уж воистину, от некоторых сподвижников вреда куда больше, чем от противников, – словно бы в никуда заметил он. Примерно как я недавно ставила ему психиатрические диагнозы.

Проигнорировала, подумав, правда, "сам дурак!".

Мы подошли к очередной двери, и жрецы, я уже привыкла к их ломаным движениям, но, кажется, они стали двигаться ещё более рвано, открыли её, но, пройдя пару шагов, упали, словно их выключили. Зато мой синий огонь вспыхнул ещё ярче – вокруг было очень много кхамира. Увы, но первая моя мысль – ура, нам не придётся никуда идти, наберём кхамира тут и свалим домой, была совершенно нереализуемой. Кхамир был вмонтирован в стены. А потом мне стало стыдно за эту мысль.

Я заставила стены засветиться и, погасив огонь на руках, повернулась к Нику, но тут же забыла, что хотела ему сказать. Имперцу опять было плохо, он был невероятно бледен – куда больше, чем можно было бы списать на эффект освещения, и сидел на полу, прислонившись спиной к двери. Крови вроде не было, но…

– Ты как? – спросила я, из чисто прагматичных соображений, разумеется.

– Жить буду, – откликнулся Ник. – Может, даже, долго и счастливо.

И я почему-то вспомнила про его невесту… и что меня, в отличие от него, никто не ждёт. Чудна ассоциативная логика. А ещё я связала, наконец, большое количество кхамира и проблемы при использовании телепатии Ником.

– Надо уходить. Будем искать другое укрытие, – сказал вдруг имперец, пытаясь подняться. Я шагнула, чтобы ему помочь, но тут в моей голове зазвучал голос:

– Ты слишком громко думаешь, девочка с пустым огнём. И украла слишком мало мёртвого камня, чтобы это заглушить.

Голос замолчал, но я ощущала какое-то невнятное давление, словно чей-то тяжёлый взгляд с холодным любопытством примеривался с чего начать выворачивать моё бедное сознание. При этом невидимый собеседник так и не показался, а давление стало сильнее, как будто некто, наконец, решил приступить к препарированию.

– Какие вкусные у тебя мысли, – вкрадчиво шепнули в моей голове.

Сомнительный комплимент, – подумала я, начиная паниковать. Но тут давление прекратилось, и я с удивлением уставилась в заслонившую всё спину Ника.

– Какой перспективный, но глупый мальчик, – раздался всё тот же голос, но уже не у меня в голове, а как полагается – в окружающем пространстве. Звуковые волны и всё такое.

Я выглянула из-за плеча своего неожиданного заступника – к нам подходили двое: мужчина и женщина. И я запоздало поняла, что со мной говорила именно женщина. Они оба были высокими, худыми, с очень бледной кожей – ещё бы, на минус неизвестно каком этаже, но больше всего поражали глаза и волосы. Красные, мерцающие… как у Ника, когда он применял телепатию. Но у этих они светились всё время. И у Ника сейчас тоже светились…чёрт.

– Оставь её нам, и беги отсюда, глупый ребёнок, – сказал на этот раз мужчина.

Я же непроизвольно вцепилась в рубаху имперца. Ник, миленький, не оставляй меня им. Пожалуйста, не оставляй, – думала я, пятясь к двери и подтягивая за собой Ника. В качестве щита он был бесподобен.

– Забирайте этих, – Ник кивнул на жрецов, – и убирайтесь! Или она убьёт здесь весь кхамир своим огнём.

Они расхохоталась, в общем-то, я понимаю их – кхамира тут было очень много. И он был внутри стен, что не позволяло связать его кровью. Так что имперец блефовал. Или, что хуже, искренне меня переоценивал.

– Ри-и-ина, – вдруг обратились эти двое ко мне хором, и я вздрогнула – видимо, успели неплохо покопаться в моей голове, – иди к нам! Мальчик тебя презирает, а нам ты интересна… иди.

И я с ужасом ощутила, что хочу к ним. И уже не пячусь к двери, подтаскивая Ника за рубаху, а наоборот – сделала шаг вперёд и уткнулась носом ему между лопаток. Это меня немного отрезвило, но ненадолго.

Я слушала, как они на разные лады повторяют моё имя, и не могла заставить себя сдвинуться с места. К ним не пускала спина имперца, а назад не хотелось. И еле услышала, когда Ник, обернувшись, полупрошептал-полупрошипел:

– Огнём в мужика, давай быстро!

Я замялась. Огнём в живого человека?

– Он не человек и никогда им не был, давай уже быстро. Ну?!! – зарычал имперец, и я, зажмурившись, послала огонь на мужчину. Кажется, он упал, по крайней мере, прекратилось заунывное повторение моего имени, вскрикнула женщина, и в ту же секунду Ник вытолкал меня за дверь и выскочил сам.

И, отпустив меня, снова сполз по двери на пол – смотрю, глянулась она ему. То с той стороны оботрёт, то с этой… – подумала я, и тут же устыдилась своих мыслей. Ясно ведь, что Нику пришлось крайне нелегко, и … он меня защищал.

– Что это было? – спросила я, опускаясь рядом с ним и прислоняясь к его плечу. После недавних событий, его – плеча – надёжность значительно возросла в моих глазах.

– Нечто, – ответил Ник.

– Так вот ты какой, капитан Очевидность! – не удержалась я от глупой шпильки.

Ну конечно, он же меня презирает, – вспомнились мне слова телепатов. И я не смолчала.

– А ты не мог бы, – спросила, показательно отодвигаясь и зажигая синий огонь на левой руке, а то темно опять, – как-то менее откровенно меня презирать? А то вот даже перед врагами неудобно – сразу всё понимают.

Ник повернулся и внимательно, молча, меня осмотрел, заставив раздражение вспыхнуть ещё ярче. Сразу вспомнился тот его высокомерный взгляд на смотровой площадке на межпланетном рейсе.

– В моей голове, – сказал он, наконец, отворачиваясь, – они не побывали. А вот что беспокоит тебя, считали, похоже, очень даже чётко. Не презираю я тебя.

– А зачем мы вообще сюда пошли? – резко сменила я тему, почему-то неожиданно застеснявшись.

– Моя ошибка, – вздохнул Ник. – В мыслях у жрецов это было как заповедное место, где обитают боги. Я как-то не думал, что там будет это, и что вот это – их боги.

Да уж, я бы тоже решила, что на худой конец там просто залежи кхамира. "Это" Ник произносил с какой-то очень особой интонацией. Мне казалось, что я различаю и презрение, и какую-то странную горечь, и даже сочувствие. И это толкнуло меня спросить ещё раз.

– И всё же, что это за "это"?

– Рина, – сказал он, поднимаясь и протягивая мне руку, – не сиди на холодном, женщинам это вредно.

И я чуть не протянула ему за это левую, держащую огонь руку.

Увы, огонь очень быстро закончился – кхамир остался за той толстой, облюбованной Ником дверью, которая, судя по всему, неплохо гасила его излучение, и мы опять шли в полной темноте. Кстати. Теперь-то он жрецов не “ведёт”.

– А почему ты видишь в темноте? – подозрительно спросила я.

– А почему ты – нет? – спросил в ответ чуть насмешливо имперец. Вот ведь…

– Потому что я – нормальный человек, – огрызнулась, полагая разговор оконченным. Но Ник неожиданно продолжил.

– Вот тебе и ответ, – сказал он всё так же самую малость насмешливо.

– Это признание, что ты – ненормальный? – мрачно спросила я, а потом меня как обухом по голове шарахнули. – Или … не человек?

– Есть вещи, – куда-то в темноту сказал шагающий рядом ненормальный нечеловек, – которые я могу рассказать либо члену своей семьи, либо трупу своего врага. Удочерить я тебя не готов. Ещё вопросы или предположения?

Он меня дразнит, специально дразнит, – мрачно и, естественно, молча, размышляла я, пока мы шли в обратном направлении. Подкидывает что-то, мимо чего невозможно пройти, а потом отмалчивается, а то и угрожает. И зачем? Или это такой извращённый способ занять собой мои мысли? Или ещё более извращённый способ ответить на мои вопросы, не отвечая – дескать, я не говорил, до чего сама додумалась – не ведаю. Если так, то мою догадливость имперец сильно переоценил…

Итак, что у нас есть: объект Ник, расовая принадлежность теперь под вопросом, возраст неизвестен, семейное положение – помолвлен… хотя, это-то тут причём? Способности к телепатии, похоже, как-то связаны с красными волосами – у этих двоих неслучайно, скорее всего, были подобные волосы и глаза. И как-то тут ещё замешан кхамир… но что странно – Ник легко пользуется телепатией там, где кхамира нет, а эти двое – или сколько их там на самом-то деле? – вовсю телепатят там, где кхамира немерено. И уйти оттуда, судя по всему, не могут. Иначе пошли бы за нами…

– Я его убила? – ну хоть это-то мне можно узнать? Или тоже тайна за семью печатями?

– Нет, – чуть помедлив, ответил Ник. – Вроде бы нет.

– Вроде бы? – у меня вырвался нервный смешок. – Помнишь, ты спрашивал, что я делала последние десять лет? Я преподавала историю, Ник. Я – учительница. Теперь презираешь?

– Нет, – твёрдо и без промедления ответил он. – Но весьма удивлён, весьма… – И вдруг расхохотался. – Знаешь, наша разведка с ума сходила, теряясь в предположениях – где же сейчас и чем же занята Синяя звезда со своим разрушительным даром, не пробирается ли она к нашим запасам кхамира, чтобы коварно их изничтожить и тем самым нанести сокрушительный удар Империи… А ты!.. Историю!..

Я собиралась ответить что-то резкое – всё же он сейчас топтался на моей больной мозоли, но он так заразительно и совершенно беззлобно смеялся, что я, против воли, к нему присоединилась.

Теперь мы шли по ступенькам наверх. Смех ослабил напряжение, и я явственно ощущала, что измотана, хочу пить, да и завтрак, съеденный в кабинете Марка целую вечность назад, уже давно переварился.

– Ну, хоть от жрецов избавились, – сказал Ник. – Но возвращаться в комнату, наверное, не следует. Можно в храм пойти – там сейчас как раз служба в преддверии Дня Выбора идёт. Народа много…

– А на этой службе не кормят? – немного жалобно спросила я.

Мы вышли в тускло освещённый коридор, хотя теперь, после полной темноты, он уже не казался тусклым, и Ник вместо ответа протянул мне пакет – кажется, от сухпайка, с парой печенюшек, припасённых, судя по всему, во время сегодняшнего завтрака в кабинете у Марка.

– Ты – мой герой! – искренне сказала ему. И сама немного испугалась – а ну как сейчас что-нибудь ответит, типа “герой, да не твой”. Или что-нибудь похуже съязвит.

– К твоим услугам, – бесстрастно ответил он. К чему прицепиться в его ответе, моя въедливая натура не нашла.

– Мы были внизу, – сказал Ник, пристально вглядываясь в Марка.

Жрец и наш "наниматель" нашёл нас во время службы, он был не в рясе, а в плаще, делавшем его фигуру из спортивной и широкоплечей упитанной и округлой, и с накладной бородой.

Собственно, сама служба сводилась к исторической справке – поминались все избранницы за последние сто лет. Интересно, сто – это просто ограничение, чтобы не затягивать сверх меры? Или сто лет назад всё и началось?

Не знаю, о чём размышлял Ник, но мы оба хранили молчание, как приличные прихожане. И тут меня кто-то приобнял за плечи. Я вздрогнула, но сделала над собой усилие и не стала отбиваться, и кричать тоже пока не стала. Лишнее внимание нам ни к чему. Впрочем, человек почти сразу руку убрал. Медленно обернувшись, увидела сначала седую бороду, капюшон… и устало, но чуть насмешливо сверкнувшие из-под капюшона синие глаза Главного жреца Марка.

После службы мы всё так же молча покинули храм вслед за ряженым и, поплутав по городу, видимо, запутывая следы, осели в каком-то тёмном и, на мой взгляд, злачном кабаке.

Безалкогольных напитков тут не было в принципе, так что я медленно цедила довольно-таки крепкое вино, заедая гренками. С едой тут тоже было так себе, прямо скажем.

Марк молчал, и я, налюбовавшись на непроницаемое лицо имперца – он сидел напротив, а жрец – рядом со мной, повернулась к последнему. Ничего интересного – его лицо было точно таким же бесстрастным. Но в воздухе ощущалось напряжение. Или это мои измученные за сегодняшний день нервы?

– Ты про камеры? – нарочито беззаботно спросил Марк и неторопливо пригубил пиво, едва заметно поморщившись.

– Ну, – сказал Ник, – их мы тоже проходили. После того, как ты не появился в оговоренное время, но зато объявились твои коллеги, жаждущие убить Рину, нам пришлось немного прогуляться.

– Вам повезло, – сказал, хмурясь, Марк, – что вы вовремя повернули назад и не дошли до конца.

– А что там в конце? – спросил имперец таким тоном, что даже я уверилась, что мы повернули обратно где-то посредине, а та красноволосая парочка мне померещилась.

– Ничего хорошего. Если жить надоело, можешь прогуляться! – отрезал жрец и сменил тему. – Простите, что не пришёл, меня неожиданно вызвал Совет Девяти, а от таких приглашений не отказываются, сами понимаете. Хотя… вы, может, и не понимаете.

Мы не понимали. И я бы с интересом расспросила Марка об этом Совете, но тут он спохватился:

– А что стало с теми, кто напал на вас?

Я устала вертеть головой туда-сюда, всё равно что на одном, что на другом лице никаких эмоций, и стала рассматривать Ника, пользуясь тем, что он сосредоточен на жреце.

– Они, – Ник понюхал пиво в своей кружке и, скривившись куда сильнее Марка, не стал даже пробовать, – решили прогуляться до конца.

Повисла тишина, и я всё же повернулась опять к Марку. Прямо как на теннисном турнире чувствую себя. Мячик вправо-влево, вправо-влево… Неожиданная подача, и вот уже Марк растерянно подбирает упущенный мяч, а Ник вырывается по очкам вперёд!

Жрец явно понял, что мы побывали за заповедной дверью, но тему развивать не стал.

– Переночуйте где-то в городе, – сказал Марк. И приходите уже на сам Выбор. Я тоже появлюсь в Храме только на саму процедуру избрания. Так безопаснее.

Угу, подумала я. Тебе-то точно безопаснее. Тебя после выбора нет смысла трогать, а нам ещё неделю добираться до обиталища этого вашего божества. А если там такие же, как эти, прячущиеся внизу?

Я внезапно осознала, что уже некоторое время как безоговорочно приняла лидерство Ника. С одной стороны, досадно, а с другой – жить я хочу куда больше, чем победить в этом необъявленном соревновании. Главное, не начать слишком сильно ему доверять – дома всё вернётся на круги своя.

Неудивительно, что мне снился кошмар – та женщина с красными волосами. Она вглядывалась куда-то в мою сторону, словно точно не видела меня, но знала, что я где-то тут, и звала:

– Рина, пожалуйста, вернись. Я ничего тебе не сделаю, Рина. Мне очень нужно, чтобы ты вернулась, очень нужен твой огонь… Рина! Пожалуйста, Рина!

Я боялась и жалась к Нику – чувствовала его рядом. И молчала. А она всё звала и звала, и с такой тоской, что на меня волнами накатывал стыд. Но страх был сильнее. И я цеплялась за Ника, чтобы она меня не нашла… и чтобы самой не поддаться. И отчаянно желая проснуться.

Когда сон закончился, я вздохнула с облегчением… впрочем, его тут же сменили другие переживания. Оказывается, к Нику я жалась не только мысленно, во сне, но и вполне себе физически. Мы спали в одной комнате, в которой была одна кровать, и после событий дня я и не подумала возражать – чем ближе к Нику, тем безопаснее. Пока. И теперь я плотно прижималась к имперцу, спихнув его на самый краешек, ещё сантиметров десять – и точно окажется на полу. Я подняла глаза в надежде, что он спит. Не спал. И как-то странно меня рассматривал. Я медленно стала отползать, не отводя взгляда и судорожно размышляя – надо как-то объяснять своё поведение или достаточно просто извиниться.

Имперец убрал руку с моей талии – держался, чтобы не упасть? – и вопросительно выгнул бровь:

– Плохой сон?

– Да, – сказала я ему, – мне снилась та женщина из-подземелья.

И лёгкая усмешка мгновенно пропала из пристально смотрящих на меня чёрных глаз.

– Что-то говорила? – вроде бы равнодушно спросил Ник, но мне почудилось, что он весь напрягся.

– Звала… просила вернуться.

– И всё? – и опять голос ровный, но за ним почему-то слышится облегчение.

– И всё. А что, должно быть что-то ещё? – теперь уже я пристально вглядывалась в Ника. Такое впечатление, что он буквально-таки нашпигован тайнами. И, может, опасался, что красная женщина может выдать мне одну из них? Надо будет у неё спросить, если ещё приснится, – решила я, и попробовала снова заснуть.

Увы, сон не шёл. Вместо этого тянуло поговорить, и я с надеждой просматривала на имперца, который, к несчастью, моментально снова уснул. Ну, или искусно притворялся. Я даже думала уронить что-нибудь, якобы нечаянно, чтобы его разбудить, но, поразмыслив, признала эту мысль недостойной. В конце концов, у имперца был далеко не самый лёгкий день.

Интересно, как там Каринка? Сообщили ли ей уже о моём исчезновении? Или даже не об исчезновении, а о предательстве? – вдруг похолодела я от ужасной мысли. Это ведь поставит крест на её карьере в Защитных силах – неблагонадёжная, и всё тут. Ведь корабль исчез с радаров практически на территории Империи… и после стыковки с имперским боевым кораблём. Я бы и сама не сделала другого вывода, кроме как предательство. Измена. И первого, и второго пилотов. Бедная моя девочка… И я вдруг расплакалась, неожиданно даже для себя самой. Было жалко Карину, и себя саму тоже было невероятно жалко. Плакала я беззвучно, разве что изредка еле слышно всхлипывала – меньше всего мне хотелось показать свою слабость имперцу. Но он всё равно как-то проснулся и понял:

– Что случилось? – спросил немного недоумённо, но, кажется, даже участливо.

И я, собираясь ответить классическое "ничего, всё в порядке", вместо этого сказала правду:

– Я теперь предательница в глазах своей Родины.

Спорить с очевидным Ник не стал. И вообще ответил не сразу, а когда ответил, я поняла, что он издевается:

– Ну, хочешь, я тебе справку дам, что всё произошло не по твоей воле, когда вернёмся?

Я немного истерически расхохоталась, и он вздохнул. И сказал уже серьёзнее:

– Или могу поспособствовать, чтобы тебе политическое убежище предоставили.

Я только фыркнула. Нет у меня тайн, которые можно обменять на политическое убежище… да и подло это как-то. Не говоря уже о неприятностях, которые это принесёт моей сестре.

Но плакать я удивительным образом прекратила. В конце концов, я жива, а значит, ещё всё можно изменить. Пройду серию допросов на детекторах лжи и, может, хотя бы Каринку реабилитируют.

– Ник, – вдруг испуганно позвала я, осознав, что блок Ника слетел вместе с моим, – на мне теперь ведь нет блока, и мы не в храме… Сейчас как натворю каких-нибудь чудес…

Имперец совершенно не проникся. Он долго и сладко зевнул и, переворачиваясь на другой бок, отмахнулся:

– Не натворишь. По крайней мере, неосознанно. Камня из храма для этого хватит.

Утром мы отправились в храм на “выборы”. Я волновалась, и ничего не могла с собой поделать. Мы влились в толпу горожан, с песнями идущих к храму, а потом нам пришлось разделиться. И только тут я поняла, насколько успокаивало меня присутствие Ника. Одна, среди девушек, мечтающих стать Избранницей – от фанатичного блеска их глаз мне становилось ещё сильнее не по себе, я чувствовала себя белой вороной. Очень уязвимой вороной. Практически, вороной, с нарисованными мишенями на груди и на спине. Неосознанно искала глазами имперца, не могла найти, и обмирала от накатывавших приступов паники. Я не знала, какое оружие "дальнего" поражения есть на этой планете, но мне казалось, что на меня нацелено вообще всё, когда-либо изобретённое и умеющее стрелять – от пращи и арбалета до бластеров и пушек с космических кораблей. Бред, да, но от ощущения было никуда не деться. И мне мучительно хотелось куда-то спрятаться, хоть куда-нибудь, так что в храм я вошла с чувством невероятного облегчения. Хотя объективно именно в храме опасность была больше.

Девушки всё продолжали петь, и я пыталась открывать рот более или менее в такт, чтобы не привлекать ненужного внимания, но, боюсь, выходило не очень-то. И я едва не пропустила момент, когда все дружно преклонили колени, поспешила повторить, чувствуя себя двоечницей в танцевально-песенном коллективе, которая ничего не выучила и теперь срывает выступление.

– Братья и сёстры! Восславим же великий День Выбора, ибо он настал! – заговорил торжественно один из жрецов, как только замолкла песня. Мы всё так же стояли на коленях, опустив глаза, но я по голосу определила – не Марк, и какая-то часть меня возликовала и облегчённо вздохнула, малодушно надеясь избежать роли жертвы-спасительницы. И когда начался сам выбор, я уже почти поверила, что план Марка и Ника – и зачем я только на него согласилась, дурочка безвольная? – всё же провалится. Так что, ощутив, как на моё плечо легла рука, и услышав “Встань, сестра, ты выбрана!”, я чуть не застонала от разочарования.

Встала, держа глаза всё так же опущенными… и ожидая, что вот-вот будет выбрана вторая девушка, Марк же говорил, что я буду второй избранной… но её не было. Избранница, как и полагается, была одна, вот только нынешняя “счастливица” совершенно этого не хотела и не представляла теперь, что ей делать. Жрец, придерживающий меня за руку, был мне совершенно не знаком, Ника я не видела, Марка тоже, и чувствовала себя в ловушке.

На меня водрузили венок из красных, одуряюще пахнущих цветов, и с песнями, под завистливыми взглядами других претенденток – о, знали бы, глупые, как вам повезло, что на моём месте не вы! – проводили в комнату позади алтаря. Маленькую, душную и красную.

На третий час пребывания в комнате я уже была готова убить Марка и Ника собственными руками, дайте только шанс. Здесь всё было красным, вообще всё, и я зажмуривалась или рассматривала собственные руки, чтобы как-то дать глазам отдохнуть, а от запаха цветов голова болела невыносимо. Я даже думала запихнуть венок в удобства, расположенные тут же в комнате, но побоялась, что это слишком явно укажет на отсутствие должного пиетета. Хотя ещё полчаса, и на пиетет мне будет окончательно плевать – я просто задохнусь тут.

– Рина, тссссс, – раздался вдруг шёпот из-за стены, а затем кусок этой стены сдвинулся вбок, и в комнату вошли Ник и Марк… При этом последний вёл за руку какую-то девушку, которую, стоило оказаться в комнате, сразу стал раздевать. Девушка стояла не шевелясь… и была чем-то похожа на меня.

– Снимай платье, – бесцеремонно велел мне имперец.

– Прощальная оргия? – мрачно поинтересовалась я, впрочем, выполняя его распоряжение. Под платьем у меня имелись ещё футболка и штаны, так что – пожалуйста, Ник. Бери и носи. Хотя ты не влезешь.

– Если бы, – вздохнул Ник. И подал мне платье, которое только что сняла девушка, – надевай. Быстро. И венок давай сюда.

– Идут, – сказал вдруг Марк, срывая с моей руки браслет, – давайте под кровать, быстро!

Лёжа под кроватью в чужом платье, бок о бок с имперцем, я чувствовала себя участницей какого-то нелепого фарса. “Тебе нельзя встречаться с теми”, – успел шепнуть мне Ник, имея в виду, судя по всему, красноволосых обитателей подземелья. Но зачем девушку ведут к ним? И почему нельзя было её сразу выбрать избранной, а мы бы с Ником просто поехали следом… Вопросы, вопросы…

Когда девушку увели, я собиралась расспросить своего соседа по пряткам под кроватью, но он меня опередил.

– Так тебе, получается, двадцать шесть, – вполголоса и с непонятной мне интонацией, скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он.

– Как-то плохо у вас там в Империи с манерами и воспитанием, – немного язвительно посетовала я, также почти шёпотом. – Я уж молчу о галантности, но спрашивать девушку о возрасте – это вообще никуда не годится!

– Двадцать шесть – это ещё не тот возраст, о котором уже нельзя спрашивать, – фыркнул имперец в ответ, совершенно не смутившись.

– А тебе? – спросила в свою очередь. – И мы можем уже вылезти?

– Вылезти – нет, они скоро вернутся, не будем лишний раз рисковать. А лет… А сколько дашь? – немного вызывающе прищурился он.

Я задумалась. По виду – от двадцати пяти, по поведению – иногда даже двенадцать будет много. По званию… от тридцати, наверное.

– Тридцать два? – предложила наугад.

– Пусть будет тридцать два, – согласился Ник.

Пусть будет?! Опять издевается и наводит тень на плетень?

– А твоей невесте? – совершенно того не желая, спросила я.

– Восемнадцать, – для разнообразия не стал скрытничать Ник. И вернул вопрос. – А твоему другу?

Я чуть было не спросила какому. Всё же ложь создаёт кучу неудобств: единожды солгавши, надо ещё долго помнить, что именно наврал. И какими подробностями ещё разукрасил потом эту изначально небольшую, казалось бы, ложь. Признаться Нику, что я соврала и у меня никого нет, было абсолютно невозможно и немыслимо.

– Тридцать три, – сказала я уверенным тоном.

– А как зовут? – как бы невзначай спросил имперец.

– А тебе не кажется, – зашипела я на него, – что ты и так знаешь обо мне куда больше, чем я о тебе? Взять хотя бы полное имя! Или что я делала последние десять лет.

– Я мог бы использовать своё право на вопрос, – протянул Ник, наблюдая за моей реакцией. – Но пока не буду.

– А не кажется ли Вам, капитан, что своё право на вопрос, – очень вежливо и холодно сказала я ему, – Вы утратили, когда полезли мне в голову своей паршивой телепатией?

И для убедительности врезала ему локтем, куда-то в бок.

– Возможно, – покладисто отозвался он, даже не возразив насчёт паршивости. И повторил. – Возможно… Тссссс, Возвращаются.

Когда жрецы ушли, мы с девушкой обменялись обратно платьями – она выглядела всё такой же безучастной, венок я уже не стала надевать, отложила подальше. И меня опять оставили одну в этом одуряющем красном безумии – завтра утром меня должны отсюда забрать на торжественную церемонию выезда – путешествовала Избранница с пафосом.

– Не ложись спать, пока я не приду, – сказал Ник, уходя. – Это очень важно. Иначе она доберётся до тебя.

Я как-то сразу поняла кто… и поёжилась.

Глава 8

Забавно, – думала я, разглядывая спящего Ника. Мне двадцать шесть, и единственный мужчина, с которым я спала в одной постели, не говоря уже о большем, это мой враг, имперец. Да ещё и несвободный. Значит ли это, что я что-то делаю не так в этой жизни? Определённо значит.

Почему-то мысли мои перешли к невесте Ника. Интересно, какая она? И какой он с ней? Галантно-вежливый? Или такой же слегка насмешливый, а иногда и жёсткий, как со мной?

– Спи, – внезапно велел предмет моего изучения и моих размышлений, и, повернувшись на бок, обнял меня за талию, притянув к себе.

Это вызвало целый ворох противоречивых мыслей и стремлений в моей и так неспокойной голове. С одной стороны, Ник объяснил, что чем ближе к нему, тем лучше. Особенно в храме. С другой – это было непривычно. И самое противное, что противно мне не было.

Оказывается, вчера ночью красноволосая женщина явилась всем жрецам, и требовала привести ей меня. Живой. Что, с одной стороны, радовало, а с другой – пугало. На моё предложение спуститься вниз и шандарахнуть её огнём так же, как и мужчину – из-за спины Ника, последний покачал головой и заявил, что пока что не готов лезть туда снова, к тому же женщина сильнее, да и что сталось с мужчиной, мы не знаем.

По плану Марка, теперь, когда его собратья убедились, что избранница – это не та, которая нужна живущим в подземелье, поиски сосредоточатся на остальных, а мы спокойно отправимся к месту силы.

Когда я, наконец, заснула, она мне снова приснилась.

– Рина, где же ты, девочка? – грустно спрашивала женщина, вглядываясь куда-то мимо меня своими красными, мерцающими глазами.

Я чувствовала руку Ника на своей талии даже во сне и молчала. С ним это было как-то легче.

Проснулась я внезапно, сразу открыла глаза и натолкнулась на пристальный взгляд Ника.

– Что? – спросила разом севшим голосом.

– Что? – мурлыкнул в ответ он, выгибая бровь. И продолжая плотоядно на меня смотреть. Я немного нервно сглотнула и отвела взгляд, почему-то остановившийся на его губах.

– Твой друг – святой, – сказал вдруг Ник, резко отпуская меня и поднимаясь с кровати. – Я бы даже сказал, мученик, – добавил он, направляясь к тайному ходу.

Хмуро глядя на имперца – я ощутила себя сразу осиротевшей и беззащитной, когда он отстранился, пыталась понять, что он имеет в виду, и надо ли обижаться. Что меня так сложно выносить? И что я ему с утра уже сделала-то? Может, храплю?

Я ехала рядом с Марком во главе пышной процессии… и испытывала весьма разнообразные чувства. С одной стороны, мне было стыдно перед всеми этими людьми, которые осыпали наш путь цветами, приветственно кричали и славили меня как спасительницу – я ведь совершенно не собиралась за них умирать, у меня вообще свой корыстный интерес был. С другой стороны, если получится, то я избавлю их от кхамира навсегда… Но это значит, что избавлю не только от его ужасов и неудачных созданий, но и от чудес тоже.

И ещё мне не давал покоя утренний взгляд Ника, стоило его вспомнить, и сердце начинало то биться быстрее, то замирало в каком-то странном предвкушении чего-то волшебного. Самого имперца я видела мельком, когда мы выезжали из храма, он был в платке, повязанном как бандана, чтобы скрыть свои необычные волосы, и до крайности походил на пирата. Теперь же он ехал где-то позади, и я прилагала усилия, чтобы не оборачиваться.

К счастью, пышная процессия проводила нас только до ворот из города, а дальше мы поехали всего впятером, кроме Ника и Марка остались сопровождать Избранницу всего два жреца.

– Как ночь? – поинтересовался негромко Марк. Почему-то я не стала ему рассказывать, что видела красноволосую, может, не была уверена, что он спрашивал именно о ней, и ответила крайне нейтрально:

– Нормально, спасибо. А Ваша?

Вместо ответа Марк скользнул по мне слегка заинтересованным взглядом и усмехнулся:

– Ты ему нравишься.

Он не уточнил кому, но я как-то сразу поняла, что речь идёт об имперце, а о ком ещё-то? И почему-то сильно смутилась.

– У него невеста есть, – как можно равнодушнее пожала плечами. И, вспомнив о своей легенде – если уж врать, то всем одно и то же, добавила. – А у меня друг.

– Это как-то меняет то, что ты ему нравишься? – удивлённо поднял брови Марк, глаза его смеялись в противовес крайне серьёзному голосу.

– Не меняет, – согласилась я. – Но обесценивает.

– Я просто поделился наблюдением, – пожал плечами жрец, и я вдруг сильно на него разозлилась.

Во-первых, я совершенно ничего не хочу знать об отношении ко мне имперца, мне и утреннего взгляда хватило, чтобы начать думать о том, о чём думать не следовало, а во-вторых, меня жутко бесила мысль, что этот интриган, Марк, может поделиться и с Ником подобным же наблюдением в отношении меня. Если уже не поделился. Потому что имперец мне нравился. Разумеется, совсем чуть-чуть. И чисто внешне. Исключительно из эстетического чувства. Примерно как породистая лошадь. Или охотничья борзая. Во, точно, как борзая.

А когда мы устроились на привал, Ник принёс мне цветы. Ну, как цветы… цветок. Я сидела, прислонившись к дереву, и грызла сухарь, выданный Марком, пока жрецы суетились с обедом, помогать мне не разрешили – не дело это для Избранницы. Тьфу. И тут ко мне подошёл Ник.

– Я долго думал над твоими словами по поводу манер и воспитания, – серьёзно и даже пафосно начал он. – И понял, что должен реабилитировать образ мужчин Империи в глазах женщин Конфедерации… Вот!

И протянул мне тоненький стебель с крошечным жёлтым цветочком. Я непонимающе посмотрела на "букет" и перевела взгляд обратно на дарителя – глаза его смеялись, хотя на лице сохранилось серьёзное выражение.

– Шут, – сказала я. И мстительно добавила. – И жмот!

– Ну вот, – совершенно не расстроенным голосом сказал Ник, присаживаясь рядом и выбрасывая цветок. – Кажется, образ имперского рыцаря ещё больше потускнел.

– Куда уж больше, – пробормотала я в сторону, но он точно услышал.

– Аурин, – нарушил Ник через некоторое время повисшее между нами молчание. Я вздрогнула, и жёстко, даже слишком, огрызнулась:

– Я – Рина. Рина Вардес.

Он пожал плечами и замолчал. А меня начало мучить любопытство – что он хотел сказать-то? Или спросить? И чего я на него так набросилась? Хотя я знала "чего" – имя Аурин он из меня выдавил своей телепатией. И никаких прав на него не имел. Видимо, он подумал о том же.

– Ещё не простила? – как-то участливо спросил, как будто бы о самочувствии. Типа "ещё болит?". Болит или нет, но я злая и память у меня хорошая.

– А ты что-то сделал, чтобы простила? – возмущённо уставилась на этого… борзого.

– Ну… цветок принёс, – сказал Ник. – А что надо было сделать-то?

Откуда я знаю, – подумала я, и молча отвернулась.

Следующую попытку наладить диалог, если это можно так назвать, он предпринял вечером. Ночевать мы остановились в городе – встречали нашу небольшую процессию менее пышно, но тоже очень даже празднично, и необходимость опять всем улыбаться забрала у меня последние силы. Я еле отсидела положенные тридцать минут за ужином в доме городского главы и удрала спать. И с удивлением обнаружила в своей комнате Ника.

– Мы же уже не в храме! И даже в другом городе! – мрачно сообщила я ему, кивая на дверь.

Ник не обиделся и спорить не стал, к моему неявному разочарованию. Но и не ушёл.

– И? – сказала я, начиная раздражаться.

– Я не уверен, что расстояние как-то поможет, – вздохнул Ник. – И, поверь, я бы с удовольствием поменялся с Марком, если бы это было возможно.

На это вот “с удовольствием” я обиделась. И даже переспросила:

– С удовольствием?

– Ну, ладно, без удовольствия, – как-то очень легко пошёл на попятный Ник. – Но поменяться я с ним не могу, потому что, во-первых, он…м-м-м… занят, а во-вторых, он не сможет тебя закрыть от взгляда…этой.

Он был прав, расстояние оказалось не помехой, и мне снова снилась эта женщина. Но на этот раз она сменила тактику.

– Ри-и-ина… Мальчик спрятал тебя, – слабо улыбнулась она. – Бедный, глупый мальчик. Эта планета его убьёт, уже убивает, он чувствует это… но не понимает, что процесс не остановить. И то, что он тебя прячет, только ускорит его собственную смерть. Рина… Рина! Ты ведь не желаешь смерти этому глупому мальчику?

Я молчала, как партизан, хотя от её слов по спине бежали неприятные мурашки. И даже рука Ника на талии не помогала.

– Но его можно ещё спасти… Скажи, где ты, и я скажу тебе как.

Мимо, – мрачно подумала я, но на душе стало как-то неуютно.

Когда я проснулась, Ника уже не было рядом, и, странным образом, это только дополнительно испортило мне настроение.

Парадный завтрак, ещё один пафосный проезд по городу, полчаса спокойной дороги… и нападение, едва мы въехали в лес. Я даже не сразу поняла, что происходит, просто ощутила неясное желание броситься в лес куда-то направо, успела понять, что оно навязанное, но тут Марк стегнул мою гварру – местный аналог лошадей, и мы с ней помчались-таки в лес, правда, не в ту сторону, в которую мне внушали. Я сосредоточилась на том, чтобы удержаться, управлять этим животным у меня и на шагу-то выходило не очень, а уж на галопе и пробовать не стоило. Точно сбросит. Где-то на задворках сознания меня беспокоил вопрос – а что я вообще буду делать одна в чаще леса, как выбираться, и не съест ли меня эта самая гварра, но удержаться было куда более насущной задачей. А потом вдруг мой скакун споткнулся и стал заваливаться на бок, я ощутила обречённый ужас – сейчас меня придавит этой тушей, в которой никак не меньше пятисот килограмм, но меня выхватили из седла чьи-то руки, и скачка продолжилась, теперь с ещё меньшим комфортом – я сидела не в седле, а перед ним, вцепившись в гриву, и при каждом скачке меня сильно подбрасывало, а потом весьма чувствительно приземляло. Если честно, то в данный момент мне было совершенно всё равно, кто едет за мной, кто бы это ни был, на таком галопе я бы вырываться не решилась. Хотя, когда мы сбавили скорость и я, рискнув обернуться, обнаружила Ника, я всё же обрадовалась.

– А где остальные? – спросила, пооглядывавшись ещё пару минут и никого не обнаружив.

– Дальше мы вдвоём, – коротко ответил Ник, и я мысленно ахнула… неужели?

– Они…? – голос мой дрогнул и имперец понял меня правильно. Кажется, пожал плечами, но вслух сказал:

– Живы. По крайней мере, были.

– Рассказывай, – мрачно простонала я, падая прямо на траву, как только Ник сказал "привал".

Мы почти весь день шли по лесу пешком, гварру отпустили часа через два после нападения, когда наткнулись на ручей. Сами же некоторое время брели по ручью, потом, когда ноги я уже совсем не чувствовала от холода, мы всё же выбрались на берег. И ещё долго-долго шли.

– Что рассказывать? – спросил имперец, собирая мелкие веточки, чтобы развести костёр. Теперь я точно была уверена – никакой он не человек. Нормальный хомо сапиенс просто обязан был рухнуть рядом со мной. А этот, такое впечатление, что ещё столько же отмахать может. А ведь он ещё и сумки, снятые с гварры нёс… Может, мне завтра ему на закорки забраться? Этот двужильный и не заметит, наверняка. Картинка меня, путешествующей на Нике, определённо мне нравилась.

– Всё, что ты угрожал поведать трупу врага, я уже почти в нужной кондиции… – простонала, закрывая глаза.

– Не спи без меня! – напомнил отвратительно бодрый голос.

– Слышала бы тебя твоя невеста, – вяло огрызнулась, из последних сил открывая глаза.

Начинало темнеть, и я вдруг поняла, что раз уж спать нельзя, то я с нетерпением жду, когда станут видны звёзды. Полностью незнакомое скопление звёзд, такое нельзя пропустить. Так что, так уж и быть, пободрствую ещё немножечко.

Ник молча разводил костёр, проигнорировав мою последнюю реплику, и мне очень хотелось узнать про его невесту побольше. Какая она? Зачем мне это, я не знала и сама. Наверное, просто женское любопытство одолело.

– Она сказала, что эта планета тебя убивает, – негромко сообщила я имперцу, наблюдая за отблесками разгорающегося костра на его лице. Лицо осталось совершенно спокойным, чуть шевельнулись плечи.

– Она ошиблась.

– И что ты этого не понимаешь, тоже сказала. И что закрывая меня от неё, ты ускоряешь свою смерть.

Я даже села, и теперь пытливо всматривалась в своего спутника, пытаясь понять, сколько в словах той женщины правды.

– Рина, она ищет, чем тебя зацепить. И для этого скажет, что угодно. Не верь, – очень убедительно сказал Ник. Так, что не поверить было невозможно. И я бы поверила. Я бы обязательно поверила, если бы не видела, как его ломает после применения телепатии.

– А что ты хотел вчера спросить?

Не то чтобы мне было так уж интересно, спросила просто, чтобы не заснуть… хотя, кому я вру? Очень даже интересно было. Хотя чувствовала я, что вопрос мне не понравится.

– Иди сюда, – позвал устроивший себе… нам?.. лежбище имперец.

– Нет, – сказала я, снова вытягиваясь на траве. – Я не могу идти. Я даже ползти не могу. Может, разве что, перекатиться… – с сомнением оценила расположение лежанки и сокрушённо качнула головой. – Не, не выйдет перекатиться. Костёр-с…

Только-только начавшие появляться на небе звёзды вдруг качнулись, и я с удивлением обнаружила себя на руках у имперца. И такое впечатление, что ему вообще нисколечко не тяжело. Опять замаячила заманчивая картинка путешествия на закорках… Вот ведь привязалось-то.

Аккуратно пристроил меня на лежбище, привычно приобнял за талию, улёгшись рядом, и неожиданно – я уже успела забыть, что сама подтолкнула его повторить вопрос, шепнул:

– Почему ты десять лет назад ушла?

– Дура была, – честно ответила я. Про себя добавила: "И, кажется, дурой и осталась!".

– А теперь поумнела? – словно прочитал мои мысли Ник. Хотя его вопрос относился, скорее, к тому, что я опять как-то затесалась в Защитные силы.

Я вздохнула. Мы лежали очень близко, и я почти упиралась носом ему в грудь, а его дыхание слегка шевелило выбившиеся из причёски волосы. На месте невесты Ника я бы себе, лежащей вот так вот с чужим женихом, лицо-то расцарапала бы. Раньше так точно.

– Нет, не поумнела, – призналась я. Но развивать тему не стала.

– А почему вторым пилотом-то? – недоумевал тёплый и волнующий, чёрт возьми, мужчина рядом со мной.

– Я всё сделала тогда весьма… странно, – пощадила я своё самолюбие, – когда уходила. И была уверена, что дара у меня больше нет. Соответственно, когда проявились ноль пять мага, я твёрдо знала, что это всё, что мне доступно.

Ник присвистнул.

– А твой… друг тоже пилот? – спросил он вдруг.

Опять врать?… Эх. Я задумалась – в какую бы профессию определить своего вымышленного друга, и не заметила, как заснула.

– Он – такой же, как мы! – говорила красная женщина. – Он даже хуже, опаснее нас. Слишком молодой, слишком глупый… Он погубит и тебя и себя, Рина. Я научу тебя, как спастись… Просто поговори со мной, девочка. Ну, что может случиться от простого разговора? Мы же очень далеко друг от друга, ведь так? Так чего же ты боишься?.. Это он, да? Он запретил тебе со мной говорить? А кто он тебе, Рина? Кто он тебе такой, чтобы что-то запрещать? – Её голос изменился, став более вкрадчивым. – И знаешь ли ты, какие у него мотивы? Чего он хочет на самом деле?

Она талдычила это всю ночь и, вероятно, вбила мне в подсознание, потому что, ещё толком не проснувшись и не открыв глаза, я уже спросила Ника:

– Чего ты хочешь?..

– М-м-м… какой заманчивый вопрос… – чуть ли не замурлыкал Ник, прижимая меня к себе крепче. – Показать?

– Нет! – поспешно буркнула я, моментально теряя остатки сна и отодвигаясь как можно дальше. Отчего-то сомнений в том, что именно он хочет в данный момент, у меня не возникло.

– Женщины… Сами не знают, чего хотят! – пожаловался имперец кому-то невидимому и отправился умываться.

Я села, вернее, попыталась сесть… и тут же со стоном откинулась обратно. После этого безумного галопа и акробатических номеров на ходу всё болело. И не хотелось даже шевелиться, не то что вставать, а уж идти куда-то… Закопайте меня где-то тут лучше.

Вернувшийся имперец понимания не проявил.

– Подъём, солдат! – бодро объявил он, извлекая из потухшего костра какой-то запечённый овощ и размахивая им. – Завтрак!

– Ты вчера совсем не устал? – спросила я, не торопясь выполнять команду. Ник как-то неопределённо пожал плечами, и я нарочито восхищённо протянула. – Какой ты сильный! А сколько килограмм ты смог бы нести?

Не то чтобы я всерьёз рассчитывала прокатиться на имперце, скорее, тянула время. Ещё в голову лезли ассоциации с лисой и волком, не помню уже из какой сказки. Надо сказать, что хитрая лиса, обманом оседлавшая волка, мне никогда не нравилась. Но теперь я, кажется, её понимаю.

Ник после моего вопроса смерил меня таким взглядом, что я ожидала ответа в духе "вот ногу или голову убрать, и смогу нести". Или вопроса "живых килограмм?". Но он лишь спросил:

– Неужели всё так плохо?

– Меня пожевал огромный динозавр, – пожаловалась я ему. – И выплюнул, хотя доесть было бы милосердней.

– Давай разомну, – предложил вдруг Ник, немного удивлённым голосом. Сам от себя не ожидал? Я-то точно не ожидала. – Двадцать минут мучений, и сможешь нормально идти.

И я зачем-то согласилась. Впрочем, отозвать своё решение я попыталась уже через минуту, которая без преувеличений показалась мне вечностью. Но имперец был неумолим. Напрасно у меня, когда я соглашалась, мелькали какие-то неясные, вызывающие волнение мысли о его прикосновениях. Мне было абсолютно всё равно, кто именно меня трогает, лишь бы прекратил.

– Признайся, – сказала я, на удивление легко садясь, а затем и вставая, когда он прекратил этот зверский массаж, – это у вас пытки в Империи такие?

Ник только чуть улыбнулся. Действительно пытки?

– Лучше?

– Намного. Спасибо, – признала я, убегая умываться и размышляя, что не всем так везёт с друзьями, как мне повезло с врагом. И враг ли он мне ещё.

Плеснув себе в лицо холодной водой из небольшого озера, я попыталась представить, что мне всё же каким-то чудом удалось захватить в плен Ника и его корабль. И вот я триумфально возвращаюсь… и сдаю Ника на опыты. Меня опять печатают на всех плакатах, Каринка мной гордится, Астэр ползает на коленях, как мне когда-то и мечталось, и клянётся, что я и только я – любовь всей его жизни… а Ника в это время пичкают всякими психотропными средствами и лезут к нему в голову, как в прямом, так и переносном смысле. Я очень даже хорошо представила, как Ник лежит прикованный на хирургическом столе, а вокруг него стервятники… эм… то есть, виднейшие учёные-исследователи в белых халатах спорят с чего начать.

– Давайте начнём с правого глаза, – говорит один, и скальпель в его руке подрагивает от нетерпения. – Крайне любопытно, как достигается эффект свечения и мерцания.

– Нет-нет, коллега, начать надо прямо с мозга, – говорит другой срывающимся от предвкушения голосом, прицеливаясь бритвой к роскошным волосам имперца. – Эффект телепатии это сенсация!

– А я бы начал с изучения реакций на препараты, – вмешивается третий…

От такой картины меня затошнило, и как-то уже даже домой расхотелось. Может, правда политического убежища в Империи просить?

Обратно к месту ночлега я вернулась немного в растрёпанных чувствах, ощущая себя предательницей, хоть и не приняла ещё окончательного решения. Но всё равно – я сочувствую врагу. И вместо того чтобы выведывать его тайны и строить планы пленения на благо Конфедерации, наоборот, мечтаю, чтобы он никогда этой самой Конфедерации не попался… Предательница и есть.

– Так что там с твоим другом? – вдруг спросил Ник, и я закашлялась. Сначала от того, что подавилась завтраком, а потом, потому что биографию, и даже имя, так и не придумала.

– А что с ним? Надеюсь, что всё в порядке, – просипела я, откашлявшись.

– Он в Защитных силах? Ты из-за него так стремишься вернуться? – спросил имперец, сворачивая постель. Свою часть завтрака он съел, пока я умывалась. Как назло, ничего не придумывалось. Вернее, я ни на что не могла решиться, потому что не могла просчитать, какой вариант мне меньше аукнется.

– Я не хочу с тобой о нём говорить, – наконец, выдала, когда молчание стало уже совсем странным, а решиться на какую-либо версию я так и не смогла.

– Почему? – оторопел Ник.

Потому что не хочу тебе врать, – подумала я. Но вслух сказала совсем другое:

– Ну, ты же про невесту не говоришь со мной.

– А тебе интересно? – лукаво спросил Ник.

Он что, правда собрался мне о ней рассказывать? И что спросить? Не молода ли она для тебя? Или – не думал ли ты о том, чтобы её бросить?

– Мне неинтересно, – буркнула я, не понимая саму себя.

И вообще, не наглость ли – он про себя-то ничего не рассказывает, а у меня выпытывает про друга. Мы молча пустились в путь.

– Женщина в моём сне сказала, что ты такой же как они, – прищурилась я на Ника, чтобы унять заворочавшуюся совесть.

Имперец молчал. Обиделся? Да вроде это не в его характере…

– Соглашайся остаться в Империи, и я отвечу на все твои вопросы, – сказал он вдруг. – Ну, почти на все.

– Почему почти? – уцепилась я за окончание фразы… потому что саму фразу осознать не получалось. Это вот что такое и с чего вдруг было?

– Потому что всего я не знаю, – усмехнулся Ник.

– И что я буду делать… в Империи? – осторожно спросила я. Вдруг он подразумевает “сдавайся в плен”?

– Что захочешь, – пожал плечами имперец. – Хочешь – детей учи, а хочешь – корабль пилотируй…

Вот оно, – проснулась во мне гнусная и недоверчивая особа. Это потому, что ты снова Синяя звезда, со своим уникальным огнём. А Рину Вардес он бы просто взял в плен. Она не настолько ценна, чтобы что-то ей вот так вот предлагать.

– Это ты Рине Вардес предлагаешь? Или Аурин Эрдес? – всё же не удержалась от вопроса. На который, к слову, сама не знала правильный ответ – что должен ответить Ник, чтобы я успокоилась. Это и называется скандалом на пустом месте?

– Тебе, – сказал этот хитрый тип. – А как называться – решай сама.

Дальше мы шли молча. По плану Ника, мы должны были прибыть на место за два дня до праздника Всепрощения, и никаких поселений нам встретиться не должно было. По крайней мере, мы планировали тщательно их избегать. Но как-то не задалось.

Крики мы услышали издалека. Припустили бегом, и, конечно же, я от Ника безнадёжно отстала. Кричала девушка.

– Нет, пожалуйста, Гвил, пожалуйста! Я ничего не делала… Пожалуйста, пусти!

– Ах ты, дрянь! Бесово отродье! – взвился в ответ мужской голос. – Приворожила меня и издеваешься?! На посмешище меня выставить решила?! Не выйдет! Я тебя…

Тут, похоже, Ник добежал – тональность мужского голоса резко поменялась, он как-то обиженно взвизгнул, потом взревел, а потом и вовсе умолк.

Когда я выбежала на полянку, на плече у Ника уже рыдала хрупкая светловолосая девушка, а её обидчик медленно уползал с места действия, неожиданно пополнившегося действующими лицами. Ник явно повредил ему нос и правую руку. Может, и ещё что.

– Я ничего не делала, – всхлипывая шептала девушка, цепляясь за имперца. – Он сам… сошёл вдруг с ума… Я ничего… У меня даже дара нет! – Она подняла на Ника заплаканные глаза.

Девушка была очень молода, даже, скорее, юна. Лет шестнадцать, – подумала я. У неё были такие же как у имперца, светлые, почти белые волосы… и несколько красных волосинок от висков. Почти незаметных, но… кого-то это мне напоминает.

Между тем Ник, только что блистательно исполнивший роль рыцаря без страха и упрёка, разве что коня ему не хватало, повёл себя как-то странно. Он отстранился от девушки, мягко, но решительно высвободил руку, за которую та успела его ухватить, и повернулся ко мне:

– Рина, ты не могла бы… – тут он замялся и кивнул на девушку, – позаботиться. Поговорить. Составить компанию поплакать. Ну, что вы, женщины, обычно в стрессе делаете? Только без объятий.

Ещё пару дней назад я бы решила, что он издевается. Но Ник смотрел серьёзно и даже просяще. Так что я кивнула и протянула руку точно так же, если не больше, недоумевающей девушке. Ник неодобрительно взглянул на мою руку, но промолчал. Девушка, кстати, действительно была красива. Очень. Её звали Малика, и вот уже год этот Гвил, сын старосты, на неё заглядывался и не давал ей покоя. Как и ещё половина молодых мужчин в их деревне.

Я слушала, кивала, сочувствовала, но не до конца понимала, зачем мы идём в деревню и как мы можем помочь. Вот разве что забрать девчонку с собой. Потому что разъяснительно-воспитательная работа это хорошо, но одного раза явно не хватит. А задерживаться мы вроде не планировали. Спросить Ника при несчастной девушке было неловко, хотя спросить хотелось о многом. И о его странном поведении в том числе. Чувствуется, что неспроста это. Мелькнула мысль, что он просто не выносит женских слёз, но я её отмела.

Меж тем девушка перешла к благодарностям Нику, но он лишь кивнул, поморщившись. Чтобы как-то сгладить неловкость, девушка была мне очень симпатична, я стала расспрашивать её о доме и родственниках.

Малика жила с братом-близнецом и… всё. Больше никого не было у них. Шестнадцать лет назад их подбросили к дому старосты, до четырнадцати они жили в его доме как приживалы, а два года назад опустел один из домов на окраине, и, с облегчением вздохнув, староста их выгнал. Мне вдруг стало так жалко Малику и её пока неизвестного мне брата, я даже чуть было не предложила им пойти с нами, совершенно не думая, что там может быть опасно, но тут имперец взял меня за руку и то ли сказал, то ли громко подумал:

– Рина, не торопись.

И кинул на девушку странный взгляд. Мне померещилась в этом взгляде совершенно невозможная смесь: неприязнь с сочувствием.

Руку он мою не отпустил, и острое желание всеми силами помочь бедным подросткам отступило. Теперь я снова удивлялась – прекрасное чувство, не спорю, но за последний час слишком много его выпало мою долю, на этот раз я удивлялась себе – о чём я думала, собираясь позвать детей с собой? Возможно, надо за ними вернуться потом? А что делать дальше с ними? Я сама не пойми кто теперь, то ли государственная преступница в Конфедерации, то ли бесправная беженка в Империи.

Малика теперь тоже молчала, и они с Ником периодически обменивались странными взглядами.

К счастью, мы, наконец, подошли к деревне. Ветхая избушка на окраине оказалась вполне добротным с виду домом. Первую ночь на этой планете мы провели в куда более тесной лачуге, а этот дом был приличным даже по меркам моей родной планеты.

– Рина, не трогай её, – сказал мне Ник. – А ещё лучше, в её присутствии держись за меня.

Мы довели Малику до её калитки и теперь направлялись к дому старосты.

– Она – телепат? – мрачно спросила я. Нет, я не совсем тормоз, просто то, что она держала меня за руку, пока мы шли, значительно осложняло мыслительный процесс. По крайней мере, я успокаивала себя именно этим.

Дождавшись кивка от Ника, я довольно-таки чувствительно стукнула его по плечу и обиженно зашипела:

– Так какого чёрта ты вручил её мне?! Или меня ей?! Посмотреть, на что она способна?!

– Она не до конца понимает, что делает, и как это всё происходит… – отозвался Ник. Надо ли говорить, что такое объяснение меня только ещё больше разозлило.

– И ты любезно предоставил ей шанс разобраться?! Очень, очень благородно с твоей стороны! И я ещё сомневалась, верить ли твоему предложению остаться в Империи! Действительно, чего сомневалась-то?!

– Можно я договорю? – тоже начал злиться Ник.

– А зачем? – повернулась я к нему, чувствуя, как меня переполняют обида и ярость. А я ведь почти уже верила ему. Да что там почти… Уже верила. – Ты же прекрасно используешь меня втёмную всё это время!

Ник вздохнул. Огляделся… и затащил меня в какой-то куст. Спасибо, что не колючий.

– Что… – начала возмущаться я, но, впрочем, не очень успешно. Когда тебя целуют, вообще сложно возмущаться, по крайней мере, вслух. А когда целуют так… хотя, может, тут дело в том, кто целует, а не как…

В общем, сбить меня с мысли имперцу удалось. Причём настолько, что я даже не попыталась оттолкнуть, наоборот, уцепилась за его шею зачем-то. И даже когда поцелуй прекратился, руки я не убрала.

Ник смотрел на меня абсолютно чёрными глазами, не спеша отпускать из объятий, а я смотрела на свои руки и размышляла – стоит ли сделать вид, что это я его душить собралась, или уже совсем неубедительно выйдет?

– Рина, выслушай меня, ладно? – попросил он. И я зачем-то кивнула. А в голове крутилось, что у него невеста… и он негодяй. И кобель. А негодяй и кобель тем временем продолжил. – Самая базовая защита – это отражение.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, о чём мы, собственно, говорим. Малика. Малика – телепат. Ну ладно, послушаем. А то вдруг он опять со своими поцелуями набросится. С совершенно неуместными, неподобающими, даже, пожалуй, оскорбительными, невероятными поцелуями.

– Если более слабый телепат пытается навязать какие-то чувства более сильному, то в результате он начинает испытывать их сам. Если бы Малика делала это осознанно, я бы не стал ей мешать, пусть бы расхлёбывала. Но она не понимает, что вмешивается на телепатическом уровне, верит, что это природное обаяние.

– То есть, ты её пожалел, – сказала я, всё же перенося руки на горло имперца. – А меня? Не жалко?

Мне показалось, что Ник даже немного смутился – неслыханно!

– Я не ожидал, что тема сиротства настолько для тебя больная, – мягко сказал Ник. – Она тебя зацепила исключительно потому, что в тебе очень сильно желание кого-нибудь облагодетельствовать и спасти.

Я подумала, и всё же залепила Нику пощёчину.

– За что? – вздохнул тот немного обречённо. Неужто понимает, что причин у меня много?

– Захотелось, – огрызнулась я, так и не решив, какая из причин главная. Или же, решив, но не смея признаться себе самой, что это за то, что у него есть невеста.

Глава 9

В доме старосты мы обнаружили Гвила. Он особого удивления, как, впрочем, и радости, при виде нас не выказал.

– Она – ведьма, – буркнул, словно оправдываясь, прижимая к лицу смоченную в холодной воде тряпку.

– У неё нет дара, – спокойно заявил Ник, рассматривая свою жертву. По его лицу читалось, что мало врезал. И я, удивительное дело, была с ним солидарна. Вряд ли Малика хотела, чтобы её добивались таким вот образом, если она что и внушила, то это симпатию к себе. А агрессия и склонность к насилию – это уже сам Гвил. – Где староста?

– Будет часа через пол, – неохотно ответил Гвил, и Ник, не спрашивая разрешения, пристроился за стол, на лавку напротив. Смурной взгляд его нисколько не смутил.

Мне не хотелось садиться ни рядом с Ником, ни рядом с Гвилом, так что я прошлась вдоль стены и, заприметив на верхней полке стеклянный стакан, вот честное слово – стеклянный, уже хотела попросить Гвила показать поближе – что-то подсказывало, что в присутствии Ника мне не откажут, но тут к нам неожиданно присоединился молодой человек. Надо признать, что сделал он это весьма импозантно и решительно – открыв дверь и наткнувшись взглядом на Гвила, приказал:

– Умри!

И только потом, видя, что сын старосты не спешит биться в конвульсиях, огляделся и обнаружил нас с Ником.

– Придурок, – сказал ему имперец, морщась. Он вообще воспитанный и любезный, да.

Брат Малики, а это, судя по всему, был он, неприязненно посмотрел на обозвавшего его мужчину и тут же, охнув, побелел от боли и осел на пол.

Волосы у него, кстати, были почти целиком красные.

– А помягче нельзя? – раздражённо спросила я Ника. – Ему всего шестнадцать!

– А я, – сказал спокойно имперец, вставая с лавки и склоняясь над подростком, – почти ничего и не делал. Помнишь про отражение? – И, подняв за ухо вяло сопротивляющегося пацана, добавил. – Пойдём-ка, побеседуем.

Беседовать они пошли на улицу, и я, не желая оставаться в стороне и тем более не желая оставаться с Гвилом, последовала за ними.

– Ты – дурак, – сказал Ник, склонившись над мальчишкой. – Применишь телепатию ещё несколько раз – и жить сможешь только в скоплении кхамира. И крайне недолго.

– Тебя не спросил. Ты вообще кто? – огрызнулся и мрачно спросил подросток, кажется, он только сейчас заметил красные пряди в волосах ругавшего его имперца.

– Я – Ник, – на удивление дружелюбно откликнулся тот. – А ты – почти покойник, и я не шучу.

Они сверлили друг друга взглядами, и не знаю, чем бы всё закончилось, но тут я чихнула, и оба переключили внимание на меня.

Но если Ник ограничился обычным "Будь здорова!", то его оппонент уставился на меня очень пристально, и в глазах его стал разгораться огонёк интереса. Совершенно определённого интереса. Мне стало смешно – я, конечно, выгляжу молодо, очень молодо, но этого мальчика воспринимаю как ребёнка. Хотя, если вспомнить себя в этом возрасте… Я себе казалась жутко взрослой. И крутой. И все были просто обязаны упасть к моим ногам. Кажется, парнишка испытывал такие же чувства.

– Привет, я – Кален, – промурлыкал он, и тут же получил по шее от Ника. Это смазало впечатление, надо признать. – Слушай, – обратился Кален ко мне, потирая шею и намеренно игнорируя Ника, – чего этот ко мне прицепился? Ты же с ним пришла? Чё ему надо, а?

Я собиралась ответить правду, что понятия не имею, могу только догадываться… Но неожиданно для себя решила подразнить тигра… то есть Ника. А заодно обезопасить себя от поползновений Калена – его томный взгляд мне ой как не нравился.

– Ревнует, – пожала плечами. И сразу же поняла, что идея была неудачной. Кален явно загордился и решил во что бы то ни стало обставить Ника и наставить ему рога. А сам имперец никак не отреагировал. Так что шутка не удалась, увы.

– Слушай меня, – сказал Ник, снова беря парня за ухо. Видимо, чтобы ухо никуда не делось и внимательнее слушало. – Ты же уже испытываешь периодически необъяснимые боли. Сильные боли. Я расскажу тебе почему.

По тому как подросток побледнел, я поняла, что имперец попал в точку. И навострила собственные уши – кажется, сейчас Ник поделится одной из своих тайн, а именно – почему такая незадача с телепатией и кхамиром приключилась. Словно прочитав мои мысли, он бросил на меня взгляд и чуть поморщился, но гнать не стал.

– Разные расы, – сказал имперец тоном заправского лектора, – по-разному реагируют на кхамир. Людям он даёт магию и привыкание вызывает разве что опосредованно, как любая власть… Кхамир, – сделал он небольшое отступление, видя, что главный слушатель ничего не понимает, – это такое необычное вещество, которым напичкана вся ваша планета.

– Наша? – переспросил Кален. А я на всякий случай огляделась – не присоединился ли к нам Гвил, его отец – староста, или ещё кто несанкционированный. Вроде, никого.

– Ваша, – любезно подтвердил Ник… тоже мне, конспиратор. И продолжил. – А вот для виренов кхамир – наркотик. Он быстро вызывает привыкание на физическом уровне, и даже небольшое снижение уровня кхамира вокруг вызывает боль.

– Кто такие вирены и при чём тут они? – буркнул Кален. И имперец ухватил его за красные волосы и практически ткнул в нос. – Вот. Это кровь виренов. Каждый раз, когда ты кому-то что-то внушаешь, ты призываешь способности виренов. И подсаживаешь себя на тот уровень кхамира, который был вокруг в этот момент. Но проблема в том, что кхамир на этой планете движется. Иногда его больше, иногда меньше. И когда меньше тебя мучают боли. Очень неприятные боли. Вопросы?

Кален сидел бледный и мрачный. Впрочем, я, вероятно, выглядела несильно лучше – стыдно признаться, но я почему-то очень разволновалась за Ника. Как он собирается жить после этой планеты? Неужели с постоянной болью?

Когда пришёл староста, Ник отправил Калена домой, сообщив, что мы переночуем у них. Не спросив, а именно поставив в известность. Я вполуха слушала разговор имперца со старостой, так как мысли мои всё ещё занимали судьба и самочувствие этого, как выяснилось, полукровки. Неужели нет никакого способа повернуть это вспять?

В изложении старосты история Малики и Калена выглядела немного иначе. Да, ему подбросили двух младенцев, и он заботился о них, как о родных, а два года назад они сами захотели отселиться. Да и Кален сделался совершенно невыносимым. В его присутствии люди делали совершенно нетипичные для себя вещи, а с Гвилом они не ладили никогда, и, когда последний стал сходить с ума, резать себе руки, якобы нечаянно, сыпать песком в глаза и прочее, староста купил приёмным детям отдельный дом.

– А жрецам не показывали? – задал Ник, вертевшийся у меня на языке вопрос.

Староста вздохнул.

– Они же как дети мне… хотя желающие уже есть. Вон, Аким, например… Кален с его женой…спутался. Или Руска-вдова – он её дочку охмурил… Но жрецы к нам, к счастью, не захаживают. А чтобы самим в длинный путь пускаться – так ещё не настолько парень всех допёк…

Ник послушал, покивал сочувственно, где надо, где надо – покачал осуждающе головой, и огорошил всех присутствующих – и старосту, и меня:

– Я заберу их.

– Да, Рина, твоя мания спасать оказалась заразной, – сказал Ник, не дав мне и рта раскрыть, как только мы вышли из дома старосты. Я против обыкновения не огрызнулась. Вместо этого спросила:

– Ты правду рассказал Калену? Или страшилку?

И затаила дыхание в ожидании ответа. Мне очень хотелось верить, что этот невыносимый имперец не будет жить в постоянной боли. И он меня не разочаровал.

– Правду. Но не всю.

– Не всю? – переспросила, призывая Ника продолжить. Но номер не прошёл.

– Не всю, – подтвердил он и замолчал. И только когда мы уже подошли к дому Малики и Калена сказал, вроде бы ни к кому не обращаясь, куда-то в пространство. – Я – пилот корабля, работающего на кхамире. И не самоубийца. – И уже повернувшись ко мне. – Так что прекращай за меня волноваться.

– Даже и не думала, – радостно огрызнулась я. На душе стало значительно легче.

Вообще, после рассказа Ника количество вопросов у меня разве что увеличилось. Но я рассудила, что спать мы всё равно будем вместе – как звучит, а? – а значит, никуда он от меня не денется, и терпеливо дожидалась ночи.

То, что Малика положила на имперца глаз, я догадывалась, однако полагала, что это просто обычное желание нравиться плюс новое лицо в надоевшем уже окружении, но взгляд, которым она встретила нас по возвращении из дома старосты, показал, что всё серьёзнее. А уж когда Ник объявил, что они идут с нами…

Вообще, ситуация сложилась забавная. Малика сверлила Ника влюблённым взглядом, обращалась только к нему и демонстративно игнорировала меня. А Кален – с точностью наоборот. Активно пытался очаровать меня, напрочь игнорируя Ника, что, впрочем, не мешало ему получать от имперца по шее, видимо, когда он пытался использовать телепатию.

– Что-то душно, – сказал Ник, когда атмосфера, на мой взгляд, стала уже совсем невыносимой, и мне уже самой хотелось чем-нибудь огреть по головам и Малику, и Калена. Не педагогично, знаю. Но сдерживалась и в самом деле из последних сил. – Вернёмся к вечеру, собираетесь пока, – бросил он, вытаскивая меня за руку из дома. Я, к слову, совершенно не сопротивлялась, просто еле поспевала. Видимо, Ника тоже весьма допекло. И как мы с ними будем несколько дней и ночей?

– На сеновал? – спросил Ник с такой хитринкой в глазах и с таким энтузиазмом, что у меня сразу появилось желание отказаться. Но решила сначала уточнить:

– А альтернатива?

– Купаться, – обезоруживающе улыбнулся Ник. – И я бы выбрал второе, если твоя стыдливость разрешит.

После такой подначки отказаться я уже не смогла. Понимала, что ведусь на слабо, но купаться и в самом деле хотелось. Непонятно только было то ли купаться голышом, то ли потом остаться без белья, или, что совсем печально – в мокром белье. Ник упрощать мне задачу не собирался, сам он, совершенно не смущаясь, снял всё и теперь стоял в озере, по пояс в воде – и на том спасибо, и пристально меня рассматривал.

– Отвернись, ты мне думать мешаешь, – велела я ему.

– Думать? – переспросил имперец и расхохотался, впрочем, вполне по-доброму. Я, правда, всё равно послала ему злобный взгляд. – Давай уже, Рина, – позвал он каким-то особо волнующим голосом. – Я отвернусь на двадцать секунд, так и быть. А в мокром белье, между прочим, совершенно некомфортно.

Злясь на всех: на себя – за излишнюю стеснительность, и было бы ведь чего стесняться, на гадкого имперца – за отсутствие всякой стеснительности, стянула с себя всё и вбежала в озеро. И только потом решилась найти глазами Ника. Тут меня ждало самой неясное разочарование – он плыл к середине озера, совершенно не оборачиваясь, и не обернулся ни через двадцать секунд, ни через минуту.

Вода была идеальной, и, выкинув из головы совершенно нелогичную досаду на Ника, я тоже поплыла к середине озера, гадая, когда же он, наконец, развернётся или хотя бы оглянется.

Но он, похоже, вознамерился доплыть до противоположного берега, что для меня было слишком далеко и, доплыв до середины, я повернула обратно. Около берега огляделась и, не увидев поблизости имперца, вышла, не спеша оделась, и повернулась к озеру, чтобы посмотреть, где там мой спутник.

Ник стоял у берега, примерно по грудь в воде, и выглядел как-то… странно. Ошарашено. Он встретился со мной глазами, моргнул, и немного севшим голосом сказал:

– Я ещё… поплаваю.

И, резко развернувшись, опять отправился покорять противоположный берег. А я, глядя, как он плывёт – брассом, подолгу находясь под водой, наконец, поняла, что произошло. Видимо, когда я оглядывалась, Ник был под водой, а вынырнув около берега, как раз застал мой выход из воды. Сначала я смутилась, а потом мне стало смешно. И он ещё меня дразнил? Бедный впечатлительный Ник!

Впрочем, пытаться смутить его я не стала. Что-то мне подсказывало, что дразнить надо в меру. Иначе станет уже опасно. Так что я любовалась верхушками деревьев и небом, а не имперцем, вылезающим из воды.

– Прости, – сказал Ник, устраиваясь рядом и расплетая косу. – Я не специально. И должен тебе сказать, – он сверкнул глазами, вгоняя меня в краску взглядом и добивая словами, – стесняться тебе совершенно нечего!

Ответить я решила вопросом.

– Кто из твоих родителей вирен?

– Мама, – неохотно, но всё же откликнулся Ник.

– А невеста? – вырвалось у меня, совершенно неожиданно для себя самой.

– Человек, – сказал он, и мне почему-то стало легче. Глупо. Очень-очень глупо.

– А эти… в подземелье храма, вирены? Или полукровки? А жрецы? Они же люди? Откуда у них телепатия? – вопросы из меня посыпались с такой скоростью, что я сама за ними еле успевала.

Ник же хитро прищурился и выдал:

– Сколько вопросов… А что мне за это будет?

Я поморщилась.

– Что за меркантильные капиталистические замашки? Где простая человеческая доброта и любовь к ближнему?

Имперец как-то странно на меня покосился и вздохнул.

– В подземельях – вирены. Жрецы – люди, телепатию им дают вирены – постепенно меняют мозг таким образом, что появляются способности. Я ответил на твои вопросы?

– На эти да, а… – попыталась я начать новый вопрос, но не успела – Ник напал на меня. Обхватил одной рукой за талию, другой за плечи и, аккуратно опрокинув на землю, навис надо мной.

– Тогда, – протянул он, – будем считать, что с добротой мы покончили… и перейдём к любви к ближнему?

– У тебя, – сказала я, ощущая его дыхание на своих губах, – есть невеста. Её и люби.

Бесстыжий имперец при упоминании невесты ничуть не смутился. Даже, кажется, обрадовался.

– Это единственное, что тебя останавливает? – мурлыкнул он.

– Это то, что должно остановить тебя, – мрачно сказала я, почему-то почти ненавидя себя за эти слова.

И Ник действительно остановился. Аккуратно посадил меня обратно. И попросил:

– Останься в Империи, ладно?

– Зачем тебе это? – спросила, выделив интонацией “тебе”.

– Ты мне нравишься, – вдруг честно сказал он. Хотя честно ли? И, немного помолчав, добавил. – И я видел, что Конфедерация делает с теми, кто сбежал из нашего плена.

– И что же? – недоверчиво спросила я.

– Присылает нам обратно, – как-то очень серьёзно сказал Ник, и я фыркнула, на секунду раньше, чем он добавил. – По частям.

– Что? – Я вглядывалась в имперца, пытаясь обнаружить что-то, что сказало бы мне, что это неправда. Глупая шутка. Или сплетня-ужастик, которая взялась не пойми откуда, но охотно пересказывается всеми, при том, что очевидцев днём с огнём не сыскать. Искала хоть что-то, усмешку, неуверенность, что-нибудь. И, не находя ничего, чувствовала, как всё внутри холодеет.

– Это потому что они знают о наличии телепатии у некоторых… граждан Империи, – сочувственно пояснил Ник. – И исходят из предположения, что любой человек, имевший контакт с любым гражданином Империи перевербован, загипнотизирован и очень опасен. И никаким детекторам лжи в этом случае верить нельзя.

– А это так? – спросила я, не имея в виду, кажется, ничего конкретного. Просто машинально, чтобы что-то спросить. Чтобы заполнить паузу, пока в моей голове никак не хочет укладываться сказанное имперцем до этого.

– Про детекторы – так, а про остальное… – по-разному бывает.

После страшных откровений Ника день как-то сразу перестал быть тёплым. С мокрых волос, хоть я и отжимала их, стекала вода и холодной противной струйкой пробиралась под платье. Я молчала, стараясь унять лёгкую дрожь.

– Прости, – сказал он. Сколько извинений за один день… – отстранённо подумала я. И зачем-то кивнула. Хотя толком не поняла, за что именно на этот раз он просит прощения.

Когда мы устроились на ночь, как обычно – в одной комнате, на одной кровати, и взгляд Малики до сих пор жёг мне спину, хоть и минут пятнадцать уже прошло, я попыталась вспомнить все те вопросы, которые теснились в моей голове сегодня днём. До того, как Ник стал говорить гадости о моей Родине. Но ничего не приходило. Все мысли занимал пока один вопрос – правду ли говорит имперец? И я боялась спрашивать – а что же делают с родственниками таких вот вольных или невольных предателей?

– Ты волнуешься за друга? – почти правильно понял моё настроение имперец. – Обычно родственников и друзей не трогают, насколько я знаю. Ну, если после возвращения пообщаться не успели… Обычно не успевают.

И я вдруг расплакалась. Ругалась мысленно на себя, кусала губы, стискивала кулаки, вгоняя ногти в ладони, но ничего не помогало – слёзы лились себе и лились, и, конечно же, Ник заметил. На секунду у меня мелькнула мысль – сейчас отправит к Малике за утешениями, как её ко мне, но нет, он только молча крепче обнял.

Хватило его минут на пять. Нет, он не отправил меня к Малике, и всё так же обнимал, но стал спрашивать, что случилось. А я сама не знала, почему плачу, просто было себя очень-очень жалко. Как и тех, незнакомых мне людей, которые… которых… по кусочкам.

– Ну, хочешь, – сказал, наконец, Ник, всем голосом выражая неодобрение, – перевезём твоего друга в Империю?

Теперь мне стало смешно. Наш шанс вернуться настолько зыбкий, что говорить о том, что будет после того как вернёмся… действительно смешно. А если я продолжу упорствовать и назову какое-нибудь левое имя для “друга”, то мне привезут бедного, ничего не подозревающего человека? Я почему-то представила его худеньким, лысоватым, в очках… и отцом шестерых детей.

– Рина, – почти угрожающе сказал имперец, когда я от всхлипываний перешла к хихиканью. – Я знаю всего два способа прекратить истерику, и то чисто теоретически: пощёчина и поцелуй. – И мстительно добавил. – А целовать себя ты мне запретила!

– Пощёчина – тебе? – уточнила я, и он на удивление покладисто пожал плечами.

– Если поможет, то мне.

– А ты правда можешь это организовать? – спросила, имея в виду перевезти кого-нибудь в Империю.

– Могу, – мрачно вздохнул Ник, и в моём воображении снова возник образ несчастного отца шестерых детей, пополнившись новыми подробностями – он картавил и кричал: "Нет, я с ней не дгужу! Вегните меня обгатно в Конфедегацию!". Я даже вздрогнула, до чего яркая картинка вышла, и призналась:

– Нет у меня друга, я его выдумала.

– Зачем? – непонимающе моргнул Ник.

– Чтобы был, – раздражённо огрызнулась, ну не объяснять же ему, что это из-за его невесты? – Спокойной ночи.

Этим утром я проснулась первой. Красная женщина снова дежурила в моём сне, на этот раз она довольно-таки по-деловому подошла к переговорам и всю ночь спрашивала, чего же я хочу. Стать крутейшим телепатом? Или наоборот – невосприимчивой к телепатии? Верховной жрицей? Или просто очень богатой женщиной? Я даже задумалась – а может, мне лучше остаться здесь? Фиг с ней, с цивилизацией, я уже почти привыкла. Зато жива останусь… быть может.

Ник ещё спал, и я поддалась вроде бы безобидному желанию – его рассматривать. И буквально через пару минут откуда-то появилось уже менее безобидное желание – поцеловать. Или хотя бы провести пальцами по щеке, по губам… Я даже проверила камушек, блокирующий телепатию – он был на месте. Хотя когда я проверяла, как работает этот камень, желание что-то сделать я тоже ощущала. И поняла, что оно не моё только когда желание стало достаточно сильным. Прислушалась опять к себе, пытаясь понять, что да как. Неужели это действительно моё собственное желание? С другой стороны, не думаю, что Ник пойдёт на такую низость… Он вообще оказался каким-то… не таким. Или наоборот – таким. Таким, каким я хотела бы видеть отца своих будущих детей, – вдруг подумала я и испугалась.

– Ты – старая, – обратилась ко мне Малика, когда мы сделали привал. Ник с Каленом отправились за дровами для костра, а я мастерила некое подобие бутербродов из закупленных в деревне припасов. И столько презрения и недоумения было в её голосе, что мне сделалось весело – как будто бы она сама не собирается дожить до двадцати шести.

– Старая для чего? – миролюбиво спросила я. Хотя ответ знала заранее. Но не ссориться же мне с этим подростком из-за чужого жениха?

– Для него, – предсказуемо выдала девчонка.

Я пожала плечами – может, она и права, если вспомнить юный возраст его невесты.

– И некрасивая! – упрямо добавила девчонка, и я, окончательно развеселившись, поинтересовалась:

– А зачем ты мне это говоришь? Скажи ему. Раскрой глаза, так сказать.

Она насупилась и промолчала. Но, как выяснилось, не угомонилась.

– Рина, а сколько Вам лет? – поинтересовалась девчонка, преувеличенно наивно и доброжелательно улыбаясь, когда вернулась вторая часть нашего разросшегося отряда, и мы приступили к перекусу.

– Двадцать шесть, – ответила я, стараясь не смеяться.

– Двадцать… шесть?! – повторила бедная девочка с таким ужасом, что мне и правда стало её жалко. Но она тут же покосилась на Ника, теперь уже с победным выражением лица, словно я призналась, что замышляла прирезать имперца этой ночью. И добавила, не скрывая триумфа. – А мне – шестнадцать!

– Ничего, – сказала я ей. – Это пройдёт. Не расстраивайся.

– Я и не… – начала было Малика, но осеклась, и лишь наградила меня очередным недобрым взглядом.

Запив перекус закипевшим, наконец, чаем, точнее, его местным аналогом, мы отправились дальше.

– Двадцать шесть мне нравится, прекрасный возраст, – сообщил Кален, подстраиваясь идти рядом со мной.

Я фыркнула, а подростку досталось шишкой в лоб. Не сильно, но обидно.

– За что?! – первый раз на моей памяти возмутился он. – Я сейчас точно ничего не делал!

– Тебе же сказали – ревнивый я! – откликнулся Ник, не оборачиваясь, а вот идущая рядом с ним Малика обернулась, и наградила меня очередным взглядом.

– Скажи, Рина, – протянула она, явно заготовив очередную шпильку. Даже подотстала от имперца, но говорила достаточно громко, чтобы он слышал. Ну, посмотрим, что там у неё. Вернее, послушаем. – Ничего, что я на ты? – с некоторым сомнением добавила она. – Всё же такая разница в возрасте…

– Ничего, – сказала я. И даже не стала придумывать язвительный ответ – шутливое заявление Ника, что он ревнует, занимало мои мысли гораздо больше, чем эти смешные уколы от несчастной девчонки.

– Ты, наверное, чувствуешь себя неполноценной в нашем обществе? – участливо поинтересовалась Малика. – Мы все с особыми способностями, а ты…

– А я? – я с интересом ждала продолжения.

– Обычная… Да ещё и некрасивая. И возраст опять же…

– Хватит, – сказал Ник, останавливаясь и разворачиваясь. – Я редко сожалею о своих решениях, но уже близок к тому, чтобы пожалеть и передумать. Я полагал, что забираю перспективных ребят, которым не повезло родиться не в том месте, а оказалось, что забрал недалёких озабоченных подростков, с задержками в умственном развитии года на четыре, как минимум. И это даже если сделать скидку на неблагоприятное влияние окружающей среды! Услышу ещё хоть слово до вечера – оставлю прямо тут!

Не знаю как близнецы, а я прониклась. Хотя они, судя по всему, тоже – мы все теперь упорно молчали. Ник шёл рядом со мной, а подростки впереди, шагах в двадцати от нас.

– Ты обиделась? – спросил имперец через некоторое время.

На всякий случай молча покачала головой.

– Ри-и-ина, – протянул Ник. – Ты же понимаешь, что к тебе это не относилось?

Я понимала. Кто же ещё убьёт кхамир, если не я. Так что меня оставлять никак нельзя. Но, видимо, из вредности пожала плечами и продолжила молчать.

– Неужели у тебя не осталось вопросов, которые хотелось бы задать? – тоном профессионального змея-искусителя произнёс Ник, включаясь в спонтанную игру “разговори Рину”.

Вопросы у меня были. И много. Но их ведь можно и вечером задать? Так что я бросила насмешливый взгляд на имперца и продолжила молчать.

И даже когда он на ходу сорвал быстрый поцелуй, просто молча стукнула его по плечу.

– Хм, – сказал этот гад, – а мне начинает нравиться! Молчаливая покорная красавица, что может быть лучше…

Я лишь дёрнула его за косу, правда, со всей силы.

– А что на кону-то хоть? – поинтересовался Ник, и я снова пожала плечами.

Так мы развлекались где-то ещё час, пока на нас не напали.

Глава 10

Я шла, улыбаясь и прикидывая, что бы потребовать с Ника вечером за проигрыш, близнецы плелись теперь за нами – им надоело сворачивать не туда, а потом догонять – Ник не торопился окликать, когда они уходили по ложному пути, в воспитательных целях, не иначе. И вдруг земля в полуметре перед нами оказалась выжжена метким выстрелом из лазера.

Минуточку… выстрелом? Лазера?!

– Запретная зона! – сказал механический голос. – Покиньте запретную зону!

Близнецы явно напугались и попытались спрятаться за нами, а вот мы с Ником переглянулись с плохо скрываемым восторгом.

– Робот! – с нежностью сказала я. – Цивилизация!

– А я-то думал, – хмыкнул Ник, – зачем Марк заставил меня учить эту абракадабру…

– Покиньте запретную зону! – настаивал голос. Слушала бы и слушала, ага…

– Цыц, – сказал Ник голосу, – сейчас пароль будет. Тот не впечатлился и даже начал обратный отсчёт.

Имперец, покосившись на меня и закатив глаза, выдал нечто длинное, состоящее, в основном, из шипящих и рычащих звуков. Я даже зауважала его. Ника. И того, кто придумал эту абракадабру тоже. Это вам не банальное “сим-сим, откройся”.

– Доступ в зону разрешён! – всё так же бесстрастно поведал голос.

И, пройдя ещё всего метров пятьдесят, мы упёрлись в металлическую стену, она уже порядком покрылась землёй и кое-где даже обросла мхом и прочим, но это был определённо металл. Я не сразу поняла, но, кажется, то, что мы приняли за холм, за гигантский перепад рельефа, было на самом деле огромным кораблём. Он мастерски маскировался под лес и, вероятно, весьма успешно отстреливал случайных гостей, не успевающих покинуть запретную зону или назвать пароль.

Неудивительно, что без жрецов к месту силы, то есть, обитания божества, так сложно попасть.

– Я хочу внутрь, – не удержавшись, поделилась я с Ником. – Очень-очень хочу.

– Внутрь холма?! – ужаснулся Кален. И мрачно спросил. – А можно нам не ходить?

Вообще, Ник с ними беседовал. И про планеты рассказывал, и про корабли, но рассказы сумасшедшего странника – это одно, а пережить личный опыт – совершенно другое. На мой взгляд, ребята держались очень даже хорошо. Хотя… они же ещё не знают, что это корабль.

– Нет, – сказал Ник. – Корабль, где ближайший вход?

Вход оказался метров пятьсот налево – мера длины здесь отличалась немного от привычных нам метров, но не очень значительно, так что для себя я исчисляла все расстояния в родных единицах измерения.

– Это не тот вход, через который обычно водят Избранную, но это и к лучшему, – сказал мне имперец.

– А он откроется? – с сомнением спросила я. Может, там уже пара деревьев на этой двери выросла, явно корабль тут несколько сотен лет, как минимум.

– Проверим, – с энтузиазмом сказал Ник. Видимо, его тоже тянуло внутрь. – И, кстати, ты проиграла.

– Вот ещё, – фыркнула я. – Это были чрезвычайные обстоятельства. Форс-мажор, знаешь такое слово?

Вообще-то, если совсем уж честно, я была готова признать проигрыш и поцеловать Ника, или что он там пожелает, но почему-то решила поупрямиться. Наградой мне стало разочарование – имперец, вопреки моим ожиданиям и чаяниям, настаивать не стал.

С входом нам повезло, он не оказался под землёй, что вполне могло быть, не оказался завален деревьями, что тоже было вполне вероятно, хотя небольшое неудобство всё же было – он был в двух метрах над землёй. Ник, правда, справился с этим играючи – подпрыгнул, подтянулся, и вот он уже внутри корабля, а мы с близнецами топчемся внизу.

– Сейчас я вам что-нибудь сброшу, – пообещал имперец.

– Неужели косу? – вполголоса пробормотала я, неожиданно вспомнив Рапунцель. А что? Коса у Ника знатная… Да и оттаскать его за волосы прекрасный повод. Но он всё же выбрал более традиционный путь – стремительно разматываясь, и чуть ли не на голову Калену, вылетела верёвочная лестница. Я поднималась последней, чтобы наши близнецы не разбежались. Они как-то притихли и присмирели, и это было прекрасно. И подозрительно.

Корабль был поистине гигантским. Скорее, это даже был ковчег, а не просто корабль. И, вопреки моим ожиданиям, мне было неуютно внутри этого ковчега-корабля. Пока мы добирались до рубки, мне казалось, что меня неотступно преследуют какие-то взгляды, я даже несколько раз оборачивалась – ничего. Впрочем, освещение в коридорах было весьма тусклым, так что какого-нибудь паучка я могла бы и не заметить… но за что бы паучку так меня ненавидеть?

– Ник, – не выдержала я, и обратилась к имперцу на языке, который, кроме нас двоих, на этой планете никто не мог понять, по крайней мере, я на это надеялась, – можешь считать меня параноиком, но…

– Ты тоже чувствуешь взгляды? – спросил мрачно он. И я заволновалась ещё сильнее, и с трудом подавила желание догнать имперца, и схватить за руку. По правде говоря, меня остановило только то, что между мной и Ником шли близнецы. Оставлять их между собой и пугающими взглядами, сверлящими спину, было как-то совсем трусливо… и не педагогично.

До рубки мы всё же добрались, и не отказали себе в удовольствии рассмотреть план корабля, а также поинтересоваться историей его появления на этой планете.

– Очень странно, – сказал Ник. – Видишь? – он указал на большое помещение на плане. – Это склад, доверху забитый всякой техникой, – кивнул на изображение с камеры рядом. – Они её даже не забрали.

– Может, проблемы с топливом? – предположила я.

– Сейчас уже наверняка, – немного насмешливо улыбнулся Ник. – А когда только приземлились, наверняка, батареи были заряжены на полную. И вот это, – он показал на другое помещение, – похоже на архив, из которого тоже ничего не забрали.

– Давай лучше посмотрим, откуда они прилетели? – предложила я. Увы, но корабль слушался только имперца, так как именно он назвал пароль. Вредничать Ник не стал, и через несколько секунд корабль уже показывал нам свой маршрут.

– Погоди-ка, – вдруг осенило меня. – Мы же там были. Это та планета, которая была вся в радиации.

– Угу, – медленно сказал имперец. – Возможно, это как раз объясняет такую деградацию в техническом развитии – напугались и бросились в другую крайность. С людьми это часто бывает.

Последнюю фразу он умудрился произнести настолько презрительно, что я не выдержала и взбеленилась:

– В тебе, между прочим, не меньше половины от человека!

– Меньше, – сказал Ник. – Но дело не в этом.

И уже примирительно добавил:

– Не шипи, я имел в виду представителей всех рас, не именно человечество. Просто слово неудачное выбрал.

– Мальчик прав, – вдруг сказал корабль, а ощущение неприязненных взглядов вернулось с новой силой.

– Ты кто? – синхронно спросили мы с Ником. В искусственный интеллект корабля как-то не верилось.

– Благодаря таким как вы, уже почти никто, – механический голос корабля, конечно же, не мог передавать интонации и эмоции. Но от этих слов отчётливо несло горечью и злобой, может, благодаря недобрым взглядам… а может, моему разыгравшемуся воображению.

Про себя я немного обиженно подумала, что мы на этой планете, в общем-то, без году неделя, и если за это время собеседник почти загнулся, то, значит, не очень-то и живуч был. Судьба-с. Но говорить ничего не стала – пусть Ник ведёт беседу. А я потом ему скажу, где он был неправ. Шутка. Почти.

– А почему ты говоришь через корабль? – доброжелательно полюбопытствовал имперец.

Однако вступать в диалог и объяснять своё поведение неизвестный не спешил, проигнорировав вопрос, он продолжил говорить о том, что наболело:

– Вместо того, чтобы смирять свои идиотские желания и как-то ограничивать себя, придумали этот ужасный ритуал! Как будто в течение года недостаточно оскверняют нашу планету! – нарастало раздражение нашего невидимого собеседника. – И каждый год убивают нас! Наших детей!

Последняя фраза произвела эффект, надо признать.

– Как убивают? – спросил Ник точно то же, что крутилось у меня в голове, но его, судя по тону, больше интересовал конкретный способ, тогда как у меня это было скорее выражение потрясения.

– Мы, – сказал невидимка, и опять мне почудилась горечь в его заимствованном механическом голосе, – жили на этой планете задолго до того, как сюда приземлился этот корабль, и из него хлынули полчища паразитов.

Я невольно поморщилась, всё же паразит – это далеко не комплимент, а это определение явно относилось и к нам, просто в силу расовой принадлежности. Впрочем, поспорить с говорившим было трудно, особенно, если попробовать встать на его место.

– От крови нашей планеты ваши предки посходили с ума, – продолжал тем временем голос. – Вирены ещё могли бы как-то придержать людей, но они первыми впали в безумие, и их перестало интересовать всё вокруг.

Кровь планеты – это, видимо, кхамир, – пояснила я сама себе. Про виренов надо поинтересоваться у Ника – как это они должны были придержать.

– И, когда от порождений собственной извращённой фантазии людям стало уже совсем невозможно жить, они придумали этот мерзкий ритуал, который назвали очищением и всепрощением. Осквернить кровь нашей планеты кровью человека! – последнее слово компьютерный голос практически выплюнул, несмотря на всю свою бесстрастность.

Я покосилась на имперца – вид у него был задумчивый, бросила взгляд и на близнецов – Малика, как и я, явно сочувствовала неизвестному народу, даже вон бровки домиком выгнула, Кален же копировал задумчивый вид Ника. Какие же они ещё дети, – подумалось мне. Хотя, возможно, вид у меня не лучше, чем у Малики.

– И? – всё так же доброжелательно поторопил невидимку Ник, когда пауза затянулась.

– И вместе с воплощениями людских фантазий отменяется и уходит в небытие мой народ. Мы не можем размножаться без волшебной крови планеты, мы тесно связаны с ней… Мы рождаемся от неё и умираем вместе с ней.

Кажется, план с убийством кхамира не пойдёт, – обречённо подумала я.

– Я говорю через корабль, – высказавшись, представитель неизвестного народа немного подуспокоился и, кажется, решил даже ответить на вопрос в качестве жеста доброй воли, – потому что мы с вами слишком разные, чтобы общаться напрямую. Вы просто не увидите и не услышите меня. Как не видите и не слышите мысли. Но это не значит, что нас нет!

Я ещё раз покосилась на Ника – этот товарищ как раз мысли слышит, если захочет… или видит, не знаю уж. Что он скажет про нашего невидимку? Имперец в ответ на мой взгляд слегка покачал головой. Что хотел этим обозначить – совершенно непонятно. Не вижу? Не скажу? Не сейчас?

Из рубки корабля мы вышли в тягостном молчании. Мне очень надо было поговорить с Ником, но пристальные взгляды – почему-то ощущалось именно множество взглядов, а не один, здорово этому мешали. Даже на своём родном языке было как-то некомфортно заговаривать. Но главное я всё же после некоторых колебаний спросила:

– А что он имел в виду, говоря, что вирены могли бы приструнить… то есть придержать?

– Заблокировать дар могли бы, – пояснил Ник. – Если бы были в состоянии хоть на шаг отойти от кхамира.

– Не понимаю, – призналась я.

– Объясню, но позже, – на удивление покладисто согласился имперец.

– Я не смогу, – сказала я. – Если есть хоть один шанс, что это правда, я не смогу.

– Да, – сказал Ник. Но я знала, что он меня понял. И поддерживает, как ни странно.

Чтобы подобраться к кхамиру, нам надо было пересечь корабль и выйти с другой его стороны. Пустые, едва освещённые коридоры навевали ощущение безнадёжности и какое-то беспросветное уныние, внутри корабля оказалось далеко не так круто, как мне представлялось ещё час назад. И даже разрешившаяся загадка с пластмассовыми пуговицами и невероятными предметами кухонной утвари меня не сильно радовала. В сущности, история выходила весьма грустной. Испортив собственную планету, выжившие переселились на чужую… и теперь убивают её коренное население, причём даже не подозревая об этом – перехватить управление охранной системой корабля тхены – так назвался наш собеседник, или собеседники, я так и не поняла, не могли, а в рубку никто, кроме нас, не заходил – обычный путь жрецов лежал мимо.

Я тщетно прокручивала в голове всё услышанное, в надежде, что ко мне придёт озарение – что сделать, чтобы помочь одним, и хотя бы не навредить другим. Не приходило.

Если всё же убить кхамир, то неизвестный, невидимый нам, но несомненно существующий народ умрёт. Если не сделать ничего, а просто набрать кхамира и отправиться домой, то невидимки всё равно вымрут, но медленнее. И невинные жертвы под видом избранниц несуществующего божества продолжатся. Значит, надо что-то ещё, третий вариант, который никак не появлялся.

Не появился он и когда мы вышли из корабля, и когда набрали и перетаскали поближе к кораблю гору кхамира. В результате безуспешного мозгового штурма, в котором участвовали даже близнецы, мы решили заночевать тут, около корабля, так до конца и не определившись, что же делать дальше.

Для меня эта ночь отличалась от предыдущих – не было красноволосой женщины. То ли корабль как-то мешал, то ли скопление кхамира, а может, ей и вовсе просто, наконец, надоело… Так или иначе, но мне приснился, впервые за долгое время, самый обыкновенный сон, какая-то ерунда про разные ситуации и разных людей из моего прошлого. Правда, сон был недолгим. Проснулась я резко, как от толчка, с бешено стучащим сердцем, и, не успев даже толком оглядеться и понять, что именно разбудило, услышала в своей голове голос:

– Я не причиню тебе вреда.

В этот момент я испугалась ещё не сильно, по-настоящему страшно стало, когда я сжала руку Ника, а он не проснулся. И от хорошего такого пинка тоже не проснулся. А я как-то уже привыкла, что от телепатов, которых явно слишком много на этой планете, имперец всегда защитит. Закроет собой, если надо.

– Нне бойссся, – прозвучало уже вслух, но как-то неуверенно, словно говоривший сомневался в самой своей способности что-то произнести.

Я быстро огляделась и, наткнувшись взглядом на высокого красноволосого мужчину, метрах в пяти, мгновенно зажгла синий огонь на руках, вынужденно отодвигаясь от Ника – обжечь его не хотелось. Села.

– Кто Вы, и что Вам нужно? – мрачно спросила, умудрившись выразить голосом куда больше уверенности и меньше страха, чем испытывала на самом деле. В такой близости от кхамира синее пламя полыхало так же сильно, как и в подземелье храма, и мне на мгновение показалось, что это тот же мужчина, которого я по указанию имперца шандарахнула огнём. Но этого быть не могло, ведь так?

– Меня когда-то звали Раэном, но имена так давно утратили своё значение… – говорил он всё ещё неуверенно, почти без интонаций, хотя уже и не так запинаясь. Пояснил. – Я очень давно не разговаривал. Как-то… ни к чему было.

Несмотря на попытки этого… как его там, Раэна, задать нашей неожиданной беседе мирный тон, я не оставила надежды разбудить Ника. Ещё пару раз потрясла его за плечо, и в отчаянии ещё разок пнула. Бесполезно. Красноволосому я не верила. Но поговорить, похоже, придётся.

– Не надо бить мальчика, – в голосе прорезалась усмешка. Что-то, кстати, тут все подряд Ника мальчиком зовут. Это чтобы подчеркнуть свой собственный возраст и свою крутость? – Он не проснётся.

– Вообще? – похолодела я, почему-то предположив сразу худшее, и почти решившись наслать огонь на незваного собеседника.

– Пока я не разрешу, а то он будет пытаться нам помешать… – теперь красноволосый уже точно усмехался. И добавил, как мне показалось, немного лицемерно. – Хороший мальчик. Только слишком самонадеянный.

– Я слушаю, – сказала я. И уточнила. – Вы собирались сказать, что Вам от меня нужно.

Раэн подошёл ближе и опустился буквально в метре от меня. Но мне всё равно приходилось смотреть на него снизу вверх.

– Твой огонь, – повторил он слова женщины из сна. И я чуть было не рассмеялась истерически и не зажгла его, как факел. Но тут он продолжил, и я испытала одновременно и облегчение и ужас от собственной беспомощности и беззащитности. – Когда твой огонь коснулся меня там, в подземелье, я освободился от безумия.

Значит, всё-таки он же. Я не убила его. И, кажется, он пока не собирается убивать меня. Хотя, кто знает, что эти вирены вкладывают в “твой огонь”. Может быть, они хотят забрать только мою кровь. Или мой мозг. Или печень. В конце концов, где именно гнездится дар, до сих пор не установили.

– Я рада, – сказала я ему, так как он явно ждал реакции. – Вас ещё раз… коснуться огнём?

В ответ он как-то неожиданно светло улыбнулся. Для меня вирены были связаны с подземельями и моими снами, которых я боялась и, соответственно, в моём представлении так улыбаться точно не могли. Но вот поди ж ты…

– Я боялся, – ещё раз улыбнулся Раэн, – что эффект временный. – Или что стоит мне опять оказаться рядом с большим количеством кхамира, и я снова сойду с ума. Но нет. Удивительно, нет.

– Там, в храме, вы хотели меня зачем-то забрать… до огня, – припомнила я. – Зачем?

И только что светло улыбающийся мужчина как-то разом сник, и на лицо его пришло выражение стыда, отвращения и скорби – что-то мне эта смесь напомнила интонации Ника, когда он о них говорил.

– Кхамир, – сказал Раэн, отводя глаза, и мне это страшно не понравилось. Кажется, сейчас я услышу что-то гадкое… То, что он называет кхамир кхамиром, меня не очень удивило – телепат же ж. – Кхамир делает нас, виренов, безумными… и сейчас, когда я снова стал сам собой, мне невероятно стыдно…

– Ну, говорите уже, – взмолилась я, почувствовав, что от всех этих экивоков, недомолвок и увертюр у меня начинают дрожать руки и голова кружится. Мало что способно напугать человека так, как его собственное воображение. А моё как раз что-то разошлось.

– Нам нужны новые впечатления, – опять зашёл издалека вирен. – Но от кхамира уйти мы просто не в состоянии. И нам приходится… приходилось… забирать впечатления у людей.

– Забирать впечатления? – переспросила я. И, когда он молча кивнул, уточнила. – А люди выживают после этого?

Раэн печально покачал головой, и я почувствовала, что не хочу ему помогать. Его народу. Не хочу. Они ужасны. Отвратительны. И Ник наполовину, или даже больше, такой же?!

– Вы хотите, чтобы я шандарах… коснулась огнём Ваших… остальных виренов?

Он кивнул, и я не удержалась, чтобы не поинтересоваться:

– А почему бы Вам просто меня не заставить? К чему эти задушевные разговоры, страшные признания и всё такое?

– Буду честен, – сказал Раэн, – дело отнюдь не в моём благородстве. Там, внизу, моя любимая жена, мои дети, надо ли говорить, что ради них я пойду на всё? Я просто не уверен, что под принуждением будет тот же эффект. Всё же мальчик, – кивок на спящего Ника, и у меня вдруг болезненно сжалось сердце, – поставил тебе защиту. Я сломаю её, если надо, но не хочу рисковать – вдруг от моего вмешательства пропадёт огонь? Так что я бы предпочёл договориться.

– Сколько вас там? – полюбопытствовала я, ожидая услышать число не больше десяти. Не сотни же у него детей?

– Триста один, – сказал вирен, и я не сразу нашла, что ответить. Он поторопил меня. – Итак, твои условия?

Пока что у меня было больше вопросов, нежели условий. Да и это были не столько условия, сколько встречные просьбы, так как мысленно я уже согласилась – не ради безумных виренов, а ради тех людей, которых они ещё порвут на впечатления, если всё останется по-старому. Кажется, я поняла, куда деваются одарённые, забираемые жрецами. Раэн мою догадку подтвердил, заставив вздрогнуть от омерзения. Причём даже не столько к виренам, сколько к жрецам. Хотя, пожалуй, и к тем, и к другим.

– А как вы вообще оказались в подземелье? – не удержавшись, поинтересовалась. Что-то мне не верилось, что они добровольно заперлись в напичканной кхамиром ловушке.

– Дела давно ушедших дней, – устало ответил Раэн. – Мстить мы не будем, не бойся. Уже давно некому мстить.

И мы, наконец, приступили к переговорам. Торговаться я начала с тхенов. Чувствовала себя крайне зыбко и неуверенно – как понять, что Раэн собирается выполнять, а что – нет? И даже если и собирается, то выполнит ли? Но попытаться всё равно стоило. Красноволосый охотно пояснил, что вирены чувствуют дар в людях задолго до того, как он проявляется, и могут заблокировать, клялся, что без вреда для самих одарённых, и что сам хочет помочь этим загадочным тхенам.

Во всей этой вырисовывающейся идиллии меня смущало два момента. Во-первых, точно ли вирены меня отпустят? Они ведь, наверняка, планируют ещё размножаться, а значит, будут появляться новые виренчики, без иммунитета к кхамиру. Во-вторых, мне не хотелось, чтобы Ник знал о таком свойстве моего огня. Он же наполовину вирен, и даже если со своим безумием способен справиться сам, то у него куча родственников – чистокровных виренов. Конечно, кхамир в Империи не валяется такими же залежами, как на этой планете, но сам факт того, что я могу воздействовать на виренов и менять что-то в их физиологии или психике, уже ставит под большое сомнение и раньше-то маловероятные варианты моего свободного будущего.

Ещё у меня были сомнения, что я за один раз смогу охватить все три сотни виренов. Да что там за один, за десять бы управиться. Ну да ладно, как-нибудь разберёмся. Я посмотрела на спящего Ника. Он столько всего скрывает от меня, ведь нет в этом случае ничего зазорного, если и я умолчу о некоторых своих неожиданно обнаружившихся способностях? Это ведь так просто, разумно и логично – просто встать сейчас и пойти с Раэном. В корабле можно взять какое-нибудь транспортное средство, вдруг найдутся ещё живые батарейки, и вперёд – к утру будем в храме. А Ник тут сам что-нибудь придумает… как-нибудь разберётся, что делать дальше… Кхамир без меня всё равно не убьёт… Записка? Какая записка? Не на чем, да и что я напишу? Нет, надо просто уйти…

Чем дальше заходили мои мысли, тем меньше я сама себе нравилась. И меньше самой себе верила. Пока, наконец, не осознала, что эта красноволосая сволочь, не решившись подчинять напрямую, потихоньку внушает какую-то ересь. И если бы не камушек, утащенный из храма, я бы уже давно на всё согласилась. Камушек и защита Ника… интересно, когда он её поставил?

– Буди его, – велела я вирену, кивая на имперца. – И не вздумай причинить ему вред! – Тут я замялась, в панике пытаясь сообразить, чем бы припугнуть. Выходило, что, в общем-то, нечем. Но я решила попробовать. – Или я ещё раз тебя шарахну огнём, и посмотрим, может, ты освободишься не только от кхамира, но и от тела.

Раэн поморщился, повременил… и почему-то уступил – Ник проснулся и как-то сразу оказался между мной и красноволосым, кажется, даже раньше, чем глаза открыл.

– Я не желаю вреда, – сказал, примирительно поднимая руки, Раэн.

– Вижу, как не желаешь, – огрызнулся имперец.

После этого не очень-то содержательного и конструктивного диалога они ещё минут пять сверлили друг друга взглядами, наверняка, общались мысленно. Наконец, Раэн встал и, развернувшись, пошёл обратно, по направлению к кораблю.

– Я буду с той стороны, – сказал он явно для меня. – Жду вас утром.

– Что ты успела ему пообещать? – весьма зло спросил имперец, и я вдруг обиделась. Я тут в неравной борьбе с собственными боязливыми тараканами и с влиянием Раэна решила всё же довериться своему мутному спутнику, а он… он… злюка он.

– Это ты злишься на меня, – я подчеркнула интонацией на кого именно, – за то, что Раэн тебя сделал?

– Я не злюсь, – сказал он уже спокойнее. Но тут же добавил. – Я в ярости! Но ты права, на тебя злиться не за что. – И даже, немного поколебавшись, добавил полувопросительно. – Прости?

– Угу, – сказала я и, пересказав наш разговор с Раэном, спросила. – Они меня отпустят? Или оставят на случай появления маленьких виренчиков?

Ник усмехнулся моей формулировке и пожал плечами, укладываясь обратно спать.

– Скорее всего, нужные свойства маленькие виренчики унаследуют от матери, как иммунитет.

И закрыл глаза. Я ошарашено на него посмотрела – он что, собрался спать? Когда я вот тут… вот так… в общем, когда я так волнуюсь? Пихнула его в бок.

– Как ты можешь спать?!

– Могу спать, – зевнул Ник и, скользнув по мне взглядом, в котором на секунду промелькнуло что-то такое, что я покраснела, протянул. – Могу не спать…

И снова закрыл глаза.

– Не спи, – неожиданно для самой себя попросила я. Он бросил на меня заинтересованно-удивлённый взгляд, но тут же поскучнел. Видимо, вид у меня был недостаточно страстный.

– Кажется, под “не спать” мы понимаем разное, – вздохнул Ник.

А я вдруг вспомнила про близнецов – они спали метрах в двух от нас и теперь, когда Раэн перестал воздействовать, вполне могли проснуться. Даже странно, что не проснулись. Или просто притворяются и подслушивают? Упс. Кажется, мания преследования именно так начинается?

– Рраэнн усыпил их до утра, – сказал имперец, заметивший мой взгляд.

– Почему ты его так странно называешь? – полюбопытствовала я. Задвоенные буквы звучали забавно.

– Так правильнее, – сказал Ник и, ещё раз зевнув, послал мне обречённый взгляд. – Опять будем отвечать на только твои вопросы?

– Да, – проигнорировала я не очень-то скрытую подначку-ловушку.

Интересовало меня в первую очередь своё будущее, но начала я всё же с более конкретного вопроса – про тхенов.

– Я не могу ручаться за Рраэнна, сама понимаешь, но будучи в своём уме вирены обычно вполне миролюбивы и гуманистичны. К тому же тхены могут помочь и в поиске одарённых, например, может, ещё с чем, так что, думаю, тут будет всё нормально… – сказал Ник, со вздохом садясь. – Единственная проблема, которую я вижу, это создания людской фантазии и кхамира, появившиеся за последний год. С ними людям придётся жить. Ну или справляться другими способами, без ритуала очищения… А чтобы не возникало соблазна, мы с тобой завтра утром изменим рельеф и отправим этот кхамир, – он кивнул на видневшиеся невдалеке огромные залежи, – глубоко под землю.

Я не стала говорить, что это невозможно. Хотя, именно невозможно это и было, но будем считать, что Ник знает, что говорит и что собирается сделать. Должен же хоть кто-то из нас это знать.

– А что потом? – спросила я, переводя взгляд на начинающийся восход. Отправляться в Конфедерацию после рассказов Ника мне как-то не хотелось.

– Моё предложение всё ещё в силе, – сказал Ник.

– И меня не будут допрашивать? – немного недоверчиво спросила я, рассеянно срывая травинки.

– Не будут. Разве что стандартное собеседование, если решишь быть пилотом.

– Не верю, – упрямилась я. – Ты что, любимый внук императора?

– Нет, – улыбнулся Ник, – но у меня достаточно связей.

– И зачем тебе это? – кажется, я это уже спрашивала…

– Я ж говорил – нравишься ты мне… – пожал плечами имперец, совершенно без смущения разглядывая меня.

– И что я буду тебе за это должна? – решила зайти с другой стороны, рассматривая позеленевшие после травы пальцы. На имперца смотреть было неловко. Словно я выпрашиваю у него что-то. А просить мне не хотелось. И в принципе, и уж тем более у него.

Он как-то очень тяжело вздохнул.

– Если я скажу “ничего”, ты мне, наверное, не поверишь?

– Не поверю, – согласилась я.

– Тогда не скажу, – поддержал мой тон Ник.

Ответить я не успела – проснулись близнецы. Да и не знала я, что отвечать. Как-то вымотала меня вся эта ситуация, все эти ненормальные ночи с красной женщиной во снах, и обнимающим меня имперцем в реальности, эти его дурацкие поцелуи и взгляды, от которых внутри что-то сладко замирало, а потом накатывала горечь – он ведь ни разу не сказал, что откажется от невесты, эти мои метания – куда возвращаться, чтобы неприятностей было поменьше и у меня, и у Каринки, эти опасности и попытки меня убить, эти бесконечные вторжения в мой бедный мозг…

Ник моё вдруг накатившее отчаяние ощутил, судя по тому, что наградил меня внимательным и серьёзным взглядом, но ничего не сказал. Да и что он мог сказать?

Глава 11

Оставив подростков приглядывать за кхамиром, заготовленным для переноски к кораблю, а близнецы-то придутся очень кстати, – цинично подумала я, тащить вдвоём было бы совсем тяжело, мы отправились зарывать месторождение. Вообще, насколько я поняла из беседы с тхенами, кхамир вышел на поверхность именно после приземления корабля – он что-то нарушил, и путь кхамира внутри планеты изменился. Впрочем, на самих тхенов это повлияло исключительно косвенно, хоть и сильно – стал возможен ритуал очищения.

– А как же Марк? – спросила я Ника, немного понуро шагая рядом с ним. После ночных, плавно перешедших в утренние разговоров, а также своих невесёлых мыслей, я чувствовала себя пассивно-отстранённо. – Он же планировал запасную избранную принести в жертву…

Я не договорила, не зная как сформулировать, что смерть девушки надо предотвратить… и надо ли вообще формулировать. Ведь если мы зароем кхамир, Марку будет негде проводить ритуал. С другой стороны, может, он для очистки совести просто на том же месте проведёт…

– Вирены могут связаться с любым жрецом с любого расстояния, – сказал имперец. – Так что Рраэнн это уладит. Ты когда-нибудь участвовала в слиянии?

И, видя мой настороженный взгляд, досадливо поморщился и пояснил:

– Это только называется слиянием, на самом деле смешение крайне небольшое. Но чтобы действовать слаженно, оно необходимо.

Я продолжала недоверчиво на него смотреть.

– Это почти то же, что делают первый и второй пилот, только без шлема, – адресовал мне укоризненный взгляд имперец. – И поверь, я не узнаю о тебе ничего нового, если ты вдруг боишься именно этого, – лукаво улыбнулся он. – Не потому, что я уже всё знаю, а потому что слияние даёт не больше информации, чем обычная эмпатия.

– Понимаешь, – с упрёком и с намёком сказала я, – в моей голове в последнее время и так уже потоптались все, кому не лень…

И обвиняющий взгляд ему послала.

– Тут, видимо, я должен извиниться? – без тени раскаяния в голосе спросил имперец.

– Извиняйся, – разрешила я, – раз должен.

– Попроси у Рраэнна защиту от телепатического воздействия, – вместо извинений сказал Ник. – Это хороший совет, поверь.

– А ты не можешь? – как-то не хотелось мне пускать вирена в свою голову… Хотя тут ещё неясно, кто лучше.

– На таком уровне – нет. Тем более, если объединятся несколько старейших виренов… – серьёзно посмотрел на меня Ник. – А я прослежу, чтобы ничего лишнего не произошло.

К своему удивлению, я согласилась на слияние. Ощущение оказалось удивительно приятным – Ник просто держал меня за руку, но я чувствовала почти на физическом уровне какое-то тепло, идущее от него. Предоставив действовать ему, я пассивно наблюдала, как кхамир уходит под землю, стремительно движется вниз, а сверху уже наползает почва, местами даже с растениями. И вот уже осталось совсем немного…

И тут, как уж повелось на этой планете, наш план опять нарушили, вероятно, оппоненты Марка или даже и сам Марк, увидев, что мы прячем кхамир, ударили телепатически на поражение. Я ощутила это как сжимающийся вокруг моей головы, точнее даже прямо вокруг мозга, обруч. С колючками и электрошоком.

Но уже через пару секунд Ник выдернул моё сознание в своё – престранное чувство, я наблюдала со стороны, его глазами, как безвольно падает моё тело, ощущала, как формируется в его сознании ответная волна, мне казалось, я даже чувствую испепеляющий жар от этой волны, а потом меня затянуло в водоворот воспоминаний. Вообще, я не собиралась никуда лезть, всё же в чужой голове копаться надо уметь, чтобы не оставить свою жертву идиотом или психом. Я не умела. Но, видимо, волновавшие меня вопросы притягивали соответствующие воспоминания.

Смотреть на себя глазами Ника мне неожиданно понравилось – он видел меня красивой, умной, порядочной и смелой, кому не понравится ощущать себя таким? Ну и немного странной, но будем считать, что это та самая загадочность и изюминка, которую, говорят, должна иметь каждая настоящая женщина. И да, я ему нравилась, я ему ого-го как нравилась! И тянуло его ко мне сильно, меня даже в жар бросило, насколько это вообще мысленно возможно, но это меня и насторожило – а что, если он предлагает мне “переезд” в Империю в обмен на… кхм… доступ к телу. Не то чтобы он мне не нравился, будем уж честны, но, во-первых, он не свободен, а во-вторых, я так не хочу – этакий бартер. Хочу большую и чистую. Впрочем, откуда-то шло ощущение, что это не так. Но кто знает, где тут желаемое, а где действительное? Ого, кажется, сам Ник тоже в какой-то момент об этом размышлял – воспоминание было не очень отчётливым, но весьма забавным – имперец представил на моём месте толстого бородатого мужика, и задал себе тот же вопрос – стал бы предлагать ему помощь в обустройстве в Империи или нет. И, удивительно, стал бы. Потому что действительно считал, что возвращение в Конфедерацию – верная смерть, и если есть возможность спасти человека, который пережил с тобой невероятное путешествие и проявил себя, в общем-то, достойно, то… Так, это почему “в общем-то”? – озадачилась я. Это где это я проявила себя недостойно? Увы, если и был где в памяти Ника ответ на этот вопрос, то увидеть его я уже не успела – мягко, но настойчиво меня выдворили в собственное тело. Я даже немного сопротивлялась, не очень осознанно, просто ещё столько всего хотелось узнать… И ещё была совершенно неуместная мысль, которая порядком меня насмешила: интересно, Ник во всех-всех ситуациях представил вместо меня бородатого мужика? Или ограничился общим подходом?

– Рина, давай уже, приходи в себя, пока я не отчаялся и не начал вспоминать всякие сказочные способы, типа поцелуев, – где-то прямо над ухом прозвучал слишком весёлый голос имперца, а я – вот ведь привязалось-то! – представила вместо себя того самого толстого и бородатого, и засмеялась. Впрочем, глаза открыла. Ник выглядел озабоченным.

– Рина? Ты в порядке? – уже далеко не так спокойно и расслабленно спросил он. – Ты помнишь, кто я?

– Я в порядке, а ты – чёртов телепат, и больше я о тебе достоверно ничего не знаю и, соответственно, не помню! – обиженно сообщила я ему, скрывая за этим тоном неловкость – всё же я порылась в его мыслях и воспоминаниях, пусть и не очень намеренно… Но мне было стыдно, словно я подслушала его исповедь, или личный дневник прочитала. Была, конечно, мысль, что он в моей голове тоже побывал, но… Вот это “но” теребило бедную совесть и мешало спокойно смотреть в глаза.

– Прости, – сказал тем временем Ник. – На нас напали, а своё сознание я защищаю лучше всего. Ты что-нибудь помнишь?

– Да, – я решила признаться и облегчить-таки свою совесть. – Ты представляешь меня толстым, бородатым мужиком!

Думаете, он хоть немного смутился?

– Я просто пытался быть честным с самим собой насчёт мотивов своих действий, – пояснил всё же Ник под моим обвиняющим взглядом, когда отсмеялся. – Давай мы с тобой чуть позже обсудим моё богатое воображение?

– Близнецы! – спохватилась я, резко вставая. Голова тут же закружилась, и я бы грохнулась обратно, не поддержи меня Ник. Теперь каждое его прикосновение вызывало у меня целую бурю эмоций – отрешиться от знания, насколько его ко мне тянет, у меня не получалось, а так как я не успела решить, как к этому относиться, то приходила в смятение и смущение. Которое, правда, быстро вытеснилось беспокойством за близнецов, пока мы бежали обратно. Они, конечно, те ещё… милашки, но ответственность за них я ощущала.

Кален и Малика были живы, но были привязаны к дереву, по разные стороны – ствол был очень толстый, они даже и с развязанными руками вряд ли бы смогли друг до друга дотронуться, и что-то невнятно мычали – рты завязаны. Кажется, Ник вздохнул с облегчением одновременно со мной, а может, мне показалось – мне вообще мерещилось, что я теперь чувствую его эмоции. Возможно, это временный эффект от слияния и скоро пройдёт?

– Ну, наконец-то, где вы шляетесь?! – возмутился Кален, как только Ник освободил ему рот. Имперец в ответ пожал плечами… и заткнул рот обратно.

– Так было лучше, пожалуй, – протянул он. – Пойду посмотрю на напавших на нас неудачников.

– Ниииик, – поймала я его за рукав. – Они же дети! Просто напуганные дети!

Кажется, сами дети были со мной не согласны, но теперь на всякий случай промолчали, когда обрели возможность говорить.

Смотреть на “неудачников” мы отправились все вместе, хотя я не хотела, чтобы близнецы шли. Да и сама не очень-то охотно шла – что-то мне подсказывало, что та ответная волна, порождённая сознанием Ника, была нацелена на убийство, а не подчинение. Но зачем-то мы все увязались следом за имперцем.

Они действительно были мертвы, по крайней мере, так сказал Ник – двое молодых мужчин в совершенно ничем не примечательной одежде. Правда, пошарив по карманам, а затем и под одеждой – я возмущённо отвернулась, Ник всё же нашёл амулеты, в которых наши подростки признали знаки посланников Совета Девяти.

– Интересно, почему Рраэнн их не засёк? Или засёк, но решил не ввязываться? – спросила я у самого высокого дерева – на имперца и мертвецов смотреть не хотелось.

– Говори лучше Раэн, – вместо ответа посоветовал Ник. – С двойными согласными у тебя вообще какая-то чушь получается. – И – о чудо! – добавил. – Не обижайся.

Я и сама слышала, что получается как-то не так. Но это не повод так мерзко хихикать, – я мрачно покосилась на близнецов. Да-да, я помню, дети, просто дети. Бедные напуганные сиротки… с каким-то поразительно циничным видом рассматривающие труп. И периодически бросающие на меня свои уже фирменные взгляды: Малика – злой, Кален – жадный.

А ведь случись нам пересечься в Империи, где нет кхамира и они свободны в своей телепатии, и я буду практически беззащитна перед ними. Не уверена, что камушек долго продержится – то ли от Ника, то ли от красной женщины, или же от Раэна, уже не помню, я знала, что камушек выдыхается. Определённо, надо переговорить с виреном ещё раз до того, как приниматься за дело.

Калена я, кстати, исцелить не могла, Ник сказал, что из-за человеческой крови мой синий огонь подействует не так, но вроде сам имперец знал какой-то способ. Пока что он просто заблокировал способности подростка перед тем, как мы пошли зарывать кхамир, и обещал вернуть в Империи.

Раэн ждал нас, как и грозился, с той стороны корабля. Посланцев Совета Девяти он не видел, по его словам, так как бродил по кораблю – смотрел, что из техники осталось в пригодном состоянии.

– Ник, – страшным шёпотом спросила я, когда осознала, что Раэн, судя по всему, был на корабле, – а сколько живут вирены?

– Это побочный эффект от кхамира, Рина, – ответил, конечно же, услышавший вопрос Раэн. – Думаю, теперь годы пойдут для нас как полагается.

– А как полагается? – не дала я сбить себя с толку. Но мне никто не ответил, хотя Калену и Малике явно тоже было интересно. Однако они молчали.

Присутствие вирена вообще имело на близнецов самое благотворное влияние, а может, это приключения, в которые они уже успели влипнуть вместе с нами, или же воспитательные методы Ника дали плоды, но оба подростка были тихи и послушны.

Добираться обратно мы собирались пешком, а затем на гваррах, с корабля средства передвижения решили не брать, чтобы не шокировать местное население.

– А всё же, – спросила я ещё в начале пути у одного весьма пожилого вирена, даже не верилось, что кто-то действительно может столько прожить, – почему такой огромный шаг назад в техническом развитии?

– Мы прилетели сюда не просто из любопытства, – сдержанно и горько улыбнулся тот, подтверждая то, что мы уже поняли тогда в рубке. – Наша планета стала непригодной для жизни… Нет, мы не воевали, просто с развитием техники требовалось всё больше энергии. И её поиски привели к катастрофе.

– А это все, кто выжил? Один корабль? – поражённо спросила я, беря вирена под предложенный им локоть.

– Нет, всего кораблей было пять, – сказал Раэн, а я улыбалась, чувствуя недовольство имперца – определённо, кто-то ревнует, и так ему и надо. – Среди эвакуировавшихся не было согласия – куда лететь, да и пять кораблей для этой планеты – это слишком много. Так что остальные четыре ковчега направились в других направлениях.

Он немного помолчал, и продолжил со вздохом:

– У нас на борту тоже не было единодушия – ни куда лететь, ни как жить дальше. Оказалось, что почти половина – адепты течения “К Истокам”, возникшего в последние годы, когда техногенные катастрофы стали случаться одна за другой. Они отвергали технический прогресс вообще, как таковой, и в первые годы было сожжено немало людей, пытавшихся упростить жизнь себе и окружающим с помощью каких-нибудь устройств, тайком вынесенных с корабля, и даже тех, кто просто пытался записать или как-то ещё сохранить знания.

– А вы… – начала я спрашивать, имея в виду виренов – Раэн вроде казался вполне адекватным. Или они сразу же оказались в ловушке? Но ведь на постройку подземелий определённо нужно было время…

– Пока мы были ещё в себе… большинство из нас, всё было не так радикально. А потом… потом нам было всё равно, – в очередной раз горько вздохнул красноволосый.

В ближайшей крупной деревне – не там, где подобрали близнецов, мы обзавелись гваррами – Раэн щедро заплатил, правда, боюсь, всё же применил немного своего дара, чтобы нам не задавали лишних вопросов, и к вечеру следующего дня мы уже въезжали в Алый.

Ничего примечательного во время “обработки” виренов не произошло, подсознательно я ожидала встретить кого-то похожего на близнецов, но либо были ещё где-то вирены, либо близнецы удались в другого родителя, либо я не обладала достаточно острым зрением, чтобы заметить сходство. Добровольно отцовство тоже никто не признал, Ник же был в принципе не доволен самим фактом подобного “опроса” – он твёрдо намеревался забрать подростков с собой, так как тут, по его словам, они долго не протянут.

Когда пришёл черёд женщины из моих снов, я невольно вздрогнула, подсознательно ожидая от неё каком-нибудь очередной фразочки о кознях Ника, или чего-то ещё в этом роде, но она молчала. И только уже после, на следующий день, навестила меня вместе с Раэном в моей комнате, одной из тех, на минус первом этаже – теперь у нас с имперцем были у каждого своя. Просто чтобы поблагодарить и поставить обещанную защиту. Во вменяемом состоянии она оказалась на редкость приятной собеседницей, по молчаливому соглашению тему снов мы не поднимали.

Марк появился в храме вечером, уже почти перед нашим отъездом. Вид у него был такой, что мне как-то сразу вспомнилась сказка о бременских музыкантах – “изрядно ощипанный, но непобежденный”.

– Может, останешься? – огорошил он меня неожиданным вопросом, практически с порога.

– Зззачем? – немного даже начала заикаться от удивления.

Марк как-то смущённо пожал плечами и удивил меня ещё больше:

– Со мной, – сказал он, и под его прямым уверенным взглядом смутилась уже я.

– Ты меня совсем не знаешь… – начала было, но он меня перебил:

– Я – телепат, Рина. Я знаю тебя лучше, чем ты сама.

Я растерянно молчала… От осознания того, что он, видимо, не ограничился тогда моим словарным потоком, а побывал ещё и в голове, как я у Ника, вероятно, становилось не по себе. Я представила, как он вытаскивает мои воспоминания, например то, где Астэр говорит какой-то своей пассии, что ему претят мои сопливые поцелуи, или когда я жутко трусила, или в минуты слабости… Хорошо, что он не может читать меня сейчас, по крайней мере, вирены мне это обещали, и Ник заверил, что он не может.

– Я понимаю, – сказал Марк, совершенно неверно расценив моё молчание. Я боролась с отвращением, а он, похоже, решил, что колеблюсь. – Ты совсем не знаешь меня, но это поправимо. Я дам тебе время, – вкрадчиво говорил жрец, а я вдруг подумала – а не пытается ли он на меня влиять, теперь-то я ничего не ощущала.

Марк тем временем сделал шаг ко мне и продолжил обработку:

– Тебе ведь некуда возвращаться. Ты же не рассчитываешь всерьёз, что Ник о тебе позаботится? А я позабочусь, – он сделал ещё шаг и осторожно взял меня за руку.

Ответить я не успела – дверь распахнулась, и на пороге появился Ник. Очень злой Ник. И очень красивый, – отстранённо подумала я. Он был снова в форме капитана имперских боевиков, белой, с синими вставками и, надо признать, она очень ему шла.

И, стыдно признаться, но в челюсть Марка он двинул тоже весьма красиво. Во всяком случае, мне понравилось. Стремительно, сильно и уверенно. Точно так же, как и одержал победу в последовавшей за этим небольшой, странно молчаливой, но весьма яростной стычке.

– Пусти, – мрачно сказал Марк. И я его понимала – положение лицом в пол с заломленной рукой радости никому не добавляет.

Нику отпускать жреца явно не хотелось, это я ощущала остатками эмпатии после нашего слияния. Ему хотелось приложить Марка пару раз головой об пол. Интересно, с чего бы?

– А в чём, собственно, дело? – осторожно спросила, переводя взгляд с одного на другого и обратно. – Я что, могу теперь считать себя роковой женщиной, из-за которой случаются дуэли? Хотя дуэль как-то смазанная вышла…

– Увы, – сказал Ник. – Тут скорее вопрос этический… но роковой женщиной можешь себя считать.

И, подняв жреца, вывел его за дверь. А я неожиданно для себя самой разрыдалась. Марк казался мне самым нормальным и адекватным жителем этого мира, а тут вдруг такое вот… Ник не говорил, но сложно было не понять, что Марк пытался воздействовать. Возможно, даже из благородных побуждений. Причинить счастье и нанести радость, как говорится. Воистину, искушение властью самое страшное. И оставаться я тут точно не хочу.

Само возвращение прошло на удивление гладко, я немного волновалась за своё будущее, но по сути выбора у меня не было. Корабль у нас один, я же не могу выйти в космос и пешком отправиться к планетам Конфедерации. Так что в Империю, а там посмотрим. Всё же подсмотренное в голове моего имперца внушало некий оптимизм. На данный момент идеальным для себя вариантом я считала устроиться на какую-нибудь сугубо мирную, гражданскую работу и не встречаться с Ником никогда. По крайней мере, с тем Ником, у которого есть невеста.

Когда корабль радостно опознал местоположение, Ник направил его к одной из ближайших станций. И тут вышла заминка – опознавательный код не прошёл. И после короткого разговора с диспетчером на неизвестном мне языке, Ник удивлённо пояснил:

– Ждём патрульный катер для проверки личности пилота. Меня то есть.

– Это нетипично? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я, уже изрядно волнуясь.

– Не волнуйся, – сказал Ник, – если что, загипнотизирую их и удерём в твою Конфедерацию.

И подмигнул. Близнецов мы держали в трюме, нет, не в качестве воспитательного мероприятия, и не из вредности, а потому что здесь, в рубке, места было едва-едва на двоих.

После слов имперца я немного успокоилась, но когда пристыковался патрульный катер, и вошла пара имперских боевиков с автоматами, сердце вновь забилось быстро и испуганно.

– Ник! – воскликнул вошедший, а вернее – остановившийся в дверях, вторым.

– Кит? – куда менее эмоционально, разве что немного раздражённо и недоумённо откликнулся тот.

Несколько фраз всё на том же, неизвестном мне языке, и имперец, тот, который мой, поворачивается ко мне.

– Четыре года… – медленно и не веря самому себе сказал Ник. – Рина, четыре года!

Я не поняла его. Четыре года мне можно пожить в Империи? Или надо провести четыре года в тюрьме? Или что?

– Мы пропали четыре года назад! – пояснил побледневший Ник.

Часть 2

Глава 12

Я покрасилась. Высветлила волосы, что было непросто, учитывая мой иссиня-чёрный оттенок, и теперь щеголяла почти белоснежными волосами, которые то отливали синевой, то просвечивали рыжим – последствия осветления, увы.

Мне хотелось перемен. Почему-то казалось, что, изменившись внешне, будет легче принять четыре выпавших из жизни года. За которые изменилось очень многое. Пожалуй, куда больше, чем за все мои двадцать шесть лет, прожитых в Конфедерации.

Через полгода после нашего исчезновения в Конфедерации сменилось правительство. О новом составе болтали разное, доходило даже до прямых обвинений – "ставленники Империи", но, так или иначе, курс немного изменился. Нет, резкий поворот он не совершил, тогда ещё нет, но идеология начала позиционировать Империю по-другому. Не как врага номер один, а как конкурента, хоть и сильного, но не враждебного. А ещё через год, то есть два с половиной года назад, у Империи и Конфедерации появился общий враг.

Сначала поговаривали, что это специально разработанная Империей провокация, но время шло, случаи повторялись, и вскоре даже самым упёртым империофобам стало очевидно, что есть кто-то третий, и куда более могущественный, чем хотелось бы.

Они появлялись просто из ниоткуда, громадные, глухие корабли, по форме больше всего напоминающие вытянутые эллипсоиды, разного размера, от больших до просто гигантских. Появлялись, забирали с собой наши или имперские корабли, иногда дома, а иногда и целые поселения стирались с планет, и уходили в никуда.

И, скрипя зубами, Конфедерация и Империя сделали шаг друг к другу. Потом ещё один. И ещё. За сближение играло то, что реальных и масштабных стычек с жертвами не было уже очень давно, против – многолетняя и качественная пропаганда, прочно вбившая в подкорку неприязнь и подозрительность.

Сейчас, спустя два года, взаимоотношения между двумя государствами можно уже было назвать сотрудничеством. И, скрепя сердце, приходилось признать, что старшей в этом сотрудничестве оказалась Империя, по крайней мере, на данный момент – именно имперские учёные придумали новые двигатели и оружие, вместо привычного людям кхамира – увы, но против нападающих кхамир был… Нет, не бесполезен. Скорее, непредсказуем. Иногда, всё срабатывало как надо, иногда кхамир просто умирал, превращая корабль в беспомощную консервную банку, а иногда и взрывался, что, кстати, вообще считалось раньше невозможным, унося с собою жизни людей. Новые двигатели обходились дороже, были немного медленнее, но зато не давали осечек в те редкие случаи, когда у вооружённых сил выходило оказаться в нужное время в нужном месте. Нет, это я совершенно без укора и без насмешки – перекрыть всю территорию было просто невозможно, а появиться они могли где угодно.

Новые корабли только-только стали на конвейер, и Империя спешно переучивала пилотов, и своих и Конфедерации. Надо ли говорить, что я, ещё недавно мечтавшая забросить и забыть карьеру пилота, не смогла остаться в стороне. Я даже начала надеяться, что смогу через некоторое время побывать на родной планете… раз уж ситуация развернулась таким образом.

Не знаю, какие у Ника были связи, но за четыре года они, как ни странно, никуда не делись. У меня не возникло никаких проблем, вообще никаких. Меня даже на беседу никто не вызывал. Я просто придумала себе новое имя, и на следующий день Ник принёс мне документы, среди которых, когда он ушёл, я со смешанными чувствами обнаружила в том числе и счёт в банке, а на нём сумму, на которую можно было почти год безбедно жить. Сначала хотела отказаться, а то и оскорбиться, сама не знаю почему. Потом здравый смысл возобладал – меня ведь никто не заставляет тратить? Да и то, что потрачу, никто не мешает мне потом вернуть.

Там же в документах обнаружился сертификат пилота, права, соцстраховка и прочие бюрократические штучки, о которых мало кто думает, воспринимая как само собой разумеющееся, пока они есть. Мне, конечно же, не нужно было таскать с собой эту гору бумаг, вся информация была в глобальной системе, сами документы были, скорее, некоторой данью традиции и подтверждением на крайний случай, если система накроется. Ну, и для меня – источником информации о моей легенде.

Жила я в квартире. Шикарной, огромной – метров сто пятьдесят, трёхкомнатной квартире, с минимумом мебели, потрясающим видом из окон… и полным отсутствием признаков проживания кого-нибудь до меня. Я всегда верила в лучшее, но даже при всём своём оптимизме не получалось поверить, что всех беженцев из Конфедерации селят именно так. Вероятно, это квартира Ника? Но за что мне такие пряники?

Ещё я сходила с ума от безделья – Ник просил без него не выходить, и я слушалась. Пока слушалась. А сам он где-то пропадал. Я то смеялась сама над собой, то бесилась, ощущая себя когда пленницей в высокой башне – тридцатый этаж, а когда и сварливой, давно нелюбимой женой. Но здравый смысл – что бы я без него делала? – однозначно указывал на вопиющий комфорт моего текущего положения по сравнению с тюрьмой и допросами, так что я не позволяла себе ни грамма недовольства. Но занять себя чем-то, помимо изучения разнообразной информации из интернета, хотелось.

Первые два дня я проспала, ещё один день потратила на бесцельное брожение по квартире и разглядывание вида из окон – в частности, легендарного Аркон-хола, императорской резиденции. На четвёртый день я рассудила, что раз мой имперец, не появлявшийся уже два дня, разрешил мне заказывать еду на дом, то и что-нибудь другое я тоже могу приобрести с доставкой сюда же.

Так что, когда на девятый день в дверях появился-таки Ник, его ждал сюрприз. Сначала он, имперец, не сюрприз, засмотревшись на меня, чуть не наступил на глиняных козликов – а что делать, если лучше всего со школьных уроков труда я помнила именно лепку, а лепили мы там именно козлов? Затем уже почти ловко обошёл кривые горшки и кружки – увы, гончарное мастерство мне не давалось, и уже виртуозно уклонился от мольберта – к рисованию я планировала приступить завтра.

– Ого, – только и сказал Ник, глядя на меня с каким-то непонятным выражением.

– Ага, – сказала я и продемонстрировала ему особо удавшегося козла. И только потом поняла, что моё подсознание сыграло со мной дурную шутку. Мои козлики были белыми, с красными рогами, и сейчас, глядя на Ника в белоснежной форме, со светлыми волосами и яркими красными прядями, сложно было не провести параллель. Хотя, надо признать, ничего удивительного в этом не было, хоть и вышло неловко, – я много думала о Нике. О том, что он для меня сделал. И о том, что он, наверное, пропадает у невесты, тоже думала.

– Я понял намёк, – сказал Ник, внимательно рассматривая особо удачный экземпляр, гордо расположившийся на моей ладони, и переводя затем взгляд на моё лицо. – Но я правда не мог прийти раньше.

Я покраснела, сильно, и, поколебавшись несколько секунд, кем лучше показаться Нику – неблагодарной тварью или влюблённой дурой, всё же призналась:

– Я просто ничего другого лепить не умею.

Котики и собачки у меня действительно не задались. Но не уверена, что Ник мне поверил.

– Ты решила, чем хочешь заниматься? Тут рядом есть школа, если хочешь вернуться к преподаванию… – начал Ник и осёкся, когда я положила перед ним сертификат пилота. Да-да, я хочу летать.

– Я чувствовал, что не стоило включать этот пункт… – вздохнул он. – Я бы предпочёл, чтобы ты преподавала… и лепила козликов.

Я молча смотрела, и он неохотно кивнул. Вообще-то, я разозлилась. Какое право он имеет говорить мне такое, словно у него нет невесты и у нас, страшно сказать, отношения? Словно ему не всё равно, что со мной будет… Тут я оглядела огромную комнату, захламлённую моими поделками, вспомнила об отсутствии допросов и о присутствии денег на счёте, и, вопреки здравому смыслу, разозлилась ещё больше. Если ему действительно не всё равно, почему он молчит о невесте? Или я теперь, когда мы вернулись, толстый бородатый мужик и навечно верный друг? От последней мысли стало почему-то горько…

– Очередной курс подготовки через неделю, – сказал Ник. – Там будут и пилоты Конфедерации, – добавил он, не сводя с моего лица изучающий взгляд, словно надеялся, что при этом известии я передумаю. Но я была готова к этому и, уверена, на моём лице ничего не отразилось, а вообще, это меня даже обнадёживало – вдруг удастся что-то узнать о Карине… хотя и нервировало, конечно, – вдруг кто опознает меня.

Это также стало своеобразным толчком тому, чтобы перекраситься.

– У тебя не возникло проблем из-за длительного отсутствия? – немного отстранённо поинтересовалась я, возвращаясь к раскрашиванию очередной поделки, для разнообразия – в полосочку и с синими рогами. И мечтая услышать что-то типа “нет, разве что невеста не дождалась”. И за это мне было ой как стыдно.

– Нет, – беззаботно сказал Ник, садясь рядом со мной на пол. – Я всё объяснил.

Я даже на секундочку представила, как Ник заходит в кабинет к какому-нибудь генералу, или даже министру, на Императора моей фантазии всё же не хватило, расслабленно присаживается на край огромного стола и, постукивая кончиками пальцев по этому самому столу, из красного дерева, тем же беззаботным тоном говорит:

– Понимаете, меня похитила Синяя звезда… – генерал удивляется, но возразить, что об этой самой звезде уже почти пятнадцать лет никто не слышал, не успевает, так как Ник выдаёт следующую сенсацию. Даже две сразу. – И с помощью кхамира телепортировала неизвестно куда! – И пока генерал, или же министр, пытается поверить своим ушам, мой капитан быстро его добивает. – Мы провели там буквально пару недель, телепортировались обратно, а у вас тут четыре года прошло… – заканчивает почти обвиняющим тоном. Дескать, что же вы так за временем-то не следите…

– А невеста как восприняла? – задала я всё же свой главный вопрос, да, мне стыдно, но почему-то именно это меня мучило в данный момент сильнее всего. И поспешила добавить. – Если дождалась, то ты, как честный человек, – тут я с сомнением на него посмотрела. Может, и честный, но вот от человека, помню, кто-то открещивался… – должен немедленно на ней жениться. Ваша помолвка и так затянулась.

– Она уже три года как замужем за моим двоюродным дядей, – совершенно бесстрастно сообщил Ник, рассматривая меня в упор.

Он был слишком близко, и от этого у меня путались мысли. Надо, наверное, выразить ему сочувствие?

– Мне жаль, – сказала я, машинально рисуя на бедном глиняном козлике уже третий слой полосочек.

– Правда? – как-то особенно проникновенно спросил Ник, кажется, всё ещё глядя на меня, я больше пока не решалась смотреть в его сторону.

– Что правда? – старательно не поняла я.

– Правда жаль? – уже немного насмешливо спросил мой упрямый имперец.

– Нет, – честно сказала я и посмотрела ему, наконец, в глаза. – Не правда. И по тебе самому, – мстительно добавила, – тоже как-то не видно, чтобы тебе было сильно жаль.

– А мне и не жаль, – вернулся к беззаботному тону Ник.

– Почему? – отложила я, наконец, многострадальную поделку. – Это для неё прошло четыре года, а для тебя – две недели.

– А почему мы с тобой обсуждаем мою личную жизнь? – вдруг спросил он, однако тон был совершенно миролюбивый. Словно это даже не вопрос, а … намёк? Ответ на мой вопрос? Не может такого быть, Рина. Не придумывай.

– Потому что я – толстый бородатый мужик, твой боевой товарищ? – нарочито мрачно предложила рабочую гипотезу.

Ник ответил не сразу. Сначала он позволил себе долгий, оценивающий, откровенный взгляд. Такой, за который ему сразу захотелось дать по лицу… или же наброситься с поцелуями. Такой, что я сразу остро ощутила – мы одни в огромной пустой квартире, буквально в десяти сантиметрах друг от друга, я могу услышать его дыхание и ощущаю запах… и на мне довольно тонкая футболка, вполне чётко демонстрирующая мою принадлежность к женскому полу…

– Нет, – очень мягко и волнующе, как-то даже интимно, сказал мужчина рядом. – Определённо не поэтому. Ещё варианты?

– А что с близнецами? – спросила, окончательно потеряв надежду, что он меня поцелует, и не будучи пока что готова поцеловать его сама.

– В специальном интернате для юных граждан с телепатическими способностями. – И добавил, когда я невольно поморщилась. – Там хорошие условия… и прекрасные специалисты по этике, что важно. Кроме того, это обязательное обучение, чтобы пользоваться способностями, иначе их заблокируют.

Я молча пожала плечами, не желая спорить, в конце концов, понятие об этике близнецам точно не повредит, и Ник поднялся, прошёлся по комнате, постоял у мольберта и, кажется, собрался уходить.

– Я должен уехать на пару недель, – наконец, сказал он и, показав мне видеофон, положил на подоконник. – Там есть номер Рэми, если что – не стесняйся ему звонить.

Казалось бы, за неделю его отсутствия я должна была привыкнуть. Но получилось как-то наоборот – я почувствовала себя брошенной и покинутой, пришлось напомнить себе, что мы друг другу не то чтобы совсем уж никто… но пока непонятно, кто именно.

– Ты уезжаешь сегодня? – спросила я.

– Завтра утром, – сказал Ник.

– Тогда, – предложила я, поднимаясь с пола и потягиваясь, – айда тусить?

– Айда, – удивлённо и, как мне показалось, обрадованно согласился мой имперец.

Домой он вернул меня под утро. Мы гуляли, танцевали, потом снова гуляли, пили какие-то фантастические коктейли и, наконец, встретив рассвет, стыдно сказать и приятно вспомнить – в обнимку, угомонились. И уже перед дверью в квартиру я его поцеловала. Сама. В своё оправдание могу сказать, что он совершенно не сопротивлялся, причём так активно, что мы чуть не закончили ночь в спальне… Хотя, говорят, чуть – не считается.

А отоспавшись, я как раз пошла и перекрасилась, вернее, осветлила волосы до белоснежного цвета. Рины Вардес и Аурин Эрдес больше нет. Теперь я – Арин Эрде. И, кстати, двадцати шести лет от роду, за это я была Нику отдельно признательна. То, что по моим настоящим документам мне было бы уже тридцать, повергало меня в ступор. Нет, не потому, что в тридцать жизнь заканчивается, а потому что я всё-таки хотела прожить и двадцать семь, и двадцать восемь, и двадцать девять лет. Умом я понимала, что всё это формальности, и биологический возраст совершенно не зависит от того, что стоит в документах… но это умом. А душе было приятней с числом двадцать шесть.

Уже в первый день занятий я похвалила себя за перекрашивание. Хотя и грыз меня где-то глубоко внутри червячок сомнения – а как на это отреагирует Ник, но объективно решение было правильным, потому что первым, на кого я наткнулась, зайдя в аудиторию, оказался Астэр. Уже потом я увидела ещё несколько смутно знакомых пилотов, когда подуспокоилась – при виде моего бывшего возлюбленного сердце пропустило удар. От неожиданности.

Он меня не узнал, что было хорошо, но внимание явно обратил. И, кажется, решил за мной приударить. По крайней мере, он посылал мне довольно-таки заинтересованные взгляды, чем немало сбивал с толку. Я, признаюсь, тоже частенько на него посматривала, но больше потому, что никак не могла разобраться в себе. Часть меня, возглавляемая самолюбием, требовала сатисфакции – про “слюнявые поцелуи” и то, как тяжко ему было находиться со мной, я не забыла, так что теперь мне хотелось его в себя влюбить, поставить на колени, практически в прямом смысле, и после этого признаться, кто я такая, и что я слышала разговор. Другая часть, более взрослая и благоразумная, предлагала не связываться, чтобы не рисковать потерять Ника. И вообще не рисковать.

На первом же перерыве Астэр подсел ко мне.

– Если бы я знал, что в Империи такие прекрасные девушки, – взял он с места в карьер, – я бы выбил себе обучение гораздо раньше!

Мысленно я скривилась – какой неоригинальный заход. Внешне, впрочем, тоже не спешила демонстрировать благосклонность. Вообще, наверное, умная девушка на моём месте сказала бы, что несвободна и постаралась свести общение к минимуму. Но, во-первых, я была не уверена – а действительно ли я уже несвободна, в конце концов, это я набросилась на Ника с поцелуями, сам он ничего такого в последнее время не делал. Ну, не считая взглядов. Но взгляд и действие всё же вещи разные. Во-вторых, уязвлённое самолюбие – страшное шило в одном месте… И, всё ещё колеблясь, я кинула пробный камешек:

– Мне говорили, – я немного кокетливо взмахнула ресницами, – что я похожа на эту вашу Синюю звезду, это правда?

Взгляд его стал пристальнее, и я успела даже испугаться – а ну как сейчас опознает? Хотя… и что с того? Кроме того, если дело дойдёт до выяснения, у меня есть практически железное алиби – биологически мне двадцать шесть, это легко проверить, а Синей звезде уже должно быть тридцать… Так что все совпадения – совершенная, досадная случайность, и ничего больше. Так-то.

– Некоторое сходство есть, – важно, с видом эксперта кивнул Астэр, и я еле сдержала смешок. – Но ты – гораздо красивее! – с жаром выдал он вполне ожидаемую фразу. Ну конечно, кто признается девушке, которую кадрит, что она не так уж и красива, по сравнению с другими?

– Это, наверное, потому что её Вы на плакатах видели, а меня вживую, – предположила я. За себя молодую было обидно.

– О, – придвинулся он ближе. – Уверяю тебя, вживую я тоже на неё насмотрелся, во всех видах и ракурсах.

Я напряглась, ожидая, что продолжение мне не понравится, и точно.

– Она была влюблена в меня, как кошка, – похвастал этот подлец. Теперь-то я уже точно не могла этого так оставить. Он что же, все пятнадцать лет каждой своей пассии рассказывает обо мне? Дескать, смотри, какой я ценный экземпляр, сама Синяя звезда по мне убивалась!

– Не может быть! – сказала я. И добавила, лукаво улыбаясь. – Это, наверное, все симпатичные мужчины в Конфедерации такое говорят!

– Говорят, может, и все, – ничуть не смутился мой бывший возлюбленный – и где только глаза мои были? Хотя, глаза-то как раз были – выглядел этот гад хорошо до сих пор, хотя сейчас ему, страшно сказать, уже под сорок. А вот мозг, где был мой мозг? А он тем временем продолжил. – Но она и ушла-то из-за меня!

– Да Вы что! – поражённо прошептала я. Тут даже и притворяться не пришлось. Хотя, наверняка, его версия будет отличаться – не будет же он хвастать собственным двуличием? – Расскажите!

– Если разрешишь себя проводить, – не терял времени даром этот подлец.

Пусть проводит, – решила я. В конце концов, что в этом такого?

– Как я уже сказал, – смакуя каждое слово начал рассказ Астэр, – она была в меня влюблена. Увы, но я не отвечал ей взаимностью…

Да-да, так не отвечал, что предложение сделал. И только подслушанная сцена помешала мне его принять. Ну и ещё то, что я тогда считала, что сразу соглашаться – это не для принцесс, и горделиво обещала подумать, хотя мысленно уже примеряла подвенечное платье. И фату.

– … и честно ей об этом сказал. Но она не пожелала принять отказ, и всячески пыталась привлечь мой внимание. Характер-то у неё, если честно, гниловатый был… подленький…

Не знаю, как я его не ударила. Несмотря на свой “гниловатый” и “подленький” характер. Вот уж воистину – по тому, как человек говорит о своих бывших, неважно даже о ком именно – начальстве, жене, любовнице, сразу видно какой он. Жалко только, что это понимание приходит с опытом. Ну, змеёныш… ну, держись!

Не догадываясь, насколько бурный отклик находят его слова в моём сердце, Астэр продолжал:

– Она пакостила тем, за кем я пытался ухаживать, причём, делала далеко не безобидные вещи…

Ну, подумаешь, подложила жабу в кровать своей соседке. Тогда я и понятия не имела, что этот кобель за ней ухлёстывает, она меня просто своим характером бесила… А так даже смешно получилось. Тогда. Теперь мне стало стыдно – лягушек она действительно сильно боялась… но всё же вряд ли это можно назвать многочисленными и далеко не безобидными пакостями.

– А чем она Вам не нравилась-то? – перебила я, побоявшись, что не выдержу. И на самом деле сделаю какую-нибудь далеко не безобидную пакость.

– Она была слишком молода ещё… сущий ребёнок, – всё тем же снисходительным тоном сказал он, и тут я с ним была согласна. Это самой себе в шестнадцать лет кажешься взрослой и самой умной. А в двадцать пять – Астэру было тогда именно столько – уже понимаешь, каким ты сам был ещё ребёнком в то время, и на окружающих шестнадцатилетних смотришь уже тоже как на детей. Сама испытала это с близнецами. А он всё не унимался. – Да и характер, как я уже сказал… Так вот, я просто поговорил с ней довольно-таки жёстко, сказал, что между нами никогда и ничего не сможет быть, и что я люблю другую и женюсь на ней, и она взбесилась. Словно с цепи сорвалась. Чуть не убила меня, потом пыталась покончить с собой…

Вот что за чушь! Что-что, а жизнь я всегда любила… Тут, к счастью, перерыв закончился, и Астэр вернулся на своё место, так и не закончив свою безумную и насквозь лживую историю. Причём, по тому, как он её рассказывал, чувствовалось – это далеко не первый раз. Вряд ли он репетировал дома перед зеркалом все четырнадцать лет, чтобы потом пересказать её одной единственной имперке. Так что, приходится признать, что репутацию он мне изрядно подмочил… по крайней мере, среди своего круга общения в Конфедерации.

На следующем перерыве я моментально убежала в женский туалет и просидела все двадцать минут там, а в конце дня приложила максимум усилий, чтобы улизнуть домой в одиночестве, и мне это удалось. Вот только Астэра это, кажется, лишь раззадорило.

Вечером, лёжа без сна на огромной кровати в огромной, пустой квартире, я думала о Нике. И об Астэре. И снова о Нике. Я даже не постыдилась напрямую их сравнить. Итак, Ник. Пожалуй, единственный недостаток теперь, когда он остался без невесты, – излишняя молчаливость. Я до сих пор почти ничего о нём не знаю, и он как-то не торопится рассказывать, как и выпячивать свои богатства, связи и положение в обществе. А всё это, судя по квартире и моим документам, у него есть. Астэр же, помню, всячески подчёркивал свою обеспеченность – он был тоже из состоятельной семьи, а также своё родство, весьма дальнее, но всё же, с кем-то из Правительства. Поведение Ника мне нравилось, надо признать, куда больше. Но вот информации о нём не хватало. Как и о моём статусе в его жизни.

Кстати, Ник мне не писал. И не звонил. И я ему тоже – в моём видеофоне просто не было его номера. Конечно, можно было бы спросить у Рэми. Но неуверенность в собственном статусе мешала. Я не хотела навязываться, да что там, я боялась оказаться навязчивой, и даже уже иногда жалела, что поцеловала его сама. Если я и от Ника когда-нибудь услышу что-то о своих “слюнявых поцелуях”, боюсь, это будет слишком для моей слабой психики. Но как же понять, что мужчина в тебе действительно заинтересован?

Я дошла до того, что встала и полезла искать вопрос в интернете. Подруг у меня здесь не было, собственный опыт сводился, в основном, к ухаживаниям Астэра – он заваливал меня цветами каждый день. И тогда мне казалось, что это показатель любви, мне и окружающие девушки завидовали, дескать, любит, балует… ага. Не удивлюсь, если ему вообще возмещали деньги, потраченные на цветы для меня. И уж точно он не выбирал их сам каждый день, как мне мечталось. Ник же… подарил мне один маленький цветок. И то несерьёзно. Правда, ещё открыл счёт и положил туда кучу денег, а так же поселил в шикарной квартире… и вообще очень помог. Но ведь он бы сделал это, наверное, и для друга? Может быть, спросить у него напрямую? Нет, это невозможно… вон и интернет говорит, что мужчины боятся прямых вопросов об отношениях. Может, спросить у Рэми? Но он может и не знать. А позориться просто так не хотелось.

Интернет меня не порадовал. Основная мысль сводилась к тому, что если вопрос в принципе возник, значит, не так уж мужчина и заинтересован… эх.

Астэр же… после Ника думать об Астэре не хотелось, но не думать я не могла – его рассказы обо мне ещё больше раздразнили и так ущемлённое самолюбие. Хотелось как-то отыграться. И просто дать ему по лицу – явно недостаточно. Кроме того, мне ещё некоторое время с ним учиться, вряд ли он так просто отступится.

Интересно, кстати, переучивался ли Ник? Вряд ли он мог успеть так быстро – за неделю… с другой стороны, может, он из-за своей виренской крови изначально учился летать на кораблях без кхамира? Так что теперь ему куда проще.

Астэр действительно не угомонился. Он поджидал меня у входа, с огромным букетом красных роз.

– Прекраснейшая девушка, чьего имени я не знаю! – окликнул он меня, когда я собиралась, отведя взгляд, проскочить мимо. Причём, окликнул так громко, что заоборачивались все прохожие. Вот же… позёр. – Это тебе! – протянул он мне букет, глядя сияющими глазами, когда я всё же вынужденно на него посмотрела.

Букет я взяла, тут же уколов палец. Да, я вроде слышала, что розы с шипами – это нынче особый шик, редкий сорт, но, чёрт, больно же!

– Я не спал всю ночь! – воодушевлённо сообщил мне Астэр, хотя его бодрый вид совершенно не вязался с этим утверждением.

Какое совпадение, – язвительно подумала я, но вслух ничего не сказала. И почему-то не прогнала.

Глава 13

Кажется, у меня развилась мания преследования – я даже несколько раз вспоминала Ника и тот допрос, который он учинил мне на той, полной кхамира, планете. И начинала его понимать – мне вот стало казаться, что Астэр опять обхаживает меня по какому-то заданию. И теперь я терялась в догадках.

Может быть, он меня всё-таки узнал? Или просто хочет завербовать какую-нибудь гражданку Империи? А может, это всё мои страхи и сомнения? Или совесть – если я ему искренне нравлюсь, то, выходит, я поступаю не очень-то хорошо? Хотя нельзя сказать, что я как-то особо к нему благоволила или поощряла его. Но не гнала. И теперь он провожал меня. И каждое утро встречал с цветами – вся квартира уже была в цветах. И рассказывал какие-то смешные истории – надо признать, что развлечь он всегда умел. Иногда мне даже было с ним приятно. Пока он не начинал брать меня за руку, или как-то ещё прикасаться. Тут я стандартно шарахалась, не знаю уж, что он обо мне думал, но его прикосновения были мне неприятны, и терпеть их я не собиралась. Мстить или нет, я так и не определилась.

Видимо, это меня и подвело. Жизнь не любит колеблющихся, застывших в пассивном ожидании, прячущих голову в песок, не решаясь сделать выбор между уязвлённой гордостью и порядочностью.

Астэр обычно провожал меня до входа в дом, делал традиционную попытку поцеловать – я уворачивалась, и уходил, получив уже тоже традиционный отказ продолжить вечер. Вот и в этот раз всё шло вроде бы так же, но тут я увидела Ника и, встретившись с ним глазами – он подходил к дому с другой стороны, упустила момент, когда надо было уклониться. В итоге Астэр меня поцеловал, на глазах у Ника. Причём так, словно он делает это каждый день. А я так растерялась, что даже не подумала почему-то влепить ему пощёчину. Скомкано попрощалась, думая уже только о Нике, стыдно было ужасно. Теперь мне настолько неважным казались все эти детские попытки кому-то что-то доказать…

– Итак, – сказал Ник, заходя в лифт первым, – друг всё же существует?

В руках у Ника я заметила букет, и мне стало совсем грустно. Я мучительно пыталась найти слова, которые можно было бы сложить в одну короткую, всё разом объясняющую фразу. Слова не находились.

– Нет, – сказала я. И добавила в худших традициях неловких ситуаций. – Я всё объясню.

– Это вовсе необязательно, – сказал Ник. Вроде бы дружелюбно. И даже с лёгкой полуулыбкой. Но у меня было отчётливое ощущение захлопнувшейся перед моим носом двери. А мне уже хотелось туда, за эту дверь.

– Это мне? – спросила я, показав глазами на букет. И с ужасом представляя, что мы сейчас зайдём в квартиру, а там везде букеты от Астэра, как памятники моим глупости и тщеславию. Вот ведь дура я. Верно говорят: не умеешь – не берись.

– Тебе, – кивнул Ник. – Но если твой друг будет возражать, можешь не принимать, – добавил, не спеша протягивать букет.

Мы остановились у двери в квартиру, и я практически силой забрала у него цветы. Прижала к груди.

– Ник… – севшим голосом начала, понимая, что надо бы пригласить имперца в квартиру. Но нельзя, вдруг многочисленные букеты станут последней каплей?

– Рина, не надо, – сказал этот упрямый тип. – Ты ничего не должна мне. Абсолютно ничего. И имеешь полное право встречаться с тем, кто тебе нравится.

– Он мне не нравится, – попыталась я донести главную мысль, но ничего не вышло.

– И с тем, кто не нравится – тоже, – улыбнулся Ник, обращая всё сказанное мной в шутку. – Мне пора. Рад, что у тебя всё хорошо.

Не хорошо. У меня всё было нехорошо. Теперь вот даже, скорее, плохо. Но Ник уже ушёл.

И не приходил. Прошла ещё неделя, а он не появлялся. Я не выдержала и позвонила Рэми. Букеты Астэра я выбросила в тот же день, и мне словно даже стало легче дышать, а букет Ника – какие-то синие, невероятно нежные и хрупкие цветы, всё ещё стоял. Я смотрела на него, засыпая, и, когда просыпалась, первым делом тоже находила его взглядом. И меня то съедали стыд и отчаяние, то, наоборот, захлёстывало надеждой.

Отделаться от самого Астэра оказалось труднее. Он, кажется, вбил себе в голову, что уже почти у цели, и никакие решительные "Нет", демонстративное игнорирование и отказ от цветов не помогали.

– Рэми… – сказала я, набрав всё ещё единственный в моём видеофоне номер. – Адрес Ника, умоляю!

Надо отдать ему должное, Рэми ни слова не сказал, что уже, в общем-то, первый час ночи, не спросил зачем… и даже "кто это?" не поинтересовался. Вероятно, мой номер у него тоже был. Я даже ощутила некую обиду – об этом Ник подумал, а о том, чтобы дать мне свой номер – нет.

К счастью, продиктованный адрес оказался совсем рядом, буквально в паре домов. И не откладывая – а вдруг утром моя решимость испарится? – я отправилась примерять на себя амплуа незваного гостя.

Решение далось мне нелегко. Во-первых, я не была уверена, что Нику это всё действительно интересно. Мало ли по какой причине он принёс мне букет? Во-вторых, признаваться в своих не очень-то благородных помыслах было боязно и стыдно. А вдруг он во мне разочаруется? Я ведь собиралась поступить так же, как Астэр. И даже хуже. У него был приказ, он, наверное, даже верил, что это необходимо, что действует на благо Родины. А я собиралась поиграть его чувствами просто так, ради личной мести, чтобы потешить самолюбие. И чем я лучше?

Ещё я боялась, что Ник мне не поверит. У него, похоже, пунктик на том, что я чувствую себя обязанной, и излишняя благодарность не даёт мне жить спокойно и встречаться с кем хочется. Возможно, он и инициативу перестал проявлять поэтому? Тут он, должна признаться, здорово переоценил моё благородство. Или меркантильность.

Я даже начала жалеть, что закрыта теперь для телепатии, как ещё мне доказать Нику, что меня интересует именно он?

Все эти мысли крутились в моей голове, пока я быстро собиралась и почти бегом преодолевала путь до указанной Рэми квартиры. Так что к тому моменту, когда я в очередной раз скатилась к тому, что ничего не выйдет, я буду выглядеть глупо, потому что Нику это вообще неинтересно, я была уже на месте. И уходить теперь было бы совсем странно, тем более что позвонила в дверь я сразу, не давая себе одуматься.

Ожидание было мучительным. Особенно первые секунд тридцать, потом стало легче. К концу пятой минуты я уже вполне спокойно нажимала кнопку звонка, понимая, что не откроют. Потому что его нет дома. Или он занят с какой-нибудь менее замороченной красоткой, – подала голос деструктивная часть моей натуры.

Я растерялась. А если Ник вообще уехал? Но, наверное, Рэми бы мне об этом сказал? Или он сам не знал? А если ночует где-то в другом месте? Я ведь больше не смогу заставить себя сюда прийти, если сейчас вот так вот, несолоно хлебавши, развернусь и уйду.

И я осталась ждать, решив про себя, что даже если Ник придёт не один, а весь увешанный полуголыми красотками, я всё равно скажу, что собиралась. Просто чтобы закрыть этот вопрос для себя, и не мучиться, что я сделала не всё, что могла.

Но он пришёл один.

– Рина? Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Ник, оказавшись как-то совсем рядом. Я, углубившись в чтение материалов с лекций в видеофоне, совершенно не заметила, как он появился.

– Нет. Да! – запуталась в словах. – Можно зайти? – прошептала, робея вдруг под пристальным взглядом тёмных глаз.

Зайти оказалось можно.

– А ты теперь совсем не можешь мои мысли читать? – спросила, присаживаясь на широкий подоконник на кухне и наблюдая, как Ник снимает форменный китель.

– Совсем, – кивнул Ник и бросил на меня удивлённый взгляд. – Дашь мне пять минут?

– Жаль, – сказала я, заработав ещё один удивлённый взгляд. – Дам.

Когда он вернулся, переодевшийся и умывшийся, я сказала единственное, что действительно имело значение:

– Я соскучилась. Очень.

– По мне? – шагнул ближе Ник.

Высота подоконника оказалась весьма удачной – наши глаза были на одном уровне.

– По тебе, – просто подтвердила я. И добавила. – А если ты ещё раз заподозришь меня в излишней благодарности, я тебя укушу.

– Кхм, – заинтересовался Ник, подходя ещё ближе. Так, что мы уже практически соприкасались носами. – Куда?

– Извращенец, – сказала я ему с нежностью. И он, наконец, меня поцеловал, а я обвила его руками и ногами, прижимаясь как можно крепче. Всё же, прекрасные тут подоконники…

– Я должен спросить, – шепнул Ник, подхватывая меня. – Ты понимаешь, что мы идём в спальню?

– Понимаю, – радостно согласилась я, обхватывая его покрепче.

– И догадываешься, что мы будем там делать?

– В общих чертах, – не стала отпираться.

Кажется, Ник хотел уточнить что-то ещё, но воздержался.

Признаюсь, я много об этом думала – как оно будет в первый раз. Было удивительно хорошо. Настолько, что я отчётливо осознавала – как бы ни повернулось дальше, жалеть я не буду. Это стоило испытать, и именно с ним, и, наверное, именно сейчас. И рассматривать это как какую-то жертву с моей стороны или задел на какие-то отношения, дескать – он теперь мне что-то должен, казалось кощунством.

– Расскажи про невесту? – решилась-таки спросить прямо, ковыряясь в тарелке с завтраком. Есть не хотелось. Хотелось петь, может, даже танцевать, определённо хотелось целоваться, повторить ночь, и что-нибудь ещё отчебучить этакое.

– У меня нет невесты, – сказал Ник. – Но, вроде бы, появилась девушка? – вопросительный взгляд смеющихся чёрных глаз, и я почему-то смутилась.

– Не хочешь рассказывать?

– Да нет, – пожал плечами Ник, – просто рассказывать особо нечего. Я видел её раза три и, в общем-то, рад, что ты меня так удачно похитила.

Я фыркнула, а Ник сказал уже серьёзно:

– В новостях этого ещё не было, но вчера они появлялись опять, причём в двух местах одновременно.

Уточнять, кто "они", не требовалось.

– Ты полетишь туда? – погрустнела я. – И с тобой нельзя, да?

– Полечу, – кивнул Ник. – К твоему экзамену точно вернусь.

– Это три недели, – сообщила зачем-то я и без того известный ему срок.

– Я готов взять тебя с собой, – предложил вдруг мой, теперь-то точно мой, имперец. И не успела я как следует удивиться, как он добавил. – Если уйдёшь из пилотов.

Я просто молча пнула его под столом, знает же, что не соглашусь.

– Скажи, – вдруг спросил Ник, вроде в шутку, но глаза серьёзные и где-то даже жёсткие, – мне стоит переговорить с твоим бывшим женихом, чтобы он держался от тебя подальше? – слово '

“бывшим” он совершенно неподражаемо выделил интонацией.

Ух ты, разведка-то не дремлет, оказывается. И какой тут правильный ответ?

– Ник, – сказала я. – Должна тебе признаться, что ты связался с мстительной, тщеславной и не очень-то благородной женщиной.

– Это звучит гораздо лучше, чем "пожалуйста, не трогай его!", – улыбнулся мне имперец. Себя я пока что ещё на подсознательном уровне идентифицировала с Конфедерацией, а не Империей.

– Он очень обидел меня, – сказала я чистую правду. – Тогда, десять, то есть, уже четырнадцать лет назад. У тебя, кстати, неправильная информация, – вставила немного зловредно. – Он действительно делал мне предложение, но согласие я не давала.

– Чем обидел? – вроде бы спокойно спросил Ник, но я как-то сразу почувствовала себя отомщённой, авансом. И защищённой.

Впрочем, рассказать всё же пришлось.

Астэр появился на занятиях ближе к вечеру, и на меня старался не смотреть, что меня вполне устраивало. Не давало мне покоя кое-что другое – я корила себя, что не рассказала Нику о Карине, вдруг он смог бы помочь нам увидеться? Или хотя бы выяснил, как она там… Эгоистка я, что и говорить…

Ник мне позвонил вечером следующего дня. Слышно было плохо. Помехи, сильные задержки звука и даже несколько раз соединение разрывалось, так что я опять не сказала о своей девочке. Он звонил ещё пару раз, но буквально на минутку. Спрашивал, как мои дела, говорил, что скучает, и снова пропадал на несколько дней. Я понимала, что он занят, что связь на далёкие расстояния оставляет желать лучшего, и не обижалась. По правде говоря, мне и самой было чем заняться – у нас началась, наконец-то, практика. Так что весь день я проводила на корабле, возвращалась домой невероятно усталая, но счастливая, и засыпала мгновенно, успев разве что мысленно поцеловать Ника. Однако в один из дней моё расписание нарушилось – ко мне пожаловал гость. И какой!

– Я – опекун Ника, – сказал он с порога, и я не смогла его не впустить. Хотя, признаться честно, я бы в любом случае не смогла его не впустить.

Удивительно, но выглядел он ровесником своего “опекаемого”. И был при этом ниже, тоньше и страшнее. Не в плане внешности, тут как раз придраться было не к чему, он казался практически ожившей статуей – точёные черты лица, абсолютно белые волосы и чёрные глаза, в которые, впрочем, я не решалась смотреть. Веяло от него какой-то жутью. И если Ника, даже при наличии красных прядей, можно было принять за человека, то тут сомнений не было никаких – это быть человеком не могло.

– Надо же, какая умная девочка… – протянул гость, вероятно, заметив, что я не смотрю ему в глаза. Или это он к тому, что я дверь открыла?

– А ведь я был на тебя зол, – продолжил тем временем он. Голос тоже был страшным. Ну, точнее, он звучал как обычный, довольно приятный, мелодичный человеческий голос, но мерещилось, что он звучит во всех диапазонах сразу, включая и ультразвук, и, наоборот, низкие частоты. – Аннелия подходила Нику почти идеально. Идеально… – повторил он, прохаживаясь по квартире. Словно у себя дома, да.

– Почти, – с удивлением узнала я свой голос. И мысленно съёжилась – а ну как рассердится… Что в этом случае произойдёт, я затруднялась ответить даже самой себе, но интуиция буквально вопила, что злить его нельзя. И вообще, лучше бы оказаться как можно дальше.

Он не разозлился, а расхохотался.

– Да, почти… И тут ты его умыкнула…

Да что ж такое-то? Как будто это не Ник ко мне незаконно пристыковался, а я сама на него охотилась. Угу. Лечу себе по Империи, смотрю вдруг – красавчик Ник, и думаю: "хороший имперец, надо брать!". Я негромко фыркнула, а мой гость опять расхохотался. Может, он малость того? Я бросила быстрый опасливый взгляд на лицо этого странного не-человека, и тут он меня и поймал – перестать смотреть в тёмные, затягивающие глаза оказалось невозможно. Мне казалось, что я попала в какую-то воронку и, безнадёжно в ней увязнув, погружаюсь всё глубже. К счастью, продлилось это буквально пару секунд, мне уже даже стало казаться, что померещилось это всё.

– Надо же, – сказал беловолосый. – Интересно…

И направился к выходу. А я поняла, что он меня прочитал. Несмотря на поставленные почти тысячелетними виренами блоки.

– Заходите ещё, – немного язвительно предложила я ему, когда он уже почти скрылся за дверью.

Он обернулся и наградил меня насмешливым взглядом. Я даже подумала – сейчас поставит мне на вид, что квартира-то не моя, может, даже, как раз его. Но нет.

– Не обижайся, – сказал он. – У меня совершенно нет сейчас времени. Но я должен был увидеть… от кого Нику так снесло крышу.

И за эти слова я простила ему всё. Глупая, влюблённая… Счастливая.

– Увидимся, – сказал мой гость и исчез за дверью.

“Снесло крышу” – повторила я про себя и невольно заулыбалась.

А утром следующего дня под моей дверью лежал конверт. И, когда я всё же решилась его открыть, а решилась я не сразу, обнаружила там подробную информацию о Карине Вардес. И размашистую подпись, в которой угадывалась буква "А". Я даже на какое-то мгновение подумала, что это Астэр, но нет, он подписывал свои послания и букеты по-другому. Да и не в его духе было делать подобные подарки. Только если, – я похолодела, – если это не угроза… Нет, на угрозу не походило. Чтобы напугать, достаточно было бы просто подробно расписать, где и во сколько бывает моя девочка, здесь же было просто указано, что проживает по такому-то адресу, служит пилотом и – ура! – через месяц должна прибыть в Империю для переподготовки. Зато была информация о том, как Каринка прожила четыре года, пока я отсутствовала.

Читать или не читать? Если читать, то это сродни подглядыванию в замочную скважину, не дело это – так поступать с родными людьми, захочет – сама расскажет. С другой стороны, а вдруг там что-то, что мне следует знать? Что-то важное. Вдруг я могу ей чем-то помочь?

Так и не придя к согласию с самой собой, я положила письмо в карман, и заторопилась на занятие, переключившись мыслями на опекуна Ника. Вероятно, это он – отправитель? Но как ему удалось за ночь собрать информацию? И кто он вообще такой?

Отдельно о родителях Ника мы с ним не говорили, но по другим разговорам у меня сложилось ощущение, что оба его родителя живы. Тогда почему опекун? Сплошные загадки с этим имперцем. Возвращался бы он уже поскорее… Эх.

Нападения стали чаще. Точнее, это были, скорее, не нападения, а набеги. Они появлялись, забирали и уходили. В стычки никогда не вступали, а один единственный раз, когда, казалось, успех был близок – удалось окружить и обездвижить один из кораблей, он просто самоуничтожился.

А у меня, тем временем, приближалась дата итогового экзамена. Хотя в последнюю неделю мне стало казаться, что я не доживу. Или меня не допустят. Во-первых, мне выделили личного инструктора, хотя в отстающих я никогда не числилась. Во-вторых, этот самый инструктор требовал от меня каких-то небывалых чудес ловкости и фигур высшего пилотажа.

Сначала я просто радовалась, что смогу большему научиться. Но такого конструктивного подхода хватило ненадолго. На два дня, если точнее. На третий я взмолилась:

– Признайтесь, что я Вам сделала, что Вы меня так мучаете?

Мой инструктор только улыбнулся.

– Поверь, – сказал он, – на экзамене ты скажешь мне “спасибо”.

И мы продолжили. На четвёртый день этой экстра-подготовки я впала в отчаяние. У меня перестало получаться нормально даже самое простое, я чуть не расплющила корабль о посадочную площадку, не говоря уже о попытке врезаться в соседний тренировочный борт.

– Завтра не приходи, – сказал мне инструктор, и я окончательно сникла – неужели отчислили? Но он продолжил. – Приходи послезавтра.

И так как при этом он не добавил "за документами", я поняла, что мне дают просто выходной, и от сердца немного отлегло. Хотя всё равно было грустно. Раньше, с кхамиром, у меня всё получалось легко. Пилотирование было для меня не работой, а удовольствием. Танцем среди звёзд. Теперь же приходилось напрягаться… И не получалось. И я чувствовала себя лузером, от чего получалось ещё хуже.

Вечером я попыталась позвонить Нику, но он был вне зоны. И я сдалась – стала читать, как сестрёнка провела эти четыре года. Тут меня поджидали сюрпризы, как приятные, так и не очень.

Во-первых, Тео попался через полгода, и по итогам его допроса было установлено, что Рина Вардес героически пожертвовала собой и уничтожила грузовой корабль вместе с пристыковавшимся имперским кораблём, за что была посмертно награждена, а её семье выплачена приличная премия.

– Бедная моя девочка, – прошептала я, вытирая выступившие слёзы.

Ей пришлось пережить известие о моей гибели… зато не пришлось стать объектом преследований как родственнице предательницы, но всё равно – бедная моя девочка.

Информацию о кавалерах Каринки я собиралась пропустить, но мой взгляд зацепился за ненавистное имя. Астэр. С замиранием сердца стала читать, но моя девочка оказалась куда умнее меня – Астэр за ней волочился, но она отвергла его ухаживания. Дальше смотреть не стала.

Выходной я провела совершенно неожиданным для самой себя образом – отправилась навестить Малику и Калена. Возможно, это воспоминания и мысли о Каринке так на меня повлияли, а ведь она уже старше, чем близнецы. Они так искренне мне обрадовались, что мне даже стало стыдно. Это я вернулась хоть и не в Конфедерацию, но в знакомую обстановку, а для них-то всё новое. Один душ чего стоит, не говоря уже о телефонах, интернете и прочем. А Ник-то, оказывается, их навещал, довольно часто, когда не летал по местам вторжений. Что он там делает, интересно?

– Вот теперь ты его, – озадачил меня Кален непонятной фразой. Ну или, вернее, я предпочла сделать вид, что не поняла.

Мне достался какой-то ненормальный экзаменатор. Вернее, тот, который сидел рядом со мной в рубке и молча, вжавшись в кресло, переносил все манёвры, был вполне вменяемым, хоть и выглядел не очень довольным, а вот тот, который меня атаковал… У меня было ощущение, что для него вопрос жизни и смерти – если не убить, то хотя бы завалить меня на экзамене. Причём, я видела, как сдавали экзамены мои сокурсники – от них не требовалось и трети того, что приходилось сейчас демонстрировать мне. Тут я действительно возблагодарила инструктора, мучившего меня всю последнюю неделю. Выходит, он знал, что экзамен будет таким?

В какой-то момент я поймала то самое ощущение танца, которое было у меня с кхамиром. Теперь приходилось сложнее – недостаточно было только мыслей, но многое уже получалось на автомате, так что да, полёт практически сложился в танец. Я – прирождённый пилот, – сказала я себе и перешла от защиты к нападению.

Он был гениален, пилот того корабля. К концу экзамена – всего-то полчаса, я уже наполовину боготворила, наполовину ненавидела его. Конечно, он меня сделал. И даже несколько раз – оружие всё же было учебным и, несмотря на обозначенные серьёзные повреждения, можно было продолжать, как ни в чём не бывало. Так что раза три он меня точно взорвал, не говоря уже о других повреждениях. Впрочем, и я достала его один раз. Немного обманом, но на войне, как на войне.

– Ты была хороша, – сказал, не пойми откуда взявшийся, Ник, присаживаясь рядом со мной на скамейку возле кабинета, где заседала комиссия. Он был в форме, и в глазах его ещё плескался азарт, подобный моему, и меня осенило.

– Ты! – сказала я ему. – Это был ты?! – И, видя что права, добавила обижено. – Ты хотел меня завалить!

– Была у меня такая мысль, – обезоруживающе улыбнулся он. – Но я её заменил на "получше подготовить".

Мне хотелось его придушить. Или поцеловать – всё же три недели не видела. Но на нас бросали любопытные взгляды мои сокурсники, и я сдержалась.

– Ко мне приходил твой опекун, – заметила как бы между прочим, пристально вглядываясь в лицо Ника.

– Ого! – сказал тот, вроде с удивлением, но на лице ничего не отразилось. – И как он тебе?

– Страшно, – честно сказала я. И хотела добавить, что он меня прочитал, но тут меня вызвали для объявления результатов, а когда я вышла, Ника уже не было. Только коротенькое сообщение на видеофоне: “до вечера”.

Вообще-то, вечером я была занята. Да-да, мы всей группой собирались пойти праздновать. И, немного поколебавшись, я решила ничего не менять в планах. Напиши Ник “буду в 10 у тебя”, я бы, конечно, была дома и ждала его, или пришла бы к назначенному времени к нему домой. Но это вот “до вечера”… кто его знает – когда у него вечер? И где он собирается меня найти… А то я сейчас отменю своё участие в празднике, а вдруг он именно там и собирался меня искать?

Так что я отправилась в клуб, который в этот же вечер невероятно прославился. Как первое место похищения на центральной планете Империи. Вопиющий случай. Да.

Глава 14

Само похищение я совершенно не помню, вот мы весело смеёмся, обмениваясь впечатлениями об экзамене, вот сокурсницы пытаются выведать у меня, что за такой красивый капитан сидел со мной на скамеечке, а дальше – словно всё поплыло, как будто пространство сошло с ума и сворачивается… И темнота. Долгая.

Которую разорвал голос опекуна Ника, я ведь так и не узнала, как его зовут.

– Рина, – позвал он, и на мгновение мне почудилось, что мы всё там же, на кхамировой планете, и это красная женщина опять приходит в мои сны. А все последние события мне просто померещились, да и то, мог ли у нас с Ником в реальности быть роман? Ну, конечно же, нет.

Но ощущение было другим. Если от красной женщины мне было просто не по себе, то от одного голоса этого странного беловолосого я почти задыхалась. Словно мне на грудь поместили бетонную плиту, или проехались по мне катком. Даже только его голоса мне уже было слишком много. Он как будто бы не оставлял места для меня самой.

– Ты не сможешь долго выносить меня, – к моему невероятному облегчению, он, похоже, понимал проблему. – Я настрою тебя на Ника.

И давление исчезло, отпустив меня обратно в благословенную темноту. Какое счастье!

Очнулась я в том же клубе. Кажется, даже музыка ещё та же играла. Неужели это меня так с коктейля глюкануло? Я настороженно огляделась – если и глюкануло, то всех – все озирались с недоумённым видом: вроде и признаваться, что тебя вырубило, не с руки, но и веселиться, как прежде, уже не тянет.

Видеофон, который я держала в руке до того, как всё поплыло, куда-то исчез. Под столом его не было, как не было и на столе, и в сумочке, и на стуле… Нигде не было. Мы переглядывались и молчали. Меня спрашивали о Нике как раз перед глюком, будем называть пока так, но теперь никто не решался поторопить с ответом, а ведь я точно не отвечала. Но каждая из сокурсниц, видимо, ждала, пока кто-то другой озвучит, что что-то не так. Это как про голого короля сказка – все видели, но боялись показаться идиотами.

Тут мой взгляд упал на одного из наших сокурсников – они с Астэром расположились за соседним столиком. Сокурсник, звали его Дэйв, был примечателен тем, что был абсолютно лыс, несмотря на довольно молодой возраст. И вот теперь, когда он повернулся посмотреть куда-то в противоположную от меня сторону, я с нарастающим ужасом разглядела на его голове маленький, но определённо чужеродный кружочек. Чип? Передатчик?

Внутренне холодея, я стала ощупывать свою голову, мысль, что со стороны это похоже на ловлю блох, совершенно меня не смутила. Не до того. Как там говорят, – не до жиру, быть бы живу?

Я его нашла. И мне показалось, что сердце моё оборвалось. Я едва справилась с накатывающей истерикой и желанием выдрать это чужеродное из себя, прямо сейчас, как можно быстрее, пусть бы даже и вместе с волосами, кожей и даже мясом… Хотя, на голове мяса вроде нет?

Удержало меня, наверное, воспоминание об опекуне Ника. Если я единственная, с кем он или Ник могут связаться, то мне надо постараться пожить подольше.

– Я в туалет, – сообщила я своим соседкам по столу, и это, кстати, вообще были первые слова, прозвучавшие за нашим столиком после глюка. Что лишний раз подтверждает массовость явления.

Туалеты были на месте. И вроде выглядели даже так же, насколько я помнила. Я подошла к входной двери – заперта, как и следовало ожидать. Вернулась в зал, заказала коктейль, понюхала – вроде как настоящий, но пить не стала.

С первого взгляда клуб вообще казался совершенно обычным, нормальным, вон там танцуют, тут сидят за столиками и что-то пьют… Но атмосфера была не та. Люди переглядывались настороженно, кто-то даже испуганно. Вместо драйва в воздухе летало напряжение и недоумение. Я уже собралась было вернуться на своё место за столик и аккуратно навести коллег-пилотов на некоторые мысли, но тут у меня за спиной прозвучало:

– Объясни.

Я порывисто обернулась, чуть не выронив и значительно расплескав коктейль, который так и держала, оказывается, зажатым в руке. А я уж и забыла про него…

– Присядем, – сказал тот же голос. Не предложил, не спросил, просто произнёс, вообще без каких-либо эмоций.

На лице молодого человека, которому, судя по всему, принадлежал голос, эмоций тоже не было никаких. Я поняла это не сразу, сначала мне просто стало страшно, когда я на него взглянула – лицо было сродни мёртвой маске.

Мы сели, и он повторил:

– Объясни.

– Что именно? – всем своим видом я выразила готовность сотрудничать.

– Вы не радуетесь, – сказало существо напротив. Это точно был не человек, везёт мне на них в последнее время. На нечеловеков.

Я не сразу сориентировалась что отвечать, и оно пояснило:

– Мы взяли радующихся людей, поместили в те же условия, а люди не радуются. Почему?

Вот интересно, он сам-то радовался бы? Хотя, судя по тому, что не понимает, либо у них совсем другие эмоции, либо их вообще нет.

– Я думаю, как объяснить, – на всякий случай проинформировала я собеседника. Он не мигая смотрел, и я чувствовала себя под этим взглядом примерно как под дулом автомата. Ладно, будем исходить из того, что с эмоциями у товарищей напряг… – Вы голод ощущаете?

– Ощущаем, если долго не принимать пищу, – отчитался мой визави.

– Ну вот, представьте, что Вы только что поели, и Вас вырубили на день, или что там у Вас считается долго, а потом привели в чувство и удивляются, что Вы – голодный…

– Людей надо покормить? – совершенно не понял мою аллегорию этот экспериментатор.

Я покачала головой и придержала ответ, что, чтобы еда вызвала бурную радость, людей надо дня два не кормить.

– Мы пробовали вызывать эмоции напрямую, – поведал тем временем мой собеседник, – но люди очень быстро заканчиваются.

Мне стало жутко. Люди у него быстро заканчиваются, вы только вдумайтесь…

– Ты испытываешь страх, – сообщил этот, начавший меня невероятно злить, инопланетянин. Теперь я уже не сомневалась, что нас умыкнули те самые неуловимые. – И что-то ещё… Злость? Почему?

– Потому что люди у вас быстро заканчиваются, – огрызнулась я. Но он меня не понял. Вообще.

– Объясни. Вы ведь не разделяете болевые ощущения друг друга.

– Слушай, – осенило меня. Вернее, это мне показалось, что осенило, что я нашла-таки точку соприкосновения. – А как вы размножаетесь?

– Зачем размножаться? – совершенно серьёзно и всё так же бесстрастно поставило оно меня в тупик. Действительно, зачем?

– Вы роботы? – удивлённо спросила я. Больше уже совсем ничего в голову не шло.

– Нет чётких критериев, – пояснил, ага. Видимо, робот. Но зачем роботам, чтобы мы радовались? Или им любые эмоции интересны? Но страх вот куда проще вызвать… Значит, проблема с положительными эмоциями? Не удивительно, если они добывают их именно таким методом.

– Развесели их, – вдруг велел мне похититель-экспериментатор. И в ответ на мой удивлённо-недоверчивый взгляд добавил. – Тебе же не нравится, когда люди быстро заканчиваются? И сама радуйся.

– Люди не могут испытывать радость постоянно, – попробовала я вразумить непонятливое бесчувственное существо. Но оно было непреклонно: либо мы радуемся так, сами как-то, либо в ход идут наркотики и другие средства воздействия, от которых люди "быстро заканчиваются".

Договорить мы не успели. Вполне предсказуемо кто-то попытался выйти, наткнулся на запертую дверь и стал паниковать. И теперь эта паника разрасталась как снежный ком, люди начали искать видеофоны, не находили, и это только усиливало нервозность и истерию. И нас всех снова вырубили.

И на этот раз, ура, я видела Ника.

– Привет, – как-то очень тепло и нежно сказал он. Совершенно не смущаясь своего неподобающего вида – он был в душе и, соответственно, совсем-совсем голый.

Я оторопело рассматривала его некоторое время, да, у нас было, но я не нагляделась, а потом всё же поинтересовалась.

– Ты вообще знаешь, что я тебя вижу?

– Да? – совершенно не удивился Ник и, горделиво приосанившись, принял позу культуриста.

– Пижон, – улыбнулась я, вспомнив своё первое впечатление. Оказывается, всё же верное.

– Как ты? – спросил, ничуть не обидевшись, Ник. Полагаю, он хотел спросить "где ты?", но отмёл этот вопрос как риторический. Действительно, если бы я знала где, то с этого бы и начала.

– Нормально, – ответила я чистую правду. Пока что действительно абсолютно нормально: руки, ноги, голова – всё при мне. – Мне даже приказывают радоваться, представляешь?

И пересказала наш безумный разговор. Кажется, Ник хотел что-то сказать, мне показалось, что у него есть какая-то хорошая новость или, как минимум, надежда. Но он произнёс лишь:

– Я обязательно за тобой приду. Ты, главное, не делай глупостей.

– Я? Глупости? Ты меня с кем-то путаешь, – отшутилась и, сменив тон на серьёзный, попросила. – Позаботься, пожалуйста, о Карине.

– Позабочусь, – кивнул Ник. – А это кто?

Мне даже стало немного обидно, он что, не всю информацию обо мне собрал? С другой стороны, я вспомнила свои метания читать про Каринкину жизнь без меня или нет, может, и Ник также решил, что сама расскажу, что захочу? Кажется, телепатам в Империи вообще вколачивают этику очень жёстко, чтобы никаких злоупотреблений не было. Хотя про Астэра же узнал? Окончательно запутавшись, я решила немного отыграться на Нике.

– Карина Вардес – моя дочь, – немного погрешить против истины стоило, чтобы увидеть удивление на его лице. По документам я была опекуном, а не приёмной матерью. Матерью – возраст не позволял, “слишком маленькая разница” сказали мне тогда.

– Что ещё мне надо о тебе знать? – как-то задумчиво поинтересовался имперец, оборачиваясь полотенцем. – Ещё дети? Внуки? Мужья? Домашние животные? Судимости? Говори, не бойся, я всё приму.

– Я соскучилась, – сказала я и заработала в ответ очень волнующий взгляд. Но ответить словами, если и собирался, Ник не успел.

На этот раз я очнулась в кровати. И, хвала мирозданию, в одиночестве. А то с этих станется в погоне за яркими эмоциями организовать оргии… Я мысленно содрогнулась и зареклась обсуждать с ними тему размножения.

Радоваться, – сказала я себе. Учись, Рина, радоваться без всякого повода. Если выживешь, то потом, глядишь, и в жизни пригодится.

Очень хотелось есть, и, обнаружив в квартире кроме спальни ещё и кухню, а на ней холодильник, а в нём еду… в доме, который построил Джек… простите, навеяло… В общем, с опаской, но всё же поела я местной пищи. Надеюсь, не подмешали они туда чего-то, что помогало бы радоваться? А поев, отправилась наружу.

С виду это напоминало небольшой посёлок, в несколько домов, вот только дома были городские, со всеми благами цивилизации, и странно было, что их менее десяти, а вокруг – глухой высоченный забор. Впрочем, забегая вперёд, скажу, что чем дальше, тем меньше это кого-либо смущало.

Вообще, перемены в окружающих, как и в себе, я заметила не сразу. Сначала мы всё помнили, все перезнакомились – в клубе были и другие посетители, кроме нашего выпуска, обсуждали, как и что делать… Потом воспоминания стали как-то тускнеть, а желание что-либо предпринимать ощутимо таяло. Не знаю, что именно было тому причиной – может быть, еда, но от неё отказаться было невозможно – люди без еды не особо-то живут, может, какое-то излучение, которое исподволь воздействовало на мозг и размывало границы реальности, заставляя воспоминания перемешиваться с фантазиями, снами и когда-то прочитанными книгами. Ну и ещё – нас никто не обижал. И работать было не надо. И был целый огромный парк развлечений на любой вкус. Говорят, даже бордель, где можно выбрать себе партнёра на любой вкус. Можно даже самому нарисовать и тебе через час предоставят придуманное тобой во плоти. Я туда не ходила. Чем вызывала всё больше недоумённых взглядов и перешёптываний. Кажется, ещё немного, и я прослыву извращенкой.

И вот, наконец, настал переломный день. Нас собрали на детской площадке между домами – а детей-то, кстати, не было и это один из фактов, который потом сводил меня с ума своей логической несуразностью, и слово взял совершенно непримечательный на вид мужчина.

– Друзья! – сказал он, и я приняла его за одного из нас – в его речи были эмоции. И хоть почему это важно и как может быть по другому, я уже не очень помнила, но наличие эмоций в голосе всё же отмечала… – Ночью мы подверглись коварному нападению!

Мы стали переглядываться – неужели кого-то не хватает? Вроде, все… и дома, вроде, на месте. А оратор, дождавшись, пока все проникнутся, продолжил:

– Вероломно! Подло! Они вторглись в ваше сознание и посеяли там сомнения, чтобы отравить вашу сладкую жизнь, к которой вы так долго шли!

Чем дальше я слушала, тем больше в моём сознании разворачивался диссонанс. Вообще, человека очень легко в чём-то убедить, когда он лишён надёжной опоры. В конце концов, даже за текущий миг нам очень сложно ручаться – что воспринимаем мы, и что происходит на самом деле. Как было в одной книге – а может, я просто гигантский овощ, который сейчас переваривается желудком какого-нибудь зверя, и от токсинов я вижу галлюцинации? Что уж говорить о воспоминаниях. Люди верили в то, что так убедительно вещал оратор, тем более что верить предлагалось в простое и приятное – мы не в плену, всё хорошо, мы живём, чтобы развлекаться.

И я бы тоже поверила. Да, меня смущали некоторые детали, но их бы не хватило на волне всеобщей убеждённости. Да, мне снился потрясающий мужчина, и, кажется, он был в меня влюблён. Но это как раз вполне могло быть вывертом моего подсознания, отчаявшегося от одиночества. Да, меня смущало полное отсутствие детей и стариков, а также – откуда берутся все блага, почему нам не нужно работать? И что за забором-то, в конце-то концов? Но спасало меня другое.

У меня был секрет. В один из дней, ещё вначале, ещё пока я осознавала себя почти полностью, я вдруг ощутила слабое покалывание в руках. Как будто где-то тут рядом был кхамир, или, вернее, что-то подобное кхамиру – было какое-то неуловимое отличие. И я позвала свой синий огонь. Очень слабенький, но он был.

И теперь каждый день где-нибудь в укромном месте, как бы мимоходом, я вызывала огонь и говорила себе: “Ты – синяя звезда Аурин. Вот твой синий огонь. И ты в плену, где тебе промывают мозг, несмотря на всю обещанную виренами защиту. Ты – синяя звезда Аурин”. И ещё, чтобы привести себя в чувство, я нащупывала эту постороннюю штуку в голове среди волос, хотя она уже стала восприниматься просто как какой-то аксессуар, типа пирсинга или серёжек.

Сны с Ником тоже подёргивались какой-то пеленой и казались нереальными. Я вроде бы помнила, а может, это придумало моё воспалённое воображение, – он, Ник, говорил, что мог бы защитить моё сознание, но тогда это будет заметно, а привлекать внимание мне не стоит.

Так и тянулись эти странные, сливающиеся в один дни, совершенно безо всякого счёта. Я сначала пыталась как-то считать, но сбилась ещё до той речи… так как делать зарубки и записи казалось опасным, а в сознании всё плыло. Кажется, Ник в одном из снов говорил про месяц… Или про три?

В последнее время, они, я чувствовала, были недовольны. Потому что радости получали всё меньше и меньше. Люди дурели от безделья, приправленного промыванием мозга. Кто-то впадал в депрессию и просто тихо исчезал из нашего посёлка, кто-то становился буйным, начинал бросаться на остальных… и тоже пропадал.

Я пока ещё более или менее справлялась с поиском радости в каждом дне, и меня ликвидировать не торопились, несмотря на мою манию преследования, странные сны и игры с огнём, в прямом смысле этого слова.

Дни я проводила примерно одинаково. Утром шла на пробежку, долгую, выматывающую, а потом приходила домой и пыталась рисовать, или писать стихи, или же пела. Получалось у меня отвратно, но я получала удовольствие от процесса, и это было главным. То, что радость в каждом дне – залог выживания, я помнила хорошо. Хоть и не всегда осознавала почему.

Вот и в этот день, я привычно открыла дверь в квартиру, на ходу стаскивая верхнюю кофту… и наткнулась на гостя. Вернее, гостью.

– Пожалуйста, не бойся, – сказала она почти безэмоциональным голосом. Но “почти” – не считается. В смысле, сколько бы ни было эмоций – это уже хорошо. Если бы эмоций не было совсем, я бы, наверное, попыталась её убить. Как? Да хотя бы кухонным ножом…

Но слабые эмоции всё же были. И я стала её рассматривать, отложив пока кровожадные планы.

Она была безукоризненно сложена, хоть и слишком высокая, чтобы соответствовать текущим человеческим канонам красоты. И молодая, на вид я дала бы ей не больше двадцати человеческих лет. Кажется, тот тип, с которым мы общались в клубе, тоже был молод, – услужливо подкинула память эпизод, и вновь спряталась, оставив меня недоумевать: в клубе? В каком клубе? У нас в поселении нет клубов…

Глаза необычно, я бы даже сказала, необычайно зелёные. Волосы – того рыже-золотистого цвета, которого почти не бывает в естественном виде, идеально вьющиеся. Она вообще выглядела идеально. Словно картинка.

– Я…хочу … помочь? – как-то неуверенно произнесла она, почти заискивающе, заглядывая мне в глаза. – Я подключена к твоим эмоциям, – тут я её почти возненавидела, но любопытство было сильнее, – и … сочувствую?.. тебе.

“Сочувствую” она именно так и произнесла, со знаком вопроса. Видимо, это слово не входило в обычный словарный запас. А ещё она явно ощутила моё неприятие, когда сообщила, что я, оказывается, именно её развлекаю своими эмоциями.

Беседовать я привела её на кухню, поближе к ножам. Шутка. Просто в комнате было негде сесть, кроме как на кровать, а мне хотелось видеть её лицо.

История звучала так:

Одна тщеславная раса открыла для себя бессмертие. По крайней мере, вначале это казалось именно бессмертием, причём, бессмертием сознания и души, торжеством, так сказать, духовного над бренным материальным. Иными словами, они научились воспроизводить тела и переносить в них сознание. Тела были даже лучше, чем первоначально данные природой – выносливее, красивее… Каждый мог сконструировать себе желаемое тело и переселиться в него. И возродиться снова, если с предыдущим телом что-то случалось. И вначале всё было прекрасно.

Проблемы начались позже. Сперва почему-то все расхотели рожать. Хотя несколько попыток всё же было, но неудачных – получалось только новое тело. Душа и сознание не появлялись. Затем, после нескольких переселений, стали замечать, что эмоции становятся более тусклыми. Вначале отнесли это на возраст, дескать, с опытом уже не так сильно на всё реагируешь, и это нормально, но потом стало очевидным – резкий спад происходит каждый раз при переходе в новое тело. Как будто часть души всё же остаётся в старом. И умирает вместе с ним. Увы, ни обернуть вспять, ни замедлить процесс не удавалось, отчасти ещё и потому, что учёным стало неинтересно. Это раньше был кураж, азарт, восторг, когда что-то удавалось, теперь же многое представлялось просто лишней тратой энергии. В ход шли даже всякие наркотические средства, всё, что угодно, лишь бы хоть что-то ощутить. Но это только ускоряло гибель очередного тела, а в новом теле уже и от химических веществ торкало всё слабее…

Как и кому пришла в голову мысль получать уже готовые эмоции извне, Ликкара, мою новую знакомую звали именно так, не знала. Но началось это лет пять назад, а около трёх лет назад стало массово доступно.

– И это невероятный, убойный кайф, – виновато потупившись сказала она. – Ты словно смотришь через мутное, грязное стекло, а потом его раз, и убирают, и ты опять всё видишь и слышишь, опять живёшь, да, не своей жизнью, но какая разница, если своей-то и нет?

Я потрясённо молчала. Почему-то я была убеждена, что мы имеем дело с роботами, и никак не ожидала такой трагедии целой цивилизации.

– Многие просто ушли, – продолжила о наболевшем моя гостья. – Тяжело жить так серо… Даже не знаю, как хуже – помнить, как это бывает – чувствовать, или уже даже и вовсе не знать… Ты жалеешь меня, – усмехнулась она. – Меня… А ведь мне завидовали бы почти все мои соотечественники, если бы ещё могли – у меня ещё осталась способность что-то чувствовать самой…

Так у меня появилась тайная подруга. Она приходила редко и всегда неожиданно, никогда не предупреждала, потому что и сама не знала, когда выпадет случай. Но мне казалось, что это зависит ещё от того, насколько в этот день она чувствует сама, а не кормится моими эмоциями. Иногда, когда мания преследования разворачивалась особо широко, я думала, что это она так хитро надо мной глумится, извлекает нужные эмоции. Но большую часть времени я ей верила.

Это, однако, не помешало мне ею воспользоваться. Справедливости ради должна сказать, что ничего такого я не планировала, просто рассказала о ней Нику в один из снов, а он, недолго думая, привлёк опекуна.

Глава 15

Когда Ник сказал, что Ликкара поможет мне бежать, я не поверила сама себе. В конце-то концов, если ваш сон говорит то, что вы мечтаете услышать, можно ли этому верить?

Вообще, не потерять надежду было очень сложно – я ведь прекрасно понимала, что технический прогресс что Империи, что Конфедерации не дотягивает очень сильно, так что даже и думать смешно о том, что Ник за мной прилетит, что бы он там ни говорил. Тем более что существа, не испытывающие эмоций и знающие, что возродятся в каком угодно теле в любой момент, запускали самоуничтожение, как только у наших пилотов начинал получаться захват.

Я старалась об этом не думать, но в голову всё равно лезли всякие мысли. Через сколько ему надоест этот виртуальный роман? Или же через сколько я, наконец, одумаюсь, вспомню о совести и брошу Ника, чтобы он мог начать нормальную жизнь с реальной женщиной? Один раз я даже попыталась, но, видимо, была неубедительна. И даже то, что в качестве причины расставания я назвала Астэра – да, удар ниже пояса с моей стороны, прости, Ник, но это для твоего же блага, совершенно не впечатлило упрямого имперца.

– Я, – говорил он на все мои уговоры, – во сне с девушками не расстаюсь. Вернёшься – поговорим.

– Но ты мешаешь строить мне новые отношения, – сделала последнюю попытку я и даже зажмурилась – до того лживо и жестоко было сказанное.

Это его всё же проняло, но совершенно не так, как мне было нужно.

– Ты, – сказал он, помолчав, – можешь поступать, как угодно. Я освобождаю тебя от каких бы то ни было обязательств по отношению ко мне.

"А сам поступлю, как считаю нужным, то есть останусь с обязательствами" повисло в воздухе. Надо ли говорить, что мне было на редкость паршиво. Но брать свои слова назад я не стала. В конце концов, вода камень точит, а значит, вернёмся к этому разговору ещё, и ещё…

Но теперь, когда Ник сказал про побег, я снова начала надеяться на скорую встречу с ним. Осталось только, чтобы моя тайная подружка это подтвердила, но она, как назло, всё не появлялась… Хотя, может, это и к лучшему, чтобы не вызывать лишних подозрений. То, что у неё вообще получалось приходить, уже было чудом, которое, впрочем, отчасти объяснялось тем, что она работала здесь же, наблюдателем за нами. Я до конца не поняла, в чём именно заключалась её работа, вроде бы, она была когда-то учёным, может, даже участвовала в этой авантюре с бессмертием, теперь же просто наблюдала, хотя считалось, что работает над тем, как вернуть эмоции, радость к жизни и всё такое. Но только считалось.

Вообще, мне удивительно было, что они ещё не вымерли совсем все, непонятно даже, на чём держалось их желание жить. На воспоминаниях? Ликкара говорила, что она почти "высосала" все свои воспоминания, уже не только о приятных, но и грустных, и даже постыдных событиях. Или же теперь их заставляло вставать по утрам предвкушение кайфа от чужих, халявных эмоций? Пока что эти самые эмоции можно было получить только "онлайн", и это, с одной стороны, было плохо – пришёл в неудачный момент и вместо радости получил безнадёжную тоску, с другой стороны, это вносило некоторую спонтанность и непредсказуемость, которой этим полуроботам явно не хватало. Вроде бы велись какие-то вялотекущие разработки, чтобы эмоции можно было консервировать, но пока безуспешно.

Я, разумеется, сразу представила себе консервную банку: "Радость женская", срок годности три года, хранить в сухом, прохладном месте, не замораживать. И процесс "сбора" тоже представила:

– Вот сюда, пожалуйста, радость сцедите… Это всё? Маловато, маловато…. Так, а вот сюда, будьте добры, гнев. О! Гнев-то нынче уродился…

Тьфу. В реальности же речь шла о специальных кристаллах, которые могли бы запоминать и потом воспроизводить излучение. Но что-то с ними пока не ладилось.

Во вторую или третью нашу встречу с Ликкарой я осмелела настолько, что подняла вопрос об этике. Мол, негоже, неэтично это, так эксплуатировать других разумных существ. Она долго молчала, и, имей я дело с человеком, подумала бы, что собеседник обиделся. Наконец, она покачала головой.

– Я примерно понимаю, о чём ты говоришь, но, видимо, этика без эмпатии не работает, а нам не достаёт даже собственных эмоций, что уж говорить о… – она не закончила, но я её поняла. Действительно, тяжело представить, что ты ощущал бы на месте другого, если ты и на своём собственном месте уже давно ничего не чувствуешь…

Как же она тогда решилась помогать мне с побегом? – спросите вы. По крайней мере, я у Ника спросила. Одно дело – навещать одну из-подопытных, немножко жалеть и беседовать, возможно, больше даже просто изучая влияние бесед на эмоции, которые та потом выдаёт, а другое – всё бросить, предать свой народ и рискнуть всем, чтобы спасти эту самую подопытную. Как-то не очень верится, да?

Оказалось, что к Ликкаре в сон, что вдвойне удивительно, так как сны им не снятся уже очень давно, наведался опекун Ника. Причём, не один раз. И, как заправский змей-искуситель, подобрал ключик – пообещал попробовать вернуть яркость эмоций, и даже дал надежду, что остальные, уже полностью утратившие возможность чувствовать, снова её обретут. По словам Ника, некоторые шансы на это действительно были – вирены же меняли что-то в мозгах людей, чтобы у тех появлялась телепатия на той кхамировой планете, а значит, вероятно, могли изменить что-то и в этих созданиях? Гипотетически.

Когда я, наконец, поверила в реальность побега, хотя всё, конечно, было вилами на воде писано: Ликкара – не пилот, даже если нам удастся умыкнуть корабль, как мы будем им управлять, меня стали мучить проблемы этического характера. А именно: могу ли я сбежать в одиночестве, или надо прихватить товарищей по несчастью? С одной стороны, конечно, надо брать. Бежать, так всем вместе. С другой… это ставило под сомнение саму возможность побега. Причём, даже не столько из-за многочисленности группы беглецов, хотя это тоже, сколько из-за угрозы доноса. Увы, но харркаранам – как-то так назвала свой народ Ликкара, явно помогал кто-то из людей. Кто-то, чьим пределом мечтаний было не работать, регулярно посещать бордель и… всё.

Промучившись пару дней и ночей, решила никого не брать. Оправдывала себя тем, что если мы с Ликкарой доберёмся до Империи, это может стать спасением для всех. Но чувствовала себя всё равно отвратно.

А следующим утром она за мной пришла. Вела себя как обычно, может, разве что, чуточку отстранённее.

– С тобой хотят побеседовать, – сказала она. – Пойдём.

И я первый раз за много дней вышла за забор.

Оказывается, наше солнце было ненастоящим. Как и небо. Очень качественно сделанный экран, показывающий восходы, закаты, голубое небо, серые тучи… А ведь за всё время не было ни разу дождя – вдруг вспомнилось мне. Ещё одна странность. Сколько их ещё, странностей, которые мы не замечали?

К моему удивлению, она действительно привела меня на беседу. Может, наш план раскрыт? – почти спокойно подумала я, не позволяя себе прочувствовать это как крушение всех надежд. Они сразу заметят, что мои эмоции резко поменялись, и потом не отвяжешься от вопросов.

Начало разговора меня весьма удивило:

– Твоё эмоциональное состояние стабильнее, чем у остальных, – заявил очередной холодный сухой голос.

Я промолчала. Вопроса ведь ещё не было. Хотя, мне-то самой казалось, что меня кидает из стороны в сторону… Что же тогда творится с остальными?

– Сначала ты выказывала меньше радости, и мы рассматривали возможность тебя стимулировать… – продолжал голос, а я похолодела – слово “стимулировать” мне абсолютно не нравилось в данном контексте. – Но сейчас твоё состояние самое стабильное, а в последнее время и вовсе счастливое. В чём причина?

Я точно знала, в чём причина. Нет, вовсе не в том, что я вся из себя такая стойкая, позитивно-мыслящая и несгибаемая, просто у меня был Ник. Каждую ночь. И была надежда, и всё-таки какое-никакое осознание, кто я и чего хочу. Остальным, увы, так не повезло. Но я же не могу им это рассказать? Особенно теперь, когда, мне кажется, я уже ощущаю дыхание свободы, и уже почти обнимаю Ника… и Каринку.

Надо было что-то сказать. Что-то такое… этакое. Что могло бы помочь моим товарищам по несчастью дотянуть до освобождения с наименьшими потерями. А я, если удастся улететь, обязательно вернусь.

– Я не психолог, – мрачно сообщила собравшимся. Их было трое – идеально выглядевших, разве что немного крупноватых, а в остальном совершенно неотличимых от людей. Хотя… Скорее, от кукол, сделанных под людей, и зачем-то наделённых речью, которой они всё равно пользовались еле-еле…

Вот и сейчас, они молча ждали, совершенно не удовлетворившись моим ответом.

– Умеренная физическая нагрузка на свежем воздухе и творчество, – предложила я, мысленно повинившись перед ребятами – чувствую, к моему возвращению они изрядно поднатореют в беге и рисовании.

На этом беседа завершилась, и Ликкара повела меня обратно, всё теми же широкими, пустынными, стерильными коридорами, мне они почему-то напоминали больницу, и от этого было неуютно. Словно я в дурдоме, и теперь меня возвращают в свою палату… А что же наш побег?

Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что поведение Ликкары изменилось. Да и коридоры тоже сменились на незнакомые. Когда нам навстречу попались две высокие фигуры в какой-то форме, видимо, пилоты, и один из них что-то спросил, на своём, совершенно непонятном мне языке, я замерла, пытаясь угадать, что будем делать, бежать? Или у моей спасительницы заготовлено какое-то приличное и правдоподобное объяснение? Она действительно что-то им ответила, и мы вроде бы уже прошли мимо, как вдруг Ликкара – я глазам своим не поверила – метнулась назад, и, когда я обернулась, один из пилотов уже лежал на полу, а другому Ликкара пристально уставилась в глаза. Я бы даже подумала, что она его гипнотизирует, если бы не знала, что телепатией их раса не обладает. По крайней мере, так говорил Ник, и это подтверждала она сама, косвенно, во время наших редких бесед.

Дальше – ещё удивительнее. Пилот взял инициативу на себя. Схватив Ликкару за руку – она выглядела какой-то потерянной, и бросив мне "Идём. Быстрее!", на общечеловеческом языке, чего быть точно не могло, он устремился бегом по этим бесконечным коридорам. Я потеряла счёт поворотам. Было три двери, где требовался допуск, это я помню, а вот остальной маршрут, все эти переходы, ответвления, лестницы – лифтами мы не пользовались, и повороты, повороты…

Наконец, мы выбежали в какой-то ангар, огромный, даже больше того, в котором был построен наш питомник – не знаю, как иначе назвать место, где одни держат других для собственного развлечения, и направились к кораблю. Только тут я позволила себе хоть немножко надеяться и допустить мысль, что побег почти уже удался.

Задумываться о странности происходящего я себе пока не позволяла, и только когда мы каким-то непостижимым образом оказались уже в космосе, стремительно удаляясь от огромной орбитальной базы, я решилась спросить.

– Как?

– С трудом, – ответил голосом пилота опекун Ника.

Я перевела взгляд на Ликкару – она либо спала, либо была в обмороке. Либо… Тут я вспомнила ощущение неподъёмной тяжести, которое сопровождало мой короткий и, к счастью, единственный контакт с этим странным и, пожалуй, страшным существом, и меня охватили страх и чувство вины. Он влез ей в голову. Именно ей, потому что она приходила ко мне и хотела мне помочь. И даже если вначале она согласилась добровольно, потом он перехватил управление и, как знать, быть может, безвозвратно повредил её сознание…

– Что с ней? – спросила, не сумев скрыть укоризненные нотки. Даже я сама их явно расслышала, что уж говорить об этом…

– Спит, всё с ней будет в порядке.

Странное дело, на меня смотрели синие глаза совершенно незнакомого мне пилота, но за ними чудился насмешливый взгляд непостижимого опекуна моего Ника. А он, меж тем, добавил:

– Прежде чем ты расплачешься от жалости к ней или к нему, – он бросил взгляд на свои руки, вернее, на руки занимаемого им сейчас тела, – вспомни, что это те, кто похищал и убивал людей. Да, убивал! – жёстко добавил он. – Во-первых, наши пилоты, которые пострадали при самоуничтожении их кораблей, во-вторых… – он как-то зло прищурился, – тебе повезло оказаться в одной из последних партий, когда они уже наигрались попытками получить быстрый и гарантированный эффект, используя химические вещества.

Обидеться на него я не смогла. Во-первых, он был прав. Хоть и свойственно нам жалеть больше того, с кем мы лично знакомы, но Ликкара до того, как решилась мне помочь, годами была наблюдателем за подопытными людьми. Во-вторых, он меня спас. Разумеется, не только и не столько ради меня самой или даже ради Ника, наш побег давал надежду всему человечеству – наконец-то, будет корабль для изучения. О том, что ещё для изучения будет пара инопланетян, я старалась не думать, а свою совершенно неразумную совесть пыталась успокоить тем, что эти инопланетяне возродятся в новых телах, если что.

– Как мне к Вам обращаться? – спросила я, поняв, что обида не придёт.

– Можешь звать меня Дэйл. И на "ты", – уже совершенно миролюбиво предложил он.

Я не могла. Последнее, так точно. Он был слишком… другим. Слишком чуждым и опасным. И, получается, про Каринку прислал не он? Или я неправильно расшифровала подпись? Или, что более вероятно, Дейл – это сокращение, или же подпись образована от второго имени, или же семейного имени…

Я запуталась и решила спросить прямо. В конце концов, нам лететь довольно долго. Как минимум, три прыжка, а между ними – обязательные перерывы по полчаса.

– Я, – сказал опекун Ника… называть его Дейлом я стеснялась даже в мыслях. И больше ничего не добавил.

– Спасибо, – искренне сказала я. И вовсе я не хочу знать как. Что я хотела знать – так это про Ника, как у него дела, кто ему всё же этот загадочный Дейл… но почему-то стеснялась спросить. И ещё больше боялась, что с моего языка сорвётся совершенно неуместный, даже хамский, наверное, вопрос – не успел ли он сосватать своему опекаемому ещё какую-нибудь почти идеально подходящую невесту.

Ликкара спала до самого прибытия и проснулась как-то уж очень вовремя – сразу после посадки, что наводило на мысли о постороннем вмешательстве.

– Прекрати, – немного раздражённо сказал Дейл. – Она мне нравится, и я действительно попробую ей помочь.

И вырубился.

Я успела перепугаться, но потом сообразила, что он просто отпустил, наконец, сознание бедного пилота.

А потом пришёл Ник, и я, к собственному удивлению, разрыдалась, и мне было стыдно перед остальными имперскими боевиками, да и перед Ником тоже, но остановиться и не плакать было невозможно.

– Неважно выглядишь, – с нежностью сообщила я Нику. Он действительно выглядел замученным и осунувшимся. Но всё равно чертовски красивым.

– Не нравлюсь? – насмешливо выгнул бровь, впрочем, судя по тону, он совершенно не верил, что такое может быть.

– Нравишься, – честно сказала я, раздумывая, а не перебраться ли мне в его кресло. А то ему там явно слишком свободно и одиноко.

Мы сидели в гостиной в квартире Ника и пили вино и чай. Он – вино, а я – чай, потому что мне извлекли из головы ту фиговину и запретили пить. А хотелось. Мне очень хотелось напиться, набраться храбрости взаймы у алкоголя и сказать Нику всё, что я о нём думаю. Например, что он самый замечательный, и что без него я бы сошла с ума, и что, конечно же, он мне совершенно не мешал, и никаких новых отношений и быть не могло… Но я пила чай и молчала. Да, это глупо, но иногда мужества хватает только на то, чтобы сделать больно и не хватает на то, чтобы исправить.

Я зевнула, но не спешила проситься домой. А Ник не спешил меня прогонять, но и в спальню не звал.

Может быть, сказать ему, что я его люблю? Но вот так вот первой… А вдруг это его отпугнёт? А вдруг ему вообще просто неловко было бросать меня в беде, а теперь, когда я вернулась, он ждёт, пока я чуток отойду, и собирается предложить остаться друзьями? Как будто я смогу с ним дружить…

– Иди спать, – сказал Ник.

Ну, вот и выгоняет, – грустно подумала я. Идти в свою… хотя, какая же она моя, в другую квартиру Ника не хотелось. Вообще не хотелось выбираться из уютного кресла, как и отводить взгляд от Ника. Смотрела бы и смотрела… – подумала я, проваливаясь в сон.

Проснулась поздно и в полном одиночестве, хоть и в его кровати, но спала я явно одна. На столе на кухне обнаружила ключи и записку, рассказывающую, где найти мою Каринку, и мысли мгновенно переключились на предстоящую встречу. Я очень волновалась, но до этого гнала любые подобные мысли, так как надежда свидеться была крайне призрачной. Но теперь эти отметаемые ранее сомнения набросились на меня все разом. Что она мне скажет? Простит ли, что почти четыре года считала меня мёртвой? Поверит ли тому, что я расскажу? Признает ли меня вообще…

Недосказанность в отношениях с Ником, если они есть у нас, эти самые отношения, отошла на второй план. Но я решила вернуться вечером сюда, к нему. Вариант, что ключи он оставил просто, чтобы я закрыла за собой дверь, когда уйду, я решила не рассматривать.

Я думала, дождусь перерыва в занятиях, подойду к ней и… И что сказать-то, чёрт возьми? Но всё пошло не так.

В аудитории её не было. Я растерянно изучала вновь и вновь каждого, находившегося там. Вернее, каждую. Благо, женщин там было немного. Посмотрела ещё раз на записку Ника, я определённо пришла куда надо. Прогуливает?

Простояв ещё минут десять, я решила уходить и тут, обернувшись, столкнулась с ней. Как давно она стоит тут, в трёх шагах от меня, не сводя взгляда, в котором смешалось слишком много разных чувств? Узнала, – поняла я. Со спины, несмотря на другой цвет волос и всю невероятность такого поворота… узнала.

– Каринка, – одними губами сказала я – голос куда-то пропал, и шагнула навстречу.

Мы провели вместе весь день, а вечером я вернулась к себе. Ну, то есть, в ту квартиру Ника, которую он выделил мне. Мне нужно было подумать. Побыть одной. Привести мысли в порядок…

Когда Каринка стала рассказывать о событиях последних месяцев и о капитане, который отбирал пилотов на углублённый курс, я хотела уже признаться, что, кажется, встречаюсь именно с этим самым прекрасным капитаном Ником. Но не успела. Она обронила, что влюблена в него, и я не смогла. Сначала у меня просто язык не повернулся, а потом я начала сомневаться… А вдруг она тоже ему нравится? Он же телепат, он не мог не почувствовать, что есть симпатия… И не сказал, что несвободен. Так может…?

С другой стороны, я ведь сама хотела его освободить… Да и Каринка, я и так уже невольно причинила ей боль, могу ли я теперь пытаться строить отношения с тем, кто так нравится ей? Умом я понимала, что это глупо, но эмоций пока было слишком много…

Видеофон пиликнул, показав сообщение от Ника: "Всё в порядке?", и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Мне было очень жалко себя, Каринку и даже самого Ника. Но прийти я не могла. Потому что глупая, да.

А на следующее утро меня опять навестил Дейл. И вид у него был злой. Почему-то я подумала, что он пришёл из-за своего опекаемого, но первая же его фраза поставила меня в тупик. Кажется, он пришёл ко мне.

– Я думал найти тебя у Ника, – немного обвиняюще сказал он. А может, мне показалось, потому что я и так чувствовала определённую вину. В те моменты, когда верила, что Ник хочет быть со мной.

– Я могу Вам чем-то помочь? – удивилась я.

– Мой правнук, – тут он даже слегка улыбнулся и пояснил, – да, Ник – мой правнук, говорил, что твой синий огонь позволяет избавить виренов от кхамирового безумия.

– Да, – мрачно сказала я, – а то Вы сами не знаете, Вы же меня прочитали в прошлый раз.

– В прошлый раз, – снова улыбнулся он, это за что мне сразу столько чести? – меня интересовало твоё отношение к Нику. И всё.

– И как? – зачем-то спросила я.

– Удивительно, – сказал Дейл. – Удивительно, что вы сидите и грустите каждый в своём углу вместо того, чтобы делать мне праправнуков.

От подобной бесцеремонности я покраснела, а мой странный гость вернулся к делу.

– Покажи мне свой огонь, – велел он, доставая откуда-то небольшую коробочку, а из неё кусок кхамира. Неохотно, но я подчинилась.

Он потрогал мою руку, охваченную огнём, посмотрел на свою ладонь, и приказал:

– Подожги меня! Или что ты там делала с виренами?

– Вы не вирен, – на всякий случай сообщила я ему. Глупо, да, но вряд ли Ник обрадуется, если я покалечу или ещё как-то наврежу его прадедушке. Или опекуну.

– Да ладно, – сказал тот насмешливо. И уже строже. – Давай, я сказал. У меня нет времени на игры.

А дальше произошло небывалое и невероятное. Я, честно говоря, слегка обидевшись на такой бесцеремонный тон, швырнула в него огнём. В конце концов, если он так настаивает, то почему бы не пойти навстречу, тем более, что и самой уже хотелось этого же. Но он не вспыхнул, его не охватило пламя, как это было с виренами, а с другими живыми существами я и не пробовала; более того, он мой огонь поймал. И теперь держал его в руке – небольшой, клубящийся синий шар, и с интересом рассматривал.

Я онемела. Потом попробовала сделать такой же правильный шарик вместо обычного сгустка, ничего не вышло.

А Дейл повернулся и, по традиции молча, направился к выходу. Куда он дел огонь, я не поняла. Впрочем, у дверей он всё же обернулся.

– Приходите с Ником сегодня на ужин, – приказал, не пригласил. И скрылся за дверью. Когда я отмерла и выбежала следом, толком ещё не решив, что именно я хочу сказать этому невозможному родственнику Ника – отказаться ли, или же поблагодарить и что-то уточнить, его уже не было.

Глава 16

Мне разрешили навестить Ликкару. Я всё же чувствовала за неё некоторую ответственность, да и волновалась тоже. Поэтому попросила Ника, и он как-то организовал это чудо. Вообще, у меня начали появляться определённые подозрения касательно личности Дейла, но они были уж очень невероятными, хотя и многое объясняли. Вот только его визиты ко мне и слова про праправнуков совершенно выбивались, будь он тем, кем я думаю, сам бы не пришёл. Наверное.

Ликкара выглядела неплохо, мне даже показалось, что эмоций стало чуть больше. Хотя, может, я выдаю желаемое за действительное.

– Как ты? – спросила, присаживаясь рядом с ней на скамью в зимнем саду. Ник ждал меня снаружи.

– Удивительно хорошо, – сказала она. И замолчала.

– Не жалеешь? – не удержавшись всё же спросила то, что меня мучило.

– Жалеть – это горевать над тем, что уже сделал и изменить никак нельзя? – ровным голосом спросила она, заставив вглядываться в лицо – неужели, сарказм? Нет, вроде, показалось. Просто уточняет значение слова, такое уже бывало.

– Оно самое, – сказала я. – Но в твоём случае можно сформулировать, как осознание, что другой путь был оптимальнее.

– Пока рано судить, – пожала она плечами.

– А то, что Дейл влез тебе в голову…

Я бы на её месте бесилась, она же снова пожала плечами:

– Он поступил согласно обстоятельствам…

Интересно, если к ней вернутся эмоции, она будет так же на это смотреть?

– Есть шансы? – спросила у Ника, неосознанно беря его под руку, когда мы вышли из Исследовательского центра. А потом, когда осознала, отдёргивать было поздно. Да и не хотелось.

– Вроде есть, этим лично Дейл занимается, а он, если за что-то берётся, то до победного конца.

– Он приходил ко мне утром, – сказала я. И сообразила, наконец, спросить. – Я тебя не отрываю от каких-то важных дел?

Прозвучало почему-то почти с надеждой. Только непонятно на что именно.

– Нет, у меня выходной. Что хотел? – вроде бы равнодушно спросил мой имперец. Наверняка, нотка ревности мне просто почудилась. Но настроение подняла.

– Праправнуков велел сделать, – решила я начать с большего, чтобы новость про ужин Ник перенёс легче.

– Прямо так и велел? – улыбнулся он и поцеловал мне руку. И уже серьёзно спросил. – Ты его всё ещё боишься? Он ничего тебе не сделает, даже если мы расстанемся.

Я, приготовившаяся было сказать про ужин, споткнулась и резко остановилась, отпуская локоть Ника.

– Расстанемся? – повторила, словно пробуя слово на вкус, враз помертвевшими губами. Горчило неимоверно.

Вот, – подумала я. Закономерный итог, сколько можно полоскать человеку… ну, почти человеку, мозг.

– Рина, давай откровенно? – предложил Ник, беря меня за руку.

– Давай, – кивнула я, как-то слишком даже активно и жизнерадостно кивнула, а внутри вся сжалась в комок… Ну, хоть определённость…

– Я тебя люблю, – сказал он. И замолчал.

Я ждала. Должно же быть продолжение? "Я тебя люблю, как сестру… как друга…", или "Я тебя люблю, но…", ну или ещё какая гадость. Говорят же, начинать надо с хорошего и заканчивать хорошим, а гадость говорить посредине. Так что я ждала. Продолжения всё не было.

– Как…? – предложила я. Вдруг он просто слов не находит.

– Сильно, – сказал Ник, и я не сразу поняла, что всё. Никакого продолжения, никаких "как", никаких "но", а просто любит. Нет, не просто. Сильно любит.

Мы прошли ещё несколько шагов в молчании.

– Но? – всё же из какого-то глупого упрямства предложила ему следующий вариант.

– Но это ни к чему тебя не обязывает, – сказал Ник. – Я не собираюсь тебе мешать строить новые отношения, – он практически дословно процитировал то, что я ему тогда сказала, пытаясь убедить его меня бросить. Вот только он воспринял это не так, как планировала я.

– Теперь я чувствую себя мерзавкой. Редкостной, – призналась, вздыхая. – А между тем, намерения у меня были самые благородные.

– Это какие же? – спросил Ник скорее шутливо, нежели сварливо. – Разнообразить мою тоскливую и серую жизнь новыми яркими эмоциями?

Я обиженно замолчала. Мне, между прочим, то решение далось крайне нелегко. Я, можно сказать, пожертвовала собой, своим счастьем… Ну, точнее, пыталась пожертвовать.

– Знаешь, что самое сложное в обучении телепатов? – спросил вдруг Ник и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Переломить эту дурацкую общечеловеческую убеждённость, что кто-то может знать, что надо другому для счастья, лучше, чем тот сам.

Даже если бы он не посмотрел так выразительно в конце своей речи, я бы всё равно поняла, что это камень в мой огородик.

Признаться честно, в его изложении звучало это всё и правда не очень. Вместо моего благородного порыва выходило, что я считаю себя умнее и мудрее, и вправе решать за него, и вообще…

– Рина, я не читаю твои мысли, – напомнил Ник, которого, видимо, моё молчание начало раздражать. Или нервировать.

– Иногда это очень некстати, – посетовала я, не понимая, куда вставить реплику, что я тоже его люблю. И надо ли вставлять? – А куда мы идём?

– А куда ты хочешь? – вернул он мне вопрос.

В спальню, – подумала я. Или нет, лучше в душ. А можно и на подоконник…

– Дейл пригласил нас на ужин, – сказала вслух совершенно не то, что следовало.

Ник вздохнул. Тяжело и как-то устало.

– Да люблю я тебя, люблю, – смущаясь, и от этого как-то ворчливо сказала я. И, зажмурившись, добавила. – Пойдём к тебе?

На ужин мы бессовестно опоздали. Мне было крайне неловко, но… в общем, так получилось.

– А Дейл правда твой прадед? – спросила уже по дороге.

– Правда, – сказал Ник.

– И опекун?

– И опекун.

– Но твои родители вроде живы?..

– Живы, – совершенно спокойно, явно размышляя о чём-то своём и не собираясь ничего пояснять, кивнул он.

– Слушай, – не выдержала я, – признайся, ты – разведчик? и

– Это с чего вдруг? – развеселился Ник и, кажется, наконец, отвлёкся от посторонних мыслей. О чём думает, мне было интересно, но спрашивать не стала, это казалось мне вторжением в личные границы. Ещё большим вторжением.

– С того, что у тебя докторская степень по скрытности и немногословию! – я пихнула его локтем в бок. – А если нет, то следует присвоить. Давай ты мне быстренько расскажешь, что мне можно знать?

– А если я и правда шпион? – шутливо спросил Ник, не торопясь пускаться в откровения.

– Тогда у тебя должна быть хорошая, стройная, продуманная легенда, – я не собиралась сдаваться.

– Я унаследовал от Дейла некоторые способности и особенности, которых нет у моих родителей, – раскололся Ник. Хотя, что в этом секретного? – И поэтому он принял активное участие в моём м-м-м… воспитании.

– Какие? – не могла не спросить я, вы же понимаете.

– Они пока неактивны, просто потенциально присутствуют, – как обычно, вроде бы ответил, а вроде и почти ничего не рассказал.

– А как полное имя прадедушки?

– Аргендейл, – с небольшой заминкой, но ответил Ник. И на всякий случай покрепче сжал мою руку.

– Совпадение? – выразила надежду я, чувствуя, что начинаю волноваться ещё больше.

– Нет, – он бросил на меня внимательный взгляд. – А это что-то меняет?

– То есть, мы сейчас опаздываем на ужин к Императору? – совсем несчастным голосом спросила я. Мало того, что опаздываем, я ещё и одета совершенно просто.

– Ты ему нравишься, не переживай, – совершенно не утешил.

– А почему ты не сказал мне раньше? Опасался, что я из-за этого буду с тобой?

– По правде говоря, наоборот, – огорошил меня Ник. – Боялся, что сбежишь.

Улыбнулся моему удивлению и пояснил:

– Ты же конфедератка, до сих пор считаешь себя ею, а Император – это враг номер один, как учит ваша пропаганда.

– Неправда, – обиделась я. – Она учит не так… И вообще, – тут я обиделась ещё больше, – по-твоему, при встрече с врагом я бегу?!

– Так мне сказать Дейлу, чтобы стол сервировал без ножей? – поддразнил меня совершенно не проникшийся моим возмущением имперец. Впрочем, я уже и сама остыла, но разговор решила поддержать.

– Нам, конфедератам, хватит и вилки, как говорится, один удар – четыре дырки, – кровожадно сообщила ему, заработав улыбку и поцелуй.

Интересно, какие ещё сюрпризы припрятаны у Ника? Только я уложу всё как-то в своей голове, примирюсь с собой, как тут что-то новое, опять всё переворачивающее.

Император – действительно главный враг. Нет, убивать я его, конечно же, не собиралась. Во-первых, если кто и способен остановить похищения людей народом Ликкары, то это он, а во-вторых, он меня спас. Ну и Ник к нему очень даже привязан… Но вот мысли о собственном предательстве снова вернулись. Одно дело простой имперец, он выполняет приказы и тоже, наверняка, как и я когда-то, верит, что так надо, что это необходимо для Родины. А вот тот, кто эти приказы отдаёт… Как я буду смотреть себе в глаза в зеркале, когда отношения между Конфедерацией и Империей снова испортятся?.. Но отказаться от Ника я уже не могла. Никак.

А ещё теперь становилось понятно с невестой… и что я ему совершенно не пара. Нет у меня приданого из пары-тройки планет. А то, что Дейл говорил про праправнуков… Ну так кто сказал, что они должны родиться в браке? Это совершенно необязательно, уже несколько столетий как…

Я уже жалела, что спросила. И что Ник мне ответил, хотя скажи он "тебе лучше не знать", и я бы обязательно выпытывала. Теперь к моему интуитивному страху и смущению перед Дейлом добавился целый коктейль из разнообразных чувств, от некоторой враждебности и стыда за неё, до какого-то почти детского преклонения и восхищения, всё же Император Аргендейл был выдающейся личностью.

Думаю, он сразу всё понял, но говорить ничего не стал. По крайней мере, мне и при мне. Он вообще был довольно мил, убедительно изображал радушного хозяина, развлекал какими-то забавными историями, и всё было бы хорошо, если бы, помогая убрать со стола – никаких слуг, тёплая “семейная” обстановка, только мы с Ником и Ликкара, я не услышала обрывок его разговора с правнуком.

– Хочешь общаться – общайся, а в семью эту мерзость не тяни!

Сначала я не приняла на свой счёт. Ну, по крайней мере, осознанно. Хотя, где-то в подсознании всё же засело, видимо, потому что настроение как-то испортилось.

– Ну, как тебе императорский ужин? – спросил легкомысленным тоном Ник, когда мы шли домой, к нему, но я поняла, что ответ для него очень важен. Неужели боится, что я всё же "сбегу", как он сам выразился?

– Скромновато, – отшутилась я, поддержав заданный шутливый тон. – Бриллианты из посуды не торчат… Ванна, и та не золотая… – И уже серьёзно добавила. – Но вкусно.

Если бы не подслушанная фраза, то добавила бы и "душевно".

– Дейл сам готовил, – решил добить меня Ник.

– Он крут, – совершенно искренне признала я кулинарные и прочие таланты прадедушки.

Крут. Но непонятен. Ник вроде и не тащит меня в семью, это Дейл сам пригласил на ужин… Хотя, может, его об этом попросил Ник? Или собирался познакомить меня с кем-то ещё из семьи?

Но Ник вроде говорил, что я нравлюсь его опекуну… Впрочем, возможно, это было до демонстрации моего синего огня, а потом Дейл просто не успел сообщить правнуку новость, что его конфедератская подружка уже не в фаворе… Да, это возможно… Мой синий огонь был в своё время загадкой для учёных Конфедерации, они говорили, что у человека не может быть такой власти над кхамиром. Никак. Но анализы и обследования, которых, к счастью, было не так уж и много, как могло бы, показали стопроцентно человеческое происхождение.

С другой стороны, Дейл не похож на того, кто будет улыбаться в лицо, а за глаза называть мерзостью… Хотя… Что я могу понимать в психологии очень возрастного инопланетянина… И на что только не пойдёшь ради любимого правнука, которого практически усыновил…

Мне хотелось расспросить Ника об остальной его семье, но подслушанный разговор словно бы наложил вето на эту тему. Расстраивать любимого лишний раз не хотелось. Для себя я решила, что буду с Ником, пока это возможно, и плевать на… а, на всё плевать.

Следующий день мы провели вместе. Навестили Малику и Калена, Ник ещё и с их кураторами о чём-то побеседовал, а потом встретились с Кариной. Каково же было моё удивление, когда я поняла, что они не знакомы. Да, Ник приглядывал за ней, а вернее, поручил это кому-то, и организовал её дополнительное обучение, но он не отбирал пилотов на углублённый курс. Это был совершенно другой капитан, которого по какому-то совпадению тоже звали Ник. Хороша бы я была, отказавшись от своей любви… Возможно, мой Ник прав, и надо перестать решать за других и пытаться принести совершенно ненужную тем жертву?

Две, даже, пожалуй, три следующие недели были прекрасны. Я как-то незаметно переехала к Нику, без всяких формальных приглашений и решений, просто возвращалась сюда каждый вечер и постепенно обрастала вещами. Ник ничего не говорил, но в спальне вдруг завёлся комод, а в гардеробной освободилось место. О будущем мы не заговаривали.

Один раз к нам заходил Дейл, и пару раз я ходила в исследовательский центр. Насколько поняла, определённый прогресс в возвращении эмоций был, но оставалась некая проблема со стабилизацией – в текущем виде эмоций было бы слишком много, они грозили полностью захлестнуть разум. А безумные, руководствующиеся лишь эмоциями, но при этом невероятно могущественные противники нам ни к чему, – так сказал Дейл, и поспорить с этим было сложно. Но я всё же переспросила – противников? Почему-то, видимо из-за Ликкары, мне казалось, что харркараны перестанут быть нашими врагами, если вернуть им чувства. Но, конечно, это идеализм, увы, не совместимый с жизнью.

Позиция Императора Аргендейла была весьма жёсткой – в обмен на свою помощь он собирался потребовать огромный кусок технологий, кучу обязательств, а главное – учёным стояла задача привязать возвращение чувств к одному единственному телу. Бессмертные противники, пусть и потенциальные, были Империи также не нужны.

После моего побега, кстати, наступило затишье – больше никаких нападений и похищений, а через две недели около центральной планеты Империи вынырнул огромный корабль, против обыкновения один, и застыл, передав всего одно слово "Переговоры".

Император вёл переговоры сам, лично. Ну, почти лично – он опять влез в сознание бедного пленного пилота, и таким образом "бесстрашно отправился на территорию врага", – это он сам так рассказывал. Вообще, эта его ироничность по отношению к самому себе подкупала, мне даже в какой-то момент захотелось переговорить с ним напрямик, но я прогнала эту мысль. Не буди лихо, пока спит тихо.

Итогом переговоров Дейл остался доволен, хотя далеко не все его требования были встречены с пониманием. Главное, о чём удалось договориться – это перерыв на четыре месяца, в течение которого они не нападают, а Империя ведёт свои разработки. Не удалось добиться возвращения находившихся в плену, но неприкосновенности для них – удалось. И это немного успокоило мою измученную совесть. А то я себя чувствовала, право слово, неловко – мало того, что я сбежала, так я ещё была совершенно невероятно счастлива.

Глава 17

Впрочем, недолго – судьба не спешила меня отпускать. Как и прошлое Ника его самого.

И вот, немного дрожащей рукой я пишу: "Я больше не в силах притворяться, прости. Жизнь с тобой невыносима, ведь я люблю другого. Не ищи меня. Прощай!".

Конечно, это ложь. Конечно, я вовсе не хотела с ним расставаться. И другого не любила, даже представить не могла, как это – любить кого-то хотя бы вполовину также сильно, как Ника. Но жить хотела. А пистолет, приставленный к виску, сделал меня на редкость сговорчивой и покладистой. В конце концов, выживу, свидимся – объяснюсь. Была мысль, что надо вставить что-то, чтобы дать понять, что дело нечисто, но никакой самодеятельности мне не позволили. И даже подпись: "Рина", мне продиктовали, а ведь моя последняя надежда была как раз на подпись. Я думала подписаться "Аурин", Ник бы сразу понял.

Всё началось со звонка Малики, она попросила меня приехать к ней, одну, так как ей, мол, надо со мной посоветоваться. О чём-то исключительно деликатном. А я – единственная подруга, которая у неё здесь есть. Я себя подругой не ощущала, но поехала. Прямиком в ловушку.

Теперь "подруга" стояла в паре метров от меня и презрительно кривилась. Поймав мой далеко не добрый взгляд, не удержалась и дала волю своей злобе с привкусом торжества.

– Ты такая дура, хоть и старая уже, – сказала она. И я, странное дело, была с ней солидарна. Сама обзывала себя дурой, и даже хуже, но что толку? – Подруга… Ха! Да я ненавидела тебя с первой встречи! Ты отняла у меня его!

– Вообще-то, девочка, она отняла его у меня! – вступила в разговор высокая брюнетка. У неё были необычного зелёного цвета глаза и необычно же короткая стрижка. Аннелия, – каким-то шестым чувством поняла я.

– Я должна была выйти за него замуж, – сказала она. – За Ника! За красивого, стройного, восхитительного Ника, а не это убожество… – как выглядел пресловутый дядя Ника, я не знала, почему-то мне казалось после знакомства с Дейлом, что вся семья вполне привлекательна, но, видимо, нет. По крайней мере, Аннелия говорила о муже с большим отвращением, чем некоторые говорят о слизняках. Мне сразу стало его жалко. А она продолжала. – И вот, когда до свадьбы оставалась буквально пара месяцев, ты его похитила! Продержала где-то четыре года и влюбила-таки в себя…

Тут она смерила меня презрительным взглядом, который явно должен был показать, что недаром, дескать, четыре года на это ушло, странно, что в принципе хватило.

– Я долго ждала, – сказала она, и чувствовалось, что действительно ждала и надеялась, и действительно долго. Эх, Ник, всё ли ты мне рассказал? Или приехал, покорил и уехал, даже не заметив? – Надежда умирала медленно и мучительно, – "надо же, какая поэзия!" успела подумать я. – И ты будешь умирать так же, – вдруг жёстко закончила она.

Хотя нет, не закончила. Это оказалось только начало – она минут десять расписывала мне, как именно я сдохну, и, кажется, получила от этого невероятное удовольствие. А я поняла, что она ненормальная.

– Ник всё узнает, – сказала я. – И Аргендейл тоже.

То ли она была не в курсе степени телепатических способностей своих приобретённых родственников, то ли умела защищаться, а может, просто была уверена, что ей ничего не будет… В любом случае, от моей попытки её вразумить она лишь отмахнулась.

– Максимум, что он узнает – это как мучительно и глупо ты погибла, попытавшись сбежать в Конфедерацию, но потерпев крушение на одну из необитаемых планет. Наверное, – она мечтательно закатила глаза, – мне придётся его утешать. А потом – ему меня, когда я неожиданно овдовею.

Ну, Аргендейл, ну, ты даёшь, – мрачно подумала я. Почти идеально подходит, да? Да она помешанная, причём буйная! Боюсь тогда даже предполагать, что творится в голове у Ника, если это ему подходит.

– Я ведь, – продолжила она, – так радовалась, когда ты пропала. Это был знак судьбы! Но, невероятно! Ты опять как-то нарисовалась рядом с ним. Как какой-то репей, захочешь – не стряхнёшь. Пришлось брать дело в свои руки, – в глазах её сверкало безумие.

Тут мой взгляд снова упал на Малику, она ещё злорадствовала и торжествовала, а между тем, жить ей оставалось, судя по всему, очень недолго. Такого свидетеля Аннелия не оставит. И, вопреки всему, мне было эту девчонку жалко. Да, подлая, глупая и исковерканная, но ещё очень молодая.

Собственная участь радости, конечно, тоже не внушала, но я надеялась на чудо, на какую-нибудь случайность, которая даст мне шанс выжить. Я очень постараюсь воспользоваться любой оплошностью в плане противника… Тут я посмотрела на молчаливых мужчин в масках, один из которых до сих пор держал оружие у моей головы. Как-то не очень с ними вязалось слово "оплошность". Кажется, это форма одного из личных подразделений императора? Значит ли это, что Дейл в курсе? – похолодела я. Или это просто маскарад? Или это охрана Аннелии, которую она использует для своих неблаговидных дел?

Остановиться на какой-либо версии я не успела – ощутила укол в шею, и перед глазами всё расплылось…

Признаться честно, я очень рассчитывала, что со мной сможет связаться Ник. И что от меня требуется только продержаться, пока он не организует спасательную операцию. Но за время моего беспамятства ни Ник, ни его опекун так и не появились.

Пришла я в себя уже на корабле, в кресле пилота. И всё бы ничего, если бы не связанные руки и ноги, и один из тех, в масках, хозяйничающий в компьютере корабля и восседающий в кресле второго пилота.

– Давай договоримся, – предложила, ещё толком не придя в себя, чувствуя, как царапают слова пересохшее горло.

Он промолчал. Я повторила, даже не взглянул в мою сторону. Прокладывал курс на одну из необитаемых планет где-то между Конфедерацией и Империей. Интересно, он меня в принципе развязывать не собирается? Я должна буду умирать в этом кресле, крепко связанной? Но это будет подозрительно… Значит, развяжет перед тем, как эвакуироваться на спасательном челноке. Размышляя, я наблюдала, как мой убийца защитил проложенный курс, или даже весь компьютер, паролем, и не прекращала попыток освободиться. Увы, пока безуспешно.

У меня уже родился план – броситься на него, когда освободит, и заставить разблокировать компьютер, но этот гад решил подстраховаться и разбил панель управления. И клавиатуру, и микрофон… Кхамира на корабле не было, это был обычный гражданский корабль, довольно старый уже, а значит, теперь совершенно не управляемый.

– Вандал! – сообщила я ему. Добавила ещё. – Придурок!

Удивительно, но стало немного легче

План мой, естественно, не удался. Ну, или удался совсем чуть-чуть, это с какой стороны посмотреть. Мой противник немного замешкался, забирая ремни – видимо, сработать нужно было чисто, чтобы никаких посторонних следов, и я бросилась на него. Сам процесс драки я помню плохо, так как не отошла ещё от той гадости, которую мне вкололи, да и сложно как-то рассчитывать и выверять удары и движения, когда тебя то и дело прикладывают головой о твёрдые предметы. По моим ощущениям, наша схватка весьма походила на обычную драку, и, конечно, он был сильнее, ловчее, быстрее… В общем, последнее слово, а точнее серия ударов, осталось за ним. Причём, часть из них была просто от злости и бессилия – пока мы дрались, корабль уже начал входить в атмосферу, и эвакуироваться в спасательной шлюпке он теперь не мог. Хорошо это или плохо, я пока не знала, ясно было только, что посадка будет жёсткой, и то, что я буду в это время не в кресле пилота, а на полу, явно добавит мне ещё несколько синяков. Добраться до кресла было уже нереально, и я распласталась, вжимаясь в покрытие, надеясь, что корабль не перевернётся и не очень сильно ударится.

Мне повезло, и даже дважды. Первый раз, что меня не расплющило и не размазало во время посадки, а второй – что Вальд, так звали моего вынужденного теперь спутника, решил меня не добивать. По крайней мере, сразу.

– Ну ты и… штучка, оказывается, – высказал он мне, наполовину обвиняюще, наполовину удивлённо-уважительно, аккуратно ощупывая разбитый нос.

Мне очень хотелось ему сказать, что Ник его уроет, но вот беда – ещё неизвестно, когда прилетит мой любимый имперец, прилетит ли он вообще, и, если и прилетит, то кто из нас до этого прекрасного момента доживёт. Так что я решила перевести разговор в более конструктивное русло.

– Что это за планета? – спросила, в свою очередь, ощупывая разбитые губы, а потом шишки, и аккуратно садясь.

– Поганая планета, – огрызнулся он. И в его глазах я прочитала сомнения – а не пристукнуть ли меня всё-таки?

С одной стороны, вдвоём всё же веселее и, вероятно, чуть больше шансов выжить в каких-то ситуациях, с другой стороны, продукты и вода из спасательной шлюпки отнюдь не бесконечны, да и отомстить хотелось.

Когда он навёл на меня пистолет, я почти уже не испугалась. Хотела подумать о чём-то важном, но в голове было до обидного пусто. Так что я просто молча смотрела на пистолет, потом на человека, его наставившего, а потом и вовсе стала смотреть на пол – стрелял бы уже, в самом деле, сколько можно ждать?

– Ладно, – вдруг сказал он. – Пока живи. Я – Вальд.

Мы шли и шли, и шли. Впереди были скалы. И позади – скалы. И вокруг – они же. И даже под ногами что-то абсолютно твёрдое, монолитное. Ни пыли, ни травинки, ничего.

– Это шестая планета, – сказал мне Вальд после того, как всё же решил оставить меня в живых. Пока оставить. Сказал так, словно это всё объясняло. Возможно, это одна из легенд, которую имперцы выучивают в детстве? Но я-то приезжая…

Спрашивать не стала. Но, увидев, что я не прониклась, он рассказал сам. Думаю, ему просто было грустно бояться одному, известный ведь способ почувствовать себя храбрым – найти того, кто боится больше.

Дело было давно, очень давно. Название "шестая" планета получила в рамках проекта по расширению зоны обитания, это был её порядковый номер; вокруг своего светила она вращалась в гордом одиночестве.

Поверхностные осмотры и исследования показали, что планета, хоть и не изобилует растительностью, вполне пригодна для проживания при небольшой доработке.

Первая экспедиция пропала бесследно примерно через неделю. Корабль, техника, вещи – всё осталось совершенно целым. Даже одежда, причём её обнаружили на рабочих местах. А самих людей не было. Расследование ничего не дало, вся живность, которая была на планете, была в океане, и напасть на людей в корабле никак не могла. После того, как пропала и вторая экспедиция, планету внесли в чёрный список. За прошедшие несколько сотен лет попытки разгадать загадку шестой планеты предпринимались неоднократно, и кое-что выяснить удалось. Увы, ценою значительных жертв.

Периодически на планете появлялся туман, который, впрочем, не был туманом в классическом понимании этого слова. Скорее, это было некое излучение, попадая в которое люди просто пропадали. Однако постепенно, всё чаще, стал проявляться и другой эффект – вроде бы его объясняли тем, что человеческие гены мутируют, а также смешиваются с генами других, инопланетных рас – некоторые не пропадали, а изменялись, превращаясь в неприспособленных к жизни уродцев, после чего долго и мучительно умирали. Вот, оказывается, на какую смерть для меня рассчитывала Аннелия. Душка, что и говорить.

– Не рой другому яму, – немного злорадно сообщила я Вальду в ответ на его рассказ. Он оскалился и демонстративно взялся за пистолет.

Мы направлялись туда, где наш корабль, который, увы, теперь был хоть и работающей, но неуправляемой, а потому бесполезной, грудой металла, показывал другой корабль. То, что наш его засёк, позволяло надеяться, что корабль работающий, и из него можно хотя бы послать сигнал помощи. Правда, шансов получить эту самую помощь у нас было не очень много – разве что пришлют полностью автоматический шаттл, соваться на эту планету добровольно никто не решится. Идти предстояло дня четыре. А потом ещё минимум день ждать помощи… Как было не думать об этом страшном тумане?

Правда, уже через час я поняла, что до тумана тоже надо ещё дожить. Климат был жаркий, очень. И очень сухой. Вероятно, океан находился где-то совершенно в другой, противоположной части планеты, а делиться со мной водой Вальд пока не собирался. Один раз я ему на это намекнула, да что там, прямо сказала, и получила в ответ предложение вступить с ним в интимные отношения в обмен на воду и еду, выраженное, впрочем, гораздо короче и грубее… “Должен же быть от тебя хоть какой-то прок”, – добавил он, мазнув по мне взглядом.

Кроме этого, я постепенно начинала ощущать последствия нашей стычки. Тогда, в пылу борьбы, мне казалось, что в основном пострадала моя голова, но теперь я начала ощущать и другие ушибленные места.

Надо как-то избавляться от Вальда, – вопила моя интуиция. Он – не Ник, с ним гораздо опаснее, чем без него. Да и воды останется больше. Но я не могла. Вот так вот взять и хладнокровно решиться кого-то убить. Не говоря уже о том, что как именно убивать – совершенно непонятно. Так что пока молча плелась впереди, гадая, уступит ли моя нерешительность жажде и желанию выжить, и если да, то когда…

Вариант согласиться на его условия я не рассматривала. Да, гордая. И брезгливая. Кроме того, я была уверена, что он не собирается делиться ни при каких обстоятельствах, а предложил просто, чтобы меня унизить. Есть такие неприятные люди… И вдвойне они неприятны, когда у них в руках оружие, а у тебя – нет.

Конечно же, без тумана не обошлось. Глупо было даже надеяться, но разве у нас был выбор? Свечение возникло метрах в пятидесяти впереди, а может, заметили мы его только тогда, когда оказались так близко, но Вальд тут же рванул в противоположную сторону. Я же застыла, вроде бы всего на пару мгновений, но дальше было уже поздно – туман наступал стремительно, и мгновенно меня поглотил. Закружилась голова, и почти сразу уплыло сознание, я даже додумать не успела своё последнее слово, адресованное Каринке и Нику.

Очнулась, чуть ли не жалея, что это произошло. Не открывая глаз, прислушалась к себе. Всё тело словно горело, и я, памятуя рассказ Вальда, испытала прилив ужаса – вдруг у меня теперь нет кожи, он говорил, что такое бывает. Но зажмурившись к кораблю не дойдёшь, так что глаза я всё-таки открыла. Вернее, чуть-чуть приоткрыла сначала, но тут же распахнула широко-широко: я действительно горела, мой синий огонь окутывал всё тело, не только руки, а самым поразительным было полное отсутствие кхамира на этой планете – я проверяла, как только вышли из корабля, надеялась найти хоть какой-то козырь против Вальда. Кстати, Вальд… Кажется, он пытался сбежать, когда на нас двинулось свечение, и я бы не стала его разыскивать, но вода… У него была вся вода. А ещё – немного еды, оружие и аптечка из корабля. Так что, убедившись, что руки и ноги на месте, а не сгорели, я отправилась в ту сторону, куда удрал этот не очень-то достойный человек… Если честно, я надеялась, что он исчез, и я просто заберу нужные мне вещи. Но не повезло.

Хотя моё "не повезло" – полнейшая ерунда по сравнению с тем, как не повезло ему. Первое, на что я обратила внимание – это огромные, в несколько раз больше, чем нужно руки, а вот ног почему-то не было, как и глаз… И дальше я не рассматривала, просто не могла.

– Помоги! – заскулило существо, бывшее ещё совсем недавно Вальдом, но всё, что я могла – это только пристрелить. И то, если заставлю себя подойти к этому достаточно близко, чтобы взять оружие.

Вообще, убийство из милосердия всегда казалось мне сомнительным, а теперь вот жизнь подкинула такую задачку мне самой.

Сначала я забрала воду и аптечку, и торопливо отпрянула, пытаясь отдышаться и удержать в себе активно просившиеся наружу внутренности. Затем, подойдя ещё раз, взяла пистолет. Снова отошла подальше.

– Помоги… – пробулькал Вальд ещё раз.

– Добить? – участливо спросила я, ощущая отвращение к самой себе.

– Нет, нет! – испуганно забормотал он. – Я знаю, у тебя нет причин меня любить, я был довольно груб, но помоги!

Довольно груб. Ага. И ещё забыл упомянуть, что собирался меня убить. И именно таким образом, какой достался ему самому.

Но я бы помогла, если бы у него был шанс. По крайней мере, потом я успокаивала себя именно так. Когда я сказала ему, что у него вообще нет глаз и ног, он мне не поверил, хотя сам не так давно рассказывал страшилки, где у людей пропадали то руки, то рот, то половина внутренних органов.

Был ли у меня выбор? Наверное. Да нет, даже точно был, и я не горжусь тем, что сделала. Но и не жалею.

Я оставила ему всю еду. И половину воды – к счастью, она была в двух ёмкостях. Вложила в его ставшую невероятно большой руку и поспешно отошла.

– Если мне удастся вызвать помощь, я за тобой вернусь. Это всё, что могу сделать.

И я бросилась прочь, под проклятия и мольбы.

Так закончился мой первый день на шестой планете.

Ночь наступила очень быстро и оказалась просто ледяной. Спать я не ложилась, и старалась не останавливаться вообще. Наверное, несмотря на движение – быстрый, насколько я ещё могла, шаг, я бы не пережила этот лютый холод, который принесла с собой темнота, если бы не мой синий огонь. Туман каким-то образом зажёг его во мне, и я боялась прекращать – вдруг без кхамира я не смогу вызвать его вновь? А с огнём не жарко, не холодно, и почти не хотелось пить, вот только казалось иногда, что я действительно в нём горю. Я даже пару раз вспомнила ту гадалку с кхамировой планеты, которая предрекла мне сгореть в синем пламени. Конечно, она не могла знать будущее, но совпадение забавное. Я пока ещё была в состоянии оценить иронию.

Когда на третьи бессонные сутки я увидела Ника, то поняла, что мозг, будучи без отдыха и подхлёстываемый огнём, дошёл до ручки и выдал мне галлюцинацию. Какую-то на редкость неприветливую, правда, но я всё равно была рада увидеть его напоследок. Хоть так. Синий огонь пропал почти час назад, и вызвать я его не могла, видимо, он истощил меня полностью…

– Ты даже сбежать без приключений не можешь, не то что в клуб сходить или в плен сдаться! – Возмутился воображаемый Ник.

– Будешь на меня ворчать, заведу себе другую галлюцинацию, – пригрозила я, упрямо продолжая ковылять вперёд. Ног я не чувствовала, но как-то они ещё шли.

Он некоторое время шёл рядом, молча, а потом спросил уже почти нормальным голосом:

– А куда мы идём?

– Мы идём к какому-то непонятному кораблю, который Вальд усмотрел на экране нашего корабля, когда мы садились, чтобы попытаться подать оттуда сигнал.

– Зачем? – как-то растерянно спросил он.

– Чтобы прилетел Ник и спас меня, – без всякой уже надежды сказала я.

– А я – кто? – уже совсем удивлённо и даже настороженно осведомился мой глюк.

– Ты – галлюцинация, – не менее грустно ответила ему. И как раз в это время ноги отказались нести свою безумную хозяйку дальше, а Ник не успел меня подхватить. Хотя о чём это я? Галлюцинация вряд ли вообще способна подхватить кого-либо. Если я и ударилась, то ничего не почувствовала. Гораздо больше меня беспокоило, что я прекратила движение к цели. Чтобы успокоить и подбодрить саму себя пообещала. – Я сейчас встану и пойду… Честно.

И провалилась в сон, понимая, что всё пропало.

Очнулась я в кресле второго пилота и испытала явное дежавю, даже подумала, что это мне всё примерещилось, и мы ещё только летим к шестой планете. Но я не была связана. И в кресле рядом был вовсе не Вальд.

– Ник, – сказала я, – надо забрать Вальда, если он ещё жив.

Он вздрогнул и перевёл на меня взгляд. Холодный. Как на чужую. Я даже подумала в какой-то момент – а может, мне приснилось всё, начиная с кхамировой планеты? И этот капитан взял меня в плен, и зовут его вовсе не Ник?

– Куда тебя отвезти? – отсутствующим тоном спросил он. И, видя, что я собираюсь что-то добавить, произнёс. – Кроме тебя никого живого на поверхности этой планеты не было.

– Домой, – растерялась я, с ужасом наблюдая, как Ник прокладывает курс к той планете, на которой я жила в Конфедерации.

Он поверил. Этот чёртов телепат поверил записке, написанной под дулом пистолета, и двум змеюкам в обличии женщин. Значит, наверное, хотел поверить… И как тут объясниться?

– Кто такой Вальд? – спросил вдруг Ник и раньше, чем я успела сказать хоть что-то, добавил. – Впрочем, неважно, я не хочу этого знать.

Я смотрела на него во все глаза. И это мой Ник? Тот, кто смотрел на меня с такой теплотой и таким желанием? Тот, кто каждую ночь в плену мне снился? Этот чужой, холодный и опасный человек?

– Вальд остался там, мы попали в туман и… разделились, – мрачно буркнула я. Может, хотя бы это его выведет из такого отстранённого состояния?

– Если бы это был туман, мы бы не разговаривали с тобой, – не поверил он. Настаивать не стала.

Вместо этого спросила, кусая губы и стараясь не заплакать – всё же отходняк от стресса и такой чужой Ник…

– У меня больше нет гражданства Империи?

– Почему? – вроде бы вполне натурально удивился Ник. – Гражданство, квартира, всё есть.

– Вальд – один из тех, кого твоя бывшая невеста наняла меня убить, – решилась я начать говорить.

Он мне снова не поверил.

– Рина, – со вздохом сказал Ник, – тебе не надо ничего придумывать. Ты можешь жить, где хочешь и с кем хочешь, я ведь говорил уже.

– Ладно, – сказала я, закипая. – Ладно. Если тебе не нужна постоянно влипающая в проблемы девушка, имей смелость сказать об этом прямо! А не придумывать всякую чушь!

– Мне не нужна мечтающая о другом девушка, – огрызнулся он.

– Тогда бери Аннелию, – начиная уже получать даже какое-то мазохистское удовольствие, предложила я ему. – Она на тебе помешалась, да и Дейл считает, что она тебе идеально подходит! Не то что я!

– Причём тут Аннелия и тем более Дейл? – поморщился этот, не знаю, как назвать… Дурак. Пусть будет дурак. А ведь притворялся умным… Хотя, возможно, Аннелия просто очень качественно всё организовала. – Она давно замужем, а он к тебе очень расположен.

– Вот и спросил бы у Дейла, могла ли я сбежать и написать такое, – бросила я, мечтая швырнуть в него чем-то посущественнее слов.

– Я спросил, – неожиданно усталым голосом признался Ник.

– И?! – чуть не задохнулась я от изумления. Неужели…?

– Он мне не ответил, но просил убедиться, что ты благополучно добралась.

Я не знала, как реагировать. Во что это решил поиграть император? А Ник продолжил:

– Я проверил твой счёт, обнаружил покупку корабля две недели назад, на одной из планет, близких к Конфедерации… билет на рейс на эту планету. Ещё и Малика… Она мне позвонила тогда, сказала, что не может больше от меня скрывать…

– Твоя Малика, – снова разозлилась я, – меня и сдала этой твоей Аннелии.

– Малика погибла, – помолчав, произнёс вдруг Ник, и я охнула, искренне, хоть и понимала тогда, что не жить этой глупой девчонке.

– Как?

– Спрыгнула с моста, оставив записку, что очень виновата передо мной и тобой…

В его интонации мне послышались обвиняющие нотки, возможно, что именно послышались, и это стало последней каплей.

– Всё, – сказала я. – С меня хватит. Можешь верить, во что хочешь, но если гражданство Империи у меня ещё есть, отвезти меня туда. – Я подумала и прибавила. – Пожалуйста. Отвезите, капитан, будьте любезны, если Вас не затруднит.

Ник молча проложил новый курс. Корабль был другой, больше и новее. И без кхамира.

– Как ты себя чувствуешь?

Неужели сообразил спросить, – горько и язвительно подумала я. Но вслух ничего говорить не стала. Врать не хотелось, жаловаться тоже.

– Рина? – повторил Ник.

– Жить буду, – ушла я от ответа, закрывая глаза.

Наверное, чуть позже я смогу посмотреть на ситуацию его глазами. И, может быть, постараться понять.

Интересно, что скажет Аннелия? Вернее, что она сделает?

– Иногда, – с чувством, только не знаю с каким, сказал вдруг он, – я очень жалею, что не могу тебя прочитать.

– А так большинство людей живёт, представляете, капитан? – почти мирно отозвалась я. – Приходится просто как-то друг другу доверять. Ужас, да?

– Я готов услышать твою версию, – вдруг изъявил Ник готовность к переговорам. Но я уже не хотела ничего ему рассказывать, во мне включилось что-то совершенно деструктивное, упивающееся своими страданиями и его неправотой. Впрочем, скандалить дальше я не стала. Моего благоразумия всё же хватило на то, чтобы ответить.

– Сейчас не могу. Прости…те.

Второй раз я проснулась в медицинской капсуле, и мне было уже гораздо лучше. Даже недоверие Ника уже не так сильно ранило, оно казалось объяснимым и преодолимым. Но всё же немного повредничать я собиралась.

Когда я вошла в рубку, Ник молча проследил, как я занимаю второе кресло, а потом неожиданно произнёс:

– Кто тебя бил?

– Вальд, – честно ответила я. И не удержалась, добавила. – От большой взаимной любви. А потом я ещё приземление на полу провела, причуда у меня была такая.

– Рина, – сказал Ник как-то так, что я почти устыдилась. Почти. Всё же обида была ещё сильна. Так что я сделала вид, что ничего не поняла и послала ему вызывающий взгляд.

– Капитан Ник?

– Мне жаль, если ты пострадала из-за меня, – совершенно неожиданно выдал он, и я с ужасом поняла, что разговор сворачивает куда-то не туда. Этак он сейчас самоустранится из моей жизни, пусть и по другой причине, но всё же… А я собиралась жить с ним долго и счастливо, между прочим. Ну, после того, как он как-нибудь загладит свою вину, как именно я ещё не решила.

– Стоп, – поспешила его остановить. – Что за двойные стандарты? Кто мне втирал не так давно, что телепатов учат не решать за других?

– Возможно, меня плохо учили, – не отступил от своей совершенно неправильной линии Ник. И, чуть помедлив, выдал. – Не исключено, что тогда харркараны забрали вас из клуба, потому что туда должен был прийти я. Я собирался быть там раньше, задержался в последний момент.

Если бы я умела свистеть, я бы присвистнула. Но я не умела, так что ограничилась вопросом:

– Почему ты так думаешь? Аннелия не стала бы тебе вредить, это я тебе гарантирую, хоть я и не телепат.

Ник вздохнул. Кажется, принимать версию о безумии и преступных наклонностях своей бывшей невесты ему не хотелось. Я даже ощутила укол ревности, и она, ревность, толкнула меня сказать, куда язвительнее и эмоциональнее, чем следовало:

– Если ты хочешь быть с ней, на здоровье. Но это не повод её покрывать!

– Так что там с Вальдом? – почти примирительно спросил Ник. – Говоришь, он остался на шестой планете?

– Ты мне не поверишь. Вернее, уже не поверил, – буркнула я.

– Учитывая, что ты приняла меня за галлюцинацию – неудивительно, – улыбнулся он.

Вместо ответа я вспыхнула синим огнём, хотя кхамира нигде поблизости не было. Вообще, я планировала зажечь его только на руке, но не рассчитала силы.

И, насладившись эффектом потрясения в глазах Ника, жалобно спросила:

– А есть у тебя что-нибудь из еды?

И это установило шаткое перемирие в наших отношениях.

ГЛАВА 18

– У меня большая семья, – сказал Ник. Так и просившееся на язык "а мне ты ничего о них даже не рассказывал" я старательно зажевала куском пиццы. И, кажется, не зря. Он вздохнул и продолжил. – Большая, но не очень-то дружная. Я тебя потому и не знакомил, что не хотел тащить в этот гадюшник. С родителями хотел познакомить, но они сейчас на другом конце Империи… Аргендейл в сознание родственников не заглядывает принципиально, говорит, что пожил уже достаточно, и лучше умрёт счастливым глупцом, чем будет влачить существование одинокого параноика. Впрочем, не уверен, что его вообще возможно убить…

Я ела, слушала и, против воли, любовалась Ником. Какой же он всё-таки… Дух захватывает. Интересно, а как выглядит дядя Ника, который женился на Аннелии?

– И ты думаешь, что кто-то из родственников пытается тебя убрать? – спросила я, когда он замолчал. – Зачем? Неужели тебе светит корона?

– Нет, не светит. По крайней мере, никогда раньше не светила. Я вообще всегда был уверен, что Дейл вечен. Но, кажется, что-то изменилось за четыре года, пока меня не было. Возможно, Дейл приблизил к себе кого-то, и теперь тому или той кажется, что я стою на пути к власти…

– А нельзя спросить Аргендейла?

Я облизала пальцы, чувствуя себя странно под пристальным взглядом Ника.

– Можно. Но я пока не готов отказаться от общения с ним, а любая, даже самая завуалированная, попытка вовлечь его в семейные разборки закончится именно этим. Прецеденты были. Да и не факт, что он действительно кого-то привечал… Дейл, он такой. Может каждую неделю звать тебя на ужин, а потом не вспоминать о тебе месяцами, не потому, что это какой-то хитрый план, чтобы ты мучился, а просто потому, что тогда ты был ему интересен, а потом его захватило что-то другое… Я привык, но кто-то мог воспринять это как охлаждение, связанное с моим возвращением.

– Не смей смотреть на меня так, – велела, опуская глаза. – Ты мне не веришь, а даже если и веришь, то я тебя не простила.

– Не смотрю, – сказал он после небольшой паузы, и я подняла глаза, чувствуя себя обманутой. Мне нужен был совсем другой ответ.

Он действительно не смотрел, подлец.

– Что ты думаешь о том, чтобы пожить у Рэми?

Я уже давно всё съела, так что давиться было нечем, иначе я бы обязательно. Впрочем, поразмыслив, я признала, что логика в этом есть – под своим именем мне возвращаться точно нельзя, в квартирах Ника обретаться тоже, учитывая непонятные намерения его родственников, и то, как ловко Аннелия провернула всё это с кораблём, билетом на рейс и прочим.

– С удовольствием, – легко согласилась я.

– Хорошо, – кивнул помрачневший, хочу думать, что ревнующий, Ник, – завезу тебя к Рэми.

– Вот и отлично, – злобно улыбнулась я. Впрочем, что-то в его тоне сподвигло меня спросить. – А ты?

– А я, – сказал Ник, всё так же не смотря на меня, – наведаюсь к харркаранам. Меня не покидает ощущение, что Аргендейл… что мы все что-то упускаем.

И я сразу же захотела с ним. В конце-то концов, ну что мне делать там у Рэми, не имея возможности ни летать, ни работать, ни любить…

– А как ты меня нашёл?

– Ну, найти сегмент было просто, а дальше я начал с самой плохой планеты и не прогадал, – невесело усмехнулся Ник.

Насчёт сегмента я понимала – перемещения кораблей не отслеживались непрерывно, регистрировалось прохождение определённых точек, и уже по ним формировался маршрут в базах данных, так что достаточно было узнать, где корабль подал сигнал последний раз. Насчёт самой плохой планеты Ник, конечно, преувеличил – на этой, по крайней мере, атмосфера была. И вообще, ко мне шестая планета оказалась более чем благосклонна. Она освободила меня от Вальда, не тронула и даже наоборот, наградила магией, не зависящей от кхамира. Вот только чем придётся за это заплатить?

Я вдруг на мгновение представила себя на месте Ника, а его – на моём. Словно это я знаю, что он потерпел крушение на одной из планет, на одной из сотни чёртовых планет, большая часть из которых убивает сразу, если корабль хоть немного повреждён, а если нет – то смерть просто откладывается на несколько дней, пока не кончится весь кислород. И, может, он ещё жив, а может, уже и нет. И каждая лишняя, потраченная на размышления или бестолковые метания секунда, каждый мой неправильный выбор – всё это приближает его смерть. Нет, я бы не выдержала такого давления, хотя мне и казалось всегда, что я хорошо соображаю в стрессовых ситуациях. Бедный Ник.

Про не самый плохой вариант я даже не стала говорить, сообразила, каков был ход рассуждений: раз не был подан сигнал бедствия, то корабль разбит в хлам, и если планета без атмосферы, то уже наступил полный и моментальный кирдык. Предположить заковырку с паролем Ник вряд ли мог.

Мне стало вдруг совершенно невыносимо думать о том, что он пережил, и я, для самой себя неожиданно, порывисто встала, подошла к нему и погладила по голове.

– Бедный мой Ник, – шепнула я, целуя его в висок. – Ты очень за меня испугался, да?

– Очень, – серьёзно сказал он, поднимая взгляд.

И я не могла его не поцеловать. А он не мог не ответить. И не продолжить мы тоже не смогли, хотя было не очень-то удобно, но пойти в каюту, а она на этом корабле была, нам как-то и в голову не пришло.

– Так что там с клубом? – спросила я, устраиваясь на коленях у Ника и беря его за руку. Мне всё было его мало, я чувствовала неуверенность – а будет ли у наших отношений будущее, и поэтому мне хотелось взять как можно больше впечатлений сейчас. Подлокотник кресла впивался в поясницу, но мне всё равно было хорошо.

– А что с ним? – спросил Ник, жмурясь от удовольствия – я легонько гладила его по лицу, самыми кончиками пальцев, очень нежно.

– Почему ты связываешь это с собой?

– Был ещё один случай похищения там, где должен был быть я. Но, позор мне, – вздохнул Ник, – я не связал эти два случая… Тогда.

– А почему связал теперь? – я погладила его щёку и поцеловала в нос.

Ник вызвал на экран схему в которой я узнала Империю и Конфедерацию.

– Вот, – сказал он, что-то нажимая, и на карте стали появляться красные точки, – видишь некоторую закономерность?

– Вижу, – сказала я, собираясь не смешно сострить, мол, закономерность в том, что точки красные, но вдруг поняла, что он имел в виду. Точки были примерно на одинаковом расстоянии друг от друга и представляли собой последовательную цепочку – на экране они появлялись постепенно, в хронологическом порядке, и так это было особенно заметно. Очень было похоже на схематичную, продуманную выборку. Но центральная планета Империи туда никак не вписывалась.

– А это, – ещё нажатие, – где собирался быть я.

Появились ещё две точки, обозначенные жёлтым. И действительно, именно эти две выбивались из схемы. По крайней мере, из той схемы, которая чудилась очевидной моей человеческой, и получеловеческой у имперца, логике.

– Я не понимаю, – честно призналась я. – Ведь похищения начались, когда ты уже полтора года как пропал…

– Ну, – сказал Ник, – во-первых, я и не претендую на место главного трофея в этой заварухе, а во-вторых… неизвестно, когда это началось на самом деле. Полтора года назад был зафиксирован первый корабль и массовое похищение. Но они ведь как-то поняли, что люди им подходят. Как-то научились принимать и транслировать эмоции, а значит, скорее всего, были похищения и до этого.

– Мой трофей, – нежно сказала я, обнимая его за шею. Да, тема невесёлая, но формулировку Ник выбрал забавную. И как же я его люблю! – Я полечу с тобой.

– Нет, – также нежно ответил он. – Ты останешься у Рэми, как мы договорились.

– Нет, – ещё нежнее проворковала я. И легонько поцеловала в губы, чтобы сгладить впечатление от следующей реплики. – Кто ты такой, чтобы мне указывать?

– Это ты так намекаешь, что пора узаконить наши отношения? – поинтересовался, выгибая бровь.

Я легонько её, бровь, погладила, пытаясь вернуть на место. Не вышло. Как он вообще умудряется поднимать их по одной? Я как-то пробовала, у меня получается только обе вместе.

– Это я так прямо говорю, что полечу с тобой, – не поддалась на провокацию, хотя, должна признаться, мне стоило значительных усилий не уточнить – неужели он готов на мне жениться? Правда-правда? – Так какой у нас план?

Ник только покачал головой, а я, пользуясь случаем – куда он от меня денется, когда я так удобно на нём сижу, продолжила расспросы.

– А зачем Дейлу мой синий огонь был?

– Он хотел его как-то применить к харркаранам, но пока не очень складывается вроде, – пожал плечами Ник. И – о чудо! – добавил по собственной инициативе. – Есть ещё кое-что, наводящее на мысли о сговоре харркаранов с кем-то из моей семьи. Они слишком легко проникли на центральную планету Империи, я почти уверен, что либо у них были опознавательные коды, либо сбой в системе был организован специально.

– Сбой в системе? – послушно переспросила я.

– Да, был сбой в охранной системе, и только поэтому они смогли провернуть это похищение. Тогда это списали на наличие супертехнологий у харркаранов, но в памяти пилота я ничего такого не обнаружил. Да, он не участвовал непосредственно в том нападении, но если бы что-то было, наверное, они применяли бы везде. Ну или он хотя бы знал о такой технологии…

– Ты кого-то подозреваешь? – я немного поёрзала, пытаясь поудобнее пристроить поясницу к этому недружелюбному подлокотнику. Не сразу поняла, почему Ник прикрыл глаза на пару секунд и как-то судорожно вздохнул.

– Теоретически возможность была у многих, как ни странно… Хочешь, массаж сделаю? – он погладил мою многострадальную спину, а я чуть не вздрогнула, да что там, вздрогнула и чуть не подпрыгнула, вспомнив тот волшебный тонизирующий массаж. Он произвёл на меня неизгладимое впечатление.

– Нет-нет-нет! – поспешила отказаться. – Я, веришь ли, до сих пор ощущаю бодрящий эффект твоего массажа. Как вспомню, так сразу хочется бегать… вернее, бежать. Куда подальше.

Ник рассмеялся, а я поспешила сменить тему.

– А как выглядит твой дядя, женившийся на Аннелии?

– Альдо? Обычно выглядит. А тебе зачем?

Я молча показала ему язык. Обычно выглядит – чудесное описание. Сразу узнаю, если увижу.

Ник не хотел брать меня с собой. Ни в какую. Я попробовала все более или менее вменяемые и разумные аргументы и перешла к неразумным и фантастическим.

– Я куплю корабль и полечу сама, – мрачно сказала ему. – Одна, совершенно беззащитная.

– У тебя денег не хватит, – легкомысленно откликнулся Ник. – Да и лететь тебе придётся слишком долго, если не использовать прыжки.

А корабль с технологией харркаранов я, ясное дело, купить не смогу, – мысленно закончила за него. Мы неумолимо приближались к центральной планете Империи, где он собирался сдать меня Рэми. И я уже даже стала раздумывать, а не захватить ли мне корабль самого Ника? Бред, не спорю. Но что делать-то? Я уже не просто хотела, я чувствовала, что мне надо туда с ним. Но как ему это объяснить?

От аргумента, что я там была, он отмахнулся – информация, вытащенная из головы пилота вкупе с информацией, добровольно сданной Ликкарой, явно превосходили мои скромные познания.

Я уже даже представила, как руками и ногами цепляюсь за кресло второго пилота, а Ник пытается меня от него оторвать, дабы выдворить с корабля. Или, может, стоит запереться в медицинской капсуле? Или в каюте?

Но тут мне на помощь пришли обстоятельства. Хотя, помощь была… специфической, назовём её так. В конце концов, это спорный вопрос – что важнее: результат или намерения.

Охранный комплекс планеты открыл по нам огонь. Сначала всё шло как обычно – система затребовала код, узнала корабль Ника… и тут вместо разрешающего сигнала, или хотя бы приказа ждать – как это было, когда мы вернулись после четырёхлетнего отсутствия и система не признала код, на нас просто-напросто наставили оружие. Это было настолько неожиданно, что я не сразу поняла, что происходит, да и Ник, при всём своём мастерстве, еле успел увернуться от первого залпа, кажется, нас даже чуток зацепило, от второго он увернулся уже увереннее и, заковыристо ругаясь – язык я не понимала, но интонация сомнений не оставляла, а затем активировал харркаранские двигатели, и мы ушли в спасительный прыжок.

– Ух ты ж! – сказала я, когда смогла, наконец, говорить. Ругаться нецензурно как-то не в моих правилах, а другие слова на ум чего-то не шли.

– Угу, – сказал Ник. Видимо, у него тоже словарный запас пострадал…

– Так что, ты говоришь, мы упускаем? – спросила я, переводя разговор на харркаранов. Чёрт его знает, связано это нападение с ними или нет, но о самом нападении говорить как-то пока не хотелось. А раз уж я всё равно лечу с Ником…

– Иди сюда, – предложил Ник, и я охотно отправилась к нему на колени. После пережитого хотелось обнять кого-то тёплого, можно даже пушистого. Но придётся ограничиться тёплым.

– Меня смущают два момента. Первый – это их родная планета.

– А что с ней? – удивилась я. Признаться, ожидала я чего-то другого. Не знаю, чего именно, но другого.

– В том-то и дело, что ничего. Совсем. Я вполне тщательно порылся в голове пилота, так вот, он не был на своей родной планете очень и очень давно. Он несколько раз переходил в новое тело, так что его память довольно размыта, и точные временные рамки назвать сложно… но пару веков точно. Я спрашивал Ликкару, она тоже не помнит, когда была последний раз, вроде ещё до первого перехода. И почему – не может сказать.

Ого. Это было действительно странно – веками жить на станциях и кораблях, и даже не хотеть на родную планету. Разве что её больше не существует… Но тогда можно же обжить другую? Вот Ликкаре вполне нормально у нас, вроде… Ой.

– Ты думаешь, у них нет планеты? Она погибла? И они хотят одну из наших? Или даже не одну?.. – заволновалась я. Как-то привыкла уже считать проблему с харркаранами почти решённой, а тут вдруг такое…

– Сначала я подумал, что её нет, но, порывшись в его корабле, не обнаружил никаких подтверждений. Корабль считал вполне возможным проложить туда маршрут и совершить посадку, а атмосферу – пригодной для жизни.

– Но почему тогда? – не выдержав, задала очевидный вопрос.

– Не знаю, – сказал Ник, – поэтому и решил взглянуть на планету сам, лично.

– А второе? – я чуть не подпрыгивала от любопытства и волнения.

– Второе – ещё хуже, – вздохнул Ник. – Представь, что ты оказалась в теле, которое тебя не устраивает, как минимум, по двум, а то и трём принципиальным моментам: ты не можешь иметь детей, не можешь вернуться на свою родную планету и всё меньше что-либо чувствуешь… А тут вдруг находятся похожие на тебя существа, в огромном количестве, почему же ты будешь брать у них только эмоции, а не всё тело, ведь последний вариант решит все три проблемы? А раз тела можно легко менять, и такой огромный выбор, не так уж важно, что они недолговечны.

– Ой, – опять сказала я и даже руку ко рту поднесла. – Ты Аргендейлу говорил?

– Ему это тоже приходило в голову, но, по словам Ликкары, это невозможно. Мы не совместимы с ними.

– Думаешь, соврала? – загрустила я.

– Думаю, не договорила. Или знает не всё.

– Но зачем они тогда пошли на переговоры? И согласились на отсрочку? Думаешь, тянут время?

– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Может, тянут время. А может, они несовместимы как раз из-за эмоций, и надеются, что мы сами дадим им ключ к решению… А может, их впечатлило, как Дейл захватил сознание пилота, и они мечтают у него поучиться, – добавил он уже с улыбкой. Правда, невесёлой.

– А ты тоже так можешь? – поинтересовалась я, вспоминая как Ник кукловодил жрецами. Они тогда двигались словно плохо отлаженные роботы, пилот же, когда им завладел Аргендейл, стал даже более ловким. А взять ещё то, что Дейл был несусветно далеко и лично встречался только со мной… Это получался уже даже не высший пилотаж, а что-то запредельное.

– К счастью, нет, – коротко ответил Ник. Так, что дальше спрашивать было невозможно.

– А Дейл… – начала я, но он, хоть и не мог читать мои мысли, умудрился как-то закончить фразу за меня.

– …знает. О том, что я собирался на разведку.

– А про обстрел не надо ему сообщить?

– Сообщу, когда он со мной свяжется. Полетели?

Я неохотно вернулась в отдельное кресло и кивнула. А потом и рукой махнула, как полагается:

– Поехали!

Последний прыжок мы совершили не сразу – ждали благоприятного момента, чтобы проскользнуть незамеченными, у Ника был какой-то расчёт, согласно которому, если мы появимся в определённое время на орбите планеты с определённой же стороны, то сможем сесть незамеченными. Вот мы и ждали.

Вынужденное бездействие, близость Ника, а также то, что он не торопится воспользоваться временем, чтобы… м-м-м… ну, в общем, приятно провести это самое время, заставляло меня нервничать. Наши отношения были мне непонятны. Как-то мы вроде и помирились, а вроде и нет, и совершенно неясно, на что можно надеяться в будущем. Как бы я ни убеждала себя, что загадывать дальше не стоит, что надо просто быть рядом и радоваться, пока можно, нет-нет, да проскакивала мысль: а что потом? Женится на очередной выгодной партии? Кстати, о партиях…

– Пора, – сказал Ник, прерывая мои размышления и отправляя корабль к конечной цели нашей разведки.

Но вопрос я всё равно задала, позже, когда мы уже шли по заброшенному городу.

– А почему ты вообще согласился жениться на Аннелии, если ничего к ней не испытывал? – подозрительно прищурилась я на Ника. Закономерный вопрос, вообще-то, и чего я раньше не решалась его задать? В то, что Ник настолько послушен Дейлу, что готов на всё, как-то не верилось. Может быть, из-за денег? В это верить не хотелось… Как-то не похож он на меркантильного…

– Мне кажется, об Аннелии мы говорим больше, чем нужно, – поморщился он.

Ну, да. Но что делать, если она стала принимать такое активное участие в нашей жизни. Утешала его, змеюка, пока я была у харркаранов…

Я выразительно молчала, и он всё же ответил.

– Я правда видел её всего несколько раз, но да – она показалась мне симпатичной, не буду тебе врать. Мне уже пора бы жениться, а на примете никого не было, и я подумал – а почему бы и нет?

– А теперь? – спросила я, борясь с желанием запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Это совершенно логичное желание появилось у меня, как только он сказал, что Аннелия ему понравилась. Я старалась не идти на поводу, но оно крепло. И одолевало меня.

– Что теперь? – не понял меня Ник. Как-то слишком старательно не понял.

– Дейл нашёл тебе новую выгодную невесту?

– Я сам нашёл, – невозмутимо пожал плечами Ник.

– Что?! – спросила я, резко останавливаясь и вцепляясь ему в руку.

– Что? – спросил, глядя на меня смеющимися глазами. Или он садист, чего я за ним раньше не замечала, или… или имеет в виду невероятное.

– И когда ты собирался мне об этом сказать? – верить в то самое невероятное я не торопилась.

– Ну… – сказал Ник. – Собирался в день, когда ты исчезла.

Вот и пойми – обо мне говорил или нет. Хочется, чтобы обо мне, но если нет, то выйдет как-то по-дурацки. И унизительно. И что делать? Выяснять до конца или ждать, когда придёт с кольцом?

Вокруг были руины – оставленные совершенно по непонятной причине много лет назад дома. Ещё до посадки мы просканировали планету, и сели рядом с этим, пустующим, как и многие другие, городом.

Он был когда-то большим, очень. И очень красивым. Климат был к нему добр – многое ещё сохранилось, так что прогуляться было невероятно интересно. Вот только ответа на вопрос – а почему же харркараны его оставили, как и всю планету, мы пока не нашли.

Вообще меня грызло смутное чувство тревоги. Разумно ли это – соваться туда, куда и носа не кажет куда более продвинутая в техническом отношении цивилизация? А уходить так далеко от корабля, вернее, от катера? Да, я сама напрашивалась, помню. Но теперь вот было как-то волнительно… Кажется, Нику было тоже не по себе – он то и дело оглядывался и прислушивался, а потом и вовсе бросил:

– Уходим. Быстро!

И, когда мы после небольшого спринтерского забега – катер оказался куда ближе, чем мне казалось, поднялись в воздух, пояснил:

– Там, под землёй, кто-то есть. – И, прежде чем я успела предложить успокаивающую гипотезу о животных, добавил. – Разумные. Много.

Глава 19

Мы сделали несколько кругов на катере, но никого не обнаружили. Похоже, местные обитатели, кем бы они ни были, либо не выходили из-под земли вообще, либо выходили слишком редко и чурались техники.

– Нам бы хотя бы одного, – с тоской сказал Ник, – побеседовать…

– Да хотя бы посмотреть, – поддержала его я.

Но никто нам не попадался. От мысли, что придётся опять идти в город, и вообще, отходить от катера или корабля дальше, чем на пару шагов, мне было не по себе. Но оставить Ника я была не готова. Он же, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Переночуем на корабле, а завтра утром я пойду ещё раз в город.

– Мы пойдём, – мрачно поправила его я. Уверено, но совершенно без энтузиазма. Вот интересно, это во мне любовь или идиотизм говорит?

Спорить Ник не стал, но я чувствовала – не согласен. А значит, надо держать ухо востро, чтобы не запер на корабле втихую и не отправился один. Предчувствия у меня были далеко не самые радужные.

– Ты не чувствуешь здесь кхамир? – вдруг спросил Ник, когда мы уже ужинали на корабле.

– Нет, – ошарашенно сказала я. – А ты чувствуешь?

– Не могу понять, – признался он. – Что-то есть, что-то похожее… И как-то странно. То есть, то нет. Не понимаю.

– А я вообще ничего не чувствую, – загрустила я. Машинально вызвала огонь – на этот раз справилась, и только на руках, но это теперь ни о чём не говорило… – Но, может, я теперь в принципе с кхамиром работать не смогу…

– По-моему, не зависеть от кхамира – куда круче, – попытался приободрить меня Ник. Но, честно говоря, моя новоприобретённая способность меня пугала. Всё чаще я вспоминала слова гадалки о синем огне, и это стало почти навязчивой идеей – я начинала бояться своего огня. Мне казалось, что каждый раз, когда я вызываю его, он отъедает у меня лет пять жизни, и даже, когда не вызываю – горит всё равно, и медленно, но верно пожирает меня изнутри. Я даже зачастила в медкапсулу – сравнивала показания вчера и сегодня, до вызова синего огня и после, утром и вечером. Капсула никаких отклонений не находила, но она и не видела ничего, что объяснило бы откуда у меня огонь. Я бы вообще решила, что сошла с ума и огонь мне кажется, но Ник его тоже видел.

Засыпая, я думала о том, что надо проснуться раньше Ника, обязательно надо.

Когда я открыла глаза, Ника рядом не было. И что-то было не так. Что именно, я поняла уже по пути в рубку – еле заметно гудели, готовясь к взлёту, двигатели. У меня была ещё надежда, хоть и слабая, что в рубке я найду Ника, но там было пусто.

– Стой, – приказала я кораблю, понимая, что он не послушается. Если у него есть приказ от капитана, то с какой стати он будет слушать человека, даже не являющегося вторым пилотом. Проигнорирует и всё. Но корабль неожиданно услышал, и от этого стало ещё страшнее.

– Подтвердите отмену старта, – равнодушно уточнил голос.

– Сколько человек… сколько граждан Империи на борту?

– Один. Вы, – отчитался корабль.

– Отмена, – обречённо сказала я. Ну, Ник, ну… погоди!

– Для Вас сообщение, – остановил меня уже на выходе из рубки корабль. – Проиграть?

– Рина, – сказал мне Ник с экрана. – Я очень перед тобой виноват. – Тут он как-то грустно улыбнулся и продолжил. – Даже сейчас, записывая это сообщение, я до сих пор не решил, как именно надо было поступить, какой выбор сделать.

Я, почему-то ожидавшая извинений за то, что он меня так вот отослал, да ещё и усыпил, чтобы точно не проснулась раньше, чем надо, удивилась. Кажется, речь о другом? Словно прочитав мои мысли, Ник на экране продолжил:

– Нет, это я вовсе не о том, что отправил тебя домой. Тут вопросов быть не может.

Он немного помолчал.

– Вообще, надеюсь, что смогу сказать тебе это всё лично, и это сообщение ты никогда не увидишь. В конце-то концов, это не самое опасное приключение, в которое мне доводилось влипнуть.

Переходи уже к делу, – взмолилась мысленно я, – а то мне ещё за тобой лететь, и он действительно перешёл.

– Я очень тебя люблю. Так сильно, что это меня даже пугает, ведь я теряю контроль над ситуацией. Ты слишком многое и слишком быстро стала для меня значить. Иногда мне хочется спрятать тебя дома за семью замками, и никуда не отпускать одну – ты же всё время куда-то вляпываешься… А так, сидела бы дома, лепила козликов… неплохие выходили ведь. Но мне слишком долго вдалбливали в голову о праве любой личности на свободу распоряжаться своей жизнью. И мне всё казалось, что ты слишком зависишь от меня, что я не должен давить, что надо подождать, пока ты станешь независимой и освоишься… Но и не видеть тебя я тоже не мог. Очень скучал. Вот и вышло ни то, ни сё. Прости за это.

И, признаюсь тебе честно, если бы я мог читать твои мысли, я бы это сделал. Хотя бы один единственный раз, чтобы просто понять: тащить тебя под венец или оставить, наконец, в покое. И за это тоже прости.

– Вот глупый имперец, – прошептала я. – Конечно, тащить. Чё тут думать-то? Прыгать надо…

– Я хочу к тебе вернуться, – сказал тем временем Ник на записи. – Но если не вернусь, корабль отвезёт тебя на одну из планет Конфедерации. У меня есть там дом. И друг, который тебе поможет. В Империю вернись, если захочешь, но не раньше, чем через полгода. Или пока Дейл тебя не позовёт лично.

И ещё. Если ты смотришь всё-таки это сообщение, это вовсе не означает, что я мёртв, означает просто, что что-то пошло не по плану, а так часто бывает. Но на всякий случай: моё завещание составлено на тебя.

Прощай. И ещё раз прости.

– Вот какого чёрта? – сказала я кораблю, вытирая почему-то мокрые щёки. – Вроде как жениться пообещал… А где искать его непонятно! Ну не гад ли? Найду, и заставлю повторить это всё лично, раза три. А лучше, тридцать три!

Катер забрал Ник, поэтому в город я повела корабль. Хотя, на самом деле, не только поэтому. В корабле было спокойнее. А город и так уже в руинах и необитаем, особо от него не убудет.

Катер обнаружился довольно быстро, там, где я и думала – возле того места, где вчера Ник ощутил чьё-то присутствие. Надо было вылезать из корабля и идти в подземелья, где пряталось много неизвестно кого. А ещё, там наверняка темно, а я в темноте, в отличие от некоторых, ничегошеньки не вижу. Мысли не ходить у меня, как ни странно, не возникало. Там был Ник. И шанс, что он жив. Мало ли почему он не отвечает на рацию? Может, он лежит где-то без сознания, а к нему подбираются крысы… Или истекает кровью, пока я тут мечусь по кораблю в поисках оружия, фонарей, воды и прочего. Кажется, та ситуация, которую я недавно пыталась примерить на себя, решила меня испытать по-настоящему.

Фонари мне не понадобились, по крайней мере, пока. Но избавляться от них я не торопилась – мало ли, что будет дальше. Пока же я шла невысокими и довольно узкими, уходящими вниз коридорами, которые светились голубоватым светом, по мере моего приближения, и пели. Ну, точнее вибрировали и издавали какой-то низкий певучий звук. Интересная технология, – думала я, и даже остановилась потрогать стенку.

Упс. Моя рука непроизвольно вспыхнула синим огнём, а стена как-то жалобно тренькнула и потухла в том месте, где я дотронулась. Ненадёжная технология, – рассудила я, и отправилась дальше.

Стали появляться ответвления, но по размеру они были пока меньше, так что, чтобы не заблудиться, я продолжала идти прямо. Пока не вышла, наконец, в огромный зал. Хотя, скорее, это была пещера. Немного облагороженная и гигантская, но всё равно пещера.

Первым делом я обратила внимание на камни, разбросанные по периметру пещеры – они вспыхнули голубым при моём появлении, как и стены. И только тут, заметив поражённые и испуганные взгляды большого количества собравшихся здесь людей, я поняла, что это не технология, а реакция на меня. И люди, присутствующие тут, этой реакции явно боятся и мне совершенно не рады, а я, вот незадача, даже языка-то не знаю. А просто начинать их расстреливать, чтобы первый ход был за мной, как-то не в моём стиле. Но пистолет я достала и на другой руке зажгла огонь.

При виде огня они стали опускаться на колени, и я немного расслабилась. Да, они меня явно опасаются, но, кажется, прямо сейчас убивать не будут. Осталось только как-то найти общий язык.

Чем дольше я находилась в обществе этих странных обитателей подземелья, тем больше убеждалась в своей догадке, что это харркараны. Одичавшие почему-то, вероятно, те, кто не захотел переселяться в искусственные тела и смог остаться на своей родной планете. Хотя, скорее, не убеждалась, ибо доказательств не было, а просто уверялась. Непонятно вот только, от чего или от кого они прячутся под землёй. Да и вообще много чего непонятного. Как бы тут пригодился Ник с его способностями выучивать язык…

Обо всём этом я размышляла, шагая опять светящимися коридорами куда-то вглубь подземелий, окружённая толпой вроде бы почтительных, но при этом решительно настроенных аборигенов. По крайней мере, когда я сделала движение к выходу после того, как они опустились на колени, на меня направили оружие. Всё так же, стоя на коленях и выражая почтительность. Это – почтительность, конечно, немного успокаивало, но не то, чтобы сильно. И теперь меня куда-то вежливо, но настойчиво сопровождали. А вдруг они собираются торжественно принести меня в жертву? Что-то это мне напоминает, Избранница и всё такое, ага.

Как я пыталась узнать про Ника – это отдельная история. Пантомимы никогда мне не давались, да и не любила я их до жути, но тут деваться было некуда – как могла, попыталась объяснить про мужчину с белыми волосами и красными прядями. Я честно очень старалась. Сама бы точно поняла. Но вот они восприняли как-то не так. Правда, выяснилось возникшее недоразумение не сразу.

Наш путь по коридорам закончился в ещё одной большой пещере, где меня представили, видимо, вождю, хотя, может, и шаману – вид у мужчины был странный. Иначе как "укуренный" и не назовёшь, а это вроде как прерогатива шаманов. Вот ему-то я и пыталась продемонстрировать свои актёрские способности. В какой-то момент мне даже показалось, что мы друг друга поняли, и в этой иллюзии я пребывала минут двадцать, удобно устроившись на какой-то подстилке и ожидая встречи с Ником.

Когда подошёл один из аборигенов и начал себя демонстрировать – зубы, мышцы, я не сразу поняла, к чему это он. Даже подумала, что Нику расскажу, какие у них тут забавные обычаи, посмеёмся вместе. Мысли, что, может, и не будет у нас с ним шансов вместе посмеяться, я старательно гнала прочь. Первые подозрения появились, когда этот, безусловно достойный и симпатичный молодой мужчина, снял штаны и стал демонстрировать первичные половые признаки. Я зажмурилась и замотала головой, и, когда решилась открыть глаза, его, к счастью, уже рядом не было. Правда, радовалась я рано – уже через минуту появился следующий кандидат, и демонстрация пошла по той же схеме. Вот только на этот раз я уже не стала дожидаться полного стриптиза, торопливо отказалась и… поняла, какая я идиотка. У меня с собой был видеофон, и на нём – фото Ника. Вот я тормоз-то…

Ника мне привели через полчаса, за которые я успела вдоволь насмотреться на аборигенов во всей красе. Он был цел, невредим и невероятно зол.

– Какого… чёрта ты тут забыла?! – негромко, но весьма выразительно.

– Тебя! – огрызнулась я. В том, что просмотрела сообщение, я решила не признаваться. Пусть проявит смелость и скажет это всё мне в глаза, а не бездушному микрофону. – Мог бы и записку хоть оставить!

– Рина… – практически застонал Ник. – Ты должна была ещё спать, и уже быть, как минимум, в одном прыжке отсюда!

Чего он так паникует-то? Эти милые харркараны нас не едят, не бьют, экспериментов не ставят и вообще никак не обижают. Даже вон развлекают, как могут…

– Да они вроде довольно миролюбивые и вменяемые, – аккуратно постаралась я намекнуть имперцу, что он слишком драматизирует ситуацию.

– А, ну да, – вроде как спокойным тоном сказал Ник, но я чувствовала, что он разозлился ещё больше. И, кажется, был в отчаянии. Но тон его стал ещё спокойнее и беззаботнее, как будто мы на пикнике и обсуждаем, будет ли завтра дождь. – А ты уже выбрала?

– Что выбрала? – немного насторожилась я. Может, он намекает на этих, красующихся неподалёку аборигенов? Но что-то не похоже, чтобы он так от ревности бесился, раньше за ним не замечала.

– От кого первого будешь рожать данному племени могучих воинов. А то они волнуются и торопятся приступить к делу.

– Ник, ты бредишь? – спросила я озадаченно, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Тебя что, шаман травкой угостил? Нельзя у незнакомых дядей травку брать, тебя Дейл разве не учил?

– Не смешно, – сказал Ник, присаживаясь рядом. Аборигены как-то заволновались, но пока держались в отдалении. – Ты уже поняла, что это и есть харркараны? Потомки тех, кому не досталось искусственного тела и бессмертия.

Я кивнула и спросила, хотя он, наверняка, рассказал бы и сам.

– Но почему под землёй?

– На сто процентов я не уверен, но, похоже, они прятались от своих же, тех, кто получил тела. Скорее всего, когда возникли проблемы с рождаемостью и с эмоциями, харркараны попытались решить эту проблему с помощью своих соотечественников.

Я не понимала, и он пояснил:

– Можно использовать искусственное тело, а можно и потеснить из тела своего соотечественника. Между собой они вполне совместимы.

– Нет, – сказала я. – Не может такого быть. Это… это…

– Увы, – сказал Ник.

– Но почему они, эти, которые с искусственными телами, не выковыряли из-подземелья вот этих вот? – я кивнула на не желавшую расходиться группу. Впрочем, Ник на меня не смотрел. – Попасть сюда несложно…

– Они не могли спуститься сами, могли только посылать пилотируемые дистанционно корабли. А их не очень-то загонишь в подземелье.

Я вспомнила длинные, узкие, извилистые коридоры – действительно. Да ещё и стены из какого-нибудь, глушащего сигнал материала, наверняка.

– А сами-то почему не могли?

– Об этом я тоже пока только догадываюсь… Что-то произошло на планете, какая-то реакция, не знаю естественная или искусственная, но появилось вещество, чем-то сродни кхамиру, оно вступает во взаимодействие с их искусственными телами и уничтожает их. Помнишь ведь, что творится с кхамиром при близости харркаранов?

Я помнила. Но как-то отстранённо. Бывает так, что вроде и знаешь что-то, но в картину мира как-то не встраиваешь. А потом удивляешься сама себе – как можно было не связать?

– А я-то им всё-таки зачем? – осторожно поинтересовалась, как бы невзначай беря Ника за руку.

– А у них, видишь ли, предсказание, – сказал он. Тон как-то не вязался с нежностью, с которой он сжал мою руку. – Когда бессмертная, пришедшая сверху, родит, кончится их пребывание в подземелье.

– Я не верю в предсказания, – мрачно ответила я, с удивлением обнаружив, что покривила душой – те слова про синий огонь запали мне в душу. Но в это предсказание я точно не верила. – И скажи им, что я не бессмертная.

– Не уверен, что стоит, – чуть улыбнулся имперец. – Вдруг они решат наглядно в этом убедиться? И, конечно, никакое это не пророчество, скорее, остатки прошлых знаний, что безопасно выходить можно будет лишь тогда, когда те сверху решат свои проблемы с рождаемостью.

– Но объяснить им это не выйдет, да? – уныло спросила я, глядя на смыкающийся вокруг нас большой круг и выходящего вперёд шамана. Кажется, аборигенам надоело ждать.

– Вряд ли, – сказал Ник, поднимаясь, и направляясь навстречу шаману.

Они говорили минут пятнадцать, и, похоже, к согласию так и не пришли. Ну ты же телепат, Ник, – думала я. Внуши ему, что надо и делов-то… Впрочем, возможно, внушать надо было не только шаману, но всем, а их тут было невероятно много. И ещё… я похолодела – что-то наподобие кхамира. Вдруг Ник и здесь не сможет активно пользоваться телепатией? Тогда мы точно влипли. Вернее, я. Хотя нет, всё же мы – бросать кого-то не в характере Ника.

– Рина, – позвал меня тем временем он, стоя всё так же рядом с шаманом. – Уходи, пожалуйста. Как только они расступятся – сразу уходи, а лучше – убегай. Помнишь куда?

Удивительно, но я помнила. Но как уходить без того, за кем пришла?

– А ты? – спросила я. Глупый вопрос, понимаю. Но мне надо знать.

– Меня не жди. Я приду… потом. Это очень серьёзно, Рина. Пожалуйста, хоть раз послушайся меня.

Я решила послушаться. Ну, по крайней мере, вначале.

Когда глаза и волосы Ника засветились красным – на фоне излучающих голубоватый свет стен это выглядело жутковато, аборигены стали расступаться. Медленно, неохотно, но всё же постепенно проход освобождался. И я по нему шла. Шла, чувствуя на себя взгляды – они смотрели на меня как на ускользающую добычу. Но, подчиняясь воле телепата, всё же расступались. Мне было страшно подумать, что они сделают с Ником, если он не успеет уйти – от того, что они всё осознавали, они, наверняка, его уже возненавидели. На выходе из пещеры в коридор я не выдержала, обернулась – хотелось убедиться, что с Ником всё в порядке, и ахнула – его волосы были красными, полностью. И мне показалось, что он светится вообще весь.

И вспомнилось вдруг – когда мы обсуждали Калена и как ему помочь, я спрашивала Ника о нём самом, а он как-то отшутился-отмолчался, так и не сказал, что будет в самом плохом случае, что было бы, если бы ему пришлось выложиться до конца рядом с кхамиром… Теперь я видела это сама. Ник не кричал, но я знала, что ему очень больно, и что его-то как раз сжигает изнутри – то, чего я так боялась со своим огнём, потому что слишком много намешано разной крови в моём имперце, и теперь кровь виренов, пытаясь взять своё, сталкивается с наследием Аргендейла, и это противостояние убивает самого Ника…

Если бы я позволила себе задуматься, я бы, наверное, никогда этого не сделала. Всё же одно дело – эксперименты на незнакомых виренах, которые и сами просили моего огня, а другое – дорогой, любимый и единственный мужчина, которому и так сейчас нелегко, мягко говоря. Но тело оказалось быстрее разума, а может, это интуиция руководила мной, но я вызвала свой синий огонь и направила на Ника.

Стало ещё хуже. Если вирены просто теряли ненадолго сознание, а потом приходили в себя радостные и благодарные, то Ник остался в сознании. И, кажется, благодарностью не переполнился.

– Уходи, я сказал! – рявкнул он на меня.

Но я уже не могла. Неужели я его погубила? А вдруг мне всё это привиделось, показалось – я ж вообще сама не своя после этой шестой планеты, а вдруг у Ника было всё под контролем, но тут я взяла и всё испортила? И опять его не послушалась. И он сейчас погибнет за меня и из-за меня… Точно. Это я убила его. Если не синим огнём, то своим появлением здесь, что с того, что хотела спасти? Благими намерениями вымощен путь известно куда…

Синий огонь боролся с красным. А потом вдруг пришёл ослепительно белый, ярко вспыхнул и погас, и мне даже показалось, что от Ника какая-то волна разошлась, проходя катком – примерно как Дейл, по сознанию бедных аборигенов. Меня тоже немного зацепило, кажется, только краешком, но и это было весьма чувствительно – словно в голове всё перевернулось, а потом кто-то бережно и аккуратно всё расправил и поставил на место. Что творилось в головах аборигенов – не знаю, но я испугалась. Уже не харркаранов, а самого Ника. Того, кем он стал. И бегом бросилась к выходу, задержать меня никто не пытался, наоборот – от меня разбегались в разные стороны. Что с Ником всё будет хорошо, я теперь совершенно не сомневалась. Если и были у меня какие сомнения, то о другом – а пускать ли его на корабль? Или быстрее улетать? Правда, забежав в корабль и запершись там, я всё же устыдилась подобных мыслей. Это же мой Ник, Ник, который там, внизу, собирался за меня умереть. Ну и что, что все инстинкты вопят, что надо бежать, как можно дальше, я же не могу его бросить!

Ник появился, наверное, минут через десять. За это время я успела два раза почти улететь и три раза почти пойти за ним. Здесь, на поверхности, при свете дня, он был вовсе не страшен, а когда он прислонился к стене здания, не дойдя до корабля каких-то двадцать метров, и сполз по этой самой стене на землю, я снова испугалась. За него. И побежала к нему.

Красных прядей у Ника больше не было, теперь все волосы были одинаково, совершенно, невозможно белыми.

– Ник, – я осторожно тронула его за плечо. Током не ударило, и то спасибо. Почему-то мне и дотрагиваться было боязно. Умом я понимала, что это глупости, но подсознание чудило.

– Рина? – не открывая глаз, произнёс он.

– Ты как? – спросила я, теребя в руках аптечку. Какую первую помощь оказывать в таких случаях, нас не учили…

– Искусственное дыхание, – сказал Ник, открывая один глаз. Весьма хитрый глаз, надо сказать.

– Что? – не поняла я.

– Можешь оказать мне первую помощь искусственным дыханием. Это очень мне поможет, правда, – крайне серьёзно сказал Ник, открывая и второй глаз. Тоже хитрый.

И всё бы ничего, но про первую помощь я вслух не говорила. Может, конечно, совпадение… Цепочка ассоциаций, аптечка, которую я всё так же бестолково кручу в руках… Но нет. Не это.

– Да, – сказал Ник. – Читаю. И пока, прости, ничего не могу с этим поделать. Закроюсь, но чуть позже. Прости.

Первая моя мысль была удрать. Улететь. Или хотя бы убежать из зоны "поражения", чтобы мои мысли оставались только моими…

– Лети, – сказал Ник.

– Нет, – сказала я, мучительно краснея от того, что моя трусость, моё малодушие, для него не секрет.

– Я пойму, вернее, понимаю, – сказал он.

– Нет, – сказала я. – Вот тебе шанс узнать меня по-настоящему. Вот такая вот я нерешительная, трусливая и… В общем, такая. Терпи. До корабля дойдёшь?

– Терплю. Дойду.

– Что теперь? – спросила я, когда Ник, наотрез отказавшись лезть в медкапсулу, устроился в кресле второго пилота.

– Навестим харркаранов, теперь я знаю, где их главная база. Это будет быстро. Я буду запугивать их ментально, ты – сжигать своим огнём… – тут Ник зевнул, а я не нашлась, что ответить. Ни вслух, ни мысленно, впрочем, он моментально заснул, как только я проложила указанный им курс.

Ник спал, и я, наконец, перестала прокручивать в голове скороговорку: цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Ещё хорошо шла про выдр в гетрах, тырящих ядра кедров. Как только мне хотелось подумать о чём-то не о том, я начинала мысленно тараторить эти без сомнения прекрасные штуки. Ведь, несмотря на всё сказанное ранее, далеко не все мысли мне хотелось продемонстрировать Нику. Некоторых я просто-напросто стеснялась, например вот, ко мне в голову упрямо лезла мысль, что круто было бы попробовать заниматься любовью с таким, читающим меня, Ником. И мне было не только неловко, но и стыдно – он такую трансформацию пережил, столько сил потратил, а я об удовольствии тут о своём… А всё же было бы круто, – подумала я, рассмотрев эту мысль со всех сторон, и вздрогнула, услышав вкрадчивое, но вполне энергичное:

– Я готов!

– Ой, – сказала я и зачем-то добавила, совершенно неубедительно. – Тебе надо поспать…

– К чёрту сон, – отмахнулся Ник, вытаскивая меня из кресла. – Я должен это попробовать!

Глава 20

– Какое счастье! – сказал Ник. – Наконец-то я могу не слушать про эту бедную цаплю…

– Пфф, – сказала я, испытав, на самом деле, облегчение – цапля мне тоже порядком поднадоела. – Как-то странно вас, телепатов, воспитывают – мало того, что мысли подслушиваете, так ещё и претензии предъявляете… Закрылся бы раньше.

– Ну, нет, – сказал он. – Кое-что мне очень даже понравилось.

Мне тоже, – подумала я, мне тоже. И показала ему язык. Чтобы не расслаблялся. Говорить вслух не было никакого смысла – он-то точно знает, что мне понравилось и насколько понравилось. Как бы не зазнался…

– Итак, – сказала, перебирая его волосы. – Ты теперь, как Аргендейл?

– Я – намного лучше, – отшутился Ник.

– Ну вот, – посетовала я. – Зазнался-таки. А если серьёзно – что ты там делал и почему они тебя не трогали? Я была уверена, что ты там погибаешь без моей помощи…

– Нет, – сказал Ник, благоразумно умолчав, что вот именно с моей помощью-то чуть и не загнулся. – Я сам удивлялся, насколько разумными они оказались… точнее, казались, до того момента, как их переклинило на пророчестве. До этого момента принцип “враг моего врага – мой друг” более или менее работал, влиял я на них самую малость, они и так вполне были готовы к сотрудничеству. Сами-то они, правда, ничего толком не помнят, всё, что передавалось устно, настолько исказилось и обросло мифологией, что стало совершенно бессмысленным, зато оказалось, что у них есть архив, воспользоваться которым сами они не могут, так как читают не очень-то, не говоря уже о владении техникой, но почитают за священное место и поэтому сохранили. Там есть и координаты главной базы, где они производят тела. Их правительство, по идее, должно быть там же.

– А пилот этого не знал? – удивлённо спросила я.

– Не знал. И Ликкара, если ей верить, тоже. Подход вполне разумный, если вдуматься… Летим туда.

Мы бродили по огромному пустующему заводу и ничего не понимали. Первая мысль, которая приходила на ум, – базу перенесли. Некоторые подозрения возникли у нас уже на подлёте – по идее, стратегически важный объект должен был очень прилично охраняться, а мы попали на планету практически без проблем. И сам завод тоже не охранялся.

– И где? – разочарованно спросила я. – Ты обещал мне харркаранов, в которых можно запустить огнём…

Не то чтобы я действительно была готова кого-то сжечь, но тишина и эхо наших шагов действовали мне на нервы. Так что это была, скорее, попытка разрядить обстановку.

– Сейчас найдём, – пообещал Ник, и я насторожилась – неужели тут всё-таки кто-то есть? Или это он меня пугает? Подозрительно покосилась – не понятно. Вроде серьёзен…

Минут через пятнадцать мы набрели на склад, который, странное дело, был весь заставлен какими-то контейнерами, я ожидала, что будет пустовать.

– Там тела, – сказал Ник, глядя, как я бегаю вокруг контейнера, пытаясь либо заглянуть – чёрт его знает, как он открывается, либо найти хоть какое-то обозначение, поясняющее что там.

– Что-что? – я резко остановилась, и даже отступила на шаг. – Трупы?!

– Нет. Тела, которые не были ещё живыми. Заготовки.

– А ты откуда знаешь? – не удержалась я. Не то, чтобы не верила, но интересно же. Вдруг тут где-то большое объявление висит, а я и не заметила…

– Вижу, – сказал Ник.

– Где? – проявила я несвойственную мне несообразительность. Ну, точнее, это мне хотелось бы думать, что несвойственную, а так – кто знает… может, как раз очень даже свойственную.

Ник ответил мне таким взглядом, что я-таки поняла. В том же контейнере, вокруг которого я бегала, и видит. Взгляд-рентген, так сказать…

– А через одежду ты тоже видишь? – да, это, конечно, мелочи, по сравнению с историей харркаранов и прочими загадками мироздания, но всё же…

– Вообще, – ответил Ник, неторопливо скользя взглядом вниз по моей фигуре, – такое использование новых способностей мне в голову не приходило… Но твоё предложение мне определённо нравится…

От последних слов, вернее даже от тона, стало жарко, и как-то уже стало всё равно, где мы… но тут мне пришло в голову ещё кое-что.

– Вот только посмей! – сказала я, и Ник удивлённо поднял брови, – вот только посмей посмотреть этими своими способностями на любую другую женщину!

Что я тогда сделаю, я не знала, но мысль мне очень не нравилась.

– А кто смотрел на харркаранский стриптиз? – мстительно спросил Ник.

– Ты тоже смотрел, – пожала я плечами, беря Ника за руку и утягивая, точнее, пытаясь утянуть со склада. Как-то мне некомфортно было в окружении заготовок…

Ник уходить не хотел.

– Любуешься? – не утерпела я.

– Пытаюсь понять – почему их не использовали и не забрали.

– И как?

– Пока никак, – удивительно спокойно и покладисто отреагировал Ник. Я бы, наверное, уже немного рявкнула. – Мне кажется, что ответ где-то рядом… но пока не складывается.

– А мы можем думать вне склада? – жалобно спросила я. – А то у меня ощущение, что я на фабрике консервов для людоедов!

И уже когда вышли, спросила:

– А ты чувствовал кхамир?

– Нет, – удивился Ник. – А должен был?

Я пожала плечами – я-то теперь совсем не чувствую, хотя если это – единственное, чем придётся заплатить за выживание на шестой планете и синий огонь, то я совершенно не против.

– Когда я была у них в плену, – пояснила всё же для Ника, – там где-то был кхамир, ну или что-то похожее – я могла вызывать слабенький огонь. Тогда я думала, что кхамир на планете у них, но оказалось, что мы были на станции. Ликкара говорит, что кхамир они нигде не используют, может, он как раз в телах? Просто в очень маленьком количестве, или что-то другое, но со свойствами кхамира?

– Альдо! – вдруг сказал Ник, внезапно останавливаясь.

– Что Альдо? При чём тут твой дядя, он же муж твоей несостоявшейся невесты?

– Почему это несостоявшейся? – спросил Ник, явно чтобы позлить меня. – Невестой же она была?

– Будешь меня дразнить, ещё раз огнём шарахну! – пригрозила ему. – Глядишь, ещё какие способности откроются! Думать, например.

– А вдруг я потом закрыться не смогу? – как-то не проникся угрозой и вовсю развлекался этот наглый имперец. – Буду тебя читать всё время…

– Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла, – ответила я ему и показала язык. – А куда мы так целеустремлённо идём? И при чём тут всё же Альдо?

– Альдо за пару месяцев до моего… кхм, до нашей тобой встречи, расследовал исчезновение довольно большого количества кхамира. Вообще мы тогда думали, что это Конфедерация подсуетилась, поэтому и организовали ответное похищение.

Ник замолчал, и я подёргала его за руку.

– И-и-и?

– Вроде кхамир тот так и не нашли, и я вот думаю – а не вышел ли дядюшка тогда на харркаранов и не заключил ли с ними договор?

– Непонятно, – отрезала я.

– Что именно? Зачем им был кхамир?

– Нет, это как раз я могу предположить. Хотели попробовать использовать в телах, но у них ничего не вышло, – не стала притворяться недогадливой я.

– А что тогда? Зачем это Альдо?

– Ну, ему власть, наверное, пообещали… Ничего интересного, – отмахнулась я.

– Сдаюсь, – сказал Ник. – Что непонятно-то?

– Непонятно, когда ты уже, чёрт возьми, сделаешь мне предложение?! – сказала я, вырывая свою руку из руки Ника и подбочениваясь.

– Выходи за меня, – мгновенно ответил тот.

– Нет, – сказала я. Вообще, я имела в виду, что предложение у него какое-то неправильное, и то, что я ему, получается, отказала, поняла только, когда он удивлённо и как-то недоверчиво переспросил:

– Нет?! – кажется, в отказ он не поверил, в общем-то, и правильно не поверил, но я всё же уточнила:

– Это не предложение.

– Нет? – переспросил ещё раз Ник.

– Нет, – сказала я. – Где цветы, кольцо, наконец?

Ник послушно и нарочито растерянно осмотрелся вокруг – клумб с цветами на этом заброшенном заводе предсказуемо не обнаружилось. Впрочем, если бы они и были, то уже давно засохли бы – завод явно пустовал не один год. Потом посмотрел на свои руки – колец он не носил, так что второй пункт выполнить тоже не мог.

– Рина, – укоризненно протянул он. – Раз форма тебе важнее содержания, тогда жди. Всё будет, но потом.

– Не могу ждать, – сказала я, не трогаясь с места.

– Тогда соглашайся так, – улыбнулся Ник. – И вообще, нам тут мир спасать надо, а ты капризничаешь!

Он был, конечно же, прав, но ведь пять минут погоды не сделают? И я показала ему язык, и не пошла. И да! Он таки понёс меня на руках, вот только как-то неправильно – перекинув через плечо.

– Ладно, да! – сказала я уже на корабле. Нельзя давать ему шанс передумать. А ещё, признаваться в этом не хотелось, но если сама с собой не будешь честной, то кто же будет, мы собирались к Аннелии и Альдо, и мне хотелось победы над ней. Не мужской, вооружённой, а чисто женской – в конце-то концов, раз она так помешалась на Нике, лучшей местью будет, если он достанется мне. И пусть она об этом знает!

К счастью, Ник со своей стороны капризничать и брать предложение назад не стал.

Когда мы вынырнули из последнего прыжка возле центральной планеты Империи, с нами связался Аргендейл. Для разнообразия как обычный человек – по корабельной связи. Вот только говорили они, увы, на непонятном мне языке. Впрочем, в конце Аргендейл обратился уже ко мне.

– Рина, – сказал он, – Ты мне очень симпатична, и мне крайне не хотелось бы тебя убивать.

– Дейл! – сказал Ник, пока я ошалело хлопала глазами. – Рина, не волнуйся, это он так неудачно шутит. Пока, Дейл! – добавил он, протягивая руку, чтобы выключить связь.

Но я чувствовала, что не шутит. Угрожает. Или, вернее, предупреждает. И хорошо бы знать о чём.

– Стой, – перехватила я руку Ника. И уже Дейлу. – Пожалуйста, договаривайте.

– У меня много детей, – сказал Дейл, – и ещё больше внуков и правнуков. Ник – не единственный, в ком сильны мои гены. До этого момента в семье царил относительный мир, – тут я скривилась, перебивать не стала, но он и так понял. – Да, это мир. И обусловлен он был тем, что получить доступ к способностям никто не мог – мешали другие гены, те, кто пробовал – увы, сошли с ума или погибли. Теперь, когда я оставлю трон Нику, – я подумала, что ослышалась, а он продолжал – рано или поздно, но многие поймут, что есть способ получить такие же способности. И этот способ – твой синий огонь. Поэтому я настоятельно рекомендовал Нику тебя убить.

Тут он сделал театральную паузу, и я даже покосилась на Ника – что он-то думает по этому поводу? – тот ответил мне обиженно-укоризненным взглядом и покачиванием головы. Стало быть, совет не пришёлся ко двору. Это радует. Послушаем дальше.

– И я уважаю решение своего правнука. Но если когда-нибудь, в минуту ссоры, обиды, раздражения, расставания, в общем, чего угодно, ты решишь отомстить моему правнуку, помогая обрести такие же способности кому-то ещё, я найду тебя и убью.

– Спасибо на добром слове, – не удержалась всё-таки я, а Ник успокаивающе сжал мою руку.

– Это не потому, что я непременно хочу сохранить трон за Ником, – сказал Дейл. – А потому, что гражданская война никому не нужна.

– Я поняла, – сказала я. – Всё?

Нет, я правда могла понять мотивы Дейла, особенно, если подумать о них как-то отстранённо, но всё же, когда тебе угрожают, расположение к личности этого самого угрожающего как-то резко уменьшается…

– Он ничего тебе не сделает, Рина, – сказал Ник, выключив связь.

Я почему-то расстроилась и злилась. Причём, как ни странно, не только на Дейла, но и на Ника. И на себя. И вообще на всех. Нет, вовсе не собиралась я его предавать, и верила, что Ник не станет сам убивать меня, и всё же, всё же… Возможно, потому что Дейл в принципе предположил, что я на это способна? А он, вроде как, прочитал меня, и получается, что я такая вот? От обиды или ревности могу и предать? Я как Аннелия? Или даже хуже? Но это же неправда!

– Ник! – не выдержала я. – Я же не такая!

– Я знаю, Рина, – совершенно серьёзно сказал он.

– Но Дейл, он же… он же…

– Прочитал тебя? – Ник покачал головой. – Прочитать можно эмоции, мысли, желания, наконец. А человека можно только узнать. Я тебя знаю. А он – нет.

И я молча его обняла. За что мне такое счастье?

О том, что увязалась за Ником на разборки с дядей, я пожалела уже минут через двадцать. Нет, начало мне даже понравилось, в частности, реакция Аннелии, когда она меня увидела. До этого момента, насколько я понимаю, она даже была рада, что её мужа Аргендейл вызвал на разговор, и сама вызвалась сопровождать. Во-первых, видимо, надеялась, что мужа, как минимум, отправят в длительную командировку, а во-вторых, наверняка, рассчитывала увидеться с Ником. И, кстати, оба её чаяния сбылись, только совсем не так как она предполагала.

Когда мы прибыли в Аркон-холл, Альдо уже был в кабинете Дейла, а Аннелия прохаживалась в гостиной рядом.

– Ник! – очень тепло и радостно воскликнула она, и как-то так по-доброму и уютно, что я сама чуть не засомневалась – могла ли эта милейшая женщина пытаться меня убить, да ещё и таким жестоким, извращённым способом. По крайней мере, можно понять, почему в голове у Ника не очень-то укладывалась её причастность… Неужели можно так играть? Она гениальна. Или безумна.

Впрочем, некоторая бледность, стремительно покрывшая её лицо, а также непроизвольный шаг назад при виде меня, лучше всякого чтения мыслей показывали, что дело нечисто.

Но бросаться в ноги и каяться она не стала, попыталась сделать вид, что мы не знакомы.

– Представишь мне свою спутницу, дорогой? – ей почти удалось совладать с голосом и придать ему светскую беззаботность и лёгкую скуку. Почти.

И это вот "дорогой"… Р-р-р!

– Вы разве не знакомы? – оскалился ещё полминуты назад любезно и чуть ли не радостно улыбавшийся Ник. И я поняла, что он мне не верил. Вернее, не так. Он верил в то, что я говорю правду, какой её знаю, но, видимо, думал, что меня саму зачем-то ввели в заблуждение. Теперь же новые способности Ника не оставили ему места для самообмана, он читал все её мысли, от ужаса узнавания своей неудавшейся жертвы до судорожных попыток придумать, как выкрутиться

Никак, – подумала я. Не выкрутишься, су… сударыня. Ник бросил на меня какой-то полуизвиняющийся-полуукоризненный взгляд. Да, я злорадствовала. Да, это не то чувство, которым стоит гордиться зрелой личности… Но что делать. А если это кого-то коробит, можно рассматривать испытываемое мной как радость от торжества справедливости, звучит уже куда лучше, да?

– Нет, – сказала Аннелия. – Эту милую даму я вижу впервые.

Даму! Да ей всего на четыре года меньше, чем мне!

– Арин Эрде, моя невеста, – сообщил Ник. И Аннелия схватилась за спинку кресла. Поначалу я списала её состояние на появление личной стражи Императора, которые как раз, повинуясь мысленным приказам моего любимого имперца, вошли в комнату и направились к ней. Но она их, кажется, и не видела.

– Нет! – сказала она с какой-то фанатичной убеждённостью. – У тебя не было, нет и не будет, не может быть никакой другой невесты, кроме меня!

Ник расстроенно покачал головой, но ничего не сказал. А вот я не удержалась.

– Милочка, – решив отыграться за даму, вкрадчиво и сочувственно произнесла я. – Вы уже замужем! Окститесь!

Ненавидящий взгляд был мне ответом, и, как ни странно, я почувствовала удовлетворение. Лучше открытая ненависть, чем подковёрные интриги. Тем более, что она под стражей, да-да.

Я ещё несколько секунд потратила на разглядывание формы личной стражи, с тем, чтобы убедиться, что Аннелию тогда сопровождали не они. Похожая форма, но не та. И отправилась вслед за имперцем в кабинет. Как ни странно, стоящие у дверей молчаливые стражи меня пропустили, даже дверь открыли.

Альдо оказался мужчиной вполне приятной наружности, вот разве что совершенно противоположного типа, если сравнивать с Ником. Дядя был пониже и коренастее племянника, а также обладал совершенно чёрными волосами и неожиданно светло-серыми глазами. Чего Аннелия так его невзлюбила? Тут я поймала взгляд Ника и невольно заулыбалась. Ну конечно, он же читает мысли всех вокруг. Вообще, это, наверное, жесть – если у всех в головах столько же ненужных мыслей, сколько у меня, то бедного Ника можно только пожалеть. Хотя немного поддразнить его это не мешает. Да-да, есть что-то притягательное в твоих ревнивых взглядах, мой любимый телепат!

Собственно, на этом интересная и в чём-то приятная часть закончилась. Я сидела почти у самой двери – за стол к ним не пошла, и слушала разговор на непонятном мне языке. Возможно, стоило уйти, но атмосфера как-то не располагала, казалось, что любое лишнее движение, любой посторонний звук спровоцируют жуткую грозу, которая ощутимо нависла над столом. Конечно, она была направлена не на меня, но всё равно как-то некомфортно было. Так что я сидела, несмотря на то, что наблюдать за то бледнеющим, то краснеющим и начавшим довольно сильно заикаться Альдо было совсем не в удовольствие. Возможно, потому что я слишком хорошо понимала, каково ему приходится под взглядами Аргендейла и Ника, находиться с этими двумя в одном помещении было тяжело, когда они не закрывались. Конечно, если муж Аннелии – предатель, то допросить его необходимо, но это не значит, что участники процесса получали удовольствие. На мгновение я даже представила – если Альдо невиновен, и это всё нелепые совпадения, каково потом Нику будет общаться с ним? Насколько я поняла, дядя являлся как раз одним из немногих в семье, к кому мой любимый относился с симпатией. Каково будет Аргендейлу я как раз нисколько не переживала – судя по тому, как он говорил со мной недавно, такие мелочи, как чувства других его совершенно не волнуют.

Ник бросил на меня какой-то странный взгляд, и я постаралась перестать думать. По крайней мере, перестать думать всякий бред. Может, про цаплю снова исполнить? В этой скороговорке, кажется, и то больше смысла, чем в моих сумбурных мыслях…

Альдо был действительно замешан. Не понимая языка, я как-то это уловила – момент, когда его прижали к стенке, и он стал рассказывать. Изменились интонации. Если вначале он говорил доброжелательно, хоть и взволнованно, то потом прорезалась злость и глубокая, огромнейшая обида на мир. За что – расскажет потом Ник, но это не так и важно.

Когда Альдо упал на колени перед Аргендейлом, я зажмурилась. Мне почему-то показалось, что император откуда-то выхватит меч и, в лучших традициях исторических и фантастических фильмов, снесёт голову с плеч. К счастью, дело ограничилось заключением под стражу.

– Что будет с Альдо? – спросила я у Ника по пути домой к нему. Или уже к нам? Мы пошли пешком – в корабле насиделись, да и идти-то тут было…

– Будет суд, – устало пожал плечами мой имперец. И вздохнул. – Тут, видишь ли, ещё отягчающие обстоятельства…

– Какие? – заинтересовалась я.

– Ты нашла его симпатичным! – наклонившись ко мне, трагичным голосом произнёс Ник. – А это я простить ему не могу! Измену Родине ещё куда ни шло, а это вот никак…

– Шутишь? – насторожённо заглянула ему в глаза и с облегчением выдохнула – шутит.

– Шучу, – кивнул он. – Тебе же нравится, когда я ревную.

– Нравится, – не стала отпираться я. – Потому что мне кажется, что я тебе слишком легко досталась.

– Я жизнью ради тебя рисковал! – показательно и понарошку оскорбился Ник.

– Я это ценю, – погладила я его по руке. – Но это не то! Мне вон даже предложение пришлось самой делать! Ну, точнее, выпрашивать.

Ник ничего не ответил, и я, признаться честно, расстроилась. Мне хотелось каких-нибудь если не доказательств любви, то хотя бы уверений в ней, безграничной и бесконечной. Увы. Он, похоже, вообще погрузился в свои мысли и забыл бы про меня, не держи я его под руку. Мы даже свернули куда-то не туда и сделали парочку лишних кругов. Мне было очень интересно про дядю и дальнейшие планы, но я решила позволить себе побыть немного капризной и дать Нику прочувствовать мою обиду, а для этого требовалось молчать. Вот я и молчала.

– Заходи, – сказал Ник, открывая дверь в квартиру и пропуская меня вперёд. Я послушно сделала шаг… и оказалась в филиале оранжереи. Я даже обернулась, чтобы убедиться, что Ник и вход в квартиру всё ещё на месте, а то вдруг я куда-то внезапно телепортировалась, с моим-то везением. Нет, всё в порядке. Значит, все эти цветы – мне? Надеюсь, он не решил, что можно один раз подарить море цветов и этого хватит на всю жизнь? А то я начинаю входить во вкус…

– Это мне? – спросила я на всякий случай, вторую часть умозаключений решила не говорить.

– Тебе, – сказал он. – Нравится?

– Нравится, – сказала я.

– Примешь?

– Приму, – кивнула я, думая про себя "к чёрту формальности, может пора уже переходить к поцелуям?".

– А это? – спросил Ник, протягивая мне кольцо. Я даже рассматривать не стала, сразу сказала:

– Нравится!

И да-да-да:

– Примешь? – спросил, опускаясь на одно колено.

– Да-да-да! – затараторила я уже вслух, переходя, наконец, к поцелуям.

И уже много позже, спросила:

– Расскажешь, что там с Альдо?

– Альдо… – вздохнул Ник. – Сначала он просто пожалел их и хотел помочь. Ну, по крайней мере, он на этом настаивает, хотя, конечно, бессмертие они ему предложили, не упоминая о побочных эффектах. Тогда речь шла только о кхамире, из которого выделяли бы компонент для тел, и вроде как все действительно верили, что должно получиться… Но не получилось.

– А почему они просто не пришибли его? – спросила, пристраивая голову на плечо Нику. – Не удалось бы замять?

– И замять, и Альдо обеспечил бы им прикрытие и периодические поставки кхамира в будущем… А потом, когда стало ясно, что с кхамиром не вышло, ставки выросли. Видимо, он уже настолько свыкся с мыслью о бессмертии, что это, вкупе с жаждой власти, перевесило всё остальное. Угадаешь, что он попросил?

– Нет, – призналась я. И тут меня осенило. – Неужели, переселиться в тело Аргендейла?

– Умница моя, – сказал Ник, целуя меня в лоб.

– Но разве это возможно? Аргендейл он такой… такой… другой.

– Не знаю. Харркараны тоже другие, так что если бы у них получилось с людьми, то всё может быть.

– А что теперь?

– Теперь мы будем им угрожать. Ну и на базу, где они экспериментировали с кхамиром и людьми тоже наведаемся.

– Чем угрожать-то?

– Они не могут попасть на свою родную планету, помнишь? У меня есть данные из архива – как они получили это вещество, но даже если у нас ничего не получится с созданием, забрать с их планеты запасы мы можем, а там оно вырабатывается постоянно. И уже как раз забираем.

– А в чём угроза-то? – не поняла я. – Уничтожить корабль можно с куда большего расстояния, чем то, на котором на них подействует это их вещество.

– А мы и не на корабли, мы распространим на все планеты, чтобы они не могли туда сунуться. И на их базы забросим.

– То есть, укокошим их цивилизацию окончательно и бесповоротно?

Эта мысль мне не нравилась. Да, если станет вопрос: либо мы, либо они, то мы живые и здоровые значительно предпочтительнее, чем они, но всё равно как-то… Есть же там у них не только военные, но и учёные, и какие-нибудь врачи, музыканты… Хотя… Возможно, в связи с дефицитом, а вернее даже полным отсутствием новых тел, остались только самые нужные, а остальные…

– А что происходит с теми, для кого не нашлось нового тела? – спросила у Ника, хотя ответ был на поверхности.

– Они вроде как сохраняются в базе данных, как будто просто спят… А что касается цивилизации – если они станут паразитировать на наших телах, будет ли это сохранением их цивилизации?

– Я понимаю, – вздохнула, закрывая глаза. – Но хочется другого решения. Другого исхода.

– Слетаем на их базу, о которой знает Альдо, – сказал Ник. – Может, придумаем что-то ещё. Спи. – И добавил, тихо, но я всё равно услышала. – Моя радость.

Утром мы слегка поспорили, уже почти традиционно, потому что Нику снова пришла нелепая мысль, что меня надо оставить здесь. Причём начал он издалека.

– Я купил тебе глины, – сказал Ник. – Сделаешь мне полк козликов?

– Нет, – сказала я, чувствуя подвох. – Ты – капитан, тебе полк не положен, а взвод я тебе и так уже давно налепила. А в чём дело-то? Решил меня оставить?

– Да, – сказал Ник.

– Нет, – сказала я.

– Это приказ, – сказал он, чуть склонив голову набок. Он был уже опять в своей белоснежной форме, а во взгляде мне почудился не столько приказ, сколько любопытство. И нежность.

– Накажи меня, – предложила я и показала язык.

– Рина, – строго сказал он.

– Ник? – с вызовом спросила я.

– Двадцатое августа тебе подходит?

– Подходит, – сказала я. Интересно, для чего?

– Тогда, может, останешься и займёшься подготовкой? Платье там и всё такое… – зашёл с другой стороны этот хитрец.

– Нет, – сказала я и решила спросить прямо. – Ты думаешь, там будет опасно?

– Даже не знаю, что тебе и ответить, – улыбнулся. – Скажу, что опасно, и тебя точно никакими силами тут не удержишь, скажу “нет” – тоже полетишь…

– Правду скажи, – предложила я, натягивая уже форменные сапоги. Да, у меня тоже была форма пилота, правда носить я её не успевала что-то.

– Ну, на шестой планете и в подземельях у харркаранов было поопасней, – неохотно признал Ник. – Но от неожиданностей и тут никто не застрахован.

Угу. Как и от кирпича на голову. Хорошо, что из дома в каске выходить не заставляет, – улыбнулась я про себя.

В отличие от пилотов, свято верящих в возрождение в новом теле и потому бесстрашно жертвующих собой, харркараны на этой базе очень хорошо знали, насколько плачевно на самом деле обстоит дело с бессмертием, и сдались сразу, как только им пригрозили отправить на станцию то вещество, с их родной планеты.

Мы забрали их архивы, и Ник пропал в них на неделю, приходя домой только поспать и вкратце рассказать, как идут дела. Новость, что переродиться не выйдет, ибо не во что, стала для наших врагов настоящим шоком. Ещё бы – это была одна из основ их мировоззрения в течение многих-многих лет, это всё равно, что сказать людям, что если они лягут спать, то уже и не проснутся. Так что они сдавались, тем более что эта новость была подкреплена приказом от руководства и реальной угрозой уничтожения.

Их, кстати, оказалось куда меньше, чем мы предполагали, основываясь на представлениях того пилота и Ликкары. Меньше миллиона – всё, что осталось от цивилизации, когда-то почти победившей время и смерть.

Эпилог

Кажется, Ник от меня что-то скрывал. Вот уже несколько недель я периодически ловила на себе его задумчивый взгляд, словно он не мог что-то решить. А приготовления к свадьбе, между тем, шли полным ходом. Мы решили отмечать в маленьком, семейном кругу, но, кажется, у Ника было родственников больше, чем у меня вообще знакомых за всю жизнь. И почему-то позвать надо было всех. Ник обмолвился, что дело в передаче престола, но я не поняла, при чём тут это. Спрашивать, однако, не стала. В конце концов, пусть зовёт, кого хочет. Если ещё хочет…

– Ты передумал на мне жениться? – не выдержала и спросила прямо, обнаружив очередной задумчивый взгляд.

И, кажется, совершенно не угадала. Ник опешил, а потом энергично замотал головой.

– Не дождёшься!

– Дети от прошлых браков?

– Я не был женат, тебя ждал, – улыбнулся Ник. Врёт, что ждал именно меня, но всё равно приятно.

– Внебрачные дети?

Он помотал головой.

– Тогда что? – стала я терять терпение. – Ужасные свадебные традиции? Аргендейл помиловал и наградил Аннелию? Что?

– Что “что?”? – в свою очередь переспросил Ник. – Ты о чём вообще?

– Ты хочешь что-то мне сказать, но не говоришь! – ткнула ему в грудь пальцем. – Говори!

– Я не уверен надо ли, – сказал он. – И совершенно не хочу, да я бы и не говорил… Единственное, что заставляет меня сомневаться, это то, что о себе лучше знать как можно больше. По крайней мере, сам я предпочитаю так.

Значит, речь пойдёт обо мне?

– Что? – спросила я севшим голосом. Вдруг Ник нашёл моих родителей? Не то, чтобы я так уж жаждала встречи с ними; почти двадцать лет назад – жаждала, да, потом же смирилась, что либо они погибли, либо сознательно от меня отказались и никогда не пытались найти. Ну и зачем тогда они мне такие сдались?

Но сейчас я всё равно разволновалась, куда сильнее, чем ожидала от себя. Мне казалось, что я уже готова услышать любой вариант, но Ник меня удивил.

– Рина, – сказал он, беря меня за руку и заглядывая в глаза. – Харркараны были так уверены, что у них получится с кхамиром, потому что это был уже не первый раз. – Чудненько, а я-то тут при чём? И почему это надо говорить таким осторожным, сочувствующим тоном? – Первая экспедиция к нам была отправлена более пятидесяти лет назад и обосновалась на одной из окраинных планет в Конфедерации, и они докладывали об определённых успехах… но потом случилось землетрясение, и всё погибло. По каким-то причинам свои записи и разработки они не передавали на базу, а держали всё у себя, и сами учёные почему-то не вернулись в глобальную базу, то ли слишком далеко, то ли не умерли, что вряд ли… А может, сбылась мечта Дейла и, вернув себе чувства и возможность иметь детей, они утратили бессмертие. Последнее, что известно об этой экспедиции – удалось получить, наконец, здорового ребёнка. Девочку. Около тридцати, уже почти тридцати одного года назад.

Ну, и при чём тут я? Мне же двадцать шесть, ну ладно, почти двадцать семь… Ой. Четыре года опять забыла… Но ведь не может этого быть!

– Нет, – сказала я. – Я – человек. Спроси медкапсулу, я – стопроцентный человек.

– Рина, – спросил Ник, обнимая меня. – Что происходит со стопроцентными людьми на шестой планете?

– Откуда я знаю? Получают синий огонь в вечное пользование? – огрызнулась я, а потом вспомнила вдруг рассказ Вальда. И закончила уже обречённо. – Они исчезают?

– Да. А с теми, в ком намешано разных генов?

Я вспомнила, что стало с Вальдом, содрогнулась и не стала отвечать. Ну, да. А с вещами-то ничего и не происходит. Вот оно, лучшее доказательство того, что я – не настоящая, – подумала, чувствуя, как подступает истерика, и не понимая, чего больше хочется: расплакаться или расхохотаться.

– Рина, – спросил Ник, так как я молчала. – Ты как?

– Теперь ты сдашь меня на опыты? – мрачно поинтересовалась, не поднимая головы.

– Нет, – сказал он. Я не смотрела, но чувствовала, что улыбается. – Буду изучать тебя сам. Какое мороженное ты любишь, и всё такое.

– Ник! – сказала я. И не нашлась, что добавить. Просто обнимала его и вдруг поняла, что ну какая, собственно, разница, кто меня сделал? Я уже такая, какая есть, и рядом замечательный мужчина, в котором тоже намешано не пойми каких генов, и ему, кажется, тоже совершенно всё равно, как я получилась, и не всё равно, что со мной будет.

Значит, будем просто жить. Хотя, почему это просто? Долго, счастливо и интересно будем жить.

Оглавление

Часть 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Часть 2

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 19

  Глава 20

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg