«Богиня по выбору»

Богиня по выбору (fb2) - Богиня по выбору (пер. Кира Владимировна Бугаева) 1496K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Филис Кристина Каст

Ф.К. Каст БОГИНЯ ПО ВЫБОРУ

Посвящается моему отцу Дику Касту (Майти-Маусу — старому тренеру). Я люблю тебя.

Клоп

Divine by Choice

Copyright © 2006 by P.C. Cast

«Богиня по выбору»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018

* * *

Часть первая

Глава 1

Словно чернила, растекающиеся по листу черной бумаги, темнота на краю обозримой картины дрогнула, разливая холод предчувствия по моей коже. Что за черт? Я вгляделась во тьму. Ничего. Пустая беззвездная ночь, ставшая ветреной и холодной.

Я определенно схожу с ума.

Война с фоморианцами закончилась много месяцев назад. Рядом нет крылатых монстров, готовых в любой момент наброситься на меня. Слава богине, я нахожусь в своем храме, не только красивом, но и недоступном, как настоящая крепость. Даже если одному из чудовищ и удалось ворваться в этот мир (и об этом никто не узнал), я нахожусь в полной безопасности. Откровенно говоря, мне больше грозит быть заласканной сверх меры и избалованной до смерти, чем оказаться захваченной демонами. И все же меня окутало неприятное чувство, как говорят, могильный холод. И сегодня у меня не в первый раз появилось ощущение, что грядет нечто ужасное.

Ступая по мрамору дорожки, ведущей к памятнику, я опять поймала себя на мысли, что дурное предчувствие словно витает в воздухе. Сколько недель это длится? Вот черт! Я припомнила, что это происходит уже две или три недели. У меня пропал аппетит, что само по себе странно, потому что еда — моя настоящая страсть. Возможно, причина тому — внезапное нарушение пищеварения или стресс. Самое странное то, какими мне виделись тени. Они были темными, ощутимо плотными и определенно представляли опасность.

Да, совсем недавно я пережила страшную войну, в которой хорошим парням (конечно, они были на моей стороне) пришлось сражаться со злобными демоническими сущностями, чтобы спасти мир от порабощения, а возможно, и полного уничтожения. В буквальном смысле. От такого девушка может стать немного нервной, особенно если она обычная учительница английского языка из Оклахомы, которую случайно обменяли с Любимицей Эпоны в мире, который больше похож на Древнюю Шотландию и мифологическую Древнюю Грецию, чем на Брокен-Эрроу, штат Оклахома, красивейшее место недалеко от Талсы. Да, война окончена. Демоны уничтожены, а с миром, кажется, все в порядке. Так почему же у меня такое чувство, что мерзкое чудовище готово вот-вот наброситься на меня из темноты? Вот черт, опять начинает болеть голова.

Дойдя до памятника Маккаллану, я в очередной раз попыталась привести в порядок мысли, несколько раз глубоко вздохнула, наслаждаясь покоем и безмятежностью, царившей в этом месте. Высокие изящные колонны окружали выложенное мрамором возвышение с тремя ступенями, на резном пьедестале покоилась массивная чаша с горящим душистым маслом, никогда не иссякавшим и источавшим сладостный аромат.

Серебристо-серый дым лениво поднимался к круглому отверстию в купольной крыше. Медленно приближаясь к чаше, я любовалась тем, как красиво подчеркивает ее желтый цвет беззвездное темное небо. Я настояла на том, чтобы памятник не был заключен в стены, его окружали колонны, поддерживающие купол, и горел неугасимый огонь. Здесь возникало ощущение свободы, символом которой и был монумент. Мне кажется, это понравилось бы человеку, память о котором здесь увековечена.

Легкий бриз коснулся моих волос, и я зябко поежилась. Холодный, пропитанный влагой воздух пробирал до костей. Хорошо, что я позволила Аланне надеть на меня подбитый горностаем плащ, хотя от моих покоев до памятника идти совсем недалеко.

Между колоннами появилась молодая служанка и склонилась чуть ли не до пола в низком реверансе.

— Леди Рианнон!

— Маура, мне ничего не нужно. Можешь идти спать.

Девушка смущенно улыбнулась:

— Да, миледи, — а затем выпалила: — Но вы ведь позвоните, если что-то понадобится?

Я устало улыбнулась в ответ:

— Да, непременно.

Служанка умчалась, а я усмехнулась, закатив глаза, и посмотрела на урну.

— Надоедливая резвость молодости, — пробормотала я, вглядываясь в коптящее пламя. — Хотя кому я говорю. Видимо, ты считаешь и меня полной юношеского задора.

Не получив ответа, которого и не ждала, я поднялась по ступеням и, глубоко вздохнув, села. Обернув плащом колени, я сложила руки и опустила голову.

— Тогда я и не представляла, что ты можешь подумать. Ведь я тебя по-настоящему не знала. — Я вновь вздохнула и раздраженно откинула щекотавший щеку локон.

Я так надеялась, что посещение памятника, как обычно, поднимет мне настроение, однако сегодня не удалось развеять надвигающуюся депрессию. Я потерла правый висок, где с каждым ударом сердца все сильнее пульсировала головная боль. Резкий порыв ветра распахнул полы плаща и растрепал волосы на затылке. Я склонила голову, чтобы поправить кожаную ленту, удерживающую прическу, и тут краем глаза уловила быстрое движение чего-то скользкого и темного, утекающего в сторону. Мгновенно забыв о волосах, я выпрямилась, готовая дать отпор всему, что посягнет на мое уединение.

— Кто здесь? — властно спросила я.

Мне никто не ответил. Я огляделась. Низкие облака затянули ночное небо. Свет шел лишь от пламени. Все казалось таким, как обычно, — кроме темноты, отражавшей мое настроение. Ничто зловеще не шевелилось, таясь или подкрадываясь.

— Что с тобой, Шеннон? Возьми же себя в руки!

Это, наверное, ветер шумит меж веток деревьев и бередит мою впечатлительность. Должно быть, именно так. Все ведь как обычно.

Но снова едва уловимое движение привлекло мое внимание. Я резко повернулась, но увидела лишь угольного цвета мглу, сползающую на темный занавес ночи — черные чернила разлились по черной бумаге. Я поежилась, и мысли неожиданно пришли в движение. Что рассказывала мне Аланна, когда я только появилась в Партолоне? Что-то о темных богах, которых лучше не называть. Черт, так я ведь ничего о них и не знаю. Почему одно воспоминание вызывает в душе страх?

Нет, что-то здесь не так.

Уже несколько недель меня гнетет чувство слишком глубокое и тяжелое, чтобы назвать его печалью или одиночеством. Я закрыла лицо руками и всхлипнула.

— Как бы я хотела, чтобы ты был жив, папа. Мне так надо поговорить с тобой о том, что творится у меня в душе.

«Он ведь не твой отец, — усмехнулся мой внутренний голос. — И мир этот не твой. Самозванка. Мошенница. Узурпатор».

— Теперь это мой мир! — выкрикнула я и разрыдалась. Голос прозвучал неожиданно сильно в тишине ночи. Звуки отскакивали от колонн и эхом разносились в пространстве, как удары колокола. Они окружили меня, возвращаясь, и я невольно попыталась ответить, но опомнилась и рассмеялась своей глупости.

— Черт, что со мной? Сижу, кричу сама на себя, испугавшись несуществующих монстров? — Способность шутить немного подняла мне настроение. Я вытерла слезы и глубоко вздохнула, закинув голову.

Внезапно на небе из пелены тумана выплыла полная луна. Неземная красота светящегося шара заставила меня улыбнуться.

— Не важно, что я родилась не в этом мире. Я люблю его. Здесь мое место, и мне все нравится, — решительно заявила я себе.

Вне всяких сомнений, это была истинная правда. Рианнон, настоящая Воплощенная и Любимица древней кельтской богини лошадей Эпоны, вырвала меня из Америки двадцать первого века — точнее, из городка Брокен-Эрроу, штат Оклахома, — где я была вполне довольной жизнью Шеннон Паркер, учительницей английского языка в старших классах, невероятно привлекательной, остроумной, хотя и без гроша в кармане. Рианнон удалось наложить заклинание, которое и поменяло нас местами. Шесть месяцев назад я очнулась после страшной автомобильной аварии, как тогда считала, в Партолоне — параллельном мире мифологии и магии. Путаницы в моем восприятии добавило то, что некоторые жители зеркального Партолона существовали в моем прежнем мире. Вернее, они выглядели, говорили и вели себя так же, однако при этом казались совсем чужими. Отсюда и этот памятник Маккаллану, моему отцу, который им на самом деле не был.

На мгновение грудь сжала тоска, не по настоящему отцу, с которым нас разделяло пространство, печаль охватывала меня при мысли об отце Рианнон Маккаллане, жестоко убитом почти сразу после моего появления в Партолоне. Своей властью богиня дала мне возможность увидеть смерть отца Рианнон, чтобы я предупредила этот мир о грядущем зле. Я понимала, что человек, погибший у меня на глазах, лорд Маккаллан, вождь клана, не мой родной отец, однако внутренний голос постоянно что-то нашептывал. Маккаллан был вождем и храбрым воином, мой настоящий отец тоже был лидером, в основном молодых людей. Для своих мирных боев он выбрал футбольное поле. Я не могла отделаться от ощущения, что меня что-то связывает с человеком, так похожим на папу.

— Как же все запутано, — печально произнесла я, вставая, и прикоснулась на прощание к чаше. Тело вождя не было здесь захоронено, он остался лежать с остальными воинами в обугленных руинах замка Маккаллан. Я приказала воздвигнуть этот монумент в память о нем, чтобы выразить уважение, которого был достоин Ричард Паркер.

Мне довелось много узнать о Рианнон, некоторые вещи смутили и оскорбили меня, однако ее любовь к отцу вызывала восхищение. Итак, теперь я наслаждаюсь положением леди Рианнон, Верховной жрицы Партолона, Любимицы Эпоны, место которой заняла. Надеюсь, и она вдоволь «насладилась» жизнью низкооплачиваемой учительницы государственной школы в Оклахоме.

Эта мысль очень меня развеселила. Я медленно пошла по дорожке, ведущей к храму Эпоны.

— Да уж, — язвительно прошептала я. — Ясно, что она в восторге от нового положения, раз несколько месяцев назад попыталась вновь поменяться со мной местами.

Воспоминание об этой неудачной попытке вернуло меня в реальность. Рожденная не в этом мире, я прочно связана с ним. Партолон стал моим домом; этот народ мой, Эпона — моя богиня. Закрыв глаза, я мысленно вознесла ей молитву: «Эпона, прошу, помоги мне остаться здесь».

Желудок сжался, и я с трудом сглотнула. Может, причина как раз в этом? Рианнон решила вернуться к старым трюкам, желая перетащить меня обратно в Оклахому, чтобы самой вернуться в Партолон, и это пугающее, мучительное чувство связано с предостережением, посылаемым Эпоной, чтобы я держала ухо востро. Ох… Одна мысль о том, что я рискую никогда больше не увидеть Партолон — мужа, людей, которых здесь полюбила, — вызвала очередной приступ тошноты. Черт! Как я устала от этого болезненного состояния! Я вздрогнула, когда новый порыв ветра тронул мои волосы и пробежал по ткани плаща. Я опять заметила надвигающуюся на меня пугающую тень. Похоже, у меня начались галлюцинации. Отлично — стоило мужу уехать на месяц, проверить, как восстанавливаются после битвы провинции, как у меня поехала крыша. Расправив плечи, я приказала себе выбросить дурные мысли из головы.

Рианнон в Оклахоме. Я здесь, в Партолоне. Все останется как есть. Мне нужно только всегда быть начеку и обращать внимание на странности, впрочем, проще сказать, чем сделать. Правда, меня все чаще мутит… но это может быть, например, грипп, добавившийся к хандре под названием: «Молодая жена осталась дома одна». Ничего страшного, муж со дня на день вернется, и все будет хорошо. Жизнь пойдет своим чередом. По крайней мере, в этом я себя убеждала, стараясь не думать о крадущихся за мной тенях. Огни храма впереди манили теплым светом, и я прибавила шаг, насвистывая мелодию из «Шоу Энди Гриффита». Кстати, достаточно громко.

Глава 2

Ксожалению, следующий день был не лучше.

— Черт! — Я выплюнула на ладонь кусок клубники в шоколаде. — Какая гадость! — Я скривилась, посмотрев на кучку полупережеванной массы, похожей на фарш. Я поморщилась и перевела взгляд на девушку, ставшую для меня кем-то вроде робинзоновского Пятницы. Иными словами, Аланна знала всех и вся в Партолоне, и дружба с ней очень помогала мне выглядеть настоящим Воплощением богини, а не глупой курицей, неизвестно зачем забравшейся на дерево. — По-моему, она испортилась.

После очередной бессонной ночи мне меньше всего нужны были проблемы с желудком, тем более что он меня беспокоил и до этого случая. Аланна взяла одну из ягод, стараясь не нарушить художественную композицию на блюде, понюхала и осторожно надкусила.

— М-м-м… — Девушка облизнулась и улыбнулась мне, как кошечка, наевшаяся сметаны. — Видимо, тебе случайно попалась испорченная — эта восхитительно вкусная, — сказала она и поспешно отправила ягоду в рот.

— Выходит, я выбрала единственную гнилую? — проворчала я, склонилась над блюдом и принялась тщательно выбирать.

Отыскав самую большую и аппетитную, я двумя пальцами ухватила ягоду за зеленый хвостик.

— Фу! — На ладони опять появилась розовая кучка. — Это уже не смешно! Опять гнилая. — Я протянула надкусанную ягоду Аланне. — Пожалуйста, попробуй и скажи мне, что я не сумасшедшая.

Аланна была хорошим другом, к тому же она отвечала за предстоящий торжественный ужин, поэтому она приняла ягоду, понюхала ее и положила себе в рот. Я ждала, что сейчас выражение ее лица изменится и она выплюнет гнилую ягоду себе на ладонь, поэтому на всякий случай отстранилась, чтобы не оказаться на линии огня.

Я ждала. Ждала.

Аланна сглотнула, подняла на меня глаза и захлопала ресницами.

— Только не говори, что она вкусная.

— Риа, но она правда вкусная. — Девушка протянула оставшийся крошечный кусочек. От ароматов шоколада и ягод меня замутило.

— Нет-нет, оставь.

— Вероятно, ты еще не пришла в себя. — Теперь Аланна смотрела на меня с тревогой. — Хорошо, что Каролан и Кланфинтан сегодня возвращаются. Твои проблемы с желудком слишком затянулись.

Да, уж жду не дождусь, когда наш «доктор» меня осмотрит — не имея ни пенициллина, ни возможности сделать анализы крови, ни рентгена и так далее, так далее, так далее. Поделиться с Аланной своими страхами я не могла, поскольку Каролан был не только лучшим врачом в этом мире, но и ее мужем.

Ко мне подбежала молоденькая служанка.

— Миледи… — Она присела в реверансе. — Позвольте, я вытру вам руку!

— Благодарю. — Я взяла из ее рук влажную льняную салфетку. — Я могу сделать это сама. — Видя, что она огорчилась так, словно ей нанесли личное оскорбление, я поспешила добавить: — Но буду очень тебе признательна, если ты принесешь мне что-нибудь попить.

— О да, конечно, миледи! — Девушка просияла от удовольствия.

— Принеси кубок и для Аланны! — крикнула я в спину девушке, умчавшейся выполнять мою просьбу.

— Конечно, миледи! — крикнула та через плечо и скрылась за большими дверями с арочным проемом, ведущими в кухню.

Порой чертовски приятно быть Возлюбленной Эпоны. Ладно, готова признать, что это приятно всегда. Я была окружена роскошью и любовью жителей. В моем распоряжении армия прислуги, цель жизни которой — услужить мне, предугадать и исполнить любую прихоть. Думаю, не стоит упоминать о шкафах, забитых великолепными нарядами, и бесчисленном количестве шкатулок (смогу ли я, наконец, остановиться?) с драгоценностями. Что скрывать, я жила совсем не так, как позволяет зарплата скромной учительницы из Оклахомы. Такой вот подарок судьбы.

Отложив салфетку, я повернулась к столу и увидела, что Аланна пристально меня разглядывает.

— Что? — По моему тону нельзя было не понять, что я раздражена.

— В последнее время ты очень бледная.

— Я плохо себя чувствую. — Ответ вышел слишком сердитым. Я постаралась улыбнуться и продолжала уже живее: — Не переживай, я просто подхватила… подхватила (что бы сказал Шекспир?)… горячку, — закончила я, довольная тем, что помню простонародное слово.

— Это длится уже две семидневки.

Клянусь, она вела себя скорее как заботливая мама, чем подруга.

— Риа, я же все вижу. Знаешь, у тебя изменились вкусы в еде. И ты похудела.

— И что? Это все вирус. И погода отвратительная.

— Скоро зима, Риа.

— Невероятно, но, когда я сюда попала, была уверена, что здесь никогда не бывает холодно.

Я повернулась к стене и принялась разглядывать красивую картину, на которой женщина, буквально копия меня, скакала верхом на белоснежной кобыле. Грудь была обнажена (разумеется, моя грудь, а не кобылы), меня окружали полуголые девицы (мне казалось, они должны быть именно девицами) и осыпали цветами. Над ухом послышался приглушенный смех Аланны.

— Рианнон предпочитала, чтобы ее писали во время весенних и летних празднеств. Упивалась видом своего тела.

— И не только видом, — пробурчала я себе под нос.

Попав в Партолон, я почти сразу поняла, что окружавшие меня здесь люди похожи на моих друзей и знакомых из прежнего мира не только внешне, но и по характеру. Например, Аланна и моя лучшая подруга Сюзанна. Рианнон, к сожалению, была не самым приятным человеком. Мы с Аланной пришли к выводу, что причина в воспитании. Рианнон никогда ни в чем не знала отказа и выросла совершенно порочной Верховной жрицей, из меня же отец вытряс бы всю мою оклахомскую душу, если бы я позволяла себе в детстве капризничать. Именно поэтому я человек организованный и с довольно строгими моральными принципами. Рианнон же, если использовать выражения двадцать первого века, была настоящей стервой без тормозов. Все, кто ее знал, ненавидели ее либо боялись. А кое-кто и то и другое. Кроме того, она была абсолютно безнравственной и никогда и ни в чем себе не отказывала. Признаюсь, мне было очень непросто, так сказать, оказаться в ее шкуре.

В Партолоне всего три человека знали, что я не настоящая Рианнон: Аланна, ее муж Каролан и мой муж, Кланфинтан. Все остальные были уверены, что мой характер несколько месяцев назад чудесным образом изменился, кстати, тогда же я решила использовать укороченный вариант своего имени — Риа. Разумеется, народные массы не должны были знать, что объект их поклонения прибыл из двадцать первого века. К моему огромному удивлению, богиня Эпона предельно ясно дала понять, что я и есть ее Любимица. Вот так.

Деликатное покашливание вернуло меня в реальность.

— Служанки сказали, что вчера ты дольше обычного оставалась у памятника Маккаллану. — Аланна не скрывала беспокойства.

— Я люблю там бывать. Ты же знаешь. — Очень некстати я вспомнила о тенях и не решилась поднять глаза на подругу. — Аланна, помнишь, ты рассказывала мне о личном слуге Рианнон. Кажется, его имя начиналось на Б.

— Брес, — фыркнув, произнесла Аланна.

— Точно, Брес. Он правда поклонялся темным богам?

Аланна с подозрением прищурилась:

— Я помню все, что говорила. У Бреса была сила, которой его наделили зло и тьма. Почему ты о нем вспомнила?

Я пожала плечами, стараясь выглядеть безразличной.

— Не знаю. Может, холодная, темная ночь навеяла мысли?

— Риа, меня очень беспокоит, что в последнее время ты…

К счастью, Аланну заставил замолчать звук шагов.

— Ваше вино, миледи. — Маленькая служанка вернулась с подносом, на котором стояли два хрустальных бокала, вероятно, с моим любимым мерло.

— Благодарю. — Я лихорадочно рылась в памяти, вспоминая имя девочки. — Нарин.

— Рада служить вам, Избранная Эпоны! — Она унеслась, словно ветер.

Бог мой, столько энергии.

— За наших мужей. — Я подняла кубок, надеясь сменить тему.

Раздался хрустальный перезвон бокалов. Аланна неожиданно залилась румянцем.

— Ой! — Я с трудом заставила себя проглотить вино. — Какая гадость! — Я склонила голову, и в нос ударил тошнотворно-кислый запах. — Неужели положение Избранной Эпоны больше ничего не значит в этом мире? Почему мне постоянно подают испорченные продукты? — Такое поведение настолько мне не свойственно, что я сама была потрясена подобной несдержанностью. Черт, и почему я готова расплакаться по любому поводу?

— Риа, позволь, я попробую?

Аланна взяла бокал, принюхалась, потом сделала большой глоток. И еще один.

— Чувствуешь? — Я ждала подтверждения своему разочарованию.

— Все в порядке. Отличное вино.

— Только не это. — Я упала на кушетку, стоявшую рядом с кофейным столиком. — Я умираю. У меня рак или опухоль мозга, может, аневризма или что-то в этом роде. — В горле защипало, и опять захотелось плакать.

— Риа, — Аланна села рядом и взяла мою руку в ладони, — возможно, ты просто нервничаешь и поэтому стала вспыльчивой и мнительной. Тебе немало пришлось вынести за то время, что ты находишься в нашем мире.

Вспыльчивой, ну конечно. И что все это значит? Может, вскоре Аланна заявит, что мне необходимо кровопускание или надо просверлить дырки в черепе, чтобы выпустить пар, а возможно, выберет из методов Средневековья что-то пострашнее. Я попыталась вспомнить, как пенициллин получали из хлеба.

— Каролан обязательно тебе поможет. — Аланна похлопала меня по руке.

— Да, Каролан разберется.

Черта с два! В этом мире нет прогрессивных технологий. Как и заведений, где обучали бы медицине. Скорее, он будет бормотать надо мной нечто бессвязное и заставит выпить микстуру из соплей лягушки. Все. Я обречена на погибель.

— Ванна всегда тебе помогала. — Аланна встала и потянула меня за собой. — Пойдем, потом я помогу тебе выбрать красивый наряд и украшения к нему. — Она молчала, пока я неохотно вставала с кушетки. — Ювелир приходил сюда, когда ты была занята с Эпи. Я велела ему оставить все новое, что он принес. Помнится, там были роскошные серьги с бриллиантами и очень красивая золотая брошь.

— Ну, раз уж ты настаиваешь…

Улыбаясь друг другу, мы покинули зал.

Подруга хорошо знала о моей страсти к украшениям, способной улучшить настроение так же быстро, как общение с любимой кобылой Эпи, названной в честь Эпоны, и это всегда срабатывало. Эпи была полной копией меня, но в облике лошади. Она также была Любимицей богини, между нами установилась прочная связь, которую я считала волшебной.

— Послушай! — В купальне меня озарило. — Может быть, у меня такая реакция на происходящее с Эпи?

Вечером в Самайн, перед первым ноября, кобылу предполагалось свести с жеребцом, по традиции так делали каждый третий год.

Число «три» в Партолоне считается магическим, как объяснила мне Аланна, поэтому, когда наступал третий год, лошадь, являвшуюся Воплощением богини, сводили с жеребцом, чтобы обеспечить плодородие земель и богатый урожай. Первое ноября наступит через пару дней, и в Эпи проснулась раздражительность и темперамент, это началось как раз неделю назад, когда прибыл ее будущий жених.

— Рианнон никогда ничего подобного не испытывала перед спариванием Эпи.

— Интересно, это нормально для Избранной Эпоны или Рианнон была такой эгоистичной стервой, что не обращала внимания на настроение Эпи? — Не дожидаясь ответа Аланны, я продолжала: — Может, Рианнон ничего не замечала, потому что сама всегда была на взводе?

Мы хором рассмеялись, и мое внутреннее напряжение немного ослабло.

У дверей купальни стояла охрана из двух моих лучших воинов. В положении богини было несколько моментов, которые я оценила сразу. Прежде всего, как Богиня воинов, она имела в своем «штате» сто мужественных красавцев, и это было важным преимуществом моего нового статуса. От меня не ускользнуло, что воины надели поверх летней одежды, состоявшей, хм, из одной набедренной повязки, туники из кожи. Я усмехнулась, осознав свое разочарование из-за того, что теперь не увижу их мускулистые тела.

Да, я замужем, черт, но я ведь не труп. Меня окутали тепло и запахи комнаты, где горело множество свечей. Над поверхностью воды в глубоком бассейне поднимался пар. Приглушенный шум падающей воды, наполнявшей бассейн, в сочетании с влажным теплом манили погрузиться в расслабляющую синеву, обещая избавление моего несчастного тела от болезненных и необычных ощущений. Я вытянула шею, освобождаясь от капюшона теплой накидки, защищавшей меня от промозглой погоды поздней осени, и поблагодарила Аланну, пытавшуюся помочь мне снять шелковые одежды. Я медленно вошла в бассейн с подогретой минеральной водой и положила голову на гладкую поверхность каменного выступа. Лежа с закрытыми глазами, я слушала, как Аланна отдает распоряжение служанке принести чашку травяного чая, и невольно поморщилась, вспомнив отвратительный вкус вина. Довольно странно, ведь до недавнего времени красное вино было моим любимым.

Может, я старею?

Нет, тридцать пять с половиной — еще не старость. К тому же мне всегда хотелось стать в преклонном возрасте одной из тех дам, которые носят много крупных украшений, делают шикарные модные прически, пьют вино и умирают от болезни под названием старость, желательно безболезненно и мгновенно, как от аневризмы, и после роскошного ужина. Сейчас же мне нравится готовиться к золотому времени, которое непременно наступит в будущем.

В сотый раз я попыталась убедить себя, что у меня обычный грипп и ничего более серьезного. Однако неприятные мысли испортили настроение и раззадорили воображение. Днем тени не беспокоили меня, казались глупым плодом фантазии.

Кланфинтан к вечеру будет дома. Стоило подумать о том, что этой ночью мы будем вместе, и на душе у меня стало легче, по крайней мере, мне хотелось в это верить. Я не видела мужа почти месяц, и отсутствие в этом мире телефонов и Интернета невероятно меня раздражало. Мы женаты чуть меньше полугода, но без него я чувствую себя одинокой, лишенной какой-то части себя, словно ступка без пестика. Поверьте, это чувство способно здорово сбить с толку человека, поменявшего миры. Я словно застряла в другом измерении, как в «Звездных войнах», только здесь не было Кирка и инопланетянки, которой он увлекся.

— Попробуй. — Аланна протянула мне кружку с ароматным чаем. — Надеюсь, он успокоит твой желудок.

Я с подозрением принюхалась, боясь, что запах опять покажется мне тошнотворным. Похоже, я скоро стану с опаской прикасаться к вещам, как царь Мидас. К счастью, аромат трав и меда мне понравился. Сделав несколько глотков, я ощутила, как тошнота проходит.

— Спасибо, подруга, мне действительно лучше. — Если я уверена, значит, так и будет. Произнесла вслух, теперь точно сбудется.

— Горничная сказала, часовые видели воинов Кланфинтана. — Болтовня Аланны действовала успокаивающе. — Скоро они прибудут. Надеюсь, не задержатся. Каролан обещал, что вернется накануне Самайна, за два дня, следовательно, сегодня. — В ее голосе слышалось нетерпение и предвкушение молодой жены. Я отлично ее понимала. Пока я нежилась в воде, перед глазами то и дело возникал мускулистый торс мужа.

— Бог мой, как же я соскучилась.

— Так же, как я по Каролану.

Мы обменялись взглядами, понятными только близким подругам.

— Передай-ка мне ту губку. К его приезду я хочу источать пленительный аромат и быть красиво одетой. — Ну, на какое-то время.

Я взяла губку и вылила на нее побольше любимого мыла из мякоти кокосового ореха. Аланна тем временем открыла один из моих огромных шкафов.

— Приятно будет снова увидеть Викторию. — Последние два месяца мне не хватало главной охотницы. Обязанности заставляли ее путешествовать почти постоянно, и я рада была узнать от кентавра (это, как Пони-экспресс, только гонец идет в комплекте с транспортным средством), что она присоединилась к войску мужа и вернется вместе с ним.

Мы стали близкими друзьями, и я искренне надеялась, что храм Эпоны станет для нее вторым домом.

— Возможно, нам повезет, и Дугал улыбнется, — озорно сверкнув глазами, произнесла Аланна.

— Он и так улыбается, маленькая шалунья.

— Ах, вот что означает это выражение лица? — Она прищурилась. — А я-то думала, он заразился от тебя недомоганием.

— Бедняга Дугал. Вы с Кланфинтаном постоянно его дразните, неудивительно, что он вечно красный от смущения.

— Кстати, а как ты считаешь, что между ними произошло?

— Ну, я думаю, это порыв страсти. Помнишь, прежде чем она ушла, их обоих довольно долго не было в храме. А как он страдал после ее отъезда, к тому же он всегда краснеет при упоминании имени Вик. Я уверена, они любовники.

Аланна захихикала.

— Он так трогательно краснеет, правда?

— Кто бы говорил! — Я брызнула водой в ее сторону, но подруга ловко увернулась.

— Я не краснею.

— Ну да, ты не краснеешь, я не ругаюсь. — Мы весело рассмеялись. — Подай, пожалуйста, полотенце. — Я принялась тщательно растирать кожу, мечтая о том, что вечером рядом с мужем и друзьями я опять почувствую себя бодрой и здоровой. — Хорошо, что Кланфинтан велел Дугалу остаться здесь и заняться новыми казармами для кентавров. У него не будет времени грустить. — Несколько месяцев назад Дугал потерял брата, потом влюбился в главную охотницу Викторию, которая, несмотря на их отношения, оставила его ради привычной жизни. Дугал еще так молод, в нем бурлит кровь.

— Знаешь, Риа, возможно, Виктория не случайно встретила войско, вдруг она просто ищет повод вернуться… — Подруга многозначительно приподняла брови, отчего лицо ее стало по-детски наивным. — К Дугалу.

— Надеюсь. — Я отбросила полотенце и провела рукой по ткани, которую приготовила для меня Аланна. — Они были бы отличной парой, не важно, что он моложе. Чутье подсказывает мне, что кентавр, которого полюбит Виктория, должен быть молод и в отличной физической форме.

Мы дружно кивнули и расхохотались. Я завернулась в полотенце, села в кресло у туалетного столика и откинулась на спинку, позволив Аланне разбираться с моими непослушными рыжими кудрями.

— Мне непременно нужно постричься, — заключила я. Я почти шесть месяцев в этом мире, а в парикмахерской была за несколько недель до перемещения. Моего мастера, Рика, хватил бы удар, если бы он увидел мою шевелюру. Он часто говорил мне: «Не понимаю, подруга, как ты можешь доверять свои волосы женщине. Они завидуют тебе и делают все, чтобы ты выглядела ужасно. Я же не против того, чтобы ты выглядела прекрасно. Скажем так, мы с тобой не соперники».

— Но женщины не отрезают волосы.

Я фыркнула. Помнится, как-то Кланфинтан сказал мне то же самое.

— Послушай меня, моя дорогая. — Я уставилась на ее отражение в зеркале. — Нет ничего плохого в том, чтобы время от времени подрезать кончики. За эти полгода я видела больше женщин с секущимися концами, чем за последние десять лет. Можно подумать, мы отправившиеся в ретрит пятидесятники.

Аланна слушала меня молча. Она привыкла к моим заявлениям, которые в этом мире были непонятны. Полагаю, подруга была рада, что я всего лишь говорю громче обычного, и ничего более. Поверьте, у нее есть на то основания. Я уже упоминала, что Рианнон была совсем не ангелом.

Пока я размышляла над тем, как же все-таки подстричь волосы, Аланна закончила с укладкой и макияжем. Я долго не могла привыкнуть к тому, что каждое утро она помогает мне одеться и привести себя в порядок. Ведь Аланна буквально копия моей лучшей подруги Сюзанны, и мне очень неловко использовать ее в качестве прислуги. Вскоре я поняла, что таковы обязанности Аланны, ведь, по сути, она моя рабыня. Впервые услышав от нее такие слова, я возмутилась и теперь говорю всем, что она мой личный помощник и товарищ по жизни.

Впрочем, должна признаться, мне нравится такое внимание.

Надо сказать, Сюзанна всегда и во всем оставалась леди, что совсем неудивительно, поскольку родилась она на юге Миссисипи и лишь много позже перебралась в Оклахому (это место не считалось настоящим Югом). Аланна определенно наделена благородной гордостью южан. Видимо, качества истинной леди с Юга генетически столь сильны, что не меняются в зависимости от пространства и времени.

Подруга коснулась моего плеча, давая понять, что закончила с прической. Я встала, подняла руки и принялась терпеливо ждать, когда она завернет меня в золотистый шелк и заложит складки так, чтобы наряд выгодно подчеркивал изгибы фигуры и длинные ноги.

— Подержи вот здесь, я поищу новую брошь.

Зажав левой рукой струящуюся ткань, я смотрела, как Аланна перебирает в шкатулке драгоценности, золотой блеск которых тешил мое тщеславие.

— Вот… — Подруга протянула украшение, выставляя на мой суд. — Разве она не прекрасна?

— Бог мой, волшебно красиво! — Из моей груди вырвался стон помешанной на драгоценностях женщины.

Передо мной была золотая миниатюрная копия моего мужа — несущийся вперед воин-кентавр. Обеими руками он держал меч, украшенный бриллиантом, его волосы (или грива, если хотите) развевались. Великолепные мышцы человека, и коня, напряжены. Фигура была словно живой, мне даже показалось, что я ощущаю его трепет. А может быть, фигура и в самом деле трепетала, ведь в этом мире никогда ни в чем нельзя быть уверенной.

— Прекрасно, — протянула я, когда Аланна приколола брошь на место. — Очень похож.

— И я заметила. — Она отвернулась и вынула из шкатулки пару серег в форме колец, украшенных множеством бриллиантов. — Надеюсь, это немного тебя оживит. — Пламя свечей заставило камни заиграть, серьги будто вспыхнули огнем.

— Представляю, сколько они стоят. — Я надела серьги, наслаждаясь их тяжестью.

— Разумеется, они дорогие. Только самого лучшего… — Предложение мы закончили хором: — Достойна Избранная Эпоны.

Аланна протянула мне изящную диадему, украшенную янтарем, и я надела ее на лоб. Она сидела идеально, будто была создана для меня, словно я действительно была рождена для того, чтобы занять это место, и стала избранницей богини для оказания почестей, ну и, разумеется, исполнения обязанностей. Неудивительно, что я полюбила этот мир. Здесь мой муж, мои друзья; люди зависели от меня и верили мне; кстати, работа Любимицы Эпоны вознаграждается лучше, чем труд учительницы из Оклахомы, да что там, торговец бургерами получает больше учительницы государственной школы, представляю, как «обрадуется» Рианнон, когда это выяснит.

— Выглядишь прелестно. Бледная немного, но очень хорошенькая.

— Спасибо, мамочка. — Я скорчила смешную ро жицу.

В дверь два раза осторожно постучали.

— Входите! — крикнула я.

Малышка Нарин распахнула дверь и вбежала в зал, оживленно размахивая руками.

— Миледи! Воинов видели у Западного хребта.

— Что ж, надо их встретить.

— Не забудь плащ, Риа, — напомнила Аланна и помогла надеть плащ, подбитый горностаем (спешу отметить, что здесь нет защитников животных). Затем она сама закуталась почти в такой же плащ, и мы были готовы.

Обе женщины отступили, давая мне пройти, и, когда я выходила из купальни, сердце мое забилось сильнее. Сразу свернув налево, я прошла по личному коридору, ведущему во внутренний двор храма Эпоны. Охранники распахнули перед нами двери, и мы оказались перед толпой людей.

— Приветствую тебя, Эпона!

— Да благословит тебя богиня, леди Рианнон!

— Да хранит Эпона Избранную!

Я улыбалась и весело махала рукой слугам и стражникам, расступившимся передо мной, чтобы я могла пересечь двор, пройти мимо фонтана со статуей лошади, омываемой тугими струями, и добраться, наконец, до внешней стены храма из мрамора цвета слоновой кости. Мне понравилось, что снаружи собралась толпа жителей, желавших поприветствовать наших храбрых воинов, вернувшихся домой.

Храм Эпоны был возведен на плато, главный вход его, на некотором возвышении, был обращен как раз на запад. Подняв глаза от толпы, я вновь ощутила, как забилось сердце от живописного вида. Заходящее солнце раскрасило небо акварелью цвета гвоздики и фиалки, затемнив у самого горизонта до синевы чистого сапфира. На этом великолепном фоне появились фигуры воинов.

Миновав Западный хребет, войско двинулось дальше, словно единый поток — могучая сила, заключенная в грациозных телах. Сначала были видны лишь тени внутри тени, кентавры вперемежку с людьми на лошадях. Они быстро приближались, и стали различимы отдельные фигуры. Узоры, вышитые бисером на кожаных жилетах кентавров, сверкали и переливались, меняя цвета с каждым шагом. Уздечки лошадей с всадниками вспыхивали, ловя отражение солнечных лучей, падающих на великолепно украшенные налобники.

Воины неслись вперед плечо к плечу, над их головами развевалось знамя Партолона — вставшая на дыбы серебристая кобыла на царственном пурпурном фоне.

Достигнув местности перед самым храмом Эпоны, представлявшей собой открытую площадку, что было сделано в стратегических целях, войско совершило ловкий маневр и разделилось. Поток словно покрылся рябью, и вот уж он льется с двух сторон, окружая толпу встречающих, бурными криками приветствовавшую их появление.

Мне неожиданно вспомнились тренировки отца. Его команда играла столь успешно, что количество зрителей на их пятничных матчах в школе значительно превосходило обычное число болельщиков. Папа считал, что будет полезно для поднятия морального духа спортсменов немного развлечь фанатов, для этого разыгрывал на поле со своими мальчиками замысловатые комбинации. Футболисты делали ложные замахи и перемещались так, что происходящее напоминало постановку талантливого хореографа.

Охваченная приступом одиночества из-за тоски по отцу, невозможности встретиться с ним в этом мире и разделить радость увиденного, я наблюдала за моим мужем-кентавром, отважным воином. Он вырвался из строя и направился в мою сторону.

Папе он бы понравился.

Я сбросила с себя оцепенение и сглотнула, подавляя подступившую тошноту. Расправив плечи, я вскинула голову, чтобы выглядеть как настоящее воплощение богини, и вышла вперед, навстречу мужу.

Нас разделяли несколько шагов, овации и крики мгновенно смолкли, наступила ожидаемая тишина. Кланфинтан двигался быстро, однако время для меня остановилось, давая возможность разглядеть его. Он двигался с уверенностью и грацией, которая, как я раньше полагала, была не свойственна его виду — кентаврам. Вы, наверное, думаете, что такое создание — наполовину лошадь, наполовину человек — должно быть неуклюжим чудовищем; ошибка природы, неудавшаяся попытка объединить два мира. Поверьте, это не так. Кентавры были самыми утонченными из всех существ, которых я встречала в жизни, а мой муж — принц среди них. Он был высок, его мощный торс возвышался надо мной, хотя я была ростом пять футов семь дюймов. Темные блестящие волосы, как у испанских конкистадоров, заплетены в толстую косу, несколько непослушных прядей игриво выбивались, обрамляя лицо со строгими чертами.

Сейчас, увидев его после месяца разлуки, я посмотрела на него другими глазами и поняла, что он удивительно похож на Кэри Гранта, тот же мужественный облик, такие же четко очерченные скулы и соблазнительная ямочка на подбородке.

Взгляд скользнул ниже, и губы сами собой растянулись в улыбку — жилет кентавра очень ему шел, к тому же оставлял открытыми самые соблазнительные части. Как я теперь знала, температура тела у кентавров на несколько градусов выше, чем у человека, неудивительно, что холод не доставляет ему неудобств. Я не впервые любовалась этим восхитительным и во всех смыслах жарким телом. От талии и ниже он выглядел как безупречно сложенный жеребец гнедой масти ростом в шестнадцать ладоней в холке, со шкурой необыкновенного цвета спелого желудя, начищенной до блеска, хвост и манжеты на его ногах были черными.

Сейчас он казался мне особенно красивым, но каким-то чужим.

Муж встал напротив, подавляя меня одним своим присутствием. Я едва сдержалась, чтобы не отступить назад, и поспешила поднять глаза и встретиться с ним взглядом.

Глаза Кланфинтана были большими, но по-азиатски чуть раскосыми, цвета беззвездной ночи, такими темными, что зрачок был почти неразличим. Они завораживали меня, внезапно отступившая на время тошнота вновь дала о себе знать.

Неожиданно я вспомнила, как впервые подумала об интимных отношениях с этим неземным существом. Я была серьезно обеспокоена даже после того, как узнала, что по своему желанию он может приобретать облик человека.

Кланфинтан улыбнулся, и в уголках его глаз появились знакомые морщинки. Он взял мою руку, повернул ладонью вверх и прижал к своим губам. Взглянув исподлобья, он нежно прихватил зубами ее мягкую часть.

— Приветствую тебя, Любимица Эпоны, — произнес он звучным голосом, и слова разнеслись над толпой. — Твой муж и воины вернулись.

Энергия его речи приятно окутывала меня, даря ощущение любви. Муж несколько раз моргнул, и беспокойство улетело, словно его и не было, как гонимая резким осенним ветром листва. Нет, передо мной не гигантского роста незнакомец, а мой муж, мой любовник, мой помощник.

— Добро пожаловать домой, Кланфинтан. — Как у каждого преподавателя, у меня хорошо поставленный голос, каждое произнесенное слово было отлично слышно на большом расстоянии. При этом мои губы непроизвольно сильнее растягивались в улыбке. — Великий вождь и воин, муж мой. — Я шагнула и оказалась в его теплых объятиях, надеясь, что охватившая меня радость не столь откровенно видна присутствующим. — Я скучала по тебе. — Дрожь пробежала по телу, когда он склонился и нашел мои губы. Поцелуй был коротким, но страстным.

Я не успела ответить ему тем же, Кланфинтан подхватил меня за талию и посадил на спину. Словно по сигналу, нас окружили члены семьи и друзья, их восхищение и тепло ласкало нас и влекло к храму Эпоны.

Краем глаза я заметила в толпе платиновую блондинку, повернулась и увидела, как моя подруга Виктория кивает в ответ на сдержанное приветствие Дугала. Они оказались рядом, но даже не коснулись друг друга, хотя было видно, что оба не замечают окружавшей их толпы. Сторонний наблюдатель не уловил бы эмоций на прекрасном лице Виктории, казавшейся спокойной и безучастной. Узнав ее ближе, я поняла, как мастерски эта девушка умеет скрывать чувства; для главной охотницы и предводительницы своего народа это очень ценное качество. Но я все прочла в ее глазах, они горели желанием, и я надеялась, что Дугал видел это так же ясно, как я.

Кланфинтан вел толпу за собой, и вскоре она скрыла пару друзей из вида. С сожалением вздохнув, я положила руку на плечо мужа и принялась оглядываться, время от времени приветствуя взмахом руки знакомых воинов. Мне было непросто сдержать бурную реакцию тела на появление Кланфинтана, однако я должна помнить о своих обязанностях.

— Все очень серьезно, Возлюбленная моя! — раздалось над ухом, и я вздрогнула, будто схватилась за оголенный провод. Черт, ненавижу такие штуки!

Кланфинтан повернулся и посмотрел на меня с тревогой, но я успокаивающе похлопала его по плечу. Мое состояние мгновенно передалось ему.

Эпона не говорила со мной несколько месяцев, но я знала ее голос, как свой.

Мы вошли во внутренний двор храма, и Кланфинтан повернулся к напиравшей толпе. Посмотрев на меня через плечо, он накрыл мою ладонь своей. Я несколько раз кашлянула, приводя в порядок беспорядочные мысли.

— Хм, да, я… — Люди замолчали. Оглядев толпу, я заметила мелькнувшую между фигурами тень. Замерев на мгновение, она насторожилась, словно чего-то ждала, но исчезла, стоило мне остановить на ней взгляд. Я снова откашлялась, стряхивая с себя наваждение. — Я… я… — Мой взгляд блуждал, пока я не увидела Аланну. Она крепко обнимала мужа, но смотрела прямо на меня, поджав губы, явно недовольная моей непривычной растерянностью.

Я выдохнула и заговорила:

— Мы приглашаем всех вас, почитающих Эпону, а также ваши семьи, присутствовать на празднике в честь наших храбрых воинов. — Я наконец смогла расслабиться и заговорила уверенно: — Разделите с ними радость встречи, угощение и вино!

Толпа восторженно приняла мои слова и была го това пройти в главный зал. Кланфинтан развернулся, осторожно поднял меня и поставил на землю рядом с собой. Мы вместе первыми вошли в зал, муж старался ступать не так широко, чтобы не выступить вперед.

— С тобой все нормально, Риа? — негромко спросил он.

— Да, все хорошо. — Я постаралась улыбнуться, но мне помешала тошнота, на борьбу с которой пришлось срочно бросить все силы.

Стражники у дверей салютовали нам так слаженно, будто все были тенью одного человека. Они распахнули двери, и ароматы великолепной еды вырвались наружу, заманивая и дразня.

Кланфинтан проводил меня к двум ложам, которые всегда напоминали мне о роскоши Древнего Рима. Поклонившись, когда я опустилась на одно из них, он занял свое место. Мы, как и древние римляне, вкушали пищу лежа (только обходились без обжорства и его последствий). Изголовья наших лож почти соприкасались, перед нами в пределах досягаемости на узком столе были выставлены яства. Я посмотрела на мужа и улыбнулась, однако меня озадачил его пристальный взгляд. В зале наступила тишина, и я опять откашлялась, прежде чем начать молитву. Надо сказать, для меня выступать перед аудиторией (равно как и объяснять, отчитывать, наставлять) было делом не только привычным, но и любимым.

— Благодарю тебя, богиня Эпона, за счастливое возвращение наших воинов. — От моего уха не ускользнул тихий гул одобрения среди гостей. Я закрыла глаза, высоко подняв голову, и вытянула вверх руку, будто обращаясь к небесам и людям одновременно. — Мне достаточно было сомкнуть веки, чтобы увидеть, какие трудности нам пришлось пережить в прошедшем сезоне. — В первые дни своего пребывания в Партолоне я узнала, что год здесь поделен не на месяцы, а на сезоны и связан с лунными циклами. — Однако наша богиня была все время рядом. Мы слышали ее голос в шуме дождя и птичьей трели, ощущали в смене циклов луны, дуновении ветра, сладком и живительном запахе земли. Смена сезонов учит нас тому, что жизнь не состоит из одних только радостей. Иногда мы получаем их от судьбы вперемешку с трудностями, иногда их приходится искать самим, ведь, только промыв песок, можно получить золото. Сегодня мы благодарим богиню за драгоценный дар. Слава тебе, Эпона! — Слова эхом разнеслись по огромному залу. Я открыла глаза, улыбнулась собравшимся на пир и легла, опираясь на локоть.

— Принесите мне травяной чай и уберите вино, — тихо велела я стоящей наготове служанке.

Она внимательно посмотрела на меня, видимо, старалась понять, чем вызвано столь странное поведение, но не посмела задавать вопросы.

— Что с тобой, Риа? — Кланфинтан говорил почти шепотом, но беспокойство на его лице заставило нескольких близких друзей, лежащих неподалеку (в том числе Аланну и ее мужа), повернуться и посмотреть на меня вопросительно.

— Ах, — отмахнулась я, изо всех сил стараясь выглядеть веселой, — небольшое недомогание, никак не хочет меня оставить. — Пытливый взгляд мужа я встретила своей обычной ироничной усмешкой. — Оно такое же настойчивое, как и я.

Послышались приглушенные смешки, но я заметила, что лица Аланны и Кланфинтана оставались серьезными.

— Ты бледная… — Муж продолжал внимательно меня разглядывать. — И, кажется, похудела.

— Ерунда. Невозможно стать слишком богатым или слишком худым, — отшутилась я.

— Хм. — Мой муж несколько раз фыркнул, такой звук часто издают лошади.

— Аланна, — окликнула я подругу, — разве девушки не собирались сыграть нам во время пира?

— Да, Риа, — улыбнулась она в ответ, хотя улыбка получилось натянутой, видимо, думает, что я на грани нервного срыва. — Они, как всегда, ждут твоего разрешения. — Она указала рукой на эстраду в дальнем углу, где шесть девушек сидели, напряженно ожидая команды, сложив музыкальные инструменты на колени. Все с волнением посмотрели в мою сторону.

Как глупо. Что со мной происходит? Определенно, это опухоль мозга. Я подняла руки, дважды хлопнула в ладоши, и сразу послышались волшебные звуки арфы. Остальные инструменты вступали по очереди, и вскоре я была очарована мелодией, немного напоминавшей кельтскую, но полную магии Партолона.

Внезапно я поняла, что из моих глаз сейчас польются слезы, надо признать, я с трудом поборола желание свернуться калачиком и зарыдать в голос.

Похоже, со мной происходит что-то серьезное. Я не плакса, более того, женщины, у которых постоянно глаза на мокром месте, меня нестерпимо раздражают.

Звон посуды привлек мое внимание к столу. Передо мной появилось блюдо с чем-то похожим на курицу, политую чесночным соусом. Аромат распространился быстро, и мне пришлось плотно сжать губы, чтобы подавить тошноту.

Я сжала руку испуганно посмотревшей на меня служанки.

— Убери это и принеси… — процедила я сквозь зубы, перебирая в голове блюда, вкус которых не вызывал отторжения. Тут я очень кстати вспомнила о правиле БРЯТ, применимом в случаях проблем с желудком, — бананы, рис, яблочное пюре, тосты; о нем я узнала, когда после колледжа работала администратором в клинике, это меня сразу воодушевило. — Рис! Принеси мне отварной рис.

Девушка захлопала ресницами:

— Только рис, миледи?

— Да. И еще поджарь несколько кусочков хлеба, — добавила я с улыбкой.

— Конечно, миледи.

Проводив взглядом служанку, я повернулась к мужу, разглядывающему меня с подозрением. Желая избежать вопросов, я решила сделать шаг первой и весело защебетала:

— Итак, рассказывай, я хочу знать все-все. — Я взяла чашку, надеясь, что травяной чай успокоит желудок. — Люди переселились в Сторожевой замок и Ларагон? Вам удалось схватить оставшихся в живых фоморианцев?

— Риа, я ведь еженедельно отправлял тебе отчеты о наших действиях, чтобы держать тебя в курсе.

— Я помню, любимый, но мне интересны детали. — Я улыбкой поблагодарила служанку, поставившую передо мной тарелку с дымящимся белым рисом.

— Как пожелаешь. — Он вздохнул, откусил от чего-то отвратительно вкусного и начал рассказ о событиях прошедшего месяца: — К нашему прибытию работы по ремонту и благоустройству обоих замков были уже завершены, поэтому разместить людей удалось достаточно быстро…

Слушая Кланфинтана, я разглядывала его лицо и осторожно глотала рис, запивая чаем.

— …так что в Ларагоне все прошло гладко, в этом нам очень помогла Талия и другие музы. Знаешь, многие воспитанницы изъявили желание остаться в Ларагоне, чтобы помочь вновь прибывшим и их семьям устроиться. — Он хитро улыбнулся. — Мне кажется, некоторые приближенные муз не вернутся в Обитель.

Замок Ларагон был возведен близ Обители муз — своего рода института для девиц Партолона. Для учебы отбирались лучшие девушки, их воспитанием занимались девять жриц — земных воплощений муз. Получившие образование при храме Обители были самыми уважаемыми женщинами в Партолоне. Неудивительно, что у воинов не возникло никаких проблем с устройством в замке Ларагон.

Кланфинтан смотрел на меня с возрастающим беспокойством, однако продолжал:

— Впрочем, женщинам, перебравшимся в замок, поначалу было нелегко, поэтому я решил отложить отъезд на несколько недель. Ничего удивительного, что, после всех совершавшихся там зверств, новые жители чувствовали себя в его стенах неуютно.

Я отлично знала, о каких зверствах он говорит, от воспоминаний у меня бежал мороз по коже. Вскоре после того, как я очутилась в Партолоне, раса гуманоидов-вампиров, называемых фоморианцами, предприняла попытку уничтожить этот мир и его жителей. Самым ужасным было то, что мужчины-фоморианцы охотились на местных женщин, насиловали их и оплодотворяли. На свет появлялись мутанты, скорее монстры, чем люди по своей сути.

Я содрогнулась, вспомнив сцену родов, свидетельницей которой стала благодаря Эпоне, пожелавшей, чтобы я все увидела сама, и отправившей мой дух в путешествие. Думаю, будет достаточно сказать, что женщины во время родов погибали. Фоморианцы считали их одноразовым материалом, инкубатором для потомства.

Несмотря на то что чудовища едва не разрушили замок и уничтожили всех его обитателей, расправа с ними была скорой и успешной. Намного хуже обстояли дела со Сторожевым замком. Именно через него фоморианцы проникали в Партолон, и прошло несколько месяцев, прежде чем мы об этом узнали. Враги обосновались в замке, сделав его своим штабом, там же держали женщин, которых насиловали до тех пор, пока они не производили на свет потомство. Там женщины и умирали, разрываемые изнутри когтями младенцев-монстров.

— Я благодарна тебе за то, что ты задержался и убедился, что женщины, переселившиеся в Сторожевой замок, чувствуют себя в безопасности. — Не помню, в который раз я вознесла хвалу Эпоне за то, что нам удалось одолеть фоморианцев, а также поблагодарила внезапную эпидемию оспы, как это ни покажется странным; болезнь ослабила врагов и уничтожила значительную часть их воинства.

— Я знал, что ты не ждешь от меня меньшего. — Во взгляде мужа было столько тепла.

— Ты мой герой. — Я вздохнула и мечтательно улыбнулась.

— Только такой тебя и достоин. — Словесная пикировка между нами была делом привычным. К тому же Кланфинтан расслабился, видя, что я стала больше походить на саму себя.

Обидно, что с моей стороны это была лишь игра. Я заставила себя проглотить ложку риса, слушая рассказ мужа.

— Однако выследить оставшихся в живых фоморианцев было сложнее, чем обустроить заново замки. — Лицо его помрачнело. — За время наших поисков мы обнаружили много женщин. Их похитители умерли или сбежали, бросив несчастных беременных пленниц. — Он покачал головой. — Многие были заражены оспой, большинство были так слабы, что вскоре умерли. Выжившим, находящимся на ранних сроках беременности, Каролан давал зелье, чтобы спровоцировать выкидыш. Это срабатывало во всех случаях, но половина женщин все равно погибла. К сожалению, Каролан не смог помочь избавиться от плода тем, кого мы нашли уже слишком поздно. Он был в силах лишь облегчить их боль и предсмертные муки.

Он огляделся, пытаясь найти взглядом целителя.

— Он очень страдал, Риа, что не смог спасти все жизни.

Я проследила за его взглядом и увидела Каролана. Меж его красивых, выразительных глаз появились глубокие морщины. Он не выпускал Аланну из своих объятий и смотрел так, будто может потерять, если не будет ощущать ее присутствие физически.

— Я позабочусь о том, чтобы в ближайшие дни у Аланны было достаточно свободного времени. — Я подмигнула мужу и улыбнулась.

— Замечательно, это пойдет ему на пользу. — Он перехватил мой взгляд. — Я надеюсь, что моя жена тоже сможет выкроить время, — он лукаво сощурился, — для своего мужа.

— Хорошо, что я знакома с твоей женой. — Мне хотелось, чтобы слова прозвучали волнующе, а я выглядела соблазнительно, однако опять помешала тошнота. — Она уверяла меня, что… О черт! — Едва успев отвернуться, я перегнулась через подлокотник, к счастью с противоположной стороны от мужа, и, подобно фонтану, извергла месиво риса и темного чая прямо на превосходный мраморный пол. К моей досаде, изрядная порция досталась юной служанке, не успевшей вовремя отскочить.

Мгновенно стихли все звуки — присутствующие застыли в оцепенении. Я принялась поспешно вытирать губы, разглядывая следы своего позора. И тут заметила белые зернышки, показавшиеся мне чем-то знакомым… это же… личинки! О нет!

Меня снова вырвало, на этот раз на подоспевших ко мне Викторию и Каролана.

— Ой, п-простите! — Я тряслась и заикалась, лихорадочно вытирая слезы. Мне показалось, что я должна непременно встать, но стоило мне подняться, зал будто заволокло серым туманом и стало трудно дышать. Тело сделалось ватным, отказываясь мне повиноваться, колени подгибались.

— Я здесь, Риа! — донесся сквозь пелену голос Виктории, оказавшейся рядом даже раньше Кланфинтана. Подруга осторожно положила меня на кушетку.

Я открыла глаза, но дышала все еще с трудом. Все, это конец. Мне суждено скончаться здесь, перед гостями. Бог мой, какая некрасивая смерть, сокрушалась я…

Кланфинтан склонился надо мной, и я мельком увидела его белое, как бумага, лицо. Странно, ведь обычно его кожа бронзового оттенка.

— Нет, подожди, я должна сказать Вик… — Голос казался чужим, словно источник звуков находился за пределами моего тела. Я вытянула руку в пустоту, но охотница-кентавр ее поймала. — Люби его, — прошептала я. Глаза Виктории расширились. — Не обращай внимания на мнения других и на разницу в возрасте.

Подруга попыталась вырвать руку, но у меня неожиданно нашлись силы ее удержать. Я ведь умираю, она обязана меня выслушать. На смертном одре люди получают определенные привилегии. Возможно, близость смерти так пугает столпившихся у одра, что они невольно внимают речам, которые в любое мгновение могут прерваться. В любом случае я собиралась высказать все, что считала нужным, а потом можно и уходить.

— Он тебе нужен. Прекрати убегать и отказываться от ценного подарка судьбы.

Виктория смотрела на меня с обычным для нее спокойствием, ни одна мышца на лице не дрогнула, лишь расправленные плечи внезапно опустились, выдавая ее внутреннее смятение. Я из последних сил пожала руку подруги, и моя голова упала на широкую грудь Кланфинтана.

— Как же мне плохо, — пробормотала я.

Последняя фраза, которую я услышала, прозвучала особенно громко в тишине зала.

— Лекарь, следуй за мной, — произнес мой муж ледяным тоном.

Глава 3

— Она в таком состоянии уже больше двух семидневок, — произнесла Аланна, и по ее тону было ясно, что она очень встревожена. Я посмотрела на нее с укоризной, но это не остановило подругу. — Однако раньше ее никогда не рвало, тем более прилюдно.

— Мне уже лучше, просто надо немного полежать. — Как стыдно, что все это произошло на глазах гостей и моих друзей, я так перепугала мужа, что он подхватил меня и в буквальном смысле галопом понесся в спальню, а Каролан и Аланна бежали следом. Я застонала. — Ужасно, что я испортила праздник. — Подруга открыла рот, но я ее перебила. — Аланна, вернись в зал и успокой всех, скажи, что у меня… например… — Я повернулась к Каролану, надеясь, что он мне подскажет, однако целитель молчал. — Что это случилось на нервной почве, но теперь, когда мой муж и Каролан дома, все наладится.

Аланна собиралась мне возразить, но я выложила козырь:

— Я прошу тебя сделать это ради меня. Ведь люди будут волноваться.

— Да, конечно. — Она вздохнула и улыбнулась, моя тактика была ей хорошо известна. — Но я вернусь сразу же, как только всех успокою. — Аланна коснулась губами моего покрытого испариной лба, материнским жестом провела по руке Кланфинтана и поцеловала мужа, успев шепнуть: — Умоляю, выясни, что с ней.

— Я все слышу! — слабым голосом пробормотала я, но на это никто не обратил внимания.

Я осталась одна с мужчинами, не сводившими с меня глаз, будто я была ценным яйцом, из которого вот-вот должен кто-то вылупиться.

— Почему ты не сообщила о своей болезни? — нарушил тишину Кланфинтан.

Я попыталась возражать, защищаться, объяснять, что, в общем, со мной все в порядке, однако выражение его лица подсказывало, что так легко мне не отделаться.

— Не хотела тебя волновать. И еще я думала, если не обращать внимания на болезнь, она пройдет сама собой.

Муж фыркнул и скривился, будто считал мое объяснение величайшей глупостью в мире.

— Мне надо тебя осмотреть, Риа. — Ровные интонации Каролана меня успокоили.

— Х-хорошо, — неуверенно кивнула я.

— Кланфинтан, я позову тебя, когда закончу. — Теперь роль генерала, отдававшего приказы, перешла к целителю.

— Нет, я останусь с Риа. — Надо признать, мой муж умеет быть настойчивым.

Не давая мне возможности вмешаться, Каролан заявил:

— И ей, и мне будет удобнее, если мы останемся без свидетелей. Доверься мне, дорогой друг. — Он сжал плечо Кланфинтана и многозначительно посмотрел ему в глаза.

Первым отвел взгляд мой муж. Он склонился и поцеловал меня в лоб.

— Я буду рядом. Зови сразу же, если понадоблюсь.

Он быстро удалился, а я беспомощно посмотрела на целителя:

— Спасибо. Я люблю его, но ты прав, сейчас нам лучше поговорить наедине.

Каролан улыбнулся в ответ и сел на толстый пуховый матрас рядом со мной.

— Какое интересное у тебя ложе. — Он жестом указал на огромный матрас, лежащий прямо на полу моей просторной спальни.

— Когда твой муж наполовину, извини, жеребец, приходится находить нестандартные решения некоторых вопросов. Скажи на милость, как коню разместиться на обычной кровати? Да и мне, воплощению богини полагается нечто большее, чем кучка соломы или опилок. — Я похлопала по матрасу. — Нас это устраивает.

— Аланна говорила, ты придумала для него специальное название.

— Зефир, — усмехнулась я. — Это такая воздушная сладость белого цвета из моего прежнего мира. — Хорошо, что Каролан, Аланна и Кланфинтан знали, кто я на самом деле. Мне было очень приятно, что хотя бы в кругу близких я могу делиться воспоминаниями о прошлом, не боясь себе навредить. Внезапно меня осенило, что Каролан нарочно подталкивает меня к приятным воспоминаниям, чтобы я расслабилась и болтала не переставая. Этот ход был, определенно, новым для него, и мне не хотелось испытывать его на себе. — Итак, меня уже не тошнит, что дальше?

— Ничего особенного, — успокоил меня Каролан. — Сначала я попрошу тебя ответить на несколько вопросов, потом осмотрю тебя. — Все же он отлично владеет своим голосом и умеет успокаивать. — Скажи, как давно ты испытываешь неприятные симптомы?

Я была готова ответить, однако он поднял руку:

— Риа, ты должна ответить честно. Если ты не будешь до конца откровенной, мне будет сложно распознать болезнь и помочь тебе.

Ох-ох-ох…

— Почти три недели, или, как говорит Аланна, три семидневки. Просто последние две недели мне было так плохо, что скрывать от нее я уже не могла. — Я посмотрела ему прямо в глаза. — Ты же знаешь, как она переживает за меня.

Каролан закатил глаза и принялся ощупывать лимфоузлы на моей шее.

— Мне хорошо известно, какой может быть Аланна, когда дело касается благополучия тех, кого она любит. — Пальцы его легли на запястье, и он принялся измерять пульс. — Как давно началось это самоочищение?

— Очищение? — Я вскинула брови. Булимия никогда не была моей проблемой. Я из тех девушек, которые «едят все, что видят, и еда сгорает в них, словно в топке».

— Ты давно освобождаешься от того, что съела?

— Ну, рвоту я точно не сама спровоцировала.

— Разумеется, нет! — Он прервал осмотр и посмотрел так, будто был шокирован моим заявлением.

Я с трудом сдержала улыбку. Наш главный целитель в ужасе от того, что стало почти нормой среди моих сверстниц в двадцать первом веке. Откровенно говоря, порой я забываю, что нахожусь не в том мире, где эталонами красоты являются анорексичные модели, имеющие приличный бюст лишь благодаря мастерству пластических хирургов.

— Ну, э-э-э… только последнюю неделю, но все три присутствует желание очиститься. — Чтобы не запутать целителя, я добавила: — Точнее сказать, я постоянно испытываю ощущение, что меня вот-вот вырвет.

— Вырвет… — повторил Каролан. — Интересное обозначение. — Он открыл огромный кожаный саквояж, который носил с собой постоянно.

Мы обменялись улыбками.

— Какие еще неприятные симптомы ты испытываешь, помимо тошноты?

Я задумалась.

— Я стала нервной, подавленной. Может, у меня начинается депрессия? — Я решила, что имеются в виду все испытываемые мной эмоции, включая галлюцинации прошлым вечером.

Каролан успокаивающе похлопал меня по руке и достал из саквояжа длинную воронку, сделанную из картона.

— Пожалуйста, сядь и дыши глубоко, — велел он, и я поняла, что воронка является чем-то вроде местного стетоскопа.

Похоже, то, что он услышал, его удовлетворило, поскольку он отложил инструмент и продолжил осматривать мое тело: ощупывать, надавливать, постукивать и попутно задавать вопросы. Каролан расспросил обо всем, что со мной происходило, вдаваясь в мельчайшие подробности, начиная от того, какие цветы служанки срезали в саду для моей спальни, заканчивая тем, как часто я ходила в туалет. Наконец, утомительный осмотр закончился. Целитель положил ладонь на мои нервно трясущиеся руки и заявил:

— Я абсолютно уверен…

— Что у меня опухоль мозга! — Ладони мгновенно вспотели, и меня опять стало мутить.

Каролан усмехнулся:

— У тебя нет опухоли, Риа, однако в твоем теле, несомненно, есть то, чего не было несколько месяцев назад. — Глаза его сверкнули, и мне захотелось наброситься на него и душить, пока они не вылезут из орбит.

— Значит, все же аневризма. Я так и знала. Видимо, я получила какую-то дозу облучения, когда эта стерва Рианнон меняла нас местами. — Я упала на подушки, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

— О, богиня, помоги мне! Риа, ты можешь меня выслушать? — В голосе целителя звучала усмешка. — Ты не умираешь и не больна, Риа. Напротив, богиня благословила тебя, ты беременна.

— Я… я… я…

— Полагаю, ребенок родится в середине весны.

— Ребенок? — Я понимала, что выгляжу очень глупо, но в голове у меня в тот момент была полная каша.

— Да. Таков мой диагноз. — Он улыбнулся и принялся складывать инструменты в свой безразмерный саквояж. — Это будет девочка, — добавил он между делом.

— Девочка? Откуда тебе известно? — Я сложила руки на еще совершенно плоском животе.

— Первый ребенок Возлюбленной Эпоны всегда девочка. Это дар от богини тебе и твоему народу.

Я застыла, глядя на него во все глаза. У меня действительно сбился цикл, но я не придала этому значения, списав на стресс, на перемещение в другой мир, где правят законы магии, на то, что стала воплощением богини. А еще на борьбу с демонами. Все вышеперечисленное может изменить гораздо большее, чем цикл.

Очнувшись, я заметила, что Каролан спешно собирается уходить.

— Ты куда-то торопишься? — визгливо крикнула я. Теперь, по крайней мере, ясно, что с моим настроением — гормоны.

— Аланна непременно захочет сообщить эту прекрасную новость гостям. Пусть празднуют всю ночь! — Я побледнела, а Каролан рассмеялся. — Не пугайся, тебе не надо будет присутствовать, но мы поднимем немало тостов за твое здоровье и ребенка. — Открыв дверь, он повернулся ко мне: — Поздравляю, Риа. Позволь мне одному из первых пожелать твоей дочери благоденствия и счастья!

Я слышала, как, пробежав мимо моего взволнованного мужа, он бросил на ходу, что тот может войти. Кентавр появился в комнате и, сложив ноги, опустился на пол около ложа. Он внимательно вглядывался, пытаясь понять по застывшему выражению моего лица и распахнутым глазам, сделавшим меня похожей на Барби, что же здесь произошло.

— Что с тобой, любимая?

— Не со мной! — Я нервно рассмеялась. — С нами.

Кланфинтан коснулся моей щеки.

— С нами? Я в чем-то виноват перед тобой? — Он побледнел и растерянно моргнул, затем лицо его просияло, озаренное догадкой. — Ребенок! — воскликнул он. — У нас будет ребенок!

— Да… — Я понимала, что со стороны моя столь сдержанная реакция кажется странной, но, поймите, мне было непросто всего за несколько минут отказаться от мысли об опухоли и свыкнуться с новым диагнозом.

Муж взял в ладони мои руки и нежно поцеловал в губы.

— Ой, — отпрянула я. — От меня плохо пахнет.

— Не важно.

— А для меня важно.

Кланфинтан склонил голову и прищурился.

— Новость тебя не обрадовала, Риа?

— Я боюсь, — выпалила я, не успев подумать.

Взгляд его потеплел, и он нежно привлек меня к себе.

— Ничего не бойся. Эпона во всем тебе поможет.

Я прижалась щекой к мягкой коже его жилета и, вздохнув, позволила себе высказать вслух свои опасения:

— Милый, я не хочу тебя обидеть, но… скажи, кто же у меня родится?

Не услышав в ответ ни слова, я закусила губу. Конечно, я любила мужа и очень не хотела ранить его чувства, но все же отец моего ребенка лишь наполовину человек. Меня не мог не волновать вопрос, как будет выглядеть плод такого смешения генов и как я произведу на свет дитя в мире, где понятия не имеют о кесаревом сечении и эпидуральной анестезии.

— Она будет похожа на тебя, Риа.

— А что же у нее будет от тебя? — прошептала я, уткнувшись ему в грудь.

Поразмыслив несколько секунд, Кланфинтан уверенно произнес:

— Душа. Дорогая, у нее будет частичка моей души.

— Большего и желать нельзя.

Его теплые губы коснулись моего лба. Обняв меня крепче, он одним легким движением встал на ноги и направился к выходу.

— О, прошу тебя, только не заставляй меня возвращаться в зал, к этим людям и столам с едой. — Я нервно потерла мокрое пятно на платье.

— Нет, любимая, я отнесу тебя в купальню. Позволь мне сегодня позаботиться о тебе и о нашей дочери.

Свет его глаз успокоил меня, и я позволила пронести себя по личному коридору моих покоев до самой купальни. Стражники расступались перед нами, открывая путь, и салютовали:

— Да благословит богиня тебя и твою дочь, леди Рианнон!

Меня всегда удивляло, как в мире, где нет телевидения и Интернета, столь быстро распространяются новости? Я улыбнулась им через плечо Кланфинтана и подмигнула.

— Спасибо, ребята. — В отличие от настоящей леди Рианнон я не знала своих охранников в библейском смысле, но была способна оценить то, что видела.

— Не стоит их поощрять, — добродушно пробурчал Кланфинтан.

— Скоро я буду толстой и безобразной, и они не станут одаривать меня восторженными взглядами.

— Хм, — только и изрек он, опуская меня на край бассейна.

Одним из преимуществ положения Возлюбленной богини было наличие вокруг меня целого сонма прислужниц, считавших долгом и, разумеется, честью обеспечивать мне роскошную жизнь. Это означает, что у меня было лучшее вино, еда, одежда и украшения, лошади, воины и прочее и прочее, однако не было телевизора, телефона, компьютера и машины. Взамен я была обязана заботиться о душевном благополучии народа: проводить церемонии (кстати, с обнаженной грудью, что также требовало определенных усилий, особенно когда наступили холода) и исполнять роль главной персоны, короче говоря, делать все, что велит Эпона, по мере возможностей учительницы английского языка. Я не сомневалась, что выиграла из-за перестановок Рианнон, и в очередной раз убедилась в этом, оглядев дивной красоты купальню, всегда готовую к моему визиту.

— Я тебе помогу. — Кланфинтан потянулся к моему плечу. — Новая брошь? — Он замер, разглядывая миниатюрную копию себя самого.

— Да, сегодня я надела ее впервые. Тебе нравится?

— Мне больше по вкусу то, что она находится рядом с твоей грудью.

— Благодаря твоему сладкоречию я и оказалась в таком положении. — Я кокетливо улыбнулась и ткнула его кулачком в плечо.

— Я подозревал, что твой прежний мир не такой развитый, как наш, и если ты думаешь, что дети появляются в результате разговоров, то…

— Ах ты… — Я подняла руку, чтобы нанести второй удар, шелковая ткань скользнула вниз и обнажила грудь, о которой он только что говорил.

Выражение лица моего мужа мгновенно изменилось, и он потянулся ко мне.

— Твое тело уже изменилось. Грудь налилась, стала еще прекраснее. — Его голос действовал на меня гипнотически, я была не в силах сопротивляться его прикосновениям к моим соскам.

Даже после нескольких месяцев замужества меня не переставало удивлять, каким жарким было его тело, впрочем, я говорила, что температура у кентавров выше, чем у людей. Прикосновения мужа всегда были теплыми и возбуждающими, умом я понимала, что это лишь особенности его физиологии, но они были для меня лучшим афродизиаком.

Я дрожала от прилива желания, довольная тем, что тошнота немного улеглась.

— Ты замерзла… — Словно невзначай он потянул ткань, чтобы она упала на пол. — Полезай в воду.

— Звучит не очень романтично, — фыркнула я, но последовала совету, стараясь при этом выглядеть соблазнительно.

Но муж уже отвернулся к полке, на которой стояли ряды баночек и пузырьков. Он принялся открывать их по очереди, рассматривая и принюхиваясь.

— Золотой пузырек с ароматом ванили и миндаля, — отдала я распоряжение через плечо и стала медленно погружаться в теплую минеральную воду.

Кланфинтан поднял руку с флаконом и довольно улыбнулся.

— Отличный запах. Мне нравится.

— Знаю, поэтому и пользуюсь им.

Мы обменялись нежными взглядами.

Стук копыт о мрамор разносился по залу, когда он шел к тому месту, где я устроилась на своем любимом выступе. Поставив бутылочку с мылом на край бассейна, он скинул жилет.

— Надеюсь, тебе не надо напоминать, что сейчас лучше помолчать?

— О! — Я заморгала. — Нет, но… я, нет, не надо…

— Ш-ш-ш… — Он приложил палец к губам.

Я сжала губы, ожидая того, что должно произойти — Превращение. Будучи Верховным шаманом, Кланфинтан имел возможность менять облик. Я уверена, всегда буду наблюдать за этим с восхищением. И страхом. Интимные отношения были доступны нам, лишь когда он принимал облик человека. Надо сказать, что оставаться полностью в человеческом теле он мог не более восьми часов, к тому же ему было не вполне комфортно в нем. Сам процесс Превращения доставлял немалую боль, а став опять кентавром, муж довольно продолжительное время испытывал слабость.

Каждый раз, проходя через Превращение, Кланфинтан доказывал свою любовь и преданность мне.

Ритуальный гимн звучал все громче, я невольно ощутила магию в каждом звуке произносимых им заклинаний. Руки взлетели вверх, голова откинулась назад, волосы разметались по спине. Мне было отчетливо видно, как напряжена каждая его мышца. Кожа его начала искриться и переливаться, будто его пронзили лучи транспортера из «Звездного пути», а потом покрылась рябью, словно была жидкой. Я знала, что сейчас надо закрыть глаза, чтобы защититься от яркого света, но оторвать взгляд от действа было невозможно. Лицо мужа исказилось от невыносимой боли, затем он превратился в пылающий шар света, и, не выдержав, я все же закрыла глаза, утирая навернувшиеся слезы. Я слышала его тяжелое дыхание и сквозь полумрак, казавшийся после вспышки света непроглядной тьмой, пыталась рассмотреть его лицо.

— Кланфинтан? — дрожа от страха, позвала я.

Меня пугал не сам процесс Превращения и не творящееся на моих глазах волшебство, а муки, которые он при этом испытывал, я боялась, что однажды он просто не справится с этой болью.

— Я же просил, — задыхаясь, произнес он, — просил тебя так не волноваться.

Я потерла глаза, чтобы лучше его видеть.

— Помню, но мне так тяжело видеть, как ты страдаешь.

— За все надо платить, но знай, я ни о чем не жалею.

Ко мне вернулось нормальное зрение, и я увидела, что он так и стоит на коленях в том месте, где произошло Превращение. Убрав одной рукой волосы с мокрого от пота лица, другой он оттолкнулся от пола, чтобы встать. Поднявшись на ноги, он несколько минут стоял не двигаясь. Я знала, что он привыкает к новой форме, к менее сильной и прочной конструкции. Мой муж был большим человеком, во всех смыслах. У него было красивое, пропорциональное мужское тело, в этом облике он сохранил широкий торс и плечи, бедра стали узкими, а ноги длинными и безупречной формы. Как и все остальное, что я могла разглядеть благодаря наготе. Однако я не заметила в нем воодушевления, если вы понимаете, о чем я.

Муж вскинул бровь и стал похож на обнаженного Спока[1]. Только представьте!

— Что-то… — он оглядел себя с ног до головы, — не там, где должно быть?

У меня перехватило дыхание.

— Хочешь сказать, что части тела во время Превращения могут меняться местами?

— Нет, конечно.

Я немного успокоилась, услышав его смех и уверенные шаги к краю бассейна.

— Я просто, как ты говоришь, стебусь с тобой, — сообщил он, весьма комично копируя мой южный акцент.

— Над тобой, дубина. — Я зачерпнула немного воды и брызнула прямо в мужа, когда он склонился, чтобы взять флакон с мылом.

Кланфинтан сбежал по каменным ступеням и оказался рядом со мной.

— Тебе хорошо известно, как я старалась привыкнуть говорить по-другому.

К счастью, образ Любимицы Эпоны предполагал некоторую эксцентричность, поэтому в Партолоне быстро привыкли к моей манере говорить. Однажды, расслабившись и забыв о необходимости контролировать свою речь, я услышала перешептывание слуг: «Как она стала похожа на Эпону».

— Не надо избавляться от акцента. Мне нравится твоя манера растягивать слова.

— Все будет так, как пожелаешь, милый, — пропела я. Кстати, это не шутка. Месяц — долгий срок, и я очень соскучилась по мужу. К тому же мой желудок совсем успокоился, и теперь мои мысли приняли совсем другое направление.

— Отлично. — Потянувшись, он взял пухлую губку, налил на нее щедрую порцию мыла и поставил пузырек на пол. — Тогда я пожелаю, чтобы ты расслабилась и позволила мне подарить тебе наслаждение. — Взгляд его скользнул по водной глади, скрывающей половину моего тела. — Вам обеим.

Его слова напомнили о моем «положении», о котором я успела забыть. Молчание Кланфинтан воспринял как позволение начинать и принялся водить губкой по моим плечам. Я же принялась размышлять о том, что во мне зародилась новая жизнь.

Губка двигалась вниз, смывая остатки риса с моих рук. Мягкие прикосновения успокаивали, удаляли вместе с кусочками пищи и следы напряжения. Описав круг, губка оказалась на моей груди.

— Скажи, если тебе будет неприятно.

— Все, что ты делаешь, волшебно, — с наслаждением выдохнула я.

— Хорошо. Тогда не буду останавливаться. — Губка скользнула по бедру и ноге, потом исчезла под водой, и сильные пальцы принялись массировать мою ступню.

От удовольствия я застонала.

— А я и забыл, как тебе это нравится. — Он с воодушевлением взялся за вторую ногу.

— Благодарю тебя, богиня, — прошептала я совершенно искренне. Конечно, есть вещи, которые способны порадовать учителя больше, например прибавка к зарплате, но массаж ног получить легче, по крайней мере в Оклахоме.

Неожиданно массаж закончился, и я опять ощутила, что по моей коже скользит губка. К этому моменту я уже казалась себе слишком чистой для женщины, одолеваемой грязными мыслями. Тряхнув головой, я приподнялась и села, Кланфинтан жадно разглядывал мою грудь.

— Ты очень красивая, Риа.

— И чистая до скрипа. — Я подалась вперед и обвила его руками за шею. Соски коснулись гладкой кожи, и я потерлась ими о его торс. — Аланне надо быть внимательнее. Ты можешь вытеснить ее с должности главной помощницы в купальне.

В ответ он накрыл мои губы поцелуем, жадным и страстным. Я с наслаждением прижала его к себе, положив руки на рельефную спину. Знакомые ощущения околдовывали меня, тело охватил жар, и вскоре мне уже казалось, что мы стали единым целым.

— Я скучал по тебе, любимая, — раздался над ухом его голос, резкий и грубоватый от страстного желания.

Внизу моего живота разгорелся огонь.

— Мне не хватало твоего тепла, — простонала я, сжимая пальцами его плечо.

— О, богиня! Я должен быть осторожен с тобой, но я…

— Не надо. Обещаю, что не рассыплюсь на кусочки.

Утробно застонав, он подхватил меня под ягодицы, рванул на себя, и мы соединились по-настоящему. Я прижалась к нему, нашла его жаркие губы и язык. Мы наслаждались друг другом, измученные голодом разлуки, будто провели врозь не месяц, а вечность. Темп стремительно нарастал, оргазм охватил меня быстрее, чем обычно приходит в голову пугающая мысль о неоплаченных налогах или решение простой математической задачки. В ту же секунду я ощутила разливающееся внутри моего тела тепло семени.

По-прежнему тяжело дыша, Кланфинтан поменялся со мной местами, положил голову на мой любимый выступ, а меня посадил сверху. Я легла на его грудь и закрыла глаза от удовольствия. Наверное, мы оба думали сейчас о том, как хорошо нам вместе.

— Я думал, это случится после того, как я вымою тебя, разотру полотенцем и верну в спальню на наш зефирчик. — При каждом слове грудь его вибрировала.

— Ты так интересно произносишь это слово, будто говоришь о волшебном ковре, о чем-то загадочном, таинственном.

— Так и есть. — Он коснулся пальцем кончика моего носа. — Я ведь никогда не видел зефир.

— Надо будет попытаться где-то найти рецепт и объяснить кондитеру, как его приготовить. Знаешь, как здорово жарить его на костре.

— Но для этого придется развести огромный костер.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Обычный зефир не больше моего кулака, а вовсе не такой огромный, как наш матрас. — Смех застрял у меня в горле, и я зажала рот ладонью. — Ой! Прости, я не… — С трудом сдерживая рвоту, я покачала головой.

— Тошнит?

Волнение на его лице несколько примирило меня с неприятной ситуацией.

— Думаю, мне надо выпить чай, который готовила для меня Аланна. — Меня опять замутило, и я сглотнула.

Кланфинтан легко выбрался из бассейна, увлекая меня за собой. Взяв приготовленное полотенце, он принялся яростно тереть мое тело.

— Эй, осторожнее! Так можно содрать кожу! — Я выхватила полотенце из его рук.

— Мне казалось, тебе холодно после ванны.

— Мне отлично, вытирайся сам. — Что-то я очень чувствительная, словно кожа стала тоньше. Да, гормоны — странная штука.

— Высохну во время Превращения, — усмехнулся муж, а я обрадовалась, что моя резкость его не обидела. Надеюсь, он сможет сохранить такое же терпение все девять месяцев. Кто знает, какое еще испытание подкинет мне мое тело?

— Спасибо, я…

— Тсс…

Я не заметила, как он сделал несколько шагов в сторону и принялся напевать заклинание.

Я захлопнула рот, прежде чем с губ слетели извинения.

Готовясь закрыть глаза полотенцем, я наблюдала за Превращением. Обратный процесс проходил быстрее, возвращение в привычное тело не доставляло столько проблем. Кожный покров опять засветился, появилась рябь, и вспыхнул свет. Тут я и натянула на лицо полотенце, которое убрала лишь тогда, когда было безопасно смотреть (и говорить).

— Я очень по тебе скучала, — произнесла я, разглядывая волшебной красоты творение природы, являвшееся моим мужем.

— И я люблю тебя. Я родился для того, чтобы любить тебя. — Он подошел ближе и улыбнулся, заключая меня в объятия. Рядом с ним я всегда чувствовала себя крошечной. Не выпуская меня из своих сильных рук, он заглянул мне в глаза и произнес: — Когда тебя нет рядом, мне будто чего-то не хватает. Хорошо, что я вернулся домой.

Я не раз становилась свидетелем чудесного волшебства в этом мире, и все же меня до сих пор удивляло, что богиня создала мою вторую половинку и поместила сюда еще до того, как я здесь оказалась.

— Да. Приятно быть дома.

— Пойдем! — Он подхватил меня так легко, словно я была ребенком. (Хотя, поверьте, я вешу гораздо больше.)

— Знаешь, вообще, я умею ходить. — Мое недовольство было притворным. Мне нравилось ощущать нежную силу его объятий.

— Не противься, прошу, ведь мы так давно не виделись.

Он пнул копытом массивную дубовую дверь, раздался звук, похожий на стук дверного молоточка. Стражники мгновенно распахнули перед нами двери, и я заметила, как старательно они отводят глаза от моего тела, прикрытого одним полотенцем. Вне всяких сомнений, они боялись вызвать недовольство мужа, однако я хитро улыбнулась и помахала им через плечо.

— Ты их избалуешь.

— Они великолепны. Кроме того, тебе не о чем беспокоиться. Я не та Рианнон, которая спала со всеми стражниками и еще бог знает с кем.

— Думаю, она как раз мало времени тратила на сон.

— Ты все понял. — Я хлопнула его по плечу. — У тебя была возможность убедиться в том, что я верная жена. Считай, что Верность — мое второе имя!

— Да? А я-то полагал, что твое второе имя Мерло. — Он расхохотался, довольный своей шуткой.

Я побледнела:

— Не произноси больше при мне это слово.

Полагаю, Эпона намеренно вызвала во мне отвращение к вину, чтобы я не навредила дочери. Видимо, я должна быть ей благодарна — так и будет, когда я избавлюсь от этой тошнотворной тошноты. (Простите за каламбур и тавтологию.)

За время нашего отсутствия в спальне навели порядок: матрас, служивший нам ложем, был взбит и застелен, на столике, расположенном в алькове у стеклянных дверей за бархатным занавесом, откуда можно было выйти в сад, накрыт легкий ужин. Я с опаской принюхалась, ведь пока неизвестно, какие ароматы теперь отвергает мой организм. Не уловив ничего, что вызвало бы тошноту, я решительно прошла к столу. Сдавленный смех мужа заставил меня повернуться.

— Что тебя развеселило?

— Не ожидал, что настанет день, когда ты будешь с такой осторожностью приближаться к еде.

Мой завидный аппетит был предметом нескончаемых шуток Кланфинтана. Он любил повторять, что ему позавидовала бы и главная охотница Виктория. При этом добавлял, что ничего не имеет против. В отличие от него мне любовь к еде доставляла больше хлопот, чем радости, поскольку заставляла регулярно и упорно тренироваться.

— Очень смешно, — фыркнула я. — Не забудь, что от порции одного кентавра я сегодня уже избавилась.

Оглядев стол, я вздохнула с облегчением. Несомненно, о нашем ужине позаботилась предупредительная Аланна. Я увидела супницу с дымящимся бульоном, почти прозрачным и источавшим легкий аромат курицы; в плетеной корзинке, прикрытой льняной салфеткой, лежали золотистые тосты и тонко нарезанные бананы, рядом стоял большой чайник с горячим травяным чаем. Для Кланфинтана было приготовлено блюдо с сыром и холодной курицей. К счастью, здесь не было ни риса, ни жареной пищи, пропитанной маслом, вызывавшей у меня отвращение.

— Аланна просто умница, — похвалил Кланфинтан и принялся раздирать свою курицу.

Я налила немного бульона и откусила крошечный кусок тоста.

— Зная ее, с уверенностью могу сказать, что она уже шьет детскую одежду.

Мы переглянулись и нежно улыбнулись друг другу.

Я сделала глоток и прислушалась к себе, желая понять, как организм отреагирует на эту еду.

— Значит, твоя поездка была успешной, — заключила я, наливая ароматный чай.

— В замке Ларагон перед нашим отъездом все было отлично. Уверен, весной на его полях, как и прежде, будут расти чудесные травы и распустятся цветы. После переселения женщин в Сторожевом замке тоже все наладилось. Оставшиеся там воины будут бдительны. — Он откашлялся, и мне показалось, что положение в замках все еще его тревожит. — Ведь прежние, как нам удалось выяснить, не лучшим образом исполняли свои обязанности.

Для всех стало огромным потрясением, что давние враги Партолона фоморианцы проникли в этот мир через неприступный Сторожевой замок, защищавший единственный путь через горы. О том, как это случилось, ходило немало слухов. Я повернулась к мужу и вскинула брови, давая понять, что жду продолжения.

— Их оружие было ржавым, поломанным, совершенно непригодным для борьбы. Поля для турниров заросли сорняками, подтверждая, что воины давно не практиковались. Одним словом, они совершенно не были готовы защищаться и дать отпор. — Кланфинтан нахмурился и помрачнел. — Однако кладовые были заполнены элем и провизией. Даже без учета того, что мы привезли с собой, было ясно, что продуктов здесь более чем достаточно.

— Получается, они только ели, пили и развлекались?

— Мы обнаружили много картин, на которых… — Он неожиданно замолчал.

Во мне проснулось любопытство. В моем храме было немало фресок, на которых я изображена едва прикрытой, да и то лишь ниже пояса. Не говоря уже о полчищах служанок, одетых примерно так же, которые любили в свободное время резвиться на лугу у стен храма. (На картинах было немало подобных сцен.) Даже сложно представить, что было изображено на фресках, шокировавших кентавра, привычного к виду полуобнаженного тела и открытым проявлениям сексуальности этого матриархального мира.

— Ладно, рассказывай. Что было на картинах?

— Им нравилось причинять боль друг другу. — На моем лице не отразилось, видимо, ожидаемое им удивление. Ведь он никогда, к сожалению, в отличие от меня, не смотрел МТВ. — Во время близости. Еще нам стало известно, что они были связаны с темным богом.

У меня появилось ощущение, что вопрос о них я задала Аланне в тот день неслучайно. Я сглотнула, боясь подумать о том, куда это может меня завести, но уверенная, что инстинктам, которыми наделила меня богиня, надо доверять.

— Темный бог? Кто он?

Кланфинтан поморщился и с отвращением произнес:

— Помимо мерзких извращений я видел изображения трехликого зла.

— Подожди, я ничего не понимаю. Что за трехликое зло?

Кланфинтан понизил голос, чем еще больше напугал меня, поскольку в спальне мы были одни. К чему такая секретность?

— Я не люблю об этом говорить. Никому не следует без нужды вспоминать о темном боге, даже Верховному жрецу и Избранной великой богини. Однако как Любимица Эпоны ты должна знать, чем опасны фоморианцы и кого наши беспечные воины впустили в Партолон.

— Рассказывай, — храбро велела я, хотя мне и было немного страшно.

— Трехликое зло называют Придери. В старых легендах говорится, что некогда он был богом, как Сернуннос, однако его местом были горы и Северные земли. По легенде, он был супругом Эпоны, и она его любила. Потом он захотел получить больше силы, чтобы подчинить Эпону своей власти.

В глубине души я понимала всю абсурдность желания Придери, ведь Партолон матриархальный мир. Здесь были боги, которым поклонялись, как супругу богини, однако место их было второстепенным. Но мужчины не подвергались здесь унижению. Они уважали богиню, как прародительницу всего, за это же уважали женщин. Любое нарушение равновесия уничтожило бы Партолон, а он был прекрасным местом.

— Как поступила Эпона? — спросила я, уже зная ответ.

— Гнев богини был страшен, а боль глубока. Она вышвырнула Придери из Партолона, нанеся удар такой силы, что он распался на несколько аспектов, так бывает с душой, если она травмирована, вот почему его изображают трехликим. — Кланфинтан отвернулся, давая понять, что не хотел бы продолжать, но мне было необходимо знать больше, и я осмелилась спросить:

— И какие они, эти лики?

Муж тяжело вздохнул.

— На одном видны только глаза, губы сжаты, остальные черты размыты. Второй лик — только огромная зияющая пасть. Отвратительная. Пустые глазницы. Третий лик безупречно красив. Говорят, Придери выглядел так до предательства.

Я отхлебывала чай, стараясь не замечать, как дрожит моя рука.

— А в Партолоне ему кто-то поклоняется?

— Нет. Ну, может, только кто-то в глуши.

— Но Сторожевой замок находится не в глуши.

— Нет, но люди там попали под власть фоморианцев, их погубили жадность и порочность. Последовательность событий нам уже не удастся выяснить. Очевидно лишь, что Придери имел на них влияние. — Он коснулся моей щеки, желая успокоить. — Не волнуйся так, любовь моя. Люди лишь по собственной воле внимают тихому шепоту трехликого зла, но народ Эпоны не позволит тьме завладеть их душами. Я уверен, что новые воины Сторожевого замка будут хорошо выполнять свои обязанности.

— Вот и отлично. — Я постаралась избавиться от неприятного чувства, возникшего из-за разговора о Придери. — Значит, мой план выполним?

Кланфинтан улыбнулся:

— Да, твой приказ открыть в замке школу по подготовке воинов очень понравился новым обитателям.

— Знание и бдительность — наилучшее сочетание.

— Сторожевой замок больше не допустит вторжения врагов, — твердо произнес муж.

— Ты сказал, что выживших фоморианцев не так много, у них не хватит сил атаковать нас снова?

Эти существа были демонами-вампирами, настоящими адскими тварями, одна мысль о том, что они вновь могут попасть в наш мир через проход в горах, для защиты которого был построен замок, вызывала дрожь во всем теле.

— Я считаю, что оспа и потери в битве ослабили их племя, а возможно, и уничтожили, но стоит всегда быть готовыми к худшему.

— Могли они забрать с собой беременных женщин, когда бежали? — пугаясь своей мысли, спросила я.

— Молюсь, чтобы это им не удалось.

Ответ не обнадеживал.

— Значит, нам надо быть начеку.

— Да.

— Ясно. — Мне внезапно захотелось спать, и я широко зевнула. Кланфинтан навострил уши (впрочем, не в буквальном смысле).

— Если организм требует отдыха, не надо противиться, — тоном будущего заботливого отца произнес он.

— Хм, разнообразия ради не буду с тобой спорить. — Я встала, потягиваясь, словно кошечка.

Несмотря на тревожные мысли о темном боге, горячий бульон и ароматный чай меня успокоили, кроме того, я больше не страшилась неизлечимой болезни, поэтому чувствовала себя умиротворенной и готовой крепко заснуть. Ну, и оргазм тоже сыграл свою роль.

— Надеюсь, ты согласишься, что это один из приятных побочных эффектов твоей беременности, — ухмыльнулся Кланфинтан и прошел за мной к ложу.

— Я бы не очень рассчитывала на его продолжительность, — зевнула я, упала на матрас и прижалась к удобно расположившемуся на нем мужу. Может показаться, что спать с кентавром не очень удобно, но это не так. Какую бы позу я ни принимала, рука его всегда дотягивалась до моей спины, ноги или нежно поглаживала плечо. Его прикосновения были для меня лучшим снотворным, его любовь убаюкивала. Глаза слипались, я была готова провалиться в сон, когда услышала над ухом голос мужа:

— Я полагал, ты воспользуешься Волшебным сном, чтобы навестить меня. — Он немного помолчал, потом добавил: — Или ты приходила, а я не почувствовал?

— Нет… — Вопрос мгновенно прогнал сон. — Последний раз я делала это, когда ты воевал с Нуадой.

Кланфинтан не ответил, лишь кивнул, издав при этом странный звук. Мы оба вспомнили последнюю и самую страшную битву с Нуадой — вождем фоморианцев. Он едва не убил моего мужа. Тогда я вошла в транс, и богиня помогла мне выйти из физического тела и отвлечь Нуаду. Кланфинтан смог убить вождя, чем вызвал панику в рядах фоморианцев. Нам удалось победить. До этого Эпона тоже помогала нашим воинам через меня. Во время сна я покидала тело и отправлялась на разведку, облетала позиции врага и старалась заманить их в расставленные нами ловушки. После окончания войны и нашей победы Эпона никогда больше не прибегала к этому способу, даже когда я молила ее отправить меня во сне к Кланфинтану. Я также ни разу не слышала с той поры ее голос, к которому успела привыкнуть. Это продолжалось до сегодняшнего дня, до момента, когда она прошептала: «Все очень серьезно, Любимая моя!» Тогда я поняла, как сильно меня тревожило молчание богини.

— Я пыталась покинуть тело и отправиться к тебе, но у меня не получилось. Я молила Эпону позволить мне полететь к тебе. Ведь раньше это выходило легко, мне даже стало надоедать, так часто мне приходилось путешествовать во сне.

— Да, я помню. — Я почувствовала плечом, как муж опять кивнул.

— И знаешь, она больше со мной не говорила, — тихо добавила я.

— Риа, богиня тебя не оставит. Верь в это.

— Не знаю, что и думать, Кланфинтан. Я ведь ничего не знаю о воплощениях богини. Не забывай, я ведь не Рианнон.

— Не было дня, чтобы я не поблагодарил богиню за то, что ты не Рианнон, — с нежностью произнес он.

Рианнон действительно недолюбливали. Точнее, все, кто знал ее близко, откровенно ненавидели, и на первых порах мне это очень мешало. Кроме того, неприятно быть копией так непохожего на тебя внутренне человека.

— Иногда я задумываюсь, может, мне просто кажется, что я должна быть Избранной Эпоны?

— Ты такого невысокого о ней мнения? — спросил Кланфинтан. Надо сказать, в его голосе не было осуждения, только интерес.

— Это не так. Я ощущаю ее присутствие и имела возможность убедиться в ее силе.

— Значит, ты невысокого мнения о себе.

Что тут скажешь? Я всегда считала себя сильной женщиной с адекватным восприятием и здоровой самооценкой. Может, мой муж прав? Мне надо обвинять себя за сомнения и слабость, а не Эпону? Возможно, по этой причине мы с Рианнон такие разные. Я знала, что неуверенность в себе может быть разрушительной, но разве рефлексия в небольших дозах не полезна? Стала ли Рианнон такой избалованной и своенравной из-за чрезмерной самоуверенности? Прибавьте к этим качествам силу, которой наделяла Избранную Эпона, и получается, что, подобно Юлию Цезарю у Шекспира, она превратилась в «змеиное яйцо, что вылупит, созрев, такое ж зло». Не совершила ли Эпона то, что задумывал Брут? Поменяв нас с Рианнон местами, она уничтожила зло прежде, чем оно пробьет скорлупу, выберется наружу и уничтожит Партолон? Или я напрасно трачу время, отыскивая ответы в литературных произведениях, которыми забита моя голова учителя английского?

— Отдохни. — Успокаивающие прикосновения мужа расслабили меня и прогнали навязчивые мысли. — Богиня ответит на все твои вопросы.

— Я люблю тебя, — пробормотала я. Усталость заставила меня закрыть глаза и погрузила в глубокий сон.

Развалившись на диване пурпурного бархата, стоящем посреди пшеничного поля, я с наслаждением поедала одну за другой конфеты бельгийской «Годивы». На другом конце дивана сидел Шон Коннери, одетый так же, как в фильме про агента 007. Ноги мои лежали у него на коленях, и одной рукой он очень нежно гладил мою ступню, в другой же держал томик стихов под названием «Почему я люблю тебя» и читал вслух. Мне очень нравился его глубокий голос с очаровательным шотландским акцентом, к тому же он поглядывал на меня с нескрываемым обожанием…

…Внезапно я поднялась в воздух и вылетела из своего сна через купол храма Эпоны.

— Черт! Меня опять тошнит! — выкрикнула я, хватая ртом холодный ночной воздух, и выдохнула с облегчением, ощутив, что богиня помогает моему духу успокоить так некстати взбунтовавшийся желудок. Я висела неподвижно над храмом Эпоны, привыкая к ощущениям Волшебного сна, который на самом деле совсем не был сном, но был волшебным, поскольку мое сознание существовало отдельно от тела.

Когда голова перестала кружиться, я смогла успокоиться и залюбовалась великолепным видом. Луна была почти полной, и ее серебристый свет разливался по стенам храма, будто оживляя их. Казалось, мрамор светится изнутри.

Приглядевшись, я увидела сверху, что пир подходит к концу. Я разглядела размытые темнотой очертания фигур, группами по два, три или четыре человека, весело смеясь, они направлялись к главному выходу, а оттуда к своим аккуратным домикам, построенным в некотором отдалении от храма. Я улыбнулась, заметив, как несколько парочек с неохотой выходили на свет из укромных уголков и шли домой обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Видимо, мои подданные слишком прониклись моим положением.

Мне понравилась роль вуайериста, и я продолжала наблюдать. Внезапно я заметила двух кентавров, стоящих поодаль от дорожки, по которой шли покидавшие храм гости. Я направилась в их сторону и зависла за спиной женщины, стараясь держаться не очень близко, чтобы не быть замеченной, но все же хорошо их видела и слышала, чтобы понять, что это мои друзья Виктория и Дугал.

Лица Вик я не видела, но слышала каждое ее слово. Дугал был прямо передо мной, поэтому мне не составило труда понять, что его речь захватила все внимание охотницы. Конечно, нехорошо подслушивать и подглядывать, но черт, что мне оставалось делать, если мое эфирное тело отказывалось улетать.

Виктория подняла руку и прижала палец к губам Дугала, затем сделала шаг, грациозно положила голову ему на плечо и кивнула, соглашаясь с чем-то.

Лицо кентавра вспыхнуло от радости так ярко, что свет луны померк. Он заключил возлюбленную в объятия. Я усмехнулась, предвкушая, как буду рассказывать об увиденном Аланне. Похоже, все разногласия между влюбленными остались в прошлом.

Мое невидимое тело медленно отплыло в сторону, оставляя моих друзей наедине, а мне радость в сердце за них обоих. Теперь я направлялась к дороге, ведущей к хребту, ограничивавшему плато на западе. Пролетев над вершинами, я набрала скорость и двинулась к небольшому особняку, окруженному ухоженными виноградниками, в предгорье. К главному дому примыкал большой и крепкий сарай, с другой стороны был огорожен загон для скота. Неподалеку возвышалось еще одно массивное сооружение, вероятно использовавшееся для созревания и хранения вина. Надеюсь, богиня благословит их и позволит сохранить лозу до той поры, когда я рожу и смогу испробовать вкус этого вина.

Несколько мгновений я парила над крышей, потом меня потянуло вниз, в помещение, прямо через толстую крышу.

— Было бы неплохо сначала предупредить, — проворчала я, обращаясь к богине, но замолчала, едва очутилась в комнате. Это была просторная спальня, освещенная, кажется, сотнями свечей. У деревянной стены с оконным проемом стояла огромная кровать, искусно инкрустированный шкаф и изящный туалетный столик расположились у противоположной. Пространство у двух других стен было занято маленькими столиками и табуретами. Вся мебель в комнате была накрыта полотнами ткани, по которой разливался свет от огня.

Прямо передо мной несколько женщин окружили обнаженную женщину, стоящую, опираясь на кушетку, очень похожую на те, что были у нас в храме. Женщина была беременна. Она склонила голову и закрыла глаза, словно боролась с болью, дышала она шумно и тяжело.

Приглядевшись, я поняла, что остальные женщины действовали умело и слаженно. Одна из помощниц положила ладонь на поясницу роженицы, вторая, присев перед ней, показывала, как надо дышать. Две другие держали опахало, и от них в сторону роженицы летел легкий ветерок. Еще одна женщина что-то бормотала или тихо напевала.

Я осмелилась приблизиться, и в этот момент обнаженная женщина откинула голову и, к моему удивлению, широко улыбнулась, убирая прядь волос, прилипших к мокрому лицу.

— Кажется, время пришло!

Голос ее звучал радостно, в нем не было боли и напряжения, которые я ожидала почувствовать.

Ее слова были приняты восторженными возгласами и смехом. К будущей матери подошла высокая женщина и поднесла ей кубок. Молодая девушка, почти подросток, промокнула лоб куском ткани. Все выглядели такими радостными и счастливыми, словно происходящее было лучшим событием их жизни и чувства переполняли их, выплескиваясь через край.

— Помогите мне принять нужное положение, — произнесла беременная довольно тихо, но звуки разлетелись по комнате.

Три женщины сразу подошли к ней, одна опустилась на колени, а две другие поддерживали под локти, помогая присесть на корточки. Роженица напряглась, когда подступила очередная волна схваток. Я видела, как она набрала воздух в легкие и начала тужиться. Все женщины, кроме одной, взялись за руки, образуя круг, и принялись тихо напевать что-то похожее на песню из репертуара Лорины Макеннитт.

— Показалась головка!

После недолгой передышки роженица вновь, прежде глубоко вздохнув, начала тужиться.

Так повторилось несколько раз, пока между ее ног не появилось что-то мокрое, подхваченное проворной повитухой.

— Твоя дочь пришла в этот мир! — воскликнула та.

Остальные радостно подхватили:

— Приветствуем тебя, дитя!

Заливаясь слезами, я с трудом обрела дар речи и стала повторять за ними. Мое присутствие ощущается людьми очень редко, поэтому я чрезвычайно удивилась, когда мать вскинула голову, услышав мои слова. Она плакала от счастья. Мое эфирное тело завибрировало, давая понять, что стало видимым.

— Избранная Эпоны присутствовала при рождении моей дочери! — устало, но радостно воскликнула женщина.

Помощницы принялись хлопать в ладоши и засмеялись, некоторые даже стали пританцовывать, рисуя руками в воздухе замысловатые фигуры. Пример их был настолько заразительным, что меня невольно потянуло к женщинам, которые теперь запели гимн новой жизни.

Меня внезапно посетила мысль, что таинство рождения ребенка всегда остается самым важным моментом в жизни женщины — свидетелем этого чуда я только что стала. Возможно, этот мир с допотопным укладом может многому научить мир прогресса, из которого я прибыла. Конечно, кесарево сечение и анестезия — большое благо для женщин, но мне показалось, что эти помощники украли у целого поколения матерей возможность познать магию рождения человека.

Пока я размышляла, эфирное тело мое стало подниматься. Лежащая на кушетке мать запрокинула голову и помахала мне рукой. Мне было легко и спокойно, я не заметила, как опять оказалась в своей спальне. Вернувшись в свое тело, я крепко заснула.

Отдохни, Возлюбленная моя, и знай, я всегда рядом, — пронеслось у меня в голове.

Глава 4

Утренний свет слишком настойчиво пробивался в щели между плотной тканью, которой были задрапированы стеклянные двери, ведущие в мой личный сад.

— Ох, — недовольно проворчала я, натягивая одеяло на голову, и внезапно краем глаза заметила сидящих на кушетке Аланну и Викторию, они смотрели на меня с хитрыми улыбками.

Я потерла глаза, решив, что это образы из сна, не желающие оставлять меня и наяву, но они не исчезли. Напротив, заулыбались еще шире.

— Что вам обеим здесь надо? — Я уставилась на незваных гостей. Губы пересохли, вкус во рту был такой, будто я только что облизала поддон птичьей клетки.

Надо сказать, я никогда не была жаворонком — и никогда не хотела быть. Более того, я с подозрением отношусь к людям, которые вскакивают с постели ни свет ни заря, как безумные щенки. По-моему, вставать раньше девяти утра — это дикость.

— Мы пришли поздравить тебя, когда услышали благую весть, что у тебя будет дочь! — защебетала Аланна.

— Да, мы не хотели тебя будить, но уже почти полдень, дольше ждать мы не могли! — Даже мелодичный голос Виктории звучал этим утром слишком пронзительно. — И еще, — смутившись, добавила она, — у меня тоже есть новость, которой я хочу с тобой поделиться.

— Вы с Дугалом решили пожениться, — произнесла я, потянувшись за шелковой накидкой, лежавшей у изножья кровати.

— Но как…

Мой обычный ответ, как и прежде, объяснял все.

— Эпона.

— О-о-о, да… — хором произнесли подруги и в унисон закивали.

— Прекрасная новость, Вик. Вы будете замечательной парой. Дугал наконец опять станет улыбаться. — Я подмигнула Аланне, и та захихикала. — После того, как ты его отвергла, он ходил как в воду опущенный.

Невероятно, но Виктория — сама уверенность и выдержка — внезапно густо покраснела, отчего сразу стала выглядеть моложе и милее.

— Я принесла тебе чай, Риа. — Аланна протянула большую дымящуюся кружку.

Я приняла ее и опустилась на кушетку напротив подруг.

— Спасибо, — выдохнула я и сделала глоток.

— Сказанное тобой вчера заставило меня выслушать его, — произнесла главная охотница. — Знаешь, я впервые отнеслась серьезно к тому, что он так долго пытался мне объяснить. Он действительно меня любит. Меня. — Вик опять залилась краской. — И он рад, что я старше, и хочет, чтобы я была его женой и хозяйкой в доме. Однако он понимает, что я — главная охотница и не оставлю привычный образ жизни. — На лице ее было написано такое безграничное счастье, что у меня перехватило дыхание. — Он хочет, чтобы я была рядом.

— Ох, Вик, — вздохнула я, — мы с Аланной говорили тебе то же самое. Жаль, что меня не стошнило на тебя раньше.

Мои слова напомнили Аланне о цели их визита.

— Дочь! — воскликнула она.

— Конечно! У тебя ведь будет ребенок! — подхватила Виктория. — Какое счастье!

— Прошу вас, хватит пялиться на меня и улыбаться. Это раздражает.

В следующую секунду в дверь постучали.

— Входите! — разрешила я.

В комнату влетели три служанки в легких шелковых одеждах с подносами, на которых стояло подозрительно много блюд для завтрака. Подойдя ближе, они затараторили наперебой:

— Поздравляем, миледи!

— Мы так рады!

— Замечательная новость, миледи!

Когда я впервые попала в этот мир, жители относились ко мне как к божеству, которое необходимо почитать и возносить. Приближенные и слуги, которые ежедневно общались с Рианнон, вели себя так, словно я была бомбой, способной взорваться в любую минуту. Они были так предусмотрительны и осторожны, будто каждое мгновение ожидали, что я вот-вот устрою истерику. Мне с трудом удалось убедить их, что я изменилась (к сожалению, я не могла сказать им, что буквально стала другим человеком). Я была довольна, что через шесть месяцев девушки наконец поняли, что могут вести себя со мной свободно. Сегодня утром я впервые пожалела об этом, их болтовня вызвала головную боль. Служанки кружились вокруг меня, накрывая завтрак, поздравляя, стараясь угодить, и от их мельтешения на меня опять накатила тошнота.

— Спасибо, девушки. — Я постаралась, чтобы улыбка не походила на оскал. — Можете идти.

— Да, миледи! — Они присели в реверансе.

Когда они были уже в дверях, я услышала их перешептывания:

— Миледи, как всегда, не в духе после пробуждения.

— У меня от них голова кругом! — воскликнула я, дождавшись, когда закроется дверь.

— Они тебя обожают, — укорила Аланна.

— Пусть. Но голова все равно кругом.

— Съешь что-нибудь. Это разбудит твое чувство юмора.

— Надеемся, — поспешила добавить Виктория.

Я скорчила ей гримасу, потом оглядела блюда с едой: чудесный фруктовый салат, булочки с отрубями, от которых, кажется, еще шел жар, кусочки хлеба с золотистой корочкой, чайник с чаем и кувшинчики с молоком и холодной водой.

— Не уверена, что я способна что-то проглотить. — Желудок предупредительно сжался.

— Начни с тостов, а потом съешь кусок банана, он есть в салате. Я велела повару испечь эти булочки специально для тебя, у них не резкий вкус, к тому же они полезны. В первые месяцы беременности очень важно понять, что организм будущей матери принимает, а что отвергает. — Аланна была очень серьезно настроена.

Я вздохнула и отломила кусок тоста. Проглотив его, я прислушалась к себе. Слава богине, желудок ведет себя спокойно. Хороший знак!

— Такие булочки любят женщины-кентавры. — Виктория взяла одну и разломила пополам.

— У кентавров тоже бывает токсикоз? — поинтересовалась я. Мне было любопытно все, что связано с этими удивительными существами.

— Нет. — Подруга неловко улыбнулась. — Но мы носим детей полных четыре сезона.

Я повернулась к Аланне с широко распахнутыми глазами:

— Это ведь не значит, что и мне придется?.. Скажи, ведь нет? — Меня охватила паника.

— Нет-нет, — поспешила успокоить меня Аланна, и я с облегчением выдохнула. — Кланфинтан вступал с тобой в связь, когда был в человеческом обличии.

— Твоя беременность будет протекать по тем же правилам, что и у всех женщин-людей, — добавила Виктория.

Ее слова напомнили мне об увиденном прошлой ночью, и я улыбнулась.

— Прошлой ночью Эпона показала мне роды одной женщины, когда я была в Волшебном сне. Это было удивительно.

— Она благословила тебя, — просияла Аланна.

— Невероятное чудо, — произнесла Вик, продолжая жевать булочку кентавров.

— Я действительно очень счаст…

И тут меня вырвало. Едва успев отвернуться от подруг, я извергла чай с кусочками тоста на пол.

— Вот черт! — Я вытерла рот трясущейся рукой и подняла глаза на Аланну: — Ты уверена, что я не смертельно больна?

— Уверена. — Она налила воды в кубок и протянула мне.

Я жадно выпила, смывая внутрь неприятный вкус во рту.

— Вставай, — велела подруга и потянула меня за руку. — Примешь ванну, оденешься, и станет легче. — Она протянула мне булочку и кружку с чаем. — Кланфинтан просил передать, что ты сможешь найти его на заднем дворе храма. Он хотел проверить, как идет строительство казарм для кентавров и пополнение запасов к зиме.

— У меня тоже там дела. — Вик поспешно обняла меня и поморщилась. — Риа, тебе надо принять ванну.

— Спасибо, что напомнила.

Я открыла рот и дохнула на нее, отчего охотница не мешкая понеслась к двери.

— Увидимся, когда ты придешь в себя и вновь станешь похожа на Избранную, — бросила она через плечо.

— Для этого тебе придется дождаться весны! — крикнула я ей вслед.

Я повернулась к Аланне. Она скрыла улыбку рукой и откашлялась.

— Не волнуйся так, токсикоз быстро проходит. Кроме того, — бодро продолжала она, не обращая внимания на мой злобный взгляд, — говорят, что те, кто страдал от недомоганий вначале, рожают самых здоровых и красивых детей.

— Что ж, это обнадеживает.

Меня все еще мутило, но стало немного лучше. Я повертела в руках булочку, понюхала ее и внезапно ощутила зверский голод. Откусив, я была приятно удивлена. Во рту появился тонкий ореховый привкус.

— Как думаешь, есть какие-то нормы приступов тошноты в день? — с надеждой спросила я Аланну по дороге в купальню, но та покачала головой и весело ответила:

— Нет. Точно нет.

Глава 5

— Брр. — Я запахнула полы подбитого горностаем плаща, радуясь, что решила надеть костюм для верховой езды: мягкие кожаные бриджи, рубашку из тончайшей кожи со шнуровкой на груди и высокие сапоги с вырезанными на подошвах звездами, так что везде, где ступала моя нога, оставались красивые следы. Черт, как здорово быть Любимицей Богини! — Действительно очень холодно.

Мы с Аланной шли к заднему двору, расположенному между конюшнями и самим храмом. День выдался туманным и промозглым, от влажности мои волосы стали похожи на спиральки.

— Поздравляем, леди Рианнон!

— Благослови богиня твою дочь, госпожа!

Все проходившие мимо кланялись и передавали добрые пожелания. В такие мгновения я ощущала себя в теплом коконе любви, внимания и обожания…

…Он душил меня, и опять разболелась голова. Впрочем, Аланна оказалась права, приняв ванну и одевшись, я почувствовала себя лучше и даже съела целых три восхитительные булочки.

Новые казармы для кентавров возводились на северной стороне храма, восточнее конюшен, но все же в пределах стен. Много месяцев назад я узнала, что Эпона была богиней-воительницей, поэтому храм ее был построен так, чтобы отразить любые атаки. Внешние стены были настолько красивы, насколько и прочны и высоки. Территория за их пределами была ухоженной, однако открытой, там не возводились никакие сооружения, которые могли бы, по несчастью, помочь врагу в осаде храма. Пользу этого мы оценили во время войны с фоморианцами, маневры войска были у нас как на ладони, им так и не удалось захватить храм.

Я поморщилась и постаралась отвлечься от неприятных воспоминаний. Лучше понаблюдать, как идут работы, к тому же я уже была в самой гуще событий. Люди и кентавры мелькали передо мной, перенося камни, обтесывая и подгоняя их по размеру. Очертания будущего здания были уже хорошо различимы даже за строительными лесами из бамбуковых палок. Меня охватило ощущение, что я переместилась во времени, попала в Рим Цезаря и вижу, как возводят форум.

— Удивительно, как быстро они работают, — шепотом поделилась я своими впечатлениями с Аланной. — Мне казалось, без использования технологий на такое строительство уйдут десятилетия.

— У нас есть технологии, но свои. — Подруге с трудом удалось произнести незнакомое слово. — У нас есть люди, имеющие связь с камнем, а также люди из Сидеты.

— Что значит связь с камнем? И что за Сидета?

Аланна рассмеялась:

— Сидета — область на северо-востоке Триерских гор, там залежи самого ценного мрамора и лучшие горнорабочие. Именно из этого мрамора построен храм Эпоны.

— Надо же, я и не знала.

— Эти люди очень скромные, застенчивые и редко выходят из своих пещер.

— Угу, — кивнула я. Раз они такие застенчивые, наверное, похожи на гномов из книг Толкиена. — А что у них за связь с камнем? Они поэтому такие хорошие мастера?

— По моему мнению, у них просто выдающиеся способности и богатый опыт многих поколений — это ведь их жизнь. Ты же знаешь, что в нашем мире люди могут быть энергетически связаны с животными, духами или природными стихиями. У тебя, например, связь с лошадьми, особенно с той кобылой, которую выбрала Эпона для своего воплощения в животном.

— Ясно, ясно, я поняла. — У нас с Эпи была связь, выходившая за рамки обычных отношений человека с лошадью. Я кивком велела подруге продолжать.

— Кланфинтан — Верховный шаман, у него особенные отношения с духами, он имеет право вторгаться в их мир, в отличие от нас с тобой. Благодаря этому он также может менять облик, как ты знаешь.

Я непроизвольно погладила еще плоский живот, и мы с Аланной обменялись понимающими взглядами.

— Некоторым людям даруется способность взаимодействовать с природными стихиями. На Равнинах кентавров почитают людей, способных слышать голос воды. Они связаны с водной стихией и почти всегда точно знают, где найти источник или вырыть колодец. Связанные с металлом в нашем мире работают кузнецами. Очень часто женщины, наделенные талантом танцевать и петь, могут управлять ветром и огнем.

— А некоторые могут управлять камнем, — заключила я.

— Именно. И еще они связаны с самой землей и всеми ее дарами. Многие искусно обрабатывают камни, и посвящают свою жизнь этой работе.

— И один из них сейчас здесь? — Мой взгляд блуждал по толпе. Интересно, как выглядит такой человек?

— Да, он добрался до самых глубин шахт в Сидете, чтобы подобрать идеальные для постройки камни, привез их сюда и останется с нами до завершения строительства. Я бы познакомила тебя с ним раньше, но ты неважно себя чувствовала.

— Лучше не напоминай, — проворчала я. — Что ж, ничто не мешает нам сделать это сейчас. Любопытно посмотреть на повелителя камня.

Стоило нам появиться на строительной площадке, работы приостановились, чтобы люди и кентавры могли приветствовать меня и поздравить. Их выкрики привлекли внимание небольшой группы людей, стоящей у возводимого здания. Самого высокого из них я узнала сразу — им был мой муж. Стоявшие рядом хлопали его по спине и улыбались. Среди них я разглядела Дугала и Викторию.

Аланна подмигнула мне и вскинула бровь.

— У меня тоже есть дела в казармах, — произнесла она, копируя манеру Виктории. Что это она вдруг осмелела?

Четвертым среди них был долговязый неуклюжий мужчина, которого я видела впервые. Когда они подошли ближе, оказалось, что он еще очень молод, почти юноша. Темные волосы его были собраны в хвост, что делало облик немного богемным, лицо же его при этом было почти детским, я решила, что ему не больше шестнадцати.

— Доброе утро, любовь моя. — Кланфинтан склонился к моей руке и нежно поцеловал. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. — Я постаралась улыбнуться так, чтобы он мне поверил.

Муж кивнул и пожал мою ладонь.

— Мои поздравления, миледи! — произнес Дугал. Он весь сиял, и я знала точно, что причина не в моем положении. Все же мне было приятно видеть его счастливым. Совсем недавно он постоянно был мрачен и печален, что неудивительно после кончины родного брата, теперь же на живом лице вновь появилась улыбка, а глаза светятся.

— Спасибо, Дугал. И я поздравляю тебя с тем, что ты наконец покорил неприступное сердце Виктории.

Вик фыркнула и искоса посмотрела на меня, но тем не менее положила руку на плечо любимого и улыбнулась ему.

— Мы хотим просить тебя, леди Рианнон, совершить обряд руковручения, — обратился ко мне Дугал.

— Ты бы нас осчастливила, — поддержала его Вик.

От избытка эмоций мне на глаза навернулись слезы.

Опять гормоны.

— Мне самой будет очень приятно.

Все взгляды обратились на меня. С трудом сглотнув ком в горле, я улыбнулась. Аланна повернулась и посмотрела с тревогой. Какой ужас, кажется, меня сейчас опять вырвет.

— Леди Рианнон, — произнесла Аланна, после того как несколько раз втянула воздух носом. — Позволь представить тебе нашего лучшего каменщика Кая. Кай, это леди Рианнон, Возлюбленная Эпоны. — Она сделала величественный взмах.

Юноша вышел вперед и низко, с почтением поклонился.

— Леди Рианнон, для меня честь служить богине Эпоне.

Голос его оказался высоким, без свойственной мужчинам глубины, мой интерес к нему возрастал. Я подумала, что было бы приятно послушать, как он читает вслух.

— Пожалуй, важнее, чтобы камни захотели служить Эпоне. — Меня распирало любопытство, я даже мысленно скрестила пальцы, чтобы не пожалеть о сказанном.

— Разумеется, миледи!

Юноша оживился: ему представилась возможность коснуться любимой темы, лицо его приобрело такое выражение, которое я была бы счастлива видеть у детей на своих уроках. Жаль, что подобные чувства им незнакомы. Я вздохнула.

— Я искал во всех шахтах, пока не нашел мраморную жилу, прошептавшую имя богини. Из этого мрамора мы сделали основные опорные колонны.

— Мне бы очень хотелось увидеть этот камень. — Меня заинтриговали его слова о том, что камень может иметь предпочтения.

— Прошу за мной, миледи. Для меня честь представить его вам.

Кланфинтан вновь склонился к моей руке:

— Риа, мы с Дугалом здесь закончили. Нам необходимо проверить запас зерна на зиму.

— Хорошо, я посмотрю мрамор, а потом навещу Эпи. Последнее время она беспокойная, выведу ее на прогулку. Движение и свежий воздух ее успокоят. — Я знала, что многие женщины в Оклахоме чуть ли не до родов ездят верхом, поэтому не боялась за себя в новом, так сказать, деликатном положении. Кроме того, Эпи — особенная лошадь, она будет внимательна.

— Встретимся в конюшне.

— Хорошего дня, леди Рианнон. — Дугал улыбнулся мне, бросил взгляд на Викторию, смущенно коснулся губами ее щеки и поспешил за моим мужем.

— Если вы немного подождете, миледи, я прикажу рабочим убрать часть лесов, чтобы колонны были лучше видны.

Я кивнула, мастер Кай поклонился и зашагал прочь, явно довольный возможностью поделиться с интересующимся человеком любовью к своему искусству.

Когда он отошел, Аланна коснулась моей руки и склонила голову в сторону Вик. Главная охотница стояла неподвижно, провожая Дугала взглядом влюбленной школьницы. Я усмехнулась и сделала шаг к подруге.

— Как все серьезно, — шутливым тоном произнесла я.

Виктория заморгала, и взгляд ее вновь стал непроницаемым.

— О чем ты? — произнесла она строгим тоном классной дамы, но щеки при этом залились румянцем.

— Хорошо, что он молод, — хмыкнула я.

— Говорят, у молодых просто нескончаемый запас энергии, — поддержала меня Аланна.

— Не так уж он и молод, — немного обиженно возразила Вик, хотя я уловила на ее губах легкую улыбку.

— Давай рассказывай. — Я склонилась к ней и заговорщически понизила голос. Я уже очень давно хотела, но не решалась спросить Вик о том, как кентавры занимаются сексом. Вот прекрасная возможность. В конце концов, мы все женщины, а женщины любят поболтать о сексе. (Надеюсь, я вас не шокировала.) — Как много сил понадобится Дугалу, — я подмигнула ей, — в первую брачную ночь?

Вик окинула меня строгим взглядом и улыбнулась уголками губ.

— Да, да, — поддержала Аланна. — Рассказывай.

— Ну… — Вик махнула рукой, давая знак наклониться ближе. — Вы когда-нибудь видели, как спариваются лошади?

Мы кивнули.

— Значит, вам известно, что они кусаются, ржут и лягаются в порыве страсти?

Теперь лицо Вик напомнило мне Мэй Уэст.

Мы энергично закивали.

— А то, что их желание порой бывает так велико, что его невозможно сдерживать? — Голос ее дрогнул.

Мы с Аланной вновь закивали. Вик тяжело перевела дыхание, посмотрела внимательно на Аланну, потом на меня и произнесла:

— Так вот… у нас все совсем по-другому.

Сказав это, Виктория заливисто расхохоталась и отпрыгнула от нас в сторону, задорно помахивая хвостом.

— Ничего она нам не расскажет, — с обидой в голосе констатировала Аланна.

— Похоже, ты права, — со вздохом согласилась я. — Черт!

Аланна посмотрела на меня и тоже вздохнула.

Ладно, придется мне расспросить об этом Кланфинтана.

— Миледи, прошу сюда. — Передо мной возник Кай, жестом приглашая следовать за ним внутрь строящегося здания.

Когда мы с Аланной поравнялись с ним, я прошептала:

— Это нормально, что у нас работает такой молодой мастер? Он ведь юноша, не больше шестнадцати лет!

— У него очень сильная энергетическая связь с камнем. Важен не его возраст, а то, что он многое умеет. Ты все сама увидишь.

Мы прошли вверх по мраморной лестнице, которая уже была полностью готова. Передо мной открылось огромное пространство, заваленное глыбами мрамора, некоторые уже имели форму и были отшлифованы, другие нет. По периметру площадки были возведены высокие колонны все еще разной высоты, и выглядели они как поломанные зубы во рту гиганта, однако, пройдя вглубь, я заметила, что некоторые колонны уже полностью отделаны. Они гордо возвышались среди собратьев, будто подавая пример. Мы встали напротив центральной колонны, которая была так велика в диаметре, что мы смогли бы обхватить ее руками только втроем. Мрамор казался полупрозрачным, светящимся, нежно-перламутровым с ровными бороздками по всему стволу, капитель была декорирована барельефами с изображениями воинов-кентавров, обрамленными узором, похожим на стянутые узлы.

— Это главный поддерживающий элемент, — произнес Кай. Его необычный голос стал загадочным, взгляд с восторгом ласкал камень. — Каждый кусок мрамора, который я здесь использовал, нашептывал мне имя Эпоны.

— Ты слышишь голос камня? — Я не смогла удержаться от вопроса.

Кай улыбнулся:

— Это не совсем звуки, вернее, не четкие, скорее едва уловимый шепот.

Я вспомнила, как говорила со мной Эпона, и кивнула:

— Он возникает у тебя в голове, ты скорее чувствуешь его, нежели слышишь.

— Именно! — воскликнул Кай.

— Мрамор и сейчас говорит с тобой? — поинтересовалась Аланна.

— Конечно! Он всегда говорит со мной. — Он положил натруженную, слишком старую для юноши руку на колонну и закрыл глаза.

Мне показалось, что камень дрогнул и стал мягким и податливым, словно глина. Приглядевшись, я заметила, что вокруг Кая появилось свечение, похожее на то, что окружало Кланфинтана в момент Превращения. Постояв несколько секунд, Кай убрал руку и открыл глаза. Следом исчезло и сияние, будто было лишь плодом моего воображения.

— Мрамор приветствует вас, Избранная Эпоны. — Голос его был чистый и безмятежный.

— Неужели? Могу я к нему прикоснуться?

— Разумеется, миледи. — Кай улыбнулся, мое воодушевление ему польстило.

Я осторожно прижала руку к гладкой поверхности.

— Хм, здравствуй, мрамор. — Меня поразило, каким теплым и мягким показался мне камень. Теперь, вблизи, я смогла разглядеть, что цвет его был не однородным, а являл смесь многих оттенков, слившихся воедино, а оттого едва различимых. Внезапно я почувствовала присутствие чего-то нового, теплого, оно исходило из самого нутра камня. Затем меня охватило удивительное ощущение, будто я нахожусь в лоне матери, мне легко и спокойно. Ладонь моя невольно дрогнула, но не от страха, а от осознания волшебства всего происходящего. На ум опять пришли слова Шекспира, и я прошептала: «Редчайший дар, для мира слишком ценный».

Внезапно ощущение магии мгновения рассеялось, я погладила на прощание колонну и повернулась к Аланне и Каю, смотревшим на меня во все глаза.

— Он говорил с вами! — воскликнул Кай.

— Не совсем. — Я покосилась на колонну. — Но что-то я почувствовала. Удивительное ощущение, — призналась я, выдержав паузу.

— Скажите, когда день вашего рождения? — не унимался Кай.

— В последний день апреля, — ответила Аланна, прежде чем я успела открыть рот. Надо же, откуда она знает?

— Ах, Телец, ну конечно! Вы связаны с землей так же крепко, как с богиней.

Я не представляла, о чем это он. Вернее, я знала, что родилась под знаком Тельца, даже внимательно выслушала несколько лекций от бывших любовников о своем упрямстве. (Ну, может, не очень внимательно. Зачем слушать парня, с которым уже рассталась?) Я никогда не верила в гороскопы и подобную ерунду. Точнее, шесть месяцев назад не верила.

Аланна радостно закивала.

— Что ж, приятно узнать о себе что-то новое, — без особого энтузиазма заявила я.

За спиной раздался стук копыт приближавшегося к нам кентавра, который оказался посыльным моего мужа.

— Миледи. — Он грациозно поклонился. — Кланфинтан просил сообщить, что ждет вас в конюшне.

— С Эпи ничего не случилось? — Мое сердце сжалось от беспокойства.

— Она очень нервная, Верховный шаман уверен, что только ваше присутствие сможет ее успокоить.

— Скажи, что я уже иду. — Я повернулась к мастеру. — Благодарю за возможность… прикоснуться к волшебству.

— Всегда рад служить, миледи. — По его улыбке я поняла, что подобрала верные слова.

Я развернулась, собираясь уходить, но не смогла противостоять искушению и опять погладила ствол колонны. Камень ответил на мое прощание теплом.

— Риа, — обратилась ко мне Аланна, когда мы пробирались к выходу, — мне надо проверить, как идет подготовка к празднику Самайн. Ведь столько всего надо сделать, а ты, полагаю, не захочешь сама присутствовать на кухне и разбираться с тем, что и как готовят.

— Точно, — скривилась я. — Иди, конечно. И позаботься о том, чтобы испекли побольше булочек кентавров и отварили рис. Я навещу Эпи, а с тобой и Кароланом мы увидимся за обедом. — Я усмехнулась. — Если вы, конечно, не боитесь находиться со мной за одним столом.

— Я рискну, — улыбнулась подруга. — Просто на этот раз сяду подальше от тебя.

— Разумно. — Поколебавшись, я все же решилась спросить: — Скажи, а откуда ты знаешь, что мой день рождения 30 апреля?

— Все просто, это день рождения Рианнон.

— Странное совпадение. — Я была озадачена.

— Лишь одно из многих.

— Да, — протянула я и помахала ей рукой. — Идем, — повернулась я к сопровождавшему нас кентавру, и мы свернули в сторону конюшен.

Конюшни храма Эпоны были грандиозным сооружением, ничего подобного я раньше не видела. Они также были выполнены из светлого мрамора, найденного и отшлифованного местными каменщиками. После недавних событий я другими глазами смотрела на величественные колонны, поддерживающие купол здания, и невольно задалась вопросом, было ли благостное ощущение спокойствия, которое я всегда здесь испытывала, связано только с лошадьми. Я решила, что непременно приду сюда, чтобы пообщаться с мрамором, однако сначала надо успокоить Эпи. Центральный проход был просторным и широким, по обеим сторонам от него располагались стойла, все были заняты животными уникальными по красоте масти и темпераменту. Мое появление они приветствовали тихим ржанием. Я благодарила, обращаясь к каждой кобыле по имени, сожалея, что не могу остановиться и погладить их бархатистые головы.

— Здравствуй, Пасифая! Ты самая замечательная!

— Лилит, милая моя, оставь в покое эту сетку с сеном!

— Хекет, девочка моя, ты ведь такая красавица, не надо грустить.

И так далее, так далее, так далее. Я прошла мимо кобыл, считавшихся лучшими в своей породе, и добралась наконец до коридора, ведущего в отдельный отсек для воплощения Эпоны, способного затмить даже лучших лошадей Партолона.

Свернув налево, я оказалась в огромном загоне с одним-единственным стойлом. Мой муж и Дугал молча стояли у ограждения, рядом с ними застыли прислужницы, имевшие взъерошенный вид. Взгляд их был прикован к кобыле, нервно метавшейся из угла в угол.

Эпи поистине была божественно красива. Волоски на ее шкуре были серые и белые, что в сочетании давало удивительный серебристый цвет, переливавшийся, словно разлитая ртуть, на ногах и вокруг глаз он переходил в угольно-черный. Эпи была высокой, почти пятнадцать ладоней, при этом безупречного сложения. Мне казалось, в ней нет ни одного изъяна.

Любимица мгновенно чувствовала мое присутствие (так было и на этот раз). Повернувшись, она подняла на меня бездонные глаза. По конюшне разнеслось громкое ржание.

— Здравствуй, милая, — улыбнулась я и подошла ближе. — Мне сказали, ты устроила настоящий переполох.

— Как хорошо, что ты пришла, — произнес Кланфинтан с видимым облегчением, отразившимся и на лицах остальных. Все расступились, освобождая мне проход в стойло.

— Она в таком состоянии с тех пор, как привезли Урана, — сказала я, поглаживая любимицу, и поцеловала ее в бархатистую щеку. — Его держат подальше от храма, но она все чувствует и нервничает.

Эпи потерлась мордой о край моего плаща.

— Ей не терпится его увидеть, — заключил Кланфинтан.

— Конечно, она его получит, но не раньше завтрашнего вечера.

Несколько последних недель я тоже готовилась к празднику Самайн, включавшему сложный ритуал спаривания, который должен был пройти безупречно, чтобы обеспечить плодородие земель в ближайшие три года.

— Не хочешь прогуляться? — спросила я, прижимаясь щекой к голове Эпи. — Сможешь немного отвлечься.

Эпи подняла голову и осторожно выдохнула мне в лицо. Я решила, что на языке лошадей это означает «да».

Одна из прислужниц уже накидывала ей на спину потник, а вторая надевала недоуздок с красивым орнаментом. Я была расстроена тем, что Эпи так волнуется, однако радовалась, что она не паникует и не устраивает истерики, как обычно поступали другие лошади в подобной ситуации. Она знала, что происходит, и не позволяла себе забыть о хороших манерах.

— Я помогу. — Кланфинтан подошел и подставил ногу, чтобы помочь мне забраться на лошадь.

Эпи не шелохнулась, пока я не устроилась у нее на спине, затем гордо проследовала к воротам, уже распахнутым ловкими служанками. Кланфинтан не отставал ни на шаг. Едва я успела махнуть на прощание девушкам и Дугалу, Эпи перешла на легкий галоп, направляясь на север.

— Похоже, мы едем туда! — крикнула я скакавшему слева от меня мужу. — Сейчас она ведет.

Кланфинтан улыбнулся.

Я чувствовала, что Эпи не терпится прибавить скорости и хорошо размяться, поэтому прижалась к ней всем телом, склонилась к уху и прошептала:

— Вперед, красавица.

Ухо дрогнуло и повернулось назад ко мне, улавливая звуки, и Эпи стала набирать темп. Мы приблизились к полосе леса, но даже узкая дорога, ведущая вглубь, не заставила лошадь скакать медленнее, впрочем, меня это не беспокоило. Моя любимица не была обычной кобылой, она знает, когда стоит быть осторожнее, а когда можно дать себе волю. Я вполне могу позволить себе расслабиться и наслаждаться прогулкой.

Становилось прохладнее, и, хотя дождь не начался, над головой висели плотные облака, придавая деревьям сказочный вид. Я только сейчас заметила, как поредели их кроны, и мысленно укорила себя за то, что последнее время была занята лишь своей несуществующей смертельной болезнью и пропустила чудесный момент, когда листва меняет цвет.

Впереди показалась развилка. Я знала, что левая тропа приведет нас к верхним виноградникам, а правая к болоту Ивасах — неприятному месту, к тому же вызывавшему нелучшие воспоминания. Через него мы с Кланфинтаном пытались бежать от фоморианцев, и это едва не стоило нам жизни. К моему большому сожалению, Эпи свернула направо. Если она собирается привезти меня на болото, я воспользуюсь правом ездока изменить направление. Впрочем, до болота еще несколько миль, моя девочка может утомиться и остановится раньше. Или ее остановлю я.

Кланфинтан догнал нас, и теперь мы скакали плечо к плечу. Он выглядел таким расслабленным, будто и не скакал в бешеном темпе, впрочем, он в прекрасной физической форме и может не останавливаться еще несколько часов.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, и я обратила внимание, что у него даже не сбилось дыхание.

— Как мне хорошо-о-о! — пропела я знаменитую фразу из песни Джеймса Брауна.

Кланфинтан мученически закатил глаза. Да, признаю, у меня небольшие музыкальные способности, но огромная любовь к пению, поэтому я не перестаю совершенствоваться. Да и какая разница! Ведь я сказала правду. Однако появилось неприятное ощущение, будто что-то сдавливает мне горло. Так бывает, когда начинаешь заболевать, хотя мой желудок ведет себя очень прилично после того, как получил несколько булочек. Сейчас, когда причина недомогания и видений установлена, я почти совсем расслабилась и больше стала похожа на себя прежнюю, ведь обычно я редко бываю раздражительной.

— Лучше остановись передохнуть. Нам надо вернуться прежде, чем ты устанешь.

— Хорошо-хорошо. — Я закатила глаза, передразнивая мужа. — Буду внимательна к себе.

Мне показалось, что он фыркнул, хотя звуки затерялись в стуке копыт.

Мы замолчали. Эпи немного сбавила темп. Мне это понравилось, теперь ее поступь была размеренной, скользящей, как ее гладкая серебристая шкура. И вот Эпи перешла на рысь, заставив меня почти сразу натянуть повод.

— Тпру-у-у…

Эпи повела ушами, услышав мой голос, и пошла шагом. Кланфинтан вопросительно взглянул на меня.

— Трясет, — объяснила я, и он опять фыркнул. Кажется, Эпи тоже. — Подожди совсем немного, — сказала я, склонившись к ее уху, — очень скоро ты сама будешь в моем положении.

Эпи промолчала, а Кланфинтан усмехнулся.

И тут, к моему удивлению, Эпи резко остановилась и навострила уши, повернув их вправо. Не заметив, что мы стоим, Кланфинтан сделал несколько шагов, затем обернулся и оглядел похожую на каменное изваяние Эпи.

— Куда она смотрит? — спросил он.

— Черт ее знает. — Я прищурилась и вгляделась в туман. — В чем дело, девочка?

Кобыла мне не ответила и неотрывно смотрела в одну точку справа от дорожки.

— Птицы смолкли, — мрачно заметил муж, и я услышала звук доставаемого из ножен меча, с которым он никогда не расставался. — Останься здесь, — глухо скомандовал он.

— Я не хочу оставаться здесь одна! — Кажется, мои гормоны опять напомнили о себе, потому что внезапно мне стало ужасно одиноко и жаль себя до слез, будто меня бросил парень прямо на выпускном балу.

— Эпи тебя защитит, — бросил на ходу Кланфинтан и направился в гущу леса. — Если я крикну, чтобы ты убегала, немедленно беги.

Туман быстро скрыл его очертания, и я очень некстати вспомнила о тени, которую видела у памятника отцу. Мне захотелось громко позвать Кланфинтана, но, еще раз покосившись на застывшую Эпи, я решила, что не стоит сейчас ему мешать. И не стоит сообщать, что моя кобыла превратилась в статую.

— Там кто-то есть? — шепотом спросила я ее. — Страшное чудовище?

Эпи повела ушами, но не ответила.

— Привидение? — не унималась я.

Эпи фыркнула, кажется с презрением. И я поняла, что она просит меня замолчать и не мешать ей слушать.

Я затаила дыхание и принялась ждать. Прошло не более нескольких минут, за которые я успела подумать и о похищении гномами, и вспомнить о сне Рипа ван Винкля[2]. Наконец из тумана появился Кланфинтан. Я выдохнула.

— Я не обнаружил ничего подозрительного. — Он пытливо посмотрел на Эпи. — Скорое спаривание, видимо, влияет на чувствительность кобыл. Там недалеко полянка с двумя старыми деревьями, под ними бежит ручей.

— Ручей? — Мне внезапно захотелось пить. — Надеюсь, нас никто не съест, если мы попьем из ручья. — Я положила руку на живот и прислушалась к внутренним ощущениям. — А потом надо возвращаться. — Я смущенно посмотрела на мужа. — Я немного устала.

К счастью, он не стал говорить о том, что предупреждал меня и прочее, а лишь шагнул с тропы, кивком приглашая идти следом.

Я обняла Эпи за шею и прижала колени к ее бокам. На мгновение мне показалось, что она не будет меня слушаться, сегодня моя любимица была холодной и отстраненной. Я провела пальцами по блестящей шкуре, бормоча под нос ласковые слова, и почувствовала, как по спине ее пробежала дрожь, словно она превращалась из статуи обратно в лошадь. Эпи осторожно шагнула вперед, помедлила, сделала еще шаг и, наконец, пошла за Кланфинтаном.

Окунувшись в туман, мы неожиданно для меня вынырнули, раздвинув густые ветки, на чудесную светлую полянку, показавшуюся мне оазисом в хмуром и сером лесу. Взгляд упал на два могучих дерева, возвышавшихся в самом центре, между ними бежал ручеек, уносясь в чащу, подальше от тропинки. Даже на расстоянии вода казалась кристально чистой и ледяной.

— Давай утолим жажду, милая. — Я пнула Эпи коленями, но та не двинулась с места. Такая сдержанность и медлительность была совсем не в ее характере.

Едва передвигая ноги, Эпи все же подошла к ручью. Кланфинтан уже склонил колено и зачерпывал воду пригоршней.

— Я тебе помогу, — спохватился он, ловко поднялся и обхватил меня за талию.

Я развернулась к нему и, перекинув ногу, стала сползать, прижимаясь к его телу, на землю. Дотянуться до его лица я не могла и, рассмеявшись, коснулась губами мощного торса, находившегося прямо у меня перед глазами.

— Ты хотела пить. — Голос мужа дрогнул. — А потом я отвезу тебя обратно в храм. Помни, женщина в твоем положении должна несколько раз в день ложиться отдыхать.

Последние слова он произнес, многозначительно приподняв бровь, чтобы я уловила скрытый смысл.

— А ты будешь массировать мне ноги, — мечтательно произнесла я.

— И не только. — Кланфинтан улыбнулся.

— Заманчиво. — Я обхватила его руками и поцеловала в мокрую грудь.

Уже склонившись над ручьем, я повернулась к Эпи. Она вновь замерла и теперь была похожа на серебряный памятник. Лишь уши, направленные на массивные деревья выше по течению, время от времени вздрагивали.

— Эпи! — резко окликнула я. Уши шевельнулись. — Иди попей.

Кобыла не дрогнула. Лишь уши вновь повернулись к деревьям. Я вопросительно посмотрела на Кланфинтана, он в ответ пожал плечами, явно, как и я, озадаченный поведением моей любимицы.

Тоже пожав плечами, я повернулась к ручью и зачерпнула воду. Она была ледяная, удивительно свежая и чистая, что напомнило мне общественные фонтаны в Риме. (Да, я возила учеников за границу, и там, кстати, скорее они присматривали за мной, чем я за ними.) Я с наслаждением сделала большой глоток. Утолив жажду, я поймала себя на том, что смотрю на большие деревья, до сих пор привлекавшие внимание Эпи. Это были настоящие великаны, такие называют вековыми. Ветви раскинулись футах в двадцати над землей, необычайно толстые и длинные. Что-то в них было необычным, и я внезапно поняла, что они все еще не сбросили листву. Я растерянно заморгала и оглядела окутанный густым туманом лес. Ведь совсем недавно я думала о том, что не заметила, как опали листья.

Не сумев толком ничего разглядеть, я опять посмотрела на великанов перед собой. Это же болотные дубы! Я только сейчас поняла, что это деревья моей родной Оклахомы. Их остроконечные листочки я часто мела со двора. Эти же по-прежнему были на ветках, и цвет их зеленый, как у водорослей. Я перевела взгляд с веток на стволы, покрытые зеленовато-лиловым мхом, и резко встала, заметив на нем легкое свечение. Таким бывает солнечный свет, пробивающийся через преграду атласных занавесок. Деревья будто призывали меня подойти ближе и прикоснуться к ним. Затем я ощутила внутри легкое щекотание потока чувств, словно перышком коснулись моего сердца. Бог мой, ведь то же самое я испытывала рядом с колоннами. Кай тогда сказал, что я родилась под знаком земли, и у меня есть с ней связь. Улыбка тронула мои губы. Неужели я могу говорить и с деревьями?

Как завороженная я сделала несколько шагов к ним, но мои мысли прервало громкое ржание Эпи. Я остановилась, обернулась через плечо и едва не ударилась лбом о морду кобылы, следовавшей за мной по пятам.

— Ой! — воскликнула я от неожиданности. — Эпи! Что с тобой происходит?

Она опустила голову и потерлась мордой о мою грудь.

— Все в порядке. Я просто хочу подойти к деревьям. Потом поедем домой. — Я вытянула шею и нашла глазами мужа, наблюдающего за нами с большим интересом. — Она сведет меня с ума, — вздохнула я. — Скорее бы прошел ритуал, и она вновь стала прежней.

— Да, у Эпи, кажется… — Кланфинтан замолчал, будто подыскивая верное слово, наверное, выбирал между диагнозами: паранойя, истерика, помешательство. Не сказав ничего, муж просто вскинул брови и покачал головой, словно мы оба понимали, о чем он.

Я рассмеялась, соглашаясь. Погладив любимицу, я склонилась к ней и прошептала:

— Что случилось, девочка моя? А? Все ведь хорошо.

Возможно, мне показалось, но Эпи немного успокоилась.

— Я просто подойду к деревьям, — продолжала я. — Кай сказал, что у меня связь со стихией земли и всем, что она дает людям. Вот я и хочу проверить.

Погладив ее по морде, я решительно направилась в сторону деревьев. Эпи сделала несколько шагов, но потом остановилась. Я глянула на нее через плечо, в очередной раз отметив, что она замерла и буквально не дышит, в ее глазах читалось волнение.

— Все в порядке, милая. — Я помахала ей. Видимо, Эпи передалось мое состояние, она, как и я, переживает бунт гормонов. Неудивительно, что она стала такой пугливой и тревожной. Стоило мне вблизи взглянуть на деревья, мысли об Эпи вылетели из головы.

Теперь я отчетливо ощущала исходящую от них энергию. Я кивнула и прислушалась.

— Риа? — донесся из-за спины голос Кланфинтана.

— Тс-с-с… — Я подняла руку, останавливая его, и сделала еще шаг. Сапог для верховой езды увяз в мокрой земле, теперь я стояла у самой кромки воды. В этом месте ручей сужался и был не больше пары футов в ширину, поток резво бежал вперед, легко перескакивая камни на дне.

Я осторожно встала в воду и, заведя руки за спину, прижала ладони к стволу дерева. Когда я коснулась покрытой мхом коры, меня пронзило током, следом накатила волна страха, и я попыталась убрать руки. Не тут-то было, они словно приклеились к стволу. Ноги ослабли, и я осознала, что падаю вперед. Если бы деревья не держали меня так крепко, я бы точно рухнула лицом в ручей.

Внезапно время замедлилось, происходящее перелистывали у меня перед глазами кадр за кадром. Голова невольно склонилась, теперь я смотрела на свое отражение в воде. Через мгновение оно распалось на отдельные фрагменты, и я поняла, что могу видеть сквозь них, сквозь воду, видеть то, что происходит в другом мире, по ту сторону, и там мое внимание привлекло нечто, мелькнувшее в небе. Я вскрикнула, разглядев металлический цилиндр, прорезавший облака на синей глади. Это же самолет! Потрясенная, я вновь попыталась оторвать руки от деревьев, но вместо того, чтобы отпустить, они стали затягивать меня внутрь. Кора сделалась мягкой, и я утопала в ней уже по локоть. Мое тело падало куда-то вниз и растворялось в зеркальном мире. Я увидела уже знакомую тьму, иссиня-черную, пропитанную злом, она надвигалась на меня, ощупывала, давила, пытаясь поглотить… Сквозь пелену до моих ушей долетел испуганный крик мужа и истеричное ржание Эпи. Я открыла рот, чтобы закричать, но в этот момент сознание мое отключилось.

Часть вторая

Глава 1

Ячувствовала, что желудок мой опять взбунтовался, тело заломило от боли, когда невидимые руки стали переворачивать меня на бок.

— Все хорошо, Шеннон, — произнес низкий знакомый голос. — С тобой все хорошо.

Я попыталась открыть глаза, но картинка была совершенно размытой, и я опять зажмурилась, боясь нового приступа тошноты. Сердце постепенно стало биться спокойнее, я глубоко вдыхала влажный воздух. Щекой я почувствовала мокрую траву и еще раз попыталась поднять веки, чтобы самой оценить обстановку. Я огляделась из-под ресниц. Сначала вокруг все казалось мне серо-зеленым, потом стало сгущаться и обретать форму очень темного, почти черного цвета. Я сжалась от знакомого чувства. Это не гормоны и не разыгравшееся воображение. Зло преследует меня. Оно надвигается, поглощая зеленый цвет, оставляя лишь черноту с серыми краями, как на рваной ране. Я открыла рот, чтобы закричать.

— Тихо, Шеннон! Расслабься, — произнес тот же голос. — Все в порядке.

Эти слова не понравились тьме, уничтожающей все цвета у меня перед глазами. Тьма рассеялась, и сероватый свет стал пробиваться между зелеными листьями. Больше я ничего не увидела. Последнее, что мелькнуло перед глазами, прежде чем я потеряла сознание, было подобие молнии, сверкнувшей в ночном небе.

* * *

Я лежала, боясь пошевелиться, боясь сделать движение, которое вызовет боль в теле или, хуже того, вернет тьму. Я дышала осторожно и медленно, стараясь унять бешено бьющееся сердце.

Потом я поняла, что лежу уже не на мокрой траве, а на мягком матрасе, сверху же до самого подбородка меня укрывает теплое одеяло. Я поежилась, ощутив ледяной холод, исходивший откуда-то изнутри.

Раздалось шуршание шагов, и на мой лоб легла мозолистая рука.

— Не открывай пока глаза. Тебе будет легче освоиться, если не станешь напрягать зрение.

Опять тот же знакомый голос.

— Выпей, станет легче.

Я послушалась и не стала открывать глаза, но хорошо чувствовала, как сильная рука просунулась мне под спину, помогая занять положение, в котором удобно сделать глоток чего-то теплого и сладкого. Я мечтала, чтобы питье понравилось моему желудку. Когда кружка опустела, я без сил упала на подушки, так утомило меня это простое действие.

— Теперь отдыхай, — сказал голос. — Все хорошо. Ты дома.

Мне захотелось спать, но я успела подумать, что рядом был Кланфинтан, только голос его немного странный. Я постаралась понять, что изменилось в его голосе, но сон оказался сильнее.

Кофе… щекочущий аромат напомнил о субботнем утре, когда я варила себе целый кофейник «Ирландского крема» и возвращалась в постель с полной кружкой и хорошей книгой.

Одна проблема — в Партолоне нет кофе.

В голове закрутились воспоминания. Я резко открыла глаза, но картинка была слишком размытой. Даже после того, как я потерла веки, мало что изменилось.

Однако я смогла разглядеть камин напротив кровати — единственный источник света в комнате.

Я осмотрелась, стараясь поворачивать голову медленно, опасаясь неожиданных и неприятных реакций организма. Помещение было довольно просторным и разделялось на две зоны — спальню и место для отдыха с двумя креслами-качалками напротив камина и кофейными столиками у каждого из них. На них стояли лампы, стилизованные под старинные керосиновые, но обе были выключены; лежала обложкой вверх раскрытая книга. Наверху, кажется, чердак, и за стеной слева еще одна комната. Именно оттуда и доносился запах кофе, видимо, там расположена кухня. Послышались приближающиеся тяжелые от усталости шаги. Я постаралась взять себя в руки.

И появился Кланфинтан. Вероятно, я слишком громко вскрикнула, потому что рука его дрогнула, и он едва не пролил содержимое кружки. Потом на его красивом лице появилась знакомая улыбка.

— Тебе лучше? — спросил он.

Я поняла, почему голос, который я слышала в забытьи, казался таким знакомым — это был его голос, Кланфинтана. Хотя сейчас в нем не было зычности кентавра и акцента Партолона.

— Где я? — спросила я почти безразлично.

По-прежнему тепло улыбаясь, он поставил кружку на столик и направился к кровати. Я откинулась на подушки, и это заставило его остановиться поодаль.

— Ты дома, Шеннон.

— И где, по-твоему, мой дом?

В глазах вспыхнуло удивление.

— В Оклахоме, — ответил он так, будто это само собой разумеется.

У меня едва не разорвалось сердце. Кровь ударила в голову, и перед глазами все закружилось.

— Не может быть, — прошептала я и закрыла глаза.

Сделав несколько глубоких вдохов, надеясь, что они приведут меня в чувство, я с трудом подняла веки и увидела, что Кланфинтан уверенно приближается.

— Не подходи! — выкрикнула я.

Он замер и поднял руки вверх.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, Шеннон.

— Откуда ты знаешь мое имя, черт тебя возьми? — Я старалась говорить уверенно, будто от этого могло пройти головокружение и тошнота.

— Долго объяснять…

— Говори, — потребовала я, отметив, что голос больше не дрожит.

Мужчина молчал.

— Кто сказал тебе, как меня зовут, — медленно повторила я, но на этот раз интонация получилась не вопросительная, а утвердительная — так умеют говорить только учителя.

— Рианнон, — с явным нежеланием ответил он.

— Конечно, Рианнон! — Имя прозвучало грубо и резко, как ругательство. Я окинула взглядом комнату, ожидая, что сейчас она появится здесь.

— Нет. — Мужчина покачал головой. — Она вернулась в Партолон, там ее место, — самодовольно добавил он.

Я уставилась на него и процедила сквозь зубы:

— Ей не место в Партолоне. Там мой дом. Мой муж. Мой народ.

— Но… — мужчина смутился, — я думал, будет лучше, если я вас поменяю…

Я медленно приняла сидячее положение и поставила ноги на пол. Оглядев наконец себя, я увидела, что одета лишь в просторную майку от мужской пижамы. Сглотнув, я подняла глаза на мужчину.

— Где моя одежда? — процедила я.

— Я… она была…

— Проехали. Дай мне какие-нибудь штаны и принеси мои сапоги. А потом ты отведешь меня туда, где провел обряд, и вернешь все обратно.

Мужчина несколько раз открыл и закрыл рот, и в следующий момент раздался звонок телефона. От этого звука моя голова едва не раскололась пополам, я давно отвыкла от подобных трелей в лишенном технологий Партолоне. Мужчина поспешил взять трубку с полки стеллажа у камина.

— Слушаю, — произнес он, не отводя от меня взгляда. Затем на лице его отразился шок, и он отпрянул, словно из телефона в него могла вылететь пуля. — Рианнон?!

От звуков ее имени комнату заволокло черной пеленой. По моей спине пробежала дрожь, пришлось даже сжать зубы, чтобы не было слышно, как стучат челюсти.

Глава 2

Теперь мужчина был таким же бледным, как и я. Он по-прежнему смотрел прямо мне в глаза и произнес в трубку:

— Я говорил тебе, все кончено. — Помолчав несколько мгновений, он продолжил: — Я больше не намерен слушать эту ложь. Нет, я… — Теперь он слушал, тяжело дыша, потом сказал: — Шеннон здесь. — Тон его был гробовым и морозно-холодным, как у Кланфинтана, отдававшего приказы в смертельно опасной ситуации. Из трубки раздался такой крик, что его было отлично слышно даже мне. Мужчина поежился, а затем решительно отключил телефон и положил его на прежнее место. Тыльной стороной ладони он потер глаза, и я впервые заметила морщинки и серебряную россыпь в темных волосах.

Меня невольно потянуло к мужчине, так похожему на моего любимого мужа, но его по-военному короткая стрижка вернула меня в реальность. Ведь именно по вине этого человека я разлучена с Кланфинтаном. Нет, он мне совсем не друг.

— Я что-то путаю? Ты ведь сказал, Рианнон вернулась в Партолон?

— Я так думал. — Он выглядел озадаченным.

— Давай-ка с самого начала. Я должна знать все.

Он внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул.

— Может, хочешь сначала кофе?

— Выпью позже. — Желудок возмущенно заурчал. — Для начала мне надо съесть кусок хлеба, например.

Мужчина опять кивнул и скрылся за стеной. Я поспешила лечь обратно в постель и прикрыла одеялом голые ноги. Надо сказать, вернулся мой надзиратель очень быстро, в руках он нес поднос с кружкой дымящегося кофе и тарелкой аппетитных домашних булочек. С осторожностью поставив поднос мне на колени, словно опасаясь невзначай коснуться меня, он направился к камину, чтобы оживить парой бревен затухающий огонь. Подтащив одно из кресел ближе к кровати, мужчина сел и принялся пить свой кофе.

Несколько минут он разглядывал меня, будто изучая, затем произнес фразу, которую я никак не ожидала сейчас услышать:

— Удивительно, как вы похожи. Больше, чем близнецы. Ничего подобного в жизни не видел. Я бы сказал, вы зеркальное отражение друг друга.

— В Партолоне много зеркальных отражений здешних людей. — Я грустно улыбнулась. — Понимаю, вначале это может сбить с толку, однако, несмотря на внешнее сходство, мы с Рианнон совершенно разные.

Он выдержал мой взгляд и произнес с поразившей меня ненавистью:

— Очень надеюсь, что ты не такая, как эта… женщина.

— Нет, я не такая стерва, — предложила я более подходящее слово. Внезапно мне стало противно, что я сижу здесь и почему-то пытаюсь оправдаться перед этим человеком. — Хотя все это к делу не относится. Сейчас мне важно знать, что было сделано и как вернуть все обратно.

— Боюсь, я могу ответить только на первый вопрос, — с грустью ответил он.

Желудок подозрительно сжался, и, боясь приступа тошноты, я заставила себя проглотить кусок булочки.

— Начни с самого начала и позволь мне самой разобраться. — Я проглотила второй кусок.

— Что ж, для начала я представлюсь, да? — произнес он с улыбкой, и я только сейчас заметила легкий местный акцент.

Я вскинула подбородок:

— Давай. Говори уже что-нибудь.

— Меня зовут Клинт Фриман. — Он приподнял отсутствующую шляпу. — К вашим услугам, мэм.

Клинт Фриман — созвучно имени моего мужа.

— Шеннон?

Я подняла голову:

— Ясно, теперь я хотя бы знаю, как к тебе обращаться. Продолжай. Как ты узнал обо мне и Рианнон?

— Она сама все рассказала.

Я неотрывно смотрела на него, ожидая продолжения рассказа, даже стала от нетерпения покачивать ногой. Фриман вздохнул и потер переносицу:

— Она появилась здесь вечером в середине июня.

— А сейчас какой месяц? — прервала я его.

— Октябрь. Последний день октября.

— Слава богу, хоть время то же, — выдохнула я с облегчением.

— Ничего удивительного, два мира являются зеркальными, — равнодушно заметил он, словно мы обсуждали какую-то ерунду, например погоду в Оклахоме.

— И тебя ничто в этом не смущает.

— Я видел так много, что готов поверить во все что угодно.

— Объясни, что значит «так много»?

Фриман опять глубоко вздохнул и продолжал:

— Рианнон пришла сюда, когда начиналась гроза.

— Ну конечно, — пробормотала я.

— Она просто возникла перед моей дверью, как дух леса. — Он с отвращением поморщился. — Очень красивая и какая-то неземная. Я пригласил ее войти, но каждое мгновение мне казалось, что она исчезнет, когда на нее упадет свет лампы. — Он глухо рассмеялся, видимо считая, что удачно пошутил. — Черт, жаль, что этого не случилось. Я решил, что она заблудилась, и предложил помощь. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Она сказала, что не заблудилась, ее вызвало мое волшебство и она пришла за мной.

— Твое волшебство? — От удивления я вытаращила глаза.

— Видишь ли, я общаюсь с лесом.

Я молча ждала объяснений.

— Я не всегда жил здесь. — Он сделал широкий жест рукой, явно имея в виду не только дом. — Пять лет назад я переехал из Талсы. Я был обычным человеком, таких в обществе считают нормальными. Я всегда любил походы, с удовольствием проводил время на природе. Пять лет назад я неожиданно понял, что мне просто необходимо изменить жизнь, и это было не блажью или мимолетным желанием. — Он перевел дыхание. — Дело в том, что я стал слышать голос земли.

Он говорил так, будто ему было стыдно за себя.

— Отдельные слова, или это было просто внутреннее чувство? — уточнила я.

Похоже, он был удивлен, что я не рассмеялась и не назвала его безумцем, и поспешил ответить:

— Чаще всего это лишь внутреннее ощущение. — Взгляд его затуманился. — Земля будто звала меня. Чем дальше я находился от цивилизованного мира, тем отчетливее это слышал. Тогда я стал все свободное время проводить в походах. Потом я получил травму спины на работе. С карьерой было покончено. Я оформил пенсию по нетрудоспособности и поселился здесь.

— Кстати, позволь узнать, «здесь» — это где конкретно?

— На юго-востоке штата. За тридевять оклахомских земель.

Я пробурчала под нос ругательства.

— Скажи, ты стал слышать землю уже после того, как переехал сюда? — не смогла удержаться я от вопроса. Кроме того, мне надо знать, существует ли здесь магическое знание, которое поможет мне вернуться в Партолон.

— Да. Деревья что-то нашептывают, им вторит земля, ветер поет… — Он перехватил мой взгляд. — Я понимаю, это кажется фантастикой или даже сумасшествием, но я все это слышу.

— Поэтому Рианнон и выбрала тебя.

— Да. Она объяснила, что является воплощением богини, что ее надо почитать, как все стихии.

Я с презрением скривилась:

— Все ясно. Она запудрила тебе мозги, и ты ей поверил.

Клинт с сожалением кивнул:

— Да, поверил. В ней было нечто очень убедительное.

— Видимо, женские достоинства, — фыркнула я.

Мое замечание его скорее расстроило, нежели смутило или разозлило.

— Возможно, но не забывай, что и ты ими обладаешь.

— Прошу тебя, не надо.

— Ты заставляешь меня испытывать те же чувства.

Не похоже, что он заигрывает со мной или пытается себя оправдать.

— Слушай, что все это значит? Я замужняя женщина, к тому же совсем тебя не знаю.

— Подожди. — Он поднял руку, прерывая меня. — Да, я спал с ней. Да, я увлекся. Но дело не в этом. — Он хмыкнул и помолчал, подбирая выражения. — Возможно, это прозвучит глупо, но с вами обеими я чувствую себя одинаково, словно так и должно быть.

Я вспыхнула от возмущения и уже собралась высказать ему все, что об этом думаю, но вспомнила, что говорил мне Кланфинтан: «Я родился, чтобы любить тебя». Он так часто повторял эту фразу, что я ему поверила. А человек, сидящий сейчас передо мной, — его зеркальное отражение. Мы с Рианнон вели себя по-разному, но, как и большинство других двойников, которых я встречала — Сюзанна и Аланна, Джин и Каролан, — имели больше схожих качеств, чем различий. У меня появилось тревожное чувство, что Фриман такой же, как Кланфинтан.

— Что ж, ладно, это не важно. — Мне стало неловко. — Раз она тебе так понравилась, что же заставило тебя проснуться?

— Я и не проснулся, как ты выразилась.

— Это значит, что она смогла надолго удержать тебя в постели. — Мне ли не знать привычки Рианнон.

Клинт скорчил трагическую мину:

— Можно сказать и так. Все остальное время она проводила в лесу или в Интернете.

— Рианнон овладела компьютерной грамотностью?

— Даже слишком, — сухо ответил он.

— Получается, она делала вид, что связана с землей, чтобы ты не сорвался с крючка, пока она сидела у компьютера?

— Думаю, она действительно имела некую связь с землей. Она надолго уходила в лес, гуляла там одна и отказывалась брать меня с собой, а возвращалась всегда полная энергии.

— Хм, интересно. — Если Рианнон удавалось получить помощь от земли, возможно, я тоже смогу. И вернусь домой. — А что она искала в Сети?

— Она говорила, что занимается сетевой торговлей и должна контролировать наличие товара, продажи и прочее, но на самом деле…

— Что?

— Она искала мужчину. Одинокого, старого и богатого.

Я удивленно заморгала:

— И ей удалось?

— Да. Синклер Монтгомери Третий. Вдовец семидесяти двух лет, набит нефтяными долларами. Филантроп, кстати, хороший мужик, одна проблема — он не занимался сексом с семидесятых годов прошлого века.

— И стал легкой добычей для Рианнон, — добавила я. Имя мне казалось знакомым, я точно читала об этом человеке на специальной странице в «Талса уолд», где рассказывают о тех, у кого денег больше чем у бога.

Фриман печально кивнул:

— Она начала с ним переписываться по электронной почте, рассказала, что работает учительницей, но мечтает стать общественным деятелем.

— Милостивый боже! Рианнон общественный деятель? Что она может сделать для общества? — В голове завертелись возможные варианты.

— Она хотела развивать в молодых людях творческий подход и убедить остаться работать в школе, чтобы учить подрастающее поколение.

— Боюсь спросить, какими способами она намеревалась развивать творческое мышление.

— Не думаю, что она когда-то серьезно задумывалась о составлении программы. На мой взгляд, она использовала эту идею как приманку, чтобы добиться личной встречи.

— А личная встреча — это все, что было нужно Рианнон для обольщения старого дурня.

Фриман опять кивнул.

— И с твоего благословения она покинула твою постель и перебралась в постель к этому денежному мешку. — Если бы он был хоть чуточку похож на Кланфинтана, ни с чем подобным ни за что бы не смирился.

— Знаешь, тогда меня переполняла ненависть к ее новому другу… — Он произнес это слово так, будто оно было оскорблением. — Я так плохо соображал, что не сразу понял, что происходит.

— Подожди. У нее был здесь друг? — Я мысленно перебрала всех своих друзей и приятелей, но не смогла выбрать того, кого Рианнон удалось бы окрутить.

— Его имя Брес. Он говорил, что стал ее последователем. Можешь представить?

— Высокий, тощий тип, у которого воняет изо рта?

— Да, — удивленно протянул Клинт.

— Он действительно ее последователь. Он последовал за ней в этот мир. Вернее, первым прибыл сюда он, чтобы все подготовить, а затем явилась она.

И наверняка использовала его преданность темным богам. В этом вопросе я стала разбираться лучше после объяснения Кланфинтана. О Бресе и его маниакальной преданности Рианнон рассказывала мне Аланна, именно он помог Рианнон найти двойника в этом мире и благополучно переместиться из Партолона.

— Этот подонок от нее не отстанет.

— Я верно понимаю, от ревности к Бресу у тебя помутился разум, и ты не заметил, как она окрутила старика?

Лицо его перекосилось, и я пожалела о сказанном. Надо быть как-то деликатнее.

— Нет, — выпалил Фриман. — Я бесился, что он шныряет здесь, как таракан. Я понятия не имел, что у нее со стариком, потому что отказался жить с ней в Талсе.

Интересно, что же произошло между Бресом, Рианнон и Клинтом? Почему Клинт не переехал в Талсу за женщиной, которая свела его с ума? И, черт возьми, почему при виде Рианнон все мужчины падали к ее ногам? Любопытство не давало мне возможности рассуждать здраво. Мне даже захотелось ущипнуть себя. Черт, какое мне до этого дело? Благоразумие наконец взяло верх. Моя задача поскорее выбраться из этого мира. Я здесь не для того, чтобы разбираться в интригах, достойных мыльных опер.

— Послушай, — решительно начала я, — все это, конечно, интересно, но объясни, наконец, почему я вернулась в эту чертову Оклахому.

Он открыл рот, но я резко подняла руку:

— Нет. Просто отвечай на вопросы. Во-первых, зачем ты меня сюда вытащил? Во-вторых, как ты меня вытащил? В-третьих, как мне вернуться домой? — Я выкинула три пальца, как судья на бейсбольном поле, показывающий страйк-аут и, как результат, выбывание игрока. (Как символично!)

— Я вытащил тебя сюда, чтобы отправить Рианнон подальше от этого мира.

— Потому что она променяла тебя на богатого старика?

— Потому что она воплощение зла. Она убила его. И это будет череда убийств, которые только начинаются. Единственная жизнь, которая имеет ценность для Рианнон, — ее собственная.

Я была поражена.

— Синклер умер?

— Через месяц после их свадьбы. Инфаркт.

— Вот черт. Видимо, старик оторвался напоследок. Надеюсь, он умер счастливым. Почему ты считаешь, что это было убийство?

Клинт ведь из Оклахомы, он должен знать: ковбой мечтает умереть в седле.

— Она сама мне призналась.

— Что?

— Да, она рассказала мне, что убила мужа. Очень спокойно, в обычном разговоре. Заявила, что все планировала заранее, потому что он был старым и богатым, кроме того, бездетным, опротестовать завещание некому. Она хорошенько постаралась, чтобы его нашли в возбужденном состоянии. — Он смутился, но продолжил: — Брес держал его, а она ввела воздух шприцом в вену. Даже призналась, что настаивала на грубом сексе, надо было замаскировать след от укола. У мужика давно были проблемы с сердцем, к тому же по завещанию его кремировали. Все сложилось как нельзя лучше для Рианнон.

— Зачем она все это тебе рассказала? — с подозрением спросила я. Быть шлюхой и убийцей — разные вещи.

— Рианнон была уверена, что я ни в чем не смогу ей отказать, что я побегу к ней, как только она скажет, что я ей нужен. — Лицо его превратилось в непроницаемую маску. — Она объяснила, что я могу помочь ей использовать магию этого мира. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Рианнон хотела управлять всем здесь, и магией, и технологиями. Она рассказала мне очень многое, даже на мгновение показала другой мир.

— Показала тебе Партолон? — вскрикнула я.

Он кивнул.

— Но как?

— Это было похоже на гипноз. А пока я спал… Даже не знаю, как описать. Тело мое спало, а дух покинул его и понесся куда-то через огненный туннель. — Фриман помолчал, будто вспоминая. — В самом конце я увидел сказочной красоты здание. Была ночь, но я отчетливо увидел странные создания — полулошади-полулюди. Они ходили и разговаривали. — Он покачал головой. — Просто фантастика.

— Это здание было из светлого мрамора с высокими стенами вокруг? — Я с трудом сдерживала слезы.

— Да. И еще там был фонтан…

— Украшенный фигурой лошади, рвущейся вперед, — закончила я.

— Да, — опять повторил Клинт.

— Храм Эпоны. — Воспоминания вызвали приступ тоски по дому.

— Да, так сказала Рианнон.

— Как твой дух вернулся обратно? — сглотнув ком, спросила я.

— Сам не знаю. Я был там всего несколько мгновений, потом опять полетел по туннелю и вошел в тело. Я ведь сам ничего не делал, потом чувствовал себя вполне бодрым, а вот Рианнон очень устала. Она потом проспала, наверное, часов шестнадцать и даже не шевелилась.

— И, проснувшись, решила, что ты станешь помогать ей осуществлять план по захвату мира?

— Ну, Рианнон не питала иллюзий и не рассчитывала на мировое господство. Для этого она была слишком умна и рациональна. Ей были нужны только деньги. И власть, которую они дают.

— Разве она не получила кучу денег мужа?

— Получила, но несколько миллионов Рианнон не устраивают. Она многое узнала в Интернете. — Видя мое непонимание, он принялся объяснять: — Она выяснила, что даже несколько миллионов долларов по меркам нашего времени не состояние, она не сможет купить себе власть и независимость, которых желала. Рианнон хотела большего, и нашла способ это получить.

— Клад с сокровищами? — спросила я почти серьезно.

— Наркотики, — последовал ответ.

— Наркотики?! Что это значит?

— Когда Рианнон узнала об увлечении людей в нашем мире наркотиками, о рынке наркоторговли и о прибыли, которую они приносят, она заявила, что только идиот не воспользуется возможностью так легко обогатиться.

— Она торговала наркотиками? — Мой ум отказывался принимать, что мое отражение в этом мире сделало карьеру, как и главный герой фильма «Лицо со шрамом».

— Она торговала наркотиками, — подтвердил Клинт. — Сначала я решил, что она просто не поняла, во что ввязалась. Я показал ей множество сайтов, на которых рассказывалось, что наркотики делают с людьми, как ломают жизни детей и семей. — По лицу его пробежала тень. — Она ответила, что ее это не касается, слабаки вольны сами выбирать свой путь, к тому же в этом мире, как выяснилось, и так рождается слишком много детей. Даже неплохо провести чистку в обществе. Рианнон считает, что выживать должны сильнейшие.

Мне стало не по себе от его слов, рука непроизвольно легла на живот, будто защищая жизнь в чреве. Клинт проследил за мной, но промолчал.

— Я объяснил ей, какой срок полагается за торговлю наркотиками, но Рианнон лишь рассмеялась и сказала, что ее никогда не поймают. Я пытался напугать ее, сказал, что в этом мире ей придется бояться не только полиции и ареста, но и воров, убийц, преступников разных мастей. — Он замолчал, словно у него не осталось сил продолжать.

— Но и это ее не встревожило, — заключила я.

— Нет, не встревожило. Напротив, вызвало азарт. Она сказала, что поэтому я ей и нужен. Вместе мы сможем использовать древнюю магию, чтобы контролировать современные силы зла. — Он презрительно поморщился.

— Что она имела в виду? — Сейчас я чувствовала себя так же, как во время рассказа Кланфинтана о Придери. Неужели Рианнон решила воспользоваться помощью этого страшного трехликого бога?

— Я не знаю, — покачал головой Фриман. — Я не стал слушать ее объяснения. У меня внезапно пелена упала с глаз, я понял, насколько она опасна. Я выгнал ее из дома и просил никогда сюда не возвращаться.

Повисла пауза. Я сидела, пытаясь осмыслить все, что услышала.

— Это и есть ответ на твой первый вопрос. — Клинт посмотрел на меня с прищуром. — Почему я решил поменять вас местами, — напомнил он. — Все просто — она зло. Рианнон рассказала мне о тебе, и я решил, что вряд ли учительница английского языка станет использовать древнюю магию с целью обогатиться от торговли наркотиками. Кроме того, с ее слов я знал, что тебе пришлось воевать с какими-то демонами.

Я стиснула зубы. Подлая Рианнон бросила свой народ в опасное время, вместо того чтобы защитить его и помочь.

— Я решил, что и ты будешь рада вернуться.

— Понятно. Теперь мне ясны твои мотивы. Однако ты не учел, что Партолон — это то место, где я хотела бы остаться навсегда. Я полюбила людей, которых предала Рианнон, поклоняюсь богине, которую она просто использовала, скучаю по мужу, который ей не нужен.

— Этого я не знал.

— Переходим к вопросам номер два и три. Как у тебя получилось меня сюда вытащить и как мне вернуться?

— Понимаешь… — Он подался вперед, уперся локтями в колени и сцепил пальцы рук. — Рианнон выболтала мне заклинание, которое использовала, чтобы поменять вас местами. Еще она сказала, что использовала погребальную урну для привлечения энергии. Сначала она перенесла в этот мир ее. Скорее всего, это сделал Брес. Затем Рианнон использовала урну для ритуала перемещения вас обеих.

— Вполне возможно. Продолжай.

— Из этого я сделал вывод, что мне тоже нужен предмет, энергию которого я буду использовать. Нечто, существующее в обоих мирах.

— Дерево… — прошептала я.

— Именно, — самодовольно улыбнулся Клинт. — Мне ли не знать, какой мощной силой они обладают, особенно деревья в этом лесу, ведь их энергия резонирует с моей.

— С чего ты взял, что такой же лес есть в Партолоне?

— Деревья сами сказали. Я слился с их энергией и позвал тебя ко мне. — Он нахмурился. — Сначала я сомневался, что это сработает. Я ощущал тебя, но отрывочно, казалось, ты меня не слышишь и не чувствуешь.

— Я и не слышала. Твой призыв уловила Эпи. — Я была растеряна и сбита с толку.

— Кто это, Эпи?

— Моя кобыла. Не смотри так, она не простое животное, она тоже воплощение нашей богини Эпоны. Мы с ней связаны. Так вот, к тем дубам привела меня она. — Я задумалась, вспоминая, как странно вела себя в лесу Эпи. — Когда мы очутились в роще, она насторожилась, будто знала, что должно произойти.

— Теперь понятно, почему мне было трудно тебя вести.

— Вести?

— Я следил за тобой через Рианнон. Да, я знаю, — поспешил продолжить он, видя, что я хочу его перебить, — вы совершенно разные, однако вы как части одного целого. По-другому я не могу объяснить.

Я посмотрела на него с сомнением.

— Посмотри на все с другой стороны. У каждого человека есть аура, даже ученые это признали.

Я кивнула.

— Слившись с энергиями леса, я могу видеть ауры, даже находить среди них ту, которая мне нужна. Ваши с Рианнон ауры почти идентичны.

От его слов у меня голова шла кругом.

— Ладно, ты нашел меня по ауре, которая, кстати, и у нас с Эпи схожа, раз ты вызвал ее, но как ты перетащил меня в этот мир?

— Через деревья. Рианнон объяснила мне, что завеса между нашими мирами похожа на жалюзи. Если найти стык между рейками, можно проскользнуть в другой мир.

— Этот стык есть между деревьями?

— Ты права, между деревьями существует проход в другой мир. Я направил энергию на твою ауру, сконцентрировался на причинах, по которым хочу вас поменять. Когда ты коснулась деревьев, ты была на грани двух миров, и я вытащил тебя сюда.

— Протащил через деревья? — Неудивительно, что у меня было ощущение, что меня затягивает в ствол, я действительно слилась с деревом.

Клинт гордо кивнул:

— Я прикасался к обоим деревьям, создавая энергетическую рогатку, по одному пути ты должна была вернуться сюда, а Рианнон в свой мир. Я ощутил ладонью кору дерева, потом твою руку и стал тянуть.

— Я поняла, как попала сюда. Теперь давай обсудим, как мне вернуться.

Внутри все сжалось в ожидании ответа. Фриман молчал, от страха меня стало подташнивать.

— Клинт?

— Я не знаю.

— Значит, черт возьми, надо скорее узнать. — Я свесила ноги с кровати и попыталась встать.

Стоило мне принять вертикальное положение, как уши заложило, перед глазами все потемнело и завертелось, как во время урагана. Сквозь плотную ватную пелену до меня долетел возглас Клинта, потом сильные руки подхватили меня и уложили на кровать.

— Деревья до утра никуда не денутся.

Я распахнула глаза, поражаясь тому, как ослабло мое тело.

— Я хочу домой, — заныла я.

— Я знаю, Шеннон, милая. — Голос был по-отечески нежным. — Как долго ты приходила в себя после первого путешествия между мирами?

Я задумалась. Уставший мозг работал с трудом.

— Дня два. Я помню их очень смутно. И я тебе не милая. — Голос мой окреп.

Клинт не обратил внимания на последнюю фразу и произнес:

— Закрой глаза и поспи. Дай время организму восстановиться. Помни, тебе нужны силы, чтобы выдержать перемещение обратно.

Я невольно вздрогнула. Путешествия между мирами очень изматывают. Усталость была непереносимой. Клинт прав. Внутренний голос нашептывал, что теперь я должна заботиться не только о себе. Внезапно мне стало очень страшно. Ведь эти путешествия в стиле «Звездного пути» могли причинить вред ребенку. К горлу подкатила ставшая привычной тошнота, и, как ни странно, это меня успокоило. Раз меня тошнит, значит, с дочерью все в порядке.

Я закрыла глаза и сконцентрировалась на дыхании. Теплая ладонь коснулась моего лба.

— Спи, Шеннон.

Сквозь ресницы я видела, как Фриман взял поднос с чашкой и булочками и скрылся в кухне, откуда вскоре появился опять с еще одной кружкой кофе. Кресло-качалку он перетащил обратно, на его место у керосиновой лампы. Поморщившись, он опустился в него и зажег свет. Лицо исказилось вновь, когда он потянулся за книгой. Видимо, дело в травме, заставившей его уйти на пенсию, очевидно, боль до сих пор его беспокоит.

Веки стали тяжелыми. Последнее, что зафиксировал мой уставший мозг, — название книги, на обложку которой я обратила внимание. Сборник эссе известного автора из Оклахомы Конни Кронли «Колесо иногда отваливается».

Бог мой, неужели это правда?

Глава 3

Сначала во сне я видела только липкий туман. Он окутывал меня, заставляя снова вспомнить строки Шекспира о смертном сне. Предчувствие будоражило мой засыпающий ум, но я не могла бороться с дремой и улетела в страну сновидений, где всегда наслаждалась покоем. Однако с самого начала мне стало ясно, что этот сон будет отличаться от привычного. Обрывки бессвязных событий мелькали на огромном экране ночи. Это были полупрозрачные тени, имевшие очертания кентавров, демонов и людей одновременно; образы не были мне знакомы, смысл увиденного не ясен.

Мое сознание пыталось управлять ими, что всегда удавалось мне раньше, но теперь, когда место, где жили радость и фантазии, изменилось, я ничего не могла сделать. Похоже, мой сон станет кошмаром.

Я понимала, что все происходящее не реально, что я могу в любой момент проснуться, но это мало помогло; образы стали сливаться воедино и застыли, образовав картину — гротескную, пугающую и знакомую. Перед глазами мелькали сумасшедшие картины из фантазий на тему «Отель «Калифорния», затем я увидела горы и заключительные сцены войны с фоморианцами, только на этот раз без спасительного вмешательства Эпоны. Кентавры и люди, убитые в предыдущих сражениях, оживали и двигались, словно зомби, вставали в строй, лишь для того, чтобы вновь быть убитыми. У некоторых на лицах были только глаза, у других только рты, а третьи были божественно красивы, но они все пугали меня до дрожи.

Свидетелем собственной смерти я не стала, но видела, как когти и зубы фоморианцев раздирали Аланну, Каролана, Викторию и Дугала. Однако битва не прекращалась, потому что все они оживали и продолжали драться. Внезапно вдалеке пронесся над горами вождь фоморианцев Нуада. На этот раз мой муж не смог одолеть его. Я видела конец Кланфинтана.

Потеряв интерес к телу поверженного кентавра, Нуада переключился на одинокого воина, в котором я узна ла отца Рианнон — зеркальное отражение моего папы. Набросившись на него с диким шипением, чудовище вцепилось ему в горло и разорвало голову на части.

Я закричала так громко, что имя моего отца, ставшее звуковым фоном страшных картин, эхом пронеслось над горами. Вождь демонов насторожился и стал озираться по сторонам, словно искал кого-то. Со злобным прищуром он вытянулся в полный рост и расправил крылья. Из пасти его стекала пена и кровь.

— Да, женщина! Я слышал твой зов. Нам никогда не избавиться друг от друга, я найду тебя, где бы ты ни была!

Застрявший в горле крик заставил меня проснуться. Я с трудом хватала ртом воздух, чувствуя, как меня трясут чьи-то сильные руки, а встревоженный голос твердит:

— Шеннон, Шеннон! Проснись!

Я заставила себя поднять веки и увидела растерянное лицо Клинта. Черты лица были такими родными, что сердце невольно сжалось от боли. Как же я скучаю по Кланфинтану.

— Все хорошо. Хорошо… — Я постаралась растянуть губы в улыбке и освободилась от его рук.

Он отпустил меня с неохотой.

— Дурной сон?

— Да, — кивнула я. — Ужасный кошмар. — Губы плохо слушались меня, слетавшие слова казались непонятными и чужими.

— Принести тебе что-нибудь? Воды или, может, чай? — Он навис надо мной, явно не собираясь оставлять в покое.

— Нет-нет, я в порядке. — Увидев разочарование в его глазах, я поспешила добавить: — Спасибо за заботу, но я правда очень устала. Мне лучше поспать.

Клинт взглянул на циферблат.

— У тебя есть еще несколько часов до рассвета.

— Хорошо. Спасибо. — Я отвернулась лицом к стене и спиной к нему, но слышала, как он вернулся в кресло. Интересно, он так и собирается всю ночь просидеть надо мной? Разумеется, он вправе поступать как пожелает, в скором времени я вернусь к своему мужу, друзьям и народу. Но охватившее душу беспокойство поколебало мою уверенность.

Мне никогда не снились кошмары. Никогда.

Еще в третьем классе я поняла, что не все люди могут управлять своими снами, как я. В стране сновидений все происходило только так, как я хотела, только Эпоне удавалось отправлять мое эфирное тело в путешествие по Партолону. Лишь сегодняшняя ночь была исключением. То, что со мной произошло, не было Волшебным сном, посланным Эпоной. В этом я была уверена. События, поразившие мой спящий разум, на самом деле никогда не происходили. Ни в каком измерении. Это всего лишь кошмар, дурной сон, видения нереальны, как супергерой Бугермен и Зубная фея. На меня подействовало перемещение между мирами, потому мне и снятся кошмары, как многим людям.

Вот и все. Других причин нет.

Я зажмурилась, стараясь навсегда забыть о зле, напавшем на Партолон. То же зло было рядом со мной, когда Клинт вытянул меня через деревья в Оклахому. Похоже, именно это зло собираются использовать в своих делах Рианнон и Брес. Сейчас мне не удастся что-либо изменить. Я должна выспаться, перестать нервничать и накопить сил. К счастью, усталость заставила меня забыть о паническом беспокойстве, и я опять погрузилась в сон. Я не буду думать о зле и одолевавших меня кошмарах. Буду следовать принципу Скарлетт О’Хары и подумаю об этом завтра…

Глава 4

Меня разбудила беспрерывная трескотня пересмешника.

— Бог мой, какое несносное существо, — проворчала я, потирая глаза. Надо сказать, эти птицы были в списке вещей и реалий Оклахомы, по которым я совсем не скучала.

— Доброе утро, милая моя Шеннон!

Клинт, выглядевший свежим и бодрым, натягивал толстый свитер.

— Я не твоя милая! — набросилась я на него.

Он лишь рассмеялся.

Ясно. Передо мной любитель вставать рано. Еще одна схожая черта между ним и моим мужем, только этот тип был назойливым, а не ласковым. Я осторожно поставила ноги на пол и завернулась в одеяло.

— Где здесь ванная комната?

— За кухней. — Клинт махнул головой в сторону стены. — На полку я положил новую зубную щетку. Еще там кое-какие вещи Рианнон. — Он критически оглядел меня, словно пытался проникнуть сквозь плотную защиту, скрывающую половину обнаженного тела, и добавил: — Тебе они тоже подойдут. Будь как дома.

Я хмыкнула, тщательно запахнула одеяло и двинулась в указанном направлении.

— Я приготовлю кофе и яичницу.

Желудок встрепенулся при упоминании о пище — это вызвало у меня счастливую улыбку — ребенок в порядке.

— Мне будет достаточно тоста и чая. И я сама в состоянии себе их приготовить. Не стоит беспокоиться. — Я повернулась через плечо и с удивлением отметила, что Клинт уже убирает за мной постель. Он зациклен на порядке?

Так и не дождавшись ответа, я миновала маленькую аккуратную кухню и прошлепала босыми ногами по прохладному деревянному полу в ванную.

Эта комната, напротив, оказалась неожиданно просторной, вмещавшей душевую кабину, красивую ванну на изогнутых лапах, и, главное, здесь была туалетная бумага.

Я подавила вздох.

В Партолоне я больше всего скучала по комфорту цивилизованного мира. На полке лежала аккуратно сложенная одежда. Даже на ощупь было ясно, насколько она дорогая. Я взяла первое, что лежало сверху: брюки из тончайшей кожи Джорджио Армани, кашемировый свитер цвета осенней листвы, отделанный мехом, разумеется норкой. Похоже, Рианнон наведалась в «Сакс, Пятая авеню» в Талсе. Был здесь и комплект черного кружевного белья. Я повертела в руках крошечный треугольник ткани — трусики — и покачала головой:

— Ах, Рианнон, да у тебя страсть к стрингам.

Это было одно из качеств, нас отличавших. Рианнон обожала откровенное белье, нарочито сексуальные наряды и глубокие вырезы. Я же точно не была эксгибиционистом. Нет, я люблю красивое белье, но кому приятно, когда что-то постоянно врезается в задницу? Душ манил меня, и я провела дольше обычного под струей теплой воды, а потом дважды почистила зубы пастой «Крест», испытав при этом почти религиозный экстаз.

Под раковиной нашелся фен и набор косметики Рианнон. Похоже, она опустошила в магазине все запасы Шанель. К моей огромной радости, на дне внушительных размеров несессера я обнаружила заколку для волос, с помощью которой смогла наконец усмирить свои непослушные рыжие кудри.

Надев брюки, обтянувшие мое тело, словно вторая кожа, я стала нащупывать молнию и рассмеялась. Вместо нее спереди была шнуровка. Похоже, Рианнон шила их на заказ. Что ж, видимо, можно вытащить девушку из Партолона, но Партолон из девушки никогда. Свитер сидел, как и брюки, идеально. Я оглядела себя в зеркало и улыбнулась отражению. Да, одного у Рианнон бесспорно не отнять — она знает, как одеться, чтобы подчеркнуть наши достоинства.

Жалея, что так и осталась без носков, я вышла из ванной комнаты в ярко освещенную кухню. Клинт стоял ко мне спиной у плиты и готовил, по определению моего возмутившегося желудка, яичницу с сыром.

Я села за большой дубовый стол, на котором увидела тосты, горячее печенье, сладкие соусы, джем и прочее. Клинт поднял голову, посмотрел на меня через плечо и застыл. Улыбка сползла с его лица, словно капля воска по стенке свечи. Взгляд затуманился, потом глаза вспыхнули и обожгли меня страстным желанием. Рука замерла на полпути, тост я так и не донесла до рта, пораженная ответной реакцией тела. Ничего удивительного, ведь сейчас я вижу перед собой лицо любимого мужа.

Нет! Я быстро взяла себя в руки. Этот мужчина лишь похож на Кланфинтана. Я поспешила отвернуться и впилась зубами в тост.

— А чай будет? — спросила я с набитым ртом.

— Да. Я вскипятил чайник.

Сделав вид, что не заметила дрожи в его голосе, я прощебетала:

— Отлично. Налей мне, пожалуйста.

Он вздрогнул, снял с крючка за плитой прихватку и поставил чайник рядом с моей кружкой.

— Чай в кладовке. — Он сделал шаг к двери в углу, но, спохватившись, вернулся к плите помешать яичницу.

— Спасибо, — сказала я и откусила еще кусок тоста.

— Будешь яичницу?

— Думаю, мне достаточно тоста и джема, может, съем пару печенек. Мой желудок все никак не успокоится.

Не знаю, по какой причине, но я была уверена, что говорить ему о беременности пока не стоит.

— Тогда прошу. — Клинт жестом указал на стол и принялся перекладывать яичницу в свою тарелку.

Приглядевшись, я увидела в желтой массе кусочки ветчины, грибов, а также немало сыра — все это великолепие источало искушающий аромат, ставший теперь для меня зловонием. Я не буду обращать внимания на запахи, надеюсь, мой желудок тоже.

Повисла неловкая тишина. Мы ели, стараясь не смотреть друг на друга.

Клинт налил себе вторую кружку кофе, а я принялась намазывать клубничный джем на печенье и случайно перехватила его взгляд.

— Вкусно? — вежливо спросил он.

Я пробормотала в ответ похвалу.

Клинт вздохнул. Все, пора прекращать эту игру и поговорить начистоту.

— Наверное, я еще больше похожа на Рианнон в ее одежде. Ты шокирован?

Он отвел взгляд:

— Шокирован — не то слово.

— Да? А выглядишь именно так.

— Ты шутишь, милая Шеннон? То, что я испытываю, нельзя назвать шоком.

Ого!

Наши взгляды встретились. Его глаза были такими знакомыми и смотрели так искренне, что у меня сжалось сердце. Бог мой, он просто копия моего любимого Кланфинтана.

Однако это совсем другой человек. Я сделала большой глоток чая.

— Очень вкусно! — слишком весело произнесла я, надеясь, что на носу у меня висит длинная сопля.

— Спасибо. — Помолчав, Клинт добавил: — У тебя что-то застряло между зубов.

— Ох, это часто случается. — Я рассмеялась и принялась посасывать зубы, как это делают все местные жители.

Он улыбнулся, несколько мгновений наблюдал за мной, а потом опять принялся за яичницу.

Напряжение спало. Я вздохнула с облегчением, довольная, что можно позавтракать в спокойной атмосфере.

Когда посуда была вымыта до блеска, а в кухне наведен идеальный порядок, Клинт подошел к шкафу в нише между кухней и ванной и вернулся в комнату с парой шерстяных носков и начищенных сапог для верховой езды.

— Вот…

— Замечательно. Спасибо большое, — улыбнулась я и примостилась на край кровати. — У меня ноги просто окоченели.

— Что же ты раньше не сказала? — Он поспешил обратно и принес две теплые пуховые куртки.

Я рассмеялась:

— Спасибо, — и принялась натягивать сапоги. — Не ожидала, что деревянный пол может быть таким холодным.

— В этом году очень холодно для этого времени. На днях даже обещали снег.

— Невероятно! Снег в Оклахоме в ноябре?

Клинт распахнул передо мной куртку, в которую я поспешила влезть, ругая себя за то, что его желание помочь женщине одеться меня смущает. Ведь это обычное поведение для галантного мужчины. Черт, но он сейчас так опасно близко…

— Да, — пробормотал он. Его дыхание обожгло мне щеку. — Снег в ноябре.

Поежившись, я отошла в сторону и принялась сосредоточенно застегивать молнию.

— Я готова!

— Да, совсем забыл, ты ведь спешишь.

Голос вновь стал напряженным.

Я посмотрела на морщинки у глаз, подернутые сединой волосы и неожиданно для самой себя выпалила:

— Клинт, я не она.

— Я и не хочу, чтобы ты была ею.

— Ты меня совсем не знаешь, тебя привлекает лишь внешность, потому что напоминает о Рианнон.

— После того как я распознал ее сущность, перестал испытывать к ней чувства.

Я понятия не имела, как реагировать. Мы опять посмотрели друг другу в глаза, и на этот раз я разглядела глубокую печаль. Черт, как же сложно быть рядом с ним и стараться не замечать, как ему тяжело! Кроме того, мне приходилось одергивать себя, чтобы не видеть в нем Кланфинтана. А ведь они схожи не только внешне. Клинт, пожалуй, серьезнее и более замкнутый, впрочем, если вернуться на полгода назад, то будет несложно вспомнить, что мой муж поначалу вел себя так же. Потом я полюбила красавца кентавра и открыла, что я не Рианнон. Но ведь Клинт об этом уже знает.

— Мне надо домой. — Я отвела взгляд и направилась к выходу.

— Конечно, Шеннон. — Он успел раньше меня оказаться у двери и распахнул ее.

Я посмотрела на него с тревогой, надеясь, что он правильно меня понял, и переступила порог.

— Брр… — Я подняла воротник куртки. — Неужели сегодня только первое ноября?

— Вчера был Самайн.

— Ты хотел сказать Хеллоуин. — Я повернулась к нему и вскинула брови.

— Нет, моя милая Шеннон. — Резво перепрыгивая через ступеньки, он спустился с крыльца и повернулся ко мне. Его активность меня удивила, ведь вчера он с трудом наклонялся.

Перед домом не было двора, лес начинался почти сразу. Клинт с наслаждением вдохнул холодный влажный воздух.

— Я хотел сказать Самайн. Не только жители Партолона понимают, что смены сезонов и волю природы надо уважать.

— Я ничего такого не имела в виду. — Надо же, каким я стала снобом. Пораженная, я даже не заметила, что он опять назвал меня милой. — Просто об этом празднике окончания сбора урожая здесь уже никто не помнит. Это архаизм.

Я спустилась следом.

— Ничто, связанное с лесом, не может быть архаичным, — мягко укорил меня Клинт и пошел по узкой тропинке справа, которую я и не заметила. — Иди за мной.

Едва поспевая за ним, я, тяжело дыша, тихо ругалась себе под нос, кляня мужчин и их привычки.

— Что? — бросил Клинт через плечо.

— Ничего. Далеко еще до твоего пузыря для телепортации?

Мои слова его развеселили.

— Пузырь — здорово ты его назвала. Нет, не очень. — Он склонил голову, чтобы не задеть ветку. — Около часа ходьбы.

Отлично. Интересно, что в его представлении далеко? Терпеть не могу все эти походы, прогулки по лесу и лазания по горам. Я огляделась. Внезапно пейзаж показался мне похожим на Партолон. И дело вовсе не в ностальгии.

— А мы не могли доехать на машине? — Я вытащила из волос паутину и принялась искать пауков.

— Туда не проехать.

— Жаль, что у тебя нет лошади.

— Не люблю лошадей.

— Что? — Я верно его поняла?

— Да, я не люблю лошадей, они никогда мне не нравились. И ездить верхом я не умею.

Я несколько раз коротко хихикнула, но, не сдержавшись, рассмеялась во весь голос.

— Что в этом смешного?

— Разве тебе… — Я едва сдерживала смех. — Рианнон не рассказывала тебе о народе Партолона? — Согласитесь, это очень смешно. «Я не люблю лошадей», а в другом измерении он наполовину лошадь.

— Она сказала, что захотела исчезнуть, потому что ее заставляли выйти замуж за нелюбимого мужчину, к тому же там началась война с демонами. Больше ничего.

Клинт смотрел с любопытством, хотя и хмурился, когда я расхохоталась.

— Рианнон не хотела выходить замуж за Кланфинтана, потому что он не позволил бы ей вести прежний образ жизни. Она не могла быть лишь с одним мужчиной. — Даже с Верховным шаманом, красавцем кентавром, владеющим даром Превращения.

— Это я уже понял.

Печаль в его голосе меня отрезвила. Ведь Рианнон подло использовала его и ранила в самое сердце. Что ж, пора мне начать привыкать к тому, что придется постоянно сталкиваться с тем, что она натворила.

— А что тебя так рассмешило?

— Э… понимаешь, твое зеркальное отражение в Партолоне не может жить без лошади. — Я подавила смешок.

— Это еще раз доказывает, что ты была права в отношении себя и Рианнон. Люди схожие все же имеют различия.

Он повернулся через плечо и посмотрел на меня взглядом мужа. Увидев это, я не могла не улыбнуться с нежностью.

— Ты прав.

Все же он милый.

Засмотревшись на меня, Клинт споткнулся и едва не врезался в дерево. Я поджала губы, сдерживая смех, но отвернулась и сделала вид, что ничего не заметила.

Тропа резко свернула вправо и пошла в гору, заставляя меня приложить больше сил и с завистью вспоминать пройденный отрезок. Походы все же не для женщин. Ведь никому не пришло в голову создать куклу Барби с рюкзаком. Тропа становилась извилистой, но Клинт лишь набирал темп. Я похвалила себя за занятия спортом, только поэтому я дышала ровно и поспевала за ним. Удивительно, но чем дальше мы углублялись в лес, тем бодрее я себя чувствовала. У меня открылось второе, третье и даже четвертое дыхание. Довольная, я шла за Клинтом, чувствуя, как все сильнее напрягаются мышцы ног.

Мне стало так легко и хорошо, что я даже позволила себе оглядеться. Деревья были толстыми, с густой кроной, такими, как на фотографиях в «Нэшенл джеографик». Дубы и каркасы гармонично сочетались с вечнозелеными соснами и можжевельниками; их ветви переплетались, закрывая почти каждый кусочек неба. Из земли, покрытой сухими ветками, сучками и увядшими листьями, торчали редкие кусты, кажется, ежевики. Лесным феям было бы неплохо здесь прибрать.

И вдруг я услышала шепот. Сначала я решила, что это ветер раскачивает ветки. Подняв голову, я поняла, что они неподвижны, легкому ветерку было не под силу их расшевелить.

Я проходила мимо огромного дерева, настоящего гиганта, его мощные корни выпирали так, что мешали пройти. Рука невольно коснулась его могучего ствола.

«Добро пожаловать, Избранная», — пронеслось в голове, и я застыла.

— Шеннон? — Клинт остановился в нескольких ярдах от меня.

— Я слышу.

Он огляделся по сторонам:

— Но здесь никого нет.

— Нет. — Я медленно приблизила голову к дереву. — Это оно.

— И что ты слышала? — Он поспешил обратно ко мне по тропинке.

— Меня кто-то приветствовал. — Я поперхнулась и откашлялась. — И назвал Избранной.

Так называет меня богиня, но об этом я промолчу.

Клинт внимательно осмотрел ближайшие деревья, и взгляд его остановился на том, мимо которого я только что прошла.

— Может, с тобой говорило это старое дерево? — Он стянул с правой руки перчатку, прижал ладонь к стволу и закрыл глаза. Через пару секунд его лицо расплылось в улыбке.

Клинт открыл глаза и кивком подозвал меня. Вспомнив разряд, пронзивший меня в прошлый раз, я осторожно вытянула голову и прислушалась. Тогда он, не двигаясь с места, взял меня за руку и приложил ее к коре дерева. Я внутренне сжалась, готовая к чему-то неприятному, но на этот раз все было иначе. Сначала я ощутила приятное тепло, словно ладонь коснулась чего-то живого. Затем тепло потекло вверх по руке и стало разливаться по всему телу, наполняя изнутри неописуемой радостью, будто я встретила хорошего друга.

«Добро пожаловать, любимое воплощение Эпоны!» — На этот раз я не могла принять это за ветер, слова отчетливо звучали в моей голове.

Я с трепетом подняла вторую руку и приложила к стволу.

— Ты знаешь меня!

«Да-а-а…» — Я услышала странный звук, похожий на заливистый женский смех.

— Клинт! — Я подошла ближе к дереву. — Оно меня знает. — На глаза навернулись слезы. Как приятно вновь стать Избранной.

— Лес говорит с тобой. — Ему явно было это приятно.

Я счастливо закивала. Но вдруг эта связь сейчас прервется?

— Если они знают, кто я, непременно помогут вернуться в Партолон.

Я закрыла глаза и мысленно обратилась к духу дерева.

— Тогда нам надо спешить, — с некоторым сожалением сказал Клинт.

Я захлопала глазами от растерянности, чувствуя отголосок печали в дереве. Я погладила кору на прощание и принялась твердить себе, что Клинт не мой муж, не мой муж… не мой… не мой… Сделав шаг назад, я стряхнула наваждение.

— Ты прав. Надо спешить.

Он резко повернулся и зашагал вперед. Я шла за ним и слушала доносящееся со всех сторон:

«Приветствую, Эпона!»

«Мы рады тебе, Избранная!»

«Благослови тебя богиня!»

«Добро пожаловать, Любимица Эпоны!»

Я готова была полететь от счастья, столкнувшись с неожиданным вниманием и почитанием, и старалась поблагодарить, коснувшись ветки или листвы ближайших к тропинке деревьев. Когда мне удавалось дотронуться до ствола вековых гигантов, я ощущала тепло. Вскоре до меня дошло, что деревья передают мне энергию.

— Эй! — закричала я Клинту. — Я получаю от них силу!

— Знаю, — ответил он, даже не удосужившись повернуться.

Я остановилась около толстого старого дерева и прижала руки к стволу. По телу разлилось тепло.

— Вот черт! Получается, я настоящая суперженщина! — Я приложила руки к холодным щекам и ощутила, как жар побежал по всему телу. Наверное, если бы я распустила волосы, они встали бы дыбом.

Клинт остановился, повернулся и внимательно посмотрел на меня:

— Ты не суперженщина, ты богиня.

— Да! — Сердце забилось сильнее. — Да, я богиня, и это вовсе не случайность.

Клинт потянулся к моей щеке, в глазах мелькнуло желание. Мне было нелегко, но я не ответила ему. Я просто не могла. Постояв в нерешительности несколько мгновений, он отвернулся и кивком указал на уходящую вправо тропинку:

— Нам туда. Иди за мной.

Я радостно закивала, довольная тем, что смогу погрузиться в самую чащу леса. На мрачное лицо Клинта и его опущенные плечи я попросту не обращала внимания.

Мы прошли не более ста шагов, когда лес расступился, и мы оказались на полянке.

— Вот черт! — не сдержалась я. — Точно такая же есть в Партолоне.

А вот и ручей, такой же звонкий и чистый. Однако взгляд мой был прикован к двум огромным болотным дубам, ветви которых, как и в Партолоне, были покрыты зеленой листвой, не испугавшейся холодного ноября. Кроны их сплелись так плотно, что было неясно, где заканчивается одно дерево и начинается другое. Время соединило их навеки. Толстые стволы были покрыты мхом, и я опять увидела манящее свечение.

Не говоря ни слова, мы с Клинтом направились к дубам. Движение в мире, казалось, остановилось, не было слышно щебета птиц. Я ощущала энергию деревьев все отчетливее с каждым шагом, они излучали ее, а меня тянуло к ней, словно магнитом. С трудом оторвавшись от деревьев, я взглянула на Клинта:

— Что теперь? — Удивительно, сколько напряжения в моем голосе.

— Сейчас расскажу. — Он ответил очень тихо, будто мы находились в церкви. — Я представлял, что вся энергия леса собирается в шар внутри меня.

Я заморгала, что вызвало улыбку Клинта.

— Да, лес и мне передавал энергию. Не так много, как тебе, и она не перетекает с такой легкостью, но я могу ее использовать. Обычно я делаю это для укрепления физического тела.

— Так же как Шторм из фильма «Люди Икс» использовала энергию ветра, чтобы летать? — Я говорила почти серьезно.

— Не совсем. — Клинт улыбнулся еще шире. — Скорее как супермен Тайленол, который помогает моей больной спине.

Теперь понятно, почему он сегодня так легко двигается. Я кивнула, чтобы он продолжал.

— Собрав энергию, я сосредотачивался на Рианнон и всех причинах, по которым ее не должно быть в этом мире. Потом нашел твою ауру и позвал тебя. Правда, как ты говоришь, я звал не тебя, а лошадь.

— Прежде чем попасть сюда, я слышала зов деревьев.

— Правильно, потому что я пытался отправить Рианнон туда, а тебя вытащил сюда, как только ты коснулась деревьев. — Он поднял руку и сделал рывок. — Не представляю, как получилось, что Рианнон не переместилась в Партолон.

— Ладно, все понятно… — Я потерла ладони одну о другую и решительно подошла к деревьям. — К счастью, на этот раз нам не надо тратить силы на Рианнон. Черт с ней, пусть остается здесь. Давай только вернем меня домой.

Я поставила ноги по обе стороны ручья и встала так же, как раньше в Партолоне. Я прижала ладони ко мху на стволах. Поток тепла на этот раз удивил меня интенсивностью.

— Ого, думаю, энергии у нас будет достаточно, — процедила я сквозь зубы, обращаясь к Клинту. — У меня такое чувство, что я смогла бы сейчас скакать по крышам небоскребов.

— Лучше думай о Партолоне.

Голос его стал ниже, что делало его еще больше похожим на Кланфинтана. На мгновение мне показалось, что рядом со мной муж. Я покосилась на Клинта и вздохнула. К сожалению, нет. Те же черты, но совершенно другой человек.

— Действуй, милая Шеннон. — Клинт говорил так тихо, что слова были едва различимы из-за шелеста листвы. — Возвращайся к нему. Возвращайся в Партолон.

— Спасибо, — пролепетала я, стараясь ресницами смахнуть слезы.

Собравшись с мыслями, я сильнее прижала руки к стволам и стала вглядываться в поток, журчащий у моих ног. Именно в нем я увидела картину этого мира перед перемещением.

Я сосредоточилась, и на ум сразу пришла Эпи. Я вспомнила, как она терлась о мою щеку своей плюшевой мордой и смотрела выразительными карими глазами, в которых отражалось все лучшее, что есть во мне. Я подумала об Аланне, теперь она была для меня не отражением подруги из этого мира, а самой собой, дорогим и любимым человеком. Я ценила ее за добрый нрав и чувство юмора и, конечно, за стремление всегда и во всем мне помогать.

Перед глазами возник образ Кланфинтана. Как смешно было наблюдать поначалу, как он изо всех сил пытается сдержать свои чувства ко мне, полагая, что перед ним Рианнон. Он не смог побороть себя и полюбил меня страстно и нежно. Сердце сжалось от воспоминаний о том, как он убирал непокорную прядь с моего лица, склонялся к моим губам и целовал…

Я сильнее надавила на стволы, ожидая, что они станут мягкими, как и в первый раз. Деревья оставались жесткими и не поддавались. Я убрала ладони.

— Не получается. Может, ты должен мне помочь? — Я повернулась к Клинту. — Ведь ты притащил меня сюда, видимо, отправить обратно должен тоже ты. Попробуй встать так же напротив и призови ту силу, которая помогла тебе вытянуть меня.

Он кивнул и сделал, как я просила.

— Готов? — уточнила я, глядя в сосредоточенное лицо.

Он кивнул, и мы одновременно вскинули руки и уперлись в стволы деревьев. Я подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. Энергия, исходящая от деревьев, собиралась вокруг нас, создавая сферу, теперь я ощущала биение сердца Клинта, пульсацию его крови. Мне показалось, что мы с ним становимся единой жизненной силой. В следующую секунду я увидела его ауру, она была ярко-синяя с янтарными и золотыми разводами. Видение завораживало, я не могла оторвать от него взгляда.

«Если ты хочешь попасть домой, — услышала я его мысли, — прекрати так на меня смотреть».

Я зажмурилась и прошептала:

— Прости!

Кланфинтан! Помоги мне!

Я принялась думать о муже, вспоминая, каким он был внимательным, с какой любовью помогал мне привыкнуть к новым романтическим отношениям, ведь ничего подобного раньше не было в моей жизни. Я влюбилась в своего рыцаря, хотя еще не знала до конца, какая у него душа. Я вспомнила его Превращения, ту боль, которую он испытывал для того, чтобы подарить мне наслаждение. Мох под моей ладонью завибрировал, я вгляделась в поток воды. Ручей покрылся рябью, потом стал гладким, как стекло, и прозрачным. И я увидела сквозь него другой мир.

Картина прояснилась. Передо мной была та же самая полянка, только на этот раз на ней никого не было. Я собрала всю накопившуюся во мне энергию и направила ее в Партолон, словно выпустила заряд из самонаводящегося устройства. Деревья задрожали, я сосредоточилась на ауре Клинта и стала призывать его зеркальное отражение.

Не знаю, сколько прошло времени, помню лишь, что все силы я потратила на свой призыв. Капли пота стекали со лба и скапливались вокруг глаз, одежда промокла насквозь и неприятно холодила тело.

Откуда-то издалека послышался странный звук, заставивший меня вздрогнуть. Он приближался и становился все громче. Как завороженная я смотрела на воду, и вот наконец на поляне появился Кланфинтан, на его синей ауре вспыхивали янтарные с золотом пятна.

— Шеннон! — Сила его голоса взволновала поток воды.

— Я здесь! — что было сил крикнула я.

Кентавр с бешеной скоростью помчался к деревьям и встал ровно в том месте, которое в другом мире занимал Клинт.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил он, и я уловила нотки растерянности, которая, скорее всего, была отражением моей собственной.

— Сосредоточься! Прижми руки к деревьям и думай обо мне.

Его ладони легли на стволы, глаза закрылись, и я услышала его мысли:

«Любимая моя, я только о тебе и думаю».

Я надавила руками на мох, ставший мягким, как желе, и с восторгом почувствовала, как утопаю в нем по локоть. Вскоре я коснулась ладоней более жарких, чем у человека. Сквозь пелену воды я увидела, что Кланфинтан открыл глаза, и стала изо всех сил пытаться сжать его руку. Внезапно за его спиной я увидела тень, в то же мгновение изменились и деревья. Передаваемая мной энергия уносилась в сторону, не достигая цели, будто ее кто-то перехватывал.

Я покрутила головой, стараясь понять, что мечется по поляне в Партолоне. Темные потоки неслись из леса и растекались по земле, как черная нефть. Когда они стали ближе ко мне, я испытала знакомое неприятное чувство. Я задрожала всем телом, удивляясь, что не поняла сразу. Это было зло. Такое зло появлялось с приходом армии фоморианцев.

Тень подползла ближе и обрела очертания, но их было сложно разглядеть, такое впечатление, что одна тень скрывала другую.

Я почувствовала, как задрожали ладони Кланфинтана.

— Что это?.. — Слова его эхом разнеслись в обоих мирах. Он повернулся, чтобы разглядеть происходящее за спиной.

Тень неожиданно превратилась в жидкую массу и стала стекать в кристальный ручей.

— Шеннон! Что происходит? — Голос Кланфинтана удалялся.

— Не знаю…

Я опешила, увидев, как масса перебралась по моей ноге на берег. Поднявшись фонтаном в воздух, черная жижа приобрела очертания крылатого существа, от вида которого меня затошнило.

— Нуада!

— Да-а-а… женщина. — Из пятна на месте губ послышался зловещий хохот. — Я ответил на твой зов. Начнем нашу игру сначала?

— Нет! — закричала я изо всех сил, теряя способность дальше удерживать энергию. Связь с Кланфинтаном прервалась. Деревья выдавили из себя мои руки, последнее, что я слышала, был раздирающий душу крик мужа. Чудовище изрыгнуло поток воздуха в сторону ручья, и окно в Партолон исчезло.

Я осторожно отошла подальше от деревьев. Нуада двинулся за мной.

— Очень рад, что ты меня позвала. — От его смеха кровь застывала в жилах. Он поднял полупрозрачную руку и попытался расправить когтистые пальцы.

Я смотрела на него во все глаза, не веря, что вижу это чудовище на самом деле.

— Но ты же мертв, — невольно вырвалось у меня.

— Уж-ж-же нет, женщина, — прошипел он. — Мы связаны. Не надо делать вид, что ты не использовала темную энергию, чтобы вызвать меня в этот мир. — Он подошел ближе, и я с ужасом увидела, что тело его приобретает плотность, а когти выглядят устрашающе. — Я скучал по тебе, женщина. Как приятно снова ощущать, что в тебя возвращается жизнь.

— Не подходи, — тихо сказал Клинт, вставая между нами.

Нуада зло ухмыльнулся:

— Эта жалкая копия твоего мужа-мутанта считает, что ты можешь принадлежать ему?

От головы отделилось темное облачко и полетело в сторону Клинта.

Я пригляделась к ауре Нуады и увидела лишь черноту, ни одного светлого пятна. В этом монстре нет и проблеска добра.

Под моим взглядом он выпрямился в полный рост и расправил крылья.

— Будет приятно его убить, — прорычал он.

— И не думай! — выкрикнула я.

Нуада навис над Клинтом. Тьма, скрытая тенью, окутывала его. Я стояла и смотрела как завороженная. Когтистая лапа зависла, чтобы нанести смертельный удар, но тут аура Клинта вспыхнула и стала переливаться. Когда она соприкасалась с тьмой, вспыхивали искры. Нуада зарычал и отступил.

— Человек, — грозно произнес он, — ты решил воспользоваться магией? У тебя не хватит сил одолеть меня.

Крылатое чудовище вскинуло руки до самых небес, и они стали притягивать к себе все темное, что было в лесу. Черная аура пульсировала, когда он двинулся на Клинта. Тень вновь окутала его, и золотистые всполохи его ауры стали затухать, превращаясь в бледно-желтое свечение. Однако и этого было достаточно, чтобы Нуада опять отступил. Я видела, как сосредоточено покрытое потом лицо Клинта и как злоба исказила черты демона.

— Ты слабеешь, — сказал Нуада и опять двинулся вперед.

Я бросилась к Клинту, взяла его ладони в свои, еще жаркие от прикосновения к деревьям, и стала передавать ему тепло, как недавно направляла его в Партолон. В следующее мгновение Нуада слился с яркой аурой, защищавшей Клинта лучше любой крепости. Искры вспыхнули с новой силой, и над лесом разнесся дикий крик монстра. Тень отбросило назад, она стала не такой плотной, будто готова была рассеяться.

— Ты принадлежишь мне. Пока я не получил тебя, я уничтожу все, что ты любишь. И в этом мире, и в другом.

Тень поднялась над лесом и исчезла, однако слова еще долго висели в воздухе.

Из желудка стала пониматься тошнота, закружилась голова, перед глазами все поплыло. Ноги подогнулись, и я со стоном упала на руки Клинта.

— Шеннон!

— Я н-н-ничего н-н-не чувствую… — прошептала я. Меня трясло так сильно, что зуб на зуб не попадал.

Клинт побледнел и смотрел на меня с тревогой, я попыталась поднять руку, чтобы погладить его по щеке, но тело не слушалось даже таких простых команд.

— Ничего не говори, — сказал Клинт, подхватил меня под мышки, сцепив руки на груди, и поволок к двум болотным дубам.

Все вокруг потемнело и вскоре стало непроницаемо серым. Меня удивили странные звуки, которые оказались моим же прерывистым дыханием. Бормоча себе под нос, Клинт наконец усадил меня, прислонив спиной к одному из покрытых мхом стволов.

У меня было ощущение, что я смотрю на происходящее со стороны. Жар от дерева побежал по спине, но я не могла его впитывать. Тело заполнил холод, сознание было прерывистым, словно кто-то пытался задуть его, как свечу.

Мельком я увидела, как Клинт упал передо мной на колени, вытянул руки и прижал к дереву.

— Помоги ей! — взмолился он. — Она умирает!

Меня поразила сила, с которой поток тепла хлынул в мое тело. Я пошевелила онемевшими губами, воздавая хвалу за то, что силы стали ко мне возвращаться. Ноги и руки пронзили тысячи острых иголок, я смогла глубоко вздохнуть, и легкие наполнились воздухом. Внезапно грудь сдавил страх за ребенка. Организм ответил на мой немой вопрос тошнотой.

— О, Эпона, помоги мне сберечь ее!

Серая пелена перед глазами закрутилась в вихрь и исчезла. Я увидела лицо Клинта, и на этот раз рука мне подчинилась, я смогла коснуться его щеки.

— Теперь все хорошо, — слабым голосом произнесла я.

— Хвала твоей богине.

Я заметила, как трясутся его пальцы.

— И тебе, — добавила я, сильнее прижимаясь спиной к животворящему дереву.

Клинт сел рядом и тоже прислонился к стволу. Я ощущала на себе его взгляд, но не повернулась, сейчас меня больше занимало то, что произошло. Я оглядывала поляну, пытаясь восстановить в памяти каждую деталь, и в этот момент серое небо высыпало на нас белые хлопья.

— Вот и снег, — почему-то с облегчением констатировала я.

Во взгляде Клинта появилось удивление. Он зашевелился, поворачиваясь ко мне, и спросил:

— Ты сможешь оторваться от дерева?

Я помедлила и кивнула, чувствуя, как холод проникает под мокрую от пота одежду. Клинт резко встал, я подала ему руку, и он потянул меня на себя, помогая подняться.

— Ты сможешь идти? — спросил он, надевая на мои, а потом на свои руки перчатки.

— Да. — Собственный голос все еще казался мне странным и чужим, хорошо уже то, что я вновь вернулась в тело. В ногах еще чувствовалась слабость, голова кружилась, но я была уверена, что смогу дойти до домика. Я подняла голову и оглядела разбухшие облака на небе. Вместо легких снежинок теперь на нас падали шарики размером почти с ноготь большого пальца, ветер подхватывал их, чтобы унести, но мог заставить лишь изменить угол падения. Я поежилась и запахнула воротник куртки.

— Надо возвращаться домой. — Голос Клинта был тревожным, как и выражение лица. Он взял меня под локоть, и мы вышли из-под укрытия ветвистой кроны двух сплетенных деревьев на продуваемую полянку. Идти оказалось непросто, и я оперлась на руку Клинта.

Когда мы подошли к лесу, я уже тяжело дышала. Тропинку удалось обнаружить не сразу, сначала пришлось пробираться через подлесок. Не дав мне времени передохнуть, Клинт потащил меня дальше по тропе, потом увел в сторону, и вскоре мы оказались у древнего раскидистого дуба. Я приложила ладони к стволу и закрыла глаза. Принимая тепло, я счастливо жмурилась.

«Отдохни, Избранная Эпоны», — пронеслось в моем усталом мозгу.

— Идем дальше? — произнес мне в ухо Клинт, он явно не собирался расслабляться.

Наше возвращение домой стало какой-то сюрреалистической эпопеей. Я шла как в тумане, крепко держась за руку Клинта, пока хватало сил, затем он подводил меня к следующему старому дереву. Я вела себя как старый мобильный телефон, требующий постоянной подзарядки. Плохо понимала, что происходит, не могла ни о чем думать, мысли путались в голове.

Напористый ветер Оклахомы набирал силу, пока не пробил плотный шатер леса, и принялся заваливать снегом землю.

Дневной свет тускнел, и я невольно задумалась, сколько же времени мы потратили, пытаясь открыть дверь в Партолон. Вероятно, я произнесла вопрос вслух, потому что Клинт мне ответил.

— Не один час, — хмуро констатировал он. — Скоро стемнеет.

Я даже вскрикнула от удивления.

— Держись, милая моя Шеннон, мы почти дома. — Он успокаивал меня, подталкивая и подталкивая вперед. «Дома» — слово повисло в холодном влажном воздухе. У меня был шанс попасть домой там, на поляне. В голове пронеслись слова Кланфинтана, и у меня защемило сердце.

Сделав шаг, я завалилась назад и едва не упала. Клинт поймал меня, помог преодолеть кажущиеся очень высокими ступени и распахнул дверь, которую я не смогла бы открыть сама.

— Вот и все. Я разожгу огонь.

Я упала в кресло-качалку и смотрела, как он суетится у камина. Скинув перчатки, он взял дрожащими пальцами спички, но не сразу смог зажечь. Мы оба тяжело дышали, выбрасывая в воздух клубы пара. К счастью, пламя занялось, и вскоре до меня добралось благословенное тепло. Я так замерзла, что не чувствовала даже лица.

Клинт стянул с себя куртку, мокрый свитер, штаны и скинул ботинки. Затем он стремительно подошел к стоящему у кровати шкафу и открыл ящик, выдернув толстовку, быстро надел ее через голову. Затем таким же резким движением извлек чистые джинсы. Несколько минут он перебирал вещи, пока не нашел еще одну толстовку и спортивные штаны. Свободной рукой он сорвал с кровати вязаное шерстяное покрывало и бросился ко мне. Я все еще дрожала от холода. Он долго возился с молнией на моей куртке, наконец справился, быстро снял ее с меня и принялся стягивать кашемировый свитер.

— Эй, — запротестовала я, но это было бесполезно.

Клинт освободил меня от сапог, а потом и от кожаных брюк, пока я, шатаясь, переступала с ноги на ногу. Он методично растер мне все тело шерстяной накидкой и одел меня.

— Сиди грейся, а я приготовлю теплое питье, — сказал он и усадил меня в кресло, заботливо придвинув ближе к камину, накрыл меня пледом и унесся в кухню.

— Не человек, а торнадо, — проворчала я, едва шевеля наверняка синими губами.

Я слышала, как он гремел посудой, хлопал дверцей холодильника. Подавшись вперед, я наклонила кресло так, чтобы быть ближе к огню, и вытянула руки. Наконец меня перестала бить дрожь.

Клинт вернулся очень быстро и протянул мне кружку, от которой поднимался пар:

— Выпей.

Я послушно сделала глоток. Горячий шоколад, насыщенный и ароматный. Он наполнил меня теплом и успокоил пустой желудок. Клинт уже убежал, но появился, прежде чем я успела позвать его. В руках он держал поднос с наспех сооруженными сэндвичами, кастрюлькой с шоколадом и еще одной кружкой. Прежде чем сесть рядом, он вложил мне в руку сэндвич. Я впилась зубами в толстые куски ветчины и сыра, уложенные между двух ломтей домашнего хлеба, и подумала, что в жизни не ела ничего вкуснее. К счастью, моя тошнота, видимо, исчерпала свои силы утром и сейчас меня не беспокоила.

— Очень вкусно, — произнесла я.

— Ешь, — отрезал Клинт и отвернулся к камину. Затем, видимо пожалев о грубости, посмотрел на меня и улыбнулся: — Тебе станет лучше.

Я благодарно улыбнулась, и мы закончили трапезу, думая каждый о своем.

Допив шоколад, я сладко зевнула.

— Тебе надо поспать.

Меня охватил ужас.

— А если Нуада вернется? — Наверное, я не смогу пережить еще одну встречу с ним.

Клинт взял меня за руку и помог встать.

— Нуада — это то существо, что было на поляне?

Я непроизвольно сжала пальцы:

— Он вождь демонов, с которыми мы сражались. Но он должен быть мертв.

Клинт освободил руку и приложил палец к моим губам:

— Расскажешь, когда выспишься. Не думаю, что он появится сегодня. Его тело еще не до конца сформировалось, а на восстановление уйдет больше времени, чем у нас.

— А если ты ошибаешься?

— Я узнаю, если кто-то или что-то приблизится к дому.

— Как? — встрепенулась я.

— Поверь мне на слово. — Он подтолкнул меня к кровати и уложил на уютный матрас. Мне стало так хорошо, что долго бороться со сном я не могла. Я свернулась и закрыла глаза. Клинт сделал шаг, чтобы вернуться в кресло у камина, но я приподнялась и схватила его за руку.

— А здесь есть еще одна кровать?

— Нет, — ответил он. — Только стол и компьютер.

— Тогда ложись здесь. Ты ведь тоже устал.

Клинт поднял на меня глаза, помедлил, но кивнул и лег на другую половину кровати. Матрас колыхнулся под его весом. Я лежала к нему спиной и не видела выражения его лица, когда он обнял меня за талию. Я должна была воспротивиться, но провалилась в сон раньше, чем смогла додумать мысль, расслабившись благодаря успокаивающему теплу его тела.

Глава 5

Сон был непривычно тревожным, совсем не тем легким и приятным путешествием в страну сновидений, как раньше. Я была постоянно настороже, ожидая повторения кошмара. Вместо этого перед глазами замелькали сцены из детства, и я пригляделась внимательнее к одной из них.

На пригорке стоял красный кирпичный дом, какие строят на ранчо. Перед главным входом выложенный плиткой дворик, окруженный кустами будлеи и клумбами с кирпичным бордюром, где пышно цвели петунии. Вокруг огромного камня стояло не меньше полудюжины стульев, все поржавевшие, но каждый по-разному. В стороне раскинул ветви старый дуб. Я с улыбкой смотрела, как ветер играет листвой; он часто кружил в этом дворе.

Дверь распахнулась, и на сцене появился папа. На плече его висел недоуздок, в руке был какой-то предмет, похожий на пестик для колки льда. Он сел на один из стульев, бросив недоуздок на камень, и склонился над ним. Затем он принялся что-то закручивать отверткой, сильно надавливать и ловко вращать, красиво играя тренированными мышцами футболиста, плохо сочетавшимися с пепельно-седыми волосами.

Умом я понимала, что вижу его во сне, но мне все равно было радостно и приятно. Ведь отец был жив, пусть и в этом мире!

— Милый! — Из дома донесся протяжный голос мачехи, и она появилась на крыльце. — Ты не думал о том, что можно купить новый и не возиться с этим старьем?

— Нет, нет… — бормотал отец. — И этот еще послужит.

— Ясно. Хочешь холодного «Куэрса»?

— Было бы неплохо. — Он повернулся, и губы растянулись в улыбку.

Внезапно движение остановилось, картина застыла. Мое сознание стало тревожным, я оглядела окрестности у дома и заметила темный туман, будто сочащийся из земли.

«Ты принадлежишь мне. Пока я не получил тебя, уничтожу все, что ты любишь. И в этом мире, и в другом». Слова вращались, перекатываясь в голове, как гладкие круглые камешки, пока образ отца не затянуло черной пеленой, и я перестала его видеть.

Я резко открыла глаза и сразу увидела спину Клинта, подбрасывающего поленья в огонь. Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться, но сердце все еще колотилось, когда он повернулся.

Как и прошлой ночью, я была уверена, что пережила не один из тех Волшебных снов, во время которых богиня отправляла меня в путешествие, ведь она всегда показывала то, что происходило на самом деле. Это больше походило на кошмар, что было несложно понять по очевидным признакам. Что, если власть Эпоны не распространяется на этот мир? Внутренний голос подсказывал, что здесь она не может распоряжаться как пожелает, и с проникшим сюда злом как-то связан Придери. Возможно, Эпона старается меня предупредить. Сильная волна последовавших эмоций утвердила меня в мысли, что это не простое предчувствие.

Я села в кровати, Клинт посмотрел на меня с удивлением.

— Нуада подбирается к моему отцу, — уверенно сказала я.

— Я и не сомневался, что так будет. — Клинт пожал плечами. — Он знал отражение твоего отца в Партолоне?

— Нуада убил его. Прямо на моих глазах.

— Нам необходимо его предупредить. — Он взял телефон.

Я грустно рассмеялась:

— Не думаю, что это стоит делать по телефону. Я должна с ним встретиться.

— Где он живет? — Клинт подошел к окну и раздвинул тяжелые шторы.

— В нескольких милях от Брокен-Эрроу, недалеко от Талсы.

— Я ведь жил в Талсе и знаю, где находится Брокен-Эрроу, — бросил он, не оборачиваясь. Несколько минут он неотрывно смотрел в окно. — Лес предупредил меня, что зима в этом году будет долгой, я знал, что скоро похолодает, но не думал, что выпадет столько снега.

Я нехотя побрела к окну и оглядела пейзаж, более привычный для Висконсина в феврале. Белые хлопья кружились в свете луны, создавая мистическую картину. Лес раскинул обнаженные руки, открывая объятия раннему снегопаду. Деревья и кустарники уже были покрыты пушистыми белыми шапками и напоминали мне старичков в местами потертых шубах.

— Черт возьми! Больше похоже на зимнюю тундру. — Я обхватила себя руками, радуясь тому, что на мне теплая одежда, а в камине горит огонь.

— У тебя хватит сил туда добраться? — спросил Клинт, не отрываясь от завораживающей картины.

— Ты имеешь в виду пешком? — Я сразу же почувствовала усталость.

— Нет, я ведь не отшельник. У меня есть машина. Впрочем, если мы еще несколько часов подождем, то по дороге можно будет пройти только пешком.

Я стряхнула с себя усталость и решительно произнесла:

— Тогда давай собираться.

Я взглянула на штаны Клинта, собравшиеся в складки вокруг моих лодыжек.

— Рианнон, наверное, не оставила никакой другой одежды?

— Нет, — со смехом ответил он и покачал головой. — Придется тебе потерпеть, пока мы не найдем что-то более подходящее. Разве в Брокен-Эрроу нет «Волмарта»?

— «Волмарт»? — Я вскинула бровь, подошла к камину и взяла сохнувшие у огня сапоги. — Не думала, что ты и это знаешь.

— Стараюсь быть полезным, мэм. — Клинт приподнял воображаемую шляпу и стал надевать ботинки.

Я что-то проворчала в ответ. Мужчины, что поделать.

Клинт предложил взять в дорогу несколько сэндвичей, и только тогда я поняла, что опять проголодалась. Я поспешно оделась и стала помогать ему с приготовлениями, время от времени косясь на окно, где падающие с неба снежинки уже образовали довольно толстый ковер на земле.

— Готова? — спросил Клинт, направляясь к выходу.

Я кивнула и быстро застегнула куртку. Он распахнул дверь, в нас полетели белые хлопья и новые запахи грядущего времени года. Мы вышли на крыльцо.

— Ого! — воскликнула я, и перед лицом возник клубок пара. — Просто удивительно!

Снег еще шел, и в мире наступила та особенная тишина, которая бывает лишь в это время. Может, белый цвет способен поглощать звуки? Ветер стих, и снежинки лениво кружились в воздухе, догоняя друг друга. Эта сцена умиротворяла и давала уверенность, что и во всем мире сейчас так же спокойно.

Неожиданно ветка ближайшего дерева надломилась под толщей снега, и кусок ее рухнул на землю, нарушая идиллию.

— Нам пора, — поторопил меня Клинт. — «Хаммер» под навесом с другой стороны дома.

«Хаммер»? Вот черт! Видимо, инвалидность не повлияла на его достаток, эти громилы стоят целое состояние. Времени на дальнейшие размышления у меня не было. Проваливаясь в снег по колено, я старалась не отстать от Клинта, который двигался, как всегда, быстро и уверенно.

Свет луны не пробивался сквозь плотные облака, поэтому я не могла издали разглядеть машину, примостившуюся под заваленным снегом навесом. Подойдя ближе, от удивления я вытаращила глаза. Это был не один из тех псевдовоенных джипов, которые выбирают люди побогаче, чтобы выглядеть еще круче. Передо мной было нечто темно-зеленое, представлявшее помесь джипа, грузовика и танка. Клинт открыл заднюю дверь и положил на сиденье сумку с провизией. Затем он открыл переднюю для меня. Я забралась внутрь и огляделась. Клинт повернул ключ зажигания, и странный автомобиль мгновенно ожил.

— Как, говоришь, он называется? — поинтересовалась я, наблюдая, как он включает заднюю скорость и выезжает на дорогу.

— «Хаммер», — просто ответил Клинт, выворачивая руль. — А точнее, армейский внедорожник. Да, это не жалкая копия, которые продают тем, у кого водятся деньги. Он настоящий служака. — Клинт переключил скорость и двинулся в проем между двумя деревьями.

— Он какой-то… несуразный. — Я пристегнула ремень.

— Да, он не красавец, — рассмеялся Клинт, — но может проехать там, где пройдет только танк. И сейчас он наше спасение.

Клинт уверенно вел вперед своего монстра, а я решила сидеть тихо, чтобы не отвлекать его от дороги. Через полчаса снегопад стал слабеть. Я даже смогла разглядеть кусок неба между редеющими серыми облаками. Близился рассвет.

— Там точно есть дорога? — спросила я. Последние несколько миль мы пробирались между деревьями, их ветки, наверное, исполосовали бока «хаммера». Клинту даже пришлось немного снизить скорость.

— То, что ты считаешь дорогой, начинается в тридцати милях от дома. Скоро мы будем на ней. А это просто тропа, я накатывал ее последние лет пять.

— Ты живешь в тридцати милях от дороги? — Хм, а я еще считала Партолон захолустьем. Да храм Эпоны расположен почти в многолюдном мегаполисе, если сравнивать с этой дырой.

— Мне нравится быть ближе к сердцу леса.

По его тону я поняла, что говорить о причинах уединения он не желает. Подтверждая мои мысли, Клинт резко сменил тему:

— А тот кентавр на поляне, он твой муж?

— Да. Его зовут Кланфинтан.

— И он… — Он запнулся.

— Твой двойник в параллельном мире, — закончила я.

Клинт что-то забубнил себе под нос, но я не стала переспрашивать. Мы ехали молча, я решила дать ему время подумать над вопросами, которые неминуемо должны были возникнуть.

— Он наполовину лошадь, — наконец произнес Клинт.

— Да.

— Тогда как, черт возьми, он мог стать твоим мужем?

— Очень просто. Мы провели церемонию, дали клятвы. Ты ничего не знаешь об этой процедуре? — Я намеренно делала вид, что не улавливаю подтекста его вопроса. Разумеется, его интересовали интимные отношения.

Клинт странно на меня посмотрел, а я придала лицу наивное выражение и захлопала ресницами.

— Черт, Шеннон! Ты ведь поняла, о чем я. Рианнон говорила, что не хотела выходить за него, но мне и в голову не могло прийти, что он не человек. И теперь ты изо всех сил пытаешься вернуться к этому… животному?

Кровь ударила мне в голову.

— Да будет вам известно, мистер Фриман, что Кланфинтан не животное, — едва сдерживая гнев, выпалила я. — Он благороден! Честен! Он лучше всех! Да, он кентавр, но не это стало причиной, по которой эта стерва не захотела выходить за него! В ее постели надолго никто не задерживался, ей нравилась такая жизнь, и доказательство тому ваши отношения.

— И ты правда его любишь? — Клинт с опаской покосился на меня.

— Разумеется, люблю! Знаешь, в одном Нуада был прав, ты лишь его жалкая копия! — воскликнула я и тут же пожалела о своих словах.

Что странного в том, что Клинта удивил мой брак с кентавром? Черт, я и сама, откровенно говоря, сначала была шокирована. К тому же он ведь не знал о Превращении. Мне стало неловко. Мой гнев был вызван не одним лишь желанием жены защитить мужа. Клинт поджал губы и уставился на заснеженную дорогу.

Я злилась на себя, потому что не могла оставаться к Фриману равнодушной. Не могла. Ведь он так похож на Кланфинтана. Я тяжело вздохнула. Нет, я не люблю его. Но я чувствую его желание, и не только сексуальное. Меня саму влечет к нему. (Конечно, Рианнон не составило труда затащить его в постель.) Кроме того, мне показалось это правильным и естественным; влюбиться в него мне было бы очень просто. Однако мои мысли не могли изменить факты. Он не был моим мужем. Не ему я клялась хранить верность. Я связана с другим, и не важно, в каком он сейчас мире. Я не имею права предать его.

— Клинт, — тихо позвала я, но он не ответил. — Прости меня. Я не должна была такое говорить. Я понимаю, о чем ты спрашивал, и не виню тебя за то, что наш брак кажется тебе… странным.

Он повернулся вполоборота и посмотрел на меня краем глаза.

— Ты простишь меня, если я скажу, что Кланфинтан — Верховный шаман Партолона, может менять обличье и становиться человеком?

— Разве такое возможно? — Удивление развеяло его обиду.

— Возможно.

— Он превращается из кентавра в человека? — Он смотрел на меня с восторгом и недоверием.

— Именно.

— А сразу ты не могла мне сказать?

— Прости. Мне тоже сложно привыкнуть. Вы так с ним похожи.

— Правда?

— Да. — Я невольно смутилась.

Клинт потянулся и коснулся моей щеки. Я позволила себе положить голову ему на ладонь и ощутить тепло его руки. Внезапно «хаммер» накренился в сторону, и Клинт взял руль обеими руками, чтобы выровнять машину.

— Это дорога? — Я вздрогнула и стала вглядываться в кусок темного асфальта, мелькнувшего, как мне показалось, впереди.

— Да, — ответил он и сбросил скорость, чтобы преодолеть канаву.

— Черт, ты только посмотри!

Клинт остановил машину, и мы оба уставились на два ответвления, уходящие влево и вправо от центральной дороги. Дело в том, что на них не лежало ни одной снежинки, в отличие от земли за их пределами. Мне даже показалось, что асфальт переливается в затухающем лунном свете. Мы как завороженные смотрели на поднимающийся с поверхности полупрозрачный дымок, казалось, будто души умерших выходили из своих могил. Он навис над нами, став плотнее у машины, но ветер развеял его, и он исчез. Внезапно я почувствовала себя одиноким ребенком, которого оставили где-то или потеряли. Я невольно потянулась к руке Клинта и сжала ее.

— Что это?

— Духи забытых воинов, — уверенно ответил он.

— Американских индейцев?

Он кивнул:

— Мистическая загадка этой земли.

— Откуда ты знаешь?

— Они мне сказали. У меня связь с миром духов.

Я вспомнила о моем муже-шамане, его способностях взаимодействовать с духами и добавила еще один пункт в список схожих черт Кланфинтана и Клинта.

— На сегодня они закончили, — произнес он, не отрывая взгляда от дороги.

Духи действительно закончили свой ритуал, я увидела, что снежинки теперь ложатся на темную поверхность.

— Что им нужно?

— Чтобы их не забывали.

Я вспомнила церемонии, которые проводила последние шесть месяцев. Многие из них были посвящены павшим в бою воинам.

— Я буду о них помнить. Жрица Партолона не может забыть о храбрых воинах.

— Даже если они из другого мира?

— Не думаю, что это так важно. Главное — помнить.

Мне показалось, я увидела вспыхнувшее в сером воздухе сияние.

Клинт сжал мою руку, завел машину и стал выезжать на уходящую влево обманчиво хорошую дорогу. Я думала о том, как много оказалось в Оклахоме мистического, о чем я раньше и не подозревала, и еще о необыкновенном человеке, сидящем рядом со мной. От нахлынувших чувств в носу защипало. Черт, опять гормоны шалят.

— Бумажные платочки в бардачке, — сказал Клинт так нежно, что я едва не разрыдалась.

— Спасибо. — Я достала салфетки и не очень деликатно высморкалась. — Где мы? — спросила я, чтобы отвлечься, и запихала мокрую салфетку в карман своих, вернее, его штанов.

— Это проселочная дорога, у нее нет названия, но местные называют ее Наги-роуд.

— Наги? Странное название для дороги.

— По преданиям, это слово означает «духи мертвых».

Я еще раз огляделась, обдумывая его слова. Пожалуй, подходящее название.

— Наги-роуд ведет к старому шоссе 259. Дальше будем постепенно приближаться к цивилизации, а там уже и автобан Маскоги, который, как тебе известно, приведет нас прямо в Брокен-Эрроу.

— Как думаешь, долго нам ехать?

— Обычно путь занимает три с половиной — четыре часа, но сегодня будет удачей добраться за восемь. Так что расслабься и отдыхай.

Я отметила, что снежная пелена стала плотнее, хлопья быстрее кружились в воздухе и падали на землю.

— Да, если мы вообще туда доберемся.

— Доберемся, моя милая Шеннон, — как-то очень уверенно произнес Клинт.

Я вздохнула и принялась изучать незнакомый пейзаж. Я никогда не была на юго-востоке Оклахомы, меня поражало, что здесь такие глухие места, перед глазами бескрайняя холмистая местность, покрытая густым лесом. Из-за снежной дымки картина выглядела сюрреалистичной. Когда солнце стало подниматься над горизонтом и одарило мир новыми красками, я была готова поверить, что мы с Клинтом перенеслись в другое измерение, возможно в царство Зимы, и находимся очень далеко от Оклахомы. В свете событий последнего полугода мне это казалось вполне реальным. Я занервничала, когда мы проезжали окраины какого-то небольшого городка, о чем извещала залепленная снегом табличка на обочине, так что название прочитать мне не удалось. Рекламный щит справа от дороги сверкал розовыми огнями и предлагал посетить стоковый магазин бетонной фабрики. Я посмотрела на стоящие под ним фигурки гусей из бетона и улыбнулась. Видимо, они продают к этим шедеврам ландшафтного дизайна еще и костюмчики на все сезоны. Да, мы определенно в Оклахоме.

Слева от двухполосной «трассы» я увидела вывеску «Барбекю Билли Боба», а рядом — я не шучу — похоронное бюро. Кафе выглядело более презентабельно.

Я опять тяжело вздохнула. Такое увидишь только в Оклахоме.

Мы довольно быстро проскочили городок, вскоре перед нами возникла большая стоянка для трейлеров с обшарпанной вывеской: «Вилла Камелот» — есть свободные номера». В голове возникла не очень добрая шутка по поводу тех, кто отдыхает таким способом, но я сразу захлопнула рот, решив, что мне, учительнице без средств, лучше не смеяться над ними, а запомнить расположение такого нужного места.

Мы по-прежнему ехали молча. Я не хотела отвлекать Клинта, внимательно следившего за дорогой, и наблюдала, как меняется пейзаж за окном. Белые от снега холмы становились все ниже и вскоре уступили место пастбищам. Эту часть Оклахомы я знала лучше, на местных ранчо мы бывали с отцом, когда решили заняться разведением лошадей. Машин было мало, снегопад всегда пугает здешних жителей, а такая буря вообще настоящее событие. Неудивительно, что все попрятались. Откровенно говоря, я не помню, чтобы в Оклахоме выпадало такое количество снега.

— Ты давно живешь в Оклахоме? — решилась я задать вопрос.

Клинт на секунду оторвался от дороги и посмотрел на меня:

— Иногда уезжал по работе, часто путешествовал, но все остальное время проводил здесь. Всю свою жизнь.

— Это сколько?

— Сорок пять лет.

Хм, он на десять лет старше меня. Я довольно улыбнулась. После тридцати пяти приятно осознавать, что есть люди и старше, а ты все еще молода.

— А ты долго здесь жила?

— Минус учеба в Иллинойсе и шесть месяцев в параллельном мире… — Я усмехнулась. — А так всю жизнь.

Клинт вопросительно поднял бровь.

— Двадцать пять лет. — Я хитро улыбнулась.

Клинт нахмурился, но хорошее воспитание не позволило ему опровергнуть мои математические расчеты.

Я смилостивилась и улыбнулась.

— Я сказала «двадцать пять»? Нет, тридцать пять. — Клинт мило улыбнулся. — Но я спросила вовсе не для того, чтобы узнать твой возраст. Просто я не помню в Оклахоме такой метели. — Я указала рукой на снегопад, такой плотный и крупный, будто мы уже доехали до Колорадо.

— Ты права, и я не помню.

— Вот и я о том же. Это аномалия, Клинт.

— Не совсем. Природа знала, что так будет.

— Ты и раньше об этом говорил. Объясни, о чем ты?

— Я почувствовал приближающиеся перемены в деревьях. Обычно они накапливают энергию на осень и зиму, но в этом году я заметил разницу. — Клинт задумался, ему явно было сложно передать ощущения словами. — Лес стал замкнутым, он жадно собирал энергию и прятал ее поглубже. Животные стали прятаться. Даже олени, которых так много, что и за короткую прогулку все равно их встретишь, куда-то исчезли. Я решил последовать их примеру, стал запасать продукты и дрова, чтобы быть готовым переждать любую непогоду.

Я кивнула. В Оклахоме обычно мало снега. Метели уже нечто неслыханное, а снежные бури, которые покрывают льдом и рвут линии электропередачи, валят деревья и заносят дороги, случаются не чаще чем раз в два-три года. Приходится с этим смириться, хотим мы того или нет (чаще, разумеется, нет).

— Честно признаюсь, подобного я здесь раньше не видел. К вечеру, похоже, все заметет. Видимость будет дюймов шесть — восемь, машину завалит снегом, если он не утихнет.

— Что-то здесь не так… — протянула я, и мы хором вскрикнули: — Нуада!

— Готов спорить, здесь не обошлось без Рианнон, — добавил Клинт. — Она только прикидывается невинной.

— Невинной Рианнон была только в детстве, — фыркнула я и внезапно вспомнила: Нуада сказал, что его я позвала, хотя ничего подобного я точно не делала. Тяжело вздохнув, я произнесла то, что совсем не хотела бы говорить: — Кажется, нам пора встретиться с Рианнон.

Глава 6

— Я подумал о том же, — грустно признался Клинт.

— Где она?

— Не знаю. Тот звонок был единственным за много недель.

— Разве она живет не в Талсе?

Несомненно, последний нефтяной магнат Талсы оставил ей неплохой дом, где можно было устроиться вполне комфортно.

— Насколько мне известно, она бывает там наездами. — Клинт поморщился. — Мне она обычно звонит напомнить, что я должен ее боготворить. Она купила квартиру с видом на Чикагское озеро, но проводит время в основном в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

— Вот черт, она ведь здесь всего шесть месяцев!

— Время для Рианнон не имеет значения.

— А для меня имеет. Я должна выяснить, как отправить Нуаду в ад, или где там ему место, и вернуться в Партолон. — «До того, как родится ребенок, который должен жить в другом мире», — добавила я про себя. Мне ведь даже неизвестно, сможем ли мы перейти через портал вместе? К тому же это было нелегко для меня, что же будет с малышкой? Я опять была готова расплакаться от чувства бессилия и закрыла глаза.

— Ты еще не пришла в себя, — раздался рядом голос Клинта. — Поспи немного. Я разбужу тебя, когда надо будет показать дорогу к дому твоего отца.

Послышалось шуршание и какая-то возня, потом Клинт протянул мне свою куртку:

— Возьми, будет тебе подушка.

Я благодарно кивнула:

— Спасибо.

Я свернула куртку, сделав из нее подобие подушки, прислонила к двери и опустила голову. Ткань была мягкой и хранила тепло тела Клинта. Я вдохнула его запах, чистый, сильный, с нотками мужского одеколона. Уже засыпая, я поняла, почему он показался мне знакомым.

Одеколон «Стетсон». Мужчина в белой шляпе. Все понятно. Губы растянулись в улыбке, и меня сморил сон.

Мы с Хью Джекманом[3] летали в небе, прорезая облака красивого фиолетового цвета. Он обнимал меня за талию и нашептывал в ухо, расписывая красоты номера люкс в отеле «Хайат» на Каймановых островах, который он для нас забронировал…

…И меня вынесло из чудесного сна в огненный туннель. Я сразу поняла, что вышла из физического тела, но тем не менее ощущала, как сдавило грудную клетку и защемило сердце. Я не могла дышать. Впадая в панику, я попыталась закричать, но в этот момент вылетела из туннеля. Перед глазами все закрутилось, и меня стало тошнить. Глотая прохладный воздух, я размышляла, неужели и покинув физическое тело я все равно способна испытывать тошноту? Вскоре легкость невесомости меня успокоила, и тошнота прошла. Доносящийся снизу шум заставил меня переключить внимание и приглядеться.

Это же мой дом! Храм Эпоны. Я парила в воздухе, наслаждаясь знакомым пейзажем. День клонился к вечеру, и нежные краски заката разливались по небу Партолона. Кремового цвета стены храма ловили его оттенки и изменяли, преломляя, придавая волшебное свечение. Стражники зажигали многочисленные лампы и факелы, которые освещали территорию в течение всей ночи. Я заметила нескольких моих девочек-прислужниц, переносивших по двору корзины с простынями и высушенными ароматными травами.

Сначала все показалось мне обычным, однако чем дольше я приглядывалась, тем отчетливее понимала, что здесь что-то произошло, по крайней мере, изменилось точно.

Увидев, что две молоденькие служанки, встретившись, разошлись, не сказав друг другу ни слова, я поняла, что меня насторожило. Они не разговаривали. Очень странно, похоже на какое-то заклятие. Я спустилась ниже и оглядела погруженный в молчание храм. Слышно было лишь шлепанье босых ножек по мраморному полу. Один из стражников (одетый, к счастью, в толстый плащ на меху, скрывший его фигуру) тихо выругался, когда обжег руку, зажигая факел. Значит, говорить они могут, но почему-то молчат. В храме все казались мне подавленными, а атмосфера гнетущей. Даже воздух стал удушающим. Что же здесь произошло?

Мои мысли будто стали командами для моего эфирного тела. Я опускалась все ниже и, пролетев сквозь купол, оказалась в купальне, когда солнце уже скрылось за горизонтом на западе. В тусклом свете помещение выглядело непривычно мрачным, так бывает в доме, в котором долго никто не жил. Мне стало грустно, что место, где всегда звучал смех, теперь совсем заброшено. Женщина в накидке с капюшоном держала в руках горящую палочку и зажигала свечи в подсвечниках в форме черепов. Тонкие пальцы подрагивали, когда она переходила от ниши к нише. Я отчетливо почувствовала ее отчаяние. Тонкая палочка быстро прогорела почти полностью и обожгла кончики пальцев женщины. Она вскрикнула и отбросила ее на пол. Поспешив затушить тлеющий огонек, женщина откинула рукой капюшон, и я увидела знакомое лицо Аланны.

— Дорогая моя подруга, — прошептала я, заметив у ее глаз морщинки, которых не было раньше.

Аланна не ощутила моего присутствия. Глубоко вздохнув, она достала из кармана просторной накидки еще одну палочку и вернулась к своим обязанностям.

Невидимая сила потащила меня вверх.

— Нет! Дай мне поговорить с ней! — взмолилась я.

— Терпение, Возлюбленная моя, — прозвучал в голове ответ и развеялся, как туман на дороге в Оклахоме.

Я вылетела из храма и двинулась на север. У меня большой опыт путешествий во сне, я знала, что мне помогает богиня, поэтому смогла немного успокоиться. Эпона опять хочет что-то мне показать, лучшее, что можно сейчас сделать, — расслабиться и подчиниться ее воле. Впрочем, от понимания происходящего мне не стало легче.

Наступила ночь. Как я узнала, в этом особенность Партолона. Темнота опускается на этот мир не постепенно, а сразу, будто решительно заявляя о своих правах.

Привычное явление на этот раз заставило меня содрогнуться. В следующее мгновение я остановилась.

Лес подо мной расступился, и я увидела большую поляну и пламя костра. Мне стало любопытно, и я опустилась ниже. Это было то самое место, где я переместилась в другое измерение. Прежде чем я успела додумать мысль, зачем богиня привела меня сюда, пламя костра взмыло вверх и оказалось прямо у меня перед глазами. Оно было странного цвета, не шафрана с золотым и не теплым, а пугающе красным, страшным, готовым разрушать.

Я не заметила фигуру человека, пока не опустилась к самому костру. Он пошевелился, открыл висящий на боку кожаный мешочек и достал нечто похожее на песок. Бросив его в огонь, он принялся нараспев повторять низким, хриплым голосом слова «мо муирнинн». Глаза Кланфинтана были красными, он стоял не шевелясь, будто бронзовое изваяние, неотрывно глядя на огонь. Он был так близко, что я поразилась, как он не обжег свои густые темные волосы.

Человеческий торс был обнаженным и мокрым от пота, а тело лошади покрыто пеной, будто он бежал, не останавливаясь, день и ночь.

— Кланфинтан! — закричала я во всю силу.

Он вскинул голову и посмотрел прямо на меня:

— Риа, любимая, ты все же меня услышала? — Глухие звуки его голоса разнеслись в ночи.

— Я здесь! Я пытаюсь вернуться домой. — Я ощутила легкую вибрацию, так бывало каждый раз, когда мое эфирное тело становилось видимым.

Лицо моего мужа-кентавра стало расплываться в улыбке. Оглядев себя, я со стыдом обнаружила, что парю в воздухе совершенно голая.

— Я тебя вижу. — В глазах его вспыхнуло желание.

— Похоже, Эпону совсем не волнует, одета ли я. — Мне казалось, я вижу каждое слово, летевшее сквозь ночь к мужу.

— Как же я ей благодарен, — с жаром произнес Кланфинтан, и я поняла, что он имеет в виду совсем не то, как я выгляжу.

Я улыбнулась ему с нежностью и произнесла вслух то, что пронеслось в голове:

— И Эпона обязательно поможет мне вернуться домой.

— Когда?

— Я… я пока не знаю.

— Ты должна вернуться. Если у нас не будет Избранной Эпоны — в нашем мире случится катастрофа.

— Этого не будет! Я обязательно вернусь! Объясни людям, что я ушла не навсегда. — Я была уверена, что это правда.

— Когда? — с тоской в голосе спросил Кланфинтан.

— Понимаешь, в моем мире кое-что происходит. — Я перевела дыхание. — Меня преследует Нуада.

Глаза мужа стали круглыми, но он был хорошо знаком с миром духов, чтобы не спрашивать, как получилось, что наш убитый враг жив.

— Богиня не позволит ему навредить тебе, любимая!

— Я волнуюсь не о себе. Он хочет причинить вред людям, которых я люблю. Мне кажется, я теперь точно знаю, как смогу вернуться в Партолон, но, пойми, я не могу уйти, пока они не будут в безопасности.

Лицо мужа стало мрачным.

— Я видел на поляне человека. Мужчину с моим лицом.

— Да, — ответила я, не зная, что еще сказать.

— Он мой двойник в твоем мире?

— Да.

— Хорошо. Значит, ты под защитой.

— Да, — повторила я.

Кланфинтан заглянул мне в глаза:

— А как наша дочь? В порядке?

Я мысленно выдохнула с облегчением.

— Я чувствую себя плохо, значит, с ней все хорошо, — улыбнулась я.

— Хорошо. — Он вытянул руку, словно хотел ко мне прикоснуться. — Скорее возвращайся, Шеннон.

— Конечно, любимый. — По телу вновь пробежала волна, давая понять, что наше время истекло. — Скажи Аланне, что у меня все хорошо. Пусть не теряет надежду…

Ночь проглотила последние слова, а я опять увидела огненный туннель. Я знала, что мне надо вернуться и со мной ничего не случится, но все равно не смогла сдержать крик…

…Я вздрогнула, открыла глаза и увидела лобовое стекло «хаммера».

— Шеннон! — Клинт потряс меня за плечо. — Шеннон, что с тобой? Слава богу, ты проснулась.

— Все… хорошо, — пролепетала я, не вполне понимая, где нахожусь.

— Сначала ты орала так, будто тебя душат, а потом совсем затихла. — Лицо его было бледным, взгляд испуганным. — Ты почти не дышала.

— Это был Волшебный сон; помнишь, я рассказывала тебе, что Эпона отправляет меня в путешествие… — произнесла я, будто это было делом вполне ординарным, вроде как сходить в магазин за хлебом и маслом. — Отсюда это получается сложнее, видимо, потому, что это не мир Эпоны, хотя я все еще ее Избранная. — Я с облегчением выдохнула, радуясь, что богиня меня не оставила.

Клинт молчал, обдумывая мои слова, а я поспешила сесть ровно, чувствуя подступающую тошноту.

— Черт, Шеннон, это невероятно! Волшебный сон!

— Останови!

— Что?

— Останови машину! Меня сейчас…

Я не закончила фразу. Одного взгляда на мое позеленевшее лицо Клинту стало достаточно, чтобы сообразить, в чем дело. «Хаммер» немного занесло при торможении, и он замер. Я распахнула дверцу, не обращая внимания на летевшие в лицо снежные шарики, отошла на несколько шагов и согнулась пополам.

Когда я выпрямилась, у меня было ощущение, что я умираю. Как же все это противно…

— Как ты? — спросил Клинт, поддерживая меня сильными руками, чтобы я устояла на ногах, а не ткнулась головой в сугроб на обочине. Какое счастье, что волосы мои скреплены заколкой. Могу представить, во что бы они превратились, если бы свисали вперед, пока меня выворачивало наизнанку.

— Возьми. — Клинт протянул мне салфетку.

— Сспасибо… — процедила я и принялась тереть губы и нос.

— Не смущайся, моя милая Шеннон. — Поддерживая с обеих сторон, Клинт довел меня до машины.

— Нет! — запротестовала я, схватившись за дверцу. — Мне надо подышать свежим воздухом.

— Только недолго. — Он захлопнул дверь, чтобы снег не попадал внутрь. — Холодно, а ты вся мокрая.

Я кивнула, стараясь восстановить дыхание.

— Хорошо, — произнесла я не своим голосом.

— Я быстро. — Он посмотрел мне в глаза, пожал руку и стал обходить машину.

Что ж, радует только одно — ребенок в порядке. Она в порядке, в порядке… Слова кружились в голове и стали пульсировать в виске, вызывая боль.

— Возьми, прополощи рот и попей. — Клинт протянул мне одну из бутылок воды, которые он положил в сумку вместе с сэндвичами.

Прохладная вода показалась мне восхитительной. Она смыла неприятный вкус во рту, и мне стало легче.

— Тебе лучше? — Клинт смотрел с тревогой.

— Да, спасибо. — Я обрела наконец способность говорить членораздельно. — Подышу немного, и станет совсем хорошо.

Я замолчала и стала пить мелкими глотками. Снежная завеса была такой плотной, что мне представилось, будто мы с Клинтом и «хаммером» отрезаны от остального мира мокрой, плотной и холодной стеной. Я вспомнила слова Эмерсона о том, что в тишине легче услышать Бога. Жаль, что это непросто.

Я посмотрела на ноги и только сейчас заметила, что мы стоим в снегу по колено. Если бы мы ехали на другой машине, точно не добрались бы сюда.

— Ты не думал о том, что нам кто-то вредит? — Я смахнула снег с ресниц и посмотрела на Клинта.

Он стряхнул кучку снега с моего плеча:

— Дороги закрыты. За последний час я не видел ни одной машины.

— Закрыты? — Я мгновенно пришла в себя. — Как же мы проедем дальше?

Клинт оглядел автомобиль и по-мальчишески задорно мне подмигнул:

— Этот парень прошел военные дороги, ему не помешала даже песчаная буря. Пустячный снегопад для него не проблема.

Я лишь покачала головой. Любовь мужчин к своим машинам неубиваема. Потом я вспомнила свой милый «мустанг» и улыбнулась.

— Похоже, тебе действительно лучше. — Клинт принялся тщательно стряхивать с меня снег. — Забирайся. — Он распахнул дверцу, дождался, пока я сяду, и стал пробираться сквозь толщу снега к своему месту.

— Вернуть тебе куртку? — спросила я, заметив, что он трясется от холода.

— Все нормально, — отмахнулся Клинт и провел рукой по влажным от снега волосам. Этот жест опять напомнил мне о Кланфинтане. Как я ни старалась, не могла не думать о нем. Мой муж точно таким жестом поправлял волосы, когда они не были скреплены кожаной лентой. Я часто посмеивалась над ним, говорила, что он похож на лихого испанского конкистадора, к тому же он наполовину лошадь, поэтому может украсть меня без чьей-либо помощи.

При тусклом освещении снежного дня различия Клинта и Кланфинтана были почти незаметны. На душе у меня было неспокойно.

— После Волшебного сна тебе всегда так плохо?

К счастью, Клинт смотрел на дорогу и не видел моей растерянности.

— Не всегда, — ответила я. Все же я была не в столь потерянном состоянии, чтобы забыть о решении хранить тайну.

— А что показала тебе богиня?

— Дом. — Я едва не прослезилась.

— Партолон? Вот это да! И что ты там видела?

— В моем храме все очень изменилось без меня. Не знаю, как тебе объяснить, чтобы не показаться слишком самоуверенной. — Подумав несколько мгновений, я решила сказать правду. — Они не могут жить без Избранной Эпоны.

Клинт сосредоточенно молчал, будто старался понять.

— А ты видела… Кланфинтана?

— Видела и разговаривала. Он уверен, что, пока ты рядом, со мной все будет хорошо, — добавила я с улыбкой.

— И он прав.

— Он ценит твою заботу. — Я не знала, что еще сказать. В наших жизнях все более странно и запутанно, чем в сериалах «Ночная галерея» или «Сумеречная зона». И это чертовски затянулось.

— А ты? — тихо спросил Клинт.

— Что я? — Мне не понравился его тон.

— Ты ценишь, что я готов умереть, но не позволить никому тебе навредить?

Теперь я поняла, почему у него такое выражение лица и голос.

— Да, — коротко ответила я и быстро сменила тему: — Где мы?

По взгляду Клинта я поняла, что он разгадал мою тактику, но решил уступить.

— Минут через десять будем в Брокен-Эрроу. А куда потом?

— Надо свернуть на Кеноша-стрит и проехать миль десять на восток. — Я вздохнула и поглядела на свою одежду. — Черт, как неприятно появляться у отца в таком виде.

— Я сказал просто так, точно я не знаю, но на трассе должен быть «Волмарт».

— Должен, — протянула я. Как сложно перестать думать о Партолоне и сосредоточиться на суровых условиях Оклахомы. — Он наверняка не работает в такую погоду.

— «Волмарт»? Да он не закроется, даже если случится ядерная война, — рассмеялся Клинт.

Вспомнить маршрут мне не составило труда.

— Тогда проезжаем по Кеноша несколько перекрестков и сворачиваем на Сорок вторую улицу, «Волмарт» приблизительно в миле от шоссе. Быстренько все купим и вернемся на Кеноша-стрит. — Я усмехнулась и добавила, подражая манере местных кумушек: — К ужину точно не опоздаем.

Надо признаться, воспоминание о еде опять вызвало у меня тошноту.

— Твое слово — закон для меня, госпожа. — Клинт склонил голову. — Ты ведь богиня.

Я скорчила ему рожицу и улыбнулась. К сожалению, здесь я не богиня.

Сорок вторая улица была такой же безлюдной, как и все остальные, хотя стоянка у «Мотеля Говарда Джонсона» прямо на трассе была заставлена машинами, которые превратились в сугробы. Проехав меньше мили, мы увидели бетонный короб «Волмарта», окруженный ресторанами и кафе.

— Ты прав. Для них выручка важнее. — Я покачала головой. «Волмарт» свое не упустит, его не напугает даже стихия.

«Хаммер» покатил к цитадели, и мы еще раз оценили, как хорошо иметь автомобиль, для которого не существует препятствий. Ехавший за нами старенький «форд» несколько раз скатывался вниз, не сумев въехать по пандусу на стоянку. Я увидела на его бампере наклейку «Воинственный Оки», и меня одолела ностальгия. Я посмотрела, как неистово крутятся задние колеса «импалы», заблокировавшей проезд, но не собиравшейся проигрывать в схватке с преградой. Конечно, здесь много въездов, поэтому у каждого желающего попасть в магазин есть шанс. «Хаммер» легко объехал буксующий автомобиль и забрался по обледеневшему пандусу. Увидев такое, наверное, баптисты с юга Оклахомы подняли бы руки к небу и вознесли молитву Иисусу.

Я видела, как водители других машин пытаются помочь, а водитель «импалы» достает из багажника цепь. Нет нужды говорить, что цепи в Оклахоме не запрещены законом, более того, они являются обязательным зимним аксессуаром, как и ружье на полке у заднего стекла, разница лишь в том, что оружие — атрибут всесезонный.

— Сиди. Я выйду первым и помогу тебе.

Я отдала Клинту куртку, даже не думая возражать. Во-первых, приятно, когда рядом галантный кавалер, а во-вторых, я просто не хотела поскользнуться и растянуться на снегу. Самое неприятное в такую погоду не слой снега, а лед под ним. Я застегнула молнию, пригладила волосы и стала послушно ждать.

Порыв ветра ударил мне в лицо и уколол сотней ледяных иголок. У меня перехватило дыхание, к счастью, Клинт меня поддержал.

— Температура снижается, — заметил он.

Мы вцепились друг в друга и двинулись в сверкающее огнями безопасное нутро магазина.

Видимо, пытаясь поднять мне настроение, Клинт добавил уже тише:

— Если ты забыла, правило номер один для совершающих покупки в «Волмарте» — не думать о моде. Здесь раз шесть-семь точно наткнешься на модников в джинсах на резинке. Готовься, человек со вкусом может испытать здесь шок на каждом шагу.

Я рассмеялась его шутке и в тон ответила:

— Ты забыл, что я работала в школе. Мне хотелось выть по нескольку раз в день.

— Значит, ты человек подготовленный. — Клинт сжал мою руку, и мы улыбнулись друг другу. Мне симпатичны люди, обладающие чувством юмора, подходящим для «Волмарта».

У самого входа мы увернулись от скользящей по льду машины. Похоже, этот парень жмет на газ с такой силой, потому что задался целью растопить слой снега и отполировать лед под ним. В стороне застрявшему на подъеме автомобилисту пытался помочь его приятель, достававший цепь. Возмущенный, он кричал водителю: «Черт возьми, Горди, не дави на газ, ты все равно никуда не едешь!»

Я подавила смех.

Откуда ни возьмись появился, видимо, самый низкооплачиваемый работник торгового центра и принялся расчищать площадку у входа с помощью лопаты и мешка соли, которую щедро бросал в рыхлую холодную массу. Я уже собиралась отметить ценность образования, избавляющего человека от тяжелого труда, как ухом уловила звонкий смех, который не могла бы перепутать ни с одним другим.

Пара выходила из магазина. Увидев их, я застыла на месте. Поскольку наши с Клинтом руки были сцеплены, он остановился рядом.

— Сюзанна! — заорала я, вложив в одно слово всю свою радость от встречи с подругой.

Она тоже остановилась, но на лице не было восторга. Ее тоже держал за руку мужчина, вынужденный остановиться, как и Клинт.

Я знала, что мои глаза светятся от счастья, ее же печальны.

Сюзанна несколько раз с тревогой перевела взгляд с мужа на меня и обратно. Понаблюдав за этой своеобразной игрой в пинг-понг, я решила больше себя не сдерживать и бросилась ей на шею. Однако подруга расправила плечи и резко отступила назад, мои руки остались висеть в воздухе.

— Сью… я… — Черт, что я могла сказать? Я соскучилась по тебе за шесть месяцев? Нам надо поговорить? Я живу в параллельном мире, вышла замуж за кентавра, жду от него ребенка, да, к тому же я Избранная богини… — Сью… — Нет, ничего подобного я не смогу произнести. По крайней мере, не здесь и не сейчас. — Я так рада тебя видеть. — Это была ложь, но правдоподобная.

— Вот как? — произнес муж Сюзанны тоном более холодным, чем ветер на улице. — Насколько я помню, в последний раз, когда вы встречались, ты заявила, что больше не желаешь ее видеть. — Тут Сюзанна попыталась что-то сказать, но Джин остановил ее взглядом и продолжал: — Ты назвала ее… постой, дай вспомнить. — Он поднял глаза к небу и принялся скрести подбородок. — Вспомнил. Ты сказала, что она худшая из твоих рабынь, потому что не знает своего места. Ты просила, вернее, приказала ей убираться с глаз твоих и больше никогда не появляться. — Он зло прищурился. — А теперь ты уверяешь, что рада ее видеть?

Вот черт! Почему я сразу не поняла, в чем дело? Разумеется, Рианнон встречалась с моей семьей и друзьями, разумеется, она оскорбила и обидела их. Мне пришлось почти полгода разбираться с тем, что она натворила в Партолоне, убеждать двойника Джина — Каролана, что ему не стоит меня ненавидеть, потому что я не стерва Рианнон и никогда не сделаю ничего плохого Аланне.

Почему я удивляюсь теперь, что она напакостила и здесь?

— Сью, послушай, я могу все объяснить. — Я старалась не смотреть на Джина, все внимание было приковано к женщине, которая была мне как сестра. — В тот момент я была не в себе. Черт! — Я улыбнулась искренне и открыто. — Пойми, это была не я. Последние несколько месяцев. — Я подошла ближе и посмотрела Сюзанне прямо в глаза, надеясь, что она увидит разницу между мной и Рианнон. — Сью, я все объясню. Пожалуйста, давай выпьем кофе. — Меня озарила мысль. — Ведь тут рядом есть кафе «Панера».

Я точно знала, что оно есть, ведь мы с Сюзанной довольно часто любили начать утро с их восхитительного рулета с орехами пекан.

На моих глазах взгляд подруги потеплел, лицо приобрело доброжелательное выражение, но тут опять вмешался Джин.

— Нет, — резко произнес он. — Мы не желаем нигде с тобой встречаться.

Я впервые повернулась и посмотрела на него. Он всегда был довольно плотным мужчиной непримечательной внешности, к тому же значительно старше жены. На пятнадцать лет, если быть точной. Теперь же он стал рыхлым, толстым пятидесятилетним мужиком и явно страдал от повышенного давления. Рядом с яркой и симпатичной Сьюзи он выглядел совсем блеклым. Ему в плюс можно было бы засчитать лишь высокий уровень интеллекта и то, что он обожал мою лучшую подругу.

Откровенно говоря, Каролан был достоин уважения гораздо больше. Каролан был настоящим врачом, он исцелял людей. Джин был ученым, преподавал в университете. У него было две докторские степени, но он никого не лечил. Улавливаете разницу? Джин был похож на бочонок, а Каролан подтянутый и мускулистый, благодаря чему выглядел лет на десять моложе. Откровенно говоря, я только сейчас увидела, как разительно они отличаются друг от друга, до этого я воспринимала как данность, что Каролан любит Аланну, а Джин — Сюзанну.

Приглядевшись, я увидела, как исказилось лицо Джина — ревность. Даже когда Каролан ненавидел «меня», думая, что я — Рианнон, он никогда не ревновал и не завидовал нашим отношениям. А ведь теперь он основывается лишь на том, что сказала Сюзанне Рианнон. Каролан был намного лучше Джина, и вовсе не потому, что следил за собой и помогал людям, а не оставался хорошо образованным бесполезным придурком. Он никогда не завидовал нашей с Аланной дружбе — совсем напротив.

Интуиция позволила мне ясно понять, почему ревность Джина сразу бросилась мне в глаза — я сталкивалась с подобным не впервые. Он вел себя так, когда я заскочила однажды за Сюзанной, чтобы пригласить ее на обед. Его голос стал таким же ледяным, когда Сью сказала мужу, что в четверг мы собрались вместе поужинать и ему придется обойтись без нее пару часов. Джин с нескрываемым сарказмом любил пошутить, говоря, что мы с Сюзанной были бы рады родиться сиамскими близнецами. Разница лишь в том, что до настоящего момента он всегда шел на уступки и не провоцировал конфликт. Пожалуй, Джин всегда меня недолюбливал, но терпел. Он хорошо относился к Сью, и мне было этого достаточно. Меня разозлило, что Рианнон дала ему повод больше не скрывать свои чувства и выплеснуть недовольство. (Впрочем, я еще раз убедилась, что двойники не всегда похожи. По непонятным причинам. В данном случае — заложенное природой против созданного воспитанием.)

— Я спросила Сюзанну, не тебя. — Я спокойно выдержала его ненавидящий взгляд. — С каких это пор ты отвечаешь за нее?

Мне совсем не хотелось устраивать сцену в духе «Шоу Джерри Спрингера», чтобы привлечь внимание всех покупателей.

Я огляделась. К счастью, проходивших мимо больше беспокоила возможность поскользнуться и упасть, чем наш разговор.

— Шен… — От того, как мило Сью произносит мое имя, у меня сжалось сердце. Меня никто так не называл целых шесть месяцев. — Может, встретимся позже? — Сюзанна исподволь глянула на мужа и отвела взгляд.

— Нам необходимо поговорить, Сью. Это очень важно. — Подруга не могла не понять мой намек на то, что ситуация из ряда вон выходящая. Все же мы давно знали друг друга. Я смотрела прямо ей в глаза, пытаясь дать понять, что это очень серьезно, надо бросить все. Мой взгляд кричал SOS.

К моему ужасу, Сюзанна лишь равнодушно пожала плечами и произнесла, старательно избегая моего взгляда:

— Не думаю, что нам стоит встречаться.

— Ты не думаешь? — процедила я сквозь зубы и злобно посмотрела на Джина.

— Послушай, Шеннон. — Джин оскалился. — Пора признать, что жизнь твоя изменилась и Сюзанна больше в нее не вписывается. Вы обе изменились, хотя на самом деле всегда были разными людьми.

Я отпрянула, словно получила пощечину. Конечно, мы с Сюзанной не могли быть во всем похожи, потому и стали лучшими подругами. Мы всегда могли оценить ситуацию с разных сторон. Сью была более консервативна, предпочитала все хорошо обдумать. Я же была человеком действия, порой сначала делала, потом думала. И мы отлично дополняли друг друга. Я убедила ее носить короткие юбки и не бояться высказывать свое мнение. Она меня — застегивать рубашку еще на одну пуговицу и держать язык за зубами хотя бы иногда.

Сейчас мне больше всего хотелось высказать это стоящему напротив человеку с самодовольным лицом. Переведя взгляд на подругу, я увидела в ее глазах мольбу этого не делать. Мне стало ее жаль. У Сюзанны был вид человека, которому приходится сделать выбор между мужем и подругой.

Джин держал жену под руку, и она положила вторую руку на его ладонь. Я поняла этот жест. Она пыталась успокоить его и признавала правоту. Она сделала выбор. А чего я ожидала?

Моя жизнь действительно круто изменила направление, Сью не может больше идти рядом. Глупо надеяться, что она оставит ради меня отца своих детей. Да я бы этого и не хотела, даже если никогда не смогу вернуться в Партолон.

— Я понимаю, — кивнула я.

Джин презрительно фыркнул.

— Прости за ту боль, которую тебе причинила, — произнесла я, глядя в глаза подруги. Конечно, я хотела бы сказать, что это была не я, что я все объясню, а она все поймет. И конечно, промолчала. Наши жизненные дороги разошлись. Я улыбнулась с грустью и добавила: — Я буду по тебе скучать. Я люблю тебя.

Джин потащил Сью к выходу, и я заметила на ее глазах слезы, которые стекали на щеки и смешивались с падающими на лицо снежинками.

В этот момент к «импале» подъехала полицейская машина из Брокен-Эрроу, красные с синим огни на ее крыше отбрасывали разноцветные тени на снег. Я, пошатываясь, пошла вперед. Клинт обнял меня за плечи. Двери автоматически распахнулись перед нами, но я сделала лишь шаг, поэтому они не закрылись за нами. Спину мне холодил морозный ветер с улицы, а лицо грел теплый воздух, который дул из щели сверху. Я даже не поняла, что плачу, пока не увидела, как Клинт протягивает мне носовой платок. Пробормотав благодарность, я высморкалась.

— Это была моя лучшая подруга.

— Мне жаль, что так случилось.

Нас толкали покупатели с пакетами, и Клинт потянул меня в сторону от стеклянных дверей.

— Не могу поверить, что она… — Я покачала головой. Она что? Не бросилась ко мне с криками восторга? «О, Шай, я так и знала, что это была не ты! Я чувствовала, что ты действительно попала в параллельный мир!» Господи, такое даже представить невозможно.

Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь сдержать слезы. У меня всегда течет из носа, стоит только заплакать.

— Должна перед тобой извиниться за эту неприятную сцену. — Я постаралась улыбнуться Клинту, но он смотрел в сторону, куда-то сквозь стеклянные двери. — Клинт? — Вопрос застрял в горле, я ощутила неприятный вкус во рту, вязкая, тошнотворная горечь, будто я вошла в комнату, где сдохла мышь и уже начала вонять.

Я повернулась и вгляделась в темноту, похожую на черный холст, на котором кто-то разбрызгал серебристо-белую краску. Серый день сменил непроглядный вечер, превративший людей в едва различимые призраки. С помощью полицейских цепь наконец была намотана на колеса «импалы». К своему удивлению, я заметила, что Сью и Джин стоят неподалеку от входа. Сюзанна скрестила руки на груди, словно защищалась от стоящего напротив мужа, который что-то говорил, активно жестикулируя. Я сразу поняла, что он зол.

В следующий момент Сюзанна резко покачала головой и сделала шаг в сторону здания. Джин схватил ее за руку и покосился на проходивших мимо людей.

И тут я опять увидела тень. Казалось, в ночном небе появилось нечто с гигантскими крыльями. Я стала вглядываться, надеясь, что мне показалось.

— Там… — сказал Клинт, указывая на темное пятно за багажником застрявшей машины. Сначала я решила, что это ее тень, потом поняла, что солнце уже зашло, а другого источника света рядом не было.

Волной тень скользнула под колеса, и двигатель взревел.

Дальше все происходило с невероятной быстротой. Я поспешила к стеклянным дверям, но по непонятной причине они не открылись, флуоресцентные огни мигнули и погасли. Я увидела, как Сюзанна оттолкнула от себя Джина и направилась к дверям, продолжая говорить ему что-то через плечо. В следующую секунду «импала», которая обрела, благодаря цепям на колесах, возможность двигаться по льду, рванула вперед прямо на Сюзанну. Ее подбросило вверх, затем она упала, и автомобиль перекатился через тело.

Я закричала что было сил и принялась стучать кулаками по стеклу. Над головой сверкнул огонек датчика, и двери медленно поползли в стороны. Я бросилась к толпе людей, мгновенно окруживших тело. Клинт уже был рядом.

— Я медсестра, дайте пройти! — выкрикнула, расталкивая людей, белокурая женщина, и плотное кольцо разомкнулось. Блондинка упала рядом с Сюзанной на колени и исчезла из поля моего зрения. Я лишь слышала щелчки и шум рации, когда полицейский вызывал скорую.

— Назад! Назад! — Широко расставив руки, коп принялся разгонять пеструю толпу. При этом он не сводил глаз с происходившего в самом центре.

Я перевела дыхание и пошла вперед.

Сюзанна лежала на боку, лицо должно было смотреть в мою сторону, однако шея была неестественно вывернута, поэтому вместо лица я видела ее затылок. Я растерянно заморгала, не понимая, как это получилось. Вокруг головы образовался алый ореол и постепенно увеличивался. Там, где горячая кровь растопила лед, в воздух поднимался пар. За спиной я услышала булькающий смех, удаляющийся в ночь.

— Как много крови, — прошептала я и закричала: — Сюзанна!

Мужчина, стоящий рядом с ней на коленях, поднял голову и повернулся. Я не сразу поняла, что это Джин. Лицо его стало землисто-зеленым, губы посинели и превратились в тонкую линию.

— Это ты виновата, — прошипел он.

— Нам лучше уйти, — сказал мне на ухо Клинт.

— Я не могу ее здесь оставить.

— Шеннон, ты ей уже не поможешь. Она мертва.

От этих слов, словно от удара, у меня перехватило дыхание.

— Люди, разойдитесь, — твердил полицейский. — Назад!

— О господи! — выкрикнул появившийся в толпе мужчина, и я узнала в нем водителя «импалы». Он бросился к Сюзанне, но один из копов уперся ему в грудь.

— Сэр, сюда нельзя!

— О господи! — причитал мужчина. — Я давил на тормоз, но машина не слушалась. Я вам клянусь, я пытался остановиться!

— Нам надо уходить, Шеннон, — строго сказал Клинт.

Я стояла в оцепенении, не в силах двинуться с места, Клинт крепко взял меня за руку.

— Это она сделала! — Джин посмотрел на меня с отвращением. — Все из-за нее! — орал он во весь голос. Его одежда была забрызгана кровью, на губах выступила пена. Он истерично кричал и указывал на меня пальцем.

Я отвернулась и уткнулась в плечо Клинта.

— Сэр, успокойтесь. — К Джину подошел тот же офицер, который остановил водителя, и присел рядом на корточки. — Сэр, я все видел, я стоял в двух шагах. Это был несчастный случай, здесь никто не…

Остальное мы не слышали, потому что Клинт уводил меня от места трагедии.

— Не останавливайся, — прошептал он прямо мне в ухо. — Дыши и шевели ногами. Все хорошо, Шеннон. Все будет хорошо, милая моя Шеннон, — повторял и повторял он.

Когда мы уже сидели в салоне «хаммера», пристегнутые ремнями безопасности, я повернулась и увидела вокруг Клинта ауру синего цвета.

Автомобиль преодолевал снежные преграды с той же уверенностью, что и раньше. Клинт включил обогреватель и скинул куртку.

— Надень, — велел он, глядя на меня с тревогой.

— П-почему м-мы не остались? — Только сейчас я заметила, как сильно меня трясет, а по лицу текут слезы. — Может, я ей нужна.

— Сейчас ей никто из нас не нужен, Шеннон. А вот эта тень все еще где-то здесь. — Клинт смотрел на дорогу, искоса поглядывая на меня. — Что будет, если это чудовище опять попытается на нас напасть? Здесь нет леса, который нам поможет. Значит, погибнут еще люди, — обреченно закончил он.

— Ты опять ярко-синий?

— Синий? — Он посмотрел на меня, словно боялся, что я сошла с ума.

— Твоя аура. Она ярко-синяя с золотой каймой. Я не всегда ее вижу, но сейчас удалось. — Разговор меня успокаивал.

Клинт удивленно вскинул бровь:

— Я почувствовал приближение зла, и аура, видимо, переключилась на защиту. Знаешь, я почти уверен, что цель Нуады не мы. По крайней мере, не сейчас.

— «Пока я не получу тебя, уничтожу все, что ты любишь. И в этом мире, и в другом», — прошептала я онемевшими губами. — Он убил Сюзанну, потому что я ее любила. — Я посмотрела на него, и мне все стало ясно. Внезапное осознание бывает пугающим. — Нуада ищет не только моего отца. В опасности все, кто мне небезразличен. — Клинт собирался что-то сказать, но я остановила его, подняв руку. — Сверни здесь направо на Кеноша-стрит.

На повороте мимо нас пронеслась машина скорой помощи.

— Уверен, что Сюзанна умерла?

— Ты же сама видела, Шеннон. — Клинт оторвал руку от переключателя скоростей и положил мне на колено. — В такой ситуации выжить невозможно.

Это моя вина. Я во всем виновата. Почувствовав тошноту, я глотнула воздух и плотнее запахнула куртку, а затем приложила голову к холодному стеклу и закрыла глаза. Лучше сейчас думать о тошноте, потому что от мыслей о Сюзанне мне становится еще хуже. Я не хочу сейчас вспоминать, как мы часами болтали, забыв о времени и обо всем, что происходит в мире. О том, как, едва услышав мой голос в трубке, она безошибочно определяла мое настроение. О том, как ее старшая дочь — моя лучшая ученица — однажды уверенно заявила, что мы с ее мамой должны подружиться. Она устроила нам встречу, и мы действительно стали лучшими подругами, к огромному удивлению нас обеих.

Но Сюзанны больше нет. Ее три красавицы дочки остались без мамы. И все из-за меня.

— Шеннон! — Клинт прервал мои размышления. — Прекрати немедленно. Тебя опять вырвет.

Какого черта он мне приказывает? Мне хотелось повернуться и высказать ему все, но оторвать голову от стекла я не смогла.

— Скажи хотя бы, куда мы едем, — не унимался Клинт.

Я с трудом повернула голову и вытерла глаза воротником его куртки.

— Показывай дорогу, Шеннон. Нам надо скорее добраться до дома твоего отца. — Потянувшись, он открыл бардачок и достал упаковку салфеток. — Не надо сморкаться в куртку.

Черт! Я только что потеряла лучшую подругу, а его беспокоит какая-то тряпка! Может, у него обсессивно-компульсивное расстройство?

Я вскинула подбородок, выпрямилась и принялась оглядываться. Мы были на окраине города, пустынные улицы все еще освещали фонари. Странно, обычно в такую непогоду электричество отключают. Дорога пошла вниз, и я увидела справа белый забор и аккуратно подстриженные кустарники загородного клуба «Форест-Ридж» с полем для гольфа внушительных размеров и отличным рестораном.

— Езжай прямо. — Голос прозвучал как-то скрипуче и надорванно. — Когда дорога из четырехполосной станет двухполосной, сверни направо на Оук-Гроув-роуд.

— Я могу проскочить поворот. Лучше ты следи за дорогой. Из-за снега я не вижу, сколько на ней полос.

Я кивнула, потерла глаза и стала вглядываться в темноту. Мы проезжали места, которые я так любила с детства. Застройка становилась все менее плотной.

— Сбрось скорость, скоро поворот. Видишь чуть дальше белое бетонное здание? Нам туда.

«Хаммер», переваливаясь, вписался в поворот, и в следующую секунду тусклое уличное освещение потухло, а следом и огни в ближайших домах.

— Вот черт! — Меня охватил страх, и я опять задрожала. Удивительно, оказывается, до этого момента меня не трясло, а я даже не заметила, когда это закончилось. — Это опять Нуада?

— Нет, Шеннон, — покачал головой Клинт. — Успокойся и глубоко дыши. Разве ты ощущаешь его присутствие?

Я сдержалась и не позволила себе сказать колкость, а вместо этого закрыла глаза и сосредоточилась. Ощущаю ли я присутствие зла, как это бывает всегда, когда рядом Нуада? Нет, кажется, нет…

— Я ничего не чувствую.

— Электричество отключили из-за непогоды. Удивительно, что они не сделали этого раньше.

Голос его был слишком напряженный, но я списала это на необходимость одновременно следить за дорогой. Приглядевшись, я заметила, что Клинт сидит как-то странно, чуть склонившись в сторону, будто его беспокоит боль в спине. Господи, ведь он провел за рулем восемь часов, нетрудно догадаться, как он устал.

— Мы совсем близко. На пригорке будет знак «Стоп».

Мы подъехали к нему, но Клинт не остановился.

— С уверенностью могу сказать, что сегодня вряд ли здесь интенсивное движение, — пошутил он и подмигнул мне.

— Так, теперь внимательно смотри направо. Видишь, где прерываются кусты можжевельника?

Клинт сбросил скорость до минимума.

— Там будет узкая проселочная дорога. Справа. Сворачивай на нее.

Клинт следовал моим указаниям. «Хаммер» легко покатил по кочкам.

— Езжай по аллее вверх по холму. Дом отца будет справа. — Я ткнула пальцем туда, где высокие деревья разделяли роскошные пастбища на холме. — Слава богу, ворота открыты.

Клинт свернул на аллею, проехать по которой оказалось просто. Видимо, папа утром пытался расчистить ее от снега. Я улыбнулась, представив, как он в потертой куртке и кепке с дурацкими меховыми ушами, надвинутой на лоб, пытается пристроить насадку для уборки снега к старенькому комбайну.

В отличие от соседних домов здесь над входом горел фонарь.

Клинт вопросительно приподнял бровь.

— Папа сто лет назад поставил солнечные батареи. Кажется, в семидесятые была такая уловка, чтобы избежать оплаты налогов. Он больше всех был удивлен, когда выяснилось, что это отличное вложение денег. — Я невольно усмехнулась, вспомнив давнюю историю.

— Который час?

— Начало девятого.

— Оставь машину рядом с грузовиками.

Ничего не изменилось. Родители по-прежнему не ставят машины в гараж. Они никогда не использовали его по назначению. Вместо этого папа оборудовал здесь столярную мастерскую, ремонтировал технику, хранил инструменты и прочее. Я считала, что здесь хранится всякий хлам. (Кстати, мой «мустанг» всегда отдыхал в гараже, а если и проводил ночь на улице, только под присмотром взрослых.)

— Подожди. Я помогу тебе выйти.

Клинт открыл дверь, перенес ногу и осторожно выпрямил спину, прижав к ней руку. Затем он медленно обошел машину и помог мне выйти.

— У тебя болит спина?

— Не волнуйся, я уже привык.

Я хотела уточнить к чему, но промолчала.

Мы прошли по тропинке к освещенному пятачку на крыльце.

Я откашлялась, не зная, как теперь поступить. Обычно я просто кричала: «Эй, па! Это я» — и заходила в дом. Однако сейчас трудно сказать, как меня здесь встретят. Ведь Рианнон могла наведаться и сюда. Вдруг папа тоже не захочет меня видеть? Я оглядела куртку. Когда меня вырвало, я ее забрызгала, пятна так и остались.

— Ты в порядке, Шеннон?

— Даже не знаю…

Я не успела договорить. Ручка входной двери дернулась, потом дверь открылась, и сквозь прозрачное полотно второй двери я увидела очертания фигуры отца.

— Шеннон?

— Да, папа, это я. Со мной друг. Можно мы войдем? — произнесла я тоном шестилетнего ребенка.

— Да-да. — Он стал открывать сетчатую дверь. — Ужасная погода. Такое впечатление, что я опять в Иллинойсе.

Мы вошли в небольшой холл. На комоде стояла древняя масляная лампа, в которой едва горел огонь. Папа покрутил фитиль, и пламя вспыхнуло, осветив помещение неожиданно теплым желтым светом. Отец был в спортивном костюме команды Университета Иллинойса с эмблемой на груди — желтая надпись на синем фоне: «Время, проведенное в Университете Иллинойса, не забывается никогда». На ногах у него были толстые шерстяные носки, на носу красовались очки для чтения, волосы взъерошены. Папа выглядел очень мило и по-домашнему уютно. Мне захотелось немедленно обнять его и заплакать, как ребенок.

Вместо этого я нервничала и не знала, что сказать.

— Хм… а… почему собаки не лают?

Отец разводил собак странной породы, помесь ирландского волкодава с борзой. На охоту он не ходил, просто любил с ними возиться и радовался тому, что, благодаря его подопечным, популяция койотов в этих местах значительно сократилась. Обычно около полудюжины гладкошерстных собак разной масти выбегали во двор приветствовать каждого гостя. Жаль, что их хвосты больше похожи на хлысты.

— Закрыл их в сарае. Чертовски холодно и снега полно. Я поставил обогреватели, ведра с едой и загнал их вместе с лошадьми. — Он весело рассмеялся. — Теперь решат, что умерли и попали в собачий рай.

— О, папочка, я так по тебе скучала! — Я встала на цыпочки и крепко обняла его.

Он чмокнул меня в щеку.

— Ну, вот и хорошо, что ты дома.

Я улыбнулась и поблагодарила богиню, что Рианнон не добралась сюда и не испортила мои отношения с отцом.

Хитро посмотрев на Клинта, папа протянул ему руку.

— Мистер Паркер, — нашелся Клинт, — рад знакомству.

— Папа, — спохватилась я, — это мой друг Клинт Фриман. — От сумбура в голове я совсем забыла о приличиях. — Клинт, это мой отец, Ричард Паркер.

Мужчины пожали друг другу руки, и папа повел нас в гостиную.

— Проходите и будьте как дома. Шеннон, налей себе и Клинту что-нибудь. Ты ведь помнишь, где все стоит?

Гостиную от кухни отделял большой остров с множеством ящиков и встроенным грилем. Указав Клинту на диван, отец опустился в любимое кресло-качалку, стоявшее у столика, заваленного книгами и журналами.

— Что будешь пить, Клинт? Чай, кофе или что-то покрепче? — спросила я, потянувшись за чашкой.

— Пожалуй, кофе, если тебя не затруднит.

— Я только что сварил свежий, — сказал отец. — Надеюсь, ты любишь крепкий?

— Люблю, — улыбнулся мой друг.

— Между прочим, Клоп, в этом шкафу стоит бутылка односолодового виски, к которой никто не прикасался месяцев шесть. Если твои вкусы изменились обратно…

Я чуть не прослезилась, услышав домашнее прозвище, и не обращала внимания на то, что папа говорил дальше. Я люблю виски, полюбила во время первой поездки в Шотландию десять лет назад. В Партолоне я узнала, что Рианнон никогда не пила виски, считая напитком, не подходящим благородной леди. Слова отца означали, что Рианнон была здесь. Черт, она решила мне и в семье все изгадить.

Заварив себе чай, я взяла две кружки и прошла в гостиную.

— Тебе что-то налить, па?

— Спасибо, мне достаточно кофе с ликером. — Он хитро прищурился. — Ты ведь знаешь, что я не пью кофе в такое время, но чутье подсказывало, что сегодня я лягу спать поздно.

Я села на диван рядом с Клинтом и принялась нервно подергивать за ниточку чайный пакетик.

— Значит, не хочешь свой любимый скотч? Хм. Но, кажется, ты выпила все то дорогущее красное вино, которое привезла в прошлый раз.

— Нет! То есть да. — Я покачала головой. — Я по-прежнему люблю скотч, просто сейчас мне лучше выпить горячего чая. — «И так будет в ближайшие семь месяцев или больше», — добавила я про себя.

Прихлебывая чай, я размышляла, как начать разговор. Здесь, с папой, в знакомой обстановке, я почувствовала, что становлюсь сильнее и что способна справиться с неожиданными трудностями.

— А где мама Паркер? — моргнув, спросила я и поймала себя на мысли, что мне не хватает мачехи. Она непременно начала бы сейчас суетиться, предлагать нам поесть, стала бы стягивать с меня грязную и мокрую одежду, короче говоря, вести себя как все матери, отчего я сразу бы поняла, что меня любят и рады видеть. Мне стало стыдно оттого, что я не сразу задала этот вопрос.

— Мама Паркер отправилась с визитом к сестре в Феникс.

— Без тебя?

Удивительно. Они женаты целую вечность, но до сих пор все делали вместе. Мило… до тошноты.

— Она готовилась несколько месяцев, мы должны были ехать вместе, но один из этих оболтусов годовалых жеребцов протаранил забор и чуть не лишился ноги. Пришлось мне остаться, выхаживать его.

Я кивнула, хорошо знакомая с вечными жалобами на лошадей. Отец считал, что на свете нет созданий глупее скаковых лошадей, при этом любил их всем сердцем.

Я понимала, что пора объяснить, зачем я приехала, но моя душа так истосковалась по спокойному вечеру в домашней обстановке, что я не решалась разрушить идиллию.

— Как в школе? — спросила я. До того как переместиться в другое измерение и стать Верховной жрицей, я была довольна жизнью и работой в школе Брокен-Эрроу, в которой, между прочим, три десятилетия работал тренером футбольной команды мой отец. Мне нравилось преподавать, кроме того, с подростками никогда не бывает скучно, они постоянно подбрасывали мне повод смеяться от души. Ну правда, где еще, кроме муниципальной школы, можно получить работу, позволяющую каждый день выступать перед сотней или более полулюдей (то есть подростков)? Какая профессия позволяет несколько раз в год во время Дней поднятия командного духа являться на работу в самых неожиданных нарядах от пижамы до костюма любимого супергероя? И еще получать за это зарплату, пусть и почти символическую, как не в Оклахоме. Но это только в муниципальных школах. Мы с папой придерживались одного мнения о подростках и считали, что их поступки начисто лишены смысла и логики, и в этом они обскакали даже лошадей.

Лицо отца просияло.

— Ох уж эти оболтусы, с каждым годом они все более бестолковые. — Он улыбнулся. — В этом году у нас новый заместитель директора, женоподобный слабак, понятия не имеет, что такое дисциплина. Только и занят тем, что переставляет мебель, регулирует термостат в учительской и за всеми шпионит, как бы кто из учителей не оставил класс и не отправился пить кофе. Не удивлюсь, если он писает сидя. — Он закатил глаза и скорчил физиономию страдальца. — Хорошо, что ты бросила эту работу.

От воспоминаний об изменениях в жизни мне стало не по себе.

— Неважно выглядишь, Клоп. — Отец старался казаться спокойным, но было видно, что он нервничает. — Не хочешь рассказать, что происходит?

Я подняла глаза. Мне никогда не удавалось ничего скрыть от папы, впрочем, я и не старалась. Неожиданно мне пришла в голову мысль, что и Рианнон не удалось ничего от него скрыть. Вдруг отец понял, что она — не я?

Вздохнув, я выпрямилась:

— Все так сложно, даже не знаю, с чего начать.

— В жизни все сложно, — пожал плечами отец. — Давай разбираться с самого начала.

— Понимаешь, последние шесть месяцев я была не я.

Папа закивал:

— Это точно. Ты нагрубила маме Паркер. К счастью, она тебя очень любит. Ну, вижу, сейчас ты пришла в себя.

Я невольно подняла руку, чтобы он замолчал.

— Нет, папа, я не имела в виду, что я вела себя не так, как раньше. Я говорю буквально. Это была не я.

Не знаю, что он собирался сказать, но несколько секунд молчал, внимательно меня разглядывая.

— Объясни, что это значит, Шеннон Кристи.

Отец использовал мое второе имя, только если относился к разговору серьезно.

— Ты помнишь, полгода назад со мной произошел несчастный случай?

— Как не помнить. Ты попала в аварию, несколько дней была без сознания. Напугала нас чуть не до смерти. Я всегда знал, что ты врежешься во что-то на своем чертовом «мустанге». Если гонять с такой скоростью…

Ну вот, сел на любимого коня!

— Папа, не было никакой аварии, — перебила я его. — Я ни во что не врезалась. На распродаже вещей я купила старинную вазу, оказавшуюся погребальной урной. На ней была изображена Верховная жрица богини Эпоны.

— Кельтская богиня лошадей, — кивнул отец.

Папа человек начитанный, в гостиной на всех полках стоят и лежат книги.

— Это была я. Точнее, мой двойник из другого мира. Там вместо технологий жители используют магию, а многие из них как две капли воды внешне похожи на людей из нашего мира.

— Шеннон, что за ерунду ты придумываешь? Или это такая шутка?

— Я не шучу, папа. — Я посмотрела на Клинта, не сказавшего ни слова. — Расскажи ему.

— Сэр… — Клинт говорил таким спокойным голосом, что мне стало немного легче. — Выслушайте Шеннон. Она говорит правду и может это доказать.

Я вытаращила глаза. Доказать? Но Клинт только уверенно мне кивнул.

Я откашлялась и продолжала:

— Так вот, из-за этой вазы случилась авария, и меня перебросили в другой мир. Вернее, поменяли местами с моим двойником — Воплощением богини Эпоны.

Отец смотрела на меня широко распахнутыми глазами, но не перебивал.

— И теперь эта стерва все здесь испортила. И мои отношения с друзьями и с родными, — в сердцах выпалила я.

— Иными словами, ты физически отсутствовала в этом мире, верно я понял?

Я закивала.

— А женщина, которая уволилась с твоей работы, подцепила миллионера и болталась здесь, в США, была не ты?

— Именно так, папа.

— Шеннон… — Он покачал головой. — Ты хоть представляешь, как это звучит?

— Черт, отлично представляю! — выкрикнула я и сразу понизила голос. — Я так живу последние месяцы, но и мне это кажется немыслимым. — Я закрыла глаза и принялась тереть виски. Следом за головной болью появилась и тошнота. Черт, папа мне не верит.

На мое плечо легла рука Клинта, и я услышала его голос.

— Мистер Паркер, — вновь очень спокойно произнес он, — уже поздно, Шеннон устала. Может, будет лучше, если сейчас она отправится спать, а свой рассказ закончит завтра?

— Да, девочка, выглядишь ты чертовски плохо.

Я открыла глаза и подняла голову:

— Папа, Сюзанна умерла.

Он крякнул от удивления:

— Милашка Сюзанна? Бог мой, что произошло?

Нам помешал Клинт:

— Мистер Паркер, это долгая история. Пока достаточно сказать, что Сюзанна погибла на глазах у Шеннон.

Клинт меня защищал, и это было удивительно.

Отец в ужасе посмотрел на меня и перевел взгляд на Клинта:

— Хорошо, сынок, давай отведем нашу девочку в постельку.

Он подошел ко мне, взял за руку и попытался поднять с дивана.

— Бог мой, как от тебя воняет.

— Да, папа, знаю.

Он потащил меня за руку в коридор, а оттуда в ванную, прихватив попутно с комода масляную лампу. Первая комната налево была гостевой. Открыв дверь, папа вошел и принялся рыться в тумбочке у кровати. Отыскав спички, он зажег толстые свечи с ванильным ароматом на комоде и повернулся к Клинту:

— Это комната Шеннон. Тебе я постелю в кабинете, идет?

— Да, сэр. — Клинт стойко выдержал его взгляд.

Отец кивнул, что-то пробормотал под нос и вернулся ко мне.

— Там в шкафу есть кое-какие твои вещи. Кажется, у нас достаточно горячей воды, чтобы ты приняла душ. — Он оглядел меня и поморщился. — Обязательно вымойся. Остальное оставим до утра.

Я обняла его и прошептала:

— Я люблю тебя, папа.

— Я тоже тебя люблю, Клоп.

Отец и Клинт вышли из комнаты, и я услышала негромкие слова:

— Пойдем-ка со мной, сынок.

Папа будет защищать меня до старости. Я порылась в шкафу и нашла пару старых джинсов, толстовку и любимую ночную рубашку с аппликацией Санты, спускающегося в дымоход. Под картинкой была надпись: «Зачем признаваться, что ты вел себя плохо?» Это был подарок на Рождество от моих учеников.

— Ой как здорово! — воскликнула я, отыскав пару лиловых трусиков «Виктория Сикрет» — с попой. Как приятно будет снять эти дурацкие стринги. И правда, порой человеку надо для счастья совсем немного.

Папа не ошибся, горячей воды было достаточно, чтобы помыться быстро, но основательно. Вода подействовала на меня как снотворное. Едва я вернулась в свою комнату, как поняла, что глаза закрываются и этому невозможно противостоять. Я задула свечи и залезла под одеяло, сшитое моей бабушкой несколько десятилетий назад. Потянувшись к изножью, я аккуратно расправила набитое гусиным пухом покрывало, натянула его на плечи и с наслаждением вздохнула. Ароматы ванили и чистого белья перемешались, наполняя комнату запахом, знакомым мне с детства. Он успокаивал и навевал сон.

Я знаю, не многие люди могут сказать это о себе, но я всегда спала крепко и не видела сны, поэтому утром чувствовала себя свежей и отдохнувшей.

* * *

Я лежала на огромных пуховых подушках и плыла куда-то на пурпурных облаках. Вокруг нежились черно-белые кошки и умиротворяюще мурлыкали. Джейми Фрейзер (из цикла книг Дианы Гэблдон «Чужеземец») убеждал меня своим красивым голосом с милым шотландским акцентом, что готов бросить Клэр, потому что теперь я его единственная любовь. Хью Джекман (точно такой, как в роли Росомахи) недовольно посмотрел на него и заявил, что сначала сделает мне массаж ног, а потом непременно вызовет его на дуэль. Я открыла рот, чтобы попросить мальчиков не ссориться из-за меня…

…Но в следующую секунду вылетела из физического тела, понеслась вверх прямо через крышу и зависла посреди снегопада. Ощущение было непривычным и странным, казалось, будто ледяные кристаллики находятся вокруг и внутри меня одновременно.

— Черт! Меня опять тошнит! — крикнула я в ночь.

Дыши глубоко, Возлюбленная, — пронеслось в голове.

На этот раз я слышала голос богини четче и яснее, чем раньше, когда только попала в этот мир.

— Ты говоришь прямо как Клинт, — громко сказала я. Богиня не ответила, и я, последовав ее совету, принялась вдыхать морозный воздух. Мне стало легче почти мгновенно. Приятно осознавать, что я набралась опыта в Волшебном сне и могу даже путешествовать с комфортом.

Я оглядела землю и поразилась, как все изменилось — пейзаж, как с зимней открытки из Колорадо. Пастбища отца, бывшие недавно одним из красивых и очень зеленых уголков Оклахомы, с болотными дубами и можжевельником, стали белой непроходимой чащей.

— И все же это красиво, — прошептала я.

Я посмотрела на амбар. Теплый свет пробивался между ставнями окна, подсвечивая падающие снежинки. Я удивилась, отметив, что верхушки сугробов вокруг уже выше красно-белой обшивки.

— Должно быть, намело фута три, не меньше.

— Странно, верно, Возлюбленная? — спросила богиня.

— Очень, — поддержала я. — В Оклахоме не бывает столько снега.

— И причина в том, что в этот мир проникло зло.

Внезапно мне стало холодно и страшно.

— Нуада, — пробормотала я.

— Ты должна его остановить, Возлюбленная.

— Я? Но я понятия не имею как!

— Это твой долг, Возлюбленная. Ты единственная, кто справится.

— Но как? В Партолоне у меня все получалось, потому что рядом были люди, владевшие магией. И ты мне помогала!

— Нельзя так себя недооценивать, моя Возлюбленная.

Я запаниковала, голос богини стал удаляться. Она покидает меня!

— Полагайся на то, что есть у тебя в душе.

— Нет! Не уходи! Я не знаю, что мне делать!

— Тебе помогут древние силы… и шаман из этого мира…

— Эпона! — завизжала я от бессилия. — Какие древние силы? Какой шаман?

— Помни… Ты Избранная богини.

Последние слова я расслышала с трудом. Богиня исчезла, словно дым.

Глава 7

Я села, глотая ртом воздух.

— Черт! Черт! — Я опустила ноги и чуть не выпрыгнула из кровати. — Даже в Оклахоме со мной происходит черт знает что! А здесь ведь всегда тихо, даже скучно, ничего не случается. Боже, неужели сейчас мне все это необходимо? — Я посмотрела на свое отражение в зеркале шкафа и крепко выругалась. Поднявшись, я отыскала в ящике старые джинсы, футболку и пару теплых носков. — Ну что же это такое! Я беременная, попадаю в страшную метель, меня преследует какой-то чокнутый монстр, — возмущалась я сама себе, торопливо одеваясь, — и страшно хочется есть…

Я замолчала, открыла дверь и на цыпочках стала пробираться в кухню.

Заснуть мне сейчас все равно не удастся, а вот от омлета с беконом и сыром я бы не отказалась. Хорошо, что в этом доме я отлично ориентируюсь даже в темноте.

Нащупав ручку, я открыла ящик, который мы в шутку называли «прорва», потому что в него помещалось невероятное количество всяких мелочей (часто нужных), например спички, чтобы зажечь масляную лампу, всегда стоявшую на обеденном столе.

— Где же коробок? — бормотала я, ощупывая все подряд, что попадалось под руку.

— Надо быть внимательнее. Твой папа оставил его на столе.

Голос Клинта так напугал меня, что я едва не описалась.

— Черт возьми, Клинт! Что ты там притаился в уголке? — Нервно схватив коробок, я зажгла спичку. — И почему ты молчал? Я чуть не умерла со страху.

Клинт поднял кружку, которую держал в руке.

— Ты так таинственно кралась в кухню, будто у тебя важное задание. Вот я и решил понаблюдать, что ты будешь делать.

Фыркнув, я зажгла лампу и поправила фитиль. На стенах в углу сразу заплясали тени. Развернувшись, я принялась доставать из холодильника яйца и все остальное необходимое для приготовления.

— Почему не спишь?

— А ты почему не спишь? — ответил вопросом на вопрос Клинт. — Я был уверен, что ты долго не встанешь с кровати после того, что тебе пришлось вынести.

— Я спала. — Открыв шкаф, я принялась высматривать подходящую миску и сковороду.

— Опять Волшебный сон? — спросил Клинт, уже не так резко.

— Да, — ответила я, не поворачиваясь.

— Ты опять видела Кланфинтана?

— Нет. — Я разожгла огонь и бросила довольно много бекона на дно сковороды. — Полетала немного, поболтала с Эпоной. — Я посмотрела на него через плечо. — Я готовлю для нас обоих. И не говори, что ты не голоден.

— Буду рад, если ты меня накормишь. — Наши взгляды встретились, и хитринка в его глазах мне не понравилась. Словно в этой фразе был скрытый смысл. Я поспешила отвернуться.

— Что сказала твоя богиня?

— Ох… — Я принялась разбивать яйца в миску. — Значит, так: зло выпущено на свободу, Нуаду надо остановить, древние силы мне помогут, шаман мне поможет, надо верить в себя. — Я принялась яростно взбивать яйца. — Проблема в том, что я никогда не воевала со злом, не представляю, как остановить Нуаду, понятия не имею, что за силы и кто такой шаман. Кроме того, здесь я играю не на своем поле.

На глаза опять навернулись слезы, что лишь больше меня разозлило. Утренняя тошнота, похоже, прошла, но гормоны все еще бушуют. Замечательно.

Клинт подошел сзади, обнял меня за плечи и положил подбородок на мою макушку.

— Я рядом. Твой отец рядом. Втроем мы с этим справимся. — Он развернул меня лицом к себе и приподнял за подбородок голову, чтобы я смотрела прямо ему в глаза. — Ты Избранная богини. Никогда не забывай об этом.

— Эпона сказала то же самое.

— Богиню ты слушать не хочешь, а меня станешь? — Глаза его смеялись. — Ведь я двойник твоего мужа, — хитро добавил он голосом Кланфинтана и так же, как он, приподнял бровь.

У меня затряслись колени.

— Да, это верно, — прошептала я.

Лицо его мгновенно стало серьезным. Пальцы скользнули от подбородка к шее. Я чувствовала его дыхание, слух ласкали нежные слова.

— Шеннон, моя милая девочка, — шептал он, склоняясь к моим губам. Коснувшись их на мгновение, он отпрянул. — Позволь мне поцеловать тебя, Шеннон.

— Ты только что это сделал, — сдавленно проговорила я.

— Это не поцелуй, милая. — Он смотрел так, что у меня опять затряслись колени. — Позволь мне поцеловать тебя, Шеннон.

Сейчас мне больше всего хотелось именно этого. Я ждала, что наши губы наконец соприкоснутся, и кивнула. Лицо его озарила знакомая улыбка.

Клинт молча прижал меня к себе, а я, к своему удивлению, подняла руки и положила на его широкие плечи. Наши губы встретились, тела соприкасались так плотно, что я ощутила бушевавшую в нем страсть. Меня всегда завораживало красиво сложенное мужское тело, четкие линии, крепкие мускулы и, местами, податливая мягкость. Я провела рукой по его сильным плечам, удивляясь, как такого человека могло привести в трепет прикосновение языка к его губам. И в этом он похож на Кланфинтана. Промелькнувшая ненароком мысль кольнула сердце. Я резко сделала шаг назад и смахнула с лица волосы.

— Я… — Мне пришлось замолчать, чтобы восстановить дыхание. — Прости, я не хочу. Вернее, неправда, я очень хочу. Хочу чувствовать твои прикосновения, и твои поцелуи мне тоже нравятся. Ты так похож на него, что мне очень трудно сдерживаться. — Я посмотрела на Клинта с мольбой. — Но я замужем. И не за тобой.

— Ты замужем в другом мире, Шеннон. В этом ты свободна.

— Какая разница? — Я отошла еще на несколько шагов. — Будь ты моим мужем, тебе понравилось бы, если бы я переспала с ним? В другом мире?

Его молчание стало для меня исчерпывающим ответом.

— И я так думаю. Не важно, здесь мы или там. Я замужем.

— О чем это ты, Шеннон? — раздался за спиной голос отца.

Мы с Клинтом подскочили на месте и повернулись.

— Я… Доброе утро, папа.

— Пора перевернуть бекон, — бросил он, усаживаясь за стол напротив места Клинта. — И можешь уже налить мне кофе.

Я поспешила все исполнить.

— Спасибо, Клоп. — Он молча отхлебнул кофе, а я стала выливать яичную смесь на сковороду. — Признаться, не могу сказать, что я поверил, да и не очень понял, что вы говорили вчера вечером, но готов выслушать все сначала и постараться понять. — Он посмотрел на Клинта. — Но прежде мне хотелось бы узнать, за кого ты вышла замуж и почему ты здесь с этим мужчиной, а не с мужем. — Выражение его лица говорило о том, что отцы обычно не в восторге от такого поведения.

Я перемешала содержимое сковороды и произнесла, не поворачиваясь:

— Мой муж — Верховный шаман и воин, он вождь своего народа. Его зовут Кланфинтан. Он не здесь, потому что живет в другом мире.

Следующие слова отца меня удивили. Оказывается, он слушал вчера внимательно и ничего не упустил.

— Ты говоришь, что попала в тот мир после аварии. Прошло всего полгода. Не маловато ли, чтобы познакомиться, влюбиться и выйти замуж?

— Папа, этот брак был запланированным. Когда я оказалась в Партолоне, я уже была его невестой. Это одна из причин, по которой Рианнон сбежала оттуда.

— Рианнон?

— Так ее зовут. Ту женщину, которая выдавала здесь себя за меня. — Промокнув бекон бумажным полотенцем, на которое его выложила, я достала из шкафа три тарелки. — Завтрак готов. Дальше давайте сами, — заявила я. Манеры женщин Оклахомы очень подходят для того, чтобы руководить мужчинами.

Отец и Клинт отреагировали одинаково — будто я была сержантом, отдавшим приказ начинать прием пищи. Мы уселись втроем вокруг небольшого обеденного стола. К счастью, мой желудок был спокоен и, кажется, готов был позволить мне насладиться завтраком.

Отдавая должное еде, отец тем не менее продолжал задавать вопросы:

— Похоже, все это не так радужно, если эта Рианнон сбежала в другой мир, лишь бы не выходить замуж.

— Дело не в этом, — ответил за меня Клинт. — Рианнон так поступила, потому что не хотела этого брака. Она своенравна и эгоистична, кроме того, ее привлекала сила, которую она могла получить в этом мире.

Отец отложил вилку и внимательно посмотрел на Клинта:

— А ты здесь с какого бока?

— Я вернул Шеннон в этот мир.

— Ты? — Глаза отца стали круглыми. — Зачем?

Клинт замялся, и в разговор вступила я:

— Чтобы понять это, надо узнать все о Рианнон, а для этого придется выслушать историю с самого начала.

— Я весь во внимании.

Я благодарно улыбнулась, радуясь его готовности понять и слушать, и начала рассказ. Папа слушал почти не перебивая, лишь задал несколько вопросов о кентаврах и Превращении. Мне показалось, что существо, обладающее качествами человека и лошади одновременно, вызвало его интерес. Клинт тоже слушал внимательно и немного напряженно. Неудивительно, я не упускала даже мельчайших подробностей, а он ведь владел только той информацией, что предоставила Рианнон.

— …Итак, Кланфинтан с воинами вернулся из Сторожевого замка за день до Самайна, когда Эпи предстояло встретиться с жеребцом, чтобы обеспечить плодородие земель. Она была очень встревожена, и мы с Кланфинтаном решили, что прогулка ее успокоит. Она привела нас к старой поляне. — Я сделала паузу и посмотрела на Клинта. Теперь была его очередь.

— Да, — кивнул он, — беспокойство Эпи спровоцировал я. Мне удалось отыскать поляну, существующую в обоих мирах, там был портал. Я уже понял, что Рианнон представляет собой зло, поэтому решил вызвать сюда Шеннон, а Рианнон вернуть обратно. — Он покосился на меня. — Думал, что заодно избавлю ее от необходимости оставаться в мире, который, по описанию Рианнон, был ужасным местом. Тогда я не знал, что отрываю ее от дома, любимого мужа и близких по духу людей. К тому же я не смог вернуть Рианнон.

— Что? — снова подал голос отец. — Рианнон все еще здесь?

— Ну, скорее всего, в Оклахоме ее нет, но она в этом мире. До сих пор не могу понять, как мне удалось перетащить Шеннон, не отправив Рианнон.

— И никаких догадок? — поинтересовался отец.

Клинт пожал плечами:

— Я недооценил Рианнон, но больше этого не повторится.

— Но и это еще не все, папа. Помнишь, я рассказывала о силах зла, которые напали на Сторожевой замок? Похоже, они опять меня преследуют. Дух Нуады жив, или это какая-то его сущность, я не очень понимаю. К тому же он здесь. Именно он убил Сюзанну.

— Объясни подробнее, Шеннон.

— Вчера Нуада был здесь. Он сделал так, чтобы машина сбила Сью. — Голос мой дрогнул, когда я произносила имя подруги. — Все выглядело как несчастный случай, но Клинт и я, мы ощущали его присутствие, мы уверены, он что-то сделал с машиной. Папа, я боюсь, он может прийти сюда.

— Сюда? Зачем?

— Ему нужна я. Он уверен, что именно я помогла ему воскреснуть из мертвых, хотя я ничего подобного не делала. Мне кажется, его появление как-то связано с теми, кто в свою очередь связан с темными богами Партолона. Я заявила, что не хочу иметь с ним ничего общего, тогда он обещал убить всех, кого я люблю в обоих мирах.

— Ты же сказала, что он уже убил моего двойника в Партолоне.

Я кивнула и сглотнула слезы.

— Эпона предупредила меня, что погодные аномалии здесь тоже вызваны появлением Нуады. Богиня сказала, его надо остановить… — Я помедлила и продолжала: — Прежде, чем я вернусь.

— Вернешься? — Отец смотрел на меня с тревогой и удивлением. — Я понимаю, ты полюбила тот мир, Шеннон, но здесь твой дом. Ты должна жить здесь. Мы придумаем, как отправить Рианнон в ее мир, пусть сама там со всем разбирается.

Я улыбнулась сквозь слезы. Это мой папа, он всегда был логичен.

— Папа, мне придется вернуться, и не только потому, что я нужна народу. Я люблю Кланфинтана.

— Хм. Но ведь Клинт его двойник, как ты говоришь.

Я кивнула. Отец оглядел Клинта:

— Даже слепой увидит, что он любит тебя. Разве не так, сынок?

— Так, сэр.

— И то, что вы делали совсем недавно в кухне, подтверждает, что и ты к нему неравнодушна. Так?

— Это не имеет значения, папа, — поспешила сказать я и покраснела.

— А мне так не кажется. — Отец кивнул в сторону Клинта. — И ему тоже. Нам надо убить Нуаду и сделать так, чтобы он больше не воскресал, отправить Рианнон туда, где обитает зло, а ты останешься здесь, дома.

— Папа, я беременна.

— А? Что? — хором воскликнули они оба.

Я вздохнула:

— Я ношу ребенка Кланфинтана. Поэтому мне надо вернуться.

Глава 8

— Черт, Шеннон! — заорал Клинт, вскакивая со стула. Я заметила, как он дернулся, вставая. Неужели опять боли в спине? Он принялся ходить взад-вперед с таким видом, будто примеривался, чтобы ударить кулаком.

— Ты уверена, что беременна? — осторожно спросил отец.

— Уверена, папа.

— От кентавра, — уточнил он, состроив странную физиономию.

— Да, от кентавра. — Я вскинула подбородок.

Отец с сомнением оглядел мой живот.

— И у тебя там для него хватит места?

— Кланфинтан сказал, что я рожу человеческого ребенка. Но… — я хитро улыбнулась, — по его словам, лучшего наездника.

Отец громко рассмеялся, и мне сразу стало легче на душе.

— Он так сказал?

— И еще, что он рожден, чтобы любить меня.

— Тогда ты должна вернуться, Клоп. Ребенку нужен отец. — Он говорил уверенно, хотя и с явной грустью в голосе.

— Это будет девочка, папа.

— Да?

— Первый ребенок Избранной всегда девочка, — объяснила я.

— В этом наши мнения с твоей богиней совпадают.

— В чем это? — Я непонимающе вскинула бровь.

— В том, что дочь — подарок богов.

Мы с нежностью посмотрели друг на друга и смахнули слезы.

Затем он пожал мою руку, поднялся и кивнул Клинту.

— Ладно, у меня дела. Оставлю вас ненадолго, но помощь мне не помешает. Надо задать корм, так что не задерживайтесь. — Он потупился, но потом поднял глаза и посмотрел на Клинта: — Это все меняет, сынок.

— Я понимаю, сэр.

Отец опять кивнул, будто ставя точку, и быстро пошел к двери, ведущей из кухни в кладовку, а оттуда в гараж. Внезапно он остановился и повернулся к Клинту:

— Теперь я понял, почему твое лицо сразу показалось мне знакомым. — Он покачал головой так, будто сам не верил своим глазам. — Ты полковник из отряда воздушной обороны в Талсе. Ведь именно твой Ф-16 оказался над городом, но ты дотянул до самой реки Арканзас. Тогда об этом писали все газеты. Помнишь, Шеннон? Лет пять назад.

Я лишь кивнула и глупо заморгала. Историю я помнила, но Клинта не узнала.

Отец с любопытством посмотрел на Клинта:

— Писали, что ты катапультировался слишком поздно, когда был уже низко. Ты должен был удостовериться, что самолет не разобьется над городом. — Он отвел взгляд и уставился на стену, будто на ней была газетная вырезка. — Сломал позвоночник, кажется. Я правильно запомнил?

— Вы правильно запомнили.

— Говорили, что ты герой.

— Я выполнял свою работу.

Отец вытянул губы и с уважением закивал:

— Там в кладовке есть сапоги и куртки. Оденьтесь потеплее, прежде чем выходить из дома. Не хочу, чтобы моя девочка простудилась. — Он вышел и плотно закрыл дверь.

Я смотрела на Клинта уже другими глазами. Оказывается, он храбрый пилот истребителя, воин, герой. Он говорит с деревьями, у него ярко-сапфировая аура с золотой каймой, как у настоящего шамана. По спине пробежала дрожь. Он полный двойник Кланфинтана.

Я решила, что сейчас будет лучше всего заняться посудой и уборкой со стола.

— Вот, значит, почему у тебя болит спина, — произнесла я.

— Да.

— И жизнь в лесу помогает? — поинтересовалась я, наполняя раковину водой. (Родители наотрез отказывались покупать посудомоечную машину. Уверяли, что это нарушает законы природы. Ладно, это их выбор.)

— На самом деле только в лесу я способен нормально двигаться. Стоит отойти от него подальше, становится совсем худо. Поэтому я и отказался жить с Рианнон в Талсе, а жаль. Тогда я бы сразу разгадал, что она задумала.

— Ты в порядке или нам надо сегодня возвращаться? — Я задумалась и застыла с тарелкой в руках.

— Несколько дней я могу выдержать. К тому же здесь есть деревья, и мне не так тяжело, как в городе.

— Ты обязательно скажи… ну… ты пойми, я не хочу стать причиной…

— Почему ты не рассказала мне о ребенке? — спросил Клинт, скорее грустно, нежели раздраженно.

Я пожала плечами и принялась тереть тарелку.

— Это не было важно. Даже если бы ребенка не было, я бы все равно хотела вернуться. Сейчас я призналась, потому что папе так проще понять меня.

— Мне тоже. Но ты должна знать…

Я вытерла руки полотенцем и повернулась к нему.

Клинт подошел ближе.

— Я все равно хочу, чтобы ты осталась. — Я попыталась возразить, но он покачал головой. — Выслушай меня. Если ты передумаешь возвращаться или не сможешь это сделать по каким-то причинам, я всегда буду ждать тебя и любить. — Взгляд его потеплел, но он не попытался обнять меня. — Тебя и твою дочь.

— Спасибо, Клинт. Я буду помнить.

Я подняла руки, поправляя рукава, чтобы опять вернуться к работе, он перехватил их и поцеловал ладонь. Я потянула ее на себя и произнесла:

— Давай закончим с посудой и пойдем поможем папе.

— Слушаюсь, мэм.

В его глазах я прочла все, оставшееся невысказанным, и поспешила заняться делом. Следующие несколько минут мы молча стояли у раковины, изредка, будто случайно, касаясь друг друга бедрами. Клинт чаще, чем я до него, дотрагивался до меня. Близость его тела, тепло его дыхания сводили меня с ума. Я с трудом поборола желание забыть обо всем. Мне было слишком хорошо с ним рядом, чтобы позволить этим мгновениям длиться дольше.

— Вот и все! — решительно сказала я, вытерла руки и протянула ему полотенце.

— У нас отлично получается вместе… справляться в кухне.

— Точно. Можем заслужить орден лучших посудомоек. А теперь надо помочь отцу.

Я поспешила в кладовку, чтобы не дать ему возможность еще раз поцеловать какую-нибудь часть моего тела. Это помещение отделяло кухню от гаража, и здесь всегда был контролируемый кавардак. Две стены занимали полки с домашними консервами, тут же стояли стиральная и сушильная машины, а рядом большой шкаф с невероятным количеством плащей, пальто, шапок, перчаток и шарфов, а внизу стояла обувь, в том числе утепленные резиновые сапоги с толстыми подошвами.

Штифт молнии никак не хотел попадать в паз, и я тихо выругалась.

— Дай-ка… — Клинт улыбнулся и ловко застегнул молнию до самого моего подбородка. Потом он поправил на мне шапку, слишком большую, оттого похожую на русскую. Но в нее помещалась вся моя шевелюра, и уши были закрыты. — Ты похожа на маленькую девочку. — Не успела я открыть рот, как он чмокнул меня сначала в кончик носа, потом в губы, развернул и подтолкнул к выходу.

— Спасибо, я знаю дорогу! — возмущенно бросила я.

— Тогда ведите, миледи, — усмехнулся Клинт.

Интонации были так схожи с манерой Кланфинтана, что в животе у меня что-то зашевелилось. Причем с ребенком это никак не было связано.

— Веду, веду, — пробормотала я. Мне лучше не думать о реакции своего тела на этого человека, проявляющейся все чаще.

Мы выбрались из кладовки, миновали гараж, беспорядок в котором с нашей помощью стал бесконтрольным, и вышли на улицу. Снег все еще шел, но хлопья казались мягкими и блестящими, они носились в воздухе и неохотно падали вниз, накрывая новым пушистым слоем белый ковер на земле.

— Такое впечатление, что кто-то поставил неподалеку вентилятор и посыпает нас сверху белым конфетти из коробки, — задумчиво произнесла я.

Клинт покачал головой:

— Я бы сказал, кто-то открыл коробку, которую надо было оставить закрытой.

Я поежилась и подняла воротник. Пронзительный ветер Оклахомы, похоже, ничто не изменит.

«Ветер стонет, скорбя зимой об увядшем лете; рвущие душу звуки — похоронный плач природы, прощающейся с тем, что было и прошло», — вспомнила я и принялась отыскивать в памяти имя покойного автора этих строк.

— Что?

— Ничего, — отмахнулась я от Клинта. Надо взять себя в руки. Я позволяю страхам терзать меня, а смысла в этом никакого. — Нам туда. — Я указала на уходящую влево вереницу следов отца на снегу, ведущую от дома к амбару.

— Стоп, — удержал меня Клинт. — Мистер Паркер поджарит меня на вертеле, если ты поскользнешься и упадешь. — Он отставил локоть. Я с благодарностью ухва тилась за его руку.

— Не станет он тебя поджаривать. — Я с трудом передвигала ноги, проваливаясь в снег выше колена. — Просто пристрелит.

— Ты меня успокоила.

Ворота амбара были приоткрыты, и, когда мы подошли ближе, нам навстречу вылетела целая свора поджарых псов. Тут и там кто-то из них поскальзывался на обледенелой корке или проваливался одной лапой в снег.

— Осторожно, — предупредила я Клинта. — У них хвосты как хлысты, особенно если мокрые.

Он расхохотался.

— Думаешь, я шучу? Если бы сейчас ты был в шортах и решил с ними поиграть, тебе было бы не до смеха. Они исполосовали бы тебе все ноги.

Взявшись за ручку ворот, я прокричала внутрь:

— Па, кажется, шесть месяцев назад у вас было три собаки. — Я наклонилась и погладила попавшуюся под руку мордочку, и тут же остальные стали тыкать меня мокрыми носами, требуя внимания, извиваясь и визжа от радости неожиданного общения. — Я не ошибаюсь? По-моему, их здесь пять.

— Пять, — подтвердил появившийся из амбара отец. — Мама Паркер влюбилась в того коричневого щенка, когда мы были два месяца назад в Канзасе. Уверяла, что она сама просилась поехать с ней. Теперь она с нами. Мы назвали ее Фони-Энни.

— Это четыре. А их пять.

— Не могли же мы взять одну. — Отец произнес это так, будто собака была чем-то вроде пакета картофельных чипсов. — Прихватили еще этого серебристого. Мама Паркер назвала его Мёрфи, в честь героя войны.

Справившись со снегом и сворой собак, мы с Клинтом вошли в сарай, и я полной грудью вдохнула запах люцерны. Амбар был просторный и построен основательно. У одной стены было достаточно места для восьми стойл, где содержались кобылы, жеребята и два красавца жеребца — определенно, папин тайный резерв. Угол до самой крыши был завален сеном, в огороженном отделении рядом хранилось зерно. Я вдохнула терпкий запах сена.

— А где остальные лошади? — Я подошла к первому стойлу и погладила плюшевую морду.

— На пастбище. Там есть навес и сена хватит на пару дней. С ними все будет в порядке. — Он ткнул пальцем в колонку на полу. — Клоп, ты можешь наполнить поилки. Клинт, задай им сена. — Отец нахмурился. — Надеюсь, спина позволит? А я отмерю зерно.

— Моя спина никогда не мешает мне работать на природе, — заверил Клинт.

— Вот и отлично. Собаки, на улицу. Побегайте, разомнитесь немного. — Он несколько раз ударил по дну ведра, которое держал в руках. — Не мешайте здесь!

Каждый из нас принялся заниматься своим делом.

Амбар заполнился звуками, сопутствующими выполняемой работе, попутных бесед с лошадьми и мяуканьем кошки, которую собаки прогнали с ее территории.

Кобылы все были как на подбор, четвертьмильной породы, плотной конституции и чрезвычайно добродушного нрава. Двухлетние жеребята, угловатые и большеголовые, были похожи на пятнадцатилетних подростков, только без прыщей и идиотских ухмылок.

Я толкнула ворота и вошла в стойло к одному из них. Поилка была пуста. Я оглядела повязку на одной ноге и вздохнула.

— Па, кажется, с ногой все хорошо. Совсем не горячая.

— Да, он поправится. — Отец перегнулся через ограждение. — Поможешь мне вечером сменить повязку?

Я кивнула и насторожилась, уловив странный звук, похожий на вой и стон одновременно. Ничего подобного я никогда не слышала, и это меня испугало.

— Что за черт? — пробормотал отец и направился к выходу.

— Клинт! — закричала я что было сил, но он уже и сам все слышал, бросил тюк с сеном и подбежал ко мне.

Следом за отцом мы пошли к воротам.

Как ни странно, но за то недолгое время, что мы провели в амбаре, ветер стих, хотя снег по-прежнему сыпал. Сквозь его плотную завесу пробивался лишь робкий дневной свет. Пейзаж опять напомнил мне Колорадо, где, оказавшись в снежном плену, я провела чудесные выходные в шале в Маниту-Спрингс.

Мы озирались, пытаясь определить источник звука.

— Наверное, щенки провалились в снег, — предположил отец, — и теперь не могут выбраться, оболтусы. — Он несколько раз громко свистнул. — Фони! Мёрфи! Скорее сюда!

Псы вылетели из-за угла и с визгом бросились к нам.

— Что с вами приключилось? — затянул отец, теребя гладкие морды.

— Па, собаки напуганы, — произнесла я. — И двух не хватает.

— Щенят, будь они неладны. Так и знал, что провалятся в снег. Кажется, звук идет со стороны пруда. Пойду притащу этих оболтусов.

Отец сделал несколько шагов, но его остановил Клинт:

— Подождите.

От его интонации у меня зашевелились волосы.

— Здесь что-то есть, — добавил Клинт.

— Говори яснее, сынок, — велел отец.

Вместо ответа, Клинт повернулся ко мне и спросил:

— Ты чувствуешь?

Я сразу поняла, о чем он. Волосы на голове у меня зашевелились именно от этого.

— Да. — От страха язык у меня во рту едва ворочался.

— Вы о том монстре? — оживился отец.

— Да, похоже, Нуада здесь.

Звук стал громче, и теперь я безошибочно могла определить, что он доносится со стороны пастбища. За ним был пруд, где было достаточно воды для лошадей и рыбы для того, кто захочет забросить удочку.

— Если он что-то сделает с моими собаками, я очень разозлюсь. Шеннон, винтовка на своем месте. Только осторожно, она заряжена.

— Нам надо держаться вместе, — покачал головой Клинт.

— Прежде всего нам надо защитить Шеннон, — отрезал отец.

— Сэр, Шеннон обладает большей силой, чем любое оружие.

Я взяла отца за руку и подтолкнула вперед. За ним пошел Клинт, потом уже я. Мы обошли амбар и прошли вдоль забора до запертых ворот. Папа открыл замок, и они с Клинтом надавили на створку, заваленную сугробом, но смогли лишь добиться, чтобы образовалась узкая щель. Мы с трудом пролезли в нее и двинулись к пастбищу.

Вскоре мы увидели лошадиную кормушку, заваленную снегом, отчего она напоминала луноход из романов Брэдбери. За ней футах в двадцати мы с трудом разглядели гладкую поверхность пруда. Вой доносился оттуда.

Несмотря на то что отец был старше нас на двадцать с лишним лет, он ловко пробирался по снегу и оторвался от нас с Клинтом, спеша прийти на помощь собакам. Каждые несколько секунд он призывно свистел и кричал:

— Фон! Мёрфи! Ко мне, оболтусы!

Наступив на край глубоко зарытого в снег камня, я упала лицом вниз. Клинт мгновенно оказался рядом, помог мне встать и отряхнуться.

— Не ушиблась?

Я замотала головой и посмотрела через его плечо на отца. Он остановился, должно быть, на берегу пруда. Только с этой стороны спуск был довольно пологим и свободным от деревьев и кустарников. Именно сюда подходили на водопой лошади и бежали мы, мечтая спастись летом от зноя. Папа неотрывно смотрел на корку льда. Приблизившись, я заметила две дорожки следов, ведущие к самому центру пруда, туда, где в темной проруби барахтались щенки. От ужаса я чуть не задохнулась. Бедняги изо всех сил работали лапами, чтобы не уйти под воду, время от времени из пасти одного из них доносился страшный вой, который так нас напугал. Я увидела, как серебристо-серая лапа легла на край полыньи, но, не сумев зацепиться, соскользнула в воду, оставив после себя кровавые следы.

— Клинт! Какой ужас!

Опять повернувшись к пруду, я увидела, что отец уже ползет на животе по его поверхности к полынье.

— Папа! — Мы с Клинтом рванулись вперед.

— Не двигайтесь! — остановил нас отец.

— Лед тонкий, ты провалишься! — что было сил закричала я.

Папа не ответил, но и не остановился. До меня донеслись обрывки ласковых слов — он пытался успокоить щенят. Надо признать, выть они перестали, лишь изредка повизгивали.

В следующую секунду я посмотрела на воду и похолодела, увидев, как она становится черной. Поднявшись в воздух, поток стал закручиваться в воронку вокруг голов несчастных собак. Вскоре он накрыл одну из них.

— Фон! — заорал отец.

Я со страхом смотрела, как вихрь кружит вокруг серой головы.

— Это Нуада, — спокойно произнес Клинт. — Он там.

Я с трудом отвела взгляд от пруда и повернулась.

Аура Клинта опять стала сапфирово-синей.

— Шеннон, иди к деревьям на берегу. — Он указал на раскидистую иву, ветви которой свисали до самой обледенелой поверхности и походили на седые волосы присевшего отдохнуть великана. — Прикоснись к самому стволу и жди.

Я даже не стала спрашивать, чего мне ждать. Сейчас нельзя тратить время на бесполезное ожидание. Не отрывая взгляд от ивы, я собрала все силы, чтобы двигаться как можно быстрее.

— Мёрфи! Нет! — закричал отец, когда я была уже почти у дерева.

Потом я услышала пугающий треск и вытянула вперед руки, коснувшиеся коры дерева. Лед под телом отца вздыбился под напором потока воды и раскололся.

— Папа! — закричала я, когда его тело стало погружаться в ледяную воду.

Отец барахтался, пытаясь преодолеть сопротивление вихря и ухватиться за что-то твердое. Промокшая одежда стала тянуть его вниз. Черная, как нефть, вода сомкнулась вокруг его шеи.

— Шеннон! — закричал Клинт, стоя совсем близко ко мне на крутом берегу, он раскинул руки в стороны, как Христос. Одна рука была направлена на меня, другая на моего отца. — Обхвати дерево, Шеннон. Возьми его энергию и отправь мне, как ты делала в лесу.

Я шагнула и прижалась всем телом к иве.

Добро пожаловать, Избранная, — прозвучало у меня в голове.

— Помоги мне! — взмолилась я.

Мы все здесь готовы помочь тебе, Избранная, но ты должна набраться храбрости попросить нас о помощи.

Мы? Что оно говорит? Приглядевшись, я заметила, что ветви дерева переплетаются с соседним, а ветви следующего — с другим, что растет рядом. Ивы стояли будто живая изгородь, создавая скоростную магистраль для белок, и размыкались лишь там, где лошади заходили на водопой.

— Поспеши, Шеннон! — отчаянно закричал Клинт.

Я закрыла глаза, стараясь отвлечься от мыслей о папе, Нуаде и обо всем, что сейчас произошло. Внезапно по моему телу побежало тепло, я зажмурилась и представила образ Клинта точно так, как на поляне Кланфинтана. Перед глазами вспыхнула синим его аура, и я мысленно собрала всю струящуюся по моему телу энергию и направила на него. Получилось, будто я бросила ему огненный шар.

— Да, Шеннон, молодец!

Я перевела дыхание, стараясь расслабиться, чтобы ненароком не остановить поток.

— Я Избранная богини.

Энергия моих слов эхом пробежала по веткам от одного дерева к другому, и для деревьев это стало приветствием давно ожидаемого друга. Внезапно я почувствовала, как огромный поток энергии хлынул на меня в ответ и стал собираться в сферы на кончиках пальцев. Я бросала шарики один за другим Клинту, туда, где переливалась его аура. Я открыла глаза и явственно увидела, как из моих рук льется серебристо-белый свет. Я узнала его сразу, потому что видела много раз, когда расчесывала гриву Эпи. Поток света заполнил расстояние между мной и Клинтом, теперь я видела все четче, нежели с закрытыми глазами. Клинт шаг за шагом приближался к полынье, где боролся за жизнь отец, и лед под его ногами вспыхивал удивительным светом. От этого черная вода казалась еще более темной и пугающей. Черная маслянистая волна обрушилась на голову отца и потащила его вниз.

— Давай еще, Шеннон! — прокричал мне Клинт.

Я ощутила неприятный толчок внутри, будто кто-то пытался вытрясти из меня душу. Сжав зубы, я крепче обхватила дерево.

— Я Избранная богини. Я прошу передать мне энергию! — На этот раз я не шептала, а говорила очень громко. Ответ был скорым. Из моих рук хлынул поток света такой силы, что смог окутать Клинта с ног до головы. Его аура вспыхнула так ярко, что мне пришлось зажмуриться. Сквозь навернувшиеся слезы я увидела, что на поверхности осталась лишь рука отца.

Клинт рванул вперед и схватил ее, голубой свет заструился по телу отца вниз, вытесняя черноту. Из недр пруда до нас донесся леденящий душу вой раненого зверя, и вздыбившаяся вода выбросила отца на поверхность. Свет обернул его тело искрящимся синим покрывалом. Я дернулась и попыталась сделать шаг, чтобы добраться до Клинта и помочь ему перетащить отца на безопасный берег.

— Не отходи от дерева! — закричал Клинт. — Дай мне еще энергии, я помогу твоему отцу.

Я повиновалась и опять сосредоточилась на серебристом потоке. Однако вместо того, чтобы попытаться перенести папу на берег, Клинт пополз к зияющей во льду черной дыре. Оказавшись у самого края, он вытянул руку над самой водой и замер. Через несколько мгновений послышались похожие на гром раскаты, и из его ладони вырвался сапфировый поток, закрыв полынью, словно крышка консервную банку. Из пруда донесся страшный вой, и я услышала слова:

— Это еще не конец, женщина.

Аура Клинта стала бледнеть, когда он был рядом с отцом, она походила на цвет бледно-голубого неба. Он перевернул отца на живот и стал оказывать первую помощь. Отец был под водой слишком долго, я молила богиню, чтобы он остался жив. Утирая слезы с глаз, я неотрывно следила за его движениями. Мне казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле наверняка не больше минуты, когда отец закашлял, из его рта хлынула вода. Убедившись, что он дышит и пришел в себя, Клинт перевернул его и взвалил себе на спину. Пошатываясь, он двинулся к берегу.

— Ему нужен врач, Шеннон, — прохрипел он.

Я подняла голову и погладила ствол ивы.

— Благодарю, что спасла жизнь отца, — прошептала я.

Мы любим тебя и всегда готовы помочь, Избранная Эпоны, — последовал ответ.

Я схватила Клинта за руку, желая передать немного тепла, и почувствовала, какой горячей стала моя ладонь.

— Не надо, — пробормотал Клинт. — Оставь для него. Я в порядке.

Я опять повиновалась, и мы медленно двинулись к амбару.

Три пса не издали ни звука и отошли в сторону, когда мы появились у входа. Сдавленно застонав, Клинт положил отца на сноп сена.

— Дай свой шарф, — велел он.

Дрожащими руками я стянула шарф, и Клинт принялся заматывать им кровоточащую руку отца и проверил пульс.

— Принеси потники.

Когда я вернулась с потниками для лошадей, Клинт уже снял с папы куртку и свитер.

— Накрой его, а я подгоню «хаммер». — Уже у ворот он остановился и повернулся ко мне: — Вот теперь самое время передать ему энергию деревьев.

Я закивала и принялась тщательно закутывать отца. Меня пугал голубоватый оттенок его кожи, синие губы и абсолютная неподвижность. Я поспешила взять его травмированную руку в ладони и направила горячий поток в его тело.

— Папа, ты меня слышишь? — Взяв за край покрывала, я вытерла его мокрые волосы, смахивая образовавшиеся на концах льдинки. — Пожалуйста, открой глаза. Пожалуйста. — Я зажмурилась и мысленно отправила ему всю скопившуюся во мне энергию.

Наконец веки шевельнулись, и он посмотрел на меня остекленевшим взглядом.

— Папа!

— Клоп! — Голос был слабым и хриплым.

— Да, папа, я рядом. Тебе лучше?

Он несколько раз моргнул и огляделся, словно не понимая, где находится. Взгляд постепенно становился более осмысленным.

— Щенки? — прошептал он.

Я покачала головой:

— Нам не удалось их спасти.

— Мама Паркер расстроится.

Я открыла рот сказать, что ее больше бы расстроила его гибель, но передумала, решив, что сейчас как раз тот случай, когда мне следует промолчать.

Отец опять закрыл глаза. Я сжала его руку, боясь, что он потеряет сознание. К счастью, он пожал ее в ответ, давая понять, что не покидает меня.

— Теперь я тебе верю.

Я с трудом разобрала слова.

— Верю всему, что ты рассказала о Партолоне.

С улицы донесся звук подъехавшего «хаммера». В амбар быстро вошел Клинт и с тревогой оглядел нас.

— Готовы? — спросил он.

— Подожди минутку, я сам смогу встать, — прошептал отец.

— Лучше в другой раз, — ухмыльнулся Клинт, затем ловко поднял его, положил на спину и медленно пошел к машине.

Я заметила, как его лицо исказилось от боли, когда он перекладывал папу на заднее сиденье, однако он повернулся ко мне и заговорил удивительно спокойно:

— Шеннон, садись рядом. Передай ему столько энергии, сколько сможешь. Но не забудь оставить кое-что и себе. Неизвестно, когда ты в следующий раз сможешь подзарядиться.

— А ты? — вырвалось у меня.

— Со мной разберемся позже.

Я устроилась на заднем сиденье и краем глаза наблюдала, с каким трудом Клинт садится за руль.

— Держись. Поедем быстро, а дорога скользкая, — предупредил Клинт, лихо развернулся и надавил на газ.

Все же армейские машины и офицеры заслуживают уважения.

— Шеннон, осмотри руку, — сказал Клинт, глядя на меня в зеркало заднего вида.

Травмированную правую руку папа прижимал к груди.

— Па, дай я посмотрю, — попросила я.

Скривившись от боли, он вытянул ее, и я принялась разматывать пропитанный кровью шарф. Несколько капель упали на покрывало.

— Кровь не остановилась? — спросил Клинт. — Возьми, — добавил он и принялся разматывать свой шарф. — Затяни потуже. Рана очень нехорошая.

— Прости, па, я сделаю тебе больно, — пробормотала я и принялась перевязывать рану.

Отец закрыл глаза.

— Черт, черт, — процедил он сквозь зубы. — Было лучше, когда я ее не чувствовал.

— Хорошо, что ты говоришь, а не сипишь.

— Да, могу громко выругаться. — Зубы его застучали, и я решила, что это хороший признак. Отец пристально посмотрел прямо мне в глаза. — Этот чертов монстр был там, в пруду.

— Да, я знаю. Он не совсем проявился в этом мире, поэтому не так силен, как в Партолоне. Его тело не совсем твердое, похоже на черную жидкую массу.

— Это дух зла. Я сразу почувствовал.

Я лишь кивнула.

Внезапно отец вздрогнул и попытался сесть. Мне с трудом удалось его удержать.

— Это чудовище все еще там, с моими животными!

— Сэр. — Клинт повернулся вполоборота и продолжал: — Я обезвредил его. По крайней мере, на какое-то время. Кроме того, Нуада не станет нападать на животных, если рядом нет нужного ему человека. Он попытался лишь с их помощью выманить вас к пруду. Так было и в Партолоне, когда он добрался до Шеннон через ее лошадь. Нас нет на ранчо, поэтому Нуаде нет смысла нападать на животных.

Отец внимательно слушал его и немного расслабился.

— Папа, Клинт прав. Он зациклился на мне и теперь преследует всех, кто мне дорог. Нуада использовал щенков, чтобы напасть на тебя.

Отец подумал и кивнул:

— Логично. Если во всем этом вообще есть логика. Почему это зло решило, что ты его звала? — Отец тяжело перевел дыхание.

— Понятия не имею, я никогда… — Я замолчала, думая, стоит ли продолжать. — Но это мог сделать другой человек, похожий на меня. — Я подняла глаза и посмотрела в зеркало на Клинта: — Его точно вызвала Рианнон.

— Зачем ей или кому-то другому это нужно?

Я порадовалась, что отчаяние в голосе отца сменилось решительностью.

— У нее на уме много плохого, папа.

В голову пришла мысль, и я мельком посмотрела на Клинта:

— Брес однозначно связан с темными богами, и Аланна это знала. О них рассказал мне Кланфинтан и о том, как люди в Сторожевом замке стали им поклоняться. Возможно, сам того не желая, он воспоминаниями вызвал Нуаду и придал ему сил. Если не ошибаюсь, Рианнон ведь просила тебя о помощи?

— Верно, — кивнул он. — Она постоянно твердила, что вместе мы сможем использовать силу леса.

Все сходится.

— Точно так, как тебе передавала ее я. Я не понимала, что могу это делать, пока не попробовала, но Рианнон намного опытнее в вопросах магии. Кроме того, увидев тебя, она сразу поняла, кто ты… Возможно, даже до вашей встречи. Ты не позволил ей использовать себя, поэтому ей срочно пришлось искать другого человека.

— Или нелюдя, — добавил Клинт.

«Хаммер» подпрыгнул на ухабе, отец поджал губы и процедил, чередуя слова с проклятиями:

— Кому могло прийти в голову использовать дух зла?

— Рианнон управляла миром и привыкла считать, что ей все подвластно. — А ведь это правда. Я сама была на ее месте, и, возможно, если бы меня воспитывали по-другому, то и во мне могла созреть эта уверенность. Может, она уже есть? Не хотелось бы так думать.

— Кажется, больница Брокен-Эрроу дальше по улице с вязами?

Вопрос Клинта заставил меня оглядеться. Внезапно к горлу подкатила тошнота.

— Да, — сглотнув, сказала я. — Между 91-й и 101-й улицами.

Клинт выкрутил руль и посмотрел на меня в зеркало.

— Смотри на дорогу, полковник, — произнесла я, невольно растягивая слова, и постаралась улыбнуться.

— Как вы себя чувствуете, мистер Паркер?

— Лучше, сынок, лучше.

Отец действительно больше походил на себя прежнего.

— Отпусти его руку, Шеннон.

— Что?

Я начала понимать, что происходит.

— Сэр, отпустите руку Шеннон. Она передавала вам энергию деревьев и, кажется, перестаралась. Это может навредить ей и ребенку.

Сердце кольнула тревога, но я не смогла разжать ладонь. К счастью, отец среагировал быстро.

— Давай, девочка моя, отпусти. Все будет хорошо. Подумай о моей дорогой внучке. — Он осторожно потянул на себя руку.

Я вымученно улыбнулась.

— Шеннон, милая! — выкрикнул Клинт. — Ты нас слышишь? — Он искал взглядом мои глаза в зеркале.

Я изо всех сил старалась сказать, что со мной все нормально, я здесь, но мне удалось издать лишь невразумительное мычание.

Отец положил ладонь на мой лоб и выругался, случайно задев раненую руку.

— Что с ней? — закричал Клинт.

— Холодная, будто лед. Ведь только что была нормальной.

— Мы почти приехали.

Клинт направил машину на стоянку у приемного отделения. Открыв дверь, он пулей выскочил наружу и стал помогать отцу выйти.

— Сначала займись Шеннон, — пытался сопротивляться отец.

Через несколько секунд они уже были у входа.

— То, что ей поможет, сэр, не найти в стенах этой больницы.

Я откинула голову и закрыла глаза. Почему так сдавило грудь? Наверное, мне нужно просто поспать. И отдохнуть…

Глава 9

— Шеннон! Шеннон, черт возьми, проснись же!

Я открыла глаза и увидела перед собой лицо Клинта. Он неловко взял меня на руки, как слишком большого ребенка, и понес сквозь снежные завалы. Я попыталась сказать, чтобы он опустил меня, что надо поберечь спину, но у меня опять не получилось, язык меня не слушался. Я положила голову на его теплое плечо и закрыла глаза.

— Шеннон! — Клинт резко встряхнул меня. — Шеннон, не отключайся!

Зачем он тормошит меня, когда так хочется спать?

Почему я не имею права немного отдохнуть?

Внезапно мне показалось, что я сижу на вершине айсберга, прислонившись спиной к чему-то твердому. Поддерживая за плечи, Клинт стянул с меня перчатки и прижал мои руки к какой-то шершавой поверхности, и только тогда я поняла, что это дерево.

— Прошу, помоги ей! — прошептал он где-то у меня над головой.

— Избранная Эпоны! — услышала я внутри себя. Голос был молодой и звонкий.

Я ощутила покалывание, и поток тепла ворвался в мое тело.

— Ой! — воскликнула я. Энергия обожгла меня.

— Прости меня, Избранная Эпоны. Буду осторожнее.

Поток ослабел, и вместо жжения я теперь чувствовала приятное тепло.

Я опять закрыла глаза, но не потому, что теряла сознание, напротив, ко мне возвращались силы. Даже болезненное покалывание в руках и ногах меня не раздражало. Но не все было так безоблачно. Я даже не успела предупредить Клинта, как тошнота волной вырвалась из меня, разбрасывая по снегу весь мой вкусный завтрак.

Закрыв рот рукавом, я отодвинулась и посмотрела на Клинта, стоявшего, тяжело опираясь на дерево.

— На этот раз я, по крайней мере, не перестала дышать, — смущенно произнесла я, довольная, что голос вернулся.

— Я же велел тебе не отдавать отцу все до капли.

Клинт хмурился, но рука, откинувшая завиток со щеки, нежно погладила меня по голове.

— Мне сложно понять, когда надо остановиться. — Я откинула голову и плотнее прижалась к стволу. — Все происходит как-то незаметно. Когда я начинаю понимать, то уже…

— То ты уже едва жива, — язвительно произнес Клинт.

— Нет, начинаю терять сознание.

Он фыркнул, выдохнув через нос, совсем как Кланфинтан, и я рассмеялась.

— Что тебя развеселило?

— Ты. — Я стала подниматься, опираясь на протянутую им руку. — Подумала, что из тебя мог бы получиться отличный кентавр.

Клинт обнял меня и прижал к своей груди. Я позволила себе расслабиться и положила голову ему на плечо.

— Я не люблю лошадей, милая моя Шеннон.

— Кентавры не лошади.

— Но очень к ним близки.

— Кланфинтану не понравились бы твои слова.

— Передай ему. Пусть приходит сюда и сразится со мной. — Я поняла, что он улыбается.

— Знаешь, а ведь это возможно.

— Отлично. Мы в Оклахоме умеем укрощать лошадей. Уверяю, он станет кротким, как пони.

Я рассмеялась и оттолкнула его:

— Ты невыносим.

Я подняла голову и оглядела дерево, под которым сидела. Это была груша Каллери, лет пяти, не больше. Я прижала ладони к стволу и прислонилась лбом.

— Спасибо тебе, малышка, за твой дар.

— О, Избранная, я рада помочь, — прозвенел в голове веселый голос.

Я погладила кору на прощание и ощутила, что дерево подрагивает под моей рукой, как резвый щенок.

— Надо проведать папу, — сказала я Клинту, и мы направились к входу в больницу. — Слушай, а снегопад закончился. — Я удивленно огляделась.

— Да. Сразу после того, как я поймал Нуаду в пруду. — Клинт посмотрел на небо. — Но скоро опять пойдет. Посмотри на эти тучи, даже луч солнца не пробивается.

Я сделала шаг и провалилась в рыхлый сугроб.

— Осторожно. — Клинт подхватил меня под локоть и поморщился от боли.

— Может, тебе тоже стоило попросить помощи у дерева? Из-за меня и проблем с моей семьей ты совсем подорвал здоровье.

— Все наладится, когда я опять окажусь в лесу. — По лицу Клинта было видно, что разговор ему неприятен. — А до этого момента придется потерпеть.

Я хотела сказать, что будет лучше, если он как можно скорее вернется в свой лес, но, перехватив его взгляд, поняла, что продолжать не стоит.

Мы вошли в холл больницы и попали в мир света люминесцентных ламп и запахов медикаментов. Я вспомнила, как во время учебы работала администратором в клинике неподалеку от общежития Университета Иллинойса, и поморщилась. Этот запах всегда и везде одинаковый.

— Могу я вам помочь? — Пухленькая женщина-администратор отодвинула створку окна и широко нам улыбнулась.

— Да, я дочь Ричарда Паркера.

— Конечно. — Она растягивала звуки, как настоящая местная жительница. — Подождите немного, я все выясню. У него как раз сейчас врач.

— Я хотела бы его увидеть. Пожалуйста.

— Я спрошу, готов ли мистер Паркер принять вас. — Она вопросительно посмотрела на Клинта.

— А это мой муж, — выпалила я.

Женщина одобрительно кивнула:

— Подождите там, я скоро вернусь.

Мы прошли к ряду кресел и сели. Я чувствовала, что Клинт не сводит с меня глаз.

— Только не начинай. Я бы с удовольствием ткнула тебя в бок локтем, но боюсь за твою спину.

Клинт усмехнулся.

— Мистер и миссис… — К нам подошла администратор.

— Фриман, — подсказал Клинт и обнял меня за плечи. — Мистер и миссис Фриман. Да, это мы.

— Можете пройти к отцу, но только на минутку. Скоро придет хирург, надо будет сделать небольшую операцию на руке, и нам надо срочно подготовить пациента. — Не переставая говорить, она повела нас по бесконечно длинному коридору. — Все будет хорошо, не волнуйтесь. Доктор сказал, что надо будет понаблюдать за ним еще пару дней, так что он побудет у нас. Ведь мистер Паркер получил еще и травму головы.

— Хорошо, что она у него крепкая, — шепнула я Клинту.

— Как и у дочери, — шепнул он в ответ.

Мы вошли в палату под номером 4 и сразу увидели полулежащего на кровати отца. Почему-то сейчас он выглядел маленьким и щуплым. С левой стороны стоял штатив с капельницей, и по прозрачной трубке в вену текла жидкость. Правая рука покоилась на специальной подставке, пятно крови на бинте медленно увеличивалось и уже напоминало очертанием большую картофелину. На левой стороне лица я заметила ужасающего вида синяк, переливающийся несколькими оттенками красного и фиолетового. Даже на фоне белоснежной подушки бледность отца бросалась в глаза.

У дальней стены мужчина в медицинской форме перебирал какие-то пузырьки. Увидев нас, он кивнул.

— Папа, как ты? — Я освободилась от объятий Клинта и встала у кровати.

— Нормально, нормально, — пробурчал отец. — Эти идиоты пытаются вколоть мне морфин, а я объясняю, что он мне не нужен. — Он повернулся к медбрату и продолжал, повысив голос: — В шестидесятом я играл против Нотр-Дама со сломанной рукой. И сделал их. Зашили бы мне рану и отпустили домой.

Мужчина повернулся — в руках его оказался шприц — и медленно подошел к папе. Говорил он спокойно, но было видно, что пререкания ему надоели.

— Послушайте, мистер Герой, я понимаю, вы красивый, спортивный парень, выиграли матч со сломанной рукой, но!.. Но это было больше сорока лет назад! — Он сделал жест, давая понять, что это было в другой эпохе.

Похоже, аргумент подействовал. Отец открыл и сразу закрыл рот, потом заерзал на кровати. Я положила руку ему на грудь, останавливая, чтобы происходящее не переросло в нечто более неприятное, и склонилась почти к самому лицу.

— Папа, прошу тебя, всего один укол. Я больше не могу видеть, как ты мучаешься от боли. — Понизив голос, я прошептала: — Ты же не хочешь, чтобы я позвонила маме Паркер. Ты ведь знаешь, что она тебе скажет.

Мы оба понимали, что я применила тяжелую артиллерию. Отец бросил на меня свирепый взгляд.

— Не надо ее волновать, — процедил он и кивнул медбрату: — Давай коли свою дрянь. Но только один укол.

— Благодарю, ваше величество, — торжественно произнесла я.

Отец закатил глаза и отвернулся.

Я решила, что поступила правильно. Конечно, ради папы, а не в угоду врачам.

Именно в этот момент в палату вошла Афина Мейсон, доктор-хирург. Она производила впечатление уравновешенной и уверенной женщины, от одного вида которой становилось спокойнее. Она принадлежала к немногочисленной группе врачей, которая общается с пациентом, понимая, что у него тоже есть мозги. Она мне понравилась. Кроме того, на мой взгляд, у нее классное имя.

Доктор Мейсон уже изучила лечебную карту отца и, после краткого обмена любезностями со мной и Клинтом, занялась больной рукой папы.

— Во время травмы у вашего отца были затронуты нервные окончания. Операция позволит мне восстановить функции на восемьдесят процентов, в противном случае он не будет способен ничего в ней держать, даже не будет чувствовать кисть. Мы с мистером Паркером пришли к согласию, решив, что операция — единственный выход.

От волнения у меня закружилась голова.

— Скажите, все будет хорошо?

— Да, — уверенно ответила Афина и улыбнулась. — Однако операцию лучше начать незамедлительно. Будет лучше, если вы с супругом подождете в коридоре, а мы подготовим мистера Паркера. Потом вы сможете еще немного побыть с ним.

Я чмокнула отца в щеку и, взяв Клинта за руку, пошла к выходу.

— Ты не представляешь, как я ненавижу больницы, — выдохнула я, опускаясь в достаточно удобное кресло в фойе.

— Ты говоришь это человеку, который чуть меньше года провел в больничной палате? От этого запаха мне все кишки скручивает.

В тот же миг из окна высунулась знакомая девушка.

— Там за углом есть столы с кофе и закусками.

Мы одновременно закивали, как марионетки, и принялись благодарить.

— Хочешь? — спросил Клинт. — Думаю, надо выпить кофе, похоже, у нас намечается долгий день.

Он встал и вновь поморщился от боли. Ясно, что он старается все скрыть, но мне плохо уже от одной мысли, что причина ухудшения его состояния во мне.

— Клинт. — Я встала прямо перед ним. — Прошу тебя, поезжай домой. Нет необходимости тебе здесь оставаться. С папой все будет хорошо. Через пару дней я отвезу его домой, все образуется. Потом… — Да, а что потом? — Потом я возьму одну из его машин и приеду к тебе в лес. Тогда мы решим, что делать дальше.

— Не надо меня жалеть, это лишнее.

— Ты все неправильно понял. Я лишь не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.

— Дело не в тебе, а в Рианнон.

— Клинт, ты меня отлично понял, — раздраженно произнесла я.

— Да, я понял. Ты хочешь сказать, что я недостаточно близкий человек для тебя и твоей семьи, чтобы оставаться рядом в такие минуты. Я знаю, ты не веришь, что я люблю тебя так же сильно, как он, но я полагал, мои поступки должны были убедить тебя, что я готов всегда быть рядом и помогать тебе, пока это необходимо.

Я хлопала глазами, не зная, что сказать. Но ведь мое согласие приведет к тому, что Клинту будет больнее.

— Даже Кланфинтан признал, что я должен оберегать тебя по эту сторону. Я принесу себе кофе. Ты будешь?

Он ждал ответа, не сводя с меня глаз. Я не смогла отвернуться. Этот человек, безусловно, прав. Он должен быть рядом со мной. Клинт единственный, кроме отца, кому я могу доверять в этом мире. И он лучше всех понимает, с чем нам предстоит сражаться.

— Мне чай, пожалуйста.

Клинт хмыкнул и зашагал по коридору.

— Зеленый, если будет! — крикнула я ему в спину. — Без сахара.

Не поворачиваясь, он мотнул головой. Я пригляделась к его фигуре. Такое впечатление, что он старается делать минимум движений, будто любое из них может стать причиной боли. Черт! Я задумалась. Конечно, я не хотела сказать, что он мне не нужен и я не испытываю к нему симпатии. Ладно, даже люблю. Я всего лишь полагала, что ему лучше… Что? Переждать в своей избушке в оклахомской глуши, пока все не успокоится? Разве так сможет поступить полковник ВВС, к тому же герой? Смешно даже предполагать.

— Зеленого у них нет, — услышала я над головой. Клинт бесцеремонно всучил мне горячий стаканчик с ярлычком «Липтон» на ниточке и сел рядом, держа в руках свой стаканчик с кофе.

Несколько минут мы молчали.

— Доктор сказал, что вы можете поговорить пару минут. — Голос администратора прозвучал как выстрел в пустом холле.

— Спасибо, — улыбнулась я ей. Хоть кто-то готов со мной общаться.

Медсестра вывезла из палаты на каталке отца.

— Доктор ждет, — сказала она.

Я кивнула и поцеловала отца в лоб. Разного размера трубки опутывали его, словно паутина. Поврежденная рука была накрыта и походила на лежащий рядом маленький трупик. Я вздрогнула от пришедшей на ум аналогии и постаралась улыбнуться.

— Мы будем здесь, папа. Не волнуйся ни о чем.

— Слушай, Клоп, от этого морфина я веду себя как полный идиот. — Взгляд его был рассеянным и счастливым. — Кажется, я даже заигрывал с медсестрой. — Отец глупо хихикнул.

Я рассмеялась и поцеловала его в щеку:

— Теперь ясно, почему ты был против укола.

— И правильно делал. — Он перевел взгляд на Клинта: — Береги мою девочку, сынок.

— Конечно, сэр.

— Да, и о маме Паркер не беспокойтесь. Я ей позвонил. Свояк уже наматывает цепи на старый «бьюик». Она будет здесь, прежде чем эти живодеры меня отпустят.

— Представляю, как она зла на тебя.

— Точно, — печально кивнул отец.

— Пора, мистер Паркер, — сказала медсестра и толкнула вперед каталку.

— Я люблю тебя, папа.

— И я тебя, Клоп.

Двери лифта в операционную разъехались и сомкнулись. Мы с Клинтом уныло побрели к своим местам.

Взглянув попутно на часы, я отметила, что уже почти час дня. В окне опять появилось лицо вернувшейся на место женщины-администратора.

— Доктор сказала, что операция продлится часа два.

Я благодарно кивнула и повернулась к Клинту:

— Знаешь, а я проголодалась.

— Да, тебе неплохо было бы поесть. — Он отрешенно смотрел перед собой и говорил без всяких эмоций, будто просто констатировал факт.

— Только не в больнице, — поморщилась я.

Девушка, видимо, привыкла держать ушки на макушке.

— Если сможете проехать по тому месиву, которое сейчас на дорогах, то совсем рядом есть кафе «Арбис», оно открыто, — подсказала она и захихикала. — Когда повалил снег, там застряла целая смена. Теперь будут барахтаться там, пока не смогут выбраться. — Она вскинула подбородок. — Между прочим, медсестры тоже не любят питаться в больнице.

— «Арбис» — это хорошо. Спасибо, — ответил общительной медсестре Клинт.

— Хотите, мы привезем и вам что-нибудь, — предложила я.

— Нет-нет, спасибо, мы там уже были. — Девушка захлопнула окно и вернулась к чтению любовного романа.

Я подумала: дала бы она мне его на некоторое время, если бы Клинт не пожелал со мной разговаривать?

На улице было холодно, нависающее небо отливало свинцом. Я подхватила Клинта под руку, и мы побрели к «хаммеру». Мотор взревел мгновенно.

— «Арбис» находится на следующем перекрестке, — объяснила я, и Клинт вырулил на пустынную улицу перед больницей.

Тишина стала меня угнетать.

— Так хочется есть, — сказала я.

— Ты уже говорила.

— Да…

Впереди появилась большая вывеска.

— Нам туда.

— У меня все в порядке со зрением, — огрызнулся Клинт.

Я поджала губы, подождала, пока он остановит машину и выключит двигатель.

— Послушай. — Я развернулась на сиденье. — Почему ты вредничаешь? Разве я говорила, что не хочу тебя здесь видеть? Никогда не считала, что ты не имеешь на это права. Я просто беспокоюсь за твою чертову спину и боюсь, что тебе станет хуже. — Я подождала, но Клинт молчал. — Сегодня я чудом не потеряла человека, которого люблю, и не хочу потерять второго.

Наконец он посмотрел на меня. Откинул прядь волос с лица и коснулся пальцами щеки.

— Ты не потеряешь меня, моя милая Шеннон.

От звуков его низкого голоса у меня по телу побежала дрожь. Я прижалась к нему и положила голову на плечо. Клинт поцеловал меня в макушку.

— Теперь дашь мне возможность поесть?

Клинт быстро коснулся моих губ и стал выбираться из машины.

— Пошли. Я накормлю вас обеих.

Глава 10

Что может быть лучше гигантского бургера «Арбис» с соусом из хрена, большой порцией картофеля фри и стаканом диетической пепси? Как известно, диетическая пепси и картофель фри отлично дополняют друг друга.

Уже сидя в холле больницы, я с удовольствием потягивала темную жидкость через соломинку, пытаясь уничтожить последнее пятнышко на донышке.

— Теперь, когда меня постоянно не тошнит, любая еда кажется вкусной.

Клинт оглядел меня с любопытством:

— Хм, уж поесть-то ты любишь.

— Да, мы это любим.

— Чувствуешь себя лучше?

— Великолепно, — улыбнулась я.

— Тогда обсудим наш план?

— А у нас есть план?

— Пока нет, но должен быть.

— Ну, я могу сказать лишь, чего не хочу делать.

— Начнем с этого, — согласился Клинт. — Давай определим, что мы не будем делать, и построим стратегию на этом. — У него была логика типичного военного. Какое счастье, что хоть один из нас понимает, что делает. По крайней мере, я надеюсь.

— Я не хочу возвращаться на ранчо к папе, — полушепотом произнесла я. — Не могу находиться рядом с прудом.

— Согласен. Это небезопасно, даже учитывая, что там много деревьев. Они обладают силой, но это несравнимо с энергией леса. Тебе нужна мощная энергия вековых деревьев, только с ее помощью можно уничтожить Нуаду.

— Если его вообще можно уничтожить. Черт, ведь он уже мертв.

— Значит, его надо отправить в темный мир, где он должен находиться.

Ох, мне бы его уверенность. Главное, я никак не могла понять, какое отношение к происходящему имеет Придери. Победить Нуаду невероятно сложно, но одолеть древнего бога тьмы…

— Снегопад прекратился, — прервал мои грустные размышления Клинт. — Но мне кажется, он вскоре опять начнется, а это будет означать, что Нуада опять перейдет к действиям.

— Черт, надо срочно отыскать Рианнон. — Эта мысль приходила мне в голову не впервые. — Только она сможет объяснить нам, что происходит.

— Хочешь заставить ее рассказать, что она задумала? — уточнил Клинт.

Я нахмурилась и кивнула:

— Она не оставила тебе номер телефона или другие контакты?

— Хотела, но я отказался. Не хотел иметь с ней ничего общего. Любое ее действие оставляло неприятный след. Мне надо было очиститься от нее.

— Точно! И как мне раньше это в голову не пришло?

Клинт перевел на меня озабоченный взгляд, на лбу у него появились морщинки, потом лицо просветлело, и он улыбнулся, видя мой восторг.

— Нам не нужно звонить Рианнон! — продолжала я. — Она ведь связана со мной. Помнишь, ты говорил, что у нас одинаковая аура? Ты должен вызвать ее с помощью деревьев в лесу, как делал раньше, но теперь нас двое, мы точно справимся.

— Думаю, она не сможет воспротивиться.

— Если она не откликнется с первого раза, мы будем пробовать еще и еще.

Клинт довольно прищурился:

— Она будет злее бешеной кошки.

— Не надо оскорблять кошек, я их люблю. Скорее Рианнон будет похожа на кобру.

— И воспримет это как вызов.

— Именно. А это то, что нам надо. — Я расправила плечи, почувствовав себя увереннее. Возможно, мне не под силу — пока — справиться с Нуадой и темным богом, но с Рианнон я должна совладать. Она обладала качествами, противоположными моим, а я всю жизнь боролась со своими недостатками. Хм, интересно, что бы сказал на это мой бывший муж. Ох, лучше не думать. Я поежилась. Ладно, сойдемся на том, что я всю жизнь пыталась начать бороться.

Я взглянула на часы. Время не шло, а бежало — уже начало шестого. Посмотрев в окно на небо, я увидела, что оно темнеет и уже стало почти угольно-серым. Скоро ночь. От мысли о том, сколько часов нам предстоит потратить на дорогу обратно, мне стало не по себе.

— Только не сегодня, — произнес Клинт, будто читая их. — Подождем до утра. Кстати, надо убедиться, что с твоим отцом все в порядке, и дождаться маму Паркер. К тому же ехать лучше днем.

— Мистер и миссис Фриман. — Я подпрыгнула, услышав голос врача, но уверенность в голосе и выражение ее лица меня сразу успокоили. — Ваш отец хорошо перенес операцию. Травма оказалась серьезнее, чем я полагала, поэтому она заняла больше времени.

— Но его рука будет работать?

— Потребуется несколько месяцев на восстановление, но да, он сможет объезжать лошадей и заготавливать сено.

Видимо, папа многое успел рассказать.

— Когда я смогу его увидеть?

— Он еще не отошел от наркоза, организм был сильно переохлажден, поэтому сейчас он спит. — Доктор Афина порылась в кармане и протянула мне сложенную бумажку. — Он просил передать вам этот номер, сказал, чтобы вы позвонили соседу и попросили его накормить животных. Он также просил передать вам, что вам с мужем лучше не оставаться в его доме. Похоже, он очень обеспокоен каким-то происшествием и переживает за вас.

Я взяла листок:

— Спасибо, доктор. Могли бы вы попросить медсестру успокоить папу и передать, что мы с Клинтом остановимся в другом месте. В городе. Я позвоню администратору и сообщу номер гостиницы.

— Отлично. Утром ваш отец уже придет в себя. — Она вежливо кивнула на прощание. — Да, и осторожнее на дороге.

— Спасибо, доктор, непременно, — произнес Клинт и взял у меня из рук записку. — Я видел там за углом телефон. Пойду позвоню соседу.

— Скорее всего, папа имел в виду Макса Смита. — Я с ходу вспомнила имя. — Да, надо как-то объяснить ему, что случилось…

— Я скажу правду, но без подробностей.

— Подожду тебя здесь.

Клинт развернулся и пошел по коридору. Широкие плечи, узкие бедра, длинные сильные ноги…

— Тебе что-нибудь принести, милая Шеннон? — спросил он через плечо.

— Нет-нет, ничего, — не сразу ответила я и объяснила смущенно: — Извини, я задумалась.

Покраснев, я отвернулась. Клинт усмехнулся и зашагал дальше.

— Черт, какой привлекательный мужчина, — вздохнула девушка на посту.

— Пожалуй, — пробормотала я. Надо скорее отвлечься от этих мыслей.

Отвлечься. Срочно. Отвлечься.

Клинт вернулся неожиданно быстро. Очаровать администратора и получить от нее номер отделения хирургии ему удалось буквально за пару секунд. Затем он поднял меня с кресла, подхватил под локоть и повел к выходу. Еще через несколько секунд мы выезжали с заснеженной стоянки при больнице.

— Как проехать к ближайшему отелю? — спросил он, включая нагреватель в машине.

— Ты, случайно, не знаешь, что с моей квартирой? — поинтересовалась я. Если Рианнон ее не продала и не сдала в аренду, мы могли бы остановиться там. Запасной ключ я всегда прятала в укромном месте, так что попасть внутрь мы могли бы без проблем. Было приятнее переночевать дома, а не в гостинице.

— С твоим жильем она решила вопрос почти сразу. — Он сочувственно посмотрел на меня. — Насколько я помню, она его продала.

— Вот сука! — не сдержалась я. Впрочем, понять ее можно. Зачем ей мое пусть и уютное жилище, но все же очень скромное для человека, собирающегося замуж за миллионера и мечтающего о мировом господстве. — Поезжай на север по Элм-стрит, перед выездом на трассу будет несколько отелей.

«Хаммер» помчался по заснеженной дороге. Я молча смотрела сквозь стекло перед собой. Улицы были пустынны и темны, вокруг фонарей образовались загадочные желтые ореолы.

— Ядерная зима, — прошептала я.

— Что?

— Вспомнила сцену из сериала «На следующий день». Там рассказывалось о последствиях ядерной войны, его показывали в восьмидесятых.

— Да, я помню. Чертовски мрачное кино. — Он похлопал меня по коленке. — Не грусти.

— Я просто устала.

— Заедем в «Арбис»?

— Позже. — Я постаралась улыбнуться, хотя на душе было тоскливо. — Сейчас мне надо поспать.

— В этом случае я тоже могу тебе помочь. Я вижу «Кентербери инн» и «Лакшери инн». Какую выберешь?

Я посмотрела на две стоящие бок о бок гостиницы.

— Думаю, «Лакшери инн», — сказала я, заметив красную неоновую вывеску «Мест нет» на фасаде первого отеля.

— Значит, выбираем роскошь, — усмехнулся Клинт, сворачивая с дороги. — Черт, стоянка полна машин. Ты подожди, а я пойду проверю, есть ли свободные номера.

Вернулся он слишком быстро и с дурными новостями.

— Все занято. Куда теперь?

— Насколько я помню, недавно в миле отсюда открыли новый отель — «Бест вестерн». Давай проверим.

Я знала о нем, потому что неподалеку находился отличный винный магазин, наведываясь в который я часто проезжала мимо стройки. Я вздохнула. Ведь совсем недавно я с удовольствием разглядывала бутылки с рубиновой жидкостью, делая выбор, и радовалась десятипроцентной скидке по вторникам.

— Почему ты вздыхаешь?

— Вспомнила о классном винном магазинчике рядом с «Бест вестерн», о том, как выбирала там вино.

Клинт рассмеялся.

— Милая моя Шеннон, боюсь, твоей дочери не понравится вкус красного вина. Но…

— Нет и нет. В ближайшие семь месяцев я о нем даже думать не хочу.

— Малышка родится весной?

Я мечтательно улыбнулась, настроение сразу улучшилось.

— Да, весной. — Я погладила живот и улыбнулась еще шире.

«Бест вестерн» на Кеноша-стрит переливался огнями и выглядел шикарно, как все новые отели. Он располагался на площади рядом с торговым центром «Ризор» с тем самым винным магазином и еще парочкой, которые были «моими» и «вкусными». Вокруг здания высились деревья с шапками снега на кронах, вдоль дороги, ведущей к входу, белели сугробы, скрыв под толщей кусты азалии. К счастью, на стоянке было несколько свободных мест, что вселяло надежду.

— Не хотелось бы тащиться в Талсу, чтобы снять номер, — проворчала я.

— Сейчас узнаю.

Клинт поднялся по ступеням и исчез за стеклянными дверями.

На этот раз он отсутствовал дольше и появился с ключом в руке.

— Этот номер был последним.

Он помог мне выбраться из машины и дойти по скользкой стоянке до входа.

Наш номер был на третьем этаже. Карточка скользнула в щель, мелькнул зеленый огонек.

Я сразу отметила, что в комнате стоял особенный запах, характерный для всех новых помещений, — чистых ковров и древесины. Стены были оклеены обоями в синих и бежевых тонах с вкраплением золота, красота которых была, на мой вкус, спорной. Однако мое внимание привлекла кровать под мягким покрывалом. Дело в том, что она была огромной, но… единственной.

Мы неловко топтались у входа, я решила взять инициативу в свои руки, решительно прошла к окну и распахнула шторы. Передо мной был задний двор гостиницы, и я могла полюбоваться лишь растущими полукругом деревьями. Я знала, что чуть дальше пролегает шоссе, но увидеть его из-за огней было невозможно.

Внезапно я ощутила знакомую вибрацию внутри, а это означало, что скоро до меня дойдет подсказка, посланная Эпоной. Следом в голову пришла мысль, и я мгновенно забыла о единственной кровати и о том, как нам предстоит провести ночь.

— Слушай, давай прямо сейчас ее вызовем, — повернулась я к Клинту.

— Рианнон?

— Ну да. Посмотри, здание отеля окружено деревьями. — Я кивком указала на вид за окном. — Они молодые, но заметь, как растут. Переплетаются ветками, образуя живую изгородь, как около папиного пруда. Я могла бы получить энергию от каждого из них. Думаю, у меня получится. — Подумав несколько секунд, я добавила: — Если ты мне поможешь.

— Мне кажется, ты слишком устала. Вспомни, что было с тобой сегодня.

Клинт прав, но я была решительно настроена настоять на своем. По опыту я знала, что Эпона никогда не побуждает меня действовать без причины, значит, у богини есть весомые основания.

— Я буду осторожна. Потом, мы ведь уже это делали. Я поберегу себя, обещаю. Давай просто попробуем, сможем ли мы зацепить Рианнон, попадется ли она на нашу приманку?

— Мне не нравится эта идея, Шеннон, — хмурился Клинт.

— Но без тебя я не справлюсь. — Желваки на челюсти заходили, а я уже знала — это знак, что Клинт начинает злиться. — И не хочу начинать без тебя. Пожалуйста. — Я применила одну из самых своих очаровательных улыбок.

— Хорошо, — сдался он. — Только будем действовать быстро. Обещай мне, если у нас не получится, мы сразу остановимся и отложим процедуру до леса.

— Обещаю. — Я взяла его за руку и потащила к двери. Выполнить обещанное будет просто, ведь идею подсказала мне Эпона, а с поддержкой богини у нас больше шансов на успех.

Мы обошли здание. Следов людей здесь было мало, поверхность снежного покрова искрилась и переливалась удивительным, волшебным светом. Ветра не было, и стало неестественно тихо, особенно для города. Снегопад прекратился, но в воздухе я уловила тягостное предвещание его скорого начала. Клинт молча подошел к самому высокому из деревьев справа от нас, растущему прямо из сугроба. Я оглядела окна, большинство были темными, лишь сквозь плотные шторы некоторых пробивалось мелькание телевизионного экрана.

Встав под самыми кронами, я отметила, что деревья выше и массивнее, чем мне казалось издали.

— Они больше, чем выглядели из номера, — прошептала я Клинту.

— И опять груши.

— Вот и хорошо. Мне очень понравилась та молоденькая груша у больницы.

— Что ж, ладно. — Он принялся снимать перчатки. — Давай действовать так же, как в лесу. — Клинт приложил ладони к стволу, и я сделала то же самое, стоя напротив него. — Представь Рианнон и ее ауру. — Он склонил голову, и вокруг его тела вспыхнула синева.

— Эй, а я ведь не знаю, какая у нее аура.

Клинт поднял на меня глаза и улыбнулся:

— Серебристая, как жидкая ртуть, а по краям пурпур, переходящий в цвет спелой сливы.

— Очень поэтичное описание, Клинт, — усмехнулась я, хотя от его слов во рту у меня неожиданно пересохло.

— Всего лишь описал то, что вижу, милая моя Шеннон.

Легче мне от этого не стало.

— Ладно, сосредоточься, мистер Пилот. — Я поспешила закрыть глаза.

— Слушаюсь, мэм. — Его веселый смех эхом разнесся в кронах деревьев.

Я сильнее прижала руки к стволу и почти сразу ощутила прилив тепла к ладоням.

— Избранная Эпоны!

— Приветствую вас! — Я не могла не улыбнуться, но глаз не открывала. — Мне нужна твоя помощь, мой юный друг.

— Я всегда готова к этому, Любимица Эпоны!

Поток ударил меня, будто током, и я вздрогнула.

— Так лучше, богиня?

Я вздохнула с облегчением, когда напор энергии спал.

— Да, намного, спасибо тебе.

Дерево затрепетало, как счастливый ребенок.

— А твои сестры согласятся мне помочь?

— С радостью, богиня!

Отлично, тогда начнем.

Сначала я представила образ Клинта с его яркой аурой и сконцентрировалась на скрытой в ней силе, на доброте и самоотверженной преданности этого человека. Потом аура пришла в движение и приблизилась ко мне. Я сразу поняла, что надо делать, и постаралась соединиться с ним. Глубокий вдох, и его сила перешла мне. От ее мощи тело стало покалывать. Мне хотелось открыть глаза и кричать от радости, но вместо этого, повинуясь внутренним командам, я переключила внимание на молодое деревце и отчетливо увидела внутри его струящуюся зеленую энергию. Мысленно поднявшись по стволу, я остановилась на самой верхней ветке.

— Помогите мне, сестры… — произнесла я, не размыкая губ, и в меня мгновенно влился поток энергии, исходящей от каждого дерева. Теперь я была в десятки раз сильнее.

Потом я попыталась представить свою ауру по описанию Клинта, и перед глазами появилось серебристо-лунное свечение, словно взошла полная луна. Такой же свет исходил от гривы Эпи… Я смешала ее с энергией Клинта и деревьев и отправила мощный поток в ночь, представляя своего двойника. Не открывая глаз, я бросилась за этим потоком и полетела на север. Мое путешествие было совсем не похоже на Волшебный сон, я существовала одновременно отдельно и внутри луча света. Казалось, будто я смотрю в невообразимо длинную трубу телескопа. Угол видения был ограничен, но я понимала, что вокруг меня беззвездное ночное небо.

Внезапно меня ослепили огни большого города, подсвечивающие черное небо. Я устремилась вниз сквозь крышу огромного небоскреба и очутилась в комнате, освещенной лишь десятком золотых канделябров. Мне удалось привлечь еще немного энергии деревьев, и я зависла над диваном, на котором грациозно полулежала молодая женщина, а рядом с ней седовласый мужчина со злым лицом, показавшийся мне смутно знакомым. Я не стала останавливать на нем свое внимание и сразу переключилась на женщину.

Она сидела ко мне спиной, и первое, что я заметила, были вьющиеся золотисто-рыжие волосы. Потом вспыхнула серебристым светом ее аура.

Рианнон оскалилась и втянула воздух, а затем резко повернулась, увидев, но прежде почувствовав, меня. На ней было шелковое платье одного цвета с канделябрами, оно соблазнительно облегало ее тело, почти не оставляя возможности для фантазий.

Черт возьми, ведь это я! От растерянности я ослабила концентрацию внимания и ощутила, что поток энергии стал прерывистым.

Соберись, Шеннон! Я сосредоточилась и взяла еще немного энергии деревьев, черт, как же сложно оставаться спокойной, когда смотришь на собственную копию.

Человек рядом с Рианнон принялся что-то говорить, но она прервала его.

— Тихо! — скомандовала она и вскинула руку. Затем обратилась ко мне: — Это ты, захватчица?

Черт, и голос! У нее мой голос!

Она рассмеялась.

— Теперь ты видишь, что можно получить при наличии силы и власти, хотя не у всех есть возможность добиться желаемого самостоятельно. — Она опять рассмеялась и развела руки в стороны, демонстрируя роскошь обстановки.

Я, бывало, говорила таким же тоном, но в редкие моменты, когда была язвительной. Пожалуй, Рианнон была одной из версий меня — эгоистичной, безнравственной и распущенной. Я улыбнулась, ощущая прилив сил. Теперь я точно знала, что ей сказать.

— Знаешь, а я хотела, прежде всего, поблагодарить тебя. — Мой голос закружился вокруг нее, создавалось впечатление, что я тоже стою в этой комнате.

Зеленые глаза Рианнон вспыхнули.

— Ты идиотка? Я не оставила ничего, что можно было бы использовать в этом мире.

— Так ли? — усмехнулась я. — А Клинт? Мы очень даже полезны друг другу.

— Лжешь! — заорала Рианнон, и я решила, что никогда больше не буду кричать, когда злюсь, я выгляжу ужасно.

— Приходи и сама увидишь, что он предпочел меня тебе.

Сделав усилие, я потянула поток энергии назад и стала возвращаться. Но мой смех еще несколько секунд разносился по комнате.

…Я вздрогнула, осознав, что вернулась в Брокен-Эр-роу и мне очень холодно. Я огляделась и натолкнулась на вопросительный взгляд Клинта.

— Да, — кивнула я и погладила ствол дерева. — Спасибо, сестричка. — Слова прозвучали так громко, будто крона молодой груши усиливала звуки. — И вам спасибо, сестры, — обратилась я к остальным деревьям.

— Всегда рады служить богине!

Я поспешила натянуть перчатки и взяла Клинта под руку.

— Пошли в номер. Если нас кто-то увидит, точно отправят в психушку. Представь: «Да, офицер, я сам слышал, как они разговаривали с деревьями». Мы не в Сиэтле, в Оклахоме не говорят с деревьями, в них стреляют, целясь в оленей. Нас закроют до конца дней.

Клинт рассмеялся, и мы поспешили к входу.

— Она так разозлилась! Что ты ей сказала? — спросил он, закрыв за собой дверь номера.

— Давай поговорим после того, как я приму душ. — От холода у меня зуб на зуб не попадал, даже губы, наверное, посинели.

Клинт сразу же превратился в заботливую няню.

— Я же просил тебя поберечь силы. — Он взял меня за плечи и стал подталкивать в ванную. — Попрошу еще одно одеяло.

Я кивнула и закрыла дверь, довольная тем, что могу побыть наедине с собой. Взглянув в зеркало над раковиной, я ужаснулась тому, как плохо выгляжу. Мне стало совсем грустно, когда я вспомнила Рианнон. Она была свежей и загорелой, глаза сверкали. Я же выглядела осунувшейся, бледной, с красными глазами. Да еще и щеки ввалились. Когда же я успела похудеть?

— Только не говори, что я тощая, — заявила я отражению. Не скажу, что раньше меня можно было назвать худой, но и толстой я никогда не была. Нельзя же назвать толстой Софи Лорен, Энн-Маргрет, Ракель Уэлч? Для тех, кто моложе, назову Джей Ло и Кетрин Зета-Джонс (только у меня грудь больше, а попа меньше).

Скинув одежду, я принялась изучать свою фигуру. Пожалуй, я выглядела худой, выделялся лишь небольшой животик. И ребра торчали! Такой я никогда прежде не была, да и не считала, что это красиво. Женщина не должна выглядеть как мальчишка-подросток. Я так расстроилась, что даже подумала, не съесть ли целую коробку шоколадных бисквитов. Оглядев грудь, я немного успокоилась. Она, пожалуй, налилась и стала еще более пышной. Я улыбнулась и погладила животик, который казался мне очень милым.

— Что скажешь, доченька?

В ответ раздался громкий окрик Клинта.

— Шеннон, ты в порядке? Почему не льется вода?

— Потому что я еще не начала мыться. — Я старалась скрыть раздражение, памятуя о том, как отвратительно в такие минуты выглядела Рианнон. У меня плохо получилось, и последнее слово я прорычала, но, похоже, Клинт ничего не заметил.

— Одеяло принесли и горячий чай. Я купил всякие полезные мелочи в фойе. И еще взял у администратора два махровых халата.

Дверь стала открываться, и я рывком натянула на себя полотенце.

— Черт, мог бы и постучать.

— О, прости. — Он заморгал, будто был удивлен увидеть меня голой. Ей-богу, мужчины иногда бывают ужасно бестолковыми. — Вот… — Он протянул мне халат и бумажный пакет, поспешно сделал шаг назад и захлопнул дверь, будто увидел демона, явившегося из ада.

Неужели я настолько плохо выгляжу? Похоже, что да.

Я включила воду, пар стал наполнять помещение, а я открыла пакет. Зубная паста, две щетки, дешевые одноразовые бритвы, расческа и пузырек с мультивитаминами. Я улыбнулась, открыла его и проглотила одну таблетку. Горячая вода так и не согрела мое тело, видимо, я здорово переохладилась. Стандартный гостиничный набор — мыло, шампунь и кондиционер, вкупе с горячей водой, помог мне всецело насладиться процессом. Белые махровые полотенца были такими же приятными, как и толстый махровый халат. Я замотала волосы, соорудив на голове тюрбан из полотенца, взяла расческу и вышла из ванной, окруженная клубами пара.

Клинт, смотревший прогноз погоды, подскочил на месте.

— Надеюсь, для тебя тоже осталась горячая вода, — сказала я, усмехнувшись про себя его реакции.

— Да-да, — кивнул он и скрылся в ванной.

Я закатила глаза и закрыла за ним дверь. Вот черт.

Повалившись на кровать, я положила подушку поудобнее и натянула принесенное Клинтом одеяло. Оно было мягким, воздушным, как облако, в такое одеяло хочется зарыться с головой. Как же приятно быть в тепле.

Пульт лежал рядом с впадиной от тела Клинта. Канал «Погода» нельзя назвать моим любимым, поэтому, пока я в этом мире, надо проверить те, которые я любила раньше, например МТВ или спортивные, только если не показывают фигурное катание.

Минут пятнадцать смотрела «Уилл и Грейс» и от души посмеялась. Потом переключила на ТБС, где шел мой любимый фильм с Джоном Уэйном «Ангел и негодяй». Когда герцог заигрывал с молоденькой девушкой с фермы, появился Клинт. В халате его плечи стали еще шире, взъерошенные мокрые волосы придали больше привлекательности, хотя, казалось, это уже невозможно. Между прочим, он смотрел не на меня, а на экран. Мужчина.

— Джон Уэйн?

— Да.

— По-моему, этот фильм я не видел.

— Не может быть! Один из моих самых любимых. — Я похлопала по покрывалу. — Недавно начался, иди, я тебе все объясню. Тебе ведь нравится Джон Уэйн? — прищурилась я.

— Я так понимаю, на этот вопрос разрешается ответить только утвердительно.

— Именно.

— Милая моя Шеннон, Джона Уэйна боготворит вся Америка. — Он прижал руку к груди, будто собирался принести присягу на верность.

— Правильный ответ, полковник. Садитесь.

Я в двух словах объяснила ему сюжет. К счастью, он перестал вести себя так, будто я Медуза или Медея. У меня всегда отличное настроение, когда я смотрю фильм с кумиром, если только он не умирает. Тогда я рыдаю и вина выпиваю больше положенного. Хорошо, что сейчас не показывают фильм «Ковбои», тогда бы я уже начала хлюпать носом, хотя кто знает, ведь я никогда не смотрела его трезвой и беременной.

К сожалению, мои глаза не понимали, что мне интересно и они должны оставаться открытыми. Сквозь пелену я видела, как герцог помогает своим друзьям-квакерам строить сарай.

— Спи, Шеннон, — прошептал над ухом Клинт. — Я куплю тебе диск, и ты посмотришь позже.

Я попыталась ответить, что в Партолоне я не смогу его посмотреть, но провалилась в сон.

Глава 11

Мы с Хью Джекманом лежали на скошенной лаванде, в повозке, похожей на ту, в которой в финальной сцене фильма «Ангел и негодяй» уезжает Джон Уэйн со своей возлюбленной. Моя голова покоилась на коленях Росомахи, и он расчесывал (очень нежно) мои кудри своими железными когтями и убеждал, что всегда считал самыми интересными женщин в возрасте тридцати пяти лет. Я огляделась и заметила, что повозку тянет осел с человеческой головой. На мой свист животное повернулось, и я увидела лицо первого мужа. Я громко расхохоталась и замолкла, лишь когда поняла, что зависла над крышей отеля.

— Ох, однажды я лопну от смеха, — пробормотала я и стала изучать безмолвную картину, основным цветом которой был белый. Я порадовалась, что не ощущаю сейчас холода. Стоило мне об этом подумать, как небо исполнило то, чем грозило весь предыдущий день. Я разглядывала пролетавшие мимо хлопья и пыталась угадать, куда отправлюсь на этот раз.

— О нет, богиня! Не отправляй меня туда! — крикнула я, наконец поняв ее планы. Я знала, Эпона меня защитит, верила ей, но все же дважды в день встречаться с посланниками зла — это уже слишком.

— Терпение, Возлюбленная моя.

— Как я понимаю, он на свободе, раз опять идет снег? Ты уверена, что мне необходимо с ним увидеться?

— Ты не встретишься с Нуадой, Избранная, лишь поймешь, как он освободился.

Любопытно. Моя бестелесная оболочка понеслась вперед, набирая невероятную скорость. Вскоре я летела, словно пуля.

Вдалеке, будто сказочное королевство, показался знакомый пейзаж — Чикаго. Здесь тоже шел снег. Не останавливаясь над небоскребом, в котором побывала в прошлый раз, я понеслась дальше, миновала центр города и всемирно известную «Великолепную милю». Подо мной переливались воды озера Мичиган, и я резко свернула направо. Вскоре урбанистический пейзаж сменили островки леса, огни стали редкими и не столь яркими.

«Гранд-парк», — догадалась я и улыбнулась, вспомнив чудесную поездку в Чикаго, куда мы с коллегами отправились весной. Город особенно красив поздней весной, если не дует порывистый ветер, несущий холод с озера. Мы великолепно провели время в Городе широких плеч, погода была к нам милостива, и мы много гуляли, стараясь компенсировать обилие пищи и алкоголя. Я никогда не была в Гранд-парке вечером, поэтому опустилась ниже, скользнув сквозь голые кроны деревьев, и поразилась, как здесь спокойно. Даже не верится, что рядом центр. Тишина показалась мне неестественной и насторожила.

— Сюда! — услышала я и сразу узнала голос. Оставаясь футах в двадцати над землей, я огляделась и полетела на мерцавший огонек. Пробравшись сквозь стену величественных дубов, я очутилась на поляне. В центре горел костер, опоясанный темным кругом, и я сразу поняла, что снег растопили намеренно.

«Соль», — пришла в голову мысль, и я поразилась своей догадливости.

— Прислушайся к себе, Избранная.

Небольшое пламя яростно металось из стороны в сторону, словно дул сильный ветер, однако его не было. Снежинки падали ровно и ложились на землю.

Внезапно из тени вышла Рианнон и ступила в круг. На ней была длинная лисья шуба, рыжие волосы разметались и светились, ловя отблески костра. Женщина скинула шубу, и я увидела, что она совершенно голая. Даже без обуви. Я вскрикнула и зажала рот. Эпоне не понравится, если я выдам свое присутствие. По лицу Рианнон я поняла, что мне не о чем беспокоиться, сейчас она была всецело поглощена чем-то другим. Медленно подняв руки, Рианнон стала двигаться в танце, следя за тем, чтобы не выйти из круга. Движения были плавными и соблазнительными, они напомнили мне танец Терпсихоры на нашей свадьбе с Кланфинтаном. Рианнон определенно исполняла ритуальный брачный танец, призванный послать знак тому, кто за ним наблюдает. Но ведь тут нет ни души, только я и она.

— Приди! — скомандовала Рианнон.

Будь я в своем теле, начала бы нервно постукивать пальцами и притоптывать ногой, раздраженная тем, что никогда не смогу исполнить ничего подобного. Я подозревала, что в моем образовании есть пробелы — теперь точно знаю какие.

Пока я размышляла, в круг вошел мужчина, и я поморщилась. Это был Брес. Тоже без одежды, что позволяло оценить, насколько приятен ему танец Рианнон. Я отвела взгляд, чтобы не видеть его эрекцию, мне было невыносимо оказаться свидетелем подобного ритуального спаривания. Деревья откликнулись на появление Бреса едва уловимым шелестом, словно их тоже охватила дрожь. А ведь эти дубы, судя по размерам, значительно старше молоденьких груш, которые помогли мне сегодня. Впрочем, Рианнон не использовала для волшебства энергию деревьев, они точно с ней не говорили. Она сделала выпад и встала рядом с Бресом. В его руке мелькнуло нечто, отражавшее свет пламени. Я внимательно пригляделась. Кинжал! Черт, что они задумали?

Рианнон взяла нож и опустилась перед Бресом на колени. Затем она уверенным движением сделала надрез по всей длине его пениса. Мне стало жутко, но Брес не дрогнул, лишь закрыл глаза и глухо застонал. Красные капли падали на искрящийся снег. Внезапно я заметила, что в круге шевельнулась тень. Происходящее напомнило мне сцену из фильма «Привидение» с Деми Мур и Патриком (ох!) Свэйзи, когда демоны потащили душу убийцы в ад. Я была уверена, что аналогия вполне уместна.

— Приди! — повторила Рианнон. — Используя знание вечной тьмы, я вызываю тебя из царства мертвых с помощью этого верного слуги Придери, испытавшего боль и наслаждение, с помощью его крови и семени я повелеваю тобой, Нуада. Приказываю тебе явиться к источнику силы!

Меня затошнило, когда Рианнон склонилась к кровавому пенису и обхватила его губами.

— Хватит с тебя этих извращений, — прозвучал в голове голос богини, и я поспешила покинуть поляну.

Я вскрикнула и села в кровати. Звук телевизора был приглушен, на экране мелькали кадры канала «Погода».

— Рианнон вызвала к себе Нуаду, — выпалила я, откинув одеяло, бросилась в ванную, наполнила стакан холодной водой и выпила залпом почти полностью. — И она использовала для этого темную магию.

— Что происходит, Шеннон? — спросил Клинт, когда я вернулась.

— Я все видела, — сказала я, даже не пытаясь скрыть отвращение. — Видела, как она его вызывала. Использовала энергию Придери через Бреса. Эта чертова Рианнон призвала сюда Нуаду. — Я зашагала туда-обратно вдоль кровати. — Неудивительно, что он меня преследует. У него есть все основания полагать, что я приказала ему явиться. Черт! Кстати, наблюдая их, с позволения сказать, ритуал, я поняла, что Нуада не останется здесь и не будет возиться с папой. — Я влила в себя последний глоток, холодная вода приятно успокаивала саднившее горло. И вдруг… — Ой, меня сейчас…

К счастью, на этот раз я успела добежать до туалета. Клинт протянул мне мокрое полотенце и налил воду в стакан. Нажав на спуск унитаза, он помог мне выпрямиться.

— Прополощи рот.

Я благодарно кивнула и прошла к раковине.

— Когда почистишь зубы, возьми вот это. — Он открыл маленький пузырек с ополаскивателем для рта.

— Спасибо, — сказала я, выплюнув воду.

Я не смогла расслабиться, даже когда Клинт уложил меня в кровать и заботливо укутал одеялом. Затем он сел сам, но не рядом, а в изножье.

— Вытяни ногу.

— Что?

— Дай мне ногу.

Когда я положила стопу ему на ладонь, он откинул одеяло и принялся очень умело ее массировать. Я смущенно заморгала, чувствуя, как приятная волна поднимается и бежит по всему телу.

— Это поможет тебе расслабиться.

Я хотела спросить, откуда ему это известно, но Клинт опередил меня.

— Расскажи, где ты ее видела?

Ее? Ах да, Рианнон.

— В Чикаго, в Гранд-парке. — Я скривилась, будто надкусила лимон. — Ты не поверишь, чем она занималась.

— Поверю, — спокойно возразил Клинт, что заставило меня задуматься о том, каковы же были их отношения с Рианнон. Нет, лучше не буду. Этого я знать не хочу — никогда.

— Сначала я решила, что она призывает Нуаду к себе, но потом она сказала, что он должен идти… к источнику силы, кажется, так.

— В лес, — уверенно произнес Клинт. — Она думает, что мы там. Рианнон знает, что я не люблю уезжать из леса, а ты недвусмысленно дала понять, что мы с тобой вместе.

Я кивнула. И все же его слова прозвучали двусмысленно, а игнорировать это особенно трудно, когда пальцы так приятно массируют мне ноги. Итак, я потянула ноги к себе и отвела взгляд.

— Спасибо, Клинт, мне значительно лучше. — Я демонстративно зевнула. — Давай лучше спать, завтра очень-очень трудный день. — Развернувшись к нему спиной, я натянула одеяло и закрыла глаза.

Клинт молчал и, кажется, даже не шевелился. Потом я услышала, как он встал, плотнее укрыл мои ноги и выключил телевизор. Матрас колыхнулся, и я услышала:

— Спокойной ночи, моя милая Шеннон.

— Спокойной ночи, — прошептала я в ответ.

Глава 12

Возможно, меня когда-то больше, чем сегодня, раздражал звонок «будильника по телефону» в восемь утра, но я этого дня не помню. Я сонно огляделась и убрала спутанные волосы с лица. Прошлым вечером я не расчесала их после душа, поэтому сейчас на голове у меня было что-то невообразимо ужасное. Из ванной комнаты появился полностью одетый Клинт и протянул мне чашку чаю.

— Спасибо, — пробормотала я, стараясь не дышать в его сторону.

Попивая чай, я принялась наблюдать за его действиями. Он прошелся и включил телевизор. Из сообщения на канале «Погода» мы узнали, что опять ожидается снег. Неужели? Как удивительно.

— Ты давно встал? — решилась я начать разговор, когда он опустился в кресло.

— Не очень.

В Оклахоме это может означать период от часа до четырех недель. Я хотела спросить, не болит ли у него спина, но, увидев печальное лицо, решила воздержаться. Похоже, Клинт погрузился в свой мир, и мне стало неожиданно одиноко.

Ничего, ему не стоит привыкать ко мне. Ведь скоро я перенесусь в Партолон, и ему пора прекращать думать, что он в меня влюблен. (Внутренний голос посоветовал мне то же самое.)

— Буду готова через секунду, — пожалуй, слишком радостно отрапортовала я, желая казаться бодрой, и удалилась в ванную.

— Как насчет завтрака? — спросил Клинт, когда мы молча ехали в больницу. Прогнозы погоды оправдались, но пока снегопад не набрал силу. Движение местами было затрудненным, в основном из-за старых грузовиков. Мимо проехала снегоочистительная машина.

Я мысленно запросила ответ у желудка, и он заурчал.

— Видимо, ответ положительный, — стараясь сдержать улыбку, сказал Клинт.

Мои манеры, видимо, нравятся ему все больше.

— Может, заедем в «Брамс»? Он как раз недалеко от больницы. Там готовят лучшие кексы с соусом, по крайней мере, в этой вселенной.

Люди, в основном янки, понятия не имеют, чего лишают себя, не посещая «Брамс»: домашнее мороженое, настоящее молоко с фермы, яйца, бекон и прочее оттуда же. Лучший в мире завтрак!

— Хорошая идея.

Я с аппетитом поедала кексы, запивая холодным молоком, а Клинт тем временем одной рукой вел машину, другой отправляя в рот куски яичницы с ветчиной и сыром, а потом и кексы. Как же вкусно!

Часть стоянки у больницы уже расчистили от снега. Похоже, люди осмелели и стали выбираться на улицу. Надо сказать, местные жители не умеют ездить в такую погоду. Им просто не хватает опыта. Какой-нибудь Билли Джо Боб уверен, если он сильнее будет жать на газ, снег сам собой разлетится из-под колес его пикапа. Разумеется, он ошибается, видимо, поэтому в больнице с самого утра так оживленно.

Мы поднялись на этаж интенсивной терапии и вошли в палату, когда миловидная белокурая санитарка убирала тарелки после завтрака. Отец сидел в кровати, отодвинув травмированную руку в сторону.

Увидев нас, он расплылся в улыбке. Взгляд его был немного рассеянный, но цвет лица почти нормальный.

— Как дела? Чем занимались? — спросил он.

— Ничем особенным, па. Решили тебя проведать, узнать, не очень ли ты надоел медсестрам. — Я улыбнулась и поцеловала его в щеку. Слава богу, кажется, он пришел в себя.

— Они все еще пичкают меня лекарствами, от которых я становлюсь чудным, но в остальном все хорошо.

— Надеюсь, ты больше ни к кому не приставал? — подмигнула я.

— Нет-нет, я уже не настолько чудной.

Вошла медсестра, проверила капельницу и кивнула нам.

— Доктор уже осматривал папу? — спросила я ее.

— Да, мадам, рано утром. — Девушка обошла кровать и склонилась над больной рукой.

— Сказала, что я могу через пару дней отправляться домой. — Отец посмотрел на меня исподлобья.

— Да-да, конечно, — закивала медсестра и похлопала его по плечу. — Вы быстро восстанавливаетесь. Сейчас дам вам лекарство.

Проводив ее глазами, отец повернулся ко мне:

— Говорит, там опять метет. — Он посмотрел на нас многозначительно.

— Да. — Я села на край кровати.

— Нуада свободен, — сказал Клинт и встал у меня за спиной. — Но он больше не станет на вас нападать.

— Да? Почему ты так уверен? — Отец оживился.

— Его призвала Рианнон, — объяснила я. — Я сама видела. И говорила с ней. Она, кажется, хм, заинтересована в нашей встрече. — Я повернулась к Клинту, надеясь, что он не станет возражать против представленной папе версии. — В доме Клинта. Так что нам надо ехать туда. Надеюсь, с Нуадой мы тоже справимся. — Я рассчитывала, что сейчас папа мыслит не вполне ясно и не разгадает мою ложь.

— И тогда ты вернешься в Партолон? — с тоской спросил отец.

— Думаю, да. По крайней мере, мне бы этого хотелось.

Подошла медсестра со шприцем в руке и воткнула иглу в пузырек капельницы.

— Это снимет боль, — сказала она отцу и обратилась к нам: — Он еще очень слаб.

Я кивнула:

— Мы скоро уходим, я понимаю, папе нужен отдых.

К счастью, девушка вышла из палаты.

— Клоп. — Отец склонился ближе ко мне, будто боялся, что нас могут подслушивать. — Пожалуйста, будь осторожна. Это чудовище очень опасно.

— Я знаю, па, все будет хорошо. Теперь я, кажется, поняла, как одолеть Нуаду. — Мужчины посмотрели на меня с любопытством. — Нам помогут деревья.

— Да, да, — закивал отец. — В тот раз мне помогли ивы.

— Как ты узнал? Ты ведь был без сознания.

Удивительно!

— Почувствовал. Они дали мне силу. И Клинт тоже.

Я кивнула, надеясь, что он не станет и дальше развивать тему.

— Я буду очень по тебе скучать, Клоп. — Отец взял меня за руку. — Я понимаю, ты должна вернуться, но как же я буду видеться с внучкой? Она будет расти без меня? Послушай, может, ты сможешь иногда приходить в своем Волшебном сне?

Язык его заплетался, глаза закрывались.

— Хорошо, папа, я постараюсь. — Я встала и поцеловала его в лоб.

Возможно, если папа чувствовал энергию деревьев практически в бессознательном состоянии, я действительно смогу связаться с ним из Партолона.

— Утром разговаривал с мамой Паркер. Она уже в пути.

— Отлично. Тебе нужен уход. — Я улыбнулась сквозь слезы.

— Да, маму Паркер я ни на что не променяю, даже на козу. Даже на две козы. — Веки его сомкнулись.

— Прощай, папа. Я очень тебя люблю, — прошептала я и опять его поцеловала.

— Сынок! — Отец неожиданно открыл глаза.

— Да, сэр? — Клинт склонился ближе.

— Надеюсь, ты позаботишься о моей девочке, пока она здесь.

— Даю слово, сэр.

— Вот и славно… — Из его рта вырвался тихий храп.

Мы вышли в коридор.

— Простите, где здесь дамская комната? — спросила я проходящую мимо медсестру.

— Прямо и направо, милая, — ответила та, погладив меня по плечу.

— Пойду высморкаюсь и умоюсь, — сказала я Клинту и начала икать.

— Я жду.

Единственное, что есть хорошего в больницах, — это всегда чистые туалеты, хотя бумага в рулоне слишком грубая для моего носа. Я брызнула холодной воды на лицо и посмотрела на отражение с красными глазами и распухшим носом.

— Отец прав, — сказала я себе в зеркале. — Может, мне и удастся с помощью богини иногда его навещать. — Я постаралась улыбнуться. — А это значит, мы расстаемся не навсегда. Надо лишь найти способ видеться.

Конечно, сейчас я действую как Скарлетт О’Хара, откладывая решение проблемы на завтра, но только это поддерживает меня в день текущий. Если я расклеюсь, то не смогу справиться ни с Рианнон, ни тем более с Нуадой. Я высморкалась и расправила плечи.

Клинт сидел напротив телевизора и смотрел местный новостной канал. Видимо, опять сильный снегопад, не зря ведущий говорит с таким возмущением, хотя я и не слышу его слов.

— Тебе лучше? — спросил Клинт, оглядывая меня с тревогой.

— Да, спасибо. И прости, что я… — На экране мелькнуло что-то знакомое, и я вытянула шею, чтобы лучше разглядеть.

На лице светловолосой ведущей появилась ироничная улыбка. На заднем плане мелькнул зайчик «Плейбоя», а под ним огромные черные буквы: «УЧИТЕЛЬНИЦА ИЗ БРОКЕН-ЭРРОУ РЕШИЛА НЕ ПРЕПОДАВАТЬ, А СОБЛАЗНЯТЬ».

— Бог мой, что это? — Я уставилась в экран.

«Некоторые местные новости привлекают больше внимания, чем прогноз погоды. Утром пресс-служба муниципальной школы Брокен-Эрроу сообщила, что тридцатипятилетняя учительница английского языка Шеннон Паркер получила предложение сняться в «Плейбое». Событие вызвало настоящий переполох. Отметим, что бывшая учительница проживает в данный момент в Чикаго, но настаивает, чтобы съемка проходила в ее родной Оклахоме».

Коллега ведущей отпустил какую-то шуточку, и они перешли к новостям спорта, а я опустилась в ближайшее кресло.

— Надеюсь, ты опять не упадешь в обморок? — Клинт смотрел на меня, будто прикидывая, обойдется ли все или надо звать на помощь.

— Хью Хефнер!

— Что? — Теперь Клинт, кажется, решил, что я схожу с ума.

— Этот тип с орлиным профилем был рядом с Рианнон, когда я к ней летала. Черт, кто ее только надоумил сняться голой для «Плейбоя»! Папа будет в ярости! — Я опустила голову и закрыла лицо руками.

— Он же знает, что это не ты.

— Черт, да какая разница! Ведь остальные этого не знают! — Внезапно меня осенила мысль, и я подняла голову. — Она приедет в лес. Ей надо вернуть тебя обратно, а для этого она использует съемку в лесу. И вызовет Нуаду. — Теперь все сходится. — Вот стерва. Решила от меня избавиться. Наверное, скормит меня Нуаде, как мышку питону.

— В лесу Рианнон набирает силу, — заметил Клинт.

— Я тоже. И у меня есть три вещи, которых нет у нее.

Клинт вопросительно вскинул бровь.

— Во-первых, опыт. Я уже однажды участвовала в убийстве Нуады. А она лишь дразнит его и обольщает. Во-вторых, лес признал меня Избранной Эпоны. А третье — это ты. — Я мило улыбнулась. — Твоя энергия делает меня сильнее, и Рианнон не знает насколько. Я уверена, она не воспринимает меня всерьез, что плохо для нее и хорошо для нас. — Я решительно встала и взяла Клинта за руку. — Поехали. Мне надоело ходить вокруг да около и всего бояться.

Часть третья

Глава 1

Поездка обратно в лес была долгой и изнурительной. Мы выехали из Брокен-Эрроу в самом начале десятого, через шесть часов сделали остановку в безымянном городке, чтобы заправить «хаммер» и себя в «Соник». Я проглотила длинный хот-дог с сыром, чили и прочими добавками, так что теперь считаю себя очень смелой женщиной. Четыре часа спустя Клинт съехал с трассы на занесенную снегом дорогу, ведущую к его дому.

— Наги-роуд, — вспомнила я. — Призраки мертвых.

Эту дорогу я узнала бы из тысячи даже с закрытыми глазами. Здесь меня охватывала давящая тоска.

Я приложила руку к стеклу.

— Я все помню, — прошептала я зависшим над землей духам.

Снег по-прежнему шел, хотя и не слишком обильный, но достаточный для того, чтобы мы не забывали о его причине.

— Разговариваешь с призраками? — усмехнулся Клинт.

— Да.

Обязательно скажу служанкам, чтобы во время следующего празднования полнолуния жгли благовония в честь погибших индейских воинов.

— Черт, как же холодно. — Изо рта вырывались клубы пара. Я выбралась из «хаммера» и побежала к дому. Скинув ботинки, я сразу направилась к камину.

— Через минуту здесь будет тепло, — успокоил меня Клинт. — А пока сядь и не снимай куртку. Ты удивишься, как быстро прогревается мой дом.

Я кивнула и повиновалась. За время пути настроение Клинта изменилось к лучшему. Нельзя сказать, что он был разговорчивым, но определенно выбрался из раковины. Приближаясь к дому, он успокаивался, натянутые внутри струны ослабли.

— Ну вот, — сказал Клинт, заполнив камин ветками и поленьями. — Скоро согреешься. — Он принялся зажигать керосиновые лампы на столиках.

— Как думаешь, она уже здесь? — осмелилась я задать вопрос.

Клинт сел в кресло напротив.

— Нет, не думаю, но мы можем выяснить. — Он кивнул в сторону двери.

— Хочешь пойти ее поискать? Ой, только не говори о поляне. Я смертельно устала.

— Есть способ проще. Деревья могут сообщить мне, когда она появится в лесу, но готов поспорить на хорошую вязанку дров, что тебе скажут наверняка.

— Черт, а ведь ты прав, — оживилась я и вспомнила увиденное в Гранд-парке. — Знаешь, деревья недолюбливают Рианнон. Конечно, я для них не единственная Избранная Эпоны, есть и другие, но Рианнон они не помогали в ее черном ритуале. Думаешь, у меня получится?

— До знакомства с тобой я бы ответил отрицательно, но теперь скажу, что у Рианнон нет связи с деревьями, как у тебя. Она черпает энергию из другого источника, откуда-то из земли. Деревья с ней не говорят, как с тобой.

— В парке Чикаго они точно молчали.

— Ты Избранная богини, моя милая Шеннон. Ты, не она.

— Тогда давай посмотрим, выдаст ли ее лес.

Я встала и поспешила к двери.

Как и в прошлый раз, впереди шел Клинт. С того дня, казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле совсем немного времени. Снежинки красиво кружили вокруг нас и пикировали на землю. Ночь еще не вступила в свои права, на сером фоне неба протянулись лиловым шлейфом краски уходящего светового дня.

Я шла и разглядывала спину Клинта. Она была прямая, шаги стали уверенными; все признаки, выдававшие боль, исчезли.

Он внезапно остановился, и я едва не налетела на него.

— Туда. — Он махнул вправо от тропинки и протянул мне руку, чтобы помочь идти. — Деревья здесь не такие старые, как на поляне, но нам сейчас будет достаточно их силы.

Стоило мне сделать шаг, как в голове пронеслось: Приветствуем тебя, Избранная! Избранная вернулась!

— Нет, дальше идти не нужно, — заверила я Клинта и стала пробираться к ближайшему дереву, радуясь теплому приему.

Передо мной стояла огромная сосна. На длинных разлапистых ветках, начинавших расти высоко над моей головой, лежал снег. Я глубоко вдохнула еловый запах и вспомнила о рождественских праздниках.

— Здравствуй, — сказала я и принялась стягивать перчатки.

— Я слышу тебя, Любимица Эпоны.

Ответивший мне голос был глубоким и низким.

— Ты мне поможешь?

— Тебе надо лишь попросить, Избранная.

— Она поможет, — обратилась я к Клинту.

— Я и не сомневался, — пожал тот плечами.

Черт, какой он красивый и сильный. С трудом оторвав взгляд от Клинта, я повернулась к сосне.

— Женщина, такая же, как я, она в лесу?

— Такой, как ты, нет, Избранная.

Я разочарованно вздохнула. Как же мне узнать у них о Рианнон? Внезапно я вспомнила слова богини, сказанные напоследок в Чикаго: Хватит с тебя этих извращений.

— А не такую, как я? Похожую? Она ослушалась Эпону и перешла на сторону зла. Ее ты видела?

— Давненько ее не было.

— Значит, ее нет в лесу?

— Нет.

— Благодарю тебя. — Я повернулась к Клинту. — Пока ее здесь нет.

— Зло приближается, Избранная.

— Что? — По телу, появившись изнутри, пробежал морозный холод. — Это она?

— Нет, другое. Зло. Оно уже было здесь и теперь возвращается.

— Оно уже пришло?

— Пока нет, но скоро будет. Солнце взойдет несколько раз, и оно придет.

— Ты предупредишь меня, когда оно появится?

— Только попроси, Избранная.

— Благодарю тебя. — Я повернулась к Клинту. — Надо возвращаться. Я замерзла.

Мы вернулись на тропу и быстрым шагом двинулись к дому.

— Думаешь, это Нуада?

— Конечно, кто же еще. Дерево сказало: «оно возвращается». Слава богу, он пока далеко. — Я попыталась высвободить руку, но пальцы Клинта сжали ее сильнее, призывая оставаться рядом. — Мне становится жутко от того, что в Нуаде столько демонического, и деревья чувствуют его даже издалека. — Я поежилась, не столько от холода, сколько от страха. — Рианнон вернула его. Черт, что она за человек?

Клинт пожал плечами.

— Нет, правда, это все очень странно. Она похожа на меня внешне, ты говоришь, у нас одинаковые ауры. Почему же у нее такая темная душа?

— Возможно, она собрала в себе все плохое, а ты все хорошее.

— Ой, я тебя умоляю, не надо делать из меня святую. Я тоже совершила немало дурных поступков. И мысли мои не всегда добрые. Я обычный человек, и уж точно не святая.

— Ты нормальная. Во всех людях намешано разное.

— В этом ты прав. Послушай, значит, и в Рианнон должно быть что-то хорошее.

Клинт вскинул бровь и посмотрел на меня, как на чокнутую.

— Все может быть, — неуверенно произнес он, когда мы уже переступали порог. — Извини, но я скажу, что не разделяю твоих надежд. Все же я провел с ней больше времени, чем ты.

Продолжая размышлять, я сняла ботинки и куртку.

— Шеннон, ты голодная? — спросил Клинт из глубины комнаты.

— Что? А, да, пожалуй.

— Тогда посмотри в том ящике, может, найдешь что-то удобнее для сна, чем джинсы, а я пока приготовлю сэндвичи с ветчиной и сыром.

— Твой план мне нравится, — бросила я ему в спину и направилась к комоду.

Первое, что я нащупала, была мягкая ткань плотной футболки с длинным рукавом. Я вытащила ее и развернула на вытянутых руках. Футболка была такой застиранной, что я едва разглядела рисунок и надпись на груди — бобер в черном цилиндре держал в одной руке игральные карты, в другой тросточку с белым набалдашником, он был похож на завсегдатая казино. Сверху полукругом шла надпись: «125-я эскадра истребителей ВВС «Бобры». Перевернув, я увидела на спине контур штата Оклахома, на нем черный Ф-16, еще одного бобра-игрока с надписью жирным шрифтом на груди: «Летающие бобры» и слова: «138-й отряд, Талса, Оклахома».

Значит, «летающие бобры». Господи. Ну и мужчины… Я покачала головой и улыбнулась. Прислушавшись, я поняла, что Клинт все еще занят в кухне, и расстегнула джинсы, затем сняла толстовку, бюстгальтер и быстро надела футболку Клинта. Она оказалась длинной, почти до колен, и очень приятной для тела. Закатав рукава почти до локтей, я направилась в кухню.

— О, как вкусно пахнет. — В чугунной сковороде шипели кусочки ветчины. — Давай я чем-нибудь помогу.

Клинт повернулся и оглядел меня с ног до головы.

— Вижу, ты нашла мою любимую, — улыбнулся он.

— Да? Прости, я не знала, поищу что-то другое…

— Не стоит, — остановил меня Клинт. — Ты мне нравишься в ней. — Видя, что я краснею, он поспешил добавить: — Кстати, ты действительно можешь помочь. Сделай парочку салатов. Все овощи найдешь в ящике в холодильнике.

Мы некоторое время занимались каждый своим делом в полной тишине и вскоре уже с удовольствием ели вкусные сэндвичи с салатами.

— Скажи, ты действительно придумала, как справиться с Нуадой с помощью деревьев, или это была сказка для папы? — спросил Клинт, пережевывая хрусткий салат.

— Ну, это не совсем сказка. Честно говоря, четкого плана у меня нет. Кстати, спасибо, что не поднял меня на смех, когда я намекнула на помощь Рианнон. Отцу сейчас надо думать о выздоровлении, а не волноваться за меня.

Клинт усмехнулся и отдал мне честь:

— Ты Избранная богини, а я лишь один из обожающих тебя подданных.

Я решила не обращать внимания на его ироничное замечание.

— Да, и ты очень вкусно готовишь, — произнесла я.

— Что ж, благодарю, моя милая Шеннон.

Клинт опять улыбнулся и принялся убирать со стола.

— Давай я помогу. — Я встала и неприлично широко зевнула.

— Нет, ты все равно не знаешь, куда все раскладывать. Я один справлюсь быстрее. А ты ложись. Вам с дочерью нужен отдых. — Он кивнул в сторону комнаты.

Откровенно говоря, я была безмерно ему благодарна. Часы над камином показывали восемь, но по моим ощущениям была уже полночь. Уставший организм требовал сна. Постель Клинта манила мягкими подушками и теплым одеялом, под которое я с удовольствием забралась. Устроившись на своей половине кровати, я радовалась тому, что наконец согрелась, и смотрела на потрескивавшее пламя. Веки сами собой сомкнулись, и я погрузилась в сладкий сон.

Мы с Шоном Коннери плавали на огромной надувной лодке в форме сердца. Вода в лагуне у одного из Карибских островов была цвета прозрачной бирюзы. В руках я держала большой бокал с коктейлем «Маргарита», на теле не было… ничего, кроме загара и улыбки на лице. Похоже, в стране снов я не была беременна. Шон гладил меня по спине, нанося пахучее кокосовое масло на кожу, и шептал на ухо, глубоким голосом с сексуальным шотландским акцентом, с каким удовольствием он потом будет слизывать его…

…И я оказалась над самой крышей дома Клинта.

— Нельзя было подождать, пока мы с Шоном закончим начатое? — вздохнула я. Мои сны очень изменились после того, как ими стала управлять богиня. Надо сказать, она никак не отреагировала на мое замечание.

— Возлюбленная моя, пора тебе понять, в чем причина этих событий.

— Каких событий? — заинтересовалась я.

— Падения Рианнон, — с грустью произнесла богиня.

— Знаешь, а ты права. Мне очень хочется узнать.

В конце концов, Рианнон — часть меня, любопытно узнать, почему мы такие разные.

— Путешествие будет нелегким, Возлюбленная. Надо преодолеть значительный пласт времени, и оставаться долго там мы не сможем. Молчи и ничего не говори. В прошлом ты имеешь право только наблюдать и ни в коем случае не вмешиваться.

— Как в путешествии Скруджа с Духом Прошлого Рождества?

— Возможно.

Мне показалось, богиня рассмеялась, потом я услышала:

— Готовься, Избранная. И помни, я всегда рядом.

Слова, которые, казалось, должны были успокоить, навеяли на меня ужас. Не успев испугаться, я понеслась сквозь черное небо. Преодолев плотный слой лопающихся от снега облаков, я очутилась в холодном безмолвном пространстве. Вокруг сверкали звезды, так много я не видела даже в Партолоне. Похоже, богиня порвала бриллиантовое ожерелье и рассыпала бусины на черном бархате. Лоскут неба прямо передо мной зарябил и расползся, открывая проход. Я осторожно заглянула и увидела темный туннель. Неожиданно мое полупрозрачное тело тоже завибрировало, и я полетела вперед в неизвестность.

Мне было невыносимо холодно. Обычно я не испытываю в Волшебном сне чувств, присущих физическому телу, но в этом туннеле безвременья ощущения были схожи с земными. Будто тысячи игл пронзали мое тело, а каждая клеточка молила согреть его. Я закричала, но звуки мгновенно поглощала темнота.

Я вылетела из туннеля и зависла под ночным небом другого времени и мира. Подо мной светился мраморный храм Эпоны. К счастью, здесь была весна, и теплый воздух быстро согрел меня. Я перевела дыхание, чувствуя, как страхи отступают, и сразу расслабилась и успокоилась. Вокруг фонтана с термальной водой, выбрасывающего ввысь мощные струи, буйно цвела сирень. Я улыбнулась, увидев знакомую сцену внизу. Однако… Я растерянно заморгала. Но ведь раньше кусты сирени росли только у фонтана со статуей лошади. Я оглядела светящиеся жемчужным блеском стены храма. Перед ними я заметила ряды кустарников и множество пестрых клумб. Раньше их точно не было.

Потрясенная, я уставилась на ветви плюща с красными и желтыми цветами, вьющиеся по балюстраде. Когда я жила в храме, все было иначе. Как храм богини, он, конечно, был удивительно красив, но являлся не только местом поклонения красоте, но и крепостью. Мы всегда были готовы к военным действиям. То, что я сейчас видела, больше походило на место для увеселений.

— Это моя Избранная. Она занимала место до Рианнон и теперь достигла преклонного возраста.

Голос богини, как и прежде, звучал в моей голове, но сейчас ее присутствие было почти реальным. Я отвлеклась от происходящего внизу и посмотрела перед собой, чуть не задохнувшись, когда увидела проявлявшиеся сверкающие очертания Эпоны. Покачнувшись в воздухе, образ стал совершенно четким. Подобной красоты я не видела никогда в жизни. Густые волосы цвета спелой пшеницы развевались, закрывая часть лица, и струились вниз вдоль тела. Льняной хитон красиво драпировался складками и был цвета мрамора, из которого выложены стены храма. Ткань парила в воздухе, местами облегая ее совершенное тело. Я с восторгом смотрела на Эпону, не в силах отвести взгляда.

— Богиня… — прошептала я и склонила голову в почтении, когда она повернулась ко мне.

Красота Эпоны завораживала. Это был идеал всех времен, всех народов во всех мирах. Именно его многие века пытались воссоздать скульпторы и художники в своих произведениях. Одно осознание того, что я нахожусь рядом, лишило меня дара речи.

С улыбкой, излучавшей любовь и понимание, богиня махнула рукой и стала растворяться в воздухе, лишь легкий дымок несколько мгновений хранил ее очертания.

— Это моя Избранная. Она занимала место до Рианнон и теперь достигла преклонного возраста, — повторила богиня. — У нее была дочь, которая, как часто бывает, не имела склонности продолжить дело матери.

К счастью, Эпону я уже совсем не видела и могла сосредоточиться на ее словах.

— После ее ухода Избранной стала Рианнон, но она была ребенком, живущим среди старших жриц. Так сложилось, что они и управляли храмом, пока Рианнон не достигла совершеннолетия.

В голосе богини не было сожаления или упрека, она просто рассказывала о поведении не оправдавшего надежд ребенка.

— Жрицы посадили много цветов, и храм стал не таким, каким я хотела его видеть. Но я знала, что Избранная все изменит, когда станет взрослой. К сожалению, я не учла, что жрицы так ее избаловали, что сделанное было уже невозможно исправить. Давай посмотрим церемонию ее Посвящения.

Богиня махнула рукой, и картина подо мной изменилась.

— Это же та поляна с двумя вековыми деревьями, — воскликнула я.

— Да, Возлюбленная моя. Это священная поляна. Ты увидишь праздник Белтейн, проходящий через год после того, как Рианнон созрела и стала девушкой.

По краю поляны развели высокие костры, вокруг них танцевали почти обнаженные юноши и девушки, они пили вино и смеялись. Всем, кажется, было очень весело. Громкая музыка разносилась в ночи, и я почувствовала, как сердце забилось от непонятного предчувствия.

Над ухом раздался смех богини, звонкий, как весенний ручеек.

— Ты и сейчас ощущаешь энергетику празднования, верно, Возлюбленная?

— Не знаю, что это, но определенно что-то я чувствую. Приятное.

Эпона опять рассмеялась, и мне тоже стало весело. Я улыбалась и разглядывала поляну. Около ручья между дубами был установлен роскошный, словно из арабских сказок, шатер с одним большим куполом в центре и пятью поменьше по углам. Крыша центрального купола была открытой, из него в небо поднимался дым. Тряпичная дверь была плотно закрыта, свет внутри сиял, придавая происходящему магическое очарование.

— Теперь смотри внимательно, — произнесла богиня, когда мы проникли сквозь отверстие в крыше внутрь шатра.

В самом центре в медной чаше на высоких ножках горел огонь. Пол был устлан золотыми циновками, на которых грудились бархатные подушки цвета крови.

— Я сказала, что не буду это пить! — произнес девичий голос, который я сразу узнала. Я так говорила, когда была подростком. Поверьте, этот самоуверенный тон всезнающего человека я узнаю из тысяч.

— Но, миледи, Избранная должна выпить вино богини перед ритуалом Посвящения. — Молоденькая Аланна говорила взволнованно. Даже в тусклом свете я разглядела искусно изготовленный кубок, который она протягивала своей госпоже.

Рианнон грубо оттолкнула руку и выбила кубок. На золотом покрытии пола разлилось красное пятно.

— Я Избранная богини и буду делать как пожелаю, а я не желаю пить это зелье, — зло прошипела Рианнон.

— Миледи, — продолжала уговоры Аланна, — вино Эпоны помогает сделать предстоящую церемонию приятной, поэтому богиня и велит его выпить. Она думает только о вас.

— Ха! Эпона думает только о себе и о том, как будет мной управлять. Меня не волнует, чего она хочет, — с вызовом бросила Рианнон.

Я вспомнила, как точно так же говорила с папой, когда была подростком. Кажется, тогда это было связано с нежеланием возвращаться домой в назначенное им время. Отлично помню, как отец тогда просто запер меня и отчетливо произнес: Шеннон Кристин, ты останешься под замком, пока не научишься вести себя хорошо. Видимо, Рианнон не повезло, рядом не было человека, способного остановить ее и воспитать не такой отъявленной стервой.

— Миледи, вы же Избранная богини, ее Возлюбленная. Она желает, чтобы вы следовали правилам для своего же блага, — чуть не плача произнесла Аланна.

— Не хочу, — отрезала Рианнон. — Предпочитаю оставаться в трезвом уме и памяти. Теперь оставь меня и вели начинать церемонию. — Она презрительно скривилась, махнула рукой, и Аланна удалилась.

Я пристально разглядывала молоденькую Рианнон. Девушка резко встала и принялась ходить взад-вперед на небольшом участке свободного от подушек пространства. Знакомым жестом она поправила волосы — у меня была в ее возрасте такая же привычка. Надо сказать, в возможности наблюдать себя прежнюю, пусть и в образе Рианнон, было нечто сюрреалистическое.

Рианнон была одета в свободную накидку из золотой ткани с вырезами для рук. Полы были закреплены спереди, но при каждом движении они распахивались, демонстрируя обнаженное тело.

— Ах, молодость, — пробормотала я, завистливо разглядывая гладкое молодое тело.

Внезапно Рианнон закрыла ладонями уши, как маленький ребенок, не желающий слушать родителей.

— Нет! Убирайся из моей головы! Никто не будет диктовать мне, что делать! Я буду поступать, как хочу я, а не ты! — закричала она неожиданно громко.

Слова были адресованы Эпоне, и я невольно повернулась в сторону богини.

Обычно сдержанная, она произнесла с грустью:

— Какая упрямая!

— Мне ли не знать, — усмехнулась я. Мое упрямство толкало меня лишь к неверным поступкам, например, первому замужеству, а ведь папа тогда был категорически против. Но я совершала ошибки, делала выводы, набиралась опыта и училась. Кроме того, меня воспитывал человек, приверженец порядка и дисциплины, а в жизни Рианнон такого не было.

Дверь шатра откинулась в сторону, и появился мужчина, который выглядел, надо сказать, очень странно.

Он был высок и отлично сложен, но на плечах его красовалась голова лошади.

— Что за?.. — выругалась я.

— Не пугайся. Это человек. А голова — все, что осталось от жеребца, который последним спаривался с моей Избранной кобылой.

— Ты убила после спаривания жеребца? — в ужасе спросила я, думая о том, который предназначался Эпи.

Мой вопрос удивил богиню.

— Его убивают безболезненно, и только когда он становится старым, до этого он ведет беззаботную жизнь вожака.

Я с облегчением выдохнула.

Увидев мужчину, Рианнон перестала кричать и убрала руки от ушей. Он двинулся к ней, но она поспешила отступить на несколько шагов. Мужчина в нерешительности остановился возле чаши с огнем. Пламя выгодно подсвечивало тело, которое, впрочем, выглядело бы не хуже и при дневном свете. Мужчина был божественно красив и явно находился в прекрасной форме. Он был обнажен, лишь треугольник из кожи прикрывал причинное место, темная от солнца кожа блестела. Он тяжело дышал, отчего грудь время от времени становилась еще шире. Такое впечатление, что он явился прямо с поля битвы, разумеется, с победой. Я ощутила внезапное влечение, очарованная прекрасным телом, так явно выставленным напоказ.

— Где ты его нашла? — прошептала я.

— Это человек из моей личной охраны. Право сделать мою Избранную женщиной — большая честь, и дается не каждому.

Получается, Рианнон обрела власть благодаря ритуалу совокупления. Я сама не понимала, каково мое отношение к происходящему. Рианнон сейчас лет шестнадцать, вероятно, она еще девственница.

— Она ею и осталась, как требуют традиции.

Богиня, как всегда, предвосхитила мой вопрос. Вот зачем нужно вино, его цель — приподнять завесу между мирами.

— Я делаю все, чтобы потеря невинности стала приятной для моей Избранной. Рианнон осмелилась противиться моей воле и должна была заплатить за неповиновение.

Эпона говорила скорее грустно, нежели зло, будто сожалела, что все вышло именно так.

— Свобода поступать по собственному желанию не достается просто так.

Я во все глаза смотрела, как мужчина с лошадиной головой двинулся на Рианнон. Она отступила так быстро, что споткнулась о подушки, вскрикнула и упала бы, но мужчина опрометью бросился к ней и развернул ее так, чтобы она упала прямо ему на грудь. Крик девушки превратился в рычание.

— Не прикасайся ко мне! Вместо этого, он обхватил ее рукой и крепко прижал к себе. Распахнув халат, он принялся ласкать ее молодое тело. Я видела, как гримаса ненависти исказила лицо Рианнон. Ее всю трясло, но явно не от желания.

— Приказываю тебе отпустить меня! — произнесла она, стараясь говорить уверенно, но в ее голосе отчетливо слышался страх.

Мужчина не обращал на ее слова никакого внимания. Легко раздвинув ей ноги, он сорвал с себя кожаный треугольник, продемонстрировав впечатляющую эрекцию.

— Почему он не остановится? — едва дыша, прошептала я.

— Не может. Он принял зелье, теперь в нем живет дух бога леса Кернунна, зверя и охотника. Он обязан спариться с моей Избранной, чтобы обеспечить плодородие всему Партолону. Любимая моя, ты сама ощутила особенные энергии, когда очутилась на поляне. Ритуал должен был стать приятным для моей Избранной, а не вызвать боль и отвращение. Но остановить действие невозможно. Даже моей Избранной не дозволено сорвать Белтейн и поставить под угрозу плодородие земель Партолона.

Пространство вокруг покачнулось и пошло волнами, затем мы с богиней стали подниматься к ночному небу под крики Рианнон.

Мы медленно плыли над лесом. Я размышляла, как бы повела себя в ее возрасте. Да, я была упряма и своенравна, но меня воспитывали в строгости, я не была избалованной богиней, которой потакали жрицы и чье желание мгновенно исполнялось десятками служанок.

Я была уверена, что выпила бы зелье, предложенное Аланной.

— Смотри, каковы были последствия, Возлюбленная.

Богиня взмахнула рукой, и пространство вновь зарябило, будто гладь озера пробил брошенный камень. Вскоре все успокоилось, и застывшие, словно на экране, фигуры пришли в движение.

— Как в кино, — прошептала я.

— Смотри, — повторила Эпона.

На фоне темного неба картины жизни сменяли одна другую. Рианнон становилась старше, но менялась только ее внешность. Все, что я видела, было связанно с сексом. Краткие связи с разными мужчинами в разных местах. Однако Рианнон никогда не поддавалась чувствам. Иногда она брала в руки хлыст, хотя было видно, что садистские игры с партнером не доставляют ей удовольствия. Порой она останавливалась в самый пиковый момент акта и приказывала мужчине убираться. Она отдавалась многим, хотя не получала и толики наслаждения. Она не позволяла себе этого. Занятие любовью казалось Рианнон связанным с тьмой и пороком, но это же одновременно привлекало ее. Шло время, и Рианнон становилась все более извращенной в сексе, то же происходило и с ее душой. Сломленная, она погружалась все глубже во тьму.

— Но как ей удалось не забеременеть? — удивилась я.

— Это возможно, только если партнером моей Избранной станет Верховный шаман.

Я вздохнула с облегчением. Страшно представить, какой матерью стала бы Рианнон.

Кадры продолжали мелькать на экране, я смотрела на них с некоторым безразличием до того момента, как увидела молодого кентавра. Кланфинтан подошел к Рианнон и поклонился. Они были одни в зале приемов храма Эпоны. Мне было приятно посмотреть на мужа в юности. Он был не таким высоким и мускулистым, каким я его знала, но задатки были видны уже тогда. Он был хорошо сложен, лицо уже стало приобретать волевые черты, глаза были такие же красивые и темные, но взгляд был наивным и восторженным, в нем не было еще мудрости взрослого мужчины.

— Рад встрече, леди Рианнон, — сказал он, и я отметила, что голос его значительно выше, в нем нет еще глубины, появившейся значительно позже, которая всегда меня завораживала.

— Мне сообщили, что, по предсказаниям, ты станешь Верховным шаманом, — промурлыкала Рианнон. Я насторожилась, однако на моего мужа ее тон не оказал никакого воздействия.

— Верно, миледи. Таковы пророчества. — Глаза его засветились от гордости и предвкушения.

Я вспомнила, каким настороженным и замкнутым он был во время первой нашей встречи.

Мне сразу захотелось броситься и обнять его, защитить от коварной Рианнон.

Богиня удержала меня величественным жестом.

— Смотри.

Рианнон поднялась с трона и медленно спустилась по ступенькам. Затем она обошла молодого кентавра, оглядывая с головы до ног, тот не шелохнулся, лишь изредка косился на нее с любопытством.

— Думаю, ты мне подойдешь, — с придыханием пропела Рианнон и провела рукой по мальчишеским плечам и груди, с явным намерением перейти к более откровенным ласкам.

— Не сомневаюсь, миледи, нам будет хорошо вместе, — неожиданно низким грудным голосом произнес Кланфинтан. — Я рад, что судьба предрекает нам брак.

Рианнон ехидно рассмеялась:

— Какой ты бестолковый, я говорю не о браке, а о развлечении.

Она расстегнула брошь, скреплявшую ткань, повела плечами, так же делала я перед этим же самым кентавром, и через секунду стояла обнаженной.

Кланфинтан тяжело перевел дыхание. Когда он заговорил, голос его дрожал.

— Я еще не шаман, миледи, и не могу превращаться в человека.

Рианнон закинула голову и опять расхохоталась:

— Мужчин у меня было много, а вот кентавра ни одного. В человеческом обличье ты вряд ли был бы мне интересен.

Я видела, как по его лицу пробежала тень, когда Рианнон обняла его, тело ее уже подчинилось ритму, слышимому ей одной.

Я закрыла глаза.

— Хватит! Я больше не хочу смотреть!

Сердце разрывалось от ревности, злости и обиды.

— Смотри, Избранная. Это последняя сцена, которую тебе надо увидеть.

Я осторожно открыла глаза. Передо мной была спальня Рианнон, которую я не сразу узнала. Помещение освещали сотни свечей, посередине, вместо кровати, высился деревянный стол, на котором на грубой циновке лежала Рианнон. Она была обнаженной, и я сразу заметила округлившийся живот.

— Она беременна? — воскликнула я и пригляделась. Похоже, она не намного старше, чем была в последней сцене.

— Моя Избранная может забеременеть только от Верховного шамана, которого я для нее выберу.

Слова богини эхом пронеслись в голове. Получается, Рианнон носила ребенка Кланфинтана. Но он был еще слишком молод и не стал шаманом, значит, не мог принимать облик человека.

Я посмотрела на живот Рианнон, и меня затошнило.

— Пей, богиня, — услышала я, смахнула слезы и внимательнее пригляделась к происходящему. К моему удивлению, в комнате появился Брес. Разумеется, и он был моложе, чем сейчас, тело его обладало почти совершенными пропорциями. Я сразу вспомнила моделей Кельвина Кляйна на черно-белых фотографиях, сделанных на пляже. Да, время было к нему безжалостно. Печально.

Брес поднес Рианнон кубок с густой красной жидкостью. Она жадно выпила, взгляд ее стал стеклянным, вероятно, это был не первый бокал вина.

— Ведь это вредно для ребенка, — подумала я.

Брес подошел ближе и поставил кубок на маленький столик. Затем он взял длинную палку с крючком на конце, напомнившую мне крючок для вязания, только намного больше и выглядел он устрашающе. Брес оглядел ноги Рианнон, находящиеся на уровне его груди.

— Теперь доверься мне, богиня.

Рианнон согнула ноги и развела в стороны. Со стороны это выглядело так, будто ей предстоял гинекологический осмотр. Кожаными ремнями, которые я не заметила сразу, Брес привязал ее лодыжки к столу. Рианнон так крепко вцепилась в край стола, что побелели костяшки пальцев. Брес несколько секунд разглядывал ее обнаженное тело, затем ввел железный инструмент глубоко в вагину. Рианнон напряглась и судорожно дернулась. В то же мгновение пламя всех свечей колыхнулось, будто богиня дунула на них, предупреждая об опасности.

— Нет! — внезапно закричала Рианнон. — Меня никто не будет использовать! Я сама буду выбирать! Сама!

Брес резко крутанул крюк, надавил и потянул на себя, вытаскивая. Следом хлынул поток крови. Брес вытер руки куском ткани и прошел к изголовью.

— Ты избавилась от него. — Он осторожно вытер слезы и пот с ее лица. Рианнон прижалась щекой к его руке. — Маковый отвар облегчит боль. Скоро все будет хорошо.

Картинка зарябила и исчезла.

Слезы потоком лились по моим щекам.

— Но ты же сказала, что Избранная может забеременеть только от Верховного шамана. Кланфинтан еще им не был. Он даже не мог превращаться в человека.

— Верховным шаманом не становятся, а рождаются, Возлюбленная моя. Кланфинтан был шаманом с первого вздоха.

— Она убила его ребенка. — Я никак не могла оправиться от шока.

— Убив малыша, она уничтожила в себе возможность сострадать людям и любить их. Место этих чувств заняли жестокость и самолюбование, поэтому я разорвала связь между нами. Вскоре постоянное ощущение вины стерло в Рианнон все хорошее, что еще оставалось в душе. И она впустила в себя зло.

— Получается, она действительно не твоя Избранная? — растерянно спросила я.

— Я лишила ее своего благословения и позволила вам поменяться местами.

— Тогда почему ты допустила, чтобы я опять оказалась в Оклахоме? Ведь мое место в Партолоне.

— Рианнон и те силы зла, которые она использует, надо остановить. Я не могу допустить, чтобы Нуада господствовал в твоем прежнем мире.

Небо вновь разверзлось, открывая портал.

— Умоляю, объясни мне, как победить Нуаду и остановить Рианнон? — крикнула я, чувствуя, что меня засасывает в туннель.

— Ты сама поймешь, когда придет время. Помни лишь, что жизнь Рианнон полна ненависти, которую она сама умножает, поэтому победить ее тем же способом нельзя.

— Я ничего не поняла, Эпона! Что это значит?

— Вспомни все, что ты видела. Знания дают мудрость и силу.

Я понеслась по темному туннелю. Зажмурившись, я твердила про себя, что все скоро закончится, скоро закончится, скоро закончится…

Миновав слой снежных облаков и проникнув в дом через крышу, я зависла над кроватью. Мое физическое тело лежало на боку и, похоже, спокойно отдыхало. Рядом примостился Клинт в джинсах и футболке. Сверху он накрылся пледом, поэтому наши тела не соприкасались. Лицо его было спокойным, дыхание ровным. Я оглядела его, и сердце сжалось.

— Позволь ему сегодня любить тебя, Избранная, — пронесся в голове голос богини.

— Но я ведь замужем за Кланфинтаном, — заныла я.

— Он его двойник, Возлюбленная. Он тоже был рожден, чтобы любить тебя.

— Но…

— Ты нужна ему, Избранная…

Это были последние слова богини.

Глава 2

Я открыла глаза и сразу увидела затухающее пламя в камине. Я смотрела на огонь и думала о том, что сказала богиня. Развернувшись, я посмотрела на Клинта. Он сразу открыл глаза и озабоченно оглядел меня.

— Что? — спросил он, поднимаясь.

— Тихо, — прошептала я и провела ладонью по его руке. — Все хорошо.

Он откинулся на спину и потер глаза. Жест был мне до боли знаком.

— Опять один из твоих снов?

— Один из них. На этот раз я видела прошлое.

— Правда? — Клинт окончательно проснулся и повернулся ко мне.

— Знаешь, это так странно.

Клинт улыбнулся и коснулся пальцем кончика моего носа. Опять в точности как Кланфинтан.

— Думаю, мы и с этим справимся. Что ты видела на этот раз?

— Богиня показала мне кое-что из прошлого Рианнон. Думаю, не для того, чтобы оправдать ее отвратительные поступки, скорее, чтобы я могла лучше понять причины.

— И ты поняла?

— Кажется, да. И мне ее стало жаль.

— Правда? — Клинт вскинул бровь.

Я кивнула:

— Ведь и я могла стать такой. Если бы меня воспитывали иначе, такое было бы вполне возможно. — Я грустно рассмеялась. — Даже страшно становится.

Клинт потянулся и убрал прядь с моего лица.

— Но ты не стала такой, как она.

— Не надо судить ее слишком строго, Клинт. В нас очень много схожего, больше, чем можно было предполагать. Поверь, когда-то она была лишь испуганным ребенком, не готовым справиться с тем, что на нее свалилось.

Клинт фыркнул, издавая тот же звук, что и Кланфинтан.

Я провела рукой по его небритой щеке:

— Обещай мне, что ты будешь относиться к ней с сочувствием.

Он задержал взгляд и кивнул:

— Обещаю.

Позволив себе поддаться порыву, я поцеловала его в губы.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Я ощутила, как напряглось и застыло его тело. Наши лица были близко, как никогда раньше. Я опять поцеловала его, на этот раз губы его разомкнулись, позволяя углубить поцелуй.

— Приятный вкус, — прошептала я.

— Милая моя Шеннон… — простонал он, когда я, откинув многочисленные препоны, добралась до его тела.

Я обхватила его ногами и потерлась о шероховатую ткань джинсов. Поглаживая спину, я потянулась вперед, ожидая поцелуя. Кончики пальцев коснулись длинного шрама, идущего вдоль всей спины. Не вполне осознанно я послала часть своей энергии, желая облегчить его боль. Пальцы стало покалывать, словно тонкими иголочками. Клинт застонал, почти касаясь моих губ.

— Плохо? — прошептала я.

— О, богиня, если бы ты знала, как хорошо!

Я стянула с него футболку и провела языком по груди, спускаясь ниже, к животу. Руки при этом продолжали ласкать его спину, пропуская места, где одно прикосновение могло причинить боль.

Зубами я рванула пуговицу на джинсах и, подняв голову, посмотрела ему в глаза.

— Не слишком ли много на тебе одежды?

— Во всем готов тебе подчиняться, богиня, — улыбнулся Клинт и разделся так быстро, что я не успела и глазом моргнуть.

— Значит, ты один из моих верных вассалов, — рассмеялась я, прижимаясь к его теплому торсу.

— Мое второе имя — Жертвенность, — пробормотал он, находя мои губы.

От поцелуя у меня перехватило дыхание. Оторвавшись от Клинта, я упала на подушки.

— Давай любить друг друга сегодня, — произнесла я.

— Милая моя… — Клинт взял мое лицо в ладони. — Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать.

Чувствуя, как на глазах выступают слезы, я прижалась губами к его торсу.

Клинт потянул меня к себе, но я не поддалась, а поспешно села и сняла через голову длинную футболку. Глаза его вспыхнули, и он положил ладони мне на грудь.

— Осторожно, она теперь очень чувствительна, — прошептала я.

Он нежно коснулся языком соска.

— Я никогда не сделаю тебе больно.

— Я знаю, Клинт, знаю.

Обняв за плечи, я привлекла его к себе.

Мы двигались в ритме очень давно знакомом нам обоим. Аура его засияла драгоценным светом, а потом я увидела и серебристое свечение вокруг собственного тела. Два потока сливались, начиная пульсировать и разрастаться, вызвав в теле почти болезненное наслаждение.

Клинт посмотрел прямо мне в глаза. Положив руку мне на бедро, он рывком прижал меня к себе. Ночь осыпала нас сотней ярких звезд.

Я лежала, закрыв глаза, укрытая заботливыми руками Клинта.

— Я раньше ничего подобного не чувствовал, — произнес он.

Я задрала голову, чтобы видеть его глаза.

— Я о том, что ты сделала своими пальцами, — объяснил он. — Знаешь, боль не только прошла, это было… — Клинт покачал головой и провел пальцем по моим губам. — Не описать словами.

— И наши ауры слились. — Я смутилась, конечно, об этом лучше не спрашивать, но мне не терпелось узнать. — С Рианнон было так же?

— Нет. — Клинт говорил спокойно. — С Рианнон ничего подобного не было. Только с тобой, Шеннон. Только с тобой. Рианнон будто воздействовала на меня, притягивала странной силой. Теперь я понимаю, что она была темной. Я хотел ее и ненавидел себя за это.

— Тсс. — Я прижала палец к его губам. — Это уже в прошлом. Ты перевернул ту страницу жизни.

Клинт заморгал, сдерживая слезы, и жарко меня поцеловал.

Почувствовав его эрекцию, я прильнула к нему, наслаждаясь ароматом тела и приятным теплом гладкой кожи. Проведя рукой по твердой плоти, я ощутила рубец по всей длине и похолодела, вспомнив увиденное в парке Чикаго. Перед глазами блеснуло холодное лезвие с алыми каплями крови, падающими на белый снег.

Я с ужасом посмотрела на Клинта, жмурившегося от удовольствия, губы его изогнулись в легкой улыбке.

Исцели его, Избранная.

Услышав шепот богини, я принялась ласкать Клинта, посылая свет, дарующий здоровье и очищающий от следов мрака и извращенного наслаждения, оставленных Рианнон.

Исцеление Клинта подарило радость и мне самой. Я приняла его в свое тело, мы дарили друг другу удовольствие, не требуя ничего взамен. Я чувствовала присутствие Эпоны, и от этого мне становилось еще радостнее.

Закрыв глаза, я вновь увидела, как слились наши ауры, наполняя маленький дом в лесу любовью двух смертных и благословлением богини.

Много позже Клинт взял мое лицо в свои ладони и прошептал:

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Клинт, — сказала я и счастливо вздохнула, укладываясь ему на плечо. Это было правдой. Теперь я точно знала, что люблю и Клинта, и Кланфинтана. Они были двумя частями целого. Мне будет так же грустно расставаться с Клинтом, как было тягостно от одной мысли, что я не могу быть рядом с Кланфинтаном.

«Эпона, молю, помоги мне», — выдохнула я.

— Поспи, Возлюбленная моя, — услышала я и сразу ощутила непреодолимую усталость.

Погружаясь в сон, я ощущала, как рука Клинта скользит по моему телу, лаская так же, как некогда Кланфинтан — по плечу, спине, ягодице и бедру, а потом обратно, снизу вверх по всей длине тела. Я дала себе слово, что больше не буду удивляться их поразительному сходству, и крепко заснула.

Глава 3

Я медленно просыпалась и сразу ощутила жар мужского тела и крепкие, обнимавшие меня руки. Вспомнив, что между нами произошло, я тихо выдохнула: «Клинт…» и, кажется, покраснела. Выскользнув из его объятий, я нашла футболку (под кроватью), быстро натянула ее и побежала по холодному полу в ванную.

Оценив себя в зеркале, я пришла к выводу, что выгляжу хоть и заспанной и помятой, но свежей и отдохнувшей. Что же произошло этой ночью, разумеется, помимо очевидного? Мне удалось проникнуть в душу Клинта, почувствовать его тело и излечить застаревшую боль. Кроме того, наши ауры слились, и это казалось мне самым удивительным. Почему же это случилось именно с нами, а не с ним и Рианнон или со мной и Кланфинтаном?

Богиня повелела мне любить Клинта… Мысль пришла внезапно — Эпона пробудила во мне дар исцеления, чтобы помочь людям в этом мире.

Я покачала головой, не отрываясь от зеркала.

Я всего лишь занималась любовью с невероятно привлекательным мужчиной, в которого влюбилась, потому что он был копией моего мужа из другого мира. Я ведь не целитель, наделенный божественной силой? Ведь эта прежняя я? Может, я повторяю ошибки Рианнон и начинаю верить в собственное могущество? Стоит ли этого стыдиться? Следует ли мне сказать Клинту, что прошлая ночь была ошибкой? Ведь я замужняя женщина…

Нет. Я никогда не понимала это утреннее самобичевание, так свойственное многим женщинам. Сталкиваясь с подобными сценами в кино, книге или становясь свидетелем откровений подруг, я всегда едва сдерживалась, чтобы не закричать: «Ты приняла решение и совершила поступок, так и не ной». Именно поэтому мне никогда не нравилась Гвиневера, жена короля Артура. Она спала с лучшим другом мужа, спровоцировала развал королевства, при этом не смогла никого сделать счастливым и спряталась от всех проблем в монастыре, оставив остальным участникам событий со всем разбираться. Удивительно бесхарактерное существо.

— Но я же не такая, — сказала я своему отражению. — И я нужна Клинту. Эпона помогает мне исправить все, что испортила Рианнон. Нечего рефлексировать и сожалеть о сделанном.

Закончив свои дела в ванной, я поспешила скорее вернуться в теплую постель. Все же утром в доме очень холодно. Клинт выглядел помолодевшим и очень красивым. Несмотря на гору одеял рядом, он лежал с открытым торсом. Возможно, я не так опытна, как Рианнон, но точно знаю, как разбудить мужчину не только улыбкой. Раз уж я решила позволить себе любить его, пока я в этом мире, то не буду ни в чем себя сдерживать.

— О, Шеннон, ты меня убьешь, — простонал Клинт. Я хотела сказать, что у меня противоположные цели, но мама учила меня никогда не разговаривать с полным ртом…

…Значительно позже я лениво растянулась на кровати, а Клинт шутливо покусывал меня за шею.

— Знаешь, я проголодалась. Очень-очень.

— Было бы странно, если бы сегодня утром у тебя не было аппетита, моя милая Шеннон. — Клинт поцеловал меня в лоб, выпрыгнул из постели и стал надевать джинсы и футболку. — Пожалуй, я приготовлю настоящий завтрак по-оклахомски, а ты пока прими горячий душ.

Не дав мне времени ответить, он направился в кухню решительным шагом человека, у которого есть определенная цель.

— Да, — сказал он, высовываясь из-за стены, — я положил рядом с телефоном листок с номером больницы твоего отца. Подумал, ты захочешь справиться о его состоянии, — сообщил он и тут же исчез.

Я натянула его толстовку, ставшую на время моей, и взяла трубку. Мне приятно было услышать веселый голос отца. Похоже, мама Паркер прибудет с минуты на минуту. Папа отрапортовал, что врач, вероятнее всего, выпишет его завтра, что сделало его по-настоящему счастливым, ему страшно надоели больничная еда, кровать и все остальное.

Я прошла в душ через кухню по так и не нагревшемуся полу и мельком отметила, что Клинт жарит нечто, издававшее восхитительный аромат. Завтрак по-окла-хом ски должен включать несколько жареных блюд, чтобы считаться по-настоящему «аутентичным».

— Ты говорила с отцом?

— Да, с ним все в порядке. Завтра переберется домой с мамой Паркер.

Я уже включила воду, поэтому не разобрала, что он ответил. Меня захватили мысли о горячем душе. Постояв под согревающими струями и понежившись в мире комфорта и горячей воды, я вытерлась полотенцем и натянула одежду, заботливо просунутую Клинтом в приоткрытую дверь. Затем, поразмыслив с минуту, воспользовалась дорогой косметикой Рианнон. Внутренний голос подсказывал: сегодня, что бы ни принес этот день, мне надо быть полностью собранной и подготовленной.

Я появилась в кухне в клубах пара и с рыжей копной мокрых волос.

Счастливо улыбаясь, Клинт поставил передо мной полную тарелку.

— Доброе утро. Я рад, что ты проголодалась.

— Доброе утро. Но ведь не как лесоруб, — парировала я, оглядывая огромную тарелку с горой омлета с зеленым перцем, грибами, беконом и сыром. Тут же расположился жареный картофель (жареный, это важно!), котлетка из сосисочного фарша (жареная!), тосты со сливочным маслом и медом.

— Как будущей матери, тебе это полезно, — ответил он, продолжая широко улыбаться.

— Если я буду столько есть, то к родам стану вдвое толще.

Впрочем, это не помешало мне отдать должное вкусной еде. С набитым ртом я подняла голову и увидела, что Клинт с умилением за мной наблюдает.

— Что? — с трудом выговорила я.

— Вот думаю, осознаешь ли ты, что прошлой ночью сделала меня счастливейшим человеком? — Он приподнял бровь и добавил: — И сегодня утром, конечно.

— Я… — Надо напомнить ему, что я все же намерена вернуться в Партолон к Кланфинтану. Слова застряли в горле. Что будет с Клинтом после моего ухода? Об этом я сейчас даже думать не хочу. Я сделаю его счастливым хотя бы на то время, что мы вместе. — Я осознаю, — пролепетала я.

Клинт подошел ближе и взял меня за руку. Склонившись, он перевернул ее ладонью вверх и поцеловал в то место, где синела пульсирующая жилка. Когда он выпрямился, я посмотрела ему в глаза и отчетливо увидела, что он все понимает. Потянувшись, я поцеловала его в губы.

Клинт отдавал себе отчет в том, что отношения наши скоро закончатся.

«Помоги ему, — мысленно закричала я, — помоги разлюбить меня».

В глубине души я знала, что не хочу потерять его любовь. Мне нужна его любовь.

Возможно, эгоизма во мне не меньше, чем в Рианнон.

— Твоя очередь, — произнесла я и подтолкнула его к ванной комнате. — Посуду раскладывать не буду, просто вымою, вытру и оставлю на столе. — Видя его нерешительность, я легонько подтолкнула его в спину. — Не волнуйся, тебе тоже будет чем заняться.

Усмехнувшись, Клинт вошел и закрыл дверь.

Надо сказать, домашние дела никогда не были моим любимым занятием. Жизнь Любимого Воплощения богини в Партолоне привлекала меня, прежде всего, тем, что вокруг было много прислуги. Однако этим утром будничные заботы действовали на меня успокаивающе. Клинт, как и мои родители, был противником посудомоечной техники, поэтому я мыла тарелки в раковине, ополаскивала их и вытирала. Затем, нарушив данное Клинту слово, все же принялась раскладывать по местам. В нос ударил запах из-под раковины, где стояло мусорное ведро.

— Фу, — поморщилась я, открыв дверцу. — Пахнет так, будто здесь кто-то сдох. — Поморщившись, я достала пакет и понесла его к двери. Влезая в ботинки Клинта, я пробормотала: — Я выставлю тебя на крыльцо, а потом хозяин сам решит, что с тобой делать.

Переступив порог, я застыла и насторожилась. Что-то не так. Даже воздух изменился.

Снег шел, как и прежде, но я заметила некоторое напряжение, будто снежинки не лениво опускались на землю, а озабоченно и целенаправленно. Вчера покрытый снегом лес казался мне принарядившимся, готовящимся к торжеству, сейчас же белое покрывало напоминало саван.

Я отбросила пакет и побежала к ближайшим деревьям. Выбрав самое толстое, я прижала руки к стволу, закрыла глаза и сосредоточилась.

— Что происходит? — задала я свой вопрос.

— Зло приближается, Избранная. — Голос дерева прозвучал будто издалека.

— Оно уже здесь? — Я огляделась. От страха по шее побежали мурашки.

— Оно вошло в лес. Она зовет его.

— Она? — закричала я. — Та, которая ослушалась Эпону?

— Она, да, Избранная. — На этот раз голос дерева был сильнее.

— Где она?

— На священной поляне.

— Благодарю тебя! — Я похлопала по стволу, стараясь не думать о ледяном холоде внутри.

— Будь внимательна, Избранная богини.

— Я постараюсь, — пробормотала я и бросилась назад в дом.

Клинт стоял в дверях полностью одетый, после душа лицо его стало розовым.

— Пора? — настороженно спросил он.

— Да. — Отстранив его, я скинула ботинки и принялась надевать свои. — Я сразу почувствовала, что-то не так, когда вышла на крыльцо. Деревья мне сказали, что Рианнон в лесу.

— А Нуада движется сюда, чтобы встретиться с ней, — закончил Клинт.

Я только кивнула.

Он взял меня за плечи и развернул к себе.

— Тебе не надо туда идти. Я встречусь с ней и скажу то, что она хочет услышать, что я никогда по-настоящему тебя не любил, что хочу быть с ней. Объясню, что ты так расстроилась, что вернулась через портал обратно. А ты садись в «хаммер» и поезжай к отцу. Деревья подскажут тебе, когда будет безопасно вернуться сюда. Потом мы отправим тебя в Партолон. — Он грустно усмехнулся. — Впрочем, с этим ты справишься и без меня, у тебя достаточно сил.

— А Нуада?

— Если я буду с ней, Нуада ей не будет нужен. Я заставлю ее вернуть это чудовище туда, откуда оно явилось.

Я посмотрела ему в глаза и покачала головой:

— Ты отлично знаешь, Клинт, что твой план не сработает. Рианнон непредсказуема. Кроме того, даже твое возвращение не даст ей желаемой силы. — Пока я говорила, в голове мелькнула мысль, которая, кажется, сидела где-то глубоко уже давно. — Пойми, она не вчера решила вызвать его. — От воспоминаний мне стало дурно. — За несколько недель до того, как ты меня сюда вытащил, со мной происходило нечто странное. Мне казалось, я вижу страшные тени. — Я фыркнула. — Потом я узнала, что беременна, и объяснила свои видения обострившейся впечатлительностью из-за гормональной перестройки, но теперь я понимаю, что это было. Я уверена, Рианнон вызывала не только Нуаду, но и Придери. Ей не сразу удалось разбудить Нуаду, и какое-то время он крутился около меня, перепутав нас с Рианнон. Возможно, потому, что Партолон ближе к тому миру, где он находился. Я полагаю, Придери помог начать войну с фоморианцами, а теперь помогает разбудить Нуаду.

— Уверен, все так и есть, но я хочу сказать, что Рианнон и теперь может вернуть зло обратно.

— Возможно, но ты знаешь, она этого не сделает. Из своего путешествия в прошлое я поняла, что Рианнон человек с искалеченной психикой, она моральный урод. Она уверена, что может и должна управлять всем, и Нуада станет той силой, которая позволит ей добиться полного подчинения всех и вся. Ее не смущает, что это темная сила. — Я перевела дыхание и покачала головой. — Нет, только вдвоем мы сможем уничтожить Нуаду. Расправиться с Рианнон — второстепенная задача.

«И мне надо вернуться в Партолон», — подумала я и по глазам Клинта поняла, что он прочитал мои мысли. Я потянулась и стала целовать его, стараясь выразить таким образом все, что не могла сказать. Сказать: мне очень жаль, что так получилось, я желала бы, чтобы все сложилось иначе, но даже события прошлой ночи не изменят мои планы.

Глава 4

— Оденься теплее, — сказал Клинт и протянул мне свою любимую толстовку, а потом смотрел, как я натягиваю ее поверх рубашки.

— А еще пара носков у тебя найдется? — деловито спросила я.

Он кивнул и достал из ящика две пары для нас обоих.

Мы, молча и сосредоточенно, одевались в полной тишине. Я тайком следила за Клинтом из-под ресниц. Наверное, он так же когда-то надевал костюм, прежде чем сесть в кабину истребителя. Принимал ли он участие в операции «Буря в пустыне»? Клинт выглядел сосредоточенным, но спокойным, будто не происходило ничего сверхъестественного, а воевать для него дело привычное. Как много в нем неизвестного мне, того, что было бы интересно узнать.

— Я считаю, тебе надо надеть мой пуховик, он теплее. — Он вытащил из шкафа две куртки, какие носят на отдыхе в горах. — Он тебе велик и не будет сковывать движения.

Клинт принялся рыться на самой верхней полке в шкафу и вытащил что-то темное и тяжелое, издавшее металлический звук, стукнувшись о дерево. Он вставил обойму, и тогда я разглядела, что это пистолет.

— Обещай, что ты этого не сделаешь, — тихо произнесла я.

Он посмотрел на меня и отвел взгляд.

— Я не вынесу, если ты ее убьешь. — Стоило мне представить, и сердце едва не выпрыгнуло из груди.

— Клянусь, не пролью и капли ее крови. — Голос Клинта прозвучал так, будто он и правда давал клятву.

Воздух вокруг нас внезапно пришел в движение, будто рядом затрепетали крылья колибри.

— Спасибо, Клинт.

— Одевайся и пойдем. — Он убрал пистолет в кобуру и закрепил на ремне одним ловким движением, говорившим о том, что он делает это не впервые в жизни.

Я застегнула куртку, нацепила шапку и перчатки.

— Я готова. — Слова прозвучали неожиданно громко в тишине комнаты.

— Помни, моя милая Шеннон, я всегда буду любить тебя. Где бы ты ни была.

Клинт крепко меня поцеловал и распахнул дверь. Мы вышли и оглядели притихший утренний лес. Мы шагали по глубокому снегу, словно преодолевали толщу воды. Пушистые хлопья, похожие на коробочки хлопка, превратились в ледяные шарики. Ветра не было, и падающие льдинки больно кололи наши лица. Войдя в лес, я почувствовала облегчение. Кроны деревьев, хоть и сбросившие листву, все же служили навесом, защищавшим от снегопада. Я с удивлением услышала восторженные слова, глухим эхом разлетавшиеся в одной мне доступном пространстве:

— Приветствуем тебя, Любимица Эпоны!

— Благословенная Избранная Эпоны!

— Добро пожаловать, Избранная!

Тропинка стала шире, я догнала Клинта и пошла рядом, вложив свою ладонь в его.

— Деревья опять с тобой говорят? — улыбнулся он.

— Ты тоже слышишь?

— Нет. — Клинт перехватил и приподнял ветку, чтобы она не задела меня. Я крепче сжала его руку, тепло я ощущала даже сквозь толстую перчатку. — Лес не говорит со мной так, как с тобой.

Идти нам предстояло долго, и я решила, что настал подходящий момент унять свое любопытство.

— Клинт, ты говорил, что всегда любил бывать на природе, особенно в лесу. Ходил в походы и все такое. — Черт! — Но так и не рассказал, как нашел общий язык с лесом? Как понял, что можешь подпитываться энергией деревьев?

Клинт вздохнул и сразу как-то напрягся. Я высвободила ладонь и положила руку ему на плечо:

— Расскажи мне, пожалуйста. Мне надо знать.

Он опять вздохнул и заговорил:

— Ну, понимаешь, моя милая Шеннон, я не очень люблю об этом вспоминать. Однако ты права, ты должна знать.

Я вскинула бровь, испугавшись, что он мог неправильно истолковать мой интерес.

— После катастрофы я шесть месяцев пролежал в госпитале. Потом процесс реабилитации, который, казалось, не закончится никогда. Сначала друзья навещали меня часто, затем все реже, а когда приходили, вели себя так, будто ощущали вину за то, что приходят так редко. — Он коротко хохотнул. — Черт, я ведь их не винил. Кому приятно сидеть в палате с инвалидом? В конце концов я остался один.

— А семья? Мама и папа, братья, сестры?

— Они живут во Флориде.

— И у тебя не было девушки? — спросила я, надеясь, что мне удалось скрыть любопытство.

— Была. Но очень скоро стало ясно, что Джинджер интересен парень-пилот, а не сломленный инвалид.

Я едва сдержала смех. Клинт — молодой, красивый мужчина и уж точно не сломленный инвалид. Но, с другой стороны, что ожидать от девушки с таким именем — Джинджер.

— А бывшая жена, например, которая сидела бы у твоей кровати?

Черт, почему я так любопытна, что позволяю вести себя как последняя стерва?

Клинт улыбнулся:

— Она ненадолго привозила ко мне сына. Я решил, что это акты милосердия, а оказалось, ее привлекло внимание окружающих к моей персоне. Когда обо мне стали забывать, исчезла и она.

— Ты до сих пор ее любишь?

Черт, я что, ревную?

— Нет. Мы поженились очень молодыми, а когда стали старше, разошлись и наши пути. Развелись мы тихо по обоюдному согласию. — Он пожал плечами. — Конечно, добрый друг был мне тогда очень нужен, жаль, что между нами не осталось даже дружеских отношений.

В его словах было столько печали, что у меня защемило сердце и сразу пропало желание терзать его вопросами, кстати, в целом мне уже многое было ясно.

Значит, у Клинта есть сын. Как странно.

— А что же сын?

Кажется, я опять ревную.

Клинт склонил голову:

— Что я могу сказать об Эдди. Мы не очень ладим. Возможно, это прозвучит странно, но чем больше я пытался сблизиться с ним, найти точки соприкосновения, тем больше он от меня отдалялся. Я обвинял во всем его мать, хотя это и нечестно. Мы с сыном просто говорим на разных языках.

Я молчала, не зная, что сказать. Сложно представить мальчика, который не восхищался бы отцом-летчиком и не хотел быть на него похожим. Клинт нервно дернулся и продолжал:

— Раньше меня это очень беспокоило. После развода я буквально заставлял его проводить со мной время. На момент катастрофы ему исполнилось всего тринадцать. Я был не в лучшей форме и не виделся с ним много месяцев, черт, да почти год. Когда я вышел из госпиталя, Эдди вел себя так, будто ему страшно находиться со мной рядом. Я так и не смог понять, в чем причина. И до сих пор не понимаю. Поэтому я решил больше не настаивать на общении.

Клинт замолчал, словно собирался с мыслями. Когда он заговорил, я не почувствовала вины в голосе, значит, ему удалось справиться с собой.

— Сейчас ему восемнадцать. Здоровый парень. Последнее, что я знаю, он стал членом какой-то рок-группы. Его мать недавно звонила. Переживает, говорит, что, кажется, он употребляет наркотики. Я попытался с ним поговорить, но он меня отшил. Опять. Ему известно, где я живу, он знает, что двери моего дома всегда открыты для него, если понадобится помощь. Надеюсь, настанет день, когда в нем проснутся мои качества. Каким бы он ни хотел казаться, он хороший парень.

— За десять лет работы с детьми я твердо усвоила, что даже у отличных родителей бывают проблемные дети, — произнесла я.

Клинт продолжал, будто и не слышал моего замечания:

— Таким образом, года через два я стал совершенно одиноким человеком. Летать я больше не мог. Друзьям, которые были рядом почти всю жизнь, теперь было неприятно мое общество. — Он замолчал и помог мне перебраться через сугроб. — Однажды я поехал на рыбалку и остановился в домике неподалеку отсюда. Клева не было, и я пустил лодку вдоль берега, а потом решил пройтись, осмотреться и хорошо все обдумать.

Клинт замолчал, а я не решалась задать вопрос.

— И тогда ты узнал об особенной связи с деревьями?

— Да, — протянул Клинт. — Когда пытался покончить с собой.

— Что?! — От неожиданности я остановилась.

Клинт не взглянул на меня, лишь потянул за руку:

— Долгие размышления привели меня к мысли, что мне незачем жить. Я взял винтовку, прислонил к стволу большого дерева, направив так, чтобы выстрелить в голову. И дерево со мной заговорило. С той поры я больше не слышал лес так отчетливо. Сначала я решил, что мне почудилось, но потом… — он помолчал, вспоминая, — я ощутил тепло и спокойствие, и уже не мог не поверить.

Я отлично понимала, что он имеет в виду.

— А что тебе сказало дерево? — осторожно спросила я.

— Оно назвало меня шаманом и призывало проснуться.

Клинт покраснел и поспешил закончить рассказ:

— В общем, я снял все деньги со счета, купил несколько дисков и этот дом. И у меня появились новые друзья. — Он рассмеялся. — Все они старики индейцы. В этом районе до сих пор живут представители племени чокто. Уклад их жизни такой же, каким был на протяжении веков. Я иногда им помогаю, например вожу к врачу или в магазин, но чаще просто разговариваю или слушаю.

— У тебя тоже есть люди, о которых ты должен заботиться.

— Приятно, что у нас есть что-то общее.

Я не ответила, потому что даже не пыталась сравнивать себя с этим мужчиной, для этого в моей жизни был Верховный шаман.

— Получается, ты больше не слышишь деревья?

— Я их чувствую. Бывает, они посылают мне в голову мысли или предупреждают о чем-то. Порой я натыкаюсь в роще на какое-то особенно старое дерево и слышу, как оно шепчет: «Шаман».

Клинт просиял, похоже, одно это слово дарило ему радость.

— Что еще пожелаешь знать, миледи? — Он поклонился и приподнял еще одну ветку на моем пути.

— Да, мне интересно, как это — летать на Ф-16?

Клинт отвел взгляд:

— Моя милая Шеннон, это… непередаваемо. Ты управляешь машиной, сливаешься с ней. Кабина пилота вся из стекла, ты находишься будто в огромном прозрачном шаре и можешь видеть все вокруг. Никаких границ и рамок. Можешь представить свои ощущения, если бы летела на метле? — Он рассмеялся.

— Я что, похожа на ведьму? К твоему сведению, я Воплощение богини и могу летать без метлы.

Черт! Что я несу?

К счастью, Клинт не отреагировал на мое высокомерное заявление.

— Кажется, что ты паришь в воздухе, а истребитель — часть твоего тела. Невероятное ощущение силы и мощи. Огромный прилив энергии.

Я заморгала:

— Это похоже на то, когда я передавала тебе энергию деревьев?

— Да, пожалуй. Только намного сильнее. Ты попадаешь в поток и несешься с ним.

— И как несешься! — Мы обменялись улыбками, как дети, хранящие одну тайну, и побрели дальше, взявшись за руки.

Вскоре тропинка резко пошла вправо, затем в гору и значительно сузилась. Оглядевшись, я поняла, что узнаю это место. Поляна определенно где-то рядом. Я пропустила Клинта вперед, он повернулся на склоне, чтобы протянуть мне руку, и нога его заскользила по снегу.

— Черт, — выругался он и раскинул руки в стороны, чтобы не упасть. Я видела, как резкая боль исказила его лицо.

Вскарабкавшись, я перевела дыхание и произнесла:

— А я надеялась, что исцелила тебя прошлой ночью. — Получается, я ошиблась? Приняла желаемое за действительное.

Клинт потянул меня к себе:

— Моя милая Шеннон, ты излечила меня, пусть и не физически.

Он повернулся и зашагал по тропинке. Я поспешила следом. Не физически? Но я ведь чувствовала покалывание, помню, как направила энергию на больное место — я уверена в этом.

— Ты нужна ему, Избранная.

Слова Эпоны разметали мысли в голове, но вскоре они вновь собрались в клубок.

Машинально переставляя ноги, я размышляла. Что же это было? Что со мной происходит? Внезапно мне стало холодно и страшно. Богиня говорит со мной и, несомненно, использует, чтобы повлиять на людей не только в древнем мире, где подобное считается нормой, но и здесь, в Америке. Но я ведь не духовный лидер и не современная Жанна д’Арк. Я обычная учительница английского языка, запутавшаяся в своей любви к мужчинам, лошадям и прочим созданиям.

— Жанна тоже была решительной.

Ну вот, богиня тоже сравнивает меня с д’Арк.

— Знаешь, если мне не изменяет память, она плохо кончила, — прошептала я, задрав голову. — Ее обвинили… в ереси… ох, — я споткнулась, — и сожгли на костре.

— Ты что-то сказала, Шеннон? — спросил Клинт, не поворачиваясь.

— Просто ворчу, ругаю погоду, — крикнула я и зашагала быстрее, чтобы догнать его.

Я была уже рядом, когда тропинка опять круто повернула, стала шире, и мы опять могли идти рядом.

Клинт взял меня за руку. Каждые несколько футов я проводила рукой по стволу ближайшего дерева. В меня полились потоки тепла, даря ощущение спокойствия, какое возникает при возвращении домой. Оглядевшись, я вздохнула восхищенно, любуясь красотой дикой природы. Через несколько минут лес стал гуще, а деревья толще, что напомнило мне Партолон.

Увлекшись своими ощущениями, я не заметила, что Клинт стал хмурым и погрузился в себя.

— Даже воздух здесь совсем другой, — мечтательно произнесла я. — Такой чистый, живительный. — Клинт никак не отреагировал, и я толкнула его локтем: — Ты не чувствуешь?

Он ответил невразумительным ворчанием. Что ж, такой у него характер.

Я ощущала себя Мэрлином Перкинсоном на съемках его знаменитой программы «Дикое королевство» и не желала портить настроение. Покрытые полотном снега деревья образовали чудесный шатер, защищавший нас от непогоды. Впрочем, некоторым льдинкам все же удавалось пробиться сквозь эту преграду, но это совсем не меняло ощущения, что мы попали в зимнюю сказку. Более того, мы словно оказались внутри снежного шара, и это мне было приятно.

— Здесь удивительно, просто чертовски красиво, — высказалась я в своей обычной, немного своеобразной манере.

— Тсс, — остановил меня Клинт.

— Чт… — начала было я, но он закрыл мне рот ладонью.

Я посмотрела на него вопросительно. Клинт, убрав руку, медленно указал влево и прошептал, почти прижав губы к моему уху:

— Следы снегохода.

Я удивленно заморгала, заметив рядом с тропой две глубокие борозды. Чуть дальше они пересекали тропинку и уходили вправо. Клинт опять прижался губами к моему уху. Мне это даже нравилось.

— Мы пойдем туда же. Следы ведут в сторону поляны.

Я шла вдоль колеи и думала, сколько времени мы добирались в прошлый раз до поляны. Кажется, она почти рядом. Конечно, тогда снега было не так много, но это не должно серьезно усложнить наш поход. Я оглядела, словно каменное, лицо Клинта. Пора определиться с тактикой. Я потянула его за руку и прошептала в ухо:

— Я должна быть одна, когда увижу Рианнон.

Клинт набрал в грудь воздуха, явно готовясь к сражению, и сразу стал похож на крутого пилота. Будь я мужчиной, между нами разгорелся бы нешуточный спор. Я тряхнула его за плечо и посмотрела прямо в глаза. Клинт поджал губы.

— Ладно, я слушаю, — пробурчал он. — Хотя уверен, мне твои доводы не понравятся.

— Дай мне поговорить с ней с глазу на глаз, — прошептала я. — Возможно, мое появление ее удивит, она растеряется, и мне удастся что-то ей втолковать.

Клинт скептически скривился.

— Вспомни, какая она самоуверенная. Я ведь сейчас неплохо выгляжу. — Уж точно лучше, чем в первую нашу встречу. — Она может быть шокирована, увидев меня тоже вполне уверенной в себе, возможно, решит удостоить меня внимания.

Клинт фыркнул, выражение его лица стало весьма типичным для мужчин. «Я не согласен, но делай как хочешь», — говорило оно.

— Ты можешь спрятаться за деревьями на краю поляны, — продолжала я, — таким образом, ты будешь достаточно близко, чтобы прийти на помощь, как только понадобится.

Клинт улыбнулся, наклонился и быстро поцеловал меня в губы.

— Ладно. Сделаем, как ты говоришь.

— Отлично!

— Прошу, миледи. — Он поклонился, пропуская меня вперед.

Я старалась ступать как можно тише, за мной крался любитель оставлять последнее слово за собой. Через несколько шагов он кивком указал в сторону полосы деревьев. Они стояли так плотно, что не было видно даже тех, что выстроились за ними. Клинт ткнул пальцем в кусты малины, окаймлявшие поляну и закрывающие стволы деревьев. Они были невысокими, доходили мне до талии, но снег превратил их в огромные шары сладкой ваты на едва различимых палочках.

— Эти заросли везде, — прошептал Клинт так тихо, что мне пришлось напрячь слух. — Я обойду за ними поляну по периметру и подберусь максимально близко к двум дубам. Скорее всего, Рианнон будет там. Сомневаюсь, что она нападет на тебя, если заметит мою тень.

Его слова мне не понравились, но я промолчала.

— Я буду рядом, если понадоблюсь. Надеюсь.

Я чмокнула его в губы и дождалась, пока он скроется из вида. Затем, расправив плечи, решительно двинулась на поляну, считая, что говорить тихо нет смысла.

— Эпона, помоги мне, — громко произнесла я.

Возможно, мне показалось, но ветки ближайших деревьев зашевелились. Я сделала еще шаг вперед.

Глава 5

Мне сразу бросилась в глаза зеленая листва дубов.

На фоне заснеженного леса эта картина вызывала шок. Она напомнила мне далекий Партолон, и на глаза навернулись слезы. Снег показался мне здесь совершенно лишним, как и следы снегохода…

…Я проследила взглядом и увидела два транспортных средства, их оставивших. Они были брошены у ручья, воды которого переливались и весело журчали. Окинув взглядом зеленые кроны, покрытые мхом стволы, я сосредоточилась на двух фигурах рядом с ними. Рианнон стояла у дуба на левой стороне ручья в круге, напоминавшем тот, что я видела в парке Чикаго. Внутри его были также заключены оба дерева. Вторая фигура, в которой я распознала Бреса, находилась в самом центре, на коленях лицом к Рианнон, обращенной ко мне спиной. Торс Бреса был обнажен, и мне сразу стало зябко. К счастью, остальные части тела были прикрыты — слава богине — джинсами. Стоило ему поднять голову, и он увидел бы меня, однако нет, голова была опущена, ладони сомкнуты так, будто он произносил молитву. От мысли о том, к кому она обращена, мне стало не по себе. На Рианнон была та же самая лисья шуба, что и ночью в Чикаго. Я двинулась к ней, бормоча себе под нос:

— Черт, надеюсь, она не собирается раздеваться.

К моему удивлению, никто из них двоих до сих пор меня не заметил. Я встала неподалеку и принялась разглядывать занимательную сцену.

Рианнон склонила голову. Часть волос упала вперед, несколько прядей лежали волнами на спине. Я задумалась, выглядят ли мои волосы так же, впрочем, сейчас на моей голове была шапочка с ушами, закрывающая их почти полностью.

Едва заметное шевеление на краю поляны заставило меня отвести взгляд от Рианнон. Над кустами мелькнула шапка Клинта цвета хаки. Я улыбнулась и мысленно поблагодарила его за удачно выбранную позицию. Надеюсь, он получил мой сигнал. Едва я успела придать лицу серьезное выражение, как Рианнон повернулась и уставилась прямо на меня. Она бы сразу поняла, что означает эта глупая ухмылка. Откровенно говоря, я сама не понимала, почему хочу скрыть от нее, что Клинт со мной, я руководствовалась интуицией, а ведь это, как известно, всегда подсказка богов.

Рианнон не держала руки перед собой, как Брес, а развела их в стороны, согнув в кисти, два пальца сформировали букву V. Перевернутый знак победы. Видимо, Рианнон считала, что так будет, если верх одержу я.

— Надеюсь, так и будет, — пробормотала я.

Мой голос неожиданно громко разнесся над поляной. Рианнон посмотрела прямо мне в лицо, и наши взгляды встретились. Между нами было всего несколько ярдов, снег кружился в пространстве, образовав плотную пелену, словно богиня решила высыпать с небес дополнительную порцию. Даже до полудня было еще далеко, а небо потемнело, отчего сцена стала казаться совершенно мистической.

Мы с Рианнон одновременно моргнули. Я подумала, что макияж ее слишком вульгарный, когда сияющие бронзовым блеском губы разомкнулись. Голос был, несомненно, мой, но она произносила слова чуть иначе, в манере Партолона.

— А ты не такая красивая, как я, — протянула она.

Вот черт!

— Неужели? А мне кажется, ты слишком сильно накрасилась, поэтому выглядишь старше меня.

Рианнон вскинула бровь и скрестила руки на груди. Я сделала то же самое, и теперь мы видели друг друга словно в зеркале.

— Зачем ты пришла сюда, Шеннон?

Хм, она решила сразу перейти к делу.

— Думаю, нам надо поговорить.

Черт, что за глупость я несу?

Рианнон рассмеялась.

— О чем мне с тобой разговаривать, училка? — бросила она, явно желая меня оскорбить.

Держи себя в руках. Вдохни, оставайся спокойной.

— Причин немало. У нас много общего, мне было бы интересно узнать тебя лучше. — Я не ожидала, что скажу подобное, но слова сами собой слетели с губ.

Рианнон прищурилась, отчего ее лицо все будто вытянулось. Я мысленно отметила, что никогда не стану так делать, иначе буду выглядеть ужасно.

— А мне не интересно. — По ее тону я поняла, что она врет мне. Или себе.

— Будто бы, — рассмеялась я. — Тебе так же любопытно, как и мне. Посмотри на нас! Мы же похожи, словно близнецы. Если растрепать мне волосы, накрасить так же и надеть такую шубу, как на тебе, нас ни один человек не отличит. — Я опустила руки. — Послушай, ведь ты тоже хотела бы задать мне несколько вопросов, верно? Лично у меня их несметное количество.

— Что значит «несметное»?

— Ну вот, первый вопрос. Это означает «бесконечно много». — Не дав ей заговорить, я ринулась в атаку: — А теперь у меня вопрос. — Я указала на Бреса, стоявшего в прежней позе, словно меня нет. — Что здесь делает твой парень?

Рианнон, немного расслабившись, вновь насторожилась.

— Он не парень, он мой слуга, поклявшийся мне в верности на крови. Он выполняет мои приказы.

— Звучит впечатляюще, но смысл мне не ясен. Не хочешь записаться на курсы американского английского, чтобы тебя лучше понимали?

На мгновение мне показалось, что она даст мне пощечину, о силе которой я знала от Аланны, но Рианнон спокойно ответила:

— Учту.

Затем, вытянув палец с бронзовым ногтем, она описала полукруг в воздухе, словно хотела обратить мое внимание на происходящее.

— Брес готовится к призыву.

Ох-ох, в этом нет ничего хорошего.

— И все же я не понимаю.

— О, я ведь забыла, ты ничего не смыслишь в магии, так что мы похожи только внешне. — Рианнон снисходительно улыбнулась. — Я вызываю защитника, а Брес станет сосудом, в котором тот будет пребывать.

— Бог мой! — Я не сразу поняла смысл сказанного ей. — Так ты считаешь, что Нуада и есть защитник?

— Нуада! Так зовут духа, который мне служит. А тебе откуда известно его имя?

— Я лично убила его в Партолоне! И он не добрый дух и защитник, он — настоящее зло. Ты вернула к жизни вождя демонов, едва не разрушивших твой родной мир.

— Значит, Нуада действительно силен? — задумчиво произнесла Рианнон. Она совсем не выглядела удивленной.

— Рианнон, ты меня слышишь? Ты обратилась к злу. Он не будет никого защищать. Зло разрушает жизни, а не охраняет. — По безразличному выражению ее лица я видела, что мне не удалось добиться желаемого и достучаться до ее души. Я выдохнула и выложила козырь: — И он убил твоего отца.

— Ложь! — крикнула Рианнон.

— Мне жаль, но твой отец погиб шесть месяцев назад, я была тому свидетелем. Фоморианцы напали на замок Маккаллан, когда жители того не ожидали. У них не было шанса спастись. — Я замолчала, чтобы унять дрожь в голосе. Совсем недавно я чуть не потеряла своего отца, и чувства Рианнон были мне понятны. — Я видела все благодаря Эпоне и Волшебному сну. Маккаллан достойно сражался, уничтожил немало тварей и умер, как герой.

С лица Рианнон сошли все краски.

— Ты призывала Нуаду, и он проник в этот мир в тот же момент, что и я, а потом принял меня за тебя. Он преследовал меня и явился домой к моему отцу. — Я выдержала паузу и произнесла, многозначительно глядя прямо ей в глаза: — Он едва не убил моего отца.

— Ты лжешь! — взвизгнула Рианнон. — Ты говоришь так, потому что не хочешь признать мою власть и могущество. Я сильнее тебя!

— Ты совсем дура? Какое мне дело до твоей силы? Я даже не собираюсь оставаться в этом мире. Меня бы уже сейчас здесь не было, если бы ты не вызвала это чудовище. Я в Оклахоме лишь потому, что мне надо навести порядок после тебя. В очередной раз.

— Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне, — угрожающе произнесла Рианнон. Такого выражения лица я никогда не видела в зеркале. Она внезапно стала совсем не похожей на меня, чужой и страшной.

— Послушай, Рианнон, ты ведь не в Партолоне, и я не твоя рабыня. Я буду говорить с тобой так, как считаю нужным, и ты меня не напугаешь. Я жалела тебя, особенно после того, как увидела твое прошлое. Эпона показала мне, почему в тебе столько ненависти. — Рианнон дернулась, будто от удара. — Ты ведешь себя так, что относиться к тебе по-доброму все сложнее. Проблема в том, что ты никогда ни в чем не знала отказа, поэтому твоя самоуверенность только растет. Ты превратилась в избалованную, наглую стерву. Будь ситуация не столь серьезна, я бы оставила тебя в покое и позволила выходить замуж и разводиться сколько угодно, пока ты наконец не поймешь, что тебе надо лечиться. Но ты осмелилась вызвать зло в этот мир и хочешь его разрушить. Возможно, тебе неизвестно, Рианнон, но в Оклахоме не бывает таких метелей и не выпадает столько снега. Это связано с магией, которой ты пытаешься управлять. — Я посмотрела ей в глаза и сделала шаг. — А теперь я хочу, чтобы ты отправила это чудовище обратно в ад или туда, где ему место.

— Хорошо, — ледяным тоном произнесла Рианнон, — я отправлю дух туда, где ему место, как ты говоришь. Смотри, училка.

Она резко отвернулась от меня и вскинула руки к небу. Я внезапно стала слышать безумное заклинание Бреса. Слова были мне непонятны, но их энергия заставила меня содрогнуться. Волосы у меня на затылке встали дыбом, я ощущала себя так, будто оказалась в центре урагана. Рианнон стала повторять то, что произносил Брес. Она заняла место рядом с ним, но так, чтобы не ступать за пределы круга. Не поднимая голову, мужчина протянул ей руки, и я увидела то, что лежало на его ладони. Даже в приглушенном свете меня поразил наводящий ужас блеск клинка.

«Вот черт», — прошептала я, не зная, стоит ли мне выбить нож из его рук или просто отвернуться, чтобы не стать свидетелем кровавого действа. Я не успела принять решение, когда Брес поднял голову и черты его лица на глазах стали меняться, будто он состоял не из человеческой плоти, а податливой, мягкой глины. Сначала рот и нос его исчезли, остались лишь сверкавшие ненавистью глаза, похожие на черные дыры. Затем и они стерлись, но появился рот, искривленный в диком оскале, черты стали меняться, являя лицо человека необыкновенной красоты. Я шумно сглотнула, несколько раз моргнула, и передо мной опять появился прежний Брес.

Рианнон наблюдала за происходящим с очевидным безразличием. Вырвав нож из его руки, она резким движением, будто Зорро, только сумасшедший и неуправляемый, резанула по груди Бреса, оставляя знак «Х». Кровь потекла по светлой коже, ее вид оживил действующих лиц, теперь они твердили заклинание громче и быстрее. Краем глаза я уловила шевеление тени, и внутри все похолодело, будто кровь застыла в жилах.

Черное облако рвануло вперед. Рианнон, вероятно, тоже его увидела, потому что развернулась следом за мной. Слова заклинания изменились.

— Нуада эирих мо дху! Нуада эирих мо дху! Нуада эирих мо дху!..

Фраза повторялась снова и снова, будто заклинило старую пластинку. Я во все глаза смотрела, как черное масляное пятно, которое и было Нуадой, стало увеличиваться в размерах и принимать форму. Из двух ответвлений сформировались руки, а на них когти, вниз вытянулись две колченогие конечности. Последними появились крылья. По лицу его пробежала рябь, и рот открылся, готовясь произнести слова.

— Я пришел по твоему зову, женщина.

Он смотрел на Рианнон, меня, похоже, он даже не заметил.

— Ценю твое послушание, — пропела Рианнон с милой улыбкой. — Приказываю тебе поселиться в теле моего слуги.

В воздухе пронеслось нечто похожее на смех.

— У тебя есть сила, чтобы вызвать меня, женщина, но этих капель крови мало, чтобы повелевать мной. — Он стал медленно к нам приближаться. — Держишь меня за идиота? — обратился он к Рианнон. — Я не намерен служить тебе, а вот полакомлюсь с удовольствием.

Рианнон отскочила и схватила меня за руку.

— Ты что делаешь? — закричала я, пытаясь вырваться, но не сводя глаз с Нуады. Мой крик его остановил.

— Вижу, вас двое, — прошипел он. — Это даже лучше, женщины. — Он издал такой дьявольский смех, что я едва не лишилась чувств.

Рианнон рванула мою руку и подняла над своей головой нож. Дальнейшее происходило так быстро, словно боги включили быструю перемотку наших жизней. Что-то кольнуло меня в бок, и в голове пронеслась мысль: «Она убила мою дочь!» Тело перестало мне подчиняться, я ощущала лишь липкое и горячее пятно крови. Колени подогнулись, сквозь серую ватную пелену до меня донесся истошный крик, и я узнала голос Клинта.

Не моргнув глазом, Рианнон разрезала толстую ткань надетой на меня куртки, уже пропитавшейся в этом месте кровью, выставляя напоказ рану на левом боку. Я онемела, будто превратилась в камень, не могла пошевелиться или закричать, когда увидела, как отвратительный язык Нуады тянется к ране.

— Теперь я могу повелевать тобой, — сказала Рианнон дрожащему от вида крови чудовищу. — Этой кровью мы связаны, я принесла в жертву часть себя, Избранной Эпоны и Верховной жрицы. Ты должен служить мне!

Ноги перестали меня держать, но Рианнон с неожиданной силой тряхнула меня и потянула вверх, чтобы Нуада мог меня видеть.

— Входи в тело моего слуги! — воскликнула она.

После ее слов тело Нуады стало превращаться в темное пятно, расползающееся на белом снегу поляны. Маслянистая жидкость ринулась в круг, и в тот же момент из-за кустов появился Клинт. Чернильное пятно скользнуло в тело Бреса и стало невидимым. Тот мгновенно замолк и поднял на Рианнон красные глаза.

— Шеннон! — услышала я издалека голос Клинта, хотя видела, что он стоит всего в футе от меня.

Я попыталась ответить, но Рианнон отпустила меня и повернулась к Клинту:

— Я должна была раньше догадаться, что ты здесь.

Сильные руки подхватили меня, закрывая собой.

— Что ты наделала, Рианнон? — Клинт стянул шарф и зажал им мою рану.

— И что мне надо было делать, раз ты выбрал ее? — с издевкой спросила та. — Ты всегда был слабаком, надеюсь, твоя дочь будет сильной в меня.

Клинт отпрянул, будто от пощечины.

— Дочь?.. Этого не может быть…

Рианнон рассмеялась:

— Почему не может? Хотя я еще не решила, оставить ли этого ребенка.

Клинт переложил меня на одну руку, второй залез под куртку, достал пистолет и медленно направил его на Рианнон. Глаза ее растерянно забегали, перемещаясь с Клинта на неподвижно стоящего Бреса.

— Надо было убить тебя в тот вечер, когда я понял, что ты за чудовище. — Клинт говорил спокойно, словно положение не было таким серьезным.

— Но ты не смог, — выпалила Рианнон. — Вместо этого ты предпочел заняться более приятным делом. Помнишь, как твой твердый член входил в меня? Не забыл, что мы еще делали той ночью? Твой член пульсировал, я обхватила его губами. Помнишь тот оргазм?

Клинт крепче прижал меня к себе.

— Еще вчера я, возможно, признал бы, что ты права. Я часто вспоминал часы, проведенные… — он краем глаза окинул фигуру Бреса, — вместе. Но я изменился. Мне удалось забыть тебя и всю грязь, в которую ты заставила меня погрузиться.

Я почувствовала, как напряглись его мышцы, когда он сильнее сжал пистолет.

— Лучшее, что я могу сделать для этого мира, — избавить его от тебя и твоего ребенка.

Я с огромным усилием дотянулась до его руки и потянула вниз. Клинт удивленно посмотрел на меня.

— Ты обещал, — с трудом произнесла я. Силы мне придавали мысли о том, что сейчас может произойти. — Ты поклялся…

По лицу Клинта было видно, что он борется с собой. Наконец он опустил оружие под грубый смех Рианнон.

— Слабак! Ты всегда таким был! Жалкое подобие того, кем мог бы стать. Ты ничего мне не сделаешь.

Рианнон подошла к границе круга, красные глаза Бреса обратились к ней.

— Нуада, — сквозь смех произнесла Рианнон. — Ты считал, что я не обладаю достаточной властью, чтобы тебе приказывать. И скажи теперь, кто из нас идиот?

— Я, госпожа, — ответил Брес голосом, лишь отдаленно напоминавшим прежний.

— И кому ты теперь подчиняешься?

Тело судорожно дернулось.

— Тебе, моя госпожа. — Тон его показался мне подозрительным, так снисходительно говорят с неразумным ребенком.

Внезапно Рианнон развернулась и хлестко ударила Бреса по лицу. От меня не укрылось, что воздух за кругом завибрировал, когда рука ее случайно пересекла невидимую границу. На бледной коже Бреса появился кровавый рубец. Обычная пощечина не может оставить такой след.

— Я научу тебя, как со мной разговаривать. С удовольствием научу.

Я ощутила, как напрягся Клинт, и перехватила его взгляд. Глаза его были напряженными и печальными. Похоже, он тоже знаком с методами Рианнон.

— Довольно, — тихо произнес он.

Не отпуская меня, он каким-то образом снял куртку и свитер, оставаясь только в джинсах и тонкой футболке. Свитер он положил на землю и устроил на нем меня, чтобы я не замерзла на холодном снегу. Сверху он накрыл меня все еще теплой изнутри курткой.

Его действия заставили Бреса отвести взгляд от своей госпожи, заметив это, Рианнон зло прищурилась. Клинт подошел к ней, и она посмотрела на него скорее удивленно, нежели зло.

— Ты тоже хочешь получить урок? — ухмыльнулась она.

— Не думаю, — ответил Клинт, поднял руку с пистолетом и выстрелил в Бреса прежде, чем я успела сообразить, что произойдет.

Выстрел был оглушительный, но много тише крика Рианнон. Во лбу его возникла черная дыра, он упал вперед, и на снегу появились большие красные капли.

— Нет! — завопила Рианнон, потом неожиданно умолкла и уставилась на Клинта. — Ты его убил, — странно растягивая слова, произнесла она. — Это невозможно было сделать в пределах круга.

Клинт пожал плечами:

— Тебе пора запомнить, что ты в Оклахоме, а не в Партолоне. В этом мире пули убивают везде.

— Особенно если стреляет шаман, — добавила я.

Клинт и Рианнон повернулись с таким удивлением, будто забыли обо мне. Рана причиняла боль, но я ощущала себя достаточно сильной, что было неплохо, значит, перед смертью я буду чувствовать себя, благодаря адреналину, нормальным человеком.

За спиной Рианнон стало конвульсивно дергаться тело Бреса. С тошнотворным хлюпаньем липкая черная тень выбралась наружу.

— Вот черт! — не сдержалась я.

На губах Рианнон появилась ехидная улыбка, потом она дико захохотала. Видимо, она действительно безумна.

— А что твои пули сделают с этим, шаман? — спросила она и обратилась к Нуаде: — Ты все еще подчиняешься мне, помни. Моя кровь удержит тебя рядом. — Она ткнула пальцем в сторону Клинта: — А теперь убей его.

Глава 6

Пятно реагировало на команды Рианнон медленно, но все же постепенно стало подниматься в воздух. Тело его вскоре сформировалось и обрело прежнюю форму. Я попыталась сесть. Мне надо добраться до дерева. Лучше всего, конечно, до одного из старых дубов у ручья, мне уже известно, какой они обладают силой. Однако они оба внутри круга, а между ними и мной разместился Нуада. Я с тоской посмотрела на ряд деревьев по краю поляны. Ближайшее, пожалуй, футах в ста от меня. Похоже, настало время для плана «Б».

Сжав зубы, я попыталась встать и, приподнявшись, сразу хлопнулась на попу. Кажется, ноги мне не помощники. Я открыла рот, чтобы позвать Клинта, но осеклась.

Он стоял, медленно поднимая руки, и бормотал при этом слова, которые я не могла разобрать. Я перевела взгляд на Рианнон. Странно, но она не обращала внимания ни на меня, ни на Клинта, а шла вдоль круга, почти ласково нашептывая Нуаде странное «мо муир-нинн». Через каждые несколько футов она останавливалась и разрезала острым носком сапога границу круга. Все это время она продолжала напевать.

Слова Клинта стали слышны лучше, и я подалась вперед. Аура его сверкала и пульсировала так сильно, что мне пришлось прикрыть глаза рукой. Ноги его стояли на ширине плеч, руки тянулись к небу, голова откинулась назад. В той же позе стоял Кланфинтан, готовясь к Превращению. И все же манера его пения очень отличалась от принятой в Партолоне. Каждое слово будто наносило удар, силу которого я отлично чувствовала. Я замерла и обратилась в слух.

— Я обладаю силой, недоступной пониманию.

Я призываю духов, поддерживающих мир, его стихии и все живое в нем.

Я повелеваю не словами, а бурей, снегом, дождем и яростью дикой природы.

Я взываю к духам, которых боятся люди, которые близко к нам и бесконечно далеко.

Я говорю нежно, чтобы даже малые дети не испугались, ведь я владею силой растущих деревьев, шелеста листвы, лучей солнца и распускающихся бутонов.

Я призываю ветер донести до меня эту силу.

Клинт резко повернулся вправо.

— Я призываю дождь донести до меня эту силу.

Он вновь развернулся.

— Я призываю огонь донести до меня эту силу.

Развернувшись в последний раз, он закончил описывать круг.

— Я призываю землю донести до меня эту силу.

Замолчав, Клинт огляделся, будто только проснулся и не понимал, где находится. Его сапфировая аура сверкала и переливалась, но на поляне все оставалось по-прежнему.

«Помоги нам, богиня», — мысленно молила я. Если не сработало то, что делал Клинт, мне надо скорее пробраться к деревьям, только они дадут нам силу противостоять Нуаде. Встав на колени, я поползла к краю поляны, надеясь остаться незамеченной. Я подняла голову, чтобы понять, как далеко еще до спасительного леса, и застыла в изумлении. У меня начались галлюцинации? Я потерла глаза, уверенная, что причина в ранении. Я мгновенно забыла о Клинте, Рианнон и даже о Нуаде и неотрывно смотрела на выстроившиеся плотными рядами деревья, защищенные кольцом кустов вокруг священной поляны.

Нет, это не галлюцинации. Это волшебство. Магия в Оклахоме.

Поворачивая голову, я оглядела поляну. Да, они повсюду. Из леса стали появляться фигуры. Из-за деревьев появлялись мужчины, кажется весьма преклонных лет, но лица их были так иссушены временем, что определить возраст невозможно. За каждым человеком следовало несколько духов — искрящиеся, полупрозрачные тела. Сначала их было сложно разглядеть из-за падающего снега, они почти сливались с белой пеленой, но воины продолжали двигаться вперед, и с каждой минутой тела становились плотнее, и я все отчетливее могла видеть их черты и поняла, что они достаточно молоды. К нам приблизились старейшины, и я услышала их ритмичное пение. Слов я не понимала, но воздействие их было схоже с призывом Клинта.

Духи молчали, но двигались все увереннее, словно отвечая на зов старейшин. Их боевые одежды были украшены перьями, колышущимися при каждом шаге. Кольцо воинов из живых и мертвых сужалось. Я с трудом оторвала взгляд от завораживающего действа, чтобы посмотреть на Клинта. От него исходила удивительно сильная и чистая энергия, и он также стал напевать вместе со старейшинами.

Я взглянула на Рианнон. Ее не занимало происходящее, она продолжала методично разрушать ею же самой созданный круг и ласково шептала что-то чудовищу в его центре. Она уже была близко к тому месту, с которого начала. Я осмелилась перевести взгляд на Нуаду и увидела, что его черное тело стало плотнее, передо мной была ожившая тень существа, которое победил Кланфинтан. Все его внимание было приковано к маленькому кусочку круга, которого еще не коснулась нога Рианнон.

Я ощутила легкое колебание воздуха, потом волна пробежала по моему телу, будто кто-то провел по нему пушистой метелкой для смахивания пыли. Ко мне подошли два воина, они стояли так близко, что я могла бы коснуться края их туник.

— Приветствуем тебя, Избранная.

Пронесшиеся в голове вихри звуков были совсем не похожи на голос богини, напоминавший больше перезвон колокольчиков.

— Благодарим за то, что помнишь о нас.

Я удивленно заморгала. Неужели это духи воинов с Наги-роуд? Они проследовали за живыми старейшинами к границе круга.

Рианнон разорвала носком сапога последний отрезок, торжествующе вскрикнула, отступая, и наткнулась на фигуру старца. От неожиданности она пошатнулась и точно упала бы, если бы индеец не поддержал ее.

— Отойди в сторону, ведьма. — Его голос был похож на шелест листвы. — Нам надо закончить свое дело.

Рианнон отскочила в сторону и стала изумленно оглядываться. Я и сама поразилась, как велико было вой ско бестелесных воинов, теперь оно заполняло всю поляну.

— Делай то, что он говорит, — неожиданно прошипел Нуада. — Я завершу начатое.

Стоило Нуаде занести лапу над кругом, как старейшины вновь начали петь, на этот раз слова звучали сурово и напряженно. Вскоре мое сердце забилось в такт их песне.

Нуада оскалился и зарычал. Оглядев войско духов воинов, он повернулся к Клинту.

— Вот ты где, шаман, — угрожающе произнес он. — Что ж, теперь мы закончим наш бой.

Он резко пересек границы круга, и я ощутила вибрации в рядах духов. Издав боевой клич, взлетевший к свинцовым облакам, воины сделали несколько шагов вперед, уменьшая кольцо.

Их напор остановил Нуаду.

— Мертвые меня не остановят. — Чудовище махнуло лапой, указывая на труп Бреса.

— В этом ты ошибаешься, — медленно произнес Клинт. — Брес — аберрированная личность из другого мира, вследствие этого он не мог влиять на тебя. Они же — павшие воины, защитники этого леса и мира. Я разбудил их… — Клинт улыбнулся. — Как и они меня когда-то. И мы изгоним тебя и все зло из нашего мира обратно в царство тьмы.

Со змеиным шипением Нуада двинулся на Клинта. Со скоростью, с которой не может двигаться ни одно земное существо, дух воина пронесся вперед и встал на пути монстра. Затем он метнул в него полупрозрачный топорик, который, к моему удивлению, не отскочил от черного тела, а врезался в него, нанеся глубокую рану. Не успел стихнуть мученический крик Нуады, как отрубленная конечность превратилась в пепел, растворившийся в воздухе.

Издав боевой клич, воины бросились на черную тень, и вскоре я слышала лишь крики Нуады, атакованного армией разъяренных духов.

Тишина наступила внезапно.

Воины исчезли, оставив после себя легкий дымок, как на дороге. На белом снегу, в том месте, где стоял Нуада, осталась лишь небольшая кучка пепла. Метель сразу стихла.

— Мы еще нужны тебе, шаман? — спросил один из старейшин.

— Нет, друзья мои, благодарю вас. — Аура Клинта по-прежнему переливалась сапфировым светом.

Однако старейшина удалился не сразу.

— Мое сердце радуется, видя, что рана Белого шамана исцелена. — Он произнес фразу с такой торжественностью, будто каждый звук ее обладал сокровенным смыслом.

Прищурившись, мужчина сделал шаг и принялся вглядываться в лицо Клинта. Мне пришла в голову мысль, что он легко может слышать и чувствовать его душу. Внезапно бровь изогнулась, взгляд стал тревожным.

— Подумай, сын, — очень грустно произнес он. — Ты должен хорошо знать, что за путь избрал. Он будет очень длинным.

Клинт удивленно вскинул брови, но быстро придал лицу прежнее невозмутимое выражение.

— Благодарю, Великий. Я запомню твои слова.

— Мы еще увидимся, Белый шаман. — Мужчина развернулся и уверенно зашагал в сторону леса.

— До свидания, отец, — произнес ему в спину Клинт.

Затем его внимание переключилось на меня. Присев рядом, он обнял меня и спросил с тревогой:

— Ты сможешь идти?

В его объятиях я сразу почувствовала себя лучше.

— Вот уж нет! — закричала Рианнон, бросилась на Клинта и занесла над ним зажатый в руке нож.

К счастью, у Клинта была хорошая реакция. Он выбил из ее руки нож так ловко, как умеют только хорошо обученные бойцы. Удерживая ее запястье, он наклонился поднять упавшее на снег оружие и посмотрел на женщину с улыбкой:

— Довольно, Рианнон. Я больше не стану терпеть твои выходки.

— Ты?! Ты?! Собрался диктовать, что делать богине? — визгливо крикнула она.

— Я бы никогда не осмелился, но ты не богиня.

Он произнес слова почти ласково, чем несказанно удивил меня.

— Врешь! — заорала Рианнон еще громче. — Я Избранная Эпоны, ее Любимое Воплощение, ее аватар. И я ношу дочь, дарованную мне Эпоной.

— Нет, — произнесла я. — Ты была Избранной прежде, но не теперь.

— Уж не думаешь ли, что это ты?

— Именно. — Поморщившись, я повернулась так, чтобы лучше видеть глаза Рианнон. — Именно я. Я не просила об этой чести. Сначала даже пыталась избавиться от такой миссии, да и теперь признаю, что почти ничего о ней не знаю. — Я села и расправила плечи, не обращая внимания на боль. — Однако я приняла дар Эпоны и выбрала Партолон. — Я поспешила задать вопрос прежде, чем она отреагирует на мое заявление: — Скажи, как называют тебя деревья?

Рианнон опешила:

— Деревья? Они должны не болтать, а укреплять мою силу.

Я покачала головой:

— Нет, они не передают тебе энергию. Ты взяла немного силы от земли, но деревья ничего тебе не передают. Рианнон, ты установила связь с Придери, а значит, предала Эпону.

— Эпона эгоистична и ревнива. Она дурачит меня, заставляя поклоняться только ей, но я сама хочу принимать решения. Почему я должна пресмыкаться перед этой богиней, когда есть и другие?

— Все же ответь, как называют тебя деревья? — повторила я вопрос.

— Никак не называют, — фыркнула Рианнон.

— А Шеннон они приветствуют и называют Избранной Эпоны, — сказал Клинт.

— Не может быть! — прошептала Рианнон.

— Да. Я сам это слышал. — Он посмотрел прямо в глаза Рианнон. Она буравила его взглядом, словно хотела проникнуть в мысли. — Избранная богини Шеннон, это признают в обоих мирах, кстати, это она беременна дочерью с благословения Эпоны.

Рианнон дернула головой.

— Богиня больше не говорит с тобой, — продолжал Клинт. — И уже давно. Так что, ты сама знаешь, все это правда.

Рианнон молчала и качала головой. Внезапно я почувствовала все ее страхи и мысли. Когда-то я и сама боялась того же.

— Мне жаль, Рианнон. — Я не кривила душой. В глазах стоящей перед нами женщины не осталось прежней самоуверенности, была лишь боль, тоска и грусть от потери.

Клинт отпустил ее руку, и она пошла прочь из круга, но споткнулась о корень вековых дубов и упала на землю. Рианнон даже не попыталась встать, она рыдала. Каждый всхлип отдавался в моем сердце, будто плакала я сама.

— Шеннон, милая моя. — Клинт присел рядом. — Ты сможешь дойти до дерева?

Сил говорить у меня не осталось, поэтому я просто кивнула.

— Но сначала я осмотрю рану.

Я зажмурилась и уткнулась лбом ему в плечо. Каждое движение причиняло жгучую боль.

— Прости, любовь моя. — Клинт поцеловал меня в лоб. — Не скажу, что ранение легкое, но, к счастью, основной удар пришелся на ребро. Мне надо остановить кровь, чтобы ты не потеряла слишком много.

— Было бы неплохо. — Оставаться в сознании мне было все труднее.

Клинт обмотал меня шарфом. Я старалась держаться, но, откровенно говоря, мне было больно, как никогда в жизни.

— Ты уверена, что сможешь идти?

— Если ты мне поможешь, — прошептала я.

— Я всегда готов тебе помочь. Ведь для этого я рядом.

Подхватив под руки, он поднял меня на ноги.

— О черт! Как больно. — Я с трудом дышала, все тело мгновенно покрылось потом.

— Я знаю, милая моя, знаю, — приговаривал Клинт, помогая сделать шаг. — Мы почти добрались. Деревья тебе помогут.

Я краем глаза отметила, что Рианнон лежит у подножья дуба, свернувшись и подтянув колени к груди. Клинт усадил меня и прислонил спиной к мягкому мху на стволе.

— Добро пожаловать, Избранная Эпоны, Любимица богини.

Как приятно слышать эти слова.

— Привет, — прошептала я, прижимаясь щекой к дереву. — Прошу тебя, помоги мне. Мне так больно.

— Мы слышим тебя, Избранная.

По телу побежало долгожданное тепло, и мне сразу стало легко и спокойно.

— О, благодарю тебя, великан.

Теперь я могла почти свободно дышать.

— Тебе лучше? — встревоженно спросил Клинт.

Я кивнула в ответ.

— Достаточно хорошо для путешествия в другой мир? — Голос его дрогнул.

Я подняла на него глаза и сразу поняла: если я скажу, что лучше бы мне остаться, пока рана не заживет, то уже никогда не смогу вернуться в Партолон. Я останусь с этим замечательным мужчиной, выйду за него замуж, и мы будем любить друг друга до конца жизни.

— Решение должны принять вы, Избранная. Ты и шаман.

Я откинула голову, прижимаясь к стволу.

«А есть ли у меня выбор?» — мысленно обратилась я к богине.

В этом мире я буду учительницей, у меня будет дочь и мужчина, который любит меня больше жизни. В Партолоне мое присутствие — гарантия спокойствия народа, они будут знать, что богиня милостива к ним и дарует им любовь.

Душа моя затрепетала, как крылышки колибри, давая понять, что ответ мне хорошо известен.

Я посмотрела на Клинта и произнесла:

— Достаточно хорошо для путешествия в другой мир. Он коротко кивнул:

— Теперь мы знаем, что делать. Я помогу тебе встать над ручьем, сам займу место напротив, а ты будешь звать Кланфинтана.

Я услышала ехидный смех Рианнон и насторожилась. Мы разом повернулись к ней, лежащей в прежней позе всего в нескольких футах от нас. Когда она подняла голову, волосы ее вздыбились, глаза стали стеклянными.

— Ты не сможешь вернуться.

Ее слова вызвали у меня приступ дрожи.

— Смогу. Однажды у меня почти получилось. Все испортило появление Нуады.

Взрывы смеха перемежались с рыданиями.

— Ты ничего не понимаешь, Избранная! — печально произнесла Рианнон. Она провела рукой по волосам и, кажется, стала приходить в себя. — Ты можешь вызвать своего кентавра на поляну, даже дотянуться до его руки, но вернуться без кровавого жертвоприношения тебе не удастся. — Она склонила голову набок и посмотрела на меня. — Спроси свою богиню, если мне не веришь.

Клинт быстро преодолел небольшое расстояние и присел рядом с Рианнон. Я удивилась его мягкости и спокойствию.

— Рианнон, мне не пришлось делать жертвоприношение, чтобы вытащить Шеннон сюда из Партолона. Я просто позвал ее.

Рианнон потянулась, приблизила лицо к Клинту, она выглядела как ребенок, решивший доверить тайну приятелю. Или любовница, открывшаяся мужчине.

— Я принесла жертву, — прошептала она. — Я вызывала Нуаду и делала это несколько раз во время каждой новой луны. Я чувствовала его присутствие, но не могла перетянуть сюда, хотя каждый раз все делала правильно. Что-то его не пускало.

— В ту ночь ты кого-то убила?

— Да. Поэтому и тебе удалось вытянуть ее сюда. — Она перевела взгляд на меня, и вместо прежней ненависти я увидела пустоту и усталость.

— А в ту ночь, когда Нуада здесь появился?

— Я убила второй раз, и Нуада попал в этот мир.

— Это не может быть правдой! — Я все больше нервничала.

Клинт не обратил на меня внимания. Он положил ладонь на щеку Рианнон, вторую руку прижал к дереву и закрыл глаза.

Аура его вспыхнула и потухла.

Клинт повернулся ко мне и сказал растерянно:

— Она говорит правду.

— Если нам нужна кровь, у меня из раны на боку до сих пор капает.

Рианнон покачала головой:

— Кто-то должен умереть. Я узнала эту историю еще в Партолоне. Придери рассказал Бресу, а Брес мне. — Рианнон побледнела так сильно, что на лице почти не осталось красок. — Трехликое Зло упивается видом смерти.

Я вспомнила, что Аланна рассказывала мне о неудавшихся попытках Рианнон поменяться со мной местами. Она тогда сказала, что «эксперименты» были связаны со смертью. А сущность Придери мне была теперь хорошо известна.

— Что ж, надо найти животное, — заключила я. Муки невинного существа для меня ужасны, но это лучше другой возможной альтернативы.

— Этого мало. — Рианнон многозначительно посмотрела на меня. — Если переходит человек, жертва должна быть человеческая.

Я беспомощно посмотрела на Клинта. Он медленно кивнул.

Я никогда не смогу вернуться. Никогда! Осознание обрушилось на меня ледяной волной. По щекам потекли слезы.

«Значит, такой выбор ты мне предоставила? — мысленно обратилась я к богине. — Это не имеет ничего общего с тем, чего хотели мы с Клинтом».

— Ты сама приняла решение вернуться, Избранная. Но выбор, отправлять ли тебя, остается за шаманом.

Ответ богини был предельно ясен.

Рядом со мной что-то зашевелилось, и я ощутила, что Клинт прижался к моему левому боку, где кровоточила рана. Следом он потянул за руку Рианнон. Она не сопротивлялась, просто покорно встала рядом. Я подумала, как смешно мы, наверное, смотримся со стороны, ведь Клинт зажат с двух сторон совершенно одинаковыми женщинами.

Я вопросительно посмотрела на него, но в глазах увидела лишь грусть и решительность. Внезапно мне стало страшно.

— Это мой выбор, Шеннон. Никогда не забывай.

Не успела я задать резонный вопрос, как он повернулся к Рианнон и заговорил.

— Ты же понимаешь, я не могу оставить тебя здесь одну, — произнес он почти ласково. — Это было ошибкой с самого начала. Ты была предоставлена самой себе, от этого и все неприятности.

Рианнон молчала, но подняла на него глаза и кивнула. Клинт улыбнулся:

— Отныне я всегда буду рядом с тобой и нашей дочерью. Всегда. — Он повернулся ко мне: — Теперь я все понял. Помнишь, ты просила меня пожалеть ее? Но ей нужна не жалость, а сострадание. С ней рядом постоянно должен быть человек, направляющий и сдерживающий ее, чтобы она не причинила вред людям или себе. И ребенку, которого носит. В конце концов, она лишь худшая часть тебя. — Он провел ладонью по моей щеке. — Разве я могу не любить ее, милая моя Шеннон?

Клинт сунул руку глубоко в карман куртки и вытащил нож Рианнон.

— Клинт? — растерянно произнесла я.

— Тсс, ведь решаю я.

Он потянул к себе Рианнон и обнял за плечи так, чтобы тела их соприкасались очень плотно. Быстрым движением Клинт приставил лезвие ножа к месту чуть ниже своего левого уха. Не успела я пошевелиться, как он провел сверху вниз, разрезая шею с двумя главными артериями, которые проходят там очень близко к коже.

— Клинт! — закричала я. Мне не верилось, что все происходит на самом деле.

Отбросив нож, он упал на колени у дерева и оперся рукой о ствол. Голова его поникла, поток темной крови разливался по телу, отбрасывая брызги на Рианнон. Она всхлипывала, пытаясь вырваться.

Я попробовала сделать шаг, но Клинт остановил меня стекленеющим взглядом.

— Не надо, — прохрипел он. — Так должно было случиться.

Глаза его закрылись, но аура пульсировала и светилась очень ярко. Внезапно рот его открылся, и последние слова взлетели к небу в обоих мирах:

— Кланфинтан, приди!

Покрытый мхом ствол под моей ладонью дрогнул. Клинт с трудом подался вперед, и я видела, как он надавил на ствол, поглотивший его плечо и часть тела сопротивляющейся Рианнон. Он с трудом повернул голову, и наши взгляды встретились. Лицо Клинта было белее бумаги, и брызги крови выделялись на нем особенно четко. Он протянул руку.

— Пойдем. — Губы его едва шевелились.

Я сжала его уже холодную руку и позволила затащить себя в дерево.

Звуки стихли, и время остановилось. У меня возникло ощущение, что мы погрузились в невероятно плотную толщу воды. Клинт двинулся вперед и потянул за собой Рианнон и меня. Я видела перед собой только кровавый след, кажется, даже не могла дышать. Из глубины души поднималась паника.

Думай о Кланфинтане! — услышала я голос богини и машинально подчинилась. Я закрыла глаза, чтобы не видеть Клинта и Рианнон, постаралась забыть о боли в левом боку и принялась думать о любимом муже. О его гладкой, приятно пахнущей коже, веселом смехе, могучей силе и нежности. О том, что он отец моего еще не рожденного ребенка.

В кромешной тьме перед глазами завибрировал сапфировый шар. Свет этот исходил не от Клинта. Я ощутила, как из него тянется ко мне рука. Я обернулась и увидела, что обе руки Клинта крепко прижимают к себе Рианнон. Она неотрывно смотрела на него, будто они были счастливыми любовниками. Рианнон подняла руки и положила их на плечи Клинта. Их окружили потоки крови, смешавшиеся с цветом синей ауры, и она стала медленно менять цвет. Я увидела сначала малиновый, потом пурпурный — да, глубокий и благородный пурпурный. Именно такой цвет окаймлял мою серебристую ауру.

Клинт почувствовал мой взгляд, его чуть приоткрытые глаза смотрели теперь прямо на меня. Губы зашевелились, и я услышала ставшее знакомым: «Шеннон, моя милая». Затем глаза его закрылись, а голова упала на разбросанные по плечу волосы Рианнон.

Темнота стала более плотной, и я попыталась найти взглядом светящийся синий шар. Рука была еще там. Не раздумывая я ухватилась за нее, собрав, кажется, последние силы. Меня выбросило из жидкого темного потока, и я почувствовала, что лежу на твердой земле. Тело мое тряслось с невероятной силой, и я решила, что это агония.

Приступ кашля закончился рвотой, в ушах нарастал оглушающий набатный звон. Я глубоко и часто вдыхала воздух, словно легким его отчаянно не хватало, при этом мне было холодно и жарко одновременно.

«Вероятно, это шок», — подумала я.

Я ничего не видела и не слышала, даже собственного крика от невыносимой боли. Внезапно сильные руки оторвали меня от земли. Они убаюкивали меня, но у меня было такое ощущение, что меня забросили в космос. Голова упала в сторону, и я узнала знакомый аромат кожи, теплой травы, лошади и мужского тела.

«Вот я и дома», — успела подумать я, прежде чем потерять сознание.

Глава 7

Вокруг меня была кромешная темнота. Первая поразившая мысль, после того как я прислушалась к себе, была о том, что мне не больно.

Разве меня не ранили ножом?

Ничего подобного я не чувствовала. Я вообще ничего не чувствовала. «Может, я в коме?» — определила я с той же уверенностью, с которой раньше диагностировала у себя шок.

Трепет внутри прошел, будто порхавшая стая птиц расселась по веткам отдохнуть. Почему же так темно? И мне не страшно, хотя должно было. Я представляла себе человека в коме, как существо в полном сознании, запертое в клетке почти неживого тела; хочется кричать, но связаться с внешним миром невозможно.

Сейчас у меня точно нет связи с миром, но меня это не расстраивает. Мне было легко и спокойно, так бывает в теплой ванне, когда вода смывает все тревоги и растворяет мрачные мысли. Я совсем не против остаться здесь ненадолго, что, как известно, в Оклахоме может означать разный по продолжительности отрезок времени от…

Шеннон, милая моя.

Ласковые прикосновения нарушили мое уединение. Кто это? Несколько мгновений вопрос крутился в моей отказывающейся работать голове. Слова такие знакомые, но вызывают и приятные чувства, и не очень.

Как же сложно сосредоточиться, как много надо приложить усилий…

Шеннон, милая моя девочка. Пора просыпаться.

«Клинт», — врезалось в мой уставший мозг. Меня окутала волна нежности при воспоминании о нем, но быстро отхлынула, оставив неприятный осадок.

Клинт мертв.

Часть каждого из нас живет вечно.

Перед глазами сверкнуло лезвие, выпустившее наружу поток крови, уносящей из тела жизнь.

Нет! Я поспешила переключиться от грустных мыслей на созерцание успокаивающей темноты.

Ты не должна сдаваться. Неужели все это было напрасно?

Мне очень тяжело. Лучше просто парить в бессознательном состоянии.

Ты хочешь убить свою дочь?

Это уже слишком. Что он себе позволяет? Гнев растормошил меня. Туман в голове стал рассеиваться, теперь мне думалось легче. Разумеется, я не смогу убить дочь! Не надо путать меня с Рианнон.

Я глубоко вздохнула, и боль острием пронзила левый бок.

Вот так, моя девочка. — Голос стал затихать.

Живи ради меня, Шеннон. Я хочу, чтобы ты жила…

Меня стало вытягивать из темноты, словно из глубокого колодца.

Во рту было сухо, как в пустыне. Черт, как хочется пить.

Веки задрожали, приподнялись, чтобы увидеть размытую картину, будто в кривом зеркале. Я заморгала, фокусируя зрение. Слава богине, что я не в черном туннеле.

Я глубоко вздохнула.

Черт, как же больно.

Пятна света сливались и вновь разбегались перед глазами, не желая удерживать четкую картину. Однако моргание помогло. Светящиеся точки замерли. Наконец я поняла, что это свечи. Очень много свечей. Без них комната была бы совсем темной. Дюжины подсвечников с восковыми потеками и еще больше толстых свечей в выступах мраморных стен. Я услышала треск — где-то сбоку ярко горел камин.

В комнате действительно было тепло. Откровенно говоря, если не считать причинявшей боль раны, сухости во рту и ноющей тяжести в бедре, я чувствовала себя вполне прилично. Определенный дискомфорт, но все не так плохо. «И комната хорошо знакома», — подсказал внутренний голос.

Ну конечно, я в своей спальне. В Партолоне! На самом деле меня не было здесь чуть больше недели, а кажется, несколько десятилетий. Разница лишь в том, что обычно я не зажигала столько свечей и любила, чтобы в комнате было много душистых цветов, что доставляло дополнительные хлопоты моим служанкам. Что ж, сейчас почти зима, возможно, им не удалось найти цветущие растения. В их усердии я не сомневалась. Девушки носятся весь день, не присев, возможно, таким образом они согревались, ведь одежды на них немного. Надо сказать им, что в зимнее время вполне можно обойтись какими-нибудь предметами искусства и ароматными свечами. Богиня знает, что я не люблю нагружать служанок всякой ерундой.

Черт возьми, что они положили мне на бедро? Я повернулась посмотреть, и сердце радостно забилось. На матрасе, любовно называемом нами зефиром, лежал Кланфинтан, устроив голову у меня на бедре. Лица его я не видела, но по ровному дыханию поняла, что он спит. В реальности он выглядит намного крупнее, чем в моих воспоминаниях. Интересно почему? Я улыбнулась своим мыслям. Подняв руку, я провела по шелковистым черным волосам. Муж вздрогнул и резко повернулся ко мне. Как я могла подумать, что смогу жить без него?

— Ты проснулась? — спросил он похоронным голосом, очень меня удивившим.

Не в силах говорить, я кивнула. Слезы полились по щекам.

Кланфинтан приподнялся на руках и внимательно посмотрел на меня.

— Кто ты? — неожиданно спросил он.

Я похолодела.

— Что значит, кто я? — Может, недавно ему пришлось сражаться, и он получил травму головы? Это бы объяснило глупый вопрос. Впрочем, никаких признаков травмы я не заметила. Только он немного похудел, и вокруг выразительных глаз залегли тени. Кажется, в волосах чуть больше седины, но в остальном он прежний муж-кентавр. Я глубоко вздохнула, поморщившись от боли. — Черт, это же я! Или ты решил, к вам прискакал на лошади Джон Вейн? Черт, я прошла через адовы муки, чтобы вернуться, а ты меня не узнаешь?

Мужчины все бывают чудовищно бестолковы, даже если они наполовину лошади.

Услышав мои слова, Кланфинтан просиял.

— Шеннон! — восторженно закричал он, и в ту же секунду в комнату ворвалась целая толпа.

Во главе шествовала Аланна, за ней радостно визжащие служанки.

«Слава богине, она жива», — подумала я, с нежностью разглядывая подругу. В руках у нее был огромный букет роз.

Вот и цветы. Но Аланна могла бы передать их девушкам, ведь в мое отсутствие она руководит ими. Перед моим ложем служанки присели в реверансе. Все они были в слезах, но счастливо улыбались.

— Привет, дорогая моя подруга, — сказала я Аланне дрожащим голосом.

Она накрыла рот ладонью, будто сдерживая рыдания, и прижала букет к груди. Неожиданно для меня Аланна рассмеялась.

— О, Риа! Когда расцвели розы, я сразу поняла, что ты к нам вернешься.

Я посмотрела на нее с подозрением. Они что, с ума тут все сошли, пока меня не было?

Мне ответил Кланфинтан:

— После того как ты исчезла, цветы завяли, а бутоны и почки высохли. Солнце не выходило из-за облаков, даже птицы замолкли. — Он поцеловал мне руку.

По спине побежал холодок, когда я осознала смысл его слов. Следом пришло четкое осознание того, что я приняла верное решение. И Клинт тоже.

Партолону нужна Избранная.

Аланна утерла слезы, передала букет стоящей рядом девушке и подошла к изголовью моего ложа. Хлюпая носом, она принялась поправлять мои разметавшиеся кудри.

— Добро пожаловать домой, миледи, — произнесла она, целуя меня в лоб.

— Добро пожаловать домой, Любимица Эпоны! — наперебой вторили ей служанки.

Я же не сводила глаз с мужа. Он склонился, осторожно взял меня на руки и нежно прижал к груди.

— Со счастливым возвращением домой, любимая. — Его бархатистый голос ласкал мою душу, каждая частичка меня трепетала в тот момент от счастья, как никогда в жизни.

Эпилог

— Если твоя кобыла занервничает, мы сразу вернемся, — произнес, кажется, в миллионный раз Кланфинтан.

— Хорошо, — легко согласилась я.

— Я не шучу, Риа, — строго добавил он и принялся бурчать себе под нос: — Сам не понимаю, как я позволил тебе вернуться к этой богиней забытой…

— Разговор с самим собой — признак старости, — произнесла я, стараясь сохранить невозмутимое лицо.

Муж фыркнул, выбрасывая струю воздуха через нос, и отвел страдальческий взгляд.

Я наклонилась вперед и зарылась руками в серебристую гриву Эпи.

— Ты ведь не нервничаешь, моя девочка?

Эпи навострила уши и тихо заржала в ответ.

— Видишь! Эпи подтверждает, что все в порядке.

На Кланфинтана, однако, мои слова не подействовали.

— Вы тоже будьте начеку! — бросил он через плечо двум следовавшим за нами кентаврам.

Я оглядела Викторию и Дугала и закатила глаза. Можно подумать, им больше нечем заняться, как меня охранять.

— Эпона подтвердила, что никакой опасности нет. — Я постоянно твердила ему это, точно мантру.

— Угу, — кивнул Кланфинтан.

— Войдем в лес здесь, — вмешалась в разговор главная охотница. Она была напряженной и серьезной. Прежде чем ступить на тропу, она достала из сумки на спине арбалет и вставила стрелу. Кланфинтан и Дугал обнажили мечи.

Мы с Эпи вздохнули и последовали за ними. Сильный удар изнутри в правый бок заставил меня изогнуться в седле. Уверена, это была крошечная пяточка. Я вернулась в Партолон четыре месяца назад, и за это время меня стало больше, кажется, раза в четыре. Отвращение к еде исчезло, и теперь я сметала все подряд.

Подходил к концу январь. Зима была мягкой, и казалось, мы вот-вот станем свидетелями наступления весны, но сегодняшний день выдался неожиданно морозным. Я подняла ворот плаща, в который укутала меня заботливая Аланна. Кланфинтан сбавил темп и вскоре шел рядом со мной и Эпи.

— Я не понимаю, почему тебя не удовлетворил ритуал, который мы совершаем каждую полную луну в честь павших воинов-индейцев?

Он очень забавно произносил название незнакомого народа.

Я сдержала данное слово и не забыла о воинах с Наги-роуд. В каждое полнолуние мои служанки приносили в дар мед и вино, а также танцевали и пели гимны в их честь. Надеюсь, герои об этом знают.

Однако сегодня я думала не о воинах.

Сначала я боялась даже мельком вспоминать о Клинте. Просто вычеркнула этого человека, будто его никогда не было в моей жизни. Одна мысль о том, как он ушел, уводя с собой Рианнон, бередила незаживающую рану в душе, которая была пострашнее той, что на теле.

Со временем рана на боку зажила, душа успокоилась, и я уже могла думать о Клинте, не впадая в тоску. Первый сильный снегопад в Партолоне напомнил мне о нем. Каждый раз, когда со мной говорили деревья, я слышала отзвуки его голоса.

И я не могла заниматься любовью с мужем. Когда он совершил Превращение и предстал в человеческом образе, я сразу вспомнила Клинта. Горе навалилось на меня с такой силой, что я рыдала не переставая. Кланфинтан поспешил опять стать кентавром и долго успокаивал меня, заключив в объятия.

Больше он не пытался заняться со мной любовью.

Муж деликатно кашлянул, и я поняла, что он ждет моего ответа.

— Сегодняшний ритуал в честь Клинта, а не воинов.

— Я решил, что ты взяла нектар, чтобы помянуть павших воинов.

— Нет, — резко ответила я. Мне было тяжело говорить с мужем о Клинте. — Это для него. Настало время вспомнить и признать все, что случилось. Он пожертвовал жизнью ради меня и не должен быть забыт.

— Как пожелаешь, Риа.

— Может, он меня услышит. — Голос мой дрогнул. — Я ведь даже не поблагодарила его. — Я подняла глаза на Кланфинтана, ожидая увидеть поддержку и понимание.

— Поверь, я каждый день благодарю его, — тихо сказал кентавр.

Я кивнула. Если он еще что-то скажет, я точно расплачусь.

Кланфинтану я поведала в деталях обо всем, что случилось в Оклахоме, но не без купюр. Я убрала из рассказа то, что может причинить боль и мне, и ему. Однако муж отлично знал, что Клинт отдал жизнь, чтобы я могла вернуться в Партолон, в мир, которому была нужна. Я уверена, что и без моего подтверждения Кланфинтан понимал, что Клинт меня любил. А я его. Недавно я ощутила возрастающую потребность вернуться на священную поляну. Это своего рода паломничество я была обязана совершить. Хочется верить, что прошедшие два месяца исцелили мою душу, и у меня хватит сил наконец избавиться от боли и поставить точку.

Возможно, мне даже удастся простить себя.

— Мы добрались до поляны, — известила возглавлявшая шествие Виктория.

За ней шел Дугал, затем Эпи со мной и Кланфинтан рядом.

Я притормозила кобылу и окликнула Вик. Они с Дугалом повернулись и удивленно посмотрели на меня.

— Я должна войти на нее первой. — Не дожидаясь возражений, я предупреждающе подняла руку. — Богиня уверяла меня, что все будет хорошо. — Эпона не просто утверждала, она призывала меня отправиться в путь. Кланфинтан открыл рот, но я выложила козырь: — Я не сделаю ничего, что навредит нашей дочери.

— Я пойду с тобой, — вздохнул он.

Я кивнула.

— Виктория и Дугал, не отставайте. — Кентавры пропустили нас вперед, напряженно оглядываясь.

Я прошла сквозь полосу деревьев, окружавших поляну, и невольно на мгновение закрыла глаза. Окинув взглядом открывшуюся картину, я первым делом посмотрела на вековых красавцев, чьи зеленые кроны закрывали небо. Даже сейчас, зная, что увижу, я испытала легкий шок от яркого цвета листвы. Подойдя ближе, я отметила, что зеленые шапки колышутся от легкого ветерка, и, опустив голову, скользнула взглядом по стволам, покрытым плотным мхом.

Краем глаза я уловила едва заметное движение и взмолилась, чтобы это была не та черная маслянистая тень. Приглядевшись к земле под деревьями, я невольно вскрикнула.

— В чем дело, Риа? — Кланфинтан подался вперед.

— Нет, ничего страшного, не волнуйся. Напротив, посмотри, какое чудо! — Я обвела рукой поляну. Вся она была укрыта ковром синих полевых цветов и переливалась всеми оттенками сапфирового. Поднимавшийся в воздух аромат был изысканнее лучших творений парфюмеров.

— Не помню, чтобы они здесь раньше росли, — растерянно произнес Кланфинтан.

— Они и не росли. — Я чуть не задохнулась. Поляна его не забыла и сделала подарок.

Мы подошли ближе к дубам. Муж осторожно поднял меня и поставил на землю. Я достала из сумки на боку Эпи бутылку с красным вином с добавлением трав и меда и направилась к деревьям.

Тяжело переведя дыхание, я сглотнула комок и постаралась прогнать страх. Сейчас со мной ничего не случится. Мне показалось, что дубы стали красивее, чем прежде, выше, величественнее и сильнее. Я сразу поняла, к какому дереву должна прикоснуться. Цветы затрепетали, словно указывая дорогу. Внезапно я споткнулась о корень дерева и едва не упала.

Великая богиня! Ведь именно здесь споткнулась и упала Рианнон.

— Ты в порядке, Риа?

Я внезапно осознала, что не дышу, открыла рот, набрала в легкие воздуха и пожала руку мужа.

— Вернулись призраки прошлого. — Я постаралась улыбнуться и осторожно перешагнула корень.

Ствол дерева был таким толстым, что его не смогли бы обхватить и пять человек, если бы взялись за руки. Его брат-близнец, возвышавшийся на другом берегу ручья, ни в чем не уступал ему.

Откупорив бутылку, я плеснула немного жидкости на землю у основания ствола, затем стала обходить дерево по кругу, продолжая лить нектар на землю. На ум внезапно пришли слова, и я стала произносить их нараспев:

Я вспоминаю о тебе, когда слышу порывы ветра в лесу и шелест листьев. Когда вижу лучи солнца, опускающиеся на землю. Мысли о тебе навевают распускающиеся бутоны цветов и набирающие силу деревья. Я думаю о тебе, когда глаза с восхищением смотрят на нечто прекрасное и благородное.

Я обошла дерево и вернулась на место, с которого начала. Поддавшись порыву, я положила руку на ствол.

Мне не надо было поворачиваться к мужу, чтобы понять, как он мгновенно напрягся и невольно подался вперед.

— Добро пожаловать, Избранная богини, — прозвучал знакомый голос.

— Здравствуй, — прошептала я. — Мне… я… пришла…

— Потому что помнишь, Возлюбленная шамана.

Я невольно вздрогнула. Кланфинтан поспешил встать рядом.

— Да, я помню.

— Я чувствую, как тебе больно.

Чтобы сдержать слезы, мне пришлось закрыть глаза. А я решила, что рана зажила. Как глупо!

— Да, — кивнула я.

— У шамана к тебе послание, Избранная.

Сердце забилось так сильно, что стало трудно дышать. Клинт хочет поговорить со мной?

— Приготовься, — пронеслось в голове.

Я сосредоточилась, готовая слушать. Но то, что я почувствовала горячими ладонями, поразило так сильно, что я едва не вскрикнула. Это были не слова, чувства или даже мысли, а любовь. Поток любви, напомнивший мне одну ночь почти два месяца назад, когда богиня исцелила человека, послав любовь через мои руки. Я поняла, что принесенная жертва не лишила Клинта исцеления, а, напротив, помогла его завершению.

— Благодарю, — всхлипнула я. — Спасибо, Клинт.

Постояв несколько минут, я подняла на Кланфинтана абсолютно сухие глаза.

— Все в порядке, Шеннон? — спросил он.

Муж крайне редко называл меня настоящим именем, и я поняла, что его волнует не только мое состояние в данный момент.

Я подошла и прижалась к его груди. Он нежно обнял меня за плечо.

— Да, Кланфинтан, все хорошо.

Впервые после возвращения в Партолон я произнесла эти слова без оттенка боли или вины. Лицо мужа озарила улыбка.

— Тогда возвращаемся домой, моя милая Шеннон?

Я удивленно посмотрела на него. Слышать эти слова от Кланфинтана было странно. Он накрыл мой рот поцелуем, оставив вопрос незаданным.

Есть вещи, о которых лучше не спрашивать, Возлюбленная, — пронеслось в голове.

Конечно, она, как всегда, права. Я прижалась к мужу и ответила на его поцелуй со страстью любящей жены и подруги.

Взявшись за руки, мы подошли к Эпи и двум ожидавшим нас кентаврам. Вокруг витал благословенный аромат синих цветов. Звуки приветственного ржания Эпи смешались с шелестом листвы на дубах, и поляна отозвалась, разнося эхом весть о возрождении жизни.

Благодарность

Хочу выразить благодарность команде издателей, особенно Мэри-Терезе Хасси, Стейси Бойд и Адаму Уилсону за создание такой замечательной книги! Мне было приятно с вами работать.

Отдельная благодарность моему агенту и подруге Мередит Бернштейн.

Папа, спасибо тебе, что позволил мне использовать в книге тот страшный момент, когда ты провалился под лед и едва не погиб. Я знаю, воспоминания об этом случае вызывают у тебя неприятные чувства.

Я сердечно благодарю всех поклонников романа «Богиня по ошибке», ждавших продолжения долгих пять лет.

Мои читатели самые лучшие!

Примечания

1

Спок — персонаж научно-фантастического телесериала «Звездные войны».

(обратно)

2

Рипван Винкль — герой одноименной новеллы Вашингтона Ирвинга.

(обратно)

3

Хью Джекман — голливудский актер австралийского происхождения, обладатель «Золотого глобуса».

(обратно)

Оглавление

Часть первая

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

Часть вторая

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Часть третья

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

Эпилог

Благодарность Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg