«Императорский воспитанник»

Императорский воспитанник (fb2) - Императорский воспитанник 1852K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ива Лебедева (Джейд Дэвлин)

Джейд Дэвлин Императорский воспитанник

Краткая справка

Брианнская Империя.

Параллельный мир, техно-магического направления. Уровень развития примерно соответствует концу 19 века нашего мира.

На планете существует один крупный материк и множество островов, объединенных в крупные архипелаги. Среди них несколько, сравнимых размерами с Гренландией.

Две трети единственного материка занимает Империя Брианн. Была основана четыреста с лишним лет назад Первой Императрицей после объединения двух самых крупных королевств в центральных областях материка. С тех пор власть передается исключительно по женской линии.

В империи мужчины и женщины в большей части своей равны в правах. Наследование в домах высшей аристократии происходит и по женской и по мужской линии, в зависимости от традиций дома или старшинства детей. При этом молодежь из дворянских семей получает традиционно жесткое воспитание и обучается в специальных учебных заведениях, а затем проходит серьезный отбор. Не сдавшие экзамен к вступлению в наследство не допускаются, более того, теряют дворянские привилегии.

За четыреста лет Империя разрослась более чем впятеро, присоединяя к себе пограничные герцогства и княжества, и этот процесс продолжается.

В метрополии живется сытно и спокойно, поэтому присоединение происходит в основном на добровольных началах.

Пролог

— Каро, ты преувеличиваешь, — Магдалена отошла от окна и безмятежно улыбнулась подруге.

— Да иди ты! — совсем не по-светски рявкнула в ответ миловидная белокурая девушка в роскошном костюме для верховой езды.

— Хорошо тебе рассуждать! — тем же тоном продолжила она, быстрыми шагами меряя кабинет. — Ты своего Алоиза как выловила в собственном доме, так и готовитесь к свадьбе спокойненько… грызетесь в свое удовольствие, каждые три дня ссоритесь насмерть. Интересно было бы знать, как потом умудряетесь помириться! Я бы давно придушила…

Магдалена на этот вопрос не ответила, только улыбнулась загадочно и многозначительно, тихонько хмыкнув почти про себя: — «Есть способы…»

— Черт бы побрал эти государственные интересы! — продолжала бушевать блондинка. — Хор-рошо матушка моя придумала! Она восточные границы раздвинет и укрепит, а я до конца жизни с малолетним придурком-мужем нянчиться буду!

— Ну, до конца жизни он вряд ли останется малолетним, — резонно заметила собеседница, пряча улыбку в уголках губ. — Хотя с тобой…пожалуй, и правда, повзрослеть не успеет. Придушишь.

— Издеваешься? — Магдалена была удостоена еще одного испепеляющего взгляда. — Конечно. Это не тебя заставляют вступать в брак с дурно воспитанным мальчишкой из задрипанного пограничного герцогства!

— А ты не слушай сплетен, — Магдалена по-прежнему не выказывала ни малейшего сочувствия. — С чего ты вообще взяла что он «дурно воспитан»?

— Это не сплетни, подарочек тот еще! — огрызнулась Каролина. — И, главное, деваться мне совершенно некуда… — девушка устало приземлилась на миниатюрный диванчик в углу комнаты, почти мгновенно сникнув, словно вместе с возмущением из нее вышел весь воздух.

— Коронный совет в срочном порядке подтвердил помолвку, Международный совет ратифицировал соглашение…и я отправляюсь на встречу с будущим муженьком уже послезавтра, — все так же тихо и устало поведала она. — Хорошо еще, что еду инкогнито, просто осмотреться на месте.

— Так скоро? — удивилась Магдалена и тоже стала серьезной. — К чему такая спешка? Почему инкогнито? Или я чего-то не знаю?

— В том то и дело, что мы все «чего-то не знаем». Там что-то непонятное творится, — поморщилась Каролина. — Неожиданно появились странные слухи, что этот малолетний придурок куролесит так, что дым коромыслом. А его опекун, которого матушка назначила три года назад, шлет ну прямо идеальные отчеты. А ведь это проверенный человек, утвержденный международным советом. Не баран чихнул! Что-то там крупно не так, и дело не только в мальчишке, точнее, не столько в нем. А вот в чем именно, мне и предстоит разобраться.

— И что ты намерена делать? — все так же серьезно и внимательно спросила Магдалена, присаживаясь рядом с подругой. — Точнее, что ты можешь сделать в этой ситуации.

— Сделать могу многое, — горько улыбнулась Каро. — Я же наследница, а по договору, который заключил с империей дед моего женишка, опекать мальчишку может либо член императорской семьи, либо назначенный нами опекун. Утвержденный сама понимаешь кем. Так как с опекуном что-то не чисто, а отменить его приказы, и вообще, снять с него полномочия могу только я, ну или Мама собственной персоной… короче, я туда еду в качестве последнего средства убеждения и заодно этакой бомбы в кармане. На случай чрезвычайной ситуации. Я очень надеюсь, что получится управиться с этим делом до лета, у меня столько планов… а теперь приходится все бросать и ехать в эту дыру.

— Ты влипла, — констатировала Магдалена и тяжело вздохнула. — Застрянешь у черта на куличках бог знает на сколько месяцев. Надеюсь, к свадьбе моей вернешься?

— А я тебе битый час о чем толкую! Не знаю! — Каролина опять начала закипать. — Мало того, что в этих горах только козлов гонять, там еще и под боком козел малолетний будет мне коленца откалывать. Ты представляешь, по последним сведениям этот придурок даже обучение толком не окончил, разогнал преподавателей, как только международный совет признал его первое совершеннолетие! — она с досадой ударила кулаком по подлокотнику дивана. — Идиотское герцогство… если бы не его замшелые законы, парня давно забрали бы в метрополию, и здесь бы он учился, как миленький, в одном из кадетских корпусов как раз до полного совершеннолетия. Но нет же! По правилам наследования будущий герцог до коронации не должен покидать пределов страны больше чем на два месяца… тьфу!

— Мы это сто раз обсуждали, — заметила Магдалена. — Чего ты теперь кипятишься? Или еще что-то знаешь такое, что мне неизвестно?

— Да не то чтобы… — Каро прикусила губу. — Если верить отчетам, все в порядке. Но недавно мать получила секретное донесение из Рогнара. Точнее говоря, это было письмо от графа Фьерро, опекуна мальчишки. Оно пришло почему-то не по официальным дипломатическим каналам, а чуть ли не голубиной почтой. Так вот, оно противоречит его же собственным отчетам! Мать всполошилась не на шутку и в результате я радостно скачу навстречу судьбе! — она скорчила недовольную гримасу. — Ты же знаешь как я терпеть не могу смазливых самовлюбленных юнцов! А по последним сведениям, меня ждет вовсе не юный благовоспитанный кай, а чудище какое-то.

— Ну хватит, — Магдалена остановила снова начавшую распаляться подругу. — Ты сначала поезжай и посмотри сама, а потом уже будешь голосить.

— Ты права, — недовольным голосом согласилась Каролина. — Избежать этого замужества я все равно не могу, придется выкручиваться с теми картами, что есть.

— Да погоди ты с замужеством, что ты на нем зациклилась! Сейчас у тебя другая задача — понять, что происходит. Ты едешь инкогнито, значит, даже представляться юному герцогу не обязана, так? Ну и не разводи панику раньше времени. Думай о деле. И что у нас есть? Если конкретнее?

— Итак, имеем. Пограничное герцогство с первобытными порядками и таким же диким населением. Плюс хитрозлобные соседи за ближайшей горой, которым только дай шанс — откусят полстраны и не подавятся. И в довершении картины, мальчишка с неограниченной властью в пределах своего медвежьего угла, избалованный и с мерзким характером, — Каролина будто даже с удовольствием перечисляла имеющиеся проблемы.

— Это в минусе, — согласилась Магдалена, пристраиваясь рядом на диванчике. — и то, про характер ты не знаешь точно. Что в плюсе?

— Пока я в таком настроении, я вообще никаких плюсов не вижу, — кисло подвела итог Каролина.

— А ты начни головой думать, может, что и увидишь! — к Магдалене вернулось ее обычное ехидство. — Ну, шевели мозгами! Тебе доверили большое ответственное дело и у тебя карт-бланш в руках! Сколько раз ты жаловалась, что Ее Величество не принимает тебя всерьез и не поручает ничего по-настоящему важного? Вот, поручила, и что? Ты первым делом устроила истерику на пустом месте! Хороша наследница!

— Сама дура, — угрюмо отозвалась «наследница». Ей бы очень хотелось психануть, наорать в ответ и хлопнуть дверью, но… хватало ума понять, что подруга на сей раз полностью права.

— Каро, что с тобой, я тебя не узнаю! — окончательно рассердилась Магдалена. — Ну, приходи же в себя и начинай думать, наконец! Тебя чему учили? «Ах, муж, ах, мальчишка, ах, что я делать буду среди горных козлов, несчастная я!» — противным голосом передразнила она. И жестко продолжила:

— Ты принцесса, или курица мокрая?! Давай я тебе вмажу по физиономии, может, мозги на место встанут!

Каролина вспыхнула, и секунды две было непонятно, кто кому сейчас вмажет. Потом принцесса резко выдохнула, и напряжение, висевшее в воздухе, исчезло.

— Спасибо, — серьезно поблагодарила она подругу. — Кроме тебя никто не решится мне так врезать. Только матушка…но она не в счет.

— Всегда пожалуйста, — Магдалена преувеличенно любезно кивнула и не выдержала, улыбнулась:

— Все, истерика окончена?

— Да, — Каро легко встала и прошла к столу, чтобы убрать документы в походный сундучок с секретом. — Жаль, что ты не можешь со мной поехать.

— Я тебя уже научила всему, что сама умела, — усмехнулась подруга. — И от боли не орать, и сдачи давать, и придворным крысам языки в узел завязывать. Справишься!

— Справлюсь, — согласилась Каролина. — Но это не значит, что я не буду скучать.

— Вот что-что, а на скуку у тебя времени не останется!

И кто бы знал, насколько пророческими окажутся эти слова!

Каролина успела поймать шляпу, сдернутую резким порывом ветра. Пограничный перевал перед столицей Герцогства утомил ее своей редкой неприветливостью, хотя почти весь путь по имперским землям прошел через портальные башни. Все путешествие принцесса проделала инкогнито, как и собиралась.

В Рогнаре ее не ждут. Вот и пусть не ждут дальше. Пусть считают, что в столицу въезжает посольство для подтверждения коронного договора. Укрепление связей между Рогнаром и Империей, будущим принцем-консортом и Ее Высочеством Кронпринцессой Каролиной-Амелией Брианн. Ничего необычного.

Каро тяжело вздохнула. Бракосочетание намечалось только через два года, когда «жениху» исполнится восемнадцать. В день его второго совершеннолетия он должен был прибыть в столицу. Откровенно говоря, она очень надеялась до этого момента что-нибудь придумать, чтобы отвертеться от нежеланного замужества. Но что-то пошло не так, и теперь Каролине предстояло выяснить — что именно.

Перед отъездом она успела изучить все отчеты по герцогству за последние несколько лет. Нельзя сказать, что императрица уделяла им особенно много внимания, у нее было полно хлопот с собственной страной. Держала руку на пульсе, не более. А вот Каро пришлось озаботиться ими всерьез.

Итак. После заключения договора императрица ни разу не посещала Рогнар, однако регулярно получала оттуда известия. Ну понятно, мама не могла все бросить и сидеть рядом с мальчишкой, пока он там повзрослеет. У нее, кстати, своя наследница на тот момент еще не достигла совершеннолетия.

Да, еще пару лет назад решить возникшую проблему было бы гораздо труднее. Это теперь Каролина может поехать, разобраться на месте и самостоятельно принять решение. Хорошо бы получилось побыстрее, и не раскрывая своего инкогнито…

Опять перед глазами встали сухие строчки отчетов и цифры. В последние годы в герцогство ушло довольно много денег — какие то проблемы у них были серьезные с засухами ли с потопами ли, и империя все время выделяла деньги на закупку продовольствия, на лекарство — два раза были эпидемии, на восстановление каких-то мостов после урагана… Вроде все в порядке, но подсчитав конечные цифры, Каро задумалась. Купить этот самый Рогнар вместе с жителями и их чертовыми горами вышло бы дешевле…

Глава 1

— Максимилья-ан! — Первый башмак пролетел через всю спальню и с силой ударился в дверь. — Где тебя черти носят?! — Второй башмак в точности повторил путь первого.

Слугам лучше было поторопиться — «их сиятельство» проснулся не в духе. Еле выпутавшись из одеяла, высокий, темноволосый, утонченно-красивый подросток раздраженно отшвырнул подушку.

Вчера ему испортили всю охоту! И все этот недоносок — егерь из соседнего герцогства. Охваченная охотничьим азартом, компания очутилась в соседских угодьях. Собаки уже почти выгнали оленя на них — оставалось самое захватывающее! Даниэль уже было изготовился подстрелить дичь. И тут этот кретин!

Жаль, не удалось всадить в него пулю, прямо там! Егерю повезло — с ним оказалось несколько солдат соседнего королевства. Но он еще пожалеет, что встал у него на пути! Горько пожалеет. Не всегда так везет с сопровождением. Присутствие же на охоте дам, на глазах которых герцога так оскорбили, делало судьбу егеря во истину достойной сожаления. Даниэль уселся на кровати и еще раз гортанно крикнул:

— Максимильян! Черт тебя дери!!! Если этот старый хрыч не явится через секунду, тут полетят головы!

— Бегу, бегу, — Ваша светлость! — запыхавшийся Максимилиан появился на пороге, по пути собирая урожай из башмаков. — Виноват… Ваша светлость. Как изволили почивать, Ваша светлость?

— Они у меня получат! — вместо ответа разразился ругательствами «его светлость». — Проклянут тот день, когда на свет родились! Максимильян, чертов бездельник! Помоги одеться, да поживее! — Большие, слегка вытянутые к вискам синие глаза, «фамильные рогнарские» сейчас припухли от сна и злобно щурились.

Старик неловко засуетился, собирая разбросанную по комнате одежду.

— Ох-о-о… И где же это Вы умудрились так перепачкаться-то? — спросил он, разглядев, в каком виде одежда господина.

— Не твое дело, бездельник! Ты должен был вычистить мою одежду к утру!

— Помилуйте, кай герцог, вы ж явились за полночь и велели всем убираться вон, — напомнил камердинер с обидой. Он служил дому Рогнар с незапамятных времен, и никто не мог упрекнуть его в том, что он плохо справляется со своими обязанностями.

Свою службу Максимилиан начал еще мальчишкой, во времена Даниэлевского деда — великого герцога Рогнарского, и преданнее слуги эти стены не знали.

— Пусть мне принесут чистое платье! И завтрак сюда! Да поживее ты, мешок с отрубями. Я не намерен ждать до ишачьей пасхи!

— Осмелюсь заметить, кай Даниэль… Для трапезы полагается спускаться в гостиную, — осторожно заметил старик и тут же был награжден звонкой пощечиной.

— Ты совсем оглох на старости лет? — надменно прозвучало пощечине вслед. — Я сказал, завтрак и поживее!

Старый слуга вышел, совсем согнувшись. Он держался за щеку, и в глазах его стояли слезы.

На кухне царил переполох. Горничные переругивались между собой — кому нести завтрак господину. Никто не хотел попадать под горячую руку. О настроениях хозяина тут узнавали быстро, если не сказать мгновенно. Однако ж, медлить было нельзя — в таком состоянии духа «его светлость» был скор на расправу. В итоге решено было снарядить с завтраком самую молоденькую из девушек, что прибыла на службу недавно. Она еще не была знакома с нравами и обычаями в замке, поэтому не сильно сопротивлялась.

Даниэль, облаченный в халат, развалился в кресле.

— А-а, наконец-то! Не прислуга, а стадо черепах! — Он потянулся к тарелке. — Что это?

Девушка смутилась и молчала в ответ.

— Что это, я спрашиваю?! — рявкнул Даниэль, казалось, ему нравится ее смущение.

— Ваш… ваш завтрак, кай герцог… — побледневшая горничная поставила поднос перед хозяином.

Кай герцог скривился, словно выпил сок от двух лимонов сразу. Затем брезгливо приподнял двумя пальцами обжаренный кусок хлеба.

— А десерт где?

— Я… я не знаю, кай герцог… — девушка была ни жива, ни мертва от страха.

— Бедное дитя, — сказал Даниэль вкрадчиво-ласковым голосом, — я знаю, что вы не виноваты… в том, что сладкого нет на этом подносе, — и закончил резко: — Сладкое у нас припрятано в другом месте…давай-ка посмотрим, — с этими словами юный герцог подошел к служанке и бесцеремонно задрал подол ее юбки. Девушка залилась краской, вскрикнула и выскочила из покоев герцога, закрыв руками лицо. Ее проводил издевательский хохот.

Через какое-то время, кай Даниэль, одетый в свежий костюм и заметно подобревший, показался в дверях. — Эй, кто-нибудь! Подать лошадей!

Опираясь на трость, Даниэль вальяжно спустился по лестнице, ведущей во двор. Что и говорить, он был хорош собой. Ладная фигура, вьющиеся длинные волосы, грациозные движения. Одно только портило его внешность — надменное и какое-то капризное выражение на красивом лице.

Несколько молодых придворных, заметив появление Даниэля, тут же окружили его:

— Доброе утро, Дан!

— Как спалось?

— Надеюсь, ты видел во сне Жульетту? Позавчера на балу она с тебя глаз не сводила. Ах, какие у нее, должно быть, ножки… — Винцас закончил фразу недвусмысленным присвистыванием.

Окружение захихикало. А сам Даниэль довольно улыбнулся.

— Жульетта? Это которая была в красном платье? О не-ет, благородные каи, эта толстуха вовсе не в моем вкусе. Можешь забирать ее себе, Винц. А вот с Ванессой я бы не отказался «побеседовать о возвышенном». Разумеется, если я буду сверху! — толпа взорвалась хохотом.

— Но дамы дамами, — остановил их Даниэль, — а у нас с вами есть одно незаконченное дельце. Мы должны вернуть должок одному наглому мерзавцу. Кто со мной?

«Со мной» оказались все.

— Тогда за дело — заставим этого глупца пожалеть, что он испортил нам развлечение.

Даниэль направился к своей лошади, которую подвел ему под уздцы старый конюх Гавриил. И тут в поле его зрения мелькнул быстро проходивший мимо рослый мальчишка в грубой суконной куртке не по размеру — плечи в нее просто не помещались — и с ведром в руках. Парень обернулся, и взгляды их скрестились. Одно только короткое мгновение они смотрели друг другу в глаза. Два взгляда: надменный, высокомерный и злорадствующий против спокойного несгибаемого, уверенного в своей правоте.

Затем парень с ведром отвернулся и продолжил свой путь. А взбешенный герцог вскочил на коня и рванул с места, чуть не сбив с ног конюха. Вся кавалькада поспешила за ним.

Этот сдержанный и прямой взгляд снова привел Даниэля в ярость. Несмотря на все старания, сломить Лана за два года так и не удалось. Чертов упрямец!

— Ты еще приползешь на коленях прощения просить! — процедил герцог сквозь зубы. Но вопреки собственным словам, уверенности в этом у Даниэля вовсе не было. Он не чувствовал себя победителем, несмотря на все преимущества своего положения и всю свою власть. Он мог сделать с этим упрямцем что угодно и не мог сделать ничего! Сознание того, что он никак не может совладать с каким-то «жалким бедняком», его ужасно злило. Лан, несмотря на свою зависимость от герцога, оставался таким же гордым и не желал кланяться никому. Он выполнял все, что бы ему не поручили, вплоть до самой грязной работы, с холодным спокойствием и без ропота. Он не выказывал ни малейшего сожаления, что остался без тех привилегий, которые давало ему положение герцогского друга и от которых он сам однажды отказался.

И что самое возмутительное, этот наглец просто обращал никакого внимания на самого кая герцога! Если ему приходилось заговорить с хозяином, голос его звучал всегда ровно, холодно и бесстрастно. Слов отмерялось строго необходимое количество. После разговора Лан всегда спешил удалиться.

Даниэль придумывал для него все новые и новые способы «сломить гордеца», но добиться так ничего и не смог. Только вчера Даниэль распорядился, чтобы Лана перевели на конюшню, помощником конюха. Неслыханное унижение для молодого дворянина. Лан молча развернулся и отправился переодеваться в одежду прислуги.

Можно было, конечно, выгнать мерзавца прочь из замка, и это бы обрекло его и его сестру на голодную смерть. Но Даниэлю нужно было не это… ему нужно было, чтобы Лан раскаялся в тех горьких словах, которые он сказал ему несколько лет назад и которые так ранили его в то время. Ему нужно было, чтобы он сам пришел назад и умолял о прощении. И тогда он увидит, каким он, Даниэль, может быть великодушным… и все у них станет, как прежде… Но время шло, а Лан и не думал раскаиваться. И, если встречались они взглядами, как теперь, смотрел всегда твердо и бесстрашно.

— Да-ан, подожди! — его нагонял Герхард, самый развязный и наглый из юнцов.

— Ты так и не сказал нам, что намерен сделать с этим нахалом, Дан? Мы все в нетерпении.

— Может, заставим его плясать для нас?

— Или погоняем его вместо оленя? — загоготал подъехавший Кристиан, большой охотник до подобных развлечений. — Бьюсь об заклад, я отстрелю ему пряжки на башмаках и все пуговицы на его рванине!

— Думаю, мы сделаем иначе… — загадочно произнес молодой герцог. Быстрая скачка немного охладила его и вернула его мысли к более насущной проблеме. А Лан никуда не денется. Рано или поздно он выдохнется и сдаст свои позиции.

Размышления герцога прервал вопль стоящего чуть в стороне от всех Руана:

— Вот он!

Заинтересованные взгляды устремились вслед за его вытянутой рукой — в сторону леса.

— На ловца и зверь бежит, — довольно ухмыльнулся Даниэль. — Взять!

И «охотники» с улюлюканьем кинулись в погоню за «добычей», ломая изгороди и безжалостно топча соседские посевы.

Домой возвращались довольные. Этот егерь так забавно бледнел и верещал от ужаса.

— Так с ними и нужно, — убежденно сказал Даниэль, — вот увидите, теперь эти трусливые псы совсем присмиреют! — все согласно закивали:

— Ни одна шавка не смеет тявкать на великого герцога Рогнарского.

По возвращению в замок «великого герцога Рогнарского» ждало весьма неприятное известие. Королевское посольство, ожидаемое в Рогнаре не раньше следующего месяца, прибывает со дня на день. Его Светлость пришел в бешенство. Какого черта трижды проклятое посольство так спешит! И почему эти безмозглые скоты не известили его раньше?! Как обычно, в таких случаях, виноватыми во всем оказались слуги — те, кто был поблизости. Даниэль рявкнул на помощника конюха, что брал поводья его лошади:

— Где Гавриил?! — и не дождавшись ответа перепуганного на смерть мальчонки, вытянул из-за пояса хлыст.

Гавриил прихрамывая спешил к приехавшим. В обязанности пожилого конюха было лично принимать и подавать хозяйского коня. Но сегодня он, на свою беду, замешкался и не успел к прибытию хозяина.

— Ты заставил меня ждать… — зловеще произнес герцог, разматывая хлыст.

Гавриил молча с ужасом следил за его движениями.

— Ты за это ответишь! — Кнут взвился в воздух… да там и замер, перехваченный чьей-то сильной рукой.

Гавриил продолжал стоять, втянув голову в плечи и закрыв ее руками.

— КТО ПОСМЕЛ?!!!

— Разве вы не види…, - начал Энтин, но замолчал на полуслове от тычка. Герхард, прервавший его, подмигнул: дурак, зачем говорить вслух то, что всем и так видно. Включая герцога. Просто его сиятельство, кай Даниэль, решили позабавиться и наконец-то поставить на место забытого фаворита. И пусть позабавятся. А мы поможем, когда прикажут.

— Да как ты посмел? — уже тише, едва ли не с шипением повторил Дан. — Ты! Ты всего лишь помощник конюха! Гавриил!

Гавриил, замерший, как степной грызун у норы, поднял взгляд на господина.

— Гавриил, — укоризненно произнес Дан, удачно имитируя огорчение и обиду. — Как ты мог так распустить младшую прислугу! Ну!

— Он новенький, — пролепетал Гавриил, заметьте, ни капельки не соврав. Лан действительно лишь второй день считался помощником конюха.

Все зашумели, разделяя возмущение кая герцога. Только Лан, только что защитивший слугу от расправы, спокойно, даже слишком спокойно стоял у коновязи. Будто вся эта история к нему отношения не имела.

Даниэль повернулся к младшему конюху. Он надулся, расправил плечи, чуть вытянулся ввысь. Его Сиятельство всеми силами старался походить на умудренного и справедливого владыку, а не на мстительного мальчишку. Не замечая, что старается зря, умудренного владыки не получилось.

— Таааак, — тихо и многозначительно сказал он, — самому крепкому терпению бывает конец. Лень, злословие за моей спиной. Нежелание исполнять указания господина. Наглые взгляды и мелкие интриги.

Даниэль перечислял медленно. Как будто ждал, когда Лан возмутится, воскликнет: «неправда!» Но младший конюх смотрел на стены, на утоптанную землю, на синее весеннее небо, только не на герцога. Надо было уж очень внимательно приглядеться к нему, чтобы увидеть, как подрагивают сжатые в кулаки руки.

Даниэль увидел. И он был рад такому повороту. Лан сам себя загнал в угол своей упертостью. Что ж…может, хоть теперь у него хватит ума покаяться? И тогда можно будет вспомнить про то, что Даниэль не считает их дружбу бесповоротно умершей. И даже готов простить прежнего друга… Ну?

Даниэль напряженно всматривался в лицо Лана, пытаясь уловить в нем признаки раскаяния. Нет? Ну что же…

— Ты поднял руку на герцога… — протянул Даниэль разочарованно. — Тебе лучше меня должны быть известны из летописей имена тех, кто лишился за это руки!

Во взгляде Лана мелькнул мгновенный зайчик улыбки, быстрый и грустный. Тот, кто знал обоих мальчишек, понял бы ее правильно: «Да, действительно, я знаю летописи нашего княжества лучше, чем ты, уж тут с тобой спорить не буду».

— И что ты мне скажешь? — произнес Дан. — Ну!

— Я уже однажды тебе все сказал, — наконец пожал плечами Лан. И опять уставился в небо.

Кай герцог чуть не поперхнулся злобой. Есть вещи, которые не забываются. Тот стародавний разговор, к примеру.

Окружение толпилось рядом, пока не зная, чем завершится разговор и потому не вмешиваясь. Но чувствовалось: сегодня два бывших друга просто так не разойдутся.

— Очень, очень грустно, — покачал головой юный герцог. Он стоял перед Ланом, сложив руки на груди. — Тогда ты получишь то, что заслуживаешь. Давно заслуживаешь. Я слишком многое прощал тебе, Лан. Я справедлив, и даже сейчас ты мог бы рассчитывать на мое снисхождение в память о нашей былой дружбе, но… я герцог, и никто, — голос Дана повысился, — НИКТО не смеет покушаться на мою волю. «Тем более на глазах у всех» — Закончил он уже мысленно.

— Ты же поступил, как мальчишка, забывший, кто пред ним. И наказан ты будешь, как мальчишка. Сейчас же! Немедленно!

Кай герцог все повышал голос и под конец орал, и едва ли не брызгал слюной. Казалось, он хотел заглушить в себе что-то, как боевые трубачи и барабанщики заглушают страх воинов, идущих в атаку.

— Взять его! Несите лавку!

Лан резко вскинулся и посмотрел бывшему другу прямо в лицо. Безжалостные синие глаза горели злобой и решимостью сломать. И он тут же отвернулся — как руку от горячего отдернул и упрямо закусил губу. Неужели это с ним?! Нет, не может быть, что бы вот так… подло… грязно… «лучше бы он меня застрелил!»

И тут же другая мысль вдогонку: Кетти! Она останется одна… о ней некому будет позаботиться! Значит, нельзя… и сопротивляться нельзя. Надо… надо вытерпеть. Вынести. Надо быть сильным! А честь… ее не сломать этим лизоблюдам, и плевать, что они увидят или подумают!

Он так и стоял с побелевшим лицом и отреагировал, лишь когда в него вцепились несколько услужливых рук. Казалось, он превратился в деревянную статую, негнущуюся, неподатливую, и неподвижную. Правда, в какой-то момент статуя вдруг ожила — эмоции взяли верх над здравым смыслом, и Лан рванулся изо всех сил! К черту все, он не позволит им…

Винц, уверенный, что схватил «негодяя» за шиворот, перелетел через него кубарем и шлепнулся в пыль. Лан тем временем двинул локтем в живот второго и, на миг освободившись, оказался перед еще не расседланным буланым конем.

Одно движение, вскочить в седло, развернуть коня, сбивая всю эту мразь… нет, проворные, шакалы, успели отскочить. Вот сейчас дать коню шенкелей, сорваться в галоп, и…

Его Светлость герцог Рогнарский был единственным кто остался стоять на пути. Он загораживал выход из стойла. Рвануть коня! Направить прямо на него. Сбить с ног, без всякой жалости! А там… свобода!

Все решилось за долю мгновения. Беглец, уже пославший коня вперед, вдруг резко натянул поводья. Конь злобно всхрапнул и встал как вкопанный в полушаге от титулованной жертвы. Лан тяжело дыша, смотрел прямо на Даниэля. Самодовольная гримаса и ничего больше. Даже испугаться не успел! Понимает ли он вообще, что могло произойти? Похоже, что нет…

Лан с обреченностью и отвращением наблюдал, как самодовольство на красивом аристократичном лице сменяется злорадством.

— «Ну что, далеко уехал?» — с издевкой говорил взгляд напротив, — «что же ты так оплошал-то? Больше шанса не будет…»

Не будет… Лан бессильно отпустил поводья и больше уже не сопротивлялся. К нему почти сразу же подскочили. Стащили с седла, заломили руки за спину, так что в глазах потемнело и поволокли мимо герцога к выходу. И только тогда он поднял голову, удостоив своего палача еще одним коротким взглядом.

Герцог наблюдал за всем этим, с нескрываемым удовлетворением. Пухлые, по-детски капризные губы кривились в усмешке. И усмешка эта не предвещала Лану ничего хорошего.

Ну вот и все…

Ланире отвернулся. Его состояние выдавала только нездоровая бледность и закушенная губа. А когда его выволокли из конюшни, вовсе стало не до бывшего друга. Герхард исподтишка резко двинул ему кулаком в живот. И прошептал на ухо: «Вот сейчас — рассчитаемся».

От внезапной боли и унижения на глаза навернулись слезы. Резко зажмурившись, Лан вырвал локоть из захвата и зло, рукавом, вытерся. А когда открыл глаза, первое, на что наткнулся взгляд — лавка посреди мощеного камнем двора. Скоты! Вытащили на видное место, постарались!

Старые слуги, уже собравшиеся в отдалении, зашептались. Послышалось: «Он же дворянин».

— Я что, не имею права? — с вызовом сказал Дан, который к тому моменту уже вышел из конюшни. В эту секунду он мгновенно превратился из умудренного властителя в обиженного мальчишку, проверяющего мир на свои права.

— Имеете, — с подобострастным поклоном сказал Юри, — но даже несовершеннолетнего дворянина, если его наказывает не отец и не опекун, можно высечь только в суде…

— Это всего лишь младший конюх. Эй, чего встали! Почему он еще не на лавке!

Скамья правосудия — так громко и пафосно называлась простая деревянная лавка, к которой всегда привязывали для наказания провинившихся в замке слуг.

И снова накрыло пониманием, что это все не игра, не шутка… Но Лан даже головы не повернул в сторону Даниэля. Хотя где-то там, в самой глубине тот мальчишка, которого сейчас жестоко предавал лучший друг, все еще не верил, все еще ждал — вот сейчас… пусть даже засмеется. И скажет, что все это глупый розыгрыш.

Чужие липкие руки шарили по одежде и Ланире едва не вывернуло наизнанку. Почему же он позволил этой мрази так с собой обращаться? Зачем, ради чего?! Ради кого?!

Теперь поздно задумываться. Его держали так крепко, что синяки останутся, и хорошо, если от усердия руки не вывихнут. Тот, что справа — Лану было все равно, кто это, он даже головы не поворачивал — так старательно заламывал жертве руку, что резкая боль в плече отзывалась звоном в ушах и сладостью во рту.

Даниэль молча наблюдал со своего места за суетливыми приготовлениями. И ухмылка его из насмешливой переходила в злорадную. Когда Лан уже был растянут на скамье, их глаза снова встретились. Этот привычный молчаливый диалог, разговор взглядов. Поединок взглядов!

«— Ну что, понял, наконец, кто тут хозяин?»

— А не пошел бы ты… мне ты не хозяин!

— Значит, пощады просить не будешь?

— У ТЕБЯ?! Ни за что!

— Ну, ты сам напросился…»

— Всыпьте ему как следует! — в голосе Даниэля вылилась вся та злость и ярость, которые бушевали внутри. Он покраснел и гневно раздувал ноздри. Этот безмолвная перепалка, эта невозможность согнуть, подчинить, привела его в такое бешенство, что даже те ростки сомнения, что еще были где-то в глубине души, оказались выжжены под корень. Этот чертов упрямец брал над ним верх! Даже сейчас! Нет, он сломает, сломает эту проклятую гордость! Если не хочет просить прощения, будет просить пощады!

Герхард постарается, его и просить не надо, вон, так и горит азартом…

— Бейте, пока не заорет!

Лан чувствовал, как с него стягивают одежду — обычные штаны для грязной работы, как Винц крепко держит его за кисти рук, а кто-то так же крепко прижимает уже голые ноги. Это было так унизительно, что даже страха не осталось.

— Я принял замечательное решение, господа, — теперь в словах герцога звучал злой смех, — Я превращу твою жизнь в настоящий кошмар, ничтожество! Упрямый мальчишка! — Даниэль швырял словами в жертву. — Последнее слово все равно будет за мной! Итак, любезные каи… — герцог внешне почти успокоился. И только нездоровый блеск в глазах выдавал, что это не так. — Только не бейте его по спине, я не намерен лишиться работника на конюшне на ближайшие дни, — и кивнул, — приступайте!

Лану было уже почти все равно. Пусть хоть убьют. Главное молчать, терпеть и молчать! Он вывернул голову и вцепился зубами в грубую ткань рукава. Во рту стоял привкус горечи и пыли от старой куртки.

В последнюю секунду возникла заминка. Все знали, что Лан когда-то был лучшим другом герцога. Фавор взбалмошного правителя непредсказуем: низвергнутый любимчик всегда может вернуться наверх и вспомнить, кто больше всех усердствовал при наказании.

Герхард преодолел сомнения первым. Он быстро огляделся, скользнул глазами по ведру с прутьями — его притащили вместе с лавкой — злорадно ухмыльнулся и снял с пояса лошадиный стек. Кивнул мешковатому крепышу Дрэну и взмахнул рукой, пробуя свое орудие на хлесткость. А сам одним глазом косился в сторону герцога. Стек — это не розги, этим, умеючи, покалечить можно.

Но Даниэль промолчал. Сейчас он не задумывался о таких мелочах. Главное, добиться цели! Не он виноват, что зашло так далеко!

Пока мужская часть герцогской свиты развлекалась подобным образом, юные фрейлины, не участвовавшие в охоте, с интересом ждали возвращения мальчишек, и коротали время у окна. выходившего во двор.

— Вики, иди-ка сюда. Посмотри, чем развлекаются наши мальчики.

— Знаешь, Несс, от чего бы я хотела быть подальше, так это от их забав, — сказала Виктория. И, тут же опровергая свою мудрость, поспешила на зов Ванессы. Тем более, судя по отдаленным звукам, мальчики развлекались во дворе. Так что, с третьего этажа полюбоваться на их развлекушки было и удобно, и безопасно.

— Кого-то собираются высечь, — сказала Вики, — зачем притащили сюда этого бедола… Ой, это же Лан!

— Он, — согласилась Ванесса. — Наш душечка-герцог до него да-авно добирался. Вот и добрался. О! Начали.

Говорок во дворе почти не был слышен, зато свист двух хлыстов и размашистые удары по телу доносились отчетливо.

— Несс, как тебе не стыдно! Это же Лан!

За последние два года состав придворных дам существенно изменился, как и состав придворных кавалеров. Почти все тетушки пожилых и средних лет, и даже относительно молодые девицы, предпочли держаться от замка подальше. Кай герцог недвусмысленно дал понять: ему интересны лишь ровесницы. Непонятливым объяснили. Для объяснения использовались мыши (иногда летучие), трещотки, подпиленные стулья, маленькие пакеты с порохом и иные добрые шалости. Осталась только бабушка Энни, старая, глухая и весьма чудаковатая дама, которой уже дела не было до шалостей молодежи, лишь бы не мешали дремать в кресле у камина.

Итак, остались ровесницы — дочери тех, чьи родители не хотели попасть в немилость. От шуточек, разной степени доброты, не были избавлены и они. Три месяца назад Герхард прижал в темном углу коридора Ванессу и начал ее щекотать. Поначалу смешно было обоим, потом только ему, но Герх не хотел отпуска Несси — «сначала скажи, что ты прячешь, тогда отпущу». И было непонятно, что он хочет найти при обыске. Или наоборот, слишком понятно.

Неизвестно, чем бы это все кончилось, но Лан — в тот момент Даниэлю приспичило поставить бывшего друга у двери, как привратника — вступился за бедняжку. Герх потерял шпагу, а потом и всю свою наглость. Ланире с ним не церемонился — надавал по шее, заставил извиниться, и пинком отправил подальше. А на визгливые протесты и угрозы пожал плечами, пообещав вернуть конфискованную железяку лично начальнику стражи, с комментариями — где и при каких обстоятельствах он завладел этим трофеем.

Судя по происходящему во дворе, для Герхарда настал час мести.

— Вообще, он молодчина, — уважительно сказала Несс. — Герх и этот болван стараются, а он как в рот воды.

— Прекрати, — дернула ее за плечо Викки. — Это же гнусно! Не смей смотреть!

Ванесса, вообще-то, была девчонкой доброй и благодарной, но очень своенравной и упрямой. Она сама бы догадалась, что на происходящее внизу смотреть нехорошо. Как минимум, нехорошо. Но сейчас, как ей могут указывать, на что смотреть, на что не смотреть?

— Смотрю, куда хочу, — так и сказала она вслух. И даже послала Лану воздушный поцелуй. Он, к счастью, не заметил. Зато заметил Герхард и помахал хлыстом.

— Несси, а если бы кто-нибудь увидел, как тебя секут?

— А если бы кошка торговала табаком? А если бы кролики играли на валторнах? — Несс наморщила лобик, пытаясь вообразить еще какую-нибудь несуразицу, но, не придумав, сказала, — нет, такое никто не видел и никогда не увидит.

— А вот меня, представь себе… — зло сказала Викки, точнее, недоговорила. — Братик однажды подсмотрел, так потом получил от меня. Маменька узнала за что, так на меня не рассердилась и еще ему добавила.

— Беееедненький мальчик, — протянула Несс, то ли насчет подругиного брата, то ли насчет Лана. Что-то из происходящего во дворе особенно привлекло ее внимание, и она просто почти легла на подоконник.

— Ах, значит, тебя ни разу, — тихо сказала Викки. Подошла к подруге, размахнулась, прицелилась и выдала ей шлепок, да такой сильный, что чуть сама не вскрикнула от боли.

Несс, конечно, не смолчала. Взвизгнула в голос, прекратила наблюдение и помчалась по коридору за Викки.

Глава 2

Двум участникам экзекуции, державшим Лана за ноги и руки, некоторое время было нелегко. Жертва дергалась, выгибалась, казалось, так и не прозвучавший крик уходил в рывки тела. Пришлось даже сесть на плечи.

— Кай Ланире, полагаю, собирается спеть для нас, — мгновенно отреагировал герцог на чуть слышное мычание, доносящееся со скамьи. — Смелее, любезный кай! Смелее!

— Аплодисменты за нами! — коротко хохотнул Герхард, помахивая стеком.

Но чем дольше длилась порка, тем больше мрачнел герцог. Становилось ясно, что слов пощады от Лана он не услышит. Теперь Лан уже почти не дергался, только иногда мотал головой. Послышался робкий шепот: «Может, уже хватит?»

— Глупости! — возразил Его Светлость, порядком раздраженный молчанием упрямца. — Глупости! Еще десяточек. На счастье.

Гавриил, все еще стоящий неподалеку, выглядел совершенно убитым — ведь это он навлек на парня такие неприятности.

— Только бы совсем не забили, ироды! — чуть слышно прошептала жена привратника, дородная Мариса, проходящая по двору. Остальные слуги, оказавшиеся поблизости, только бросали испуганные, полные жалости взгляды, но толпились поодаль, не решаясь вмешиваться.

Лана любили. Несмотря на свое благородное происхождение, он никогда не задирал носа и всегда был вежлив и приветлив со слугами. Даже когда был приближен к герцогу. Когда же он не побоялся пойти правителю наперекор и потерял свое положение, уважение к нему слуг возросло до немыслимых пределов.

— Да что же это делается такое! — словно эхо отозвалась кухарка. — Где ж это видано, чтобы дворянина вот так на лавке разложить. Совсем совесть потеряли!

— Какую совесть? У них ее сроду не было! Герхард этот…

— Дуракам закон не писан. Тьфу… — здоровенный краснолицый плотник незаметно сплюнул наземь и добавил: — шли бы вы, бабы, по своим делам. И помочь не поможете, и глазеть нечего.

Кухарка тяжело вздохнула и хотела что-то ответить, но не успела:

— Ой, кто это? Пресветлый, кого еще злые ветры несут? Мало мальчишке позора…

— Господа какие-то… незнакомые, — плотник тоже раздумал уходить, только увлек женщин в сторонку, чтобы не мешать въезжающей во двор кавалькаде.

Каро уповала только на то, что в замке ее ждет горячая ванна, обед и постель. Сил не осталось, последний переход ее совершенно вымотал. Уже показались раскрытые ворота старой крепости на холме, вот кавалькада посольства прогрохотала по опущенному навечно подвесному мосту над заросшим рвом, втянулась в проем замковой стены.

Каро осадила коня и огляделась. В своем пропыленном дорожном костюме скромного покроя, хотя и отменного качества, она ничем не выделялась из сопровождающей посла свиты.

На удивление, их никто не встречал. Осмотревшись, принцесса увидела в дальнем углу просторного мощеного двора, кажется, у конюшен, пеструю толпу.

— Что там происходит, кай Грено? — спросила она высокого сухощавого мужчину с воинской выправкой. Посол лишь пожал плечами:

— Сейчас увидим, принцесса. — И направил коня через двор к скоплению народа.

Каро молча проследовала за ним и, не спешиваясь с лошади, взглянула поверх голов столпившихся.

Происходящее сначала вызвало у нее недоумение, а затем брезгливую гримасу.

Секли кого-то…видимо, из слуг. Казалось, ничего необыкновенного, но слишком уж злобно-радостными были лица расфуфыренных во все цвета радуги зрителей, а мальчишка, растянутый для порки, был хоть и в бедной, но явно дворянской одежде. Ко всему прочему, пресловутый «жених», знакомый по описаниям и портрету, тоже стоял в толпе, с тем же злобным выражением лица. И явно руководил действом.

Каро не удержалась. Легкое касание, медальон на цепочке качнулся раз, другой…и девушка едва не вскрикнула от отвращения и злости. Вот значит как он развлекается!!!

— Что тут происходит, господа? — громом среди ясного неба прозвучал зычный, как из бочки, голос посла.

Каролина подтолкнула коленями лошадь и, почти вплотную приблизившись к каю Грено, шепнула ему несколько слов.

— Я попросил бы прекратить ваши развлечения, кай герцог, — холодно сказал вышколенный военный, безошибочно обращаясь к Даниэлю. — Сейчас неподходящее время.

— А я бы попросил вас убираться ко всем чертям! И не указывать мне, что делать и чего не делать с моими слугами, — высокомерности этому герцогу явно было не занимать. — Если, конечно, вы не хотите занять их место на лавке, — совсем уж злобно добавил он. И тут разглядел собеседника. — Кто этот жалкий малый? — спросил он, ни к кому не обращаясь.

— Разрешите представиться, — холодно кивнул мужчина. — Ализир Грено, герцог Анверский. Чрезвычайный и полномочный посол Ее Императорского Величества Элеоноры Третьей Брианнской.

Даниэль ошарашенно огляделся и только теперь заметил посольскую охрану, которая незаметно выросла за спинами и грамотно взяла всю толпу в кольцо. Отборные королевские гвардейцы, чином не ниже лейтенанта. Кто-то из приспешников герцога присвистнул. Сам же герцог, раздосадованный донельзя, вынужден был прикусить язык. Он с прищуром смотрел на посла, словно собирался его взглядом на кусочки порезать. Герцогская свита, как обычно, скопировала взгляд своего повелителя…

И если первой всеобщей мыслью было: «а не попросить вас, господа, да побыстрей, да без оглядки», то уже во вторую секунду, все без исключения оставили эту мысль. Не зря же бытует поговорка: «Если имперский гвардеец потребует отдать шпагу, лучше отдать ее». Шансы в поединке с этими головорезами ничтожны. Только сумасшедший захочет становиться им поперек дороги.

Из всех обитателей замка спокойствие сохранил только Дан. Мстительная злость еще не ушла, а главное, не хотелось сдаваться. Поэтому он сменил грубость на холодную вежливость.

— Герцог Даниэль Рогнарский, к вашим услугам, кай, — отвесил он церемониальный поклон. — Рад приветствовать вас в моих владениях!

Каро незаметно поморщилась от того, как он выделил слово «моих», но Грено и бровью не повел. А хозяин замка продолжил, если не угрожая, то явно намекая на несвоевременное появление гостей.

— Хоть мы и не ждали вас так скоро… но, Вы, несомненно, устали в долгом пути. Томас, распорядись, чтобы гостям отвели достойные покои. Отдохните, а я пока закончу свои дела, — и демонстративно повернулся к месту экзекуции: — Герхард, я разве приказал остановиться?

Даниэль сказал это с максимальной решимостью, но быстро взглянул в глаза герцога Анверского с беспокойством, не зная, как быть, если он еще раз попросит прекратить развлечение. Похоже, Грено так и хотел сделать. Даже открыл рот. Но самый юный спутник посла что-то шепнул ему и зачем-то потрогал медальон, выбившийся поверх рубашки.

«Я бы не потерпел такой дерзости от слуг», — подумал Даниэль. Грено, похоже, думал иначе, потому что улыбнулся в ответ.

Между тем, хлысты взмыли опять. Опустились с резким свистом — палачи-добровольцы, казалось, хотели силой ударов компенсировать недавний простой.

Впервые свисту ответил крик. Точнее, два крика. Винц и Никки, удерживавшие Лана, выпустили его и скорчились, ругаясь. Удары пришлись по ним.

Больше Лана никто не держал. Но он не воспользовался подаренной свободой. Остался лежать, как лежал, только едва поднял голову, пытаясь понять причину избавления.

Новый крик, новая ругань. Герхард и Дрэн, ударили опять.… На этот раз друг друга, по лицу.

Еще пара секунд, и они смолкли, лишь осторожно щупая щеки. Продолжать экзекуцию они не решались, Дрэн даже выронил стек. Молчал и Даниэль. Что приказать в такой ситуации, он не знал.

— Колдовство, — прошептал кто-то из свиты.

Быстрее всех опомнился, как ни странно, Лан. Прикусив губу, он приподнялся, натянул штаны, и, верно, истратив силы на этот поступок, опять бессильно упал на скамью.

Мальчишка из посольской свиты опять что-то шепнул Грено. «Он что у него главный советник?» — подумал по-прежнему ошарашенный Дан. И даже обрадовался, когда посол сказал:

— Ваша светлость, я благодарен вам за гостеприимство и не откажусь им воспользоваться. Мы можем проследовать в наши покои?

Если бы еще не его ехидная улыбка! Даниэль молча кивнул. Между тем, мальчишка что-то быстро зашептал двум охранникам.

«Он что еще и приказывает?» — Даниэль пристально вгляделся в юнца, — Да кто он вообще такой?!

Лан все-таки смог сползти со скамьи и стоял, опираясь на нее, то ли не решаясь, то ли не в силах идти, то ли не зная куда. Воины спешились, слегка присели, позволили ему опереться руками на их плечи, и он медленно побрел к правому крылу замка, куда указал Томас. Там, естественно, ничего готово не было, слуги метались как ошпаренные, и гостям пришлось довольно долго ждать.

Все смотрели на герцога. Тот молча наблюдал за тем как Лан удаляется в сопровождении гвардейцев.

Когда Лан поравнялся с тем самым юнцом, что привлек внимание Даниэля, он остановился и что-то сказал.

Даниэль не слышал что именно, но сказанное, по-видимому, встревожило всадника, потому что тот испуганно заозирался по сторонам. То ли от этого движения, то ли от порыва ветра, который неожиданно налетел в этот момент, пропыленная дорожная шляпа сорвалась у него с головы, освобождая роскошные белокурые локоны, которые тут же радостно рассыпались по плечам. Так вот оно что… Даниэль ухмыльнулся.

Однако девушка быстро взяла себя в руки, приняла шляпу у кинувшегося ловить слуги и невозмутимо проследовала за послом в отведенные им покои.

Реплика Даниэля остановила ее на полпути:

— Надо же, какие цыпочки оказывается попадаются в посольской свите… Добро пожаловать в мой замок, любезная кайса. Только не забудьте переодеться!

Герцог глумливо подмигнул друзьям и те не менее гадко заухмылялись.

Даниэль ничего не опасался. Посол уже вошел в замок, а с его свитой можно было не церемониться. Тем более с женщинами. Тем более с такими. Ясное дело — эта куколка из низшего сословия. Иначе ее бы непременно представили герцогу. Скорее всего переодетая любовница посла, которую он притащил с собой из столицы. Что ж, ничего удивительного. Часто женщины сопровождали подобных персон за небольшое материальное вознаграждение. Но на кой черт позволять любовнице распоряжаться? Скорей всего он тюфяк этот посол, и справится с ним — раз плюнуть.

— Надеюсь, что милой кайсе понравится мое скромное жилище. Женщин у нас любят…

Каро обернулась через плечо, окинула всю группу и персонально говорившего оценивающим взглядом и с легкой иронией ответила:

— Оно и видно, что без взаимности, — отвернулась и последовала своей дорогой.

— А лошадка-то оказывается, с норовом! — нарочно громко бросил Даниэльей вслед. — Люблю таких! — и добавил, уже вполголоса: — О, вы еще пожалеете, любезная кайса, что оказались в это время и в этом месте…

Наконец все более-менее утряслось. Каролине не терпелось пойти и поискать того мальчишку, который оказался слишком догадливым. Она чуть из седла не выпала там во дворе, когда он неожиданно поднял на нее лицо и произнес: «- Спасибо, Ваше Высочество!» Едва слышно произнес, но Каро показалось, что прокричал на весь двор. Как он догадался?! А мальчишка, кстати, симпатичный…

Симпатичный мальчишка обнаружился в одной из комнат для прислуги, в их крыле. Это оказалось недалеко. У Каро был и другой повод зайти — медицинские навыки входили в программу ее обучения, поэтому она захватила с собой все необходимое и осторожно постучала в дверь:

— Разрешите войти, кай?

— Да, — ответил Лан. Он лежал лицом вниз на кровати, застеленной слугами впопыхах и, кстати, поэтому, вполне приличным бельем.

Каролина вошла, прикрыла за собой дверь и, найдя глазами стул, придвинула его к кровати.

— Как ваше имя, кай? — спросила она, присаживаясь.

— Ланире, Ваше Высочество — ответил Лан. — Говорил он медленно, следя за голосом. Каро, конечно, видела, что и лицо у него покрасневшее, и глаза… но сделала вид, что ничего такого не замечает.

— Буду благодарна, кай, если вы станете называть меня Каролина, кайса Каролина, — парень на кровати молча кивнул в ответ. И принцесса продолжила:

— Обстоятельства вынуждают меня скрывать кто я есть на самом деле. И раз уж вы…

Ланире так же молча смотрел на нее, будто ждал продолжения. А Каро все никак не могла задать главный вопрос. Она чувствовала неловкость и некоторую досаду на догадливость этого парня, и потому была непривычно скована.

— Как вы догадались, кай? — наконец тихо спросила она.

— Ваше Вы…Кайса Каролина, видите ли, просто я читал «Кодекс Коронной власти». Во втором томе, в разделе «Магические права», изображен медальон, которым пользуется коронованный маг. А еще, по Кодексу, в Империи ментальная магия подвластна лишь обладателям императорской крови. Простите, но я сомневаюсь, что тайная колдунья могла бы явиться в составе посольской группы и, тем более, я понял, что из двух женщин правящего дома прибыла не Ее Императорское Величество.

Каро прикусила губу. Вот дура! Сама могла бы догадаться, а тем более подумать раньше и не подставляться под разоблачение столь явно. Но как было не помочь! Нет, думать все же надо лучше. В конце концов, у нее полный эскорт гвардейцев, а она полезла со своей магией.

— Кто еще мог это понять? — чуть напряженно спросила она.

— Если верить архивариусу-библиотекарю, — улыбнулся Лан, — за последние годы никто, кроме меня, не интересовался Кодексом.

Каро вздохнула с облегчением, и в то же время с досадой —, не успела приехать, а уже так глупо подставилась! Вот уж матушка не преминула бы…носом ткнуть. Но долго думать об этом она не стала. Успеется.

— Кай… раз уж так вышло, я полагаюсь на вашу порядочность… Вы же понимаете…

Ланире в очередной раз кивнул.

— От меня от этом никто не узнает. Можете быть уверены.

— Вас уже осмотрел лекарь? — нехорошо, конечно, пользоваться чужой бедой… просто сейчас ей было очень трудно подобрать тему для разговора, а состояние здоровья кая Ланире ее действительно волновало.

— Кай лекарь не интересуется здоровьем слуг, — криво усмехнулся в ответ парень, но тут же, похоже, пожалел о сказанном, потому что глаза принцессы очень уж красноречиво сверкнули.

— То есть, вас никто даже не осмотрел? И не оказал помощи? — Каро не смогла усидеть на месте и вскочила с той убогой табуретки, на которой устроилась было. — Это… у меня слов нет! Не беспокойтесь, кай Ланире, меня учили оказанию первой помощи. Я смогу обработать ваши… раны.

И она так быстро исчезла за дверью, что бедный парень, который вовсе не впал в восторг от того, что девушка будет осматривать то место, которое у него «ранено», только и успел, что рот открыть. Дверь скрипнула, а Лан с размаху хлопнул себя ладонью по лбу и застонал, уткнувшись в тощую подушку. И не решился поднять голову даже тогда, когда принцесса вернулась.

— Ну вот… — она открыла принесенную с собой сумку, и достала оттуда пару склянок, чистое полотно и несколько коробочек. Тем временем в дверь протиснулся слуга, поставил на стол кувшин, полный воды, стрельнул любопытными глазами на лежащего Лана и убежал.

— Необходимо обработать повреждения, — повторила принцесса с легким намеком в голосе, смачивая ткань водой из кувшина.

Лан даже не пошевелился. И не поднял взгляд.

— Я понимаю ваше смущение, но если этого не сделать, все может закончиться очень плохо. А звать кого-то из здешних слуг я бы поостереглась. К сожалению, лекарь, который сопровождал меня, задержался в деревушке, где мы ночевали в предпоследний раз. Там заболело разом пятеро детей, и кай … опасался начала эпидемии… Он догонит нас, как только справится с проблемой, я оставила с ним пару гвардейцев. Он непревзойденный мастер в области магической медицины и решит вашу проблему в два счета. А пока, увы, нам придется обходится моими познаниями.

Каро говорила спокойно и легко, как будто о погоде, ее учили разговаривать с больными и ранеными. Несложно было догадаться, что парень не в восторге от предстоящей процедуры. Но она была полна решимости довести дело до конца, даже если пострадает чья-то скромность.

А вот Лан совершенно этой самой скромностью жертвовать не хотел. Он и так считал, что достаточно сегодня… насверкался перед всеми. И слова принцессы, казалось, придали ему недостающих сил. Он со всей возможной поспешностью перевернулся на бок, лицом к гостье, и попытался встать. И даже почти встал.

— Кайса Каролина, не знаю, чем я заслужил такую честь, но думаю, вам не стоит… Тем более, я сам… — и опровергая свои слова, покачнулся и все же сел на кровать. Правда, в последнюю секунду, догадываясь, к чему это приведет, оперся на матрас костяшками пальцев.

— Кай Ланире! — принцесса жестом попыталась остановить встающего мальчишку. Сейчас же ложитесь обратно, вам пока не следует вставать, — привыкшая к повиновению, она и сейчас говорила тоном, не предполагающим протеста.

— Вы приказываете? — тихо спросил Лан.

Первым порывом Каро было достаточно резко подтвердить. Она устала, была зла из-за сцены во дворе и мрачных предчувствий на будущее. Но в последнюю секунду поймала себя за язык.

— Формально я не имею права вам что-то приказывать, кай Ланире, — устало произнесла она. — Да и не хочу, если честно… Что, если я вас…попрошу лечь?

Лан на несколько секунд застыл, а потом все же медленно лег. — Считайте, что сейчас я не… высокопоставленное лицо, — посоветовала Каро. — А просто секретарь посольства с подходящим образованием.

Лан старался глядеть на стену, в спешке завешенную старым ковром. Но то и дело чуть поворачивал голову, разглядывая самого необычного лекаря, которого он видел в своей жизни.

Каро молча занялась делом — вылила в кувшин содержимое флакончиков, смочила ткань, посыпала ее какими-то порошками из коробочек…искоса поглядывая на пациента. Ей очень о многом хотелось его расспросить. Но, кажется, сейчас не самое подходящее время…

— Кай Ланире, — она опять старалась говорить непринужденным тоном — увы, через штаны мои лекарства не действуют.

Лан отвернувшись от ковра, взглянул на нее. Еще несколько секунд напряженно молчал, а потом, скрипнув зубами от боли, резко стянул штаны. Ткань уже успела прилипнуть к рассеченной коже, и он не сдержал легкого шипения. После чего закрыл лицо ладонями.

Каро мгновенно преисполнилась сочувствия. Ой, и досталось ему…она с нескрываемым ужасом изучила просеченные до крови почти черные полосы, сливающиеся в одно даже на вид страшно болезненное пятно.

— Ой-ёй… — невольно вырвалось у девушки. — Да что ж они, с тобой сделали! Изверги! — она не заметила, как перешла на «ты». Ее рука сама собой коснулась плеча парня. — С ума сойти… — совершенно искренне, от души сказала она. — И ты молчал???

— Не помню, — очень тихо ответил Лан.

— Зато я помню, — жестко ответила Каро- Ваш кай герцог чуть от злости не лопнул! — она отжала ткань и очень бережно стала протирать самые верхние иссиня-черные полосы.

— Может, от горя, — пошутил Лан. Ему было совсем не так больно, как он ожидал. А еще приятно, чуть щекотно, тревожно и неловко. Весь этот коктейль чувств он пытался заглушить шутками. — Ведь неприятно, когда на твоих глазах бьют твоего лучшего…пусть и бывшего…

Каро немного помолчала, продолжая стирать засохшую кровь и словно ожидая продолжения. Потом вздохнула и спросила сама:

— Почему он это сделал?

— Я не позволил ему совершить очередную ошибку, — после недолгой паузы сказал Лан.

Каро скептически приподняла бровь.

— Ошибку? Знаешь…из всего, что мне известно о будущем муже… — она невольно повела плечом и чуть скривила губы, — я сделала вывод, что подобные ошибки для него в порядке вещей.

Лан только вздохнул.

Каро чуть нахмурилась. Ткань в ее руках уже потемнела, зато пострадавшее место уже не выглядело так жутко. Но мальчишка на кровати снова будто замкнулся в себе. А ей действительно о многом еще нужно было его спросить.

— Расскажи мне о нем, — вдруг попросила она. — Не то, что знают все. То, что ты думаешь.

— Ему очень не повезло, — сказал Лан. — Он рано осиротел…. и власть получил слишком рано. — Может быть, на его месте и я вел бы себя также. — добавил он чуть помолчав, — Не знаю.

Каро задумалась. Потом решительно покачала головой.

— Не думаю, — ее руки машинально делали свою работу: сменили полотно, снова намочили и обсыпали его порошками, на этот раз несколько другими. — Вы слишком разные. И, знаешь, если бы у меня был выбор, то я выбрала бы… не его — она не закончила, и улыбка вышла немного натянутой, но Лан ее прекрасно понял.

Принцесса раньше никогда не видела смех и слезы на одном лице сразу. С Ланом было именно так.

— Ваше Высочество, — сказал он, на секунду прикрыв глаза, — никогда бы не подумал, что за один день со мной произойдет такое. Наследница трона собственноручно занимается моим лечением, после того как лучший друг… приказал…

— Лучший друг… значит вы были друзьями. — скорее подтвердила, чем спросила Каро Не верю, что он вообще может быть другом! Скорее уж… Кай Ланире… Лан… ты что?

Каро не сразу поняла, почему Лан так резко отвернулся. И вдруг увидела, как он, уже не сдерживаясь, плачет. Сквозь слезы глухо доносились слова: «Один… два года один».

Как он держался тут все это время? Что между ними произошло? Сколько он сжимал зубы и не позволял себе не слезинки? Ведь никто даже не пришел его проведать… Каро не прикасалась к медальону и даже не пыталась «читать» собеседника, но вдруг всем сердцем почувствовала, как же нелегко жилось этому мальчишке. А он…сумел остаться собой.

И сейчас самое умное, что можно сделать — это подождать, дать ему выплакаться. Не лезть с утешениями или какими-то глупостями вроде «не плачь, не надо». Как это не плачь, когда держать в себе уже нет сил? Она тихонько отложила все свои порошки-склянки и села рядом с ним на кровать. Рука сама собой потянулась чтобы погладить, но Каро остановила ее в воздухе.

Наконец слезы кончились и парень вспомнил, в каком виде и перед кем он тут рыдает. Вот тут важно было не ошибиться. Очень хотелось обнять его, пожалеть, но она чувствовала, что с ним так нельзя.

Каро чуть передвинулась, чтобы видеть лицо собеседника. И когда он оторвался от мокрой подушки, проклиная на чем свет стоит свою слабость, и все же нашел в себе силы поднять глаза, девушка смотрела в ответ серьезно, без тени насмешки, и, что утешало, без унизительной жалости. А ее протянутая рука, ладонью вверх, совсем как принято у обычных уличных мальчишек, была еще красноречивее. Откуда принцесса может об этом знать?! Хотя, какая разница…

— Я умею быть хорошим другом. — Она улыбалась так открыто и искренне, что Лан буквально почувствовал исходящее от нее тепло.

— Спасибо! — Лан с осторожностью хлопнул по раскрытой ладошке своей, как того и требовал уличный ритуал, а потом сжал руку в кулак и легонько соприкоснулся костяшками с таким же сжатым кулачком принцессы. Лупить с силой, как было принято, он, конечно не стал, но от этого смысл жеста ничуть не изменился.

— Ну вот и все, теперь буду тебя лечить не как принцесса, а как друг, а ты не вздумай брыкаться! — почти весело резюмировала принцесса, и вернулась к своим снадобьям

Лан вздохнул и смирился. Ну хочет лечить, пусть лечит. Что ему теперь прятать, если уж задуматься об этом? Она что, во дворе слепая была, и ничего не видела?

Другое дело, что там она все же стояла поодаль, и руками… не трогала. Мммм… А сейчас эти прикосновения порождали столько противоречивых чувств, что Лан поспешил снова спрятаться в подушку.

Потом вдруг вскинулся:

— Каро, какой сейчас час?

— Четверть третьего пополудни, — ответила Каро, бросив взгляд за окно. — Примерно. Тебя кто-то ждет?

— Кетти, моя сестренка. Другой родни у меня здесь не осталось… Верно, и не здесь тоже.

Каро чуть сдвинула брови в озабоченной гримасе.

— Она намного младше тебя? Где вы живете, здесь, в замке?

— Нет, — печально улыбнулся Лан. — Сейчас я бы не держал в замке даже любимую собаку. Она в предместье, под присмотром соседки. Кайса Каролина, через два часа мне будет надо к ней пойти.

— Каро, — поправила его девушка. — Когда мы одни, в церемониях нет нужды. Ланире, я думаю, что теперь стоит перевезти твою сестренку сюда. Здесь я могу гарантировать ее безопасность, но в предместье…Положение в герцогстве очень серьезное. Ты и сам не слепой, все понимаешь. Я постараюсь как можно быстрее навести порядок и ликвидировать любую угрозу, но пока лучше, если вы будете под надежной защитой.

— Только я должен придти к ней сам. Она испугается, увидев незнакомцев.

С этими словами он потянулся встать, но скривился от боли. Даже зашипел сквозь зубы.

— Лежи уже, герой, — добродушно улыбнулась Каролина, силой укладывая его обратно. — Тебе несколько дней не стоит вставать. Вот что мы сделаем… — она подняла с пола сумку, в которой принесла медицинские принадлежности, порылась там и достала относительно новую тетрадь и серебристую палочку с заостренным концом.

— Напиши сестренке письмо, — сказала Каролина. — Вот эта штука — новое изобретение нашего придворного алхимика, пишет тремя цветами, красным, синим и зеленым. Вот тут нажимаешь…и они меняются.

Лан заинтересовано покрутил в руках странную палочку.

— Я напишу письмо соседке. С припиской для Кетти, — улыбнулся он и написал несколько строчек. Потом немного подумал и нарисовал под словами лошадку, а рядом с ней — сидящего человека. Рядом приписал большими буквами: «ОЙ, КАК БОЛЬНО».

— Я соврал — написал, что упал с коня, — смущенно сказал Лан. — Вообще-то, я уже давно только чищу лошадей, а не сижу в седле. Но Кетти думает, что я все еще в свите… его Светлости.

Он сам был удивлен собственной откровенностью, но, наверное, после стольких лет возможность рассказать кому-то о наболевшем была слишком сильна.

— Я… ничего ей не рассказывал и даже передавал подарки якобы от Даниэля… какие-нибудь мелочи или лакомства, на которые у меня хватало денег. Ваше… Каролина, я очень прошу… не надо ей знать подробностей.

Каро согласно кивнула:

— Мы поселим твою сестренку в моих комнатах, — решила она. — Здесь найдется, кому за ней приглядеть, да и сам ты будешь рядом. Можно не посвящать ее в детали лечения, просто скажем, что ты сильно расшибся, упав с коня. И Ланире, ты же понимаешь, несколько дней никто не должен знать, что принцесса Каролина и я — одно и то же лицо. Это очень важно, здесь творятся нехорошие дела и, чтобы понять, какие именно, мне нужно время. Поэтому лучше, если Кетти пока не будет ходить по замку, а ты составишь ей компанию в покоях, отведенных для посольства. Так безопаснее для вас обоих. Она будет поить тебя лекарствами от лошадиных ушибов, я ее научу, — Каро ободряюще улыбнулась. — Девочка будет сидеть и развлекать тебя… читать она умеет? Ну вот. Будет читать тебе сказки. Ладно…

Она поднялась и собрала весь свой лекарский арсенал. Осторожно прикрыла больного ветхим одеялом и продолжила:

— Я уйду, а ты раздевайся и ложись нормально. И поспи. Кетти придет к тебе сразу же, как только ее доставят в замок… а у меня еще море дел, и для начала надо расселить и обеспечить нормальные условия всем прибывшим.

Каро окинула брезгливым взглядом обшарпанные стены и старое белье. — Я наведу здесь порядок… — сказала она вполголоса, скорее обращаясь к самой себе. — Хорошо, — улыбнулся ей Лан. — Только… Если кто-нибудь скажет ей, что произошло… Я еще никогда не убивал человека. Наверное, смогу сдержаться…

— Никто из моих людей не скажет, — серьезно заверила его Каро. — А чужим здесь делать нечего. Ты здесь всех хорошо знаешь, подумай и посоветуй мне, кого из слуг в этом крыле можно оставить, а кого лучше отпустить. А потом, когда все встанет на свои места, я сама оторву голову любому, кто начнет мести языком.

— В отличие от придворных, проще назвать, кого нельзя оставить, — невесело улыбнулся Лан. — Слуги оказались приличней господ. Теперь у них появилась надежда…

Глава 3

«Здравствуй, дорогая моя Магдалена!

Прошла уже неделя, как я в Рогнаре. А мне кажется, что я здесь полгода не меньше…»

Мама-мамочка, куда же я попала… и что мне теперь делать?!

Каро сидела за столом, запустив пальцы в растрепанные локоны, и невидящим взглядом смотрела на пачку документов. Вот они, эти самые отчеты, которые она читала еще дома, в столице, и потом, по дороге. За каждые три месяца, как положено…

А вот другая пачка — чуть не в три раза больше первой — жалобы, которыми посла завалили за эту неделю. Соседи, гильдия кондитеров, простые крестьяне… многие из них пишут явно не в первый раз. И в отчетах об этих жалобах — ни слова! Объясняли это просто — зачем лишний раз тревожить высокочтимый Императорский дом своими мелкими проблемами. Мы сами в состоянии их решить. Вот только решать их, похоже, никто и не собирался…Еще проезжая предместья, Каро обратила внимание на заброшенные дома с просевшими крышами, пустые огороды, грязные улочки. А еще раньше были заросшие бурьяном поля по обочинам дороги, и какие-то невнятные серые тени вместо прохожих. Все это настораживало и тревожило, но даже тогда она не могла себе представить тот ужас, что ожидает ее в славном герцогстве Рогнар.

А вот еще бумага. Заключение придворного лекаря о состоянии герцогского опекуна. Кай лекарь прибыл только вчера, дело с эпидемией оказалось серьезнее, чем они думали, но кай …. справился. Хорошо, что мама настояла на том, что именно он отправится с наследницей. Этот желчный старик с тяжелым характером в своем деле был лучшим, а императрица слишком дорожила своей наследницей, чтобы доверить ее здоровье кому-то другому. Ее вообще сопровождали только лучшие, но как же, оказывается, этого сопровождения оказалось мало! Тут целый штат специалистов нужен.

Отчеты были фальшивыми. Граф Фьерро, назначенный опекун герцога, уже почти три года не выходил из своих покоев. Всеми делами занимался некто кай Трюфо, он вообще был прислан на должность управляющего, и как так получилось, что занял оба места — загадка, причем неприятная.

Граф был серьезно болен, и кай Трюфо категорически отказался пускать к нему посетителей. Этот не в меру деятельный кай вообще все время путался под ногами и очень много говорил. С послом. На остальных он смотрел свысока и если разговаривал, то неохотно, скупо и неприветливо.

Каро встряхнула головой и разгладила лист бумаги, пробегая глазами уже написанное.

«Самое страшное, Магди, что они даже не жалуются. И пугаются любых расспросов больше, чем гневных окриков «его светлости», чтоб ему с его любовью к охоте полную… Ногу дроби словить. Ну то есть ты поняла, да, что я не про ногу на самом деле. Видишь, я еще помню, чему учили наследницу. Эх… Пытаюсь шутить, а на самом деле хочется плакать, или убить кого-нибудь.»

Каро скрипнула зубами и отбросила перо. Нет, надо успокоиться… так дело не пойдет!

Первые несколько дней она старалась не замечать хозяина замка, как могла избегала встреч с ним, ей хотелось просто осмотреться. А еще больше хотелось проснуться. Дома. В нормальном мире, а не в этом королевстве кошмаров. И никогда больше не видеть главную достопримечательность этого «королевства» — Его Светлость Даниэля Рогнарского.

А он, как назло, словно преследовал «кайсу секретаршу», и при каждом столкновении старался продемонстрировать самые гадкие свои качества. Как будто ей всего остального было недостаточно!

«Магди, я такого ужаса, как спальня младших лакеев, не видела даже в исправительном доме для преступников. Помнишь, мама отправила нас туда с инспекцией и наказала смотреть хорошенько, и думать? Мне до сих пор ту картину не забыть А здесь еще хуже!

Их не просто держат впроголодь и наказывают за каждую мелочь… это не дети, а какие-то соломенные марионетки из самого нищего театра, такие же тонкие, ломкие и блекло-серые… а когда я увидела полчища клопов среди этих тряпок, которые они называют постелью… Магди, я думала, что завизжу. Еле удержалась, но есть потом весь день не могла.

А этот… извини, Магди, я даже имени его писать лишний раз не хочу! Он или слепой, или неисправимый тупица. Или еще хуже! Все видит, знает, и ему наплевать. Даже доставляет удовольствие втаптывать людей в грязь, чтобы на их фоне еще заметнее сверкало его огромное «Я»! Как он разговаривает со слугами… и ладно бы только это, он еще и руки распускает!

Магди, ты не представляешь, какой он мерзкий! Мне плохо от одной мысли что…»

Каро тяжело вздохнула и снова отложила перо. Скорее всего, это письмо Магдалена никогда не прочтет. Отправлять свои откровения дипломатической почтой — это надо быть полной идиоткой. Особенно после того, что она здесь увидела и узнала, после сухих четких докладов Грено и рассказов Ланире. Но этот воображаемый разговор с подругой по крайней мере давал возможность выговорится и привести в порядок эмоции. А еще возможность перечитать самой и лишний раз хорошенько подумать. Понятно пока было далеко не все.

«Я уже разобралась, в таком плачевном состоянии прислуга оказалась не сразу, и по инициативе «замечательного управляющего» кая Трюфо. Откуда он взялся, этот негодяй, и каким образом столько времени водил за нос всю имперскую канцелярию?

Точнее, откуда взялся понятно. Бумаги все в порядке, я проверила. Матушка сама лично его утвердила на должность заместителя управляющего три года назад. Но как?! Как матушка могла назначить такого проходимца? Не мне тебе рассказывать, как она редко ошибается в людях… Тем более, что он обязан был пройти серьезную проверку на соответствие. Думаю об этом, и мурашки по коже…

Жалование урезано чуть ли не втрое, какая-то совершенно изуверская система штрафов, при которых половина прислуги не только ничего не получает, а еще и должна остается.

Это самая настоящая кабала, Магди, а несогласных, как я выяснила, бросают в долговую тюрьму, отбирают дома у родных, выкидывают на улицу детей… Я выросла в империи, Магди, но я читала про другие страны и порядки. Разное читала. Вот только сухие буквы и цифры не передают того ужаса, когда все это происходит на твоих глазах… Вчера застала рыдающую горничную, и девчонка едва в обморок с перепугу не рухнула, когда я попыталась выяснить, в чем дело. А что тут выяснять… Герцогские подхалимы, которым она прислуживала, порванный воротничок и юбки сбитые… Ты бы знала, как у меня чешутся руки пойти и удавить их своими руками! Девчонке пятнадцати лет нет!»

Вот убила бы паразитов! Ноги поотрывала бы самолично! В империи ни одна сволочь не смеет даже подойти к девушке, к ребенку, к женщине!!! Какого бы сословия она не была! Уф… надо немного успокоиться.

Каро встала и подошла к окну. Дождь… значит, герцогская свора опять куролесит в замке. Передвигаться по коридорам без риска раскрыться становится все труднее, не говоря уже о том, чтобы расспрашивать прислугу. Она и так едва не выдала себя по глупости в первый же день. За что уже получила выговор от Грено и усиленную охрану. Гвардейцы умели быть незаметными, да Каро и сама понимала, что одной ходить опасно. Правда, ее тайная охрана никогда не вмешивалась без необходимости. Например, если с кайсой секретаршей желал пообщаться герцог Даниэль. Тьфу, даже вспоминать о нем противно! Сразу настроение портится.

«И это еще не самое страшное. Все эти жуткие вещи творятся здесь именем герцога и… Империи. Я в первые дни просто не понимала, что происходит, и почему местные жители шарахаются от любого имперского, как от чумы. Шарахаются, пугаются, наверное, проклинают вслед… И стараются как можно лучше услужить, не дай бог выразить хоть тень неудовольствия!

Ты не поверишь… Хотя ты-то, конечно, как раз не удивишься. Но у меня просто зубы сводит и пальцы трясутся от желания схватить этого безмозглого олуха за шиворот и тыкать носом в каждое дырявое одеяло, каждого голодного ребенка, в каждую молоденькую служанку, бог знает сколько из них тут рыдало за все это время…

Я представляю себе, сколько там, за стенами замка сейчас живет тех, кто до глубины души ненавидит собственного герцога и Империю с ним заодно. Сколько брошенных сирот, обобранных подчистую ремесленников, у которых под надуманным предлогом забирали в казну почти всю продукцию. Сколько разбойников на дорогах. И все эти люди помнят, какой была жизнь до того, как «его Светлостью» стала малолетняя дрянь под патронажем империи. Как все это исправлять, за что хвататься, на кого опереться? Я в ужасе, Магди, я в ужасе… Мне страшно.»

Каро закусила губу и крепко зажмурилась. Не хватает только разреветься! Дура! Прекрати сейчас же! Будешь потом светить зареванной физиономией по всему замку, то-то гаденыш со свитой порадуются! И обязательно проедутся на этот счет!

По большому счету, плевать, конечно, на их глупые остроты. И внимания бы на них не обратила, если бы не та лавина проблем, которая на нее валиться и валится, как из бездонной бочки.

И самое неприятное, что пока не раскроет себя, пока она посольский секретарь, а не наследная принцесса, она ничего, НИЧЕГО не может изменить! Кай Грено всего лишь имперский посол, он не вправе отменять указания графа, на которые ссылается кай Трюфо. А Его Светлость, чтоб ему в глаз засветило, только поддакивает и высокомерно морщит нос! Такое чувство, что он вообще не интересуется делами — свалил все на Трюфо, а тот и рад стараться… деньги на очередной бал или охоту всегда находятся как из под земли, а остальное хоть сгори огнем.

Вот и остается им изображать из себя шпионов, по крупице собирать сведения и материалы, готовить людей… а время идет. И чем дальше, тем яснее становится, что имперская принцесса не вернется домой до лета…

«Направляя меня сюда, мама даже близко не имела представления о том, что тут творится. Я еще, помнишь, стонала и ворчала про противного мальчишку и другие глупости… Мне казалось, что это излишняя предосторожность, мама перестраховывается, и отсылает меня в герцогство раньше срока чуть ли не в ссылку… Какая же я была дура!!! Еще немного, и стало бы слишком поздно! Я и так не уверена, что сумею все исправить. Я совсем не уверена, Магди… Да, уже ушел запрос на полный штат канцелярии (тут я доверять никому не могу), на дипломатов, счетоводов, и просто сыщиков. Но когда еще они прибудут? А действовать надо немедленно, каждая секунда дорога!

Здесь не на кого положиться. Совсем не на кого! Только на кая Ланире. Это тот молодой дворянин, который… Ну я тебе рассказывала, не стану повторятся.

Куда не кинусь, везде успел наследить или сам «наследничек» или его управляющий. Такое впечатление, что они вдвоем старательно вытравливали в герцогстве любое проявление здравого смысла. Не знаю, что думать. То ли они действовали сообща, то ли… представляешь, канцелярия завалена жалобами, и даже нотами протеста от соседей, а этот толстый индюк, кай Трюфо, смотрит на меня умильными глазками и несет какую-то дикую чушь о том, что ребенок всего лишь неудачно пошутил! (В шестнадцать лет!!! Магди, на этом ребенке пахать надо! Выше меня на голову!) Хороши шутки, в последний раз придурок со своей сворой едва не покалечил человека!

Правда, я уже слышала, как некоторые из старых слуг оправдывают это ничтожество тем, что «он ребенок еще, его обманули и запутали»

Запутали его! Как-то очень вовремя и к месту!

То придворная свора едва не изнасиловала дочку главы гильдии счетоводов, то он сам отличился, разгромив лавку кондитера — тоже не последнего человека в своем цехе… То поохотился на только что засеянном поле, то переломал посадки в виноградниках…

За последние несколько лет герцогство лишилось чуть ли не половины ремесленников и крестьян. Кто-то угодил в долговую яму, а кто-то просто продал все за бесценок и уехал. С этим еще предстоит разбираться — земли и лавки беженцев почти все скуплены какими-то странными личностями, не из местных. Зато на каждой улице теперь кабак, и в нем толпа наемников. Грено поднял по тревоге пограничный гарнизон, и как только войска прибудут в замок, мне придется…»

Каро вздохнула, в который раз уже. Да, придется. Придется раскрыть себя и остаться. Не хочется ужасно, до дрожи, до стиснутых кулаков и злых слез. Дома остались друзья, куча собственных планов, свадьба лучшей подруги, ненаглядная троица… а здесь ее ждут проблемы, опасности и каторжный труд. В довесок к которым идет отвратительный, жестокий и равнодушный мальчишка, который уже неделю не дает ей прохода своими идиотскими и сальными шуточками.

Но есть и свои плюсы…. Как только она перестанет быть связана… как только сможет открыто назвать себя…С каким удовольствием она поставит мерзавца на место! В конце-концов должно же быть во всем этом кошмаре хоть что-то хорошее!

«Решено, Магди. У меня на руках заключение кая лекаря. Кай Трюфо не мог не пустить его к больному. Свои обязанности опекуна кай Фьерро выполнять не может, причем давно. Есть подозрение, что его не просто не лечили, а еще и опаивали чем-то таким, что туманит разум и лишает воли. Сейчас ему лучше, но для того, чтобы спасти его жизнь понадобится много времени и лучшие имперские клиники…

Каро глубоко вздохнула, прежде, чем вывести следующие строки.

Я остаюсь в Рогнаре, Магди.

Мне придется выйти из подполья и принять на себя обязанности опекуна. Только я, как член императорской фамилии могу это сейчас сделать. Единственное, что является мне утешением, это то, какой это будет для некоторых сюрприз!»

Перечитав еще несколько раз написанное, Каро смяла листочки и метким броском отправила их в горящий камин. Вот так…

В дверь постучали, и в кабинет вошел уполномоченный имперский посол, а на самом деле командир гвардейского подразделения, отвечающего за безопасность Каро, боевой генерал и бывший воспитанник императрицы, Кристиан Грено.

— Ваше высочество, выделенная гарнизоном рота гвардейцев будет в замке послезавтра.

— Отлично… — Каро нервно побарабанила пальцами по столу. — Этот кай управляющий… вы считаете, что его нельзя задержать раньше? Тайная депеша об аресте его счетов уже ушла, но сам он…

— Это слишком опасно, Ваше Высочество, — покачал головой генерал. — За те два года, что этот проходимец был у власти, он сменил большинство здешних ключевых людей на своих ставленников, и мы не сможем гарантировать вашей безопасности… и того, что управляющего получится взять без боя. Потерпите еще пару дней. Мы и так рискуем с этим арестом счетов. И еще раз напоминаю, вам, что этот кабинет защищен от подслушивания, а в любом другом помещени…

Каро скривилась:

— Да сто лет бы вообще всего этого не видеть… но…

— Но мы успели вовремя. Почти, можно сказать, в последний момент. И только потому, что получили то письмо… вы уже догадываетесь, кто его отправил?

— Я не догадываюсь, я точно знаю, — усмехнулась Каро. — Ладно… кай Грено, как только прибудет подкрепление, я раскрою собственное инкогнито и предъявлю права на герцогство и на… герцога, — и снова поморщилась, не удержалась.

— Радуйтесь, Ваше Высочество, что здесь у вас есть не только герцог, — «утешил» Грено. — Я все понимаю, но мы в безвыходном положении. Если бы о болезни графа стало известно раньше, императрица успела бы прислать замену. А теперь герцогство в таком положении, что любое промедление грозит непредсказуемыми последствиями вплоть до бунта, переворота или просто восстания крестьян. А под эту лавочку… ваш жених вряд ли выживет, и империя потеряет Рогнар.

— Вот о ком я жалела бы меньше всего, так это о герцоге! — скривилась принцесса. — Хотя, конечно, смерти я ему не желаю, — добавила она, наткнувшись на укоризненный взгляд наставника. — Он просто мальчишка. Глупый и избалованный, и…

— Почаще вспоминайте об этом, Ваше Высочество. И все будет хорошо. С вашего позволения, принцесса.

«Вот так, Магди. Все решено… только и остается, по совету мастера, довольствоваться тем, что здесь у меня есть по крайней мере хоть один друг… Это письмо, что всполошило матушку, отправил Ланире. Лан… он не рассказывает, как удалось пробиться в закрытые покои графа и получить инструкции в краткие моменты просветления. Наверняка, это было очень трудно. Но он смог. Он вообще… необычный. Я не встречала таких… мальчишек? Парней? Мне все время кажется, что он старше, чем выглядит, и многие его поступки по-настоящему мужские. В этом несоответствии внешней юности — а он ко всему прочему весьма привлекательный, Магди, и этой внутренней взрослости. Я смотрю на него и поневоле сравниваю… сама понимаешь с кем. И так горько на душе делается… почему, ну почему?!»

Этих слов принцесса не доверила даже бумаге, но мыслям же не запретишь идти туда, куда им хочется.

Каро быстро шла по бесконечному коридору замка. В последнее время она почти все время пребывала в дурном расположении духа. Такого полного и отвратительного развала всех дел она не ожидала, и теперь от мысли, что именно ей придется приводить все это в порядок, сводило скулы. Да еще и «муженек» будущий чего стоил! «Избалованный мальчишка… бесполезное приложение…» Каро теперь с умилением вспоминала, как жаловалась Магдалене. Если бы только это!

Больше всего этого гаденыша хотелось придушить. На месте! Но ей жизненно необходимы были еще несколько дней, чтобы поймать все хвосты в этом мутном деле. Тогда можно будет открыто взять власть в свои руки.

Занятая невеселыми мыслями, девушка не заметила, как почти врезалась в Даниэля, преградившего ей дорогу.

— Так-так-так… и куда же это спешит наша высокочтимая гостья?

Каро едва удержалась, чтобы сходу не съездить прямо промеж наглых глаз. Будущий муж старательно выводил ее из себя все то время, что они провели в герцогстве. На решительные действия он благоразумно не шел, но доставал всеми возможными способами. Однако не на ту нарвался. Спасибо Магдалене, поставить на место зарвавшегося юнца Каро могла и без помощи своего титула.

— У высокочтимой гостьи есть, чем заняться, — невозмутимо-язвительно ответила она, глядя нахалу в глаза. — Бесполезных бездельников в этом замке и так хватает. — Даниэль удостоился змеиной улыбки, но старательно «не заметил» колкость.

— У господина посла столько поручений? Может быть, милая кайса перейдет на службу ко мне? Обещаю, что не стану вас так загружать работой.

— Боюсь, ваша светлость, что у ваши дела меня не заинтересуют, — все так же ехидно-безмятежно сообщила Каро. — я не привыкла тратить время попусту.

— Ну что вы, милая кайса, вы будете очень, очень полезной! — Нахал демонстративно оглядел ее фигуру, и гадко ухмыльнулся — очень… Я гарантирую, вам понравится… А если вы будете хорошенько стараться, я, пожалуй, женюсь на вас. Хотите быть герцогиней, а?

Толпа прихлебателей, до этого молча внимавшая кумиру, жизнерадостно загоготала.

— Не хочу, ваша светлость, — Каро была сама невозмутимость. — Вряд ли вы настолько хорошо разбираетесь в том, что обещаете. Ваше поведение заставляет меня усомниться в вашем опыте. Да и ваша невеста, боюсь, будет против! — Все это время она, казалось бы, незаметно смещалась вдоль коридора, и теперь только подол шелкового платья мазнул нахала по ногам.

— Желаю удачи в приобретении нужного опыта! — кинула она уже через плечо, спокойно удаляясь по своим делам.

Даниэль замер на месте с раскрытым ртом. Еще ни одна особа женского пола не позволяла себе ТАК с ним разговаривать. Впрочем, особы не женского пола тоже не позволяли. А этой столичной штучке, оказывается, палец в рот не клади. Даниэль резко сменил тему.

— Остановитесь-ка, любезная кайса, — теперь в его тоне звучало раздражение. — Я хотел бы задать вам последний вопрос… В полномочия секретаря (он произнес это слово, как можно презрительнее), не входит забота о чужих слугах. Так по какому праву вы держите у себя моего младшего конюха? — глаза герцога злобно сверкнули. — Он должен приступить к своим обязанностям сегодня же!

Каро резко затормозила и обернулась к настырному мальчишке. Ее улыбка стала еще ехиднее, хотя казалось, больше уже некуда:

— Боюсь, ваша светлость, вам придется искать себе нового младшего конюха, — медовым голосом пропела она. — Видите ли, как раз сейчас я занята оформлением бумаг… господин посол предложил уважаемому каю Ланире занять вакантную должность младшего секретаря посольства.

— Что? Чтооо?! — голос герцога сорвался на визг — Да вы… вы… как посмели! — лицо Даниэля пошло пятнами — верный признак того, что он в ярости. Слуги в таких случаях почитали за лучшее испариться и не показываться хозяину на глаза. — Я разберусь с вашим послом! Он не вправе распоряжаться моими слугами!

Каро внутренне передернулась — и кто-то еще считает его привлекательным, даже красивым? Он просто омерзителен!

Непривычная к такому проявлению эмоций, она даже слегка поморщилась, но тут же сама себя одернула. Нечего уподобляться капризному избалованному самодуру. Даже в мелочах!

— Я тебя уничтожу, — тем временем шипел выведенный из себя Даниэль. — Я пожалуюсь на тебя своей невесте! Считай себя безработной! Я позабочусь!

Дорогая ваза, попавшаяся под руку, полетела на пол, а сам Даниэль в ярости огляделся, в поисках того, на чем можно сорвать злость. Никого… Когда Его Светлость был в таком бешенстве, прятались не только слуги.

А когда он повернулся к Каролине, то увидел лишь ее стремительно удаляющуюся спину. Она ничего не ответила. Разговор ей надоел, к тому же была еще одна причина спешно ретироваться. Сначала она просто шла по коридору, потом побежала.

Она не знала, что ее молчание было воспринято взбешенным Даниэлем, как отступление, во всяком случае, через полчаса он уже убедил в этом не только окружающих, но себя самого.

Он даже не догадывался, что добежав до своих покоев и закрыв двери, девушка без сил рухнула в кресло и еще полчаса хохотала до слез, хлопая себя ладонями по коленкам. И повторяя -

«Герцогиней он меня сделает… Магди-и-и! Умрешь, когда расскажу! Сделает герцогиней, а потом пожалуется, чтобы я сама себя уволила! О-ох! Спасите меня!»

Отсмеявшись, девушка вытерла слезы и со вздохом взялась за папки с документами. Ну что же… с надоедливого комара даже писк — музыка. И отдохнула, и жизнь себе продлила, теперь можно и поработать.

После этого случая герцог больше не заговаривал с Каро напрямую, объяснив свите, что она этого недостойна. Он избрал другую тактику. Едва только завидев девушку в коридоре, нарочито громко спрашивал у друзей или слуг, кто в тот момент был рядом:

— Как думаешь, Герхард, чем кайса Валеро расплачивается с послом, что он позволяет ей всем заправлять? Деньги тут явно не причем…

— А вы знаете, Анхельм, последние новости? Посол-то наш под каблуком у своей секретарши… И что он в ней нашел, непонятно. Я бы на его месте выбрал себе моложе и симпатичнее…

— Кристиан, а вы хотели бы жениться на секретарше господина посла? Правильно, Кристиан! С такой женой только и остается, что утопиться.

Каро была настолько занята, что просто игнорировала мерзкого мальчишку с его глупыми выпадами. Пусть думает, что оглохла. Но как же много еще нужно сделать! И как мало времени!

Она сильно уставала, но шла к цели, не обращая внимания на собственное самочувствие и настроение. По- другому она просто не умела. Естественно, что бессмысленно прожигающий время жених, который не только сам ничего не делает, но и другим мешает, раздражал ее с каждым часом все больше. Было откровенно неприятно смотреть, как он тиранит слуг, распушает хвост перед свитой и пытается лезть под руку тем, кто действительно работает.

Все же эти несколько дней не прошли зря. Каро положила последнее донесение в стол и удовлетворенно вздохнула. Счета жулика-управляющего арестованы, сам он, увы, успел сбежать. Исчезли также все его люди. Но это ничего, разыщем! Теперь по крайней мере мере, мы знаем, кого искать. Дыры в бюджете удалось заткнуть, хотя бы на первое время.

Сегодня вечером ожидался визит вассалов герцога и владельцев соседних леннов, так что маскараду пришел конец. Она должна открыто предъявить свои права на герцогство и…герцога.

Решать с мальчишкой надо было до того, как съедутся гости. Каро много раз представляла себе этот момент, думала о нем, иногда с некоторым злорадным удовлетворением, иногда с беспокойством. Сначала она собиралась просто объявить о своем приезде и отправить вздорного мальчишку в «классную комнату», доучиваться. Но по мере того, как узнавала «жениха», мысли принимали все более кровожадный характер. И не потому что Каролина злилась. Она начинала понимать, что обычными нравоучениями и «добрым словом» тут не обойдешься… учить и ломать придется жестко. Ей ли не знать, как это делается! Просто…

Даниэля ей жалко не было. Было противно. Потому что кроме нее гаденыша никто и пальцем тронуть не имеет права, а она… она просто оказалась крайней!

Ничего… справимся и с этим. Прямо сегодня. Но перед тем, как тут соберутся гости. Проучить Его Светлость необходимо, это не подлежит сомнению, но делать это на глазах у заинтересованной и далеко не доброжелательной публики принцесса не собиралась. Незачем выносить сор из избы.

— Кай Грено! — позвала девушка негромко, и из соседнего помещения, как по волшебству, бесшумно подтянутый военный.

— Двигается, как кот, — подумала в который раз принцесса. — Со спины подкрадется, и не услышишь! Вот кому можно поручить военное воспитание будущего супруга, — Каро ехидно улыбнулась, представив, что сделает такой учитель с капризным недорослем.

— Кай Грено, попрошу вас собрать всех в тронном зале. Пора заканчивать с этими играми, — принцесса встала из-за стола и вышла вслед за безмолвно кивнувшим военным.

Даниэль с дружками и двумя фрейлинами наслаждался ленивой послеобеденной беседой. Он пребывал в благодушном настроении, что было в последнее время редкостью. У него появились мысли, как подставить Лана. Думает, спрятался? Уволят его из посольства, как миленького! И никуда он не денется — будет вынужден вернуться. И уж тогда…мы с вами побеседуем более обстоятельно, кай Ланире…

— И вы можете себе вообразить, милые кайсы, она убежала к себе красная, как это вино!

Речь шла, конечно же, о кайсе Валеро, «истеричной особе» и «развратнице», которую проницательность Даниэля «вывела на чистую воду». Фрейлины ловили каждое слово герцога и не сводили с него восторженных взглядов. А он, окончательно почувствовав себя героем, сочинял совсем уж небылицы и сам уже не отделял быль от фантазий.

Девушки одобрительно хихикали и делали вид, что смущаются, когда герцог выдавал «интересные подробности».

Затем разговор плавно перекинулся на соседского егеря, которого Даниэль «разделал под орех в одиночку». Хихиканий стало меньше, зато прибавились восторженные вздохи. Друзья герцога подтверждающе кивали головами, будто и не нападали недавно на егеря всей толпой.

Неожиданно раздался громкий стук в двери, а потом они и вовсе распахнулись. Даниэль вскинулся — кто посмел?!

На пороге застыли два «волкодава», как окрестили их придворные, из посольской свиты.

— Ваша Светлость, вас просят пройти в зал для официальной церемонии, — волкодавы коротко поклонились и застыли в выжидательных позах, явно готовые «пригласить» герцога и без его согласия.

— Что еще за новости?! Почему в такое время? Меня не предупредили заранее! — Даниэль недовольно поднялся. Проигнорировать официальную церемонию императорского посольства рискнул бы только сумасшедший. Когда они уже уберутся!

— Господа, вы со мной? Иначе, боюсь, я умру там со скуки, — подмигнул свите Даниэль. Он галантно предложил руку одной из фрейлин. — Если вы составите мне компанию, мои шансы выжить сильно возрастут.

И не обращая больше внимания на застывших «волкодавов», веселая компания направилась в тронный зал.

Там их уже ждали. Зал был полон — интересно, с какой-то стати здесь собрали все население замка. Он таких приказов не отдавал. Что они, вообще, себе позволяют! Напротив входа торжественным порядком выстроились императорские гвардейцы в полной форме во главе с послом.

Было довольно шумно. Но при их появлении народ расступился, и его Светлость оказался в центре зала — прямо напротив трона. Трон пустовал. Даниэль вопросительно приподнял бровь. Что бы это значило? Кого все ждут, если посол уже здесь? Гвардейцы, по правую и левую сторону трона означали, что на троне будет сидеть очень важная персона. На его памяти в тронном зале собирались только один раз, давно, когда еще был жив отец, а он сам был совсем маленький. Тогда у них остановилась императрица, направлявшаяся с визитом в соседнее королевство.

В ответ на недоуменные взгляды друзей Даниэль только плечами пожал — сам ничего не понимаю.

Он не помнил, является ли посол настолько важной персоной, чтобы во время церемонии сидеть на официальном троне. Но раз не спешит садится, то и черт с ним! Даниэль прошел несколько шагов и собирался демонстративно устроиться на троне, уже окинул зал высокомерным взглядом, а на посла даже смотреть не стал.

Он еще поговорит с ним, после церемонии. А если понадобится, то и Императрице напишет. Повадились распоряжаться в его владениях!

Пока Даниэль тешил свое самолюбие, в зале начали происходить перемены. Эскорт гвардейцев, как по команде, встал по стойке смирно, и обнажил шпаги. Даниэль не успел ничего толком подумать по этому поводу, как увидел кайсу Валеро.

Роскошное даже по меркам столицы платье, придерживали сзади два мальчишки-пажа. Черное с серебром… официальная расцветка императорского дома! Даниэль онемел.

— Что за черт?! Я думал, маскарад уже прошел? — пробормотал он себе под нос. Взгляды всего зала, как один, выжидательно остановились на… наследнице престола?

Надо сказать, что в своем изумление Его Светлость был не одинок. Все присутствующие, за исключением посольских и еще пары человек, таращились на черно-серебристое видение с таким же ошеломленным видом.

Лану это обстоятельство было на руку. Он тихонько проскользнул на свое место по правую руку от трона, радуясь тому, что на него не смотрят. Чуть помедлил, прежде чем сесть, вздохнул и, наконец, медленно опустился на сидение. Так, как будто боялся, что оно наполнено битым стеклом. Едва заметно поморщился. Большая протокольная тетрадь на месте. Перо готово. Но записывать пока нечего. Лан поставил подбородок на кулак и стал оглядывать собравшихся. Невольно зацепился взглядом за Даниэля. Но герцог новое действующее лицо даже не заметил, он в этот момент недобро прищурился и пристально разглядывал девушку. Что за новости?!

Многие в зале знали кайсу Валеро, и привыкли считать ее помощницей имперского посла. Сейчас на лицах всех был написан один и тот же безмолвный вопрос.

Недоумевал и Даниэль. Маскарады с официальной императорской расцветкой конечно не устраивают, но… маячившая на горизонте догадка была столь невероятной, что в идею с маскарадом верилось больше. Однако разувериться пришлось, и очень быстро…

— Приветствую вас, господа, — хорошо поставленным, властным голосом произнесла кайса Валеро, оглядывая зал. И у Даниэля непонятно почему от этого голоса мурашки пробежали по спине.

— Вас собрали здесь, чтобы сообщить, что я, Каролина-Амелия Брианн, кронпринцесса Брианнской империи, по праву, переданному мне моей матерью, Императрицей Элеонорой Третьей Брианн, и на основании Коронного Договора, с этой минуты принимаю на себя всю полноту ответственности и власти в герцогстве Рогнар.

Она обвела глазами притихший зал. Затем перевела чуть блеснувшие насмешкой глаза на застывшего герцога.

Тот, привыкший всецело и безраздельно командовать в своих владениях, прямо таки, остолбенел. Удивление его было столь огромно, что смело все остальные мысли и чувства. Так, значит, это… она? ОНА??! ОНА…

— От лица империи я подтверждаю помолвку с наследником герцогства Рогнар, и вместе с ней все договоренности и соглашения, заключенные между герцогством и империей.

Зал безмолвствовал. Все равно, казалось, слышится шорох мыслей. «Правда… это правда??? Ее Высочество?!»

Даниэль ушам своим не верил. Этого не может быть! ОНА должна быть в империи!! Какого лешего! Почему сразу не назвалась? Его мысли напоминали клубок ниток, притом изрядно запутанный. Здесь какой-то подвох… это… самозванка! Да, самозванка, вот в чем дело! Лже-принцесса.

Даниэль резко повернулся в сторону трона.

— Если достопочтимая кайса хочет, чтобы мы поверили…

И тут его взгляд зацепился за невзрачное, на первый взгляд, украшение «самозваной принцессы». Даниэль несколько бесконечно долгих секунд не мог отвести глаз, и при этом отчетливо чувствовал, как стремительно уплывает из под ног выложенный цветным мрамором пол. Что такое медальон наследницы и как он выглядит, знают все подданные империи, а за ее пределами любой дворянин в первую очередь учит своих детей распознавать регалии правящих династий. Вот и Даниэля успели научить. Еще дед.

ОНА — ЕЕ ВЫСОЧЕСТВО! Герцога бросило в жар от этой мысли. Потом охватил озноб. Что он наделал! Оскорбил наследницу престола… Господи! Но ведь он же не знал, что она наследница! Это не его вина! Она сама не представилась, значит до этого момента он имел дело с кайсой Валеро, а не с наследной принцессой Империи.

Эта мысль заставила его немного приободриться. Ну и что, в конце концов? Приехала, и дальше?

Даниэль оглянулся на свиту. У всех на лицах недоумение, и напряженное ожидание. Принцесса, значит… И что, она ждет, что он упадет на колени? Перед всей свитой, перед слугами? Черта с два! Принцесса — еще не императрица. Его титул не намного ниже, чем у нее. Она просто обязана с ним считаться!

Даниэль усмехнулся. Что он, в самом деле, задрожал, словно теленок. Помолвка помолвкой, а в Рогнаре он хозяин. Был, есть и будет. Захочет — расторгнет помолвку, захочет — женится на ней. Он окинул Каролину нахально-снисходительным взглядом. А она ничего!

Правда, вот слова ее… совсем не понравились наследнику Рогнарскому, и он с трудом сдержал себя.

— Я принимаю на себя бремя опекунства над Даниэлем Рогнарским вплоть до его совершеннолетия, и так же всю полноту власти в герцогстве! — голос у принцессы был звучный, даже красивый, в другой раз можно и заслушаться, если бы не ее… да как она смеет! Еще чего! Ну, да он тоже сумеет ей ответить!

— Что ж, рад приветствовать высокую гостью, — Даниэль особо выделил последнее слово, особенно подчеркивая, что хозяин тут он. — Весьма жаль, что Вы лишили нас удовольствия, Ваше Высочество, оказать Вам по приезду соответствующие почести! Даниэль почти физически ощущал на себе взгляды, на него смотрели все: свита, фрейлины, слуги — все ждали его реакции… Что ж, пускай видят, что он не просто так называется их правителем.

-. Однако, позволю себе напомнить, ваше Высочество, что Рогнар вольное герцогство, несмотря на протекторат Империи. И герцог в нем обладает абсолютной властью по закону, который подписали наши предки. И наследной принцессе это должно быть хорошо известно, — издевательски закончил он.

— Совершеннолетний герцог, — холодно парировала Каро. — И наследнику герцогства Рогнар это должно быть хорошо известно. Да, к слову, с момента подписания договора прежним герцогом Рогнарским, герцогство считается формально вошедшим в состав империи на правах автономной территории, с сохранением династии и условием, что наследник получит образование на территории герцогства, и останется там до совершеннолетия, либо до заключения брака. Если бы вы были совершеннолетним, вопрос решался бы в другом порядке, и вашей обязанностью было бы прибыть ко двору Императрицы, для выполнения условий договора. Если вы не потрудились даже прочесть соглашение, остается только сожалеть о такой вашей небрежности. Я же могу добавить — все происходящее здесь, делается в строгом соответствии с законом.

Даниэль зло сверкнул глазами. Он привык видеть в законах лишь то, что хотел видеть и давно считал себя в полном праве. И кай Трюфо это одобрял.

Трюфо! Как он забыл о нем. Вот кто поможет ему выйти из этой щекотливой ситуации!

— Никак не возьму в толк, почему Ее Высочество, так хорошо знающая законы, не берет на себя труд следовать им. — Даниэль, так и не смог побороть раздражение в голосе — Поскольку я несовершеннолетний, и брак сейчас заключен быть не может, где мой опекун, утвержденный Международным советом? Он обязан присутствовать при подобных церемониях!

— Ваш опекун здесь — холодные нотки в голосе стали еще резче.

. — Ну так где же он? Я его не вижу! — Даниэль говорил ядовито и торжествующе, уверенный в том, что на этот раз она попалась — Может быть он надел шапку-невидимку, а? — Свита неуверенно захихикала.

— А вы попробуйте посмотреть лучше, Ваша Светлость! — по едва заметному сигналу принцессы, слуги, стоящие группкой чуть поодаль вынесли на середину зала носилки.

— Достопочтимая принцесса изволит шутить? — зло поинтересовался Даниэль, — Это не Кай Трюфо!

— А при чем здесь кай Трюфо? — Все тем же ровным, спокойным голосом переспросила принцесса. — Вашим законным и единственным опекуном до настоящего момента являлся присутствующий здесь граф Фьерро. Понимаю, вы давно не виделись — вот тут в голосе принцессы скользнула нотка сарказма. — Вы могли его и не узнать.

Даниэль пристально вгляделся в человека на носилках.

— Кай Фьерро?! Это вы?! — воскликнул он с оторопью и неким суеверным ужасом.

Граф с трудом приподнялся на подушках. Он выглядел измученным, бледным и совершенно больным.

— Да, Ваша Светлость, это я. Не ожидали меня увидеть? — голос опекуна звучал тихо, но тишина в зале была такая, что вопрос прозвучал как выстрел.

— Но… вы же получили рану на охоте… и…

— И лечил ее целых два года — закончила за него Каро. — Вам не кажется это странным, Ваша Светлость?

Даниэль почувствовал себя глупо. Очень глупо. Но это только еще больше разозлило его. Вместо того, чтобы все выяснить, он заносчиво вскинул подбородок.

— Тем не менее, мой опекун кай Трюфо! Граф передал ему свои полномочия, и вы не имеете права…

— Она сам вам это сказал? — холодно продолжала Ее Высочество. — Передал при вас документы, полномочия, печать? В присутствии двух независимых и уважаемых свидетелей? У вас есть их подписи? Решение Международного совета по этому вопросу? Его кандидатура была согласованна с императрицей?

Каро сама себе не хотела признаться, какое удовлетворение ей доставило совершенно ошарашенное, покрасневшее, а потом побледневшее лицо мерзкого мальчишки. Как в пять лет: хочется запрыгать на одной ножке — ну что, съел?!

Но, конечно, наследнице престола такие чувства показывать не полагается. И Каро внешне оставалась невозмутимой.

— Я так и думала… Вы не стали забивать голову такими мелочами, верно? В таком случае, я все необходимое вам продемонстрирую я. И разъясню непонятное.

Каро повернулась и взяла из почтительно протянутого гвардейцем ларца свиток с Коронным Договором.

— Вот, Ваша Светлость. Это наш экземпляр договора. Можете ознакомиться, если до сих пор не сочли необходимым просмотреть ту копию, что осталась в герцогстве.

Даниэль чуть дрогнувшей рукой взял свиток и впился в него глазами. Сколько слов… надо сосредоточиться!

— Рекомендую обратить особое внимание на третий, пятый и седьмой пункты, — если в голосе принцессы и была насмешка, то очень-очень хорошо замаскированная. — И чтобы у вас не осталось сомнений, поясняю. Кай Трюфо вообще не имел права распоряжаться ничем, кроме хозяйственных вопросов замка. О болезни опекуна следовало немедленно сообщить в империю и международный совет, чтобы ему как можно быстрее прислали замену. Поскольку этого сделано не было, а обстоятельства сложились самым прискорбным для герцогства образом… и поскольку нарушение обнаружила лично я, то как член императорской фамилии, я принимаю обязанности опекуна на себя.

Даниэль чуть не выронил свиток из ослабевших рук. Он не успевал опомниться от наносимых ему ударов. Хотел что-то сказать, но голос отказался служить ему. Да и что говорить… Он только открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная из родной стихии на жаркий сухой берег. А внутри зарождалось и росло страшное предчувствие. Принцесса не угрожала, не метала гневные молнии, но отчего-то сердце билось в груди, как сумасшедшее, а кровь в жилах застывала, при одной мысли что…

— Стыдно настолько небрежно относиться к вещам, от которых зависит судьба герцогства и ваша лично. — Каро осуждающе поджала губы. — Это лишний раз доказывает вашу неготовность отвечать хотя бы за самого себя. Вы не контролируете собственные поступки. Вы не просто допускаете беззаконие в своих владениях, а участвуете в нем, более того, выступаете инициатором! Потворствуя своим низменным желаниям, самоутверждаясь за счет тех, кто не может ответить. И я имела возможность и несчастье убедиться в этом лично! — Каро гневно сверкнула глазами, ее голос постепенно набирал силу. — Вы недостойны не только герцогского титула, но даже права распоряжаться собой, какое дается взрослому человеку.

Даниэль, словно загипнотизированный, не мог отвести от нее взгляд. Только заметно вздрагивал от каждой фразы. А руки сами собой теребили злополучный свиток, который он от волнения так и не смог прочитать. Что-то ужасное… должно случится что-то ужасное… И он не ошибся.

— Даниэль Ронгарский, именем императрицы я объявляю: ваше поведение несовместимо с высоким званием герцога и нареченного жениха наследницы престола. С этой минуты вплоть до того момента, пока я не сочту вас достойным, вы лишаетесь титула герцога и дворянского звания и становитесь обычным воспитанником без привилегий.

Даниэль вскинулся. Лицо у него перекосилось, сначала от ужаса, потом от ярости. Это уж слишком! Его лишают законных прав?! Титула?! В собственном доме?! Не бывать этому! Пусть она хоть трижды принцесса! Он сжал кулаки и тяжело дышал. Казалось, еще немного и кинется к трону, лично вцепиться принцессе в горло.

Каролина смотрела прямо в лицо Даниэлю и чеканила слова одно за другим:

— Так же уведомляю вас, что любой протест или неповиновение будут расценены как бунт против Императрицы, и вы, как бунтовщик, будете арестованы и отправлены в тюрьму.

И как будто в подтверждение сказанного строй гвардейцев чуть шевельнулся, каждый из них сверлил мальчишку в центре зала едва ли не предвкушающим взглядом — ну, дернись!

Герцог сильно побледнел и отшатнулся. Его словно оглушило. Он хорошо знал, чем чревато обвинение в бунте. А слова Каролины к шуткам не располагали. Свита за его спиной, тоже парализованная неслыханными новостями, застыла пестрой стайкой попугаев. А потом…кто-то сделал первый, робкий и осторожный шажок назад, подальше от разом утратившего привлекательность кумира. Еще мгновение, и свора прихлебателей, несколько минут назад готовая на все ради милости герцога, мягкой шуршащей волной откатилась, оставив Даниэля в центре зала совершенно одного.

Это была последняя капля.

Даниэль в замешательстве осмотрелся по сторонам и с удивлением и новым страхом обнаружил, что рядом с ним не осталось ни одного человека. Друзья, с которыми он так весело проводил время совсем еще недавно, исчезли — как корова языком слизала! Герцог стоял теперь один, на виду у всех, и взгляды всего зала переместились на него. Мир стремительно разваливался на куски…

Принцесса спокойно переждала жуткую, наполненную тихим гулом, шепотом и взглядами паузу и безжалостно продолжила:

— Вы ведете себя как испорченный, глупый, избалованный ребенок. И я намерена поступить с вами так, как поступают с избалованными детьми.

У Даниэля перехватило дыхание, но худшее ждало его впереди.

— Вы недостойны ничего, кроме хорошей порки, — она замолчала, уронив в шелестящую тишину это невозможное слово.

Даниэль вскинул на нее неверящий, полный недоумения и ужаса взгляд. Глаза его расширились. Лицо побледнело настолько, что казалось неживым. Это не может происходить с ним! Он же герцог… рожденный управлять и властвовать… Пожалуйста… нет… Нееееееет!!!

— Да, вы не ослышались. — Каролина говорила медленно и каждое ее слово вышибало дух. — Ваша наглость, безответственность и жестокость не заслуживают ничего кроме примерного наказания. Вы будете наказаны здесь и сейчас, — Каро обернулась к сопровождающим: — Приготовьте все необходимое!

На зал упала потрясенная тишина. Если бы принцесса взорвала бомбу — она произвела бы, наверное, меньший эффект. ТАКОГО не ожидал никто. Одно дело — лишить титула и дворянского достоинства, другое дело порка. К тому же, публичная! Это стало для собравшихся громом среди ясного неба.

На миг Даниэлю показалось, что весь зал закружился у него перед глазами, словно детская карусель. Смертельно бледный, он стоял, покачиваясь, среди обломков своей власти и не мог больше поднять головы. Бывший герцог… бывший хозяин… провинившийся мальчишка…

А потом не удержался и закрыл лицо руками. Он мечтал сейчас только об одном — умереть на месте.

Каро смотрела прямо на него, сосредоточившись, ее пальцы словно невзначай коснулись медальона наследницы. Хотя прочесть все чувства низложенного герцога можно было, просто глянув в его расширившиеся зрачки, девушка детально отслеживала бурю эмоций, грозившую снести Даниэля.

В конце концов, происходящее ввело его в ступор. Принцесса про себя кивнула. Ее задачей было разбить самоуверенность мальчишки, но не свести его с ума. Пока все было в пределах…задуманного.

Каро еще раз взглянула на Даниэля. Жалкое зрелище… но она была к нему морально готова. Сколько она перебрала вариантов в попытке избежать этого и пришла к неутешительному выводу — по другому никак! Ну не поймет он иначе!

Слуги, не решавшиеся потешаться над герцогом в открытую, притихли. Но постепенно до всех доходил смысл сказанного — он больше не герцог! Наглый мальчишка, заслуживающий порки. Вот это поворот! Давно пора! Пожалуй, каждый в этом зале мог припомнить хоть один случай, когда кай Даниэль обошелся с ним несправедливо.

За спиной бывшего властителя нарастал гул, и все слышнее в этом гуле было неприкрытое злорадство. Слуги переглядывались, все смелее обменивались мнениями, вот уже и «свита» бывшего герцога включилась и зазвучала на общем фоне сначала несмелым хихиканьем, а потом и вовсе насмешливым, хотя пока и трусливо-тихим свистом. Среди всеобщего гама Даниэль отчетливо различил голос кого-то из прихлебателей:

— Ха, вы слышали! Он заслуживает хорошей порки! Надо же, как интересно! Вот бы на это посмотреть!

— Скоро посмотрим!

Значит, и они тоже… Никогда еще судьба не наносила Даниэлю столь жестокого удара. Он стоял перед всеми униженный, опозоренный, раздавленный… Лишившийся за один миг всего: власти, титула, друзей…

Даниэль не видел, как смотрит на него Максимилиан, кухарка Грена и еще некоторые слуги, в основном из старых, тех что помнили его еще мальчишкой. Эти взволнованные, сочувствующие взгляды остались для него незамеченными.

Зато были прекрасно замечены обостренным чутьем принцессы. Она позволила себе горьковатую улыбку — все шло именно так, как ожидалось. Таких уж «друзей» нажил себе герцог за время своего правления»

— «Не-е-ет! Не делай этого! Так нельзя! Он виноват, но он не заслужил такого… потому что никто такого не заслуживает!»

Чужая эмоция была такой неожиданной и сильной, что Каро машинально отдернула руку от медальона. Лан… она растерянно оглянулась на него, Ланире был бледен и взволнован не меньше, чем Даниэль. Но… почему? Ведь как раз он должен быть удовлетворен в первую очередь… ведь…справедливость…

Каро чуть не хлопнула себя по лбу. Какая же она дура! С чего она решила, что Лану будет приятно чужое унижение?! Даже если унижают того, кто обошелся с самим Ланире так подло и гадко… именно поэтому Лан никому такого не желает. А она… неужели увлеклась в своей мстительной неприязни к мальчишке?

Каро еще раз внимательно взглянула на ссутулившегося герцога, который так и стоял один посреди пустого пространства. Будущий муж… Ведь это ее будущий муж, будущий правитель! Хороша бы она была, выпори она его перед слугами! И что теперь делать? Не начинать же правление с отмены собственного приказа?

Лан словно почувствовал ее терзания, и поспешил на помощь. Кому? Ей, или все же… Даниэлю? Наверное, он сам не смог бы ответить на этот вопрос….

— Ваше Высочество, позвольте сказать, — Он сделал старинный жест: приложил левую руку к устам, а правую к груди, что означало «буду говорить от сердца».

В наступившей вновь тишине слова парня прозвучали громко и торжественно. «Мстить… он будет мстить…» — отстранено подумал Даниэль, не способный уже больше ничего чувствовать. Он с трудом удерживался от того, чтобы не упасть на колени прямо тут и не застонать в голос.

— Я вас слушаю, Кай Ланире, — с надеждой взглянула на говорящего принцесса и напряженно замерла. — Вы что-то хотите добавить? «Пресветлый, пусть это будет то, о чем я думаю!»

— Ваше высочество, — начал Лан. — Мне не придет в голову спорить с Вашим решением. И с тем, что многие из деяний герцога достойны наказания. Я никогда не скрывал своего мнения по этому поводу. Но я прошу о смягчении наказания.

Даниэль отнял руки от лица и с изумлением посмотрел на Лана. Это издевка? Не похоже… Почему же тогда после того, что… после того, как он… И все же это была надежда! Неважно почему, неважно как! Пусть только ОНА согласится!

— Увы, кай Ланире, я не могу удовлетворить вашу просьбу, — покачала головой принцесса. — Я восхищаюсь вашим благородством, но не вижу ни повода, ни возможности смягчить наказание.

Глаза в глаза. И, конечно, он видел, чего она хочет на самом деле. Каролина, уже догадываясь, что будет дальше, едва сдерживала порыв расцеловать Ланире прямо тут. «Спасибо, друг, ты дал мне шанс! Шанс исправить последствия моей несдержанности и злости, отменить эту чертову публичную порку! Вот сейчас… сейчас…» — Каро вновь тронула амулет, вслушиваясь в мысли приговоренного, — «Может и правильно тебя сначала ТАК напугать!»

Дан безвольно уронил руки вдоль туловища… Чего он ждал? По-другому и быть не могло… Пусть уж все скорее… а потом — умереть!

— Ваше Высочество! — не сдавался Лан. — Тогда я осмелюсь… напомнить вам о старинном обычае. Если я не ошибаюсь, в империи тоже знают «Закон протянутой руки»?

После этих слов возникла пауза, которая длилась и длилась, принцесса молчала, хотя внутри у нее все пело: «Умничка! Молодец. Ну какой же ты молодец! Что бы я без тебя делала… спасибо!».

А Дан, который сначала не знал, куда деваться от стыда — его обсуждали, словно лошадь! Теперь замер, почти не дыша.

Закон протянутой руки позволял смягчить наказание приговоренному, если кто-то из тех, кто пострадал по его вине, поднимается на помост и протянет осужденному руку. Это действительно был очень древний обычай, о нем почти забыли. Но они читали в детстве, вместе с Ланом читали про него. И теперь…Ох, какие разные чувства рвали душу юного герцога на части! Одна мысль о том, что его вот сейчас, прямо здесь, разденут и… Это было больше, чем просто страшно, это было хуже, чем у смерть! Но гордость!!! Чертова герцогская гордость, которая два года заставляла ломать этого проклятого, наглого, непокорного… и теперь принять помощь именно от него?!

Пауза длилась и длилась, принцесса молча обдумывала ответ, а два демона продолжали бороться в душе Даниэля. И чем больше проходило времени, тем сильнее становился демон-страх. Нет, только не это, только не это!

И только когда ожидание стало совсем уж невыносимым, Каролина согласно кивнула головой.

— Хорошо. Исключительно из уважения к вам, кай Ланире. Я вспомню об этом обычае и накажу своего воспитанника наедине.

Несчастный разжалованный затрясся как в лихорадке.

Страх временно отступил, бросив свою добычу второму демону. Лан выпросил для него поблажку. Лан. Лан!!! Почему именно ОН?! И никто больше. Ни один из его друзей не издал даже звука в защиту! Почему никто из них… почему?

Лан в это время и не думал смотреть на бывшего друга (теперь и бывшего повелителя). Он оглядывал зал, задерживая взгляд на сбившихся в понурую стаю новых (и, похоже, тоже бывших) друзей наследника. Кое-кто поспешно отворачивался, особенно из участников недавней расправы. Наиболее сообразительные юные придворные понимали, что были участниками недавнего недостойного поведения герцога.

Принцесса смотрела на стоящего перед ней мальчишку во все глаза. Жалко его? Нет!!! Сам выбирал! Ни капли жалости не было в ее голосе, когда она приказала:

— Принесите розги в мой кабинет.

И тотчас кто-то из стоявших у двери гвардейцев скрылся, видимо, отправился проконтролировать исполнение.

При последних словах обнадеженный было Даниэль снова упал духом. Розги…ОНА! ВЫСЕЧЕТ! ЕГО! РОЗГАМИ! Он не верил и… ВЕРИЛ! Ужасался и снова не верил.

Лан же поклонился принцессе и с достоинством сел. По лицу его пробежала гримаса, и Каро готова была поклясться, что на этот раз не только от боли. Боковым зрением она видела, как взгляд Ланире задержался на Даниэле, скользнул в сторону, потом Лан тихо вздохнул (или ей показалось?) и вновь принялся скрипеть пером.

— В таком случае, я и мой воспитанник оставим вас на некоторое время, — принцесса обвела глазами притихший зал. Задержалась глазами на «свите» бывшего герцога. Под ее взглядом они окончательно увяли и отступили назад еще на полшага.

— Все свободны до шести часов пополудни, когда состоится официальная церемония знакомства с вассалами и соседними владетелями, — и Даниэлю: — Прошу следовать за мной.

Глава 4

Принцесса уверенной походкой направилась к двери, даже не глянув, идет ли несчастный приговоренный за ней.

А он и с места не сдвинулся — будто ничего не слышал…

Уже от двери Каро обернулась. Даниэль так и стоял посреди зала, оглушенный свалившимся на него несчастьем.

— Вы унизитесь до того, что вас придется вести и укладывать силой? — сухо спросила принцесса и ее вопрос прозвучал на весь зал.

Мальчишка приподнял лицо и в ужасе замотал головой.

— Тогда не задерживайте меня, Даниэль. Прошу, — и кивком головы указала на дверь.

В ожившем зале, среди шушуканья, гула и тихих смешков раздался громкий голос кого-то из изумленных слуг: — Вот это таки на тебе!

И словно прорвало плотину: Люди спешили поделится впечатлениями и обсудить новость. Шум стал нарастать.

РОЗГИ! — это слово заполнило все пространство тронного зала, и Даниэлю вдруг стало трудно дышать…он не верил, не мог поверить, что это с ним… что это для него сейчас принесут в кабинет розги…Он, взрослый, влиятельный, правитель, по одному его слову слуги готовы были мчатся со всех ног, чтобы исполнить и угодить… а теперь всего этого нет и он в одно мгновение превратился в нашкодившего мальчишку, которому… которого… от накатившего ощущения беспомощности, горло сжал спазм.

Медленно двигаясь к выходу, он ощущал на себе сотни взглядов — они как будто подталкивали его в спину. Бывший правитель… раздавленный, униженный, сломленный и совершенно упавший духом…

Внезапно Даниэль остановился, медленно обернулся и обвел мутным, полным боли взглядом толпу. Казалось, он пытается найти кого-то в зале. Хоть одно сочувствующее лицо, хоть одни глаза без насмешки…Но толпа не выражала сочувствия. Напротив, то тут то там стали слышны остроты и шутливые выкрики.

— Ах, Ее Высочество станет учить будущего мужа хорошим манерам собственноручно! Какая пикантная подробность! — прозвучал нежный, как колокольчик голосок одной из фрейлин.

Элиза! Та, что всего час назад сидела возле него, мило улыбалась, преданно заглядывая ему в рот. Наверное она и сейчас так же улыбается!

Даниэль закрыл лицо руками и выбежал из зала прочь.

Смотрят… везде на него смотрят… караульные, слуги в коридоре, гвардейцы на лестнице… А сможет ли он теперь взглянуть в лицо хоть кому-нибудь в этом замке?

Лестничный пролет тянулся бесконечно. Но и он закончился. Принцесса за время пути не оглянулась ни разу. И шагу не сбавила. Так что Даниэлю приходилось временами почти бежать. И вот, наконец, кабинет…

ОНА — так Даниэль называл теперь про себя Ее Высочество, скрылась за массивными дверями, а он топтался перед входом и никак не мог заставить себя войти. Ноги будто прилипли!

Внезапно за спиной кто-то кашлянул. Даниэль вздрогнул, нервно оглянулся и быстро вошел, закрыв за собой дверь. Но тут же замер на пороге, упершись взглядом в такой знакомый предмет.

В кабинете все уже было готово. Простая деревянная лавка, древняя как сам замок, стояла посреди комнаты… та самая… которую еще недавно принесли во двор по его приказу, и на которой Лан…О, господи! Это не может случится с ним! Не может…

Толпа за окном притихла, вслушиваясь в свист розги и отчаянные вопли получающего по заслугам мальчишки. Почти все молчали, только изредка кто-то решался вставить слово.

— Ишь, как разоряется жалостно, — после очередного, особо пронзительного взвизга, заметил подошедший Гавриил. — По своей-то корме, видать, не так весело, как по чужим хлестать! Ниче, Грена, — кивнул он пригорюнившейся поварихе. — От такого еще, почитай, ни один малец в мире не помер! А нашего до осьмнадцати лет сам Пресветлый учить велел! Оно одинаково полезно, что крестьянским дурням, что дворянским. Предки, они народ мудрый, зря заповедовать не стали б!

— Балованный он, да глупенький, — вздохнула тетка. — Учить некому было, знамо ли дело, пацану в руки игрушку дали — властвуй! Вот и спортился. Мальцом-то, бывало, прибегут вдвоем с Ланом — тетя Грена, дай булочку сладкую… — ударилась она в воспоминания.

— А ты про другое вспомни, — сурово оборвал кузнец. — Как он со своими прихвостнями тебе в лицо едва не блюдом засветили, вишь ли, не тот крем им был! Нееет, по заслугам поганцу, по заслугам! И не трясись, Ее Высочество с пониманием, до смерти не запорет. А наш недельку не сядет, дык поумнеет, глядишь. Я вона своим и поболе вправлял, ниче, только к пользе шло.

Лан проходил двором, без всякого желания стать зрителем (точнее, слушателем) императорского воспитания. Но пришлось.

Зрители уже притихли. Лишь один проявлял нездоровый азарт — писец замковой канцелярии, ровесник Лана. Потому-то юный писец отличался особым неравнодушием к унижениям всех, кто был выше его. Во время порки Лана он так пихался и лез поближе, что его чуть не вышвырнули.

Теперь пихаться смысла не было, главное — внимательно слушать. Зато источник звука… ведь наказывали самого герцога!

Ну, в империи такое не в новинку. Все знают, как строго там с аристократическими детками… чем аристократичнее, тем чаще порют! Но тут до недавнего времени была вовсе не империя, и таких развлечений не подворачивалось.

— Больше музыки, больше музыки! — весело выкрикнул писец зазывалку ярмарочного балагана. — Даешь представление! Всем подарок долгожданный — герцог на скамье, бесштанный!

Кто-то в толпе проворчал, что за такое паразиту самому надо расписать одно место. Но тот не унимался. Герцог его как-то обидел, и наступил миг заочного отмщения.

Лан подошел к нему. Молча. И когда мальчишка подпрыгнул в очередной раз, просто наступил ему на ногу и чуть-чуть двинул плечом. Чуть-чуть, так, что писец повалился на мягкую травку, не сдержав ругани. Правда, взглянув снизу на обидчика и признав в нем «нового фаворита», адресовать ругань не стал.

Лан так же молча повернулся и пошел дальше.

А для Дпаниэля время растянулось в бесконечность. И когда его отвязали, он не сразу понял, что свободен. Все? Все закончилось?! Все закончилось, и он до сих пор жив??? Страшно было представить, что у него там, сзади… страшно было подниматься с лавки. Дану почему-то казалось, что, если он пошевелится хоть немного, вернется та — жуткая всепоглощающая боль. И вместе с тем хотелось поскорее убраться отсюда, забиться в угол в своей комнате и никого, никого больше не видеть!

— Вставайте, Даниэль, — поторопила его Каро через какое-то время. — Уверяю вас, все не так страшно, как кажется.

Дан осторожно пошевелился — было больно, но все-таки не настолько, как он боялся. Тогда он рывком поднялся со скамьи и тут же вскрикнул — вот этого делать как раз не следовало.

— Без резких движений, и все будет нормально, — посоветовала принцесса. — Одевайтесь спокойно, Даниэль.

Даниэль бросил взгляд на лавку и вспомнил как только что вижзал на ней. И ему вдруг стало жалко себя, так жалко, что слезы с новой силой набежали на глаза. Он схватил свою одежду и принялся натягивать на себя. Получалось из рук вон плохо. Мало того, что ноги противно ослабели и слезы застилали глаза, прибавлялась еще одна проблема — юный хозяин не привык одеваться без помощи слуг. И теперь это работало против него…Дорогой костюм, сшитый по последней моде, изобиловал шнуровками и застежками и хитрыми креплениями. Так что теперь несчастный герцог возился со всей этой сложной системой и никак не мог справится.

Каро смотрела на это представление без всякой жалости. Любого другого на месте Дана она давно бы жалела до слез, а его — нет. Слишком много он успел натворить в прошлом и слишком многого она ждала от него в будущем, и, чтобы сейчас размениваться на жалость. Но и никакого злорадства она тоже не чувствовала. Сделано то, что сделать быть должно. Все.

— Можете идти к себе, — холодно проговорила девушка, как только бывший герцог более-менее привел свою одежду в порядок. — Я освобождаю вас, Даниэль, от обязанности присутствовать сегодня вечером на моем официальном знакомстве с соседями. Не стоит показываться в таком виде на люди.

И мысленно усмехнулась с горькой иронией: «Хотя уверена, многие соседи дорого дали бы за возможность полюбоваться!»

Даниэль не сказал ни слова. Медленно, не поднимая головы, побрел он в свою комнату. Уничтоженный, совсем упавший духом.

Он не знал, не видел и даже не слышал, как вздохнула с облегчением толпа под окнами, когда его пронзительные крики и рыдания смолкли окончательно. Даже те, кто сначала был рад такому повороту судьбы, под конец не скрывали своей тревоги. Что уж говорить про добродушную повариху, которая, не стесняясь, утирала передником слезы. И не она одна, надо заметить.

— Ну, вона, — заключил старик-плотник. — Все и закончилось. Теперя, значит, будем ждать, прибавится у него ума, аль нет…

Как он добрался до своей комнаты, Даниэль не смог бы сказать. Встретился ли ему кто-нибудь на пути — тоже…

В комнате он долго стоял, прислонившись к стене и слепо глядя перед собой.

Затем медленно подошел к тумбочке, достал из нее пистолет и, приставив к виску, закрыл глаза… но спустить курок духу не хватило. Он попробовал еще раз и еще… но каждый раз, словно кто-то опускал его руку. Тогда, отшвырнув пистолет в сторону, Даниэль упал на кровать, ненавидя и презирая себя за слабость, и снова дал волю слезам.

Каро вышла из кабинета и неторопливо пошла к галерее. Ей хотелось вдохнуть свежего воздуха, но высунуться в окно, прямо в кабинете, в голову не пришло. Толпа собралась там немалая. Лучше бы прогуляться в саду — был он в замке, правда, запущенный за последние два года, в чем тоже есть плюсы. Или прокатиться-прогуляться.

Но Каро чувствовала себя уставшей. Не физически — розгу ей до этого держать доводилось. А выжатой морально. В таком укрощении участвовать ей довелось впервые.

«Или все же прогуляться», — подумала она. До официальной церемонии представления еще есть время. И тут из-за поворота показался Ланире.

Здороваться смысла не было — сегодня они уже здоровались, но и просто пройти мимо не хотелось.

— Кай Ланире, я смогу завтра утром увидеть «Список серебряных копей Рогнара»? — спросила Каро. Спросила по делу: этот важный документ был составлен в позапрошлом году, но таким почерком, будто кто-то хотел что-то скрыть. Хотя спросить хотелось совсем о другом…

— Он уже готов, — ответил Лан, вежливо улыбнувшись только уголками губ, — хотите увидеть сейчас?

Правда и в тоне, и в улыбке был намек: не сомневаюсь, сейчас тебе не до бумаг.

Каро покачала головой. Она не обиделась на «вы» — когда касалось официальных бумаг можно и без дружков-подружек. Но сейчас так хотелось отвлечься… от официальщины и дурацкого долга, из-за которого пришлось…

— Спасибо! Посмотрю, пожалуй, позже. На сегодня все, ты можешь быть свободен, — и тут же добавила: — Лан…

Лан замер, ожидая продолжения.

— Пойдем прогуляемся по саду. Мне нужно… с кем-то поговорить.

Ланире согласно кивнул и пошел рядом. Они молча спустились по главной лестнице, свернули к черному ходу и выбрались в заброшенный сад, минуя двор, все еще полный взбудораженного народа.

Всю дорогу оба молчали. Какая-то неловкость повисла в воздухе. Каро очень хотелось поговорить, но она не знала с чего начать, а Лан пока не собирался облегчать ей задачу. Похоже, он сам не очень представлял, что сказать.

Наконец Каро не выдержала. Свернула с тропинки, легко подпрыгнула и устроилась в развилке старой яблони. И уже оттуда, сверху, негромко заговорила, всматриваясь в это время в резные голубые окна в листве.

— Ты думаешь… я была неправа?

Лан отвел взгляд. — Если бы я был на… — короткая пауза, и Каро чуть ли не с болью ожидала, что он скажет: «на вашем месте». Но Лан продолжил.

— Если был бы на твоем месте, то, не знаю как я поступил бы… Тебе приходится принимать очень непростые решения…

— Знаешь… у меня такое чувство, как будто я… не знаю, над животным беззащитным поиздевалась, — ее саму слегка напугало это неожиданное, но точное сравнение. — Ты же… понимаешь? У меня ведь не было другого выбора…

— Не было. — Твердо произнес Лан, подходя ближе и глядя прямо в глаза. — Ты сама знаешь. И… я знаю, как тебе неприятно. Я понимаю… я только прошу… не перегни палку, пожалуйста. Не ради него, — тут он как-то зябко передернул плечами. — Ради себя самой!

— Спасибо, — тихо сказала Каро. Спасибо, что остановил меня. Я была так зла… что могла наделать непоправимых глупостей. Знаю… что принцесса не должна. Только не всегда получается.

Лан опустился на траву у корней дерева, скрестил ноги и, оперевшись на колени локтями, положил подбородок на скрещенные кисти рук. Помолчал. И только потом негромко заговорил.

— Знаешь, тогда, — он так это сказал, что Каро без труда догадалась, какое именно «тогда» имеется в виду, — я не раз думал: если бы он сам почувствовал, что это такое. И еще недавно так думал. А сейчас… — он опять надолго замолчал, но потом решительно встряхнулся и закончил: — да, я не желаю ему такого. Но как по-другому вправить мозги… — он посмотрел снизу вверх на принцессу, — я тоже не знаю. Он не слышит слов. Понимаешь? Два года… я говорил. Кричал! Он не слышит… так что, наверное, ты нашла единственно правильный способ до него достучаться. Просто… ты сильная. И умная, и… ты принцесса. Настоящая. — он снова как-то так улыбнулся, вроде и сводя комплимент к шутке, а вроде и всерьез намекая на что-то важное. — А он… всего лишь запутавшийся дурак. Если кто и может ему помочь…Я в тебя верю.

Каро где-то там высоко среди листвы тяжело вздохнула:

— А вот у меня уверенности нет… он такой… не знаю. Понимаю, что мои чувства не должны влиять на дело, но это же… ужас.

— И что ты думаешь делать дальше? — В голосе Лана звучало понимание и сочувствие и желание помочь и какая-то легкая тревога.

— Ну… — Каро в который раз вздохнула, — на первый взгляд все вроде бы просто. Я четко знаю, каким должен быть дворянин империи. И систему обучения знаю… — она усмехнулась, — не понаслышке. Так что по идее ничего страшного… ему придется вернуться в класс и продолжить учебу, придется тренироваться наравне со всеми… со мной в том числе. Генерал Грено им займется, у него очень большой опыт. Придется забыть о своих барских замашках и вспомнить об элементарной вежливости… — она чуть пожала плечами. — Нормальным человеком ему придется стать, и если для этого нужно будет регулярно вправлять ему мозги… я сделаю это, как бы ни было неприятно. Я только боюсь, как бы не пришлось делать это… каждый день. По десять раз! — ее явственно передернуло, а потом принцесса вдруг спохватилась:

— Ой, сколько сейчас времени?

Лан достал из кармана старые серебряные часы, щелкнул крышкой.

— Четверть шестого пополудни… тебе пора. То есть, нам пора. Давай помогу.

Он осторожно подхватил спрыгнувшую девушку за талию, и бережно опустил на землю. На несколько секунд они так и застыли. Лан не убирал рук, а Каро не двигалась с места. Их лица оказались так близко друг от друга, что чувствовалось дыхание.

Через пару мгновений Каро очень осторожно высвободилась и отступила на полшага.

— Пойдем?

— Да… пора…

Они шли через заросший сад и молчали, каждый о своем, но все равно словно об одном и том же. А потом, когда Лан придержал какую-то нахальную ветку, без спросу вымахавшую на тропинку, Каро, благодарно улыбнувшись и отстраняя другую, более мелкую веточку, случайно коснулась медальона…

Картинка вспыхнула, заслоняя реальность.

Жаркий день. Сад с налитыми солнцем персиками. И двое мальчишек, уже перемазанных сладким соком по уши, с полными руками спелых плодов. Каждому лет десять, не больше.

Шагах в десяти громадная бабища, в грязном переднике, идет прямо к ним. В руках у нее не персик, а только что срезанный прут, причем толщиной скорее с хорошую палку..

Друзья пятятся к забору. Дан бросает персики, Лан — тоже, и что-то говорит бабе, от чего она останавливается и начинает трястись, то ли от злости, то ли от смеха. Потом колыхается к ним, но друзья уже на заборе.

Следующая картинка. Друзья по ту сторону ограды. На миг останавливаются, Лан показывает другу порванную рубашку, Дан — ободранную ладонь. Но тут отворяется калитка, появляется баба с прутом, и они несутся по узкой улице, между таких же заборов и садов. До Каро доносится хохот Лана: «Она так и не поверила, что ты герцог!»…

И мысль-фраза поверх всей этой веселой картинки — «тогда мы оба сбежали… а теперь, выходит, оба…»

Старый слуга, вынянчивший своего господина с колыбели, весь вечер не находил себе места от беспокойства. Нет, у него в мыслях не было осуждать принцессу и ее поступки. Он лучше других понимал, насколько далеко зашел его подопечный и как нужна ему твердая рука, чтобы окончательно не превратиться в чудовище. И Максимилиан был искренне рад, что такая рука появилась. Но это не мешало ему сходить с ума от жалости и беспокойства за мальчишку.

Уже совсем поздно вечером, когда слуг отпустили отдыхать, он не пошел к себе в комнату, а осторожно, словно опасаясь, что его не пропустят, свернул в коридор, ведущий к герцогской спальне.

— Что, старина, нашу светлость решил проведать? — добродушно окликнул его стражник со своего поста.

— Да, Корто, беспокоюсь я, — тяжело вздохнул старик, притормаживая. — Никак пускать не велено?

— Да отчего ж, иди, — стражник только ухмыльнулся. — Денек у светлости-то нашей сегодня не сказать, что удачный был. До сих пор в ухе звенит — и не знал, что у парня такой голосина.

— Визжал как девчонка! — пробегавшая мимо горничная не упустила случая высказаться.

— А ну иди по своим делам, свиристелка! — возмутился стражник. — Сама, небось, еще не так у мамки на лавке визжишь!

Горничная хихикнула и убежала, а Максимилиан осторожно приоткрыл дверь в спальню герцога.

Даниэль все это время пролежал на кровати лицом вниз. Он уже не плакал, просто погрузился в тяжелую, мрачную, почти обморочную тоску. Он не знал, как ему жить дальше, а перестать жить не мог — не хватало решимости.

— Ваша Светлость? — негромко позвал старик, проскальзывая в темную спальню. — Ваша Светлость?

Он на цыпочках приблизился к кровати и разглядел съёженную, застывшую фигурку поверх покрывала.

Старик охнул:

— Ваше светлость, да что ж вы прямо в одежде-то… да вам же больнее так… — Максимилиан уже подошел к кровати и осторожно потрогал Даниэля за плечо.

Мальчишка оставался ко всему безучастен. И только на последней фразе вздрогнул — Максимильян, значит, тоже знает… Хотя удивляться тут было ровным счетом нечему — в зале собирали всех, и вся прислуга, стало быть, в курсе.

— Оставь меня… — простонал он обессилено.

Максимилиану было не привыкать раздевать «свою светлость» против его воли. Частенько, особенно в последнее время бывало, что перебравший к вечеру вина мальчишка начинал буянить в спальне и даже сопротивляться.

— Да как же, Ваша Светлость… — забормотал он свою обычную успокаивающую скороговорку. — Вот мы сейчас одежду снимем, и легче станет… — пока язык произносил привычные фразы, руки уже ловко взялись за знакомое до мелочей дело — приподнять, пуговки расстегнуть…правда, действовать на этот раз приходилось осторожнее — раньше такого не бывало, чтобы стягивать со светлости штаны приходилось через выпоротый зад.

Эх! Был бы жив старый Герцог… уж он не допустил бы, чтобы наследник превратился… старый-то господин строгих правил был, имперские порядки в воспитании всегда одобрял и поддерживал. Даже планировал внука лет в четырнадцать в пансион в столицу отправить. Не довелось…

А новые люди, что пришли к власти при малолетнем наследнике, о его благополучии не слишком пеклись. Занят мальчишка баловством да дурными забавами — и хорошо, меньше хлопот…

На этот раз «его светлость» не сопротивлялся. Даже машинально помогал Максимилиану, постанывая, когда ткань все же задевала пострадавшие места.

Заодно со штанами освободив хозяина и от нижнего белья, Максимилиан только охнул — постаралась принцесса на славу. У дворовых мальчишек он видел следы и пострашнее, но одно дело пострелята, относившиеся к выволочке как к неизбежному злу жизни и через день забывавшие все горести, а другое — изнеженный балованный герцог. То-то даже ботинки не скинул, — покачал головой старик, стягивая все разом с расслабленного как кукла тела.

— А вот рубашечку мы сейчас сменим… — ласково приговаривал он, проворно избавляя Дана от шелковой сорочки, проходясь влажным полотенцем по спине и шее и набрасывая на него длинную и просторную, ночную. — Вот так оно…сейчас, ваша светлость, я полотеничко вам намочу, компресс положу, сразу полегчает, — приговаривал он, расстилая постель и укладывая мальчишку как следует.

— Максимилиан… — герцог обернулся к слуге.

— Что, Ваша Светлость? — с готовностью откликнулся старый камердинер.

— Ты ведь… ты никому не расскажешь? — почти жалобно спросил мальчишка. Самого Максимилиана Даниэль не стеснялся. Слуга был при нем с рождения и видел его в разных видах. К появлению его сейчас в этой комнате, мальчик отнесся как к должному. Старый слуга не мог не прийти.

— Да что вы, Ваша Светлость, как можно! — поспешил уверить его старик, для которого вымахавший, как пожарная каланча герцог так и остался маленьким мальчиком, нуждающимся в заботе и утешении. — Разве ж я когда что рассказывал? — продолжал он успокаивать, отжимая в таз для умывания небольшое полотенце.

— Вот так… — он осторожно подвинул «свою светлость» на кровати поудобнее и аккуратно разложил мокрую ткань на пострадавшем месте.

— Уйй! Ты, полегче… ааййсссс!

— Потерпите, Ваша Светлость, сейчас полегчает, — уговаривал Маскимилиан, осторожно поглаживая мальчишку по спине. — Холодное полотенце, оно в таком разе первое дело.

Привычное поведение Максимилиана приободрило «отставного» владыку. Его слуги есть его слуги, чтобы там ОНА не говорила. Для них он был и останется господином!

— Максимильян… — опять обратился он к слуге, — сильно там?… — он не договорил, но и так было ясно, что имеется в виду.

— Порядочно, ваша светлость, — вздохнул старик, поправляя полотенце. Он не стал говорить, что на самом деле бывает и похуже. Ее Высочество мальчишку явно пожалела.

— Вы уж постарайтесь, Ваша Светлость, Ее Высочество не сердить, — попросил он, все так же легонько поглаживая своего подопечного.

— Что ты понимаешь?! — взвился Даниэль, — Оооййффххх! Это мой дом! Я тут должен командовать! Хочу, чтобы она уехала… — тоном капризного ребенка закончил он.

— Ну как же это, Ваша Светлость, — принялся уговаривать старик. — Ее Высочество ваша будущая супруга, а теперь опекун, куда уж вы теперь от нее… — он с грустью понял, что ничему мальчишка так и не научился. — Вот увидите, Ваша Светлость, все наладится.

— Наладится?! В гробу я видел такое «наладится»! Охххохх-ооойй!

Со старым слугой герцог снова постепенно становился самим собой.

— Максимилиан, прикажи, чтобы подали чего-нибудь попить!

— Уже-уже, ваша светлость! — камердинер по-стариковски суетливо соскочил с кровати герцога, на которую присел было, и поспешно принес мальчишке высокий стакан с холодным соком. — Может, поужинаете, ваша светлость?

Даниэль жадно накинулся на стакан и опустошил половину зараз. — Не хочу ужинать!

Он наконец решился задать еще один, весьма волновавший его теперь вопрос:

— А что, Максимилиан… очень… слышно было?

Вопрос поставил старика в тупик. Сказать, что очень? Мальчишку было жалко. Соврать? Так его завтра только ленивый в известность не поставит, много, кто может упомянуть «вокальные данные» бывшего герцога.

— Средне, ваша светлость, — с трудом наконец выдавил камердинер. — Оно, если подальше стоять, так и вовсе не слышно, — Максимилиан не стал уточнять, что для этого надо было отойти как минимум за замковую стену.

Даниэль вздохнул. Ничего, пусть только посмеют над ним смеяться! Он их быстро поставит на место!

Вдруг раздался тихий стук. Максимилиан просеменил к двери и приоткрыл ее. Пошушукавшись несколько секунд, он быстро вернулся к кровати, поправил Даниэлю подушку, заботливо прикрыл его простыней и едва удержался, чтобы не погладить непутевого господина по взъерошенной шевелюре.

— Спите спокойно, Ваша Светлость. Утро вечера мудренее, — и ушел.

Глава 5

Спал Даниэль эту ночь плохо. Он то и дело ворочался, и хорошо высеченный зад немедленно отзывался ноющей болью. Сны тоже приходили беспокойные.

То ему снилось, что его послали работать на конюшню вместо Лана — и он в ужасе просыпался. То ему снилось, что на замок напали разбойники и принцессу заперли в темницу. То вообще какая-то неразбериха.

С утра Даниэль проснулся разбитым и в очень дурном настроении. Он повалялся в постели и вдруг почувствовал, что зверски голоден. Встав с кровати, он обнаружил завтрак, стоящий уже на столе, и аккуратно пристроенную на стул подушку — Максимилиан позаботился. Ну что ж… раз остались у него еще верные люди, значит, не все потеряно!

Еда немного подняла настроение, а весть, принесенная Максимилианом, сделала его не только приподнятым, но и воинственным. Ее Высочество уехала до обеда.

Одевшись с помощью старого слуги и лишь немного пошипев от боли — все же сегодня было легче, чем вчера, Даниэль вышел из комнаты. Он немного подумал и решительным шагом направился в центральный коридор, там шанс застать слуг был больше.

Это в первую очередь ЕГО слуги. И надо показать им, что он был, остается и будет для них хозяином. И тот, кто вздумает ослушаться или насмехаться над ним, жестоко поплатится!

Первым, кто имел несчастье попасться Даниэлю на пути, был мальчишка-поваренок. Он спешил на кухню с посудой на подносе. Даниэль преградил ему дорогу, да так резко, что мальчишка покачнулся назад, и посуда посыпалась с подноса с веселым звоном.

— Осторожнее, грязная маленькая свинья! Совсем ослеп?! — прикрикнул на него Даниэль. — Убери это! — он брезгливо указал на осколки посуды и двинулся дальше.

Они все виноваты уже только тем, что видели его вчера в тронном зале, содрогаясь от злости, думал он. Все!

В следующие несколько минут в замке было выдано такое количество замечаний, ругательств и пощечин, что с лихвой бы хватило на месяц. На долю служанок выпадали злые шутки и щипки. Лакеям могла и оплеуха перепасть, не говоря уже о грязной ругани.

Даниэль все больше распалялся. Слуги, хоть и не выказывали открытого неповиновения, но и смотрели на него без прежнего страха и подобострастия.

Когда «карательная операция» достигла лестницы, герцог заметил Лана и, не теряя времени, направился к нему. На лице его застыло надменное и злое выражение.

Лан стоял на месте, не двигаясь. Он смотрел на недавнего друга со странной смесью тревоги, сочувствия и усталости: «Опять? Как мне это надоело».

Когда молодые люди поравнялись, и Даниэль сменил гневную гримасу на издевательскую ухмылочку:

— Исключительно из уважения к вам и вашему благородству, кай Ланире! — медовым голосом произнес он. — Поздравляю! Вам удалось-таки пробиться в свет, благородный кай! Это начало большой карьеры, не так ли Ланни? — Даниэль нарочно употребил это имя. Имя, которым он называл друга в те самые счастливые времена.

— Стоит только произвести впечатление на принцессу… — добавил он с сарказмом.

— Не сомневаюсь, вам удалось произвести на Ее Высочество куда большее впечатление! — пожал плечами Лан.

Даниэля чуть не подбросило на месте от злости. Щеки его полыхнули. Желваки заходили под белой кожей. Он еще больше укрепился в мысли, что этот… этот проходимец нарочно играл в «благородного рыцаря». И наплевать ему было на него — он просто воспользовался им, как ступенькой наверх!

С минуту Даниэль сжимал-разжимал кулаки и готов был броситься на обидчика. Но сдержался.

— Уж я-то, по крайней мере, не изображаю того, кем не являюсь на самом деле. И не использую чужих невест, — добавил он чуть погодя.

Лан несколько секунд смотрел на него молча. Причем с таким выражением, словно сейчас заплачет. И только когда он все же не выдержал, Даниэль понял, что бывший друг давится смехом.

— Я не претендую на вашу невесту, — сказал он. — Если вы так ухаживаете, как вчера, что же будет на свадьбе?

Не ожидавший такой реакции Даниэль дернулся, как от удара. Слова Лана попали по больному. Ничего больше не говоря, он еще раз с ненавистью взглянул в лицо бывшему другу, развернулся и быстро пошел прочь. Почти побежал.

«Похоже, я ему добавил», — вздохнул Лан и отправился по своим делам. Их у него было достаточно.

Каролина вернулась усталая, но довольная. Частный визит в соседнее вольное графство и приватный разговор с владетелем решил одну из насущных проблем — угроза нападения была устранена. Чрезвычайно удовлетворенный таким оборотом дел, миролюбивый по своей сути граф с радостью подписал все нужные соглашения. Поскольку империя гарантировала впредь порядок на его границах, воевать стало незачем. Слава Пресветлому! Еще бы выспаться… последний раз она спала больше четырех часов подряд еще дома. Ужас. Под глазами круги. Но их можно замазать пудрой. А вот мозги вскипающие пудра не спасает… еще этот… — принцесса тяжело вздохнула. Хотела поговорить с Даниэлем с утра, куда там…

На ходу стягивая перчатки, Каро, в своем неизменно-мужском костюме для верховой езды быстро шла по коридору замка к кабинету, когда разыгравшаяся перед ней сцена заставила ее остановиться поодаль и наблюдать. Драгоценный женишок, как видно, решил вернуть оставленные вчера позиции. Он стоял посреди коридора подбоченясь и подзывал одного из новеньких лакеев — Каро уже успела более-менее запомнить старожилов.

— Эй ты! Поди-ка сюда! — прикрикнул Даниэль. — Ты тут недавно? Что-то я тебя раньше не видел.

Паренек смутился, видать, и в самом деле недавно на службе и не разговаривал еще в своей жизни со столь важным каем. Смущение молодого лакея только подстегнуло герцога. Ему нравилось видеть это растерянное испуганное лицо. Унижение, которое «Его светлость» пережил вчера, рвалось наружу. Сейчас, когда он снова почувствовал себя на коне, Даниэль спешил компенсировать свой недавний позор:

— А ну встань прямо, когда разговариваешь с герцогом! Я люблю, когда на вопросы отвечают быстро и четко!

Завершила эту гневную тираду звонкая оплеуха.

Тут Каролина уже сочла необходимым вмешаться. Быстрым шагом преодолев оставшееся расстояние, она встала прямо за спиной мерзкого мальчишки, которого совершенно зря вчера пожалела, и твердо приказала лакею:

— Дайте ему сдачи. Так же сильно, как он ударил вас.

Даниэль вздрогнул и побледнел, услышав ЭТОТ голос. А лакей, держась за щеку, переводил растерянный взгляд со своего господина на появившуюся так внезапно девушку. Ударить герцога он не решался.

— Ну же! — еще тверже приказала принцесса, глядя лакею в глаза. — Я не просто разрешаю, я вам приказываю. Здесь нет герцогов, есть такой же мальчишка. Неужели вы струсите дать сдачи наглецу?

Вообще-то парнишка был не робкого десятка. В кулачных боях у себя в деревушке не уступал первому деревенскому здоровяку. Попробуй кто в деревне на него даже замахнуться… ох и отхватил бы! Парень приободрился и глянул на противника по-другому. Красивая кайса, которая вчера сказала, что теперь она здесь хозяйка, говорила очень уверено и властно. Герцог же имел весьма бледный вид и возражать ей не стал… так говорите, он просто мальчишка… ну погоди же, любезный. Размахнувшись, парень от всей души врезал зарвавшемуся нахалу.

— Ааа! — Даниэль коротко вскрикнул и схватился за лицо обеими руками. В корпусе он при этом согнулся так, будто ему зарядили по меньшей мере и в живот. Такого поворота не ожидал, пожалуй, никто, кроме Каролины. Лакей тоже с некоторой оторопелостью и опаской поглядывал то на свою руку, то на согнувшегося герцога. Надо же — слабак!

Сам Даниэль с легким стоном распрямился, все еще держа руки у лица. Творилось что-то невообразимое…

— И впредь, если он вздумает распускать руки, поступайте так же, — поощрительно кивнула принцесса. — И всем остальным передайте.

Тут она сделала шаг и оказалась перед Даниэлем.

— А вы, любезный кай, — прозвучало это на редкость язвительно, — видимо, вчера плохо меня поняли, — Каро вдруг быстрым движением схватила своего «женишка» за ухо и больно вывернула.

— Мало вам розог перепало. Надо было вас не жалеть.

— ААЙЙ! — от неожиданности герцог опять вскрикнул и, убрав от лица руки, невольно потянулся вслед за ухом. На лакея он старался не смотреть, на НЕЕ и подавно, и так от стыда можно было сгореть. Но когда же ОНА успела вернуться?! Ощущения в ухе и от «сдачи» мешали сосредоточиться на каких-нибудь более весомых мыслях. Совсем не привычный к боли, герцог крутился на пятках и поднимался на носочки, пытаясь уменьшить неприятные ощущения.

Не отпуская уха, Каро скомандовала во все глаза наблюдающему за этой картиной лакею:

— Беги к дворецкому, передай, что я приказываю всей прислуге собраться в зале. У меня будет для них интересное сообщение.

Мальчишка хихикнул, не удержался, и со всех ног помчался исполнять поручение.

О, нет! Нееет! У Даниэля подкосились ноги, и он чуть не повис на собственном ухе. Неужели ОПЯТЬ??! НЕЕЕТ! Оглушенный стыдом, он, в этот раз, тем не менее, ОЧЕНЬ хорошо представлял себе последствия… и реальность их наступления.

— А теперь с вами, — Каро еще сильнее вывернула ухо своего подопечного. — Что из того, что я вам объявила вчера, вы плохо поняли?

— Ууууйй! — Вырваться Даниэль не решался. Властный голос этой девушки начисто лишал его силы воли. Выпорет… — заметался он в душе. И может… ПРИ ВСЕХ! Мысль, что его могут высечь при слугах, немного приглушала страх перед самой поркой. Он не позволит! Убьет ее! И себя убьет! Но тут Даниэль вспомнил, как вчера не смог нажать на курок, и сразу сник.

— Я. Задала. Вопрос. — Каждое слово Каро сопровождала не сильным, но чувствительным поворотом уха в своих пальцах. — Вам так нравится позориться на весь замок?

— Нет, неет, ойй! — простонал в ответ несчастный обладатель уха.

— Что нет? Не нравится? — Каро наконец отпустила мальчишку, видя, что внятно отвечать на ее вопросы с вывернутым ухом тот не способен. Она аккуратно вытерла платком руку, которой держала Даниэля, и продолжила:

— Тогда позвольте узнать, чем вы тут занимались?

Даниэль моментально схватился рукой за малиновое ухо. Оно горело огнем и, казалось, увеличилось в размерах раза в три. Как не похож он был на того Даниэля, которым был всего десять минут назад…

— Я… я разговаривал со своим слугой. Это не запрещается, — ответил он, не глядя на принцессу.

— Вы называете это «разговаривать»? — саркастически переспросила девушка. — То есть, раз вы считаете себя господином, «разговаривать» надо именно так? А по-другому вы не умеете?

Даниэль с искренним изумлением уставился на девушку:

— То есть как это по-другому? Я обращаюсь со слугами как… как со слугами!

— Ах вот как? — Каро задумчиво осмотрела мальчишку с головы до ног. — Ну что же. Ставлю вас в известность, что в империи воспитанные люди так не разговаривают ни с кем. Особенно если они занимают высокое положение в обществе. Впредь каждый, с кем вы попытаетесь заговорить в подобном тоне, ответит вам соответственно.

Как ни отчаянно было положение мальчишки, и все же он подумал: «отстали вы там, в своей империи…». Хорошо хоть вслух не сказал. Внешне только губы надул — подумаешь! «Неужели и коронованным особам могут слуги по физиономии дать? Вот это дела… Интересно, а ей кто-то уже давал?»

— Кроме того, раз нельзя быть уверенной, что вы не злоупотребите привилегией иметь слуг, с этой минуты вам придется обходиться без них. Вы сами должны будете себя обслуживать, а если понадобится чья-то помощь, вежливо ее просить.

Что?! То есть как это без слуг?! Совсем без слуг?! Этого никто не может с ним сделать!

— Это МОИ слуги, — негромко и не так уверено, как про себя, проговорил упрямый герцог вслух.

— Я им за это плачу! — добавил он через секунду.

«Господи, дай мне терпения не убить его прямо сейчас!» — Каро мученически вздохнула. С другой стороны…она понимала, что одними порками и затрещинами дела не решить. Придется еще и объяснять мальчишке то, что никто не объяснил ему раньше.

— Вы делаете две основные ошибки, Даниэль, — почти спокойно произнесла принцесса. — Это не ВАШИ слуги. Вы, если не забыли, больше не герцог. Вы мой воспитанник, а значит, равны по положению любому из них. Это первое.

— Я герцог по крови! По праву рождения! И не могу быть равен по положению каким-то слугам! — не удержался Даниэль от возмущения. Теперь, когда принцесса говорила с ним спокойным тоном, страх понемногу отпускал мальчишку.

Каро пока проигнорировала реплику и продолжила:

— И второе. Если бы вы дали себе труда поинтересоваться, на какие деньги содержите слуг, замок и кто оплачивает ваши развлечения, то знали бы, что доходов герцогство не приносит ни гроша с тех самых пор, как умер ваш дед. И ВСЕ, что вы до сих пор имели, оплачивалось из императорской казны. Так что это МОИ слуги, и им уже давно плачу Я.

Даниэль растерялся. То есть как это ни гроша? За положением дел следил его управляющий — кай Трюфо, и он всегда уверял своего герцога, что дела идут блестяще.

— Это неправда! — горячо возмутился Даниэль. — Кай Трюфо делал ежемесячные финансовые отчеты. И я знаю, КАКОВ доход моего герцогства. Он весьма неплох, смею Вас уверить! Кай Трюфо блестящий управляющий и единственный верный мне человек тут! — закончил он уже немного обижено.

Не считая Максимилиана — добавил он про себя. Максимилиан к финансовым делам не относился.

— Даниэль, — принцесса прищурилась. — Скажите мне, каков годовой баланс вашего герцогства? Не знаете? А сколько пудов зерна собрали в прошлом году ваши крестьяне? Опять не знаете? А каков оборот торговли на Залеской таможне? Вот что, — резко прервала она себя. — Герцог — это не безмозглая кукла, которая только и делает, что развлекается и портит отношения с соседями. И не свиноматка или собака, чью породу и достоинства определяют по крови и родословной. Вы в своей жизни еще не сделали НИЧЕГО, что позволило бы вам претендовать на этот титул или на чье- либо подчинение. Любой из ваших слуг прекрасно обойдется в жизни без герцога Даниэля Второго. А вот как обойдетесь без них вы — мы скоро увидим. Следуйте за мной.

Даниэль Второй только растерянно хлопал глазами. Конечно же, он не утруждал себя тем, чтобы вникать в отчеты управляющего. Ему достаточно было заверений, что они преуспевают, и выданных вовремя денег на свои герцогские нужды. Что касается остальных рассуждений принцессы, они заставили его злиться. Все. До последней фразы… Как можно сравнивать его, высокородного кая, со свиньями и собаками! И зачем ему делать что-то, чтобы заслужить подчинение слуг! Это право перешло к нему по наследству вместе с титулом. Он наследник славного и древнего рода! Его предки заслужили для него все права! Которых его теперь незаслуженно лишают! Но вот среди этого моря возмущения тревожно пробил колокол — «следуйте за мной». Та самая фраза, ТЕМ САМЫМ тоном… И к Даниэлю моментально вернулись все его страхи.

— Что… что вы собираетесь со мной сделать? — дрожащим голосом спросил он, заранее боясь ответа.

— То, что и собиралась раньше — учить вас быть человеком, Даниэль. И герцогом. Пока вы еще ни тот, ни другой. Идемте, — и Каро быстро направилась по коридору в сторону главного зала, а чтобы мальчишка опять со страху не застрял на месте, схватила его за руку и увлекла за собой.

У Даниэля сердце упало. Так же ОНА говорила с ним и вчера. Вроде без злобы, но ОЧЕНЬ непреклонно. Значит, все… опять… Мысль о том, что вчерашняя порка может повториться, да еще перед слугами, доводила его до полуобморочного состояния. И они все будут стоять, глазеть и хихикать, как этот мерзкий новенький лакей! И ничто не сможет повлиять на ее решение… Впрочем, вчера смогло… смог… Но теперь на это нечего рассчитывать. Да он и так бы не заступился. Зачем… ОНА ведь уже отметила его «благородство». Как это он вчера сказал? «И мой рот больше не откроется в его защиту…» Позер! Фигляр! Не нужна мне его защита! Ничего мне больше не нужно!

— Герцог — это помимо всего прочего, еще и смелость отвечать за свои поступки, — сказала Каро на ходу. — И умение вести себя с достоинством. Вы не можете похвастаться ни тем, ни другим.

Даниэль машинально переступал ногами, чтобы успевать за быстрым шагом Каролины.

Хорошо ей рассуждать о достоинстве, когда вся власть в ее руках. Вот не будь этого проклятого договора… или будь у меня в подчинении хотя бы отряд солдат… или не будь она хотя бы коронованной особой… и мы бы посмотрели, кто умеет вести себя с достоинством, а кто нет!

Каро чувствовала его злость и с досадой понимала, что все ее умные слова сейчас бесполезны. Вот и поговорили… она-то собиралась с утра запихнуть подальше свою неприязнь и попробовать объясниться с мальчишкой по-человечески. Но сейчас единственным желанием было придушить этого гаденыша и не мучиться! Господи, ну за что ей это наказание… с ним разговаривать БЕС-ПО-ЛЕЗ-НО! А надо. Есть надежда — не поймет, так потом вспомнит и хоть немного подумает своей пустой головой.

Заинтересованные всем происходящим слуги уже собрались в зале. Они переговаривались, обсуждали вчерашнее и гадали, что же будет теперь. Двери в зал распахнулись, и вошла принцесса, на буксире таща опять растерявшего весь апломб Даниэля.

Все словно бы повторяло вчерашнюю картину: вытащив мальчишку на середину зала, Каро отпустила его и минуту ждала, пока стихнет гул и шепот толпы.

На этот раз в зале шушукались смелее. Кое-кто откровенно забавлялся. Даниэль не разобрал, кто именно. При входе он чуть не столкнулся с тем самым лакеем, которому утром столь неудачно пытался доказать «кто в доме хозяин». Теперь парень смотрел с превосходством и насмешкой — куда подевалось все смущение! И… наверное, уже все в зале знают об этой позорной истории. Но все же не это было для юного герцога сейчас основной заботой. Слова Каролины не оставили в нем сомнения, что вчерашний ужас повторится, и на сей раз при «полном зале». Такого Даниэль представить себе не мог в самом кошмарном сне. Он обморочно застыл, стоя опять под взглядами всего зала — как раздетый. Пока — «как»…

— Добрый день, уважаемые каи и кайсы, — начала принцесса негромко, но ее голос мгновенно вызвал почтительную тишину — все прислушивались с интересом и уважением.

— Я еще раз объясню, что именно изменилось в вашей жизни со вчерашнего дня, — Каро продолжила, убедившись, что ее внимательно слушают.

— Этот молодой человек, — скупой жест в сторону понурого «герцога», — больше вам не хозяин. Мало того. Здесь уже нет ни «его светлости», ни «кая герцога». Есть мой воспитанник, который имеет даже меньше прав, чем некоторые из вас. Его зовут Даниэль, и именно так вы будете к нему обращаться. И так будет, пока он не научится быть хоть сколько-нибудь умнее. Пока же, каждый, кто добросовестно выполняет свои обязанности, безусловно, полезнее, чем он. А посему…

Принцессе пришлось сделать паузу, потому что по толпе опять волной прокатился заинтересованный гул. Люди переглядывались, улыбались.

На миг все в Даниэле встало дыбом — не смеют так говорить про него! Никто не смеет, даже — ОНА! Но даже эта вспышка не смогла вытеснить более сильное чувство — страх, что вот сейчас принцесса закончит говорить и…

— А посему, — дождавшись тишины, продолжила Каро, — с этого момента никто из вас не должен подчиняться приказам моего воспитанника. Это мой приказ. Если он посмеет что-то требовать, грубить или, тем более, распускать руки, смело отвечайте ему тем же. Да, вы не ослышались. Если не сможете ответить сами, поставьте в известность меня, я приму меры, — предупреждающий взгляд в сторону Дана.

— Я считаю, в его возрасте уже пора научиться одеваться самому. Не говоря о более сложных вещах, — припечатала она. — Если ему понадобится помощь кого-то из вас, он должен ВЕЖЛИВО попросить. Только после этого вы станете ему помогать, каждый в меру своих обязанностей, и не больше. Все понятно?

В зале недоуменно и радостно переглядывались. «Это правда? Мы не ослышались?» — казалось, говорил взгляд каждого. На вопрос принцессы ответили бурными овациями. Даниэль стоял ни жив, ни мертв. Вот уже который раз подвергался он ТАКОМУ унижению и ничего, ничего не мог с этим сделать!

Горе-герцог, он еще не осознал, что означает для него жизнь без слуг. Но уже чувствовал, что и без приказа принцессы его авторитет среди них утерян безвозвратно.

— Все свободны, — отпустила слуг принцесса, и они с шумом и разговорами разошлись по своим рабочим местам, обсуждая новости.

— Вам нечем заняться, Даниель, что вы гуляете по замку и пристаете к работающим людям? — спросила Каро, когда они остались одни. — Что ж… с завтрашнего дня у вас будет достаточно занятий. С утра за вами придет кай Грено, он будет вас тренировать. Стыд и позор, любой деревенский мальчишка может съездить вам по физиономии, а вы только и способны вещать о своем происхождении. После тренировок с каем Грено вам предстоит наверстывать все, что вы пропустили в образовании. Ваши учителя прибыли с посольством.

«Вроде распоряжений не отдавала…» — Даниэль вспомнил вчерашнее приказание — «розги в мой кабинет», — и нервно поежился. «Но ведь может там все еще осталось со вчерашнего дня?! Сзади вдруг неприятно заныло. Господи, только не это! Что угодно, только не это!» Он не переживет. Что? ОНА сказала, тренировки и учителя? Это еще зачем? Какие еще издевательства придумала для него эта… особа! Миновав свое первое совершеннолетие, Даниэль считал, что учиться ему вовсе не обязательно! Пусть корпеют над книжками те, кто потом будет на него работать. А он вполне может использовать их знания. Он несмело взглянул на Каролину, и в этом взгляде было много всего намешано: недоумение по поводу учебы, страх возможной(!) уже порки и надежда, что она все же не состоится.

Каро посмотрела на него печально, устало.

— Успокойтесь, Даниэль, — сказала она с тонкой ноткой снисходительности. — Я не собираюсь сейчас вас наказывать. Дам вам время усвоить вчерашний урок. А сегодня…будем считать, что полученная вами оплеуха — достаточное наказание за хамство. В остальном — вам еще многому предстоит научиться. Идите к себе.

Она отвернулась от него и пошла к двери, уже оттуда бросила через плечо:

— Имейте в виду, кай Грено никому не делает поблажек. Он придет за вами завтра в восемь, и лучше к этому моменту вам быть готовым, иначе вас ждет весьма неприятный сюрприз.

Даниэль даже не задумался над тем, что Каро отвечает его мыслям. Слишком велико было постыдное облегчение — НЕ СОБИРАЕТСЯ! В висках все еще бешено стучало, и Даниэль слышал все слова, обращенные к нему, сквозь этот шум. Он не сразу сдвинулся с места, даже после того, как Каролина развернулась и вышла из зала своей уверенной походкой.

О! В этот раз мальчик старательно избегал «людных» маршрутов, которых так усердно искал утром. Но как назло, ему то и дело кто-нибудь попадался. Даниэль ощущал на себе взгляды: любопытные, издевающиеся, жалеющие, — все они больно ранили его пошатнувшееся самолюбие.

Добравшись наконец до комнаты, Даниэль сел за стол и подпер кулаком щеку. Так он просидел довольно долго. Пришел Максимилиан, принес обед… повздыхал и ушел. Даниэль не пошевелился. Теперь, когда страх его отпустил, на его место пришли мысли, одна другой безрадостней. Даниэль взял в руки ложку. Рассеяно повертел ее в руках. Все, что в зале было приглушено ожиданием близкой порки, теперь являлось во всей своей красе: слуг у него больше не будет — это раз; чтобы получить что-то, надо вежливо попросить — знать бы еще, как это… — два; прикрикнуть на слугу — сразу же ЕЙ доложат, оплеуху дать… Даниэль поперхнулся воспоминанием и с силой хватил ложкой по столу.

И в довершение, — тренировки и занятия… Спрятавшаяся было ярость опять стала разгораться в мальчике. А как она его опять выставила перед слугами! Даниэль вспыхнул. Убить ее! Но тут же сник, что за этим последует, предугадать было не трудно… Даниэль медленно развернулся к тарелке. Помешал суп. Съел две ложки и опять задумался. Все его естество восставало против этих новых порядков. Он никак не мог смириться с тем, что теперь он не герцог Даниэль Второй а просто Даниэль и им запросто распоряжаются, как вещью!

Отодвинув от себя тарелку, мальчик решительно встал. Он знает, куда нужно теперь идти…

Вся компания была в сборе на своем излюбленном месте, в оранжерее. Хорошо, что Герхард здесь! Он наверняка поможет что-то придумать! Даниэль приободрился и вошел. Смех и болтовня резко прервались — все посмотрели на него. Непонятно так посмотрели.

— Вы гляньте, кто пожаловал! — Герхард действительно был здесь. Но как он был не похож на себя же, еще вчерашнего! Колючий, насмешливый взгляд, презрительная улыбка.

— Наш дорогой герцог… ах, простите! — Герх шутовски раскланялся перед своими собеседниками. — БЫВШИЙ герцог. Что же ты не поприветствуешь друзей, Дан? Или голос вчера…сорвал немного?

Даниэль не мог поверить.

— Герх, ты… — Он сглотнул и голос его сорвался. Он взглядом впился в Герхарда, словно просил — ну скажи, что это неудачная шутка!

— Вы слышите? — глумливо удивился бывший лучший друг. — Мальчик забывается.

Остальная компания, особенно ближайшие приятели — Кристиан, Винц, Дрен — выжидающе уставились на Герхарда, гадая, что он еще придумал.

— Ты забыл поклониться, дорогой Даниэль, — Герх сполна пользовался возможностью отплатить Дану за все то время, что вынужден был пресмыкаться перед ним, чтобы сохранить положение фаворита. — Как-никак, перед тобой дворяне, кай ВОСПИТАННИК! — и компания, до которой дошел смысл шутки, жизнерадостно заржала.

Крылья носа у Даниэля побелели и вздрагивали. Ярость и ненависть заполнили его с головой. Не помня себя, он с глухим рычанием бросился прямо на Герхарда.

Тот ждал его. Коротким и прямым ударом под дых и резким сбоку в челюсть. Когда, бывало, герцогу вдруг взбредало в голову размяться, в полушутливых потасовках он всегда выходил победителем и мнил себя непревзойденным бойцом. Но все слишком хорошо помнили и видели, чем закончил Лан, никогда не дававший другу форы. А потому, льстиво уверяя Даниэля в его мастерстве, каждый старался лишний раз не задеть «его светлость» и побыстрее признать его победителем.

Теперь все изменилось. И Герх с наслаждением «возвращал долги».

В первый момент Даниэль не понял, что случилось. Что-то врезалось в него, ударило по лицу так, что искры из глаз, и отшвырнуло прямо на клумбу. Приземление на «пятую точку» тоже добавило… ощущений. Даниэль приподнялся, помотал головой, пытаясь осознать, что это было и… наткнулся взглядом на ухмыляющуюся рожу Герхарда. Точно так же он ухмылялся тогда во дворе, когда Лана… — резануло воспоминание, но в тот момент эта кривая ухмылка не казалась Даниэлю такой отвратительной. Он неловко сполз с клумбы, слезы злости и стыда застилали глаза, все вокруг «поплыло».

— Перестань, Герх! — попыталась остановить драку одна из девочек. Не сказать, чтобы она так уж сочувствовала Даниэлю, особенно после того, как видела его развлечения. Тогда у нее выбора не было, теперь…

Даниэль стоял, покачиваясь. И очень остро ощущал, какой он жалкий, нелепый, ненужный…

— Да ладно, Викки! — усмехнулся Герхард. — Неужели тебе стало жалко нашего душку Дана? Или он по-прежнему тебе интересен? Да вы ему в рот смотрели только потому, что он был герцогом и мог вам что-то дать. Или отнять, — ухмылка стала кривой. — А сами зевали украдкой в рукав, когда он глупости нес или от хвастовства лопался!

Так вот оно что… не видя ничего перед собой, спотыкаясь и налетая на стены, Даниэль бросился прочь — подальше от замка.

Он бежал долго, пока не выдохся. Тогда перешел на шаг, но продолжал удаляться и удаляться от замка. Слезы мешали видеть, но Даниэль не вытирал их. Наконец, совсем истратив силы, он уткнулся в ствол ближайшего дерева и долго плакал, горько, навзрыд. У него не оставалось ни-че-го. И даже проблеска надежды. Уже стемнело, а Даниэль все бродил и бродил по окрестностям, не решаясь вернуться.

Наконец добрался к себе. Молча прошел мимо взволнованного Максимилиана, — будто не заметил. Так же молча, глядя в одну точку, позволил себя раздеть. Максимилиан чувствовал, что с хозяином творится что-то неладное, но расспрашивать не решался. За все это время он тоже не произнес ни слова и удалился, напоследок пожелав свое неизменное — «доброй ночи, Ваша Светлость». Но даже эти привычные слова не принесли Даниэлю радости. «Светлость»… Какая он теперь «Светлость»… Опять захотелось плакать, но слез больше не осталось, и мальчик провалился в тяжелый, не приносящий облегчения сон.

Каро у себя в комнате отложила медальон и потерла виски. Как же трудно все время контролировать этого мальчишку! Если бы он еще не был ей так противен. И в то же время жалок. То есть… ну да, да, ей стало его жалко после отвратительной выходки бывшей «свиты герцога». Желание вышвырнуть эту мразь всколыхнулось тяжелой тошнотой у самого горла. Нельзя… по разным причинам. Они все тут не просто так. И с этим «не просто так» еще предстоит разбираться. А для этого свору надо держать на коротком поводке. И раз уж просто выгнать нельзя, пусть приносят хоть такую пользу. Извращенную. Покажут Даниэлю, чего стоят такие «друзья». Только надо обязательно отдать приказ, чтобы с парня глаз не спускали. Но тихо. Незаметно.

Глава 6

Ровно в восемь утра в двери герцогской спальни решительно и громко постучали. Когда на стук никто не ответил, они просто распахнулись, как от сильного толчка, и в комнату быстро вошел тот самый сухощавый военный, с которым Дан познакомился несколько дней назад как с имперским послом.

Решительно приблизившись к кровати, Грено одним движением сдернул со спящего мальчишки одеяло и громовым басом рявкнул:

— Пооооодъем!!!!

Не привыкший, что его беспокоят раньше десяти, Даниэль, подпрыгнул на кровати и вскрикнул — последствия «урока» еще не прошли. Он ошалело уставился на обладателя голоса.

— Минута на то, чтобы одеться, — скомандовал вояка тем же басом, только чуть потише. — Через шестьдесят секунд ты выходишь на тренировку, даже если останешься голым!

— Мне нужен Максимилиан! — капризно заявил в ответ Даниэль, ожидая, что Грено покинет комнату.

— Ты что, придворная дама, без горничной одеться не можешь? — прищурился Грено. — Минута пошла, будешь бегать голым!

Даниэль стал суетливо натягивать штаны. От спешки дело не ладилось. Подоспевший Максимилиан стал помогать мальчишке и получил «благодарный» нагоняй за то, что не успел появиться вовремя.

— Тьфу, позорище! — и не подумал скрывать свое отношение военный. — Младенец, сам одеваться не умеешь! Чтобы это в последний раз!!! Десять секунд осталось, шевелись!

Полуодетый Даниэль вспыхнул:

— Никуда я не пойду! И одеваться не буду! И не нужны мне никакие занятия! Я спать хочу!

— Ррразговорчики! — рявкнул Грено. — Твое время вышло!

Больше не давая Дану ни секунды на размышления, мужчина профессиональным движением опытного наставника сгреб мальчишку за загривок и, подталкивая перед собой, быстрым шагом устремился прочь из комнаты.

Максимилиан только и успел, что всунуть ему в руки башмаки. Даниэля повлекло вперед, как бревно во время паводка, и они очутились во дворе прежде, чем мальчик успел сообразить, что, собственно, происходит. Грено свое дело знал… Невыспавшийся и злой Даниэль все не успокаивался:

— Отпустите меня! Вы не смеете ко мне прикасаться!

На его вопли обернулись все, кто на этот момент был во дворе. Ближе всех к скандальному подростку оказались, облаченная в полотняные штаны до колен и свободную шелковую рубашку, принцесса и Лан, в точно таком же костюме. Комментировать увиденное они не стали — не успели. Грено справился сам:

— Отставить нытье!!! Эй, там, освежите-ка нового ученика, а то он никак не проснется!

Один из гвардейцев посольства, одетый точно так же как Лан и принцесса, с готовностью подхватил поставленное у колодца ведро, полное ледяной воды. Даниэль уже открывал рот, чтобы разразиться очередной тирадой, как… Вначале ему показалось, что его засунули в кипяток — так подействовала ледяная вода. Даниэль замолк, хватая ртом воздух и отфыркиваясь. Все его возмущение, как водой смыло. Точнее, ею и смыло. Он ошеломленно стоял посреди двора без рубашки, с башмаками в руках, и вода стекала с него тоненькими струйками. От изумления несчастный герцог не мог произнести ни слова. Так обойтись с ним… на глазах у всех… как далеко все это может еще зайти?!

— Обувайся! — невозмутимо скомандовал Грено и повысил голос: — А вы чего встали, бездельники? Вокруг замка бегом марш!!! Каро, двадцать кругов, Ланире десять, остальные вместе с принцессой двадцать! Пооошли!!!

— Есть, командир! — разноголосо и весело откликнулись «бездельники», и принцесса в их числе. Она невесть чему улыбнулась и сорвалась с места одной из первых, легко промчалась через двор и исчезла за воротами.

Даниэль поверить не мог. Он только сейчас заметил, КТО именно стоял во дворе, кроме Грено и его самого. И этот тип смеет так разговаривать с Ее Высочеством? Это шло в разрез со всеми доводами разума. И самое поразительное — вместо того, чтобы разгневаться, ОНА послушалась! На долю секунды Даниэль залюбовался фигурой девушки, грацией ее легких, уверенных движений. Но тут же разозлился — ОНА тут, чтобы сломать его жизнь! И этот… Грено действует по ЕЕ указаниям. Да он сейчас спал бы себе спокойно в своей постели, а не стоял посреди двора на виду у всех мокрый, как мышь! Если бы не ОНА! Тут взгляд Даниэля споткнулся о Лана. И он здесь…

Лан не смотрел на своего бывшего друга. Но явно не из-за деликатности. Он просто смотрел вслед убегающей принцессе. И тоже любовался. А потом помчался вперед. С каждой секундой набирал скорость и скрылся за поворотом, уже так разогнавшись, что обогнал нескольких молодых гвардейцев.

«Герцог» отвернулся в сторону и принялся молча выливать воду из башмаков. Штаны неприятно и холодно прилипали к телу.

— Для начала пять кругов! — снова занялся Даниэлем Грено. — Вперед! — В руках его невесть откуда появилась увесистая палка.

— Мне нужно переодеться, — сердито заявил Даниэль.

— Запомни, на любой приказ ты отвечаешь: «Есть!» Если я приказываю бежать, будешь бежать! — Та самая увесистая палка пришла в непосредственный контакт с теми местами Даниэля, что совсем недавно пострадали в кабинете принцессы.

— Уййя! — было неожиданно и больно. Про стыдно уже и говорить не приходится. Хорошо еще, что свидетелей во дворе не осталось — все убежали вслед за принцессой.

— Приказываю лететь, будешь лететь! Вперед!

Малиновый от стыда и гнева Даниэль кое-как натянул башмаки и побежал в том направлении, в котором скрылись остальные. От промокших насквозь штанов пробирал холод, не убранные волосы мокрыми прядями лезли в лицо и всячески мешались, мокрая обувь скользила, тело болело в разных местах после вчерашних злоключений. И в довершении всех бед Даниэль с удивлением понял, что не может пробежать и круга — выдохся. А ведь когда-то бегали с Ланом и побольше… опять Лан! — рассердился он не на шутку. Да что он привязался! Не был он мне другом никогда. Такой же, как и остальные… с титулом моим дружил… а сейчас у него рядом титул поважнее… — с горечью подумал он.

И тут же, словно услышав его мысли, Даниэля обогнала парочка — Лан рядом с Каролиной. Они бежали так, будто ни капли не устали. Ровное дыхание в такт шагам… принцесса, кажется, даже спрашивала о чем-то, и он ей отвечал. Оба его не замечали. Обогнали легко, будто старую клячу, и унеслись вперед.

— Кай Лан, отлично бегаете, — улыбнулась принцесса. — Не слышала, что в Пограничье в чести такие упражнения. Где научились?

— У циркача, — коротко ответил Лан. Опыт различных упражнений у него был немалый. Поэтому он уже ощущал, что скоро устанет — недавняя история оттаивала новыми и новыми порциями боли. И берег силы.

— Учился бродячему ремеслу, чтобы укатить, как припечет? — предположила принцесса, заметив про себя, как легко в очередной раз перешла на «ты» со своим новым другом.

— Нет. Мы вместе с Даном хотели узнать некоторые фокусы и секреты цирковых драк, — выдохнул фразу Лан.

— Судя по тому, что вижу, уроки пошли впрок лишь тебе? — спросила принцесса.

— Да, кайса, — коротко произнес Лан, сберегая дыхание. Впрочем, если бы он легко дышал полной грудью, все равно, не ответил бы длинней.

Между тем, Даниэль окончательно сбился с дыхания и почти остановился… Грено не оставил нового ученика одного, надеяться на его добросовестность было глупо. Опытный ветеран легко бежал метрах в пяти позади мальчишки, до времени не делая замечаний и приглядываясь. Даааа, не подарок. Ничего, молодой, научится!

Видя, что мальчишка выдыхается и замедляет бег, Грено легко преодолел разделяющие их метры и снова недвусмысленно «подогнал» ученика палкой по заду:

— Ты что, черепаха беременная??? — рявкнул он. — Быстрее!

— Я не могу! Быстрее! — прокричал мальчишка, задыхаясь от внезапной боли и обиды.

— Забудь эти слова, — непреклонно приказал Грено. — Для тебя их больше не существует! Дыши правильно, — он за плечо остановил Дана, заставив его идти шагом. — Два шага — вдох! Задержи дыхание на два счета. Два шага выдох! До того дерева, — он указал на чахлую ель метрах в пятидесяти, — идешь и дышишь, как я сказал, дальше бегом!

— Я не… — начал было Даниэль, но поймал суровый взгляд, и вместо возражений получилось само: раз, два — вдох… раз, два — выдох…Что случилось с его жизнью? Почему вдруг все поменялось? В сотый раз задавался он вопросом. Ведь раньше он легко мог обогнать любого в замке и на лопатки положить мог любого. Он был первым во всем! А сегодня… и вчера Герх… значит… значит, все это было неправдой! — Даниэль едва не споткнулся. — Они все притворялись! Пресмыкались перед его титулом! А теперь у него нет титула и он — ничто…

Все пять кругов Грено заставлял Даниэля то идти шагом, то снова бежать, не оставляя его ни на секунду, объясняя, как лучше рассчитывать дыхание во время бега, как ставить ногу, чтобы не подвернуть, и многое другое.

Все остальные за это время закончили пробежку и вернулись во двор замка. Когда Грено привел туда Даниэля, все уже разбились на пары и занимались фехтованием. Лан сражался против невысокого белобрысого парня из личной охраны принцессы, сама она уверенно атаковала другого телохранителя.

Поединок был труден для Лана своей непривычностью. Будь по иному, он вертелся бы волчком, заставляя противника накалывать воздух. Но сейчас… Примочки у Каро, конечно, королевские, но лошадиный стек все еще дает о себе знать.

Лан пропустил три укола. Плоховато. И она наверняка видела… потом приноровился к методу соперника, позволяя тому атаковать, но все же не допуская новых пробоин в защите.

Даниэль опять невольно залюбовался Каролиной. Посмотреть и правда было на что: раскрасневшаяся, с выбившейся прядкой волос и каким-то особым блеском в глазах, она была… такая… Тонкая блузка временами обтягивала точеную фигурку, подчеркивая очень женственные изгибы. И в то же время в ней чувствовалась сила. Никогда бы не подумал, что она может так здорово фехтовать, — отметил Даниэль, следя за рукой принцессы, и тут же отдернулся, как от огня. Вспомнил. Дальнейшие его размышления были прерваны Грено. И Слава Богу! Это отвлекло Даниэля от неприятных мыслей.

— Шпагу в руках держал? — спросил он, перебрасывая Даниэлю учебную рапиру. — В позицию! — тяжело дышащий после бега, Даниэль машинально поймал ее на лету. Держал ли он шпагу? Ха! Да он научился ей владеть раньше, чем стал ходить! Вот сейчас он покажет этому… Даниэль занял позицию и с прищуром посмотрел на Грено — попробуйте, попробуйте… — говорил его взгляд.

Грено не стал пробовать, просто атаковал. Какое-то время он проверял его защиты и грамотность движений, потом хмыкнул и легко проломил оборону несколькими точными ударами. Увенчанный шариком кончик учебной рапиры внушительно ткнул Даниэля под ребра.

Но вопреки всему, Даниэль не расстроился. Даже испытывал некоторый азарт. Давно с ним такого не было. С тех пор, как перестал фехтовать с Ланом, если быть точным. Поединки с придворной компанией были скучны и однообразны. Да, Даниэль неизменно выходил в них победителем. Теперь понятно, почему… радости от этих побед он не чувствовал. А сейчас, несмотря на явный проигрыш, было приятно — он смог какое-то время продержаться!

— Не безнадежен, — вынес вердикт Грено. И тут же отвлекся: — Каро! Несносная девчонка! Расслабилась? Темп! Стан, помоги Дэлло!

Один из сражающихся тут же оставил своего противника и атаковал принцессу. Каро только хмыкнула в ответ и уклонилась от шпаги нового противника. Теперь ей приходилось отбиваться сразу от двоих, расслабляться точно стало некогда. Спать надо по ночам, а не бумажки перекладывать… тогда и с темпом проблем не будет.

Даниэль чуть не открыл рот от изумления. Принцесса, которая одним только взглядом могла припечатать к полу, беспрекословно подчинялась какому-то… На этот раз он не удержался от вопроса, который мучил его с начала тренировки:

— А почему она… — легкий кивок в сторону принцессы, — тренируется вместе со слугами? — «Она» в это время как раз отбросила одного из нападающих назад и сама атаковала другого.

— Она тренируется не со слугами, а со своими гвардейцами, — отрезал Грено. — Тренировалась с самого детства и будет тренироваться до старости, потому что она — наследница престола. А значит, ОБЯЗАНА быть лучшей!

Даниэль озадаченно молчал. Должна быть лучшей… вот как… Такое простое решение не пришло бы ему в голову. А он, выходит, не лучший… и, судя по всему, «далеко не лучший». Внутри зародилось неприятное ощущение. Он взял шпагу, как показывал Грено, машинально повторял за ним какие-то движения, выпады, но прежний азарт пожух в нем, как жухнут листья, прихваченные морозом.

— Шпагу держи вот так. Основные защиты у тебя грамотные, но скорости и техники не хватает. И руки слабоваты. Небось, балду гонял в последний год?

Каро закончила тренировку и позволила себе несколько минут просто наблюдать. Взгляд притянулся в дальний угол двора. Ланире как раз в этот момент коротко и благодарно поклонился своему противнику, завершая поединок. Откинул со лба влажные волосы и на мгновение замер. Каро проследила его взгляд.

Он смотрел на бывшего друга. Глянул и сразу отвел глаза.

Каро вдруг поняла, что рука тянется к медальону. Трогает его…

«Шум праздника, музыка. На миг картинка из зала, наполненного карнавальными фигурами. И тут же в каком-то соседнем закутке двое мальчишек, верно, года три назад. Они протягивают друг другу костюмы, не костюмы даже, а две шкуры — рыси и кабана. Казалось, Каро слышит их смех и шутливую перепалку. «Давай, свинтус, натягивай свинью! Не, я кот, забыл разве? Свинья — твоя!».

Новая картинка, от которой Каро чуть не выронила медальон — так она была схожа с происходящим сейчас.

«Тот же двор. Уже подросший, как сейчас, Лан и Дан вместе атакуют Грено, а тот еле-еле справляется с ними. А она глядит на них. Правда, чуть-чуть больше на Лана».

«Вот о чем он мечтает… Нет, замечтался на секунду. Чтобы Дан был таким же другом, как прежде, чтобы они сражались и побеждали. Вместе. А она… Наверное, глядела бы на того, кто дерется лучше. Или не просто лучше? Или не дерется?» — Каро встряхнула головой, отгоняя рой лишних мыслей.

Лан, верно, что-то почувствовал. Взглянул на принцессу…

«В декабре старый герцог ушел на войну,

И оставил одной молодую жену!»

Хоровая кабацкая песня, полная звука оловянных кубков и крепкого притопа, хлынула ей в голову, вставая темной стеной между ней и мыслями Лана. Да так крепко, что принцесса поспешила еще раз тронуть медальон, разрывая связь. И все равно, в голове осталось эхо скабрезной песни, что звучит и в кабаке, и на речном пикнике, да вообще, везде, где пьют, не считая тосты.

«Вот умница, вот паршивец, — подумала она. — Явно читал Магический универсум. А уж главу «Защита, для не имеющих Дара», выучил наизусть.

В голове уже не было посторонних песенок, но слегка побаливало. «Говорила же мама, не трогай без нужды», — укорила себя она… и тут же снова нарушила это правило:

Напрасно Дану казалось, что принцесса его не замечает. Каро видела все и замечала тоже все.

Она уже смирилась с мыслью, что это сокровище теперь ее навсегда. И хотя с самого начала все, что связано с Даниэлем, вызывало у нее самое меньшее глухое раздражение, старалась оценить ситуацию объективно.

Откровенная слабость, избалованность и неумение держать себя в руках не вызывали в ней ничего кроме презрения. Ей чем дальше, тем больше казалось, что драгоценный будущий муженек безнадежен. Но делать из него нормального человека все равно придется. Ну, хоть отдаленно похожего… А потому «слушать» его придется. Каро поморщилась. Пока его эмоции вызывали лишь брезгливую гримасу. Думать драгоценная светлость не желала, самозабвенно предаваясь жалости к себе любимому. Ну что же, если урок не усвоен — его придется повторить. Ууу, сокрооовище… спасибо, мамочка!

Грено гонял и проверял Дана еще минут сорок. Тренировка уже закончилась, и двор опустел. Ушли гвардейцы, увели с собой Лана, убежала заниматься делами принцесса. Наконец Грено отпустил и Даниэля, грозно напомнив, что если завтра ему снова придется поднимать лентяя с кровати, бегать он будет не пять кругов, а все десять.

В комнате заботливый Максимилиан помог хозяину принять ванну, позавтракать, а больше они ничего и не успели — за герцогом явился один из привезенных принцессой учителей и забрал его в комнату, отведенную для занятий.

На этот раз Даниэлю повезло, особо мучить его не стали. Пожилой и упитанный кай профессор побеседовал с ним полчасика, делая пометки относительно его знаний в своей книжице. Потом рассказал, чем займутся они в ближайшем будущем (Даниэля разморило, и он откровенно зевал), и отпустил с миром.

Этой ночью Даниэль долго ворочался в своей кровати. Мысли совсем уже бесцеремонно вертели им, пользуясь тем, что он не в силах был их отгонять. Хотелось плакать, но слез не было. Зато в груди болел и нарастал тяжелый комок.

Утром, разбуженный Максимилианом, «герцог» почувствовал себя совершенно несчастным. Вдобавок к тому, что он опять не выспался, отвыкшие за два года мышцы ужасно болели после вчерашних упражнений. Угрюмым и не ожидающим от судьбы ничего хорошего — таким застал его пришедший точно ко времени кай Грено.

— Это что за умирающий лебедь? — громогласно прокомментировал наставник, появляясь в дверях и окидывая своего подопечного оценивающим взглядом. — Ты на похороны собрался или на тренировку? Встать ровно! Руки подними…наклонись… да не корчи рожи, не переломишься! Так. Снимай рубашку. Ложись на пол!

— Что?! — «Умирающий лебедь» разом стал воплощением вопросительного знака. — З-зачем это? — с легкой запинкой озвучил он то, что и так выражал весь его вид.

— Затем! — отрезал Грено, без лишних церемоний вытряхивая Дана из рубашки, как мусор из корзинки. — Запомни: когда слышишь приказ, надо выполнять, а не задавать глупые вопросы! — Ловкая подсечка и подхваченный вовремя Дан достаточно плавно и вместе с тем стремительно оказался на полу.

— Руки вдоль туловища! — продолжал командовать Грено. — Голову положи удобнее, — его сильные руки с твердыми мозолями профессионально, быстро и безжалостно принялись растирать, разминать и растягивать натруженные с непривычки мышцы ученика, не считаясь с болью в них.

— Ай! Ой! Что вы делаете? Больно же! — возмущенный Даниэль попытался встать, но не тут-то было. Реакция у Грено была — обзавидуешься. Пришлось стерпеть и это, очередное издевательство над «своей светлостью». Впрочем, от вскриков Даниэль удерживаться и не думал. «Ай!» и «Ой!» продолжали раздаваться в комнате, когда железные руки мучителя бесцеремонно задевали болезненные участки.

— Не визжи, как шлюха под клиентом, — со всей прямотой, свойственной его солдатским манерам, прокомментировал «ай» и «ой» Грено. — Соплякам и бабам не место среди мужчин! Учись, пока учат!

За это время мужчина успел основательно «промесить» Дану руки, плечи и спину, а теперь, не снимая с него штанов, бесцеремонно принялся за то, что пониже: не задумываясь о неприятных последствиях воспитания, как следует прошелся по обоим ягодичным мышцам, а потом взялся за бедренные и икроножные.

Даниэлю не оставалось ничего, кроме как заткнуться. Кому охота быть постоянно осмеянным! Однако, когда массаж затронул… особо чувствительные поверхности, он все же не удержался и пару раз застонал, за что получил от Грено еще пару «крепких мужских выражений». Массаж делал свое дело — боль в мышцах значительно уменьшилась. Но Даниэль был так раздосадован, что охота к занятиям улетучилась, так и не появившись. Кроме того, «герцога» очень напрягало присутствие на тренировках Каролины. Она была живым воплощением его падения, его позора. Лан только усиливал эту картину. А то, что принцесса на занятиях легко обставляла его по всем параметрам, доводило Даниэля просто до белого каления. Он ненавидел ее, старался даже не смотреть в ее сторону и… не мог не смотреть! Бежала ли Каро свои неизменные двадцать кругов, фехтовала или крутила сальто, — взгляд Даниэля, как магнитом, тянуло в ее сторону. В такие моменты он частенько останавливался, и палка наставника неизменно возвращала его к «делам насущным».

После тренировки был непродолжительный перерыв на завтрак и краткий отдых, а потом за Дана всерьез взялись преподаватели. На сей раз коротким объяснением дело не обошлось, и три профессора — математики, словесности и истории — терзали мальчишку почти до самого вечера. Поскольку каждому надо было выяснить, что их ученик знает, а что уже успел благополучно позабыть, они устроили форменный экзамен. И отпустили Дана только под вечер.

В таком ритме и покатился день за днем — с утра неизменная тренировка под ободряюще-уничижительные комментарии Грено, потом учеба… несколько первых дней профессора держали Даниэля в учебной комнате до самого вечера.

Давалось такое насыщенное расписание привыкшему к безделью мальчишке нелегко. Все мучительнее с каждым днем становился ранний подъем. А уж сами занятия и подавно. Грено строго отслеживал состояние Даниэля и не забывал постоянно увеличивать нагрузку, так что ученику приходилось изрядно попотеть, а зачастую и вовсе заниматься «через силу». Учителя, предоставленные принцессой, объясняли материал понятно и интересно, но Даниэль, засыпающий на ходу, частенько пропускал все объяснения мимо ушей. В отличие от кая Грено, добрейшие по натуре педагоги не пользовались стимулирующей палкой, полагая, что любовь к знаниям нужно прививать убеждением и заинтересованностью.

Однако на Даниэля это не действовало. Он не слышал, да и не желал ничего слышать. Просто отбывал время, считая минуты до окончания уроков. На вопросы по пройденному материалу отвечал невпопад, а под конец недели и вовсе перестал являться на занятия…Один единственный плюс такого плотного графика был в том, что на тоскливые размышления у мальчика не оставалось ни сил, ни времени. Вечером он едва успевал поесть и засыпал крепко, будто выключили до утра. Чтобы УТРОМ все повторить сначала.

Словно и этого было мало, всю неделю то в одном коридоре, то в другом Дан стал натыкаться на своих бывших друзей. Складывалось впечатление, что Герх и компания подкарауливают свергнутого кумира специально. Скорее всего, так и было, потому что те ни разу не упустили возможности ткнуть Дана носом в его незавидное положение и поиздеваться над ним. И даже если мальчишка пытался их игнорировать, они, как совсем недавно он сам в отношении Каро, за его спиной обменивались громкими насмешливыми комментариями. И, что характерно, случались такие встречи неизменно, когда Даниэль был один. В присутствие Грено или кого-то из профессоров задевать его не решались.

Даниэль изо всех сил старался не реагировать на обидные выпады. Он делал вид, что не замечает и не слышит бывших «друзей», но каждый раз срывался. Они видели это, его потуги еще больше забавляли их, и с каждым разом издевательства становились все злее и изощреннее. Перемещение по коридору теперь превращалось для Даниэля в настоящую пытку.

Так прошла почти неделя. И вот в один из вечеров Максимилиан, как никто искренне переживающий за своего господина, не вовремя проявил свое сочувствие. Дан как раз только вернулся после очередной встречи со своими мучителями. Максимилиан, что-то давно подозревающий, вышел ему на встречу и стал невольным свидетелем унижения. Его никто из бывших прихлебателей стесняться и не подумал.

У Даниэля в ушах все еще звучали сводящие с ума насмешки изобретательного на гадости Герха. На этот раз компания решила поразвлечься, притащив в коридор и девчонок…громогласно предлагая тем попросить у ее высочества разрешения поприсутствовать на очередном воспитательном мероприятии — голозадых герцогов еще никто из них не видел. Отвратительное хихиканье до сих пор словно преследовало униженного мальчишку.

— Ваша светлость, может быть… — Максимилиан заботливо взглянул в глаза Даниэля, — рассказать принцессе?

— Пошел вон! — заорал не своим голосом «его светлость», выливая с этими словами все накопившееся раздражение. — Вместе со своей принцессой, пшел!

— Ваша светлость… — Максимилиан даже чуть отступил от мальчишки. — Я же для вас…

Разъяренный Даниэль уже занес руку, чтобы ударить настырного слугу, но вспомнил, чем закончился для него прошлый раз и передумал. — Убирайся! — процедил он сквозь зубы, опуская руку. — Все вы против меня!

Максимилиан молча и довольно долго смотрел на своего «герцога»… сразу как-то сгорбившись и словно усохнув. Стало заметно, насколько он уже стар. Потом так же молча повернулся и тихо ушел.

Даниэль почувствовал себя неуютно…никогда раньше Максимилиан не смотрел на него так. Но затем еще больше разозлился. Вот и хорошо! Не желаю никого больше видеть! И не оглядываясь ушел к себе.

А вечером негромкий стук в дверь, ставший привычным звуком на протяжении всей жизни Дана, так и не раздался. Максимилиан не пришел. Никто не пришел.

Глава 7

Даниэль томился в своей комнате. Подошло время ужина, но ужин тоже никто не приносил… Выходить же Даниэль больше не решался, боясь встречи с Герхардом и компанией.

Та же самая история повторилась и утром — никто не пришел, не разбудил и не принес завтрак. Зато ровно в восемь явился Грено. Застав ученика под одеялом, он был весьма недоволен, и в результате Дан, как в первый день, получил минуту на подготовку после бесцеремонного сдергивания с кровати — за ногу.

Умудренный опытом, скандалить мальчишка не стал. Но и собраться как следует не получилось. Пока Даниэль протирал глаза, прошла половина отведенного ему времени. Потом кинулся на поиски одежды. Уже на второй день занятий Максимилиан принес ему несколько специальных рубашек и штанов для тренировки. Очень простых — Даниэль тогда скривился — но удобных. Этого он не мог не признать. И башмаки ему дали другие… только вот содержать всю эту амуницию в порядке он даже не пытался, привычно спихнув заботу на старика. И теперь рубашка никак не находилась. Штаны нашлись, но упирались и не хотели надеваться. Башмак обнаружился только один — второй Даниэль зашвырнул куда-то в сердцах, когда пришлось раздеваться вечером самому. В итоге, рубашка натягивалась уже на ходу, когда он выскакивал во двор.

Так Даниэль и появился пред всеми, чувствуя себя чучелом, выставленным на посмешище: изрядно помятая одежда, застегнутая наперекос, один башмак и нечесаные лохматые волосы…

Если кто-то из тренирующихся и обратил внимание на его весьма нестандартный костюм, то виду не подал. Каждый занимался своим делом, через минуту вся группа дружно унеслась за ворота на традиционную пробежку, а безжалостный Грено погнал за ними Даниэля, сопровождая едкими комментариями о беспомощных младенцах свои уже привычные «ускорения» палкой по заднице.

Второй башмак Даниэль снял — не бежать же в одном. Но положение от этого не улучшилось. Непривычный даже ходить босиком, не то, что бегать, он все время сбавлял темп и перевыполнил, наверное, месячный план по получению замечаний и «подгонялок». С остальными упражнениями тоже не ладилось. И Даниэль едва дождался окончания тренировки, чтобы укрыться в своей комнате. Он очень надеялся увидеть там Максимилиана. И завтрак. Но, не увидев ни того, ни другого, так разъярился, что принялся скидывать с полок книги. Вслед за книгами полетел в стену канцелярский прибор, а за ним пришел черед мебели. Через полчаса таких усилий комната напоминала первородный хаос в лучшем виде. Даниэль обвел взглядом дело рук своих и, тяжело дыша, вышел.

Терпеть голод не было больше никакой возможности, и Даниэль отправился на кухню. И чем больше было его внутреннее смущение перед слугами, тем более высокомерным оказался тон, которым он разговаривал.

— Я голоден! — произнес он, обращаясь в пространство, и сам удивился — с таким вызовом это прозвучало.

Никто не отреагировал. На кухне каждый, как ни в чем не бывало, продолжал заниматься своим делом. На Даниэля обращали внимания не больше, чем на залетающий в окна ветерок. Даже меньше

— Вы что?! Оглохли все?! Я! ХОЧУ! ЕСТЬ! — прокричал «герцог», чувствуя, как переполняет и выплескивается через края его ярость.

Никто и не обернулся в его сторону. Только Старшая повариха Грена сделала было движение, словно хотела подойти, но стоявший рядом дородный мужчина в белом фартуке удержал ее под локоть и что-то тихо сказал. Грена вздохнула и отвернулась. Тогда Даниэль схватился за ручку ближайшей к нему кастрюли с супом и с силой перевернул ее на пол.

А вот на это реакция последовала, и незамедлительная: — Ты что делаешь, паразит! — одна из стоявших поблизости кухарок проворно отскочила в сторону, чтобы не угодить в образовавшуюся лужу, а потом устремилась к нарушителю спокойствия с самым решительным видом. — Я тебе покажу сейчас! — она воинственно взмахнула поварешкой.

Вся остальная кухонная прислуга тоже смотрела на Даниэля недружелюбно. И Даниэля словно понесло, закрутило в мутном черном неуправляемом потоке. Уже не отдавая себе отчета, он схватил мясной топорик, оказавшийся под рукой, и замахал им прямо перед носом наглой кухарки.

— Давай! Покажи мне! Что ты хотела мне показать?! Грена горестно вздохнула, знаком подозвала к себе одного из младших поварят и что-то ему прошептала. Мальчишка лет восьми согласно кивнул и шустро выбежал в заднюю дверь.

— Если кто-нибудь сейчас же не подаст мне завтрака… — завизжал Даниэль, обводя диким взглядом присутствующих, — и как продолжение фразы на пол полетела еще одна кастрюля. Следующая угодила в стену, едва не задев главного повара. Теперь Даниэль не мог бы пожаловаться на недостаток внимания — на него смотрели все. И вся эта композиция могла бы носить название «застывшие и безумец», если бы какой-нибудь художник взялся запечатлеть ее на холсте. Даже кухарка с поварешкой замерла, опасаясь приближаться к ненормальному.

Не известно, чем бы все это могло кончиться, если бы на пороге кухни в этот момент не появилась Каролина в сопровождении двух дюжих охранников своей гвардии.

— Что это за представление? — строго спросила Каро, обращаясь сразу ко всем. Она окинула взглядом учиненный беспорядок, нахмурилась и обратилась уже к Дану: — Что вы тут делаете, Даниэль?

Юный герцог, готовый отправить в полет очередную кухонную утварь, вздрогнул и на минуту замер.

— Я пришел, чтобы поесть! — все тем же скандально-пронзительным голосом ответил он, не оборачиваясь к вошедшим. — Мне должны дать еду!

Каро поморщилась. Если что-то и внушало ей отвращение — так это визгливые бабские истерики. С детства приученная к тому, что это признак слабости и глупости, она сейчас с трудом сдержалась, чтобы сразу не отвесить скандалисту хорошенькую затрещину. Проклятье!!! Ведь только полчаса назад, понаблюдав за ним во время тренировки, она решила уже, что надо с ним как-то помягче! Ну не привык мальчишка, ну избаловали… надо попробовать хоть поговорить по человечески. Плюнуть на гору срочных дел, быстро решить САМЫЕ срочные проблемы, хлебнуть хоть чего-нибудь вместо завтрака, на который просто нет времени, и… поговорить.

Вот с этим она хотела нормально пообщаться? С ЭТИМ??? Убила бы идиота!

Вместо этого она нарочито спокойным голосом спросила:

— С чего вы взяли, что вам кто-то что-то должен? Если вы голодны — извольте вежливо попросить, и вас накормят. Что за представление вы тут устроили?

Потерявший последнюю связь с реальностью, Даниэль с силой размахнулся и рубанул топором стол с грязной посудой. Чашки и тарелки брызнули в стороны массой осколков, а сам топор глубоко вошел в дерево стола.

Каро по-настоящему разозлилась. Да что же это за наказание на ее голову, только психов придурочных не хватало для полного счастья! Нестерпимо захотелось схватить первый попавшийся горшок и надеть наглецу на его пустую голову. Но сдержалась — слишком уж это будет похоже на банальные семейные разборки мещан-скандалистов. Фу…

Быстро сориентировавшись, и даже не прибегая к помощи кого-то из гвардейцев, девушка за шиворот отдернула Дана и от стола, и от воткнувшегося в дерево топора и хорошенько встряхнула, разворачивая к себе. — Даниэль, вы забываетесь! — голос вопреки злости звучал спокойно и очень холодно. — Сию секунду возьмите себя в руки и извинитесь за учиненный вами погром!

Каро прекрасно понимала, что вряд ли сейчас Дан может правильно оценить происходящее и среагировать адекватно. Но последний шанс она ему дала, смирившись про себя с тем, что приводить мальчишку в чувство снова придется с помощью розог. Вот же заррраза… по хорооошему с ним, как же!

Еще минут десять назад эти слова могли возыметь бы действие. Но не сейчас. Даниэль взвился еще сильнее. Он сильно рванулся, высвобождаясь из рук принцессы, и полоснул по ней ненавидящим взглядом:

— И не подумаю! Фурия! — выпалил он, задыхаясь от ярости. И добавил в адрес принцессы еще несколько грязных ругательств.

— Ну что же, — лицо Каро стало совершенной ледяной маской. — У вас был шанс, Даниэль. Вы им не воспользовались. Извольте пройти в мой кабинет, — и обернувшись, кинула куда-то за спину: — Передайте управляющему, чтобы приготовили розги.

— Никуда я не пойду! Вы не смеете! — кричал Даниэль в исступлении. — Не прикасайтесь ко мне… — задохнувшись, продолжил он: — Убирайтесь немедленно!

Но больше никто его воплей не слушал. Двое телохранителей подхватили брыкающегося мальчишку, как пушинку, и по знаку принцессы вытащили за дверь.

Каро задержалась на секунду:

— Я приношу извинения за моего подопечного, — усталым голосом сказала она в пространство. — Слишком долго его воспитанием никто не занимался, придется наверстывать. Надеюсь на ваше понимание. — Да что уж там, Ваше Высочество, — первым оттаял тот самый дюжий дядька в фартуке, что удержал Грену. — Уж нам ли не знать. Вы не огорчайтесь так, выправится еще.

— Надеюсь, — без улыбки согласилась Каро и повернулась, чтобы выйти

. — Ваше Высочество, он хороший мальчик, — не выдержала Грена. — Вот увидите, он все поймет!

Каро бледно улыбнулась заботливой тетке через плечо и вышла.

Все это время гвардейцы просто держали бьющегося в истерике мальчишку за дверью. Теперь же, повинуясь недвусмысленному приказу, быстро направились в сторону кабинета. Куда и втолкнули свою ношу, оставив наедине с лавкой, розгами (когда только успели приготовить??? Не иначе далеко и не уносили…) и тягостными воспоминаниями. Даниэль бросился к двери и заколотил в неё руками и ногами, что было сил, громко выкрикивая ругательства в адрес стражи, принцессы и всех на свете.

А потом вдруг резко затих — как выключили. Медленно опустился прямо на пол перед дверью. Обвел взглядом кабинет… РОЗГИ! это… это же для него приготовлено СТОЛЬКО РОЗОГ!!! Со всей ужасной, ослепительной обречённостью он осознал свою участь. Катастрофа была полной. Воспоминание о том, что произошло на кухне, внезапно окатило Даниэля леденящим ужасом. И он даже подумать боялся, что будет дальше.

Ясно было лишь одно: спасения теперь для него нет. Надеяться не на что, даже на чудо. Если бы можно было сейчас вернуться на час назад! Ну, пусть хоть на полчаса! Его кидало то в жар, то в озноб. Панические мысли метались в голове.

— Что делать? Что же мне делать? — Даниэль закрыл лицо руками. Воздух в комнате стал тяжелый, пропитанный страхом. И деваться некуда. Больше всего хотелось сбежать, куда глаза глядят. Несбыточные мечты! Дверь заперта. Да, если бы и открыта, охрана остановит… что же делать-то?!..

Казалось, он проваливается в бесконечно глубокую яму, внутри все замерло, заледенело. Как в страшном сне… Отчаяние до боли сжимало сердце. Кровь толчками ударяла в уши.

Даниэль не знал, сколько он так просидел. Кажется, долго. Всякий раз, когда за дверью слышались шаги, сердце отчаянно трепыхалось. Но каждый раз шаги удалялись, не останавливаясь. Наконец Даниэль отнял руки от лица, медленно поднялся. Переступил затекшими ногами. Обхватил руками плечи, чувствуя, как их сотрясает дрожь. На душе было мрачно, неуютно и обречённо-тоскливо. И тут дверная ручка с легким скрипом повернулась. Даниэль заметался в душе — запереть дверь изнутри… выпрыгнуть в окно… что-нибудь сделать!!!

Каро нарочно не спешила в кабинет. Ей хотелось прибить паршивого мальчишку на месте. Нет! Сгоряча действовать нельзя. Пришлось несколько раз напомнить себе, что другого Даниэля не придвидится. Придется делать человека из этого. Ну за что ей такое наказание?!

Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Каро нажала на ручку и открыла дверь. И едва не пошатнулась от нахлынувших на нее чувств — страха, отчаянья, тоскливой обреченности. Каро целое мгновение понадобилось, чтобы с изумлением осознать — это не ее чувства. Она скосила глаза на медальон — он был на месте. Что происходит??? Почему этот мальчишка так легко пробил ее щит? Это же какой силы должно быть чувство, чтобы…

Пришлось мысленно дать себе пощечину, чтобы отгородиться от чужих эмоций. Каро взглянула на Даниэля уже трезво, четко оценивая его состояние. Жалости к нему она не испытывала, но ураган чужих ощущений унес с собой злость.

Так оказалось даже лучше — теперь Каро полностью овладела ситуацией и могла действовать расчетливо и целенаправленно.

При виде принцессы Даниэль резко отвернулся в сторону, намертво впился глазами в стену. И весь закаменел под ее взглядом. Он буквально кожей чувствовал, как она на него смотрит. Внутри рос и ширился ледяной клубок, распускал свои мерзкие липкие щупальца. Он давил на плечи неподъемной свинцовой тяжестью, делал ватными ноги, заставлял тревожно колотиться сердце и дрожать руки. Порой страх поднимался высоко — под самое горло, и тогда становилось трудно дышать, а порой падал вниз, и тогда казалось, что и сердце провалилось вслед за ним.

Каро прошла в кабинет, мельком глянув на объект своего воспитания. Взглядом проверила наличие необходимого. Вздохнула.

— Вы меня опять разочаровали, Даниэль, — сухо, но спокойно сказала девушка. — Мне стыдно за вас. Ваша истерика смотрелась не просто безобразно — омерзительно. Визг был слышен, наверное, на другом конце города. А вид? Лицо перекошено, слюна брызжет… если вы думаете, что кого-то напугали — напрасно. Выглядело смешно и жалко. И это будущий принц-консорт? О каком вообще уважении может идти речь после таких сцен? — Каро невольно передернула плечами — в памяти четко стояла эта картина.

Что случилось, Даниэль не понял. Просто вдруг перед глазами возникло какое-то существо, размахивающее руками, орущее и просто кошмарно визжащее посреди кухни. Еще через мгновение мальчик с удивлением понял — да это же… ОН САМ??? Даниэль готов был поклясться, что он не вспоминал, не представлял, видел! Видел себя со стороны! Какое-то время картинка еще держалась перед ним, потом резко исчезла, как выключили, оставив гадкое ощущение стыда и собственной ничтожности. Даниэль втянул голову в плечи.

Каро внимательно его разглядывала. Несмотря на попытки закрыться, она продолжала ловить все эмоции своего воспитанника. И его мимолетный стыд словно прозвучал первым колокольчиком. Неужели?…нет, еще рано судить.

— Даниэль, вы не оставляете мне выбора. Если вы не в силах совладать с собой сами, я буду вынуждена делать это за вас. За каждой такой истерикой последуют розги. Думаю, так вам будет легче помнить о собственном достоинстве. Прошу, — она указала рукой на лавку посреди кабинета.

Даниэль бросил взгляд в направлении, в котором ему предстояло идти. Посмотрел на лавку, на страшное ведро рядом с ней, и остатки гордости покинули его. — Неееет! — вскрикнул он в отчаянии, непроизвольно сделал шаг назад, ткнулся спиной в косяк и вздрогнул от неожиданности. Стало совершенно невыносимо: к головокружению добавилась слабость и пустота в голове. Снова промелькнула одинокая мысль — бежать! Промелькнула и утонула в бесконечном страхе. Даниэль судорожно пытался найти спасительные слова, но ничего не находил.

Каро поджала губы. Его страх хлестал по нервам нестерпимыми холодными волнами, все сильнее по мере того, как Даниэль терял над собой контроль. Ощущая всю величину его ужаса, принцесса чувствовала, как в ее душе просыпается жалость, но тут же эта жалость приобретала оттенок брезгливости — он даже не пытается с собой совладать! Да не убивать же его тут собираются! — Даниэль, если вы меня вынудите, я раздену и уложу вас на лавку силой, — ледяным тоном предупредила девушка. — Но тогда не обижайтесь, добавлю еще и за трусость.

Трусость… Это слово схлестнулось с ужасом, затопившим Даниэля и словно бы чуть отодвинуло его. Никто еще не называл его трусом… А ведь… так и есть? — скользнуло где-то по краю сознания. Пол показался Даниэлю вязким, когда он шагнул вперед. Ноги будто прилипали к нему — едва удавалось их оторвать, чтобы сделать следующий шаг.

— Даниэль, вы будете наказаны за неумение себя вести и возмутительный скандал. А так же за глупость и упрямство. Вам уже не раз было сказано, что никто не собирается морить вас голодом, надо всего лишь ВЕЖЛИВО попросить. Задумайтесь вот над чем: я наследница престола и не считаю для себя зазорным просить кого-то об услуге. С какой стати вы решили, что это ниже вашего достоинства?

Произнеся эту короткую мораль, Каро замолчала и спокойно ждала, пока ее нежеланный воспитанник сделает все, что положено.

Внешне вторая в жизни «герцога» порка мало чем отличалась от первой. Те же громкие вскрики вторили стежкам, те же рывки непослушного тела, которому некуда деться от расплаты… И все же появилось в Даниэле что-то такое, неуловимое, чего даже Каро не смогла бы, наверное, заметить. Она и уловила перемену не сразу. А уловив — решила, что ей показалось. И даже удостоверившись, ничего менять не стала. Наказание должно быть доведено до конца — этот принцип она усвоила на себе. Отсчитав ровно половину назначенного, Каро сделала перерыв.

Вот только перерыв этот неожиданно получился длиннее, чем она рассчитывала. Пришлось уделить время собственным разгулявшимся эмоциям — те дружными рядами ринулись на подмогу навязанным извне. Понадобилось время, чтобы призвать к порядку и те, и другие. Жалко? Да… Необходимо? ДА, черт возьми!

К сожалению для Даниэля, ослепленная своим раздражением принцесса не дала себе труда задуматься — почему она так злится именно на него? Почему ее выводят из себя именно его слабости и ошибки? Может, сказывался его возраст?

Действительно, в шестнадцать лет любому мальчишке, не то что герцогу, полагалось держать себя в руках. С ее воспитанниками так и было. Даже представить себе невозможно, чтобы кто-то из них так орал во время заслуженного наказания…в десять лет — еще куда ни шло, но не в шестнадцать!

А этот изнеженный фрукт так разоряется, будто его, по меньшей мере, кочергой по голове бьют. Тьфу!

Если бы Каро проанализировала ситуацию трезво — она бы вспомнила, как учила своих подопечных — постепенно, терпеливо, прощая ошибки и поддерживая малейшие успехи. Она именно что УЧИЛА своих мальчишек и терпеть боль, и не трусить ни перед наказанием, ни перед дракой. Учила и отвечать за свои поступки, и думать, прежде чем делать. А еще она любила и жалела их, искренне и от души.

Однако от Дана она требовала всего и сразу, и выходила из себя, когда он не проявлял нужных качеств. Наверное, потому, что для нее он был не просто очередной воспитанник.

Даниэль — это проблемы. Даниэль — это вечная усталость и слипающиеся глаза. Горы документов и жалоб. Даниэль… противный, заносчивый, невоспитанный… навязанный ей обстоятельствами «жених».

Тщательно отсчитав последний десяток, Каро отложила пучок прутьев. Постояла над рыдающим воспитанником, заталкивая его ужас и боль подальше в глубины собственного сознания. — Все, Даниэль, хватит рыдать, — велела она минуты две спустя. В конце-то концов!!! Если даже она может контролировать его чувства — сам он просто обязан постараться! — Успокаивайтесь и послушайте. Мне есть, что вам сказать.

Даниэль и сам желал бы успокоиться побыстрее. И встать побыстрее из этой ужасной, непристойной позиции. И убраться из этого ненавистного кабинета, не выслушивая никаких речей! Потому что… он и сам не понимал почему, но лежать так под взглядом принцессы стало невозможно, невыносимо. Даниэль чувствовал отголосок ее презрения — презрения к его слабости. И очень хотел укрыться от этого. Вскоре тишина в кабинете нарушалась лишь отдельными шумными всхлипами, но и они становились все тише.

— Даниэль, я надеюсь, вы поняли: еще раз я узнаю, что вы визжите или скандалите — сегодняшняя порка вам покажется праздником. Уважайте себя хоть немного — не выставляйтесь на посмешище.

Каро сделала паузу, давая время усвоить.

— И еще… всю предыдущую неделю мне, увы, некогда было контролировать вашу учебу. Чем вы и воспользовались, небрежничая и даже пропуская занятия. Так вот, ставлю вас в известность: с этого дня я лично буду проверять, как идут дела. И думаю, вы понимаете, что вас ждет, в случае если вам вздумается лениться.

Даниэль выслушал все это молча, не поднимая лица. Навалилась слабость, он обмяк и вяло думал, что завтра, ко всему, рано вставать на пробежку…

Каро стояла над ним и недовольно хмурилась. Она тоже чувствовала его усталость и апатию. И понимала — дальше читать нотации бессмысленно. Махнув на них рукой, она отвязала мальчишку.

— Одевайтесь, — велела принцесса и добавила: — Надеюсь, вы усвоили урок.

Вот уж на это Даниэля уговаривать не пришлось. Собрав последние силы, он быстро поднялся. Но резких движений все же избегал — помнил по прошлому разу. Развернулся так, чтобы быть к Каролине спиной и двигаться к стулу с одеждой ему пришлось боком. Уже одевшись, Даниэль застыл на месте, ожидая разрешения идти. Он все так же стоял к Каро спиной, смотреть на нее сейчас он не мог.

Вообще-то, по-хорошему, следовало бы заставить его и развернуться, и посмотреть. И даже рассказать, что он там себе думает. Но Каро решила, что на сегодня хватит — с них обоих. — Идите к себе, Даниэль. Займитесь чем-нибудь до вечера. Лучше вам не болтаться сегодня по замку.

Глава 8

Даниэль так и сделал. Он вернулся в свою разгромленную, неуютную комнату. И никто не пришел к нему в этот раз, никто не помог, не посочувствовал. Он лежал на своей кровати, глядя в одну точку, никому не нужный, один на всем белом свете. Не было слез, не было злости, только бесконечная, беспросветная тоска и никакой надежды на будущее…

А ночью Даниэлю приснился Лан. Такой, каким он был года три назад, когда все еще было хорошо. Только лицо грустное. Он молча смотрел на Даниэля.

Дан огляделся — вокруг запущенный сад. И больше никого…

Они одни… и вдруг Лан повернулся и стал удаляться. Даниэлю было нестерпимо страшно остаться здесь в полном одиночестве. Настолько, что он не выдержал:

— Постой! — и дальше заговорил быстро, захлебываясь словами:

— Ты ведь еще не знаешь, Лан… они все, ВСЕ меня бросили… даже Герхард…

Лан остановился, но не оглянулся.

— Все… Максимилиан только и оставался… но теперь нет и его… все разрушилось в моей жизни, Лан… а тебя я сам прогнал… ты бы меня не оставил…

Лан опять промолчал, но на этот раз обернулся.

— Мне плохо… как же мне плохо сейчас, Лан!

Лан только пожал плечами, но глаз не отвел.

Даниэль, соглашаясь, тихо покивал головой в такт размышлениям. Ну конечно, конечно… чего он, собственно, ждал…

А Лан вдруг шагнул вплотную. И Даниэль почувствовал на плече теплую ладонь.

— Я и сейчас с тобой, — сказал Лан и слегка сжал пальцы на его плече.

Даниэль проснулся. Рука затекла, и по ней противно бегали мурашки. Он поднялся, чтобы немного разогнать кровь. Лунный свет падал прямо на прикроватную тумбочку и… Даниэль не поверил своим глазам — на тумбочке стояла тарелка, прикрытая салфеткой.

— «Откуда?» — едва подумал оголодавший мальчишка и тут же забыл об этом, вцепившись зубами в один из них. И ему показалось, что ни один самый изысканный ужин не идет ни в какое сравнение с этими подсохшими уже кусочками хлеба и сыра.

Утром с Даниэлем произошло неожиданное — он проснулся сам. Даже раньше времени. Спешно спрыгнул с кровати, зашипел, но, глянув на часы, вздохнул успокоено — до прихода Грено оставалось двадцать минут. Можно было собираться без спешки.

Однако оставались и неприятные моменты — у Даниэля закончились свежие рубашки. А те, что были, выглядели просто кошмарно. Да и штаны, после нескольких тренировок, оставляли желать лучшего. А уж башмаки… Максимилиан что-то там говорил о чистой одежде и прачечной, куда можно обратиться в любой момент. Но Дан, как обычно, пропустил это мимо ушей.

Минут десять Даниэль сражался со своей одеждой, но последней это не очень-то помогло. Потом, сообразив, что скоро явится Грено и, не желая получить от него ускорение, Даниэль махнул рукой на одежду и занялся своей прической.

Недоумевая, как это Максимилиан умудрялся так легко и быстро справиться с его волосами, Даниэль в скором времени запутал их окончательно, вдобавок обломав гребень. А время бежало неумолимо, не оставляя ему шансов на дальнейшие эксперименты. Пришлось перевязать волосы шнурком — как придется.

Даниэль оглядел себя в зеркале и приуныл — на него смотрел юноша в помятой рубахе, штанах, заляпанных грязью, и в пыльной обуви. Лохматые волосы торчали и собирались сзади в перекошенный хвостик.

Встрепанный мальчишка еще раз глянул на часы — было ровно восемь, а Грено не появлялся. Выждав еще минутку, он решился и сам направился во двор.

Лан взглянул на бывшего друга чуть дольше и внимательней, чем обычно. Задержал взгляд. А потом резко отвернулся. Если бы кто-нибудь был рядом, то услышал, как он втянул воздух сквозь сжатые зубы. Не презрительно хмыкнул, скорее, вздрогнул, будто ему самому сделали больно. И отошел на другую сторону двора, чтобы не только не видеть Дана, но и не слышать все, что о нем могли сказать.

К счастью, Дану повезло. Все, кто в этот момент могли оценить его внешний вид, оказались достаточно деликатны, чтобы не комментировать его вслух. Даже Грено, обернувшийся на звук шагов, окинул мальчишку взглядом и только хмыкнул, но ничего не сказал.

Сам Даниэль ни на кого не смотрел. Особенно в ту сторону, где стояла Каролина. Ему было очень не по себе, и он нетерпеливо ждал начала тренировки. Хотя бегать сегодня будет… и при ходьбе-то неприятно. Мальчишка внутренне содрогнулся, представляя, каково же тогда будет получать «ускорение». А в том, что он его сегодня получит и не раз, сомневаться не приходилось.

Каро посматривала на Даниэля со смешанными ощущениями. После вчерашнего «пробоя эмоций», который она словила после его истерики, ей понадобилось довольно много времени, чтобы привести свои чувства в порядок и попытаться понять, что же произошло. Ведь вчера, наказывая несносного баловня, она получила такую «обратку», что мало не покажется никому. вплоть до болевых ощущений! Конечно, стиснув зубы, и преодалевая волны страха и боли, которыми мальчишка поливал ее беспрерывно, она довела дело до конца. И даже потом, позже, попыталась разобраться, как это так получилось. Весь вечер терзала медальон, перебирая настройки. И ничего!

Понимания она так и не добилась, только головную боль заработала.

Перспектива мучиться так каждый раз, когда придется заниматься воспитанием, настроения ей не улучшила. И сейчас в ее взгляде мелькало удивление — неужели сам встал; усмешка, горькая и сочувственная — похож на чучело; и изрядная доля… настороженности — а ну как его снова понесет, и как тогда быть ей?

Даже Максимилиана он умудрился прогнать, теперь ходит голодный и нечесаный… Пожалеть? Помочь? Или подождать — может, хоть это его чему-то научит?

Трудно было не заметить, что Дан прихрамывает и временами морщится. Каро поняла, что ей это… не нравится. Почему-то не было и следа злорадного удовлетворения — бывший герцог полными ложками получал именно то, что заслужил, а ей… было как-то муторно.

— Даниэль, на сегодня вы освобождаетесь от тренировки, — сухо сказала она, кинув предостерегающий взгляд на Грено.

Голос принцессы вернул Даниэля во вчерашний день. Ему показалось, что все вокруг в подробностях знают, ЧТО с ним произошло. Мучимый этим ощущением, он ничего не ответил и даже не обернулся. Только голова опустилась ниже. Хотелось поскорей скрыться, но уходить под всеобщими взглядами было тяжело. Даниэль не двинулся, страстно желая, чтобы прекратилось это тягостное внимание. Скорей бы все отправились на пробежку!

Каро мысленно взвыла — да что ж это такое!!! Нет, пробоя в данную минуту, кажется, не было… но смотреть на понурую фигуру посреди двора было просто невыносимо. И Каро сделала единственное, что в данный момент было в ее силах — сорвалась с места, не дожидаясь команды Грено, и скрылась за воротами. Через пару секунд за ней последовал один гвардеец, потом еще двое. Через полминуты двор опустел.

Грено догнал девушку на втором круге, с минуту молча бежал рядом. Каро обреченно покосилась на наставника и промолчала.

— И как это понимать, юная кайса? — через пару сотен метров поинтересовался старый военный. — С каких это пор ты решаешь, кого освободить от тренировки?

— Наставник… — тяжело вздохнуть на бегу было не просто, но у Каро это получилось. — Ну… так надо было. Я уверена.

— Ой, что-то ты темнишь, девочка, — насмешливо хмыкнул в усы Грено. — Сдается мне, ты уже и сама не знаешь, что делаешь и чувствуешь. Разберись в себе, Каро, пока не поздно. А то дров наломаешь, — и прибавил скорости, сразу уходя в отрыв.

Каро только еще раз вздохнула — на этот раз про себя. Если бы все было так просто.

Она огляделась и чуть-чуть сдержала бег — чтобы бегущий следом Лан с нею поравнялся. — А ты чего с утра кислый? — спросила она. — Смотри, погода какая хорошая!

Было бы неправдой сказать, что еще ни разу Лану не было так тяжело. За последние пару лет он даже наедине с собой почти разучился плакать, таким горьким и несправедливым был мир. А сейчас, когда в жизни появилось столько надежды, а рядом… ну это неважно.

Но еще ни разу ему не было так трудно. До сих пор жизнь была, как ни странно, понятной. Даже когда Дан перестал быть Даном, а вокруг был, как любила выражаться Грена, «мрак кромешный», было совершенно понятно, что нужно делать. Точнее, было понятно, чего делать ни в коем случае нельзя. В общем, мир был горьким и несправедливым, но как ни странно — простым.

А сейчас… Он уже перестал скрывать от себя, что при появлении кайсы Каролины — Ее Высочества! — его сердце вело себя, как самый младший паж в свите, когда на него никто не смотрит: то скакало вприпрыжку, то замирало, то вовсе пыталось куда-то провалиться. Но пажи могут себя так вести, только когда никто не смотрит, и никак не в присутствии Высочеств. Чертовы титулы! Лан с досады попытался пнуть на бегу какой-то камушек, но не попал. Запрыгал на одной ноге, заозирался — не увидел ли кто? Все беды от титулов!

Что они сделали с его лучшим другом! И тут же возразил себе — не всех титул испортил. Этот разговор с самим собой был для него так же привычен, как правильное дыхание на бегу. Сколько раз он пытался понять, объяснить, оправдать Даниэля. И сколько раз кидал ему мысленно самые страшные обвинения. Но что думать и чувствовать сейчас, когда бывший друг оказался в положении еще худшем, чем недавно был он сам, Лан не знал. Так же как и не знал он что ему чувствовать в присутствии кайсы Каролины, ее Высочества, невесты его бывшего друга, Каро…

Ее голос вернул Лана к действительности.

— А ты чего с утра кислый? Смотри, погода какая хорошая!

Ох! В тренировке есть плюсы и минусы. Когда привыкаешь бегать так, что даже забываешь, что бежишь, легко наткнуться на внезапно затормозившего соседа.

— Ой, прости! — смущенно пробормотал Лан. И тут же вернулся к ставшему привычным с принцессой тону.

— Извините, Ваше Высочество, я еще не обратил внимание на погоду.

Каро жизненно необходимо было отвлечься от тяжелых мыслей о Даниэле. И легкомысленность ее тона была призвана не столько расшевелить собеседника, сколько обмануть саму себя. С Ланом было удивительно легко, почти как со своими мальчишками-воспитанниками. Как-то они там… Из-за Даниэля она впервые рассталась с ними на такой долгий срок.

— Ну, так обрати сейчас и улыбнись, а то все молоко в замке скиснет, — сказала она, и сама улыбнулась на бегу.

Оказавшись один, Даниэль все же порадовался — заниматься не придется. Но к радости быстро примешалась привычная скука — чем заняться? Это что же получается? Всю последнюю неделю, худшую неделю в его жизни, ему не было скучно, а до этого было? Но долго размышлять на эту тему не получилось — помешал голод.

Даниэль попытался было проникнуть на кухню, но там оказалось слишком много народа. И среди них та скандальная повариха, которая наступала на него с поварешкой. По утрам на кухне кипела работа, и Даниэль подивился — сколько людей заняты в приготовлении еды, к которой он раньше так легкомысленно относился. Он сглотнул слюну. Запахи, доносившиеся из кухни, раздразнили аппетит окончательно. Эх, сейчас бы ему… да хоть что! Хоть просто хлеба кусок. Можно и не самый свежий.

В пустую разоренную комнату идти не хотелось, слишком тягостные мысли она навевала. И Даниэль, покинув кухню, потихоньку пробрался на задний двор, а оттуда направился в сторону огорода. Он побродил какое-то время бесцельно, пока ноги не вывели его к теплицам. Там, привязанные к длинным жердям, висели огурцы, помидоры и недозрелые еще плоды корсо. Воровато оглядевшись по сторонам, Даниэль бросился к ближайшей грядке и стал жадно рвать в охапку овощи. Когда руки его заполнились до отказа, он, теряя по дороге часть улова, спешно ретировался к зарослям малины, которые находились неподалеку.

Первую пару помидоров Даниэль буквально проглотил, основательно забрызгав и без того грязную рубашку. Та же участь постигла огурцы. Немного приглушив голод, вдохновленный первым успехом, решил поискать еще что-нибудь съедобное. Он выбрался из малинника и осторожно двинулся в ту сторону, где росли фруктовые деревья.

Сразу за малинником начиналась самая заросшая и неухоженная часть сада. Собственно, никакому саду быть здесь и не полагалось. Но лет тридцать назад стена замка обвалилась, а так как осад не бывало уже лет триста, отец Даниэля решил, что хватит и городской стены. Замковую стену восстанавливать не стали, лишь выдвинули вперед простенькую ограду. Из разваленной же стены вытащили крупные обломки, а мелкие — обсадили кустами и невысокими деревцами — вышло что-то вроде горного сада. Особо за ним не ухаживали, так что образовались заросшие развалины.

Когда-то няня пугала Дана — в них живут огромные горные хорьки, которые воруют маленьких детей. Потому-то он и Лан, уже лет в шесть, взяв детские арбалеты и мечи, устроили охотничью экспедицию. Огромные хорьки, верно, разбежались, и ребята объявили эту часть сада своей отвоеванной вотчиной.

Дан неожиданно понял, ноги несут его не куда-нибудь, в Зеленую башню. Они вместе нашли это убежище — каменную площадку, окруженную разросшимся терновником, увитую зимним хмелем, сохраняющим листву и в январе. Среди терновника затерялась подгорная ива. Надо было зайти в листву, не испугавшись шипов терна, протянуть руки, ухватиться за гладкий ствол, подтянуться и скрыться в вечнозеленой стене.

Сколько они так делали… Дан вряд ли мог бы вспомнить. Уже лет с семи-восьми, у него возникло негласное соглашение с наставниками: он может быть в замке, где хочет, не выходя за ограду. Почти всюду их находили — в кузнице, в арсенале, на конюшне (опять конюшня!). А здесь — нет. Разве, когда совсем уж раскричатся, можно спуститься самим и явиться на зов.

«— Дан, давай, когда вырастем, поплывем к Десяти островам?

— Давай! А может и в Полуденный край?»

Да уж, приплыли… До Зеленой башни оставалось всего ничего, когда сзади послышались шаги…

— Вы посмотрите, кто здесь! — раздался злорадный голос, и из-за ближайшего дерева вышел Герхард. За ним еще несколько человек из бывших прихлебателей. Даниэль вздрогнул от неожиданности. Он опасался наткнуться на садовника, но никак не на этих… прижавшись спиной к дереву и все еще сжимая в руке остатки своего «пиршества», он тревожно заозирался — может, хоть кто-то появится! Как на зло, вокруг ни души.

— Кай Даниэль! Какая встреча! — издевательски улыбнулся Герх. По его знаку стайка мальчишек окружила свою жертву, перекрывая все пути к отступлению.

— Неужели воспитанников принцессы так плохо кормят? — притворно изумился Герх, углядев в руке Дана огрызок огурца. — Кстати, это правда, что вы вчера вечером опять услаждали слух Ее Высочества своим дивным голосом? — Свора гнусно захихикала.

— Прекрати! Что я вам такого сделал?! Я же всегда был добр к тебе, Герх! — с отчаянием затравленного зверька выкрикнул в ответ мальчишка.

— Я тебе так благодааарен! — с нескрываемой злобой ответил Герх. — Посмотрите на него, наш душка кай вспомнил былые дни! Думаешь, мне приятно было унижаться и терпеть твою глупую спесь? Поддаваться во всех поединках? Только потому, что ты родился в нужной семье! Мне пришлось! — парня прорвало, лицо его исказилось от злобы и зависти. — Думаешь, мне интересно было возиться с сосунком вроде тебя? Если бы мне не приказали… — он осекся и разозлился еще больше. — Ничего, теперь ты мне за все заплатишь! — почти прошипел он в лицо Дану.

— Благородные каи, предлагаю развлечь наших дам! — выкрикнул он. — У нас есть прекрасная возможность украсить парк новой скульптурой — выпоротый мальчик! Девушки будут в восторге, они наслышаны об этом, но своими глазами до сих пор не видели. Взять его!

Сразу несколько рук вцепились в Дана со всех сторон.

— Что, не нравится? Это тебе не чужих лесничих толпой травить, да? А потом хвастаться подвигами! — Герх неприятно загоготал. — Спустим с него штаны, благородные каи, — с гнусной ухмылкой продолжал он издеваться. — И выставим на постаменте!

По мере того, как Герхард говорил, лицо Даниэля то вспыхивало, то, наоборот, теряло краски. Он все плотнее вжимался спиной в дерево, пока не застыл окончательно, добитый последними словами. Гады! Они ведь так и сделают!!! За последнее время Даниэль слишком хорошо изучил повадки шакальей стаи, чтобы усомниться в этом. Он молча взмолился о том, чего опасался полчаса назад — пусть кто-нибудь появится… хоть КТО-НИБУДЬ!!!!

В своем кабинете Каро вдруг уронила на стол документ, который изучала секунду назад. Вихрь чужих эмоций подхватил ее и унес из кабинета в дворцовый парк. Еще не разобравшись толком в происходящем, даже не до конца уловив картинку, Каро взорвалась горячим негодованием и яростью — да как они посмели!

Стая мерзких мокриц, которых она не раздавила только потому, что руки не дошли!

— А ты!!! Что же ты застыл?!

Она слишком хорошо помнила, что такое стоять в одиночку против компании старшекурсниц, решивших продемонстрировать свое превосходство. Отбиваться тогда пришлось всерьез. И ее титул не имел значения. Наоборот, на компанию из недавно присоединенных княжеств он действовал как красная тряпка на быка. Каро отбивалась сама, потом вместе с Магди. Отбивалась!!! Разок даже кулаками, но в основном недруги действовали теми же методами, что и компания Герха — тихая травля и многочисленные гадости исподтишка.

Справиться с ними — это был вопрос чести. Вмешивать преподавателей… значит, навсегда прослыть размазней среди тех, кем придется править. Доказывать свое право на титул принцессы пришлось не только в учебе. И даже если победить не удавалось, и противник оказывался сильнее — не сдаваться — это было главное.

Ее мысль уже на бегу стегнула застывшую в ужасе и апатии чужую душу. — Не смей сдаваться этой мрази!!! Не смей, слышишь!

Того, что произошло дальше, не ожидал никто и, меньше всего, сам Даниэль. Он со всей силой своего отчаяния рванулся из чужих рук.

— Сволочь!!! — огурец полетел в Герхарда и угодил тому в голову. — Скотина!!! Сволочь!!! — оба оставшиеся помидора один за другим тоже достигли цели. А сам Даниэль, забыв, что Герхард способен свалить его одним ударом, бешено налетел на обидчика и ухватил его за горло. Это было все, что он успел сделать — подоспевшая свора оттащила и повалила его на землю.

— Руки, руки ему свяжите! — слышались крики, куча-мала возилась на земле и сопела, а обозленный Герх прыгал вокруг и норовил пнуть придавленного к земле Даниэля. Сделать это так и не удалось — свои же мешали.

Через несколько минут Дана, перемазанного землей, совсем растрепанного и помятого, вздернули на ноги за стянутые какой-то веревкой запястья.

— Сволочь! — повторил Даниэль, отплевываясь от земли, попавшей в рот. — Лицемер! — он хотел добавить еще что-то уничижительное про тех, кто нападает стаей на одного, но осекся.

Разъяренный Герх не отказал себе в удовольствии с размаху хлестнуть его по лицу. Потом смерил противника торжествующим взглядом:

— А теперь посмотрим, что там ее высочество нарисовала, на его заднице! — Герх, не скрывая своей какой-то даже нездоровой радости, потянулся к поясу Дана. Даниэль снова задергался — на этот раз без малейшего шанса на успех. — Тебе это с рук не сойдет!!! — сорвавшимся голосом прокричал он Герхарду.

— Невесте пожалуешься? — полные яда слова прожигали насквозь. — А не боишься, что она тебе еще добавит?

Герхард торжествовал. Вглядывался в лицо низвергнутого герцога и ловил каждую эмоцию, каждый полный отчаянья взгляд. И вдруг что-то изменилось. Даниэль теперь смотрел врагу за спину, непонятно смотрел. Тот перехватил его взгляд и резко обернулся. Происходило что-то невообразимое.

Сказать, что Лан просто появился на аллее, было бы неверно. Он перескочил через нестриженную колючую ограду и сразу оказался в тылу своры. Действовал молча, но быстро. Кто-то получил крепкую затрещину, кто-то нещадный пинок. От одного ответного удара Лан увернулся. От второго и уклоняться не пришлось. Противник понял, кто появился на сцене, и решил руки не распускать.

Это ж секретарь Ее Высочества! Остальные, видимо, тоже это поняли.

Винц, державший Лана за ноги во время истории, которую он хотел вспоминать не больше кая секетаря, вообще чуть ли не прыжком скрылся за спинами компашки: я тут совсем не причем!

Одним словом, не прошло и секунды, как окружение встало полукругом, и Лан оказался напротив Герхарда.

— Так на что кай Даниэль должен пожаловаться своей невесте? — спросил Лан, глядя на Герхарда.

У Даниэля часто забилось сердце, когда он услышал свое имя. Совсем как прежде. Лан… Даниэлю на какое-то время показалось, что его друг снова с ним…

Он не скрывал торжества — сейчас он этим подонкам… сейчас!

На Герха смотрели столько глаз, что он не мог отступить.

— Предполагаю, в этом уже не будет необходимости. Ее Высочеству пожалуется кай Фаворит. Или будет не так?

— Не так, — спокойно ответил Лан. Потом схватил за локоть ближайшего мальчишку.

— Томас, как называют того, кто обвинит в доносах человека, ни разу в жизни не пожаловавшегося? — Даниэль вздрогнул и отвел взгляд.

— Лже… лжец… — растерянно ответил Томас, со страхом глядя в глаза Лана.

— Еще! — Лан отпустил его и резко повернувшись, ухватил за ворот рубашки Никки.

— Ну, я жду! Язык за зубы зацепился?

Никки молчал. Его взгляд буквально приклеился к секретарской медали на груди Лана — единственному предмету, обозначавшему статус собеседника. Совсем некстати вспомнилось, как он недавно держал его за руки, на скамье Правосудия. Еще вспомнились слова отца, про придворную карьеру. И… как не пытался Герхард уцепить взглядом его глаза — не смог.

— Клеветник… подлец…

Лан отпустил его рубашку и повернулся к Герхарду.

— Успокойтесь, кай Клеветник, кай Лжец, кай Подлец — жаловаться я не собираюсь.

Ответить Герху было нечего. И он сделал единственное, что мог — коротко замахнулся и ударил.

Точнее, попытался. Лан присел, и кулак пролетел над ним, так и не коснувшись.

— Я… Я бы тебя… Если бы ты не был секретарем Ее Высочества, — прохрипел Герх.

— Ну, это поправимо, — усмехнулся Лан. Он снял медаль, сунул в карман шаровар, окончательно превратившись из юного секретаря в такого же мальчишку, только на голову ниже, и рванулся в атаку. Растерянный Герх, привыкший бить первым, отчаянно молотил кулаками перед собой, раз-другой даже попал, но это ничего не изменило. Скоро он был не в силах дышать, получив три прямых удара в живот. Но упасть не смог. Лан придержал его левой рукой, ожесточенно приговаривая: «лежачих не бьют… даже подлецов не бьют». Правая у него, конечно же, без дела не была…

Потом Лан развернул Герхарда и повалил его спиной в кусты. Еще дважды добавил, вбивая в колючую стену. А потом размахнулся, будто для завершающего удара, да так, что Герх пришел в себя и в страхе вдавил сам себя в колючки, как вдавливают изюмину в тесто. И застрял, не способный упасть до конца, и не в силах встать.

Лан повернулся к компании — руки Дана уже были развязаны, кто-то мудро и дальновидно подсуетился.

— Кто еще полезет — пожалеет, — сказал он медленно, сдерживая дыхание. — Пришибу.

Герхард вяло барахтался в колючках, как муха в паутине. Никто ему не помог.

У всех внезапно обнаружились срочные дела совсем в другом месте, подальше отсюда. Даниэль с горькой усмешкой отметил про себя как мгновенно рассосалась толпа. Легко же они меняют кумиров…

На поляне остались трое: Герхард, не желающий напоминать о себе, и двое бывших друзей, королевский секретарь и королевский воспитанник. Лан и Дан..

— Спасибо… — выдавил Даниэль наконец, глядя мимо Лана. Тот уже нацепил медаль. Правда, свежий синяк на левой щеке не очень вязался с обликом секретаря Ее Высочества.

— Скажи спасибо Сержу, помощнику садовника.

Оба замолчали. Даниэль за последнее время так привык разговаривать с бывшим другом в насмешливо-высокомерной манере, что другие слова просто не находились.

— Ладно, прогулка окончена… — казалось, Лан хотел что-то добавить. У него даже губы шевельнулись. Но он ничего не сказал, отвернулся и зашагал по аллее, чуть-чуть похрамывая. Наверное, ногу растянул.

Даниэль поймал мимолетный взгляд Лана и споткнулся об него. Не походил Ланире на человека, одержавшего победу. Никак не походил. На миг у Дана мелькнула надежда, — сейчас Лан скажет что-нибудь, останется и… быть может … но нет — Лан уходил молча. Даниэль подался вперед, будто хотел удержать его. Остановился. И, положив руку на дерево, не мигая, смотрел вслед уходящему. Лан ни разу не оглянулся, и чем больше он удалялся, тем острее Даниэль чувствовал, какая непреодолимая преграда стоит между ними. Боль, которую он не ощущал до этого момента, навалилась разом: заныли выкрученные, стянутые веревкой руки, горела щека, и очень сильно защемило в груди.

Лан уже скрылся из виду, а Даниэль все смотрел ему вслед.

Он не видел, как исчез Герхард, оставив кустам половину камзола, не слышал, как подоспела к месту событий принцесса.

Каро спешила со всех ног, хотя буря в ее голове не способствовала быстрому передвижению. Вот когда она на полную катушку заполучила все побочные эффекты своих способностей… наплывающие картинки чужого виденья частично перекрывали собственное зрение, и по саду девушка бежала больше наугад, не разбирая дороги. Наконец до нее дошло, что так дело не продвинется. Она остановилась и зажмурила глаза, вспомнив одно из базовых упражнений на концентрацию. Это заняло время, зато помогло. Когда Каро открыла глаза, она уже полностью контролировала свои чувства, чужие отошли на задний план и вскоре вовсе там затерялись.

Пробежав еще несколько десятков метров по заросшей аллее, принцесса наткнулась на источник своих видений: помятый, грязный и растрепанный Дан стоял, прислонившись к дереву, и плечи его вздрагивали.

— Что тут произошло? — спросила Каро, чуть отдышавшись.

Мальчишка выпрямился и резко провел рукавом по глазам.

— Ничего… ничего особенного, Ваше… Высочество… — ответил он, не поворачиваясь.

— Я вижу, — вздохнула Каро. Она слегка растерялась: расспрашивать было бесполезно и даже глупо — общую картину Каро и так представляла. Высказаться по поводу внешнего вида этого помятого чучела или еще что-то в этом роде… да что ж она, совсем ведьма что ли, ему и так несладко.

Если бы он не был ей так неприятен… если бы. Но подсознательный протест, отвращение к тому, кого навязали против воли… она не могла с этим справиться. Еще тогда, дома, ей было жутко обидно и горько — ею пожертвовали ради интересов империи. А ведь она живая… и как любая девчонка, мечтала о романтической любви и прекрасном принце. Понимала разумом, что это сказки. Но мечтать-то… мечтать-то себе не запретишь! И нате вам… принца. Прекрасного!

Может, позже… ну хоть чуть-чуть пусть времени пройдет. Она постарается к нему привыкнуть. И даже пожалеть, по… подружиться. Попробует. Но позже. А сейчас некогда! Вот! Никто не предполагал, что отчеты наместника настолько лживы, никто не ожидал такого отвратительного положения дел. Каро вздохнула. Знать бы заранее… Тогда с ней отправились бы не только телохранители, а так нужные ей сейчас специалисты Но увы. Приходится быть и аудитором, и ревизором, и стряпчим и…

И тут же мелькнула мысль — а может, матушка сделала это нарочно? Очередная проверка? Черт! Да, принцессу никто никогда особенно не жалел. Бросали, как кутенка в воду — выплывешь, молодец, не выплывешь… Каро выплывала. Всегда. До этого момента.

И теперь не понимала, что делает не так. Видела, чувствовала, что надо как-то иначе. Но как??? Она не требовала от Даниэля ничего из того, что не требовали от нее самой. В свое время, когда ее собственное взросление вылилось в череду бунтов, диких выходок и отрицания всего без разбора, матушка вышла из положения очень изящно: всыпала по первое число, загрузила обязанностями по самые ушки, и… поставила перед дочерью троих восьмилетних чертенят. Личных воспитанников ее высочества. За которых отныне она отвечала, которых надо было любить, растить и воспитывать.

И ведь Каро справилась!!! Хотя временами выть хотелось от усталости и боли. Почему, почему Даниэль не может?

Так и не решив, что сказать, Каро поступила привычным для себя образом — как с одним из своих воспитанников. Взяла Дана за руку и потянула за собой в сторону замка. Правда, с мальчишками было проще — либо отругать по дороге, либо пожалеть, а тут… ругать не за что, жалеть… только если про себя… не по головке же гладить?

Так и вела его молча.

— В кабинет, наверное… — как-то отстраненно подумал Даниэль, — пусть… — он безвольно плелся вслед за Каро. И, наверное, впервые в жизни собственная участь была ему безразлична.

Но они прошли мимо лестницы, ведущей наверх. Даниэль так же отстраненно удивился. Мозг машинально вел отчет: свернули налево, прямо, вниз, купальня?

Да, Каро привела его в общую купальню. Сейчас там никого не было. Все так же молча вручила Даниэлю мыло, полотенце, вышла на минуту и вернулась с комплектом чистой одежды. Положила на полку около умывальника, несколько секунд постояла, словно собираясь что-то сказать, но потом повернулась и ушла окончательно.

Даниэль озадачено стоял какое-то время, сжимая мыло в одной руке, а полотенце в другой. И лишь через какое-то время, когда его тело погрузилось в теплую воду, безразличие стало понемногу отпускать.

Герхард… Яркий, взрослый, уверенный в себе. Таким он появился три года назад и как бы сразу отодвинул на второй план Лана. Он был щеголем. Он умел красиво говорить и привлечь внимание. Дану очень хотелось быть похожим на него. Таким же дерзким, умным… Рядом с Герхом он начинал чувствовать себя старше и весомее. Как же ему это нравилось! А Герх всего лишь ловко подыгрывал. «Возился с сосунком» — вот как у него это называлось… Почему?!! Обида полоснула свежим воспоминанием. Примазывался к власти? Именно! Он же здесь был вторым лицом, распоряжался всем почти наравне. Герцогской милостью.

Полузабытые ощущения всплывали в памяти одно за одним. И со слугами Герх научил его «правильно» обращаться, с «этим отребьем». Чтобы «ленивые скоты» на голову не сели. Дан тогда сразу почувствовал себя хозяином, и с удовольствием стал раздавать приказы тем, кого недавно сам слушался — как старшего по возрасту. А ведь Дед никогда такого не позволял. Даниэль провел мокрой рукой по лицу. Тогда и не задумывался, а сейчас яснее ясного — будто мутное стекло протерли.

Потом как-то незаметно стали появляться остальные — Винц, Ник, Томас… — все под стать Герху. Откуда они брались, Даниэль особо не интересовался. Герх рекомендовал их, и этого было достаточно. Так круг общения герцога обновился полностью.

И понеслось, как снежный ком с горы. Как он попал в такую зависимость? Жаждал одобрения Герхарда, признание его, дановского, превосходства над всеми. И Герх на это не скупился. Лицемер! И всегда придумывал что-то поинтереснее занятий с профессорами, или каких-то скучных канцелярских дел. На это есть управляющий, а настоящий герцог должен проводить время так, чтобы в старости было что вспомнить! И не только ему, но и всем замшелым и трусливым людишкам! Пусть боятся и восхищаются! Даниэль с восторгом окунулся в новую для себя жизнь, легкую и азартно-веселую. В ней он был всегда в центре внимания, всегда самым лучшим, самым умным, самым смелым, самым… самым. Дурак, какой же дурак! Это все было ложью!

А Герх все пел ему, напевал потихоньку. Да так ловко, что Даниэль его мысли принимал за свои. Лан отдалился? Да он попросту завидует.

А Лан… он не раз пытался его отговорить от этой дружбы. Наверняка, и вправду, завидовал. Тому, что сам не догадался, как вить веревки из доверчивого друга! Они стали меньше общаться.

Куда твой Лан от тебя денется! А если и денется? Занудный моралист, лицемерный святоша, думал, что сможет вертеть герцогом, как хочет! Не вышло, ты его раскусил! Ну и правильно! Такой-то парень себе всегда друзей найдет. Вот и нашел…

Не было у него друзей никогда. Все они… И Лан тоже. Был бы другом — не ушел бы сегодня. А что дрался, так это у него с Герхом свои счеты… Отомстил ему наконец! А тогда, давно, отдалился, потому что понял — не видать ему герцогских милостей, его место занял Герх.

Вода уже давно остыла, а Даниэль все не выходил. В голове всплывали новые и новые вопросы. Их накопилось у Даниэля множество.

Глава 9

Не сдался… Не сдался все-таки… — Эти мысли не оставляли ее ни на минуту. Избалованный, капризный, трусливый… Трусливый? Каро отчетливо помнила ту вспышку протеста и ярости, которая чуть не сбила ее с ног в саду. Не сдался… Но ведь трус же! Розги боится до ослабленных коленок. А она сама разве никогда не боялась? Особенно в такой ситуации?

Каро отложила подписанный документ и потерла глаза пальцами. Под веки словно песка насыпали. Нет, так не пойдет, надо хотя бы спину распрямить. Ее такими темпами скрючит в букву «зюк» уже к концу месяца… Что-то нужно решать с этой сворой, что-то решать… Посадить их на короткий поводок! Чтоб не посмели больше!

Она резко встала из-за стола и вдруг покачнулась. Ой! Что это со стенами, куда они поехали?

— Каро! — как нельзя кстати возникший Лан подхватил ее под локоть. — Что с тобой?

— Да ничего… — несколько растеряно ответила девушка, потирая виски. — Голова закружилась, сейчас пройдет. Ерунда. — Ты что-то хотел?

— Да, я… — Лан усадил Каро в кресло и не спускал с нее озабоченного взгляда. — Хотел спросить, нет ли новостей про Кетти? Она никогда еще не уезжала так далеко, я беспокоюсь…

Каро слабо улыбнулась.

— Не волнуйся. С твоей сестренкой очень надежные люди, а восточный тракт — пожалуй, самый безопасный путь в империи. Уверена, не сегодня- завтра мы получим извещение уже из пансиона. Ей там будет хорошо.

Лан кивнул, явно успокоенный. По крайней мере, безопасно… И перешел ко второму волнующему его вопросу:

— Ваше высочество, простите меня, но вы неважно выглядите. Может, стоит показаться лекарю?

— Да ну, чушь, — отмахнулась Каролина. — Наверное, из-за того, что позавтракать забыла.

— Позавтракать? Да ты, вообще, когда ела в последний раз? Я тебя ни разу не видел в обеденной зале, — с удивлением констатировал он.

Когда она ела в последний раз? В самом деле, когда? Вчера не обедала, это точно. Каро поморщилась, вспоминая, чем пришлось заняться вчера вместо обеда. Даниэль.

Ланире из- под нахмуренных бровей наблюдал за принцессой. Кошмар, куда они все смотрели? Бледная, тощая, под глазами круги. В чем только душа держится! И туда же — с утра на тренировку, потом весь день и всю ночь либо с бумагами, либо с проблемами.

Каролина молча пожала плечами:

— Вчера ела. Кажется…

— С ума сошла?! — с искренним ужасом выдал всегда такой сдержанный Лан и бросил свои бумажки на стол. — Так нельзя! Почему ты не ела?

— Некогда было. А потом забыла. — Да и не хочется, добавила она про себя.

Оправдывалась Каролина несколько ошарашено. Такой тон с ней позволяла себе только Магди.

— Ну, обед, ладно, а ужин? Его же в комнату приносят!

— Приносят-то приносят… Просто, когда я до нее добираюсь, силы есть только упасть и заснуть.

— Понятно, — Ланире недовольно поджал губы. — Ты действительно не понимаешь, что это глупо? На сколько тебя еще хватит?

— Да понимаю, — Каро вздохнула. — Просто…

Она не сказала вслух того, о чем подумала. Просто все вместе так ее достало, и так все сложно… и Даниэль… он, кстати, тоже не появляется в общей обеденной зале. Понятно почему — чтобы лишний раз не встречаться с «друзьями». Каро еще после первого наказания разрешила Максимилиану кормить его в комнате. И что? Этот малолетний дурень прогнал последнего преданного ему человека.

Что теперь? Взять его за ручку и отвести покормить?

Каро невесело усмехнулась. Будет хоть повод самой пообедать… Но в конце концов! Ему не три года! Неужели совсем не в состоянии отказаться от спеси и привычки, что все вокруг ему должны… Не в столовой, так в кухне мог бы поесть. Самое уютное, между прочим, место в замке. Стыдно? Конечно, стыдно. После всего, что натворил. И никто за него теперь эту ситуацию не преодолеет. Только сам…

А если нет? Кормить-то его как-то надо… Что ж… Во всяком случае, выждем еще денек. Их с Магди в высшем коллежде по паре суток держали в карцере, где, вообще, кроме воды, ничего не положено. И никто не умер.

Лан за это время что-то обдумал.

— Так. Сидите здесь, Ваше Высочество, и никуда не отлучайтесь, — распорядился он и скрылся за дверью. Чтобы вернуться через десять минут с подносом, полным еды.

— Пока нормально не пообедаете, никаких бумаг! — безапелляционно заявил он.

— Никаких? — Каро приподняла одну бровь. — Ну что ж, значит, эта депеша про маленькую Кетти подождет, — Каро лукаво усмехнулась и принялась шутливо обмахиваться конвертом, словно веером.

Лан застыл с подносом в руках.

— Только что доставили вместе с этим, — девушка обреченно кивнула на внушительную стопку бумаг. — Держи уже. А то глазами дырку в нем протрешь.

Пока Лан читал письмо, улыбаясь и шевеля губами, она откинулась на спинку кресла. Слишком много мыслей, слишком много дел. Ее готовили! А она не справляется… не справляется одна. Скорее бы пришла помощь.

Как бы мама поступила на ее месте?

А пока стоит все же вспомнить хоть что-то из маминых уроков. Что она там говорила? Безделье порождает глупые выходки? А ведь и правда!

— Лан, будь добр, передай каю Грено и каю управляющему, чтобы сегодня после ужина пришли в мой кабинет. Я намерена прекратить бесцельное существование этой компании придворных. Каждый должен будет заняться делом, вот вечером мы и подберем им новые обязанности.

— Передам, — рассеянно кивнул Лан, поднимая глаза от сообщения про Кетти. — Пишут, что все в порядке, — улыбнулся он, — добрались без приключений. Спасибо, Каро, что помогла устроить малышку! Каро… — тут Лан опять нахмурился. — Каро… ты опять не ешь.

— А? — задумавшаяся девушка вздрогнула и отложила ложку, которую крутила в пальцах.

— Не за что. Я хорошо знаю начальницу пансиона, так что договориться было не трудно. Лан, а откуда здесь появился Герхард?

— Сперва суп. Герхард подождет. Давай же, не заставляй кормить тебя с ложечки.

Каро давно отметила, какой заботливый из Лана брат. И сейчас он словно бы разговаривал с маленькой сестренкой, упрямящейся и не хотевшей кушать. Каро заставила себя проглотить ложку, другую…

— Умничка! — одобрил Лан. — Герхард из Борлента. Это юго-восточнее Рогнара. Его отец был близко дружен с отцом нашего… — Лан чуть заметно запнулся, — нынешнего герцога. Поэтому они и заглянули к нам, когда возвращались из деловой поездки. В Синте, кажется, акции покупали. Они тогда здорово упали в цене. Ну и… — Лан передернул плечами, — Герхард здесь… прижился.

— Родители Даниэля погибли, когда он был совсем маленьким, — нахмурилась Каро. Ее всколыхнуло невольное сочувствие к мальчишке, и она сердилась на себя — не время тут расплываться.

— Да, это так. Я не знаю подробностей, старый герцог не любил об этом говорить. А Герхард уверял, что хорошо помнит, как когда-то они приезжали гостить к ним в поместье. И даже рассказал пару забавных историй. Дан… молодому герцогу это нравилось…

— Хм… — Каро задумалась. Потом что-то для себя решила и сменила тему:

— Подумай, чем занять эту толпу бездельников, вечером жду твоих предложений.

Вода и чистая одежда заставили Даниэля почувствовать себя лучше. Можно было бы сказать «хорошо», если бы не голод. Юный герцог сделал для себя новое открытие — оказывается, овощами не насытишься. Помидоры-помидорами, а кушать хотелось. Мягко говоря. Он с трудом дождался вечера. Было уже поздно, когда он наконец решился выйти и повторить вояж на кухню. Тихо, почти беззвучно Даниэль прокрался по коридору, обмирая от стыда каждую минуту. Потому что все в этом маршруте напоминало вчерашнее утро… Он надеялся, что на кухне уже никого нет и можно будет раздобыть чего-нибудь, хотя бы просто хлеба! Но это оказалось не так. Уже на подходе он с огорчением услышал, как громыхают кастрюльками. На кухне возилась Грена, та самая кухарка, которую Даниэль так хорошо знал с детства. Если бы это был кто другой, Даниэль ушел бы сразу. А так в нерешительности затоптался на пороге. Сделать надо было две простые вещи — зайти и попросить, но именно это было невероятно трудно! Особенно после того, что произошло вчера… Он совсем уже собрался уходить, как вдруг с ужасом подумал, что не выдержит еще одну голодную ночь, не выдержит! И шагнул на свет.

Грена обернулась на шорох и близоруко прищурилась.

— Данни? — спросила она, словно бы даже не удивившись. Их близкое знакомство уходило корнями в те времена, когда маленький Даниэль еще не стал «его светлостью», и был просто веселым и озорным мальчишкой, которого добродушная толстуха с удовольствием баловала разными вкусностями.

— Грена… — Даниэль окончательно стушевался. — Грена, можно мне… дай мне чего-нибудь… поесть, — почти шепотом пробормотал мальчишка.

— Ах ты, Господи Пресветлый… — женщина всплеснула руками и захлопотала. — Да я же тебе еще вчера все приготовила, оставила вкусненького, все ждала, когда ж ты придешь. Садись, Даннике, садись вот сюда, за стол.

Грена указала на то самое место, где когда-то он любил посидеть вечерами. Кроме лакомств пышнотелая кухарка всегда имела в запасе кучу самых разных историй — от смешных прибауток до страшных сказок и романтических легенд.

Тронутый до глубины души этой неожиданной заботой, Даниэль шагнул к столу. И его словно теплом окутало воспоминаниями. Редкий вечер они не забегали с Ланом сюда, и каждый раз их ждали заботливо приготовленные вкусности и свежая история. Так было до тех пор, пока не появился Герхард. Даниэль все реже и реже заглядывал на кухню, а потом и вовсе перестал. Не пристало господину с прислугой водиться! Его ли это мысли были? И тут же другое воспоминание:

«— Тебе какой крем было велено сделать?! Отвечай, мерзавка! — и летящий в Грену поднос с тортом под мерзкий гогот компании». И после всего этого «Садись, Даннике…»

Даниэль, будто подкошенный, упал на стул, и прорвались не вылитые днем слезы.

— Ах ты, господи пресветлый! — повторила Грена свою всегдашнюю присказку, но уже совсем другим тоном. Быстро поставив вынутые из буфета тарелки, она обошла стол. Пару секунд в растерянности потопталась рядом с рыдающим подростком, а потом решительно обхватила теплыми, мягкими руками Дана за плечи, развернула и прижала к своему накрахмаленному белоснежному фартуку, пахнущему корицей, свежим хлебом, леденцами и чем-то еще донельзя приятным и уютным. И словно растворились в небытии несколько прошедших лет, и маленький Данни опять рассадил коленки до крови, а его утешают, дуют на больное место, дают вкусный леденец и обещают самую длинную страшную сказку: про пиратские сокровища и привидения…

И, совсем как тогда, вместе со слезами уходят тяжесть и обида. От Грены, старой доброй Грены, как прежде исходили такие покой и умиротворение, что поневоле забывались все беды. Даниэль всхлипнул последний раз и поднял на Грену глаза. Он вдруг многое захотел сказать ей, но не сумел.

— Все будет хорошо, Даннике, — прожившей долгую жизнь женщине не нужны были слова, чтобы все понять. — Поверь старой Грене, все будет хорошо. А теперь бери-ка ложку, и ешь как следует!

Она отпустила Дана, и как по волшебству перед ним оказалась здоровенная тарелка наваристого мясного супа с клецками — его любимого.

Упрашивать Даниэля не пришлось. Он налетел на суп так, что возникали опасения — не откусил бы ложку. Вслед за супом исчезла каша и кусок жареного цыпленка — тоже с пугающей быстротой. Когда было покончено с компотом и сладостями, Даниэль почувствовал себя абсолютно счастливым. Так хорошо он себя давно уже не ощущал. Даже до приезда Каролины.

Грена с довольной улыбкой смотрела, как он ест, подкладывала кусочки повкуснее. Она всегда любила, чтобы у мальчиков был хороший аппетит.

— Завтракать приходи сразу после занятий ваших утренних, — сказала она, когда насытившийся мальчишка отвалился от стола. — И никого не слушай, пусть только пикнут мне, я их живо научу, как поварешка по пустой-то голове впору.

— Хорошо… Грена… спасибо тебе! — обернулся Даниэль уже в дверях. — Я… никогда не забуду…

— Иди уже, спать давно пора, — добродушно отмахнулась Грена, провожая его улыбкой. — Спокойной ночи, Даннике.

— Спокойной ночи…

Эта ночь была первой, за последние три недели, когда Даниэль уснул с легким сердцем. А утром проснулся бодрый и выспавшийся, даже несмотря на складки плохо заправленной кровати. И на тренировку вышел самый первый. Не дожидаясь, пока все соберутся, Даниэль побежал. И после своей обычной «пятерки», неожиданно для себя, завернул на шестой круг. Остальные упражнения тоже шли гладко. В фехтовании он пропустил всего два укола. Сделал переворот, который у него долго до этого не получался. На Лана он по-прежнему избегал смотреть.

С завтраком тоже все прошло спокойно, как и обещала Грена. Придя на кухню, Даниэль внутренне сжался, ожидая насмешек, но их не последовало. Люди были при деле и не обращали на него особого внимания. Некоторые даже ободряюще улыбались, будто и не было того позорного скандала. Осмелев, Даниэль стал приходить к Грене. Она показала ему, где находится прачечная (вот как, оказывается, стирается белье!) И там ему тоже не отказали. Жизнь стала не такой безнадежной. Но по-прежнему не хватало Максимилиана. Старый слуга был при нем всегда, сколько Даниэль себя помнил. Грустно было засыпать ночью без привычного «покойной ночи, Ваша Светлость». А уж комната… Даниэль несколько раз пытался навести в ней порядок, но каждый раз выходил из себя, не убрав и половины. И тогда вещи, брошенные в сердцах, летели повсюду.

На пару дней жизнь, казалось, более-менее вошла в колею. Даниэль тренировался утром, занимался днем и падал без сил вечером. Каро его почти не видела. Этому, правда, была еще одна причина. Принцесса, не отдавая себе отчета, избегала своего воспитанника. Это ей успешно удавалось — нескончаемый вал проблем окончательно накрыл ее. Даже с Ланом теперь девушка общалась только по делу. Или когда он в приказном порядке вручал ей поднос с едой. Ланире шутливо присовокупил к своей должности секретаря титул главной кормилицы.

Ее не оставляло тревожное чувство, что она все время что-то упускает. Что-то важное. Смутное ощущение опасности нарастало. Ох, далеко не так просто все было в герцогстве, как она представляла, получив известие о помолвке. Это не избалованный мальчишка во главе герцогства, и не бардак в провинции из-за этого самого малолетнего дурака… это что-то гораздо более серьезное…

Каро очень боялась не справиться. И с ужасом думала о матери. У нее не одна такая провинция. У нее Империя! У Каро в самом страшном и крайнем случае все же была возможность убежать, вернуться, пусть и с позором, за мамину спину. Императрице прятаться было некуда. Какая же она была дура, обижаясь на мать за то, что императрица мало уделяет ей внимания… много она его уделяла! Все, которое могла. Просто времени этого было… на сон и еду не хватало точно.

А у нее… Даниэль. Всего лишь! И она умудряется прятаться даже от него! Каро сама не понимала, почему поступает именно так. Это шло вразрез со здравым смыслом. Она это осознавала, но… Смятение усиливалось тем, что время от времени Даниэль, сам того не зная, умудрялся пробиться через все усиленные щиты, и его эмоции постоянно мелькали на заднем плане любой ее мысли. Это раздражало, выводило из себя и утомляло безмерно. Ко всему прочему в непробиваемом щите презрения и злости, с которыми Каро незаметно для себя свыклась еще до приезда сюда, и который только укрепился после первых нескольких дней общения с будущим мужем, вдруг появлялись все более заметные трещины. Девушка чувствовала, что теряет уверенность в себе и в правильности своих действий.

Когда же ее очередное «кормление» было прервано Профессором Словесности, она просто растерялась. Мэтр пришел с жалобой на своего нынешнего ученика. Мальчик не слушает на уроках и, вообще, всеми силами пытается увильнуть от учебы. Открыто не саботирует, но его посещение занятий слишком формально.

Причина? Нет, не думаю, что ему совсем не интересно. Скорее, бывший герцог слишком свыкся с мыслью, что учеба — дело «низших». И не особенно старается скрыть свое пренебрежение, хотя держится вежливо. Последнее внушение, судя по всему, запомнилось хорошо. Вежлив- то вежлив, а отлынивает при первой же возможности. Вот и сегодня. Опять пропустил половину занятия, а когда явился — был заспанным и невнимательным. Из десяти вопросов по прошлому занятию ответил только на два.

И вот что с ним делать?!

Первым порывом было пойти и всыпать лодырю. Она его, между прочим, предупреждала! Каро вспомнила себя в его возрасте и усмехнулась. Попробовала бы она хоть одно занятие прогулять! Сидела бы неделю только на подушечке.

Всыпать-то можно. А дальше что? Каждый день его укладывать под розги? А если по-другому посмотреть… Опаздывает? Рассеянный? Ну, ясное дело, не привык к нагрузкам. Хотя кто ему виноват! Сам в свое время выгнал учителей. Сам заполнил свое время глупыми забавами и сам бесился потом от скуки. Сам! А ведь его пытались образумить. Она не успела как следует расспросить Максимилиана, но короткий разговор состоялся и на многое открыл глаза. И про экзамен Даниэлю говорили, без которого в столице титул не подтвердят, будь ты хоть трижды герцог по крови. И про то, что учиться надо. И деда в пример приводили, который про каждый кустик в своем герцогстве знал и сам всем заправлял. Толку-то…

И все же не хотелось снова его пороть. Ну что… попробуем еще раз по-хорошему. А вдруг!

Так что вызванный в кабинет Даниэль выслушал спокойное и, по мнению Каро, вполне доброжелательное внушение. И «самое последнее» предупреждение. Подумав, Каро продемонстрировала ему оба своих диплома высшего колледжа: по теории управления и экономике, и по истории словесности. Первый был данью необходимости, второй — искренней любви. И оба получены в результате нешуточных усилий. О чем она с гордостью упомянула. После чего отпустила воспитанника размышлять о жизни.

Следующий день не задался с самого утра. Для начала во время тренировочного боя Каро умудрилась пропустить рекордное для себя число уколов. Утомление накапливалось, Каро чувствовала, что еще немного — и она просто не выдержит. А Грено, как назло, в это утро решил потренировать своего ученика на выносливость. Его слегка садистские методы то и дело врывались в восприятие принцессы не самыми положительными эмоциями подопечного. В очередной раз, пытаясь отгородиться, Каро заработала нешуточную головную боль.

И в довершение еще и выговор от Грено словила. Тот чуть не палкой погнал принцессу отдыхать, когда она, выполняя одно из простейших упражнений, потеряла равновесие. Не постеснялся же при всех отчитать за то, что не умеет рассчитывать свои силы и распределять обязанности среди подчиненных. Хороший правитель никогда не делает все сам.

Ага, не делает! Каро ушла, сжав зубы, и еще полчаса бурчала себе под нос про сильно умных наставников. А то Грено не знает… Ну не может она распределять обязанности, пока не прибыли доверенные люди. Из империи выслали караван, но когда он еще прибудет… А пока некому тут поручать! Кроме Лана, но он загружен не меньше. Остальных надо контролировать! И так, то тут, то там Каро натыкалась на скрытое противодействие. Очень тонкое, очень умное, очень хорошо спрятанное. Расслабиться в такой ситуации нереально. Эх… девушка горько поджала губы. Никудышный из нее правитель. Наставник прав…

Отдохнуть Каро не удалось. Она на минуточку зашла в канцелярию. Только на минуточку — закончить с расходной статьей по сельскохозяйственным угодьям за прошлый год.

«Минуточка» растянулось надолго.

Разбирая партию документов, Каро наткнулась на очередное несоответствие в бумагах. Опять след… Тот самый, что с первого дня не давал ей расслабиться. Много следов, но куда они все ведут? Пришлось битых два часа разбираться в запутанной отчетности. Концов так и не нашла. Таможня на Залесском тракте… это какая-то черная, бездонная дыра, в которой то появляются, то пропадают люди, товары, документы… Господи, о чем она думала, влезая во все это??? Тут вся имперская канцелярия нужна и полк гвардии, как минимум, в подкрепление!

И в заключение всех бед — послание от северного соседа. Этот старый склочник, имея всего-то пару стоунов общей границы через никому ненужную лысую горушку, уже неделю умудрялся трепать Каро нервы.

Очередное длиннющее письмо, полное глупых претензий и необоснованных заявок, оказалось последней каплей. Каро почувствовала, что если сию минуту что-нибудь не сделает — ее просто разорвет на кусочки.

Зашвырнув мерзкую писульку куда-то в угол, девушка вскочила из-за стола, с грохотом отшвырнула стул и, как ядро из пушки, вылетела в коридор, устремившись на всех парах сама не ведая куда.

«Больше не могу! Я не справлюсь! Не справлюсь! Почему, почему я одна?! Почему я должна всегда… я всегда всем должна! Не могу больше! Ненавижу!»

И надо же было в этот момент именно Даниэлю вывернуть из-за угла. Каро почти врезалась в него.

Даниэль возвращался из библиотеки. Мэтр отправил его за справочником по геральдике. Справочник! Даниэль и библиотеку-то нашел не сразу. Года полтора назад он выселил ее из северной башни, потому что Герх сказал, что в этой зале неплохо бы сделать место для «мужских вечеринок». В результате ничем особенно интересным они там не занимались. А библиотека оказалась в подвале.

У бывшего герцога, в противоположность Каро, день складывался неплохо. Сравнить с последними неделями — просто замечательно. Если не считать, конечно, зверюгу-Грено. На тренировке Даниэль успел трижды умереть, пять раз пожалеть, что не умер, и бессчетное количество раз возненавидеть белый свет. Зато после тренировки появилась такая легкость и бодрость, каких Даниэль давно уже не испытывал. Вкусный завтрак еще усилил эти ощущения.

Правда, вот занятия… они по-прежнему утомляли и раздражали. Но после того разговора, когда принцесса объяснила про экзамен… он был действительно впечатлен ее дипломами и, признаться, уязвлен ими. Она девчонка! Пусть и принцесса… а выходит, даже в этом умнее и… и… сильнее него!

Это было неприятно. И Дан, мученически вздыхая, стал хотя бы вслушиваться в то, что говорят преподаватели.

Неожиданно это оказалось не так уж и скучно.

И даже поход в библиотеку преподнес свой сюрприз — наряду со скучной геральдикой обнаружилась книга про охоту. Да еще какая! Даниэль раскрыл ее прямо на ходу. Ему бы поторопиться, ведь и без того порядочно провозился, но как тут удержаться! Только на минуточку, хотя бы просмотреть…

И именно в этот момент на него налетела доведенная до крайности принцесса.

Все еще пылая гневом и раздражением, она прожгла невольного «виновника всех бед» взглядом и полным сдерживаемого бешенства голосом рявкнула:

— Опять вы болтаетесь без дела и прогуливаете занятия!? Право, Даниэль, вы самое бесполезное существо из всех, что я встречала в жизни! Кроме проблем ваше существование не приносит ничего! Вы… Вы… пустое место! Вас даже пороть бесполезно! Ступайте вон сейчас же! В класс!

От неожиданности мальчик отпрянул. Улыбка сползла у него с лица. Он вопросительно посмотрел в лицо Каролине, но не нашел там ничего, кроме раздражения и злости. А ведь еще недавно ему показалось, что она с ним… нет, конечно же, просто показалось… Кто он для нее? Подданный, не больше. Она вольна обращаться с ним, как со слугой. Захочет- накричит, захочет… Когда он сам был у власти, такой порядок казался ему мудрым и справедливым. Почему же сейчас так больно?

Неужели и Максимилиан чувствовал тогда то же самое, что он сейчас?! Каково же ему пришлось! А теперь у него нет даже Максимилиана. Даниэль вздохнул, опустил голову и понуро поплелся в свою комнату, чтобы не выходить из нее больше до позднего вечера.

Этот взгляд заставил Каро опомниться. Что она творит? Девушка глянула вслед ушедшему Даниэлю и почти уже решилась догнать его, но тут так и не искорененное королевским воспитанием упрямство подняло голову. Каро почувствовала злость — на себя за глупый срыв, на Дана за то, что попался под руку не вовремя, на весь свет…

— Что случилось на этот раз? — спросил Лан, незаметно подходя из глубины коридора.

Каро вздрогнула. Она сейчас была совсем не готова обсуждать свои поступки с Ланом. Даже с ним. Тем более с ним.

— О чем это ты?

— Если я не ослышался, похоже… — Лан на миг замолк. Он понимал, что официально сейчас Дан в статусе воспитанника, но назвать его этим словом все еще не мог.- … похоже, он опять что-то натворил, — докончил Лан.

— Он опять прогуливает занятия, — резко ответила Каро. — Нормальные объяснения до него не доходят. Я не хочу прибегать к розгам, но в следующий раз…

— Ваше Высочество, а почему вы решили, что он прогуливает? — вдруг перебил ее Лан. Он хмурился и покусывал губу, словно сдерживая какие-то чувства.

— А чем он занимается, шатаясь по коридорам и разглядывая охотничьи картинки, в то время, когда профессора ждут его в классе? — Каро не сдержала яда. — Он неисправим! Он…

— Он шел из библиотеки, куда мэтр Рассен отправил его за справочником по геральдике, — сухо прервал ее излияния Лан. — Я как раз был там и слышал, как он просил библиотекаря помочь ему со справочником для профессора.

— Он рассматривал вовсе не справочник по геральдике! — упрямо вскинула подбородок Каро. — Я не слепая. Это была книга про охоту! — принцесса уже сама понимала, что не права, но какой-то злой, неудержимый порыв нес ее все дальше и дальше.

— То есть кай Даниэль виноват только в том, что читал неподходящую книгу? — теперь в голосе Лана звучало удивление. — А если он взял в библиотеке два тома, вместо одного, это теперь преступление? Этим он заслужил такие оскорбления?

Каро почувствовала, как кровь прилила к щекам и они запылали. Но вся усталость прошедших дней, все напряжение вдруг вылилось в глупое, вздорное упрямство:

— Если ему велели принести книгу из библиотеки, то он должен был сделать это быстро, а не разглядывать по пути картинки, еле передвигая ногами! — Ну не могла же она вслух сказать: «Он виноват уже в том, что он есть! И что я должна с ним… что-то делать! И в том, что попадается под руку в неподходящий момент, он тоже виноват!»

— Как хорошо, что на пути Ее Разгневанного Высочества оказался не я, — ответил Лан и улыбнулся. Нельзя сказать, что улыбка вышла доброй.

Каро буквально подбросило от нахлынувшей досады, а главное, от сознания, что он, черт бы его побрал за это, прав!

— Я что, давала тебе повод жалеть о том, что ты оказался на моем пути? — с трудом сдерживаясь и сжимая изо всех сил кулаки, спросила она.

— Мы знакомы не очень долго, Ваше Высочество, — Лан не опустил глаз. — Совсем недолго… если сравнить, сколько я был знаком с каем Даниэлем…

Каро вдруг стало так обидно, что на глаза навернулись слезы. Да сколько можно! Да все они тут… И даже собственная неправота не смогла сдержать этой обиды:

— Если ты думаешь, что я обойдусь с тобой так же, то можешь успокоиться. Я не пошлю тебя на конюшню за то, что тебе захотелось сказать мне гадость!

— Если Вам столь памятны подробности нашего знакомства… — произнес вдруг побледневший парень. И прикусил губу. Улыбка словно примерзла к его губам. — Заметьте, Ваше Высочество, за руку я Вас, в отличие от кая Герцога, не хватал. Лишь хотел понять, почему Вы отхлестали словами кая Даниэля.

— Да иди ты знаешь куда?! Благородный воспитатель нашелся! — Ох, не вовремя, но Каро так и не избавилась от подхваченной еще в школе привычки в минуты гнева забывать и о титулах, и о вежливости, и об императорском воспитании. — ВСЕ вокруг такие умные! Да чтоб оно провалилось все к чертовой матери!!!! — и Каро, не заботясь о том, что благородной даме таких слов и знать-то не положено, развернулась и понеслась по коридору, не разбирая дороги. По лестницам, через двор, на ту самую конюшню. Рванула повод первой же оседланной лошади, взвилась в седло и, с места сорвавшись в карьер, исчезла за воротами замка.

Лан продолжал улыбаться. Но улыбка на его губах медленно таяла, криво сползая. Он сделал несколько шагов по коридору. Потом развернулся, побежал, взлетел по лестнице на самый верх. Сел на подоконник (нечаянно для себя отметив: еще месяц назад он был бы пыльным). И… Не сдержался. Он бил кулаками о стену, какое-то время судорожно всхлипывал и растирал рукавом слезы, потом плакал уже безудержно, как не плакал ни на конюшне, ни после. Слова срывались с губ, догоняли друг друга. «Она… Даже она… Оба они… Титулы… Дурак… Зачем я… Опять один… Опять один… А ведь я… Вот кому я нужен…»

Бешеная скачка через долину, не разбирая дороги и направления, через какое-то время остудила яростный пожар в груди Каро и прояснила мысли.

Она спешилась у какого-то заросшего пруда далеко от любого жилья. Машинально затянула вожжи вокруг первой попавшейся крепкой ветки, погладила всхрапывающую лошадь, успокаивая после бешеной скачки. И без сил опустилась на траву, уставившись пустым взглядом в темную неподвижную воду между зелеными ладошками водяных лилий.

Злость, раздражение, обида — все то, что владело ею недавно, ушло, оставив после себя пустоту и странную ясность мыслей.

«Итак, подведем неутешительные итоги. Ты ведешь себя, дорогая, как настоящая неврастеничка и идиотка. ТЫ! Это ты ни с чем не справляешься! Шарахаешься от мальчишки вместо того, чтобы разобраться в том, что происходит. Злишься и психуешь вместо того, чтобы думать. Требуешь от воспитанника умения держать себя в руках, и тут же сама начинаешь кидаться на людей! Ты, видишь ли, вся измучилась и устала. Это повод орать? Даже на виноватого? Или повод пойти и сунуть свою собственную пустую голову в поилку для коней, чтоб остыла?!

Налетела на мальчишку, наорала, смешала его с грязью за то, что он, бедолага, попался не вовремя под руку. Его, кстати, тоже не спрашивали, хочет ли он такую жену-истеричку…

Что еще? О-о-о, просто молодец! Вместо благодарности за попытку образумить — наорала на друга. На единственного здесь друга! И не просто наорала. Совести хватило ляпнуть такое! Вспоминать стыдно…

Даааа, дорогая. Мало тебя учили, дуру, мало пороли. Ничему ты не научилась. Как только оказалась один на один с проблемой, без маменькиного негласного присмотра и Магдалениного ядовитого язычка — крышу и снесло. Что, власть голову вскружила? Или все же ответственность оказалась не по силам? Ой, стыдобища… а еще имеешь наглость что-то требовать от других».

Каро просидела у пруда до темноты, и мысли ее мало чем отличались от самых первых и неутешительных. Вывод напрашивался сам собой. Сумела, дорогуша, напортачить? Умей и исправлять. Подбери сопли, напряги мозги и за работу. Вот только… что же делать? Со ВСЕМИ и ВСЕМ кроме Даниэля… конечно, надо извиниться, но дальше-то что? Как дальше поступать с ним, как жить с ним рядом, как… вообще, разобраться, что она к нему чувствует?

Каро вернулась в замок глубокой ночью, неслышной тенью скользнула в свою комнату и заперлась на ключ. Зажала кулон между ладоней и мысленно позвала:

— Мама… мамочка…

Вопреки ожиданиям, сон пришел быстро, стоило прилечь на неразобранную постель прямо в одежде.

Светлая мамина спальня была полна тишины и какого-то необыкновенно уютного покоя. Но принцесса сейчас не могла им насладиться — разговор был слишком важным и неприятным.

— Не знаю, мам… — потерянно вздохнула Каро. — Я чувствую, что ничего не получится! Все не так… Он… такой… а я… — она в отчаянье передернула плечами.

— Каро-Каро… пока ты только и делала, что ломала его жизнь. Какая бы она не была, это была ЕГО жизнь. Ты пришла, разрушила все, к чему он привык, и НИЧЕГО пока не предложила взамен, кроме унижения и боли. Ты правильно поступила, встряхнув как следует этого мальчишку. Но подумай вот о чем: нельзя требовать, ничего не давая взамен.

— Но мама! — Каро не выдержала и перебила мать. — Что ему можно отдавать? Ты его видела? В шестнадцать лет сам одеваться не умеет, устраивает истерики по любому поводу, визжит, как…как…как пятилетняя девчонка, во время порки!

— Каро… — императрица опять вздохнула. — А хотела бы ты поменять этого истеричного, избалованного и слабого мальчишку на… как его зовут? Герхарда. Да. Хотела бы?

— Нет!!! — Каро даже отшатнулась в ужасе. — Эту гадину… да ее только раздавить и можно!

— Вот видишь, — кивнула императрица. — А теперь еще раз — так ли уж плох Даниэль, как ты сама себе внушила? А может, просто раньше некому было научить его всему тому, чему с детства учили тебя? Разве у тебя самой сразу все получалось? И разве от тебя требовали сразу стать идеальной? И, в конце концов, разве ты ею стала?

— Нет… — тихо отозвалась Каро, растерянно перебирая кончик косы.

— У тебя всегда были мы — мать, подруга, учителя и наставники. А он остался один, а потом ему четыре года целенаправленно коверкали душу. Меняли, делали удобным для своих целей. И ничего не предлагали взамен. ТЫ сейчас делаешь то же самое. Ломаешь то, что есть, чтобы получить то, что будет УДОБНО. Удобно для тебя. А он? Он тоже живой. Тоже чувствует боль. Может, стоит об этом подумать, а не злиться?

Каро упрямо мотнула головой и… вдруг, словно увидела Дана прямо перед собой. И его несчастные глаза, и его упрямство, которое раньше ее бесило, теперь все это повернулось другой стороной. Его растерянность и боль, когда ВСЕ, кто еще недавно носил на руках, отвернулись и бросили. Его одиночество и слезы. И его отчаянную ярость, и готовность не сдаваться, даже если противники сильнее — тогда, в парке. А потом — себя! ЕГО глазами…

— Определись, чего ты хочешь, дочь, — мамин голос стал доноситься словно издалека. — Сломанную куклу или мужчину рядом с собой? Не зря же ты стала чувствовать его, почти как себя. И не зря с каждым днем тебе все труднее заставить себя злиться. Начни сначала, доченька…

Свет в комнате вдруг стал очень ярким, сидящая за столом императрица растворилась в нем, ее голос совсем затих.

Каро открыла глаза и несколько секунд смотрела в потолок, вспоминая сон и чувствуя, как что-то бесповоротно меняется в ней самой и в окружающем мире. Она улыбнулась. Сегодня будет трудный день. Но она ЗНАЕТ, что делать, и она справится.

Глава 10

Утро встретило Даниэля не ласково. За окном было пасмурно, и меньше всего хотелось вставать и куда-то идти. Еще меньше хотелось — бежать. И уж совсем никак не хотелось встречаться с принцессой. За прошлый вечер он о многом передумал и окончательно укрепился в мысли, что Каролина имеет право так с ним обходиться. Ее титул дает ей все права. К пробежке Даниэль вышел понурый, ожидая дальнейших ударов судьбы.

Появился Лан. С принцессой, конечно, поздоровался, но сухо. И сразу помчался. Причем бежал с постоянными оглядками — старался, чтобы между ним и Каро было минимум три-четыре бегуна.

У Каро с утра было странное настроение. Или, скорее, не так — странное состояние. В том, что вчера наломала дров и теперь надо извиняться, не было сомнений. Сама по себе процедура неприятная — никто не любит просить прощения, да еще, если, действительно, «сам дурак».

К тому же обязательная даже для принцессы утренняя тренировка, из-за которой поневоле пришлось отложить все важные разговоры, яснее ясного показывала, к чему приводит неумение держать нервы в узде. Лан ускакал подальше и заметно-старательно там держался, а Даниэль… на него Каро даже смотреть не надо было, чтобы чувствовать его настроение. Но она смотрела. Стараясь, чтобы никто не обратил на это внимания, смотрела при первой же возможности. На него и на Лана. А они, оказывается, похожи. Такие разные, до противоположности, даже внешне. Начнешь сравнивать — ни одной общей черточки. И все же в чем-то неуловимом… И… может, показалось? Ланире, внешне такой безразличный, нет-нет, да и посмотрит в сторону Даниэля.

А тот совсем потух. Явно не дождется конца тренировки. Даже на фехтовании не оживился.

Каро почувствовала очередной укол совести. Сейчас — это ее вина.

Она новыми глазами смотрела на двух этих мальчишек, отмечая про себя то, чего не видела, не хотела видеть раньше. Ланире подчеркнуто не обращал внимания на окружающий мир, и прежде всего на принцессу и ее воспитанника.

Как же так вышло, что пробегая мимо бывшего друга, он вдруг встретился с ним глазами? Каро видела, и как ощетинился Даниэль, и как его лицо изумленно смягчается. Лан смотрел без всякой задиристости или злости, не было в его взгляде и жалости. Он смотрел с сочувствием.

А вот на принцессу не смотрел вовсе. Так мне и надо, — тяжело вздохнула Каро про себя.

Даниэль от неожиданности даже споткнулся и проводил бывшего друга оторопевшим взглядом.

Каро вдруг обнаружила, что ощущая его настроение, как часть своего собственного, уже не испытывает от этого раздражения, и даже не пытается закрыться, отторгнуть или уничтожить это ощущение. Она стала понимать и… принимать эту связь. И вместе с пониманием пришла какая-то удивительная легкость — словно тяжелый груз, давивший на плечи несколько последних недель, исчез. Чужие чувства больше не были… чужими. А потому — легко контролировались и ни капельки не мешали.

Окончания тренировки с нетерпением ждал не только Даниэль. Едва Грено скомандовал: «На сегодня все, бездельники!», как Каро, пока оба нужных ей объекта не разбежались, окликнула обоих.

— Ланире, нам нужно поговорить, — начала она с отстраненного друга, — пожалуйста, подождите меня через час у задней калитки.

— Да, Ваше Высочество, — сказал Лан, сделав положенный кивок.

— Даниэль… — тут Каро в очередной раз тяжело вздохнула. — Вам я тоже должна кое-что… нм надо поговорить. Пойдемте в вашу комнату.

Даниэль сжался — ничего хорошего от подобного предложения он не ждал. Неужели ей мало вчерашнего? Что ЕЩЕ она хочет ему сказать?

Каро хотела было что-то произнести, но остановилась. Раз уж идут разговаривать в комнату — незачем начинать выяснять отношения посреди коридора. Когда наконец за ними обоими закрылась дверь, принцесса, вместо того, чтобы сразу перейти к делу, вдруг чрезвычайно заинтересовалась живописными «руинами» вокруг. А на хозяина сих сокровищ лишь кидала неожиданно смущенные взгляды — искоса, из-под ресниц. Черт, ну почему еще пять минут назад казалось, что будет так просто все сказать, а теперь все слова разбежались, словно потревоженные муравьи?

Даниэль тоже смутился. До сих пор никто к нему не заглядывал и он не имел возможности посмотреть на комнату чужими глазами. Сам же понемногу привык к тому, что творилось вокруг, хоть это и доставляло массу неудобств. А присутствие принцессы среди этого разгрома… Что она за это с ним сделает?!

Предательски подогнулись колени, и он застыл у стола, внутренне сжавшись.

Каро словно в ответ на эту мысль обернулась к мальчику, и губы ее дрогнули. Она опять быстро отвела глаза, потом нагнулась и подняла с пола одну из брошенных книг. Повертела ее в руках, ладонью смахнула пыль и, пройдя несколько шагов, аккуратно пристроила томик на полку.

— Давай мне остальные, я а поставлю, — сказала она, оборачиваясь.

Что?! Сперва Даниэль решил, что ему изменяет слух. Но как тогда быть с глазами — они подтверждали услышанное… Он, все еще не веря и совершенно не понимая, поднял ближайшую к себе книгу. Автоматически повторил движение Каро со смахиванием пыли и подал принцессе. А сам напряженно ждал, что будет дальше…

А что дальше? Каро и эту поставила ровненько на полке и обернулась в ожидании следующих. Пауза затягивалась, и тогда девушка сама подняла еще один растрепанный том.

— Даниэль, прости меня, — сказала она вдруг, сосредоточенно пристраивая книгу и не глядя на собеседника.

Только что поднятый томик выскользнул у Даниэля из рук и полетел на пол. Каких угодно упреков и ругательств ожидал он услышать от Каролины, даже просто — молчания. Все это было тяжело, обидно, но понятно! А то, что он услышал, попросту не укладывалось в его голове, совершенно не укладывалось!

— З-за что? — глупо спросил он, несмело подняв глаза. Будто в ее облике надеялся получить разгадку.

Каро полюбовалась ровным строем из трех книг. Поправила их еще раз. Снова полюбовалась. И только потом обернулась, чтобы на этот раз не отвести взгляд:

— За то, что требую от тебя умения держать себя в руках, а сама, как… — она запнулась и сбилась с торжественно-печального тона на совсем какой-то…по- детски прямой и искренний. — Как коза бодливая, на людей кидаюсь! Я вчера на тебя наорала ни за что. Прости…

Мир переворачивался с ног на голову — наследница престола просит прощения у простого герцога… Не герцога даже, он ведь сейчас вообще никто! Воспитанник… А она — полноправная хозяйка. Тогда — ПОЧЕМУ? Что заставило ее произнести эти слова?!

«Коза» и Каролина в понимании Даниэля вообще не совмещались. Еще и «бодливая»… Мальчик удивленно и растерянно пожал плечами, не зная, как ему реагировать.

— Д-да ничего… — только и мог произнести он, и подумал вслух: — Я уже привык…

— К тому, что кидаюсь, бодаюсь и ору? — уточнила Каро, и хотя ничего смешного в этом не было, губы невольно дрогнули в улыбке.

— Нет… — мальчишка мотнул головой. Он не мог объяснить, к чему конкретно он привык. Скорее, к тем отношениям, что установились у них с принцессой. Титул дает право распоряжаться. Он, подданный, обязан ей подчиняться. Все. Значит, может она и кидаться на него, если пожелает. И… «бодаться» тоже.

А сегодня что-то шло не так. Принцесса была совершенно другая. Даниэль во все глаза смотрел на нее, пытаясь понять причину перемены.

— И то слава богу, — вздохнула девушка. — Не стой так, давай остальные книги. А насчет вчерашнего… я хотя и наследница, и все такое, но я тоже живая. Могу ошибаться. Еще как! У меня вчера было просто… да ужасно все было. Я устала, запуталась. Столько дел… все время какая-то путаница, словно кто-то нарочно мешает… да вдобавок северный сосед опять втягивает Рогнар в глупую склоку за приграничные холмы, — Каро проговаривала все это вслух и с удивлением понимала, что ей становится легче и легче.

— Ну, вот я и летела, как ведьма на метле, крушить врагов и, вообще, всех, кто попадется. А попался ты, — она как-то смущенно потупила взгляд, но тут же упрямо подняла глаза:

— Я знаю, что ты не прогуливал. И я должна была выяснить это сразу, а не срывать на тебе злость. Мне… очень стыдно за это. Такое поведение не подобает принцессе и, вообще, аристократке. Прости меня, пожалуйста.

Каролина говорила, и ее простые искренние слова испаряли в Даниэле все вчерашние чувства. Обиду, горечь, безразличие… Когда она закончила, он горячо закивал.

— Ваше Высочество, Вы не… я и сам…

Ее слова принесли ему облегчение и одновременно смутное беспокойство.

Вся эта история протянула ниточку в прошлое, туда, где еще был герцог Рогнарский, его слуги и… Максимилиан! Даниэль вдруг понял, что подспудно беспокоило его все это время — Максимилиан. Он точно так же поступил с ним, сорвал на нем плохое настроение!

— Ваше Высочество… Вы поэтому забрали у меня даже Максимилиана?

— Почему? — уточнила Каро, оборачиваясь. И догадалась: — Ты ему тоже нагрубил? — она покачала в руке увесистый том энциклопедии «Растения Рогнара», не торопясь ставить его на место.

— Вообще-то я его не забирала. — Энциклопедия все же встала в строй. — Максимилиан старенький уже, Даниэль. У него сердце слабое, часто болит спина, да и ноги тоже. Ему тяжело носиться по лестницам и прислуживать. Еще немного, и он бы не выдержал — слег. Я в первый же день после оглашения назначила Максимилиану пожизненную пенсию и выделила место для проживания в замке. Раз он захотел остаться. Так что старик вышел на заслуженный отдых. Он тут всю жизнь, ты и твои отец с дедушкой были его единственной семьей. Он сам решил остаться, потому что не хотел оставлять тебя одного… Беспокоился, волновался, как же ты без него.

Максимилиан появился в замке задолго до рождения Даниэля. Он был при мальчике дольше, чем тот сам себя помнил. И Даниэль был свято уверен, что так всегда и будет. Ему до этого и в голову не приходило, что Максимилиан может заболеть, слечь, что его просто может не стать. Ошеломленный, он опустился на стул, сжимая в руках очередной поднятый им том. Значит, вот оно что? Мог все это время попросту уйти! И не ушел… Оставался, продолжал прислуживать, помогал и терпел придирки… и даже называл его как раньше — «Ваша Светлость». Один из всех! А он… вот как отблагодарил верного слугу за все! Даниэлю стало тошно. Так тошно, что хоть волком вой.

Каро через плечо внимательно посмотрела на мальчишку. Ох, как знакомо было ей это чувство. И как же хорошо, что Даниэль, оказывается, тоже еще (или уже?) умеет, может это почувствовать. Она дала ему время.

А он спохватился и молча подал ей очередную книгу.

— В мире нет идеальных людей, Даниэль, — сказала она, заполняя книгами следующую полку. — Мы все делаем ошибки. И отличаемся только тем, что кто-то способен свою ошибку признать и исправить, а кто-то нет.

— Поэтому вы пришли… — то ли спросил, то ли сам же ответил на свой вопрос Даниэль. И подал принцессе очередную книгу — последнюю.

— И поэтому тоже, — кивнула Каро. — А еще потому, что я обидела тебя незаслуженно, и мне было очень неприятно видеть, как тебе плохо.

Девушка огляделась и, убедившись, что книг больше нигде не валяется, взялась собирать и расставлять по местам остальное. Попутно полюбовалась большой кляксой на стене — результатом поединка чернильного прибора с плохим настроением хозяина.

— На это место надо хоть картину повесить, что ли, — заметила она. — Или тебе нравится композиция? Собери пока бумаги с пола, потом сам посмотришь, что тебе нужно, а что выбросить.

Даниэль донельзя смущенный тем, что столь высокопоставленная особа наводит порядок в его комнате, повиновался беспрекословно. И стыд его мешался с радостью от того, что Каролина такая… вернее, не такая, какой он видел ее до этого. Пристыженный мальчишка быстро справился с бумагами на столе и, предупредив следующий шаг принцессы, бросился к своей кровати — я сам! Нельзя сказать, что у него вышло хорошо, но он очень старался. А попутно думал о том, сколько же всего приходилось делать для него другим, тому же Максимилиану. С этой поры размышления уже не оставляли его ни на минуту. Что бы он ни делал, чем бы ни занимался в дальнейшем, в фоновом режиме крутились слова Каролины, цепляли собой воспоминания.

Постепенно комната стала приобретать более-менее жилой вид. Каро удовлетворенно вздохнула. До полного порядка еще далеко, но так даже лучше. Пускай Даниэль сам закончит. Если надо, Каро многое умела: и помыть, и подмести. Но сейчас необходимости в этом не было. Как и времени. Да и веника с тряпкой.

— Даниэль, попроси горничную с этажа, чтобы помогла тебе закончить уборку. Найти ее можно либо в кухне, либо в прачечной. Спроси Грену. — Каро внимательно оглядела собеседника. А, вот еще что не давало ей покоя!

— У тебя есть расческа или гребень?

— Был гребень. Только он поломался, — Даниэль напряженно соображал, зачем мог понадобиться принцессе гребень? Ее Высочество свою прическу тоже поправляет собственноручно?!

— Понятно, — вздохнула Каро, открыла маленькую кожаную сумочку у пояса, с которой не расставалась даже на тренировках, и вынула свой гребешок.

Пока Даниэль задавался бесконечными вопросами, Каролина действовала. Быстро и решительно.

— Иди сюда. Повернись, — чтобы не терять время, Каро сама за локоть подтянула мальчишку и развернула к себе спиной. Ей было не привыкать, трое подопечных быстро приучили девушку быть и нянькой, и парикмахером, и даже швеей. Так что теперь она действовала уверено. Гребешок зацепил одну из спутавшихся прядей нового воспитанника и чувствительно дернул.

— Что вы! Зачем это?! — запротестовал Даниэль. — Не надо! Я и сам могу! — попытался он вызволить волосы из плена.

Совершенно машинально, не задумываясь, Каро шлепнула подопечного по затылку, а потом за ухо развернула его голову в удобное для себя положение:

— Не вертись, а то останешься лысым, — предупредила она, перехватывая спутанный клубок волос повыше и осторожно его разбирая. Правда, осторожность осторожностью, а сбитые в узел пряди сопротивлялись отчаянно, больно цепляясь за гребень и друг за друга.

— «И чего я себе напридумывала… — мелькнула недоуменная мысль. — Мальчишка как мальчишка. Ни капельки он не противный…» — Только теперь она осознала, как сильно изменилось ее отношение всего за последние полчаса. Всего лишь стоило заговорить с ним нормально, как с кем-то из троицы… и словно по мановению волшебной палочки, вместо отвратительного чудовища перед ней оказался просто… мальчик. Обычный, растерянный мальчишка, которому нужна ее помощь! И ВСЕ! Все сразу встало на свои места, стало легко и даже… приятно? Ему помочь… Да, конечно, вряд ли до того, как Даниэль получил хорошую встряску, он стал бы слушать ее разговоры «по-хорошему». Но сейчас слушал! Понимал. Она это видела.

От такого поворота дел Даниэль потерял способность к сопротивлению. Зато не потерял способность изумляться (хотя давно уже пора бы) и краснеть. Он послушно повернул голову и застыл в таком положении. И даже испытал некоторое облегчение — все же сам справится с «прической» он не мог.

Каро довольно ловко расправилась с путаницей внизу прядей, а выше разбирать их было неудобно — сама девушка была, по выражению Грено, «ростом с кузнечика», а Дан для своего возраста вымахал неплохо.

— Вот же длинный! — с ненастоящей досадой заявила Каро, понимая, что прыгать с расческой вокруг воспитанника уже совсем не вяжется с королевским достоинством. Огляделась, и как воздушный шарик на веревочке, за длинную прядку отбуксировала жертву к ближайшему стулу:

— Садись!

Еще минут пять она терзала прическу Даниэля, постепенно превращая ее из вороньего гнезда в нечто более-менее приличное. Но вот девушка с беспокойством глянула на часы, на волосы под гребешком, убедилась, что все колтуны ликвидированы, и вручила расческу подопечному:

— Дальше сам справишься. Мне пора.

К собственному удивлению, во время всей этой процедуры, Дан ни разу не пикнул. Чувствовал, что сгорит от стыда, если позволит себе хоть один «ай» или «ой». Только морщился, когда безжалостный гребень слишком уж сильно тянул очередную упрямую прядь. Нда…Это вам не Максимилиан… Мальчишка невольно вернулся к самой серьезной для него проблеме. Причина ухода старика теперь ясна. А вот что дальше? Он обманывал себя. Что делать дальше, было известно. Принцесса продемонстрировала это, и очень наглядно. Но… пойти к слуге, чтобы извиняться??? Даниэль вздохнул. Потому что понял — пойдет. Только где его теперь искать? Вроде она сказала, он остался в замке…

— Ваше Высочество, подождите…

— Да? — от двери обернулась девушка.

— Вы не знаете… — Даниэль чуть помедлил, — где сейчас Максимилиан?

Каро очень внимательно посмотрела Даниэлю в глаза. Прислушалась к чему-то в себе, кивнула и ответила:

— Кай Максимилиан попросил выделить ему старый домик садовника, тот, что у северной стены.

Она не стала расспрашивать, зачем ему Максимилиан, и Даниэль был ей за это очень благодарен.

Девушка открыла дверь, уже почти вышла и вдруг еще раз обернулась:

— Власть — это очень тяжелое бремя, Даниэль. И очень острое оружие, — сказала Каро негромко. — И нам с тобой всю жизнь предстоит помнить об этом. Чтобы оно не раздавило нас, а мы не раскромсали все вокруг. И только от нас зависит, кто будет рядом — лживые лизоблюды, готовые предать в любой момент, или те, кто придет на помощь, несмотря ни на что.

— Спасибо… — прошептал Даниэль. И не понятно, к чему это относилось: к последней лекции, к тому, что Каро пришла с извинениями, к парикмахерским услугам или же к информации о Максимилиане. А может быть, просто к тому, что сегодня она впервые сказала «нам с тобой».

Дверь за принцессой закрылась, и Даниэль оглядел свою комнату. Кто бы ему сказал раньше, что у него будет убираться наследница престола! Впрочем, скажи ему кто, что он сам будет убирать свою комнату, он поверил бы не больше. И самое странное, что ему эта уборка вместе с принцессой… понравилась! Раньше-то он и не замечал, как наводится порядок. Сколько ни разбрасывай вещи, комната неизменно приобретала аккуратный вид. Сама собой. Хотя, конечно, понятно теперь, что не сама. Даниэль тяжко задумался. Подошел к полке с книгами и провел рукой по корешкам. «Власть это острое оружие…», «…чтобы мы не раскромсали все вокруг…» Но ОНА раскромсала его жизнь! Или нет? По всему выходит другое: это его жизнь была ненастоящей, фальшивкой. Герхард, которому позволено было распоряжаться всем почти наравне с герцогом, ненавидел его все это время. А старый, натерпевшийся унижений слуга, остался с ним, даже когда он потерял все…. Она только вывела это на свет! Даниэль отошел к окну и провел по лицу руками.

Есть то, что еще не поздно исправить. Он пойдет к Максимилиану. Сегодня же.

А Лан? Если уж Герхард так ненавидит его, то как должен ненавидеть Лан! И его появление в саду — лишнее тому доказательство! Он спас его, да. Но сделал это не для Даниэля. Он сделал это для себя! Не отказал себе в удовольствии насладиться его, Дана, унижением, позором и своим великодушием. Как он красиво смотрелся: «Не трогайте его! Кто его тронет…» Даниэль вздохнул, чувствуя, как разрастается в нем обида на бывшего друга. Эх, Лан… лучше бы уж ты не приходил тогда в сад…

К калитке Лан подошел за пять минут до назначенного времени.

Каро появилась без опоздания — минута в минуту, хотя было заметно, что для этого ей пришлось поспешить — щеки раскраснелись и дыхание было чуть более учащенное, чем обычно.

Именно эта торопливость не позволила Лану удержаться от улыбки. Как ни старался.

— Пошли прогуляемся? — Каро постаралась придать своему голосу легкость, которой не чувствовала. Она вдруг поймала себя на том, что ужасно…робеет? Ох, ничего себе…

— Ничего не имею против, — ответил Лан. — Тема беседы настолько конфиденциальная?

Каро вздохнула. Ну вот, этот разговор начать будет ни капельки не проще, чем предыдущий…

— Ага, — только и кивнула она, первая ступая на заросшую тропинку позади замка.

Таким ордером они прошли шагов десять. Потом, едва по правую руку наметилась проплешина, Лан тремя прыжками обогнал ее, показывая: по тропинке пойду первый. Отодвигал колючие ветви, нависшие над тропой, а одну отломал и время от времени постукивал впереди, шевеля траву. Однажды остановился, сказал:- Здесь осторожно. Старое русло, может поехать почва, — и протянул Каро руку.

Она с готовностью взялась за предложенную ладонь и впервые открыто и пристально посмотрела в лицо Лану. Некоторое время, пока они вдвоем взбирались по довольно крутой и сыпучей тропинке к вершине, Каро так и держалась за него. Отпустила только тогда, когда предлог делать это совсем исчез. Они поднялись на небольшую, уютную площадку, полную цветов и жужжащих насекомых.

Каро осмотрелась и решила, что этак можно до границы герцогства дойти, не начав разговор.

Лан, верно, решил так же. Он остановился, оглядывая замок, а они были на одном уровне с верхушкой донжона.

Принцесса высмотрела поблизости подходящий валун, возвышающийся над сочной зеленью и присела на него. Помолчала. Вздохнула.

— Лан, извини меня, пожалуйста, — наконец произнесла девушка, не глядя на собеседника. — За вчерашнее.

Слегка ошарашенный Лан — вспомнить бы, когда и кто перед ним извинялся в последний раз, некоторое время смотрел на принцессу.

— Ваше Высочество, как я могу на Вас сердиться? — наконец произнес он.

— Еще как можешь, — покачала Каро головой. — И должен. Потому что если я веду себя как дура, то и обращаться со мной надо соответственно!

— Принцесса не может быть…, не может себя вести как дура. Такого не бывает, — сказал Лан.

— Принцесса НЕ ДОЛЖНА себя так вести, — Каро горько усмехнулась. — А что бывает, ты сам вчера убедился. Мало того, что дура, еще и истеричка. Кидается на людей ни за что ни про что, а когда ей об этом говорят — еще и обижается.

— Я не могу сердиться на принцессу, — повторил Лан, разглядывая подножные травки.

Каро закусила губу. Это оказалось…даже труднее, чем она думала.

— Я вчера…да не только вчера. Мне было так паршиво…а вчера, ну, совсем плохо стало. Вот я и не выдержала, сорвалась, — тихонько сказала она. — Я даже не помню, что несла…я далеко не идеальная, Лан. Могу такого натворить… — она махнула рукой. — Или наговорить. Но на самом деле я так не думаю.

Каро встала с камня и направилась по тропинке еще выше — в гору.

— Ваше Высочество, — растерянно сказал Лан. Он хотел опять обогнуть принцессу, но тропинка была слишком узкой, и приходилось идти следом.

— И я еще раз повторяю, я не сержусь на принцессу.

Каро обернулась: — А на меня? С «Ее Высочеством» все ясно. А как быть с Каро?

Лан взглянул в лицо Ее Высочества — грустное, немного напряженное.

— Как мне быть с девчонкой Каро, которая считает, что повела себя как дура? — спросил он.

— Да, — твердо кивнула девушка, все еще не двигаясь с места. — Как быть с ней, если она ужасно боится…что потеряла друга из-за своей глупости?

— Ну… мне надо сделать что-нибудь такое, чтобы она назвала меня дураком, — лукаво улыбаясь, ответил Лан. — Тем более, друг и дурак звучат почти похоже.

Каро часто заморгала от удивления и чуть не оступилась. — Это как?

— А вот так, — загадочно ответил Лан. Взглянул за спину Каро, убедился, что там небольшая пологая площадка — хватит и для прыжков, и для падения. Что-то просвистел… Так же загадочно сказал, — если ты не трава, он тебя не съест…

Внезапно выкинул руку, поймал крупного летящего жука и метко кинул ей за ворот рубашки.

Глаза Каро расширились и стали огромными, как у совенка. Секунду еще она стояла неподвижно, а потом коварное насекомое пустило в ход то ли лапки, то ли усики. Каро пронзительно взвизгнула:

— Мамочки!!! — и прыгнула, но не туда, куда рассчитывал Лан, заглядывая ей за спину, а прямо на него. — Дурак!!!

Лан еле-еле увернулся, успев убедиться, что пробежав мимо него, Каро никуда не свалится.

— Это не дурак, а Краснобрюх Жужжащий, — уточнил он.

— Сам ты Краснобрюх!!! — Каро едва затормозила и теперь отчаянно вытряхивала упрямое насекомое из рубашки. Оно сопротивлялось — то ли насилие над свободной жучиной личностью его возмутило, то ли просто понравилось там сидеть.

— Маааама!!! — почти простонала девушка, в очередной раз чувствуя щекотно-колючий променад по голой коже, наконец прижала вторженца ладонью прямо через ткань и двумя пальчиками, зажмурившись, вытянула его наружу.

— Может, он папа? — спросил Лан. — Не дави, пожалуйста, — участливо добавил он, — этот мама-краснобрюх точно ни в чем не виноват.

Каро открыла глаза и, держа жука все так же двумя пальчиками чуть на отлете, боязливо его рассмотрела. Жук! Ужас!!! С усиками, лапками и крылышками! Она с содроганием разжала пальцы, и ужас с усиками свалился в густую траву, через секунду взмыв оттуда с сердитым гудением.

— Знаешь, что я сейчас сделаю? — спросила Каро, проводив лапки и крылышки опасливым взглядом и переведя взгляд на Лана. Все это время она как бы невзначай пододвигалась поближе к нему.

— Продолжу танец жук-дурак-краснобрюх? — беспечно договорил за нее Лан. Попытался отодвинуться, но пространство для маневра за ним было невелико: заросшая скала. И повторил несколько недавних движений принцессы.

— Ага, — кровожадно подтвердила Каро. — Танец. Только без жука. Лан-дурак-красноух называется!!! — и прыгнула на жуколова, пытаясь дотянуться до его ушей.

Лан отпрянул, но далеко было не уйти, и покушение достигло цели.

Каро действительно пару раз довольно чувствительно дернула свою жертву за подвернувшееся ухо, но потом отчего-то оставила его в покое, а вместо этого быстро пробежала пальцами по ребрам Лана, щекотно до невозможности.

— Ага, попался! Который…жуками кидался!

— А я еще и гусеницами могу, — сквозь смех еле произнес Лан. Нагнулся, содрогаясь от щекотки, подхватил с куста длинного, мощного, мохнатого ползуна, в мизинец толщиной, — погляди, какая красота! — и, продолжая извиваться от щекотки, протянул гусеницу Каро.

От пронзительного визга, кажется, даже листья на кусте затрепетали, а оглушенный ползун свернулся колечком и свалился в траву.

— Лан!!! — Каро прекратила визжать и зашлась хохотом. — Я их до смерти боюсь!!!

— Извините, Ваше Высочество, — сказал Лан. И поклонился. Учтиво, по всем правилам. Правда, правой рукой провел по кусту, будто искал еще одну насекомую. Но вместо этого сорвал маленькую веточку с цветком и протянул принцессе.

— А там точно никого нету? — подозрительно осведомилась Ее Высочество, не спеша протягивать руку за подарком и заглядывая внутрь цветка с опаской — одним глазом.

— Никого, кайса Каро. Даже пчелы на него еще не садились, — сказал Лан. И замолчал, покраснев, то ли от щекотки, то ли от того, что так назвал принцессу.

— Тогда спасибо, — улыбнулась Каролина, взяла цветок, воткнула его в прическу за ухом и пристально взглянула на Лана:

— За цветок спасибо. А за кайсу…я тебе сто раз говорила, что я еще не такая старая, чтобы кайсать без конца!!! — и повторила атаку на ребра противника.

— А хаха-как, ка-ха-ха, хаха, ках надо? — Лан хохотал, увертывался, вспоминая свой «боевой цирк», но не удалялся от Каро.

— Вот так! — тоже смеясь, отвечала Каро, продолжая щекотаться. — Каро! Каро! Кар…ой! Нет, вот так не надо! — обессилевшая от смеха девушка споткнулась о какой-то корень и плюхнулась в траву.

— Надеюсь, оно уже уползло, — простонала она, на всякий случай оглядываясь.

— Не уползло — улетело, — со смехом сказал Лан, подхвативший какое-то насекомое и отшвырнувший подальше. Нагнулся к принцессе и сказал уже без смеха: — Не ушиблась?

— Не-а, — помотала растрепавшейся прической девушка. Похлопала по траве рядом с собой и пригласила:

— Садись.

Не дожидаясь повторного приглашения, Лан не то, что сел — прилег на сухую траву, головой к принцессе.

— Лан… — Каро тоже откинулась спиной на траву, закинула руки за голову и посмотрела на плывущие над долиной облака. — Помоги мне, а? Я запуталась…точнее, уже немножко распуталась, но не совсем.

Лан приподнялся, имитировал кивок-поклон: — Всегда к вашим услугам.

— Это насчет Даниэля, — Каро искоса бросила взгляд на собеседника — как он отреагирует. До сих пор Лан старательно и успешно уходил от таких разговоров.

— Хорошо, — почти равнодушно ответил Лан, и неожиданно для себя добавил, уже без равнодушия: — Чем я могу помочь?

— Да ты уже помогаешь, — улыбнулась в небо принцесса. — Ты даже представить себе не можешь, каких бы я глупостей натворила, если бы тебя не было. А Даниэль…понимаешь, я приехала сюда, уже настроенная против него. Всю дорогу сама себя убеждала, какое он чудовище, и убедила. Да он и сам постарался немало в этом направлении. Ну, вот я и уперлась рогом в свое такое отношение, ничего другого замечать просто не хотела. А вчера вдруг поняла…и не без твоей помощи. Что не все так просто.

— Ведь тебя воспитывала мама? — спросил Лан.

— В основном, — кивнула Каро. — Не только она, но у нее хорошо…получалось.

— А он был один. С десяти лет.

— Да… — согласилась Каро, невольно отмечая схожесть аргументов из своего сна и наяву. — Но ты тоже был один, — все же добавила девушка.

— Мне… знаешь, так вышло… что мне давали одни только тумаки, а ему одни только пряники. От тумаков быстро взрослеешь, а от пряников, как видишь, только вред. — Лан задумчиво жевал травинку, искоса поглядывая на собеседницу. Смотреть хотелось все время. Очень. Но он сдерживался.

Каро приподнялась на локте.

— Тебе тоже показалось, что его нарочно превращали в бесполезного уродца? — серьезно спросила она.

— Может быть, — пожал плечами Лан. — Я видел, что он превращался. И… сам не знаю, каким был бы я сам на его месте.

— Превращался-превращался и превратился, — вздохнула Каро. — Будем надеяться, что у него получится превратиться обратно. В последнее время он изменился, ты заметил?

— Конечно. — Лан кивнул.

— Вот… — Каро опять вдумчиво изучала облака. — Значит, не все у него там еще в голове… сплошными пряниками забито. Высохшими! Я попробую. В конце концов, он тоже живой… — Она замолчала.

Лан тоже молчал. Потом вскинул руку, схватил кого-то, махнул в сторону.

— Прилетел кусаться, — уточнил он. — Пойдем, может, пока не погрызли? — А сам вздохнул. Словно не хотел на самом деле никуда уходить отсюда, с этой полянки, где Каролина из строгой и деловитой принцессы превратилась в обычную девчонку. Которая визжит при виде жуков и дергает за уши жуколовов…

— Вот что за жизнь, а?! — Каро одним плавным движением поднялась на ноги и отряхнулась. — Здесь того и гляди покусают, там, — она махнула рукой в сторону замка, — вообще съедят. Пошли, нас ждут соседские склоки за лысые горы и не разобранные отчеты. Какая прелесть, — она скривила потешную рожицу.

— Не, — серьезно сказал Лан, — будем вместе — не загрызут.

— Ну, если только, — принцесса сморщила нос, звонко чихнула, отвернувшись, и, подхватив Лана за руку, стала вприпрыжку спускаться по тропинке.

— Лан! — окликнула Каро, когда они уже почти спустились. — А ты не мог бы…поймать несколько штук этих…краснобрюхов.

— Зачем?

— Про запас, — вздохнула девушка. — Когда мне очередная вожжа…попадет, сразу за шиворот засунуть, не дожидаясь, пока я дров наломаю.

— Смотри, за мной не задержится, — ответил Лан.

— Только не гусениц, пожалуйста! — умоляюще сложила руки Каро и засмеялась.

Старая калитка в замковой ограде протестующе скрежетнула, шаги и голоса смолкли. Воцарившуюся тишину прорезало торжествующее, победно-басовитое гудение Краснобрюха Жужжащего.

Найти жилище Максимилиана оказалось нетрудно. Гораздо труднее — зайти. Чем ближе подходил Даниэль к домику, тем сильнее замедлял он шаг. Может, его и дома нет? Может, лучше завтра зайти? Ведь это же никогда не поздно…

До забора оставалось уже совсем немного, когда мальчишка вдруг резко одернул себя. Нет! Сегодня. Сегодня и сейчас. И, перегоняя свой страх, в несколько шагов достиг калитки. Занес уже было руку, чтобы постучать, но застыл. А вдруг он не простит? Погонит его прочь? Мальчишка замешкался, кусая губы, прислонился лбом к забору. Противно, томительно сжалось сердце. Но не стоять же так вечность! Даниэль медленно, неохотно распрямился. А что, если Максимилиан сам выйдет? Увидит, как он тут торчит под дверью? Только этого не хватало!

— Иду-иду! — Раздался в ответ на стук чуть надтреснутый старческий голос, за оградой послышались торопливые шаркающие шаги, и калитка распахнулась.

— Что-то вы раненько сегодня ка… — Максимилиан разглядел посетителя и замолчал.

Сердце бухнуло колоколом и заколотилось где-то в горле, когда Даниэль услышал знакомый голос. Появилось искушение развернуться и бежать отсюда подальше. Но было уже поздно.

Какое-то время бывший герцог молча смотрел на бывшего слугу. Потом отвел глаза.

— Я могу… войти? — неожиданно хриплым голосом спросил он хозяина.

Максимилиан молча посторонился, пропуская своего уже бывшего хозяина в маленький уютный дворик, выложенный речной галькой. Он внимательно смотрел на Даниэля блекло-голубыми от старости глазами и не произносил ни слова.

Даниэль поймал этот взгляд. Какой Максимилиан уже, оказывается, старый… И тотчас со всей остротой нахлынула на него их последняя с Максимилианом встреча, ошпарила мучительной горячей волной.

— Максимилиан… прости меня… пожалуйста… — Даниэль помотал головой, как от боли, — если можешь… — закончил он совсем тихо.

Старый слуга глянул с легким удивлением, но промолчал и на этот раз. Потом покачал головой, грустно улыбнулся и спросил:

— Неужто, Ее Высочество все же решила прислать вас извиняться? Не надо было.

— Ее Высочество? — растерянно переспросил мальчишка. И тут до него дошло…

— Никто меня не присылал! — почти прокричал он. — Я пришел, потому что… — мальчик осекся.

Как сказать ему? Как объяснить, почему он тут?! А ведь в чем-то Максимилиан прав, ОНА заставила его прийти. Вернее, заставила понять, что он должен прийти.

— Я пришел потому, — продолжил Даниэль, уже более твердо, — что ты очень много делал для меня, Максимилиан, а я… я повел себя с тобой, как законченная скотина!

Слезы закипели в глазах мальчишки, но не упали, а повисли каплями на ресницах. Даниэль сердито смахнул их рукой. И тут его будто прорвало:

— Максимилиан… прости меня… за все прости! — горячо заговорил мальчик. И что-то новое, очень неподдельное было в его глазах, в интонациях, в позе, даже в жестах. — Ты не подумай, я не хочу, чтобы ты вернулся! То есть… мне очень не хватает тебя, Максимилиан… — он виновато и просящее заглянул старику в глаза. — Можно, я буду приходить иногда?

Максимилиан еще несколько секунд смотрел на Дана — испытывающе и недоверчиво. Потом часто заморгал, как от яркого света, неловко переступил через подвернувшееся под ноги ведерко с какой-то рассадой. Протянул руку, словно хотел дотронуться, погладить, но не решился.

— Ну что вы, Ваша светлость… — сказал он наконец и закашлялся. Потом отдышался, смахнул с глаз выступившую влагу — то ли от кашля, то ли от чего еще.

Мальчишка стоял, задыхаясь от запоздалого стыда и раскаяния. «Еще немного, и он бы слег… слег…» Крутились в голове слова Каролины.

Ласковый, прощающий голос Максимилиана и неожиданно острая жалость к старику потрясли его настолько, что долго сдерживаемые слезы все же прорвались наружу. Даниэль закрыл лицо руками, и горячие капли обожгли ему пальцы. Он плакал горько и безудержно. Плакал уже бог его знает какой раз за последние три недели и ненавидел себя за слабость, но ничего не мог с собой поделать.

Ему было очень тяжело. Он припомнил сейчас все: и как кричал на верного слугу, и как изводил его капризами, и как мог беспричинно обругать и ударить. И в то же время осыпал милостями Герхарда… КАК ОН МОГ?!!

— Ну-ну… Не надо так убиваться, — старик шагнул навстречу и осторожно погладил мальчика по плечу. — Разве ж я могу на вас долго сердиться. Я же вас у вашего батюшки принял еще в пеленках, почитай… и вы всегда были хорошим, добрым мальчиком. А что потом… с кем не бывает… баловали вас много, да людишек дрянных подсовывали. Ну-ну, тИхонько…

Это было уже слишком. Это «тИхонько» вдруг всколыхнуло воспоминания — еще тогда, когда Даниэль был совсем маленьким… эти руки, этот голос, самые добрые, самые надежные и родные из тех, что он помнил. КАК?! Он мог забыть?! Он не заслуживает такого сочувствия, не заслуживает! Осознание этого возникло так остро, что Даниэль не выдержал — рухнул на колени и разрыдался в полную силу. Он вцепился в руку старого камердинера и, прижавшись к ней лбом, повторял, как заведенный: — Прости меня, прости! — захлебываясь рыданиями и не находя в себе сил остановиться.

Максимилиан заволновался, охнул, не зная, как и что делать, не решаясь отнять руку, в которую вцепился рыдающий мальчишка. Потом все же переступил на месте поудобнее, второй рукой подхватил Даниэля под локоть и с неожиданной для такого старого человека силой поднял своего бывшего господина с колен, перехватил, обнял — как уже давно не обнимал, с тех самых пор, как маленький Даннике перестал бояться страшных снов и плакать в своей кроватке.

Уткнув все еще плачущего подростка себе в плечо, старик с приобретенной не за один год сноровкой переместился вместе с ним на пару шагов, к малюсенькой скамейке у ограды, сел сам и усадил своего подопечного.

— Ну-ну, ваша светлость… — приговаривал он, обнимая и поглаживая парня дрожащими руками. — Ну, будет… Я уж вас не оставлю теперь, пока еще ковыляю-то. Ну, не надо плакать. Плохому, оно всегда легко научиться…

Наконец Даниэль начал понемногу успокаиваться. Судорожно вздохнул.

— Т-ты не н-называй меня больше «Ваша светлость», л-ладно? — попросил он Максимилиана, перемежая свою просьбу всхлипываниями. — Не хочу вспоминать…

Старик смутился:

— Да как-то… привычно уж мне… — пробормотал он, но потом поспешил заверить: — Я постараюсь, Даннике. Вы вот… — Максимилиан перевел разговор на знакомые рельсы и сразу почувствовал себя увереннее:

— Ты хоть завтракал сегодня, Даннике? Время-то уже и для обеда прошло…

Даниэль облегченно перевел дыхание и посветлел. Он не давал себе отчета в том, что произошло с той минуты, когда он, пересилив себя, пришел к Максимилиану. Он еще не понимал, что именно тогда перешагнул ту грань, которая делала невозможным его возврат к прошлой жизни. Многое ему еще предстояло понять. А сейчас он просто чувствовал, как отпускает тяжесть, давившая его последнее время, и на сердце снова становится легко и солнечно.

Потом они с Максимилианом пили вкуснющий чай, и Даниэль с удивлением обнаружил, что такое общение во много раз приятнее, чем то, которое было у них последнее время. Привычная, ненавязчивая забота теперь воспринималась совершенно иначе — словно теплое пушистое одеяло, укрывающее от всех бед и неприятностей мира. Такое родное, такое близкое… Страшно было даже вспомнить, как он чуть было не потерял его из-за собственной глупости.

Глава 11

Дни потянулись своей чередой, уже не такие серые и безнадежные, как раньше. Даниэль привык исправно посещать занятия и неизменно выходил на тренировку по утрам. Он втянулся в такой ритм и стал меньше уставать. А еще… нет, он пока не признавался в этом даже себе, — все это ему начало нравиться. Учителя в целом были им довольны, и даже Грено теперь все реже прибегал к помощи палки, чтобы взбодрить своего ученика. Хотя и оценил его успехи по-своему — увеличил нагрузку.

Сегодня Даниэлю посчастливилось выиграть поединок в фехтовании с одним из гвардейцев. Грено одобрительно кивнул и, самое важное, — Даниэль поймал на себе взгляд Каролины. Она улыбнулась ему. Даниэль радовался, как маленький. Это был триумф! Первая настоящая победа! Пусть небольшая, но честная. И ОНА ее видела! Даниэль и сам не мог понять, почему таким важным для него стало вдруг внимание принцессы. Ловил его с жадностью. Всю оставшуюся часть тренировки он тайком наблюдал за девушкой в надежде, что она посмотрит на него еще раз. Но Каролина увлеченно фехтовала, на этот раз с Грено, и ей было не до того, чтобы смотреть по сторонам.

Ну ничего, ведь сегодня они увидятся на занятии…

С той самой поры, как Каролина пришла к нему в комнату с извинениями, его отношение к ней повернулось на сто восемдесят градусов. Принцесса, должно быть, и сама не подозревала, что простой, естественный для нее поступок, так потрясет Даниэля. Выходит, ей не все равно что с ним происходит… С каждым днем это ощущение крепло. Ее высочество самолично выделила время, чтобы знакомить его с азами управления и положением дел в Рогнаре. А ведь он видел, как она занята! Смешно, когда-то он был уверен, что наследники престола — самые большие лентяи в мире. У них слуг навалом, знай себе только приказы отдавай. А на деле оказалось, что принцесса работает больше всех. Сможет ли он также? Хоть когда-нибудь? Он старался. Он готов был стараться уже ради того, чтобы получить ее одобрение. И она, как чувствовала, не упускала случая похвалить. Он открывал для себя новую Каролину. И к этой новой Каролине испытывал что-то вроде робкого почтения. Он стал ждать занятий с ней.

Но и в остальное время скучать было некогда. Скучать? А когда-то он не знал, чем бы занять время. Все развлечения так быстро надоедали. Теперь Даниэлю приходилось самому заботиться о чистоте своей комнаты. Горничная с этажа оказалась беззлобной веселушкой и охотно ему в этом помогала. Остальные слуги тоже не отказывались помочь. Даниэль обращался к ним поначалу со страхом. Но никто не насмехался. Постепенно, осмелев, мальчик возобновил конные прогулки. Только к конюху Гавриилу, тому самому, которого чуть не огрел плетью, обращаться вовсе избегал. Сам седлал своего любимого Ральфа.

Дан часто виделся с Греной, а когда было свободное время, забегал к Максимилиану. Рассказывал ему последние замковые новости и про свои достижения. Старик охотно слушал. Потом они пили чай с травами, какой умел заваривать только старый слуга. Даниэль читал ему вслух, или же сам Максимилиан рассказывал что-нибудь про «былые времена». А рассказчик он был — заслушаешься!

Даже Герхард перестал показываться и отравлять Даниэлю жизнь. Каро как-то вскользь упомянула, что у кая Герхарда теперь слишком насыщенный график. По правде сказать, Дан вздохнул с облегчением.

В делах наступило небольшое затишье. Все, что могла сделать сама, Каро уже сделала, и оставалось ждать каравана из Империи. Вместе с которым должен были прибыть гвардейский полк, таможенники, стряпчие и вообще полноценный штат придворных. Она уже добилась неплохих результатов. Кроме всего прочего, удалось наложить арест на некоторые подозрительные счета. Прошлым вечером прибыли посыльные из Банкирского дома Независимых Княжеств. Переговоры затянулись до поздней ночи, но все вопросы удалось решить.

Утром она, как обычно, пошла на тренировку. Ну и что, что глаза слипаются, первый раз что ли? Тем более, что на пробежке организм привычно «включился».

Занятия закончились, и она уже размышляла на тему, чего бы такого полезного пойти сделать, и тут коварная усталость вернулась, словно подкравшись из-за угла с пыльным мешком.

Каро еще поборолась из чистого упрямства, а потом плюнула. В конце концов, она принцесса, или ломовая лошадь?! Спать! Пусть хоть сроют это герцогство к крабовой бабушке.

Проснулась она только к обеду. Сначала подскочила, как ужаленная — мамочки! Сколько времени?! И тут же плюхнулась обратно на подушки. Крабовой бабушки не видать, значит, герцогство постоит без нее и еще с полчасика.

Зато в кои-то веки можно поваляться и спокойно подумать.

Вспомнилась утренняя тренировка. Даниэль делает успехи. У него сегодня был такой гордый вид, словно он как минимум кубок империи выиграл. Каро улыбнулась.

Надо же, как все изменилось. Мама была права. Как всегда. Нет, все равно сначала он был такой противный — убила бы. Но потом… потом она наверное сама не хотела уже видеть в нем никого, кроме того самого мерзкого самодура. А он изменился. И заметно. Исчезла ленивая разболтанность движений, всего несколько недель тренировок оказалось достаточно, чтобы придать осанке четкость, и пружинистость походке. Даже взгляд! Лицо у него стало другое. Скучающе-презрительная гримаса сменилась оживленным вниманием, Даниэль стал чаще улыбаться, причем удивительно искренне и в то же время чуть застенчиво. Спесивый герцог исчез, остался просто мальчишка. Нормальный такой, даже симпатичный. Правда, держится все еще скованно. Сторонится любой компании.

Кстати, из его бывших друзей мало кто остался в замке. Еще бы, работать — это вам не на балу отплясывать. Остались только те, кому, видимо, ехать было особенно некуда. И что настораживало — Герхард был в их числе. Не уехал (а уж ему было куда!) Даже не особенно возмущался. С кислой миной, но обязанности свои выполняет. Может, и к лучшему… пусть будет на глазах. Очень уж он ей не нравится. И история его появления не нравится. Слишком все гладко. Ну да черт с ним, с Герхардом, хоть один день о нем не думать!

Кстати, стоит сегодня рассказать Даниэлю о правах и обязанностях дворянства в империи. И посмотреть вместе с ним, что об этом есть в местных архивах.

Он понемногу начинает вникать в положение дел в Рогнаре. Вот уж не ожидала, что парень так быстро соображает, и память у него вполне себе. Умеет даже сделать выводы из нескольких разрозненных, казалось бы, фактов.

В нем проснулся интерес к таким задачкам, и это оказалось неожиданно приятно. И частенько давало возможность взглянуть на проблему свежим взглядом, найти нестандартное решение.

Каролина, правда, считала преждевременным раскрывать перед ним всю сложность ситуации. Она присматривалась, слушала, и не торопилась.

А Лан сегодня обед не принес. Странно… Каждый день, как штык тут как тут. Будто это и правда его обязанность. «Кормилица»… Каро с нежностью улыбнулась. Магдалене расскажу — не поверит. А жаль, что не пришел. Хотя на самом деле давно уже можно этого не делать, но… так приятно!

Ее мысли были прерваны стуком в дверь.

Каро быстро привела себя в порядок и впустила визитера.

— Ваше Высочество, опять без обеда? — Строго вопросил «посетитель», протискиваясь, с подносом в дверь. — Извини, в канцелярии задержали.

Каро улыбнулась. С тех самых пор, как она отбивалась от его жужжащего «подарочка», их отношения стали как-то ближе, непосредственнее.

Внешне вроде мало что поменялось. Он оставался так же церемонно-вежлив, особенно в присутствии других, но наедине… даже это его «Ваше Высочество» звучало теперь так, что Каро перестала протестовать и требовать обращения по имени. Теперь это звучало с некоторой иронией и… очень тепло. И эта его постоянная ненавязчивая забота…

Каро заметила, что в его присутствии невольно расслабляется, и принимает заботу не с раздражением — как от надоевших придворных кавалеров — а с удовольствием. Да те и не заботились вовсе, они «куртуазно ухаживали». А Лан… с ним было весело и интересно. И…

— Да разве с таким строгим «кормилицей» обед пропустишь? — В тон ответила девушка. А про себя хихикнула — вообще-то она уже вполне находила время и сама поесть, но Лан упорно продолжал кормить сам. И ей это определенно нравилось.

После занятий Даниэль, отдыхал и предвкушал встречу с Каро. До нее оставалось два часа. Целых два! И тянулись они, как водится, медленнее медленного. Даниэль подошел к окну. Постоял, раздумывая, не выйти ли ему в сад, чтобы скоротать время. Он успел полюбить неспешные умиротворяющие прогулки. Там редко кого-нибудь можно было встретить. Можно даже сказать — совсем никого, если не считать памятной встречи с Герхардом. При воспоминании о последнем, мальчик поморщился. Вспоминать эту историю не хотелось. Тем более что за ней неизбежно следовали мысли о Лане, тоже мало его радовавшие.

Однако в этот раз размышления исчезли так и не появившись, потому что Дан увидел из окна Каролину.

В ворота замка стремительно въезжали всадники. Двор заполнил гулкий стук подков и голоса людей в форме императорской гвардии. Среди них оказалось трое мальчишек лет по двенадцать-тринадцать на вид. Они сразу привлекли его внимание, потому что кубарем скатились с лошадей и, безбожно нарушая субординацию, кинулись к принцессе. Запрыгали возле нее, оживленно жестикулируя и, судя по всему, перебивая друг-друга. Кто это? Братья? Но у Ее Высочества нет родных братьев… тем более троих… тем более одного возраста. Почему же тогда… Она обнимает их?! Кто бы ни были эти мальчишки, Даниэль мгновенно невзлюбил их за то, что они покусились на Каролину. Его Каролину! Если бы он задумался в этот момент над своими чувствами, наверное сам бы немало удивился. Его Каролина? С каких это пор она стала «его»? Как так получилось, что он начал тянуться к ней, жаждать ее внимания, ждать встречи? И вместе с тем все крепче утверждаться в мысли, что ее внимание — только для него. А тут…

Даниэль резко задёрнул штору и отошёл от окна.

«Дружная троица», «кошмарная триада», «три поросенка» — у них было много прозвищ, от ласковых до опасливо-недружелюбных. Воспитанники наследницы, ее непоседливое «семейство» наконец добрались до своей драгоценной принцессы.

Мальчишки озирались по сторонам. Куда это занесло Каролину а теперь и их самих вслед за ней?

— Каро, наконец-то! Мы соскучились, как стадо бегемотов!

— Каро, а Эрик новый разряд получил получил! Его сам начальник гвардии тренировал, пока Грено не было!

— Каро, тебе письмо от Ее Величества! А на перевале мы в тааакую бурю попали! — новости сыпались на ошалевшую девушку одна за другой, при этом громкогласное трио наперебой пыталось обнять ее и чмокнуть в щечку.

— Роза наша расцвела — вся цветами усыпана.

— Мы модель парусника сделали, запустили ее, и Ким в пруд свалился. Целый день потом от кайсы Леоноры прятался. Каро, ну скажи что-нибудь!

Каро не сразу пришла в себя — вот сюрприз, так сюрприз! Но уже через несколько секунд девушка весело смеялась, обнимая всех троих, теребя, поворачивая, чтобы лучше разглядеть и целуя в ответ. Эти трое мальчишек уже давно стали ее семьей. Они давно стали ей ближе, чем Магдалена и вечно занятая мама. Как же она по ним соскучилась!

— Вы как тут оказались, негодники? — Весело спросила она, когда утих первый шквал поцелуев и объятий.

— Нуууу… мы подумали, как ты тут без нас… — лукаво улыбнулся Эрик, — кто за тобой еще присмотрит.

Питер толкнул его в бок и спокойно пояснил:

— Письмо от Ее Величества, срочное. Ну а мы… напросились. Это все он. Кого хошь уговорит! — повернулся к сияющему Киму

— Да уж, без вас мне тут никак. — Подтвердила Каро. Она действительно была искренне обрадована их приездом. Настолько, что даже сопровождающий мальчишек гвардеец с королевским посланием удостоился внимания далеко не сразу. Но все же принцесса вскоре вспомнила о своих обязанностях.

Правда долго официальные дела не продлились — гости не дали ей такой возможности, да и сама она не настаивала.

— Ну Каро, мы просто уже умираем с голоду! А ты нас держишь во дворе! Где тут можно чего-нибудь перехватить? Обидно проделать такой путь и помереть голодной смертью в самом его конце. — Эрик уже успел оглядеться по сторонам и теперь настойчиво требовал к себе внимания.

— Грязнуль не кормим! — Тут же засмеялась Каро, напомнив всем троим первые дни их знакомства, когда попытка загнать трех упрямых мальчишек в ванну закончилась глобальным потопом в покоях принцессы и запихиванием визжащих поросят в воду прямо в одежде. Все четверо невольно хихикнули, картинка, встававшая перед глазами и правду была веселой. Теперь. Тогда Каро было не до смеха: мокрая, взъерошенная и злая, она гонялась за разбегающимися в разные стороны мальчишками по комнате, а заглянувшая на шум и благоразумно забравшаяся повыше Магдалена комментировала и давала советы, аккуратно придерживая подол. Своим ехидством выводя Каро из себя еще больше. Шум, гам и дым коромыслом в покоях наследницы в конце концов привлекли внимание императрицы. Войдя в комнату в самый разгар погони, Ее Величество несколько секунд внимательно наблюдала за разворачивающимся представлением, а потом спокойно посоветовала:

— Попробуй их по одному ловить. — И вышла, больше не сказав не слова.

Кончилось дело тем, что Каро последовала совету матери, сосредоточилась на одном из поросят (не повезло быть первым Киму), зажала жертву в угол, сгребла в охапку и с размаху бултыхнула в полную воды ванну прямо в одежде, сразу окунув с головой и подняв фонтан брызг.

— Я уши мыл! Вчера! — Под общий смех заверил Ким, опять напомнив всем тот самый аргумент, который верещал во время маканя в ванну с головой. Это уже стало традицией, на любое напоминание о чистоте отговариваться мытыми вчера ушами.

— Твое «вчера» опять было в прошлом году? — Каро поддержала ритуал привычной фразой и опять засмеялась вместе со всеми.

— Начина-ается… — пробурчал с деланным возмущением Эрик. — А мы думали, ты тут подобреешь хоть немного. — Каро, это и есть твой жених? — внезапно понизив голос поинтересовался мальчик. — По двору вальяжной походкой проходил Герхард, направляясь к конюшне.

— Где? — Каро глянула и тут же чуть не поперхнулась. — Типун тебе на язык! Слава Пресветлому, нет! И вообще, пошли-ка в дом…купаться. — ехидно добавила она, увлекая мальчишек за собой. И они, оживленно болтая, скрылись в недрах дворца.

Каро на некоторое время забыла обо всем. Ненаглядная троица занимала все ее мысли: устроить их в комнате неподалеку от себя, погнать в купальню и со смехом следить, как они устраивают там форменный кавардак с обливанием. Выгнать их в конце-концов из воды и пообещать не кормить, если быстро не вытрутся и не оденутся. Отправиться прямо в столовую и всем вместе весело накинуться на еду.

Только через пару часов Каро вспомнила, что собиралась сегодняшний вечер провести с Даниэлем. Но оторваться от мальчишек сейчас у нее просто сил не хватило — она так соскучилась. Поэтому быстренько отловив первого попавшегося лакея, она отрядила его сообщить Дану об отмене вечерних занятий, и потащила мальчишек в канцелярию. Из-за их приезда принцесса сегодня забросила дела и теперь хотела хоть чуть наверстать упущенное, а заодно познакомить «троицу» с Ланом. Ну и еще кое-что сделать. Из письма матери она уже знала, не все так просто с этим «сюрпризом». Сначала Каролина просто была в шоке, потом опомнилась, пожала плечами — а, собственно… чего еще от этих обормотов ждать???

Короткий стук вежливости и в канцелярию заглянул гвардеец.

— Кай Ланире, Ее Высочество будет у вас через пять минут со своими друзьями из столицы.

— Спасибо, — с улыбкой ответил Лан, приглядываясь к гвардейцу и проверяя канцелярскую привычку запоминать имена, — кай Тедо, вы видели друзей Ее Высочества? Их напугает наш беспорядок?

Беспорядок, к слову, в канцелярии был всегда, но с того дня, когда герцог стал воспитанником, а Лан — секретарем, структура беспорядка существенно изменилась. Прежде столы были завалены ореховой скорлупой, апельсиновыми корками, попадались и пробки от бутылок, среди винных пятен. Вокруг пересохших чернильниц валялись обломки перьев, тут же обрывки бумаг. На все это безобразие злорадно поглядывали разжиревшие пауки — жирных мух в канцелярии всегда было изрядно. Ходил слух, будто прежний начальник канцелярии завел поросенка в углу и откормил остатками трапез подчиненных; вранье, конечно, но все же…

Теперь столы были вычищены, пауки изгнаны, для их же блага, так как кормовая база мух исчезла. И чернила были свежие — доливались в чернильницы каждую неделю, и перья острые. Зато на столах повсюду валялись книги из замковой библиотеки, прежде всего различные разряды и описи прежних лет, для подготовки отчетов. Лан постоянно отправлял в библиотеку заказы на новые справочники, а так как прежние книги не отсылал, они грудились повсюду. Тут же черновики, прежние отчеты, письма жителей, коих в канцелярию приходило немало.

Изначальный навал работы явно уменьшился, вроде бы, можно было попросить у кайсы Каролины назначить другого секретаря, а ему — другую должность. Но Лан не спешил — быть канцелярской крысой, оказывается, не так и плохо. Примерно, как быть полководцем: послал подчиненных в битву, а сам сидишь на холме, следя, чтобы никто не отступил, посылаешь вовремя резервы, принимаешь отчеты о трофеях и проблемах. К тому же, в библиотеке замка оказалось, столько замечательных книг, которых не удалось прочитать за последние два года. И кому, как не секретарю, удастся спокойно посидеть и почитать?

Сидеть, кстати, было и удобно, и приятно. Едва ли не на второй день работы, Лан нашел в куче бумаг жалобу плотников, на какую-то недоплату и, вникнув в дело, переправил ее в казначейство на исполнение. Плотники отблагодарили нового начальника, не просто отремонтировав его кресло, но и снабдив его стальными колесиками. Теперь Лан перемещался по канцелярии, едва ли не быстрее, чем, если бы бежал, а главное — не вставая. Обычный маршрут был от стола с книгами к подоконнику — к солнышку поближе.

В этом Лан и блаженствовал, когда выпадала спокойная минтука. Отрываясь лишь если подчиненным было что-то непонятно, или требовалось прочитать подготовленный документ, готовый к отправке. Или требовалась срочная справочная записка. Или происходило внезапное происшествие, как сейчас.

— Нет, кай Ланире, — усмехнулся гвардеец. — Подозреваю, друзья Ее Высочества, только увеличат беспорядок.

Лан не то что, удивился, распахнул глаза от удивления. Бросил быстрый взгляд на привычный маршрут, оттолкнулся от подоконника и прокатился по залу, да так, чтобы оказаться за столом.

Гости пожаловали даже чуть раньше обещанного. Не успела дверь раскрыться, как донеслась печальная просьба.

— Каро, ну накажи нас как-нибудь по-другому!

— Нет, — ответила принцесса, раскрывая дверь, — за вами присмотрит мой секретарь. И никаких каникул вам, понятно? Будете учиться все лето!

На секунду все замолчали, но каждый по своей причине: Лан, как и положено придворному при исполнении обязанностей, поклонился и ждал, пока принцесса первая обратится к нему. Мальчишки замерли на пороге, обреченно вздыхая и пытаясь понять: где же тот самый страшный секретарь? Каро просто улыбалась.

Наконец, она сказала.

— Кай Ланире (Лан поклонился еще раз), хочу представить вам моих воспитанников: Питер Росс, Эрик Марено, Ким Вериш. С этого момента они поступают в ваше распоряжение, и должны находится под вашим присмотром все свободное от занятий время. Буду вам признательна, если вы подробно расскажите им и о замке, и о городе, и о герцогстве Рогнар. У них непременно будут вопросы, на которые столичные учителя не ответят в любом случае.

— Будет сделано, Ваше Высочество, — ответил Лан поклонившись.

Каро, на минуту забыв воспитанников, обратилась к Лану с весьма важной просьбой: изучить послание соседнего герцогства Дархаар, и понять, насколько обоснованы его претензии.

Воспитанники же, по инерции войдя в комнаты, так и застыли. У них хватило сил лишь автоматически поздороваться: Питер — неуклюже, Эрик — в полпоклона, Ким — изящно. После этого они замерли, таращась на Лана и недоумевали — неужто это секретарь? А они-то думали, что будет кто-то похожий на Личного Секретаря Ее Величества — сухопарая, с вечно поджатыми губами, строгая кайса Леонора не раз и не два гоняла неугомонную троицу за проказы. В отсутствии принцессы ей вообще поручили присматривать за воспитанниками ее Высочества, и мальчишки взвыли на второй день.

Но вечно недоумевать они не могли. Ким с интересом уставился на огромную книгу, в кожаном переплете и медными краями. Эрик потянул руку к столу, нашел черновик. Подтянул пальцем к себе, осторожно нащупал чернильницу…

Питер ухватил его за руками, скорчил гримасу: «дурак?». Эрик отмахнулся: «нашелся воспитатель!». Правда, вместо пера взял карандаш. И, хоть оглядываясь, но решительно, начал быстренько изображать на листе какую-то людозверептицу.

Лан, как и подобает придворному, беседовал с принцессой, не сводя с нее глаз. Что же касается бокового зрения, то оно этикетом не запрещено…

— … В частности, Ваше Высочество, консолидированные проценты за Неурожайный заем, были выплачены еще десять лет назад, пять лет спустя после выплаты самого займа. Что же касается упомянутых в письме пользовательских процентов, то поскольку, они не упоминались в договоре, а также отсутствуют в законодательствах обеих стран, как таковые, то данная претензия…

Рисунок Эрика был уже закончен. Лан стремительно шагнул вбок, схватил черновик, выхватил у слегка обалдевшего Эрика карандаш, написал рядом с изображенным монстром — «Эрик», еще и стрелочку пририсовал, и показал лист Каро.

— … Данная претензия обоснована не больше, чем утверждение, будто в лесах наших уважаемых соседей водятся такие бестии…

Смеялись все, включая канцеляристов. Первым прекратил Ким. Он серьезно взглянул на принцессу и сказал.

— Спасибо!

А менее вежливый Эрик толкнул в бок Питера.

— Где же она себе такого секретаря нашла?

У Питера был другой вопрос.

— Каро, это твой жених?

Все трое с надеждой взглянули на принцессу, а та покачала головой. Питер вздохнул тихо и искренне. Эрик — искренне, и совсем не тихо. Ким сдержал любые звуки, но сделал такую гримасу, что последний паучишка канцелярии, устроившейся за шкафом, чуть не выпал из своей паутины.

Каро старательно сделала вид, что не слышала вздохов, не видела гримас, а главное — не заметила стремительно полыхнувших щек кая Ланире. Еще примерно полчаса мальчишки маялись на стульях у окна, разглядывая картинки в первой попавшейся книге, которую сунула им Каро, а принцесса выясняла деловые вопросы с начальником канцелярии. Наконец это издевательство прекратилось, и Каро весело скомандовала:

— На сегодня рабочий день закончен, все свободны. Кай Ланире, не хотите прогуляться?

Остаток дня не принес Даниэлю облегчения. Наоборот. Долгожданное время приближалось, когда явился лакей, присланный Ее Высочеством — занятия на сегодня отменялись. О причине гадать не приходилось… Раздосадованный таким поворотом, Даниэль отправился к Максимилиану. Но и это не принесло ему облегчения. Он слушал старика в пол-уха, отвечал невпопад. А потом торопливо попрощался и со всех ног кинулся обратно. Куда именно он бежит, Даниэль не знал, зачем — тоже. Ему очень хотелось увидеть Каро… Ну он и увидел!

Он просидел в этих проклятых кустах битый час, подглядывая издалека на то, что ему было недоступно. И Каролина… такой Каролины он до этого момента не видел, даже не подозревал о ее существовании! Она была… она светилась, словно солнышко, ласковое, домашнее. Светилась каждым жестом, каждой улыбкой, взглядом, предназначенным… не ему!

Он нашел в себе силы отвернуться и уйти, так и оставшись незамеченным. И так и не понял, что если бы сейчас осмелился просто подойти и заговорить, она точно так же улыбалась бы и для него.

— Последний дракон в наших краях был убит и подан на герцогский стол сто лет назад, — серьезно говорил Лан. Что же касается разбойников, — он взглянул на мальчишек, — похоже, они появились как раз сегодня.

Вся компания расположилась на обломках замковой стены. Каро блаженно откинулась на мягкий от мха обломок камня, положив голову на колени Кима, который сидел чуть выше. Пресветлый, какое блаженство вот так просто полежать ничего не делая! Эрик и Пит устроились поблизости и теперь внимательно слушали. Правда, Эрик исподтишка кидал в Лана прошлогодними желудями, когда тот на него не смотрел. И делал вид, что он тут совсем ни при чем.

— Так что, единственный чудовищем, водящимся в окрестностях замка, — столь же серьезно сказал Лан, — Он, почти не глядя, поймал двумя пальцами летящий желудь, переправил Эрику в лоб и договорил.- … Является жук-краснобрюх.

Договорив Лан взглянул на Каро не без опаски — мало ли что?

— Бррр! — Каро передернула плечами и поднялась с камня. Ким недовольно сопнул носом — ему не понравилось, что Каро от него отодвинулась.

— Это действительно жуткое чудовище!

Эрик тоже демонстративно надул губы, получив желудем по лбу. Но как обычно ненадолго. Он сполз с камня и начал подкрадываться к Лану со спины, корча друзьям многозначительные рожицы.

— Еще вопросы? — безмятежно сказал Лан, делая вид, будто не замечает готовящегося покушения.

Каро с улыбкой смотрела, как Эрик опять втягивает троицу в авантюру — два других поросенка словно бы невзначай стали придвигаться к Лану, и глазки у всех троих были хитрющие до невозможности.

— Это ты что ли, Каро жуками пугал? — Проницательно заметил Пит, отвлекая внимание противника. — Она жуткая трусиха, от каждой букашки тааакой визг поднимает! — Он закатил глаза.

— Как ты мог такое подумать?! — Лан не то, что изобразил возмущение, пожалуй, даже искренне возмутился, — я ей их показывал, а Ее Высочество изволили делать вид, будто боится.

— Твое высочество точно делала вид, или просто визжала? — Хитро спросил Ким у принцессы, за что тут же заработал: дернутое ухо, шлепнутую попу, и взлохмаченную шевелюру.

— Нет, ты посмотри на них! — возмутилась принцесса, отпуская верещащее и брыкающееся. — Кто еще визжит!

— Твое Высочествооо! — Радостно завопил Эрик, который наконец выбрал удобный момент и прыгнул Лану на спину. — В атаку!!! — Пит послушно прыгнул следом.

Баталия продолжалась минуты три — Лан использовал приемы тайной борьбы Кот-щекот: увертывался от шести тянувшихся к нему рук, и выводил из игры противников короткими щекотами. Но так, как выводил лишь на три-четыре секунды, атаки возобновлялись, и сам Лан уже смеялся чуть запыхавшись. Пока, наконец, Каро не решила вмешаться. Но вмешательство получилось своеобразное: выбрав удобный момент, когда все четверо сплелись в одну кучу-малу, она ловко подставила ножку, чуть подтолкнула одного, чуть придержала другого… в результате вся компания растянулась на мягком ковре из прошлогодних листьев у ног принцессы.

— Ну? — Глаза Каро смеялись. — Признаете, что девчонки всегда побеждают?

— Всех, кроме жуков, — задыхаясь от смеха ответил Лан.

— Ну вот еще!!!! — Эрик ловко подкатился Каро прямо под ноги и дернул ее за лодыжку. — Мы сильнее жуков!!!

Каро взмахнула руками, взвизгнула, но устояла. Однако ненадолго. Лан на всякий случай схватил Кима, прикрываясь им. Тот махал ручками-ножками, как настоящий жук, ухваченный за спинку. То ли нарочно, то ли случайно, дернул Каро за рубашку, и она присоединилась к общей свалке.

Прошлогодняя листва взлетала фонтаном и потом тихо планировала на визжащую, хохочущую и брыкающуюся кучу-малу. Только минут через пять раскрасневшаяся принцесса смогла на четвереньках отползти на пару метров и сидела на земле, продолжая смеяться. Как же хорошо! Как она соскучилась! Только с ними, да и то не часто, она могла позволить себе так дурачиться — без оглядки, самозабвенно и весело. И Лан… смеющийся, открытый… как тогда на горе, только еще ближе, еще раскованнее. А он красивый… когда так смеется…

Потом они шли в замок, выбирая самые извилистые тропинки — так не хотелось покидать этот сад и это… настроение. Троица непосед ускакала вперед, им все нипочем, им везде хорошо.

— Давно они с тобой? — Спросил Лан, искоса поглядывая на принцессу, которая неторопливо заплетала растрепавшиеся в свалке локоны в косу.

— Четыре года уже. — Улыбнулась Каро. — Ужас, как я столько выдержала?

— Ну уж, сразу ужас! — Усомнился Лан.

— Да ты их еще не знаешь! Мне тут письмо привезли. От матушки. Эти паршивцы должны были не с караваном в Рогнар, а с воспитателем в летний лагерь ехать! Так они от воспитателя сбежали, ты представляешь?! И почти три дня, паразиты такие, втихаря за караваном ехали, пока тот бедолага пол-империи на уши поднимал. Еще бы, ему перед Ее Величеством отчитываться!

— А… обалдеть! — Лан действительно впечатлился, если позволил себе такие выражения в присутствии Каро. — И что?

— И ничего. — Хмыкнула принцесса, перебрасывая заплетенную косу на спину. — Дождались, пока караван дошел почти до перевала, и нате вам — объявились. Впрочем, мамочка это предвидела, поскольку заранее связалась с капитаном гвардейцев. Велела довезти оглоедов, и сдать мне с рук на руки. С письмом, в котором красочно и с подробностями расписала мне, что с ними нужно сделать. А я, дурочка, так им обрадовалась… что просто рука не поднялась выпороть. Хотя надо бы. — Каро вздохнула. — Ничего. Я их иначе накажу. Не захотели на каникулы к морю? Прекрасно. Значит, никаких каникул, будут учиться вместе с Даниэлем, все лето. И мне спокойнее, когда они делом заняты… и наказание достаточно серьезное, раз всыпать не смогла.

— А ты… — Лан как-то уж очень внимательно изучал тропинку у себя под ногами. — Ты их раньше наказывала?

— Приходилось. — Каро опять вздохнула. — Иначе они бы нам весь императорский дворец разнесли! Представляешь, они однажды…

И Каро увлеченно стала рассказывать историю двухлетней давности. Опуская, правда, некоторые детали и подробности. Но сама вспомнила все, словно произошло это только вчера…

Глава 12 (ретроспектива)

Необычно притихшие мальчишки сидели в своей комнате. На какое-то время установилась тревожная тишина. Потом Эрик спросил: — Пит, думаешь, нас кто-нибудь мог заметить?

— Когда шли обратно — точно никто, — ответил Ким. — Такая дымовая завеса!

Питер очень внимательно изучал потолок, ровный и белый, без единой трещинки — глазу не за что зацепиться.

— Там, кажется, коробка осталась… — сказал он какое-то время спустя.

— Да какая там коробка?! Там все разнесло на три метра вокруг! — усомнился Эрик. — Погоди… из — под порошка коробочка?!

— Нет… — тяжело вздохнул Пит. — Наша коробка, от большого корабля… — он кивнул в угол, где на подставке красовался шикарный парусник, уже почти законченный. Подарок Каро на их общий день рождения.

— Ты что ее с собой взял?! — закричали хором остальные мальчишки. И прочтя ответ по виноватым глазам Питера, испуганно переглянулись. — Надо пойти и забрать! — первым очнулся деятельный Эрик.

— Не надо, — ответил вдруг голос от двери. — Нет там никакой коробки. Я проверила.

Мальчишки чуть не подпрыгнули на своих местах. И тут же, покраснев, потупились. Оправдываться теперь было глупо, а сказать — нечего. В воздухе явственно повисло слово — «ПОПАЛИ».

Каро молча прошла через комнату и устроилась на подоконнике, спиной к яркому квадрату солнечного света. Четко был виден ее силуэт, и загорелись искорки в светлых локонах, лицо утонуло в тени. — И что это было? — поинтересовалась девушка спокойно.

С минуту длилось молчание. Эрик сосредоточенно ковырял ковер носком ботинка, Ким мял в руках какую-то бумажку, а Питер, должно быть, сравнивал пол с уже изученным потолком. — Мы не специально… — выдохнул наконец за всех Ким.

Каро шевельнулась на фоне солнечного квадрата, и ее четкая тень на полу повторила движение. — Не специально усыпили весь гарнизон северной башни или не специально прожгли дыру в каменном полу с пятого этажа до третьего?

— ДО ТРЕТЬГО?! Вот это дааааа… — Питер оторвался от пола и одарил Каролину изумленно-неверящим взглядом. Двое других диверсантов снова переглянулись, на этот раз недоуменно.

— Угу, — подтвердила Каро — не поймешь, насмешливо или озабоченно. — Эта гадость, которую вы успешно активировали, проела перекрытия между пятым и четвертым, шлепнулась на пол, проела еще одно перекрытие, и только на третьем ей повезло угодить не на каменный пол, а на деревянный стол в столовой для прислуги. В противном случае, скорее всего, была бы дыра до самого подвала.

Мальчишки, осознавшие весь размах катастрофы, в немом ужасе уставились на Питера. Тот еще сильнее покраснел, опять опустил глаза и едва слышно всхлипнул.

— Так вот почему такой дымоган… — пробормотал Эрик себе под нос. А Ким виновато-просительно посмотрел на девушку.

— Каро…

— А что это было-то? — с искренним любопытством повторила вопрос принцесса. — Ну, усыплять-прожигать вы не хотели, ясно. А что хотели?

Мальчишки засопели носами, теперь втроем пыталясь посмотреть сквозь пол…

— Ну и чего теперь сопим? — недовольно пожала плечами Каро. — Я же должна буду как-то объяснять дыру в полу и спящий гарнизон остальным.

— Хотели, чтобы кошка немного полетала… — выдохнули они после еще одной продолжительной паузы.

Каро моргнула, переваривая новость. — Кошка? — удивленно переспросила она. — Полетала? — ей было трудно уловить связь между дырой в камне и летающей кошкой. — Кошки там не было…

— Не сама полетала, а в коробке, — уточнил Питер.

— Через дыру вниз? — все же попыталась найти логическую связь девушка.

— Да нет же! По коридору! — воскликнул Эрик, удивленный такой непонятливостью.

— Ага. Понятно, — кивнула Каро, которой вовсе ничего понятно не было. — По коридору летала кошка в коробке. А дыра тогда откуда?

— Да нет, кошка не летала… не получилось… а получилась дыра, — три пары глаз снова смотрели виновато.

Каро показалось, что она потихоньку сходит с ума…и вдруг от души посочувствовала матери — ей такие объяснения приходилось слушать гораздо чаще, причем не от десятилетних мальчишек, а от вполне взрослых дяденек…

— Кошка отказалась лететь, вместо этого, видимо, в поисках пути к бегству, прорыла каменный пол и улетела… — сказала девушка. Потом встряхнула головой и потребовала: — Ну-ка все с самого начала и по порядку!!!

Мальчишки вздохнули: — Мы хотели кошку по коридору… запустить… в коробке. — Чтобы полетала туда-сюда… но не успели. — Все не взлетело… а задымилось. — Кошка убежала… а пол вот… — дырка получилась, — они говорили шумно, перебивая друг друга.

— Угу, — кивнула Каро. — Понятно. Остался один очень важный вопрос… где вы взяли порошок левитации и что туда добавили?

— Армитрин и толченый сургуч. И…еще там одно… — угрюмо ответил Питер, — чтобы порошок сработал… без заклятия. Ошибка где-то… — он старательно уводил тему от первого вопроса.

— Оригинально… — поразилась Каро, с новым интересом глядя на Питера. — Однако же не меняет главного! Порошок где сперли, в лаборатории нашего алхимика, в школе, или на склад залезли?

Эрик с удвоенной силой заковырял носком пол, Питер просто молчал, а Ким пожал плечами и обвел друзей взглядом, будто извинялся за то, что собирался ответить: — На склад…

— Нда… — сказала Каро некоторое время спустя. — У меня для вас две новости. Хорошая и плохая. Какую хотите первую?

— Хорошую, — почти одновременно отозвались мальчишки с искренним любопытством, насчет плохой у них были свои догадки…

— Хорошая новость такая, — Каро спрыгнула с подоконника. — Обнаружившему новый способ обойти охранную сигнализацию маги-склада полагается премия. После подробного описания способа, конечно.

— А плохая? — все же решился уточнить Пит.

— А плохая… — Каро вздохнула. — Почти вся ваша премия уйдет на ремонт дырявых полов. Останется максимум на один раз хорошо на ярмарке погулять. Ну, или на цирк… зато наши карманные деньги за год вперед останутся при нас.

Если плохая новость только эта… Три обнадеженных взгляда рванулись и были тут же осажены принцессой:

— Нет, наказать вас мне тоже придется, — Каро вздохнула и пожала плечами, как бы говоря — тут уж я ничего поделать не могу.

Лица мальчишек вытянулись.

— Ну, так что с охранным заклинанием? — напомнила Каролина.

— Было так… — Ким посмотрел на ребят: «Рассказываю?» Те слегка пожали плечами в ответ: «Давай, чего уж теперь…»

— Я шатался вокруг склада. Ну, не совсем рядом, так, чтобы услышать.

Каро кивнула — это запрещено.

— Дождался, когда со склада выйдет посыльный с коробом снадобья держи-воду. Я к нему: «Помочь?» Он отказался, но я коробку все равно успел потрогать. Ну и…

Ким наморщил лоб, изображая недавние усилия.

— Короче, я услышал, что предмет «помнил» за последний час. А звуков же на складе немного — я заклятие сразу извлек и запомнил — как косточка в зубах застряла.

— Такое бы рвение — да на уроке, — вздохнула Каро. — Дальше?

— Тут кошка включилась, — сказал Ким. — Только у нее был маленький ошейник, а на нем — повторялка.

— И ее стянули?

— Не. Обычная повторялка, на три слова, уже использованная. Ее Питер снова зарядил. На пять повторов, больше нельзя. Зато громко. «Смирно перед офицером!»

Каро не ожидала, что ей придется смеяться в этом нелегком разговоре. Но рассмеялась, представив часового, замершего в недоумении, перед орущей на него кошкой.

— А Эрик, как самый шустрый, успел пробежать у него за спиной, прошептать отключку и полез по полкам? — предположила она.

— Ага, — кивнул Эрик. — Я еще прошлый раз место присмотрел. Взял стандартную порцию, ну и…

— Понятно, — вздохнула Каро. — Изобретательные детки… Ладно, теперь представить это в таком виде, чтобы получить премию — моя задача. Потому что без нее мы, дорогие мои взломщики, идем ко дну. Ладно, это дело не срочное. А вот другое… откладывать не будем, — Каро в который раз вздохнула. — Сами понимаете, если придут с претензиями, второй раз никто вас наказать не сможет. А вот если они успеют раньше… ну, вы поняли.

Мальчишки притихли, даже сопеть перестали. Конечно, они понимали, что должно случиться дальше. Спорить никому не приходило в голову. Попались — получИте, справедливо гласил закон. О том, что откладывать для них же хуже, тоже никто не ставил под сомнение. Все трое очень хорошо помнили прошлый раз, когда императрица узнала об их проступке первой и определила меру наказания сама… Досталось им тогда чуть не в два раза больше обычной принцессиной меры, да еще и сладкого на месяц лишились! И все же… вот уже?! Прямо сейчас?! — запрыгало в понуро опущенных головах пугливое предчувствие.

Каро посмотрела на три понурые фигурки и в который раз поняла, что наказывать их жалко. И даже то, что эти три поросенка опять втравили ее в нешуточные неприятности, и она вполне обосновано сердилась, не помогало. Ей всегда их было жалко наказывать. Но она взяла за правило не показывать этой жалости, пока наказание не закончено.

— А кто вам виноват? — только и сказала девушка. — Идите в кабинет и готовьтесь. И не вздумайте даже нос в общие коридоры высунуть, вас в момент выловят.

А сама подумала, как все же удобно, что комнату мальчишкам в свое время выделили прямо в ее покоях.

Никто, конечно, не виноват. Только разве ж от этого легче? Три поникшие фигуры в который раз душераздирающе вздохнули и поплелись в такое нелюбимое для себя место — кабинет принцессы. Дверь была не заперта, и мальчишки тихо, словно тени, проскользнули внутрь. И остались стоять недалеко от входа. Говорить никому не хотелось. В правом углу кабинета постоянно находилось то, на что мальчишки бросали теперь тоскливые взгляды — лавка и ведерко с розгами. Поначалу Каролина каждый раз распоряжалась все это хозяйство принести-вынести, а потом махнула рукой и оставила все стоять в кабинете.

Каро предусмотрительно заперла двери, ведущие в общие коридоры замка. Конечно, уже давно не для того, чтобы мелочь не убежала. Наоборот — чтобы никто не прибежал. Особенно с гневными воплями, претензиями и жалобами. И не помешал. Потому как с некоторых пор Каро буквально мозги наизнанку выворачивать приходилось, чтобы успевать к «месту происшествия» первой, и либо спешно ликвидировать последствия, либо, если уж скрыть каверзу не получалось, вытаскивать поросят и первой «принимать меры». А то некоторые особо сообразительные, а главное, сердитые пострадавшие уловили момент и каждый раз пытались отловить пакостную троицу раньше принцессиных разборок, с целью наябедничать в высшие инстанции…

Убедившись, что в ближайшее время недругам в покои не проникнуть, Каро отправилась в кабинет.

Все, что затем произошло, далось не просто им четверым. А потом мальчишки выскочили за дверь, потирая пострадавшие места, и обиженно сопя.

Долой из этого противного кабинета! Пусть Каро сама тут сидит!

Но ей посидеть сегодня тоже было не суждено. Едва она собралась отпустить мальчишек, как раздался громкий стук в двери. Пришел личный посыльный императрицы. Та вызывала дочь к себе.

Мальчишки на кушетке обменялись многозначительными взглядами. Ясное дело, не похвалы получать вызывают… А Ким в открытую вопросительно-тревожно уставился на принцессу.

Каро как ни в чем не бывало улыбнулась Кими, а потом и остальным двоим.

— Ну вот, как раз премию и обсудим, — сказала она. — А вы брысь к себе и сидите тихонько до вечера, а то, не дай бог, кай Дарно (смотритель северной башни) вас поймает, уши надерет не разбираясь, получили вы уже свое, или нет. Вечером… — Каро запнулась, о чем-то задумавшись… — Вечером или я зайду, или, если буду сильно занята, — Магдалену попрошу.

Прихожая императрицы была пуста, как и полагалось при таких приглашениях. Каро этому даже не удивилась. Конечно, создать «бесшумный полог» императрице было несложно. Но магии, чтобы сделать лицо дочери на выходе таким же счастливым, будто они обсуждали наряды Весеннего бала, не существует. «Мама всегда предусмотрительна», — вздохнула Каро, входя в кабинет.

— Добрый вечер, дочка, — сказала Императрица. Тон был не просто холодный — обжигающе-ледяной.

— Добрый вечер мама. — Каро невольно выпрямилась и расправила плечи. Ее учили не склонять голову ни в каких ситуациях, и теперь это получалось уже на уровне инстинктов.

— Ты знаешь, что сегодня произошло в северной башне? — Тон императрицы стал почти безразличным. Пугающе безразличным.

— Неудачный эксперимент, — словно делая доклад, отрапортовала Каро. — Небольшая ошибка в расчетах.

— Кто рассчитывал и кто ошибся? — еще равнодушней, но быстро спросила мама.

— Рассчитывал Питер, — так же быстро и коротко ответила Каро.

Мама кивнула:

— Дальше.

— Они попытались без помощи магии, используя только алхимию, активировать порошок левитации. Реакция пошла непредсказуемо, в результате пострадали межэтажные перекрытия. Дети не пострадали.

— Это хорошо, что дети, и не только дети, не пострадали, — совсем уж спокойно сказала мать.

— Я сразу вызвала медиков из академии, они определили, что завтра утром все спокойно проснутся.

Мать выжидающе молчала: что скажешь еще?

Каро перевела дыхание, надеясь, что ее волнение не слишком заметно, и продолжила:

— Так же я попросила кая Гредо составить примерную смету ремонта. Точные цифры будут завтра, и ущерб будет возмещен.

Мама, казалось, не услышала последние слова. Она сказала внезапно и резко:

— Все можно назвать по-разному. Можно сказать: «неудачный эксперимент». А можно сказать: «Применение боевого химического состава, разрушительного и усыпляющего свойства. Произошло нападение на гарнизон и строения замка. Не важно, изнутри или снаружи. Это нападение, к счастью, обошлось без последующих похорон».

Каро слегка побледнела, но тут же упрямо сжала губы. — Силами трех мальчишек десятилетнего возраста? Нападение? — переспросила она, внутренне готовясь защищать паршивцев до последнего.

— Сил для пробитых перекрытий и уснувшего отряда оказалось достаточно, — сказала императрица, с еле заметной улыбкой. И продолжила, так же холодно и резко, как прежде: — Что ты сделала для того, чтобы такой «эксперимент» или такое нападение не повторились?

— Провела разъяснительную беседу с виновными, и УЖЕ наказала их, — четко ответила Каро.

— Как?

— Как обычно, — Каро пожала плечами, изо всех сил делая вид, что этот вопрос ее не слишком волнует. — Высекла всех троих.

— …И освободила их на три дня от занятий? — вопросительно закончила мама

— А… — Каро растерялась. — Нет, зачем же? Будут учиться, как обычно.

— Мне в их годы за такую проделку было бы не усидеть и на подушке, — заметила мама.

— Усидят. — Каро нарочно говорила коротко, избегая подробностей.

— И сколько они получили?

Каро тяжело вздохнула. Ну, собственно она и не рассчитывала, что все будет легко, но надеяться никто не запретит.

— Получили по максимуму для них, — сказала она. — По двадцать пять розог каждый.

— Воспитывать можно и строгостью, и любовью, — сказала мама после короткой паузы. — Ты могла бы добиваться нужного результата уговорами. Или строгостью. Главное, перекрытия в замке оставались бы целыми. Ты добра и ленива — ты не смогла удержать их от такой шалости и не смогла наказать так, как за это полагается. С твоей добротой я бороться не собираюсь. Но лень и глупость — другое дело.

Распахнула занавеску, за которой стояла привычная скамейка, и демонстративно отвернулась.

Она ушла от матери твердым шагом. Остановиться и сморщиться от боли она позволила себе только в прихожей — благо, там никого не было. Каро прислонилась плечами и затылком к стене и тихонько скульнула сквозь зубы. Ходить, стоять и даже просто думать было больно… Однако пришлось делать и то, и другое, и третье. А еще пришлось на повышенных тонах скандалить с секретарем казначейства, выбивая из старого крючкотвора премию для мальчишек. Тот уперся и с усердием фокстерьера перекапывал статьи закона, пытаясь найти повод зажать кругленькую сумму. Но Каро мертвой хваткой впилась в нужный параграф, и переупрямить ее у вредного деда не получилось. В отместку разобиженный до глубины души сморчок попытался выставить такой счет за ремонт перекрытий, что трех премий было бы мало. Но тут у Каро был козырь в рукаве — смета ремонта, составленная смотрителем пострадавшей башни. Так что победа была за ней, хотя радоваться ей не особенно получилось: надувшийся, как мышь на крупу, секретарь отсчитал положенные монеты и демонстративно отвернулся, а вымотанная до предела девушка еле выползла из канцелярии в приемную.

Из ненавистного кабинета мальчишки убрались быстро. Их зареванные мордашки буквально промелькнули по коридору и спрятались за дверью комнаты, благо, она находилась недалеко.

Привычной мальчишеской возни и веселья в комнате на этот раз не было. Питер с Эриком о чем-то негромко переговаривались, лежа голова к голове на своих кроватях. Естественно, на животах. А Ким о чем-то глубоко задумался, подперев кулаком щеку. Поза его существенно не отличалась.

— Каро, наверное, из-за нас влетит… — уронил он наконец. Чуткого Кима не провело напускное веселье, с которым принцесса покидала кабинет. От него не укрылось, как чуть дрогнули губы Каролины, когда пришел посыльный от Ее Величества. Едва заметное движение — и не увидишь. Но Ким увидел… Конечно, он был далек от знания, как все обстоит на самом деле. Но что-то сейчас не давало ему покоя.

— Влетит… — недовольно отозвался Эрик, чуть поворачивая голову в сторону Кима. — Небось, не так, как нам! (Он и не подозревал насколько близок к истине — доставалось Каро, действительно, совсем «не так». Раза в три «не так»… по меньшей мере…)

По лицу Питера видно было, что он полностью разделяет мнение друга.

Ким вздохнул и замолчал. Он не знал, какими еще словами объяснить свое беспокойство.

— Теперь еще на алхимии засмеют, — продолжил думать вслух Питер. Его в этой истории больше всего волновало, что он ошибся. — Эри, а где остатки порошка?

— Я его в тайнике оставлял. А что?

— ЧТО?! — спокойного Питера подбросило на месте. — Его же нельзя долго хранить без специальных условий! А то… — округлившиеся глаза мальчишки яснее слов заканчивали фразу. Питер сорвался с места и, с неожиданной для их общего состояния скоростью, рванул из комнаты. Друзьям ничего не оставалось, как последовать за ним.

Тайник находился за старыми хозяйственными помещениями. Путь туда лежал через злополучную северную башню и по понятным причинам оказался отрезан. Оставалось одно — пробираться через четвертый этаж, где располагалась канцелярия и рабочий кабинет государыни. Вообще-то появляться тут без особого приглашения запрещалось… Мальчишки сбавили темп. Налететь с разгону на Ее Величество не улыбалось никому… Теперь они перемещались осторожно, чуть не на цыпочках, прислушиваясь к каждому шороху. К счастью на этаже в это время было пустынно. Оставалось совсем уже немного — завернуть за угол и пройти через опасное открытое пространство коридора. А там уже спасительная лестница вниз. Троица благополучно миновала половину пути, когда за их спиной раздался звук открываемой двери. Убегать было бессмысленно — заметили бы. И мальчишки сделали единственное, что могли — спрятались за огромной вазой, стоящей у стены. В ней было посажено нечто экзотичное и раскидистое, надежно укрывшее всех троих.

Из кабинета вышла сама императрица, и трое невольных шпионов приросли к месту, боясь даже дышать, не то чтобы двигаться. Ее Величество повернулась и величественным шагом двинулась по коридору. Когда она поравнялась с вазой, мальчишечьи сердца застучали так гулко, что, казалось, стук их слышен даже в самых отдаленных закутках замка. Но императрица прошла мимо, ничего не заметив, и скрылась за поворотом. Какое-то время еще слышались ее шаги, потом они стихли. Несколько минут прошло после этого, прежде чем трио воспользовалось командой «отомри!» Первый «разморозился» Эрик: — Подождем еще, а то вдруг вернется… — значительно прошептал он. Никто не спорил. Но вместо ожидаемой императрицы, появилась… Каро!

Она в раздумье стояла на пересечении широких коридоров, у парадных дверей в покои императрицы. Решала, куда все же пойти. Сразу к себе, или… нет, сегодня мамочка особенно постаралась, приходить в комнату мелких и вести себя как обычно не получится. Значит, надо в любом случае попросить Магди посидеть с ними, проверить уроки и загнать спать вовремя. Каро мученически подняла глаза к потолку, предчувствуя сердитое ворчание подруги. Та категорически не одобряла ее «политики воспитания», но поскольку Каро даже матери не позволяла вмешиваться, Магдалена только и могла, что ворчать, брюзжать, ругаться и даже иногда орать. Сегодня — пожалуй, будет именно орать. Зато поможет: и обработать пострадавшее место, и присмотреть за мелочью. Только ей Каро могла довериться настолько, чтобы позволить видеть свою слабость.

Решив главное, Каро медленно и осторожно, хотя и очень прямо пошла по коридору, ведущему к комнате подруги. Часто останавливаясь и «любуясь» видом из окна.

Мальчишки за вазой обменялись вопросительными взглядами — что это с ней? Всегда такая легкая и быстрая, Каролина шла неловко, на прямых ногах, останавливалась, и видно было, что каждый шаг дается ей с трудом. Как только девушка скрылась из виду, троица не сговариваясь покинула свое укрытие и последовала за ней, прячась по углам. Вскоре все четверо оказались у комнаты любимой фрейлины принцессы — Магдалены. Каролина вошла.

Конечно, мальчишки понимали, что подсматривать не хорошо. Но тайна настойчиво требовала разгадки. Поэтому даже робкие попытки Кима возразить на этот раз не возымели действия.

За дверью слышались голоса, но о чем говорят, было не разобрать. Один из них, кажется, ругался. Второй звучал тихо и устало. Потом все стихло. Мальчишки постояли еще какое-то время — принцесса не появлялась. Задерживаться же под дверью дальше было чревато. Закончится обеденное время, в коридорах начнут попадаться люди, и тогда прощай возможность добраться до тайника! С досадой покинули они свой пост, ни на шаг не приблизившись к отгадке.

Магдалена не просто ругалась — она пришла в бешенство. Именно поэтому не орала в полный голос, а шипела, как разъяренная кошка. Но Каро было так больно, что она почти не обращала внимания, и разом сбила шипение подруги одной простой фразой:

— Ты помогать будешь, или я пошла к себе? Мне надо лечь, а то…

— Дура! — все еще злобно отозвалась Магди, сдергивая покрывало с собственной постели. — Раздевайся, идиотка! Знала же, куда зовут, какого черта опять узкие штаны напялила?

— Ага, мне только особых примет не хватало, — как-то устало огрызнулась Каро, со стоном стягивая действительно узкие штаны с пострадавшего места. — Принцесса в юбке — императрица в гневе. Спасибо!

— А не вляпываться в … — Магди употребила словечко, которое никак не подходило высокородной фрейлине двора, однако точно отражало ситуацию, — не пробовала? Я тебе сто раз говорила, что твоих поганцев надо драть с утра до вечера и с вечера до утра, чтобы они хоть немного головой думать научились!

— Магди, отцепись. — Каро растянулась на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Из одежды на ней осталась только короткая рубашка. В комнате было прохладно, так что Магдалена тут же накинула подруге на ноги одеяло, не переставая при этом брюзжать.

— А вот терпи теперь, — ехидно заявила она, ставя на тумбочку таз с раствором лекарственных трав, кусочки ткани, какие-то пузырьки и баночки. — Буду пользоваться случаем, пока тебе деваться некуда.

— Слушай, ты достала! — вдруг обозлилась Каро и сделала попытку встать. — Иди… со своими нравоучениями и лекарствами! Обойдусь!

— А ну лежи! — Гнев ее Высочества не произвел на подругу ни малейшего впечатления. Магдалена бесцеремонно придавила Каро за плечи к постели, да еще и руку занесла:

— Только дернись, добавлю, — на полном серьезе предупредила она. — Смотри, гордая нашлась. Я же говорю — дура. Ого! — Это Магди наконец разглядела то, по чему собиралась добавить. — Хорошо Ее Величество постаралась.

Каролина как-то обреченно расслабилась, снова уткнулась в подушку и прекратила сопротивление. Магдалена тоже, как ни странно, замолчала. Занялась лечением, потом убрала все на место, а подругу заботливо прикрыла легким одеялом.

— Ты спи, наверное, до вечера, — сказала она обычным голосом, словно никто и не ссорился. — Сейчас тебя никто искать не будет. А если и будут — обойдутся.

— Разбуди через час, — вздохнула Каро. Она тоже никак не напоминала о недавней размолвке. Это было, наверное, самым важным в их дружбе — вот так поругаться с принцессой могла только Магди. И тут же забыть об этом тоже могла только она.

— Пойду к себе. Ты вечером пригляди за мелкими, ладно?

— Ладно, — вздохнула Магдалена. — Все равно ты дура… упрямая.

— Ага, — согласилась Каро и закрыла глаза.

Так что вечер все герои этой истории провели не так, как обычно. Каро действительно ушла к себе и заперлась, Магдалена отловила мальчишек после ужина и, как пастух строптивое стадо, погнала в их комнату. Где, к большому их неудовольствию, занялась проверкой уроков. И больше — даже после этого не ушла, а уселась у камина с книжкой, изредка поглядывая то на притихшую компанию, то на часы. Каро так и не появилась, хотя вечер после ужина был законным временем троицы — в это время принцесса принадлежала только им.

Когда пробило половину девятого, Магдалена захлопнула книгу и скомандовала:

— Спать! — Хотя обычно трех разбойников разгоняли по кроватям не раньше девяти. Но Магдалене не терпелось еще раз проведать подругу. В том, что Каро откроет ей, девушка не сомневалась. Надо только утихомирить не в меру шустрых принцессиных питомцев.

Этого мальчишеское терпение (или скорее — нетерпение) выдержать уже не могло! Мало того, что Каро их безжалостно выдрала, мало того, что бросила на растерзание этой… своей фрейлине! Так теперь их еще и ущемляют в законных правах! Так что ответом Магдалене зазвучало возмущенное до крайности трио:

— Это еще почему??!

— Потому! — отрезала Магдалена. — Пока спите носами к стенке, хоть неприятностей от вас поменьше! Балует вас Ее Высочество, а вы и рады пользоваться.

От такой чудовищной несправедливости свело скулы даже у спокойного Кима. «Балует… ее бы так побаловали!» А Эрик так просто взвился:

— Это твоя… Ее Высочество, обманщица! — подскочил он яростный и растрепанный. — Она нам наврала!

— Да что ты! — Магдалена демонстративно сложила руки на груди и преувеличенно-внимательно спросила:

— И как же вас бедных, ни в чем не виноватых деток, обманула злая принцесса? Пообещала мороженое за дырку в полу и не дала? — Девушка внутренне начинала закипать: Каро совсем ума лишилась с этими негодниками!

— Нет! — выплеснул Эрик ведро всеобщей обиды. Сарказм Магдалены он, казалось, не заметил. — Она обещала прийти вечером, если будет не занята! И не пришла! А она не занята, потому что… — он хотел добавить — «потому что сначала она зашла к тебе, а потом отправилась прямиком в свою комнату! И больше из нее не выходила…» Но тогда пришлось бы признаваться, что они за Каро следили… и Эрик растерянно замолчал, не зная, как аргументировать свое возмущение.

— Лакей сказал, что Ее Высочество в своей комнате и никого не принимает, — пояснил находчивый Питер. — Так что никаких дел у нее нет. — «Ее Высочество» и «дел» чуть презрительно выделил голосом. Ким во время всего этого разговора молчал в предчувствии чего-то надвигающегося и недоброго.

Магдалена сердито прищурилась и оглядела всех троих. Она понимала, что из-за этих мальчишек рискует действительно серьезно поссориться с лучшей подругой. Каро легко вспыхивает и быстро гаснет, а вот ЭТО может долго не простить… но оставлять все так, как есть, больше нельзя.

— Ну, конечно, что может быть важнее, чем бросать все и бежать нянчиться с тремя неблагодарными мальчишками, — выговорила девушка. — Особенно, если не можешь нормально ни ходить, ни сидеть!

— Это кто это не может нормально сидеть?! — возопил Эрик, по инерции относя эти слова к себе. Питер пристально уставился на Магдалену, ожидая дальнейших пояснений. А Ким чуть вздрогнул — ему показалось, что он знает ответ…

— Ну, вы, я насколько вижу, сидите нормально. Подумаешь, на подушечках! — ядовито ответила Магдалена. — Хотя следовало бы всыпать так, чтобы на неделю о стульях забыли! А вот ваша драгоценная принцесса в который раз огребла и за себя, и за вас, бессовестных! Вот же дура упрямая! — Магдалена настолько рассердилась, что не сдерживала себя в выражениях. — Сколько ей говорила — накажи один раз, как следует, чтобы головой думать научились! Нет же, она самая умная, лучше всех понимает, как воспитывать бесстыжих засранцев. Ах, они еще маленькие, ах, их так жалко наказывать, ах, я лучше сама!

Эрик, готовый уже выплеснуть новую тираду, застыл с раскрытым ртом. По его медленно округляющимся глазам было видно, что до него постепенно доходит смысл сказанного.

— Магди, ты хочешь сказать… — робко подал голос Питер. И одновременно стоящий рядом с ним Ким выдохнул сдавленно: — Значит, правда…

— Боже, неужели догадались, — саркастически усмехнулась Магдалена. Она выплеснула гнев, стала чуть спокойнее, а вместе с тем и тревожнее — ой что-то Каро скажет…

— А чтобы совсем уж хорошо поняли, то имейте в виду: все, что она не додает вам, Ее Величество без колебаний добавляет к ее собственной порции, — уже почти спокойно поведала девушка. Если уж начала этот разговор, придётся идти до конца.

Мальчишки дружно замолчали, и у каждого перед глазами возникла Каро, медленно двигающаяся по коридору. Хотели узнать почему? Узнали… Всем было не по себе. Повисла короткая, но очень густая пауза. А потом Ким сдернулся с места и отрывисто зашагал к двери.

— Куда! — подхватилась Магдалена и поймала мальчишку за плечо. — Куда ты собрался? Мало вам неприятностей? Ну-ка сию минуту спать! И чтобы до утра вас не видно и не слышно было. Хватит уже Каролине на сегодня.

— К Ее Величеству! — выпалил Ким, чувствуя, как подступают к горлу слезы. — Пусти! Я ей все расскажу! Так нельзя! Она же… а мы… — он так разволновался, что залепетал сбивчиво и непонятно, как малыш.

— Ее Величество и без тебя все прекрасно знает, — вздохнула Магди, не отпуская Кима, просто ее пальцы перестали быть такими жесткими. — И уж понятно, не думает, что пол прожигала Каро лично. Вы поймите, — Магдалена внимательно и уже совсем не сердито обвела мальчишек глазами. — Два года назад вы стали воспитанниками Каро. С этого момента за ВСЕ, что касается вас, отвечает она. За ваше здоровье, за вашу учебу, за то, чтобы вам просто было хорошо и нескучно жить. Но это означает еще и то, что только Каро может решать — как вас учить, воспитывать, наказывать. Даже Ее Величество не имеет права вмешиваться. Может только приказать за конкретное дело всыпать конкретное число. И то вон не успевает! Зато она имеет полное право требовать ответа у собственной дочери, если считает, что та не справляется со своими обязанностями. Все понятно? И никуда сейчас ходить не надо. А надо пойти, лечь в кровать и хорошо подумать — стоят ли ваши шалости таких неприятностей для Каро?

В комнате стало тихо. Питер и Эрик выглядели теперь виновато и пристыжено. И кидали на Магдалену нерешительные взгляды — будто хотели что-то спросить, но не осмеливались. Еще хуже было Киму. Поняв всю бесполезность своего недавнего порыва, он уже никуда не рвался, просто стоял на месте и остро мучительно переживал.

— Магди… — ты поэтому… ты сейчас к ней? — спросил он, когда пауза совсем уж затянулась. И, получив утвердительный кивок, без лишних слов направился к своей кровати. За ним разделись и Питер с Эриком. Эрик сопя, а Питер вторя ему сдержанными вздохами.

— Ну и умницы, — похвалила мальчишек Магдалена, протянула руку к выключателю, и маги-шар под потолком погас. — Спокойной ночи. — И вышла из комнаты.

Какое-то время «умницы» действительно были умницами. То есть лежали тихо. Таким потрясением оказалось для них новое открытие, что и заговоришь не сразу. Вспомнились многочисленные разы, когда Каро отказывалась садиться, а вместо этого стояла у камина, читая им на ночь. Как она говорила им сегодня с улыбкой, что идет обсуждать премию… Теперь понятно, кому и какую… В который раз виделось, как она идет, прямая, по коридору. Каждый припоминал что-то свое. А у Кима перед глазами почему-то было лицо Каро, дрогнувшее лишь на долю секунды, когда ее пригласили «на прием» к императрице. Она знала… Кто-то завозился на кровати и всхлипнул, кажется, Эрик.

И Ким понял, что больше не может. То, что Магдалена назвала «лечь и подумать», для него оказалось слишком. Надо было что-то сделать. Идти к императрице глупо, значит… он пойдет к Каро! Из темноты настороженно прислушались к шороху сползающего с кровати Кима.

— Ты куда? — шепотом спросил Питер.

— К Каро, — так же шепотом ответил Ким, — только дождусь, когда Магдалена уйдет…

Не прошло и пяти минут, как вся троица что-то оживленно обсуждала. А еще через минуту все трое, кривясь, охая и помогая друг другу, спустились в сад привычным маршрутом — по ветке близко растущего дерева.

Каро на данный момент пребывала в тихом бешенстве. Магдалена боялась этого разговора, а потому, как обычно, поступила наперекор себе — сказала обо всем и сразу. Принцесса сначала просто онемела от таких новостей, а потом… в излишне откровенную подругу полетели не самые лестные эпитеты вперемешку с самыми разнообразными предметами — теми, до которых Каро смогла дотянуться, не вставая с постели. Магди проворно скрылась за дверью, ангельским голосом пожелала принцессе спокойной ночи и ретировалась. Она по опыту знала: если Каро орет и кидается вещами, значит, все не так страшно. Завтра помиримся. Вот если бы молчала и не смотрела в глаза… слава богу, пронесло.

Но спокойно полежать в этот вечер принцессе, видно, было не суждено. Едва только скрылось из виду яркое платье Магдалены, с противоположной стороны коридора высунулись три осторожных носа. За носами не замедлили появиться и хозяева. Эрик держал в руках огромную охапку цветов, а Питер прятал что-то за спиной. Ким подошел к принцессиной двери первый. Оглянулся, убедившись, что все за ним успели, и тихо постучал.

— БУМ! Дзынь-хрясь… — Раздалось стой стороны и дверь ощутимо вздрогнула. — Пошла вон, идиотка болтливая! Ой!!! Мммммм… — Каро явно еще не остыла. И так же явно переоценила свои двигательные способности.

Мальчишки испуганно переглянулись, спрашивая друг друга взглядом, не убраться ли им подобру — поздорову, пока еще не поздно. Даже Эрик, вопреки привычке везде быть первым, сейчас не рвался вперед. Там внутри происходило что-то странное, но голос принадлежал Каро… и, кажется, она все-таки была одна — никто ей не ответил. Ким осторожно взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Потом так же осторожно заглянул. — Каро, это мы…

— Ой! — раздалось в ответ, но уже совсем другим тоном. Торопливо зашуршали простыни, потом почти погас свет — остался только слабенький ночник на тумбочке.

— Вы почему не спите? — обреченно спросила девушка, натягивая одеяло чуть не на уши.

— Каро… мы… — решив пойти к Каролине, ни один из них не подумал, что, собственно, они ей скажут, когда придут. — Мы больше не будем… — совсем тихо добавил Эрик и, хоть было темно, спрятал лицо за букетом. Таких слов он еще никому не говорил. Остальные согласно засопели. — Мы тебе… вот… принесли…

Каро лежала, уткнувшись полыхающим лицом в подушку. Уууу, зараза, чтоб ты подавилась своим длинным языком! Принцесса сама себе не могла бы объяснить, почему ей было так… стыдно. Потому что мальчишки узнали не самую приятную для ее самолюбия подробность, или потому что слышали ее скандальные вопли только что. Наконец она повернулась к ним и ошарашено уставилась на огромный букет белеющих в полутьме цветов, за которым почти не видно было дарителей.

— Спасибо… — машинально сказала девушка, вдыхая горьковатый аромат…ЧЕГО???

Подушка полетела в одну сторону, одеяло в другую, Каро, как ужаленная, подскочила на постели и тут же зашипела кошкой, которой наступили на хвост.

— Вы где это взяли? — почти простонала она, когда удалось найти компромисс между длинной ночной рубашкой, резкой болью в некоторых частях тела и необходимостью как-то сидеть.

Мальчишки окончательно растерялись. — В саду… на клумбе… где пальмы…

Каро со стоном упала обратно головой в подушку, и ее плечи затряслись. Подушка самоотверженно глушила звуки, но какие-то сдавленные стоны и всхлипы все же прорывались.

С минуту мальчишки ошалело смотрели на Каро. Потом несмело подошли ближе. Ким тихонько тронул принцессу за плечо.

— Каро… ну что ты… ну, Каро… — они неуверенно топтались рядом, и голоса их предательски дрожали.

Каро с трудом оторвала от подушки красное лицо, на длинных ресницах действительно повисли слезы. От смеха.

— Это любимые лилии… — еле выдавила она, снова закатываясь. — Мамочкины любимые эльдорские лилии, они только вчера зацвели. У садовника будет инфаркт. Оооой… — Каро отчаянно пыталась взять себя в руки и наконец сумела кое-как подавить веселье.

— Вас никто не видел? — вполне всерьез поинтересовалась девушка. — Следов в виде рассыпанных цветочков или отпечатков лап к своему окну не оставили? — она привстала и, перегнувшись через край кровати, посмотрела мальчишкам на ноги.

— Нда, — сказала она после осмотра. — Ну-ка сию минуту залезайте все сюда! — она откинула одеяло и отодвинулась вглубь здоровенной кровати. — Цветы положите, не надо их в постель!

Надо отметить, что приглашение было вовсе не лишним. Второпях никто из мальчишек не думал о такой мелочи, как обувь, и теперь все трое напоминали цапель, поджимающих по очереди одну ногу. Эрик — цаплю с букетом. Поэтому приглашению принцессы «цапли» обрадовались. Шумно, с облегчением вздохнули. И сейчас же суетливо и радостно затолкались, соперничая за право пробиться к принцессе поближе. И все же больше приглашения их обрадовал тон Каро — такой, будто ничего и не произошло. Она на них не злилась. Она и раньше никогда не злилась в подобных ситуациях. Но раньше они не знали… И потому не ценили.

Эрик, успевший- таки первым, свернулся рядышком с Каро. Он отметил, как ей больно, неудобно лежать, хотя она, конечно же, старалась не подавать виду. И, повинуясь порыву, погладил Каро по руке.

— Тебе…очень больно? — Остальные тоже смотрели серьезно, без улыбки.

— Терпимо. — Каро как раз улыбнулась, щелкнула Эрика по носу и погладила по щеке. Не брыкается, надо же! Потом приподнялась и потянулась — чтобы достать и до других двоих.

— Спать, три поросенка! — с ненастоящей грозностью скомандовала она. А сама привстала, слезая с постели.

— Каро, подожди… — Питер вспомнил, что все еще сжимает в кулаке коробочку… — Вот… — он протянул девушке остатки левитационного порошка. — Надо на склад вернуть. — и засопел, что должно было означать примерно следующее: «Мы и сами могли бы туда проникнуть, но ты же понимаешь…»

Каро жест оценила неоднозначно. Коробочку взяла, а подзатыльник — легкий правда, дала.

— Хорошо хоть отдать догадались, — сказала она. — Правда, что я с ним буду делать у себя в спальне, неясно, но это вопрос десятый. До утра терпит.

Каро, стараясь заметно не прихрамывать, спрятала порошок в свой секретер — в отделение нейтральной магии. Потом нашла подходящую вазу и поставила в воду безжалостно ободранные с клумбы лилии — те уже было печально свесили головки, но в воде быстро оклемались и заполнили комнату свежим горьковатым ароматом.

Каро вернулась в кровать, все так же медленно и осторожно передвигаясь, поправила каждому из троицы подушку, натянула на оказавшегося с краю Питера одеяло. И только после этого улеглась, приобняв свернувшегося калачиком Эрика. Самый независимый из троих, сейчас он так уютно сопел и не пихался, как обычно, а наоборот, притиснулся еще ближе. Каро счастливо улыбнулась. Немножко послушала, как становится все более сонным и размеренным дружное посапывание, и незаметно задремала.

В нижнем холле большие дворцовые часы уже пробили полночь, когда дверь в спальню принцессы тихо приоткрылась. Императрица от своих забот освобождалась заметно позже принцессы, но лечь спать, не проведав дочери, тем более после сегодняшнего, она не могла. Женщина тихо прошла в слабо освещенную комнату, удивленно принюхалась к знакомому аромату, заметила роскошный букет на тумбочке, а потом и дружную компанию в кровати.

Каро спала чутко, и легкие шаги матери ее разбудили. Она открыла глаза и осторожно приподнялась на локте, чтобы не разбудить обнимавшего во сне ее руку Эрика. Взгляды матери и дочери встретились.

Обе улыбнулись почти одновременно. И как никогда в этот момент они друг друга понимали без слов.

— «Оно того стоило, верно?»

Глава 13

— Дааааа… — Лан посмотрел вслед умчавшимся вперед мальчишкам с невольным уважением. — Это они хорошо во дворце… зажигали. А как они вообще попали к тебе?

— А ты разве не знаешь? — Удивилась Каро. — Это же очень давний обычай, почти закон. В четырнадцать лет принцесса получает воспитанников. Обычно их трое, редко четверо. Это могут быть мальчишки или девчонки, без разницы, тут другие критерии. Их специально разыскивают по всей империи, традиционно в сиротских приютах. И как-то так обычно оказывается, что определяющий амулет находит воспитанников точно к моменту четырнадцатилетия любой из императорской семьи. Ну или любого, не важно.

— Нет, я не знал. — Несколько ошарашено помотал головой Лан. — В Герцогствах такого нет. И что, это какие-то особенные… дети? — Он прислушался к доносящимся из-за кустов воплям и треску.

— Судя по шуму, который они умудряются создавать — очень особенные. — Засмеялась Каро. — Да обычные мальчишки на самом деле. Только обладающие кое-какими необычными способностями. Например, у Питера абсолютная память и большие способности к теоретической магии. У Эрика шило в одном месте, но он умеет заразить своим энтузиазмом любого, даже каменную статую в саду. А Ким… — Каро улыбнулась очень нежно, вспомнив об этом своем воспитаннике. — Кими вообще отдельная песня. Ну, помимо того, что он феноменальный маг-интуит. Он — наше сердце. И совесть. И просто… его невозможно не любить. Ты еще мало знаком с ними, но скоро сам поймешь, о чем я.

— Маг-интуит… — Лан ошарашенно проводил глазами означенного мага, который как раз выскочил из кустов, в погоне за «шилом в попе». — Я не знал, что в империи магия настолько распространена. У нас…

— Какое там. — Отмахнулась Каро. — Таких как Ким вообще один на сто тысяч. А у нас все магические разработки сводятся к экспериментальной лаборатории при Императорской академии. Внедряют кое-что, вот как маги-свет, но очень постепенно. Больше спорят и ругаются. Просто мальчишек обучают лучшие профессора, и крутятся они постоянно там, где интересно, а что может быть интереснее магических лабораторий? Туда, где секретность, их, конечно, никто не пустит, но во дворце тайных военных разработок и не ведут.

— Поня-я-ятно… слушай, ты сказала, воспитанники положены всем членам императорской семьи, так? А…

— У матушки тоже были. — Кивнула принцесса. — С одним из них ты даже знаком. — Она весело рассмеялась. — Он тебя по утрам на пробежку гоняет. И меня тоже.

— Кай Грено? — Догадался Лан.

— Да, он самый. Один из четверых. Непревзойденный стратег и фехтовальщик. Кому еще мама могла доверить… — Каро опять улыбнулась. — Я его знаю с самого раннего детства. И гоняет он меня тоже с тех самых пор! — Она скорчила несчастную рожицу.

— Значит… воспитанники положены ВСЕМ членам императорской семьи?

— Да уж. — Вздохнула Каро. — Ты правильно догадался. Даниэлю они тоже светят. Как только я подтвердила помолвку, он как раз вошел в число тех… кому положено. Это девчонкам такую «радость» выдают в четырнадцать, считается, что мы взрослеем раньше. Дана осчастливят в восемнадцать. И я, если честно, заранее боюсь. Какие ему воспитанники, если… — Она вздохнула.

— Он меняется. — Тихо заметил Лан, глядя куда-то в сторону.

— Да. — Согласилась Каро, и пошла быстрее. Разговор на этом закончился.

На пробежку Даниэль вышел мрачнее мрачного. Он боялся, что опять увидит веселую компанию вместе. Но увидел то, что оказалось еще хуже — на тренировке не было Каро! Что с ней? Заболела? Нет, остальные знали бы и не веселились бы так. Он украдкой посмотрел за мальчишками. Те со смехом нападали на Лана с разных сторон. Он так же весело отбивался. Дан разозлился — будто сто лет друг друга знают!

— О, кого я вижу! — Раздался зычный голос Грено. — Три паршивца собственной персоной! Что, Ее Величество не выдержала и отослала подальше, пока столицу вверх дном не перевернули?

— Так точно! — Все трое как на параде вытянулись перед наставником, оставив Лана в покое. — Разрешите продолжить тренировки под вашим руководством?

Почтительный тон никак не соответствовал сияющее-хитрющему выражению на всех трех физиономиях.

— Пресветлый, за что ты меня так наказываешь? — Рыкнул Грено в безоблачное небо, при этом тоже не переставая улыбаться. — Ну что встали, бездельники, бегом марш!!! — Это уже не только конкретно к троице, но и всем остальным «бездельникам» во дворе.

Даниэль не стал дослушивать до конца — побежал. Рванул изо всех сил, чтобы быть подальше от этого всеобщего веселья. И это ему удалось. Ежедневные тренировки делали свое дело. Да, по правде сказать, никто и не стремился его догонять. Кроме мыслей о Каро, эти не отставали ни на шаг. Ему вдруг представилось, как было бы здорово, если бы она бежала сейчас рядом с ним… и он смог бы теперь, не сбиваясь с дыхания, разговаривать с ней, как Лан. Лан! Думая о нем Даниэль все явственнее понимал, как далеко он отстает от бывшего друга. Во всем. Даниэль скрипнул зубами. А теперь еще и эти…

«Эти» тем временем развлекались на полную катушку. Просто так бежать им было скучно, и они то козлятами скакали через любые возможные препятствия, то устраивали потасовки на бегу, то вовсе умудрялись упрыгать куда-то в сторону от маршрута, чтобы потом как ни в чем не бывало догнать своих.

После пробежки легче не стало — троица даже из упорядоченной рыками Грено тренировки умудрилась устроить балаган. Грозный ветеран только и успевал рявкать, но все три обезьянки, внешне беспрекословно подчиняясь командам, продолжали ставить замковый двор на уши.

При этом видно было, что занимаются мальчишки давно и усердно — их гибкости, быстрой реакции и неутомимости мог позавидовать любой. Когда начались спарринги, стала заметна разница в методиках Грено. Мальчишек явно учили не только классике боя, но еще и куче самых разных уверток и приемчиков. Как ни крути, двенадцатилетний мальчишка не соперник взрослому солдату в честном бою. А вот попробуй повоюй если твой противник — помесь мартышки с кузнечиком!

Даниэль так вымотался на забеге, что долго не мог восстановить дыхание. Он проиграл подряд три боя тому самому гвардейцу, у которого выиграл в прошлый раз. Заработал едкое замечание Грено, про сонных мух, вяло дрыгающихся в паутине. И был поставлен в пару с ним самим. Грено, конечно же, оценил его прошлые успехи в своем духе — опять увеличил нагрузку. И Даниэль чувствовал себя снова жалким и ни на что не способным. Особенно на фоне трех «обезьяно-кузнечиков» резво скакавших поблизости и, вызывавших невольную зависть. На Лана он старательно не смотрел, но все равно непроизвольно выделял среди мелькания рапир его уверенные, ловкие движения. Ему так никогда не суметь…

Когда рапиры опустились и Грено сделал всем знак «тренировка закончена», Даниэль задал тот вопрос, который его беспокоил:

— Почему нет Ее Высочества? — Спросил тихо, чтобы никто не услышал.

Грено ответить не успел. Ким нарочно не подслушивал, но он стоял как раз за спиной Даниэля, дожидаясь возможности спросить у наставника что-то свое.

— Так она же уехала на два дня, с новой таможенной службой! — Без задней мысли, доброжелательно поведал мальчишка. — Разве тебе не сказали? Ей срочно пришлось, потому что какой-то там… не собирается допускать на свою границу «банду незнакомых головорезов», если их личности не подтвердит ее Высочество лично! — Ким явно цитировал кого-то, и делал это с подчеркнутым неодобрением. Конечно, Каро пришлось все бросить, и ехать с таможенниками. У-у-у!

Даниэль подавил в себе желание схватить мальчишку и встряхнуть, как следует. Может в словах Кима и не было издевательства и претензии к нему лично, но он их нашел. Иначе зачем паршивец подкрался сзади и подслушивал? Разве не за тем, чтобы улучить момент и поддеть его? Ничего не ответив наглому мальчишке, Даниэль деревянно попрощался с Грено и покинул двор. Ким проводил его удивленным взглядом — чего это он? Потом повернулся к подошедшим товарищам:

— Лан, а кто это?

Лан чуть заметно запнулся, прежде чем ответить.

— Это…еще один воспитанник ее Высочества. Новый. — Он проводил шагающего деревянной походкой Даниэля непонятным взглядом. — пошли завтракать, мне надо работать, а вам на занятия.

— У нас каникулы! — Возмутился Эрик, но больше для порядка. Каро вчера доходчиво объяснила, что много знаний не бывает. Бывают только непослушные мальчишки, не захотевшие ехать отдыхать к морю. Столько народу на уши подняли, и если еще хоть один писк… то и по мягкому месту отхватят, и учебу вместо каникул никто им не отменит! И вообще, она уже убедилась: эта троица плюс слишком много свободного времени это катастрофа. И запасных замков у нее в запасе нет.

Перешагнув порог своей комнаты, Дан с размаху захлопнул дверь и прислонился к ней спиной. «Разве тебе не сказали?» Сердце ответило нервным рывком. Все знали… все, кроме него! Даже лакея на этот раз не потрудилась прислать…

В классную комнату Даниэль пришел раньше обычного. Он надеялся повторить там уроки, к которым не притронулся накануне. Но ничего не вышло. Он сидел, обхватив голову руками, и читал вслух одну и ту же строчку. Уже в пятый раз.

Потом стало еще хуже. За дверью послышался шум, гам, смех и в классную комнату ввалилась все та же компания. Не обращая особенного внимания на Даниэля — кивнули в знак приветствия и занялись своими делами — мальчишки стали устраиваться за столами, по хозяйски раскладывая письменные принадлежности и книги.

— А мэтр Конти скоро придет? — Все так же по-свойски спросил Ким у местного старожила.

— Не знаю, — буркнул в ответ Даниэль, не оборачиваясь, и еще плотнее сдавил голову, проклиная про себя все на свете. И тут они!

Ким пожал плечами и отвернулся от неприветливого собеседника. Мало ли…может он не выспался сегодня, или у него живот болит.

— А жениха нам так никто еще и не показал. — Эрик, разложив книжки, забрался на спинку стула и теперь балансировал на ней с ловкостью цирковой макаки. — Куда Каро его спрятала?

— Да ну, скажешь тоже! — Рассудительно ответил Пит. — Зачем его прятать?

— Ну как же! — Не унимался Эрик. — Вся столица давно знает, что он жутко глупый, и вообще… — он покрутил растопыренной ладошкой возле демонстративно задранного носа, — весь из себя. Даже не доучился толком, чуть все герцогство под носом не раскрали, а он и не заметил! Небось, Каро его упрятала подальше, чтобы не позориться.

Буквы поплыли у Даниэля перед глазами, а щеки вспыхнули так, что им стало больно. И если он не вскочил и не выбежал тут же прочь из класса, так только потому, что ноги в этот момент отказались ему повиноваться. «Упрятала… чтобы не позориться…» — повторил он про себя, и внезапно понял, что уже какое-то время судорожно сжимает края книги обеими руками и может разорвать ее пополам.

— Больше сплетен слушай! — Фыркнул Ким, и столкнул Эрика со спинки стула. — Каро никогда не слушает! — Он вздохнул и продолжил:

— А жалко, что не Лан жених, да?

— Ага! — Хором согласились остальные. Пит уважительно склонил голову: — Он умный.

— И не зануда. — Продолжил Эрик. — И дерется здорово! А видели, как он на Каро смотрит?

— Ну, Каро всем нравится. Помнишь, как тот дурак из Канойского посольства у нас под окнами серенаду выл, и Каро на него ведро воды вылила? — Все трое дружно рассмеялись.

— А ты и рад пользоваться! — Напомнил Пит Эрику. — Скажи спасибо, что Каро у нас с нормальным чувством юмора, получил бы розог за свою торговлю!

— Это когда он утащил из прачечной все подвязки дворцовых фрейлин, и за два фунта шоколада продавал каждую каролининым поклонникам? — Хихикнул Ким.

— Можно подумать, вы тот шоколад не ели! — Возмутился Эрик. — Я не виноват, что в мире столько дураков. И Каро между прочим, тоже от шоколада не отказалась!

Все это Даниэль слышал и видел сквозь туман. Бесхитростный разговор мальчишек подействовал на него, как удар, вышибающий дух. Противопоставить ему было нечего. Даниэль сдержал рвущийся из груди стон, чувствуя как неумолимо оформляется и закрепляется мысль, которую он так долго и упорно гнал от себя.

Между тем, разговор продолжался.

— Учитывая, что Каро все время в брюках, и правда дураки. — Отсмеявшись, заметил Пит. — А помните… — но договорить он не успел.

Двери отворились и вошел преподаватель истории, долговязый, добродушный мэтр Конти. Шевелюра как всегда слегка дыбом, очки на самом кончике носа, рассеянные добрые глаза устремлены в очередной здоровенный фолиант. Мэтр умудрялся читать стоя, сидя, за обедом, в карете, на занятиях — объясняя и спрашивая уроки. Вполне возможно, что он нашел способ читать даже во сне.

Мэтр не сразу заметил пополнение аудитории. Только когда споткнулся о стул Кима, стоявший теперь не на своем месте.

— О! — Сказал учитель, отрываясь от книги. — А это у нас тут кто? — Он приветливо улыбнулся. — Ваши лица мне знакомы, молодые люди.

— Мэтр Конти, мы же вам два месяца назад зачет по истории флота сдавали! — Вылез как всегда первым Эрик. К рассеянности учителя они давно привыкли. Тот помнил даты всех самых незначительных событий от сотворения мира и через раз забывал, как зовут его учеников.

— Ах, да-да-да! — Радостно вспомнил метр. — Личные воспитанники Ее Высочества! Я мог бы догадаться, что она не расстанется со своими проказниками надолго. Вы решили повторить пройденное? Похвально, похвально…Ну что же, приступим к занятиям.

Мэтр прошел к своей кафедре утвердил на ней книгу и поверх страниц глянул на аудиторию.

— Даниэль, будьте любезны, напомните нам, в каком году произошло Мартиросское сражение и кто были его участники?

Даниэль поднялся с места и смотрел на учителя помутневшим взглядом, ещё не до конца опомнившись от потрясения. Сердце его болезненно стучало где-то в горле, и уши, кажется, всё ещё были излишне розоваты.

— Мартиросское сражение… — промямлил он, и удивился как спокойно может звучать его голос, — Мартиросское… сражение…

Мэтр терпеливо ждал ответа. Он никогда не придирался и не ругал учеников, но так искренне огорчался, если они чего-то не знали, что было очень стыдно его подводить.

Может поэтому Ким не выдержал:

— В две тысячи триста двадцать втором году! — Прошептал он в спину Даниэлю. — Капский Альянс против имперского флота, бухта Мартиросса!

Даниэль руководствовался совсем иными доводами. Он тоже боялся огорчить и разочаровать. Но отнюдь не учителя. Если он не ответит сейчас на вопрос, то получит низший бал. Потому что мэтр станет спрашивать дальше, а дальше он знает не больше. Скоро конец недели, Каро вернется и непременно проверит его успеваемость и тогда… Нет, наказывать за это она не станет, он уже убедился, но… Даниэль толком не понимал почему, но он не хотел, отчаянно не хотел, чтобы Каро видела его промахи. Поэтому он слово в слово повторил подсказку, внутренне сгорая от стыда и чувства собственной ничтожности.

— Отлично! — Обрадовался мэтр. — Великолепно! Продолжим изучать это интереснейшее время! Как вы уже знаете…

Рассказывал мэтр интересно, а поскольку новым этот урок был только для Даниэля, то Конти частенько пользовался помощью мальчишек — и им повторение полезно. Те тоже радостно делились знаниями, рассказывая о сражениях парусных фрегатов и тяжелых галер в южных морях империи. Даниэль почти не слушал. Ему вдруг стало ужасающе, почти болезненно неуютно в классе. И с каждым удачным ответом мальчишек это чувство нарастало. «Жутко глупый.» Это словосочетание вот уже час колотилось у него в висках. Даже малявки его обходят …

Наконец мэтр спохватился, что его время уже закончилось, попрощался с учениками и отбыл, все так же уткнувшись носом в книгу. До начала следующего занятия был получасовой перерыв.

А вслед за ним вылетел и один из его учеников. Не чуя под собой ног, не слыша ничего, кроме барабанного боя собственного сердца, и видя только разочарованное лицо Каролины, Даниэль покинул классную комнату и больше в этот день в нее не вернулся. Глупо. Как глупо. Он побоялся разочаровать Каро плохой оценкой, тогда как он для нее навечно напыщенный глупец которого можно лишь стыдиться!

Мальчишки недоуменно переглянулись, посмотрев ему в след. Ким нахмурился — какая-то мысль не давала ему покоя. Он встал и прошелся к тому месту, где еще недавно сидел Даниэль. Посмотрел на брошенные книжки, аккуратно открыл одну, вторую…пожал плечами. И вдруг охнул — его словно ледяной водой из кружки в лицо обдало болью, стыдом и чем-то…еще. Непонятным. Такого чувства Ким не знал, но оно ему ужасно не понравилось.

— Чего это он? — Озвучил всеобщее недоумение Эрик.

— Не знаю. — Коротко отозвался Пит, и оглянулся на Кима.

— Не понял. — Честно сказал Ким. — Но ему почему-то стало очень плохо…

Преподаватель литературы и риторики Мэтр Мортино появился как нельзя кстати. Оглядел аудиторию и суховато поинтересовался:

— А где Даниэль? — И не дождавшись ответа, недовольно поморщился. — Ну как, скажите, он собирается стать принцем-консортом с таким отношением к учебе! Или может, мальчик не здоров? — Тут же спохватился ворчливый, но не злой риторик.

— Кем становится? — Переспросил Ким, сделав круглые глаза. Он понял, что же его в Даниэле беспокоило. — Так это…это ОН жених???

— Ну естественно он. — Уже опять брюзгливо отозвался преподаватель, устраиваясь за кафедрой. — Других герцогов Даниэлей тут не было. Так, молодые люди. Поскольку вы здесь, займемся делом.

Красный, как рак, Эрик уткнулся в свою книгу и сидел тише мыши. Питер тоже заметно смутился. Ким тяжело вздохнул — опяяяяять влипли.

Вечером вся троица неуверенно топталась под дверью одной из комнат.

— Это точно тут? — Спросил Эрик, нервно поежившись.

— Тут-тут. — Недовольно отозвался Ким. — Вечно ты, Эр, со своим языком…

— Да я откуда мог знать! — В голос возмутился Эрик и тут же испуганно заткнулся, получив подзатыльник от Питера.

— Че руки-то распускать! — Все же буркнул он, потирая голову.

Возня за дверью и звонкие голоса, принадлежащие без сомнения «личным воспитанникам Ее Высочества», выдернули Даниэля из задумчивости. Он напрягся. Пришли поиздеваться? Как Герхард?

— Стучим? — Зачем-то еще раз переспросил Ким, уже занося руку и останавливаясь в последний момент.

— Да стучи уже! — Зашипел Эрик, и толкнул друга чуть сильнее, чем хотел. В результате Ким стукнул в дверь два раза — кулаком и лбом.

— Ой!!!

Первым порывом Даниэля было не открывать. Притворится, что его нет. Но тогда получается, что он струсил! Струсил перед мелкими двенадцатилетками. И как после этого встречаться с ними? А встречаться все равно ведь придется… Ну ладно… пусть только попробуют издеваться, пусть только попробуют! — с такими чувствами, ярко написанными у него на лице, Даниэль широко распахнул дверь.

— Что надо? — грубо спросил он у отскочившей от неожиданности троицы.

— Ой… — еще раз повторил держащийся за лоб Ким и заморгал длинными ресницами. А Питер пихнул в спину Эрика — ты виноват, вот теперь и давай…объясняйся! — Яснее ясного говорил его жест.

— Мы это… — Эрик чуть ли не первый раз в жизни не знал, что сказать. Он неловко протянул Даниэлю его книги, так и брошенные им в классе. — Вот…ну… — Он мялся, запинался, а потом выпалил:

— Извини, а? Ну мы же не знали, честно!

Даниэль еще раз обвел свирепым взглядом всю троицу. Но уже машинально. Потом сердитое выражение на его лице сменилось удивленным и даже растерянным. Он взял свои книги из рук Эрика, кивнул и стоял молча, не зная что сказать или сделать. Выходит, они и правда не знали… Ну, конечно! ОНА не стала им рассказывать про него. И это лишний раз подтверждало, что ей стыдно рассказывать про такого «жениха»

Ким как всегда, стоило ему почувствовать неловкость собеседника, выступил вперед:

— И вообще, ты не обращай внимания. — Сказал он, открыто глядя Дану в глаза и совершенно естественным жестом беря того за руку. Сокрушительному обаянию его улыбки не мог противостоять никто и никогда. — Рик просто глупость ляпнул, знал бы ты, что про нас самих в столице рассказывают! И…а можно мы в коридоре стоять не будем? — Он склонил голову к плечу и снова улыбнулся.

Даниэль редко испытывал чувства столь смешанные, как в эту минуту. Эти открытые простосердечные мальчишки заставляли его остро чувствовать собственное несовершенство, и в то же время… Его давно никто вот так не брал за руку. С тех самых пор как… А в компании Герхарда телячьи нежности были не в чести. Улыбка Кима была просто… просто обезоруживающей и Даниэль, сам того не желая, улыбнулся в ответ. И вдруг почувствовал, что не хочет сопротивляться. Посторонился, давая мальчишкам пройти в комнату.

Компания чинно вошла и несколько секунд благовоспитанно осматривалась. Потом чинность и благовоспитанность кончились — их всегда не хватало надолго. Как обычно, первым ожил Эрик — бочком подобрался к стене и ковырнул пальцем чернильное пятно, так и оставшееся на память о первых днях пребывания Каро в замке.

Пит, естественно, прилип к книжным стеллажам. Зато Ким успешно справился с общением за всех троих:

— Я тут тебе задания переписал…на завтра. — сказал он, вытягивая из кармана мятую бумажку с чернильными разводами.

— Спасибо… — смущенно кивнул Дан, никак не ожидавший такой заботы. И неожиданно для себя спросил — мэтры сильно ругались, что меня не было?

— Не, средне. — Успокоил Ким, шагнул мимо Дана, и за штаны оттащил Эрика от пятна — пока тот еще и дырку в стене не проковырял. — Мы сказали, что у тебя голова заболела.

В этот момент в коридоре послышался шум, а потом голос одной из старших служанок, которой Каро на время отъезда поручила присмотреть за троицей, пока Лан занят — чтобы ели, мылись, и укладывались вовремя. И теперь та громогласно обещала всяческие ужасы трем паршивцам, если через две минуты те не будут мыться и спать!

— О! — Глаза у Кима стали круглые и смешливые. — Это нас! Ну вы двое, пошли уже! — Питера тоже пришлось оттаскивать от книг, причем тот успел обзавестись трофеем — прижимал к груди толстенный том, словно родное дитя. Судя по выражению лица, он уже был там — в книге, и возвращаться не собирался.

— До завтра! — Ким еще раз пожал Дану руку.

— Ага, мы еще придем! — Обрадовал хозяина Эрик. — Можно он это почитает? — Он кивнул на Пита. — А то отобрать все равно сейчас не получится…мы отдадим!

И снова у Дана возникло ощущение, что подул легкий ласковый ветерок. Совсем как тогда вечером, когда он наблюдал за резвящейся компанией. Только теперь ветерок коснулся его самого. И Даниэль радостно пожал, протянутую ему руку, чувствуя, как окончательно теплеет на душе.

Каро неожиданно сильно соскучилась за эти два дня поездки. И что удивительно — не только по своей неугомонной троице и Лану. Соскучилась по старому замку, по таким удивительно домашним и уютным людям, в нем живущим — столичный лоск, он холодный, и даже слуги там другие. А еще она соскучилась по одному мальчишке, чего от себя уж точно никак не ожидала.

Наверное поэтому, въезжая во двор, она невольно искала его глазами.

Видимо о прибытие отряда все знали заранее, потому во дворе толпилось много народу. И Дана она сразу увидела. Глянула внимательнее, чуть улыбнулась…и чуть встревожилась — у него изменился взгляд. Причем как-то непонятно изменился.

Возможно, не толпись во дворе почти все население замка, Каро сразу выяснила бы что к чему. А так ей пришлось приветствовать всех подряд, и к Даниэлю она добралась минут через десять как минимум. Улыбнулась ему, кивнула:

— Здравствуй. Как ты тут? — Может и хотела бы дотронуться, за руку взять…но не решилась, то ли народу кругом было слишком много, то ли еще что.

А потом и возможности не стало. С радостными воплями налетели мальчишки, которые только что узнали о ее приезде, затормошили, заобнимали, закружили и потащили за собой. В сторонку, туда где стоял Лан. И Каро, бросив Даниэлю короткую извиняющуюся улыбку, позволила увести себя.

Кай Ланире на людях всегда соблюдал в отношении нее все приличия, и поклонился, но Каро это уже успело надоесть, поэтому она не позволила разводить дальнейшие церемонии, просто ухватила Лана за руку и увлекла за собой — туда, куда саму ее настойчиво тащили мальчишки.

Но через какое-то время принцесса вспомнила об обязанностях, разогнала недовольную компанию заниматься своими делами, и пошла к себе — полчаса отдохнуть, и привести себя в порядок с дороги. А уже потом отправилась в кабинет. Один из встреченных по пути лакеев получил приказ, и бегом отправился к покоям Даниэля — передать, что принцесса ждет его через десять минут.

Только Каро с удобством устроилась в своем кресле и с облегчением вытянула ноги, как воздух вокруг туго вздрогнул и где-то в недрах замка оглушительно бабахнуло. Секунду после этого замершая Каро слушала тишину, а затем раздался многоголосый вопль, от которого волосы вставали дыбом.

— Убью. — Спокойно сказала сама себе Каро, стремительно срываясь с кресла, на ходу вспоминая знакомое хитроватое выражение на трех мордашках. Чувствовала же — что-то задумали… чего б так охотно согласились пойти своими делами заняться, а не увязались как всегда за ней!

Настороженно подобравшийся гвардеец у дверей мгновенно понял ситуацию, когда Ее Высочество, проносясь мимо, скомандовала:

— Лавку и розги в кабинет, живо!

Ну все понятно, и ничего страшного. Это не диверсия и не нападение соседей…это всего лишь «трижды три». Гвардеец хмыкнул и отправился выполнять поручение.

— Войдите. — Каро посмотрела на приоткрывшего дверь Дана непонятным взглядом. — А, это ты…проходи, сядь вон там и посиди десять минут тихо. Я скоро освобожусь.

Даниэль шагнул в кабинет, и его тут же чуть не вынесло обратно в коридор. Он увидел лавку. Знает… уже знает, что я пропустил занятия… — подумал он. Наказание за прогулы ему было обещано весьма недвусмысленное. Но, он не думал, что Каро осуществит угрозу. К счастью, Каро в этот момент отвернулась к окну, и замешательство мальчишки осталось незамеченным. А к тому моменту, когда она снова оказалась к нему лицом, Даниэлю уже удалось справиться с собой. Он опустился на стул так осторожно, будто всерьез опасался запрятанной в него иглы с ядом. И замер в тягостном ожидании.

Каро глянула на него удивленно, но ничего не сказала, только чуть сдвинула брови. Ожидание, впрочем, не затянулось. Как не случилось и то, чего Даниэль боялся.

Дверь снова приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнул Эрик. Какой-то непривычно тихий и смирный.

— Ну и? — Грозно спросила Каро, не вставая из за стола. — Что скажешь в свое оправдание?

— Он гад!. — С готовностью поведал Эрик. Оправдываться или увиливать мальчишка не пытался, Каро на мякине не проведешь.

Каролина подняла взгляд к потолку. Вздохнула. Откинулась на спинку кресла. Посидела. И снова обратилась к стоящему перед столом с самым независимо-виноватым видом Эрику:

— Ну что ж… достойное оправдание. Укладывайся тогда, народный мститель! — И Даниэль не сдержал облегченного вздоха: не его!

— Мне здесь только гражданских войн не хватало для полного счастья. — продолжала тем временем Каро. И, посмотрела в упор на улыбающегося во весь рот бойца, — Эри, я тебе серьезно говорю — еще одна такая шуточка и ты у меня неделю сесть не сможешь! И не смей меня смешить — не поможет. Я тебе сколько раз говорила — не ставь свои зверские опыты на живых людях?

Эрик сделал виноватую мордашку и притворно вздохнул. Выглядело это потешно. И сразу становилось ясно, что в поступке своем он ничуть не раскаивается и повторил бы его снова, если бы пришлось. Ну а то, что придется за это немного пострадать, что ж… Когда Ее Высочество отвернулась, мальчишка хитро подмигнул Даниэлю и стал готовится. Быстро, четко, отработано. Аккуратно сложил одежду на хорошо знакомый Даниэлю стул, шагнул к лавке и без колебаний вытянулся в струнку. Будто это не наказание, а массаж. И все же Даниэль уловил, как слегка подрагивают у него руки. И отвел взгляд.

Принцесса нарочно тщательно выбрала розгу, скрывая расползающуюся по лицу улыбку. Вот свинтус!

— Каро, за моральные убытки Герхарда ты, надеюсь, не заставишь меня расплачиваться? — неожиданно поднял голову приговоренный. — У него души-то нет, так что ничего особо не пострадало! — голос Эрика звучал как обычно, с искринкой смеха. Может только самую малость вплеталось в него что-то выдававшее волнение обладателя. — А ты вообще уверена, что Герхард живой? Я лично — нет.

— «Герхард! Вот как…» — подумал Даниэль и посмотрел на Эрика с уважительным удивлением, — что же они смогли сделать Герхарду? Или не смогли?

— Ах ты поросенок! — не выдержала и возмутилась Каро, выхватывая из пучка прут подлиннее. — Зато все остальные там точно живые были! И комнату теперь тоже отмывать живым, и перепугал ты половину прислуги в крыле! Они-то еще не знают, что любой грохот в округе означает вовсе не конец света, а всего лишь очередную выволочку для одного пакостника!!!

Каро встряхнулась, постаралась сделать строгое лицо и подошла к лавке.

— Теперь я понимаю, почему Ее Величество отправила вас сюда с первой же оказией. — Притворно-сердито произнесла она. — Устала спасать дворец от разрушения! Теперь вы решили разнести этот? — И вслед за вопросом прилетела и розга — звонко и жгуче.

Эрик не успел приготовиться к удару, поэтому тихонько вскрикнул. Даниэль невольно дернулся. Он отлично знал, что чувствует сейчас мальчишка. Но тот уже собрался и взялся руками за край лавки.

— А дворец мы не разрушали! Что за клевета! — не преминул он возмутиться, чуть отдышавшись.

Даниэль не мог поверить. Он во все глаза смотрел на картину, раскрывающуюся перед ним, забыв о приличиях. Это что, светский прием? Или этот мальчишка сделан из железа? Как он может так спокойно разговаривать ПОД РОЗГАМИ?

— Да, потому что не успели, — ехидно парировала Каро. — Вам только волю дай, и времени немного, развалины будут ооочень живописные. Я тебе сколько раз буду объяснять — ДУМАЙ! Головой, а не тем местом, которое у тебя сейчас умнеет!

— А я и… — Эрик чуть вздрогнул и засопел, — я и думаю головой.

— Я вижу! — прокомментировала Каро, в очередной раз занося руку. — Чем ты думаешь. Здоровый уже оболтус, скоро меня перерастешь… — очередной «вжик» вплелся в ее слова — а ума как не было, так и нет!

— А ты, если бы не была наследницей престола… — Эрик зажмурился на секунду и с шумом выдохнул, — тебе разве не захотелось бы его проучить?

— Нечестный прием! — чуть ехидно возмутилась Каро.

Эрик вывернулся ужом, чтобы посмотреть на принцессу.

— Это почему это? — хитро сощурившись, проговорил он.

— Потому это! — Розга снова поднялась над вытянутым вдоль лавки телом. — Сам прекрасно знаешь ответ! И знаешь, чем бы это для меня кончилось, — заключила Каро. — А кроме того! — и продолжила внушения словесные вперемешку с жгуче-хлесткими. — Я уж точно не стала бы взрывать полдворца, чтобы проучить отдельного противного индивидуума!

Эрик только покаянно вздохнул.

— А я и не планировал пол дворца… так вышло…

Теперь, когда жгуче-хлесткие внушения усилились, ему требовалось чуть больше времени на то, чтобы перевести дыхание. Рывки тела тоже стали заметнее, но мальчишка по-прежнему лежал ровно.

— Вышло как всегда, — кивнула Каро. — Какой у нас там счет, не помнишь? Кажется двести двадцать второй раз у вас «так вышло»?

— Неее… всего лишь… двести двадцать первый… — речь Эрика становилась все более и более прерывистой.

— Ну ты меня утешил! Двести двадцать первый — это конечно совсем другое дело, чем ДВЕСТИ! ДВАДЦАТЬ! ВТОРОЙ!

— Ох! Мм! — Эрик дернулся. На этот раз чуть в сторону. Но тут же вернулся на место. — А вот так… тоже… не честно. П-предупреждать нужно, — добавил он чуть ворчливо.

— Ты мне еще повыступай тут, — хмыкнула Каро, но паузу сделала. — Лучше ты сам себя предупреждай в следующий раз. Заранее! Осторожно, опасно для попы.

Эрик засопел, что мол согласен, чего уж там… и искоса проследил за принцессой — что делает? Взгляд его зацепился за остолбеневшего Даниэля, и Эрик еще раз хитровато подмигнул ему — не боись, выживем. Последний до этого мало чем отличавшийся от статуи под названием «изумление», стал изображать после этого «изумление крайнее» переходящее в «изумление непроходимое».

— Отмывать свои художества будешь сам. — Уведомила Каро во время одной из пауз. — Надеюсь, у тебя ума хватило не пихать туда деготь, как в прошлый раз?

Эрик, переставший уже болтать, чтобы беречь дыхание, виновато поднял глаза на Каролину…

— Ну, вообще-то…

Каро даже руку опустила в преувеличенном ужасе:

— Эри, нееееет! Скажи что это не так!!!! ОПЯТЬ две недели все будут в пятнах и пахнуть как… — она не нашла слов.

— Деготь не добавлял! — подозрительно быстро отозвался мальчишка, — честно!

Он уже успел отдышаться и приподнялся теперь на лавке.

— А что добавлял? — настороженно уточнила Каро. Опыт ей подсказывал, что рассчитывать на легкий исход не приходится.

— Ну-у… — неопределенно протянул Эр. И опять не удержался от смешка. — Какая разница! Убирать-то все равно мне.

— Э-рик! — тон Каро был непреклонен. — Тебе объяснить разницу предметно? Потерпевших отмывать тоже будешь сам?

— Ну яйца там были…не очень свежие… — неохотно признался доморощенный террорист.

— Тааак… — Каро тяжело вздохнула. — На неделю одно крыло замка необитаемо…отлично. Эрик, я тебя сейчас не выдеру. Я тебя придушу, засранец ты такой!!! И плевать, что такие слова принцессе даже знать не положено. Сейчас у меня других нет!

Правда, вопреки обещанию, душить она никого не стала, зато розга вернулась на уже хорошо полосатую попу.

— Вот тебе и яйца… вот тебе и бомбы… вот тебе и… — Каро на секунду замедлилась: — Почему там все в синих пятнах???

На этот раз Эрик успел настроиться на атаку. Он вцепился в край лавки, будто пытался его оторвать. И только слегка вскидывался вверх после каждого «вот тебе». На этот раз ему потребовалось время прежде, чем он смог ответить на вопрос.

— Я туда… добавил чернила… совсем немного…

— О боже! — принцесса обреченно пожала плечами. — Вот тебе и чернила!

— Ых… Ммых… — со стороны казалось, что Эрик просто коротко вздыхает.

И тут вдруг Каро снова остановилась, пораженная какой-то догадкой:

— Это которые чернила? — крайне подозрительным тоном спросила она, втайне еще надеясь, что пронесет. — Надеюсь не мои несмываемые???

Мальчишка посмотрел на нее честными глазами:

— Я не знаю… те, которые в канцелярии были…на твоем столе.

Каро не знала, смеяться ей или плакать. Но в конце концов определилась: розга защелкала по попе мальчишки с неотвратимостью метронома.

— Молодец! — комментировала Каро. — Умница! Теперь у меня будет потрясающе-разноцветная свита и прислуга на ближайшие два месяца! Не считая того! Что эти чернила! Были последние!!!

— Мы не все вылили! Там еще осталось! — горячо выкрикнул мальчишка и досадливо прикусил губу, поняв, что проговорился, сказав это «мы»

— Ну собственно я и не сомневалась, — вздохнула несчастная принцесса. — Где один, там и другие двое. Спасибо хоть «не все вылили»! Свинятина! Бессовестная причем! Не успели приехать, уже всех на уши поставили!

— Они не при чем! — успел выпалить Эрик, и тут же ему пришлось снова закусить губу, на этот раз, чтобы не вскрикнуть.

И в этот самый момент раздался робкий стук в дверь и почти сразу на пороге появились еще две «бессовестные свинятины»

— У меня что тут сегодня, медом намазано? — Ворчливо спросила Каро, глянув через плечо на непрошенных гостей. Потом на глаз оценила выпоротость расположенной на лавке первой «свинятины» и со вздохом добавила еще три жгуче-кусачих полоски.

— Мы это… с ним! — дружно кивнули мальчишки в сторону лавки, тоже пытаясь оценить состояние ущерба. Эрик отреагировал на появления неожиданных визитеров коротко — покрутил пальцем у виска и сопроводил свой жест выразительным взглядом — «Идиоты! Думаете мне легче станет, если и вам влетит?»

Те тоже ответили взглядом — «можно подумать ты не пришел бы на нашем месте!»

— Вот спасибо. — Насмешливо отозвалась Каро на эту пантомиму. — Вы что, решили, что мне заняться нечем, и я заскучала? — помимо собственной воли и ехидных комментариев, Каро все же улыбалась. Все как прежде, эта неразлучная троица вернула ощущение безмятежности и тепла — совсем как дома…

— Вставай, горе мое луковое, — велела она Эрику. — Скажи спасибо вон ему! — Каро подбородком указала на притихшего в углу как мышь под метлой Даниэля. — Нет у меня времени до вечера тебе объяснять, что бывает с похитителями чернил!

— Спасибо! Заходи сюда почаще… — Эрик широко улыбнулся Даниэлю, вздохнул радостно и довольно бодро поднялся. Скорчил несколько гримасок, пока натягивал штаны. И вопросительно уставился на Каролину, поглядывая одновременно и на друзей, — «а как с ними?»

Каро насмешливо смерила взглядом всех троих — каждого по очереди. Подошла, поправила выбившуюся из под пояса штанов рубашку Эрика(он довольно засопел), и щелкнула его по носу, улыбнувшись. Двое других получили соответственно — легкий подзатыльник и легонько дернутое ухо.

— Шагом марш все трое отмывать комнату! — шутливо рыкнула на поросят принцесса. — А так же найдите лакея, который подавал обед, и как хотите смывайте с него пятна. Парень тут вообще ни при чем. До завтра не отмоете — пеняйте на себя, лично каждого выкрашу теми же чернилами!

— Есть! — ответила вся троица разом и щелкнула каблуками. Эрик, правда, — не очень лихо. Судя по слаженности, этот жест был для них привычным.

— Брысь отсюда, негодники! — Засмеялась Каро.

Глава 14

Дверь за мальчишками закрылась и Даниэль снова напрягся. Он обвел растерянным взглядом лавку, ведро с прутьями, валяющиеся повсюду обломки — все это было сейчас между ним и Каро. Даниэль провел рукой по лбу, убирая волосы. Он так ждал возможности остаться с Каро наедине и вот это случилось. А он избегает даже смотреть на нее.

Каролина все еще улыбалась, глядя на закрывшуюся дверь. Потом обернулась и улыбка ее погасла. То, как выглядит, а главное — чувствуется Дан после ее совсем недолгого отсутствия ей категорически не нравилось.

Каро машинально стала собирать обломки розог и выбрасывать их в мусорную корзинку, а потом с некоторым усилием сдвинула тяжелую лавку в сторону, чтобы она не стояла между ними.

Даниэль смотрел перед собой, и в поле его зрения оказались руки Каролины, неторопливо и задумчиво, собирающие обломки. Он сам не знал, почему, но это зрелище его буквально заворожило. Затем вспомнился Эрик с его бесстрашной веселостью и смутное нарастающее ощущение, как он сам…

То что он увидел дальше, выдернуло его из тумана зачарованности, с которой он наблюдал за Каро. Еще раз незаметно глянув на Даниэля, принцесса как назло, сразу вспомнила его на этой лавке: с приподнятой в полосочку попой, отчаянно извивающегося, рыдающего и орущего. Да, придется ему многому научиться. Но он научится — мальчишки ведь тоже не сразу стали такими терпеливыми.

Даниэль вздрогнул, резко переменился в лице, не осознавая, что вскидывает ладонь к губам. Такой яркой и ужасающей была картинка, возникшая перед глазами. И, следом острое и болезненное осознание — это он сам…Таким ОНА видела его. У Даниэля жарко запылали щёки. Он был до того растерян, ошарашен и смущён, что смотрел теперь на Каролину слишком явно и не замечал этого. И она не могла не заметить его потрясения.

Каролина действительно вскинула на него встревоженные глаза:

— Что? — она несколько секунд смотрела на красного, как помидор, Дана. У него были такие потерянные, несчастные глаза. Потом опустила глаза на лавку, на обломки розог у себя в руках. И догадалась.

— Эрик первое время орал так, что даже мама не выдержала и прислала лакея: узнать, кого убивают в покоях наследницы, — сказала девушка как бы между прочим.

И при этом почти не покривила душой: еще как орал, хотя в самый первый раз не столько от боли, сколько из чувства протеста. Но лакей от матушки действительно приходил. Правда, было на тот момент вредине чуть больше восьми лет…

Даниэль робко посмотрел на девушку сверху вниз. Эти последние фразы, сказанные небрежным ровным голосом, подействовали на него неожиданно, как удар хлыста. Он понял, что все его чувства для Каролины сейчас как на ладони и все же был благодарен ей за эту поддержку. Она была нужна ему! Надо было что-то говорить в ответ, но Даниэль поднялся и молча помог принцессе отодвинуть лавку в сторону.

— Спасибо. — Каро ему улыбнулась и указала на его обычное место во время их бесед. Большой мягкий стул стоял теперь не напротив ее кресла через стол, а сбоку, и гораздо ближе.

— Давай сядем. А то я весь день ехала, думала, дома отдохну, а тут… — она махнула рукой. — Взрывы, чернила и свита в крапинку. Я смотрю, с разбойниками ты уже познакомился. Не сильно они тебя задергали? Эта компания кого хочешь доведет до нервного припадка.

— Нет, — прошептал Даниэль, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает плечи. И не смог побороть прозвучавшее в голосе облегчение. — Не задергали.

Каро разговаривала с ним, как обычно. От ее звучного красивого голоса тихое, спокойное тепло разливалось по его телу. Так, как было всегда с тех пор, как они с Каро стали общаться и до тех пор пока… Впрочем это «пока» исчезло, растаяло, как туман под лучам восходящего солнца ее улыбки.

Они провели вполне приятный вечер. Каро рассказывала новости герцогства, спрашивала Дана о произошедшем в замке. Присматривалась к нему, в очередной раз отмечая, как разительно он переменился. С ним было неожиданно спокойно и интересно, он умел слушать и умел рассказывать.

У него вдруг обнаружилось отличное чувство юмора, мягкое и незлое, но при этом искристо-заразительное. Она поймала себя на мысли, что не хочется его отпускать…но обязанностей принцессы никто не отменял. Каро попрощалась с Даниэлем и отправилась проверить, как идут дела у троицы в их борьбе с пятнами. Уже проводив мальчишку из кабинета, девушка вдруг поймала себя на мысли, что любого из своих прежних воспитанников чмокнула, обняла или хоть как-то коснулась бы на прощание. И даже с Ланом у нее не было никаких проблем. Наоборот… так и подмывало прикоснуться, «случайно», и посмотреть, как Ланире краснеет.

А Даниэль…насколько раньше она брезговала им, настолько сейчас ей этого…хотелось? Но почему-то прикоснуться к нему было неимоверно сложно.

Теперь все сомнения и терзания казались Дану пустыми. Вот же она, Каро (впрочем так он называл ее только про себя), такая же, как всегда. Позвала его к себе, не смотря на то, что устала с дороги. Делится с ним (а не с Ланом!) новостями и слушает его рассказы.

Даниэль совсем было ожил, улыбался и даже шутил. Но все хорошее быстро заканчивается. Когда подошло время прощаться, Даниэлю казалось, что он пробыл в кабинете не более пяти минут. А ведь, если верить часам, — больше часа. В дверях он остановился и задержал взгляд на принцессе. Если бы она видела его глаза в тот момент, они сказали бы ей очень многое… Но Каро была мысленно уже в своих немалых заботах. Тогда Дан торопливо отвернулся, попрощался с Ее Высочеством еще раз и вышел.

— А может скипидаром его… — уныло предложил Эрик, глядя на ярко-малиновые пятна.

— ЧЕГО!? — взревел уже давно выведенный из себя пострадавший и попытался дотянуться до автора идеи — Я щас тебе самому скипидаром знаешь что намажу!?

— Ну ты не горячись, для тебя ж стараемся! — постарался успокоить его Ким.

Безуспешно. Нечаянно попавший под раздачу мальчишка-лакей, всего на пару лет старше компании не выдержал и погнался за обидчиком.

— Пемзой тоже не ототрется… — со вздохом констатировал Пит, глядя, как пострадавший гоняется по комнате за Эриком.

— А не хочешь, иди тогда отсюда! Никто не держит… — увернулся от очередного выпада рационализатор-отмыватель. — Вообще-то… малиновый тебе к лицу… Ай! Драться не честно!!!

— Э-э, тихо! — тут же вскинулся Ким. — Как это не держит! Я завтра не хочу Каро объяснять, почему у нее лакей цвета спелой ягодки!!!

Объясняться с Каро по этому поводу не горел желанием ни один из троицы.

— Тут наверняка что-то нужно…такое… — Пит неопределенно покрутил пальцами возле уха. — Растворитель нужен специальный…смотрите, как цвета меняются, наверняка чернила были с магической составляющей. Эй, да сядь ты уже! Потом его убьешь…если не отмоем — будешь до зимы ходить малиновый!

— И мы вместе с тобой. — Напомнил Ким.

— Да чтоб вам всем! — от души пожелал пострадавший, без сил плюхаясь на табуретку посреди комнаты. — Три часа уже отмываете! А толку! Лучше бы синим остался…

Остальные мальчишки опустились рядом с ним прямо на пол. Только Питер отошел к окну, что-то бормоча себе под нос. Слышалось что-то про формулу о-порядка.

— Ты не волнуйся, мы что-нибудь обязательно придумаем! — успокоил пострадавшего Ким.

— А где этот растворитель берут? — задумчиво поинтересовался Эрик в пространство.

Питер не ответил. Он увлеченно черкал что-то на бумажке.

— Да кто ж его знает. — обернулся к Эрику Ким.

— Об этом надо было думать ДО того, как красить, — пробурчал крашенный лакей

— У Каро наверняка есть… — вспомнил Кими и тут же сменил тему: — Карл, ты кажется говорил, что тебе домой нужно съездить на два дня?

— Не дождетесь! — обозлился малиновый лакей.

— Мы могли бы за тебя подежурить…

— Я таким чучелом никуда не поеду!

— Ну, после того, как отмоем!

— Отмоете вы, как же… — безнадежно махнул рукой Карл. — Идите нафиг со своими экср…эксрпер…короче, на фиг! А то вообще в зеленый выкрасите!

— Чего-то не хватает! Чего тут может не хватать? — неожиданно громко выкрикнул Питер, и все повернулись к нему.

— Мозгов! — с небывалой убежденностью выпалил потерпевший.

Ким вздохнул.

— Кажется придется к Каро идти…

— Я уже сходил сегодня, — хмыкнул Эрик, непроизвольно потерев штаны сзади.

— Ла-переменная у меня никак не выражается, — огорченно признался Питер в пространство.

Карл покосился на него с опасливым неодобрением.

— Ладно… — еще раз вздохнул Ким, — я пошел. Попробую уговорить… Карл, а насчет подменить тебя все равно в силе.

В этот момент раздался негромкий стук в дверь

— Войдите! — почти хором ответили мальчишки и… Эрик вскочил, машинально закрывая собой Карла. Питер выронил листок, а Ким улыбнулся.

— Каро, ты мысли читаешь?

— Было бы что читать! — принцесса вошла в комнату и остановилась, через плечо Эрика изучая колористику на лице пострадавшего. — Нда… — оценила она старания троицы. — Цвет необычный.

Ким ничуть не обиделся, только улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой:

— Без тебя ничего не получается… вернее получается, но… немного не то…

— А ты сама говорила не проводить опыты на живых людях! — добавил Эрик.

Лакей, тот вообще вскочил и было не очень понятно жив он, или уже умер от смущения.

— Говорила, — согласилась Каро с улыбкой. — Только это тебе почему-то не помешало чернил налить. Вижу я, что у вас без меня получается. Замучили бедного мальчишку.

Она обошла Эрика и за подбородок повернула голову лакея к свету.

— Мне кажется, или раньше на нем пятен меньше было? — озадачилась она. — Я вроде отмывать велела, а не дальше красить…

— Где? — вскинулся Эрик, изучил окрашенные места на лице зажмурившегося от страха лакея и не очень уверенно произнес:

— Да нее, тебе кажется. Кажется…

Питер задумчиво почесал в затылке и тихонько подправил что-то на бумажке.

— Так кому из нас кажется, мне или тебе? — ехидно уточнила Каро, отпуская лакея. Тот не выдержал и тихонько пискнул от ужаса — представил, как малиновые пятна расползаются по всей его физиономии.

— Каро, ты поможешь? — вкрадчиво ответил Ким за друга, обходя опасное место.

— Да неужели оставлю его вам на съедение! — хмыкнула Каро. — Ему помогу…а вы будете крашеные ходить, пока сами не полиняете! — она вдруг как девчонка показала всем троим язык. И вынула из кармана бутылочку с прозрачной жидкостью.

С утра Дан был переполнен самыми радужными планами. И поначалу все шло неплохо. Он опять вырвался вперед в забеге. Так ему не было видно Каро, Лана и хулиганистой тройки, зато, он знал, что хорошо видим для них. Значит, и для НЕЕ. И в самом деле, Каро время от времени улыбалась ему. Отчего Дан чувствовал себя, если и не чемпионом, то кем-то навроде того. Сам же он посматривал на Каро, хоть и не открыто, но очень часто. Удачное упражнение — взгляд в ее сторону, первым закончил — опять взгляд.

Даже Лан с мальчишками перестали сегодня для него существовать, потому что он чувствовал, Каро про него не забывает и был от этого необъяснимо счастлив. А когда дошло дело до фехтования, подал ей рапиру.

Каролина благодарно улыбнулась в ответ. Но долго наслаждаться общением им никто не собирался позволять. Этот «никто», а именно кай Грено как раз сегодня решил поучить Даниэля кое-чему новому.

— Эрик, становись в пару с Даниэлем! — приказал он. — И постарайтесь оба показать, на что вы способны!

Может быть, Эри и повел бы себя иначе…и тогда эта история пошла бы совсем по другому пути. Но сейчас получилось то, что получилось: Каро, как и мечтал Дан, смотрела на него. На них обоих. И конечно, Эрик вовсе не собирался проигрывать бой на глазах своей обожаемой принцессы!

— Это не по правилам! — прокричал запыхавшийся и злой Дан, в очередной раз растянувшись на земле. Он чувствал, что окончательно теряет лицо, но сдержаться уже не мог — У нас фехтование или цирковые трюки?!

— В реальном бою тоже претензии предъявлять будешь? — насмешливо поинтересовался Грено. — Я тебе говорил, не надейся на одни только классические приемы, учись мыслить и действовать нестандартно! Иначе любой мальчишка с подготовкой и мало-мальской фантазией так и будет тебя мордой в пыли валять.

Даниэль ничего не ответил, только молча отбросил рапиру в сторону. Это был не просто проигрыш, это был ПОЗОРНЫЙ проигрыш у НЕЕ на глазах. Он не смотрел на Каро, он вообще ни на кого не смотрел. Пошатываясь он прошел мимо них, мимо НЕЕ и мимо НЕГО. Мокрые от пота волосы облепили его лоб и лезли в глаза.

Каро следила за всем происходящим со все возрастающей тревогой. Она на одних рефлексах тела умудрялась фехтовать со своим противником, чем тот конечно пользовался, неумолимо тесня принцессу. Но ей было все равно. Она не ожидала, что Даниэля так огорчит этот тренировочный бой. А тут еще Грено подлил масла в огонь.

Каро уже совсем было вышла из боя, собираясь догнать воспитанника и поговорить с ним, но резкий окрик наставника вернул ее к действительности.

— Куда!? — Грено смерил ее ледяным взглядом. — Ты ему еще пеленки начни собственноручно менять. Девочка, не зли меня, он должен научиться быть мужчиной. И нечего его юбками прикрывать.

Каро вспыхнула и ответила наставнику не менее яростным взглядом. Но сдержала эмоции и промолчала. Так или иначе, момент был потерян. Даниэль уже давно скрылся и не слышал и не видел происходящего.

Он добрался до своей комнаты, а злость и обида все не проходили.

Ему казалось, что Грено нарочно все подстроил, чтобы поставить его в нелепое положение перед принцессой. И у него Лан в любимчиках… Смутно он чувствовал, что дело не в Грено, не в Лане и даже не в этом мелком мальчишке. Дело — в нем самом. И это злило.

Он принялся перебирать книги на столе, чтобы отвлечься от мыслей о собственном несовершенстве. Но и это помогало не ахти. Стенка, возведенная за два года лестью окружения и Дановским самолюбием угрожающе качалась. Обрывки мыслей кружились, словно в калейдоскопе.

И вдруг он наткнулся взглядом на раскрытую книгу, в которой были красным карандашом подчеркнуты несколько строк. Отстранено удивившись этому варварству — книга была старая и наверняка ценная, Даниэль невольно вчитался, а потом уже не смог оторваться.

«Сегодняшний день можно считать днем основания моего герцогства. Через столько лет скитаний и лишений я нашел место, где мои люди смогут жить и растить детей спокойно. Видит бог, я не хотел становиться герцогом. Но то ничтожество, что правило этими землями до сего дня, не оставило мне выбора. Я не могу доверить своих людей, тех, кто признал меня своим вождем, кто пошел за мной сквозь все беды и испытания без жалоб и упреков, глупому мальчишке, избалованному, злопамятному и жестокому… А ведь когда-то и его род был достоин звания правителей! И они заботились о своих подданных, строили свое королевство и оберегали его. Зачем? Чтобы в конце концов привести к власти выродка? Это ничтожество обирало своих людей до нитки, чтобы прокормить свору бездельников блюдолизов и воров, позволяло каждому, кто умело льстил в глаза, распоряжаться жизнью и судьбой честных людей. Он устраивал балы и роскошные охоты в то время как дети в его королевстве голодали…он травил любого, кто смел сказать ему правду в лицо. Нет, я не жалею, что вышвырнул этого мальчишку с трона. Кровь его предков — не оправдание глупости, злобы и лени. Отныне здесь не будет королевства — это хвастливое звание для небольшой долины не нужно ни мне, ни моему народу. Вольное герцогство Рогнар.

А мне остается лишь надежда на то, что мои собственные потомки никогда не станут такими, как свергнутое ничтожество. Что они будут помнить: не люди для герцога, но герцог для людей. И если не дай господь, когда-то среди моих потомков появится похожий «королек», пусть небо пошлет того, кто пинками скинет подобное убожество с трона. И пусть он, этот недостойный потомок, найдет в себе мужество хотя бы на то, чтобы уйти и оставить власть и страну более достойному. Уйти и попытаться хоть чего-то добиться в жизни самому.»

Даниэль почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове. Что это?! Он резко захлопнул книгу и сквозь пелену в глазах попытался прочесть ее название. «Дневники основателя». Странно, кажется как раз эту книгу унес Питер из его комнаты в тот день, когда они принесли ему домашние задания…

Дан без сил опустился на пол и бездумно перелистнул несколько страниц. На глаза снова попались подчеркнутые строчки.

«…Мальчишка сбежал ночью. Ну что же…Возможно, он чему-то и научится теперь, когда глаза ему не застит абсолютная власть и свора льстецов не загораживает остальной, живой мир. Пусть идет, пусть учится жить жизнью настоящего человека, а не разряженной куклы на троне. Возможно, он еще сумеет исправить свою судьбу, бывший «король». Парень двинулся через перевал в порт. Наверняка надеется устроиться на какой-нибудь из военных кораблей. Что же, там его, пожалуй, научат быть мужчиной.»

Даниэль отбросил книгу, словно обжегся. И на какое-то время застыл, глядя в никуда. Вот так. Ничтожество. «Королек». Лучшее деяние которого исчезнуть и не мешаться под ногами. Ну что ж…

Когда немногочисленные вещи были собраны, Даниэль раскрыл шкаф и выбрал одежду наиболее подходящую для длительного путешествия. Провизии тоже получилось немного — только не первое время. Больше Даниэль просить у Грены не мог, чтобы не возбуждать подозрения. Вовремя подвернувшийся под руку Питер тоже не отказал в просьбе — сгонять на кухню и выпросить несколько пирожков. Даже Эрика подключил. Жаль, Кима с ними не было, и они как-то невнятно мычали в ответ на просьбу позвать и его. И даже не спросили, зачем Даниэлю столько еды… Хотя на самом деле, конечно, это не обоз с провиантом, к которому он привык в путешествиях.

Ничего, остальное он купит в городе, как только продаст украшения. Парень покачал на руке бархатный мешочек. Матушкины… фамильные. На миг его резануло — жалко! Но выбора не было. И… что ему теперь фамилия… Даниэль обвел глазами комнату, проверяя ничего ли не забыл и хлопнул себя по лбу — вот растяпа! Пистолет-то…

Конюшня оказалась открыта и пуста — никого из конюхов в этот глухой предрассветный час не было на месте. В очередной раз отстраненно подивившись своей удаче, Даниэль вывел из стойла Ральфа, даже не задумавшись над тем, с какой стати конь уже оседлан. И почему нет охранника на воротах.

Даниэль покидал пределы своих владений. Вернее владений, некогда принадлежавших ему. Он слегка пришпорил коня. Тут надо осторожнее. Если привлечь внимание, могут и задержать. Главное пробраться через лесок, а там можно опять в галоп. Через перевал. В порт. Да, так всем будет лучше! Когда-нибудь… когда-нибудь он вернется, и может быть, докажет им всем! Докажет ей, что он не «жутко глупое ничтожество»!

Старший егерь Урдан как обычно завершал обход своей территории, когда заметил какого-то мальчишку верхом на хорошем коне, пробирающегося через заросли. Сначала ему просто сталу любопытно, да и порядок есть порядок — надо знать, кто шастает по заповедному лесу. А потом он с удивлением и даже некоторым злорадством узнал одного из тех самый маленьких негодяев, что несколько месяцев назад причинили ему столько неприятностей.

Ну погоди, маленький засранец, теперь уж я развлекусь. — подумал егерь и двинулся наперерез жертве.

— Стоять! — грозно рявкнул он, как только конь мальчишки оказался в удобном распадке, откуда не мог выскочить сразу и сорваться в галоп.

— А? — Даниэль резко натянул поводья и чуть не получил веткой по лицу, когда конь шарахнулся в сторону. Так внезапно и, словно ниоткуда рявкнули. Повернувшись на голос, Даниэль едва удержался в седле. Это же… Хуже было бы только встретиться с патрульным отрядом Ее Высочества. Даниэль рассматривал егеря с досадой, но без злости. Нельзя сказать, чтобы он испытывал страшную неловкость перед этим человеком. Но и восторга по поводу прошлых забав с Герхардом него тоже теперь не было. Пожалуй… да, он мог бы извиниться. Но кто поверит его извинениям! Скорее решит, что струсил, оказавшись без дружков. И, словно в подтверждение его мыслям, мальчик услышал:

— Попался? — Урдан даже не скрывал ехидно-радостного тона. — А что ж без дружков-то? Ну, теперь и мое времечко пришло поразвлечься… браконьерам у нас положено сто кнутов и год тюрьмы, вот уж граф-то обрадуется, что хоть одного потравщика ему приведу!

Даниэль гордо вскинул голову. Как бы там ни было, он не позволит так с собой разговаривать! Рука сама собой потянулась к поясу — там где был пистолет. Один из двух. Неуловимое движение и он уже направлен в сторону егеря.

— Дай мне проехать! — мальчишка старался, чтобы голос звучал властно и уверенно, но вышло совсем не так.

Почему-то Урдан не поверил в серьезность угрозы. Он насмешливо прищурился и сказал:

— Так ты еще и разбойник ко всему прочему. А может и вор? Ну да, обокрал кого-то из свиты, и теперь бежишь тайком, прячешься от всех. Опусти игрушку, мальчик, из нее еще стрелять надо уметь. Если будешь послушным — уговорю стражу пороть тебя не в полную силу.

— Д-да… да ты знаешь с кем разговариваешь?! — задохнувшийся от возмущения Даниэль спустил курок. Он метил не в самого егеря, рядом. И уже почти сказал фразу про следующий выстрел, который продырявит пустую егереву башку, даже выхватил второй пистолет, но… выстрела не последовало. Ни первого, ни второго… Даниэль выругался. Больше испуганно, чем зло. Его путешествие грозило закончится бесславно, даже не начавшись.

Урдан очень злорадно и многозначительно хмыкнул. Мальчишка перепугался, это было видно сразу. Так-то! Это тебе не в толпе на одного. Конечно, на самом деле никаких таких ужасов он негоднику устраивать не собирался. Просто напугать хорошенечко.

— Что, парень, патроны кончились? — поинтересовался Урдан, уверенно придвигаясь все ближе. — Ну, оно для тебя и лучше, за вооруженное нападение на официальное лицо каторга положена. А так посидишь годок в башне на хлебе и воде, задницу после регулярных порок подлечишь, и ступай себе.

Двигался Урдан так, чтобы сильнее напугать мальчишку, но в то же время оставить ему путь к бегству.

И Даниэль рванул. Как ему удалось выскочить из распадка, он и сам не знал. Но выскочил. И несся минут двадцать бешенным галопом, не разбирая дороги. А в след ему летел залихватский свист егеря, его довольный хохот и крики: — Ату его, держи-держи!!!

Когда перепуганный мальчишка окончательно скрылся из виду, довольный Урдан не спеша отправился продолжать обход, намереваясь по окончании зайти на ближайший пост стражи и доложить. Мол, какой-то малолетний оболтус не иначе как за приключениями из дому сбежал. Пусть передадут по гарнизонам да задержат, пока родители не явятся, да не заберут неразумное чадушко домой.

Ветки хлестали Дана что есть силы, но он не обращал на это внимания. И напрочь забыл, о намерениях соблюдать осторожность. Подальше! Быстрее и дальше, пока этот не вызвал подмогу! Только когда распроклятый лес оказался далеко позади, Даниэль позволил коню сбавить темп. Сердце у мальчишки колотилось так, будто это он сам проскакал полчаса галопом. Он тяжело дышал. Все описанные егерем перспективы только сейчас стали осознаваться в полной мере. Но что, черт возьми, случилось с пистолетами? Он отлично помнит, как чистил заряжал их как раз перед тем, как Ее Высочество раскрыла свое инкогнито. И с тех пор не пользовался. Впрочем, оказалось, что вопрос неактуален — пистолеты выпали во время бешенной скачки…

Побег обнаружили только утром. Когда Дан не пришел на тренировку, это поначалу вызвало лишь недовольство у Грено и легкое недоумение у остальных. Опять мальчишка дурит! Но через пятнадцать минут поднятая на ноги прислуга и охрана уже прочесывала весь замок и окрестности.

Каро в эту ночь очень плохо спала. Ей снились кошмары: то чудовище в лесу, грозящее почему-то тюрьмой и плетьми, то бешеная скачка и хлещущие по лицу ветки, то вдруг в теплой постели ее затрясло от холода и сырости так, что никакие одеяла не спасали.

Вчера ей пришлось уехать почти сразу после завтрака. Весь день она не могла отделаться от мыслей о своем самом новом воспитаннике и смутного беспокойства. Вернувшись в замок заполночь, она даже отправилась его навестить. Но свет в комнате Даниэля не горел, а значит, мальчик спал. Каро не решилась его будить, отложила разговор до утра. Только расспросила троицу, как прошел день, и не видели ли они Дана. Эрик и Питер горячо уверили ее, что все нормально, они сами с ним сегодня разговаривали.

Каро почти успокоилась, и для полной ясности хотела расспросить Кими, но оказалось, что тот с утра в лазарете. Что-то съел, ничего серьезного, но денек под присмотром старого дворцового лекаря, прибывшего с караваном из метрополии.

С утра девушка встала бледная, с кругами под глазами. И опять с неясной тревогой на сердце. Когда выяснилось, что Даниэля никто не видел со вчерашнего вечера, тревога обрела форму. Каро сжала зубы, закрыла глаза и взялась за амулет. От напряжения перед глазами поплыли разноцветные круги, и резко заломило в висках — она еще никогда не пыталась «нащупать» кого-то на таком большом расстоянии.

Постепенно тьма в глазах рассеялась и стала видна покачивающаяся в такт лошадиным шагам мощеная дорога. Потом мелькнуло какое-то здание в стороне, еще одно…

— Пока с ним все в порядке, — тихо и чуть хрипловато сказала девушка, открывая глаза. — Он где-то…в городе. Но это не наши предместья. Дорога вымощена серым камнем, — принцесса вопросительно посмотрела на Ланире, и тут почувствовала вдруг, как по губам и подбородку потекло что-то теплое. Машинально поднеся руку, она увидела как пальцы окрашиваются красным.

— Все нормально! — жестом остановила она окружающих. — Просто он далеко. Мне трудно. Через десять минут все должны быть готовы — выезжаем сразу же, как я определеюсь с направлением. Пресветлый, ну что за дурак! Только бы не случилось с ним ничего…

В этот момент Каро на глаза попался какой-то непривычно притихший Эрик. Мальчишка с ужасом смотрел на кровь, капающую принцессе на рубашку и заметив ответный взгляд, быстро отвел глаза. Рядом топтался пришибленный даже на вид Питер и тоже смотрел в землю. Ким, которого с утра все же выпустили из лазарета, и вовсе выглядел испуганным.

— Рассказывайте, — Каро не нужны были никакие аргументы или доказательства. И даже «читать» их было не нужно. Слишком хорошо она знала свою троицу. — Я жду!

— Он… — сипло промямлил Эрик, не поднимая глаз. — Он сам решил уехать! И в книге написано было, что так лучше… А мы…ну правильно! Мы только показали ему книгу ту… и помогли немного. Тебе больше подходит Лани… — Эрик осекся, наткнувшись на взгляд Каро, как на камень.

— Значит, вы еще вчера знали все. И не просто знали, подтолкнули его к этому. — Спокойным, каким-то неживым голосом сказала Каро. — Решили, что лучше понимаете, что кому подходит. Так…куда он поехал? Не знаете? В какую сторону? Понятно.

Каро легко вскочила в седло уже приготовленного коня, окинула взглядом двор, полный верховых.

— Выезжаем! — скомандовала она, и задержалась еще лишь на секунду. — А вы…марш к себе. Как только освободится сопровождение, отправитесь обратно в столицу.

Весь день Каро была относительно спокойна — рассылала поисковые отряды, принимала донесения, сама расспрашивала встреченных местных жителей. На одной из застав им рассказали, что вчера графский егерь сообщал что-то о сбежавшем из дому мальчишке, и указали направление. Каро и сама неплохо ориентировалась, но это стоило ей еще нескольких приступов головной боли и новых кровавых пятен на платке. Так что лишним подтверждение не было.

— Придурок малолетний! — в сердцах не сдержалась Каро после расспросов нового «свидетеля». — Ну только вернемся, ты у меня на месяц забудешь, что такое сидеть!!!

Даниэль с жадностью набросился на свежий хлеб и молоко, не богатый пир, но голод не тетка! Сколько же он не ел-то? Сутки точно… даже больше. Из города спешно удирать пришлось даже провиант купить не успел. Чертов мужик узнал его на улице! Окрестные деревни так и пролетел не останавливаясь. Потом места безлюдные пошли… И вот наконец бог послал эту полузаброшенную деревеньку на отшибе. Дальше леса тянутся…

— Ишь, оголодал-то как… у нас не разносолы конечно, как у господ, но, слава богу, теперь хоть еда есть!

— А что… раньше не было?

— Так герцог-то, когда правил, охотится запретил, окаянный! Навроде как леса это его собственность герцогская. И кто охотится в них хочет, сначала заплатить должен. А мы ж охотой-то и живем, да грибы-ягоды собираем… откуда ж у нас деньги платить-то… А тут еще, как на беду, засуха случилась. Совсем мы без урожая остались. Пол деревни у нас повымерло…

— Кк-ак вымерло? — Даниэль даже вскочил с места. — Так ведь еду тогда раздавали всем кто нуждался! Специально закупали в Империи. Я сам подпи… то есть друг у меня в замке… он рассказывал, что герцог такой приказ отдавал.

— Ох, не знаю я сынок, какой там герцог приказ отдавал… одно знаю — помощи никакой нам не было. И охотиться так и не разрешили.

Сынок у нас сгинул в ту зиму страшную… Эдвин… на тебя похож был… — Хозяйка замолчала и уголком передника стала вытирать глаза. — Пятнадцать годков ему тогда стукнуло. В лес пошел силки ставить, хоть зайчишку какого поймать. Против закона, значит… Так герцогские его и сцапали. И ведь разбойников не трогали никогда, что в лесу хозяйничают… А Эдвина нашего… В тюрьму забрали… Жив ли, нет, не знаем… — она всхлипнула. — Одни мы со стариком на старости лет остались…

У Даниэля кусок застрял в горле. Он застыл на месте не в силах что-либо сказать или сделать.

— Ну-ну, мать… — старик подошел сзади и обнял жену за плечи. — Что ж ты при госте-то… Да и не хорони раньше времени, может и жив еще…

Даниэль понял, что старик сам не верит в то, что говорит. Такое серое вдруг сделалось у него лицо и голос дрогнул. Слишком много горя… слишком.

— Прости, сынок, что я на ночь-то… — вывел его из ступора голос хозяйки, — не хотела тебя расстраивать… ты добрый, сразу видно…

Добрый? Добрый?! Знали бы они! Даниэль так и не смог выдавить из себя ни слова. Он послушно лег на отведенное ему место, лучшее в доме! Но как только хозяева уснули, тут же поднялся. Ночью ехать не стоило, в этих краях и днем-то неспокойно. Но он не мог, не смел больше оставаться под крышей дома, которому принес несчастье. Немного подумав, Даниэль достал из-за пояса мешочек с драгоценностями, которые так и не успел продать в городе и бросил его на стол.

— Пусть ваш сын найдется… — прошептал он. — Простите…

Дорога почти сразу же за деревней свернула в лес. Он медленно шел рядом с конем, ведя того под уздцы. Кроваво-красная луна заливала все вокруг мертвенным светом. Иногда ее закрывали тучи и тогда делалось совсем темно. Деревья отбрасывать зловещие тени на дорогу, где-то вдалеке ухал филин. Жуткая ночь. Но страшно не было.

«— Может и к лучшему будет, если меня убьют…» — меланхолично думал Даниэль.

«— Пресветлый, ну почему ты не дал мне всего этого увидеть раньше! Ведь стольких бед можно было бы избежать!»

Даниэль шел уже четыре часа, как вдруг понял, что заблудился. Дорога превратилась в тропинку, на которой все чаще стали попадаться узловатые корни. Ральф споткнулся. И тут Даниэля подбросило от неожиданной мысли — не сбегать он должен был, не помирать от рук разбойников, а работать, как дед работал, как Каро! Чтоб хоть как-то исправить все, что по его милости наделано.

Решено! Сейчас они заночуют в лесу, а завтра найдут дорогу обратно. И первое, что он сделает, поможет старикам отыскать сына. А потом вернется домой. Да! Вернется.

Резкий неожиданный свист прервал мысли беглого герцога. Это произошло так неожиданно, что он замер, не понимая что происходит. С двух сторон его схватили за плечи, лишая возможности двигаться.

Лиц он не видел. Один из нападающих вывернул его руки за спину, высоко задрав их к лопаткам и в локти врезалась веревка. Даниэль наконец очнулся и раскрыл рот для крика, но прежде, чем он успел набрать в грудь воздух, ему проворно затолкали в рот скомканную тряпку. А в следующий миг, натянули на голову мешок. Даниэль рванулся, но было уже поздно. Веревка обмотала туловище, притягивая к нему мешковину. Мальчик почувствовал что его поднимают и резко вскидывают. Мир перевернулся и голова у Даниэля закружилась.

Затем его куда-то потащили, будто куль с мукой. Тряпка во рту душила его, пыль от мешка забивалась в глаза и нос и тоже мешала дышать. Он почувствовал, как его бросили поперек седла, как лошадь пошла в рысь, потом в галоп. Через какое-то время скачка прекратилась, его сняли с седла и поставили на землю. Затем взяли за плечо и повели за собой. Он шел, с трудом переступая ногами и спотыкаясь. Наконец, его перевели через порог и все так же молчаливо придержали, велев остановится.

— Какая встреча, ваша светлость! — раздался вкрадчивый, приторный какой-то и на удивление знакомый голос. С головы Даниэля сдернули мешок, вытащили кляп изо рта, но руки оставались связаны.

Глава 15

В маленькой закопченной пещерке, кое-как оборудованной под жилье, даже проем в скале снабдили дверью, горели свечи. Напротив входа на непонятных тюках развалился одутловатый, чем-то похожий на недовольного бульдога мужчина.

Даниэль заморгал от показавшегося неожиданно ярким света. А когда зрение полностью восстановилось, радостно и удивленно вскрикнул, разглядев говорившего.

— Кай Трюфо!

Ну, конечно, это какое-то недоразумение. Сейчас его развяжут…

Бульдожина на тюках недовольно сморщилась:

— Вот уж идиотское имя! Четыре года назад, когда придушили настоящего Трюфо, направлявшегося в герцогство, я и не знал, что его зовут так по-дурацки, а то заранее бы заготовил фальшивку с другой фамилией. Ну, что вылупился? — хмыкнул он, глядя на удивленно моргнувшего Даниэля. — Два года я с тобой, идиотом, возился, столько сил положил! Еще бы немножко… твои смерды окончательно опухли бы от голода и взбунтовались. Повесили бы тебя на воротах, а я спокойно встретил старость у теплого моря в собственном поместье! — потное и обрюзгшее лицо исказилось от злобы.

Даниэль помертвел, но удивлялся он на этот раз недолго. Если все, кому он доверял, оказались в итоге предателями, то почему бы и его управляющему не оказать им тоже. Странным казалось другое — как этот склизкий гад сумел втереться к нему в доверие!

Сколько раз он слышал этот голос, подобострастно пониженный, с медовыми нотками. Сколько раз видел эту тушу, низко кланяющуюся. И подсовывающую ложные отчеты! — запоздало догадался бывший герцог, чувствуя, как волна гнева медленно поднимается в нем. Сколько раз видел эту елейную физиономию. И ни разу ничего не заподозрил! Даниэль уперся в лоснящуюся морду тяжелым взглядом, в попытке понять — как можно было так ошибаться. Доверить этому человеку заправлять всем! Теперь, он ясно представлял какие козыри дал в руки проходимцу. Уроки Каро не прошли даром. Вот только толку от этого понимания теперь…

Лицо толстяка тем временем исказилось от злобы:

— Так нет же, дед твой, чтоб ему в гробу перевернуться, заключил этот брачный договор! И малолетняя сучка приперлась раньше времени! Все испортила, ВСЕ!

Дан словно закаменел. Какое-то время он молчал, тяжело дыша и, удерживая себя, чтобы не кинуться на мерзкую тварь. Упоминание Каролины в таком тоне, а речь без всякого сомнения шла о ней, слишком сильно вывело его из себя. Он чувствовал, знал, что сейчас нельзя давать волю ярости. Нельзя показывать этому слизняку, в каком он бешенстве.

Потому что Трюфо добивается именно этого! И он, Даниэль, не доставит ему этого удовольствия. О, с каким наслаждением он раздавил бы эту гадину, уже только за то, что его грязный рот смеет говорить так о НЕЙ! Но он не может сейчас ничего. Поэтому надо взять себя в руки. Хотя бы это… Но и это оказалось не так просто. Трюфо неотрывно пялился на него. Даниэль не видел, лицо его было опущено, но чувствовал на себе злорадный взгляд. И поднял голову только тогда, когда удалось справиться с собственным лицом. Даниэль заговорил. И сам не поверил, что голос принадлежит ему — так ровно он звучал.

— Ты просчитался, Трюфо. Кто бы ты ни был, ты просчитался.

Лжетрюфо потянулся и схватил за горлышко одну из бутылок, стоявших возле стены. Только теперь стало заметно, что он сильно пьян. Правда, это не помешало ему сально заулыбаться при виде реакции Даниэля:

— Ай, ты смотри! Неужели обломали герцогского жеребчика? Я столько сил приложил, чтобы ты побольше требовал, да поменьше думал! Первый год, правда, трудно получалось, — не иначе спьяну язык у бывшего управляющего развязался окончательно. — Слишком правильных себе слуг твой дедуля подбирал, даже как подох… — Даниэль опять дернулся. — они тебя в разуме еще держали. Да еще мальчишка этот… Ланиррээ… — толстяк злобно сплюнул. — Но ничего, потом дело пошло, стоило тебе нужных друзей подвести, а ненужных ты сам выгнал, умничка мальчик!

Лжетрюфо захихикал.

— Герхард оказался находкой! Господин сразу сказал, что лучше всего на тебя подействует ровесник, или парень чуть постарше, — похвастался он. — Любо-дорого было смотреть, как ты становишься «настоящим герцогом»! — с невыразимо-презрительной ухмылкой подытожил толстяк.

И Даниэль мысленно застонал — идиот! Какой же он идиот! Два года играл на руку этому негодяю… Позволил заправлять всем в Рогнаре. Управлять собой как марионеткой!

Трюфо, между тем продолжал откровения, не особо нуждаясь в ответе.

— Ты оказался хорошим учеником! Да… — как бы похвалил толстяк, хотя на похвалу это совсем не походило. — Быстро учился глупости, спеси и хамству. А будет тебе известно, мальчик, — управляющий поднял следующую бутылку словно в приветственном тосте, — легче всего управлять самонадеянным спесивым глупцом, уверенном в собственном превосходстве. Особенно если он так обращается со слугами, что те и не подумают предупреждать о некоторых интересных делишках за его спиной… а кто подумает, того… — Трюфо мерзко хихикнул, и Даниэль с ужасом вспомнил, о нескольких бесследно исчезнувших из замка слугах. Его тогда уверили, что просто выгнали лентяев и воров, а он, как последний идиот, только важно кивнул в ответ.

— Ты и учителей разогнал вовремя, поганые книжные черви стали задавать слишком много неудобных вопросов! Да еще и собирались научить тебя разбираться в делах герцогства. А это нам не надо, не нааадо…

Трюфо пьяно икнул, а Даниэль ощутил, как внутри у него всё сжимается в комок. Он вдруг понял, что его загоняли в ловушку, а он вместо того, чтобы уклониться, шел туда, как тупой баран. Дан сцепил зубы, приказывая себе сохранять спокойствие, хотя бы его видимость. И ведь угодил бы в эту ловушку, не появись тогда ОНА. Вовремя. Как вовремя! Теперь, когда последние его сомнения, а с ними и последние надежды, развеялись, он снова думал о Каролине.

Тут Лжетрюфо вдруг пригорюнился. Уже не понятно было, говорит он с Даниэлем или просто думает вслух.

— Все так хорошо складывалось…всего-то и пришлось подстроить несчастный случай имперскому соглядатаю, да травить его помаленьку… а потом подкупить надзорного инспекторишку. Он слал в метрополию отчеты, там выделяли денежки, и высылали указания. Красотаааа… А потом какая-то гадина донесла императрице, и сюда примчалась эта сучка. Арестовала все мои счета, все!!! — пьяный толстяк со злостью хватил полупустой бутылкой об пол. Брызнули осколки.

Трюфо посмотрел на них мутным взглядом и потянулся за целой бутылкой.

Секунду Даниэль смотрел на него. Потом прислонился к стене и расхохотался. Он смеялся и смеялся, выпуская в смехе напряжение, нараставшее в нём, все последнее время. Он долго не мог остановиться.

Надо же! Он всерьез считал, что это Каролина поломала его жизнь, а она его…от этого гада… — постепенно хохот перешёл во всхлипы, и Даниэль снова замолчал.

Трюфо уже настолько погрузился в алкогольный туман, что, казалось, даже не слышал его хохота. Он продолжал пьяно бормотать себе под нос:

— Ну ничего-ничего, зато мой душенька герцог меня порадовал. Сбежал, лапочка такой, — толстяк снова захихикал. — Не понравилось, что теперь ему никто в ножки не кланяется и песенок про величие не поет. Правильно, умничка мальчик.

Даниэль продолжал смотреть прямо, хотя горло ему сдавило от обиды и сознания того, что мерзавец прав.

— Теперь бедный старый Трюфо чуть-чуть поправит свои дела. — продолжал тот тем временем, — сначала ты мне расскажешь ВСЕ об этой белобрысой сучке, куда и когда ездит, сколько берет охраны, где гуляет одна. Эти сведения можно очень выгодненько продать, покупатели найдутся, да, найдутся, — Трюфо потер отекшие короткопалые ладони. — А потом и герцога пристроим с прибылью. Смазливый юнец благородного происхождения, которого никто не хватится — хаземские работорговцы дадут за такого приличную сумму!

Даниэль сжал губы, надеясь, что они перестанут дрожать. Его вдруг замутило.

Тут Трюфо словно бы немного пришел в себя, встряхнул обрюзгшими щеками, точно как недовольный бульдог. Его мутный взгляд стал чуть более осмысленным.

— Говори, щенок! — рявкнул он и тут же без всякой связи сладко засюсюкал: — Его Светлость ведь не обидит своего доброго дядюшку Трюфо? Герцог будет хорошим мальчиком, расскажет все-все доброму дядюшке, правда, мой сладкий? Проклятая имперская сучка обидела нас обоих, обоих! Расскажи дядюшке, мальчик, куда она ходит и с кем, дядюшка ее накажет! — он сдавленно засипел-захихикал и повернулся к пленнику.

Вперил в него взгляд, за который Даниэлю захотелось бы убить его, если бы это желание итак уже не достигло своего пика. Внутри его просто передергивало.

Мерзость! Отвратительная мерзость! Но на лице Дана не дрогнул ни один мускул, хотя это и стоило ему немалых усилий.

— Ай-я-яй! — укоризненно покачал головой Лжетрюфо и скатился-сполз со своего ложа. Он с трудом поднялся на ноги и шатнулся к Даниэлю вплотную, обдавая того перегаром и запахом пота. Даниэль отступил к самой стене, так что связанные руки ощутили холодный камень. Деваться дальше было некуда. И он с омерзением ощутил, как влажные одутловатые ладони хватают его за воротник, притягивая к бульдожьей морде. Брезгливо передернулся, когда одна ладонь липко похлопала по щеке:

— Плохой мальчик, плохой! — выговорила бульдожина, икая в лицо своей жертве.

Даниэль ощутил приступ тошноты, когда дыхание Трюфо достигло его лица. Он пытался оттолкнуть мерзкую тушу, но управляющий, будто в насмешку, почти навалился на него, лишая возможности двигаться. Мальчик зажмурился, всеми силами желая отгородиться от этой гадости и… между ним и Трюфо появилась стенка. Она была прозрачная — Дан мог видеть сквозь нее, но в то же время надежно отгораживала. Минутой позже он понял, что все это ему почудилось. Но толстяк, как ни странно, его отпустил. Видимо в этот момент просветление закончилось и мутные винные пары снова заволокли взгляд управляющего. Он еще раз икнул в лицо пленнику, по-хозяйски потрепал того по шее и отшвырнул в угол. Даниэль больно врезался плечом в шершавый камень стены, но устоял на ногах.

— У нас же еще бумажечка есть! — весело поведал пьяница, не обращая больше внимания на мальчишку. — Милая, славная бумажечка…надо только найти ее. С-с-сучка никуда не денется. За ее белобрысую головку такие денежки обещаны, уууу… желающих пришибить имперскую крысу будет много! Да я за одну десятую тех денежек банду головорезов найму… а потом сниму с трупика медальончик — и дееенежки мои! Мои! — Трюфо здорово шатнуло и он едва удержался на ногах. — Эй там!!! — заорал он. — Вина еще!!! Б-буду праздновать п-поминки по п-п-принцессе! — и заржал.

Постепенно пьяное ржание перешло в какое-то странное бульканье и хрипы, Трюфо покачнулся и спиной повалился на груду тюков. Стало понятно, что он просто-напросто храпит.

Молчаливый детина, тот самый, что притащил в пещеру пленника, теперь вошел и бесцеремонно, за шиворот, поволок Даниэля наружу, куда-то в сторону и вверх, и в конце концов швырнул в неглубокую пещерку, перегородив выход деревянной крышкой. Лязгнул засов, и стало тихо.

Сегодня ехали до поздней ночи, нагоняя упущенное время. Ехали, пока огромная луна освещала дорогу. Но вот она зашла за тучи. Кавалькада уже подыскивала подходящее место для привала, когда Каро неожиданно вскрикнула и чуть не упала с лошади. Встревоженные спутники окружили принцессу, но она их не видела. Пространство заполнила пыльная темнота, закружилась голова и резко заныли руки, словно их вывернули. Каро судорожно глотала воздух и далеко не сразу смогла что-то произнести.

— На него напали. Они меняют направление…горы…быстрее!

— Ваше Высочество, может вам не стоит ехать? — нерешительно предложил один из гвардейцев, протягивая Каро свой платок — ее собственный уже весь был в крови.

— Глупости. Я в порядке, — сухо мотнула головой принцесса, вытирая очередной алый ручеек с подбородка.

Потом была бешеная скачка до неприметной тропинки, уводящей с главного тракта куда-то в горы. И очередная кровь на платке. И смутные картинки, полные сдерживаемой ярости и отвращения. Каро никогда не видела бывшего управляющего в лицо и узнать не могла, но мерзость физиономии оценила. И еще кое-что…там, на том конце видения, сейчас был словно другой человек. Он ощущался настолько иначе, что Каро на какое-то мгновение впала в замешательство. Но это точно был Даниэль, никаких сомнений. Только совсем другой Даниэль. Чувствуя хватку его самоконтроля как жесткие пальцы на собственном горле, Каролина, наверное, впервые задумалась о том, каким увидела бы юного герцога, случись тому с самого начала получить должное воспитание. А потом стало не до этих мыслей. Дан исчез. Вот так, мгновенно, пропал, будто его и не было. Доведя себя почти до обморока, Каро с ужасом поняла, что все равно не чувствует его. У нее тоскливо сжалось сердце. Что если он… его… Нет! Она запретила себе даже думать о таком. Это просто истощение, она выбрала свой магический резерв и теперь сил не хватает… Надо на время отставить магию. Надо отдохнуть!

Круг итак уже достаточно сузился. Они двигались за Даном след в след, отставая лишь на немного. В городе его видели. Там пришлось задержаться. Из города вело множество дорог и по какой из них поехал беглец выяснить удалось только через пару дней. И то за информацию пришлось здорово раскошелится. Зато пройдоха торговец, озолотившийся на этом деле, проводил их почти до деревни, где информация подтвердилась. Здесь Даниэль тоже побывал. Двое старичков отдали Каро бархатный мешочек с драгоценностями, а на вопросы только грустно разводили руками. Мол, исчез, не предупредив, оставил только вот это. Забыл, наверное. Такой хороший молодой господин… Не сгинул бы один в лесу…

Отряд снова разделился и начал прочесывание местности. Через какое-то время подъехали еще люди, с местным проводником. Уже стемнело, когда поисковую операцию пришлось свернуть — в незнакомых горах ночью слишком велика опасность потерять еще кого-то, а не найти пропажу. Расположились на ночевку.

Каро скрепя сердце присела в стороне от костра на расстеленную кем-то попону. Она заставила себя что-то съесть и выпить горячего, потому что понимала: силы еще понадобятся. С этой же целью принцесса легла на устроенное из одеял ложе и расслабилась, используя для этого все, чему ее учили. Вопреки тревоге, заснула она быстро, стоило закрыть глаза и приказать себе: спи.

В своей тюрьме Даниэль с трудом поднялся на ноги. Сна не было. Его трясло от злости, от обиды — и от тревоги. Последние слова Трюфо не шли из головы. Наверняка у Каролины есть враги. Не такие, как этот слизняк, посерьезнее. Что они могут сделать с ней? Постараются убрать из Рогнара, убить! Даниэль вскинулся. Несколько месяцев назад и он хотел примерно этого, но сейчас одна мысль об этом заставила его дрожать. Чтобы унять дрожь он принялся ходить туда-сюда, то и дело на что-то натыкаясь. Было темно, хоть глаз выколи, но вскоре он притерпелся к темноте. И попытался осмотреться. Выбраться из пещеры невозможно. Можно лишь молчать, не отвечать на вопросы Трюфо.

— «Но, если я ничего не скажу им, они найдут другой способ к ней подобраться», — думал он в отчаянии. — «И я даже не могу ее предупредить!»

Даниэль прижался к мокрой стене лбом и ощутил, как на него накатывает чувство беспомощности. Он один в чужих краях, в руках человека, который ни перед чем не остановится… А Каро…

Тоска по дому вдруг жестоко стиснула сердце. Он с горечью подумал о Грене, о Максимилиане и о НЕЙ. Что, если он никогда их больше не увидит? Когда он сбегал из дома об этом как-то не думалось, а вот теперь… Из груди вырвался тяжелый вздох. Зачем он сбежал из Рогнара, что он этим решил?!

Это был не вопрос, скорее сожаление о том, что уже сделано и чего не изменить. Даниэль с тоской думал о том, что вся его жизнь — цепочка таких вот сожалений, исправить которые ему скорее всего уже не удасться. Потому что завтра с ним скорее всего случится что-то еще более плохое. Стало страшно. Это была самая кошмарная ночь в его жизни, куда хуже той, первой, после лишения титула!

В это время Каро на своих одеялах у костра беспокойно шевельнулась и чуть слышно застонала. Ее сны были полны темного холодного камня, тоски, тревоги и страха.

Наконец, вымотанный терзаниями пленник привалился на гору какого-то тряпья. С какой радостью он сейчас оказался бы в своей постели, а утром встал бы на пробежку! С каким удовольствием выслушал бы ворчания Грено!

Какими мелкими казались сейчас все прошлые неприятности. Да пусть он проиграл бы хоть десять поединков, но ОНА была бы рядом. И он мог бы предупредить ее о грозящей опасности.

Если бы он только мог вернуться! И пусть даже будет порка за побег… подумать только, когда-то он считал, что хуже порки ничего не может быть!

С этими мыслями Даниэль и уснул. Ему приснилась Каро. Она была далеко и он пытался кричать, рассказать ей все, что узнал про Трюфо, про грозящую ей опасность, но губы его не слушались и выходило только невразумительное мычание. Потом Каро стала ближе.

— «Идиот малолетний, придурок, мальчишка! Дай только до тебя добраться, будет тебе такая порка — орать устанешь! — Дан во сне счастливо улыбнулся. Каро! Это была его Каро… Он всматривался в ее лицо, чтобы запомнить каждую черточку. Но оно вдруг сделалась очень грустным — «Ну где же ты…почему я тебя не слышу? Только бы с тобой ничего не случилось…»

— Я тут, Каро! Я тууут! — хотел крикнуть он, но снова ничего не вышло.

Едва забрезжил рассвет, Каролина открыла глаза. Какое-то время она лежала, бездумно глядя на догорающий костер.

— «Идиот малолетний, придурок, мальчишка! Дай только до тебя добраться, будет тебе такая порка — орать устанешь!» — Каро тоскливо зажмурилась. Потом села и еще раз прошептала — «Ну где же ты…почему я тебя не слышу? Только бы с тобой ничего не случилось…»

Она решительно вскочила.

Лагерь спасателей оживал, люди поднимались, быстро завтракали и уходили — отряд разбился по секторам, прочесывая горы частым гребнем. Каро тоже наскоро проглотила что-то, даже не почувствовав вкуса. Проверила оружие и амулет связи. И попыталась еще раз настроиться, поймать, найти хотя бы направление. Опять заломило виски, в ушах нарастал гул, хлынула из носу кровь, а потом Каро и вовсе почувствовала, как темнеет вокруг и стала запрокидываться назад.

— Ваше Высочество, что с Вами? — растерянно и даже глупо вскрикнул Лан. Он представлял, что с принцессой, но не знал, что делать и ничего не мог. Только даже не подхватил ее, подставил руки, не давая упасть. Помог сесть на траву, прошептал:

— Каро, отдохни. Никуда не уезжай, хорошо?

— Останетесь здесь, под охраной! — резко и коротко приказал Грено, подходя. — Молчи! — прикрикнул он на пытающуюся что-то возразить принцессу. — Ты сейчас слишком легкая мишень. Ланире, головой за нее отвечаешь.

Отряд быстро разъехался по своим участкам.

Лан ответил — «Есть!», — но не обернулся, так как подкладывал под голову Каро мешок с хлебом, самую мягкую поклажу. Стук копыт по мягкой почве затих.

— Магия-магией, а горячий отвар Горного Бодруна тебе не помешает, — сказал Лан, раздувая костер. Сейчас чуть хвороста принесу, разжечь.

— Лишь бы не краснобрюха… — попыталась бледно улыбнуться девушка и откинулась на импровизированное изголовье. Лан возился с костром, другие два охранника заняли свои посты — охранять подходы к лагерю. Потом Лана и вовсе не стало слышно — видимо отошел за хворостом чуть дальше.

Каро прикрыла глаза. Крусужается

Тем временем в маленькой пещере беглеца тоже наступило утро. Проснувшись, Даниэль долго моргал, глядя в низкий каменный потолок, покрытый разводами плесени и трещин, и пытался понять, где находится и что происходит. Потом вспомнил и с трудом сел. Немилосердно ломило всё тело, вконец затекли руки, он их почти не чувствовал. Но, вот странно, сон оставил после себя стойкое ощущение, что все будет хорошо, что Каро его ищет и найдет. И на Даниэля снизошло вдруг такое умиротворение, что на мгновенье он забыл все свои тревоги, унижение и страх.

Хмурый и такой же молчаливый детина пришел после рассвета, выдернул Дана из его темницы и все так же бесцеремонно отволок обратно в пещеру Трюфо.

Сегодня бывший управляющий выглядел совершенно иначе. Он был трезв, бледен до прозелени и в отвратительном настроении. Впрочем, завидев Даниэля, Трюфо попытался скрыть злобу. Он плохо помнил вчерашний вечер, но знал, что позволил себе непростительную глупость. Разоткровенничался перед герцогом и упустил такую возможность! Ведь ничего не стоило заморочить мальчишке голову и без труда получить все, что от него требовалось! Глупец сам бы все рассказал, подписал, а потом пошел к работорговцам, как теленок на веревочке. Не пришлось бы волочь силой и скрываться…Теперь надо действовать иначе, хитрее. А если не получится — просто заставить силой. Ничего, главное — результат!

— Прошу прощения, ваша светлость, за причиненные вам неудобства. — Вполне вежливо и даже дружелюбно сказал Трюфо. — Бестолочь, ты что, не видишь! У благородного кая затекли руки! Развяжи! Ничего нельзя поручить идиоту, все сам, все сам. И вчера ведь сказал ясно: пригласи Его Светлость в наше скромное убежище. Пригласи, дубина, а не притащи с мешком на голове!

Трюфо словно бы даже пожаловался Даниэлю, которого в этот момент освобождал подручный. Сейчас вполне можно было поверить этому серьезному, солидному и даже добродушному на вид человеку. Он не выглядел мерзким толстяком с бульдожей рожей, как вчера, наоборот, респектабельность и порядочность, казалось, были написаны на серьезном, пусть и бледном лице. Такого кая Трюфо знал весь Рогнар.

Даниэль молча растирал занемевшие руки. Они почти ничего не чувствовали. Интересно, сколько тут всего этих дуболомов? Один за спиной, еще один в дверях — машинально отметил он. Он перевел дух и заставил себя улыбнуться — увы, должно быть не слишком искренне. Потому что Трюфо на секунду нахмурился. Но потом продолжил, как ни в чем ни бывало:

— Ваша светлость, надеюсь, вы не будете долго сердиться на старого больного человека, которого несправедливо преследуют, — горестно обратился управляющий к собеседнику, как только «немой» помошник отошел в сторону. — Увы, всем нам свойственны слабости, и я вчера выпил немного лишнего, наговорил вам таких глупостей… — Трюфо махнул рукой и благодушно рассмеялся. — Вы же не приняли все это за правду?

«— Вот как это делалось…» — отстраненно подумал Даниэль. Два года он водил меня за нос и водил бы и дальше, пока бы не… пока бы я не перестал быть ему нужен. Даниэль облизнул пересохшие губы. Отошедшие немного руки начинало жечь и дергать при любой попытке ими пошевелить.

— Кстати… — толстяк словно невзначай повернулся и вынул из шкатулки какую-то бумагу:

— Раз уж мы с вами в одинаковом положении теперь, — бумага оказалась неподписанным векселем Рогнарского казначейства, на котором стояла дата почти трехмесячной давности. — Давайте поможем друг другу. И вам и мне в пути понадобятся деньги. По счастливой случайности у меня сохранился вот этот вексель, надо лишь вписать сумму и поставить вашу подпись, любой банк на побережье без колебаний выплатит нам запрошенное. Мы с моим слугой с удовольствием проводим вас до ближайшего порта, путешествовать в одиночестве по горным дорогам опасно, тем более в вашем возрасте. Получим деньги, разделим их с вами пополам, и дальше каждый сможет отправиться своей дорогой. Что скажете, Ваша Светлость?

Сердце у Даниэля екнуло. «Скажи «да», — холодно приказал голос того, прошлого Даниэля. Скажи «да» и он отпустит тебя. Не глупи!» Даниэль сглотнул. И кивнул выжидающе уставившемуся на него Трюфо:

— Давайте вашу бумагу!

Тот не заставил себя ждать. Суетливо, почти подобострастно засеменил к пленнику и Дан передернулся, вспоминая, как вчера эта туша наваливалась на него, дыша перегаром. Получив бумагу, Даниэль горько ухмыльнулся. Сколько таких векселей он подписал не задумываясь…

Потом размял еще раз непослушные после веревки руки, ощущая неясное, но сладкое предвкушение от того, что сделает сейчас, взял перо и размашисто написал что-то на векселе…Трюфо схватил вексель и Даниэль впервые увидел, как с лица управляющего сползает его вечная мерзкая самоуверенность.

— Вы довольны, кай Трюфо? — теперь вполне искренне улыбнулся Дан и вздрогнул от странного торжества, услышав недоуменное и резкое:

— Что?!!!

В том месте, где должна была стоять подпись, красовалось, написанное неровным подчерком: «Воспитанник Ее Высочества Просто Даниэль».

И тут началось что-то по-настоящему жуткое с лицом Трюфо. Словно обе его маски — и респектабельный управляющий, и обрюзгший пьяный негодяй, сползли в стороны, и из под них выглянуло такое…

Пару секунд это жуткое, словно неживое смотрело на Дана белыми от злобы глазами. Потом маски наползли обратно — сразу обе. Но та самая запредельная жуть просвечивала сквозь них как ржавчина сквозь халтурно намазанную краску. Трюфо сощурился. Даниэлю внезапно стало холодно от этого прищура. Он вспомнил, как этот человек обошелся с ним и что обещал с ним сделать в будущем, и мурашки поползли по его спине, несмотря на тепло летнего утра. Он тоскливо заозирался по сторонам, но о том чтобы бежать, нечего было и думать.

С выражением какой-то нездоровой злобной радости в глазах толстяк занес руку и наотмашь хлестнул Даниэля по лицу, так что тот чуть не упал. Но не упал — удержал тот самый «немой» подручный, опять заломив мальчишке руки за спину, так, что запястья хрустнули.

«— Похоже, Трюфо таки доведет начатое в Рогнаре до конца», — с неискренним весельем подумал Даниэль, — по крайней мере, насчет меня… Кривая улыбка тронула его губы, но следующая пощёчина, ещё более тяжёлая, стёрла её.

Даниэль выпрямился. Голова у него гудела, перед глазами плыли красные пятна. Ему хотелось сесть на землю. Но рука человека, который стоял у него за спиной стискивала его с жестоким равнодушием. Даниэль на мгновение закрыл глаза, а потом посмотрел в лицо своего врага и раздельно проговорил:

— Ты ничего от меня не добьешься, мерзавец! — его голос звучал ровно, холодно и презрительно. И это был уже не голос заигравшегося во власть мальчишки. В этой убогой, грязной пещере впервые зазвучал голос герцога Рогнарского.

— Ты сам выбрал, маленький гаденышшшш… — даже голос у Трюфо изменился, тот буквально шипел от злобы. — Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому! Ты все расскажешь, сучонок, все, что мне нужно, а потом я лично прослежу, чтобы тебя продали самому грязному и самому жестокому скупщику рабов, которого только найду. Я даже готов продать тебя подешевле, маленькая мразь, но я получу удовольствие, глядя, как тебя бросят в трюм — голого и в цепях!

В первый миг Даниэль решил, что воспалённое воображение подвело его. Но потом понял, что ему не послышалось — и похолодел. Стало не просто страшно, жутко! Он пошатнулся, вдруг ощутив, как ослабли ноги. Заставил себя снова встать прямо, хотя голова у него всё ещё кружилась, и хрипло сказал:

— Она уже один раз нарушила твои планы. Она сделает это снова. Она найдет меня. И тебя. Может быть очень скоро… — Даниэль и сам не знал почему, но сейчас он не сомневался, что ТАК БУДЕТ.

— Найдут? Тебя? — Трюфо торжествующе и зло засмеялся. — Какой наивный мальчик. Тебя никто не ищет, и искать не собирается. На дорогах тишина, ни погонь, ни застав. Кому ты нужен, дурачок? Подумай, разве тебе позволили бы сбежать, будь в тебе хоть малейшая польза? Вся твоя ценность заключалась в выгодном положении герцогства — торговый путь к южному морю очень нужен империи. И они его получили. А ты был лишь довеском к своим владениям, неприятным, но куда деваться. Ручаюсь, имперская сучка сейчас на радостях открыла лучшее вино из твоих подвалов. Рогнар присоединен, а ненужный женишок сам сгинул. Она сможет вернуться в столицу, где уже давно лучшие представители знати всего континента мечтают о свадьбе с ней.

Даниэль сглотнул. Это оказалось больно. Все рассудительные и разумные мысли, так гладко ложившиеся на язык мгновение назад, разом вылетели из его головы.

— Врешь… — прошептал он, мотая головой и все еще не веря. — Вреееешь!!!!

— А ты посмотри на себя, кому ты нужен! Ну кроме — сальная улыбка — богатых хаземских извращенцев, которые заплатят хорошие деньги за белокожего изнеженного и смазливого раба. А чтобы уж совсем не было сомнений, мы твою одежку в крови вымажем и подбросим где-нибудь у горной речки.

Даниэль разом ощутил, как тяжёлый колокол бухнул у него в голове, пошатнулась под ногами земля и ядовитый, уничтожающий голос Даниэля-прошлого спросил его: «Ну, братец, ты именно этого добивался? Что ж, поздравляю!» Закусив губу и изо всех сил борясь с подступающей паникой, Дан заставил себя вздернуть подбородок повыше. Их было трое, они все были вооружены, но он знал, что не имеет права показать страх.

А Трюфо казалось, еще больше озверел от того, что пленник не боится. Он отошел на пару шагов, смерил Даниэля холодным взглядом и приказал:

— Одежду с него долой. Пригодится. А тебе, — он злорадно улыбнулся Дану — пора отвыкать ходить одетым, рабы в Хаземе ходят голые!

Один из подручных сально ухмыльнулся и потянул руки к поясу пленника. Немой детина остался невозмутим, просто схватил мальчишку еще крепче.

И в этот миг, в этот самый миг, глядя на существо некогда бывшее его правой рукой, Даниэль с мучительной и неотвратимой ясностью понял, что находится не в фантазии и не в страшном сне. Как бы ни хотелось ему до этой минуты тешить себя надеждой на обратное. Он отчаянно рванулся, не рассчитывая вырваться — это было невозможно, но намереваясь не даваться просто так.

— Подергайся, подергайся, петушок. — насмешливо сказал ему Трюфо. — Пока можешь. В Хаземе быстро приучают к покорности…эй вы, шевелитесь! До завтра собираетесь с ним обжиматься?

Поскольку немой громила все так же заламывал Дану руки за спину, первыми с мальчишки потянули штаны.

— Каро… — Даниэль обнаружил, что продолжая отчаянно вырываться, повторяет это имя тихо и прерывисто, как молитву. «Каро,» — подумал он. «- Прости меня. Я такой дурак».

Даже Трюфо подключился, чтобы не дать пленнику возможности слишком сильно брыкаться. Прикосновение мерзких жирных рук подействовало на Даниэля, как искра в бочке пороха.

Он дернулся со всей силы, понимая, что все уже бесполезно…

«— Каро… Каро! КАРООООО!!!» — На миг его самого оглушило этим диким внутренним криком. Сил сопротивляться не осталось…Тем временем с него сдергивали обрывки рубашки. Ее попросту разодрали прямо на нем. По знаку бывшего управляющего запястья Даниэлю стянули веревкой, на этот раз перед собой.

Трюфо гадко хмыкнул и взял с мешков лошадиный стек.

— Ну как, ваша светлость, будем сотрудничать? — он многозначительно похлопал себя стеком по раскрытой ладони.

Даниэль избегал вспоминать тот день, но воспоминание ожило с новой силой, когда он увидел стек в руках Трюфо. «Все, как с Ланом… точно, как с ним…» — в каком-то суеверном ужасе подумал он. И от этой мысли ощутил холодный узел, стягивающийся внизу живота. Он ничего не сказал Трюфо, но ненавидящий взгляд в словах и не нуждался.

— Не будем? — можно было подумать, что Трюфо даже обрадовался. — Ну-ка растяните как его…посмотрим, врут ли слухи о том, что у нашего герцога звонкий голосок. — Толстяк гадко ухмыльнулся.

Дальше все случилось очень быстро. Даниэль не успел и глазом моргнуть, как его подтащили и швырнули на те самые тюки, на которых вчера валялся Трюфо. Ноги и руки оказались намертво схвачены и у Даниэля не осталось ни одной связной мысли: — ну вот — думал он, — ну вот… А в следующую секунду и это вылетело у него из головы.

Трюфо подошел, полюбовался несколько минут, явно никуда не торопясь. Потом тщательно примерился, занес стек и со всей немалой силы стегнул жертву пониже поясницы. Стегнул так, что черная полоска стека, казалось, погрузилась в тело мальчика на пару мгновений, а когда вышла — оставила за собой белую полосу, мгновенно налившуюся кровью.

И в ту же минуту пещеру огласил вопль, полный боли, недоумения и детской обиды. Вопил один из громил, на руке которого намертво стиснулись зубы Даниэля.

В итоге мальчишке едва не оторвали голову, разжимая зубы, и еще минут пять ругались по-черному, пока не нашли и не приспособили под кляп какую-то старую тряпку. Ее и затолкали Дану в рот, для надежности притянув обрывком веревки, обвязанной вокруг головы.

Потом Трюфо вернулся к развлечению: выплескивая накопившуюся ярость, негодяй хлестал стеком почти не глядя, вычерчивая кровавые полосы по ягодицам и спине мальчишки. Бил, куда попадет. Тело несчастной жертвы выгибалось от боли, но вырваться конечно не могло…

А затем снаружи раздался шорох и лошадиное всхрапывание. Трюфо досадливо мотнул щеками низкорослому:

— Проверь лошадей, опять эти поганые лисы…

Глава 16

В лагере Каро прикрыла глаза, и вслушалась в горное утро, уже не пытаясь использовать магию. И именно в этот момент ее буквально подбросило от громкого, отчаянного и полного боли крика. Принцесса даже не сразу поняла, что этот крик слышит она одна.

Забыв все свои недуги, девушка через пару секунд была в седле, и уже на скаку одним движением раздавила в пальцах капсулу одноразового амулета связи:

— Всем! Третье ущелье от лагеря по направлению к дороге, западная сторона! Иду туда!

— «Куда?! Ты не идешь, ты несешься одна, как последняя дура!», — хотел крикнуть Лан, срываясь со склона, где собирал ветки. Но не стал тратить время. А, добежав, кинул охапку хвороста, вскочил в седло. Рванулся, по дороге отметив, что охранники за ним не успеют — лошади расседланы, им нужна минута, которой, как он подозревал, у них нет.

Самое дурное было в том, что и Каро не хотела ему дать даже пяти секунд. Можно было лишь вспоминать ее указание, да догадываться, куда умчалась. Лан все равно поскакал, надеясь, что скачет следом.

Каро неслась не разбирая дороги, как несчастная кобыла не переломала себе ног, непонятно. Разве только чудом. Пару раз даже пришлось прыгать через завалы. Возможно, где-то была более удобная тропа, но девушка ее не знала, все что ей было известно — Дан где-то там, и ему больно, очень больно.

И все же принцесса не настолько потеряла голову, чтобы совсем не проявить осторожности. Почувствовав, что до цели осталось буквально метров сто, она спешилась, и дальше шла пешком, быстро, но совершенно бесшумно.

Так что к пещере удалось подобраться незамеченной. Совсем недалеко, за скальным выступом у импровизированной коновязи стояли две незнакомые лошади и герцогский Ральф. Каро осторожно пристроилась слева от входа в пещеру, стараясь не обращать внимания на звуки, несущиеся из нее. Сейчас не время.

Приготовившись, девушка легонько кинула камушком в ближайшую лошадь. Та всхрапнула и затанцевала на месте. Как только она успокоилась, Каро кинула еще один камушек, и еще…

В пещере, наконец, затихли. Потом послышались шаги, Каро приготовилась. Невысокий, жилистый детинушка прошел совсем рядом, не заметив ее за выступом скалы. Как только он стал не видим из пещеры, Каро резко опустила рукоятку пистолета точно ему на затылок. И про себя охнула, подхватив тело — тяжеленный, гад!

Потом принцесса вернулась к темному зеву пещеры. В том, что Даниэль там, она не сомневалась. Судя по количеству лошадей, с ним еще один похититель. Каро глубоко вздохнула, посчитала про себя до десяти и пнула ближайший камень, который с шумом покатился вниз, увлекая за собой целую лавину.

В следующее мгновение случилось сразу несколько событий: в пещере раздался стон, заставивший Каро дернуться — это был Даниэль. А на пороге возник настоящий гигант — мрачный, заросший и такой огромный — раза в три крупнее стукнутого по затылку злыдня.

И в руках у него был пистолет. Каро выстрелила не задумываясь, и сразу отбросила разряженный пистолет, выхватывая второй. Гигант взревел и стал заваливаться на бок, но оружия не выпустил. Сжав зубы, чтобы сдержать тошноту, девушка выстрелила еще раз. Тяжелое тело с шорохом сползло вслед за камнепадом.

Стало очень тихо. Каро уже совсем было решила войти в темноту — ведь Дан там. Но что-то удержало ее в последнюю секунду. И вовремя: раздался выстрел и пуля взвизгнула, ударившись о каменный выступ. Стреляли изнутри.

Каро мысленно взвыла — идиотка! Их было не двое, их было больше. Дура, дура, ДУРА!!!

Внутри пещеры тем временем послышалась возня, стон и злобная ругань.

— Эй, вы! — На пороге показался неопрятный толстяк. Он стоял в полунаклоне, коленом упираясь в спину лежащего ничком Даниэля, которого он и выволок за волосы. Дан был голый и, как от ужаса в первый момент показалось Каро, весь в крови. Только через секунду она разглядела — не весь, просто поперек лопаток, как раз там, куда упиралось жирное колено, тянулся набухший кровью рубец. И не один.

— Эй, вы! — снова каркнул толстяк. — Я прострелю гаденышу башку! — он дернул сжатые в кулаке пряди так, что мальчишка запрокинул голову. — Выходите все, или ему не жить!

Ветви кустарника, примыкавшего к пещере, шевельнулись, и на поляне появилась та, которую они оба так жаждали увидеть.

— Я одна. — Сказала девушка, даже не глядя на похитителя. Только на Дана, глаза в глаза.

Дан зажмурился на миг, почти уверенный, что бредит. Но когда он открыл глаза, видение не исчезло. Каро стояла перед ним, спокойная, уверенная, одетая в свой любимый синий костюм для верховой езды. Её левая ладонь была примирительно поднята. Она не улыбалась. И глаза ее не улыбались.

— Отпусти его, он тебе больше не нужен. И я дам тебе все, что попросишь.

На одну секунду, Дан чуть не получил свободу, а Трюфо — не остался без оружия. Но он совладал с удивлением, подхватил пленника и удержал пистолет.

— «Это получше любого векселя», — пробормотал он. А вслух:

— Медленно. Мееедленно, — протянул он почти шепотом, будто от громкого окрика видение должно было исчезнуть, — медленно выходи, не оборачиваясь. Повернешься бежать — пуля. И добавил, сообразив: — В него!

— Я не побегу. — Голос Каро звучал так спокойно, словно она разговаривала дома за столом, а не в горах с вооруженным преступником. Рука с пистолетом висела вдоль туловища абсолютно расслабленно. — Отпусти его. — Каро подошла еще на шаг ближе.

— Назад. Иначе будешь нянчиться с мертвым воспитанником, — резко сказал Трюфо. — Оружие на травку. — Дан внезапно понял, что Трюфо боится. — И на пять шагов назад. Быыыстро!

— Хорошо. — Каро покладисто, медленно и осторожно нагнулась, положив пистолет на траву, и отступила на несколько шагов назад. Умный, сволочь…

— Что же ты делаешь?!! — мысленно крикнул ей Даниэль, — ведь он же тебя убьёт! Ему только это и нужно! Уходиии! — но кляп пропускал наружу только мычание.

— Что ты хочешь. — спросила она. — Денег? Сколько?

— Тут надо подумать, — рассеянно сказал Трюфо, — подумать надо. Пока я не решил, отвяжи-ка коня. Быстренько!

— Сейчас, — принцесса была сама покладистость. Все так же медленно, плавно, без резких движений, она отвязала повод одной из лошадей и держала его в руках, глядя на шантажиста.

— Что дальше?

— Повод вот на эту веточку, Ваше Высочество. Поскорее, пока пальчик не соскользнул!

Каро повиновалась беспрекословно, не сводя взгляда с пистолета в жирной руке.

А Даниэль неотрывно следил за ней, будто предупреждал взглядом — не верь ему! Не верь! Спасайся сама!

Трюфо облизнул губы. Огляделся по сторонам. Удовлетворенно кивнул — конь на месте.

— Вообще-то, мне этот щенок не особенно нужен, — чуть отстраненно сказал он, — Зато ты… Ну и забава: щенок на закуску, а теперь и основное блюдо. На всю жизнь можно наесться!.. — толстяк навел пистолет на принцессу и уже почти нажал курок… И услышал нарастающий грохот копыт.

— «Похоже, это десерт», — с мрачным юмором подумала Каро.

Если бы Лан хотел нарвать лесных ягод, ему бы это удалось. Он почти вываливался из седла, свисал как убитый, пытаясь найти следы. Вроде да, ветка сломана. Вроде, недавно. Жаль, впереди утес-развилка, две тропы в разные стороны.

— Почему я не этот проклятый маг? — шепотом ругался Лан. Почва без травы. След подковы. Похоже, он не ошибся.

По ущелью раскатилось эхо выстрелов. Больше следы были не нужны. Лан не пожалел ни коня, ни шпор. И помчался на звук, пригнувшись к гриве — чтобы ветви не сбили.

Конь, то ли от пришпоренности, то ли от мыслей седока, ускорялся сам, не разбирая дороги. Лан чуть не расплющил лицо о гриву. И тут огромный куст кончился, протараненный конем. Лан оказался на открытом пространстве и увидел негодяя с пистолетом, направленным в Каро. Конь получил еще одну порцию шпор.

На миг Трюфо отвернулся в сторону звука.

В то же мгновение Каро сорвалась с места, пригибаясь и уходя с линии выстрела. И рванулась к врагу. И одновременно с этим изо всех сил дернулся под коленом Трюфо Дан.

То ли Трюфо попытался прицелиться, то ли и правда соскользнул палец. Но раздался выстрел. Точнее, два выстрела почти слились в один.

Удар. Ещё удар. Один за другим. Боль, резкая, пронизывающая тело насквозь, начиная от спины и заканчивая чем-то в глубине сердца.

«Всё впустую… идиот… погубил себя и ее! Только бы он не попал! Не попал в нее! Подмога… к нам или к ним?» Мысли проносились в голове Даниэля быстро, но каждая оставалась надолго, словно след, высеченный каплями воды на камне. «Пусть лучше меня, не ее!»

Каро поняла, что не успевает… девушка сделала единственное, что могла — сгруппировалась и упала на камни, тут же откатившись в сторону. И почувствовала, как обожгло правое плечо.

Даниэль не понял, что произошло, даже не видел кто выскочил на поляну, он способен был воспринять только одно — КАРО УПАЛА!!! Он УБИЛ ЕЕ!!! Ужас подкинул его на ноги, мальчишка рванулся к ней, но тут же снова растянулся на земле, обо что-то споткнувшись.

Но Каро в ту же секунду вскочила и снова бросилась вперед. Она видела, пока пролетала последние шаги до цели, как толстяк согнулся и схватился за простреленную руку, роняя оружие. И со всего маху врезала ему коленом в подбородок, отбрасывая негодяя от Даниэля.

Лан убрал пистолет — попал! Спрыгнул на траву, подскочил к Каро.

— Ты как?! — Не удержался схватил ее за предплечья, слегка встряхнул, но не упокоился. Глаза сами шарили по поляне в поисках — Где?! Жив?! Жив… ледяной шар внутри треснул и стал осыпаться, выпуская из вымораживающих тисков резко заколотившееся сердце.

— Я в порядке, — отмахнулась Каро левой рукой — правой что-то мешало. Она как раз смотрела только на Даниэля. — Свяжи этого…и проверь, там за скалой еще один, я его оглушила.

Лан с сомнением взглянул на нее. Но правота в ее словах была очевидной и он обернулся к оглушенному Трюфо. Перевернул мордой на траву, снял с себя пояс, начал связывать руки, не особенно прислушиваясь к стонам бывшего управляющего. Каро жива, Даниэль тоже. Остальное неважно. Теперь не упустить эту тварь.

Тут из-за скалы послышался шум и топот копыт — оглушенный бандит видимо пришел в себя и воспользовался моментом, пока все заняты.

— Лан!

Лан, уже закончив работу, все понял. Мигом оказался в седле и рванулся следом.

А Каро, ногой отпихнув подальше стонущего и ругающегося управляющего, (еще и добавила ему пару раз по болевым и парализующим точкам) очень осторожно стала поднимать с земли Даниэля. Стоя рядом с ним на коленях, она стала дергать узлы веревки, державшей кляп, но ее затянули на совесть. В конце концов Каро просто разрезала и ее, и веревку, стягивающую мальчишке запястья. Благо нож у пояса был всегда. Каро не произнесла ни слова. Дан вытолкнул ненавистный кляп изо рта. Облизнул губы. Он все еще не пришел в себя от пережитого ужаса. И ни на минуту не отводил от Каро глаз, словно пытался убедиться, действительно ли она жива.

— У него есть сообщники! Кому-то нужно было, чтобы он тебя убил! — почти закричал он, как будто от произнесения этих слов зависела жизнь принцессы. Едва освободившись, рука Даниэля дернулась — казалось, хотела дотронуться до Каро, но не посмела.

Потом он резко замолчал, вздохнул и опустил голову.

Все так же молча, внешне даже спокойно — только сильно дрожащие руки выдавали, Каро прислонила Дана к каменной стене и на секунду оставила. Оказалось — чтобы принести его одежду. Правда, лохмотья рубашки она даже подбирать не стала, а вот штаны нашла быстро.

— Одевайся. Никто меня не убил. И не убьет, успокойся, — тихо сказала она, помогая ему подняться окончательно, и придерживая за плечи. — Руки коротки.

Даниэль снова посмотрел ей в лицо. Оно казалось сейчас очень спокойным, только глаза слегка потемнели. Даниэль отметил, как заострились ее красиво очерченные скулы, как запали глаза, словно она очень долго обходилась без сна, какой бледной и измученной она выглядит. Измученной и все равно очень красивой. Неужели… из-за меня… — подумал Дан со странной смесью вины и радости. Потом, очнувшись, стал торопливо одеваться. Несмотря на то, что Каро уже видела его раздетым, он ощущал себя очень неловко. Когда штаны прикрыли то, что должно, Дан, стараясь не застонать, поднял и натянул порванную рубашку. Он не хотел, чтобы она видела следы.

Потом Каро помогла ему отойти от порога пещеры на более удобное место — ровную небольшую площадку, заросшую густой травой, и практически заставила сесть — правда в его случае получилось лишь опуститься на колени. Теперь она, все еще держа его за плечи, пристально вгляделась Дану в лицо: внимательно, испытывающее, как-то даже жадно.

— С тобой все в порядке? — спросила она требовательно. — Что эта мразь хотела? Подписать что-то?

— Он сказал…что ты празднуешь…никто искать не будет… — пробормотал вместо ответа Даниэль и ему немедленно стало стыдно от того, как жалобно и по-детски обиженно это прозвучало.

Никто не сможет объяснить, почему женщины думают иначе, чем мужчины. И что они вообще думают. Во всяком случае, Каро сама объяснить не могла, что именно в словах Дана, или может не в словах, в лице или интонации, оказалось «последней каплей». Натянутая до предела струна самоконтроля лопнула со звонким хлопком пощечины. Несильной, но резкой. А потом еще одной, с правой — гораздо слабее — почему-то было не замахнуться.

— Дурак! Дебил!

Даниэль совершенно опешил от такого напора. А Каро побелела еще сильнее, зажмурилась и из под плотно сжатых ресниц хлынули слезы.

— Как ты мог! Не смей никогда, слышишь! Не смей меня так пугать! — она уже не контролировала себя совершенно, занесенная для очередной пощечины рука бессильно опустилась, и сама Каро тоже буквально упала на Даниэля, вцепившись в него обеими руками, содрогаясь от рыданий.

Каким-то непостижимым чувством, жившим в такой глубине, о которой Даниэль и не подозревал, он понял, что это все ПРАВДА — она испугалась за него! И тогда Дан, подавшись порыву, сделал то, что никогда бы не посмел бы сделать при иных обстоятельствах. Он обнял Каро обеими руками и крепко прижал ее к себе. «Какая она хрупкая!» — мимолетно подумал он, чувствуя насколько дорога, бесконечно дорога ему эта девушка.

Каро продолжала рыдать и прижиматься, хотя ее сжатые кулачки и пытались ударить мальчишку в грудь и по плечам — но это так…Сквозь слезы еще удавалось расслышать отрывистые фразы:

— Идиот! Я тебя сама…убью! Шкуру спущу, негодный мальчишка! Если еще раз! Всю жизнь будешь на животе спать, слышишь?! Ты МОЙ! Понял? Мой и все… — Каро и сама не слишком понимала, что вырывается у нее вперемешку со слезами. Но в какой-то момент она вывернулась в объятьях Дана и обхватила его лицо холодными ладонями, прижалась щекой к его щеке, потом отрывисто поцеловала несколько раз, не разбирая куда, погладила по всклокоченным волосам, пропуская пряди сквозь пальцы — и тут же дернула за них, вполне ощутимо, опять заливаясь слезами. Она даже не чувствовала, как постепенно намокает кровью рубашка, не ощущала боли в плече.

Даниэль замер, боясь дышать. В глазах у него было темно. Никогда в жизни ещё сердце так не стучало в его груди, никогда не было так стыдно… и никогда он не испытывал такого восторга, как сейчас, слушая угрозы в свой адрес, чувствуя на себе ее руки и губы, и ощущая биение ее сердца, лучше собственного. Он гладил Каро по волосам и бормотал какие-то успокаивающие глупости, потом перехватил ее руку и сам прижал к губам, щеке, опять к губам. Отчего-то щипало глаза, и он никак не мог понять, отчего — ветер был не так уж силён.

Постепенно поток слез пошел на убыль. Каро притихла в кольце мальчишеских рук, уткнувшись лицом Дану куда-то в шею. И молчала. Господи, как же хорошо было Даниэлю молчать вот так вместе с ней! И это чувство… уже не в первый раз… даже когда она просто была рядом, даже когда он лишь смотрел на нее, оно каждый раз бросало парня в жар, а теперь… Дан не был настолько уж дураком, чтобы не понимать, что он чувствует, и почему-то раньше мучительно стыдился этих смутных желаний, но не сейчас. Вот тут, на этой трижды… благословенной поляне это было… восхитительно и совсем не стыдно, а… правильно!

Прошло еще несколько минут, пока…

— Каро, — еще издали крикнул Лан, — у тебя веревки не осталось? — как человек разумный, в погоню, он пустился верхом и сейчас возвращался, удерживая пленника за волосы. Сопротивляться бродяга, верно, еще не забывший удар, не решался.

Каро все еще не могла выпустить Даниэля из рук, по прежнему не обращая внимания на залитую кровью рубашку и все разрастающееся жжение в правом плече. Она и Лана почти не услышала.

— Так есть, веревка, или нет? — повторил вопрос Лан. — И… Каро, что с тобой? — Он пришпорил коня, протащив свою жертву шагов двадцать-тридцать, бросил на землю, соскочил, кинулся к ней.

— Что? — машинально переспросила Каролина, с удивлением осознавая, что встать она не может…и что рубашка почему-то липнет к спине, холодная и мокрая. И что она стоит посреди травянистой полянки на коленях, прижимаясь к Даниэлю и словно кутаясь в его объятья. Он был теплый и такой…живой, настоящий, под этой драной шелковой рубашкой, что она на мгновение замерла от странного, невероятного ощущения, заставившего вспыхнуть бледные щеки лихорадочным румянцем. Она чуть отстранилась и, собрав остатки самообладания, почти спокойно спросила:

— А что со мной? Ланире, все нормально.

Каро вернулась к своему обычному тону, но Даниэль слишком хорошо помнил слова, которые вырвались у нее несколькими минутами раньше. Он будет думать о них и позже, когда они вернуться в замок. Он будет думать о них всегда.

— Нормально??? Не двигайся, — приказал Лан, так как слышал, что в таких случаях надо так приказывать. — Сейчас я разрежу рубашку. — Чтобы добраться до Каро ему пришлось оттолкнуть Дана. Но он был так напуган, что даже не подумал извиниться. Потом!

— Зачем? — все еще не понимала Каролина. И даже немножко испугалась — такое у Лана было лицо. Она вопросительно посмотрела на Даниэля, машинально попробовала вытереть мокрые щеки, по привычке правой рукой, и негромко охнула от острой боли в плече.

Даниэль хотел было сказать Лану что-то резкое, но взгляд его упал на собственную руку — ладонь была в крови. Он не сразу сообразил откуда кровь. А когда все же отступил и увидел Каро со стороны, вскрикнул. Выглядело и правда ужасающе — весь правый бок ее был залит красным, и пятно расползалось по рубашке… Боже! Она ранена! Он вскочил и, умирая от страха каждую секунду. Ни слова не говоря, помог Лану разрезать и стащить рубашку с плеча принцессы, и невольно побледнел при виде кровоточащей раны.

Принцесса чувствовала, как все сильнее и сильнее кружится голова. Тот прилив сил, что вскинул ее в седло и одним махом принес сюда, закончился. Опять закололо в висках, а затылок стал наливаться каменной тяжестью. Она не сопротивлялась, позволяя делать с собой все что угодно, как кукла. Плечо горело и дергало все сильнее. Повернуть голову, чтобы посмотреть, что там, было больно.

— Это только царапина., — попыталась она уверить мальчишек. — Ничего страшного, через пару дней заживет.

— Заживет, заживет…, - бормотал Лан с неожиданной для себя взрослой интонацией, — сейчас посмотрим.

За два года службы на пониженных должностях, Лан насмотрелся и порезов, и ушибов, и прочих мелких увечий, и в столярной мастерской и на скотном дворе. Пулевых ран, правда, не видел. Но что-то про них читал. Он прикусил губу, чтобы не вздрогнуть от чужой крови. Успокоил себя мыслью: крови много при любой неперевязанной ране. Тем более, в этом месте нет опасных сосудов.

— Сейчас будет чуть-чуть боооольно, — сказал он, будто говорил с ребенком. Краешком собственной рубахи оттер кровь с плеча. Коротко приказал Дану: — Воды! Да шевелись ты, не видишь, она еле держится! — Теперь, когда он убедился, что герцог жив, церемониться с ним не получалось.

Застывший было Дан, сорвался с места и опрометью бросился к лошадям. Его собственная фляга, притороченная к седлу пуста, но надо проверить остальные.

— Претерплю, не беспокойся, — стараясь говорить медленно и преувеличенно спокойно, заверила Каро. С одной стороны она действительно чувствовала себя не самым лучшим образом, а с другой постепенно приходила в себя и отвлекала мальчишек от серьезности ситуации. — Не так и больно, на самом деле.

— Не так и больно! — Сердит рявкнул Лан. — Потерпит она! Вообще-то раны от пуль это не царапины, ты не знала?

— Нуууу, теоретически. — Попыталась улыбнуться Каро, но ее улыбку никто не поддержал, и она только тихонечко вздохнула.

— Да побыстрее там! — прикрикнул Лан, обращаясь уже к Даниэлю. «Ведь она же кровью из-за тебя истекает!», — хотел добавить он. Но удержался.

Даниэль и без того спешил, как мог. Не обнаружив ничего путного на лошадях, он захватил свою пустую флягу и метнулся с пещеру, продолжая поиски там. Где-то тут должен быть сосуд с водой! Даниэль судорожно переворачивал и отбрасывал тюки, те самые на которые его связанного швырнули сегодня утром. Мимолетно содрогнулся, когда наступил на стек и яростно отбросил его ногой, продолжая поиски. Сейчас он думал только об одном — Каро нужна вода!

Лан провел рукой по плечу — вот кость, вот плоть. Слегка нажал пальцами на краешки раны.

— Нет там у тебя никакой пули, — хрипло сказал он.

Каро втянула воздух сквозь зубы с негромким шипением и чуть ворчливо ответила:

— Я очень рада!

— Рада она! — Лан перепугался насмерть, и теперь его страх преобразовался в злость. — Ты, принцесса, твою… — он все же удержался. — А головой ты думать не пробовала? Куда тебе понесло под пули? У тебя полные горы вооруженных людей, нет, героиня, сама помчалась!

— Угу, — согласилась принцесса не сказать, чтобы сильно радостно. Скорее даже смущенно. И попыталась оглянуться через плечо, но только опять зашипела, а потревоженная рана опять закровоточила сильнее.

— Все будет в порядке, — Тут же успокаивающе сказал Лан. Словно не он только что рычал, как злющий крокодил. Казалось, от его уверенности даже кровь потекла не так интенсивно. Он вскочил, огляделся… даже заглянул в пещеру, где сейчас шуровал Дан в поисках воды. Но беглый осмотр не принес утешительных известий: все, что хоть отдаленно подходило для перевязки, было слишком грязным. Взгляд Лана споткнулся о влажно поблескивающий от еще свежей крови стек, валявшийся посреди пещеры. Парень дернул подбородком и вернулся к Каро. По пути так глянув на связанного Трюфо, что тот от ужаса даже скулить перестал.

— Сейчас я слегка улучшу свой костюм… Вот так.

С этими словами он сорвал с себя рубаху, отрезал рукав, нарезал две полосы, от спешки чуть не отхватив себе палец. И начал перевязку. То есть уже взялся за ткань, но тут чуть не хлопнул себя по лбу.

— Слушай, а может ты, как это… ну, поколдуешь на себя?

Каро с сомнением глянула на него, потом на быстро пропитывающуюся кровью ткань.

— Попробую, — не очень уверенно сказала она. Закрыла глаза и сосредоточилась.

Через пару секунд кровь из раны действительно почти перестала течь. Зато сама Каро стала бледно-зеленой, и поспешно поднесла руку к носу — теперь кровь потекла оттуда.

— Перевязывай. Черт, сейчас отвалится… — и уткнулась лбом в плечо Лана, не в силах держать ставшую чугунной голову.

— Ну ё-о-о-ожики в малине! — Лан попытался поддержать Каро и одновременно заняться ее плечом. — Не колдуй больше. Толку тут кровь останавливать, если она у тебя с другого места польется.

Окончив перевязку, и осторожно придерживая девушку, Лан снял с пояса фляжку. Ту самую, что дал вчера Грено, приказав открывать лишь если заночуют в горах, без костра. Сначала попробовал сам. Напиток был приятней чем пиво, зато явно покрепче, погуще и послаще. Казалось, будто подогретый.

— Нормально, — почему-то прошептал он, — глотни.

Каро послушно взяла фляжку, правда вдруг такая слабость накатила, что она ее едва не выронила. Глотнула раз, другой…и чуть порозовела.

— Дану дай, ему тоже досталось… — тихо сказала она.

— А то сам не догадаюсь! — фыркнул Лан, и только укоризненно-жалобный принцессин взгляд смягчил его: — Не беспокойся. Сейчас вернется, и напою.

Поднял фляжку. И инстинктивно — так хотелось пить, хлебнул так, что закашлялся. Стало и легче, и веселее. Тем более, кровь не лилась. Тем более, появился Дан с большой фляжкой.

— Давай сюда, — сказал Лан, указывая на фляжку. — А это возьми. Отпей пару глотков.

И вдруг замер:

— Постой-ка, — он все еще придерживал Каро за плечи, когда Дан нагнулся поставить флягу и сквозь обрывки рубашки стала видна его спина, — Это чем тебя так? Стеком? Вот ссуу… да эту сволочь повесить мало! — он едва сдержал грязное ругательство и горячо заговорил: — Тебе тоже надо к лекарю, срочно! Это тебе не дворцовые розги, это так просто не заживет… — и осекся, закусил губу. Отвернулся. Спохватился, отвинтил крышку фляги и поднес ее к губам принцессы.

Даниэль резко распрямился. Он ощущал себя так, будто еще один удар упомянутым стеком пришелся по свежим ранам. Какое-то время он стоял прямой, глядя перед собой невидящим взглядом. И эта прямота была прямотой срубленного дерева секунду другую еще держащегося на пеньке, перед тем, как рухнуть. Потом он кивнул сам себе и тихо отошел в сторону — туда, где стояли лошади. Прижался к теплому боку Ральфа, взял его за повод и ласково похлопал.

— Он прав, Ральф, он прав… — одними губами прошептал Дан перед тем как уткнутся в рыжую гриву.

Ральф всхрапнул в ответ, будто разделяя чувства хозяина.

Каро проводила глазами резко отошедшего к лошадям Дана, глянула на Лана удивленно, но промолчала. Пить действительно хотелось сильно. Она жадно сделала несколько глотков, вода тонкими струйками стекала с обветренных губ.

— Спасибо.

Лан не успел ответить. Со стороны дороги послышался нарастающий рокот и через минуту поляну перед пещерой заполнили люди и кони.

Первым как всегда подоспел Грено. Оценил представшую картину явно нелицеприятно, судя по выражению его лица. Кинул мимолетный взгляд на Даниэля, убедился, что тот здесь и жив.

— Ну, с тобой потом, — сказал он Каро. — Ланире, докладывай.

Не без труда Лан взял себя в руки, отпустил Каро, выпрямился, сказал:

— Воспитанник обнаружен, противники обезврежены. Принцесса получила легкое ранение. Готов предстать перед судом, как лицо, допустившее ущерб Ее Высочеству.

И сходу заработал подзатыльник от Грено.

— Я тебе устрою суд, мальчишка! — рыкнул генерал. — Какого дьявола ворон считал, когда эта полоумная дура одна ускакала?

— Устраивать суд предстоит вам, — ответил Лан и замолчал. Оправдываться он не собирался.

— Еще скажи, что смог бы ее остановить! — насмешливо хмыкнул Грено. — Следом успел, уже молодец.

— Как видите, не успел, — вздохнул Лан, опуская глаза. Он только сейчас понял, что из-за…. Трудно сказать из-за чего, но все же из-за его невнимания тоже, чуть было не произошла настоящая беда.

— Успел, — подала голос Каро. Она всеми силами старалась сидеть прямо, но ее упорно вело в сторону. Пришлось опереться рукой о камни. — Если бы не ты, эта мразь не оставила бы мне шансов. Спасибо, Лан. — Она серьезно, и в то же время с теплыми, нежными искорками в глазах посмотрела на парня.

— Ты вообще молчи, немочь бледная! — рыкнул Грено. — С тобой разговор отдельный будет. Где этот негодник, из-за которого вся каша заварилась? Живой? Целый? — он требовательно осмотрелся и пошел к стоящему в сторонке Дану.

Даниэль, все это время неотрывно наблюдавший за Каро, не сразу понял, что речь о нем. Он обратил внимание на Грено, только когда тот подошел вплотную и начал бесцеремонно оглядывать его с головы до ног. Потом взял за плечо и повернул другим боком и спиной к себе.

— В комплекте, — довольно подытожил он. Конечно, заметил скованные, специфичные движения, след от стека из под рваного края рубашки. — Что всыпали, так тебе полезно. Будешь в другой раз головой думать, а не тем местом, которое тебе надрали.

Даниэль ощутил себя так, будто его раздели и выставили на всеобщее обозрение. Он видел, как заскользили по нему любопытные взгляды. И как их обладатели, едва взглянув, все, как один, отводили глаза. Дану очень хотелось посмотреть на Каро, но он не смел, так боялся увидеть в ее глазах насмешку. Да, она совсем недавно обнимала его, и даже… но это мгновение прошло, Каро стала прежней, прекрасной и недоступной, не смотря на спутанные волосы, залитую кровью, разодранную рубашку и общепотрепанный вид. Она принцесса, а он… а он — глупый мальчишка, из-за которого заварилась вся эта каша. Он не стоит сочувствия, он сам виноват, но… но…

Ему вдруг стало до того обидно, что захотелось плакать — впервые с того момента, когда на голову ему натянули пыльный мешок. Но он не мог. Не мог, пока рядом стоял Грено, пока толпились на поляне люди, пока рядом была ОНА. И он лишь вывернулся из под руки Грено, отворачиваясь, чтобы тот не мог видеть его лицо.

— Кай Грено, может, отложим выяснения до дома? — страдальчески поморщившись, спросила Каро. — Что-то мне поднадоели эти горы и эти елки…

Грено ничего не ответил, только фыркнул. Однако видимо он был в главном с принцессой согласен, так как отошел, раздавая команды.

Еще какое-то время понадобилось на сборы, обыск пещеры и окрестностей, «упаковку» плененных негодяев. Даниэль, вспомнил, наконец, что у него имеется целая рубашка и переоделся, машинально заталкивая обрывки старой в седельную сумку.

Глава 17

Каро все это время так и просидела на траве. Потому что встать сама не могла. Как, естественно, не могла и ехать верхом самостоятельно. Лан методично пресекал все ее попытки двинуться хоть куда-то. Он вообще под конец завернул Каро в отданный кем-то камзол, завязав рукава у девушки на животе — поверх ее собственных рук.

— Чтобы дергалась меньше. — Объяснил он, заставляя Каро прислониться к нему. Каро вздохнула и смирилась. Она не просто так пыталась встать — несколько раз ей хотелось подойти к Дану и сказать что-то…она, правда, сама не знала что. Но Лан не дал ей такой возможности. Незачем лишний раз тревожить рану, да и вообще не дай бог в обморок грохнется. А где-то глубоко внутри него все еще жил тот ужас, который поселился там после побега Каро и того самого, нацеленного ей в сердце, выстрела. И Лан, сам того не замечая, боялся отпустить от себя девушку дальше чем на полметра.

Даниэль он вот он, живой. Это главное. Лан сам не мог объяснить, почему то, что бывший друг был в такой опасности, повергала в ужас. Друг… бывший. Два года целенаправленных издевательств не могли пройти бесследно. Труднее всего простить обиду тому, кого действительно любишь. Лан готов был убить за Даниэля, а подойти и заговорить… не мог. Но он не стал бы намеренно сдерживать Каро, если бы был сейчас способен рассуждать здраво. Просто… нет, только когда она рядом, вот тут, на расстоянии вытянутой руки, он может вздохнуть более-менее спокойно. Слишком сильно она его напугала.

Попытка Грено заикнуться про носилки на несколько секунд вернула привычную Каро. Выпрямившись и взглянув на капитана так, что сразу забылась и ее слабость, и маленький рост, и смешной узел рукавов на животе, принцесса даже сделала несколько твердых шагов к лошади. Лан вскочил на секунду раньше ее и оказался рядом.

Принцессе хватило решимости лишь взяться за уздечку. Она замерла, чуть не повиснув на ней и позволив Лану себя подхватить.

— Ну вот что! — Сказал он решительно. — Хватит с тебя геройств на сегодня.

— Ты предлагаешь мне ехать как вьюк? — с бледной улыбкой прошептала девушка.

— Надо бы! — хмыкнул мальчишка.

Но все оказалось несколько сложнее, чем он представлял. Лан чуть не кусая губы от смущения, подхватил принцессу снизу, подсадил, точнее, даже поднял в седло.

Ему Каро возражать не стала, только вздохнула. Если бы этот трюк попробовал проделать кто-то из охраны, или даже сам Грено — быстро убедился бы, что принцесса не так уж и слаба. А Лану она даже спасибо сказала.

Сам Ланире оказался в седле одним прыжком, почти одновременно с Каро. И продолжал удерживать ее. Принцесса какое-то время пыталась сидеть прямо, а потом сдалась и откинулась назад, расслабившись и прислонившись к Лану спиной.

Даниэль смотрел на них, укрывшись за лошадьми, так что его никто не мог видеть. Сколько раз порывался он подбежать к Каро, пока она сидела на поляне, помочь, подхватить… столько же раз оставался на месте, осознавая — Лан уже делает все, что надо. Ему, Даниэлю, там просто нет места. Кольнуло ревностью — если бы не Лан, он был бы сейчас рядом с Каро! Пока тот не явился, так и было!

«— Если бы он не явился, ты бы уже поддерживал ее на том свете!» — язвительно напомнил непрошенный голос. — «Он все сделает лучше, будь то стрельба из пистолета или обработка раны. И Каро с ним — лучше.» Все правильно, спорить не с чем. Только… почему же от этого так больно!

— Спасибо, — едва слышный голос Каро подтвердил его мысли. — А то я бы рано или поздно грохнулась под копыта.

— С тебя станется, — проворчал Лан. — У всех стран принцессы как принцессы, крестиком вышивают, а нам повезло — у нее вместо вышивальной иглы шило в з…пониже спины.

Даниэль вскочил на коня, совсем не думая о том, чтобы как-то смягчить посадку. И тут же вынужден был припасть к холке Ральфа, приподнимаясь в седле и застонав от боли. Затем распрямился и осторожно тронул бока коня пятками, стараясь не морщиться. А главное, не касаться седла пострадавшим местом.

Ехать стоя было дико неудобно. Хорошо еще, что Лан коня не подгонял, и скорость движения кавалькады определялась их с Каро скоростью. Обратный путь был спокойным, и даже можно было бы наслаждаться прогулкой и видами вокруг, но настроения ни у кого не было. Грено злился, но близко к Каро не подъезжал. Да и все остальные гвардейцы кидали на свою принцессу взгляды далекие от обожания. Ее последняя эскапада стоила всем изрядных нервов… все помнили угрозы капитана: «кто отстанет — пристрелю!» Но и без этих угроз каждый до сих пор вздрагивал, вспоминая далекие выстрелы и свои мысли после них. Каро любили не за то, что она наследница, и потерять ее боялись тоже не из-за этого. И тем сильнее злились теперь. На нее, на Лана и на Даниэля.

Даниэль ехал последним. Худшие опасения оправдались: он едва держался в седле, тупая боль, отдавалась в теле при каждом шаге коня. Но Даниэль почти не замечал ее. Он видел, как Лан заботливо придерживает Каро, как она прижимается к нему. Также, как еще совсем недавно прижималась к нему самому. Только… и он теперь это отчетливо понимал, это было исключением. Сиюминутным порывом. А c Ланом… с Ланом ей хорошо… он ей подходит — вспомнились слова Эрика. И Даниэль отчаянно пожалел, что не получил пулю от Трюфо.

— Ну что, Ваше Высочество, мне возвращаться на конюшню, или искать бродячую цирковую труппу? — Почти спокойно спросил Лан.

Каро от неожиданности дернулась, и попыталась оглянуться, что было совсем не просто в седле, в кольце его рук, державших поводья.

— Ты чего? — спросила она немного растеряно. — С какой радости вдруг?

— С такой. Я лучше буду в балагане жонглировать или на конюшне лошадей чистить, чем любоваться, как ты под пули лезешь!

В этот момент к ним подъехал Грено, который уже какое-то время, издали, наблюдал за парочкой своих беспокойных воспитанников.

— С боевым крещением. — Усмехнувшись, сказал он Лану. — Ты с этой «козой непоседливой» еще недавно, тебе простительно не знать. Это чудо надо держать на коротком поводке.

Каро на это замечание только презрительно фыркнула и отвернулась.

— Теперь будешь знать. — Грено не обратил на это фырканье не малейшего внимания. — Главное, успел. И еще она тебя хоть слушает. Остальных сразу посылает, поганка, даже меня. Так что в качестве наказания тебе поручаю промыть ей мозги как следует! — И отъехал.

— А то я сам не знаю — пробормотал Лан. — Радость моя… — сказал он после некоторой паузы, — как я иногда жалею, что не родился принцессой. Точнее, принцем.

Дан, до которого долетали лишь обрывки фраз, эту фразу расслышал хорошо. Даже слишком. По лицу его прокатилась судорожная волна. «Радость моя»… «жалею, что не родился принцем»… вот даже как… Ты не теряешь время, Лан…

— Чего? — Каро, которая все это время делала вид, что она тут ни при чем, удивленно вскинулась.

— Тогда жить было бы легко-легко-легко. Решил, вскочил, поскакал. Подумать можно потом.

— Не преувеличивай. — Каро смотрела только на дорогу, специально — только на дорогу. — А если бы они Дана… — она замолчала. Что Дана-то? Еще десяток раз полоснули стеком? Не умер бы, конечно, но… она не могла ждать! Так же как не могла этого и объяснить. Если бы не «радость моя» и не Ланире это сказал — уже бы спрыгнула и пошла пешком рядом с лошадью.

— Вот посоветую Даниэлю в следующий раз так тебе ответить, — Лан приглушил голос — все же бывший герцог ехал неподалеку. — И малькам твоим посоветую.

Каро аж задохнулась от возмущения.

— Они и без тебя это прекрасно умеют говорить! — Сердито-обиженно выпалила она и совсем по-детски надулась.

— Ну тогда давай, как приедем, я с тобой тоже поступлю, как ты с ними. — Заявил Лан не менее сердито.

— Как это? — Каро даже обижаться забыла от удивления.

— Познакомлю с тем, с чем при дворе знакомы все. Кроме принцев и принцесс. За них с этим знакомятся мальчики для битья.

Каро открыла рот, чтобы сказать что-то резкое…и закрыла. Оглянулась, не смотря на рану, посмотрев прямо в глаза Лану непонятным взглядом, то ли сердитым, то ли с хитринкой.

— Ты так уверен, что я с этим незнакома? — спросила она, и вздохнула.

Нельзя сказать, что Лан был таким уж знатоком придворной жизни. И все же он хорошо помнил воспитание Дана, когда они еще дружили. А уж если наследника герцога не обижали…

— Знакома, наверное. Так и я в курсе, как пирожки пекут — столько раз смотрел.

— Это ты мою мамочку не знаешь. — Как можно беззаботнее ответила Каро, откинувшись Лану на плечо. Было в мире очень немного людей, которым она доверяла. И Лан сейчас окончательно стал одним из них. — Просмотром мамуля никогда не ограничивалась.

Предположение было настолько чудовищным и непредставимым, что Лан продолжал не понимать.

— Так что… Она заставляла тебя саму брать в руки розгу?

— Нет, она за нее сама бралась. — Скривилась Каро и невольно поерзала. А потом вдруг снова оглянулась на Лана, глаза ее были круглыми и несчастными. — Ой, теееемный… — Тоскливо протянула она, и покосилась на Грено. — Это же ей донесение отправят…все, я пропала.

Лан еле удержался в седле. Но удержался.

— Гонца перехватим, — растерянно сказал он.

— Не поможет. — Каро ни за что на свете не призналась бы вслух, но ей ТАК понравилось…что ее пытаются защитить от гнева матушки. Это было так…здорово, хоть полчаса побыть маленькой и слабой рядом с тем, кто может защитить. Ко всему прочему Лан отвлекся и ругаться перестал. — Она и без донесений всегда все знает… сколько раз убеждалась! Прямо наказание какое-то!

— Да, — вздохнул Лан, — знать, что все, про тебя знают — само уже наказание. — Чтобы перевести тему, он продолжил: — Мальков не убивай, пожалуйста.

— Ну вот еще! — Каро тут же помрачнела, и вообще, словно сбросила маску маленькой беззащитной девочки. — Никто убивать их и не собирается. Через три дня караван в столицу, вот и отправятся.

— Посмотрел, как они к тебе привязаны, — серьезно ответил Лан, — так лучше убить. Мне или тебе. Или нет, я уже не смогу. Тем более, Трюфо, надеюсь, они убежать не помогут.

Каро все еще хмурилась, потом хмыкнула, посмотрев на Лана. Поскольку она все еще опиралась на него спиной, а голову положила на его плечо, то посмотрела немножко искоса и снизу вверх.

— Заступник. Ладно, разберемся… но ТАКОЕ свинство им просто не сойдет.

— Не должно, — согласился Лан.

Каро вздохнула, устроилась поудобнее, насколько это было возможно, и закрыла глаза. Ей с каждой минутой становилось все хуже, действие бальзама из фляжки Грено заканчивалось. Но она пока держалась, надо было еще добраться до лагеря.

Некоторое время спустя Каро задремала. Лан, спавший не больше нее, задремал бы тоже, но два раза в минуту одергивал себя и проверял — все ли в порядке.

Уверенно бодрствовал лишь Дан: нельзя сказать, что прошлую ночь он спал лучше всех, но слишком тяжко было на сердце, да и кроме сердечной боли была другая, связанная с верховым передвижением…

Наконец, добрались до лагеря, и Даниэль запоздало подивился — это из-за него целая экспедиция? Почему? Ведь Трюфо же ясно сказал, что империи нужно герцогство, а не он? Много у него накопилось этих вопросов, начинающихся с «почему». Только задавать их было некому. Да и некогда. Даниэль чуть помедлил и спешился, сцепив зубы, чтобы не охнуть. Погладил Ральфа и привязал к дереву. В сторонке стоять на этот раз мальчишка не стал — помог гвардейцам подготовить палатку, куда перенесли принцессу. Проводил ее взглядом и ринулся с головой в лагерную жизнь, чтобы хоть немного отвлечься. Помог принести воды, напоить лошадей, заметил, что дров у костра маловато и без слов отправился собирать валежник. Он не замечал, как за его спиной обмениваются взглядами гвардейцы, и как теплеют их глаза, уходит из них злость и досада.

Когда появилось дело, стало немного легче, но Даниэль все равно время от времени бросал встревоженные взгляды в сторону палатки, куда унесли Каро.

Но там почти все время торчал Лан. Если не в самой палатке, то возле нее. Потом туда направился Грено со всякими медицинскими принадлежностями и Лана от палатки отогнал

.

Когда необходимые дела были закончены, Даниэль опять почувствовал себя неуютно. Грено скрывшийся в палатке Каролины, не появлялся уже целую вечность. Даниэль походил еще какое-то время туда-сюда, затем бросил ближайшему гвардейцу:

— Я… сейчас, — и отправился туда, где слышался шум ручья. Вода была недалеко. Отойдя за поворот, где его никто не мог увидеть, Даниэль избавился от одежды и бросил ее в траву. Он вдруг ощутил себя таким усталым и больным, каким не был никогда в жизни. Впору удивляться, как вообще на ногах держится. А еще грязным, после липких прикосновений Трюфо и его амбалов. Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу и нырнул. Быстрая вода обожгла холодом, так что дух захватило. И это было хорошо…

На какое-то время он замер, прикрыл глаза и стоял не двигаясь и ни о чем не думая, лишь позволяя течению омывать себя. Вышел только тогда, когда вода смыла с него всю грязь, всю усталость и весь страх последних двух дней. Впервые за эти дни он почувствовал себя почти хорошо. Даниэль не спешил возвращаться в лагерь. Он обсох, оделся и прислонился к молодому деревцу, обхватывая его ствол. Но заплакать так и не сумел, даже оставшись один. Просто стоял, глядя в прозрачное горное небо над вершинами деревьев и слушая ветер, шелестевший в листве, да журчание ручья. Он старался не думать. Вообще ни о чём. Ни о дальнейшей судьбе Трюфо, ни о Лане, ни о Грено. Какое-то время ему это удавалось. Но одна мысль не позволяла себя откинуть — он ведь так и не узнал о состоянии Каро. Нехотя, Даниэль оторвался от ствола и повернул обратно к лагерю.

Когда через полчаса Грено вышел из палатки, первым делом нашел взглядом Даниэля.

— Ну-ка, иди сюда. — Велел он. — Будем теперь с твоими ранениями разбираться.

— Зачем? — Даниэль заговорил с Грено впервые за все это время. — у меня все в порядке.

И его тон недвусмысленно показывал, что без боя он сдаваться не собирается.

— Боже сохрани меня впредь от венценосных воспитанников! — Искренне сказал Грено, посмотрев в небо. — Одна под пули лезет, идиотка малолетняя! Теперь похожа на несвежего зомби больше, чем на принцессу! Второй — Он перевел взгляд на Дана, — тоже не лучше! Вон рубашка на спине уже в подтеках крови, хочешь, чтобы через пару часов началась лихорадка? Бальзам у меня хороший, но не волшебный! Вот-вот перестанет действовать. И до утра больше не дам, нельзя так часто! Или ты решил, что после таких… гхм… приключений нормально верхом ехать сможешь? Нет, господин воспитанник, это на время ощущения притупились, но скоро почувствуешь всю гамму… удовольствий. А твою ненаглядную надо в замок и к лекарю, она чуть не надорвалась, разыскивая тебя по всему герцогству. Магия дело такое… только дураки считают, что бесплатное. Если меру нарушишь, здоровьем расплачиваться придется. У нее до сих пор кровь носом идет. Сляжешь с лихорадкой, она без тебя не поедет. А для нее это равносильно гибели. Все понятно? Бегом в мою палатку!!

Даниэль слушал и не мог поверить. Разыскивала его по всему герцогству? ОНА?! Впрочем, по всему выходило, что это правда. Никогда, никогда еще слова Грено не звучали для Даниэля столь приятно! Жаль, менее тревожными новости от этого не становились. И Даниэль, уже послушно шагавший к палатке, тихо и взволнованно спросил:

— Как она сейчас? — Должно быть, прозвучало слишком пылко, потому что Грено опять хмыкнул.

— Как недельной давности покойник. Выглядит. То-то всех выставила из палатки, — Грено мученически вздохнул. — Женщины… то, что голова отваливается и плечо прострелено — это мелочи. А вот цвет лица некрасивый и вообще, прическа не та — как же, кое-кто на нее в этот момент посмотрит!

Грено приостановился и откинул полог своей палатки, пропуская Дана.

— Раздевайся и ложись. — Без всяких сантиментов велел он, указывая на свою походную кровать, а сам зазвенел какими-то склянками. Запахло знакомым уже бальзамом и какими-то травами.

Дан неловко разделся, лег, гадая, что же хотел сказать этими словами Грено. По его тону можно было предположить, что ничего опасного с Каро не происходит… Даниэль с облегчением вздохнул. А кого ей было выставлять из палатки, кроме Грено. Лан, он краем глаза заметил, нырнул туда опять, как только лечение закончилось.

— Ох, Ё. тить мать. — Сказал Грено, рассмотрев, наконец, пострадавшие места. — Я этому жирному уроду лично руки вырву с корнем. Как приедем, бегом к лекарю. А то шрамы навсегда останутся, тут или зашивать надо или магией лечить.

Он присел на топчан рядом с лежащим мальчишкой и быстро, не делая ни одного лишнего движения, начал обрабатывать рубцы от стека, начиная с плеч.

Даниэль с силой закусил губу. Приятного в процедуре было мало. Но он бы сейчас скорее руку отдал себе отрубить, чем дал бы повод Грено подцепить себя насмешкой. Поэтому дал себе установку не издавать ни звука. Мысль о том, что Каро пришлось гораздо хуже, очень в этом стремлении помогала. Скоро стало щипать и печь не на шутку, и тело мальчишки стало невольно напрягаться от боли.

Грено не торопился, но и не затягивал — делал все быстро, аккуратно и по возможности старался лишней боли не причинять. А сам думал, что молодец у них принцесса. Правильно выбрала. И мальчишка молодец, очень быстро учится. Правда, наверняка эти два оболтуса еще кровушки друг другу попортят, пока разберутся со своими чувствами. Ну так это нормально. Влюбленным пострадать — это как в пустыне напиться.

— Все, закончили. — сказал мужчина через десять минут пытки. — Молодец, не зря я тебя учу. Толк будет. Полежи пока тут.

Даниэль, который думал, что ничему уже не удивиться за сегодняшний день, все-таки удивился. Второй раз за сегодня Грено удивлял его. Эти простые слова в его устах прозвучали, как высшая похвала. А такого за ним раньше не замечалось.

— Сегодня уже никуда не поедем, завтра на рассвете. Нашу венценосную паршивку надо к лекарю. Срочно. Хорошо вы развлеклись, детки. Ты хоть сам понимаешь, за каким чертом тебя понесло? То-то. Эту заразу спросить — тоже не объяснит, почему как нормальный человек отряда не дождалась, поскакала свою пустую голову под пули подставлять.

Даниэль вскочил, не смотря на боль, спешно натягивая штаны. Видит бог, он заслужил, если не все, то многое, но Каро…

— Не смейте говорить так про нее! Она… — он замолчал, не зная как объяснить этому человеку то, что сам чувствовал. И только смотрел на Грено, задыхаясь от возмущения.

Грено оглядел его с головы до ног, хмыкнул, сказал:

— Ну-ну. — И вышел из палатки. Уже стоя снаружи добавил:

— Ложись и лежи, герой-защитник. Чтобы завтра ехал и нас не задерживал.

Спокойные, разумные слова Грено подействовали на Дана неожиданно. Он и правда лег. Тихо-тихо, едва дыша, повернулся на бок и свернулся калачиком. Вздохнул, потом ещё раз. И тогда смог наконец заплакать. Тихо, практически беззвучно, чтобы не привлечь внимание Грено.

Он проснулся рано утром, сразу же снова закрыл глаза, и какое-то время лежал в постели, пытаясь понять, откуда этот ком в горле и тяжесть на сердце. Он понял это, когда попытался пошевелиться — и тело сзади ожгло резкой болью. Он попытался сесть и охнул, а потом шумно выдохнул от боли и отчаяния. Огляделся, не понимая, где находится. Лишь через минуту до него дошло, что он в походной палатке Грено. Хозяина палатки не было и Дан втайне этому порадовался. Он обвел глазами полотняные стены, заметил на походном столике склянки и снадобья и среди них фляжку с бальзамом. С красноречивой запиской у крышки: «ДВА глотка!!!»

Все ужасные подробности прошлого дня накатили на разом. Ещё какое-то время он сидел, скорчившись на краешке кровати, опустив голову и пытаясь понять почему все это с ним произошло… и почему он позволил всему этому произойти. Последнее осознавать было тяжелее всего. Каро! Надо узнать как она. Парень резко поднялся

За ночь Каро стало лучше ровно настолько, чтобы она смогла сесть в седло. И даже самостоятельно. Естественно, после утренней порции бальзама. Правда, чувствовала, что галопом скакать не стоит, ну тем не менее. Так что Каро воспользовалась случаем, когда ее «верный рыцарь» отлучился, и вышла из палатки. С вполне определенной целью.

Даниэля она нашла быстро. Оглядела его издали, убедилась, что все в порядке. Хотела подойти, но топать почти через весь лагерь было тяжело, и наверняка по дороге кто-то перехватит. Поэтому Каро только пристально смотрела на Дана, ожидая, когда тот повернется и заметит ее приглашающий жест.

Первым делом Даниэль наткнулся на Грено, тот велел ему, как следует подкрепиться и опять умчался, раздавая распоряжения направо и налево. Лагерь активно сворачивался. Даниэль был голоден, но вопреки этому кусок не лез ему в горло. Казалось, что каждый из присутствующих людей, бросая на него взгляд, вспоминает про его вчерашнее унижение. И Каро… Даниэль так и не успел спросить про нее у Грено. Вскоре, впрочем, ответ на свой вопрос он увидел. ОНА вышла из палатки. Даниэль отвернулся в неожиданном смущении, очередной кусок встал у него поперек горла. А когда все же решился взглянуть на Каро, обнаружил, что она смотрит… на него? Подзывает его?! Даниэль даже оглянулся, думая, что жест адресован кому-то за его спиной, но там никого не оказалось.

Он торопливо отложил миску и приблизился к Ее Высочеству.

Каро неожиданно тоже смутилась, сама не понимая от чего. Смотрела, как он подходит, и не могла поймать ни одной связной мысли. Что она хотела ему сказать? Ведь что-то хотела и еще минуту назад знала, что именно…

— Как ты себя чувствуешь? — Все же вспомнила девушка в последний момент, когда Дан уже подошел, и молчать было глупо.

— Я?! — рассеянно переспросил Даниэль и неожиданно ляпнул вчерашнюю фразу Грено, — я в комплекте… — потом опомнился, что за чушь он несет! И перед кем!

— То есть… со мной все нормально. А как тв… Ваша рана?

— Тоже неплохо, спасибо. — Каро улыбнулась. Такая явная растерянность Даниэля почему-то действовала на нее ободряюще. Она хотела что-то еще добавить, очень важное. И если бы она успела… наверное, у этой истории было бы совсем другое продолжение. Но увы…

Каро протянула руку, и почти коснулась щеки мальчика. Даниэль замер, уже ощущая на своем лице прикосновение этих тонких пальчиков… Но тут за ее спиной послышался голос:

— Каро, ты должна поесть. Я все принес! И не вздумай отказываться. Будешь опять зеленая, спихну в ручей, лягушкам там хорошо!

И мираж растаял. Чудесное ощущение развеялось быстрее, чем дым от костра. Что ж, миражам и положено исчезать, — смутно подумал Даниэль.

Рядом с палаткой стоял Лан, держа в руках поднос с завтраком. Каро вздохнула, еще раз улыбнулась Дану, словно извиняясь, и покорно ушла в палатку.

И тут Даниэль внезапно понял, почему Каро примчалась за ним, почему интересуется его самочувствием — она считает себя ответственной за него! Так же как за любого из своих воспитанников. Вот Лан для нее — совсем другое дело, сжало сердце тоскливой догадкой. Даниэль вернулся к своей еде, но доесть так и не смог. У него было много всего на душе и на уме, слишком много, чтобы он мог толком подобрать слова для описания своих чувств.

Вскоре свернули лагерь, Грено скомандовал минутную готовность, и ровно через минуту после этого группа снялась и двинулась в обратный путь. Они ехали по тропе, под сенью деревьев, ещё более плотной, чем та, что окружала поляну. Потом выехали на широкий тракт. Каро по-прежнему в начале группы, за ней Лан. Дан плёлся сзади, намеренно не сокращая расстояния. На душе у него было тревожно, хотя временами пробивалась какая-то странная, нелепая надежда и еще что-то, что заполняло собой все-все изнутри.

«— Никто не может с ней сравнится!» — думал он в каком-то глупом, детском восхищении, провожая Каро взглядом — и тут же одёргивал себя. Всё это не имеет никакого смысла теперь.

Глава 18

Они прибыли в замок уже под вечер, и Каро немедленно унесли в спальню, вызвав лекаря. К концу пути она выглядела совсем больной и с трудом держалась в седле, хотя и отвергла помощь.

Личный лекарь Ее Высочества, сухопарый желчный старик, всегда спокойный, как вода в стакане, почти полчаса орал и брызгал слюной, после того, как покинул покои принцессы. Досталось всем. И глупым девчонкам, пренебрегающим элементарными мерами безопасности. И пустоголовым мальчишкам, убегающим из дому. И здоровым взрослым козлам, не умеющим присмотреть за ребенком как следует.

Грено спешно ретировался, опасаясь за крушение своего авторитета перед подчиненными. Возмущенный старик когда-то учил еще воспитанников Императрицы и до сих пор считал себя в праве схватить «негодного мальчишку» за ухо. Не взирая на возраст и звание этого самого «мальчишки».

Потом чуть успокоившийся лекарь отправился осматривать Даниэля. Но, увидев его спину, он снова поднял крик. Без разговоров загнал Дана в постель, грозя собственноручно содрать с него одежду, если тот сию секунду не снимет ее сам. И еще долго ворчал, обрабатывая рубцы и шрамы от стека. Слава богу, он пользовался магией, а не иголкой с ниткой.

Перепуганный и в то же время обрадованный Максимилиан внимательно выслушал все наставления кая лекаря по уходу за своим подопечным. Как только последний ушел, старый камердинер, как сотни раз бывало раньше, присел на постель «его светлости».

— Даннике-Даннике. Ну разве так можно? Как ты нас напугал, мальчик…

Даниэль виновато вздохнул. Он уже сотню раз за все это время успел отругать себя, что не оставил Максимилиану даже записки.

— Максимилиан, скажи мне, только честно, я не обижусь, — мальчик требовательно посмотрел на старика, — скажи, это правда, что я в герцогстве совсем бесполезен?

Старик опешил, потом улыбнулся и погладил своего непутевого герцога по волосам и по плечу:

— Глупый. Ты наш Даннике, наш мальчик, мы же тебя вырастили. Мы все очень переживали. И я, и Грена, и Эллис, и много еще кто. Герцог ты, или не герцог, ты останешься НАШИМ навсегда. Я так думаю, если человек дорог стольким людям, он уже не бесполезен. И потом… Ты так быстро учишься. Если постараешься — добьешься всего, что захочешь.

Даниэль подумал, что Лана ему, пожалуй, никогда не догнать. А в остальном… он попробует! Вот только поправится и обязательно попробует! Для Максимиллиана и всех кому он не безразличен, для НЕЕ…

— Максимилиан, ты не очень устал? Посиди со мной еще немного… — Даниэль взял сухую жилистую руку, совсем как делал маленький Даннике, когда засыпал. И подумал, как хорошо снова оказаться дома в своей постели, когда рядом Максимилиан и когда… — закончить мысль он не успел, потому что заснул.

Максимилиан ушел еще не скоро. Дан уже спал, а старик все сидел рядом с ним, тихонько поглаживая исцарапанную мальчишечью ладонь в своей старой и морщинистой. И улыбался.

С тех пор, как Каро ускакала, бросив им такой невозможный, страшный приговор, мальчишки не находили себе места. Да и не они одни, надо сказать, все эти четыре дня(четыре бесконечности!) в замке прочно поселилась тревога. Она жила на взволнованных лицах прислуги, в тихих перешептываниях и многозначительных переглядках. Весь замок словно притих в ожидании.

Про мальчишек, казалось, совсем позабыли. Прекратились даже занятия. И они, изнывая от тоски и неизвестности, сидели у себя в комнате, или слонялись без дела по саду. Играть никому не хотелось. Питер даже книги свои забросил.

При том, что три дня из четырех Ким с Питером и Эриком не разговаривал. В тот самый, первый день, когда выяснилось их участие в побеге Даниэля, всегда спокойный, веселый и ласковый Ким первый раз в жизни впал в неконтролируемую ярость. Эрик заполучил синяк между лопаток — именно туда достал кулак Кима. Питер синяков не удостоился, он все три дня тенью бродил за Кимом и вздыхал так душераздирающе, что, в конце концов, получил книгой по макушке… зато после этого Ким сменил гнев на милость. Что, впрочем, не сильно подняло мальчишкам настроение. От поисковой группы не было никаких вестей и оставалось только гадать что с ними и где они. Даже перспектива быть отправленными в столицу бледнела перед страхом, что с Каро и Ланом может что-то случиться. По нескольку раз на день мальчишки забирались в дозорную башню и до боли в глазах всматривались в змеящуюся среди полей дорогу. Каждый раз безрезультатно…

Поисковая группа вместе с Даниэлем прибыла в замок уже под вечер. Встречать их высыпало, как обычно, все население замка, включая лакеев, конюхов, белошвеек и камергеров. Но привычных в таких случаях криков радости не было слышно. Пронесся слух, что Каро ранена. Новость передавалась из уст в уста. Толпа взволнованно шелестела, и вдруг из нее вынырнула взъерошенная троица, которой пришлось пробивать себе путь локтями. Они оказались прямо напротив принцессы.

— Каро… — нерешительно позвал Эрик. Остальные смотрели напряженно с запрятанными, но готовыми пролиться слезами.

Каро конечно их заметила. Секунду пристально смотрела в побелевшие от тревоги лица, а потом… отвернулась, ничего не сказав. И больше на них ни разу не глянула. Ее унесли в спальню, а мальчишек даже близко не подпустили, бесцеремонно отослав в свою комнату и велев не путаться под ногами.

Они, конечно, не послушались. Но у комнаты Каро тоже утешения не нашли. Вначале из спальни вышел очень озабоченный Грено, потом не менее угрюмый мэтр Бранд, который вдруг начал орать на всех, кто подвернулся под руку, и в довершение всего мальчишки услышали от слуг, что Каро очень плоха.

Убитые и подавленные поплелись они в свою комнату. Не переговариваясь друг с другом вопреки обычаю. И не включая света, разбрелись по своим кроватям. Вскоре со всех трех кроватей стали доноситься вздохи, переходящие в тщательно сдерживаемые всхлипы.

Каждый из мальчишек думал о том, что Каро ранена из-за него и что она теперь может умереть! Через минуту таких мыслей комната наполнилась трехголосым, уже не сдерживаемым плачем. Когда первые, самый горькие слезы немного утихли, с кровати Эрика послышался шорох.

— Я к Лану, — всхлипнул он в ответ на не высказанный остальными вопрос. На других кроватях согласно завозились, и вскоре убитая горем компания стучала в двери своей «последней надежды».

Однако Лана на месте не оказалось. Нерешительно потоптавшись около его двери, мальчишки печально переглянулись и уселись на ближайший подоконник. Впервые в жизни Эрик при этом не болтал ногами.

Грено возвращался к себе через верхний коридор. Он действительно устал, переволновался и больше всего сейчас мечтал добраться до кровати. Однако не заметить три несчастных приведения на подоконнике не мог.

— «Так вам и надо, поганцы!» — была первая мысль. Вклад этой троицы в произошедшее безобразие нельзя было недооценить. Но посмотрев еще раз, Грено вздохнул и пошел к мальчишкам. Они выглядели такими несчастными, а при ближайшем рассмотрении и зареванными.

— Ну? — коротко спросил мужчина, подходя вплотную и глядя на мальчишек сердито.

Грено, конечно не Лан, с ним так запросто не поговоришь. К тому же это вам не шутливые перепалки на тренировках — вопрос слишком серьезный. Но мучиться в неизвестности сил тоже никаких… Эрик проглотил комок в горле:

— Она теперь… — он судорожно вздохнул, что было подозрительно похоже на всхлип, — умрет? — он выдохнул последнее слово очень тихо и заглянул в глаза Грено, боясь увидеть в них подтверждение. Питер и Ким, казалось, забыли как дышать.

Грено внимательно посмотрел на всех троих и хмыкнул. — Конечно, умрет. Лет через сто! — но потом сжалился, сгреб всех троих в охапку, и как следует встряхнул:

— Нос по ветру и брысь спать. Все в порядке с вашей принцессой, голова неделю поболит и пройдет. Тогда и поговорите. А сейчас… — он отпустил мальчишек, выпрямился во весь рост и рявкнул не громко, но грозно:

— По кроватям!

Никогда еще эта команда не была ими выполнена с такой радостной готовностью.

Когда Дан проснулся, Максимилиана не было. Это и хорошо, потому что заботливый старик непременно попытался бы выполнить предписания лекаря — то есть удержать Дана в постели. А этого Даниэль никак не мог допустить. Ему во что бы то ни стало надо было попасть к Каролине. Зачем? Этого он и сам не знал. Даже и не задумывался. Просто очень сильно хотел ее видеть. Но вместо Каролины он увидел то, что видеть как раз не хотел — спину Лана, который входил в спальню принцессы. Дан в бессильной злости сжал кулаки, и вынужден был постыдно прятаться в нише за углом.

И проторчал там битых три часа. Зашел и вышел мэтр Бранд. Принесли завтрак, и даже новый управляющий успел побывать в спальне принцессы, а Лан все не выходил. Даниэль осторожно, чтобы не раскрыться, расспросил прислугу и выяснил, что Каро немного лучше, но она еще слишком слаба, чтобы вставать. Также выяснилось, что к принцессе никого не велено пускать. Никого, кроме лекаря, Грено и… кая Секретаря!

А кай Секретарь не спешил покинуть свою Принцессу. Что-то сдвинулось в его душе там, в горах, после рокового выстрела. И после того, как он вез Каро на своей лошади, практически в объятьях. Все правильные, умные мысли о своем месте, о том, что эта девушка — чужая невеста, о Даниэле — все смыло, как приливной волной. Он ничего не мог с собой поделать. Она нужна ему. И он будет рядом, пока есть такая возможность. Чужая невеста? Ничего невозможного нет… Даниэль? Она чуть не погибла из-за него, разве ОН достоин такой девушки? Она принцесса? Если нужно, Лан перевернет мир, но сможет стать ей ровней!

Конечно, в самой глубине души он понимал, насколько бредовые эти мысли. И неправильные. И Даниэль… Но герцог не любит ее! Ланире старательно убеждал себя в этом, не желая замечать очевидного. В конце-концов! Бывший герцог уже отнял у него все, что мог — дружбу, доверие, веру в справедливость. А ОНА — вернула. Она… Каролина… Каро…

«Вот немного… еще немного помечтаю… поверю… побуду с ней», — обещал он себе. — «Это моя сказка, даже если она будет короткая. И пока она моя, я ее не отдам.»

А упрямый внутренний голос продолжал твердить о том, что это бесчестно. И любые поступки Даниэля в прошлом — не оправдание сегодняшней подлости. Твердил, отравляя волшебную сказку.

Но Лан не поддавался, заталкивая и этот голос и эти мысли в самые дальние уголки души.

Троица сегодня с утра уже не была в таком унылом состоянии, как вчера. Но все равно, радоваться было нечему. Каро по прежнему не хотела их видеть. Они уже сунулись было к ней до завтрака. Но получили от ворот поворот и печально отправились в кухню.

К концу завтрака надежда снова победила уныние, и мальчишки прицельно оккупировали подоконник напротив заветной двери. Пришли (не прибежали!), уселись, и уставились на закрытую дверь взглядами василисков. Сидели молча почти десять минут, только длинно, печально и громко вздыхали — по очереди.

Дан их конечно услышал. Не услышать, как и не узнать шумную (впрочем сегодня не такую, как обычно) троицу было невозможно. Даниэль досадливо подумал, что мало ему было Лана, засевшего в спальне, теперь еще и эти будут путаться под ногами.

А они его не заметили вовсе. Десять минут тишины давно прошли. Сначала мальчишки обсуждали свою судьбу вполголоса, потом юные голоса взяли свое. Даниэль стоял, затаив дыхание, запертый в своей нише. Уйти и остаться незамеченным теперь невозможно.

— Это все потому, что не в свое дело полезли! — возмущенно заявил Ким в который раз. Вообще в последние дни этот разговор раз за разом ходил по кругу.

Дан почувствовал, что розовеет от того, что слушает что-то явно не предназначенное для его ушей, и еще от какой-то смутной догадки.

— Каро сама разберется, кто из них ей нужен! И Дан, между прочим, тоже классный!

Вот так. Просто и искренне. Дан ощутил, как его заполняет невероятно яркое, новое для него чувство. Чувство благодарности. Ким…

— Ну я откуда знал, что она так отреагирует! — в который уже раз простонал Эрик. — Думаешь, она в него влюбилась? Вон как кинулась искать… а на меня тогда так посмотрела… — у него в голосе явственно зазвучали слезы. А Даниэль вздрогнул и невольно отшатнулся, не осознанно прижимая ладонь к губам.

— Да ну тебя. Больше не буду тебя слушать, — обозлился Пит. — Каро сама разберется, в кого влюбляться, а в кого нет. Она же тебе не указывает что больше любить шоколадки или овсянную кашу.

Кто-то хихикнул. Кажется Эрик. А Ким цыкнул на него и решительно заявил

— Надо его найти, — он спрыгнул с подоконника. — И поговорить.

— Думаешь, надо? — неуверенно переспросил Рик, и наоборот, уселся поглубже. Он совсем не рвался обсуждать это дело с Даном.

— Надо! — отрезал Ким. — Сделал свинство, так хоть объясни и извинись! Каро нас видеть все равно не хочет… — Последние слова он произнес, постепенно сбиваясь на печальный шепот.

— Ну, пошли искать, — решил Пит и тоже спрыгнул на пол. — А где он, как думаете? Я думал, он к Каро придет, но там только Лан. И вообще, я Дана что-то давно не видел… Будем у всех спрашивать?

— Ой… — сказал вдруг Эрик, испуганно округлив глаза. — А вдруг он…опять? Сбежал? — с этими словами он вскочил. — Так надо всех!!! И быстрее! И Грено сказать! А то опять будем виноваты, что вовремя не сказали!

— Побежали! — скомандовал Ким. — Я к Грено, вы в гвардейскую и…к воротам! Всем сообщить надо!!!

Эти последние фразы словно выдернули Даниэля из тумана зачарованности, в которой он слушал разговор. Всегда обладавший живым воображением, он мгновенно представил себе, что начнется, если эти… милые детишки сейчас сделают то, что вознамерились.

Позабыв себя, он пулей выскочил из своего убежища.

— А ну-ка стойте!

Зря он это сделал. Да еще так неожиданно. Напуганный перспективой снова оказаться виноватым в побеге жениха, Эрик уже набрал скорость, и с разбегу чуть в него не врезался, затормозил, споткнулся…и прилетел Даниэлю головой точно под дых. Чтобы удержаться на ногах, мальчик схватил препятствие обеими руками в охапку.

— Поймал! — констатировал слегка обалдевший Пит. — И держит…

Пока Дан, согнувшись(насколько позволял вцепившийся в него Эрик) переводил дыхание, Эр наконец разглядел, кого он «поймал», и отскочил от него, как от привидения. Вернее попытался отскочить. Потому что Дан ухватил его за руку с единственной мыслью — увести подальше от спальни Каро, где в любой момент их могли увидеть.

— Кто кого еще поймал. — От удивления Ким впал в философский тон. А Эрик машинально рванулся удирать. Ну инстинкт сработал, честно!!! Поймали — беги!

— А ну стой! Кому говорят!!! — зашипел Даниэль, восприняв порыв Эрика по-своему. Ему вдруг почудилось, что скорый на решения мальчишка помчался рассказывать, как Дан караулит под принцессиной спальней. И, наверняка — Лану. Он схватил мелкого за плечи и как следует тряхнул.

— Куда собрался! Говори!

Дану повезло, что Рик быстро опомнился, а вслед за этим так же быстро снова растерялся. А то получить бы ему… как минимум хороший пинок в голень и укушенную руку.

— Сообщить, что ты опять убежал! — обалдело сказал Рик. — То есть не убежал… то есть не ты… — тут он совсем запутался и посмотрела на Даниэля жалобно.

Выглядело это до того потешно, что Дан чуть было не рассмеялся, даром что ему было совсем не смешно.

— Пойдем — вздохнул он, — подальше от… — кивок в сторону двери к которой Дан стремился всем сердцем и которую по этой же причине опасался, указал что он имеет ввиду. Затем Дан перевел взгляд в сторону Пита и Кима (на Кима глянул как-то особенно) и повторил: — Пойдем…

— Пойдем, — согласился Ким. — Хорошо, что ты вернулся.

Пит промолчал, только кивнул. И они неспешно пошли по коридору прочь от спальни принцессы.

Идущего по коридору Эрика вдруг озарила одна интересная мысль. Он подумал, что они, наверное, с самого начала ошиблись! И тут же поспешил поделится своим открытием:

— Слуууушай! А ты почему убежал? Может, мы все напутали? Может, потому что ты это…не хочешь за Каро замуж, да? Я читал, — добавил он торопливо, — ну, мы читали! Что невеста, если она замуж не хочет, всегда убегает от злого жениха. Ты не думай, Каро хорошая! Она тебя замуж не возьмет…ну так, силком, она разрешения у тебя спросит! Хочешь, мы ее попросим, чтобы она на тебе не женилась?

Ким зажал себе рот ладонью, покраснел до состояния помидорки и отвернулся. Пит прикусил нижнюю губу.

Даниэль впал в ступор. Он слушал и глаза его расширялись по мере того, как Эрик говорил, а щеки густо заливал румянец. Он даже руку мальчишки выпустил от изумления. В течение следующей минуты после того, как Эрик выпалил все, что думал, Дан стоял, не зная, что сказать или сделать дальше. Ему хотелось уйти, но и этого он тоже не мог. Если бы не очевидное простодушие мальчишки, Даниэль решил бы, что это жестокая издевка. Но непосредственный вид Эрика не оставлял и тени этой мысли. Дан все стоял, и пытался понять, чем отозвался в нем «невинный» вопрос и такие красочные к нему пояснения. Где-то на задворках сознания возникла удивленная мысль — а ведь Каро… она и правда ЕГО НЕВЕСТА. Его будущая жена! Почему-то от этой мысли Дану стало не по себе — ведь Каролина должна будет выйти за него замуж и не потому, что она этого хочет… В остальных же мыслях царил самый настоящий сумбур. Этот мальчишка умудрился за какие-то полминуты поставить Даниэля в тупик и Дан еще раз отчаянно пожалел, что не ушел от спальни вовремя.

— Нет! — выпалил он, наконец, когда способность говорить к нему вернулась. — Она тут вообще не при чем… Ее Высочество не имеет никакого отношения к… — он вдруг замолчал, посмотрел на Эрика пристально, начиная что-то понимать, и подозрительно спросил:

— Что «все» вы напутали?

— А… ну… — теперь покраснел Эрик. — А что «нет»? — попытался он уйти от неудобного вопроса. Но Ким ему не дал. Безжалостно вернув разговор в нужное русло:

— «Нет» — это значит, не лезь не в свое дело. И никто пусть не лезет. Без нас разберутся. А про «напутали» — сам рассказывай.

— Ну… мы… — несчастный Рик вдруг тоже возмечтал испариться куда-нибудь подальше. — Книжку… мы положили. — признался он наконец, чуть не плача. Так гадко он себя давно не чувствовал. — И конюшню тоже мы открыли с Питером. И коня… и охрану… Мы же думали, что ты убежишь на корабль, и станешь капитаном! А Ким… мы ему не сказали, и он потом с нами три дня не разговаривал! А Каро до сих пор… и сказала, что отправит нас в столицу с караваном. — На последних словах губы у него откровенно задрожали.

Молчание длилось слишком долго. Все это время Даниэль смотрел в окно. Потом медленно задумчиво произнес:

— Значит вы решили, что я не гожусь в женихи ее Высочеству? Что ж… возможно, вы были правы.

— И ничего не правы! — сердито возразил Ким. — И ты дурак! — он бесстрашно посмотрел Дану в глаза, не смотря на то, что тот был минимум на голову выше. Лицо у Даниэля дрогнуло — Бегство не выход! Это вовсе трусость! — Ким говорил горячо и убежденно. — А ты не трус! И не слабак! А значит, должен не бегать, а добиваться. Вот… — Ким, наконец, смутился и отвернулся.

Во взгляде Даниэля мелькнула неуверенность. Он спросил вдруг очень мягко, глядя на Кима

— Ты правда так думаешь?

Ким вскинул на него упрямые глаза.

— Конечно, я так думаю! Чего бы я иначе так говорил!

Дан посмотрел на Кима и увидел в нем что-то такое чего не видел никогда и ни в ком. И в его погасших было глазах что-то изменилось.

— Я думал, тогда, что я лишний тут… бесполезный… ничего не умею, и любой мальчишка может разделать меня под орех… — голос Дана прозвучал хрипло. Он говорил то, что не должен был бы говорить. Никому, а тем более — им.

— Так я тебя научу! — смутившийся было Эрик, страшно обрадовался такой возможности. — Это же любой может, если его научить, а нас научили! И ты сможешь! Это просто, хочешь, прямо сейчас покажу?

Ким отмахнулся от энтузиазма друга и серьезно сказал Дану:

— Это со всеми бывает, ты не переживай. Это нормально, иногда так думать. Только это не правда.

Он помолчал, и добавил:

— А ту книжку… ты просто не дочитал. Там еще дальше было. Про то, как сбежавшего принца вернули с заставы. Он в замке остался. Учился, и жил тут. И твой предок любил его, как сына, потому что он смог измениться. Он сам захотел, и смог, понимаешь?

Ким немного помолчал.

— Измениться, это ведь гораздо труднее, чем быть просто хорошим… Потом он женился на дочери герцога, прекрасной Леоне, потому что они влюбились.

— Леоне? Ты ничего не путаешь? На Леоне-прекрасной был женат Даниэль-основатель.

— Ну да, это он и есть. Даниэль-основатель. Ты разве не знал? Максимильян говорил, что тебя в честь него назвали.

Не может быть! Даниэль потрясенно молчал. Герой многих легенд, которого в герцогстве знает каждый. Основатель Большого тракта, принесший герцоству процветание. Его уважаемый предок. Кто бы мог подумать что была и другая малоизвестная история, в которой он был «бесполезным ничтожеством».

— Да, — Ким, словно опять поймал его мысли. — В книгах об этой истории не пишут. Только в этой. В одной.

Дан запоздало устыдился. Ведь эту книгу, с воспоминаниями первого Рогнара, действительно вручил ему еще дед… когда был жив. И даже, помнится, что-то сказал про нее такое… и про то, что она передается строго наследнику… и для назидания потомкам… вот это словечко «назидание» все и испортило, напрочь отбив охоту изучать фолиант. Дан тогда покивал, и… сначала просто поленился, отложив книгу в дальний угол. А потом дедушка умер… стало не до книг. Он про нее и забыл совсем. Толстый томик в тисненом дорогом переплете так и провалялся все эти годы на дальней полке. Пока его не нашел там Питер.

Дан только благодарно вздохнул в ответ. И обвел всех троих взглядом. Почему он раньше не попытался с ними заговорить?

Смешной неунывающий Эрик, вон опять оживился, будто и не горевал минуту назад. Пит — молчун, но если разговорится, наверняка много интересного может сказать. А уж Ким… И тут Дан вспомнил, что же весь этот разговор подспудно не дает ему покоя. Они же должны уехать! Каро отправит их домой.

— Стойте! — резко сменил он тему. — Ее Высочество… вы сказали с караваном? Но караван отправляется завтра…Теперь в лице переменились все трое. Причем не в лучшую сторону. Даже Ким закусил губу и отвернулся.

Даниэль тут же обругал себя дурнем — нашел, что напомнить! Он для них и сделать ничего не может, даже Каро попросить не может, потому что там Лан все время торчит!

— А если… — неуверенно предложил он, — вам где-то спрятаться пока? Следующий караван только через две недели…

— Мы и сами думали, — Эрик смотрел на Дана с надеждой. — Только где? Из замка уходить нельзя, если попробуем, Каро нам специальный караван организует, как найдет… — он безнадежно вздохнул.

— А в другом месте слуги в раз отыщут.

Дан слегка нахмурился. Идеи проносились в его голове со скоростью ветра, но ни одна из них не подходила. А если…

— Можно попробовать у меня. Ко мне слуги не заглядывают! И искать вас там никто не догадается. — выпалил он, наконец, и сам удивился, как такое простое решение не пришло ему в голову сразу.

— А ты нас пустишь? — спросил Ким, внимательно посмотрев ему в глаза. — Мы ведь… ну, ты не обижаешься?

Остальные смотрели так, как будто от этого решения зависела их жизнь. Даниэль подумал, что вот уж на кого, а на Кима он точно не обижается. А на остальных… пожалуй тоже! Он пожал плечами, мол, чего уж там. И добавил вслух:

— Только надо будет тихо сидеть, а то услышат. Сможете?

Ким на секунду задумался, а потом улыбнулся лукаво и озорно:

— Если Питу дать книжку, а Эрику кляп, то без проблем! — заявил он.

— Э-э-э!!! — возмутился Эрик, но замолк чуть смущенно под насмешливыми взглядами друзей. — Не надо мне кляп. — пробурчал он сумрачно. — Я и так могу молча.

— Целых три минуты. — поддержал Пит, и хихикнул.

Даниэль неожиданно для себя широко улыбнулся.

— Ладно. Книги обеспечу, дуйте за кляпом. И это… — он озабоченно оглянулся, — по дороге не особо болтайте.

Мальчишки понимающе кивнули. Всех троих словно ветром сдуло в ту же секунду.

Глава 19

Даниэль задумчиво брел по коридору, пытаясь понять, во что он ввязался. За этими мыслями он сам не заметил, как очутился снова прямо перед дверью Ее Высочества. Дверь приоткрылась, и парень едва успел юркнуть за угол, как из нее показался Ланире! Он что-то сказал слуге — Даниэль не расслышал, так стучало от неожиданности его сердце — и ушел. Дождавшись, пока Лан скроется из виду, Даниэль осторожно отловил слугу. Узнал от него, что Лан ушел обедать, а значит, вернется не скоро.

И решился. В конце-концов, должна же она понять! Не так уж мальчишки и виноваты, чтобы их отправлять в столицу. Подумав об этом, Даниэль вдруг понял, как сильно он сам не хочет, чтобы эта троица уезжала. Неужели же она сможет их отправить?

Он тихонько постучался и, не дождавшись ответа, вошел в спальню.

Каро спала. Собственно, Каро спала большую часть времени. Так было легче переносить непрестанную головную боль, которую не могли облегчить никакие лекарства. Вместо них кай лекарь давал ей сонные травы. Боль сама со временем пройдет, но сейчас оставалось только терпеть и ждать. Ждать легче всего было во сне. Так что Каро могла заснуть даже посреди разговора.

Она лежала на спине, откинувшись на подушки. Сейчас, не омраченное тревогами и делами, ее тонкое личико казалось совсем юным. Даниэль невольно залюбовался.

Светлые волосы разметались и спутались, падая на лоб неровными прядями, грудь мерно вздымалась от ровного/ спокойного дыхания, белая повязка на раненом плече выделялась ярким пятном на загорелой коже.

«Из-за меня…»

Даниэль вздрогнул от последней мысли. Беззвучно шагнул к кровати. Помедлил, потом тихо опустился на колени рядом. Бережно притронулся к ее руке. Каро не проснулась. Впервые с того времени, как она спасла его от Трюфо, он видел ее так близко.

Даниэль заметил теперь, какая она измученная и бледная. Осторожно, чтобы не разбудить, он накрыл ее руку своей и в тот же миг забыл обо всем: о том, что хотел попросить за мальчишек, о том, что в любой момент может кто-то зайти в комнату, о том, что в конце концов, она может проснуться!

Все его чувства в этот момент сводились примерно к следующим: «Она удивительная, она прекрасна, она самое лучшее, что случилось в моей жизни, и наверняка лучшее, что вообще могло со мной случиться.»

Конечно же, мысли Даниэля не были столь четкими. Его просто подняло, закрутило бурей нахлынувших эмоций.

Каро чуть шевельнулась во сне и тихо-тихо застонала. Голова все еще сильно болела, а плечо не позволяло заснуть в любимой позе калачиком на правом боку.

Сердце у Даниэля сжалось и он мог поклясться, что этот тихий стон сделал ему больнее, чем все удары стека в тот день, когда Каро получила свою рану. По его милости получила…

Он смотрел на Каролину, не отрываясь и чувствуя неожиданный прилив странной, острой нежности и отчаянного желания поменяться с ней местами — забрать ее боль.

А еще… неожиданную, но всепоглощающую решимость. Не отдам! Она МОЯ!

Он сам не знал, сколько просидел около принцессы. Время исчезло. Осталось только Каро, ее неожиданная хрупкость, беззащитность… ее боль. Обметанные жаром губы, круги под глазами.

В какой-то момент Каро стало хуже, она застонала громче, голова перекатилась по подушке, но принцесса так и не проснулась, только болезненно сжала губы. На висках и на лбу выступила испарина.

Дан в отчаянье оглянулся, не зная, что сделать раньше — кинуться за подмогой, или спасать Каро самому. Но отходить от девушки дальше, чем на полшага побоялся. Оглядевшись, он заметил на прикроватной тумбочке стакан с водой и таз с влажными полотенцами. Бережно придерживая Каро за плечи, он прижал к ее губам стакан с прохладным питьем, и девушка, не просыпаясь, сделала несколько глотков.

Еще минуту назад Дан про себя негодовал. Когда не надо, этот чертов кай Секретарь отирается здесь часами, а сейчас его и близко нет!

Но теперь он снова пожелал Ланире обедать до самого ужина. А лучше — дольше. Он и сам оказался способен осторожно, буквально тая от нежности, промокнуть влажным полотенцем покрытый испариной лоб Каролины.

И ей действительно стало лучше — личико уже не казалось таким бледным, разгладилось и теперь девушка снова дышала ровно.

— «Спи, любовь моя…» — впервые он осмелился произнести эти слова, даже мысленно.

Постоял у кровати еще пару минут, и усилием вои заставил себя отвернуться. Надо уходить. Надо. Уходить. Его ждут. Да! Точно! Черт, как бы их не заметили!

Но мальчишки появились в комнате Даниэля только ближе к вечеру. Раньше надоедать ему они не решились, а с утра побоялись не успеть спрятаться. Чинно и скромненько вся троица просочилась в приоткрытую дверь и послушно уселась там, куда посадили.

Собственно, Пит там и остался надолго — он принес книгу с собой и поверх нее предвкушающее поглядывал на стопку томов, приготовленных Даном. Ким тоже что-то читал в своем углу, а Эрику это дело быстро надоело. Сначала он просто посидел… поболтал ногой… осмотрел со своего места все углы…поскрипел стулом и наконец получил пинок в лодыжку от Пита.

— Слушай, а давай я тебе приемчик покажу??? — взмолился он наконец, обращаясь к Даниэлю.

Бедный Дан не знал, на что он согласился, приняв у себя гостей. Только Эрик с его непосредственностью и буйным темпераментом мог подбить парня, изо всех сил старающегося выглядеть взрослым, скакать на своей же кровати с целью выяснить — кто прыгнет выше.

Даниэль и сам не понял как невинное «покажу приемчик» перешло в такое неистовое соревнование. Зато он точно знал, что уже сто лет ему не было так весело. Очень скоро к ним присоединились и болельщики — Питер с Кимом. Так что веселье стало всеобщим.

Ну и закончилось все это безобразие не в пользу балдахина, который уже два раза предупреждающе трещал перед тем, как оборваться.

Веселье сразу прекратилось. Даниэль в упор уставился на Эрика, который растерянно сжимал в руках тяжелую бархатную ткань. Должно быть лицо у бывшего правителя здешних мест было внушительным, потому что Эрик уже открыл было рот, чтобы оправдаться или извиниться… Как вдруг павший балдахин был внезапно нахлобучен ему на голову, под торжествующие вопли хозяина комнаты.

Бедный балдахин из камосского бархата тихо-мирно провисел над этой кроватью без малого пятнадцать лет. И никак не ожидал, что будет в один далеко не прекрасный день использован для того, чтобы объединившаяся банда трех обезьян превратила хозяина комнаты в неряшливый сверток. С одной стороны которого торчала одна рука и голова Дана, а с другой ноги и почему-то вторая рука…

А потом они дружно вешали балдахин и по очереди чихали. Возились часа полтора, устали насмерть, извозились в пыли как чертята, а проклятая тряпка злостно отказывалась висеть на своем месте. Даже если и не падала на голову, все равно больше напоминала не величественный и изящный аксессуар герцогской спальни, а сумасшедшее приведение в полете.

В конце концов, на него просто махнули рукой, свалили в угол и разошлись по местам спать. Мальчишки устроились в спальных мешках прямо на полу, ни за что не соглашаясь поменяться с Даном местами. Уснули все быстро.

Утром Дану пришлось встать пораньше. Чтобы раздобыть завтрак на четверых. И не просто раздобыть, но еще и доставить по назначению мимо слуг и гвардейцев. Нда… не думал он, что пребывание в его комнате троих визитеров повлечет за собой столько хлопот.

После завтрака, напомнив этим троим, что в их же интересах вести себя тихо, Дан отлучился. Первым делом он узнал, как обстоят дела с караваном. Отбыть планировали часам к одиннадцати. Но о том, чтобы мальчишек выпустить раньше вечера не стоило и мечтать. Пока караван не отошел далеко его можно догнать и с эскортом.

Затем Дан отправился к Каро, надеясь, что опять удастся пробраться к ней хоть ненадолго, но Лан уже торчал там, как пришитый, и никуда не собирался выходить. Раздосадованному Даниэлю ничего не оставалось, как вернуться в комнату.

Когда он вошел…было ОЧЕНЬ тихо. И мирно. И невинно. Все трое послушно сидели именно там, куда он их рассадил. И старательно делали вид, что ужасно, просто страшно заняты, каждый своим делом.

Питер читал. Только книгу держал вверх ногами. Ким рисовал синих чертиков на полях своей тетрадки по арифметике. А Эрик старательно запихивал в разборную игрушку какую-то деталь, которая там явно была лишней.

Дана встретили три невинных взгляда, прозрачных, как горный ручеек. И что-то Даниэлю не понравилось. Слишком уж они были… идеальными. Еще не понимая в чем дело, но уже чувствуя, что не все ладно, Даниэль обвел троицу пристальным взглядом.

— Что… — не успел он спросить, как из шкафа раздался странный звук.

Там сдавленно мычали. Затем шкаф стал сотрясаться и подпрыгивать от ударов изнутри. Даниэль приподнял бровь, посмотрел еще раз на страшно увлеченных делом мальчишек и решительно направился к источнику странных звуков.

Из открытой дверцы на него вывалился подозрительно знакомый пыльный сверток. Бархатный. Из которого торчало красное от злости лицо Карла — того самого младшего лакея, которому уже раз «повезло» общаться с троицей на предмет магических чернил и способа их выведения. Рот рыжего «счастливчика» был заткнут аккуратно свернутым руликом чистых носков Дана, и для верности это сооружение сверху обмотали его…кажется зимними подштанниками.

— Ч-то это? — вымолвил Дан потрясенно, освобождая бедолагу от кляпа.

— Шпион! — с готовностью доложил Эрик. — Поймали, когда он по коридору крался, а нас увидел — и драпать!

Карл с отвращением выплюнул шерстяную нитку и прожег троицу бешеным взглядом.

— ВЫ!!! Вы мне теперь должна как минимум ТРИ дежурства!!! Каждый! — рявкнул он.

Даниэль непонимающе вертел головой от Карла к троице.

— Вы что это… за дверь выходили??? — обрел он все же дар речи. А про себя ужаснулся: если Каро обо всем узнает, как он вообще ей в глаза смотреть сможет?! На этой мысли Даниэль спохватился и принялся разматывать отчаянно ругающегося Карла.

— А вообще-то, придется тебе теперь до вечера тут сидеть, — сказал он последнему, когда тот был уже полностью размотан.

— Мы услышали шаги, — обстоятельно стал докладывать Пит. — Прямо к двери. Спрятались. Он прошел по коридору туда, сюда, а потом снова у двери остановился. Ну ясно, шпионил!!! Мы на секундочку дверь открыли и выглянули. Он нас увидел, и кааак драпнет! Ну, мы его и того…поймали.

— Я цветы поливал в коридоре, вы, ИДИОТЫ!!! — рявкнул Карл, безуспешно пытаясь отряхнуть пыль с камзола. — А убегал потому что знаю, где вы, там обязательно неприятности или еще чего похуже!!!!

Он еще минуты две отряхивался и злобно сопел, а потом заявил Дану:

— Сочувствую. Я хоть убежать могу, а тебе до конца жизни с этими бандитами мучиться!

Даниэль вопросительно оглянулся — что значит всю жизнь? Ощущение, что он совершил, и продолжает совершать, самую большую глупость в своей жизни, нарастало и крепло в нём. Как показал текущий день — неспроста. Он как-то раньше не задумывался о том, что «три подарка» прилагаются к Каро, как нечто само собой разумеющееся.

— А чего ты удивляешься, не я ж на их принцессе женюсь. Вон она как за тобой рванула через все герцогство, сразу все понятно. Если не отобьют, конечно, — понимающе хмыкнул Карл.

Это прозвучало так… простодушно и доверительно, что Даниэль на секунду растерялся. Неожиданно ему до смерти захотелось поговорить с этим парнем, задать ему сотню вопросов. Но он лишь кивнул в ответ. От непонятного волнения, вдруг перехватившего горло, это получилось слишком судорожно и могло быть воспринято как сухость или даже надменность. Но Карл вроде бы не обиделся.

Вскоре он ушел по своим делам, клятвенно заверив, что будет нем, как рыба. Даже как две рыбы. Или три. Только бы быть подальше от этих…

Даниэлю повезло меньше. Он провел этот день в метаниях между кухней, своей комнатой и комнатой мальчишек, в которой надо было раздобыть кое-какие вещи, чтобы занять беспокойную троицу. (Теперь Даниэль уже был кровно заинтересован, чтобы их не обнаружили). К вечеру он вымотался так, что заснул, едва упав в постель и даже не успев пожалеть, что сегодня так и не удалось увидеть Каролину.

А мальчишки, выбравшись от Даниэля уже поздно вечером, в свою комнату не пошли. Дневные проказы отвлекали их от невеселых мыслей, но вечером коварные снова возвращались. И давили на сердце тяжелым камнем. Каро ведь все еще сердится. Да, караван ушел, но для них ничего еще не закончилось…

Не сговариваясь, мальчишки свернули в нужный коридор и робко поскреблись в дверь.

— Кто там? — спросил Лан. Спросил притворно — догадаться было не трудно.

— Это мы… — робко пискнул Ким, хотя по идее ему-то бояться было нечего. И Пит и Эрик первым делом скажут, что он не при чем… но почему-то все равно было страшновато.

— Проходите, «мы», — Лан приоткрыл дверь.

«Мы» робко просочились в помещение, и на Лана уставились три пары влажных глаз.

Особого опыта в таких разговорах у Лана не было. И он решил действовать так, как подскажет интуиция. Очень жалко было мальчишек. И Каро тоже. Не смотря на всю свою сердитость, она спрашивала о них каждый раз, как просыпалась. И вовсе не отдавала распоряжения искать паршивцев, чтобы отправить с караваном. Правда, знали об этом немногие.

Лан закрыл книгу. Встал, вздохнул.

— Вас, вообще, кто этому учил?

Сопение стало громче. Глаза повлажнели еще больше. Потом Эрик отвернулся, упершись взглядом в пол и хриплым шепотом спросил:

— Чему это?… — хотя все прекрасно понял.

— Содействию побегам, — уточнил Лан.

Эрик насморочно шмыгнул носом и сжал губы — ну чего он, как девчонка, в самом деле… а Пит тут же поспешно уточнил:

— Ким не знал! Честно! Мы ему даже не сказали! Скажи Каро, пожалуйста… — к концу фразы его голос понизился до шепота.

Лан посмотрел на Кима. Собственно, он уже знал, как было на самом деле, и сочувствовал Кими. Этот мальчик с самого начала вызывал очень глубокие чувства у всех окружающих. Самый смирный и спокойный из троицы, он всегда словно терялся на фоне более ярких товарищей. Но это только на первый взгляд.

— Так что я должен сказать Ее Высочеству?

Ким упрямо поджал губы. Потом посмотрел на Лана исподлобья:

— Ничего. Да, я тоже считаю, что они дураки! Но я все равно с ними вместе буду…

Лан вздохнул.

— Ну вместе — так вместе. Вы считаете, что Ее Высочество справедлива? — спросил он после некоторой паузы.

— Ну… мы же хотели, как лучше для всех! — жалобно пробормотал Эрик вместо ответа на вопрос. — Мы же не знали… что так получится.

— А что вы вообще знали? — с искренним интересом поинтересовался Лан.

— Что тебе Каро нравится, — начал было Эрик, и тут же получил хорошего пинка. Точнее — два пинка. С обеих сторон. От Питера и от Кима.

— Еще что? — спросил Лан, будто не заметив усилий Эрика устоять на своем месте. Слишком острым был вопрос, что сейчас подняли мальчишки. И Лан не знал, как к этому относиться. Вроде, мальчишки старались для него, но… нет, никаких «но»! То, что они устроили в любом случае безобразие и свинство.

— Ну мы подумали…что так будет лучше… — на Эрика было жалко смотреть. Особенно теперь, когда он гораздо ближе познакомился с Даниэлем. И после того, как тот весь день с ними возился, прятал, и даже ни разу не заорал и подзатыльник не дал (мало у кого хватало на это терпения.)

Выдержав необходимую педагогическую паузу, Лан посмотрел на Питера.

— Больше всех виноват ты, — и продолжил, успев предупредить удивлений все троих, — ты же мастер делать механизмы. Значит, обязан помнить главное правило: не знаешь, как работает устройство — не трогай. Что вы знали об их отношениях? Что вы вообще знали об интригах вокруг герцога? Последствия одной из них — сейчас на плече Каролины.

Пит отчаянно покраснел, мучительно, почти до слез. Сказать ему было нечего.

Лан на миг остановился, непроизвольно назвав принцессу по имени (чего всегда избегал в разговорах о ней) и столь же непроизвольно назвав Дана герцогом.

— И что вы хотите от меня? — спросил он.

Эрик окончательно пал духом.

— Это я во всем виноват, — выдавил он. — Только не надо нас отсылать, мы там не сможем без нее, без вас… Ну пусть как хочет нас накажет, только не так!!! — он поднял на Лана умоляющие глаза.

— Сейчас она в силах вас только отослать, — сказал Лан. С каждым сказанным словом мальчишек было жалко все сильнее. Но проучить их следовало нешуточно, а он пока не знал, как это сделать, не беспокоя Каро.

— Караван ведь ушел, — робко напомнил Ким. — Следующий не скоро. Может… Каро не умеет долго сердится. Может, ты попросишь ее… чтобы она нас наказала всех, и простила?

— Караван ушел… — вздохнул Лан. — Если бы Каролина захотела, вас бы нашли и за ковром, и под паркетом, и вообще, новый караван бы снарядили. Вы ведь должны понять: она вас выгнать не может. И простить не может. Ну, поговорю я с ней, и что скажу?

Троица дружно зашмыгала носами, но слез пока не было. Действительно, что сказать в такой ситуации? Они тоже не знали…

— А ты нас сам…отлупи и скажи Каро, что пусть даже еще кто-нибудь… — Сумрачно выдавил Пит и сам удивился своим словам. Кроме Каро их в жизни пальцем никто тронуть не смел.

Лан задумался. Точнее, сделал вид, что задумался. В тот день, когда выяснилось, что Дан пустился в бега не без помощи этих охламонов, он сделал бы это с огромным удовольствием. А сейчас… непонятно, кого жальче.

— Вот что, мастера по чужим побегам. Мне вас жалко, но Каролину еще больше. Будете говорить с ней, скажите, что я вас наказал, и назовите зверем. Но если она решит, что вы получили недостаточно и она потревожит свое плечо, вы получите от меня еще раз. Понятно?

— Понятно. — кивнул Ким и тут же переспросил: — а ты и правду… нас? Потому что… — он насупился. — Я Каро врать не буду.

— Понятно, что не будешь, — сказал Лан. — Вообще-то ты в этой истории вроде не причем.

Пит и Эрик засопели еще виноватее и жалобнее, а Ким насупился еще упрямее.

— Я знаю, — сказал он. — Только я всегда как они. Мы все вместе. И я это… отвлекся и не остановил их вовремя. Вот…

— Три героя утром рано, поймать решили таракана, — Лан со вздохом вспомнил детский стишок. — Ну, вместе, так вместе. Кулаками на стол и лицом туда же, — выглянул в коридор. — Пусто. Все равно, в состязании глашатаев не участвуем.

Мальчишки несколько секунд нерешительно потоптались на месте, а потом пошли куда сказано. Ни Пит, ни Эрик больше даже не пытались оспорить участие Кима в этом мероприятии. Самый мягкий и ласковый из троицы был в то же время самым настойчивым и даже жестким, если уж чего решал — бесполезно было переубеждать. От того, что они втянули Кими в такие неприятности, было еще хуже, и мальчишки почти с облегчением расположились на массивном письменном столе. Эрик все же оглянулся, с опаской следя за тем, что собирается делать Лан.

— Штаны снимать? — робко спросил он.

— Не, — немножко рассеянно ответил Лан, так как подбирал орудие экзекуции. Затягивать ее не хотелось. Но он, совсем не ко времени, вспомнил намокшую от крови рубашку Каро и свой страх тем утром. Дан, по крайней мере, свое получил! Лан взял держалку от книжного пюпитра. Взвесил в правой руке, взмахнул, ударил себя по левой ладони. Чуть не скривился, но удовлетворенно кивнул — то что надо.

— Готовы?

— Ага… — за всех ответил Эрик, глаза которого чуть расширились при виде внушительного орудия наказания. Он побыстрее отвернулся и заранее закусил губу. Пит и Ким тихонько дышали рядом и ничего не говорили.

Лан был серьезен и сосредоточен, как все люди, что-то делающие первый раз в жизни.

— Запомните, ребята, — сказал он, подходя к ним, точнее, к трем выпяченным задам. — Запомните, насчет побегов в этом замке… — последние слова он сказал особенно медленно, замахиваясь и прицеливаясь.

Все трое как по команде зажмурились, хотя видеть Лана не могли, но почувствовали его движение.

— Так вот, побегами в замке занимаюсь я. И тот, кто решил убежать или помочь убежать, должен обратиться ко мне. Понятно?

И нанес три быстрых, размашистых удара по каждой из мишеней. Бил резко, сильно, не дав времени не то, чтобы протянуть руку к побитому месту, даже отскочить. Только Кима не смог удержаться — ударил чуть слабее, чем остальных. Но ненамного.

Пит зашипел сквозь зубы, Эрик зажмурился еще сильнее и непроизвольно вцепился в руки соседей по несчастью, Ким только вздрагивал после каждого удара. Больно было ужасно, и что самое главное — непривычно.

Лан положил держалку на стол, как раз перед тремя покрасневшими мордочками.

— Ну, так, кто ответственный в замке за побеги? — спросил он, будто ничего и не было.

Все трое ужасно удивились: это все что ли? Или нет? Они с опаской оглянулись на Лана.

— Ты главный! — робко пискнул Эрик и сам изумился — это у него такой детский тонкий голосок???

— Хорошо, что поняли. Так что если задумали побег, свой или чужой — ко мне. Насчет остальных шалостей — как хотите. Но… — Лан потрогал держалку, вернул на стол. — Но если Каролина еще раз…

Все трое отскочили от стола, словно тот на них зарычал, собираясь укусить. И принялись тереть пострадавшее место. Оооой…Но услышав последние слова, дружно вскинулись!

— Ты что!!! Она же…а мы так испугались за нее…мы никогда! Ни за что!!! А ей правда ведь лучше?

— … То я вас сам запакую во вьюки и организую внеочередной караван, — договорил Лан. — Ей правда лучше. И я ей скажу, что услышал сегодня от вас особенно уверенное и твердое «никогда-ни-за-что». Первый раз за последние пять минут он улыбнулся.

— Правда скажешь? — Неуверенно ответил Ким на его улыбку. — Она тебя послушает, да? Лан, мы же правда без нее никак. Пусть хоть еще сто раз как сейчас вот, и даже сильнее, только не надо нас прогонять…

— Не, ребята, — серьезно сказал Лан, — есть вещи, когда предупреждают только раз. И то только в вашем замечательном возрасте. Вот взрослых — прогоняют. Или чего другое.

— Ну мы ведь все поняли! — взмолился Эрик. — Мы больше никогда! Честное благородное! Только сейчас пусть не отправляют!

— Вроде, дважды за одно не наказывают, — улыбнулся Лан, — так что если я неправ, нас отправят вместе.

В глазах троицы зажглась надежда.

— Тебя не прогонят! — с глубокой убежденностью сказал Ким.

— А теперь — спать. Крепко и тихо. Все будет хорошо.

Глава 20

Через несколько дней, в течение которых принцесса медленно выздоравливала, около девяти утра Лан постучал в спальню Каро. Постучал по привычной схеме: сначала слегка. Потом усиленно.

— Ну проснулась я, проснулась. — Ворчливо отозвалась Каро. — Дверь открывать не стану, и не надейся!

— И не надеюсь — сам сейчас открою, — улыбнулся Лан.

— Видел этих свинятин? — Первым делом спросила Каро. Как бы она не сердилась, и как бы не старалась выдержать педагогическую паузу, она сильно беспокоилась о мелких.

— Ответь сначала, как себя чувствуешь, — хмыкнул Лан. И торопливо добавил: — Ваше Высочество, это долг придворного!

— Сказать тебе, куда ты этот долг должен засунуть? — Каро с каждым часом все больше тяготилась необходимостью валяться в постели целыми днями, и от этого становилась ехидной и временами вредной. Она за свою жизнь никогда так долго не болела, и теперь считала, что належалась уже и на всю оставшуюся.

— Надоело валяться, сил нет!

— Пробовал — не поместился, — серьезно ответил Лан. — Очень уж большой этот долг. А свинятин я еще как видел.

— Рассказывай! — Тут же сосредоточилась Каро, поудобнее устраиваясь сидя: подгребла под спину побольше подушек. — Где тот день пересидели?

— В моем кабинете, после окончания всех дел. Поговорили серьезно…

— И весь день у тебя сидели? — Очень удивилась Каро. — А почему ты мне не сказал?

— Нет, весь вечер, — ответил Лан.

— А днем где были? — Не отставала Каро.

Лан пожал плечами. Он не знал, где они прятались в основном потому, что не хотел знать. А не хотел потому, что… подозревал. Ну нет! Докладывать об этом Каро он не собирался ни под каким видом! Оправдывая себя тем, что он не доносчик.

— Прятались где-то. Сама знаешь — умеют.

Каро чуть прищурилась, откидываясь на подушки. Хмммм…

— Что-то темните вы, кай Ланире. — Заметила она. — Ну да ладно, это успеется. Вечером о чем говорили?

— Объяснял им, кто в замке ответственный за побеги. Они пришли к выводу, что я, и раскаялись. — Лан старался говорить кратко. Очень скользкая тема. Вчера-то он мальчишек пожалел и пообещал много чего. И хотя был уверен в том, что Каро их безусловно простит, в том, что простит его самоуправство, несколько сомневался. Успел за эти дни ради интереса почитать все о том, кто такие королевские воспитанники, и как их там воспитывают.

— Чего? — изумилась Каро. — Чего это ты по побегам? Тьфу, не это главное. Что они раскаялись я и без тебя знаю. Вопрос в том, как их теперь наказать так, чтобы неповадно было. Особенно после… ты сам знаешь. Она вздохнула. — Герхарда задержали?

— Нет. — Помрачнел Лан. — Он уехал из замка, пока мы искали Даниэля.

— Ну вот видишь… — Каро тяжко вздохнула. — А все эти… и ведь не могу я их отослать, но если еще раз что-то такое повторится — у меня не будет выбора.

— Извините, Ваше Высочество, — лукаво улыбнулся Лан, имитируя Грено, — наказать их уже нельзя. — Он затаил дыхание, стараясь не делать это слишком заметно для Каро.

— С чего бы это? — Чуть-чуть ехидно отозвалась девушка.

— Наказанных не наказывают. — Как со скалы в холодное озеро. Главное, решиться и прыгнуть, а дальше разберемся. Только бы Каро поняла…

— И как я сама не догадалась. — Еще более ехидно выдала Каро. — Сколько было подзатыльников?

— Бить таких умных мальков по голове? — Непритворно удивился Лан. Ну… Каро! Не тяни же, догадайся, и…

— А, ну да, это все равно, что в барабан стучать. Пусто и звонко. — Покивала принцесса. И с непритворным интересом спросила: — Неужели выдрал?

— Ну что-то вроде этого, — ответил Лан. И окончательно перестал дышать.

— Нда… — А вот Каро вздохнула. Глубоко и тяжко. — А ты в курсе… в общем, если бы это сделал не ты, а кто другой, ему бы не поздоровилось. Это мои воспитанники, наказать их могу только я, даже Ее Величество не может и пальцем тронуть.

Лан глотнул воздуха, столько, что чуть не закашлялся.

— Готов к разжалованию из фаворитов, — сдавленно выдал он, поклонившись.

— Тьфу на тебя. — Каро посмотрела с легкой обидой. — Что ты заладил — готов к суду, готов к разжалованию. Слушай сначала внимательно, потом бухти. Я сказала «ЕСЛИ БЫ ЭТО БЫЛ НЕ ТЫ!» Разницу чувствуешь?

— Я всего лишь секретарь, а не наместник по воспитанию, — Через силу улыбнулся Лан, — а насчет разницы буду глупцом. Объясни.

— Объясни ему. — передразнила Каро. — Вот буду врединой…или ладно, так и быть, не буду. Лан, у меня не так много близких друзей. Вообще мало тех, кому я доверю. Так понятнее?

— Так понятнее, — Лан почувствовал, как тяжелая каменная скала, придавившая его к земле, с грохотом рухнула с плеч. — К тому же, друг должен заботиться о друге. Например, беречь ее руки.

— Аааа, так ты в этом смысле! — Каро хмыкнула, но тут же переспросила чуть тревожно: — ты хоть не очень сильно?

— Не очень. Свою руку тоже жалко.

— Ну-ну. Скажи лучше, оболтусов пожалел. Слушай… — Каро чуть заколебалась. — А Даниэля ты видел? Как он? — Каро ни за что не сказала бы вслух, но ей было обидно, что Дан ни разуне пришел ее проведать.

— Видеть — видел. Как — не знаю, но ходит ногами, — лаконично ответил Лан. И отвернулся, потому что не выдержал прямого, слегка удивленного взгляда принцессы.

— Угу. — Каро сделала вид, что все в порядке. А про себя вздохнула. Опять он уходит от разговора, стоит вспомнить Даниэля. А ей показалось, что в этом отношении что-то изменилось… сейчас все равно было иначе — она чувствовала. Но так смутно, что просто сменила тему:

— Лан…передай там кому-нибудь, пусть приведут мелочь. Я их тут попугаю для острастки, а потом прощу, сил уже нет, как соскучилась.

— Да и сам могу, они недалеко.

— А может, ты мне лучше поесть раздобудешь, пока за ними сходят? — Жалобно попросила Каро. — Е-е-е-есть хочу!

Это было хорошим признаком. Все время болезни Каро приходилось уговаривать проглотить хоть кусочек.

— Сейчас, — улыбнулся Лан.

В комнату мальчишек постучал Карл и с некоторой ехидцей сообщил им, что Ее Высочество желает видеть их немедленно.

Было видно, что сегодня Каро чувствовала себя заметно лучше, она уже не лежала, а полусидела в постели, опираясь на подушки, все еще бледная, но уже не такая измученная. Окинув троицу непроницаемым взглядом, она сухо поинтересовалась:

— Ну и как это понимать, господа воспитанники? Это что за детский сад с прятками? Или вы думаете, я не смогу отправить вас восвояси и без каравана?

Надо признать, что сохранять отстраненный и сухой тон ей было трудно.

Мальчишки подавленно молчали, уткнувшись глазами в пол. Только Ким с беспокойством переводил взгляд— с бледного лица Каролины на повязку.

— Завтра Кай Белли едет с эскортом в Полнеодам, отправитесь с ним, а там он вас передаст гвардейцам, которые проводят до столицы.

Три пары широко распахнувшихся глаз, мигом поднялись на Каро. Ясно показывая, что такого поворота их обладатели совсем не ожидали. И вообще считают его нечестным.

— Каро… а как же… ну, Лан же нас… ты не можешь…

Каро в ответ на умоляющие взгляды нахмурилась:

— А вы как думали? Я буду терпеть подобные интриги за своей спиной? Если хотите знать, это слишком похоже на «удар в спину». — Каро самой было страшно произносить такое, но прежде чем простить и пожалеть, она хотела раз и навсегда излечить свою юную братию от излишней инициативности. — За такое розгами не наказывают! Потому что розги это наказание за шалость, может за глупость. Но не за… предательство.

Три пары глаз влажно заблестели. Предательство! Это про них? Нет же, нет! Ну, нет!

— Я очень надеюсь… — Каро тяжело переглотнула. Она не ожидала, что разговор получится таким мучительным. — Очень надеюсь на то, что вы всего лишь сделали глупость. Что вы не специально выбрали день, когда помогли Даниэлю сбежать, что вы не намеренно умолчали о странном поведении Герхарда и его появлении той ночью на конюшне. Что вы не нарочно так громко обсуждали свои планы, что вас смогли подслушать… Но результат таков — Даниэля ждали. Вы понимаете? Его ждали! И если бы он, дурак такой, не наткнулся на егеря, и не помчался сломя голову через лес, не выезжая на тракт, я бы не успела его спасти!

Питер до крови закусил губу, а Эрик побледнел так резко, что стал похож на мраморную статую самого себя. Только веснушки выделялись, как брызги темной краски. Ким каменно молчал, глядя в пол.

Наконец совершенно раздавленный Рик в ужасе зажмурился и прошептал побелевшими губами:

— Нет, Каро… мы же только книжку… правда… мы не знали… мы не знали! — Под конец он сорвался на крик.

— К-ким тут в-в-вообще не п-п-причем! Он не с нами был! — Питер дрожал крупной дрожью, и даже слегка заикался, чего уже давно не было, года три, как излечился.

Ким в ответ только сердито глянул в их сторону. Он боялся что-то сказать, чтобы не расплакаться. От ужаса.

— Я знаю. — Вздохнула Каро. — Только что мне теперь делать? Да, да! Я верю, что вы не нарочно. Но дальше-то как? А если следующая ваша глупость будет стоить не его искалеченной спины и не… — она покосилась на свое забинтованное плечо — легкого ранения, а чьей-то жизни? Мальчики? В столице ваши выходки по крайней мере не повлекут за собой таких последствий!

Если бы Каро ругалась, как обычно, если бы высекла… То, что происходило сейчас было намного хуже!

Еще никогда принцесса с ними так не поступала. Но и они еще никогда так с ней…

— Каро! — Питер и Эрик шагнули к ней одновременно. Сбились. Посмотрели друг на друга, и после этого Эрик заговорил один.

Сейчас и речи не могло идти о том, чтобы выпрашивать прощение, надо было сказать совсем другое. То, что сказать было труднее всего, но он должен!

— Каро, — Эрик сглотнул, но остальное произнес быстро и четко, — если ты отправишь нас в столицу, это будет… справедливо. Мы не будем больше прятаться. Ты только поверь, мы никогда тебя не предадим! Ни тебя, ни Лана, ни Данни! — (Каро удивленно вздрогнула, услышав это «Данни») И Ким… он бы нам не позволил, если бы знал! — Эрик с отчаяньем оглянулся на Кима.

Ким, закусив губу, сердито смахивал слезы. И Эрик горько подумал, каким счастьем было бы, если бы его просто выдрали. Пусть одного в тройном размере! Ведь это он все придумал. Каро пострадала из-за них, и Дан… и еще после всего, прятал их у себя, развлекал и ни капли не злился. А Ким? Ким совсем не виноват, но страдает! Тоже из-за них. Из-за него!

Так что все правильно, и поделом! Только уехать и быть еще черт знает сколько без Каро, когда ей тут может грозить опасность… и может никогда больше в жизни не увидеть Лана и… и Дана… а ведь… Ее Величество… она столько раз ругала Каро за то, что принцесса слишком балует своих воспитанников, и не учит их жизни… и мальчишек сто раз предупреждала не болтать и не шалить… при посторонних… где попало… где могут быть… нет, не враги… от врагов Каро их берегла. Она всегда их берегла — только сейчас до Эрика это дошло в полном объеме. А здесь… он с новым ужасом бросил взгляд на забинтованное плечо девушки. Здесь настоящие ВРАГИ, которые могут убить! Эрика затрясло.

Ким уже плакал, никого не стесняясь. Справа слышались вздохи Питера, больше похожие на сдерживаемое рыдание. Так плохо, отчаянно и безнадежно на душе у всех троих не было еще никогда.

Каро тоже закусила губу и сморгнула непрошенную слезинку. Она не собиралась посвящать мальчишек в такие подробности. Сама узнала их совсем недавно, после того, как Грено начал допрашивать бывшего управляющего. Гнусная скотина! Из замка похитить мальчишку они не могли. Это только кажется, что Дан гуляет где хочет без присмотра… на самом деле двое телохранителей не сводили с него глаз всякий раз, когда он оказывался за пределами охраняемой зоны. Это только трое нестандартно мыслящих мальчишек оказались способны перехитрить охрану, от них-то подвоха не ждали! А те твари побоялись бы подходить так близко к Замку. Их вообще на территории герцогства слишком «ждали», развесив на каждом дереве портреты злодеев. А вот когда дурень ускакал и перешел границу… как нарочно все совпало… слишком удобный для них случай, особенно учитывая, что их предупредили. Каро не знала, планировалось ли заранее похищение бывшего герцога. Скорее всего нет, поскольку мальчишка больше ничего не решал и ключевой фигурой быть перестал, как только она подтвердила помолвку. Но Трюфо не удержался от соблазна поправить свои финансовые дела, а заодно покуражиться над бывшим владыкой. Мразь… а если за ним стоит еще кто-то? Грено выяснит. Но систему безопасности надо усилить.

Понятно, что мальчишки вовсе не хотели отправлять Даниэля прямо в лапы Трюфо. Ясно, что вовсе не думали никого предавать… и жалко их до боли в груди, резкой, и крадущей дыхание. Гораздо больнее, чем дурацкое простреленное плечо. Но если не сказать… если сейчас простить и забыть, как после любой их шалости и последующей выволочки… ну нельзя! Нельзя так с ними. Они самые близкие, а значит, их надо не только беречь, но и учить. И помогать взрослеть… а это больно. Там, во дворце, она могла их уберечь, просто не подпуская к мальчишкам никого, кроме проверенных людей. Не давая им сполна почувствовать ни тяжести, ни опасности их положения. Выходит, зря? Нет… они были слишком маленькими. И у них должно было быть детство. Должно. Просто теперь оно закончилось.

Каро молчала и смотрела на своих воспитанников. А они сдерживались из последних сил.

И скоро тишина нарушилась громким плачем. Эрику было очень стыдно, он плакал уже второй раз за последние несколько дней, он плакал при Каро! Но поделать с собой мальчишка уже ничего не мог. Только отвернуться и закрыть лицо руками. Это было похуже любой порки. Это вообще хуже всего!

— Все, не могу больше. — Сказала Каро сама себе вслух. — Идите сюда сейчас же, чудовища! Никуда я вас не отпущу, я с ума сойду, если вы останетесь без присмотра! — Она протянула к ним здоровую руку.

Вначале они не сдвинулись с места. Не поверили. А потом разом кинулись к ней и обхватили так, будто и впрямь прощаются навсегда. Эрик уткнулся ей в здоровое плечо, вцепился обеими руками и все никак не мог успокоиться. Питер спешно растирал по физиономии остатки слез. Ким только хлопал мокрыми ресницами, и робко заглядывал в глаза — правда? Ты нас простила?

Каро успела обнять и поцеловать каждого, но последним и дольше всех возле себя она оставила Эрика. Усадив его на одеяло, она прижала мальчишку к себе здоровой рукой, а правой, которой было больно двигать, просто тихонечко гладила его по мокрой от слез щеке — вторая его щека оказалась прижата к плечу девушки.

— Ну все уже, Эри-Рики-Крики-Брыки. — Сказала она ласково, назвав его смешной дразнилкой из далекого прошлого. — Хватит сырость разводить. Вы все поняли. А я уже привыкла, что вы у меня совершенно бессовестные поросята, да я бы сама умерла от тоски, если бы пришлось вас отослать. Так что придется видно оставить… без сладкого на пару неделек, — неожиданно закончила она.

Ким и Пит заулыбались. Это было прощение. Настоящее и окончательное.

Последний раз Каро всерьез лишала их сладкого, когда им было лет по девять, а дальше это превратилось в игру. Причем, принцесса тоже в нее играла, то есть старалась не дать им добраться до сладостей.

Каро отменяла десерт во время совместных трапез, и не давала им конфет и шоколадок в течение дня, а мальчишки придумывали разные хитрые ходы, чтобы обойти запрет и не попасться. Во дворце они таким макаром разузнали множество секретных приемчиков, и обзавелись обширными знакомствами… в Замке это будет сложнее. Надо только предупредить Грену…

Эрик какое-то время еще хлюпал носом и прятал лицо. Он стыдился своих недавних слез. И твердо давал себе слово больше НИКОГДА не делать глупостей.

Потом, виновато потерся щекой о руку Каро и только тогда поднял на нее глаза. Они все еще были заплаканными, но в глубине уже снова зажглись искорки смеха. — Лиин, сладкого лишать нечестно! Может все-таки выпорешь? Это не так жестоко.

— Могу попросить Грено вас выдрать, но сладкого все равно не будет. Хотите? — С готовностью предложила Каро, про себя улыбнувшись ласковому и совсем-совсем домашнему его «Лиин».

— Ну не-е-ет, — протянули все сразу. И со вздохом согласились, — давай уж без сладкого…

— Спасибо за разрешение. — Хихикнула Каро. — И за что только я вас так люблю, а?

Раны Даниэля заживали быстро, благодаря умелому лечению придворного лекаря. Сам же Даниэль не упускал удобного случая, чтобы пристать к мэтру Бранду с расспросами. Он задавал вопросы во время перевязок, подлавливал почтенного мэтра в коридоре, а иногда попросту приходил в его комнату и требовал научить его тому или этому. В конце концов тот потерял терпение и высказался:

— Молодой человек… (старый врачеватель обращался так ко всем, не взирая на возраст и титулы) Я, пожалуй, мог бы научить вас кое-чему. При условии, что вы будете приходить в назначенное мной время, а не изводить меня двадцать четыре часа в сутки… Но позвольте полюбопытствовать, с чего вдруг такой интерес к медицине? Не припоминаю за вами раньше подобного рвения.

— Мэтр Бранд… Раньше на моих глазах никогда не ранили человека. И… я хотел бы… Словом, я хочу быть готовым к подобному.

Чтобы не испытывать больше никогда это отвратительное ощущение беспомощности — закончил он мысленно. Растерянность и ощущение собственной бесполезности тогда, у пещеры, когда Каролине нужна была помощь, жгли и мучили парня запоздалым ужасом. И лишь твердое решение научиться всему необходимому приносило облегчение.

Так у Даниэля стало одним занятием больше. Вернее, не одним.

Однажды вечером, гвардейцы, постоянно охранявшие теперь Даниэля и внутри замковых стен, увидели его идущим в направлении сада. Более того, юный герцог явно старался остаться незамеченным для всех.

— Эй, Коль! «Жених» вышел из замка. Направляется в сторону седьмого поста.

— Понял. Продолжай наблюдение.

— У него сумка. Все время озирается. Вошел в сад.

Коль нахмурился. Куда его опять понесло?

— Серж, давай вниз. Ждем полминуты и за ним.

Через какое-то время все трое оказались в заброшенной части сада.

Дан теперь не оглядывался и шел быстро, время от времени сворачивая в одному ему понятных местах. Наконец он вышел на открытое пространство и остановился. Гвардейцы тоже. Чуть поодаль.

Даниэль огляделся, остановил взгляд на южной стене и улыбнулся чему-то. Потом раскрыл сумку. Охрана напряженно замерла за деревьями, готовая к броску в любой момент. Если он задумал опять убежать…

— Что-то достает из сумки, — тихо прокомментировал Серж приятелю. — Не разберу что именно.

— Думаешь, опять выкинет номер?

— Похоже. Ему явно есть что скрывать. Подойду ближе, посмотрю, что он там делает. Если сигналю, заходишь справа.

Через пять минут оба гвардейца недоуменно переглядывались. Дан тренировался. Телохранителей он не заметил — те свое дело делали отменно. Каро лично отобрала лучших профессионалов для охраны его светлости.

К тому же Дан был слишком погружен в свои мысли, когда вытащил из сумки вместе с тренировочной формой старый, потертый мячик. Когда-то пестрый и ярко-раскрашенный, теперь потускневший, в трещинках старой кожи. Дан повертел его в руках, несколько раз довольно ловко подкинул и поймал.

Надо же… не потерялся. Прошлое исчезло, кажется, безвозвратно, а мячик остался… а с ним и воспоминания. На пару минут он застыл, с закрытыми глазами, словно погружаясь в то время. Давно это было… целых две жизни назад.

В городе тогда зазимовал бродячий цирк старого Огнеглота. Вообще-то хозяин цирка, умел многое чего, но зевакам больше запоминалось, как он то облизывает пылающий факел, как петушка на палочке, то выпускает волну огня, пушистую, как лисий хвост.

Впрочем, и Лан, и, Дан, заинтересовались не огненными фокусами. Они подслушали, как городская стража решила выпить в главной городской таверне: «Щит и кружка», за счет заглянувшего циркача-акробата. Да так грубо, что не обошлось без ссоры. Ссора закончилась неожиданно: трое стражей получили синяки, вдобавок, циркач отобрал у одного клинок, у другого — шлем. Догнать и поймать его не смогло вся вечерняя смена, прибежавшая на помощь товарищам, только заработали новые синяки. В итоге циркач обосновался на недоступной крыше, и страже пришлось выкупать его трофеи за собранную мелочь и клятвенное обещание сержанта — от циркачей отвязаться раз и навсегда.

— Пусть нас так же научат, — загорелся Даниэль. — А то мне обычное фехтование надоело.

— А дедушка не заругает тебя за знакомство с паяцами? — На всякий случай спросил Ланире. Дан, ожидаемо, махнул рукой.

— Ну, его. Будем еще спрашивать! А если узнает, мы на крышу залезем — нас научат!

Старина Огнеглот сидел во дворе, заглатывая не пламя, а обычный табачный дым. Увидев гостей: Почти Правителя и его лучшего друга, он почтительно встал, но не сразу. И поклонился, тоже после паузы. Выслушал и ответил.

— Ваша светлость, я буду рад преподать вам и вашему другу основы моего ремесла. Только дело вот в чем…

— Я предложил слишком малую плату?

Старина Огнеглот махнул рукой — не это.

— Ваше светлость, у вас и вашего друга будут два варианта. Как вы видите, сейчас я обучаю двух мальчишек, они чуть младше вас, но это не существенно. Если я буду обучать кого-то одновременно с ними и спрашивать меньше, чем с них, то они так и не выучатся. Жюлле — циркач от Всевышнего, я не хочу его терять. Поэтому, мне придется гонять вас обоих, так же, как и их. Надеюсь, ваша светлость, вы уже поняли: я груб и требователен и когда ученик надел трико, я забываю любые титулы. А иногда…

Огнеглот потрогал рукоять кнута, лежавшего рядом.

— Можно и по-другому, — продолжил он. — Вообще-то я предпочитаю зрителей лишь на представлении, но ради вас, Ваша Светлость, с удовольствие сделаю исключение. Во дворе поставят удобные кресла, и вы сможете наблюдать за обучением моих мальчишек сколько хотите. Уверен, даже созерцание нашей науки пойдет вам на пользу. Выбирайте.

Друзья хором согласились на первый вариант. Огнеглот усмехнулся. Когда они пришли на следующий день, перед ними, возле стены стояли два кресла…

— На случай, если вы устанете, — предвосхитил их вопрос хозяин.

— Я думал, для нашей усталости вы припасли вот это, — Лан указал на кнут….

— Пока не для вас, — ответил старый циркач.

И учеба началась. Цирковые ученики, а вслед за ними Лан и Дан, начали делать упражнение, которые им никогда не предлагали на уроках фехтования. Ну, то, что во время поединка иногда надо приседать они знали. Но впервые выяснилось, что приседание — лишь одно упражнение из пяти для мышц ног. А для живота вообще есть десяток упражнений.

— Зачем они? — Несколько разочаровано спросил Даниэль, тихонько отдуваясь. Огнеглот щелкнул пальцем, что-то коротко приказал Жюлле, тот встал на руки и уцепился босыми ногами за перекладину. Начал раскачиваться, потом согнулся, как паук, коснулся пяток руками. Проделал это несколько раз, и соскочил на землю лишь, когда Огнеглот опять щелкнул пальцем.

— Надеюсь, ясно, что сильных рук для такого мало? Сильным должно быть все тело.

Ребята кивнули и продолжили работу: отжимания, сидячие прыжки, кувыркания — (конечно, для Лана и Дана это были только попытки). Упражнений у Огнеглота было не меньше, чем пряностей, приправ и присыпок на замковой кухне.

— Этому старому чёрту заплатили за убийство наследника Рогнара, — прошептал Дан, в очередной раз, касаясь подбородком циновки.

— Ага! И заодно его лучшего друга, — добавил Лан. — Сдадимся?

Дан попыхтел немного и кивнул. Лан, показывая, что устал больше товарища, прыгнул в кресло первым. Не прошло и полминуты, как рядом с ним оказался Даниэль. «А быть зрителем не так уж и плохо», — прошептал он.

Посмотреть действительно было на что. Цирковые мальчишки работали, как заводные игрушки с пружинным механизмом. Причем, если заводная тележка или заводной петушок всегда двигаются с одинаковой скоростью, то Огнеглот ускорял своих попрыгунчиков по своему желанию. Ускорителем, конечно, был кнут. Циркач не наказывал, а именно взбадривал. Иногда он целился в лодыжки — мальчишки, казалось, чуя летящий кнут, взлетали на такую высоту, которую ни Дан, ни Лан не достигли бы даже с разбега. Иногда метил в плечи, тогда мальчишки летели вниз, кувыркались, перекатывались на песке, а кнут, изменив траекторию, мчался за ними крылатым змеем, стремясь ожечь спину и то, что ниже.

Обычно мальчишки увертывались. Иногда нет. Но молчали и только ускоряли движения.

Друзья переглядывались. Казалось, каждый хотел сказать другу: «во дают!».

Потом, когда темп снизился (Огнеглот отложил кнут, чтобы набить трубку) они опасливо вернулись на циновки. Циркач за кнут браться не стал, но и учеба скоро завершилась.

Дан протянул Огнеглоту золотой, но тот отказался.

— Я беру деньги только за сделанную работу, а тут — никакой не сделано. Хотите, чтобы у вас хоть что-то получилось?

Друзья кивнули и Циркач начал рассказ. С каждой фразой лица Дана и Лана менялись.

— А разве, дворяне бегают? — спросил Лан.

— В столице по утрам бегают не только дворяне, но и наследница престола, — сказал Огнеглот, и не было видно за пышными усами, усмехнулся он или нет. — У вас нет нормального дыхания, а без него половина упражнений лишена смысла. Поэтому, вам придется бегать каждое утро. Если стесняетесь — вставайте раньше всех, вот и все.

На следующее утро — до рассвета, Дан проснулся от желудя, брошенного в окно и отскочившего от стены на кровать.

— Вставай, — шепнул Лан, вскарабкавшись на подоконник.

Даниэль нехотя потянулся и приоткрыл глаза. — Чего тебе? — сквозь сон протянул он. — Рань такая…

Не прошло и полминуты, как второй желудь, пущенный навесной траекторией, упал ему на грудь.

— Проснулся? — участливо спросил Ланире.

— Я тебе щаз, кажется, проснусь! — пробурчал Дан, все же приподнимаясь на кровати. — Ланни, ну что за шутки с утра пораньше?

Рискуя попасть под ответный выстрел, Лан уселся на подоконник.

— Данни, нам же бегать надо.

— А нельзя это позже сделать, а не будить людей ночью? — преувеличенно рассердился мальчик, — еще целый день впереди.

Фразу сопроводил сочный зевок

— А днем если бегать, люди скажут…, - Лан на миг задумался:

— Кто поумнее, скажет: герцог может бежать, только если войско разбито. А кто поглупее — подумает, что мы незрелых ягод объелись и бежим куда полагается. — Он хихикнул и подминул. — Пошли, потом будет жарко и людно!

— Изверг ты, Ланнучо! — рассмеялся Даниэль, поднимаясь с кровати. — Какие ягоды в ноябре? Я, между прочим, такой сон из-за тебя не досмотрел…

— Вот на бегу и расскажешь.

— Ну, хоть одеться позволите, кай Ранобудитель? — Дурашливо прищурился молодой герцог, — или прямо так бегать прикажете?

— Одевайтесь, кай герцог, — сказал Лан, — а то еще пробежишь в белой сорочке и, тогда вообще страшные легенды пойдут по замку.

Сам же слегка поежился, от утреннего холодка.

— Вот спасибо! Век не забуду вашей милости! Максимилиан!

Максимилиан, как и положено вышколенному слуге, появился почти мгновенно. Поудивлялся — куда это молодые господа собрались в такое время, и проворно помог Даниэлю одеться.

Между тем, Лан спрыгнул на траву, и так как просто дрожать было неинтересно, начал приседать-подпрыгивать, как вчера учил Огнеглот.

Даниэль еще раз с тоской оглянулся на такую уютную кровать и выпрыгнул вслед за другом в утреннюю сырость. — Куда побежим-то?

— До старой конюшни, вокруг три раза и обратно.

Даниэль задумчиво почесал в затылке. До старой конюшни — не так и близко. Но показывать себя слабаком перед Ланом не хотелось.

Лан уже подпрыгивал на месте, двигал руками, будто готовый сорваться и помчаться намеченным маршрутом.

— Ну что, вперед?

— Да, пожалуй, задом бегать неудобно, лучше вперед — отшутился Дан и они побежали. Лан — будто пущенная стрела, Дан — тяжелее. Он старался не отставать и Лан ему в этом деликатно помогал.…

Через пару-тройку таких пробежек, Дан, с удивлением обнаружил, что в беге есть свое удовольствие. А после пробежки вообще энергия через край. Но так было недолго. Однажды Даниэля укусила собачонка — верно, в первый раз увидевшая бегуна. Лохматая бестия, с перепугу что ли, сразу не разжала зубы, и протащилась на его ноге пять-шесть футов, пока Лан не дал ей пинка.

В этот день пробежка закончилась неумелым врачеванием, в опочивальне Дана — вернее, поначалу перевязывал ногу Лан, а потом Максимилиан взялся за дело сам и перевязал умело.

Дан прихрамывал неделю. А когда поправился — выпал снег и бегать было неохота. «Нога болит», — привычно говорил он другу. Лан кивал и бежал один.

Теперь Огнеглот тренировал учеников в большом шатре, скудно согретом двумя жаровнями — от такого сомнительного тепла хотелось двигаться, а не стоять. Дан, разочек попробовал, но то ли нога вспомнила укус, а скорее, просто отвык, но он поспешил сесть в кресло. Огнеглот не желавший, чтобы наследник заболел у него в гостях, укрывал его теплым стеганым халатом. Дан сидел, смотрел на тренировку, изредка присоединялся, но ненадолго. Только яркие мячики жонглера легко льнули к его рукам, и он часами забавлялся с ними. Забавно, что именно у наследника герцогства почти с первого раза получилось ловко жонглировать, а так же метко кидать свои снаряды в цель. А что легко получается — обычно нравится. Вот Дан и совершенствовался большую часть времени именно в этом легком и приятном искусстве, отлынивая от других тренировок, как только уставал или не получалось.

Лан, подтрунивая, вспоминал их учебу. Когда Дан, что-то не мог усвоить, то говорил другу: запомни, потом мне объяснишь. Только объяснение откладывалось до лягушкиных именин.

Между тем, Лана ждали настоящие фокусы. Это и бег по канату, правда, пока на земле, и жонглирование, причем, не простое, а с одновременными прыжками. Когда цирковым мальчишкам и Лану чего-то удавалось, Огнеглот вставал и начинал показывать такие штуки, какие чуть не возгордившиеся мальчишки повторить не решались. К примеру, в него кидали ножи — Лан осторожно, а Жюлле, будто пытался проткнуть. Огнеглот каждый раз ухватывал их за рукоять. Или брал в руку крупный плод кюйты и ловил на него, так что нож доходил до косточек в середине. Или предложил Лану коснуться его рапирой, а сам, вместо того, чтобы отбивать удары, вертелся вокруг него (как старику удавалось?) и раз за разом, избегая ударов, оказывался сбоку от Лана или за спиной, или дергал за ухо. «Считай себя за сегодняшнее утро, как минимум, десять раз оглушенным», — сказал он.

Дан смотрел на это со стороны и веселился. Но повторять не спешил.

— А вам не предлагали стать наемным убийцей? — однажды полюбопытствовал Даниэль. Огнеглот усмехнулся, и кивнул.

— Почему отказался? Плохого убийцу казнят сразу, хороший редко живет больше трех лет.

— А вам приходилось готовить убийц?

— Заснули, мальчики? За работу! — Огнеглот «не заметил» вопрос и показал, что сейчас вытянет кнутом (кнут он не оставлял) и Жюлле, и Лана.

Впрочем, как шепотом рассказал Лан, именно его кнут и не коснулся ни разу. То ли он успевал увернуться, то ли Огнеглот все же помнил, что перед ним дворянин и задерживал кончик бича в двух дюймах от его лодыжки.

По словам того же Огнеглота, именно проблемы с дворянами, породили боевое искусство «шелковая лента». Пошло оно, правда, не от циркачей или абордажников, а кабацких вышибал крупных княжеств. Если в заведении оказывался совсем уж знатный буян, способный совсем не по делу извлечь клинок и кого-то поранить (себя в том числе) его следовало скрутить и передать страже, а лучше — родне. Но так, чтобы по протрезвлению, синяков на буяне не обнаружилось. Потому и руки вязались шелковой лентой.

«Не, мне нравится на вас смотреть», — говорил, Дан, сопровождая друга на его занятия. Правда, все реже и реже — ведь сидеть в кресле можно и дома. К тому же, гильдия часовщиков недавно подарила ему замечательную игрушку, как в Столице: пистолет с четырьмя стволами. Правой рукой вращаешь, левой — оттягиваешь курок и стреляешь четыре раза. Пистолетик Дану понравился, он с ним играл часами — отвадил ворон от замка. А Лану с усмешкой говорил: «Нож ладно, вот пулю Огнеглот поймать может?».

Когда Лан сказал это циркачу, тот попросил принести пистолет, хотя бы и обычный, и пригласить Дана.

Лан встал в десяти шагах от старого циркача — тот потягивал винцо из тыквенной фляги, закусывая солеными оливками.

— Разрешаю прицелиться в меня, — сказал Огнелот, Лан отлично знавший, что целиться в людей запрещено, кивнул. Выхватил из кобуры пистолет, взвел курок, прицелился в циркача.

За это время в него попали три оливковые косточки — в кисть руки, в горло — ниже подбородка и в лоб. Огнеглот показал короткий нож, больше похожий на шило.

— Я мог бы кинуть не косточку, а его. В третьем случае — не в лоб, а в глаз, — уточнил он.

Так прошла зима.

Когда солнышко совсем-совсем пригрело землю, а главное цирк собрал на Весенней ярмарке все, что можно, табор Огнеглота покинул Рогнар.

Напоследок Лан показал все свои достижения, и сугубо цирковые, и драчливые. Даже подрался с Жюлле — Огнеглот перед этим закрепил на его лице конструкцию из нескольких ремней: «бить надо сильно, а фрейлинам, кай Ланире, беззубая улыбка может не понравиться».

Дрались они долго и Лан, к своему удивлению, устоял на ногах. А потом, тоже к своему удивлению, поймал четыре затупленных ножа из пяти, брошенных в него (от пятого остался изрядный синяк на груди). И три минуты простоял в круге, уходя от ударов кнута Огнеглота.

Дан на этот раз был не единственным зрителем. Вся труппа собралась посмотреть на экзамен, и аплодисменты вряд ли являлись лестью. Дан выступать не стал. Он тоже кое-чему научился, но это кое-что не шло ни в какое сравнение с успехами Лана.

— Конечно! Ему легко все дается, не то, что мне! — пробурчал он себе под нос и тут же наткнулся на усмешку Огнеглота, невесть как оказавшегося рядом.

— Его Светлость получил отличного защитника и придворного акробата. Упорство творит чудеса — заметил пожилой дрессировщик… и было непонятно насмехается он или нет. — А это — на память. И он протянул герцогу набор кожаных мячиков, тех самых, которыми Дан так полюбил развлекаться, пока Ланире разучивал свои трюки.

Сейчас, правда, легкая зависть царапнула душу. Но Даниэль отмахнулся. Лан всему научился? Вот и хорошо! Он же мой друг! И он всегда будет со мной. Мне и не нужно все уметь самому. Я и без того выше всех, я же будущий герцог. Вот и буду иметь защитников, слуг и акробатов.

На секунду Даниэль сегодняшний и Даниэль тогдашний словно разделились, и первый смотрел на второго с горькой улыбкой. Какая удобная мысль, а главное, какая простая! Можно спокойно оставаться ничтожеством, и при этом мнить себя самым умным и главным.

Вдруг из самой глубины сознания всплыла насмешка: «пороть было некому». Это так поразило Даниэля, что он уронил мяч в траву. Нагнулся за ним, и тут ослепительное, как вспышка молнии, понимание, накрыло с головой. Если бы не Каро… если бы она вот так жестко, за шкирку буквально, не встряхнула… не поставила зарвавшемуся мальчишке мозги на место самым простым и действенным способом… ничего бы он не понял. Ни-че-го!

Даниэль сжал мячик в кулаке так, что старая кожа стала тихо потрескивать. А бывший герцог все стоял и смотрел куда-то в пустоту. Потом встряхнулся и начал тренировку.

Каждый вечер, пока Каро болела, Дан неизменно приходил сюда и упорно тренировался сам. Впрочем, иногда эти тренировки заменялись на занятия с Эриком. Даниэль не заметил, как привязался к мальчишкам. Он все чаще приходил к ним в комнату. А когда узнал, что их лишили десерта, начал втихаря таскать им сладости с кухни. Сегодня удалось раздобыть большой кусок ягодного пирога, приготовленного Греной.

Мальчишки встретили с восторгом и Дана и пирог. Они болтали, тормошили его, и замолкали только чтобы прожевать лакомство. Все шло как обычно, и вдруг в приоткрытую дверь быстро вошел Лан:

— Питер, у тебя была книга по истории Горицкого Княжества?

Даниэль, который в это время воодушевленно рассказывал, про свою операцию «стащи пирог под носом у пяти поваров», замолчал и отвернулся к окну.

«— Конечно, он к ним заходит, что удивительного», — сказал Дан сам себе, пытаясь отогнать досаду, — «ты ведь не в серьез решил, что они предпочитают тебя ему? Вот станет Лан посвободнее и…»

— Есть! — Просиял ему навстречу Пит и полез на табуретку, чтобы достать книгу с верхней полки. — А тебе надолго?

— На пару часов. — улыбнулся Лан.

— Тебе бы только книжки! — Хмыкнул Эрик, подходя к Лану и шутливо бодая его головой в плечо. — Голова станет квадратная, как у Пита!

Радуются… Ким так просто светится, да и остальные тоже. Ясно, гость желанный и долгожданный. Что ж, не стоит мешать. Даниэль поднялся, пробормотал что-то, из чего следовало, что ему нужно срочно уйти. И вышел. На Лана он не смотрел. А Лан просто посторонился, пропуская его в дверь, будто слугу, даже не обращая на Даниэля особого внимания.

Радость на лице Кима выцвела в недоумение. Он проводил Даниэля тревожным взглядом. Посмотрел на остальных, они как ни в чем бывало болтали с Ланом. Ким вздохнул и тихонько просочился в приоткрытую дверь.

В свою комнату Даниэль не пошел — не хотелось. Он не спеша выбрался в сад и бесцельно побрел по тропинке меж фруктовых деревьев. Ему было одиноко, гораздо более одиноко, чем в то время, когда он был в бегах. Он шел, засунув руки глубоко в карманы и глядя себе под ноги. Возле большого яблоневого дерева Дан остановился, медленно и задумчиво вертя в руках сорванную травинку. И вдруг кто-то тронул его за рукав. Обернувшись, он с удивлением обнаружил рядом с собой Кима. Надо же, даже не услышал, как он появился.

— Ты чего ушел? — Спросил Ким напрямую. — Из-за того, что не хочешь с Ланом, или потому что думаешь, теперь мы с ним будем, а с тобой нет? — Как всегда Кими очень тонко чувствовал самое главное.

Даниэль тряхнул головой, отбрасывая с глаз упавшую на лицо прядь.

— С чего ты взял?

Ким вздохнул и пожал плечами.

— А видно. Ну, заметно. Очень. Дан… — Он взял собеседника за руку своим обычным, ненавязчивым жестом. — Не знаю, из-за чего вы поссорились. Только мы-то тут совсем не причем. Лан наш друг, и ты ТОЖЕ НАШ ДРУГ. Конечно, лучше бы все вместе… но даже если нет, мы с тобой дружить не перестанем.

Даниэль какое-то время молчал, рассеянно поглаживая шершавую кору дерева. Потом сказал с деланной веселостью:

— Конечно. Ловлю на слове. — И, осторожно вынув ладонь из пальцев Кима, он сунул руки в карманы, шагнул мимо собеседника.

— Дан! — Окликнул его Ким. — Ты классный… только притворяться совсем не умеешь. У тебя все на лице и даже на спине во-о-от такими буквами написано. — Ким вдруг лукаво улыбнулся.

— И вообще! Нам в твоей комнате понравилось сидеть. Мы бы сидели, а ты варенье бы приносил.

— Варенье? — Дан сперва растерялся от такой настойчивости, но тут же как-то криво усмехнулся: — Да, варенье я приносить умею. Хоть на что-то бывший герцог сгодился, да?

Ким вскинул на него потемневший взгляд и засопел сердито. Но посмотрев пару секунд в глаза, заговорил неожиданно горячо и убежденно:

— Дурак ты! Дан, кто тебе сказал, что раз ты больше не герцог, ты никому не нужен? Тот, кто сказал — он лгун и сволочь! И хорошо, что ты ему не нужен, потому что он такой тебе нужен еще меньше! — Ким решительно мотнул головой, словно подтверждая свои слова. — Но нам-то хочется дружить с ДАНОМ! А на герцога, если честно, начихать. Мы с ТОБОЙ дружим, Данни! — Он даже притопнул от избытка чувств.

— С Данни… — медленно проговорил Дан, и прикрыл рукой глаза, — О, господи! С Данни!

Ким вдруг с ужасом понял, что Дан смеется. Каким-то жутковатым, тихим, немного сумасшедшим смехом.

— Дан… ты… ты чего?

… - Герцогу может и нельзя. — Семилетний Лан хитро улыбается, — Так я же с Данни дружу, а не с герцогом. Пошли скорей, а то все спелые ягоды оборвут!

Даниэль развернулся к Киму.

— Ты говоришь, «дружим»… Но ты же ничего не знаешь обо мне. Ничего!

— А ты расскажи. — Спокойно предложил Ким. И снова решительно взял Даниэля за руку.

И Дан заговорил. Вначале медленно, как будто давно не говорил вслух, и теперь ему с трудом давались слова.

— Ты не знаешь, какой я на самом деле. Когда ты поймешь…

Он говорил и говорил. О том, чего не мог сказать даже Максимилиану, о том, что столько времени носил в себе, о том, что все это время давило и мешало дышать. Он уже привык к этой тяжести, он ее почти не замечал. А сейчас ощутил заново.

Всю историю про Лана, про Герхарда, про свою жизнь до появления Каро, не умолчав про собственную глупость и трусость. Ким ни разу не перебил его за все время рассказа.

— Ну? Ты все еще хочешь со мной дружить? — спросил он под конец и услышал в ответ то, что меньше всего ожидал услышать.

— Да. Хочу. — Ким спокойно и как-то незнакомо улыбнулся. Сейчас трудно было поверить, глядя в эти глаза, что ему всего двенадцать лет. Сквозь прозрачную зелень на Дана смотрела неведомая глубина, мудрая, чуть печальная и уверенная в своей правоте. Она проявилась так неожиданно, и была настолько… завораживающей, что у Даниэля перехватило дыхание.

— Самый главный бой уже позади. — Сказал незнакомец голосом Кима. — Ты победил. Понять и измениться — это самое трудное. Ты сумел. Значит, невозможного больше нет.

Дан не подозревал, что стал свидетелем очень редкого явления. Даже Каро и Эрик с Питером видели настоящего Кима всего пару раз в жизни. Обычно мальчишечья беспечность и легкомысленная радость жизни скрывали эту его часть надежнее любой маски, потому что тоже были настоящими.

Ким смотрел в лицо Даниэлю, а Даниэль смотрел на него и молчал. Молчал и смотрел, поначалу ошеломленно, недоверчиво, благодарно, потом обнадежено.

— Я думал, ты от меня отвернешься… — сказал он, наконец.

Ким улыбнулся ему спокойно и не по-детски печально.

— Я ж говорю, глупый. — Сказал он. — Победил самого себя и не заметил. Прежнего герцога Даниэля больше нет. Ты к нему не имеешь никакого отношения. Пошли, а то сейчас остальные набегут и будут галдеть. — Он потянул Дану за рукав, встряхнулся и стал прежним Кимом. Веселым, озорным, легкомысленным — обычным мальчишкой.

Даниэль даже рот приоткрыл от изумления, а потом радость и какое-то непривычное спокойствие затопили его с головой.

— Нигде от вас, мелочи, не спрячешься. Вечно вы болтаетесь, где не следует…

— Нуууу… — Хмыкнул Ким. — Попробуй как Карл, в шкафу. Можем даже помочь! Что предпочитаешь, балдахин или носки?

Брови у Даниэля приподнялись:

— Вот это да-а, — протянул он. — Придется, видно и впрямь оставить вас без варенья на недельку-другую… для излечения от общего нахальства.

— А может тогда лучше мы сами в шкаф? А ты нам туда вареееенья! — Ким скорчил жалобную мордочку, а потом рассмеялся. Навстречу уже мчались Питер и Эрик, поднимая гвалт на весь сад.

глава 21

И снова дни покатились один за другим, теплые, почти летние, и, не смотря ни на что радостные. Зажили следы неудачного побега сначала у Даниэля, потом и Каро вышла, наконец, из своей комнаты. Мальчишки досиживали «без сладкого» вторую неделю, Дан исправно таскал им лакомства из кухни, пользуясь «знакомством» с Греной. Они четверо все чаще заходили к Максимилиану. Помогали ему в огородике и угощались чаем. С историями. Развеселая троица очень быстро завоевала любовь старика. Настолько, что Максимилиан предоставил в их распоряжение целый чердак, где они незамедлительно устроили свой штаб.

Каро и Лан были поглощены разбором накопившихся дел. Это, в равной степени и радовало Даниэля и огорчало. Радовало то, что мальчишки по этой причине проводили с ним почти все свое время. Вот ведь поразительно, жил же он когда-то без них. И неплохо. Хотя, чего себе врать-то… Скучно жил. И развлечений вроде выше крыши. И денег — трать, не хочу. И делать можно, что в голову взбредет. А на самом деле вокруг одни елейно-льстивые рожи и тоска… Даниэль скривился, вспоминая, как он проводил время с Герхардом и компанией. Если бы не Каро! Каро… теперь он почти не видел ее. И это его, конечно же, огорчало. Он не мог не думать о ней, не вспоминать ее лицо в самых разных ситуациях. И, как ни старался, не мог избавиться от глухой, не проходящей тревоги. Он сам не знал, отчего и почему, но она изматывала его и не давала усидеть на месте. Заставляла то кидаться к канцелярии и кабинету в надежде увидеть Каролину хоть издалека, то с головой погружаться в учебу и тренировки. Хорошо, хоть эти разбойники…

— Эй! — Возмущенный вопль Эрика ворвался в увлекательную беседу. Даниэль и Питер дружно вздрогнули, отрываясь от карты, и недовольно уставились на возмутителя спокойствия. Тот сразу сделал вид «я вообще просто мимо проходил», и с независимым видом стал подкидывать и ловить большой кожаный мяч.

Даниэль вздохнул. Может, и правда, пора прерваться? Утренние занятия сейчас проходили в укороченном режиме, поскольку часть преподавателей временно привлекли к следствию по делу Трюфо и еще каким-то административным делам. В последнее время на таможне как грибы после дождя росли проблемы.

Троица поначалу обрадовалась — хоть такие каникулы, но Даниэль быстро их урезонил.

— Данни, да ты что! — попытался возмутиться Эрик в ответ на предложение заниматься самостоятельно. — Да мы вообще все это уже проходили, сколько можно повторять!

— Ну и отлично, значит, будете объяснять мне все, что непонятно. — Усмехнулся Даниэль. — Дурака на троне все уже видели, понравилось? — После того самого разговора с Кимом, Дан как-то неожиданно для себя перестал страдать по поводу собственной неполноценности. Теперь у него была цель, к которой он энергично двигался. А «дурак на троне» регулярно получал от него порцию насмешек, потому что окончательно остался в прошлом.

— Понравилось, понравилось. — Улыбнулся Ким, и дернул подпрыгивающего Эрика за штанину: — Так поумнел, что теперь покоя от твоего ума нет никому! Да ладно, Рик, не скачи, объясним бедному умнику все, что он хочет, а потом в штаб!

— Ну чего потом-то… пошли сразу там и объясним. — Обреченно согласился Рик. — Там воздух свежий, это для мозга полезно, вот!

Питер кивнул, бережно сворачивая карту.

С тех пор они по утрам занимались в классе, но уже к полудню перебирались в домик к Максимилиану. Иногда мальчишки играли во что-нибудь свое, а Даниэль пристраивался с книгой где-нибудь под деревом и читал.

Эрик бдительно следил, чтобы в такие моменты Питер не подходил к Дану ближе, чем на десять шагов. Потому что стоило упустить момент, и все, оба утыкались в какую-нибудь карту, задачку или историю.

Даниэль с некоторым удивлением открыл для себя Питера. Молчаливый и задумчивый, тот на первый взгляд ничего интересного из себя не представлял. Но если повезет заглянуть глубже… Вдруг обнаружилось, что если Питеру интересна тема разговора, если он берется что-то объяснять или доказывать, вся его сдержанность испаряется, как снег на солнцепеке. Он знал ответы, кажется, на все вопросы, он смело спорил и даже горячился, он при этом совсем не кичился своим умом… С ним было интересно. Вот только, увлекаясь, оба теряли счет времени, и ужасно злили Эрика, который требовал в игру если не Даниэля, у которого «мозг от учения замкнулся», то Питера, потому что тот и так все знает! И тут обнаружилась еще одна любопытная вещь. Независимый и деятельный Эрик, полная противоположность Питера, и часа не мог прожить без него. Даниэль четко подметил, что Пит был нужен ему рядом. Пусть читающий или погруженный в расчеты. Но лучше, конечно, в прямом общении. При всем при том, что, общаясь, они умудрялись почти все время спорить.

Каролина к своему неудовольствию, поправлялась медленно. Она уже не лежала целыми днями в постели, а активно включилась в работу. Дел, требующих ее участия опять накопилось немало. И, что хуже, все время прибавлялось. Мелкие проблемы, дипломатическая переписка, конфликты на таможне, какие-то странные происшествия на границе… все и правда мелкое, незначительное, занудное. Но если собрать воедино, становилось не по себе. Как-то уж очень «вовремя» происходили события, и каким-то непонятным образом они были связаны между собой. Каро всем нутром это чувствовала, но понять не могла, как ни старалась. И из-за этого нервничала, хотя старалась не подавать виду. Бесследное исчезновение Герхарда совпало с побегом Дана. Значит это что-то или нет?

Каро пыталась делать десять дел сразу, решать все проблемы одновременно… и очень быстро уставала.

Ланире не отходил от нее ни на шаг. Он решительно изгонял «бледное приведение» из кабинета, стоило настенным часам звонко отбить на колокольчиках свою мелодию. Часы звонили не просто так — по просьбе Лана часовщик настроил их, и теперь противный механизм отбивал время завтрака, обеда, ужина, послеполуденного отдыха, вечернего отдыха, отбой…

Каро злилась, когда по сигналу чертовых часов у нее на полуслове отнимали очередной документ и едва не за руку тащили из кабинета есть, спать, гулять на свежем воздухе… злилась, и… шла. С некоторых пор у нее появилось чувство, что нежданно-негаданно в ее жизни образовался старший брат, и перечить ему как-то… не получалось. А вот злиться, вредничать, капризничать и язвить — можно!!!

Брат? Лан себя таковым конечно же не мыслил. Он не хотел даже думать, кем он может стать или не стать для Каро. Он просто был счастлив этим моментом — все время быть рядом с ней, заботится, даже против ее воли. И наслаждаться тем, что она рядом. Тогда ему безраздельно принадлежали ее взгляды и случайные прикосновения. Ее капризы и язвительные фразы. Он дорожил всем. Потому что чувствовал, все это — признаки особого отношения. Каким не мог похвастаться больше никто в замке. И он не намерен был уступать и малую часть этого отношения. Никому.

А вот Даниэля Каро почти не встречала… и, с каждым днем это беспокоило ее все больше. Тренировки пока не возобновились, так что по утрам они не виделись. Нет, встречались, конечно, то в коридоре, то во дворе, то у кабинета… но Дан лишь вежливо и сухо улыбался ей издалека, здоровался ровным тоном и сбегал. Так и не подошел ни разу. И ей было это… обидно? Каро никак не могла разобраться в своих чувствах.

Что происходит? Почему он избегает ее? Что изменилось после побега? Или… еще до него? Ведь она даже не знает точно, почему Даниэль пустился в бега. Возможно дело не только в книжке.

Измучив себя, но так и не сумев разгадать этот ребус, Каро окуналась в теплую заботу Лана и на время забывала о тревожных мыслях. Чтобы назавтра вернуться к ним снова.

Даже с мальчишками она виделась только мельком, но заметила, что те время проводят весьма неплохо. У них были, лето, солнце, старый сад и речка. О чем еще мечтать в таком возрасте? Несколько раз девушка видела в их компании Даниэля и порядком удивилась — все четверо выглядели веселыми и счастливыми, словно давно вместе. И это только подчеркнуло сдержанность Даниэля по отношению к ней. Каро ничего не стала расспрашивать о Даниэле у троицы. Хотя уже знала, что «караванную угрозу» поросята пересидели именно в его комнате.

Но еще более странным было волнение, которое Каро обнаружила в себе. Ей вдруг стало небезразлично, как Даниэль к ней относится. Какой она выглядит в его глазах. Раньше такие мысли ее не посещали. Она действовала так, как считала нужным. Она и сейчас думала, что поступила с ним правильно. По-другому до «его светлости» было не достучаться. Но… чем больше она размышляла над тем, что произошло между ними, тем больше ее терзало сомнений. Горькое лекарство принимать правильно, да. Но его никто не любит. Ведь не просто так он сбежал. Да, основную версию про то, что он тут «бесполезный» она слышала, но… а вдруг это не все? Вдруг причина в ней? Потому Каро все никак не решалась сама подойти к Даниэлю, чувствуя непривычное смятение. А еще… он слишком сильно изменился в последнее время, и она вообще не представляла, как начать разговор.

Этим вечером Даниэль шел от Грены. Сегодня ему посчастливилось раздобыть смородиновое варенье, целую здоровенную банку, заботливо увязанную вместо крышки чистой тряпочкой. И он спешил к мальчишкам, чтобы отдать «трофей». И предвкушал как они обрадуются лакомству. Когда Дан миновал оружейную галерею, он столкнулся с той, которую сколь мечтал, столь и не ожидал увидеть. Навстречу шла ОНА.

Каро все откладывала и откладывала серьезный разговор, где-то в глубине души надеясь, что Дан придет сам. Но сейчас, столкнувшись с ним в коридоре, внезапно решила, что ждать больше нечего.

— Здравствуй. — Сказала она приветливо, изо всех сил скрывая волнение. — Как ты себя чувствуешь?

При виде Каро сердце Даниэля забилось сильнее. Так было всегда. Только причина менялась. Как давно он не говорил с ней! Как много мог бы сказать… Но вместо этого растерял все слова. А то, что смог из себя выдавить, прозвучало сухо и официально.

— Благодарю, Ваше Высочество. У вас нет причин беспокоиться о моем здоровье.

Каро едва удержалась чтобы не поджать губы в досадливой гримасе. Дело усложнялось еще и тем, что Дан перестал «пробивать» ее защиту. Или перенапряжение все еще давало о себе знать. Словом, о его мотивах и чувствах Каро могла лишь догадываться. Пока догадки были не радостные. Опять мелькнула мысль, что он сбежал не просто так. И вполне возможно, был рад спасению от Трюфо, а не самому факту того, что его догнали и вернули…

Каро с трудом пересилила свое желание отвернуться и уйти, только глаза потемнели — от серебристых до темно-серых.

— Я очень рада. — Сказала она подчеркнуто спокойно и стараясь сохранить прежний доброжелательный тон. И решила — все, откладывать больше не буду. Надо в конце концов поговорить. Расспросить его подробнее о самочувствии, рассказать о том, что в конце лета у него будет экзамен… Да что такое, в самом деле! Чего она тут мнется, как девица из романа? Она принцесса, или кто? И это ее воспитанник. Подумаешь, вымахал на голову выше, и в плечах раздался за эти месяцы занятий. Нет, не так, чтобы сильно, но заметно… это уже не тот утонченный изнеженный мальчик, это… Каро вздохнула.

— У тебя есть время? Мне хотелось бы с тобой поговорить наедине. Надо снова начать заниматься. — Она через силу улыбнулась. — А то совсем тебя забросила.

Банка чуть не выпала у Даниэля из рук. Она! Хочет! Поговорить с ним! Сердце забилось в груди с такой силой, будто было птицей и рвалось на свободу. Но он не показал, ни своей радости, ни своего смятения. Только слегка кивнул головой в знак согласия.

Каро не спускала с него глаз, пытаясь хотя бы по лицу понять о чем он сейчас думает. И с удивлением обнаружила, что не может этого сделать. Если раньше Даниэля можно было читать как раскрытую книгу и без всякой магии, то сейчас лицо его ровным счетом ничего не выражало. Хотя нет, глаза… что-то в них загорелось в ответ не ее слова. Кажется он собирается ей что-то сказать… Ну же? Ну!

— Каро, привет! — Лан несся по коридору, будто его подошвы были натерты салом. Увидел он лишь Каро, да и то мельком, так как уткнулся носом в раскрытую папку.

— Вот проект ответа нашим милым соседям насчет их таможенной пре… О… — Лан мельком глянул на Даниэля — Претензии. Годится в таком виде? И нужно твое присутствие.

— «Так я и знал. Лан тут как тут!» — подумал Даниэль, пытаясь отогнать от себя непонятную тревогу, снова поднимающуюся в груди. «Он появляется каждый раз, когда я встречаю Каро. Он каждый раз уводит ее. И кто угодно может убеждать меня, что это случайность…» Дальнейшие события только подтвердили его мысли.

— Опять? — обреченно спросила Каро. — Это срочно?

— Не то слово, почти ультиматум. И не просто прислали. Их представитель ждет в большой приемной. Непонятно, на что они рассчитывают, претензии совершенно необоснованные. — Лан глянул на Даниэля лишь краем глаза, чуть кивнул — вроде поздоровался, и перестал обращать на него внимание, сосредоточившись на Каро. — Показать образец их эпистолярной учтивости? Да, у меня на столе как раз подлинники таможенных соглашений за пятнадцать предыдущих лет, и собственно договор, тоже подлинник. Еле нашел. Может, они рассчитывают, что во время правления… — Он все же запнулся, словно поймал себя за язык. — Что они в общем беспорядке потерялись? Давай снимем маго-копии и предъявим им вместе с подлинниками. Это решит вопрос, я думаю.

Каро скорчила несчастную гримасу — на пол-секунды. Как же не вовремя… понимая, что это глупо, она все же чувствовала некую досаду на Ланире. Но разве он виноват, что дела не выбирают удобного времени? Ладно… принцесса вздохнула:

— Даниэль, извини, поговорим попозже? Я найду время. — И уже Лану: — Неси, жду тебя в кабинете.

Даниэль поднял голову, хотя горло ему сдавило от обиды.

— Как будет угодно Ее Высочеству.

Каро посмотрела на него внимательно и грустно, ее рука сама шевельнулась, почти коснулась ладони Дана…но Каро только кивнула и ушла к себе.

Дан судорожно стиснул банку, которую всё ещё держал в руках.

Всё ему можно, подумал он, чуть не плача от досады. Вот так свободно подойти к принцессе, (его, между прочим, невесте!), заявить о делах и пожалуйста — «жду тебя в кабинете». А Даниэль пусть ждет за дверью! И он ничего не может с этим поделать… То, что Лан и Каро всего лишь работают вместе должно было бы служить ему утешением, но совершенно не утешало. Видно же, как он на нее смотрит, Темный его побери! Болезненной занозой отозвались на это слова небрежно брошенные когда-то Карлом — «если не отобьют, конечно…» Сомнений нет, Лан не будет дожидаться, пока Даниэль станет ему достойным соперником. А Каро? Кто он для нее?

Внезапно быть ее воспитанником стало унизительно. Не потому что воспитанник — особа без титула. О потере титула он давно не жалел. Ужасно то, что она вынуждена заботится о нем, проявлять к нему внимание, даже если не желает того. Просто невыносимо! Ведь Каро… она его… жалеет! Конечно! «Совсем тебя забросила» и придется «найти время». Он для нее обязанность. Одна из многих. А к обязанностям Каро относится очень ответственно. Жалость и ответственность так логично объясняли поведение принцессы, что никакого другого объяснения и быть не могло.

Не хочу ее жалости! — почти с болью подумал он. — Не хочу!

Дан понял, что находится неподалеку от кабинета только когда услышал пение, доносившееся из бокового коридора.

— И мы требуем, требуем, требуем, чтобы действовал прежний тариф! — Лан напевал строчку из соседского послания, будто это был изначальный рифмованный куплет. Он был очень доволен тем, что надоевшая всем проблема может, наконец, так легко разрешится. Какая удача, что нашлись эти подлинники! И Каро теперь проведет с ним ближайшие пару часов, не меньше.

Даниэль рывком обернулся. Он смотрел на Лана в упор, чувствуя как тревога, досада и волнение, мучившие его до этого момента, вдруг поблекли, сменяясь гневом. Он еще и поет!

— Веселитесь, кай Главный Фаворит? — в его голосе звучала едва сдерживаемая ярость. — В самом деле, почему бы Вам не веселиться? Ведь Ваши ухаживания за чужой невестой столь успешно продвигаются! — Даниэль понял смысл сказанного только после того, как произнес это вслух. Он только что бросил вызов… сопернику? Да, черт возьми!

Лан прищурился. Значит, все-таки… неприятная догадка, которую он все это время старательно отгонял от себя, подтверждалась на глазах, и это неожиданно вызвало резкий, даже злой протест.

— Дела в герцогстве, кай… кай Главный Воспитанник, идут не так плохо, как раньше.

Он сделал упор на последние слова и Даниэль вздернул подбородок, по понятной причине, сильно задетый сказанным.

— Так что плакать нет причины. Что же касается невесты, то могу дать вам полезный совет. — Лан в упор взглянул в глаза бывшего друга. Этот надменный прищур и упрямо сжатые губы всколыхнули неприятные воспоминания. Значит, «твоя невеста»? Просто потому, что ты герцог и вот вдруг захотел? Как всегда, да? Хочу и все?

А Даниэль, словно подтверждая его мысли, сам уже не очень понимая, как далеко он заходит, шагнул вперед:

— Это моя невеста! Я не нуждаюсь ни в чьих советах! Особенно в советах… мелких служащих! –

Ланире в ответ улыбнулся невыносимо снисходительно, и яд в его словах вполне соответствовал улыбке:

— Еще раз соберетесь бежать — будьте осмотрительней в выборе разбойников. Уж постарайтесь наткнуться на таких, чтобы Вас сбагрили без ущерба для Ее Высочества! А то с таким женихом… невест не напасешься. — И развернулся в сторону двери, показывая, что разговор окончен. Он спешит к принцессе. По делу!

Даниэль подавился словами, которые уже готов был излить на голову собеседника.

— Ненавижу! — выдохнул он. И, замахнувшись что есть силы, запустил в Лана тем, что держал в руках — банкой превосходного черносмородинового варенья.

Дальнейшее виделось так четко, будто Огнеглот замедленно показывающий очередной поединок со своими подопечными.

Он видел, как Лан, еще не успевший повернуться до конца, пригибается, прижимая к себе красную папку, которую уже раскрыл, чтобы достать какую-то бумагу. Как банка пролетает в сантиметре от его головы и с грохотом врезается в стену, разбрызгивая вокруг тяжелые темные капли. Как несколько белых листков кружится в воздухе и приземляется на испачканный пол.

— Смородина, — ошарашенно принюхиваясь, поведал Лан. — Даже прицелиться как следует не можешь.

Дальше скрывать свою растерянность ему не пришлось, потому что на сцене появился третий участник. Вернее участница.

Каро в своем кабинете уронила чернильницу, в которую как раз доливала чернила и растерянно смотрела, как лиловое пятно стремительно расплывается на светлом льне домашнего костюма. Ее с головой накрыла вспышка чужой ярости, гнева и злости. «Даниэль!» — быстро стряхивая чернила и стремительно пересекая кабинет, чтобы распахнуть тяжелые двери, пройти несколько шагов, завернуть за угол…

— Что здесь слу… — Каро застыла с открытым ртом.

— Ничего страшного, репетируем бой с разбойниками, — нашелся Лан. И… не сдержался: — Кай Воспитанник слегка перепутал оружие.

Каро бросила на Даниэля непонимающий взгляд. Он тяжело дышал рядом и с трудом удерживался от того, чтобы не кинуться на Ланире прямо сейчас. А Лан? Она чувствовала на себе его напряженный взгляд, даже не поворачиваясь в его сторону. А когда повернулась, Ланире отвел глаза и молча стал собирать бумаги, разлетевшиеся по коридору. Вот это новости!

Каро стояла и хлопала ресницами, переводя совершенно растерянный взгляд с одного на другого. Это случилось снова, то, о чем она собиралась поговорить с Даниэлем. Он опять передавал ей всю гамму своих чувств, да так… «громко», что в висках покалывало.

Девушка оглядела залитый вареньем коридор. Зловредная банка проскакала чуть не по всему периметру, заляпала вареньем даже стены, не говоря уже про ковер и гобелены.

— Вы с ума сошли, что ли? — Спросила она очень тихо. — Даниэль?

Ответа не последовало. Он стоял наполовину отвернувшись от нее, и она видела, как ходили желваки на его скулах.

Взгляд Каро стал жестче. И тут же она отвлеклась на Лана, осторожно стряхивающего лиловые капли с какой-то бумаги. — Оригинал испортили?! — С ужасом спросила она, выхватывая из его рук бумагу.

— Оригинал не пострадал. — Лан поднял последний лист и распрямился. Каро про себя отметила, что он избегает смотреть ей в глаза.

— Ну, вот что. — Каро с облегчением выдохнула, решительно отдала заляпанную вареньем бумажку Лану и развернулась к Даниэлю. Поежилась — этот уникум фонтанировал эмоциями так, что у нее словно улей в голове поселился. Так не пойдет.

— Ланире, идешь к представителю. Что хочешь делай, документы показывай, сказки рассказывай, хоть полонез танцуй с ним танцуй. Мне нужно полчаса. Даниэль, в кабинет!

Даниэль ничего не сказал. Он не мог говорить, ненависть и обида комом встали в горле. Посмотрев на Лана коротким, ничего не выражающим взглядом, и, резко развернувшись, он скрылся за дверью.

— Слушаюсь, Ваше Высочество. — Тихо и максимально официально ответил Лан.

Каро так же официально кивнула, отпуская его.

Но Лан не уходил.

— Ваше Высочество? Основные документы не пострадали и…

Каро приподняла бровь, приглашая его продолжать.

— Я хочу сказать… возможно Вам не нужно тратить так много времени на… на беседу. — Лан был сдержан, но в голосе явственно звучала обеспокоенность. И кажется не от того, что ему придется в одиночку сдерживать настойчивых посетителей.

— Ланире, полчаса. — Отрицательно покачала головой принцесса. — Не меньше. Разговор с Даниэлем будет серьезный, и я не могу его откладывать. С тобой мы поговорим… позже.

«Ну и что вот это было?» — с некоторой досадой размышляла Каро, открывая дверь.

Даниэль стоял посередине кабинета, спиной к двери. Вся его фигура была странно напряжена. Как будто нападения ждет — отметила про себя Каро. И опять наглухо закрыт, ни мысли, ни эмоции. Эти перепады сбивали с толку и напрягали. Может, дело не в нем, просто она сама еще не восстановилась до конца? Вот и «теряет его» время от времени. Нет, так не должно быть, либо ты ловишь волну, либо нет. А не как с этим… с этой аномалией ходячей! Надо попробовать сконцентрироваться, хотя бы на простейшей защите… Чтобы в случае очередного прорыва опять не снесло чужой волной, как щепку. Прорыва… Память зацепилась за это слово, настойчиво повторяла его, закидывала будто крючок в самый омут, надеясь подцепить нужные сведения. Прорыва… выброса… Стихийные выбросы! Неконтролируемые выбросы ментальной магии, обладатель которой может даже не подозревать о своих способностях. Редкое и неизученное явление… Уф! Поговорить с ним! Срочно!

— Сейчас-то вы что не поделили? — устало спросила Каро, проходя к своему столу.

Даниэль чуть закусил губу и промолчал. Не мог же он сказать ей правду — «Тебя!» Зато смог, походя снести все щиты, которые Каро попыталась поставить, буквально захлестнув девушку волной ревнивой ярости.

— И вообще, что за мода, вареньем кидаться… как дети… — уже по инерции произнесла девушка, потерявшись в чужих эмоциях. Ревность? Он ЕЕ ревнует? К Лану???

Даниэлю опять сдавило горло. От слов Каролины ему стало ужасно обидно, но он не знал, что сказать, как объяснить ей, что он чувствует и надо ли это вообще объяснять. Теперь он ощущал себя полным дураком. Но как он мог рассказать ей, зачем запустил в Лана горшком! Поэтому он не стал ничего рассказывать.

— Ваши срочные дела теперь подождут? — вызов с котором он отвечал вопросом на вопрос мешался со странным удовлетворением. Каро рядом с ним. Она отложила ради него все дела. А кай Секретарь пошел… в общем, пошел исполнять свои обязанности! Он, Даниэль, завладел ее вниманием. И пусть ей движет только чувство долга, но, черт возьми — хоть так!

Каро про себя порадовалась тому, что этот… этот засранец! Упорно смотрит куда угодно, только не на нее. Потому что упавшая челюсть и уехавшие в прическу брови принцессе чести не делают… Нет, ну надо же! Ах ты, паразит такой! Мое внимание тебе нужно? Даже такой ценой? А по-человечески нельзя было?! Да это просто свинство и… и почему-то очень приятно это узнать…

Мысли пронеслись, как табун лошадей через долину — с грохотом и дикой скоростью, оставив за собой только взбитую копытами пыль… и ни одной связной фразы!

Каро с трудом откашлялась, прочищая горло, и попыталась сосредоточиться:

— Даниэль, дела потому и срочные, что ждать не могут. — Немного рассержено сказала она. — А не потому, что я ищу повод ими позаниматься. Ситуация на границе и без того сложная, и твое… варенье ее не улучшило. Хорошо еще, что ты мимо оригиналов промазал, а то было бы мне «весело»… доказывать, что это нам должны таможенные пошлины выплачивать, а не мы сами их проезжающим обязаны выдавать. Я сама не идеальна, тоже умею… — она иронично усмехнулась, — вещами пошвыряться. Но разбираться, когда это можно себе позволить, а когда нельзя, меня научили хорошо. Честное слово, были бы на твоем месте мои мальчишки — всыпала бы по первое число!

Она вдруг запнулась, пораженная новой мыслью. Ей ведь действительно даже в голову не пришло наказывать его сейчас розгами. Слишком он… повзрослел?

— А с тобой я даже не знаю что делать. — Закончила она усталым голосом.

Удовлетворение Дана развеялось как туман. Своих мальчишек. СВОИХ! Именно. А он не свой. Раскаяние, кольнувшее Дана минутой назад, снова уступило место досаде. Их она научила, ее саму научили…

— Может тогда и меня стоит научить? — вырвалось у него с обидой.

— Да не хочу я тебя так учить!

Каро, которая так и продолжала барахтаться в каждой его эмоции, как в паутине, с досады даже кулаки сжала.

Даниэль прикусил губу. «Что, так неприятен? Даже учить не хочешь!»

Ну как он умудряется все понимать шиворот навыворот! Знал бы, балбес, КАК именно ее учили…

Каро невольно усмехнулась, вспоминая. Воспоминания замелькали яркими картинками, сменяясь как в калейдоскопе. Помимо порки, был еще тот, самый первый в ее жизни пробой, когда Каро увидела себя на лавке под розгой глазами матери. На мгновение эта картинка заслонила собой все окружающее и…

Даниэль отчаянно пытался понять, что думает про него сейчас Каролина, как вдруг… то, что он увидел, заставило его забыть обо всем. Просторный кабинет, обставленный куда богаче, чем этот. Скамья. Она как две капли воды похожа на ту, что стоит в трех шагах. А на скамье — Даниэль не поверил — на скамье Каролина! Только более юная, чем теперь. Вот она обернулась и очень хорошо видны ее глаза — распахнутые, немного любопытные, чуть испуганные, и в то же время упрямые. Мотнула головой. Отвернулась. И голос: «Свои эмоции надо контролировать! Если, конечно, хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез. Не как истеричку. Или куклу в короне. Не умеешь себя контролировать, учись для начала отвечать за это! Выдержка и ответственность — первые качества правителя».

Внезапно Даниэль понял, что уже без малого минуту ошарашено пялится на Ее Высочество, наследную принцессу. А следующей мыслью пришло осознание того, что принцесса точно с таким же замешательством смотрит на него самого — словно он увидел то, что не должен был увидеть. Собственно так оно и было. Но Даниэль, хоть убей, не понимал, как это произошло. Сомнений не было лишь в одном — то, что он только что видел, не было плодом его разгулявшейся фантазии. Это была правда. Правда, рушившая все то, что Даниэль знал о Каро. Переворачивающая все с ног на голову. Или наоборот? Расставляющая все по местам.

Каро была потрясена не меньше. Получалось, что Дан не просто пробивал ее щит в одном направлении, он ее ЧИТАЛ!!! Не имея специального медальона, даже не замечая ее собственную защиту! Таааак, медальон ему, срочно! Черт с ним, что до совершеннолетия не положено! Ей тоже раньше выдали, из-за слишком раннего развития способностей. Так ее достижения и рядом не стояли, хотя ее учили с малолетства. Она даже не слышала, что такое возможно. Какое там! Была уверена! Так не бывает!

Даниэль почувствовал, как от груди к щекам поднимается жаркая волна. Вот, значит, как ее учили… уже одно это повергло его в шок. Мысли заметались.

«Она знает, что я видел! Я прочитал ее мысли?! Или она мои??? Кукла в короне… не хочет учить… ответственность… она умеет нести ответственность… а я? Своих мальчишек научила… А меня, что всерьез не надо воспринимать? Ну конечно, кукла в короне — это про меня… но я же готов учиться! Я тоже могу отвечать за свои поступки! Так почему ты мне в этом отказываешь? Я настолько тебе не нужен? Чужой… Свои… я же с этим вареньем как полный идиот… за такое надо отвечать! Я готов! А тебе безразлично?»

И весь этот сумбур в конце концов слился в одну болезненную уверенность — сейчас она его отправит к себе и забудет о нем, как о чем-то незначительном и неприятном. Откажет ему в праве ответить за свой срыв! Потому что он даже этого не достоин в ее глазах.

Каро с трудом подавила желание постучать головой обо что-то твердое. Можно даже его головой! У нее было стойкое ощущение, что она все еще бредит после ранения.

— Ну ты-то уже не мальчишка! — В отчаянии попыталась объяснить она. — Тебе ведь уже не двенадцать лет!

— Лучше я буду, как мальчишка, чем…

— «Чужим тебе!» — поймала она окончание мысли, которое он так и не произнес вслух.

Как во сне Каро плыла среди вихрящихся эмоций парня, и одна центральная струнка повергла ее в шок. Если сейчас просто отправить Дана к себе… он не просто обидится, он опять сбежит! Ничего себе дела… Это было так неожиданно и непонятно, что Каро не сразу сообразила что ей делать. Ясно было только одно — просто так его сейчас отпускать нельзя. Но на разговоры совсем нет времени! Словно подтверждая ее мысли, часы над ухом пробили пять раз. Время вечерней прогулки — мимолетно усмехнулась Каро. А из отведенного ей времени остается пятнадцать минут. И когда она освободится тоже неизвестно. Принцесса чертыхнулась про себя. И приняла решение.

— Раздевайся. — Скомандовала она почти обычным своим тоном. Черт! Откуда опять это ощущение неловкости! Каро искренне надеялась, что оно не отражается в голосе, когда поспешно добавила: — Воспринимай это не как наказание. Как тренировку на контроль.

«Не отослала!» — Даниэль торжествующе вздернул подбородок. — «Значит все же не чужой?»

И… замер. Желаемое достигнуто а… а дальше-то что? Дальше ему придется… Даниэль потрясенно обвел глазами кабинет, словно впервые задумался над тем чего он, собственно добивался. И наткнулся на взгляд Каро. Она смотрела так, словно точно знала, о чем он сейчас думает.

Даниэль нервно облизнул губы, и по спине прокатилась волна дрожи.

Каро в это время тоже пыталась взять себя в руки. Бурные эмоции отрезало в тот момент, когда она велела ему раздеться. Даниэль то краснел, то бледнел, но что он там себе думает, понять было трудно. Это сбивало с толку почти так же сильно, как и стихийные выбросы. Может он уже жалеет о своем решении? Она стояла и молча смотрела на него, как вдруг до нее дошло. Это же он сейчас и правда раздеваться будет!

Каро стремительно отвернулась, а потом и вовсе отошла к окну, встав там спиной к Даниэлю.

— Скажешь, когда будешь готов. — рассеяно обводя взглядом пейзаж, произнесла она. Проследила за стремительно пробежавшим через мощеный двор младшим лакеем, отметила почти незаметное присутствие охраны. Почему ей так… неловко?

Вначале, когда он еще был отвратительным, распущенным, навязанным, единственными чувствами, владевшими ей, были брезгливость и желание поставить на место зарвавшегося наглеца. Потом он и в самом деле стал для нее воспитанником, более слабым, нуждающимся в ее помощи. Уже не противным, но все равно в ее глазах мальчишкой, ребенком. Вызывающим желание позаботится и только. Как и тогда, у пещеры… А сейчас?

Она непроизвольно вслушивалась в то, что происходит за спиной. Легкий шелест, звяканье пряжки… он там действительно раздевается, и это ее действительно волнует!

Как же так получилось, что за то небольшое время, что она болела, мальчишка успел превратиться во взрослого… ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОГО парня, смотреть на которого в тот момент, когда он снимает штаны было слишком… интересно??? И потому дико неловко! Этого только не хватало… но ведь он действительно резко повзрослел, и это не от того, что стал выше ростом или раздался в плечах. Изменилось его поведение, мысли, слова… все изменилось.

Если бы она видела его сейчас, то удивилась бы переменам еще сильнее. Со стороны Даниэль выглядел спокойным. Можно было бы сказать абсолютно спокойным, если бы не напряженность и скованность движений.

— Готов. — Глухо выдавил он после того, как улегся, и окончательно собрался с силами.

То, что было потом… плохо запомнилось. А вот то, как Каро вдруг положила руку на плечо Дана и легонько-легонько погладила…

Даниэль весь задрожал от этой неожиданной ласки. В памяти всплыло, как он держал эту руку в своих руках, пока Каро спала. Даниэль, как наяву увидел ее лицо, ощутил нежность кожи…

И вдруг словно выстрел — Лан! Он хочет отобрать ее! Теперь это уже не вызывало сомнения. Дан припомнил, как дежурил в коридоре, не имея возможности проникнуть в кабинет, как Лан вез ЕЕ на своей лошади после завершения истории с Трюфо. И сегодня… Эти воспоминания буквально подбросили Даниэля на волне ревности. И он непроизвольно сжал кулаки.

Каро чуть было не отдернула руку. Виновато ли было прикосновение, или Дан все же не умел еще осознанно ставить барьер, но Каро опять накрыло его чувствами с головой.

И ладно бы просто чувствами — но какими!!! Первые несколько секунд Каро была просто ошеломлена, потом не знала, плакать ей от таких новостей или смеяться.

Значит, он приходил… Каро помнила свои сны, в которых кто-то держал ее за руку, и отпускало выматывающее беспокойство, стихала даже боль. Но она не знала, даже во сне не предполагала, что это был Даниэль. И его дикая ревность… впору бы возмутиться — какое он право вообще имеет!

Но возмущения не было. Было теплое и непонятное чувство удовлетворения, словно внутри свернулась клубком довольная кошка и, прищурив хитрющие глаза, блаженно мурлычет.

Каро все же убрала руку с плеча юноши, чтобы начать отвязывать его. А сама смотрела из под ресниц, так, словно видела его впервые. Ну, вообще-то для «впервые» он был несколько…неодет. Но почему-то сейчас Каро это совсем не мешало.

— Для третьего раза это результат. — Серьезно сказала она. — Я в третий раз орала, как резаная! — Каро самым нахальным образом воспользовалась тем, что Дан еще не умеет считать розги. Недодала без малого дюжину.

Даниэль поднял лицо, забыв о смущении. Мокрые прядки липли к лицу и лезли в глаза, и он сердито тряхнул головой, убирая их. Он смотрел на Каро и взглядом как бы спрашивал, как же можно было ее, ЕЕ?! Такую нежную, такую… Немой вопрос дополнялся жгучим желанием уберечь, оградить, защитить ее. Если бы он там был, то не дал бы и пальцем Каро тронуть, никому, будь то сама императрица! Но все это в прошлом. Девушка, которую — Даниэль теперь знал точно — он любил, стояла рядом и улыбалась, так… как никогда раньше… Ему! И губы мальчишки дрогнули в ответной нерешительной, чуть виноватой улыбке.

Каро пока не могла дать определения тому чувству, которое она сейчас испытывала. Но точно знала, что этот необычный воспитанник больше никогда не будет ей чужим.

— Вставай. — Сказала принцесса мягко и отошла, снова демонстративно отвернувшись к окну и давая ему возможность одеться.

Даниэль неловко поднялся. Господи, как же он был благодарен Каро за то, что она отвернулась сейчас! И как проклинал собственную глупость! Вот ведь…сильно умный мудрила! Это ж как надо было мозгами улететь, чтобы доказывать свою мужественность любимой девушке такими способом, в таком положении и… С-с-с-с!!! Таким местом!!!

Спешно одевшись, он еще какое-то время смотрел ей в спину, не решаясь окликнуть.

— Все? — переспросила Каро, не оборачиваясь, и получив утвердительный ответ, отошла от окна.

— Ты умеешь себя в руках держать. — Сказала она серьезно. — Главное, теперь научится понимать в каких ситуациях это необходимо. Нам с тобой нельзя иначе. А то наломаем… дров.

И одна эта фраза подарила Даниэлю окончательное ощущение, что все случившееся только что — правильно. Впервые за долгое время, он все сделал, как надо. Несмотря на то, что выглядит все это, если задуматься… впрочем, задумываться он сейчас не хотел.

Принцесса секунду помолчала и добавила:

— Иди, отдохни, как следует. Послезавтра начнутся тренировки. Ох, чувствую, Грено нас замучает после перерыва… — Каро улыбнулась. — А я должна идти. Пока там посланник войска не вызвал. — Она демонстративно вздохнула.

Уходить не хотелось. Ни ей ни ему. Особенно ему. Сейчас, как никогда хотелось остаться с ней рядом. Но он не должен ей мешать. К тому же, у него тоже есть дело, которое он не может откладывать.

глава 22

«Спасибо, что не чернила!»

Лан шел по коридору, держа папку чуть на отлете, чтобы не испачкать ненароком. Как вдруг из-за угла вприпрыжку выскочил Ким.

— Привет! Ой… — Он присмотрелся, принюхался…и недоуменно уставился на Лана. — А ты чего такой…красивый?

— Забыл сказать — липкий и сладкий, — без особого энтузиазма усмехнулся Лан, — угостили вареньем, а блюдце дать позабыли.

Ким невольно облизнулся — они с ребятами как раз ждали Дана. И варенья. И тут страшное подозрение охватило мальчишку. Он машинально дотронулся пальцем до большой липкой капли на рукаве Лана, лизнул…

— Смородиновое. — А Даниэля ты не видел?

— Лучше бы не видел, — мрачно ответил Лан.

Ким душераздирающе вздохнул.

— То есть это наше варенье. То есть варенье для нас. — Было… — Уныло констатировал он.

Лан коротко кивнул:

— Остальное на стене и на полу.

— Уронил что ли? — На всякий случай уточнил Ким, хотя догадывался, что не все так просто. — Он нам уже вторую неделю таскает… — Признался он. — С тех пор, как у него в комнате прятались.

Лан ответил не сразу. В число любимых развлечений Дана за последние несколько лет не входило укрывательство друзей и снабжение их продуктами.

— Так он это вам нес?

— Ну да. — виновато подтвердил Ким. — Мы же две недели за обедом без сладкого, а он нам приносит всякое. Только Каро не говори! А когда раздобыть не удается, свою долю отдает. Говорит, что не любит.

— Не любит? — Лан удивился еще больше. Настолько, что передумал уходить, не смотря на то, что надо было поторапливаться.

— Ну да. Мне тоже иногда кажется, что он это нарочно придумал. Ведь мы когда у него отсиживались, ел же он сладкое, да еще как! Слушай, Лан, а ты не знаешь, как балдахины правильно вешать?

— Узнаю, — немного рассеянно сказал Лан. — Повесим. А разве у вас есть балдахин?

— У нас нет. У Дана. Мы ему там оборвали над кроватью… пока спасались. Нечаянно! Он теперь его под столом прячет, говорит, на всякий случай, а то вдруг нам влетит.

— Понятно. — Лан молчал почти полминуты, прежде чем ответить.

Лицо Кима вдруг беспокойно вытянулось. — А Дан где сейчас? Может, ему помощь нужна?

— У Каролины. — Коротко ответил Ланире. Он хмурился и, кажется, думал о чем-то своем.

Ким внимательно следил за его лицом.

— Если у Каро, тогда уже не поможешь… — грустно заключил он. — Достанется ему, наверное… Лан… — он подергал парня за рукав. — А это не из-за нас, нет?

— Вы-то тут при чем? — Все так же хмуро удивился Лан. И успел подумать, что для одного мимолетного разговора слишком много неожиданных новостей.

— Ну, он же нам варенье нес. А то иногда так выходит… Что-то скажешь, или сделаешь, а попадает другому. — Поделился он мыслями. — Хуже нет, если из-за тебя страдает друг. Лан? С тобой все в порядке?

— Что? Да-да…. — Лан, похоже, так глубоко задумался, что забыл о мальчишке.

Ким задумчиво почесал макушку, изучая собеседника. Потом серьезно посоветовал:

— Иди мойся, вон уже желающие на твою персону налетают. — И ткнул пальцем в полосатую упитанную пчелку, влетевшую в открытое окно. Пчелка пошла на второй круг, пританцовывая в воздухе, не веря своему счастью.

Лан все так же рассеяно кивнул и быстро пошел в сторону своей комнаты. Пчела встревожено зажужжала вслед — пир всей ее жизни неожиданно ударился в бега.

Как ни опаздывала Каро на встречу, а после ухода Даниэля, задержалась еще минут на десять. Переодеться и просто немного прийти в себя после случившегося. Если она с таким лицом сейчас заявится к представителю… Он, пожалуй, отправит претензию в межимперскую судебную палату. На предмет недееспособности правительницы Рогнара. Нда… будем надеяться, Лана там еще не съели.

Итак, подведя итоги… Вопрос, почему Даниэль ее сторонится больше не вопрос. Парень влюблен. Каро попыталась понять, чем откликается в ней это неожиданное открытие. Собственно, влюбленные парни ей не в новинку. Но ни один из них не вел себя так… необычно. Каро напоследок пригладила перед зеркалом волосы, и хмыкнула, отвечая своим мыслям. Феномен, на ее голову. Причем со всех сторон, и с ТОЙ тоже. Впервые в ее жизни воспитанник с таким упорством добивался наказания. Уникум… а не жених. Так что вопрос теперь в другом — как ей ко всему этому относится. Одни вопросы…

Каро поспешно натянула на лицо официальное выражение и… не смогла удержаться от улыбки. Все же приятно… как он ее ревнует и вообще… Девушка еще раз хмыкнула — уже над собой и отложила эти мысли до более удобного момента. В приёмную, где ее давно уже ждали спустилась Ее Высочество наследная принцесса Каролина-Амелия Брианнон. Невозмутимая, уверенная, в меру надменная.

Лан, переодетый в безупречный, чистый костюм, привстал ей навстречу и склонил голову в официальном поклоне. Переговоры прошли как в полусне. Каро действовала и говорила на прочно вбитых рефлексах. Мыслями же все время скатывалась к Дану. Лан, умница, за время ее отсутствия не просто занял непрошенных гостей, а практически решил вопрос. Зная их соседа, можно было предположить, что ему пришлось для этого здорово постараться.

Такой талант пропадает, его бы в дипломаты… И ни за что ведь не скажешь, что еще недавно он стоял в коридоре посреди смородиновой лужи, растрепанный и готовый к драке. Каро вспомнила злой, язвительный тон, с которым он говорил о Даниэле. Совсем не похоже на Ланире. Чем же Дан так его довел? Хотя… и одного варенья, пожалуй, хватит за глаза.

Каролина вошла в кабинет со странным чувством. Ланире всю дорогу от приемной шел молча, и сейчас придержал дверь, пропуская вперед принцессу. Зашел следом, прикрыл двери. И все так же молча. Но она заметила, как затвердели его скулы, когда он увидел выдвинутую лавку и обломки прутьев на полу.

— Ваше высочество, вы наказали… Даниэля розгами? — Как-то напряженно спросил он.

Каро только коротко и недовольно кивнула. Она уже пять минут придумывала, как начать разговор, но ЭТУ тему затрагивать вовсе не хотела.

— Тогда вы должны высечь так же и меня. — Вдруг твердо заявил Лан и в упор посмотрел на принцессу.

Принцесса в ответ сделала такие большие глаза, что всем совам на свете впору умереть от зависти. Большие и совершенно ошалелые.

— Сумасшествие заразно… — пробормотала она себе под нос, а вслух спросила: — Вы что, вдвоем об эту банку головами бились?!

Но ее попытка разрядить атмосферу разбилась о сумрачное выражение его лица, не хуже, чем та банка. Ни тени улыбки…

— Я не вижу причин, по которым должен оказаться в более привилегированном положении, — ответил он. И от его тона веяло самым настоящим холодом.

— Ах вот как! Ну так и секи себя сам! Если уж так приспичило. Вы ненормальные оба, что ты, что он!

Не стала бы я его наказывать, — пояснила она видя как на хмуром лице Лана проступает изумление. — Я совсем о другом с ним поговорить хотела. Но он настоял. Уперся, как баран! А теперь и ты туда же!

— Ч-что? Извини, не понял?!

Лан машинально потер указательным пальцем кончик носа — признак того, что он в растерянности.

Каро выдохнула, и задумчиво посмотрела в окно.

— Звучит более чем странно, понимаю… Но он меня практически вынудил взяться за розги… даже не знаю, как объяснить… сказал, что не хочет поблажек, что должен ответить за свой срыв. Я от него не ожидала… представляешь, попыталась отговорить… а он ни в какую. У меня чувство было, что я брежу — ДАНИЭЛЬ уговаривал меня его высечь. Даже не уговаривал — требовал! Он так изменился…

Лан смотрел на Каролину не мигая, напрочь забыв про то, что минуту назад он тоже… требовал. Если ее высочество повернулась, то заметила бы глубокую морщинку, которая пролегла у него на лбу. Но Каро не оборачивалась.

— Я начинаю понимать, почему вы с ним так подружились и… каким он был другом. — Слова упали в растерянную тишину раньше, чем Каро додумала эту мысль. Она обернулась. Ей важно было понять, что чувствует Ланире, и насколько еще сильны его боль и обида.

Лан выдержал ее прямой взгляд.

— Я, к сожалению, не только понимаю. Я еще и помню. Как он был другом. И как потом… — Каро видела, как дрогнули и затвердели его губы. — Слишком хорошо помню.

Они помолчали.

— Он старается, Лан. Я чувствую… собственно… — Принцесса потрогала медальон. — Точно знаю. — И после паузы продолжила: — То, что он сделал трудно простить. Но я очень тебя прошу, не бросай его сейчас! Если уж… не бросил раньше. Дай ему второй шанс. — Каро с тревогой проследила за тем, как Лан нервно провел рукой по волосам, взлохматив свою почти всегда идеально-аккуратную прическу, сорвался с места и направился… нет, не к двери. Просто начал вышагивать по кабинету от окна к столу, глядя то ли под ноги, то ли вообще куда-то внутрь себя.

Похоже, его тяготит этот разговор, удрученно подумала принцесса. Лан всегда мастерски уклонялся если речь заходила про Даниэля… и сейчас словно бежал. Но поговорить надо обязательно! Она хотела добавить еще что-то, очень важное, такое, что поможет Ланире понять происходящее так, как понимает она сама, но не успела — пока подбирала правильные слова, Лан одной фразой завершил разговор и сменил тему:

— Брошу его не брошу, но уж точно В НЕГО не брошу. — Он выжал из себя улыбку. — К словам это тоже относится. Да, извини, что в коридоре перебил вас, этого больше не повторится. Обещаю впредь держать себя в руках. А вот ты опять не обедала, и не собираешься ужинать, я смотрю.

Каро несколько раз моргнула, открыла рот… закрыла. Вздохнула. И подумала, что спешить стоит медленно. Лан услышал, что она хотела сказать, принял к сведению, а дальше… поменять его чувства она все равно не может, он сам должен сделать это. И в глубине души она верила, что Лан все поймет. Что он там… про ужин? А в самом деле… Поднос с едой так и стоит нетронутый на краю стола.

— Спасибо… я забыла совсем. — Каро кивнула, но приступать к трапезе не торопилась. — У меня сегодня день открытий… Это, оказывается, здорово утомляет. Даже если среди открытий случаются приятные. Знаешь что, давай-ка ужинать вместе. Садись-садись, никаких отговорок! А то я не буду есть! То-то же… — Привычный шантаж сработал безотказно.

— Мне так хочется поговорить с кем-то… близким. — Каро проследила, чтобы Лан поровну наполнил обе тарелки — и свою и ее. — Мне не хватает Магди — она мне как сестра. А письма приходят только с караваном… зато у меня есть ты! — Она улыбнулась. — Это так здорово, что я могу поделиться с тобой тем, что меня больше всего волнует… как с родным, понимаешь?

Лан кивнул, и сосредоточенно уставился в свою тарелку. Каро была слишком взволнована случившимся, и не заметила, как напряжён ее друг. А читать Ланире она давно не пыталась — во-первых, не этично, во-вторых… и в главных! не получилось бы — она сама как-то после нескольких настойчивых просьб научила его ставить хорошую блокировку, а не просто песенки в голове крутить. Для этого было достаточно уметь сосредотачиваться, и настойчиво тренироваться. Лан справился за неделю.

Они сидели и болтали, все вроде как обычно. Только вот говорила в основном Каро, Лан лишь изредка вставлял короткие фразы, и не поднимал глаз. А Каролина не могла удержаться, и все время возвращалась к тому, что не давало ей покоя.

— Знаешь, я хоть и принцесса, но помечтать люблю, как и обычная девчонка. А все обычные девчонки в детстве мечтают о прекрасных принцах. Только вот никогда не думала что «прекрасный принц» может оказаться таким… — Она как-то неловко пожала плечами. — Но… он… же сейчас больше похож на принца, правда? С каждым днем все больше.

Лан не ответил. Да Каро, похоже, и не нуждалась в ответе. Хорошо, что она задумалась. Лан не был уверен, что может сейчас контролировать свое лицо.

Он смотрел поверх ее плеча пристально и безучастно, как будто ее вид причинял боль. На небе собирались тучи. Кажется будет дождь… Все правильно, такой день и должен закончится дождем. Перед глазами возникло лицо Каро там, в коридоре. Как она смотрела на Дана… Что ж, у каждой сказки есть свой конец. И принцессы в сказках не выходят замуж за секретарей…

— Помню, мы тогда сидели у Магди в комнате после того, как я уронила цветочный горшок на голову сыну Верцинианского посла — очень противный был мальчишка, и главное, считал, что я просто обязана без конца выслушивать его хвастливый бред и восторженно хлопать глазками… раз мама велела мне проявить внимание во время визита. Так вот, мы сидели, ждали расплаты и мечтали, что наши принцы никогда в жизни не станут кидаться горшками в кого попало. Умные будут. — Она смущенно хихикнула, и развела руками. — Влетело нам тогда… и за дело. Чуть не прибили идиота — плохо рассчитали соотношение прочности горшка и гостя. В девять лет еще опыта мало было. Нас наказали, скандал едва замяли, зато мальчишка провалялся в постели до конца визита, с огроменной шишкой на темечке, зато нас больше не доставал. — Каро тихо засмеялась.

— И много еще таких неудавшихся принцев было? — Лан тоже улыбнулся, хотя улыбка далась ему с трудом. «- Сегодня список пополнится еще одним…хотя Каро об этом и не узнает»

— С девяти лет? — Засмеялась Каро. — Я их не считала! Зато с каждым новым надоедливым приставалой придумывала своему принцу новое качество. Годам к пятнадцати сбилась. После того, как Магди съехидничала, что если в одного принца запихнуть столько достоинств, то его либо порвет на много маленьких принциков и будет у меня гарем, либо отрастут нимб и крылья и принц улетит от меня… теряя перья от торопливости. Пока я в него еще какое достоинство не попыталась впихнуть…

Лан снова улыбнулся, но глаз на нее так и не поднял.

— Вооот… Они все были такими предсказуемыми и скучными, что я торжественно поклялась Магди выйти замуж за того, кто будет непохож ни на одного из них. — Каро смешно и виновато развела руками. Вот и дожелалась… до помолвки. — Закончила она с некоторым возмущением. — Но я не думала, что он будет НАСТОЛЬКО не похож! Ни на кого вообще. Знаешь, я когда приехала, я его почти ненавидела. А уж после того, как увидела своими глазами, что он творит… Меня в ужас приводила мысль, что с этим чудовищем я должна буду прожить жизнь. А сейчас я понимаю, как он сам был несчастлив все это время. По нему здорово «проехались»…

Лан снова грустно улыбнулся. Кивнул. Не он ли говорил Каро примерно то же самое. Еще недавно. А теперь она словно убеждает его в том, что Дан не так уж плох, не так уж виноват, что… Следующая фраза, сказанная Каро, заставила его сжать в пальцах вилку так, что та едва не погнулась.

— Я была уверена, что лучше вообще не выйду замуж, чем выйду вот за ЭТО. А теперь… я ни в чем не уверена и… и… я не знаю, Лан… Со мной творится что-то странное.

Усилием воли Лану почти удалось не измениться в лице. Он выдохнул и только тогда понял, что не дышал все это время.

«Ты хочешь сказать больше, чем можешь произнести вслух. Но так трудно подобрать слова, верно Каро? — Ты любишь его… пройдет совсем немного времени, и ты тоже это поймешь. Я уверен. Со мной это уже было.»

Лан не удивлялся. Наверное, в глубине души знал, что этот момент настанет. Знал и все-таки надеялся. А вдруг…

Те интонации с которыми Каро говорила о Даниэле, не о формальном женихе-Даниэле, не о воспитаннике-Даниэле, а о мужчине по имени Даниэль, резанули сердце, как клыки дикого зверя. Ревность. Мучительная, болезненная ревность. И чувство вины. Ведь она и должна была принадлежать Даниэлю. А он пытался заслонить, украсть то, что ему не принадлежит. Потому что чувство, которое он испытывал к этой девушке, сжигало его, уничтожало его логику, самообладание и здравый смысл. Но у него все еще есть выбор. Есть…

— И он… он приходил, пока я болела… все-таки приходил! — Каро, казалось, полностью ушла в свои мысли.

— Да, — тихо подтвердил Лан и отвернулся, чтобы она не поняла по глазам, которые уже ничего не могли скрыть, то, что он сейчас испытывает.

Он продержался еще почти полчаса, поддерживая беседу и пряча боль из последних сил. Каро все же заметила, что Лан не в себе и забеспокоилась. Пришлось отговориться усталостью и неловкостью за недавний инцидент… и сбежать. Сбежать… Чтобы не утратить жалкие остатки собственного достоинства. Еще немного и он уже не справился бы с безумным желанием разрыдаться, рассказать ей о своих чувствах, валяться в ногах, что угодно лишь бы остаться рядом.

Но вешать на Каролину еще и это… свои проблемы, свою безнадежную влюбленность и ревность.

Нет. Он не станет. Ей и так нелегко. Да и… что она ему ответит? Как потом пережить ее виноватое сочувствие? Ее неловкость, которая неизбежно возникнет после подобных признаний?

Он несколько секунд постоял на пороге, с силой прикусив губу, потом шагнул в сумрачно посеревший коридор. За окном уже не было солнца, тяжелые грозовые тучи цепляли мохнатыми животами башни замка. Лан судорожно потер руками лицо, пытаясь справиться с собой и не разреветься, как глупый, никому не нужный мальчишка. Это просто гроза… а мысли о том, что из его жизни солнце исчезло навсегда… они пройдут. Пройдут же? А теперь надо идти к себе, не хватало светить по замку трагической миной. Лан горько усмехнулся над самим собой. Поделом.

Сказка кончилась… его, личная сказка. Хватит обманывать себя! «Она не твоя, и никогда твоею не была…» Каждая минута счастья рядом с ней — краденая. А краденое счастье долгим не бывает. Что ж… осталось набраться сил и отойти в сторону. Какая-то часть его не готова уйти. И не будет готова никогда. Но ее уже никто не спрашивает.

Лан медленно с заметным усилием расправил плечи, придирчиво осмотрел свой костюм, поправил воротник рубашки, разгладил складки. Хватит. Надо идти и заниматься своими обязанностями.

И тут из бокового коридорчика, с места недавней «битвы» раздался шорох. Лан еще успел подумать, что это наверняка прислали уборщика, прошел несколько шагов и встал, как вкопанный. Там на корточках сидел Даниэль, и тщательно, но осторожно тер тряпкой гобелен на стене.

Выйдя от Каро, Даниэль зашел к себе. Ненадолго. Только привести себя в порядок. Ему нужно было успеть обратно. Нет, он, конечно, попросил горничную, чтобы она пока ничего не убирала. Но тянуть не стоит. Кто его знает, может туда управляющий забредет. Да его удар хватит от такого смородинового оформления. И уж он точно ждать не станет, нагонит слуг, и те мигом все уберут. Дан вздохнул. Поплескал в лицо водой из таза. Лицо горело. Столько всего произошло за последние пол дня… И, если откинуть постыдность ситуации, которая все еще накатывала на него, можно было радоваться. Его ждали перемены! Подумать только, опять занятия с Каро! При одной мысли, что он будет видеть ее каждый день, сердце начинало вытворять что-то невообразимое. То сжималось и замирало, то пускалось вскачь, как самая резвая лошадь на конюшне. Хвала варенью! От варенья мысли скакнули к Лану и Даниэль слегка сдвинул брови. Так просто он ему Каро не уступит. Он сумеет поставить выскочку на место и без открытых стычек.

Занятый своими мыслями и уборкой, Дан не сразу обнаружил, что у него появился зритель.

Это было последнее, что Ланире ожидал увидеть. Его светлость, который за последние два года даже платка с пола не поднимал — уронит, и стоит ждет, пока с поклоном подберут и подадут — с самым сосредоточенным видом занимался «плебейским делом» — собственноручно убирал за собой.

Это было так непривычно… и так… знакомо. «- Дай тряпку, а то Грена нам уши оборвет! Ну тебе оборвет, а моей светлости не даст больше крема, еще хуже! Ланни, быстрее! Отстань, я сам! Я умею!» Лан сморгнул, но видение не исчезло.

Лан около минуты стоял, пытаясь сообразить, видит ли он это на самом деле, или уже все, галюцинации начались? Потом все так же молча развернулся и ушел. В канцелярию. И вернулся через три минуты с маги-лампой на два светильника. Поставил на пол неподалеку.

Даниэль распрямился. Провел тыльной стороной руки по лбу. Он стоял прямо напротив Лана, глядя на того в упор.

— Спасибо! — Иронично прищурился он, — Весьма признателен! — И настороженность в лице ясно говорила, что он готов дать отпор. Пусть только попробует насмехаться!

— Не за что, — пожал плечами Лан. Отошел на шаг, и остановился, не отрывая взгляда от ведра. Как будто решал что-то для себя. Даниэль, не меняя позы, выжидал какое-то время. Лан все не уходил. Да он… собирается наблюдать? Даниэль скрипнул зубами.

— Нравится? — спросил он, даже не пытаясь скрыть свои чувства, — Здорово, правда, видеть, как бывший герцог моет полы? Ты же теперь влиятельная особа… — Глаза Даниэля сузились еще больше, крылья носа чуть побледнели и раздувались.

Лан стоял, покусывая нижнюю губу, и смотрел непонятно. Даниэль невольно вспомнил, что именно так выглядел Ланни, когда о чем-то напряженно и не слишком радостно думал. Но это было давно. Так давно, что почти неправда.

И все-таки Лан был какой-то… не такой. Только сейчас Даниэль отметил и отрешенный вид и спутанные волосы, нервно переплетенные пальцы и напряжение плеч под черной тканью дорогого костюма. Так не похоже на Лана… гордого, самоуверенного.

Именно эта гордость, эта чертова самоуверенность… просто уверенность! Все четыре года не давали ему покоя, раз за разом вызывая желание согнуть, сломать, подчинить… ну хотя бы понять. Откуда оно берется, и как смеет… он… смотреть так на Даниэля! Своего правителя.

А сейчас у Лана взгляд такой, о каком, черт возьми, Дан и мечтал все прошлые годы. Как будто что-то в нем, наконец, сломалось. И видеть это не просто неприятно, тяжело!

Какое-то время они смотрели друг на друга в упор, и каждый думал о своем. Наконец, Лан решительно развернулся и зашагал прочь. Даниэль проводил его задумчивым взглядом, постоял еще немного и снова взялся за уборку.

Но мысли о Лане не давали ему покоя. Что такого случилось, что ему изменила его стальная выдержка? Он пришел со стороны кабинета… От Каро?! Мгновенно Дана ошпарило ревнивым подозрением, но от тут же отмел его, как несусветную глупость. Чушь! Каро уж точно не стала бы своего секретаря… Да какого черта-то? С чего вдруг здесь-то ревновать? Тьфу… Даниэль даже головой потряс, словно надеялся таким образом навести в ней порядок, и вытряхнуть идиотские мысли. Лучше уж мыть пол…

Лан вернулся минут через пять. Он избавился от парадного костюма, а вместе с ним и от чего-то еще. Дан никак не мог понять, от чего именно. А кай секретарь, поддернув длинный кухонный передник, повязанный поверх серых полотняных штанов, молча пихнул в сторону добровольного уборщика такой же фартук и присел рядом. В руках у него откуда ни возьмись появилась щетка. Даниэль застыл, и вода с тряпки закапала ему прямо на ноги. Какое-то время он смотрел на сверток в своей руке, потом с трудом перевел взгляд на своего неожиданного соседа, который увлеченно тер пятно. Что-то дрогнуло в его лице, как будто он удерживал в себе смех… или боль.

— Почему? — спросил он наконец.

— Одному тебе не справится, — пожал плечами Лан, еще сильнее нажимая на щетку. — Мазали-то вдвоем.

— Герцог, даже бывший, в помощи не нуждается. — Ощетинился Даниэль, даже голову гордо вскинуть попробовал. Не получилось, вовремя сообразил, что на карачках с тряпкой и гордым профилем будет выглядеть совсем по-дурацки. Поджал губы. Он не понимал, почему Лан так себя ведет, даже смотрит иначе. Опять не понимал. И это его злило, раздражало… пугало. За всем этим Дан смутно чувствовал угрозу своей привычной обиде на Ланире. Глядя так Лан отнимал у него право обижаться. Единственное, что защищало его от… от чего?

— Герцогу я и не стал бы помогать. Даже бывшему. — До боли, до судорог знакомым, ворчливым тоном отозвалось забытое прошлое. — Давай мыть. Поздно уже.

«Кому же тогда ты сейчас помогаешь? Мне?» Даниэль не стал спрашивать этого вслух. Что-то витавшее вокруг них его удерживало. Он только с силой сжал тряпку в руках, будто надеялся, что она защитит его от воспоминаний. А они просачивались, как лава через трещину. Падали на него тяжелыми горячими каплями. Лан не мог бы ударить больнее! Если бы он высмеял его, сказал что-то унизительное, да пусть даже избил! Было бы легче. Но он напомнил о том, чем они оба когда-то дорожили и от чего теперь остались лишь осколки. Об их дружбе. Даниэль отвернулся, стараясь, чтобы это не выглядело слишком поспешным. И яростно принялся тереть пол, про себя повторяя только одно: — «Он! Сам! Начал!» — Чем дольше твердил, тем меньше верил. Остановился и сердито провел рукой по лицу, пытаясь отогнать воспоминания, сомнения, которые они у него вызывали и голос совести, который был с ним совсем не согласен.

Лан больше ничего не говорил, просто тщательно тёр одно пятно за другим. Минуты текли, а они двое трудились рядом, словно последних нескольких лет и не было. Но они были. И когда мальчишки случайно соприкасались локтями, оба вздрагивали.

С непривычки Даниэль умудрился ободрать себе руки почти в кровь, но не обращал на это внимания, яростно набрасываясь на каждое пятнышко, как на личного врага. Хорошо, что Грена дала ему специальный порошок, а то ни за что не удалось бы свести варенье со светлых гобеленов обивки.

Он не успокоился, пока не оттер последнее, и не проверил с лампой весь коридор. И только тогда позволил себе разогнуться.

Лан последние пять минут только наблюдал за маниакальным ползаньем носом по стене, но так ничего и не сказал. Только едва заметно кивнул каким-то своим мыслям.

Когда все было отмыто, отчищено и проверено три раза, Даниэль разогнулся, и неожиданно оказался нос к носу со вторым уборщиком. Пару минут они смотрели друг другу в глаза и, кажется, оба не знали что сказать.

Первым нарушил молчание Лан.

— Ну… закончили. Дальше ты сам… справишься. Без меня. — Он помолчал, повернулся уйти и вдруг снова оглянулся. Глаза в глаза. Вынул из кармана сложенный в несколько раз лист бумаги, протянул было Дану, но вдруг остановился. Как-то грустно улыбнулся, повертев в пальцах неизвестно откуда взявшийся карандаш и стремительным росчерком нарисовал что-то на листе.

— Справишься. — повторил он, вручая Даниэлю эту самую бумагу и ушел окончательно.

Даниэль развернул послание. Глаза машинально зацепились за строчки: «8.30. завтрак. В кабинет и проследить, чтоб съела! А то убежит голодная».

— Это что?! — В совершеннейшей растерянности он стал читать дальше:

«12.00. Восстанавливающий настой и яблоко. Сначала настой, потом яблоко! Наоборот не давать, на жалобы про горечь не поддаваться».

Дан вспомнил, что надо дышать и шумно втянул в себя воздух. Он ничего не понимал, и даже покрутил загадочную бумагу в руках, пока не наткнулся на совсем уж странный рисунок в верхнем углу. Жирненький, умело нарисованный грызун с длинным голым хвостом щурил глазки-бусинки, а поперек его спины располагалась крупная надпись: «Зеленая».

Зеленая крыса… Снова воспоминания. На этот раз ярче и сильнее. Прошлое… полутемный коридор исчез, в глаза брызнуло жаркое летнее солнце. Им было… по семь лет.

— А давай по-честному? — Предложил Данни, с кряхтением почесывая намятые бока. Бурная дискуссия по поводу крысы закончилась потасовкой. Вничью. То есть вопрос, кто будет подкладывать хвостатый сюрприз в корзинку для рукоделия вредной племяннице старшей фрейлины, так и остался открытым.

— Давай. — Ланни так же задумчиво почесал свежую шишку на лбу. — А по-честному, это как?

— А давай…. — Данни усиленно размышлял, пристраиваясь на замшелый валун рядом с другом — а давай… на кого больше ябедничала, того и крыса!

— Хм. — Ланни оценил идею и радостно кивнул. — Точно! — Он вскочил и перегнулся через парапет старой башни. Прицельно плюнул в пролетавшего жука. Не попал, сполз обратно на площадку. — И вообще, знаешь что… — продолжил он воодушевленно — давай никогда-никогда не ссориться из-за… ну из-за крыс, или, там, девчонок. Лучше подумаем вдвоем, кому нужнее. А второй, кто уступает, скажет… ну как в той грениной истории…

— Про рыцарей синей башни! — Обрадованно понял Данни, и тоже вскочил. — Правильно! Мы будем рыцари, а это будет наша башня!

— Только не синяя. — Рассудительно заметил Ланни, ковырнув пальцем пушистое одеяло мха. — Зеленая! Наша Тайная Зеленая Башня!!!

— И наши Тайные Слова! — Данни вскочил на парапет с ногами и простер руку в величественном жесте. Ну, ему так казалось. А Ланни на всякий случай придержал друга за штанину, а то башня, хоть и тайная, и даже полуразвалившаяся, но загреметь с нее в колючие заросли ежевики все равно неприятно.

— И когда два брата-рыцаря встречали Прекрасную Принцессу, они обменивались тайными взглядами и один говорил тайное слово — «Зеленая…» — Данни, вдохновенно декламировавший прямо в ежевичные кусты, запнулся, и продолжил: — «Крыса!» И второй рыцарь знал, что дорога свобо…

— А чего крыса-то? — Удивился Ланни, которому надоело удерживать прыгучего друга на краю парапета. Он сдернул оратора за пояс с опасного места и вопросительно двинул бровями.

— Чтобы непонятно. Ну, слова же тайные. — Обычным голосом пояснил Данни.

— А…. ну ладно, крыса так крыса. — Покладисто кивнул второй рыцарь. — Пошли ловить зверюгу… Да, а Вильенка на меня с утра уже пожаловалась! Что я на грушу лазил… — Он лукаво прищурился.

— Ладно уж… — Вздохнул Дан. — Зеленая крыса! Тебе подкладывать. Пошли!

Дан сложил листок, не в состоянии до конца осознать прочитанное. Мысли и чувства его находились в полном расстройстве, а эта маленькая бумажка только добавила вопросов. Он снова раскрыл листок и пробежал глазами по строчкам. Задержался глазами на крыске. Ты хочешь сказать, Лан, что уступаешь мне Каро? ЧТО ЖЕ ТЕБЯ ЗАСТАВИЛО?!

Яркая вспышка за окном на мгновение осветила коридор до самой лестницы, выдернув из темноты стремительно удаляющуюся фигуру. Первый, еще отдаленный и словно робкий гром совпал с острым желанием Дана понять…

За окном, вслед за укатившимся барабаном грома упруго зашелестели частые струи первого в этом году летнего ливня. Заполнившего все вокруг запахом чистоты, свежести и ясности.

И вслед за этим Даниэля затопило. Как дождевыми потоками — мыслями, чувствами, образами. Не его мыслями.

«Я больше здесь не нужен. Ты справишься без меня… Странно, да? Я столько раз за эти четыре года мечтал сбежать, уехать, забрать сестренку, и… и не мог. Придумывал тысячи причин, отговорок, но не признавался даже сам себе, что не могу тебя бросить. Просто не могу»

Слова путались, наплывали на образы, и сменялись ощущениями. Растерянность, неверие. Боль. Одиночество. Решимость. Обида и судорожные попытки оправдать — «ОН просто не понимает, его обманули.» Злость. «КАК ты можешь?!» Злость. «Я не дам тебе стать такой же мразью!»

Бессилие… усталость… «Нельзя его бросать… нельзя бросать…»

Страх. Какие-то смутные обрывки разговоров, трактирщик с угрюмой физиономией, «таких герцогов предки на воротах развешивали»… Страх.

«Всерьез ведь думал, что придется бежать. Даже стал потихонечку готовиться. Смешно… мешок на голову, поперек седла и через перевал, в Империю. Там хоть не убьют. Прокормить нас троих я бы сумел. Наверное. На первое время немного денег было… дурак. Каро… ты успела вовремя, спасибо. Я могу быть за него спокоен.»

Грустно. Так грустно… но это пустяки. У них все будет хорошо.

«Каро… как же хорошо, что ты успела! И как жаль, что я не уехал тогда, сразу после твоего приезда. Я бы не узнал как это… когда одиночество отступает. И мне не было бы так больно, как сейчас. Каро… Прекрасная Принцесса из воздушного замка… и если уж назвались твоими рыцарями… всегда кому-то приходится говорить Тайные Слова, которые значат — дорога свободна… друг…»

Глава 23

Даниэля качнуло так, как если бы он был пьяным. Опять с ним произошло что-то странное. Но он даже не задумался об этом. Казалось, тот же удар молнии, что выхватил силуэт Лана в коридоре, прошил и его. Насквозь. До кончиков пальцев. Окончательно разрушая ту защиту, которую он вокруг себя старательно возводил. Обиду.

Обида на Лана… Это было… удобно. Позволяло надежно скрыть то, что он, Даниэль, видеть не хотел. Позволяло оправдывать себя, любые свои действия. Нарисованный зверек, глупая детская картинка разом сдернула последние ошметки защиты, за которой герцог пытался спрятаться от правды.

Как же, ведь это Лан не признавал его власти. Ведь это Лан продолжал говорить неприятную правду в глаза, когда все вокруг угождали и льстили. Единственный. Значит, только он виноват в том, что Даниэль был вынужден поступать с ним низко и подло. А начав поступать так, он уже не мог остановиться. Как не мог простить этого Лану. Свою вину ему простить не мог. Бесчувственный, толстокожий Лан, которому все унижения нипочем. Упрямый, такой упрямый, несгибаемый, несломленный… как же плохо тебе было все это время!

— Но я же не знал! Я не думал! — беззвучно закричал Даниэль. — «А ты хотел знать? Думал вообще о ком-то, кроме себя?»

Никогда ему не забыть эту картинку. И ту другую, из прошлого… а в голове — все, что он чувствовал минуту назад. Вот и ответ. На все вопросы разом. Он мерял по собственной мерке и судил по собственным поступкам. А для Лана они оказались малы…

«Ты предал его, ты, а не он!» — обвиняюще выдал внутренний голос.

— Нет, — в ужасе прошептал Даниэль. — Нет, неправда. Лан… нет… я… я не мог так…

Позднее Даниэль не мог вспомнить, как он относил ведра и тряпки. Память просто не сохранила это, вытаскивая из своих невероятных глубин позабытые давным-давно события.

От кухни он неверными шагами двинулся куда-то дальше. Ноги заплетались, как от смертельной усталости. Бывший герцог заново переживал всю их историю в попытке понять, как же так получилось, что он обвинял Лана во всех грехах, даже в своих? День за днем, от разговора к разговору. И слова, и события обретали новый смысл. Представали совсем в другом свете.

Лан всего лишь остался собой. Таким же прямым, уверенным и… преданным. Он единственный до последнего пытался остановить тот кошмар, в который Даниэль превращал свою жизнь. Как же он ослеп, что не видел этого? Почему?

Потому что прямота и честность Ланире всегда была требовательной. — Горько признался он сам себе. — Новые друзья не требовали ничего. Только давали, подталкивали, хвалили и восхищенно ахали. И Даниэль, как последний глупый барашек, пошел туда, где травка казалась более вкусной, а тропинка не такой крутой. Вот только заманчивый зеленый лужок на поверку оказался глубоким болотом… из которого он сам никогда не выбрался бы.

Запоздалый ужас прошёлся по спине, оставляя после себя толпу ледяных мурашек. Ведь он балансировал на краю, и бил по рукам того, кто отчаянно и из последних сил удерживал его от падения…

Лан не простит. Это понимание вдруг отозвалось отчаянной болью, перехватило горло огненным кольцом и сжало до потери дыхания. Лан удержал, дождался помощи, отдал все, что у него было. И ушел. Потому что такое не прощают… друзьям. Чужим — может быть, но не близким, не тем, кто бил наотмашь в самое незащищенное место.

Все это время, пока бывший герцог злился, придумывал обиды, судил и ревновал, он все равно чувствовал, что Лан рядом. А теперь… ушел. И эту пустоту не могла заполнить даже Каро, которая ему тоже… как прощальный дар.

Даниэль, погруженный в свои тяжелые мысли, не отдавал себе отчета в том, сколько он уже бродит по коридорам и где сейчас находится. Просто остановился у какого-то окна. Снаружи была буря. Парень смотрел, как дождь хлещет по пустынному угрюмому двору. За занавесом дождя угадывалось приземистое строение конюшни. Конюшня! Самое страшное воспоминание было связано с ней.

Все это время, эти месяцы после приезда Каро, Даниэль постоянно был настороже, защищаясь и отгораживаясь своими обидами, но не теперь. Обманывать себя больше не получалось. Все, что было ДО этого момента… все еще можно было бы исправить. Но не это. Не это! Даниэль бессильно цеплялся руками за подоконник, понимая, что ничего уже не изменить и терзаться бесполезно.

После того, как ушел Ланире, Каро так и осталась в кабинете. Она даже не стала зажигать свет. Сидела и думала. Ей было, о чем поразмыслить. В полутьме большое зеркало в тяжелой раме отражало тоненькую, бледную девчонку в огромном, не по росту, но таком уютном кресле. Девчонка смотрела в глаза своему отражению, которое чуть усмехнулось краешком губ.

— Ну что, твое величество? — Спросил зазеркальный голос. — Уж не собираешься ли ты влюбиться? В кого, в мальчишку? Глупого, заносчивого и трусливого?

— Нет. — Каро открыто улыбнулась, и зеркало не смогло противиться этой улыбке. — В другого. Совсем в другого…

Очнулась она, когда в коридоре послышались голоса. Тихо подойдя, девушка приоткрыла дверь и несколько секунд наблюдала, как идет уборка в четыре руки. А когда так же тихо эту дверь прикрыла и вернулась в кресло, зеркало расплылось навстречу в довольной улыбке. Теперь можно и поработать.

И как обычно, засиделась с документами допоздна. Хорошо, что рано или поздно заканчивается все, даже нудные отчеты. Каро устало потянулась, вставая из-за стола, и уже совсем было собралась отправиться в спальню, как вдруг ей захотелось открыть окно и подышать грозовой свежестью.

Но не успели створки распахнуться, как ночной, влажный от дождя воздух затопил все вокруг ужасной тоской, одиночеством и чувством вины. Что? Что опять?

Девушка судорожно вздохнула и почти бегом покинула кабинет. Она недолго искала Даниэля в темных коридорах замка. Боль и отчаянье привели ее в нужное место как по ниточке.

Вот и он. Сгорбленный силуэт у окна, тоже распахнутого в грозу. Каро подошла, стараясь ступать громче — чтобы не напугать парня неожиданным появлением. А он сейчас вообще хоть что-то слышит? Неизвестно. Принцесса тихо кашлянула, привлекая внимание.

Даниэль рывком обернулся, выдернутый из своих черных мыслей. Он почти не удивился, увидев Каро. Рассеянно провел рукой по волосам, соображая, что ей нужно в такое время.

— Поздно уже. — Тихо сказала принцесса, подходя ближе. — Почему ты не спишь?

Даниэль ответил ей прерывистым вздохом, вкладывая в него все то, что раньше просто можно было излить слезами. Раньше, но не теперь. Глаза были сухими.

Каро не выдержала. Даниэлю было так больно, что ничего другого ей в голову не пришло. Она молча привлекла его к себе — как любого из своих мальчишек, естественно и просто. Обняла.

Сейчас забылись все метания вокруг его неожиданной взрослости и привлекательности. Ему было плохо, и единственное, что она могла — просто быть рядом так, чтобы он это чувствовал. Хотела что-то сказать, и не нашла слов. Только обняла еще крепче.

Даниэль закаменел. «Надо отодвинуться» — думал он. «Я должен. Я не стою ее.»

Но, словно в ответ на его мысли, объятия девушки стали еще увереннее. И он сдался. Обмяк. Прижался к ней изо всех сил, словно прячась от отчаянья. Понимая, что отстраниться сейчас просто не может. Если перестанет ощущать ее тепло, замерзнет раз и навсегда.

— Ваше высочество… — порывисто и хрипло зашептал он ей куда-то в волосы, сбился окончательно, и простонал то, что само рвалось из глубины: — Не бросай меня! Пожалуйста!

— Не брошу. Пойдем, горюшко ты мое тыковое. — Так странно звучала эта простонародная, Гренина поговорка в устах Ее Высочества, Наследницы… так искренне, так по-настоящему, что он поверил сразу. Позволил взять себя за руку и вести, как маленького.

Оказывается, они были совсем недалеко от его комнаты. Каро тихо распахнула дверь и зажгла магилампу-ночник. Комната озарилась неярким светом.

Оглядевшись, словно попала в эту комнату впервые, девушка решительно потянула Даниэля к окну — там, в простенке стоял маленький диванчик. Как раз на двоих, если скинуть на ковер три подушки, Эрикову рогатку (Каро узнала оружие и мимолетно улыбнулась), и целую стопку книг. Книги, правда, на пол не бросали, аккуратно переложили на подоконник.

Даниэль тяжело опустился рядом с принцессой. Он впервые сидел так близко от нее. Свет ночника отбрасывал мягкие, рассеянные тени. И если бы не обстоятельства, вполне можно было бы вообразить, что это свидание. Вот только мысли у обоих были далеки от романтики.

Даниэль продолжал молчать, напряженно рассматривая собственные руки с нервно сплетенными пальцами. Каро поняла, что сам он разговор начать не сможет. Вздохнула, погладила парня по плечу.

— Не мучай себя. Прошлое не изменится, — сказала она серьезно. — Зато мы сами выбираем будущее.

Даниэль медленно поднял голову. Он смотрел на Каролину и в то же время сквозь нее. Он так истосковался по ее голосу, по ее взгляду! Она так… нужна… так близко сейчас, и… он даже прикоснуться к ней не смеет, не может, не должен! На какую любовь он может надеяться, на какое будущее! После того, что сделал!

После того, как друг ушел, оставив ему любимую девушку. Отдал последнее и самое дорогое, просто так, ничего не прося взамен. Друг, которого он предал.

Зеленая крыса… губы невольно задрожали и искривились в болезненной улыбке.

— Был тот день… — сказал он чужим, непривычно глухим голосом, — Тогда на конюшне… И никуда его не деть. И все будущее сквозь него, как через призму… — он на миг зажмурился и качнул головой, — Что я могу сказать? Сделать? Чтобы он забыл?

— Ничего. — ответила Каро. Ей не нужно было объяснять о ком идет речь. — Но ты можешь сделать так, чтобы он не вспоминал.

Почему ее слова показались ему отпущением грехов, прощением? Потому что она была его последней надеждой?

— Я всегда ему завидовал… его честности, благородству, достоинству… тому, что он был сильнее… и всегда… понимаешь… он всегда был таким взрослым… Даже дед его уважал. А я… — Дан горько скривил уголок рта. — Я тогда решил, что я тоже уже… не ребенок. Взрослый!! Герцог! И старался доказать это всем вокруг. Получалось… Вот только Лан… он единственный говорил мне именно то, чего я не хотел слышать — что я не взрослый правитель, а…

Картинки прошлого снова заслонили реальность, мелькая огненными вспышками, обжигая и раня.

Даниэль опустил голову, пытаясь хоть как-то скрыть огонь, сжигающий лицо. И тут его словно прорвало. Он рассказывал взахлеб, немного путано, торопливо, но абсолютно безжалостно к себе. Казалось, что он нарочно сгущает краски, болезненно вскрывая язвы дурных поступков, мотивов и мыслей.

Каро не сказала ни слова, но Даниэль все время ощущал ее молчаливую поддержку. Постепенно поток горечи, которую он выплескивал из себя, иссяк, сменившись обычными воспоминаниями, не менее горькими сейчас, когда их перечеркнуло предательство.

— Я ведь его знаю, сколько себя помню. — Даниэль помолчал. — Наши родители погибли вместе. На перевале… они везли в Империю подписанный договор о Залесском союзе, и в дороге на караван напали. Не выжил никто… Мы вдвоем остались, и если бы не Лан… он всегда был рядом, и нам обоим было легче, хотя точно знаю, он плакал ночами, как и я. Он был самым лучшим другом, какого только можно себе представить, а я… я сломал ему жизнь. Сломал все, что только можно было сломать. И самое главное, даже не понял, идиот! МНЕ Лан нужен гораздо больше, чем я ему, потому что он сильный, он сможет идти дальше сам, а я даже о такую мелкую мразь, как Герх споткнулся и сразу лицом… в грязь.

— Ты ему тоже нужен. — Не согласилась Каро, теплой ладонью убирая свесившуюся ему на лицо прядку. — Иначе он давно уехал бы.

Даниэль грустно улыбнулся.

— Не уехал бы. Это же Лан! Слишком ответственный. Он мне, как брат… нет, больше чем брат.

«И я потерял его», — подумал Даниэль, с силой провел рукой по глазам и замолчал. Каро терпеливо ждала.

— Какое-то время все было по-прежнему. — продолжил он, когда способность говорить вернулась, — Мы учились, строили планы на будущее. А потом я променял его на лизоблюдов. Герх мне в этом здорово помог. Еще бы, он, старший парень, признавал меня за равного! Даже больше, все время давал почувствовать, что я выше… А я… сам не заметил, как оно получилось…

— Тебе хватило сил все это понять. — повторила она. — Теперь просто запомни. Как оно было… и тогда ты не повторишь этих ошибок. Меня мама так всегда учила… — мимолетная улыбка отразилась в серых глазах.

Даниэль посмотрел на нее и отвел взгляд. Потом продолжил, опять несвязно, но Каро слушала очень внимательно.

— Дедушка много болел. Врачи говорили, он протянет год, два от силы. А он прожил десять. Нам по двенадцать было, когда его не стало. Я обижался на него, все казалось, что он меня бросил, как и родители, ушел слишком рано… Сейчас понимаю, как трудно ему приходилось одному… Его здорово подкосила гибель родителей … а тут и герцогство на его плечи свалилось и мы двое…Он нас обоих воспитывал, как родных, не делал разницы.

— Погоди, погоди… ты говоришь родители погибли, когда вы маленькие были? А как же сестренка у Лана?

— Ты про Кати? — Даниэль чуть улыбнулся, — она не родная сестра. Двоюродная. Об этом мало кто знает. Я думал, он из-за нее не уезжает… ну, когда я… а он… — горло опять перехватило спазмом. С трудом сглотнув, парень упрямо продолжил:

— И мэтр Карлон. Учитель… Он тоже мне всегда правду в глаза говорил, пытался предостеречь. А я болван, думал, что это просто Лан у него в любимчиках. Что он поэтому ко мне придирается… Он ведь и Герхарда сразу не одобрил. И затеи его. Только я не слушал. Как подхватило-понесло, всем доказывать стал какой я взрослый и самостоятельный.

Знаешь, что смешно… Лан ведь никогда не стремился выглядеть лучше, чем я. Наоборот! Но он был лучше, всегда был. И до сих пор…

Мы стали ссорится. Лан хотел меня остановить, а я не хотел останавливаться. Чем дальше, тем чаще. А Герхард все чаще внушал мне мысль, что я здесь хозяин и не обязан никого слушать, это меня должны все слушаться. А кто выступает против… гнать в три шеи! Наверное, он хотел, чтобы я выгнал Лана, ведь он здорово ему мешал. Но я не мог! Я не признавался себе, но я не мог его выгнать, не мог без него. Я убедил себя, что мне нет нужды никого выгонять, я итак могу утвердить свою власть. Заставить подчиняться. А он не подчинился. А я уже настолько потерял всякий… разум, что случилось… это… тогда, на конюшне…

Даниэль поднял глаза и грустно усмехнулся.

— Почему ты не приехала хотя бы на день… на час раньше? И не надавала мне сразу по… пустой башке? Нет, не отвечай! Я знаю. Ты вообще не при чем, а я опять пытаюсь переложить свою вину на кого-то другого. Как обычно. — Он отвернулся.

Каро вдруг поймала себя на мысли, что опять открывает для себя Даниэля. Другого, нового, совершенно незнакомого — в который раз за сегодня? Хотя ведь уже многое из того, что он рассказывал, было ей известно. Из разговоров прислуги, а главное — из рассказов Максимилиана.

— Как бы я хотел все исправить! — с неожиданным отчаяньем выпалил Дан. — Не для себя, хотя бы для него! Но он ничего от меня не примет.

— Не примет. Но если ты раскиснешь, лучше от этого не станет. Перестань себя казнить, подними голову, и иди вперед. Несмотря ни на что. Слышишь? — Голос Каро прозвучал неожиданно твердо, с таким убеждением, что Даниэль невольно вздрогнул. — Никогда не сдавайся. Что бы не случилось. Даже если кажется, что все безнадежно. Это главное! Понял?

Каро интуитивно чувствовала, что Даниэль уже освободился от непосильного груза, выговорившись, выплеснув ту боль и вину, что мешали ему дышать. Теперь нужно не дать ему утонуть в бесконечном самобичевании. И принцесса хорошо знала, как это сделать.

— Я буду рядом. Обещаю. По крайней мере, пока я тебе нужна.

Даниэль только вздохнул — разве может относиться к Каро слово «пока»! От ее руки, лежащей на его плече растекалось по телу тепло и спокойствие. И еще что-то неуловимое, она будто передавала ему свою уверенность.

С минуту он молчал, впитывая эти, ни с чем не сравнимые ощущения. Потом решительно повернулся.

— Ты права, Каро! Я не буду прятаться. Поговорю с ним, завтра же. Я смогу объяснить ему, хотя бы объяснить… он должен знать… что я ничего не прошу. Что ни к чему не принуждаю, и… что буду ждать. Вдруг он…

«Когда-нибудь захочет снова стать моим другом» — закончил он про себя, не сумев произнести этого вслух.

— Захочет, — как ни в чем не бывало улыбнулась Каро, глядя Даниэлю в глаза.

— «Какая ты красивая… ни у кого не видел таких глаз… Каро, ты как ангел! В детстве я думал, что ангел — моя мама на небесах. Я ее не помню, но иногда она мне снится. Теперь я знаю, что ангел — это ты… мой личный ангел…»

Принцесса вдруг фыркнула и тихо засмеялась, и Даниэль заметил что она словно немного… покраснела? Света от ночника маловато, наверное, он ошибается.

— Вот уж нашел ангела! — Каро смущенно дернула себя за выбившийся локон. — Ты вспомни… как я сюда приехала. Ангел с дубинкой, причем злющий хуже демона! — за шуткой пряталось нечто большее, но Каро не собиралась признаваться в этом даже себе.

«Я что, это вслух сказал?!» — подумал Даниэль и растерянно хлопнул ресницами. «Или у меня галлюцинации?»

— Нет, не вслух! — «успокоила» принцесса, уже совершенно точно радуясь непонятно чему. А потом… взяла его за руку, и глядя в глаза… Даниэль четко видел, что у нее не двигаются губы, она молчит, но СЛЫШАЛ ее голос у себя в голове.

«Это магия. Я думала, что моя, а выходит так, что вовсе даже твоя. Потому что ты проламываешь мои щиты как бумажные, не замечая их. Подожди, не прыгай так, я все объясню по порядку.»

Каро расстегнула пуговку у горла и за цепочку вытащила массивный круглый медальон, похожий на серебряный, с большим гладко отполированным камнем в центре. Камень был странный, завораживающий, вроде бы серый, но в то же время в глубине мягко переливался радужный отблеск.

«Магия называется ментальная, передается только по наследству в нескольких семьях империи. Мне от моих родителей, тебе от твоих. Это медальон Клионэ, первой магистрессы ментальной магии, она его разработала больше трехсот лет назад. С его помощью совершеннолетний ментальный маг контролирует и усиливает свои способности. Усиливать тебя не надо, а вот контроль не помешает.»

Щиты… медальон… Конечно Даниэль кое-что слышал о такого рода магии, но понятие о ней имел весьма отдаленное. Ведь «большая магия» давно утрачена, еще в период магических войн. Тогда истребили почти всех магов вместе с их искусством. Те знания которые уцелели — жалкие крохи. Вот и с ментальной магией так, собирают остатки знания по крупицам. А уж магистров днем с огнем не сыскать, их по пальцам перечесть наверное можно… А говорят, раньше такие умельцы часто встречались, могли разум человека себе подчинить, или мысль любую внушить. Может потому их и истребили, что боялись?

Он осторожно коснулся пальцами серебряного диска, прислушался к ощущениям. Вроде ничего не поменялось… Но… если он может слышать мысли Каро, значит и она тоже может… с самого начала могла? Теплая волна от ее похвалы сменилась на обжигающую волну стыда.

— И как давно… — он прочистил горло, — Как давно ты меня слышишь?

«С самого начала слышала. Потому что специально слушала. Я не могла рисковать.» — глаза Каро потемнели, брови сошлись над переносицей. — «А потом ты пошел в разнос. Лупил мне по голове своими эмоциями так, что с ног почти сбивал. Зато я знала, что ты не затеваешь глупостей и не…» — она нахмурилась еще сильнее. — «Не собираешься покончить с собой.»

«Я пытался и… не смог.»

«Я знаю. Тебе было очень… сложно, и я должна была контролировать… понимаешь?»

Даниэль согласно кивнул. Все правильно. Конечно, она не могла иначе… Но, черт возьми! Что он про нее тогда думал… что он вообще тогда себе думал! Стыдно… как же сейчас стыдно это осознавать!

Каро пожала плечами и усмехнулась:

«Я, знаешь, тоже не идеал в этом плане, вспомни только, какая ведьма была. Думаешь, мои мысли лучше были? Что было, то было, теперь все в прошлом.

В общем… твои способности росли день ото дня, ты… менялся сам, и еще кое-что в тебе менялось. Я тебя искала тогда… когда ты сбежал, тоже через этот медальон.

А сейчас ты снова то закрываешься наглухо, то бьешь по мне через мою защиту. С этим надо что-то делать. Я научу.»

— Каро, я готов! — Знает ли она, что значат для него вот эти ее слова? Два слова, а несут в себе такую радость, что он не решается поверить. «Я научу…» Она будет учить его!

— Вот и отлично, — сказала Каро вслух, и достала из кармана полотняный мешочек. Из которого вытряхнула еще один медальон-близнец собственного.

— Это для тебя. Вообще я должна была бы отдать тебе его только когда станешь совершеннолетним и вернешь титул, но этот момент настал раньше. Если не оградить тебя медальоном, или сам сгоришь, или меня сожжешь.

Каро потянулась, и, дождавшись, когда Дан чуть наклонит голову, сама застегнула на его шее цепочку.

— Спрячь и не носи на виду. Ты жив только потому, что лжеТрюфо и его компания понятия не имели о том, что в твоей семье тоже рождаются менталы. Иначе тебе не дали бы повзрослеть. Даже не убили бы, гораздо хуже. Увезли и держали бы в клетке, ломали, пока не станешь покорным и… использовали бы, как производителя. Менталы — это очень… очень дорогой товар.

Если не хочешь такой участи, всегда помни — никто не должен знать. Никто, Даниэль. — Она повторила это, крепко сжав его руку и вглядываясь в глаза. — А теперь давай позанимаемся самым элементарным. Положи руку на медальон, так, чтобы указательный и средний палец касались камня.

Она проследила, чтобы парень сделал все правильно, и снова заговорила мысленно:

«Учиться надо много. Ты уже умеешь такое, что другим приходится тренировать месяцами, но это означает, что попотеть тебе придется еще больше, чем им. Так что заканчивай грызть себя за прошлое и принимайся за настоящее. Начали.»

Теперь с Даниэлем говорила прежняя деловая и собранная Каролина. И он тоже поневоле собрался. В его жизни опять многое резко поменялось, но на этот раз Дан знал точно — сдаваться он не собирается. Если уж она в него так верит!

Прозанимались они часа три, пока у обоих не начали мелькать перед глазами круги, и Каро не призналась, что сквозь гул в ушах она уже не только мысли, даже слова с трудом разбирает. И нечего так спешить!

Даниэль вздохнул. Он был согласен и на круги, и на гул, лишь бы Каролина не уходила. Но она и не ушла, просто сидела рядом, и лукаво поглядывала на мальчишку, чуть искоса.

— У тебя тут где-то конфеты были, мне мелкие признались. — Выдала она, наконец. — Так не честно, их кормишь, а меня нет!

Естественно, через три секунду перед ней оказался выложен весь неприкосновенный запас сладостей, и Даниэль даже не дрогнул при мысли о разочарованных стонах маленьких сладкоежек.

Они ели шоколад и снова разговаривали о прошлом. Даниэль рассказывал, Каро слушала. И чувствовала, как из этих воспоминаний постепенно исчезает горький привкус.

— Герх мой уход от мэтра одобрил. Он вообще говорил, что все эти занятия никому не нужная ерунда и что лично он не тратил драгоценное время, просиживая за книжками и ничуть не жалеет. На следующий день я на уроки не пошел. И через день тоже. Герх как раз затеял ночную охоту. Вот это настоящее дело. Опасное. Куда там мэтру с его тухлыми книжками! Костер. Шалаш. Выслеживание барсука с собаками… И мне улыбнулась удача. Единственному! Я чувствовал себя героем. Помню, очень пожалел, что не взял с собой Лана — вот бы он посмотрел на меня сейчас.

Даниэль вдруг усмехнулся, и Каро не сразу поняла, чему это. А парень с мрачной самоиронией продолжил:

— Ну вот, вернулись в замок, иду я по коридору, весь из себя героический… а у самого поджилки трясутся. Барсук меня здорово цапнул, даже через штанину до крови. Укус обработали, я еще и там повыделылвался… что это, мол, ерунда. А у самого в голове только одно: «не ходите в лес одни, мальчики. Не дай бог, дикий барсук укусит, станете страшными лесными оборотнями, волосатыми и блохастыми! Знаете, как оборотней блошки едят? у-у-у…» Грена нам это лет в пять рассказывала. Чушь, конечно, умом я это понимал, а страшно все равно…

Каро вдруг опустила глаза и стремительно покраснела. Глянула на Даниэля искоса, и прикусила нижнюю губу. Даниэль совершенно ошалел от такого преображения, — такая она была сейчас… какая? Девчонка! Он решительно не понимал, что происходит, пока не разглядел, что прикушенная губа это попытка удержать смех. А Каро снова метнула быстрый взгляд из-под ресниц и решилась. Наклонилась чуть ближе и быстро прошептала ему на ухо несколько слов. Снова отстранилась, все так же пытаясь не расхохотаться. Даниэль и вовсе замер с открытым ртом… а потом не выдержал, и через минуту оба хохотали до слез.

Они еще о многом говорили этой ночью. О магии, о тех чертах характера, без которых она недоступна, об ответственности и жестком самоконтроле… о матери Даниэля и о том, как он по ней скучает. О детстве Каро… И за всем этим чувствовалось главное — Даниэль больше не будет один. Говорили также о Лане… Им обоим был нужен этот разговор. И когда Каро все же загнала рассказчика под одеяло, за окном уже рассвело. Но Даниэль этого даже не заметил. Каро была с ним (представляете, с ним! Так долго!) улыбалась ему одному, и он совсем не задумывался о времени.

— Каро… — Дан словно впервые слышал, как звучит ее имя, будто перезвон колокольчика, — Каро, а заниматься… — он сделал небольшую паузу, обещая себе не расстраиваться, даже если она будет в ближайшие дни занята работой с Ланом. — У тебя очень много работы на завтра?

— Хватает. — Чуть заметно в полутьме улыбнулась девушка, поправляя на нем одеяло. — Но для тебя я найду время. К тому же, с работой ты вполне можешь помочь, если хочешь.

Господи, да неужели она могла предположить, что Дан этого не хочет!

— Все, что скажешь, Каро! — горячо заверил он девушку.

— Отлично! — Принцесса спрятала в глазах лукавинку. — Как раз некому переписать целую гору писем. Жуткая нудятина. Вот на тебя и свалю. — она негромко засмеялась. — Ну, все, спи.

— Хоть пять гор нудятины! — и мысленно добавил — «Если только ты будешь рядом». Дан прикрыл глаза. Ему уже виделось, как он переписывает письма, одно за другим.

Дверь за принцессой тихо закрылась, когда засыпающий Даниэль вдруг сел в кровати, широко распахнув глаза. Каро… Каро! Он всю ночь называл ее по имени и на «ты», и она не рассердилась, не одернула и не поправила, словно так и надо! Каро… — спасение, надежда и счастье, выданные ему авансом. Он будет полезным! Для нее…

Он проспал не больше часа, подскочил ни свет, ни заря, и сразу направился в сторону комнаты Лана. Он не знал точно, что скажет, как начнет этот разговор. Знал одно — им надо поговорить!

Он хотел, чтобы Лан знал то, что Даниэль успел понять за вчерашнюю ночь. Даниэль почти бежал, подгоняемый своими смутными желаниями. Однако перед самой дверью затормозил. Погладил задумчиво дверную ручку. Вздохнул. И решительно постучал.

Ему не ответили. Спит? Скорее всего… Даниэль постучал еще раз. Постоял немного, напряженно прислушиваясь. За дверью не слышалось ни звука. Значит спит. Он вдруг понял, что давно уже не знает привычек Лана — во сколько тот встает, например? Но не караулить же теперь под дверью! Пообещав себе выбрать днем удачный момент и вытащить Лана на разговор, парень повернул обратно. К себе идти не хотелось совершенно. Накопленная решимость требовала действия. И… Даниэль отправился к мальчишкам.

Те мирно дрыхли на своих кроватях. Дан попробовал растолкать Питера, но тот лишь что-то пробурчал во сне и отвернулся. С Эриком повезло больше — он сел на кровати и сонно вытаращившись, ответил на вопрос, на который жизненно необходимо было получить ответ. После чего уткнулся в подушку и уснул опять — как и не просыпался.

А Дан уже прыгал через ступеньку вниз по лестнице, ведущей во двор. Когда Каро появилась на пороге своей комнаты ее взору предстал Даниэль, сияющий и немного смущенный. Он что-то прятал за спиной. Увидев Каро, мальчишка расцвел еще больше и шагнул вперед.

— Доброе утро, Каро. Вот… — мальчишка чуть застенчиво улыбнулся, — Эрик сказал, ты такие любишь… и протянул ей огромный букет отборных Эндорских лилий…

Каро так рано утром не ожидала увидеть Даниэля, да еще у дверей своей спальни. Тем приятнее получился сюрприз. Глядя в его сияющие глаза поверх благоухающего букета, девушка улыбнулась так искренне и радостно, как никогда раньше.

— Эрик, говоришь, сказал… Сейчас, поставлю в вазу. — Сказала она, возвращаясь в комнату и оставляя дверь открытой. — Спасибо!

С этого утра, Каро частенько стала обнаруживать цветы в самых разных местах: на рабочем столе, на своей кровати в спальне, заткнутые за ручку двери или под седло лошади на которой она собиралась совершить прогулку. Даниэль каким-то непостижимым образом угадывал, чем она собирается заниматься и не терял времени даром.

Через секунду она вернулась:

— Ты уже завтракал?

— Нет, — просто ответил Дан, радуясь, что сегодня еще не надо спешить на тренировку, — не завтракал.

— Тогда пошли, уже наверняка накрыли. — сказала Каро так, словно Дан завтракал вместе с ней каждое утро.

Даниэль даже не сразу понял, что Каро приглашает его с собой. Он уже так привык есть на кухне или в своей комнате… в столовую совершенно не хотелось, тем более, что сама Каролина там никогда почти не бывала. Мелкие звали с собой пару раз, но это… не то. Завтракать с ней! Это превосходило все самые смелые мечты мальчишки. И он был бы абсолютно счастлив, если бы не…

— Лан тоже будет? — он спросил это тихо, и в глазах появилась озабоченность, — мне надо с ним увидеться. Обязательно.

Каро помедлила с ответом. Она уже успела отдать распоряжение прислуге, чтобы стол накрыли в малой столовой при канцелярии. На семь человек. Она, мелкие, Ланире и Дан… и в тот момент даже не задумалась, придет ли кай секретарь как обычно, утром, чтобы за завтраком обсудить самые неотложные дела. А вот сейчас что-то заставило сердце тревожно вздрогнуть.

— Я думаю… будет. Должен. — Осторожно сказала девушка. И вздохнула. Это его друг, его прошлое и его ошибка. Она ничего не может сделать за него. Только поддержать. Просто находится рядом.

В столовой Лана не оказалось. Даниэль почувствовал, как болезненно сжалось что-то внутри.

Каро тоже время от времени косилась на пустой стул и нетронутые приборы. И чуть заметно хмурилась. Когда все поели, она не выдержала и спросила у своих воспитанников:

— А где Ланире, вы его не видели с утра?

Троица переглянулась, на их подвижных рожицах застыло недоумение.

— Так он же уехал!

— Уехал?! — Каро с Даниэлем выдохнули этот вопрос одновременно.

— Ну да… Вы разве не знали?

Даниэль почувствовал, как тонкие пальчики сжали его ладонь. Она ничего не сказала, просто тронула. Каро… если бы не ты…

глава 24

Солнце не показалось из-за горизонта и все в замке еще спали, поэтому никто не видел одинокую фигуру светловолосого юноши, пересекшего двор и остановившегося у дверей конюшни. Из-за двери донеслось тихое ржание. Люцифер узнавал хозяина издалека.

— Хороший мой… собирайся в дорогу, — Лан похлопал животное по шее.

Каро, узнав, что у них с конем давняя привязанность, хотела подарить ему жеребца. Но Лан согласился только на «выкупить», выплачивая определенную сумму ежемесячно.

Жалование ему назначили такое, что можно было и больше, ведь жил он на всем готовом. Но была еще маленькая Катти, так что Лан откладывал деньги и для нее.

За Люцифера оставалось выплатить примерно четверть. Ничего… он перешлет…

«Каро… еще вчера, казалось, что уходя от тебя, я перестану жить. Но нет, вот я… Живой, дышу… Если только можно считать меня живым… Ты относилась ко мне очень хорошо, даже слишком хорошо. И, наверное, даже любила… как друга. Ты ничего мне не обещала, и мне не за что тебя винить. Я сам поставил на кон все, дружбу, любовь, возможность быть самим собой хоть с кем-то… И проиграл. Все хорошее в жизни быстро заканчивается, слишком быстро…»

Из полутемной конюшни вдруг послышалось звяканье сбруи. Шаги. Ланире вздрогнул — он не рассчитывал встретить кого-либо здесь в такую рань.

— Далеко собрался? — коротко спросил Грено, выводя уже оседланного жеребца из денника. Как обычно, по нему невозможно было угадать, о чем он думает, но едва заметное удивление в голосе прозвучало. Удивление и… еще что-то непонятное.

— Далеко, — Лан досадливо махнул головой. Объяснять сейчас он никому ничего не собирался. Даже Каро. Ей он потом все напишет. Когда пройдет время.

Грено его досаде, кажется, даже не удивился. Только взгляд из внимательного стал пристальным, словно просвечивающим насквозь.

— И куда именно? — в голосе имперского генерала не было и намека на шутку. Спрашивал всерьез и так, что не ответить было невозможно. Этот так просто не отстанет. Принесло же его!

Лан, не выпуская поводьев из рук, с вызовом вскинул голову.

— В империи немало мест, где можно прожить!

Грено чуть прищурился.

— Да, немало! А тут и без меня все хорошо! Мне тут места нет.

— Вот как… значит я не ошибся… Сбегаешь? — теперь у Грено появились явные нотки неодобрения, даже насмешки. — Струсил. Решил, уедешь подальше, и все поправится?

Лан резко отвернулся. Он не ждал такого поворота и сейчас изо всех сил старался скрыть от Грено то, что уже не получалось удержать в себе.

«Да, да, да! Да, черт возьми, я сбегаю. Малодушно сбегаю, потому что оставаться здесь просто не могу! Потому что когда я исчезну тут все, наконец, встанет на свои места. Потому что, если я уеду, всем будет легче. И им в первую очередь!»

Это «ИМ» звучало так правильно, что Ланире вдруг мучительно захотелось исчезнуть совсем. Раз и навсегда. Чтобы не было этой никчемной его жизни, в которой ничего хорошего уже никогда не будет.

Резкость тона, которым была произнесена следующая фраза, заставила парня вздрогнуть.

— Расстояние не лечит трусов! От себя самого не сбежишь.

«Что он знает, этот Грено?! Что он может понимать?! Пес войны никогда, наверное, и не любивший!»

— Тогда что же лечит?! Что?! — Ланире все-таки повернулся.

— Слабаку и трусу не поможет ничего, — отрезал собеседник и подошел ближе. — Если смалодушничаешь, то больно будет вдвойне. Разве ты простишь себе, что бросил друзей в трудную минуту?

Лан буквально задохнулся, услышав эти слова. «Слабаку»?! «Трусу»?! Да если бы потребовалось отдать жизнь за Каро или Даниэля, он не раздумывал бы ни минуты! Да… да что там жизнь! Чтобы остаться с ней, он отдал бы что угодно! «Трусу…»! Он, Ланире Коннар, гордый, как сто тысяч королей древности, не побоялся бы и унижения! За уверенность, что он нужен… ей… ему…. Но его нелепая любовь — не нужна никому, она только помеха… Неловкость в глазах Каро, жалость — вот все на что он может рассчитывать. Нет, только не это! У него не хватит сил. Он не выдержит, не сможет. И потому бежит, как последний трус и… предатель…

Буря возмущения в душе не могла смыть убийственной правоту в словах Грено. Лан не знал, что ответить, не понимал, что делать дальше и как поступить. Грено не спускал с него глаз. Не в силах выдержать этот требовательный взгляд, парень опустил голову.

Но Грено и не нужно было видеть его лицо, он итак знал, что слова достигли цели. Не сможет Лан теперь уехать. Но и остаться в замке сейчас для него, значит попасть в ад. Потерялся мальчишка среди непростых решений…

Лан чувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Такое верное решение, еще несколько минут назад казавшееся единственным, вдруг обернулось предательством. И вся его решимость испарилась, оставив парня совершенно растерянным. Что теперь ему делать? Что?!

В жизни было много моментов тяжелых, темных, но он всегда знал, как ему поступать. Даже когда Даниэль — друг, практически брат, превратился вдруг в жестокого тирана, он не сбежал, а теперь…

Все же уехать? Бросить… их? Нет! Но остаться… и они… видеть, как они… это свыше его сил…

Плечи парня обессилено поникли. Лан выпустил из ослабевших пальцев уздечку и уронил руку.

— Я не могу остаться… и не могу уйти! — с отчаянием выкрикнул он, вглядываясь в лицо Грено, не сулившее ни малейшего снисхождения.

— А что ты можешь? — жестко продолжал мужчина, — жить с чувством предательства и жадно ловить скупые новости? Каждый раз замирать от страха, если слухи тревожные, ничего не в силах изменить, не в силах помочь и все время помнить, что оставил их сам. По своей воле. Потому что не выдержал, сдался, сбежал… сможешь?

Ланире не ответил. Как ни старался он скрыть свои мысли, Грено, похоже, читал их, словно раскрытую книгу.

— А ты спросил у них самих, нужен ты им или нет? — не дожидаясь ответа продолжил Грено. Вопрос был таким неправильным, что Лан задохнулся. Разве… о таком спрашивают?

— Не спросил, — все так же тихо и грустно покачал головой мужчина. Словно не он только что хлестал мальчишку словами, как пощечинами. — Иначе они сказали бы тебе… что ты для них значишь. Но даже не это главное…. что они значат для тебя? Ты готов их потерять, Лан? Навсегда, на самом деле? Не вчера, не сейчас… а когда уедешь, бросив их в самый сложный момент? Двоих самых дорогих тебе людей?

Слова «двоих» и «дорогих» отозвались изнутри болью и… пониманием, что Грено прав. Нет, не в том, что Лан нужен, в это он не верил, а в том, что именно сейчас, разрывая все связи и уезжая в никуда, он потеряет их обоих. Навсегда. Сможет ли он без них? И какое имеет значение насколько он им нужен, если они ему нужнее! С этим уже никто ничего не поделает. И если он их потеряет…

Потеряет… Потеряет… Но разве он уже не потерял?!

Ночью, когда все решил окончательно и бесповоротно?

Ночь. Время терзаний, отчаяния и тяжелых размышлений… Сегодняшней ночью он закрыл эту дверь. И даже стало как будто легче… И вот теперь чертов Грено дергает за ручку с другой стороны, открывая ее снова!

Не знать, что с Каро и Даниэлем, теперь, когда вокруг неспокойно… да он с ума сойдет от одной мысли, что с ними что-то может случиться! Остаться здесь? И видеть их сближение… Слишком больно. Слишком!!!

Лан почувствовал, как изнутри опять разливается мучительное чувство, которое он с таким трудом отогнал от себя. Не видеть Каро… не говорить с ней, не смеяться, не слушать ее бурное возмущение или недовольное бурчание, когда она устала или что-то не получается. Не следить тайком за Даниэлем, не беречь его от… от всего и от него самого. Как он будет жить без всего этого? Как, если из года в год он именно этим и жил?!

Пустота вокруг… и он пытается в эту пустоту сбежать, наивно надеясь, что где-то далеко ее нет. Но Грено прав, от себя не убежишь. Пустота — она внутри, и убегая, Лан возьмет ее с собой. А ведь он почти сумел себя обмануть.

Зачем, зачем он влез, этот Грено, со своими не прошеными советами и злой правдой?! Что теперь делать?!

Боль, возмущение, обида, вскипели разом:

— Да что вы понимаете! Она ЕГО любит. Его, а не меня! Он ей нужен! А ему не нужен… Никто!!! Я тут — лишний! Без меня…

Лан резко осекся, словно поймав себя за язык. Уронил голову. Больше всего ему хотелось сейчас раствориться, исчезнуть, чтобы не было этой отвратительной сцены, чтобы никогда больше не думать о Каро, чтобы не видеть понимающие, слишком все понимающие глаза Грено и чтобы он, Грено, не видел, как по лицу одна за другой катятся крупные соленые капли.

Мужчина неожиданно подошел вплотную, положил тяжелую ладонь на плечо парня и сжал. Такой скупой жест, но в нем было столько сочувствия и… понимания. Но не жалости. Грено, как никто знал, что жалеть мальчишку сейчас нельзя.

— Не ты первый теряешь любимую и друга. Не ты один мучился, пытаясь понять, что лучше — бежать от них или остаться. Не принимай решение сгоряча, Лан, чтобы потом не жалеть о нем.

Грено помолчал, потом продолжил уже другим тоном.

— Выход есть. Седлай коня, поедешь с моим отрядом на Залесскую таможню. Мы не задержимся на перевале, обследуем равнинную часть тракта до самой границы. В последнее время неспокойно, у меня нехорошие предчувствия. Что-то назревает, надо посмотреть на месте. Это на две-три недели, а то и дольше. В пути будет время все обдумать. И поговорить. Если захочешь, конечно.

Голос капитана звучал, как всегда, суховато, но убедительно.

— Через три недели сможешь вернуться сюда. Или не вернуться — как решишь. Но это будет уже обдуманное решение, Лан. Я все сказал. Выбор за тобой.

Он отвернулся, чтобы уйти, но через пару шагов остановился и тихо добавил: — А если найдешь в себе силы вернуться, обретешь больше, чем потерял. Это я тебе обещаю.

Лан ошарашено смотрел вслед стремительно удаляющейся спине капитана, а в голове крутились слова Грено пополам со смутными обрывками слухов. Императрица, ее консорт — принц с далеких островов и лейтенант королевской гвардии… любовный треугольник… что было правдой в этих слухах и при чем тут Грено?

«Не ты один терял любимую и друга…»

Неужели… да нет же! Это не мог быть он. Или мог?

Принц-консорт погиб во время неудачного покушения на беременную жену, прикрыл ее собой. Императрица больше не вышла замуж и у нее всего одна дочь… дочь, которую вырастил бывший воспитанник императрицы, человек преданно любивший ее. Генерал королевской гвардии Микаэль Грено.

У Лана потемнело в глазах от мелькнувшей вдруг перед глазами картинки — убитый Даниэль у ног Каролины. Или, еще хуже она… Нет! Не надо! Лучше он… он сам!

Правильно.

Все правильно. Он уедет на время и как следует разберется во всем. Он не бросит их навсегда. А потом… потом, по крайней мере у него останется возможность вернуться. Потому что, черт побери, Каро не должна остаться одна с ребенком на руках и с грузом власти на плечах. Даниэль не погибнет так глупо и страшно, как отец Каро, как их с Даном родители… нет.

Лан решительно выпрямился и уверенными, точными движениями стал седлать коня. Залесская таможня. Что же, посмотрим, что там затевается!

* * *

Троица за столом переглянулась, на их подвижных рожицах застыло недоумение.

— А разве не ты отправила его с каем Грено на Залесскую таможню? — первым открыл рот Эрик. — Они уехали до рассвета, мне конюх сказал, вернутся дней через десять… ну или немного позже.

— Понятно. Хорошо. Давайте завтракать, — Каро говорила нейтральным голосом, но Ким на этот голос сразу вскинулся. Поймал ее взгляд и промолчал.

Оставшуюся часть завтрака Даниэль пребывал в задумчивом состоянии, рассеянно улыбался Каро, но взгляд его то и дело съезжал на пустующее место рядом с Эриком. Даже оживленная больше обычного троица не смогла вывести его из задумчивости.

«Уехал… все-таки уехал… Не успел я его удержать».

Тревога, чувство вины неожиданно переплелись с новой мыслью.

«Да что же я за тварь такая эгоистичная!» — Мысль высветилась почти с ненавистью. — «Опять! Опять я думаю только о себе! «Я»! Как Я буду без него! А он…»

— Возможно так даже лучше, — тихий голос Каролины завершил его мысль. — Ланире тоже нужно время… но он вернется. Я уверена.

И дни опять покатились колесом с горки, яркие, солнечные, летние. Да, бывший герцог не забывал бывшего друга, ждал известий с таможни с замиранием сердца, думал, вспоминал…

Но жизнь продолжалась. И большую часть мыслей Даниэля занимала Каро. Тем более, что помимо занятий, которые у них были раньше, прибавились новые.

Каролина теперь не была так занята бумагами и прочими делами, из метрополии прибыл целый штат опытных служащих: дипломатов, поверенных, счетоводов, писцов… работы все равно хватало, причем не только Каро, но и Даниэлю.

Как и договаривалось, Дан приступил к обязанностям… личным секретарем это назвать было бы слишком громко. Заменить Лана неопытный мальчишка не мог. Но переписать набело черновики посланий, разобрать почту и проследить, чтобы принцесса за работой не забыла пообедать — это Даниэль мог и охотно делал. А потом была магия.

Магия… здесь все оказалось сложнее. Даниэль никак не мог освоить самого простого — осознанно опустить свои щиты. Каролина никак не могла к нему пробиться, чтобы на практике показать кое-какие упражнения. Даниэль знал из ее рассказов, что некоторым вещам можно научить только так, в личном пространстве, передавая мастерство от учителя к ученику. Но это знание ничем не помогало. Книги, что дала ему Каро, были уже давно проштудированы и выучены назубок. И все равно Даниэль перелистывал их в тайной надежде найти то, что ускользало от него. Всего-то нужно, снять барьер! Ерунда! Каро это делает легко и непринужденно. Да что там! Любой новичок это может. Расслабится, «открыть дверь», пустить ее к себе в голову. Всего-то. И он хочет этого, очень хочет! И… не может!

Возможно, влюбленность Даниэля сыграла с ним злую шутку. Он вроде бы тянулся навстречу своей прекрасной принцессе, и в то же время… отчаянно ее стеснялся, подсознательно закрывая то, что, как ему казалось, может оскорбить Каро.

Даниэль взрослел, и с недавних пор его мечты о Каролине не были… такими невинными, как раньше. Да и собственный организм частенько подкладывал свинью, особенно по ночам, когда снилось… всякое.

А если Каро все это увидит?! Да она больше его к себе на морскую милю не подпустит! Ужас!

Вот так они и топтались пока на месте, Каро уже научила Даниэля представлять свое мысленно-магическое пространство в виде замка-крепости, она даже смогла миновать внешние ворота в мощной каменной стене, уже полюбовалась на строгие линии донжона, смогла оценить внушительную кладку из серого, полированного гранита… даже на парадное крыльцо смогла подняться.

И все. Двери были закрыты наглухо, словно запечатаны. Как ни старался Даниэль, как не пыталась ему помочь Каролина, замок не желал делиться своими тайнами.

«Сказать Каро про Лана или нет? С одной стороны получается так, что я пользуюсь моментом, тем что Лан устранился… и если Каро любит его… С другой — имею ли я право говорить за Лана? Раз сам Лан не захотел, чтобы она знала о его чувствах?»

«Она такая… на тренировках становится совсем невыносимо, хоть не смотри на нее! Иначе это проклятое… дурацкое состояние станет заметно всем! Надо взять штаны на три размера больше…»

«Сегодня опять приснилось… так сладко… и… Эй! Очнись, идиот! О чем ты думаешь!?»

Даниэль краснел, напрягался вместо того, чтобы расслабиться, и ни с места.

Пальцы машинально трогали медальон на шее. Маленький металлический кружочек излучал легкое тепло, и временами Даниэлю казалось, что он пульсирует словно живой. Его связь с Каро… Теперь он может постоянно ощущать ее. И, как всегда, мысли о Каро увели его далеко-далеко. Туда где нет магии, менталистов и книг.

«Каро… отважусь ли я когда-нибудь рассказать тебе о том, что чувствую?»

Прошла уже неделя с отъезда Ланире. Каролина вдумчиво разглядывала свой собственный дневник. Личный. Проблема была нешуточная: именно в нем она записывала впечатления от первых уроков менталистики, и не только впечатления, но и приемы, какие-то мелочи, закладочки, маленькие хитрости, очень помогавшие на первых порах.

По идее, это именно то, что нужно Даниэлю, но когда Каро писала эти строки, она вовсе не рассчитывала использовать их как учебник. И упражнения с хитростями тонули в большом количестве личных девчачих… глупостей. Которые она совсем не стремилась показывать кому бы то ни было, а тем более Дану.

Сложность заключалась в том, что когда Каролина только начинала осваивать свой дар, у нее была очень опытная преподавательница, которая на тот момент была сильнее нее. И когда у Каро не получалось открыть для учительницы разум, та могла помочь, где-то прорывая барьер, где-то помогая ученице расширить восприятие своей собственной силой.

Но Даниэль уже сейчас, в самом начале обучения был очень силен, сильнее Каролины. А у нее не было достаточно опыта, чтобы обойти его силу и прорвать барьер за счет собственного умения. Она уже написала матери, и кайя Аделина обязательно приедет, но… Через полгода. Потому что никто не ждал таких способностей от мальчика, в котором магия не проснулась в положенный срок. И кайя ректор уехала со своими студентами на практику, на соседний, почти неисследованный материк. И хоть убейся за эти полгода… нет, были у нее догадки, были! Смущение ученика, его жаркие взгляды, когда он думал, что Каролина на него не смотрит… она читала в книгах, что личные отношения во время уроков менталистики — это не всегда хорошо. Но тут уж имеем, что имеем, надо как-то выкручиваться. Тем более, что… и сама… вот глупая!

В остальном жизнь как-то успокоилась и устаканилась. Прибывший из империи штат чиновников освободил Каролину от основного груза канцелярщины, и она могла себе позволить чуть больше отдыха.

Совсем бездельничать не получалось: во-первых, она не привыкла, и не очень представляла как это — ничего не делать и не умереть со скуки, а во-вторых, обстановка оставалась тревожной. Из-за границы все время приходили какие-то мутные новости о непонятных «телодвижениях» Шиханского Каганата. Из Дарканской Республики пришла информация о невнятных бурлениях в тамошнем парламенте. Императрица писала, что посольства этих двух стран в последнее время активизировались, и ведут оживленную переписку со своими правительствами. Словом, в мире было неспокойно.

Каро старалась держать руку на пульсе, каждый день сама просматривала дипломатическую почту и донесения с границы. И, признаться, скучала по каю секретарю… Но написать ему так и не решилась.

Принцесса догадывалась о чувствах Лана, и, как он и предугадал, ощущала сильную неловкость. Ведь по началу ей и самой ненадолго показалось, что… Но теперь она точно уверена: Лан — это очень близкий друг, может, даже брат, которого у нее никогда не было. Но не больше. Не больше. Она скучала по другу и брату и боялась сделать больно влюбленному юноше. Нет, лучше не писать! Тем более, что, Даниэль… Нет, здесь она тоже не была уверена. Даниэль своих вроде своих чувств не скрывал, но… но если он влюблен, почему не впускает ее в свое личное пространство? Когда она думала об этом неизменно всплывали сомнения самого разного плана и она заходила в тупик. Даниэль, в свою очередь, все то время, что не было занято Каро, думал о своем бывшем друге. Эти мысли не отпускали, контрабандой заползая в голову даже тогда, когда он, казалось, по уши занят обычной учебой или работой.

Даниэль писал. Это было уже двадцатое письмо за сегодня, а перед ним еще возвышались три стопки. Руки с непривычки болели, но это его ни капли не смущало. Ведь это были ЕЕ черновики. Четкий, и в то же время воздушный подчерк, волновал его не меньше, чем сама Каро. Порой ему казалось, что взяв в руки очередной черновик, он слышит ее голос:

«Милорд, благодарим Вас за неоценимую помощь в укреплении южного порта. Ваши заслуги будут отмечены в рапорте Императрице…»

Договор о ненападении с Дисбургом… договоренность о поставке известняка в Эссен…

Даниэль вовсе не считал переписывание писем нудным занятием. Напротив! Он давно уже придумал что-то вроде игры — вспомнить все, что знает о том, герцогстве или графстве, куда было адресовано письмо. Случалось, что название ему ни о чем не говорило, или он не мог ничего вспомнить о правителях. Тогда он незаметно выписывал название в небольшую книжечку, и шел в ней в библиотеку.

Эту книжечку когда-то давно подарил ему Лан. Лан… Они про него почти ничего не знали, кроме того, что он отбыл в южный гарнизон с Грено.

Через пару дней после отъезда они получили от него короткое сдержанное письмо, в котором он просил за него не беспокоиться, да приписку от Грено. Не беспокоиться! Южный гарнизон всегда был самым неспокойным местом герцогства, подвергавшимся набегам агрессивных соседей из Верля. И вот сейчас там опять что-то происходит.

Младший писарь, принес свежую корреспонденцию. И не успела за ним закрыться дверь, как Даниэль принялся судорожно перебирать письма. Клион, Аргония, Мифорн… с Залесской таможни ничего не было.

Последнее послание от них получали четыре дня назад. И новости были не радостные. Грено писал, что несколько дней назад дозорные видели отряд всадников, пересекающих границу к юго-востоку от заставы, но стоило направить в их сторону отряд пограничной стражи, как неизвестные мгновенно разворачивались и возвращались на территорию соседнего государства. Перехватить их не удалось, хотя отряд выслали тот час же. И это не поддавалось объяснению, потому что остановиться такому большому отряду в том районе было негде.

Вскоре после этого на нашей земле были пойманы ренхальские шпионы. После допроса выяснилось, что на Севере собирают армии.

«Я приказал усилить охрану на границе и удвоить патрули. Надеюсь, это поможет захватить кого-то из «гуляющих» и прояснить ситуацию. Говорить о вторжении пока рано, но я бы поостерегся», — писал Грено. — «Через таможню в последнее время проходит много подвод с ячменем и овсом, вроде бы придраться не к чему, но крестьяне за границей и сами вырастили неплохой урожай, зачем им столько зерна? Только в качестве фуража. По тракту со стороны порта в несколько раз возросло количество путешественников, паломников и «торговцев» самого наемнического вида. Документы у всех в порядке и мы не имеем права их задерживать, пропускаем через границу, а вот чем они занимаются дальше, стоило бы выяснить.»

Даниэль прочитал письмо несколько раз, надеясь хоть между строк уловить информацию о Лане. Он ведь наверняка полезет в самое опасное место! Удержит ли его Грено? Станет ли вообще удерживать?

Глава 25

— Ким, можешь зайти на минутку?

Ким махнул рукой ребятам — догоню и свернул вместе с Даном в канцелярию.

Минуты две оба молчали. Ким выжидающе, Даниэль — не зная как приступить к делу.

Наконец, Дан откашлялся.

— Ким, ты же… умеешь слышать эмоции, да?

— Да, а что? — он прикрыл глаза. — Только я не люблю. Но если просят… Ты вот сейчас очень хочешь узнать, что думает о тебе один человек, но побаиваешься того, что узнаешь. Если это про Каро…

— Не про Каро! — быстро прервал его Даниэль и порозовел. — Ким, не перестаю тебе удивляться! Только не расспрашивай больше ни о чем, ладно? Мне действительно очень надо знать… А ты можешь не по человеку определить, а по письму? Ну, что чувствовал человек, когда его писал?

— Хм… мальчишка пожал плечами. — По письму не пробовал. Но думаю, что смогу.

Он положил руку на белый конверт с печатью, Дан дал ему на поверку письмо Грено, и снова прикрыл глаза.

— Беспокойство… Напряжение… вроде бы, на них напали, но он решил об этом не рассказывать… и еще что-то вроде… — ситуация серьезнее, чем казалось поначалу.

Даниэль про себя кивнул. То же самое сказала и Каро, прочитав письмо. Очевидно, они с Грено отлично понимали невысказанные мысли друг друга и умели читать между строк. Сам Дан никакого сообщения об опасности в письме не увидел, хотя и перечитал пять раз.

— Здорово, Ким! Ты можешь быть очень полезен! А вот это посмотри, — он не глядя вытянул из стопки конверт.

— Тут все просто. Тот, кто писал, почитает за лучшее сотрудничать, но предаст в любой момент, как только это перестанет быть ему выгодно.

Даниэль мельком взглянул на конверт. Кай Раймунд, верховный правитель Вандельхейма. Не удивлен. Торгаши и есть торгаши, мать родную продадут, за хорошую цену. В Вандельхейм стекаются товары чуть ли не со всего мира. Купцы они прирожденные — покупают, продают, перепродают товары. От шкур диких зверей, что добывают степняки, до магических амулетов самой тонкой работы. Рогнар ведет с ними активную торговлю, нам это тоже выгодно. Но, будем иметь ввиду…

— Потрясающе! — совершенно искренне похвалил Даниэль мальчишку, — Давай последнее, — он постарался, чтобы его голос звучал как можно безразличнее, и мысленно поставил двойной щит — не за чем Киму знать его мысли… Письмо, ради которого, собственно, он все это затеял, было от Лана… Даже не письмо, короткая записка, в которой Лан сообщал, что с ним все в порядке, и просил, чтобы за него не волновались. Также очень просил Каро написать Катти, потому что с таможни письма идут долго и ненадежно.

— Странно… — Ким стоял уже почти пол минуты, сосредоточенно сопел, и Даниэль наблюдал за ним в страшном волнении.

— Не понятно… Дан, тут… пусто. Как будто… как будто этот человек ничего не чувствует… Не знал, что такое бывает. От кого это письмо? Дан… Дан, ты меня слышишь?

Наверное, Ким все-таки догадался, а может быть, просто понял по его лицу, что Даниэля сейчас лучше оставить в покое. Во всяком случае, он попрощался и тихо исчез. Он всегда был очень тактичным этот Ким. А Даниэль еще долго стоял с отсутствующим видом, сжимая в руке конверт, и где были в этот момент его мысли, никто так и не узнал.

— Что-то случилось? — не выдержала Каро, когда Даниэль в очередной раз сорвался на простейшем, уже освоенном упражнении. — Ты сегодня не в себе.

— Да-а, то есть нет… Просто… все время думаю про дела на границе. От Грено не было ничего?

— Нет, — Каро тоже помрачнела. — Кай Аленто уехал на южный рубеж, оттуда пришел запрос на опытного таможенного счетовода… пришлось отпустить. Кай Нирто отбыл на запад, там тоже что-то непонятно на таможне. Я опять осталась на канцелярщине, — Каро вздохнула, — не беспокойся, если бы что-то случилось, новости как раз уже дошли бы.

— Каро, я могу тебе чем-то помочь?

— Можешь, — Каро снова улыбнулась. — Раз сегодня с менталистикой у нас не клеится, давай займемся скучной политикой. Рассортируй, пожалуйста. Здесь надо отделить торговые предложения от дипломатической почты, — принцесса отошла к своему столу и вынула из ящика еще не разобранную утреннюю корреспонденцию. — Торговые предложения надо будет отнести каю Алберти, а с дипломатией я буду разбираться.

— Рогнар за последнее время здорово расширил свои торговые связи. — Даниэль покачал на ладони внушительную стопку конвертов. — Жаль, что не интересовался этими вопросами раньше, смог бы сейчас больше тебе помогать…

Кабинет советника по торговым делам, кая Альберти, как впрочем и многие другие кабинеты, находился в левом крыле замка. Даниэль шагал по двору, уткнувшись в инструкции, которые написала для него Каро. С завтрашнего дня ему будет поручена новая обязанность — отвечать на письма самому. Конечно, это всего лишь шаблонные ответы и все-таки… Даниэль отнесся к делу со всей серьезностью.

В какой-то момент он остановился, вчитываясь, очевидно, в непонятное место, потом стал быстро перебирать остальные листки, надеясь найти пояснение там.

Значит, торговля начала налаживаться, как только навели порядок на таможне. Вернее, не навели, наводят. И явно есть кто-то, кто в наведении порядка не заинтересован… Как нам тут обходиться без обоих счетоводов, интересно?

Опять Каро будет ночами над счетами просиживать! Раньше ей хоть Лан помогал… Лан… Лан? Даниэль почувствовал его раньше, чем увидел. И застыл не в силах поверить.

Это действительно был Лан — стоял посреди двора собственной персоной и разговаривал с Гавриилом. На том самом месте. Как будто и не уезжал. Его фигура была плохо различима из-за бьющего в глаза солнца, но Даниэль все равно безошибочно узнал его. Узнал еще до того, как поднес к глазам ладонь, чтобы защититься от солнца. Несколько листков все-таки выскользнули из рук и тихо спланировали на землю. Даниэль не сразу заметил это.

Сколько раз он представлял себе этот момент. Планировал, как подойдет к нему, что скажет… Но вместо этого ноги почему-то сами собой сделали шаг назад, скрывая Даниэля в тени дерева.

Вот и знакомый двор. Лан натянул уздцы, останавливая коня, но внутрь заезжать не спешил. Задумчиво обвел взглядом окрестности. Что-то неуловимо изменилось. Ворота, старые и покосившиеся, заменили новыми. Теперь они ажурно-кованные, и судя по узору, снабжены не слабой магической защитой.

И весь замок теперь опоясывает ненадежная на вид малозаметная кованая оградка. Всего-то сажени две высотой. Но Лан знал, что ни одна замковая стена не дает такой защиты, как это красивое железное кружево, в которое заклинание защиты вплетают еще на уровне выплавки металла. Сколько же на это потрачено средств!

Мозг секретаря тут же принялся вести подсчет. Надо же! Словно и не было полутора месяцев. Но они же были! Никто не знает, как благодарен Лан имперскому генералу за эту возможность побыть вдалеке и подумать.

Он вспомнил вечера на заставе, свечи и поздний ужин, усталого Грено над картами… конечно, они не сидели только вдвоем, но Лану было приятно оказаться допущенным в узкий круг офицеров. Большей частью он молчал и слушал, как они обсуждают текущие дела и обстановку на границе, обдумывал и только пару раз решился высказаться. И его выслушали!

Это было совсем новое ощущение — быть равным среди лучших. А Лан без колебаний относил личную гвардию принцессы и ее офицеров к лучшим. Да, с того момента, как в Рогнаре появилась принцесса Каролина, он уже не был ни «бывшим другом», впавшим в немилость, ни младшим конюхом. У него было серьезное дело, его уважали… но все равно. Все равно, это было другое. Он словно в одночасье расстался с детством. И, как ни странно, больше об этом не жалел. Ланире понравилось быть взрослым мужчиной.

А прошлое… ну что прошлое… им было тогда по четырнадцать лет…

«— Дан! С ума сошел?! Это же мэтр Карлон! Дан, да опомнись же! — Ланире, видя, что Даниэль на слова не реагирует, заломил ему за спину руку, которую поймал в замахе. Старый учитель только горько усмехнулся и отошел к кафедре.

— Совсем свихнулся?! Я тебе не позволю… — Лан почти кричал.

— Отстань! — Даниэль в запале не разбирал уже, кто перед ним. — Пошел вон! Ты кто такой, чтобы мне приказывать!? Никто! Вот и не лезь, тут я все решаю, понятно!

Лан выпустил его руку и даже отступил на шаг. А тот немного успокоился и уже не орал, а ядовито шипел:

— Я! Тут хозяин! И я буду делать что хочу! А ты, я смотрю, совсем забыл свое место! Ты тоже слуга!

Лан побледнел и на секунду застыл на месте. Но взгляда не отвел.

— Я всегда был тебе другом, а не слугой, — тихо проговорил он, наконец, но Даниэлю показалось, что его слова гремят на весь коридор, — но тебе больше не нужны друзья, только слуги… Я не буду ни тем, ни другим!

— Не нужна мне твоя дружба, есть люди более верные, не такие, как ты! А слугой моим ты будешь! Я тут герцог и вы все мои слуги! Вы уволены, мэтр!

— Тогда считай, что я сам уволился из твоих друзей! — Лан развернулся уйти вслед за сухо поджавшим губы мэтром, который покинул комнату не проронив ни слова. — Я сам увольняюсь! — видно было, что Лан едва сдерживается. — А слуг поищи себе других!

— И не надейся! Пока ты в Рогнаре, ты в моей власти. Не будешь слушаться — засажу тебя в тюрьму! — непонятная злость переполняла Даниэля и выплескивалась яростными, несдержанными фразами.

— Да хоть в две тюрьмы! — Лан, похоже, тоже завелся не на шутку и гневно сверкал глазами на претендента в командиры. — Думаешь, начну тебе пятки лизать, как некоторые? Тоже мне, герцог! Ты еще не герцог никакой, а просто… Зазнавшийся болван! Не дождешься! — И он, резко развернувшись, вылетел из класса, громко хлопнув дверью.

— Посмотрим… — разъяренной гадюкой прошипел ему вслед Даниэль. — Посссмотрим… кто кому первый будет… пятки лизать…»

Мда-а…Теперь, когда прошлое вдруг стало далеким и как будто немного чужим, Лан уже мог вспоминать и даже анализировать. Двое дурных мальчишек… Уперлись, поскандалили, а дальше уже само покатилось, как ком с горы.

Нет, он и сейчас не отказался бы от своих слов, но уж точно не был бы так резок и не стал бы обзываться. Возможно… Возможно, веди он себя чуть умнее, и все пошло бы по-другому. Герху не удалось бы так легко задурить Даниэлю голову. И они… Но что теперь рассуждать, все равно уже ничего не изменить.

Лану казалось, что эти полтора месяца позволили ране отболеть и даже слегка зажить… А точнее, он сам загнал боль глубоко-глубоко, вместе с остальными чувствами. Да, было. Болело, горело и жгло. Но прошло. Он сумеет быть с Даниэлем и Каролиной рядом, пока ситуация не стабилизируется, а потом… потом будет потом.

Сейчас это «потом» приблизилось вплотную. Он почти физически ощутил направленный ему в спину взгляд — словно между лопаток воткнули раскаленную спицу. Но не обернулся. Отдал поводья Гавриилу и зашагал через двор к парадному крыльцу.

Это позволило «не заметить» застывшего в углу двора Даниэля. Наверное, скоро он научится реагировать на него спокойно. Должен научиться. Это просто знакомый, возможно, соратник. Так что ровное доброжелательное отношение и никаких эмоций. Вот их будущее. Ему все равно.

Хотя Каролину он был рад видеть… настолько рад, что внешне-холодноватый, отстраненный тон в разговоре получился словно сам собой. Лишь бы не показать… насколько она огромна, эта радость.

Его спасительное «все равно» продержалось еще несколько дней. А потом с треском лопнуло, натолкнувшись на неугомонную троицу.

Они подловили его во дворе, причем, по всей видимости, следили и выбирали момент, поскольку повода сбежать не оставили. Правда он успел опробовать свою вежливую холодность и на них, рассчитывая отделаться приветствием. Но на этом все и закончилось.

— Мы… Тебя обидели чем-то? — Ким налетел на Лановскую остраненность, как на ледяную стену, и словно больно ушибся, такое лицо у него стало. Питер и Эрик тоже смотрели испуганно и выжидательно, и Лан не выдержал. Ледяная стена треснула сверху до низу, но вот странно, он думал, что отгораживается ею от боли, а боли-то как раз и не было. Было… Тепло.

— Вот поросята! — возмутился он, совсем как Каро, и почему-то этот воспоминание тоже не болело. — Разве же от вас куда-то денешься?!

— А зачем от нас деваться? — не понял Эрик и продолжил: — Мы же не чужая невес…ай! Ким! Больно же!

Пока Рик, хромая и потирая на бегу коленку, гонялся за Кимом по двору, Питер как-то незаметно подобрался вплотную, и через пять минут Лан с изумлением обнаружил себя на скамейке, в руках здоровенную старую книгу и еще какие-то листочки с картами и цифрами, и собственное горячее участие в дискуссии по поводу Кармских укреплений и столетней войны. Нда… Вот тебе и держаться на расстоянии…

В остальном принцип закрытой двери вполне себя оправдывал. Лан твердо шел к цели — начать жить заново, оставив прошлое прошлому. Иногда это было труднее, чем виделось издалека, с заставы.

Она ведь тоже обрадовалась его возвращению, он видел. И чуть было не потерял все накопленное за полтора месяца спокойствие. Каждый раз так щемило в груди… Но он сдерживался, и Каро, кажется, поняла его.

Ланире вернулся к обязанностям секретаря канцелярии, но не ее личного секретаря. Они общались только по делу, и хотя Лан чувствовал тепло и симпатию со стороны принцессы, но сам продолжал подчеркнуто вежливо держать дистанцию. Он видел, что Каро это угнетает, но мысленно умолял ее ничего не менять. Потому что ее дружеское тепло обжигало болью. Вроде бы забытой и похороненной, но все равно… Все равно.

Даниэль эти несколько дней откровенно промаялся, не зная, как себя вести. Но, в конце концов, был вынужден принять правила игры. Вежливость. Отстраненность. Общение только по делу. И взгляд… как на чужого. А что он хотел?

Но жизнь катилась своей колеей, звенела вокруг длинными летними днями, заполнялась событиями и новыми обязанностями… Каролиной. Как бы не страдал Даниэль по потерянной дружбе, рядом с ней он часто забывал обо всем. Жаль только она не всегда была рядом.

Так и в этот раз. После короткой деловой беседы Ланире передал Даниэлю очередную пачку писем, которые следовало рассортировать, прочесть и составить черновики ответов.

— Какие-то вопросы? — уточнил он, видя, что Даниэль смотрит на него и уходить не торопится. Несколько мгновений они глядели прямо друг на друга. Потом Даниэль опомнился и разорвал контакт.

— Н-нет, все понятно.

Ничего ему на самом деле не понятно! Ничего! Далеко он не ушел, завис на крыльце, мучительно обдумывая ситуацию, вспоминая прошлое и теряясь перед будущим.

Лан закрылся, как устрица в раковине. Что он думает, что чувствует… Даниэль не знал. Он поймал себя на мысли, что так далеко друг от друга они никогда еще не были. Даже в период вражды. Тогда они хотя бы общались, если это, конечно, можно назвать общением. Да, они ненавидели друг друга, злились. А сейчас не было больше ненависти, не было больше дружбы. Что было? Равнодушие. Деловой тон и пустые ничего не значащие взгляды. Он понимал, что большего ждать глупо, но все равно… Сколько раз ему хотелось ворваться к Лану в комнату, поговорить с ним, наконец, выложить все, что наболело. Но едва воображение доходило до этой минуты — слова исчезали из головы, как и не было.

Что ему сказать? Я сожалею о том, каким оказался мерзавцем? Спасибо, что отдал мне Каро? Какими словами можно вообще объяснить то, что он чувствует? И разве могут слова исправить его вину?! Нет… никакие слова тут не помогут. Ему-то, может, и станет легче от того, что выговорился. Наверняка станет. А вот Лану… Лану от этого только хуже. Так что незачем бередить старые раны. Даниэль вздыхал и соглашался сам с собой. До следующего раза.

Он снова и снова возвращался мысленно к тем подслушанным в коридоре мыслям, пытаясь найти зацепку, понять, что чувствует Лан сейчас… Ведь промелькнуло же у него что-то в глазах или… или это он сам очень хотел, чтобы промелькнуло? Он бы все для него сделал, все что угодно! Но как быть, если Лан не подпускает к себе?

Оставалось только наблюдать. Он использовал каждую мелочь, каждую зацепку. Он присматривался, изучал жизнь Лана, вплоть до самых незначительных деталей. Теперь для него имело значение все: когда Лан просыпается, что любит читать, с кем общается.

Даниэль как будто пытался наверстать потерянные два года. Он стал писать Катти и посылать ей подарки. Сделал даже попытку привезти девочку в Рогнар, чтобы Лан смог повидаться с сестренкой, но начальница пансиона его отговорила — слишком трудна дорога для маленькой девочки, к тому же она только-только начала привыкать к жизни вне дома. Не стоит ее тревожить.

Ну, не стоит, так не стоит… Даниэль начал перечислять деньги в пансион. Как только он узнавал, что Лан в чем-то нуждается, он тут же покупал это и просил кого-то из гвардейцев отдать ему. Увы, такие моменты были редкостью. Лан был неприхотлив и, так же, как и Даниэль, жил на всем готовом…

Все эти мысли бесконечным хороводом крутились в голове, и Даниэль сам не замечал, что он уже довольно долго стоит неподвижно, уставившись в пустоту.

Как оказалось, задумался он не в самом подходящем месте. На крыльце флигеля, где располагался канцелярский секретариат. Уже с полчаса служащие и посетители тактично огибали скульптурную композицию «задумчивый с пачкой писем». А потом пришел Эрик. Эрик тактичным не был никогда и ни одним местом. Поэтому Дан, обнаруживший, что его бесцеремонно дергают за рукав, только вздохнул и вынырнул из своих мыслей, чтобы оказаться нос к носу с рассерженным мальчишкой.

— Ты! — Эрик гневно уставился на собеседника снизу вверх. — Растяпа здоровая! Ты нам что говорил?! «Я прослежу-у, я позабо-очусь!»

— Ты чего? — только и смог вымолвить ошарашенный Даниэль.

— Я ничего!!! И ты — ничего! И завтракали мы сегодня без нее! И обед так и стынет на

кухне!!! Грена ругается!!! А она голодная! А ты ушами хлопаешь, жених!

Даниэль не сразу понял, о ком идет речь. Потом с удивлением посмотрел на часы. Ежики-метелки, это сколько ж времени он тут простоял!

— Ну и чего ты разоряешься? — недовольно загудел кто-то голосом Питера из-за спины. — Взял бы и сам отнес ей обед. Не видишь, человек занят. Он думает. Уже полчаса! — к концу фразы в басовитом гудении прорезались явственно-ехидные нотки.

— А вот нетушки! — возмутился Эрик. — Он жених или где?! Мне она по шее даст за просто так, если я полезу мешать… пусть или кормит, или сам получает! Он большой, а у меня шея не казенная!

— Значит так, — Даниэль окончательно вернулся на грешную землю, — раз шею жалко, придется немного поработать руками. Пойдемте-ка со мной.

— Сколько писем видите? — он указал на громадную стопку посреди стола: — Так вот, их надо рассортировать. С синим штампом в одну стопку, с красным — в другую.

— Во ты на-аглый! — то ли возмутился, то ли восхитился Эрик. — Не, Пит, ты видел? Он жениться будет, а мы письма сортировать!

— Можем поменяться, — подмигнул ему Дан, — если хочешь.

— Х-ха! — неизвестно чему обрадовался Эрик. — Да мы вообще первые были в очереди, чтоб ты знал! Еще когда-а решили, что сами на ней женимся все втроем, когда вырастем… так что будешь клювом щелкать и одну мысль по полчаса думать, мы тебя перерастем и привет! — он еще и язык показал для полной убедительности.

— Да ладно, — снисходительно прогудел Питер. — Влюбленные, они такие… у них вся голова одними поцелуйчиками занята, для мыслей уже места нет. Если одна какая забредет, ее сразу хвать! И думают до упора. Давай сюда свои письма.

Как всегда, после разговора с «нахалятами», настроение у Дана подскочило до отметки «жизнь прекрасна, а местами и удивительна». Что-то напевая себе под нос он буквально влетел в кухню, чтобы столкнуться нос к носу с рассерженной Греной.

— Знаю-знаю! Я олух и балбес! Не ругайся, Грена, бегу уже! — опередил он готовую отчитать его женщину. И, чмокнув изумленную повариху в щеку, забрал у нее поднос, тут же выбежав с ним за дверь.

Вообще, со стороны могло показаться странным, ну, что, в самом деле, у принцессы ума не хватает самой пообедать? Но все дело в том, что в связи с напряженной обстановкой, Каро постоянно доставали всякими неприятными дипломатическими вопросами. Горы претензий и куча «важных» документов, подтверждающих эти претензии, сыпались как из рога изобилия. Все это нужно было изучить, вникнуть и рассортировать. Претензии, собственно, делились на три вида: «чушь полная, можно не реагировать», «ерунда, но повозиться придется» и «вот… нехорошие люди! Придется вести переговоры!»

Временами такая сортировка становилась настоящим испытанием. И безжалостно съедала время. Порой отсылки к документам были до того запутаны, оторвешься на минуту — потеряешь нить. И начинай тогда сначала!

— Мне иногда кажется, что я скоро превращусь в «бумажную королеву» из сказки! — жаловалась Каро Даниэлю. — Будут у меня конверты вместо рук и ног, а вместо головы фолиант ваших фамильных документов.

Даниэль, конечно, пытался помочь всеми силами, но многого он еще не умел и не знал.

И если с утра принцесса еще нормально реагировала на окружающий мир, то к обеду эта мутная волна накрывала ее с головой, и хорошо, если к вечеру схлынет. Какой тут обед… не до него.

Вот и приходилось напоминать, а то и кормить чуть не силком, устраивая поднос с аппетитно пахнущими тарелками прямо поверх «очень важных бумаг».

И если сама принцесса этим произволом возмущалась, то ее организм живо вспоминал, что он вовсе не железный, в совсем даже наоборот — давно не кормленный и уставший.

Предательский нос живо втягивал вкусные запахи, а желудок радостно урчал, как голодный дракон в большой пещере с хорошей аккустикой.

Однако в этот раз номер не прошел. Не успел Даниэль войти, как Каро сразу вскинула руку в предупреждающем жесте — погоди, не мешай! Даниэль знал, в такой момент ее лучше вообще не трогать. Поэтому он тихо проскользнул в дверь, прикрыл ее ногой и поставил поднос на маленький мраморный столик у окна. А сам уселся с книгой в сторонке.

Однако время шло, а прерываться Каро и не думала. Даниэль отложил книгу. Посмотрел на принцессу. На остывающий обед. Потом снова на нее. И вдруг решительно взял поднос и… придвинул к себе.

Каро сначала не обратила на это внимания, но потом мельком оглянулась и даже бумажку отложила. И возмутилась, совсем как Эрик:

— Эй! А ничего, что это мой обед?! Тебя не кормили, что ли?

— Ну почему же… — Дан как ни в чем не бывало продолжил уписывать за обе щеки. — Кормили. Просто я подумал, ты так занята… чего такой вкуснятине пропадать?

— А ну брысь! — Каро выбралась из-за стола и быстро подсела к маленькому столику, на котором стоял поднос. — Проглот! И так вымахал, в прыжке не достать, а все бы бедную голодную принцессу объесть!

Желудок бедной голодной принцессы угрожающе бурлыкнул, словно подтверждая сказанное. А сама она первым делом отобрала у обжоры ложку. И быстренько занялась супом, искоса поглядывая на Даниэля. Лукаво и немного смущенно.

Оно нечаянно вдруг получилось — взять этот шутливый, непринужденный тон, как с мальчишками или… с Ланом когда-то… с Даниэлем так раньше не получалось. В первый раз. А он сидел напротив, подперев щеку кулаком и не отрывая глаз смотрел, как она ест. И глаза его были при этом… Наконец Каро не выдержала:

— Ну хва-атит! Не смотри так. Оставлю я тебе… немножко, так и быть!

— Да я не хочу есть, — рассмеялся он.

— Тогда нечего глазеть на мои пирожки. И на жаркое тоже… — Каро преувеличенно жадным жестом придвинула тарелки к себе поближе.

— Хитрая лисья морда, вот ты кто.

— Почему лисья? Я вроде не рыжий?

— Чернобурый! — теперь засмеялась Каро, и, отодвинув пустую тарелку из-под супа, уже спокойно взялась за жаркое.

Вроде бы пустячное происшествие… ну, пошутили, посмеялись вдвоем. Но что-то неуловимо изменилось. Незаметное на первый взгляд, неважное. Однако этим же вечером Даниэль спокойно «вошел» в свое ментальное пространство, и с первого раза выполнил базовый комплекс упражнений на концентрацию. Он радовался, как ребенок! Для начала подпрыгнул на месте. Раза три. Потом подхватил Каро и закружил по комнате.

— Каро, это и в самом деле, оказывается, просто! У меня получилось! Получилось!!!

— Эй-эй! — смеялась Каро. — Я за тебя рада, но поставь меня туда, где взял! Летать мы сегодня не учимся!

Тут Даниэль спохватился. Бережно поставил девушку на пол и смущенно покраснел. А Каро вдруг прищурилась и скомандовала:

— Так. Давай еще раз! Глаза закрыть. Правую руку на медальон. Сразу со второго шага, дыхание выровнять… три точки концентрации… молодец… шагай!

И он шагнул… впервые легко, без малейшего напряжения шагнул в чужой ментал.

— Умница! — пространство звучало голосом Каро. — Иди сюда. Да, правильно! Возьми координаты… молодец. Открой глаза.

— Это… как? Где? — он даже слегка растерялся от непривычности происходящего.

— Это часть моего ментала, я создала его для занятий с тобой, — улыбка, как эхо, раскатилась вокруг. — Здесь я смогу показать тебе все, что нужно.

Легкий голубоватый туман редел, и Даниэль наконец увидел принцессу. Она была совсем рядом. И он не удержался, просиял в ответной улыбке. Вся его неуверенность и страх куда-то подевались.

— Вот теперь получится, — кивнула Каролина. — Давай с самого начала. Первое упражнение на концентрацию. Смотри внимательно…

Глава 26

Виноватым, как всегда (ладно, почти как всегда) оказался Эрик. Он сидел в канцелярии и озлобленно канючил: «Не надоело? Ну, еще не надоело, а?» Сначала ему отвечали — «не надоело», потом Питер перестал отвечать, а Ким вместо ответа обстреливал его шариками из бумаги.

Объяснялось это тем, что Эрик бездельничал, а Питер и Ким — нет. Питер вторую неделю мастерил для Лана «календарное бюро» — штуку, безусловно, полезную для канцелярии.

В бюро двенадцать ящиков, в каждом — тридцать или тридцать одна пластина, на которой обозначены документы, поступившие и зарегистрированные в этот день. Нажал рычажок — месяц и сразу узнал, какие письма, прошения, отчеты и прочее, прибыли в канцелярию в январе, а какие — в августе.

Проблема была в том, что Питер изначально хотел сделать магическое бюро, но Каро велела ему обходиться без волшебства, и он согласился. Сначала проворчал, что работать будет неинтересно, потом втянулся, да так, что не замечал подколки Эрика.

Ким тоже не сидел без дела. Он тренировал свою новую способность. Брал старые пыльные архивные папки, вынимал дела и прикасался к ним рукой — ловил эмоции. Иногда, если папка была не очень старой и пыльной, спрашивал Лана: «По этому прошению чего-то делалось?» Пояснял: чувствую запах беды. Или запах правды.

Однажды, взяв совсем старую папку — тесьма истлела, чуть не упал со стула. Лан подхватил его, придержал, осмотрел и успокоился.

— Что такое?

— Его приговорили к смерти, а ведь он был невиновен, — тихо сказал пришедший в себя Ким. — Сто лет прошло, а будто слышу, как он кричит: «Я в ту ночь был в другом городе!».

Потому Питер-Ким-Эрик, то бишь ПЭК (так давно уже прозвали в замке дружную троицу) и задерживался в канцелярии, даже после ухода Лана и других служащих: Питер мастерил, Ким возился с архивом. Эрик просто скучал. И однажды…

Нет, Ким был тоже виноват. Вместо того чтобы запустить очередную муху в лоб другу, он сказал.

— А ты вообрази, что ты начальник канцелярии и напиши указ…

— О том, чтобы вам запретили здесь находиться вечером, — ответил Эрик.

Но к совету прислушался. Обошел столы. Разыскал испорченный лист, с печатью.

— Две кляксы… Питер, эй. Ладно, без тебя обойдусь, сып-стиралка при мне.

Сып-стиралка, конечно, имела другое, более серьезное название. Но как назовешь порошок, когда-то подаренный Каро и имевший волшебное свойство удалять с листа чернильные кляксы?

Используя его, Эрик убрал не только кляксы, но и часть прежнего текста. Кое-что дописал. А потом встал на стул.

— Зачетный налоговый ордер! Подателю сего выдается одна штука миндального коралла, в счет погашения задолженности, если таковая имеется!

— И что дальше? — не отрываясь от своих трудов, спросил Питер.

— Пойду в лавку и получу миндальный коралл.

Тут самое время было бы возмутиться, но…

Миндальный коралл — очень редкий и дорогой вид лакомства, делался из лучших сортов орехов, а вместо сахара использовался особый сироп, настоянный на цветах, которые росли только на высокогорных лугах герцогства Рогнар. Плюс масса еще каких-то хитрых ингредиентов.

Это лакомство могли себе позволить только в очень богатых домах, и то по особым случаям. Стоит дорого, да и хранится недолго… Года три назад, когда посольство из Рогнара приезжало для подтверждения помолвки, мальчишкам перепала веточка этой прелести. Говорят, даже специального мага вызывали, чтобы довезти в Империю. Дорогой подарок императорскому двору. Веточка была маленькая-маленькая, но на всех хватило.

А так хотелось попробовать еще! Вопреки ожиданиям, в герцогстве тоже не подавали коралл к завтраку, и даже не продавали в кондитерских лавках — его готовили только по специальному заказу к большим праздникам…

— Смотри, по дороге не слопай, — сказал Питер.

Эрик тут же ответил, что слопает непременно, но было понятно — шутит.

— Может, не надо, — без особого энтузиазма сказал Ким. Хотел возразить еще резче, но ему казалось, что в тот, прошлый раз Эрику досталось чуть меньше, чем всем — ломали-то на глазок. И теперь он чувствовал себя слегка виноватым.

— Надо! А то, что, нам до свадьбы Каро теперь ждать? — убежденно сказал Эрик. — Кондитеру от одной штуки не убудет.

Тут он запнулся, наткнувшись взглядом на прищурившегося Кима и торопливо поправился: — Да и потом… возьмем да вложим деньги, или отнесем сами, скажем — курьеры. Тут же не в деньгах дело, а в том, что без заказа из замка кондитер не станет готовить эту штуку!

— Его, говорят, вообще надо несколько дней готовить, — отвлекся от работы Питер и непроизвольно облизнулся.

— Вот! А деньги потом отдадим и все! Главное, заказ придет из замка! — пылал энтузиазмом Эрик. И заражал им остальных, даже Кима:

— А тебе не слабо со мной сходить?

— Не слабо, — грустно отозвался Ким. Ему интуитивно не нравилась вся эта затея, но Эрик так горел энтузиазмом… а коралл, он такой вкусный… и деньги они действительно отдадут! Надо залезть в копилку и проверить… но там должно быть уже много, в замке — не в столице, тратить было некуда. А вкусненьким их и так балует и Грена, и Дан по старой памяти… может, ну его, этот коралл?

Но сопротивляться было поздно. Эрик, как разогнавшийся скакун на полном ходу, нес вперед и останавливаться не собирался. Не бросать же друга?

— Ничего не вышло, — грустно рассказывал Эрик Питеру час спустя. — Мы пришли, показали ордер. Кондитер его изучил. Потом говорит: сейчас не могу, другой заказ. Скажите ваши имена. Мы бочком к двери, а он вспомнил, как Ким меня называл, вот нужно было языком трепать, да? Вспомнил, сказал: так и записать? Мы кивнули и ушли.

— Ну ладно, остались без коралла, — вздохнул Питер. — Если бюро Лану понравится, будет премия, пряников купим…

— Честно, — облегченно продолжил Ким.

— С твоей честностью на бобах останешься, — возмутился Эрик, но быстро умолк, стоило Киму нахмуриться.

Прошло несколько дней, и ребята уже забыли о своей сладкой авантюре. Они опять коротали вечер в канцелярии, когда в дверь постучали.

На пороге стоял дежурный стражник. На лице его было легкое удивление, как и полагается, когда человек прикоснулся к тайне, которую ему никак не понять. В руках у стражника была корзина, явно тяжелая.

— Вам прислали, из кондитерской кая Деймо..

— Спасибо, — растерянно ответил Питер. Недоумевающий стражник протянул ему корзину и ушел.

— Коралл! Да тут не одна веточка. Тут целый коралловый риф, — столь же удивленно сказал Эрик, чуть не уронив на пол тяжеленную корзину. — Небось, все кондитерские города подключились! — добавил он уже с восторгом.

Впрочем, удивление не помешало троице дружно сунуть руки под салфетку, покрывавшую корзину, и отломить по кусочку ароматной ветки. А потом еще. И еще. Самый наилучший коралл не просто просил взять еще кусочек. Он требовал. И увильнуть не удавалось.

В дверь постучали опять. И опять был стражник удивленный не меньше, чем в прошлый раз. И опять с тяжелой корзиной. Протянул и удалился.

— То же самое, — сказал Питер, поднимая салфетку. — Только формы другой. Умм, вкуснотища!

Не прошло и пяти минут, как стражник появился с третьей корзиной.

— Чего-то они напутали, — нахмурился Эрик. А заодно подумал, что коралл обладает особой, неизученной магией: живот говорит «не надо», а руки — тянутся.

— Или мы напутали. Напомни-ка, что было раньше в том бланке с печатью, — прошамкал Питер.

— Что-то про масло для кухни, — ответил Эрик. — Все, не могу больше!

— Значит, нам прислали не «одну штуку», а вес, равный месячной норме масла — пятьдесят фунтов, — прошамкал Ким. — Ой, — сказал он, уже не шамкая, — это сколько же стоит? Сколько теперь замок должен гильдии кондитеров?

Руки Эрика и Питера, протянувшиеся за новой порцией, застыли в движении…

Вот в такой-то позе их и застал Лан.

— Может, вы мне объясните? — спросил он без всякого подвоха, перебирая в руках какие-то бумаги. — Гильдия городских кондитеров прислала пятьдесят фунтов самого дорогого миндального коралла в замок, в качестве натурального податного налога. Адресат получателя — канцелярия. Что за ерунда? С чего они вообще о податном налоге вспомнили, у них за первые шесть месяцев года уже… — тут Лан поднял глаза от бумаг и замолчал, наткнувшись взглядом на три вымазанные в сладком физиономии вокруг полупустой фирменной корзинки кондитера Деймо.

Питер посмотрел на Эрика — выкручивайся, затейник. Эрик — на Кима, правда, не возмущенно, а умоляюще — придумай чего-нибудь!

Ким поступил честнее всех — уставился в пол. Смотреть на Лана было стыдно, на корзины с лакомством — страшно и даже противно… уже.

— А вот и сам натуральный зачет, — продолжил Лан, присаживаясь к корзине. — Где же сопроводительный чек? Так… «согласно запросу из канцелярии, под номером…».

Лан, похоже, очень волновался, и пока ничего не понимал. Но собирался разобраться в самые ближайшие минуты. У всей троицы сердца дружно попытались ухнуть в желудок, но там было липко, сладко и тесно от съеденного лакомства. И, даже, слегка подташнивало.

Лан тем временем выхватил с полки исходную книгу, перелистал ее, толстенную, так, что чуть страницы не запели под пальцами.

Мальчишки переглянулись. До этого они считали, что так быстро двигаться кай секретарь умеет только на тренировках.

— Нет записи, — нахмурился Лан, — выходит, бумага пришла не из канцелярии. Но откуда же? — Он разговаривал сам с собой, но с каждым словом три повинные головы опускались все ниже. — Сейчас же иду к Каро, пусть берет прокурорское разрешение допросить кондитера и узнать, откуда появилась фальшивка. Может, сейчас их по городу гуляет сотня, на разные товары. Завалят замок ненужными дорогими вещами, а потом предъявят счета к оплате и весь бюджет к чертям! — Лан встревожился всерьез.

Троица в который раз испуганно переглянулась. Такого развития событий они явно не предполагали.

— Не надо к Каро, — пролепетал Ким, зардевшийся как наливное яблочко, которое торговец выставляет в передний ряд лотка. — Это…

В последний миг привычка возобладала над честностью: если тут виновник, ему и признаваться. Поэтому Ким толкнул локтем Эрика, и не слабо так толкнул.

— Ну… Мы нашли бумажку и решили пошутить, — пролепетал Эрик, пряча глаза.

— Где нашли? Какую бумажку? Как пошутили? — Лан резко обернулся и теперь будто кидал вопросы-стрелы в трактирную мишень с трех шагов. Каждая в цель.

Эрик, запинаясь и уже тихо шмыгая носом, стал рассказывать. Ким и Питер присоединились. Ух, как им не хотелось! Но коралл-то ели все вместе, значит — соучастники.

Поэтому, вздыхая и делая длинные паузы, они поддакивали в пользу друга: «решили, ничего страшного не будет…. Не отговорили… Захотелось сладкого… мы думали, потом деньги… из копилки…».

— Все ясно, — как-то по-особенному жестко сказал Лан. — На этот раз Юри будет наказан — вычту жалованье за два дня. Он же знает: любые отходные бумаги с печатями, сжигаются. Лень было жаровню разжечь — останется без пива, лодырь.

Друзья вздохнули, представив огорчение помощника казначея и со страхом уставились на Лана — с нами-то что будет.

— Возьму в казначействе ссуду, — Лан продолжил размышления вслух, будто не видя встревоженных глаз, — под годовое жалование. Кондитеры в этой истории виноваты меньше всех. Ладно, ужинать буду хлебом, возле коптильни — проверено, так вкуснее. — он усмехнулся какой-то незнакомой кривой усмешкой

— А… а мы? — несмело заикнулся Ким. — Мы думали… копилку… — он в ужасе замолчал, сообразив, наконец, что никакая копилка… даже десять копилок! Не даст им столько денег, сколько стоит пятьдесят фунтов дорогущего лакомства. И вернуть недоеденное тоже не получится — очень скоро нежнейший шедевр кондитера уже не будет стоить ни гроша! Кондитер не возьмет его обратно, потому что не сможет так быстро продать! О-ой…

— А вы? Что, вы? — сказал Лан, потускневшим голосом. — Забирайте добычу и идите… доедайте, пока не испортилось. Вам придется забыть дорогу в эту комнату. Меня забыть тоже. С мошенниками — не дружу.

Тишина, длившаяся три-четыре секунды, была такой мертвой, что жужжание упорной мухи, пытавшейся влезть в корзину с марципаном, казалось громом.

— Мы не мошенники! Мы не знали, что так получится, — едва оправившись от потрясения, наконец пролепетал Эрик.

— Мошенников, которые знают, что попадутся, не существует, — сухо и четко произнес Лан. — Вам, к счастью, повезло попасться на первой же проделке. Хочется верить, дальше будете жить честно. Главное, подальше от меня.

К чести Кима, надо отметить, что он даже не пытался лишний раз ткнуть Эрика тем, чья вообще это была затея. Питер, тот вообще каменно молчал, угрюмо глядя куда-то в пол. Эрик насморочно сопел, и было понятно, что он из последних сил сдерживается, чтобы не зареветь.

Троица уже час сидела на чердаке у Максимилиана, и переживала катастрофу.

Никакие слезы, уверения в том, что деньги найдутся, что они не нарочно… на Лана ничего не подействовало. Он отвернулся и сделал вид, что троих плакальщиков в канцелярии вообще нет. Пришлось уходить, медленно, поминутно оглядываясь — вдруг передумает?

Не передумал.

Его холодное презрение ранило очень больно, хотя они и понимали — по заслугам. А еще страшнее была мысль о том, что их мошенничество вылезет наружу и о нем узнает Каро. О-ой! Вот тут слезы наворачивались на глаза у всех троих. Каро на дух не переносила нечестность и воровство… а как она назовет аферу с кораллом, ни один из троицы не сомневался. А если учесть, что после случая с побегом Даниэля они и так остались в герцогстве «условно», до первого серьезного проступка…

Распроклятые корзинки с распроклятым кораллом пришлось забрать с собой. От приторно-пряного запаха уже явственно тошнило, и смотреть на сахарно-рассыпчатую ореховую вкусность было откровенно противно. Корзинки бросили на кухне у Максимилиана, и добрый старик даже не стал ни о чем расспрашивать убитых мальчишек, только огорченно покачал головой вслед. Ну что ты будешь делать, опять неладно… натворили, небось, чего, а теперь сами мучаются. Эх, дети-дети…

Спать мальчишки ушли в этот день позже обычного, на ужин вообще не появились, и до самого утра над развеселой троицей незримо витал дух вселенского уныния.

А утром деятельная натура Эрика взяла свое. Надо собрать деньги! Вытрясти копилку, пробежать по всему замку, занять у кого можно, пообещать все, что угодно…

Конечно, ссудить денег им могли только ровесники. Ну не к каю управляющему же бегать, или там к старшей горничной. Вся лакейская братия дружно вытрясла карманы, и троица надолго попала в кабалу — расплачиваться они могли только услугами…полы помыть, подежурить на кухне… Еще сколько-то денег дал Максимилиан. Его, посовещавшись, все же посвятили в свою неприглядную тайну… он даже ругаться не стал, покачал головой укоризненно, и полез доставать с верхней кухонной полки горшочек с монетами.

Но даже с этой существенной прибавкой в узелке, который троица после обеда принесла и и вытрясла на стол перед Ланире, было слишком мало денег… едва ли треть нужной суммы.

— Это что за новости? — холодно поинтересовался Лан, отодвигая горку монет с документа, которым занимался.

— Это не новости… это… мы собрали вот… А остальное будем искать… мы обязательно найдем, ты не сомневайся! Клянемся, вот… вот… обязательно! Провалиться мне… то есть, вот на месте провалимся, но найдем!

Ланире прикусил губу и постарался скрыть сначала смех, а потом тревогу во взгляде. Вроде получилось:

— Что еще вы затеяли? Грабеж на дорогах? Кражу из главного казначейства? Похищение с целью выкупа? — он грозно сдвинул брови.

— Нет, ты что! — вознегодовал Эрик. — Как ты мог подумать и вообще… мы заработаем! Ты… только… не надо ссуду брать.

— А зарабатывать вы решили, не иначе как на золотых шахтах. Потому что другими способами такую сумму вы будете собирать еще лет… несколько, — безжалостно припечатал Лан. — Да не бойтесь… я никому не рассказывал, что вы натворили, и не собираюсь. Каро не узнает.

— Мы не из-за этого! — возмущенно подскочил на месте Эрик, и тут же невольно выпалил: — а ты правда не скажешь?

— Не скажу, не тряситесь. — Лан невесело усмехнулся, достал из кармана серебряные часы (историю этих часов троица знала давно и наизусть), громко щелкнул крышкой, покачал их в руке… и убрал в карман. — Сам разберусь. Забирайте свое богатство и шагом марш отсюда!

— Не вышло… — уныло выдохнул Ким, скатываясь с крыльца. — У какой… злой.

— Заслужили, — чуть ли не в первый раз с начала этой истории подал голос Питер и тоже вздохнул.

— Ничего-ничего! — храбрился Эрик. — Мы же не сдадимся? Вот именно! Пошли, будем… дальше придумывать!

После чего тут же получил по три пенделя от каждого друга и даже не возмутился. Только спросил, почесываясь:

— Все? Уже можно думать, или вы еще драться будете?

— Придумывай, король мошенников, — хмыкнул Питер.

Дан весело насвистывал. Только что Каро похвалила его вчерашнюю работу. А надо сказать, строчил Даниэль с таким рвением, что бил все рекорды по количеству переписанных за день писем. Благодаря его трудам, устрашающие стопки белых конвертов, сложенные в канцелярии практически сошли на нет.

И сегодня Каро это отметила! Всего лишь пары ее фраз оказалось достаточно, чтобы пасмурный день превратился для Даниэля в солнечный.

Дан нес в канцелярию «отработанные» конверты. И намеревался «заправится» новыми.

Слова Каро: «Даниэль, что бы я без тебя делала!» — снова и снова звучали в ушах, как песня, под аккомпанемент его свиста. И мальчишке казалось, что теперь его всюду ждет удача.

— Тссссс! — послышалось вдруг из-за угла. — Не ори на весь замок! Если мы этот клад не найдем, то все, Лан, заплатит свое жалование за год, это ж какие деньги!!!

— Он часы собрался продавать…

— С чего ты взял?

— А ты не понял? Он их когда в руках держал, так смотрел… и словно взвешивал. Они наверняка дорогие.

— Они не из-за денег дорогие, дурак!

— Сам! Дурак! Без тебя догадался!

Голоса были подозрительно знакомыми… И Даниэль, который теперь уже считался «в доску своим» в этой гоп-компании без тени смущения вынырнул из-за угла и встрял в разговор.

— Пит, кто мне обещал еще вчера вернуть второй том летописи? А?

Разговор мальчишек Дан поначалу всерьез не принял. Клад… подумаешь, играют опять! Но как-то не очень вязались с игрой «Лан заплатит», «жалование за год» и, особенно, «собрался продавать часы».

Все трое заговорщиков подпрыгнули от неожиданности и уставились на Дана круглыми глазами. Потом Эрик сердито насупился, Ким опустил голову, а Питер печально сказал:

— Да иди ты со своими летописями, у нас тут такое! — он шмыгнул носом и спросил: — Ты не знаешь точно, сколько стоит один фунт миндального коралла?

Дан слегка треснул Питера конвертами по шевелюре.

— Да-да-да, так Каро завтра и прикажешь ответить, когда она про книгу спросит? Мол, Питер просил передать… а зачем вам коралл? — Даниэль на секунду задумался, — точно не помню, что-то в районе золотого с четвертью. Собираетесь полакомиться, обжоры? — подмигнул он мальчишкам, — могу подкинуть пару десятков серебрушек, если вам не хватает.

К его огромному удивлению, это предложение не вызвало никакого оживления.

— Вы что, опять без сладкого что ли? — забеспокоился Даниэль, видя, что троица всерьез скисла.

Никто из троих не принял шутки и не проявил благодарности за беспокойство. Только еще больше насупились. Потом Ким все же посмотрела прямо на Дана и спросил:

— Ты не знаешь случайно, где у вас тут клад можно найти? Нам надо заплатить за пятьдесят фунтов миндального коралла. А потом еще куда-то его деть!

«— Случайно знаю», — чуть было не съязвил Даниэль, «- Клады тут вообще дело обычное — на каждом шагу попадаются. Можно попробовать покопать …» И тут до него долетел смысл второй части сказанного.

— Пятьдесят фунтов?!! Миндального коралла?! — ошеломленный Дан не знал, что и думать. Можно было бы предположить, что кто-то из них ошибается, либо Ким в цифре, либо он, Дан, в услышанном. Но вот последняя фраза…

С запинками, краснея и вздыхая, троица поведала ему, во что вылилось их невинное на первый взгляд, желание пошутить и полакомиться.

— И вот теперь Лан хочет отдать жалование за год — тихо закончил Пит. — Потому что на ордере стоит его подпись!

С минуту Дан в сопящей тишине переваривал информацию. Потом махнул письмами в руке:

— Ждите тут, вернусь через три минуты, будем думать… — и быстро зашагал к канцелярии.

Да, дела… несчастные двадцать пять серебрушек, оставшихся у Дана после побега, теперь походили на издевательство. Пятьдесят фунтов! Это почти… шестьдесят золотых, не меньше. С ума сойти!

Дверь канцелярии открылась без привычного скрипа, надо же — смазали! Дан прошел столу, что стоял в левом углу. Положил письма в ящик для старой корреспонденции. Взял новые. Так же бесшумно двинул на выход. И уже у самой двери что-то заставило его остановиться. Даниэль обернулся.

В соседней комнате, за своим рабочим столом сидел Лан. Он был неподвижен.

Перо в его пальцах замерло над бумагой, другой рукой он подпирал подбородок и смотрел прямо перед собой с совершенно отсутствующим видом.

Даниэля он не замечал, и у того возникло подозрение, что не заметил бы, даже если бы в кабинете оказался, хаземский слон. Рука бывшего друга расслабленно лежала поверх бумаг. Точнее, не просто лежала, тонкие пальцы легонько обводили вокруг циферблата, гладили тяжелую крышку с красивой гравировкой… эти часы Дан знал лучше, чем кто либо в замке. Единственная память об отце…

Вот Лан очнулся. Вздохнул. Потом решительно захлопнул крышку и убрал часы в карман.

В груди защемило, неожиданно сильно и горько, и Даниэль едва удержался, чтобы не плюнуть на все, и не броситься туда, в соседнюю комнату, чтобы… чтобы помочь, поддержать, хотя бы сказать что-то…

Но что? И как помочь? Денег у него нет, взять в долг тоже не у кого. Заработать такие деньги — нужно время и немалое. Клад… ну, об этом и думать смешно. Но и позволить Лану продать единственную дорогую ему вещь Даниэль не мог.

Оставался последний вариант — самому продать что-то из личных вещей. Точно! Трость! Этого должно хватить! Даниэль чуть не подпрыгнул от такой просто догадки. Только бы успеть!

Мальчишки ждали на том же месте, где он их и оставил. Теперь надо было их как-то отправить к себе… Дан не был уверен до конца в успехе мероприятия и слишком обнадеживать не хотел. Но и успокоить их хоть немного надо, а то они со своим кладоискательством… как бы чего похуже не придумали, или не провалились в какую-нибудь яму.

— В общем так, — все три унылые физиономии повернулись к нему с нескрываемой надеждой, — есть одна задумка. Я могу продать кое-что… — Дан сделал паузу, подбирая слова, — из ненужных мне вещей. Если повезет, завтра получим всю сумму. Ваша задача разузнать какую именно — с точностью до последней монетки. Задание ясно? И никаких расспросов больше! — непреклонно возразил он, открывшему было рот Эрику.

Троица заверила Дана, что все нужные сведения они раздобудут без проблем и собиралась уже бежать выполнять задание, как Ким затормозил.

— А вещь точно ненужная? — подозрение в его голосе звучало серьезно. Хотя по нему видно было, что новость позволила ему свободно вздохнуть, как и остальные двоим. Теперь у них появилась реальная надежда, а не мифический клад.

— Точно, — усмехнулся Даниэль, и даже почти не соврал. Лан… и необходимость помочь ему были гораздо нужнее самой памятной деревяшки.

— Думаю, завтра никто никому должен не будет, — заверил он троицу. — А пока может угостите?

— Да забирай все! — махнул рукой Эрик, и скривился. — Видеть не могу эту гадость!

На следующий день ровно в это же время Лан удивленно вертел в руках чек.

— «Шестьдесят золотых… Главный мастер кондитерского цеха Деймо ставит подпись в знак того, что натуральная подать признана оплаченной поставкой». Его бухгалтер вам уши не надрал, за исправления в журнале?

— Не, — улыбнулся Ким, — все ведь честно!

Однако Лан не улыбнулся в ответ.

— Ладно, допустим. Тогда главный вопрос — где вы взяли шестьдесят золотых?

— Ну, так, — усмехнулся Эрик, — наколдовали. Мы многое чего умеем!

Тут уж Лан не выдержал. Он схватил его за руку, сел на стул, дернул на себя, так что Эрик оказался у него на коленях. Левой рукой ухватил его руки а правой ладонью отвесил крепкого шлепка:

— А когда я узнаю, что в городе ограбили лавку! Или кого-то связали и обчистили

карманы! Или украли и продали замковые портьеры! Или заменили золотые ложки на позолоченные! Или еще что-нибудь случится! Когда я это узнаю, кто будет виноват? Я и только я: не пошел вчера в казначейство, не взял деньги и не отнес кондитерам! А зачем-то позволил юным колдунам шуточки шутить!

В каждую фразу умещалось примерно три шлепка. Резких, мощных, даже звонких, будто и не по штанам. Эрик пыхтел, кряхтел, в остальном держался молча. Канцелярия пуста, но мало ли народа по коридорам ходит!

— Лан, можно я расскажу? — вступился за друга Ким. — Все гораздо проще. Мы карманные деньги свои…

— Какие еще карманные! — окончательно рассвирепел Ланире и по штанам Эрика прилетело четыре раза подряд. — Хватит мне гирлянды на нос вешать! Даже воспитанникам принцессы столько не дают!

— Да погоди ты драться! — возмутился Питер, заметив, как покраснело лицо Эрика. — Нам Максимилиан одолжил! Недостающее! Ему не нужно пока. А мы теперь будем отрабатывать за жалование пока не расплатимся! Отпусти его… теперь моя очередь!

Правая рука юного секретаря канцелярии зависла в воздухе. Левая отпустила страдальца, и Эрик сполз на пол. Встал, потер обеими ладошками пострадавшее место.

— Если бы вчера отлупил — понимаю, — угрюмо произнес он. — Сегодня-то за что?

— За вчерашнее, — сказал Лан. — Давайте-ка, рассказывайте. И побыстрей, не то и в самом деле всех отоварю…

Можно было бы сказать, что на этом и закончилась история с миндальным кораллом. Если бы через несколько дней кай секретарь не услышал разговор, вовсе не предназначавшийся для его ушей.

* * *

Лан не торопясь шел по коридору, тихо насвистывая, по обыкновению, какую-то мелодию под нос. Он уже совсем собрался завернуть за угол, когда обнаружил, что не один. Именно там, за углом, шуршали и привычно галдели трое воспитанников принцессы. Сначала Лан удивился, что они делают в коридоре так поздно, потом увидел прислоненную к стене швабру… И притормозил, хотя только что собирался подойти и поздороваться.

Но швабра, красноречиво указывающая на то, чем троица занимается вечерами вместо игр, а более того, долетевший разговор заставили его остановиться и прислушаться.

— Не могу больше! — возмущался голос Эрика. — Скуууучно. Пит, ну придумай уже какую-нибудь штуковину, которая будет это за нас полы мыть! Дан не обидится.

— «При чем тут Дан?» — Ланире по привычке напрягся, услышав имя бывшего герцога но тут же мысленно дал себе подзатыльник и хотел уже двинуться дальше — какое ему дело? Но следующая фраза приклеила его ноги к полу.

— Дан, может и не обидится… Но это нечестно! Он нам за коралл деньги принес, когда очень нужно было! Помнишь, что мы ему тогда обещали?

Ким… отстраненно констатировал Ланире, напряженно вслушиваясь и даже не осознавая, что подслушивает чужой разговор.

— Ну помню-помню…

— Работать и не отлынивай, — отрезал Ким. — Все честно! Сами же не хотели, чтобы Каро узнала. Жалование младшего лакея даже на троих не очень много… надо еще двойную нагрузку попросить.

— Куда еще двойную! — взвыл несчастный голос Эрика, — у меня и так уже спина не разгибается!

— Туда двойную. — Ким был решителен и тверд. — Ты хоть представляешь, какую сумму мы теперь должны Дану? Потому что… где он ее взял, ты знаешь? — многозначительная пауза заполнена виноватым сопением, — а я видел, что у него в шкатулке совсем немного денег было. Он сначала к Карлу сходил, а потом в город. Продал, значит что-то…

— Откуда знаешь?

— Что продал?

Два вопроса выстрелили в Кима одновременно. И Лан хоть и не видел явственно себе представил, как тот пожимает плечами. А еще, ему тоже очень хотелось бы знать ответ.

— Что именно не знаю, не признается… Я только ощущение поймал, смутное такое… сразу даже не объяснишь. Это что-то старое очень, и вроде деревянное. Я как-будто ощущение в руке поймал… от теплого дерева. Гладкого такого. Вот, а еще ему будто и вещь эту жалко продавать и в тоже время он был… ну как бы… очень рад ее продать. — Ким понизил голос, — потому что для Лана…

— Жалко, что они раздружились. — с непосредственным огорчением вздохнул Эрик.

— Да нет, не раздружились… — Ким всегда говорил тихо и медленно, когда о чем-то напряженно думал. — Ну то есть они как бы снаружи раздружились…

— А изнутри что ли нет? — опять перебил Рик, который терпеть не мог неясностей и многозначительных пауз.

— Нет! — прозвучало твердо и уверенно.

Глава 27

Ланире в который раз мысленно выругался и отбросил испорченный документ. Ну какая тут работа! Черти понесли его в этот коридор! Шел бы другой дорогой, и знать бы не знал… А теперь уже который день покоя нет, мыслей полна голова, и какие-то особенно вредоносные чувства там, за ледяной стеной контрабандно завелись! Он выругался снова. На этот раз шепотом. Лучше бы не знал!

Все его хваленое спокойствие летело к чертям, грозя снести до основания так тщательно выстроенную оборону. То, что он услышал, переворачивало с ног на голову все его представления о бывшем друге, а так же все принятые с таким трудом решения.

Лан испытывал очень противоречивые чувства. Так хотелось верить, что он нужен… на самом деле нужен… ему. Даниэлю. Но поверить в это было… страшно. Он так устал от сомнений.

Ведь он уже разобрался, и решил для себя все — ему, Лану, больше никакой друг не нужен даром! Ну то есть… пусть у него все будет хорошо. У них обоих. А Ланире убедится в этом и уйдет, чтобы построить свою собственную жизнь.

И теперь этот разговор! Этот идиотский «коралл», будь он неладен, и… дураку понятно, что этот балбес продал такого «старого» и «кажется деревянного» — фамильную трость с инкрустацией! Память деда. И зачем?! Не мог же знать, что Ланире собирается продать собственную реликвию, и задержался на день только из-за того, что жадный оценщик попытался надуть с оплатой. Пришлось искать другого покупателя.

Откуда Даниэль вообще узнал про всю эту историю? Троица проболталась? Они шалопаи те еще, но вот в лишней болтливости пока замечены не были. Даже Эрик, со своей детской непосредственностью, когда надо — вполне умел промолчать. А уж это дело… и чтобы слухи до Каро не дошли… да молчали, как рыбки в полынье, к гадалке не ходи!

И все же он знал… но зачем вмешался? Какую выгоду искал? Как Лан не напрягал мозги, пользы для Даниэля в этой авантюре он не нашел. Вывод напрашивался сам собой, тот самый вывод, который спокойно и уверенно озвучил Ким.

«Они только снаружи раздружились. — А изнутри что, нет? — Нет.»

И понимай, как хочешь… и ведь главное, так хочется верить! Не смотря на собственные «твердые убеждения», будь они неладны.

Так. Надо успокоиться. Собраться и решить… да! Первым делом он пойдет и выяснит точно, что именно этот титулованный балбес продал, и кому. Есть подозрение… это не тот ли самый скупщик подсуетился, которого сам Лан послал в долгое путешествие за зельем от жадности? Если Даниэль ходил к нему от Карла — с Карлом для начала и разберемся. А дальше будем думать.

Узкий белый конверт без обратного адреса заставил сердце Каро на секунду замереть и потом забиться быстрее. С некоторых пор эти письма появлялись каждый день. Они вдруг обнаруживались в самых разных местах, порой там, где их ожидать можно было меньше всего.

Под обеденной тарелкой или на туалетном столике, под подушкой, на оконной раме с внешней стороны, или в шляпке, именно той, которую собиралась надеть сегодня, или прикрепленным к луке седла вместе с букетом цветов. Иногда «неизвестный» просто оставлял их на столе, но это скорее в порядке исключения. Или, вот как сейчас, вкладывал в середину рабочей стопки.

Каро помнила, как нашла первое письмо и полчаса просидела, перечитывая в чем-то неловкие, но удивительно трогательные и искренние слова. Такого ей в жизни никто не писал…

«Неизвестный» рассказывал о том, что чувствует, и Каро каждый раз открывала для себя какую-то новую его грань. Порой она сама посмеивалась над тем, как ждет каждого нового послания. Посмеивалась и… ждала.

Каро и в голову не приходило, что можно чувствовать так глубоко. Быть для кого-то целым миром оказалось маняще, сладко и немножко страшно. Она сама не понимала что с ней происходит. Но это странное сумасшествие, которое люди называют «любовь» уже бродило где-то рядом.

Вот удивительно… за свою жизнь она столько получала разнообразных признаний в любви, но ни одно из них не вызывало у нее и малой доли тех чувств, который она испытывала сейчас… Каро привыкла подсмеиваться над вдруг глупеющими фрейлинами, или над сумасшедшими выходками юнцов из гвардии, но сама никогда ничего подобного не испытывала и втайне даже слегка гордилась таким своим здравомыслием. Гордилась и самую капельку завидовала.

А теперь вся эта чепуха и все эти глупости вдруг приобрели свой, очень глубокий, неведомый ей раньше смысл. «Неизвестный» поклонник ни разу не написал прямым текстом, что любит, но каждая строчка дышала этим чувством. Каждая его буква была посвящена ей.

Конечно, Каро казалось, что она знает, кто автор этих посланий. И он заставлял ее испытывать нечто совсем другое, нежели она испытывала к Лану или к Магдалене… Совсем другое!

Сегодня в письме были стихи. Их нельзя было назвать гениальными, особенно если сравнивать с известными поэтами, но… почему-то сердце билось именно от этих немного наивных, но таких прочувствованных строк.

Скоро он должен придти… Каро как-то даже поспешно убрала письмо в ларец.

Это было чем-то вроде игры…негласной договоренности. Даниэль никак не обнаруживал свою причастность к письмам и Каро тоже делала вид, что ничего не знает.

У них и так было достаточно тем для разговора. Не считая того, что уроки магии продолжались, и уже были кое-какие успехи.

Правда, впустить ее в свой ментал у него пока не получалось. Книги, что дала ему Каро были уже давно проштудированы и выучены назубок. И все равно Даниэль перелистывал их в тайной надежде найти то, что ускользало от него. Всего-то нужно, снять барьер! Каро это делает легко и непринужденно. Да что там! Любой новичок это может.

— Ну, ничего, у меня тоже не сразу получилось. Пойдем ко мне.

И они снова занимались в том странном маленьком кусочке мира, который создала принцесса. Уже давно оно не было просто серым туманным облаком. Оформились и проступили серые каменные стены, увитые плющом. Кованная оградка вокруг небольшого домика, белые дорожки и чуть-чуть шершавые доски на крыльце. Эта дверь всегда открывалась, стоило коснуться причудливо изогнутого бронзового кольца.

Всего одна комната… то есть, наверняка, были и другие, но Даниэль бывал только здесь. Просторная гостиная со светлыми ясеневыми панелями на стенах, старым, натертым до блеска паркетом, встречала его запахом свежести из распахнутых за легкими занавесками окон и мягким отблеском свечи, прилепившейся на краю каминной полки.

А еще здесь было много книг и два кресла. И принцесса… которая встречала ученика улыбкой. От всего этого веяло таким уютом, что хотелось остаться тут навсегда.

Но навсегда не получалось. Ведь помимо магии была еще и жизнь.

Тренировки, потом занятия с утра и до обеда. Занимательный аттракцион «покорми принцессу», и веселые перепалки с нахальной троицей. Работа в канцелярии, письма-письма-письма, вот людям нечего делать, столько бумаги переводят. Осторожные взгляды в сторону бывшего друга и много мыслей по этому поводу. И умных, и не очень, как самокритично признавал Дан. А еще хотелось просто забежать вечером к Максимилиану, посидеть, попить чай… да, и свои самостоятельные тренировки он тоже не бросал! И Каро… это же очень мало — ну обед, ну магия… и потом немного поболтать… до ужаса мало! Особенно, если учесть, что рядом с ней хочется быть всегда.

Времени не хватало катастрофически. Дан засыпал, едва голова касалась подушки, и сам не мог поверить, что когда-то мог ворочаться в постели часами, капризничать и маяться, вредничать и скучать. Какая там скука! Когда солнце не ползет от рассвета к полудню, а от полудня к закату, а скачет по небу бешеным зайцем, оглянуться не успел — уже опять стемнело!

Ну а когда Каролина похвалила его за то, что он освоил базовый комплекс на контроль и поощрила пару раз в день проделывать упражнения самостоятельно…Он использовал эту возможность по максимуму! Принцесса благополучно забыла собственные точно такие же подвиги на почве юношеского энтузиазма и максимализма… Даниэль за день умудрился «назаниматься» так, что к вечеру был похож на крайне замученного и оттого несчастного покойника, которого подняли из гроба исключительно по ошибке, глянули, впечатлились, и попытались уложить обратно.

Зато ему почти удалось заставить конюха почесать нос, а дворовая шавка долго гавкала на облака, потому что кто-то сверху дернул ее за хвост.

А ночью ему начали сниться эти сны. Снов было два, и Даниэль не мог бы сказать, который страшнее.

Это даже нельзя было назвать сном, каждый раз он будто проваливался в другую реальность, чужую, но очень похожую на его собственную. И там…

Лан стоял возле какой-то пещеры и Даниэль отметил тот факт, на который не обращал внимания в жизни. Лан больше не был мальчишкой, это был молодой мужчина, стройный, широкоплечий… но в том, что это он, сомнений не было. Ланире радостно улыбался чему-то и ветер шевелил его волосы.

Даниэль не мог двинуться, не мог сказать ни слова, он вообще не понимал как тут оказался.

Он не скрывался, но Лан его не замечал. Кажется он разговаривал с кем-то, кого Даниэль не мог видеть. С кем-то кто стоял совсем рядом. Даниэль мог бы даже подумать, что Лан разговаривает с ним, но взгляд бывшего друга был направлен мимо него.

Слов он тоже не слышал. Почему-то в этой реальности было очень тихо… неестественно тихо. Ни шороха ветра, ни птиц, ни вездесущих цикад. И это безмолвие с каждой секундой становилось все более… пугающим.

А Лан все говорил… и больше не улыбался, скорее тревожился. Даже сердился. Что-то доказывал, кажется, на повышенных тонах… А потом замолчал. Но лицо было такое, словно — сумел, доказал и переспорил. Не довольное, нет, скорее спокойное. Он обернулся к темному зеву пещеры и стал подбираться ближе, скрываясь за полуразрушенной старой кладкой.

Безмолвие натянулось и звенело, наливаясь мучительной тревогой и странным бессилием. И вдруг… взорвалось!

Выстрел он услышал, словно наяву. Выстрел, кровь, крик… с которым Даниэль проснулся, подскочив среди подушек.

Потом он лежал в своей кровати с открытыми глазами и кошмар еще долго не отпускал его. Лежал, вспоминал… и пытался разобраться в нахлынувших чувствах. Это оказалось ой как непросто. Тепло и горечь, память и какие-то смутные мечты о будущем… у него была дружба, настоящая, которая бывает раз в жизни… и хотя уже нет надежды ее вернуть… он все равно будет стараться помочь тому, кого все еще любит… и будет любить всегда. Вот дурак, еще совсем недавно рассмеялся бы, или пошлость какую-нибудь ляпнул по этому поводу! Не понимая, что любить — это прекрасно, что любить можно и друга… как друга. И не обязательно взаимно.

Он уснул под утро и снова проснулся от собственного крика. На этот раз сон был другим, но не менее жутким.

Сначала ему показалось, что он на уроке ментальной магии. Это серое туманное пространство перед калиткой было ему знакомо. Вот только…

Ажурная кованая оградка смятым клубком валялась на земле… калитка сорвана с петель и вообще непонятно куда делась… дорожка к крыльцу… тоже какая-то словно… неухоженная. Плющ на каменных стенах высох и тянет навстречу голые паучьи лапки. Дверь… словно выбита тараном, тоже сорвана с петель и расколота пополам… в комнате темно и холодно, располосованные лентами занавески жалобно трепещут на сквозняке… и пронзительное, до боли, ощущение заброшенности и пустоты.

Ее нет… ее здесь нет… совсем… нигде… она ушла, словно скрываясь от врага, силой проникшего в заповедное место.

Он рванул к окну, рывком распахнув створку и почти теряя сознание от нахлынувшего предчувствия. Вдалеке на узкой горной тропинке виднелся силуэт. Полупрозрачный, расплывчатый, исчезающий, но не узнать его было невозможно. Она уходила. Так, как будто не собирался возвращаться. Никогда.

На миг, с младенческой безрассудностью, Даниэль потянулся к ней руками, закричал, что было сил, срывая голос:

— КАРО!!!

И подскочил в собственной кровати. Медальон качнулся и ударил в грудь, окончательно возвращая его в чувство. Он взял на ладонь металлический диск, огладил пальцами выступающий рельеф рисунка. Он чувствовал ее. С ней все в порядке! Даниэль прикрыл глаза и судорожно выдохнул. Что ж за ночь такая!

Он снова попытался уснуть, но спалось ему плохо и тревожно, хотя на этот раз без сновидений.

От Каро, конечно же, не укрылось его состояние. Тем более, что после вчерашнего «опустошения» о магическом погружении не могло быть и речи!

Даниэль уже получил нагоняй от «учительницы».

Неопытный ментал истощается быстро, — объяснила она, за этим надо следить и не переходить определенную черту. Если вовремя не восстановишься, потом долгое время ничего не сможешь делать. И это еще не самое худшее. Магия, как хищник. Сильный опасный и… неразумный. Она живет в тебе, дремлет, пока ты не разбудишь ее, а разбудить ее может любое сильное чувство или осознанный приказ. Но не умея управлять этим зверем, ты сам можешь стать его жертвой и даже погибнуть. Он высосет тебя до капли, ведь его мощь это твои жизненные силы. Обещай мне, что не станешь тренироваться сверх меры!

Нагоняй не испортил Даниэлю настроения. Даже наоборот… это было каким-то особым проявлением внимания и заботы с ее стороны, таким что… в груди становилось тепло и появлялась готовность горы свернуть в ее честь!

Они стояли у окна. Вдвоем. И обсуждали условия договора с южными островами. Так странно, непривычно и… приятно было вот так беседовать — принцесса разговаривала с ним не как с ребенком, как с равным. Они вместе прикидывали варианты оценивали перспективы и возможные риски. И это было больше, чем похвала, это было признание его равноправным деловым партнером, пусть пока и младшим.

Внезапно Даниэль замер на полуслове, провожая взглядом кого-то за окном. Каро не нужно было смотреть, чтобы понять кого именно.

— Скучаешь по нему? — тихо спросила она, — Я тоже…

Даниэль наконец оторвал взгляд от окна. И вдруг само собой получилось задать тот вопрос, который не давал ему покоя долгое время:

— Каро… ты его… любишь?

— А ты? — принцесса повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза.

Даниэль открыл рот, хотел сказать что-то, но так ничего не произнес. Зря он завел этот разговор! Зря! Говорить об этом было невероятно трудно и… даже с ней.

Каро кивнула каким-то своим мыслям.

— Вот и я примерно так же. Конечно, вы дружили с детства… я тоже не представляю, как бы я жила без Магди… я рассказывала тебе. Вот и Лана я люблю… как друга. Как брата. И мне его не хватает так же. Как и тебе… но я еще верю, что все наладится.

Уже поздно ночью, лежа в постели, Даниэль обдумывал эти слова. «Как друга… как брата…» Странно, но Даниэлю сейчас вовсе не хотелось мысленно кричать от радости: «Он для нее всего лишь друг! Друг!»

Его чувства были намного сложнее. Вместе с облегчением он ощущал раскаяние, сожаление, тоску по Лану и странную иррациональную надежду, которая зародилась в нем после этого разговора. Надежду, которую он тоже ни за что не осмелился бы озвучить вслух.

На следующий день Каролина опоздала на занятия. Они вообще не виделись с ней целый день. На тренировке ее не было, а в обед Даниэлю пришлось срочно бежать к Максимильяну. Старик заболел и парень старался позаботиться о нем лично, не доверяя это дело никому другому.

А вечером, когда принцесса все же пришла, чтобы позаниматься с ним магией, она была непривычно рассеяна. И все время думала о чем-то постороннем. Даниэль это сразу понял, но решился спросить только к концу занятия.

— Каро, что-то случилось?

Принцесса вздрогнула, словно ее разбудили, и не успела ничего ответить. Видимо, новости и правда, были неприятные, потому что девушка не справилась с эмоциями.

То есть, она, конечно справилась. По ее лицу никто посторонний не догадался бы ни о чем. Но Даниэль уже не был посторонним, и любимое лицо успел изучить до последней черточки. А кроме того…

Они ведь занимались. А в ментале куда труднее скрыть то, что у тебя на душе…

Как всегда, в начале урока Каролина церемонно пригласила ученика в свою «гостиную». Дан уже привык закрывать глаза и мысленно представлять, как он идет по узкой тропинке между поросших густым ельником гор, как проходит сквозь приоткрытую калитку в мощной каменной стене, окружающей кружевной, словно воздушный замок на скале. Замок из белого мрамора… поднимается на крыльцо, берется за массивное бронзовое кольцо и трижды стучит в полированную тяжелую дверь из мореного дуба.

Дверь всегда вела сразу в их «гостиную» — просторную комнату с паркетным полом, огромными арочными окнами и почти без мебели. Каждый раз она немного менялась. Сегодня тут была пара кресел, стол у стены и камин. И блестящее море паркета до самых окон. В ясный день в нем так красво отражается солнце…

Но сейчас за окнами белоснежного замка было облачно, дул пронизывающий ветер, легкие белые занавеси взлетали, словно испуганные птицы били крыльями. Уже одно это без слов говорило о том, что на душе в Каролины неспокойно.

А когда он задал вопрос, за окнами вдруг раскололось небо, ветвистая молния прошила облака и оглушительный раскат грома заставил замок содрогнуться. Правда, Каро тут же взяла себя в руки, и неистовая гроза сменилась монотонным тихим дождем.

— Ничего, Даниэль… текущие проблемы.

— Текущие проблемы? — Даниэль прикрыл окно, чтобы порывы ветра не заносили в комнату водяную пыль и повернулся к хозяйке дома.

— Каро… тебе лучше не учить меня всему этому — он жестом обвел комнату, если ты хочешь скрывать свои проблемы. Потому что иначе, я начинаю их видеть и… и мне кажется, что меня они тоже касаются…

Каролина закусила губу и несколько минут пристально, исподлобья, смотрела на своего ученика. Потом вздохнула.

— Да, Даниэль. Извини… я не привыкла. Делить с кем-то ответственность. Но ты прав, иначе зачем тебя учить, если не доверять? — она как-то невесело улыбнулась. — Проблема серьезная, и она действительно связана с тобой. Точнее, не с тобой, а с герцогством и титулом, — Каро замолчала, снова о чем-то задумавшись. Ты знаешь что такое Альденор?

Даниэль на секунду наморщил лоб. — Альденор, правящий клан, если не ошибаюсь?

— Ну, скорее не клан, а… объединение единомышленников, — кивнула принцесса. — Если ты обратил внимание, эти господа давно не появляются при дворе. На церемонии принятия опеки они были, а вот потом тихо исчезли. Чтобы объявиться в Дарнаракане. Соседний архипелаг, далековато рванули, да не просто так. В парламенте Дарнаракана объединение Альденор выступило с просьбой о помощи, обвинив Брианнскую Империю в захвате Рогнарского наследника и узурпации власти. Они ставят под сомнение правомерность моих действий и вообще мое присутствие в Рогнаре. — Каро скептически хмыкнула, — а также обвиняют в зверском обращении… с тобой. По их словам я пытками вынудила тебя передать мне полномочия и титул, после чего чуть ли не заточила в темницу, и продолжаю насильственно удерживать, вынуждая к браку.

Она с некоторым даже интересом посмотрела на Даниэля, проверяя, какое действие окажут на него такие новости. Он кажется был крайне удивлен.

— Но мы же можем опровергнуть весь этот бред!

— На это уйдет много времени. — Каро покачала головой. — Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Даниэль, я тебе уже рассказывала, как непросто сложилась ситуация с твоим наследием. И попытки дискредитировать тебя, как правителя до того, как империя предъявит к исполнению Коронный Договор… и Трюфо, и волнения на границе — это все явления одного порядка. Торговая ассоциация Дарнакана имеет большой вес в парламенте их страны. Интересы этих господ простираются далеко за пределы республики. В частности, единственный южный порт нашего материка, рудники свободных герцогств и вся юго-западная торговля — очень лакомый кусок, если взять ее под контроль. Интересы империи, как ты сам понимаешь, тоже замешаны. Наши торговые отношения с южными островами все идут через Рогнарский порт, единственный удобный порт южного побережья. В интересах республики помешать нам, даже если не получиться самим урвать кусок. Смута в герцогствах их вполне устроит, а так же громкий международный судебный процесс, под прикрытием которого можно накладывать аресты на торговые операции, конфисковать счета наших купцов и чиновников… много чего можно провернуть. Мы в результате докажем свою правоту, но потеряем много времени и денег, усилим позиции противников, сорвем многие поставки и потеряем партнеров. Понимаешь?

Даниэль ошарашено кивнул. Как не просто все складывается… и снова причиной тому его наивность и глупость. Получается, что даже не Трюфо, а какие-то совершенно посторонние люди с другого вообще материка, играли им, как марионеткой, заставляли громоздить нелепость за нелепостью. А он радостно шел за ними. Как тупая овца, за бутафорской морковкой! Сколько же еще Каро придется разгребать созданные им проблемы! И что теперь делать?

— Господа жалобщики, — голос Каро звучал с непередаваемым сарказмом, — очень грамотно построили свою стратегию. Они не приносили клятвы верности наместнице, то есть мне. Смылись втихаря раньше. И формально теперь выступают от твоего имени, как сюзерена. А поскольку я лишила тебя титула, ты не можешь призвать их к ответу, потому что клялись они герцогу Рогнарскому, а на данный момент герцога Рогнарского юридически просто не существует! Ты — мой воспитанник, лицо подневольное и выступать в суде не можешь. Не можешь даже заявление сделать. У сволочей развязаны руки. Они уже требуют военного вторжения в Рогнар, чтобы «привести к власти законного наследника»! — Каро от избытка чувств не заметила, как стала выражаться излишне экспрессивно для благовоспитанной кайсы из хорошей семьи.

— А что если… — Дан говорил осторожно, как будто боялся спугнуть внезапно появившееся решение. — А что если вернуть мне титул? Тогда мы от их планов камня на камне не оставим. Каро, только не отказывайся сразу! — Глаза его лихорадочно сверкнули, — Подумай, ведь такого хода они точно от нас не ждут!

Каро даже вздрогнула и посмотрела на Даниэля с недоумением. Пару раз моргнула… подумала…

— Такое, признаться, мне в голову не пришло, — она чуть свела тонкие брови в недовольной гримасе, и непонятно было, что ее тревожит — само предложение, или то, что она не додумалась до такого простого решения.

— Это будет не просто, но… Знаешь… — взгляд принцессы стал предельно серьезным и даже испытывающим. — Пожалуй, мы так и сделаем!

Она решительно встала:

— Даниэль! Я… тебе доверяю. Сегодня же напишу главе экзаменационной комиссии, по счастью в Рогнаре с недавних пол работает отделение. По моему ходатайству ты сдашь экзамен досрочно, я уверена, что сдашь. Тебя признают совершеннолетним, и… — Каро быстро прикусила губу, все еще серьезно вглядываясь в будущего герцога, — Даниэль, ты перестанешь быть моим воспитанником. Я все еще останусь наместницей, особенно когда… ты подтвердишь договор. Но все вопросы мы должны будем решать вместе. И… если оплошаешь… отвечать придется мне. Потому что я нарушаю очень многие правила, ускоряя твое совершеннолетие.

Каро говорила все это, и с каждым словом все прочнее становилось ее убеждение в том, что она поступает правильно. Даниэль очень изменился, такому герцогу она могла доверять. Такому герцогу, такому другу, такому… впрочем это к делу уже не относится. Те робкие неясные чувства, которые возникли между ними…

Зато проблема решится одним ударом! Даниэль прав, такого от них не ждут!

Глава 28

Уже минула середина лета. Каро получила письмо от Магдалены, к которому прилагался кристалл с картинками — со свадьбы. Порадовалась за подругу, немного погрустила от того, что ее там не было… но совсем немного.

Проблема с Альденором решилась даже проще, чем она думала. Недоброжелатели заткнулись сразу как только увидели восстановленного в правах герцога Рогнарского. Надо было видеть как вытянулись их лица, когда он как гром среди ясного неба появился вдруг на слушании. Не ждали?

Затянутый в черный с серебром мундир, специально сшитый по такому случаю, Даниэль прошествовал через весь зал и потребовал права слова. Сколько они с Каро продумывали этот момент! Оказалось, что в таких вопросах каждая мелочь имеет свой смысл.

Черный с серебром — недвусмысленно говорил о том, что Рогнар держит сторону Империи. Военный мундир — то, что Империя ведет разговор с позиции силы и в случае чего пустит ее в ход. И, наконец, кинжал на боку, выбранный лично Каро… черные, усыпанные гранатами ножны и огромный рубин, украшающий рукоять. Для незнающих просто богатое украшение. Для тех кто понимает, прямой намек — остерегитесь, или будете уничтожены! Империя за ценой не постоит.

Даниэль был великолепен! Он так убедительно выступил со своей гневно-обличительной речью, что у международной комиссии вопросы отпали сами собой.

Каро почти слышала как скрежещут зубы представителей Альденора. Теперь надо быть готовыми ко всему. Эти господа так просто не отступятся…

Даниэль, который к тому моменту уже закончил, поймал ее взгляд и улыбнулся ей одними глазами.

Такой уверенный, решительный, настоящий герцог! В жизни не догадаешься, что накануне его трясло так, что стул ходуном ходил, а Каро приносила ему от лекаря капли… и круги под глазами замазывала срочно заимствованной у одной из горничных пудрой…

Еще бы! Две недели интенсивной учебы и нервотрепки! Даже спал урывками, бедный. Но теперь все позади, теперь можно будет и отдохнуть… Она тоже подарила ему улыбку. Мы молодцы!

Вышло все как и планировали — Даниэль успешно сдал экзамен на совершеннолетие, а комиссия, куда пригласили не только имперцев, но и международного наблюдателя (генерал Грено сопровождал его от границы лично) заверила документ своими подписями.

Все было хорошо. Даниэль был бы абсолютно счастлив, если бы не одно но…

И вот однажды утром Каро решила разобраться с этой важнейшей для нее и Даниэля проблемой. Ланире. Он… но ведь он вернулся! Значит, надо разобраться с этим вопросом раз и навсегда.

Если принцесса на что-то решалась, откладывать было не в ее привычках. Она предпочитала действовать прямо и незамедлительно. Поэтому следующим же утром, на пробежке, легко оторвавшись от основной группы бегущих, догнала Ланире, который все время держался чуть впереди. Догнала и окликнула.

Спина перед ней закаменела. Казалось, ее владелец решает повернуться ему или нет. Потом все же медленно повернулся.

— Лан, нам надо поговорить. О Даниэле…

Для самого Даниэля этот злополучный день начался с того, что он проспал — впервые за долгое время. Ночью его опять мучили кошмары, он страшно не выспался и чувствовал себя совершенно разбитым. Задевая углы, и пробуксовывая на поворотах, парень помчался во двор, но все равно не успел, все уже отправились на пробежку. Запыхавшийся еще до тренировки Дан кинулся было следом, но его остановил язвительный оклик Грено. Вернувшийся генерал с удвоенной силой принялся гонять своих учеников, и поблажек привычно не делал никому, не смотря на титулы.

— Три штрафных круга, соня! — приказал мужчина. — Чтобы неповадно было спать до полудня, как изнеженная кайса! — как назло последний эпитет он высказал именно в тот момент, когда вся группа пробегала мимо, заканчивая первый круг. И конечно, они все слышали…

Даниэль про себя выругался, но внешне ничем не проявил своей досады — сам виноват, что поделаешь. Догнав бегущих, он разыскал глазами Каро и с огорчением обнаружил, что она поглощена беседой с Ланом. Почему это его огорчило? Ведь радоваться надо. За Лана. Сам же хотел чтобы он… и вот сейчас Лан выглядит таким счастливым, каким его давно уже не видели, а у Даниэля кошки на душе скребут!

Но… они были так увлечены друг другом, что он вдруг опять остро почувствовал себя лишним. Лишним в их паре! Как ни старался Даниэль, как ни вспоминал слова Каро о том, что тревожиться ему не о чем, о том, что она любит Лана по-дружески, о своей недавней готовности, наконец, Лану ее уступить… как ни старался, а беспокойство снова и снова хватало его за горло. И какой процент ревности был в этом беспокойстве не поддавалось подсчету. Кого из них к кому он ревновал? Он не смог бы ответить…

А Каро ничего не замечала, увлеченно обсуждая с Ланом все то, что за последние недели обсудить не успела. Как-то само собой получилось, что разговор у них перекинулся на другие темы. Принцессе искренне не хватало этой дружбы, по Лану она скучала. Не так много в ее жизни было настоящих друзей. Так что сейчас, когда ошарашенный ее инициативой Ланире дрогнул, и не смог удержать свою ледяную маску, она пользовалась моментом. Оба пользовались. Лан ведь тоже скучал… он сам не понял, как это вышло, но тоска по первой любви была как-то… отдельно что ли? Отдельно от щемящего чувства потерянной дружбы. И сейчас, когда она сама, первая шагнула навстречу, он мысленно махнул на все рукой и ответил тем же.

Дан не стал им мешать. Нельзя поддаваться глупому чувству. Он тихонько бежал сзади, стараясь не смотреть. Но взгляд почему-то все время соскальзывал в их сторону. Наконец пробежка закончилась. Для всех, кроме Даниэля, которому предстояло пробежать еще три штрафных.

Вбегая во двор, Каро оглянулась на продолжающего бежать Дана, и даже слегка задержалась, чтобы легко хлопнуть его по плечу, когда он пробегал мимо. Она подмигнула и у Даниэля отлегло от сердца. В самом деле, ну что за ерунда в голову лезет! Наверное от недосыпа. Он улыбнулся в ответ и сделал смешной жест, украдкой показывая на Грено. Мол, увидит, что я остановился, и мне крышка.

Но когда опоздавший закончил пробежку, его постоянное место рядом с Каро оказалось занято. Обычно он успевал пристроиться поближе, и хотя каждый занимался по своей программе, смотреть и ловить ее взгляды было удобнее. А теперь пришлось занять оставшееся свободным место у самой стены — отсюда Каро было почти не видно. Мало того, принцесса смеялась и увлеченно фехтовала с Ланом.

Даниэль снова удержал быстро разраставшуюся досаду. Зато выплеснул все свои чувства в поединке, яростно нападая на партнера. Однако это сослужило ему плохую службу — он быстро устал. И как на зло, Грено, не видевший, как успешно Даниэль провел первые спарринги, прекрасно заметил все его ошибки и промахи в последних и не преминул во всеуслышание их прокомментировать.

Когда пришла пора сменить партнера, Дан попытался переместиться поближе к Каро, а там и, воспользовавшись моментом, встать с ней в пару. Не тут-то было. Всевидящий Грено зарубил его поползновения на корню, заявив, что нечего устраивать из тренировки балаган, и лезть к неравноценному партнеру.

А потом заставил Дана, как в первые дни, стать в пару с собой и безжалостно тыкал того носом в каждую ошибку, сопровождая замечания болезненными тычками тупой рапиры. Остальные только косились сочувственно — заполучить такое «повышенное» внимание мог любой, кто не ко времени расслабится, и все отлично знали, как это неприятно.

Но Дан не бросил рапиру, и не сбежал с тренировки, как сделал бы это раньше. Он дождался конца и только тогда ушел к себе — переодеться. Настроение было хуже некуда.

За завтраком, правда, тучи слегка разошлись над его головой, и день прошел было по привычному распорядку. Если не считать кошмарных видений, которые стали теперь преследовать его и среди бела дня. Стоило только остаться одному, как перед глазами тут же возникала пещера или разрушенный «домик» Каролины. Одни и те же сюжеты, но ужас, который они вселяли только возрастал с каждым днем.

А ближе к вечеру разразилась буря — в канцелярию влетел старший письмоводитель, полыхающий возмущением и размахивающий письмом с характерным сине-желтым вензелем самого вредного и скандального соседа, того самого, из-за «лысой горы».

В канцелярии как раз присутствовало множество народу: Каро, Лан, еще трое секретарей, которые уже заканчивали разбор писем, и сам Даниэль.

— Ну и кто из вас так постарался? — воинственно осведомился старший письмоводитель, грозным оком обводя притихших секретарей. — Вы только послушайте! — обратился он к принцессе.

— «…либо уважаемая наследница слегка повредилась в рассудке, либо ей следует выпороть того нерадивого писаря, что путает Элодир с Элориром и не знает разницы между Карасским договором и Карасскими соглашениями…»

Даниэль вскочил, заливаясь краской. «Нерадивым писарем» был он.

Корреспонденции за последнее время скопилось столько, что канцелярия трудилась дни напролет и все равно они не успевали отвечать на все. Новой обязанностью герцога, его гордостью, стала эта работа. Не просто сортировать и переписывать, нет! Самостоятельно отвечать кляузникам так, чтобы ни один больше не сунулся. Отвечать вежливо, по всем правилам дипломатической науки.

Это лишний раз подчеркивало его новое положение — он больше не бездельник, не глупый мальчишка! Он взрослый мужчина, отвечающий за серьезное дело.

Дан был счастлив. И вдруг такой прокол! Такая грубая непростительная ошибка! И надо ж было такому случиться, чтобы именно это письмо было адресовано самому вредному из соседей. Теперь Каро не доверит ему, Даниэлю, даже конверты клеить!

Незадачливый писарь встретился с чуть растерянным взглядом старшего письмоводителя и, не смея взглянуть на остальных, сгорая от стыда, выскочил из комнаты. Он вовсе не хотел этого, но вышло так, что дверь за ним захлопнулась с громким стуком.

Пролетев два лестничных пролета вверх, Даниэль чуть сбавил темп. «Болван!» — Выругал он себя. «- Надо было тебе оставаться в неурочное время! Хотел побольше написать! Написал… Не видать тебе больше доверия Каро, как своих ушей!» Вспомнив, что свидетелем его позора стала не только Каро, мальчишка застонал сквозь зубы. А ведь так все хорошо шло!

Невеселые мысли Даниэля были прерваны каким-то странным шумом, доносившимся сверху. Слегка нахмурившись, Даниэль прислушался, пытаясь понять, что там происходит, но так и не понял. Поэтому двинулся вперед в надежде увидеть.

Филипп Ранон Элире Корнеро, или просто Фико, страшно гордился тем, что его единственного из всего приюта взяли на работу во дворец. Даже Кота не взяли, а ведь тому целых десять лет! Самому Фико до этой, несомненно, знаменательной даты было еще как до неба — целых полгода!

Во дворце было интересно. А еще тут была красивая принцесса и добрая Грена, которая нашла очередного подопечного, которого можно откармливать вкусненьким, рассказывать сказки, журить за шалости и ласково гладить по лохматым вихрам.

И то, откормить этого тощего, как палка, и мелкого, как головастик, мальчишку, не мешало бы — он словно весь состоял из конопушек, темных жестких вихров дыбом, локтей, коленок и бог знает еще откуда берущихся в детском организме острых углов. Даже форменная ливрейка младшего лакея, сшитая по мерке, висела на мальке, как на вешалке.

В данный конкретный момент Фико скучал. Он уже вытер пыль со всех завитушек и мраморных украшений на главной лестнице, и должен был смирно стоять на площадке между этажами, дожидаясь управляющего. Но вокруг никого не было… дворец словно вымер. Фико честно переминался с ноги на ногу целых три минуты. А потом не выдержал — широкие мраморные перила давно манили его открывающимися возможностями.

Воровато оглянувшись, малек взлетел на этаж выше и с тихим гиканьем вскочил на перила верхом — спиной вперед. Оттолкнулся, и дух перехватило от восторга — как по самой лучшей снежной горке понесся вниз по блестящему мрамору.

Вот только Фико не подумал, как он остановится. И большой фарфоровой вазе в нише между пролетами пришлось заплатить за его легкомыслие: мальчишка на полной скорости, взвизгнув от страха, влетел в нишу, сбивая изящную амфору на пол. На лету его чуть развернуло — зацепился ногой за балясину перил — и приложило лбом о подставку.

Дан успел в аккурат к развязке. Рефлексы сработали быстрее мысли и, прежде, чем голова успела понять что же все-таки тут произошло, ноги одним прыжком подскочили к месту происшествия, а руки успели ухватить нечто мелкое, взъерошенное, падающее прямо на осколки.

— Ты что?! Совсем ошалел?! — от неожиданности рявкнул он на мальчишку, разворачивая того к себе лицом.

Фико вздрогнул от резкого окрика, непонимающе обвел глазами осколки вазы, машинально подумал, что она, наверное, очень дорогая…была. Потом его одновременно словно двумя молниями ударило: ужас содеянного и острая боль. Фико схватился за ссадину на лбу и с нескрываемым страхом уставился круглыми глазами на того, кто его поймал.

Даниэль тут же спохватился — нашел на кого орать!

— Откуда ты такой тут взялся? — спросил он уже мягче, убирая руку мальчишки и рассматривая его лоб. На правом виске в добавок к здоровенной ссадине, вздувалась шишка.

— Ндааа… — только и протянул Даниэль. — Ну ты и постарался…

Фико зажмурился. Это был самый настоящий герцог!!! Взрослый, всегда серьезный и ужасно главный! Малек всхлипнул раз, другой, и заревел в голос. Ой, что буууудет!!!

И Дана просто скрутило жалостью к этому маленькому, тощему и нелепому. Он лихорадочно соображал, что же делать дальше, машинально продолжая держать мальчишку за шиворот. Первое — шишку надо обработать. Как именно Дан знал, уроки с лекарем всплывали в памяти словно сами собой. Но вот нужные настои есть только у мэтра.

— Пойдем-ка — Дан решительно потянул разбивателя ваз к лестнице.

У Фико мгновенно подкосились коленки, и он почти повис в руках герцога. Перед глазами возникло ведро с розгами и страшная лавка — ее местные мальчишки показали новенькому в самый первый день, а управляющий строго предупредил, что за шалости и провинности тут наказывают.

Куда уж провиннее провинность! Сейчас этот страшный большой парень отведет Фико прямиком к лавке и его выпорют розгами!

Не то чтобы Фико никогда не шлепали… но розги! В ушах противно зазвенело, и сквозь звон послышался устрашающий шепот одного из местных старожилов: «А кай управляющий нарушителей не лю-ю-бит… ка-а-ак пропишет прутьями, аж кожу всю сдерет, знаешь, как больно? Не знаешь? Ничего-о-о, скоро попробуешь! К лавке прикрутят и будут бить, пока живой!»

Впечатлительного Фико после этого рассказа, в спальне младших лакеев, трясло от страха еще полчаса, он с трудом заснул и полночи мучился кошмарами. «Пугатель» уже сам не рад был, что нагнал на малька такого страху, но признаваться и не подумал — не ронять же авторитет из-за какого-то новенького задохлика! Всех так пугали по-первости, подумаешь!

Только представив себе грядущий ужас, и без того перепуганный мальчишка заревел с новой силой:

— Не на-адо!!!! Я нечаянно, честное сло-ово!!! Не надо розги-и!!! — Фико больше не висел кулем — задергался и попытался хоть за что-то ухватиться, упереться ногами в пол.

Даниэль растерялся. Ведь, в самом деле, за вазу высекут без всякой жалости. Правила есть правила, это признавали все, даже Каро. Принцесса вообще не вмешивалась в дела управления замком без особой надобности и с большим уважением относилась к новому управляющему. Тот справлялся со своей работой отлично — совсем недавно Даниэль слышал, как Каро об этом говорила. Как и о том, что порядок есть порядок, и кай управляющий это хорошо понимает.

Вот же угораздило бесенка! Еще какую вазу выбрал — старинную Вольминскую! Которой цены нет! Нет, что попроще бы разбил… Он попробовал успокоить мальчишку: вытирал слезы, градом катившиеся из глаз, гладил того по голове, обещал, что они что-нибудь придумают — все тщетно. Перепуганный головастик и не думал останавливаться, напротив ревел еще громче. И тут Даниэль вспомнил, что полагается делать в случае истерики. Он снова ухватил мелкого за шиворот и сильно тряхнул, прикрикнув:

— А ну-ка, замолчи!

— Это что такое? — Раздался у них за спиной грозный окрик. — Фико! Ты что натворил, маленький негодник? — тут же сзади охнули, видимо, заметив осколки. — Вольминская ваза!

Управляющий! Фико при его виде чуть не рухнул на пол, резко затих и, кажется, впал в ступор, почти полностью повисая на руках Даниэля.

— Ничего, кай управляющий. Всего лишь маленькое недоразумение, — услышал Даниэль свой голос. Давно он уже не говорил так… властно.

Управляющий окинул взглядом лестничную клетку, и остановился на Фико, которого Даниэль все так же держал за шиворот.

— Недоразумение? — возмущенным тоном начал он, не заостряя внимания на том, с кем сейчас разговаривает. — Эта ваза стоит… очень дорого! И она разбита! Сию секунду отвечай, как это случилось! — повысил он голос, теперь обращаясь конкретно к младшему лакею.

— Это мой замок, кай, — холодно напомнил о себе Даниэль, покрепче перехватив тот самый шиворот и слегка встряхивая его — молчи. — И моя ваза. Если я сказал, что ничего не произошло, значит, НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!

Каро вышла из канцелярии почти сразу вслед за тем, как ее покинул Дан. Наскоро закончив беседу, девушка поспешила, чтобы успокоить парня. Ну, подумаешь, заработался настолько, что немного напутал — с кем не бывает! Соседу этому язык бы вырвать!

Внезапно с главной лестницы послышался громкий детский плач. Недоумевая, Каро взбежала по мраморным ступенькам. Остановилась площадкой ниже и прислушалась. И не поверила собственным ушам. Это… Даниэль? Это его голос, да, но… но… эта интонация, это надменное растягивание гласных… Каро на секунду закрыла глаза — да нет, этого быть не может, этот голос исчез навсегда!

— Но, Ваша Светлость! — все еще возмущенно вскинулся управляющий. — Я отвечаю за порядок, и я должен буду поставить в известность ее высочество… — закончить ему Даниэль не позволил:

— Вы смеете со мной спорить? Вы забываетесь, кай «управляющий», — Дан голосом выделил последнее слово, наполнив его сарказмом. Тьфу! Противно-то как! Зато подействовало — собеседник явно стушевался.

— Ее высочеству о том, что здесь случилось знать не обязательно! — вспомнить и вернуть надменные, презрительные интонации оказалось так легко… сам удивился. — Это МОЙ замок и тут распоряжаюсь я. Я, а не Ее Высочество. Вам хорошо это понятно? — а ведь раньше он так разговаривал все время. Не верится…

— О чем мне знать не обязательно? — спросила Каро, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не происходит, и она всего лишь идет по своим делам… и случайно услышала последнюю фразу. Как будто секунду назад и не срывалась со своего места, где стояла и слушала… не веря собственным ушам. Не выдержала, и решила увидеть глазами — что это, наваждение? Или там вообще не Даниэль, и она тихо сходит с ума, уже повсюду слыша его голос?

У Даниэля волосы встали дыбом. Небо! Давно она тут? Час от часу не легче! Она слышала? Или нет? Что теперь делать?!

«Ничего, малыш, ничего…» — твердил про себя Даниэль, — «сейчас что-нибудь придумаем…», — но от волнения ни одна мало-мальски подходящая мысль не приходила ему в голову. А тут еще мальчишка раскрыл рот, явно пытаясь что-то сказать. Молчи, дурачок! Все ведь испортишь!

Даниэль снова тряхнул его за шиворот, но так как это не помогло, сказал с самым грозным видом, на какой был способен.

— Тебе никто рта открывать не позволял!

— «Понял он намек или нет? Если не понял, то может хоть из страха промолчит. Нда… Похоже, после всей этой истории малек будет бояться меня, не меньше управляющего…» — грустно подумал он. Ну да ладно, лишь бы его спасти.

— Ваше Высочество, — «Что же ей сказать… что сказать…» — он обернулся к Каролине, глядя куда-то в район ее шеи и боясь встретится с ней глазами. — Дело совершенно не стоит вашего внимания. Я пытался объяснить это каю управляющему. Но этот… гхм… почтенный кай никак не может взять в толк.

«Каро, ну поверь, пожалуйста!» — про себя взмолился он, уже чувствуя, что затея обречена на провал. Разве он сам бы поверил в подобную ерунду?

— Что здесь происходит? — уже совсем другим тоном, повторила Каролина, тоном в котором прорезались стальные нотки, не предвещавшие ничего хорошего.

Даниэль мысленно застонал. Как же она… не вовремя! Правду говорить нельзя… он перехватил свирепый взгляд управляющего, направленный на мальчишку и буквально почувствовал, как сжалось и задрожало под этим взглядом щупленькое тельце. От этого ему стало совсем не по себе.

Жалость и страх за этого нелепого головастика напрочь вытеснили здравый смысл. Нет, он не скажет правду. Но и врать Каролине Даниэль не мог. Не мог! Он на мгновенье встретился с ее потемневшим взглядом и виновато отвел глаза. Продолжая лихорадочно перебирать варианты.

Мысли скакали в пустой голове, как горошины в погремушке, гулко отскакивая от стенок:

«Если я скажу… что это я разбил вазу по неосторожности или от злости… идеальный вариант, это все равно моя ваза, но почему мелочь с шишкой и зарёванной физиономией это не объяснит. Значит надо и его как-то объяснить…»

Каро молча ждала, отчаянно давя в себе тяжелое беспокойное предчувствие. И было в этом молчании что-то от затишья перед бурей. Даже управляющий проникся, перестал охать у нее за плечом, только сверлил младшего лакея взглядом — он не сомневался, что именно непослушный мальчишка все это натворил! Ох и получит он на орехи!

Фико не выдержал этих взглядов. Задрожал крупной дрожью и отчего-то обратился не к управляющему, не к принцессе, а к державшему его за шиворот парню:

— Я больше не будуууу… не надо большееее… — чего больше не надо, он и сам не знал — было просто страшно. Очень.

Тянуть дальше было нельзя. Перепуганный мелкий мог все испортить! Стоит ему сказать чего именно он больше не будет и сам Пресветлый не в силах будет его спасти. Ибо порядок есть порядок, и ему подчиняются все — даже принцесса.

И Даниэль решился. Он мысленно обозвал себя тупоголовым кретином, но лучшего объяснения придумать так и не смог. Времени не хватало даже задуматься над тем, почему его так корежит от одной мысли, что мелкого уложат на лавку, и… он маленький! И такой беззащитный, испуганный… зато Даниэль вполне может пережить еще одну порку, не переломится. Каро тогда сказала, что в случае чего разбираться с ним будет Грено. Потому что формально он, даже став герцогом, оставался учеником генерала, и до совершеннолетия тот имел право его наказывать.

Обещание принцессы он помнил хорошо, хотя и был уверен, что никогда не даст повода его исполнить. Забавно все обернулось… ну что ж, Грено, так Грено. Дан вздохнул. Зато инцидент будет исчерпан, все вопросы решены, разбитая ваза «оплачена» и малек в безопасности.

А Каро он все объяснит, сразу после! И она поймет, обязательно….

Для убедительности еще раз встряхнув мальчишку, не глядя на Каролину (на это ему не хватало смелости) он резко произнес, имитируя раздражение и злость:

— Ничего особенного не произошло! Мальчишка получил по заслугам! Неповадно будет торчать посреди лестницы.

— За что он получил по заслугам? — Каро не верила тому, что она слышала. Это какая-то ошибка… ошибка… — «Ну, разубеди же меня, Дан!»

А он и не думал разубеждать. Напротив.

Бесконечный допрос выматывал. Ну почему она тянет из него жилы, почему просто не отправит к Грено! От невозможности завершить эту тягостную сцену, от страха, что притихший малек может все испортить, Даниэль взорвался:

— Я, кажется, ясно выразился! — теперь он уже смотрел на Каролину с вызовом, — этот лакей стоял у меня на дороге! Я от…отодвинул его. Долго мне еще тут торчать, отвечая на одни и те же вопросы?!

У Каро расширились зрачки, а рука невольно потянулась к амулету, но бессильно опустилась на полдороги. Она даже побледнела слегка, но тут же сжала губы, беря чувства под контроль. И все еще не веря тому что слышит, спокойно переспросила:

— Отодвинул? Так отодвинул, что ребенок голову разбил?! — управляющий снова охнул, но теперь по совсем другому поводу.

— «Господи! Что я делаю!» — подумал Даниэль тут же, глядя на закаменевшее, облитое бледностью лицо Каролины — человека, мнением которого он дорожил больше всего на свете. — «Что я делаю…»

Он с грустью отметил как гаснут столь любимые им солнечные блики в ее глазах, превращая серые озера в штормовые. Глянул мельком на мальчишку-лакея. Тот, как ни странно молчал.

На какое-то время повисла тишина, чуть было не раздавившая Даниэля. А потом вновь раздался ее голос:

— И тряс его, заставляя молчать, вместо того, чтобы отвести к лекарю? — принцесса выговаривала каждое слово медленно и четко, всей душой надеясь, что сейчас он скажет, сделает что-то такое, что опровергнет всю эту идиотскую, нереальную картину

Но Даниэль молчал, всем своим видом давая понять — он сказал все, что хотел.

Каролина вдруг поняла, что едва дышит от какой-то непонятной, но почти невыносимой боли. То, что эта боль зовется разочарованием, она не знала. Боги миловали, не сталкивалась раньше.

Ей вдруг страшно захотелось зажмуриться, закрыться от всего мира, исчезнуть…и тут же в ответ на такие мысли, словно щиты взметнулись вбитые годами рефлексы. Ее лицо закаменело и утратило всякое выражение. Глаза превратились в два стальных клинка. И все равно она еще не верила до конца, не могла поверить! Ее Даниэль… такой простой, открытый, доброжелательный, такой… Больно. И страшно. Чтобы не расклеиться прямо здесь, ей пришлось стиснуть изо всех сил зубы.

— Кай Барно, отведите ребенка в лазарет и успокойте. — Тихо сказала принцесса и по мрамору лестницы почти слышно зашуршали снежинки, предвестники лютой стужи. Так должно быть разговаривала Снежная Владычица из детской сказки перед тем как заморозить свою жертву. Управляющий молча кивнул, быстро шагнул вперед и забрал обмякшего от ужаса и совершенно ничего не понимающего Фико. Подхватив малыша на руки, он коротко откланялся и исчез.

Даниэль, только что сам добивавшийся именно этого, потрясенно замер. Как же так? «Каро, неужели ты и в самом деле думаешь, что я мог так поступить?! Каро! Каро!» Он с ужасом смотрел, как поменялось ее лицо, взгляд… что же он натворил… как она могла поверить?!

В ее лице не осталось ни единой черточки от веселой или сердитой, понимающей или ворчливой, живой и настоящей Каро. Только Принцесса, Наследница Престола.

И самое страшное — он ничего уже не может изменить… шагнув с этой горы, он теперь вынужден был катиться под откос, не имея возможности даже притормозить.

— Зайдите ко мне в кабинет, Даниэль, — Каро коротко и рвано вздохнула, и, уже сделав несколько шагов, добавила: — через полчаса.

Ей необходимо… подумать. Понять… объяснить себе самой… да просто отдышаться!

Не дожидаясь больше реакции Дана, она развернулась и твердыми шагами направилась прочь.

— «Полчаса! Смерти она моей хочет, не иначе…» — за легкомысленностью Даниэль пытался скрыть нешуточное беспокойство. Как она посмотрела на него! Даже, если он в ее глазах виноват… неужели она готова так вот легко отказаться от него? Значит, она не верит, что он мог измениться? После всего, что произошло между ними за этот месяц. Или… для нее ничего не произошло?

Каро шла по коридору к кабинету, и едва сдерживала слезы. Снежная Владычица осталась на лестнице, там, где ее мог кто-то видеть. А у девчонки, что заняла ее место, дрожали сжатые губы и намокли ресницы. И она, эта девчонка, все еще не верила тому, что видела минуту назад. Не верила, не хотела верить, сопротивлялась любым фактам и логике.

Сейчас… сейчас, только добраться до кабинета, закрыть дверь… и можно будет… можно будет пореветь от души, а потом успокоиться и тогда обдумать все с самого начала. И наверняка все окажется не так страшно, наверняка!

С этой мыслью Каро все ускоряла и ускоряла шаги, почти бежала.

— Каро, как хорошо, что я тебя нашел! — Лан и сам не мог бы объяснить какая сила выдернула его из канцелярии и заставила разыскивать принцессу… и Даниэля. Недоброе предчувствие… именно оно сейчас заставило его забыть о той дистанции, которую он проложил между собой и Каролиной. И обратится к ней по имени, а не привычным в последнее время «ваше высочество».

— Каро, ты Даниэля не видела? Я составил набросок для ответа этому… излишне остроумному всезнай… Каро! Пресветлый, Каро, что случилось?!

Каролина резко остановилась, и несколько секунд смотрела словно через возникшего вдруг в коридоре Лана. Он шагнул ближе и двумя руками взял ее за плечи, ни о чем больше не спрашивая, только с тревогой заглядывая ей в лицо.

Каро словно очнулась, и сделала попытку опять спрятать взбунтовавшиеся чувства за маской. Не получилось — боль и смятение проступали сквозь все усилия, и эти попытки становились на редкость мучительными — не помогало ничего, ни судорожно сжатые кулаки, ни закушенная губа. Каро на мгновение даже глаза зажмурила. Да что ж такое! Почему?! Почему именно сейчас, именно из-за него… почему ТАК больно, что все чертовы годы чертова самоконтроля просто летят к чертям?!

Больше Лан вопросами не задавался. Да, он поклялся себе держаться на расстоянии. Да, его по-прежнему волновала ее близость. Но сейчас случилось что-то очень плохое. Настолько плохое, что даже представить себе страшно. Он никогда не видел Каро такой… Может что-то с матерью-императрицей? Да что бы ни было! Он нежно привлек девушку к себе и крепко прижал.

И Каролина сдалась. Вцепилась в него обеими руками, как в последнюю свою надежду на спасение, уткнулась лицом в плечо и разревелась прямо здесь, в коридоре, как обычная девчонка — слезы градом, нос наверняка распухнет… плевать!

Каро только прижалась к нему еще крепче.

Даниэль, почти бежал по коридору.

Он так и не смог выждать эти полчаса, лишь проследил, как управляющий увел тощего головастика во владения кая лекаря, и опрометью кинулся к кабинету. Он сам не знал еще, что скажет сейчас Каролине, потому что не понимал, зачем она его позвала. Отругать? Расспросить? Опять лишить титула, чтоб он провалился тридцать три раза??? Боже, какая чушь лезет в голову… а следом за нею и сомнения, и… обида

Сомнения… сомнения… сомнения… чем дальше, тем сильнее одолевали они юного герцога. Одолевали до такой степени, что вытеснили даже мимолетное удивление — почему она сразу не отправила его на порку к Грено?

Этот месяц был очень счастливым, даже не смотря на смутное ощущение тревоги, преследующее его в последнее время. На эти сны дурацкие, о которых он так никому и не рассказал.

Каролина принимала его ухаживания. Он думал, что принимала. Она улыбалась, когда он приносил ей цветы. Она радовалась его приходу, он это видел! Но означает ли это нечто большее, чем дружеское участие? И… она ничего не ответила на его письма, ничего… Возможно не хочет ранить его чувства так же, как не хотела ранить чувства Лана.

Лан! Возникшая перед глазами картинка, заставила Даниэля думать, что он опять нечаянно словил чьи-то мысли. Но нет, это невозможно пока медальон на нем. Значит… Даниэлю показалось, что изнутри его пробил острый шип и теперь медленно поворачивается, бередя рану. Лан и Каро! Он обнимет ее и она отвечает! Она прижимается к нему, прячет лицо на его груди… Вот значит как… Стоило ему оступится и…

Он чуть не кинулся вперед, чтобы прокричать им обоим, что он не делал этого, не делал! То, из-за чего она готова от него отречься. Не толкал этого мальчишку и эту трижды проклятую вазу!

Но он не станет унижаться перед ней и перед ним. Если таково ее отношение, что ж…

Конечно же Даниэль понимал, что сам сделал все, чтобы убедить принцессу в собственной виновности, но при этом было ужасно горько осознавать, что она могла поверить…вот так легко…

Юный герцог сжал кулаки, и едва сдерживаясь, смотрел, как Каролина, выскользнув из объятий Лана, потянула того за руку в сторону кабинета. Дверь за ними закрылась, оставляя в его душе дикую смесь горечи, боли, обиды… злости. При первом же случае… при первом же удобном… вот так сразу… она кинулась в объятия Лана! И сейчас они там… вдвоем… А может это у них уже давно… просто он раньше не замечал? Не видел очевидного? Некстати вспомнилась сегодняшняя тренировка. Каро и Лан, так мило беседующие рядом.

Даниэль прислонился к стене спиной и попробовал успокоиться. Не получалось, стоило только бросить взгляд на закрытые двери кабинета, и… он с силой несколько раз стукнулся затылком об стену, хоть так выплескивая эмоции, пока они не разорвали его на части.

Опубликовано: 25.02.2016

Автор: Джейд

Глава 29

Ланире пробыл в кабинете почти полчаса. Пока успокоил, пока напоил водой, пока…Конечно, Лану она рассказала все, выплескивая свою боль, страх, сомнения… и чем больше говорила, тем меньше верила сама себе. Ну, не может этого быть! Не может!!! Даже растерянный взгляд друга, и то, как Лан словно погас, услышав ее историю… даже это ее не убедило. А ему и самому… в груди ныло и противно хлюпало, словно здоровенная жаба ворочалась в болоте. Он видел, как Каро отчаянно не хочет верить, и сам не хотел, но… но.

В его жизни так уже было. Когда самый близкий, самый нужный, тот, кого знаешь, кажется, лучше чем себя, вдруг превращается в незнакомого безжалостного монстра.

Лан уже пережил одно предательство, и сейчас, несмотря на боль и горечь, не знал, стоит ли разубеждать в этом принцессу.

Факты — вещь упрямая. Герцог снова стал герцогом. Не прошло и трех дней.

— Не понимаю, как он мог, — почти шепотом выдавил он наконец. — Особенно после… — хотел добавить: после истории с кондитерским заказом, но нашел другие слова, — после всего, что было за последние недели.

— Не знаю, — голос Каро звучал тускло. — Не знаю…я уже ничего не знаю. Как-то все…неправильно… — она беспомощно и зябко обняла себя за плечи.

— Есть такие несчастные люди, — Лан говорил медленно, избегая грубых слов, — которые не умеют пить вино. Иногда их удается вылечить. Иногда нет. Можно не пить месяц, даже год. Потом увидеть бутылку и напиться. Вот и он, такой же бедняга. Сколько раз за те два года я говорил себе: «он упивается властью». И, похоже, накаркал.

Каро вскинулась, глядя на него совершенно больными глазами:

— Не верю. Не хочу!

— Тогда поговори с ним, — Лан старался быть спокойным и рассудительным, чтобы не сорваться. — Спроси еще раз, пусть он расскажет, объяснит!

— Так и сделаю! — к принцессе вернулась ее обычная решительность. — Прямо сейчас!

Легко сказать. Лан согласился и даже ушел, чтобы разыскать и позвать героя сегодняшнего скандала, а Каро осталась наедине со своими мыслями и сомнениями. От всех этих переживаний она совсем забыла, что новоиспеченный герцог должен сам прийти к ней в кабинет.

Она спешно привела себя в порядок. Умывальник и специальные ароматические салфетки волшебным образом убрали красноту и отечность с лица — признаки слабости. Вот еще бы убрать слабость внутри…

До ужаса, до дрожи в коленках не хотелось верить, и она отчаянно искала объяснение его поступку. Прокручивала снова и снова в голове тот разговор на лестнице. Хоть один факт, говорящий в пользу! Хоть один! Если бы она могла «читать» его как раньше, все было бы просто. Но она сама раз и навсегда закрыла для себя эту возможность, отдав ему медальон. И теперь оставалось верить только словам. И фактам. Каро стиснула пальцы, не в силах остановить непрошеные мысли. Логичные до боли объяснения Ланире. Возвращение титула. Власть. Он сам предложил вернуть ему титул. Последнее время все интересовался, как далеко простирается власть герцога и можно ли лишать титула повторно…

— Нет! — прошептала Каро. — Нет… пожалуйста, не-ет…

Но детали продолжали всплывать и всплывать в памяти. Его ухаживания, письма. Как он старался ей услужить — преданный, послушный, скромный. Все это представало сейчас совсем в другом свете.

Но он не мог! Не мог! Ее Даниэль. Не мог притворяться так долго, не мог… делать вид, что влюблен, и… прочь такие мысли, это гадость, это подлость, это слишком мерзко! И страшно…

Каро захотелось кричать. А что если все перемены в нем лишь хорошая актерская игра? Тонко выверенный план? И «хороший Даниэль» не что иное, как попытка обмануть ее и таким образом вернуть положение и власть? Что, если это правда? Что тогда делать?! А ведь договор он так и не подписал… все время находился какой-то предлог, срочное дело… она и сама не настаивала, хотя и напомнила пару раз. Неужели все было спланировано?!

Даниэль все это время так и простоял в коридоре. Сколько он так подпирал стену, он не знал. Какая разница? За это время ревнивый мальчишка успел накрутить себя до предела.

Каро обязана вступить с ним в брак, но у королевы может быть фаворит, так? А чтобы глупый ослик не брыкался, сделаем вид, что соперник уступил. А может, и отъезд Лана они придумали специально? Он ведь вернулся?!

И она… может она сожалеет что пришлось вернуть ему титул? Она ведь колебалась, он видел! И после возвращения титула все время беспокоилась про подписание договора. Ведь только от его подписи сейчас зависит будет ли она править в Рогнаре! Так что же получается… герцогом он ей… мешает? С воспитанником было удобнее?

В таком состоянии Даниэль уже не мог рассуждать здраво и не видел противоречия в своих обвинениях.

Наконец, дверь скрипнула и Ланире прошел по коридору в сторону канцелярии.

Даниэль на него не смотрел — он отпрянул за угол и выждал, пока шаги стихли вдали. Убедился, что коридор пуст, сжал кулаки и зубы, и решительно прошагал те несколько шагов, что оставались до заветной двери.

Распахнул дверь и вошел, остановившись только посреди кабинета, прямо перед столом Ее Высочества.

Каро стояла у окна, что-то высматривая во дворе. Совсем как во время их занятий. Как он любил эти моменты! Принцесса часто отворачивалась вот так к окну, когда они соревновались, кто быстрее решит экономическую задачу или примет решение в сложных ситуациях по управлению. А потом вдвоем обсуждали ответы. Казалось, вот сейчас она обернется и скажет… что-то. И он поймет — все его страхи ненастоящие. Даниэля охватило непреодолимое желание рассказать правду. Он совершенно измучился и не в состоянии был больше выносить ту пропасть, которая разрасталась между ними. Рассказать ей все и будь что будет!

Вот только хочет ли она услышать правду? Возможно, она так легко поверила, потому что… — догадка прошила его насквозь, как раскалённая игла, — потому что рада тому, что случилось. Как поводу вообще отказаться от неудобного замужества. Воздух внезапно показался Даниэлю густым и горячим. Он обжигал легкие при каждом выдохе и его трудно было вдохнуть. И все же в глубине души он с отчаянным желанием ждал, что сейчас она скажет: «Даниэль, я не верю, что ты это сделал! Расскажи мне все…» И улыбнется, как раньше. Пожалуйста, Каро!

Словно в ответ на его зов, Каро обернулась. И от ее спокойно-равнодушного лица у него потемнело в глазах.

Каролина смотрела в окно вовсе не потому, что увидела за ним что-то интересное. Просто ей нужно было время, чтобы собраться с силами — еще только раздались шаги за спиной, она уже знала, что это Даниэль, она давно уже умела узнавать его по шагам. Но ей по-прежнему было ужасно стыдно показывать ему свою слабость. Только не ему! Если с Ланом она и не пыталась сдержаться, то с Даниэлем… нет!

А он даже не удосужился постучаться…

— Дани…эль, — у нее голос не срывался с дошкольных времен, а тут подвел. — Расскажи, что произошло на лестнице. Пожалуйста, — взять себя в руки удалось с немалым трудом, но удалось, это главное. Она очень боялась, что ее просьба прозвучит жалко и умоляюще. И поэтому изо всех сил старалась говорить спокойно и от того холодно.

И этот холодный тон хлестнул Даниэля по оголенным нервам, разбивая вдребезги последнюю надежду.

— Ты меня за этим позвала? — медленно, очень медленно произнес он, и глаза его сузились. — Задавать все те же вопросы? Тебе мало того, что я сказал на лестнице? — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла перекошенной и злой.

Каро непроизвольно выпрямилась. У нее давно выработалась такая, почти инстинктивная реакция на хамство. Но глаза все еще искали в его лице признаки того, что он… что она… нет? Нет…

— Да. Мало. Мне мало! — чтобы не скатиться истерику она нагнала в голос еще холода.

Даниэль скрипнул зубами. Что она хочет от него? Лишний раз убедиться, что он гад и подлец? Для оправдания своих отношений с Ланом? Отношений, которых, она говорила у нее нет! Удобный повод, да?! Герцог не достоин! На какой-то миг ему опять захотелось открыть правду. Выкрикнуть ей в лицо. И полюбоваться как рухнут все ее надежды. Но он сказал совсем другое.

— В таком случае ничем не могу помочь! — даже удивительно сколько в одной фразе может прозвучать презрения. Даниэль не смотрел на нее. Достаточно… насмотрелся там, в коридоре. Лицемерка.

— Ах, не можешь? — злость оказалась хорошим лекарством от отчаянья. Все равно больно, но зато можно действовать, а не рыдать.

— Значит, это правда? Значит, вот так?

— Да, именно так! А на что ты рассчитывала? Что будешь пользоваться мной и дальше? Подходящий дурачок, да? Вос-пи-итанник! — с непередаваемой издевкой протянул он. Пусть! Пусть верит, пусть радуется, что освободилась, нашла заплатку на собственную совесть, благородная кайса!

— Может, мне еще и медальон снять? Залезь, сама посмотри! Ты же умеешь! — Даниэль уже не мог остановиться, в ответ на ее холодность он сам леденел, и его не управляемо несло по этому льду.

Каро в этот момент почувствовала себя так, словно с разбега впечаталась в стену.

Он нарочно вспомнил про медальон? Чтобы лишний раз показать ей, какая она дура, и как легко поддалась на обман? Он не пускал ее в свои мысль и чувства…даже на занятиях… потому, что не мог, или же потому что… не хотел?!

Сил хватило только на то, чтобы сохранить лицо, а вот на слова уже нет. Она только смотрела теперь в упор потемневшими глазами, и взгляд ее стал осязаемо тяжелым.

— Вижу, я угадал! — глаза Даниэля скользнули по лицу принцессы и в них зажглась злость. — Тебе по-прежнему надо тут все контролировать. Даже меня. Да, ваше высочество? Одного не пойму, зачем ты вернула мне титул, если не собиралась отдавать власть? Герцог, которому не подчиняется даже собственный управляющий!

— Я сейчас тебя не об этом спросила, — холодным, чужим голосом выговорила Каро. Ее глаза все больше остывали с каждым сказанным словом. И тут же сорвалась:

— Эта власть тебе так нужна? Настолько, что ты… — очень хотелось спросить — «Что ты готов был играть влюбленного?» — но вслух она произнесла, конечно, другое: — Что ради ее подтверждения нужно толкать ребенка?

— А ты так не хочешь, чтобы я правил? Тогда тебе стоило подумать об этом раньше. До возвращения титула. А раз вернула его — не вмешивайся!

— «Раз вернула — не вмешивайся… вернула — не вмешивайся… не вмешивайся… вернула…» — Каро на секунду онемела, только в голове эхом отдавались его слова. Значит… значит это правда…то, чего она боялась больше всего. Самое ужасное, что сердце так и не удалось убедить. И внутри она по-прежнему не верила, отказывалась верить, искала для него оправдания… дура! Это она здесь самая главная дура! Коронованная! Как так вышло? Как он сумел заполучить ее расположение, ее полное доверие, ее…

Больно. Обидно. Страшно. И… нет, нет, не сметь! Не хватало рыдать тут у него на глазах! Не дождется!

Ледяная принцесса вынырнула из глубины сознания и решительно отодвинула растерянную девчонку в сторону.

— Вот как, значит… — злость все увереннее вытесняла боль. — Ты решил, что теперь можно опять творить все, что вздумается, и не отвечать за это? Да, Ваше Си-я-тельст-во?

— Именно! Сиятельство! А не марионетка которой можно управлять, как хочешь! Ты ведь таким хотела бы меня видеть, да?! Ты такая же, как они!!!

— Что я там хотела, больше значения не имеет, — она тоже словно вернулась в тронный зал. Голос был точь-в-точь. — А вот ты со своими желаниями… отправишься прямиком на лавку! Сейчас же! — если «его светлость» по-другому понимать не научился, вернемся к проверенным методам! Обида и горечь окончательно переродились в холодную ярость.

Зрачки у Даниэля расширились. Нет, такое развитие событий не было для него сюрпризом, скорее наоборот. Но сейчас, после этого разговора, после того, как он понял, кто она есть на самом деле… Унизительно. До чего же унизительно! Что ж… он знал на что шел, сожалеть теперь поздно. И пусть уж лучше порка от Грено, чем этот разговор!

Резкий окрик принцессы затормозил его около самой двери.

— Далеко собрался? Струсил и думаешь бежать? Не выйдет!

Словно кнутом огрели! Струсил? Он? Что это значит?! Герцог рывком обернулся. Сквозь ярость на его лице проступало теперь оскорбленное недоумение. Это он-то бежит? Это она отправила его к Грено! Или… Не к нему?

Он вдруг понял. И от этого понимания вся кровь бросилась в голову. Так значит, не к Грено! Значит она собирается лично… И теперь что бы он ни сказал, что бы ни сделал — все будет принято за попытку бежать…и за трусость… трусость! Пальцы сжали дверную ручку так, будто хотели ее раскрошить. Какое-то время он молча с нескрываемым ужасом и неверием смотрел на Каро. И наконец с трудом разлепил мгновенно пересохшие губы.

— Каро… ты же не станешь… сама… ты не можешь!

— Да, теперь я никаких прав не имею так с тобой поступать. Я сама себя лишила их, — сквозь сжатые зубы процедила Каро. — Тут ты прав… прав. Только мне плевать. Это было мое решение — вернуть тебе титул. Мне и разбираться. Если только это, — она выделила слово «это» голосом, — может тебя остановить… В конце концов, раз ты позволяешь себе пользоваться положением и властью, то я и разочек… попользуюсь. А потом хоть в международный совет жалуйся!

Даниэль потрясенно выдохнул. Она не может так поступить после того, что поменялось между ними за этот месяц. После тех отношений, которые у них установились. Пусть управляющий, Грено, кто угодно! Но не она! Он ей не позволит. Никогда!

В Дане снова взорвался не остывший еще запал. Он дерзко поднял на принцессу глаза:

— А если я не соглашусь? Что ты сделаешь? Вызовешь охрану?

Каро на секунду прикрыла глаза и закусила губу, как от сильной боли. А когда открыла, в них была решимость:

— Вызову. Пусть после этого мне придется отвечать за свое злоупотребление, пусть… — она запнулась, а потом злая усмешка искривила губы. — К черту все. Договор, империю, этот чертов перевал. Мне все равно. Пусть это будет последнее, что я сделаю в Рогнаре, прежде чем уехать.

Даниэль смотрел на нее, не отрываясь. Видел как застывают глаза, каменеет окончательно лицо. Она это сделает… И уедет!!!

Это был удар ниже пояса! Вот казалось бы, чего ему боятся, теперь, когда итак все потеряно. Его захлестывала обида, злость, ревность… но одна мысль, что она развернется и уедет, разорвет последнюю ниточку, что их связывает, просто исчезнет из его жизни… и у герцога самым натуральным образом подкосились колени. Не-е-ет…

И тут же снова взметнулась злость — на нее, на себя! Конечно!

— «Вот он какой нехороший, я не могу выйти за него замуж!» — и уехать с чистой совестью. Не выйдет!

— Вам так нужен повод разорвать помолвку, моя принцесса? Не дождетесь! Я не дам вам повода! Я буду твоим мужем, хочешь ты этого или нет, слышишь!!!

— «Даже, если для этого мне придется… снова…» — тихо закончил он про себя.

— Ах да… принц-консорт это даже лучше, чем герцог, верно? Ради такой цели можно и потерпеть! — яда в ее голосе было даже больше, чем льда.

— О, несомненно! Если ты ни о чем кроме этого думать не можешь — потерплю! — не менее язвительно парировал Даниэль. — Мне не привыкать! — он яростно рванул застежку на брюках.

Каро сжала зубы. Как он смеет еще и выставлять себя оскорбленным? Ну почему все так? Ничего уже не будет как прежде… — эти мысли мелькали, не оставляя особенного следа на внешнем поведении принцессы. Теперь, когда все разбилось, поломалось безвозвратно, она с отчаяньем обреченности добивала осколки.

— Лавку выдвини сначала… герцог! — губы онемели и едва шевельнулись, но насмешка в голосе удалась, и даже очень.

На минуту Даниэлю показалось, что он вернулся в тот день, когда с треском потерял титул. Только сейчас все было еще хуже. Несравнимо хуже. Потому что он знал другую Каро, нежную и любящую, понимающую. Совсем не такую, как сейчас.

Стараясь больше не смотреть на нее, он рывком выдвинул скамью на середину комнаты, ножки зло скрежетнули по паркету, сбили дорогой ковер в гармошку. Плевать! Нравится бить? Бей!

Даниэль не испытывал страха. Ему уже было больно настолько, что страху не оставалось места. Зло, чуть ли не яростно принялся он стягивать с себя одежду. И упал на лавку, ожидая розги, как спасения.

Вся боль от разочарования в душе Каро сменилась злостью от того, что Даниэль научился не показывать своего страха, научился вести себя с достоинством. Она сама его этому учила, а сейчас готова была заорать, что он не имеет права на такое поведение. Он не имеет права быть смелым, не имеет права вызывать даже каплю уважения.

Молча вытянув из ведра несколько прутьев, она подошла к лавке. Сжала зубы, размахнулась…

Обманщику предстояло вытерпеть эту порку без привязи, или унизиться до попыток вскочить и прикрыться.

Дан слышал, как где-то глухо пробили часы. Сколько сейчас? Пальцы окоченели, словно примёрзли к деревянному краю, который он сжимал со всей силой своего отчаяния.

Но как он ни ждал боли, видя в ней средство заглушить другую, гораздо более мучительную, от первого удара — чуть не вскрикнул. Только сейчас Даниэль смог оценить, насколько сдержанной и аккуратной была с ним Каро раньше, даже в тот первый раз… Сейчас все было по другому. Она почти не делала пауз и не сдерживала руку. Вскочить захотелось сразу. Тем более когда его руки и ноги ничего не сковывало. Но он удержал себя — гордость это последнее, что у него оставалось.

Каро все крепче сжимала зубы, резко взмахивая рукой и раз за разом ждала — крика, движения, попытки вскочить… а он только вздрагивал, несильно дергался, и хватался за лавку, как утопающий за бревно.

Принцесса видела одновременно все — и вспухающие полосы на светлой коже, и стянутые как камни мышцы, и белые от напряжения пальцы… Дан, погруженный в свои переживания, не замечал, как одной рукой нанося безжалостные хлесткие удары, другой Каро до такой же белизны в пальцах стискивала медальон.

Она все равно не могла прочесть его, но вот боль… только физическая боль, такая сильная, что медальон не экранировал… спасала ее от желания отшвырнуть прочь розги, выбежать из кабинета и вообще из замка, и нестись, мчаться, не разбирая дороги как можно дальше от этого места и от Даниэля. Чтобы навсегда, и чтобы даже не слышать больше ни этого имени, ни даже названия «Рогнар».

В какой-то момент Дан почувствовал, как вспышки боли прекратились. Наверное Каро отошла сменить розги. В остановившейся тишине были слышны только звуки ее шагов и его свистящее дыхание. Странно, но Даниэль вдруг, впервые за весь этот дурацкий разговор, ощутил странное беспокойство, словно отголосок вины.

Не в том, что сделал, нет. А в том, что она сейчас такая! И в то же время… Пусть злится, пусть ненавидит, пусть до смерти засечет, но только не это ледяное равнодушие

Вот опять шаги за спиной. На спину упали холодные капли, заставив вздрогнуть.

Ну нет, сейчас она не добьется от него ни звука! Терпеть и лежать! Лежать и терпеть! Не вскакивать! Терп-еееееееееть!

За все это время Каролина так и не произнесла ни слова. Удары опять посыпались потоком — злые и хлесткие. И самое страшное — он не знал сколько еще все это продлиться. Терпеть становилось все труднее, почти невозможно!

Каждый раз ему казалось, что следующий удар он уже не выдержит — соскочит с лавки, схватившись руками за пылающий зад. Дан боролся не на жизнь, а насмерть. И каждый раз каким-то чудом оставался лежать.

А Каро больше всего хотелось заплакать. Просто заплакать. Но единственные соленые капельки, оставлявшие темные пятна на ее рубашке и летящие во все стороны с каждым взмахом, были капли рассола с прутьев.

Она даже не стала утруждать себя тем, чтобы сменить сторону, и правое бедро Дана уже сплошь покрывали более темные и налитые штрихи. С каждым ударом, с каждой вспухшей полосой Каро чувствовала, как растет ее отчаянье. Вопреки неосознанным ожиданиям, не было ей легче от его страданий. Было только хуже.

В конце концов, когда второй пучок прутьев укоротился чуть не вдвое, а на ягодицах и бедрах парня буквально места живого не осталось, Каро отшвырнула розгу и не глядя больше на Даниэля, отошла к окну. Ей приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы сдержать болезненный озноб и заставить не трястись руки и плечи.

— Можете идти к себе, — резко и хрипловато бросила она через плечо, и больше не обращала на него внимания.

Даниэлю не сразу удалось разжать пальцы, намертво впившиеся в дерево. Он встал с трудом, и, пошатываясь, подошел к стулу с одеждой. На подбородке у него виднелась кровь — кусал губы, чтобы не закричать. Но Каро этого конечно не видела.

Уже одетый, стоя в дверях, он не выдержал и обернулся. Дан сам не знал, почему так хотелось, чтобы и она обернулась. Один взгляд! Любой — пусть даже злится! Но пусть… он же не исчез, не стал прозрачным, не… один взгляд, черт возьми!

Но Каро так и не обернулась. Кажется, она вообще забыла о нем. Постояла у окна, а потом прошла к своему столу. Несколько минут, словно не в силах вспомнить, что ищет, скользила глазами по бумагам. Вздрогнула, протянула руку и открыла небольшую шкатулку, в которой, Даниэль уже знал, с детства привыкла хранить самые драгоценные для себя вещи.

Достала стопку белых конвертов, до боли знакомых обоим. Несколько секунд невидящими глазами смотрела на письма, потом резко смяла их, и, не оборачиваясь, швырнула в камин. Белые бумажные крылья легко перелетели каминную решетку и рассыпались по серым от золы камням. Камин сейчас не горел, но к вечеру его растопят…

Даниэль сглотнул, отвернулся и медленно пошел прочь.

Дверь за ним закрылась, и всего через пару минут Каро почувствовала, что не может больше оставаться в этой комнате. Она нетвердой походкой вышла в коридор, даже не заперев кабинет, хотя никогда раньше не оставляла его открытым, и побрела сама не зная куда.

Ноги сами привели ее сначала на лестницу, а потом в канцелярию.

Лан, который успел пробежать по всему замку в поисках герцога, и ни с чем вернувшийся к кабинету, успел услышать только гневные голоса, а потом… он тяжело вздохнул и побрел обратно. Изменить что либо он не мог, и резкое отвращение к собственной беспомощности отдавало горечью во рту. Он какое-то время сидел за своим столом без движения, а потом скрипнула дверь и на пороге появилась… тень принцессы.

Точнее сравнения и не подберешь. Это была не Каролина, а ее бледное подобие.

— Каро, что…?! — он рванулся навстречу, подхватил девушку под руку и хотел усадить на стул, но Каролина отрицательно помотала головой, высвободилась и отошла к окну.

Дверь еще раз хлопнула, пропуская встревоженную троицу. Им уже успели рассказать, что между принцессой и герцогом что-то произошло. Теперь, взглянув в лицо девушки, все трое испугались не на шутку.

— Каро… — Ким робко взял принцессу за руку. — Каро, не молчи. Где Дан?

— Не знаю, и знать не хочу. — Каро выдернула руку из мальчишеских пальцев и отвернулась, невидящими глазами обшаривая двор за окном. — Я дура. Я ведь поверила, что он изменился, я почти… — она замолчала, спазм сжал горло.

С трудом сдерживая рыдания, ей все же удалось рассказать о произошедшем. Ответом было потрясенное молчание.

— Каро, ты уверена? — переспросил сильно побледневший Эрик.

— Я застала его в тот момент, когда он тряс за шиворот этого заморыша с разбитой головой и орал на него, — выдавила девушка. — И он имел наглость заявить, что лакей получил по заслугам.

Повисло тяжелое молчание. Только Ким чуть заметно качал головой из стороны в сторону, словно инстинктивно отрицая произошедшее.

— Хочу домой! — с неожиданной силой, тоской и усталостью вырвалось у Каро. — Не хочу здесь оставаться.

— Отсюда многие хотели уехать, — невесело покачал головой Лан.

Каро горько усмехнулась:

— И ни у тебя, ни у меня нет выбора. Какая тогда разница, кем быть — принцессой или конюхом? Теперь все бесполезно. Я так старалась убежать от этого — когда в жизни остается только долг и ничего больше. Не получилось…

Губы у Каро дрогнули, и она быстро отвернулась.

— Что я сделала неправильно? — произнесла она свои мысли вслух. — Что все мы делаем неправильно?

— Если бы я был волшебником! Я бы… — не думая, выпалил Лан и тут же виновато посмотрел на принцессу.

— Волшебники все могут только в сказках. — покачала девушка головой. — В жизни от них толку не больше, чем от всех остальных.

— Сказка кончилась, — тихо сказал Лан, — живем дальше.

Глава 30

Ким тихо отступал к двери, неверящими глазами глядя на то, как его любимая принцесса, такая сильная и веселая даже в самых тяжелых обстоятельствах, сейчас плачет. Молча, без всхлипов, просто слезы одна за другой тихо скатываются по щекам, а губы беззащитно дрожат.

Оба эти события — плачущая Каролина и Даниэль-предатель никак не желали укладываться у него в голове. Это просто не может быть правдой! Не может и все! Сейчас же, немедленно, надо бежать… Куда? Куда-то… Да! Бежать и найти Даниэля, и обязательно выяснить, что все это какая-то неправильная и глупая ерунда, и все ошиблись, и все вообще не так!

Ким развернулся и исчез за дверью так тихо и стремительно, что никто этого даже не заметил. Он сам не понял, сколько времени потратил, разыскивая юного герцога в бесконечных коридорах старого замка. А когда нашел, с некоторой странной радостью и удовлетворением понял — точно!

Это все какая-то невероятная глупость, на которую, он читал, способны только настоящие влюбленные. В книгах говорилось, что влюбленные — это почти как сумасшедшие, но до сегодняшнего вечера Ким плохо представлял себе значение этих слов. И только увидев пустые от боли глаза друга и его побелевшие, сжатые губы, стиснутые кулаки, напряженные плечи… Короче, все он понял. Любовь — это болезнь такая, даже Каро от нее поглупела, а про Дана можно и не говорить. Делать надо что-то!

— Она там плачет! — Ким решительно подошел к вцепившемуся в подоконник герцогу и дернул его за рукав, разворачивая лицом к себе и требовательно заглядывая в глаза.

— Кто плачет? — и Ким вздрогнул. Казалось, Даниэль плохо понимает, где он и кто перед ним.

— КАРО ПЛАЧЕТ! ИЗ-ЗА ТЕБЯ!

— Каро плачет… — машинально повторил Даниэль, потом растерянно моргнул и качнул головой, как будто Ким сказал что-то такое, чего не могло быть. И тут же резко вскинул голову, буквально поедая Кима глазами.

— Плачет?! Из-за меня?!

Киму он поверил сразу. И одно это маленькое слово, вдруг словно убрало стену, которая заслоняла собой нечто важное, мешала увидеть… Будто свет включили в темной комнате и все страшные пугающие силуэты исчезли вместе с темнотой, являя собой обычную обстановку, а не плод больной фантазии. Что он себе напридумывал! Как он мог такое… про нее!

Она плачет… из-за него… Он вдруг почувствовал себя одновременно полным идиотом, последним подлецом и самым счастливым человеком в мире. Из-за него… она… из-за него… а в следующую минуту его с головой накрыла волна раскаяния. Что он ей наговорил! Как же он ранил ее своими словами! Как можно было такое вообще о ней подумать … Каро… Что же я наделал?!

— Я идиот, Ким… Какой же я идиот! Спасибо-о! — последняя фраза долетела до Кима уже из коридора. И Ким мог поклясться, что он никогда еще не видел, чтобы люди бегали так быстро.

А в это время…

Испуг Фико стал проходить далеко не сразу. Управляющий, такой всегда строгий, сейчас даже погладил его по голове, и на руках отнес к старому дяденьке, который оказался лекарем. Фико растеряно переводил глазенки с одного взрослого на другого, пока сухенький дедушка, которого велели называть мэтр Бранд, обрабатывал его ссадину и пристраивал на шишку примочку. Мэтр спросил, сколько ему лет и недоверчиво покачал головой, услышав шепотом названную цифру. Малыш выглядел года на три младше своего возраста.

И чем дальше мальчишка слушал разговоры взрослых, тем хуже ему становилось. Страх прошел, но на замену ему пришло такое…

— Видать подлую натуру никакими розгами не вылечишь, — сказал управляющий лекарю после краткого пересказа ситуации. — Оно, конечно, притвориться можно, да гниль все равно рано или поздно вылезет. Эх, испоганили мальчишку…

— Не знаю, не знаю… — рассеяно отозвался лекарь. — Выглядит он нормальным пареньком. Может, нечаянно мальца-то уронил?

— Ну да, а потом нарочно признался, что швырнул его лбом о камень? — иронично не согласился управляющий. — Я-то, грешным делом, решил, что малец баловался, да вазу нечаянно разбил, а герцог его на этом поймал. Выпороть хотел постреленка. А оно вон как обернулось. Надеюсь, всыплет Ее Высочество поганцу по первое число. Не по благородству, так пусть из страха человеком быть попробует! Давно, видать, не порола, вот и начали прежние замашки возвращаться.

Чем больше Фико слушал, тем хуже ему становилось. Только теперь до него в полной мере дошло, что же случилось там, на лестнице. Ведь его никто не толкал! Наоборот! Большой мальчишка, этот герцог, он же его поймал, не дал упасть! И даже успокаивал, по головке гладил — Фико вспомнил об этом только сейчас. Получается… получается… что это из-за него принцесса так сердито смотрела на герцога, из-за него, из-за Фико сейчас высекут невиноватого, того, кто заступился!

Малыш, не обращая внимания на перевязывающие его руки лекаря, тихонько заплакал. От стыда и отчаянья — он НЕ МОГ заставить себя признаться, одна мысль о том, как все рассердятся и как сильно высекут, лишала воли.

Взрослые встревожились, но их попытки успокоить ребенка не увенчались успехом. В конце концов старый лекарь решил, что нервное потрясение и испуг были слишком сильными для такого маленького и хлипкого организма. Он дал ему выпить какое-то снадобье и решительно уложил Фико на одну из коек в лазарете, с приказом обязательно закрывать глаза и спать.

Глаза Фико послушно закрыл, но как только взрослые ушли, сел на постели, зябко обхватив себя руками за тощие плечи. Его переодели в длинную и слишком просторную рубашку, которая теперь болталась вокруг тощего тельца, как мешок на палке. И норовила соскользнуть широким воротом с острого плеча. Фико сидел, всхлипывал, вздрагивал, и считал секунды, содрогаясь от мысли, что сейчас вместо него, наверное, секут другого. Вот сейчас…

Когда сидеть так стало совсем невыносимо, мальчишка, путаясь в несоразмерной рубахе, просеменил к двери и выглянул.

Старый лекарь был чем-то занят у стола со всякими непонятными склянками, но проскочить мимо него к двери не было никакой возможности. Так же на цыпочках Фико отошел от двери и устремился к окну. Слава богу, этаж был первый, только вот в такой одежке вылезать в окно оказалось страшно неудобно.

Выбравшись, малек со всех ног кинулся к единственному человеку, кому сейчас мог довериться. Слава богу, в кладовке при кухне никого не было, только Грена. Большая, добрая, уютная и надежная Грена. Фико с разбега уткнулся в белоснежный фартук и разрыдался в три ручья. Огорченной и встревоженной последними новостями о Дане кухарке понадобилось много времени и ласки, чтобы добиться от ревущего малыша объяснений.

Грена усадила Фико к себе на колени, обняла, погладила по дрожащей от плача спине. Только после этого мальчишка немного успокоился и прерывисто, бессвязно, но все же сумел рассказать о своем горе и своей вине.

Все еще держась за ее большую добрую руку, Фико на подгибающихся ногах пришел к кабинету принцессы. Его двери оказались распахнуты, но там никого не было. Малыш едва не растерял все свою с трудом обретенную решимость, когда им с Греной, пришлось идти по коридору в поисках Ее Высочества. Спасло только обещание Грены все время быть рядом.

Девушка отыскалась в канцелярии. Стояла спиной к двери, смотрела в окно. Тут же сидел мрачный Лан, в углу притихла боевая принцессина троица. Появление зареванного приведения в больничной хламиде и в сопровождении кухарки, не ожидал никто.

Грена легонько подтолкнула Фико к обернувшейся принцессе и одновременно ласково погладила по разлохмаченным вихрам:

— Ну, Фико, расскажи Ее Высочеству, что ты мне рассказал.

— Что такое? — не поняла Каро и нахмурилась, хотя ее бледное лицо и без того не выглядело веселым. — Грена, зачем ты его притащила?

Фико поднял на нее заплаканные глаза и отчаянно выпалил:

— Он меня не толкал! — и видя недоумение, даже недоверие на лицах присутствующих, отчаянно заторопился: — Не толкал он меня! Я катался на перилах! И вот…А ваза, она разбилась, и я головой стукнулся! А он прибежал и меня поймал, когда я падал! А я сказал, что не надо меня розгами… — Фико опять всхлипнул, аккуратная когда-то примочка сползла и болталась на лбу, закрывая один глаз, и он все время пытался ее поправить. — Я испугааааался… а он сказал, ничего, что-нибудь придумаем…а потом все пришли, вы…и он сказал…а он меня не толкал! Я не хотел никуда идти, и поэтому плакал и он тогда меня встряхнул…чтобы я успокоился…

Несколько долгих секунд после этого признания в канцелярии царила тишина — никто, кажется, даже не дышал. Каро стояла белая, как стена. Только глаза жили на неподвижном лице, большие, глубокие. И в них секунда за секундой мелькал сегодняшний день. Лестница, коридор, кабинет… Значит, вот зачем он… все это специально… ради мальчишки… Потому что этого лягушонка стало жалко! Даниэль… ее Даниэль…

Каро едва не застонала вслух. Ведь чувствовала же, не хотела верить! Если бы он объяснил… но почему?! Зачем он стал… Он словно нарочно делал все, чтобы она поверила, но зачем?! Там, на лестнице, ладно… А наедине?! Обиделся, что она поверила? Но… Она же до последнего… Или он не понял?!

Все сказанное в запале, в гневе, теперь обретало совсем другой смысл. Небо, я действительно дура! Какая же я ДУРА! А он?! А он… бедный мой…ой, дура-а-ак… ну что стоило… Что же мы натворили?!

— Похоже, надо поговорить с каем управляющим, чтобы не запугивал таких лягушат, — растерянно произнес Лан, чтобы хоть что-то сказать.

А потом Каро, словно лопнувшая пружина, сорвалась с места. Она порывисто опустилась на колено перед ревущим малышом, крепко его обняла, поцеловала обе мокрые щеки.

— Ты молодец, Фико, ты даже не знаешь, какой ты молодец! — срывающимся голосом заявила она.

— Тогда зачем ты… вы…плачешь? — ошарашено переспросил сбитый с толку мальчишка. Он даже сам перестал реветь от удивления.

— Потому что теперь я все будет хорошо, — сквозь слезы улыбнулась Каро. Посмотрела на Грену снизу вверх и сказала просто:

— Спасибо!

Пожилая женщина только улыбнулась в ответ:

— Беги к нему, — сказала она. — Беги скорее!

— Да! — Каро забыла обо всем и обо всех, стремительно вылетев за дверь. Сначала она, прыгая через три ступеньки, вихрем помчалась в кабинет. Распахнутая дверь грохнула о стену, попавшийся под ноги стул отлетел с обиженным треском, каминная решетка звякнула о камни, безжалостно выдранная и отброшенная в сторону.

Каро пришлось влезть в камин по пояс, но заветные белые конверты, бережно расправленные и разглаженные, вернулись в шкатулку.

На глаза попалось злополучное ведро с розгами. Ровно через секунду опять грохнула входная дверь, а в кабинете осталось перекатывающееся после хорошего пинка ведро, внушительная лужа и разлетевшиеся по всему ковру прутья.

Главное, теперь найти его!

В канцелярии после ее стремительного ухода, воцарился облегченный, правда с чуть истерическими нотками, гвалт. Все чувствовали себя так, словно давно и безнадежно предсказанная тяжелая болезнь оказалась всего лишь легким насморком.

— А я знал! — восторженно вопил Эрик, прыгая от избытка чувств на месте и размахивая руками. — Дан не мог!!! Уй, — он внезапно притих и обвел друзей взглядом, — ведь он специально все это… ладно розги, подумаешь, разом больше, разом меньше…но он же видел, как Каро…как она к этому…

Все действительно замолчали, только теперь представив, на что пошел Даниэль, чтобы выгородить мальчишку-лакея.

— Это Дан. — Тихо сказал Ланире чуть погодя. — Он… вернулся.

Еще некоторое время мальчишкам и Лану потребовалось, чтобы окончательно придти в себя. Первой опомнилась Грена и увела зареванного малыша куда-то в сторону кухни, ворча на ходу, что никакого сладу с этой молодежью, а ребенку спать давно пора.

В комнате остались только Лан и боевая троица, причем когда вернулся Ким — опять никто не заметил. Какое-то время мальчишки бурно радовались тому, что все ужасы оказались на поверку просто глупыми совпадениями, а Лан молча предавался каким-то своим, глубоким размышлениям. А потом началось…

Через полчаса дверь в очередной раз распахнулась, шваркнув об стену и жалобно крякнув. На пороге возник Даниэль. Это был не первый его «визит». И внешний вид юного правителя ничуть не улучшился за это время. Расстегнутый камзол, рубашку словно с мясом выдирали и бросили, прическа в стиле «гнездо воронье» и совершенно безумный взгляд.

Обведя этим самым взглядом буйного сумасшедшего всю канцелярию, и убедившись, что Каро здесь по-прежнему нет, уже ни о чем не спрашивая, молодой герцог так же быстро захлопнул несчастную дверь, как только что распахнул, и громкий топот свидетельствовал о том, что беспокойный посетитель унесся в неизвестном направлении.

— Третий, — меланхолично хмыкнул Ким, кивнув Питеру. Тот хихикнул и поставил большую галочку на листе бумаги, расчерченном в странную кривоватую таблицу. В графе «Каро» стояло две галочки, а у «Даниэля» их теперь действительно было три.

— На четвертый круг пошел, — со знанием дела констатировал Эрик, и хитро покосился на очень задумчивого Ланире. — Никогда не влюблюсь, чтоб мне лопнуть!

Вряд ли они осознавали, как необходима им сейчас эта глуповатая забава — перепугались все до смерти, и теперь срочно надо было как-то выплеснуть эмоции. Посмеяться, может даже слегка пошалить…

Вот Лан, кажется, понимал. И всецело поддерживал полезное начинание. А эта парочка влюбленных… разберутся. Теперь уж точно разберутся, за них сердце было спокойно. А пока пусть побегают.

Вначале Даниэль просто бежал, подталкиваемый в спину одной мыслью — найти Каро! Потом ход его мыслей принял более осмысленное направление и он повернул к кабинету. Каро там не оказалось, зато словно ожили перед глазами все подробности их «встречи».

Боже! Что теперь она думает о нем! Оскорбить такими подозрениями самого дорогого человека на свете! Опуститься до таких слов… сможет ли она простить? Сможет ли он сам простить себе все, что наговорил! А ведь она наверняка лишь хотела услышать объяснения! Снова и снова задавала одни и те же вопросы, потому что не верила! Каро, прости меня, безмозглого!

«Принц-консорт ведь лучше, чем герцог…» Даниэль даже затормозил на месте, остановленный этой внезапной мыслью. Да ведь она решила… решила… что ему нужна власть… и поэтому… мысль раскручивалась как тугая спираль, нанося хлесткий удар на каждом витке.

— Ну конечно! — простонал Даниэль и с силой хлопнул себя по лбу! Что еще она могла подумать, если он сам так старательно убеждал всех в этом! А он…

Разговор звучал в голове, фраза за фразой, и с каждым всплывающим в памяти словом Даниэль все больше приходил в ужас. Он совсем оглох от своей глупой ревности. Так оглох, что не слышал уже ничего, кроме своих идиотских мыслей. А она совсем не то пыталась ему сказать! Это он лжец, а не она! Он солгал ей, он солгал себе…

Ох… медальон! Как у него язык повернулся такое ляпнуть! Неудивительно, что она решила… что еще ей оставалось думать!

Хитрый лицемерный лгун, который втерся в доверие, чтобы вернуть положение! Пользуясь тем, что прочесть его она больше не может… О-ох…Лучше бы она прочла его тогда! А теперь хоть сквозь землю провались от стыда! А каково ей было выслушивать все это!

Даниэль вспомнил пустые, словно стеклянные глаза Каролины. Каким надо было быть слепым болваном, чтобы не понять! Да потому что думал о себе и только о себе! И теперь она плачет… Ему вдруг стало дурно. Он едва не задохнулся, голова закружилась… пришлось хвататься за стену, чтобы не упасть.

Скорее! Найти ее, объяснить! Умолять о прощении! Каро, я на плаху готов пойти, лишь бы ты не страдала!

Он метался по замку. Ее комната, канцелярия… кажется там кто-то был, но он не видел кто, потому что это точно была не она! Какие-то коридоры, опять кабинет… Каро нигде не было! Он обежал все уже несколько раз.

Страшная мысль догнала его на бегу — а что, если она все же уехала?! После всего, что он ей наговорил, после того, как она… не смогла больше здесь оставаться?! Он снова влетел в кабинет и только сейчас заметил все — прутья на полу, опрокинутый стул, решетка… Уехала!!! Неужели он потерял ее?! Сначала Лан, теперь она… И опять по его дурости, опять!! Но на этот раз он не допустит! Он не может ее потерять, только не ее! Догонит! Вернет! Любой ценой!

Сначала он кинулся было в сторону конюшни, но на полдороги встал, как вкопанный. Опять? Опять сначала делаешь, потом думаешь? Куда ты собрался в таком виде? Без денег, еды и одежды? Никого не предупредив! Вряд ли Каро поступила бы так. Но и времени терять нельзя. Дан рванул в другую сторону. В свою комнату.

Он метался между шкафом и столом, не зажигая света. Только самое нужное, ничего лишнего! Голова работала теперь на удивление четко и быстро. Ее влияние! Эта мысль чуть было не ввергла его в долгие ностальгические размышления, но он усилием скрутил их в узел. Потом, все потом! На сборы едва ли ушло десять минут. Наконец, Даниэль, вскинув на плечо дорожную сумку, опрометью кинулся к двери.

И!!!

И едва успел поймать в объятья вылетевшую из темноты коридора принцессу…

На секунду оба замерли, не дыша, только глаза в глаза…

— Прости меня! — выдохнули они одновременно и снова застыли.

— Я все объясню! — опять хором, и опять секундная пауза.

— Ты… я… — ну что ты тут поделаешь, говорить получалось только в унисон, как нарочно!

Каро первая отвела взгляд, уткнулась ему в плечо и тихо-тихо рассмеялась.

— Два дурака на одну роль, — пояснила она сквозь смех и как-то по кошачьи легко и ласково потерлась щекой о его плечо. Это было так не похоже на всегда выдержанную и строгую принцессу, что Даниэль окончательно потерял дар речи. Замер, задыхаясь от нежности, от невысказанных чувств, от… Все слова, которые так умно и хорошо складывались в его голове, вдруг вымело этим ее порывом. Осталось только ощущение нереальности и… возвращенного рая. Причем он не мог бы сказать чего больше.

А у Каро смех постепенно перешел в тихие всхлипывания. Конечно, она плакала от облегчения, но Дан опять перепугался.

— Каро… не плачь… я ничего такого не думаю! Я… Я сам не знаю что на меня нашло! Наговорил тебе такого… просто идиот, болван! Сам не понимаю как… прости меня! Прости! Мне ты нужна, а не власть, только ты! — его руки легли ей на плечи и скользнула вниз на талию нежным, почти трепетным движением. Это было чудом, но он почему-то не удивлялся, просто обнимал ее, прижимал к себе так, будто боялся, что она исчезнет, если он отпустит ее хоть ненадолго.

— Сама дура… — всхлипнула Каро все так же в его рубашку. Ей туда как-то очень уютно плакалось. — Прости меня… Только не делай так больше! Пожалуйста! Я чуть не умерла!

— Никогда, клянусь! Никогда больше не стану скрывать от тебя ничего! Я жизнь за тебя отдам, Каро… любимая…

— Дурак… и благородство у тебя дурацкое, — уже тише всхлипнула принцесса. — Ну неужели нельзя было объяснить по-человечески? Я что, не поняла бы?!

— Я и хотел, но… дурак, — согласно выдохнул Дан, — а как ты узнала? — он поймал ее руку и прижал у своим губам, так давно мечтал сделать это! Ее лицо в лунном свете из окна казалось удивительно красивым и как будто светилось изнутри. Взъерошенные волосы, опухшие, искусанные губы и отголосок случившегося в глазах.

— Лягушонок прибежал к Грене и все рассказал, — тихо улыбнулась Каро. Она уже не плакала, только вздыхала прерывисто. — А потом они вместе пришли ко мне. Хороший мальчишка, боялся, но промолчать все равно не смог. Пальцем никому тронуть его не дам.

Дан провел рукой по ее волосам и задумчиво улыбнулся.

— Лягушонок… меткое прозвище… как он там?

— С ним Грена. Так что нормально, — Каро шевельнулась, устраиваясь поудобнее в его объятьях, и положила голову ему на плечо.

— Я хочу, чтобы ты мне пообещал, — сказала девушка неожиданно серьезно. — Никогда в жизни больше мне не лгать, даже из самых благородных побуждений. Обещай мне.

Дан бережно обхватил ее руками, словно пытался укрыть от всех неприятностей мира, и прижался щекой к ее волосам.

— Никогда, Каро! Я без тебя… не могу я без тебя… Я сегодня там подумал… если умру — смерть у меня ничего не отнимет, раз тебя нет… Я люблю тебя! Люблю! Я наверное не смог бы пережить, если бы ты с Ланом… Он смог, а я вот… — Даниэль прервал свою пламенную речь и чуть пожал плечами, не отпуская при этом Каро. — Стыдно. Сам понимаю, что дурак… со своей ревностью… Подумать так про тебя, про Лана…

Каро подняла голову и посмотрела на него слегка ошарашенно.

— Ох… так ты… Дурак! Вот уж действительно! Да и я не лучше! Постой-ка… — Каро чуть высвободилась, и, вынув из выреза свой медальон, расстегнула цепочку.

Потом тонкие пальчики осторожно скользнули за ворот его рубашки. Щелкнул замочек, а через секунду на ковер упали оба медальона.

Каро тряхнула головой, словно освобождаясь от чего-то, и, глядя Даниэлю прямо в глаза, сказала:

— Я тебя люблю, глупый, несносный мальчишка! — после чего резко сбросила все щиты со своего сознания, позволяя Дану ощутить всю ее нежность, радость от того, что он рядом, щемящее чувство абсолютного счастья. Словно взяв за руку, она повела его по своим воспоминаниям, с того самого мгновения, когда вдруг обнаружила не противного навязанного жениха, а его, Дана, настоящего.

День за днем, от удивления к привязанности, от жалости к нежности. И свой страх за него тогда, у пещеры… и неожиданное блаженство и спокойствие в его объятьях, и желание видеть его рядом во время болезни, и обиду на его кажущееся равнодушие, и спасительные пальцы на своей руке, возвращающие ее из кошмаров. И свою потаенную радость от его писем. И солнце в строчках его признания. И сегодняшние боль, неверие, обиду, разочарование… и наконец, ликующую радость прозрения.

Отдавая ему все это без утайки, Каро легко-легко коснулась его губ своими, даря первый в их жизни настоящий поцелуй.

У Дана закружилась голова, когда прохладные пальцы прикоснулись к его шее. Но то, что произошло с ним дальше не шло с этим ни в какое сравнение. Его подбрасывало высоко вверх и швыряло в самый низ на волнах ее воспоминаний. И он с нескрываемым удивлением видел… Ой, идиот! Как же сразу не понял… пещера, дорога домой и тогда в спальне… Лан рядом с ней… А она ЕГО ждала! ЕГО! Каро… Любимая моя… никому тебя не отдам!!!

Воспоминания цеплялись одно за другое и Каролине теперь тоже было открыто все: и его первое почтительное обожание, пришедшее на смену ненависти и страху (надо ж было быть таким кретином!); и радость от встреч и сводящее с ума чувство, что он не достоин ее, толкнувшее его на побег. Дан отдавал ей все, до капельки: как вспоминал ее во время побега; сколько успел перечувствовать там у пещеры, когда она появилась и кинулась ради него под пули, и после пещеры — когда не смел к ней даже близко подойти; как дежурил под дверью ее комнаты… и как страдал, думая, что Лан хочет занять его место, как ее руки спасли его от отчаяния, и сегодня… Каро, любимая! Жизнь моя! Прости меня…

Было удивительно, как тесно все переплелось — каждый из них был собой и был одновременно другим. И сейчас не имело значения, чье на самом деле это раскаяние, и чье прощение — их чувства стали общими.

Когда они успели опуститься на пол? Как Каролина оказалась сидящей у него на коленях, в его объятьях? Какая разница? Они целовались, сидя в темноте прямо на пороге комнаты, и больше ничего в мире не имело значения.

Глава 31

Все это стоило пережить только за один момент подобного счастья.

Волшебная, сказочная, сумасшедшая ночь… Глаза, хмельные от счастья. И ее глаза — близкие и лучистые. Нежная тихая улыбка и две руки, лежащие в его ладонях, как доверчивые птицы. И тысячи «Я люблю тебя!»

Дан вдруг поднял ее на руки легко, как пушинку, и закружил по комнате.

Каро смеялась, крепче хватаясь за него обеими руками, хотя вовсе не боялась упасть. Сейчас, когда их сознания словно слились в одно, не было ни сомнений, ни тревог, только безграничное, до обморока, счастье. И если за него надо было заплатить всей той болью, страхом и слезами…оба были на этот счет одного мнения — оно того стоило.

— Знаешь что… — произнес Даниэль, осторожно опуская девушку на пол, — я вот тут подумал, что ты давно не гуляла по ночному саду. Ну, признайся — давно?

— Вообще никогда не гуляла, — с абсолютной уверенностью опытной лгуньи заявила Каро и засмеялась. — А что, там есть что-то интересное… ну, кроме поцелуев…под…вишней…или грушей…или что там у вас еще растет? Экзотическое дерево Рианог?

— Кто-то обещал никогда не врать! — деловито напомнил Даниэль, забыв, что это он сам же и обещал. — Рианоги не знаю, а остальную растительность заодно и проверим. Он притянул Каро к себе и провел руками по ее лицу, убирая волосы назад. Потом наклонился и… груши, яблони и рианоги обречены были на ожидание, пока не закончится этот сводящий с ума поцелуй.

Рассвет застал их в саду. Всю ночь они, беспричинно смеясь, дурачась и забавляясь, как дети, бродили, бегали, или просто сидели под старыми деревьями. Немалую толику времени посвятив «инспектированию» местной растительности на предмет «поцелуйной пригодности»

То и дело кто-то из них «вдруг» обнаруживал «неизвестное науке дерево, которое стоит проверить немедленно». И они проверяли, напрочь игнорируя висящие перед самым носом яблоки на ветвях «экзотического растения».

— Нет, не рианог, — говорила Каро, чуть задыхаясь от смеха и переполнявшего ее счастья, когда потребность все же хоть изредка дышать прерывала поцелуй. — Пошли еще поищем?

— Пойдем! О! Вот это наверняка он! — уверенно увлекал Дан девушку к соседнему дереву. И все повторялось сначала.

Дан тонул в захлестывающих его потоках любви, нежности и восторга.

«Неужели это со мной…» — вот единственная мысль, которая смогла удержаться в его опьяненном счастьем сознании. Время то ли стремительно летело, то ли вовсе остановилось. И не известно сколько бы «рианогов» они еще перепробовали… Но из зарослей вдруг раздался голос первой утренней птицы. Сначала один, потом его подхватили и разнесли по всему саду. Даниэль будто очнулся. Обвел вокруг непонимающим взглядом — светало.

— Каро… это уже… утро?! — он решительно не понимал, как такое может быть.

— Похоже… — не меньше него удивилась Каро, оглядываясь на сереющие в рассветных сумерках деревья, словно впервые их увидела. А потом неожиданно для себя сонно потянулась и зевнула, как котенок. И засмеялась.

Но как не хотелось, чтобы ночь заканчивалась! И тогда Даниэль снял с себя куртку и бросил прямо на траву под ближайшим кандидатом в рианоги.

— Предлагаю новый способ проверки — он похлопал по куртке, приминая торчащие травинки, — в положении лежа. — И он, подавая пример, лег на бок, протянув руки к Каро.

— Иди скорей! Я уже соскучился!

— Что, ты думаешь, так целоваться удобнее будет? — лукаво усмехнулась Каро, опускаясь рядышком. И тут же проверила это на практике. Когда они наконец оторвались друг от друга, Каро вдруг тихо хихикнула и заметила:

— Удобнее! А то вымахал как каланча, не дотянешься! — она ласково провела рукой по волосам Дана, по его щеке, шее, потом устроилась поудобнее, положив голову на его согнутую руку и закрыла глаза.

Лучи, утреннего солнца пробивались сквозь листву и отбрасывали веселых зайчиков на двух счастливых, не выпускающих друг друга из объятий даже во сне.

Там их и обнаружил Грено. Он неспешно обходил сад и остановился прямо перед раскинувшейся на траве парочкой. Задумчиво рассматривал их несколько минут, потом нахмурился. Но в следующую минуту хмыкнул, улыбнулся и молча отправился по своим делам, оставив «влюбленных идиотов» блаженно обниматься под утреннее пение птиц.

Один солнечный зайчик пришелся Дану прямо в правый глаз. Дан зажмурился и… проснулся. Каро безмятежно спала рядом. Даниэль счастливо улыбнулся, бережно приподнял ее голову и освободил свою руку. Каро должна встретить утро с букетом цветов! Даниэль собирался пружинисто вскочить, рванулся… и, не сдержав стона, рухнул обратно — зад просто взорвался болью. Отомстил за то, что вчера о нем все забыли.

Каро проснулась мгновенно, и так же мгновенно поняла, что ее разбудило.

— Ой! — только и сказала она, закусив губу, и глядя в перекошенное от боли лицо. — Любовь вредна для мозга. Или я сама по себе дура, — сказала она через секунду, и сама хмыкнула своим словам. Прошедшая ночь властно заявляла свои права, и Каро смотрела на Дана совсем другими глазами.

— Бедный мой… Так больно? — девушка потянулась, чтобы приласкать страдальца, а потом не удержалась и поцеловала.

Он тут же состроил комично-страдательную физиономию:

— Ужасно больно! Но если ты меня еще раз поцелуешь…

— Никогда не пробовала такого лечения. Это новое слово в медицине! — хихикнула Каро, но жадничать не стала.

— Вчера помогло… — подтвердил Даниэль, потянувшись за «лечением».

— У меня такого лекарства мноооого… — заверила она, оторвавшись от его губ в очередной раз. — Только его надо использовать в комплексе, скажем, с примочками! — Она уже взяла себя в руки и развила бурную деятельность:

— Вставай потихоньку, и пойдем в комнату, нужно срочно принимать меры! — Каро вскочила и протянула Дану руку.

Тот поднялся, стараясь шутить и не очень кривиться. Но больно было почему-то не на шутку и скрыть это от Каро, конечно же не удалось.

Каро тут же обняла его, поддерживая (и просто для того, чтобы чувствовать его близость). Не смотря на беспокойство и жалость, ей не хотелось его отпускать. Но тем не менее, девушка целеустремленно повлекла нуждающегося в лечении парня в дом. На этот раз дорога до спальни Даниэля показалась в разы длиннее обычного, и Каро свернула на полпути — к своей собственной комнате. Хорошо, что никто из слуг не попался им по дороге — парочка выглядела ну очень красноречиво: растрепанные, в измятой одежде, с опухшими от поцелуев губами и совершенно шалыми счастливыми глазами. И это не смотря на искреннюю озабоченность Каро и непритворные поойкивания и шипение Дана.

«Сгрузив» мальчишку возле своей кровати, Каро деловито скомандовала:

— Снимай штаны и ложись!

— Каро… а может я… как-нибудь сам? — Дану очень не хотелось, чтобы она видела его в таком виде. Но, понимая, что это глупо, он сам на себя махнул рукой и принялся осторожно стаскивать одежду. Это оказалось сложней, чем он думал…

— Тихо-тихо, не спеши! — кинулась на помощь девушка, уже набравшая воды в таз для умывания. Она поставила приготовленное на тумбочку у кровати и опустила в воду полотенце.

— Ложись, надо сначала все отмочить, а то снимешь вместе с кожей, — озабоченно предупредила она, деловито укладывая Дана, как маленького, в собственную постель. Для начала она решительно сдернула с его ног башмаки и сама потащила вниз расстегнутые бриджи, оставляя белье, которое присохло к ранкам.

— Как же ты терпел, бедный мой… — вырвалось у нее. — Даже соль не смыли…дурак такой! Думай в другой раз… — настроение Каро скакало вверх-вниз каждую секунду.

— Ага, я еще и виноват! — тихо проворчал Дан в подушку. Эта ночь многое в нем поменяла, в том числе и его уверенность в себе. И в Каро.

— А кто? — шутливо изумилась та.

— Ну я чего… я разве спорю…но утешительного поцелуя никто не отменял!

— Не отменял! И даже не одного, — принцесса все же засмеялась. — Но после того, как отдерем от тебя все лишнее!

Даниэль глупо улыбался. Было хорошо. Все было хорошо, даже не смытая боль и жжение. Как он терпел? Да кто его знает — вчера не чувствовалась. Вот совсем!

— Каро… как ты думаешь… если меня поцеловать, я поумнею?

— Хмммм… — Каро изобразила глубокую задумчивость, одновременно начиная тихонько стягивать с Дана присохшие панталоны, смачивая их полотенцем.

— Это смотря сколько раз, — заявила она глубокомысленно. — И то, не сильно, потому что если ты надеешься, что через поцелуй в тебя переберутся мои мозги, то зря, мне самой маловато!

— Ладно, не сильно, но многократно. — безапелляционно заявил Даниэль. — А то… ссссссовсем поглупеть можно. Ох… мммммм…. Не обращай внимания! — тут же сдавленно потребовал он.

— Угу, конечно! — то ли согласилась, то ли съехидничала Каро, замедляя движения. Тонкий хлопок белья прилип к оставленным розгой следам так основательно, что отрывался только вместе с подсохшей корочкой сукровицы. Приходилось долго прижимать холодное мокрое полотенце к каждому рубчику, прежде чем продолжить.

Совершая эту болезненную процедуру, Каро то и дело прерывалась, чтобы погладить, провести ладошкой по спине Дана, просто прикоснуться.

И он замирал, блаженно жмурясь и вбирая ее ласку всем своим существом.

— Пожалуй, надо почаще влипать в неприятности…. — задумчиво протянул парень, когда белье таки было отодрано и рука Каро задержалась на его спине чуть подольше. А потом обернулся и посмотрел на нее через плечо чуть лукаво, — Чтобы ты почаще меня так гладила.

Каро притворно-сурово нахмурилась в ответ на это заявление и грозно переспросила:

— Куда-куда влипать нужно?

— В приятности, в приятности! — так же притворно-испуганно затараторил Дан, округлив глаза.

— Смотри, а то я тебе сейчас такое поглаживание организую! — ее рука угрожающе взлетела над полосатым седалищем страдальца. И опустилась!

Но не шлепнула, скользнула легонько над просеченной кожей и легла вдоль позвоночника, превращая обещанный шлепок в ласковое прикосновение. И Дан тихонько, еле слышно застонал от удовольствия.

Каро отложила полотенце и стянутые с Дана окончательно панталоны и присела на постель рядом с ним, внимательно рассматривая пострадавшие места.

— Ну ты и мастер влипать, скажу я тебе, — задумчиво поведала она. — Сидеть тебе до послезавтра не грозит.

— Надо же… — вдруг посерьезнел Даниэль, — кто бы мог подумать, что меня в шестнадцать лет… Каро, меня ведь даже в детстве никто… Он осекся, что-то вспомнив, повернулся на бок и тихо спросил:

— А это правда, что я тогда увидел, что тебя… — он не договорил, но они оба понимали о чем речь.

— Это когда ты несанкционированным подглядыванием занимался? — чуть подколола его Каро, и он порозовел. Но принцесса уже серьезно продолжила:

— Еще какая правда. Мне еще предстоит, кстати, с матушкой объясняться по поводу огнестрельных ранений и прочих эскапад без охраны… — она невольно передернула плечами и тут же улыбнулась:

— А тебя, свинятина ты такая, по три раза в день надо было, вместо завтрака, обеда и ужина! — и наклонилась, чтобы поцеловать свою «свинятину», ни мало не смущаясь нелогичностью такого поведения.

Но Дан на этот раз не принял нежности, чуть отстранился и удержал Каро за плечо.

— Каро, — сказал он тихо, но очень весомо, глядя ей прямо в глаза, — я никому, слышишь, никому не позволю тебя ударить. Даже, если это будет Ее Величество. Тем более… тот случай… — тут он смутился и все-таки отвел глаза. Ему до сих пор было больно вспоминать, как он подставил Каро под удар.

Каро на мгновение замерла, настолько… все происходящее было для нее непривычным. Она всегда, всю жизнь, отвечала за все и за всех сама. Это именно она защищала, оберегала, воспитывала, если надо. Честно признать, до этой секунды даже ее любовь к Дану была такой же — слегка покровительственной, полной желания защитить и уберечь.

И только в это мгновение она вдруг увидела его совсем другими глазами. Увидела не мальчика, нуждающегося в ласке и утешении, а…того, кто сам способен защитить и утешить. Эта перемена отразилась в ее глазах. как в самом лучшем зеркале. Как завороженная, она снова потянулась за его губами, на этот раз не дав ему шанса отстраниться.

А он и не пытался. Почувствовав в себе силу и все крепнущую уверенность, Даниэль положил ладонь на затылок девушки и решительно привлек ее к себе, накрывая ее губы своими. И следующую минуту они уже были очень далеко от замков, государственных интересов и компрессов.

Неизвестно, сколько времени все это продолжалось бы, а главное, чем закончилось. Но на их счастье (или несчастье???), кое-кто в замке уже проснулся, и этот кое-кто совершенно не обладал таким полезным качеством, как деликатность.

— Каро, ты уже… — Эрик влетел без стука и замер посреди комнаты с выпученными, как у рака, глазами. — Проснулась? — закончил он фразу совершенно обалделым тоном.

— Эрриик… — многозначительно протянул Даниэль, отрываясь от Каро, — тебе никогда не приходило в голову, что двери, особенно в комнате девушки, не только для того, чтобы в них врываться? Неплохо бы для разнообразия и постучать иногда…Чему ты их только учила, Каро? — обернулся он уже к девушке.

Насколько бы не был Эрик ошарашен или смущен, язык у него работал отменно, и как обычно быстрее головы:

— Валяться у нее в постели без штанов и целоваться она нас точно не учила! — выпалил он. — Только тебя…ой! — паршивец успел пригнуться, и брошенная Каро мокрая тряпка сочно шмякнулась о дверь над его головой.

— Тили-тили-тесто, бесштанный жених и невеста!!! — Донеслось уже из-за двери, с безопасного расстояния. — Щас каааак всем расскажууууу!

— Эрик!!! — Каро задохнулась от хохота и закашлялась, не сразу обретя способность говорить. — Придушу гаденыша, — сдавленно пообещала она.

— И главное, ни слова неправды! Даже придраться-то не к чему, — с веселым изумлением заметил Дан, — неет, душить не стоит, а вот уши надрать точно не помешает… ну, Эрик… пусть только попробует кому-нибудь ляпнуть!

— Кому-нибудь? Ты смеешься? — непонятным тоном поинтересовалась Каро, заламывая бровь то ли в шутливой, то ли в трагичной гримасе. — Да я голову даю на отсечение, что он был не один, просто заскочил первый!

Словно в ответ на ее слова за дверью послышался торопливый топот, шепот и сдавленный смех. Каро заозиралась в поисках метательного орудия, но под руку попались только мокрые штаны, что впрочем нимало ее не смутило. Заговорщически подмигнув парню, она тщательно свернула их в плотный куль и прицелилась…

Дверь не успела даже скрипнуть, только чуть-чуть приоткрылась.

— Ну, теперь-то он ни за что не отважится зайти, — подхватил игру Даниэль, внимательно поглядывая на дверь — так и будет пищать из-за двери.

И только он договорил, как дверь решительно распахнулась и… дальше все произошло слишком быстро. Даниэль боковым зрением уловил летящий полотняный снаряд, и вскрикнувшую цель, которую этот снаряд настиг.

— «Агаа! Получил?» — с торжеством подумал он. И тут же: — «Однако, подрос Эрик…минутой назад он явно был ниже ростом…»

Некто у двери действительно получил мокрой тряпкой прямо в физиономию. Раздался грохот и треск — с подноса, который он держал в руках, посыпались на пол столовые приборы и посуда. Издав приглушенный вопль, атакованный вторженец резко отступил, сбрасывая с лица тряпку, но далеко убежать не смог: следом за ним вошел генерал Грено собственной персоной.

Тот самый невезучий рыжий лакей по имени Карл на несколько секунд онемел, а потом в отчаянии и злости воскликнул:

— Опять!!! Я так и знал! Я же говорил, если эта троица… — он махнул рукой. И только после этого рассмотрел, куда вломился. Из возмущенно-бледного парень мгновенно стал сочно-малиновым — парочка на кровати смотрелась весьма колоритно…если не сказать больше.

Повисла пауза. Первым дернулся Дан в попытке прикрыться. Но прикрыться было решительно нечем — последняя пригодная для этого дела вещь улетела в Карла. А вскакивать, чтобы дотянуться до покрывала было… Нет! Это еще хуже! Дан, цветом лица не отстававший от Карла, уткнулся в подушку, да так и остался лежать в надежде, что любимая девушка догадается хоть что-то на него набросить.

Не растерялась одна Каро. Точнее, конечно, растерялась, но быстро взяла себя в руки и сделала вид, что все идет ровным счетом именно так, как задумано. (Принцессы и кошки умеют делать такой вид в совершенстве!)

— Ну и чего вы вламываетесь, не видите, мы заняты! — недовольно заявила она, как ни в чем не бывало вытаскивая из таза давно замоченную в травах ткань и раскладывая ее именно на том месте, которое Дан так стремился прикрыть. — Кай Грено, чем обязана?

— Ну-ну, — только и сказал наставник, насмешливо прищурившись. — Я так понимаю, тренировку вы решительно прогуливаете, ваше…ваши высочества?

— Именно! — с самым величественным видом кивнула Каро. — У НАШИХ высочеств причина уважительная.

— Вижу-вижу. — все так же насмешливо согласился Грено. — Хотя обычно дурная голова ногам покоя не дает, на этот раз она слегка промахнулась и пострадало место…повыше.

На этот раз Даниэль обернулся. Взгляд его затвердел.

— Кай Грено! — в голосе Даниэля неожиданно зазвенела сталь, какой он не ждал сам от себя. — Если Вам угодно насмехаться, я дам Вам шанс завтра. На тренировке. А сейчас… Вы что-то хотели нам сказать?

— Если вам угодно, то я имел в виду не вашу голову, Даниэль. — иронично откликнулся генерал. — Но я уже получил то, зачем приходил, убедился, что вы в порядке. Ваше Высочество, — он кивнул Каро, — прошу только об одном: не увлекайтесь нетрадиционными методами лечения. На тот случай, если вы забыли, есть еще и целительная магия.

Он чуть склонил голову, демонстративно откланявшись, и вышел, попутно увлекая за собой застывшего Карла.

— Вот… зануда! — сказала Каро, когда двери закрылись. — «Не увлекайтесь нетрадиционными методами» — очень похоже передразнила она наставника. — Хочу и буду увлекаться!

— Хотим… — поправил ее Даниэль.

— И будем! — засмеялась Каро. — Но в одном он прав, займемся этим после магии. Ложись ровно и расслабься, я полечу.

Она осторожно отодвинула компресс с потемневших полосок на ягодицах парня и легонько положила на его место обе ладони, закрыла глаза и сосредоточилась.

— Когда ты рядом, это лучше любой магии — счастливо вздохнул Дан, ложась поровнее. Руки Каро прикоснулись совсем не больно. Сперва Дан ощущал покалывание, затем полилось ровное, расслабляющее тепло. Он хотел спросить долго ли продлиться сеанс, но язык вдруг отказался слушаться, веки отяжелели и еще через десять секунд будущий принц-консорт спал, как младенец.

Каро еще несколько минут удерживала руки в том же положении, потом убрала их и открыла глаза. следы на коже заметно поблекли и выглядели так, словно уже несколько дней заживали.

Удовлетворенно кивнув, девушка наклонилась к Дану и заглянула ему в лицо, убедившись, что мальчишка спит. Кивнув своим мыслям и тихонько улыбаясь, Каро осторожно натянула на Дана одеяло, укрыв его до пояса. Потом обошла кровать и прилегла с другой стороны, положив руку на плечи спящего.

Она лежала и просто смотрела как он тихо дышит во сне и чему-то улыбается. Сейчас Даниэль выглядел удивительно трогательно и казался моложе. Просто мальчик-ангел с картинки в детской книжке!

Тихо хмыкнув про себя, Каро решила ему об этом не рассказывать. Вряд ли ее мужественный защитник обрадуется такому сравнению!

Она не удержалась, и провела пальцем по его вспухшим сначала от боли, а потом от поцелуев губам, легонечко погладила почти зажившую царапинку возле уха (на тренировке что ли заполучил?), чуть нажала на кончик носа и потрогала три одинокие веснушки на щеке.

Так незаметно для себя Каро тоже спокойно заснула рядом со своим принцем, даже во сне продолжая обнимать его.

Прошло больше трех часов. Дан шевельнулся и открыл глаза. Сон после магии всегда крепок, поэтому минуты две он рассеянно моргал, пытаясь понять, где находится и отчего так небывало хорошо у него на душе. Потом повернул голову…. и чуть не свалился с кровати.

Рядом лежала Каро. Она спала и улыбалась во сне. Даниэль залюбовался этой улыбкой и удивительной красотой ее лица, каждую черточку которого он помнил с тех пор, как побывал в комнате принцессы во время ее болезни.

Затем осторожно высвободился, стараясь не потревожить ее сон. Опустившись на колени перед кроватью, он как тогда, бережно провел рукой по ее волосам. Взял одну прядку, слегка намотал на палец. Улыбнулся с нежностью.

Каро не проснулась, такая красивая, такая желанная, такая любимая и такая ЕГО. Мог ли он мечтать о таком еще в прошлый раз, стоя у ее кровати? Зато теперь она просто обязана будет выйти за него замуж, после того, как он вчера ее….хм… скомпрометировал. Однако эта непрошеная мысль совсем не порадовала Даниэля. «Не хочу, чтобы она выходила за меня, потому что должна! Не хочу!»

А она, словно услышала его, блаженно вздохнула во сне, шевельнулась и только потом открыла глаза, сразу заглянув в самую глубину глаз своего воздыхателя, полных любви и обожания. И теплый свет от ее взгляда осязаемо заструился по комнате, загоняя в тень все его тревоги и сомнения. Каро улыбнулась еще шире и чуть сонным голосом спросила:

— Уже опять утро или как? Сколько мы спали?

Он ответил не сразу, находясь под влиянием ее улыбки.

— Не знаю точно какое сейчас время суток, одно могу сказать — явно не ночь и явно время для «чего-нибудь съесть», — не отрываясь взглядом от любимого лица сообщил герцог.

Каро секунду прислушивалась к себе, а потом хихикнула:

— И желательно побыстрее! Пока мы друг друга не покусали с голоду! — она села на кровати и потянулась, расправляя смятую рубашку, потом опять посмотрела на Даниэля с улыбкой. Теперь, когда она сидела, видно его было…лучше. Каро на секунду заломила бровь, а потом вдруг порозовела и быстро отвела глаза. Про себя тихо обругав себя дурой и удивившись — чего она там не видела, собственно?

Даниэль, чутко ловивший каждый ее взгляд, сперва удивился такой реакции, потом…понимание заставило его с маху прижаться животом к кровати. Господи! Да он же не одет! Идиот! Как можно было забыть?! Чувствуя, что краснеет, и от этого смущаясь еще больше он спросил:

— Каро, ты не помнишь, где-то тут должна быть моя одежда?

— Помню, — Каро изо всех сил сдерживалась, но губы сами собой расползались в улыбке. — Одни штаны улетели в Эрика другие в…ну, в того мальчишку. И кажется он их забрал вместе с битой посудой… — Каро озабоченно повертела головой и потянула легкое покрывало, сдернула его окончательно с постели и накинула на Даниэля

Герцог тоже не сдержался и фыркнул, что не вполне соответствовало бедственности его положения.

— И что предлагаешь теперь? Мне идти в набедренной повязке?

— Нуууу, можешь и не идти, — Каро как-то уж совсем хитро подняла глаза к потолку, потом не выдержала и хихикнула:

— Мои штаны на тебя не налезут. Могу юбку предложить, — она попыталась сделать серьезное лицо, но без особого успеха.

— Ага… у нас с тобой дел невпроворот… в канцелярии нас наверное потеряли! Как думаешь, они порадуются, если я явлюсь туда в ТВОЕЙ ЮБКЕ? — тут Даниэль не выдержал и просто прыснул со смеху. — Скажем, что новая мода!!!

Каро закатилась смехом и швырнула в него подушкой. Как же здорово это, оказывается, было, вот так нести чушь, смеяться и дразнить друг-друга! Она раньше и не догадывалась, и злилась, если Магди часами пропадала со своим Аллом, искренне не понимая, чем они там занимаются. Теперь…поняла.

— Да ну тебя! — выдавила она сквозь смех, вооружаясь следующей подушкой. — Это нахальство, между прочим, дразнить наследницу престола! Карается… — наследница тщательно прицелилась, — подушечным расстрелом!

— Аааах! — Дан талантливо изобразил поверженного рыцаря. — Вот так бездарно, во цвете лет, погиб величайший муж и покоритель дамских сердец! Так и не обретя, между прочим, утраченных штанов! — скорбно закончил он и опять расхохотался.

— Я тебе дам! Сердец! — Каро, смеясь, все же плюхнула Дана подушкой по макушке. — Отныне ты у меня покоритель только одного сердца!

— Ай! Я, между прочим, раненый! — возопил он, — и это… лишенный средств передвижения.

— Ты уже давно вылеченный! — не поддалась принцесса, все же слезая с постели. Она сейчас выглядела как-то удивительно по-домашнему, и совсем не казалась принцессой — в измятой одежде, растрепанная и еще чуточку сонная.

— Ну и что делать будем? На помощь звать, или сами справимся?

— С лечением? — испугался Дан, — я бы предпочел без помощи! Все равно так хорошо, как у тебя, ни у кого не получится… — Оооо! — схватился он за место ранения. — Кароооо… мне срочно необходимо немного твоего лечения…

— Со штанами, чучело! — засмеялась Каро, подсела поближе и заинтересованно спросила:

— И какое же лечение нам к тебе применить…может примочку перцовую, чтобы быстрее синяки рассосались? Или все же… — она многозначительно закатила глаза, — нетрадиционные методы?

Даниэль обернулся, взял руку Каро в свою и мечтательно заглянул в светящиеся серые глаза.

— Нетрадиционные, — понизив голос, попросил он.

— Я почему-то не сомневалась! — Каро наклонилась к нему. Их лица снова оказались совсем близко, глаза в глаза, и губы соприкоснулись.

В следующую секунду за дверью кто-то завозился, послышался свист, потом громкий стук в дверь.

— Убью! — зловещим шепотом пообещал Даниель, не отрывая глаз от Каро.

— Не успеешь! — таким же тоном отозвалась Каро. — Я первая! — и, не теряя больше ни секунды, приникла к нему в очередном сводящем с ума поцелуе.

В дверь забарабанили сильнее.

— Каро, ты там живая! — неестественно озабоченным голосом заорал под дверью Эрик. — Если на тебя враги напали, ты скажи! А то мы щас… — он замолк, послышалась какая-то возня, потом снова прорезался тот же голос: — …войдем и проверим!

Каро, занятая поцелуем, только слабо отмахнулась, ни капельки не заботясь о том, что ее жест никому не виден.

А Даниэль, тот вообще перестал что-либо слышать, видеть и соображать. За дверью в этот момент затихли, видимо прислушиваясь и решая, как быть дальше. Наконец Дан и Каро оторвались друг от друга. Губами, но не взглядами.

— Каро…мне никогда еще не было так хорошо… — Даниэль удерживал сидящую на кровати девушку за талию.

Она в ответ улыбнулась, еще раз наклонилась и быстро поцеловала парня в губы. Но на этот раз поцелуй не затянул обоих в свой омут — не успел. В дверь снова загрохотали, а потом звонкий нахальный голос предупредил:

— Мы заходим, и пусть враги…а то хуже будет!

Даниэль с неохотой отпустил Каро и хотел было ответить, кому тут будет хуже в самом скором времени, но опять же не успел… А успел он только встать и смастерить себе из покрывала подобие набедренной повязки, как дверь настежь распахнулась и…

Вся троица ввалилась в комнату принцессы, причем вооруженная до зубов: Эрик выдрал из железных рук стоявшего с незапамятных времен в главном холле рыцарского доспеха здоровенную и немного ржавую алебарду, Питер остался верен себе и держал в руках внушительную книжищу, вполне заменившую щит, который от рыцаря отодрать не получилось. Один Ким был вооружен легче всех — каким-то тряпичным свертком.

Когда закончилась немая сцена, Дан упер руки в бока и многозначительно произнес:

— Так… стучать вы я вижу научились… Остается маленький пустячок, научиться дожидаться приглашения войти!

Каро не сказала ничего, она обеими руками зажала рот и откинулась на кровать, сотрясаясь в беззвучном хохоте.

— А нечего тут всяким! — Эрик непримиримо взмахнул своим оружием, но при этом так, чтобы точно никого не задеть. — Тем более без штанов, вот!

— Каро, это неприлично, — скучным голосом придворного учителя этикета уведомил Питер. — Ты незамужняя девушка и должна следить за своей репутацией. И ты должен! — добавил он, обращаясь к Даниэлю уже своим нормальным голосом.

Ким промолчал, только хитро улыбнулся и бросил в него тем самым свертком.

— Каро… — протянул Даниэль, не поворачиваясь, — сдается мне, давно мы их без сладкого не оставляли…Кажется самое время… — он машинально поймал сверток.

— Ты лучше одевайся, — улыбнулся Ким, оттесняя вооруженных товарищей на задний план. — И выходите обедать, а то в замке уже такое болтают!

— И все равно! — не мог успокоиться Эрик. — Имейте в виду, мы за вами теперь присмотрим!

— А ну брысь! — Каро, наконец, отсмеялась и встала с кровати. — А то я сейчас кое-кого не сходя с места так присмотрю… — тон ее, обманчиво-миролюбивый, был, видимо, хорошо знаком троице, потому что в следующую секунду они испарились как по мановению волшебной палочки.

— Надо же! — искренне поразился Дан, — как они тебя слушаются … Научишь?

И тут же из-за двери раздалось:

— Через пять минут не придете обедать, кай Грено сам вас пригласит! — и удаляющийся топот.

— Прямо сейчас! — кровожадно кивнула Каро, торопливо приводя свою прическу в порядок. — Чего они там притащили?

Дан хмыкнул и развернул сверток, радостно обнаружив в нем свои выстиранные и отглаженные штаны.

— Киму двойную порцию сладкого! — воскликнул он.

— Чего? — Каро уже скрылась за открытой дверцей шкафа и с любопытством выглянула из-за нее.

— Ааааа…ну, это же Ким. — она улыбнулась. — Одевайся, а то с остальных двух паразитов станется тяжелую артиллерию вызвать!

— Я уже, — Даниэль, почти совсем одетый, только сейчас понял одну странную деталь — одеваться было не больно, да и двигаться тоже. Вот она, сила магии. Или не только в магии дело…

Выяснилось все вечером. Даниэль для порядка поворчал, что снимать с него штаны входит у некоторых в привычку, но все же улегся — на этот раз в свою постель. Когда Каро снова принялась за лечение, она к немалому своему удивлению обнаружила, что лечить больше нечего. Бледные, едва заметные шрамики скорее напоминали следы недельной давности, но никак не вчерашние. Лечебный камень Арнайля и то не смог бы дать подобный результат! Но как? Девушка с удивлением посмотрела на собственные руки. Это она сотворила?

Каро еще раз осмотрела «место приложения» и хихикнула:

— Герцог, вы симулянт! Или это способ обольстить меня лишний раз?

— Принцесса, вы несправедливы к несчастному! — в тон ей ответил «симулянт», — а так же, кажется, недооцениваете свои способности. Ну, что там? — он прогнулся в талии, вывернулся на манер змея и попытался рассмотреть собственные тылы. — Все-таки Грено был неправ… нетрадиционные методы — это самое действенное лекарство на свете!

— Шутки-шутками, но это и правда чудо, — хмыкнула Каро. — Нетрадиционные методы, говоришь… нда… знаешь, я бы не стала рассказывать о наших успехах другим… а то еще возьмут на вооружение! И мне придется целовать всех больных в этом герцогстве!

— Каро! — Даниэль от возмущения чуть не подпрыгнул. И уж конечно пропустил

мимо ушей это «не стала бы». Уже упоминание самой такой возможности…

— Чего? — ехидно переспросила коварная принцесса. — Это же мой долг!

— Я запру тебя в этой комнате!

— Прямо в э-этой! — заинтересованно изогнула бровь кокетка, и пересела чуть поближе.

— Ну, если хочешь, то в твоей. Там тебе, наверное, будет удобнее. У меня же нет всяких там нужных дамских штучек…

— Запрешь? Ах… — она картинно приложила руку ко лбу, изображая даму в обмороке. — Какое коварство!

— Именно! И мы будем жить тут пока смерть не разлучит нас. А она не разлучит, потому что умрем мы тоже в один день! Иди ко мне… я так соскучился за этот бесконечный длинный день!

— Угу! — Каро подвинулась к натянувшему штаны герцогу еще ближе, но промолчать не смогла, — целых полчаса не виделись!

— Вот именно! Это же вечность!

— Да-да, целую вечность мне никто не говорил, что я самая прекрасная принцесса в мире… и не целовал… и вообще… я самая несчастная принцесса в мире!

— Ты… самая… прекрасная… принцесса… на свете! — Каждое слово Даниэль весомо подтверждал коротким поцелуем. — Прекраснее просто быть не может! — затем взял ее лицо в ладони, нежно провел большими пальцами по обеим щекам. — Каро… как я мог жить без тебя раньше?

— Никак! — подтвердила Каролина и поцелуй из короткого стал долгим. Очень долгим. Очень-очень… и вообще, лежа целоваться удобнее…

— Вы издеваетесь?! — вдруг раздалось откуда-то снизу. Двое на постели испуганно подпрыгнули и прервали затянувшийся поцелуй, чтобы увидеть, как из под кровати выползает… вымазанный в пыли и какой-то соломе Эрик. — Ну пока вы всякую чушь несли, еще терпеть можно было!!! А теперь чего? До свадьбы не положено!

— Ты что тут делаешь, негодник?! — возмутилась Каро, спешно поправляя одежду.

— Я как раз годник! — сурово и строго выдал поднявшийся с полу нахал. — А вот вы! И вообще, у нас указания, — он выразительно ткнул пальцем в потолок. — Свыше! Каждый лежит на своей кровати и нечего! Мы на страже, вот!

Каро с Даниэлем недоуменно переглянулись.

— Ах на стра-аже… а пост у тебя прямо под кроватью?

— Именно! — «страж» был непреклонен.

— Вот и хорошо, вот и умница… — вкрадчиво похвалила Каролина, за руку незаметно стягивая Даниэля с кровати. — Тут и оставайся!

Они поняли друг друга без слов, когда стремительным броском оказались у двери, выскочили и… заперли ее снаружи!

— Мало нам штатных телохранителей…теперь еще внештатные будут что ли? — Даниэль озадаченно почесал в затылке, — хотел бы я знать с какого он момента там… «караулил»? И что это за «указания свыше» такие? Ты что-нибудь понимаешь?

— А что тут понимать, — пожала плечами Каро и хитро усмехнулась. — Открыта охота на нас с тобой, руководят, и, не удивлюсь, если еще и финансируют с самого верха… взрослые! — она состроила постное лицо и противно-нравоучительным голосом классной дамы продолжила: — Молоды-ые люди до сва-адьбы должны беречь свою честь, как зеницу ока! — и уже нормально: — ты на нашу честь покушаешься? Нет? Вот и я за нее спокойна… она же теперь под такой охраной!

— Честь не пострадает! — с уверенностью, которую он на самом деле не испытывал заявил «молодой человек», — лично прослежу! Ведь это теперь и моя честь тоже…

— Да-да, будем охранять друг друга! — засмеялась Каро.

— Значит… лишние охранники нам не не нужны. Тогда…План «А»?

— Да, зарезервируем «лишние активы», — Каро выделила интонацией последние два слова, — а сами… вырвемся на стратегический простор!

Глава 32

С момента великих и ужасных событий на лестнице прошло несколько дней. Маленькое частное расследование, прерванное было безумными приключениями двух влюбленных, можно считать законченным.

Ланире отложил тетрадь, где по пунктам были расписанный все его действия и результаты, и откинулся на спинку кресла. Поздним вечером в канцелярии никого уже не было, даже неугомонного трио. Никто не мешает думать.

Как он и предполагал, фамильная герцогская трость попала в жадные лапки известного скупщика кая Виро. Толстый Виро давно ходил по краешку, по слухам, не брезгуя и краденным, но всегда умудрялся выскользнуть из щекотливой ситуации. И прижать его будет трудно… без денег.

Шестьдесят золотых. Плюс стандартный один процент в месяц — его берут все скупщики. то есть, Виро наверняка озвучил больше, но это уже его проблемы. Жадничать вредно. И как раз от жадности ему очень поможет пристальное внимание императорской гвардии, которое обещали организовать знакомые сыскари. Будем надеяться, кай скупердяй окажется разумным человеком, и… в том, что хитрый выжига еще никуда не сплавил государственную реликвию, Лан был уверен, толстый прохвост слишком умен для этого.

Осталось понять, где раздобыть нужную сумму. Очень кстати пришлась выписанное пару дней назад денежное поощрение — его получили почти все служащие канцелярии, а так же гвардейцы, несущие службу на границе. Лану как-то хитро насчитали и за то, и за это, и, как ему показалось, просто за красивые глаза. Почти тридцать пять золотых — с ума сойти!

Вопреки собственным принципам, на этот раз Лан не стал отказываться и объяснять, что его заслуги не стоят таких денег. Это ведь больше половины от нужного!

Еще десятку притащили три усердных муравья, которые уже месяц вечерами постигали тонкости лакейского ремесла. Что-то там у них в копилке было, а что-то честно заработали. И охотно вступили с Ланом в «секретный сговор», то есть не отнесли монеты Даниэлю, а потихоньку вложили в общую кучку.

Осталось собрать вроде и не так много, но и не три грошика. Очередное жалование секретаря, за вычетом того, что надо послать Кетти и самых скромных расходов на месяц — это еще семь золотых. Все равно не хватает.

Лан вздохнул, сгреб монеты в кошелек и решительно вышел из канцелярии. Остался только один выход! Очень трудный, неудобный, вообще почти невероятный… если не хватит сил перешагнуть через себя — через свое все еще не зажившее сердце и свою раненную гордость.

Каро сегодня допоздна в кабинете… а Даниэля она уже выставила спать, твердо пообещав «еще только вот это письмо и все». Наивный, в который раз поверил.

Лан остановился у дверей, чтобы собраться с духом. Он объяснит все, и Каролина это «все» поймет правильно. Надо только решиться и постучать…

Рассвет все еще сонно ворочался где-то над самым горизонтом, когда Его светлость наследника разбудил очень странный звук. Странный — потому что знакомый и в то же время совершенно, абсолютно невероятный.

Даниэль оторвал голову от подушки и ошалело поморгал. Приснилось что ли? Он вздохнул и хотел было поуютнее свернуться под одеялом, когда негромкий стук в окно и такой же тихий свист в три ноты раздались снова. Как давно это было в последний раз? Сто лет назад, в другой жизни…

Не сон?! Да быть не может!!!

Как был, в одних подштанниках, растрепанный и помятый спросонья, Даниэль соскочил с кровати и кинулся к окну. Распахнул створки и едва не вывалился в предрассветные сумерки.

— Тихо ты… — раздалось откуда-то снизу. — Вылезай, сонная королева, дело есть!

И все-таки Даниэль не был до конца уверен, что не спит. Хотя и ущипнул себя уже три раза. Лан? Постучал к нему в окно? И зовет его совсем как… Как будто пять лет назад. На этом месте Даниэль оставил рассуждения, как неблагодарное, бессмысленное занятие. Сон, так сон. Но черт возьми, сон приятный!

— Одеться-то хоть можно? — проворчал он совсем как тот Дан, пятилетней давности. И что-то защемило в груди так резко, что он даже запнулся.

— Можно! — хмыкнули снизу. — Корону не забудь.

— Обязательно! — Даниэль одевался с такой скоростью, будто его Грено палкой подгонял. Нет, даже еще быстрее! При этом он не переставал улыбаться во весь рот.

Невозможно было поверить, невозможно…

На пол пути между окном и кроватью ему попалось зеркало. Это немного помогло вернуть улыбку в рамки лица. Все-таки, когда до ушей — выглядит несолидно!

— Ну? — он все-таки не мог сдержать дурацкой счастливой мины. — Опять приличным людям спать не даешь в такую рань?

— Где ты тут видишь приличных людей, дрыхоня в короне! Все приличные люди при виде нас давно разбежались… — проворчал все тот же невидимый голос из густых зарослей. — Ты вылезешь уже, или тебя оттуда на руках выносить?

Даниэль с забытой ловкостью перемахнул через подоконник, прошел по карнизу и мягко спрыгнул в мокрую от росы траву. Он смотрел на Лана так, как будто впервые его видел. И кажется улыбался опять по-дурацки, но это уже не имело никакого значения.

— Ты точно не сон? И даже не привидение? — спросил он наконец.

— В лоб или по лбу? — тут же предложил Лан, и улыбнулся, точно так же, широко и знакомо, как… как тогда.

Они пробрались через сад все так же перебрасываясь шутками. Вышли на дорогу, все мокрые от росы…и вдруг замолчали. Как-то оба одновременно осознали, что это на самом деле…

Так и шли дальше молча, и было совершенно не важно куда они идут, главное — вместе!

Трость удалось выкупить, правда не без труда. Были и угрозы, пришлось выслушивать мольбы и жалобы на бедность «несчастного, всеми гонимого скупщика». И поторговаться пришлось. И пригрозить пристальным вниманием гвардии к этому маленькому доходному дельцу. Но результат стоил того! Скупщика просто корежило от жадности, но пришлось признать, что сверх законных процентов ему ничего не положено.

А еще… это непередаваемое чувство — когда не сговариваясь понимаешь, что надо сказать и как посмотреть!

У них так было, давно. Когда два проказника могли шкодить и веселиться, даже не сговариваясь заранее, каждый знал свою роль и чувствовал друга, как самого себя. И вот сейчас … снова… словно и не было ничего!

Не было страха, обиды, злости, разочарования… предательства. Ничего не было!!!

Они шли по узкой мощеной серым камнем улице, а город вокруг просыпался, распахивал ставни, отражался ликующим солнечным зайчиком от начищенной до блеска медной вывески над лавкой колбасника, пах свежей выпечкой и молоком, и немножко лошадиным навозом — фермерские коняшки бойко цокали копытами в сторону рынка.

И они двое тоже словно просыпались от тяжелого, долгого и болезненного сна, который длился больше двух лет… и сгинул этим утром туда, куда кошмарам и положено убираться с приходом солнца.

Надо же как бывает порой. Какой-то невидимый щелчок и все изменилось. Один его прекрасный сон на яву с Каро, который длился вот уже несколько дней сменился другим, не менее прекрасным, хотя и гораздо более неожиданным. Настолько неожиданным, что он боялся даже задуматься о причинах. Не спугнуть бы…

Он тайком поглядывал на Лана, словно пытался убедиться, что тот настоящий и не рассеется вместе с утренним туманом. До этого момента удивляться было некогда. Как и задуматься над происходящим. Они спешили, коротко обговаривали ситуацию, потом разыгрывали спектакль… И вот только теперь… Впрочем, Лан кажется рассеиваться не собирался. Шагал рядом и тоже улыбался каким-то своим мыслям. Как будто они каждый день так вот выходили прогуляться в город. Лан… Неужели ты смог простить все. Ведь я так ничего тебе и не рассказал о том, что чувствую и о том, что понял за все это время… Даниэль поймал себя на мысли, что вот теперь ему в жизни, кажется мечтать больше не о чем.

Их уютное молчание было нарушено отчаянным детским визгом из соседнего проулка. Герцог отреагировал первым, он был ближе. Не раздумывая, бросился на звук, влетел в узкую щель между каменных заборов, и… едва не растянулся во весь рост, запнувшись о прочную бечевку, натянутую у самой земли.

Равновесие он все же удержал, тренировки не прошли даром, и целоваться с грязными булыжниками не пришлось. Вот только пока он махал руками, пытаясь удержаться, пресловутая герцогская трость, как живая, вырвалась из пальцев и красиво отправилась в полет. Прямо в глубь проулка, где и встретилась со стеной, с сухим треском отскочив от препятствия.

Откуда взялась рыжая бестия не смог потом вспомнить на сам хозяин трости, ни его запоздавший спутник. Только всклокоченный огненные вихры и грязные пятки мелькнули в воздухе, а это существо уже сидело на самом высоком заборе, сжимая в руках вожделенную добычу.

— Что упало, то пропало, олухи! — звонко крикнуло оно тем самым детским голосом, и исчезло по ту сторону забора.

— Ты это видел? Бродяжка! — Лан стремительно подскочил к забору, и уже вознамерился на него влезть, когда Даниэль, наконец, осознал, что случилось.

— Да черт с ней, с этой палкой! — он рассмеялся с таким облегчением и так заразительно, словно вся эта операция по спасению реликвии была затеяна с единственной целью — вручить ее лично в руки рыжему чудовищу. — Лан! Ланни… пошли… давай… сто лет на башню не лазили… а?

Лан отошел от забора, мимолетно улыбнулся, и проходя мимо, хлопнул Даниэля по плечу.

— Пошли.

И опять они почти ни о чем не разговаривали, пока не добрались до затянутых плющом развалин. Перекинулись парой фраз на ходу — это же не считается. Но молчание вовсе не было натянутым или давящим, им просто хорошо было вместе. Как раньше.

Они уже миновали предместья и выбрались на тропинку, уводящую в горы — чтобы не пробираться через замковый двор и сад, которые хорошо охранялись с момента появления здесь принцессы. Но у тех, кто провел здесь детство было достаточно своих путей-дорожек. Общих…

Замшелые валуны, раскатившиеся с обрушенной стены попадались все чаще, вот-вот из-за деревьев вынырнет зубчатый парапет старой башни, и тогда…

— Стой! — Внезапно напрягся Ланире и схватил спутника за рукав. И лицо у него стало такое, что Даниэль поневоле вздрогнул.

— Что такое? — он недоуменно уставился на резко посерьезневшего и даже встревоженного Лана.

— Земля… свежая. Видишь? — Лан за рукав притянул своего спутника поближе и вполголоса продолжил: — Я точно знаю, тут не ведется никаких работ, и троица не собиралась искать клад. Это очень… странно…

Даниэль тоже замер, а потом, ведомые одной и той же мыслью, парни медленно отступили и скрылись за одним из камней. Еще недавно такое солнечное утро словно слегка померкло, хотя на небе не было ни облачка. Мирный склон, заросший шиповником и диким виноградом вдруг словно ощетинился, а за каждым кустом теперь чудилась опасность.

— Ты думаешь?

— Старый ход… он ведет прямо в подвал, где сейчас библиотека… — Даниэль невольно поморщился, вспомнив о своем «умном» решении перенести книги в сырость.

— И начинается он здесь… за пределами магического круга, — Лан хмурился все больше. — Отсюда теоретически можно попасть в замок, минуя охрану. Но ход старый, местами завален и не известно можно ли там вообще пройти…

— Надо проверить!

— Куда! Совсем рехнулся? Если там кто-то есть, он нам точно не обрадуется! Куда ты собрался, после яркого солнца ты в темноте ни черта не разглядишь, и тебя подстрелят, как глупую куропатку! — такую длинную речь Даниэль от друга не слышал уже давно, но бы вынужден признать его правоту.

— И что тогда?

— Руки в ноги и бегом в замок! И не смотри так! Кто-то должен остаться и проследить… земля свежая, но видишь? Комочки уже подсыхают… не меньше чем полчаса прошло. Если они попытаются выбраться…

— То что ты сделаешь? — Даниэль рассвирепел не на шутку. — Кулаком погрозишь? Я тебя одного не оставлю!

— Не прыгай, не кошка! — отмахнулся от него Лан, все так же настороженно поглядывая в сторону предполагаемого противника. — Вывел бы я тебя в город с пустыми руками. Я еще в своем уме… Твоя Светлость! — усмешка вышла добродушной и теплой не смотря на напряженность момента. А потом Лан вынул из кармана небольшой пистолет и до автоматизма отработанным движением взвел курок.

Почему-то именно этот сухой металлический щелчок словно встряхнул пространство, и Даниэль окончательно осознал, что это не сон, это реальность. Разом пробежали по спине колючие мурашки. Эйфория последних нескольких дней раскололась и брызнула в разные стороны стеклянными острыми гранями.

Даниэль не мог себе объяснить почему так не хочется уходить. До того не хочется, что даже ноги отказываются выполнять такие простые движения. Но Лан прав, если там что-то происходит даже вдвоем они ничего не смогут сделать. Нужна подмога! Даниэль вздохнул.

— Ты же не сунешься туда один? Обещай, что не сунешься! — Даниэль с тревогой всмотрелся в черный зев, заброшенного хода. Почему-то именно он вызывал необъяснимый, почти панический страх.

— Нашел дурака, — проворчал Ланире. — Беги! Чем быстрее приведешь помощь, тем лучше!

Даниэль еще раз недоверчиво оглянулся на друга. Друга?! Неужели снова ДРУГА? И бегом припустил по тропинке. В сторожевую будку, она ближе всего! А дежурный уже поднимет тревогу. Тогда Дан сможет вернуться.

Почему-то он места себе не находил, представляя как Лан там у этой пещеры. Пещеры? Почему он подумал пещеры?! Даниэль затормозил так резко, что чуть не упал. И, резко сменив направление рванул обратно, не рассуждая и ни о чем больше не думая. Пещера из снов! Вот на что был похож вход в подземелье, вот откуда это подсознательное беспокойство!

Лан в это время очень осторожно переместился поближе к темному зеву подземного хода. Нет, лезть внутрь он не собирался. Наоборот, искал удобное место, откуда можно было наблюдать и, если надо, отстреливаться.

Перемещаясь в поисках укрытия, Лан в какой-то момент отвлекся и не заметил опасности.

Уже подбегая к башне, Дан понял, что опоздал. Там в глубине темного провала блеснул метал. Как во сне! Все точно как во сне! И Лан ничего не подозревает! А он еще далеко, слишком далеко!

— Лааа-аан! Назад! — крик и выстрел грянули одновременно.

И наступила тишина. Или это только Даниэлю так показалось. В этой жуткой, тишине, где само время замедлило ход, он видел, как покачнулся Ланире, как расплывается алое пятно на его рубашке, как…

И только в этот момент он вспомнил! Вспомнил странный, навязчивый сон во всех подробностях, вплоть до резко-кисловатого запаха сгоревшего пороха. Лан покачнулся. но устоял, медленно разворачиваясь в сторону опасности и силясь поднять пистолет. И Дан понял, что сейчас будет. Еще один выстрел. Последний в жизни его друга…

Он был уже совсем близко. И все-таки не успевал. И времени на размышления у него не было. Совсем. Кажется их там двое… отстранено подумал он, делая единственное что мог в этой ситуации сделать — отчаянно выпрыгивая вперед, сбивая Ланире с ног и закрывая его собой. Он еще успел выпрямиться и увидеть проблеск металла в темноте подземного хода, а потом сильнейший в его жизни магический импульс устремился в сторону пещеры.

«Стреляй вверх!!!»

Выстрел прогремел, потом еще один… кажется… или больше? И эхо откликнулось низким гулом, дрожью каменных обломков под ногами, порывом затхлого воздуха… и грохотом обвала, заглушившего вопли ужаса.

И стало тихо-тихо, как в том самом сне. Только кровь на рубашке Ланире, на его руках, была горячая и до ужаса настоящая. Она обжигала пальцы, которыми раненый зажимал левый бок, сочилась алыми каплями и расплывалась по рубашке неровным пятном беды.

А потом тишина взорвалась, лопнула, разлетелась на кусочки, как разлетается стекло, в которое попали камнем. Вернулись звуки, запахи, чувства…мысли.

Первой неосознанной мыслью Даниэля было — ПОЛУЧИЛОСЬ! Первый раз получилось! За ней тут же пришла вторая — ЛАН!!! В два скачка он оказался возле друга и опустился рядом с ним на колени. ЖИВ!!! Лан силился приподняться, но не смог. Даниэль почти до крови закусил губу и оглянулся. Черт, неизвестно, что вообще происходит, кто враг, где он… а на склоне, куда упал Лан, спрятаться сложно, их светлые рубашки выделяются на фоне зелени, как мишени.

Сначала остановить кровь…или нет? Сначала убежище? Черт! Так трудно сосредоточиться и вызвать в памяти все, чему учил старый лекарь! И не только он… как правильно? А если от этого решения зависит жизнь? Он быстро убедился, что кровь не хлещет. Нет, сначала укрытие! Там можно будет осмотреть рану. Куда же?! Куда спрятаться?!

Он все-таки бегло осмотрел раненого. Дыхание частое, поверхностное, но ровное, красной пены на губах нет… так!

Даниэль лихорадочно шарил глазами по зарослям у полуразрушенной стены. И вдруг…

— Я сейчас! Держись, я быстро! — стремительный бросок к зарослям, рука сама нащупала чуть влажный от плесени, но еще крепкий деревянный шест в самой гуще листвы… вот тут должен был быть вход… если отодвинуть завесу вьющихся растений, и…

— Порядок, там нас никто не найдет! — вернулся Дан так же стремительно, и теперь старательно воскрешал в памяти способы переноски раненых.

Это было трудно, прежде всего потому, что он до обморока боялся сделать что-то не так, навредить Лану еще больше… а вдруг внутреннее кровотечение? Но все обошлось, и зеленая стена скрыла двух мальчишек от любых недоброжелателей надежнее, чем каменная кладка.

Он буквально содрал с себя камзол и бросил поверх брошенных на землю веток. Осторожно уложил на импровизированное ложе раненного.

— В кармане… пакет… в кармане… — перемещение далось Лану нелегко, хотя Даниэль фактически тащил его на себе, и он злился на собственное ротозейство и слабость. — Первой… помощи… пистолет возьми…

— Да не пропадет твой пистолет! — Дан собрался с духом, торопливо убрал растрепавшиеся волосы с лица, собрал их и сунул сзади под ворот рубашки, чтобы не мешали. И взялся за рубашку Лана.

Расстегнуть, отодвинуть… уже начала прилипать к ране… края рваные и следы ожога, плохо… но зато крови немного меньше…

— Тебя вообще нельзя оставить без присмотра… На пять минут отошел и вот… — Даниэль говорил без умолку, дрожащими пальцами прощупывая края раны и вокруг нее. Уффф! Он испытал такое облегчение, что едва сам сознание не потерял. Рана оказалась поверхностной, пуля чиркнула по ребрам, задев, похоже, одно из них, но без смещения, легкие целы.

— Жить будешь! — заверил он бледного до синевы друга. А тот, видимо, не совсем осознавая окружающее, только бессмысленно водил глазами по зеленым стенам убежища.

— На вот, выпей. — Он чуть приподнял голову Ланире и влил ему в рот несколько капель из крохотного темного фиала. Теперь сосчитать до пятидесяти. Потом на рану. Не раньше, иначе слишком больно… это остановит кровь. На время. Вот теперь можно. Жидкость на ране сразу запузырилась зеленым, а Лан слабо дернулся.

— Тихо… тихо… скоро будешь в порядке! Это я тебе обещаю. Ведь не может же быть, что я только-только тебя нашел и снова…

Кажется он сам не особо осознавал что говорит. Потому что мысли Даниэля в этот момент были совсем о другом. Зелье — временное решение. И если не доставить Лана в лазарет…

Какое-то время Лан лежал тихо, зелье начало действовать. В ближайшие несколько часов за него можно не волноваться. А потом… Больше Даниэль сделать ничего не мог. Надо во что бы то ни стало добраться до своих… до лекаря. Он хотел было встать, но резко навалившиеся слабость и головокружение не позволили это сделать. Даниэль бессильно привалился к стене. Сейчас пройдет… сейчас…

— Нашел? — Ланире, словно очнувшись, еще раз огляделся вокруг, потом его взгляд остановился на Даниэле. Пару секунд этот неверящий взгляд впивался в «спасителя», а потом Лан, резко переменившись в лице и заорал:

— Какого черта!?!

Даниэль с округлившимися глазами тут же отлепился от стены и проворно заткнул ему рот. Голова в ответ на рывок опять пошла кругом.

— Тише ты! Если сюда сейчас кто-то нагрянет, повторить такой трюк я уже не смогу!

— Какой трюк! — яростно хрипел Лан, выворачиваясь из под зажимающей рот ладони. — Придурок! Болван! Какого черта! — пытаясь подняться, он оттолкнул незваного спасителя, но непослушное тело отказывалось сотрудничать. — Какого дьявола ты здесь?! А если бы в тебя… пошел отсюда!

— Куда пошел-то, мы в убежище, тут нас не найдут. А трюк…акробатический прыжок с ментальным сопровождением. Исполняется впервые! Сработало, между прочим! В первый раз приказать получилось!

— Первый раз? То есть ты хочешь сказать, что оно могло не сработать?! — у Лана волосы на голове зашевелились от осознания и запоздалого ужаса. Этот… этот… он же стал прямо под выстрел!!!

— Придурок! Болван! Идиот! — Лан вдруг снова взорвался в новом приступе бешеной ругани, но шепотом, сообразил, что привлекать внимание к укрытию не нужно. — Ты вообще понимаешь?? Кто тебя просил! Черт, дай мне только на ноги встать, я тебя сам убью!!! Зачем ты это сделал?!

— Я законченный эгоист, Лан… — Даниэль улыбнулся какой-то особо светлой задумчивой улыбкой, — не мог же я позволить тебе умереть… до того, как ты меня выслушаешь…

— О небо! — правой рукой Лан пошевелить не мог, бок сразу схватывался резкой болью, и он закрыл глаза левой. — Ты последний… у меня слов нет!!!

— Зато у меня есть. Я так много хочу тебе сказать… Сейчас, конечно, не самое подходящее время, но я не знаю будет ли у нас вообще другое…

— Да-а… более подходящего момента и не придумаешь, — Лан немного успокоился. Прилег, откинул голову на моховую подушку, затянувшую камень. — Вполне в твоем стиле! Как ты мог так рисковать! Прыгать под пулями, чтобы не дать мне уйти от разговора! — голос все еще был хриплым от ярости, но Даниэль слышал, чувствовал, что Лан на самом деле уже не злится.

— Помнишь, когда-то в детстве Грена рассказывала нам сказку про художника? — Без всякого перехода спросил Даниэль, — Он рисовал картину, лучшую картину в своей жизни, но не закончил и продал ее богачу. Соблазнился на золото. А богач испортил картину, потому что не умел рисовать и от злости залил всю картину черной краской. И тогда художник понял, что потерял самое ценное в жизни и никакое золото этого не заменит…

Лан помалкивал, и руки от лица не отнимал.

— Знаешь, я тогда все думал, как бы помочь художнику все исправить. Ведь это же лучшая картина, другой такой уже не будет! И я придумывал другие концовки для сказки, чтобы дать ему шанс. Иногда с неба шел волшебный дождь и смывал черную краску, иногда была добрая фея. — Дан тихонько засмеялся, — много-много хороших концовок…

Он ненадолго замолчал. Потом прочистил горло.

— Жизнь, конечно, не сказка… но оказалось и в жизни бывают ситуации, когда мучительно хочется смыть черную краску! Позволь мне, Лан… Пожалуйста! Хотя бы немного…

С минуту было тихо. Лан лежал все так же, не меняя позы и не убирая руки от лица. Наконец с его стороны послышалось что-то не членораздельное.

— Ы-ы-ы-ы!!! — в этот звук Лан, вложил просто море эмоций. — Р-романтик на мою голову… какая картина, какие, к дьяволу, краски! Ты же, идиот, под пули за мной полез! Для того, чтобы сказку мне рассказать?!

— Выходит, что так… — немного озадаченно произнес Дан.

Лан, наконец, убрал руку от лица, и стало понятно, что злости уже окончательно нет, а есть… он улыбается? Нет, зараза такая, смеется!

— С-светлость ты моя… безголовая!

— Надо же, ничего не поменялось! — Даниэль даже не делал попыток сдержаться и тоже залился заразительным, слегка истерическим смехом — Как был ты бесчувственным занудой, так и остался! Ничего не изменилось!

— Не смей ржать, мы в засаде! — строго прошипел Лан, и сам тут же затрясся от нового приступа хохота, сменившегося стоном:

— С-с-с… больно…

Смех оборвался так же резко, как и начался.

— Смейся, не смейся, а на помощь звать придется, — задумчиво выдал Дан в пространство, — я ведь до гвардейцев так и не дошел. Попробую через медальон сейчас, может получится… — Даниэль понимал, что после такого сильного выплеска шанс не велик, но попытаться все равно стоит. Ну почему не додумался воспользоваться медальоном до нападения?! Связаться с Каро, вот что он должен был сделать первым делом!

Даниэль сел поудобнее, опять ощущая спиной сыроватые камни старой кладки, закрыл глаза…медальон был прохладным и… ему показалось или нет, что живого пульсирующего тепла в нем стало… меньше? Наверное из-за того, что магический резерв истощен. Итак, собрались… Концентрация. Равновесие по трем точкам и… первая же попытка взорвала голову такой болью, что его повело и он едва не упал прямо на Лана.

— Эй! — встревожился раненый. — Ты чего? А, черт… — он вдруг вспомнил, какой бледной была Каро после того, перенапряглась, разыскивая одного беглеца с помощью магии. — Надорвался? Тогда брось! Не хватало, чтобы ты тут мне упал… брось, говорю!

Ланире с огромным трудом, стараясь не потревожить рану, подтянулся и сел рядом, опираясь спиной на стену. — Где мы вообще?

— А ты не узнаешь? — Даниэль справился с головокружением и болью, и осторожно потрогал медальон кончиками пальцев. Холодный… не отзывается. Видимо, он и правда слишком потратился. — Это же логово лесных стрелков.

— В самом деле?… — уважительно хмыкнул Лан. — Заросло, смотри ты… я и правда забыл.

Это было давно, перед самой ссорой… во всяком случае, незадолго до нее. Максимилиан принес несколько крепких деревянных шестов, и установил у стены, вкопав один конец в мягкую от перегноя землю, а второй прочно заклинив между камнями кладки. А потом заботливо пересадил к нижним концам шестов ростки дикого винограда и плюща…

Убежище должно было «поспеть» только к следующему лету. Но до лета случилось так много всего! И мальчишки забыли, как они мечтали устроить здесь «тайное логово лесных стрелков».

Лан завозился и с некоторым трудом вытянул из кармана те самые знаменитые часы — «фамильные», как они называли их в детстве.

— Мы здесь уже… — он наморщил лоб, пытаясь сообразить, — совсем недолго! Десять минут прошло… снаружи — он прислушался — тихо вроде. Непонятно, что это было, но… ты идти сможешь?

— Смогу… думаю, что смогу. Сейчас… Пойду «тропой разведчиков», там спрятаться можно в случае чего. Ланни, а тебе лучше тут пока… Тебя я сейчас… не подниму.

— Даже не думай! — отмахнулся Лан. — Меня тут никто не найдет. А вот ты… — было видно, как сильно ему не хочется отпускать «Свою светлость» одного. — Будь осторожен.

Вроде бы всего два слова, а он столько в них вложил!

Какое-то время они смотрели друг на друга и Даниэль подумал, что никогда наверное так не сумеет — не сказать ничего и сказать так много.

— Лан…

— Данни, забудь. Иди. Все будет хорошо! — ну вот опять! Понятно, вот до самого нутра, до печенок пробирает — «забудь», «все будет хорошо» — это не только про опасность и тревогу, это… про все. Разом.

— Ланни — не в силах больше что-то сказать или о чем-то думать, Даниэль одним движением обхватил его за плечи и осторожно притянул к себе. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы почувствовать, как тот стискивает его здоровой рукой в ответном объятии, и как эта рука дрожит, не желая отпустить… и не смея удержать.

— Будь осторожен! — хрипло повторил Лан.

Даниэль молча кивнул и двинулся к выходу из убежища. Уже на выходе он на секунду задержался и быстро провел рукой по глазам.

Только выбраться он не успел. Снаружи, совсем близко, раздались шаги, треснул сучок под чьим-то тяжелым сапогом, и двое друзей замерли, почти не дыша.

— Тут тоже никого. Кивен, проверь наверху. Кайл, посмотри на склоне. Стреляли где-то здесь, я уверен!

— Свои! — скорее выдохнул, чем произнес Лан.

И словно в подтверждение, снаружи раздался голос Грено.

Ланире уже унесли в лазарет, гвардейцы прочесывали местность, Грено, забрав часть людей, куда-то исчез… а Даниэль, устало опустившись на первый попавшийся стул в гвардейской, опять не мог отделаться от смутной тревоги. Что-то было не так… Что-то… эти осторожные взгляды в его сторону. Тихие голоса. Даже кай лекарь, влив в него двойную дозу того самого мерзко-горького отвара, которым отпаивали Каро после ранения, как-то нехорошо отводил глаза и быстро ретировался. И генерал ушел, ничего не сказав…

Надо найти Каро, и… Каро?!

Страх кипятком плеснул в горло, руки, потянувшиеся к медальону, задрожали…

Медальон. Он снова чувствовал его, только… только теперь он не чувствовал ее! Медальон был холодным, нет не так — ледяным. Таким ледяным, что обжигал кожу, распространяя холод до самых внутренностей. Каро…

— Где Каро?!!!!

На секунду люди вокруг застыли, как на плохой картине. Краски смазались, звуки полиняли. А потом кто-то из гвардейцев — Даниэль не мог различить его лица — тихо сказал:

— Ваша Светлость… Это была попытка похищения. Они пришли через подземный ход, и напали на Ее Высочество в спальне. Она не успела позвать на помощь, ее… она наверное сразу потеряла сознание. Ее пытались вынести тем же путем, но… в подземелье стреляли, и свод обрушился. Генерал Грено и его люди пытаются найти Ее Высочество, может быть… ее не успели унести далеко вглубь.

Словно нажали на курок. Кажется он что-то еще кричал. Кажется его пытались удержать и… не смогли. Мир смазывался полосами так быстро он бежал. Кто-то шарахался с его дороги. Подземелья. Вход внизу. Казалось, если замедлится, если успеет задуматься и осознать что случилось в полной мере, то не выдержит, умрет. Тут. На месте. Стреляли… Свод рухнул…Каро… Дальше этих мыслей он себя не пускал. Ему нельзя умирать! Тело, каким-то непостижимым образом это понимало, словно отделилось от помутненного страхом сознания и действовало само по себе. Ну а слабость и боль давно и безнадежно отстали от него еще в лазарете.

Глава 33

Они встретились за поворотом. Обезумевший Даниэль чуть не налетел на них, не успев сразу затормозить. Каро несли на носилках. Каро или… ее тело? Даниэль с разбегу рухнул на колени перед носилками, и уже хватая ее руку услышал над своим ухом голос Грено:

— Живая она, живая!

— Живая…. ЖИВА! — это слово заполнило собой все сознание, не пуская временно никакие другие мысли. Затем Даниэль поднял вопросительный взгляд на генерала.

— Слава небу, они не потащили ее в подземный ход, — не смотря на слова, Грено был мрачен и собран. — Не знаю зачем, но принцессу оставили в боковом ответвлении, и, когда ход обрушился, за ней никто не вернулся… хорошо, что ее так быстро обнаружили!. В лазарет! Скорее!

Никто и не подумал выгонять герцога, хотя всех остальных спасателей лекарь выставил сразу. Переложив Каролину с носилок на кровать, старик взялся за осмотр. Сначала он сосредоточенно молчал, а вот потом вдруг замер и разразился жуткими ругательствами. Грено и Даниэль вздрогнули и невольно переглянулись. А лекарь тяжело вздохнул и прикрыл Каро простыней до шеи.

— Телесных повреждений нет… — он покачал головой, — а вот в остальном… все хуже, чем я думал. Все очень плохо…

— То есть? — вопрос задал генерал, поскольку у Даниэля перехватило дыхание.

— Видите? — старик протянул на раскрытой ладони какую-то непонятную штуку, больше всего похожую на кусок грязи, в который воткнули перья, какие-то кости и сверху обмотали обрывком веревки. — Этого я и боялся…

Пауза сделанная каем Брандом была столь красноречива, что у Даниэля сдавило грудь, а руки и ноги затряслись мелкой дрожью. Но он все-таки сумел совладать с собой и продолжил расспрашивать, словно речь шла не о Каро, а о постороннем человеке.

— Что все это это значит, мэтр?

— Ты уже знаешь, что такое ментальный маг, мальчик., - тяжело вздохнул старик. — И то, что императорская семья — одни из самых сильных менталов на континенте. Но у всего хорошего и полезного есть своя обратная сторона. Вот и у ментального мага есть всего один, но очень страшный враг. Точнее, враги. Они называют себя Ш-ауман, и, поскольку сами не обладают силой, для обретения магии используют кровавые ритуалы и человеческие жертвы… поэтому они вне закона, и всегда скрываются. Но не это сейчас главное. Ритуал ш-ауман — это единственный способ пленить ментального мага. Они создают специальный амулет… вот как раз эту мерзость — лекарь с отвращением ткнул пальцем в тот самый комок грязи, — с помощью которого, если напасть неожиданно, можно пробить ментальную защиту и захватить разум мага. Ментал превращается в послушную марионетку, и выполняет все требования хозяина… именно это пытались сделать с принцессой, а вовсе не похитить… но она сильная девочка, и… — мэтр вдруг отвернулся, но Дан заметил как в уголке выцветшего от старости глаза мелькнула слезинка. — Так тоже бывает. Иногда менталу удается избежать плена. Защита разума взломана, и враг внутри, но есть маленькая возможность… уйти. Оставить разум и тело агрессору, но не позволить ему захватить душу. Вот и она… ушла.

— Сон… — потрясенно выдавил из себя Даниэль…

— Что? — взгляд у кая лекаря сделался непонимающим.

— Все это снилось мне в кошмарах. — Даниэль не отрывал взгляда от лица Каролины, — Ее разбитая ментальность и она сама… уходит. Мне надо туда!

— Куда? — старик смотрел на него с сочувствием, даже погладил по плечу. — Ее уже не вернуть, мальчик… ш-ауман, который не смог ее захватить, от злости и разочарования разрушил дом ее разума. Она не вернется, потому что некуда… а кроме того, она ушла так далеко, что просто не найдет дороги назад.

— Нет! — Даниэль не узнал свой собственный голос, столько ярости в нем прозвучало. — Она не умерла, иначе… вы не можете понять… иначе я тоже был бы мертв… мы связаны… я видел! Они разрушили только внешнюю часть… они не нашли дверь, потому что когда она ушла, дверь исчезла, и они попали только в то место… тот уровень, где мы… я пойду за ней! Я видел, куда она ушла! — он сам еще до конца не понял, что хотел сказать, и поэтому никто не услышал в его словах главного.

— Не делай глупостей, малыш, — голос у мэтра был тусклый и дребезжащий, и сразу стал понятен его истинный возраст. — Она еще не умерла, верно… но уже и не жива. Несколько дней, и тело угаснет. А если ты попробуешь следовать за ней, сам погибнешь. Сил не хватит.

Даниэль смотрел на Каро, только на нее. Потом резко поднялся на ноги.

— Кай Бранд, у вас должны быть амулеты Грамайя… заряженные, на такой вот… непредвиденный случай, верно? Они мне нужны.

— Это бесполезно, пойми. Даже самые опытные ментальные маги не могут вернуть того, чей дом разрушен. Они пытались, не раз пытались! С амулетами, с поддержкой… все бесполезно… а мы сейчас не можем потерять еще и тебя.

Даниэль, казалось, не слышал, что ему говорят.

— Я перенесу ее в кабинет. Мэтр, вы идете со мной. Возьмите зелье и все амулеты, что у вас есть. Будете подключать их, когда мой медальон начнет остывать. Кай Грено, позаботьтесь о том, чтобы нам никто не мешал. Все остальные свободны.

— Прекрати дурить, мальчишка! — прикрикнул на него Грено, и эта грубость ясно показала, что и он на грани срыва. Генерал как-то резко осунулся и старался не смотреть на лежащую принцессу. — Тебе же ясно сказали — погибнешь напрасно!

И вдруг Грено словно осекся. Испуганный, отчаявшийся мальчишка исчез, а на его месте, как по волшебству возник Герцог. Жесткий, уверенный, не терпящий возражений. И смотрел так, что спорить с ним не было никакой возможности. Этому человеку генерал готов был подчиниться, потому что тот знал, что делает и был уверен в своей правоте.

— Кай Грено! Я надеюсь, вы меня хорошо поняли, — Даниэль говорил негромко, но такая властность вдруг прорезалась в его голосе, что Грено невольно вытянулся. — Вы должны обеспечить спокойствие и безопасность. Если не хотите нашей смерти, не отнимайте у нас время. — Он наклонился к Каро и очень бережно поднял ее на руки.

— Вы готовы, мэтр? За мной.

Почему именно кабинет? Даниэль не знал. Возможно, потому что с ним было связано много воспоминаний. Именно в кабинете проходили их магические тренировки. Именно в кабинете у него впервые получилось пройти в ее ментал. И первые успехи….

И сейчас его тело тоже в кабинете лежало рядом с Каро, голова к голове. Мэтр сказал, что чем они ближе здесь, тем легче будет дотянуться до нее там… он смирился с решением герцога и теперь старался помочь. Близость сэкономит силы, а силы ему понадобятся.

Теперь в ментальном пространстве Каролины все было в точности как во сне — разбитая дверь, смятая ограда… с той лишь только разницей, что занавески не болтались рваными лентами, а валялись на полу, сорванные вместе с карнизом. И дверь! Та дверь, за которую он никогда не смел заглянуть, та, за которой скрывался разум его любимой… она действительно исчезла, на ее месте была гладкая стена. Значит, он прав! Ее разум цел, и надо просто догнать беглянку! Вернуть! Тот, первый сон, он сумел изменить его, значит изменит и второй! Должен изменить, иначе зачем ему вообще жить?

Даниэль бросился в ту сторону, где во сне мелькнул ее силуэт. Тропа была узкая, камни сыпались из под ног, норовя увлечь за собой. Местами тропка и вовсе превращалась в узкий карниз, и, наконец, пропала. Пришлось карабкаться по отвесной стене.

Где-то тут должен быть проход. Где? Даниэль прощупывал скалу сантиметр за сантиметром, как вдруг почувствовал, что пальцы разжимаются. Амулет… действие заканчивается. И тут же мягкий толчок. Мэтр заменил амулет на новый. И практически сразу перед глазами возникла расщелина, огромная, разрывающая гору на пополам. Туда! Он легко подтянулся и проскользнул внутрь.

Темно… холодно. Очень холодно. Только каменистая дорожка под ногами едва заметно светится, а склоны вокруг постепенно тают в сером тумане. Вот уже нет вокруг гор, ничего нет, только этот туман.

Впереди, где-то очень далеко, мелькнул неясный силуэт. Каро?

— Каро!

Она даже не оглянулась.

Он бегом рванул вслед за ней, со страхом всматриваясь вдаль и пытаясь понять перешла она черту или нет?

«Если она уже ушла за черту, возвращайся!» — так сказал мэтр. — «Иначе погибнешь». Черта… Мэтр сам не знал как она будет выглядеть, овраг, полоска леса, река — могло быть что угодно. Препятствие. Граница.

Линия! Так просто. Чуть мерцающая зеленая линия повисла в воздухе, словно кто-то натянул нитку поперек тропинки. Каро оставалось пройти до нее всего несколько шагов.

— Стой! Каро, остановись! — он все-таки догнал ее и схватил за плечо.

— Нет! — девушка вырвалась с неожиданной силой, и отскочила в сторону, вскинув руки в защитном жесте: — Не подходи! Прочь!

— Каро, что ты? Это же я! Каро?!

— Я тебя не знаю. Не подходи! — непримиримо сжала губы принцесса, глядя на него, как на чужого, опасного незнакомца.

— Ты не узнаешь меня? Каро, это же я, Даниэль. Мы должны с тобой пожениться. Коронный договор. Рогнар. Каро! Вспомни! Я люблю тебя! Ты должна вернуться со мной!

— Я тебя не знаю! Мне нельзя возвращаться! — Каро была непреклонна. Бледная, словно осунувшаяся, даже… полупрозрачная? Она отступила еще на пару шагов, опасно приблизившись к тонкой, едва заметной границе между жизнью и смертью. Принцесса ее, кажется, не замечала. Или боялась меньше, чем своего преследователя.

— Ну ладно, хочешь — иди. — Даниэль сам не понял почему сказал именно это, — не думал, что ты такая трусиха!

Каро вдруг резко обернулась, и в ее глазах мелькнуло что-то, кроме страха, что-то живое:

— Я не трусиха!

— Разве? Тогда почему тебе надо идти туда, где легче? Когда-то ты учила меня, что надо бороться.

— Нельзя бороться… опасно. Я стану опасна для других, — зачем-то попыталась объяснить принцесса.

— Нет! Бороться никогда не опасно! Опасно сдаваться, опускать руки! Это же твои слова, Каро. Если уйдешь сейчас, ты бросишь нас всех! Вспомни! Питер, Ким, Эрик… Лан, Грено, кай Бранд, Магди! Твоя мама! Они все ждут тебя там, — он махнул рукой в ту сторону, где он почему-то был уверен, находится выход.

— Я не знаю… я не помню… — Каро сжала пальцами виски и снова отступила на пару шагов. — Я не знаю, о ком ты говоришь! Я не знаю тебя! Уходи!

Мир вокруг начал мерцать и таять. Последний амулет!

— Каро, умоляю тебя, пойдем со мной! Времени совсем нет!

Она молча повернулась к нему спиной и шагнула в никуда. Бессильно опустив руки, Даниэль смотрел как уходит… как его любимая уходит. Чувствовал, как утекает время, тают последние секунды. Обратно им уже не успеть!

— Не-ет! — он бросился следом, уже не думая ни об амулете, ни о границе, ни о чем… он должен ее остановить! Любой ценой!!! Иначе…

И поймал ее уже практически у самой черты. Догнал в несколько отчаянных прыжков. Схватил, развернул к себе, не давая вырваться. И поцеловал со всей силой своего отчаяния.

«Мы уйдем с тобой вместе! В ту или в иную сторону, теперь уже не важно!»

И мир вокруг окончательно погас.

— Дан? Дани? Что ты здесь… как мы здесь оказались?

Он осторожно приоткрыл глаза, боясь, что ему послышалось.

— Мы? Умерли, да?

— Умерли? Почему? — он почувствовал, как Каро отстранилась. — Что вообще произошло? Как ты сюда… — и тут она, похоже, все вспомнила, потому что мгновенно напряглась в его руках, словно готовясь к броску.

Даниэль окончательно распахнул глаза и только теперь огляделся.

Они стояли на ковре в центре элегантно обставленной гостиной. Даниэль здесь никогда не был, но сейчас как-то сразу догадался, что это за место. Это ее дом…дом ее разума, ее души. Этот дом цел, а она вернулась! Тихое ликование наполнило его, как искристое, пузырящееся молодое вино. Теперь все будет хо-ро-шо!

— Ну вот, вломился к тебе без приглашения, — ему хотелось кричать и петь от радости, но он только улыбнулся, и пошутил: — только чур не драться! Я нечаянно, честно!

— Как ты это сделал, чудовище? — Каро все еще очень несмело ответила на его улыбку. — Это же невозможно! Я… они ворвались в спальню, когда я спала… — она снова напряглась и непроизвольно передернула плечами, скрывая дрожь. — Я ничего не успела, только… меня сразу выбросило в ментал, и я видела, как он проламывает защиту. Но он… — Каро вдруг поняла что-то, и заторопилась. — Он взломал наше учебное пространство! Думал, что проник в мой разум, и попытался ударить… и я поняла, что надо уходить, бежать! Как можно дальше!

— Тихо, тихо, любимая… все хорошо. — Даниэль притянул ее к себе и обнял, спрятал от любых врагов и страхов. — Этого скота засыпало землей, и он отправился прямиком в ад, где ему и место! Больше он тебе ничего не сделает!

— Ты… — Каро вдруг стиснула его изо всех сил. — Ты… пошел за мной?! Дурак! Это же опасно!

— Знаю-знаю…а также придурок- болван-идиот! Где-то я уже это слышал сегодня… как и «ты вообще понимаешь» и «кто тебя просил». Можешь не повторять, — он усмехнулся и легонько коснулся губами ее волос. — Каро… ну подумай сама… если бы ты ушла, зачем мне жить без тебя?

Полгода спустя

Он сжал прохладную ладошку принцессы и улыбнулся. Каро мимолетно оглянулась и ответила на улыбку:

— Волнуешься?

— Немного, — согласился Даниэль. — Все-таки будущая теща…

— Нахал! — возмутилась принцесса, и ткнула его локтем в бок — в богато украшенном, но тесном пространстве кареты увернуться не получилось. — Она императрица, и сейчас ты будешь ей представлен по всей форме, а ты глупости всякие думаешь!

— Кому императрица, а кому теща, самая настоящая! — не согласился Дан, которого на самом деле ощутимо потряхивало от волнения, и шутками он пытался заглушить страх.

Они прибыли в столицу вчера поздно вечером. Герцог впервые покинул Рогнар, чтобы быть представленным ко двору, а затем остаться в столице в качестве будущего принца-консорта. Статус совершеннолетнего он уже получил, но со свадьбой все равно придется подождать, пока ему не исполнится восемнадцать. Закон в империи един для всех…

В Рогнаре остался наместник, имперская администрация, гвардейский гарнизон… все как положено в любой провинции. Теперь уже герцогу предстояло получать отчеты о положении дел, слать ценные указания и изредка ездить на родину с инспекцией… титул Герцога Рогнарского унаследует их с Каро второй ребенок. В свое время.

При мысли о детях Даниэля снова и снова бросало то в жар, то в холод. За эти полгода так много изменилось… в Рогнаре окончательно навели порядок, империя пришла туда прочно и навсегда, со своими законами и порядками.

Неудачное нападение на принцессу сыграло с противниками злую шутку: среди обнаруженных под завалами тел был опознан некий граф, давно и прочно связанный с разведкой архипелага. Естественно, империя подняла шум в международном совете. Еще естественнее, что острова моментально от всего открестились, и заявили, что это была досадная случайность и вообще частная инициатива графа. Но после этого случая международный совет взял действия их под пристальный контроль.

Так что этот раунд остался за империей. Противнику пришлось временно свернуть агентурную сеть в Рогнаре, а так же с кислыми лицами ратифицировать в международном совете решение об окончательном вхождении спорной территории в состав империи…

Теперь можно было смело покинуть Рогнар… Хотя, почему-то, уезжать было жалко. Целая жизнь оставалась там, за спиной. Максимильян, Грена… он будет скучать по ним! И по саду… Интересно, если ли в императорском саду чудные деревья рианоги? Надо будет проверить… Даниэль скосил глаза на Каро. Потом его взгляд переместился за окно, на Лана. Тот ехал верхом рядом с каретой. И тоже о чем-то задумался.

Если все пройдет хорошо… то есть не если, а когда! Они с Ланире поступят в Дипломатический Корпус, и проучатся там до самой свадьбы. Эх… все здорово, кроме того, что с Каро они будут видеться реже. И не только с Каро… вот же не было у герцога забот, подсунули герцогу… трех поросят! Своих, собственных!

Вообще, все эти большие политические события прошли как-то мимо наших героев. У них было полно своих, маленьких, но важных забот.

Начать с того, что Даниэль обнаружил еще один интересный момент в своем положении будущего консорта. А именно — как члену императорской фамилии ему тоже полагались… воспитанники.

Первым из которых стал Фико. Тот самый тощий лягушонок, который так проникся к своему спасителю, что почти месяц не давал ему прохода, и пугал своим немым обожанием, путался под ногами и пытался всячески услужить.

Как выяснилось, это обожание, и вообще, появление головастика на его жизненном пути вовсе не случайно. Каро объяснила, что в выборе воспитанников много сложностей и непонятных моментов, в определенный период, когда он достаточно повзрослеет для того, чтобы отвечать за других, некие (чтоб им пусто было!) силы сами притянут в его жизнь именно ту… головную боль, которая ему больше всего подходит. Лично он весьма сомневался, что это ему подходит. Но кто бы его спрашивал!

Головная боль вышла знатная… три. Головные боли. Вслед за Фико в его жизнь ураганом ворвалось рыжее чудовище, таща на буксире белобрысое плаксивое несчастье… короче, полный комплект, достаточный для того, чтобы свести с ума одного невезучего герцога.

Но это уже совсем другая история, достойная отдельной книги… а сейчас ему предстоит войти в новую жизнь. Совсем не такую, какая была у него раньше. Будет она лучше прежней или хуже, пока не ясно. Но, главное, это будет одна жизнь на двоих…. А большего ему и не нужно.

Оглавление

Краткая справка

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 (ретроспектива)

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

глава 21

глава 22

Глава 23

глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg