«Беглянка»

Беглянка (fb2) - Беглянка (Академия высокого искусства - 4) 1063K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Лисина

Александра Лисина БЕГЛЯНКА

ПРОЛОГ

В подземелье царила тишина. Здесь не было слышно шелеста книжных страниц, не раздавались ничьи голоса и почти не горел свет, кроме одинокого магического огонька под самым потолком: хранилище пустовало.

В самом его центре, где огонек давал достаточно света, застыл опустевший бассейн. Его бортики почернели, будто на них бушевало свирепое пламя. Края плит раскрошились, сами борта заметно просели, по сухому дну разбежались глубокие трещины. И только в центре виднелась сиротливая лужица — все, что осталось от могучего водного Ключа.

Лер Альварис, остановившись возле загубленного источника, сжал челюсти.

— Как это могло случиться?

Викран дер Соллен неслышно вздохнул.

— Он сбежал.

— Без тебя вижу, — процедил директор, медленно оглядывая разгромленное хранилище. — Как он сумел отойти от источника? Как узнал о ней и посмел скрыть это от меня?!

— Не знаю.

— Сколько она здесь пробыла?

Боевой маг провел ладонью по спинке сонного кресла и чуть наклонил голову, старательно впитывая слабый, едва уловимый аромат ученицы, оставшийся на выцветшей от времени ткани.

— Судя по следу ауры, не меньше месяца.

— И ты не знал?!

— Никто не знал, лер: Марсо нас обманул.

— Значит, вот как она училась…

— Да, — кивнул мастер Викран. — Похоже, он натаскивал ее, не оповещая об этом нас с вами. Она взяла от нас все, что могла, и использовала, чтобы сбежать.

— Как она вообще попала в хранилище?!

— Метаморф. — По губам боевого мага скользнула неуловимая улыбка. — Он у нее удивительно умен.

Лер Альварис скрипнул зубами.

— Марсо доигрался — пора его окончательно развоплотить… что еще ты выяснил?

— Марсо обучал Айру вплоть до самого последнего времени. Его стараниями она освоила технику создания порталов, двойную трансформацию, целительные заклятия, узнала об охранных сетях над островом…

— Еще бы. Марсо в свое время был самым молодым архимагом в Ковене! И сам строил эти сети… кому, как не ему, знать все их изъяны?! А уж сколько раз этот мерзавец пытался бежать… проклятый источник! Он нашел-таки способ его поглотить!

— Вы знаете как? — с любопытством покосился на учителя Викран дер Соллен.

— Да. — Директор неприязненно дернул щекой. — Когда-то он создал себе персональный источник. Выточил из цельного алмаза и сумел обработать его так, что тот уменьшился в размерах, однако емкость при этом увеличил в несколько раз. При определенных условиях и при наличии нужных навыков возможно перевести силу одного источника в другой. Что, собственно, и произошло.

Боевой маг удивленно повернулся.

— Алмаз? Что ж… если он изначально был велик, если его правильно обработать, задействовать пространственную магию и расширить до нужных размеров… вполне возможно, что в него можно закачать целый Ключ. Но это потребует большой силы, знаний, мощной охранной сети, чтобы никого не насторожить… он не мог сделать это сам!

— Зато мог ее обучить.

Викран дер Соллен ощутимо вздрогнул.

— Кого? Айру?

— А у тебя есть другие кандидаты? — язвительно отозвался лер Альварис, и маг изумленно моргнул.

— Но это же уровень не ученика! Даже не выпускника! Минимум магистра!

— Вот именно, — хмуро подтвердил директор. — И мне очень интересно, как она так быстро до него добралась. Книги тут ничего не решают, а думать о том, что мы пропустили такой потенциал… не знаю, как ты, но я, например, не могу.

Боевой маг нахмурился.

— Книги? — Он вдруг окинул задумчивым взглядом накренившиеся стеллажи и разбросанные по полу древние манускрипты, а потом прищурил глаза. — Книг должно быть очень много.

— Подними все, чего он касался в последнее время, — сухо велел директор. — Все, чего касались они оба!

— Да, учитель.

Повинуясь короткому заклинанию поиска, от охранителя во все стороны брызнули голубоватые ниточки, протянувшиеся во все концы хранилища. Достигнув стеллажей, они проворно поползли вверх, безошибочно отыскивая следы аур беглецов, и наконец заставили корешки книг ярко засветиться, бессовестно выдавая те, которыми успела воспользоваться Айра.

В доли секунды в хранилище стало светло как днем.

Книг было десятки… сотни! На каждой полке предательски полыхали многочисленные тома, которые опальный архимаг с готовностью приносил своей единственной ученице.

Лер Альварис глухо застонал:

— Марсо… когда он успел?!

Викран дер Соллен ошеломленно огляделся, но книги светились повсюду! Даже в той куче, которая рухнула с полок, почти половина фолиантов испускала голубоватое сияние, недвусмысленно намекая, что он здорово недооценил ее. Снова.

Правда, сейчас он не мог на нее злиться. Даже раздражаться уже не мог. Сейчас на его губах играла такая странная улыбка, что лер Альварис, если бы ее увидел, непременно взвился бы до небес.

— «Основы трансгрессии»… «Природные источники»… «Преобразование энергий»… «Стихийная магия»… «Боевые заклинания»… «Ведение магических поединков»… «Управление Огнем»… «Особенности боевой трансформации»… «Осознание силы»… «Водная стихия»… «Воздушные потоки»… «История четырех королевств»… «Занд. Мифы и легенды»… «Собрание защитных заклинаний»… «Принципы построения охранных сетей»… «Боевая и защитная магия»… «Основы целительства»… «Атлас по травологии»… «Пособие по боевой подготовке»… «Основы ведения магического боя в ограниченном пространстве»… «Схемы преобразования сил»… «Искусство создания порталов»… «Важнейшие формулы для стабилизации личных щитов»… «Постижение Земли»… «Жизнеописания великих магов»… «Собрание эльфийских пророчеств»… «Управление даром»… «Глубинная концентрация»… «Законы сохранения сил»… «Свойства природных минералов»… «Пространственная магия. От простого к сложному»… «Основные правила вызова и удержания нематериальных сущностей»… «Практическая демонология»… «Споры о сущем»… — Лер Альварис, с трудом оторвавшись от книг, пестрящих немыслимым многообразием названий, шокированно посмотрел на ученика. — Викран, скажи, что я сплю!

Викран дер Соллен чуть опустил веки, чтобы не выдать себя, и медленно покачал головой:

— Я ошибся, учитель. Кажется, Айра провела здесь больше времени, чем один месяц. И теперь мне понятно почему.

— Говори!

— Вчера я нашел в ее комнате учебники, — пояснил боевой маг. — В смысле, еще в той, старой комнате… в сундуке. Кто-то спрятал их, предварительно наложив заклятие тени. Но она к ним ни разу не притронулась. Думаю, даже не знала, что они там.

Директор резко обернулся.

— Ты узнал, кто это сделал?

— Да, — снова кивнул маг. — Неразумная троица из ее класса. Хотели пошутить, чтобы Айра не смогла подготовиться к уроку и получила «неуд». Одна из девушек неплохо владеет навыками по созданию иллюзий, поэтому ей не составило труда обвести Ваилона вокруг пальца. Он ведь не маг, так что подвоха не заподозрил. Через несколько дней книги, разумеется, вернули, но Айра, судя по всему, об этом так и не узнала. А потом это стало не нужно: Марсо предоставил ей все необходимое. Остальное они с метаморфом сделали сами.

— Проклятие! — Лер Альварис прикрыл глаза. — Все это так не вовремя… хоть какой-нибудь след от нее остался?

— Нет, — покачал головой мастер Викран. — Последний портал они сделали максимально возможным по дальности. И наиболее стабильным, чтобы одним прыжком удалиться на как можно большее расстояние и отсечь возможную погоню. Учитывая ее способности и знания Марсо… а также то, что гроза стерла все следы… сейчас они могут быть в любом месте Лигерии. А то и в Карашэхе.

У директора опасно сверкнули глаза.

— Марсо, надо думать, все рассчитал. И знал, что грозовой фронт спалит остаточные эманации воронки. Он, как и сто лет назад, умен, невероятно упрям, предусмотрителен и поэтому же опасен. Его нужно вернуть. Или уничтожить. С учетом его прошлого… — Лер Альварис сжал зубы, чтобы не выругаться вслух. Несколько томительных минут стоял неподвижно, осмысливая всю глубину коварства бежавшего архимага, а затем глубоко вздохнул и тихо добавил:

— Найди их, Викран. Найди и верни вместе с источником. Я сам разберусь с предателем и сам закончу ее обучение. Ты свободен.

Боевой маг коротко поклонился, пряча внезапно изменившееся лицо, и молча вышел.

ГЛАВА 1

Над лесом шел дождь. Пышные зеленые кроны потяжелели и обвисли. Земля под ногами неприятно хлюпала. По голым плечам струились настоящие ручейки, образуя внизу холодные лужицы, но Вэйр не обращал внимания — сидя на корточках возле могучей сосны, он внимательно слушал урчание крупного волка, пристально смотрящего ему прямо в глаза.

«… Нет, не видели, — качнул головой виар в ответ на расспросы юноши. — Шторм если где и был, то явно не у наших берегов».

«А портал?»

«Какой еще портал?»

«Мы попали сюда через него, — пояснил Вэйр, успев привыкнуть к собеседнику и к тому, что может общаться мысленно. Правда, оборотень сказал, что это не каждому дано и многим приходится специально учиться, но он не чувствовал в себе ничего особенного. Просто получалось как-то, и все. — Я его случайно сделал и даже не помню, как именно».

Оборотень внезапно закашлялся.

«Мало того, что ты нас вымочил до нитки, так еще и портал создал непонятно куда, рискуя вляпаться в одну из прибрежных скал!»

«Ну… я же не знал».

«Не знал он! — передразнил его виар. — Тебе повезло на нас наткнуться! И от Спящей бухты на своих ногах уйти! А то сунулся бы в воду, и все — никакая магия бы уже не спасла!»

Вэйр нахмурился.

«Почему?»

«Балда! — пренебрежительно фыркнул волк. — Думаешь, к нам с моря просто попасть? Спящая бухта — единственное место, где к Сольвиару можно спокойно пристать. И по этой же причине ее охраняет кракен! Думаешь, Ковену надо, чтобы люди о нас узнали?»

Юноша тихонько вздохнул: нет, он так не считал. И не хотел, чтобы, наслушавшись сказок про загадочный Сольвиар, дураки ринулись исследовать эти опасные дебри.

Хватит того, что у него самого сердце до сих пор екало, когда кто-то из виаров проходил мимо. А уж простые люди… Раг прав: незачем им знать, что виары выжили в той войне. Пусть уж лучше о Сольвиаре и о море возле его берегов ходит недобрая слава, чем кто-нибудь действительно прознает правду. Пусть люди считают, что тут живут громадные медведи, свирепые вепри, что здесь по-прежнему земля воюет сама с собой. Что угодно — пусть. Лишь бы никто и никогда не узнал, что на самом деле создания Урриала не были истреблены.

Юноша вдруг нахмурился.

«А что вы делаете, если кто-то все же узнает о вас?»

Оборотень злорадно хохотнул и сверкнул желтыми глазами, отчего взгляд Вэйра сам собой метнулся в сторону Даста и прижавшейся к нему Миры. Представил, что могло бы случиться, если бы он не воспользовался магией, и прикусил губу: нет, друзей он никому не отдаст. Ни Даста, который смотрел на него сейчас крайне неодобрительно, ни Миру, в глазах которой то и дело вспыхивал страх.

«Э-эй, не вздумай опять колдовать! — беспокойно заерзал Раг, когда юноша сжал кулаки. — Человечина нам не по вкусу. Я просто хотел сказать, что мы знаем, как отваживать всяких дураков и блаженных — чаще всего достаточно просто повыть где-нибудь неподалеку».

«А если это не помогает?»

«Ну… тогда приходится дожидаться ночи и гонять их под видом призраков. У нас пещерка одна есть, а в ней — мох, который начинает светиться в темноте. Если им намазаться да морду скорчить пострашнее… у-у-ух! Как они тогда бегут! Никаких пинков не надо!»

«Что, если и это не поможет? Бывает, что они снова возвращаются?»

«Бывает, — неожиданно посерьезнел виар. — Бывает и так, что кто-то из наших оплошает и покажется в своем истинном виде».

«И что тогда?» — Вэйр заметно напрягся.

«Вот тогда и приходит черед магии, юный лер. Нам приходится просить кого-то из твоих коллег, чтобы поправили упрямцам память. Убивать, разумеется, не убиваем… ну, кроме случаев, когда они сами на рожон прут. А потом переправляем к границе, чтобы поутру человек встал, потер затылок и потопал к дому, оставшись в твердой уверенности, что оборотней не существует».

Парень задумчиво кивнул.

«То есть жизнь вы им все-таки стараетесь сохранить?»

«А кому надо, чтобы сюда примчались толпы обиженных родичей и принялись жечь все без разбору?»

Вэйр снова глянул в сторону Даста и без особой радости подметил, как тот нахмурился, будто почувствовав, о чем думает молодой маг.

«Что будет с нами? — наконец тихо спросил юноша. — Со мной, с моими друзьями?»

«Не знаю, — признался волк. — Я всего лишь дозорный, а решать будет вожак».

«Где его найти?»

«Он сам тебя найдет, лер. Прежде у нас не случалось такого, чтобы в леса заходил незарегистрированный маг».

«Кто вам помогает из Ковена? — поинтересовался Вэйр. — К кому вы обращаетесь, когда нужно стереть кому-то память?»

Виар пожал плечами.

«По-разному. Обычно шлем весточку, и скоро нам присылают помощника. Когда он все заканчивает, то возвращается восвояси, а людей мы возвращаем на границу».

«Значит, есть какое-то определенное место, куда вы обращаетесь? Или конкретный человек, кто отвечает за вашу тайну?»

«Есть, — неохотно отозвался Раг. — Нас курирует один из членов Ковена. Но сам он редко приходит — чаще учеников своих и ближайших помощников шлет. Вот с ними-то мы и имеем дело».

«А мы?» — снова напрягся юноша.

Волк вздохнул.

«Я отправил Рема в стаю. Он доложит вожаку, а тот уже решит, как быть».

«Он может потребовать, чтобы моим друзьям стерли память?»

«Само собой, — тихо проурчал волк. — Но ты — маг, а значит, ты можешь что-то знать о нас. Таков закон, а мы уважаем законы, поэтому сейчас ты сидишь здесь, с нами, и спокойно разговариваешь, вместо того чтобы нестись сломя голову вдоль берега».

«А что, если я буду против, чтобы моим друзьям стирали память?» — напряженно спросил Вэйр.

Волк пристально на него взглянул, но тот не отвел горящего взора. И столько было намешано в его глазах, столько сомнений, колебаний и тревоги, что молодой оборотень лишь вздохнул.

«Боюсь, от тебя это не зависит. Конечно, не хотел бы оказаться в твоей шкуре. Но даже это не заставит меня выбирать между существованием стаи и небольшим неудобством для твоих друзей. Так что прости. Здесь я не могу тебе помочь».

Юноша невесело кивнул, а потом поднялся и отошел в сторону тревожно ожидающих друзей: ему было о чем с ними поговорить.

* * *

К вожаку их привели после полудня.

Вэйр подспудно ожидал увидеть величественную скалу, с высоты которой старый волк взглянул бы на незваных гостей. Или гигантское логово. На худой конец, глубокую пещеру, в которой бы прятались самки с детенышами. Однако виары привели их всего лишь на поляну. Правда, большую, старательно вытоптанную и открытую всем ветрам. А потом оставили гостей в одиночестве и бесшумно растворились среди кустов.

Даст беспокойно проводил их глазами, чувствуя себя в роли готового обеда на неприхотливо сервированном столе. А затем подвинулся поближе к Вэйру и шепотом осведомился:

— Ты уверен, что не тронут?

Вэйр отрицательно качнул головой:

— Не должны.

— Может, вожак решит с нами не рисковать?

— От него не все зависит, — так же шепотом пояснил юноша. — Я скорее поверю, что он решит весточку в Ковен отослать насчет меня. А вы им без надобности.

— Боишься? — вдруг остро взглянул южанин.

— Не знаю, — честно признался Вэйр. — Мне все это не нравится, но мы на их территории. Пришли без спроса, потревожили дозор… честно говоря, я сомневаюсь, что мне позволят вернуться домой.

Даст быстро покосился по сторонам, но ничего подозрительного не заметил.

— Если что, сможешь Воду призвать?

— Не уверен, — тихо отозвался Вэйр. — Река далеко. Подземные источники в стороне. Шагах в пятистах отсюда есть небольшой Ключ, но я не думаю, что смогу до него дотянуться.

— То есть если на нас нападут, ты не сможешь защищаться?

— Скорее всего, смогу. Но недолго и гораздо хуже, чем у реки или моря.

— Плохо. — Южанин поджал губы и выразительно скосил глаза на Миру: девушка не отходила от него ни на шаг. Беспрестанно вздрагивала, в испуге хваталась за крепкую мужскую руку, если кому-то из оборотней доводилось пройти мимо или мельком посмотреть.

Она боялась. Действительно до дрожи боялась громадных оборотней. И даже заверения Вэйра, что они не едят людей, не сумели приглушить ее первобытного страха.

Юноша, проследив за взглядом друга, тяжко вздохнул.

— Я тебя прекрасно понимаю.

Даст только горько усмехнулся.

— Да что ты понимаешь?

— То, что хотя бы одному из нас услуги мага принесли бы пользу.

— Ты бы хотел, чтобы она все забыла? — быстро спросил южанин.

— Я бы хотел, чтобы она не боялась, — ровно отозвался юноша. — И чтобы потом ей не снились кошмары. Я бы не хотел, чтобы она помнила, что это я ее едва не убил. Мира… слишком похожа на мою сестру. И я бы не хотел, чтобы она погибла.

— Сестру?! — ошарашенно воззрился южанин.

— Да. Они очень похожи.

Вэйр грустно улыбнулся.

— Она красивая, Даст. Но каждый раз, когда я смотрю на нее, то вижу сестру — озорную, проворную, смешливую девчонку с такими же золотыми косами. Когда ее не стало, отец разучился улыбаться, мать поседела. Но иногда мне кажется… вернее, мне очень хочется думать, что на самом деле мы ее не потеряли. Что она просто ушла на время, но когда-нибудь все-таки вернется. Словно наши души связаны с детства, а эта нить так и не прервалась… я вспоминаю об этом каждый раз, когда вижу Миру. И каждый раз надеюсь, что в один из дней это все-таки случится.

Южанин мгновение ошеломленно таращился, неверяще рассматривая печальное лицо парня, потом со стуком закрыл рот и кашлянул.

— Так ты поэтому, что ль… зуб на меня точил?

— Поэтому, — со вздохом признался Вэйр. — Как представлю, что она была бы моей сестрой, так все в душе переворачивается. Когда Угря с ней увидел, чуть с ума не сошел. Бешенство накатило такое, что даже не понял, что творю. Как сквозь пелену на него смотрел и думал: убью. Любой ценой, но убью эту тварь. Извини за те слова. Я знаю, ты ее не обидишь. К тому же это ее дело и ее выбор. Я не вправе вмешиваться.

— Заткнись, — неожиданно отмахнулся южанин. — Скажи спасибо, что не схлопотал тогда по морде.

Даст собирался сказать что-то еще, но в этот момент на поляне появились гости. И при виде них южанин мгновенно насторожился и инстинктивно загородил подскочившую на ноги Миру собой.

Один из приближающихся мужчин был немолод. Его волевое лицо избороздили глубокие морщины, забранные в хвост длинные волосы были совершенно седыми. Однако его закутанная в дорогие меха фигура дышала такой мощью, что становилось ясно — до старости ему далеко.

Второй выглядел моложе, хотя силы в нем было, кажется, едва ли не больше, чем в седом. Одетый во все черное, незнакомый маг выглядел мрачным и неприветливым. А вот глаза у него оказались синими, как у Вэйра, только темными, как предгрозовое небо, и такими же непредсказуемыми.

Юноша против воли вздрогнул, когда маг безошибочно отыскал его лицо и хищно прищурился. А затем едва не вздрогнул во второй раз, рассмотрев янтарный блеск в зрачках незнакомца.

— Он молод, — вдруг бросил чернявый своему спутнику. Так, словно никого другого поблизости не было. — Я бы даже сказал — очень молод для такого уровня силы.

Седой наморщил нос.

— Ты прав. Но почему его не заметили раньше?

— Позднее пробуждение.

— Слишком уж поздно, не находишь?

— Нет. — В синих глазах мага мелькнул непонятный огонек. — Я такое уже видел. Причем недавно.

Вэйр сжал челюсти: его обсуждали, как коня на базаре, не только бесцеремонно оценивая достоинства, но еще и его собственным мнением на этот счет не интересуясь!

Маг пробежался глазами по его светлой шевелюре, и его взгляд из пренебрежительного стал задумчивым.

— Ты из Аргаира? — спросил он юношу, и тот на всякий случай подобрался.

— Да.

— Сестра? — такой же небрежный кивок в сторону Миры.

— Нет. Просто спутница.

Незнакомец указал подбородком на Даста:

— А он?

— Друг, — прищурился Вэйр, на всякий случай потянувшись к ближайшему источнику. — Хороший и верный.

— С которым ты не хотел бы, чтобы что-то случилось. — Ничуть не удивившись, чародей кивнул в третий раз. — В таком случае отпусти Озарение и не трогай свою Воду: она слишком далеко отсюда. А ты устал, голоден и истощен. Не стоит подвергать друзей ненужному риску.

Вэйр в ответ подобрался еще больше и напряженно спросил:

— Что вы имеете в виду?

— А ты думал, создание портала такой дальности ничем для тебя не аукнется? — усмехнулся тот. — Или полагал, что волнение на море не отразится на твоем здоровье? Боюсь, все далеко не так радужно, как кажется: твоя аура ослабла и потускнела. Я вижу по меньшей мере три участка, которыми стоило бы заняться немедленно, и не меньше десяти, которые скоро начнут грозить полноценными разрывами. Ты ослаб, мальчик. Еще день-два, и мне пришлось бы тащить тебя на руках. Хотя, признаться, нам пришлось изрядно поломать голову над твоим исчезновением. Даже Карашэх пришлось потревожить и наших друзей в Аргаире, чтобы отыскать следы. Однако, как выяснилось, ты не просто силен, а еще и очень везуч — с Теплого моря сигануть прямиком в Сольвиар…

— С Теплого?! — изумленно переспросил седой.

— Если бы он не нашел там незарегистрированный источник, этого бы, конечно, не случилось. Но ему невероятно повезло. А вот нам, напротив, пришлось повозиться, чтобы его отыскать.

— Но это же…

— У парня действительно есть дар, — кивнул маг, а затем снова повернулся к Вэйру. — Сильный, чистый, довольно мощный. Только по этой причине море тебя послушалось. Будь твоя воля хоть на каплю слабее, оно поглотило бы тебя без остатка. Не говоря уж о том, что никакого портала ты бы не создал.

Седой приподнял лохматые брови.

— Для новичка это большая редкость. Разумеется, у него получилось лишь благодаря источнику, но даже в этом случае требуется талант, чтобы подчинить себе его силу.

— Гм… знаешь, я начинаю думать, что не зря за ним пришел именно ты.

Маг неприятно улыбнулся.

— Ну, если он даже в таком состоянии готов сопротивляться…

Вэйр сузил глаза и сжал кулаки, почувствовав скрытую насмешку.

— Не стоит, — покачал головой черноволосый, и на плечи юноши опустилась незримая тяжесть. — Если ударишь хотя бы раз, то упадешь в беспамятстве и не сможешь помочь ни себе, ни друзьям, ни кому бы то ни было. Хотя бы мне, к примеру. Для того, чтобы я тебя понял и принял окончательное решение.

— Что вы от нас хотите? — хрипло спросил Вэйр, стараясь устоять на ногах.

— Ничего.

— Что будет с нами? — Юношу ощутимо качнуло, но маг сделал вид, что не заметил.

— Ты, разумеется, отправишься на обучение, а они вернутся туда, откуда пришли. Разумеется, после того, как я помогу им забыть об этом лесе и его обитателях.

Даст, заслышав приговор, прижал к себе Миру, и от мага это не укрылось: раздвинув губы в хищной усмешке, он наклонил голову и негромко добавил:

— Это неизбежно. Вопрос в другом: как это произойдет? И сколько усилий мне придется затратить, чтобы исполнить предписание Ковена? Если согласитесь по-хорошему — так и быть, я предоставлю вам возможность некоторого выбора. Если нет — ваше право, но мне все равно придется это сделать, невзирая на протесты и мольбы. Только тогда я уже не буду спрашивать разрешения и, разумеется, не стану церемониться.

Вэйр на мгновение заглянул в темные глаза мага, в которых, как ни странно, горело понимание и крохотная, едва заметная, совершенно неуместная после его жестких слов толика сочувствия. Однако именно она помогла юноше не взорваться, а вырвала тяжкий вздох из вздымающейся груди и вынудила сдавленно прошептать:

— Я должен подумать.

Свул скептически поджал губы, отлично зная, что маг не любит промедления, однако тот, к его безмерному удивлению, кивнул.

— У тебя один час.

— А у нас? — внезапно подала слабый голос Мира.

Чародей бросил в ее сторону быстрый взгляд, но, к еще большему удивлению виара, не проигнорировал тревогу девушки. А нашел в себе силы мягко улыбнуться и добавить:

— Столько же. Поверь, вам ничего не грозит. Вы просто забудете последние несколько дней и никогда о них не вспомните.

— И Вэйра я тоже забуду? — совсем сжалась девушка.

— Вэйра? — переспросил маг, окинув замершего юношу внимательным взором. — А ты хотела бы его помнить?

Мира прикусила губу.

— Да. Даже если из-за этого мне придется помнить о пиратах.

— Хорошо, — неожиданно кивнул чародей, не обратив внимания на отвисшую челюсть седовласого. — Я думаю, что смогу это сделать.

— Тогда я согласна, — прошептала она. — Делайте, что нужно. Я не буду противиться.

Даст ошеломленно обернулся:

— Мира!

— Я хочу тебя узнать, если когда-нибудь снова увижу, — прошелестела она, едва удерживая слезы. — Я хочу верить, что ты есть, если по каким-то причинам этого не случится. Я должна помнить, что это вы спасли мне жизнь. И я хочу знать, что где-то там… где жаркое солнце и рассыпаются горячие пески… есть человек, которого я не хотела бы потерять навечно… Даст…

Южанин порывисто прижал ее к себе, зарывшись лицом в пышные волосы. Прикрыл глаза, позабыв в этот миг обо всем на свете, кроме того, что этот крохотный лучик света, невесть как мелькнувший в его суровой жизни, каким-то чудом не пропал, не рассеялся, а все так же ясно светит из ее печальных глаз, за которые он бы отдал все, что имел.

— Я не хочу тебя забывать, — прерывисто вздохнула Мира, со страхом вцепившись в его руки. — Я хочу, чтобы ты остался хотя бы в моей памяти, если уж так суждено! Ты слышишь?!

— Никуда я тебя не отпущу. — Южанин, крепко зажмурившись, с невероятной осторожностью прикоснулся губами к ее макушке. — Никому не отдам. И пойду за тобой даже в Аргаир… снова… если ты этого хочешь.

— Не бросай меня…

— Не брошу, — улыбнулся Даст. — Никогда не брошу. Даже без памяти.

Мира успокоенно замерла, прижавшись лицом к его груди, и быстро затихла, ощущая, как от его рук идет приятное тепло. И откуда-то зная, что, как только это тепло уйдет, ей станет незачем жить.

— Я люблю тебя, — совсем неслышно прошептала она, пряча мокрые от слез щеки. — Даст… я тебя люблю…

— И я, — беззвучно вздохнул Даст, обнимая ее еще крепче и с невыразимым облегчением зарываясь в ее дивные волосы. — Маленький ты мой цыпленок…

Вэйр с улыбкой кивнул, когда на мгновение пересекся с ним взглядом, и с неменьшим облегчением подумал, что уж теперь-то Мире ничего не грозит: Даст не отпустит ее. Никогда. Сам костьми ляжет, но ее в обиду не даст. Просто потому, что эта девчушка стала для нахибца дороже всего мира. А ей внезапно полюбился смуглокожий, резковатый, грубый южанин, с которым, казалось бы, у такого нежного цветка гор не было ничего общего.

Он еще улыбался, когда эти двое пошатнулись и стали плавно оседать на землю. Непонимающе моргнул, когда невидимая сила бережно подхватила влюбленных и не позволила упасть, а затем увидел, как беловатое облако окутало их головы, возмущенно вскинулся… но маг только хмыкнул и пояснил:

— Не волнуйся: когда они проснутся, будут помнить только то, что после кораблекрушения долго шли через лес и спокойно добрались до людей. Никаких ужасов, никакой погони, никаких оборотней и Сольвиара. Пусть считают, что вернулись в Аргаир, а ты отправился в Ковен — проситься в ученичество. Я пришлю за ними людей — переправят, куда нужно. А ты… как я уже сказал: у тебя один час. Решай.

— Они не забудут меня? — беспокойно посмотрел юноша.

— Нет.

— А вас?

— Меня им помнить незачем.

— Вы переправите их в Аргаир?

— Я не люблю повторяться, — заметно похолодел голос мага. — Твои друзья в безопасности. Свул проследит, чтобы все было сделано как надо. Еще вопросы?

Вэйр прикусил губу.

— Я должен вернуться домой. Я обещал матери.

— Вернешься. Но не сейчас, а когда научишься себя контролировать. Это займет несколько месяцеа… или чуть больше. Но по истечении этого времени у тебя будет возможность их навестить.

— Я могу опоздать. — Парень вдруг упрямо сжал челюсти. — Они могут быть в опасности: туман с каждым годом возвращается все чаще, а Ковен так ничего и не узнал. Я не успел добраться до городского мага!

Маг неуловимо нахмурился.

— О чем не узнал?

— О том, что происходит возле Охранных лесов. У подножия Снежных гор, где регулярно пропадают люди! Кто-то из магов насылает на деревни магию и убивает людей!

— Вот как? — На лице чародея появилось странное выражение. — Возможно, если ты расскажешь все мне, Ковен узнает об этом сегодня же. И, возможно, нам даже придется навестить твоих родителей вдвоем… в самое ближайшее время. Разумеется, если дело того стоит. Устроит тебя такое условие?

Вэйр вздрогнул всем телом и вскинул на незнакомца неверящий взгляд.

ГЛАВА 2

Тупой Гы любил гулять вдоль берега после грозы. Он знал, что река, дающая ему пищу, в это время нередко выходит из берегов и заполняет собой обширные луга, что стоят чуть ниже по течению. А еще он знал, что бегущие с гор ручьи разливаются звенящим половодьем и частенько выносят много интересных штуковин, которые он смог бы подобрать и с гордостью показать отцу.

Порой это были причудливой формы коряги, которые Гы с легкостью доносил до старенькой хижины. Иногда — необычайно длинные шишки или тухлые рыбины с непривычно красным мясом. А пару раз ему удавалось отыскать даже заостренные с одного конца палки, при виде которых отец неизменно мрачнел и поспешно зарывал находки отпрыска в землю.

Сегодня у Гы было хорошее настроение. Впрочем, оно всегда у него было хорошим: дуракам неведомы печали и тревоги. А он в свои восемнадцать лет был сущим болваном, способным лишь на то, чтобы исполнять самые простые команды: подай, принеси, нельзя, стой или хватит. Рослый и здоровенный, как медведь, он не знал, что существует другой мир, кроме его леса. Мир, в котором есть другие люди, стрелы и арбалеты и в котором один человек может ни за что убить другого.

Он и слова-то такого-то не знал: «убить». Просто жил как жилось и был счастлив тем, что имеет, никогда не задумываясь, что можно жить совсем по-другому.

Маленькую змейку он заметил сразу — серебристый полоз слишком ярко выделялся на траве, чтобы взгляд дурачка упустил его из виду. Правда, полз он вяло и неуверенно. Да и был, надо сказать, совсем небольшим.

Тупой Гы, заметив добычу, радостно осклабился и потопал в ту сторону, но полоз неожиданно приподнял плоскую головку и пристально уставился на приближающегося детину. На какое-то время застыл, словно сомневаясь, а потом зашипел и, стремительно развернувшись, пополз прочь, заставляя радостно загукавшего парня следовать за собой.

Гы громко засопел, увлеченно преследуя красивую змейку, и даже руки вперед вытянул, чтобы как можно скорее схватить необычное существо. Он не думал о том, что змея может быть ядовита. Не знал, куда бежит сломя голову. И ни на мгновение не остановился, чтобы об этом поразмыслить: ему было интересно поймать новую игрушку, и он вознамерился сделать это во что бы то ни стало. А потому, позабыв про реку и наказ батюшки никуда от нее не отдаляться, диким туром вломился в заросли бузины, оглашая воздух восторженным:

— Гы-ы-ы…

Правда, змея не уползла далеко — отдалившись от реки на пару десятков шагов, нырнула в овраг, по низу которого струился крохотный ручеек. А затем проворно забралась на большой камень, частично скрытый опавшими листьями и целой охапкой светлого сена.

Тупой Гы сперва не понял, на что именно наткнулся, и потянулся к замершей змейке огромной пятерней, но случайно пихнул коленом камень и сильно удивился — странный булыжник был мягким и почему-то ответил на толчок едва слышным стоном. Так, будто был живым.

Детина настороженно застыл, недоверчиво изучая находку. Для верности потыкал пальцем, убедившись, что камень был каким-то неправильным. Наконец рискнул сдвинуть «сено» в сторону и с изумленным «гы-ы» отпрянул, разглядев человеческое лицо с невероятно бледной кожей, бескровными губами и полуприкрытыми веками.

В тот же миг змейка грозно зашипела, юркнула под спутанные волосы, обвилась вокруг шеи хозяйки и замерла, вцепившись зубами в собственный хвост.

Если бы Тупой Гы был поумнее, он бы сообразил, что она не совсем себя укусила, а вцепилась в поблескивающее на солнце колечко, вокруг которого обвилась кончиком гибкого хвоста. Однако он не заметил. И продолжал изучать распластавшееся на земле тело со смесью недоверия, удивления и неожиданно вспыхнувшей радости.

Гы сперва хотел взять одну змейку, потому что она была очень красивой, но понял, что не сумеет оторвать ее от второй находки, не лишившись пальцев, — полоз, едва он протянул руку, немедленно ожил и зашипел так грозно, что даже дурачку стало понятно: добром не дастся.

Так что он решил, что поступит по-другому и все равно принесет змейку в свою хижину. После чего решительно схватил непонятный «камень» с человеческим лицом, взвалил на плечо и бодро потопал домой — сообщить о находке отцу, чтобы получить от него щедрую похвалу, на которую тот никогда не скупился.

* * *

Айра пришла в себя только к вечеру — оттого, что кто-то настойчиво тыкал ей в губы плошкой с водой, явно пытаясь напоить. Но поскольку был при этом не слишком аккуратен, то вылил на нее чуть ли не половину содержимого, тем самым заставив открыть глаза и инстинктивно отодвинуться, чтобы глиняный край плошки больше не стучал по зубам.

— Гы-ы-ы… — тут же раздалось довольное в изголовье.

Девушка оторвала взгляд от низкого потолка, с трудом перевела его на увешанные пучками сушеных трав стены. Наконец наткнулась взглядом на сидящего у постели рослого детину и едва не вздрогнула, увидев на его лице блаженную улыбку. Правда, быстро сообразила, что дурачок просто радуется, и устало опустила голову на набитую сеном подушку.

«Живая…»

Какое-то время она лежала неподвижно, краем уха слыша гыгыканье спасителя, вдыхала сырой воздух землянки, вспоминала последние события, с затаенной гордостью сознавая, что все-таки вырвалась из плена. Попыталась представить лицо учителя, в последний момент лишившегося дерзкой ученицы, но тут же затолкала эту мысль поглубже — о Викране дер Соллене думать не хотелось. Несмотря даже на то, что она в кои-то веки понимала причины его неприязни и сознавала, что спасла от позора не только себя, но и его.

Наконец Айра прижала руку к груди, на которой каменным изваянием застыла серебристая змейка, и слабо улыбнулась.

«Кер…»

А потом почувствовала, как змейка шевельнулась в ответ, и улыбнулась шире: метаморф был здоров, только очень ослаблен. Но, разумеется, это не заставило его отойти от хозяйки или выпустить из пасти алмазное колечко, с которого во время побега бесследно исчезло золотое покрытие.

«Марсо?»

«Я здесь, — тут же прошелестел в ее голове тихий голос. — Мы выбрались, девочка. Ты действительно смогла…»

У нее тревожно екнуло сердце.

«А источник? Сколько мы потратили?»

«Меньше, чем я думал. Не волнуйся: оставшейся силы мне хватит, чтобы дотянуть до Занда».

Айра с невыразимым облегчением обмякла. А потом услышала, как гугукающий парень поднялся и быстро вышел на улицу.

«Всевышний… я так боялась! Все время казалось, что силы уходят слишком быстро!»

«Ты справилась, милая, — тепло отозвался призрак. — И заклятие сохранения энергии отлично сработало: во время трансформации ни единой капли не утекло наружу. Ты действительно использовала все. Даже собственные резервы, хотя в этом не было нужды».

Девушка вздохнула.

«Я не хотела, чтобы ты погиб».

«Я давно мертв, дитя мое».

«Ты жив, — упрямо возразила она. — Жив до тех пор, пока сам в это веришь!»

«Спорное утверждение… хотя, возможно, в чем-то ты права: я слишком долго полагал себя мертвым, чтобы в одночасье поверить, что снова живу. Раньше у меня была просторная тюрьма, в которой я мог свободно перемещаться, а теперь в моем распоряжении лишь крохотный алмаз, но при этом мне все равно кажется, что я свободен как птица… странно, да?»

Айра нахмурилась.

«Разве ты не можешь оттуда выбраться?»

«Могу, — согласился Марсо. — Могу даже полетать вокруг тебя и посветить в свое удовольствие. Но на это уйдет столько сил, что я, пожалуй, побуду внутри, чтобы спокойно дотянуть до ближайшего источника. Заодно за тобой пригляжу, чтобы никто не обидел. В конце концов, сон мне не нужен, а вам с Кером, напротив, следовало бы хорошенько отдохнуть».

«То есть, получается, я тебя заточила?» — Айра с досады прикусила губу, но маг только рассмеялся.

«Девочка, ты вытащила меня из такой ямы, что я бы согласился просидеть в этом алмазе еще сто лет, лишь бы вырваться из хранилища. Думаешь, я огорчаюсь, что силы так мало? Думаешь, меня расстраивает, что я не могу летать, как раньше?! Отнюдь. Я настолько рад, что сбежал, что ты и представить себе не можешь».

«Но ведь кольцо…»

«Кольцо — мой новый дом, — снисходительно улыбнулся дух. — Но ради возможности избавиться от тюрьмы я готов жить в нем столько, сколько потребуется. Не расстраивайся, милая. Я благодарен, что ты взяла меня с собой. Это был риск, несомненно. Но теперь все позади, мы ушли, а я наконец стал совершенно свободен!»

Айра вздохнула.

«Куда нас выбросило?»

«Без понятия, — жизнерадостно отозвался призрак. — Последний портал я рассчитывал случайным образом, чтобы его след не мог навести погоню на точку выхода. Мы истратили на него чуть ли не больше, чем вы с Кером во время трансгрессии. Зато он вышел длинным, надежным и прямым, как стрела. Так что, если мои предположения верны, мы сейчас примерно на полпути к Занду».

«Но я думала, Внутреннее море находится в центре Дигерии!»

«Внутреннее море — да, — неожиданно хихикнул Марсо. — А вот академия — нет!»

«Что? — изумленно переспросила Айра. — Но ведь она расположена во Внутреннем море! Это всем известно!»

Призрак хихикнул громче.

«То, что известно всем, на самом деле не означает, что это правда. В действительности Внутреннее море пусто, как коробка из-под горячих булочек. А остров находится не в нем, а почти посредине Северного моря. Именно поэтому вокруг него так холодно и поэтому так много гроз. Поэтому же для поднятия источника пригласили Восточных эльфов, а не Западных. Правда, об этом знают только члены Ковена, а остальным просто ловко задурили голову. Ну, сама понимаешь: словечко тут, пара намеков там, искусно завуалированная ложь, и — пожалуйста!»

«Но для чего столько лжи?!»

Марсо снисходительно хмыкнул.

«Девочка моя, после Второй Катастрофы Ковен стал настолько подозрительным, что предпочел скрыть местоположение самой уязвимой своей части от всего остального мира. И создал вокруг острова такую защиту, чтобы даже в случае новой войны никто не сумел туда добраться. Академия должна была стать оплотом, надежным тылом и надежным укрытием на случай, если история вновь повторится».

«Но сейчас же мир! — воскликнула Айра. — Зачем поддерживать ложь, если и так понятно, что противостоять Ковену бессмысленно?!»

«Я же противостоял? — резонно заметил Марсо. — И ты, кстати, тоже сейчас им противостоишь».

«Но я же не собираюсь устраивать никакой Катастрофы!»

«Кто знает, дитя мое… Они привыкли чувствовать себя на вершине мира. Безраздельно властвовать и думать, что могут в корне задавить любое инакомыслие. Викран привык думать, что он мертв. Его ученики привыкли к тому, что он так думает. Альварис привык считать, что его защита безупречна. Легран привык добиваться своего. А я привык к мысли, что останусь в академии пленником до конца своей жизни… но посмотри, что из этого вышло? Ты заставила Викрана сомневаться. Альвариса — скрежетать зубами от гнева. Поставила в тупик Леграна, потому что стала первой, кто ему не поддался. Ты отказалась принимать существующий порядок. Выжила в Занде, хотя прежде это считалось невозможным. И ты вернешься в него, потому что только там сможешь обрести надежное укрытие».

Айра прикусила губу.

«За мной будет погоня».

«Непременно, — согласился Марсо. — Но у нас с тобой есть преимущество — во времени, в направлении и даже в том, что в этом мире есть место, которое не откажется принять тебя снова. Занд — твое спасение, девочка. Он откроет для тебя свои двери и навсегда захлопнет их перед чужаками. Занд теперь твой дом. Туда ты должна стремиться и там же обретешь надежные стены. Только там Ковен тебя не достанет».

«Туда еще добраться надо, — возразила она. — А мы слабы. Я даже не могу подняться с постели».

«Это пройдет. И добраться туда не проблема — сердце само подскажет тебе направление. Вопрос только в том, как скоро ты восстановишься».

«Что это за тип, который меня подобрал? — неожиданно спросила Айра. — Мне показалось, или он действительно туповат?»

«Он глуп как пробка, — заверил ее Марсо. — Но нам это только на руку: он никогда и никому не расскажет, где и в каком виде тебя нашел».

Айра оглядела неказистую землянку и нахмурилась.

«Он наверняка здесь не один».

«С ним живет еще один человек. Отец, насколько я понял. Где-то неподалеку есть деревня, где он сдает лишнюю рыбу, но сам там не задерживается. Так, придет, продаст и снова уходит в лес. Возможно, из-за того, что так неудачно родил сына. Парень на вид здоровый, но дурак дураком… кажется, на нем проклятие висит, хотя не уверен. Мне плохо видно — источник искажает ауру».

«Проклятие, говоришь?» — задумчиво нахмурилась девушка.

«Не вздумай снимать, — тут же предупредил ее призрак. — Ты еще слишком слаба. Да и следов оставлять нельзя. Особенно магических! До самого Занда придется идти своими ножками, не связываясь ни с порталами, ни с иллюзиями, ни с чужими проклятиями! Потому что мне бы не хотелось, чтобы тебя почуяли организованные Альварисом патрули и сообщили в ближайший город. Потому что у них, будь уверена, наверняка уже имеются слепки с твоей ауры и все заранее предупреждены, кого именно надо искать!»

Она тревожно привстала.

«Марсо, нам надо торопиться!»

«Конечно. Но торопиться надо с умом: сперва восстановись, наберись сил, дай Керу прийти в себя… а уж потом собирайся. И насчет одежды заодно подумай, потому что щеголять голышом я бы тебе настоятельно не советовал. А еще реши, как волосы спрячешь и куда денешь своего крыса: вы с ним такая приметная пара, что даже издалека видно — чужаки. Особенно здесь, в Нигерии, где светловолосых раз-два и обчелся».

«А если я побегу волчицей?»

«А ты сможешь? — с сомнением переспросил дух. — Оно, конечно, избавит тебя от проблем с одеждой и попутчиками, но еда… вернее, охота… ты уверена, что добудешь себе пищу?»

«Не знаю», — отвернулась Айра.

«И выдержит ли твой крыс?»

В этот момент змейка приоткрыла один глаз и пренебрежительно фыркнула, всем видом показывая, что хозяйку не подведет. Девушка тут же улыбнулась и накрыла ее ладошкой, отдавая жалкие крохи магии, что успела накопить во сне.

«Я люблю тебя, мой хороший», — шепнула Айра, и Кер тихонько заурчал, молча уверяя, что любит не меньше. После чего сжал зубами драгоценный источник, закрыл глаза и погрузился в целительный сон. А она погладила гладкое серебристое тело, по которому от головы до самого хвоста бежала знакомая лиловая полоса, и тоже задремала. Даже не заметив, что в какой-то момент занавеска на входе отдернулась и в землянку протиснулся все тот же здоровенный детина с могучими плечищами кузнеца и лицом пятилетнего ребенка.

Правда, на этот раз в его облике проступило нечто иное. Так, словно из-под маски деревенского дурачка вдруг проступило совсем другое лицо. Чужое и нечеловеческое.

Какое-то время Тупой Гы изучал ее круглыми от удивления глазами. Неуверенно помялся, когда ворвавшийся в землянку лучик света заиграл на алмазном колечке. Жадно причмокнув, верзила подошел и протянул ладонь, чтобы его забрать, но неожиданно замер, словно чья-то невидимая рука ударила в грудь. И совершенно чужим голосом просипел:

— Кто… ты-ы?..

Над Айрой возникло облачко беловатого тумана, обретшего очертания человеческой фигуры с искаженным яростью лицом.

— Изыди, Азуар, или развею тебя по ветру!

Гы ошарашенно уставился на призрака и неверяще выдохнул:

— Ма-р-со-о-о?!

— Верно, — жестко сказал дух. — Только посмей тронуть девочку, и я избавлю это тело от твоего утомительного присутствия. Даже если придется развеять его в прах. Ты понял?!

— Д-да… — захрипел дурачок. — Отпус… ти… не трону-у!

— Парень еще жив?

— Д-да… но он слаб.

— Вздумаешь его уничтожить — и исход будет тот же.

— Незачем. Слишком удобное тело… — закашлялся Тупой Гы, глаза которого вдруг полыхнули алыми сполохами.

— Его отца тоже доишь потихоньку?

— Н-нет… он еще слабее…

— Врешь, — сухо заявил бывший архимаг. — Был бы он слаб, давно бы умер: рядом с тобой не живут чистые души. А раз он ходит и даже работает… думается, ты меня обманываешь, демон!

— Он… хорошо защищен, — с трудом выплюнул парень, обессиленно опускаясь на колени. — Но я нашел щелочку… через этого увальня… крохотную, но все же…

— Значит, нашел ее недавно, — заключил маг, а потом задумался. — Быть может, всего пару месяцев тому. Поблизости есть источники?

— Да. — Демон вздохнул чуть свободнее. — Тебе зачем? Сам небось не слишком нуждаешься…

— Где источник? Какой? Насколько далеко?

— Ключ. Дня три на запад, потом в горы и еще пару дней надо проторчать в пещерах, чтобы его достать.

— Запас у тебя есть?

— Немного.

— Отдай ей, — властно потребовал маг, кивнув на спящую девушку. — Сегодня же!

Демон изумленно вскинулся, собираясь что-то спросить, но чужая рука с такой силой надавила на глотку, что он захрипел и рухнул на бок, силясь глотнуть хотя бы толику воздуха.

— Что? Неприятно зависеть от кого-то другого, Азуар? — насмешливо поинтересовался Марсо. — Страшно сознавать, что в чужом теле ты стал уязвим?

— Хватит… перестань… я сделаю! Слышишь?! Я все отдам!

— Сегодня же, — сухо велел маг. — И так, чтобы старик не увидел.

— Как… скажешь…

— Не вздумай обмануть. Заклятия по изгнанию демонов все еще живы в моей памяти. А уж сил на тебя у меня хватило бы и в бытность простым учеником. Так что не вздумай, Азуар… демонолог, если ты помнишь, из меня получился куда лучший, чем некромант.

В тот же миг невидимая удавка исчезла, и Гы в изнеможении распластался на полу, судорожно хватая ртом воздух. Его глаза погасли, лицо искривилось в прежней глупой улыбке, изо рта потекла слюна. А когда он все-таки поднялся и двинулся, пошатываясь, к выходу, то уже не помнил, что произошло, почему он вдруг научился разговаривать, отчего над уснувшей девушкой появилось голубое сияние и почему ему срочно понадобилось откопать старательно запрятанную у реки бутыль с вкуснейшей и по-настоящему волшебной водой.

Марсо проследил за ним долгим взглядом, затем перевел взгляд на мирно спящую девушку. Невольно улыбнулся, приметив, как она крепко держит единственную ниточку, привязывающую его к этому миру. Наконец тихонько вздохнул и вернулся в свой новый дом, напоследок неслышно прошептав:

— Я долго тебя искал… так долго боролся, воевал с самим собой… предавал… поднимался и падал… так долго не видел истины, что и сейчас не могу поверить… даже когда точно знаю, что Сердце Зандокара существует. Спи, Айра. Спи, дитя. Больше никто не посмеет к тебе прикоснуться.

ГЛАВА 3

На следующее утро Айра пришла в себя настолько, что смогла без посторонней помощи сесть и даже попыталась подняться с постели, закутавшись в старое, побитое молью покрывало.

Однако если сидеть она могла без труда, то совершать другие подвиги ей было рановато: едва поднявшись, девушка пошатнулась и непременно бы упала, если бы под локоть не подхватили чьи-то сухие, но очень сильные пальцы.

— Ты что творишь? — с укором произнес незнакомый голос. — Едва очнулась и тут же вприпрыжку собралась бежать… разве ж это дело?

Айра плюхнулась обратно на постель и удивленно воззрилась на немолодого, но еще полного сил мужчину, стоящего над ней с крайне неодобрительным видом.

Было ему около пятидесяти, среднего роста, но с такой крепкой фигурой, что сразу становилось понятным, в кого уродился несчастный дурачок.

Убедившись, что гостья в порядке, он отошел в сторону и, забрав с низенького стола глиняную кружку, протянул:

— Пей. Ты, наверное, голодная?

«Это Стагор, — вовремя шепнул Марсо. — Живет тут с тех самых пор, как потерял жену. То есть примерно лет пятнадцать. Парень у него с малых лет немного не в себе, но бояться его не надо — не буйный».

— Мое имя Стагор, — словно услышав призрака, сказал мужчина, пристально изучая жадно глотающую воду девушку. — Меня не бойся: не обижу. Если, конечно, ты не ведьма и не болотница. Тебя нашел возле реки мой сын… два дня тому… и принес сюда.

«Это Кер его отыскал, — так же тихо пояснил Марсо. — Я малыша за помощью отправил, а он привел этого бугая, который и принес тебя в дом».

— Здравствуйте, — настороженно ответила Айра, оторвавшись наконец от кружки. — Где я? Что это за место?

— Нигерия, — без особого удивления отозвался хозяин дома, забирая посуду. — А речка — Быстрая. Здесь неподалеку Березинки стоят, а еще дней пять к югу — Драмн.

«Марсо?» — тут же обратилась она за помощью.

«Подожди, я думаю… кажется, мы отклонились от курса и попали не туда, куда я планировал. Драмн — это вроде городишко на северо-востоке Лигерии… впрочем, тебе сейчас все равно. Главное, что мужик живет один и здесь нет ни одного мага».

— Кто ты? — задал вполне закономерный вопрос Стагор, присев на старый, грубо сколоченный табурет. — За последние пятнадцать лет тут не появлялись чужаки. Да еще в таком виде.

Айра порозовела и подтянула повыше покрывало, пряча обнаженные плечи и все остальное, что этот человек, разумеется, уже видел.

— Меня зовут Айра. Я… в беду попала, — осторожно сказала она. — Но успела сбежать до того, как стало совсем плохо. Только уходить пришлось очень быстро, да так, что я… мне даже собраться не дали.

Стагор скользнул понимающим взглядом по оголившемуся плечу.

— За тобой будет погоня?

— Да. — Она чуть вздрогнула, вспомнив побег с острова. — Хотя, конечно, я надеюсь, что на какое-то время сбила их со следа.

Мужчина недолго помолчал, пристально изучая ее усталое лицо, с которого еще не исчезли следы недавних тревог.

Девушка была худа, хотя и не производила впечатления голодающей. На светлой коже, когда сын принес ее в дом, виднелись выразительные синяки и ссадины. Однако сама кожа оказалась мягкой на ощупь, ухоженной. Руки тонкие, совсем не огрубевшие. Ресницы длинные, такие же светлые, как и волосы. А сами волосы настолько густые, что сразу видно — за ними тщательно следили. Только одежды на незнакомке не было. И шрамы странные на ладонях имелись — будто в них тонкие стилеты вгоняли до самого основания. Или же иглы раскаленные пихали. Острые, длинные и пятигранные.

Стагор поджал губы: девчонка выглядела так, словно из тюрьмы сбежала. Когда он примчался на гыканье сына, сперва даже подумал — все, померла. Ан нет — повезло: Стагор вовремя заметил, как медленно вздымается высокая грудь, да правильно разглядел, как подозрительно ярко светятся глаза у каменной змейки на ее шее. После чего с холодком признал магический амулет, крепко выругался, потому как магов на дух не переносил, и велел нести незнакомку в дом, пока не застыла и не отдала Всевышнему душу.

— Простите, — тихо сказала Айра, заметив, как помрачнел лесник. — Я не хотела причинять вам беспокойство. Как только наберусь сил — сразу уйду. Обещаю. Спасибо, что помогли.

Стагор вздохнул.

— Всевышний велел людям помогать друг другу, даже если кто-то из его детей сделал что-то плохое. Так что отдыхай, выздоравливай. Никто тебя не гонит.

— Я не сделала ничего плохого, — совсем неслышно уронила она. — Не убила, не украла, не разрушила… я всего лишь не желала подчиниться. Как оказалось, иногда это значит гораздо больше, чем жизнь или смерть. Поэтому я сбежала. И поэтому меня скоро начнут искать, чтобы вернуть и закончить то, чего не смогли сделать раньше.

— Не надо, — неожиданно покачал головой Стагор. — Я не хочу знать подробностей. Мне кажется, в тебе нет зла.

После чего поднялся с табурета и направился к выходу, больше ничего не добавив.

«Кажется ему… надо же! — пренебрежительно фыркнул Марсо, когда мужчина ушел. — На сына бы взглянул, провидец! Может, тогда он и не был бы таким болваном!»

«Ты о чем?» — неуловимо нахмурилась Айра.

«Не бери в голову. Лучше попроси у него воды, когда вернется, и ложись спать — во сне силы восстанавливаются быстрее. А я на всякий случай покараулю».

* * *

Айре понадобилась неделя, чтобы выбраться из землянки — слабость уходила довольно быстро. И каждое утро, открывая глаза, девушка с радостью понимала, что справляется гораздо лучше, чем ожидала.

Конечно, она быстро уставала, подолгу спала, мало ела и невероятно много пила. Но при этом чувствовала, как буквально молодеет после каждого глотка, и поражалась смутно знакомому вкусу. Ровно до тех пор, пока не догадалась — где-то среди этих ручьев прячется природный источник, чьи воды незаметно просачиваются в реку.

Стагор был неизменно вежлив со своей гостьей, осторожен в расспросах и крайне терпелив. Он исправно охотился, рыбачил, собирал лесные травы и каждый вечер подвешивал тугие пучки к потолку.

Он не сгонял девушку с единственной крепкой постели, неизменно устраивался на ночлег на крохотном топчане у входа, тогда как второй, спешно сколоченный топчан стоял уже наверху и принадлежал Гурту — рослому сыну лесника, которого деревенские за глупое гыканье прозвали Тупым Гы.

Парень не жаловался и не просился внутрь. Кажется, ему было все равно, где жить, что делать и с кем делиться нехитрыми впечатлениями своей непонятной жизни. Порой он приносил из леса дохлых змей, с гордостью укладывая их у ног отца. Иногда обломанные, причудливым образом изогнутые ветки. Пару раз с криками мчался через подлесок, неся в руках осиное гнездо. А однажды вручил Айре красивый полевой цветок, за который получил от нее крайне удивленный взгляд и искреннюю благодарность.

Стагор не боялся оставлять девушку с неразумным сыном: Гурт был настолько отсталым в развитии, что просто не знал, как обидеть. Он был широкоплечим, невероятно сильным, но… крайне наивным. Его легко можно было испугать. Еще легче задеть. Невероятно просто обидеть. И только злиться он никогда не умел. А уж ударить не смог бы, даже защищая собственную жизнь.

Правда, Береника не перенесла даже этого — когда заезжий маг сообщил, что мальчик не поправится, быстро слегла и той же осенью ушла наверх. Просить Всевышнего за свое несчастное дитя.

Все это Айра узнала от Марсо, а тот, в свою очередь, выудил из памяти убитого горем отца, заставив ее искренне пожалеть вдовца за такую трудную судьбу.

Айра присматривалась к Тупому Гы на протяжении нескольких дней, силясь понять, в чем причина его странной болезни. Следила, как он ходит, что делает, как смотрит и просто улыбается неизвестно чему.

В эти же дни она много думала и вспоминала.

О себе, о нежданно обретенных друзьях, об оставленных на их попечении игольниках. О том, что дверь в ее комнату пришлось в последний момент оставить открытой, а сеть Кера — свернуть и спрятать в уголок, чтобы не повредить тем, кто станет заботиться о взрослеющем листовике.

Она думала о вредине Лизке, наверняка по-прежнему таскающей гребешок у вспыльчивой подруги. О Бимбе и Бомбе, со смехом угомоняющих свои вторые половинки, когда те заходили слишком далеко. О влюбчивой Альке, готовой мгновенно покраснеть при виде обаятельного лера Леграна. О самом Легране, посмевшем в тот вечер сделать весьма недвусмысленное предложение.

Она думала о Бриере, наверняка всполошившемся наутро. О лере Альварисе, который вряд ли ожидал от Айры такой вопиющей неблагодарности. О Керге и его стае, о господине Борже, Дакрале и остальных вампах, к которым уже не придет.

Но чаще всего она думала о другом. Почему-то ее мысли неуклонно возвращались к одному-единственному человеку, по доброй воле ставшему ее воплощенным кошмаром и самым главным врагом.

Викран дер Соллен сделал все, чтобы избавиться от ученицы. Он не щадил ее, пока длилось тяжелое обучение. И ни на шаг не отступил от правила — нагружать учеников ровно столько, сколько они были способны выдержать.

Айра и сейчас вспоминала об этом с трудом. Временами пережитая боль возвращалась в усталое тело, и тогда ей приходилось отворачиваться и прятать горящие глаза, чтобы случайно не испугать Стагора.

Когда силы вернулись, она стала гулять по лесу, постепенно забираясь все дальше от землянки. И подолгу сидела на берегу Быстрой, невидяще глядя перед собой. В эти моменты перед ее взором снова вставал мрачный полутемный зал, задрапированные стены, холодный пол, на котором то и дело оставались крохотные капельки крови, и бесстрастный голос, раз за разом требующий: «Нападай!»

Викран дер Соллен не желал ее отпускать. Он неустанно возвращался во снах. Что-то требовал. Заставлял. Временами растягивал на дыбе, оставаясь равнодушным к болезненным стонам. А иногда, как и раньше, выставлял против целой стаи радостно ухмыляющихся виаров и внимательно наблюдал, как она задыхается под тяжелыми телами вместе с замученным до полусмерти Кером.

Он причинил много боли им обоим. И преследовал их даже сейчас, заставляя просыпаться в холодном поту. Но Айра не могла забыть о том, что побудило его пойти на это, и хорошо понимала: Викран дер Соллен сделал все, чтобы ее спасти.

Зная об инициации… понимая необходимость трансгрессии и то, через что им с Кером придется пройти, чтобы первая же трансформация не закончилась смертью… он не мог об этом не думать, когда лер Альварис всучил ему новую ученицу. И не мог не предвидеть, что непривычной к нагрузкам девчонке его наука дастся во сто крат тяжелее, чем любому из учеников.

Совсем недавно Айра скрепя сердце все-таки признала, что с ней не сделали ничего такого, чего не довелось пережить другим ученикам. Что ее учили точно так же, как учили бы любого другого. А все отличие заключалось лишь в том, что ее не предупреждали о том, что будет происходить на уроках.

Викран дер Соллен хотел, чтобы так было. То ли в надежде на отказ. То ли с затаенной мыслью о метаморфе. Но с того дня, как Айра по-настоящему попыталась убить наставника, что-то изменилось в нем. Что-то надломилось, что ли? Или просто-напросто умерло?

В последние недели учебы Айра не могла не заметить разницы в его поведении. В том, как он двигается, как смотрит, как внимательно следит за каждым ее шагом. Его рапира больше не царапала ей кожу, его кулак больше не посмел оставить ни единой отметины. Дер Соллен больше ни разу не прикоснулся к ней, хотя желтые глаза не отрывались ни на миг, когда стая с визгом и хохотом пыталась выловить юркую волчицу, чтобы с радостным ревом завалить на траву.

Он словно умер, получив известие об инициации. Страшился даже дотронуться, будто сама мысль об этом вызывала отвращение и причиняла неменьшую боль, чем ей самой.

Он стал еще молчаливее, чем обычно. В его зрачках поселился лихорадочный блеск, а заострившиеся скулы выпирали, словно у тяжелобольного. Он потерял интерес к занятиям. Перестал требовать результатов. И каждый раз перед трансформацией отворачивался и уходил, никогда не торопя такую же молчаливую, словно бы высохшую от перегрузок ученицу.

В те дни Айре было слишком тяжело, чтобы обращать на это внимание. А теперь она все больше склонялась к мысли, что была права: своим побегом она избавила их обоих от настоящей пытки. Причем его чуть ли не больше, чем себя, потому что для того, кто поклялся на крови Эиталле, не было большей подлости, чем нарушить данное ей обещание.

Викран дер Соллен не предал бы ее. Никогда. И был в этом решении настолько тверд, что позволил себе ввести в заблуждение одинокую, неизвестную, никому не нужную девчонку, которой не повезло оказаться у него на пути.

Викран дер Соллен должен был ненавидеть Занд всей душой. Каждое существо, которое там живет. Все, что хоть как-то напоминало ему об Эиталле. Но особенно он должен был ненавидеть Айру, которая смела касаться проклятого игольника, перед кем расшаркивался в любезностях остроухий гад, кого несказанно обожал листовик и кого так яростно защищал метаморф…

Викран дер Соллен должен был ненавидеть ее так сильно, что ее собственные чувства выглядели на этом фоне чем-то мелким и незначительным. Он должен был проклинать ее. Пылать жаждой мести.

Однако ни разу не показал, что это действительно так.

Вместо этого Викран дер Соллен сделал ее сильнее. Он взялся за обучение, хотя оно должно было причинять ему много беспокойства. Он урезал собственный отдых, которого и так было не слишком много, и уделял ей время каждый вечер, хотя даже Бриеру везло не часто. Да, он был жесток и холоден. И обучал ее слишком быстро. А трансформацию провел так скоро, что даже Марсо пришел в настоящий ужас…

Но он дал ей возможность избежать позора.

Он заранее предупредил об инициации.

Дал ей время как следует подготовиться и был готов к тому, что в последний момент Леграну все же удастся убедить Айру принять его деликатные ухаживания.

Он даже интенсивность тренировок сократил, чтобы она успела прийти в себя. Когда-то Айра с ненавистью думала, что это ради себя и того, чтобы не прикасаться в ответственный момент к ее изуродованному телу, но потом поняла: нет. Это тоже ради нее. И ради того, чтобы Легран никогда в жизни не понял, что его просто искусно использовали.

Не его вина, что Айра отыскала совсем иной выход. И не его заслуга в том, что она все-таки сумела его понять и услышать. Ее побег в буквальном смысле спас ему жизнь. И воистину стал тем выходом, который сохранил им рассудки.

Именно сейчас, сидя на мягкой траве и бездумно глядя на текущую воду, Айра неожиданно поймала себя на мысли, что больше не испытывает к своему учителю прежней ненависти. Что недавняя ярость, растворившись во внезапно обретенном понимании, истаяла, как туманная дымка. Некогда бушевавший внутри ураган притих. Желание мстить незаметно угасло, а вместо неистовой злобы пришла какая-то тоскливая жалость. Хотя, конечно, даже жалость не была способна избавить ни от обиды, ни от ощущения совершенного предательства.

Эх, если бы он только сказал и позволил себе быть откровенным… она бы приняла эту правду. Решилась бы уйти к другому наставнику. И, быть может, инициация не стала бы для нее такой мучительной. Вернее, Айра не узнала бы о ней до самого последнего мига. А когда узнала, то была бы так очарована близостью лера Леграна, что, вероятнее всего, просто не смогла бы ему отказать. И вряд ли потом жалела об этом так сильно, что рискнула совершить дерзкий побег.

Теперь же она терялась в сомнениях и догадках. Раз за разом вспоминала прожитые дни и хорошо понимала: Викран дер Соллен тоже не мог по-другому. Для него это было хуже смерти. Позорнее предательства. Как оказалось, он выдержал не менее трудное сражение, чем довелось пережить ей. И уже за это его нельзя было ненавидеть.

Правда, и отпустить такое прошлое ей оказалось не под силу. Слишком много в нем было боли. Невыплаканных слез. Отчаяния, ненависти. Слишком много недоговоренного, кроме, пожалуй, самого главного:

Не стоило…

Не стоило думать, что я приму ваш выбор, Викран дер Соллен.

Не стоило считать, что он всего один и что я смирюсь с такой участью.

Не стоило относиться ко мне как к досадной помехе.

Да и просто… не стоило вам утаивать правду. Надеюсь, хотя бы теперь вы начали это понимать?

ГЛАВА 4

В один из дней, когда силы наконец полностью к ней вернулись, Айра подошла к сидящему на траве Гурту и присела на корточки.

Стагор с утра ушел на охоту, оставив гостью наедине с сыном, и она знала — до вечера он не появится. Поэтому не боялась, что будет застигнута врасплох или что ее планам кто-нибудь помешает.

— Здравствуй, — как можно мягче улыбнулась девушка.

Гурт поднял взгляд от разложенных на траве шишек и радостно осклабился:

— Гы-ы-ы…

— Как у тебя дела? Что делаешь?

— Гы-гы… — Он положил перед собой три шишки в ряд и с гордостью посмотрел снова, ожидая одобрения. — Гы-ы-ы-ы!

— Очень красиво, — похвалила Айра, всматриваясь в темные глаза парня. — Ты помнишь, сколько тебе лет?

— Гы-гы…

— А как звали твою маму?

— Гы-ы-ы, — заулыбался дурачок.

— Где ты родился? Давно тут живешь?

Гурт снова вернулся к шишкам и принялся заново их перекладывать, на этот раз стараясь сделать так, чтобы самая крупная оказалась слева, средняя — в центре, а самая маленькая — справа. Потом опять смешал их огромной пятерней и переложил еще раз — наоборот. После чего добавил четвертую шишку и начал все по новой.

Айра, огорченно вздохнув, отошла на несколько шагов.

«Марсо? Что у него с аурой?»

«А что ты видишь?» — настороженно отозвался призрак.

«Ее почти нет. Зато есть огромный паук, который пожирает ее заживо». — Девушка кинула быстрый взгляд на увлеченно тыкающего дурачка, но в который раз за последние дни убедилась — все правильно. Именно паук сжирал разум совершенно здорового парня и искусно дергал за ниточки, заставляя того ходить и пускать слюни, получая при этом какое-то извращенное удовольствие.

Она видела его не слишком четко — очертания двоились и начинали плыть, если Айра пыталась смотреть прямо. Но вот так, краешком глаза, можно было различить, как над головой у ничего не подозревающего дурачка суетится нечто уродливое, толстобрюхое и самодовольное. А изредка, когда Гурт поднимал взгляд, даже удавалось рассмотреть, как в его глазах вспыхивали и тут же гасли ритмичные алые огоньки, смутно напоминающие зрачки голодного вампа.

«Марсо, кто это?»

«Демон, — тихонько вздохнул дух. — Не самый крупный, не самый старый, но очень настойчивый».

Айра нахмурилась.

«Ты знал и не сказал мне?»

«Ты можешь его спугнуть, — спокойно отозвался Марсо. — Азуар — довольно живучее, но при этом трусливое и злобное существо. Я пару раз встречался с ним, даже когда-то призывал… так, для мелких поручений. Поэтому знаком с его повадками и могу дать гарантию: стоит ему заподозрить, что ты задумала его изгнать, он убьет мальчишку. И, скорее всего, испортит здоровье Стагору».

Девушка нахмурилась еще сильнее, исподволь наблюдая за играющим парнем.

«Что ему надо? Из-за этого Гурт стал таким?»

«Судя по тому, что помнит Стагор, это случилось, когда мальчишке было лет пять. Как уж деревенский колдун его пропустил, не знаю, но факт в том, что парень уже тринадцать лет кормит эту тварь собственной аурой. А в последнее время демон умудрился присосаться даже к его отцу. Такие, как он, любят чистые души. Поэтому он не уйдет, пока не высосет их до конца».

«А жена Стагора?»

«Думаю, он помог ей умереть, — так же ровно отозвался призрак. — Возможно, она оказалась слабее, поэтому и ушла первой».

«Его можно изгнать?»

Он тихо вздохнул.

«Когда-то я это делал. А теперь, когда он стал силен и прочно сцепился с телом… не знаю, милая. Ну-ка, отвернись и сделай вид, что занята своим делом. Не хочу, чтобы он заподозрил неладное».

Айра послушно отвернулась и побрела прочь, взметывая ногами прошлогодние листья.

«Азуар не всегда показывается наружу, — неожиданно добавил Марсо. — Чаще всего он спит, переваривая то, что успел поглотить. У него сравнительно небольшие размеры, поэтому за один раз он много не откусит. Только по этой причине парень до сих пор жив. Да еще потому, что с некоторых пор демон питается не только им. Процесс управления не доставляет ему особого удовольствия, кроме тех случаев, когда он находит это забавным. Только разум затуманивает, чтобы никто не заподозрил подвоха и не пригласил хорошего демонолога. И лишь если демон проголодается, то ненадолго выходит из спячки и становится уязвим… как раз на те мгновения, когда отвлекается на еду».

«Как часто ему нужно есть?»

«Примерно раз в неделю».

«А остальное время?»

«Он спит. И тогда его очень трудно почуять».

Айра прислонилась спиной к ближайшему дереву, напряженно размышляя, но при этом не чувствуя ни страха, ни неуверенности, ни сомнений.

«Марсо, что случится, когда Гурт умрет?»

«Азуар найдет другого носителя, — немедленно отозвался призрак. — И будет делать так до тех пор, пока число поглощенных душ не переведет его на ранг выше. В прошлый раз, когда я его видел, он был вне рангов — просто мелкий бес, выполняющий поручения удачливых демонологов».

«А теперь?»

«Теперь у него второй ранг. И это значит, что кто-то из магов совершил неудачный призыв. Скорее всего, сам он при этом погиб. А демон успел сожрать столько душ, что теперь простой круг стал ему уже не страшен».

«А высшего для него хватит?» — вдруг спросила она.

«Да. Но ты его творить пока не умеешь».

«Зато ты умеешь, верно?»

Марсо молчал довольно долго, размышляя над вопросом не менее напряженно, чем кажущаяся отрешенной девушка.

Она не боялась, нет — он хорошо это чувствовал. И была готова попробовать, несмотря на то, что для ее уровня знаний это непосильная задача.

Впрочем, она уже делала то, что считалось невозможным. Сумела сбежать из академии. Освоила двойную трансформацию. Перекачала силу из одного природного источника в другой. Прошла сквозь десять слоев сложнейшей защиты. Чудом выжила в чудовищной грозе. Полностью истощилась, но все равно не сдалась, а на одной силе воли пересекла половину Северного моря, нырнула в последний, самый главный портал, истратив почти все до капли. А теперь спокойно размышляла, как избавить абсолютно чужого ей человека от не самого слабого демона. Причем тогда, когда у самой сил едва-едва хватало, чтобы привести в порядок изрядно ослабшего метаморфа.

«Когда ты хочешь уйти?» — наконец спросил Марсо, совершенно по-новому взглянув на необычную ученицу.

«Завтра, — без всякого удивления отозвалась Айра. — Хотела сегодня, но не думаю, что нам стоит оставлять за спиной полного сил демона. Да и Стагора надо отблагодарить. Так что уйду, как только закончу».

«Тебе нельзя привлекать внимание», — напомнил Марсо.

«Я как раз об этом думаю. И мне кажется, выход есть. По крайней мере, один раз это сработало, когда мы с тобой уходили в портал».

Марсо беспокойно заерзал.

«Ты о чем? Что еще задумала на ночь глядя?»

Она повернула голову, бросив последний взгляд на занятого шишками Гурта, и задумчиво бросила вслух:

— Да так… ничего… просто завтра будет гроза.

* * *

В тот вечер Стагор торопился домой как никогда. Гонимый дурными предчувствиями, он бросил полные рыбы сети, забыв о том, что собирался заниматься ими допоздна. Плюнул на дыры, которых с каждым днем становилось все больше, и заспешил обратно, откуда-то зная, что сегодня должно случиться что-то плохое.

Леснику не давал покоя пристальный взгляд приютившейся в его доме девушки. Она провожала так, будто в последний раз. Да и слова обронила странные: дескать, пусть ни о чем не волнуется, потому что когда приходит нужное время, судьба сама решает, у кого что отнять, а кому что-то подарить…

Он думал над ними долгий день, когда возился на берегу. И действительно беспокоился.

Стагор прибавил шагу, спеша добраться до землянки. А когда в небе прогремел первый гром, вовсе перешел на бег. Причем стремительно крепнущее чувство приближающейся беды становилось тем сильнее, чем чаще грохотало небо и чем ярче блистали в нем ветвистые молнии.

Гроза налетела так внезапно, что немолодой лесник в мгновение ока оглох, ослеп и вымок до нитки. Порывистый ветер, бьющийся в лесу, как птица в клетке, не могли сдержать даже могучие сосны. Хлынувшей сверху воды оказалось так много, будто кто-то щедро плеснул из гигантского ведра. Холодный ливень оказался таким сильным, словно само небо ополчилось на встревоженного мужчину. И словно очень не хотело позволить ему вернуться.

Стагор проклинал себя за то, что не послушал внутренний голос еще поутру, когда с неспокойной душой уходил в лес. Он раз за разом вспоминал слова молодой гостьи и загадочный амулет на ее груди. Нередко видел, что поутру серебристая змейка лежит совсем не так, как это было вечером. И не мог не замечать, что с каждым днем невесть как оказавшаяся в лесу девчонка крепла так быстро, словно ее питали другие, совсем иные силы, чем простую смертную.

К тому же она совсем не пугалась его вида. Не опасалась поворачиваться спиной, словно была уверена, что ей не причинят вреда. И не понимала, как порой опасно попадать в руки таких вот немолодых мужчин, много лет не ведавших женской ласки.

Стагор, мчась по темному лесу, вдруг подумал о том, что причина такой уверенности могла быть в том, что свалившаяся на его голову гостья была уверена, что он не посмеет поднять на нее руку.

«Ведьма… — с холодком подумал он, снова вспомнив про амулет. — Неужели и правда ведьма?!»

А потом резко остановился и едва не попятился, когда из-за деревьев появилась огромная волчица. Серая от длинного хвоста до кончика носа, широкогрудая, свирепая. С хищно прищуренными желтыми глазами и полуоткрытой пастью, в которой поблескивали влажные клыки.

Волков он никогда не боялся. Волки — вестники Всевышнего. Они приходят, когда чувствуют смерть, и уносят отлетевшие души на небеса. Он знал об этом с детства. Уважал лесных хозяев и никогда не заступал им дорогу, особенно если замечал следы охотящейся стаи.

Однако сегодня, в эту странную бурю, Стагор почувствовал, как у него волосы встают дыбом: волчица не была обычной. Она, кажется, даже не была живой, несмотря на то, что ноздри ее неуловимо шевелились, глаза смотрели остро, по-человечески, а распушившаяся шерсть выглядела мягкой и бархатистой, больше напоминая роскошный наряд, чем обычную волчью шкуру.

Царица волков. Королева стаи. Которая смотрела на него так, что сердце внезапно ухнуло вниз и заколотилось где-то в районе пяток.

Она смотрела так, будто понимала его сейчас. Пристально, внимательно, с непонятным сочувствием.

— Что тебе нужно? — прошептал Стагор, когда понял, что она перегородила ему дорогу к дому. — Что ты хочешь? За кем пришла?

Волчица вздохнула.

— За мной? — холодея, предположил он, но она вздохнула снова и слегка качнула головой. — Тогда за кем? Здесь же нет никого, кто бы мог тебе понадо… нет!

Стагор окаменел от ужаса, вспомнив, что оставил сына одного.

В этот момент сгустившийся воздух прорезал истошный крик. Причем голос был низким, грубым и хриплым, словно и не человек кричал вовсе, а зверь. Или же человек, но совершенно обезумевший от боли.

— Гурт… — одними губами выдохнул лесник, пошатнувшись от жутковатой догадки. А потом повернулся и кинулся бежать.

«Дай ему время», — коснулась его разума чья-то осторожная мысль, но лесник не услышал — помчался, не разбирая дороги, туда, где послышался новый, полный неподдельной ярости вой, который был почти сразу заглушен неистовым грохотом с разверзшихся небес.

Стагор вылетел на поляну как раз в тот момент, когда ударившая сверху молния с поразительной точностью вонзилась в крышу его старой землянки. От удара крышу подняло на высоту в два человеческих роста, положенные под низ доски изломало в мелкие щепы, а затем тоже подбросило, превратив в подобие стрел, способных изрешетить любого, кто посмеет сунуться близко.

В обнажившейся яме на мгновение стало светло как днем. Сквозь комья земли в развороченной стихией дыре проступила застывшая в неподвижности фигура. И выскочивший из леса отец не смог сдержать горестного крика, мгновенно узнав в неестественно замершем человеке собственного сына, каким-то чудом не погибшего в этом аду.

Гурт стоял, высоко запрокинув голову. На его губах клокотала розовая пена. Глаза закатились, страшновато обнажив белки. На могучих руках гуляли сведенные судорогой мышцы. Неестественно выпрямленная спина была напряжена так, словно вот-вот готовилась переломиться, а искаженное от немыслимой муки лицо побледнело так жутко, что отсвечивало в темноте мертвенной белизной.

Но самое страшное заключалось в том, что вокруг юноши блистал и сыпал ядовитыми сиреневыми искрами вычерченный на полу круг. Мощный, тройной, окружающий пятиконечную звезду, в центре которой был заключен неразумный сын лесника. Все пространство вокруг него оказалось заполнено причудливыми знаками и надписями на неизвестном языке. И все они ярко светились, причиняя бьющемуся в судорогах парню немилосердную боль.

Однако круг был не один: наверху, над дурачком, крутился еще один сиреневый хоровод. Такой же сложный и идеально повторяющий тот, что сжигал его заживо на полу. Он словно подпитывался от грозы, с каждым ударом молнии наливаясь нехорошей силой. И при этом неумолимо сжимался вокруг запертого внутри магической тюрьмы парня.

Завидев сына, Стагор бесстрашно кинулся к нему, проклиная свою слепоту. Но на полпути его что-то ударило в грудь и отшвырнуло обратно. Да с такой силой бросило на землю, что у него на какое-то время потемнело в глазах.

«Дай ему время», — снова тихо прошелестел в голове чужой голос, и Стагор заскрипел зубами.

— Проклятая ведьма!!!

Он бросился к Гурту снова, но был во второй раз остановлен и отброшен прочь. Однако в третий раз упрямо поднялся на подрагивающих ногах, утер выступившую из носа кровь и хрипло зарычал:

— Ведьма-а-а… как ты посмела?!

В этот момент Гурт завертелся на одном месте, а затем взвыл таким нечеловеческим голосом, изрыгая страшные проклятия и кощунственные богохульства, что даже испуганный отец против воли замер:

— Тварь! Мерзавка! Уродина белобрысая… Марсо, я до тебя доберу-у-у-усь! И до этого смертного тоже-е-е! Он мой… мой навеки! Никто не смеет отбирать у меня добычу-у-у! Он мой! Они оба мои… вы слышите?!

«Не в этот раз, — внезапно раздалось усталое за спиной лесника, и из леса выступила давешняя волчица. — Изыди, Азуар. Эти души тебе не принадлежат».

— Тва-а-арь! Я найду тебя! Слышишь?! Я тебя найду-у-у-у… — бешеным туром взревел Гурт, неистово заметавшись в стремительно сужающемся круге. — Я вернусь, и ты еще пожалеешь!

«Ты больше никогда сюда не вернешься, Азуар, — твердо посмотрела на него волчица. — И никогда не тронешь человеческие души. Таково мое слово. Такова моя воля. И такова воля Сердца, которое говорит через меня. Изыди, демон. Над этим миром больше нет твоей власти».

Стагор дернулся навстречу чудищу, которое посмело говорить в его голове, однако горящий взгляд заставил его замереть на месте. Столько силы в нем было, столько уверенности и нечеловеческой мощи, что он просто не смог ему воспротивиться. А когда она сузила глаза и что-то повелительно рыкнула… когда в ответ ей закричал почти нормальным голосом ничком упавший Гурт… лесник понял, что больше не в силах выносить этого жуткого зрелища. Он резко развернулся, нашел глазами неподвижно лежащего сына, судорожно вздохнул и, будучи не в силах больше ждать, кинулся ему на помощь.

И на этот раз никто его не остановил — Стагор беспрепятственно прыгнул в дымящуюся яму, подхватил на руки обмякшего парня и со стоном потащил наружу, не замечая, как от отчаяния по щекам бегут две влажные дорожки.

С трудом выбравшись из загубленного дома, он отволок бесчувственное тело в сторонку и в изнеможении рухнул рядом, с каким-то отрешенным безразличием увидев, что поднявшаяся в воздух крыша землянки именно в этот момент рухнула вниз, похоронив под собой все, что было ему дорого. Все, кроме изможденного, оборванного, все еще дышащего сына.

«Он теперь свободен, — тихо сказала волчица. — Пусть спит три дня и три ночи — изгнание демона забирает много сил. После этого твой сын проснется здоровым и крепким, как раньше. Правда, будет помнить лишь то, что было до прихода демона. Тебе придется учить его заново. Заново воспитывать и растить, как если бы он снова стал пятилетним мальчишкой… это будет трудно, не скрою. Но когда-нибудь придет день, когда он встретит тебя с охоты и приведет в дом любимую девушку. Жди этого дня, Стагор. Жди и надейся… больше мне нечем отблагодарить тебя за доброту. Прощай».

Лесник неверяще уставился на сына, с лица которого исчезла дурашливая улыбка. Он исхудал за этот вечер так, как будто год провел в каменоломнях. Но он был жив. И кажется, не так безумен, как раньше?

Стагор проводил глазами удаляющуюся тень, на загривке которой только сейчас подметил странную лиловую полосу. Запоздало признал и голос, и печальный взгляд, и мягкую походку. Хотел окликнуть уходящую волчицу, но вдруг оробел. И смог лишь безмолвно проводить ее взглядом, не слишком понимая, что на самом деле она для него сделала.

Гроза давно отшумела, прекратив обрушиваться на него неистовым грохотом. Бешеный ливень сменился легким дождиком. Разгневанное небо присмирело, затихло. На разгромленной поляне воцарилась оглушительная тишина. Но потрясенный лесник так и сидел на земле, судорожно сжимая руками мокрую рубаху сына, и неподвижным взглядом смотрел на стремительно занимающийся рассвет.

ГЛАВА 5

Она бежала до самого утра, задумчиво перекатывая в пасти алмазное колечко. Бежала молча, старательно прислушиваясь к собственным ощущениям и уверенно направляясь туда, куда звало ее невидимое Сердце.

Несколько раз ей приходилось останавливаться, чтобы передохнуть и напиться из холодного до ломоты в зубах ручья. Потом обойти стороной притихшую деревню, в которой даже собаки забились в конуры и не смели носа наружу высунуть. За деревней начались ухоженные поля. За полями — заливные луга, на которых уже наутро появится вечно жующий скот. За лугом — опять дремучий лес и плохо укатанная дорога к Драмну, на которой ей было совершенно нечего делать.

Бежать оказалось удивительно легко — волчье тело было просто создано для бега по лесу. Звериные глаза без труда улавливали даже крохотные отблески света. Чуткие уши настороженно поворачивались, легко определяя, где засел трудолюбивый сверчок. А беспрестанно шевелящиеся ноздри безошибочно сообщали, где притих зеленый кузнечик, где недавно вспорхнула потревоженная сойка, а где инстинктивно вжалась в землю лесная мышь, возвращающаяся в норку с добычей.

Айра не стала пугать беднягу своим грозным рыком. Просто обошла стороной и побежала дальше, следуя собственному чутью. Ее больше не пугала неизвестность, не страшила мысль, что она промахнется с направлением. Теперь, когда основное дело было сделано, долги розданы, а впереди раскинулось бесконечное море лигерийских лесов, она обрела уверенность в том, что непременно доберется до Занда по кратчайшей дороге.

«Ну? — наконец решился нарушить молчание Марсо, когда волчица прилегла под мокрым кустом. — Ты ничего не хочешь мне сказать?»

Она принялась старательно выкусывать колючки из лап.

«А надо?»

«Тогда хотя бы поясни, откуда ты взяла схемы изгоняющих кругов?»

«Увидела», — невозмутимо отозвалась Айра.

«Правда? Помнится, в тех книгах, что я тебе давал, такого материала не было!»

«А ты помнишь все, что мне давал?»

«Айра! Ты меня за дурака держишь?! — наконец возмутился Марсо. — Кто тебе дал схему кругов четвертого уровня?!»

Она широко зевнула.

«Не знаю».

«Что?!»

«Да не кричи, — поморщилась волчица. — Я устала. Думаешь, легко было рисовать их на земле, а потом подпитывать, чтобы не привлечь к себе внимания?»

«Вот это и мне интересно! Где ты этому научилась?! Когда?!»

«Вчера, — снова зевнула Айра. — Во сне увидела, как какой-то тип рисует и проговаривает вслух заклинание. Вот я и повторила то, что делал он. А то, что круг взяла четвертый, а не второй… ты же сказал, что Азуар стал гораздо сильнее. Его едва удалось оторвать от паренька. Разве было бы хорошо, если бы вместо здорового сына Стагор получил еще дымящийся труп?»

Марсо ошарашенно умолк.

«Сон?»

«Да, — лениво отозвалась волчица, вытянувшись во всю длину и спрятав в густой траве драгоценное колечко. — Я же говорила, что иногда слышу голоса. И вижу то, что происходит не со мной. Когда-то в прошлом, когда-то в настоящем… я не до конца поняла. Зато они не раз меня выручали и подсказывали ответы на всякие разные темы. Даже про Леграна присоветовали — ну, чтобы я не смотрела ему в глаза. И про Зорга тоже. Про Кера. Про кучу разных вещей, начиная с того, сколько камер имеет сердце обыкновенной лягушки».

Призрак издал странный звук.

«И давно это с тобой?»

«С тех пор, как выбралась из Занда».

«Ты не говорила мне, что эти голоса настолько реальны».

«А я и сама не знала. Но они меня ни разу не обманули. А иногда я вижу какие-то города, лица, события. Могу почувствовать себя кем-то другим. — Айра прикрыла веки и ровно задышала. — Я видела себя старухой и маленькой девочкой. Видела мальчишкой и бравым солдатом. Воровкой и разбойником. Летала птицей над Снежными горами. Тонула на каком-то корабле с невольниками. Писала мемуары, ругаясь на нерадивого служку… а вчера была магом, умеющим призывать и изгонять из людей демонов. Вернее, я захотела им стать, и мне показали, что нужно делать с Азуаром. Так что, полагаю, на самом деле я могу получить ответ на любую тему. Надо только правильно задать вопрос».

«А тянуть силу из обычной воды тоже они тебя научили?» — не слишком уверенно уточнил Марсо.

«С силой я сама поняла, когда полезла в реку и почувствовала, что после этого словно наелась. Как выяснилось, я и без источника могу довольно быстро восстанавливаться. Только это займет больше времени. Да и просидеть в реке мне пришлось битый час, чтобы ощутить разницу. Интересно, с воздухом такое тоже можно проделать?»

«Не знаю, — ошарашенно отозвался Марсо. — Не пробовал. А раньше с тобой такое бывало?»

«Нет, — вздохнула волчица. — В академии воздух совсем другой. Какой-то мертвый, что ли? И вода совсем другая. Не говоря о том, что почувствовать там силу из-за поставленной защиты совершенно невозможно. Такое впечатление, что именно защита высасывает из окружающего мира магию. И на нас ее совсем не остается».

«Я об этом не думал, — задумчиво откликнулся призрак. — Как-то даже мысли не было, но ты, наверное, права: сети должны тянуть силу, несмотря на частые грозы. Из воздуха, земли, воды… может, поэтому в садах не растут некоторые виды растений? И обычных животных совсем не осталось? А если кто и живет, то только в оранжерее, куда Матисса вкладывает кучу энергии?»

Айра зевнула в третий раз и блаженно потянулась.

«Да какая разница? Я туда больше не вернусь. А через несколько недель доберусь до Занда и забуду об академии. Листика и Шипика с Иголочкой, конечно, жалко, но они теперь не пропадут. За них весь второй курс будет насмерть биться. Да и прижились они там. Привыкли. А нам с тобой надо спрятать следы, чтобы Ковен до нас не добрался».

«После грозы следов не остается, — задумчиво протянул Марсо. — Но постарайся не перекидываться лишний раз. Кто знает, где не повезет наткнуться на охотников? А мы с тобой сейчас весьма знатная дичь. Особенно я, как мятежный маг. И Кер — как первый за десять веков прирученный боевой метаморф. Впрочем, не переживай: за твою голову тоже дадут немалую награду. Такую, что я, если бы тебя поймал, потом всю оставшуюся жизнь мог бы не беспокоиться о доходах. Не рискуй больше, ладно? Я не хочу потом сидеть с тобой на одной цепи целую вечность».

«Да брось. Если меня поймают, никакой цепи не будет. Удавят в каком-нибудь подвале, и все».

Призрак озадаченно помолчал.

«Откуда вдруг столько сарказма?»

«Устала я очень», — отозвалась Айра. После чего уронила голову на лапы и крепко уснула, больше не имея ни сил, ни возможностей, ни желания что-либо обсуждать.

* * *

Утро, как ни странно, выдалось теплым и солнечным. Как раз таким, чтобы отдохнувшая волчица рискнула подшутить над своим призрачным спутником и сделала вид, что ушла, позабыв про лежащее в траве колечко.

Вернулась она, правда, быстро: застигнутая пронзительным воплем уже в паре десятков шагов, едва не вздрогнула от неожиданности. После чего поспешила заверить всполошившегося друга, что все в порядке, подхватила бесценное сокровище. А потом еще половину дня слушала возмущенное бурчание, в котором сквозило неодобрение по поводу чьих-то неуместных шуток.

Потом, конечно, пришлось вымаливать прощение, оправдываясь тем, что это игривая волчья натура сказалась… дескать, вспомни, каковы виары в зверином облике и как трудно порой бывает их угомонить. Но Марсо все равно дулся до самого вечера, а оттаял только тогда, когда волчица неосторожно оступилась на краю какого-то болотца и перепачкалась в грязной жиже по самое брюхо, едва не утопив в ней и себя, и Кера, и злополучное кольцо, которое от неожиданности действительно чуть не выронила из пасти.

Потом ей пришлось долго отмываться, сушиться и негодующе фыркать, слушая ехидные замечания вредного призрака. Наконец пригрозить, что действительно обидится и пойдет дальше одна, а потом сделать небольшую пробежку для большей убедительности. Лишь после этого хрупкий мир был восстановлен, одному торжественно пообещали, что больше не станут шутить серьезными вещами, а тот не менее торжественно поклялся, что больше не станет «случайно» осыпать землю под чьими-то лапами, стараясь совершить исподтишка свою страшную месть…

В общем, день прошел плодотворно и с пользой.

Единственная проблема, которая встала перед Айрой, это поиски пищи: все-таки настоящим виаром она не была, охотиться не умела, а готовых пирожков в лесу не продавали. Да и не еда это для волка — пироги. Сильное тело требовало мяса. Так что, поломав голову, она все-таки нашла компромисс: раз уж перекидываться было опасно, то имело смысл ненадолго разделить их с Кером сознание, чтобы метаморф на время взял верх и нашел что-нибудь подходящее.

Марсо на такую идею только скептически хмыкнул.

Однако, когда волчица прилегла на траву и прикрыла глаза, он озадаченно крякнул и неверяще высунул нос из своего убежища, чтобы воочию убедиться, что сумасшедшая девчонка действительно решилась. А когда у волчицы загорелись глаза, плавно сполз обратно в кольцо, мысленно проклиная тот день, когда она вдоволь начиталась в хранилище всяких дурацких книг.

Когда же встряхнувшийся зверь глухо рыкнул и спрятал кольцо под слой дерна, призрак вообще ударился в панику, опасаясь, что вырвавшийся на свободу Кер позабудет, где его бросил. Истошно завопил, когда понял, что остался один и оказался погребен заживо, имея в запасе сравнительно небольшой объем сил. Причем пребывать в этом неуравновешенном состоянии ему пришлось несколько часов, по истечении которых все тот же мокрый нос ловко откопал тускло светящееся колечко, привычно подцепил на клык и, зажав в пасти, довольно вздохнул.

«Ну вот. Оказывается, это не так уж сложно. Хотя и приятного, конечно, мало. Только и того, что сыта. Марсо, ты как?»

Впавший в состояние гнетущего шока, архимаг не смог выдавить достойного ответа, чтобы выразить всю глубину своего возмущения. Он лишь слабо застонал, а потом сочно выругался, чтобы хоть как-то выплеснуть кипящее негодование. Но быстро понял, что другого варианта нет, потому что без еды Айре было не выжить, а добыть ее без помощи метаморфа она не могла. После чего смирился с неизбежным. Устало вздохнул и замолк до самого вечера.

В этот день Айра больше не рискнула останавливаться.

Да, она выиграла у Совета немало времени, однако погоня была не за горами. И наверняка уже по всей Лигерии полетели приказы в города, села, деревни с подробным описанием беглянки, слепком ее ауры и строгим наказом выследить и окружить.

Как бы ни была велика Лигерия, но рано или поздно кто-то все равно наткнется на след. К примеру, снимет с земли слепок ауры. Или отыщет затерянную в лесу хижину, в которой Стагор охотно расскажет, почему его сын неожиданно впервые за долгие годы смог членораздельно говорить.

А потом достаточно будет найти загонщиков и пустить по свежему следу ищеек. Пережить считаные дни погони, короткую схватку, во время которой наверняка кто-то серьезно пострадает… ну, а уж там все будет зависеть от решения Ковена. Захотят сохранить беглянке жизнь — оставят, чтобы хорошенько изучить, выпытать насчет Сердца и… дальше лучше вообще не думать. Если же нет, то ее просто задавят численностью и пристукнут в каком-нибудь овраге.

С каждым днем Айра уходила все дальше, потихоньку забирая к северу. С каждым днем ощущала, как холоднее становятся ночи, и искренне радовалась тому, что волчья шкура спасает ее от ветра.

По утрам Марсо будил ученицу с первыми лучами солнца, напоминая об охоте. Потом ее место занимал Кер, предварительно убедившись, что посторонних поблизости нет. Через некоторое время он возвращался за кольцом, слизывая с морды алые капли, снова уступал место хозяйке и на целый день засыпал, отдавая ей накопленные силы.

Пока им везло: за пару недель пути Айра не встретила ни одного человека. Правда, она и забиралась в самую глухомань, сводя с ума всех окрестных волков. Пару раз даже пришлось порычать, чтобы избавиться от особо назойливых попутчиков, а однажды — бежать от парочки медведей, облюбовавших себе малинник в качестве места для дневного сна.

От трактов и дорог волчица благоразумно держалась подальше. Но иногда, забираясь на какой-нибудь пригорок, видела, как вьется пыль над прореженной человеческими руками чащей и как катятся тяжело груженные телеги, подгоняемые свистом кнута.

Одно хорошо: чем дальше от Лира, тем гуще становились леса и пустыннее дороги. Редко когда можно было встретить одинокого крестьянина, бредущего по обочине. Еще реже встречались люди побогаче, могущие позволить себе прокатиться на телеге. А уж если и попадались купеческие подводы, то сразу по пять или десять за раз да под внушительной охраной, с которой не всякий рискнет связаться.

Спать приходилось там, где заставала ночь, — под кустами, под вывороченным с корнями деревом, в ельниках, березняках или на берегу обрыва, устало вытянувшись под упавшими до земли еловыми лапами.

Впрочем, Айра не жаловалась. Пусть лучше так — мохнатой, зубастой и страшной, чем приодетой, принаряженной и старательно накрашенной куклой, которую под многочисленными взорами поведут в чью-то холодную постель.

Это была свобода. Долгожданная и собственноручно выгрызенная, вытребованная и дерзко выхваченная из чужих рук. Ради нее Айра многое пережила. Из-за нее она смертельно рисковала. И даже сейчас, сворачиваясь в клубок возле какого-нибудь замшелого пня, твердо знала, что не променяет ее ни на что на свете. Ни на ученичество, ни на новую силу, ни на богатый дом, ни даже на возможность прощения и возвращения в обманчиво уютное лоно Ковена.

Хватит.

Довольно уже красивых слов и сладких обещаний. Просто потому, что на самом деле все это ложь. Одна большая, красивая, невероятно сложная ложь. Тогда как в действительности никакой свободы нет: ни в академии, ни в Ковене, ни в мире вообще. Все вокруг подчинено воле сильнейших, от крохотного кустика в оранжерее мадам Матиссы до неприступных Охранных лесов. Ковен бдительно присматривает за каждым из адептов. Определяет их будущее. Следит, как они растут. И жестко карает, если кто-то осмеливается выбрать для себя иную судьбу.

А настоящая свобода — вот она, шумит вокруг непокоренными просторами, свистит в ушах холодным ветром, журчит многочисленными ручейками. Ярким солнцем сияет с высоких небес и благодатным дождем проливается на заждавшуюся перемен землю.

Свобода как вода. Ей нельзя придать какую-то форму и надеяться, что так будет вечно. Как только воду выливают из сосуда, она утекает сквозь пальцы. Ее можно лишь осторожно зачерпнуть раскрытыми ладонями. Ею можно умыться. Ее можно с наслаждением пить. Но ее не загнать в стальные стены и не заставить томиться в них, подобно запертой в ненавистном теле душе.

Свобода священна. А свобода разума священна вдвойне. Ради этого стоит бороться, к этому стоит стремиться и рисковать ради нее всем, что имеешь.

Марсо это хорошо знает. И Айра теперь знала тоже. А потому с каждым днем удалялась от Лира все дальше, оставляя между собой и прошлым зеленые стены лесов, голубые ниточки раскинувшихся паутиной рек и многие лерды расстояний, чтобы в один прекрасный день вернуть себе то, что было потеряно.

Она спешила домой.

ГЛАВА 6

Приближение болот она почувствовала сразу: запах болотной гнили задолго предупредил чуткий нос волчицы, что стоит немного отклониться в сторону.

— Гремарские топи — ненадежное убежище, — проникновенно прошептал в голове чей-то хриплый голос, когда Айра сморщилась и звучно чихнула. — Они тянутся вдоль восточных окраин Лигерии, а местами вплоть до самых Охранных лесов. Тебе стоит свернуть еще больше на север, друг мой, если хочешь остаться незамеченным. Можно, конечно, пройти и южнее, через Карашэх, но там много дорог и людей, которые могут запомнить тебя в лицо. Не рискуй понапрасну, приятель. Только берегись нежити и спеши выйти на сухое к темноте. Говорят, после Катастрофы в Гремарских топях осталось немало неприкаянных душ. Берегись их, Вадр, и никогда не снимай с шеи подаренный мной амулет…

Айра, стоило голосу умолкнуть, неуверенно помялась.

«Марсо? Что ты знаешь о Гремарских топях?»

«Плохое место, — тут же отреагировал маг. — Думаешь, мы близко?»

«Дня два осталось, не больше. Что мне делать, Марсо?»

«Сворачивай к северу, — без колебаний посоветовал дух. — Там холоднее, но меньше риска нарваться на утопленников. Шкура у тебя теплая, лапы быстрые, запах слабый, звериный… должны проскочить. А если по ночам подмораживать начнет, то вовсе по льду пробежишь, никого не потревожив».

«Значит, на юг не стоит?»

«Впереди Занд, девочка моя, а все дороги в обход него идут через Карашэх, оттуда — по краю пустыни Моро и Редколесья, вдоль Внутреннего моря — в Аргаир. Или же через Холодное море, мимо эльфийских берегов, но я бы на твоем месте не стал туда соваться».

Волчица послушно повернула на север.

«Говорят, в этих болотах бродит неупокоенная нежить?»

«Бывает, — рассеянно отозвался призрак. — Но с магией там надо быть еще осторожнее: вдоль болот она разносится быстро и далеко, как истеричный вопль в тоннеле. Стоит только раз колдануть, как эхо тут же докатится до Ковена. Людей там, правда, немного, но на данный момент не они твоя главная забота».

«Кого же мне опасаться? Магов? Оборотней? Вампов?»

«Виары только у себя в лесах остались, вампы из Нипара носа не высовывают. А здесь надо бояться плавунов, гигантских пиявок и умертвий. Насколько я помню, в этих топях они еще встречаются».

«Ты имеешь в виду упырей?» — беспокойно повела носом волчица.

«И их тоже. На самом деле нежити много, начиная с мавок и заканчивая гигантскими болотниками. Это вам на некромантии преподают, как и способы защиты от них, и заклинания-обереги. Вот демон… надо было подумать об этом заранее… все равно ж пришлось бы сюда соваться! Прости, милая, недоглядел. Но слишком много было того, что тебе предстояло освоить».

«Ты мне скажи, как их распознать? Чем пахнут? Каковы на вкус… — Айра ошалело помотала головой. — Э-э-э… ох уж эти инстинкты… в смысле, как с ними справиться без магии? Как они бродят: группами или поодиночке? Летают ли? Плавают ли? Или мне стоит опасаться только погони на суше?»

Марсо ненадолго задумался.

«Вообще-то по-разному бывает. Плавуны обожают прятаться в воде и похожи на гнилые бревна, только с зубами и парой спинных плавников. Нападают чаще из засады, из-под какого-нибудь куста или ряски. Но они довольно неуклюжи и медлительны. Часто спят, мало двигаются, охотятся поодиночке и терпеть не могут конкурентов. Этих опасаться не стоит: ты легко от них убежишь. Мавки — проблема посерьезнее: любят таиться вдоль берегов и стаскивать незадачливых путешественников в воду. Мороки насылают, прикидываясь то дитем неразумным, то девчонкой, то парнем пригожим… кто подойдет близко, того и утянут. Летавицы делают хитрее — на дорогу сами выползают, словно пиявки за свежей кровью, прикидываются сомлевшими бабами, а потом хватают добычу и прыгают в воду. Если промажут, то потом будут ночами выть с досады, но уж если кого сцапают — все, хохот над болотами такой стоит, что ни одна живая душа близко не сунется. Зато они, когда нажрутся, еще с месяц охотиться не смогут — жиреют и в спячку впадают».

«А упыри?» — нерешительно прижала уши волчица.

«Этих тоже хватает, но они слабые, склизкие… из утопленников, как правило, нарождаются, если после смерти душа не находит упокоения, а тело не успели пожрать черви. Ну, и если маг заклятие поблизости бросит, а остатки за собой не уберет — упыри на любые эманации реагируют, как комары на тепло. Сползаются отовсюду и кружат, кружат… плохо то, что они стаями любят собираться. Так что хоть по отдельности уничтожить их легко, но отбиться от всей стаи уже непросто. С ними тебе лучше не связываться — как почуешь, что тухлятиной потянуло, так и беги со всех ног. Догнать они не смогут — разваливаются на ходу, поэтому будут ждать другой добычи».

«Марсо, а кто такие болотники?»

«Хозяева, — не слишком охотно отозвался дух. — Что-то среднее между человеком и громадной жабой. Не живые и не мертвые. Но разумные, сволочи. Говорят, с кем-то из них даже договориться можно, чтобы пропустили. Силу, там, отдать в достатке или кровушкой поделиться… они силу любят. Готовы вытянуть все до капли. Только дураков, сама понимаешь, нет — как только ты ему силу-то отдашь, так его сдерживать ничто не будет. Квакнет своим, и от тебя даже костей не останется. Поэтому дают… если выживают, конечно… заранее наполненные амулеты… или артефакты, какие не жалко. Откуп — дело благородное. Все лучше, чем комаров кормить да от упырей полночи отбиваться. А если с болотником сторговался, то до утра можешь идти спокойно — не тронут. Хотя, конечно, если заснешь, то схрумкают за пару минут, несмотря ни на что».

Айра зябко передернула плечами.

«Сколько ж эти топи тянутся?»

«Где как. Где-то за несколько дней удается управиться, где-то и за пару недель не выйдешь. На юге, бывает, и ног не успеешь замочить, как уже выбрался. Но я по карте помню — где-то неподалеку должен быть один перешеечек. Узкий, затерянный демон знает где, но по нему, если найдем, на ту сторону выберемся меньше чем за сутки. А там уже и Охранные леса близко».

Волчица брезгливо сморщилась, когда порыв ветра донес тяжелый, гнилостный запах. По ее коже пробежали огромные мурашки, шерсть встала дыбом, уши тревожно зашевелились, а глаза так и забегали по кустам, выискивая подозрительные тени.

Идти пришлось недолго — уже к вечеру лес значительно поредел. Деревья стали заметно тоньше, как-то разом скривились, будто от тяжелой болезни. Кроны обвисли, листва приобрела грязно-зеленый оттенок. Кора на стволах заросла густым мхом. А с утра картина стала настолько удручающей, что воинственно настроенная волчица погрустнела, справедливо полагая, что это только начало.

Спустя пару часов после рассвета Айра поняла, что Марсо сильно преуменьшил прелести открывшейся перед ней топи. И коварно умолчал насчет чудовищного запаха, ударившего по ее нежным ноздрям сразу, как только лапы ступили на предательски просевший мох.

Айра закашлялась. Подышала ртом, вздернув морду к небу и надеясь, что вскоре привыкнет. Но тщетно. После чего ей оставалось только стиснуть зубы, клятвенно пообещать себе, что выдержит, и двинуться вперед, чтобы как можно быстрее покинуть это зловонное царство.

К счастью, Марсо довольно быстро сориентировался и отыскал место, откуда, по его мнению, начинался спасительный перешеек через Гремарские топи. По его словам, тут должно быть посуше, меньше упырей и плавунов, но больше мавок. Однако они, как утверждал призрак, неопасны — надо только рявкнуть на них посильнее, рвануть какую-нибудь тварь клыками, а потом, зажимая уши, бежать поскорее, чтобы не оглохнуть. Тогда остальные не посмеют кинуться вдогонку.

«А что? — рассуждал он, пока Айра пробиралась среди редеющих кустов и крайне осторожно нащупывала тропку. — Была бы ты человеком, я бы отсоветовал тут идти. Но ты большая, быстрая, зубастая, как не знаю кто. Никакая пиявка кожу не прокусит, даже если напряжется. Разве что оводы будут мешать. Но ты заранее морду засунь в грязь, они и отлипнут. И глазами моргай почаще, чтобы не прицепились. Правда, нос… ну, да ты и его макай в водичку. Авось не пристанут. Или соскользнут к демону, пока ты фыркать будешь…»

Айра с тяжким вздохом встретила первые лужицы, начавшие проступать среди мхов. К этому времени деревья почти перестали встречаться, а те, что еще стояли, сопротивляясь неизбежному, выглядели больными и слабыми.

Хорошо хоть, с кустами дело обстояло лучше — по крайней мере, возле них можно было быть уверенным в том, что пройдешь по траве, а не по разъезжающемуся под лапами мху. Айра намеренно двигалась так, чтобы перебегать от одного куста к другому, пока была такая возможность. Где-то прыгала, рискуя свалиться в лужу. Где-то осторожно прокрадывалась, переползая через колючие ветки, гнилые стволы и отчаянно мотая головой, отгоняя назойливо лезущую в глаза мошкару.

К несчастью, Марсо ошибся: комаров здесь были тучи, и их совершенно не смущали ни шерсть, ни размеры, ни прыть незваной гостьи. Скорее, они желали заполучить на обед такую гору теплого меха, в которую вонзались прямо на лету и потом упорно там барахтались, тщетно пытаясь добраться до нежной кожи.

Сперва Айра пыталась отряхиваться. Потом прижала уши к голове. Затем принялась остервенело мотать мордой, раздраженно порыкивая сквозь стиснутые зубы. Но потом все-таки не выдержала — выбрав наиболее чистую из луж, которых с каждой минутой становилось все больше, окунулась туда целиком, покрывшись болотной тиной с ног до головы.

Ближе к полудню она вывозилась так, что сама бы себя испугалась, если бы увидела в зеркале. Всклокоченная, шерсть дыбом, пасть приоткрыта, глазищи горят… сама в грязи, как королевна в шелках… усищи мокрые и черные, хвост обвис, на брюхе колтуны. На ушах клочья ряски. Нос в какой-то зеленой гадости и забит так, что едва дышит. Над головой, как живая корона, вьются тучи озверелых кровососов… Красавица! Осталось женихов кликать да сватов засылать!

А после полудня стало еще хуже — под ногами начали с поразительной наглостью сновать болотные змеи. Причем вылезли они из мха разом, как по команде: только не было никого — и тут на тебе! Айра едва успевала отдергивать лапы, чтобы ни на кого не наступить: благодаря урокам естествознания она хорошо знала, что болотные гадюки — одни из самых ядовитых тварей на Зандокаре.

Сложности добавляло еще и то, что кольцо Марсо приходилось тащить в зубах. А это значило, что ни отдышаться как следует не получалось, ни выронить его нельзя.

К вечеру она почувствовала, что стала уставать. Ей приходилось много плавать, а плыть оказалось неожиданно тяжело — болотная вода была густой, вязкой, мутной. Пиявок в ней водилось немерено. Комаров только прибавлялось с каждой минутой, а лужи становились все больше и шире, тогда как полоски суши — все уже и короче. Да и те большей частью были покрыты липкой жижей, из которой с немалым трудом удавалось выдергивать лапы.

Идти по такому месиву было невыносимо. Айра потеряла темп, покрылась коркой грязи с головы до ног. Уже с трудом переставляла ноги. И старалась поменьше прислушиваться к зудению Марсо, который всеми силами пытался скрасить утомительное путешествие.

«… Нет, ты не подумай — сам я в этих местах не был. Но частенько слышал от знающих людей, что в Гремарских топях можно повстречать редкий вид хищного барракамуса, который вырастает в этих широтах до таких размеров, что длиной охотничьего лепестка может поспорить с размахом крыла альбатроса. Не думаю, конечно, что это правда, потому что такому крупному растению было бы нелегко искать себе пищу, но уверен, что хотя бы до размеров усика твоей Иголочки он должен дотянуться…

Еще я слышал, что тут встречаются морочницы — ну, с виду вроде как лужа слизи, куда можно наступить и даже не понять, во что вляпался. Но как только ее коснешься, она начинает выпускать белесый пар, от которого животное теряет ориентацию и начинает метаться. Вернее, это ему кажется, что оно убегает или, наоборот, куда-то спешит. Тогда как на самом деле просто замирает на месте, не замечая, что расползшаяся под ногами лужа и не лужа вовсе, а растекшаяся дрянь, которая начинает взбираться по коже и заживо тебя поедать. Но самое любопытное состоит в том, что ты даже боли не почувствуешь, пока она не доберется до головы…

Говорят также, что когда-то тут обитал особый вид нечисти — веретенники. Здоровенные такие, на концах у них тело узкое, заканчивается двумя ртами… ну, спереди и сзади, чтобы удобнее было нападать. Так вот эти гады плавали, изгибаясь всем телом, словно пиявки. Только пиявки складываются пополам, опираясь на подошву, а эти опирались на пузо, в котором всегда переваривался какой-нибудь невезучий кабанчик. Ну, или кто-то другой размером с кабанчика…

Кстати, пиявки тут тоже встречаются. Примерно с руку толщиной и длиной почти в две. Чем уж питаются, не знаю, но если уж змей на окраинах видели поболе, чем коридоры в нашей академии, то не думаю, что про пиявок сильно наврали…

Про комаров вообще отдельный разговор. Да ты и сама видишь, какие тут звери. Куда угодно пролезут и какую хочешь шкуру попортят. Я даже рад, что на тебе сейчас такая корка, что сквозь нее им не пробиться… а вот мух, пожалуй, берегись. Я в „Описании гадов морских и земных“ однажды наткнулся на упоминание о громадной мухе зу-зу, вырастающей с кулак взрослого мужчины. Говорят, эта дрянь обожает откладывать личинки под кожу, чтобы они росли, питались, а затем, когда настанет время вылупляться, буквально выгрызали себе дорогу наружу…

Кстати, ты слышала легенду про болотного царя? Этот тоже болотник, только громадный, как остров, и живущий на самом дне Гремарских топей. Толстый, липкий и отвратительно разумный червяк. Если поднять его на поверхность, он даже ползать бы не смог, потому что разжирел и стал похож на огромную, мягкую, белесую…»

«Может, хватит меня пугать?! — наконец рявкнула Айра, пустив гулять долгое рыкающее эхо. — Ты мне еще про вампиров расскажи на ночь глядя! Или про то, как упыри подкрадываются к своим жертвам и заживо выпивают из них все соки!»

Марсо сконфуженно кашлянул.

«Да я просто отвлечь тебя хотел».

«Не надо! — раздраженно рыкнула волчица. — Хватит уже, отвлек! До сих пор поджилки трясутся! Тебе только детям сказки рассказывать!»

«Прости. Я хотел как лучше».

«Тогда не лезь под руку, не то покусаю!»

«Айра, девочка моя, не сердись, — покаянно вздохнул призрак. — Я же ничем тебе помочь не могу. Ни поддержать, ни придать сил, ни даже веревку кинуть, если что случится… я ж не со зла. Я просто хотел поднять тебе настроение».

«Хватит, — процедила она, сосредоточенно переплывая очередное зловонное озеро. — С таким настроением я как топор на дно пойду. Или, чего доброго, сама утоплюсь, чтобы не знакомиться поближе с местными обитателями».

«Между прочим, тебе еще везет. Еще никто не посмел на тебя… — У него вдруг страшно изменился голос: — Вверх! Айра, глотай кольцо и лети! Немедленно!»

Волчица от неожиданности щелкнула пастью, послушно проглотив драгоценную ношу, собралась было рявкнуть во весь голос, чтобы призрачный дурак не смел больше гавкать под руку. Но почувствовала, как что-то чужеродное коснулось живота, принявшись обвиваться вокруг тела подобно гигантскому щупальцу, ощутила идущий от неизвестной твари мертвенный холод. После чего взвыла не своим голосом и изо всех сил подпрыгнула, прямо в прыжке ломая собственное тело.

Боль трансформации ударила с такой силой, что взметнувшаяся с поверхности болота соколица мучительно вскрикнула, с натугой молотя влажными крыльями. С серебристых перьев посыпалась свежая грязь, вспугнутые комары шарахнулись в стороны. Ее опасно мотнуло в одну сторону, в другую, потому что в последний момент щупальце успело-таки царапнуть когтем по нежному брюху. Но потом она пришла в себя, отдышалась и, поднявшись на высоту нескольких человеческих ростов, успела увидеть, как в том озере, из которого она чудом вырвалась, стремительно уходит под воду чья-то огромная, усеянная длинными отростками зубастая пасть.

«В-всевышний… — заикаясь, пробормотал Марсо, когда жуткая тварь осталась далеко позади. — Д-девочка моя, как ты?»

«Живая, — выдохнула Айра, с неимоверным трудом держась в воздухе. — Спасибо, Марсо, ты спас мне жизнь. Только за кольцо прости… боюсь, во второй раз я его не отрыгну. Такое впечатление, что оно сразу провалилось в кишки».

«Да демон с ним. Главное, что жива осталась. Сумеешь до суши дотянуть?»

«Нет, — судорожно сглотнула она. — Я ее даже не вижу. И не чувствую. А крылья мокрые, с такими не шибко полетаешь. Вообще не понимаю, как смогла: думала, с месяц еще не взлечу, а видишь как… прижало, вот и взлетела. Боже, какой кошмар! Даже не думала, что такое существует!»

«Честно говоря, я тоже».

«Может, они тут на каждом шагу сидят? — содрогнулась всем телом соколица. — Как нас еще раньше не сцапали?»

«Не знаю. Повезло. Или не проснулось еще — оно ж, наверное, к ночному зверью относится. Ночью нажрется от пуза, а днем дрыхнет».

«Марсо, куда мне лететь? Я ничего не вижу, — тревожно спросила она, продолжая мчаться в кромешной тьме. — Если на дерево наткнусь, не успею свернуть на такой скорости».

«Пока все правильно, — спустя несколько томительных секунд отозвался призрак. — Я чувствую направление, ты не должна ошибиться. Держись севера или северо-востока, тогда дотянем».

«У меня мало сил».

«Постарайся, девочка. Чем дальше ты улетишь, тем меньше потом бежать по земле. Пожалуйста, постарайся… постарайся не опускаться ниже».

«Я не могу… больше! — задыхаясь, вдруг прошептала она. — Я еще не восстановилась до конца… и устала еще раньше».

Марсо нервно дернулся.

«Айра…»

«Черпать твои силы я не хочу. Рано еще. А падать лучше не с самой большой высоты… как думаешь? Я все-таки живая… расшибусь ведь… волчицей-то…»

«Какой волчицей?! — не на шутку всполошился он. — Айра, ты что?! Не вздумай прямо в полете!»

Но она уже не слышала — едва не теряя сознание от слабости и не слыша ничего, кроме нарастающего свиста в ушах, Айра камнем падала вниз, прямо на ходу теряя серебристые перья.

Ее тело стремительно вытянулось, с поразительной скоростью приобрело человеческие очертания. Длинные волосы растрепались, облепили ее со всех сторон и начали неуловимо быстро меняться, укорачиваясь и становясь густым серым подшерстком. Руки изломались, изогнулись и истончились, вырвав из изменившегося горла невольный стон. Ноги поджались к животу, обзавелись когтями вместо изящных пальчиков. Птичий клюв вытянулся в распахнутую в беззвучном рыке пасть. А когда потяжелевшее тело со всхлипом рухнуло в стоячую воду, то уже ничем не напоминало уставшую, покрытую грязью и перьями девушку.

Волчица, вынырнув на поверхность, жадно хватанула пастью ночной воздух и проворно поплыла к берегу. С трудом выбралась, цепляясь когтями за мох. После чего наконец свалилась без сил и измученно уронила морду на лапы.

«Вот видишь, Марсо… волчицей для меня как-то привычнее».

Запертый в камне призрак прошептал что-то горестное, но она уже не слышала — прикрыв глаза и распластавшись на мокрой траве, уже погружалась в мягкие сиреневые волны, в которых всегда было тепло и удивительно уютно.

ГЛАВА 7

Долго отдыхать ей не дали — едва на небе взошла луна, холодный ветерок взъерошил загривок, а над головой зашелестели потревоженные ветки, как назойливый, бесконечно страдающий голос пробился к устало дремлющему сознанию.

«Айра… Айра, проснись! Пожалуйста, надо уходить… Айра!»

Волчица пошевелилась и с трудом приоткрыла тяжелые веки.

«Марсо…»

«Наконец-то! — с невыразимым облегчением воскликнул призрак. — Девочка моя, напрягись еще немного. На болоте нельзя ночевать. Давай, поднимайся… ну же!»

«Не могу, — измученно прошептала она. — Сил нет».

«Ты должна! Скоро полночь! Самое время для нечисти!»

«Прости, но я действительно не могу».

Марсо в отчаянии едва не взвыл, когда она снова закрыла глаза и недвижимо замерла.

«Не смей терять сознание! Я знаю, ты устала. Тебе больно и трудно, но нам надо идти, иначе погибнем оба! А Кер?! Айра, подумай хотя бы о Кере!»

Волчица с трудом приподняла голову и всмотрелась в сгустившийся мрак. Марсо был прав: надо вставать и двигаться дальше. Ради него и кольца, к которому он оказался привязан. Ради Кера. Ради себя, наконец, чтобы успеть добраться до Занда и снова очутиться в его ласковых объятиях.

«Айра!» — снова встряхнул ее призрак.

Волчица вздрогнула и медленно поднялась, невероятным усилием сохраняя равновесие. За время короткого полета и двойной трансгрессии она ослабла так, как уже давно не случалось. Даже после побега ей было лучше. Даже после занятий с Викраном дер Солленом. Тогда она хотя бы находила силы заниматься после тренировок. Жила одной мыслью о бегстве. Но тогда она была сильна. Тогда она могла одолеть трансформацию из зверя в птицу, минуя человеческое тело. Могла сохранять жизненно необходимые крохи энергии и черпать то, чего недоставало, из казавшегося бездонным алмаза.

А теперь в нем почти не осталось резерва. Этих сил едва хватало, чтобы удерживать Марсо по эту сторону жизни, и Айра не могла забрать оттуда ни одной лишней капельки.

«Умница, — прошептал невидимый призрак, когда волчица, пошатнувшись, сделала первый неуверенный шаг. — Айра, ты молодец. Давай же. Ты можешь!»

«Могу», — бесцветным голосом согласилась она и, безвольно мотнув головой, сделала еще один шаг. Лапы слушались плохо, шерсть намокла и повисла грязными сосульками. Мысли путались, перед глазами то и дело вставал туман, маня долгожданным отдыхом и блаженным теплом.

Но она потихоньку шла. Медленно и со стиснутыми зубами, но шла. С каждым шагом стряхивая сонную одурь, яростным рыком отгоняя звон в ушах, отмахиваясь от набегающей на глаза пелены… все быстрее и быстрее… до тех пор, пока, не заметив круто обрывающийся склон, не свалилась в поистине ледяную воду.

От пронзившего тело холода волчица взвыла и, мигом очнувшись, яростно заработала лапами.

Холод был повсюду: снизу, сверху, с боков. Он сдавливал ее грудь ледяными обручами. Врывался внутрь облачками холодного пара. Замораживал нутро, заставлял кровь застывать в жилах. Пугал до жутковатого клацанья челюстей. Но при этом все-таки успевал обжечь своим холодным прикосновением, а сила этого касания была такова, что с ней не сравнилась бы даже двойная, а то и тройная трансгрессия. Просто потому, что никакая трансгрессия, даже в самые трудные дни, не вызывала в памяти девушки таких ярких и правдоподобных видений.

— …Поднимайся. Бери оружие. Нападай, — снова холодно звучит из пустоты бесстрастный голос наставника. — Считаю до трех: если не поднимешься, я подниму тебя сам.

Она тихо всхлипывает, прекрасно помня, что случится, если бездушный мерзавец возьмет в руки палку, и мучительно медленно, едва сдерживая рвущийся наружу крико, поднимается на колени.

— Еще, — властно требует тот же голос. Тихий, ровный, ненавистный и… пугающий. — Поднимайся. Живее.

Она с неимоверным усилием встает на дрожащих ногах. Нагибаясь, подбирает брошенную рапиру. С еще ббльшим усилием выпрямляется и принимает стойку, одновременно поднимая на палача отрешенный, почти что мертвый взгляд.

Викран дер Соллен холодно улыбнулся.

— Вот видишь? Значит, можешь, когда захочешь?

Дрожа всем телом, Айра буквально выскочила на берег и, позабыв про усталость, припустила так, что призрак даже не успел указать правильное направление.

«Айра… погоди… не так быстро! — попытался урезонить ученицу бывший архимаг. — Айра, да не спеши же! Ты несешься так, словно привидение увидела!»

«Ув-видела, — прощелкала зубами волчица. — С-самое настоящее. Чтоб мне больше никогда в жизни его не встречать!»

«Да кого?!»

«Дер Соллена… чтоб его демон сожрал! Надо же было явиться так не вовремя! Чуть Всевышнему душу не отдала!»

«Зато теперь ты несешься так, будто он у тебя на хвосте висит».

«Типун тебе на язык! — Волчица непроизвольно обернулась, но никого, разумеется, не увидела и с невыносимым облегчением перевела дух. — Ф-ф-у-у… Марсо, не пугай меня больше. Сердце до сих пор колотится как сумасшедшее».

«Что это вообще было? — сварливо осведомился маг. — Что на тебя нашло? Вылетела оттуда, как камень из пращи! Я-то думал, тебя придется всю ночь уговаривать, чтобы сделала лишний шажок, а ты вон, все еще несешься не разбирая дороги. Одно хорошо: хоть в правильном направлении. А если бы назад повернула?»

Айра помотала головой, избавляясь от наваждения. Затем снова отряхнулась, избавляясь от тины и успевшей налипнуть грязи. Наконец отдышалась, присела на первый попавшийся клочок земли и с удивлением к себе прислушалась.

«Надо же… Марсо, мне гораздо лучше!»

«Это я и сам вижу. Ты скажи мне, что случилось?»

«Не знаю, — призналась она. — Там было так холодно, что я даже подумала: застыну, как муха в янтаре. Приморозит меня там, и все. Никакими заклятиями потом не отдолбишь. Сплошной лед. Сплошной холод. Такая стужа, что просто сердце останавливается. А потом меня вдруг обожгло… Марсо, мне показалось, или это действительно мертвый Ключ?»

Призрак кашлянул.

«Если бы ты в нем утонула, я бы ответил да».

«А если бы нет?»

«Не знаю. Честное слово. Даже не представляю… разве что ты и от него умудрилась каким-то образом восполнить резервы… ничем иным твое состояние я просто не могу объяснить. Но, знаешь, вообще-то такое невозможно. Из мертвого Ключа еще никто не выбирался живым».

Волчица перевела дух.

«Из академии тоже никто раньше не сбегал».

«Тоже верно, — вынужденно согласился он. — Но если с охранными сетями есть хоть какая-то возможность схитрить, то Ключи… не знаю. Действительно не знаю. Я ведь его даже не почувствовал».

«Я тоже, — перевела дух Айра. — Честно говоря, я вообще думала, что мертвых Ключей не существует. Дескать, бабушкины сказки».

«Не сказки, — задумчиво протянул призрак. — Но я не думал, что в Гремарских топях найдется такой клад».

«А вода из него и правда может любые раны срастить?»

«Да, но для этого надо находиться на краю гибели. Главное свойство такого Ключа — раздувать тлеющую в человеке искру… или же задувать, если она окажется слишком слаба. Он как ветер, холодный и равнодушный. Поможет — хорошо. Не поможет — жаль. Как правило, с ним некроманты любят работать — нежить на такую воду только что не молится. Всегда пасется поблизости, стережет… что, кроме мертвого Ключа, способно поддерживать в ней подобие жизни?»

Волчица неожиданно шевельнула ушами, настороженно принюхалась, а потом как-то разом осела и сдавленно прошептала:

«Ты прав: и они действительно его стерегут».

А следом со всех сторон раздался заунывный вой сразу на несколько десятков, если не сотен голосов, и по всему болоту прошло странное волнение.

* * *

Она летела так быстро, как никогда в жизни, — на пределе, на грани отчаяния из последних сил взмахивая потяжелевшими крыльями.

Под ней проплывало целое море из покрытых слизью голов. Бесконечная череда искаженных лиц, распахнутые в крике беззубые рты, провалы глаз с горящими внутри зелеными огоньками. Исковерканные, изломанные, причудливо изогнутые тела, в которых не осталось ничего человеческого.

Она видела женщин в обрывках древних одежд. Мужчин, с одинаковой жадностью пытающихся до нее добраться. Видела крохотные фигурки детей, многие из которых не доставали макушкой до поверхности воды, но уже сейчас высоко подпрыгивали и тянули посиневшие руки — туда, где уносилась прочь их долгожданная добыча.

Упырей были сотни… тысячи… одинаково склизких, разваливающихся на части, истекающих гноем и отвратительной зеленоватой слизью. У многих не было рук, у кого-то не хватало ног. Какой-то мужчина лишился челюсти и теперь жутковато шевелил распухшим языком, стараясь ощупать им насквозь прогнившие зубы.

Возле упырей растеклись широкие маслянистые лужи, отсвечивающие все теми же зеленоватыми сполохами. Края луж временами загибались, и тогда они наползали на замершие поблизости тела. Там, где они касались нежити, даже мертвая плоть постепенно растворялась. Под ней медленно обнажались кости, а затем и они растворялись, образуя внизу зловонные лужицы. Однако упыри не замечали: когда кто-то из них падал под натиском оголодавшей морочницы, остальные тут же смыкали ряды, и прожорливая тварь переползала на соседей, не делая особых различий между живыми и мертвыми.

В одном из «озер» Айра с содроганием увидела нечто огромное, смутно напоминающее раскормленного червяка, проглотившего по недомыслию слона. Оно билось в воде, освобождая место среди полчищ другой нежити, и жадно хватало их сразу двумя пастями, росшими из обеих частей его огромного тела.

Возле другой лужи обнаружилась стая летающих тварей, смутно напоминающих разжиревших крыс. При виде соколицы они с пронзительными криками поднялись в воздух и теперь мчались следом, оглашая громкими воплями наполненный запахом смерти воздух.

Айра не слишком их боялась — криксы довольно медлительны, когда сыты. А эти, хоть и выглядели устрашающе, все же летели без особой спешки. Значит, не далее как прошлой ночью успели кого-то загрызть, иначе ей никогда бы не уйти.

Она боялась другого — того, что не хватит сил и она не сумеет пересечь это море останков, которым какая-то злая сила рискнула подарить некое подобие жизни.

Марсо говорил, что это наследие прошлых битв. Отголоски прошедших Катастроф. Последствия неудачных экспериментов демонологов и некромантов… нечисть. Нежить. Действительно, не живые и не мертвые. Ушедшие из-под светлой длани Всевышнего, но так и не обретшие покоя. Неупокоенные. Недожившие. И недобитые.

И было их так много, словно на месте Гремарских топей находилось огромное кладбище. Точнее, много кладбищ, с которых поднялась эта мертвая армия, а теперь только и ждала, когда же у нее появится такой же мертвый полководец.

Айра уже не могла видеть мертвый Ключ, который потревожила по случайности. Но она откуда-то чувствовала, что нежить поднимается вокруг него волнами, всплывая из самых далеких глубин. Со скрежетом вылезает из растоптанных могил. С хрустом встает на прогнившие ноги и голодными взглядами провожает нахалку, вздумавшую подпитываться от их драгоценного источника.

Айра не видела, что происходит в центре бесконечных топей. Старалась не слушать непрекращающийся вой. Пыталась не смотреть вниз, но не могла не испытывать страха при мысли, что где-то там со дна Ключа всплывает нечто поистине чудовищное. Нечто, перед чем теряется все ужасающее великолепие мертвой армии. По сравнению с чем даже наполненное страхом прошлое неустанно меркнет. То, от чего за долгие века еще никто не нашел спасения.

«Айра, быстрее, — дрогнувшим голосом попросил Марсо, когда над болотом прокатился долгий, протяжный, исторгнутый с самых глубин стон. — Что-то мне не хочется увидеть, что мы с тобой разбудили».

Соколица судорожно сглотнула.

«Марсо…»

«Быстрее, милая. Бери мои силы, только не вздумай останавливаться, слышишь?»

«Не стану, — тихонько всхлипнула она, бросив пугливый взгляд вниз. — Лучше уж так, на лету, чем им в лапы…»

Очень скоро у нее занемели крылья, отчаянно заслезились глаза, но останавливаться было нельзя. Иначе — смерть, долгая и мучительная. Вот только заимствованные из Ключа силы таяли слишком быстро. Это было очевидно еще в тот момент, когда она решилась на повторную трансформацию.

«Айра… бери у меня, — велел Марсо, поняв, что девушка не сумеет дотянуть до суши. — У нас еще есть запас. Небольшой, но его может хватить».

Соколица проклекотала что-то невнятное.

«Ты же сгоришь! Айра!»

«Ты тоже, — задыхаясь, просипела она. — Но уж лучше сперва сгорю я, а ты потом… придумаешь, как вернуть меня к жизни».

У нее внезапно помутилось в глазах, а из горла вырвался сдавленный клекот. Но ненадолго — едва пришла в себя от истошного вопля в ушах, она ловко вильнула, избегая протянутых рук, с трудом набрала высоту и, отметив, что мертвецов внизу стало заметно меньше, мстительно усмехнулась.

«Вот так… кажется, вы не так уж и бесчисленны!»

«Айра, девочка, не пугай меня больше! — пробормотал переведший дух Марсо. — Я уж подумал — все. Тухнуть мне вместе с упырями и доживать свой век в объятиях морочницы».

«Ты видишь, они кончаются!»

«Да, — с невыразимым облегчением согласился маг. — Ты почти справилась».

«Взгляни назад: что там с криксами? — попросила Айра, из последних сил ворочая тяжелыми крыльями. — Может, плюнуть на все и уйти через портал? Моих сил еще хватит».

«Не надо, — странным голосом отозвался Марсо. — Они отстали. Точнее, они сейчас слишком заняты, чтобы заниматься тобой. Думаю, больше не привяжутся… даже если уцелеют».

Айра непонимающе нахмурилась, но решила, что узнает обо всем позже — впереди наконец забрезжили первые деревья и проступила долгожданная суша.

Прав был дух — они сумели оторваться. Вот и воды внизу поубавилось, и упыри все как один куда-то попрятались, и летавицы заползли в свои норы, и даже морочницы больше не пугали своей численностью. Ни упыря в округе, ни склизкой головы веретенника, ни плавуна, ни криксы…

Соколица с безумным облегчением выдохнула и рухнула вниз, целясь на мягкую подушку из опавших листьев.

Прямо на лету ее снова закружило, опасно повело, развернуло, будто от сильного ветра. Уставшее тело изломала четвертая за сутки трансформация, а затем исхудавшая, задыхающаяся, но гордая собой волчица с размаху рухнула на землю. Но в последний момент умело сгруппировалась, перекатилась. Каким-то чудом не свернула шею. Через несколько секунд, наполненных страшным треском, ревом в ушах и неистовым грохотом крови в голове, она все-таки остановилась. И, переведя дух, рыкнула:

«Здорово полетали, да?»

Марсо почему-то не ответил. Не похвалил за удачное приземление, не отругал за сумасшедший риск, не укорил за безрассудство и даже не отчитал за немыслимое упрямство. Он словно умер на какое-то мгновение. Как-то истаял, пугливо сжался в своем новом доме. И лишь через бесконечно долгую секунду тихо прошептал:

«Прости меня, девочка… недоглядел».

Волчица приподняла гудящую голову и вздрогнула, наткнувшись на три пары зеленых огоньков, неумолимо подбирающихся из темноты. У нее что-то заледенело внутри, когда число горящих глаз возросло с трех пар до пяти, а затем и до десяти. Наконец воздух прорезало змеиное шипение, а затем из мрака проступили белесые тела, тянущие к ней когтистые лапы.

«Не многовато ли на меня одну?» — устало усмехнулась Айра.

«Беги, — беззвучно шепнул заточенный в камне маг. — Беги отсюда немедленно».

Айра ласково улыбнулась.

«У меня не осталось сил, Марсо».

«Бери мои и, пожалуйста, уходи».

«Нет. Я тебя не брошу».

«Ты должна! — неожиданно сорвался на крик призрак. — Я уже мертв! Я сто лет не ведал иной жизни! И не хочу ее больше! Прошу тебя, Айра… беги!»

Волчица поднялась на усталых лапах и зло оскалилась, готовясь к бою.

«Я не буду забирать твою жизнь ради своей собственной».

«Подумай о Кере!» — застонал он.

«Малыш меня поймет».

«Тогда хотя бы о Занде! О нашем мире!»

«Занд найдет себе другое Сердце, — спокойно ответила Айра. — Ему много тысяч лет. Он как-то жил без меня раньше и прекрасно проживет дальше. Поэтому я говорю тебе: нет, Марсо, я тебя не убью».

Она широко расставила лапы, как учил ее когда-то Викран дер Соллен, опустила хвост, прижала уши к голове, окатив приближающихся мертвецов предупреждающим рыком. Снова, как когда-то давно, услышала беспокойный стук далекого Сердца и с сожалением подумала, что уже не успеет посмотреть на него наяву.

«Прости, Марсо!»

Она неожиданно взревела во весь голос, извещая о начале смертного боя, и стремительно прыгнула, стремясь добраться до мелькающих в темноте тел. Она вертелась, вгрызалась могучими челюстями, раз за разом слыша отвратительный хруст и без труда проламывая собой непрочные тела. Упырей было просто убить — Марсо и в этом не ошибся. Как не ошибся в том, что они всегда нападают стаями. И, пока громадная волчица вертелась ужом, сбивая с ног, калеча, отрывая головы, с другой стороны подходили все новые и новые тени. Такие же бледные, молчаливые и с голодными огоньками в страшных глазницах.

Она металась по поляне неистовым зверем. Рычала, рвала на части и неустанно дробила чужие кости. Она с ног до головы покрылась липкой слизью. Почти не чувствовала слабости, не вспомнила про усталость. А вскрикнула только один раз — когда когтистая рука все-таки сумела ее зацепить и со всего маха распорола левое бедро до кости.

Полный безумной боли рев разнесся далеко по притихшему лесу. Вспугнул стайку ночных зверьков. Разбудил дремавшего на дальнем пригорке медведя. Породил громкое эхо, болью отозвавшееся в наполнившейся звоном голове. А потом неожиданно вернулся — еще более громкий, свирепый и поистине страшный.

Упав под напором чужих тел, Айра в конце концов перестала биться, уже не чувствуя ни боли, ни страха, ни сомнений.

Ее не испугали даже нависшие сверху морды, на которых застыли капли ее собственной крови. Отнявшаяся нога больше не беспокоила. Боль тоже куда-то исчезла. Айру ничто теперь не тревожило. Даже прошлое. Но тлеющий где-то в глубине разум еще сопротивлялся, горел, стремился жить. Но даже он не знал, как объяснить, откуда появился тот черный зверь и яростным рыком отшвырнул нежить прочь, словно холодный морской ветер — сухие, мертвые листья.

ГЛАВА 8

Вэйр со вздохом отложил учебник и потер гудящие виски: после того, как маг переправил его в Академию высокого искусства, не проходило ни дня, чтобы у него не болела голова.

Но Вэйру еще повезло (по крайней мере, так сказал лер де Сигон): сейчас для учеников наступил двухнедельный перерыв, во время которого первокурсники разъехались по домам, так что у новичка было время нагнать их хотя бы по теории.

Юноша снова тяжело вздохнул.

За эти две недели ему пришлось освоить уйму всяких книг: «Основы практической магии», «Основы стихийной магии», «Естествознание», «Целительство»… даже какой-то дурацкий «Атлас по травологии»! Пришлось срочно изучать, что такое Озарение, концентрация, медитация, зубрить сумасшедшее количество формул, изначальный язык — и все это надо было сделать в кратчайшие сроки!

Спасало только то, что лер де Сигон наложил на юношу заклятие идеальной памяти, облегчившее процесс запоминания в разы. Озарение юный гений научился вызывать сам, поэтому натаскивать его по данному вопросу не требовалось. С практикой по Воде проблем возникнуть не должно, потому что начальные навыки юноша тоже освоил. А уж по физической подготовке сложностей у него точно не возникнет — куратор только хмыкнул при виде крепких плеч юноши и посоветовал не сломать у лера Дербера стойку с оружием.

«И на том спасибо», — в третий раз вздохнул Вэйр, после чего снова взялся за книжку.

Маг, имени которого он так и не узнал, привел его в академию в тот же день, когда Вэйр встретил виаров.

Заснувших друзей чужак, как и обещал, переправил в Аргаир, в окрестности Пармы. Одновременно передал послание в небольшой городок Ард, чтобы там присмотрели за молодежью. Терпеливо выслушал сбивчивый рассказ Вэйра. Несколько раз уточнил насчет тумана, досконально выяснил, где расположена деревенька юноши, после чего окинул новоиспеченного адепта долгим взглядом и пообещал не только передать эти сведения в Ковен, но и выяснить насчет его родителей. Сразу, как только выкроит время.

Когда буковки на странице снова начали расплываться, Вэйр устало прикрыл глаза.

Проклятие… до чего же трудно сосредоточиться. Невозможно не думать о доме, когда не знаешь, что там, как родители и живы ли вообще. Правда, с мага он стребовал не просто обещание, а полноценную клятву насчет них. И только после этого оказался в западном крыле. После чего нос к носу столкнулся с куратором, выслушал вводную лекцию об обязательных правилах и внутреннем распорядке. А еще через полчаса вошел в пустую комнату, которая должна была стать ему домом на протяжении целого полугодия.

* * *

Занятия возобновились ровно через две недели с того дня, как Вэйр переступил порог академии. К этому времени бесконечные вереницы формул и заклятий начали выстраиваться у него в голове в нечто определенное, схемы формирования тех или иных заклинаний приобрели вполне понятный вид, а зазубренные с помощью лера де Сигона азы изначального языка перестали восприниматься тарабарщиной.

Все необходимое для житья ему тоже предоставили, включая обязательную для учеников форму, костюм для занятий по боевой подготовке, набор учебников, туалетные принадлежности и комплекс бытовых заклинаний.

О расположении учебных комнат ему тоже подробно объяснили, повешенное в холле расписание занятий вопросов не вызвало. Бассейном и умывальной комнатой он научился пользоваться быстро, поэтому можно было сказать, что к началу учебного полугодия Вэйр подготовился успешно.

Плохо одно: способ побудки с такой силой ударил по многострадальной голове юноши, что в первый день тот не сумел сдержать болезненного стона. Затылок и без того был чугунным, но после того, как в коридоре раздался звук гонга, едва не разлетелся на части. Только поэтому Вэйр задержался с подъемом и зашел в умывальню последним. Но при этом испытывал такие мучения, что просто-напросто не заметил, как прошел мимо новых соседей. А очнулся лишь тогда, когда засунул голову под ледяную воду, а чей-то незнакомый голос изумленно воскликнул:

— Эй, парень! Ты откуда взялся в середине учебного года?

Вэйр, выпрямившись, откинул с лица мокрые волосы и совершенно спокойно взглянул на полтора десятка полуголых юношей, уставившихся на него со смесью удивления, недоверия и непонимания.

Все они были примерно его возраста, от шестнадцати до восемнадцати лет. Подтянутые, рослые, явно не понаслышке знакомые с физическими упражнениями. Однако руки у них были ухоженными, с тщательно подстриженными ногтями. А одежда, хоть и простая, выдавала в столпившихся соседях наследников не самых бедных в Лигерии семейств.

Вэйр уже успел насмотреться на таких за последнюю пару месяцев, поэтому не слишком удивился. И не почувствовал раздражения, когда все до единого взгляды уперлись в безобразный шрам на его левой щеке.

— Ты кто такой? — хмуро повторил кто-то из парней. — Откуда взялся, если набор закончился полгода назад?

— Вэйр, — ровно ответил он.

— Просто Вэйр?

— Да.

Тот же самый парень негромко хмыкнул.

— А почему пришел не через Арку?

— Не свезло, — кратко обозначил свои злоключения юноша.

— Опоздал, что ли? Ну-ну… ты откуда родом?

— Из Аргаира.

— Неужто еще один аргаирец на наши головы? — усмехнулся стоящий отдельно брюнет с утонченным лицом. — Надо же… нынешний год просто радует нас выходцами из этой страны. Верно, парни?

Среди юношей раздались нервные смешки, и Вэйр нахмурился, не понимая их причины. Но уточнять не стал — за полгода класс уже сплотился, заимел свои шутки и присказки, так что он еще долгое время не будет их понимать и из-за этого чувствовать себя чужаком. Однако взгляд черноголового ему откровенно не понравился — слишком уж пристальный, оценивающий. С таким надо держать ухо востро. Нож, может, в спину и не воткнет, но гадостей способен наговорить столько, что взвоешь.

— Ладно, пошли, — махнул этот тип. — Хоть сегодня и первый день, но от де Сигона влетит, если опоздаем. Эй, новичок! Надеюсь, ты что-нибудь выучил? А то гляди — если ля Роже прознает, что ты не знаешь, сколько камер у сердца лягушки, проклянет так, что отца с матерью забудешь… говорят, у вас, в Аргаире, это изучают еще в раннем детстве!

Вэйр наклонил голову и сделал мысленную зарубку в памяти: с чернявым надо быть осторожнее. И стоило бы выяснить, за что он взъелся на лера ля Роже и почему Аргаир не дает ему покоя.

* * *

Первый урок прошел для него вполне сносно: лер де Сигон провел урок как обычно, ничем не показав, что заметил новичка, хотя вопрос по теме, конечно же, задал.

Вэйр немного замешкался с ответом, потому что не привык подниматься из-за неудобной парты, но ответил все, как полагалось. Потом ему пришлось целый час переписывать в тетрадь новые формулы, старательно запоминая их прямо во время урока. Затем последовал черед практики, где пришлось показывать куратору, что он вполне справляется с Озарением. После этого снова последовали объяснения, разъяснения, дополнения…

Класс шушукался и волновался, то и дело оглядываясь на новичка.

Особенно старались девушки, с любопытством изучая симпатичного паренька и то и дело косясь на его шрам. Дело дошло до того, что лер де Сигон ядовито поинтересовался, не следует ли ему пригласить нового ученика на свое место, чтобы прелестные барышни вдоволь насмотрелись. И не устроить ли ему зачет по практической магии, раз уж класс сегодня так активен.

После этого шушуканье наконец прекратилось и косых взглядов стало гораздо меньше. Однако, выходя из класса, Вэйр постоянно чувствовал на себе внимание одноклассников, хотя ни один из них так и не рискнул к нему подойти.

Лер ля Роже, против ожиданий, ни про каких лягушек не спросил — его урок был посвящен круговороту воды в природе, так что лер Сухарь велеречиво провещал положенные два часа и, кажется, даже не заметил, что народу в классе прибавилось.

На обеде Бэйру снова пришлось остаться в одиночестве, потому что остальные адепты умчались перекусывать в парк. Сам он дороги туда не знал, поэтому, банально опасаясь заблудиться, никуда не пошел.

Затем наступил черед урока с лером Иберией, и вот тут-то преподаватель не обошел вниманием появившегося в академии юношу. Словно позабыв о теме занятия, толстенький маг жестом велел Бэйру подняться, довольно долго его разглядывал, а затем неожиданно спросил:

— Скажите, юноша, когда вы впервые коснулись силы?

— Чуть меньше месяца назад… лер, — послушно ответил Вэйр, слегка споткнувшись на непривычном обращении.

— Где это произошло?

— На море.

— Вы были один?

— Нет.

— Вам было хорошо в этот момент?

Вэйр вспомнил затопившую его волну ненависти, в ответ на которую море послушно вздыбилось огромным валом, и мрачно сверкнул глазами.

— Нет, лер. Я был зол.

Лер Иберия неожиданно улыбнулся.

— Скажите, какой высоты водяной столб вам удалось создать в первый раз?

— Не знаю, — нахмурился юноша. — Я не считал.

— Хорошо. Сколько примерно человеческих ростов он занял?

— Три… или четыре… я не помню.

— Неплохо, — приятно удивился маг. — Сколько вам удалось создать их в тот день? Каков итог вашего заклинания? Что это было?

Вэйр совсем помрачнел.

— Шторм, лер. Насколько я помню, это был шторм, а итог… боюсь, он вам не понравится.

— Отчего же?

— Потому что в результате я утопил корабль.

— Гм… — задумался лер Иберия. — А корабль был большой?

— Да.

— Вы пробили ему борт?

— Нет, лер, — покачал головой юноша. — Я обрушил на него несколько водяных валов, после чего на судне треснула мачта и оттуда сорвало снасти. В результате корабль разломало пополам, и он затонул.

В воцарившейся тишине преподаватель неловко кашлянул.

— Ну… что ж, бывает. Наверное, кто-то из команды очень сильно вас огорчил?

Вэйр сверкнул потемневшими, как море в грозу, радужками, но вовремя вспомнил, что переправивший его маг запретил говорить о невольниках и Кратте. Затем подметил круглые от удивления глаза одноклассников, задумчивое выражение на лице подначившего его этим утром типа, назвавшегося Асграйвом, и вдруг хищно усмехнулся:

— Да, лер. Со мной там плохо обошлись.

— А людей на корабле было много?

— Больше сотни, лер.

— Сколько из них выжило?

Вэйр спокойно посмотрел.

— Трое.

— Включая вас? — осторожно уточнил учитель.

— Да.

— Гм… и вас это не смущает, молодой человек?

— Они не были людьми, лер, — негромко, но очень твердо ответил новичок, заметно потемнев лицом. — Примерно половину я утопил бы снова, если бы представилась такая возможность, а кое-кого еще и в третий раз бы бросил в волны. Что же касается остальных…

Юноша с горечью припомнил обезумевших невольников.

— Иногда смерть бывает милосерднее жизни. По крайней мере, так сказал человек, который меня нашел и привел сюда.

Учитель кашлянул снова, подметив более чем красноречивые физиономии учеников, а потом неслышно пробормотал, что теперь начинает понимать, почему мастер Викран самолично отправился на поиски этого юного гения. После чего на пробу предложил новичку создать простейшее заклятие — водяной столб, желая убедиться в способностях нового подопечного.

Вэйр на это усмехнулся шире и без особого труда выхватил из наполненной миски покоящуюся там воду, велел ей подняться на высоту вполовину человеческого роста. Однако этим не удовлетворился, а, коротко шепнув недавно освоенное заклинание, заставил его свернуться тугой спиралью, изогнул в виде арки и только после этого, сумев не пролить ни капли, вернул обратно в миску.

Дождавшись кивка от лера Иберии, он молча сел, чувствуя необъяснимую гордость за свои способности, и все оставшееся время ловил на себе весьма заинтересованные взгляды девушек, уважительные — от парней и крайне странные — от преподавателя. А после урока был задержан на несколько минут и получил предложение заняться своим даром более углубленно и, так сказать, во внеучебное время.

Кажется, лер Иберия впечатлился.

Вэйр обещал подумать, но сразу давать согласие поостерегся — жизнь научила его быть осторожным и не принимать поспешных решений. Так что, прежде чем ответить что-то определенное, он решил дождаться вестей из дома и, если получится, спросить совета у того сурового мага, благодаря которому оказался учеником академии.

Последним на этот день в расписании стояло занятие по боевой подготовке, на которое следовало явиться в новой форме.

Вэйр понятия не имел, что это такое и почему так надо, но послушно переоделся и вошел в тренировочный зал вместе с остальными. Правда, по дороге удивился тому, что его сторонятся, но решил не придавать значения — в конце концов, он сделал то, что сделал, а если и жалел о чем-то, то лишь о том, что не смог спасти Хига и не успел притопить Кратта с его командой немного раньше. До того, как неизвестный маг отобрал разум у большинства пленников.

Ведь тогда, быть может, уцелел бы кто-нибудь еще?

Зацепившись за эту мысль, юноша едва не пропустил появление лера Дербера, не заметил одобрительного взгляда и не увидел, как ревниво меряются с ним некоторые соседи шириной груди. А очнулся от дум, лишь когда прозвучала команда: «Бегом!» — и весь строй в едином порыве сдвинулся с места.

Череда упражнений, заданных старым ветераном, заставила его удивиться — ничего нелепее Вэйр в своей жизни еще не встречал. Все эти прыжки, приседания, отжимания, подтягиваяния… он даже не устал! Несколько недель на жарком солнце, когда ежедневно приходилось волохать тяжеленное весло, сделали его руки крепче стали, заставили спину бугриться мощными канатами мышц, закалили, выковали, так что вся эта разминка показалась ему забавным способом потратить куда-нибудь лишнее время.

Только растяжка, с которой остальные ученики справлялись без особого труда, доставила ему некоторое неудобство. Правда, не тем, что причинила боль — плевать на боль, он к ней привык, а тем, что очень быстро в спине появились весьма неприятные ощущения. А когда Вэйр осторожно выпрямился и повел занемевшими плечами, то с отвращением убедился — рубаха была мокрая и липкая, причем совсем не от пота.

— В чем дело? — тут же подошел лер Дербер, заметив, что ученик прекратил упражнение. — Перетянул? Гибкости не хватает?

— Не хватает, — согласился Вэйр, отметив, что старый вояка был единственным, кто обращался к ученикам без этого надоедливого и приторно-вежливого «лер».

— Ничего, к концу года сможешь сложиться пополам и даже не пикнешь. Правда, придется потерпеть, но ты же не девчонка. Справишься как-нибудь.

— Да я не боюсь боли, — вздохнул юноша. — Лер, мне очень жаль, но я, кажется, испортил новую рубаху.

— Снимай! Живо! — сухо велел лер Дербер, и Вэйр неохотно подчинился. — Повернись!

Он так же послушно повернулся и недовольно засопел, когда учитель ошарашенно воззрился на его спину, где еще не успели зажить следы побоев.

Вэйр знал, что выглядит безобразно, и понимал, что исполосованная кожа еще не скоро покроется белесыми рубцами. Зег бил хорошо, умело, срезал целые лоскуты и причинял неимоверную боль. От его кнута на спине парня до сих пор бугрились целые слои из шрамов: и постарее, и посвежее, которые от нагрузки неожиданно вскрылись и заалели выступившими наружу мелкими капельками крови.

Юноша видел, как испуганно отшатнулись от него стоящие рядом девушки. Слышал, как тревожно зашептались парни. Прекрасно понимал, что смотрится сбежавшим с рудника каторжником… вон, даже следы от кандалов на шее и на запястьях есть, потому что местами они натерли ему кожу до кости. И не мог не сознавать, что отныне станет для класса изгоем. Но не слишком этого опасался — два месяца плена отучили его стремиться быть в чьей-либо компании. Он больше переживал, что начнутся расспросы, тогда как маг строго-настрого запретил распространяться насчет Кратта. И велел молчать до тех пор, пока сам не вернется и не решит, как быть.

Лер Дербер поджал губы.

— Кто тебя так?

— Уже никто, — нахмурился Вэйр.

— Почему не сказал?

— Не подумал.

— Болит? — сухо осведомился преподаватель.

— Нет. Я привык.

— Привык, говоришь? — У лера Дербера опасно изменился голос. — Значит, так: сейчас одеваешься и отправляешься в лечебное крыло к леру Лоуру. Пусть заштопает, пошепчет что надо и уберет этот ужас. На следующее занятие явишься уже в приличном виде, понял?

— Да, лер, — поморщился Вэйр, жалея, что не сообразил промолчать. Но дело сделано — весь класс увидел, во что Зег превратил его спину. А то, может, уже решил, что в академию привели беглого преступника.

Проклятие… знать бы, где упасть!

Юноша с досады чуть не сплюнул и попытался надеть рубаху.

— Куда? — остановил его преподаватель. — Нечего одежду портить. Иди так и постарайся не напугать лера Лоура. Заодно придумай какое-нибудь правдоподобное объяснение, чтобы наш строгий лекарь не решил, что это я принялся калечить учеников на занятиях. Все понял?

— Да, лер.

— Тогда вперед. Первая лестница направо, потом прямо и вниз, через парк и прямой коридор.

Вэйр скомкал проклятую рубаху и быстро вышел, мысленно поклявшись, что лучше вернется к себе и самостоятельно приведет себя в порядок. Лишь бы не подвергаться допросу и не испытывать неловкости за последствия своих недавних подвигов.

ГЛАВА 9

Айра проснулась от непривычного ощущения неги. Вокруг было очень тихо, неподалеку весело щебетали птицы, лицо овевал прохладный ветерок, а сама она утопала в мягкой перине, о которой не так давно не смела даже мечтать.

Она не сразу поняла, что находится уже не в лесу, а в доме. Что внизу не густая трава, а самая настоящая кровать с белоснежными простынями, подушкой и легким одеялом, заботливо подоткнутым со всех краев. Что нет поблизости вонючего болота, мерзкого запаха гнили и боли. А вместо этого был уют и тепло домашнего очага, просторная комната с приоткрытыми окнами, слабо шевелящиеся занавески, похожие на шелковые крылья, и осторожное прикосновение к левому бедру, смутно похожее на то, что кто-то бережно гладит израненную кожу.

Айра непонимающе открыла глаза и долгое мгновение смотрела на человека, склонившегося над ее постелью. Неверяще изучала его рослую фигуру, затянутую в черные одеяния, просторную рубаху, расстегнутую у горла, сброшенную на лавку кожаную куртку, небрежно кинутый сверху плащ, на котором еще виднелись следы грязи. Его бледное лицо, полуприкрытые веки, из-под которых поблескивали синие радужки, сосредоточенный взгляд, обращенный на изуродованную кожу, и сильные пальцы, которыми он осторожно проводил вдоль стремительно образующегося рубца.

По мере того как просыпающееся сознание медленно формировало ответ, она буквально мертвела от неожиданной догадки.

Сердце сперва сжалось в животном страхе, а затем заколотилось резко, тревожно, стремительно разгоняя кровь по заледеневшему телу.

Краска бросилась в лицо от мысли, что все уловки оказались тщетны и Викран дер Соллен все-таки настиг свою сбежавшую ученицу. Наконец проснувшаяся память услужливо напомнила, что за зверь в последний момент вырвал ее из-под навалившейся груды мертвых тел. Охотно нарисовала горящие желтыми огнями глаза, мысленно сопоставила с такими же, только синими, что маячили на расстоянии вытянутой руки, а потом истошно завопила и буквально подбросила хозяйку на постели.

Мама… все-таки нашел!

Викран дер Соллен вздрогнул от неожиданности и инстинктивно отпрянул, когда пришедшая в себя Айра подскочила с постели, вырвавшись из его рук. На редкость ловко выхватила из брошенных на лавку одежд первый попавшийся нож и прижалась спиной к стене, буравя его резко сузившимися глазами.

Стоять прямо ей было трудно — недолеченная нога тут же предательски подогнулась, стегнув немилосердной болью, и заставила девушку смертельно побледнеть. Но остановить все же не сумела — Айра упрямо попятилась, выставив на учителя нож, словно была уверена, что он в любой момент нападет.

Маг спокойно поднялся и так же спокойно сказал:

— Тебе рано вставать. Вернись.

— Что вам надо? — словно не услышала его охрипшая от волнения Айра. — Зачем вы пришли?!

— Надо было бросить тебя на болоте?

У нее в голове лихорадочно заметались мысли.

Значит, следил. Выходит, именно его Ковен отправил вдогонку. Его усилиями был найден след от портала. И его же стараниями погоня все-таки завершилась успехом.

Дер Соллен… впрочем, кому еще директор доверит поимку способной ученицы? Он же следопыт, ищейка, охранитель. Он на этом деле собаку съел, а то и не одну. Но как он почуял?! Где она ошиблась, что он все-таки нашел и вытащил из проклятого болота?! Хотя нет… почему — как раз ясно: зачем Ковену мертвая ученица, если ее еще можно использовать или изучить? Просто они послали на ее поиски лучшего. Действительно, не лера Альвариса же посылать на такое?

Айра сжала челюсти, даже не заметив, что стоит перед магом в одной сорочке и скалится не хуже иного зверя. А также того, что ее волосы кто-то успел тщательно вымыть и заботливо расчесать. С тела тоже умудрились соскоблить ту грязь, в которой она так щедро извозилась. Нога, конечно, плохая — на нее можно даже не рассчитывать, но вот все остальное…

Девушка, не глядя, протянула вторую руку, позволяя невесть откуда появившемуся крысу взобраться к себе на шею, и только тогда немного успокоилась: Кер на месте, жив и неплохо себя чувствует. Силы тоже появились. Окно рядом, буквально в двух шагах. За ним — какая-то деревня, шумно галдящие дети, совсем неподалеку виднеется лес, до которого всего пара десятков прыжков и тоненький плетень. А за лесом — мир, непролазная чаща, где легко затеряться, и прямая дорога в Занд. Надежный, терпеливо ждущий ее Занд, в котором можно будет чувствовать себя как дома…

Они застыли друг напротив друга, разделенные разворошенной постелью. Айра — босая, растрепанная, раненая, но не сдавшаяся. И он — подобравшийся, но все еще почему-то не потянувшийся за оружием. Стояли молча, сверля друг друга напряженными взорами. Беззвучно боролись, как когда-то на мучительных для них обоих занятиях. При этом многое знали и понимали друг о друге, однако именно поэтому так и не рискнули качнуться навстречу.

Айра хорошо сознавала, что вряд ли успеет перекинуться и сбежать: дер Соллен слишком силен, опытен, в прямой схватке у нее просто не будет шансов. К тому же больная нога не позволит бежать быстро. Но тогда что? Сдаться? Позволить вернуть ее обратно? Нет уж. Довольно учебы. Пусть он сильнее, быстрее и опытнее, но надежда умирает последней.

«Что бы ни случилось, живой не дамся!»

Кер выразительно взглянул на напрягшегося мага и оскалился, готовый по первому зову хозяйки начать трансформацию.

— Не делай глупостей, — тихо сказал мастер Викран, не пытаясь приблизиться. — Никто не собирается причинять тебе боль. Я не для этого пришел.

— Тогда зачем? — хрипло выдохнула девушка. — Разве вас отправили не для того, чтобы меня вернуть?!

— Именно.

Она зло прищурилась.

— Совету моя инициация покоя не дает? Кого они теперь решили выбрать в качестве учителя? Неужели опять вас?

— Нет, — ровно ответил маг. — Пока вопрос об этом не стоит.

— Ну конечно! — ядовито прошипела Айра. — Если уж вы от меня отказались, то кому тогда? Леграну?! Больше некому! Такая чистая Земля, такие способности… представляю, как он будет счастлив, узнав, что вы сами отдали меня в его руки!

Викран дер Соллен неожиданно опустил плечи. Так, словно на них лежала невыносимая тяжесть, от которой его некому было избавить.

— Айра… пожалуйста, выслушай…

Она даже не сразу сообразила, в чем дело, до того это было невероятно. Но потом расслышала горечь в его голосе и изумленно замерла. Что такое? Он впервые о чем-то попросил?!

— Не делай глупостей, — повторил мастер Викран. — Выслушай меня. Это очень важно.

— Что?!

— Всего минуту, — устало посмотрел маг. — Это займет не много времени.

Она мгновение сверлила его полным подозрения взглядом, выискивая подвох, но дер Соллен был сам на себя не похож.

Он действительно выглядел усталым, словно намедни потратил куда-то много сил. Его лицо казалось еще бледнее, чем обычно, под глазами пролегли темные круги. Тонкие губы посерели, словно его поцеловала голодная вампа. Короткие волосы лежали в беспорядке, а глаза были еще более странными, как в тот день, когда он пытался взломать ее дверь.

В них, как ни удивительно, не было злости, ненависти или жажды мести. Там не пылало раздражение и даже отблесков гнева не было видно. Эти глаза словно выцвели за те недели, что она его не видела. Потускнели, почти погасли, и только в самой глубине тлели отблески жизни, по которым можно было признать в нем прежнего, уверенного в себе и властного наставника.

Кажется, он не обманывал: действительно хотел лишь поговорить. А еще он безмерно устал… возможно, потому, что целую ночь потратил, чтобы вылечить одну упрямую, не слишком догадливую ученицу, которая и сейчас не желала вспоминать, по какой причине он отказался от ее инициации.

— Он не лжет, — сообщил Айре внутренний голос тоном умудренного опытом старца. — Эльфы вообще не знают лжи, это чисто человеческое понятие, так что ему ты можешь верить. Что-то мне подсказывает, у него были причины рисковать своей шкурой вместо того, чтобы сказать родителям, что не успел помочь.

Айра недоверчиво нахмурилась, анализируя собственные ощущения, а потом опустила нож.

— Хорошо. Говорите.

— Спасибо, — слабо улыбнулся мастер Викран. — Сядь. Тебе больно стоять.

— Ничего, переживу. Зачем вы пришли?

— Сколько тебе успел рассказать Марсо? — неожиданно спросил маг.

— Насчет чего? — разом насторожилась девушка.

— Насчет инициации и причин, по которым она проводится? Насчет того, почему нестабильный дар так опасен и почему Ковен прилагает все усилия, чтобы не оставлять без присмотра даже потенциальных его обладателей?

— Достаточно, чтобы понимать, почему вы выбрали именно такую форму обучения.

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Хорошо. Значит, мне не придется объяснять лишнее. Если я скажу, что не хотел для тебя такого, ты поверишь?

— Возможно, — сухо отозвалась девушка.

— А если бы ты узнала, что молодой дар можно стабилизировать иначе? Не через ту инициацию, за которую радеет Ковен, а по-другому? Так, чтобы не приходилось переступать через себя?

Айра недоверчиво посмотрела на мага:

— А разве?..

— Такой способ есть, — кивнул Викран дер Соллен. — При условии, что дар достаточно силен, но не агрессивен; когда есть опытный наставник и когда ученик и учитель готовы друг другу доверять.

— Тогда почему в академии от него отказались? — недобро прищурилась Айра. — Почему нигде не говорится, что он существует?

— Потому что для большинства адептов этот путь не подходит. Он требует качественно иного уровня знаний, которым молодые маги, как правило, не обладают. И такой степени отдачи от учителя, что на это мало кто решается.

— Хорошо, но при чем тут я?

Викран дер Соллен вдруг открыл глаза и пристально посмотрел на подобравшуюся девушку.

— У тебя нестабилен дар.

— Я не позволю никому проводить инициацию. Ни вам, ни леру Леграну, ни даже магистериусу, — так же твердо посмотрела Айра, однако маг не отвел взгляда.

— Если помнишь, я этого не хотел.

— Вы мне об этом не говорили.

— Марсо сказал.

— Вы уверены?

Маг со вздохом отвернулся.

— Нет. Но это не значит, что мое мнение касательно тебя изменилось.

— Так вы поэтому пришли?

— Тебе нужна инициация, — ровно сообщил он. — Чем быстрее, тем лучше, иначе ты можешь потерять и дар, и жизнь, и близких.

— Дар мне не нужен, — так же ровно отозвалась Айра. — Я его не просила и не ждала. Близких у меня давно нет, а жизнь… не так уж она хороша, чтобы я обменяла ее на свободу.

— У тебя хватит сил и знаний, чтобы пойти по другому пути, — настойчиво повторил мастер Викран. — Для этого не потребуется терзать свою совесть или нарушать покон.

Она сжала зубы, припомнив свой первый учебный день.

— С каких это пор вас тревожит мой покон?

— Если ты думаешь, что я о нем забыл, то ты ошибаешься. Да, в обучении есть моменты, без которых не обойтись. Начиная работу, каждый учитель обязан знать, насколько развит его ученик, и ощущать рамки, за которые выходить ни в коем случае нельзя. По этой причине чаще всего девушки проходят обучение под руководством опытных магичек, а юношами занимаются чародеи мужского пола. Ситуации, подобные твоей, крайне редки.

— То есть вы и Бриера изучали, как букашку на булавке? — язвительно поинтересовалась Айра.

— Да.

— Рассматривали его во всей красе?

— Конечно, — спокойно кивнул маг, словно не заметив издевки. — Без знания возможностей его тела я мог не рассчитать нагрузок, и это непременно повлекло бы за собой ошибку. А возможно, и смерть одного из наследников весьма уважаемой в Лире семьи.

Она поджала губы, с трудом смиряясь с мыслью, что этот человек спокойно исследовал ее так же, как исследовал бы любого другого ученика, независимо от пола, возраста и уровня умений. Просто изучал, холодно и беспристрастно, потому что от этого зависела ее жизнь и результаты обучения. С подобным подходом было трудно согласиться… но и не верить дер Соллену повода пока не было.

— Увы, — вздохнул в голове все тот же мудрец. — Как ни печально признавать, но я бы на его месте поступил точно так же. Жизни учеников слишком важны, чтобы позволить себе какие-то колебания. Такая жесткость — признак силы, дитя мое. Просто порой не выходит по-другому, и этого, как бы я ни хотел обратного, никак не удастся избежать. Даже тебе.

— Почему вы говорите об этом только сейчас? — хмуро спросила Айра.

Викран дер Соллен криво усмехнулся.

— Главным образом потому, что теперь ты готова понять и принять такую правду.

— Весьма сомнительный аргумент, — снова напряглась девушка. — Но это ведь не единственная причина?

— Нет. Просто если бы я сделал это раньше, ты бы вряд ли поверила.

— Это не вам решать.

— К несчастью, мне. В то время ты должна была усвоить только одно — ученичество никогда не бывает простым. Это всегда работа: долгая, тяжелая и неблагодарная. По собственной воле никто и никогда не станет себя истязать упражнениями, зарабатывать синяки, добровольно лезть на дыбу или начинать трансформацию. Даже виары не все на это решаются, не говоря уж о перевертышах. От учеников, особенно на первых порах, требуется только одно — правильное исполнение и беспрекословное подчинение. А лишние сведения заставляют сомневаться и страшиться того, что будет. Особенно девушек. Поэтому пояснениями приходится заниматься только тогда, когда ученик к этому готов и способен адекватно воспринять правду.

Айра упрямо мотнула головой:

— Не думаю, что вы не сумели бы найти нужных слов. Не надо быть гением или провидцем, чтобы отыскать правильный подход к ученику. И чтобы понять, что кому-то достаточно простой веры в непогрешимость учителя, а кто-то может потребовать и доказательств.

— Другого объяснения предложить не могу, — спокойно отозвался охранитель. — По крайней мере, сейчас.

— Да неужели? — не удержалась от ядовитой усмешки Айра. — Тогда, может, скажете, когда вы начали объяснять причины своих поступков другим ученикам? Например, Бриеру?

— Со второго года. — Мастер Викран неожиданно хмыкнул. — Бриер просто подзабыл, как начинал и сколько проклятий вываливал на мою голову, когда думал, что я не слышу. Поверь, у него этот этап прошел еще болезненнее, чем у тебя. А исцеляющими заклятиями я запретил ему пользоваться только в этом году, потому что он стал легкомысленно относиться к ошибкам. Научится ценить свою шкуру — хорошо. В этом случае запрет будет снят, но до тех пор пусть чувствует последствия пропущенных ударов. Так, оказалось, до него быстрее доходит. А вот для тебя такого запрета, если помнишь, не было. Более того, я специально просил Лоура уделить в этом году побольше внимания исцеляющим заклинаниям. С их помощью обучение далось тебе гораздо легче.

Айра нахмурилась: откуда он знает? Или все-таки заметил в ауре следы исцеляющих заклятий? Впрочем, о чем это она… конечно, заметил. Он же не дурак!

— Хорошо, пусть так. Но вы не ответили на вопрос: зачем вы пришли?

— Закончить твое обучение.

— Спасибо, не надо. — Она снова напряглась и под пристальным взглядом мага отступила в сторону. — Я уже сказала: я не желаю продолжения. Тем более у вас.

— Дослушай, пожалуйста, — ничуть не оскорбился дер Соллен. — Я всего лишь хотел сказать, что на данный момент Ковен по-прежнему не знает, что у нас есть такая ученица. И он пока не в курсе, что эта самая ученица умудрилась самостоятельно покинуть академию, не извещая преподавателей. Более того, лер Альварис желает, чтобы так и оставалось, потому что искренне надеется, что ты одумаешься и вернешься.

— Значит, он поэтому прислал именно вас?

— Да. Хотя, разумеется, я не единственный, кого отправили на твои поиски. Точнее, народу для этого отрядили так много, что тебе было бы лестно узнать их точное количество.

— Прекрасно, — мрачно заключила Айра. — Но я с вами не пойду. И с ними тоже. Вам ведь велено провести инициацию?

— Да, — ощутимо напрягся маг.

— Несмотря на то, что я сбежала?

— Кроме меня, за эту работу теперь никто не возьмется. И за тебя не возьмется тоже: ты — моя ученица. Но лер Альварис, к счастью для нас обоих, не уточнил, каким образом я должен провести инициацию. Поэтому я здесь и поэтому же предлагаю тебе… иной вариант.

Девушка холодно сверкнула глазами.

— Зачем?

— Без инициации и с нестабильным даром ты можешь погибнуть, — на удивление терпеливо пояснил мастер Викран.

— Меня это не пугает.

— Айра, это неразумно…

— Как вы меня нашли? — вдруг прищурилась она. — Я не оставила следов, гроза смыла все зацепки: порталы, нити, остаточные эманации… за мной никто не следил, никто не шел по пятам… я много раз проверяла! Так откуда вы узнали, где меня искать? Как вы отыскали меня на болоте?

Маг отвел глаза.

— Позволь, я оставлю эти сведения при себе.

Айра совсем насторожилась.

— Кто-нибудь еще знает?

— Ты имеешь в виду, сообщил ли я в ближайший город, где тебя искать? Нет. Не сообщил.

— Почему?

— Если я это сделаю, об ином способе инициации придется забыть. Ты этого хочешь?

— Вы не ответили на мой вопрос! — жестко сказала девушка.

— Да, — поразительно спокойно согласился маг. — Но я не обязан этого делать. Считай, что, оставаясь твоим учителем, я взял на себя ответственность за твое обучение. Поскольку без инициации оно обойтись не может, а предложенный вариант нас с тобой не устраивает… — ты ведь поэтому сбежала, верно? То мне пришлось искать другой способ завершить это полугодие. И, кажется, я его нашел.

— В каком смысле?

Викран дер Соллен странно улыбнулся.

— Ты правильно шла. Настолько правильно, что было нетрудно догадаться, какую дорогу ты выберешь. Для своевременной и адекватной инициации требуется не так уж много — хорошая охранная сеть, чтобы контролировать возможные всплески силы, и мощный источник. В обычных ситуациях и то и другое обеспечивает человек, который ее проводит. Это не так легко, как кажется, но вполне выполнимо. Особенно когда есть специально подготовленное место, в котором сеть поставлена заранее. В этом случае роль источника играет сам маг, в зависимости от ситуации меняя потоки сил. Другой вопрос, что при наличии иного, родственного ученику источника дар, если иметь достаточно навыков и правильное понимание происходящего, вполне можно стабилизировать иначе.

— О чем вы говорите? — снова насторожилась Айра.

— О Занде.

У нее все похолодело внутри.

— Ты ведь к нему идешь? — полуутвердительно спросил Викран дер Соллен. — Конечно, другого такого источника в нашем мире нет. Занд коснулся тебя, поэтому ты спокойно общаешься с игольником и смогла приручить метаморфа. Поэтому же только там твой дар сможет стать стабильным и только там ты обретешь понимание собственной силы.

Айра лихорадочно заметалась взглядом по сторонам.

Знает… он все знает! Всевышний… значит, она все-таки была неосторожна! Ведь, скорее всего, он знает и о Сердце… если, конечно, не знал о нем еще раньше, будучи охранителем. Боже, боже… как теперь быть? Бежать? Невозможно. Врать — бесполезно. Драться, отстаивая свое право на свободу? Да как с ним сражаться-то, если он так уверен в себе?! Он и человеком-то втрое сильнее, а уж если волком перекинется… одна надежда на быстрые ноги и крепкое здоровье, но именно сейчас их как раз и нет!

Айра до крови прикусила губу, а Кер потянулся зубами к ее шее.

— Не надо, — быстро сказал маг, видя, что они готовы рискнуть. — Айра, пожалуйста, не делай этого. Ты слишком слаба. Никто не собирается тебя останавливать.

Она попятилась еще дальше, упорно продвигаясь к окну.

«Кер, давай. Хоть волчицей, хоть птицей… но мы должны от него уйти».

Маг беспокойно дернулся.

— Айра… послушай меня. Я знаю, что Занд тебя принял. На тебе его метка. На твоей ауре — его след. Я десять лет провел рядом, я знаю, как он метит своих. И уверен, что Занд сможет тебе помочь. Согласен, что это правильно и мудро. Но без моей помощи тебе не справиться. Поверь, идти туда одной — настоящее безумие… не делай этого, Айра. Ты не сумеешь одна.

Крыс сомкнул зубы, готовясь к боевой трансформации, и зажмурился… однако вместо того, чтобы слиться с хозяйкой, вздрогнул всем телом и едва слышно застонал. В тот же момент изготовившаяся к рывку Айра приглушенно вскрикнула, неловко оперевшись на больную ногу. И, не успев начать трансгрессию, медленно сползла по стенке, дрожа как в лихорадке, но до последнего не желая сдаваться.

— Кер…

— Айра! Нет!

Метнувшись через всю комнату, Викран дер Соллен подхватил ее в самый последний момент, не дав рухнуть на пол и потерять сознание окончательно. Цедя сквозь зубы страшные ругательства, он осторожно снял с ее шеи тяжело дышащего крыса. Затем так же осторожно вернул на кровать обмякшую ученицу, на лицо которой не спешил возвращаться румянец. Наконец приложил теплые ладони к ее вискам и простонал:

— Что ты творишь, глупая? Что делаешь с собой?!

— Отпус… тите… я не позволю…

— Ты погибнешь!

— Все равно… не пойду, — неслышно прошептала девушка, пытаясь приподняться. — Никогда… с вами… не пойду… обратно!

— Да не собираюсь я тебя возвращать! — в неподдельном отчаянии воскликнул маг, чувствуя, что она готова рискнуть во второй раз. Крепко прижал ее, невзирая на слабый протест, и повторил: — Не собираюсь везти в академию, слышишь?! Айра, я не отдам тебя Ковену! Никогда против воли!

— Тогда что вам нужно?!

— Я хочу помочь! Разве в это так трудно поверить?!

Девушка вздрогнула, встретив его горящий взгляд, и устало качнула головой:

— Да. Почти невозможно. Да и зачем возиться, если вы терпеть нас не можете?

Маг сжал челюсти, чтобы сдержать какое-то восклицание, но потом все-таки ответил:

— Считай, что это — долг, который мне нужно отдать. Тот долг, которым нельзя пренебречь и от которого нельзя отказаться. Я должен отдать хотя бы его… раз уж ничего иного исправить не в силах. Поверь, через Охранные леса вам просто так не пройти. А я, хоть и давно в них не был, не успел забыть дорогу. Поверь, я хочу помочь. Я знаю, как стабилизировать твой дар… я целый месяц на это потратил. Как раз с того дня, когда лер Альварис сказал про инициацию. Пожалуйста, не делай так больше, Айра. И поверь: все не так, как ты думаешь.

— Не лжет, — печально вздохнул внутренний голос. — Как ни странно, снова не лжет. Может, записать этот феномен в своих мемуарах?

Маг действительно не лгал — Айра видела и чувствовала это, хотя поверить все равно было сложно. После того, что он говорил и чего, наоборот, не сказал… Но сейчас она слишком устала для споров. И хотела лишь одного — покоя. А чувствовать себя в безопасности рядом с ним она так и не научилась.

Викран дер Соллен осторожно сжал ее ладонь.

— Айра…

— Поклянитесь, — слабо потребовала девушка, заставив его вздрогнуть. — Поклянитесь, что не заставите меня возвращаться. Поклянитесь, что не тронете меня. Не обманете. Что не вернетесь больше к той инициации! Эльфы не лгут, я знаю… а вы все же наполовину… поклянитесь, что все — правда и вас ведет только это! Иначе я все равно попробую… сейчас или позже… но не останусь!

Маг всмотрелся в ее бледное лицо, полное тревоги и смятения, и медленно наклонил голову:

— Хорошо, я клянусь.

— Этого мало!

— Да, наверное, — тихо сказал он. — Тогда я скажу иначе: Айра… мне очень жаль, что твое обучение стало таким сложным. Жаль, что по-другому нашей силой не овладеть. Жаль, что трансгрессия причиняет боль и что тебе, как и мне, без нее не обойтись. Но это было необходимо. Через это прошли все, кто рисковал согласиться. Даже я. Бриер. Ты тоже согласилась, хоть и не знала тогда на что. Возможно, я что-то упустил, когда учил твое тело не слышать боли. Возможно, мне стоило быть мягче. И возможно, я ошибся, когда решил, что известный путь станет для тебя самым лучшим. Возможно, ты во всем права и правильно меня опасаешься. Но я не ненавижу тебя за близость к Занду. Учитель не может себе позволить ни любить, ни ненавидеть ученика, его задача — сделать вас сильнее. Дотянуть до своего уровня. Поднять как можно выше. А ты — такая же ученица, как Бриер и многие другие. И я действительно хочу помочь, поэтому готов провести тебя к Занду, чтобы закончить обучение. И готов поддержать в инициации. Просто потому, что от ученичества никто нас с тобой не освобождал. И от дара тоже. Так лучше?

— Не знаю, — прерывисто вздохнула она, отводя глаза. — Я уже не знаю, чему верить.

Маг наконец отстранился и, слегка покачнувшись, выпрямился. Затем пошарил в карманах, выудил на свет что-то маленькое и блестящее, осторожно вложил в ее ладонь и тихо сказал:

— А так? Достаточно, чтобы ты начала хоть немного мне верить?

Айра неверяще замерла, торопливо ощупывая подарок. Ошарашенно подняла голову и проводила вышедшего наставника растерянным взглядом. А потом раскрыла ладонь и в шоке уставилась на маленькое алмазное колечко.

«Марсо?!»

«Девочка моя, — обласкал ее теплый голос друга. — Как же хорошо, что Викран успел тебя вытащить!»

«Марсо!» — Айра с облегчением выдохнула и тут же попыталась встать, потому что ничто больше ее здесь не держало. Но снова позабыла про проклятую ногу и… обессиленно рухнула обратно, в самый неподходящий момент все-таки потеряв сознание.

ГЛАВА 10

Второй раз она очнулась ближе к вечеру. Какое-то время просто лежала, вспоминая вчерашний день, а потом поднялась и осторожно выглянула на улицу, обнаружив, что уже темно, а на безлунном небе начали высыпать первые звезды. В этот же миг, как назло, в комнату заглянула незнакомая женщина и, едва переступив порог, громко вскрикнула:

— Не надо! Тебе еще рано вставать! — а затем, обернувшись, еще громче позвала: — Господин, она пришла в себя!

Айра, застигнутая врасплох у открытого окна, испуганно вздрогнула.

— Что вы?! — Девушка осеклась, заслышав в коридоре тяжелые шаги, и отступила от подоконника, прислонившись плечом к стене, чтобы не выглядеть совсем уж немощной. Но помогло, видно, мало — женщина (наверное, хозяйка дома?) покачала головой и, поставив на стол таз с водой, с невыразимым укором обратилась к вошедшему магу:

— Господин… ну хоть вы ее вразумите! Два дня пластом лежала, а теперь чуть не бегом собралась!

Айра поежилась, когда встретила полный понимания взгляд Викрана дер Соллена. Но иначе она не могла — одна только мысль, что он отправится в Занд, тревожила настолько, что заставила выбраться из мягкой перины, схватить Кера и инстинктивно шагнуть к ближайшему выходу. Если бы не хозяйка…

Маг тяжело вздохнул.

— Вернись, пожалуйста. Тебе действительно еще рано.

— Мне надо, — пробормотала девушка, не уточняя, что именно надо. — Очень.

— Да я ж сейчас все сделаю! — всплеснула руками хозяйка. — Что ж я, первый день на свете живу? Чай, не оставлю гостью в неудобном положении! Вот и тазик, и горшок, коли потребуется…

У Айры против воли запылали уши, но бывший охранитель, к счастью, оказался тактичнее, чем некоторые: убедившись, что ученица не сумеет сбежать незамеченной, он вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. После чего Айре оставалось только дохромать до кровати и, прикрыв глаза, тихо застонать:

— Всевышний… за что?!

В то, что он сказал, девушка верила: звучащие в ее голове голоса никогда не лгали. Но в то, что причина его желания прогуляться до Занда заключалась только в ней, поверить было нельзя. А это значило, что дер Соллен о многом умолчал. И не исключено, что кто-то — хотя бы тот же Ковен — все-таки заинтересовался необычной ученицей, после чего мог воспользоваться ситуацией и, раз уж она все равно собралась идти в Занд, пристроить к ней соглядатая, а также охранника, защитника и тюремщика в одном лице.

— Ну что ты, милая? — заворковала хозяйка, подметив мрачный взгляд Айры, брошенный на недоступное окно. А затем подумала и деликатно его прикрыла, на всякий случай задвинув щеколду. — Все хорошо, ты скоро поправишься. Молодой господин спас тебя от смерти и вовремя принес сюда. Разве ж можно гулять по ночам поблизости от болот? Там и упыри, и мавки, и звери страшные… намедни, говорят, волка там видели! Черного, здоровущего… глаза горят, из пасти — огонь… мой Зоря как увидел его, так и струхнул! Три дня в лес не ходил, да и теперь еще за спину оглядывается! Зверь-то непростой! Целую неделю кругами возле деревни бродил да нечисть пугал! Хорошо, не заел никого — видимо, сытый был…

Айра замерла.

— Волк?

— Точно тебе говорю, — закивала хозяйка, стягивая с нее рубаху и помогая надеть свежую. — Зоре, правда, не поверили. Сказали, что таких здоровых не бывает, да и коров бы он тогда задрал. А раз не тронул, значит, призрак это был. Морок. На болотах иногда случается. Да только мой Зоря не таков, чтобы пыль в глаза пускать. Так что есть этот волк, точно говорю. Где-то там бродит, нечисть от нас отгоняет.

— Почему отгоняет? Вдруг наоборот? — буркнула девушка, забираясь под одеяло и выразительно поглядывая на пресловутый горшок. Все-таки побег побегом, но от некоторых надобностей даже возможность бегства не способна избавить.

— А как еще? — не заметив этого взгляда, продолжала рассуждать женщина. — Как волчара тот появился, так и нежить нас донимать перестала. Бывало, каждую ночь воют, воют издалека, хотя близко-то не подходят — вокруг всех болот сеть охранная стоит. Еще с прошлых времен, когда люди селиться боялись. Но стоило волку прийти, как замолчали упыри-то. С неделю мы никого не слышали. Значит, попрятались. Или сожрал он их…

— Наверняка сожрал, — мстительно согласилась Айра, надеясь, что «волк» за дверью подслушивает.

— А ты чего в постель-то забралась? — неожиданно встрепенулась хозяйка. — Ну-ка, слазь — сменить надобно.

Айра вздохнула, но неохотно сползла на стул, позволяя словоохотливой женщине поменять белье, а сама тихонько позвала:

«Марсо?»

«Я слышу, милая, — без промедления откликнулся призрак. — Честное слово, это было глупо — кидаться прочь, когда еле стоишь на ногах!»

«Я не могу по-другому! Ты слышал, что он сказал?!»

«Имей в виду: я про Занд ничего не говорил. Он сам обо всем догадался».

«Да ты хоть представляешь, что теперь будет?!»

«Нет, — неожиданно буркнул Марсо. — Зато представляю, сколько всего интересного о себе услышу, если снова тебя не уберегу. Между прочим, пока ты тут спала, мне пришлось такое выдержать…»

«Что он с тобой сделал?!»

«Поговорили мы, — фыркнул призрак. — Бурно так… Если бы кто услышал, впору было бы краснеть, как в юности перед учителем. Викран был недоволен, что я отправил тебя в топи. И весьма красочно высказал это… э-э, недовольство, недвусмысленно намекнув, что я — болван, дурак, идиот и так далее, который совершенно напрасно рискнул твоей жизнью. И своей собственной заодно».

«А кольцо он как достал?! Я же его проглотила!»

«У тебя дыра была в брюхе, что даже я испугался. У него вообще глаза огромные стали, когда какой-то упырь из тебя кишку тянул. А вокруг кровищи, кровищи… думаешь, Викран чего такой зеленый? Тебя лечил, вурдалак горластый! Всю душу мне вымотал, нелюдь. Можно подумать, мне было больно хорошо смотреть, как тебя на части рвут!»

Айра машинально схватилась за живот и, вспомнив окровавленные морды нежити, сглотнула.

«Значит, мне не приснилось…»

«Этот желтоглазый гад прямо с неба свалился, всех раскидал, потом тебя цапнул и — бегом оттуда. А как до суши добрался, тут же перекинулся и за живот твой несчастный взялся».

«Но это же… — у нее что-то дрогнуло внутри, — это очень высокий уровень магии исцеления».

«На то Викран и охранитель, чтобы любые раны врачевать. Даже такие страшные, как у тебя. Думаешь, его дриером за красивые глаза выбрали?!»

«Нет, — вздрогнула Айра, вспомнив усталое лицо и погасший взгляд мага. — Выходит, он мне жизнь спас?»

Марсо вздохнул.

«Не только тебе: Керу, вон, тоже хватило, да и мне… всем досталось, короче. Особенно от него потом».

«Сколько у тебя резерва?»

«Спасибо, Викран добавил. Несколько недель проживу без проблем. Даже летать смогу, когда прижмет. Или заклятия простенькие творить. Ну, для защиты там, зверя отпугнуть, рыбу привлечь… мелочь, конечно, а приятно. Правда, я не знаю, как наш спаситель после этого на ногах держится. Он же от тебя двое суток не отходил».

Айра вздохнула.

«И сейчас, похоже, снаружи караулит».

«Верно, — удивился Марсо, ненадолго прислушавшись. — А его резервы, кстати, небесконечны. Правда, я там пару амулетиков неплохих чую, но все равно — если не заснет, то скоро свалится».

Вот оно как… девушка резко отвернулась.

Значит, это он спас. Не побоялся упырей, сунулся на проклятое болото, нагнал, в последний момент вытащил, вылечил, принес сюда, устроил, потратил море сил, чтобы удержать ее на этой стороне, и до сих пор посматривает, чтобы ей не стало хуже.

Просто невероятно… и так дико сознавать, что Викран дер Соллен сделал для нее нечто подобное. Страшновато представить, как ему должно быть тяжело: двое суток без сна, а он все еще рядом. Молча, как всегда. Без лишнего пафоса.

Айра устало закрыла глаза.

«Что мне делать, Марсо? Не думаю, что смогу отсюда сбежать».

«Еще как сможешь: едва он заснет…»

«Я не об этом, — вздохнула она. — Просто я опять его не понимаю. Вот, вроде бы считала, что все ясно, а теперь вижу, что ошиблась. Даже после того, что рассказал мне ты. Дер Соллен, он… стал другим. Или, наоборот, это тогда он был другим, а сейчас — настоящий? Не знаю. В нем словно два человека живут: тот, который был раньше и которого я ненавидела, и другой — как сегодня и весь последний месяц, что я училась. Но разве такое бывает, Марсо? Разве человек может быть таким разным?»

«Может, милая».

«Но почему он это сделал? — Айра недоуменно покачала головой. — Что такого случилось, что он рискнул ради меня?! Не поверю, что Ковен или лер Альварис станут переживать за каждый мой упавший волосок! Меня ведь гораздо легче вернуть полуживой, чтобы даже думать не могла о побеге. Взял на руки, кровь остановил, чтобы не померла по дороге, и доставил, куда велено. А он вылечил нас почти полностью. Хотя и его, наверное, тоже ранили?»

Марсо кашлянул.

«Не знаю. Викран не говорил».

«Хочешь сказать, что с полусотней упырей можно справиться, не заимев даже крохотной царапинки?»

«Ну… нет».

Айра снова вздохнула.

«Вот и я о том же. Но, Марсо! Если он действительно не собирается возвращать меня обратно, то зачем все это понадобилось? Не просто же так он пришел? Не по доброте душевной нарушает приказ лера Альвариса?»

«Если б я знал… Признаться, я сам удивился, когда его увидел. Да только он все равно не расскажет — охранители не раскрывают своих секретов. Хотя, конечно, теперь понятно, за что их так ценят. С Холодного моря… в грозу… почти наугад… я бы не рискнул. А Викран… демон его знает. Я даже не подозревал, что он настолько силен!»

Айра сжала кулаки.

«Как мне быть, Марсо? Можно ли ему верить? Куда спрятаться, если он все-таки захочет обмануть и если, куда бы я ни пошла, он все равно меня найдет? Сколько у него обликов?»

«Привычных? Три, — задумчиво отозвался дух. — Волк, медведь и коршун».

«Значит, вот кто крикс спугнул…»

«Я, как увидел, чуть в обморок не грохнулся. А что еще у него в запасе есть, не знаю — Викран слишком скрытен».

«Значит, на этой земле… и в воздухе тоже… он меня нагонит, — пробормотала она, лихорадочно размышляя. — По воде в Занд не добраться — порогов и водопадов слишком много. В земле я не пройду — там одни скалы. Марсо, а в Занде? Если я все-таки соглашусь и позволю дер Соллену пойти? В смысле, если сделаю вид, что согласна… как будет в Занде?»

«Это у тебя надо спросить. Я — простой и давно умерший маг. В Занде, можно сказать, не был и чудес почти не видал. Ты мне скажи: что будет, если ты не захочешь, чтобы он туда прошел? Пропустит ли его игольник, а?»

Девушка поежилась.

«Понятия не имею. Поверить ему страшно, отказаться и уйти вряд ли получится, сбежать не вышло… как считаешь, про инициацию он не соврал?»

«Нет, — после небольшой паузы отозвался Марсо. — Я что-то такое тоже слышал, но детально, разумеется, не изучал — времени не было. А теперь и подавно: книг-то у нас с тобой больше нет».

«А насчет Охранных лесов?»

«Там действительно может быть тяжко. Да и эльфов не хотелось бы встретить. Если выловят, то непременно поинтересуются, чего тебе понадобилось в Занде. И соврать, я тебя уверяю, ты не сможешь».

«Но дер Соллена же они знают?»

«Должны. Семь лет для ушастых — не срок. Если вспомнят, кто он да откуда, то вполне могут решить, что коллега малолетку обучает. Дескать, практика для особо одаренной ученицы. Никто ж не знает, что для тебя игольники — дом родной. К тому же… — Марсо тихонько вздохнул. — Викран не имеет привычки лгать. Поверь, я хорошо его изучил, видел его разум и уверен, что обманывать он не станет. Я скорее поверю, что он решил вспомнить прошлое или раздать старые долги, чем действительно тебя обидеть. Для него ученики — это все. Вернее, все, что у него осталось. И если он сказал, что поможет, значит, так оно и есть. А его помощь, признаться, дорогого стоит. Так что подумай, прежде чем что-то предпринимать, и дай ему шанс доказать, что все не так плохо. В конце концов, с инициацией он ведь тебя не обманул?»

Айра рассеянно пересела на заправленную постель и, забравшись на нее с ногами, отрешенно уставилась в пустоту.

Инициация… да, с этим мастер Викран не обманул: он все сделал, чтобы ее не случилось. Не самым хорошим способом, но все же не обманул ни себя, ни ее.

Кто знает, как бы он поступил, если бы Айра тогда не сбежала. Быть может, нашел иной выход? Рискнул бы проигнорировать прямой приказ директора? Отпустил бы? Поговорил бы, наконец, как сделал это сегодня? Или уже тогда предложил бы то, о чем рассказал сегодня? Все же мысли об этом явно не первый день тревожат его голову. Возможно, он действительно что-то придумал? И теперь вопрос заключается лишь в доверии.

О чем говорила прибирающая комнату женщина, Айра не слышала — напряженно размышляла, прикидывая всевозможные варианты. Но когда за ней наконец закрылась дверь, а потом снова бесшумно открылась, пропуская внутрь знакомый силуэт, все же решилась.

— Айра? — настороженно спросил Викран дер Соллен с порога.

— То, что вы говорили про Охранные леса, — правда? — пристально посмотрела на него девушка.

— Да. Со мной тебя пропустят так далеко, как у меня хватит наглости тебя провести.

— И никто не остановит?

— Нет. Меня должны помнить.

— А если все-таки забыли?

— Найдем выход, — уверенно отозвался он. — Все ж у меня там немало знакомых осталось. Не предадут.

Айра на мгновение прикрыла глаза.

— Я должна у вас спросить, прежде чем приму решение… только, пожалуйста, я хочу услышать правду… скажите: что вы хотите от Занда? Лично вы. Без всякой академии, Ковена, простого любопытства и другой чепухи. Зачем вы туда стремитесь? Для чего желаете рискнуть?

Викран дер Соллен на какое-то время словно окаменел. У него поджались губы, на скулах проступили желваки, а глаза на краткий миг вспыхнули так, что Айра даже поежилась.

Однако это быстро прошло — спустя какую-то долю секунды он снова стал прежним. Только голос звучал глухо и как-то мертво, словно из могилы:

— Я хочу задать вопрос… очень важный для меня и для того будущего, что ждет меня дальше. Мне нужно узнать одну-единственную вещь, которую узнать больше негде.

— Вы уверены, что вам ответят?

— Нет, — покачал головой мастер. — Но попытаться я должен.

— Это все?

— Да, — кивнул маг, и Айра неожиданно почувствовала, что он действительно этого хочет. А потом все взвесила, оценила, прикинула возможные варианты и наконец наклонила голову:

— Хорошо, я согласна.

Маг подозрительно на нее покосился, но девушка снова кивнула, молча подтверждая, что сказала именно то, что он слышал. Впрочем, чего сомневаться? Он же чует ложь, как собака — свежую кровь. Вернее, как волк — заблудшую овцу. Так что даже странно видеть его сомнения и чувствовать почти осязаемую неуверенность, которая, кажется, охватила его впервые за долгие годы.

— Согласна?

— Да, лер, — с некоторым трудом выдохнула Айра, и маг удивленно вскинул брови. — Я готова вам поверить и идти до самого Занда. И бороться до последнего в том случае, если вы меня все-таки обманете. Это приемлемые для вас условия?

— Вполне. — На его губах наконец мелькнула слабая улыбка. — Рад это слышать.

— Взаимно.

— Хорошо. В таком случае дай мне заняться твоей ногой, а завтра двинемся дальше.

— Нет, лер.

— Что? — неверяще замер мастер Викран.

— Нет. Сперва вы выспитесь и восстановитесь, а потом мы двинемся дальше. Если вы хотите, чтобы я вам доверяла, пожалуйста… хотя бы сейчас… уважайте мое решение, — очень серьезно попросила она. — Я не сбегу, если вы этого боитесь. И не надумаю перекинуться, пока вы спите. Но мне бы не хотелось, чтобы наше продвижение задержалось из-за того, что вы много сил потратили на мое восстановление и мало занимались собой.

Викран дер Соллен озадаченно нахмурился, впервые слыша подобные возражения, но лжи не почуял. После чего еще раз взглянул на ее спокойное лицо, мысленно хмыкнул от мысли, что за последние недели она здорово изменилась, и кивнул:

— Пусть будет так: твоей ногой я займусь с утра. Разумеется, в том случае, если ты все-таки решишь не сбегать. Впрочем, даже если сбежишь, мне все равно придется этим заниматься, только уже без твоего согласия. Мои условия понятны?

— Да, лер.

— Тогда отдыхай и набирайся сил: идти еще долго, а времени может быть меньше, чем я рассчитывал.

Айра послушно забралась под одеяло, стараясь не слишком тревожить раненое бедро, проводила его глазами до двери и, когда он шагнул за порог, негромко бросила:

— Спасибо, что вытащили, лер.

Викран дер Соллен на мгновение замер и, не оборачиваясь, кивнул:

— Пожалуйста.

* * *

Уходить пришлось чуть ли не с рассветом, когда солнце только-только осветило небосвод и в деревне пропели очнувшиеся от дремы петухи. Вернее, это Айру разбудили чуть ли не с рассветом, перепугав до полусмерти, и едва не заставили позорно взвизгнуть от осторожного прикосновения к плечу и потустороннего голоса, раздавшегося над самым ухом.

Хорошо, что маг вовремя зажал ей рот, не дав перебудить всю округу, а потом жестами успокоил и пояснил, что дело не в инициации, как она едва не подумала, а всего лишь в том, что он явился исполнить обещание насчет чьей-то изодранной в клочья ноги.

Айра сидела как на иголках все время, пока он лечил проклятое бедро, и никак не могла успокоить бешено колотящееся сердце. А когда дер Соллен ушел, еще долго сидела на постели, отходя от мимолетного ужаса.

Ее так и потряхивало потихоньку, когда в комнату заявилась хозяйка и бодрым голосом сообщила, что все готово к дороге, после чего с гордостью выложила самое лучшее платье, купленное магом еще вчера. Потом поставила у кровати аккуратно стачанные сапожки, за вырученные деньги от которых смогла бы купить три пары таких же. Наконец помогла Айре расчесать и собрать волосы в хвост, а потом самолично проводила до дверей, напоследок заговорщицки подмигнув:

— Ах и ладный у тебя жених, красавица! Гляди, а то уведут: как только свататься начнет, так и иди!

— Куда? — не сразу сообразила Айра.

— Замуж, деточка. Чай, небось родителей еще не порадовали?

Она застыла прямо на крыльце, возле которого собралась большая семья: сама хозяйка, торжественно вручившая гостье узелок с продуктами, ее муж — лысоватый мужичок в драном кафтане, крохотный мальчонка лет семи от роду, две дочки повзрослее и самая старшая: с длинной косой до пояса, тонким станом и весьма внушительным бюстом, который, как нарочно, очень туго обтянула ткань нарядного сарафана.

Все семейство заулыбалось, когда девушка споткнулась от неожиданности, но вышедший следом маг вовремя поддержал ее под локоть, вызвав у хозяйки многозначительную улыбку, а у старшей дочери — разочарованную гримаску. После чего Айра убедилась, что об утреннем визите учителя знали как минимум трое членов семьи… а скоро будет знать и вся деревня, если судить по довольной улыбке хозяюшки… прикусила губу и чуть не ругнулась, поняв, что и дер Соллен об этом знает. Только виду, мерзавец, не подает — идет себе и идет, даже в ус не дует. Словно так и положено — незамужней девице отпускать от себя красавца мужчину по утрам.

Айра кинула быстрый взгляд на его бесстрастное лицо, затем — на полное досады личико хозяйской дочки и вынужденно признала, что в этом действительно что-то есть. А потом, неожиданно рассердившись уже на себя, чуть не высказала все, что об этом думает, вслух. Но услышала ехидный голосок в голове и сжала зубы.

— Подыграй ему, милочка, — пропела какая-то девчонка. — Подыграй, сделай одолжение. Все ж лучше, чтобы вас считали женихом и невестой, чем гулящей девкой и охочим до развлечений богатеем!

Айра мысленно огрызнулась на вертихвостку, но совета послушалась — в последний момент взяла учителя за руку и прижалась плечом, всем видом показывая, что готова под венец хоть сейчас.

А когда он настороженно скосил глаза, даже нашла в себе силы тепло улыбнуться. После чего вежливо поблагодарила хозяев за приют, раскланялась и, забрав собранную котомку, так и пошла — под руку с «нареченным».

Викран дер Соллен, что странно, не возразил — молча подхватив свой мешок и длинные ножны, неторопливо двинулся прочь, небрежно обронив, что коня оставил неподалеку, на мельнице. Дескать, за невестой больно спешил, боясь, как бы в беду не попала. Поэтому от предложенной крестьянской клячи гордо отказался и уверенно направился к тому самому пригорку, за которым и скрылся спустя пару часов, когда провожать их вышла, наверное, уже вся деревня. В такой глуши любая странность кажется великим событием, а каждый гость — интересней королевского скипетра. Вот они и любопытствовали.

Одно хорошо: если кто спросит, то гостили тут не маг со своей ученицей, а влюбленная пара, в которой красавец жених только чудом вырвал нареченную из лап страшного волка… упыря… криксы… мавки или морочницы… ну, на что уж у кого фантазии хватит. После чего они поженятся, нарожают детей и будут жить долго и счастливо, чтобы умереть в один день…

Едва деревня скрылась из глаз, Айра согнала с лица дурацкую улыбку и отодвинулась от заметно напрягшегося мага. Тот тоже встряхнулся, отпуская ее руку, быстро огляделся по сторонам и, словно почуяв что-то, уверенно сошел с дороги.

— Обувку скинь — она тебе не понадобится. Платье сверни и спрячь в мешок. С едой как хочешь — если сырое есть не можешь, лучше возьми. Но учти — понесешь сама и столько, сколько выдержишь. На мокром не стой — следы оставишь. Как только закончите, подходите во-он к той березе. Только сперва узелок собери, а то лапами неудобно будет.

Айра едва успела раскрыть рот, как он уже растворился среди деревьев. В тот же миг из-под подола юркнула проворная тень, шмыгнула в одни кусты, в другие, кого-то сгрызла, кого-то пугнула. После чего так же стремительно юркнула к хозяйке на плечо и умильно заурчала.

— Уф, — наконец опомнилась девушка. — Я уж испугалась, что он пешком пойдет. Отвыкла я человеком, да и ноги тут переломать можно. А по дорогам вдвоем брести — и долго, и приметно.

Кер согласно фыркнул.

Айра, забравшись в самые густые кусты, почти с облегчением разделась, запихала сапоги под тяжелый камень, пожалев, что маг так щедро за них заплатил. Поежилась от пробежавшего по коже холодка, увязала вещи, как посоветовали, а еще через несколько мгновений поднялась с земли серой волчицей.

Громадный черный зверь одобрительно рыкнул, когда она бесшумно подошла, но ни о чем спрашивать не стал: знал, что она давно перегнала его по скорости трансформации. Поэтому просто кивнул, подхватил свои вещи (тоже заранее уложенные в узел), а затем углубился в лес, будто откуда-то знал, в каком направлении билось Сердце Зандокара.

Впрочем, а может, он действительно это знал?

Айра не стала спрашивать. Но про себя решила когда-нибудь это выяснить, потому что за семь лет, проведенных в гигантском дупле, была кем угодно — от мышки до гордой орлицы. И только с охранителями еще не сталкивалась. Будто чья-то незримая воля намеренно отводила от нее сознание суровых стражей Занда.

Или, напротив, от чего-то берегла?

ГЛАВА 11

Бежать пришлось до самой ночи, изредка останавливаясь, чтобы напиться. Айра сперва пыталась держаться наравне с дер Солленом, но это оказалось нелегко — мастер двигался быстро, и она едва поспевала, хотя отнюдь не считала, что ползет, как улитка.

Первое время волчица не знала, как себя вести, потому что привыкла не задавать вопросов, отвечать только по делу, ничего не обсуждать, не жаловаться, не просить пощады, но при этом постоянно следить за наставником и терпеливо ждать, когда же он ошибется.

Теперь в этом не было смысла: дер Соллен бесстрашно поворачивался к ней спиной, беспечно открывал шею и порой, кажется, забывал, что бежит не один. Время от времени он, правда, оборачивался и задавал вопросы. И Айре скрепя сердце приходилось отвечать. Но при этом ее упорно преследовала мысль, что она сделала что-то не так. Неоправданно доверилась ему, разоткровенничалась и некстати расслабилась.

Айра, стараясь не слишком отставать от дер Соллена, всю голову себе сломала, как бы пристроиться так, чтобы и неподалеку, и за себя не обидно, и в заблуждение никого не ввести. В первую очередь самого мага, чтобы он не решил, что все прощено и забыто. Но потом наконец отодвинулась на два корпуса вправо, немного отстала и весь долгий день старалась выдерживать выбранную дистанцию.

Маг не заметил. А если и заметил, то виду не подал. И остановился только поздним вечером, когда Айра окончательно выдохлась.

«Отдыхай», — глухо обронил маг, выбрав поляну для ночлега. Потом на какое-то время исчез, оставив волчицу заниматься собой, а когда вернулся, то довольно долго не мог взять в толк, зачем она елозит носом по земле своим свертком. Через несколько мгновений, правда, сообразил, что Айра просто проголодалась. Затем хмыкнул и, оттеснив уставшую ученицу, одним щелчком челюстей разрешил все затруднения. После чего улегся под ближайшим кустом, широко зевнул и предупредил:

«Учти, утром ты это обратно не запихаешь: лапы — не руки, узлов вязать не умеют. Так что ешь все».

«В меня столько не влезет», — буркнула Айра, оценив количество собранных припасов.

«Ничего, зато позавтракать сможешь спокойно».

«И потом бежать с полным брюхом?»

Волк отвернулся, явно собираясь подремать, но тут перед его носом шлепнулся приличный кусок сыра, затем — шмат отлично прожаренного мяса, а глухое ворчание из темноты пояснило:

«Разделим».

Он удивленно кашлянул.

«Уверена?»

Волчица сверкнула из темноты желтыми глазами и с достоинством отвернулась. После чего прожевала свою порцию, забралась под другой куст и замерла, зарывшись носом в сухие листья.

Викран дер Соллен, поколебавшись, обнюхал сыр, а затем одним махом проглотил и его, и холодное мясо. После чего снова свернулся клубком и ровно задышал, не сделав ни попытки заговорить снова, ни приблизиться и никаким другим образом не потревожив покой настороженно замершей волчицы.

Айра какое-то время терпеливо ждала, чутко ощущая себя не слишком уверенно, но в конце концов задремала. Вполглаза и вполуха, разумеется, потому что опасалась подвоха. И по-настоящему смогла расслабиться лишь к утру, когда на горизонте забрезжил рассвет и стало понятно, что маг скрупулезно соблюдает условия их договора.

По этой же причине отдохнуть она, конечно же, не успела, поэтому встала раздраженная и взъерошенная. А обнаружив, что дер Соллена рядом нет, почувствовала нешуточную тревогу. В первую очередь потому, что пропустила момент его пробуждения и не видела, куда и когда он ушел.

Правда, откликнувшийся на зов хозяйки Кер с уверенностью сообщил, что прошло не больше получаса с того момента, как маг покинул поляну. Но Айру это не особенно обрадовало: за полчаса можно многое успеть. В том числе оглушить, ослепить, усыпить и спеленать сонную ученицу. И тот факт, что этого не произошло, вовсе не означал, что можно расслабиться.

К счастью, тревожилась она напрасно, потому что вскоре дер Соллен вернулся, неся в зубах молодого кабанчика. Айры к тому моменту на поляне уже не было, поэтому явившийся с добычей охранитель растерянно прянул ушами и, обнаружив под кустом две заячьи тушки, настороженно рыкнул:

«Айра?»

«Да здесь я, здесь. Не сбежала еще», — буркнула внезапно вернувшаяся волчица, бесшумно подкравшись к нему со спины.

Маг вздрогнул от неожиданности, едва не выронив добычу, и отошел в сторону, чтобы его не окатило целым водопадом брызг, принесенных из ближайшего ручья.

«Когда ты успела?»

«С утра, — буркнула волчица, проходя мимо. — Я подумала, вы были правы вчера, поэтому решила поохотиться».

Он странно кашлянул.

«Наелась сама-то?»

«Да. Это ваши».

«Гм… ты и поросенка, значит, не будешь?»

«Можете съесть. Я сытая».

«Очень кстати». — Волк непроизвольно облизнулся.

Айра вопросительно приподняла брови, когда маг без промедления заглотил все три тушки, а потом покачала головой, сообразив, что он и вчера-то не наелся толком, а на утренней охоте поймал только мелкую хрюшку. Но и ту не сожрал сразу, а, как приличный волк, принес сюда. Ей. Видимо, звериные инстинкты у него были довольно сильны, хоть маг этого и не показывал. Иначе сперва он насытился бы сам, а лишь потом занялся менее важными делами.

Спустя пару часов, за которые они не обменялись ни единым словом, Айра вынужденно признала, что все не так плохо, как ей казалось. Как ни крути, а возможностей для предательства у дер Соллена было немало — и возле болота, и вечером, и ночью, и даже с утра. Однако он не пожелал ими воспользоваться. И точно так же, как вчера, неутомимо бежал впереди, с какой-то поразительной точностью следуя выбранному направлению и ни в чем не ограничивая бегущую неподалеку волчицу.

Пристально следя за ним, Айра раз за разом убеждалась, что маг по-прежнему не проявляет агрессии. Но несмотря на это, все равно отчаянно сомневалась. В какой-то момент накрутила себя так, что, завидев реальную возможность сбежать, едва не поддалась порыву… но мастер Викран, словно почуяв, обернулся и, обнаружив замершую возле крутого обрыва ученицу, странно дернул уголком рта. То ли горько улыбнулся, то ли хотел что-то сказать, а потом отвел глаза и неторопливо потрусил дальше, предоставляя ей самой решать, как поступить.

Оценив высоту обрыва и ширину разверзшейся пропасти, Айра досадливо сморщилась. После чего медленно, неохотно, но все-таки последовала за удаляющимся волком и больше не делала попыток сбежать.

Ближе к вечеру она поняла, что наконец-то привыкла к его сильному запаху. Худо-бедно, но как-то притерпелась к его присутствию. Затем начала с интересом оглядываться по сторонам, впервые за два дня рискнув отвести взгляд от маячившего впереди волка. Устала от молчания. Поймала себя на мысли, что была бы не прочь, если бы наставник еще о чем-нибудь ее спросил. А убедившись, что дер Соллен не обращает на нее ни малейшего внимания, принялась приставать к Марсо.

«Хочешь, чтобы я тебя развлек? — удивленно отозвался призрак, когда Айра со вздохом сообщила, что ей скучно. — Мне показалось, что про Гремарские топи ты уже наслушалась досыта».

«Забудь о топях. Вообще про болота не напоминай!»

«А про пустыни?»

«Небось опять какая-нибудь гадость?» — с нескрываемым подозрением уточнила Айра.

«Вообще-то я про джиннов хотел тебе рассказать, — пренебрежительно фыркнул дух. — Но если не хочешь, то не буду».

«Ладно, давай про джиннов», — обреченно вздохнула волчица.

«М-м-м… что ты знаешь про пустыню Моро?»

«Ничего, кроме того, что она есть».

«Тогда тебе, наверное, будет любопытно узнать, что джинны — ее коренные обитатели и единственные, можно сказать, полноценные жители. Они, если помнишь, относятся к духам Воздуха. Желаний, правда, не исполняют, но если их выловить, то можно обрести отличное подспорье во всякого рода безобразиях. Например, надуть соседу под дверь побольше песка. Или дубинкой из воздуха кого-то огреть. Разговор какой подслушать…»

«Фр-р… Песка я и так кому хочешь в суп насыплю, глаза хоть чем залеплю, начиная с обычной слюны и заканчивая призрачной паутиной. А твой джинн мыслеречь подслушать может?»

«Нет. Но для этого не нужно быть джинном. Если маг не умеет защищаться, то его легко можно подслушать и так».

«М-да? — задумалась волчица. — А как обстоят дела с защитой у меня?»

«У учителя спроси», — съехидничал призрак, на что она недовольно сморщилась.

«Вредина. Тебе надо, ты и спроси».

«Не буду!»

«Вот и я не буду».

«Боишься?»

«Нет! — рявкнула Айра. — А вот кое-кому бояться стоит, потому что у меня при себе его источник, и я его сейчас ка-а-а-к…»

Она осеклась, неожиданно заметив, что бегущий впереди маг косится за спину с откровенным интересом. Да не просто косится, а словно бы… слышит?! Более того — хочет что-то добавить?!

«Хи-хи, — тут же подтвердил ее догадку Марсо. — Теперь-то точно спрашивать придется».

«Может, нет?» — в надежде проскулила волчица, но мастер Викран только вздохнул и остановился.

«Ты действительно очень плохо защищаешь мыслеречь».

Айра похолодела от мысли, что он слышал весь разговор, и досадливо клацнула зубами.

«Ну, Марсо…»

«А я что? При чем тут я?»

«Прибью! — мысленно пообещала Айра, стараясь не встречаться взглядом с магом. — Мог же сразу сказать!»

«Я и сказал».

«Когда?!»

«Когда надо!»

«Хватит, — властно остановил призрака бархатный рык вожака. — Вместо того чтобы голову ей морочить, лучше показал бы защиту».

«Сам и показывай, — обиженно фыркнул Марсо. — У меня, между прочим, рук нет!»

«Зато язык слишком длинный», — буркнула Айра и угрюмо замолчала.

Волк постоял какое-то время, словно ждал вопроса, но она не пожелала спрашивать — сделав вид, что изучает какого-то жучка, отошла в сторонку и, припав на передние лапы, от души напилась из попавшегося под ноги ручейка. Затем преувеличенно бодро отряхнулась и неторопливо потрусила дальше, игнорируя вопросительный взгляд в спину, недовольное сопение в голове и ехидное хихиканье внутреннего голоса:

— Зря упрямишься, деточка. Когда-нибудь спрашивать все равно придется.

«Ничего, перебьюсь».

— Дело, конечно, ваше — молодое, резвое. Ты подуешься, он подуется… а потом и сойдетесь снова, потому что, когда вдвоем-то, всегда веселее. Да и как еще прощение получишь? Только через смирение да разговор задушевный…

«Не надо мне никакого разговора! — недовольно подняла морду волчица. — Хватит, пообщались уже!»

— Так, может, не тебе и надобен разговор этот, а его ты спросила, упрямица?

«О чем? И зачем?»

— Вот то-то и оно: о себе все печешься. Обиду копишь. Скоро, может, и в злобу настоящую переведешь. А про чужую боль сама-то и не подумала. Про то, что прощение подарить первой надо, не догадалась. Может, ему сейчас так же трудно, как и тебе?

«Кому?! Дер Соллену?!» — Айра совершенно дико уставилась на недоумевающего волка, тщетно пытающегося понять, отчего она вдруг попятилась. После чего присела, а потом ни с того ни с сего фыркнула, развернулась и стрелой умчалась прочь.

«Прощение ему? — Волчица прямо на бегу передернула плечами. — Тоже мне, выдумала… да ему небось и так хорошо!»

— А ты не гадай, сама-то и спроси, — укорил внутренний голос, постепенно снизойдя до старушечьего скрипа.

«Не стану!» — упрямо рыкнула волчица, мчась по пустому лесу.

— Не упрямься, не твое это. Просто сделай.

«Отстань. Не хочу я его ни о чем спрашивать! Надо было бы — сам сказал. Или у него языка нет?»

— Эх, девочка, девочка…

«Я согласилась, чтобы он шел рядом. Но лишь потому, что избавиться от него не могу. И в Охранных лесах он мне нужен… наверное. А задушевные беседы — это не ко мне, а к леру Лоуру. Ты хоть представляешь, как с ним о чем-то говорить?!»

— А коли мужем твоим был — спросила бы? Смирила бы гордыню и узнала, что на душе у него творится?

«Какой муж?! — взвыла не своим голосом волчица. — Что ты ко мне прицепилась?! Он мне никто!»

— Пока — никто. Но время-то идет, все меняется…

Что?! О чем это она?! О дер Соллене?!

— Ну, одумалась? — ласково поинтересовались в голове.

«Нет!!!» — Айра, заметавшись по лесу и не зная, куда деться от назойливого голоса, даже не заметила, что вылетела на какую-то поляну. Разговоры, да еще и задушевные… все это не про него, не про нее и не про них вообще!

Ишь, выдумала: душу ему изливать. Да у него вместо своей души — одна паутина осталась. А они хотят, чтобы он ее кому-то открыл? Да не надо ему никого. И никогда не было надо. Викран дер Соллен сам по себе. Лучше всех все знает, все умеет. А эти… эти… хотят, чтобы она с разговорами к нему подошла и сделала вид, что интересуется его самочувствием!

Совсем спятили?!

Тяжело дыша, волчица завертелась на месте, рассеянно отмахнулась от ударившей по глазам еловой лапы. А заслышав позади шум приближающейся погони, которому вторило обеспокоенное бормотание Марсо, кинулась дальше.

— Перестань, так нельзя, — с досадой отозвались в голове, когда она удалилась от наставника на приличное расстояние. — Нельзя все время подозревать и пугаться. С чего-то же надо начинать? От себя ведь не убежишь…

«А я не от себя бегу», — рыкнула в пустоту волчица.

— Но если бы он был тебе ближе, ты бы отпустила обиду? — продолжал нудеть в голове надтреснутый голос.

Айра досадливо сморщилась.

— Спросила бы, что его тревожит?

Она сделала вид, что не услышала.

— Его, не тебя?

«А он меня спросил?! — наконец не выдержала волчица. — Ему до этого было дело? Еще тогда, в первые дни, когда я даже двигаться из-за боли не могла?!»

Голос молчал долго, словно призадумался над ответом. Айра даже понадеялась, что он больше не появится. Отмахнулась от настойчивых расспросов Марсо. А затем устало присела под каким-то деревом, прислонившись мохнатым боком к шершавому стволу, и прерывисто вздохнула.

«Вот так… значит, нет у тебя ответа? Было бы ему до меня дело, все бы по-другому случилось. А раз нет, то и я не стану с ним говорить».

— Зря, — тихонько вздохнула невидимая старушка. — То, что он не спросил, — его ноша и его беда. За них ему отвечать придется. А вот то, что ты зло затаила, — уже твое горе.

«Ну и пускай, — прерывисто вздохнула Айра, заметив выступившую из-за деревьев желтоглазую тень. — Мне бы только до дома добраться, а там меня никто не достанет. Даже ты».

Голос в последний раз вздохнул и разочарованно смолк, а волчица, дождавшись, пока маг приблизится на расстояние в два корпуса, снова отвернулась и потрусила прочь, не желая ни разговаривать, ни забывать, ни смиряться.

Пусть он изменился и соизволил что-то пояснить, пусть Сердце признало, что он не солгал… но невозможно притворяться, что прошлое ничего не значит. Невозможно забыть, когда он рядом. Сложно отстраниться, когда он так внимательно смотрит. И невероятно трудно оставаться спокойной, когда до ноздрей то и дело доносится его сильный запах, от которого порой все переворачивается в душе.

«Айра?» — беспокойно заерзал Марсо.

«Отстань. Все от меня отстаньте… дайте отдохнуть».

Она устало отмахнулась и до самой ночи не произнесла ни слова. Она просто бежала, пытаясь не думать, не помнить и не оглядываться. А остановилась, только когда окончательно выбилась из сил, а впереди замаячила широкая лента неизвестной реки, перебираться через которую вплавь в таком состоянии было просто неразумно.

Отыскав на берегу местечко для ночлега, Айра выплюнула из пасти надоевший до оскомины узелок и с решительным видом улеглась, всячески демонстрируя, что с места больше не сдвинется.

Викран дер Соллен не протестовал: пробежавшись по кромке воды и убедившись, что река вполне одолима, он спокойно вернулся и, положив вещи, улегся неподалеку. Так, чтобы и лес видеть краешком глаза, и речку, и упрямо насупившуюся волчицу, которая целый день была сама не своя.

Айра, приоткрыв один глаз, недоверчиво на него покосилась: что? И это все? Не скажет ничего, не спросит и не велит бежать до самой ночи? Времени-то до темноты еще достаточно, можно было рискнуть с переправой. Так отчего он молчит? И не настаивает на своем, как обычно?

Не дождавшись от наставника реакции, волчица почесала нос о собственную лапу и неуверенно позвала:

«Марсо?»

«Что? — тут же отозвался призрак. — Тебе стало легче?»

«Да, — смущенно отозвалась Айра. — Спасибо, что не тревожил».

«А что это было, не расскажешь? — осторожно уточнил архимаг. — Честно говоря, я забеспокоился, когда ты начала говорить сама с собой».

«Да я не с собой, — вздохнула она. — Помнишь, я про голоса тебе рассказывала?»

«Гм. И о чем же они говорили, если не секрет?»

«Да так… о разном. И по большей части неприятном. А еще мы говорили о прощении. И о том, что иногда можно и не понять, что кто-то в нем очень сильно нуждается».

«Так и есть, — подтвердил Марсо. — Особенно если этот кто-то очень скрытен, горд и при этом глуп… прямо как я в свое время. Знаешь, когда я осознал, во что превратился, то страшно испугался. Оказывается, я столько всего не успел сделать! Столько не видел, не понял, не узнал. Потом на место страха пришло раздражение. За раздражением — злость, сменившаяся решимостью все исправить. А когда из этого ничего не вышло и вместо помощи мне досталась просторная клетка, мной овладело отчаяние, и я сто раз пожалел, что не умер сразу. Потому что жить вечно, но не иметь возможности вырваться на свободу…»

«Я тебя понимаю», — сочувственно вздохнула Айра.

«Да я, как ни странно, не злюсь. Мне и мстить-то давно расхотелось. С годами, познав и горечь, и тоску, ко мне пришло понимание, что наказание за свои ошибки мы выбираем сами. И сами назначаем себе искупление. А когда это искупление приходит… знаешь, умереть с миром — это великое благо. И право на него надо еще заслужить. Обретенный покой значит порой гораздо больше, чем эта суетливая и чаще всего пустая жизнь, в которой ты упорно отказывал себе в радости, верности, дружбе и всем, что освещает этот мир, заставляя хотя бы на время поверить, что он действительно прекрасен».

Волчица удивленно прянула ушами.

«Марсо!»

«Я много думал об этом, девочка, — тепло улыбнулся призрак. — И пришел к выводу, что наши усилия ничего не значат, если рядом нет тех, кто нам дорог».

«Ты мне дорог, Марсо! Мы с Кером очень тебя любим!»

«Ох, Айра, чистая твоя душа… ее даже Занд не посмел отобрать, дав одному наивному дураку еще один шанс на возрождение… если бы ты знала, как я рад это слышать! И как безумно рад, что ты однажды отыскала дверь в мое хранилище!»

Волчица уткнула нос в лапы, но он только рассмеялся и едва слышно добавил:

«Спи, моя девочка, и ничего не бойся. Я прослежу, чтобы никто тебя не тревожил».

ГЛАВА 12

Эта ночь, несмотря на старания Марсо, оказалась беспокойной: то ли из-за усталости, то ли из-за упреков той старухи, но Айра несколько раз просыпалась с тревожно колотящимся сердцем и знакомым сиреневым туманом в глазах. Плавала в нем, как в густом киселе, слышала отдаленные, едва различимые голоса, стоны, сдавленные проклятия. Долго лежала, пытаясь успокоиться, но невесть откуда взявшаяся тревога упорно не хотела уходить.

Все утро Айра не находила себе места. И была так взбудоражена, что едва дождалась, пока Викран дер Соллен вернется с охоты. Нетерпеливо мялась, пока он насыщался, с растущим беспокойством посматривала по сторонам, но тут же помчалась прочь, стоило ему поднять голову. Да с такой скоростью, что наставник сумел ее нагнать и поравняться только через полчаса.

«Айра, в чем дело?» — осторожно спросил Марсо, когда она остановилась на пару минут, чтобы передохнуть.

«Не знаю… мне не по себе».

«Тебе плохо?»

«Нет. Плохо впереди. Но не сейчас, а скоро…»

«Не понимаю», — признался призрак.

«Я тоже. Но так уже было, Марсо, перед тем, как у меня случилось видение про Занд. Помнишь, я говорила, что к Перводереву пытались проникнуть?»

«Думаешь, это повторяется?» — беспокойно пошевелился он.

«Возможно».

«Скажи Викрану».

«Если он может нас слышать, значит, уже знает, — рассеянно отозвалась волчица, к чему-то настороженно прислушиваясь. — Сейчас стало лучше. Я слышу, как там идет дождь. Где-то стучит дятел. Крадется за добычей никса… молодая, два года от роду, но быстрая. А граница пока пуста. Везде, кроме юга, где опять собираются тучи… Марсо!»

Айра вдруг замерла, уставившись в пустоту невидящим взором, и, пошатнувшись, рухнула на траву.

Жара. Душный полдень. На истоптанном берегу непрерывно снуют истощенные люди. На их покрасневших спинах вздуваются волдыри, время от времени лопаясь и покрывая кожу сукровицей. Но этого никто не замечает — вперив мертвые взоры в пустоту, люди продолжают носить тяжелые корзины, постепенно очищая заваленный тоннель от камней.

Их много. Снова много, будто неведомый хозяин успел добыть себе новых работников. Он находится здесь же, неподалеку, — высокий, закутанный в длинный плащ мужчина, молчаливо следящий за передвижениями рабов.

Вот он поднимает руку и указывает на очищенный от камней вход.

Ладонь у него широкая, холеная, явно мужская, с крупным перстнем в виде свернувшейся в кольцо змеи.

А затем воздух вокруг мага скручивается в клубы уже знакомого тумана, после чего срывается с места и с жадностью вгрызается в застывшую породу…

Айра внезапно ощутила себя на траве — задыхающейся, бессильно царапающей когтями землю и тихо скулящей от боли.

В ушах горячими молотками стучала кровь. В груди так же громко и неистово колотилось чужое Сердце. Густая шерсть на ее теле то пропадала, сменяясь хитиновым панцирем, то отрастала вновь. Когти на лапах ритмично втягивались, как у кошки. Все тело кривилось от незаконченной трансформации, и хрипящая от боли волчица, похоже, потеряла над ней контроль.

«Айра?» — негромко позвал склонившийся над ней черный волк.

— Да что ты медлишь?! — внезапно рявкнул Марсо, с какого-то перепугу обретя нормальный голос. — Не видишь, ей плохо!

«Я все вижу. Но не понимаю, в чем дело».

— Да ты на щит ее взгляни! Он же едва держится!

Волк тревожно переступил лапами.

«Айра, очнись… у тебя непорядок с даром».

Она только слабо застонала, не в силах ни отвернуться, ни возразить.

— Быстрее, Викран! Забери у нее часть сил, пока не рвануло! Ты же готовился к инициации!

«Это другое».

— Какая разница?! Результат тот же: неконтролируемый всплеск. А если прорвется щит… демон тебя забери! Ты хочешь, чтобы ее разорвало прямо у нас на глазах?!

Волк сжал челюсти и, опустившись на живот, прижался боком к тяжело дышащей ученице. Не обращая внимания на вялый протест, подгреб ее могучей лапой, жарко задышал в шею и, прикрыв глаза, принялся тянуть из нее силу.

«Марсо, помогай. Ее слишком много».

«Конечно, много! Ее же питает Занд! Отводи в кольцо! Там хватит места… по крайней мере, я на это надеюсь… да не бойся, не сбегу! Сейчас… погоди… только сеть поставлю, чтобы не наследить. Да, теперь можно!»

Айра судорожно вздохнула, а затем закашлялась, как утопленница, которую в последний момент вытащили из воды. Но меняться наконец перестала. А потом и глаза открыла, растерянно воззрившись на зависшее над ее головой плотное облако.

«Хорошо, — с облегчением вздохнул призрак, убедившись, что она пришла в себя. — Айра, девочка, ты как?»

Волчица ошалело помотала головой, чувствуя, как стремительно проясняется в глазах. Неуверенно пошевелилась, отогнала вязкую лиловую хмарь и с недоумением огляделась.

«Я… спасибо, жива… а что это было?»

«У тебя дар едва не сгорел, — перевел дух Викран дер Соллен. — Я же говорил, что это опасно. И в следующий раз все может закончиться гораздо печальнее».

Волчица быстро обернулась, едва не ткнувшись носом в его шею, и моментально напряглась. А потом и попыталась отодвинуться, чувствуя себя неуютно оттого, что он так близко и пахнет силой, уверенностью, какой-то поистине звериной мощью.

Хоть и знаешь, что он на самом деле человек, но вожака в нем не почует только слепой. И подчиниться ему требуют, почти кричат все инстинкты. Хотя с самок совсем другой спрос и у них другие слабости. Однако именно эти слабости настойчиво шептали, что такому мужчине не стыдно и поддаться. Что ему можно позволить подойти. И принять деликатные ухаживания, если он решит обозначить свои намерения.

Айра, стиснув зубы, отогнала неуместные мысли и снова попыталась отодвинуться.

«Лежи, — рассеянно бросил маг, властно прижав ее лапой. — Надо ослабить дар, а на это потребуется время… Марсо, как дела?»

— Я — в порядке, — довольно заявил заметно оформившийся призрак. — Даже летаю, могу ноги отрастить, лицо нарисовать, как раньше, и вообще… у-у-х! Оживаю на глазах!

«Не мельтеши. Скоро я уберу это изобилие, а то мы рискуем ослабить ее слишком сильно».

— Да мне и так хватит на пару лет безбедной жизни! Айра, ты представляешь, что у тебя за резервы?!

«Нет, — хмуро отозвалась волчица, настороженно косясь на Викрана дер Соллена и стараясь не вдыхать идущий от него запах. А затем упрямо скинула с себя тяжелую лапу. — Что это такое? Почему меня ударило? Это и бывает при инициации?»

«Иногда, — согласился Викран дер Соллен. — Если дар силен. А иногда спонтанные всплески случаются раньше — в период становления. Это четкий сигнал к тому, что с инициацией тянуть нельзя. Нам надо поторопиться».

— Викран, это может повториться, — обеспокоенно заметил Марсо, витая над ними невесомым облачком. — Боюсь, что в следующий раз мы с тобой можем не успеть.

«Да. Мне придется связать себя с ней, чтобы при необходимости забирать излишки».

— Может, тогда сразу с кольцом?

«А ты сможешь сделать так, чтобы оно не вытянуло ее досуха, и следить за этим день и ночь?»

Призрак сконфуженно опустился на кустик и сокрушенно вздохнул.

— В таком виде — нет.

«Значит, это придется делать мне», — сухо заключил мастер Викран и потянулся носом к шее ученицы.

Айра напряглась еще больше.

«Что вы задумали?»

Наставник тихонько заурчал.

«При дестабилизации дара выброс сил происходит по нарастающей: сперва послабее, но с каждым разом его мощность увеличивается. До тех пор, пока не произойдет стабилизация или пока не погибнет носитель. С тобой именно так и получается: первый всплеск был небольшим, хотя и очень ранним, поэтому с ним удалось справиться без труда. Второй — гораздо сильнее и произошел так внезапно, что даже я его не почувствовал. Третий — сегодня, а четвертый… боюсь, он может тебя убить».

Волчица непонимающе повернулась.

«Какой третий? А когда был второй?»

«Ты не помнишь?»

«Нет».

«В тот день, когда мне пришлось тебя в первый раз растягивать, — совсем тихо уронил маг, и Айра невольно вздрогнула при воспоминании о „дыбе“. — Ты была испугана. Страх подстегнул боль. А боль привела к тому, что твой дар впервые раскрылся, выпустив из-под щита толику своей истинной силы».

«Что?!» — застыла девушка, неверяще уставившись в желтые глаза охранителя.

«В тот день ты не поняла, что случилось, — все произошло слишком быстро и неожиданно даже для меня. После выброса в зале дрогнули стены и осыпалась штукатурка. Вдребезги разлетелось окно. Если бы я не успел наложить охранную сеть, а тебя не отдал бы игольнику, вся академия была бы в курсе, что с твоим даром творится неладное».

«Но ведь все было не так. — Волчица лихорадочно порылась в памяти. — Я видела Занд и нападение… тот туман и его границы… и к игольнику меня отнес Бриер!»

Викран дер Соллен слабо улыбнулся.

«Это я его вызвал и велел отнести тебя в оранжерею. А пока он занимался тобой, мне пришлось приводить в порядок зал. Я велел мальчишке помалкивать, чтобы даже твои одноклассники не знали, насколько ты от них отличаешься».

«Вы?!»

«А как бы Бриер узнал, что нужно делать? — хмыкнул волк. — Он, конечно, неглуп, но слишком многого не понимает. К тому же он молод. Горяч. И некоторые вещи принимает близко к сердцу. А после того, как Иголочка помогла тебе в первый раз… помнишь первый урок у Дербера? Понимаешь теперь, насколько близка ты была к грани?»

Волчица сглотнула, припомнив схватку с Грэем Асграйвом.

«Это был первый раз, когда твой дар потерял стабильность, — спокойно подтвердил маг. — После того как Иголочка забрала излишки, а потом снова их вернула, трудно было не понять, насколько тесно вы связаны. Тогда я еще не знал, почему это происходит. Тогда у меня в голове еще не уложились игольники, листовик, метаморф и ваши общие способности. Но когда твой дар едва не рванул снова, мне пришлось задуматься… и поторопиться с обучением, потому что промедление могло привести к тому, что тобой заинтересовались бы остальные. И тогда дело очень быстро дошло бы до Ковена. А ты на тот момент… да и сейчас тоже… не была готова с ним встретиться. И тебе, как и месяц назад, очень нужна инициация».

Айра ошарашенно моргнула.

«Так причина спешки была только в этом?! Но почему же вы не сказали?! Почему не объяснили сразу?!»

Маг вздохнул.

«Чтобы напугать тебя предстоящим ритуалом? Или озадачить тем, что ты — единственная на втором курсе, кто не прошел инициацию? К тому же до недавнего времени я не был уверен. А вводить кого-то в заблуждение, начиная с тебя самой и Бриера…»

«Бриер! — вдруг выдохнула волчица. — Всевышний… да он же считает, что я!..»

«Верно».

«Он думает, что вы!..»

«Тоже верно».

Айра вдруг вспыхнула до ушей, порадовавшись хотя бы тому, что густая шерсть скрывает все, что не нужно.

А вспыхнуть было отчего, потому что в свой первый визит в лечебное крыло Бриер решил, что инициация уже прошла. И была проведена его учителем — Викраном дер Солленом. Тем самым человеком, который никогда прежде этим не занимался, но именно после этого решил взять еще одну ученицу.

Маг, не выдержав ее взгляда, все-таки отвел глаза.

«На тот момент так было лучше».

«Лучше?! — ахнула Айра. — Лучше, чтобы все считали, что вы?!.»

«Лучше, чтобы ты училась в классе, где никто не пытается тебя оттолкнуть, — ровно ответил наставник. — Лучше, потому что так мы могли за тобой присматривать и не опасаться истощения. Об инициации не принято говорить. Преподаватели, конечно, знали, но ученикам причины своих решений ни я, ни лер Альварис пояснять не обязаны. Поэтому мы сделали так, как было лучше для тебя, и, полагаю, теперь ты тоже согласишься, что так было правильнее».

Волчица быстро отвернулась.

«Вы не думали, что трансгрессия могла ускорить процесс?»

«Напротив, она требует много сил и оттянула этот момент на несколько недель».

«Вы поэтому с ней так спешили?!»

«Да, — спокойно признался маг. — Но без надлежащей подготовки ты бы ее не осилила. Да и Кер, я думаю, тоже. Не всегда метаморфу удается себя сдержать, когда он оказывается в одном теле с хозяином».

«Кер — другой», — раздраженно дернула ухом волчица.

«Я знаю. Он — твое спасение, — сказал Викран дер Соллен. — Когда нужно, он забирает у тебя излишки. Если требуется — отдает их обратно. Он играет с магией, как ребенок с игрушкой, и для него это не составляет сложностей. Он не испытывает страха перед твоей силой. Он живет ею, питается, охотно отдает, когда тебе она нужна. Именно ему ты обязана тем, что до сих пор не испытывала сложностей с резервами».

«Что вы собираетесь делать?»

«Уже сделал, — чуть дернул краешками губ волк. — Я привязал твой дар к своему, чтобы предвидеть очередной всплеск и вовремя его остановить. А в остальное время буду потихоньку забирать излишки и постараюсь не допускать повторения».

«Чем это мне грозит?» — сухо осведомилась Айра, поднимаясь с земли.

«Тебе придется быть осторожнее и полностью отказаться от магии на это время».

«А вам?»

Волк неловко кашлянул.

— Почти ничем, милая, — радостно сообщил старательно прислушивающийся Марсо. — Кроме того, что он будет тратить кучу сил, море времени, чтобы удержать тебя в стабильном состоянии. И останется без сна, если ты рискнешь отойти дальше чем на несколько шагов. То бишь это для него — чудесная удавка, которая мигом затянется, если ты решишься сбежать.

«Что?» — удивился волк.

«Какая удавка?!» — ошарашенно моргнула Айра.

— Он оставил между вами канал, который начнет таять по мере того, как ты будешь от него удаляться. Кроме того, начнет потреблять столько сил, что твой учитель проклянет тебя нехорошими словами и будет вынужден идти за тобой хоть к демону на рога! Здорово, правда?

«Что-о?!»

«Не может быть!» — почти одновременно воскликнули наставник и его ученица.

— Да-да, — еще радостнее подтвердил призрак, прямо-таки лучась самодовольством. — Если бы Викран был умнее, то сделал бы так, что на попытку сбежать эта удавка ложилась бы на твою шею. Но он случайно перепутал векторы заклятий, и теперь ты можешь быть спокойна: если захочешь его удавить, только отбеги подальше и немного подожди.

«Всевышний… — отшатнулась Айра от досадливо сморщившегося волка, только сейчас, похоже, осознавшего свой промах. — А исправить это нельзя?»

— Нет, — хихикнул Марсо. — Только снять полностью. Но этого я бы не советовал вам делать до инициации. Так что поздравляю тебя, дорогая: с сегодняшнего дня у тебя на привязи есть совершенно чудный экземпляр перевертыша, хотя я, конечно, не ожидал от него такой глупости! Иначе он бы пораньше вспомнил, что пропорции силы, рассчитываемой на нужное расстояние, находятся в обратной, а не в прямой зависимости друг от друга!

Айра пораженно уставилась на тихо ругнувшегося мага, с ужасом понимая, что теперь уж точно никуда от него не денется.

Правда, это лучше, чем если бы он все сделал правильно, потому что она ничего не теряла и имела возможность сбежать, будучи в полной уверенности, что погони не будет. Но сознавать, что боевой маг стал от нее настолько зависим…

Айра зябко передернула плечами.

«Марсо, а ты не можешь это исправить?»

— Нет, — бодро отозвался призрак. — Викран, смирись: отныне ты не только зов своим не пошлешь, но и не рыкнешь на нее лишний раз. Не говоря уж о том, что твоей главенствующей позиции в нашей маленькой стае пришел конец. Чему я, признаться, безмерно рад! Айра, а ты?

«Н-не знаю». — Волчица опасливо отодвинулась от закаменевшего мага.

У дер Соллена так сжались челюсти, что казалось — положи туда гвоздь, и тот разломится пополам. Глаза зажглись нехорошими огнями. Когти зарылись глубоко в землю, а в горле зародился такой жуткий рык, что Айра страстно захотела оказаться от него как можно дальше.

— Не рычи, — пренебрежительно фыркнул на волка Марсо. — Если не хочешь, чтобы она весь лес испепелила или затопила половину окрестных деревень, то заткнись и сделай вид, что так и задумывал.

«Ты не мог подсказать мне раньше?!» — глухо рявкнул маг.

— А зачем? Что я ей — враг?

Викран дер Соллен рывком поднялся, глубоко вздохнул, словно собираясь громко высказать все, что думает о старом призраке, а потом досадливо сморщился и покачал головой.

«Ну, Марсо…»

— Пошли уж, умник, — хохотнул довольный дух. — Если снимать не собираешься, то нечего время терять. Айра, девочка моя, ты идти сможешь?

Волчица обошла раздраженного мага по широкой дуге и опасливо кивнула.

— Прекрасно. Только не торопись, а то он… хи-хи… может и не поспеть.

«Марсо!» — злобно рявкнули со спины.

— Все-все, умолкаю. Викран у нас такой грозный, такой свирепый…

«Марсо!!!»

Айра, не выдержав вида вздыбленной на всю длину шерсти и оскаленной пасти, из которой вырвавшийся рык слишком уж сильно напоминал горестный стон, неожиданно тоже хихикнула. А потом ощутила, как дикое напряжение потихоньку сходит на нет, отряхнулась и сверкнула повеселевшими глазами.

«Марсо, не вредничай. Он же не специально. И вообще, пусть лучше снимает, чем так мучиться».

— Нет, милая, — с сожалением сообщил призрак. — Снимать долго, а мы спешим. И потом, один он не справится. А я ему пока в этом помогать не стану. Раз уж он оплошал, то пусть и расхлебывает. А то учеников гонять — мастер, тогда как сам… в общем, даже не проси.

Айра виновато посмотрела на черного зверя, с непроницаемой мордой выслушавшего эту тираду, но ничего не поделаешь — Марсо был упрям и ужасно своенравен. Если сказал, что помогать не станет, значит, так и сделает. А заставить его можно только одним способом — угрозой исчерпания его источника. Но поскольку этот источник она только что самолично зарядила, то тратить такое богатство впустую было попросту глупо.

«Пойдем. — Викран дер Соллен, видимо, пришел к такому же выводу. — Он прав: за свои ошибки надо отвечать. Но я бы очень попросил тебя не уходить дальше чем на двадцать шагов».

Волчица снова передернулась, как от озноба.

«Я постараюсь, лер».

«Если что, лучше предупреди заранее, чтобы я хотя бы знал, к чему готовиться».

«А разорвать этот канал точно нельзя?» — с надеждой посмотрела она.

«Увы. Я сделал его на совесть. Так что я предпочитаю положиться на твое благоразумие, чем рисковать остаться на всю жизнь с паленой шкурой и без хвоста».

«Тогда не отставайте… лер. Боюсь, нам действительно надо поспешить».

ГЛАВА 13

Весь день Айра порывалась спросить у мага насчет совершенно разных вещей, включая его ошибку и ее возможные последствия.

Сомневалась, колебалась, поспешно закрывала рот, едва спутник поворачивал голову или замедлялся. Привыкнув видеть в нем только источник неприятностей и относиться как к чудовищу, было трудно решиться сделать первый шаг.

Однако глупая ошибка неожиданным образом избавила Викрана дер Соллена от ореола непогрешимого, непобедимого, непоколебимого и неприступного мага, которому чужды человеческие страсти и сомнения. Она сделала его более человечным, приземленным и живым. Пусть жестким и порой жестоким, молчаливым и излишне резким, но все же не богом. Не кровным врагом. А кем-то, к кому можно рискнуть приблизиться. Кем-то, кому можно хотя бы на время довериться.

Айра долго пыталась набраться мужества, чтобы перебороть внезапно возникшую неловкость. Но только к вечеру ей наконец удалось с собой справиться. И, набравшись смелости, первой его окликнуть:

«Э-э… лер?»

«Да?» — Он ответил сразу, будто бы ждал этого мига. И ее первого настоящего вопроса за все время обучения.

Айра набрала побольше воздуха в грудь и выпалила:

«А как защитить мыслеречь от подслушивания?»

«Очень просто, — спокойно отозвался Викран дер Соллен. — Достаточно изменить настрой щита и направлять мысли в одну точку. Как удар рапиры — точный и молниеносный. Тогда он гарантированно достигнет адресата, а перехватить его будет очень сложно».

«Но такое все-таки возможно?»

«При определенных навыках», — чуть повернул голову маг.

«А как сделать так, чтобы точно направить мыслеречь?» — уже смелее спросила Айра и заинтересованно приблизилась к замедлившемуся волку.

«На меня направила?»

«Ну… да».

«А что ты при этом сделала?»

«Посмотрела на вас», — неуверенно ответила Айра.

«А теперь отвернись и представь, что ты на меня посмотрела, — посоветовал маг. — Представь, что смотришь мне в глаза и хочешь сказать что-то только мне, и никому другому».

Волчица послушно повернулась спиной и добросовестно представила, что требовалось. Но почти сразу споткнулась и чуть не навернулась с какого-то обрыва.

Правда, тут же выпрямилась и сердито покосилась на хихикнувшего Марсо. Попыталась снова и была вынуждена признать, что идти и одновременно магичить совсем не может — то представлялось плохо, то мысли куда-то убегали, то глаза упрямо скашивались в сторону молчаливого наставника, и тогда ей ужасно хотелось их прикрыть, чтобы не отвлекаться…

Когда Айра споткнулась в третий раз, Марсо красноречиво закатил глаза.

— Айра! Я же учил тебя концентрации!

«Но тогда я не бежала по лесу и у меня перед носом не было оврагов и заячьих нор, в которых можно переломать лапы!»

— Это не имеет значения. Тебе надо всего лишь постараться.

«Тебе легко говорить!»

«Попробуй вечером, — внезапно подал голос Викран дер Соллен. — Когда отдохнешь и поешь. Лучше начинать с самого простого — так быстрее освоишься».

— Кто бы говорил, — незамедлительно фыркнул Марсо. — С простого он начал… знаешь, в каком виде она была после твоей трансгрессии?! Знаешь, сколько сил я потратил, чтобы вытащить ее из источника, пока не утопла?! Я думал, вообще на ноги не встанет! Изверг! А теперь, видите ли, с простого начинай!

«Марсо, перестань», — тут же насупилась волчица, кинув в сторону мага настороженный взор, но тот уже отвернулся. Ни слова в свое оправдание не сказал. Но и не извинился, впрочем. А Айра, подумав об этом, неожиданно встрепенулась и, придумав, как поступить, обратилась к Керу.

В считаные секунды метаморф вынырнул из глубины ее сознания и взял на себя управление телом. Шумно облизнулся, безошибочно определив, в какую сторону ушла недавно гулявшая здесь олениха с детенышем. Наконец прислушался к торопливым объяснениям хозяйки и неторопливо потрусил за порхающим по веткам призраком, которого, разумеется, видел в любом своем облике.

Викран дер Соллен встал так резко, что Кер чуть не ударил его плечом.

«Айра, ты что сейчас сделала?!»

«Ничего, — отмахнулась она откуда-то издалека. — Пусть Кер пока бежит, разминается, а я попробую с мыслеречью, как вы сказали».

У волка забавно отвисла челюсть.

«Ты… позволила ему занять твое тело?!»

«А что в этом такого? Он мне всегда помогает с охотой».

«Кер?!» — ошалело обернулся учитель. На что слегка подросшая волчица довольно оскалилась и рыкнула, неожиданно сменив повадки и кровожадно оглядевшись.

Викран дер Соллен настороженно принюхался, но нет, ему не показалось — в ее запахе действительно появилась чужеродная примесь. Более того, знакомая примесь, принадлежащая совершенно другому существу! Но в то же время сама Айра никуда не исчезла — он по-прежнему чувствовал ее краешком сознания. И каким-то невероятным образом слышал ее невнятное бормотание, будто она пыталась освоить новые навыки, не потеряв при этом ни темпа, ни направления!

Маг издал странный звук.

«Он не пытается тебя отодвинуть?»

«Нет, — тут же отозвалась Айра. — Когда я прошу, он просыпается и дает поспать мне. Когда устает, я его отпускаю. Так лучше получается отдыхать».

— Девочка моя! — ошарашенно выдал Марсо. — А мне-то ты почему об этом не сказала?!

«Так ты вроде знал», — удивилась она.

— Нет! Я думал, ты хоть немного, но всегда за ним следишь!

«Но я же говорила, что бегала с Кером у виаров! И он частенько позволял мне подсматривать, чтобы никто этого не узна… — Айра заметила, как резко изменилось выражение на морде наставника, и осеклась. — Ой. Зря ты об этом спросил».

«Что-о? — очень тихо рыкнул Викран дер Соллен. — Ты была с ним все время, пока шло его обучение?!» «Э-э…»

«Айра!!!»

От гневного рева вожака волчица инстинктивно отпрыгнула и, прижав уши к голове, предупреждающе зашипела. Шерсть на ее загривке встала дыбом, когти удлинились, ворсинки вдоль хребта стали толще и опасно изменились, начав смутно напоминать костяные иглы Зорга.

Однако маг не сдвинулся с места и не пытался на нее напасть. А лишь ошеломленно следил за ее реакцией, постепенно сознавая, что во все месяцы обучения она тянула двойную нагрузку. За себя и преданного ей всей душой метаморфа. Соответственно, и боль его ощущала сполна, и эмоции перенимала, и сдерживала его, когда это требовалось. И училась, разумеется, тоже за двоих.

Викран дер Соллен тихо застонал.

«Айра, что ж ты наделала?! Это было не твое обучение! Так неправильно!!! Айра…»

Спустя секунду лиловые искорки в зрачках волчицы погасли, когти втянулись на место, костяные иглы на спине пропали, а вздыбленная шерсть улеглась на прежнее место.

«Я не могла его бросить, лер, — твердо сказала Айра. И на этот раз она говорила с ним правильно. Вернее, она говорила только с ним, не посвящая в разговор напряженно прислушивающегося Марсо. — Кер закрывал меня собой. Он несколько раз спасал мне жизнь. И не бросил даже тогда, когда шансы на выживание были очень малы. Кер — моя вторая половинка, лер. Без него я не выживу. А он больше не сможет жить без меня».

«Всевышний… — Маг неожиданно покачнулся на широко расставленных лапах. — Как же я тебя проглядел?!»

Она невесело улыбнулась.

«Меня даже Керг не узнал. Только Дакрал, пожалуй, да и то лишь поначалу».

«Вот скользкий демон… сколько же времени ты там была?!»

«Каждый день, лер. Он со мной, а я с ним».

Волка снова качнуло, а потом он неожиданно оказался рядом и, прижавшись носом к ее лбу, прошептал:

«Мне следовало догадаться… надо было понять раньше… проклятие, Айра… как же ты могла?!»

Она изумленно замерла.

«Лер?!»

«Прости… — неслышно выдохнул маг. — У каждого из вас было свое занятие: у Кера — одно, у тебя — другое. Они не должны были пересекаться. В то время как отдыхала ты, должен был работать он. Тогда, когда нужно было учиться тебе, ему следовало отсыпаться и мириться с тем, что учеба дается вам одинаково тяжело. Вы должны были научиться защищаться. Сперва по отдельности, а потом и вместе. Но этого не должно было случиться сразу… раннее слияние не снимает проблем! Лишние нагрузки не приносят ничего, кроме боли! А вы смогли поделиться друг с другом не только знаниями… и этого я для вас совсем не хотел!»

Айра окончательно растерялась, когда он прижался плечом и осторожно потерся щекой о ее макушку.

Это не было неприятно. Напротив. Но она настолько не ожидала, не верила, что такое вообще возможно, и так искренне полагала, что никогда не услышит извинений, что долго не могла не то что сдвинуться с места, но и просто отстраниться. Только когда сверху донесся прерывистый вздох, а по черному меху пробежала волна непонятной дрожи, она неуверенно отступила и с сомнением посмотрела на крепко зажмурившегося наставника:

«Лер? С вами все хорошо?»

«Нет, — качнул головой Викран дер Соллен, открывая глаза, в которых больше не было прежнего огня. — Но в этом нет твоей вины. Прости, что так получилось».

«Но я…»

«Идем, пора подумать о ночлеге». — Он резко отвернулся и, напрочь игнорируя невнятные звуки, издаваемые пораженным до глубины души призраком, первым углубился в чащу.

* * *

Айра проснулась посреди ночи. От холода.

Самое странное заключалось в том, что ни днем, ни вечером признаков грядущего похолодания не наблюдалось. Солнце пригревало до последнего. А если и прошел поздно вечером короткий дождик, то он все равно не мог причинить волчице столько неприятных ощущений.

Она попыталась свернуться плотнее, прикрыв пушистым хвостом нос. Подобрала под себя лапы, уткнула морду под самое брюхо. Инстинктивно встопорщила шерсть, чтобы сохранить тепло, но тщетно — внутри словно ледяная сосулька намерзла и никак не желала оттаивать.

Айра даже огляделась, не намело ли где за ночь сугробов, но трава под приютившим ее кустом была чиста. Даже иней нигде не выпал.

«Марсо? — наконец не выдержала она. — Марсо, ты тут?»

«Куда ж я денусь? — удивленно отозвался призрак. — А ты чего не спишь?»

«Мне холодно, Марсо. Может, тут с погодой что-то не так? Вдруг ветер сменился? Может, фронт какой надвигается? Или гроза скоро?»

Призрак выскользнул из кольца и озадаченно посмотрел на совершенно ясное небо:

— Да нет никакой грозы, — пробормотал он вслух. — Да и ветер вроде обычный.

Волчица сжалась в комок, сдерживая дробный стук зубов и охватившую ее дрожь.

«Тогда, может, я простудилась? Знаешь, в реке купалась с утра, на земле спала, на ветру стояла?..»

— А ты чихаешь?

«Нет».

— Нос дышит? — заботливо поинтересовался Марсо.

Айра послушно подышала.

«Нормально с ним все. Даже запахи чую».

— А в груди ничего не ломит? Лихоманка если привяжется, то всегда с боли начинается.

«Да нет же! Мне просто очень-очень холодно!»

Призрак задумчиво облетел ее по кругу.

— Гм… а не врешь?

«Марсо, ты что?! Думаешь, я просто так решила проснуться среди ночи и пошутить?!»

— Ну ладно. Верю. Только причину не пойму… дашь взглянуть на твою ауру?

«Только быстрее, ладно?»

— М-м-м… слабенькая, конечно, но щит я снимать не буду: мало ли что? Явных сбоев нет, цвет ровный, края чистые. Никаких дыр, наведенных разрывов, порчи и всякой гадости. Даже демонов, представляешь? Несмотря на обещание одного нашего знакомого.

«М-марсо! Придумай что-нибудь! — взмолилась продрогшая до костей волчица. — А то я до утра не доживу! Околею просто! Что мне, в платье прикажешь залезать?!»

— С ума сошла? Как только перекинешься, станет еще хуже. К тому же оно слишком тонкое, да и убирать его поутру придется. А для этого руки нужны.

«К-какие руки? У меня уже пальцы не гнутся!»

— А давай у Викрана плащ стащим? Ему ни к чему, он лохматый, а тебе пригодится.

«Я тоже лохматая, — сердито отозвалась Айра, подрагивая, как в лихорадке. — Но никак не могу согреться, будто вместо сердца кусок льда лежит, да такой здоровый, что его никак не удается растопить…»

«Иди сюда», — вдруг подал голос Викран дер Соллен, и она вздрогнула от неожиданности.

«Что?»

«Иди сюда, — терпеливо повторил он, сверкнув в темноте желтыми глазами. — Ты не заболела. И ветер не сменился. Просто из-за заклятия твой дар стал слабее, сила постепенно уходит, вот и кажется, что в груди пусто. Иди ко мне. Согреешься».

Айра едва не отшатнулась и протестующе отвернулась, готовая даже вскочить и носиться по поляне кругами, чтобы согреться. Но маг не стал ждать, пока она окончательно замерзнет. Бесшумно поднявшись, он черной тенью скользнул под куст и лег рядом, закрыв ей спину и снова, как днем, обернувшись вокруг нее теплым клубком. До того как она успела вскочить, огрызнуться или просто напомнить о приличиях.

А потом ей стало так хорошо, что огрызаться неожиданно расхотелось.

«Л-лер?..»

«Спи, — с подвыванием зевнул волк. — Излишки я забираю почти постоянно, а ты, пока я рядом, будешь забирать мои. Это естественный обмен. Ничего личного. Так твой дар будет защищен от перегрузок, а моему не помешает небольшая стимуляция. Так что спи. Теперь не замерзнешь».

Айра раскрыла рот, чтобы возразить, однако Марсо неожиданно кивнул:

— Он прав. А я, представь себе, даже не подумал.

«Но, Марсо…»

— Спи, — велел призрак тем же тоном, что и задремавший волк, а затем без предупреждения растворился в воздухе, оставив волчицу настороженно шевелить ушами, напряженно осматриваться и прислушиваться к ровному дыханию за спиной.

Айра растерянно замерла, не зная, как поступить.

Мерзнуть она не хотела. Спать в такой близости от учителя — тоже. Конечно, можно было вскочить и действительно начать носиться по лесу. Но, во-первых, Айра не была уверена, что это поможет. Во-вторых, Марсо наверняка скажет, что это глупо. В-третьих, она и сама это понимала. Наконец, в-четвертых, не хотела услышать это еще и из уст Викрана дер Соллена.

Она еще раз внимательно покосилась на груду черного меха за спиной, но волк по-прежнему не шевелился. Глаза закрыл, дышал ровно и размеренно, широкую морду опустил на скрещенные лапы, хвост сместил в противоположную сторону, чтобы не отдавили…

«Ну и ладно, — фыркнула про себя волчица, неожиданно смирившись. — Я его не звала и ни о чем не просила. Сам вызвался, так что пускай терпит».

После чего дерзко отодвинула в сторону чужую лапу, поерзала, устраиваясь поудобнее, и, не услышав от соседа ни единого протеста, удовлетворенно вздохнула.

«И вообще… — сонно подумала Айра. — Чего он во мне не видел? Разве действительно того, как я сплю? Но по сравнению со всем остальным это такая мелочь, что даже внимания обращать не стоит».

Наконец она расслабилась, приткнула морду поближе к черному плечу и, не заметив пробежавшей по нему дрожи, уснула, справедливо рассудив, что Марсо за всем присмотрит и в обиду ее не даст.

А на всякий случай еще и Керу дала наказ бдить вполуха, после чего успокоилась окончательно и провалилась в сон, в котором на этот раз не было никаких сновидений.

ГЛАВА 14

Вэйр торопился — опаздывать на травологию не хотелось. Правда, его вины в этом не было, поскольку именно сегодня лер Альварис пожелал побеседовать с новым учеником с глазу на глаз.

Разумеется, юношу это сильно удивило (с какой бы стати директору интересоваться первокурсником?), однако лер де Сигон объяснил, что это обычная практика, и без возражений отпустил новичка с урока.

Сам разговор оставил очень странное впечатление.

Помня о предостережении давешнего мага, Вэйр никому не говорил, по чьей прихоти совершил вынужденное путешествие из Аргаира в Сольвиар и по какой причине его дар пробудился так поздно. Однако с лером Альварисом незнакомец разрешил откровенничать, заверив ученика, что директор, будучи членом Ковена магов, сам решит, что, кому и сколько объяснять.

Реакция лера Альвариса на рассказ показалась юноше необычной: заслышав о Кратте, архимаг ощутимо напрягся, а когда речь зашла о магическом поединке, в котором Вэйр чудом сумел одержать верх, резко поднялся и отвернулся к окну. После чего надолго замолчал, а потом принялся задавать вопросы.

Словно не веря, что неинициированный маг смог одолеть опытного чародея, он настойчиво спрашивал про каждую подробность. Что Вэйр делал, что подумал и почувствовал при этом. Как изменились эти ощущения после боя. Видел ли он изменения в ауре второго мага. Какие слова про себя проговаривал. Что запомнил. Что услышал. Что еще необычного видел на «Красотке»…

Вэйр провел в его кабинете все утро, обеденный перерыв и даже толику времени, отведенного на курс мадам Матиссы. Исправно рассказал все, что смог припомнить, и на каждый вопрос старался дать максимально полный ответ.

В конце концов он был отпущен со строгим наказом держать язык за зубами и пожеланием поскорее нагонять однокурсников.

— Сведения, которые ты принес, тревожны и неутешительны, — пояснил лер Альварис перед уходом. — Ковен займется проверкой. Но не нужно, чтобы об этом знали посторонние. Тем более когда мы не уверены, что маг был один. Понимаешь, о чем я?

— Да, лер, — послушно кивнул Вэйр.

— Тогда ступай. Если понадобишься, позову.

Вэйр с облегчением покинул кабинет и почти бегом помчался в оранжерею, по пути размышляя над состоявшимся разговором.

Ворвавшись в зеленое царство мадам Матиссы, Вэйр впопыхах не заметил под ногами какой-то корешок и случайно наступил, не придав значения. Он уже собрался промчаться мимо, однако истошный вопль, раздавшийся над самым ухом, был настолько неожиданным и громким, что юноша аж подпрыгнул. И почти сразу отшатнулся: подопечные мадам дер Ваги порой бывали довольно буйными. А горластый куст оказался к тому же обидчивым: когда адепт непочтительно наступил на корень, взвился так, что его руки-ветки вздыбились настоящим зеленым морем, прорезались длинными тонкими усиками и с нескрываемой угрозой потянулись в сторону невежи.

— Что такое?! — донесся в тот же миг голос травницы. — Кто посмел задеть мое сокровище?!

Вэйр тихо ругнулся и, увернувшись от протянутых веток, на которых прямо на глазах начали подрастать шипы, попятился к выходу, лихорадочно придумывая, как выкрутиться из щекотливой ситуации.

Мадам Матисса наверняка устроит головомойку за проклятый куст, после чего нерадивый ученик уже не отделается одним дополнительным заданием. Но убегать было некрасиво. Попадаться кусту под «руку» — опасно: тот был не на шутку рассержен и жаждал мести. Мог бы ходить, давно бы нагнал и накостылял по шее. А так просто сидел, слепо шаря ветками перед собой… или же нет? Кажется, он уже не сидит?!

У юноши волосы встали дыбом, когда зеленая масса из листьев, колючек, веток и стеблей решительно качнулась в его сторону. После чего куст поднялся с грядки и, выдвинув вперед узловатые корни, широко шагнул, угрожающе нависнув над присевшим от неожиданности парнем. А затем и цветки выпустил навстречу — крупные, ярко-желтые, со стремительно набухающими бутонами, готовыми выстрелить в лицо наглецу какой-нибудь гадостью.

— Листик! — ахнула показавшаяся из-за поворота мадам Матисса и с ходу накинулась на приросшего к месту ученика: — Ты что натворил?! Как посмел разбудить малыша?!

Вэйр покосился на громадный куст и сглотнул.

— Простите… я нечаянно…

— Ты кто такой вообще?! И почему опоздал?!

— Ну… я… — Юноша отступил дальше, чтобы возмущенно колышущийся куст не вздумал его коснуться. Но опрометчиво наступил на другую грядку, где его поджидал еще один куст, вздрогнул от пронзившей ладонь боли и с тихим возгласом шарахнулся прочь… прямо в объятия листовика.

Мадам Матисса только охнуть успела, как Листик выстрелил в обидчика всеми своими усиками. За последние недели он успел отрастить их столько, что Вэйр оказался погребен под ними целиком. Его мгновенно опутало, спеленало со всех сторон, а потом настойчиво поволокло к угрожающе раскрывшимся цветкам.

— Листик, нет! — вскрикнула травница, кинувшись следом. — Не трогай его! Не смей, кому сказано!

Вэйр судорожно вздохнул и, почувствовав сильный удар под колени, грохнулся навзничь, приложившись затылком о землю.

От удара в глазах заплясали разноцветные звездочки, в ушах зашумело, а во рту тоже появился металлический привкус… кажется, язык прикусил. После чего подумал, что будет ужасно глупо погибнуть вот так — когда умудрился и от тумана уйти, и плен пережил, и от виаров выбрался. Лишь для того, чтобы какой-то дурацкий куст…

И тут его неожиданно отпустило.

Вэйр судорожно вздохнул, с трудом протолкнув воздух в грудную клетку. А потом с изумлением понял, что его не только не убили, но еще и довольно бережно ставят на ноги.

Когда сверху перестали нависать зеленые листья, юноша облегченно перевел дух и тут же отступил подальше от сумасшедшего куста. Но Листик, как ни странно, больше не пытался на него напасть. И вообще выглядел до крайности растерянным. Его листья тревожно шелестели, ядовитые цветки спрятались в зеленой гуще, стебли беспрестанно раскачивались, а усики жадно вились вокруг окровавленной ладони юноши и настойчиво тыкались в оставленную какой-то колючкой ранку.

Юноша отдернул руку, не желая заполучить еще с десяток таких же, однако в этот момент Листик издал совершенно невообразимый звук, отдаленно напоминающий урчание кота, качнулся навстречу и… погладил одним из усиков изуродованную щеку юноши!

Вэйр инстинктивно шарахнулся прочь, едва не сбив с ног ошалело застывшую травницу, а листовик протянул ветки и нежно заворковал. Его листочки взволнованно затрепетали. По стеблям прошла волна необъяснимой дрожи, а один из корешков так недвусмысленно обвился вокруг помятого сапога новичка, что примчавшийся на шум класс изумленно выдохнул, а мадам Матисса только руками развела:

— Невероятно… второй раз в жизни вижу, чтобы листовик кого-то признал. Какая у тебя доминирующая стихия?

— Вода, — послушно ответил Вэйр, отпихивая от себя настойчиво лезущие в лицо усики.

— Занятно. Но это хотя бы что-то объясняет: на Огонь Листик отреагировал бы иначе. Воздух ему тоже не по нутру: наш малыш очень чувствительный. А Вода могла ему понравиться. Меньше, чем Земля, конечно, но все же… откуда ты родом?

— Из Аргаира, леди.

— Как? — удивленно моргнула травница. — И ты тоже?!

Юноша непонимающе моргнул, но она уже не обращала внимания: придирчиво оценив более чем приличное поведение листовика, лересса дер Вага задумчиво потерла переносицу.

— Надо же, как интересно… может, все дело в происхождении? Знаете, юный лер, мало кому удается остаться невредимым при первом знакомстве с листовиком. Вам это удалось. Даже более того — Листику вы понравились настолько, что он готов простить вашу оплошность. До этого дня он никому подобных инцидентов не спускал, так что ваш феномен может быть весьма и весьма интересным. Не возражаете, если я вас еще кое с кем познакомлю?

Вэйр только плечами пожал:

— Нет, леди.

— Тогда я уточню у Леграна насчет охранных кругов, а завтра сходим все вместе. — Леди Матисса расплылась в довольной улыбке, но потом увидела столпившийся в проходе класс и мигом построжала: — Так. Почему вы не на своих местах? Помнится, лер Сивил, вы еще не сдали домашнее задание?!

На лицах учеников отразилось разочарование, но травница уже по-свойски похлопала новичка по плечу, велела Листику отпустить его на занятие. Придирчиво проследила, чтобы огорченный листовик вернулся обратно на грядку. А затем жестом отправила перешептывающихся адептов в учебную комнату — как бы там ни было, но урок никто не отменял.

* * *

При виде Вэйра господин Дербер нахмурился, а затем выразительным жестом указал на его лицо:

— В чем дело? Я же велел от него избавиться.

Юноша машинально провел пальцами по шраму на левой щеке.

— Ты был в лечебном крыле?

— Да, лер, — спокойно ответил Вэйр.

— Тогда почему не убрал это?

— Не хочу.

Старый вояка чуть не поперхнулся.

— Не понял… ну-ка, повтори.

— Я не хочу его убирать, лер, — твердо ответил юноша. — Есть вещи, о которых не стоит забывать, поэтому я попросил лера Лоура ничего там не трогать.

— Сними-ка рубаху, — велел учитель, заподозрив новичка во лжи, и Вэйр послушно стянул одежду. — Повернись.

Лер Дербер придирчиво осмотрел его спину, но на этот раз интуиция его обманула: кожа на спине юноши была совершенно чистой, без рубцов, шрамов и ссадин. А значит, парень действительно побывал в лечебном крыле и умышленно оставил уродливый шрам на память о каком-то событии.

— Ладно, твое дело, — неохотно отступил учитель. — Одевайся — и в строй.

Все занятие Вэйр ловил на себе изучающие взоры. Большей частью — от одноклассниц, порой — от господина Дербера, но пару раз ему удалось перехватить крайне необычный взгляд от Грэя Асграйва, и вот именно он-то и заставил юношу насторожиться.

С одноклассниками Вэйр с самого начала старался держаться ровно. Приятелей не завел, но и врагов, как ни странно, не нажил. Быть может, сыграло роль его признание на уроке лера Иберии. Или водяной столб произвел на одногруппников впечатление. Но факт в том, что с того дня в его сторону не было ни одного пренебрежительного или уничижительного взгляда.

Да и не позволил бы Вэйр смотреть на себя подобным образом: с детства не терпел снобов. С рапирой он, конечно, дела раньше не имел, потому что в деревне неоткуда взяться оружию аристократов. Однако с мечом, благодаря отцу, управлялся неплохо. Ножом тоже владел на приличном уровне, а уж кулаки успел набить так, что только дурак усомнился бы в его способности дать отпор любому наглецу.

Да и рапира-то та — тьфу. Уклонись от нее, поднырни под руку, и все — противник твой: хоть в бок его пни, хоть в колено, а хоть ножом под ребра ткни, и никуда он уже не денется. Плясать с иголочкой хорошо, лишь когда ты сражаешься с таким же танцором. Или имеешь в запасе дюжину-другую огненных колес. А против гномьего топора или мечника только настоящий мастер и выстоит.

Но мастер — он на то и есть мастер, что использует в бою даже простую иголку. А коли в поединке участвуют два равных по силе мага, но один из них при этом обладает большей выносливостью и лучшими навыками в простой уличной драке — результат налицо. Что Вэйр, поставленный в пару со смуглокожим Войтеком, тут же и доказал.

— Неплохо, — вынужденно признал южанин, потирая помятый бок. — Чем это ты меня?

— «Мельницей», — усмехнулся Вэйр. — Дед у нас когда-то в гвардии служил, потом отцу свою науку передал, а тот — мне.

— Да? Ну-ка, повтори…

Господин Дербер только хмыкнул, когда парни сцепились в рукопашной, но останавливать не стал — не со зла они. Южанин, конечно, помельче и послабее, зато более юркий и подвижный. Аргаирец потяжелее, но тоже ловок и неплохо набил руку с самыми разными противниками.

Вот и пусть резвятся. Чем больше шишек набьют сейчас, тем осторожнее будут потом. К тому же головы они не потеряли — как разойдутся и поморщатся, растирая себе мышцы, так потом сходятся снова, пробуя понять, каким приемам поддались и как этого избежать в будущем. Что-то обсуждают, о чем-то спорят, показывают. Потом расходятся снова, сходятся… ругаются… и снова озадаченно трут подбородки.

— Дурацкая у тебя «мельница», — с досадой бросил наконец Войтек, в очередной раз оказавшись на полу.

Вэйр показал в усмешке белые зубы.

— У тебя тоже.

— Может, повторим?

— Достаточно, — спрятал улыбку лер Дербер. — Вэйр, тебе стоит заняться растяжкой. Войтек, тебе имеет смысл уделять больше внимания силовым нагрузкам.

Парни вздохнули в унисон и, выразительно переглянувшись, направились в раздевалку.

— А ты ничего, — неожиданно хмыкнул Войтек по пути.

— Спасибо, — вернул любезность Вэйр. — Ты тоже.

— Откуда, говоришь, к нам попал? Из Аргаира?

— Точно. А ты?

— Карашэх, Тора… слушай, а ты действительно корабль потопил?

Вэйр неуловимо помрачнел.

— Мне велено не распространяться на этот счет. Лер Альварис запретил.

— Жалко, — огорченно вздохнул Войтек. — Как же я тебя завалю на зачете? Вдруг ты и с колесом моим справишься? Или свечу загасишь?

— А вдруг нет? — усмехнулся Вэйр. — Пока не попробуешь, не узнаешь.

— Это точно. Как ты смотришь на небольшую прогулку на запретную территорию?

— Куда?!

— У нас возник маленький спор, — неожиданно обернулся идущий впереди Грэй Асграйв. — Но чтобы его решить, жилой корпус не годится, поэтому мы подыскали более подходящее место. И более подходящее время, когда нам точно не смогут помешать. Ты как, участвуешь?

— Насколько поздно? — осторожно уточнил Вэйр.

— После отбоя.

Юноша с сомнением оглядел одногруппников. Они хотят нарушить правила? Собираются среди ночи удрать из своего крыла ради какого-то там спора?

— Так как? — негромко спросил Грэй Асграйв. — Ты с нами?

Вэйр заколебался, прекрасно понимая, что его ответ во многом определит дальнейшие отношения с группой, а потом медленно наклонил голову:

— Я иду.

ГЛАВА 15

Просыпаться не хотелось: с самого рассвета занялся дождь, небо снова потемнело, солнце надолго скрылось среди туч, а поднявшийся ветер сделал раннее утро еще более неуютным и совсем не радостным.

Айра зевнула и неохотно приоткрыла один глаз: мысль о том, что надо вылезать наружу, ей совсем не понравилась. Приютивший ее куст был достаточно пышен, чтобы не пропускать вниз противную изморось. Земля внизу оставалась сухой. Мелкие каплюшки, если и пробивались сквозь густую листву, почти не доставляли неудобств. А мягкий бок и теплое дыхание на шее заставляли размякнуть еще больше и оттягивать подъем до последнего.

Стараясь не делать лишних движений, Айра осторожно покосилась за спину: Викран дер Соллен еще спал. Так крепко, что даже не заметил, что волчица, спасаясь от холода, прижалась к нему так тесно, что это вполне тянуло на преступление.

Вздумай она отомстить за все свои беды сейчас, никто бы ему не помог — его горло оказалось так близко, что не нужно было даже тянуться. Один молниеносный укус, и маг навсегда избавил бы ученицу от множества сомнений…

Однако, вместо того, чтобы напасть, Айра лишь наклонила голову и потянулась вперед, впервые рассматривая своего врага в такой потрясающей близи.

Впервые на ее памяти Викран дер Соллен был так удивительно открыт. Открыт настолько, что можно было сделать что угодно — убить, поранить, покалечить… и он бы не успел ничего понять. Всего один миг. Краткое мгновение абсолютного всевластия. Здесь, сегодня… в этот самый момент. Потому что именно сейчас ее враг оказался совершенно беззащитен.

Громадный волк, словно почувствовав что-то, шумно вздохнул. А Айра, напротив, снова обратилась в камень. И с затаенным дыханием уставилась на слетевший с куста желтый листок, который, закружившись, весьма удачно шлепнулся. Прямо на мокрый волчий нос.

Дер Соллен вздрогнул от неожиданности и мгновенно распахнул глаза, одновременно отдергивая морду. Инстинктивно, конечно, потому что угрозы от безобидного листка не было никакой. Но он, видимо, привык сперва действовать, а уж потом думать. Поэтому, на краткий миг напрягшись, он с подозрением уставился на лежащую рядом волчицу, а потом осторожно скосил глаза к переносице и поморщился: прилипший к морде листок нахально покачивался на ветру, совершенно не собираясь падать.

Маг тряхнул головой, но это не помогло: листок прицепился к нему намертво. И не пожелал покинуть насиженное место, даже когда перевертыш мотнул мордой снова, а затем, не добившись эффекта, оглушительно чихнул. При этом смотрелся он до того забавно, что Айра тихонько хихикнула.

«Не смешно», — буркнул мастер Викран, неуклюже хлопнув по листку лапой.

Попал, естественно, по морде, после чего Айра хихикнула громче. А он принялся остервенело тереться носом о траву в бесплодных попытках избавиться от надоедливого листика.

«Демон… вот же привязался!» — с досадой рыкнул волк, когда стало ясно, что сделать это ему удастся.

Айра после этого расхохоталась уже в голос. Но потом все-таки сжалилась — потянувшись вперед, стянула зубами коварный листок. После чего брезгливо его выплюнула и прижала тяжелой лапой, чтобы не оказаться в таком же положении, как замерший от удивления маг.

«Э… спасибо», — наконец ошалело поблагодарил он.

«Не за что», — неловко отодвинулась Айра и поспешно поднялась.

На охоту пришлось идти вдвоем, поскольку отходить далеко друг от друга было нельзя.

Причем Айра не сразу об этом вспомнила и, ринувшись в погоню за зайцем, сперва не поняла, в чем дело, — просто предчувствие появилось дурное. Но потом ощутила, как похолодело в груди, и обеспокоилась. После чего все-таки прислушалась к себе и поспешила обратно, чувствуя, как опасно натянулась нить, связывающая ее с безнадежно отставшим магом.

Она на одном дыхании пролетела сквозь лес и как раз успела заметить, как застывший посреди поляны волк болезненно кривится и опасно шатается, изо всех сил пытаясь сохранить равновесие.

Айра, перепугавшись до полусмерти, заметалась вокруг него и тревожно заскулила: маг выглядел так, будто его надвое разрывало невидимыми канатами. Был бы человеком — побелел бы и рухнул на колени, потому что заклятие вытягивало силы с ужасающей быстротой. Однако волк как-то выдержал. Устоял. И ни слова не сказал, когда увлекшаяся охотой ученица вернулась. Какое-то время просто стоял на широко расставленных лапах, а затем тихо попросил:

«Не делай так больше… пожалуйста».

Она виновато вильнула хвостом.

«Простите, лер. Я не хотела».

«Пойдем, — устало сказал маг. — Есть все равно что-то надо. Ты, наверное, голодна?»

«Нет!» — Волчица замотала головой, но он только понимающе искривил губы и потрусил прочь, оставив ученицу снова досадливо морщиться.

«М-да, — задумчиво прокомментировал произошедшее Марсо. — Знал я, что он упрямец, но не думал, что настолько: наложить на себя заклятие нити Сердца… и не снять его сразу, как только выяснилось… это ж как надо тебе доверять, чтобы так разоряться!»

«В каком смысле?» — непонимающе застыла Айра.

«В прямом: заклятие нити связывает ваши души и дары. Чем дальше ты уходишь, тем больнее ему становится и тем больше сил тратится на поддержание связи. Ну, как если бы тебя привязали цепями к столбу, а на шею надели крепкую веревку, второй конец которой закрепили на тройке лошадей. Пока они стоят на месте, все терпимо, но стоит только подхлестнуть… Знаешь, милая, это, конечно, хорошо, что Викран тебя обезопасил. Но в следующий раз он уже так легко не отделается: чем дальше ты отойдешь, тем тяжелее ему придется. Вплоть до того, что в один прекрасный момент он ляжет и уже больше не поднимется».

«Марсо, надо снять эту гадость! — всполошилась волчица. — Демон с ним, с даром! Мне не надо такой безопасности!»

«Я понимаю. Признаться, все еще жду, что Викран попросит меня о помощи, но он молчит. И, кстати, опять уходит. Так что поторопись, если не хочешь, чтобы он свалился шагов этак через пять».

Айра спохватилась и опрометью кинулась вдогонку, не желая во второй раз увидеть, как заклятие будет ломать невезучего охранителя. А этот упрямец даже не напомнил, ни словом не обмолвился, что, дескать, осторожнее надо. Хотя бы вдогонку крикнул, что ли? Или с Марсо передал. Что ему стоило?!

«Помоги ему избавиться от заклятия, — тихо попросила Айра, нагнав угрюмо молчащего мага. — Пожалуйста, сделай это ради меня».

«Да я бы рад, — озадаченно отозвался призрак. — Но одному мне не справиться».

«Я помогу!»

«Твое вмешательство тут бесполезно. Нужен сам Викран».

«Так в чем же дело?! Скажи, что ты согласен!»

Марсо странно кашлянул.

«Да я, собственно, уже…»

«И что?!»

«Ни-че-го, — раздельно произнес дух. — Он, представь себе, отказался. Не хочет больше рисковать».

Айра прижала уши к голове.

«Он что, с ума сошел?!»

«Я тоже так сказал. Но Викран уперся как баран, а без его участия заклятие не снять. Я ж его вчера подзадорить решил, повредничать, чтобы жизнь медом не казалась, а он уперся всерьез. Так что получается, я еще и виноват?»

Волчица растерянно помотала головой, снова перестав понимать учителя. И никак не могла взять в толк, что с ним опять случилось. Он же маг. Охранитель. И должен понимать, как это опасно!

К тому же он не походил на человека, любящего свои обиды больше, чем суровую логику. Викран дер Соллен был слишком разумен для этого. Слишком рационален. И бесконечно далек от обычных человеческих слабостей. Он даже сейчас не желает их демонстрировать… но тогда зачем же он терпит?! Почему молчит даже сейчас, ведь боль наверняка еще теплится где-то в груди?! Там, где бьется живое сердце?!

Волчица долго трусила за ним по пятам, не зная, что сказать и куда деться от невыносимого чувства стыда. Осознание того, что она едва не стала причиной гибели наставника, было невыносимым. Но как с ним говорить? Как испросить прощения? Как, наконец, подойти и виновато признаться, что она совсем не хотела причинять ему боль?

Наконец Айра не выдержала и все-таки позвала:

«Лер Викран?»

«Все нормально, забудь», — ровно отозвался маг, даже не повернув головы.

«Простите меня, пожалуйста, что я забыла о заклятии!»

«Я же сказал: все нормально. Просто в следующий раз предупреди меня заранее».

Айра вздрогнула: о чем предупредить?! О том, если она все-таки соберется сбежать? И что в этом случае ему будет гораздо хуже, чем сегодня?! Всевышний… да лучше бы он ругал и обвинял в дурости! Да лучше бы сто раз наказал! Отказался, наконец, от этого заклятия!

«Лер?»

Викран дер Соллен досадливо дернул ухом.

«Лер?!»

Подметив, что волчица поравнялась с ним, он словно ненароком засмотрелся в противоположную сторону.

«Лер! — Айра стала совсем несчастной. — Пожалуйста, лер… мастер Викран… учитель!»

Громадный волк замер на середине движения и медленно-медленно обернулся. Неестественно прямой, неподвижный, как глыба черного базальта, и, кажется, едва дышащий. Только глаза ярко вспыхнули да проступила в них бездонная синь, похожая на безбрежное море, в котором совсем недавно было так мало тепла.

«Простите, — виновато вздохнула волчица, опуская голову. — Я не хотела сделать вам больно. Я не подумала… не сердитесь на меня, пожалуйста! И давайте снимем это заклятие, потому что я не хочу, чтобы это повторилось!»

«Я не сержусь, — внезапно охрипшим голосом отозвался маг. — Это слишком трудно».

«Да я ведь…»

«Ты не сделала ничего плохого. Это моя ошибка».

«Все равно, — прошептала вконец растерявшаяся Айра. — Так нельзя. Это неправильно. Давайте от него избавимся?»

Волк улыбнулся краешками губ и осторожно коснулся носом ее щеки.

«Нет. Пусть останется. Так будет лучше для нас обоих. — Он тихо вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. — Раз уж так вышло и нам приходится идти наперекор правилам, я доведу тебя туда, где безопасно. Помогу закончить первый этап обучения. Это мой долг и моя ноша. И это мой выбор, который на этот раз полностью совпадает с твоим. До тех пор, пока он не завершен, я буду его нести. Несмотря на то, что многие, когда узнают, куда мы направились, будут пытаться нам помешать».

Айра на миг онемела.

«Что значит „когда узнают“?! Лер, вы что, никому не сказали, куда именно пойдете?!»

«Нет, — на удивление тепло улыбнулся маг. — Про твой побег знают всего два человека в академии: я и лер Альварис. Остальные полагают, что ты продолжаешь обучение. Ну, в каком-то смысле так оно и есть: учитель ведь никуда не делся. Да и ты, как ни странно, все еще моя ученица. Поэтому можно сказать, что мы никого не обманули. Хотя, разумеется, насчет Занда не знает даже Альварис: я не стал ему сообщать. Как не стал говорить, что уже нашел тебя».

«Почему?!» — ошарашенно замерла Айра.

«Потому что победителей не судят. — Он улыбнулся чуть шире. — Если твое обучение завершится, никому не будет дела до того, где и как это произойдет. Раз для твоей инициации нужно попасть в Занд, то ты туда попадешь. Тогда моя совесть будет чиста… полагаю, в это тебе будет легче поверить, чем в бескорыстную помощь?»

Волчица со стуком сомкнула челюсти.

«Лер… так вы… что?!»

«Я пришел помочь, — шумно выдохнул маг. — Одной упрямой ученице, которую мне некогда навязали и велели довести до инициации. А поскольку мое отношение к этому вопросу отличается от мнения моих коллег, то я не вижу ничего плохого в том, чтобы дать тебе ту инициацию, которую ты сама желаешь. В конце концов, не в этом ли состоит долг каждого учителя?»

Айра ошалело помотала головой: она никогда в жизни не думала, что услышит от него что-то подобное!

И это тот самый Викран дер Соллен, которого она когда-то проклинала?! Неужели он на самом деле вот такой, а не тот, каким пытался казаться?! И неужели он именно это все время скрывал?!

«А-а-а… вас потом не накажут?» — неуверенно помялась волчица, не зная, как относиться к такому признанию.

«За что?»

«Ну, все это так странно… так никогда не делали раньше»…

«Я сделаю, — спокойно отозвался волк, усевшись напротив. — Я не стану менять твою судьбу в угоду Ковену».

«А как проводится инициация? В смысле та, другая… чтобы не как все?»

«Мне придется связать наши дары, — пояснил маг. — Как сейчас, только еще теснее. Сделать их одним целым. На время, разумеется. И это потребует помощи — твоей и Марсо. А также источника, сравнимого по мощи с природным Ключом. Плюс нескольких дней напряженной работы, хорошо защищенного места, тишины и… твоего согласия. Потому что на некоторое время мне придется снять с нас обоих щиты Овсея. Это ведь работа Марсо?»

«Да, — немедленно буркнул призрак. — Что ты понял про Занд?»

«Что он ее коснулся и усилил природные таланты, — совершенно спокойно заявил Викран дер Соллен. — Такое редко случается. Настолько, что даже в хрониках эльфов упоминается лишь однажды — в том месте, где речь идет о жизнеописании известного тебе Иберратуса. И в упоминаниях о боевых метаморфах, способных подарить хозяину радость полноценной трансгрессии».

«Хороша радость… выживи сперва, а потом радуйся!» «Я, между прочим, рада, — насупилась Айра. — Мне нравится менять облики. И Керу тоже. Я рада, что мастер Викран нас к этому подготовил».

«Что, уже не злишься на него?» — подозрительно осведомился Марсо.

Волчица опустила взгляд.

— Вот так всегда! — всплеснул руками внезапно материализовавшийся призрак. — Викран, чудовище! А ну, признавайся: когда ты понял про Занд?!

«Недавно, — неохотно ответил маг. — Сперва я не понимал, почему игольники ее не трогают, а листовик обожает, как родную мать. Потом узнал, что Кер на самом деле — дикий. Затем слияние, которое произошло слишком быстро. А еще…»

Волк прерывисто вздохнул и тронул носом загривок Айры, где красовалась вызывающе яркая сиреневая полоска.

«Вот это. — Он медленно провел носом вдоль странной метки. — Лиловая, как игольник… как глаза у никсы… как листья Перводерева. И она пахнет Зандом… я еще не забыл этот запах. Так что если и существует для нее природный источник, то он находится там».

Призрак недовольно засопел, но сказать на это было нечего.

«Ты правильно идешь, — повторил Викран дер Соллен, неохотно отстраняясь. — Занд выбрал тебя. Принял. И примет снова, стоит только попросить».

«Нам надо торопиться, — неожиданно отвернулась Айра. — Мне тревожно. И сны стали совсем нехорошими: все время кажется, что мы опаздываем. Вы поможете мне, лер?»

Волк согласно наклонил голову:

«Я для этого и пришел».

«Спасибо, — очень серьезно посмотрела она. — Только я бы хотела, чтобы вы избавили нас от своего заклятия».

«С ним я уверен, что доведу тебя до Занда живой, — усмехнулся маг. — Так, Марсо?»

— Ну, если не считать того, что ты станешь слаб, как ребенок… — пренебрежительно фыркнул призрак. — Айра, девочка моя, плюнь на него, и пойдем. Мы ему предлагали — он отказался. Хочет идти у тебя на поводу — ради Всевышнего. Когда надоест, сам попросится. А на нет и суда нет. Так что забудь. Мы и так сильно задержались.

«Хорошо. Но в следующий раз, лер, не молчите — напоминайте, если я вдруг забуду».

Мастер Викран только хмыкнул, а затем поднялся, легонько толкнув ее в бок, и первым потрусил в чащу.

Айра озадаченно переглянулась с удивленно крякнувшим призраком, почесала левое ухо и довольно долго соображала: собственно, а что это было? И гадала ровно до тех пор, пока насмешливый голос не напомнил:

«Ты идешь? Или мне так и болтаться в двадцати шагах, словно пес на поводке?»

Айра покраснела бы, если бы могла, однако волчья шерсть в который раз выручила. Волчица в три громадных прыжка нагнала ехидно скалящегося перевертыша. И не смогла удержаться от ответной дерзости — пробегая мимо, пихнула его тоже и умчалась, сопровождаемая возмущенным рыком и тихим смехом Марсо. Все-таки волки — совсем не люди и бывают ужасно взбалмошными. А также необидчивыми, быстро забывают прошлое и еще, как ни удивительно, стараются сохранить стаю в неприкосновенности. Это у них в крови. Даже тогда, когда стая состоит всего из двух особей, которые когда-то друг друга на дух не переносили.

— Так его, девочка! Пусть знает, как делать нам гадости… ой! — злорадствующий призрак резко осекся. — Вот демон! Беги, Айра! Он, кажется, надумал отомстить! Он же волк, а волки, сама знаешь, какие вспыльчивые… беги!

Волчица, прижав уши к голове, быстро обернулась и на мгновение действительно струхнула — летящий над землей гигантский черный зверь был поистине страшен.

Огромный, всклокоченный, с распахнутой пастью, в которой сверкают белоснежные клыки. Глазищи горят, из глотки едва не валит дым… о да. Сейчас он был способен напугать кого угодно. И Айра сперва действительно испугалась. На секунду. Но потом увидела, что его аура совершенно спокойна, и с изумлением поняла: охранитель просто развеселился.

А потом вспомнила, как быстро в волчьем теле берут верх инстинкты. Вовремя сообразила, что если не поторопится, то ее собьют с ног и изваляют, как виары во время тренировочных боев, в траве. От последней мысли негодующе рыкнула и припустила со всех ног, искренне надеясь, что хотя бы в скорости ему не уступает. По крайней мере, в этом теле.

А обнаружив, что перевертыш действительно начинает отставать, довольно ухмыльнулась.

«Так-то, лер… не все же вам быть впереди?»

ГЛАВА 16

Границу Охранных лесов они пересекли к исходу третьего дня.

Вернее, это была не совсем граница — Айра просто ощутила близость Занда и поняла: что-то изменилось вокруг. Как будто дотронулся до ее мыслей кто-то невидимый, осторожно считал ауру, а потом мгновенно передал информацию дальше, чтобы там готовились к встрече с долгожданными гостями.

«Лер?» — неуверенно обернулась волчица, быстро поняв, что это не был сигнал от Занда.

Громадный зверь, замерев в двух шагах позади, чуть наклонил голову.

«Отсюда начинаются Охранные леса».

«Мне показалось, или что-то действительно изменилось?»

«Не показалось: на границе много сигнальных заклятий, благодаря которым мы всегда знаем, кто и где ее нарушил».

Айра нахмурилась.

«Значит, охранители уже знают, что мы здесь?»

«Да, — спокойно подтвердил маг. — Наши ауры зафиксированы, и сведения о них уже переданы в ближайшее звено. Через несколько часов нас найдут и попытаются вернуть… или пропустят — в зависимости от того, кто принял сигнал. Если меня узнали, значит, все будет в порядке».

«А если нет?»

Он неопределенно дернул плечом.

«Нам в любом случае лучше обойти лагерь и добраться до Занда незамеченными. Это займет три с половиной дня».

«Слишком долго. За это время нас непременно отыщут».

«Верно. Поэтому предпочитаю немного сократить расстояние… ты способна сотворить портал?»

«Что?!» — Волчица едва не отшатнулась.

«Портал, — так же спокойно повторил Викран дер Соллен. — В сам Занд ты вряд ли пробьешься, потому что игольник гасит любую магию, но хотя бы до границы».

Айра ошалело присела.

«Я не знаю!»

«Жаль. Портал избавил бы нас от многих проблем».

«А разве здесь можно колдовать?! — искренне опешила волчица. — Во всех учебниках написано, что тут стоят сети не хуже, чем вокруг академии! Говорят, тут колдовать вообще запрещено! Да и магия эльфов мешает».

Бывший охранитель подошел ближе и уставился на ученицу так внимательно, что та едва не попятилась. Но вскоре вспомнила, что когда-то уже создавала порталы рядом с Зандом, несмотря на все запреты и охранные круги.

Тогда она, наверное, потревожила столько сигнальных заклятий, что должна была всполошить половину Охранных лесов. Тогда она не умела скрывать следы. Была слишком мала и испугана, чтобы думать о чем-то, кроме бегства. Однако портал она все-таки сделала. Причем не один, а целую серию, так что сейчас, если получится воссоздать в памяти ту ужасную ночь и найти координаты выхода… то, наверное, она действительно сможет.

Айра сглотнула.

«Я попробую, лер».

«Времени не так много, — тихо отозвался волк. — До ночи мы должны попасть к Занду, иначе нас перехватят, а я не хочу рисковать».

Девушка отвела взгляд и с горечью подумала о мохнатом спасителе, которого некстати сейчас напомнил Викран дер Соллен.

Тот волк тоже был крупным и носил точно такую же черную шубу. Но он, к несчастью, был самым обычным зверем и единственным существом, рискнувшим вступиться за человеческого детеныша. Тем не менее он не отступил. Не усомнился. Принял на себя предназначенный ей удар. И остался умирать на границе Занда.

Айра сжала челюсти, как наяву услышав его хриплый рык, полный безумной боли и отчаяния. А затем тряхнула головой и, с трудом отогнав непрошеные воспоминания, решительно потянулась за Озарением.

Прав был маг: не стоило тратить зря время.

Повинуясь ее призыву, почти перед самым носом наставника замерцала, а затем начала стремительно разгораться воронка новообразованного портала. На мгновение окутавшись лиловым маревом, она легко преодолела наложенные охранителями запреты и приветливо распахнулась, готовая переправить хозяйку в любое понравившееся ей место.

Покосившись на молчаливого мага, Айра шагнула в портал, еще не зная, куда он выведет. На краткий миг испытала знакомое чувство переноса и, выйдя по другую сторону, неслышно вздохнула.

«Вот и все. Все вернулось на круги своя… где все началось и где, наверное, скоро закончится».

Она с горечью признала извилистую речку, где когда-то дал свой последний бой ее лохматый спаситель. И с невеселой улыбкой оглядела знакомую до боли поляну.

Что ж, наверное, так и должно было случиться, что она вернулась туда, где когда-то нашла свою смерть. И где мгновения спустя началась ее новая жизнь. Вот и деревья стоят все те же. И так же тихо плещутся волны, оставляя на берегу широкие лизуны. Все так же виднеется за ними непроницаемый барьер из лилового игольника. Все так же молчат равнодушные звезды…

И только волка рядом с ней уже не было. А тот, который стоял за спиной, совсем не был тем, кого она хотела бы видеть.

Волчица сделала несколько неуверенных шагов, безошибочно отыскав место, где он когда-то умер. Вот оно. Именно здесь пролилась когда-то его кровь. Здесь он совершил свой последний бросок. Здесь в последнем усилии попытался дотянуться до стрелка и опоздал. Совсем немного опоздал, позволив тому сделать тот единственный выстрел…

Айра горестно ткнулась носом в траву, даже сейчас, кажется, слыша звуки схватки. Чужие голоса — раздраженные и злые, предсмертные крики, хриплый рев, отчаянный визг при виде упавшего навзничь зверя… а потом крепко зажмурилась и без сил опустилась на землю, в очередной раз переживая собственную смерть.

…Айра со стоном падает на землю, уже не держась на ногах.

Невесть откуда взявшаяся слабость заставляет ее безвольно распластаться на траве, тяжело дыша и судорожно хватая ртом ночной воздух. Но она все равно слышит отдаленные звуки схватки, которую ведут за ее жизнь пятеро… нет, уже двое… наемников и один свирепо рычащий волк.

Но бежать больше некуда — за спиной так тесно стоят темно-зеленые стебли какого-то колючего растения, что сквозь них не протиснется и мышь. А стволы у них толстые, сочные, листья мясистые, широкие, сквозь них воинственноторчат столь длинные шипы, причем их так много и они блестят какими-то желтыми капельками, что сразу понятно — эту преграду с наскоку не одолеть. Разве что перелететь попробовать?

Но у Айры нет крыльев и больше нет сил, чтобы создавать новые порталы. Теперь она может лишь бессильно наблюдать, как корчится от боли пронзенный стрелой волк и как облегченно переводят дух оставшиеся в живых наемники.

— Убей ее, — говорит один из выживших, и второй снова поднимает арбалет, изучая вжавшуюся в поросль игольника девчонку.

Волк, собрав последние силы, с рыком прыгает с места, сбивает одного убийцу, затем второго, портя тому прицел и заставляя стрелу немного сместиться. В отчаянии рвет податливую человеческую плоть, со злым удовлетворением дожидаясь предсмертного хрипа, а затем с усталым вздохом оборачивается…

И как раз успевает увидеть, как пронзенное насквозь маленькое тельце отшатывается назад и безвольно обвисает на острых шипах игольника, после чего стремительно исчезает в плотоядно зашевелившихся листьях…

«Айра? — беспокойно шевельнулся в кольце Марсо. — С тобой все в порядке?»

Волчица прерывисто вздохнула.

«Да».

«Ты знаешь это место?»

«К сожалению. — Она открыла глаза и с трудом поднялась, в последний раз тронув носом травинки, на которых не осталось даже запаха. Словно попрощалась. А потом чуть повернула голову и сказала в пустоту: — Отвернитесь, лер».

Марсо, кинув быстрый взгляд на Викрана дер Соллена, насупился: маг не возразил, ничем не поинтересовался и ничего не ответил. Кажется, вообще не услышал — едва выйдя из портала, застыл, словно громом пораженный, и таращил в темноте диковато горящие глаза, в которых стояло до крайности странное выражение.

«Ты что задумала?» — подозрительно осведомился архимаг.

«Хочу войти туда человеком».

Она с резким выдохом выпрямилась, отбросив на спину пепельно-серую гриву. Расправила плечи и подставила лицо льющемуся с небес лунному свету, позволяя ему играть и переливаться в крохотных слезинках, покатившихся по щекам. А потом приложила руку к шее, где с поразительной скоростью исчезали две крохотные ранки, и печально улыбнулась:

— Я дома.

Назад она не смотрела — не хотела лишний раз встречаться с Викраном дер Солленом. Но не потому, что по-прежнему опасалась или внезапно перестала доверять. Не потому, что злилась или ненавидела. Нет. Последние дни помогли ей поверить и наконец его простить. Суровый маг перестал быть для нее кошмаром и самым страшным наваждением. Не вызывал желания отомстить, потому что теперь она понимала его лучше…

Прав был Марсо: за своих учеников бывший охранитель пошел бы на многое. И для нее он сделал почти все, что мог, несмотря на прошлое, их взаимное отчуждение и почти что общую боль от тяжелых потерь.

Викран дер Соллен помог ей несмотря ни на что. Сумел это преодолеть. Помог преодолеть и ей. И даже теперь не вмешивался, милосердно давая ей время прийти в себя.

Спасибо ему.

За молчание, знания, разъяснения. Особенно за инициацию, которую он так и не провел. За жизнь, которую он спас. За правду, которую наконец поведал. И за терпение, с которым он день за днем следовал в самое опасное место этого мира, чтобы выполнить свой непонятный долг, о котором она до недавнего времени не подозревала.

Айра видела, что и в нем что-то изменилось в эти дни.

Чувствовала, как что-то изменилось в ней самой. Она научилась с ним разговаривать. Прислушиваться к его словам. Без страха укладываться рядом, доверчиво пряча нос у него на плече, когда заклятие оттягивало силы слишком быстро… да. Она многому научилась за эти дни. И многое узнала о нем. Чему-то удивилась. О чем-то пожалела. Задумалась. И наконец окончательно поверила, что от него не надо ждать подвоха.

Марсо пораженно замолк, когда осознал, куда его привела единственная и горячо любимая ученица. Едва дождавшись, пока она оденется, призрак осторожно выбрался из кольца, а затем подлетел к берегу и завороженно уставился на зеленовато-лиловую стену, отгородившую участок леса за рекой от всего остального мира.

— Занд… — зачарованно прошептал он, не в силах оторвать от него взгляда. — Сто лет прошло, а ничего не изменилось. Словно я и не уходил отсюда. Словно и не было ничего. И словно бы я никогда не умирал.

— Ты прав, — согласилась Айра, подойдя ближе и по дороге надев на палец алмазное колечко. — Словно мы оба с тобой не умирали. И это так странно…

Призрак обернулся, оглядев ее простое платье, на мгновение заглянул в ярко горящие глаза, где снова проступили знакомые сиреневые искры, увидел взволнованно привставшего на ее плече метаморфа и тяжело вздохнул.

— Как ты собираешься плыть? Река широкая.

— На ту сторону можно попасть иначе, — покачала головой Айра, зайдя в воду по щиколотку. — Если бы я знала, что выйду именно сюда…

Она погладила заурчавшую ласку и махнула рукой куда-то в сторону:

— Смотри.

Повинуясь ее взгляду, на берегу беззвучно открылся и засиял теми же сиреневыми огнями еще один портал. Совсем небольшой, узконаправленный, но ничего иного ей и не требовалось. Айра только улыбнулась, через мгновение выйдя из него на другом берегу. А затем подошла к беспокойно зашевелившемуся игольнику и бесстрашно протянула руку:

— Ну, здравствуй. Вот я и вернулась.

Она казалась совсем маленькой рядом с высоченной лиловой стеной, щедро усеянной ядовитыми шипами. Игольника здесь было много — дикого, смертоносного, готового угостить своим ядом любого неразумного чужака, рискнувшего приблизиться к его границам. Он не знал пощады. Не делал исключений. Он был просто стражем — суровым, неподкупным, неодолимым. И был готов на все, чтобы ни человек, ни зверь не потревожили его покой.

Айра застыла на самом краю — худенькая, босоногая и совсем беззащитная перед мощью дикорастущего игольника. Но она не боялась. Напротив, она стояла, улыбаясь и доверчиво протягивая руки, как делала это с Иголочкой, Шипиком и даже листовиком. Она откуда-то знала, что ей не причинят вреда, и без опаски смотрела, как острые шипы приподнялись, а ей навстречу потянулись тонкие усики. Точно такие же, как и семь лет назад, когда ее с размаху бросило на эти же самые заросли.

— Нет! — вдруг выдохнули прямо у нее за спиной. — Айра, нет! Не прикасайся!

Девушка удивленно обернулась, никак не ожидая, что ей помешают. Но Викрану дер Соллену не было до этого дела. Быстрее молнии метнувшись от угасающего портала, он гигантским прыжком преодолел остававшееся до нее расстояние. Обхватил поперек талии и успел оттащить от игольника буквально за миг до того, как ее руки робко коснулся зеленый усик.

После чего сгреб в охапку, уткнулся лицом в ее макушку и, тяжело дыша, повторил:

— Не надо… пожалуйста, не ходи!

Айра ошеломленно замерла, слыша, как громко и тревожно колотится его сердце. С трудом сознавая, что и он успел перекинуться за то время, пока она вспоминала. Правда, сделал это явно в последний момент — вон какой растрепанный, едва успел штаны натянуть да ножны подхватил… точно, вот же они валяются… А теперь держит так, словно… боится?!

Викран дер Соллен?!

Айра осторожно подняла голову и с удивлением увидела, что маг действительно невероятно бледен. На его шее неистово билась пугливо трепещущая жилка, грудь тяжело вздымалась, глаза были крепко зажмурены, а бескровные губы прикушены до боли и все еще едва заметно шевелятся, словно повторяя про себя: «Нет, только не ты!»

Она неловко отстранилась.

— Лер?

— Что же ты делаешь? — прошептал маг. — Мало было одного раза?!

Айра вздрогнула.

— Так нельзя… игольник тебя убьет. — Он наконец открыл неистово горящие глаза, из которых все еще не ушел страх, и с неожиданной болью на нее посмотрел. — Он же дикий… понимаешь?!

— Он не причинит мне вреда, — тихо сказала девушка, чувствуя на своей щеке его горячее дыхание. — Я уже была здесь. Я знаю — он меня не тронет. Отпустите.

Викран дер Соллен, вздрогнув, как от пощечины, послушно разжал руки.

Айра осторожно отступила на шажок, все еще неверяще на него глядя. Ошеломленно поняла, что он действительно испугался. Наконец слабо улыбнулась и тронула его безвольно упавшую руку.

— Все хорошо, лер. Игольник должен убедиться, что я — своя. А для этого мне нужно подойти поближе. Понимаете?

Она так же медленно отступила назад, но маг, хоть и был дико напряжен, не дернулся следом. Только кулаки сжал до побелевших костяшек да пошатнулся, словно едва сдерживался, чтобы не шагнуть следом.

— Это недолго, — успокаивающе шепнула девушка, медленно пятясь к игольнику. — И почти не больно. Я помню про заклятие и помню про вас… я вернусь. Обещаю. Не подходите только, пожалуйста. Он может вас задеть.

Викран дер Соллен не пошевелился. Только глаза у него потемнели и наполнились какой-то жутковатой чернотой, а в остальном он сейчас мало отличался от камня.

Айра обернулась к игольнику и протянула руку, опасаясь, что с магом случится что-то нехорошее. Чувствуя его тревогу, сочувствуя его горю, но не имея другой возможности проникнуть в Занд. Почему-то боясь за него, она бестрепетно позволила усикам обхватить свою руку, не испугалась, когда к ладоням протянулись сразу несколько десятков шипов. В последний раз оглянулась на неподвижного учителя и умоляюще прошептала:

— Пожалуйста, не надо…

Он не ответил, а над ней мгновенно нависла непроглядная тень, угрожающе сверкнув острыми колючками. Ее крепко обняли сотни… тысячи зеленых рук, молниеносно оплели и настойчиво куда-то потянули. А когда Айра не поддалась, принялись опутывать еще теснее, заключая в живой и поистине смертоносный кокон.

Сзади громко скрипнули чьи-то намертво сжатые зубы и зашелестела вынимаемая из ножен сталь.

— Не надо! — испуганно вскрикнула Айра, схватившись за молниеносно развернувшиеся к магу иглы. — Не надо, не трогай его!

И игольник неожиданно послушался — отступил, распрямился. Неохотно выпустив гостью из тесных объятий, подался немного назад и требовательно ткнулся шипами в ее ладони.

«Марсо, не дай ему подойти! — тревожно попросила Айра. — Учитель, вы меня слышите? Со мной все хорошо! Я жива! Мне никто не причинил вреда! Я сейчас вернусь! Мастер Викран!»

«Мы слышим, девочка, — едва слышно откликнулся призрак. — Не бойся, Викран не сдвинется с места. Только прошу тебя, будь осторожнее».

Айра облегченно вздохнула. А когда удовлетворенный игольник отступил в сторону, немедленно вернулась.

— Все хорошо, — поспешила она успокоить бывшего охранителя, показывая ему невредимые ладони. — Мы всего лишь поздоровались. А сейчас он откроется и позволит нам пройти. Учитель, вы слышите?

Викран дер Соллен прерывисто вздохнул.

— Да. Тебе надо одеться: холодает. — Он с усилием нагнулся, подбирая свой мешок, и вытащил оттуда на траву два подозрительно знакомых ботинка. — Возьми. Земля холодная. Застудишься.

Девушка в немом изумлении уставилась на обувь, которую совсем недавно носила в академии: это были те самые ботинки, которые принес ей Бриер! На левом до сих пор виднелась царапина от ревнивого Листика, а справа каблук был попорчен зубами Кера. Но как?! И почему все это время мастер Викран нес их с собой?! Как он мог быть настолько уверен, что сумеет ее отыскать и вручить обувку, когда она действительно понадобится?!

— Л-лер…

— Надень, — попросил маг. — Пожалуйста.

Айра ошеломленно моргнула, когда он присел, взявшись за обувь. И, будучи не в состоянии сопротивляться, безропотно позволила ему надеть ботинки на свои босые стопы. Даже ноги она переставляла машинально. Все было слишком невероятно. Дико. Просто невозможно, в конце концов! Но Викран дер Соллен по-прежнему стоял напротив и все так же пристально смотрел в ее глаза, словно пытался что-то увидеть… или понять?

А может, вспомнить?

— Пойдем. — Маг протянул руку, и игольник перед ним покорно расступился. — Скоро здесь будут охранители.

Айра растерянно кивнула. А затем шокированно проследила, как он подбирает вещи, и, позволив ему взять себя за руку, медленно двинулась вперед. И только когда за ее спиной сомкнулись лиловые заросли, нашла в себе силы поблагодарить:

— Спасибо, лер.

Маг ничего на это не ответил. Только сжал ее руку и не спускал с игольника взгляда до тех пор, пока кажущийся бесконечным коридор из веток, листьев и шипов не закончился, а впереди не мелькнуло свободное пространство.

Почувствовав биение далекого Сердца, Айра наконец успокоилась и покосилась на боевого мага: неужто он и впрямь последует дальше? Неужели рискнет идти до конца?

Наверное, надо было его остановить. Снять заклятие и отпустить обратно. Но, глядя в его спокойные глаза, она почему-то вдруг не смогла произнести ни слова. Они завораживали, притягивали к себе, манили. В них хотелось окунуться с головой и забыть обо всем. На них хотелось смотреть еще и еще, жадно впитывать идущий изнутри свет, всматриваться в это бледное лицо, которое совершенно неожиданно заиграло какой-то особенной, ни на что не похожей красотой. Наслаждаться его пропорциями, изумляться тому, как удачно переплелись в нем человеческие и эльфийские черты. Настойчиво выискивать что-то непонятное, смутно знакомое и при этом откуда-то знать, что никакого обмана по-прежнему нет.

Что эти глаза — настоящие, живые, теплые. И в них больше нет холода и лютой стужи. В них наконец-то проснулась жизнь. Пришла долгожданная весна. И наконец проклюнулись зеленые ростки, которых там так не хватало.

Айра, видя это удивительное преображение, просто не смогла себя заставить оторваться. Это было похоже на наваждение. Какое-то чудо. Викран дер Соллен словно бы стал другим. Вернулся на несколько лет назад, когда проклятие Эиталле еще не висело над его головой. Словно это проснулась от долгого забвения его душа. Встрепенулась, проступила сквозь прежнюю бесстрастную маску и теперь смотрела в ответ открыто, немного виновато и одновременно с затаенной надеждой.

— Лер? — Ее голос почему-то опустился до хриплого шепота. А потом пропал совсем, потому что Викран дер Соллен неуловимо быстро скользнул навстречу, обдав ее неуловимым ароматом силы и внезапно проснувшегося обаяния. — Лер?

— Все хорошо, — тихо сказал маг. — Занд защитит тебя. И я постараюсь защитить тоже. Нужно только закончить то, что мы начали, и тогда ты станешь полностью свободной.

Он осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке, вызвав невольную дрожь и непонятное волнение. Но сделал это очень бережно, словно тоже не верил в происходящее. Так, как никогда не позволял себе прежде. Но, как ни странно, ее это не испугало.

Напротив, рядом с ним было надежно. Хорошо. Удивительно спокойно и настолько тепло, что Айре неожиданно захотелось, чтобы этот миг длился и длился. Чтобы учитель не отстранился, как раньше. А его глаза оставались такими же живыми, а сам он больше не узнал горечи предательства. Ведь Эиталле — пусть оно и прошло когда-то — на самом деле не смогло забрать его с собой. А со временем, через год или два, да хоть через десять лет, возможно, он смог бы найти то, что так долго искал.

Главное, чтобы было кому его ждать.

И главное, чтобы было кому его встретить.

Айра тихо вздохнула и уткнулась лицом ему в грудь, не замечая, что его ладони осторожно погладили ее волосы. С готовностью прижалась крепче, зарывшись носом в шелковую рубаху. Ощутила, как мягкие руки обхватили ее за плечи, макушки коснулась чужая щека, волосы всколыхнул едва заметный вздох, полный удивительного покоя. А потом на нее накатило такое облегчение, что на глаза навернулись глупые слезы.

— Мастер Викран…

— Ты в безопасности, Айра, — шепнул склонившийся к ее уху маг. — Все хорошо.

И она поверила. Неожиданно во все поверила. Даже в то, что он наконец настоящий и стоит невероятно близко. Ненавязчиво обнимает, рассеянно гладит ее светлые пряди и снова молчит.

Правда, теперь это не доставляло неудобства. Напротив, рядом с ним ей наконец стало хорошо. Куда-то ушли прежние страхи, сомнения, пропала неопределенность. Даже непримиримый и не терпящий чужаков Кер, вспрыгнув на плечо удивленно замершего чародея, благодарно потерся о его щеку.

— Спасибо, лер, — с улыбкой перевела Айра. — За нас обоих — спасибо.

После чего глубоко вздохнула и прикрыла глаза, больше не сомневаясь, что все будет хорошо.

ГЛАВА 17

Этой ночью ей снова привиделся северный берег Внутреннего моря. Изможденные люди, выносящие из подземного тоннеля землю. Мрачная фигура в балахоне и мерзкий туман, выгрызающий в лаве нору за норой.

Айре тревожно, как и в тот раз, когда маг почти добрался до Занда. И страшно от мысли, что на этот раз он не остановится на достигнутом и любой ценой постарается прорваться внутрь.

Когда он спускается в тоннель, Айра перестает его видеть, но это не мешает по-прежнему ощущать ауру — мощную, наполненную алыми сполохами раздражения, смешанного с нетерпеливым ожиданием и смутной надеждой.

Она не слышит его голоса — приютившая ее дух орлица летит слишком высоко, — зато может ощутить его злость, когда кто-то из невольников попадается ему на пути, за что получает удар плеткой по лицу.

Отпихнув от себя скорчившееся тело, маг стремительно продвигается дальше. Он хитер. Он мудр — на этот раз он не повторяет ошибок, и орлица, следящая за ним сверху, внезапно осознает, что он уже не пробивается сквозь мертвый камень, а создает новый тоннель под ним. И на этот раз он гораздо более осторожен — не пускает вперед змеиные щупальца, не тревожит границу раньше времени. А просто идет до последней преграды, чтобы закончить последнее действо собственноручно. И как можно быстрее.

Айра замирает в неожиданном прозрении, пытается слететь вниз, чтобы предупредить Перводерево и прокричать на весь мир, что он породил очередного безумца… но именно в этот момент чувствует нечто странное и вздрагивает всем телом.

А потом, ошеломленная, устремляется прочь. Ощущая, что где-то неподалеку происходит что-то непонятное. Непривычное, новое и… приятное. Что-то, от чего сами собой немеют крылья, по телу разливается непривычная истома, сердце колотится громко и взволнованно, а птичье сознание раздваивается и истаивает в необозримой дали. А взамен приходит чувство удивительной неги, невероятной нежности и всеохватывающего блаженства, от которого так и хочется тихо застонать.

И вот она уже не птица. Где-то на самом краешке ее сознания стремительно пропадают голоса — сердитые, настойчивые и откровенно злые. Так, словно кто-то яростно спорит, от чего-то отказывается, просит. Но вскоре спор угасает сам собой. А следом за ним исчезает и ощущение неправильности. Возвращается блаженная тишина. Опускается на землю красавица ночь. А ей становится уютно и тепло. Просто потому, что рядом находится кто-то надежный и сильный. Чьи-то руки мягко обнимают ее за плечи, а приоткрытых губ бережно касается чье-то горячее дыхание…

Ей нравится этот сон. Нравится, но и смущает тоже. Она не одна, это правда. Не одна и, кажется, рада этому. Однако именно это ее ужасно смущает: покон в Аргаире очень строг. А Айра отчаянно не хочет, чтобы сон прекращался.

Поддавшись ему, она трепещет, словно мотылек, попавший в раскинутые сети. Изгибается в чьих-то руках, беззвучно стонет и дрожит, но совсем не боится — напротив, тянется навстречу, ищет и доверчиво прижимается, ощущая, как уютное тепло превращается в настоящий огонь, из огня постепенно разгорается пожар, а пожар этот, жаркой волной устремляясь на волю, неожиданно гасится спокойным и ласковым морем. Прохладным, бескрайним, смутно знакомым синим морем, в котором в какой-то момент проступают ярко горящие глаза и над которым беззвучно разносится чей-то тихий голос:

— Прости меня, любимая… пожалуйста, прости…

Открыв глаза, Айра долго не могла понять, отчего ей так хорошо и почему по всему телу разливается блаженная истома. Почему так тепло вокруг. Никуда не хочется идти, а ей стало удивительно спокойно, словно рядом находился тот, кто никогда не предаст.

Девушка осторожно приоткрыла глаза и долгое мгновение смотрела на Викрана дер Соллена.

Маг был красив. Действительно красив: строгий овал лица, благородные черты, слегка заостренные на кончиках уши, придающие ему непередаваемое изящество, высокий чистый лоб, немного выдвинутый вперед подбородок, выдающий стальной характер, ровный, прямой нос, тонкие черные брови почти идеальной формы… Как она не видела этого раньше? Почему не заметила, насколько же много в нем эльфийских черт? Однако не таких ошеломляющих, как у лера Леграна, а разбавленных человеческой кровью, но не менее привлекательных.

Викран дер Соллен спал. Но спал очень чутко, готовый в любой момент открыть глаза и вскочить, выхватывая рапиру. У него то и дело подрагивали губы, глазные яблоки едва заметно шевелились, кожа казалась еще бледнее, чем обычно, и он выглядел неимоверно уставшим. Каким-то высохшим изнутри. Изможденным долгой и напряженной борьбой. Но даже усталость не смогла испортить его нечеловеческой красоты. И не сумела заставить его разжать руки, отпуская от себя доверчиво прильнувшую ученицу.

«Он пришел за мной, — со странным чувством подумала Айра. — Ради меня бросил все свои дела. Прошел половину Лигерии, каким-то чудом нашел, спас и не побоялся войти в Занд, чтобы помочь с инициацией. Как же я раньше этого не замечала? Как не увидела, что ему на самом деле не все равно? Как могла сравнивать его с Леграном? Ведь они такие разные! Для него такое сравнение сродни оскорблению… хотя он почти так же красив, как настоящий эльф».

Вспомнив свой сон, Айра против воли вспыхнула, как маков цвет.

Вот, значит, чьи глаза ей сегодня приснились?!

Викран дер Соллен…

Она почувствовала, как взволнованно заколотилось сердце, ощутила приятный жар в животе и тут же прикусила губу. А потом подумала, что, наверное, инициация не так ужасна, как ей всегда казалось. Что она может быть и такой, как в ее сне. Без боли. Без отчаяния. Без ненависти. Отличной даже от того, что предлагал ей когда-то лер Легран. И хотя бы иногда — пускай очень редко — может быть проведена не силой. Не с помощью коварной саранеллы. Хотя бы иногда она может быть такой, как в сказках. И хотя бы один раз в жизни проведена по обоюдному согласию.

Поймав себя на мысли о мастере Викране, Айра вспыхнула снова и поспешила затолкать ненужные воспоминания поглубже. А затем торопливо отвернулась, чтобы он никогда не догадался, о чем она, бессовестная, подумала.

Нет, нельзя. Не с ним.

Как сказал Марсо: мастер Викран слишком честен. Поэтому даже думать не смей, что если бы не Эиталле и не вызванное им потрясение, он мог бы… когда-нибудь… посмотреть на свою ученицу совсем иначе. Так, как сделал это вчера перед тем, как наконец отпустил ее ослабевшую руку и не заметил, как неистово заколотилось ее сердце.

Она с силой потерла виски, прогоняя прочь глупые мысли. Оправила помявшееся платье, заплела успевшие разметаться волосы в косу. А потом прислушалась к себе, вспомнила свой первый сон, после чего похолодела и порывисто схватила мага за рукав:

— Проснитесь! Мастер Викран!

Маг мгновенно открыл глаза, словно и не спал вовсе. Но сразу наткнулся на ее встревоженный взгляд и тут же чуть опустил веки, пряча глаза, но Айра не обратила внимания.

— Лер, вставайте! Нам надо спешить!

— Куда? — бесцветным голосом спросил он.

— На Занд напали! Я видела это во сне и только сейчас вспомнила! Кто-то во второй раз пытается сюда пробраться! И этой ночью у него почти получилось!

Маг неохотно сел.

— Кто?

— Не знаю! — нетерпеливо протянула она. — Но я должна прийти к Перводереву раньше, чем этот человек! Я нужна ему!

— Зачем?

Айра только притопнула с досады: некогда было объяснять. А маг словно муха вареная: сидит и не двигается, будто за ночь его дочиста высосал голодный вамп. Глаза пустые, безразличные, руки он безвольно уронил, на рапиру взглянул едва ли не с ненавистью. Сам бледен как покойник, скулы выпирают, как у тяжелобольного… не спал, что ли? Все сон ее караулил?

Под требовательным взглядом ученицы Викран дер Соллен так же неохотно поднялся, по-прежнему отводя глаза. Искоса проследил за тем, как удовлетворенно кивнувшая Айра торопливо натягивает ботинки, замедленно подобрал вещи и несильно вздрогнул, когда она бесцеремонно ухватила его под руку и буквально потащила прочь. Прямо-таки бурлящая, кипящая, исходящая энергией, которая едва не выливалась из нее аж через край.

Она словно переродилась за эту ночь. Похорошела. Расцвела. А может, просто заново родилась?

Маг, напротив, потемнел лицом и стал окончательно похож на оголодавшего вампа. Однако за ней все-таки пошел. Вернее, поплелся, словно привязанный. Да и как не пойти, когда она волочет его за собой, будто измученного и ослабшего щенка?

Вспомнив про «поводок», он горько усмехнулся: вот и все. Вот и не отойти от нее дальше чем на двадцать шагов. Странно, что она все еще помнит — настойчиво тянет вперед, держит, не давая отстать, не желает причинить ему боль. Глаза уже горят, как звезды, на щеках цветет яркий румянец, сильное сердце так и колотится в груди, а сама грудь вздымается настолько высоко, что он непременно задержал бы на ней взгляд… если бы не думал сейчас о другом.

— Лер Викран? — Айра обернулась и с тревогой заглянула в его потухшие глаза. — Что с вами? Опять заклятие сработало?

Маг неохотно качнул головой:

— Заклятие я снял. Тебе оно больше не нужно.

— Сами сняли? — недоверчиво посмотрела она. — Когда?

— Пока ты спала.

Айра нахмурилась, а потом сообразила: вот почему он такой вялый! Марсо ведь говорил, что для одного это непосильная задача. Но мастер Викран все-таки справился. И, пока она безмятежно спала, несколько часов бился с упрямым заклятием! Причем бился всерьез, иначе не устал бы так сильно. Но даже сейчас не желает признаваться, насколько трудно ему пришлось этой ночью.

— Простите, лер, — зачем-то прошептала Айра, чувствуя в этом свою вину.

Маг поднял на нее пустой взгляд:

— Простить тебя? За что?

— Это все из-за меня… и Занд, и заклятие… вам должно быть очень трудно здесь находиться!

— Да, — беззвучно уронил маг, как-то разом обмякнув. — Ты права: слишком трудно. Но тебе не за что извиняться. Я сам уничтожил все, что мне было дорого.

Айра вздрогнула от бесконечной усталости в его помертвевшем голосе, а затем взяла его за руку и крепко стиснула.

— Пойдемте, я покажу вам Перводерево. Вы же хотели его о чем-то спросить? Отдать старый долг? Может быть, оно поможет?

Он только покачал головой.

— Пожалуйста, — взмолилась Айра. — Пожалуйста, пойдемте! Прошлое прошлым, но вы же еще живы. Нельзя хоронить себя только потому, что когда-то случилось что-то плохое. А Перводерево знает все, что творится в этом мире! Оно все видит, все чувствует, все помнит! Не на все реагирует, но, когда нужно, оно умеет быть милосердным. Оно спасло мне жизнь. Оно непременно поможет и вам. Пойдемте, лер… я очень вас прошу… поспешим!

Она настойчиво потянула мага за руку и слабо улыбнулась, когда он все-таки тронулся с места. Затем перехватила увереннее, даже властно, и так повела, словно слепого. Не зная, что за чувства сейчас разрывают его душу, но видя, как плещется в его глазах затаенная, старательно сдерживаемая, поистине чудовищная боль, от которой его не смогли избавить ни ментальный блок, ни время, ни расстояние.

Не нужно было брать его с собой, с неожиданной болью поняла Айра. Следовало оставить его там, у игольника. Уговорить, разозлить, вытолкнуть, наконец, чтобы не бередить старые раны.

С Эиталле слишком трудно жить. Без него совершенно невозможно чувствовать. О ней невыносимо помнить, но никак не получается забыть. Ведь именно Эиталле сейчас терзает измученного полукровку. Если бы Айра не привела его сюда, ничего бы не случилось. Щит бы стоял, как прежде, храня его от ужасов прошлого. Он бы не вспомнил все в подробностях. Жил бы как раньше. Выглядел бы как кусок замерзшего льда, но не выжигал бы себе душу бессильным отчаянием и поистине жуткой тоской.

Эиталле…

Айра едва не выругалась вслух, поняв, на что обрекла упрямого полуэльфа. Не сообразила, что рядом с игольниками его щит может ослабнуть, и полагала, что сумеет с этим справиться, если все же будет какой-то подвох… дура! Наивная, трусливая дура! Права была та старуха — ни о чем не подумала, кроме себя и своих страхов. Не догадалась, что за мука терзает его душу и что за боль просыпается, стоит ему только подумать об Эиталле! Кажется, он даже сейчас разговаривает с ней. Пытается что-то доказать. Просит прощения. Молча кричит от застарелой боли.

«Да как же я не подумала?! — едва не взвыла в голос Айра. — Прощение… он шел сюда за прощением! Оно ему нужно как воздух, и мне, идиотке, об этом впрямую сказали. Но я и тогда не поняла. Не догадалась! Всевышний, помоги мне! Я не хочу, чтобы он страдал снова!»

Она в ужасе взглянула на полумертвое лицо учителя — жизнь уходила из него прямо на глазах. Глаза окончательно потухли, щеки ввалились, бескровные губы замерли в полной неподвижности. Он даже не заметил, что вокруг снуют странные звери и летают совершенно невообразимой окраски птицы. Что многие из них с любопытством останавливаются, бесстрашно присаживаются на ветки, но нападать не спешат — он под защитой, хоть и маг. Да и сидящий на его плече метаморф выразительно скалит немаленькие зубы… взрослый метаморф. Удачливый. Смелый. Много повидавший и выросший в недрах Перводерева вместе со своей хозяйкой. И на нем, как и на девушке, стояло несмываемое клеймо — угрожающе яркая лиловая полоса, говорящая любому, что он неприкосновенен. Так же, как неприкосновенна она и любой, кого она решит с собой привести.

Последние шаги ей пришлось волочь проклятого мага на себе. По траве, по камням, мимо причудливо изогнутых коряг. Мимо сонмищ прожорливой мошкары. Мимо целых стай разноцветных бабочек, за каждую из которых лер ля Роже отдал бы собственную душу… она ничего не замечала. А когда поняла, что ее сил надолго не хватит, плюнула на запрет на магию и, презрев все законы, зло прошептала формулу призыва.

Портал появился так быстро, словно ждал, пока она позовет. По-прежнему сильный, искрящийся лиловыми огнями, мощный и очень надежный.

Айра подхватила шатающегося учителя под локоть и властно потянула за собой.

— Вот так, — упрямо прошептала она, шагнув вместе с ним сквозь сиреневую завесу. — Это мой дом! И мое право — творить тут порталы или нет. Пусть никто другой не сможет, а я сделала. И сделаю столько, сколько будет нужно. Никаких дорог! Никаких запретов! Мне нужно Перводерево! Немедленно!

Викран дер Соллен, кажется, даже не понял, куда и зачем его снова поволокли. Он не слышал ничего, кроме того, что она зло шептала себе под нос. Видел только пушистое облако ее светлых волос. Шел, понукаемый ее требовательным голосом, и держался за одну-единственную опору — ее испуганный взгляд, в котором билась тревога за него. И страх — настоящий, искренний. Страх потерять его здесь, сейчас, навсегда. Тот странный страх, которого никак не должно было быть. Вообще ничего не должно быть в ее глазах. Ничего, кроме ненависти, отвращения и презрения.

— Почему? — беззвучно шевельнулись его губы. — Зачем все это?

Но Айра не услышала: буквально выпав из портала, она на мгновение замерла, а потом поняла, что попала правильно, и радостно улыбнулась:

— Наконец-то… здравствуй, мой спаситель. Ты был прав: я все-таки к тебе вернулась…

* * *

На гигантской поляне было светло и просторно. Мягкая трава, никогда не знавшая чужаков, застилала ее роскошным зеленым ковром. Вокруг ни коряг, ни камней, ни оврагов.

Здесь было тихо. Не было слышно голосов птиц, не звучали песни сверчков, не ревели невидимые звери, не играл с травой проказник-ветер и не шныряли под ней вездесущие мыши. Тут даже комаров было не найти — ничто живое не решалось потревожить покой этого места и нарушить тысячелетнее одиночество его единственного жителя.

Айра с теплой улыбкой посмотрела на огромное Перводерево, заполонившее своей кроной половину неба. Высокое, могучее и божественно прекрасное, оно гордо высилось посреди гигантской поляны и вольготно раскинуло ветви на всем доступном пространстве.

Кора на его стволе выглядела нетронутой ни временем, ни жуками, ни присутствием человека. Покрытая мхами и лишайниками, обвитая зелеными лианами, она смотрелась суровым нарядом не привыкшего к роскоши божества. Могучие корни, частично выбравшись из земли, легко держали на себе могучий ствол. А насыщенно лиловый цвет кроны был так величественен и прекрасен, так только может быть прекрасно настоящее божество.

Говорят, каждый из многих миллионов этих листьев — вместилище чьей-то души. Когда кто-то умирает, его душа возвращается именно сюда и лишь потом, рассказав Перводереву о своих деяниях, или возносится ввысь, ожидая возрождения, или с протяжным стоном уходит под землю, где будет много лет томиться, сознавая свои ошибки.

Впрочем, когда-нибудь и оттуда она уйдет. Очистится и вновь вознесется, словно на крыльях. Потому что Всевышний милостив и всегда прощает нерадивых детей, милосердно даря возможность искупления.

Айра облегченно вздохнула и, захлопнув портал, уверенно потянула вперед застывшего в неподвижности мага.

«Оно, — благоговейно прошептал в ее голове Марсо. — Всевышний… действительно оно! Айра, это же чудо! У меня просто нет слов!»

— У меня тоже, — проворчала она, чувствуя себя здесь на удивление уверенно. — Но не оттого, что мы тут, а потому, что я никак не могу с ним справиться! Марсо, как мне его растормошить? Он же угасает на глазах!

«Не знаю, — погрустнел призрак. — Наверное, стоит дать ему коснуться Перводерева. Говорят, эльфам помогает».

Девушка встрепенулась и дернула безразлично оглядевшегося мага за рукав:

— Пойдемте, лер. Раз уж Марсо так считает, то вам тем более надо попробовать.

— Зачем? — все тем же бесцветным голосом спросил Викран дер Соллен.

— Я не хочу, чтобы вы умирали!

— А зря.

Айра в отчаянии прикусила губу.

Проклятие, он же совсем плох! Даже неясно, что им еще движет и заставляет переставлять онемевшие ноги, следуя за настойчиво теребящей его ученицей. Впрочем, и это будет длиться недолго. Как только она отпустит его руку, маг тут же упадет. А потом закроет глаза и провалится в пучину внезапно разверзшейся памяти, как в разинутую пасть неведомого зверя, где и утонет с головой, потому что больше не имеет ни сил, ни желания жить.

Выходит, вот оно какое, Эиталле, — равнодушное и жестокое. Оно убивало бывшего охранителя изнутри. По каплям забирало его жизнь и раз за разом выхватывало ужасающие подробности лишь для того, чтобы он помнил. Чтобы по-прежнему страдал. И чтобы до самого последнего мига понимал, что это по его вине так случилось. Что он упустил свое единственное счастье. Своими руками его уничтожил. А за это Эиталле теперь уничтожало его. Мучительно медленно. Наслаждаясь каждой минутой этой бесконечной агонии. Раздирая на части живое сердце и заставляя его исходить горячей кровью. Ровно до тех пор, пока оно окончательно не сдастся и не остановится.

У Айры на глаза навернулись слезы.

— Учитель! Пожалуйста, придите в себя! Мастер Викран! Лер! Господин дер Соллен!

Маг поднял на нее помертвевший взгляд, и у нее болезненно сжалось сердце: сколько боли… Всевышний, сколько же там было боли! И сколько невыносимой муки, которую принесло ему Эиталле!

— Это я виновата, — в ужасе прошептала девушка, не смея отпустить его руку. — Это я вас сюда привела. Пожалуйста, лер, услышьте меня! Не умирайте! Вы мне очень нужны!

— Зачем? — глухо спросил он, словно из могилы.

— Затем, что вы — мой учитель! Затем, что я давно не сержусь. Затем, что вы спасли мне жизнь! И вообще…

Маг прикрыл веки и сделал наконец неуверенный шаг вперед. Но Айра настойчиво потянула дальше, сражаясь за каждую пройденную пядь, что-то говорила, шептала, почти умоляла, а сама тянула, тянула, тянула… до тех пор, пока не подвела его к могучему стволу и не заглянула пытливо в неподвижное лицо.

— Учитель, вы слышите?! Коснитесь его, и Перводерево ответит на ваш вопрос.

— Не надо. Я уже знаю ответ, — тихо уронил маг, и она совсем пала духом.

— Марсо, помоги! Что мне делать?!

«Не знаю, девочка моя, — вздохнул невидимый призрак. — Боюсь, здесь я тебе не помощник. Смерть Эиталле трудно пережить, это правда. Но еще труднее понять, что ошибся дважды… или даже трижды, когда сначала не понял, что она жива, а потом едва ее не убил».

— О чем ты, Марсо? Что за странные вещи говоришь?

— Ни о чем, милая. Просто мысли вслух.

— Проклятие! — взвыла девушка, когда Викран дер Соллен бессильно опустился на землю и устало прислонился лбом к шершавой коре. — Он умирает, а ты несешь какой-то бред! Помоги мне! Помоги его удержать!!!

«Это под силу только тебе, Айра».

— Но как, если он даже не слышит?! Если он живет сейчас там, в прошлом?! А помнит и видит только одно?!

Кольцо на ее пальце неожиданно сверкнуло и с коротким вздохом выпустило из себя полупрозрачное белесое облачко.

Марсо встал во весь рост, приобрел вполне различимое лицо — удивительно молодое и на редкость красивое. Набросил на плечи длинную мантию, сотворил откуда-то приличествующую его статусу одежду. И всего через несколько секунд перед удивленно отступившей девушкой стоял не полупрозрачный силуэт, а почти настоящий, лишь слегка просвечивающий по краям мужчина — средних лет, с густой русой шевелюрой, короткой темной бородкой и глубокими карими глазами, в которых поселилась непроходящая грусть.

— Марсо?

— Здравствуй, моя милая, — знакомым голосом сказал бывший архимаг. — Теперь я могу тебе показаться по-настоящему. Правда, ненадолго, но даже это приносит мне радость. Ты молодец, девочка. Ты справилась. Прости, что я не всегда был с тобой откровенен. Прости, что иногда сердился и ругал. Прости, что был так долго слеп. И поверь, что я безмерно благодарен тебе за великодушие.

У Айры дрогнуло сердце.

— Марсо, зачем ты все это говоришь?

— Потому что потом у меня может не хватить времени, — тепло улыбнулся он. — Потому что ты очень мне дорога. И потому что я не хочу, чтобы ты хотя бы капельку пострадала.

— Пострадала? — Она внезапно почувствовала холодок в груди и невольно отступила на шаг. — От кого?

— От того, кто так упорно сюда стремился. Неистово жаждал заполучить твое Сердце. От мага, девочка моя. Старого, двуличного и очень глупого мага, который решил тебя использовать.

— М-марсо…

Обретший материальный облик маг слабо улыбнулся. И Айра вздрогнула снова, неверяще изучая его виноватое лицо. А потом почувствовала, как по земле пробежала болезненная судорога, услышала пронзительный крик падающей на лету молодой орлицы и чуть не упала, натолкнувшись на поднявшегося с колен Викрана дер Соллена. После чего стремительно обернулась, наткнулась на его страшно изменившееся лицо и испугалась окончательно.

— Господи… учитель… Марсо, что происходит?!

— Он сумел, — прошептал бывший архимаг, медленно разворачиваясь спиной и закрывая собой ученицу. — Значит, все-таки нашел сюда дорогу.

— Кто?!

— А ты еще не поняла?

Айра отчаянно замотала головой, перестав понимать что бы то ни было, и инстинктивно ухватилась за руку мастера Викрана. Но тут потревоженная земля дрогнула во второй раз, вспухла, буквально разорвавшись пополам, и неожиданно разошлась безобразным кратером, из которого выстрелил вверх длинный фонтан жаркого Огня и повалил белесый дым. А затем из него выступила закутанная в плащ фигура. Широкоплечая, пышущая силой, с холеными пальцами и странно знакомым перстнем на правой руке, от которого все еще исходило зеленоватое свечение.

Айра мгновенно его узнала. Еще не веря до конца, не понимая, как, откуда и почему он смог попасть в самое сокровенное место Занда. Но уже зная — это действительно он. Тот самый человек, который призывал туман из башни в Снежных горах. Тот, кто сбрасывал этот туман на скалистые склоны. Кто безжалостно гнал его на безмятежно спящие деревни и отправлял туда своих верных псов, что искали для него юных магов… мальчиков, чтобы принести обратно в башню и что-то с ними сотворить.

По его вине во всех четырех королевствах время от времени открывались порталы. По его приказу по всем землям, словно шакалы, рыскали натасканные убийцы. Для него похищали людей и, одурманивая каким-то заклятием, заставляли рыть огромный тоннель под Охранными лесами. От Внутреннего моря вплоть до границ Занда. Годами. Десятилетиями. Медленно и незаметно. Он набирал себе «удобных» помощников из изможденных, оборванных, обезумевших смертных и раз за разом бросал в подземелье, не полагаясь только на туман.

Откуда он брал столько людей, было неясно. То ли справлялись те, другие, помельче. То ли был кто-то еще, кто охотился для него и поставлял как обычный скот. А потом насылали какие-то чары, отбирали память, волю, стремление к свободе. Затем привозили на берег Внутреннего моря и заставляли работать. Использовали как рабов до тех пор, пока люди не падали от изнеможения. Но вскоре их заменяли другие невольники, и так было до тех пор, пока наконец этот поистине чудовищный труд не подошел к концу.

Айра задрожала, отчетливо понимая, что это действительно его заслуга. А потом разглядела проступившие в тумане — да, это был не дым, а тот самый туман, что умел причинять так много боли, — еще три силуэта и совсем пала духом.

Значит, он не один. Наверное, с ним такие же маги, безумцы, осквернители. Жестокие изверги, для которых не было ничего святого.

Неизвестный маг вдруг выступил вперед и изумленно оглядел замершую возле Перводерева троицу. Сперва окинул взглядом готового к бою Викрана дер Соллена. Затем — застывшую девушку, у которой от этого взгляда по коже пробежали громадные мурашки. Наконец увидел преобразившегося Марсо и до боли знакомым голосом хмыкнул:

— Потрясающе! Вот уж не думал, что вы доберетесь сюда раньше меня.

— Что поделать? — сухо отозвался Марсо. — Ты и на этот раз оказался вторым.

— Заткнись, придурок. Зато я пришел сюда живым и невредимым.

— Ничего. Это легко исправить.

Незнакомец вдруг хищно прищурился.

— Не ты ли это сделаешь?

— Нет, — хриплым голосом вдруг сказал Викран дер Соллен. — Марсо, если ты не против, это сделаю я.

— Викран, Викран… — Незваный гость сокрушенно покачал головой. — Мне казалось, ты умнее.

— Как видишь, нет.

— Фу, и эта фамильярность…

Айра пошатнулась от диковатой догадки и расширенными глазами уставилась на человека, причинившего ей столько боли.

Этого не могло быть… никак… но она не могла не узнать его голос — тихий, исполненный внутренней силы, бархатистый и уверенный в собственном превосходстве.

— Здравствуй, милая, — приветственно кивнул в ее сторону чужак и отбросил с лица капюшон. — Признаться, мне пришлось поломать с вами голову. Но, как видишь, в конце концов я справился и без твоей помощи. А это значит, что больше ты мне не нужна.

Девушка судорожно сглотнула.

— Л-лер Альварис?!

Директор Академии высокого искусства расправил плечи и, скинув с них ненужный больше плащ, с несказанным удовольствием рассмеялся:

— Да, милая. Единственный наследник небезызвестного тебе Иберратуса, который на самом деле не пропал, а прожил еще много-много лет после того, как ушел из большого мира. Дожил каким-то чудом до наших дней и закончил свой век в одной далекой, никому не известной башне. Я, к твоему сведению, его единственный родич… а также тюремщик, палач и по совместительству убийца. Рада со мной познакомиться заново?

Айра охнула и прижала руку ко рту.

ГЛАВА 18

На долгое время она словно окаменела, не в силах осознать жуткую правду.

Лер Альварис… магистериус… один из сильнейших членов Ковена… директор академии и весьма уважаемый в четырех королевствах маг… Всевышний, да как это возможно?! Просто немыслимо, что за нападениями на Занд стоит именно он!

Такого просто не может быть!

Однако он по-прежнему стоял напротив и улыбался — насмешливо, торжествующе. И от этой улыбки у Айры мороз продрал по коже, а перед внутренним взором стремительной чередой промелькнули тысячи изможденных лиц, исхудавшие тела, мучительные гримасы и проклятый туман, от которого надежно спрятанному Сердцу было так плохо.

Альварис аль дер Морра…

Наследник великого Иберратуса…

Его единственный родич и, как выяснилось, его убийца…

— Ну, извини, — издевательски хмыкнул маг, когда Айра в ужасе отшатнулась. — Мне пришлось много работать, чтобы сегодня иметь возможность прикоснуться к Перводереву.

— Конечно, — сухо кивнул Марсо. — Ты грезил им еще в то время, когда мы были простыми адептами.

Лер Альварис презрительно фыркнул.

— Это ты грезил. А я строил планы на будущее и искал способ проникнуть сюда, чтобы об этом не прознал Ковен. Сердце — оно ведь хорошо защищено. Да ты и сам убедился, что стоит только к нему приблизиться, как сразу отдаешь Всевышнему душу. А мне, в отличие от тебя, такой исход всегда был не по нраву. Победа любой ценой — это, знаешь ли, не мой стиль. Однако раз в тысячу лет подходит время сменить очередное Сердце, Занд ненадолго приоткрывается. Как раз настолько, чтобы впустить в себя одну-единственную чистую душу… или не слишком чистую, но очень настойчивую, которая могла бы… испросить для себя любое желание. Так, как когда-то сумел сделать мой дед.

— Он рассказал тебе о Сердце, — неестественно ровно заключил Марсо.

— Конечно. Кто же еще станет просвещать на такую опасную тему первокурсника? Только родич, находящийся на грани безумия. А Иберратус со временем так устал от своей тайны, что в какой-то момент ушел из эльфийского леса, предварительно рассказав эльфам все, что знал. С их помощью он создал Охранные леса, организовал там постоянную стражу, убедился, что Сердце в безопасности, и ушел. Но на этот раз спрятался в Снежных горах, где его не почуяли бы ни маги, ни эльфы, ни гномы и никто другой. Думаю, он просто устал от дрязг. И, скорее всего, устал даже от жизни. А потому ушел всем назло и выстроил в Снежных горах надежное убежище. И туда почти пять веков назад привел свою последнюю жену — единственную, которая смогла подарить ему наследника. Моего отца.

Марсо сжал челюсти.

— Зачем ты его убил?

— А зачем он был нужен? — удивился Альварис. — Дед рассказал все, что знал, и стал бесполезным. К тому же на старости лет он выжил из ума, так что я всего лишь подарил ему покой, которого он жаждал.

— Почему именно тебе?

— Потому, что у отца был слишком слабый дар. И потому, что он не сумел бы сохранить эту тайну.

— А ты, значит, сумел? — ядовито поинтересовался призрак, но директор ничуть не смутился. Только прищурился да раздвинул губы в змеиной усмешке.

— Я рассказал об этом только одному человеку — близкому другу, которому когда-то верил как себе. Давнему другу. Почти брату. Который, между прочим, меня предал, решив добраться до Сердца в одиночку!

Марсо моргнул, но в лице не поменялся.

— Что поделаешь? Тщеславие — наша с тобой общая проблема.

— Нет, друг мой, — похолодел голос лера Альвариса, а в его руках снова зазмеился клубок тумана. — Ты не прав: дело не в тщеславии.

— Тогда в чем? В жажде власти? В страхе перед смертью? В желании подгрести под себя Ковен, а с ним и весь мир заодно?

— Тот, кто владеет Сердцем, получает все. Всю его силу. Бессмертие. Могущество. Что значит перед этим власть какого-то Ковена?

Айре стало резко нехорошо.

Марсо… когда-то он говорил, что у него был друг. Старый, верный, выручивший его в трудную минуту, но с некоторых пор ставший для него тюремщиком. Что это — заслуженная кара за жадность. А теперь оказалось, что все совсем не так и что его заточение — плата за предательство.

Боже… выходит, вот откуда Марсо узнал о Сердце? Тогда он был молод. Оба они были очень молоды. И буквально одержимы идеей бессмертия. Марсо не раз об этом говорил. И при этом всегда утверждал, что совершил самую большую глупость в своей жизни. Ведь если бы он в то время смог узнать больше, если бы сумел понять и поверить, то он бы одумался. Но именно тогда загадка Занда не давала Марсо покоя. Она сделала его почти безумным. Затянула и в конечном итоге привела к поражению: он рискнул потревожить Сердце Зандокара и проиграл. Тогда как Альварис…

— Ты всегда был осторожен, — глухо уронил Марсо. — И всегда все просчитывал наперед.

Лер Альварис неожиданно рассмеялся.

— В некотором роде я даже благодарен за твою глупость, потому что она избавила меня от ошибки. Благодаря тебе я понял, что идти напролом нельзя — сколько бы ни было у меня силы, какие бы источники я ни приобрел, этого все равно не хватит, чтобы одолеть могущество целого мира. Кстати, твое колечко мне пригодилось.

— Не сомневаюсь. Ты ведь с его помощью грыз землю?

— А как же, — довольно кивнул маг. — Правда, это было хлопотно: я потратил почти полвека, чтобы досконально изучить Охранные леса и узнать о Занде все. А затем еще десять лет, чтобы отыскать источник такой мощи, чтобы из него можно было безнаказанно черпать столько, сколько потребуется.

— Так ты для этого пришел в академию? — неожиданно подал голос Викран дер Соллен. — Дело было в Ключе?

— Молодец, растешь, — похвалил бывшего ученика лер Альварис. — Но ты прав: источников, подобных этому, в мире уже не осталось. А те, что есть, находятся под строжайшим надзором. Поэтому мне пришлось набраться терпения и ждать. Заодно постепенно подготавливать наших уважаемых магов к мысли, что лучшего кандидата на должность директора академии — после внезапной смерти старого, разумеется, — им просто не найти.

— Ты убил лера Ориера?! — вздрогнул мастер Викран.

Лер Альварис ласково улыбнулся:

— Разумеется, мой мальчик. Мне нужно было это место, и я его получил. Знаешь, владея навыками целительства, совсем нетрудно сделать так, чтобы старое сердце дало неожиданный сбой. Особенно когда наивный дурень сам допустил меня к себе… увы. Но это было совершенно необходимо. Как необходимо было приводить в порядок академию, следить за вампами и виарами, утирать вам носы, терпеливо выслушивать, примирять, уговаривать, разрешать, наказывать… кто бы стал держать целых сорок лет директора, который не радеет за свое детище? Кто бы позволил мне остаться? Поэтому я радел. Я честно работал на ее благо. И ради этого даже отложил дело всей своей жизни! Пока наконец не получил доступ к источнику, не вытребовал себе право в любое время дня и ночи покидать Лир, не занял место председателя Ковена магов и не забрал всю полноту власти. Старые дураки сами выбрали меня на это место! Своими руками посадили меня на вершину! — Маг тихо рассмеялся. — И это было так забавно, что я даже позволил им думать, будто понятия не имею, для чего им понадобился мой старый приятель, которому не повезло поспешить с Зандом!

Марсо поморщился.

— Это была твоя идея — привязать меня к источнику?

— Я сохранил тебе жизнь, — неожиданно посерьезнел директор. — Я мог бы не делать этого, но ты подобрался в то время к Сердцу гораздо ближе. Я даже выторговал для тебя возможность пользоваться магией… так, чуть-чуть, чтобы ты совсем уж не скис, но и бежать при этом не сумел. А когда вопрос с Ориером разрешился, стал единоличным твоим хозяином, что, признаться, не могло не радовать — после того, как ты меня предал, было забавно наблюдать, как ты мечешься в своей тюрьме без всякой надежды выбраться.

Айра с болью посмотрела на Марсо, по телу которого пробежала странная рябь.

Кажется, он все еще переживает. Иметь некогда огромную власть, силу архимага, молодость, стремления, а потом превратиться в бестелесного духа, которому, как будто в насмешку, оставили жалкие крохи магии. Как птица, которую лишили крыльев. Как зверь, заключенный в тесную клетку. Будто небо, с которого украли солнце. Или песня, которую задушили на корню.

— Марсо…

Призрак на мгновение повернул голову.

— Прости, девочка. Я многого тебе не сказал. Но и Альварис, как видишь, не тот, каким хотел казаться. Я мог подозревать насчет Ориера. Мог лишь догадываться о причине его быстрой кончины. И бессильно смотреть на то, как мой бывший друг год за годом забирает силу источника, а потом уносит в моем алмазе… ты ведь сюда ее тратил, верно, Альварис?

— Естественно, — кивнул директор. — Сперва я работал один. Потом понял, что это слишком долго, и принялся искать помощников. Как видишь, в наше время молодежь все такая же тщеславная, как раньше, поэтому мне не составило труда отыскать единомышленников.

— Это ведь так заманчиво…

— Ты прав, — снова рассмеялся лер Альварис и оглянулся на молчаливую троицу магов за своими плечами. — Может, они и не лучшие в своем деле, зато умеют нестандартно мыслить и вовремя подсказали, как можно ускорить процесс.

— Люди, — мертвым голосом уронил Марсо. — Рабы.

— Их, как оказалось, невероятно просто раздобыть! Стоило набрать подходящую команду, дать им прикрытие, деньги, возможность безнаказанно ускользать от шпионов, и пожалуйста — каждый месяц по полсотни крепких мужчин можно получить, не тревожа при этом Ковен. Достаточно иметь заинтересованного в этом деле помощника с накрепко повязанной командой.

— Например, выловить кого-то из пиратов и, вместо того чтобы сдать королевским ищейкам, предложить работу? — мрачно поинтересовался Викран дер Соллен.

— Хорошо оплачиваемую работу, — согласно кивнул его бывший учитель. — Как выяснилось, это гораздо дешевле, чем год за годом тратить собственные резервы на рытье этого проклятого тоннеля. Он отнял у меня уйму сил! Море времени! А смертные всего за пять лет сделали то, над чем я бился на протяжении трех десятилетий! Правда, они и мерли как мухи, но это не беда — их привозили мне столько, сколько нужно. И знаешь что? На самом деле их почти никто не хватился! А Ковену нет никакого дела до их проблем! И редкие жалобы, которые иногда все-таки были, удавалось гасить еще на корню. Кто не успокаивался, того запугивали. Кто не желал слушать голоса разума, тех успокаивали насильно. А остальные… да мало ли что и с кем случилось на дорогах? Кто пропал. Кого съели. Кому дыру сделали в брюхе, предварительно озаботившись спихнуть на разбойников… на самом деле способов спрятать следы — море. Бери какой хочешь и пользуйся сколько угодно.

— И ты воспользовался, — мертво сказал Марсо.

— Как почетный член Совета магов я могу оправдать даже преступника, если это нужно. И я не раз это делал. В последний момент буквально снимая этих мерзавцев с плахи. И за это они, поверь, были настолько благодарны, что охотно соглашались отплатить парой пустяковых услуг. Правда, белобрысый сопляк со своей Водой слегка подпортил мои планы, но его вмешательство не помешало нам закончить. Хотя я все равно этого так просто не оставлю. Когда разберусь здесь, вплотную займусь им. Если, конечно, он доживет до нашей встречи.

— Что ты с ним сделал? — нахмурился Викран дер Соллен.

— Пока ничего. Но указания на этот счет оставил. Так что без возмездия за свою наглость, поверь, он не останется. К тому же он заслуживает достойного наказания за смерть весьма многообещающего адепта, я такие вещи никому не прощаю. Ты знаешь, Викран. Поэтому будь уверен: ты привел его вовремя.

У боевого мага потемнело лицо: для Вэйра это был приговор. Мальчишка понятия не имел, кому перешел дорогу своим неожиданным пробуждением. И не догадывался, что, рассказывая директору о своих злоключениях, находился буквально на волосок от смерти.

Только желание покончить с Зандом вынудило Альвариса сдержаться. Но как только он вернется, мальчишке не жить. Несчастный ли случай, нарушение ли приказа, но Вэйра непременно исключат из академии и отправят на материк. А по дороге с ним «случайно» что-нибудь произойдет, и больше никто и никогда не увидит славного аргаирского паренька, отправившегося когда-то в Парму, чтобы помочь родителям.

Викран дер Соллен непроизвольно сжал кулаки, а Айра зажмурилась, отчаянно желая, чтобы это был просто сон.

Но лер Альварис, вот он — стоит напротив и спокойно рассказывает, как убивал и калечил ради того, чтобы прийти сегодня в Занд. С жадностью посматривает на притихшее Перводерево и старательно сдерживает нетерпение, чтобы ощутить всю полноту победы.

Столько лет… почти полвека поисков. Море потраченного времени. Уйма усилий. Кучи прочитанных книг. Столько разговоров. Столько мук. Столько нерастраченной ярости в его душе. И почти столько же торжества, ради которого он, так долго идущий к цели, был готов подождать еще чуть-чуть.

— Зачем тебе Сердце? — спросил Марсо, настойчиво загораживая собой пошатнувшуюся от ужаса Айру.

Лер Альварис пожал плечами:

— Затем же, зачем и тебе в свое время.

— Думаешь, что сможешь его покорить? Полагаешь, оно дастся тебе в руки?

— Нет, — неожиданно хмыкнул директор. — Но тысячелетие на исходе. Иберратус мертв. Его сердце одряхлело, так что Зандокар будет вынужден принять другое.

— Что ты задумал? — тревожно шевельнулся перед Айрой призрак.

— Просто нашел того, с кем оно не откажется поделиться.

Лер Альварис сделал короткий знак, и из-за его спины выступил один из магов, держа на руках спящего ребенка. Мальчика. Пяти или семи лет от роду — темноволосого, румяного и совершенно беззащитного, над которым витала аура едва проснувшегося дара. Маленький маг… крохотный человечек, которого принесли, чтобы чья-то рука бестрепетно вспорола ему грудь и отдала еще живое сердце загадочно молчащему божеству, терпеливо дожидающемуся своей новой жертвы.

У Айры что-то болезненно сжалось в груди. А затем гулко забилось, медленно отдаваясь таким же мерным стуком где-то совсем рядом. Буквально за спиной, внутри древнего Перводерева, где тихо билось сердце… ее собственное сердце, которое она оставила взамен нового, нечеловеческого, чужого. Того самого, что заменило ей жизнь. Подарило новую силу. Волю. Свободу.

— Ты не сделаешь этого! — прошептал Марсо, в ужасе уставившись на мальчика.

— Почему? — удивился лер Альварис, забирая ребенка и укладывая его на траву. — Когда я убивал Иберратуса, мне казалось, что его сила перейдет ко мне. Но этого, к сожалению, не случилось. Его силы едва хватало, чтобы поддерживать Занд. А когда все-таки я вырвал из него правду, было уже поздно что-то менять: Сердце способно покориться только чистой душе. Тому, кто придет к нему не с жаждой власти, не со стремлением уничтожить, а всего лишь с просьбой. С одним-единственным сильным желанием, которое оно непременно исполнит. Если душа твоя чиста, Сердце подарит тебе часть своей силы. А что может быть чище, чем душа ребенка?

Айра попятилась.

Господи… да как же это?! Неужто он собирается убить малыша, чтобы отдать его сердце Перводереву?! Неужели не дрогнет у него рука?!

— Нет, — улыбнулся лер Альварис, с легкостью прочитав ее мысли. — Я слишком долго к этому шел, чтобы в последний момент отказаться. У этого мальчика отличная Земля… Помня об Иберратусе, логично было предположить, что следующим избранником Сердца станет такой же счастливец. И я нашел способ получить его силу — через это дитя, которое будет полностью мне послушно. Да и как он может мне отказать, если я забрал его разум?

Айра содрогнулась: Сердце внезапно заколотилось так, что ей снова стало больно. Так больно, как в тот далекий день, когда ее пронзила стрела. Когда она задыхалась в объятиях игольника. И когда она тонула в зеленой листве, из последних сил шепча свое собственное имя.

Лер Альварис самодовольно улыбнулся:

— Знаешь, милая, а ведь у меня были на тебя большие планы. Когда я увидел метаморфа, то осознал, что именно ты можешь стать пропуском, что позволит мне оказаться в Занде. Да-да, не думай, что тебе удалось скрыть свою ауру полностью — я слишком давно изучаю Занд, чтобы не заметить его след. А он у тебя есть. Пожалуй, самый сильный, что я только видел.

Айра прижалась спиной к коре и прерывисто вздохнула, машинально прижимая руки к груди.

— Я долго думал, что же с тобой произошло, — продолжал лер Альварис, задумчиво изучая ее бледное лицо. — Перед смертью Иберратус признался, что именно в Занде нашел хранителя — молодого, сильного и потрясающе выносливого. Там они встретились, там же потом и расстались, когда он вернул своему маленькому другу свободу. Метаморф позволял ему творить поистине невероятные вещи. Но мой дед был не единственным, кому повезло с боевым метаморфом. До него была прорицательница Марриора, немало эльфов и даже гномы пару раз удостаивались такого внимания. А поскольку нигде в мире ты больше не смогла заполучить дикого, мне стало понятно — в Занде ты все-таки была. И, скорее всего, могла туда вернуться. Проблема заключалась в том, как уговорить тебя взять меня с собой. Это было сложно, — неожиданно признался маг после недолго молчания. — Ты не ребенок, голову тебе заморочить мне бы не удалось.

— Тогда вы решили сделать так, чтобы я вам доверилась, — прошептала девушка. — Вы специально меня позвали. Настроили, поговорили. Даже попытались наложить какие-то чары, но не смогли — у меня оказался слишком сильный щит.

— Увы, — притворно вздохнул чародей. — Если бы я сделал это в самый первый день, у меня были бы все шансы на успех. Но кто-то испортил сигнальную сеть в арке, и я слишком поздно узнал, что ты вообще существуешь. Так что мне пришлось искать другие пути.

У нее внезапно расширились глаза.

— Мастер Викран…

— Верно, милая, — поощрительно улыбнулся лер Альварис.

— Вы специально отдали меня самому строгому учителю! — прерывисто выдохнула Айра, неожиданно прозревая. — Вы знали, что он никогда не пойдет на инициацию, но при этом велели натаскать меня как можно скорее, не считаясь с болью, страхами, потерями и всем остальным! Вы убедили его, что это единственный способ добиться покорности метаморфа! Велели не лечить мои раны! Потребовали от мастера Викрана быть максимально жестоким! А потом потребовали и ранней трансгрессии, каким-то образом убедив его, что иначе нельзя!

Директор коварно улыбнулся.

— Что поделаешь? Мне пришлось показать ему признаки, по которым можно было заподозрить, что твой метаморф пытается одержать верх. Такие, чтобы Викран сам поторопился с обучением, ведь трансгрессия способна оглушить зверя и вынудить его подчиниться. Через боль. Через страх. Через ненависть… и мой бывший ученик не мог с этим не согласиться, потому что слишком часто встречался с такими, как он. Он, конечно же, понимал, что хорошего отношения от тебя не дождется, но согласился, что это невеликая цена за твою жизнь.

Айра покосилась на неподвижное лицо учителя и прикусила губу.

— Так это вы хотели, чтобы я его ненавидела!

— Безусловно, — поощрительно кивнул маг.

— И вы хотели… — она вдруг сглотнула, — господи… чтобы я попросила себе другого наставника! Вы, а не он, ждали, что я откажусь! Вы знали, что так будет! Знали, что он сумеет сделать так, как велели ему именно вы!

— Викран дал мне клятву на крови и, будучи неспособным ее обойти, сделал то, что я от него потребовал, — хмыкнул лер Альварис. — Клятва — штука сложная, а клятва на крови — еще и крайне надежная. Такая же надежная, как и чары полного подчинения. Викрану ничего не оставалось, как подчиниться. Ему было велено тебя унизить — он унизил. Велено ударить — и он ударил так, как только смог. Велено было бы убить, и он бы убил… но, на твое счастье, мне требовалось другое. Нужно было, чтобы ты сдалась, отчаялась и пришла просить меня о помощи. Но ты права и в другом, девочка: интенсивность и частота ваших занятий, а также их продолжительность и насыщенность зависели только от меня. Викран был категорически против. И Легран тоже. Правда, хоть наш смазливый эльф имел на тебя свои виды, на его мнение можно было спокойно наплевать. Но и запрещать ему использовать на тебе особенности своего щита я тоже не стал.

— Почему? — горько прошептала она.

— Чтобы ты это заметила и уж точно не рискнула проситься в ученицы. И тогда у тебя бы остался лишь один вариант с учителем…

Айра внезапно вздрогнула всем телом.

— Вы!

— Конечно, — широко улыбнулся лер Альварис. Той страшной улыбкой, что больше напоминала оскал. — Я бы довел тебя до инициации и совершенно спокойно забрал все, чем наделил тебя Занд. Но, к сожалению, директору не положено иметь личного ученика. И только изредка, в исключительных случаях, как вышло с Викраном… словом, «исключительный случай» мне пришлось создавать самому.

Викран дер Соллен поднял на учителя застывший взгляд, и директор понимающе хмыкнул: там было столько ненависти, что в ней можно было искупать весь мир.

— Викран, мой мальчик, я ни в чем тебя не виню. Ты настолько честен, что для человека это просто неприлично! Разумеется, я ни на один миг не поверил, что ты примешь инициацию и смиришься! Разумеется, я не боялся, что ты станешь мягче или вдруг влюбишься: Эиталле бывает только раз в жизни. Но ты… — архимаг сокрушенно покачал головой, — так и не сумел ее сломать. Испортил мне все планы с инициацией. Не смог провести ее сам. Упустил девчонку после бала. И ни слова не сказал, что все-таки нашел ее… я так тебе верил, мой мальчик. А когда понял, что верил зря, на какой-то миг даже испугался, что пригрел на груди змею! Ну, подумай сам: что я мог решить, когда ты не привел ее обратно?! Только то, что ты тоже понял ее силу и решил ею воспользоваться! Знаешь, как меня расстроила эта мысль?!

Викран дер Соллен сжал челюсти.

— Я целую ночь не спал, пока наконец не вспомнил про Эиталле! — всплеснул руками директор. — И не сообразил, что ты мог идти в Занд только за одним!

— За смертью, — неслышно прошептала бледная как полотно Айра, и у полуэльфа странно дрогнула щека. Так, словно он все-таки услышал и молча согласился, потому что действительно не имел больше ни сил, ни желания жить.

— А Марсо? — с деланым возмущением продолжил архимаг. — Этот мерзавец опять сумел обвести меня вокруг пальца! Посте сотни лет заточения! После стольких неудач я надеялся, что сломал его! А он — вот! Стоит напротив и кривит губы, как в тот день, когда умчался за своим бессмертием! Марсо, ну что тебе опять тут понадобилось? Решил вернуть тело? Девчонку использовать? Понадеялся, что сумеешь закончить то, что не успел сто лет назад?

Марсо пару секунд всматривался в возбужденно блестящие глаза бывшего друга, а затем медленно покачал головой:

— Ты так ничего и не понял. А значит, ты еще глупее, чем был я, когда пришел сюда в первый раз. Ты так и не сознаешь, что же такое истинное Сердце. Не понимаешь, что наш мир живет лишь до тех пор, пока живо оно.

— Хочешь сказать, на этот раз ты явился сюда бескорыстно? — фыркнул лер Альварис. — Марсо, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в эту чушь. Скорее я поверю в то, что ты обманул эту дурочку так же, как меня когда-то, чем помыслю хоть на миг, что ты стал сентиментальным идиотом, радеющим за чужое благополучие. Признаться, не ожидал от тебя подобной глупости…

Айра закрыла глаза, ощущая, как ее разум стремительно заволакивает сиреневым туманом. И вжалась в кору еще плотнее, почти не слыша резкого голоса директора. Не видя ничего. И почти ничего не ощущая, кроме все быстрее ускоряющегося сердца.

Она задрожала, перенимая идущую от Перводерева вибрацию. Чувствуя Его неслышный зов, охотно поддалась. Приняла в себя и мгновенно растворилась в лиловом мареве, окутавшем ее с головой. Так, как ей не позволял когда-то упрямый Зорг. Так, как отговаривал потом Марсо. Как всегда хотелось, но было очень страшно. Однако теперь страха не было. Ничего больше не было, кроме горечи, тоски и невыносимой, какой-то вселенской печали.

Она глубоко вздохнула, будто засыпая… или, наоборот, просыпаясь в новом теле? А потом взглянула на крохотные фигурки магов сразу миллионами глаз, увидела готовую ударить руку с зажатым в ней клинком, гневно зашелестела тысячами рук и беззвучно прошептала сразу на многие сотни голосов:

— Не смей трогать мальчика: он уже ничего не изменит!

ГЛАВА 19

На какое-то время Занд пугливо притих. В лесу замолкли птицы, внезапно стих ветер, застыли в безмолвии травы. Звери замерли, подняв головы к небу и настороженно втягивая ноздрями воздух. Занд стал одним существом, внезапно очнувшимся от долгого сна. И сотнями тысяч глаз уставился на вздрогнувших от неожиданности смертных. И чем дольше длилось это пугающее молчание, тем больше в их глазах проступало понимание, а в душах зарождался какой-то первобытный страх.

Перводерево раскрылось так внезапно, что в первый момент никто не понял, что происходит. Люди не услышали дрожи, зародившейся в его стволе. Не увидели, как треснула по всей длине кора, открывая спрятанное до поры до времени дупло. Не заметили, как выступили из-под земли узловатые корни, а из Перводерева стремительно выскользнули длинные лианы и проворно оплели замершую в каком-то оцепенении Айру.

В мгновение ока опутав девушку с головы до ног, они так же стремительно утянули ее куда-то вглубь. Осторожно поместили в дупло, аккуратно поставили, заботливо поддерживая за руки, и наконец опали громадными кольцами, готовые в любой момент снова взвиться сотнями могучих щупалец, чтобы снова спрятать, если кто-то вдруг покусится на Сердце этого мира.

А оно действительно было там. Пробудилось от многовекового сна. И действительно смотрело на людей через расширенные глаза неестественно застывшей девушки, с помертвевшего лица которой внезапно сбежала вся краска. И только глаза оставались широко раскрытыми — крупные, неестественно горящие. Глаза, в которых светилась нечеловеческая мощь и бесконечная, невыразимая, полная невеселого понимания усталость.

Марсо, заслышав долгий вздох, обернулся и с непонятным выражением взглянул на преобразившуюся Айру.

Сейчас она перестала быть собой и вряд ли понимала, что случилось. Она не чувствовала. Не боялась. Не плакала. И даже о будущем уже не думала, потому что прежней Айры больше не было — она исчезла, уступив тело чему-то более могучему, древнему, но при этом все видящему и понимающему. Чему-то, что уже много веков следило за происходящим в Занде. Что имело право требовать ответы, карать и миловать, дарить благо или отнимать последние крохи, помогать и прощать, казнить и лишать надежды, награждать, взвешивать, оправдывать или просто решать, как поступить с дерзкими чужаками, ворвавшимися в Его обитель без спроса.

По губам Марсо скользнула грустная улыбка, лицо стало печальным, но вместе с тем наполнилось странным смирением. Карие глаза заискрились, когда он подметил соскользнувшего с ее шеи крыса, а затем одобрительно сверкнули, потому что Кер тоже начал стремительно меняться.

Вот перед Перводеревом привстала на задние лапки юркая ласка. Вот она глубоко вздохнула и молниеносно выросла в несколько раз, обзаведясь острыми зубами. Вот освобожденно выпрямилась, в считаные мгновения достигнув размеров взрослой собаки. Вот подросла еще, став уже не собакой, а крупной волчицей с сиреневой полосой вдоль вздыбленного загривка. Вот бесшумно обнажила выдвигающиеся из десен клыки, неуловимо быстро теряющие сходство с волчьими. Затем увеличилась в размерах еще в несколько раз, попутно избавляясь от ненужной шерсти. Вырастила на боках хитиновые пластины. Прикрыла беззащитные уши. Выпустила наружу стальные когти. И обзавелась раскосыми глазами-щелочками, хищно прищуренными в ожидании развязки.

— Всевышний… — Дер Альварис пораженно отступил, неверяще разглядывая истинный облик боевого метаморфа. — Ты?!

Кер встряхнулся снова, принимая окончательную форму, и с земли неуловимо быстрым движением поднялась неимоверно крупная, откровенно раздраженная зверюга. А потом прижалась хитиновым боком к коре Перводерева и тихо, угрожающе зашипела.

Архимаг перевел потрясенный взгляд на Айру, но девушка продолжала смотреть в пустоту, не обращая внимания на припавшую к ее ногам никсу. И маг только сейчас наконец понял, почему именно этот облик избрал необычный зверь. Как сумел так долго оставаться неузнанным. Почему смог трижды обмануть чуткого охранителя и ни разу… ни одного проклятого раза не выдал причины, по которой Занд решил подарить своей маленькой гостье настолько грозного защитника.

Она была слишком важна для мира, чтобы оставить ее без присмотра. Занд нашел для нее лучшего спутника, которого можно себе вообразить, — юного, подвижного, ловкого. Умеющего принимать сотни и тысячи обличий. Согласного закрыть ее собой, когда это понадобится. Безошибочно отыскать обратный путь, когда она почувствует, что настало время вернуться. Способного сберечь ее саму и драгоценное Сердце. Готового отдать собственную жизнь ради того, чтобы жила она, а вместе с ней чтобы жил и весь Зандокар. Потому что это не девчонка сейчас висела в тесных объятиях Перводерева. Нет. Это билась внутри его новая жизнь — сильная, юная и нетронутая.

Лер Альварис даже покачнулся от внезапной догадки.

— Но этого не может быть!!!

Рядом с Марсо к дуплу повернулся и Викран дер Соллен. Но на его лице, как и на лице внезапно ожившего призрака, совсем не было удивления или смятения — он смотрел на ученицу таким же неподвижным взглядом, в котором угадывались все та же боль и необъяснимое отчаяние, смешанные с едкой горечью и непоколебимым желанием не подпустить к ней никого чужого.

— Девочка моя, — неслышно прошептал Марсо, откровенно любуясь Айрой. — Как же ты прекрасна! И как стала сильна! Вы теперь действительно единое целое… и это настоящее чудо. Я слышу, как Сердце бьется в тебе!

Лер Альварис неверяще выдохнул:

— Так это она — Сердце Зандокара?!

Девушка согласно наклонила голову, по-прежнему не отрывая от него тяжелого взгляда. И никса рядом с ней смотрела тоже. Они словно ждали чего-то. Внимательно слушали себя и друг друга. Видели что-то, недоступное простому человеческому взору, и слышали то, что неспособно было уловить слабое человеческое ухо.

— Всевышний, но как?! — неверяще прошептал архимаг, ощущая неимоверную мощь, рвущуюся из дупла наружу. — Как она могла?! Без инициации! Без контроля! Без стабильного дара! Метаморф слишком молод! Источник слаб! А ее обучение даже не было закончено…

У него расширились глаза от внезапной догадки, дыхание на миг прервалось, а полубезумный взгляд сам собой метнулся в сторону молчаливого боевого мага.

— Викран!

Викран дер Соллен сжал челюсти.

— Что ты наделал?!

Боевой маг стиснул зубы еще сильнее, но хранил упорное молчание. И Марсо рядом с ним молчал тоже — виновато, с тяжелым сердцем, с огромным камнем в душе, от которого, он знал, не избавится до скончания веков. Только смотрел на неподвижное лицо Айры, тихо радовался тому, что она ничего не слышит, и беззвучно шептал:

— Прости меня, девочка… прости нас обоих за это…

— Где?! Как?! — окончательно взвился лер Альварис, в бешенстве уставившись на призрака. — Когда вы успели?!

— Этой ночью, — очень тихо сказал Марсо. — Когда я почувствовал твою поганую ауру на границе Занда.

— Что?!

— Я хорошо ее знаю, враг мой. За сто лет в тюрьме я хорошо научился ее отличать. И понял, почему Айра так долго видела тревожные сны и от кого она убегала в день своего второго рождения.

Лер Альварис побелел как полотно.

— Вы что, провели инициацию?!

— Да, — мертво уронил Викран дер Соллен. — Марсо узнал твой перстень, ощутил касание твоей ауры, услышал крики твоих людей. А потом это почувствовал и я. Так что времени хватило на все. А значит, ты опоздал: Сердце Зандокара никогда не станет твоим. Что бы ни случилось, Айра будет свободной. Ради этого я провел ее инициацию.

Архимаг глухо выругался и в бессильной ненависти сжал кулаки.

— Ты поклялся!

Охранитель не ответил.

— Ты поклялся мне! Ты не мог этого сделать, сопляк! На тебе чары полного подчинения! Ты обязан был мне повиноваться!

Мастер Викран даже не шелохнулся. Только побледнел еще сильнее да чуть опустил взгляд, чтобы никто из присутствующих не смог прочесть его мысли.

— Как ты посмел?! — наконец взревел раненым зверем директор.

— Посмел, — ответил вместо дер Соллена Марсо. — Чтобы сохранить ей жизнь, он посмел бы что угодно. Без инициации девочка не перенесла бы слияния с Зандом. Но теперь это потеряло всякое значение: Айра сама стала Зандом. И тем Сердцем, до которого тебе никогда не добраться.

Лера Альвариса буквально перекосило от злобы.

— М-марсо…

— Как жаль, да? — вдруг усмехнулся призрак. — Столько лет, и все впустую. Сперва Иберратус, потом твой отец, за ним — я, Ориер… сколько их было, Альварис? Скольких ты убил, чтобы сюда добраться? Сотни? Тысячи?

— Не твое дело! Тварь!

— Фу, как грубо, — поморщился Марсо. — Глава Ковена магов, директор целой академии… и вдруг такое сокрушительное поражение. Право слово, я скоро начну тебе сочувствовать!

Лер Альварис сморщился.

— Ты всегда был лицемером, Марсо. И предателем.

— Когда-то был, — не моргнув глазом сознался призрак. — И за эти сто лет не так уж сильно изменился. Но знаешь, я не жалею, что наши с тобой дороги разошлись.

— Значит, ты не слишком расстроишься, если я доведу это дело до конца и избавлю наш мир от твоего присутствия? — процедил архимаг.

— Вообще-то… нет, — широко улыбнулся Марсо. — Я буду рад уйти, зная, что не позволил тебе добраться до Сердца. Это мой последний тебе привет, который я передаю с превеликим удовольствием: ты проиграл, Альварис.

— Посмотрим.

Марсо насторожился, но его бывший однокурсник не стал делать глупостей. И не рискнул приблизиться к угрожающе выгнувшей спину никсе. Вместо этого он поймал неподвижный взгляд Айры и негромко спросил:

— Ты меня слышишь?

Девушка не пошевелилась. И взгляд ее тоже не изменился, словно слова мага не достигли ее ушей. Кажется, Марсо был прав: от прежней Айры в этом теле осталось совсем немного. А то, что осталось, вряд ли помнит, как, с кем и для чего она сюда попала.

Сейчас через нее смотрел Занд. Внутри бушевали его сила и его знания, которых для смертной девчонки оказалось чересчур много. Если бы не инициация, она не выдержала бы и половины того, что клокотало сейчас внутри ее тела. Но она выжила. Смогла вытерпеть боль от столь резкого объединения. Правда, и прежней она уже никогда не станет. И, скорее всего, так и не узнает, кому обязана этой стойкостью.

Лер Альварис прищурился.

— Ты. Меня. Слышишь? Ответь, Сердце?.. Ты ведь — Сердце? Это твоя сила питает Занд?

По лицу Айры пробежала неуловимая тень.

— Слы-ы-шишь… — удовлетворенно протянул маг. — Значит, и ответить мне можешь.

— Что ты хочешь? — наконец слабо шевельнулись ее губы.

— А что ты можешь мне дать?

— У тебя есть одна просьба.

— Нет! Айра, что ты делаешь?! — Марсо вздрогнул от неожиданности, заполошно обернувшись, а бывший директор Академии высокого искусства торжествующе улыбнулся.

— Значит, Иберратус не соврал: ты действительно исполняешь желания.

— Для чего ты пришел? — не стала отрицать Айра.

— Хочу попросить об услуге, — неприятно улыбнулся архимаг, заметно повеселев. — По легенде, тот, кто сумеет добраться до Перводерева, может попросить его о чем угодно. Мой дед испросил жизни для Зандокара, и Перводерево выполнило эту просьбу. А значит, и у меня есть право на просьбу, раз уж я добрался сюда живым и невредимым. Не так ли, Айра?

— Оставь мальчика, — велела она, не поменяв позы. — Его сердце тебе больше не нужно.

Архимаг поджал губы, но возразить было нечего: с мальчишкой он действительно опоздал. Правда, никто не знал, что Занд не ведает разницы между мужчиной и женщиной, между ребенком и взрослым, между магом и простым смертным… ему нужна была чистая душа, и он ее нашел. Ему понадобилось сердце, и оно снова было — Сердце Зандокара. Живое, теплое и когда-то человеческое. Бережно вынутое и заботливо сохраненное в неприкосновенности. То самое, за которым всегда было так много охотников.

— Что ты хочешь? — снова спросило Оно, и ровный голос будто порывом ветра ударил в грудь отступников, заставив отойти на несколько шагов и пригнуться.

Лер Альварис облизнул внезапно пересохшие губы.

— Я… я хочу жизни.

— Какой?

— Вечной. И силы. Мне нужно очень много сил.

На лице Айры не дрогнул ни один мускул.

— Что ты готов отдать взамен?

— Айра! — вскрикнул пораженный Марсо. — Что ты творишь?! Как смеешь давать ему?!

— Замолчи, — ровно велела неузнаваемо изменившаяся девушка, и призрак против воли осекся — противиться ее голосу было невозможно: он убивал своей силой, требовал подчиниться, и Марсо, взвыв от отчаяния, все-таки замолк. — Что ты отдашь взамен?

— А что ты хочешь? — насторожился архимаг.

— Жизнь за жизнь, смерть за смерть, сердце за сердце… что ты готов отдать за силу, которую просишь?

Лер Альварис неуловимо нахмурился:

— Обмен?

— Да, — сухо повторило Сердце, и он на мгновение задумался, пристально изучая девушку, окутанную плотной сиреневой дымкой, больше похожей на защитный кокон. А затем оглянулся на опасливо попятившихся магов и бестрепетно указал на безмятежно спящего мальчика:

— Я отдам его. Его жизнь теперь в твоих руках.

— А разум?

— Увы, — сокрушенно развел руками архимаг. — Что потеряно, того уже не вернешь. Если бы я знал, то не стал бы накладывать чары забвения. Но раз уж так вышло, то я меняю его жизнь на свое желание.

— А что насчет них? — Айра перевела тяжелый взгляд на незнакомцев в плащах.

— Не знаю. Я сказал только за себя.

Она пристально всмотрелась в чужаков и глухо повторила:

— Что вы хотите? У вас тоже есть право на просьбу.

Молодые чародеи — а они, кажется, действительно были молодыми — неуверенно переглянулись: они явно не были готовы к подобному вопросу. Однако, помедлив и поколебавшись, все-таки рискнули.

— Мы хотим сохранить себе жизнь, — нервно сказал один из них. — Мы служим силе… Уважаем тех, кто сильнее. И хотим… что бы ни случилось… сохранить себе жизнь. Хотя если к этому добавится еще и сила, мы будем благодарны.

— Это все?

— Д-да.

— Хорошо, — бесцветным голосом ответило Сердце. — Прошедшие Стражей имеют право требовать и вопрошать. Таков Закон. Тот, кто пришел первым… сколько силы ты хочешь?

— Много, — снова облизнулся лер Альварис.

Айра чуть сузила глаза.

— Сколько дам или сколько ты хочешь, чтобы тебе дали?

Архимаг на мгновение заколебался.

— Сколько дашь.

— Да будет так.

— Айра, нет! — тихо застонал Марсо. — Пожалуйста, опомнись! Он же подомнет под себя весь Зандокар!

— Таков Закон, — чужим голосом повторила девушка. — Пришедший сюда живым имеет право на одну просьбу.

— А если он уничтожит мир?!

— Не бойся, — хмыкнул лер Альварис. — Я хочу жить, болван, а не бродить по дымящемуся пепелищу. Так что уничтожать я ничего не собираюсь… так, поджечь чуть-чуть и кое с кем разобраться, не больше.

— Викран, да скажи же ей!!!

Викран дер Соллен опустил взгляд в землю и покачал головой:

— Прости, Марсо. Я не могу.

— Можешь! — рявкнул призрак, мгновенно взъярившись. — Знал я, что Эиталле делает из эльфов форменных идиотов, но ты же человек! Борись!

— Зачем?

— Затем, что ты жив ровно настолько, насколько сам этого желаешь!

— А если я не желаю?

— Тогда ты еще больший дурак, чем я думал! — окончательно взбеленился Марсо, а потом отвесил равнодушному охранителю сочную оплеуху. — Ты нужен ей! Так что очнись и помоги, болван! Ты убьешь ее, слышишь, Викран?!

Викран дер Соллен вздрогнул и прошептал:

— Я и так ее убил.

— Нет, демон тебя забери! Это было необходимо! Это спасло ей жизнь!

— Ты не понимаешь…

— Я все понимаю! — зарычал Марсо, в бессильной злости сжимая кулаки, после чего с безумной надеждой обернулся к Перводереву. — Проклятие… Айра! У меня тоже есть просьба!

Девушка, переведя взгляд на заметавшегося призрака, неуловимо нахмурилась:

— Ты?

— Я тоже пришел сюда живым! Мой дух еще жив, хоть и без тела! Я говорю, мыслю, переживаю, сомневаюсь и даже боюсь! Я все еще человек! Все еще жив! Несмотря ни на что!

— Да, — вынужденно согласилась она. — Что ты хочешь?

— Верни мою силу! — истово выдохнул Марсо, заставив лера Альвариса изумленно вскинуть брови. — Верни то, чем я владел перед смертью! На несколько минут! Хотя бы на миг! А взамен забери все годы, что мне еще остались! Я прошу тебя… умоляю: позволь стать хотя бы на пару мгновений прежним!

— Хорошо. Но позже, — чуть кивнула она. — Сперва пусть получит он. Затем — они. И лишь потом — ты.

Лер Альварис торжествующе усмехнулся:

— Прости, Марсо. Кажется, на этот раз ты станешь последним. Давай, Сердце! Я готов принять твою силу прямо сейчас!

— Исполнено, — тихо выдохнула Айра, выпустив изо рта облачко сиреневого тумана, а затем легонько дунула в сторону мстительно прищурившегося архимага. — Вот твоя сила. Держи.

ГЛАВА 20

На мгновение люди окаменели.

Вырвавшись из Перводерева, туман растекся во все стороны, заполонил собой все доступное пространство, окутал магов сперва по щиколотки, затем поднялся до колен, до пояса, затем настойчиво коснулся груди. Наконец торжественно опутал смертных с головы до ног, скрыв торжествующую усмешку Альвариса, его беспокойно переглянувшихся подельников, неподвижную фигуру Викрана дер Соллена и полную ужаса физиономию Марсо.

Осознав свою ошибку, призрак глухо застонал: Айра больше не была той девочкой, которую он знал. В ней сосредоточилась вся сила этого мира. Но Сердце не умеет различать добро и зло. Оно живет нечеловеческими категориями. И поступает как высшее, незнакомое с сомнениями или жалостью существо. Странное, чуждое, знающее неизмеримо много, но при этом не умеющее отличать хорошее от плохого.

— Да-а… — донесся до Марсо неистовый шепот бывшего друга, в тело которого с огромной скоростью начал втягиваться разошедшийся по поляне туман. — Я уже чувствую Его… вижу… наконец-то!

Марсо обреченно прикрыл глаза. Ему не нужно было смотреть, чтобы угадать торжествующую усмешку на лице лера Альвариса. Не нужно оборачиваться, чтобы увидеть его искрящиеся силой волосы, расширенные, неестественно горящие зрачки и рассмотреть в них до боли знакомые лиловые отблески, означающие грядущую Катастрофу для старого мира.

Альварис не оставит его прежним, с горечью понял призрак. Он слишком любит власть. И слишком долго шел к этой цели, чтобы остановиться или хотя бы на миг задуматься о последствиях.

Он будет мстить. Своим врагам. Ковену. Самому Марсо. За долгое ожидание. Необходимость скрываться, красть силу из источника, постоянно поддерживать репутацию хорошего наставника. За хлопоты. За ненависть. За многие годы терпения и безвозвратно ушедшую молодость…

Впрочем, нет, как раз ее Альварис получит обратно. Вернее, он уже ее получает! Вместе с силой, торжеством победителя и поистине дьявольской улыбкой на внезапно изменившемся лице.

— Наконец-то!

Марсо все-таки поднял взгляд и тоскливо посмотрел на бывшего друга: Альварис стал немного выше ростом, раздался в плечах. А его глаза…

Призрак вздрогнул, когда увидел их во всей красе: нечеловечески яркие, лиловые, пылающие злым торжеством глаза бывшего человека, неожиданно обретшего силу бога.

Туман вокруг него уплотнился еще больше, став похожим на густой кисель. И все втягивался внутрь, буквально липнул мерзким паразитом, отчего его кожа приобрела ядовитый, какой-то мертвенный оттенок. Почти весь он собрался сейчас вокруг бывшего мага. И лишь тоненький, похожий на пуповину ручеек тянулся к нему от Перводерева.

— Наконец-то! — прошептал лер Альварис в третий раз, глубоко вдохнув. А потом запрокинул голову и неожиданно рассмеялся — гулко, раскатисто, зловеще.

Марсо тяжело вздохнул и вынужденно признал, что, похоже, остался на этом поле в одиночестве. Викран почти мертв. Айра ему не поможет. Кер, видимо, тоже, потому что сейчас он не метаморф, а часть Занда, тесно связанная с его ожившим Сердцем. И он будет подчиняться Ему, будет слушать Его ритм и не набросится на чужаков до тех пор, пока они не начнут угрожать хозяйке, чей разум и воспоминания заблудились в бесконечной тишине вечности.

А значит, он остался один.

И что с того, что тела у него не было? Что с того, что силы уже не те?

Что бы ни случилось, все равно надо бороться. Остановить Альвариса любой ценой, потому что после того, как он получит свою силу полностью, никто и ничто не сумеет его одолеть.

— Убейте его, — благожелательно сказал лер Альварис, чуть повернув голову. — И пусть это случится медленно: я хочу видеть, как он мучается. Сорвен… Альвин…

Однако пришедшие с ним маги замерли в ступоре и со смешанным чувством уставились на длинные языки тумана, опутавшего их ноги. Они не взглянули на архимага, когда тот удивленно обернулся. А когда туман медленно втянулся в их тела, внезапно вскрикнули, захрипели и упали на четвереньки, содрогаясь, словно в конвульсиях.

Лер Альварис нахмурился, не понимая, что за сила ломает их тела, заставляет исказиться их лица, корежит скрюченные пальцы, стремительно меняет форму туловища, головы, челюстей… а затем инстинктивно отступил на шаг, потому что вместо людей с земли поднялись три матово-черные, покрытые прочным хитиновым панцирем никсы.

— Вы хотели силы — вы ее получили, — бесстрастно сказало Сердце, когда трансформация закончилась. — Вы хотели жить — вот вам новая жизнь. Вы желали служить, и эта просьба исполнена: служите. Сильнейшему, как вы и сказали. Мне.

Звери проворно встряхнулись, скидывая с себя остатки одежды, оружие, сумки, амулеты, и, глухо рыкнув, повернули страшные головы в сторону архимага. А затем бесшумно обнажили зубы и, поколебавшись, потрусили прочь, равнодушно оставляя его за своими спинами.

Лер Альварис нервно дернул щекой, когда никсы беззвучно растворились в Занде, а потом с деланой небрежностью отмахнулся:

— Теперь они мне не нужны. А с предателями я разберусь и сам. Марсо, ты готов умереть?

Призрак искривил губы в злой усмешке.

— А ты?

— Брось. — Архимаг брезгливо покосился на тоненькую сиреневую струйку, потянувшуюся от Перводерева к духу. — Твоих сил все равно недостаточно, чтобы бороться со мной. Только на один удар и хватит. Но даже он не сумеет пробить мою защиту.

Марсо на мгновение прикрыл веки, ощущая, как быстро наполняется его дух почти позабытой мощью, а потом с горечью признал: Сердце не обмануло никого из присутствующих. Дало то, что было обещано: сперва — Альварису, потом — его ученикам и вот наконец дошла очередь до одного глупого призрака, решившего, что сможет бороться с богом в одиночку.

Когда-то его сил хватало, чтобы на правах равного войти в Ковен магов. Когда-то он мог рушить горы, поворачивать вспять реки, вызывать ураганы, поднимать мертвецов, изгонять демонов, но этого недостаточно, чтобы противостоять сильнейшему магу Зандокара.

Альварис слишком силен. Он и раньше-то был неплохим магом, но теперь его сила возросла многократно. Никто не смог бы ему противостоять. Никому не под силу его остановить. Но попытаться надо. Ради Викрана. Айры. Ради учеников, Занда и остального мира…

— Один удар, — вдруг со смешком разрешил лер Альварис. — Так и быть: я дам тебе возможность сделать один-единственный удар, чтобы создать хотя бы видимость поединка.

Марсо только вздохнул. А потом медленно поднял светящиеся синеватым светом руки. На всякий случай загородил собой Айру, не полагаясь на молчаливого Кера. И, формируя на ладони самое мощное из известных ему заклятий, все-таки не удержался — мельком взглянул назад. И непонимающе моргнул, когда Кер вдруг прищурился и быстро покосился куда-то влево.

Марсо проследил за его взглядом и замер, заметив тоненькую струйку тумана, так и продолжающуюся сочиться из-под корней Перводерева. Она умело пряталась в траве, скрывалась в тени неподвижно сидящей никсы, по-воровски пробиралась дальше, стелясь по земле полупрозрачным щупальцем. И до сих пор потихоньку и почти незаметно продолжала втягиваться в тело Альвариса!

Сам директор этого не видел: он мысленно ликовал. А охватившая его эйфория от ощущения неуклонно прибывающих сил была столь остра, что ничто иное не имело значения. Ни боль. Ни страх. Ни даже то, что перстень на руке директора не просто наполнился до краев, а был готов взорваться от переполняющей его силы.

Марсо ошарашенно замер, осененный диковатой догадкой. Метнулся взглядом влево, вправо, очень вовремя перехватив предупреждающий взгляд Кера. Наконец вспомнил потерявших разум никс, вспомнил все, о чем попросил у Сердца Альварис, наконец припомнил свое собственное прошлое и судорожно сглотнул.

— Это еще зачем?! — расхохотался лер Альварис, когда вместо атакующего заклятия Марсо, как последний трус, с поразительной скоростью сотворил охранное. Причем не для себя одного, а зачем-то заключил в гигантский защитный круг и Перводерево, и Айру, и терпеливо дожидающуюся команды никсу, окаменевшего дер Соллена и даже спящего мальчишку, который уже никогда не проснется.

— Глупец, — хмыкнул архимаг, поднимая руки. — Я дал тебе шанс, а ты им не воспользовался.

Марсо, лихорадочно заканчивая плести защиту, промолчал.

— Что ж, ты сам выбрал… прощай, Марсо.

Лер Альварис не стал дожидаться, когда призрак завершит свой нелепый щит. Было бы, конечно, забавно сразиться, когда все его преимущества сошли на нет, и понаблюдать, как гаснет надежда в его глазах и вместо нее проступает отчаяние. Но увы. Остается только узнать, через сколько времени развалится его самая лучшая, сложная и самая потрясающая из когда-либо созданных защит.

Лер Альварис хищно усмехнулся и потянулся за Озарением, приятно удивившись его напряженности. С размаху зачерпнул, собираясь дотла спалить всех присутствующих: и живых, и мертвых. Мысленно улыбнулся, играючи создал на ладони простое огненное колесо. Правда, таких размеров, что это сделало бы честь и Безымянному богу. После чего удовлетворенно кивнул, а потом резко сжал ладонь, намереваясь отпустить смертоносное заклятие…

И только сейчас заметил, как осыпается пепел с его безымянного пальца — все, что осталось от любовно созданного, старательно выточенного, много лет заполняемого силой кольца.

— Что за?.. — Лер Альварис недоуменно нахмурился. А потом опустил взгляд и вздрогнул, подметив крохотную струйку силы, до сих пор вливающуюся в его помолодевшее тело.

Она наполняла его постепенно, исподволь, осторожно распределяясь по всему телу. Сперва восстановила истощившиеся при прокладке тоннеля резервы. Затем потекла во внешний источник. Наполнила его до краев, заставив рассыпаться сиреневым прахом. А когда сбрасывать излишки стало некуда, начала копиться внутри. В слабом человеческом теле. И все продолжала прибывать, вливаясь бескрайней рекой, нескончаемой волной, непрерывно усиливающимся водопадом… нет, уже не водопадом, а почти морем… да какое там! Целым океаном!

Архимаг вздрогнул от предчувствия непоправимой ошибки и быстро обернулся: вставшая на ноги никса смотрела на него без всякого сочувствия. Смотрела с насмешкой, безжалостно следя за тем, как все ярче искрятся его посветлевшие волосы. Все сильнее светится кожа. Как бьют из-под нее упругие сиреневые лучи, не сумевшие уместиться внутри, но тут же стремятся обратно, входя в мага насильно, медленно и тяжело, грозя в скором времени разорвать его на куски.

Как оказалось, человеческое тело не приспособлено к такому страшному испытанию. Оно не умело хранить и перерабатывать так много энергии. Но и высвободить ее было не в состоянии — могущества стало слишком много! И стоит его добавить еще хоть каплю…

— Что? — прошептал Марсо, когда лер Альварис жутковато побледнел. — Силы много не бывает, да? Этого ты не учел?

Глава Ковена сглотнул и с новым пониманием уставился на сотворенную им защитную сеть: мощную, широкую, готовую закрыть Перводерево от любой напасти. Даже от мощного взрыва, способного разнести на клочки половину Занда.

— Ты решил, что, получив силу бога, можешь сравниться с ним? — снова прошептал Марсо. — Но Сердце — это и есть наш бог. В нем — наши силы, радость и горе, колебания, сомнения, счастье и беды, ненависть и любовь… Оно — это все. А все не может быть измерено человеческими мерками. И не может существовать там, где для него нет свободы… разве ты не знал об этом? Не знал, что нельзя стать богом, оставаясь по-прежнему человеком? Не понял, почему я когда-то остался без тела?

Архимаг вздрогнул.

— Да, — горько улыбнулся призрак. — Когда-то я совершил ту же ошибку, что и ты сейчас.

— Но ты же не добрался!

— Кто тебе сказал?

— Ты… — Лер Альварис резко осекся, а потом встретил полный понимания взгляд Кера и тихо взвыл: — Проклятие! Ты меня обманул!

— Я забыл, — качнул головой Марсо. — Сердце забрало мою память с того момента, как я ступил на его границу. Вместе с мыслями о смерти. С ответами и воспоминаниями о том, за что мне отмерено такое наказание.

— Марсо!!!

— Ты прав: я действительно был здесь, — прошептал дух. — Действительно добрался до Перводерева. Стоял перед ним, как дурак, и точно так же просил для себя всякую чепуху. А ты… боюсь, ты даже сейчас не способен стать Сердцем Зандокара. Но, согласись, за подобное знание стоит умереть. Ты же ученый? Исследователь? Чувствуешь величие момента?

Лер Альварис с суеверным ужасом уставился на Айру. Живую, невредимую, легко выносящую ту жуткую мощь, что бурлила внутри Перводерева и самый краешек которой он успел перехватить.

Она отдала ему сравнительно немного — даже не половину того, чем владела, а треть… или даже меньше. А остальное все еще клокотало внутри. Все еще жило. Раскручивалось могучими потоками, образуя гигантскую лиловую воронку.

— Но как выдерживает она?!

— Как умеет, — еще тише прошептал Марсо. — Ведь ее питает не только Перводерево.

Архимаг вдруг увидел безжизненное лицо Викрана, его истончившуюся ауру и внезапно все понял:

— Ты?!

Дер Соллен слабо улыбнулся.

— Что ты сделал?!

— Отдал ей свою силу, — неслышно уронил боевой маг. — И стойкость. Ты же знаешь: инициация — как маятник. Через нее можно взять все, что захочешь, а можно и наоборот — отдать то, что считаешь нужным.

Директор наконец-то осознал ту единственную причину, по которой ученик все еще не вмешивался, не боролся и даже не пытался противостоять. Увидел его погасшую ауру, на мгновение прислушался к резерву и глухо застонал:

— Ты сжег свой дар дотла! Ты больше не сможешь призвать Озарение!

Викран дер Соллен улыбнулся чуть шире:

— Я не жалею.

— Сумасшедший… зачем?! — взвыл архимаг. — Что в ней такого, что ты готов умереть?!

— Все, — тихо прошептал мастер Викран, обернувшись к Айре и долгим взглядом посмотрев на ее неимоверно бледное лицо. — Она — это все. Целая жизнь. И смерть. Воля. Свобода. Боль и счастье… Но ты не поймешь. Это — только моя боль и мое счастье. Моя жизнь и смерть. В любой день. В любой год. Отныне и навсегда… просто я слишком поздно это понял.

Лер Альварис пораженно застыл, увидев что-то странное в глазах бывшего ученика. Что-то невозможное, немыслимое, чего вообще не должно было быть.

— Так не бывает! — простонал он, неумолимо распадаясь на части. — Ты не мог во второй раз…

— Ты прав. — Викран дер Соллен даже не обернулся — неотрывно смотрел на неподвижно застывшую девушку, настойчиво выискивая в ее глазах признаки понимания. Хоть один знак, что был услышан. Хотя бы легкую улыбку, неуловимое движение бровей, даже маленькую слезинку… ничего. Айра видела перед собой только пустоту. Слышала что-то другое. Не чувствовала ничего, что пережила когда-то человеком, и ничем не показывала, что все еще помнит.

Он не обернулся даже тогда, когда за спиной послышался стремительно нарастающий гул. Когда поляну залило сиреневое сияние, а полупрозрачную фигуру архимага внезапно изломало и скрутило судорогой, после чего он беззвучно закричал, разлетевшись миллионами крохотных искорок. Следом послышался долгий, протяжный свист, сменившийся обреченным стоном, а потом до Перводерева донесся звук взрыва, окончившегося гулким ударом о вовремя поставленный магический щит.

— Вот так, — перевел за его спиной дух Марсо. — Видать, я и в прошлой жизни был ничего, раз даже после смерти смог удержать эту гадость на своем щите. Одно хорошо: теперь я, по крайней мере, знаю, почему тогда меня испарило на месте. И могу оценить по достоинству это некрасивое зрелище. Викран, ты живой?

— Нет, — бесстрастно отозвался боевой маг.

— Ага… значит, не задело. Все же я мог не рассчитать. Или сил бы не хватило. Кажется, Айра слегка меня переоценила, не находишь?

Викран дер Соллен не ответил, но Марсо и не ждал от него подтверждения: убедившись, что от директора Академии высокого искусства ничего не осталось, он окинул опустевшую поляну придирчивым взглядом, проследил, как растворяются в воздухе последние сиреневые искорки, и облегченно вздохнул:

— Хвала Всевышнему, управились… Викран, не стой столбом, тебе еще рано умирать. Айра, девочка моя, очнись: у меня есть к тебе еще одна крохотная просьба!

Она вздрогнула всем телом, будто услышав, впервые закрыла глаза и, выскользнув из неохотно разжавшихся лиан, медленно сползла на мягкий мох.

ГЛАВА 21

— Быстрее! — прошептал Грэй Асграйв, тенью прокрадываясь к оранжерее. — До отбоя всего полчаса. И чуть меньше до того, как включится сигнальная сеть! Кто-нибудь хочет поджариться?

Вэйр, проползая под стеной, благоразумно смолчал, а пробирающийся за ним Войтек зябко передернул плечами.

— Может, не надо так рисковать? — робко подал голос кто-то за спиной.

Грэй Асграйв презрительно фыркнул.

— Можешь топать обратно, Олеро. А я собираюсь узнать, что же от нас прячут, раз потребовалось строить эту дурацкую стену. Да еще игольником ее засаживать, лишь бы мы не видели, что там творится.

— Тебя могут исключить.

— Ничего, — усмехнулся Асграйв, упорно двигаясь вперед. — Если мы поторопимся, никто не узнает.

Вэйр настороженно покосился на спину Грэя и подумал, что если за этого парня кто-нибудь и вступится, то за него самого — вряд ли. Разве что маг, который привел его сюда. Но зачем ему беспокоиться за безродного мальчишку? Одно хорошо — если его исключат из академии, родителей он увидит гораздо раньше, чем надеялся. Правда, перед тем магом ему наверняка будет очень стыдно.

Зачем Асграйв вообще затеял эту опасную игру, Вэйр до конца так и не понял. Но успел выяснить, что незадолго до его прихода в этой компании был еще один ученик — Бри ан дер Воллен. Который по каким-то причинам был инициирован раньше всех, и его перевели в другой класс.

«Может, он хочет выяснить, почему Бри забрали первым? — вздрогнул от неожиданной догадки Вэйр. И ответил сам себе: — Да нет, он не может быть таким ненормальным. Да и через стену не перебраться — она слишком хорошо защищена».

— Вот она, — вдруг прошептал Асграйв, остановившись за углом оранжереи. — Ну что, парни, вы со мной?

Войтек с откровенным сомнением оглядел убегающую в бесконечность стену, еще хранящую на себе следы пребывания игольника. Он знал, что не так давно опасное растение переместили на ту сторону, и, признаться, забеспокоился, когда Грэй Асграйв решительно приблизился и осторожно тронул глубокую трещину, оставшуюся после шипов игольника.

Руки сокурсника были предусмотрительно закрыты перчатками, на теле красовался костюм для занятий с лером Дербером, на ногах — мягкие туфли, скрадывающие шаги. И только лицо он оставил открытым — так, что сейчас стала видна загадочная улыбка и откровенно прицельный взгляд, брошенный им на самый верх.

— Грэй, ты что задумал? — беспокойно заерзал Войтек.

— Ничего особенного, — задумчиво отозвался Асграйв, ощупывая старую кладку. — Собираюсь глянуть, что там — на той стороне. Да и чем демоны не шутят… может, там Бри отыщется? Кто со мной?

Адепты вздрогнули от неожиданности и, не сговариваясь, опустили взгляды: никому не хотелось вылететь из академии и лишиться дара — это почти то же самое, что лишиться души. Тот, кто творил когда-то настоящий Огонь, подчинил себе Воду или вызывал ураган, будет тосковать по этому волшебному чувству. Остаться без дара означает утратить себя больше чем наполовину. Это как приговор. Почти что смерть. А рисковать умереть даже наполовину ради чьих-то амбиций…

Асграйв презрительно скривился:

— Что, струсили?

— Грэй, не стоит так рисковать, — тихо сказал Олеро. — Игольник тебя не пропустит.

Грэй фыркнул.

— Ему запрещено убивать учеников.

— Он подаст сигнал дер Соллену, — тихо согласился Сивил.

— Дер Соллена нет в академии!

— Но он скоро вернется.

— Ну и что? Еще надо доказать, что здесь побывали именно мы!

Войтек покачал головой:

— Не нужно будет ничего доказывать: как только станет известно, чьи ауры остались, он даже разбираться не будет — тут же заблокирует дар и потащит к директору. Так что не стоит, Грэй. Действительно не стоит.

Асграйв сплюнул.

— Ну и демон с вами. Сидите, трусы, а я попробую. Надоело чувствовать себя крысой в мышеловке. Хочу знать, что там творится на самом деле и почему туда запрещено даже заглядывать.

Вэйр мысленно покачал головой.

— Эй, белобрысый! — вдруг раздалось от стены, и он изумленно вскинул голову. — Может, хоть ты не струсишь?

Юноша непонимающе уставился на усмехнувшегося Асграйва.

— Рискнешь? — выразительно кивнул на стену аристократ. — Или тоже в штаны наложишь, как эти…

Вэйр, оглянувшись на Войтека, нахмурился, но тот только глаза отвел — рисковать своим даром парень не хотел. И остальные тоже: слишком много было сделано, чтобы они попали в академию. И вот так, в одночасье, разрушить все это ради сиюминутного любопытства…

— Ясно, — снова сплюнул Грэй. — Струсил, сопляк.

— Нет, — неожиданно сказал Вэйр. — Я пойду.

— Ты спятил?! — приглушенно ахнул из-за спины Войтек.

— Я пойду, — твердо повторил Вэйр, и Асграйв растянул губы в хищной усмешке.

— Ну, хоть один из вас оказался смелее кролика. Идем. Надо торопиться: вылететь из академии я тоже не хочу, так что надо уложиться до отбоя и сделать так, чтобы никто ничего не узнал.

Провожаемый неодобрительным взглядом недавно обретенного приятеля, Вэйр подошел к стене. Внимательно ее осмотрел, подивившись, насколько глубокие выбоины остались от шипов игольника. Осторожно ощупал, прикидывая, как будет забираться. Наконец покосился на взявшегося за края трещины соседа и поджал губы: в общем-то подняться было нетрудно. Заклятий нет, никто в спину не толкает и не улюлюкает. По горам Вэйр еще в детстве успел налагаться, а там таких удобных выбоин почти не бывает — глубоких, почти не крошащихся по краям и вполне достаточных, чтобы ухватиться пальцами.

«Смогу», — решил для себя Вэйр, осторожно ставя ногу на какой-то валун.

Перехватив насмешливый взгляд Асграйва, он как можно небрежнее усмехнулся в ответ и, подпрыгнув, уцепился сильными пальцами за одну из трещин. Затем ловко подтянулся, смутно подивившись, что после весла это не кажется таким уж сложным, нащупал пальцами ног первую подходящую выбоину и осторожно оперся.

Стена выдержала.

Вэйр тихонько перевел дух и подтянулся выше, стараясь прижаться к стене всем телом, распластавшись по ней, словно ящерица. С трудом балансируя на одной ноге, он крайне осторожно переставил вторую. Убедился, что не сверзится на головы одноклассников, и еще осторожнее передвинул руку. Сперва левую, а затем и правую. Затем повторил этот трюк еще несколько раз. Снова покосился на Грэя, но у того дела шли почти так же хорошо — по крайней мере, до середины стены они добрались одновременно. Потом Асграйв некстати оступился и едва не сорвался, но вовремя успел схватиться за выступающий камень и благополучно подтянулся.

Заметив, что Вэйр остановился, он фыркнул.

— Лезь. Я в порядке.

Юноша кивнул и, достигнув верха, осторожно огляделся: стена была совершенно пуста.

Он слегка приободрился: кажется, Грэй был прав. Если не спускаться на ту сторону, это вполне безопасно. Наверху игольник давно сожрал все щиты и охранные сети, а рос исключительно на той стороне и не достигал края стены каких-то пары ладоней. Так что, если его не тревожить, не плевать сверху и не колдовать, он ничего не почувствует.

— Так я и знал, — приглушенно прошептал Асграйв, следом за Вэйром выбираясь наверх. — Раньше сеть стояла посредине и спускалась в обе стороны, а теперь игольник высосал ее полностью. Хотя, конечно, на ту половину я бы тебе не советовал переходить.

Юноша окинул долгим взглядом раскинувшийся под стеной парк, внимательно глянул на ковер из листьев, покрывающий стену до самой земли, и благоразумно отступил на шаг, опасаясь разбудить смертоносное растение.

— Деревья, — неопределенно обронил Грэй. — Надо же… всего лишь деревья и трава… признаться, я ожидал большего. Пойдем глянем, что дальше?

Вэйр непонимающе оглянулся, но Асграйв, игнорируя испуганный вздох друзей, уже повернулся и быстрым шагом направился прочь. Шел по самой кромке, но уверенно, словно не в первый раз, и время от времени поглядывал в сторону парка старшекурсников, будто настойчиво что-то выискивая.

— Вэйр! — тревожным шепотом позвал Войтек.

— Все в порядке, — отозвался юноша. — Тут ничего страшного нет: просто деревья и поляна. Грэй хочет взглянуть, что дальше.

— Слушай, скажи ему, что уже хватит! Пускай возвращается: скоро отбой!

Вэйр кивнул и двинулся следом за Асграйвом, с неменьшей осторожностью переставляя ноги. Однако в темноте ему удалось рассмотреть не так уж много: ровные ряды старательно подстриженных кустиков, тщательно посыпанные песком дорожки, несколько резных скамеек наподобие тех, что стояли в их собственном саду, какие-то статуи, два крохотных фонтана… да, это был всего лишь парк. Даже странно, что его так тщательно отгородили от первокурсников.

Юноша быстро нагнал легконогого соседа, успевшего одолеть немалую часть стены. А когда тот остановился, неуверенно огляделся и спросил:

— Ну что? Возвращаемся?

Тот непонятно поджал губы.

— Здесь никого нет.

— Конечно, нет, — удивился Вэйр. — Скоро же отбой. Или ты думаешь, у старших курсов другой распорядок?

— Ну, мы же его нарушаем…

— А они, может, больше уважают правила, чем мы, — предположил Вэйр, на что Грэй со смешком обернулся и пристально посмотрел.

— А может, то, что преподаватели прячут от нас, просто находится дальше?

— Не исключено. Но сегодня мы этого точно не узнаем.

— Хм. — Асграйв с новым интересом оглядел Вэйра. — Хочешь сказать, что не прочь полюбопытствовать еще?

— Не сегодня, — твердо ответил юноша. — Пойдем, времени почти не осталось, а нарываться на охранные заклинания я не хочу.

— Думаешь, я хочу? Ладно, где там наши? Нагнали или до сих пор торчат у оранжереи, как трусливые крысы?

Юноша обернулся, отыскивая взглядом фигуры Войтека, Сивила и Олеро, но быстро убедился, что парни действительно не рискнули пойти следом…

Что ж, разумная предосторожность с их стороны. Если они с Грэем не поторопятся, то могут оказаться в ловушке — охранная сеть способна отсечь их от оранжереи и запереть наверху, после чего придется торчать на стене до утра, глазеть на луну и встречать рассвет под звуки гонга. Ну и весь состав преподавателей заодно, чтобы сполна получить за свою дурную затею, а потом с треском вылететь из академии.

— Пора, — тихо раздалось вдруг у него за спиной и послышался неясный шорох.

Вэйр, ощутив неладное, инстинктивно пригнулся и даже успел отпрянуть от края стены. Но самого страшного все же не почувствовал. Не заподозрил. А потом вздрогнул от мощного толчка в бок, качнулся назад. Машинально схватил руками воздух, уже понимая, что не удержится, вскинул наверх неверящий взгляд… и похолодел: Грэй Асграйв с усмешкой отступил в сторону и создал крохотное огненное колесо. После чего усмехнулся шире и зашвырнул его вниз. Прямо на мирно дремлющий игольник.

Вэйр приглушенно вскрикнул, когда зеленая масса под ним стремительно ожила. И сглотнул, когда игольник поднялся в полный рост, угрожающе нависнув над стеной всеми своими иголками.

Он уже не услышал, как испуганно вскрикнули снизу несколько голосов. Не видел, как проворно спрыгнул со стены мерзавец Асграйв, ловко увернувшись от выскочивших снизу веток. Как стремительно ринулся прочь, уводя за собой ошеломленных приятелей. Он чувствовал лишь, как быстро и надежно опутывают его ноги тонкие, но удивительно сильные стебли. И неотрывно смотрел на ощетинившийся шипами игольник, с благоговейным ужасом понимая, что сейчас его накроет с головой.

ГЛАВА 22

Когда на поляне вновь воцарилась тишина, Марсо глубоко вздохнул и приблизился к Перводереву, страстно надеясь и одновременно страшась того, что могло случиться.

— Айра?

Она сидела на коленях, опустив голову и плотно закрыв глаза. Не скованная больше никакими обязательствами. Уставшая, слабая и одинокая.

Кер заскулил, перекинулся в ласку и запрыгнул в дупло, ласково ткнувшись носом в шею хозяйки. Но она не заметила — так и сидела безучастно, будто ничто ее не касалось. Не подняла головы и не удивилась, когда призрак подлетел почти вплотную. Не искала взглядом, уцелело ли что-то от лера Альвариса. Не думала. И даже не плакала, словно разучилась это делать или все еще витала мыслями где-то очень далеко.

— Девочка моя… — с неожиданной болью прошептал Марсо, не рискнув протянуть к ней руку. — Ответь, Айра. Это снова ты?

— Что ты хочешь? — бесцветным голосом спросила девушка, даже на него не взглянув. — Твоя просьба исполнена.

— Я знаю. Кто со мной говорит: Айра или Сердце?

— Мы оба.

Марсо сглотнул.

— Отпусти ее. Дай возможность жить как раньше.

— Зачем? — мертво осведомилась она.

Марсо против воли вздрогнул и в панике обшарил глазами ее закаменевшее лицо, почти скрытое густыми волосами.

— Потому что она молода.

— Ничего. Здесь она останется молодой вечно.

— Это не то, — прикусил губу призрак. — Она человек и не может остаться внутри навеки. Не забирай ее насовсем. Пусть вернется к людям… Ты ведь за этим отпустило ее из Занда? Пусть она учится дальше. Пусть познает мир, как раньше. Пусть живет. Пусть найдет свое счастье. Ты ведь не тюремщик, а она не преступница! Отпусти!

— Твоя просьба исполнена, — неестественно ровно повторила Айра. — Ты получил то, что хотел. Иного не дано.

Призрак с надеждой покосился на опустившегося на траву Викрана: бывший охранитель сел на пятки точно напротив дупла, тоскливо глядя прямо перед собой. Такой же холодный и неподвижный, как она. Такой же безучастный, выгоревший изнутри. Он сидел совершенно ровно, неестественно выпрямив спину. Так, словно из последних сил пытался узнать, услышать и увидеть что-то, недоступное простому глазу. Пытаясь, кажется, даже что-то сказать, но, видимо, не имея сил ни на что. Даже на простое оправдание.

— Викран?

Нет ответа.

— Викран!

Он даже не дрогнул. И взгляд его не изменился тоже — маг, как замороженный, уставился в одну точку да так и застыл, не сдвинувшись ни на йоту. Пустая оболочка, за которой больше ничего не скрывалось и ничего уже не жило.

— Присмотри за ним, — умоляюще посмотрел на Айру Марсо. — Не дай погибнуть так глупо. Он ведь не желал тебе зла. Никогда. Он просто жестоко ошибся!

— У тебя больше нет права требовать, — сухо повторила девушка.

— Я не требую, — с болью прошептал призрак. — Мое время подходит к концу, и я благодарен, что мне позволили прожить его так, как я того хотел. Я благодарен за подаренную тобой силу, за возможность защитить тебя и его. Но, если возможно, я бы хотел попросить еще… нет, не за себя! Мне больше ничего не нужно!

— Тогда что же ты хочешь?

— Чтобы Викран жил. Жил так, как должен — без боли, страданий, без ненависти. Чтобы он познал истинный смысл Эиталле. Чтобы получил прощение, наконец.

— Он жив, — так же безразлично ответила Айра.

— Ненадолго. И если ты не поможешь…

— Ты уверен, что ему нужна помощь?

— Как никому другому, — неслышно вздохнул Марсо. — Но я, к сожалению, не могу здесь помочь. Это только в твоих силах.

— Что-то еще? — словно не услышала Айра.

— Да. Я хочу, чтобы мальчик… — Призрак на мгновение обернулся к безмятежно спящему мальчонке, принесенному Альварисом в качестве жертвы. — Верни его обратно. Пусть снова радуется и смеется. И пусть его родители никогда не узнают того горя, что когда-то я доставил своей гибелью родителям.

— Ты просишь за другого? — в голосе Айры впервые проступило удивление. — Почему?

— Потому что он невинен. И потому, что что он — всего лишь ребенок, у которого пытались отнять жизнь. Я хорошо знаю, как это бывает.

Она на мгновение прислушалась к чему-то, а затем медленно покачала головой:

— Мальчик никогда не станет прежним: его разум сожжен, а душа находится в небесных чертогах. Он не вернется домой таким, каким был. Не сможет радоваться. Не сможет любить. Сейчас это — всего лишь тело, у которого тоже есть свой срок. Теперь он способен только возродиться заново.

— Неужели ничего нельзя сделать? — горестно прошептал Марсо.

— Воля Всевышнего исполнена: мальчик умер в тот миг, когда у него отобрали душу. Его сердце все еще бьется и будет биться до тех пор, пока кто-нибудь не избавит его от ненужной работы. Но вернуть ничего нельзя.

— Плохо, — тяжко вздохнул Марсо. — Я надеялся, что этого удастся избежать.

— Твое время на исходе, — тихо напомнила Айра, не поднимая головы.

— Да, девочка, я знаю. Но думаю и печалюсь совсем о другом.

Она промолчала, а он поднял на нее полные боли глаза и прошептал:

— Прости, что нам пришлось так поступить. Прости нам это гнусное предательство. Молю тебя: прости… и пойми нас: без полноценной инициации ты бы не выжила. И мне, признаться, совсем не жаль, что мы не успели сделать это так, как задумывал Викран.

Она чуть дрогнула.

— Почему?

— Потому что это было слишком опасно.

— Это убило бы меня?

— Нет, — покачал головой призрак. — Но это стало бы последним днем для него.

И вот тогда Айра дрогнула во второй раз и едва заметно нахмурилась.

— Чтобы стабилизировать твой дар, он истратил свой до капли, — прошептал Марсо, с надеждой увидев, что она слегка ожила. — Сжег себя. Отдал все, что имел, но этого все равно бы не хватило для инициации. Викран плохо изучил законы превращения. Он молод. И не мог знать того, что успел узнать об инициации я. Поверь, даже с моей помощью он вряд ли бы справился. Поэтому прости, милая: у нас не было иного выхода. Единственное, что я мог для тебя сделать, — навеять сон, чтобы ты ничего не почувствовала… и, конечно, наложить на Викрана подчиняющие чары, чтобы он сделал то, что был должен.

— Ты?! — в третий раз вздрогнула Айра, резко изменившись в лице.

— Да, милая, — горько прошептал Марсо. — Это я виноват. Я вас заставил. И это я вынудил вас обоих на инициацию. Да, это было жестоко, цинично и просто подло, но по-другому было нельзя. Ты погибла бы без инициации, а он бы умер после тебя. Я и так едва его остановил. В последний момент вытащил из бездны и едва не упустил тот миг, когда вместо дара он отдал бы тебе нечто гораздо большее.

Она медленно подняла голову и пристально посмотрела на Викрана дер Соллена — долго, внимательно, с едва уловимой горечью и тщательно укрываемым волнением. Совершенно ясными серыми глазами, из которых все еще не пропала бескрайняя небесная синева, но в которых больше не осталось прежнего лилового яда.

— Зачем? — сорвалось с ее губ неслышное.

Маг вздрогнул всем телом, но она больше не добавила ни слова. Не пояснила, не уточнила, не потребовала. Просто неотрывно смотрела, вызывая невольный трепет, вынуждая сердце болезненно сжиматься, а душу — мучиться от осознания своей вины.

Пускай она не обвиняла, но он и без этого знал: она понимала. Видела. И прекрасно помнила, что произошло недавно в Занде. А остается холодной и неподвижной только по одной причине: она знала, кто и каким образом провел проклятую инициацию. Кто держал ее тогда на руках. Чей голос тоскливо звучал в ее ушах. И кто наложил надежные сонные чары, чтобы она не помешала происходящему.

А еще она знала и другое — что тот непонятный, рваный, но ужасающе реальный сон, от которого поутру так горели щеки и разливалось по телу блаженное тепло, на самом деле действительно был. И в этом сне, как и наяву, он действительно сделал ее своей. В каком-то бреду. Отчаянно сопротивляясь, но будучи не в силах превозмочь чары Марсо.

Такое предательство невозможно забыть.

— Прости, — беззвучно шепнул Марсо, стремительно побледнев. — И прощай, моя славная девочка. Единственная, кто мне поверил, и единственная, кого я не хотел бы предавать. Прости, Айра… пожалуйста, прости!

Она уронила взгляд, а он стал совершенно прозрачным. Но, прежде чем окончательно истаять, все-таки успел выдохнуть:

— Будь счастлива, девочка моя. Слушай свое Сердце и помни: Эиталле бывает лишь однажды. Утративший его не живет ни на день дольше. Это Закон, который еще никто не нарушил. Даже Викран… и даже тогда, когда думал, что ты погибла. Семь лет… это было семь лет назад! С вами обоими, слышишь?! Потому что это ты — его Эиталле. Ты, Айра!!! Помни об этом и не погуби… себя и его…

Будто очнувшись ото сна, Айра наконец встрепенулась, но поздно: возле Перводерева уже ничего не было — ни Марсо, ни дыма, ни оставшихся от него искорок. Просто воздух — прохладный и свежий. Просто Перводерево — величественное и молчаливое. Предатель-маг. Недвижимо лежащий на траве мальчик. А еще — витающий в воздухе едва уловимый аромат грозы и едкий привкус горечи, оседающий на губах, как пепел от безжалостно разорванных, дотла сожженных и бесследно развеявшихся надежд.

У Айры по щекам скатились две крохотные слезинки.

— Марсо…

А потом она вдруг содрогнулась в беззвучных рыданиях, судорожно сжала пальцы, на одном из которых потускнело алмазное колечко, и тихо, обреченно заплакала.

Кер на ее шее жалобно заскулил, с дрожью прижался и так замер, осторожно поглаживая лапками ее руки и ласково касаясь черным носом мокрого от слез лица.

Она долго сидела так, несчастная и потерянная. То и дело вздрагивала от беззвучного плача. Бессмысленно царапала пальцами мох, не в силах выкрикнуть то, что кипело в душе, но и сдерживать это уже была не в силах: слишком больно. Слишком трудно и горько терять настоящих друзей. Но еще тяжелее узнавать, что они на самом деле не были такими, какими ты всегда их считал.

Кто знает, чего стоило Марсо это решение? Кто слышал его мысли, когда пришлось выбирать между жизнью и смертью, между Зандом и Альварисом? Между собой и Викраном? Инициацией и всем остальным миром?

Стоило ли это решение его боли?

Стоило ли оно ее слез?

Стоило ли вообще того, чтобы за него предавали?

Айра не знала ответа. Она знала лишь то, что ей больно думать о Марсо как о предателе. И то, что он никогда не поступил бы так, если бы не боялся за нее больше, чем за себя самого.

Девушка снова всхлипнула, зажмурившись до боли и намертво сжав кулаки.

Почему так вышло? Надо ли было тогда бояться этой проклятой инициации? Стоило ли бороться, если выхода все равно не было? А может, тогда и сбегать из академии не стоило? Или, наоборот, стоило, но так, чтобы никто и никогда ее не нашел? Ведь тогда смерть была бы одна — ее собственная. Марсо бы не пострадал и не мучился в сомнениях.

Если выхода не было, если все предопределено, если кому-то из них троих все равно было суждено погибнуть… может, действительно — не стоило?!

Она содрогнулась в последний раз и затихла, опустошенная и совершенно измученная. А потом медленно подняла взгляд, оставшись один на один с человеком, к которому снова не знала, как относиться. С человеком, которому рискнула когда-то поверить. Которого ненавидела. Простила. И даже пожалела. Но тогда все было просто и понятно: враг, спутник, учитель, друг. А кем он стал для нее теперь?

Викран дер Соллен не мешал, давая ей время выплакаться и терпеливо дожидаясь, пока на него соизволят взглянуть. Хотя бы на секунду, мельком, мимолетно — большего он не просил. А если и мечтал о чем-то, то лишь об одном-единственном слове…

Но Айра по-прежнему молчала.

Они долго сидели друг напротив друга, зная, как смотреть, говорить, как просто находиться рядом, если не знаешь, чего ждать. Не понимаешь, что происходит. И уже не веришь, что в этой зловещей тишине может произойти что-то хорошее.

Но вот неожиданно что-то изменилось в ней. Высушило слезы, вернуло блеск внезапно загоревшимся глазам и заставило тихонько вздохнуть. Мгновением позже по Перводереву пробежала легкая дрожь. Туман в осиротевшем дупле снова сгустился. А затем тоненькой ниточкой потянулся наружу, к лежащему без движения мальчику, за которого недавно просил безвозвратно ушедший дух.

Он бережно погладил совсем еще детские пальчики, коснулся бархатистых щечек, на которые никогда не вернется румянец, а затем легко приподнял невесомое тельце, окутывая ребенка, словно кокон гусеницу.

Какое-то время его силуэт еще просматривался сквозь лиловое марево, но потом и он постепенно истаял, не оставив ни обрывка одежды, ни клочка кожи, ни крохотного волоска.

«Все правильно, — безучастно подумал мастер Викран, краем глаза отметив происходящее. — Лишенное души тело не должно существовать. Как не должен жить дух, потерявший свою плоть. Так должно быть. Она всего лишь дала ему возможность возродиться. И это, наверное, к лучшему».

Маг впервые посмотрел на горестно застывшую девушку, которой успел принести так много боли.

Сейчас он понимал: если бы его Эиталле действительно погибла, никакая сила не сумела бы удержать его в живых. Он нашел бы способ отправиться следом за ней. И ни лер Альварис, ни великий целитель Лоур, ни мудрый Марсо не смогли бы его удержать. А получилось у них лишь потому, что на самом деле… как бы ни было страшно это сознавать… семь лет назад она не погибла. Каким-то чудом не умерла в объятиях игольника. Не ушла навсегда.

И Эиталле это почувствовало.

Викран дер Соллен пошатнулся и до боли сжал кулаки, но это было выше его сил — забыть тот день, когда он увидел свою Эиталле. Ровно семь лет назад. Совсем неподалеку отсюда — всего в нескольких минутах стремительного волчьего бега от излучины широкой, вольготно раскинувшейся и поразительно спокойной реки, которая и сейчас еще не забыла ту кровавую драму.

— Да, — беззвучно шепнул в пустоту Викран дер Соллен, и Айра впервые рискнула посмотреть ему в глаза. — Возьми мое сердце. Забери душу, потому что они и так принадлежат тебе. Отныне и навсегда. Таков закон моего народа. И таково мое единственное желание.

ГЛАВА 23

…Ночь. Тишина. Чуткие волчьи уши настороженно стригут воздух. Густая шерсть надежно уберегает от холода, а сильные лапы способны унести его так далеко и быстро, как не умеет ни одно живое существо. Ну, может быть, проворная никса сможет его догнать, но никсы редко покидают Занд. Поэтому волк относительно спокоен. И решает не догонять ушедшее вперед звено, а укладывается на ночь под корнями вывороченного ураганом дерева. Там, где и ветра нет, и имеется мягкая лесная подстилка, где тепло, сухо, уютно и хорошо, словно под крышей родного дома, в который он больше не собирается возвращаться.

Звено он отпустил после полудня, собираясь заглянуть на границу Охранных лесов. Но с самого утра его терзало смутное беспокойство. Причину его мастер, правда, не нашел, но добросовестно обежал все ближайшие овраги и сунул нос во все подозрительные места, чтобы убедиться, что никто не нарушил границ вверенного ему участка и никто не собрался незваным гостем явиться в Занд.

Поняв, что не успевает вернуться к ночи, волк забирается в найденное логово и сладко зевает, собираясь подняться с рассветом. Он знает — звено не уйдет дальше оговоренного места: своего дриера, самого молодого среди охранителей, побратимы ценили. Точно так же, как ценил и уважал их он.

Наверное, странная у них была команда. Пожалуй, самая странная во всех Охранных лесах: пятеро людей, боевой маг, двое гномов и Восточный эльф, согласившийся безропотно подчиняться полукровке.

Несведущие люди могли бы решить, что остроухий спятил — выполнять приказы недозрелого отпрыска Западных соседей. Его вряд ли поняли бы сородичи в Восточном лесу. Мало кто понимал даже из Западных. Но охранители делали лишь то, что считали нужным. А молодой дриер не раз доказывал, что достоин доверия.

Волк снова зевает и сворачивается клубком, прикрывая глаза. Однако долго наслаждаться покоем ему не суждено: где-то неподалеку звенит невидимая струна, в голове раздается тревожный сигнал, означающий, что кто-то нарушил границу. Затем слышится хлопок раскрывшегося портала, испуганный всхлип, а потом на него неожиданно сваливается что-то тяжелое. Некрупное, но, безусловно, живое.

Ребенок. Простой человеческий ребенок, которому просто неоткуда взяться. Девочка. С растрепавшимися волосами цвета расплавленного золота, огромными голубыми глазами, круглым личиком, искаженным диким страхом, и громко колотящимся сердечком, которое он слышит даже так, не прикасаясь.

— Не ешь меня, пожалуйста, — шепчет она, прижимая к груди исцарапанные кулачки. Правда, пугается она недолго: словно почувствовав, что он не голоден, вдруг тихонько шмыгает носом и робко признается: — За мной гонятся плохие люди… помоги мне, пожалуйста…

Невозможно объяснить, что он чувствует, глядя в ее расширенные глаза.

Нет слов, чтобы выразить все, что происходит в его внезапно перевернувшейся душе. Неожиданно вспыхнувшая радость… преклонение… стремление защитить, припасть к ногам и блаженно замереть, впитывая ее запах всем телом и желая, чтобы это никогда не закончилось… одним словом, Эиталле. Все вместе и ничего из названного одновременно. Что-то простое и вместе с тем гораздо большее, чем простая любовь. Что-то, от чего поет освободившаяся душа, ломаются стальные стены, с неслышным звоном рвутся любые цепи. Блаженство, граничащее с болью. Сумасшествие, способное длиться вечно. Сладкое безумие, которое заставляет содрогаться всем телом, и наслаждение, от которого невозможно отказаться.

Тот, в ком нет эльфийской крови, никогда не познает природу Эиталле и не сумеет понять, почему именно она. Почемутак. И почему сейчас. Не способен расслышать биение чужого сердца и не может даже представить, почему нашедшие Эиталле так быстро и бесповоротно сходят с ума.

Тогда он тоже этого не знал и даже не предполагал, что это однажды случится. Так, бродила на границе сознания одна смутная мысль, но недолго, потому что была отринута, прогнана, забыта — как несущественная и совершенно невозможная. Однако теперь она стала реальной. Ведь Эиталле не делает различий: юная девушка, старая дева, едва родившийся ребенок… неважно, где и когда это случится, кто и кого вдруг зацепит чарами. Эиталле просто приходит и стирает все, что было когда-то значимым.

Все, кроме нее.

Волк неверяще замирает, рассматривая детское личико расширенными глазами. Он чувствует ее страх. И слышит, как неистово колотится ее маленькое сердце. То самое, которое отныне он будет слышать всегда. Везде. Где бы она ни находилась, что бы ни делала и как бы ни была далеко.

Он словно во сне — растерянный и ошеломленный. Будто в бреду втягивает ноздрями ее чарующий запах. Вздрагивает всем телом, чувствует тепло, идущее от босых ступней, и неожиданно прозревает. Понимает, что сделает все, лишь бы уберечь ее от беды. На все пойдет, чтобы согреть ее и спасти. Ничего не пожалеет и отдаст все на свете, лишь бы эта малышка и дальше сидела, глядя на него так, как сейчас. Бесстрашно упиралась в его бок своими маленькими ножками и что-то говорила. Неважно что. Главное, слышать ее голос и чувствовать тепло ее маленьких пальчиков. Вбирать ее всем существом и сходить с ума от мысли, что она находится так потрясающе близко.

Поняв, что все еще скалится, волк поспешно прячет зубы и, страшась ее напугать, робко тянется вперед. Инстинктивно стремится навстречу. Надеется. Ждет. И не сознает ничего, кроме одной-единственной мысли: она. Действительно она. Маленькое чудо, вдруг свалившееся ему на голову. Крохотное солнце, светящее с небес лишь для него одного. Благодатный глоток росы для умирающего в пустыне. Она — его жизнь. Его свет. Новая, невесть откуда взявшаяся, но единственно важная теперь цель. Целая вселенная, приковывающая к себе его взгляд; навеки привязывающая его душу прочными стальными цепями, от которых не хочется избавляться.

Он снова дрожит, чувствуя неуверенность. А потом едва не стонет от наслаждения, потому что она перестает бояться и робко гладит его в ответ. Прикасается — нежно и бережно. Верит ему. Прижимается всем телом, ища защиты и помощи, и гладит, гладит, гладит, тихонько шепча в мохнатое ухо:

— Помоги мне, волчок, пожалуйста…

А он неожиданно слышит чужие голоса. Вскакивает на ноги и вдруг пугается, что его солнце может кто-то отнять. Он боится за нее. Боится потерять только что обретенное счастье. И этот страх сильнее его воли. Сильнее разума или долга. Он сильнее даже внезапно вспыхнувшего гнева и поэтому гонит его прочь. Заставляет подхватить беззащитную кроху и, позабыв об оставленном звене, мчаться прочь… куда-нибудь… как можно дальше. Там, где она будет в безопасности и где он сможет наконец показаться ей человеком. А затем бережно взять ее на руки и с затаенной надеждой сказать:

— Не бойся, мышонок, это всего лишь я. Тот самый. Узнаешь?

Но сейчас он бежит — упруго и ровно. Не слишком быстро, потому что боится ее уронить, но все же достаточно быстро для того, чтобы преследователи отстали. А она, испугавшись снова, вдруг создает еще один портал…

Он слишком поздно понимает, куда его забросила маленькая беглянка. Слишком поражен случившимся, чтобы вовремя увернуться. Он на полном ходу проваливается в воронку мощного телепорта и всего за долю секунды оказывается там, где не пожелал бы оказаться никогда в жизни… по крайней мере, вместе с ней…

Мастер Викран судорожно вздохнул и крепко зажмурился.

В ту ночь он думал, что сделал все, дабы уберечь свое солнце от чужих рук. Презрев опасность, он уничтожил всех, не щадя ни себя, ни врагов. Но когда обернулся, то с горестным криком упал там, где стоял, — на тело убитого мага, который в последнем усилии все-таки успел спустить стрелу. В то самое крохотное сердечко, без которого ему было не жить…

Он плохо помнил, что случилось потом, потому что пришедшая из ниоткуда боль швырнула его на землю и заставила скорчиться в муках. Она рвала его клещами. Сводила его с ума. Бросала с высоких скал. Топила в бескрайнем море отчаяния. Сжигала изнутри, испепеляя сердце и душу. Безжалостно ломала кости. Выдирала глаза. Сушила разум. Она убивала его каждый миг. Но еще больше его убивала мысль, что он не справился. Не сумел ее уберечь. И теперь она умирала, не дождавшись от него ни поддержки, ни помощи.

Это его вина, что она так кричит сейчас. Его вина, что она умирает в муках. Его вина за пронзившую ее стрелу. И его вина в том, что он не успел.

Только его.

С трудом поднявшись, почти обезумевший от горя, хрипло воющий зверь из последних сил кидается на голос. В забытьи переплывает широкую реку. Со стоном выбирается на берег и, шатаясь от слабости, все равно упрямо идет вперед. За ней. К лиловому игольнику, из которого доносится затихающий детский крик.

Он не помнил, как бросился туда, наплевав на раны. Не помнил, как отчаянно боролся, силясь дотянуться и закрыть ее собой. Не видел угрожающе развернувшихся шипов. И не почувствовал, когда они с размаху вонзились в его мохнатые бока.

Просто чудо, что привлеченное шумом звено успело вовремя. Чудо, что он после этого выжил и смог сохранить рассудок. Хотя, конечно, его собственной заслуги в этом не было: жить он больше не хотел. И не хотел этого с такой страстью, что побратимы трижды находили его, перехватывали и останавливали буквально на волосок от гибели.

Он помнил, каким возвращался обратно в академию. Помнил слова, которыми учитель встретил его на пороге, и до сих пор не мог забыть его лица, когда он увидел, во что превратило непримиримого полуэльфа проклятое Эиталле:

— Мальчик мой… ты сжег себя дотла!

И это было правдой: он действительно сгорел. От его души остался только пепел, а от сердца — лишь крохотный уголек. Почерневший от горя, ослабленный и равнодушный ко всему.

Ничего… от него не осталось ничего, кроме воспоминаний. А вскоре умерли даже они, потому что учитель нашел способ избавить качающегося на грани безумия ученика от непрекращающихся кошмаров. Скрыл искаженное болью лицо Эиталле, заглушил ее голос, спрятал за плотным занавесом жуткое прошлое. И только одного маг не мог забыть никогда, от одного не пожелал отказаться — ее глаза. Пронзительные голубые глаза, что с тех пор снились ему каждую ночь…

Он выжил, это правда. Кое-как справился с этим. Но, утратив самое главное и потеряв большую часть себя, ему было все равно, куда идти. В Занд ли… на плаху… в учителя или наемные убийцы…

Впрочем, нет, убийцей он, наверное, все же не стал бы. Да и в Занд его больше не пускали: посовещавшись, звено решило, что убережет своего дриера любой ценой, и сделало все, чтобы дорога в Охранные леса оказалась для него закрытой. И лишь спустя год после собственной смерти бывший охранитель все-таки нашел место, откуда его хотя бы не гнали.

Со временем он прижился. Привык. Нашел себе занятие и постепенно втянулся в новый ритм жизни.

Он занимался с учениками так много, как только позволяло время и возможности его ослабевшего тела. Никому не делал поблажек. Учил только тех, кто действительно этого хотел. Сумел заработать репутацию. Заслужил уважение виаров и вампов. Обзавелся собственными учениками. Обрел хоть какой-то смысл взамен безвозвратно утраченного…

Но даже тогда по-настоящему так и не ожил.

А раз в полгода, во время очередной инициации, неизменно покидал академию, запираясь в башне, как одинокий ворон в своем неприступном гнезде. Опустошенный. Подавленный. Молчаливый. И на протяжении целой ночи неотрывно следил, как трепещет на ветру его слабая свеча — единственное, что еще напоминало о прошлом. И единственное, что держало его на этом свете.

Его собственное пламя. Слабый отголосок когда-то бушевавшего пожара. Когда этот свет погаснет, умрет и он. Когда пришедший ветер вернет воспоминания и связанную с ними боль, он тоже исчезнет. Пропадет, как загашенная холодным воздухом свечка. Просто это случится немного позже ушедшей Эиталле. На несколько лет. Или десятилетий. Когда-нибудь, когда договор с лером Альварисом подойдет к концу и истечет срок данного им обещания.

— Семь лет, — звучал в эти ночи в его голове тихий голос учителя. — Сумей удержаться семь лет, и ты успокоишься. Семь — важное число в жизни мага. Обычно во столько просыпается наш дар, столько мы учимся, столько познаем свою силу. И несколько раз по столько живем, как правило, умирая в годы, кратные семи: в двадцать один, сорок девять, семьдесят, девяносто один, сто сорок, триста пятьдесят… таковы законы нашего мира, Викран. Но тебе, поверь, еще рано познавать их настолько близко.

Поверив мудрому наставнику, бывший охранитель терпеливо ждал своего часа. Ждал и безразлично жил, подчиняясь судьбе, ровно до тех пор, пока на него не свалился новый рок — необычная ученица, умеющая разговаривать с игольником.

В первый день он не понял, отчего взгляд сам собой задержался вдруг на ее светлых волосах. Не услышал намека беспокойно екнувшего сердца. Не нашел в ее глазах прежнего света и не узнал ее изменившегося лица.

Семь лет прошло. Она выросла, оформилась, превратившись из маленькой девочки в красивую молодую девушку. Ее золотые волосы потускнели, потому что долго не видели солнца. Загорелая кожа побледнела. Глаза потеряли прежнюю синеву, а черты лица утратили детское очарование, став ярче, выразительнее, привлекательнее и… другими. Они стали совсем другими. Настолько, что никто бы не узнал, если бы видел ее тогда. Может, только родная мать и поняла бы ошеломительную правду. Да и то, наверное, не сразу.

А потом появился метаморф, и эта новость надолго выбила его из колеи. Заставила сосредоточиться и позабыть смутнознакомый аромат, упорно пробивающийся из-под звериного запаха неотрывно бдящего Кера.

Маленький мудрец так трепетно берег хозяйку от всего враждебного, что почти от нее не отходил. Каждый день помечал своим запахом и умудрился обмануть всех. Даже лера Альвариса. И даже чуткий волчий нос, не умеющий ошибаться.

Викран не знал, что за чудо заставило смертельно опасный игольник отдавать этой девочке свою силу. Он слышал отголоски ее странной магии, но долго не мог поверить. Чувствовал удивление и странную задумчивость учителя, но тогда еще не понимал причины. А потом задумался и сам: ее глаза, странный, тревожащий душу запах, метаморф, которому просто неоткуда было взяться, листовик… слишком много совпадений и знаков, впрямую указывающих на Занд.

Желая разобраться, в чем дело, он отправил к первокурсникам Бриера, заранее предупредив Дербера, куда и с кем определить ничего не подозревающего ученика. Осторожно расспрашивал словоохотливого парня, раз за разом убеждаясь, что метаморф действительно нашел себе хозяйку.

Он незримо присутствовал в кабинете директора, когда тот беседовал с необычной ученицей. Пристально наблюдал за поведением Иголочки. Тщательно отслеживал проделки шаловливого листовика. Раз за разом поражался его необъяснимой покладистости и впервые засомневался: а так ли хорошо он знает Занд? А потом наткнулся на серебристую волчицу и озадачился еще больше.

Для простого метаморфа она была слишком крупна и подозрительно разумна. Она долгое время хорошо скрывалась. Чересчур легко обманула Керга, после чего очень уж удачно столкнулась с Дакралом, а потом сумела уйти от вампов живой и невредимой.

Он выследил ее, умело загнал в тщательно продуманную ловушку. Но вместо простого зверя напоролся на разъяренную никсу и впервые за много лет почувствовал, что снова боится.

Да, он испугался. Это правда, которую глупо было бы отрицать. Но испугался отнюдь не за себя. Не за старика Борже. И не за мохнатых обормотов, не сумевших распознать в метаморфе новую напасть. Он вдруг испугался за нее. За то, что вчерашний крыс убьет ее, поглотит, забывшись от ненависти. А потом понял свою ошибку и ужаснулся снова. На этот раз оттого, что чуть не убил ее сам.

Он несколько суток провел в лечебном крыле, по крупицам восстанавливая разрушенную ауру ученицы. Часами сидел у постели, силясь понять, почему же ее присутствие стало для него так важно. А когда стало ясно, что этого мало, без особого трепета вошел в оранжерею и протянул игольнику ослабшую ученицу, беззвучно умоляя: помоги!..

Требование учителя застало его врасплох: заниматься девушками обычно не доверяли учителям-мужчинам — слишком велика была вероятность последующей инициации. Девчонки, они ведь такие ранимые. А инициация, как ни крути, давалась им гораздо тяжелее, чем юношам. Поэтому Альварис не рисковал. И всегда находил разумные компромиссы. Поэтому Викран никак не ожидал от него предательства.

Более того, впервые на его памяти лер Альварис был непреклонен, жесток и крайне настойчив. А посулил избавление лишь в одном случае: если новая ученица попросит его о смене учителя. И это был единственный шанс избавить ее от позора. Особенно когда от наставника поступил приказ сделать ее обучение максимально жестким и быстрым.

Викран сделал все, что было велено. Он намеренно отстранялся, когда ученица умоляюще смотрела на него с холодного пола. Упорно отворачивался, стараясь не слышать упреков некстати проснувшейся совести. И отводил взгляд, стараясь не видеть синяков на ее нежной коже.

Да, он не запрещал ей пользоваться исцеляющими заклятиями. Нагружал ровно столько, сколько она могла вынести. И всегда останавливался у черты, когда она была готова сдаться или попросить пощады.

Он лишь однажды усомнился, что поступает правильно, — когда впервые провел обычную по интенсивности растяжку. Когда Айра без предупреждения закричала так, что разбила окно, а потом заметалась раненой птицей, исторгла из себя целую волну неконтролируемой силы и измученно повисла, потеряв сознание от боли.

Вот тогда Викран испугался во второй раз — того, что чего-то не учел, не подумал, упустил. Что не принял в расчет метаморфа или еще какой-то важный момент. Он в панике подхватил девушку на руки, поражаясь тому, насколько она была невесомой, сорвал проклятые цепи и помчался к оранжерее, уже зная, что в таком состоянии ей может помочь только взрослый игольник.

Хорошо, что под руку вовремя подвернулся Бриер: сдав бесчувственную ученицу ему на руки, маг кинулся обратно — заниматься внезапно забившимся в судорогах метаморфом, с которым тоже творилось нечто странное. Кер буквально задыхался от боли. А пришел в себя лишь после того, как почувствовал льющуюся с рук мага благословенную магию и жадно впитал то, в чем так остро тогда нуждался, — чужой Огонь, Землю, Воду и Воздух, смешанные в удивительно правильных пропорциях.

Викран уже тогда заподозрил, что здесь что-то не так. Что лер Альварис почему-то ошибся и зря велел к этой паре проявить необоснованную жестокость. Кер не причинил бы вреда хозяйке. Это сказала ему никса. Это сказали глаза пострадавшего крыса. Об этом говорил его изможденный вид и облегченный вздох, который вырвался из маленькой груди, стоило ему только коснуться Айры и отдать все то, чем поделился с ним боевой маг.

Айра была для него больше чем просто хозяйкой, и именно в тот день Викран это наконец понял. А потом понял и то, что полноценную трансгрессию они оба осилят без особого труда.

А еще он неожиданно заметил, что стал придерживать руку, смягчая удары, и медлить с решающим броском. Что инстинктивно начал беречь ученицу, потому что в те моменты, когда ему не удавалось этого сделать, в груди что-то болезненно сжималось и начинало недобро ныть.

В последние дни боевой маг не находил себе места. Он вдруг снова начал видеть сны о прошлом. Правда, смутные и неизменно забывающиеся к утру, но оттого не менее выматывающие.

Он устал от постоянного ощущения давления в груди и поселившейся там боли — довольно слабой, но упорной и смутнонапоминающей о том прошлом, которое ему старательно помогли забыть. Извелся от бесконечных сомнений, размышлений и колебаний. Устал каждый день встречать перед собой отрешенный взгляд измученной нагрузками ученицы. Думать о том, что это по его вине ей так трудно. И еще больше устал видеть ее пристальный взгляд в своих снах — обвиняющий, обрекающий, мертвый.

Он с тяжелым сердцем начинал первую для нее трансгрессию. Упорно твердил про себя, что это важно и нужно. Что без этого ее дар снова станет нестабильным, а она вполне может погибнуть. По его вине. Из-за его колебаний. И примириться с этой мыслью оказалось неожиданно тяжело: Викран не хотел, чтобы она умирала. Уже тогда страшился потерять. И предвидел, что не вынесет видения ее бездыханного тела, разорванного взбунтовавшимися силами стихий.

Настойчиво уговаривая самого себя, он с огромным усилием сумел отстраниться от пустоты в груди и наконец выдавил три проклятых слова, активирующих трансформацию. А потом несколько минут пытался справиться с невесть откуда взявшимся страхом и отчаянным нежеланием продолжать.

Он облегченно вздохнул, когда все закончилось благополучно. Почти с радостью встретил ее бросок уже в новом теле. Заметно расслабился, когда этот удар все-таки прошел мимо, а потом неприятно удивился, поняв, что волчица больше не желает мириться со своим положением.

Он слишком поздно сообразил, что она не пытается взять верх, как это происходило бы в стае виаров. Не поверил своим глазам, когда стало ясно, что Айра полностью сохранила разум при переходе и больше не старается его победить. Нет. Она пыталась его убить. Разорвать. Уничтожить. И была в своем желании настолько тверда, что даже заставила его воспользоваться призрачной сетью…

Он неохотно выпустил на свободу это калечащее заклятие. Выпустил, совершив очередную сделку с собственной совестью. Только благодаря ему одержал в тот день самую тяжелую свою победу. И получил самое страшное, как выяснилось позже, поражение.

Лишь в тот момент, когда она задыхалась под проклятой сетью, а чутких ноздрей перевертыша коснулся запах ее крови… только тогда Викран дер Соллен вспомнил, что откуда-то знает этот поразительно знакомый запах. Что когда-то давно уже слышал его. Чувствовал. Обонял. Точно так же холодел от какой-то страшной мысли и… боялся. Вот только теперь уже не помнил, чего именно.

Это было как дурной сон, едва уловимый намек на прошлое, о котором его заставили забыть. Словно сквозь толщу воды, в его памяти вдруг проступило заплаканное лицо. И — странные, пронзительные, неповторимые глаза. Точно такие же, как у израненной волчицы.

Он помнил, как лихорадочно срывал с нее наложенные путы. Помнил, как слушал свое зашедшееся в крике сердце. Ее неровное дыхание. Жалобный всхлип невредимого метаморфа. Помнил, как в панике мчался к игольнику, а потом, оставив ее на попечение Шипика, в лечебное крыло, где, отыскав сонного лекаря, потребовал снять наложенный семь лет назад ментальный блок.

Разумеется, Лоур не пошел на поводу у взъерошенного коллеги, на сапогах которого не успела засохнуть кровь новой ученицы. Он отказал — мягко, но настойчиво — и посоветовал пройти осмотр, чтобы убедиться, что щит все еще надежен.

Викран, не дослушав, выскочил на улицу, по пути выискивая место, где его никто не потревожит. Вовремя вспомнил о пустующем береге, своей мрачной скале и вечно бушующем море, где даже лер Альварис не заметил бы следов колдовства. Немедленно создал портал. Огромным прыжком вскочил на край утеса. Лихорадочно огляделся и рывком содрал с уснувшей памяти ставший ненужным щит…

А потом неожиданно вернувшаяся боль с размаху бросила его на землю. Безжалостно сломала тело. Скомкала и изувечила душу. Заставила снова исходить безумным криком, корчиться в агонии и бессильно царапать ногтями землю. Завыть в голос, а потом недвижимо замереть, вспоминая прошлое, настоящее… все, что только было. Сперва — события далеких дней. Затем — последние месяцы. Вынуждая неверяще сверять время, проговаривать про себя даты. Что-то сравнивать, высчитывать и в ужасе понимать, что на самом деле все это было: погоня, девочка, Эиталле. Тот факт, что она тоже жива. Что она выжила, справилась, прошла сквозь Занд и вернулась к нему снова.

На мгновение испытать от этого понимания настоящую вспышку безумного ликования, но лишь для того, чтобы снова застыть, стремительно покрываясь холодным потом.

Он заново пережил ее обучение, во время которого был так неоправданно жесток. Свои слова. Поступки. Нелепое стечение обстоятельств, заставившее его быть настолько суровым, насколько приказал лер Альварис. В незнании. В беспамятстве. В сомнениях и непонимании. Заново пережил все дни, во время которых у него еще была возможность хоть что-то изменить и исправить. До того, как она начала его неистово ненавидеть. И до того, как он подверг ее трансгрессии, едва не убив вот этими же самыми руками и окончательно уничтожив свой единственный шанс на возрождение.

Да. Сегодня. Всего несколько минут назад. Не ведая. Не понимая. Не помня о прошлом. Не узнав ее через столько лет!

Эта правда обездвижила его надолго. Лишила сил и воли, отпустив истерзанное сознание лишь к рассвету. А немного погодя, когда в голове раздался ровный голос учителя, сообщающий, что через месяц их обоих ждет инициация, боль нанесла свой последний удар — тот, которого его израненное сердце уже не смогло вынести.

Инициация… Айра… Эиталле…

В этот миг Викран дер Соллен понял все, начиная с того, как и почему случилось, что его Эиталле все-таки выжила. Он понял, где она нашла метаморфа. Откуда взялась лиловая полоска в ее посветлевших волосах, почему сменился запах, изменилось лицо, почему все так вышло… нелепо и страшно. И наконец то, что сам уничтожил свое будущее. Убил последний шанс, с таким невероятным трудом вырванный у смерти. Предал Эиталле. И уже никогда не сумеет стать для нее никем, кроме как мучителем, палачом, безжалостным чудовищем, от которого она не ждала ничего, кроме пыток.

Он больше никогда не сможет к ней подойти. Не посмеет открыть всей правды. И уж точно никогда не расскажет, чегоему стоило пережить эту страшную ночь. Чего стоило удержаться, чтобы не ринуться обратно сразу. Чтобы не прокричать на весь мир о том, что на все готов ради одного ее слова: пасть на колени, пойти на верную смерть, лишь бы она услышала, поняла, попыталась хоть чуть-чуть смирить свою ярость. Лишь бы смилостивилась и на один-единственный миг подарила ему надежду.

Да. Хотя бы ее.

Потому что, кроме надежды, у него ничего не осталось.

А еще он внезапно осознал, что грядущая инициация, которую потребовал от него учитель, не сможет состояться. Не такой ценой. И измученный маг, с трудом поднявшись на ноги, отчетливо понял: он обязан отыскать иной путь для того, чтобы она избежала позора. Чего бы это ни стоило ему самому: свободы, жизни, воли… неважно.

Теперь для него ничего не было важным.

Кроме того, что нужно успеть с этим точно к сроку…

ГЛАВА 24

Едва в глазах Викрана угасли последние отголоски прошлого, Айра неверяще вскинула голову, со смешанным чувством рассматривая неподвижно сидящего мужчину.

Она больше не выглядела безучастной и безразличной. Она снова стала собой. Опять дышала и мыслила. Чувствовала и могла испытывать боль. Вот только теперь к этой боли примешивалось нечто иное.

— Почему же вы не сказали?! — потрясенно прошептала она, глядя на склоненную голову мага.

Мастер Викран, не поднимая взгляда, невесело улыбнулся.

— Мне запретили. Да и зачем? Что бы это изменило?

— Почему скрывали? Почему не пришли сразу?!

— Я пришел, — горько прошептал он. — Чтобы сказать об инициации.

Айра до крови прикусила губу: все верно. Он действительно пришел в то утро и едва не сломал ей дверь, потому что за множеством слоев защиты впервые не почувствовал, как бьется ее сердце.

Он боялся — тогда она правильно поняла. Боялся настолько, что, не найдя ее возле Иголочки, едва с ума не сошел от дикого, какого-то животного ужаса.

Он искал Айру по всему острову. Не зная о Марсо и хранилище, обежал все границы, заглянул в каждую щелочку, с мольбой обратился к Шипику и едва не упал на колени перед не на шутку разгневанной Иголочкой… а едва от девочек поступила просьба проверить комнату соседки, стремглав ринулся в жилые корпуса и, до последнего страшась, дернулся в надежно запертую дверь.

Айра похолодела.

Вот почему он выглядел тогда невменяемым. Впервые за все время он не смог спрятать истинных чувств и впервые показался ей человеком. Выходит, по этой причине он больше ни разу к ней не притронулся? Из-за этого стал так неоправданно осторожен в поединках, а затем и вовсе их прекратил, устав бороться с самим собой?

«А я не заметила, — с внезапной горечью поняла Айра. — Не поняла, почему он так смотрит. Не подумала, что это страх светился в его глазах. Не ненависть, не неприязнь… просто страх. За меня и за то, что кто-то из виаров меня поранит».

Но как же тогда он должен был страшиться предстоящей инициации! Не зная о побеге, настойчиво перечитывая горы книг, ночами не смыкая глаз, постоянно выискивая, сравнивая, вычерчивая в уме и на бумаге безумно сложные формулы… она видела их, когда приходила в его дом в шкуре Кера. Видела на столе кипы исписанных бумаг, стопки древних фолиантов с непроизносимыми названиями. Множество исчерканных черновиков. Сотни исправлений. Десятки почти готовых заклятий. Но не придала им тогда значения. И, конечно, даже предположить не могла, что он будет с такой настойчивостью пытаться избавить ее от трудного испытания.

…Как сомневался он, подыскивая слова для той кошмарной ночи. Как колебался и гадал, поймет ли она, будет ли он услышан. Как долго раздумывал, стоит ли оставлять поблизости бодрствующего Кера, но потом пришел к выводу, что для спокойствия лера Альвариса грозного крыса придется усыпить. Хотя бы на то время, пока он постарается все объяснить и докажет испуганной ученице, что не желает ей зла…

Как трепетал он, когда ждал этого решающего момента. С какой ненавистью смотрел на слащавого эльфа, осмелившегося открыто предложить ей Танец возрождения. Как ревновал, видя их недолгий вальс. Как убеждал себя, что если она согласится, то всем станет намного проще. С каким облегчением выдохнул, когда она все-таки отказала. И как долго готовился к тому, чтобы пойти следом, убеждая хотя бы выслушать. А потом виновато припасть к ее ногам, чтобы прошептать то единственное, что еще мог:

— Прости…

Как ни странно, этого не потребовалось: Айра нашла выход и без колебаний им воспользовалась, рискнув всем, чем могла.

С каким ужасом следил он за ее побегом с сиротливо пустующего балкона. Как болел душой, когда видел двойную и даже тройную трансформацию. Как холодел, страшась даже представить, что ей пришлось тогда пережить. И как обессиленно упал на колени, поняв, что она все-таки прошла. Его упрямая, непримиримая, настойчивая и восхитительно смелая Эиталле. Свободная, словно птица. Величественная, как древняя богиня. Отважная, словно молодая львица, и такая же отчаянная, как ее преданный и очень умный метаморф, подаривший ей так много сил и так много удивительной, совершенно заслуженной любви.

Как гордился Викран, видя ее последний рывок. С каким искренним восхищением следил за уверенными взмахами ее крыльев. Как устало улыбался, понимая, что она со всем справилась сама. И как измученно прижимался лбом к холодным перилам, раз за разом перечитывая короткую записку. Ту самую, для которой она не пожалела времени на прощание.

Не стоило…

Наверное, Айра была права и надо было рассказать обо всем раньше. Возможно, это могло бы многое изменить. Покрайней мере, она могла бы относиться к нему не как к врагу или бесчувственному мерзавцу. А это, в свою очередь, позволило бы ему незримо присутствовать в ее жизни, незаметно помогать, оберегать, защищать. Просто быть рядом. Смириться с ее выбором, стать ее тенью, незримым хранителем и преданным другом… хотя бы другом, раз уж всего остального он оказался недостоин.

Нетрудно догадаться, как нашел ее на бескрайних просторах Лигерии: сердце… он и через семь лет слышал, как бьется ее сердце. Правда, не так явно, как в первый день, и далеко не сразу научился снова его ощущать. Просто по той причине, что живое сердце она отдала Занду, и Викрану потребовалось целых два месяца, чтобы научиться понимать и узнавать звучание Сердца нового. Того самого. Живого и неприступного, как и сам окруженный игольником, спрятанный в центре Охранных лесов, вечный, непознаваемый, непримиримый к чужакам и никем не покоренный Занд.

Однако Викран, к собственному удивлению, справился даже с этим. Безошибочно угадал направление и долгое время шел за беглецами, оставаясь невидимым, незамеченным и неузнанным. Он лишь у болот рискнул приблизиться и обозначить свое присутствие. Отвлек на себя крикс, задержался возле мертвого источника, чтобы притопить его кровожадного хозяина. А потом увидел израненную волчицу, коршуном упал на землю, с ревом раскидал собравшуюся вокруг нее нежить и в последний миг выхватил умирающую ученицу с чьих-то острых зубов. После чего прижал к себе и в который раз проклял себя за промедление.

Он потратил почти все силы, чтобы залечить ее страшные раны. Израсходовал все амулеты, без колебаний отдал последние резервы. Он двое суток не отходил от ее постели, тревожно вслушиваясь в ритм биения ее сердца. Переживал. Тревожно мерил шагами комнату. И лишь когда она наконец очнулась, позволил себе расслабиться. А потом забылся недолгим, беспокойным сном, который слетал с него каждый раз, когда ей доводилось неловко пошевелиться.

Он долгие дни держался рядом, радуясь хотя бы тому, что получил разрешение остаться. Старательно соблюдал негласные правила стаи, чтобы не спугнуть и ничем не задеть идущую неподалеку волчицу. Он сделал все, чтобы хоть немного сгладить впечатление от прошлых ошибок. Рассказал многое из того, о чем раньше не обмолвился бы ни словом. Дал ей время привыкнуть к переменам. И по-прежнему держался так, чтобы ни разу не коснуться ее против воли.

Для волка это неестественно. Для привыкшего к повиновению вожака — неудобно. Для человека — совершенно немыслимо, а для полуэльфа, придавленного тяжелым грузом Эиталле, и вовсе непереносимо.

Но он старался не замечать ее волнующего запаха. Упорно отворачивал морду, когда она оказывалась слишком близко. Он справился почти со всем, что принесла с собой эта недолгая дорога. А если и позволял себе лишнее, то лишь после того, как Айра засыпала и уже не могла видеть его долгих, тоскливых взглядов и непрерывно шевелящихся ноздрей, с наслаждением втягивающих ее неповторимый, невероятно притягательный запах.

В те долгие ночи он настойчиво искал, как избавиться от ореола непобедимого наставника. Сломал всю голову. Почти отчаялся. Но потом едва не опоздал с даром… и именно тогда сообразил наконец, что надо делать.

Конечно, он не забыл, как накладывается заклятие нити Сердца. И намеренно переставил пару важных окончаний в формуле. А потом постарался как можно достовернее разыграть раздражение.

Да. Он действительно сделал себя зависимым от ученицы. Сознательно пошел на этот риск, надеясь, что Айра успокоится. Получив над ним неограниченную власть, она могла перестать бояться. Спокойно идти. Без страха поворачиваться спиной. Нежиться поутру на солнышке. Зарываться носом в траву, подставлять рассвету нежное брюшко. Она многое теперь могла, и он был безмерно счастлив этому.

Если бы Айра знала, как сильно загрохотало его сердце, когда она в первый раз рискнула заснуть у него под боком. И если бы понимала, что за каждую такую ночь он отдал бы неизмеримо больше, чем за свою собственную жизнь…

В такие моменты он был готов восторженно рычать и царапать когтями землю. Но вместо этого замирал и до рассвета незаслуженно блаженствовал. И втайне мечтал, чтобы утро никогда не наступало. А когда вставало солнце, он с сожалением поднимался, весь день тайком втягивал ее запах и с нетерпением ждал, когда же наконец снова стемнеет. Чтобы снова подставить бок уставшей волчице и обманывать себя до следующего утра.

Конечно, это было безумием — упорно надеяться, когда и так было ясно, что возврата к прошлому нет. Но Эиталле и есть настоящее безумие. Оно заставляет забыть обо всем и идти, оставив дом, семью, всю прежнюю жизнь. Куда угодно идти за слабой надеждой или даже без оной. За легким намеком, неосторожно брошенным словом. Идти по пятам, словно дикий зверь, и терпеливо ждать, когда же любимый голос позовет его по имени.

Викран лишь однажды не смог утаить своих чувств. Возле игольника. Когда он вспомнил каждый удар, каждый вскрик и каждое оброненное слово в ту проклятую ночь, когда Эиталле едва не убило их обоих.

Он с криком кинулся следом, не в силах выносить это душераздирающее зрелище. В последний миг выхватил ее из объятий игольника, увел в сторону, закрыл собой, в ужасе представляя, что она утонет там снова. И снова отчаянно закричит, пронзенная насквозь сотнями и тысячами шипов.

Он не мог на это смотреть. Он не мог отпустить ее туда. И не отпустил бы ни за что на свете, если бы она сама не велела.

В ту ночь он был готов излить на нее столько нежности, сколько могло вместить его взволнованно колотящееся сердце. Мечтал до утра держать ее на руках, всматриваться в ее лицо, неистово желать прикоснуться, но каждый раз останавливаться у последней черты, страшась разрушить то хрупкое доверие, которое она впервые ему оказала.

Он был готов всю ночь разрываться между клятвой и близостью Эиталле. Согласен был терпеть эту сладкую муку вечно. И надеяться, что когда-нибудь — пусть через год или век — она снова улыбнется так же, как сегодня.

Эта надежда жила в нем долго, заставляя блаженно жмуриться и щекоча напряженные до предела нервы. Пока из леса не вернулся встревоженный Марсо и не сообщил, что Айре грозит опасность.

Марсо не сказал, кто пытается взломать границу Занда. И не стал тратить времени на пояснения, а с ходу заявил, что Айра должна пройти инициацию.

Мастер Викран буквально окаменел от мысли, что может ее потерять. А потом и помертвел, потому что понял, что инициацию придется проводить здесь, сейчас… если, конечно, он не хочет лишиться Эиталле во второй раз.

— Делай! — гаркнул Марсо, когда боевой маг отшатнулся, и легким движением набросил на Кера сонные чары. — Он уже близко и не остановится ни перед чем! Я упустил этого мерзавца… надо было раньше подумать, но он обманул меня и всех вас… проклятие! Все-таки обманул! Викран, не стой! Ты ей нужен!

— Я не могу, — помертвевшими губами прошептал маг. — Не могу этого сделать.

— Думаешь, в тот раз Сердце проснулось зря?! А ты знаешь, что это из-за него она чуть не погибла у тебя на уроке?! Понимаешь теперь, почему ее аура тогда превратилась в решето?! Занд тогда едва ее коснулся! Но это истощило ее так, что даже игольники не смогли справиться! А теперь Перводерево близко! И оно заберет ее, как только почувствует угрозу. И если дар будет все еще нестабильным…

Викран дер Соллен глухо застонал.

— Мы не успеем по-другому! — жестко сказал Марсо. — Если бы я имел тело, я бы сделал это сам. Но тела у меня нет, поэтому инициацию придется проводить тебе. Сейчас, пока она спит. И пока наш враг не подозревает, что Сердце уже здесь. Рядом. Слабое и не способное сопротивляться.

— Нет… Марсо, я не могу! Это убьет ее!

— Ее убьет тот маг, которого мы с тобой оба прозевали!

— Но я…

Призрак хищно прищурился и прошептал несколько слов древнего заклятия.

— Прости, друг. Это слишком важно, чтобы я позволил тебе колебаться. — А потом глубоко вздохнул и выпустил в сторону мага облачко золотистой пыльцы. — Вот так. До утра ты принадлежишь мне. И сделаешь все, что я скажу.

Викран дер Соллен глухо застонал, обнаружив, что тело перестало ему подчиняться. Яростно сверкнул глазами, пытаясь перекинуться. Но с ужасом понял, что не может ни того, ни другого. Увидел свою руку, настойчиво тянущуюся к Эиталле, а потом запрокинул голову кверху и громко, протяжно завыл, запертый в клетке собственного тела. Беспомощный. Обманутый. Застигнутый врасплох. И готовящийся совершить самый ужасный поступок в своей жизни.

Она не сопротивлялась, когда его перекошенное мукой лицо склонилось над ее головой. Не почувствовала, как закаменевшие губы тронули ее нежную шею. И не услышала, как искаженный, изломанный болью и невыносимым стыдом голос беззвучно прошептал:

— Прости меня, любимая… пожалуйста, прости…

За эту ночь он буквально выгорел изнутри, не в силах выдержать наказания Эиталле. Он омертвел. Уничтожил себя. Спалил и проклял свою потерянную душу, посмевшую нарушить великий закон. Он предал Эиталле. И сделал то, чего поклялся не делать никогда. Инициация… ненавидимая, проклятая и многократно проклинаемая. Из-за нее Айра так отчаянно рисковала. Из-за нее шагнула в полную неизвестность. Из-за нее сунулась в болото с упырями. Из-за нее же едва не погибла.

Она просила его быть рядом. Доверилась. С трудом начала забывать о прошлом и даже… Всевышний… нашла в себе силы простить! А теперь он своими руками убивал ее. Отчаянно сопротивляясь, бессильно мечась внутри предавшего его тела, для которого, как оказалось, не было ничего святого, но все-таки убивал. Медленно. Неумолимо. Верно.

И Эиталле не замедлило с наказанием.

Для него оно стало хуже, чем смерть. И во сто крат тяжелее, чем прожитые без нее годы.

Эиталле сжигало его изнутри. Высушивало душу. Ослепляло глаза, чтобы они не видели того, что творят его руки. Выламывало пальцы, вырывало ногти, медленно сдирало кожу, посмевшую прикоснуться к ней. Оно жестоко пронзало его сердце, заставляя его исходить кровавыми слезами. Отрезало от него по крохотному кусочку. Каждый миг. Каждое мгновение. Даже тогда, когда все закончилось и Айра со вздохом прижалась к предавшему ее мерзавцу.

Он мог только беззвучно выть, подбирая рассыпавшиеся по траве волосы. Молча кричать, следя за тем, как ненавистные руки аккуратно возвращают все как было. Тяжело дышать, буравя бешеным взглядом маячившего неподалеку Марсо, и мечтать, что тело снова станет послушным. Чтобы встать, смять в кулаке алмазное кольцо и сполна насладиться выражением страха на его прозрачном лице. Который не шел ни в какое сравнение с тем, что довелось сейчас пережить измученно привалившемуся к дереву охранителю.

Он не знал, как дожил до утра — измученный и опустошенный. Он умер этой ночью. Предал свою Эиталле, а затем уничтожил и себя самого. Выгорел дотла и рассыпался, словно почерневшая от пламени, потухшая головешка.

Но даже это не помогло избавиться от накатившего безумия. И не умалило ни на каплю ту боль, что принесла ему проклятая инициация.

Все остальное время он ждал только смерти. Благословенной, необходимой как воздух.

Он молился о ней, когда встретил поутру недоумевающий взгляд Эиталле. Молился всю дорогу, когда Айра волокла его к Перводереву. Молился, когда узнал в пришлом маге учителя, и страстно надеялся, что сгорит в Огне его мощного заклятия.

Он ждал броска от неожиданно взявшихся на поляне никс. От Кера, от Марсо, от Альвариса. И ждал своей смерти даже сейчас. Стоя на коленях перед преданной им любовью. Ощущая на себе ее взгляд. Чувствуя последние удары истерзанного сердца и молясь про себя, чтобы эта смерть была достаточно мучительной и страшной. И чтобы оскорбленное Эиталле наконец почувствовало себя отмщенным.

Викран дер Соллен тихо вздохнул, заметив беспокойное шевеление лиан Перводерева, и покорно подставил для удара горло. У него ведь тоже было право на одну-единственную просьбу. А просил он сейчас беззвучно лишь об одном:

— Убей…

И это было лучшее, на что он мог надеяться.

ГЛАВА 25

Бывший охранитель наивно думал, что готов ко всему. И совсем не удивился, когда принявшее его просьбу Перводерево протянуло вперед зеленые ветви. Спокойно подставил им безоружные руки. Ведомый ими, безропотно поднялся и вошел в заполненное туманом дупло, а затем так же послушно опустился на колени, позволив опутать себя лианами с ног до головы.

Он с тоской покосился на лежащий во мху бесформенный комочек. С трудом приметил слабое движение и с внезапной горечью узнал в нем сердце… живое человеческое сердце, когда-то вынутое из груди и заботливо сохраненное. Вместо которого у Айры теперь было новое, сильное… настоящее Сердце этого мира, невероятным образом вернувшее ее к жизни.

Теперь, пока жив этот маленький комочек, она будет жить тоже. Ее не коснутся ни яд, ни проклятие, ни время. Ее не посмеет поранить ни одно заклятие. Не тронет ни зверь, ни птица, ни кровожадная никса. Ее не коснутся болезни. Не тронет со временем старость. Ей подчинится любая стихия, станут покорны моря и океаны, вулканы и лавы, грозы и ураганы, солнце и ветер, дожди и лесные твари. Она будет молодой и прекрасной ровно тысячу лет, пока наконец не наступит черед передать кому-нибудь бесценный дар, доставшийся ей совершенно случайно.

Он знал об этом и ни о чем не жалел. Как знал и то, что вскоре для его Эиталле найдутся другие учителя и наставники. Для нее быстро отыщутся верные защитники. Она никогда не будет знать недостатка в поклонниках. И вряд ли вспомнит про одинокого, никому не нужного полукровку.

Викран дер Соллен с грустной улыбкой проследил, как одна из лиан на пробу коснулась кончиком его груди. Понимающе прикрыл веки, когда она отодвинулась, метя в его исстрадавшееся сердце.

Он ждал боли, холода, ждал собственного стона и даже заранее стиснул зубы, чтобы ничем не потревожить Эиталле. Ждал яркой вспышки в глазах, стремительно подбирающейся темноты. Неимоверного облегчения, свободы, ощущения полета, за которым наконец придет благословенный покой. Ждал чего угодно. И смерти. И проклятия. Готовился принять такую судьбу и соглашался, что так будет лучше… но оказался не готов к раздавшемуся за спиной короткому вздоху и полному ужаса вскрику:

— Не надо!

После чего вокруг неожиданно потемнело. Где-то совсем рядом раздалось неодобрительно урчание. А потом стало тепло. Уютно. После чего к нему порывисто прижалось что-то горячее, живое и срывающимся голосом прошептало:

— Пожалуйста, не умирай!

Мастер Викран непонимающе моргнул, но перед глазами все плыло, словно он смотрел на Эиталле через толстое, залитое дождем стекло.

Сделав над собой усилие, он чуть приподнялся и лишь тогда наконец увидел ее лицо. Расширенные от страха глаза, в которых уже истаивали знакомые лиловые искры. Ее мягкие волосы, водопадом хлынувшие на его плечи. Теплые губы, которых он совсем недавно касался. И нежные пальцы, непривычно бережно подхватившие его упавшую голову.

Он как во сне ощутил на себе тонкие девичьи руки. Смутно почувствовал, как его укладывают на мягкий мох, беспрестанно гладят неподвижное лицо. И неохотно разомкнул губы:

— Прости…

— Мастер Викран! — Айра со стоном прильнула к его груди, где расплывалось безобразное пятно. — Не уходите!

Он тихо вздохнул, не чувствуя больше ничего, кроме горечи, и снова неслышно выдохнул:

— Прости!

Не услышав нового вздоха, Айра отпрянула и в неподдельном ужасе уставилась на неподвижного мага, в котором больше не осталось жизни. На разметавшиеся в беспорядке черные волосы, мертвенно-бледную кожу, погасшие глаза. И его последнюю, немного виноватую улыбку, навеки застывшую на посеревших губах.

— Мастер Викран!

Айра с криком обняла его за шею.

— Учитель… лер… даже вы?!

Перводерево скорбно поникло, заставив девушку намертво стиснуть кулаки. Словно бы тоже опечалилось, видя ее неподдельное отчаяние. Ласково потянулось навстречу, пытаясь успокоить, коснуться листьями лица, на котором снова появились две мокрые дорожки. А затем сочувственно вздохнуло, словно говоря, что это не его вина — Сердце всего лишь честно исполнило последнее желание мага.

— Не смей! — вдруг яростно прошептала Айра, вскинув заплаканное лицо. — Ты слышишь: не смей его трогать!

Перводерево болезненно содрогнулось, пугливо отдернув лианы от тела. Его листья взволнованно зашевелились. Ветки тревожно закачались. Вдоль толстого ствола проступила длинная трещина, но Айра не видела: по-прежнему крепко обнимая бездыханного учителя, она тихо плакала и исступленно шептала:

— Не смей! Слышишь?! Возьми себе мое сердце! Возьми, но не трогай его. Вон оно, у тебя под боком! Бери, если нужно. Все, что хочешь, бери! Но его касаться не вздумай!

Перводерево снова содрогнулось до основания.

— У меня тоже есть право!

Оно болезненно скрипнуло.

— Я тоже пришла сюда живой! — горестно простонала Айра. — И хочу, чтобы он жил! Слышишь?! Я меняю его жизнь на свою! Ты не можешь мне отказать! А я отказываюсь, ясно?! Отказываюсь брать твое Сердце! Мне ничего не нужно, если погибнет он!

— Как ты можешь? — неслышно вздохнул заплутавший в листве ветер.

— Могу! Это мое право!

— Для чего? — недовольно шевельнулась вдалеке проснувшаяся лава.

— Потому что я прощаю его!

— Зачем? — тоскливо прошептали реки.

— Затем, что он мне нужен!!! — в отчаянии вскрикнула Айра, отчетливо сознавая, что уже опоздала, не успела его удержать. Просто не услышала и не поняла. Ни месяц назад. Ни этим утром, когда он утратил всякую волю к жизни. Все отдал ради того, чтобы жила она. А теперь просто умер, не прося пощады, не ища оправдания и больше даже не болея. Он умер. И теперь его сердце больше не болит. Не мучается и не рвется от осознания ошибки, которую он на самом деле не совершал.

— Верни его! — отчаянно вскрикнула девушка, когда в дупле сгустился туман. — Верни — или забери меня!

— Почему? — ласково вздохнула все понимающая земля.

Айра, в последний раз посмотрев на бледное, но по-прежнему красивое лицо, которое все последние дни упорно преследовало ее во снах — его сомкнутые веки, рассыпавшиеся по плечам короткие волосы, замершую грудь, в которой совсем недавно билось и болело живое сердце… для нее билось. За нее болело! Ради нее так долго молчало! И для нее же отдало даже себя! Его сердце. Любящее. Израненное. Несчастное. И очень одинокое.

Почему, они спросили?

Почему Викран дер Соллен?!

Она вздрогнула и неожиданно все поняла. А затем тихо вздохнула, крепко обняла мертвого мага и бережно погладила кончиками пальцев его гладкую щеку, на которой еще дрожали ее собственные слезы. Те самые слезы, что были пролиты на его иссушенную болью душу. Ради него. Ради того, чтобы он понял. И ради того, чтобы знал, что на самом деле все-таки был услышан. В последний миг. В последний раз. На последнем вздохе умирающего Эиталле.

— Потому что я люблю его, — прошептала Айра, прижавшись к наставнику всем телом. — И потому что не хочу его потерять. Верни его, Сердце, пожалуйста… кроме него, мне никто не нужен. Ни сейчас, ни через тысячу лет. Я просто его люблю, понимаешь? И если его не будет, мне станет незачем жить. Даже с тобой.

Она надолго застыла, с трепетом ожидая ответа. Уже ничего не боясь. Не плача. Но неустанно согревая его своим дыханием. Отдавая собственное тепло. Почти касаясь губами его неподвижных губ. Надеясь. Страдая. Отчаянно веря. И искренне желая, чтобы ее тоже услышали.

Айра не сразу заметила, как что-то изменилось вокруг. Не сразу поняла, когда груди Викрана дер Соллена коснулась крохотная струйка вездесущего тумана. Какое-то время не обращала внимания на то, как стремительно она втягивается в зияющую рану. А подняла с удивлением голову лишь тогда, когда совсем рядом гулко стукнуло чье-то сердце. Большое и сильное. Могучее. Живое.

На бесконечно долгий миг замерев от невероятной догадки, она быстро обернулась и ахнула. Потому что там, в неглубокой нише, где целых семь лет дремало ее детское сердечко, теперь оно было не одно. Сейчас оно мерно билось в паре с чьим-то другим. Гораздо большим. Сильным. Надежным. Билось в унисон. В одном и том же ритме. Уверенно, мощно, с каждой секундой все наращивая темп.

Айра судорожно сглотнула, следя за этим чудом широко распахнутыми глазами. Вздрогнула, когда Кер на шее торжествующе пискнул, а затем, чмокнув окаменевшую от неожиданности хозяйку, с радостным воплем куда-то умчался.

Это было невероятно… немыслимо… невозможно! Но перед ней сейчас было два Сердца! Ее собственное, уже привыкшее жить отдельно от тела, и его. Действительно его сердце, которое Перводерево решило поместить рядом. Так близко, что они почти касались друг друга. Так надежно, что теперь ни одному из них было не уйти от второго. Так крепко, как только она пожелала. И так надолго, как только они этого захотят.

Заслышав позади неясный шорох, Айра обернулась снова и в еще большей оторопи уставилась на внезапно севшего мага: бывший охранитель и бывший человек с совершенно диким видом смотрел на зарастающую рану в груди. Недоуменно прислушивался к себе и с неменьшим изумлением следил за живым, весьма неплохо себя чувствующим сердцем, которому совсем не было положено жить и так ровно биться.

Айра потрясенно замерла.

Перводерево ответило ей! Исполнило ее неистовое требование! И вот он здесь, живой и невредимый! Лучащийся невесть откуда взявшейся силой. С невероятно бледным лицом. С восстановленным даром. Растерянной улыбкой. Сине-желтыми глазами перевертыша, на дне которых от волнения загорелись до боли знакомые сиреневые искры.

— Викран!

Он поднял удивленный взгляд и замер тоже, торопливо обшаривая глазами ее лицо. Ее невысохшие слезы. Дрожащие от волнения губы. Тонкие пальцы, которые она в панике прижала к груди. И почти белое лицо, на котором вместо тревоги и мимолетного испуга впервые проступила робкая надежда.

— Викран?

— Я слышу, — тихо сказал Викран дер Соллен, неверяще глядя на живое Сердце Зандокара. Нет, не на него, а на свое будущее. Свою Эиталле. Смущенную, невероятно красивую и до боли знакомую. Которая снова, как и семь лет назад, сидела перед ним на коленях и с волнением смотрела, больше ничего и никого не боясь. — Я все слышал. Все, что ты сказала сейчас. Даже то, во что сам еще не верю.

Айра слабо улыбнулась.

— Это правда.

— Сердце Зандокара не терпит лжи.

— И оно сделало так, чтобы мы больше не теряли друг друга.

Маг порывисто качнулся навстречу, не отрывая горящего взгляда от своей пары. Он так много должен был ей сказать. Так хотел ее обнять, взять в ладони ее чудесное лицо, с трепетом всмотреться в глаза и с безумной надеждой спросить: неужели правда?!

От его взгляда Айра неловко потупилась.

Одновременно с этим в дупло, нарушив неловкую паузу, на полном ходу влетела запыхавшаяся ласка. Уверенно промчавшись мимо успокоенно свернувшихся лиан, она с гордостью положила на колени охранителя крохотный черный комочек, смутно напоминающий клубок пушистых ниток.

Викран дер Соллен недоверчиво посмотрел на подарок и вздрогнул от неожиданности, когда «комок» посмотрел на него в ответ — так же внимательно и пристально. Совершенно разумным взглядом, в котором проступили радость и молчаливое обожание.

— Метаморф, — уронила Айра, мгновенно узнав зверька. — Занд дарит тебе метаморфа, чтобы его Сердце всегда было под защитой. Ведь теперь ты тоже — Его свет и Его неотъемлемая частичка. В тебе Его сила, Его магия. Его воля. Его прошлое, будущее, настоящее. Будущее всего Зандокара, которое теперь тоже зависит от тебя.

Маг судорожно вздохнул, по достоинству оценив предложенный дар, и бережно поднял к лицу новорожденную мышку… нет, уже ласку… маленькую, но очень умную. Совершенно черного окраса. С крохотным носом-пуговкой. Потрясающе синими глазами. И пушистым хвостиком, которым она резко дернула, а затем с легкостью вспорхнула на шею хозяина, обвившись вокруг нее бархатной лентой.

— Ты ей нравишься. — Айра улыбнулась чуть шире и подхватила довольного Кера на руки. — Дай ей имя. Любое. Она хочет услышать твой голос.

Мастер Викран встретился глазами с внезапно найденной лаской и так же тихо сказал:

— Кеари. На языке моего народа это значит Возрожденная.

— Ей нравится, — перевела Айра довольное урчание Кера и юной ласки, которая тем временем снова начала меняться. Сперва вытянулась в черно-синюю змейку, затем избавилась от шерсти, свесилась с шеи удивленно замершего хозяина, юркнула ему под рубаху и закаменела, повиснув на нем неподвижным ожерельем.

— Она слишком мала, — пояснила девушка. — И ей нужно набираться сил. На это потребуется несколько месяцев или даже лет, так что пока она будет спать. Слушать тебя. Пытаться понять. Присматриваться ко всему, что творится вокруг, и учиться. Потом она проснется уже зрелой, как Кер, который в свое время спал целых семь лет. Но у Кеари есть возможность сделать это быстрее. Если, конечно, ты поделишься с ней своей силой.

Викран дер Соллен накрыл змейку рукой и улыбнулся, почувствовав благодарное урчание в ответ.

— Да, так лучше, — кивнула Айра, отпуская метаморфа. — Если тебе будет грозить опасность, она проснется. Но не рискуй зря — для никсы ее сил пока маловато. Хотя в остальном, конечно, она ничем не будет отличаться от моего малыша. Ну, разве что полом?

Кер удовлетворенно фыркнул и снова умчался прочь, ужасно довольный тем, что скоро обретет подругу. Но напоследок все равно успел вспрыгнуть на плечо мага, одобрительно потереться о его щеку, тщательно обнюхать задремавшую змейку и осторожно коснуться ее носом. Словно пожелал добрых снов и побыстрее набираться сил.

Мастер Викран проводил его долгим взором и снова повернулся к беспокойно замявшейся девушке:

— Айра?

Она неловко потупилась, нервно теребя подол своего платья.

Странно, но теперь, когда он вернулся, ее уверенность вдруг куда-то бесследно испарилась. Когда оказалось, что Занд принял и его. Когда перед ним раскрылась целая бездна лет, которые он вряд ли захочет провести в одиночестве. Прекрасно зная, о чем он может спросить. Ужасно смущаясь, но при этом отчаянно желая открыться… это случилось так быстро. Так внезапно. Столько событий, столько чувств… целая буря! И в ней, и в нем. Словно из бушующего пожара довелось шагнуть в прохладный и роскошный дворец. Или, падая в пропасть, уже перед самой землей вдруг обнаружить под ногами твердую опору. Могучую. Надежную. Несокрушимую. Такую же крепкую, как сидящий напротив маг.

— Айра? — снова позвал Викран, осторожно коснувшись пальцами ее щеки и заставив мгновенно вспыхнуть до корней волос. — Скажи, почему?

Не поднимая глаз, она тихонько вздохнула.

— Почему ты меня вернула?

— Потому что ты прав: Сердце Зандокара не терпит лжи. Потому что Оно слышит не речь, а людские души. И потому что умеет проявлять самые потаенные наши желания. Твои… мои… Марсо… заставляя говорить только то, что действительно важно. Ведь лер Альварис мог попросить по-разному. Он мог потребовать вечной жизни. Бесконечной силы. И я дала бы ее столько, сколько он мог выдержать. Но он оказался слишком жаден. Пожелал столько, сколько я могла ему дать. А дать я могу очень много. Понимаешь? Его кара была справедливой.

Мастер Викран бережно приподнял ее лицо, настойчиво заглядывая в серо-голубые глаза, и прошептал:

— Я спросил тебя не об этом.

Айра наконец нашла в себе силы посмотреть на него прямо и с трепетом встретила его горящий взгляд, в котором все еще метались сомнения, былые страхи, недоверие… все, о чем он думал многие-многие дни. То, что она успела прочитать в его памяти. Все, что услышала и внезапно поняла. Что открыло наконец для нее простую, незатейливую, но какую-то ослепительную истину, рядом с которой поблекло все остальное — ненужное и совершенно пустое.

Все, кроме него.

Она тихо вздохнула.

— Я люблю тебя, Викран дер Соллен.

Маг судорожно сглотнул, не понимая, как такое возможно, если он не сделал ничего, чтобы ее завоевать.

— Я слышала твою боль, — неожиданно призналась Айра. — Помню все твои воспоминания с того дня, как мы впервые встретились. Я очень жалею, что тебе пришлось так много пережить. Жалею, что нас разлучили в самом начале. Жалею, что мы не узнали друг друга раньше. И повторяю: Сердце Зандокара не терпит лжи.

Он замер.

— Я прощаю тебя за то, что ты натворил в незнании, — тихо сказала Айра, обхватив руками его ладони. — И благодарна, что ты нам помог. Не твоя вина, что все так сложилось. Не твоя вина, что лер Альварис нас обоих использовал. Не твоя вина, что я оказалась в Занде. И не твоя вина, что за эти годы я так сильно изменилась.

— Айра, но ведь я…

— Ты спас мне жизнь, — ласково улыбнулась она, прижавшись щекой к его теплой руке. — И семь лет назад, и сегодня. Я знаю только это. А больше ничто не имеет значения.

Маг снова вздрогнул.

— Ты…

— Да. — Айра со вздохом прижалась к его груди и облегченно закрыла глаза. — Я не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу, чтобы ты страдал. И не хочу, чтобы твое сердце погибло. Не уходи никуда, пожалуйста. Я люблю тебя любым: волком, коршуном, человеком… не оставляй меня больше, Викран дер Соллен… никогда не бросай… ты слышишь? Не уходи от нас. Пожалуйста. Оказывается, это так больно.

И он наконец поверил. В то, что понял ее правильно. В то, что не заснул. Не умер. И не слышал сейчас полубезумный бред истерзанного сомнениями разума.

Наконец он сумел тихо выдохнуть. Избавился от мучительных колебаний. И позволил себе осторожно обнять ее за плечи. А потом с невыразимым облегчением прижался щекой к ее макушке, коснулся губами мягких волос, зажмурился, чувствуя, как сладко замирает стремительно оживающее сердце, и неслышно шепнул:

— Не брошу. Маленькое мое солнце… моя Эиталле… Всевышний, как же долго я к тебе шел! И как долго бродил во тьме, не зная о том, что ты действительно существуешь!

Она только тихо вздохнула. А потом прижалась крепче и слабо улыбнулась, откуда-то точно зная, что вот теперь-то все обязательно будет хорошо.

Конец четвертой книги

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg