«Темное удовольствие»

Темное удовольствие (fb2) - Темное удовольствие [litres] (пер. Анна Евгеньевна Прохорова) (Владыки Преисподней (перевод litres) - 3) 1195K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джена Шоуолтер

Джена Шоуолтер Темное удовольствие

The Darkest Pleasure Copyright © 2008 by Gena Showalter «Темное удовольствие»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018

* * *

Посвящается Кемми Толберт, удивительной женщине, которая обожает книги, как и я

Глава 1

Рейес стоял на крыше крепости под Будапештом, на высоте пятого этажа, шатко балансируя на узком выступе. С неба на него проливался красно-желтый лунный свет. Словно кровь, смешанная с призрачным золотом, этот свет оставлял свежие раны на бесконечном пространстве черного бархата.

Он зачарованно смотрел на мрачную, зовущую пустоту, разверзшуюся внизу; манящая земля внизу, казалось, распахивала навстречу ему свои объятия.

«Тысяча лет, и я по-прежнему обречен на это». Ледяной ветер развевал его волосы, обжигал обнаженную грудь, ненавистную выжженную на его шее бабочку, напоминая о пролитой крови. Но не его крови. Крови друга. Каждое легкое прикосновение к этому призрачному свидетельству жизни и смерти было подобно раздуванию обжигающего пламени его вины.

Сколько раз он приходил сюда, вспоминая и жалея о том, что произошло. Сколько раз он молил об освобождении, об облегчении ежедневных мук и успокоении демона в его душе, который и был виной всему… освобождении от его потребности в самоуничтожении.

Но его молитвы всегда оставались без ответа. И так будет всегда. Он навсегда останется таким. И его муки лишь усилятся. Когда-то бессмертный воин, служивший богам, теперь он стал Владыкой Преисподней, одержимым одним из множества демонов, ранее запертых в Дим-Униаке. От славы к бесчестью, от любви к презрению. От счастья к бесконечному страданию.

Он стиснул зубы. Смертные считали Дим-Униак ларцом Пандоры, он же знал его как источник вечного падения. Он и его друзья дерзко открыли его много веков назад и теперь в наказание сами стали вместилищами, в каждом из которых обитал демон.

«Прыгай», – настаивал демон Боли. Его постоянный спутник.

Соблазнительный шепот в глубине души, темная сущность, жаждавшая чудовищного зла. Сверхъестественная сила, с которой он боролся каждую минуту каждого проклятого дня.

«Прыгай».

– Подожди.

Еще несколько секунд ожидания, мыслей о том, что все его кости разобьются вдребезги. Он улыбнулся при мысли об этом. Острые как бритва осколки костей распорют его поврежденные органы, и они лопнут, как наполненные водой шары; его кожа порвется от хлынувшей жидкости, и на этот раз вытекающая из него жизненная сила будет принадлежать ему. Агония, блаженная агония охватит его.

Однако это продолжится недолго.

Его улыбка медленно растаяла. Через несколько дней, а то и часов, если ему не удастся причинить себе безвозвратный вред, его тело полностью исцелится. Он очнется совершенно здоровым, а Боль вновь требовательным голосом заговорит в его душе, и голос этот будет невозможно заглушить. Но на несколько благословенных секунд, прежде чем его кости начнут срастаться, а кожа восстанавливаться, до того, как его кровь снова забурлит в венах, он ощутит нирвану. Истинный рай. Неописуемый восторг. Он растворится в невероятном удовольствии, пришедшем вместе с болью – его единственным источником удовольствия. Демон довольно замурлычет, опьяненный неописуемым ощущением, а Рейес испытает блаженный покой.

На краткий миг. Это всегда продолжается лишь мгновение.

– Мне не нужно лишний раз напоминать о быстротечности моего покоя, – пробормотал он, пытаясь задавить тоскливую мысль. Он знал, как быстро пролетало время. Порой год длился не дольше дня. А день – не дольше минуты.

И все же иногда эти краткие мгновения казались ему бесконечностью. В этом и заключалось одно из множества противоречий жизни Владыки Преисподней.

«Прыгай, – напомнил демон Боли. А затем более настойчиво потребовал: – Прыгай! Прыгай!»

– Я уже сказал. Дай мне несколько секунд. – Рейес снова бросил взгляд вниз.

Остроконечные камни бликовали в кровавом лунном свете, прозрачные лужи вокруг них подернулись рябью от ветра. Розовый туман, словно призрачные пальцы, все настойчивее толкал его вперед.

– Вонзив клинок в горло врага, ты убьешь его, – сказал он демону, – но когда все кончено, тебе больше нечего ждать.

«Прыгай!» Команда прозвучала раздраженно, нетерпеливо и горячо, словно у ребенка в приступе гнева.

– Скоро.

«Прыгай, прыгай, прыгай!»

Да, порой демоны действительно напоминали капризных детей. Рейес провел пальцами по спутанным волосам, выдрав несколько прядей. Он знал лишь один способ унять свою вторую половину. Послушание. И не понимал, почему пытался противостоять демону, и наслаждался моментом.

«Прыгай!»

– Возможно, на этот раз ты отправишься в ад, – пробормотал он. Это то, чего он желал. Наконец он раскинул руки. Закрыл глаза. Наклонился…

– Спускайся-ка оттуда, – раздался голос у него за спиной.

Рейес резко открыл глаза в ответ на нежеланное вторжение. Он выпрямился, но не обернулся. Он знал, почему Люсьен здесь, и ему было стыдно посмотреть в глаза другу. И хотя воин понимал, через что ему приходилось проходить по вине своего демона, невозможно понять то, что он сделал.

– Таков план – отправиться вниз. Уходи, и я все доведу до конца.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – В голосе Люсьена не было и намека на смех. – Мне необходимо поговорить с тобой.

Внезапно воздух наполнился влажным запахом роз, плотным и ароматным и таким неожиданным во тьме зимней ночи, что Рейесу почудилось, будто он вдруг перенесся на весенний луг. Человеку этот аромат показался бы гипнотическим, успокаивающим, почти притягательным, и он сделал бы все, что приказал ему воин. Но Рейес ощутил лишь раздражение. После многих веков, проведенных вместе, Люсьену следовало бы запомнить, что аромат не имел над ним никакой власти.

– Поговорим завтра, – сухо откликнулся Рейес.

«Прыгай!»

– Мы поговорим сейчас. А потом можешь делать что хочешь.

После того, как Рейес признался в своем недавнем преступлении? Нет уж, спасибо. Чувство вины, стыд и горечь причиняли душевную боль, но это неспособно унять голод его демона. Лишь физические страдания приносили облегчение, именно поэтому Рейес всегда так тщательно охранял свое душевное равновесие. И неплохо в этом преуспел.

Он провел кончиком языка по зубам, не зная, кто именно прошептал эти саркастические слова. Он или Боль.

– Мне сейчас очень плохо, Люсьен.

– Как и всем остальным. Как и мне.

– У тебя, по крайней мере, есть женщина, которая может утешить.

– А у тебя есть друзья. Есть я.

Люсьен, одержимый демоном Смерти, провожал души умерших в загробный мир, в рай или в пылающее пламя ада. Он почти всегда был образцом мужества и спокойствия. Он стал их предводителем, мужчиной, к которому обращался за помощью и наставлениями каждый воин, обитающий в этой крепости под Будапештом.

– Поговори со мной.

Рейесу не хотелось отвергать помощь друга, но он убеждал себя, что лучше Люсьену не знать об ужасном преступлении, которое он совершил.

Только подумав об этом, Рейес понял, что лжет, его останавливала позорная трусость.

– Люсьен, – начал он и умолк, а демон раздраженно заворчал.

– Следы шин стерлись, и никто не знает, где теперь Аэрон, – сообщил Люсьен. – Никто не знает, чем он занимается, особенно если это именно он убил тех людей в Штатах. Мэддокс сказал, что позвонил тебе сразу после того, как Аэрон сбежал из подземелья. А затем Сабин рассказал, что ты в спешке покинул Рим и храм Неназываемых. Не хочешь рассказать, куда ты отправился?

– Нет. – И это правда. Он не хотел. – Но ты можешь спать спокойно, зная, что Аэрон больше не станет убивать людей.

Между ними повисла пауза, и запах роз усилился.

– Почему ты так уверен? – Вопрос прозвучал немного резко.

Рейес пожал плечами.

– Хочешь, я расскажу, что на самом деле произошло? – Резкий тон Люсьена смягчился, и в нем прозвучало ожидание. И страх? – Ты отправился следом за Аэроном, в надежде защитить девушку.

Девушка. Аэрон похитил девушку. Новые боги, титаны, приказали Аэрону убить девушку. Рейес лишь раз взглянул на эту девушку, и ее образ заполонил его самые смелые фантазии, раскрасил его поступки и превратил его во влюбленного дурака.

От одного взгляда на нее его жизнь изменилась, и не в лучшую сторону. И все же, когда Люсьен позволил себе не произнести ее имя, он ужасно разозлился. Рейес желал эту девушку так же сильно, как желал, чтобы на его голову обрушился молот. Для демона Боли это было уже что-то.

– Итак? – потребовал продолжения Люсьен.

– Ты прав, – произнес Рейес сквозь сжатые губы. «А почему бы во всем не признаться?» – внезапно подумал он. Его охватило душевное смятение, и все попытки сохранить самообладание лишь усиливали беспокойство. Но не может быть, чтобы друзья возненавидели его сильнее, чем он сам ненавидел себя. – Я отправился за Аэроном.

Признание повисло в воздухе, тяжелое, как кандалы, и он умолк.

– И нашел его.

– Да, нашел. – Рейес распрямил плечи. – И… уничтожил его.

Камни захрустели под ногами Люсьена, когда он медленно направился вперед.

– Ты убил его?

– Хуже. – Рейес по-прежнему не оборачивался. Он жадно вглядывался в ожидавшую его пропасть. – Я похоронил его.

Шаги резко оборвались.

– Ты похоронил его не убив? – В голосе Люсьена прозвучало недоумение. – Не понимаю.

– Он собирался убить Данику. Я увидел муку в его глазах и понял, что он этого не хочет. Я ранил его, чтобы остановить, и он поблагодарил меня, Люсьен. Поблагодарил. Он умолял меня остановить его. Умолял отрубить ему голову. Но я не смог этого сделать. Я занес над ним меч, но просто не смог. Поэтому я отправил Кейна за цепями Мэддокса. Зная, что они больше не нужны Мэддоксу, я приковал Аэрона этими цепями в подземелье.

Рейес когда-то был вынужден каждую ночь приковывать Мэддокса к постели и, исполняя наложенное проклятие, обречен протыкать своего друга насквозь шесть ужасных раз, зная, что воин очнется утром и ему придется снова убивать его. «Такой я друг».

Спустя столетие Мэддокс стал смиряться с проклятием. Однако его по-прежнему необходимо было сдерживать. Одержимый демоном Насилия, Мэддокс нападал без предупреждения. Даже на друзей. И, обладая невероятной силой, мог в считаные мгновения разорвать сделанный руками человека металл. Поэтому они забрали цепи, выкованные богами, которые не под силу было разорвать даже бессмертному и можно было открыть лишь специальным ключом.

Как и Мэддокс, Аэрон был бессилен против этих цепей. Вначале Рейес противился тому, чтобы заковывать в них своего друга, не желая отбирать у воина свободу. Печально, но, как и в случае с Мэддоксом, их использование стало необходимостью.

– Где Аэрон, Рейес? – В тоне вопроса прозвучало жесткое требование, исходившее от властного мужчины, привыкшего получать все, что пожелает и когда пожелает. Мужчины, убежденного в том, что при любой задержке результатом станут тяжелые последствия.

Рейес не был напуган. Он просто ужасно не хотел разочаровывать этого воина, которого любил, словно брата.

– Этого я тебе не скажу. Аэрон не желает, чтобы его освобождали. – «А даже если бы и хотел, не думаю, что я освободил бы его».

В этом и заключался корень проблемы.

Между ними снова повисла напряженная пауза.

– Я и сам могу найти его. Ты ведь знаешь.

– Ты уже пытался, и ничего не вышло, а иначе ты бы не пришел сюда. – Рейес знал, что Люсьен мог посетить мир духов и отыскать след человека в мире живых. Однако иногда след исчезал или становился неразличимым.

Рейес подозревал, что нечто подобное произошло со следом Аэрона, потому что Люсьен был сам на себя не похож.

– Ты прав. Его след обрывается в Нью-Йорке, – мрачно признал Люсьен. – Я мог бы продолжить поиски, но это займет много времени. А время сейчас дорого для каждого из нас. Уже и так прошло две недели.

Рейес прекрасно об этом знал, чувствуя, как за эти две недели на его шее словно затягивается петля и неприятности следуют одна за другой. Охотники, их главные враги, сейчас разыскивали ларец Пандоры, надеясь использовать его для того, чтобы извлечь демона из каждого воина, уничтожить человека и запереть зверя.

Если воины хотели выжить, то должны были найти ящик первыми.

Его жизнь была полна беспокойства, но он не был готов навсегда распрощаться с ней.

– Скажи, где он, – потребовал Люсьен, – я привезу его в крепость. И заточу в подземелье.

Рейес фыркнул:

– Он уже однажды сбежал. И может сбежать снова. Думаю, даже цепи Мэддокса не помогут. Жажда крови дает ему невиданную силу. Лучше пусть остается там, где он сейчас.

– Он твой друг. И он один из нас.

– Но он уже не тот, что прежде, и ты это знаешь. Большую часть времени он не осознает, что творит. Он убил бы и тебя, если бы ему представилась возможность.

– Рейес!..

– Он уничтожит ее, Люсьен.

Ее. Данику Форд. Рейес видел ее всего несколько раз, почти не говорил с ней и все же желал ее каждой клеточкой своего существа. Он не мог понять, что с ним происходит. Он источал тьму, она – свет. Он нес в себе страдание, она – невинность. Он совсем ей не подходил и все же, когда она смотрела на него, ощущал, что все так, как и должно быть.

Рейес не сомневался, что в следующий раз, встретившись с ней, Аэрон безжалостно убьет ее. И ничто его не остановит. Аэрону приказали убить Данику, а вместе с ней ее мать, сестру и бабушку, и он был бессилен перед властью богов, как и все остальные. Он выполнит приказ.

Рейес ощутил горячий прилив ярости и взглянул на камни внизу, чтобы успокоиться. Поначалу Аэрон устоял перед злой волей богов. Он был… нет, он оставался хорошим человеком. Но с каждым днем его демон становился сильнее, и голос, звучавший у него внутри, делался громче, пока полностью не затмил разум. И теперь Аэрон стал демоном Ярости, который жил у него внутри. Он подчинился. Перестал быть собой. Пока те четыре женщины не умрут, он будет охотиться и убивать.

Кроме того, во временном убежище Даники четырнадцать дней четыре часа и пятьдесят шесть минут назад осталась крохотная часть Аэрона, которая помнила о его преступлениях. Крохотная часть его души, которая ненавидела того, кем он стал, и больше всего на свете желала смерти. Желала положить конец мучениям. А иначе зачем Аэрон попросил Рейеса убить его?

«А я отказал ему». Рейес не мог заставить себя причинить вред другому воину. Больше ни за что. И все же, какой монстр мог бросить своего друга страдать? Друга, который сражался за него, убивал ради него? Любил его?

Должен быть способ спасти и Аэрона, и Данику, в тысячный раз подумал он. Рейес провел бесчисленное количество времени, размышляя над этим, но так и не нашел ответа.

– Ты знаешь, где девушка? – резко спросил Люсьен, прерывая его раздумье.

– Нет. – Это была правда. – Аэрон нашел ее, я нашел Аэрона, и между нами произошла схватка. Она убежала. Я не стал ее преследовать. Теперь она может быть где угодно. – Так будет лучше. Он понимал это и все же по-прежнему отчаянно желал узнать, где она, чем занимается… если еще жива.

– Люсьен, приятель, что ты так долго?

Услышав еще один голос, Рейес наконец обернулся.

Парис, одержимый демоном Разврата, стоял рядом с Люсьеном. Оба мужчины, прищурившись, разглядывали его. Сияние багрово-красной луны рассеивалось вокруг них, не касаясь, словно боясь коснуться зла, которое даже ад был не в силах держать в себе.

Однако бессмертный Рейес ясно видел их в темноте.

Парис был самым высоким среди них, с разноцветными волосами, смертельно-бледный и такими прозрачными голубыми глазами, которые не в силах был бы вообразить себе ни один поэт. Смертные женщины находили его очаровательным, неотразимым, бросаясь в его объятия и умоляя об одном лишь прикосновении, о горячем поцелуе.

Люсьену, у которого теперь появилась подруга, повезло гораздо меньше. Смертные женщины старались избегать его. Лицо Люсьена было испещрено ужасными шрамами, придавая ему вид нереального, сказочного монстра из ночных кошмаров. Вдобавок к этому у него были разноцветные глаза – карий, который следил за живым миром, и голубой, пронзавший мир духов. И каждый из них напоминал о смерти, которая не дремлет.

Оба мужчины были сильны и мускулисты – признак ежедневных физических упражнений. Они были вооружены до зубов и готовы в любой момент принять бой. Это была их обязанность.

– Что-то я не припомню, чтобы мы договаривались о вечеринке, – заметил Рейес.

– Что ж, твоя память поистрепалась за давностью лет, – откликнулся Парис. – Помнишь, мы собирались обсудить наш дальнейший план действий. И много чего еще.

Рейес вздохнул. Воины делали что хотели, когда хотели, и колкие замечания не могли их остановить. Он не понаслышке знал об этом, потому что сам был таким же.

– Разве ты не ищешь потайные убежища Гидры?

Роскошные пухлые губы – мечта любой женщины – растянулись в упрямой улыбке. В глазах Париса промелькнула боль, которую Рейес обычно замечал, когда смотрел в зеркало, а затем боль мгновенно сменилась обычной презрительностью воина.

– Ну и?.. – произнес Рейес, не услышав ответа.

Наконец его друг заговорил:

– Даже бессмертным необходима передышка.

Возможно, Парису было что рассказать, но Рейес решил не настаивать. «Я не единственный, у кого есть секреты». Несколько недель назад воины разошлись, отправившись на поиски Гидры, ужасной полузмеи-полуженщины… существа, охранявшего любимые «игрушки» повелителя титанов. Эти игрушки – божественные артефакты – должны были вывести их на ларец Пандоры. Но пока им удалось найти лишь одну из них – Клеть Принуждения. И они понятия не имели, где находятся остальные.

– Да, но перед лицом угрозы гибели передышка теряет привлекательность. Я понимаю, что должен прилагать больше усилий ради нашего общего дела. И я это сделаю. Потом.

Парис пожал плечами:

– Я делаю, что могу. Штаты – это огромная чертова страна, и изучать ее издалека так же сложно, как передвигаться по ее земле среди всех этих людей.

Воины разъезжали по разным странам, чтобы найти подсказки, где искать ящик, поиски были безуспешны, и они быстро вернулись назад, чтобы обсудить, что делать дальше.

Не сводя глаз с Рейеса, Парис спросил Люсьена:

– Он рассказал тебе, где Аэрон?

Люсьен вскинул темную бровь:

– Нет.

– Я же предупреждал, что с ним будет нелегко. – Парис нахмурился. – Он сам не свой уже продолжительное время.

Он мог бы сказать то же самое о Парисе, подумал Рейес, заметив беспокойство и усталые тени под глазами на лице обычно оптимистичного друга. Возможно, ему следовало надавить на Париса и узнать ответы на свои вопросы. Совершенно ясно, что с другом что-то произошло. Что-то серьезное.

– У нас мало времени, Рейес. – В словах Париса прозвучало осуждение. – Помоги нам.

– Охотники, как никогда, полны решимости покончить с нами, – добавил Люсьен. – Мы нашли всего один артефакт из четырех, но нам необходимы все, чтобы найти ларец.

Рейес вскинул бровь, подражая Люсьену:

– Думаете, что Аэрон способен в этом помочь?

– Нет, но нам не нужны разногласия. И ни к чему лишнее беспокойство о нем.

– Вы можете не беспокоиться, – сказал Рейес. – Он не хочет, чтобы его нашли. Он ненавидит себя таким, каким стал, и не желает представать перед нами в таком виде. Клянусь, он хочет быть там, где я его оставил, а иначе я бы так не поступил.

Дверь распахнулась, и Сабин, одержимый демоном Сомнения, направился к ним, его каштановые волосы развевались на ветру.

– Проклятие! – воскликнул воин, воздев к небу руки. – Какого дьявола здесь происходит? – Он заметил Рейеса, и на его лице появилось понимание. Он закатил глаза. – Черт, Боль, ты знаешь, как испортить встречу.

– А почему ты не обыскиваешь Рим? – спросил его Рейес. Неужели все одновременно перестали работать за те полчаса, что он находился на крыше?

Гидеон, одержимый демоном Лжи, появился следом за Сабином и помешал воину ответить с издевкой:

– О боже, как смехотворно все это выглядит.

«Смехотворно» в изложении Гидеона означало скучно. Каждая произнесенная правда причиняла ему пронзительную боль. «Боль – это то, что мне необходимо», – подумал Рейес. Если бы ради этого ему стоило бы лишь солгать, его жизнь стала бы намного проще.

– А разве ты не должен помогать Парису искать в Штатах? – спросил Рейес. Он не стал дожидаться ответа. – Все это становится похоже на чертов цирк. Неужели нельзя похандрить и помучить себя в одиночестве?

– Нет, – сказал Парис, – нельзя. Перестань менять тему и сбивать нас с толку. Ответь на наши вопросы, или, клянусь богами, я подойду и поцелую тебя в губы. Мой малыш голоден, и его необходимо покормить. Он считает, что ты подойдешь.

Рейес не сомневался, что демон Разврата хотел уложить его в постель, но знал, что Парис предпочитал женщин.

«Избавься от них». Рейес разглядывал своих новых гостей. Гидеон был одет во все черное, а его волосы выкрашены в голубой цвет, у него были угольно-черные ресницы, а в бровях в нескольких местах блестели серебряные серьги-гвоздики. Люди ужасно его боялись.

Сабин тоже был одет во все черное, но у него были каштановые волосы, карие глаза и широкое простодушное лицо. Глядя на него, нельзя было представить, что он способен убить любого, кто приблизится, и при этом расхохотаться.

Оба мужчины были невероятно упрямы.

– Мне необходимо подумать, – сказал Рейес, надеясь сыграть на их сочувствии.

– Здесь не о чем думать, – откликнулся Сабин. – Ты достойный воин, поэтому сделаешь все как надо.

«Неужели? Возможно, ты так же слаб, как и смертная девушка, которую страстно желаешь. Почему тогда ты причиняешь боль тем, кто тебя любит?»

Ой, подумал он, сжимаясь. Он был слаб.

– Сабин, – проворчал Рейес, когда эта мысль обожгла его. – Перестань забрасывать меня сомнениями. Мне своих достаточно.

Воин застенчиво пожал плечами, даже не пытаясь отрицать сказанное.

– Прости.

– Раз наше собрание никто не отменял, – сказал Гидеон, – я не отправлюсь в город, не посещу клуб «Судьба» и не заставлю какую-нибудь смертную женщину кричать в экстазе. – Минуту спустя он исчез за дверью, расстроенно качая головой.

– Не отменяйте собрание, – сказал Рейес. – Просто… начинайте без меня. – Он бросил взгляд через плечо, посмотрев в небо, а затем уставившись вниз. Зловещая ночная тьма по-прежнему ждала, призывая его к прыжку. – Я вот-вот прыгну.

Губы Париса скривились.

– Вниз. Забавно. Возможно, я спущусь к тебе и мы сыграем в игру «Спрячь печень», как в прошлый раз. Мне нравится смотреть, как ты полностью регенерируешь, вместо того чтобы исцелять себя.

При этих словах даже Люсьен улыбнулся.

– О, я тоже хочу поиграть! Могу я на этот раз спрятать его печень?

При звуке томного голоса Аньи Рейес с трудом подавил стон.

Светловолосая богиня Анархии ворвалась в дверь и бросилась в распахнутые объятия Люсьена, ее клубничный аромат разнесся вокруг, подхваченный усилившимся ветром. Парочка ворковала и обнималась некоторое время, растворившись друг в друге и позабыв об остальном мире.

Рейес не сразу привык к этой женщине. Она принадлежала Олимпу, откуда были родом те, кого он презирал, это во-первых. Во-вторых, она сеяла вокруг себя хаос, который был для нее таким же естественным, как дыхание. Но, несмотря на это, она помогала каждому из присутствовавших воинов и одарила Люсьена счастьем, о котором Рейес мог только мечтать.

Сабин кашлянул.

Парис присвистнул, хотя звук вышел напряженным.

Рейес ощутил острый укол зависти, и его сердце, которое скоро перестанет биться, болезненно сжалось. Как бы он хотел, чтобы у него вообще не было сердца. Тогда он не смог бы желать Данику, хотя и понимал, что она никогда не будет ему принадлежать.

Это не имеет значения, решил он. Она никогда не полюбила бы его в ответ. Большинству женщин не нравилась окружавшая его аура сентиментальности и нежности, и похожая на ангела Даника не была исключением. Она приходила в ужас от одного его присутствия.

Хотя, возможно, он мог бы завоевать ее, соблазнить и расположить к себе. Возможно… Но он даже не попытался. Женщины, с которыми он спал, всегда уступали его демону, опьяненные его властью, становились рабами его пристрастий. У них появлялась необходимость в боли, и они начинали причинять вред окружающим.

– За одним потянулись и остальные, – заметил Рейес, в его словах звучал сарказм, и он надеялся, что никто не заметил его душевных мук. – Радостная встреча после долгой разлуки.

Что сейчас делает Даника? С кем она? С мужчиной? Прижимается к нему так же, как Анья к Люсьену? Или же она мертва и похоронена, как Аэрон? Его ладони сжались в кулаки, ногти превратились в острые когти, разрывающие кожу, принося восхитительную, обжигающую боль.

– Хватит молоть чепуху, Боль, – произнесла Анья, глядя на него. Она прижалась к шее Люсьена, ее голубые глаза сверкали сквозь упавшие на лицо пряди светлых волос. – Ты зря теряешь время Люсьена, и это начинает меня раздражать.

Плохие события случались, если Анья приходила в ярость. Войны, природные катаклизмы. Рейес не смог бы ей противостоять.

– Мы уже поговорили. Он узнал все, что хотел.

– Не все, – заметил Люсьен.

– Расскажи ему, или я столкну тебя! – воскликнула Анья. – А затем, клянусь чертовыми богами, пока ты станешь приходить в себя и будешь беспомощен, я найду твою маленькую подружку и пришлю тебе ее палец.

При одной лишь мысли об этом его глаза заволокла красная пелена. Даника… страдает… «Не реагируй. Не позволяй ярости лишить тебя самообладания».

– Ты не тронешь ее.

– Следи за своим тоном, – проворчал Люсьен, крепче обнимая свою женщину.

– Ты даже не знаешь, где она, – ответил Рейес, немного успокоившись, удивляясь тому, каким заботливым стал непоколебимый Люсьен.

Анья коварно улыбнулась.

– Анья, – предостерегающе пробормотал он.

– Что? – с невинным видом спросила она.

– Мы больше не обсуждаем Аэрона, – прорычал Рейес. – Вас там не было. Вы не видели страдание в его глазах, не слышали мольбы в его голосе. Я сделал то, что должен был, и сделаю это еще раз, если понадобится. – Он отвернулся от друзей. Взглянул вниз. Вода из луж яростно захлестывала острые камни, разбросанные по земле. Они по-прежнему манили его к себе.

«Освобождение», – шептали они.

Хотя бы ненадолго…

– Рейес, – позвал Люсьен.

Рейес прыгнул.

Глава 2

– Заказ готов.

Даника Форд подхватила две тарелки, скользнувшие по серебряной плите. На одной был жирный гамбургер с луком, на другой – чили-дог с чили кон карне и сыром. К ним подавался умопомрачительный картофель фри, и все это великолепие источало столь аппетитные ароматы, что у нее заурчало в животе и рот наполнился слюной от голода.

Последний раз она ела прошлым вечером перед сном, и это был сэндвич с копченой болонской колбасой. Хлеб был с хрустящей корочкой, а колбаса – сочной и ароматной. Сейчас она заплатила бы любые деньги за такой сэндвич. Если бы они у нее были.

До конца ее смены оставалось еще три часа, и тогда она снова сможет поесть. Еще три часа ломоты в ногах и спине и слабости во всем теле. Она не выдержит. «Не будь неженкой. Выше голову. Соберись. Ты ведь из семьи Форд. Не смей раскисать».

Несмотря на ободрения, Даника не могла оторвать взгляд от тарелок. Она облизнула губы. Только маленький кусочек. Кому это повредит? Никто и не узнает.

Ее рука против воли потянулась к тарелке…

– Думаю, она пытается украсть мой картофель фри, – услышала она мужской шепот.

А кто-то прошептал в ответ:

– А чего еще можно ожидать от такой, как она?

Даника застыла на месте. На мгновение она забыла о своем голоде, и ее захлестнули эмоции. Печаль, огорчение и смущение были самыми сильными. «Вот во что превратилась моя жизнь». Из любимой, защищенной от невзгод дочери она превратилась в спасающуюся бегством женщину, скрывающуюся в ночной темноте. Из уважаемой художницы – в официантку.

– Я несказанно удивлен, но…

– Проверь бумажник перед уходом.

Эти двое приводили ее в замешательство. Ей не стоило даже смотреть на них, она ощущала на себе их пристальные, осуждающие взгляды. Они три раза приходили перекусить в кафе «У Энрике», и каждый раз она получала сильный удар по своей самооценке. И это было странно. Они никогда не говорили грубостей, всегда улыбались и благодарили ее, когда она приносила заказ, но в их глазах светилось нескрываемое отвращение.

Она про себя называла их Братья Птенчики, желая хоть как-нибудь унизить.

«Не привлекай к себе внимания», – подсказал ей здравый смысл. В последнее время это стало ее основным правилом существования.

– Советую больше не воровать еду с тарелок, – резко отчитал ее босс. Энрике был владельцем кафе и по совместительству поваром блюд быстрого приготовления. – А теперь шевелись поживее. Их еда остывает.

– Вообще-то она очень горячая. Они могут обжечься и подать иск в суд. – Тарелки обжигали ее ледяную кожу, она не могла согреться уже несколько недель. Даже сейчас, в душной кухне, она была в свитере, который купила за три доллара девяносто девять центов в лавке дешевых товаров на этой улице. Но, к ее ужасу, тепло, исходящее от тарелок, не согревало.

Конечно, скоро с ней непременно случится что-нибудь хорошее. Разве добро и зло не соблюдают баланс? Когда-то она так думала. Верила, что счастье поджидает за каждым углом. К сожалению, Даника поняла, что это не так.

У нее за спиной, за окнами, откуда открывался соблазнительный вид на центр ночного Лос-Анджелеса, проносились автомобили и прогуливались люди, беззаботно смеясь. Еще совсем недавно и она была такой же.

Даника устроилась в это кафе, работала не покладая рук, потому что Энрике платил ей из-под полы, не требуя номер социального страхования. Только наличными, в обход уплаты налогов. Она могла в любой момент бросить работу и исчезнуть.

Неужели ее мать тоже так жила? И сестра? А бабушка, жива ли она еще?

Два месяца назад они решили отправиться в Будапешт, любимый город ее дедушки. Волшебный город, как он частенько говаривал. Они собирались помянуть его в годовщину смерти и наконец навсегда попрощаться с ним.

И это была самая большая ошибка.

Их похитили и посадили под замок. И похитили самые настоящие монстры. Создания, которых боялся бы сам Бугимен, пугливо заглядывая в шкаф перед сном. Создания, которые иногда выглядели как люди, а иногда – нет. Порой Даника отчетливо видела скрывавшиеся под человеческим обличьем клыки, когти и черепа.

Однако удача улыбнулась ей и ее близким, и они спаслись. Однако Данику снова схватили, но ей опять повезло. Но ее предупредили: «Беги, прячься. Скоро за тобой станут охотиться. И если найдут, тебя и твою семью убьют».

И они обратились в бегство. Решили разделиться, чтобы их было сложнее поймать. И спрятались, стараясь стать как можно более незаметными. Даника сначала отправилась в Нью-Йорк, город, который никогда не спит, пытаясь затеряться в толпе. Однако монстры снова нашли ее, но ей удалось скрыться, и она отправилась в Лос-Анджелес, стараясь заработать денег, чтобы хоть как-то свести концы с концами и оплатить курсы самозащиты.

Сначала она каждый день созванивалась с близкими, пользуясь номерами телефонов проверенных друзей. А затем бабушка Даники перестала отвечать. Больше никаких звонков.

Неужели монстры нашли ее и убили?

В последний раз Даника разговаривала с бабушкой, когда та приехала в маленький городок в Оклахоме. У нее там жили друзья, и ей не следовало так привлекать к себе внимание, но она просто устала от бесконечного бегства. Но даже эти друзья уже несколько недель не видели ее. Бабушка Мэллори пошла на рынок и не вернулась.

При мысли о том, какие страшные страдания могла испытать ее любимая бабушка, сердце Даники сжималось от горя и тоски. Она не могла позвонить маме или сестре, чтобы спросить, знают ли они что-нибудь о судьбе бабушки. Они тоже перестали выходить на связь. Ради их общей безопасности, как сказала мама во время их последнего разговора. Звонки могли отследить, поэтому мобильные телефоны представляли опасность.

Ее глаза защипало от слез, подбородок задрожал. Нет. Нет! Что ты делаешь? Она не могла сейчас думать о своей семье. Слова «что, если» сковывали ее волю.

– Ты долго копаешься, – пробурчал Энрике, отвлекая Данику от мрачных мыслей. – Пошевеливайся. Твои клиенты ждут, и если они откажутся от заказа, потому что еда остыла, тебе придется за нее заплатить.

Ей хотелось швырнуть в него тарелками, но в голове вовремя прозвучал сигнал: «Не обращать внимания!» – и потому она улыбнулась и бодро привстала на цыпочки, ее старые кеды противно заскрипели. Гордо вскинув голову и распрямив плечи, она направилась к столику, чувствуя, как внутри все сжимается от ужаса. Оба мужчины мрачно следили за ней. Они определенно принадлежали к среднему классу, судя по недорогой одежде и простым стрижкам. Их грубую кожу покрывал темный загар, и они вполне могли сойти за строительных рабочих. Если так, то они пришли сюда не сразу после работы. На их футболках и джинсах не было ни пятнышка.

У одного в зубах была зажата зубочистка, и он быстро перекатывал ее из одного уголка рта в другой, движения ускорялись по мере ее приближения. Руки Даники дрожали от усталости, но она смогла поставить тарелки перед каждым мужчиной, не уронив еду им на колени. Завиток чернильно-черных волос выскользнул из ее хвоста и скользнул по виску.

Выпрямившись, она убрала непослушные завитки за уши. До поездки в Будапешт у нее были длинные светлые волосы. После Будапешта она остригла их до плеч и покрасила в черный цвет, чтобы изменить внешность. Еще одно преступление монстров.

– Простите за картофель фри. – Несмотря на явное отвращение к ней, эти мужчины давали щедрые чаевые. – Я не собиралась его съесть, просто хотела поправить на тарелке. – Боже, раньше она никогда не лгала.

– Не беспокойтесь, – ответил Птенчик номер один, не в силах скрыть раздражение в голосе.

«Только не отказывайтесь от еды. Пожалуйста, не отказывайтесь от еды». Она не могла позволить, чтобы ее лишили части заработка.

– Принести вам что-нибудь еще?

Их чашки были полны, поэтому она не стала их забирать.

– У нас все есть, – ответил Птенчик номер два. И снова в вежливых словах прозвучало неприкрытое раздражение. Он расправил бумажную салфетку и разложил на коленях.

Она заметила татуировку в виде крохотной цифры 8 на внутренней стороне его запястья. Поразительно. Если бы кто-нибудь предложил ей пари, Даника поставила бы большие деньги на то, что эта цифра напоминала ей темноволосую женщину с торчащим из-за спины окровавленным топором.

– Хорошо, позовите меня, если что-нибудь понадобится. – Она выдавила из себя улыбку, понимая, что похожа сейчас на дикого волчонка. – Надеюсь, вам понравится еда. – Она уже собиралась уходить.

– Когда у тебя перерыв? – резко спросил Номер два.

Ах, что теперь? Он хотел узнать, когда у нее перерыв? Зачем? Даника сомневалась, что он интересовался этим из романтических побуждений, потому что на его лице по-прежнему читалось легкое отвращение.

– У меня, гм, нет перерыва.

Он положил в рот кусочек картошки, прожевал, а затем облизнул жирные губы.

– А как насчет того, чтобы сделать перерыв сегодня вечером?

– Простите. Не могу. – «Продолжай улыбаться». – Меня ждут другие заказы. – Ей следовало добавить: «Возможно, в другой раз». Пожалуй, это легкое ободрение смягчило бы его, когда пришло бы время платить по счету. Но слова застряли у нее в горле. «Иди, иди, иди».

Она отвернулась. Ее улыбка погасла. Шесть торопливых шагов, и она оказалась рядом с Джилли, другой официанткой, чья смена выпала на этот вечер. Она стояла около стойки с напитками, наполняя три пластиковых стаканчика содовой. И хотя Даника должна была отправиться к другим клиентам, о чем сообщила незнакомцам, ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

– Да поможет мне Бог, – пробормотала она, уперлась ладонями в барную стойку и наклонилась вперед. К счастью, отсюда ее не видели клиенты.

– Не поможет. – Джилли, шестнадцатилетняя девушка, сбежавшая из дома, для незнакомых – восемнадцатилетняя, устало, но с участием взглянула на Данику. Они обе работали по четырнадцать часов в сутки. – Думаю, он уже забыл о нас.

Пессимизм, исходящий от столь юного создания, выглядел удручающе.

– Я отказываюсь в это верить. – Похоже, она становится заправской лгуньей. Даника тоже не верила, что Богу было до них дело. – Ведь было же у нас в жизни что-то удивительное. – «Да. Точно».

– Самое удивительное, что произошло со мной, – это то, что Братья Птенчики снова сидят за твоим столиком.

– Ты шутишь? Они улыбаются тебе так, словно ты Сахарная Фея, и ухмыляются при виде меня так, словно я Злая Волшебница с Запада. Не понимаю, что я им сделала и почему они снова пришли именно ко мне.

Когда они снова уселись за ее столик, Даника испугалась, что снова окажется во власти кошмара, из которого недавно вырвалась. Но она ни разу не заметила у незнакомцев дьявольских черт и в конце концов успокоилась.

Джилли расхохоталась:

– Хочешь, чтобы я их прирезала ради тебя?

– Нет, Джилли, это уже чересчур. Это уголовное преступление, а ты не тот человек, которому пойдут наручники.

Улыбка девушки погасла.

– Уж я-то знаю, – пробормотала она.

Данике очень хотелось посоветовать девушке вернуться домой, ведь жизнь с матерью не могла быть такой уж ужасной. Но вместе с тем Даника понимала, что, возможно, жизнь с матерью была сущим адом. За то недолгое время, что жила здесь, Даника видела ужасные вещи… Женщин с пустыми глазами, продававших себя за деньги. Жестокие драки. Передозировку наркотиков. Если юная девушка предпочла сбежать от матери на улицу, значит, у нее были на то серьезные причины.

Когда-то Даника считала этот мир безопасным и прекрасным местом, в котором было полно удачных возможностей. Теперь ее глаза открылись.

– Ты пойдешь завтра утром на тренировку? – спросила она, переводя разговор на безопасную тему. Она работала здесь всего неделю, но все это время каждый день они вместе с Джилли посещали занятия по самообороне, учась драться, а если надо, уничтожить своего противника. Кроме семьи, эти занятия были единственным, что помогало Данике жить дальше.

Она больше никогда не будет беспомощной.

Джилли вздохнула и посмотрела на нее. Даника в очередной раз подумала, что девушка была слишком юной и свежей для такой нелегкой жизни. Темные, до подбородка, прямые волосы. Большие карие глаза. Нежная кожа. Она была среднего роста и великолепно сложена. Невинность соседствовала в ней с пробуждающейся чувственностью. И сейчас она была единственной подругой Даники.

– Ноги отказываются мне подчиняться, но я пойду. А ты?

– Непременно.

В последнее время друзья стали для нее непозволительной роскошью, но едва взглянув на печальную, смелую девушку, Даника ощутила, что они похожи.

– Возможно, нам удастся снова победить тренера. Это было здорово.

Впервые за долгое время она усмехнулась.

– Возможно.

Сквозь шум голосов, наполнявший кафе, до них донесся звонок колокольчика. Еще один заказ. Однако ни одна из них не пошевелилась.

– Признаюсь тебе, – тихо произнесла Джилли, положив руку на талию. – Когда Чарльз приказал нам нападать, меня захлестнула ярость. Я могла бы убить его, а потом посмеяться.

– И я тоже. – Грустно, но эти слова были правдой.

«Представьте, что я – ваш враг, и покажите то, чему научились. Нападайте», – сказал Чарльз, и они выполнили его приказ.

В тот вечер ему наложили множество швов, но, к счастью, Чарльз не стал делать из этого трагедию.

Мрачная ярость захлестнула Данику, когда перед ее мысленным взором промелькнули образы Аэрона, Люсьена и Рейеса. Рейес! Она проглотила ком в горле. Ее похитители, ее мучители. Мужчины, которых она должна была ненавидеть всей душой. И она действительно их ненавидела. Кроме одного. Рейеса. Глупая девчонка.

Он постоянно был в ее мыслях. Во сне или наяву. Она ни на секунду не забывала о нем.

Иногда в ее снах он даже вступал в битву с существами из потустороннего мира. Они яростно сражались, и реки краснели от крови. После, раненный и измученный, он всегда приходил к Данике. И она без колебаний принимала его в свои объятия. И он целовал ее повсюду, медленно и нежно, словно оставляя свои метки на ее теле.

И каждое мгновение, проведенное с ним в ночных грезах, делало ее желание нестерпимым, и, казалось, он стал единственным, что ей было нужно в этом мире. Он был ей необходим, словно воздух. Он стал для нее наркотиком, превратившись в ужасное наваждение.

«Что со мной такое?» Он по непонятной причине похитил ее, удерживал в заложниках ее семью. Он не заслуживал ее страсти! Почему она так отчаянно тосковала по нему? Он был красив, пожалуй даже чересчур, но другие мужчины тоже были красивы. Он был силен, но использовал эту силу против нее. Он был умен, но абсолютно лишен чувства юмора. Он никогда не улыбался. И все же она еще никогда так сильно не желала мужчину, как желала Рейеса.

У него были темные волосы, как у Джилли, и нежная кожа цвета меда с расплавленным шоколадом. И от него исходила та же неуловимая чувственность, словно он испытал боль любви и эта боль навсегда отпечаталась в его душе.

Однако на этом сходство заканчивалось. Рейес был высок и мускулист, как истинный воин. Он носил бесчисленное множество оружия, которое невозможно было скрыть под одеждой, ножи были пристегнуты к ремешку вокруг головы, закреплены на запястьях, лодыжках и талии. Каждый раз, когда она его видела, его тело покрывали боевые ранения, порезы на руках и ногах, а на лице виднелись синяки. Он был воином до мозга костей.

Они все были такими, эти самопровозглашенные Владыки Преисподней.

А она называла их Властители Ночных Кошмаров из-за ужасных снов, которые снились ей после встречи с ними. И все же эти сны не шли ни в какое сравнение с тем, кем эти мужчины были на самом деле.

У Аэрона были черные прозрачные крылья, и он мог летать, словно птица или злобный дракон. У Люсьена – разноцветные глаза, увлекавшие его жертву в гипнотическую бездну прежде, чем он внезапно исчезал, словно никогда и не существовал вовсе. Его всегда сопровождал аромат роз, сладкий и соблазнительный.

Каким магическим даром обладал Рейес, Даника не знала.

Она помнила лишь о том, как однажды он ее спас. Как сражался со своим другом-воином ради нее. Почему он предпочел причинить боль другу ради ее спасения? Почему он смотрел на нее так, словно в ней весь смысл его существования? И почему позволил ей убежать?

Разве это важно? Он один из них. Такой же монстр. Не забывай об этом.

Раздался еще один звонок, прерывая ее мысли.

– Девушки! – завопил Энрике.

Джилли застонала.

Даника потерла затылок. Передышка закончена. Она распрямила спину. Краем глаза заметила, как один из ее клиентов машет рукой, чтобы привлечь ее внимание. Она сказала Джилли:

– Тогда я зайду за тобой… в четыре тридцать завтра утром? Идет?

– Давай лучше в пять. Да, я, конечно, устала, но непременно пойду. – Джилли отвернулась и стала собирать стаканчики с напитками.

Даника занялась своими делами. Следующие десять минут она меняла салфетки, наливала кофе для Братьев Птенчиков и выполняла их просьбы. По крайней мере, это отвлекло ее от мыслей о Рейесе.

Затем Птенчик номер один уронил вилку, и ей пришлось принести ему чистый прибор. После этого Птенчику номер два захотелось еще кофе, а потом понадобилась чистая салфетка. Когда Даника наконец попыталась уйти, Номер два схватил ее за запястье, и это прикосновение неприятно обожгло ее кожу.

Но Даника не стала его укорять, напоминая себе, как важно каждое лишнее пенни, а вежливо спросила, чего он хочет, и высвободила руку из его хватки.

– Мы бы хотели поговорить с тобой, – ответил он, снова потянувшись к ней.

Даника отступила на шаг. Если он снова к ней прикоснется, она ударит его. Она больше не позволит незнакомцам дотрагиваться до себя. Ни за что.

– О чем?

В кафе вошла женщина с маленьким ребенком, колокольчик над дверью звякнул, извещая об их появлении.

– О чем? – повторила Даника.

– О работе. О деньгах.

У нее округлились глаза. Господи. Они приняли ее за проститутку? Так вот что они имели в виду, когда говорили «такая, как она». Забавно, они смотрели на нее с отвращением и все же были не прочь воспользоваться ее услугами.

– Нет, спасибо. Меня устраивает моя работа. – Что ж, не вполне устраивает, но им совсем не обязательно об этом знать.

– Даника! – крикнул Энрике. – Люди ждут.

Мужчины взглянули на дверь и нахмурились.

– Поговорим позже, – сказал Номер два.

Как насчет никогда? Серьезно. Проститутка? Даника оказалась ближе к входу, чем Джилли, и потому взяла два меню и положила на стол новым посетителям. Они были слегка неопрятны, измождены, мятая одежда испещрена пятнами. От таких не дождешься хороших чаевых, но Даника искренне улыбнулась им. И она немного завидовала этим двоим.

Она так скучала по своей матери.

– Что будете пить?

– Воду, – ответили они в унисон.

Мальчик печально смотрел на соседний столик, на стаканчики с ледяной содовой, покрытые крохотными капельками конденсата. Даника склонила голову набок, ее наметанный глаз художника мгновенно ухватил удачный вариант портрета, и от этого у нее сжалось сердце. Желания мгновенно упрощались, стоило лишить человека всего самого необходимого.

«Ты ведь не собираешься больше рисовать, помнишь?»

Рисование – слишком большая роскошь, когда твой мир может рухнуть в любой момент. Кроме того, она должна была испытывать чувства, чтобы рисовать. И не только счастье. Для того чтобы рисовать, ей необходим широкий спектр эмоций. Ярость, грусть, блаженство. Ненависть, любовь, скорбь. Без этих чувств она просто смешивала краски и размазывала по холсту. Но, испытывая все эти чувства, она могла потерять бдительность, которая необходима, чтобы остаться в живых.

Подавив грусть, которую она не могла себе позволить, Даника протянула посетителям их меню.

– Я принесу вам напитки, и вы сделаете заказ.

– Спасибо, – ответила мать мальчика.

Когда она направилась к фонтанчику для питья, Птенчик номер два снова схватил ее за руку и крепко стиснул ее. Даника сжалась, ощутив, как кожу опалила вспыхнувшая внутри ярость. Она не могла справиться с этим чувством, не могла подавить его так же легко, как грусть. Воображаемый лед, в который все это время была закована ее кожа, внезапно начал таять.

– Когда ты заканчиваешь работу?

– Я не заканчиваю.

– Мы спрашиваем ради твоего же блага. Этот мир – опасное место, и если ты не один из плохих парней, не стоит бродить вечером в одиночку.

– Еще раз меня схватишь, – процедила она сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на его притворную заботу, – сильно об этом пожалеешь. Я не проститутка и не ищу никакой работы. Ясно?

Незнакомцы уставились на нее с разинутым ртом, а Даника резко отдернула руку. Она торопливо отошла от их столика, боясь натворить глупостей. Выполняя заказ матери и сына, она чувствовала, как сильно дрожат ее руки. Сердце бешено билось в груди. «Ты должна успокоиться. Дыши глубже. Вот так». Наконец ее мышцы расслабились, и она перестала чувствовать пальцы незнакомца на своей руке.

На обратном пути она старательно избегала Братьев Птенчиков, не приближаясь к их столику. Когда мать мальчика увидела, что Даника принесла ребенку кока-колу, она хотела было возразить, но Даника остановила ее, подняв вверх все еще дрожащую ладонь. Она до сих пор не пришла в себя после прикосновения Номера два. Еще один глубокий вдох и выдох.

– За счет заведения, – прошептала Даника.

Энрике не делал поблажек даже своим официанткам и, услышав слова Даники, непременно вычел бы из ее жалованья доллар девяносто семь центов.

– Если вы согласитесь.

Лицо мальчика засияло от счастья.

– Ты разрешишь, мам? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Женщина с благодарностью взглянула на Данику:

– Хорошо. Спасибо вам.

– Не за что. Уже решили, что будете заказывать? – Она достала из кармана фартука блокнот и карандаш. Ее рука перестала дрожать, но была так напряжена, что Даника случайно сломала грифель. – Ой. Простите. – Она осторожно выудила из кармана запасной карандаш.

Мать и сын сделали заказ, и, записывая, Даника внимательно оглядывала кафе. Еще одна семья вошла в зал. Она окинула их небрежным взглядом. Она почти перестала вздрагивать, когда появлялись новые посетители. Первое время Данике постоянно казалось, что вот-вот появится Рейес, забросит ее на плечо и умчится с ней в ночь.

Джилли указала новым посетителям на единственный свободный столик в отдельной кабинке и взглянула на Данику. Они обменялись усталыми улыбками. Даника ощущала сильное беспокойство, окончательно не оправившись от прикосновения Номера два. «Ты же понимаешь, что нельзя так реагировать. Ты должна быть готова ко всему».

– Вы записали? – спросила ее женщина.

Даника снова сосредоточилась на посетительнице.

– Да. Два гамбургера, один простой, другой с соусами, и две картошки фри.

Женщина кивнула:

– Отлично. Спасибо.

– Я передам заказ на кухню. Скоро все будет готово. – Даника вырвала листок из блокнота и направилась к Энрике.

На этот раз ее схватил за руку Птенчик номер один:

– Послушай. Мы не думаем, что ты проститутка. Просто хотим поговорить с тобой. Тебя ждут большие неприятности.

И не успела она опомниться, как чувства взяли верх над разумом. Даника вдруг представила перепуганное лицо сестры в ту ночь, когда их похитили из номера в отеле и увезли в крепость, где монстры стали их стражниками. Она услышала голос матери: «Возможно, твоя бабушка уже мертва. Возможно, ее уже убили».

Перед глазами повисла пелена красного тумана, и Данику захлестнула ярость, превратив ее из обычной женщины в воительницу. «Нападай! Не смей быть слабой!» Она изо всех сил ударила свободной рукой незнакомца в лицо. Кровь хлынула на его рубашку, закапала на тарелку. Он взвыл от боли, закрыв ладонями лицо.

На смену воплю пришла тяжелая тишина. А затем кто-то уронил чашку. Звон, всплеск. Жидкость разлилась по выложенному плиткой полу. Кто-то выругался. Звуки сделались резкими, как удары грома, пронзая ее рассудок и вытягивая из объятий мстительного тумана.

Даника открыла рот.

Номер два тяжело дышал, его глаза сделались огромными. Он вскочил, тяжело дыша.

– Какого дьявола ты творишь, стерва?

– Я… я… – По ее телу пробежала дрожь. Даника застыла на месте, пытаясь совладать со смятением. Она только что привлекла к себе внимание. И это очень плохо. – Я… я же предупреждала, чтобы вы меня не трогали.

– Ты напала на него! – Угрожающе надвигаясь на нее, второй мужчина схватил Данику за плечи и встряхнул.

Она могла бы остановить его, могла воткнуть свой карандаш ему в шею и убежать. Но она этого не сделала. Унижение вперемешку с сожалением охватили ее, погасив пламя ярости. «И где теперь твоя невозмутимость?»

– Знаешь что? – злобно произнес незнакомец. – Ты такая же, как они. «Она невинна, – говорили мне. – Будь с ней внимателен. Будь добр к ней». Я не поверил, но послушался. А не следовало. Ты только что доказала свою подлость. Возможно, ты и в самом деле шлюха, их шлюха.

«Ты такая же, как они» – так он сказал. Как кто?

– Простите. Я не хотела… Я… – Она ничего не могла сказать в свое оправдание. Откашлявшись, Даника одернула свой свитер. Кровь, должно быть, испачкала ее ладонь, потому что на одежде выступили алые пятна. – Мне правда очень жаль.

– Черт подери, кто-нибудь, позвоните 911!

О боже. Ей снова придется спасаться бегством, а ведь она только начала понемногу успокаиваться. Если это происшествие попадет в газеты… Сердце снова бешено заколотилось у нее в груди.

Из кухни стремительно выскочил Энрике, двойные двери захлопнулись у него за спиной. Он был крупным мужчиной, высоким и грузным, и производил внушительное впечатление. Поредевшие волосы упали ему на глаза, когда он рявкнул:

– Девчонка, ты уволена. И это меньшая из твоих проблем. Иди в подсобку и жди копов.

Конечно, она уволена. И в глубине души Даника понимала, что он собирается лишить ее сегодняшнего заработка.

– Я пойду, – солгала она, – как только ты мне заплатишь. Ты должен мне за…

– Немедленно убирайся на кухню! Ты мне посетителей распугаешь.

Даника огляделась, и ее взгляд упал на мать с сыном. Женщина одной рукой обняла ребенка, словно защищая его, а другой отодвинула кока-колу, которую принесла им Даника. Оба в ужасе смотрели на нее. «Но я ведь просто защищалась».

Даника отвернулась и увидела Джилли. Девушка направлялась к ней, на ее лице застыло беспокойство. Судя по всему, она собиралась встать на защиту Даники. Тогда она потеряет работу и сегодняшнюю зарплату, а Даника не могла этого допустить.

– Я подожду полицию у себя дома, – солгала она.

– Нет, – отрезал Энрике. – Ты…

Развернувшись, она вышла из кафе, вскинув голову и распрямив плечи. К счастью, никто не попытался ее остановить, даже Птенчик номер два. Ее окутал теплый вечер, освещенный неоновыми огнями, в свете которых торопилось по своим делам множество людей. Ей казалось, что все вокруг смотрят на нее.

Боже, что же ей теперь делать?

Она ускорила шаг и теперь почти бежала. В кармане у нее было сорок долларов. Хватит на автобусный билет куда-нибудь далеко. Куда же ей отправиться? Возможно, в Джорджию. Персиковый штат находится достаточно далеко отсюда. А главное, она будет проезжать через Оклахому и может заодно попытаться найти бабушку.

Внезапно кто-то за спиной втолкнул ее в темный переулок. Она сильно ударилась о тротуар и несколько секунд не могла дышать. Острые камни разорвали ее тонкий свитер и топ и впились в кожу. Колени обожгло от соприкосновения с асфальтом. В глазах заплясали белые искры.

– Чертова стерва! – прорычал над ухом мужской голос, брызжа слюной на ее волосы. Птенчик номер два. Он не дал ей скрыться. – Неужели ты решила, что я позволю тебе снова сбежать? Ты наша, крошка, и станешь страдать, как и твои друзья. Мне не разрешили их убить, но ты… ты станешь умолять о смерти.

Инстинкт самосохранения снова сослужил ей службу. «Не кричи, просто защищайся. Не реагируй, просто бей». Эти слова врезались в память и теперь стали частью ее существа, как нога или рука. Когда нападавший схватил ее за волосы, поднимая с земли, она резко развернулась ему навстречу. Ее голову обожгла боль, когда часть волос осталась в его руке, но это не остановило Данику. Она резко выбросила вперед руку, вцепившись ему в лицо, и вывернулась из его хватки, пока он хватал ртом воздух.

Удар.

Раздался громкий вопль. И он выпустил ее.

Теплая жидкость потекла по ее пальцам, капая вниз. Что это… Внезапно ее озарила мысль, что она все это время сжимала в руке карандаш, который вонзила в его шею. Именно это она хотела сделать еще в кафе.

– О боже. О боже! – Даника с трудом устояла, потрясенная до глубины души.

У нее подгибались ноги, и ей пришлось обхватить его за плечи, чтобы удержаться на ногах. Ужас захлестнул ее, когда мужчина упал на колени, захлебываясь кровью.

Лунный свет проскользнул между домами, осветив его бледные, искаженные болью и ужасом черты. Он пытался что-то сказать, но не мог произнести ни слова.

– Простите! – Она разжала пальцы, отпустив его. Вытянув вперед руки, Даника смотрела, как кровь медленно капает на землю с ее ладоней. Паника смешалась с ужасом. Самообладание окончательно покинуло ее.

Даника начала медленно пятиться. О боже. О боже. «Ты убийца!» – кричал ее внутренний голос. Металлический запах его крови смешался с запахом мочи и дезодоранта.

Номер два резко упал, распростершись на асфальте. Его голова повернулась набок, и глаза, казалось, пристально смотрели на нее, когда он перестал дышать. О боже. К горлу подкатила тошнота. «Ты должна была это сделать. Он бы тебя убил».

Не зная, что делать, Даника бросилась бежать, расталкивая людей, толпившихся на улице неподалеку от переулка. Неоновые огни беспощадно освещали ее, и прерывистое дыхание громким звоном отдавалось у нее в ушах. Никто не пытался ее остановить.

Две недели назад, в Нью-Йорке, один из ее инструкторов по самообороне сказал, что у нее нет инстинкта убийцы.

Если бы так.

«Я такая же, как и те монстры».

Глава 3

«Я знаю, где твоя женщина».

Рейес вытянулся на кушетке, вонзив в руку острый кинжал. Он воткнул его так глубоко, что разрезал пополам вену. Но рана заживала слишком быстро, смыкаясь вокруг лезвия клинка. Кровь запеклась на его коже.

Три дня назад он спрыгнул с крыши и только сейчас оправился достаточно для того, чтобы ходить. К несчастью, демон Боли стал настойчивее, его голос заглушал все вокруг, желая чего-то нового. Но чего, Рейес не знал. И рана на руке совсем не помогла.

Он выхватил кинжал, вновь вспарывая руку. Облизнув губы, Рейес пытался насладиться своей болью. Но рана заживала слишком быстро. Боли никогда не бывало достаточно.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Ты еще хуже, чем Гидеон. – Рейес гневно уставился на Люсьена, появившегося в дверях. Темные волосы воина ниспадали на плечи, а его разноцветные глаза сверкали в предвкушении ответа.

– Будто это я тебе солгал.

Они были вдвоем в гостиной. Парис, который часто наблюдал здесь по телевизору за плотскими утехами, отправился в город, намереваясь уложить в постель как можно больше женщин. Мэддокс и его подруга Эшлин уединились в спальне. Как обычно.

Сабин вместе с другими воинами заперся в кухне, выгнав Рейеса, истекавшего кровью на столе, и разрабатывали план внезапного нападения на башню Молчаливых в Риме, о котором люди ничего не должны были знать.

Рейес сомневался, что башня укажет им путь к Всевидящему Оку, Плащу Невидимости или Жезлу Разделения, где бы они ни находились, но, томимый тоской, предпочитал молчать. И все же он знал, что прав. Если и можно было что-то отыскать среди потрескавшихся валунов, мха и пустых раковин морских моллюсков, они бы уже это нашли. Кроме того, Клеть Принуждения, которую они нашли, обыскав храм Всех Богов, не помогла им в поисках ларца Пандоры.

Да, это было отличное оружие. Каждый, кого запирали в этой клетке, подчинялся воле своего хозяина и выполнял любой его приказ. Но кого они собирались запирать в этой клетке? И что приказывать пленнику? Однако он не сомневался, что Люсьен и Анья станут играть с этой клеткой, как непослушные дети, пока не узнают ответы на свои вопросы.

– Рейес, – сказал Люсьен. – Мы говорили о Данике.

– А я не хочу о ней говорить. – Он хотел изгнать ее из своих мыслей, но опасался, что она стала частью его души. Как его демон. Только еще хуже. Она нарушила его бесценное ощущение покоя. И этот покой не возвращался даже тогда, когда он лежал, раненный и измученный, наслаждаясь изысканными страданиями.

– Рассказать тебе, что я о ней знаю? – спросил Люсьен.

«Не обращай внимания на эту приманку. Тебе лучше ничего не знать». Если Рейес остановит поток бесконечной боли, его демон вырвется из-под контроля, желая причинить физические страдания кому-нибудь еще. Демону все равно, кто станет страдать. Именно поэтому Рейес и позволил Данике убежать. Стоит ему найти девушку, и однажды он причинит ей невыносимую боль.

– Скажи мне, – неожиданно услышал он свой хриплый голос.

– Три дня назад она порезала человека.

Этот милый маленький ангел причинил вред человеку? Рейес фыркнул:

– Брось. Теперь я не сомневаюсь, что ты лжешь.

– Разве я когда-нибудь тебе лгал?

Рейес проглотил тошнотворный ком, с трудом произнеся следующий вопрос:

– Откуда ты узнал, что она причинила вред человеку?

– Это не просто вред. Она убила его. Ее жертва пробыла два дня в больнице и умерла сегодня утром. Когда я отправился за его душой, обнаружил у него метку охотника.

– Что?! – Рейес резко вскочил, чувствуя, как в душе закипает ярость. Охотники нашли Данику? И ей пришлось убить одного из них? Теперь он не сомневался, что это правда. Охотники ненавидели его. Они могли видеть Данику в крепости, стали ее преследовать и попытались выманить у нее информацию о Рейесе.

Он стиснул зубы. Проклятые охотники! Они так фанатично верили, что все мировое зло исходит от демонов, обитающих в душах Владык. И безжалостно стремились уничтожить этих духов и мужчин, хранивших их в себе, без колебаний убивая каждого, кого подозревали в дружбе с воинами.

Даника не была его подругой, но охотники об этом не знали. Даже сейчас они наверняка планировали использовать ее как приманку, надеясь таким образом выманить его.

Это все меняло.

– Они ничего с ней не сделали? – Рейес крепко стиснул второй кинжал и в этот момент понял: он готовится к войне.

Люсьен как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ:

– Провожая душу охотника в ад, я увидел последние события его жизни.

– Он причинил ей боль? – прошипел Рейес сквозь стиснутые зубы.

– Да.

Боль затопила коридоры его разума, впилась когтями в виски.

– Она… – Рейес сжал губы. Он не мог заставить себя произнести эти слова. Не мог даже думать об этом.

– Нет, – ответил Люсьен. – Она жива.

Слава богам. Облегчение затушило ярость, и его плечи устало поникли.

– Там были другие охотники?

– Да.

Люсьен не торопился делиться подробностями.

– Сколько?

– Один. Она сломала ему нос.

– Специально? – спросил потрясенный Рейес.

– Да.

Даника, которую он помнил, была доброй и милой. Он не знал что и думать о проснувшейся в ней тигрице, но готов был поспорить, что происходившие в ней изменения мучили ее.

– Где она?

Он отправится к ней и найдет способ защитить ее от будущих нападений охотников, а затем оставит ее в покое. Он не станет даже разговаривать с ней. Но ему необходимо увидеть Данику и убедиться, что она жива и здорова.

А потом он найдет и жестоко убьет другого охотника, причинившего ей боль. Сломанного носа недостаточно, чтобы удовлетворить его яростную жажду мести.

Люсьен ничего не ответил.

– Через неделю мы отправляемся в Рим на поиски храма. Нам нужны те артефакты.

Так вот что они задумали.

– Я знаю.

– Я хочу, чтобы Аэрон вернулся сюда до нашего отъезда.

– Тогда всем нам будет грозить опасность. Ты забываешь о просьбе Аэрона в угоду своим желаниям.

– Он один из нас. И сейчас мы нужны ему как никогда.

Рейес прошел мимо Люсьена и вышел из комнаты. С тех пор как Анья и Эшлин переехали сюда, старая полуразрушенная крепость превратилась в уютный дом. В ярких вазах благоухали цветы. Стены украшали картины, украденные Аньей, на которых в основном были изображены обнаженные мужчины, – она обладала отменным чувством юмора. А в комнатах была расставлена современная мебель.

Старые кушетки были выброшены, а их место заняла мягкая кожаная мебель. Отделанные замысловатой резьбой, гладко отполированные сундуки, железные скамьи с изогнутыми спинками и кушетки с подушками были расставлены в комнатах и холлах. Поначалу Рейес настороженно относился к этим женщинам. А теперь не знал, что бы без них делал. Они были подобны якорю в бурном море.

Его быстрые шаги гулко застучали по лестнице. Он завернул за угол на третьем этаже и резко остановился. Люсьен поджидал около двери его спальни, на его лице застыла решимость.

Стоило Смерти лишь на мгновение подумать о каком-нибудь месте, и Люсьен мгновенно там оказывался.

– Я не сдамся, – сказал Люсьен. – Это должно тебя порадовать. Я не сдался бы, если бы ситуация поменялась и мне пришлось бороться за твою жизнь.

Нахмурившись, Рейес двинулся вперед. Оттолкнув Люсьена плечом, он распахнул дверь. Войдя в комнату, он сразу направился к своему любимому тайнику с оружием.

– Остальные согласны со мной и недовольны, что ты не желаешь говорить об Аэроне. Я попросил их дать мне несколько дней, чтобы вразумить тебя. А потом…

А потом они от него не отстанут. Они считали, что Рейес предпочел Данику Аэрону, а воин не должен выбирать женщину, предавая другого воина. Никогда. Рейес не говорил, что Мэддокс выбрал Эшлин, а Люсьен – Анью. Он не напоминал им, что Аэрон предпочел умереть, но не оставаться тем существом, в которое превратился, и не захотел бы вернуться в крепость. Это лишь причинит вред остальным. Но хуже всего было то, что в глубине души он был согласен с Люсьеном.

Рейес поднял свой «ЗИГ – Зауэр», проверил хромированный магазин. Пистолет был полностью заряжен, и в стволе находился один патрон. Отлично.

– Собираешься идти ей на выручку, вооружившись до зубов?

– Если потребуется. – Рейес положил в карман еще три покрытых резиной магазина и коробку патронов. Множество кинжалов было пристегнуто к его лодыжкам, а на поясе сверкали сюрикены[1].

– Ты не знаешь, где она.

– Это меня не остановит. Я найду ее.

Люсьен глубоко вздохнул:

– Я мог бы перенести тебя к ней. Через несколько секунд ты бы уже был рядом, спасая ее.

«Спасая ее». Даника действительно в опасности или же это хитрая уловка Люсьена? Рейес засунул пистолет за пояс на спине и, склонив голову, положил ладони на обитый бархатом столик. Некоторое время он молчал, взвешивая все возможные варианты. Тратить время, разыскивая Данику, или освободить Аэрона, который уже успел почувствовать вкус крови?

Ни то ни другое ему не нравилось.

Люсьен услышал, как Рейес вздохнул. Он представил себе свою огромную кровать со смятыми простынями. Впервые встретив Данику, он представлял ее каждую ночь. Ее светлые волосы, разметавшиеся на постели, обнаженное тело, блестевшее от желания. Возбужденные соски, отчаянно жаждущие его поцелуев. Раскинутые ноги и влажное лоно.

Иногда эта фантазия сменялась ужасом, когда он представлял кровь и смерть. Даника с перерезанным горлом, ее неподвижное обнаженное тело в алых пятнах крови… И этот ужас может стать реальностью с освобождением Аэрона. «Ты знал, что не сможешь вечно держать его в заточении. Освободи его, спаси ее, а затем защити».

Но это означало, что ему придется находиться рядом с ней. Это усилит притяжение между ней и жадным до смерти Аэроном, а также между ней и Рейесом. Это было опасно, но мысль оказалась удивительно сладкой и головокружительной, словно любовная ласка, если бы Рейес мог находить наслаждение в нежности.

Даника здесь… в его объятиях… Он представил себе ее ангельское лицо. В ее больших глазах перемешались разные чувства: страх, надежда, ненависть… и желание? Маленький вздернутый носик. Пухлые розовые губы, которые проклинали его, беззвучно обещая сладкий восторг. Изящное тело, созданное для мужских ласк.

Он закрыл глаза и внезапно ощутил ее запах. Страстные ночи и невинность, сладкая нега, граничащая с чем-то темным… опасным. Он нахмурился. Темным? Опасным? Раньше она была совсем другой.

– Дай мне руку, – сказал Люсьен, внезапно оказавшись перед ним, его жаркое дыхание опалило щеки Рейеса.

Рейес удивленно взглянул на друга. Он доверял этому мужчине, уважал его, но за последние несколько дней сильно его разочаровал. И хотя Рейес не знал, что задумал Люсьен, он без опасений протянул ему руку.

Не отводя пристального взгляда от лица друга, Люсьен крепко стиснул его пальцы.

В это мгновение все его тело пронзила яркая молния. Его мышцы сжимались и разжимались, словно его подсоединили к электрическому генератору, волны чистого тока проносились по его венам. Его поглотил нестерпимый жар, словно он оказался в чреве у питона, пожирающего свою жертву. Неведомая сила сжимала его тело все сильнее, пока у него не перехватило дыхание. Эта боль была восхитительна. Он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением. Его демон довольно заурчал.

Сознание покинуло его на несколько секунд, все вокруг заволокло темной пеленой. А затем вокруг него стали вспыхивать крохотные огоньки, постепенно разрастаясь и освещая все вокруг… Он снова обрел зрение, однако все вокруг было расплывчатым. Едва различимым. И Рейес вдруг увидел Данику, лежащую на постели, как он представлял все это время. Только она не была светловолосой богиней, ждущей его ласк. Она была прикована к кровати, ее когда-то золотистые волосы острижены и выкрашены в черный цвет.

Она дрожала. На щеках остались дорожки от слез, она изо всех сил прикусила нижнюю губу, так что выступили крохотные бусинки крови. В это мгновение его охватила страшная ярость. Даника была создана для удовольствия и света, а не для тьмы и ужаса.

– Она неважно выглядит. – Люсьен отпустил его руку и, сделав шаг назад, смотрел на Данику вместе с Рейесом. – И чем дольше она останется с ними, тем больше боли они ей причинят. Я последовал на похороны за мертвым охотником и в образе духа наблюдал за охотниками, которые пришли попрощаться. Сами того не подозревая, они привели меня к Данике. Они знают, что это она убила их друга. Судя по всему, они схватили ее в ту ночь, когда она ранила его. Они приковали ее к постели и усыпили. Она не может бороться с ними, она беспомощна, уязвима…

– Да! – Рейес резко опустил руку, тяжело дыша. – Да, – повторил он. Теперь он точно знал, что делать дальше. – Отдай мне Данику в обмен на Аэрона. – Возможно, это был ответ на нестерпимую муку. Он думал о том, как спасти и защитить Данику и помочь Аэрону стать тем воином, которым он когда-то был. Хотя Рейес не представлял, как вернуть прошлое. – Но дай мне слово, что, когда вы привезете его сюда, он обретет столь необходимое ему уединение.

– Обещаю. – Люсьен мрачно кивнул. – Знаешь, я делаю это отчасти потому, что Анья считает, что Даника сможет вывести нас на один из артефактов. И я в этом не сомневаюсь. Когда девушка окажется здесь, я использую ее, чтобы найти артефакт.

– Я не сомневаюсь. Но я сам не свой рядом с ней, поэтому не отвечаю за свою реакцию, если ты намеренно причинишь ей вред. – От одной этой мысли его охватила ярость. – Отправь меня к ней.

– Для начала скажи, что понимаешь: спасая ее сейчас, мы все равно потеряем ее позже. Я не хочу, чтобы ты стал обвинять меня, если…

– Она не умрет. – Он этого не допустит. – Хватит болтать. Отправь меня к ней.

«Я боролась за свою жизнь, чтобы теперь вот так погибнуть?» Даника горько усмехнулась. Она только проснулась, не представляя, сколько времени прошло и что с ней сделали. При мысли об этом ей стало нехорошо.

После… схватки… «о боже, только не вспоминай об этом», она ринулась в свою квартиру, чтобы собрать вещи. И это было ошибкой. Ей следовало бросить пистолет и одежду, но у нее было слишком мало денег, чтобы купить новые. И поскольку она еще не научилась воровать, не оставалось другого выбора, как вернуться.

Ее поджидала группа незнакомых людей. Они спрятались в темноте около пожарной лестницы, словно зная, что она обычно ходит этим путем. Словно уже давно наблюдали за ней и хорошо изучили ее привычки.

Она могла бы справиться с одним или двумя. Возможно, даже с тремя нападавшими. Но их оказалось шестеро, у каждого точно такая же татуировка в виде восьмерки, как у того мужчины, которого она… Даника не могла даже мысленно произнести это слово. У каждого из них была такая же татуировка, как у мужчины, умершего в грязном переулке. Они просто нокаутировали ее.

«Ты никогда больше не будешь беспомощной, да?»

Придя в себя, она поняла, что ее надежды не оправдались и эти люди вовсе не копы. Копы не приковывают женщин к кроватям. Кто они такие? И чего хотели от нее?

Ничего хорошего, это и так понятно. Нарастающая паника сковала грудь, кровь застыла в ее жилах. В ушах звенело от ужаса. Челюсть болела от удара. Силы покинули ее, голод грыз изнутри. Она едва дышала.

«Лежи тихо», – приказала Даника себе.

Цепи были тяжелыми и холодными, натирали кожу. Она потянула за цепь, обведя комнату безумным взглядом. Ее взору предстали мягкие кресла с яркими, вышитыми бисером подушками и туалетный столик из красного дерева с квадратным зеркалом в позолоченной раме.

«Это дело рук Рейеса?» – подумала она в следующий момент. Он тоже держал ее в роскоши.

Нет, это не Рейес, решила Даника в следующий момент. Он не из тех, кто отправит других делать за него всю грязную работу. Он явился бы лично, чтобы усмирить ее. Кто же тогда похитил ее? Очевидно, друзья человека, которого она… ранила. Те татуировки…

Неужели эти люди собираются наказать ее за своего друга? Изнасиловать? Подвергнуть пыткам? О боже. А может, они тоже решили, что она проститутка, и планировали продавать ее услуги?

В глазах защипало от слез. Даника осталась совсем одна. Она продолжила тянуть цепи, пытаясь вырваться из их хватки. Пот стекал с ее кожи, впитываясь в простыни на постели. Вскоре одежда выскользнула из-под железных оков, не сдерживая ее движения. Ее обнаженная кожа была исцарапана, кровь выступила на запястьях и лодыжках.

Раздался стук в дверь.

Сердце замерло, и Даника сжала губы, подавив стон. Она застыла неподвижно. Может, стоит притвориться спящей?

Единственная дверь в комнате со скрипом приоткрылась, и появился высокий мужчина обыкновенной внешности. Даника не смогла заставить себя закрыть глаза и продолжала изучать его. На нем была белая рубашка и черные брюки. Возраст – около тридцати. Его темные волосы были аккуратно зачесаны назад. Большие глаза были зелеными, как и у нее. Этот человек не производил впечатления убийцы. Он казался спокойным, даже дружелюбным.

Однако ее ужас не утихал.

Даника проглотила внезапно подкативший к горлу ком. Она закусила щеку и почувствовала привкус крови. «Ни звука. Не показывай свой страх». Она принялась дышать ровно и глубоко, стараясь успокоиться.

– Отлично. Ты проснулась, – сказал мужчина и тут же добавил: – Расслабься, милая. Я не сделаю тебе ничего плохого.

– Тогда снимите цепи. – И эта мольба сделала тщетными все ее попытки казаться сильной.

– Прости. – В его голосе слышалось искреннее огорчение. – Цепи – это необходимость.

– Просто отпустите меня и…

Он поднял руку, и она умолкла.

– Боюсь, у нас мало времени. Меня зовут Дин Стефано. Друзья зовут меня Стефано, и, надеюсь, ты тоже станешь так меня называть. А ты – Даника Форд.

– Отпустите меня. Прошу вас.

– Я отпущу тебя, но позже. – Он вскинул брови. – Давай перейдем к сути дела, ладно? Что тебе известно о Владыках Преисподней?

О Владыках? Так речь шла о другом похищении? С ее губ сорвался истерический смех. В какие еще неприятности втянули ее Рейес и его компания?

– Расскажи мне.

– Ничего… – ответила Даника, потому что не знала, какого ответа ждал от нее Стефано. – Я ничего не знаю ни о каких Владыках.

В его глазах мелькнуло раздражение.

– Ложь только еще больше навредит тебе, моя дорогая. Поэтому давай попытаемся еще раз. Ты провела некоторое время с группой мужчин в Будапеште. И это не просто мужчины, а, бесспорно, самые жестокие создания на свете. И все же они не причинили тебе вреда. А значит, они считали тебя другом.

– Они монстры, – ответила Даника, надеясь, что он хочет услышать именно это. – И я их ненавижу. Я не знаю, зачем они меня похитили и почему отпустили. Наверное, хотели поразвлечься. – От ее слов веяло ненавистью. – Отпустите меня. Прошу вас. Я не хотела причинить вред… Это был несчастный случай, и я… – Ее глаза заволокло слезами.

Стефано вздохнул:

– Мы оставим тебя здесь до тех пор, пока не решим, что с тобой делать. Пока мы тебя не тронем. Ты убила одного из наших сильных воинов, Даника, одного из лучших. Нам очень не хватает Кевина. Его жена неустанно оплакивает его, она отказывается есть и умоляет убить ее, чтобы она могла воссоединиться с ним. Ты слишком много нам должна, согласна?

Похоже, он надеялся, что его слова заставят ее ощутить ужасную вину, которая причинит ей душевную боль.

– Прошу вас. Я хочу вернуться домой. – Впрочем, у нее больше не было дома. Даника снова рассмеялась, чувствуя охватившее ее странное безумие. У нее кружилась голова. – Пожалуйста.

Однако лицо Стефано осталось непроницаемым.

– Владыки – Мэддокс, Люсьен, Рейес, Сабин, Гидеон – так они себя называют. Мне продолжать? Они демоны, созданные на небесах, но низвергнувшиеся из преисподней в наш мир. Ты знала об этом?

Даника широко раскрыла глаза, чувствуя, как у нее перехватило дыхание.

– Де…демоны? – Еще несколько месяцев назад она недоверчиво закатила бы глаза. А теперь она лишь кивнула. Это многое объясняло. Она видела, как изменялись лица ее похитителей, превращаясь в черепа. Ее нес через весь город человек с крыльями. Она видела вырастающие внезапно когти и огромные крылья, слышала крики и стоны боли и страданий.

Демоны. Как те, которых она видела во сне, на ее тайно нарисованных картинах. Неужели она еще в детстве предчувствовала, что жизнь приведет ее в Будапешт, к Рейесу и его друзьям? А затем столкнет с этим мужчиной? Неужели кошмары, с которыми ей постоянно приходилось бороться, были подготовкой ко всему происходящему сейчас?

– О да. Ты веришь. Ты видишь правду. – Стефано направился к ней, от него исходила ненависть. И эта ненависть превратила его из спокойного и дружелюбного незнакомца в злобное чудовище. – Смерть – это демон. Разрушение – это демон. Болезнь – это демон. Все известные пороки, все зло, которое когда-либо существовало в этом мире, следуют за ними по пятам.

Он приближался, и Даника в ужасе сжималась на кровати.

– П-причем здесь я?

– Значит, никто из твоих близких никогда не умирал? А то, чем ты владела, никогда не разрушали? Тебе никто не лгал? И болезни тебя миновали?

– Я… я… – Даника не знала, что ответить.

– Ты по-прежнему не веришь в их вероломство? Один из этих демонов соблазнил мою жену. Она была чистой и верной и никогда бы не предала меня по своей воле. И все же каким-то образом демон, соблазнивший мою жену, убедил ее, что она – зло и должна умереть. И она убила себя, а я нашел ее повесившейся в нашем гараже. – В его голосе зазвенел металл, лицо окаменело.

Даника знала, каково это – найти мертвым любимого человека. Она обнаружила своего дедушку после инфаркта, и ее до сих пор преследовал образ его безжизненного тела, искажая воспоминания о том, каким он был при жизни.

– Я соболезную вашему горю.

Стефано сглотнул, прежнее самообладание вернулось к нему.

– Благодаря этой потере я обрел цель в жизни. И я разделил ее с тысячами людей по всему миру. Владыки – это тьма, мы – свет, и мы не собирались смиряться со злом, которое они несли в этот мир. Наш мир, – добавил он. Стефано закрыл глаза, словно наслаждаясь вкусом надежды. – Как только мы захватим в плен Владык и навсегда нейтрализуем их зло, все будет так, как и должно быть. Жизнь станет прекрасной… безмятежной. Идеальной.

«Пусть говорит. Не дай ему вспомнить о тебе».

– Зачем брать их в плен? Почему не убить?

Он медленно открыл глаза, счастливый взгляд исчез. Он пристально смотрел на нее, словно хотел заглянуть в душу. Ощущение было жутким.

– Убив их, мы освободим демонов, позволив этим отвратительным чудовищам спокойно разгуливать по земле. Плоть и дух должны быть неотделимы друг от друга. – Он пожал плечами, но его взгляд сделался жестким. – До тех пор, пока мы не найдем ларец.

– Ларец? – Даника пыталась казаться спокойной, осторожно повернула запястья в кандалах. Они были тугими, но ее кожа намокла от пота. Если бы она смогла выскользнуть из оков… И что бы она сделала? Убежала? Демоны преследовали ее семью. Смогут ли ее близкие когда-нибудь снова почувствовать себя в безопасности?

– Ларец Пандоры, – ответил Стефано, пристально глядя на нее.

Ее глаза округлились, и Даника замерла. Возможно, это сон? Еще один кошмар?

– Вы шутите? – Бабушка часто рассказывала ей истории о Пандоре и ее печально известном ларце. – Это миф. Легенда.

Он скрестил руки на груди, и ткань рубашки туго обтянула его мускулистое тело. Судя по всему, он занимался физическими упражнениями и тренировался с оружием, как и Владыки.

– И думаешь, демоны не ходят по земле?

У нее все внутри сжалось от страха.

– Я расскажу тебе одну историю, хорошо? Слушай внимательно.

Он умолк, дожидаясь ответа. Даника кивнула.

Это послужило сигналом. Он начал свой рассказ:

– Через несколько сотен лет после создания земли из ада сбежала стая демонов. Это были самые отвратительные сущности, которых когда-либо производили на свет Гадес и его брат Люцифер. Они были неуправляемы, сущие дети ада. Чтобы спасти свой мир, боги создали ларец, используя кости богини Угнетения. Хитростью они смогли заманить внутрь демонов и запереть их там.

– Я знаю продолжение истории, – прошептала Даника, чувствуя подступавшую к горлу тошноту.

Стефано вскинул бровь:

– Расскажи.

– Боги приказали Пандоре охранять ларец.

Он кивнул:

– Да.

– Пандора открыла ларец, – продолжала Даника наиболее известную версию истории. Однако бабушка рассказывала ее по-другому.

– Нет. Вот где кроется ошибка. – Стефано обвел кончиком пальца свою татуировку. – Пандора была воительницей, величайшей женщиной-воином того времени. Ларец отдали ей на хранение. Она не открыла бы его даже под страхом смерти.

Даника снова попыталась вытащить руку из железных тисков, но на этот раз усилие было едва заметным. Неожиданно она почувствовала, что ее заворожил этот рассказ, и ей хотелось узнать продолжение. Стефано только что подтвердил слова ее бабушки, которая рассказывала ей совсем другую легенду.

– И?..

– И лучшие воины богов разгневались, что не их выбрали, чтобы охранять ларец, их гордость была задета. Они решили доказать богам, как те ошибались. Пока один по имени Парис соблазнял Пандору, остальные сражались с ее стражами. В конце концов воины победили. Их предводитель по имени Люсьен открыл ларец и выпустил ужасных демонов в непорочный мир. И снова воцарились Смерть и Тьма.

Даника вжалась в матрас. Она смотрела в потолок, пытаясь представить себе жестокого и грубого Рейеса, о котором ей рассказывал Стефано. Гордого, ревнивого. Когда Даника была с ним, Рейесу было все равно, что о нем думают другие. Он выкрикивал приказы и раздавал команды. Он был угрюмым и задумчивым.

– И что дальше?

– Ларец исчез. Никто не знал, куда его спрятали и кто это сделал. У богов не осталось другого выбора, как собрать демонов и поселить их в воинов, ответственных за произошедшее, а затем отправить тех на землю. Эти мужчины потеряли остатки своей человечности, они стали своими демонами, искупав наш мир в крови. И они продолжают нести зло всем нам. Пока они на свободе, никто не может чувствовать себя в безопасности. – Склонив голову набок, Стефано потер шею, его лицо сделалось задумчивым. – Я уже спрашивал тебя, но хочу спросить еще раз. Ты можешь представить мир без ярости, боли, лжи и страданий?

– Нет. – Даника не могла. За последние несколько месяцев она испытала столько горя. В ее жизни не осталось места хорошему.

– Владыки убили твою бабушку, Даника. Ты знаешь об этом?

– Вы не знаете этого наверняка! – закричала она в ответ. На глаза навернулись слезы, но Даника смогла сдержаться и не разрыдаться. – Возможно, она еще жива.

– Нет.

– Откуда вам известно? – В ее охрипшем голосе прозвучала паника. – Вы не можете этого знать, если только… если…

– Я видел ее.

О боже, о боже, о боже. Нет. Черт подери, нет!

– И вы ее видели мертвой? – едва слышно произнесла она.

– И да и нет, – признался Стефано. – Один из моих людей видел Аэрона, который нес ее обмякшее тело на плече. Они исчезли в каком-то доме, и мой человек не смог за ними проследить. – Стефано огорченно потер переносицу. – Поначалу мы хотели проследить за тобой и дождаться, когда Владыки снова придут. Мы решили, что ты нужна им для чего-то важного, и собирались сами захватить тебя в плен. Но ты постоянно скрывалась, словно не хотела, чтобы они тебя нашли. И это меня заинтриговало.

Как будто ей есть дело до его планов! Неужели бабушка погибла? Обмякшее тело не значит труп. Бабуля Мэллори вполне могла быть жива и весело смеялась, наслаждаясь своим любимым супом. Даника ясно представила себе эту картину и едва не расплакалась, отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой.

Видение исчезло, и внезапно Даника ясно увидела свою бабушку с кинжалом в груди. Нет. Нет! Ей хотелось завопить во все горло. «Эмоции только навредят тебе. Ты это знаешь. Ты не должна падать духом. Это сейчас не так уж и важно, – подумала она, едва сдерживаясь. – Вряд ли я смогла бы сейчас убежать».

– Ты можешь помочь нам поймать их, Даника. Тогда они не смогут больше ни с кем сделать того, что сделали со мной и с тобой. Ты сможешь их наказать за то, что они причинили вред твоему близкому человеку. И твоя семья наконец перестанет прятаться. Вы сможете снова быть вместе.

Без бабули Мэллори?

На этот раз Даника не смогла сдержать рыданий. Ее подбородок задрожал, и горячие слезы потекли по щекам.

– Помоги мне, – настойчиво продолжил Стефано. – А я помогу тебе. Я стану охранять тебя и твою семью до тех пор, пока все Владыки не погибнут. Эти демоны никогда больше не причинят тебе боль. Клянусь честью.

Знать, что ее семья в безопасности и никто им больше не навредит… Ей было наплевать на условия сделки, даже если бы пришлось продать душу дьяволу. Надежда, что Стефано поможет ее матери и сестре, оказалась слишком заманчивой. А чувство мести было всепоглощающим.

– Что я должна делать?

Глава 4

Одного за другим Люсьен переправил воинов в заброшенное здание. Только что они были в крепости под Будапештом, где царила ночь, и в мгновение ока оказались там, где ярко светило солнце.

Последним был Рейес. Когда в прошлый раз Люсьен переправил его телепортацией, Рейеса вырвало. Но сейчас беспокойство за Данику оказалось столь сильным, что он и думать забыл о тошноте.

Вдохнув запах пыли и старой штукатурки, Рейес открыл глаза. Серебристые стены каменной крепости исчезли, уютного дома как не бывало. Его взору предстали серые стены, цементные полы и груды старых досок. Несколько окон были разбиты и затянуты черными мешками для мусора, которые наполовину оторвались и словно приглашали заглянуть в неведомый мир тишины и спокойствия, вдруг подумал он, не видя и не слыша никого и ничего вокруг.

Остальные воины обыскивали здание в поисках врага, держа наготове кинжалы и пистолеты. Все, кроме Аньи, отправившейся вместо Мэддокса, были в смятении.

– Где же охотники? – бормотали некоторые.

– Не здесь, – откликнулся Люсьен.

– А где мы? – тихо спросил Рейес. Его оружие было прижато к ногам. Кровь бурлила в его венах от нетерпения.

– В Штатах. – Сабин закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Думаю, это Лос-Анджелес. Здесь так и чувствуется смрад Голливуда.

– Точно, – ответил Люсьен и мрачно кивнул.

– Здесь базируется крупная группировка охотников. – В голосе Сабина прозвучало радостное предвкушение. – И я всей душой их ненавижу. У меня свои счеты с лидером этой группировки, и он тоже меня ненавидит, так что будьте готовы ко всему. Он присоединился к группировке после того, как его жена и я… – Он пожал плечами, нахлынувшая грусть слегка притупила его предвкушение. – Мы были вместе, но у меня не складываются отношения с людьми, и все закончилось плохо. Охотники позвали его к себе, и с тех пор он преследует меня.

Сабин и его люди начали сражаться с охотниками гораздо раньше Люсьена и его команды. Несколько тысячелетий назад Парис, Мэддокс, Торин, Аэрон и Рейес разошлись с Сабином, Страйдером, Гидеоном, Камео, Аманом и Кейном.

Их друг Баден, одержимый демоном Неверия, был жестоко убит охотниками. Отомстив за смерть друга, половина Владык захотели покоя. Что могло быть лучше для измученной души, как не прекращение бесконечной борьбы между добром и злом, тьмой и светом? Другая же половина воинов пожелала, чтобы кровь охотников залила улицы Древней Греции, разлившись алыми реками боли и ужаса.

Так и не договорившись, они разошлись, каждый своим путем. До тех пор, пока Сабина не привела в Будапешт кровная месть.

И хотя Рейес все эти долгие годы был в стороне, он не мог поступить так сейчас. Он должен сражаться вместе со всеми, иллюзия покоя разбилась вдребезги. Недавно охотники перерезали горло Торину, пытаясь ослабить его и захватить остальных воинов. К счастью, тем охотникам осуществить свои планы не удалось.

А Рейесу все удастся.

Он сделает все что угодно, чтобы уничтожить врагов. И если ему придется уничтожить богов, которые могли поддерживать охотников, он найдет способ сделать и это.

Однако сложно было понять истинную цель богов. Переменчивые и таинственные, они были подобны головоломке с несколькими отсутствующими главными фрагментами. В то время как молчаливые олимпийцы разозлили Рейеса своим пренебрежением, загадочные титаны привели его в безудержную ярость. Они пожелали гармонии во всем мире – на небесах и на земле. Пожелали любви и благодати, свободы от смерти и разрушений. И все же потребовали наказания Даники. Они потребовали даже наказания Аньи, хотя потом отменили свое решение. А то, что сделали с Аэроном…

«Не стоит ступать на эту опасную дорогу. Не здесь и не сейчас». Его ногти вытянулись, превращаясь в когти и царапая ладони. Красные пятна заплясали у него перед глазами, и демон соблазнительно прошептал: «Возьми кинжал. Сделай себе больно».

– Нет, – прорычал он.

– Сюда, – произнес Люсьен, но резко умолк, услышав слова Рейеса, и вопросительно уставился на него. – Что-то не так?

– Нет. Все в порядке. – Когда Даника окажется в его постели и ей ничто не будет угрожать, он накормит своего демона. А до тех пор он не может причинить себе боль. Рана ослабит его, а силы необходимы ему для предстоящей битвы.

Но чем дольше он станет сдерживаться, тем настойчивее будет звучать голос демона. Рейес хорошо это знал. Он начнет отвлекаться. Это бич его проклятия. Он должен ранить себя, но от потери крови он ослабеет, как любое живое существо, хоть это и не продлится долго.

– О чем ты говорил? – спросил он Люсьена.

Все уставились на него.

Люсьен закатил глаза:

– Девушку прячут на соседней улице. Кругом полно ни в чем не повинных людей, так что будьте осторожны.

Рейесу не было дела до людей. Это было жестоко, но он никогда не производил впечатления доброго и веселого мужчины. Впрочем, это не совсем так. До знакомства с демоном Боли он частенько смеялся и шутил с друзьями.

– Сколько с ней охотников? – На щеке Рейеса забилась жилка, когда он представил, какие страдания, возможно, сейчас ей приходится выносить.

Что бы ни произошло с Даникой, Рейес жестоко отомстит охотникам. Он ненавидел своего демона за бесконечные мучения, но в этом случае без колебаний отдаст бразды правления в его руки. Не сразу, не сегодня. Боль способна заглянуть в человеческую душу, найти уязвимое место, мельчайшую брешь, и постоянно ранить человека отравленными стрелами, пока тот не станет кричать, корчиться и царапать кожу, чтобы прекратить мучения.

– Сегодня утром, – ответил Люсьен, – было двадцать три человека.

– Они размножаются как кролики. – Сабин коварно улыбнулся. – Возможно, сейчас их уже на сотню больше.

Люсьен указал на дальнее окно, его темные волосы разметались в разные стороны.

– У нас есть несколько часов до наступления ночи. Я отправлюсь в то здание, останусь в мире духов и послушаю разговоры. Осмотрюсь. Мы должны знать, что она им рассказала и что они затевают.

Рейес услышал только слова «несколько часов».

– И мы станем торчать здесь? – проворчал он. – Сидеть сложа руки?

– Да. – Люсьен пристально взглянул на него, в его разноцветных глазах появился знакомый водоворот. – Если они наблюдают за прилегающей территорией, я выведу из строя их компьютеры. А когда стемнеет и люди не смогут заметить вас и ваше оружие и вызвать полицию, вы пойдете туда. А я буду ждать вас снаружи в тени.

Снова бездействие. Снова ожидание.

Эта мысль причиняла ему душевную и физическую боль. Рейес желал броситься в бой, но не мог… и демон наслаждался его мучениями и требовал больше. Требовал полной власти.

«Скоро», – пообещал Рейес.

Это была одна из причин, по которой Рейес отослал Данику и не должен был сейчас спасать ее. Она дразнила его и демона, как дразнят голодного зверя, засовывая палку в клетку.

Если он предоставит власть своему демону, то потеряет над собой контроль. А что, если он причинит боль Данике? Что, если ему это понравится? Если он станет улыбаться, ломая ее кости? Что, если он убьет ее? А ведь именно поэтому он заковал в цепи своего лучшего друга и старался не вспоминать о нем.

Он не простит себе, зная, что уничтожил нечто столь… бесценное. Да, Рейес понимал это. Даника стала для него бесценной. Она была ангелом, противоположностью его демона, добром – противоположностью его зла. Наслаждением против его боли. И сейчас она в плену у охотников, закована в цепи, беспомощна… страдает.

И снова перед его взором заплясали красные пятна, но усилием воли он справился с наваждением. Черт подери! Никаких поблажек демону, сейчас не время сражаться с охотниками. Рейес должен держать себя в руках.

Кто-то хлопнул его по спине, оторвав от размышлений.

– Перестань, дружище, – раздался женский голос.

Рейес обернулся и уставился на Камео, одержимую демоном Печали, единственную женщину среди Владык. Он быстро отвел взгляд. Эта черноволосая женщина с серебристыми глазами и персиковой кожей была воплощением красоты. Несмотря на хрупкое, изящное тело, она была сильной и беспощадной воительницей. Но смотреть на нее было нелегко, ведь все несчастья мира отражались на ее лице и эхом отзывались в его душе.

– Мы освободим ее, – сказала Камео, пытаясь успокоить Рейеса, но после ее слов его сердце лишь еще сильнее сжалось от боли. – Не беспокойся.

Боги, ее голос. Он старался скрыть досаду, когда демон в его душе вздохнул, наслаждаясь болью, которую она невольно причиняла его хозяину. И почему Рейеса не влекло к ней? Тогда его жизнь была бы намного проще.

«Сейчас тебе больно, потому что вы говорите о Данике». Его демон обожал физическую боль, Камео же была воплощением беспорядка и огорчения. Поэтому, если бы она ему нравилась, дела обстояли бы не лучше. Ее трагический голос кого угодно мог довести до самоубийства, а Рейес уже много раз пытался себя убить.

– Охотники однажды схватили моего любовника, – сказала она.

Рейес потер грудь. Неужели с ней кто-то спал?

– И тебе удалось его спасти?

– О нет. Он погиб ужасной смертью. Они вырезали его сердце и прислали мне по почте.

Рейес вздрогнул, поддавшись внезапной панике, но не поднял глаз на Камео. С Даникой такого не произойдет. Он обвел взглядом здание, глубоко дыша и пытаясь унять бешеное биение сердца. Люсьен исчез, а остальные расселись вдоль стен и принялись яростно чистить оружие.

Наконец он нашел в себе силы заговорить:

– Этот рассказ должен был меня успокоить?

– Да. Однажды они уже совершили страшное преступление. Больше мы им этого не позволим.

Слабое утешение. В этот самый момент кто-то, возможно, бил Данику кулаком в лицо или пинал ногой в живот. Или ее стегали плетью. Или вонзали в ее тело нож. Она, рыдая, звала его на помощь. А он сидел здесь, совсем близко, но ничего не делал, чтобы ее спасти.

Эти мысли были невыносимы.

Отойдя от Камео, Рейес принялся ходить взад-вперед. Возможно, ему стоит забыть о приказе Люсьена и атаковать немедленно? «Доверься ему. Он знает, что делает. Если бы ей угрожала опасность, он уже сообщил бы тебе», – урезонил себя Рейес.

Несмотря на все эти увещевания, время тянулось мучительно медленно. И только когда солнце стало меркнуть и его свет из ярко-золотого превратился в розовый, а затем в пурпурный и наконец в долгожданный серый, Рейес стал успокаиваться.

– Я еще никогда тебя таким не видел, – заметил Парис. – Беспокойным, расстроенным.

– Надеюсь, что больше и не увидишь.

– Я молюсь небесам, чтобы никогда так не выглядеть, – пробормотал Сабин. – Ничего хорошего в этом нет.

Страйдер улыбнулся:

– Но любовь так тебе идет.

Сабин отмахнулся от него.

Любовь? Неужели Рейес способен на это чувство?

– Ночь уже наступила. Пора. – Он направился к двери.

Анья схватила его за руку, ее ногти впились в его кожу.

– Не торопись, милый. Ты не знаешь, куда идти.

Рейес сдерживался из последних сил.

– А ты знаешь?

– Конечно. – Ее ногти впились глубже, распарывая его кожу, и он едва не застонал от удовольствия. – Люсьен обо всем мне рассказывает.

– Тогда веди нас, но поторопись. Я ни секунды не останусь в этом здании и ворвусь в любой магазин или дом, если посчитаю это необходимым.

– Какой ты нетерпеливый. – Она цокнула языком и отпустила его руку. – Мне нравится это в мужчине. Просто… не отставай. Если сможешь.

И она ринулась вперед. Все остальные бросились следом. Жаркий, спертый воздух сделался прохладным и полным разнообразных запахов: ароматами свежих цветов, выхлопных газов, свежеиспеченного хлеба и приторно-сладких духов. В глаза бросилась сияющая неоновыми огнями вывеска, обнаженные танцоры, и до них донеслись раздраженные звуки клаксонов. Эхо множества шагов отдавалось от тротуаров, но ничто не могло заглушить бешеное биение сердца Рейеса.

Одно время он мечтал отправиться путешествовать и посмотреть этот новый мир, сотни лет скрытый от него, но вынужден был оставаться в Будапеште из-за Мэддокса. А теперь ему было наплевать на мир вокруг. Он хотел лишь отыскать Данику.

Хотя воины старались держаться в тени, люди заметили их. Одни шарахались в сторону, другие с интересом смотрели на них. Кто-то восторженно улыбался. Они не привыкли к такой реакции смертных, даже жители Будапешта относились к ним скорее с уважением, чем дружелюбно. «Голливуд», – как сказал Сабин. Рейес понял, что эти люди приняли их за актеров.

Парис несколько раз останавливался, чтобы украдкой поцеловать какую-нибудь женщину. Он, как и Рейес, не мог устоять перед своим демоном, поэтому, когда Разврат хотел поиграть, Парису приходилось подчиняться. Или же он стремительно слабел. Но впервые за долгие годы Парис выглядел так, словно эти поцелуи не доставляли ему удовольствия.

Рейес не останавливался, чтобы подождать друга, и не спрашивал его, что случилось. С каждым его торопливым шагом нетерпение лишь нарастало. Анья завернула за угол, ее длинные волосы белели в темноте, не давая им заблудиться. Она двинулась вперед по грязному переулку, и внезапно воздух наполнился запахом мочи.

Она снова завернула за угол и улыбнулась через плечо:

– Мы почти пришли.

Рейес сжал в ладонях пистолет и нож. Оружие было настолько привычно для него, что почти срослось с ним, став частью его тела. «Еще немного, и ты увидишь ее. Скоро, очень скоро начнется битва».

Он никого не оставит в живых.

Рейес чувствовал, что его друзей охватывает такое же нетерпение. Война стала частью их души, растворившись в каждой клеточке тела. В конце концов, они и были созданы ради сражений.

Олимпийцы, их создатели, хорошо знали, с какой легкостью можно низвергнуть небесное создание, потому что сами победили и заточили в темницу титанов. И чтобы их самих не постигла та же участь, они взяли кровь бога войны и взрастили бессмертных воинов, ставших их защитниками.

После трагедии с Дим-Униаком, когда Пандора была убита, а ларец исчез, воинов, которые оказались в этом виноваты, боги отправили на землю, заперев в их душах демонов. Их место заняли новые воины. Правда, они так и не смогли защитить олимпийцев, с довольной ухмылкой подумал Рейес.

– Еще немного… – возбужденно прошептала Анья.

Она стала отличной заменой Мэддоксу. Анья обожала насилие.

Посреди переулка горела мусорная корзина, клубы дыма окутывали ее со всех сторон. Вокруг стояло четверо мужчин, один из них держал над огнем ложку, в которой пузырилась густая жидкость. Другой рукой он достал шприц и втянул в него жидкость. Остальные ждали своей очереди.

Наркотики. Рейес жалел, что они не действовали на него. Он перепробовал все виды, от травы до таблеток, погружаясь в алкогольное опьянение, пронзая вены иглами. Однако это не помогло заглушить стремления к боли.

Анья резко остановилась в конце переулка. Люсьен вышел им навстречу из тени. Они с Аньей обменялись поцелуями, Люсьен тут же обнял ее за талию.

Рейес отвернулся, не в силах сейчас выносить их нежности. «Кого ты пытаешься обмануть? Ты никогда не мог это спокойно выносить».

Переулок закончился развилкой, превращаясь дальше в три узкие дорожки. Пять зданий грозно возвышались над ними в свете полумесяца. Ему не надо было спрашивать, где Даника, – Рейес почувствовал ее головокружительный аромат. Всем своим существом он ощутил ее ужас, волнами исходивший от магазина из красного кирпича, расположенного прямо перед ним.

Магазин оружия. Какая ирония. Эти охотники так много говорили о мире, что им следовало бы выбрать церковь.

– Над магазином находятся жилые комнаты. Она там, – мрачно произнес Люсьен. – Эти люди вели себя очень тихо. Словно знали, что я здесь.

Ком подкатил к горлу Рейеса.

– Она… она еще жива? – еле слышно произнес он.

– Да.

Рейес сглотнул. Что-то в интонации Люсьена встревожило его.

– Что с ней?

– Она все еще спит.

Рейес стиснул оружие.

– И сколько охотников сейчас в здании?

– Двенадцать. Остальные ушли.

– А их предводитель?

– Ушел вместе с ними.

Негодяй. Но Рейес его непременно найдет. Как только Даника окажется в безопасности, у его ярости не будет преград.

– Там человек, который охраняет ее, – сказал Люсьен. – Он не отходит от нее ни на шаг. И сейчас он тоже с ней.

– Он… он прикасался к ней?

– Не в гневе.

Тогда как? В страсти?

– Ее изнасиловали? – Рейес в бешенстве стиснул зубы.

– Я не знаю.

– Он мой. – Несмотря на притворное спокойствие в его голосе, ни у кого не осталось сомнения в его намерениях. – Не трогайте его.

Люсьен кивнул:

– Отлично. Настало время для сражения.

Рейес прошел мимо друзей и направился в здание. Когда он вошел в магазин, раздался веселый звон колокольчика, известивший о его приходе. Человек за конторкой начал было улыбаться, как вдруг заметил выражение лица Рейеса. Его улыбка погасла, и ненависть вспыхнула в глазах охотника.

Рейес знал, что они никогда не встречались, но оба мгновенно ощутили себя врагами.

– Где она?

– Ты убил моего сына, демон.

– Я никогда не видел твоего сына, охотник.

– Ты – раковая опухоль на теле земли, все вы, и ты виноват в каждой смерти. Но тебе недолго осталось. Да здравствуют охотники! – И, словно был готов к приходу Рейеса, мужчина вскинул полуавтоматический пистолет с глушителем.

Рейес поднял свой пистолет. Оба выстрелили одновременно. Рейес – чтобы убить, охотник – чтобы ранить. Убив Рейеса, он освободил бы его демона, а охотники всеми силами старались этого избегать.

Пуля впилась в плечо Рейеса, и он рассмеялся от ощущения восхитительной боли. Охотник уже не смеялся. Сердце Рейеса на мгновение сжалось от тоски, но он напомнил себе, что на земле не будет покоя, пока охотники повсюду сеют ненависть.

Одним меньше. Осталось одиннадцать.

– Черт подери. Оставь остальных для нас, – пробормотал Сабин, обходя Рейеса, и направился мимо конторки к двери. Он ударил по ней ногой, за дверью оказалась узкая лестница.

– Отличная работа, Боль. – Анья щелкнула его по затылку. – Теперь остальные знают, что мы здесь.

И она стремительно взбежала по лестнице следом за Сабином.

Кровь сочилась из раны Рейеса, когда он двинулся за ними.

– Я присоединюсь к своей дорогой жене и посмотрю на вашу гибель с небес, – закричал раненый охотник, но прогремел еще один выстрел, и он умолк. Раздался вопль. Булькающий звук. Глухой удар от падения тела.

Шаги.

– Увидимся в аду, демоны, – завопил другой мужчина, но тоже вскоре умолк.

– Она в третьей комнате справа, – сказал Люсьен, внезапно оказавшись рядом с Рейесом.

Они добрались до верхнего этажа и разбежались в разные стороны. По пути в комнату Даники Рейес встретил только одного охотника. Тот выстрелил в него, ранив в живот.

Рейес не останавливался, адреналин бушевал в его крови, а его демон был вне себя от восторга.

С улыбкой он бросился к охотнику и перерезал ему горло. Ударом ноги выбив замок, Рейес распахнул дверь в комнату.

Раздалось громкое жужжание, и еще одна пуля обожгла его, пронзив бедро. Его тело охватила слабость, но он сумел устоять на ногах. Кровь лилась ручьем, демон радостно пел, а Рейес оглядывал комнату, прицеливаясь. Связанная Даника неподвижно лежала на постели. Рядом с ней стоял дрожащий и бледный человек, целившийся в Рейеса.

– Как давно я ждал этого момента, – хрипло произнес человек. – Мечтал о нем. И вот ты здесь.

Рейес прицелился в татуировку мужчины – симметричный знак бесконечности.

– И вот я здесь. Ты прикасался к ней?

– Как будто тебе есть дело до людей.

Еще один выстрел. Рейес отпрыгнул в сторону. Он наслаждался болью, но не хотел больше терять кровь. Следующие пять минут станут решающими.

Еще одна пуля просвистела мимо, и он вскинул свой пистолет. Прицелился.

– Что бы ты ни сделал со мной, это стоит того, чтобы наблюдать, как ты стоишь здесь и смотришь на эту женщину, – сказал охотник.

И Рейес спустил курок. Охотник распростерся на полу и больше не шевелился.

В мгновение ока Рейес подскочил к Данике, разорвав ее путы. Он поднял спящую девушку, его кровь капала на ее грязную белую рубашку и смертельно бледное лицо. Ее темные волосы свалялись, впалые щеки и темные тени под глазами выглядели ужасающе. Она сильно похудела. На ее скуле темнел синяк.

– Даника. – Ее имя прозвучало как мольба и одновременно как проклятие.

Она не пошевелилась.

Ее руки безжизненно свисали, голова запрокинулась. Придя в себя, она оттолкнула бы его. Но он предпочел бы увидеть ее ненависть, нежели эту… пассивность. Эту пустоту.

Выстрелы в коридоре прекратились, сменившись воем сирен. Он слышал, как в комнату вбегают друзья. Но ему было все равно. Он крепко обнимал Данику, прижимаясь щекой к ее щеке.

Ее кожа была холодна, словно лед, а сердце едва слышно билось в груди.

– Люсьен? – Он осекся, горячие слезы затуманили его взгляд.

– Я здесь, мой друг. – Люсьен положил руку ему на плечо. – Они как-то узнали, что мы придем, и подготовились, но теперь с ними покончено.

– Хорошо. А теперь отправь нас домой.

Глава 5

Даника так долго ощущала смертельный холод во всем теле, что была потрясена, очнувшись от тяжелого сна и почувствовав горячее тепло одеяла, в которое была укутана. Она резко открыла глаза и глубоко вздохнула. Однако остатки ночного кошмара не желали покидать ее, и она не могла понять, где находится. Различала лишь темноту, которую пронзал алый свет, словно ночь истекала кровью от смертельных ран. Она слышала звон шпаг, злобный хохот демонов и свист отсекаемых человеческих голов.

«Смерть, смерть, – слышалось ей повсюду. – Успокойся, просто успокойся. Это лишь сон. Ты ведь знаешь».

Когда-то ее бабушку тоже мучили такие кошмары. Сны, в которых миром правили демоны. Эти кошмары едва не довели хрупкую женщину до самоубийства, когда ей было шестьдесят пять лет.

Эти сны не были предсказаниями будущего, потому что не сбывались. И так оставалось до тех пор, пока Рейес и его друзья не появились в ее жизни. Но эти кошмары были настолько реальны, что приводили ее в ужас, и сейчас Даника хорошо понимала страдания бабушки.

Эти сны были беспокойными, видения полны ощущением неизбежности и боли. Такой стала и ее жизнь. Повсюду царила кровавая смерть. Обычно Даника просыпалась после этих ужасных кошмаров и рисовала увиденное, пытаясь изобразить безумие, вырванное из подсознания.

Однажды она решилась и показала родителям одну из картин. Они были расстроены и напуганы, смотрели на нее так, будто перед ними один из нарисованных монстров, поэтому Даника больше никогда и никому не показывала свои рисунки. Кроме того, она и сама не желала на них смотреть.

Но иногда ее сны были полны всепоглощающей безмятежности. Ангелы с белоснежными крыльями торжествующе парили в лазурных небесах. Их красота всегда поражала ее, и Даника просыпалась с улыбкой на губах, испытывая невероятный прилив сил.

– Я здесь, ангел, я здесь.

Этот глубокий, бархатный голос она слышала в своих кошмарах и в удивительных снах об ангелах, и ад и рай сливались для нее в одно сплошное искушение. И вот постепенно кошмар отпустил ее из своих тисков, темнота рассеялась, появился свет.

Даника увидела, что находится в незнакомой комнате. На стенах было развешано всевозможное оружие. Здесь был целый арсенал, от сюрикенов до шпаг и кинжалов. Даже топориков. В углу стоял изящный туалетный столик, но рядом не оказалось стула. Его владелец не сидел здесь? Не разглядывал свое отражение и не расчесывал волосы?

Он? Откуда ей известно, что комната принадлежит мужчине?

Даника глубоко дышала, вдыхая знакомый аромат сандала и сосновых иголок. О, она знала. Это мужчина, и она даже знает, кто он. И эта мысль потрясла ее до глубины души. «Возможно, ты ошибаешься. Пусть это будет так».

Постель была застелена черными простынями. Повернув голову, Даника увидела, что рядом лежит полуобнаженный мужчина. У него было мускулистое тело и кожа цвета растопленного шоколада с медом. Его грудь была абсолютно гладкой, но ее внимание привлекла зловещая татуировка в виде бабочки, распростершаяся от одного плеча до другого и переходящая на шею. Зловещая бабочка – эти два слова подходили только для одного мужчины.

Рейес.

– О боже. – Она резко села на постели, отодвигаясь от него. Тяжело дыша, сползла на край кровати, стараясь не поворачиваться к нему спиной. Даника вспомнила обрывок разговора со Стефано.

«– А что, если они попытаются меня убить? – резко спросила она.

– Они этого не сделают, – уверенно ответил он.

– Почему вы так уверены?

– Они мужчины. А ты женщина. Помни об этом. Кроме того, они уже давно убили бы тебя, если бы захотели.

– Они предупредили, чтобы я держалась от них подальше.

– Почему?

– Я не знаю.

– Выясни. Разузнай все, что сможешь. Об их оружии, их слабостях, об их планах, предпочтениях и антипатиях. Ты возьмешь мобильный телефон. Он очень маленький, и его легко спрятать. Я дам тебе день, чтобы прийти в себя. А потом мы каждый вечер станем разговаривать.

– А вы? – спросила Даника, не желая даже думать об опасностях, которые могут ее поджидать. – Вы же не женщина. Исходя из вашей логики, они убьют вас, если узнают, что вы здесь.

– Когда они придут, я уже скроюсь и, если смогу, буду наблюдать за тобой из безопасного места. Другие останутся охранять тебя, чтобы не позволить Владыкам причинить тебе вред, так что не бойся. Эти люди готовы отдать свою жизнь ради победы над демонами. Ты не должна допустить, чтобы их жертва стала напрасной.

– Что? О черт, нет. Я не хочу никаких жертв.

– Тебе станет лучше, если я скажу, что они убегут отсюда, как только появятся Владыки?

– Да.

– Они убегут».

Так ли это на самом деле?

Рейес медленно сел в постели, и их взгляды встретились. Его глаза были темны как ночь. В ее глазах застыли слезы. Он нахмурился. Она отвела взгляд и принялась рассматривать его тело. Его напряженные соски были тверды, как сталь, три раны медленно затягивались на его теле: одна на плече, другая на груди и третья на животе.

– Где я? – едва слышно прошептала она.

– У меня дома.

– В Будапеште?

– Да.

Она прищурилась, не в силах вспомнить, каким образом здесь оказалась.

– Как я сюда попала? Как ты меня нашел?

Он отвернулся, пряча взгляд под густыми ресницами.

– Ты же знаешь, что я не человек. Не так ли?

Как раз об этом ей больше всего хотелось забыть, и она не желала начинать этот разговор. «Что ж, Рейес, я знаю, что ты демон. Твой главный враг уговорил меня шпионить за тобой, и я здесь, чтобы помочь ему уничтожить тебя».

– Ты пришел за мной, – сказала Даника, меняя тему. С одной стороны, она надеялась, что это так, но с другой – ужасно боялась услышать, что это правда.

– Да, – повторил он.

– Зачем?

Теперь, когда Рейес не смотрел на нее, она смогла спокойно оглядеть свое тело. Слава богу, она оказалась одета. Свитер исчез, но белая тенниска, покрытая грязью и пятнами крови, ее и нападавшего на нее человека, по-прежнему оставалась на ней. От нее… неприятно пахло. Сколько времени она уже в этой одежде?

Внезапно кровать задрожала, и Даника торопливо взглянула на Рейеса. Он прислонился к спинке, увеличив расстояние между ними. Это должно было ее успокоить. Да, должно было.

– У меня такое чувство, что мне всегда придется приходить за тобой. – Его сердитый голос нарушил тишину, он был явно ею недоволен.

Даника снова прищурилась.

– Позволь, я угадаю. Ты всегда станешь приходить за мной, потому что тебе нравится делать мне больно. Что ж, почему ты просто не убил меня во сне? Я не смогла бы сопротивляться. Ты мог бы с легкостью перерезать мне горло. Ведь именно это ты собирался сделать, не так ли? Или передумал?

На его щеке пульсировала жилка, но он молчал.

– Ты и моих близких схватил?

И снова никакого ответа. Только бешеное биение пульса.

– Отвечай, черт тебя подери! – Она изо всех сил стукнула кулаком по матрасу. Но эта выходка не избавила ее от сжимавшего грудь ужаса. – Ты знаешь, где они? Они живы?

Наконец он снова заговорил:

– Я им ничего не сделал. Даю тебе слово.

– Лжец! – Она резко развернулась на кровати и, не осознавая, что делает, принялась хлестать его по щекам, а затем колотить по незажившим ранам, чтобы причинить боль. – Ты что-то знаешь. Ты должен что-то знать.

Он закрыл глаза, и на его губах заиграла блаженная улыбка.

Это еще больше распалило Данику.

– Тебе это кажется смешным? Что ж, а как насчет этого? – Охваченная неизвестно откуда взявшимся возбуждением, она наклонилась и впилась зубами в его шею, мгновенно ощутив привкус крови.

Рейес застонал и запустил пальцы в волосы Даники, не пытаясь оттолкнуть ее, а, наоборот, сильнее прижимая к себе. Даника не сопротивлялась, она просто не могла этого сделать. Пламя ее гнева вперемешку с беспомощностью взметнулось ввысь, перерождаясь в нечто удивительно приятное. Жар его тела был восхитителен. Он опалял ее до глубины души, яркое пламя внезапной страсти сладостно обжигало. Ей все это нравилось, нравилось причинять ему боль, нравилось касаться губами его кожи, и от этих мыслей ей делалось стыдно.

Она ощутила его нарастающее возбуждение. Когда он снова застонал, она ответила ему возбужденным стоном. Он тесно прижался к ней, и она впилась ногтями в его грудь, в его соски.

Рейес обнял ее за талию, притягивая к себе. Он возбужденно терся о ее бедра. Она хотела, чтобы он не останавливался. Но мгновение спустя Рейес вдруг замер.

– Перестань, Даника. Ты должна остановиться.

Нет, она не хотела останавливаться. Она хотела…

«Что, черт подери, ты творишь? Покусываешь своего врага?»

Ее зубы разжались. Тяжело дыша, она откинулась назад. Он опустил руки, его лицо сделалось напряженным. Даника вытерла губы дрожащей рукой. Все ее тело дрожало. Ее возбужденные соски горели, а внутри все сжималось от желания. Она чувствовала во рту привкус крови.

Рейес подвинулся, прикрыв простыней свое возбужденное естество, обтянутое тугими джинсами. На его щеках выступил легкий румянец. Неужели он смущен? По его шее тонким ручейком стекала кровь, капая ему на грудь. На глазах у Даники кровь высыхала и отметины от зубов начинали медленно затягиваться.

Монстр, напомнила она себе. Он монстр.

При мысли о непонятных чувствах, охвативших ее, странном поведении и собственной реакции Данику обуял ужас. Должно быть, он заметил выражение ее лица, потому что заявил:

– Не трогай меня, и я не трону тебя.

– Не беспокойся. – Сильная дрожь пробежала по ее телу, и Даника скрестила руки на груди. Она хотела сделать ему больно, ей это даже понравилось. «Черт подери, что со мной не так?» – Я к тебе и близко не подойду.

– Отлично. – Рейес умолк, внимательно оглядывая ее с ног до головы. Искал раны или что-то более эротичное? – Что те люди с тобой сделали? – Теперь его голос звучал абсолютно бесстрастно, и, похоже, ему не было дела до ее ответа.

Это безразличие разозлило ее. Но ведь она ненавидела его, тогда зачем ей его участие?

– Они… – Внезапно у нее закружилась голова. Раздался тихий стон. Ее стон, догадалась Даника. Ее веки опустились, словно она была не в силах держать глаза открытыми. Вспышка гнева, догадалась Даника, лишила ее последних сил.

Когда она в последний раз ела? Стефано не кормил ее, только давал немного воды каждые несколько часов. И что-то ей колол. От этих уколов она теряла над собой контроль и, взлетая в небеса, тут же падала в бурлящий океан, раскалываясь на тысячи обломков.

«– Мы не должны им поддаваться, – говорил Стефано. – Мы знаем, что демон Смерти последует по пути, который мы ему подсказали, и не догадывается, что мы его ждем. Мы изо всех сил старались, чтобы твое похищение выглядело настоящим, и я буду стараться до конца. Никакой еды, никакой чистой одежды. Мы можем вколоть тебе наркотик или избить тебя. Что ты предпочитаешь?

– Ничего.

– Выбирай, или я выберу за тебя. Не забывай, Даника, ты делаешь это ради своей семьи.

– Чертово воспитание, – презрительно расхохоталась она. – Вколи наркотик. Судя по всему, не в первый раз».

– Даника, что эти люди с тобой сделали?

Настоящее столкнулось с прошлым, оторвав ее от сюрреалистичных видений. «Глупая девчонка. Не расслабляйся в присутствии Рейеса!»

Она открыла глаза. Мир вокруг был затянут пеленой, Рейес выглядел как расплывчатое темное пятно. Он обхватил ее за плечи и осторожно пытался уложить на кровать. Когда ее зрение прояснилось, Даника заметила, что на его обычно мрачном лице появились тревога и нежность.

– Никаких прикосновений, – запинаясь, пробормотала она. Ее снова охватило восхитительное тепло. Возможно, всему виной кровь демона, которую она попробовала. – Мы договорились.

– Ш-ш-ш. – Его теплое дыхание ласкало ее щеку. – Расслабься. Мы поговорим позже.

– Убирайся в ад.

Он хорошо понимал ее.

– Разве мы уже не обсуждали это? Я уже там.

Сопротивляйся. Борись с ним! Она пыталась, но темный туннель открылся перед ней, затягивая в воронку.

– Где… моя мама? Сестра? Бабушка?

– Я уверен, что с ними все в порядке. – Он ласково провел пальцами по ее лбу, убирая прядь волос.

– Я хочу… увидеть их. Я не стану… спать. Ты меня не заставишь. Хочу есть.

– Я накормлю тебя. – Нежное, как лепесток цветка, прикосновение… губ? Да, прикосновение губ к ее губам.

Она глубоко вздохнула, растворяясь в пряном аромате мужской кожи и ощутив необъяснимую радость.

– Ненавижу тебя, – пробормотала она, желая, чтобы это было правдой.

– Я знаю. – Его теплое дыхание ласкало ее кожу. – А теперь спи, ангел. Ты в безопасности. Я больше не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Даника обмякла. Ее спина вжалась в прохладный матрас. Снаружи пламя, внутри лед. Не в силах больше бороться, она провалилась в темный туннель. Мир вокруг перестал существовать.

Она была здесь, в его постели. В его постели.

Ожидая, когда Даника проснется, Рейес с трудом сдерживал себя, и ему уже стало казаться, что она будет спать вечно. А затем она стала медленно пробуждаться, темные ресницы приподнялись, открывая его взору ее изумрудные глаза, и Рейес испытал самую настоящую пытку.

Демону Боли совсем не понравилось, когда Рейес на цыпочках двинулся к двери. Он бушевал в его душе. Требовал еще больше укусов, ран и боли.

– Нет.

Рейес не останавливался, позволив себе лишь бросить короткий взгляд через плечо. Темные кудри Даники рассыпались по его подушке, ее лицо сейчас было там, где спал он. Его сердце преисполнилось гордости. Даже сейчас она вдыхает его запах, и он словно становится ее частью.

Или нет?

Даника спала беспокойно, ее глаза вздрагивали под закрытыми веками, тело судорожно сжималось, с губ слетали тихие тревожные стоны. Возможно, ей снилось то, что охотники с ней сделали? Что же они сделали? Пытали ее, чтобы услышать правду? Насиловали?

Она не ответила, когда он спросил, она вообще ничего ему не рассказала. Рейес не стал на нее давить, видя, как бешено пульсирует жилка у нее на шее, ее лицо смертельно побледнело, а в прекрасных глазах застыла паника.

Сжимая кулаки, он торопливо спустился в кухню. Скоро он снова увидит ее, поговорит с ней и выяснит правду. Он должен знать. И, возможно, к тому времени забудет ужас в ее глазах, когда она поняла, что ему нравится испытывать боль.

Боже, тот укус. Его сердце до сих пор начинало трепетать при одном воспоминании об этом. Он держал Данику в объятиях, ее острые маленькие зубки впились в его шею. На мгновение она испытала влечение к нему, желала его и непроизвольно терлась о его возбужденную плоть. А затем Рейес понял, что она желала не его, а боль, демон уже завладел ее чувствами, и тогда он приказал ей остановиться. Она вырвалась из его объятий. В это мгновение он испытал невероятную муку и одновременно огромное удовольствие.

Демон Боли желал большего.

Рейес дрожащей рукой открыл холодильник. Обычно покупки делал Парис, поэтому Рейес никогда не знал, что найдет. Сегодня это были ветчина и хлеб. Значит, сэндвич.

– Где Аэрон? – произнес Люсьен у него за спиной. – Я выполнил свое условие. Настало время тебе выполнить свое.

Рейес не обернулся.

– Я отведу тебя к нему утром.

– Нет. Ты отведешь меня к нему сейчас.

Рейес достал упаковку мяса индейки и ветчину, перевел взгляд с одной на другую и пожал плечами. Он не знал, что любит Даника, поэтому решил сделать два сэндвича.

– Даника умирает от голода. Она очень слаба. Сначала я позабочусь о ней, а после я к твоим услугам.

Обычно сдержанный, Люсьен издал тихое рычание.

– Каждая минута его заточения – ужасная мука. Наши демоны не терпят, когда их хозяев в чем-то ограничивают, и ты это знаешь. Его Ярость наверняка сгорает от желания выбраться на свободу.

– Стоит ли мне напоминать тебе, что он сам меня умолял? И я знаю, что, как только Аэрон появится здесь, его необходимо будет снова запереть. Какая разница, если он пока побудет в другой темнице? Кроме того, он сам не хочет быть рядом с нами. – Рейес швырнул упаковку на кухонную стойку и взял батон хлеба. Пшеничный.

Какой хлеб ей нравится, пшеничный или ржаной? Немного подумав, он решил использовать и тот и другой. На всякий случай. Он вскрыл упаковку с ржаным хлебом и положил перед собой буханку.

– Я прошу только об одной ночи.

– А что, если он умирает? Мы бессмертны, но при определенных обстоятельствах можем умереть, как любое живое существо. И ты это знаешь.

– Он не умирает.

– Откуда тебе это известно? – настаивал Люсьен.

– Я ощущаю, как его отчаяние нарастает в моей душе, с каждой минутой становясь все яростнее и мучительнее. Я не сомневаюсь, что он слабеет под натиском Ярости. – Рейес сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а затем медленно выдохнул, погасив свой собственный приступ гнева. – Еще несколько часов. Это все, о чем я прошу. Для себя, для Даники. Для него.

Повисла гнетущая пауза. Рейес положил на каждый ломтик хлеба по кусочку мяса и соединил их между собой.

– Отлично, – согласился Люсьен. – Несколько часов. – И он, тяжело ступая, удалился прочь.

Рейес разглядывал сэндвичи.

– Этого мало, – пробормотал он.

Людям необходимо разнообразие. Разве не так Парис всегда говорил о своих любовницах? Нахмурившись, Рейес снова открыл холодильник и заглянул внутрь. Он заметил упаковку пурпурного винограда. Идеально. В прошлый раз, когда Даника была здесь, она мгновенно опустошила плошку с фруктами.

Рейес достал упаковку, вымыл виноград и разложил кисти вокруг четырех сэндвичей.

Какие напитки она предпочитает? Он снова вернулся к холодильнику и обнаружил бутылку вина, кувшин с водой и упаковку апельсинового сока. Он понимал, что Данике нельзя предлагать это вино. Оно было смешано с амброзией, украденной из рая, и когда-то едва не погубило смертную женщину Мэддокса – Эшлин.

Рейес отодвинул в сторону запотевшую бутылку и, взяв упаковку сока, наполнил доверху высокий стакан.

– Черт подери, приятель. Ты наготовил еды на целую армию?

Рейес бросил взгляд через плечо. Сабин стоял, прислонясь к дверному косяку, скрестив на груди руки. Он старался казаться таким же модным, как Парис, выбрав такую же, как у друга, рубашку в стиле «Пиратов Карибского моря», но ему не хватало элегантности Париса.

– Она голодна.

– Понятно. Но я не думаю, что такая крохотная девушка сможет все это съесть. Кроме того, она провела три дня с охотниками. Тебе следует заморить ее голодом, выпытать, что там происходило, и только потом накормить. – Сабин шагнул вперед и протянул руку к сэндвичам.

Рейес схватил друга за запястье и сжал его.

– Сделай себе другой сэндвич или лишишься руки. И она не заодно с охотниками.

Сабин обиженно вскинул бровь:

– Откуда ты знаешь?

Рейес не знал ответа на этот вопрос, но он никому не позволит причинить ей вред.

– Держись от нее подальше, – предупредил он, – и не трогай еду.

– С каких это пор ты стал таким добрым? – спросил внезапно появившийся Гидеон, а затем, не успел Рейес опомниться, схватил сэндвич.

В понимании Гидеона «добрый» означало «примитивный».

– Отстань, – прорычал Рейес.

Оба воина усмехнулись.

– Делай что хочешь, – сказал Сабин и тоже подхватил сэндвич.

Рейес заскрежетал зубами. «Я не стану угрожать оружием своим друзьям. Ни за что».

– О боже! Еда. – В комнату, взявшись за руки, вошли Анья и Эшлин. – Я почувствовала удивительный запах кулинарных изысков.

У Рейеса потемнело в глазах, и он торопливо схватил тарелку и стакан, пока женщины не успели забрать остатки еды.

– Это для Даники, – сухо заявил он.

– Но я обожаю индейку. – Анья надула губы. Она была довольно высокой для женщины, но даже на десятисантиметровых каблуках едва доставала Рейесу до подбородка. – Кроме того, у меня никогда не получаются такие вкусные сэндвичи, как у тебя. Еда, приготовленная мужчиной, всегда кажется вкуснее.

– Меня это не касается. – Рейес попытался обойти ее, но Анья упрямо встала перед ним, уперев руки в бока. Он вздохнул, понимая, что она не оставит его в покое. – Люсьен приготовит что-нибудь для тебя.

Анья помрачнела.

– Он ушел собирать души.

– Тогда Парис.

– А он соблазняет какую-то нимфу в городе.

– Тогда умирай от голода, – безжалостно заявил Рейес.

– Я приготовлю что-нибудь для нас, – предложила Эшлин, поглаживая свой слегка округлившийся животик. Она была беременна. – А пока я готовлю, расскажи о Данике.

Рейес не знал что и думать о рождении этого ребенка. Он будет демоном? Или человеком? Он не знал, что хуже. Бесконечные мучения или бессмертие?

– С ней все в порядке. Больше нечего сказать.

– Приготовь что-нибудь и мне, – попросил Сабин Эшлин. – Умираю от голода. Сэндвич, который я у него украл, лишь раздразнил мой аппетит.

– А я наелся до отвала, – заявил Гидеон, и это означало, что он на грани голодной смерти. Он отряхнул руки от крошек.

– Мужчины, как вам не стыдно заставлять беременную женщину готовить для всех, – пожурила их Анья.

– Эй! – Сабин погрозил пальцем великолепной богине. – Ты же заставляешь беременную женщину готовить тебе сэндвич. И какая между нами разница?

– Беременна она или нет, я хочу, чтобы она и мне приготовила сэндвич.

Услышав этот скрипучий голос, все замерли, а затем одновременно обернулись, удивленно вздохнули, а затем произнесли в унисон:

– Торин!

Эшлин с улыбкой шагнула навстречу выздоровевшему воину, распахнув ему объятия. Анья предостерегающе схватила ее за плечо.

– Он же Болезнь, милая, – сказала богиня. – Тебе нельзя прикасаться к нему, иначе заразишься, помнишь?

– О да. – Эшлин улыбнулась ему. – Я рада, что тебе лучше.

Торин улыбнулся в ответ, хотя на его лице застыла грусть:

– Я тоже.

Он выглядел таким же, каким Рейес его помнил до того, как охотники почти отрезали ему голову. Белые волосы, черные брови и ярко-зеленые глаза. Красивый, мужественный и мрачный. Его руки были скрыты длинными черными перчатками. Коснувшись живого существа, он мгновенно заражал его болезнью. Он не мог прикасаться даже к бессмертным. Воины не заражались болезнями, прикоснувшись к нему, но могли заразить людей.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рейес.

– Лучше. – Взгляд зеленых глаз упал на тарелку. – И очень голоден.

– Отстань, – отрезал Рейес. – Я рад, что тебе лучше, но не собираюсь делиться.

Торин улыбнулся, и с его лица исчезли остатки грусти.

– Ты заставляешь меня сожалеть о том, что я не прикован к постели. Тогда тебе пришлось бы с милой улыбкой приносить мне еду. О, знаешь что? – воскликнул он, оборачиваясь к Анье. – Твой друг карабкается по горе. Он кричит, что хочет положить тебя на колено и отшлепать, поэтому я решил не убивать его, как требовал Люсьен. У него с собой только кинжал. Он вот-вот появится здесь…

Тук. Тук.

Анья с улыбкой захлопала в ладоши.

– Уильям здесь!

– И что он здесь делает? – спросил Рейес. – Люсьен ведь велел ему не возвращаться, а иначе грозил убить, а ты его ненавидишь.

– Ненавижу? Я его обожаю! И не сомневаюсь, он вернулся, чтобы забрать свою любимую книгу. И Люсьен шутил, когда грозился убить его. Теперь они ЛДН, клянусь.

Она бросилась вперед, радостно хлопая в ладоши.

– Уильям! – услышали они ее радостный вопль.

– Где моя книга, женщина?

– А ты разве не обнимешь меня, большой плюшевый мишка?

– Это тот самый Уильям, который сводил с ума Люсьена, пока Анья приходила в себя после пропажи ее ключа? – спросила Эшлин, когда к ней подошел Мэддокс и обнял. – И что это за книга?

– Та же самая, – пробормотал Мэддокс, уткнувшись носом в ее щеку. – Книга, о которой я не знаю. Этот Уильям не производил впечатление интеллектуала. А что такое ЛДН?

– Лучшие друзья навсегда.

Мэддокс нахмурился:

– Мне кажется, эти двое никогда не были лучшими друзьями, даже временно. Кому-нибудь следует выпроводить его до возвращения Люсьена.

Эшлин прижалась к своему мужчине:

– Похоже, он нравится Анье. Лучше оставим его. Чем больше компания, тем веселее.

Рейес закатил глаза. В последнее время в крепости каждый день был праздник.

Пока Эшлин и остальные мужчины принялись горячо спорить, кто что сможет приготовить, а также обсуждать таинственного Уильяма, Рейес сумел наконец ускользнуть, аккуратно держа стакан с соком и тарелку.

«Я ненавижу тебя», – сказала Даника.

«Я знаю», – ответил он, и это была правда. Когда-то он захватил в плен Данику и ее любимых людей. Из-за него охотники обратили на нее внимание. У нее были причины, чтобы ненавидеть его. Но теперь ему хотелось сделать для нее что-нибудь хорошее. Что-нибудь, о чем она могла бы впоследствии вспоминать с улыбкой. Даже если это всего лишь простая еда.

Он торопливо поднимался по лестнице, но сумел не расплескать сок. Скорее всего, она еще спит. Ему не хотелось ее будить, но Рейес знал, что это необходимо. Ее бледность и темные круги под глазами очень его беспокоили. Ей нужно поесть.

«Пока она здесь, я стану заботиться о ней. Она ни в чем не будет нуждаться».

Он вошел в комнату и тут же резко остановился, взглянув на кровать. У него пересохло во рту, и все вокруг заволокло знакомым красноватым туманом. Черные простыни были смяты. А постель пуста.

Даника исчезла.

Глава 6

Аэрон съежился на корточках в своей подземной темнице, чувствуя, как разливается по венам обжигающая ярость. Ярость на самого себя, на богов, на своего демона. На Рейеса. «Ему следовало убить меня. А теперь уже слишком поздно. Я хочу жить. Хочу насладиться смертью тех женщин».

Тьма давно поглотила бы его, но он полностью отдался во власть своего демона. Его глаза горели в темноте красными огнями, разбрасывая вокруг алые лучи света. Его окружали грязь и камни. Он находился так глубоко под землей, что мог слышать вопли проклятых и ощущать запахи серы и гниющей плоти, доносящиеся из врат ада. Он думал, что Люсьен был единственным воином, который мог входить в преисподнюю, но, очевидно, у Рейеса тоже был туда доступ.

Ярость, его демонический компаньон, кипел и скрежетал в глубине души Аэрона, требуя выпустить его из этого жаркого места. Позволить действовать.

«Я слишком близко к дому, – вопил демон. – Не вернусь обратно».

– Нет, ты не вернешься обратно.

Аэрон просто не выжил бы без своего демона, теперь они стали двумя половинками единого целого. И Аэрон больше не хотел умирать. Жажда собственной смерти оказалась всего лишь временным помутнением рассудка. Теперь он все понял. Он не даст себя убить, пока не запятнает руки кровью тех четырех женщин и не ощутит, какова эта кровь на вкус.

Мэллори, Тинка, Джинджер и Даника.

Он улыбнулся, предвкушая их мучения. «Перережь им горло, – приказал ему Кронос, Верховный бог. – Не оставляй их в покое, пока они не испустят дух». Поначалу Аэрон пытался противиться, ведь эти женщины были ни в чем не виноваты. Но вскоре сдался. Нельзя допустить, чтобы они остались в живых.

– Скоро, – пообещал он себе и задрожал в предвкушении.

Недавно он уже совершил убийство. Он ощущал это всем своим существом, но его память была окутана дымкой. Он помнил лишь пожилую женщину, распростертую на холодной земле, на ее висках запеклась кровь. В ее глазах застыли слезы, а на правой руке виднелись свежие порезы.

– Не трогайте меня, – молила она. – Пожалуйста, не трогайте меня.

Одной рукой Аэрон стиснул кинжал, а другая превратилась в лапу с острыми, смертоносными когтями. Он ринулся вперед…

А затем свет померк. Что же произошло дальше? Что он сделал? Он не знал. Лишь надеялся, что ему не пришлось отказаться от убийства и оставить свою жертву в живых.

«Хочу на свободу. Наверх! Расправить крылья и полететь».

Аэрон потянул свои цепи. Они заскрежетали, царапая его израненные запястья, но не сдвинулись с места. Он мрачно оскалил зубы. Чертов Рейес.

Чертов Боль.

Аэрон не помнил, как Рейес одолел его и притащил сюда. Его страдальческое «Прости меня» до сих пор звучало в ушах Аэрона.

Эти же слова Аэрон обычно бормотал, стоя на окраине Будапешта, наблюдая за людьми и удивляясь тому, как беспечно они проводят свои дни, не думая о врожденной слабости и о том, что все в конечном счете обречены на смерть. И некоторые – от его руки.

Иногда Аэрона охватывали приступы бешенства, Ярость выбирал тех, кто заслуживал его наказания. Насильники, хулиганы. Убийцы. Как он сам. Некоторые, однако, не заслуживали того, что он с ними делал. Как те женщины.

Он нахмурился. Эта мысль появилась совсем некстати в его охваченном смятением сознании. Он часто думал об этом еще до того, как боги приказали ему убить женщин из семьи Форд.

Внезапно из дальней стены пещеры посыпались камни, нарушив его мрачные размышления. Аэрон прищурился. В стене образовалась узкая щель, сквозь которую сверкнули красные угольки глаз такого же демона, как у Аэрона.

Аэрон предостерегающе заворчал. Он был закован в цепи и безоружен, но не беспомощен. У него есть зубы. Он сожрет своего врага, если потребуется.

Снова посыпались камни, расширяя проход в стене. А затем в дыру протиснулась лысая, покрытая чешуей голова. Ярко-красные глаза оглядели пещеру и уперлись в Аэрона. Существо злобно улыбнулось, обнажив острые, сверкающие клыки.

– Я поччуял тебя, брат, – проговорило существо, облизнувшись шершавым, раздвоенным языком. В его голосе звучала скорее радость, чем угроза.

– Я тебе не брат.

Тонкие губы обиженно скривились.

– Но ты ведь Яроссть.

Аэрон ощутил, как на его пальцах отрастают острые когти.

– Да.

«Ты его знаешь?» – спросил он своего демона.

«Нет».

Снова посыпались камни, и в пещеру протиснулись чешуйчатые плечи и короткое тело.

– Только подойди, и ты умрешь.

– Нет. Я никогда не умру. – Существо уперлось в землю копытами и встало. Оно оказалось таким маленьким, что едва достало бы Аэрону до пупка. Дрожь пробежала по его крохотному телу, и с тусклой зеленой чешуи посыпалась пыль.

– Откуда ты знаешь?

– Мы друззья.

– У меня нет друзей. Кто ты такой? И что здесь делаешь?

– Хоззяин называл меня Легион до того, как однажды обозвал Туппым Идиотом. – Существо сделало шаг вперед, источая вокруг себя веселую беспечность. Оно улыбнулось, снова демонстрируя клыки. – Хоччешь поиграть?

Легион. Интересно.

– Один из тысячи чего?

– Любимццев. – Еще один шаг вперед.

«Слуги ада, – с отвращением подсказал демон. —

Никчемные и презренные создания. Сожри его».

Аэрон прижал колени к груди, готовясь атаковать.

– Остановись. – Ну и зачем он это сказал? Он хотел, чтобы существо приблизилось. Хотел попробовать его на вкус.

Существо повиновалось, его губы снова скривились.

– Но мы ведь теперь друззья. А друззья могут подходить близко друг к другу. Я виддел.

Аэрон не стал повторять, что они не друзья.

– Почему ты здесь, Легион? – Сначала вопросы, потом ужин.

В алых глазах существа мелькнуло предвкушение.

– Хочу играть. Ты поиграешь со мной? Пожжалуйста.

– Поиграть во что? – Аэрон почувствовал, как слюна капает у него изо рта, и облизнулся. Чем больше он думал о том, чтобы поужинать своим противником, тем сильнее его привлекала мысль приберечь демона на закуску. Несмотря на оковы, Аэрон приноровился ловить крыс. Демон станет приятным разнообразием в меню. Однако к нему не помешала бы горчица. Чертов Рейес. – В какую игру?

– Поймай демона! Хоззяин больше не играет со мной. Он выгнал меня из дома. – Существо опустило голову и пнуло копытом булыжник. – Я сделал очень плохую вещь и больше не смогу с ним играть.

– Какую плохую вещь? – не удержался Аэрон.

Снова блеснули клыки, и существо закусило нижнюю губу.

– Откусил Хоззяину ладонь. Хоччешь поиграть?

И, возможно, лишиться одной ладони? Аэрон пожал плечами:

– Можем поиграть. – Такой поворот был как нельзя кстати.

– Чудесно! – Демон восторженно заскрежетал когтями. – Мы можжем изменить правила?

– И что за правила?

– Победитель не может бить ккамнями.

– Согласен. – Аэрон просто загрызет его.

Беспечно хохоча, Легион подлетел в воздух. Он скакал от одной стены пещеры к другой, и Аэрон видел перед собой лишь размытое пятно. Дважды он просвистел мимо, радостно кудахтая, и дважды Аэрон попытался схватить его, но железные оковы еще сильнее сдавили его запястья. Существо благополучно ускользнуло от него.

Аэрон замер, обдумывая, что делать дальше. Его сдерживали цепи, а Легион двигался слишком стремительно. Он должен затаиться, как паук, поджидающий свою жертву, и довериться инстинкту.

Он решительно закрыл глаза, оказавшись в полной темноте, и положил руки на колени, надеясь, что представляет собой образец безмятежности.

Веселый смех Легиона звучал все ближе и ближе. Кончики пальцев царапнули его лоб, но Аэрон даже не шелохнулся.

– Поймай, поймай меня, если сможешь.

Камни посыпались с дальней стены, и через долю секунды смех стал громче, и легкий ветерок всколыхнул влажный, пропитанный пеплом воздух. Еще немного… подожди еще… Что-то горячее коснулось его руки, и Аэрон резко выбросил вперед ладонь и сжал пальцы.

Раздался громкий визг. Легион извивался в его руке, его смех затих.

– Я победил. – Аэрон обнажил острые зубы и резко наклонился. Кислая кровь заполнила его рот, обжигая изнутри.

– Ой!

Кашляя и отплевываясь, Аэрон отпустил демона. Он широко раскрыл глаза, но затем снова прищурился. «Почему ты не предупредил, что он ядовит?» – набросился он на Ярость.

«Я этого не знал», – прозвучал недовольный ответ.

– Ты укусил меня. – В голосе существа прозвучало негодование. Негодование и обида. Слезы заволокли его красные глаза.

– У тебя отвратительный вкус, мерзкая личинка.

– Но… но… ты порранил меня. – Легион тер шею, черная кровь сочилась между его чешуйчатыми пальцами. – А ты обещщал, что не сделаешь этого.

– Я обещал не бить тебя. – Неужели он почувствовал сожаление? Да, сожаление внезапно вспыхнуло в сердце Аэрона, заслоняя собой его постоянный гнев и жажду смерти. – Я… едва не загрыз тебя, но теперь сожалею. Я думал, что именно так и надо играть.

– Ты ошшибся. – Легион шмыгнул носом и отвернулся.

Внезапно Аэрон почувствовал, что больше не относится к нему как к «существу». Легион побрел в угол пещеры и мрачно уткнулся лбом в стену.

О, боги. «И как я умудрился в это вляпаться?»

«Любимцы – сущие дети», – проворчал Ярость, хотя Аэрон и так это понимал.

– Я не знал правил, – сказал Аэрон и с изумлением понял, что впервые за долгие месяцы неожиданно почувствовал себя самим собой.

Легион бросил взгляд через плечо, его чешуя сверкала, словно гладкие рубины, в свете красных демонических глаз Аэрона. Ведь раньше его чешуя была зеленого цвета, не так ли?

– Если мы будем друззьями, ты должжен пообещать больше не куссаться. Ты меня обидел.

Друзьями?

– Легион, я не хочу обижать тебя, но…

– Видишшь! – Радостно улыбнувшись, демон захлопал в когтистые ладоши. – Ты больше не хоччешь меня обижать. Мы уже друззья. Что же мы сстанем делать? Хоччешь поиграть в другую игру?

Аэрон склонил голову набок и задумчиво взглянул на своего нового друга.

– Я знаю одну игру.

– О, какую? – Легион возбужденно хлопал в ладоши. – Хоччу играть. Какая игра? На этот раз я выиграю, я ззнаю!

– Игра называется – разорви цепи.

Парис лежал на кровати рядом со смертной женщиной. Он бесчисленное множество раз бывал в этой комнате. Огромная кровать, белые стены с картинами в классическом стиле. Черный письменный стол, золоченая лампа. Комната номер четырнадцать в отеле «Зара». Только каждый раз он бывал здесь с новой женщиной.

Он не знал имени своей новой пассии, подумал Парис, но и не хотел знать. Она была туристкой, и они больше никогда не увидятся.

Он никогда снова не встречался с женщинами, с которыми переспал.

Обычно он уходил сразу после секса. Промедление лишь будоражило чувства, и он, зная, что второго раза не будет, считал чувства обузой.

Однако сегодня он остался. Женщина тихо посапывала рядом с ним. Напряжение сковало его тело, он не находил себе места от беспокойства и все же не желал возвращаться домой. У Мэддокса была Эшлин, у Люсьена – Анья, а у Рейеса теперь есть Даника. Видя их вместе, Парис вспоминал о женщине, которую желал, женщине, которую убил.

О Сиенне.

О простушке Сиенне с веснушчатой кожей, массивными очками и темными вьющимися волосами. Ее чересчур худое тело было лишено изгибов и соблазнительных выпуклостей. И все же она зацепила его с самого начала. Он возжелал ее, ухаживал, не жалея сил, и сумел соблазнить. И она тут же предала его. Она с самого начала собиралась его предать.

Она была охотницей, его злейшим врагом, и использовала его чувства против него, увлекая за собой, а затем отдала своим соратникам. Они заковали его в цепи и надежно заперли. Изучали его. Он почти умер, и им пришлось отправить Сиенну в логово ко льву, чтобы не дать ему погибнуть.

Демон Разврата не мог выжить без секса. Парис стал слабеть. А охотники не хотели, чтобы он погиб. Как бы тогда они смогли изучить его возможности? Как смогли бы использовать Париса, чтобы заманить его друзей в логово охотников? Кроме того, убив его, они выпустили бы демона в мир, и без своего хозяина он причинил бы немало бед, обезумев от жажды крови.

Охотники этого не желали. О, они хотели изгнать демонов, но лишь тогда, когда будет найден ларец Пандоры. Но пока что никто не представлял, где он находится. Даже Владыки.

И вот они отправили в его камеру Сиенну. Она занялась с ним любовью так, как ему всегда нравилось, и он восстановил силы. На самом деле он стал даже сильнее, чем раньше. Впервые за все время его соседства с Развратом он смог возбудиться от ласк одной и той же женщины.

Парис решил оставить ее рядом с собой. Наказать сейчас, но защищать до конца ее жизни. Потому что на краткий миг он подумал, что нашел женщину, которая могла его спасти. Ему было плевать, что она из охотников и считает, что мир станет гораздо лучше, если избавить его от Париса и его друзей. Ему лишь хотелось снова и снова наслаждаться блаженной близостью с одной и той же женщиной. Каждый раз открывать ее заново. И, возможно, даже полюбить.

Он наивно думал, что им предначертано быть вместе, что боги наконец решили облегчить его душевные муки. Он устал каждый день искать новую женщину, устал заниматься любовью без любви, не в силах запомнить, кого целовал и ласкал, и не думая о том, что нравилось, а что не нравилось этим женщинам. Перед ним промелькнуло слишком много лиц и тел, а в его мыслях перепутались разнообразные предпочтения и просьбы всех этих незнакомок.

И вот он сбежал из темницы охотников вместе с Сиенной. И как плохой солдат позволил, чтобы ее застрелили. В нее выстрелили три раза.

Она умерла у него на руках.

«Ты должен был ее защитить». С того дня прошло много времени, но Парис не мог вычеркнуть из памяти ее образ. И мог возбудиться, лишь вспомнив о ней.

Он желал ее. Она не хотела желать его, но это происходило помимо ее воли. Она сочилась влагой возбуждения, когда он пронзал ее лоно. И ее глаза стекленели от страсти. С ее губ слетало его имя. А не имя другого мужчины.

И, несмотря на различия, они могли бы быть счастливы вместе.

– Но нет. Я позволил охотникам застрелить ее. – Он горько рассмеялся. – Какой я после этого воин. Это я во всем виноват.

– Что? – спросила его лежавшая рядом женщина хриплым после сна голосом. Она придвинулась ближе, положив руку ему на грудь.

Черт. Он не хотел разбудить ее. И не хотел с ней разговаривать.

Парис свесил ноги с кровати и встал, сбросив ее руку.

– Гм, – пробормотала она. – Ты просто неотразим.

Он принялся торопливо подбирать разбросанную по полу одежду. Вид пристегнутых к его рукам и ногам кинжалов только еще больше возбудил женщину.

Она промурлыкала его имя.

Парис продолжил одеваться, не обращая на нее внимания.

– Вернись в постель, – попросила она. – Я снова хочу тебя. Ты мне нужен.

Он множество раз слышал эти слова и, возможно, услышит их еще не один раз. От этой мысли его передернуло.

– Мне надо идти.

Она разочарованно вздохнула:

– Прошу, останься. Я хочу, чтобы день начался хорошо, а когда ты внутри меня, это так восхитительно.

В это мгновение он не мог даже вспомнить, как она выглядела, а ведь еще несколько секунд назад смотрел на нее. Он знал лишь, что это не Сиенна. И не испытывал к ней ни капли желания.

– Возможно, в другой раз. – Это была ложь, но и самое лучшее, что он мог сделать в этой ситуации.

Зашелестели простыни. Женщина тихо застонала. Судя по всему, она ласкала себя, пытаясь соблазнить его или же утолить свое желание. Однако его это совсем не интересовало. Он не почувствовал ни малейшего возбуждения. «Вот из чего всегда будет состоять моя жизнь: секс и бегство от последствий. Я просто жалок».

Он преклонялся перед женщинами. Они давали ему силу, и он всегда старался успокоить их и повысить их самооценку. Но с каждым разом у него оставалось для этого все меньше сил.

– Парис, – прошептала она. – Прикоснись ко мне. Прошу тебя.

– Похоже, ты занята интересным делом. Комната оплачена до утра. Так что я оставлю тебя наедине с твоим приятным занятием.

– Ты уходишь? – Она вздрогнула и протянула к нему руку. – Останься. Умоляю тебя.

– Забудь меня. Я уже тебя забыл. – И он, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Глава 7

Проснувшись от очередного безумного кошмара в постели Рейеса, Даника поняла, что это выше ее сил. Она не могла здесь остаться, несмотря на свою цель уничтожить Рейеса и его друзей. Только не с Рейесом. Рядом с ним она была сама не своя.

Глядя на него, она должна была испытывать ненависть. Ненависть, ярость и жажду мести. Но каждый раз, встречаясь с взглядом его бездонных глаз, наполненных глубоким знанием и болью, она чувствовала… нечто другое. Она словно тонула, умирала, но быстро возрождалась для него. Для него. Она думала не о своей семье, не о собственном благополучии. О нем.

И как она могла забыть о своем замысле? Как? Несколько недель назад ее похитили, а теперь лишили и той жалкой, но свободной жизни, которую ей как-то удалось наладить после побега, но она все равно тянулась к Рейесу. Хотела, чтобы он обнял ее. Утешил. Даже доставил удовольствие. И как ему удалось пробраться в ее самые сокровенные фантазии и разбудить такое сильное плотское желание?

Не в силах совладать с собой, она вскочила с кровати и бросилась прочь из комнаты. Она убежала далеко, но затем вернулась, опасаясь столкнуться с друзьями Рейеса. Наконец у нее от слабости подкосились ноги, и Даника без сил замерла на лестнице.

Она обхватила себя руками, пытаясь согреться. Холод вернулся с прежней силой, вызывая в теле крупную дрожь. И согреть ее могло лишь одно: близость Рейеса.

– Даника!

Вспомни черта, точнее, демона, и вот он здесь. Голос Рейеса эхом разнесся по холлу у нее за спиной, встревоженный и резкий. Она прижалась головой к перилам, борясь с усталостью и накатившей тошнотой. Надо бежать. Но она не двинулась с места. Это было глупо, но она хотела увидеть его.

– Даника! – Его голос прозвучал совсем близко.

Она не откликнулась. Он и так скоро найдет ее.

– Дани…

Голос резко умолк, и Даника почувствовала, как ее кожу обожгла волна горячего дыхания. Вероятно, он резко остановился. Она не видела его, но всем телом ощущала исходивший от него жар. Боже, какой он горячий. Ее дрожь утихла.

А затем он уселся рядом с ней, коснувшись бедром. В это мгновение ее словно током обожгло. Даника проглотила ком в горле.

Некоторое время они сидели молча.

Наконец она посмотрела на него. Окинула взглядом его испачканные грязью ботинки и рваные джинсы, а затем взглянула на сильные руки, покоившиеся на его бедрах. На его коже виднелись три глубоких пореза, на которых запеклась кровь.

Он смотрел на ступени, но, должно быть, почувствовал ее взгляд, потому что откинулся назад и оперся на локти, слегка отвернувшись от нее.

– Ты снова поранился, – заметила Даника, пытаясь скрыть тревогу в голосе.

– Ерунда.

– Ерунда. – Она фыркнула. – Ты самое неуклюжее создание на свете. Вечно получаешь царапины.

Он помолчал, а затем спросил:

– Ты думала сбежать от меня?

– Да. – У нее не было причин это скрывать.

– Почему?

– Тебе стоит немного порыться в памяти, чтобы получить ответ.

– Нет, я хотел узнать, почему ты передумала?

Страшась правды и не желая лгать, она отмахнулась от вопроса.

– А почему ты и твои друзья хотите убить мою семью? Ты никогда не называл мне причину. Мы не оскорбляли тебя, не вторгались в твой дом и не делали ничего, чтобы заслужить… такое.

Он тяжело вздохнул:

– Вы не сделали ничего плохого. И я не хочу вас убивать.

Она не знала, правда это или нет. Но ее словно обожгло изнутри, и сердце бешено забилось, едва не выпрыгивая из груди. Его голос был хриплым и прерывистым. Она с трудом проглотила подкативший к горлу ком.

– Но в последний раз ты говорил совсем другое. В последний раз…

– Не будем вспоминать о последнем разе. Это уже в прошлом.

– Нет. Не в прошлом. – Она почувствовала, как в душе закипает жаркий гнев, придавая ей сил. Она в отчаянии ударила себя кулаком по колену. – Я никогда этого не забуду.

– Не надо причинять себе боль, Даника, – рассерженно пробормотал Рейес.

– Забавно слышать от тебя подобные слова. В прошлый раз ты мне угрожал. Сказал, что я умру, если ты меня найдешь. Что ж, ты нашел меня.

Он резко обернулся к ней и смерил пронзительным взглядом. Это был мрачный, страстный взгляд настоящих человеческих глаз.

– Да, я это говорил. Но потом доказал, что не могу причинить тебе вред.

Это правда. Черт. Внезапно она ощутила, что гнев исчезает, и ничего не могла с этим поделать. «Не смотри на него. Он снова пытается тебя загипнотизировать. Разрушить тебя». Она уставилась на ступеньки. Пушистый красный ковер, устилавший пол, был таким мягким, что холод мраморного пола абсолютно не ощущался.

– Но твои друзья по-прежнему желают мне смерти.

– Желают? – Рейес расхохотался, но его смех был зловещим. – Нет. Никто не желает тебе смерти, но они сделают то, что должны.

– И они должны убить меня?

На этот раз он помолчал.

– И что, ты им позволишь? – настаивала Даника. – Позволишь?

Еще один вздох, на этот раз удрученный.

– Я хоть раз причинял тебе боль?

«Нет».

– Что тебе известно о моей семье, Рейес? Моя бабушка… – задыхаясь, прошептала она, – пропала две недели назад.

Рейес коснулся ее ладони.

Вздрогнув, она отдернула руку.

– Мы договорились не трогать друг друга.

Его кожа была слишком горячей, а тело мгновенно откликалось на его прикосновения. Он едва дотронулся до нее, а ее словно током пронзило. Ее соски напряглись.

– Я ничего не знаю о твоей бабушке, но… знаю того, кто сможет все выяснить.

Даника расхохоталась, и этот смех прозвучал так же зловеще, как смех Рейеса.

– Да. Конечно.

– Я говорю правду. Я не стал бы лгать о таких вещах.

Его серьезность не убедила Данику. Однако она поверила его словам. Все три раза, когда судьба сталкивала их, он ни разу не солгал и не исказил правду. Он был слишком прямым и резким. Все у нее внутри сжалось от надежды и… страха. Что ее ждет, если она встретится с этим неизвестным человеком? Узнает ли она, что ее близкие живы и здоровы или погибли в ужасных мучениях?

– Отведи меня к этому человеку. – Это был приказ. Она посмотрела Рейесу прямо в лицо и придвинулась ближе к нему. Их дыхание слилось, она ощутила его теплый мятный аромат. Даника глубоко вздохнула, так глубоко, что неожиданно испугалась, как бы не стать частью ее души.

«Но он с самого начала был частью тебя. Нет. Не желаю в это верить».

– Я не могу отвести тебя к нему, но сам обязательно у него спрошу.

– Черт, нет. – Ей хотелось схватить Рейеса за плечи и встряхнуть, но она понимала, что, прикоснувшись к нему, сразу потеряет самообладание. – Я пойду с тобой.

– Я… – Он потер затылок. – Нет.

– Ты не отговоришь меня, и я не дам тебе так просто уйти, если вздумаешь меня оставить.

Рейес снова устало вздохнул:

– Отлично. Но сначала поешь. Ты слишком слаба. – Он вгляделся в ее лицо. Его взгляд сделался непроницаемым.

– Я должна знать, что с ними. И пока не узнаю, не смогу проглотить ни крошки.

В ответ Рейес лишь покачал головой:

– Это не обсуждается. Ты поешь, примешь душ, а затем мы отправимся в путь.

– Не указывай, что мне делать! Я не та девчонка, которую ты когда-то похитил. И я не стану покорно подчиняться тебе.

– Именно такой ты себя видела раньше? Покорной?

Она недоверчиво уставилась на него.

– А ты разве нет?

– Нет. Я видел сильную, гордую женщину, которая делала все, чтобы успокоить своих близких и уберечь их от беды.

«Не реагируй. Не смей реагировать».

– Тогда я была слабой и испуганной. Но теперь знаю, как себя защитить.

Горячность в ее голосе пробудила в нем желание лично в этом убедиться. Это было легкомысленно с ее стороны, ведь сейчас она была слаба, как младенец. Но Даника хотела убедить его, что за причиненную ей боль его ожидает расплата.

Рейес кивнул, но его лицо по-прежнему оставалось задумчивым.

– Я слышал о смертном, которого ты убила.

Он сказал «смертный», и это слово мгновенно обозначило границу между ними. В ее памяти засверкали черно-красные всполохи, она вдруг услышала громкий крик, ощутила, как обжег ее ладони и колени ледяной асфальт, ощутила в пальцах карандаш, а затем в ее ушах раздался предсмертный хрип раненого человека. И сейчас она хотела лишь одного: чтобы Рейес ее спас.

– Даника.

И каким-то чудесным образом его хриплый голос, произнесший ее имя, сумел вытащить Данику из болота ужасных воспоминаний. Она проглотила ком в горле и покачала головой.

– Я не жалею о том, что сделала. – Она надеялась, что это действительно так. Сейчас она не могла ничего понять.

– Я рад.

Конечно, он был… Подождите. Неужели он сказал, что рад?

– Почему?

– Он угрожал тебе. Ты защищалась. Жаль, что меня не было рядом.

– Что ж, не слишком хорошо я защищалась, – с горечью ответила она и выругалась. Зачем вспоминать о том, что произошло, и тем более о времени, проведенном в логове охотников. Кроме того, у нее есть цель. – Как ты узнал о том, что произошло? Появился ордер на мой арест?

Она говорила так тихо, что сама едва слышала свои слова, но он сразу же ответил ей:

– Не было никакого ордера. И никто ничего не знает. Но то, что я скажу тебе, Даника, никто не должен знать. Ты ненавидишь нас. И у тебя есть причины. Поэтому глупо с моей стороны рассказывать тебе подобные вещи. И все же я хочу, чтобы ты знала, почему мы сделали то, что сделали.

Внезапно ее охватил леденящий ужас. Какой страшный секрет он собирался ей раскрыть? Каждое полнолуние он должен приносить в жертву девственниц? И она следующая? Что ж, она уже не девственница.

Он глубоко вздохнул и отвел взгляд.

– Я говорил тебе, что воины, живущие здесь, – не люди. Но не рассказывал, что каждый воин находится во власти… демона. – Ему вдруг стало стыдно произносить это слово. – Люсьен, помнишь его, пребывает во власти демона Смерти. Когда человек умирает, он провожает его душу.

«Я знаю», – едва не выпалила она, но сумела сдержаться. Кроме того, Стефано рассказал ей, что воины вовсе не захвачены демонами, а сами превратились в них. И все же в это мгновение она испытала огромное облегчение. Забавно, что она смогла испытывать подобные чувства в его присутствии. Но теперь ей можно было не скрывать то, что она знала.

«Что ты творишь?» – завопил ее разум. Рейес не представлял, что она все это знает, и пусть все остается как есть. Ее облегчение может показаться странным. Но как еще ей реагировать? Смеяться? Визжать?

– Демоны, – произнесла она, с трудом переведя дух. Что еще она могла сказать?

– Да.

– Я… я подозревала, – пробормотала она, решив частично сказать правду. – Когда я была здесь в последний раз, постоянно происходили необъяснимые вещи. Нечто сверхъестественное.

Рейес кивнул, и ее захлестнула новая волна облегчения.

– Я не хочу, чтобы ты нас боялась, – сказал он. – Да, мы демоны, но не причиним тебе вреда. Больше того, что уже причинили, – мрачно добавил он.

Это было слабое утешение, но Данике хотелось положиться на него и, возможно, даже признаться, почему она здесь, чтобы он смог уладить эту проблему. Наивная. Интересно, каким станет Рейес, стоит узнать ему всю правду? Что она здесь для того, чтобы узнать как можно больше и использовать эту информацию против него. «Ты делаешь это ради своей семьи. Не забывай».

– Я не видела его в тот вечер.

Рейес снова откинулся назад и оперся на локти, на его лице промелькнуло недоумение.

– Не видела кого?

– Люсьена. Когда тот человек умер, я не видела Люсьена. – Множество вопросов крутилось у нее в голове, а тепло, которым одарил ее Рейес, стремительно покидало тело. Она начала дрожать. – Ты сказал, что он был там и видел, что я сделала.

– Тот человек умер не на улице, а через три дня в больнице. Но даже если бы он умер в тот вечер, ты не увидела бы Люсьена. Выполняя свой долг, он остается в мире духов.

Она должна разговорить его. Это именно та информация, которую желал заполучить Стефано. И хотя ее цель заслоняла все вокруг, Даника почувствовала укол вины. Вина? Но почему? Рейес и его банда заслуживали наказания.

– Как такое возможно? Как ему удается оставаться в мире духов? Что он видит?

– Это вопрос не ко мне.

Она не могла настаивать, опасаясь вызвать подозрения. Сейчас она просто не могла мыслить ясно.

– Ты сказал, что все вы во власти демонов. А к-какой демон владеет тобой?

Он напрягся и резко распрямил спину.

– Люди, напавшие на тебя, были охотниками.

– Охотниками? – повторила она.

Рейес просто пропустил мимо ушей ее вопрос, как недавно сделала она сама. Возможно, даже лучше, что он не ответил. Сейчас она могла бы притвориться, что это был всего лишь еще один кошмар, ее семья в безопасности, и единственное, что ее беспокоило, – это успеет ли она вовремя закончить картину для заказчика. Она могла бы представить, что Рейес – всего лишь обычный человек, который пытается ухаживать за ней.

– Эшлин как-то говорила о них, но мы тогда не знали, кто это.

– Это группа людей, желающих нам смерти. Они считают, что без нас мир станет лучше.

– А это так? – не удержалась она.

Его глаза потемнели.

– Пока люди обладают свободой воли, мир не станет идеальным. Мы не заставляем их плохо поступать. Это их собственный выбор. – В его словах слышалась горечь. – Но охотники не желают видеть истину. Гораздо проще обвинять во всех проблемах то, что неподвластно разуму человека.

В его словах был смысл, но она не могла отступить. Слишком много поставлено на кон.

– Что ж, но ведь ты по своей воле преследовал мою семью. Зачем? Расскажи. Я заслуживаю того, чтобы узнать правду. Почему ты охотился на нас? Какое отношение моя семья имеет ко всему происходящему? К тебе?

– Даника…

– Я прошу тебя. Расскажи!

Он потер грудь в том месте, где должно было быть сердце.

– Боги приказали Аэрону… Ты помнишь Аэрона?

Чувствуя, что уже близка к тому, чтобы получить ответы на свои вопросы, Даника задрожала от волнения. Конечно, она не смогла бы забыть того человека. Вскоре после похищения Аэрону поручили отнести ее в город, чтобы забрать лекарство для подруги Мэддокса. Тогда Даника не понимала, как обычная женщина могла стать возлюбленной одного из этих воинов, но некоторое время спустя даже подружилась с Эшлин. Аэрон снял рубашку, обнажив покрытое ужасными татуировками тело, и она тут же запаниковала, решив, что он собирается ее изнасиловать. Она сопротивлялась, когда он пытался приблизиться, и он едва не избил ее за это.

Каким-то непостижимым образом Рейесу удалось успокоить ее, и она позволила Аэрону взять ее на руки. За его спиной выросли крылья, и он полетел с ней над Будапештом. Они нашли ее сумочку и принесли тайленол больной Эшлин.

Даника вспомнила, как подумала тогда, что эти мужчины выглядят очень странно, сочетая в себе черты старомодных и современных людей. Они ничего не знали о человеческих лекарствах, и в то же время у них был плазменный телевизор и компьютер. Они одевались как воины в старину, увешивая себя оружием, но один из них был завсегдатаем вечеринок в местном ночном клубе. Они заботились об Эшлин, но готовы были убить Данику. Все эти противоречия сбивали ее с толку.

– Да, я помню Аэрона, – сказала она наконец.

– Боги приказали ему убить тебя и твою семью.

У Даники от удивления округлились глаза.

– Ты лжешь. Во-первых, нет никаких богов. Во-вторых…

Даника умолкла, пытаясь подобрать подходящие аргументы. Стефано тоже говорил ей подобные вещи. Она не сомневалась, что эти двое мужчин пришли бы в ярость, узнав, как сильно совпадали их доводы.

– Боги существуют, и они действительно желают твоей смерти. Чем скорее ты в это поверишь, тем больше у тебя будет шансов защитить себя.

– Отлично. Но почему? Я не сделала ничего плохого. И моя семья тоже.

– Мы не знаем. Я надеялся, что ты могла бы помочь мне разгадать эту загадку.

– Прости, но не могу. – Даника снова рассмеялась, и ее смех был подобен скрежету разбитого стекла по классной доске. – Каждое воскресенье я ходила в церковь. Я всегда старалась быть доброй к людям, в жизни никогда специально никого не обижала. – Она умолкла, снова вспомнив об умирающем человеке. – Но теперь я уже не могу этого сказать, ведь так? Пока не встретила тебя и твоих друзей, я считала себя обычным добропорядочным человеком.

– Ты такая и есть.

Даника уставилась на него.

– Ты ничего обо мне не знаешь, и я не хочу с тобой откровенничать. Мне нужно, чтобы ты, черт подери, отвел меня к этому человеку… – Внезапно ее осенило, и гнев сменился ужасом. – Это ведь Аэрон, правда?

Рейес нехотя кивнул.

Ей стало нехорошо при мысли о том, что придется встретиться с крылатым воином, но она повторила:

– Я хочу, чтобы ты отвел меня к нему.

Однако Рейес и бровью не повел.

– В моей комнате тебя ждет поднос с едой. Ты знаешь, что должна сначала сделать.

У нее не было никакой возможности заставить его изменить мнение. Он твердо стоял на своем.

– Отлично, – сказала Даника, не желая больше терять время. – Я поем. – Она ухватилась за перила и встала. Но ноги ее тут же подогнулись.

Рейес обхватил ее за талию, не давая упасть. Его прикосновение обжигало.

Даника злобно зашипела на него:

– Я же сказала, не прикасайся ко мне.

Но в ответ он подхватил ее на руки и прижал к своей мускулистой груди. Она отчетливо ощущала биение его сердца.

– Отпусти меня. – Щеки Даники раскраснелись, дыхание сделалось прерывистым. – Отпусти. Пожалуйста.

– Боюсь, я никогда не смогу тебя отпустить.

Рейес отнес Данику в свою комнату и осторожно посадил на край кровати, стараясь не уронить тарелки. Она отодвинулась от него, отвернулась и, торопливо схватив один из сэндвичей, сосредоточилась на еде. Индейка на пшеничном хлебе. Откусив кусок, она запихнула в рот несколько виноградин.

Даника закрыла глаза, и на ее лице появилось выражение блаженства.

Рейес отошел в сторону, сжав в ладони кинжал, убрал руки за спину и вонзил лезвие в запястье. «Боги, как же хорошо». Все это время он не сводил с Даники глаз. Она никак не отреагировала на его рассказ о демонах, чего он так опасался. Он ожидал ужаса, криков, даже недоверия. Вместо этого, она все приняла, осталась спокойной и не потребовала доказательств.

Это означает, что она все знала.

Что же еще ей рассказали охотники?

Даника отчаянно ненавидела Рейеса и его друзей, и он вдруг с ужасом подумал, что охотники убедили Данику сотрудничать с ними и стать приманкой. И если она вела себя как приманка, то должна была позволить им накачивать себя наркотиками. Чтобы он ничего не заподозрил. Его опечалило, что ее могли довести до такого.

Неужели ее цель заключалась в том, чтобы отвлечь его и позволить врагам проникнуть в крепость? Или же она должна была разузнать о нем как можно больше? Вспомнив о ее вопросах, Рейес решил, что, скорее всего, ей нужна информация. Она интересовалась возможностями Люсьена. Хотела узнать о демоне Рейеса. Неужели она все это передаст охотникам?

Если с ее семьей произошло что-нибудь плохое, она, без сомнений, предаст его. «Но разве ты можешь ее в этом винить?» Конечно нет, но Рейес не мог и избавиться от чувства горечи при мысли, что она действует против него.

Мэддокс едва не убил Эшлин из-за подобных подозрений. И если у других появится хоть малейшее подозрение, что Даника стала приманкой, они потребуют, чтобы Рейес немедленно ее убил, а иначе сделают это вместо него.

Не считая последних нескольких месяцев, он не вступал в схватку с охотниками уже тысячу лет. И все же хорошо помнил начало их кровной вражды. Сражения и смерти, крики и разрушения. Их победы, его победы. Каждая тень казалась подозрительной, в каждом незнакомце ему виделся враг.

Но Рейес не жил в страхе, потому что уже тогда был настоящим воином. Он был самоуверенным и высокомерным и не сомневался в своем успехе в битвах с врагами и любовных состязаниях с женщинами. Он убивал без сожалений, овладевал любой женщиной, которой нравился, учил ее находить удовольствие в боли, нисколько не задумываясь о последствиях.

Одни из его бывших любовниц насмерть забивали своих партнеров, другие предпочитали, чтобы били их. Все они становились лишь подобием тех, кем были до встречи с ним, и отчаянно стремились к боли.

Он не сделает этого с Даникой и не позволит своим друзьям причинить ей вред. Какой бы ни была ее цель. Он так много пережил, чтобы ее спасти, так отчаянно желал, чтобы она была с ним рядом, и теперь думал, что не сможет больше нормально жить без нее. Или он завоюет ее симпатию, чтобы она не смогла предать его, или не даст ей больше общаться с охотниками.

Решено, кивнул Рейес самому себе. Он просто не мог отпустить Данику. Она… облегчала его страдания, вдруг понял он. Каждый раз, оказываясь рядом с ней, он ощущал, как утихала жажда боли. Ни разу у него не возникло желания спрыгнуть с крыши крепости. Ни разу он не жаждал переломать себе кости и повредить внутренности. Он довольствовался лишь несколькими легкими порезами. Удивительно.

– Спасибо за еду, – нехотя пробормотала Даника и положила в рот еще одну виноградину.

– Не за что.

На ее щеках появился легкий румянец, дрожь в руках почти исчезла. Ее щеки по-прежнему были испачканы грязью, но сетка голубых вен, покрывавших лицо, исчезла.

– Когда доешь, прими душ.

Она напряглась, но не взглянула на него.

– Это лишняя трата времени.

– Не важно.

– А что, Аэрон не разговаривает с немытыми женщинами? – огрызнулась она. – Я и не предполагала, что демоны так серьезно относятся к личной гигиене.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, – сказал он, вздохнув. – Чтобы твои мысли прояснились. Тебе понадобятся силы. И душ поможет.

Даника немного смягчилась.

– Отлично, но я не стану принимать душ, пока ты в комнате.

– Какая жалость, – пробормотал он.

Взгляд ее блестящих зеленых глаз сделался пронзительным.

– Что ты сказал?

Когда она смотрела на него, его каждый раз охватывало сильное желание. И даже сейчас он ощутил возбуждение, и ему отчаянно захотелось прикоснуться к ней.

«Нельзя. Ты же знаешь».

– Одежда в комоде. Бери все, что необходимо.

Не сводя с него глаз, Даника положила в рот виноградину и раскусила.

Его желание становилось нестерпимым. Он представлял, как эти острые белые зубки снова впиваются в его кожу. Острая боль… наслаждение… непередаваемый восторг. Ангел уносил его на небеса.

Ангел? Рейес понимал, что опасно мечтать о подобных вещах, но ничего не мог с собой поделать. Его душа кричала о том, что она принадлежит ему. Они созданы друг для друга.

Но Рейес сомневался, что Даника согласилась бы, и это только к лучшему.

Но если она желала его так же сильно, как он ее, разве он сможет ее отвергнуть? Разве сможет удержаться и не овладеть ею? И если он овладеет ею, как будет жить дальше, зная, что навредил ей? Демон Боли развратит ее, она станет жить лишь ради того, чтобы причинять страдания.

Однако эти печальные размышления не охладили его возбуждения.

– Я скоро вернусь, – сказал Рейес.

Взгляд Даники скользнул по его телу, и, заметив его возбуждение, она покраснела и поспешно отвернулась, едва не подавившись виноградом.

– Конечно. Не торопись.

Если бы она только узнала о его огромной жажде страданий и о том, что он терял разум, не испытывая боли, если бы рассказала об этом охотникам… Это закончилось бы очень плохо.

Он должен соблюдать осторожность. И, несмотря на свою страсть к Данике и на желание облегчить мучения, в которые превратилась ее жизнь, он должен быть очень осторожен. И его удивляло, что теперь он не хотел причинять боль, а, наоборот, старался ее смягчить.

Вздохнув, он повернулся, чтобы уйти.

– Рейес, – позвала Даника.

Он обернулся к ней:

– Да.

– Мы с тобой знакомы, – с неожиданной застенчивостью произнесла она, – но я почти ничего о тебе не знаю.

– А ты хочешь узнать больше?

Она кивнула.

Интересно, она действительно хотела это знать или добывала информацию для охотников? Рейес вдруг подумал, что ему нет дела до ее тайных мотивов, и сейчас хотел, лишь чтобы это было интересно лично ей. Хотел, чтобы она желала узнать о нем, потому что он ей небезразличен.

– И что именно ты хочешь узнать?

Даника пожала плечами, проведя пальцем по черному одеялу. Ее щеки порозовели.

– Как давно ты здесь живешь? Есть ли у тебя увлечения? А дети? О чем ты мечтаешь?

Вполне невинные вопросы, подумал он.

– Я живу здесь гораздо дольше, чем ты живешь на свете. У меня только одно увлечение – оружие. Люблю собирать его, чистить, коллекционирую разные экземпляры. Детей у меня нет. – Он всегда боялся причинить им боль. А что еще хуже, пережить их, ведь они были бы смертными. Рейес жалел Мэддокса, которому однажды придется испытать это горе. – Я мечтаю… – «О тебе». – О покое, о жизни без боли.

– Что…

– Я рассказал достаточно, чтобы ты чувствовала себя спокойнее в моей комнате. Тебе пора в душ. Я вернусь через полчаса. Будь готова. Мы выясним все, что сможем, о твоей семье.

– Через двадцать минут.

Их взгляды встретились. В ее глазах сияла решимость и… ненависть? К нему? К Аэрону?

– Возвращайся через двадцать минут.

Рейес кивнул, чувствуя, что уже начинает скучать по ней.

– До встречи.

Глава 8

Рейес торопливо шел по коридору, ведущему в личные покои Люсьена, стараясь не попасться на глаза другим воинам. Он был слишком взволнован, его тело по-прежнему пылало от возбуждения. Ему понадобились неимоверные усилия воли, чтобы оставить Данику одну. Он представлял, как вода струится по ее телу, собираясь в пупке, а затем стекает у нее между ног.

Он представлял, какова она на вкус. Сладкая, как ангел, которым кажется? Или остро-пряная, как дьяволенок в ее глазах? Его демон тоже хотел это узнать, мечась по закоулкам разума Рейеса и едва не плача от любопытства.

– …посели Вилли в соседнюю комнату, – раздался из-за двери приглушенный голос Аньи.

Демон Рейеса с каждой секундой все громче выражал свое недовольство, и ему приходилось напрягать слух, чтобы что-то расслышать.

– Я не хочу, чтобы он оставался здесь, женщина, – произнес Люсьен. – Он должен уйти.

– Я каждый чертов день терплю твоих друзей, – раздраженно откликнулась Анья. – И ты можешь потерпеть моего друга хотя бы неделю.

– Твой друг пытался тебя убить.

Раздался шум, словно Анья чем-то запустила в Люсьена.

– Это в прошлом. Я не помню, что делала пять минут назад, не говоря уже о нескольких неделях.

– Ты его ненавидишь.

– Ты издеваешься? Я люблю его. Нас многое связывает. Он был моим первым настоящим другом во времена жизни на Олимпе.

– Женщина, он и меня пытался убить, и я помню, как ты поклялась наказать его таким образом, чтобы он помнил об этом до конца своей жалкой жизни.

– Самое ужасное наказание для него, если он будет рядом со мной. Послушай, произошла ошибка. Все ведь закончилось хорошо, и я хочу дать ему еще один шанс.

Люсьен предостерегающе заворчал:

– Воины убьют его. Тебе повезло, что они еще этого не сделали.

– Зачем им убивать человека, который отвлечет мое внимание от них?

Двадцать минут, напомнил себе Рейес, и он снова будет с Даникой.

«Даника». Это был жалобный стон, в котором он уже не мог обвинить своего демона.

Хотя Рейесу не хотелось прерывать разговор, он постучал в дверь.

Голоса резко смолкли, а затем раздались шаги. Дверь распахнулась, и Люсьен хмуро уставился на него. Анья выглянула из-за его плеча и улыбнулась.

– Привет, Болячка, – сказала она, обхватила Люсьена за талию, слегка потирая его грудь над сердцем своими голубыми, как лед, ногтями. – Что происходит?

Его обожгла ревность, и Рейес стал сам себе противен.

«Даника».

– Я готов отвести тебя к Аэрону, – сказал он.

«Жизнь без боли».

Слова Рейеса продолжали эхом звучать в сознании Даники после того, как за ним закрылась дверь. Что он хотел этим сказать?

Даника могла бы вечно размышлять над этим, но сомневалась, что сумеет найти ответ.

Наконец, набравшись сил и снова почувствовав себя человеком, она принялась рыться в комоде Рейеса и с удивлением обнаружила женскую одежду. Своего размера. Что за черт? Она стала внимательно рассматривать футболки. Они явно не подходили воинам крупного телосложения, так что мысль о трансвеститах отпадала. Или у него была подружка с фигурой, как у Даники, и почему-то при мысли об этом у нее все внутри сжалось, или Рейес купил эти вещи специально для нее.

Эти мягкие тенниски, свитеры и потертые джинсы были похожи на те вещи, которые она брала с собой в поездку в Будапешт, и Даника заподозрила, что, скорее всего, он действительно их купил. Она нервно сглотнула. Зачем?

Но так ли важен ответ?

Снова сглотнув, Даника схватила тенниску и джинсы и, не глядя, вытащила бюстгальтер и трусики из вороха разноцветного кружевного белья.

Она торопливо приняла душ, и запах мыла и шампуня напомнил ей о Рейесе. Аромат леса в знойный день обволакивал ее и соблазнял. «Он демон. Не забывай».

К тому времени, когда раздался стук в дверь, Даника была одета в серую тенниску, черный свитер и модные рваные джинсы, влажные волосы рассыпались по ее плечам. Краска частично смылась с волос, и теперь цвет напоминал шкуру скунса, а Данике совсем не хотелось, чтобы Рейес это видел. Но она постаралась убедить себя, что ей безразлично его мнение. Сейчас она не могла позволить себе тщеславие.

Она похлопала себя по лодыжкам, желая убедиться, что кинжалы, которые она сняла со стены и спрятала под одеждой, закреплены достаточно надежно.

– Войдите! – крикнула Даника. Она была готова вступить в схватку, если Рейес вдруг передумал устраивать ее встречу с Аэроном.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла женщина, удивив ее. Женщина вскрикнула, увидев Данику, а затем радостно шагнула ей навстречу:

– Даника!

– Эшлин. – Улыбнувшись впервые за долгое время, Даника распахнула объятия.

Дружба с Эшлин была единственным светлым воспоминанием о том, что когда-то произошло в этой крепости. Обеих удерживали здесь против воли, и общая беда сделала их настоящими подругами.

Они обнялись и счастливо вздохнули. Даника скучала по подруге, но до этого момента не осознавала, насколько сильно.

– Я каждый день думала о тебе, – сказала Эшлин, крепко стиснув ее в объятиях. – Что ты делала? Как ты?

– Я скрывалась. И, если честно, все было не очень. Как ты?

– О, у меня все просто замечательно. – Слегка отодвинувшись, Эшлин оглядела ее с ног до головы. Ее улыбка погасла, и на лице появилось беспокойство. – Ты слишком сильно похудела, и под глазами черные круги.

– А ты выглядишь потрясающе. Вся светишься. Они с тобой здесь хорошо обращались.

– Как с королевой. – Эшлин умолкла, изучая ее лицо. – Тебе что-нибудь нужно?

– Билет домой. Моя семья. Голова Рейеса на блюде. А так больше ничего.

Эшлин снова улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была заговорщической.

– Рейес не так уж плох. Он суровый, но милый.

Она взяла Данику за руку и подвела к кровати:

– Послушай, я не хочу, чтобы ты о чем-то беспокоилась, пока находишься здесь. Теперь все совсем по-другому. Сейчас здесь живут не только мужчины. Анья и Камео переехали в крепость и помогают мне держать ситуацию под контролем. Ты видела их? Нет? Что ж, они тебе понравятся. Вместе мы придумаем способ спасти твою семью, не сомневаюсь. А мальчики нам помогут. У них золотые сердца, и ты это скоро поймешь.

– Мне не хочется тебя разочаровывать, Эш, но они все демоны. Настоящие демоны из ада.

– Да. Я знаю.

Даника потрясенно уставилась на нее, думая, что ослышалась.

– Ты все знаешь? И все равно с ними остаешься? По доброй воле?

– Да. – Эшлин взглянула на нее из-под густых ресниц. – И поздоровайся с будущим демоном. Мы с Мэддоксом ждем ребенка. – Мурлыча от удовольствия, она погладила свой слегка округлившийся животик. – Не могу дождаться!

– О, Эш. Мои поздравления. – Даника была искренне рада за подругу и желала ей только лучшего. – Ты уверена, что Мэддокс будет…

– Он будет замечательным отцом, – без колебаний ответила Эшлин.

«Если я не помогу уничтожить его». Даника закрыла глаза, чувствуя себя неловко. Причинив вред Мэддоксу, она сделает больно Эшлин, одной из лучших женщин, которых ей доводилось встречать. А ребенок? Что охотники сделают с невинным младенцем демона?

– Что случилось? Ты побледнела.

– Голова болит, – солгала Даника, потирая виски.

– О, бедняжка. За последние несколько месяцев тебе столько пришлось пережить. Но эту проблему я могу уладить. Ты как-то летала в город, чтобы принести мне тайленол, и теперь я сделаю то же самое для тебя. – Эшлин снова крепко ее обняла. – На самом деле лекарство на кухне, Мэддокс на всякий случай запасся им. Я скоро вернусь.

Эшлин встала с кровати и направилась к двери. «У тебя большие проблемы», – подумала Даника, глядя ей вслед. Она может разрушить жизнь подруги, и при мысли об этом ей становилось не по себе.

Но у Даники не было времени подумать о том, как достигнуть своей цели и предотвратить неприятные последствия для Эшлин. Дверь комнаты резко распахнулась, ударившись о стену. Ее глаза расширились от изумления при виде незнакомого воина. Он был высок и мускулист, как и остальные. И хотя все остальные выглядели грубыми и свирепыми, у этого парня было типичное американское лицо, квадратная челюсть и карие глаза, словно у щенка.

Она вскочила, капли с мокрых волос разлетелись в разные стороны.

– Кто вы? Что вам нужно? И где Рейес?

– Я Сабин, – ответил он, и в его голосе прозвучало нескрываемое высокомерие. Ударом ноги он захлопнул дверь, но не стал приближаться к ней. – Я пришел кое-что спросить у тебя. И не имею ни малейшего понятия, где Рейес.

– Немедленно уходите. – Даника с трудом сдерживалась, чтобы не выхватить один из кинжалов. «Спокойно, не торопись. Нет причин раскрывать свой секрет. Пока нет. Ты долго тренировалась. Ты знаешь, что делать, если он нападет: бей в горло, в глаза и в пах. Именно в таком порядке».

Но Сабин и не думал уходить, он прислонился спиной к двери и скрестил могучие руки на груди. Он был красив, и это была суровая мужественная красота. Женщины, вероятно, сходили по нему с ума. Но она с удовольствием перерезала бы ему горло.

– Ты один из них.

Он сделал шаг в ее сторону, но тут же остановился. Почему?

– Из них?

Данику поразило его спокойствие. Но острый взгляд воина мог бы разрубить ее пополам.

– Один из демонов.

– Это Рейес рассказал тебе, что мы демоны?

– Да.

Темные глаза недобро сверкнули.

– Сомневаюсь, что он сделал такую глупость. Хочешь узнать, что я думаю? Ты некоторое время провела с охотниками. Готов поспорить, это они рассказали тебе.

– Неужели?

– Да. И ты почему-то не спрашиваешь меня, кто такие охотники и чего они хотят.

Черт подери! Она вскинула голову.

– Мне все это рассказал Рейес. – «А еще сказал никогда никому не повторять то, что он тебе рассказал. Черт! Но я же не стану сожалеть о том, что подставила его, все рассказав его другу. И этот демон не заставит меня чувствовать себя виноватой в том, что меня похитили охотники».

– И что они приказали тебе с нами сделать? Расскажи, и, возможно, я оставлю тебя в живых.

Кровь застыла у нее в жилах. Она наверняка побледнела.

– Они сказали мне убить вас, – откликнулась она, стараясь, чтобы ее слова выглядели правдоподобно. Так меньше шансов ошибиться.

Его гнев сменился удивлением, словно он не ожидал подобного признания.

– И ты планируешь попытаться?

Даника прищурилась:

– Это зависит от того, что я узнаю о своей семье.

Глядя на нее, он с невозмутимым видом вытащил из кармана кинжал и кусок ткани и принялся уверенными движениями полировать лезвие.

– А я никогда не позволю причинить вред моим друзьям.

Данику охватил жгучий гнев.

– А я никому не позволю причинить вред моей семье. – «Пожалуйста, пусть с ними все будет в порядке». – Ты достал оружие, чтобы напугать меня? – Что ж, это сработало. Негодяй. Но она не собиралась сдаваться. – Тебе стоит попробовать что-нибудь более серьезное. – «Пожалуйста, не надо».

– Ты теперь у них на крючке, понимаешь? – небрежно откликнулся он, пропустив ее слова мимо ушей. – Охотники никогда не оставят тебя в покое. И если ты предашь их, чтобы помочь нам, в чем я очень сомневаюсь, они найдут тебя и замучают до смерти. Если от тебя хоть что-то останется, когда я с тобой разберусь.

– Значит, я в любом случае обречена? – Даника снова нервно расхохоталась. Ощущение счастья, которое она испытала при встрече с Эшлин, окончательно улетучилось. – Это не новость. Я уже и сама все поняла, болван.

Его губы скривились. Удивленно? Раздраженно?

– Тебе следует запомнить, что пытки охотников покажутся тебе детской забавой по сравнению с тем, что я сделаю с тобой, если ты вздумаешь пойти против моих друзей. Они не зло и не источник мировых проблем и заслуживают счастья.

Он говорил спокойно, но Даника ощутила странное волнение.

– А ты нет?

Но он снова пропустил ее вопрос мимо ушей. Рейес и его друзья умели отлично увиливать от ответа, начала понимать она. Они отвечали лишь на те вопросы, которые считали достойными своего внимания, а от остальных просто отмахивались.

– А тебе следует запомнить, что моя семья для меня все, и я уничтожу любого бессмертного, который только подумает причинить им вред.

– Слова истинного охотника, – ответил он, покачав головой. – Что ж, предположим. Отрубив им головы, ты можешь попрощаться со своим драгоценным миром. Их демоны вырвутся на свободу, и невиданный хаос поглотит все вокруг.

– Я готова заплатить любую цену за спасение близких.

– То же самое я могу сказать о своих друзьях. – В его голосе вновь прозвучала угроза. – И я стану их защищать.

«Моя семья вынуждена скрываться из-за меня». Эта внезапная мысль поразила Данику, и она побледнела. Неужели именно она во всем виновата? Ей надо было бороться до последнего и не позволить, чтобы ее семью похитили.

«Если они погибнут, это будет на твоей совести».

Слезы навернулись у нее на глаза. Слезы стыда и ужаса. Она во всем виновата. Она так испугалась, когда Люсьен и Аэрон ворвались в ее номер в отеле, что не могла пошевелиться. Она даже не закричала. Позволила им схватить себя и своих близких и притащить сюда.

Как она могла быть такой… покорной?

Сабин понимающе взглянул на нее:

– Возможно, ты сама все уладишь, а? Избавишь меня от лишних проблем.

Судя по всему, он намекал на самоубийство. Но он ее совсем не знал. Даника никогда не решилась бы на этот шаг. Слишком хорошо она помнила горе, которое пережила ее семья после попытки бабушки свести счеты с жизнью. Она помнила залитое слезами лицо мамы, помнила, как та тихо плакала в темном углу комнаты. Помнила, как все вокруг лгали ей, и в этих словах и во взглядах она улавливала чувство стыда. «С бабушкой произошел несчастный случай. Она уедет на лечение на пару месяцев».

А за закрытыми дверями они говорили совсем другое. «Зачем она так поступила? У нее была прекрасная жизнь и никаких причин для самоубийства».

Даника вспомнила, что эти слова произнес ее отец. Но ведь это у него была прекрасная жизнь, а вскоре после трагедии с бабушкой он собрал вещи и навсегда уехал от них. Господи, откуда взялись эти ужасные мысли?

Дверь внезапно хлопнула, и она вздрогнула. В комнату вошел мрачный Рейес, а следом за ним покрытый ссадинами Люсьен. Увидев своего прекрасного врага, она ощутила, как сердце предательски дрогнуло.

Он враг, напомнила она себе. И сколько ей еще придется это повторять? Почему ее разум отказывается принимать очевидные вещи? Она попыталась отвести взгляд, но неожиданно заметила глубокий уродливый порез у него на щеке.

Эти двое мужчин, очевидно, подрались. На их лицах виднелись синяки, кровоточащие ссадины, а губы были разбиты. На футболке Рейеса проступили алые пятна, и, судя по всему, ему здорово досталось.

«Я не стану беспокоиться из-за Рейеса».

От них исходил аромат роз и запах… тухлых яиц? Она сморщила нос от отвращения.

Рейес заметил Сабина и помрачнел еще сильнее. Он перевел взгляд с воина на Данику и обратно. В его глазах сверкнула ярость, когда он двинулся на Сабина, сжав кулаки.

– Что ты здесь делаешь?

Двое мужчин уставились друг на друга.

– Кто-то должен был спросить у нее, – ответил Сабин, вскинув брови. – Ты не захотел, и я взял это на себя.

– Ты не должен был приближаться к ней.

Их тела напряглись, под кожей перекатывались могучие мускулы. Если бы Даника не разрывалась между отвращением и ужасом, это зрелище доставило бы ей удовольствие.

– Она ведь жива, не так ли? Тогда в чем проблема?

Рейес с угрожающим видом провел языком по губам.

– Ты в порядке?

– В полном, – сухо откликнулся Сабин. – Спасибо за заботу.

– Я не тебе. Даника, ты в порядке? – спросил Рейес, не сводя свирепого взгляда с Сабина.

Физически?

– Я в порядке. – Слова застряли у нее в горле.

Рейес толкнул Сабина, и воин попятился назад.

– Не смей к ней приближаться.

Даника в ужасе замерла, ожидая, что злобно прищурившийся Сабин бросится на Рейеса и они сойдутся в жестокой схватке. Но этого не произошло. Сабин вскинул голову и провел языком по зубам.

– Я оказал тебе услугу, приятель. Следовало бы отблагодарить меня.

Даника шагнула к ним. Она пока еще сама не знала, что собиралась сказать или сделать. Но ей не пришлось об этом думать. Люсьен встал перед ней, не давая приблизиться к воинам.

– Довольно, – сказал он мужчинам. – Сабин, готовь свою команду. Утром мы отправляемся в Рим.

– Мы еще не закончили, – откликнулся Сабин.

– Я знаю, – последовал усталый вздох.

– Почему планы поменялись? – спросил Рейес Люсьена.

– Исследования ни к чему не привели, – ответил его друг. – Вернемся в храм, может быть, удастся что-нибудь там найти.

От нетерпения по оливковой коже Рейеса побежали мурашки. От его тела исходило мерцание множества искр, и в этот момент он напоминал оголенный электрический провод. Его темные волосы встали дыбом. Откуда такое нетерпение? Он не мог дождаться, когда они останутся наедине? Глаза Даники расширились. Разве это имело значение? Сверхъестественные вещи происходили одна за другой. Очень скоро она навсегда забудет о нормальной жизни.

«А когда ты была нормальной?»

Девочки, с которыми она училась в школе, представляли себя куклами Барби. А Даника играла в ангела. Она воображала, что у нее есть крылья, летала по детской площадке и боролась со злом. Но когда настоящее зло постучало в ее дверь, не стала бороться. Она свернулась калачиком и заплакала.

Этого больше не повторится.

– Мы еще не закончили, – угрожающе произнес Сабин и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Даника сглотнула. Она осталась наедине с Рейесом и Люсьеном. «Не смей трусить». Она вскинула голову.

Рейес медленно обернулся к ней. В его темных глазах застыло беспокойство.

– Когда вошел, сразу увидел слезы в твоих глазах. – На его виске пульсировала жилка. – В чем Сабин заставил тебя сомневаться?

Эта жилка свидетельствовала о буре, бушующей в его душе. Даника не так уж много о нем знала, но в этом была абсолютна уверена.

– Сомневаться?

Рейес резко кивнул:

– Он заставил тебя сомневаться в себе?

– Нет. Он предупредил, чтобы я не трогала тебя.

– Он никогда не говорит о сомнениях вслух. Ты слышишь их в душе.

– О чем ты говоришь? Единственное, в чем я сомневалась, – это… – Господи. У нее перехватило дыхание. – Это его демон? Вот в чем его сила? Заставлять людей сомневаться в себе и в своих поступках?

Рейес снова кивнул.

Мрачные мысли, тревожившие ее в присутствии Сабина, снова вернулись.

– Негодяй! Я убью его! – Она в гневе рванулась к двери. Она выследит его и…

Рейес схватил ее за руки и держал, пока она не успокоилась.

– Что он использовал против тебя? – Он нежно обхватил ладонями ее лицо.

По ее спине пробежала дрожь. Она не могла вырваться. Рейес предложил ей утешение, и она с радостью его приняла. От его мозолистых ладоней исходило блаженное тепло.

– М-моя семья. Я виновата.

Он покачал головой:

– Это не твоя вина. Виноваты боги, мы, но только не ты.

Слезы снова навернулись ей на глаза. Совсем недавно она тоже едва не расплакалась.

– Я не боролась.

Рейес крепче стиснул ее в объятиях. Ей не было больно, но от нежности не осталось и следа.

– Мы – воины. И бессмертны. Наша задача – убивать, причинять боль. Что ты могла сделать?

– Сопротивляться, – просто ответила Даника. Господи, как же ей было хорошо в его объятиях. И зачем она так долго отказывалась от этого блаженства?

– Ничего бы не изменилось.

– Теперь мы этого не узнаем. – Как, должно быть, восхитительно уткнуться в его шею. Вдохнуть его запах. Ей потребовались неимоверные усилия, чтобы сохранять спокойствие. – Или это возможно?

Он медленно улыбнулся:

– А ты упряма.

Эта улыбка растопила лед в ее сердце. Она видела его мрачным, разгневанным, задумчивым, но ни разу не видела его улыбки. Лицо Рейеса озарил волшебный свет, и его глаза приобрели оттенок растопленного меда.

По спине Даники вновь побежали мурашки, и она заставила себя отодвинуться от него. Хватит с нее соблазнов. Не стоит подпускать его близко и принимать его поддержку. И забывать обо всем. «Ты отказываешься от блаженства, потому что оно может навредить тебе», – напомнила себе Даника.

Оставаясь рядом, она наверняка захотела бы упасть в его объятия. И, возможно, запустила бы руки в его волосы и впилась в его губы жарким поцелуем.

Рейес опустил руки и вздохнул. Даника вонзила ногти в ладони, напоминая себе, что это реальность. Реальность, наполненная болью и отчаянием. Решимостью. Сейчас не время для романов. И особенно с Рейесом.

– А вот и тайленол, – выпалила показавшаяся в дверях Эшлин и запнулась, увидев их. На ее протянутой ладони лежали две красно-белые таблетки. В другой руке она сжимала стакан с водой. – Простите. Я не хотела помешать.

– Ничего страшного, – заверил ее Люсьен, а Рейес попятился от Даники.

Черт, она совсем забыла про Люсьена.

– Спасибо за лекарство, – поблагодарила Даника, радуясь временной передышке. Она взяла таблетки. Если раньше голова не болела, то теперь буквально раскалывалась.

– Эшлин, – сказал Рейес. – Спасибо, что заботишься о моей… о Данике.

– Не за что. – Эшлин переводила взгляд с одного воина на другого, словно пытаясь понять, что происходит, но стеснялась спросить. – Прости, что задержалась. Я столкнулась с Мэддоксом и… Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?..

Даника покачала головой. Ей ужасно хотелось вцепиться в подругу и навсегда уйти из этой комнаты.

– Ничего не надо.

– Простите, я опоздала. Эшлин говорит… – В комнату вошла еще одна женщина – высокая, белокожая и ослепительно-красивая. На ней было короткое голубое платье с V-образным вырезом и такие же туфли на высоком каблуке с ремешками, обвивавшими стройные лодыжки. Она окинула комнату взглядом голубых глаз и улыбнулась. – Чудесно. Тайное собрание. Кстати, я Анья.

– Приятно познакомиться, – ответила Даника. Эшлин упоминала о ней, но не сказала, чья она подруга. Но, кто бы это ни был, он явно обожал ее. Еще никогда Даника не видела столь счастливой женщины.

Люсьен вздохнул:

– И что ты еще придумала, Анья? Ты так улыбаешься, когда у тебя есть какой-нибудь план.

Значит, поцарапанный Люсьен был ее мужчиной? Ничего себе. Красавица и чудовище.

Роскошная женщина намотала на палец прядь своих волос и игриво взглянула на воина.

– Просто хотела познакомиться. – Она снова посмотрела на Данику сияющими голубыми глазами. – Эти ребята хорошо с тобой обращаются, милая?

– Я… я… – Она не знала, как ответить. Да, они хорошо с ней обходились, кроме Сабина, но Даника не хотела в этом признаваться. Каждую минуту она узнавала что-то новое, и ей все меньше хотелось причинять вред этим мужчинам. Этим демонам.

– Если тебя обидят, скажи мне, и я лично вырежу их сердца, – заявила Анья. – Обещаю. Только мне нельзя верить. Ложь – мое хобби. Люсьен, милый, ты еще долго? Я хочу устроить вечеринку по случаю возвращения Уильяма, и мне бы хотелось, чтобы ты помог с приготовлениями.

Люсьен закрыл глаза и покачал головой, словно не мог поверить своим ушам.

– Я хочу устроить бал-маскарад, и все должны нарядиться в костюмы демонов ночи.

Анья так стремительно меняла тему разговора, что Даника просто не успевала ничего понять, однако Эшлин оказалась проворнее.

– Никаких вечеринок. Не сейчас, когда столько проблем с этим ларцом, артефактами, охотниками и еще невесть с чем. Даника, зови меня, если что-нибудь понадобится, хорошо? – И с этими словами она потащила за собой упирающуюся Анью прочь из комнаты.

Такие милые женщины. И умные. Так что же они делают рядом с этими воинами? «Что я делаю с этими воинами?» Даника вздохнула. И о каких артефактах говорила Эшлин?

– Я готова, – ответила она, возвращая мужчин к главной теме. – Где Аэрон?

Рейес и Люсьен обменялись мрачными взглядами.

– Что? – потребовала она ответа.

Рейес снова взглянул на нее, его лицо было непроницаемо.

– Здесь, – ответил он. – Аэрон в крепости.

От нарастающего нетерпения у нее закружилась голова.

– Отведи меня к нему. – Она должна все узнать. – Прямо сейчас. Пожалуйста. Я хочу его видеть.

– Он закован в цепи, но тебе нельзя к нему приближаться. Цепи могут не удержать его. Обещай, что не станешь подходить близко.

В этот момент она пообещала бы ему луну и небо.

– Обещаю. – Но Даника подумала, что, если Аэрон откажется отвечать на ее вопросы, она может напасть на него. И, возможно, совершить второе убийство. Если бы только ее бывший инструктор мог ее сейчас видеть.

Рейес поднял глаза к потолку, словно прося небеса вразумить его. А затем сказал:

– Отлично. Пойдем. Надеюсь, ты получишь ответы на свои вопросы.

Глава 9

В те времена, когда он был воином на службе у богов, Рейесу приходилось сражаться с небесными созданиями, о которых сейчас написано в книгах и рассказано в легендах. Цербер – трехголовый пес, охранявший врата в ад. Химера – получеловек-полузверь. Гарпии – отвратительные полуженщины-полуптицы. И все они наносили ему страшные раны, заставляя переживать ужасные мучения. В те времена боль еще не доставляла ему удовольствия.

В первые несколько лет жизни в Древней Греции демон шевелился у него внутри, заставляя совершать убийства и причинять боль. Когда смертные в конце концов начали сопротивляться, разыгралась великая война, и повсюду царила ужасная разруха. Он лишился рук и ног, отрастил их заново, но затем снова потерял. Несколько раз его едва не обезглавили. И все же никогда раньше он не испытывал такого всепоглощающего страха.

Скоро Даника лицом к лицу встретится с Аэроном. Воином, чей демон требовал ее жестокого убийства. Аэрон был одержим так же, как когда-то Рейес. Он едва не отгрыз свое запястье, чтобы освободиться от цепей. Но к счастью, Люсьен и Рейес подоспели вовремя.

Но что, если Аэрону удастся освободиться, когда Даника окажется рядом? Что, если его сила невероятно возрастет, он разорвет цепи и бросится вперед, обнажив клыки…

Рейесу хотелось подхватить Данику на руки и унести из крепости, но она желала получить ответы, и он должен ей в этом помочь.

Все просто. Ее желания для него важнее собственных.

Он стал спускаться по лестнице в подземелье. Даника шла за ним, а Люсьен следом. С каждым шагом подземелье становилось все мрачнее. Каменные стены кое-где обвалились, усыпав пол обломками, впивавшимися в подошвы его ботинок. Рейес не мог разобрать, что у него под ногами, деревянные доски или мрамор, таким густым был ковер из камней и пыли. Его с новой силой охватило чувство вины. «И как я мог так поступить со своим другом?»

Настоящий Аэрон не желал убивать женщин. И жаждал умереть. Этот воин не заслужил таких страданий, не заслужил, чтобы его заковали в цепи и оставили в полном одиночестве. В таком месте, которое, по словам Аньи, было мрачнее темницы богов Тартара.

Будь прокляты эти боги за то, что превратили Аэрона в убийцу, а Рейеса в его тюремщика!

К счастью, других воинов не оказалось поблизости. Они были заняты подготовкой к предстоящей поездке в Рим. А Рейес сомневался, что отправится вместе со всеми. Он хотел найти ларец Пандоры и раз и навсегда победить охотников, но не желал по всему миру таскать за собой Данику.

Она могла снова сбежать. И, возможно, он уже никогда не найдет ее. Или охотники решат, что ее лучше убить, и придут за ней.

Он все чаще начинал думать, что теперь его существование полностью зависело от нее. Он не понимал этого, и происходящее совсем ему не нравилось, но это было так. Его по-прежнему удивляло, что стоило ей оказаться рядом, как и он, и его демон сразу успокаивались.

Даника кашлянула.

Рейес завернул за угол, бросив взгляд через плечо. Она махала ладонью перед лицом. Пыль густым облаком висела над ее головой. Темная краска местами смылась с ее волос, и некоторые пряди сияли ослепительной белизной. Рейес помнил, что, впервые увидев ее, подумал, что ее волосы подобны сияющему солнцу.

– Хочешь вернуться в мою комнату? – спросил он. – Я огорчусь, если ты заболеешь.

Она раздраженно нахмурилась, и на ее лице промелькнуло удивление.

– Подумаешь, закашлялась. Я же живая. Идем дальше.

Издалека послышалось недовольное ворчанье Аэрона:

– Я больше не хочу играть в Запястья и Кровь. Немедленно перестань.

Хорошо еще, что Аэрон не вопил во весь голос.

Рейес снова завернул за угол, и впереди показались огромные клетки. Он резко остановился, выставив руку, чтобы Даника не могла пройти мимо него. На мгновение ее теплые и мягкие груди уперлись в его предплечье, и он ощутил прикосновение ее влажных волос к своей коже.

Он с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Даника резко отстранилась, словно он оттолкнул ее. Все его тело словно внезапно охватили горячие языки пламени. Он ощутил ее запах, аромат бури и невинности.

– Жди здесь. – Его голос внезапно сделался хриплым, и Рейес немного смутился. Ему было все равно, если другие и даже сама Даника догадаются о его страсти. Но он не хотел, чтобы кто-то узнал о силе этой страсти. Эту информацию можно было бы использовать против него.

– Почему я не могу пойти дальше? – спросила она.

Рейес с удовольствием заметил, что ее голос дрожит.

– Сначала я должен сам взглянуть на него и узнать, не изменилось ли его настроение с тех пор, как я виделся с ним в последний раз. – И проверить, не перегрыз ли он снова свои запястья, однако об этом Рейес решил не говорить. – Если он спокоен, ты сможешь подойти к решетке. Но в клетку ты входить не должна. Поняла?

– Да.

– Ты можешь задавать ему вопросы, но не оскорбляй его и постарайся не разжечь его… ярость.

– Хорошо! Я поняла. Не приближаться, говорить доброжелательно. Давай поскорее пойдем туда.

Однако Рейес не пошевелился.

– Когда увидишь его, не бойся. Я не позволю ничему плохому с тобой случиться.

– Да, и к завтрашнему дню я досчитаю до бесконечности. Дважды. Если ты не поторопишься, мое терпение иссякнет.

Рейес взглянул на Люсьена, который мрачно смотрел на него:

– Останься с ней. Пожалуйста.

Даника сердито заворчала. Но Рейес не думал, что она сердится из-за того, что он оставляет ее под охраной, сомневаясь в ее способности себя защитить. Просто отчаянно желала узнать ответы на свои вопросы и больше не могла терпеть.

Люсьен кивнул.

Рейес направился вперед. Ему хотелось ободрить Данику, утешить ее. Обнять. Но он понимал, что тогда просто не сможет уйти и оставить ее.

Сжимая в руке кинжал, он отпер дверь клетки. Железные петли заскрипели. Аэрон сидел на корточках у дальней стены. Заметив Рейеса, он перестал бормотать.

Рейес вглядывался в лицо друга, надеясь увидеть черты воина, которым Аэрон когда-то был, а не монстра, которым стал. Его глаза по-прежнему были злобно вытаращены, а острые клыки обнажены. Перед ним был монстр, но одновременно друг, которого Рейес любил. И татуировки, покрывавшие тело Аэрона с ног до головы, были ему до боли знакомы.

Рейес не знал, зачем Аэрон разукрасил свое тело красочными изображениями того, о чем наверняка сожалел: убийств, разрушений, насилия. Рейес никогда не спрашивал, а сам Аэрон никогда об этом не рассказывал. О некоторых событиях было слишком тяжело говорить. Это он слишком хорошо знал.

– Убирайся! – прорычал Аэрон.

В этой четко произнесенной команде не слышалось голоса демона, и Рейес испытал несказанное удивление. Неужели жажда крови Аэрона стала слабее?

– Я вижу, теперь ты в здравом рассудке. – Бросив взгляд на скованные кандалами запястья воина, Рейес заметил, что они почти зажили. – Ты обезумел от ярости, когда мы с Люсьеном появились в пещере. Прости, если причинил тебе боль.

– Освободи меня.

– Две недели назад ты был благодарен за то, что я отправил тебя в темницу. Ты не желал выполнять приказ и умолял убить тебя.

– Благодарности больше нет. – Аэрон скрючился, подтянув ноги к груди. – Те женщины должны умереть.

Нет, жажда крови не исчезла.

– Значит, они все еще живы? Все четверо? – Напряжение, исходившее от Даники, сковывало Рейеса изнутри. Несмотря на расстояние между ними, он чувствовал это мучительное напряжение.

Чувство вины вспыхнуло в глазах Аэрона. Прекрасное и одновременно страшное. Прекрасное, потому что это означало, что душа Аэрона все еще жива и борется со злом. И страшное, потому что, вероятнее всего, эти женщины уже погибли.

Рейес с трудом сдержал стон разочарования. Он жаждал услышать хорошую новость. А теперь ему оставалось лишь молиться, что хоть кто-нибудь выжил.

– Аэрон, расскажи мне об этих женщинах.

Молчание.

– Прошу, – повторил он, готовясь умолять, если потребуется.

И снова молчание.

Хотя нет, не молчание, внезапно понял он. Откуда-то издалека раздалось тихое, но угрожающее ворчание.

– Ответь ему! – закричала Даника.

Аэрон замер, затаив дыхание. Его глаза подернулись пеленой, а затем вспыхнули алым огнем ярости, и в его взгляде не осталось чувства вины. А затем он внезапно рванулся вперед. Из его спины вырвались огромные черные крылья, разорвав в клочки остатки его рубашки, и заполонили собой всю клетку. Острые края крыльев царапали стены.

Но Рейес не собирался сдаваться. Аэрон готовился к нападению, и он позволит ему напасть на себя. Лучше пострадает он, чем Даника.

Цепь, сковывавшая шею Аэрона, туго натянулась, и воин оказался совсем рядом с Рейесом. Так близко, что Рейес ощутил отвратительный запах серы. Аэрон так много времени провел недалеко от ада, что теперь еще долго будет источать его зловонный запах. Рейес почти пожалел, что его демон не помнит туда дороги, ведь тогда он мог бы отправить туда Аэрона.

– Девчонка! – завопил Аэрон. Его руки обвились вокруг горла Рейеса и изо всех сил стиснули его. – Она нужна мне.

– Она моя, – сумел выдавить из себя Рейес. – Расскажи мне о ее семье.

– Умри!

– Расскажи.

Он услышал, как вскрикнула Даника. И ему показалось, что Люсьен призвал его быть осторожным.

– Расскажи мне. – Его голос прозвучал едва слышно. Рейес отшвырнул нож, не желая использовать его против друга, и стиснул запястья Аэрона. Он заставит его ответить на все вопросы.

Но Аэрон все сильнее сжимал его горло, и с каждой секундой эти мучения становились все более восхитительными. Боль опьяняла. Его демон довольно урчал.

– Она должна умереть, – прорычал Аэрон.

– Она… невинна.

– Это не важно.

– Однажды это станет важно. – Рейес больше ничего не успел добавить, его разум заволокло туманом, головокружение накрыло, словно океанская волна.

«Ты должен защищать Данику». Наконец Рейесу удалось избавиться от могучей хватки Аэрона, но его горло было разорвано. Он не мог дышать. Кровь вперемешку с осколками костей хлынула в желудок, раня все, что попадалось на пути.

Это убьет его. Однако ненадолго.

Глаза Рейеса блаженно закрылись, но разум отчаянно сопротивлялся.

– Помоги ему! – крикнула Даника Люсьену. Она ухватилась за ледяную решетку клетки. Ужасный холод сковал ее тело. Она не видела Рейеса. Ужасный Аэрон закрыл его от нее своими огромными черными крыльями. – Помоги ему. – Инструктор по самообороне не учил ее, как вести себя во время сражения демонов, и теперь она не представляла, что делать. – Пожалуйста.

– Он выживет. – Люсьен достал из-за пояса пистолет и проверил магазин.

– Никто не сможет выжить после такого, – ответила она, глядя на пистолет. Ей вдруг пришло в голову, что Люсьен хочет застрелить ее. Однако затем она подумала, что при желании он уже давно сделал бы это.

– Аэрон, отпусти его! – крикнул Люсьен.

– Нет! – проревел воин.

Люсьен замер, а затем пробормотал: «Что ж, попробуем вот это», – и, достав из кармана пулю, зарядил пистолет смертельным патроном.

Даника дрожала как осиновый лист.

– А что, если ты случайно ранишь Рейеса? – Она хотела, чтобы Рейес остался жив. И невредим. Он целых две недели защищал ее, а сегодня принял на себя ярость Аэрона. И теперь она должна встать на его защиту. Сейчас он был ее единственной спасательной соломинкой. По крайней мере, так она себе объяснила, почему Рейес вдруг стал так важен для нее.

– Повторяю, он выживет.

Так ли это? Рейес был бессмертным, демоном, но неужели он абсолютно неуязвим перед пулями и способен перенести удушье? Каждый раз, когда она видела Рейеса, его тело было покрыто кровавыми ранами. Ему можно было причинить вред. А что, если Аэрон попытается оторвать ему голову? Стефано рассказывал, что обезглавливание – один из вернейших способов полностью уничтожить бессмертного. А значит, наверняка есть и другие способы.

Даника уставилась безумным взглядом на Аэрона, который по-прежнему не отпускал Рейеса. Разъяренный воин теперь сидел неподвижно, склонив голову и не издавая ни звука. О боже. Что это означало?

– Позволь мне отвлечь его. Я отвлеку его от Рейеса, и тогда ты сможешь застрелить Аэрона.

Петли заскрипели, когда она открыла дверь клетки.

Люсьен резко схватил ее за руку:

– Пистолет не для Аэрона. – Он кивком указал ей в угол клетки.

Даника посмотрела в угол. Там застыло тонкое, невысокое… нечто. Ее глаза удивленно расширились. Зеленая чешуя покрывала обнаженное тело существа. У него были остроконечные уши, а изо рта торчали длинные, как сабли, клыки, с которых капала слюна. Ярко-красные глаза сияли так же ярко, как и у Аэрона, перед тем как тот напал на Рейеса.

– Раньше я здесь не встречал это создание, – заметил Люсьен. – Это не наш друг.

А что это такое? И почему у нее такое чувство, будто она уже видела это существо раньше? И недовольно наблюдала за его кривляньем?

– Это демон, – произнес Люсьен, словно прочитав ее мысли, и прицелился.

– Только не попади в Рейеса! – воскликнула Даника.

Люсьен удивленно взглянул на нее, словно не в силах поверить, что она защищает своего похитителя.

– Я буду осторожен.

Аэрон вновь задрожал всем телом, буквально содрогаясь в конвульсиях. И снова принялся рычать, как голодное животное. Что он делает? Даника сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Пот струился у нее по спине, хотя ее била ледяная дрожь.

Стоя здесь, она чувствовала себя совершенно беспомощной.

Грохнул выстрел.

В ушах у Даники зазвенело. Однако сквозь этот звон она услышала жуткий смех. В страхе заметила, как существо принялось скакать по клетке, а затем поползло по потолку.

– Играть, играть. Этто весело.

«Я уже видела это раньше, – снова подумала Даника. – Но где? В кошмарах?» Ее глаза округлились. Да, точно. Ей постоянно снились демоны и ад, поэтому нет ничего удивительного, что она могла представить и такое существо.

Люсьен снова зарядил пистолет и выстрелил.

И в ответ снова прозвучал смех.

Аэрон выпрямился. Из его рта струилась кровь, пачкая руки. Даника впервые увидела Рейеса с тех пор, как Аэрон начал его душить, и в ужасе закрыла ладонью рот. Он неподвижно лежал на полу, от его шеи почти ничего не осталось.

«Ты должна радоваться».

Но она не испытывала радости. Слезы обожгли ее глаза. Ей следовало ненавидеть этого мужчину за все, что он с ней сделал. Следовало. Но это слово сейчас не имело для нее никакого значения. Наклонившись, она нащупала рукоятку одного из украденных кинжалов, не думая о том, что теперь все узнают о краже.

Аэрон должен умереть, и убить его должна она. Все просто. Он – обезумевший убийца. Он причинил вред Рейесу и теперь хотел добраться до нее. А что еще хуже, он, скорее всего, убил ее бабушку. Совершенно ясно, что, пока он жив, ее семья никогда не будет в безопасности. Да, он должен умереть. Сейчас или никогда.

И она решительно шагнула в клетку. Люсьен был слишком увлечен стрельбой по скачущему демону и ничего не заметил. Она осторожно двинулась вперед. Аэрон, прищурившись, следил за ней, не двигаясь с места.

– Легион, – позвал Аэрон. – Ты нужен мне.

Чешуйчатое существо запрыгнуло ему на плечи и замерло.

– Я здесь. – Костлявые пальцы поглаживали Аэрона по голове. Существо шептало ему на ухо слова, которые Даника не понимала. Но это были очень ласковые слова.

Тело Аэрона расслабилось. Красные огоньки в его глазах погасли.

Люсьен застыл у входа в клетку.

– Даника, – позвал он.

– Надо унести отсюда Рейеса. Его тело не выдержит новых повреждений. – Даника продолжала двигаться вперед. Наконец она присела на корточки рядом с Рейесом. Не сводя глаз с Аэрона, она прижала палец к шее Рейеса, чтобы проверить пульс.

Пульса не было.

«Не паникуй. Он слишком живуч, слишком силен, чтобы умереть вот так. Но ему необходима медицинская помощь».

– Люсьен. Подойди сюда и помоги вытащить его.

– С ним все в порядке, а я должен следить за новым демоном.

Черт подери! Она не могла бросить его здесь. Еще немного, и от него ничего не останется. Спасти Рейеса или попытаться задать вопрос Аэрону? У нее не оставалось времени на размышления. Даника вцепилась в плечи Рейеса, не выпуская нож, и попыталась оттащить его к двери. Когда Рейес окажется вне досягаемости, она сможет атаковать Аэрона, не беспокоясь за него. Но тело Рейеса оказалось слишком тяжелым, и она смогла сделать лишь несколько шагов, а затем остановилась, ловя воздух ртом.

Аэрон слегка выпрямился и, согнув колени, сжал кулаки. Он мог напасть в любую минуту.

– Рейес был твоим другом! – воскликнула Даника и, собрав остатки сил, снова потащила Рейеса к выходу.

– Но ты нет, – откликнулся Аэрон.

– Да, я нет.

Он зловеще улыбнулся:

– Хочешь меня убить, жалкая девчонка?

– Да. – Зачем лгать. Даника не сомневалась, что правда сверкала в ее глазах. – Я хочу уничтожить тебя.

– Попытайся.

– Сначала надо помочь Рейесу. Но как только я вытащу его из клетки, ты мой.

Странно, но этот разговор успокоил Аэрона больше, чем шепот маленького демона.

– Ты боишься меня?

– Тебя? Больше нет. – Еще один шаг. Еще немного, и она вытащит Рейеса из клетки.

– Почему же не нападаешь?

– Потому что есть тот, о ком я беспокоюсь больше, чем о своих желаниях.

Его улыбка погасла.

– Ты не можешь беспокоиться о Рейесе.

Даника этого не хотела и знала, что не должна.

Но… Внезапно за спиной послышались шаги, и она удержалась от ответа.

– Остальные уже идут. – Наконец-то Люсьен решил помочь. Он приблизился к ней и внезапно обхватил ее. Даника не успела и слова произнести. В следующее мгновение она оказалась в комнате Рейеса.

Все поплыло у нее перед глазами. Когда Люсьен отпустил ее, Даника без сил опустилась на пол.

– Что, черт подери, ты со мной сделал?

– Жди здесь, – велел Люсьен.

Пытаясь встать, она не сводила с Люсьена разгневанных глаз.

– Я не…

Не говоря ни слова, он вдруг растворился в воздухе. Негодяй! Она не могла оставить Рейеса одного с этим… зверем. Она должна убить этого зверя, как только представится возможность. Даника поплелась к двери, собираясь вернуться. Споткнувшись о ботинки, едва не упала.

– Я же сказал, жди здесь.

Чувствуя новый приступ головокружения, Даника с трудом подавила удивленный возглас. Люсьен снова появился в комнате. Он держал на руках Рейеса. Подойдя к кровати, осторожно опустил на нее неподвижного воина.

Даника бросилась к Рейесу.

– Позаботься о нем, – твердо произнес Люсьен.

– Я… позабочусь. – Она вздохнула, а Люсьен снова исчез.

Взяв себя в руки, Даника обернулась к Рейесу. Все сжалось у нее внутри при взгляде на него. В нем было так много разных сторон: похититель, спаситель, демон, человек. И он по-прежнему оставался для нее загадкой, созданием, угрожавшим ее жизни и одновременно спасавшим ее. И вот теперь он повержен. Его горло разодрано, адамово яблоко беспомощно выпирает наружу.

Его грудь была неподвижна.

Слезы, которые так часто сегодня обжигали ее глаза, теперь свободно потекли по щекам. И как такой сильный мужчина мог… Но сквозь слезы ей вдруг показалось, что она увидела, как колыхнулась его грудь, а разодранное горло немного сжалось. «Пожалуйста! Пусть это будет по-настоящему».

Даника прижала ладонь к его груди и ощутила бешеное биение его сердца, а затем тяжелое дыхание, и это был самый прекрасный звук на свете.

Он жив!

Вскрикнув, она упала на колени. Схватила его ладонь и почувствовала, как он слегка сжал ее пальцы. Ее облегчение было просто невероятным. И нежеланным. Потому что теперь она никогда не сможет предать этого мужчину. Этого демона. Аэрона – да. И Сабина. Но не Рейеса. Даже ради своей семьи.

– Я здесь, Рейес.

Его веки приподнялись.

– Не пытайся разговаривать. Я рядом. И позабочусь о тебе.

Проблема заключалась лишь в том, что Даника не была врачом и не знала, что делать. Она с трудом сдержала горький смех. Ей уже приходилось бывать в подобной ситуации. Когда заболела Эшлин. Ради спасения жизни своих близких она солгала, что умеет лечить людей, и постаралась помочь Эшлин.

И у нее все получилось. Но получится ли с Рейесом?

Его темные глаза широко открылись. В них не было боли. Даника с удивлением увидела в его взгляде… наслаждение? Нет, не может быть. Он снова закрыл глаза. И Даника облегченно вздохнула.

Губы Рейеса зашевелились, но он не издал ни звука.

– Ты делаешь себе больно! – воскликнула она. – Я просила тебя не разговаривать. Мы…

– Не ходи к Аэрону без меня, – наконец сумел произнести он, его слова прозвучали жестко. – Обещай. – Он стиснул ее руку. – Я буду защищать тебя.

Рейес снова хотел защитить ее. Неудивительно, что он так легко сумел завладеть ее сердцем и превратить в преданную собачонку.

– Обещаю.

Глава 10

Постепенно Рейес пришел в себя, и все его чувства тут же обострились до предела благодаря нескольким странностям.

Во-первых, у него на груди что-то лежало. Что-то теплое и нежное. Он не привык, чтобы что-то стесняло его движения, и после пробуждения всегда чувствовал себя немного замерзшим. Во-вторых, он ощущал жаркий и соблазнительный аромат бури и ангельского блаженства. Этот аромат манил его к себе и сводил с ума. В-третьих, он не хотел покидать этот рай.

Но демон Боли был не согласен.

Он бился в клетке разума Рейеса, издавая гневный рев. Ревел так громко, что Рейес заткнул уши. Он ощутил, как тяжесть сдвинулась с его груди, унося с собой восхитительный аромат и нежность.

Рев усилился, и он поморщился.

– Ты в порядке?

Голос принадлежал ангелу, безупречная пара для аромата. Даника. Рев мгновенно сменился тихим хныканьем, ее глубокий голос мгновенно успокоил демона.

Что же в ней такое? Чем она так сильно отличалась от других женщин?

Эшлин облегчила муки Мэддокса. Анья подарила Люсьену желание любить. Обе женщины приняли этих воинов такими, какими они были. Даника усиливала боль Рейеса и сводила его с ума. Она никогда не примет его. Но даже если бы случилось чудо, Рейес никогда не смог бы лечь с ней в постель, позволив Боли вонзить в нее свои когти. Изменить ее.

Как пара они были безнадежны.

Но от этого его желание обладать ею не уменьшалось. И он не мог понять почему. Даника была красива, умна и отважна, но он знал много других женщин, обладающих этими качествами. Почему не они? В это мгновение он подумал, что ни у одной из этих женщин не было таких ясных глаз, проникающих в глубину его души. Таких шелковистых волос, ласкающих его кожу. И лишь одна она видела его мертвым и не отступила.

Только Даника.

Ее имя прошелестело в его сознании, и он открыл глаза. Он увидел, как солнечный свет, пробиваясь сквозь черные портьеры, рисует повсюду размытые желтые пятна. А затем внезапно прямо перед ним возникло ослепительное сияние, пряди светлых волос упали ему на грудь.

– Ты в порядке? – повторила Даника.

В ее заспанных глазах, полуприкрытых веками, читалось глубокое беспокойство. Сквозь густую сень длинных ресниц он разглядел сияющую зелень ее глаз, теперь это был его любимый цвет.

– Прошлой ночью ты выглядел неважно.

– Прошлой ночью? – Его голос звучал хрипло, и от каждого слова горло саднило. Восхитительное ощущение. – Твои волосы. – Он коснулся ее светлых прядей. – Они снова прежние.

– Я еще раз приняла душ, и краска окончательно смылась.

– Мне нравится.

Чувствуя себя неловко, она закусила нижнюю губу.

Рейес ощутил нарастающее возбуждение. Как ему хотелось, чтобы эти зубки снова вонзились в него.

– Итак, прошлой ночью?.. – подсказал он.

– С Аэроном. В клетке.

Воспоминания мгновенно обступили его со всех сторон, и он резко выпрямился. Он отвел Данику в подземелье. Аэрон выглядел виноватым при упоминании о семье Даники, словно уже кого-то из них убил. А затем напал на него, и Боли это понравилось.

Медленная смерть создала целую симфонию в его памяти: угасающее биение сердца, шум крови, урчание демона. И он наслаждался всем этим на глазах у Даники.

Какой позор, подумал он, закрыв глаза, и уронил голову на руки. Она не знает, мелькнула мысль. А иначе не сидела бы спокойно на постели и не разговаривала бы с ним. Она выкрикивала бы оскорбления вроде «извращенец» и «псих».

Некоторые женщины понимали такую разновидность удовольствия. Но большинство – нет. Несколько лет подряд Рейес знакомился с женщинами в клубах садистов и мазохистов. Тогда подобные вещи держались в строжайшем секрете. Женщинам нравилось, когда их связывали, стегали плеткой, а ему нравилось испытывать боль. И когда он приказывал им причинить ему боль, они с готовностью подчинялись.

Но, узнав, что женщины, с которыми он спал, стали причинять страдания другим, он прекратил ходить в такие клубы. Несколько веков он полагался только на собственную руку и, доставляя себе удовольствие, наносил раны. А затем на него снизошло озарение. Несомненно, все те женщины были предрасположены к насилию. Именно поэтому они спокойно причиняли вред невинным людям, с которыми спали.

И он попробовал снова. Последовав совету Париса, стал выбирать в любовницы учительниц из воскресных школ и библиотекарей. Нескольких из них он попросил пристегнуть к лодыжкам шпоры и вонзить ему в спину. Рейесу не хотелось потом об этом вспоминать.

– Ты больной! – кричали они. – Тебе нужна помощь, извращенец!

И если бы только они продолжили сопротивляться.

Но вскоре и эти женщины тоже стали жаждать боли. Для себя и множества других людей. Замечая жадный блеск в глазах каждой из этих женщин, он прекращал с ними общение, надеясь, что они станут прежними. Но чуда не происходило.

Нежные пальцы коснулись его лба, убирая волосы. Раньше подобные прикосновения всегда вызывали у него отвращение. Физически он ничего не ощущал, и этот жест лишь напоминал ему о том, чего он лишен. Ему нравились лишь острые ногти, царапающие кожу, и укусы.

И с Даникой он тоже ничего не ощущал физически, но ее ласка затронула тайные струны его души и показалась ему невероятно соблазнительной. Раньше она никогда так до него не дотрагивалась.

«Твой демон заражает каждую женщину, которую ты желаешь. Овладев Даникой, ты обречешь ее душу на проклятие. Не забывай об этом».

– Рейес?

Он моргнул, и лицо Даники снова сделалось отчетливым.

– Да?

– Ты меня не слушаешь.

– Прости. Ты в порядке? – спросил он.

– Да.

Она убрала руку, и он и его демон едва не завопили в знак протеста. Рейес был потрясен. Демон расстроился? Ему понравилась ласка?

– Там с Аэроном было… существо.

– Да, – кивнул Рейес. – Я помню.

– Ты видел его раньше? Ты знаешь, откуда оно?

– Не видел, но знаю, что оно из ада. – Демон Боли сразу узнал собрата по злу. Рейес взглянул на Данику. – Не думай о нем.

Она смертельно побледнела. Ее мысли были явно не из приятных.

– Почему ты не сражался с ним?

– С этим маленьким демоном?

– Нет. С Аэроном. Я видела, как вы раньше сражались. Ты не боялся его. Ты был сильным и… – Она сглотнула, словно остальные слова давались ей с трудом. – Искусным воином. Но вчера ты просто стоял на месте. Ты позволил ему навредить себе.

Рейес распрямил спину, пристально глядя ей в глаза. Опершись на локоть, Даника сидела на постели, подогнув под себя ноги, ее густые шелковистые волосы рассыпались по плечам. На ней по-прежнему были джинсы, которые он выбрал для нее. Он чувствовал гордость и удовлетворение, проведя несколько часов в магазине в надежде когда-нибудь увидеть ее в этих обновках.

У нее такие изящные черты. Она могла бы упасть прямо с небес, и он бы не удивился. Маленький вздернутый носик, круглые щечки херувима. Блестящие красные губы.

И, как всегда, при взгляде на нее у него сдавило грудь. Боли это нравилось, нравилась эта мука и тянущее ощущение, возникающее внизу живота. Рейес криво усмехнулся. Он мог бы просто смотреть на Данику всю ее короткую человеческую жизнь. Его демон всегда был бы сыт.

При мысли о ее смерти страдание сделалось невыносимым.

– Так в чем дело? – спросила она.

О чем она его спрашивала? Он попытался вспомнить их разговор. О да, об Аэроне. О тайном удовольствии Рейеса. У него были благие намерения, пока демон Боли не одержал верх.

– Я много раз побеждал его. Теперь мы квиты.

– Нет. – Даника покачала головой. – Не поэтому.

Он нахмурился. Она никак не могла узнать правду.

– Тогда почему?

– Ты хотел узнать ответы. Для меня. И решил, что это единственный способ их получить.

Ладно, возможно, Даника и догадалась. Пока что она верила всему плохому, что о нем говорили. Но неужели она могла… стать добрее к нему?

– Вы с Аэроном по-прежнему друзья? – На этот раз ее голос был ледяным. Нет, добрее она не стала.

– Да. – Рейес надеялся на это. Он любил Аэрона. А Даника… Он пока не понимал, что испытывал к ней и что она для него значила. Знал только, что это нечто запретное, и не мог противостоять чувствам, которые она в нем разбудила.

«Ты не можешь ею обладать».

– Прекрати, – сухо произнесла она и, отвернувшись от него, уставилась в потолок.

Рейес недоуменно нахмурился.

– Прекратить что?

– Не знаю. Этот блеск в твоих глазах… он смущает меня.

– Я ничего не могу с собой поделать.

Пауза.

– Между нами ничего не может быть, Рейес. – Ее голос вдруг задрожал.

– Я знаю.

Она обхватила себя руками.

– И что я здесь делаю?

– Я не мог оставить тебя с охотниками. – И это правда.

– Возможно, тебе следовало это сделать.

В это мгновение он окончательно понял, что охотники заставили ее стать наживкой. Его желудок противно сжался. Он должен всегда быть начеку рядом с ней. Не рассказывать ничего, что могло бы навредить его друзьям. Ему придется следить за ней, чтобы она не попыталась впустить этих негодяев в крепость или рассказать им, куда отправились воины. И зачем.

Но он не мог ее отпустить. Или убить, хотя это было бы разумно. Даже если его друзья, узнав правду, прикажут ему это сделать. А они явно что-то подозревали, иначе Сабин не пришел бы к ней с расспросами.

Насколько велика опасность, которой Рейес подвергает друзей, оставляя ее в живых? Но разве это важно? «Какой же я болван». Возможно, он действительно полюбил ее.

Боль весело захихикал, зная, что любовь доставляет множество мучений, душевных мук. И чтобы их унять, потребуется больше физических страданий.

Рейес нахмурился.

– Не говори об охотниках при моих друзьях, – сухо произнес он.

Даника рассмеялась. Но в ее смехе не было и капли веселья. В этом фальшивом смехе чувствовалось скрытое напряжение.

– Я не смогла бы, даже если бы захотела.

– Почему?

– Они уехали.

Его смятение сменилось гневом, и он резко вскочил с кровати. Каменный пол охладил его ступни. Он подошел к шкафу.

– Когда?

– Сегодня утром.

– Все?

– Кроме одного, по имени Торин. Может быть, еще кто-то остался. Я не всех твоих друзей знаю.

Остановившись в дверях, Рейес потер переносицу. Когда-то он пришел бы в ярость, узнав, что его оставили одного. Но теперь то, что он испытывал к Данике, стало сильнее его желания отыскать Дим-Униак.

– Они пришли за тобой. Но, увидев, что ты еще не поправился, попросили передать тебе сообщение.

Прищурившись, он обернулся к ней:

– Так передавай.

Даника вскинула голову. Казалось, она готова бросить вызов всему миру.

– Тот, которого зовут Сабин, попросил передать, чтобы ты перестал вести себя как слабак и выполнял свой долг. А что там в Риме? Кто-то упомянул какой-то храм.

Рейес пропустил мимо ушей ее вопрос и опустил веки, чтобы скрыть гневный блеск в глазах. Оружие исчезло, но на нем по-прежнему были джинсы. И они оказались расстегнуты. И хотя ему нравилось, что Даника раздевала его, ему было не по душе, что она забрала его оружие.

И он ненавидел себя за то, что спал мертвым сном. Она могла сделать все что угодно, а он бы и не узнал. Хмурясь, он торопливо застегнул джинсы и, вернувшись к шкафу, достал отделанную бархатом коробку с пистолетами и ножами и проверил, все ли на месте. Прекрасно. Ему не придется обыскивать ее.

– Я ничего у тебя не украла, – резко заметила Даника.

– Отлично. – Но он ей не поверил. Рейес проверил каждый нож и осмотрел пистолеты. Они были заряжены. Ему стоит соблюдать осторожность теперь, когда Даника живет с ним. Его лицо помрачнело еще сильнее, когда он вспомнил о полуавтоматической винтовке и мгновенно обернулся к Данике.

Она настороженно наблюдала за ним, ее бледное лицо напоминало застывшие черты Снежной королевы. Боль снова сдавила его грудь, и он закусил щеку. Богов следует наказать за то, что они одарили эту женщину такой невероятной красотой.

– Ты куда-то собрался? – спросила она.

– Возможно. – Он окинул взглядом стены. И сразу понял, что два кинжала исчезли, хотя Даника изо всех сил старалась замести следы и развесить остальное оружие так, чтобы пропажа не бросилась в глаза.

Он ни в чем ее не винил и не стал бы отбирать у нее эти кинжалы. Удивительно, но его невероятно… взбудоражила мысль о вооруженной женщине. Идиот. Возможно, она хотела, чтобы его кровь залила весь пол в этой комнате и просочилась сквозь камни.

При мысли об этом он задрожал. Ведь тогда ей пришлось бы ударить его кинжалом, и только он один знал, какое восхитительное блаженство подарит ему этот удар. «Если бы она хотела тебя убить, то обезглавила бы еще прошлой ночью».

– Почему ты не сбежала от меня вчера? – поинтересовался он.

Даника хлопнула себя ладонью по лбу и упала на подушки:

– Не знаю. Вот дура.

– И почему ты не попыталась меня убить?

– И снова не знаю. Понятно? Ты чертов враг. Я без проблем могла бы перерезать тебе горло. Понимаешь, меня этому обучали.

Он удивленно уставился на нее.

– Учили, как перерезать мне горло?

– Да. Я ходила на занятия. Это были не просто курсы по самообороне, там обучали, как одолеть врага и скрыться. – Она смахнула пушинку с ноги. – Я больше никогда не буду беспомощной.

«Я помог уничтожить ее невинность, и мне даже не пришлось к ней прикасаться». Позор.

Рейес прислонился плечом к шкафу.

– Не переживай. Возможно, ты просто не смогла напасть на беспомощного человека. Это делает тебе честь.

– Да, но ты не человек.

Да. Он демон, и напоминание об этом обожгло Рейеса. Он не смог сдержаться и выпалил:

– Теперь я очнулся. Попробуй напасть.

– Пошел ты, – огрызнулась Даника.

– Попытайся.

– Иди к чертям.

– Попытайся, Даника. Докажи себе, что сможешь одолеть меня.

Она смерила его горящим взглядом, проникавшим в глубины его души.

– Чтобы дать тебе возможность сделать мне больно? Нет уж, спасибо.

– Я до тебя не дотронусь. Клянусь.

Она щелкнула языком.

– Ты хочешь, чтобы я сделала тебе больно?

Ее голос прозвучал недоверчиво, но она сознавала, что именно к этому Рейес ее и подталкивает. Он хотел, чтобы она атаковала его. Хотел, чтобы впилась в его кожу ногтями и снова вонзила бы зубы в его шею. Он жаждал боли. Но только от нее.

Он желал удовольствия, и только так мог испытать его. Но ему следовало быть осторожнее. Она уже не та невинная девочка, что прежде. Что, если все зайдет гораздо дальше?

– Если не хочешь нападать, поцелуй меня, – произнес Рейес. Теперь он дрожал с головы до ног, не в силах совладать со страстью. Если он не мог испытать блаженную боль, то хотя бы попробует ее на вкус. Рейес сомневался, что этого окажется достаточно, но ему было все равно.

Даника шумно вздохнула, и он не мог понять – от ужаса или… в предвкушении. А затем увидел, как напряглись ее соски, и все понял. В предвкушении.

Его грудь сдавило стальными обручами.

– Поцелуй меня. – Эти слова прозвучали так тихо и страстно, что он едва сам их расслышал.

– Убирайся к черту, – повторила она, не сводя взгляда с его губ. Однако на этот раз в ее голосе не было злости. Лишь желание.

– Если ты не подойдешь ко мне, я сделаю это сам.

Она молчала. По ее нежной коже побежали мурашки, дыхание сделалось прерывистым, а жилка на шее бешено пульсировала. И все же он чувствовал, что, если поцелует ее, она его возненавидит. Еще сильнее, чем прежде. Она не желала испытывать к нему влечение, ей было стыдно отдаться во власть своего похитителя, мужчины, из-за которого ее семья попала в беду.

И все же он шагнул ей навстречу.

Даника резко выпрямилась, в ее глазах застыла паника.

– Зачем ты это делаешь?

Пытаясь взять себя в руки, Рейес остановился посреди комнаты. Его грудь невыносимо саднило, и демон Боли наслаждался его мучениями.

– Я должен знать.

– Что?

– Каковы твои губы на вкус.

Еще один шаг.

– И что произойдет, когда ты узнаешь? – хрипло спросила Даника.

– Я перестану думать об этом. Перестану видеть тебя каждую ночь во сне, помнить о тебе каждую минуту.

Еще один шаг.

– Мне кажется, ты тоже думаешь. Видишь меня во сне. Ты ненавидишь себя за это. И меня. Но ничего не можешь с собой поделать.

Даника покачала головой, ее солнечные волосы взметнулись, лаская изящную шею. Рейесу отчаянно хотелось прикоснуться к ней, ласкать ее. Он хотел подарить ей наслаждение, даже если сам ничего не получит взамен.

Наконец-то он признал правду. Даника действительно отличалась от всех его знакомых женщин. И хотя они все были людьми, но жили лишь наполовину. А Даника была наполнена жизнью до краев. Она буквально источала жизненную силу. А вдруг ему удалось бы впитать в себя эту жизненную силу и обрести наслаждение в удовольствии? Возможно, она могла бы подарить ему избавление – от боли, страданий и муки. Хотя бы на мгновение.

– Я не хочу тебя, – прошептала она.

– Лгунья. – Если он этого не сделает, то будет корить себя целую вечность.

Еще несколько шагов, и он присел на край кровати. Даника не отодвинулась. Прижав колени к груди, она обхватила их руками и закусила губу.

– Как я уже сказал, ты могла уйти из этого дома, этой комнаты, но ты осталась.

– Это был момент помешательства. – Даника быстро взглянула на него, но ее взгляд был непроницаем.

– Много моментов. Я долго спал.

– И что из того? Это не означает, что я хочу поцеловать тебя. И не означает, что хочу ощутить твои прикосновения.

Святые небеса.

– А что это означает?

Даника провела кончиком языка по своим пухлым губкам.

– Нечего сказать? – Рейес стал медленно наклоняться к ней.

Она так же медленно стала отодвигаться, не давая ему приблизиться к своим губам. Наконец она уперлась в матрас, но не стала отворачиваться и отталкивать его.

И вот их губы оказались совсем близко. Ее волосы ласкали его кожу. Боже, какая мука. Какая мука быть так близко и знать, что между ними возможен лишь поцелуй…

«Еще, – молил его демон. – Прошу, еще».

Возбуждение Рейеса достигло предела.

– Что это означает?

– Ты слишком много говоришь. – Даника сердито смотрела на него, ее голос прозвучал резко. Требовательно. Страстно. – Сделай то, что хочешь. И покончим с этим.

Хотел бы он, чтобы все оказалось так просто. Сделай – и больше не вспоминай об этом. И никогда не желай повторения. Не желай ее. Забудь о ней, и если Аэрон доберется до нее, тебе будет уже все равно. И ты не станешь сам мечтать о смерти.

– О чем ты думаешь? – неожиданно мягко спросила Даника.

Даже в гневе она была так красива, что Рейесу было больно смотреть на нее. У нее были густые и длинные ресницы и единственная веснушка около правой брови.

– Ты… ты передумал насчет поцелуя?

– Нет. – Как он мог, если мечтал об этом больше всего на свете? – В следующий раз ты можешь не дать мне шанса. Я хочу насладиться этим мгновением.

– Раз уж мы такие дураки, давай поскорее с этим покончим. А мгновением насладишься потом.

Устав ждать его действий, Даника потянула его вперед, и он упал на нее. Рейеса обдало теплой волной ее дыхания. Он глубоко вдохнул в себя ее запах, словно пытаясь навсегда оставить его в себе.

– Это ничего не значит, – произнесла она.

– Совсем ничего, – солгал он.

– Я буду себя ненавидеть за это.

– Я уже ненавижу себя.

Она открыла рот, чтобы ответить, и в этот момент он приник к ее губам, заглушая ее слова.

Глава 11

«Господи. И как же я жила без этого».

Даника вцепилась в шелковистые волосы Рейеса, царапая ногтями его кожу. Его горячий язык наполнял ее рот пряным вкусом возбужденного мужчины. Его сильное тело прижималось к ней.

Он уперся локтями в кровать, стараясь не раздавить ее, и продолжал целовать ее губы. Нет, нет, нет. Она хотела ощущать на себе его тяжесть, его жар, его силу и возбуждение.

Она не должна этого делать. Нет ничего важнее ее семьи, ее свободы. И все же с того момента, как увидела бездыханное тело Рейеса, она не могла думать ни о чем, кроме него. «Как же это неправильно». Но почему неправильно, если она впервые за несколько месяцев испытывала истинное умиротворение? Почему неправильно, когда она чувствовала себя по-настоящему живой?

«Еще немного», – подумала Даника. Когда любопытство немного ослабеет, когда поймет, что поцелуи этого мужчины ничем не отличаются от поцелуев других мужчин, она сможет оттолкнуть его.

А потом станет вести себя как разумная женщина, которую воспитала ее замечательная мать. Она станет вести себя ответственно и найдет способ узнать ответы у Аэрона. И тогда оставит эту крепость и никогда не вернется обратно.

– Даника, – прошептал Рейес. – Ангел.

Ангел.

– Не останавливайся.

Его губы были мягкими, а легкая щетина, покрывавшая лицо, слегка царапала ее щеки. Каждый раз, когда его язык глубже проникал в нее, а щетина все сильнее царапала ее кожу, Даника чувствовала, как от сладкого томления все сильнее напрягаются соски и блаженная нега разливается у нее между ног.

Она застонала, не в силах больше сдерживаться.

– Тебе нравится мой поцелуй? – спросил он. – Я не делаю тебе больно?

– Нравится. Мне не больно. – Она стиснула его плечи и вдруг подумала, что немного боли ей бы не помешало. Она страстно желала, чтобы он укусил ее, а затем пронзил бы насквозь ее возбужденное лоно.

– Я рад. – Его язык скользнул по ее губам.

Чудесно, подумала Даника, но все же ей хотелось большего. Она хотела испытать его страсть в полной мере. Почему он старается не прижиматься к ней слишком сильно? Ее желание слегка угасло. И почему его голос кажется таким сдержанным? В нем нет и тени… страсти.

Внезапные сомнения охладили ее пыл, и Даника стала замечать и другие подробности. Она широко раскинула ноги, но он не спешил воспользоваться ее приглашением. Она льнула к нему, но он оставался отстраненным, касаясь только ее губ. Она стонала вновь и вновь, но его дыхание было ровным и спокойным.

Даника вжалась в подушку, отвернувшись от Рейеса. Она тяжело дышала, он же был абсолютно спокоен. Она сердито уставилась на него, не зная что и думать.

– Ты все это затеял! – воскликнула она, чувствуя закипающий гнев. Он все это начал, но процесс совершенно его не увлекал. – Зачем? И только не надо нести ерунду о том, что ты хочешь положить конец этой страсти. Ты совершенно меня не хочешь. – Собственные слова еще сильнее раззадорили ее.

Рейес широко раскрыл глаза. Обычно они были темными как ночь и зрачки почти сливались с радужной оболочкой. Но сейчас его глаза сверкали и переливались, как море бушующих чувств, и в этой темноте мелькали алые всполохи.

Глаза демона.

Даника сглотнула. Страшно было воочию увидеть зло, поселившееся в его душе. Но, несмотря на это, ее желание не исчезало. Ее тело по-прежнему томилось по наслаждению, которое мог подарить только он. Почему?

И чем больше она пыталась убедить себя в том, что Рейес мало чем отличался от обычного мужчины, тем меньше это ей удавалось. Это был человек и демон в одном лице, который притягивал и одновременно отталкивал ее. В нем сочеталось светлое и темное начала, заключенные в чувственную оболочку, и его поцелуи и прикосновения возносили ее к небесам и одновременно низвергали в пучину ада.

Он появился из кошмаров Даники и все же стал мечтой, расправив над ее душой свои прозрачные крылья. Он был всем, чего она желала и в то же время не должна была желать. Она с закрытыми глазами узнала бы его из тысячи других мужчин по удивительному запаху, исходившему от него.

Но что еще Даника о нем знала, кроме того, что он одержим демоном? Она знала, что остальные мужчины казались невзрачными в сравнении с ним, словно увядшие гвоздики вокруг одинокой, покрытой острыми шипами розы. Она понимала, что больше никому не удастся разжечь в ней такой пожар страсти. Помнила, что долгое время ее тело и душу сковывал страшный холод, и только он сумел растопить лед и согреть ее.

И его тепло увлекало ее по дороге соблазна. Не сам Рейес. Да, она во всем винила это тепло. И это пугало ее.

– Уйди, – произнесла она, удивляясь собственному спокойствию.

– Я правда хочу тебя, – произнес он, и в его голосе прозвучала мука, словно в кожу втыкали острые ножи.

– Лгун. – Даника попыталась оттолкнуть его.

Он не пошевелился. Только помрачнел.

– Перестань, ангел. Ты ведь не хочешь, чтобы я уходил.

Ангел. Он снова так ее назвал. А в подземелье он даже обмолвился, что она принадлежит ему. Даника старалась сохранить твердость. Раньше и другие мужчины говорили ей ласковые слова, но ни один из них не заявлял, что она принадлежит ему, и только ему.

– Ты не знаешь, чего я хочу, – огрызнулась она, – и, очевидно, я совсем не то, что тебе нужно. – «Радуйся этому, сумасшедшая».

Его мужественные черты исказило чувство стыда. Стыда и горя. Он взглянул на сползший с ее плеча топ.

– Я хочу тебя. Клянусь, это так.

Рейес слегка прижался к ней, и Даника тут же ощутила, что он не возбужден. Ее щеки сделались пунцовыми. Когда он приближался к кровати, его возбуждение было столь велико, что его не могла скрыть даже плотная ткань джинсов. Но после поцелуя от страсти не осталось и следа. «Неужели я так плохо целуюсь?»

– Не знаю, что за игру ты затеял, но тебе меня не провести, – заявила она. – Я хочу…

– Никаких игр! – горячо воскликнул он.

Даника продолжила, словно он и не перебивал ее:

– Я хочу немедленно вернуться в подземелье, а так мы только теряем время. Мне необходимо поговорить с Аэроном.

– Сначала ты выслушаешь меня.

– Рейес. Уйди. Сейчас же!

– Мы поговорим, Даника.

Она гневно уставилась на него:

– Если не отпустишь, я сделаю тебе больно.

Он снова закрыл глаза, утопив в них вспыхнувшее чувство. Его густые ресницы, словно ласковые пальцы, манили ее в мир теней и темного обольщения.

– Я не могу… Я не…

– Подземелье. Аэрон. Остальное не важно. Время поцелуев прошло. Как мы и хотели – сделали и забыли. Я больше не буду думать о том, каково это – целовать тебя. – Грустно, но она будет мечтать об этом поцелуе всю оставшуюся жизнь. Будет думать о том, что могло бы произойти, представлять, что бы случилось, если бы он действительно желал ее.

– Даника, я…

Рейес снова умолк, и ее охватило мучительное любопытство.

– Что? – Ее сердце бешено колотилось. – Скажи и отпусти меня!

Рейес снова широко раскрыл глаза, в его зрачках вспыхнул огонь. Наклонившись, он прижался к ее лицу. Горячее дыхание опалило ее кожу.

– Помолчи. Я должен кое-что тебе сказать.

Последние несколько месяцев никто не спрашивал, чего она хочет. От ее чудесной прежней жизни не осталось и следа, а существование сводилось к удовлетворению примитивных потребностей. Все, кого она любила, исчезли. И рисование – единственная ниточка, привязывавшая ее к здравомыслию, была потеряна.

Но она не собиралась сдаваться.

– Помолчи, ха! – «Тебя учили сражаться. Ты знаешь, что делать». Чувствуя, как отчаянно бьется сердце, Даника уперлась ладонью в холодный матрас. Пот струился по ее коже. В последний раз, когда она защищалась, ей пришлось убить человека. «На этот раз будь осторожна». Она не хотела нанести этому мужчине серьезные увечья. Хотела лишь слегка причинить ему боль.

– Я не хотел тебе об этом рассказывать, надеялся, что с тобой все будет иначе, но не могу позволить, чтобы ты думала, будто я не желаю тебя.

«Заставь его замолчать, не слушай сладких слов. Действуй!»

– Я…

Даника ударила.

Собрав все свои силы, она изо всех сил ударила его кулаком в лицо. Раздался хруст. Из его носа хлынула теплая кровь, забрызгав ее. Рейес застонал. Но это был не стон боли, вдруг поняла она, а стон наслаждения, тот самый, который она мечтала услышать во время их поцелуя.

Этот стон поверг ее в ужас. Какого дьявола?

Рейес медленно повернулся к ней и снова посмотрел в лицо. Кровь уже остановилась, и его нос сросся на глазах. Ее глаза округлились. Да, он был бессмертным воином, это она знала. И быстро восстанавливался. Это Даника поняла еще вчера. Но разве могла она предположить, что его глаза вспыхнут таким горячим желанием после того, как она сломает ему нос?

Она мгновенно ощутила его внезапное возбуждение, его твердый и горячий пенис упирался в ее джинсы. Что бы она ощутила, если бы они были обнажены? Даника сглотнула, а Рейес облизнул губы, словно ощутил вкус ее возбужденного лона.

По ее спине пробежала дрожь. Их тела терлись друг о друга, ее нежность сливалась с его силой, рассыпая вокруг электрические искры. На мгновение это ощущение стало мучительным, и эта мука отозвалась сладкой болью в глубине ее лона.

Рейес резко отскочил от нее, словно темная молния. Он остановился у дальней стены. Джинсы уже не могли скрыть силы его невыносимого возбуждения.

– Рейес, – неуверенно пролепетала Даника, охваченная страстью, страхом и смущением.

– Я хочу тебя, но не могу заниматься с тобой любовью, пока ты не причинишь мне боль. – Нелегкое признание наконец сорвалось с его губ. Его снова охватил стыд. И чувство вины. И надежды? – Я могу испытывать наслаждение лишь от боли.

Она медленно села на постели:

– Я не понимаю.

– Вчера ты спрашивала, какой демон владеет мной. Мой демон – это Боль. Он заставляет меня жаждать физических страданий, чем изощреннее, тем лучше. Телесная боль – мой единственный источник удовольствия.

Так же, как и для нее в этот момент.

Нет, не только в этот момент. Правда была подобна ледяному душу посреди чудесного дня. Это уже случалось раньше. Вчера, когда она проснулась в постели Рейеса. Она ударила его, и ей это понравилось.

– Твой демон может проникнуть в меня? – У нее все сжалось внутри. Это невозможно. Правда?

– Нет, – ответил Рейес, но его взгляд помрачнел.

«Не думай об этом сейчас. Ты начнешь паниковать, не сможешь сосредоточиться».

– Если я правильно поняла, для того, чтобы быть с тобой, я должна мучить тебя? Снова и снова?

Он кивнул.

У нее вдруг пересохло во рту. Если она вдруг полюбит его и захочет отдаться ему, что ей придется делать? Царапать его, колоть, кусать?

– Другие женщины… причиняли тебе боль?

Он снова кивнул.

Даника стиснула в кулаках простыню. В этот момент она могла бы причинить боль кому угодно. При мысли о Рейесе с другой женщиной ее захлестнула горячая ревность.

– И это действовало?

– На некоторое время. Боль есть боль, вне зависимости от ее причин.

– Ты по-прежнему… – «Развлекаешься с этими шлюшками?» – подумала она, но высказалась более сдержанно: – Ты по-прежнему ищешь таких женщин?

– Нет, и уже очень давно.

Гнев и ревность внезапно утихли.

– Ты хочешь, чтобы я ранила тебя?

Смогла бы она?

Удивительно, но в ответ он покачал головой. Его темные волосы взметнулись.

– Я жажду боли, это правда, и с радостью принял бы ее от тебя. Но… – Он отвернулся.

– Но что?

– Я не позволю тебе этого сделать.

– Почему? – не смогла удержаться от вопроса Даника. Не желая увидеть жалость на лице Рейеса, она отвела взгляд и неожиданно заметила свежие порезы у него на руке. Он постоянно ранил себя кинжалом.

Дрожа, она обхватила себя руками. Вот что ему нужно – ножи, вскрывающие вены. Она всегда считала его просто неуклюжим. Даника грустно рассмеялась. Он вовсе не был неуклюж. Как же она наивна.

– Это изменит тебя, – ответил Рейес, – и не в лучшую сторону. Ты прекрасна такая, какая есть.

«Не реагируй на его слова». Этот разговор опасен и ничего хорошего не сулит. Или она потеряет голову, станет умолять, чтобы он позволил ей подарить ему то, чего он желает, а затем возненавидит себя за это, или он продолжит отвергать ее и унижать. «Уходи от него».

– Ты сказал, что хотел. А теперь мне надо поговорить с Аэроном. Я и так потеряла слишком много времени. Мне надо найти свою семью.

Лицо Рейеса сделалось непроницаемым.

Ее сердце сжалось от боли. Из-за него? Из-за себя? Из-за того, что могло бы произойти? Она не знала.

– Я больше не могу сидеть сложа руки. Возможно, они в беде, напуганы и беспокоятся обо мне.

– Я снова с ним поговорю, а ты можешь послушать, – предложил Рейес.

– Но…

– Ты видела, как Аэрон взбесился при одном звуке твоего голоса. Я поговорю с ним. Поняла?

Даника нехотя кивнула. Ей необходимо любой ценой получить информацию от Аэрона, а не тратить время на пустые пререкания.

– Ты отпустишь меня к ним? Если он скажет, где они?

– Боюсь, я никогда не смогу отпустить тебя.

Рейес уже второй раз говорил эти слова, только на этот раз произнес их так тихо, что Даника едва смогла расслышать их. Она едва не вскочила с кровати, чтобы снова ударить его. Но ее пыл охладила мысль о том, что ему это непременно понравится.

– Только попробуй меня здесь удержать, – сердито произнесла она. – Увидишь, что произойдет.

– Ты неправильно меня поняла. Я помогу тебе их найти, – ответил он, – и провожу тебя к ним. – «Если они живы». Страшная догадка повисла в воздухе. – А в ответ ты не станешь выдавать моих друзей охотникам. Даже Аэрона.

Даника побелела как мел, почувствовав внезапный холод. Он все знал. И, вероятно, уже давно.

– Я… я…

– Тебе не нужно говорить мне, что они тебе сказали, о чем попросили или что ты им пообещала. Это не важно. Если я не буду этого знать, ты останешься в безопасности. – Он отвернулся. – Согласна на сделку?

Охотники обещали ей помочь найти близких, защитить их. Но они были смертными, людьми, как и она. Они ненавидели Рейеса и других Владык, жаждали мести и были готовы на все ради победы над врагами. И даже уничтожить ее, если она встанет у них на пути, подозревала Даника.

Охотники попросили ее помочь, поселиться в крепости и добывать информацию. Но пока она не выполнила обещания помогать им. У нее просто не было на это времени. Рейес отвлекал ее.

А теперь он предлагал ей перейти в стан врага.

– Ты согласна? – резко спросил он.

– Я согласна, – ответила Даника, но сомневалась, что сказала правду. На сегодняшний вечер у нее был запланирован телефонный разговор со Стефано, и она готова была сделать что угодно, использовать любого, чтобы найти свою семью. Ради безопасности близких она готова убить всех друзей Рейеса, если потребуется.

«И разрушить жизнь Эшлин. И жизнь Аньи». У нее все противно сжалось внутри. Господи, ситуация усложнялась с каждой минутой.

Она уже доказала, что не может уничтожить Рейеса.

И это нормально. Он не причинит вреда ее семье? Или причинит? Если узнает, что она замышляет недоброе против его друзей, то может с легкостью превратиться из доброго защитника в жестокого демона. И тогда ему тоже придется умереть.

Черт!

– И ты не предашь нас, даже если твои любимые люди погибли? – потребовал он ответа.

Отразились ли тайные мысли у нее на лице? Даника закрыла глаза.

– Я согласна, понятно? – повторила она, но на этот раз слова дались ей с трудом. Предстоящие дни могут оказаться худшими в ее жизни, разрушая ее надежды, неся с собой потерю близких… и этого мужчины, которого она желала и одновременно боялась.

Рейес кивнул с серьезным видом:

– Тогда за дело.

Глава 12

– Разве мы не закончили в прошлый раз?

– В прошлый раз ничего не вышло, – ответил Рейес. Он снова вошел в клетку, но Аэрон заметил, что старый друг старался держаться от него подальше. – Мы попробуем еще раз.

– Нет. Думаю, ты хочешь большего. – Аэрон пристально смотрел на Рейеса, который был полон решимости принять бой. Но разве Аэрон не прав? – Мне кажется, тебе понравилось, как я задушил тебя.

Рейес прищурился.

– Несколько лет назад я спросил, могу ли избить тебя. Сделать что-нибудь. Я мог бы даже зарезать тебя. Я не хотел этого делать, не хотел причинять тебе боль, которая стала бы сильнее твоего желания каждую ночь убивать Мэддокса. Но я знал, что ты жаждешь боли, и потому был готов на это. Я любил тебя.

– И я любил тебя и потому говорил «нет». Помнишь?

Аэрон промолчал, потому что действительно помнил. Эти мысли могли поколебать его решимость. Он погладил лысую голову Легиона, устроившегося у него на коленях, и произнес:

– Я по-прежнему готов помочь тебе. Если хочешь боли, отдай мне свою женщину. – Он расхохотался, заметив ярость на лице друга. – Один удар, и все будет кончено. Она умрет, а твое сердце разобьется. Боль на века тебе обеспечена. Это мой дар тебе. Поблагодаришь позже.

Рейес провел кончиком языка по зубам. Его переполняло бешенство. Жажда разрушения. Но в отличие от Аэрона и Мэддокса Рейес никогда не поддавался порыву. Он выжидал, а затем нападал в самый неожиданный момент.

– Ты изменился. Когда-то ты хотел отпустить ее. Что произошло?

– Я просто понял, что не смогу противостоять жажде крови. Я сдался и теперь счастлив, – ответил Аэрон.

– Лгун. Ты ненавидишь себя. Я знаю. – Рейес вздохнул, когда Аэрон промолчал. – Скажи мне, где ее семья. Пожалуйста.

Аэрон протянул вперед одну руку, другой продолжая гладить Легиона. Цепи зазвенели.

– Освободи меня.

Лицо Рейеса исказилось от боли, но на этот раз мучения не доставляли ему удовольствия.

– Ты знаешь, что я не могу освободить тебя.

– Я знаю, что ты этого не сделаешь.

Рейес печально кивнул:

– Ты прав. Не сделаю.

– Тогда ты знаешь ответ. Ты не сделаешь. Я не отвечу.

Легион проскользнул назад и принялся поглаживать Аэрона по спине. Его чешуйчатые ручонки были очень ласковыми и мягкими. Почтительными. Массируя напряженные мускулы Аэрона, он помогал другу расслабиться. Добившись своего, существо замерло. Прижавшись к плечам Аэрона, оно уставилось на Рейеса, жадно облизываясь.

– Не сейчас, – сказал ему Аэрон. Он не понимал, почему маленький демон так привязался к нему, но принял это как должное. Он не представлял, почему демон последовал за ним в подземелье, но был рад. По какой-то непонятной причине это существо стало ему необходимо. Легион умел успокоить его, притупить ярость, сохранить его рассудок. Не считая того случая, когда Люсьен и Рейес явились, чтобы забрать его из пещеры. Тогда Аэрон обезумел.

Он был так близок к побегу. Легион прогрыз его плоть, и ему оставалось лишь разгрызть кости, но в этот момент демон почуял приближение воинов и исчез. И появился уже позже, когда все закончилось.

– Ты знаешь, где эти женщины? – спросил Рейес, очевидно не догадываясь, что Легион представляет его себе на серебряном блюде, как самое изысканное лакомство. – Скажи мне, наконец.

О, Аэрон знал, где эти женщины. Знал каждую проклятую секунду каждого чертова дня. Но он был беспомощен, и это изводило его, сводя с ума. Когда женщины умрут, он успокоится. Безумие исчезнет, и Аэрон перестанет ненавидеть каждого, кто появляется на его пути.

– Ответь, – повторил Рейес.

– Да, – наконец признался Аэрон, зная, что его ответ поразит цель и глубоко ранит в самое сердце. – Я знаю, где они. – «Во что ты превратился?» Он знал, что должен испытывать чувство вины, но у него на это не было сил. Запертый глубоко под землей, он лишился всех чувств, кроме ненависти. Жажды убивать.

Глаза Рейеса полыхали черным пламенем, его ноздри раздувались. Наконец-то.

– Можно я выссосу егго кровь? – спросил Легион, впиваясь когтями в плечи Аэрона. – Пожжалуйста.

– Нет, – ответил Аэрон.

Рейес должен умереть быстро, поскольку долгая и мучительная смерть станет для него наслаждением. А Рейес не заслуживал наслаждения. Ведь он прятал девчонку от Аэрона. Такое преступление заслуживало сурового наказания.

«Преступление? Это не преступление, это сострадание. Это не ты. Борись».

Он прищурился. Незачем бороться. Ему дали приказ, и он его выполнит.

– А как насчет девчонки? – спросил Легион. – Могу я выпить ее кровь?

Рейес тихо заворчал.

– Нет, – ответил Аэрон. – Она моя.

Рейес шагнул вперед, сжимая в руке серебристое лезвие кинжала:

– Она моя. – Лишь дойдя до середины клетки, он вдруг понял, что погорячился, и резко остановился.

Опасно.

– Я знаю, она рядом, – вкрадчиво произнес Аэрон. – Ее аромат слишком силен, и он будит во мне желание сражаться.

Рейес шагнул назад, защищая единственный выход. Защищая ее. Аэрон закрыл глаза, внезапно услышав в своем сознании предсмертные крики Даники. «Не убивай меня. Прошу, не убивай!» – кричала она.

Он нахмурился, пораженный неожиданной догадкой. Это были не ее крики. Они были настоящими, были воспоминаниями о другом человеке. Каждый вопль казался восхитительной лаской для его опустошенной души. И это убийство, несомненно, принесло ему огромное удовлетворение.

Аэрон ощутил сладкий и горячий запах крови, это удивительное ощущение было подобно нежности теплой ночи после холодного дня, ласковому лунному свету после палящих лучей яростного солнца. Он словно перенесся в прошлое и снова стоял над ее обмякшим телом, наслаждаясь слабостью жертвы.

«Это не ты. Тебе это не нравится, ты ненавидишь того, в кого превратился».

Когда-то, целую вечность назад, он наблюдал за смертными, поражаясь тому, как отличалась его жизнь от жизни людей. Он часто жаждал смерти, но ему, скорее всего, придется жить вечно. Они же каждый день приближались на шаг к смерти, но обладали той жизненной силой, которой у него никогда не было. Они были слабы, он силен. И все же они не боялись смеяться и любить.

Любить, не задумываясь о том, что все может закончиться в мгновение ока.

Почему? Он долго искал ответ, но так и не нашел. И вот чем закончил, теперь он здесь, наслаждается воспоминаниями о мучениях одного человека и предвкушает следующую смерть.

Даже демону Ярости это не нравилось.

Аэрон не забыл, что сначала они с демоном пытались побороть страшные позывы убивать. Но боги победили, и Аэрон сдался. Теперь смерть струилась в его жилах, заменив собой кровь, и стала единственным смыслом его существования.

– Ты хочешь, чтобы я умолял тебя? – сухо спросил Рейес.

Хотел ли он? Аэрон улыбнулся, впервые за долгое время ощутив легкую радость. Возможно, и хотел бы. Гордый и несгибаемый, Рейес ни перед кем не склонял голову. И если он сделает это сейчас, значит, Аэрон обладает огромной властью над ним.

– Я хочу, – захлопал в ладоши Легион.

Рейес без колебаний опустился на колени.

– Прошу. – Его голос сделался хриплым. – Скажи мне, где они.

Легион захихикал, но Аэрон уже не улыбался. Он вдруг понял, что друг стоит перед ним на коленях, и его пронзил жгучий стыд.

– Ты любишь ее?

– Нет. – Рейес отчаянно покачал головой. – Я не могу.

Лжец! Ты должен. Зачем еще тебе так унижаться, делать то, чего никогда и ни для кого не делал? Даже для своих друзей.

Аэрон и Рейес были вместе в тот день, когда охотники обезглавили их друга Бадена. Они в ужасе увидели, как на воина напали сзади, закололи кинжалом и перерезали ему горло. Они с криками бросились к нему, охваченные яростью, отчаянием и желанием отомстить. Но не умоляли охотников остановиться. Не умоляли пощадить Бадена. Они просто атаковали врагов.

Спасла бы эта мольба хранителя Неверия?

Скорее всего, нет, подумал он, но разве они попытались? Они любили Бадена как брата, и его смерть окончательно уничтожила остатки человечности, которые им удалось отвоевать у своих демонов.

– О чем ты думаешь? – спросил Рейес, все еще стоя на коленях.

– О самой ужасной ночи в моей жизни, – признался Аэрон.

– О том, как мы открыли ларец?

– Нет, о Бадене.

Та страшная ночь навсегда запечатлелась в его сердце шрамом вины. Он виноват в том, что не защитил друга. Виноват в том, что наказал всего нескольких врагов, а затем отошел от войны между охотниками и Владыками, надеясь обрести покой в бесконечном хаосе и смерти. Покой, которого не заслужил.

«Я никогда никого настолько не любил, чтобы бороться за него, чтобы молить за него».

– Он был хорошим другом, – сказал Рейес. – Ему бы не понравилось то, что сейчас происходит.

– Он бы разочарованно посмотрел на нас своими желтыми глазами. Мы бы не обратили на него внимания, потому что он захотел бы, чтобы мы расцеловали друг друга и помирились, и он ударил бы нас кинжалом, чтобы привлечь к себе внимание.

– Он терпеть не мог, когда на него не обращали внимания.

– Да.

Они молча смотрели друг на друга. Рейес не шевелился, по-прежнему стоя на коленях. Он будет так стоять, пока Аэрон не скажет ему правду, теперь Аэрон в этом не сомневался.

Но если он расскажет Рейесу, где женщины, и Рейес спрячет их от него, Аэрону уже никогда отсюда не выбраться. И он никогда не станет прежним и будет вечно страдать, жаждя крови и смерти.

– Прошу тебя.

Легион, словно змея, соскользнул с плеча и устроился на коленях у Аэрона.

– Этто не весело. Почему мы не можжем поиграть? Поччему не можжем попить?

– Скоро, – ответил Аэрон. А затем обратился к Рейесу: – Скажи, чтобы девчонка подошла к клетке.

Рейес поднялся с колен. Он покачал головой, темные волосы взметнулись, а его черты исказила тревога.

– Нет. Она…

– Я здесь.

Услышав решительный женский голос, Аэрон наклонил голову. Рейес подскочил к ней, пытаясь закрыть собой и не давая войти в клетку. Аэрон нахмурился:

– Отойди. Я ничего ей не сделаю. – «Не сейчас».

Рейес некоторое время колебался, не двигаясь с места. Наконец он отступил в сторону, позволив Аэрону взглянуть на девушку. Она стояла около клетки, вцепившись в решетку побелевшими пальцами.

Ярость мгновенно пробудился в разуме Аэрона, пылая от нетерпения. «Действуй».

– Нет, – проскрежетал он сквозь стиснутые зубы.

«Действуй! Она здесь, она наша».

– Нет!

Легион потер его виски, и вопли Ярости утихли до шепота.

– Извините? – Даника перевела взгляд с него на маленького демона.

Рейес снова загородил ее собой, его тело напряглось в ожидании.

Нежные пальцы коснулись его плеча и осторожно отодвинули в сторону. Воин мог бы воспротивиться, и его напряженное лицо говорило о том, что он собирался это сделать, но все же уступил.

Аэрон снова оказался лицом к лицу с Даникой. Она была невысокой, едва доставая Рейесу до плеча. Ее лицо обрамляли белокурые волосы, а зеленые глаза сверкали, словно изумруды. Она гордо вскинула голову, словно королева, ожидающая, что все вокруг станут исполнять ее желания. Она была хрупкой, даже чересчур хрупкой, с ангельским лицом, но выражение этого лица не было нежным. От нее исходили сила и решимость.

– Ты все еще хочешь меня убить, – сказал он.

– Да. – Ее губы были красными и опухшими. Судя по всему, недавно ее кто-то страстно целовал.

Аэрон перевел взгляд на Рейеса. Его губы тоже опухли от поцелуев. Он бы никогда не подумал, что эта женщина могла бы понравиться демону Боли. И Боль тоже явно не ее тип. Но он с самого начала ощутил особенное напряжение между ними, как только эта женщина появилась в крепости. И теперь это напряжение лишь усилилось. Рейес даже сказал, что это его женщина.

Они были врагами, но все же стали любовниками. Как мило, мысленно усмехнулся Аэрон. И вдруг совершенно неожиданно почувствовал странную тоску.

Легион лизнул Аэрона в щеку, а затем скользнул вокруг его шеи и заполз на колени, где и улегся. Судя по всему, это было его любимое место. Он облизнулся раздвоенным языком, глядя на Данику, и скрипуче произнес:

– Знаю тебя. Хочешь игграть?

Она удивленно уставилась на него и покачала головой, словно отмахиваясь от досадной мысли.

– Ты видел меня вчера. Нет, не хочу.

Маленький демон искренне огорчился. Он прижался к груди Аэрона, его зеленые чешуйки слегка потускнели.

– Ты обидела Легиона, – прорычал Аэрон, сам не понимая, почему это его так задело. Чувствуя обиду демона, Аэрон снова готов был взорваться, его самообладание таяло. – А значит, разговор закончен. Убирайся.

– Простите меня! – вскричала Даника, с сочувствием взглянув на Легиона. – Я не хотела обидеть тебя. Правда. Это была… игра. Да, игра.

– Люблю иггры. – Существо снова развеселилось, вернув себе прежний ярко-зеленый цвет. – Ввидел тебя раньше. Не вчера.

И Аэрон тоже успокоился.

Даника покачала головой:

– Прости, но ты ошибаешься.

– Ты летаешь в пламени. Смотришь, как деммоны муччают мертвых.

Девушка снова удивленно уставилась на него, в ее глазах застыли ужас и недоумение.

– Да, но только во сне. Откуда ты знаешь? Ты видел мои рисунки? Постой, но это невозможно.

– Не отвечай, – приказал Аэрон Легиону. Ему пришла в голову идея использовать эту информацию как инструмент давления. И возможно, скоро ему удастся выведать секрет, которым явно владеет эта девчонка.

Пламя ада. Демоны. Ад – это дом Легиона и единственное место, где он мог ее видеть. Аэрон не знал, сумела ли девчонка как-то проникнуть в ад или Легион затеял очередную игру. Но впервые с того момента, как титаны спустились с небес и приказали ему убить Данику и ее семью, этот страшный приказ перестал казаться Аэрону абсолютно бессмысленным. Если девчонка могла проникать в преисподнюю, возможно, она способна проникнуть и в мир богов? Наблюдать за ними? А возможно, даже разгадывать их секреты?

Но тогда почему боги сами не уничтожили ее? Наверняка это не составило бы большого труда. Зачем перекладывать грязную работу на Аэрона?

Он взглянул на Рейеса, который побелел как мел. Судя по всему, те же мысли пришли и в голову друга. Если Данику схватят враги богов и заставят выдать небесные тайны, боги никогда не оставят ее в покое. Они не успокоятся, пока она не умрет.

Для нее не будет спасения.

– Я не… – Она потерла ладонью лицо, словно пытаясь сосредоточиться. Внезапно ее лицо застыло. – Перестаньте отвлекать меня. – Она снова уставилась на Аэрона. – Где моя семья?

– Мы можем договориться.

– Отлично. – Ни тени сомнения в ее голосе.

Аэрон увидел, как она медленно протянула ладонь сквозь решетку клетки и коснулась руки Рейеса. Их пальцы сплелись. Они искали утешения друг у друга, вдруг понял Аэрон. Одна молча попросила об этом, а другой безмолвно подарил ей поддержку. Интересно, они осознавали, что происходит?

– Что ты хочешь узнать? – спросила Даника, ее голос дрожал. Прищурившись, она откашлялась. А затем спросила снова, и теперь ее голос был ясным и твердым.

– Ты видела ад? И не лги мне. Одна ложь, и разговору конец.

Даника немного помолчала, словно взвешивая все возможные последствия.

– Как уже говорила, я видела его во сне, – ответила она наконец.

– Твоим близким тоже снится ад?

Она покачала головой, светлые пряди взметнулись в воздух.

– Они никогда об этом не рассказывали.

Даника слегка запнулась, но он притворился, что ничего не заметил. Если она солгала, он тоже солжет, но разговор должен продолжаться.

– Что…

– Мы договорились делиться информацией, – отрезала она. – Так что, твоя очередь. Где моя мать?

– В Штатах. В маленьком городке, в Оклахоме.

На прекрасном лице Даники отразилось огромное облегчение, и она закрыла глаза. По ее телу пробежала дрожь, и несколько слезинок скатилось по щекам.

Он не мог позволить себе растрогаться.

– Ты когда-нибудь видела во сне небеса?

– Да.

– Что ты…

Она снова покачала головой:

– Нет. Я ответила. Твоя очередь. Где моя сестра?

– Это скуччно, – со вздохом пробормотал Легион и, свернувшись калачиком на коленях у Аэрона, закрыл глаза.

– Твоя сестра вместе с матерью.

– О боже. – Еще одна слеза радости хрустальной капелькой проскользнула по ее щеке.

Аэрону показалось, что она вот-вот упадет, но Рейес не отпускал ее руку и поддерживал за талию. Она не сопротивлялась. Наоборот, приникла к нему.

И как они могли быть настолько близки?

Они абсолютные глупцы, и он не испытывает ревности.

– И что ты видишь, когда совершаешь эти путешествия во сне? – спросил он.

– Я вижу великое зло и абсолютное добро. Я вижу смерть и жизнь. Темноту и сияние радуги. Демонов, уничтожающих все вокруг, слышу страшные крики. Вижу ангелов, несущих свет, и слышу шелест их крыл и небесные песни.

Она умолкла, и Аэрон нахмурился. Ее рассказа не было достаточно для того, чтобы боги захотели уничтожить ее. И тем более поручить это ему. Он не мог понять, в чем заключался ее грех.

– Ты видела богов? Что…

– Моя бабушка? – перебила его она. – Где моя бабушка?

Он поджал губы, его сердце бешено колотилось, пот выступил на висках. Если он скажет правду, она уйдет, а он не готов ее отпустить. Пока нет. В его голове роилось еще множество вопросов.

– Я не удовлетворен твоим последним ответом. Скажи, ты видела богов?

И хотя Даника стояла достаточно далеко от него, Аэрон услышал, как она заскрежетала зубами.

– Я не знаю, видела ли их.

– Подумай! – завопил он.

Даника вздрогнула, и Рейес предупреждающе заворчал.

– Откуда мне знать? Я не верю в богов и богинь, я не знаю, как они выглядят и как разговаривают. – Ее дыхание сделалось прерывистым. – Я могла много раз видеть их во сне, но не знать, что это именно они.

– Помоги ей выяснить, – приказал он Рейесу.

Рейес напряженно взглянул на нее. Это напомнило Аэрону о той ночи, когда Рейес попросил его отнести Данику в город. Она не хотела лететь с ним, Рейес не хотел, чтобы Аэрон дотрагивался до нее, но смирился и не стал мешать, понимая, что это только к лучшему.

Для него желания и потребности друзей всегда были превыше собственных интересов. И всегда проявлял упорство, когда кто-то из его близких чего-то желал, даже если любимые люди потом начинали его ненавидеть из-за тех способов, которыми он добивался цели.

– Не стоит ничего утаивать, – сказал Рейес. Он отпустил ее руку и вышел из клетки, закрыв за собой дверь, а затем обернулся к ней: – Аэрон не нарушит свое слово. Скажи ему то, что он хочет узнать, и он расскажет о твоей бабушке. Что тебе недавно снилось? Что ты слышала? Нам нужны детали.

Она сглотнула и облизнула губы. По ее телу снова пробежала дрожь, и, отведя взгляд от своего мужчины, она уставилась на Аэрона:

– Там наверху ведь недавно была война?

У Аэрона отвисла челюсть.

Рейес шумно вздохнул. Он слегка отодвинулся и во все глаза смотрел на нее.

Значит, это правда. Она могла видеть, что происходило на небесах. Теперь ему стало понятно, почему ее приказали уничтожить.

– Да, – хрипло произнес Рейес. – Была война.

– Олимпийцы воевали против титанов? Кажется, они так себя называли.

– Да, – ответил Аэрон.

Кровь отлила от ее лица.

– Титаны победили, и олимпийцы оказались в темнице. По крайней мере, большинство из них.

– Да, – в унисон прошептали Аэрон и Рейес.

– Титаны пытаются найти какое-то оружие. Какой-то Владыка встречался с новым Капитаном Гвардии. Думаю, это новый предводитель его армии. – Даника продолжала говорить, слова лились из нее потоком, словно она боялась, что, замолчав, не сможет рассказывать дальше. – У них есть план. Капитан вернется на землю и станет наблюдать, выслеживать и ждать. Я не помню подробностей. Все подробности остаются в моих картинах. Я всегда стараюсь поскорее забыть эти сны.

– Картины? – хрипло произнес Рейес.

Даника кивнула, ее глаза затуманились от воспоминаний.

– Когда мне снится рай или ад, я всегда рисую свои сны, чтобы постараться избавиться от воспоминаний.

– И где сейчас эти картины? – спросил он и изо всех сил ударил в стену, так что Даника отшатнулась и вскинула руки.

– Несколько в моей квартире в Нью-Мексико. А большинство – в хранилище, которое я оплатила на год вперед.

Рейес отвернулся от нее и мрачно, выжидающе уставился на Аэрона.

Даника тоже посмотрела на него:

– Я все рассказала. Теперь твоя очередь. Расскажи о бабушке.

После ее признания он обязан сказать ей правду. И он не станет смягчать удар. Аэрон посмотрел ей прямо в глаза:

– Думаю, я убил ее.

Глава 13

Рим. Величественный город, овеянный древней историей, наполненный богатством, властью и удовольствиями. И потому неудивительно, что каждый человек, оказавшийся здесь, слышал, как поет ему невинное и безмятежное море, а небо напевает свой собственный мотив, тихую мелодию угасающего света.

Но Парис не ощущал безмятежности.

Он стоял на вершине храма Неназываемых рядом со своими друзьями. Они ждали. Этот зловещий храм, в котором ему время от времени чудились страшные крики мучеников, сливавшиеся с дивным пением моря, до недавнего времени находился на дне морском и был скрыт от человеческих глаз. Теперь здесь повсюду кишели рабочие, расчищая полуразрушенные коридоры, чтобы придать храму первоначальный вид. Они не знали, что боги собирались использовать этот храм в своих целях. Когда-то смертные поклонялись богам и приносили им жертвы на алтаре, и скоро все это повторится снова.

И желания людей никого не станут интересовать, в этом Парис не сомневался.

Появление этого храма и его двойника в Греции было лишь началом. По крайней мере, так он думал. Он был больше всех похож на человека, сильнее всех связан с миром людей по сравнению с другими Владыками Преисподней, и остальные воины только посмеялись бы над ним, если бы он высказал свое предположение об их новых повелителях – титанах. Но Парису нравилось думать, что его понимание человеческой природы помогало ему лучше разбираться в мире духов. Проведя так много времени среди смертных, он отлично изучил их чувства. Жадность, ревность, жажду любви.

Да, все-таки чувства смертных и богов отчасти совпадали.

Разве титаны не сгорали от жадности, желая получить власть, которая когда-то им принадлежала, не ревновали к олимпийцам, которые отняли у них щедрый урожай, появившийся благодаря их упорному труду? Разве не жаждали они обожания и поклонения, которого были лишены тысячи лет? Они слишком долгое время провели в темнице и теперь готовы были потакать любой своей прихоти.

И все же это озарение не помогло Парису. Он не смог найти ответ на вопрос, как с ними бороться. Они обладали поразительной властью, могли перемещаться из одного места в другое при помощи силы мысли, влиять на погоду и спокойно наблюдать за миром и его жителями, не чувствуя угрозы. Они могли проклясть, взмахнув одной рукой, а взмахом другой – подарить благословение. Парис хранил в себе демона Разврата. Этот демон слабел без плотских утех и не мог победить ни в одной схватке, кроме любовной.

Поэтому совершенно понятно, кто возьмет верх в этой битве.

Но если он станет бездействовать, его друзей могут уничтожить. Охотники, его самые ненавистные враги, могут превратиться в стражей мира и процветания. Парис подумал, что, возможно, костяшки домино уже выстроились именно в таком порядке и достаточно лишь малейшего дуновения ветерка, чтобы они начали падение, создавая вокруг невероятный хаос.

Но что он мог сделать?

Найти ларец Пандоры. Тогда Владык не смогут разлучить с их демонами. В противном случае он сам и его друзья погибнут, перестанут существовать физически или погрузятся в пучину безумия.

Парис чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его переполняла тоска от ощущения собственной слабости. Он ощущал… пустоту. И все эти неприятные эмоции были обернуты в кокон горячей ярости. Его Сиенна мертва. Он сжег ее тело на погребальном костре, достойном воина, и развеял пепел. Она уже никогда не вернется.

И кто в этом виноват? Охотники? Боги?

Он?

Кого за это наказывать? Кого убить, чтобы отомстить за нее?

Око за око – так его учили с самого рождения. Если воин не смог наказать врагов за преступление, совершенное против него, они сочтут его слабым и будут бесконечно нападать, не сомневаясь в победе. Но что делать, если враг – это ты сам?

– Готовы? – спросила Анья.

Ее взволнованный голос отвлек Париса от раздумий. Воины, окружавшие богиню, возбужденно закивали в ответ. Они стояли в тени древних стен, не обращая внимания на бурную деятельность рабочих в храме. Люди собирали камни и осторожно отскребали мох.

– Тогда начинаем. – Анья провела руками по своим изящным бедрам, ее пальцы, унизанные сверкающими бриллиантами, обхватили талию. Она встряхнула длинными белыми волосами. – Советую вам, ребята, с должным уважением отнестись к моей силе и отблагодарить меня как следует, когда все закончится.

Все вокруг забормотали: «Да, Анья» и «Конечно, Анья». Даже Владыки побаивались ее.

И хотя, выбрав Люсьена, Анья потеряла большую часть своей силы, отдав свое сокровище за право быть рядом с любимым, она по-прежнему могла сотворить хаос и устроить сильный шторм одной лишь силой мысли.

Среди рабочих Парис насчитал пятерых охотников с татуировками бесконечности на запястье. Для Париса это была метка смерти. «Они виноваты в смерти Сиенны. Они заманили ее в свои ряды, забили ей голову своей ложью. Причини им такую же боль, какую испытала она». Он сжал кулаки.

– Вот что я делаю для своих мужчин, – пробормотала Анья, а затем направилась к толпе рабочих.

Парис заметил, как люди бросили все свои дела и замерли. Разговоры стихли, и наступила полная тишина. Все обернулись и пристально смотрели на ослепительную красавицу в короткой черной юбке и полупрозрачном кружевном топе-корсете.

– Простите, но кто вы? – спросил наконец один из мужчин. У этого человека не было татуировки на запястье. Невысокий, лысеющий, полноватый. На бейджике было написано его имя: Томас Хендерсон, Всемирное сообщество мифологических исследований. – У вас есть допуск?

– Конечно. – На ее чувственных губах заиграла улыбка, и она подняла свои изящные руки. – Иначе я не пришла бы сюда, сладкие мои.

Мужчина удивленно вскинул брови:

– Как вас зовут? Все, кто в списке, уже здесь, и я не помню, чтобы мне говорили о ком-то еще.

– Не стоит ничего проверять. Надвигается шторм.

Яркая молния внезапно прорезала небо, окрасив его полотно золотыми и пурпурными бликами. Поднялся сильный ветер, и волосы Аньи разметались в разные стороны.

– Вам следует вернуться домой.

Все мужчины смотрели на Анью в ужасе и с нескрываемым вожделением.

– Моя, – произнес Люсьен, и в его разноцветных глазах вспыхнула страсть.

Парис на мгновение закрыл глаза. «Я тоже этого хочу. Назвать кого-то моей».

Мэддокс точно так же смотрел на Эшлин. А Рейес – на Данику. Словно эти женщины заключали в себе целый мир. Но что это принесет Рейесу? Скорее всего, только горе. Смерть повсюду сопровождала эту женщину, и, кроме того, Сабин подозревал, что она заодно с охотниками и собирает для них информацию. О Владыках и о ларце Пандоры.

Вчера Сабин хотел убить ее. Он даже принес пистолет и собирался застрелить Данику, пока Рейес спал, чтобы спасти Аэрона от рока, более страшного, чем смерть. Но Люсьен остановил его. Каким-то непостижимым образом присутствие Даники смягчало жажду боли Рейеса. С момента ее появления он ни разу не спрыгнул с крыши крепости и не пытался как-то еще свести счеты с жизнью. Да, он по-прежнему резал себя кинжалом, но жажда смерти исчезла.

А большего и желать нельзя.

Они все этого хотели: покоя после вечности войн, мучений и крови. И как можно было сознательно лишить этого чуда своего друга? И потому оставили Рейеса одного с этой женщиной. Впрочем, не совсем одного. Торин, Кейн, одержимый демоном Бедствий, из-за которого, где бы он ни оказался, постоянно перегорали лампочки и сыпалась с потолка штукатурка, а также Камео остались в крепости следить за мониторами компьютеров и охранять дом от вторжения неприятеля. И еще Уильям. Однако Парис сомневался, что от него был бы какой-то прок в случае неприятностей.

Насилие, Болезнь, Бедствия и Печаль собрались вместе. Что ж, должно быть, им весело, подумал Парис. Улыбаясь, он покачал головой. Сиенна была бы рада заполучить эту информацию в свои изящные ручки. Она бы…

Веселые мысли разом улетучились, и он еще больше замкнулся в себе и мрачно нахмурился. Он должен перестать о ней думать. Она мертва. И развеяна по ветру. К тому же она была его злейшим врагом.

Крупные капли посыпались с неба, как стрелы, ударяясь о землю, но не причиняя вреда воинам, лишь забрызгав гладко отполированные ботинки Париса. А затем с небес обрушился крупный град.

– Скорее! – закричал кто-то.

– Буря усиливается! – прокричал кто-то в ответ.

Раздались торопливые шаги. Люди кинулись к своим лодкам. С каждой секундой ливень становился все сильнее, заслоняя все вокруг непроглядной водной пеленой. Золотые зигзаги молний вспыхивали и перекрещивались в небе в безумном танце. Оглушительные раскаты грома сотрясали все вокруг, пыль и щепки кружились в воздухе.

Буря Аньи была живой, наполненной особым магнетизмом. Тело Париса напряглось в ожидании. Он на мгновение закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы эти электрические разряды поразили его тело, уничтожив очерствевшего мужчину, в которого он превратился, вернув ему прежнюю легкость и беззаботность.

Когда последние люди выскочили из храма, буря усилилась… и, переместившись к храму, накрыла его куполом. Сквозь непроглядную пелену дождя невозможно было ничего различить, и никто не смог бы увидеть воинов, обыскивающих здание. Даже с воздуха.

– Все понятно? – спросила Анья.

– Понятно, – откликнулся Люсьен.

Она медленно опустила руки. Дождь и град прекратились, оставшись за пределами купола. Гром стих.

Когда буря прекратилась, Парис внимательно оглядел окрестности. Он заметил, как что-то серебряное блеснуло из-за одной устоявшей на месте мраморной стены. Дуло пистолета. Нетерпение обожгло его изнутри, и он сжал собственный пистолет. Охотник.

Тысячи лет он уступал место в сражениях Сабину и его команде. Он старался жить правильной жизнью, не творить зла и раскаиваясь в собственных ошибках. Ведь когда-то он стал одним из тех, кто погрузил мир в темноту и отчаяние, освободив демонов Пандоры. Он не заслуживал ничего хорошего.

Но теперь прошлые грехи больше не имели значения. Он ненавидел охотников больше, чем самого себя. А после Сиенны…

– Охотник, – пробормотал Люсьен, держа наготове кинжалы. – Один.

– Он мой, – заявил Парис.

– Я его вижу, – заметил Сабин, – и не понимаю, почему именно тебе должен достаться этот лакомый кусочек.

– Он мой, – повторил Парис.

Сабин вытаращил глаза.

– Чуть раньше я насчитал шестерых и готов поспорить, что все они затаились где-то здесь и ждут.

Шестеро?

– Я насчитал пятерых.

– Ты ошибся, – ответил его друг, проверив магазин своего пистолета.

– Но ни один из них наверняка не взял с собой пистолет, – заметил Гидеон.

Отлично. Перестрелка.

Парис пытался избавиться от воспоминаний, так некстати нахлынувших на него: смертельные выстрелы, свист пуль, женский крик боли.

– Они нас не видели, а иначе уже начали бы стрелять.

Люсьен ничего не ответил. Он исчез, а затем мгновенно появился рядом с Аньей и что-то тихо ей сказал. Анья кивнула, и тут же вокруг нее образовался высокий вихрь, создавая непроницаемую стену между охотниками и Владыками.

Раздался первый выстрел, пуля просвистела в воздухе. Но, ударившись о стену из ветра, упала на землю, никому не причинив вреда.

Люсьен тут же оказался рядом с Парисом, а Аньи нигде не было видно. Хотя откуда-то издалека раздались ее протестующие крики:

– Ты обманул меня. Эта стена нужна для того, чтобы защитить вас, а не меня.

Вероятно, Люсьен вернул ее домой или поднял над куполом, чтобы продолжать поддерживать бурю. Раздался еще один выстрел, и один из охотников завопил:

– Демоны!

– Они пришли, – весело произнес кто-то в ответ. – Удача нам улыбнулась.

– Вы знаете правила.

Третий выстрел. Стена из ветра исчезла. Камни посыпались из стены, и пыль взвилась столбом, когда пуля ударилась в стену прямо над плечом Париса. Он припал к земле.

– Пойдем в разные стороны, – сказал Люсьен, – и встретимся в центре храма, когда убьем их всех.

– Пусть кровь льется ручьем, – пробормотал Парис и встретился взглядом со Страйдером, у которого были такие же голубые глаза, как и у него.

Страйдер был одержим демоном Поражения и не мог проигрывать ни при каких обстоятельствах.

– Нам нужен один живой охотник для допроса, – сказал ему Страйдер.

– Ты просишь о чуде.

Пули посыпались градом, создавая вокруг невообразимый хаос. Страйдер улыбнулся, и этот угрюмый оскал совершенно не вязался с его хорошеньким мальчишеским лицом. Он указал на всегда молчаливого и сдержанного Амана, темной молнией промелькнувшего в сгущающейся тьме, который поднял свое оружие.

– Вы выйдете, трусы?! – прокричал один из охотников.

– Попробуй нас достать, – ответил Страйдер. – Если сможешь.

Парис понимающе кивнул и тоже вынул оружие. Они должны взять одного врага живым. Если получится. Держа в руке полуавтоматический пистолет, он сомневался, что сможет вовремя остановиться и сохранить охотнику жизнь.

Страйдер двинулся вперед, пригибаясь к земле, и скрылся за кустом. Несколько мгновений спустя по острову разнесся крик, полный боли и ужаса. Один готов. Осталось пятеро.

Слыша собственное дыхание, шумом отдающееся в ушах, Парис рванулся вперед. Аман ринулся следом, и они пробрались через полуразрушенные стены и поползли по покрытому мхом полу храма. Парис увидел их цель, человека, мимо которого прошел бы по улице не задумываясь. Высокий. Обычное лицо. Среднее телосложение. Однако страшный, наполненный ненавистью взгляд мгновенно выдал в нем врага.

– Всегда надеялся, что мне посчастливится встретиться с тобой. И убить тебя. – Улыбаясь, он направил дуло пистолета в ногу Париса.

Парис не стал наклоняться, понимая, что именно этого от него и ждет охотник. Большинство людей в таком случае наклонялось, но тогда пуля угодила бы прямо ему в сердце. Поэтому Парис подпрыгнул и ринулся на стрелявшего, собираясь схватить его. Пуля попала ему в ногу. Боль оказалась сильной, но вполне терпимой.

Он врезался в охотника, и они покатились по земле, ударяясь о камни, пыль осыпала их лица. В этот момент подоспел Аман и выстрелил негодяю в шею.

Поначалу охотник продолжал бороться, словно не ощутив выстрела. Но когда Парис ударил его в лицо, сломав кулаком нос, противник даже не смог поднять руку, чтобы коснуться своего лица. Наконец он замер, и Парис поднялся тяжело дыша.

– Надеюсь, ты… страдаешь… – сумел пробормотать мужчина. – Ты это заслуживаешь. – Его глаза закрылись.

А вокруг по-прежнему бушевала перестрелка.

К ним подскочил Страйдер и снова улыбнулся Парису:

– Готов сражаться дальше?

– Непременно. – Он даже не взглянул на кровоточащее бедро. Лечением он займется позже. Ему надо будет удалить пулю, которая застряла в ноге; он явственно ощущал крохотный металлический цилиндр, царапающий мышцы.

И, конечно, придется найти женщину, которая поможет ему восстановить силы.

Когда-то он просто посмеялся бы над этим. Но теперь он все больше и больше презирал себя, свои действия и женщин, которым нравился. «Лучше женщина, чем мужчина». При мысли об этом у него все противно сжалось внутри. При такой зависимости от секса он просто должен быть с кем-то. Если ему не удастся найти женщину…

– Вперед! – прорычал он и вместе с Аманом и Страйдером присоединился к сражению.

Кровь капала из его раны на землю, оставляя алый след в лужах, оставшихся после бури, учиненной Аньей. Его ноги дрожали, и один раз он споткнулся.

Ему больше не удалось найти ни одного противника, все охотники были повержены. Все они были мертвы, кроме одного, который спал. Трое из друзей Париса были ранены, и Люсьену пришлось отправить Гидеона в крепость в Будапеште. Весь его живот был изрешечен пулями.

Чувствуя внезапную усталость, Парис опустился на землю. Кровь и вода впитались в его брюки, и, вероятно, со стороны казалось, будто он обмочился, но ему было все равно. «Мне не пришлось никого убить», – разочарованно подумал он. Он хотел, чтобы охотник выпрыгнул на него из-за кустов. Он хотел напасть на этого охотника. Хотел перерезать ему горло. Хотел колоть его кинжалом и наконец освободиться от хаоса, заполнявшего его душу.

Пока он пытался вытащить пулю из кровоточащей раны, Люсьен перенес живого охотника в подземелье их крепости. Подземелье, которое пустовало несколько веков и вот теперь стало пристанищем уже для второго пленника. Если так и дальше пойдет, они могут постелить перед входом в крепость коврик с надписью: «Добро пожаловать».

Парис сумел отыскать пулю лишь к моменту возвращения Люсьена. Воин был бледен и дрожал.

– Ты в порядке? – с трудом выдавил Парис сквозь стиснутые зубы. Черт, как больно! Он никак не мог подцепить скользкую пулю.

– Он проснулся и заколол себя кинжалом, который прятал в кармане. И меня успел ударить в шею. – Кровь струилась из раны в шее Люсьена. – Теперь мне необходимо проводить всех остальных. – Его глаза застыли, и тело окоченело.

Смерть призывал его выполнить свой долг. Никто не знал, сколько будет отсутствовать его дух, сколько времени понадобится ему и его демону, чтобы проводить души умерших на небо или в ад. И рана на его шее была сейчас совсем некстати.

Парис сочувствовал ему. Но как же все-таки достать эту пулю?

Наконец ему удалось подцепить ее, и его рука бессильно упала на землю, выронив кусочек металла из пальцев. Живой и невредимый: Страйдер присел рядом с ним и указал на его рану:

– Возможно, в следующий раз твои рефлексы станут острее.

– Иди к чертям.

Его друг улыбнулся:

– Я, конечно, польщен твоим предложением, но вынужден отказаться. У меня другие планы.

Парис поднял голову и увидел, что сияющая молниями буря все еще окутывает храм.

– Мне опять не повезло.

– Что ж, не все такие умные и красивые, как я.

Страйдер всегда оставлял за собой последнее слово, поэтому Парис ничего не ответил. Пытаясь как-то отвлечься, он окинул взглядом храм, чтобы выяснить, чем занимаются остальные.

Аман стоял в стороне, как обычно погруженный в свои мысли. Его левая рука была залита кровью. Ему повезло: пуля прошла навылет. Тело Люсьена лежало неподвижно. Сабин чистил один из своих кинжалов.

Все как всегда дома.

Он потер виски, пытаясь унять подступающую головную боль, лениво наблюдая за остальными. Даника смеялась над….

Глаза Париса округлились. Какого черта? Даника? Здесь? Он вскочил, вне себя от удивления. Его окатила волна головокружения, он зашатался, но устоял на ногах. В ручейках крови, разлившихся вокруг него, Парис увидел отражения происходящих событий.

– Ты это видишь?

– Что? – спросил Страйдер. – Люсьена? Этот болван должен был забрать с собой свое тело. И зачем он его здесь бросил?

– Нет. Это. – Его изумление нарастало, и Парис махнул рукой в сторону своего видения.

Страйдер вскинул бровь:

– Сабин? Да. Уродлив, как обычно, но это не значит, что нужно делать такое перепуганное лицо.

– Нет, это женщина.

Повисла неловкая пауза.

– Какая женщина? – озадаченно спросил Страйдер.

Парис был сбит с толку. Видения были яркими, перед ним развертывались сцены, как кадры из кинофильма. Но главным объединяющим звеном в этом фильме была она – прекрасная Даника.

Во всех его видениях она парила в облаках, наблюдая за происходящим вокруг. Как Аман. Иногда он видел, как веселятся ангелы. Иногда перед ним представали страшные гримасы демонов. А в последнем видении Даника стояла прямо перед ним. Она протянула руку, и он увидел у нее на ладони ларец Пандоры.

Он уже тысячи лет не видел его, но помнил каждый уголок, каждый драгоценный камень, украшавший поверхность, каждую мельчайшую деталь этого вместилища зла, ставшего причиной его вечных страданий. Ларец Пандоры не изменился. Белоснежные кости, извлеченные из тела умирающей богини Угнетения, были спрессованы в обманчиво крохотный кубик. На его поверхности сияли рубины, изумруды, алмазы и сапфиры.

Демон Разврата осознал, на что он смотрит, и яростно заревел, прорываясь сквозь разум Париса, отчаянно желая уничтожить ненавистную вещь.

«Разбей ящик. Уничтожь!»

– Я не могу. Он не настоящий.

Но демон не обратил внимания на его слова. Требовал: «Разбей!»

Не обращая внимания на вопли демона, Парис придвинулся ближе. Даника продолжала протягивать ему ларец, словно предлагая взять его. Она даже подмигнула ему.

Парис разинул рот от удивления, напрочь забыв о боли. Какого черта?

Глава 14

– Как ты себя чувствуешь, Даника?

Даника сидела на краю кровати Рейеса, опустив голову и прерывисто дыша. Казалось, она не могла вздохнуть полной грудью и ей не хватало воздуха. Прошел час, а возможно, целая вечность с того момента, как Аэрон ответил на вопрос о ее бабушке: «Думаю, я убил ее».

Она потребовала от Аэрона рассказать ей все в подробностях, и его рассказ совпал с тем, что поведал ей Стефано. «Я отнес ее в здание. Она уже истекала кровью, кто-то ранил ее. Я вонзил в нее когти. Она закричала. Это все, что я помню».

Шок миновал, но на смену ему пришли горе, тоска и ярость, вспыхнувшая в ее душе. Она не помнила, как вышла из клетки. Не помнила, как оказалась в комнате Рейеса. Вероятно, он принес ее сюда. Как Аэрон нес ее бабушку навстречу смерти?

– Я должна их увидеть, – сумела наконец произнести она. – Я должна увидеть маму и сестру. – Знали они о бабушке Мэллори? Возможно, видели, как все произошло? О боже. Слезы заволокли ее глаза. Она непременно их найдет, все им расскажет, а затем вернется сюда и пронзит черное сердце Аэрона.

Нет, сначала она убьет Аэрона. Тогда у нее будет хоть одна хорошая новость для семьи. Но эта мысль ни капельки не ободрила ее.

Теплые сильные руки обхватили ее за плечи и медленно потянули вверх. Мрак, царивший в ее снах, внезапно ворвался в настоящее. Но Рейес стоял перед ней, полный решимости ее спасти.

– Мне жаль, что это произошло, ангел. Правда.

У нее задрожал подбородок и перехватило горло.

– Тебе жаль? – спросила она. Ярость заслонила собой все остальные чувства. – Ты тоже принимал в этом участие, ты, чертов негодяй, так что оставь меня в покое. Она была хорошей женщиной. Заботливой и нежной. Любящей. Признайся, ты ведь счастлив, что она умерла, так? Правда?! – завопила она, когда Рейес промолчал.

– Нет, я не счастлив. Твоя боль причиняет мне боль.

– А тебе это нравится, не так ли?

– Даника, я… – Он удрученно замолчал. – Аэрон сказал, он думает, что убил ее. Возможно, это не так. Возможно, она выжила.

– Восьмидесятилетняя женщина против невероятно сильного демона? – Даника горько рассмеялась. – Я тебя умоляю.

Пальцы Рейеса сдавили ее плечи, и он слегка встряхнул ее.

– Не смей отказываться от надежды.

– Надежда. – Даника снова горько усмехнулась. – Надежда – это демон, который гораздо страшнее Боли.

Рейес отпустил ее с таким видом, будто она вдруг выпустила шипы и поранила его. Постойте. Но ведь ему это нравилось, мрачно подумала она, и он никогда не отшатывался от нее. Можно подумать, она снова попыталась его поцеловать.

– Ответь честно. Ты сделала это сравнение, потому, что просто уже ни во что не веришь, или потому, что и в самом деле считаешь Надежду демоном?

– А это важно?

– Да.

Даника пожала плечами, снова впав в оцепенение и не желая продолжать этот разговор.

– И то и другое. – Сколько ей пришлось пережить за последние два дня. Это было уже слишком.

– Откуда ты знаешь, что Надежда – это демон? – потребовал он ответа. – Люди думают, что Надежда – это что-то чудесное и правильное.

– Так, значит, это правда? – Что еще крадет радость и разрушает жизни? – Мне следует удивиться.

– Как?

Она снова пожала плечами:

– Бабушка Мэллори часто рассказывала сказки. Я думала, что они безобидны и таким образом она пытается справиться с царящим в ее жизни хаосом.

– И в этом, – неохотно признался Рейес, – она была права. Надежда – это действительно демон. Монстр, поселившийся в вероломном бессмертном воине.

Как ты, едва не сказала она, но вовремя остановилась. Рейес уже доказал ей, что у него нет зла в душе.

– Ты знаешь его? – Ее губы презрительно скривились. – И почему я совсем не удивлена? Бабушка рассказывала, что Надежда специально завышает возможности, заставляя людей верить в чудо, а затем рушит ожидания, погружая их жизни в пучину отчаяния.

Стефано был прав. Мир станет гораздо лучше без этого демона.

– Мы не все такие, – ответил Рейес, словно прочитал ее мысли. – Демон Надежды поселился в таком же воине, как я. Это так. Его звали Гален. Но он был безнравственным человеком, которым овладел страшный демон. И вместе они превратились в самое опасное существо в этой крепости. Когда я их знал, они развлекались тем, что воодушевляли тех, кто был рядом, а затем безжалостно уничтожали доверчивых простаков.

Даника обхватила себя руками, снова чувствуя подступающий холод. От ярости до полной пустоты. Мучительный переход. Она целых две недели со страхом думала об этом дне, боясь узнать, что ее замечательная бабушка погибла, пока Даника спешила ей на помощь.

Рейес вперил в нее пристальный взгляд:

– Ответь мне честно, Даника. Ты слышала от охотников что-нибудь из того, о чем только что мне рассказала?

– Нет. Они ничего не говорили о Галене или о Надежде.

В комнате повисла тишина, и они с Рейесом продолжали смотреть друг на друга. Даника могла лишь догадываться, о чем он думал. Что она должна умереть и ей больше не спастись? Потому что теперь, когда ее бабушка мертва, ей придется нарушить данное ему слово?

Милая бабушка Мэллори. В ее памяти всплыли воспоминания о давно минувшей ночи. Звезды весело перемигивались в небе, а они вместе с бабушкой устраивались на ночлег в домике на дереве.

«Укладывайся, малышка, и бабушка расскажет тебе сказку».

Даника, дрожа, забиралась в спальный мешок. Ароматы прохладной ночи наполняли воздух, но не могли успокоить ее. Рассказы бабушки не были похожи на те сказки, которые ей любила читать сестра.

«– И мне опять будет страшно?

– Возможно. Иногда страх бывает полезен. Я не хочу, чтобы ты была такой, как я. Хочу, чтобы ты была сильнее и увереннее в себе.

– Я не хочу быть сильнее. И мне не нравится бояться.

– Никому не нравится, но хорошо, когда человек способен испытывать это чувство. Это дает тебе шанс доказать, что ты сильнее своих страхов.

– Хорошо. Я послушаю твою историю.

– Так-то, моя девочка».

Тогда эти сказки о демонах страшно пугали ее, хотя она и считала их выдумкой, но Даника продолжала спокойно спать по ночам, и эти ужасы не мешали ей наслаждаться жизнью. Благодаря бабушке. А когда ее начали мучить кошмары и родители забеспокоились, бабушка Мэллори помогла ей собраться с силами, чтобы однажды Даника не сломалась под гнетом неведомого, как это произошло с ней самой. Она научила Данику, как бороться со злом в ее душе. И как победить.

Все было хорошо… пока Рейес и его друзья не появились в ее жизни. И теперь она снова превратилась в маленькую испуганную девочку. Грустно, но она не могла уже убедить себя, что эти сказки на ночь были всего лишь выдуманными историями. Бабушка все это видела на самом деле. Уродливые, ужасные вещи. Настоящие.

– А какие еще истории она рассказывала тебе? – спросил Рейес.

– Если я расскажу, ты поможешь мне найти ее… ее тело? Похоронить достойно?

– Да. Если она мертва. Мне до сих пор кажется, что еще не все потеряно.

«Не смей надеяться. Ты только что сама призналась, что Надежда – это демон». Даника принялась вспоминать рассказы бабушки, с головой погрузившись в них и выискивая наиболее значительные подробности. Она совсем забыла о времени. Но Рейес молчал и терпеливо ждал, сидя в кресле рядом с ней.

– Ты знал, что демонов гораздо больше, чем бессмертных воинов? – неожиданно мягко произнесла она. – Когда был открыт ларец, некоторых из них заключили в души узников Тартара. Таких демонов, как Страх, Одиночество, Жадность.

На мгновение в его глазах промелькнуло недоверие. Он провел рукой по лицу.

– И в титанов тоже? – спросил он, но понял, что она не знает ответа. Очевидно, это его мысли вслух. – Одно время они тоже были узниками. Конечно, там было множество других бессмертных узников, но… – Рейес покачал головой. – Нет, это невозможно. Если бы это произошло, я бы знал.

– Вероятно, твой демон не знал. Он был заперт в крохотной темной коробочке. И я сомневаюсь, что твои боги все тебе рассказывают. Можешь верить или нет. Мне все равно.

– Но откуда твоя бабушка могла знать такие вещи?.. – Рейес умолк, с трудом переведя дух. – Она ведь была такой же, как ты, правда? У нее были видения?

Даника печально кивнула:

– Демоны всю жизнь нас преследовали. – «Она помогла мне справиться с моими проблемами, а я не сумела уберечь ее. Я должна была остаться с ней, охранять ее».

Его красивая смуглая кожа медленно побледнела.

– Это… уже слишком, – сказал Рейес. – Еще больше демонов? Еще больше одержимых воинов? – Он покачал головой, потирая ладонью лицо. – Ты понимаешь, что это означает?

– Что теперь ты должен перерезать мне горло? – В ее голосе прозвучало безразличие.

Он щелкнул языком:

– Я же сказал, я не причиню тебе вреда. Никогда. – А затем добавил: – Даника, это значит, что мы были связаны с самого начала.

В его голосе прозвучало благоговение. Уважение. Но она не поняла его.

– С начала чего? – спросила она, почувствовав неожиданную тяжелую усталость. «После всех своих уроков по самообороне я не смогла спасти женщину, у которой гостила каждое лето, которая играла со мной в прятки в лесу и учила ездить на велосипеде». Неужели она сейчас с укором смотрит на нее с небес? Упокоилась ли она с ангелами, которых они обе видели во сне?

Рейес откашлялся:

– Думаю, мы были связаны с момента моего появления на свет.

Это означало, что рок влиял на их жизни, но сейчас Данике совсем не хотелось думать о роке.

– Бабушка, рассказавшая тебе о Надежде, это та… – Он осекся, словно боясь произнести вслух остальные слова.

– Да. Это та, которую Аэрон… – Святой Боже, как же трудно произнести это слово. – Убил. – «Больше не будет никаких историй. – Даника зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. – Как только я приду в себя, Аэрону не уйти от возмездия».

Внезапно Рейес ласково погладил ее по щеке.

Даника задрожала, пораженная теплом и нежностью этого прикосновения. И как она может сидеть здесь, позволяя демону гладить себя? Позволять демону, Боли, утешать себя?

– Расскажи мне о воине, который хранит в себе демона Надежды. – Она непременно передаст эту информацию Стефано. И не предаст Рейеса, рассказав охотникам о воине, которого презирала.

Рейес вскинул бровь:

– Зачем?

– Чтобы я отвлеклась. Я не хочу думать о… Я просто вообще не хочу думать.

Рейес снова протянул руку и убрал с ее лица непослушную прядь волос.

– Когда-то мы с Галеном были друзьями. Вместе служили в армии Зевса. Я тогда не знал, что он способен улыбаться тебе в лицо, а в следующий момент ударить ножом в спину.

– И где он сейчас?

– Я не знаю. После того как им овладел демон, он исчез. – Рейес наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. – Принести тебе что-нибудь?

– Я собираюсь уничтожить твоего друга, Рейес. – Она не смогла удержаться от признания. – Аэрона. Я говорила, что не стану, но…

Рейес устало вздохнул:

– Я просто прошу тебя все хорошенько обдумать. Аэрон гораздо сильнее тебя. Он бессмертный, а ты – человек. Ты можешь ранить его, но, скорее всего, он не умрет. Но он схватит тебя и превратит в пыль.

– Он же должен спать. Я отрублю ему голову во сне. Или… – Она медленно подняла голову и уставилась на Рейеса широко раскрытыми глазами. – Ты такой же сильный, как он. И раньше побеждал его. Он ведь пришел за мной, но ты остановил его.

Лицо Рейеса помрачнело.

– Убей его для меня, – взмолилась она.

– Даника…

– Убей, и я сделаю все, что захочешь. Я буду резать тебя столько, сколько скажешь.

– Даника, – снова произнес он.

И в его голосе она услышала сомнение. Словно он боролся с самим собой.

Она дважды наблюдала, как он сражался с Аэроном, но еще никогда не видела такой муки на его лице. Она с трудом проглотила подкативший к горлу ком. И все же он не отклонил ее просьбу.

– Я уже сказал, что, возможно, твоя бабушка жива. Почему ты не хочешь в это поверить?

– Аэрон помнит ее окровавленное тело.

Кроме того, охотники видели, как Аэрон тащил бездыханное тело женщины. Она не могла закрыть глаза на такие подробности.

– Но Аэрон не помнит, как нанес ей смертельный удар. Он воин, а воины такое не забывают. А это означает, что, когда он оставил ее, она все еще была жива.

Возможно… кто знает…

– Утром я отправлю тебя к матери и сестре, и, возможно, тебе удастся отыскать бабушку. Сегодня вечером я заставлю Торина выследить… черт… найти их. Торин их отыщет.

Даника сжалась.

– А что, если он причинит им вред? Если он это сделает, я…

– Нет, нет. Даю слово. Им ничто не угрожает.

Даника поверила ему. Это было глупо, но она доверяла ему. Сейчас ей больше ничего не оставалось.

– И мы обязательно найдем твою бабушку. Так или иначе, ты узнаешь, что с ней произошло.

«Так или иначе». Зловещая фраза. И все же в это мгновение в ее душе снова вспыхнула проклятая надежда. Она снова подумала: а вдруг?.. Такова природа человека – всегда надеяться на лучшее и не верить в плохое, если тому нет реальных подтверждений. Она не видела тело бабушки, а Аэрон сказал, что думал, будто убил ее, а значит, все еще может быть хорошо.

Возможно, бабушка Мэллори жива.

Оцепенение, сковавшее ее, стало понемногу отступать, и Даника ощутила облегчение.

– Я бы отправилась к ним сегодня, – сказала она. – Аэрон знает, где они. Заставь его сказать.

– Я пытался. Дважды. Но разве ты хочешь бесконечно напоминать ему о них? Тогда, когда он желает их смерти? Торин справится, не сомневаюсь. Ему просто нужно время.

Даника сжала его руку и пристально посмотрела на него. Ей хотелось поцеловать его и одновременно оттолкнуть. Обнять и ударить.

– Спасибо.

– Ты такая красивая, – прошептал он. А затем покачал головой, словно не в силах поверить, что произнес эти слова. – В клетке ты призналась, что рисуешь, чтобы избавиться от кошмаров. Почему бы тебе не нарисовать что-нибудь сегодня? Возможно, это успокоит тебя.

«Не смягчайся. Ты и так уже на краю».

– Ты хочешь просто еще раз забраться в мои мысли.

– Мне хочется успокоить тебя и одновременно понять, что ты знаешь о богах.

Она отпустила его руку, чувствуя пустоту, и пожала плечами.

– Мне понадобятся краски и холст. – При мысли о том, что в ее руках снова окажется кисточка, Даника испытала прилив возбуждения. Она не думала, что снова станет рисовать.

На щеках Рейеса вспыхнул румянец, и он откашлялся. А затем выпрямился и отвернулся от нее:

– Я… я уже приготовил все, что тебе нужно.

Даника изучала его профиль. Его нос казался длиннее, чем у других воинов, и выглядел более аристократично. У него были густые и длинные ресницы. И упрямый подбородок.

– Что ты имеешь в виду?

– Я побывал у тебя дома. У меня осталась твоя сумочка, и после того, как ты исчезла, я отправился к тебе домой, увидел твои краски и купил все, что необходимо. На всякий случай. – Его голос сделался хриплым. – Ты будешь рисовать?

На всякий случай?

– Я… Возможно.

Он был у нее дома? И что он подумал о ее крохотной, забитой вещами квартирке? Когда-то такой любимой. И почему, представив его там, она вдруг ощутила, что именно так все и должно быть?

Рейес не пытался надавить на нее. Он просто кивнул, словно понимал ее нерешительность.

– Мне надо ненадолго отлучиться, поговорить с Торином. С тобой все в порядке? Побудешь одна?

Она сомневалась, что когда-нибудь снова будет в порядке, но ответила:

– Да, конечно.

Рейес взглянул на нее, наклонился и нежно поцеловал в губы. Она приоткрыла губы, ощущая его горячий язык, однако его ласки дарили нежность, но не страсть. И все-таки она уже была не в силах сопротивляться.

– Ангел, – прошептал Рейес.

Даника обвила его руками за шею, крепко прижимая к себе. Наверное, она могла бы целую вечность вот так обнимать его. Сейчас она не ощущала ни боли, ни горечи потери, лишь сильного мужчину, отпугивающего ее демонов.

Рейес обхватил ее за талию и прижал к себе как можно сильнее. Она раздвинула ноги, снова надеясь ощутить его возбуждение. Желание обожгло ее изнутри, и она вскрикнула, чувствуя, что от усталости не осталось и следа.

Даника вспомнила, как он целовал ее утром, но не испытывал настоящего наслаждения. Пока она не сделала ему больно. Он даже признался, что не способен ничего чувствовать, если не причинить ему хоть малейшую боль вроде укуса.

И хотя, целуя ее, Рейес стремился всего лишь поделиться с ней своей силой, она хотела, чтобы этот поцелуй ему понравился. Она сказала себе, что это должно понравиться ему настолько сильно, чтобы он захотел и дальше защищать ее. И когда придет время, он предпочтет ее Аэрону и убьет воина. Если Рейес станет желать ее, он никогда не нарушит своего слова. И утром отправит к семье.

Но, как ни грустно это звучало, она ошибалась.

Глубоко в душе она страстно желала его, и так было всегда. Несколько месяцев назад она стала пленницей в этой крепости и впервые столкнулась с ним лицом к лицу, когда он ворвался в ее комнату, требуя помощи для Эшлин. В это мгновение Даника ощутила, как в ее душе вспыхнул яркий огонь, освещая все вокруг. Горячий и всепоглощающий. И все мужчины, с которыми она когда-то целовалась, ходила на свидания, и те двое, с которыми она спала, в мгновение ока исчезли из ее памяти, словно никогда и не существовали.

Как странно. Если не считать ее снов и рисунков, она никогда не была мечтательницей. О, Даника верила в любовь, хотя ее отец ушел от мамы, когда она была подростком, а затем создал другую семью, вычеркнув из памяти своих близких. Но она все равно верила в любовь. Ее бабушка и дедушка безумно друг друга любили, и лишь смерть разлучила их.

И хотя Даника никогда по-настоящему не любила, она была готова ждать прихода настоящего чувства, а не торопить события, как большинство ее друзей. Она жила, зная, что наступит завтра, и не придавая значения настоящему моменту. Словно будущее значило больше, чем настоящее.

Но все изменилось после похищения. Ее мир разлетелся на куски, и теперь она собирала осколки своей жизни, понимая, что будущее может и не наступить. И важно только то, что происходит здесь и сейчас.

А сейчас у нее был Рейес.

Для того чтобы понравиться ему, ей придется сделать ему больно. Видя, как он наносит себе раны, она сомневалась, что способна на такое. А теперь…

– Я хочу, – сказала она и поняла, что произнесла слова вслух.

Рейес слегка прикусил ее губу.

– Что? Что ты хочешь? – Он крепко стиснул ее бедра.

– Тебя. – Она не могла дышать.

Его глаза потеплели.

– Ты не знаешь, о чем просишь, ангел.

– Покажи мне.

– Нет. – Он снова прильнул к ее губам, и их языки сошлись в жарком танце; его соблазнительный аромат сводил ее с ума.

Когда ее в последний раз кто-нибудь так обнимал? Сколько времени прошло с тех пор, как она наконец перестала спасаться бегством и просто отдалась на волю этого восхитительного опыта?

– Нам придется остановиться.

– Что? – Даника еще крепче обняла его. – Нет!

– Мы должны. – Он изо всех сил стиснул ее запястья, оттолкнул руки от своего тела и отступил в сторону.

Она широко раскрыла глаза. Его лицо блестело от пота, губы сжались в тонкую линию. Он тяжело дышал. Вокруг его прекрасных темных глаз залегли тени, в этих глазах вспыхивали тысячи разных чувств, которые он не хотел раскрывать ей.

На этот раз, похоже, он ее хотел, но ведь она не делала ему больно. Он же сказал, что это невозможно. Что бы это значило?

– Тебе сейчас не нужен мужчина, который лапает тебя. – Он медленно отстранился.

Даника уперла руки в бока:

– Ты не лапал меня.

– Но хотел.

Есть ли ей до этого дело? Странно, но уже нет. Он дал ей надежду, ненавистную надежду, но она была благодарна. Или же это его демон снова завладел ее сознанием?

Рейес протянул руку и убрал несколько прядей волос с ее лба. Его рука дрожала.

– Отдыхай, ангел. Завтра мы отправимся в путь, и нам надо будет двигаться очень быстро и держаться в тени.

Из-за охотников, мысленно закончила она за него. Из-за людей, которым она должна помогать. Чувствуя накатившую пустоту, она кивнула.

– Если захочешь порисовать, краски и все остальное – за этой дверью.

Даника вздохнула, глядя, как он развернулся и вышел из комнаты. В его руке был зажат нож.

Рейес дошел до пустой спальни в конце коридора и, зайдя в ванную, опустился на твердый холодный пол. Он сделал все возможное, чтобы не подпустить своего демона к Данике. Он не хотел, чтобы она знала, как близок он был к тому, чтобы сорвать с нее одежду и, снова и снова протыкая свое тело кинжалом, входил бы в ее нежное тело. Как близок он был к тому, чтобы умолять ее ранить его этим кинжалом.

Рейес был потрясен глубиной своей страсти к ней. Даника не причиняла ему боли, и все же он чувствовал сильнейшее возбуждение. И никак не мог в это поверить.

Ему необходимо связаться с Люсьеном и рассказать о других воинах, чьи души были захвачены демонами. А также найти Торина и попросить его отыскать мать и сестру Даники и, возможно, бабушку. Но не в таком состоянии. Рейес был возбужден, демон во весь голос ревел у него в голове, требуя боли. Он уже давно не испытывал такой жажды и был удивлен. Он не представлял, как сдержаться и не причинить боль Данике. Почему это происходило, он тоже не понимал.

Дрожащей рукой Рейес отогнул край брюк. Его ногти превратились в когти и поранили кожу, все его тело опалял огонь, сжигавший его изнутри. Он с улыбкой взглянул на свой возбужденный пенис, но не ощутил облегчения. Витающий в воздухе аромат Даники сводил его с ума, он видел перед собой ее сверкающие глаза, чувствовал нежность ее губ.

Он с такой силой обхватил свое копье, что костяшки пальцев побелели, и с трудом перевел дух. «Это не моя рука, – представлял он, – а рука Даники». Да, он с легкостью представил ее нежную руку, сжимающую его пенис, доводя до пика изысканного наслаждения.

Рейес застонал, не ослабляя хватку, и стремительно задвигал рукой вверх-вниз. Другой рукой он схватил нож и вонзил его себе в бедро. «Делай это. Режь». Лезвие глубоко погрузилось в его плоть. Кровь хлынула из раны. Он пронзил себя еще раз и разорвал вену.

Мало. Этого недостаточно.

На рукоятке кинжала выделялись острые зазубрины, которые разрывали кожу на его ладони, заливая тело кровью. В нем вспыхнуло неодолимое отвращение к самому себе, и Рейес вонзил острие кинжала еще глубже, повредив мышцу. Лезвие уперлось в кость.

«Почему я не могу быть нормальным? Почему не могу подарить прекрасной женщине нежность, которую она заслуживает?»

Рейес резко повернул нож, расширяя рану в бедре. Запрокинув голову, он издал рев неистового блаженства, все его тело звенело от наслаждения, и демон вторил радостным воплем.

Еще немного.

Он продолжал сжимать свой возбужденный пенис и, извиваясь, неистово вращал ножом в огромной ране, зияющей на его залитом кровью теле. Его снова пронзила блаженная острая боль, накрыла еще одна волна страстного наслаждения.

А что, если бы он не жаждал боли? Если бы Даника была здесь и целовала его?

– Да, да, – произнес он.

Ее солнечные волосы рассыпались бы по его ногам, возможно, ему удалось бы увидеть розовый кончик ее языка, ласкающий головку его пениса. Он ощущал бы легкое касание ее зубов каждый раз, когда она заглатывала бы его все глубже и глубже.

Понравился бы ей его вкус?

Возможно, они могли бы одновременно дарить друг другу наслаждение. Он снова застонал. Она была бы влажной от его ласк. Вкус ее возбужденного лона был бы подобен амброзии, которую он добавлял в свое вино.

Влага сочилась бы из ее лона от нестерпимого желания.

«Только для меня».

«Для нас», – вмешался демон.

Рейес стиснул зубы.

«Для меня. Никаких нас. Это из-за тебя я не могу обладать ею».

«Но я ведь не открывал ларец, не так ли?»

Рейес еще раз повернул нож и раздробил кость на две половины, вонзив лезвие еще в одну мышцу. В этот момент его накрыла волна острого наслаждения. Он громко закричал, его мышцы сжались, и горячее семя выплеснулось наружу, перемешиваясь с кровью и обжигая его кожу.

И лишь когда сладкие волны утихли, Рейес потерял остатки сил, абсолютно опустошенный. Тяжело дыша, он бессильно опустил руки, чувствуя металлический привкус крови во рту. Во время оргазма он изо всех сил прикусил щеку.

«Здесь нельзя больше оставаться. Надо все здесь убрать, пока никто меня не застал». Он медленно открыл глаза, постепенно возвращаясь к реальности. Ему надо найти Торина, и… Рейес замер.

Даника застыла в дверях, в ужасе глядя на него.

Глава 15

Даника никак не могла прийти в себя после того, что увидела. И вот это необходимо Рейесу для того, чтобы испытать наслаждение? До этого момента она думала, что, возможно, могла бы подарить ему то, чего он так желал. Но он не просто резал кожу. Он вскрывал вены, раздирал мышцы и даже кости. Кровь ручьем текла из раны, собираясь возле него в огромную лужу.

Он, прищурившись, смотрел на нее, его лицо, перепачканное кровью, помрачнело.

– Что ты здесь делаешь? – Его безразличный голос был ледяным.

– Я пошла за тобой, – смогла она наконец выдавить из себя. – Я… я… – Даника дрожала как осиновый лист, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

Неужели другие женщины тоже так ранили его? Доставляли ему такое удовольствие? Эта мысль была ей неприятна, но не потому, что кто-то делал ему больно. Ей не нравилось думать о том, что кто-то удовлетворял его желания. Не нравилось думать, что другие женщины делали то, что она не делала и, возможно, не смогла бы сделать.

Рейес, качаясь, поднялся с пола. Его бедро превратилось в кровавое месиво. Данике показалось, что она видит раздробленную кость, выпирающую из-под кожи, и не могла отвести взгляд. Она как зачарованная смотрела на льющуюся из раны кровь. Его пенис по-прежнему гордо вздымался в полной боевой готовности, источая запах страсти и крови.

И хотя Даника знала, что Рейесом владеет демон Боли, она не понимала, как он мог испытывать наслаждение от столь жестоких пыток.

– Посмотри на меня, – приказал он.

– Я смотрю, – еле слышно прошептала она.

– Мне в глаза. – Он натянул брюки и застегнул их.

Это движение вывело ее из оцепенения. Она наконец отвела взгляд от его раненого бедра. Вокруг его пупка темнел легкий пушок, который она почему-то сразу не заметила, а на животе перекатывались твердые кубики мускулов, демонстрируя его нечеловеческую силу.

Даника задрожала еще сильнее, взглянув ему в лицо. Легкая щетина покрывала его щеки, делая черты более резкими и опасными.

Он мрачно хмурился, обнажая острые зубы в жестоком оскале. Его ноздри раздувались.

– Я же сказал тебе оставаться в моей комнате.

Его обычно карие глаза полыхали красным огнем. Сияли и переливались. Даника сглотнула.

– Я не могла…

– Уходи!

– Не смей так со мной разговаривать. Понятно?

– Уходи. Прошу.

Он стоял перед ней взбешенный, едва переводя дух, словно только что вернувшись с войны, и Даника неожиданно… забыла о том, что чувствовала до этого. Отвращение? Смущение? Удивление? «Я хочу нарисовать его таким», – подумала она. Он был прекрасен. Смуглая кожа – смесь корицы и меда, а глаза – словно солнечный диск во время затмения. Эти глаза ослепляли и завораживали того, кто отважился в них посмотреть.

Но больше всего ее завораживала его татуировка. Летящая бабочка, распростершаяся на его груди, частично задевая крылом шею, казалось, наблюдала за ней и словно манила подойти поближе. Она всегда казалась ей зловещей и грубой, но сейчас выглядела почти что… нежной. Разноцветная кожа блестела, это было удивительное сочетание драгоценного пламени рубинов, ониксов и сапфиров. Ее всегда остроконечные, словно стальные, крылья неожиданно смягчились.

«Я уже видела это раньше, – подумала она. – Я рисовала это раньше». Неужели? Эта картинка была ей до боли знакома, хотя она и не могла вспомнить, где ее видела. Возможно, все дело в том, что она видела разные татуировки других воинов. У каждого из них были на теле особые рисунки, расположенные в разных местах и выполненные яркими красками. У Мэддокса татуировка располагалась на спине, у Люсьена – на груди. А у Аэрона – по всему телу, вздрогнув, вспомнила она.

Даника неожиданно протянула дрожащую руку, отчаянно желая прикоснуться к татуировке Рейеса, почувствовать ее на ощупь. Какая она, горячая и вибрирующая? Или холодная и спокойная?

Он отшатнулся от нее, ударившись о стену. Раковина задрожала, и мыло соскользнуло и шлепнулось на пол.

– Не прикасайся ко мне, Даника.

Ее щеки раскраснелись от унижения, и она резко опустила руку.

– Прости, – пробормотала она. – Мне жаль. – «Чем ты думала? Он сейчас не в себе, и надо быть осторожнее».

– Не извиняйся. – Он схватил полотенце, висевшее рядом с раковиной, и, наклонившись, принялся вытирать кровь. – Мне жаль, что ты все это увидела. Прошу, просто… вернись в мою комнату. Пожалуйста. Я скоро приду. – Он говорил отрывисто, и было понятно, что ему сейчас нелегко.

– Я помогу тебе убраться. Я…

– Нет!

Он завопил так громко, что Даника поморщилась. Вот черт! И где ее смелость? Где ее клятвы никогда не сдаваться?

Как только эхо от его громкого крика стихло, Рейес сжался и бросил тряпку.

– Прости меня. Ты не сделала ничего плохого, просто предложила помощь. Но я всегда сам убираю за собой и не позволю тебе пачкать твои драгоценные ручки.

Драгоценные? В его голосе не было ни тени сарказма, только искренность.

Он повернулся к ней спиной и снова принялся вытирать пол.

– Пожалуйста, Даника. Уходи.

Он чувствовал себя неловко после того, что произошло, догадалась она. Ему было стыдно. И она не знала, как его успокоить. И не знала, что думать, чтобы успокоиться самой.

Даника попятилась из ванной. Она не сводила глаз с Рейеса, который продолжал вытирать кровь, избегая смотреть на нее. Оказавшись в коридоре, она прижалась к стене. Ее била дрожь.

Ей хотелось найти Эшлин и рассказать обо всем произошедшем той, что поняла бы ее, но подруга еще рано утром уехала вместе с Мэддоксом и остальными воинами. Эшлин заявила, что ей надо послушать разговоры, и Даника удивилась, что Мэддокс, всегда так бережно к ней относившийся, на этот раз согласился на ее поездку. Стоит ли ей вернуться обратно, как приказал Рейес? Или подождать его здесь? И то и другое казалось ей уместным, но по разным причинам. Если она уйдет, у нее будет время успокоиться и подумать. А если останется, то сможет пойти вместе с Рейесом и поговорить с Торином о ее семье.

«Признайся. Ты беспокоишься о Рейесе. И снова хочешь его увидеть».

Она осталась.

Прошло пятнадцать минут. Все это время до нее доносился звук шаркающих ног, шум льющейся воды и приглушенные ругательства. Странно, но она не испытывала нетерпения, хотя в ее мыслях бушевала самая настоящая буря.

Ей необходимо принять важные решения.

Сегодня вечером она должна была связаться со Стефано, и крохотный сотовый телефон, лежавший у нее в кармане, обжигал ее кожу сквозь плотную ткань джинсов. Что он сделает, если она не позвонит? А что она хотела, чтобы он сделал? Теперь, когда Рейес с нее пылинки сдувал, все очень… усложнилось.

О, она по-прежнему жаждала мести. Если она выяснит, что Аэрон действительно убил бабушку, то вернется в его клетку и без колебаний перережет ему горло. Но что, если он не убивал бабушку Мэллори?

«Не смей отчаиваться». Она явственно услышала голос Рейеса в своих мыслях. Но они оба знали, какой удар способна нанести несбывшаяся надежда.

Могла ли она позволить охотникам ворваться в его дом, захватить его обитателей, ранить их, заточить в темницу, а затем убить? И Рейеса тоже. Они ненавидели и желали его смерти. А она не смогла бы предупредить его, потому что тогда он предупредил бы остальных. Ведь она хотела лишь, чтобы Рейес остался невредим. Так что этот план не имел смысла.

Даника глубоко задумалась. Что же ей делать? Она разрывалась между двух огней, не зная, какое решение принять. Что-то происходило, и она бросалась в одну сторону, но в следующий момент все менялось, и она снова оказывалась в замешательстве.

– Даника.

Услышав голос Рейеса, она открыла глаза. И когда она их закрыла? Этот высокий и сильный воин возвышался прямо перед ней. Он умылся, переоделся и полностью избавился от пережитых чувств, как и от следов крови. Его лицо казалось абсолютно непроницаемым, и все же ее сердце затрепетало, как и всякий раз при виде его.

– Ты ждала меня, – сказал он.

Даника не могла понять, разозлило это или обрадовало его.

– Да, – ответила она, вдыхая исходивший от него свежий аромат сосновой хвои. На нем была черная тенниска и новые брюки. – Я хочу пойти вместе с тобой к Торину.

Он склонил голову и уперся в нее пристальным взглядом:

– Ты не… боишься меня?

– Нет. – И это правда. Она просто была немного смущена.

Рейес вздохнул, и в этом вздохе прозвучало огромное облегчение.

– Я обнаружил, что абсолютно беспомощен перед тобой.

Так же, как и она перед ним?

– Я не понимаю. – Ни странного притяжения между ними, ни их взаимного нежелания причинять друг другу боль, от которой все равно невозможно было скрыться.

– Я тоже. – Он протянул ей руку. – Я возьму тебя с собой, но ты не должна прикасаться к Торину. И не приближайся к нему.

– Х-хорошо.

– Это очень серьезно. Помнишь эпидемию, которая свирепствовала в Будапеште, когда ты оказалась здесь в прошлый раз?

Даника кивнула, стиснув его ладонь. И ощутила восхитительное тепло.

– Стоит ему лишь прикоснуться к тебе, и начнется новая эпидемия.

Рейесу нравилось ощущать ладонь Даники в своей ладони. Каждый раз, когда она оставалась одна и он подходил к ней и дотрагивался до ее руки, она была холодна как лед. Но уже спустя несколько секунд этот лед таял, оставляя на коже восхитительное болезненное покалывание.

Болезненное.

Рейес старался не вспоминать о том, что увидела Даника. Но мысли разбегались. Каким монстром, наверное, он выглядел, находя удовольствие в столь жестоком занятии. Выкрикивал ли он ее имя? Он не мог сказать наверняка.

Рейес завернул за угол, сгорая от желания взглянуть на Данику, но сдержался. Она стала свидетельницей его страшных утех, но не убежала в ужасе. И это его немного утешило. Но, вспоминая ее потрясенное лицо, он знал, что никогда не позволит Боли вмешаться в их отношения. А это значит, что он не сможет заняться с ней любовью. Никогда.

Он подумал, что подсознательно лелеял надежду, что однажды сумел бы овладеть Даникой, не беспокоясь, что может навредить ей и сделать из нее безжалостного убийцу. Глупая надежда. Отвратительная. Он настоящий демон.

Это к лучшему, заверил он самого себя. Его ангел заслуживал только лучшего. Даника заслуживала доброго мужчину, который подарит ей радость. И не заставит испытывать отвращение. К самой себе, к нему.

При мысли об этом в нем проснулась ревность, чудовище более свирепое, чем Боль, которое издало страшный вопль и стиснуло его голову изнутри.

– Ты так сильно сжал мою руку! – воскликнула Даника, задохнувшись от боли.

Рейес мгновенно ослабил хватку:

– Прости. – Сможет ли он когда-нибудь отпустить ее?

– Я крепче, чем ты думаешь, – ответила девушка. – Как я встречусь с твоим другом, если вдруг сломаю руку, дав тебе оплеуху?

Даника хотела пошутить, очевидно надеясь развеселить его, но он принял ее слова близко к сердцу. Здесь, в крепости, ей потребуется вся ее сила. Его друзья представляли для Даники угрозу, и ее никогда не примут так же радушно, как Эшлин и Анью. Пытаясь скрыть чувства, он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал запястье.

– Я постараюсь быть нежным с тобой, клянусь.

По спине Даники пробежала дрожь.

Они дошли до конца коридора и остановились. Дверь Торина была закрыта. Из комнаты доносились приглушенные голоса. Смех? Рейес удивленно вскинул брови и постучал. Голоса резко стихли.

Дверь открыла Камео, и Рейес мгновенно лишился дара речи. Прекрасная, как всегда, изящная, темноволосая женщина-воин, славившаяся своей беспощадностью в бою, она обычно предпочитала проводить время в одиночестве. И не потому, что так хотела, подумал он, а потому, что мужчины не могли находиться рядом с ней, не испытывая желания ее убить. Она несла все несчастья мира в своих потухших глазах и скорбном голосе.

Рейес никогда раньше не слышал, чтобы она смеялась, никогда не видел ее улыбки. По крайней мере, с тех пор, как они открыли Дим-Униак. И потому теперь он несказанно удивился, увидев здесь этих двоих, ведь Торин не мог прикасаться ни к одному живому существу, в том числе и к бессмертному. Обычно Торин избегал женщин, помня о страшных болезнях, которые жили в глубине его с виду здорового тела. У него не могло быть никаких отношений, поэтому он и не стремился общаться с женщинами.

Так какого черта здесь происходит?

– Чего тебе надо? – спросила Камео.

Святые боги, какое мучение. Слушая ее голос, он словно погружался в ночной кошмар.

– Почему я вдруг подумала о твоем кинжале и захотела вонзить его себе в грудь? – прошептала Даника, смущенно и слегка завороженно глядя на женщину-воина.

Насколько Рейес помнил, Даника не встречалась с Камео в прошлый раз. Значит, это было ее первое знакомство с Печалью. А первая встреча – всегда самая трудная.

– Заткни уши и закрой глаза.

Даника не стала спорить и мгновенно выполнила его приказ.

– Мне надо поговорить с Торином, – сказал он Камео.

Она прислонилась к дверному косяку:

– Что ж, ты можешь прийти попозже. Я ведь пришла первая. Твоя женщина?

– Да, – ответил он и добавил: – Ты можешь прийти попозже. – Ему пришлось отвести взгляд. Его грудь болела, и эта боль была невыносима. Неужели между Торином и Камео назревает роман? Странные вещи происходят, подумал он. Как, например, то, что Даника стоит с ним рядом, вместо того чтобы попытаться сбежать.

– Хорошенькая.

Лучшая, сказал бы он.

– Уйди, и я подарю тебе черный кинжал, который тебе так нравится. Тот, что висит на стене у меня в спальне.

На лице Камео мгновенно отразилось нетерпение. Черт, он опять взглянул на нее. Боль снова стиснула его грудь. Он потер грудь там, где чувствовалось биение сердца, а Камео быстро бросила взгляд через плечо, а затем снова посмотрела на него.

– Отлично. Я уйду, – сказала она и обошла его. Удаляясь по коридору, крикнула: – Но я скоро вернусь, так что поторопись.

Рейес снова взял Данику за руку, ему просто необходимо было прикасаться к ней, и ее ледяная кожа снова сделалась горячей. Она открыла глаза, удивительные зеленые глаза ангела, которые ранили его в самое сердце и одновременно успокаивали.

– Что случилось? – спросила она, все еще немного ошеломленная.

– Камео одержима демоном Печали.

– Ах, тогда все понятно. Несчастная женщина.

Рейес усмехнулся и повел ее за собой в комнату Торина. Новейшая компьютерная система занимала всю дальнюю стену. Мониторы мигали разными цветами, картинки сменялись одна за другой. На некоторых виднелся крутой холм, на котором стояла крепость, кое-где – город и его жители.

Торин восседал во вращающемся кресле и, скрестив руки на груди, смотрел на них. У него были белоснежные волосы и зеленые глаза, темнее, чем у Даники. И эти глаза коварно блестели.

– Что? – спросил он тем же недружелюбным тоном, что и Камео.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил его Рейес.

Торин внимательно взглянул на Данику, а затем снова уставился на Рейеса:

– А ты?

– Ничего.

– Что ж, вот и ответ. Зачем вы пришли?

– Мои близкие, – ответила Даника, сгорая от нетерпения. Она шагнула вперед, но вовремя спохватилась и попятилась. – Ты знаешь, где они? Аэрон упоминал маленький городок в Оклахоме.

– Эта информация могла бы быть полезна пару часов назад. – Торин обернулся и взглянул на мониторы. Его знания в этой области приносили воинам неплохие деньги. – Мы с ребятами поговорили сегодня утром до их отъезда. Люсьен попросил меня найти ту же самую информацию. Когда ты и твои близкие в последний раз были здесь, я добавил краситель в вашу пищу.

Рейес ласково поглаживал руку Даники, надеясь успокоить девушку. К счастью, она не сопротивлялась.

– Твой вышел из организма гораздо быстрее, чем предполагалось, – продолжал Торин. – Не знаю, возможно, дело в том, что ты была напугана и сильно потела. Этот краситель должен был оставаться в твоем организме долгие месяцы. Следующей была твоя сестра, потом бабушка, а затем мать. Я не видел ваших следов долгие недели. Не беспокойся, я знаю, о чем ты думаешь. Мне следовало засунуть «жучки» к вам в обувь, но мне это только сейчас пришло в голову. Век живи, век учись.

Рейес сомневался, что Даника думала именно об этом, но промолчал.

– В любом случае я постоянно сижу за компьютерами, пытаясь найти хоть что-то. Но пока глухо.

Даника, ожидавшая услышать хоть что-то обнадеживающее, разочарованно сникла. Рейес отпустил ее руку и обнял за талию, словно желая поделиться с ней своей силой. Она прижалась к нему. В поисках утешения?

– Хотя, – добавил Торин, стуча пальцами по клавиатуре. – Есть кое-что.

Даника снова напряглась.

– Что? – Ее возбуждение витало в воздухе.

Не отрываясь от монитора, Торин махнул рукой:

– Вы видели, как Парис печет печенье? Он абсолютный неумеха, но дело не в этом. Когда вы едите эти печенья, они ломаются и словно исчезают в вашем организме. Только это не совсем так. Существуют последствия. Жир, холестерин и так далее.

Наш краситель представляет собой сочетание ингредиентов, которые изменяют химические процессы человеческого организма, и каждый индивидуум начинает подавать свой собственный сигнал. И эффекты от этого красителя гораздо более стойкие, чем от печенья. А что самое главное, я вспомнил, что человека можно найти по этому сигналу, даже если краситель вышел из организма.

Теперь напрягся Рейес. Эшлин едва не погибла, попробовав «ингредиент», предназначенный только для бессмертных.

Словно прочитав его мысли, Торин добавил:

– Я не стал бы давать его женщинам, если бы Сабин не протестировал его на нескольких охотниках.

Рейес постепенно расслабился. И услышал, как тяжело дышит Даника. Он крепче прижал ее к себе.

– Дайте мне пять минут, – сказал Торин, – и я распечатаю карту их местонахождения. Вы можете позвонить мне, когда окажетесь на месте, и я сообщу, там ли они еще.

Сильная дрожь охватила тело Даники.

– Моя бабушка, ты знаешь, где она?

Торин помолчал. А затем сдержанно кивнул:

– Я уже запустил программу, чтобы отследить ее местонахождение, но на этой неделе сигнал был очень слабый.

Надежда осветила ангельское личико Даники, озарив светом всю комнату.

– Значит, она жива! Жива! Аэрон ошибся. Если бы она умерла, сигнала бы не было. Правильно?

Торин откликнулся с невозмутимым видом:

– Правильно.

Она прижала руки ко рту, ее глаза сделались огромными.

– О боже. Это… это… лучший день в моей жизни!

С радостным смехом она обняла Рейеса и уткнулась щекой в его шею. Ее нежная кожа была подобна лепесткам цветов и источала благоухание ночного неба.

– Я так счастлива!

Рейес обнял ее и взглянул на Торина. Его друг коротко кивнул, отвечая на безмолвный вопрос воина. Похоже, мертвое тело тоже могло распространять сигнал.

Глубоко вздохнув, Рейес закрыл глаза. Он обнимал ее, наслаждаясь ее близостью, и все его существо стремилось навстречу к ней. Ему стоило огромного труда сохранять спокойствие, хотя его ногти уже начинали вытягиваться, а зубы сделались острее. А это происходило только в том случае, если демон испытывал голод.

«Я уже покормил тебя. Просто… наслаждайся ею».

Даника недолго с ними пробудет.

Когда она узнает, что мертвое тело тоже может издавать сигнал… При мысли об этом его охватил ужас, и Рейес закрыл глаза. Ей дали надежду, такую страшную надежду. Ту, что он пытался подарить ей раньше. Но он не станет лишать ее радости. Пока.

Глава 16

– На этот раз останься здесь, – сказал Рейес. Он отвел Данику в свою комнату и ушел неизвестно куда, уверенно закрыв за собой дверь. Она ждала несколько долгих мучительных мгновений, сидя на краю кровати и не сводя глаз с двери. Но Рейес не вернулся, и, успокоившись, Даника достала из кармана сотовый.

Стефано думал, что Владыки обыщут ее и заберут телефон, возможно, используют, чтобы выследить его, но решил рискнуть. Как и она. В современном мире у каждого был телефон, и Даника не думала, что Владыки сразу заподозрят, что она получила его от охотников. Но теперь она жалела о том, что Стефано запихнул телефон в ее карман перед тем, как вколоть ей наркотик. Жалела о том, что воины не нашли его. Тогда ей не пришлось бы мучиться выбором: звонить или не звонить.

На самом деле Даника уже приняла решение. Победила семья. Но все было не так-то просто, начинала понимать она. Владыки знали, где ее близкие, но не попытались их схватить. И это очко в их пользу. Но и охотники никогда не стремились навредить ее семье. А что, если она поможет охотникам, а те не сумеют остановить Владык? Ведь уже много веков они не могут их победить. Воины узнают, что она помогала их врагам, и отомстят.

Но, если она не позвонит, охотники могут попытаться проникнуть в крепость и спасти ее. Начнется сражение. Если Эшлин вернется, ее могут ранить и навредить ребенку. И Анье тоже. И Рейесу.

Даника взглянула на свои руки. Клавиатура телефона расплывалась у нее перед глазами. Рейес так о ней заботился. Завтра он отправится вместе с ней искать ее семью. О боже, ее семью. Противоречивые мысли исчезли, теперь она думала только о своих любимых людях.

На губах Даники заиграла счастливая улыбка. Они живы, и они вместе. Она не понимала, зачем бабушка Мэллори ушла из дома друзей, не сказав ни слова, но не уехала из Оклахомы, но ей было все равно. Она не знала, почему три женщины остались вместе, не опасаясь снова попасть в плен, но ей было все равно. Они живы! Только это и было важно.

Надо позвонить Стефано и выторговать для себя еще немного времени, чтобы все выяснить. И это необходимо сделать до возвращения Рейеса. Борясь с ужасом, она набрала номер. Ее рука дрожала.

– Счастливый дом, – ответил ей низкий голос.

– Это… я.

Повисла внушительная пауза, и человек на другом конце провода перестал изображать секретаря, отвечающего на звонки:

– Ты все еще жива.

– Да. Они добры ко мне, – призналась она.

– Дьявол всегда улыбается, прежде чем нанести решающий удар. – На линии затрещали помехи. – Что ты узнала?

– Существует еще один демон, Надежда, и он их враг. Больше ничего. Они никуда меня не отпускают, задают вопросы о тебе и твоих людях.

– Еще один демон? – Раздался скрип ручки по бумаге. – И что ты им рассказала?

– Что вы расспрашивали о них, но я ничего не сообщила. – И это была правда.

– Ты сможешь поискать в крепости какие-нибудь журналы, рисунки, любую информацию об их деятельности?

– Нет. Я заперта в комнате.

– И не справишься с замком?

– Нет. – Еще одна ложь.

– А ты не думала… – Он осекся.

Соблазнить демона ради информации, закончила Даника за него.

– Я… я… – Она не могла заставить себя ответить.

– Подумай об этом. – Он помолчал. – Ты все это делаешь ради великого блага. Вспомни, что я говорил тебе. Мир, гармония. Больше никаких измен, никаких самоубийств. И благополучие твоей семьи.

Он фанатично верил, что заботится о мире и его людях, и был готов на все, чтобы спасти их. Конечно, не совсем бескорыстно, но все же он верил, что совершенство мира ждало за углом и лишь Владыки мешали заполучить это совершенство.

А Даника теперь не знала, во что верить. Рейес сказал, что, пока люди будут обладать свободой воли, зло не исчезнет, и не важно, бродят по земле демоны или нет.

– Я подумаю об этом. – Но она знала, что не станет ни с кем спать для него, что бы ни случилось. И если она займется любовью с Рейесом, то лишь потому, что желает его.

– Мы наблюдали за крепостью, – сказал Стефано, – но ничего не заметили. Ты знаешь, чем они занимаются?

Если бы она призналась, что большинство Владык отправились в Рим, охотники могли решиться проникнуть в крепость. Торин, Камео и те, кто остался не смогли бы им противостоять.

– Я не знаю, – сказала она. «Боже, неужели в меня вселился демон Лжи?» – Попытаюсь узнать.

– Ты слышала…

– Подожди. Кто-то идет сюда. Пора заканчивать. – Это была еще одна ложь, но Даника отключилась и засунула телефон обратно в карман. Некоторое время она, дрожа, сидела на краю кровати. А затем ее плечи поникли, и Даника закрыла глаза ладонью. Она едва могла перевести дух.

«Что со мной не так?»

Она много раз задавала себе этот вопрос. Иногда ей казалось, что она знает ответ. Одержимость. Она была одержима Рейесом, и так было с самого начала.

Вот. Наконец-то она призналась. И на этот раз никаких отговорок, никаких попыток переубедить себя. Он притягивал ее, она желала его и в тоже время боялась этого желания. Эта страсть окрашивала каждое ее действие, каждую мысль и те капли здравого смысла, которые у нее еще остались.

Даника вскочила с кровати. Ее ноги едва не подогнулись, но она ухватилась за столбик кровати и устояла. Близость с Рейесом не будет приятной. Просто не может быть. Ей придется колоть его кинжалом. Но, возможно, ей стоит это попробовать. Чтобы навсегда изгнать его из своих фантазий.

Она вытеснит его из своих мыслей, как вытесняла кошмары, запечатлевая их на холсте.

При мысли об этом ее кожа покрылась мурашками, и новая волна дрожи пробежала по ее телу. Во рту пересохло. Желание и страх разлились по ее венам, противоборствуя, словно добро и зло. При мысли об этом она хотела рассмеяться, но из горла вырвалось лишь хриплое карканье.

Отпустив столбик кровати, она, спотыкаясь, двинулась вперед. Неизвестно, сколько еще Рейес будет отсутствовать. Она должна как-то отвлечься или к его возвращению превратится в сплошной комок нервов и боли и сможет улечься в постель только для сна.

Она знала, что лишь одно занятие способно полностью восстановить ее спокойствие. Рисование.

У Даники руки чесались от нетерпения, когда она подошла к закрытой двери и коснулась прохладной металлической ручки. Войдя внутрь, она ожидала увидеть чулан, забитый вещами. А вместо этого ее взору предстала еще одна спальня, довольно просторная и светлая, которую Рейес превратил в студию художника.

Она пораженно разглядывала роскошное убранство комнаты, с ее губ сорвался восхищенный вздох. Несколько чистых холстов ожидали ее на мольбертах. У дальней стены виднелся стол, заставленный разнообразными кистями и баночками с красками.

«Он сделал это для меня». И не потому, что хотел заглянуть в ее сны. Он не знал о них, когда все здесь обустраивал. А лишь потому, что хотел сделать ее счастливой. Эта мысль поразила Данику не меньше, чем удивительная комната, и она почувствовала, что ее сердце еще больше открылось навстречу ему.

– И что мне делать с тобой, Рейес? – прошептала она.

И сколько еще Рейес будет так ее удивлять? Сначала одежда, затем попытки успокоить ее страхи, и вот теперь студия ее мечты. Все, что он говорил и делал, разбивало преграды, которые она выстраивала между ними. Даника прижала ладонь к замирающему сердцу. Даже дома у нее не было такого потрясающего места для работы. Ей удавалось заработать на жизнь, рисуя портреты, но лишние деньги у нее редко водились.

Даника и сама не заметила, как приблизилась к столу и принялась рассматривать кисточки, вертя их в руках и ощупывая их пушистые щетинки. Рейес хотел увидеть образы из ее снов, ангелов и демонов, богов и богинь. И неожиданно ей захотелось показать ему все, что она знала.

Но внимательно разглядывая палитру акриловых и масляных красок, она знала, что сегодня не сны станут темой ее первой картины. Она нарисует его.

Рейес снова готовил еду для Даники. К счастью, Парис до отъезда в Рим сходил за покупками, и теперь у него был богатый выбор продуктов.

Он отнес в спальню поднос со свежей рыбой и салатом и, войдя в комнату, ощутил приступ паники, когда не увидел ее там. Но, оглядевшись, обнаружил девушку в студии, где она с безмятежным видом делала наброски на одном из холстов. Она была так поглощена своим занятием, что не заметила, как он вошел, и не слышала, как окликнул ее.

Ее глаза остекленели, словно она находилась в трансе. Рука грациозно двигалась по холсту, и тело плавно раскачивалось из стороны в сторону, словно в неторопливом танце. Грудь Рейеса сдавила боль, и он ощутил, как его пенис снова налился возбуждением. Боль рвалась наружу, притягивая к ней свои когти. Ни за что.

Не желая отвлекать ее, Рейес вышел из студии. Стараясь дышать глубоко и спокойно, он пытался унять бешеное сердцебиение. Теперь он знал, что ее прекрасный образ никогда не покинет его мысли. Небрежно забранные назад волосы, несколько прядей выбились из прически. Пятна черной краски на ее щеке. Блестящие, искусанные острыми зубками, красные и опухшие губки.

Дойдя до гостиной, он был вне себя от возбуждения и не мог справиться с дрожью, сотрясавшей его тело. Только теперь он заметил, что снова сжимает в ладонях свои кинжалы. Отчаянно желая боли, он без сил упал на темно-красную кушетку. Воины предпочли этот цвет именно из-за него, и иногда он чувствовал себя здесь неловко.

Но, по крайней мере, его не охватывало желание снова спрыгнуть с крыши крепости.

– И чем интересным здесь можно заняться?

Рейес резко склонил голову набок при звуке незнакомого голоса. Минуту спустя один из его кинжалов резко просвистел в воздухе.

Незнакомый воин с безмятежным видом развалился в мягком красном кресле, вытянув ноги. Он не моргнув глазом поймал кинжал Рейеса и уставился на рукоятку.

– Отличная работа. Сам сделал?

Внезапно Рейеса осенило.

– Уильям.

Друг Аньи. Не так уж много людей могли подняться на холм и проникнуть в крепость, обойдя ловушки и датчики Торина. Однако Торин специально отключил их для этого мужчины, а Анья предупредила всех в крепости, чтобы его никто не трогал, а иначе будет иметь дело с ней.

– Да, это я. Знаю, знаю. Ты счастлив, что я здесь, и готов усыпать мой путь лепестками роз и тому подобная чушь. Не стоит. Просто постарайся воспринимать меня как нормального парня.

Рейес закатил глаза. Анья забыла предупредить, что этот бессмертный болван отличался необычайным высокомерием.

– Да, я сам сделал кинжал. Зачем ты здесь?

Нахмурившись, Уильям провел сильной ладонью по черным как смоль волосам.

– От скуки, мой друг. От скуки. Все разъехались и даже не устроили в мою честь вечеринки. Я решил посмотреть телевизор, но у вас здесь есть только порнофильмы, а у меня уже давно не было женщины, и эти фильмы заставляют меня ревновать.

– Это фильмы Париса, – ответил Рейес.

Раздался смех. Уильям покачал головой:

– Больше ничего не говори. Я его знаю.

– Я спросил, не о том, что ты делаешь в этой комнате. Зачем ты приехал в Будапешт? В крепость?

Уильям пожал широкими плечами:

– Ответ тот же самый. От скуки. Хотя, – добавил он, немного подумав, – возможно, есть некоторое отличие. Анья когда-то давно навещала меня, и по ее вине у меня вышли разногласия с новым царем богов. Он победил меня и, хотя получил, что хотел, все равно сжег мой дом дотла. Мне было некуда пойти, и я решил напомнить Анье о том, что за ней должок.

Рейес встрепенулся, мгновенно придя в боевую готовность.

– Если ты пришел, чтобы навредить ей, я…

– Успокойся. – Воин поднял руку. Его голубые глаза сверкнули, когда он другой рукой поднял край рубашки. – Я не мог бы причинить ей вред, даже если бы хотел, и, поверь мне, я этого очень хотел. Она ранила меня сюда.

Рейес уставился на живот воина. Длинный толстый шрам пересекал его пупок.

– Чудесно.

– Девчонка всегда умела обращаться с ножами. – Уильям опустил рубашку и улыбнулся.

Если не считать шрама, Уильям казался совершенным творением. Идеальная кожа, загорелая и гладкая. Безупречный прямой нос. Идеальные зубы, скулы, щеки. Он был мускулист и излучал уверенность. Рейес не хотел бы, чтобы этот мужчина приближался к Данике.

При мысли о Данике у него все сжалось внутри.

– Ты говорил, что хотел женщину? – спросил его Рейес.

Уильям выпрямился, на его лице вспыхнуло нетерпение.

– А у тебя есть кто-нибудь на примете?

– Встретимся у главного входа. Через пятнадцать минут.

И, не говоря ни слова, Рейес вышел из гостиной и отправился в свою спальню. Даника стояла на том же самом месте, где он ее оставил, продолжая увлеченно рисовать. Она даже не начинала смешивать краски, все еще делая наброски.

Рейес не разбирался в процессе, но догадывался, что она будет поглощена этим занятием еще несколько часов. Его тело пылало страстным огнем, и он, как никогда, жаждал боли. Попытки утолить желание собственными силами не помогали, лишь пугая Данику и смущая его самого.

Завтра они вместе отправятся в путешествие. Он бесконечно будет ощущать ее сладкий аромат. И отчаянно желать ее. И, скорее всего, не сможет ранить себя, как обычно. Если он не утолит жажду своего демона сегодня ночью, то может причинить боль Данике или напугать ее. Боль может попытаться заставить ее делать то, что ей не понравится. И воспоминания об этом станут преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Этого Рейес не вынесет.

Возможно, ему стоит встретиться сегодня с другой женщиной.

Эта идея пришла ему в голову, когда он принимал душ. Облачившись в чистую рубашку и кожаную куртку, он спрятал под одеждой кинжалы и пистолеты. Зашнуровывая ботинки, наблюдал за Даникой, продолжающей увлеченно рисовать. Свидание с другой женщиной было опасной затеей, которая может обернуться катастрофой. Сколько жизней он уже разрушил?

Возможно, на этот раз все будет иначе. Прошло слишком много времени, и, возможно, власть его демона ослабела, и он не сможет навредить его партнерше. Возможно. Кроме того, теперь Рейес научился контролировать себя. Но мысль о близости с другой женщиной была ему неприятна. Он желал эту женщину. Желал ощутить ее тело в своих объятиях, почувствовать, как она обхватит ногами его талию, прижимаясь к нему, жаждал услышать ее стоны удовольствия.

Но он не мог ею обладать и прекрасно знал об этом. Не сейчас. Если женщина, с которой он переспит сегодня ночью, не заразится жаждой крови… тогда, возможно. Все, что он мог, – это глубоко вдохнуть аромат Даники, этот удивительный аромат моря, сводивший его с ума, и выйти из комнаты.

Уильям уже ждал его у выхода, нетерпеливо меряя шагами холл. Увидев Рейеса, он улыбнулся:

– И куда мы пойдем?

– В клуб «Судьба». – И, чтобы не передумать, Рейес торопливо выскочил за дверь. Воздух был чистым и холодным, в сумрачном небе сгущались дождевые облака. Редкие лучи солнца пробивались сквозь густую листву деревьев.

– Там кто-нибудь будет? – спросил Уильям, догоняя его. – Сейчас только полдень.

– Там обязательно кто-нибудь будет. – Много кого. – Парис ходит в этот клуб в любое время дня и ночи, так что женщины всегда ждут его там.

Уильям потер ладони:

– Смертные, так?

– Да. – Он осторожно обошел толстый ствол дерева, стараясь не задеть его. Одно прикосновение, и отравленные стрелы вонзились бы в его грудь.

– Ты не любитель смертных женщин?

Рейес искоса взглянул на воина:

– Что ты имеешь в виду?

– В твоем голосе прозвучало отвращение.

О да. Он испытывал отвращение. К самому себе.

– Мне нравятся обычные женщины. Осторожно, за этим камнем ловушка, – добавил он.

Они двинулись дальше, ловко обходя опасные места. Ветер шелестел в листве и свистел между камнями.

– Почему здесь все эти ловушки? – с искренним любопытством спросил Уильям. – По дороге сюда я заметил растяжки, отравленные стрелы и висящие над головой камни.

– Это на случай, если охотники вздумают сунуться сюда.

– Ах, больше ничего не объясняй. Давай лучше поговорим о блондиночке.

Рейес сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не выхватить кинжал. Он чувствовал себя так, словно невидимые взгляды сверлили его, высматривая пороки, ошибки, осуждая и вынося суровый приговор. Наверное, неправильно было оставлять ее, но он не знал, что еще сделать. Он отчаянно желал ее, но не мог на это решиться, пока не получит доказательства, что его демон не причинит ей вреда. А это означало, что ему необходимо переспать с другой женщиной.

Но захочет ли она его, если вдруг узнает, что он был с кем-то еще?

– Она вздорная. Мне это нравится.

– Это не обсуждается, – отрезал Рейес.

– Ух ты. Это щекотливый вопрос. Я вижу, твой маленький демон просыпается при упоминании о ней. Твои глаза вспыхивают красным пламенем, прямо как глаза Люсьена, когда он на меня смотрит. – Бесстрашно усмехнувшись, Уильям примирительно поднял руки. – Клянусь, я больше не стану говорить о твоей девушке.

– Ты странный, – сказал Рейес. – Большинство дрожат при мысли о моем демоне. А ты смеешься.

– Ты забыл. Я же сражался с Аньей, а она страшнее всех твоих демонов, вместе взятых. – Уильям коснулся плеча Рейеса. – Через десять минут общения со мной ты забудешь о человеке, о котором мне не стоит говорить. Вот увидишь.

Несколько минут они шли в полном молчании и вскоре оказались у подножия холма. Ощущение, что за ним наблюдают, усилилось, и Рейес обвел взглядом окрестности, вглядываясь в тени. Все выглядело как обычно, он никого не заметил, но не собирался расслабляться.

– Давай покончим с этим, – сказал он и направился вперед.

Глава 17

– Рассказывай свои новости, Стефано.

– С удовольствием. Я разговаривал с девчонкой. Она рассказала о еще одном демоне. О Надежде. Это враг Владык. Очевидно, они обманули ее. Надежда – это не зло. Кроме того, мы никогда его не видели и не слышали о нем. А что касается последних событий, то пятнадцать минут назад воин по имени Рейес вышел из крепости с другим мужчиной, который нам неизвестен. Девчонка тоже покинула территорию.

– Она находится взаперти?

Дин Стефано сидел за столом, прижимая трубку к уху, пот градом катился по его лицу. Поговорив с Даникой, он несколько минут наносил удары по боксерской груше, чтобы сбросить напряжение. А затем ему позвонил проверенный информатор и сообщил неожиданную новость. И эта новость могла уничтожить всю его работу, проделанную за десять лет.

И ему пришлось позвонить самому. Его сердце бешено колотилось.

– Нет, – сказал он. – Похоже, ее никто не удерживает силой. Она была с женщиной-демоном Камео и собиралась куда-то с ней отправиться. Уверен, она действовала по доброй воле. И, возможно, уже сотрудничает с демонами. – Какой позор, если это правда, ведь он возлагал большие надежды на юную Данику.

Его босс некоторое время молчал. Они работали вместе уже десять лет, и он знал, что Гален, как и он, мечтает о том, чтобы избавить мир от Владык. Он был суров, беспощаден и верен своему предназначению. И верил в торжество справедливости.

Так и должно быть. Гален был ангелом, посланным с небес. Живым ангелом во плоти, спустившимся с небес на сияющих крыльях. Сначала Стефано не поверил ему. А затем увидел крылья. И, заглянув в глаза мужчины, бездонные как небо, увидел свет надежды в мире полном отчаяния. И Стефано ухватился за эту надежду.

Гален убедил Стефано, что, когда демоны исчезнут, в мире воцарится гармония. Боль и страдания, мор и эпидемии навсегда останутся в прошлом. Десять лет он посвятил этой битве и ни дня не жалел об этом. Его жена будет отомщена, и демонам воздастся за все страдания, что выпали на его долю.

– Не спускай с них глаз. Не доверяй девчонке и не позволяй им никуда ее увозить. Если они попытаются увезти девчонку из крепости, убей ее.

– Можешь на меня рассчитывать. – На войне часто происходили несчастные случаи. – Есть еще кое-что. – Он сглотнул. – Эта девчонка… она не совсем человек. Мои информаторы утверждают, что она нечто вроде живого оружия. Сверхъестественного, как демоны. Подробностей он не знает. Но если она действует заодно с Владыками и действительно обладает особой властью…

В трубке повисла тишина.

– Тогда зачем ты отпустил ее? И не просто отпустил, а преподнес демонам на блюдечке?

«Потому что ты мне приказал», – подумал Стефано, однако промолчал. У них одна цель, и разногласия им ни к чему.

– Виноват. Как мне поступить?

– Верни ее обратно. А если не удастся – убей. Лучше пусть она умрет, чем станет помогать демонам.

Даника окинула взглядом ночной клуб. Светящийся серебряный шар свисал с потолка, разбрасывая сверкающие пятна света по всему залу. Они сияли, как звезды в темном бархатном небе, словно созданные для того, чтобы мечтать и загадывать желания.

Из динамиков доносился венгерский рок. Люди танцевали, их тела раскачивались в такт зажигательному ритму. Руки сплетались, ласкали, сжимали… искали. Аромат страсти переполнял воздух. Официантки, разносившие напитки, торопливо сновали между столиками.

Где же Рейес?

На танцполе? Прижимается возбужденным телом к очередной женщине? Или уже уговаривает кого-то исцарапать, искусать, ранить его?

Даника сжала кулаки. Она закончила делать наброски для двух картин и даже добавила немного краски. Одну картину она спрятала. Она предназначалась только для нее. А другую оставила в студии, зная, что Рейес захочет взглянуть на ее работу. И отправилась искать его, но не нашла. Зато столкнулась с красавицей Камео, и ей тут же захотелось выцарапать себе глаза и заткнуть уши.

Камео привела ее сюда и теперь стояла рядом.

– Послушай. Мне, наверное, не стоило приводить тебя сюда и вообще позволять тебе выходить из крепости. Только попробуй сбежать, и тебе не поздоровится. Ты здесь потому, что я обожаю любовные истории. Видишь его?

– Я не сбегу. – Голос Камео заставлял ее испытывать такую сильную душевную боль, что Даника едва сдерживалась. – И нет, я не вижу его.

– Когда увидишь его, просто подумай о том, что он воин с ужасающим прошлым, которое ты себе и представить не можешь. Если хочешь его, тебе придется с ним бороться.

Возможно, все дело было в том, что они нашли общую тему, потому что чем больше говорила Камео, тем слабее становилась боль в душе Даники.

– Ты хочешь сказать за него? Бороться за него?

– О нет. Тебе придется бороться с ним. Он так просто не сдастся своим чувствам. Удачи. И помни, никакого побега, или пожалеешь. – С этими словами женщина-воин растворилась в темноте, оставив Данику одну.

Насколько можно было остаться одной в зале, наполненном людьми. Были ли здесь охотники? От этой мысли она похолодела. А что, если они здесь? Стефано говорил, что его люди будут находиться недалеко от крепости. А что, если они заметили ее? И попытаются поговорить с ней? Святой Боже. Они со Стефано не обсуждали, что делать в подобной ситуации, потому что никто из них не думал, что она станет выходить из крепости. Несмотря на лед, застывший в ее жилах, пот струился по коже.

Где, черт возьми, Рейес?

Пробираясь сквозь толпу, Даника вглядывалась в лица. Однако не заметила знакомых. Добравшись до бара, она не знала, радоваться или расстраиваться.

– Что будете пить? – спросил ее бармен по-венгерски.

Перед тем как отправиться вместе с семьей в Будапешт, Даника целый месяц изучала венгерский и немного понимала местных.

– Кока-колу, – ответила она, не рискнув заказывать алкоголь. И хотя ей не помешало бы немного расслабиться, она должна была сохранять ясность ума.

Через несколько секунд стакан с напитком скользнул к ней по барной стойке. Она отдала мужчине одну из разноцветных купюр, которые Камео неохотно вручила ей, и снова уставилась на танцпол. Но Рейеса там не было. Дрожа, она двинулась вперед, стараясь не расплескать свой напиток.

Незнакомый мужчина схватил ее за руку и с улыбкой попытался притянуть к себе. Нахмурившись, она вырвалась из его хватки. Должно быть, ее лицо сделалось злым, потому что мужчина побледнел и примирительно поднял руки вверх.

Даника отпила из своего бокала и двинулась дальше, продолжая осматривать толпу и чувствуя бешеное биение сердца. В дальнем конце клуба виднелись окна, расположенные на втором этаже, откуда открывался вид на зал. Еще одна комната? Возможно. Вероятно, помещение для ВИП-персон, с охраной у входа. Да, точно. Здесь была охрана.

«Ты умна. И находчива. Ты сможешь проникнуть внутрь».

Даника решительно вскинула голову и направилась вперед. Высокий мускулистый мужчина, стоявший около лестницы, нахмурился при ее приближении. Он категорично скрестил руки на груди.

– Я ищу Рейеса, – сообщила Даника, сначала на английском, затем, запинаясь, на венгерском.

Его карие глаза оставались непроницаемыми.

– Уходите, леди. Это частные апартаменты. – Он говорил по-английски. Ну, по крайней мере, проявил вежливость, сказав ей грубость на языке, который она понимала.

Но Даника не сдавалась.

– Не могли бы вы просто передать ему…

– Убирайтесь, или я вас вышвырну.

– У меня для него информация, и он будет…

Охранник шагнул к ней, намереваясь оттолкнуть.

Но сильные пальцы сжали его запястье, сдавив изо всей силы, и он взвыл от боли.

– Не смей трогать девушку. – Высокая фигура появилась из тени. – Что ты здесь делаешь? – прорычал Рейес, отпуская охранника.

У Даники округлились глаза, и она разинула рот от удивления. Ее сердце исполняло безумное танго, словно подражая движениям танцоров в зале. Рейес склонился над ней, на его коже виднелись порезы. Кровь уже засохла на шее. Черная рубашка была разорвана на животе, обнажая полоску смуглой кожи.

– Я задал тебе вопрос, Даника.

Он был с женщиной. При мысли об этом в ее сердце словно разом вонзилось несколько окровавленных стрел. Она вспомнила, когда в последний раз спала с мужчиной. Грустно, но это было очень давно. И, что еще печальнее, это оказалось не так уж и замечательно. Чего-то не хватало. Поцелуй Рейеса таил в себе обещание этого «чего-то». Или же она все себе придумала. Ее переполняло желание ударить его кулаком в нос, но она сумела сдержаться. Ему бы это понравилось.

От нее он больше не дождется удовольствий.

– Я просто пришла сказать, что твои враги могут быть здесь и следить за тобой. Я и не догадывалась, что ты сам на охоте. – Она поставила свой бокал на ближайший столик, развернулась и ринулась прочь от него. Она не знала, куда бежит.

«Я не стану плакать».

Сильные пальцы схватили ее за плечо, останавливая ее бег.

На этот раз Даника не смогла сдержаться. Она развернулась и ударила его кулаком в глаз. Его голова дернулась назад.

Когда он выпрямился, Даника увидела, что его ноздри раздуваются от… страсти? О да. Страсть сверкала в его глазах, зрачки расширились, полностью закрыв радужную оболочку. Он потянулся к ней.

– Не прикасайся ко мне! – завопила она во весь голос, отшатываясь от него.

Рейес опустил руку:

– Еще раз ударишь меня – и пожалеешь об этом.

– Ты дашь мне сдачи?

– Нет, но я не отпущу тебя, просто не смогу оторваться от твоих губ.

– О да, – раздался сверху мужской голос. – Двинь ему как следует, крошка. Давай.

Даника подняла голову. Красавец мужчина распахнул окно наверху и высунулся по пояс. Рядом с ним стояли две женщины, поглаживая его обнаженные плечи и спину, лаская его языком и нежно покусывая.

Так вот чем там занимался Рейес. Она покраснела. Но он, по крайней мере, был в рубашке.

– Приведи ее сюда, приятель, – с улыбкой потребовал незнакомец. – Пусть присоединится к вечеринке.

– Заткнись, Уильям! – прорычал Рейес. – Ты только все портишь.

Пока она помогала ему, пытаясь нарисовать свои сны, Рейес развлекался со шлюхами и своим дружком. Как мило.

– Давай. Приведи блондинку. Здесь полно места, а я буду скучать без тебя.

– Ей там не место.

Потому что она не даст ему хорошо провести время. И ни к чему говорить это вслух. Даника и так все поняла. Она бросилась прочь от него. Только бы справиться с этой дрожью. «И какое мне дело до того, с кем он был? Он демон. Они все зло. Иногда. А я работаю на их смертельных врагов».

Кто-то резко возник у нее на пути, смеясь над чьей-то шуткой, и она, задев незнакомца плечом, торопливо пробормотала: «Простите».

– Эй! – недовольно прокричал ей вслед незнакомец, но тут же умолк, когда внезапно появившийся рядом Рейес отшвырнул его с дороги.

Он обхватил ее за талию своей сильной рукой. Даника гневно уставилась на него, но не попыталась вырваться. Какой смысл? Он был гораздо сильнее. «И какой смысл в твоих занятиях по самообороне?» Он повел ее через толпу. Люди вскрикивали и разбегались, когда он приближался к ним. Те, кто не успевал отскочить, падали на пол, сбитые с ног. Но никто не потребовал извинений и не попытался возразить. Некоторые даже улыбались, прикасаясь к нему, словно он был божеством, их спасителем.

– Я знал, что охотники следили за нами, – сказал он. – А Торин следил за ними и звонил мне, когда возникала проблема. И в этот раз он бы тоже позвонил. Откуда ты узнала, что они здесь? Ты видела своего похитителя?

Он сказал «проблема».

– Что произошло?

– Обсудим позже?

– Я не вернусь с тобой в крепость, – ответила она, пропустив его вопрос мимо ушей.

– Да.

И… что? Куда он ее ведет? Собирается избавиться от нее? Вышвырнуть?

– Ты негодяй, понятно? Отлично. Делай что хочешь! Выброси меня на улицу. Мне плевать. Завтра я уеду, и мое путешествие будет гораздо проще без тебя.

Они дошли до боковой стены, в которой виднелись три двери. Две вели в мужской и женский туалеты, а на третьей большими красными буквами было написано: «Вход воспрещен». Рейес, не замедляя шага, распахнул плечом дверь, выбив замок, и затащил ее внутрь.

Здесь был стол, несколько стульев, шкафы с документами и компьютер. И четверо мужчин. Все четверо вскочили, уставившись на Рейеса.

– Вон! – прорычал он.

Люди слегка замешкались, но не стали протестовать. Придя в себя, они кивнули и стремительно выскочили из кабинета.

Подойдя к столу, Даника резко обернулась к нему:

– Как ты смеешь?!

Рейес, прищурившись, смотрел на нее:

– Как я смею что? Врываться в эту комнату? Охотники разрушили этот клуб около двух месяцев назад, а я восстановил его за три дня. Поверь, они рады дать мне все, что я захочу.

И даже женщин? – едва не закричала она, но сдержалась.

– Нет, как ты смеешь затаскивать меня сюда? Между нами все кончено! – И что он имел в виду, сказав, что охотники разрушили клуб? Она помнила о взрыве, но не представляла, что к этому причастны охотники.

Рейес приблизился к ней, и Даника почувствовала на лице его горячее дыхание. Она попыталась задержать свое дыхание, но это удалось ей лишь на минуту, а затем она сдалась и глубоко вдохнула его аромат.

– Нет, – мягко, но зловеще ответил он.

И хотя Даника не хотела смотреть на его рассерженное и прекрасное лицо, она не отвела взгляд. «Я сильная. И больше не отступлю. Никогда».

– Ты сердишься из-за того, что я оставил тебя?

– Хватит. – Она вскинула голову, распрямила плечи, вспомнив уроки самообороны. Иногда уверенного вида оказывается достаточно для устрашения противника. – Я не сержусь.

– Лгунья, – укорил он ее. На мгновение опустил свои длинные ресницы, скрывая от ее взгляда свои огромные зрачки. – Почему? Скажи мне.

– Убирайся к чертям.

– Сколько раз можно повторять, что я уже там? – Он наклонился к ней.

Даника снова задрожала.

– Нам больше нечего обсуждать. Я пришла предупредить тебя об охотниках, только и всего.

– Я, кажется, спросил тебя, откуда ты это узнала.

– А я, кажется, отказалась отвечать.

Он медленно окинул ее взглядом:

– Ты собираешься предать меня, Даника?

– Следовало бы, – процедила она сквозь зубы.

– Но ты этого не сделала. – Он требовал сказать правду.

Она упрямо сжала губы.

Рейес потер затылок, и на его лице неожиданно появилась усталость.

– И что мне с тобой делать? – Этот вопрос, очевидно, предназначался больше ему самому, чем ей.

– Ничего. Я ухожу, а ты возвращайся к своей подружке. И не беспокойся. Я не вернусь в крепость. – В это мгновение она вспомнила о словах Камео: «Если хочешь его, то должна бороться с ним».

«Я уже проиграла», – подумала она. Вскинув голову, она попыталась проскользнуть мимо него.

Однако он обхватил ее рукой, не давая пошевелиться.

Даника машинально вцепилась в его руку ногтями, защищаясь. Но он закрыл глаза и блаженно застонал. И внезапно ее глаза тоже стали закрываться, и она тоже сладко застонала. Касаясь его, она всегда ощущала тепло, и сейчас произошло то же самое. Холод, сковавший ее тело, исчез. Ее соски напряглись, и она почувствовала томительную дрожь внизу живота. «Как я могу до сих пор желать его?»

Даника заставила себя опустить руки. Однако она не могла справиться с бешеным биением сердца. И не могла унять печальных сожалений, захлестнувших ее душу. Бороться с ним…

– С кем ты был? Ты ведь пришел сюда ради секса, не так ли? И не пытайся это отрицать. У меня были мужчины, и я знаю, что все вы одинаковые. И кого же ты выбрал?

Рейес обнажил зубы, напоминая дикого зверя, и еще ближе наклонился к ней. Их носы соприкоснулись, и он глухо произнес:

– Я больше никогда не желаю слышать о твоих мужчинах. Поняла?

– Д-да. – Боже, его гнев… Он возбуждал ее вместо того, чтобы приводить в ужас.

– А что касается того, кого я выбрал, ты уверена, что хочешь это знать?

– Да. – На этот раз ее голос прозвучал твердо.

– Почему?

«Потому что хочу убить ее за то, что она посмела прикоснуться к тебе. Потому что ты только мой».

– Потому, – ответила она, и ее подбородок задрожал. Черт! «Не смей плакать».

– Я действительно пришел сюда, чтобы найти женщину, – признался он.

Даника закусила щеку и ощутила привкус крови во рту.

– И я нашел ее, – добавил он.

Проклятье! Ругательство вспыхнуло в ее мыслях, обжигая раскаленным гневом.

– Я так рада, – произнесла она сквозь зубы. – Надеюсь, вы хорошо позабавились. – «Надеюсь, она наградила тебя венерическим заболеванием, от которого вы оба умрете!»

Господи, с каких пор она стала такой злой? Такой мстительной?

– Позабавились? – Он мрачно усмехнулся. – Когда я не смог заставить себя прикоснуться к ней?

– Когда ты… что? – Пламя ярости вспыхнуло и утихло. – Ты этого не сделал?

– Нет, не сделал.

Плечи Даники поникли, и она закрыла глаза. Ее окатила волна облегчения.

– И тогда я нашел другую.

Она снова пристально уставилась на него. От облегчения и ненавистной надежды не осталось и следа, их снова поглотила ярость.

– И что?

– Но я не смог прикоснуться и к этой женщине. Они обе подарили бы мне ту боль, в которой я так отчаянно нуждался, уходя из крепости. Они были готовы связать меня и бить хлыстом. Они истязали бы меня, и нам всем бы это понравилось.

– Истязали бы? – Даника гневно уставилась на рану, зиявшую на его шее, и вскинула бровь. – Забавно. Похоже, это уже произошло.

Он схватил ее за руки и встряхнул изо всех сил:

– Произошло бы. Но я не мог думать ни о ком, кроме тебя. Я желал лишь тебя одну. Но они не ты, и потому я не смог заставить себя прикоснуться к ним.

Она облизнула губы.

– И ты… сам ранил себя?

– Нет. Когда я пришел в клуб, здесь было четверо охотников.

Даника сглотнула. Ее гнев исчез. А надежда снова ожила. Но на этот раз она не испытала облегчения. Он не был с другой женщиной, и эта мысль обрадовала ее. Но он убивал. Убивал людей, которым она должна была помогать.

– Ты сказал, они были здесь?

Рейес мрачно кивнул.

– Ты сражался с ними? – Не стоило спрашивать, она и так знала ответ, но, возможно, хотела услышать подтверждение. Возможно, хотела погасить желание, разгоравшееся в ее душе. Этот мужчина принадлежал ей, желал ее так же страстно, как и она его. – Кто они? – Она не хотела задавать этот вопрос и, осознав, что не удержалась, сконфуженно умолкла. Был ли среди них Стефано?

Нахмурившись, Рейес порылся в кармане и, вытащив несколько удостоверений личности, протянул Данике. Она торопливо просмотрела их. Стефано среди них не оказалось. Но все эти мужчины выглядели как самые обычные парни, и ей было грустно, что они пострадали.

– Они нас сразу не заметили. Мы с Уильямом вытащили их наружу. И… позаботились о них. – Его гнев немного утих. – Я сражался, ангел, и мне очень больно. Ты нужна мне, я хочу тебя. Ты позволишь?

Она уже решила быть с ним. Для того, чтобы стереть его из своих мыслей и перестать мечтать о нем. Чтобы доказать, что быть с ним не так восхитительно, как ей казалось.

– Позволишь? Я буду нежен. И осторожен. Я не позволю своему демону вырваться наружу. И тебе не придется причинять мне боль.

Он объяснил ей все причины, по которым ей стоило принять его предложение, словно ожидая, что она станет спорить.

– Я… я… – Она думала, что ей придется пронзить его кинжалом. И это вызвало бы у нее отвращение. Так ли это? А теперь он вдруг заявляет, что будет нежен? Никакой боли? – Что ты хочешь от меня?

Сможет ли она дать ему то, чего он желает? Сможет ли он забыть ее потом?

– Просто люби меня.

Она тихо застонала. А что, если она захочет больше? Если ее желание лишь разгорится с новой силой? Если она не сможет жить без него? Его нежность и ласка могли сослужить ей плохую службу, лишь еще больше привязав ее к нему.

– Почему медленно? Почему нежно? – спросила она.

– В прошлом женщинам, с которыми я был близок, начинало… слишком нравиться то, что они со мной делали, – сказал он. – И они причиняли боль всем, кто встречался им на пути. Я не хочу, чтобы это произошло с тобой. Я решил попробовать сегодня заняться сексом с другой женщиной, чтобы убедиться, что это больше никому не причинит вреда. Если бы эта женщина не изменилась, я без колебаний занялся бы с тобой любовью. В противном случае я стал бы держаться от тебя подальше. Но у меня не получается держаться от тебя подальше.

Даника испуганно попятилась от него. Он опустил руки, и на его лице появилась мука. Она остановилась, думая, что же сказать. Нет, она знала точно, что сказать. Им стоит подождать того момента, когда он снова захочет боли, потому что только так она смогла бы изгнать его из своих фантазий. Потому что она никогда не хотела никому причинять боль. Однако неожиданно Даника вспомнила, что вчера ударила его и это ей понравилось.

«Теперь ты знаешь, что тебя ждет».

Ее соски снова затвердели, а по телу пробежала дрожь. Влага возбуждения наполняла ее лоно, сжимавшееся от желания, и каждая клеточка ее тела пылала в сладостном томлении.

– Вечером, – сказала она. – Только вечером. Завтра…

Рейес шумно перевел дух, и она поняла, как он взволнован.

– Завтра ты можешь снова меня возненавидеть.

Глава 18

Парис рассказал остальным о видениях, которые посетили его в храме, и все поверили ему, потому что это его кровь смешалась с дождевой водой. Люсьен перенесся в крепость, но не вернулся. Сабин много раз пытался дозвониться до Рейеса, но безрезультатно, и наконец связался с Торином, который и сообщил, что воин отправился на танцы.

Танцы? Это совсем не было похоже на мрачного Рейеса, подумал Парис, и решил, что к этому наверняка каким-то образом причастна Даника. И как Рейес отреагирует на новость, что его женщина может стать главным звеном в поисках ларца Пандоры?

Меряя шагами свою спальню, Парис взволнованно ерошил волосы. Остальные на всякий случай тщательно подготавливали дом к ночлегу, чтобы в случае необходимости суметь защититься от нападения. Ему следовало быть вместе со всеми и помогать друзьям. Ему больше других следовало опасаться охотников. Но друзья заметили, что он совсем не следит за мониторами, а витает в своих мыслях, и решили не связываться с ним.

Он, не говоря ни слова, ушел из шумной гостиной, радуясь, что может побыть наедине с собой. Ему по-прежнему не давала покоя одна мысль. Что, если Сиенну можно было вернуть? Что, если ему просто попросить об этом богов?

С тех пор как титаны вырвались из Тартара и свергли власть олимпийцев, захватив небеса, они причинили ему и его друзьям одно лишь горе. Они приказали Аэрону убить невинных женщин, а когда тот отказался, заразили его страшной жаждой крови. Они безжалостно преследовали Анью, пытаясь ее уничтожить. И позволили Сиенне умереть.

«Нет, ты позволил ей умереть».

Это была правда, но ему не хотелось думать об этом.

Скорее всего, новым богам было наплевать на его интересы так же, как и их предшественникам. Но в отличие от равнодушных олимпийцев титаны жаждали восхищения и поклонения. И Парис мог им это дать. В обмен на услугу.

«Перестань слоняться. Действуй».

Его сердце выпрыгивало из груди от волнения и нетерпения, когда он упал на колени. Жесткий ковер царапал его босые ноги. Он снял всю свою одежду, не желая раздражать вспыльчивых богов. Если кто-то из них действительно явится к нему и будет чем-то недоволен, Париса могут наказать. «Еще страшнее, чем я уже наказан». Его могут низринуть в ад, убить или приказать сделать то, что ему не по душе.

– Стоит рискнуть, – пробормотал он, напоминая себе о своей цели. Он зажал в левой руке кинжал, изо всех сил стиснув рукоятку. Сейчас или никогда.

Он поднял кинжал как можно выше. Серебряное лезвие переливалось в пламени свечи, мерцавшей на тумбочке. Кого ему попытаться призвать? В его голове мелькали многочисленные имена существ, которые он изучал и заучивал наизусть всю прошлую неделю, готовясь к поискам в храме.

Кроноса? Кронос обладает огромной властью. Но, похоже, он ненавидит Владык, и именно он приказал убить Анью.

Рею – жену Кроноса? Парис ничего о ней не знал. Гею, Мать Земли? Возможно, именно она больше других прониклась бы его мольбой. Океануса, бога Воды? Тефию, которая любила Океануса? Мнемозину, богиню Памяти? Гипериона, бога Света и отца Солнца, Фемиду, богиню Справедливости?

Нет, Фемида в темнице, вспомнил он рассказ Аньи. Много тысяч лет назад она помогала олимпийцам защищаться от титанов. Взойдя на трон, Кронос заточил ее в темницу.

Кого еще он мог бы попросить о помощи?

Он вспомнил о Фебе, богине Луны, Атласе, который когда-то держал на плечах весь мир, Эпиметее, боге, «думающем после». Он, пожалуй, самый глупый из всех богов. Прометее, боге, «думающем прежде». Этот бог, как никто другой, понимал, что такое ужасные страдания. Тысячи лет орел выклевывал его печень каждую ночь, но она вырастала вновь, и его мучения продолжались бесконечно.

Мифология была слишком запутанна. Люди знали лишь обрывки правды вперемешку с домыслами и ложью. Парис, изгнанный с Олимпа несколько веков назад, сам не знал, чему верить. Не знал, кто сильнее всех, кого любят, а кого ненавидят. Назвав неправильное имя, он мог призвать врага… Возможно, ему стоило призвать женщину, потому что никто не мог устоять перед чарами демона Разврата. Но если он попытается соблазнить жену бога… Анья рассказывала, что Уильям спал с Герой и в наказание Зевс лишил его дара исчезать и перемещаться в пространстве. Именно поэтому теперь Уильям не мог незаметно исчезнуть из спальни, в которой ему не следовало находиться. И приходилось ждать появления разгневанного мужа.

Тогда никаких женщин.

Парис вздохнул и снова подумал о Кроносе. Возможно, стоит рискнуть. Царь богов был самым загадочным, сильным и злобным из всех известных ему небесных созданий. Но недавно он вернул к жизни Люсьена, а именно это Парису и требовалось.

Если бы храм не кишел людьми, он вернулся бы и провел ритуал там. Но придется довольствоваться этой комнатой. Закрыв глаза, Парис произнес:

– Кронос, Верховный бог. Я взываю к тебе.

Прошло несколько секунд, но ничего не случилось. Конечно, Парис не ожидал, что бог появится сразу, и знал о необходимости принести жертву, чтобы привлечь внимание божества. И потому он опустил руку, медленно, осторожно, и резко провел лезвием по своей груди. Плоть раскрылась, и горячая кровь заструилась по его телу.

Однако время шло, но ничего не происходило.

– Верховный бог, ты нужен мне. Я прошу снизойти до меня.

Алая кровь продолжала литься из раны. Решив продолжить ритуал, он поставил на пол стакан с водой. На всякий случай. Это была дождевая вода Аньи, слезы земли.

Парис опустил ладонь в воду, а затем брызнул капли на свою зияющую рану. Кровь и вода смешались, розоватая жидкость ручейками стекала по его телу, капая на пол.

– Я молю тебя, появись. Я покорно жду тебя, стоя на коленях. – Он снова занес руку с кинжалом, чтобы нанести себе еще одну рану. Мольбы давались ему гораздо сложнее, чем он ожидал. В последний раз, когда он вот так же упал на колени, его мольбы не были услышаны и демон в его душе пришел в страшную ярость. – Если ты этого хочешь, я буду ждать целую вечность.

– Неужели? – раздался в комнате тихий и немного рассерженный голос.

Парис резко открыл глаза. Сумрачный свет комнаты не сделался ярче, и фигуру бога не окружало небесное сияние, но это, без сомнения, был он. Кронос. Парис не мог пошевелиться от изумления и был несказанно рад, что предусмотрительно опустился на колени.

У Владыки богов были серебристые волосы и величественная борода. Его черные глаза были бездонны. С плеч спадала длинная белоснежная мантия. В руке он держал посох, Косу Смерти, – оружие, которого не было даже у Люсьена.

Он был высок и строен, немолод, но от него исходила удивительная сила.

Парис не осмеливался встать. Он склонил голову, его сердце едва не выпрыгивало из груди. Кронос и в самом деле пришел.

– Благодарю за то, что снизошел до меня.

– Я сделал это не ради тебя. А… из любопытства.

«Будь осторожен».

– Если это нравится тебе, то я рад.

– Это не нравится мне. Не люблю загадки.

Плохое начало.

– Приношу искренние извинения, что побеспокоил тебя, Владыка.

Кронос усмехнулся, усмешка была сухой, но в ней больше не было гнева.

– Вижу, за несколько тысячелетий ты кое-что узнал о выдержке и дипломатии.

– Но это заслуга не олимпийцев, – ответил Парис. У них с Кроносом было нечто общее – враги. Общая ненависть.

Как он и ожидал, эти слова привели в восторг нового Верховного бога.

– Зевсу всегда было далеко до меня. – Кронос шагнул вперед, источая аромат звезд и неба. – Я рад, что ты это понимаешь.

Парис опустил взгляд на ноги Верховного бога, видневшиеся из-под роскошной мантии. На его ногах красовались сандалии, из которых выглядывали ногти, похожие на когти, совершенно не вязавшиеся с благородным видом Кроноса.

Возможно, они не так уж сильно и отличались друг от друга, бог и демон.

Кронос обошел вокруг него, но не прикоснулся к нему.

– Ты – Парис, с большим нежеланием хранящий в себе демона Разврата. Сочувствую твоему демону, потому что хорошо знаю, каково это – лишиться свободы.

О да. Они похожи.

– Тогда ты хорошо знаешь, что значит страдать.

– Да. – Еще одна пауза. Кронос провел ладонью по волосам Париса. – Ты призвал меня, потому что желаешь избавиться от своего демона?

Одним лишь взмахом руки Кронос мог разделить человека и зверя. Но если он это сделает, Парис умрет.

Парис совсем не помнил, какой была его жизнь до появления демона. Да, он хотел покоя. Да, он хотел свободы воли, хотел, чтобы о его мыслях никто больше не знал, но Разврат уже стал его второй натурой.

– Нет, мой господин, – сказал он в конце концов.

– Мудрый выбор. Меня это радует.

– Я твой слуга и создан для того, чтобы радовать тебя.

Кронос усмехнулся:

– Отлично сказано.

Парис не поднимал головы, глядя, как его кровь запачкала край царской мантии. Ему показалось, что пятно приобрело форму сердца.

– Должен признаться, я ожидал…

– Монстра?

– Да. – Он не осмелился солгать. Все это было слишком важно. – Я подумал, что ты с удовольствием покончишь с Владыками.

Раздалось шуршание одежды, и царь богов отодвинулся в сторону, а затем Парис ощутил его теплое дыхание на своей щеке.

– И ты правильно думал, – прошептал Кронос. Снова раздалось шуршание, и Парис больше не ощущал его дыхания. – Я и есть монстр. Таким меня сделала темница.

– Но теперь ты жаждешь поклонения своих подданных. Я стану поклоняться тебе всю свою жизнь, если только ты…

Сильный порыв ветра ударил Париса в спину, и он упал, уткнувшись лицом в пол. Застывшая кровь измазала его щеку.

– Взгляни на меня, демон.

Парис медленно поднял голову. Кронос снова стоял перед ним. Парис не привык подчиняться кому-то, кроме самого себя и своего демона. Инстинкт требовал, чтобы он отказался подчиняться из принципа. Подчинение приведет к новым приказам.

Но ради Сиенны он был готов на все.

Он без колебаний взглянул в лицо Кроносу. Тени, наполнявшие комнату, увеличились, напоминая распростертые вокруг Кроноса руки, укрывавшие и защищавшие его. Но взгляд его темных глаз сиял.

– Ты не можешь знать о моих желаниях.

– Прошу прощения.

Повисло молчание, продолжавшееся целую вечность.

– Должен признаться, я не знал, что делать с тобой и другими Владыками, – наконец сказал Кронос. – Насколько мне известно, вы отбросы, и все же играете важную роль.

Отбросы? Он говорит как охотник. Но, если честно, Парис не раз и сам так думал. Он и другие воины совершили ужасные ошибки. По отношению к миру, к смертным. Даже к олимпийцам, предав их доверие. Но они на протяжении многих веков пытались очиститься от своих грехов.

– И какова эта роль?

– Как будто я должен тебе что-то объяснять, – презрительно откликнулся Кронос.

Парису нечего было ответить. Ничего, что могло бы помочь ему.

– Я знаю, чего ты желаешь, демон. Женщину по имени Сиенна. Ты хочешь, чтобы я вернул ее тебе.

Нелегко было услышать, как твое самое сокровенное желание кто-то произносит вслух. Ему, его демону, в отчаянном безумии мечущемуся в его душе. И хотя Парису хотелось быть только с этой женщиной, его компаньону эта мысль не доставляла удовольствия.

– Да.

– Она мертва.

– Но на примере Люсьена ты уже однажды доказал, что и смерть подвластна тебе.

Кронос тихо усмехнулся:

– Лесть, сладкая лесть. Но я не могу исполнить твое желание. Что сделано, то сделано. Она ушла.

Ужасное разочарование навалилось на Париса непосильным грузом, но он не мог так просто отступить. Воины не сдавались до последнего вздоха, и Парис решил, что даже сейчас есть шанс попытаться уговорить царя богов.

– Я могу предложить за нее кое-что.

– Да, свое поклонение, – со смехом заявил Кронос. – У тебя, демон, нет ничего ценного.

В это мгновение демон Разврата забыл об удовольствиях и неожиданно пожелал боли, и Парис, пылая от ярости, едва сумел сдержать себя и не наброситься на обидчика.

– У меня кое-что есть, – сдержанно ответил он.

– Нет. Ничего. Мне не нужны новые воины. Я обладаю несметными богатствами, свободой, невероятной властью. У тебя моя клетка, но я не могу торговаться из-за нее, потому что дал слово, а мое слово – закон. Хотя, возможно, ты нашел другое оружие.

– Прошу тебя, – выпалил Парис, опасаясь, что Кронос исчезнет в любую минуту. – Ты – моя последняя надежда. Я сделаю все, что попросишь, если ты выполнишь эту просьбу. Я не могу жить без нее. Она нужна мне, лишь она способна унять бурю в моей душе. Она – мой якорь. Без нее я лишь пустая оболочка. Неужели ты никогда не испытывал подобных чувств? Не желал кого-то столь отчаянно, что был готов отдать за него свою жизнь?

Кронос помолчал, а затем вздохнул:

– Твое отчаяние интригует меня. Раз уж Анья решилась отдать свое самое дорогое сокровище, чтобы спасти своего мужчину, мне интересно, на что еще может толкнуть человека столь горячая любовь.

При этих словах Париса охватила всепоглощающая радость.

Кронос с задумчивым видом склонил голову:

– Скажи, почему всем остальным желаниям ты предпочел именно эту женщину? Почему не отважился попросить меня избавить воина Аэрона от его предназначения?

– Я… я… – Черт. И что он за друг после этого? Он должен был попросить именно об этом, и еще несколько недель назад. – Мне стыдно, но я не знаю, что ответить.

Невесомые пальцы снова ласково коснулись его волос.

– Но я по-прежнему ничего не понимаю. Она была твоим врагом, и все же ты предпочел ее другу, которого знаешь всю жизнь. Он спасал тебя. А она хотела убить. Ты любишь его. Но не любишь ее.

Да, это так, и при мысли об этом у него все сжалось внутри от чувства вины.

– А не могу я попросить за обоих?

– Я еще не решил, выполню ли хотя бы одну твою просьбу.

Парис закрыл глаза, безуспешно пытаясь избавиться от всепоглощающего чувства вины.

– Меня влекло к Сиенне, как ни к одной другой женщине с того дня, как демон поселился во мне. Я думал, надеялся, что она могла бы спасти меня от самого себя.

– Это очень эгоистично с твоей стороны. Мне казалось, ты научился контролировать себя за время, проведенное на земле, но ты по-прежнему раб Разврата?

«Спасибо за новую боль».

– Да.

– Если я верну ее тебе, она непременно снова предаст тебя. Ты ведь это знаешь, не так ли? Твой друг продолжит страдать и все же не перестанет любить тебя, зная, что ты предпочел ему женщину.

Парис не мог вынести этих слов и наклонился вперед, сжимая руками живот и пытаясь сдержать слезы.

– На этом пока закончим. Подумай о моих словах, демон, и позже мы снова поговорим. – И в следующий миг Кронос растворился в воздухе.

– Что ты делаешь, Сабин?

– Готовлюсь к войне, – ответил он, глядя на воинов, окруживших его. Воины собрались в гостиной дома в Риме и внимательно смотрели на него. – И вы это знаете.

Некоторое время назад Люсьен вернулся в Будапешт и перенес сюда выздоровевших Гидеона и Кейна. При появлении демона Бедствий с потолка тут же начала сыпаться штукатурка.

Люсьен собрал их, чтобы вразумить Сабина. Но Сабин, наоборот, считал, что сам должен вразумить всех остальных.

– Что? Зачем? – потребовал ответа Мэддокс.

– Я делаю то, в чем я специалист. – Он снова занялся своим пистолетом, тщательно заряжая магазин. – Охотники, которых мы убили в храме, наверняка здесь были не одни. Их гораздо больше, и сейчас они наверняка нас ищут. Кроме того, у Париса было чертово видение. Женщина Рейеса держала на ладони ларец Пандоры. Кому она предлагала взять его? Нам? Или им?

После этого вопроса комнату окутала зловещая тишина. Никто не знал, что сказать.

– Когда-то она спасла Эшлин. Мне она нравится, – произнес наконец Мэддокс. И он сделал это не для того, чтобы порадовать Эшлин. Его женщина сейчас отдыхала в другой комнате и не могла его слышать. Он сказал, что думал.

Но Сабин не сдавался:

– Мы знаем, что Даника была с ними. Мы знаем, что она нас недолюбливает. Охотники могут быть поблизости, следить за нами, чтобы отнять ларец, если мы найдем его первыми.

– Я согласен с тобой, – заявил Гидеон. Он потер виски, и его пальцы скрылись в гуще голубых волос.

Страйдер нащупал кинжалы, торчащие у него за поясом, и кивнул:

– Я с вами.

Сабин взглянул на Амана. Этот воин редко разговаривал. Будучи одержим демоном Секретов, он не мог говорить, опасаясь рассказать всем то, чего им не следовало знать друг о друге. Но он тоже кивнул.

Анья уперла руки в бока:

– Я никуда не пойду без Люсьена.

Любовь, презрительно ухмыльнулся Сабин. За долгие века он неоднократно и сам влюблялся, но каждый раз чувство оказывалось ошибкой. Одиннадцать лет назад его сердце покорила жена Дина Стефано, Дарла. После ее смерти он поклялся больше никогда не влюбляться. Он доводил женщин до депрессии, заставляя сомневаться в себе и своих действиях. А Дарлу депрессия довела до самоубийства. Любовь не стоила трудностей, которые приносила с собой.

Гидеон пожал плечами:

– Вы знаете, как я ненавижу охотников.

Отлично. И этот тоже.

– Вы хотите сражаться? Вот так просто? – Мэддокс щелкнул пальцами. – Без подготовки? Мы уже попробовали однажды в Будапеште, и вы помните, что тогда произошло. Был взрыв, Торин едва не погиб. Страшная эпидемия накрыла город. И вы частично были в ответе за то, что привели охотников к нашим дверям. И, судя по всему, с тех пор вы совершенно не изменились.

Когда воины разошлись несколько тысяч лет назад, Мэддокс остался с Люсьеном, надеясь обрести покой, и Сабин очень переживал, что потерял такого отличного солдата. Он не хотел снова ссориться. Но…

– И ты тоже, – проворчал Сабин. – Гармония невозможна без войны. История, в которой мы жили, снова и снова это доказывала. Мы должны бороться за то, что нам дорого, или лишимся этого.

– Я хочу уничтожить охотников, – сухо сказал Мэддокс. – Это так. – Он хранил в себе демона Насилия, горячего и сумасбродного, как многие смертные женщины. Бушующий в его душе шторм заставлял его постоянно стремиться к покою, и Сабин знал об этом. Но он также знал, что Мэддокс научился контролировать своего демона, думая о своей женщине. – Но еще больше я хочу, чтобы мои друзья были живы. Вы слишком торопитесь. Вы не знаете, сколько охотников нас поджидает, какое у них оружие и чем они могут навредить нашим женщинам. Вы…

В этот момент в комнату вошла прекрасная Эшлин.

Сабин не думал, что Мэддокс видел ее, но внезапно тот умолк, поджав губы. Воин, похоже, всегда знал, когда эта женщина оказывалась рядом, хотя Сабин не понимал, как Мэддоксу это удается. Возможно, он улавливал ее чудесный аромат, а возможно, просто чувствовал присутствие.

Он обвел комнату взглядом фиалковых глаз, и стоило ему увидеть Эшлин, как выражение его лица смягчилось. Сабин тоже уставился на нее. Ее медовая кожа была нежной и светящейся, ее лицо напоминало прекрасную камею. Она всегда казалась такой… хрупкой, и потому он не мог понять, как ей удалось приручить такого яростного демона, как Мэддокс. Он не сомневался, что после рождения ребенка она сумеет убедить его даже менять подгузники.

Мэддокс подозвал Эшлин. Она с улыбкой подчинилась. И воин тут же крепко обнял ее.

Разговорам о войне конец. Мэддокс убьет любого, кто напугает его женщину, и ничего с этим не поделаешь.

– Всем привет, – сказала она.

Воины хором поздоровались в ответ.

Мэддокс нахмурился:

– Ты очень бледная. Тебе необходимо больше отдыхать. Позволь мне отнести тебя в нашу…

– Нет, не сейчас. Я, ну… В общем, я кое-что слышала, – сказала она, и ее лицо сделалось серьезным.

Все, включая Мэддокса, напряглись. У Эшлин была уникальная способность слышать разговоры, доносившиеся до нее с разных сторон, в том числе разговоры из прошлого и на всех языках мира. Эти голоса утихали, только когда Мэддокс был рядом с ней. Никто не понимал почему, но Эшлин любила повторять, что это знак того, что они с Мэддоксом предназначены друг для друга.

Сабин несколько раз хотел воспользоваться даром Эшлин, но Мэддокс сказал, что голоса мучили ее, и запретил ему это делать. Но воин не обрушил бы на нее свою ярость, если бы Эшлин ушла и стала бы слушать разговоры вдали от него. И об этом Сабин ей несколько раз напоминал.

– Ты выходила из дома? – спросил ее Мэддокс, в его голосе прозвучал едва заметный гнев.

– Возможно, – уклончиво ответила она. – Я знаю, ты беспокоился, что я мало отдыхаю, и хотел, чтобы я вздремнула, но я решилась и вышла из дома и все это время выслушивала рассказы Аньи о ларце Пандоры. Она, кстати, не перестает возмущаться, что ее исключили из сражения. И поэтому мне мало что удалось расслышать из-за ее болтовни. Но просто я больше не могла отдыхать. Я хотела прогуляться. Только и всего.

Хорошая девочка, подумал Сабин. Он умолчал о своих догадках, что Анья – не единственная защитница Эшлин. Мэддокс наверняка скрывался в тени, наблюдая за ней во время таких прогулок.

– Эшлин, – серьезно произнес Мэддокс. – Сейчас очень опасное время. Мы не знаем, кто может поджидать тебя снаружи.

– Не стоит больше говорить об этом. Как видишь, со мной все в порядке.

– На этот раз все обошлось, – прорычал он. – И с тобой все в порядке. Не могу поверить, что ты ушла не предупредив меня. Ты хочешь, чтобы тебя схватили наши враги? Они без колебаний причинят тебе вред. – С каждым словом его гнев закипал все сильнее.

– Я была осторожна. Кроме того, я хотела сделать что-нибудь полезное. Я хочу, чтобы ты был в безопасности, и даже если мне придется рисковать, ради тебя я на это пойду.

– Да, но теперь ты рискуешь нашим ребенком.

Ее лицо исказила боль.

– Я люблю свою малышку и никогда не подвергну ее неоправданному риску. Но ты должен знать, что ты для меня не менее важен, чем наш ребенок. Твоя безопасность – жизненная необходимость для меня. И не забывай, мы связаны. Если умрешь ты, умру и я.

Он задрожал.

– На всякий случай я немного изменила внешность перед прогулкой, но по пути не видела никого похожего на охотников. Никаких татуировок на запястьях, ничего. И, если тебе от этого станет легче, я слышала разговор, который состоялся несколько часов назад.

Мэддокс зарылся лицом в ее волосы:

– Я не могу тебя потерять. Я умру от разбитого сердца, и эта смерть будет самой мучительной на свете.

– Я тоже тебя не потеряю. Ради этого и стараюсь.

– Расскажи, что ты слышала, – приказал Сабин и, заметив гневный взгляд Мэддокса, добавил: – Пожалуйста. – Тяжелый характер. Сабин никогда не отличался вежливостью, и ему пришлось сделать над собой усилие.

Она стиснула запястья Мэддокса, прижимая его к себе, словно бесценное сокровище.

– Ты был прав, – сказала она Сабину. – В округе действительно рыщут охотники. Они ищут вас. Точнее, искали вас.

Она и это слышала, не так ли? Он изо всех сил старался не ухмыльнуться, глядя на Мэддокса, но не сумел. «Видишь, – произнес он. – С ними надо что-то делать. И единственный выход – война».

«Ты ошибался, – добавил демон Сомнения, и эти слова проскользнули в мысли Мэддокса. – Ты всегда ошибаешься».

– Сабин, – рассвирепел Мэддокс.

– Прости. – Демон иногда делался неуправляемым, и Сабин не мог удержаться от навязывания сомнений окружающим. Демон проявлял себя при первой удобной возможности. Каждый раз.

«Вот именно поэтому у меня не может быть любимой женщины».

– Я смогла различить двенадцать разных голосов. Они направляются в Будапешт, – сообщила Эшлин, – потому что только что выяснили, где находится второй артефакт.

Глава 19

В сгустившихся сумерках Даника и Рейес наконец добрались до крепости. Они не целовались и не прикасались друг к другу с тех пор, как вышли из клуба. И не проронили ни слова. Рейес не знал, хорошо это или плохо. О чем она думала?

Молчание продолжилось и когда они вошли в его спальню. Стараясь не поворачиваться к Данике спиной, Рейес закрыл и запер дверь. Она не смотрела на него. Рейес прислонился к двери, ощутив прохладу деревянной поверхности сквозь порванную ткань рубашки. К счастью, Боль забился в укромный уголок его разума, насытившись битвой с охотниками, и ничего от него не требовал.

Даника стояла перед кроватью, глядя на черные простыни. С трепетом? С нетерпением?

Рейес надеялся на последнее. Охотники так сильно и глубоко ранили его, что ему, возможно, понадобится зашивать раны. Однако он решил оставить все как есть. Боль пульсировала в его теле, наполняя его восхитительными ощущениями. Наконец-то он мог быть с этой женщиной, и ей не придется делать ему больно. Он будет с ней нежен и не навредит ей.

– Волнуешься? – спросил он.

Даника немного помолчала, а затем ответила:

– Нет.

Лгунья. Его губы тронула едва заметная усмешка. – Может быть, сначала поговорим?

Но даже эта временная отсрочка давалась ему с трудом. Он жаждал ощутить ее обнаженное, охваченное страстью тело в своих объятиях.

– Нет. Никаких разговоров.

Он нахмурился. Ее голос звучал столь… решительно. Почему она не хотела разговаривать с ним? Разве это так важно? Ты тоже не хотел с ней разговаривать.

Даника медленно обернулась, наконец взглянув на Рейеса. И, как всегда при взгляде на ее ангельское личико, у него перехватило дыхание. Такая хрупкая и такая красивая, подумал он. Возможно, это дар для нее, но определенно проклятие для него. Он не мог отвести от нее глаз. И был бы счастлив умереть, если бы ее образ стал последним, что он увидел бы на этой земле.

Ее щеки раскраснелись, глаза сверкали, словно изумруды, обрамленные густыми темными ресницами. Ее грудь вздымалась, словно ей не хватало воздуха.

– Займемся любовью в полной тишине? – спросил он ее. Ему не терпелось прикоснуться к ней. Обхватить ее груди, провести кончиками пальцев по ее маленьким твердым соскам. Он жаждал ощутить вкус ее поцелуев. Он слегка укусит ее на этот раз. Хотя нет. Он будет нежным, снова напомнил себе Рейес.

Ее глаза расширились.

– Мы не занимаемся любовью.

– Тогда что мы делаем? – спросил он, скрестив руки на груди.

– Это всего лишь секс. – Она вскинула голову и широко расставила ноги, словно воин перед схваткой. – И да, тишина… вполне подойдет.

Он снова озадаченно вскинул брови:

– Почему?

– Мне нужно твое тело, а не твоя биография, – только и сказала она, но слова «а после я хочу забыть тебя» повисли в воздухе домокловым мечом, который в любой момент мог упасть и разрубить его на тысячу кусков.

Рейес нахмурился. Когда-то она сказала, что ничего о нем не знает, и тогда она хотела узнать больше. Что же изменилось?

Возможно, это уловка, чтобы заставить его рассказать о друзьях?

Нет, Рейес так не думал. Склонив голову набок, он внимательно разглядывал ее. Она упрямо стиснула зубы и распрямила плечи. Румянец, игравший на ее щеках, исчезал.

А затем она ухватилась дрожащими руками за край своего топа и принялась поднимать его, обнажив полоску кремовой кожи. У нее был плоский живот и аккуратный пупок, словно созданный для его языка.

Рейес шагнул к ней и накрыл ее кисти своими руками, остановив процесс. Ткань закрывала ее лицо, скрывая черты от его жадного взгляда. Она вздохнула, когда их животы соприкоснулись.

– Ты не позволяешь себе желать меня, – прошептал он ей на ухо. Ткань топа не пропускала его теплое дыхание, но она все равно задрожала. – Думаю, ты стараешься держать меня на расстоянии.

– Разве ты можешь меня в этом винить? – спросила она и горестно вздохнула. – А теперь дай мне раздеться.

– Нет, я не могу тебя винить. – Он стащил с нее топ и отшвырнул в сторону.

Ее густые волосы солнечной волной рассыпались по плечам. На ней был черный кружевной бюстгальтер, который он купил ей, ее округлые груди выглядели невероятно соблазнительно. Он сглотнул, представляя, что она наверняка выбрала и такие же трусики.

Не отводя взгляда от его лица, она ухватилась за край его рваной рубашки и потянула ее наверх. Он поднял руки. Данике пришлось встать на цыпочки, и Рейес слегка наклонился, чтобы она наконец смогла снять рубашку. Когда он выпрямился, она снова возбужденно вздохнула.

– Какие глубокие. – Даника протянула дрожащую руку и провела кончиками пальцев по одной из его ран.

Рейес блаженно закрыл глаза. От ее нежного прикосновения к открытой ране по его телу разлилась сладкая боль.

– Когда тебя ранили? – спросила она.

– Я думал, ты хочешь тишины?

Она мотнула головой.

– Недавно, – ответил он.

– Охотники?

– Да.

На ее губах промелькнула улыбка.

– Но она уже заживает.

Заживает? Вот черт. Если его раны вдруг заживут до того, как он овладеет Даникой, он насыплет на них соль или снова резбередит их. Ничто его уже не остановит. Он хотел обладать этой женщиной. Нежно. Медленно. Так, как он всегда мечтал, но у него никогда не получалось.

– Я делаю тебе больно? – спросила она, а затем печально рассмеялась. – Не важно. Просто… поцелуй меня. Уложи меня в постель.

Постель. Да, о да. Рейес открыл глаза и уставился на нее. Один шаг вперед. Другой. Он слегка подтолкнул ее, и Даника упала на кровать. Облизнув губы, она смотрела на него, лежа на спине.

– Сними джинсы, – хрипло приказал он.

Она приподняла бедра, расстегнула молнию и медленно стянула с себя джинсы. О, боги, на ней были черные кружевные трусики. Они были подобны темному грозовому облаку на ее белоснежной коже. И он надеялся, что ее лоно наполнено влагой возбуждения.

Его пенис напрягся, томясь по ее нежному телу. Но в этот момент Боль внезапно ожил и взволнованно заурчал, подчиняя его мысли. Он заскрежетал зубами.

– Твоя очередь, – произнесла Даника, опершись на локти.

Она была еще прекраснее, чем раньше. Его грудь разрывалась от чувств, когда он смотрел на нее. Она была словно Афродита во плоти. Соблазнительная и чувственная. И она принадлежала… ему.

Еще нет… Она хотела, чтобы он уложил ее в постель, но не хотела ничего о нем знать. Но его это не устраивает.

– Ты говорила о моей биографии. Что ж, я провел несколько лет в тюремной камере, – сказал он, – как добровольный заключенный. Не из-за охотников, а из-за своей неконтролируемой жажды причинять и испытывать боль.

– Я не думаю…

– В те времена, в Древней Греции, я сражался с охотниками и разрушал города. Крики боли наполняли меня радостью. После смерти одного из моих друзей, воина, с которым мы сражались плечом к плечу и с которым нас многое связывало, до меня постепенно стало доходить, что я за чудовище.

– Я не желаю это слушать. – Даника покачала головой, шелковистые волосы разметались в разные стороны.

– Я понимал, что не научусь управлять своим демоном, когда за каждым углом меня поджидает соблазн. Мне хотелось истреблять всех, кто смеялся и радовался жизни. Мой отравленный демоном разум не допускал, что кто-то может быть счастлив.

– Рейес.

– И я попросил Люсьена посадить меня под замок. Из всех нас он первым одержал победу над своим демоном. Он не хотел, но все же выполнил мою просьбу. В течение нескольких месяцев я научился ранить себя, когда Боль подавал голос. В конце концов я научился желать только собственной физической боли. И мой демон тоже этого желал, забыв обо всем остальном. – Если бы только темница помогла Аэрону…

– Перестань. Прошу, перестань.

– Почему? Потому, что, зная, что я страдал, ты начинаешь относиться ко мне как к человеку? Потому, что ты не желаешь видеть во мне кого-то еще, кроме демона? Потому, что, когда мы однажды расстанемся, ты надеешься навсегда забыть о моем существовании? – Последние слова он произнес с отчаянием и гневом.

– Да! – завопила Даника, сев на постели. Ее грудь бурно вздымалась. – Да, это так. Мне нельзя желать тебя, но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу не думать о тебе, хотя мне следует думать совсем о другом. У нас нет будущего. Один из твоих друзей хочет убить меня и всех, кого я люблю. Твоя жизнь проходит в бесконечных сражениях, а я хочу покоя.

Правда. Она говорила правду.

– И все же ты здесь, в моей постели. – «И я не могу тебя отпустить».

– Да. – Ее голос и выражение лица смягчились. – Я доверяю тебе. Благополучие моей семьи. Себя. Не превращай наше скорое расставание в пытку. Пожалуйста.

«Пожалуйста». Это слово звенело у него в голове. Рейес взглянул в ее затуманенные страстью глаза. На краткий миг ему показалось, что он возносится к небесам. Возвращается в прошлое. Он вдруг увидел себя рядом с Аэроном, Торином, Парисом и Галеном.

Гален. До встречи с Даникой Рейес бесконечно думал о Галене. Гален буквально источал жизненную силу, одного его присутствия оказывалось достаточно, чтобы воины чувствовали себя сильнее и лучше. Но Рейес тогда не знал, что Гален строил козни у них за спиной.

И, увидев образы своих беззаботных друзей, еще не отягощенных жизнью, грехами и страданиями, он с трудом поборол желание предупредить их о грядущих бедах. Но он знал, что они его не услышат.

Они праздновали тот день, вспомнил он. Предыдущей ночью полчища горгон проникли в спальню Зевса, собираясь разбудить его и превратить в камень. Для этого оказалось бы достаточно одного смертоносного взгляда горгоны, а Верховный бог, проснувшись, был бы застигнут врасплох и не успел бы отвести взгляд.

Парис, любимчик женщин, спал с одной из горгон, разумеется завязав ей глаза, чтобы не превратиться в камень. Влюбленная горгона рассказала ему о планах своих сестер, и Парис тут же предупредил Стражу. Вместе они устроили засаду и мгновенно разогнали всех горгон, не пролив ни капли крови.

«Мы непобедимы», – сказал тогда с гордостью Гален.

И Торин кивнул в ответ:

«Мне хотелось взять одну из этих чудовищ в плен, скажите, со мной что-то не так?»

Рейес закатил глаза.

«Ты такой же, как Парис. Думаешь о том, что тебя изобьют и поцарапают во время секса…» Он задрожал.

«Тебя просто неправильно избивали», – с улыбкой откликнулся Парис.

«Нет уж, спасибо, я предпочитаю милых и нежных женщин», – отрезал Аэрон.

– Рейес, – позвала Даника, прерывая его размышления.

Он покачал головой, приходя в себя. «Если бы я только знал, что меня ждет».

– Я хочу дать тебе все, что ты пожелаешь, Даника.

Она с облегчением распростерлась на кровати.

– Спасибо.

– Но я не могу допустить, чтобы ты с легкостью забыла обо мне, – закончил он. – Ты навечно останешься в моих мыслях. Я должен знать, что хоть что-то значил для тебя.

– Так и есть, – с болью в голосе ответила она. Она прижала колени к груди. – И в этом вся проблема.

– Сопротивляйся мне, если ты чувствуешь, что должна. Но позже. И я даже сам помогу тебе. Но сейчас подари мне себя. – Он расстегнул джинсы, стянул их с себя и отбросил в сторону. Теперь на нем не осталось ничего, кроме оружия. – Взгляни на меня.

Даника посмотрела на Рейеса, ее взгляд скользнул по его возбужденному пенису. Дрожь пробежала по ее спине.

– Я жесток и эгоистичен, но моя страсть к тебе, только к тебе, и ни к кому другому, сильнее всего, что я когда-либо испытывал. И сомневаюсь, что даже двухгодичное заключение в темнице смогло бы ее притупить.

– Я… я не знаю, что ответить.

– Тогда ничего не говори. – Он не хотел услышать от нее, что он действительно оказал на нее сильное влияние и теперь она абсолютно беззащитна перед ним. Румянец, разливающийся по ее коже, и так уже о многом рассказал ему.

– Просто отдайся мне. И возьми меня.

Рейес медленно отстегнул кинжалы от своего тела. И лишь затем опустился на кровать. Ее зрачки расширились, а по ее порозовевшей коже побежали мурашки.

Он зажал ее ступни между своих коленей и осторожно потянул вниз кружевную ткань ее трусиков, обнажая райский уголок между ее ног.

Она не пыталась остановить его. Нет, она даже помогала ему, приподняв бедра. Он сжал в кулаке трусики, ощущая восхитительную влагу, пропитывающую их. Между ее изящных бедер золотился легкий пушок, закрывавший вход в лоно. Ноги были стройными и длинными.

– Ты – само совершенство! – воскликнул он.

– С-спасибо.

Он наклонился и обхватил ладонями ее бедра:

– Мне продолжать?

– Да. – Это была мольба, отчаянная и страстная.

Его пенис напрягся еще сильнее.

– Я так долго мечтал об этом моменте, о том, как ты станешь моей. – Он приподнял ее ногу и нежно коснулся губами ее лодыжки.

Ее гладкая кожа тут же сделалась горячей от его прикосновения. Дрожь снова пробежала по ее телу.

Рейес осторожно отодвинул ее другую ногу, медленно раздвигая бедра. Шире… шире…

Он хрипло застонал, и этот стон был полон безумной страсти. Боль метался в клетке его разума, дожидаясь удобного момента. Даника уже вся искрилась от возбуждения. Он снова поцеловал ее ногу, и она изо всех сил вцепилась в простыни.

– Ты хочешь, чтобы я… Мне надо…

– Сделать мне больно? – спросил он.

– Да, – робко ответила она.

– Нет. – Для него уже было мучением прикасаться к ней, но заставлять себя сдерживаться и не торопить события. – Только не ты.

Она нахмурилась:

– А ты сможешь испытать удовольствие без этого?

– О да. – Он надеялся. На этот раз он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра. Его язык дразнил ее легкими, скользящими прикосновениями.

Она громко застонала, приподнимая бедра.

Его пальцы заскользили по ее ноге, остановившись рядом с золотистыми кудряшками, скрывавшими ее лоно.

– Мне продолжить?

– Рейес, – выдохнула она.

– Продолжить? – настаивал он.

– Да. Прошу тебя.

Он раздвинул ее влажные складки и погрузил палец в ее лоно. Она была горячей и напряженной, источая возбужденную влагу.

– Я знал, что ты именно такая. – Он стал двигать палец взад-вперед.

– Да! Вот так.

Ее вкус.

Он не знал, откуда взялась эта мысль и причастен ли к ней демон, но ему было все равно. Дрожа, он наклонился и коснулся горячим языком ее лона. Раньше он думал, что она обладает небесным вкусом. Но теперь понял, что это вкус амброзии. Он с наслаждением пил ее сладкий сок. Она изо всех сил вцепилась в его волосы, впиваясь ногтями в кожу его головы.

Да, едва не закричал он.

Он лизал и пил ее, лаская внутри пальцем. Двигая им взад-вперед. Это было так восхитительно. Его сводила с ума близость ее тела, разгоряченного его ласками, но прошло немного времени, и он ощутил, что его раны стали заживать. Однако его возбуждение не угасало. И это потрясло его. Он не понимал, что происходит. Как?

Что, если его наслаждение внезапно угаснет? Что, если демон восстанет и потребует причинить ей боль? Что, если демон начнет воздействовать на Данику, заставляя ее делать то, чего она не хочет?

Рейес не желал ждать, когда все станет ясно. Слишком много поставлено на кон.

Он закинул руку назад и вонзил резко выросшие когти себе в спину. Да, да. Острая боль, струйка крови. Как он и ожидал, сильный огонь опалил его изнутри, и его наслаждение усилилось.

– Кто здесь с тобой?

– Не останавливайся, – взмолилась она.

– Кто здесь с тобой? – повторил он, на этот раз резко.

– Ты.

– Как меня зовут?

– Рейес.

– Кого ты желаешь?

– Рейеса.

Он продолжал неистово теребить ее клитор. Она сладко стонала, и эти стоны были подобны чудесной музыке, которая будоражила его душу. Она молила его продолжать, затем требовала, чтобы он остановился. Он продолжал, введя в нее третий палец, растягивая ее напряженное лоно.

Оргазм потряс ее тело.

Ее мышцы напряглись вокруг его пальцев и языка, не отпуская его из своего сладкого плена. Он упивался ее наслаждением.

Когда она успокоилась, он приподнялся над ней. Их взгляды встретились. Она слегка дрожала, насытившись его ласками. Ее веки были полуопущены, но в ее изумрудных глазах по-прежнему сияло желание.

– Ты не…

– Нет.

Даника облизнула губы.

– Ты хочешь?

– О да.

– Тебе надо…

Рейес сдержанно покачал головой. Его тело пылало от неудовлетворенной страсти. И это причиняло ему восхитительную боль. Закрыв глаза, он наслаждался прекрасным ощущением. Другие женщины до изнеможения стегали его плетками, резали, били, но никто не доставлял ему таких сладостных мучений. Удовольствие и боль сливались в его душе в противоречивую мелодию, даря ему нежное утешение. Именно об этом он всегда мечтал, но уже давно отчаялся узнать, что это такое.

И как она смогла подарить ему это волшебство?

– Ты так прекрасен, – прошептала Даника. – Мне хочется нарисовать тебя таким.

– Я бы тоже этого хотел. – Рейес открыл глаза и склонился над ней. Он расстегнул бюстгальтер, выпуская на свободу ее мягкие, округлые груди. Ее розовые соски по-прежнему были твердыми, и теперь он мог без помех любоваться их совершенством.

Он принялся посасывать один сосок, затем перешел к другому, и скоро она уже снова извивалась от острого желания. И снова молила его о ласках. И он растворялся в ней, а его демон толкал его вперед, желая получить больше.

– Презерватив, – выдохнула она. – Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Сейчас.

Он кивнул, вытащив из тумбочки один из серебристых пакетиков, украденных у Париса, и надел на себя. Он не стал бы подвергать ее риску забеременеть, хотя какая-то часть его души отчаянно этого желала. Он никогда бы с ней так не поступил, заставив ее вынашивать дитя демона.

По крайней мере, в этом он не был эгоистом.

– Ты готов? – спросила его Даника.

Она терлась своим влажным лоном о его пенис. Восхитительная развратность. Ее твердые соски касались его груди, будя в нем удивительные ощущения. Странно, ему сейчас совершенно не хотелось испытывать боль.

– Готов? – снова спросила она.

Боже, да.

Его твердое копье скользнуло в нее, но он не торопился, войдя лишь наполовину.

– Какое наслаждение, – произнес он. – Я хочу продлить этот момент.

Даника закусила губу.

– Это настоящая пытка. Мне казалось, ты больше не мучаешь людей.

Он напряженно улыбнулся.

– Сейчас. Прошу, Рейес.

Не в силах больше сдерживаться, он обхватил ладонями ее лицо и с громким стоном резко вошел в нее. Она обвила его руками и ногами, словно пытаясь раствориться в нем.

И ее тело снова потряс мощный оргазм.

Стоны Даники пронзали его насквозь. Рейес двигался в бешеном ритме, воплощая свои желания в реальность. Его мысли смешались, осталась лишь Даника. Ее совершенное тело, ее восхитительный аромат. Ее сладкие стоны и ее ладони, ласкающие его спину. Больше ничто и никто не имели значения. О, какая изысканная мука.

«Еще. Я хочу еще».

Он жадно целовал ее губы, их языки вели жаркую игру. Их горячая страсть стала единым целым. И, возможно, доброта Даники проникла в него, потому что он ощущал, как яркие огоньки света вспыхивают во тьме его души, разгоняя тени.

«Еще!»

Даника выгибалась, прижимаясь возбужденными сосками к его груди. Сладкий аромат ее наслаждения обволакивал его.

– И как я могу желать большего? – выдохнула она. – Но я не могу насытиться. Я хочу еще…

Желание сделалось нестерпимым, и Рейес взорвался. И ему не надо было резать себя кинжалом. Конечно, он слегка поцарапал себя, но это несущественно. Ему хватало того, что происходило между ними. Блаженный крик сорвался с его губ, горячее семя брызнуло из его пениса. Возможно, на мгновение его душа покинула его тело.

Он не знал, что произошло и как. Ощущал лишь биение своего сердца, напряжение, сковывавшее его мышцы, и блаженную слабость. Он видел перед собой небеса. Облака, парящие белоснежные крылья, блеск золота, сияющую радугу. Прохладный воздух ласкал его тело. Он взмывал все выше и выше.

Но когда последняя волна наслаждения схлынула, он без сил распластался на Данике. Его сила ушла. Облака исчезли, а с ними крылья, золото и радуга. Он видел перед собой лишь непроглядный мрак и едва мог перевести дух. Его тело покрылось испариной.

Даника, дрожа, прижималась к нему горячим телом и тяжело дышала.

– Что произошло? – прошептала она.

– Оргазм. – Какого он никогда раньше не испытывал.

– Нет. Рейес, ты на время исчез.

Глава 20

Даника уютно свернулась калачиком рядом с Рейесом. Она проспала несколько часов подряд, убаюканная фантастическим удовлетворением, переполнявшим ее тело. Рейес спал мертвым сном и ни разу не проснулся. Он не шевелился и не издавал ни звука. Даника дважды прижимала голову к его груди, прислушиваясь, бьется ли его сердце.

Теперь она проснулась, чувствуя блаженное тепло и негу. Лишь ее разум продолжал бурлить, не желая успокаиваться. Ее близость с Рейесом оказалась… именно такой, какой она и боялась. Совершенной, удивительной, потрясающей, волшебной. Ни один мужчина не сможет никогда доставить ей такого наслаждения.

Каждое его горячее прикосновение будило в ней волну желания. Эти волны были бесконечными, перенося ее с одного гребня наслаждения на другой. И он не позволил ей сохранить эмоциональную дистанцию. При мысли об этом она задрожала. Они слились воедино, их тела и души соединились, и втайне она этому радовалась.

Однако ее мучил один вопрос. Конечно, она хотела узнать, исчезал ли Рейес на самом деле. Даника решила, что это ей померещилось. Вполне возможно, у нее потемнело в глазах от страсти и ей показалось, будто он исчез, а затем внезапно снова появился. Но еще больше она хотела узнать, понравилось ли ему заниматься с ней любовью.

Если только Рейес не притворялся, что вряд ли, он действительно испытал оргазм. Но он не позволил ей причинить ему боль. А именно это необходимо ему для наслаждения. И она тоже этого хотела. И не только для того, чтобы впоследствии попытаться забыть о нем, как о самом ужасном мужчине в своей жизни, но и потому, что готова была дать ему все, что он пожелает. Даже боль. Она хотела, чтобы он навсегда запомнил ее, как и она его.

Он заявил, что не желает, чтобы ее запятнала жестокость, сопровождавшая его всю жизнь. Она тоже думала, что не хочет этого. Но когда он ласкал ее, когда целовал ее губы, она была готова выполнить любую его прихоть.

Другие женщины причиняли ему боль, как он и хотел. А почему она не могла этого сделать?

Даника повернула голову и взглянула на спящего Рейеса. Его лицо казалось спокойным и расслабленным, резкие морщины напряжения разгладились. Она только сейчас увидела, что губы у него полные и розовые, чего раньше не замечала, не в силах отвести взгляд от его пристальных глаз.

Она протянула руку и осторожно убрала завиток волос с его лба. Он глубоко вздохнул, но не пошевелился. Ее сердце замерло, а затем стремительно заколотилось.

«Он мне небезразличен». И хотя она изо всех сил пыталась бороться со своими чувствами, теперь глупо было это отрицать.

Рейес заботился о ней, давая ей пищу, приют и одежду. И ни разу, даже когда ему приказывали, он не причинил ей вреда. Он купил для нее краски и холсты и оборудовал студию, чтобы порадовать ее. И он занимался с ней любовью так, словно она была для него важнее, чем собственная жизнь.

Она не переставала удивляться его силе и отваге; его прошлое восхищало ее. Он больше никому не хотел причинять вред и потому согласился на добровольное заточение. Это свидетельствовало об огромной дисциплине. О сострадании. О решимости. Он был одержим демоном, но обладал сердцем ангела. Это противоречие поражало ее, и Даника подозревала, что всей ее жизни не хватило бы, чтобы узнать его до конца.

О да. Он ей дорог. Черт возьми, а что это еще за жужжащий звук?

Она обвела взглядом спальню, коснувшись щекой раскаленной кожи Рейеса. Его сердцебиение ускорилось. Жужжание продолжалось, и наконец Даника поняла, откуда оно доносится. Из ее джинсов. А значит…

Ужас сковал ее тело. Это звонил сотовый телефон. И номер знал лишь один человек. Стефано. Она сглотнула. На мгновение она пожалела о том, что его не было в клубе сегодня вечером. Тогда он встретился бы с Рейесом, и ее борьба с самой собой благополучно завершилась бы. Но в следующее мгновение ее захлестнуло чувство вины.

Даника осторожно соскользнула с кровати, не сводя глаз с Рейеса. Но он лежал неподвижно, продолжая спать. Какая-то ее часть желала, чтобы он открыл глаза, увидел телефон и спас бы ее от самой себя. Но другая часть молилась, чтобы он не проснулся. Она по-прежнему была обнажена, ее соски напряглись от прохладного воздуха, и стоило ей только взглянуть в его бездонные черные глаза, и она растаяла бы, забыв об охотниках. Она желала бы лишь его поцелуев, его прикосновений, согревавших ее своим теплом.

Ее ноги дрожали, когда она, спотыкаясь, добралась до своих джинсов и едва не упала, наклонившись, чтобы достать телефон.

Жужжание продолжалось.

Она снова взглянула на Рейеса. Спит.

«Что ты делаешь? Не надо».

«Я должна. Нет другого способа спасти Рейеса».

Даника зашла в ванную и осторожно закрыла за собой дверь. И только тогда нажала кнопку «Ответить» и прошептала пересохшими губами:

– Алло.

Стефано, как всегда, не стал утруждать себя приветствием.

– Ты выходила из крепости. – Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.

Вчера она была рада, что он находится где-то поблизости, наблюдая за ней. Теперь…

– Да.

– Очевидно, они отпустили тебя.

– Да, – повторила она, вспомнив, как солгала ему в прошлый раз, сказав, что заперта в спальне.

– Где ты сейчас?

– В ванной.

– Одна?

– Да.

– Ты с нами, Даника? Или с ними? Разве ты забыла то, что я тебе говорил? Ради бога, очнись, они ведь хотят убить твою семью!

Неприятный вопрос душил ее, словно смертоносная петля, и, что бы она ни ответила, лучше бы не стало.

– Вы знаете, я…

– Если представится возможность, они изнасилуют и изувечат твою мать. Потом сестру. Они ведь уже убили твою бабушку.

Даника молча качала головой в ответ.

– Мы забираем тебя, – спокойно произнес он. – Это ради твоего же блага. Мои информаторы сообщают, что воин по имени Аэрон сходит с ума, желая твоей смерти. Мы не хотим, чтобы ты пострадала. В отличие от Владык, мы хотим защитить тебя.

Забирают ее?

– Постойте. Вы хотите забрать меня из крепости?

– И как можно скорее.

Нет. Утром они с Рейесом собирались в Оклахому.

– Нет, я не могу. Вы не можете. Я…

– У тебя нет выбора, Даника. Мы скоро захватим крепость. Если они не ценят человеческую жизнь, то мы ценим. Мы хотим спасти тебя.

Что? Они собирались вломиться в крепость? В таком случае начнется кровопролитное сражение, многие погибнут. Она старалась справиться с паникой, но кровь уже стыла в ее жилах, и громкий звон раздавался в ушах.

– Если ты думаешь, что я с ними, зачем тогда звонишь? Зачем предупреждаешь? Хочешь помочь мне?

– Все совершают ошибки. Возможно, они обманули тебя, убедили, что не тронут твою семью, если ты останешься с ними и в чем-то им поможешь. Возможно, даже победить нас.

Даника открывала и закрывала рот, но не издавала ни звука. Его слова казались вполне разумными.

– Ты будешь готова? – спросил он.

Пора положить конец сомнениям и перестать топтаться на месте, не зная, кому помогать, а от кого отвернуться. К ее удивлению, ей больше не надо было размышлять об этом. В его словах был смысл, но это ее больше не волновало. Каким-то странным образом за последние несколько дней ее гнев к Рейесу полностью исчез. Ненависть сменилась… чем-то другим. Она не понимала, что с ней происходило, но ощущала всепоглощающее тепло и нежность. Она верила, что он поможет ей найти ее семью, а это означало, что она должна отречься от охотников.

– Да, – солгала Даника.

– Умница. – Он не мог скрыть облегчения. – Сколько Владык в крепости?

– Все, – снова солгала она. Этим утром почти все воины уехали. Знает ли Стефано об этом? Или же они просто исчезли, как это делал Люсьен?

Если Стефано знал правду, то понимал, что захватить крепость не составит труда. «Продолжай лгать. Возможно, он ничего не знает». Даника тяжело опустилась на крышку унитаза, чувствуя внезапную слабость в ногах. Она уперлась локтями в колени, продолжая одной рукой прижимать трубку к уху, а другой – терла висок, чтобы избавиться от внезапной боли, стиснувшей голову.

– Они хорошо вооружены. Вам не стоит рисковать. Почему бы мне не выскользнуть из крепости и не прийти к вам? – Она могла бы сказать Рейесу, где они ее ждут и он… разобрался бы с этой проблемой.

– Ты не училась подобным вещам. Лучше мы сами все уладим.

Что же ей делать? Как остановить их?

– Ты сможешь незаметно пробраться на крышу?

– Я… я… – Черт! – Возможно. Когда я должна там быть?

– Через час.

Господи Боже. Через час. Успеет ли Рейес связаться с Люсьеном? Сможет ли Люсьен перенести сюда остальных? Тошнота подкатила к горлу.

– Я постараюсь, – ответила она, стараясь не выдать своего отчаяния. Ее голос был слабым, едва слышным.

– Не разочаровывай меня, Даника. Разве я должен напоминать тебе, что поставлено на кон?

Стефано повесил трубку, и Даника отключила телефон. Она сжалась в комочек, не в силах вздохнуть. Боже, ей так много надо сделать, и неудача может стоить Рейесу свободы, а возможно, и жизни.

– Интересный разговор.

Резкие слова застали ее врасплох, и Даника вздрогнула. Кровь отлила от ее лица. В дверях стоял Рейес, его лицо казалось непроницаемым. Он непринужденно прислонился к дверному косяку, убрав одну руку за спину. На нем были джинсы, которые он даже не удосужился застегнуть. На его обнаженной груди не осталось и следа от прежних ран.

– Это не то, что ты думаешь. Клянусь.

Он вскинул бровь:

– Значит, ты не с охотником разговаривала?

Она вскочила, беззвучно открывая и закрывая рот.

Рейес отвернулся от нее, а затем швырнул ей топ:

– Оденься. Здесь Люсьен. Он хочет с тобой поговорить.

Даника схватила топ и торопливо натянула на себя, прикрывая наготу. На мгновение у нее потемнело в глазах, а когда она пришла в себя, Рейеса уже не было около двери.

Одежда слегка прикрывала ее колени, но она по-прежнему чувствовала себя обнаженной, входя в спальню. Прохладный воздух коснулся ее ног.

– Рейес, я помогала тебе! Ты должен верить мне.

Заметив Люсьена, она резко остановилась. Одежда воина была забрызгана кровью. Рейес стоял рядом с ним. Оба мужчины ждали ее объяснений.

– Послушай, – выпалила она. – Я действительно должна была разузнать все, что возможно, о тебе. И я пыталась. Признаюсь. Охотники, которые похитили меня и приказали шпионить за вами, служат человеку по имени Стефано. Дин Стефано. Он собирался помочь мне найти и защитить мою семью. Если бы я помогла им, они бы уничтожили тебя. Но когда я оказалась здесь, я не смогла этого сделать. С тех пор как нахожусь в крепости, я разговаривала со Стефано только дважды и ни разу не сообщила ему полезной информации.

– Это все? – на удивление спокойно спросил Рейес. – Отлично. Тогда давай сменим тему. Я рассказал Люсьену то, что ты рассказала мне о других воинах, одержимых демонами. Ты знаешь о них что-нибудь еще?

Она подняла руку и покачала головой. Почему он не обвиняет ее во лжи?

– О чем ты говоришь?

– О воинах в темнице, одержимых демонами, которых мы выпустили на свободу.

– Как будто это сейчас важно! Ты позволишь мне договорить? Пожалуйста. Это важно. Вопрос жизни и смерти.

Рейес прищурился, но ничего не ответил.

– Охотники вот-вот нападут на крепость. У нас есть час, а возможно, и меньше до их прихода.

– Ты недавно рисовала, – сказал Рейес, будто не слыша ее. Его лицо по-прежнему было непроницаемым. – Где холст?

Она взглянула на Люсьена, затем снова на Рейеса. Какого черта? Она рисковала, признавшись во всем, и это все, что Рейес мог ей сказать? Она сообщила, что враги вот-вот ворвутся в его дом, а он спрашивает о картинах?

– Мне надо было вернуться раньше, – сказал Люсьен, – но души взывали ко мне, и я не мог им противиться. Я мог вернуться сюда, но ты не увидела бы меня. Как сказал Рейес, ты рисовала. Я должен увидеть картину, Даника.

– Я не скажу, где она! Пока кто-нибудь не объяснит мне, почему вам нет дела до охотников. Они планируют схватить вас и извлечь из вас демонов. И они ищут ларец Пандоры.

Что-то блеснуло в глазах Рейеса. Она не могла понять, что именно. Нечто темное и опасное, восхитительное и одновременно жуткое.

– У Торина вся гора как на ладони. Он знал, когда они проникли на нашу территорию, и уже избавился от нескольких.

Избавился от нескольких. Или просто убил. Даника потерла живот, пытаясь унять подкатывающую тошноту.

– Значит, Стефано солгал мне? Они появятся здесь не через час, они уже пришли?

– Да, он тебе солгал. Он не доверял тебе, – ответил Люсьен. – Он ведь сказал тебе подняться… на крышу?

Она удивленно кивнула.

– Он велел тебе идти туда, будучи уверен, что ты поступишь наоборот. Их солдаты прячутся рядом с крепостью, где они бы тебя и схватили. А теперь скажи, что тебе известно о ларце Пандоры? Любая мельчайшая деталь может быть полезной, но поторопись, потому что я нужен остальным.

Она пристально взглянула на него. Смотреть на него было гораздо проще, чем на Рейеса. Ее сердце перестало бешено колотиться, и она смогла перевести дух.

– Я уже рассказала Рейесу все, что знаю, а знаю я совсем немного.

– Ты знаешь, где ларец? Где другие воины, одержимые демонами? Они все еще в темнице?

– Я не знаю ответов на эти вопросы.

– А твоя бабушка?

– Тебе придется спросить у нее. – Она надеялась, что у него будет такой шанс.

Люсьен склонил голову набок:

– У Париса было видение. И в нем была ты. – В его разноцветных глазах кружились две воронки, маня ее к себе. Внезапно комната наполнилась ароматом роз. – И у тебя в руке был ларец Пандоры. И ты улыбалась.

Она недоверчиво рассмеялась:

– Но это невозможно.

– Если ты что-то знаешь… – Люсьен подходил все ближе и ближе.

Данике захотелось бежать, но ноги словно приросли к полу. А затем вдруг ей расхотелось бежать. Воин стоял прямо перед ней, и аромат роз переполнял каждую клеточку ее тела. Ее разум воспарил в облака. Она ощутила полный покой и умиротворение. «Я сделаю все, что он скажет. С радостью».

– Что тебе известно, Даника? Скажи мне.

– Ничего, – ответила она, ее голова склонилась на грудь. Она чувствовала, что вот-вот упадет, и не могла остановиться. А какая-то ее часть и не хотела останавливаться.

Рейес вдруг подскочил к ней и обхватил ее за талию, не давая упасть. От него исходили сила и жар, мгновенно согревшие ее.

– Хватит, Люсьен.

– Рейес, – огрызнулся Люсьен, и в его голосе прозвучала искренняя ярость.

– Нет, – в тон ему откликнулся Рейес.

– Я не предавала тебя, – сказала Даника. Она склонила голову ему на грудь, молясь, чтобы он поверил ей. Он стал ей очень дорог. Она не могла потерять его. Только не сейчас.

– Я знаю. – Он похлопал ее по бедру.

– Постой. Что? Ты знаешь?

– Да.

Она вскинула руки.

– Тогда почему ты рассердился на меня?

– Рассердился? Я не сердился на тебя.

– Ты отвернулся от меня с недовольным видом.

– Ангел, – со вздохом произнес он, взял ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Для меня в новинку такие… чувства. Мне не понравилось, что ты разговариваешь с охотником, я беспокоился о тебе и не хотел напугать тебя своей горячностью. Я также знал, что ты пытаешься защитить меня, когда солгала охотнику, сказав, что все воины собрались в крепости. И знал, что ты создала проблемы для нас, хотя и не хотела этого.

– Я не понимаю.

– Теперь, когда они думают, что все мы в крепости, пришлют сюда больше людей, принесут больше оружия.

Ее тело снова сковал жгучий холод.

– Прости. Я не думала… Я решила… Как Люсьен сказал, Стефано мне не доверяет, – ответила она. – Он мог решить, что я лгу. Он мог подумать, что вас здесь всего несколько.

– Я могу перенести сюда остальных, – сказал Люсьен. – Будем готовиться к худшему.

О боже. Похоже, скоро их ожидает кровопролитное сражение.

– Не беспокойся, – сказал Рейес. – Все будет хорошо. А теперь картина, – напомнил он ей. – Покажи ее нам. Пожалуйста. Возможно, то, что ты нарисовала, как-то нам поможет.

Даника кивнула, и в этот момент зазвонил телефон, громкий звук эхом отразился от стен.

Нахмурившись, Люсьен полез в карман. Поднеся трубку к уху, он коротко рявкнул: «Да».

Повисла тишина.

Нажав «Отбой» Люсьен помрачнел еще сильнее.

– Сабин в нетерпении.

– Я сейчас вернусь.

Даника бросилась в студию и взяла картину, стоявшую около стены. Она оглядела ее, сначала полюбовавшись яркими красками, а затем внимательно осмотрев изображенных на картине персонажей. В верхней части холста двое мужчин и женщина в белых одеждах сидели на тронах и с царственным видом взирали вниз. А внизу поразительно красивый мужчина с крыльями ангела и рогами дьявола вел армию людей через море крови.

На его животе виднелась татуировка в виде бабочки, похожая на устрашающую татуировку Рейеса и остальных воинов.

Краски еще не высохли, и Даника, аккуратно взяв картину, отнесла ее в спальню и прислонила к своим ногам:

– Вот.

Оба мужчины разинули рот от удивления.

– Что? – спросила она.

– Ты знаешь, кто эти создания? – натянуто спросил ее Люсьен.

– Нет. – И это была правда. Рисуя эти картины, она ничего не знала о персонажах. – Но я видела их в своих кошмарах, – призналась она. – Много раз.

– В центре сидит Кронос, Верховный бог. А рядом с ним Атлас и Рея. А внизу – армия охотников.

– А во главе этой армии, – потрясенно произнес Рейес, – Гален. Демон Надежды.

Мужчины обменялись мрачными взглядами.

– Не могу в это поверить. Если картина отражает правду, значит, он – предводитель охотников. – Люсьен покачал головой. – Я и представить себе не мог… И почему охотники следуют за ним? За демоном?

Рейес провел кончиком пальца по лицу крылатого мужчины и, заметив, что краска еще не высохла, отдернул руку.

– Мы с Даникой недавно говорили о нем, и все же это никак не укладывается у меня в голове.

– Мы разберемся с этим чуть позже. А пока что у нас нет времени. Я должен переправить остальных воинов в крепость. – Люсьен коротко взглянул на Данику. – Расскажи ей. Она должна знать. – И с этими словами он исчез.

– Рассказать что? – Ее охватило беспокойство, и она судорожно вцепилась в холст.

На лице Рейеса вспыхнула мрачная решимость.

– Эшлин кое-что услышала. Об артефактах, которые мы ищем. Мы знаем, что второй артефакт обладает особенным даром, – произнес он, – с его помощью можно видеть, что происходит на небесах и в аду.

Она озадаченно наморщила лоб.

– О чем ты говоришь?

– Это ты. – Он уперся в нее пристальным взглядом, и у нее закружилась голова. – Ты и есть этот артефакт, Даника. Ты – Всевидящее Око. Именно поэтому боги и пожелали твоей смерти. И поэтому охотники торопятся сюда. Все хотят заполучить тебя. И боюсь, они не успокоятся, пока не добьются своего.

Глава 21

К тому времени, когда Сабин прибыл в крепость, охотники уже окружили гору. Люсьен переместил его в комнату Торина, где мониторы компьютеров занимали большую часть помещения. Все остальные воины, за исключением запертого в подземелье Аэрона, окружили компьютерного гения, вглядываясь в мониторы. Нет, не совсем так, вдруг понял Сабин. Рейеса тоже здесь не было. Опять.

– Устроим взрыв? – весело спросил Торин.

– Точно. Взорвем их к чертям! – прорычал Мэддокс, стиснув рукоятку зазубренного кинжала. – Хороший охотник – мертвый охотник.

– Нет. – Люсьен потянул себя за мочку уха. – Если они сумеют обойти ямы, сети и стрелы, впустим их внутрь. Взрыв привлечет сюда невинных людей, а этого нельзя допустить.

Ноздри Мэддокса гневно раздувались.

– Эшлин…

Люсьен снова потянул себя за ухо.

– Я уже переместил женщин в безопасное место, хотя они и сопротивлялись. Рядом с Аньей твоей женщине ничего не угрожает.

Гнев Мэддокса утих, и его плечи поникли.

– Отлично.

– Мы впустим их внутрь и зальем наш дом кровью, – произнес Парис. – Мне, например, не очень хочется потом здесь убираться. А поскольку Аэрон заперт в подземелье, эта неприятная обязанность ляжет на мои плечи.

– Я сражаюсь с охотниками гораздо дольше, чем ты, – заговорил Сабин. – Поверь, лучше убить их здесь, чем сражаться с ними в городе, где могут пострадать невинные люди или же их могут использовать против нас. А они обязательно используют против нас невинных. Из женщин и детей получаются отличные щиты.

– На войне все средства хороши, – скорбно промолвила Камео, и Сабин поморщился. Кто-то должен нацепить на нее намордник. За все время, что они были вместе, он так и не смог привыкнуть к ее голосу.

– Это весело, – потирая руки, произнес бессмертный Уильям.

Сабин уставился на него, пытаясь понять, кто пригласил его сюда. Сейчас он был не расположен заводить новых друзей.

– Что ты здесь делаешь?

Люсьен ущипнул себя за переносицу.

– Этот воин – наш желанный гость и поможет нам в предстоящем сражении. – В голосе Люсьена не было и намека на радость, и Сабин готов был поспорить – его друг надеялся, что «желанного гостя» уничтожат во время сражения. – Нам придется очень нелегко.

– Что ты имеешь в виду? – резко спросил Сабин.

– Я говорю о нашем старом друге Галене. Я только что узнал, что он возглавляет армию охотников.

– Гален? – Сабин расхохотался. – Ты шутишь.

Другие воины тоже разразились смехом, но это веселье было наигранным.

Сабин хлопнул Люсьена по плечу:

– Мы тысячу лет ничего о нем не слышали.

Люсьен покачал головой, взгляд его разноцветных глаз сделался мрачным.

– Это не шутка. Эшлин сообщила нам, что Даника и есть Всевидящее Око. О Галене мы узнали, увидев ее картину. Охотники позвали ее на крышу. Они хотят похитить ее у нас.

Эти слова оказались смертельными для недоверия Сабина. Гален. Тот, кто виноват в его мучениях. Его злейший враг. А когда-то друг, которому он доверял.

Это Гален предложил им отвлечь Пандору и открыть проклятый ларец. Именно Гален заслужил похвалу друзей, указав богам на их ошибку. Гален был их союзником, или, по крайней мере, они так думали.

«Боги не доверили нам охранять ларец, – заявил Гален. – Разве мы не доказали им свою силу? Разве мы не проливали за них свою кровь? Разве не защищали их много веков подряд? И все же они предпочли нам женщину. У нее нет и половины нашей силы!»

Камео тогда обиделась и расцарапала Галену лицо. Сумасшедший воин лишь посмеялся над ней. Камео разозлилась и на то, что боги предпочли Пандору ей. И воины объединились, уверенные в своем успехе.

Но Гален уже тогда собирался предать их, и его намерение никак не было связано с ларцом Пандоры. Боги назначили Люсьена начальником Стражи, предпочтя его Галену. Лишь позже воины узнали, что Гален заставил их выполнить всю грязную работу – открыть ларец. Пока они восторгались его блестящей идеей, он собирал армию Пандоры, чтобы уничтожить своих «друзей» и самому захватить демонов, спасти мир и в награду заполучить место Люсьена.

Сначала все шло как по маслу. Парису удалось отвлечь Пандору, потому что даже в те времена женщины не могли устоять перед ним. И остальные незаметно приблизились к ларцу. Но в этот момент на них напал отряд солдат во главе с Галеном.

Завязалась кровопролитная битва. В конце концов ларец был открыт и все демоны вырвались на свободу. Но, несмотря на все усилия Галена, несмотря на их усилия, демонов не удалось поймать. Они оказались гораздо сильнее, чем предполагали воины. А что еще хуже, ларец исчез, словно призрак ночи, а демоны набросились на стражей Пандоры и сожрали их, словно голодные и обезумевшие пираньи. Сабин до сих пор помнил эти ужасные крики.

И хотя Гален предал их и «помог» Пандоре, он тоже открывал ларец вместе со всеми, и боги наказали его за это. Сабин считал, что демон Надежды – слишком мягкое наказание для Галена, но не смог сам свершить правосудие. Вскоре после того, как демоны поселились в их душах, Гален исчез, и Сабин испытывал радость и одновременно гнев. Он жаждал мести. Возможно, теперь ему представится шанс отомстить.

– И как он посмел? – возмутился Страйдер. – Неужели ему мало одного предательства?

– Если он контролирует охотников, то, возможно, управляет и институтом, в котором кишат охотники? Тем самым, где когда-то работала Эшлин? Она как-то рассказывала о том, что ни разу не видела директора этого института, потому что он никогда не появлялся на публике. – Мэддокс обвел взглядом комнату. – Это Гален, как думаете?

– Возможно. – Сабин пожал плечами. – Ирония в том, что учреждение, превозносящее человеческую власть, тайно управляется полудемоном-полубессмертным. И как ему удается скрывать от охотников правду? Они не могут знать, что он демон, а иначе уже взбунтовались бы против него. И почему Гален хочет нас уничтожить?

– А зачем он убедил нас открыть ларец, а затем отрекся от нас? – спросил Страйдер. – Он любой ценой стремится к победе.

– Это мы еще посмотрим, Поражение, – заявил Мэддокс.

– Возможно, он всегда хотел избавиться от нас, уничтожить не только нас, но даже богов, и захватить небеса.

Сабин сжал рукоятку кинжала, висящего у него на поясе.

– Какими бы ни были причины, если скоро нас ждет милое семейное воссоединение, я непременно заполучу его голову. Его череп будет чудесно смотреться на моей тумбочке. И тогда мне не придется по ночам таскаться в туалет.

Парис хмуро взглянул на него:

– Вообще-то шучу здесь я. Но я тоже надеюсь, что он здесь появится.

Улыбаясь словно безумный, Торин восторженно захлопал в ладоши:

– Вот-вот. Надежды. А Гален и есть Надежда. Забавно. Но, думаю, вы правы. По какой-то причине Гален пока скрывается от нас. И он не догадывается, что нам известно о том, что он предводитель охотников.

– Тогда давайте отправим ему пригласительную открытку и позовем в гости. А открыткой станут тела его охотников в мешках, – предложил Страйдер.

– О, это так неправильно. – Гидеон с довольным видом потер руки, подразумевая, что все как раз правильно. – Жуткая скука.

– Итак, – сказал Торин, продолжая стучать пальцами по клавиатуре. – Мы станем впускать охотников в крепость или нет? Они хотят заполучить Данику – Всевидящее Око, и не отступятся, планируя с ее помощью найти ларец и прикончить нас. Впустив их, мы позволим им приблизиться к ней.

Сабин покачал головой:

– Нет. Рейес сбежит вместе с ней. Они скроются, а мы задержим охотников.

– Но почему именно она стала артефактом? – проворчала Камео.

– Боже, женщина! – воскликнул Уильям. – Твой голос подобен смерти. Ты можешь помолчать, пока я в комнате? Прошу тебя. Похоже, ты единственная женщина в мире, которой мне не хотелось бы сдаться.

Она гневно уставилась на него.

– Тебе лучше заткнуться, – огрызнулся Торин, и его улыбка погасла, – или окажешься в мешках с телами, о которых говорил Страйдер.

К удивлению Сабина, на скорбном лице Камео появилось нечто похожее на улыбку.

– Эшлин говорила, что артефакты охраняет чудовище Гидра, и позже Анья подтвердила это. Но никто не охранял девчонку.

– Возможно, когда-то Гидра охраняла ее, – ответил Сабин. – Даника существовала еще с древних времен, но она не бессмертна, поэтому постоянно перерождалась. Дело в реинкарнации. А возможно, этот дар передавался в ее роду из поколения в поколение, поэтому боги и задумали уничтожить всю ее семью. А возможно, Гидра просто потеряла. Черт, возможно, Рейес – Гидра. Вы же видели, как он с ней носится.

В комнате воцарилась тишина, а затем кто-то потрясенно пробормотал: «Рейес – Гидра». Наконец Люсьен заявил:

– Впустим их в крепость. И сразимся здесь. Так безопаснее.

Торин кивнул, продолжая колотить по клавишам.

Сгорая от желания немедленно броситься в бой, Сабин уставился на мониторы. На восьми экранах вся гора была как на ладони. Ночная тьма сгустилась, луна слабо освещала сумрак, царивший под листвой деревьев.

Все охотники были одеты в черное и даже раскрасили лица черной краской. Но это не помогало им скрыться от датчиков тепла и от опытного взгляда Сабина. Кроме красного свечения на экранах, их выдавали шорохи сухих листьев и летящая из-под ног грязь.

– Черт. Они похожи на саранчу, – заметил Уильям. – Серьезно. Жуки. Их там, похоже, сотни.

– Страшно? – спросил Сабин.

– Вот еще. Я только во вкус вхожу.

Сабину были по душе такие воины.

– И когда они нападут? – поинтересовался Страйдер. Он переминался с ноги на ногу, сгорая от нетерпения.

Торин пожал плечами, его длинные белые волосы рассыпались по плечам.

– Через четыре минуты. Возможно, через три. Зависит от того, насколько они сообразительны. Некоторые уже угодили в ловушки, кого-то убили отравленные стрелы.

«Если мне удастся заполучить хоть кого-то, я буду счастлив», – подумал Сабин.

– Охотники не станут всей толпой врываться через главный вход. Они разделятся. Они знают, что нам известно о них, поэтому они больше не будут скрываться. Одни останутся внизу, другие полезут в окна. Кто-то спустится из вертолета на крышу, надеясь, что Даника выполнит приказ и явится туда.

– Тогда мы тоже разделимся, – предложил Люсьен. – Мои люди и Уильям возьмут на себя гору. А твоя команда – все остальное.

Сабин улыбнулся:

– А это значит, что нас ждет очень много врагов. Я тебя обожаю.

Все вокруг засмеялись в ответ. Люсьен и его люди, улыбаясь, направились к выходу. Они жили здесь сотни лет. Они знали здесь каждый укромный уголок, каждое потайное место.

К несчастью, Сабин не так хорошо знал крепость.

– Возможно, нам стоит освободить Аэрона? Пусть присоединится к сражению. Он отличный воин.

– Черт, только не это, – откликнулся Торин. – Он станет охотиться за нашими головами, как и охотники. В чем дело? Тебе страшно? Не бойся. У меня мониторы на каждом этаже крепости. Я запрограммирую ваши телефоны, и вы получите предупреждение, как только охотники появятся рядом.

– И как я мог тебя отпустить? – спросил Сабин.

– Ты и не отпускал, – сухо откликнулся Торин. – Я сам ушел с Люсьеном.

– Довольно болтать! – Сабин повернулся к своим воинам и кивком указал им на дверь: – Вперед.

Все кивнули в ответ и вышли из комнаты, на ходу доставая телефоны. Сабин, оказавшийся в конце процессии, быстро обогнал остальных и двинулся впереди своей команды.

– Отличный день для смерти, – заметил Кейн.

Для охотников, конечно. Сабин убрал телефон в карман и сжал в ладони пистолет, одновременно разминая пальцы другой руки.

– Как думаешь, с какой группировкой мы имеем дело? – спросил Страйдер. – Со Стефано?

– Похоже, – откликнулся Гидеон, а Кейн заявил:

– Со всеми сразу. Какая разница?

– Без сомнения, это группировка Стефано. Ночное нападение, огромная армия и полуавтоматическое оружие. Кроме того, это же он похитил Данику. Хотя тогда он еще не знал, что она – Всевидящее Око, а иначе не отпустил бы ее, – сказал Сабин и сухо добавил: – Он мой. Если увидите его – не трогайте.

Стефано хотел наказать Сабина за причастность к самоубийству его жены. И это было вполне понятно. Но Стефано продолжал преследовать и его людей, не оставляя их в покое, и вот этого Сабин простить не мог. Сабин мог отречься от любви, но ценил жизнь своих воинов больше собственной и не позволит преследовать их.

– Гидеон, ты в гостиную. Знаешь, что делать.

– Нет. Откуда мне знать. – Гидеон отделился от группы.

– Кейн, в северный коридор.

Кивнув, Кейн скрылся за углом. Как только он это сделал, одна из лампочек в люстре лопнула, разбросав во все стороны осколки стекла. Раздалось шипение и тихое ругательство. А затем, конечно, взорвалась вторая лампочка.

Бедствие. Куда бы он ни пошел, повсюду сразу начинались взрывы. Бедный Люсьен.

– Камео… – Сабин бросил взгляд через плечо. Камео рядом не оказалось. Где ее, черт подери, носит? Он раздраженно провел языком по зубам. В последнее время эта женщина все время куда-то пропадала. – Аман, южный коридор.

Молчание. Но Аман сразу же отправился в указанном направлении.

– Еще две минуты, – сказал Страйдер, – и начнется настоящая потеха. Сомневаюсь, что Люсьену и остальным удастся убить всех, кто снаружи.

Сабин искоса взглянул на него:

– Почему две минуты? Откуда ты знаешь?

– Чутье.

Не успел он ответить, как раздался звон разбитого стекла. Сабин и Страйдер обменялись улыбками.

– Чутье тебя подвело. Думаю, уже началось. – Сабин выхватил второй пистолет, чувствуя в руке его приятную тяжесть и прохладу. – А для тебя, мой друг, западный коридор. Мне остается восточный.

Страйдер кивнул и ринулся вперед.

– Будь осторожен. – Сабин помчался в сторону восточного коридора. В этот момент разбилось еще одно окно прямо над его головой. Сотовый телефон завибрировал в кармане. «Немного поздно, Торин», – подумал он. И мгновение спустя трое мужчин, спустившиеся на веревках, запрыгнули в разбитое окно.

Он вскинул руки с пистолетами и, спуская курки, принялся стрелять в разные стороны. Выстрелы эхом отдавались от стен. Мужчины дергались, кричали и падали на пол.

При виде их мертвых тел его душу наполнило удовлетворение. Однако его демон снова нетерпеливо заворчал. Сомнение требовал решительных действий.

– Позабавимся, – пробормотал он и представил, как демон радостно потирает свои корявые лапы.

Его разум становился уязвимым, стоило его духу очнуться и попытаться засыпать его сомнениями и сожалениями. Однако Сабин уже привык к этому и даже не поморщился. Не стоит отвлекаться, это может стоить ему жизни.

В разбитое окно влетело еще двое охотников. Он застрелил их так же быстро и уверенно, как и остальных. И это была его жизнь, она всегда была такой. Сражения, войны, убийства. Он не знал жалости к врагам. Ведь именно для этого он и был создан: для сражений, войн и убийств. И не сомневался, что именно так и закончит свой путь, когда придет время. Сражаясь, воюя, убивая.

Позади послышался шорох.

Резко развернувшись, он выстрелил. Еще двое охотников рухнули на пол, вопя от боли. Один из них успел протянуть руку и коснулся своего ботинка. Из его безжизненных пальцев выкатилась граната с выдернутой чекой. Черт! Сабин молниеносно схватил ее и швырнул в окно, надеясь, что не навредит друзьям. Но лучше, если она взорвется снаружи, чем здесь.

– Граната! – завопил он.

Бум.

Раздался страшный взрыв. Стены задрожали. Вспыхнуло пламя, и повалил густой дым, снаружи послышались крики и топот ног. Волна жара ворвалась в коридор, опалив его кожу. Сквозь разбитые окна посыпались щепки, и оторванная ветвь дерева, хлестнув его по лицу, со стуком упала на пол.

Пробираясь между телами, Сабин вдруг заметил, что один из охотников еще жив. Мужчина поднял пистолет и с улыбкой пробормотал:

– Никакой пощады. Разве это не твой девиз? – и спустил курок.

Пуля обожгла бедро Сабина.

– Дьявол! – Выстрелы с близкого расстояния были особенно опасны, и Сабин сразу понял, что его мышца разорвана в клочья. Поморщившись, он разрядил обойму в охотника, звук был таким громким, что у Сабина зазвенело в ушах. – Да! – прошипел он. – Это мой девиз.

Охотник испустил дух, кровь заструилась у него изо рта.

«Ты такой слабый, – услышал Сабин, как Сомнение нашептывает одному из охотников снаружи. – Владыки убьют тебя. Скорее всего, ты не доживешь до рассвета».

Сабин отчетливо услышал ответ мужчины, словно тот стоял рядом с ним. «Нет, нет. Я силен. Я сам их уничтожу».

«Ты почти обделался со страха. А они сразу чуют страх. Они нападут на тебя, как на зверя. А что, если они расчленят твое тело и отправят по почте твоей семье?»

Сабин уже давно привык к потоку сомнений и умел абстрагироваться от шепота демона. Он внимательно осматривался, пятясь в угол рядом с разбитым окном. Быстро выглянув в окно, он увидел, что сверху пока никто не спускается. Проверив коридор, он убедился, что там тоже никого не было.

С трудом переведя дух, он взглянул на ногу. Его брюки уже прилипли к коже, кровавая рана виднелась сквозь дыру в ткани. Вот черт. Сабин коснулся бедра и едва не завопил от боли. Все гораздо хуже, чем он думал. Он осторожно ощупал ногу сзади. Там оказалась еще одна рана. К счастью, пуля прошла навылет. Уже хорошо. Возможно, все не так уж и плохо.

Он оторвал полоску ткани от своей рубашки и перевязал рану, останавливая кровь.

«Как там друзья? Люсьен? Надо надеяться, что никто не погиб. Охотников гораздо больше, поэтому вполне возможно, что…»

– Заткнись, – приказал он демону, который пытался повернуть сомнения против него.

«Большинство из них научились контролировать свое сознание, – пожаловался Сомнение. – Лишь некоторые открылись мне, и теперь они мертвы».

Демон должен был слышать мысли своих жертв, и лишь тогда он мог атаковать.

– Бедняга, – пробормотал Сабин. – Но если ты позволишь меня убить, то все потеряешь. Ты обезумеешь. И тебя в конце концов запихнут в ларец.

Демон в ужасе заметался в его мыслях, и у Сабина затрещала голова.

«Только не в ларец!»

– Тогда угомонись. – К счастью, существо повиновалось.

Снаружи раздались громкие хлопки, и свист пуль, и полные боли крики людей. Удары стальных кинжалов, рассекающих воздух и кромсающих кожу и кости. Он вглядывался в темноту, стараясь держаться в тени. В неярком лунном свете он видел блеск стали – клинков и мелькающих в воздухе сюрикенов, летящих навстречу своим жертвам.

Наконец он заметил одного из друзей. Мэддокс кинулся вперед, высоко подпрыгнул и упал в гущу охотников. Несколько минут Сабин видел лишь спутанный клубок из многочисленных тел. В воздухе мелькал клинок, словно в смертельном танце, поражая на своем пути все живое. А затем все стихло. Неужели Мэддокс…

Но воин поднялся, стряхивая с себя безжизненные тела. Он обернулся и подозвал кого-то взмахом руки. Сабин увидел Рейеса, обнимавшего за талию женскую фигурку, но в следующий момент они скрылись из глаз.

«Всевидящее Око. Слава богам, что я не убил ее, когда представилась возможность».

Телефон завибрировал у него в кармане. Снова раздался топот ног, привлекая внимание Сабина. Слишком поздно. Он резко обернулся. В коридор вбежало четверо охотников.

– Нашли одного! – услышал он их крики. Направив на него оружие, враги ринулись вперед.

– Он мой. Когда он оправится от моих ударов, можешь заняться им.

– Я его раздавлю. Это за моего сына, демон!

На него посыпался град пуль, раня в плечо, живот и в уже раненое бедро. Не надо было отвлекаться. Превозмогая боль, он с диким ревом ринулся вперед. Он стрелял из своих пистолетов, пока не закончились патроны, а затем отшвырнул их и раскинул руки навстречу пулям.

Он сошелся с охотниками на середине коридора.

Они набросились на него и повалили на пол. Один из охотников изо всех сил ударил его головой о мраморную поверхность, и он уже больше не шевелился. Остальные достали кинжалы, собираясь разрубить тело Сабина в нескольких местах. Но он ожидал этого и, падая, успел выхватить собственный кинжал.

Какими бы хитрыми и сильными ни были люди, им было далеко до бессмертного воина.

Не успели они прикоснуться к нему, как он в мгновение ока перерезал им глотки. Тяжело дыша, Сабин с трудом поднялся на ноги. Голова сильно кружилась, и он зашатался. Если так пойдет и дальше, он не сможет сразиться со Стефано. Не говоря уже о Галене, если этот трус рискнет здесь появиться.

Он на мгновение закрыл глаза, чувствуя тяжелую слабость.

Вероятно, он на мгновение потерял сознание, но когда очнулся, заметил человека, стоявшего неподалеку. И это был не просто человек, а сам Стефано.

Ненависть, словно волна, захлестнула Сабина с головой, но у него не было сил подняться.

– Я знал, что это ты, – пробормотал Сабин. Его горло обжигала кровь вперемешку с кислотой, разрушая гортань.

Стефано щелкнул языком:

– Взгляни на себя, Сомнение. Тебе, вероятно, очень больно. Как грустно.

Сабин медленно убрал здоровую руку за спину, где у него был прицеплен запасной кинжал. Он чувствовал прохладу металла на своей коже.

– О, на твоем месте я бы этого не делал, – заметил Стефано, направляя пистолет в лицо Сабину.

Сабин замер.

– Мы оба знаем, что ты меня не убьешь.

– Возможно. Но я могу ранить тебя, и ты окажешься на грани жизни и смерти. В моей команде есть врачи, которые могут вытащить человека практически с того света.

– Ну, разве ты не душка?

Черт, его мысли заволокло каким-то странным туманом. И этот туман не имел отношения к его слабости, а скорее напоминал воздействие… наркотиков? Неужели Стефано вколол ему что-то, пока он был без сознания? Сабин не исключал такой возможности.

– Да. Я не стал отрубать тебе руки и ноги, как хотел. И не вырезал имя Дарла у тебя на груди.

Ему было невыносимо слышать, как враг произносит имя его любимой женщины.

– Она ненавидела тебя, ты знаешь об этом? Ты думаешь, это я соблазнил ее, но правда в том, что она сама бросилась в мои объятия.

Ноздри Стефано яростно раздувались.

– Ты лжешь! Она любила меня! И никогда бы не предала. Но ты и твой демон пробрались в ее мысли и полностью ее изменили. – Он тяжело дышал от охватившей его ярости. – Последние десять лет я мечтал о том, чтобы у тебя появилась любимая женщина, и я смог отнять ее у тебя, но этого так и не произошло, и я устал ждать. Я заберу твоих друзей и твою честь. И, конечно, твою жизнь.

– И такая жестокость сделает мир совершенным? – сухо спросил Сабин. – А как же мир и гармония?

Стефано провел языком по зубам. Гнев сменился спокойствием, словно Сабин напомнил ему о главной цели.

– Где девчонка?

– Возможно, мы ее продали. – Сабин распрямил пальцы, слегка коснувшись кончика кинжала. – Возможно, порезали на куски и съели на завтрак. – Сейчас Сабин завидовал Гидеону, потому что совсем не умел правдоподобно лгать. Он мог говорить только «возможно» или «может быть». И все вокруг знали об этой его особенности.

И Стефано хорошо знал.

– Где она, демон? Она должна быть где-то здесь. Вы ведь знали, что она помогала нам, и не отпустили бы ее просто так.

Сабина снова охватила волна головокружения, и все вокруг померкло перед глазами.

«Держись изо всех сил. Не поддавайся Стефано».

«Ты ранен. Он уже сильнее тебя».

Он стиснул зубы.

«Разве мы не договорились с тобой? Если хочешь жить, демон, лучше направь свою силу на охотника».

«Он закрыт. Необходимо его отвлечь. Заставь его думать».

Отвлечь.

– Эта ситуация тебе знакома, не так ли? – спросил Сабин. – Так уже было раньше, только ранен был ты. Ты со своими людьми ворвался ко мне домой в Нью-Йорке, собираясь схватить нас, пока мы спали. Но скоро вы поняли, что совершили ошибку. Тогда ты познакомился с моим любимым кинжалом. Я ранил тебя в живот, помнишь?

Гнев исказил лицо Стефано.

– Да, и ты думал, что я погиб. Собрал вещи и ушел, оставив меня там. Но я выжил, и моя ненависть стала еще сильнее.

«Он мой, – проскрипел Сомнение и зашептал охотнику: – Вы хорошо подготовились, но потеряли много людей и оружия, и что, если всего этого окажется недостаточно? Что, если Владыки и на этот раз ускользнут от наказания?»

– Расскажи мне о девчонке. На этот раз правду, – гаркнул Стефано. – Вы не убили бы ее. Она – Всевидящее Око.

– Что? – Сабин помнил, что охотники узнали о даре Даники, но не мог понять, кто же им рассказал. – Ты только что сказал, что она Око? У нее красивые глазки, но я не стал бы придавать им такое значение.

А Сомнение тем временем не оставлял Стефано в покое.

«Возможно, она уже показала Владыкам, где третий артефакт. Если они первыми отыщут ларец, то избавятся от своих демонов. Сабин будет жить, а ты скоро умрешь».

Стефано прищурился, его рука, сжимавшая пистолет, задрожала.

– Прекрати!

Сабин с невинным видом вытаращил глаза, а сам тем временем снова нащупал рукоятку кинжала.

– Прекратить что?

– Прекрати внушать мне отвратительные мысли. Ведь именно так ты и поступил с Дарлой? Так ты убил ее?

– Она сама убила себя. – Ему следует соблюдать осторожность. Он не хотел доводить Стефано до бешенства, опасаясь, что тот выстрелит ему прямо в лицо. Эта рана сразу отправит его в небытие. А возможно, и навсегда уничтожит. – Ты выглядишь так, будто твоя голова вот-вот лопнет. Я могу чем-нибудь помочь? Например, рассказать, что ты служишь демону?

Стефано обнажил зубы в жуткой усмешке.

– Можешь и дальше изображать из себя болвана, если хочешь. Но это не спасет ни тебя, ни девчонку. И не пытайся поколебать мою уверенность своей грязной ложью. Мой предводитель – ангел, и нашу цель благословили сами небеса.

Сабин заметил, как напрягся палец Стефано на спусковом крючке, и понял, что охотник вот-вот выстрелит. Он был слишком зол, чтобы оставить Сабина в живых.

И следующие слова Стефано подтвердили его догадку.

– Мне плевать, что станет с твоим демоном, когда ты умрешь. Я хочу, чтобы тебя не было. Хочу наказать тебя. Раз и навсегда.

Да, ему действительно уже все равно.

Сабин из последних сил пытался собрать волю в кулак. Раздался хлопок, и пуля просвистела мимо его плеча, но лишь слегка задела его, опалив кожу. И, прежде чем противник выстрелил снова, Сабин подпрыгнул и ударом ноги опрокинул Стефано. С глухим стуком тот упал на пол, и Сабин выбил пистолет у него из руки.

Откуда-то издалека до него снова донесся топот ног. Враги? Или союзники?

Стефано отполз назад. Сабину отчаянно хотелось кинуться на него, разбить ему лицо, перерезать глотку, сделать хоть что-нибудь. Но остатки сил покинули его. Он тяжело дышал, борясь с головокружением, его тело обмякло, и он не мог сдвинуться с места. Оставалось только ждать и надеяться, что скоро появятся друзья.

– Мы не закончили, – прошипел Стефано, вставая. Он посмотрел вперед и побледнел.

Слава богам. Значит, это действительно были друзья. По крайней мере, один из них. Краем глаза Сабин заметил Гидеона, который вскинул пистолет.

– Сабин! – крикнул Гидеон. – Вот черт! Я чуть не опоздал.

Не видя другого выхода, Стефано бросился к окну и выпрыгнул наружу. Скорее всего, он разбился о землю при падении с такой высоты, если только внизу для него не натянули сетку. Неужели он так легко сдался?

Гидеон, не останавливаясь, промчался мимо Сабина и кинулся к окну. Сабин слабо улыбнулся. Способный ученик, подумал он о Гидеоне, и у него снова потемнело в глазах. Его ноги подогнулись, и он опустился на пол.

– Надо же, что я вижу. Наш любимый крылатый друг все-таки подхватил негодяя. – Гидеон продолжил стрелять, пока не закончились патроны. – Отлично! Я его ранил.

Сабин широко раскрыл глаза, внезапно увидев перед собой бессмертного воина, который был виноват в его мучениях. В окне показался Гален, хлопая большими белыми крыльями и паря в воздухе. Он был высоким, стройным и ослепительно-красивым, как и тысячу лет назад.

Он улыбался.

Сабин думал, что готов встретиться с ним лицом к лицу после шокирующего признания Люсьена сегодня вечером. Но он ошибся.

– Теперь ты все знаешь, – произнес Гален, и его голос был таким же гипнотическим и манящим, как и раньше. – И теперь начнется самое интересное.

Это были последние слова, которые Сабин услышал, прежде чем провалиться в небытие.

Глава 22

Прошло три дня. Три долгих дня с тех пор, как Даника и Рейес покинули крепость. Они путешествовали, используя все возможные средства транспорта, начиная от самолета и заканчивая украденной машиной, а затем сели на поезд и снова отправились в путь. Они нигде не задерживались надолго, не желая вывести охотников на свой след. И хотя Даника устала бесконечно скрываться, теперь ей было гораздо легче, потому что Рейес был рядом.

Они почти не разговаривали. Время от времени он сухо приказывал ей пригнуться, бежать, молчать, но не более того. Они не встретили на своем пути ни одного охотника, но это ничего не означало, и Даника жила в постоянном страхе. Как обычно.

Они ночевали в дешевых мотелях, всегда в одной комнате, но никогда не спали в одной постели. Иногда по ночам, убедившись, что комната надежно заперта, Рейес запирался в ванной. Как сейчас.

Прищурившись, Даника смотрела на закрытую дверь. Она лежала в темноте на большой кровати, и время от времени в маленькую неопрятную комнатку сквозь красные шторы проникал свет фар от подъезжающих к мотелю машин. Даника отбросила в сторону жесткое и колючее одеяло и оперлась о спинку кровати. Она ждала. Рейес уже полчаса сидел в ванной.

О, Даника знала, чем он занимался. И она не испытывала отвращения… лишь грусть. Почему он больше не желал ее? Почему не искал у нее облегчения от мук, которые причинял его демон?

Потому что считал ее каким-то дурацким артефактом?

– Болван, – пробормотала она.

Рейес постоянно общался со своими друзьями. Она не раз думала о том, что сейчас ей очень пригодилась бы способность Эшлин слышать чужие разговоры. Из того, что ей удалось «случайно» подслушать, когда он едва слышно разговаривал по телефону, Даника узнала, что охотники действительно атаковали крепость. Стефано удалось ускользнуть. Несколько Владык были тяжело ранены, но уже поправлялись. О да. И они хотели, чтобы она рисовала. Дышала, ела и рисовала. Это все, чего они от нее требовалось.

Еще несколько месяцев назад она была бы счастлива.

Рейес дал ей альбом, и каждое утро она рисовала свои яркие сны. В этих снах было много боли и насилия, в них демоны своими острыми когтями царапали объятые пламенем стены ада. Когда она заканчивала рисовать, Рейес хватал листки бумаги и отправлял по факсу Люсьену. Даника не знала, могли ли эти рисунки чем-то помочь его друзьям. Никто ей ничего не рассказывал.

– Потому что я всего лишь простая художница, – пробормотала она.

Дверь ванной резко распахнулась. Рейес погасил свет, и она могла различить лишь очертания его фигуры в темноте. Аромат сандала перемешивался с металлическим запахом крови, который она сразу почувствовала. Девушка не видела его лицо, но лунный свет, падавший из окна, освещал ее, и Даника чувствовала на себе его пристальный взгляд.

От него исходило знакомое тепло. Как же ей не хватало этого тепла. Но, находясь рядом с ним, она больше не ощущала прежнего страшного холода, сковывавшего ее изнутри. Может ли она попросить его снова подарить ей его восхитительное тепло или это будет чересчур? Очевидно, да.

– Беспокоишься из-за близких? – спросил он, укладываясь на одеяло, расстеленное на полу.

Даника звонила друзьям бабушки. Они по-прежнему утверждали, что не видели ее, и она им верила.

– Нет. Они в порядке. Возможно, я сошла с ума, но я уверена, что с ними все в порядке. И я с нетерпением жду встречи с ними завтра. И спасибо, что наконец успокоился.

– Это не из-за тебя. Я успокоился, потому что поблизости нет охотников.

– Как бы там ни было, я тебе благодарна.

В комнате повисла тишина. Время шло. Рейес не шевелился. Он не издавал ни звука, она не слышала даже его дыхания. Эта тишина сводила ее с ума. Она начинала представлять, о чем думает Рейес, бояться того, что может произойти в ближайшие дни, сокрушаясь, что когда-то согласилась всего на одну ночь с Рейесом, но теперь хотела, чтобы волшебство повторилось. И у них было бы еще много таких ночей.

И чем больше она вдыхала запах Рейеса, тем сильнее желала его. Кровь закипала в ее жилах, и лоно сжималось от сладкой боли.

– Отвлеки меня, – сказала она, вытягиваясь на кровати. Она натянула на себя простыню, и ткань ласково коснулась ее возбужденных сосков. Она с трудом сдержала стон. – Пожалуйста.

– Как?

– Я не знаю. Расскажи что-нибудь о себе. – Просила ли она его об этом раньше? Даника не помнила.

– Мне казалось, ты ничего не хочешь обо мне знать.

О да.

– Я передумала. Я женщина, и могу себе это позволить.

Он помолчал, а затем ответил:

– Я не хочу играть в эту игру, Даника.

Даника заметила, что, называя ее по имени, Рейес пытался отдалиться от нее. И называл ее ангелом, когда хотел стать ей ближе. Она скучала по тому времени, когда он называл ее ангелом.

Тогда они занимались любовью, и это было прекрасно. Она хотела воскресить это волшебство. Желала его. Только его одного. Он стал ее наваждением. Он поверил, что она не помогала охотникам, в то время как другие мужчины наверняка сочли бы ее неверной. Он спас ее от гибели, увез из крепости, закрывая своим телом от выстрелов врагов. Он дал ей ощутить вкус рая, который она иногда рисовала, нежно доведя до оргазма.

А теперь она хотела безумного секса. Жесткого и неистового. Да, когда-то она считала, что не сможет участвовать в подобном акте. Не сможет причинить боль другому человеку. Но теперь все изменилось. Теперь она знала, что нет ничего прекраснее, чем выполнять желания своего мужчины. Дарить ему наслаждение и полное облегчение.

Во время их путешествия она несколько раз пыталась обсудить эту тему с Рейесом. Она даже погладила его по волосам, коснулась щеки и провела кончиками пальцев по его груди. В первый раз он отшатнулся. Во второй раз сдержанно попросил не делать этого.

– Я не могу уснуть, – пожаловалась она. – Поговори со мной о чем-нибудь. Ты ведь очень давно живешь на свете. – Ну вот. Какой ужас. Теперь она назвала его стариком. – Ты наверняка можешь удивить меня каким-нибудь интересным историческим фактом.

Ей показалось, что Рейес фыркнул.

Ее губы скривились.

– Не хочешь рисковать?

– Расскажи мне лучше сначала о себе? О прежней жизни. Как ты жила?

В прежней жизни. Казалось, с тех пор минула целая вечность.

– Я рисовала портреты и фрески. Я не была богата, но на жизнь хватало. Моя мама сначала была очень разочарована. Она не хотела, чтобы я всю жизнь рисовала, как моя бабушка. Хотела, чтобы я закончила медицинский колледж или пошла учиться на юриста. Получила серьезную профессию.

– Рисование – это тоже очень серьезное занятие. Оно дарит красоту миру.

– Спасибо. – От его слов у Даники потеплело на душе. – Моя бабушка пыталась покончить жизнь самоубийством. Она говорила, что картины сводили ее с ума. Но после этой неудавшейся попытки ее талант иссяк, и она больше никогда не рисовала. Вероятно, ее дар перешел ко мне, потому что через несколько недель я начала видеть кошмары. Ее жизнь наполнилась покоем, а моя, хотя я была всего лишь ребенком, стала сплошным мучением. Поэтому я всегда понимала, почему мама не хотела, чтобы я посвятила себя искусству.

– А что произошло с твоим отцом? Он остался дома, когда вы отправились в Будапешт, или он…

– Умер? Нет. Он бросил нас за некоторое время до поездки. И завел другую семью. – Эта потеря опустошила ее. Она ведь боготворила его. Ну, или, по крайней мере, считала хорошим и добрым человеком. Но он бросил ее, словно она не имела для него никакого значения. – Мама сказала, что у него кризис среднего возраста.

– Мне очень жаль.

– После этого мои бабушка и дедушка, мамины родители, помогали маме растить нас с сестрой. Дедушка заменил мне отца, поэтому я так тяжело переживала его смерть.

– За свою недолгую жизнь ты пережила много потерь.

– Да. – И она не хотела потерять и Рейеса. Она не хотела этого, пыталась сопротивляться своим чувствам, но каким-то странным образом он стал для нее важнее всего на свете. – Теперь твоя очередь рассказывать.

Он помолчал. А затем сказал:

– Дай мне подумать.

Даника повернулась на бок. И снова простыня коснулась ее тела, странным образом напоминая, что очень красивый и сексуальный мужчина лежит совсем рядом с ней. «Странно. На мне тенниска, а простыня сделана из обычного хлопка. Но я почему-то чувствую, что лежу обнаженной на шелковых простынях». Однако горячее желание по-прежнему переполняло каждую клеточку ее тела.

– Расскажи мне о других своих девушках. – Это поможет немного остудить ее пыл. Но затем до нее вдруг дошел смысл сказанного, и Даника поторопилась добавить: – Я сказала о других девушках, но это не значит, что я считаю себя твоей нынешней девушкой, и я никогда ею не была. – Боже, ну и тему она выбрала для разговора.

Он вздохнул, и Данике показалось, что она ощутила мятный аромат его дыхания.

– Я пытался заводить женщин. Двух.

Двух? Шлюхи! «Эй, подруга. Притормози».

– Заводить? Что это значит?

– Вступать в отношения, – пояснил он.

– И что произошло? – Неужели они свалились с лестницы и разбили свои уродливые физиономии? Ревность совсем ее не украшала, поняла Даника.

– Проведя пару недель в моей постели, они начинали бросаться на всех, кто попадался им на пути. Я уже рассказывал об этом, но не упомянул, как радостно они при этом смеялись. Причиняя боль невинным людям. Избивая, царапая, мучая их. Даже нанося ножевые раны.

Даника ощутила раскаяние в его голосе.

– И ты считаешь, что виноват в этом?

– Я знаю, что так и есть.

– Возможно, такова была их природа. А ты просто разбудил их скрытые желания. Возможно, тебя подсознательно тянуло к таким женщинам, потому что ты знал, что они не сочтут твои вкусы в постели… отвратительными.

Он помолчал. Затем ответил:

– Может быть. – И на этот раз в его голосе прозвучала надежда.

Надежда. Но она не станет размышлять над этим. Только не сегодня ночью.

– А ты по своей природе очень нежная, – добавил он, немного подумав, – хотя в тот день, когда мы встретились после нескольких месяцев разлуки, ударила меня.

– Я была зла на тебя и боялась за свою семью.

– Или это Боль повлиял на тебя, заставив меня атаковать.

– Или я просто была рассержена и напугана, – добавила она.

– Как я уже сказал, по своей природе ты мягкая и нежная.

– Нет уж, извини. Не хочу тебя разочаровывать, но у меня очень непостоянный характер.

– Я тебе не верю.

– Нет, – ответила она, – ты мне веришь, просто не хочешь этого. Почему? Не желаешь признать, что у нас гораздо больше общего и тебе может быть очень хорошо со мной? Или ты думаешь, что я не понравлюсь тебе такой, какая на самом деле? – Ай! При одной мысли об этом ее грудь стиснула боль.

– Ты мне нравишься такой, какая ты есть. Я просто боюсь тебя такую. Милую, страстную, самоотверженную, любящую. И да, немного необузданную. Я желаю тебя сильнее, чем кого-либо на этом свете.

Святой Боже. Эти слова способны растопить самое холодное сердце.

– Расскажи мне о своих мужчинах, – потребовал он. Эти слова обрушились на нее, словно удар.

– Ты же сказал, что не хочешь о них слышать.

– Я передумал. Я мужчина, и могу себе это позволить.

Даника расхохоталась. Рейес ответил ей ее же словами.

– Ты когда-нибудь… любила мужчину?

– Нет. – Любила ли она Рейеса? Чувство, которое она к нему испытывала, было гораздо сильнее всего, что ей доводилось испытывать раньше. Горячее желание, страсть и нежность в ее душе… Черт, черт, черт! – Но я встречалась с мужчинами, – выдавила она из себя. – Со многими.

– Что значит, со многими? – Его свирепость неожиданно исчезла. По крайней мере, сейчас он не казался варваром, готовым убить любого, кто косо на него посмотрит.

– Девушка должна перецеловать тысячу лягушек, прежде чем найдет своего принца, так говорила моя сестра. Я запомнила ее слова и ходила на свидания со всеми, кто меня приглашал. Но ты догадываешься, что я не была доступной.

– Доступной?

– Той женщиной, что ложится в постель со всяким, кто проявит к ней интерес.

Он снова фыркнул:

– Я прекрасно знаю, что это не про тебя. – А затем добавил: – Кто-то называл тебя доступной? Если так, я…

– Рейес, перестань! – воскликнула она, пытаясь сдержать смех. Его свирепость снова вернулась с прежней силой. – Никто не называл меня доступной. – Но ей понравилось, что он был готов уничтожить любого, кто посмел бы ее обидеть. – Я просто хотела убедиться, что ты это понимаешь. А серьезные отношения были у меня только с двумя мужчинами.

– Мне их убить?

– Рейес, это самые приятные слова, которые ты когда-либо мне говорил.

Данике показалось, что он усмехнулся.

– Я никогда никого не любил, – неожиданно признался он.

Ей вдруг захотелось петь и танцевать. Рейес принадлежал ей, только ей.

– Даже до того, как в тебе поселился демон?

– Да.

Она пыталась представить, каким он был сотни, тысячи лет назад, но не смогла.

– Каким ты был? Тогда?

– Таким же, как сейчас, только… более спокойным. – Он усмехнулся, вероятно что-то вспомнив. И этот смех был для нее словно ласка. – Я любил поддразнивать других и часто издевался над Аэроном, пряча его оружие и отрезая волосы, пока он спал. В конце концов он побрился наголо.

– Жаль, что я не знала тебя таким.

– Возможно, это даже хорошо. Тогда мы были подобны детям. Мы появились на свет такими, какие сейчас, но наши души были юными и невинными, и мы не переставали удивляться окружающему миру. Мы учились быть воинами, но нашими примерами для подражания были лишь боги и их развлечения.

Но Даника не могла представить его беззаботным, смеющимся и подшучивающим над друзьями.

– Но как ты мог появиться на свет взрослым человеком?

– Как сочетание крови богов, земли, огня, воды… – Он осекся. – По крайней мере, так нам рассказывали. А ты? Какой ты была в детстве?

– Думаю, обычной. Устраивала сцены, чтобы добиться того, чего хотела. Мама называла меня Тасманийский дьявол.

– Ты, наверное, уже тогда выглядела как ангел.

Ангел. Ее сердце замерло.

– Рейес, – прошептала она.

– Да, – покорно ответил он.

– Я снова хочу быть с тобой.

Между ними снова воцарилось молчание. Тишина была подобна змее, которая накинулась на свою жертву и сжимала ее своими смертоносными кольцами. Неужели он действительно больше ее не хотел? Несмотря на все, что только что сказал? Он насытился ею, и, возможно, ему оказалось этого достаточно? Или ему не понравился ее вкус?

– Даника…

Она огорченно застонала. Снова Даника.

– Не бери в голову. Просто… заткнись и спи. – Она сердито перевернулась на живот и ударила кулаком в подушку.

Рейес не издал ни звука, но внезапно она ощутила, как его тяжелое тело пригвоздило ее к кровати, вдавив ее лицо в матрас. Даника не могла вздохнуть.

Он обхватил ее за шею и повернул ее голову, чтобы она могла дышать. Он не шевелился, продолжая лежать на ней сверху. Даника чувствовала себя абсолютно беспомощной. Его теплое дыхание ласкало ее щеку. Краем глаза она видела его лицо в профиль. Его глаза сверкали, зубы были обнажены в свирепом оскале.

Лунный луч наконец отыскал его в темноте, осветив смуглую кожу. Он тяжело дышал, его кожа блестела от пота. Она ощутила его мощное возбуждение и задрожала.

– Я не испорчу тебя, – прорычал он. – Ты понимаешь? И если это означает, что я больше никогда не смогу овладеть тобой, значит, так и будет.

– Тогда ты абсолютный болван! Ты уже это говорил, и мне надоело это слушать.

– Ты не представляешь, что может произойти с тобой. Ты не догадываешься…

– Ты боишься, что я стану одержима болью, как те женщины. Послушай! Это же не в моей природе! Я убила человека, Рейес. Человека. Охотника. Сначала ранила, а потом убила. Но разве с тех пор я напала на кого-то еще? Разве я нападала на тебя и твоих друзей, хотя у меня были на то причины?

– Нет. – Рейес прижался к ней. – Нет.

Она не смогла сдержать стон.

– Я занималась с тобой любовью, и все же после этого я не начала замышлять козни против твоих друзей, желая им смерти. На самом деле после этого я попыталась защитить тебя.

Она сказала, что они занимались любовью. Раньше она называла это просто сексом.

– Потому что я был нежен и не подпускал к тебе своего демона.

Он хотел, чтобы она снова потребовала от него нежности. Чтобы приказала его демону держаться подальше от нее. Она это чувствовала, но не собиралась этого делать.

– На этот раз покажи мне все, на что ты способен. Позволь мне доказать, что я не изменюсь.

– Нет. Я не стану рисковать. – Но Рейес не переставал тереться своим возбужденным пенисом о ее ягодицы. Он опустил руки и схватил ее за запястья, а затем поднял ее руки вверх. Удерживая их одной рукой, другой коснулся округлой выпуклости ее груди.

Она изо всех сил прикусила губу, чувствуя во рту привкус крови.

– Да, – простонала она. – Не останавливайся. Ласкай меня.

Он полностью обхватил ее грудь, зажав между пальцами ее сосок.

Острое наслаждение пронзило ее тело. Она приподняла бедра навстречу ему, беззвучно моля о нескромных прикосновениях.

– Сними мою рубашку. Ощути мою кожу.

– Это слишком опасно.

– Мы уже это делаем.

– Ты собираешься заставить меня? – удивленно произнес он.

– Если понадобится. А теперь сними мою рубашку.

Застонав, словно от боли, сладкой боли, он слегка отодвинулся и, стянув с нее рубашку, отбросил в сторону.

– Боги, – хрипло произнес он. – На тебе нет трусиков.

– Я надеялась. – Даника чувствовала шершавое прикосновение его джинсов к своей обнаженной коже. – Больше не будешь сопротивляться?

Рейес некоторое время молчал, и это время показалось ей вечностью. Наконец он подал голос.

– Мы будем нежными. – Он произнес эти слова так тихо и хрипло, что она едва их разобрала. – И не будем торопиться, как тогда.

Даника покачала головой, волосы упали ей на лоб:

– Жестко и быстро.

– Нет. Я уже порезал себя и больше не хочу боли.

Он уже порезал себя? После того, как вышел из ванной? Она знала, что он лжет. В его голосе звучала неуверенность, конечно, он хотел еще.

– Но…

Он снова обхватил ее грудь, и она забыла о своем протесте.

– О боже! – крикнула она. – Да. Еще.

– Ты уже влажная, мой маленький ангел?

Ей казалось, что она всегда ждала его, мечтая о его прикосновениях и ласках. Отчаянно и страстно.

– Убедись в этом сам.

Он тут же перевернул ее на спину, и она уставилась на него снизу вверх. Он был подобен богу, сильному и страстному, и его невероятная сексуальность предназначалась лишь ей одной. Его взгляд скользнул по ее груди, и он облизнул губы. А затем переместился чуть ниже, и она задрожала.

Наконец его взгляд задержался на аккуратном треугольнике золотистых кудряшек у нее между ног. Его взгляд сделался напряженным, когда он обхватил ладонями ее колени и развел их в стороны. Его глаза потемнели, в их бездонных глубинах пылал неистовый огонь.

– Держись за спинку кровати, – приказал он.

Она потянулась к нему, собираясь впиться ногтями в его грудь. Оцарапать до крови.

– Но…

Он снова не дал ей договорить.

– Держись. За спинку. Кровати. Или я вернусь на свою подстилку.

Неужели он боялся потерять над собой контроль? Если так, она должна причинить ему боль. Правильно? Она наконец смогла бы доказать ему и себе, что способна на это.

– Позволь мне, Рейес. Пожалуйста.

– Нет. Я больше не стану повторять. Держись за спинку кровати, или все закончится.

– Отлично. Но я не стану всегда уступать тебе. Понятно? – Прищурившись, она схватилась за железную перекладину в изголовье кровати. От прикосновения к холодному металлу по ее коже побежали мурашки. – Доволен?

– Еще нет. Я пока еще не попробовал тебя на вкус.

Боже, да.

– На этот раз я тоже хочу попробовать тебя на вкус.

С его губ сорвался стон. Ему понравилась эта идея, но Даника подозревала, что он на это не решится. Он, очевидно, думал, что, исследуя его тело, она попытается сделать ему больно. И думал правильно.

Как же Данике доказать Рейесу, что ее не запятнает боль, которая так ему необходима?

– Такая красивая, – произнес он, от его гнева не осталось и следа. Двумя пальцами он раздвинул ее влажные складки и принялся нежно массировать ее клитор.

Она приподняла бедра ему навстречу, сгорая от желания ощутить его в себе.

– Рейес, – выдохнула она.

– Еще?

– Пожалуйста.

Он погрузил в ее лоно два пальца и принялся двигать их взад-вперед, делая ее желание невыносимым.

– Моя рука намокла, – с гордостью произнес он.

– Оближи меня. Прошу. – Она хотела ощущать его пальцы и прикосновения его горячего языка. Он нужен был ей весь, без остатка. И все же она подозревала, что никогда не сможет насытиться им.

Но вместо того, чтобы выполнить ее просьбу, он отодвинулся от нее.

– Нет! – вскричала она. – Что ты делаешь?

– Раздеваюсь. – Он стянул с себя джинсы и отшвырнул их в сторону.

О!

– Скорее!

Но он не торопился.

Она не могла сдержаться, извиваясь на постели, а он наклонился и принялся шарить по полу.

– Рейес?

– Презерватив. – Он выпрямился, держа в руке серебряный пакетик, сверкавший в лунном свете.

– Значит, ты все-таки об этом думал?

– Купил сегодня утром. Знал, что не удержусь.

Пакетик исчез, и она услышала, как зашуршали простыни. А затем его пальцы снова проникли в ее лоно. На этот раз целых три.

– Боже, да. Да.

А затем он приник к ее губам, дразня ее страстным поцелуем. Их языки сошлись в неистовой схватке.

Как же это было восхитительно. Волшебно. Он терся о ее тело горячим и твердым пенисом. Она вдруг заметила, как снова сверкнуло что-то серебристое, и он блаженно застонал. Даника подумала: «Еще один презерватив?» Вряд ли. Зачем ему сразу два. Что… зачем… О боже. Он покрывал горячими поцелуями ее тело, опускаясь все ниже, торопясь попробовать на вкус ее возбужденное лоно.

– Остановись хотя бы на секунду, – выдохнула она. Ей надо было подумать, а она не могла этого сделать, когда его губы ласкали ее.

– Зачем? – спросил он, лизнув ее клитор, и отпрянул назад. Наслаждение стало невыносимым, она уже не могла сдерживаться.

Серебро. Что это был за серебристый блеск? И почему он так застонал?

– Даника?

Кинжал, внезапно догадалась она. Он снова порезал себя. Она все поняла, и это ей совсем не понравилось. Даника на мгновение закрыла глаза. Ее возбужденная влага блестела у него на губах, и он с наслаждением облизывал их.

– Дай мне кинжал, – приказала она. – Немедленно.

Рейеса поразил приказ Даники, и его тело окатила новая волна удивительного возбуждения. Он с удивлением почувствовал, что ему не нужно ранить себя, чтобы поддержать возбуждение, но сделал это, чтобы Боль не подавал свой отвратительный голос и не мешал ему наслаждаться моментом. Он не хотел, чтобы его решимость ослабела, и он дал Данике возможность причинить ему боль.

Как сейчас.

Но все же ему все меньше и меньше хотелось сопротивляться ей. И ему все больше нравилась мысль, что она могла бы сделать ему больно.

«Не позволю тебе испортить ее, ты не можешь ее запятнать. Она бесценна. Она – моя».

Слишком долго он ее ждал.

Он отшвырнул кинжал, и лезвие воткнулось в стену, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Нет, – ответил он, сердито глядя на женщину, которая читала его мысли.

Однажды Рейес уже был с ней близок и теперь не должен был так страстно желать ее. Но он ничего не мог с собой поделать. Она нужна ему, словно воздух. И все будет прекрасно, если он по-прежнему будет нежным.

– Кинжал, – твердо произнесла она. – Дай его мне.

Нахмурившись, он наклонился к ее лицу. Она по-прежнему держалась за спинку кровати, выгибая спину навстречу ему. Ее твердые соски упирались в его грудь, и он сгорал от желания коснуться их губами.

Скоро.

Одной рукой он стиснул свой возбужденный пенис, а другой рукой схватил ее за подбородок.

– Ты хочешь меня?

Ее зрачки расширились еще сильнее, почти закрыв собой радужную оболочку цвета изумруда.

– Да. И ты это знаешь.

– И ты получишь меня, но не станешь делать мне больно. И я тоже получу тебя, но тоже не сделаю тебе больно. И только так это возможно.

Он ждал ее ответа, упираясь в нее своим возбужденным копьем. Но она молчала, и тогда он наклонился и обхватил губами ее сосок.

Даника громко вскрикнула, в ее голосе прозвучала страсть.

– Скажи, что я прав, – настаивал Рейес. Он лизнул ее второй отвердевший от возбуждения сосок.

– Да. Да.

И это все, что он хотел услышать.

Рейес резко вошел в нее, и они в один голос вскрикнули от наслаждения. Ее лоно было горячим и влажным, словно шелк, пропитанный жидким огнем. Его мышцы напряглись, он испытывал удивительное чувство свободы, восхитительное наслаждение, о существовании которого раньше просто не догадывался.

С самого начала его сердце почувствовало, что это его женщина. Как и демон, она была частью его души. Вместе они представляли единое целое. Ее отвага восхищала его. Ее поддразнивания только еще больше притягивали его к ней. А ее готовность помочь ему, несмотря ни на что, согревала теплом его сердце.

И сейчас она принадлежала только ему. Это был его билет из ада на небеса.

Он не знал, сможет ли когда-нибудь отпустить ее, но понимал, что должен попытаться. Ради ее же блага. Как она однажды заметила, его жизнь была сплошной круговертью сражений и мук, и так будет всегда. А она заслуживала лучшего.

Он пытался отдалиться от нее, но у него ничего не получилось. Завтра, подумал он, продолжая скользить в ее жарких глубинах.

Даника извивалась, запрокидывая голову в экстазе. Она стонала и выкрикивала его имя.

– И почему это так прекрасно?

– Ангел, – прошептал он. – Не знаю.

Мгновение спустя ее накрыл мощный оргазм, и она изо всех сил стиснула его коленями. Отпустив спинку кровати, она обхватила ладонями его лицо и впилась в его губы жадным поцелуем.

Она вонзила в него ногти, и он последовал за ней, возносясь на пик наслаждения, выкрикивая ее имя. Горячее семя потоком изверглось из его тела. Он не понимал, как мог испытывать такое невероятное наслаждение без боли. Не понимал, почему Боль вел себя так тихо, когда он был с Даникой. Казалось, демону самому нравились эти моменты. И он не мог понять, как ему удавалось ощущать себя почти… нормальным человеком рядом с ней.

Однако у него не было времени, чтобы найти ответы. Как и в прошлый раз, его дух оставил тело и стремительно воспарил ввысь, остановившись лишь у золотых врат рая. Раньше он не задумывался, почему это происходило, думая, что, возможно, просто опьянел от наслаждения. Но теперь он широко раскрытыми глазами смотрел на парящих рядом с ним ангелов, задевающих его своими белоснежными крыльями. Под ним мягкими складками раскинулись облака, солнце ярко светило в лазурном небе.

Один из ангелов взглянул на него и улыбнулся.

– Свет и тьма, – волшебным певучим голосом произнесло небесное создание. – Как красиво.

В это мгновение Рейес осознал нечто невероятное. Даника и в самом деле была Всевидящим Оком, но ее возможности были почти безграничны. Каким-то невероятным образом она могла открывать портал между землей и загробным миром. И многие все отдали бы за то, чтобы обрести эту способность.

Даника всю ночь видела сны. Мрачные кошмары, полные страданий и крови. Адское пламя окружало ее со всех сторон, густой, отвратительный дым наполнял воздух, и она задыхалась. Она много раз бывала здесь, но зло не причиняло ей вреда.

Демоны, покрытые скользкой чешуей, ползали по каменистой пещере. Страшные крики эхом отдавались от забрызганных кровью стен. Казалось, ее никто не замечал, демоны были слишком заняты закованными в цепи душами узников ада.

Она бросила взгляд на одного из узников и внезапно ясно разглядела его лицо. Удивление сковало ее изнутри. Она видела перед собой охотника, которого убила. Как такое возможно… Просто невероятно. Это всего лишь сон, напомнила она себе.

– Расскажи, что ты знаешь о Всевидящем Оке, – прорычал демон.

Охотник задрожал, но не издал ни звука.

Демон, зловеще хохоча, принялся раздирать его кожу в клочья. Охотник вопил, а демон продолжал хохотать, и скоро ее собственные крики присоединились к ужасному хору.

– Я здесь, ангел. Я здесь.

Голос Рейеса вырвал ее из цепких лап ужасного кошмара. Она задыхалась. Рейес обнимал ее, и она прижималась к нему, чувствуя, как его сила наполняет ее живительным теплом.

– Что произошло? – спросил он, поглаживая ее по спине.

– Я видела, как демон мучил человека, которого я убила, и приказывал рассказать ему обо мне. Не отпускай меня, – молила она. Утром она обязательно нарисует то, что увидела. Но сейчас ей просто был необходим ее мужчина. «Возможно, я – Всевидящее Око. И могу видеть то, что происходит в загробном мире». Эти кошмары всегда были слишком реальными. И теперь ей стало понятно почему.

Боже, при мысли об этом ей становилось нехорошо.

Рейес крепко обнял ее. Его пальцы нежно поглаживали ее спину. Прошло несколько минут, и она начала успокаиваться. Она снова почувствовала себя в безопасности, перестав думать о плохом.

Странно, что именно демону удавалось прогнать ее кошмары, подумала она, погружаясь в безмятежный сон.

Глава 23

Утро наступило, но в номере мотеля по-прежнему царил сумрак. Солнечный свет не проникал сквозь плотные шторы, закрывавшие единственное окно, и Рейес, вероятно, отключил электронные часы, потому что она больше не видела ярких красных цифр на дисплее.

Даника медленно открыла глаза. Она ощутила манящий аромат кофе и села на постели. Простыня соскользнула с ее тела, прохладный воздух коснулся ее обнаженной груди.

Дрожа, она резко натянула на себя простыню и обвела взглядом комнату. Рейеса там не оказалось. И его одежды тоже не было.

Куда он…

Дверь распахнулась, обрывая ее мысли, впуская в комнату яркий свет.

Даника зажмурилась, поднеся ладонь к слезящимся глазам.

– Отлично. Ты уже проснулась! – воскликнул Рейес, закрывая за собой дверь.

Свет исчез, и она опустила руку, жадно глядя на мужчину, подарившего ей прошлой ночью столь невероятное наслаждение, мужчину, не позволявшего ей сделать то же самое для него.

Он подошел к столу, и она заметила у него в руках небольшой сверток.

– Завтрак готов. Прости за небогатый выбор, но мне пришлось купить все в мотеле, чтобы не уходить далеко и не оставлять тебя одну.

Даника с трудом отвела от него взгляд и посмотрела на стол. Он принес чашку кофе, три шоколадных батончика и пакетик чипсов.

– Чудесно, – сказала она, и это была правда. И не потому, что любила все это, а потому, что он позаботился о ней, и ей было приятно. – А что в пакете?

– Рубашка, – коротко ответил он.

Что это с ним? Он снова казался чужим, словно и не было прошлой ночи. Прищурившись, она снова уставилась на него. За последние несколько дней она заметила, что он менял тенниски трижды в день. Она понимала почему. Рейес не хотел, чтобы она видела пятна засохшей крови на ткани.

И то, что он снова купил рубашку сегодня утром, могло означать лишь одно. Он снова порезал себя.

– Сними рубашку, – сказала она.

На его щеке забилась жилка. Он направился в ванную, бросив через плечо:

– Поешь, прими душ, оденься. Сегодня мы встречаемся с твоей семьей.

Ее сердце радостно забилось при мысли об этом, и она забыла о волнениях прошлой ночи, сгорая от нетерпения. Счастливы ли они? Скучали ли они по ней так же сильно, как она по ним? И почему они не позвали ее к себе, когда решили объединиться?

Решив пока не думать об этом, Даника выскочила из постели и бросилась в ванную. Она раскинула обнаженные руки, не давая Рейесу пройти.

Он стоял совсем близко. Ее соски мгновенно затвердели, жаждя его нежных прикосновений, его поцелуев. Аромат сандала, постоянно исходивший от него, накрыл ее сладкой пеленой.

Она облизнула губы:

– Сними рубашку.

Он мрачно посмотрел на нее, его взгляд скользнул по ее телу, опускаясь все ниже и ниже. Ее тело покрылось мурашками, и ее ноги задрожали.

– Я никогда не видел более совершенного тела, чем у тебя, – возбужденно произнес он.

– С-спасибо. А теперь сними рубашку. Тебе не удастся отвлечь меня.

Он ухватился рукой за дверной косяк, словно пытаясь удержать равновесие. Деревянная рама затрещала под его железными пальцами, но лицо по-прежнему казалось спокойным.

– Я знаю, почему тебе все время так холодно.

– Я сказала, ты не сможешь меня отвлечь. Кроме того, мне не все время холодно. Я могу вспомнить моменты, когда едва не сгорела заживо.

Его губы скривились, и в глазах полыхнул огонь.

– Да, не все время.

– Тогда почему? Потому что здесь холодно?

Услышав ее недовольный голос, он улыбнулся.

По ее телу побежали сверкающие искорки, наполняя ее восхитительным теплом. О, его улыбка. Такая же головокружительная, как и его ласки.

– Ты – портал на небеса и в преисподнюю. – Он медленно наклонился к ней, коснувшись губами ее уха.

Даника задрожала.

– Время от времени твой дух отправляется в загробный мир, и тогда ты видишь свои сны.

Даника недоверчиво покачала головой:

– Будь так, я всю свою жизнь ощущала бы этот холод. Но я не испытывала этого ощущения до знакомства с тобой.

– Должно быть, я… – Он закрыл глаза, подыскивая правильное слово. – Что-то вроде проводника для тебя. Каждый раз после нашей близости я возношусь на небеса.

Настала ее очередь улыбнуться.

– Это значит, что я более опытная любовница, чем предполагала. – Сначала они считали ее Всевидящим Оком. Теперь порталом? «Эй, я вполне нормальная женщина, ну, может быть, немного чокнутая».

По крайней мере, ей очень этого хотелось. Она не желала быть необычной. Не хотела, чтобы ее преследовали всю оставшуюся жизнь. Черт, она заслужила отдых и покой. С Рейесом. Они могли бы отправиться к океану, нежиться на белом песке, и он мог бы притвориться ее массажистом.

– Ты могла бы научиться контролировать свои видения. И самой решать, куда путешествовать, в рай или в ад. Сколько там оставаться и за кем наблюдать.

Не дав ему договорить, она мотнула головой. Пот заблестел на ее коже, но прежний ледяной холод вернулся.

– Я больше не желаю об этом говорить. Я хочу, чтобы ты снял эту чертову рубашку!

Рейес склонил голову набок, но не послушался ее.

Отлично. Он хотел всеми способами уклониться от обсуждения своего поведения. Что ж, тогда она даст ему пищу для размышлений. Тогда, возможно, он захочет поговорить о своих новых ранах.

– Послушай. Ты испытываешь удовольствие, когда мы занимаемся любовью. Но, насколько мне известно, ты лишь слегка ранишь себя. Это не идет ни в какое сравнение с тем, что делали с тобой другие женщины. А значит, твой демон становится спокойнее, когда я рядом. Правильно?

Он помедлил, а затем, подозрительно глядя на нее, кивнул.

Ее удивлению не было предела, она ведь всего лишь сделала предположение. Если его демон утихал только в ее присутствии, это означало, что между ними действительно что-то происходило. Неужели она действительно портал?

– Если я и в самом деле Всевидящее Око и портал, возможно, я куда-то переправляю твоего демона, когда ты находишься во мне.

У него отвисла челюсть.

– Интересно, куда исчезает демон. Возможно, отправляется в ад навестить своих приятелей. Хочешь проверить мою теорию на практике?

Рейес растерялся:

– Я… я…

– Это хорошая новость. – Даника шагнула к нему. – Правильно? Ты можешь быть со мной, не опасаясь мне навредить.

– Я не смею надеяться, – потрясенно прошептал он. – Ты же знаешь, что происходит, когда люди надеются.

Черт. Она не знала, что ответить.

– Ты хотела увидеть мои раны. – Повисла неловкая пауза. Наконец он отшвырнул пакет, который держал в руках, и потянул за край своей тенниски. Сдернув ее через голову, он обнажил свою грудь. – Смотри.

Ее план сработал. И все же она поняла, что хотела бы продолжить обсуждение. Ей в голову пришли интересные мысли. Но, взглянув на него, Даника увидела, что вся его грудь исполосована шрамами, которые закрыли собой татуировку в виде бабочки. Это были длинные разрезы и глубокие раны, образовавшие на его груди одно сплошное кровавое месиво.

– И ты это сделал с собой? – натянуто спросила она.

– Да.

Неужели он никогда не доверится ей и не позволит помочь ему? Скорее всего, нет, подумала она, и ее захлестнуло разочарование. Если только…

Очень скоро она удивит его. Если она действительно способна прогонять его демона, ему больше не понадобится боль. Ему необходимо душевное спокойствие. Лишь ранив его, она докажет ему, что могла бы исполнить все его желания, причинить ему боль, но при этом не превратиться в кровожадное чудовище.

И, подумав об этом, она уперлась ладонью в его грудь и толкнула его. И хотя он был сильнее и ее движение не могло бы сдвинуть его с места, он сделал шаг назад.

Он подчинился.

– Разговор закончен, – заявила она и захлопнула дверь у него перед носом.

Женщины. Рейес никогда их не понимал.

Он оказал Данике услугу, избавив ее от темной стороны своей жизни, но она смотрела на него так, будто он предал ее. И даже сейчас, два часа спустя, он не мог забыть ее лицо.

«А что, если она права? Что, если Боль покидает меня, когда мы вместе?»

Осмелился бы он проверить это фантастическое предположение? А вдруг он нанесет ей страшный вред в случае, если ее догадка не подтвердится? Он не знал, что делать.

– Ты в порядке? – спросил он ее.

Она кивнула. Она все время молчала, пока они осторожно пробирались по улочкам маленького городка в Оклахоме, стараясь держаться в тени высоких кирпичных зданий и не попадаться на глаза прохожим. Машины и грузовики сигналили друг другу на дорогах. Он не заметил ни одного охотника, да и вообще никто не обращал на них никакого внимания.

– Нам надо пройти немного дальше, – сказал он, взяв ее за руку.

Чуть раньше Торин прислал ему адрес женщин. Они никуда не переехали и по-прежнему были вместе.

Даника снова кивнула, ее волосы собранные в хвост, раскачивались из стороны в сторону. Она была бледна и напряжена и притворилась, что не заметила его прикосновения.

Рейесу было больно видеть ее такой.

Он боялся, что она вдруг узнает, что ее бабушка умерла и похоронена здесь, поэтому женщины никуда и не уехали. Возненавидит ли она его снова? Отвернется от него или станет искать утешения в его объятиях?

Пожалеет ли она о том, что предала охотников?

Страх сжимал его сердце. Ему стоило поговорить с ней, подготовить ее. Но он не мог произнести ни слова. И вот наконец они достигли своей цели – перед ними возвышалось старое, обшарпанное здание, с дощатыми ставнями на окнах и облезшей краской на кирпичных стенах.

– Я пойду первым, – сказал он.

– Нет. – Ее охватила возбужденная дрожь. – Они испугаются, увидев тебя.

Рейес обхватил ладонями ее голову, заглянул в лицо. Облака сгустились, и голубое небо сделалось пепельно-серым. А когда они наконец рассеялись, яркий луч солнца осветил ее безупречно нежную кожу. Ее лицо засияло. Сейчас она, как никогда, была похожа на создание, спустившееся на землю с небес.

«И я обладал этой женщиной, я узнал ее вкус».

Его тело напряглось, и он ощутил, что готов снова заняться с ней любовью и подарить ей неземное блаженство. «Нет, не теперь… И, возможно, уже никогда». Демон радостно заурчал, и Рейес не мог понять, что вызвало его восторг. Возможно, демон радовался, что Рейес больше не сможет быть с ней, или же все-таки надеялся вонзить в нее свои когти?

Когда он в последний раз слышал это урчание, занимаясь с ней любовью?

«Куда ты уходил, когда мы были с ней?» – не удержался Рейес от вопроса.

«В пламя».

В пламя. В ад?

«Скоро мне придется отпустить ее. Так будет лучше, безопаснее». У него есть множество причин, чтобы расстаться с ней. Когда они вместе, она открывает для него портал в рай, но это значит, что она может точно так же открыть портал и в ад. И, если он отправляется в рай, то она может низринуться в ад. Ее ночи уже и так были переполнены ужасными кошмарами. Достаточно с нее зла.

Но отпустить ее… Его руки сжались в кулаки. Возможно, однажды она могла бы полюбить человека, который не причинит ей боли, не разрушит ее жизнь? Мужчину, который подарит ей детей и…

Страшный рев раздался в его голове. Его собственный. И рев демона. Никто не смеет прикасаться к ней. Он убьет любого, кто осмелится.

– Рейес, ты делаешь мне больно.

Он мгновенно отпустил ее руку и резко провел по волосам, понимая теперь, что демон испытывает к ней.

– Прости меня, пожалуйста, прости.

Даника слабо улыбнулась ему и нежно провела кончиком пальца по его носу.

– Эй, не беспокойся. Я в порядке.

«Она пытается меня подбодрить. Я недостоин этой женщины». И хотя ему отчаянно хотелось прижать ее к стене, прильнуть к ее губам, вдыхать ее аромат и наслаждаться ее вкусом, он указал ей на дверь:

– Ты готова войти?

На ее прекрасном лице отразилась нерешительность. Она опустила веки, длинные ресницы отбрасывали остроконечные тени на ее щеки.

– В чем дело?

– Почему они не хотели, чтобы я была здесь?

– Они…

Рейес заметил движение в окне над ними. Ставни были закрыты, но между ними оставалась щель, через которую можно было увидеть, что происходит внутри.

И фигура, появившаяся в окне, была гораздо больше женской.

Он думал, что если женщины живы, то они просто прячутся. Ему и в голову не пришло, что их могли похитить охотники. Он считал, что в таком случае охотники связались бы с ним и с другими Владыками, чтобы предложить им сделку. Как же он сглупил!

– Даника, – произнес он, окидывая взглядом окрестности и пытаясь понять, где мог бы спрятать ее.

Слишком поздно.

Дверь распахнулась, и на пороге показались трое мужчин. У каждого в руках было по пистолету, которые они направили на Данику, словно зная, что Рейеса этим не испугаешь.

Горячая ярость обожгла его изнутри, усилившись, когда Даника в ужасе вскрикнула:

– О боже.

– Опусти руки, демон, – приказал ему один из мужчин, – и входи в дом. Шевельнешься, и я пристрелю девчонку.

Пристрелит Данику? Он закусил щеку, специально терзая свою плоть. Демон напрягся и заворчал.

«Готов, Боль?»

«О да». – Демон расхохотался.

– Даника, – сказал Рейес. – Закрой глаза.

Он не стал проверять, послушалась ли она его. Он просто выпустил на свободу своего демона.

Кровь, резня, жуткие крики.

В какой-то момент Даника не выдержала и заткнула уши. Она никак не могла унять дрожь. Глупая девчонка, она не послушалась Рейеса и не закрыла глаза, потому что хотела помочь ему. Ведь она училась сражаться и думала, что готова ко всему.

А Рейес в мгновение ока превратился из воина в обезумевший от ярости, ужасный скелет. На нем не осталось чудесной кожи, которую она так любила гладить. Она видела лишь корявые кости и длинные зубы, острые, как у огромной акулы.

Охотники стреляли в Рейеса, но он, похоже, не замечал их пуль. И стремительно атаковал их, а затем просто стал пожирать. И даже сейчас он перебегал от одного охотника к другому, разрывая когтями горячую плоть. До нее доносилось страшное урчание и лязганье зубов, как в кошмарном фильме ужасов.

Она продолжала наблюдать за ним широко раскрытыми от страха глазами, стараясь держаться в стороне. Она боялась, что сейчас ему будет все равно, кто она, и он запросто сможет наброситься и на нее. Ей отчаянно хотелось убежать и спрятаться. Кровь забрызгала Рейеса с головы до ног, его мокрые волосы прилипли к черепу, одежда обтянула скелет. И все же она не убежала. Ее близкие в этом доме. Все ли с ними в порядке?

«Я должна найти их».

Она подхватила потерянный кем-то пистолет и бросилась мимо Рейеса в здание. Все ли с ними в порядке? Она проверила ближайшую комнату – никого. В другой комнате оказалось четверо охотников, которые, рассыпая проклятия, заряжали свои пистолеты.

Один из них заметил ее и направил на нее пистолет с криком:

– Грязная подстилка демона! Мне плевать, что про тебя рассказывали.

Она тоже вскинула свой пистолет. Они выстрелили одновременно. Но в следующий момент ее что-то резко оттолкнуло в сторону, и она упала лицом в грязь, а мимо темной тенью пронесся Рейес. В следующий момент охотники ужасно завопили.

О боже. Даника с трудом поднялась на ноги, ноги дрожали и подгибались. Она шагнула вперед, намереваясь продолжить поиски. Рейес не причинил ей вреда, продолжая защищать ее. Она завернула за угол и увидела лестницу, ведущую наверх. Выставив перед собой пистолет, она торопливо поднялась по ступенькам. Еще один поворот.

Трое охотников, дрожащие и бледные, ждали в конце коридора. Они увидели ее и начали стрелять. И снова, как и прежде, Рейес оказался рядом и, отбросив ее в сторону, принял пули на себя. Больно ли ему? О боже, боже.

«Он любит боль, помнишь? С ним все в прядке». У нее звенело в ушах, а сердце едва не выпрыгивало из груди.

Когда она поднялась, все мужчины уже неподвижно лежали на полу. Рейеса нигде не было видно. Даника, шатаясь, снова двинулась вперед, с трудом передвигая ноги. Она знала, что расцарапала колени в кровь, но от волнения не чувствовала боли.

Где-то впереди раздался женский крик.

– Мама! – закричала она в ответ, узнав голос. – Я здесь.

– Даника?

Еще один крик.

– Даника, крошка, беги. Спасайся!

И она побежала, но не прочь, а вперед. Мгновение спустя она стояла посреди спальни тяжело дыша, пот градом катился по ее телу. Ее мать и сестра были прикованы цепями к батарее. А бабушка оказалась прикована к кровати, обе ее ноги были в гипсе.

Рейес пытался разбить эти цепи, его лицо по-прежнему было лицом ужасного скелета. Он дрожал, истекая кровью. Ей не следовало в нем сомневаться, и она знала, что никогда впредь в нем не усомнится. Даже превратившись в монстра, он желал ей счастья. Женщины дрожали и отбивались от него, но он продолжал свое дело. Наконец все они были свободны.

Даника бросилась к ним и, упав на колени, обняла мать и сестру. Горячие слезы струились по ее лицу, смешиваясь с их слезами.

– Даника, он… он… – пробормотала ее сестра.

– Я знаю, знаю. Не беспокойтесь. Он не причинит вам вреда. Он хороший парень.

Ее близкие живы. И она снова рядом с ними. Шок, удовольствие и облегчение, смешавшись воедино, затопили ее душу.

– Я думала, ты погибла, – произнесла ее мать сквозь слезы. – Они сказали, ты мертва.

– Но теперь я здесь. С вами. – Она вытерла слезы и встала. – Нас больше не разлучат. Клянусь. Я сожалею, что не пришла за вами раньше.

Все вместе они подошли к кровати, где лежала бабушка. По ее морщинистым щекам тоже текли слезы. Даника стиснула дрожащую руку бабушки.

– Что с тобой произошло? – прошептала она, коснувшись гипса на ее ноге.

– Монстр с крыльями. – Бабушка Мэллори всхлипнула. – Он нашел меня, бросил меня вниз и… и… – Ее подбородок задрожал.

Данике было жаль бабушку, но она должна была знать правду. Она закрыла ладонью рот, удерживаясь от лишних слов. И лишь кивнула, продолжая слушать.

– После того как я упала, он мог бы убить меня, но он этого не сделал. Он подобрал меня и отнес в это здание. Думаю, я видела его во сне. Я так долго боролась с этими снами, что они стали едва различимы, но, возможно, он видел меня в одном из этих мрачных кошмаров, потому что смотрел на меня так, будто мы знакомы. Не знаю зачем, но я попросила его не повторять старых ошибок. Он попятился и исчез.

Слезы градом покатились по ее лицу. Святой Боже. Их сны никогда не появлялись просто так. Чего бы она могла избежать, если бы изучала свои сны, вместо того чтобы бояться их? Не важно, подумала она. В конце концов, сны бабушки Мэллори спасли ей жизнь. А для Даники настала пора спасти Рейеса.

– Прости меня, – сказала бабушка. – Сейчас не время для жалоб. Ты хочешь знать, как я попала сюда. Я не могла пошевелиться и лежала в этом здании. А те вооруженные негодяи, вероятно, преследовали меня, потому что в тот же день нашли меня здесь. И с ними уже были твои мать и сестра.

Даника опустила руку и обвела взглядом плачущих женщин. Их лица были бледны, под глазами залегли глубокие тени.

– Никто из вас…

– Нет, – ответила Джинджер, ее сестра. – Нет, мы в порядке. Они не трогали нас. Кормили и следили за нашим здоровьем. Очевидно, они хотели использовать нас как приманку для твоих бывших похитителей.

«Так же, как они попытались использовать меня», – сердито подумала Даника. Слава богу, Рейес… Она обвела взглядом комнату, но не увидела его. «Дай ему время успокоиться. Побудь с семьей». Но в этот момент Даника поняла, что она непременно поможет Рейесу победить охотников.

Никто не смел безнаказанно угрожать ее семье. А Рейес стал частью ее семьи.

Глава 24

Рейес уже обрел свой человеческий облик, снова загнав демона в клетку своей души, и чувствовал, как мучительная и сладкая боль заполняет каждую клеточку его тела. Демон утолил жажду крови и теперь урчал от удовольствия. Но сейчас больше всего на свете Рейес боялся, что могла подумать о нем Даника. Он дрожал, вконец ослабев от ран, и знал, что сейчас у него не хватит сил переубеждать ее.

Даника наконец оказалась в объятиях своих любимых людей и вся светилась от счастья. И не обращала на него внимания. Он тихо вышел в коридор и достал из кармана сотовый.

Рейес хотел сделать это еще ночью, а потом днем, но не желал, чтобы Даника услышала его разговор. Он попытался дозвониться до Люсьена, когда утром покупал для них завтрак, однако друг не вышел на связь. Но теперь, когда Даника занята разговором с близкими, самое время снова позвонить ему.

Он набрал номер Люсьена, и в этот момент у него подогнулись ноги, и он опустился на пол. Друг снова не взял трубку. И тут Смерть сам появился перед ним, его разноцветные глаза сияли, лицо потемнело от усталости. От него исходил сильнейший аромат свежих роз.

Рейес вытер лицо ладонью и убрал телефон в карман. Он даже не попытался подняться.

– Пришел за душами?

– Еще нет, но почувствовал притяжение. – Люсьен обвел взглядом коридор и уставился на распахнутую дверь. – Что случилось с тобой, мой друг? В тебе больше дырок, чем в швейцарском сыре.

– Охотники. Они затаились здесь и ждали нас. Они взяли семью Даники в заложники, чтобы потом использовать против нас.

Глаза Люсьена снова уставились на Рейеса, в их глубине промелькнуло изумление, а затем Люсьен снова взглянул на открытую дверь:

– Негодяи. А еще называют себя хорошими людьми.

В это мгновение до них донесся женский смех, затем воцарилась тишина, и они услышали настойчивый женский голос:

– Ты должна убить его, Дани.

– Нет, нет. Ты не понимаешь.

– Здесь нечего понимать.

Рейес не слышал, что ответила Даника. Голоса сделались приглушенными. Интересно, о нем ли они говорили? Вероятно, да. Однако он был удивлен, что после всего, что увидела Даника, она не поспешила согласиться со своими близкими.

Люсьен вскинул бровь.

– Насколько я понимаю, семья снова воссоединилась.

Рейес кивнул и с трудом поднялся, потирая виски, словно пытаясь прогнать невыносимое головокружение.

– За зданием, скорее всего, ведется наблюдение, – пробормотал Люсьен. – Мы должны как можно скорее забрать отсюда женщин.

– Давай сначала выясним, с чем мы имеем дело.

– Хорошо.

Они обыскали здание и действительно обнаружили помещение, похожее на комнату Торина в Будапеште. Она была заставлена компьютерами, и на нескольких мониторах просматривалась территория, прилегающая к дому. На одном из экранов они увидели большую группу охотников, собирающих оружие.

– Они уже все знают, наверняка следили за сражением, – сказал Люсьен. – И теперь, скорее всего, направляются сюда.

Рейес согнулся пополам, ловя ртом воздух.

– В крепости безопасно?

– Да.

– Тогда перенеси нас обратно, – сказал Рейес. – Всех нас. Меня последним.

Люсьен кивнул и почти уже растворился в воздухе, но Рейес успел схватить его за руку:

– Как Сабин?

– Уже лучше. Поправляется.

Отлично. Люсьен исчез. Рейес не мог позволить, чтобы охотники были в курсе происходящего, поэтому, собрав остатки сил, выдрал провода. Издалека донеслись женские крики, и он понял, что Люсьен появился перед ними. Он не хотел пугать Данику, но больше всего на свете желал, чтобы она оказалась в безопасности.

Через несколько минут Люсьен появился перед ним.

– Остался только ты. Готов?

Он коротко кивнул.

Люсьен коснулся его руки. В следующий момент Рейес оказался посреди своей спальни в крепости. Его ноги подогнулись, и он тяжело опустился на край постели, ухватившись за столбик кровати.

– Где женщины?

– Заперты в соседней комнате. Я помогу тебе разобраться с ними, а пока… души взывают ко мне.

Люсьен растворился в воздухе. Когда он вернулся спустя некоторое время, от него исходил сильный запах серы. Рейес, по-прежнему сидевший на кровати, ничуть не удивился, что души охотников отправились в ад.

Голова Рейеса тяжело склонилась на грудь.

– Послушай. Я хочу, чтобы ты сходил к Аэрону.

– Зачем?

– Пожалуйста. Возьми телефон и позвони мне, когда доберешься туда. Если бы у меня были силы, я пошел бы сам.

Изумленный, Люсьен снова скрылся из вида. Мгновение спустя раздался звонок сотового. Рейес торопливо нажал непослушными пальцами кнопку и гаркнул:

– Ты там?

– Да, – ответил Люсьен.

Рейес услышал бормотание, доносившееся из-за двери. Он многое бы отдал за то, чтобы ему хватило сил подойти к двери и послушать, о чем идет разговор. Но в конце концов ему не пришлось это делать. Он расслышал, как Даника успокаивает свою семью, ее голос звучал ласково, но решительно. Улыбка тронула уголки его губ. «Мой маленький солдатик».

Он должен был увидеть ее.

Это всепоглощающее желание дало ему силы, он ощутил, как по телу пробежала волна тепла, и смог подняться на ноги. Медленно переставляя ноги, он добрался до двери, отпер замок и взялся за ручку двери.

– Рейес, ты еще здесь?

Люсьен.

– Да. Послушай, прошлой ночью Даника рассказала мне об одном сне, – прошептал он, чтобы женщины не могли его услышать. – В этом сне она посетила ад. Видела и слышала демонов и их жертв. Но, Люсьен, я думаю, что это был не сон.

В трубке повисла тишина, которую нарушали лишь помехи на линии. В подземелье было плохо со связью.

– Я не понимаю.

– Когда я… когда мы были близки, я каким-то образом вылетел из тела и воспарил на небеса. Я думаю, что она – портал в потусторонний мир.

– Ты уверен? Возможно, ты…

– Я уверен. В последний раз со мной разговаривал ангел.

– Святые боги.

– Я знаю.

– Но какое отношение это имеет к Аэрону?

– Не к Аэрону. К его другу.

– К маленькому демону? – В голосе Люсьена прозвучало изумление. – Рейес, зачем ты мне рассказываешь сказки, будто я ребенок. Для чего?

– Ты помнишь охотника, которого убила Даника? Так вот, она видела его в аду, и демон расспрашивал его о Всевидящем Оке.

В трубке снова раздались резкие помехи.

– Последствия могут быть непредсказуемыми.

Рейес отлично это знал.

– Спроси демона, зачем его друзья расспрашивают о Данике?

Раздался громкий скрежет железа и страшные проклятия. Звук был таким громким, словно Рейес сам находился в подземелье. Люсьен вздохнул:

– Я вижу здесь лишь Аэрона.

– Черт. Постарайся выманить его. Я соберусь с силами и тоже приду туда. – Он отключил телефон и попытался убрать его в карман, однако промахнулся, и телефон шлепнулся на пол. Нахмурившись, Рейес подобрал его. Его шатало из стороны в сторону, но он наконец смог открыть дверь в соседнюю комнату.

Четыре женщины сидели на постели и поджали губы, изумленно уставившись на него. Три из них побледнели. Он по-прежнему был перепачкан кровью и выглядел как монстр, которым они его и считали. В него стреляли. Кололи кинжалами. Его одежда была разорвана, раны еще кровоточили. И все же он страстно взглянул на Данику.

– Рейес! – Она улыбнулась ему, но ее улыбка тут же угасла. – Тебе больно! – Она вскочила с кровати и бросилась к нему, и он явственно ощутил ее неземной аромат.

Сердце бешено заколотилось у него в груди, и он захлопнул дверь у нее перед носом и запер замок.

Он услышал, как она громко вздохнула, а затем принялась колотить в дверь.

– Рейес! – кричала она.

Он увидел ее и убедился, что она в порядке. А теперь настала пора навсегда оставить ее. Прошлой ночью она была готова сделать ему больно во время секса. И нежность не помогла ему унять темные желания. И хотя он не позволил ей причинить ему боль, его демон уже наверняка повлиял на нее, разбудив в ней кровожадные струны. Боль всегда останется болью.

Что, если она захочет навредить своей семье? Она ведь столько пережила, чтобы спасти их. Он не мог рисковать.

– Рейес! Выпусти меня.

– Дани! – неожиданно крикнула ее бабушка. – Оставь его в покое.

Но стук продолжался.

Рейес провел кончиком пальца по двери. А затем медленно попятился. И лишь дойдя до конца коридора, развернулся и пошел вперед. Только теперь он заметил, что часть мебели исчезла. Пара изящных столиков, множество изящных безделушек, которые любила Эшлин. Однако на стенах не осталось пятен крови, значит воины хорошо потрудились, наводя здесь порядок. К счастью, по пути он ни с кем не встретился. Он не знал, как станет реагировать, если его спросят о Данике.

«Даника», – внезапно завопил Боль.

– Заткнись, – огрызнулся он.

Но чем дальше он уходил от Даники, тем громче рычал демон.

«Даника», – снова взвыл Боль.

– Я весь в дырках от пуль. Чего тебе еще надо? – прорычал Рейес в ответ.

«Ее».

– Зачем? – Она была олицетворением наслаждения. – Она не для нас.

«Моя».

– Нет!

Рейес помчался вниз по лестнице, торопясь спуститься в подземелье. Он нашел Люсьена около клетки Аэрона. Друг молчал, вцепившись в решетку.

Рейес подошел к нему и заглянул в клетку. Аэрон по-прежнему был закован в цепи, его глаза пылали красным огнем, клыки были длинными и острыми. Ногти превратились в смертоносные когти. Демон Легион ползал по его шее, затем проскользнул по его рукам и спустился по ногам на землю.

– Оно способно перемещаться в пространстве, – сказал Люсьен. – Оно возникло прямо посреди клетки, а теперь отказывается разговаривать.

– Я говорю, – ответил демон.

– Тогда скажи, куда уходил.

– В ад.

– Зачем?

– Если скажу, освободите моего друга, – ответил Легион, из его пасти показалось раздвоенное жало языка. – Он грусстный. Я не люблю груссть. Заключчим седелку.

На самом деле Аэрон выглядел не грустным, а скорее взбешенным, следя за каждым движением Рейеса. Однако Рейес не стал спорить.

– Боюсь, я не могу заключить с тобой сделку. Если я освобожу Аэрона, он убьет мою женщину. Кстати, Аэрон, – сказал он воину, – думаю, ты обрадуешься, узнав, что ты не убил бабушку Даники. Ты не стал наносить ей смертельный удар.

У воина перехватило дыхание, его тело слегка напряглось.

– Я проиграл.

– Это причина для радости.

– Я проиграл, – напряженно повторил Аэрон.

Рейес вздохнул.

– Ух. Ты разозлил его. – Легион присел на корточки, сделав боевую стойку. – Ты за это заплатишь.

Неужели никто не станет с ним сотрудничать?

– Успокойся, парень, – сказал Люсьен маленькому демону. – Мы желаем Аэрону лишь добра.

Легион зашипел, словно разъяренная кошка, у Рейеса волосы встали дыбом от этого звука.

– Я не парень. Ты думаешь, я парень?

Все удивленно уставились на него. Даже Аэрон.

Рейес первый обрел дар речи.

– Так ты… девочка?

Кивок.

– Я красавица.

– Да, это точно. – Рейес переглянулся с Люсьеном. – Красивая.

Аэрон никак не мог оправиться от удивления.

– Мне нужна твоя помощь… милая. В аду есть демон, который спрашивал проклятую душу о женщине, – сказал Рейес девочке-демону. – О моей женщине. Думаю, он хочет причинить ей зло. Ты можешь мне что-нибудь рассказать?

– О-о-о. Большая новоссть в аду, – ответила Легион, и на ее губах заиграла счастливая и гордая улыбка. Она обернулась к Аэрону. – Весе только и говорят об этом. Демон, приходивший в госсти, рассказал им. Можно я скажу, можно?

Аэрон молча кивнул.

– Она – билет на небесса. Тот демон, что найдет ее, ссможет выбраться из ада.

Сабин, прихрамывая, вышел на середину гостиной и оглядел собравшихся. Кто-то играл в пул, остальные смотрели телевизор. Кто-то пил. Эшлин сидела на коленях у Мэддокса.

– Что мы будем делать с девчонкой? – хрипло спросил он. Его горло до сих пор саднило оттого, что он наглотался дыма после взрыва.

Все уставились на него.

– Изучать ее рисунки, – ответил Люсьен. – Это все, что мы можем.

– И хорошо с ней обращаться, – вмешалась Эшлин.

Мягкосердечная женщина была сущим проклятием мироздания.

– Теперь, когда охотники знают, кто она, они нам вообще житья не дадут.

– А я думал, что тебе это по вкусу, – заметил Парис, оторвавшись от экрана телевизора, где как раз разворачивалась любовная сцена.

Так и будет, но ему надо окончательно поправиться. Даже сейчас он едва держался на ногах.

– Нам надо спрятать ее там, где они не догадаются искать.

Эшлин покачала головой:

– Ни в коем случае.

– Да, мимо Рейеса никто не прошмыгнет. – Уильям хлопнул Люсьена по плечу и весело взглянул на Сабина. – Этот парень знает, как обращаться с кинжалом.

– А тебя кто приглашал сюда? – проворчал Сабин.

– Анья, – с улыбкой ответил бессмертный. – Она сказала, что я могу оставаться сколько захочу. Ну а теперь ты дашь нам закончить игру или нет?

Сабину все больше и больше начинал нравиться этот нахальный негодяй.

– Анья, накинь поводок на своего друга.

– Зачем? Я выигрываю.

Они снова вернулись к игре. Люсьен наблюдал, как Анья наклонилась, чтобы ударить по шару.

– Лучше убить девчонку, чем отдать ее врагам. Она обладает слишком большой властью и может сильно нам навредить.

Никто не ответил. Все снова занялись своими делами.

Кейн взял бутылку с вином, но его бокал тут же разбился.

– Вот черт!

Закатив глаза, Сабин подошел к нему, взял другую бутылку и наполнил бокал:

– Вот. Ну и?.. – спросил он у остальных.

Торин, стоявший в углу, в стороне от всех, наконец ответил ему:

– Только тронь ее, и наша команда снова расколется. Рейес скорее умрет, чем отдаст ее, а я предпочту потерять тебя, чем причинить ему боль.

Сабин вздохнул и устало провел ладонью по темному от синяков лицу. Он ценил этих воинов и не хотел их снова потерять. И, возможно, однажды они тоже оценят его по достоинству.

«А возможно, нет».

«Чертов Сомнение. Я тебя ненавижу!»

– Тогда она должна помочь нам отыскать третий и четвертый артефакты, – сказал он, – чтобы счет был в нашу пользу. Если охотники найдут два других артефакта, война никогда не закончится.

«И как же мне спасти ее, если сам царь богов, каждый демон в аду и все охотники хотят заполучить ее?»

Рейес почти не спал в ту ночь. И не только из-за слов Легион, которые не давали ему покоя, но и потому, что Даника была совсем рядом. Ему надо было всего лишь встать с кровати и открыть дверь, чтобы схватить ее в объятия.

Он старался не думать о словах Легион, но не мог не грезить о Данике. Его раны почти зажили, и он мог бы снова заняться с ней любовью.

«Еще один раз».

Слишком опасно, снова подумал он.

«Она стоит того, чтобы рискнуть».

«Если ты будешь нежен, то ей ничего не угрожает».

Боги, он не знал, чьи это мысли, его или демона. Да и какая разница? Он хотел в последний раз насладиться Даникой, обнимать ее, ощущать ее теплое дыхание, наслаждаться ее телом, растворяться в ее сладости…

Вцепившись в простыни, он заскрежетал зубами. Эти мысли сводили его с ума.

И в то же время дарили ему свет.

Она стала частью его души, и он уже не мог без нее обходиться. Она нужна ему. Но лучше оставить ее в покое. «Ради ее же блага. Хотя бы раз в жизни поведи себя бескорыстно». Сколько еще он будет повторять себе эти слова? Ее семья ненавидела его и имела на это полное право. Они осудят ее, если она останется с ним. Чувство вины иссушит ее душу, и она скоро возненавидит его.

Погрузившись в свои мысли, он не почувствовал, что в комнате кто-то есть. Холодное лезвие уперлось в его горло.

Он сжался. Открыв глаза, он увидел Данику. Окажись перед ним враг, он не стал бы так бурно реагировать. Он вздрогнул, и мощная дрожь охватила его тело. Ее светлые, рассыпавшиеся по плечам волосы сияли в лунном свете. На ней была длинная белая тенниска. Его тенниска. Его тело обожгло желание обладать ею.

Он был возбужден как никогда.

«Борись».

– Как ты сбежала? – спросил он.

– Я научилась открывать замки, когда была здесь в последний раз.

Ее неземной аромат окутывал его, и он с наслаждением вдохнул полной грудью.

– Возвращайся к своей семье.

– Нет уж. Прости. Я собираюсь доказать, что могу причинить тебе боль, но сама при этом не изменюсь.

Рейес не дал ей возможности ранить его. Молниеносно схватив Данику за запястье, он стиснул ее руку, не давая ей пошевелиться. Другой рукой он выхватил у нее кинжал и отбросил на пол. Ее глаза расширились, когда он прижался к ней, придавив ее к кровати. «Борись». Ее дыхание ласкало его щеку. Ее мягкие груди льнули к его широкой груди. Она обхватила его ногами, прижимаясь своим влажным лоном к его возбужденному пенису. Она была подобна жидкому огню.

Он больше не желал сопротивляться. «В последний раз», – снова подумал он, отдаваясь во власть соблазна. Снова выиграть эту любовную схватку.

– Тебе надо было остаться со своей семьей и спокойно спать.

Она упрямо вскинула голову.

– Я скучала по тебе, – неохотно призналась она.

Он терся пенисом о ее возбужденное лоно, не в силах остановиться. Она вскрикивала, он стонал. Как же хорошо.

– Ты голый, – хрипло произнесла она. – Гм, я рада. – Она обвила руками его шею и приникла к его губам в страстном поцелуе.

Их языки сошлись в горячей схватке. Он слегка отодвинулся, чтобы стянуть с нее рубашку, а затем снова прижался к ней. Ее твердые соски уперлись в его грудь, она обхватила его за спину и широко раскинула ноги.

Его пенис изнывал от сладкой боли.

– И на тебе снова нет трусиков, – прошептал он, лаская ее грудь.

Она закусила губу.

– Нравится?

– Сгораю от удовольствия.

Улыбнувшись, она слегка оттолкнула его и забралась на него сверху, обхватив его руками за талию.

– Не входи. Еще нет.

– Не буду.

Она приподнялась над ним, напоминая ему сирену, за обладание которой он готов был бы отдать свою жизнь. Она снова скользнула по его возбужденному пенису, не давая ему проникнуть в себя. Она запрокинула голову назад, ее волосы сверкали в лунном свете.

– Теперь я хочу попробовать тебя на вкус, – сказала она.

– Я пахну тобой.

– Я знаю. – Она медленно заскользила вниз и обхватила губами его напряженное копье. Ее белые зубы сверкнули в лунном свете, и он ощутил прикосновение ее горячего языка.

Рейес резко дернулся вперед, проталкивая свой пенис в ее рот. Он не хотел причинять ей боль, но уже не мог остановиться.

«Еще. Хочу еще!» Он и его демон одновременно выкрикнули эти слова, и он понял, что демон никуда не исчез и Боль по-прежнему рядом с ним. «Еще, еще, еще».

Он запустил пальцы в ее волосы, а она продолжала двигаться взад-вперед, посасывая его пенис, дразня возбужденную плоть кончиком языка. Он закусил щеку, ощутив во рту привкус крови.

– Даника, – стонал он.

Она резко сжала его пенис, а затем протянула руку, нащупывая что-то на кровати, и остановилась. Он застонал, она подняла руку, продолжив ласкать его… и внезапно вонзила кинжал в его плечо.

Вскрикнув, Рейес взорвался, наполняя ее рот горячим семенем. Его тело била дрожь. Он снова закричал, не в силах бороться с переполнявшим его наслаждением. Да он и не хотел бороться.

Она проглотила драгоценную жидкость, которую он подарил ей. И когда он наконец затих, она медленно подняла голову, облизывая губы и улыбаясь, словно сытая кошка. Кровь струилась из раны на плече, даря ему восхитительные ощущения.

– Ты ранила меня, – с трудом произнес он и внимательно вгляделся в ее лицо, не понимая еще, что ожидал увидеть. Она не опьянела от жажды крови и не выглядела так, словно хотела снова сделать ему больно.

Казалось, она была невероятно довольна собой.

– Я подумала, что ты наверняка отнимешь у меня один кинжал, поэтому взяла с собой второй, надеясь, что в пылу наслаждения ты ничего не заметишь.

Его губы скривились.

– Ловко.

– Это было необходимо.

Боже, он любил эту женщину. Он видел желание, сверкающее в изумрудных глубинах ее глаз. И его собственное желание вернулось, горячим огнем закипая в крови. Его пенис снова ожил, отчаянно томясь по ней.

– И ты больше не станешь оспаривать мое право, – сказала Даника. – Делая тебе больно, я не изменюсь. Мне приятно осознавать, что я способна доставить тебе удовольствие. Я знаю, ты хотел нежности, подозреваю, что ты мечтал об этом с тех пор, как демон овладел тобой, но ты должен был узнать, и я тоже, что, если ты пожелаешь, я смогу подарить тебе наслаждение от боли.

– Какое право? – резко спросил он.

– Быть твоей. Я твоя, а ты мой. Я буду выполнять все твои желания. И ты никогда не посмотришь на другую женщину.

Ее слова звенели в его голове, и радость разливалась в его душе.

– Даника – ангел. – Он схватил ее за руки и прижал к себе. Приподняв ее бедра, он приготовился войти в нее. Она была такой влажной, такой горячей.

– Подожди, мне нужен презерватив.

– На этот раз я хочу ощутить тебя полностью.

Он замер, чувствуя бешеное биение сердца.

– А что, если… ребенок?

– А ты против? – мягко спросила она.

– Я думал об этом. Но теперь, с тобой… – Он был в восторге. Отчаянно желал этого. Он с радостью будет наблюдать, как растет живот Даники, в котором она носит его малыша. – А ты не против?

– Думаю… думаю, что я была бы счастлива.

– И ты не считаешь, что из меня выйдет ужасный отец?

– Ты шутишь? Ты, как никто другой, будешь любить этого ребенка. Защищать его.

Он застонал от глубокого и всепоглощающего наслаждения.

– И больше никогда не отталкивай меня. – Она закрыла глаза и тоже сладко застонала в ответ.

Рейес был бессилен перед ней. Он станет и дальше наблюдать за ней, и если жажда крови все-таки завладеет Даникой, он сделает так, чтобы она утоляла ее лишь с ним. Он сделает все, чтобы завоевать симпатию ее семьи. Он станет ограждать ее от Аэрона, защищать от охотников, от самих богов. Чего бы это ему ни стоило.

– Ты уверена, что я нужен тебе? Подумай хорошенько. Ведь потом я уже никогда не отпущу тебя.

Ее лицо засияло.

– Будущее нельзя предугадать, но я уверена в тебе. В нас.

Еще никогда он не слышал столь прекрасных слов.

– Я больше никогда не оттолкну тебя, – поклялся он. – Ты – моя.

– Твоя.

И он глубоко вошел в ее лоно. Его охватил покой, демон не издал ни звука. «Ушел?» – подумал он. Неужели их физическая близость помогала изгнать из него злой дух?

Мысли покинули Рейеса, когда Даника вонзила в его грудь ногти, обжигая восхитительной болью. Никогда еще он не испытывал столь волшебного ощущения. В эти чудесные мгновения его душа жаждала любви, а не боли. Она принадлежала ему. А он ей.

Он никогда не оставит ее. Это просто невозможно. Она для него важнее собственной жизни. Без нее он ничто. Он станет заботиться о ней. Она причиняла ему боль, но оставалась прежней Даникой, его ангелом. Доброй, чистой и совершенной. О да, он всегда будет рядом с ней.

Это решение наполнило его восторженной радостью, и он снова глубоко вошел в нее, а затем отыскал ее клитор и принялся ласкать его кончиком пальца. И в это мгновение она воспарила к небесам на пике удивительного наслаждения.

– Рейес!

– Ангел, мой ангел! – Он последовал за ней в сладком освобождении и приник к ее губам в страстном поцелуе. На этот раз он не перенесся на небеса, а остался рядом с ней, чувствуя, что связь между ними настолько сильна, что способна удержать его на краю любого портала.

Внезапно острый клинок вонзился ему в спину. И это была не Даника. Он страшно закричал, обрывая поцелуй, и обернулся.

Рядом с кроватью стоял Аэрон. Его глаза горели красным огнем, огромные крылья раскинулись за спиной. Этот нож предназначался для Даники.

Глава 25

Парис упал на колени. Он ушел из гостиной, ощутив настойчивый призыв царя богов. Торопливо направившись в свою спальню, он знал, что должен принять окончательное решение.

Настало время. Больше медлить нельзя. Он чувствовал, как его сердце разрывается на части. Вскинув вверх руку с кинжалом, он прокричал:

– Великий Кронос, Властитель титанов, я явился на твой зов. – И он резко провел лезвием по обнаженной груди. Разверзлась глубокая рана, и кровь мощной струей хлынула наружу.

Боль была невыносимой, и Парис едва не согнулся пополам. Но он должен был доказать свою решимость. Сегодня он уже переспал с двумя женщинами. Но сейчас он даже не мог вспомнить их лица, а ведь с одной из них он расстался всего лишь час назад. Он устал от этого. Его мучило отвращение.

Последние несколько дней он много размышлял. Он несколько веков провел, усыпляя свой разум физическими утехами и стараясь не думать о последствиях. Но теперь в его голове роилось множество вопросов и предположений. Аэрон или Сиенна?

– Кронос, молю тебя. Явись мне. Я прошу лишь о еще одной встрече. Я…

– Не стоит так вопить, – произнес Кронос рядом с ним.

Могущественная сила наполнила комнату, и у Париса волосы встали дыбом.

И хотя ему отчаянно этого хотелось, он не обернулся и не взглянул на своего гостя. Он склонил голову, как покорный слуга. Он не знал, считал ли Кронос его безумцем или же просто не мог понять, как не могли понять богов и сами Владыки Преисподней.

Париса мучили сомнения, но он надеялся, что его второе предположение все-таки окажется ближе к истине.

– Прежде чем принять решение, я хотел бы задать тебе вопросы, – сказал он. – Если ты соблаговолишь на них ответить.

– Я много размышлял о тебе, демон. Ты и твои желания – загадка для меня. И я хочу разгадать ее. – Раздался шелест мантии, и Кронос появился прямо перед ним. – Спрашивай.

– Если я выберу Сиенну, ты просто вернешь мне ее сгнивший труп?

Кронос тихо и удивленно усмехнулся:

– Какая подозрительность. Думаю, нечто подобное сотворили бы олимпийцы, хитрые негодяи были способны и не на такое. Но я более щедр. От меня ты получил бы ее такой, как прежде. Для тебя она будет выглядеть как раньше, разговаривать точно так же. Это будет не труп, а живая женщина с бьющимся сердцем.

«Для тебя».

Слова Кроноса обожгли его, и он нахмурился. Интересно, в этих двух словах заключен какой-то скрытый смысл или же он просто ищет подвох? Боги славились коварством. Кронос назвал олимпийцев «хитрыми негодяями», но Парис готов был поспорить, что титаны мало от них отличались.

Но он продолжал расспросы.

– Она станет ненавидеть меня, как и прежде?

Послышалась еще одна усмешка, и ласковые пальцы коснулись его шеи. Они были нежными, но источали такую силу, что его сердце едва не выскочило из груди от напряжения.

– Конечно, она будет тебя ненавидеть. Она же из охотников. А ты – Владыка. Но я уверен, Разврат, что ты сумеешь очаровать ее.

Сумеет ли он?

И сможет ли он избавиться от чувства вины, вспоминая о том, что не дал Аэрону шанса на спасение? Рейеса тоже терзало чувство вины, но он не мог уступить Аэрону и отдать ему свою женщину, которую воин так отчаянно стремился уничтожить.

Парис медленно поднял голову и встретился взглядом с Кроносом. Лицо предводителя богов было непроницаемым и холодным. Черт! Что же ему делать?

Даника громко закричала, когда Рейес резко отпрыгнул от нее и бросился на Аэрона. Ужас сковал ее тело. Она сжалась на постели и уперлась спиной в спинку кровати. «Что, черт подери, мне делать?»

Двое мужчин покатились по полу, молотя друг друга кулаками, разрывая когтями кожу и рыча, словно дикие звери. Аэрон несколько раз попытался ударить Рейеса ножом в шею, вопя, что скоро оторвет ему голову. Дважды ему удалось ранить его, и по шее Рейеса заструилась кровь.

Рейес сильно ослабел. Ведь она совсем недавно сама ранила его. Ее нож. Да. Вот что ей сейчас нужно. Где, черт подери, ее нож?

Даника лихорадочно оглядела пол и заметила кинжал. В прошлый раз, когда она попыталась защитить себя, Аэрон сбил ее с ног. Рейес тогда спас ее, но получил хорошую взбучку. На этот раз она не станет ждать и не обратится в бегство. Она поможет Рейесу. Ее этому учили.

Даника осторожно сползла с кровати, не сводя глаз с дерущихся мужчин.

– Она моя, – прорычал Рейес.

– Она принадлежит богам, – огрызнулся Аэрон. Он резко развернулся и полоснул острым крылом по щеке Рейеса.

Голова Рейеса дернулась в сторону. Выпрямившись, он улыбнулся:

– Теперь нет. Как ты выбрался из клетки?

– Кронос. Он сказал, что настало время действовать. А когда бог приказывает, я подчиняюсь.

Из тени, отбрасываемой крыльями Аэрона, выглянула Легион:

– Не делай больно.

Аэрон протянул руку и погладил маленького демона по голове.

Существо довольно заурчало, точно так же, как урчал Рейес, когда испытывал боль. Еще немного, подумала она, все ближе подползая к кинжалу и стараясь оставаться незамеченной. Серебряное лезвие сверкало на полу, маня ее к себе.

– Хорошо иметь друзей, – мрачно произнес Аэрон.

– Я твой друг.

– Нет.

– Аэрон, я люблю тебя.

– Не Аэрон. Ярость.

– Ты Аэрон. Мы навечно братья.

– И все же ты бросил меня в темницу, хотя знал, каково это.

– Ты сам просил меня об этом!

– А ты не должен был слушать!

Даника нагнулась. Ухватившись за рукоятку кинжала, она увидела, что Рейес побледнел. Вероятно, слова Аэрона достигли своей цели и чувство вины оказалось острее любого клинка. Она выпрямилась.

Рейес предпочел ее другу, неожиданно поняла она, впервые осознав, как, должно быть, ему было тяжело. Эти мужчины прошли вместе сквозь пламя ада.

– Я сделал все, чтобы защитить тебя от тебя самого, – прорычал Рейес.

– Нет, ты сделал это, чтобы защитить ее\ – завопил Аэрон, ударив его кулаком в бедро. Его ноздри раздувались, он сжал кулаки, готовясь к заключительному броску. – Ты мой враг!

Рейес был обнажен, безоружен и, очевидно, опасался приближаться к кровати, где лежал еще один кинжал. Скорее всего, он не хотел привлекать внимание к Данике. Он снова защищал ее, не думая, какая опасность угрожает ему самому.

Даника облизала губы, глядя, как он слегка попятился назад. Ее била дрожь. Она хотела позвать его, бросить ему кинжал, чтобы Рейес мог защищаться. Но что, если ее предупреждение только все испортит? Что, если Аэрон бросится на него и перережет ему горло?

Она видела, что Рейес оправлялся после любых ранений, но он погибнет, если отрубить ему голову.

Легион положила свои чешуйчатые лапы на плечи Аэрону и умоляюще уставилась на Данику.

– Осстанови их. Нельззя делать больно Аэрону. – Чешуйчатые ладони поглаживали голову воина. – Успокойся, друг. Успокойся.

– Я пытаюсь, – прошептала Даника. Она осторожно двинулась вперед, стараясь оставаться в тени, держа наготове кинжал. «Перережу ему горло».

– Я – демон Ярости. – Голос Аэрона сделался громким и хриплым, казалось, в нем слышались сотни других страшных, разгневанных голосов. – Ты причинил мне страшный вред, и ты за это заплатишь.

Его сверкающие красные глаза уперлись в Данику. Она замерла, боясь дышать.

Рейес с неистовым ревом прыгнул вперед, ударив Аэрона в грудь. Оба воина отлетели назад, крылья Аэрона уперлись в стену. Раздались глухие удары. Они с силой врезались в дверь, и им на голову посыпались щепки. Легион взвизгнула и забилась под кровать.

Воины снова покатились по полу, обхватив друг друга руками и ногами. Даника слышала щелканье зубов, треск рвущейся одежды и клацанье когтей. Кости хрустели и ломались, и мужчины кричали от боли.

Если бы они хоть на мгновение разъединились бы… Забыв о своей наготе, она снова поползла к дерущимся мужчинам. «Ну, разойдитесь же, черт подери!» Она не осмелилась бы подойти совсем близко, но она могла метнуть кинжал.

– Ты хотел навсегда заточить меня в темницу, – рычал Аэрон. Еще один страшный удар.

Голова Рейеса дернулась в сторону.

– И если жажда крови тебя покинет, ты еще станешь меня благодарить!

Аэрон сложил крылья на спине, и они исчезли под его кожей.

– Благодарить тебя? За то, что похоронил меня рядом с адом?

– Но ты ведь встретил Легион, не так ли? Свою новую любовь?

Наконец они перестали кататься по полу, но Аэрон оказался сверху. И снова ударил Рейеса. И тогда Даника смогла прицелиться и метнуть в Аэрона свой кинжал, стремясь пронзить его сонную артерию. Однако кинжал вонзился в руку Аэрона. Воин как раз собирался перерезать горло Рейесу, занеся над ним нож.

Аэрон замер, удивленно уставившись на свою руку, а затем нахмурился. Легион испуганно завопила из-под кровати, отвлекая внимание Аэрона от схватки. И это не прошло для него даром. Рейес увернулся от противника и изо всех сил ударил Аэрона ногами в грудь. Воин ударился о стену. Однако это нисколько не охладило его пыл.

Аэрон резко выпрямился. Рейес бросился к нему, пылая от ярости. Но Аэрону, похоже, было все равно. Улыбаясь, он метнул свой кинжал. Тот, который ему услужливо бросила Легион. С разбегу врезавшись в него, Рейес неожиданно осознал, что произошло, и из его груди вырвался страшный вопль. Кинжал достиг своей цели. «Даника!»

– Я не собираюсь ждать вечно, – со скукой в голосе произнес Кронос. – Скоро мое любопытство иссякнет и я не разрешу тебе вообще сделать выбор между Аэроном и Сиенной.

Пот стекал по коже Париса. «Давай. Просто назови имя».

Но едва он открыл рот, как Кронос склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, происходящему за пределами комнаты Париса.

– О да! – воскликнул Кронос, и в его голосе прозвучала радость. – Выбирай скорее.

Неужели что-то произошло?

Мгновение спустя до Париса донесся топот множества ног. Затем кто-то постучал в дверь:

– Парис, ты здесь?

Сабин.

Парис взглянул на Кроноса, но тот уже исчез. Неужели он упустил свой шанс? Нахмурившись, он вскочил с пола и направился к двери.

– Не сейчас, – заявил он, распахнув дверь.

Сабин с удивлением уставился на его окровавленную грудь.

– Ты в порядке, друг?

– Да. Что происходит?

– Аэрон вырвался на свободу. Они с Рейесом сражаются. – И словно в подтверждение его слов издалека раздался вопль, полный боли, и зловещий хохот.

Теперь понятно, почему Кронос так торопился услышать его ответ. И тут же его охватил ледяной ужас. Теперь не осталось времени размышлять о последствиях своего выбора.

Возможно, ему стоило предпочесть одиночество.

Парис ринулся вперед по коридору следом за Сабином, Гидеоном и Камео. Каждый сжимал в руке пистолет. Сабин бросил взгляд через плечо:

– У нас мало времени.

– И какой у нас план? – спросил Парис.

Сабин мрачно взглянул на него:

– Сделать все, чтобы это остановить.

Краем глаза Рейес уловил сверкнувшее в воздухе серебристое лезвие. Но только услышав крик Даники и увидев алое пятно, расплывшееся у нее на груди, он понял, что произошло.

Даника была ранена. Она истекала кровью. Упав на пол, она лежала неподвижно, едва дыша.

Нет, нет, нет! Несмотря на свои обещания, он не смог защитить ее. Она могла… она могла… Нет! Он не желал думать о плохом. Она непременно поправится. И все же ярость вспыхнула в нем с новой силой. Ярость, ненависть, отчаяние и невыносимая душевная мука. Эти страшные чувства пронзили его насквозь, и он ощутил прилив новых сил.

Он вскочил и бросился к Данике. Но Аэрон схватил его за руку, пытаясь остановить. Паника охватила его, когда он снова распластался на полу. Аэрон запрыгнул на него, обхватив за талию.

Воин снова нанес страшный удар кулаком, сломав ему нос.

Рейес обнажил зубы в свирепом оскале, вывернулся и ухватил Аэрона за руки, а затем опрокинул друга на пол. В фиалковых глазах Аэрона светилось удовлетворение, яростный красный огонь погас. Но в них не было и тени сожаления.

«Он ранил ее. Я должен помочь ей».

Рейес смотрел на Аэрона сверху вниз, обхватив его руками за шею. Аэрон не мог противиться его внезапной силе, не мог сбросить с себя Рейеса или избавиться от его смертоносной хватки.

Рейес слышал за спиной голоса друзей:

– Не делай этого, Рейес.

– Отпусти его.

– Есть же и другие способы.

Он не знал, кто это сказал, и ему было все равно. Он сжимал шею воина все сильнее и сильнее, его острые когти раздирали кожу Аэрона, разрывали его вены. Горячая кровь сочилась у него между пальцев.

Неожиданно к нему подскочила Легион и запрыгнула к Аэрону на грудь. Слезы, похожие на прекрасные бриллианты, катились по ее уродливому лицу.

– Пересстань, пересстань. Он мой.

Но Рейес продолжал сжимать горло воина. Когда Аэрон умрет, Даника будет в безопасности. По крайней мере, он ей больше не навредит. И она поправится. И будет жить.

Легион с отчаянным криком бросилась на Рейеса и принялась кусать и царапать его. Слюна существа, судя по всему, была ядовита, потому что укусы обжигали его, причиняя мучительную боль, и его демон стонал от наслаждения. Но Рейес не останавливался.

– Мой воин, – рыдала Легион. – Мой. Не убивай.

Аэрон широко раскрыл глаза. Теперь они казались красными от крови, сочившейся из лопнувших сосудов. Его тело дрожало, кожа побледнела. Стала почти синей. С каждой секундой силы покидали его. Вскоре он окончательно затихнет, и тогда Рейес снимет со стены меч и отрубит ему голову. Скоро…

– Рейес, – донесся до него едва слышный голос.

Лишь один голос мог полностью погасить его ярость и ненависть и успокоить его. Рейес обернулся и увидел, что Даника смотрит на него.

Он нужен ей. Рейес мгновенно отпустил Аэрона и, дрожа, поднялся с пола. Тело Аэрона обмякло, но он был в сознании и продолжал следить за Рейесом. Легион принялась целовать лицо и грудь Аэрона, шепча ему ласковые слова.

Раздался щелчок пистолета.

– Никто не двигается, пока мы с этим не разберемся.

Рейес не обратил внимания на эти слова, он даже не понял, кто их произнес. Он бросился к Данике и опустился на пол рядом с ней, мокрый от крови. Она выдернула нож из своего тела, и теперь из раны лилась горячая кровь. Она сильно побледнела, и в ее глазах сверкали слезы.

– Я пыталась… помочь, – сказала она, слабо улыбнувшись. – Хотя бы один раз.

– Ты помогла мне, ангел. – Он осторожно поднял ее на руки. Она так ослабела, что не могла пошевелиться. – Люсьен, ты нужен мне!

Раздались шаги.

– Я здесь. – Люсьен остановился около кровати, в его разноцветных глазах застыло беспокойство.

– Не забирай ее душу, – задыхаясь, промолвил Рейес. – Не делай… этого. Я должен ей помочь.

– Ты знаешь, если я почувствую зов, то уже ничего не смогу сделать, – сдержанно ответил друг.

Рейес провел дрожащей рукой по лбу Даники.

– Не оставляй меня, ангел. – Еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным.

– Навсегда, – сказала она и снова слабо улыбнулась. – Я люблю тебя.

О, боги. Эти слова едва не убили его.

– Я люблю тебя. Очень сильно. Я не могу жить без тебя. – Не отрывая от нее взгляда, он взмолился: – Люсьен, найди врача. Приведи его сюда. Прошу тебя.

Люсьен кивнул и исчез.

В соседней комнате послышались женские крики, и кто-то забарабанил кулаками в дверь:

– Открой дверь! Не надо было нас запирать. Мы бы вам не помешали. Что происходит?

– Даника. Даника, ты в порядке?

– Впустите их! – завопил Рейес, надеясь, что поддержка семьи придаст ей сил.

Кто-то открыл дверь, и две женщины ворвались в спальню Рейеса. Они увидели истекающую кровью Данику в его объятиях и вскрикнули. А затем бросились к ней. Третью женщину, бабушку, пришлось внести в комнату на руках.

Один из воинов крикнул:

– Нет, Аэрон. Нет!

Еще кто-то прорычал:

– Не заставляй меня стрелять!

Рейес заметил, что Аэрон встал. Появление всех четырех женщин в одной комнате возродило его жажду крови, придав ему сил.

Сестра Даники завизжала, когда он попытался схватить ее, но промахнулся.

Ее мать обернулась и, загородив собой Данику, крикнула:

– Оставь моих девочек в покое, ты, животное!

Услышав это, Даника попыталась сесть.

– Нет! – воскликнул Рейес. – Не двигайся.

Аэрон продолжал приближаться. Воины пытались помешать ему, стараясь сбить его с ног. Однако никто не стрелял, несмотря на угрозы. И Рейес не мог их в этом винить. Ведь он тоже не смог убить своего друга.

Аэрон отмахивался от воинов, как от мух, все ближе подбираясь к женщинам. Легион путалась у всех под ногами, кусая воинов, как когда-то Рейеса.

– Не делать больно моему другу.

Но в отличие от Рейеса эти укусы не прибавляли им сил.

Они падали и лежали без движения, отравленные ядовитой слюной существа.

И наконец на пути Аэрона не осталось больше ни одного воина, и он подошел совсем близко к своим жертвам.

Все. Время вышло.

Парис в третий раз опустился на колени посреди своей комнаты. Ему не пришлось ранить себя и взывать к Кроносу, потому что царь богов появился перед ним сразу, как только Парис сел на пол.

– Я уже воскресил Сиенну из мертвых, – сказал Верховный бог. – Она ждет в моем тронном зале и может появиться здесь в любую секунду. Она может стать твоей, если только ты попросишь.

О, он снова сможет ее обнять. Прикоснуться к ее нежной коже, заглянуть в прекрасные глаза. Ощутить, как ее изящные руки почтительно гладят его тело. Он не нравился ей, но ее влекло к нему. Она отдавалась ему, и это были самые замечательные моменты за всю его бесконечную жизнь.

– Если ты ее не выберешь, возможно, я оставлю ее для себя. Я давно не имел дела со смертными женщинами. – Кронос пожал плечами, приподнимая подол своей белоснежной мантии.

Парис закусил щеку. Надо было думать головой, прежде чем обращаться с просьбой к этому богу. Представив, как Кронос прикасается к ней и целует ее, ему стало противно. «Она моя!»

– Почему ты нас так ненавидишь?

– Ненавижу? – Кронос расхохотался, но в его смехе не было и тени веселья. – Ненависть – слишком простое объяснение. Просто я не люблю тех, кто когда-то служил моим врагам. И все же должен признать, что Владыки Преисподней по-прежнему вызывают у меня любопытство. В вас гораздо больше человечности, чем можно было бы ожидать от людей, одержимых демонами. И даже сейчас, когда воин по имени Аэрон крадется к своей жертве, он изо всех сил пытается противиться приказам своего демона.

Парис замер.

Послышался вздох.

– Должен сказать, он меня удивил. В его когтях была бабушка, ему оставалось только перерезать ей горло. И все же он сумел подавить жажду крови и отпустил ее. Ему даже удалось стереть воспоминание об этом. Меня восхищает его невероятная сила воли.

Но Аэрон не сможет забыть убийство этих четырех невинных женщин, и Парис это знал. С самого начала измученный воин знал, что это убийство навсегда изменит его жизнь. И не в лучшую сторону. Аэрон будет навечно проклят.

И Парис тоже, потому что не попытался это преступление предотвратить.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Кронос, присев перед ним на корточки. – Если ты выберешь Аэрона, то никогда не увидишь Сиенну. Я уж постараюсь.

– А если я выберу Сиенну?

– Аэрон убьет женщин из семьи Форд. Всех, кроме Даники. Ее я решил оставить в живых. Остальные мне не нужны.

– Тогда зачем ты приказал Аэрону запятнать свою душу их убийством? – недоверчиво спросил Парис.

Кронос пожал плечами:

– Я знал, что одна из них – Всевидящее Око, создание, способное видеть загробный мир. Но не знал, какая именно. Я хотел уничтожить весь их род, чтобы их не могли использовать против меня. Поэтому все эти женщины должны умереть. И все же теперь, взглянув на младшую женщину, я вспомнил все хорошее, что сделала для меня Всевидящее Око до того, как Зевс соблазнил ее и использовал против меня. Но в отличие от ее предшественницы сердце Даники было уже предназначено одному-единственному мужчине. И другие боги не смогут повлиять на нее.

– Тогда почему бы просто не освободить Аэрона, если больше нет смысла убивать Данику и ее семью? Если ты хочешь, чтобы Даника жила? Почему бы не отдать его свободу в мои руки?

– Потому что ты заставил меня задуматься над вопросом, с которым людям приходится сталкиваться постоянно. Кто важнее, любимая или друг? А теперь, демон, я жду твоего ответа.

Парис сглотнул. Неизбежный выбор. Он знал, что ему придется выбирать, но сейчас понимал, что возненавидит себя в любом случае, какое бы решение ни принял.

– Выбирай, – прогремел сердито голос Кроноса. – Пока Сиенна ждет на небесах, Аэрон подстерегает своих жертв. Он заносит клинок. Сиенна плачет, не зная, что ее ждет. Аэрон…

– Аэрон, – произнес Парис, падая на пол и снова оплакивая единственную женщину, которую когда-то любил. – Я выбираю Аэрона.

В следующее мгновение Аэрон неожиданно распластался на постели. Легион устроилась рядом с ним, ласково поглаживая его лицо. Рейес с удивлением смотрел, как на губах спящего воина играет улыбка и по его лицу разливается выражение блаженного покоя.

Что, черт возьми, только что произошло? Он собирался убить Аэрона, но не смог этого сделать. А затем все внезапно прекратилось, и все вокруг застыли без движения. А в следующее мгновение отравленные воины очнулись, словно с ними ничего не произошло. А затем Аэрон упал.

Воины изумленно переглядывались, не понимая, что произошло. Минуту спустя в комнате появился Люсьен с врачом, недовольным человеком, который едва не умер со страху, оказавшись в толпе вооруженных воинов.

– Рейес, – прошептала Даника.

Наклонившись к ней, Рейес поцеловал ее в висок:

– Помолчи, любимая. Побереги силы. Врач…

– У меня видение.

Ему было плевать на видения, он думал лишь о ней.

– Постарайся не обращать на него внимания. Просто оставайся со мной, пока врач осмотрит рану, хорошо? – Он обернулся к врачу: – Вылечи ее. Дай ей тайленол. Делай все, что необходимо.

Врач бросился к постели:

– Конечно. Конечно.

– Я на небесах, лежу на мраморном помосте. – Даника улыбалась, ее глаза остекленели. – На мне белые одежды, и ангелы поют вокруг.

– Что? Нет, нет! – Он отчаянно затряс головой, догадавшись, о чем она говорит. – Держись, прошу, держись.

Врач склонился над ней, доставая инструменты из черного чемоданчика.

– Поторопись, – приказал ему Рейес.

Но было уже поздно. Глаза Даники закрылись, и ее голова откинулась набок. И мгновение спустя ее тело внезапно растворилось в воздухе.

Его страшный крик потряс небо и землю, сгинув в пучине ада.

Глава 26

– Где она?

– Что ты с ней сделал?

Рейес с опустошенным видом сидел в кресле в гостиной, сжимая в руке стакан с бренди, смешанным с амброзией. Мать и сестра Даники стояли перед экраном телевизора, глядя на кадры из семейной хроники, на которых была запечатлена маленькая Даника. Ее бабушка сидела рядом с ним, вытянув вперед ноги, закованные в гипс.

Три дня назад Рейес заставил Люсьена принести ему этот фильм и теперь не покидал свое кресло. Теперь это было единственное напоминание о Данике и, возможно, ключ к разгадке ее исчезновения. «Даника. Я скучаю по тебе, любовь моя». Ему было наплевать, что охотники, судя по всему, затевали новое вторжение. И он не обращал внимания на друзей, готовившихся к сражению.

Быстрые шаги. Затем пощечина. Он ощупал щеку, но сейчас боль не доставила ему радости.

– Поговори с нами! – крикнула ее сестра.

– Прошу! – воскликнула ее мать. – Побори свою темную сторону и помоги нам.

– Оставьте его в покое, – сказала им бабушка, похлопав его по руке. – Я часто видела демонов во сне, и этот мужчина вовсе не демон. Он любит нашу девочку и делает все, что в его силах, чтобы вернуть ее.

Разве это так? Он чувствовал, что ничего не делает. Но он просто не знал, что еще можно предпринять.

– Если бы я знал, где она, то уже спас бы ее, – ответил он наконец. – Я упустил ее. Вам от этого легче?

Молчание.

– Ну так верни ее! – закричала Тинка, мать Даники.

– Я не знаю как. – Это признание причиняло боль, и эта боль не доставляла удовольствия.

С момента исчезновения Даники прошло пять дней. За эти пять дней Аэрон пришел в себя, его жажда крови полностью исчезла, словно никогда и не существовала. И он извинился.

– Пожалуйста, прости меня. А сам я себя едва ли смогу простить. Я люблю тебя и никогда бы специально не… Боже, Рейес, мне так жаль.

И Рейес сделал то же самое – попросил прощения.

– Я тоже люблю тебя, мой друг. Мне надо было лучше заботиться о тебе. Ты сможешь меня простить?

Они обнялись, и Легион, которая не отходила от Аэрона ни на шаг, пришла в восторг. Но Рейеса не покидало чувство утраты. Он снова и снова взывал к богам, молил их ответить ему, но все безрезультатно.

Он не знал, что делать.

Тинка и Джинджер, сестра Даники, принялись расхаживать у него перед носом, переговариваясь между собой. А он продолжал смотреть на экран. И слушал смех юной Даники.

– Кто забрал ее? – спросила одна из женщин.

– Я слышала, как один из монстров, гм, воинов, сказал, что это работа богов, – ответила другая. – И мы все слышали, как Даника сказала, что видит себя на небесах.

– Если Даника видела небеса, значит, она там, – ответила бабушка. – Поверьте. Уж я-то знаю.

– Хорошо. Давайте предположим, что воин был прав и ее забрали боги. Но зачем?

– Возможно, потому, что она – портал. – Он не хотел говорить слово «была». Это означало бы, что Даника… мертва. Ушла и больше не вернется.

Все три женщины пристально взглянули на него.

– О чем это ты? Какой портал?

Он объяснил, пытаясь сдержать слезы. Боль тоже готов был расплакаться у него в душе. Даника снова весело рассмеялась на экране. Что это она делает? Он склонил голову набок. Она задувала свечи на торте. Он представил ее ребенка, их ребенка, который выглядел бы так же мило, как она, и непременно улыбнулся бы, если бы ему не было так больно.

– Моя крошка была порталом между…

– Она портал, – в унисон прорычали они с демоном. – Портал. И она жива.

– Это просто невозможно, – ответила Тинка и подняла руки. – Она жива, но это не то, что я имею в виду. Я просто… Мне сложно поверить, что она – врата между раем и адом.

– Дочь, ты же видела, как у человека выросли за спиной крылья, – твердо сказала бабушка. – Поверь.

– Но как я могла этого не знать? – потерянно прошептала Тинка. – Как я могла такое упустить.

– Ее сны, – ответил Рейес. – Все дело в ее снах.

– Когда-то я была похожа на нее. – Мэллори печально вздохнула. – Когда я впервые увидела одну из ее картин, едва не лишилась сознания. Признаюсь, я испугалась за нее и не знала, что делать. Если бы я так отчаянно не старалась побороть собственные видения, то, возможно, сумела бы ей помочь.

– И вы помогли ей. Сказки, которые вы ей рассказывали, дали ей силу бороться с кошмарами, а не прятаться от них. – Его глаза щипало от слез, и он потер их ладонью. «Моя Даника, милая Даника».

Мэллори стиснула его руку.

Тинка снова принялась расхаживать по комнате. А Рейес снова уставился в телевизор. По экрану пробежала рябь, а затем начался новый фильм. Здесь Данике было примерно одиннадцать лет, и она рисовала. Она вся перепачкалась красками и напоминала живую радугу.

Ему казалось, что эти фильмы делают их ближе. Он ни за что не оставит ее, не откажется от нее. Он умолял Анью совершить чудо, вспомнив, как она помогла Мэддоксу и Эшлин. Анья попыталась помочь, но у нее не получилось. Он даже просил друзей отрубить ему голову и прекратить его мучения. Они отказались. А он подумал о том, что после смерти его душа неминуемо отправится в ад и он уже никогда не встретится с Даникой. И перестал думать о смерти.

Каким-то странным образом она оказалась на небесах. И была жива, хотя это было сложно представить.

И если он должен заслужить свое право попасть туда, он это сделает. И они снова будут вместе.

Тинка и Джинджер, казалось, забыли о нем и продолжили разговор.

– Похоже, он действительно ее любит.

– Похоже, только и всего. Мне все равно, что говорит твоя бабушка, я не могу забыть, кто он. Кто все они.

– Демоны.

– Да. Те самые демоны, которых рисовала Даника.

«И все еще рисует», – подумал он и промолчал. Черт. Он мечтал, чтобы они убрались подальше и не мешали ему смотреть на экран.

– Но он плакал, когда она исчезла.

– Почти рыдал.

И по-прежнему хотел плакать. Боль свернулся комочком в уголке его разума, зализывая душевные раны. Демон влюбился в Данику так же сильно, как и Рейес. И ощущал ее потерю. Они были двумя половинками одного целого, поэтому Рейес не удивился, что они с демоном полюбили одну и ту же женщину.

– Если кто-то и сможет ее вернуть, то это он.

Он больше не прислушивался к их словам, глядя на мелькающие на экране кадры из семейной кинохроники. Она уже тогда была ангелом, от нее исходили свет и надежда на лучшее будущее. «Без нее я ничто».

– Ты меня слышишь? – Джинджер встала прямо перед ним, уперев руки в бока. Она была выше, чем Даника, и изящнее. Она красива, но ей далеко до его ангела.

– Нет, – ответил он. – Отойди.

Тинка присоединилась к дочери, взяв ее за руку.

– Наверняка ты можешь попытаться еще раз.

– Вернуть ее, – продолжила Джинджер, – и тогда мы перестанем уговаривать ее бросить тебя.

– Хотя нам это и не нравится. Она хотела, чтобы ты был в ее… в ее… – Тинка разрыдалась. – В ее жизни.

Женщины обнялись. Грудь Рейеса сдавила боль.

Но демон не обратил внимания. «Хочу моего ангела».

«Я тоже».

«Она нужна мне».

Тинка и Джинджер отошли в угол и принялись шептаться. Наконец Рейес во всех подробностях смог рассмотреть происходящее на экране. Даника гордо махала рукой перед законченной картиной.

– Они желают добра, – сказала Мэллори.

– Я знаю.

– Возможно, если я попытаюсь сосредоточиться, мои видения вернутся. И я найду решение.

Возможно. Но он не переставал надеяться. Рейес впервые рассмотрел картину вблизи. Он нахмурился и схватил пульт. Камера отодвинулась от картины, и в кадр попала задумчивая женщина – молодая копия бабушки, изучавшая цвета и линии.

Рейес нажал кнопку «Перемотать», а когда картина появилась снова, нажал на «Паузу». Джинджер снова вернулась и решительно загородила экран.

– Отойди, – приказал он.

– Ах, прости. Ты…

– Уйди!

Вскрикнув, она отскочила в сторону:

– Хорошо. Зачем так орать?

Он снова уставился на картину. Неужели это?.. Да, именно так. Он вскочил, охваченный нетерпением.

– Мэллори. Взгляните на картину и скажите, что видите.

Она послушалась, и ее глаза округлились от изумления.

– О боже. Неужели это… это?..

– Думаю, да. – Похоже, он только что узнал, как спасти Данику.

Даника парила в море мрака, окутанная ледяным холодом. Время от времени она ощущала легкие прикосновения пальцев к лицу и шее и знала, что ее обнаженное тело закутано в невесомую ткань, потому что прохладный шелк не давал ей улететь в абсолютное небытие. И время от времени в ее голове звучал голос.

«Скажи, что ты видишь».

Она знала, что обладатель голоса хотел знать, что делают и говорят ангелы на небесах и демоны в аду. Она также знала, что это существо не могло проникнуть в ее разум без приглашения, потому что бесконечно пыталось просмотреть ее видения, но не могло.

Она специально представила Рейеса. Своего мрачного воина. Свою любовь. О, как же она скучала. Как томилась по нему. Он нежно сжимал ее в объятиях, когда она истекала кровью, пытаясь поделиться своей силой, его глаза молили ее не уходить. Она отчаянно хотела остаться с ним, но невидимые руки схватили ее и унесли прочь.

Даника ненавидела обладателя этих рук, который сейчас кричал во весь голос: «Прекрати. Не показывай больше этого демона».

«Больше я тебе ничего не покажу. Верни меня к нему».

Тишина.

Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как эти руки начали прикасаться к ней, сколько эта призрачная ткань удерживала ее над бездной. Здесь время было бесконечным… неизмеримым. И теперь Даника точно знала, кто она и в чем ее предназначение.

«Но я просто хочу домой».

Голос снова прозвучал в ее голове.

«Скажи, что ты видишь».

Она замерла. Ей показалось, что голос был похож…

«Скажи, что ты видишь».

Рейес! Это голос Рейеса. Ее сердце радостно забилось.

«Любовь моя», – воскликнула она.

«Я здесь, милая Даника. Я здесь». Два пальца коснулись ее губ.

Но холод по-прежнему сковывал ее тело. И она не чувствовала аромата сандала. Только сладость облаков и розовой пудры.

В это мгновение она поняла, что это не Рейес, и ее радость сменилась гневом.

«Рейес не называет меня милой Даникой, ты, ненормальный ублюдок!»

Раздался гневный рокот.

«Я убью Рейеса, если ты не скажешь, что видишь!» Голос сделался прежним.

Она издала беззвучный вопль. Этот вопль был полон муки, боли и гнева, и она обрушила его прямо на своего мучителя.

«Прекрати. Достаточно».

«Ты причинишь ему вред?»

«Нет».

Она не знала, можно ли ему доверять, но все же замолчала.

«Кто ты? Почему ты все это делаешь?»

«Ты можешь помочь мне править миром. Вместе мы добьемся безопасности и благополучия на небесах. Никто не устоит перед нашей властью».

«Кто ты?» – настаивала она.

«Позволь показать тебе».

Перед ее мысленным взором возник образ высокого, мускулистого мужчины. У него было доброе, но одновременно грозное лицо и густые серебристые волосы. На нем была белоснежная мантия, и он восседал на троне, украшенном драгоценными камнями.

Она узнала его, вспомнив картину, нарисованную для Рейеса. Кронос.

Образ исчез, и она увидела женщину, сидевшую рядом с троном царя. Прекрасную женщину с длинными светлыми волосами и большими изумрудными глазами. Она была очень похожа на Данику. Пара улыбалась друг другу, от них исходили невероятное счастье и покой.

«Когда-то ты мне уже помогла. И можешь помочь снова. С твоим даром и моим могуществом мы можем сделать этот мир таким, как раньше: чистым, безмятежным, прекрасным».

«Это не я. Я не помогала тебе».

Образы исчезли.

«Да, это не совсем ты. Но власть Всевидящего Ока передается в твоем роду через поколение в поколение. Одно время твои предки были заодно со мной, помогали мне править. Почему бы тебе не поступить так же? Если ты согласишься, то сможешь свободно парить на небесах. Тебе надо будет лишь следить за моими врагами и союзниками и сообщать об их делах. А в остальном ты будешь свободна».

«Мне нужен Рейес». И она снова представила воина. Где он? Что делает? Она услышала собственный плач. Слезы катились по ее щекам. Они не остались в ее мыслях, а текли по ее телу, застывая льдинками на ее коже.

«Это невозможно. Он принадлежит Преисподней, а ты мне».

«Нет!»

«Споря со мной, ты ничего не изменишь». «Тогда знай. Я принадлежу Рейесу, а он мне. И ты ничего от меня не добьешься, пока я в разлуке с ним».

Она ощутила, как бог приближается к ней, пылая от гнева.

– Кронос! – кричал Рейес с крыши крепости. – Кронос, покажись!

Ураганный ветер хлестал его по лицу, словно желая размозжить ему голову. Когда-то Рейес был бы этому рад и наслаждался этим ощущением. Но Даника изменила его. Она дала ему то, ради чего стоило жить.

– Кронос!

– Я здесь, Боль.

Рейес удивленно обернулся. Верховный бог Олимпа стоял на другом краю крыши, его белую мантию трепал буйный ветер. Он казался старым и хрупким, как обычный человек, но огромная сила исходила от него. Сила и могущество бога, которые невозможно скрыть.

– Где она?

– В безопасности, – ответил бог, склонив голову.

И эти два слова мгновенно успокоили Рейеса.

Она в безопасности. А значит, жива. А значит, ее могут вернуть ему.

– Покажи ее мне. Умоляю.

Все его тело напряглось в ожидании. Наконец Кронос кивнул и взмахнул рукой. Рейес увидел Данику. Она была именно такой, как описывала себя за мгновения до исчезновения. Она лежала на мраморном постаменте, от которого исходило золотое сияние. Белоснежная ткань закрывала ее тело.

Она была словно Спящая красавица.

– Ей… ей больно?

– Нет. Я решил сохранить ей жизнь, поэтому вылечил ее.

– Спасибо.

– Я сделал это не для тебя.

Не важно. Он это сделал, и Рейес всегда будет ему за это благодарен.

– Я хочу, чтобы она вернулась, – с трудом произнес Рейес, проглотив ком в горле. Он протянул руку, словно пытаясь коснуться нежных губ Даники.

Кронос снова взмахнул рукой, и видение исчезло.

Рейес услышал, как взвыл демон.

– Пожалуйста, она нужна мне, – повторил он.

– А ты нужен ей. – Прищурившись, Кронос шагнул вперед. Нет, он не шел. Он парил. Его ступни не касались поверхности крыши. – Но теперь, когда она у меня, я хочу использовать ее. Мое решение убить ее было… поспешным.

– Зачем она тебе?

– Это тебя не касается. А ты будешь ее лишь отвлекать.

– Не буду. Клянусь.

– Ты не сможешь с собой справиться.

– Я люблю ее.

– Я знаю, но это ничего не меняет, – безжалостно произнес бог.

Теперь они оказались лицом к лицу. Рейес ощутил одновременно аромат солнца, звезд и луны. И этот запах ему не понравился.

– Орда демонов стремится заполучить ее, ваши враги охотники тоже. Даже твои друзья хотят использовать ее в своих целях. Ты не сможешь защитить ее от всех сразу.

– Смогу. Я умру за нее. Я люблю ее. Я не позволю причинить ей вред.

Кронос вскинул темную бровь:

– Почему же тогда позволил Ярости заколоть ее?

Чувство вины пронзило душу Рейеса.

– Зная, какую страшную боль она испытала, я едва не погиб сам. Я больше не допущу такого. – Он стиснул кулаки. – Я кое-что видел сегодня, одну из ранних картин Даники. Ты… ты был там.

Бог задумчиво склонил голову набок:

– Продолжай.

– На этой картине один из твоих врагов отрубил тебе голову.

Лицо бога потемнело от страшной ярости.

– Как ты смеешь богохульствовать! Ни у кого не хватит сил, чтобы сотворить такое. Мне следует уничтожить тебя за одну лишь эту мысль.

Рейес знал, что ступил на опасный путь, но ответил:

– Это правда. Едва бы я стал так рисковать, обманывая тебя.

– Где эта картина? Ты немедленно покажешь ее мне.

Вся крепость содрогнулась, стены заходили ходуном, некоторые камни осыпались.

Рейес покачал головой:

– Только в обмен на Данику.

– Картину. Немедленно!

– Сначала согласись на сделку.

Кронос с трудом перевел дух, пытаясь успокоиться. Его дыхание было горячим, словно раскаленные угли, и из ноздрей струился пар.

– Она – моя собственность, и, в отличие от тебя, я не отдаю то, что принадлежит мне.

Его собственность? Едва ли.

– Тогда ты можешь попрощаться с головой. Сомневаюсь, что Всевидящее Око могла ошибиться.

И хотя Рейес опасался, что бог мог наказать его за излишнюю дерзость, молчание длилось довольно долго. Затем Верховный бог произнес:

– Когда ты сможешь доказать, что достаточно силен, чтобы защитить ее, призови меня снова. И мы поговорим. – И с этими словами бог исчез.

– Ты ведь была богиней. Научи, как доказать Кроносу, что я могу защитить Данику.

Анья как раз осматривала свой гардероб, а Уильям сидел на ее кровати и выпрашивал у нее бесценную книгу пророчеств, которую она когда-то у него украла, когда Рейес вломился в ее комнату. И даже без стука. Негодяй. Ему крупно повезло, что на ней была не только улыбка и розовое боа. А оделась она лишь потому, что Люсьен ушел проверять ловушки на горе. И, кроме того, Уильям заявился сюда, а он ей был как брат, и потому Анья не могла демонстрировать ему свое любимое боа.

– Во-первых, уясни, что я и есть богиня, – сказала она Рейесу. И добавила, обращаясь к Уильяму: – Тебе не идут мольбы, – а затем продолжила перебирать наряды.

– Ты обещала мне книгу, – сказал воин.

– Да, но я не сказала когда.

– Я останусь здесь до тех пор, пока ты ее не вернешь.

– Именно поэтому я и не буду торопиться. Мне весело, когда ты рядом.

Уильям закрыл лицо ладонями.

– Не хочу вам мешать, – сказал Рейес, – но…

– Во-вторых, я еще не закончила. Уильям, что ты думаешь об этом платье? – Она протянула ему полоску ткани, украшенную бисером.

– Я в восторге, – с улыбкой откликнулся воин.

– Анья, пожалуйста, – взмолился Рейес.

– Отлично. Я надеюсь, теперь ты готов выслушать мои претензии. – Она обернулась к нему и подняла вверх палец. – Послушай, милый. Я помогла справиться со смертельным проклятием, связывавшим тебя и Мэддокса, но через пару недель ты опорочил меня перед Люсьеном. Как нехорошо с твоей стороны.

Он открыл рот, собираясь возразить.

Она подняла еще один палец и вскинула бровь, не давая ему произнести ни слова. Он поджал губы.

Уильям расхохотался, забыв о своих проблемах.

– У тебя неприятности, – пропел он.

– Затем, – продолжила она, удовлетворенно кивнув, – ты заставил Люсьена целую вечность ждать, прежде чем рассказал об Аэроне. Кроме того, я уже пыталась помочь с Даникой. И ты даже не поблагодарил меня. К тому же я плохо знаю титанов. Они уже были в темнице, когда я родилась. И последнее, от тебя ужасно разит. Ты когда-нибудь слышал о душе, милый?

– Я признаю все свои ошибки и прошу прощения, Анья, – выпалил он. – Просто скажи, как мне их исправить, и я все сделаю. Но сначала помоги мне, пожалуйста. Кронос требует, чтобы я доказал, что смогу защитить Данику, и только тогда вернет ее мне.

«Боги, обожаю любовные истории». Анья внимательно посмотрела на воина, стоявшего перед ней. Он сильно похудел, возможно, потому, что почти не ел и лишь пил алкогольные напитки вперемешку с амброзией. Он давно не принимал душ и не переодевался. Его лицо было бледным, а грязные взъерошенные волосы стояли дыбом.

Если честно, то выглядел он ужасно.

Но больше всего ее удивило, что впервые со дня их знакомства на нем не было ни единого пореза.

– Эй, а почему ты больше не ранишь себя?

Он взглянул на свои руки с таким видом, словно и не понял, что давно бросил прежние привычки.

– Я каждую минуту испытываю ужасную боль. Поэтому в порезах нет нужды.

– Но что, если Даника вернется, твоя душа перестанет болеть и тебе снова придется резать себя. Будешь ли ты ей тогда рад?

– Я с радостью разрежу себя на куски, лишь бы Даника вернулась.

– Интересно. – Она прислонилась к туалетному столику и принялась постукивать ногтями по мраморной поверхности. – Очевидно, ты разговаривал с болваном Кроносом. И что именно он сказал тебе?

Уильям наклонился вперед, прислушиваясь к разговору.

Рейес слово в слово передал разговор, не обращая внимания на восторг слушателей.

– И как он воспринял рассказ о картине Даники?

– С яростью. И мне кажется, он испугался. А что, если Кронос никогда ее мне не отдаст? – Внезапно его ноги подогнулись, и он плюхнулся на пол и так и остался там сидеть. – Черт. Не думал, что я настолько ослабел.

– Что ж, в таком виде ты можешь доказать ему только свою слабость. – Она подняла руку и постучала себя пальцами по подбородку. – Он сказал, что за ней охотится свора демонов. Возможно, тебе стоит сразиться с ними. Уничтожить их.

– На это понадобится несколько веков, – заметил Уильям.

– Да, но у него полно времени. Черт подери. – Она закатила глаза. – Зачем ты портишь мне настроение? Если тебе не нравится этот план… – добавила она.

– Не нравится.

– Отлично. Что ж, давай подумаем еще. Наверняка есть другие способы. Думай, Анья, думай. И ты тоже, Вилли. Включи, наконец, свою огромную башку.

В комнате повисла тишина.

– Может, всыпать этому Кроносу, – наконец предложил Уильям. – Тогда он убедится в твоей силе.

Анья радостно захлопала в ладоши:

– Точно! Победив Кроноса, ты закончишь эту историю и раз и навсегда избавишь мир от этого несносного существа.

Рейес вытаращил глаза:

– Ты шутишь. Победить Кроноса?

Услышав его слова, она слегка помрачнела.

– Ты прав. Вряд ли это возможно. К несчастью, он самое могущественное создание на свете, а ты нет.

– Я мужчина, который любит.

В глазах Рейеса появился безумный блеск, испугавший ее. Если он отправится сражаться с Верховным богом, Люсьен расстроится. А она не хотела расстраивать Люсьена.

– Ах, Рейес, милый, давай еще подумаем и найдем другой выход. Что-то…

Однако Рейес не обратил внимания на ее слова. Вскочив с пола, он, шатаясь, бросился прочь из комнаты. Анья сильно пожалела, что не смогла вовремя промолчать.

Через силу затолкав в себя как можно больше еды, Рейес заставил Люсьена перенести его на склад, где Даника хранила свои картины. Ее мать, сестра и бабушка отправились с ним, чтобы поддержать его. Он был рад, что на этот раз охотники не помешали им.

Роясь среди множества холстов, он чувствовал, как растет его решимость отвоевать Данику у Кроноса. И хотя Кронос больше не появлялся, Рейес постоянно чувствовал на себе его взгляд. Бог следил за ним, надеясь увидеть таинственную картину.

Но Рейес больше не предлагал ее богу. Еще не время. С той ночи на крыше он больше не смотрел детские видео Даники. И хотя ему этого очень хотелось, он понимал, что это опасно.

– Потерпи еще немного, ангел, и мы будем вместе. Клянусь. – Он уже много раз произносил эти слова. Для нее. Для себя. И ее близкие уже перестали удивленно качать головой.

Джинджер отряхнула руки от пыли.

– Не могу поверить, что на всех этих картинах изображены кошмары сестры.

Тинка обняла дочь за талию. Женщины были очень красивы, их светлые волосы сияли, на нежных щеках играл румянец.

«Даника должна быть здесь и радоваться, глядя на них».

Боль заворчал, соглашаясь.

– Она гораздо сильнее, чем я думала, – продолжила Джинджер, рассматривая стопки картин. – И великолепная художница. Я знала, что она хорошо рисует, но не представляла, что настолько талантливо.

Слезы брызнули из зеленых глаз Тинки. Эти глаза так сильно напоминали ему о Данике, что каждый раз его сердце разрывалось при взгляде на ее мать.

– Не могу поверить, что это из-за меня дочь прятала эти картины. Их место в галерее. Они прекрасны, правда?

Как и сама Даника.

– Да.

Мэллори достала из сумочки пластиковый пакет, открыла его и протянула ему половину сэндвича с арахисовым маслом.

– Перед отъездом твоя подруга Анья попросила нас следить, чтобы ты хорошо питался и восстанавливал силы.

Рейес с благодарностью принял сэндвич и тут же проглотил его, растроганный заботой этой женщины. Близкие Даники, да и сама Анья, похоже, простили его за все зло, что он им причинил.

– Когда Даника вернется, она обретет радость в своих картинах. Я вам клянусь.

– А я так старалась тебя ненавидеть, – со вздохом сказала Джинджер.

Его губы тронула улыбка. Ее острый язычок напоминал ему о Данике.

Неужели все вокруг будет напоминать ему о Данике? – подумал он. Он не имел ничего против, но напоминаний было слишком много, и он боялся, что не выдержит и сломается под тяжестью тоски.

– А что мы ищем? – внезапно спросила Тинка.

– Спроси Мэллори, – коротко ответил он, не желая отвлекаться. Нет, он не сдастся. Он до последнего вздоха станет искать Данику.

– Ищи картины, где изображен Кронос, предводитель титанов, и откладывай их для Рейеса. Скажу сразу, Кронос – высокий мужчина с серебристыми волосами и бородой и всегда одет в белоснежную мантию.

Его внимание привлек один из портретов, яркое изображение ангелов и демонов, жизни и смерти, крови и улыбок. Как и Джинджер, он был поражен тем, что довелось испытать Данике за ее недолгую жизнь. И еще больше его поражала мысль, что она радовалась жизни, несмотря на тяжкое бремя, и была нежной и одновременно решительной воительницей, не сдававшейся перед трудностями.

Наконец он отобрал четыре картины с Кроносом. Его сердце радостно забилось. На некоторых картинах бог мерил шагами тюремную камеру, пламя лизало стены, дым наполнял все вокруг. На других – вырывался на свободу, убивая врагов, орудуя своим посохом, который мог сделаться гигантским, помогая Кроносу отсекать головы врагов.

Но почему Кронос не взял с собой посох, отправляясь к Рейесу? Побоялся, что использует его и потом пожалеет? Если причина в этом, хотя Рейес и сомневался, значит, он нужен Кроносу живым. Возможно, он действительно хотел заключить сделку. Жизнь Даники в обмен на что-то? Как однажды заметила Анья, даже боги действовали по принципу «ты мне – я тебе».

Рейес нахмурился, отгоняя непрошеные мысли. Сейчас самое главное – спасти его женщину. Он принялся рассматривать вторую стопку холстов. На первой картине Кронос загонял в угол дрожащих богов и отправлял их в ту самую клетку, где был заперт сам. Богов, которых когда-то охранял Рейес. Увидев их лица, он ощутил прилив забытой преданности. На лице Кроноса отражалась ледяная решимость. Он хотел их убить, но еще больше желал, чтобы они страдали так же сильно, как он.

Несколько часов подряд Рейес изучал картины. Женщины приносили ему еду и воду, но ничего не говорили, не желая отвлекать его. Наконец он просмотрел все холсты.

Но он так и не нашел картину, которую искал. Неужели Даника уничтожила ее? Или спрятала в другом месте? Но он почерпнул много ценной информации и теперь пытался все разложить по полочкам.

Кронос ненавидел тюремное заключение. И сделает все, чтобы его избежать.

Он предпочитал месть абсолютной безопасности. Олимпийцы никогда не смогли бы отнять у него небесный трон, если бы он их уничтожил. Но он предпочел посадить их в темницу и забрал у Аньи ее главное сокровище, чтобы обезопасить себя от их побега.

Его посох мог увеличиваться, как когти Рейеса.

Кроме того, в верхней части первой картины Рейес вдруг увидел… Его челюсть отвисла, когда он наконец все понял. Вскочив на ноги, он с трудом перевел дух. И улыбнулся впервые за долгое время.

– Что? – в унисон спросили женщины.

– Я знаю, что должен делать. – Он почти добрался до цели. Теперь осталось попасть на небеса.

Глава 27

– Я так по тебе скучаю, ангел.

Ответом ему было лишь молчание.

Рейес лежал на кровати. Он провел здесь долгие часы, возможно, целый день. Он потерял счет времени. Он снова и снова пытался мысленно связаться с Даникой. Она была там, на небесах. Она – портал, и ей дважды удавалось отправить его наверх. Поэтому вполне возможно, что у нее это получится и сейчас. Однако в прошлый раз это произошло лишь во время их физической близости. Рейесу оставалось лишь надеяться, что духовная связь между ними стала такой сильной, что не уступала в могуществе физической близости.

– Я тоскую по тебе.

«Мы тоскуем», – вмешался демон.

– Мы тоскуем. И твои близкие тоже. Я полюбил их, ведь именно благодаря им ты стала той, кто ты есть. Сильной и отважной женщиной.

Молчание.

– Ты уже носишь под сердцем нашего ребенка, Даника? Если нет, то я сгораю от нетерпения подарить его тебе и наблюдать, как постепенно растет твой животик.

Очевидно, разговоры о материнстве тоже не помогали. Рейес сглотнул.

– Даника, – прорычал он. – Поговори со мной. Немедленно. Я очень зол, Даника. – «Конечно, не на тебя». Но он мрачно продолжил: – Скоро мне придется ранить себя. Я истеку кровью. А тебя не будет рядом, чтобы исцелить меня. Я…

«Рейес?»

Рейес широко открыл глаза. В его мыслях раздался тихий шепот Даники. Сработало! Его кожа покрылась потом, облегчение и радость затопили его изнутри. Боль светилась в его душе, словно демоническая рождественская ель.

– Даника? Поговори со мной.

«О боже. Это ты? Правда ты? Я грезила о тебе и молилась».

– Я здесь, здесь. – Слезы обжигали его глаза. – Я хочу, чтобы ты забрала меня к себе, ангел.

«Как?» – в отчаянии произнесла она.

– Представь меня. Представь, как твои руки тянутся ко мне, хватают меня. Ты сможешь. Я знаю. – «Это должно сработать. Пожалуйста, пусть это сработает». – Ты – портал. Ты сможешь…

Что-то холодное ударило его в грудь. Лед застыл в его жилах, но он не пошевелился. Боль пытался схватить ее, но не дотягивался.

– Я чувствую тебя.

«И я, но…»

Он ощутил ее грусть.

– В чем дело, ангел?

«Я не могу дотянуться до твоей души. Я хватаю лишь воздух, и только».

– Тогда схвати мое тело. – И не успел он произнести эти слова, как невидимые, но сильные пальцы стиснули его ледяные руки и резко дернули его вверх. Он пронесся сквозь потолок, штукатурка посыпалась на пол дождем.

Он пробил головой второй потолок, и ему показалось, что он увидел Мэддокса, вскочившего с кровати в поисках кинжала, и обнаженную Эшлин. Рейес поморщился.

«Мне остановиться?» – спросила Даника, замедляя движение.

– Нет, нет! Продолжай тянуть меня, ангел. Не обращай внимания на звуки, которые я издаю, просто тяни меня к себе.

Он пробил крышу и внезапно оказался в ночном небе. Звезды яркими молниями проносились мимо него. Он парил в воздухе, не ощущая собственного тела, а затем его окружили облака, нежно касаясь его кожи и оставляя влагу на его щеках.

Луна приблизилась, приобретя золотой оттенок, и ему показалось, что он видит кратеры. А затем он вдруг пробил какую-то незримую броню, и воздух вокруг сделался теплым, а чернота ночи в мгновение ока сменилась лазурным сиянием. Облака превратились в бриллиантовые россыпи, и перед Рейесом предстали золотые колонны вдоль извилистой изумрудной дороги.

У него перехватило дыхание. Это небеса, догадался он. Он оказался на небесах, но не как дух, а как человек.

Повсюду сновали ангелы, шелестя прекрасными крыльями. Некоторые смотрели на него и удивленно вздыхали. Другие хмурились и спешили прочь. Кого-то предупредить? Кого? Ангелы не подчинялись ни титанам, ни олимпийцам. Это Рейес узнал из картин Даники. Однако он не смог понять, кому они вообще подчинялись. Он поговорил бы с этим… Мужчиной? Женщиной? Попросил бы помощи их небесной армии. Возможно, однажды…

Он прошел еще сквозь одну невидимую стену и вот наконец склонился над мраморным постаментом Даники. Его колени подогнулись, и он упал рядом с ней, одной рукой гладя ее волосы, а другой – касаясь ее щеки. Ее сияющие волосы рассыпались вокруг нее. Ее кожа слегка посинела от холода. Она была завернута в белоснежную ткань, словно Снежная королева. Его королева.

– Боги, я скучал по тебе. – Как долго он ждал этого момента. – Я больше никогда тебя не отпущу.

«Рейес! Ты правда здесь. Я чувствую тебя. Твое тепло».

– Тебе холодно, ангел?

«Очень».

– Я согрею тебя. – Он прижался к ней всем телом, впитывая в себя ее холод. – Я так сильно тебя люблю.

«Я тоже тебя люблю. Я так хочу тебя увидеть, но не могу очнуться от этого… сна».

Он нежно поцеловал ее в губы, вдыхая ее чудесный аромат. Как же он мечтал об этом. Сжимать ее в объятиях, чувствовать ее запах.

– Ты знаешь, где Кронос?

«О да. Почему-то я всегда это знаю. Он со своим советником».

– Ты слышишь их разговор?

«Я уже все знаю. Это то, что они всегда обсуждают. Что делать с тобой. Со мной. Где искать другие артефакты».

– Ты можешь позвать его сюда?

«Возможно. Но зачем? Я его ненавижу. И не хочу с ним разговаривать».

– Мне жаль, но это необходимо. Доверься мне, ангел. Прошу тебя. – Он снова поцеловал ее в губы, а затем в щеку. – Своим сознанием ты способна контролировать любую физическую форму. Когда Кронос появится, постарайся обхватить его своим сознанием и удерживай сколько сможешь. Это не займет много времени. У него внутри находится ключ, отпирающий любую темницу.

Молчание.

«Хорошо. Я попытаюсь».

– Если получится, постарайся вырвать у него из рук посох. И знай, что бы ни случилось, – я люблю тебя. – Рейес знал, что в случае неудачи Кронос его убьет. Это был вызов, и ни один властитель не станет закрывать на такое глаза.

Прошло несколько минут. Хрупкое тело Даники напряглось.

«Кренос в ярости. У него нет посоха, он отдал его Хаосу, которому приказал следить за Преисподней после того, как Аид оказался в темнице. Отдал в обмен на человеческую душу. Это женщина. Из охотников. У него скипетр Зевса».

– Держи крепче этот скипетр, ангел. Отними его у него, если сможешь.

«Он почти здесь. Еще несколько секунд…»

Кронос резко появился около постамента. Заметив Рейеса, он гневно заворчал. Огонь вспыхнул в его глазах, когда невидимая сила вырвала из его рук золотой скипетр и отбросила в сторону.

С этого момента Рейес знал, что теперь ему необходимо тщательно подбирать каждое слово и маскировать свои чувства. Он с напускной небрежностью оперся о локоть:

– Как мило, что ты к нам присоединился.

Кронос дернулся словно пытаясь сдвинуться с места. Но ему это не удалось. Он словно прилип к полу.

– Я убью тебя за это, воин.

Рейес спрыгнул с постамента.

– Ты, очевидно, не можешь понять, что происходит.

– Я владею Ключом от всего, демон. Он способен отпереть любой замок, скинуть любые кандалы. Ты не сможешь долго меня удерживать.

– Я знаю. – Его сердце едва не выпрыгивало из груди, но Рейес улыбался. – Но на тебе нет цепей. Тебя просто ненадолго… обняли.

Кронос заскрежетал зубами.

– Ты сказал, чтобы я призвал тебя, когда смогу доказать свою силу. – Он помолчал. – Кронос, я призываю тебя.

– И ты думаешь, что после этого я тебе помогу? – Верховный бог злобно рассмеялся. – Ты очень глуп, Боль.

«Как ты?» – мысленно спросил он Данику.

«Я не знаю, сколько еще смогу удерживать его. Он очень силен».

Борясь с нетерпением, Рейес неторопливо направился к Кроносу.

– Ты освободишь Данику и вернешь ее на землю. Ко мне. И мы вместе уничтожим любого, кто посмеет использовать ее.

– Ты…

Рейес перебил его:

– А взамен, если она согласится, Даника станет рассказывать тебе о своих снах.

– Она и так это сделает! – прорычал Кронос.

– А разве она что-то рассказала? – Рейес старался сохранять спокойствие. – Если ты почувствуешь, что она в опасности, ты защитишь ее. Но отсюда. А она будет на земле, со мной. – Он обошел Кроноса и, вытащив из-за пояса кинжал, прижал его к шее бога. Его сердце бешено колотилось. – Я могу отрубить тебе голову, как на той картине. И ты ничего не сможешь сделать, а просто умрешь.

Страшная тишина воцарилась вокруг. Рейес даже вздохнуть боялся. Он ждал… ждал…

– Я хвалю тебя, воин, – сказал Кронос. – Ты доказал свою силу. – И это было не просто утверждение, это было обещание, клятва. Договор между ними.

По крайней мере, Рейес надеялся, что это так.

Дрожа от страха, он опустил кинжал. Подойдя к Данике, он коснулся ее руки.

– Отпусти его, ангел. – «И посмотрим, что произойдет».

Мгновение спустя Кронос сжал пальцы. Скипетр снова оказался у него в руке, и, прищурившись, он шагнул к Рейесу. Рейес ожидал нападения. Но он ошибся.

Внезапно Даника резко вздохнула и села на постаменте. Рейес забыл о Верховном боге, не сводя глаз со своей женщины. Она хлопала глазами, словно яркий свет ослеплял ее. Увидев Рейеса, она снова вздохнула:

– Это ты.

Они обнялись, чувствуя переполняющую их радость.

– Ты сделал это! – Она смеялась.

– Мы сделали это. Ангел, я больше никогда не хочу с тобой разлучаться.

– Не беспокойся. Я никуда не собираюсь.

– Моя жизнь – это сплошные сражения, как ты однажды сказала. Сможешь ли ты с этим жить? – Он отодвинулся, глядя на нее полными слез глазами. Если понадобится, он готов оставить Владык, найти спокойное место, куда не сунутся охотники и мстительные боги.

– Ты шутишь? Я всегда просила у Санта-Клауса старших братьев – воинов. И демоны, и я не имею в виду тебя, теперь хотят заполучить меня. Не говоря уже о том, что охотники и боги следят за каждым моим шагом. Я очень популярная девушка. Ты сможешь с этим жить?

Он улыбнулся:

– Для тебя я готов на все.

Она улыбнулась в ответ:

– Отлично.

– Ты и я. Теперь. Всегда.

– Оставьте свои трогательные разговоры на потом. Что ты видел на той картине? – спросил его Кронос. – Кто пытался отрубить мне голову?

Не пытался, а отрубил. Рейес закрыл глаза, собираясь с силами. Он не хотел обсуждать эту тему. Даника уткнулась головой в его шею, и он ощутил новый прилив сил.

– Только не обращай на нас свой гнев. Прошу.

– Я дал слово, – нетерпеливо ответил бог. – Теперь скажи, кто отрубил мне голову.

– Обезглавливание? – Даника обняла Рейеса. – Я помню эту картину. Она такая одна. А злодей тот, кого вы зовете Галеном. Одержимый демоном Надежды.

Кронос снова замер. Тишина была такой тяжелой и зловещей, что все вокруг застыли в ужасе.

– Демон. Один из вас, – прорычал он Рейесу.

– Он и наш враг тоже.

Бог помолчал, затем кивнул:

– Я желаю лично в этом убедиться. – Он перевел взгляд на Данику. – Я вернул тебя твоему мужчине. Взамен я прошу сообщать мне о любой угрозе, о которой ты узнаешь.

Она кивнула:

– Пока я с Рейесом, я стану рассказывать все, что знаю.

– Я тебя понял. – И хотя бог побледнел, на его губах промелькнуло подобие улыбки. – Я позабочусь о том, чтобы ты жила вечно и не разлучалась со своим воином.

– Рейес, Рейес! Ты не поверишь. – Даника вбежала в спальню Рейеса, нет, в их спальню, и замерла около кровати.

Рейес, абсолютно обнаженный, лежал на постели, простыни сбились в сторону. Его веки были полуопущены, придавая его облику особую чувственность. Его темные волосы спутались, мягкие губы покраснели от ее страстных укусов. Он представлял собой воплощение удовлетворения.

Еще никогда она не была так счастлива.

За последние несколько недель столько всего произошло. Аэрон пришел к ней и, склонив голову, с болью в голосе просил прощения за все страдания, которые ей причинил. И она без колебаний простила его. Его жажда крови помогла им встретиться с Рейесом, а Рейес был самым прекрасным событием в ее жизни, и она не могла держать обиду на Аэрона.

Она даже полюбила Легион. Маленькая демоница поселилась в крепости и постоянно сопровождала Аэрона, помогая ему справляться с мрачным отчаянием, от которого он еще полностью не оправился.

Когда Рейес рассказал, что Легион – это девочка, Даника удивилась. Но заметив собственнический блеск в глазах Легион, когда Аэрон был рядом, она улыбалась. Если Аэрон когда-нибудь влюбится в женщину, Легион, скорее всего, сожрет бедняжку.

И Парис, милый Парис. Как и остальные, он проводил время, путешествуя из Будапешта в Рим, где воины продолжали искать артефакты. Но теперь он стал непривычно тихим, не играл в свои сексуальные игры и не смотрел фильмы. Данике было больно видеть его таким, и она попыталась подбодрить его. Но он лишь обнял ее и вышел из комнаты.

Зато двое других воинов всегда были в прекрасном расположении духа. Торин и Камео. Они стали лучшими друзьями и проводили время вместе, запершись в комнате. А в обществе остальных воинов шушукались и хихикали. Однако они не могли шептаться тихо, ведь им приходилось держаться на расстоянии, чтобы Торин не заразил Камео. И шепот превращался в обычный разговор, но со стороны становилось понятно, что они не замечают никого вокруг. Даника не знала, назревает ли между ними роман, но ей нравилась эта мысль. Они оба заслуживали счастья.

Еще одним счастливым обитателем крепости был Уильям. Его радость делала счастливой Анью, а значит, был счастлив и Люсьен. Уильям уже никуда не собирался уезжать и стал заигрывать с Джинджер, которая изображала безразличие, но заливалась румянцем всякий раз, как он оказывался поблизости. Между ними не происходило ничего серьезного, но Данике нравилось, что они подружились.

Семья Даники в скором времени собиралась вернуться домой. Она знала, что они пробыли в крепости так долго, потому что не доверяли Аэрону и опасались за нее. Как же она их любила! Она будет скучать по ним и часто приезжать в гости, но теперь ее место здесь, с Рейесом.

Джилли, ее юная подружка из Лос-Анджелеса, тоже перебралась в крепость. Даника об этом позаботилась. Они с Рейесом поселили ее в соседней комнате, надеясь таким образом смягчить ее внезапный переход от нормальной жизни к жизни среди демонов. Похоже, она понравилась воинам, которые относились к ней, как к младшей сестренке, хотя и продолжали время от времени жаловаться, что их жизнь превратилась в сплошной хаос. Джилли держалась настороженно, но Даника не сомневалась, что скоро все наладится.

Эшлин взяла девочку под свое крыло и стала ее яростной защитницей. И Даника была ей очень за это благодарна. Эта женщина станет замечательной матерью, не важно, кто появится на свет – мальчик, девочка, демон или получеловек-полудемон. Она усмехнулась. Возможно, однажды Данике придется столкнуться с такой же дилеммой. Ей нравилось поддразнивать Эшлин, предлагая сделать Легион няней для ребенка. В такие моменты на лице Мэддокса появлялось такое отвращение, что Эшлин начинала хохотать до упаду.

А Даника и Рейес последние несколько недель проводили в постели, до изнеможения занимаясь любовью. И все же раньше она так не улыбалась. Дни и ночи напролет этот мужчина сводил ее с ума. Иногда неторопливо и нежно, иногда неистово и жарко.

Не важно, как это происходило, она была в восторге от их близости. Она любила его!

Ей по-прежнему снились кошмары, но они больше ее не пугали. Наоборот, она была им рада. Рейес всегда после нежно сжимал ее в объятиях, и она была счастлива.

И ей, в свою очередь, нравилось поддерживать его. Его жажда боли снова вернулась, поэтому ему приходилось ранить себя несколько раз в день, иногда она даже помогала ему. Но все реже и реже она замечала в его глазах ужас, когда приближалась к нему с кинжалом. Он просто подчинялся ей и наслаждался моментом. Но что самое удивительное, ему не требовалась боль во время занятий любовью. Тогда демон покидал его душу.

– Возвращайся в постель, ангел, и я поверю всему, что ты расскажешь. – Его пенис снова налился возбуждением. Он напомнил ей о картине, которую она нарисовала, когда он впервые попросил ее изобразить свои видения. Теперь эта картина висела над кроватью. – Подозреваю, что твои близкие могут ворваться сюда в любую минуту. С тех пор как с твоей бабушки сняли гипс, она не отходит от тебя ни на шаг, желая помочь с картинами. Так что не будем терять время.

У нее потекли слюнки при взгляде на него, но она стиснула его плечи и отодвинулась в сторону.

– Послушай меня.

Ощутив ее нетерпение, он выпрямился. В его руке блеснул кинжал.

– Что-то произошло?

– Ничего плохого. Ты просто должен это увидеть.

Он вскочил на ноги, не удосужившись прикрыть свою наготу. Она схватила его за руку и поволокла в студию. Как всегда, его прикосновение наполнило ее теплом.

– Ты видела кошмар, ангел?

– Вроде того.

Посреди студии виднелся яркий холст. Она остановилась перед картиной, а Рейес обхватил ее руками и прижался к ней сзади. Она почувствовала его возбужденный пенис между ягодицами и улыбнулась.

Боже, как же она любила этого мужчину. Если бы только она не надела джинсы, отправляясь рисовать.

– Красиво, – сказал он и положил голову ей на плечо.

Она чувствовала, как ровно бьется его сердце. Даника погладила его руки, не зная, как он воспримет то, что она собиралась рассказать.

– Приглядись. Думаю, я нашла третий артефакт.

– Что? – Он развернул ее к себе, на его лице застыло удивление.

– Видишь этих мужчин у подножия пирамиды?

Он уперся взглядом в холст.

– Да. Гален и Стефано.

Даника тоже взглянула на картину. На ней были изображены египетские пирамиды, и люди входили внутрь.

– В моем сне они шли по коридорам этой пирамиды и перешептывались о Плаще Невидимости. Они говорили, что, найдя его, смогут незаметно проникнуть в крепость.

Рейес прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

– Ты великолепна. Мы должны сообщить Люсьену.

– Ух, сначала ты должен одеться.

Он рассмеялся, и его смех был таким же теплым, как и прикосновение.

– Люблю тебя, ангел.

– И я тебя.

– У меня такое чувство, что скоро мы отправимся в Египет. Ты выдержишь еще одно приключение?

– С тобой я могу выдержать все что угодно.

Он наклонился и нежно поцеловал ее:

– И как я жил без тебя?

– Ты жил, но не по-настоящему, – ответила она.

Он снова поцеловал ее:

– Да. До встречи с тобой моя душа была мертва. Ты подарила мне все. Любовь, жизнь, счастье.

– А ты – мне. Кто бы мог подумать? Ты, я и маленький милый демон. – Она медленно улыбнулась. Она была так счастлива. – Какое блаженство.

– Теперь и всегда, – сказал он.

– Теперь и всегда.

Словарь имен и реалий

Аман – одержимый демоном Секретов.

Анья – (полу) богиня Анархии, дочь богини Беззакония и разжигательница беспорядков.

Аэрон – одержимый демоном Ярости.

Баден – одержимый демоном Неверия (убит).

Владыки Преисподней – воины, служившие греческим богам; ныне изгнанные и одержимые демонами.

Всевидящее Око – божественный артефакт, дающий владельцу возможность заглянуть в рай и ад.

Гален – одержимый демоном Надежды.

Гера – Верховная богиня олимпийцев.

Гидеон – одержимый демоном Лжи.

Гидра – двуглавая полузмея-полуженщина с ядовитыми клыками.

Даника Форд – смертная женщина, гибели которой хотят титаны.

Джилли – смертная женщина, подруга Даники.

Джинджер Форд – сестра Даники.

Дим-Униак – ларец Пандоры.

Дин Стефано – охотник, правая рука Галена.

Дисномия – богиня Беззакония, мать Аньи.

Доктор Фредерик Макинтош – вице-президент Всемирного института парапсихологии (охотник, умер от чумы).

Жезл Разделения – божественный артефакт, свойства которого неизвестны.

Зевс – Верховный бог олимпийцев.

Камео – одержимая демоном Печали (единственная женщина-воительница).

Кейн – одержимый демоном Бедствий.

Клеть Принуждения – божественный артефакт, дающий владельцу возможность поработить любого, кто заперт внутри.

Кронос – титан, Верховный бог Олимпа.

Легион – демон низшего порядка, друг Аэрона.

Люсьен – одержимый демоном Смерти, лидер будапештских воинов.

Мэддокс – одержимый демоном Насилия.

Мэллори Форд – бабушка Даники.

Наживка – красивая женщина, отвлекающая внимание воинов, чтобы дать охотникам возможность напасть.

Олимпийцы – бывшие владыки Олимпа, ныне заточенные в Тартаре.

Охотники – смертные враги Владык Преисподней.

Пандора – воительница, в прошлом – хранительница ларца (убита Мэддоксом).

Парис – одержимый демоном Разврата.

Плащ Невидимости – божественный артефакт, скрывающий того, кто его наденет, от посторонних глаз.

Рейес – одержимый демоном Боли.

Сабин – одержимый демоном Сомнения, лидер греческих воинов.

Сиенна Блэкстоун – женщина-охотник.

Страйдер – одержимый демоном Поражения.

Тартар – бог Тюремного заключения и муж Фемиды, а также тюрьма для бессмертных на горе Олимп.

Тинка Форд – мать Даники.

Титаны – нынешние правители Олимпа.

Торин – одержимый демоном Болезни.

Уильям – бессмертный, друг Аньи.

Фемида – богиня Справедливости.

Эшлин Дэрроу – смертная женщина, обладающая сверхъестественными способностями, возлюбленная Мэддокса.

Примечания

1

С ю р и к е н – метательное оружие в виде звезды.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Словарь имен и реалий Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg