«Пара для принцессы вампиров. Книга первая»

Пара для принцессы вампиров. Книга первая (fb2) - Пара для принцессы вампиров. Книга первая [publisher: SelfPub.ru] (Пара для принцессы вампиров - 1) 1412K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Абиссин - Фэй Родис

Глава 1. Сновидения

Начало июня выдалось на редкость жарким. В прозрачном небе не было ни облачка, все еще не высокая молодая трава пожелтела, на листьях деревьев появились коричневые разводы – следы солнечных ожогов. Воздух становился относительно прохладным только ранним утром и после захода солнца.

Но хуже всего приходилось ученикам, вне зависимости от того, принадлежали они к вампирской или человеческой расе, особенно тем из них, кому предстояли экзамены. Настежь открытые окна не спасали от жары, тело становилось грузным и непослушным, заставляя мечтать только о холодном душе и глотке воды. Выучить хоть что-то, а затем продемонстрировать свои знания, становилось почти непосильной задачей. Все разговоры вертелись исключительно вокруг погоды, даже стычки в коридорах школы происходили значительно реже.

Эмме Конни жара досаждала не меньше, чем другим. Той, что с детства привыкла выглядеть идеально, труднее смириться с каплями пота на висках, или с тем, как тщательно уложенные волосы теряют форму после первого же урока. Но она молчала, отвечая презрительной улыбкой на вздохи и жалобы вампиров-сокурсников. Уверенность и спокойствие – вот все эмоции, которые демонстрировала чистокровная вампирская принцесса прочим ученикам.

Эмма улыбнулась, вспоминая, как старательно отец пытался внушить ей правила поведения, в незапамятные времена сформулированные основателем рода. В основном, они все начинались с частицы «не»: не жаловаться, не плакать, не доверять, не рисковать зря, ни перед кем не склонять головы.

Последний пункт нарушил сам Ленар, когда присягнул на верность новому королю. Каким бы сильным вампиром тот ни был, это все равно стало роковой ошибкой для семьи: Конни никому не подчиняются, не встают ни на чью сторону, зато извлекают пользу из любой ситуации. Но не ей судить отца. Эмма, как ни старалась, так и не стала дочерью, которой тот мог бы гордиться, если учесть, с какой легкостью её обошел в магии обычный человеческий ребенок.

Будь воля Эммы, она бы не только никогда не общалась с людьми, но и вышвырнула из школы, предварительно помучив, всех, не принадлежащих к её расе. К сожалению, это было невозможно по нескольким причинам: во-первых, худой мир все же лучше войны, особенно учитывая количество людей на Земле. Во-вторых, в чистокровных семьях, существовавших многие столетия, рождалось очень мало наследников, и, волей-неволей, раз в несколько поколений, приходилось заключать союзы с людьми. В противном случае, «вечные», как предпочитали называть себя вампиры, попросту вымерли бы. И, в-третьих, на всех отпрысков вампирских семей, во время обучения в школе, налагалось сильное заклятье, не позволявшее им напасть на жертву и выпить всю её кровь, как бы того не хотелось.

За долгие годы существования школы была лишь пара случаев нарушения заклятья. Ходили слухи, что оступившийся вампир превратился в чудовище, и был уничтожен своими же собратьями.

«Именно поэтому смертные ведут себя здесь так нагло! Конечно, мы же ничуть не похожи на персонажей древних легенд. Вместо человеческой крови используем зелье, настоянное на крови животных, не боимся солнечных лучей, хоть и не любим их. Мы в двадцать раз сильнее, мудрее и могущественнее людей, считающих себя венцом творения! Но вынуждены считаться с ними…»

Эмма помрачнела, вспомнив человека, которого на дух не переносила.

Симон Спенсер… Один из тех, кто в будущем станет надеждой слабой человеческой расы, недаром же люди тратят такие средства на школу, пытаясь научить своих отпрысков не только жить в мире с вампирами, но и обрести уникальные знания!

Одно имя человеческого мальчишки вызывало в Эмме бурю эмоций, заставляя забыть и давно выученные правила рода, запрещавших обращать внимание на людей и полукровок, и собственный здравый смысл.

По логике, ей вообще не следовало замечать Спенсера, как и других людишек, – но Эмма с первого курса упрямо пыталась доказать и себе, и окружающим, что вампиры – единственная достойная уважения раса, а все остальные – не более, чем прах под ногами.

Она даже не задумывалась, зачем все это делает, просто именно стычки со Спенсером давали возможность ощутить себя «почти живой», как шутил один из её друзей, а не приложением к титулу и богатствам семьи Конни.

Но, в последние несколько недель, у Эммы хватало проблем и без Спенсера. Она плохо спала, и почти ничего не ела. Было это связано с жарой или непонятным недомоганием, Конни не знала. Но, вчера во время урока магической химии, мелко нарезая ингредиенты для опыта, она вдруг почувствовала, как противно сжался желудок.

Никогда прежде, а ей доводилось готовить и более отвратительно пахнущие растворы, девушка не чувствовала себя так плохо. Забыв спросить разрешения, сопровождаемая тихими вопросами вампиров и обеспокоенным взглядом преподавателя, Эмма выбежала из кабинета. Хорошо еще, что до туалета оказалось не далеко. Закончить именно так последний урок в учебном году было особенно обидно.

Но только на этом её неприятности не закончились. Той ночью Эмма долго ворочалась в кровати, а, когда, наконец, её сморил сон, он не принес ей облегчения. Видения сменяли друг друга, и в каждом из них она то спасалась бегством, то проваливалась в бездонную пропасть, то, напротив, пыталась поймать нечто очень дорогое… При этом она постоянно чувствовала чужой внимательный и очень недобрый взгляд.

***

Эмма едва не упала с кровати, когда, открыв глаза, увидела прямо перед собой сосредоточенное лицо рыжего Берли, лучшего друга Спенсера.

«Что он здесь делает? Как сумел попасть в комнаты, принадлежащие вампирам?!»

Но губы едва слышно произнесли совсем другое:

– Ким, что случилось? Который час?

– Можешь еще немного отдохнуть. Главное, не забудь про химию: Грейс обещал, если ты не придешь, снизить годовые оценки всему курсу. Боюсь, Анита этого не переживет.

– Да мне плевать на Грейса и его проблемы, – отмахнулся его собеседник.

Эмма ощутила ледяной холод, пробежавший по телу. Конни никак не могла понять – неужели она все еще не проснулась? Чтобы проверить свою догадку, Эмма с силой ущипнула себя за щеку.

– Что ты творишь? – покачал головой Берли, плюхаясь на стул рядом с кроватью. До Эммы донеслось его несвежее дыхание, и та отвернулась: этот сон (или реальность) оказался еще ужаснее, чем ночные кошмары.

– Ким, со мной все в порядке, – невыразительно произнесли губы Эммы, – я приду, сегодня на химию, только сомневаюсь, что Грейса это обрадует.

– Конечно, Симон, – рыжий решил сменить тему. – У меня есть только одна хорошая новость. По школе прошел слух, что Конни очень плохо переносит жару. Представляешь, она едва не потеряла сознание на химии. А потом – сбежала прямо с урока, не сказав ни слова. А Грейс хоть бы что! Конечно, как можно обидеть любимую ученицу! Попробовал бы я сделать подобное, взысканием бы не отделался! Терпеть не могу эту наглую чистокровную, которая считает, что ей все позволено, раз родилась в богатой семье!

Эмме очень хотелось врезать Берли по зубам. От удара человечишку спасло только то, что перед глазами вампирки мир замельтешил, в ушах послышался громкий свист. Когда девушка снова открыла глаза, видение исчезло. Глядя на знакомые стены комнаты, выдержанные в бежевой гамме, она с облегчением поняла, что очнулась в своем теле.

Глава 2. Особенности чистокровных

– Эмма, слава крови, ты, наконец, очнулась. Ты всю ночь бредила, – послышался знакомый голос.

Конни осторожно повернула голову. Если здесь появился Дориан Грейс, значит, ситуация действительно серьезная. Друг отца обладал чутьем на неприятности.

Отбросив смятую подушку, Эмма попыталась сесть в кровати.

– Что случилось, Дориан? – Эмма чувствовала себя так же, как много лет назад, когда играла в саду и свалилась с высокого дерева. Тело, казалось, налилось свинцом, неприятный зуд в кончиках пальцев вызывал желание расчесать их до крови. Поморщившись от боли, Конни принялась растирать их.

А потом случилось страшное. На пальцах возникли глубокие кровоточащие ранки, из которых, мгновение спустя, выскочили крепкие, довольно длинные когти.

«Какого черта происходит? Может, я все еще не проснулась?» – Эмма снова опустилась на кровать и прикрыла глаза, втайне надеясь, что все события этого утра развеются, как страшный сон.

Наступившую тишину нарушил непривычно мягкий голос Грейса:

– Эмма, нам нужно поговорить. К сожалению, у тебя нет времени притворяться, что ничего не происходит. Ты – умная девочка, и понимаешь, что все это – не случайно. Ты меняешься, Эмма. Я начал подозревать это после твоего дня рождения, но только сегодня, исследовав твою кровь, в этом окончательно убедился. Скажи, в последнее время ты видела необычные…хмм…сны?

Играть дальше в молчанку не имело смысла. Эмма, превозмогая боль, одним слитным движением поднялась на ноги. Накинула на плечи длинную тунику, затем внимательно осмотрела правую руку и скривилась: изящная ладонь напоминала лапу хищника:

– Что со мной случилось, Дориан? Люди постарались? Или кому-то с вечернего курса показалось забавным превратить меня в монстра? Клянусь, этот идиот пожалеет, что появился на свет!

– Для начала успокойся, – посоветовал Грейс. Его глаза сузились – он не привык видеть свою лучшую ученицу раздраженной. В присутствии декана, негласная принцесса вечернего курса всегда стремилась показать себя с лучшей стороны. – Эмма, если ты не заметила, я задал вопрос. Что тебе снилось в последние дни?

Эмма осторожно почесала когтями плечо (нашла для них единственное на данный момент применение), затем негромко ответила:

– Если это поможет мне избавиться от уродства… Мне уже неделю снятся кошмары. Притом, что обычно я вообще не вижу снов.

Грейс помрачнел прямо на глазах. Эмме это совсем не понравилось, поэтому она решила обойтись без подробностей. Но одно, самое неприятное видение, вампирка не смогла утаить…

– Худший сон или же видение было связано со Спенсером. Будто я проснулась в его теле и говорила с Берли. Тот уговаривал закадычного дружка прийти на твой урок… Дориан, что с тобой? – воскликнула она, с испугом глядя на учителя.

Обычно спокойное, напоминающее каменную маску, лицо Грейса исказилось, в темных глазах мелькнула боль, и даже страх. Если бы рядом оказались ученики, особенно младших курсов, на полном серьезе считавшие его бездушным вампиром, они не поверили бы собственным глазам.

– Значит, Спенсер? Опять он… – с такой горечью Грейс не произносил и имени нового короля вампиров.

– Ага, все-таки Спенсер? Что ж, наконец, этот выскочка получит по заслугам! Надо выяснить, чем он меня напоил, и тогда, надеюсь, его исключат из школы, – на лице Эммы мелькнула тень улыбки.

Пожалуй, все могло обернуться к лучшему. Стоило немного пострадать, чтобы избавиться от врага.

– Ты не права, Эмма. Спенсер виновен в твоей беде лишь отчасти. Хотя, теперь все зависит от него… Я должен сообщить тебе нечто важное, Эмма. Твоя кровь…Это не просто кровь чистокровного вампира. Это нечто иное.

– Нечто иное? – машинально повторила Конни.

– Эмма, твои родители – вампиры, принадлежащие к одним из самых древних родов нашей расы. Однако, чтобы сохранить магическую силу на протяжении столетий, их предкам приходилось заключать союзы с магическими существами. Ныне эти существа уничтожены, но их кровь сохранилась. Люди называют это «рецессивным геном». Он проявляется только при определенных условиях. И ты унаследовала примесь крови магических существ, куда большую, чем у твоих родителей.

– То есть я… – хрипло произнес Эмма.

– Да, Эмма, ты – наполовину вампир и наполовину магическое существо. В полном смысле этого слова. Эти когти на руках, неприятие сильных запахов и высокой температуры – все это следствие изменения твоего тела. Но с этим можно бороться; например, когти будут появляться лишь тогда, когда ты взволнована и не контролируешь свою силу. Главное – чтобы сохранить рассудок, и не позволить магическому существу взять над тобой верх, тебе придется заключить союз с партнером, с тем, кого ты видела в своем сне…

– Дориан, ты хочешь сказать, что мой партнер – человек?! И, более того, это – Спенсер? – Конни рассмеялась, словно услышала хорошую шутку.

Темная кровь! Несмотря на существующее перемирие, брачные союзы между людьми и вампирами были крайне редки.

Но Грейс не разделил ее веселья, продолжая сухо настаивать на своем:

– К сожалению, это так. Существу нет дела до вампирских и человеческих распрей. Оно выбирает, в первую очередь, магически сильного партнера. И, надеюсь, ты помнишь, что случается с существом, если его отвергнут.

– Сначала безумие, затем смерть… – прошептала Эмма.

Повисло тягостное молчание. Эмма невидящим взглядом уставилась в окно, а Грейс задумался, если ли, хоть малейшая возможность убедить Спенсера не отказывать девушке сразу же.

– О, темная кровь, за что мне это! – прошипела Эмма. – И почему человеческий гаденыш не свернул себе шею, еще до приезда в эту школу… – она замолчала на полуслове, и закашлялась.

Грейс укоризненно покачал головой:

– Эмма, хватит вести себя, как ребенок. Начиная с этого дня, существо не позволит тебе, ни причинить вреда партнеру, ни даже плохо отзываться о нем! И нужно поговорить со Спенсером. Я дам настой, который ослабит влияние существа во время летних каникул, когда ты будешь вдали от партнера. Но, будь осторожна, – его частое использование вызывает привыкание. В любом случае, это время нам понадобиться, чтобы ты научилась контролировать инстинкты, а Спенсер понял…

– Понял, «что»? Что он, по прихоти судьбы, оказался связан с вампиром? Зачем ему это? Он же меня ненавидит, причем это чувство взаимно!

– А жить ты хочешь? – прямо спросил Грейс. – Тогда придется терпеть. И пообщаться с Симоном…

Эмма, пропустив мимо ушей, что её наставник едва ли не впервые назвал Спенсера по имени, спросила:

– Но почему именно Спенсер должен стать моим партнером? Мне кажется, я попросила бы о партнерстве любого вампира, или человека, но его… Лучше сразу умереть. Почему, почему он?

На риторический вопрос ответа не последовало. Грейс только пожал плечами:

– Никто не знает, как образуются магические узы. А что до того, почему именно Спенсер… Существо в свое первое пробуждение видит мир глазами партнера. Как сегодня с тобой и случилось. Это означает, что для тебя все решено, и других вариантов связи нет.

Глава 3. Отказ

Симон медленно спускался по лестнице, направляясь в кабинет химии. Во время последнего урока, Симон не проследил за раствором, нагреваемым на спиртовке, и тот закипел и перелился через край колбы, испачкав стол. Результатом стала очередная реплика профессора по поводу «криворуких людей» и вечерняя отработка. То, что учебный год практически закончился, и на следующий день ученикам предстояло покинуть школу, Грейса не волновало.

Впрочем, сам Симон отнесся к этому спокойно. Нелюбимый предмет никогда не давался ему легко. Гораздо больше расстроилась Анита, утверждавшая, что за всю историю школы на последнем уроке не назначали отработок, и Ким, в очередной раз вполголоса проклявший нелюбимого учителя.

– Наконец-то вы явились, Спенсер! – в голосе Грейса слышалось облегчение. Если бы Симон был внимательнее, он бы заметил, как мужчина нервно крутил в руках склянку с неизвестным порошком.

В тот вечер перед Грейсом стояла задача куда серьезнее, чем поддерживать маску спокойного и уверенного в себе преподавателя. Он отлично понимал, что решалась судьба Эммы, и надо убедить человечишку согласиться ей помочь. Только сомнительно, что Спенсер послушает его, Дориана. Слишком уж долго сам Дориан потакал ученикам своей расы, принижая способности людей, и заставляя смертных сдавать зачеты по десять раз. А отношения с Симоном вообще не сложились, во многом из-за Эммы. Но прошлого не изменить, и он обязан хотя бы попытаться… Не зря Спенсер прослыл честным и великодушным человеком, он не мог хладнокровно обречь другого на смерть! По крайней мере, преподаватель магической химии на это надеялся.

Дориану не раз приходила в голову мысль рассказать все директору школы. Но Курт – полукровка, с подозрением относящийся ко всем чистокровным. Он придерживался убеждения, что сила и могущество чистокровных вампиров, по своей сути, слишком опасны. И частично страхи директора оправдались после появления нового короля вампиров.

– Вы дадите мне тряпку, господин учитель? – Симон нетерпеливо протянул вперед руку.

«Кажется, он спрашивает уже второй раз, – хмуро подумал Грейс, – как хорошо Спенсеру. Никаких проблем, кроме отработки. Пока».

– Присядьте, Спенсер. Я пригласил вас к себе не для того, чтобы иметь сомнительное удовольствие наблюдать, как вы работаете. Мне нужно поговорить с вами, а любой другой способ вызвал бы ненужные вопросы…

В глазах Симона мелькнуло удивление:

– Я слушаю вас, господин Грейс.

– Вопрос, который я хотел обсудить с вами, крайне деликатен. Но начнем издалека… Скажите, Спенсер, что вы знаете о магических существах?

Судя по реакции Симона, тот никак не ждал от учителя химии подобных вопросов. Помедлив немного, он неуверенно ответил:

– Магические существа… Они давно уничтожены… Вампиры и оборотни – единственные расы, кроме людей, которые существуют на земле. Ну…если не считать производных мутантов – несчастных, которых изменила магия, вроде гномов и прочих… Но, я не понимаю, сэр, к чему вы вспомнили забытую расу магических существ. Я думал…

– Спенсер, перестаньте думать, – резко перебил его Грейс. – Лучше послушайте. Существа, от которых остались лишь легенды, обладали огромной силой. Они заключали союзы с вампирами. И, очень редко, раз в столетие, но в некоторых вампирских семьях просыпалось наследие или то, что вы, люди, называете «генами».

– Это невозможно!

Грейс усмехнулся краем рта.

– Знаете, что действительно невозможно, Спенсер? То, что вы учитесь в этой школе. С вашей-то категоричностью, приземленностью и абсолютной уверенностью в собственной правоте. Что вас так удивляет? Вы каждый день сталкиваетесь с магией, каждый день видите вампиров! То, что для вас – норма, оказалось бы шоком для простых людей, не знакомых с реалиями этой школы. Но в магических существ вы верить не желаете? А придется. У этих существ, обладавших красотой, выносливостью и долголетием, была лишь одна слабость, – они нуждались в партнере. И, если не находили его, или им отказывали во взаимности, они погибали.

– Допустим, вы правы. Но какое отношение это имеет ко мне?

– Вы избраны стать партнером, – ровным голосом, будто сообщая нерадивому ученику оценку за контрольную, ответил Грейс.

В классной комнате повисла такая тишина, что было слышно, как летний ветерок переворачивает листы толстой книги, лежавшей на подоконнике.

– Что? Вы издеваетесь? Это…какой-то изощренный розыгрыш? Не на того напали, мистер Грейс. Мои вещи еще не собраны, так что, если вам не нужна уборка, я ухожу!

Симон встал и решительно направился к выходу.

– Мистер Спенсер, мы с вами не договорили, – устало произнес Грейс. – Та несчастная, которой суждено стать вашим партнером, действительно находится в школе. Вы её хорошо знаете. Это – Эмма Конни.

– Что?! – Симон медленно повернулся, от всей души желая, чтобы последние слова учителя оказались неудачной шуткой. Но Грейс смотрел на него пристально, без улыбки, не говоря уже о том, подобные шутки были вообще не в его духе.

– Эмме сейчас нелегко приходится. Я знаю, вы никогда не были друзьями, но все же… – каждое слово давалось ему с видимым усилием.

– Я не верю вам, сэр. Насколько мне известно, Эмма Конни – чистокровный вампир, а уж никак не магическое существо. А вампирам партнеры не нужны, это любой первокурсник знает. Нельзя ли придумать более правдоподобную ложь?

Грейс не сразу нашелся с ответом. Он прежде и мысли не допускал, что мальчишка может ему не поверить.

– Из каждого правила существует исключение, Спенсер. Поговори с Эммой, да хотя бы просто посмотри на неё! Если между вами существует магическая связь, ты сразу это почувствуешь. Так притворяться невозможно!

Симон повернулся к нему спиной. Его голос звучал холодно:

– Достаточно, сэр. Не знаю, чего добивается Конни, придумав такую чушь, и почему вы ей потакаете… Но я не желаю больше ничего слушать. Я ничем не обязан Конни, как и любому другому вампиру. Но она – последняя, кого я выбрал бы в партнеры. Передайте ей это, господин Грейс.

Дубовая дверь захлопнулась за ним с глухим стуком. Грейс тяжело опустился в кресло. Как же неудачно все сложилось! К счастью, после пробуждения магическое существо может несколько месяцев провести без партнера. Но, если упрямый мальчишка не изменит своего решения, Эмма умрет.

… Вампирка целый час провела, спрятавшись за стеллажом с книгами, в ожидании разговора Грейса с её партнером. Учитель и не догадывался, что она здесь. Конни убеждала себя, что просто хочет узнать новости самостоятельно, а вовсе не потому, что мечтает услышать голос Симона.

Сейчас в её голове пульсировала только одна тоскливая мысль. Отказал, отказал, отказал!

Когти прочертили длинные глубокие полосы на полированном, потемневшем от времени, дереве…

Глава 4. В особняке клана Конни

«Так и спятить недолго», – устало думала Эмма, наблюдая, как за окном понемногу светлеет. Она уже привыкла по ночам лежать часами без сна, рассматривая полог над кроватью.

Впервые девушка не радовалась возвращению домой. В школе у нее есть, пусть и ненавистный, партнер, и возможность увидеть его издали, во время обеда или на перемене. Там она может вдохнуть согретый его присутствием воздух, услышать слова, пусть и не к ней обращенные…

Эмма упрямо стиснула зубы. За эти четыре недели, проведенные дома, она так и не привыкла к одиночеству и иррациональному чувству потери. Напрасно вампирка пыталась убедить себя, что не поддастся инстинктам, не позволит Спенсеру отравлять ей жизнь.

Бесполезно. Инстинкты требовали внимания партнера так же отчаянно, как умирающий в пустыне жаждет глотка воды. Днем Эмма еще держалась, стараясь заполнить бесконечные часы чтением книг, беседами с матерью и тренировками. Зато, с наступлением ночи, её охватывала такая тоска, что, впору выпрыгивать из окна спальни (жаль, что это не поможет). Будущее казалось пустым и беспросветным.

Тяжело вздохнув, Эмма протянула руку и взяла с прикроватной тумбочки флакон, переданный Грейсом. Флакон наполовину опустел – несмотря на предупреждения наставника, Эмма требовалось постоянно принимать зелье, чтобы хоть немного отдохнуть. Даже уснуть без него не получалось…

– Эмма, милая, проснись. Дорогая, что с тобой? Ты плачешь? – склонившаяся над ней мать, настойчиво трясла её за плечо.

Эмма открыла глаза и почувствовала, что по щекам бегут слезы. Разглядев при лунном свете испуганное лицо матери, Эмма поняла, что придется отвечать на вопросы, которых она так старательно избегала.

Наргиза коснулась прохладной ладонью её лба:

– Успокойся, тебе просто приснился кошмар. Такое случается. Но, может, ты заболела, и мне пригласить целителя? Нет, лучше всего обратиться к Дориану…

При упоминании имени наставника, Эмма тут же вспомнила последние слова своего партнера, и разрыдалась так, словно хотела выплакать все глаза. Наргиза обняла её за плечи и крепко прижала к себе.

Эмма, вдохнув приятный аромат фиалок, исходивший от матери, решилась открыть ей правду. Все равно дальше так продолжаться не может. Она достаточно боролась с собой. А Наргизе следует знать, с чем придется иметь дело. И пусть уж мама узнает от неё, а не от наставника.

Одно привычное усилие – и ладонь девушки увенчалась длинными когтями:

– Мама, ты знаешь, что это такое? – Эмма стойко пыталась игнорировать слезы, катившиеся по щекам, и, тем более, не думать о том, что случится, если она так же позорно разрыдается, в присутствии людей и вампиров, в школе.

Наргиза Конни вздрогнула и отшатнулась. В её широко распахнувшихся глазах промелькнуло удивление, сменившееся страхом:

– Не может быть!

– Как бы мне хотелось, чтобы ты была права, – Эмма с тоской посмотрела на свою ладонь. – Я могу признаться только тебе, мама. Я – не обычный вампир. В моих жилах течет кровь магического существа. И мне необходим мой партнер. Человек. Мне нужен Симон Спенсер. А он отказался быть со мной!

Наргиза схватилась рукой за столбик кровати, чтобы не упасть. Её единственный ребенок – магическое существо, и его жизнь зависит от решения представителя человеческой расы.

К тому же, Эмма – первое существо в их роду, неизвестно за сколько столетий. Кажется, с этим связана какая-то семейная легенда… Наргиза не могла вспомнить подробности, но несколько лет назад её муж искал способ усилить свою магию, в том числе, и с помощью древних существ. Тогда она впервые узнала, что в их роду были и такие…

Что же делать? Рассказать все Ленару? Но тот слишком занят при дворе короля вампиров. Если судить по его недомолвкам, приближается новое противостояние со смертными. Вряд ли он обрадуется, что партнером единственной дочери должен стать человек.

И, все же, только Ленар Конни, с его умом, и почти ставшей легендарной, хитростью, мог найти выход из этого положения.

– Мама, что мне делать? Неужели нет никакого средства? Я боюсь, что скоро не выдержу и совершу нечто безумное… Точнее, что меня заставят совершить.

Эмма вытерла слезы кружевным платком.

– Милая, тебе не стоит волноваться. Мы обо всем позаботимся… Я поговорю с отцом, и, уверена, мы найдем решение, которое устроит всех.

– Я смогу избавиться от этого? – с надеждой спросила Эмма.

– Возможно, – уклончиво ответила Наргиза, – а теперь, поспи еще немного. Синяки под глазами тебе не к лицу. Я посижу с тобой, пока ты не уснешь…

***

Ленар отдыхал в кресле у затухающего камина, медленно потягивая красное вино. Многие вампиры считали его счастливчиком – семья, роскошный дом, несколько поместий, с каждым годом увеличивающийся счет в банке, не говоря уже о магической силе и высоком положении при королевском дворе. Но сам Ленар ощущал себя камушком, застывшим на вершине обрыва. Достаточно легкого сотрясения почвы, чтобы он покатился вниз.

В последнее время удача отвернулась от семьи Конни. На трон взошел новый король, который, как часто бывает, ненавидел своего предшественника, а заодно и все, что тот совершил за время своего правления. И пусть до сих пор Его Величество благосклонно улыбался Ленару при встречах, вампиру мерещился за этими улыбками оскал убийцы.

Затянувшаяся мирная пауза в отношениях со смертными близилась к концу. И, несмотря на то, что опытные вампиры в один голос утверждали, что любая война приведет, в лучшем случае, к взаимному истреблению, а в худшем – гибели их расы, учитывая количество смертных и наличие у них разрушительного оружия, король не желал никого слушать. Он мечтал вернуть величие вампирам, как в те далекие времена, когда они правили миром и почти безнаказанно уничтожали людей. Ленар стал для короля бельмом на глазу, воплощая собой всю старую элиту, противящуюся его замыслам.

«Даже эта несчастная школа, где учатся наши дети и те из смертных, кто выдержал сложный экзамен… Она задумывалась, как место, способное смягчить противоречия между двумя расами. Дети вампиров получали навыки взаимодействия с людьми, а смертные учились принимать тех, кто на них не похож. Это бы позволило предотвратить межрасовые войны в будущем. Ведь любой конфликт начинается, как следствие страха и недопонимания. А теперь король настаивает на том, чтобы её закрыть».

Лорд Конни отпил еще глоток вина, почти не чувствуя его вкуса. Он предчувствовал, что грядущая война будет ожесточенной, и боялся, как бы собственная семья не оказалась разменной монетой. Меньше всего ему хотелось оказаться между двух огней – королем и людьми, которых тот собирался покорить. Но всем известно, что к его величеству нельзя обратиться с просьбой об увольнении. Либо верная служба, либо смерть…

***

Наргиза вошла в роскошно обставленную гостиную. Ее длинные светлые локоны рассыпались по плечам, мягкие складки платья подчеркивали стройность фигуры. В полумраке она показалась ему изящной и хрупкой, точно статуэтка из фарфора.

– Опять не спишь ночью? Пригласил бы меня составить компанию, – Наргиза попыталась улыбнуться.

– Неужели соскучилась? Или надоело возиться с любимой доченькой?

Конни холодно взглянул на жену. Их союз с самого начала заключался не по любви, однако время и привычка сгладили острые углы. В роду Конни никогда не случалось разводов, поэтому им не оставалось ничего другого, как привыкнуть друг к другу. Порой Ленар даже ревновал супругу, к восхищенным её красотой многочисленным поклонникам, или… к дочери, которую та самозабвенно любила.

Наргиза присела на подлокотник кресла. Разговор с мужем предстоял не из легких, к тому же, проведя полночи без сна, она устала. И все же решила действовать сразу же, как только слуги сообщили ей о возвращении Ленара из деловой поездки.

– Я хотела поговорить об Эмме. С ней случилась беда.

– Снова? Каждый раз, когда у нашей дочурки проблемы, ты приходишь ко мне. Что она натворила на это раз? Выпила кровь у своих однокурсников? Подожгла школу? Кстати, последний случай, с точки зрения нашего короля, можно расценить, как подвиг. Его Величеству давно не нравится совместное обучение вампиров и смертных… Знаешь, мне есть чем заняться и кроме нашей Эммы.

Наргиза подавленно молчала. Ленар только отмахнулся:

– Говори, что опять не так с девчонкой. Не обещаю помочь, но чем кровь не шутит!

Наргиза опасалась реакции мужа на последние новости. Как же она удивилась, когда лицо Ленара неожиданно приняло мечтательно-хитрое выражение. Даже новость, что партнером Эммы должен стать человек, не испортила ему настроения.

В светлых глазах Ленара мелькнуло плохо скрытое торжество. Наргиза, глядя на него, тщетно пыталась подавить беспокойство:

– Что же нам делать? Ведь Спенсер отказал ей.

– Да, и как только посмел, – ехидно протянул Ленар. Его губы снова сложились в подобие улыбки. Наргиза вздрогнула, но решила идти до конца:

– Мы должны помочь Эмме. Поговорить с Симоном, или попробовать надавить на него…Я не знаю, но должен же быть способ!

– Ты все упрощаешь, – обронил Ленар и скривился. – Твоя чрезмерная опека не идет на пользу девчонке. Она капризничает по любому поводу, и без… Но, как ни поверни, вся эта ситуация и вправду – прескверная… Мне совсем не хочется объяснять королю, почему моим зятем вдруг стал обычный человек. Его Величество, знаешь ли, начисто лишен чувства юмора. С другой стороны, у семьи Конни только одна наследница. Знаешь что, Наргиза, отправь-ка ты её в общину, к целителям.

– Куда? – женщина побледнела. – Зачем??

– Эмме нужно заглушить инстинкты магического существа. Целители могут дать ей элексир отказа. Это её спасет, – Ленар успокаивающе сжал руку жены.

– Тогда я отправлюсь вместе с ней! – начала, было, Наргиза, но тут же замолчала, услышав сухой голос мужа:

– Даже не думай, я запрещаю тебе. Целители-вампиры живут уединенно, и принимают только тех, кто действительно нуждается в помощи. Отправляясь с ней, ты только навредишь Эмме.

– Но!

– Никаких «но», дорогая. Завтра я подготовлю письмо. Его Эмма и отдаст целителям. Давай закончим на этом, мне нужно еще просмотреть некоторые бумаги для короля.

***

Наргиза вышла из гостиной с тяжелым сердцем, не заметив, как торжествующе улыбнулся её муж.

Ленар почти откровенно ликовал. Подумать только – минуту назад он считал, что удача отвернулась от семьи Конни, а тут такой подарок судьбы! Его дочь, пытаясь избавиться от наследия магического существа, обретет великую силу! Благодаря ей Ленар не только станет неуязвимым для гнева короля, но, возможно, возвысится так, как и мечтать не смел! Если, конечно, девчонка поступит так, как велит отец.

Конечно, риск есть, зато и шансы выиграть многократно увеличились. Сила великого предка их рода будет работать на благо Конни!

И им больше не будет равных в мире вампиров.

Глава 5. Возвращение в школу

С начала учебного года прошла почти неделя. В обычно шумной гостиной «утреннего курса», как неофициально называли учеников-людей, стояла тишина – большинство учеников решили прогуляться, радуясь выглянувшему из-за туч солнцу.

Симон предпочел остаться в комнате, чтобы, наконец, поговорить с Анитой, своей подругой, не о преподавателях и новых предметах. Девушка была единственной, кто мог понять его чувства, и дать ему добрый совет. Симон вздрагивал при мысли, как отреагировали бы другие люди на его партнерство с Конни, и, особенно, Ким. Младший Берли, казалось, ненавидел все, связанное с вампирами, и, кто знает, не оказалась бы эта ненависть сильнее дружбы с Симоном?

Выбежав из кабинета Грейса после того памятного разговора, Симон убеждал себя, что больше никогда не вспомнит о Конни. Вся эта история с наследием магического существа – всего лишь нелепая выдумка. Всем известно, что магические существа уничтожены сотни лет назад.

Но, в первый день летних каникул, готовясь покинуть школу, Симон вдруг почувствовал на себе обжигающий взгляд. Обернувшись, он встретился с льдисто-серыми омутами глаз «принцессы» вечернего курса. Только сейчас в них не было, ни высокомерия, ни отвращения, напротив, в глазах Конни читалась такая боль и отчаяние, что Симон на секунду окаменел. Грейс оказался прав – «так» притворяться невозможно…

Подхватив вещи, Симон постарался, как можно быстрее смешаться с толпой учеников, чтобы скрыться, уйти от этого взгляда. Напрасно. Днем он гнал воспоминания о беседе с Грейсом и встрече с Конни, помогая тете Веронике в её магазинчике. Зато, ночью, оставшись в одиночестве, юноша все чаще вспоминал слова Грейса о том, что магическое существо не способно выжить без партнера. И это подтверждалось кошмарными снами, как будто Эмма прямо на уроке начинала исчезать.

Просыпаясь в холодном поту, Симон думал, что он, по сути, обрек человека (или даже не-человека) на смерть. Какой бы высокомерной гордячкой, ненавидящей людей, не являлась Эмма все годы учебы, она не заслужила подобной участи. Но мысль о том, чтобы стать партнером вампира, пугала Симона не меньше, чем стать его убийцей…

– Конни сегодня опять пропустила обед. Она, что, хочет умереть с голоду? И на занятия не ходит с начала недели, – озвучил, наконец, свои невеселые мысли Симон.

–Я слышала разговор Пейн и Родани, пока ждала консультации по истории Древнего мира. Эмма Конни до сих пор не появилась в школе. Не знаю, что с ней случилось, но, похоже, Ленар Конни договорился, чтобы его дочери разрешили пропустить несколько дней, – Анита с сочувствием посмотрела на друга.

Кому, как не ей знать, какими мучительными оказались для Симона эти летние каникулы? В июле девушка получила от него большое письмо, суть которого сводилась к простому вопросу: «Что делать знакомому Симона, если тот оказался партнером вампира с наследием магического существа?»

Анита, немного подумав, решила спросить напрямую, и друг рассказал о беседе с Грейсом. Тогда девушка попыталась найти информацию о древних существах. Но в реальном мире сделать это оказалось непросто. И сейчас, в школе, Анита все свободное время проводила в библиотеке. Только, к сожалению, ничего, кроме нескольких мифов и легенд, найти не смогла.

– Мне нечем тебе порадовать, Симон. Согласно легендам, Эмма Конни действительно умрет, если партнер не заключит с ней союз, или, для начала, хотя бы, не согласится признать партнерство. Лекарства от этого нет, и даже раствор Успокоения, который, вероятно, дает ей Грейс, не сможет действовать дольше пары-тройки месяцев. Не знаю, как я бы поступила на твоем месте, если бы оказалась партнером вампира, но не думаю, что смогла простить себе чужую смерть. Меня бы потом совесть замучила!

– Спасибо, ты как всегда прямолинейна, – пробурчал Симон, отводя взгляд от окна, где пронеслась стая голубей. – Только мне от этого не легче – я не могу, ни отказать Конни, ни, тем более, быть с ней всю жизнь…

Симон покраснел и замолчал. Анита виновато вздохнула, и зачесала отросшие за лето волосы за уши:

– Прости. Я понимаю, что это ужасно. Принести в жертву собственные чувства, или наблюдать, как по твоей вине умрет другой. Но взгляни на это с другой стороны! В тех же легендах говорится, что магические существа отличались любовью и верностью по отношению к партнеру. А Эмма Конни, к тому же, принадлежит к очень богатой и знатной семье. Вспомни: смертные, вступившие в союз с вампирами, живут очень долго, столько же, сколько и его партнер. Возможно, для тебя это была бы неплохая партия… Если, конечно, тебе никто не нравится…

– То есть, по твоему, мне нужно согласиться, потому что Эмма красива и богата? И быть её партнером довольно выгодно? – сухо спросил Симон. – Тебе не кажется, что это подло? Кроме того, Эмма Конни – последний вампир, которому я бы доверился.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Ким. На его плече висела спортивная сумка:

– Кто тут без меня обсуждает вампиров и Конни? И это после того, как я от вас и слова плохого в адрес наших «вечерних друзей» не слышал с начала года! Значит, не только мне кажется, что учеба скучна без стычки с вампирами! Ах да, Симон, ты зря не пошел со мной. Так здорово поиграли, – он сменил тему, заметив, как скривилась Анита, глядя на грязные следы, оставленные футболистом на полу. – А знаете, что? Эта неделя показалась мне скучной не только из-за притихших вампиров, но и потому, что вы избегаете меня, болтая, только друг с другом. Мы же – друзья, а какие у друзей могут быть секреты?

Ким раздраженно взлохматил рыжую гриву грязной пятерней. Симон с Анитой обменялись взглядами, в которых сквозило сожаление, понимание и что-то еще… Берли истолковал эти взгляды по-своему:

– Ну ладно, раз вы такие зануды, и не желаете говорить первыми, я начну сам. Этим летом кой-чего произошло. Надеюсь только, что Анита на меня не обидится…

Анита непонимающе приподняла брови. Лицо Симона осталось таким же безучастным при слове «произошло», как и до этого.

– В общем, этим летом я познакомился с чудесной девушкой по имени Бекки. Не думаю, что следует сейчас пересказывать всю историю нашего знакомства, да? – с некоторой надеждой поинтересовался Ким, но, не получив ответа, продолжил, – так или иначе, это очень красивая девушка. Мы пару раз встречались, а потом она взяла и…угадайте, что она сделала на третьем свидании?

– Поцеловала тебя? – хмыкнула Анита.

– Да, а как ты догадалась? – удивился Ким. – Но дело не в этом. Понимаете ли, когда мы поцеловались, я ничего не почувствовал…

– Бубенчики не прозвенели, – снова язвительно перебила девушка, с досадой сознавая, что теперь серьезный разговор с Симоном придется отложить на неопределенное время. Обсуждать в присутствии Кима партнерство с Конни немыслимо.

– Ну, вроде того, – согласился Ким. – А какие бубенчики?

– Есть одна примета, мне еще бабушка рассказывала… – начала объяснять Анита, но, поймав усталый невыразительный взгляд Симона, оборвала предложение на полуслове, – но, в общем, неважно. Это и есть твоя большая тайна, Ким, или в заключение мы услышим про нечто посерьезнее поцелуев? А?

Уши Кима приняли оттенок красного мака:

– Вот еще. Если вы так реагируете, какой смысл вообще вам рассказывать!

Симон поднялся из кресла и направился к своей комнате:

– Ребята, я ужинать не буду, голова болит. Пойду, отдохну немного.

Не успел Ким возмутиться подобным поведением друга, как Анита тоже встала, подхватив с письменного стола стопку книг:

– А мне срочно нужно вернуть книги в библиотеку, и взять новые… Так, что, Ким, извини, пожалуйста, но мы выслушаем твою увлекательную историю немного позже.

***

Парень провожал взглядом Аниту, пока за девушкой не захлопнулась дверь. Потом, разозлившись на друзей, пнул кресло, где сидел Симон, с такой силой, что оно едва не перевернулось.

«Друзья», называется! Для одной глупые книжки и учеба – важнее всего, другой, после летних каникул, вообще ни на что не реагирует. И оба определенно что-то скрывают…»

Ким не раз, и не два за последние дни ловил грустный взгляд Аниты, направленный в сторону Симона. На него она так никогда не смотрела! А лучший друг, казалось, вообще забыл о его существовании, разговаривая только по делу, зато пошептаться с Анитой за его спиной он время нашел.

Ким в самом деле старался не обращать внимания, все силы прилагал, чтобы снова сблизиться с ними. Даже, после долгих колебаний, решился раскрыть свою тайну. Но, похоже, что время разводит даже лучших друзей. Теперь он – просто один из Берли, не самый умный, красивый и уж точно не самый популярный парень школы…

Жаль, что люди не способны предвидеть будущее. Если бы Симон не был так поглощен своими проблемами… Если бы Анита проявила хоть немного внимания к своему другу… Все могло бы сложиться совсем иначе.

***

Следующее утро началось обыденно. Симон медленно ковырялся в тарелке, выбирая кусочки мяса, когда шум в столовой сменился тишиной. Сначала он даже не понял, что произошло. Почему ученики, забыв обо всем, уставились на стол, принадлежащий «вечернему курсу»?

Он поднял голову и почувствовал, как сердце пропустило несколько ударов. Место Эммы Конни в середине стола больше не пустовало.

Вампирка снисходительно улыбнулась оживившимся однокурсникам, затем окинула рассеянным взглядом столовую. Три месяца каникул явно пошли ей на пользу – она постройнела, немного подросла. Каждый жест, каждое небрежное движение было наполнено спокойной уверенностью истинной принцессы, ненадолго сошедшей со своего трона, чтобы осчастливить вампиров и смертных. Если добавить к этому правильные черты лица, обрамленного длинными серебристыми волосами, горделивую осанку, платье, подчеркивающее линии стройной фигуры, то неудивительно, что почти все, находящиеся в столовой, потеряли дар речи, глядя на неё.

«Это просто вампирские чары, усиленные наследием древних существ, – убеждал себя Симон. – Конни совсем не привлекательна… Небо, что я несу…»

Впрочем, кроме внешности Конни, Симон заметил еще одну вещь. Магическая аура Эммы изменилась. Будучи одной из чистокровных вампиров, она всегда была сильна магически, хоть и не старалась этого демонстрировать. И сейчас Симону показалось, что потенциал Конни значительно вырос, по сравнению с их последней встречей.

«Возможно, это из-за способности партнера чувствовать существо…»

Впрочем, не только он обратил внимание на перемены в облике Конни. Повернув голову, Симон перехватил полный тревоги взгляд учителя Грейса. Преподаватель нервно смял в ладонях салфетку, потом осторожно покосился в сторону пившего чай директора. Но старик улыбался так безмятежно, словно во внезапном появлении принцессы из рода Конни нет ничего особенного.

За время обеда Эмма ни разу не встретилась взглядом с Симоном. Более того, она лишила этой привилегии весь «утренний курс», сосредоточив внимание исключительно на вампирах.

А вот Симон не мог выбросить Конни из мыслей: «Как она себя чувствует? Три месяца без партнера – большой срок. Может, Анита ошиблась, и чистокровные сами нашли выход? Лекарство, заклятье или артефакт, блокирующий связь? И все же, я должен с ней поговорить, и как можно скорее».

Оставив недопитый бокал с соком, Симон поднялся из-за стола и направился к выходу, не заметив, что за ним по пятам следует Ким.

***

Эмма вышла из столовой в сопровождении Кортни и Джелли, двух верных вассалов их рода. Отец приставил их к ней еще на первом курсе.

Вампирка мечтала, как можно быстрее вернуться в свою комнату, забраться в постель, под одеяло, и забыться неспокойным сном. Стоило оказаться в одном помещении с партнером, как гены магического существа вновь дали о себе знать, а она об этом и думать забыла.

Эмма никому, даже матери, не рассказывала, как её встретили в общине целителей. Потому что угрюмые вампиры отнюдь не обрадовались появлению чужака на своей территории. И, если бы не вмешательство старейшины, кто знает, как бы закончилось для Эммы эта поездка.

Но самым важным оказалось то, что «напитка отказа», который, по словам отца, мог ей помочь, у старейшины не нашлось. Более того, он никогда о таком не слышал. Вместо этого вампир предложил Эмме зелье, хранившееся в общине на протяжении сотен лет. Согласно сохранившимся записям, оно было приготовлено одним из древних существ…

«Если оно тебе не поможет, то больше не поможет ничто», – «ободрил» её вампир. Он еще говорил о возможных побочных эффектах и даже «возрождении второй души», но Эмме, уставшей от борьбы с собственными чувствами, было не до этих тонкостей. В тот момент она так измучилась, и душевно, и физически, что, даже если зелье могло её убить, вампирка бы не остановилась.

Но ничего подобного не случилось. Напротив, Эмма почувствовала прилив сил, словно неизвестный благодетель снял с её плеч непомерный груз.

Вскоре по возвращению домой Эмма подхватила непонятную болезнь, плохо поддававшуюся лечению, как заклятьями, так и артефактами. Возможно, это стало одним из побочных эффектов старинного зелья, о котором предупреждал старейшина. Поэтому Эмма и опоздала к началу учебного года. Что касается тоски по партнеру, то она никак себя не проявляла с тех пор, как девушка покинула общину целителей. Эмма надеялась, что на этом ее муки закончились. Но, стоило только переступить порог школьной столовой, и кошмар начался заново.

***

Симон выступил из тени, отбрасываемой большой колонной, поддерживавшей потолок, сбив с толку не слишком сообразительных телохранителей Конни. Он собирался поздороваться и спросить о её самочувствии, но, встретившись взглядом с холодными светло-серыми, точно родниковая вода, глазами Эммы, почувствовал, что не может произнести ни слова. Ему показалось куда важнее прикоснуться рукой к прекрасному лицу и нежно смахнуть ресницу, упавшую на щеку…

– Уйди с дороги, – раздраженно бросила Конни, старательно отводя глаза в сторону.

«Темная кровь! Что за невезение! Откуда он взялся? Зачем пришел, чего хочет? Нет, только не это, и только не сейчас!»

– Не уйду. Я знаю, что тебе нужна помощь, Конни. Я хочу сказать, что, если другого выхода нет…

– Заткнись, что ты вообще несешь! – Симону показалось, что за секунду до этого на лице Эммы промелькнуло удивление, смешанное с надеждой, но стоило ей вспомнить, что рядом находится верная свита, жадно прислушивающаяся к разговору, как девушка взяла себя в руки. – Убирайся прочь, человек!

– Только если ты приложишь силу, чтобы убрать меня со своего пути. Давай, попробуй, вдруг, у тебя получится справиться с суще…

– Замолчи, Спенсер, – не дав ему договорить, Эмма бросилась вперед и закрыла узкой ладонью рот Симона. На мгновение они оказались совсем рядом.

Хлопнули двери обеденного зала, пропуская учеников. Многие из них останавливались, чтобы поглазеть на немыслимую пару – чистокровного вампира и самого обычного человека. Хоть и считающегося, самым обаятельным и умным парнем «утреннего курса». Несмотря на совместное обучение, которое, как утверждал директор, должно способствовать установлению дружеских отношений между расами, смертные и вампиры не торопились сближаться.

Краем глаза Эмма успела заметить недоброе лицо вампирки Морис и ошеломленное – полукровки Арама Джонсона. Помянув сквозь зубы «темную кровь», она наклонилась ближе к Симону, прошептав так тихо, чтобы услышал лишь он:

– Ты мне больше не нужен, Спенсер. Слишком поздно, понял? У меня все прекрасно, я нашла средство избавиться от родового проклятья. Сделай милость, не мешай мне больше, хорошо? А то на нас уже и вампиры, и люди косятся… Думаю, сплетни не нужны, ни мне, ни тебе…

Симон замер, пораженный. Готовясь к этой встрече, он и представить не мог, что Эмма будет так холодна и высокомерна, а ее слова так больно ранят. В это мгновение подбежавший Ким оттолкнул друга в сторону, а затем, нахмурившись, повернулся к Конни.

На его пути тут же встали телохранители принцессы. Эмма небрежно махнула им рукой, мол, отойдите, и неожиданно улыбнулась Киму:

– Куда ты лезешь Берли, если ничего не знаешь? Впрочем, спасибо, что убрал от меня это человеческое недоразумение. Присматривай за ним впредь, чтобы не путался у меня под ногами.

Ким открыл рот, собираясь высказаться по поводу «кровососов» и «темных тварей», не дающих людям спокойно жить, но губы перестали ему повиноваться. Мимолетная улыбка вампирки заставила его задержать дыхание, к щекам прилила кровь. Он пришел в себя, только когда Конни повернулась к ним спиной.

Рыжий парень в ступоре смотрел вслед уходящим вампирам. Сегодня определенно был не его день.

Глава 6. Выбор вампира

Как и другие ученики, Морис Родани внимательно наблюдала за неожиданной сценой, развернувшейся у входа в столовую. К сожалению, она находилась слишком далеко, чтобы расслышать хотя бы слово из короткой беседы Конни и Спенсера, и все же догадалась, что случилось нечто экстраординарное. Когда Эмма, гордо вскинув голову, удалилась в сопровождении телохранителей, Морис не последовала за ней. Ей показалось гораздо интереснее понаблюдать за смертными.

Впрочем, если говорить начистоту, приятнее всего наблюдать за Симоном. Этот парень никогда не отличался красотой. Просто его окружала почти физически ощутимая аура силы и обаяния, к которой сложно оставаться равнодушной. К тому же, за те месяцы, что они не виделись, Симон стал выше, его фигура утратила присущую подросткам нескладность и хрупкость. Легкий загар был ему к лицу, сделав ярче и выразительнее темно-зеленые глаза. Двигался Спенсер легко и непринужденно, с неповторимой грацией одного из лучших спортсменов школы.

Да, Симон был хорош, и даже не подозревал об этом. Больше всего в нем Морис нравились глаза, словно излучавшие теплый свет. Те самые глаза цвета неспокойного моря, которые сейчас потрясенно наблюдали за Конни, пока та не скрылась из виду…

Морис невесело улыбнулась. Она хорошо помнила это ощущение, когда от незаслуженной обиды сжимается сердце, а тот, кому ты доверился, равнодушно поворачивается и уходит. Примерно год назад Эмма разорвала с ней все связи, и эта потеря вызвала в душе Морис смесь обиды, злости и желания отомстить, переросшего в холодную ненависть.

Впрочем, у наследницы семьи Родани и без того хватало причин недолюбливать Эмму Конни, прозванную принцессой вампиров. Вот почему сейчас она внимательно следила за Симоном Спенсером, которого её «заклятая подружка» прежде ненавидела.

Что же изменилось? Какая тайна связывала этих двоих? Интуиция подсказала вампирке Морис осторожно проследить за человеком.

Ким Берли проводил друга хмурым взглядом. Родани сообразила, что рыжий собирался поговорить с Спенсером с глазу на глаз, но тот только отмахнулся.

«Держи друзей близко, а врагов еще ближе», – этот принцип Родани усвоила с детства. Не обо всех чистокровных вампирах, не считая, конечно, Конни, Морис знала так много, как о сокурсниках-людях. Но Спенсеру уже давно уделялось особое внимание. Причем вампирка никогда не использовала полученную информацию во вред человеку. Просто ей нравилось думать, что у них с Симоном есть общие тайны. И сейчас Морис не могла удержаться от соблазна последовать за ним, в надежде узнать что-то новое. Даже, несмотря на то, что пришлось пропустить урок магической химии.

Сначала ничего особенного не происходило. Симон, казалось, просто убивал время, бесцельно и медленно прогуливаясь по пустым коридорам четвертого этажа. Наконец, Спенсер свернул в библиотеку. Выждав минут пять, Морис осторожно открыла дверь и зашла в большую светлую комнату, заставленную книжными стеллажами. Прячась за ними, она постаралась, как можно ближе подойти к столу, за которым сидел Спенсер. Морис с первого взгляда узнала девушку рядом с ним.

Анита Бангер, раскрывая книгу, продолжала негромко отчитывать друга:

– Симон, почему ты пропустил химию? Грейс разозлился, вот увидишь, он снова назначит тебе дополнительные занятия! Кстати, я видела Конни, она выглядит неплохо. Похоже, мы зря за неё волновались.

Вместо ответа Спенсер тяжело вздохнул и опустил голову прямо на одну из книг, аккуратными стопками разложенных на столе.

– Симон, – Анита собиралась напомнить, что с книгами нужно обращаться бережнее, но в последнюю минуту спохватилась, подумав, что другу и без того нелегко приходиться, и промолчала.

Симон перевел взгляд на потрепанный том, раскрытый на странице с заголовком «древние существа».

Анита негромко продолжила:

– Здесь только общие слова. Возможно, в нашей библиотеке вообще нет нужных книг. Знания людей ограничены, а вампиры не особенно торопятся делиться секретами, полученными в течение столетий.

– Что ж, в этом нет ничего нового. Ты не думала, Анита, что мир между нашими расами на самом деле очень хрупкий? Вампиры не доверяют нам, а мы, в свою очередь, им. Поэтому вся информация, более или менее ценная, как с теми же древними существами, тщательно скрывается. И никакая учеба в одной школе тут не поможет, – неожиданно усмехнулся Симон, и от этой улыбки у Морис кольнуло в груди.

Анита кивнула:

– Боюсь, что ты прав. Но это не отменяет проблемы с Эммой Конни. Что ты собираешься делать?

– Судьба порой очень жестоко шутит. Вспомни, как принцессочка вела себя с нами, начиная с первого курса. Для нее, уверенной в собственной избранности, наверное, легче умереть, чем оказаться связанной с человеком!

– Симон, мне не нравится, когда ты пытаешься задеть своего партнера. И особенно, когда она тебя не слышит, – нахмурилась Бангер.

– Ты прочитала слишком много книжек, Анита. Вот, уже называешь меня её партнером…

– Ты сам просил меня помочь, не так ли? И, чем больше я узнаю, тем больше понимаю, какую пользу могло бы принести ваше партнерство! И людям, и вампирам! – запальчиво ответила девушка, вырвав у него из рук книгу.

– Глупости. Конни, да и все это, – Спенсер демонстративно окинул взглядом книги о магических существах, лежащие на столе, – не нужно. Она нашла способ справиться со своей проблемой, и, заметь, без моего участия. Как ты и сказала, мы зря за неё волновались.

Повисла недолгая пауза. Анита наморщила лоб, как всегда, когда пыталась в чем-то убедить собеседника:

– Все не так просто, Симон. Гены древнего существа – неотъемлемая часть Эммы. Избавиться от них так же сложно, как нам отрезать руку или ногу. Вряд ли она на это пойдет. Следовательно, что бы она тебе не сказала, это – ложь…

– Но она держалась так уверенно! Я сказал, что готов помочь, а она повернулась и ушла…

– Симон, все дело в том, как ты это предложил. Если ты произнес фразу наподобие «если другого выхода нет», то неудивительно, что Эмма обиделась. Гордость Конни вошла в поговорку. Такие, как она, не склонятся даже под угрозой смерти.

Симон отвел глаза в сторону. Его подруга только удрученно вздохнула:

– Послушай, Симон. Перед тем, как отправиться на летние каникулы, ты уже отказал Конни, пусть и через Грейса. Думаешь, тот не описал это в красках любимой ученице? А теперь, спустя столько времени, ты пытаешься помириться, причем неуклюже, да еще и на глазах у всех!

– Не знал, что должен предварительно прослушать твою лекцию, как вести себя с Конни, – съязвил Симон.

Анита только пожала плечами:

– А зря. Конечно, Эмма Конни – вампир, но она еще и девушка. А я, в виду принадлежности к слабому полу, понимаю женщин лучше, чем ты, Симон.

После недолгого колебания, Спенсер вдруг сделал неожиданное признание, из-за которого Анита широко раскрыла глаза, а Морис ощутила неприятную горечь во рту.

– Анита, прости, я не хотел тебя обидеть… Ты совершенно права. Просто я сам не понимаю, что говорю. Оказывается, я столько думал о Конни, что сам не заметил, как во мне произошла перемена.

Анита тепло улыбнулась. Именно такого Симона она давно знала и любила. Девушка осторожно провела рукой по его растрепанным волосам:

– Все в порядке, я не сержусь. Но если судьба Эммы тебе и, правда, не безразлична, ты должен сделать еще одну попытку и помириться с ней!

***

Морис не пропустила ни единого слова из чужого разговора. Когда Симон и Анита ушли из библиотеки, она еще долго стояла, прислонившись спиной к стеллажу с толстыми словарями.

Её рука сама потянулась к правому уху, где красовалась длинная золотая серьга. В янтарных глазах, таких же, как у её матери, сверкнул опасный огонек. Среди вампиров ходило поверье, что цвет глаз, как у хищных зверей, приносит несчастье. Но госпожу Родани никто не назвал бы неудачливой…

Морис надавила на серьгу подушечками пальцев, и, мгновением спустя, на ее раскрытой ладони оказалось золотое кольцо, которое было удобно перекатывать в руках. Когда поблизости никого не было, Морис не отказывала себе в удовольствии коснуться фамильной драгоценности Родани. Особенно, если вампирка волновалась или собиралась принять важное решение. Но на этот раз сомнений в правильности выбранного пути у неё не было.

С малых лет ей внушалось, что она должна превзойти наследницу рода Конни, стать сильнее, красивее, могущественнее. Но все, чего до настоящего момента удалось добиться Родани – это стать тенью «принцессы вампиров», вечно второй по популярности и власти на «вечернем курсе». Но сегодня ей, наконец, улыбнулась удача. Представился отличный случай утереть гордячке Конни нос.

План сложился мгновенно. Конечно, новость о том, что Эмма – потомок древних существ, а Симон Спенсер – её партнер, неприятно удивила вампирку. Союз чистокровного вампира и человека, созданный самой магией! Такого не случалось уже давно. Трудно сказать, к чему это приведет.

«Либо к новому, более справедливому миру, в котором две расы будут доверять друг другу, либо – к долгой войне, – рассудила Морис, – но королю вампиров это точно не понравится…»

Впрочем, то, что Эмма сегодня отказалась признать партнерство, тоже странно. Как бы Морис не относилась к сопернице, она признавала, что та – далеко не глупа. Значит, у неё была причина нагрубить Спенсеру. Но этот секрет Морис раскроет позже.

Сейчас главным для юной Родани было то, что Симон, который нравился ей на протяжении всего прошлого года, никогда не интересовавшийся вампирами, вдруг решил заключить с одной из них союз. Значит, в мире нет ничего невозможного. И она, Морис, непременно обойдет Конни, заполучив Симона первой!

Пожалуй, такая месть, будет действительно самой сладкой…

Кольцо, снова превратившись в серьгу, вернулось в правое ухо Морис. Мечтательно улыбаясь, вампирка покинула библиотеку, собираясь в деталях обдумать свой новый план по завоеванию Симона.

Глава 7. Вампиры и люди

Ким Берли давно не злился так, как в этот вечер. Мало того, что он досадовал на друзей, не пожелавших его выслушать, так еще и очередная стычка с вампирами завершилась не в его пользу.

У Кима все кипело в груди, стоило ему вспомнить, с каким непередаваемым высокомерием смотрела на него Конни, даже не опустившись до банальных оскорблений или приказа своим громилам. Как будто он, Ким, не человек, не личность, а всего лишь – пыль под ногами.

Никогда прежде Конни не вызывала у него таких сильных эмоций – ненависти, злости и чего-то еще… Прежде незнакомого. Возможно, ему просто показалось, но, когда вампирка повернулась к нему спиной, Киму послышалась нежная, грустная мелодия… Нежная, тихая и очень далекая…

Но, если забыть о странностях Конни (все вампиры далеки от понятия нормы) то, как быть с тем, что она так небрежно сказала ему, Киму? Получалось, что он, лучший друг Симона на протяжении последних пяти лет, не знает важной информации о Спенсере. А Конни, судя по всему, в курсе. Иначе, почему она улыбалась так ехидно, точно объевшаяся сметаны кошка? Судя по всему, Ким, желая защитить друга, только выставил себя идиотом…

Берли попытался поговорить с другом, но тот лишь отмахнулся, мол, не до тебя, и ушел. Даже на химии не соизволил появиться. Хорошо быть одним из лучших учеников школы и просто популярным парнем! Тебе практически все сходит с рук. А вот Кима никто не замечает, никто ему не сочувствует.

Рыжий не удивился, когда Симон появился в гостиной курса вместе с Анитой. Лица у обоих были таинственно-печальные, но парень решил больше не задавать вопросов. Не хотят с ним делиться секретами, не надо. Он и без них обойдется!

Но его по-прежнему мучило любопытство, и Киму пришло в голову обратиться к врагу. Почему бы не попытаться «дожать» Конни? И тайну, возможно, узнаешь, и от дурного настроения следа не останется…

Раскрыть секрет Симона ему хотелось еще по одной причине. Джейн, его сестра, уже два года влюблена в непутевого друга. И сам Ким не раз думал, что Симон – единственный, кому он мог бы доверить любимую младшую сестренку. Но, похоже, что чувства Джейн безответны. Несмотря на то, что Симон ни с кем не встречался, он даже не смотрел в ее сторону.

Напрасно девушка снова и снова заговаривала с ним, улыбалась, кокетничала с другими парнями в его присутствии. Симон общался с ней ровно и вежливо, ничем не выделяя Джейн среди других девчонок.

Этим вечером, поднявшись в гостиную, Ким снова увидел сестру в слезах. Джейн умоляла помочь ей. Не может же Симон не прислушаться к мнению лучшего друга! Джейн и Симон стали бы самой красивой парой школы! Девушка и не подозревала, насколько сильно изменились отношения между друзьями…

Ким твердо решил выяснить, что же беспокоит Симона. Удача улыбнулась ему: после урока химии, когда Конни оказалась единственной, кто справился с тестом, парень задержался на пару минут, убирая реактивы в шкаф. И услышал тихий голос Грейса: «Мисс Конни, жду вас у себя в восемь вечера. Не опаздывайте».

После ужина, Ким отстал от своих сокурсников и направился к комнатам Грейса. В двадцати метрах от них коридор делал поворот, за которым можно было спрятаться. Он затаился в ожидании Конни, от всей души надеясь, что на встречу с учителем вампирка не станет брать с собой телохранителей.

***

Эмма раздраженно одернула край платья, зацепившегося за торчавший из стены гвоздь. Первый день в школе после каникул, а она уже ненавидит все и всех! Конечно, собственная привлекательность для нее не секрет. Но заставить всех без исключения, и людей, и вампиров «потерять голову», в её планы не входило. Эмма терялась в догадках, в чем причина. В её ослепительной красоте или же пробудившихся генах древнего существа? Сама она, конечно, предпочла бы первый вариант.

Впрочем, внезапный интерес к ней чужих людей оказался не самым страшным. Хуже всего встреча с Симоном… «Спенсером», – привычно поправила себя Конни.

При виде партнера Эмма испытала знакомое головокружение. А потом, когда они, в очередной раз, поссорившись, расстались, девушка с трудом сдержала порыв броситься вслед за Спенсером и умолять о прощении. Хорошо еще, что тот не явился на общий для вампиров и людей урок магической химии.

Оставшееся время на занятиях Эмма провела как в тумане. Больше всего ей хотелось вернуться в свою комнату и отдохнуть, но Грейс, как назло, вызвал к себе.

Что еще могло случиться? Во время урока Дориан Грейс казался еще мрачнее, чем обычно, и внимательно наблюдал за её действиями. И даже тест, выполненный ею без единой ошибки, не улучшил его настроения.

Перед глазами замелькали черные точки. Эмма схватилась рукой за стену, чтобы не упасть. Её голову словно сжал раскаленный обруч, вампирка попыталась позвать на помощь, но вместо слов из горла вырвался только хрип.

И тут из тени шагнул человек, спустя секунду крепко прижавший её за плечи к стене. Резкий голос Берли заставил Эмму поморщиться:

– Какие люди, и без охраны! Где потеряла громил, Конни? Или больше денег нет, чтобы им платить? Не хочешь поделиться, что же Симон от меня скрывает? Или тебя придется уговаривать?

Конни дернулась, пытаясь рассмотреть лицо врага. Но сил ее хватило только на то, чтобы прошептать:

– Отцепись, Берли. Приставай с вопросами к своему бесценному другу. И, если ты не в курсе, нападать исподтишка – не достойно уважающей себя личности.

– Мы один на один, – нахмурился Ким, но все же ослабил хватку. – Теперь все честно, – хрипло прошептал он, вдыхая аромат роз, окружавший вампирку.

Все мысли о мести вдруг улетучились. Самым правильным казалось стоять рядом, сжимая изящное запястье Эммы.

«Никогда бы не подумал, что у неё такие нежные руки», – мелькнуло в голове. И он снова услышал далекие звуки давно забытой мелодии…

Мелькнувшую за спиной тень Ким заметил слишком поздно. Удар, обрушившийся на голову, заставил его пошатнуться, выпустить из рук вампирку и со стоном свалиться на пол, проклиная свой позор.

Эмма почувствовала, как руки спасителя бережно подхватывают её, не позволяя упасть. Мелькнула отчаянная надежда – может быть, это Симон? Но нет, Эмма не ощущала того мягкого тепла, которое окружало её партнера. Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, были карие глаза Арама Джонсона…

– Ты чего лезешь, Джонсон? Жить надоело, – злобно рыкнул с пола Ким, приходя в себя.

– Скажи спасибо, что я тебя не убил, – огрызнулся полукровка. – Идиот, ты что, не заметил, что Эмма еле на ногах держится? Как можно нападать на слабую девушку? А еще говорят, что люди – благородные. Подожди, школа еще узнает, что Спенсер пытался расправиться с Эммой, подослав к ней закадычного приятеля!

– Я действовал по собственному желанию, – презрительно сплюнул в сторону Ким. – Кто ж виноват, что вампиры – такие слабые? Даже без серебра в обморок падают. Что ж, теперь её в медкабинет доставить? Ладно, я готов! – Ким поднялся с пола, но презрительный смех Арама заставил его остановиться.

– Я не позволю тебе и пальцем к ней прикоснуться, понял? И сам отнесу Эмму к целителю. Даже не вздумай помешать, мерзавец!

Ким только плечами пожал, не понимая, с чего такая забота, по отношению к вампирке. Тем более, что та никогда не общалась с Джонсоном. Однако рыжему парню оставалось только подчиниться. Арам был в такой ярости, что, не задумываясь, бросился бы и на короля вампиров, вздумай тот навредить Эмме…

Глава 8. Прошлое полукровки

Эмма лежала на больничной койке, укрытая теплым одеялом. Обследовав её, целительница вышла из палаты, хмуро заметив стоявшему в коридоре Араму, что Эмме следует отдохнуть, а ей – посоветоваться с профессором Грейсом. Она также не забыла намекнуть полукровке, что час – поздний, и все ученики должны находиться в своих комнатах.

Но Джонсона сейчас меньше всего интересовали школьные правила. Он и не надеялся, что девушке, которой он втайне восхищался, потребуется его помощь. Арам решил для себя, что пока не убедится, все ли с Эммой в порядке, никуда отсюда не уйдет.

Они впервые встретились за месяц до поступления в школу. Но, казалось, Конни давно забыла о давнем случае, случайно соединившем их. С тех далеких пор чистокровная ни разу не заговорила с ним.

…Арам Джонсон появился на свет от союза человека и вампира. Его отец был чистокровным, хоть и не принадлежал к элите вампирского королевства. Часто полукровки обладают большими способностями, но мальчик оказался вполне обычным, да еще и унаследовал от матери серьезное заболевание. Ни лекарства, созданные людьми, ни магические растворы не помогли ему избавиться от диабета.

Когда в обычную школу, где он учился в пятом классе, пришли волонтеры из столицы, почти все ученики согласились сдать экзамен. Выдержавшим его обещали бесплатное обучение в элитной, хоть и закрытой академии, а потом – в любом университете страны. Были и другие льготы для поддержки «юных талантов».

К удивлению Арама, он оказался единственным, кто сдал экзамен. Для новой школы требовались учебники, форма, письменные принадлежности, и мальчик вместе с матерью отправился в огромный магазин. Не привыкший к большому количеству людей, Арам засмотрелся на красивые игрушки и даже не заметил, как его мать отошла в сторону.

Растерявшись, Арам не решился обратиться к взрослым за помощью. Он вышел из магазина через другой вход и принялся кружить по улицам. А тут еще безумно захотелось есть. Дома мать всегда следила, чтобы он не голодал: без лекарств и еды приступ диабета мог привести к смерти.

Арам шел медленно, пошатываясь от усталости. К горлу подкатывала тошнота, очертания домов сливались в одно серое пятно. Люди проходили мимо, равнодушно скользя взглядом по испуганному мальчугану.

Неожиданно на углу мелькнула вывеска: «Пирожные от Амели». Арам толкнул стеклянную дверь. От ароматов ванили и корицы закружилась голова. Он остановился перед витриной с красивыми пирожными и большими, украшенными сливками и кремовыми розами, тортами, с трудом прошептав:

– Хочу есть…Сладкое… Пожалуйста.

Женщина, находившаяся за стойкой, презрительно поджала губы:

– Прежде всего, пирожные – не бесплатные. Мальчик, у тебя есть деньги? Или, может, они есть у твоих родителей? Я не настолько богата, чтобы кормить всех нищих!

Джонсон упорно повторял:

– Кушать…Мне нужно…, – когда за его спиной послышался звонкий голос.

– Да кто вообще будет есть эту гадость?! Сливки скисли, а в креме слишком много сахара! Можете выбросить ваши пирожные!

– Но, мисс Конни, – заискивающе произнесла женщина, – у меня работает лучший кондитер Лондона. Позвольте предложить вам другие сладости!

Арам повернулся к сидевшей за столиком невысокой девочке с удивительными серебристыми, тщательно уложенными волосами. Малышка гордо вскинула голову в ответ на слова женщины:

– Конни дважды не повторяют. Мы оказываем честь любому заведению, которое посещаем. Боюсь, ваша кондитерская в их перечень уже не входит, – девчонка показательно отодвинула от себя тарелку с пирожными.

Арам медленно подошел к ней. Мальчик подумал, что готов на все, чтобы получить эти пирожные. Он не хотел умирать!

– Есть…Сладкое… пожалуйста! – Джонсон умоляюще протянул руки, не в силах поднять голову и встретиться взглядом с надменными серыми глазами.

Повисла минутная пауза, показавшаяся ему вечностью. Затем «мисс Конни» важно произнесла:

– Довольно, отец счел бы твое поведение отвратительным. Можешь садиться за стол и съесть все эти пирожные. Я потеряла аппетит. Меня зовут Эмма, а тебя?

Джонсон медленно поднял голову, боясь, что это – всего лишь жестокая шутка. Но в серых глазах девчонки не таилось насмешки, только жалость. Больше не колеблясь, Арам сел на соседний с Эммой стул и, почти не жуя, проглотил одно из пирожных. Затем облегченно вздохнул. Шум в ушах и головокружение прекратилось, предметы вокруг приобрели четкие очертания.

– Джонсон, меня зовут Арам Джонсон, – прошелестел он еле слышно, когда Эмма посмотрела куда-то мимо него:

– Мама! Здесь просто отвратительные пирожные, поэтому я решила отдать их ему. Ты же не сердишься, правда?

Мелодичный, но холодный женский голос заставил Арама вздрогнуть:

– Тебя и на минуту нельзя одну оставить. Эмма, я не против, чтобы ты общалась с другими детьми, но тебе следует тщательнее выбирать себе компанию. Не забывай, что ты – чистокровная, наследница рода Конни. Вставай, мы уходим.

Эмма, молча, повиновалась, больше не взглянув в сторону Джонсона. Тот тоже не выдавил из себя ни слова, его взгляд был прикован к нескольким крупным купюрам, которые Конни оставила перед ним на столе, прижав их блюдцем.

В тот день деньги Конни помогли Араму вернуться домой.

***

Эмма открыла глаза и принялась рассматривать ровный потолок больничной палаты. Вампирка пыталась понять, как она здесь оказалась, но, кроме искаженного лица Берли, и бережных рук неизвестного защитника, ничего не припомнила.

В коридоре послышались торопливые шаги. Эмма поудобнее устроилась на подушках, и тут же поняла, что находится в палате не одна. Человек, сидевший на стуле рядом с кроватью, наклонился вперед, и в тусклом лунном свете Эмма рассмотрела Арама Джонсона.

Конни хотела поинтересоваться, что тот здесь делает, когда дверь распахнулась. Вслед за целительницей, госпожой Пем, появился Грейс. Женщина сразу начала возмущаться, что Арам до сих пор не покинул палату, но её перебил ровный голос учителя:

– Спасибо за помощь, мистер Джонсон. Я расскажу о вашем благородном поступке директору.

Арам с трудом выдохнул: на его памяти Грейс ни разу не хвалил, ни человека, ни полукровку.

– А теперь, мистер Джонсон, будьте добры, убраться отсюда.

Арам неохотно поднялся, но спорить с учителем, известным своим крутым нравом, не решился. Впрочем, перед уходом он бросил быстрый взгляд в сторону Эммы, и та поморщилась при мысли, что у неё появился еще один навязчивый поклонник.

Госпожа Пем помогла больной сесть, поправила одеяло, заставила выпить горячий чай, пахнущий травами, продолжая вполголоса беседовать с Грейсом:

– Почему вы до сих пор молчали, Дориан? Почему ни я, ни директор, не в курсе, что один из учеников «вечернего курса» пережил изменение, и никто не знает, к чему это может привести?! Дориан, с вашей стороны, это не просто халатность, это – преступление!

«Даже зная об этом, все равно не смогла бы помочь. Пем только и способна, что сеять панику! Что до директора Курта, то, больше чем уверена, он все знает, но просто ждет развития событий…»

– Лучше умереть, чем стать монстром. Профессор, надеюсь, вы мне с этим поможете, – вздохнула Эмма.

Шутка получилась слишком похожей на правду, поэтому никто не улыбнулся.

– Что за ужасы вы говорите, мисс Конни! – взмахнула руками медсестра. —Подумайте о родителях!

– Мои родители все знают, и уже сделали все, что могли. А мистера Грейса я сама попросила никому не сообщать, тем более, что мой партнер оказался последним… В общем, не важно, – Эмма замолчала, с некоторой опаской косясь на друга отца.

От декана «вечернего курса» исходила просто смертельно-опасная аура. Мягкость, с которой он заговорил с Пем, встревожила Эмму еще больше. Уж она-то успела изучить характер Грейса!

– Благодарю вас, госпожа Пем, за помощь. Могу я немного поговорить с вашей подопечной?

– Если не очень долго, – женщина явно колебалась, – и все же, считаю, что нужно сообщить о происшествии с Эммой директору. Иначе я не ручаюсь за здоровье и безопасность мисс Конни.

– Как вам будет угодно, – Грейс, взяв целительницу за локоть, практически подтолкнул ее к дверям, после чего тщательно их запер.

– А теперь, Эмма, когда мы, наконец, одни, ты ничего не хочешь мне сказать?

Конни отрицательно покачала головой, расправляя складки на одеяле.

– Прекрасно, тогда начну я. За последние месяцы ты сильно изменилась, Эмма, чтобы понять это, нет необходимости быть эмпатом или читать мысли. В этой школе у большинства учеников средний магический потенциал, твой уровень с некоторых пор значительно выше.

Конни улыбнулась с некоторым самодовольством. Но следующие слова Грейса охладили её радость:

– Я решил проверить свои подозрения. Скажи, тебя не удивило, что ты – единственная, кто сегодня справился с тестом среди вампиров и людей?

– Ну, я же с детства этим занимаюсь. Без лишней скромности скажу, что я – твоя лучшая ученица, Дориан.

– Хватит заговаривать мне зубы! – разозлился Грейс, – этот тест, который я вам дал, используется на выпускных экзаменах, в университете. И далеко не все студенты его успешно выполняют. А у тебя вдруг получилось! Скажи, что случилось летом, Эмма? – в голосе обычно невозмутимого декана «вечернего курса» слышалось волнение.

Немного помявшись, Эмма рассказала о поездке в общину целителей.

– Все шло хорошо, Дориан, пока я не вернулась в школу, – закончила Эмма. – Я даже не вспоминала о Спенсере. Но сегодня начались странности. Я снова ощутила присутствие партнера, и этот неожиданный обморок…Что со мной, Дориан? Что происходит?

Грейс резко встал со стула и принялся расхаживать взад-вперед по палате. Слова Эммы словно сорвали вуаль с его воспоминаний, заставив вздрогнуть в предчувствии неотвратимого будущего…

Давно прошедший майский день. Приоткрытые окна, сквозь которые проникает теплый воздух… Просторный зал, где находится библиотека рода Конни… Сам Грейс, держащий в руках потемневшую от времени книгу. Насмешливый голос Ленара, утверждавший, что его друг уделяет пыльным фолиантам куда больше внимания, чем своим собратьям…

– Темная кровь, этого просто не может быть…

– Э, Дориан, что случилось? Ты знаешь, что со мной?

Он остановился, посмотрев на Эмму, словно видел впервые.

– Догадываюсь, – голос Дориана звучал хрипло. Он собирался что-то добавить, но в эту минуту, через открытую форточку, в палату ворвалась летучая мышь. Сделав резкий разворот в воздухе, она бросила к ногам вампира свернутую трубочкой записку, и тут же вылетела.

Грейс поднял записку, развернул и быстро пробежал глазами. Его лицо исказилось то ли от злости, то ли от сдерживаемого гнева.

– Как же не вовремя! – прошипел он.

Эмма вцепилась пальцами в край одеяла. Она знала, что существует только один вампир, который мог, не пошевелив пальцем, прервать их разговор. И это ей совсем не понравилось.

– Это от короля, верно? – нерешительно спросила девушка.

– Да. Срочный вызов. Продолжим беседу, когда я вернусь. А пока пообещай мне одну вещь: ты пойдешь к Спенсеру. Только он сможет тебе помочь.

– Но, Дориан, я в порядке. Зачем…

– Ничего ты не «в порядке»! Эмма, речь идет о твоей жизни! Я не уйду, пока ты не дашь мне слово…

Прошло несколько долгих мгновений.

– Эмма, – снова настойчиво повторил Грейс.

– Хорошо, я обещаю, – на мгновение тонкие пальцы Эммы накрыли его ладонь.

На губах Грейса мелькнула слабая улыбка. Спустя секунду он исчез.

Глава 9. Мечты Джейн

Джейн Берли с детства привыкла чувствовать себя единственной и неповторимой. Её старшим братьям приходилось донашивать друг за другом одежду, и, разумеется, радоваться старым игрушкам. Зато для любимой дочери миссис Берли ничего не жалела: как бы ни приходилось экономить, у Джейн постоянно появлялись обновки и красивые куклы. Поэтому подросшей девочке, оказалось нелегко смириться с мыслью, что не все в мире ей подвластно. Например, чувства и привязанность людей, не принадлежащих к семье Берли…

Впрочем, какое ей дело до других! Ей бы приворожить только одного человека. За любовь и внимание Симона Спенсера мисс Берли готова отдать все платья, игрушки и украшения, подаренные матерью…

Джейн с детства убедила себя, что в ее жизни однажды появится рыцарь в сверкающих доспехах. Она искала героя среди тех, кто подходил ей по возрасту. И была совершенно уверена: её мечты воплотятся в реальность.

Девушка раздраженно провела массажной расческой по пышным волосам цвета расплавленной меди, и придирчиво оглядела себя в зеркало, уже третий раз за это утро. Достаточно ли она хороша?

Джейн улыбнулась, скромно опустив глаза: девушка давно поняла, что, если Анита Бангер и считается лучшей ученицей школы, то у мисс Берли почти нет соперниц в области красоты. Почему же Симон этого не замечает?

До того, как покорять сердце своего «рыцаря», девушка пробовала чары и на ровесниках, и ребятах постарше, все реагировали одинаково восторженно. Симон Спенсер – единственный, кто не поддавался ее обаянию. Охота затягивалась, но от этого становилась лишь интереснее.

Джейн не собиралась отступать. В последнее время она все чаще думала о том, что у ее героя нет близких родственников, кроме сестры по линии отца. Может быть, поэтому парень старается избегать серьезных отношений? Наверное, стоит прислушаться к совету мамы, и показать Симону, что она не только красавица, но и хозяйка прекрасная. Как гласит старая пословица: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок…»

Конечно, она не собиралась готовить для Симона – состязаться со школьными поварами, мастерами своего дела, бессмысленно. Но ее очередной подарок почти готов!

Однокурсница Лиз, с которой они жили в соседних комнатах, недовольно пробурчала:

– Сколько можно тебя ждать, подруга? Я могу опоздать на первый урок.

Джейн в ответ раздраженно передернула узкими плечиками:

– Могла бы и не ждать, мне надо до начала занятий перекинуться парой слов с Симоном.

Лиз насторожилась, почувствовав новую сплетню. Она обожала узнавать новости первой. Джейн тут же поняла, что совершила ошибку. Решив вернуть себе шанс пообщаться с Симоном наедине, девушка поспешила исправить положение:

– Родители прислали мне письмо, и там есть приветы для Симона.

Лиз мигом утратила всякий интерес и направилась к выходу, Джейн поспешила за ней. Она надеялась, что Симон не расстался с привычкой начинать утро с просмотра газет и журналов.

В общей гостиной подруги столкнулись с Анваром Роу, который словно специально их поджидал. Джейн мысленно выругалась: после их единственного свидания в прошлом году, парень постоянно путался под ногами.

– Доброе утро, дамы! – радостно улыбнулся он. – Далеко собрались?

– Не твое дело, – сердито буркнула Джейн.

Все шло не по плану. Хоть Симон и сидел в кресле, закрывшись газетой, но в гостиной находился еще и хмурый Ким. Плохое настроение брата совсем не волновало Джейн. Но его присутствие делало невозможным откровенный разговор с Симоном.

Нет, ну, что за брат ей достался! Даже не реагирует, когда она смотрит прямо на него, постукивая от нетерпения ногой. Какой помощи от него можно ждать, если парень даже не понимает, что он сейчас – лишний!

– На завтрак, если, конечно, там еще что-то осталось, – вяло откликнулась Лиз.

Джейн, вскинув голову, прошла мимо обиженного ее холодностью Роу, направляясь прямо к креслу, где сидел Симон.

– Доброе утро, Симон, – мягко произнесла она, заметив, что Симон, прикрывшись газетой, листает между делом какую-то брошюрку.

Спенсер вздрогнул, словно Джейн его испугала, и посмотрел на нее сквозь стекла очков.

– Доброе утро, Джейн, – быстро складывая газету, сказал Симон. – Как учеба? Вас тоже завалили домашними заданиями в первую же неделю?

Джейн, отметив краем глаза, что Роу и Лиз даже и не думают покидать гостиную, решила забыть о посторонних. Какая разница, кто ее слышит, если надежда остаться с Симоном наедине рухнула! Тем не менее, не стоило упускать шанс.

– Учеба, конечно, напрягает. Но я хотела спросить о другом. Тебе понравился мой подарок на День рождения? Мне интересно узнать, как смотрится картина в вашей комнате. Ты же привез ее в школу? Она – просто прелесть, правда? Такое ощущение, что ее рисовал не профессионал, а ребенок!

Симон вспомнил про жуткую картину в красно-желтых тонах, которую он оставил в кладовке тети Вероники. Женщина, увидев подарок, только улыбнулась и посоветовала не обижать дарителя. Но сейчас, не подобрав вежливого ответа, он честно сказал:

– Прости, не повесил.

– Почему, картина тебе не понравилась? – глаза Джейн наполнились слезами, а руки, которые она держала за спиной, сжались в кулачки.

– Нет, что ты, конечно, понравилась, – слишком поспешно возразил Симон, – но, понимаешь, никак не соберусь попросить у завхоза молоток, чтобы забить гвоздь…

Девушка нежно улыбнулась:

– Ничего страшного, я сама попрошу у него молоток! Можешь позвать меня, я немножко умею забивать гвозди. Знаешь, девушка из семьи Берли должна уметь делать все! – она гордо выпрямилась.

При этом заявлении Анвар Роу громко чихнул, перестав крутить в пальцах деревянный карандаш.

Симон с надеждой огляделся вокруг, не представляя, как закончить этот нелепый разговор. Он покосился на Кима, который раньше понимал его с полуслова, но тот даже не смотрел в его сторону. Судя по нахмуренному лбу, парень погрузился в какие-то невеселые мысли.

– Джейн, не уверен, что сейчас – подходящее время, чтобы заниматься этим. Спасибо за предложение, но я и сам способен справиться с такой работой.

Джейн расстроено кивнула, но продолжила:

– Я приготовила для тебя еще один подарок! – не дожидаясь ответа Спенсера, девушка вытащила из своей сумки небольшие пяльца. В них была вставлена салфетка с вышивкой в виде красных роз. – Долго думала, какой рисунок выбрать. На мой взгляд, розы – это так мило и романтично. Я сама вышивала все, до последнего стежка! Разве не здорово! Мне остался всего лишь один вечер работы… – Девушка немного покраснела и опустила глаза.

От необходимости улыбаться и благодарить Симона спасла хлопнувшая дверь. В гостиную ворвалась староста их курса. Кивнув друзьям, она сразу же накинулась на Берли:

– Ким, зачем ты это сделал? Зачем напал на Конни? Неужели нельзя попытаться жить в мире с вампирами? Между прочим, как раз для этого нас здесь и собрали! Или хочешь, чтобы тебя отправили обратно, с «волчьим билетом»?

– Тебя случайно не покусали? С каких пор ты стала защитницей вампиров? – угрюмо отозвался Ким. – И, вообще, чего ты такая злая? Я её пальцем не тронул. Просто хотел узнать, что вы с Симоном пытаетесь скрыть!

Джейн поморщилась, когда староста так внезапно вмешалась в разговор. Да и новости, которые та принесла, оказались дурными. Но реакция Симона на эти новости удивила ее еще больше:

– Ким, ты напал на Конни? – глухо произнес Спенсер, и выронил из рук газету. – Зачем?!

– А что мне еще оставалось делать? Ты же не хочешь рассказать, что тебя связывает с одной из вампиров? – выпалил Ким.

Джейн прежде не приходилось видеть брата настолько злым. От удивления она забыла, что еще собиралась сказать Симону.

Симон поднял с пола газету. Проигнорировав вопрос Кима, он обратился к Аните:

– Где сейчас Конни?

Девушка тихо вздохнула, с грустью взглянув на Симона. Как же Джейн не нравились эти ласковые взгляды!

– Она в больничной палате. Арам Джонсон выступил свидетелем, что Ким напал на вампирку, когда та плохо себя чувствовала.

Анита принялась снова ругать друга, убеждая его, что на этот раз он одним взысканием не отделается. Джейн быстро наскучило слушать их пререкания, но, когда она снова повернулась к Симону, то увидела только пустое кресло. Спустя пару мгновений хлопнула входная дверь.

Девушка грозно свела к переносице изящные брови:

– Симон… Он ушел…И даже не похвалил меня.

Глава 10. Juventus

Дориан плохо переносил перемещение в пространстве. Пусть оно происходило мгновенно, но тошнота и головокружение, словно после посещения десятка человеческих аттракционов, всегда оставались. Впрочем, больше всего его волновал не физический дискомфорт, а судьба Эммы, но эти мысли в присутствии короля вампиров следовало спрятать в самый дальний уголок сознания. Если Его Величество узнает, последствия будут плачевные…

Грейс пришел в себя, лежа на холодном полу в почти полной темноте. Он приподнялся на локтях, затем потянулся, проверяя, все ли кости целы, и с некоторым удовлетворением отметил, что приземлился удачно.

Дориан повернул голову. На секунду ему показалось, что рядом что-то блеснуло. Он поднялся с пола, и слегка прихрамывая, направился к большому зеркалу. Из глубины полированной поверхности на Грейса глянуло собственное отражение, сначала одно, потом еще и еще…

– Зеркальный коридор? Или ловушка… – нахмурился он, ожидая ответа от того, кто его сюда позвал.

Прошло несколько томительных мгновений. Грейс почувствовал дрожь, бегущую по телу, расслышав знакомый голос с повелительными нотками:

– Это – не ловушка, мой верный Грейс. Ступай смело.

Грейс на минуту ощутил себя на вершине горы, где невыносимо холодно, а спрятаться некуда. Но признаваться в слабости не хотел. Он очень надеялся, что король по-прежнему не способен пробить его ментальную защиту.

– Ваше Величество… – тихо произнес Грейс и двинулся вперед по длинному зеркальному коридору. На его глазах коридор расширился, превратившись в большой зал. Из пустоты возникли мраморные колонны, которые обвивали каменные змеи. Многочисленные зеркала, окружившие его вначале, потускнели и исчезли. Путь перед Грейсом освещал свет, исходящий от низко висящих хрустальных люстр, в каждой из которых мерцали несколько десятков свечей.

Через несколько шагов свет неожиданно погас, и послышалось предостерегающее:

– Ни шагу дальше! Оставайся на месте, если тебе дорога жизнь.

Грейс послушно замер. На расстоянии нескольких футов от него в полу появилась трещина. Секунда, и пол под ним начал двигаться, превратившись в небольшой бассейн, наполненный блиставшими чешуей змеями.

– Водяные змеи – мои новые домашние питомцы, – снова раздался низкий голос короля. Грейс поднял голову и увидел, что прямо за бассейном со змеями, находится возвышение. Вампир, восседавший на троне, был среднего роста, но, на фоне массивной спинки и нависавшего балдахина он казался карликом.

Дориан с усмешкой подумал, что отец нынешнего короля смотрелся в этом зале, куда величественнее. И тут же склонился в низком поклоне, стараясь, чтобы глава вампиров не заметил его непочтительности.

Грейс обратил внимание, что почти все люстры в зале погасли, стоило ему приблизиться к трону. Освещенной оставалась лишь фигура короля. Так любому вампиру внушалась мысль о его ничтожности и слабости перед лицом повелителя.

Дориан преклонил колено. Зачем бы он ни понадобился королю, нельзя допустить, чтобы у того возникла хотя бы тень сомнения в его преданности. Уже несколько представителей элиты исчезли при таинственных обстоятельствах, после встречи с королем…

– Дориан, ты даже не спросишь, зачем я тебя вызвал?

Грейс не поднял головы, и король сам ответил на свой вопрос:

– Мне нужно приготовить один раствор. А ты – один из лучших мастеров в этом вопросе. Кстати, ты заставил себя ждать…

– Прошу прощения, ваше величество, я был на факультативе «утреннего курса». Чем могу служить вам, мой король? Что за раствор вам нужен? – Грейс поднялся с колен, стараясь держаться уверенно, но без лишней бравады. Дерзкие вампиры быстро обращались в прах…

В зале повисла напряженная тишина. Грейс рассматривал пол под ногами, а король, сложив руки на коленях, задумался.

– Школа… Как же я мог забыть… Глупая задумка моего дражайшего отца, мир его праху. Совместное обучение наших отпрысков и людских детишек… Скажи, Дориан, как тебе человеческие ученики?

Грейс позволил себе презрительно скривить губы:

– Не могу Вас порадовать, мой король, они совершенно безнадежны.

По залу разнесся смех, похожий на карканье ворона:

– Мне не хватало твоего сарказма, Дориан. Знаешь, как скучно править теми, кто служат королю только из страха или алчности? Но ты – другой…

Резким движением король сорвал с лица закрывавшую его маску и отбросил её в сторону. Дориан с трудом сдержал крик. Лицо повелителя пересекали воспаленные красные рубцы, оставшиеся после попадания сильного заклятья. От густой шевелюры остались лишь несколько пучков волос на макушке. Половина рта кривилась, словно в жуткой усмешке.

«Последствия последнего боя с отцом», – отрешенно подумал Грейс и с силой вонзил ногти в ладони, стараясь ничем не выдать себя.

– Кое-кто называет меня монстром. Даже слуги, находящиеся при мне многие годы, бледнеют, стоит им встретиться со мной взглядом. А ты, Дориан, боишься меня?

Когда так спрашивают, надо отвечать соответственно.

– Да, Ваше Величество.

– Лжец. Я не чувствую твоего страха, – прошипел король. – Но другие – и люди, и вампиры – не похожи на тебя. Они судят по внешности: красивое лицо и стройная фигура важнее силы, ума и благородства. Симпатичной кукле простят любую подлость, а уроду припишут все мыслимые пороки. Поэтому, чтобы стать настоящим правителем нашего мира, мне нужна внешность, которая будет привлекать, а не отталкивать. И ты мне в этом поможешь.

– Боюсь, я не понимаю Вас, мой король, – Грейс даже растерялся. Королю ли не знать, что проклятие, нанесенное сильным вампиром, невозможно устранить. И, тем не менее, он снова хочет стать красавцем, как прежде?

– Все очень просто. Я не могу править только с помощью силы и страха. Мне известно, что среди элиты есть предатели, утверждающие, что я занял трон не по праву. Подумай сам, за кем пойдут простые вампиры: за монстром, или же за мужчиной в расцвете лет, умным, сильным и привлекательным? Возможно, немного деспотичным. Но из истории известно, что наиболее мощными государствами были те, где правила диктатура. Я исправлю ошибки отца! Я верну нашей расе прежнее величие! И даже с людишками, считающими себя венцом творения, разберусь!… А для этого мне нужно всего лишь, хм, стать более привлекательным.

Грейс не верил своим ушам. Часть его рассудка твердила, что новый король спятил, а другая ехидно подсказывала, что все это вполне осуществимо, и, он, Дориан, как говорят люди, «оказался между молотом и наковальней».

Дориан все же рискнул поделиться сомнениями с королем:

– Боюсь, что изменить вашу внешность невозможно. Это цена, которую вы заплатили за свою победу. Не знаю ни одного заклинания или раствора…

Тяжелый предмет, больно ударивший его по голове, заставил оборвать речь на полуслове. Грейс подхватил толстую книгу в кожаном переплете, испещренном золотыми буквами, машинально прочитал название, и по его телу пробежала дрожь.

Он слишком хорошо знал, что это за книга. Когда-то давно, еще в юности, он бы все отдал, чтобы хоть на минуту заглянуть в нее. Но не сейчас…

– Мой король, неужели вы хотите, чтобы я воспользовался этой книгой? Может случится все, что угодно… Ужасные последствия!…

– Молчать! – коротко приказал король. – Ты смеешь возражать мне, Дориан? Либо ты выполнишь приказ, либо станешь закуской моим новым питомцам.

Грейс все же сделал еще одну попытку отказаться. Книга, которую он держал в руках, пугала его больше, чем король вампиров и его «любимцы»:

– Использовать эту книгу – значит, разрушить грань между миром живых и миром мертвых, позволить тем, кто ушел, вмешиваться в наши дела. Мой король, прошу Вас, откажитесь от нее! Мертвые неуязвимы и слишком опасны…

– Ты – суеверный глупец, Дориан. Но я предвидел это, и нашел нужный рецепт без твоей помощи. Тебе остается только создать раствор, который подарит мне поистине впечатляющую красоту!

Спустя мгновение перед Грейсом появилась вырванная из книги страница с магическим раствором под названием «Juventus». Дориан неохотно взял в руки листок:

– Я не знаю, сколько времени мне понадобиться, чтобы приготовить это. Учитывая, насколько опасна сама книга, думаю, что без последствий не обойдется. Работать с чем-то вроде нее…

– Избавь меня от своего нытья, Дориан. Я дам тебе время. Но, пока не выполнишь задание, ты не сможешь покинуть этот замок. С этой минуты за тобой будут присматривать. А теперь – прочь с моих глаз!

***

Грейс даже не заметил, как из темноты выступили две фигуры, с ног до головы закутанные в черные плащи, знаком приказавшие последовать за ними. Отведенная ему комната находилась в подземелье замка, рядом с лабораторией. Судя по неплохой меблировке, книгам в шкафах и письменным принадлежностям, особо нуждаться ему не придется. Когда один из вампиров вышел, Грейс окликнул второго:

– Ленар, скажи, эта нелепая затея с раствором красоты – твоя идея?

Конни-старший вздрогнул, но потом откинул с головы капюшон и белозубо улыбнулся старому приятелю:

– Ты преувеличиваешь мое влияние на Его Величество. Король сам пожелал изменить свою внешность.

– Ты хотел убрать меня из школы, верно? Чтобы я не рассказал ничего Эмме, ведь я – единственный, кто знает, что на самом деле происходит сейчас с твоей дочерью… Ленар, что ты делаешь?! Ведь это же – твоя родная кровь!

– Судьба Эммы – обрести величие. Не важно, чем придется за это заплатить. И я никому не позволю ей помешать, – все так же улыбаясь, Ленар захлопнул дверь с другой стороны.

В бессильной ярости Грейс запустил в стену стеклянной колбой, стоявшей на столе…

Глава 11. Препятствия

Симон шел по школьному коридору, стараясь не думать, куда и зачем направляется. Ему казалось, что, если он признается хотя бы себе, что решил навестить Конни, то тут же повернет обратно.

В голове еще звучал приторно-ласковый голос Джейн, раздраженный – Кима… Почему все вокруг считают, что лучше него знают, что ему нужно? Джейн Берли, конечно, можно игнорировать, но от лучшего друга так просто не отмахнешься.

С Кимом в последнее время творилось что-то странное, и, возможно, стоило рассказать ему о партнерстве, пока еще дел не натворил. Только что будет, когда он узнает? Ким – не рассудительная Анита, которая приняла ситуацию спокойно…

Симон ощутил противный холодок, пробежавший по спине. Что-то в его душе отчаянно сопротивлялось тому, чтобы открыться Киму. И дело даже не в том, что он не доверял другу. Если бы партнером Симона оказался человек, или, хотя бы, любой другой вампир, а не Конни! В отношениях с чистокровкой, что презирала смертных учеников, начиная с первого курса, оставалось нечто сложное и глубоко личное, причем, не только для Симона.

Порой ему казалось, что Ким вмешивается всегда, когда дело касается Конни. И вот сейчас вампирка попала в больничную палату после стычки с Берли, а он, Симон, чувствует себя виноватым.

Спенсер на секунду остановился. С каждым годом школа все меньше напоминала место, цель которого – дать ученикам знания и научить представителей двух рас относиться друг к другу с уважением. Скорее, это место, где ученики любыми путями стремились доказать свое превосходство.

Деление учеников на «утренний» и «вечерний» курсы, заносчивость людей, их склонность обижаться по мелочам, надменное презрение вампиров. Все это отнюдь не способствовало налаживанию отношений. Более того, вражда становилась глубже, сильнее, хоть внешне все и выглядело более чем пристойно.

«Кто это все придумал? И, разве можно по приказу преодолеть противоречия, складывавшиеся веками?»

Симону пришло в голову, что они с Конни могли бы дополнять друг друга. Но, к сожалению, не получилось. Сейчас их разделяла пропасть, созданная, как межрасовыми различиями, так и собственными усилиями. Но никогда прежде вампирка не игнорировала его. Потому так странно было сейчас услышать от Эммы фразу, обращенную к Киму: «Присматривай за другом, чтобы не путался у меня под ногами».

Что же случилось? Неужели, Конни настолько не дорожит своей жизнью, что старая вражда и нелюбовь к людям для нее важнее, чем партнерство и помощь Спенсера? Если книги не обманывали, у вампирки нет другого способа избежать гибели.

Симон жалел, что, три месяца назад не поверил Грейсу и не поговорил с Эммой. Нынешняя ситуация была – хуже не придумаешь. Кто знает, вдруг, они смогли бы стать друзьями, то есть, партнерами?

Симон прижал ладони к щекам. Нет, об этом лучше не думать, или вся его решимость испарится.

«Ты должен попытаться хотя бы еще раз», – вспомнил он слова Аниты. Для начала, поговорить с вампиркой. А дальше – будет видно…

***

Арам Джонсон медленно прогуливался по коридору, ведущему к больничной палате. К Эмме все еще не пускали. Но Джонсон твердо решил для себя прогулять занятия, но поговорить с девушкой. С первого курса он мечтал стать ближе к Эмме. И сейчас, наконец, у него появился шанс…

Оставалось только поговорить с принцессой вампиров, для начала, предложить дружбу. Должна же Конни чувствовать себя хоть немного обязанной! Никто и ничто не помешает ему оберегать Эмму, любоваться ей, никто, кроме…

– Спенсер? – Арам выплюнул чужую фамилию так, словно она жгла ему губы. – Зачем пришел? Совсем совести нет? Решил закончить то, что не удалось твоему приятелю?

Симон замер на месте и виновато склонил голову набок. Вот уж кого сейчас меньше всего хотелось видеть, так это Джонсона. Он собирался извиниться за Кима перед Конни, но не перед этим задирой-полукровкой, который постоянно к нему цеплялся. Симон понятия не имел, чем же он не угодил парню, но, бывает же так, что некоторые люди недолюбливают тебя, без всякой причины?…

– Я пришел увидеть Конни. Я понятия не имел, что Ким…

– Конечно, откуда тебе знать. Ты всего лишь его лучший друг, – язвительно перебил Арам. – Ладно, считай, извинился. Теперь вали отсюда!

«Здесь мое место, Спенсер!»

– Никуда я не уйду. Мне нужно поговорить с Эммой, то есть Конни.

– А больше тебе ничего не нужно? Еще раз повторяю: двигай отсюда, очкарик! – Арам сжал кулаки так, что они хрустнули.

«Нет, вы только подумайте, – он пришел поговорить! Я сам еще не общался с Эммой, волновался, слова подбирал. А «звезда» утреннего курса, Симон Спенсер, считает, что ему везде дорога открыта…»

Симон решил, что придется врезать хаму-полукровке, когда тот вдруг произнес:

– Эмма не хочет видеть тебя. Она просила не пускать к ней никого из людей, особенно Берли и Спенсера!

Конечно, это была ложь. Но Джонсон и сам не ожидал, что его слова так подействуют на Симона. Тот побледнел, поник, не ответив на последнюю реплику Джонсона, повернулся, и, не глядя по сторонам, побрел к лестнице. Арам собирался пошутить вслед – мол, смотри, не упади, когда Симон вдруг пошатнулся и сделал шаг в пустоту.

Лестница была крутой, и, запнувшись, он наверняка бы пролетел вниз целый пролет, до площадки, и расшибся, если бы за спиной не послышались быстрые шаги, а затем, чья-то рука не втащила его обратно.

– Какие люди, в буквальном смысле слова! Вообразил себя ангелом, Симон? Но крыльев что-то не видно. Может, подождешь с экспериментами? Искусством магического полета даже не все вампиры владеют, не то, что люди!

Симон слеповато щурился: очки, разбившиеся на мелкие осколки, валялись на несколько ступеней ниже. Но, судя по темной форме, расшитой затейливыми узорами, его неожиданный спаситель оказался вампиром. Точнее, вампиркой. И манера говорить, медленно и с сарказмом, как и голос, ему смутно знакома.

– Морис, да пойдем уже, Эмма ждет нас! – донесся до них голос Дороти Пейн.

– Спасибо, что помогла, – сказал Симон, глядя вслед удаляющимся вампирам.

Несчастный случай взбодрил его. Пусть сегодня не получилось, но он все равно поговорит с Эммой.

А в голове звучал шепот Родани: «Встретимся после уроков в комнате для отдыха. Я знаю, что тебя беспокоит, и могу помочь».

Глава 12. В больничной палате

Утро еще только начиналось, а Эмма Конни уже пребывала в бешенстве. Причиной послужило не только плохое самочувствие и вынужденное затворничество в больничной палате, но и неприятный разговор с директором школы. Эмма не помнила, чтобы директор навещал заболевших студентов. Видимо, старика что-то встревожило.

Как же не вовремя исчез Дориан Грейс! Он был единственным учителем, которому Конни доверяла. Будь он в школе, Эмме не выслушивала бы длинную, полную намеков, речь директора, вынужденная осторожно подбирать ответы.

В свое время Ленар говорил ей: «Среди элиты многие недооценивают Курта, считая его всего лишь директором учебного заведения. Но я не хотел бы встретиться с ним в открытом бою, один на один. Несмотря на то, что он – полукровка, Курт во многом опаснее короля, потому что тщательно продумывает все свои действия. Держись от него подальше! Его поддержка обходится слишком дорого».

Впрочем, как вскоре выяснилось, директора интересовало не внезапное исчезновение Дориана, и даже не гены древнего существа, унаследованные Эммой. Конни ощутила попытку пробить его ментальный блок, к счастью, безуспешную.

Наклонив голову, чтобы скрыть улыбку, девушка коротко объяснила, как оказалась в больничной палате – «обычный обморок, ничего страшного», – умолчав о последнем разговоре с Грейсом.

Директор выглядел разочарованным. Тем не менее, он не забыл выразить надежду, что ситуация с партнерством благополучно разрешится, и предложил Эмме возможное содействие.

«Интересно, чью сторону в войне – смертных или вампиров – займет директор, если война все же начнется? Скорее всего, свою собственную, и постарается выжать из этой ситуации все, что можно. Но люди, находящиеся в школе, первыми окажутся в опасности. Как и Спенсер…»

Мысли о Спенсере вызвали знакомое чувство раздражения, смешанного с надеждой. Может быть, еще не все потеряно? Да и Грейсу она обещала встретиться с партнером.

«Но торопиться не стоит, – решила Эмма. – Нужно выбрать подходящий момент. Пара дней ничего не изменит. А вдруг и не придется общаться с партнером, если напиток, выпитый в общине целителей, все же подействовал? Ведь и Грейс вполне мог ошибаться, и средство от любовного безумия все же существует…»

Когда дверь снова распахнулась, и в наполненную запахом лекарств палату вошли трое учеников, Эмма встретила их мрачным взглядом. Дороти Пейн, улыбаясь, опустилась на стул у кровати, Морис встала за ее спиной. Но увидеть полукровку Джонсона Конни совсем не ожидала:

– Что ты здесь делаешь? Спасибо, конечно, за вчерашнее, но…

– Наверное, Арам решил стать твоим хранителем, – перебила её Морис. – Знаешь, как в древности, покои элиты защищали избранные слуги. Впрочем, думаю, лучше пригласить для этого Кортни с Джелли, а не бестолкового полукровку. А то, он и нас к тебе пускать не хотел.

Эмма, которая как раз собиралась попросить полукровку их оставить, тут же передумала. Похоже, Джонсон её «заклятой подружке» не понравился. Значит, он мог оказаться полезным Конни:

– Присаживайся, Арам. Я почти ничего не помню о прошлом вечере. Не хотелось бы, чтобы история повторилась, поэтому мне нужно узнать, как можно больше.

Парень понимающе кивнул и присел на стул, стоящий у окна, чтобы оказаться, как можно дальше от вампиров.

– Мы с Дороти так беспокоились о тебе, Эмма, и даже не можем поговорить с тобой наедине, как полагается друзьям, – недовольно протянула Родани.

Дороти – симпатичная брюнетка с черными, чуть раскосыми глазами – чуть слышно хмыкнула. Любой вампир, особенно принадлежащий к элите, с детства знал, что дружбы не существует, есть только временные союзники или враги. И ей, лучше, чем кому другому, было известно, какая непримиримая борьба шла на курсе за звание «принцессы».

– Конечно, вы беспокоились. Особенно ты, Морис, – Эмма нежно улыбнулась сокурснице, два года назад преследовавшей её, как тень. – Я знаю, что ты неустанно заботишься обо мне.

Морис сузила глаза, в которых появился опасный блеск:

– Конечно, Эмма. Мне будет так тяжело, если тебя вдруг не станет по вине какого-то смертного.

«А – не по моей», – закончила она мысленно.

– Видишь, я даже пришла сюда, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь. И это притом, что я ненавижу больницы. Эти резкие запахи… Ужас! – она вытащила из кармана платочек, отделанный кружевом, и изящным движением прижала его к лицу.

Конни ухмыльнулась, вспомнив конфеты, принесенные директором, и вполне мирно спросила:

– Морис, а ты, случаем, не голодна? Смотри, сколько шоколадок… А до обеда еще далеко.

Родани покачала головой:

– Ты забыла, что я ненавижу сладкое. И как вы умудряетесь пропускать все мимо ушей, леди Конни?

Дороти надоели их мелкие перепалки:

– Девочки, если б вы так же увлеченно, как грызетесь между собой, занялись учебой, то давно обошли бы выскочку Бангер. Впрочем, речь не об этом. Надеюсь, я смогу поднять тебе настроение, Эмма, раз уж от Родани все равно нет никакого толку.

Морис бросила косой взгляд в её сторону. Пейн отличалась от прочих девчонок курса тем, что всегда говорила в лицо то, что думала. И, чаще всего, это были здравые мысли. Она умудрялась замечать любые мелочи. Цены не было бы такой девице в окружении Морис, не будь она так предана Конни…

– Ты помнишь, что в Школе я заведую клубом твоих фанатов?

Эмма обреченно качнула головой и откинулась на подушки. Похоже, вместо того, чтобы развлечь её, несчастную больную, новостями о Спенсере, подруга решила рассказать ей о каком-то там клубе…

– Да, я помню. Я сделала тебя его председателем, чтобы видеть этих ненормальных, как можно реже.

– Мы договорились, что я буду передавать тебе любовные письма раз в месяц!

– Да ты что? – возмутилась Эмма. – Может, просто выбросишь? Мне скоро придется покупать новый шкаф в комнату, чтобы все эти записки могли там поместиться…

Вампирка обиженно поджала губы:

– Я думала, ты порадуешься, узнав, что число твоих поклонников увеличилось. Ты же любишь быть в центре внимания! – Дороти раскрыла принесенную с собой сумку и высыпала на кровать Эммы целую горку писем.

Количество розовых конвертов с сердечками выбило Конни из колеи. На радость Морис, она стала еще бледнее:

– Что это, Дороти? Сегодня – не День Святого Валентина или мой День рождения!

– М-да, гены древних доставляют неудобство, не так ли, Эмма? – мечтательно произнесла Морис, бросив свой кружевной платочек в кучу писем.

– Какие гены, Морис, ты вообще о чем? – спросила Дороти, принявшая слова сокурсницы за неудачную шутку.

Эмма же вздрогнула и впилась немигающим взглядом в лицо Родани. Неужели Морис знает её тайну? И о том, кто её партнер?

Но письма, лежавшие перед ней, заставили Эмму подумать о другом. Она стала гораздо привлекательнее, и только партнерство может теперь остудить пыл её поклонников. Иначе придется ходить по школе с охраной.

«Опять все зависит от Спенсера…»

Словно прочитав её мысли, Пейн обратилась к полукровке:

– А ты, Арам, молодец. Ловко отшил Спенсера.

– Отшил? – повторила Конни. От неё не ускользнуло, что Морис нахмурилась и смерила Дороти колючим взглядом. – Как это произошло?

– Это было так забавно, Эмма! Тебе бы точно понравилось! Похоже, Арам чуть ли не в прямом смысле слова, спустил Спенсера с лестницы. И тот едва не упал.

– Упал? Разбился? Что с ним?

– Вот здесь и начинается самое интересное, – продолжала улыбаться Дороти, – Представляешь, наша Морис очень вовремя оказалась рядом. И не позволила мальчишке свалиться… Ох, уж эти Родани! Своего не упустят!

– Дороти, почему у тебя такой длинный язык? – вздохнула Морис. – По-моему, нам пора, если мы не хотим получить взыскание. И так один урок пропустили.

– Морис, – в голосе Эммы появились металлические нотки.

– Да, дорогая?

– Я хочу тебя попросить.

– И о чем?

– Держись подальше от Симона Спенсера. Серьезно.

По лицу Морис скользнула хищная улыбка. Она круто развернулась, распахнула дверь, напоследок бросив через плечо:

– Я буду делать то, что считаю нужным!

Дороти тоже поднялась, проводив вампирку растерянным взглядом. Потом обратилась к Эмме:

– Если что… Ты знаешь – я всегда на твоей стороне.

Глава 13. Делать то, что хочется

Когда вампиры вышли, Эмма погрузилась в невеселые мысли, глядя перед собой и совсем забыв о присутствии Джонсона. Пока, наконец, тот сам не решился подать голос.

Честно говоря, Арам немного побаивался учеников «вечернего курса», и потому, в этот раз, когда ему удалось оказаться рядом с Конни, он только слушал и наблюдал. Его удивила Дороти, которая, казалось, симпатизировала Эмме, и, тем не менее, подшучивала над ней, и насторожила Морис, не упускавшая случая задеть вампирскую «принцессу».

Он подумал, что отношения между вампирами ничуть не менее сложные, чем у людей.

– Я не пустил Спенсера в палату. Это плохо? Я расстроил тебя? – осторожно спросил Арам и замер в ожидании ответа. Только сейчас, присмотревшись, он заметил, что у Конни под глазами залегли тени, и она выглядит очень уставшей.

Эмма повернула голову:

– Как тебе сказать. До недавнего времени я бы и сама его выгнала. Слушай, а почему ты его не впустил?

Спустя мгновение Конни пришлось пожалеть о своем решении остаться с полукровкой наедине, потому что Джонсон вдруг поднялся со стула, шагнул к кровати и навис над ней. Вампирке даже пришлось отшатнуться – не слишком приятно, когда вторгаются в твое личное пространство, рассматривая, словно редкое сокровище. Кажется, последним кто позволил себе подобную дерзость, был долговязый Берли…

Дальше последовала сцена, как в женских романах, которые так любила читать её мать. Арам опустился на колени рядом с кроватью и прижал к губам край одеяла. Эмму охватил ужас. Нет, если Джонсон – сумасшедший, от него нужно как можно быстрее избавиться:

– Слушай, Арам… Спасибо за помощь в этой истории с Берли, но я должна тебя огорчить. Во-первых, пару месяцев назад у меня проявились гены магического существа, и, как следствие, способность очаровывать. Твои чувства вызваны магией, и потому абсолютно бессмысленны. Во-вторых, ты все же зря прогнал Спенсера, потому что он – мой партнер, и от него зависит мое будущее. Пока я не придумаю, как мне выкрутиться из этой ситуации. Травма, а, тем более, смерть Спенсера, мне сейчас не нужна… И, прекрати уже цепляться за мое одеяло! – Эмма попытался отнять больничный плед, но безуспешно. Хуже того, теперь в плен к Араму попала её правая рука!

Казалось, полукровка потерял всякий разум. Сжав изящные пальцы Эммы в своей ладони, он принялся их нежно целовать.

Конни буквально зарычала:

– Хватит, идиот! Ты, что, не слышишь? – ей пришло в голову поцарапать когтями ладони Джонсона. Но сила её магического существа на этот раз проявилась иначе. На пологе кровати вспыхнули язычки пламени, потянуло гарью.

– Горим! – вскрикнула Эмма, и Арам, наконец, очнулся. Они вдвоем бросились к стоявшему на столе кувшину с водой, но Джонсон оказался быстрее и проворнее. Спустя несколько мгновений о пожаре напоминали только коричневые подпалины на белой ткани.…

Конни вздохнула, глядя, как Арам открывает окно, впуская в комнату прохладный осенний воздух. Хоть бы целительница сейчас не зашла…

– Пламя появилось не случайно, Джонсон. Это тоже мои способности. Говорила же, лучше со мной не связываться.

– Но это невозможно! – запротестовал Арам, который, хоть и испугался немного, но уходить явно не собирался.

У Эммы мелькнула мысль, что Спенсер сказал что-то в этом роде, когда впервые услышал о партнерстве.

«И почему каждый второй студент другого курса – идиот, и, в придачу, Фома неверующий? Вот Родани быстро догадалась…»

– Смотри внимательно, Арам, повторять не буду! – Эмма напряглась, распрямила пальцы и спокойно продемонстрировала Джонсону когти на обеих руках. – Убедительно?

Полукровка с минуту молчал, глядя на неё, потом спросил:

– А разве не все вампиры так могут?

– Ты, вообще, в какой школе учишься, Джонсон? – вспылила Эмма. – Что ты о нас знаешь?

– Очень мало, – честно признался Арам. – Но, ладно, я тебе верю. Только почему обязательно Спенсер? Почему всегда он? Почему ему выпало счастье стать твоим партнером?

Арам испытывал двойственные чувства: с одной стороны, злился на себя, что не пустил Спенсера, от которого зависела жизнь любимой, с другой – сердился на Симона, который так легко сдался и ушел. Арам жутко завидовал ему сейчас…

Конни удивленно наблюдала за парнем. Нет, определенно, её притяжение – опасная вещь. Влияет и на поведение, и на мысли других учеников. Наверное, Берли прошлым вечером тоже был не совсем адекватен:

– В любом случае, сейчас тебе лучше уйти. И общаться со мной, как можно реже. Чтобы ты не думал о вампирах, мы не настолько жестоки. И меня совсем не радует мысль о том, что ты или кто-то другой пострадает из-за моих чар.

Но Арам прижал руки к груди и сказал:

– Моя любовь не имеет ничего общего с твоей… особенностью. Эмма, я наблюдал за тобой с первого курса. Нет, еще раньше… Я обязан тебе жизнью. Ты однажды спасла меня!

Серые глаза Конни широко распахнулись:

– Какая жизнь, о чем ты вообще?

Арам, запинаясь, рассказал об их первой встрече.

– Неужели ты не помнишь, «Пирожные от Амели»?

Эмма прищурилась, затем помотала головой:

– Честно говоря, не помню. Я не особо люблю помогать другим. Правда, мама занимается благотворительностью, и пыталась меня привлечь. Так что ты меня с кем-то перепутал. Советую забыть о глупостях и сосредоточиться на учебе. Мои проблемы тебя не касаются.

Арам снова растерялся. Значит, и так бывает: ты всю жизнь помнишь чужую доброту, а человек давно о тебе забыл. Джонсон вздохнул:

– Нет, это была ты. И хозяйка кафе обращалась к тебе так почтительно… А еще, я с детства страдаю от болезни, у нас она называется диабетом. Если бы я тогда не поел, то умер бы. Ты спасла мою жизнь, пожалуйста, позволь мне отплатить тем же! Обещаю, я не буду сильно докучать. Я всего лишь хочу защитить тебя!

Вампирка закатила глаза. Ну, что станешь делать с такой беззаветной любовью? Кажется, он уже выбрал себе миссию – защищать её, Эмму.

А с другой стороны – разве плохо? Например, Спенсер, хоть и партнер, помогать ей не рвется. А Родани? Кто знает, что еще выдумает её «заклятая подруга»? Довериться некому, разве что Дороти, но говорить с ней о Спенсере не хочется. Может, полукровка еще пригодится?

***

Симон вернулся в свою комнату сразу после ужина. Тетради с приготовленным домашним заданием он решил оставить на столе, чтобы ненароком не забыть их в комнате отдыха. Приглядевшись, он заметил листочек бумаги, прижатый толстой книгой. Юноша вытащил записку и прочитал строки, написанные аккуратным круглым почерком:

«Дорогой Симон!

Надеюсь, ты не откажешь мне в удовольствии завтра с утра, до начала занятий, погулять возле Вишневого пруда. Я приготовлю все для небольшого пикника. В последнее время мне кажется, что ты на меня сердишься. Если это не так, пожалуйста, приходи к семи к пруду.

Буду тебя ждать, Джейн»

Симон тяжело вздохнул. Стоило ему уйти утром, не похвалив вышивки Джейн, и та решила, что он на неё сердится. Как будто у него других проблем нет!

Он прекрасно понимал, чего добивается девушка, и потому чувствовал себя неловко. Для него она по-прежнему была младшей сестрой друга, и обижать её совсем не хотелось. Но поговорить, все же, придется. Чем раньше они объяснятся, тем лучше для обоих. Он слишком устал оправдываться и делать вид, что ничего не происходит.

Выходя из комнаты, Симон в дверях столкнулся с Кимом. Друг был настроен решительно:

– Куда ты идешь? – спросил он, преградив Симону дорогу.

– Ким, у меня дела.

– Дела с этой вампиркой с вечернего курса? Ведь это к ней ты бросился сегодня утром, когда я так нуждался в твоей поддержке! – голубые глаза Кима от гнева стали совсем темными. – И, кстати, почему ты весь день ходишь без очков?

– Просто они разбились, когда я… В общем, споткнулся и едва не упал…

– О чем ты? – попытался вникнуть Ким. – Знаешь, ты так изменился, Симон. Раньше я думал, что ничто не может помешать нашей дружбе. Может, вампиры тебя околдовали? Зачем ты к ней ходил? Прежний Симон никогда бы такого не сделал! Тот Симон, мой лучший друг, ради которого я бы жизни не пожалел, бросился бы в огонь и в воду…

Каждое слово друга отдавалось болезненным ударом в сердце Симона. Ему показалось, что его личность разделилась надвое. Одна часть готова на все, чтобы просто сохранить их отношения, доверие к нему Кима, другая мечтала о свободе самому решать, что для него лучше. Все-таки, это – его жизнь.

Симон – не только друг Кима и Аниты, прежде всего, он – человек, который, как и другие, хочет стать счастливым. Но возможно ли это, если живешь не своей жизнью, и делаешь только то, чего от тебя ждут? Пусть даже это – самые близкие друзья.

Как можно стремиться к лучшему, добиваться любых целей, если нет мира в собственной душе? Если ты мечешься между желаниями других и тем, что говорит твое сердце? Если даже лучшему другу ты боишься сказать правду?

Лицо Симона просветлело. Решение, принятое им за секунду, стало началом чего-то нового, и, возможно, разрушило их прежние дружеские отношения с Кимом. Тем не менее, его голос звучал твердо:

– Ким, можешь не верить, но Эмма Конни – не просто вампир. Она обладает генами древних существ. Это выяснилось совсем недавно. А я – партнер Эммы, без которого она не сможет выжить. Партнеров не выбирают, она и сама не рада, что так получилось. Поэтому не мешай мне общаться с Конни, прошу тебя.

Как ни странно, но Берли ни на минуту не усомнился в этих словах. Его лицо превратилось в угрюмую маску. Уголки рта презрительно дернулись, губы сомкнулись в прямую линию.

Симону показалось, что Ким сейчас его ударит – тот неосознанно поднял правую руку. Но удар пришелся по стене, заставив вздрогнуть расставленные на полках книги.

– Почему ты мне раньше не сказал? И что собираешься делать с этим…партнерством? Принимаешь его? – чужим хриплым голосом спросил рыжий.

Симон взглянул на друга. Без очков черты его лица расплывались, и все же Спенсеру показалось, что на лице Кима промелькнуло раздражение и…зависть?!

– Все будет зависеть от Эммы. А теперь, отойди, мне нужно идти…одному.

– Куда? К ней, к Конни? – с отчаянием воскликнул Ким.

– Это не имеет значения. Просто у меня тоже есть личная жизнь. Постарайся к этому привыкнуть, Ким. Мне слишком долго внушали, кому и что я должен. Теперь я буду делать только то, что хочу.

Ким сделал два шага в сторону. Дверь захлопнулась за Симоном, но он этого даже не услышал. Он стоял и рассматривал пол под ногами, впервые чувствуя себя настолько одиноким и никому не нужным…

Глава 14. Помощь чистокровки

Если говорить начистоту, то Симону не слишком хотелось идти на встречу с Родани, но, поскольку та помогла ему утром, он чувствовал себя немного обязанным. К тому же, был шанс узнать у Морис, как себя чувствует её подруга. Вот только, когда Симон открыл дверь в комнату отдыха, все мысли о партнерстве вылетели у него из головы.

Морис приветливо махнула ему рукой.

– Заходи, гостем будешь. Надеюсь, ты не из тех людей, которые боятся даже приблизиться к вампиру. В таком случае школу придумали напрасно.

Симон быстро захлопнул дверь, и, сделав несколько шагов, с удовольствием устроился на мягком диване:

– Сомневаюсь, что совместное обучение для людей и вампиров придумали из-за меня или кого-то с нынешнего «утреннего курса». Оно существовало задолго до нашего рождения. Хотя, если учесть что эта общая, для обоих курсов, комната большую часть времени пустует, есть о чем задуматься.

Морис за это время успела вытащить из сумки бутылку пива. Спенсер хотел, было, отказаться, но прежде, чем он произнес хоть слово, вампирка разлила содержимое по бокалам. Причем из своего бокала она сразу же отпила:

– Как видишь, яда или опасного магического раствора здесь нет. Это «трубка мира», Симон. Если ты позволишь называть себя так, конечно, – она протянула второй бокал Спенсеру, которому не оставалось ничего другого, как взять его.

Отпив глоток – напиток оказался неплохим – Симон шутливо добавил:

– Спасибо. Но я слышал, что существуют растворы, которые действуют только на людей и безвредны для вампиров.

Морис рассмеялась серебристым, очень приятным смехом:

– О, кровь, сколько же у смертных предубеждений! Вы, с вашей крохотной жизнью, напоминаете траву, которая сегодня зеленеет, а завтра – засохнет. И все же считаете себя центром Вселенной. Назови хоть одну причину, зачем мне тебя травить?

Симон хмуро промолчал. Ученикам «утреннего курса» было давно известно, что спорить с вампирами – только время терять. Те с легкостью истолковывали любые факты в свою пользу.

– Думаю, у вашей расы предрассудков не меньше. Но откуда у тебя, чистокровной, столько знаний о людях? Не думал, что тебе интересен человеческий мир, – удивился Симон.

Их беседа незаметно ушла в сторону от темы Конни, пиво умиротворяло, и с каждым новым глотком Спенсера все меньше интересовало, зачем он сюда пришел.

– Я много где жила, Симон. У меня была возможность узнать о вашем мире, – заметив, что человек не имеет ничего против, чтобы его называли по имени, Морис решила не терять времени даром. – Именно поэтому я и позвала тебя сегодня. Жизнь меняется, Симон. И, боюсь, не в лучшую сторону. Перемирие, долгое время существовавшее между нашими расами, пусть непрочное, и не всегда соблюдаемое, может уже завтра смениться войной. На трон вампиров взошел новый король, который мечтает вернуть старые порядки, покорить или уничтожить смертных. Но далеко не все вампиры его поддерживают. По большому счету, тысячи жертв и разорение целых государств никому не нужно. А если еще учесть наличие у вас оружия массового поражения… Проиграют все. Я – чистокровная, но реально смотрю на вещи. Не хочу оказаться пешкой в битве, которая приведет к концу этого мира. Я могу стать верным союзником, Симон. Если захочешь, конечно…

Симон не сразу нашелся с ответом, настолько его удивил вампир, предлагающий помощь противнику. Ну, может, не совсем противнику, но забывать о старой вражде между двумя расами не стоило.

Морис поставила бокал на журнальный столик, и, держа спину прямо, опустилась на диванчик рядом со Спенсером.

– Я не совсем понимаю, почему ты выбрала меня, – сказал Симон, заметив, что Морис прикрыла глаза, и, кажется, совсем забыла о его присутствии. – Я – не преподаватель школы, и, уж тем более, не один из лидеров человеческого мира. Меня никто не послушает. Какая тебе польза от мальчишки-однокурсника?

Морис распахнула тигровые глаза и окинула его оценивающим взглядом. Длинная золотая серьга в правом ухе плавно качнулась:

– А к кому мне идти? Все контакты с людьми отслеживаются приближенными короля. Уже несколько вампиров из элиты бесследно исчезли. По неприятному совпадению, это были именно те, кто высказывался за сотрудничество со смертными, – вздохнула Морис. – Наша школа – последнее место, где вампиры и люди относительно мирно сосуществуют.

– «Относительно», – не сдержался Симон.

– Но ситуация может измениться. Не знаю, в курсе ли ты, но вампиры преданы своему роду. У нас рождается мало детей, и, если кто-то из них погибает, это трагедия для старших. А теперь представь, что в школе погибнут несколько учеников «вечернего курса». И все улики будут указывать на вас. Как думаешь, что сделает вампирская элита?

Симон вздрогнул. Ему вдруг показалось, возможно, из-за пива, что рядом с ним сидит, так же медленно объясняя, Эмма Конни. Но её серые глаза смотрят настороженно и почти гневно.

Симон дернул плечом, стряхивая наваждение. Почему сейчас ему привиделась Эмма, когда Морис упомянула о юных наследниках вампиров? Это пугает…

И Симон спросил:

– А что насчет Конни? Она знает о твоем намерении сотрудничать с людьми? Ведь вы, кажется, дружите, ты же навещала её в больничном крыле…

Возникла неловкая пауза. Морис, так легко и уверенно рассказывавшая о будущей войне, о чем-то задумалась, но, ни один мускул на её лице не дрогнул при упоминании Эммы:

– Не все так просто, Симон. Отношения между вампирами так же сложны, как и между людьми. Возможно, внешне мы и выглядим, как единое целое, но у каждого свои цели и желания. Я не могу решать за Эмму Конни.

– Как настоящая вампирка, ты уклонилась от ответа, – улыбнулся Симон, но продолжать разговор об Эмме не стал. Казалось, дружеское участие, впервые установившееся между учениками двух рас, при упоминании этого имени мигом рассеялось.

– Симон, вижу, ты так и не приобрел себе новые очки, – неожиданно заметила Морис.

В этот момент у вампирки появилась идея, как добиться расположения недоверчивого человека. Да, она, Морис, не пожалеет себя! Поставит на карту все!

– Я собирался на выходных съездить в город и купить новые, а пока придется походить так…

Морис неожиданно придвинулась вплотную к Симону и, коснувшись его лба прохладной ладонью, прошептала:

– Не нужно ничего покупать. Я сделаю тебе подарок… В знак дружбы.

На несколько секунд Симон потерял сознание. Когда очнулся, предметы вокруг приобрели ясные и четкие очертания. Он смог рассмотреть даже трещину на зеркале над камином, который находился в противоположном углу комнаты.

А Морис… Морис сидела рядом с ним, неловко ссутулившись. Её лицо было мертвенно-белым. Симона охватила паника…

***

Морис захлестнули воспоминания. Даже, несмотря на то, что сначала она помнила, что эти видения – всего лишь прошлое, её охватил страх, что она не сможет выбраться из омута одиночества.

Почему она должна переживать это снова? Ради чего она все это затеяла?

…Морис стояла в дверях спальни матери, её среди ночи разбудили резкие звуки, доносившиеся оттуда. Всего неделю назад она лишилась отца, тот погиб от руки какого-то безумца-охотника.

А сейчас, открыв дверь, она увидела два тела, сплетенных страстью на родительской кровати. Одно из них принадлежало ее матери, Изабелле, а другое – чужаку.

– Мама? – её голос звучит неожиданно громко.

Женщина резко оборачивается в её сторону:

– Что ты здесь забыла? Убирайся к себе. Жду, не дождусь, когда ты, наконец, отправишься в школу. Не о такой дочери я мечтала! Мне надоели твое вечное нытье и жалобы. Ты – просто слабачка, вся в своего папочку.

Воспоминание неожиданно изменилось. Вот первокурсница Морис, в плаще и с сумкой в руках, стоит в гостиной. По парадной лестнице спускается мать, поддерживаемая под руки сразу двумя молодыми людьми.

– Ну, готова, покорить мир вампиров?

Морис с восхищением смотрит на мать. Изабелла свежа и прекрасна, словно капелька росы на лепестке цветка. Пышный кринолин белоснежного платья мягко шуршит, касаясь пола. Глубокий вырез подчеркивает грудь, оливковый цвет кожи Изабеллы чудесно оттеняет сама ткань.

Госпожа Родани даже не стала тратить время на то, чтобы уложить блестящие черные волосы в строгую прическу, позволив им струиться по обнаженным плечам, до самой талии. Изящную головку венчала бриллиантовая диадема с миниатюрным гербом Родани, но блеск драгоценных камней казался тусклым, по сравнению с сиянием ее тигровых глаз.

Морис не запомнила лиц ее спутников. Она смотрела только на мать, надеясь получить хотя бы поцелуй или пожатие руки перед долгой разлукой. Но, когда она неуверенно шагнула в ее сторону, женщина недовольно взмахнула рукой:

– Наследнице Родани не к лицу сопливые сюсюканья, не так ли? Надеюсь, ты понимаешь, какие надежды я возлагаю на тебя. Помни: все, что от тебя требуется – обойти младшую Конни. Тогда мамочка полюбит тебя.

Изабелла повернулась к слугам, гневно бросив:

– Скорее, уводите её. Мне некогда: через час начнется бал во дворце короля.

…Примерно за год до этого он узнала причину ненависти матери к роду Конни. Изабелла в компании подруги выпила больше обычного и стала слишком откровенной. Устав сидеть за учебниками (мать постоянно заставляла ее заниматься) Морис решила спуститься на кухню и выпить сока. Сквозь приоткрытые двери гостиной было отлично слышно каждое слово.

Изабелла принадлежала к богатому итальянскому роду. С Наргизой и Ленаром Конни она познакомились во время учебы. Вампирам приходилось держаться вместе, ведь учеников смертных значительно больше. И Белла выделяла Ленара среди однокурсников. Уже тогда очень красивая, она, забавляясь, разбивала сердца сверстников. Ее чарам оказался неподвластен только Ленар, которого, впрочем, вообще было не просто увлечь. Но какое-то время после окончания школы Белла надеялась стать леди Конни.

Каково же было разочарование бедняжки, когда она узнала о помолвке Наргизы и Ленара! Как, почему он предпочел ей, такой умной и ослепительно красивой, эту серую «мышь»?

Тот вопрос не давал ей покоя долгие годы, и, не важно, какие мужчины окружали ее, Белла не могла понять и простить выбор Ленара. В обществе Изабелла числилась роковой красоткой – и ее муж, и любовники плохо кончили – но это не мешало ей считаться самой обаятельной и желанной вампиркой при дворе короля.

Казалось бы, о чем еще мечтать – титул, богатство, красота, молодость, даже дочь, которую она родила в пику Наргизе, также подарившей ребенка своему мужу. И, все же, в глубине души, Изабелла оставалась той девочкой-подростком, чью любовь отвергли. Правда, с течением времени это чувство трансформировалось в ненависть ко всему роду Конни. В таком же духе она воспитывала и дочь, надеясь, что ей удастся то, что не смогла она: отомстить Ленару Конни за унижение.

До первых летних каникул Морис и не подозревала, насколько велика одержимость матери. Изабелла запретила ей приезжать домой, пока дочь не превзойдет Эмму Конни хотя в чем-то. После окончания первого курса, Морис рискнула нарушить запрет.

Ее приезд совпал с приемом, устроенным Изабеллой. И тогда, при гостях и слугах, мать холодно отчитала Морис:

– Ты ничего не стоишь. Время, потраченное на тебя, пропало даром. Как ты только посмела явиться, не выполнив моего условия? Я знаю, что Конни обошла тебя по оценкам.

– А ее обошла Бангер, – попыталась оправдаться Морис.

– Меня это не волнует. Каникулы проведешь в деревне у моей родственницы. Надеюсь, это послужит тебе уроком…

Время шло. У Морис никак не получалось превзойти Конни. За все пять лет учебы ей ни разу не удалось вернуться в родной дом, да и мать она видела не чаще, чем раз в год.

Но судьба порой любит подшутить. Какое-то время Морис даже нравилась её соперница. Но это чувство оказалось не взаимным. У неё появилась еще одна причина ненавидеть Эмму Конни…

– Да очнись ты, я же с ума схожу!

Морис выбросило из потока воспоминаний, в котором она кружила, словно щепка в водовороте, не в силах ничего изменить. Кажется, по её щекам текли слезы. Кто-то держал её за руку, и от этого по всему телу струилось тепло.

Морис с трудом повернула голову. На нее взволнованно смотрели сине-зеленые глаза Симона. Спенсер не щурился, и, значит, она не зря решилась на это…

– Как ты меня напугала! – выдохнул Симон. – Что ты с собой сделала? Зачем?

– Это – исцеляющая магия…Я вернула тебе зрение. Такая магия, подвластная моему роду, имеет цену для того, кто решится ее использовать, – хрипло произнесла Морис, и осторожно высвободила свою руку. Чувства, которые сейчас пробуждала близость Спенсера, могли погубить хрупкое доверие, возникшее между ними.

– Какую цену?

– Это похоже на затянувшийся кошмар. Ты видишь самые мрачные картинки своей жизни. Или то, чего больше всего боишься, – Морис неловко вытерла рукавом слезы, все еще сбегавшие по щекам. – Я была нежеланным ребенком, Симон. За эти годы, проведенные в школе, мне ни разу не удалось нормально поговорить с матерью. Она пользовалась тем, что отец умер, и не пускала меня домой.

Симон пораженно молчал, пока не собрался с духом, чтобы осторожно заметить:

– Я знаю, каково это, остаться без близких людей. Мне очень жаль… Скажи, исцеляющую магию можно освоить? Или она подвластна только вампирам?

Морис улыбнулась, стараясь скрыть охватившую её радость:

– Я принесу тебе книгу из библиотеки Родани, которая в свое время мне очень помогла. Завтра, если ты не против.

Дождавшись кивка Симона, вампирка продолжила:

– А сейчас – давай простимся. Уже поздно, Симон. Ни мне, ни тебе, не нужны взыскания.

– Но ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Уверена. До завтра, Симон.

Когда Симон закрылась дверь, Морис села и по-кошачьи потянулась, улыбаясь собственным мыслям.

Что ж, Конни, посмотрим, за кем будет победа на этот раз! Нет, Морис не станет накладывать на книгу любовные чары: их действие слишком непредсказуемо, да и Анита Бангер сразу что-нибудь заподозрит. Еще, чего доброго, расколдует, и тогда, – прощай, благодарность и внимание Симона.

А вот чары доверия – совсем другое дело. Именно на них Морис решила сделать ставку…

Глава 15. Чужой партнер

Утро выдалось пасмурным и прохладным. Джейн, твердо решившая, покорить сердце любимого, красовалась в шелковой блузке и юбке, и чувствовала промозглый воздух каждой клеточкой кожи. Она уже полчаса сидела на скамейке, на берегу Вишневого пруда, и гадала, когда же соизволит появиться Симон. Девушка боялась, что, еще немного, и ее нежные ручки загрубеют, глаза заслезятся, а лицо станет красным от сильного ветра.

План Джейн был прост: оказаться с Симоном наедине, подальше от надоедливых сокурсников. Ей давно уже известно, что парень, который ей нравится, немного застенчив, не любит привлекать к себе внимание, и, скорее всего, предпочтет сохранить их отношения втайне. Джейн не имела ничего против этого – меньше соперниц и завистников – но решила, что Симона нужно немного подтолкнуть. Ведь он даже её подарки не хочет другим показывать!

Поэтому, пикник у пруда показался Джейн идеальным поводом для того, чтобы перейти от дружеских отношений, к более близким. А поскольку Симон не ответил, что прийти не сможет, значит, свидание состоится! Целый вечер девушка выбирала наряд, остановив выбор на новой блузке с довольно смелым вырезом.

К сожалению, рукава блузки оказались короткими, отделанными кружевом. Легкая шаль, наброшенная на плечи, почти не грела, и девушка, то и дело, шмыгая носом, вскоре задумалась не о свидании, а о возможной простуде.

Сильный ветер, срывавший желтые и красные листья с деревьев, и серая, безучастная ко всему гладь пруда, наводили на невеселые мысли. Кажется, еще чуть-чуть, она посидит, подобрав ноги, на холодной скамье, и попадет в больницу!

Что он себе позволяет, этот Симон? Как может заставлять ее ждать так долго? А вдруг с ней что-нибудь случится, вдруг появится жуткий монстр, вроде тех, о которых она читала в книжках!

Сжав в кулаке салфетку от очередного пирожка, Джейн представила, что она сейчас сделает с этим самым чудищем, если оно все же появится! Если бы ее магия могла сравниться с ее гневом, она легко победила бы даже короля вампиров.

По воде побежали круги. Джейн, всматриваясь в свое отражение, с грустью подумала, что уже не так красива, как раньше. Вампирам хорошо, их внешность от погоды не зависит. Особенно Эммы Конни, считавшейся первой красавицей школы.

Подумав о Конни, Джейн скривилась. И почему Симон так засуетился, когда Ким всего лишь попытался проучить вампира? Брат еще упоминал о секрете, якобы связывающем его друга и вампирскую «принцессу»…

Поежившись под порывом холодного ветра, девушка снова бросила взгляд на наручные часы. Нет, так дело не пойдет. Симон не появился, скоро закончится завтрак, начнутся занятия. Как он посмел так с ней обойтись, заставить ее мерзнуть, даже не соизволив предупредить, что не сможет прийти? Если он думает, что с Джейн Берли можно обращаться подобным образом, то…

Девушка вздрогнула от неожиданной догадки. Вдруг, пока она здесь сидела, что-то случилось, или с Симоном, или с той же Конни? Вдруг ее парень проводит время в больничной палате, рядом с этой вампирской выскочкой?

Скоро она все узнает! И, разумеется, выскажет Симону Спенсеру, что думает о его персоне!

***

Ким очень плохо спал этой ночью. Когда Симон ушел из общей гостиной, рыжий решил, что выслеживать приятеля будет ниже его достоинства. Но обида быстро превратилась в беспокойство – а вдруг Симон сейчас действительно с Конни? За последние дни Ким много думал о вампирке, и хотел снова её увидеть, но его и близко не подпускали к больничной палате. А вот Спенсеру можно, он же – её партнер…

Ким не понимал, что с ним происходит: неужели он, столько времени ненавидевший вампиров, теперь завидует своему другу?

Думать о Конни было и сладко, и больно одновременно. Почему, Ким не знал. Но стоило ему вспомнить серые печальные глаза, изящную тонкую шею и матовую кожу, как в голове начинала звучать все та же тихая мелодия. Словно забытая колыбельная из далекого детства. Киму стало страшно. Кажется, он терял голову из-за вампира. Более того, из-за Эммы, пары Симона!

…Во сне ему грезилось полуобнаженное тело, по которому были рассыпаны белоснежные перья. Тихая, полная светлой грусти мелодия, звучала в воздухе. Ким брал в руки перышко и медленно проводил им по чужой идеальной спине, исследуя каждый дюйм этого хрупкого тела. Затем он решительно отбросил в сторону одеяло и…

… тут же проснулся. Заметив, что Симон сидит у окна, глядя вдаль, Ким уже собирался поинтересоваться, где же он вчера был, и почему не спит, потом вспомнил о недавней ссоре и решил промолчать. Однажды Спенсеру снова понадобится его помощь. Тогда Симон сам прибежит к нему, чтобы вымолить прощение, а он, Ким, еще подумает десять раз, прежде чем сказать: «Хорошо, дружище, прощаю».

Ким закрыл глаза, втайне надеясь досмотреть тот великолепный сон, но заснуть так и не смог. Оставшиеся до рассвета часы ему пришлось раздумывать над тем, откуда взялось нелепое желание снова встретиться с вампиркой. Может быть, это просто – магия притяжения существа, которая особенно сильна, пока партнерство не заключено? И подобные сны видит половина школы? Киму тут же захотелось разбудить всех учеников. Хорошо хоть Симон сейчас бодрствует…

Он забылся тревожным сном лишь под утро, поэтому неудивительно, что, когда открыл глаза, в комнате почти никого не оказалось. Локсли собиралась провести у учеников факультативные занятия, потому что учителя Грейса «внезапно вызвали в командировку». Не стоило опаздывать на урок к декану собственного курса.

Ким зашнуровывал ботинки, когда обнаружил, что Симон беззаботно спит, обняв руками подушку. Наверное, его требовалось разбудить, а эта миссия обычно возлагалась на лучшего друга. Но Спенсер сам поставил их дружбу под сомнение, значит, пусть сначала извинится, а потом Ким подумает, стоит ли его прощать!

Ехидно фыркнув, Ким направился к выходу, но, стоило ему распахнуть дверь, как он столкнулся нос к носу с Джейн. Лицо его сестры пылало от ярости, медные волосы растрепались, в общем, выглядела она довольно устрашающе. В такие моменты Ким предпочитал с ней не связываться. Впрочем, заметив глубокий вырез блузки, брат осуждающе приподнял бровь:

– Ты собираешься в этом идти на занятия? Если мама узнает, ей это не понравится.

Джейн только передернула плечами и попыталась заглянуть в комнату.

– Симон здесь? – накинулась она на брата, и тот только сейчас обратил на лихорадочный блеск ее глаз, и чересчур румяные, слегка обветренные, щеки.

– Здесь. Он спит. Давай не будем его будить!

– Спит?! Я два часа прождала его, как последняя дура, возле пруда! Как он может спокойно спать, зная…

Ким вздохнул. Ему было безумно жалко сестру, казалось, что она сейчас расплачется. К сожалению, следовало смириться, что она никогда не станет миссис Спенсер.

– Разве он обещал тебе прийти? – спросил Ким, пытаясь незаметно прикрыть за собой дверь.

– Он не сказал, что не придет, а это одно и то же, – бушевала Джейн, заметившая его хитрость, и тут же вставившая в щель между дверью и стеной свою ногу. – Пусти, Ким, я должна увидеть его и высказать все, что о нем думаю.

Берли заметил идущую по коридору Аниту, которая несла в руках сразу три книги, видимо, собираясь на занятия, но шум привлек её внимание.

– Сестра, не стоит бегать за Симоном, ты ничего не знаешь, – вполголоса начал Ким, умоляюще косясь на Аниту: мол, уведи отсюда Джейн, поскорее…

Но Джейн в ответ резко оттолкнула его, и пулей влетела в комнату. Киму и Аните оставалось только последовать за ней.

Девушка замерла перед кроватью Симона. Пока она придумывала себе всякие ужасы, парень просто спал. Видимо, вчера слишком долго читал. И, конечно же, совсем забыл про случайное обещание прийти на свидание!

Она с силой ударила кулаком по изголовью кровати. И тут же отдернула руку.

– Больно! – всхлипнула она, мысленно злясь на себя за слабость.

Ким с Анитой обменялись удивленными взглядами.

– Что за шум? – Симон потянулся и протер глаза. Видеть с утра неожиданно четко – это словно волшебный сон, но недовольные лица окруживших его друзей нарушали идиллию.

Джейн старательно пыталась выдавить слезинку из глаз. Анита, утешая, обняла её за плечи. Ким стоял рядом, скрестив руки на груди, и сверля Симона мрачным взглядом.

– Что случилось?

Джейн с гордым видом отвернулась, и только тут Симон сообразил, в чем дело: он проспал встречу с девушкой, и та на него смертельно обиделась.

– Прости, Джейн, совсем забыл, – с искренним раскаянием в голосе сказал Симон. – Я вчера долго общался с Морис Родани, поэтому проспал. Кстати, она помогла мне улучшить зрение. И теперь, я прекрасно все вижу, даже без очков. Разве не чудесно?

На мгновение в спальне повисла тишина. Даже Джейн, забыв о своей обиде, уставилась на Спенсера.

– Да он издевается! Говорит, что провел целый вечер с вампиркой, а мне даже не соизволил ответить!

– Ты хорошо видишь? – удивилась Анита. – Это очень сильная исцеляющая магия. Её еще называют «магией жертвы». С чего бы Родани делать тебе такие подарки?

– Я потом тебе объясню, – быстро ответил Спенсер, отнюдь не желавший, чтобы его вчерашняя беседа с вампиркой стала всеобщим достоянием.

Анита подошла к кровати Симона, склонилась над ним, произнеся какое-то заклинание, потом всплеснула руками:

– Симон! Как ты мог? А о Конни ты не подумал?

Ким замер при упоминании этого имени, Джейн тоже прислушалась. Ну, теперь-то она выяснит, что от нее всеми силами скрывают:

– Причем здесь Конни?

– Симон просто… – Анита поняла, что сболтнула лишнего и растерянно покосилась на Симона.

Спенсер устало вздохнул – как же ему надоело посвящать в свою личную жизнь посторонних! Впрочем, чем раньше Джейн узнает, что он – партнер вампирки, тем скорее от него откажется.

– Эмма Конни – вампир с генами магического существа, а я – вроде как её партнер. Пусть пока мы сами и не признали этот союз. Прости, Джейн, за то, что не пришел сегодня на встречу, я не хотел, чтобы ты узнала об этом так…

Девушка некоторое время молчала, затем буркнула:

– Мне нужно все обдумать… – и, гордо вскинув голову, вышла из комнаты.

– Не забудь переодеться перед тем, как идти на занятия, – крикнул ей вслед старший брат.

Анита укоризненно покачала головой:

– Симон, я рада, что твое зрение восстановилось, но с вампирами следует проявлять осторожность. Кто знает, что у них на уме! Ладно, потом поговорим.

После её ухода в комнате снова стало тихо. Симон первым нарушил молчание:

– Бедная Джейн, мне так жаль…

– Если бы ты был честным с самого начала, этого бы не случилось, – хмуро отозвался Ким. – И на будущее, если у тебя есть еще парочка сюрпризов, лучше говори сразу. Меньше головной боли для всех.

Глава 16. На башне

Морис пребывала в хорошем расположении духа. Во-первых, она узнала, что Конни с утра появится на занятиях (почему, собственно, Эмма должна отдыхать, когда Морис приходится учиться?), во-вторых, ей хотелось снова увидеть Симона. Изменится ли его отношение к ней после небольшой деликатной услуги с ее стороны?

На чем всегда можно «поймать» порядочных людей, так это на благодарности. Родани ни на минуту не собиралась отступать от плана завоевания Симона, правда, и спешить особо не хотела. В конце концов, месть, – это блюдо, которое подают холодным. А вот её сопернице придется напрячься, если она хочет выжить…

Морис вспомнила гневный взгляд Конни в больничном крыле в ответ на отказ оставить Симона в покое, и подумала, что прежде ей не приходилось наблюдать подобного внимания к своей персоне. Обычно Эмма смотрела на неё, как на пустое место…

Морис стояла у стены, ожидая начала занятий. Все шло замечательно (Дороти где-то задержалась и не портила ей утро лукавыми намеками), когда появился Симон в компании друзей. Впрочем, любой бы заметил, что в этот раз они держались как-то не очень дружно.

Опережая Симона на несколько шагов, медленно выступал Берли. Его лицо было непривычно серьезным, губы сжаты, во взгляде сквозила тоска раненого в сердце человека. Или, возможно, отвергнутого…

Симон шел рядом с Анитой Бангер, но взгляд у него был потухший, неживой. Девушка, время от времени, вздыхала и пыталась завязать с другом беседу, но безуспешно.

Когда компания поравнялась с Родани, Ким презрительно хмыкнул, пропуская вперед Симона. Мол, заварил кашу, завел связи среди вампиров, разбирайся сам, а я посмотрю, как это у тебя получится.

Бангер встала рядом с Симоном, правой рукой ободряюще сжимая его локоть. Затем она оценивающе взглянула на Морис, словно опытный дуэлянт, предлагающий противнику встать к барьеру. Ее темно-карие глаза точно пытались проникнуть за ту стену, что Морис возвела между собой и остальными учениками школы. Прежде люди не пробовали пробить её защиту…

– Симон, что-то случилось? Ты неважно выглядишь. Словно плохо спал ночью, – впервые за долгое время искренне улыбнулась Морис. Нет, все-таки приятно для разнообразия сделать что-то хорошее. Довольно полезный опыт с возвращением зрения.

На лбу Симона залегла складка. Его ответ заставил Родани на мгновение растеряться:

– Спасибо за помощь, Морис. Я очень благодарен тебе за то, что ты вернула мне зрение. Но теперь я у тебя в долгу. Скажи, зачем тебе это нужно?

«Угу, – подумала Морис, – дело ясное. Один секрет раскрыт. Бангер оказалась слишком сообразительной. Жаль, конечно, что это случилось так рано, но ничего не поделаешь». И как она вообще могла забыть о правиле: хочешь завоевать парня, для начала покори его друзей!

– А самое главное – человек, которому помогли, применив магию рода, связывает себя обязательствами с этим вампирским родом! – с нажимом закончила Анита, и Симон недовольно покосился в ее сторону. В кои-то веки он попытался найти общий язык с вампирами, а сокурсники уничтожают все его усилия на корню. Когда всему может быть простое объяснение…

Морис продолжала улыбаться, пусть и немного холоднее, чем минуту назад. Что до Аниты, то от колючего взгляда вампирки девушка вздрогнула. Тем не менее, она с нетерпением ждала ответа Родани.

Неожиданно Морис шагнула вперед, дотронулась кончиком пальца до щеки Симона и мирно заметила:

– Все верно, мисс Бангер. За любую помощь в этом мире, тем более магическую, надо платить. Но разве отличное зрение и, вообще, здоровье, того не стоят? А Симон теперь находится под покровительством нашего рода. Любой вампир, подчиняющийся Родани, при необходимости окажет ему помощь. Разве это плохо? – снова обернувшись к Симону, и заметив искру надежды в лучистых глазах, вампирка мысленно похвалила себя за сдержанность:

– Я не для того пожертвовала частью сил, чтобы ты сердился на меня сейчас. Просто я очень одинока. У меня нет, ни братьев, ни сестер, и с матерью не самые лучшие отношения. Я надеялась, что мы подружимся. Скажи, Симон, разве моя помощь не стоит того, чтобы забыть о прежних распрях?

Анита скептически приподняла бровь, но промолчала. Симон же, разумеется, поверил и улыбнулся.

В этот момент за спиной Спенсера вампирка заметила приближающихся Дороти и Эмму. Подруга поддерживала вампирку с серебристыми волосами под руку, очевидно, оправдывая себя тем, что та все еще больна, и нуждается в ее опеке. Конни, судя по всему, была не слишком рада такой заботе, но и оттолкнуть чужую руку не решалась. Казалось, её что-то сильно беспокоит, и поддержка Дороти, как нельзя кстати.

Морис не смогла отказать себе в маленькой мести: опустив руку на плечо Симону, она прошептала ему на ухо:

– Я прощаю твое недоверие. Но эта история меня немного расстроила.

Симон даже не заметил, что, пока он говорит с вампиркой, Конни разрывает на мелкие части кружевной манжет. В её взгляде застыло столько гнева, боли, отчаяния и чего-то еще… Чего Морис прежде видеть не приходилось.

Появление госпожи Локсли прервало эту сцену. Во время урока выяснилось, что директор покинул школу, чтобы найти нового учителя магической химии. Потому что командировка Дориана Грейса подозрительно затягивалась.

***

Симон отправился к себе в комнату сразу после ужина. Укрывшись одеялом, он несколько часов лежал, бездумно глядя в потолок. Постепенно стихли разговоры, топот ног и шум в коридоре. Даже беспокойный, любивший поболтать, Ким, забылся крепким сном.

А вот он, Симон, так и не смог. Что-то не давало ему покоя, заставляя вновь и вновь прокручивать в памяти прошедший день. Возможно, все дело в Конни, которая старательно избегала встречаться с ним взглядом. Более того, «принцесса» вампиров, как могла, игнорировала человека, даже тогда, когда Симон обращался к ней напрямую.

Даже нелепая попытка привлечь внимание, когда Симон встал и при всех подошел к столу вампиров, стукнув по нему кулаком, не помогла. Правда, Морис ехидно сверкнув глазами, предложила ему место рядом с собой: мол, если есть желание поужинать за этим столом, то здесь тебе всегда рады. Дороти Пейн язвительно высказалась, что Спенсеру стоило бы показаться целителю. Вдруг он серьезно болен, и даже не подозревает об этом?

Итак, Конни его игнорировала. И все бы ничего, не будь между ними магической связи. Со слов подруги, Симон знал, что показательное неприятие партнера может причинить вампирке сильную боль. Почему же она так поступает? Может, действительно нашла способ освободиться от партнерства? Или же Конни похитили, и подменили кем-то другим?

Симон ворочался, пытаясь заснуть, гоня от себя неотвязные мысли об Эмме. Но на душе с каждой минутой становилось все тревожнее.

«Партнеры способны чувствовать друг друга. Если Эмме Конни будет грозить опасность, ты об этом узнаешь», – кажется, так говорила Анита. Неужели сейчас, в эту самую минуту, с Эммой случилась беда?

Наконец, не выдержав, Симон поднялся, зажег свечу и быстро оделся. Он не слишком любил использовать магию для собственных нужд, но сейчас особый случай. Он раскрыл книгу и быстро нашел заклинание поиска. Если Эмма у себя в комнате, он тоже может ложиться спать.

Однако, вместо комнаты Эммы, Симон увидел ровную площадку Западной башни, относившейся к территории вампиров. Что она там делала, ночью, в одиночестве? Симон взглянул на часы, минуту назад отбившие половину двенадцатого, и принял решение…

***

Эмма Конни никак не напоминала счастливую «принцессу» вампиров, какой её привыкли считать. Утренняя встреча со Спенсером и Родани вывела её из себя. Часть души буквально требовала выцарапать глаза нахалке, посмевшей прикоснуться к её партнеру. И никакие мысленные уговоры типа – «Мне плевать, что делает Спенсер» – на нее не действовали.

Правда, злиться Эмме мешали все, кому не лень. Накануне она приняла зелье, ослабляющее собственную притягательность для окружающих. Но, тем не менее, за этот день её утомили даже вампиры, хотя последние обычно раздражали наследницу Конни, куда меньше остальных. А что уж говорить о впечатлительных смертных…

Ученики «утреннего курса» ходили за ней по пятам, буквально пожирая глазами, и только острый язычок Дороти, и крепкие кулаки Кортни и Джелли, заставляли их держаться на расстоянии.

Вечером не удалось расслабиться, даже находясь в собственной спальне. Под дверь подсовывали уже третье любовное письмо, несмотря на защитные чары, и то и дело стучались, ненавязчиво приглашая на приватный разговор. Потом пришла Дороти, пытаясь уговорить её прогуляться в парке.

Затем в дверь постучала Морис, нарочито взволнованно спрашивая, все ли с Эммой в порядке. Вампирка уже дернула защелку двери, когда вспомнила, что некоторым лучше не открывать. Кто знает, что еще придумала «заклятая подружка».

Эмме давно хотелось высказать Родани все, что она о ней думала, но недомогание, слабость, которую она не могла преодолеть, мешали сосредоточиться.

В голове постоянно крутились воспоминания о том вечере, когда на неё напал Берли. Было тогда что-то, с чем она, Конни, не смогла справиться. И глупец Ким тут не причем. Но, что же она, Эмма, упускает из виду?

Конни целый день не могла избавиться от ощущения, что ей холодно. Словно бы она стала Каем, героем человеческой сказки, которому в глаз попал осколок таинственного стекла. Внутри нее происходили изменения, и это пугало.

Когда, после десяти вечера, однокурсники разошлись по комнатам, Конни неожиданно захотелось оказаться в тихом уголке школы. Там, где она сможет все спокойно обдумать.

***

Винтовая лестница, ведущая наверх, и освещенная факелами, казалась ей бесконечно длинной. Собственные шаги отдавались гулким эхом. В голове Эммы мысли хаотично сменяли одна другую, пока, наконец, не остался только образ её партнера.

Этот, почти незнакомый ей, человек, настолько уверенный в себе, что даже не побоялся при всех приблизиться к столу вампиров. Его пристальный, сине-зеленый, словно море, взгляд преследовал Эмму, заставляя вспоминать давно забытые детские мечты. Мечты о том, что однажды, она встретит того, кому будет нужна не просто, как могущественная вампирка и наследница Ленара Конни, но и просто, как девушка, как Эмма.

«Столько лет прошло, а я все еще, как ребенок. Пора бы уже повзрослеть, Эмма. Теперь даже Морис ближе к нему, чем я», – Эмма вышла на круглую ровную площадку башни.

Было холодно, накрапывал мелкий дождь, резкие порывы ветра грозили не только сорвать наброшенную на плечи шаль, но и сбить с ног слабого человека. Эмма посмотрела вниз, туда, где поблескивала темная гладь Вишневого пруда, потом на другие башни школы, тонущие во мраке осенней ночи. И внезапно ей стало страшно.

Зачем она сюда пришла? Да еще посреди ночи, в легком платье, поверх которого только шаль! Если учителя застанут её тут, назначат взыскание. Да и погода отнюдь не благоприятствует прогулкам. Так что ее здесь держит?

Внезапно она перестала чувствовать тело. Все мышцы словно окаменели. Конни попыталась шагнуть назад, на лестницу, чтобы спуститься, но ничего не вышло. Ноги, казалось, приросли к полу.

– Что происходит? Какого черта?

Правая нога поднялась, на мгновение, застыв в воздухе, затем медленно опустилась на пол. Конни сделала шаг по направлению к краю площадки.

– Нет, это еще что за дела? – Эмма попыталась остановиться, но ноги её не слушались.

Девушке стало настолько жутко, что она закричала, вернее, попыталась это сделать. Конни остановилась у самого края, успев подумать, что еще одно движение, и она сорвется вниз, во тьму.

Что-то помимо воли управляло сейчас ее телом. Низкий баритон произнес губами Эммы:

– Какое слабое создание. И как в таком теле может жить душа, способная мешать мне?

Эмма на секунду обрела дар речи:

– Я схожу с ума?

– А разве родители не рассказали тебе о самом сильном из вампиров, которого заточили много веков назад? Гордись, дитя, тебе досталась миссия явить миру Величайшего.

– Легенда? Величайший? Что за чушь? Хочешь жить в моем теле – для начала сделай пару шагов назад, или мы оба погибнем, упав с такой высоты. – Голос Эммы дрожал. Так вот на кого намекал старейшина вампиров! Что же за напиток она тогда выпила?

– Дитя, ты хотя бы не глупа, но это тебя не спасет, – смех, похожий на карканье, гулким эхом отразился от каменных стен. Но смеялись только губы Эммы, воспроизводя реакцию другого вампира. – Думаешь, я боюсь смерти? Но меня и так не существует в этом мире. Единственный способ вернуться – твоя гибель. Мы не сможем и дальше делить это тело, потому что я чувствую себя слишком уязвимым. Однако, если мы сорвемся с такой высоты, то умрешь только ты, ведь я – уже давно мертв. Моя магия сильнее твоей, ее боится сама Смерть, поэтому, уничтожив тебя, я стану полновластным хозяином тела. Там, за гранью, я постиг простую истину, – чтобы жить, надо научиться умирать.

– Ты – просто сумасшедший, или мое больное воображение! Я не собираюсь убивать себя! – в ужасе закричала Эмма, глядя, как в пустоту осыпаются камешки из-под её туфель.

– Пожалуйста! Кто-нибудь! Помогите!

И в то же мгновение со спины её обняли чьи-то сильные руки:

– Я не позволю тебе упасть. Ты должна жить, Эмма.

Мягкое тепло, исходившее от коснувшегося её человека, привело Эмму в чувство, вернуло ей контроль над телом. Все мысли о близкой гибели растворились без следа. Конни забыла, почему стоит здесь, на самом краю. Словно неведомая сила стерла из памяти все события, произошедшие после того, как она ступила на смотровую площадку Западной башни.

…Симон перепрыгнул последнюю ступеньку, когда луна почти полностью скрылась за облаком. Он знал, что Конни где-то тут, потому фигура на фоне темного неба не стала для него неожиданностью. Однако, исчезающий во мраке лунный луч успел выхватить из темноты длинные серебристые волосы и крепкую фигуру.

На мгновение Симон даже засомневался, что перед ним – Эмма. Но чего только не привидится ночью, а Конни, похоже, окончательно спятила, поэтому главным приоритетом для Симона стало не дать ей сорваться вниз.

– Никогда, больше никогда не смей этого делать! Как твой партнер я запрещаю это! Любые попытки самоубийства. Мы заключим союз, если потребуется, слышишь, Конни? Я не хочу, не хочу, чтобы ты погибла! Этот мир без тебя станет пустым…

Глава 17. Принятие

Вампирка еле слышно вздохнула, услышав неожиданное признание. Руки Симона сжимали её плечи, и от этого прикосновения на душе становилось легко и спокойно. Но она не была бы собой, если бы не съязвила:

– Спенсер, тебе, что, делать нечего? Решил поработать моим телохранителем? Так у меня и так их двое, не знаю, как избавиться. Или у тебя просто комплекс героя, спасать без разбора всех, кто под руку попадется? И, вообще, отпусти меня уже, если не хочешь лишних проблем. Я-то понимаю, что ты решил поиграть в благородство, только вот магическому существу этого не объяснить…

Симон разжал ладони и отступил на шаг, радуясь тому, что в полумраке не видно выражения его лица:

– Лучше быть живым существом, хоть и магическим, чем мертвым чистокровным, не так ли, Конни? Не волнуйся, я не жду от тебя благодарности. Я сделал бы это для любого человека. И вампира, – после некоторой заминки добавил он.

Эмма разрывалась между желанием сказать очередную грубость и поблагодарить Спенсера, а еще лучше, подойти ближе, обнять, коснуться ладонью щеки…

«Проклятая сущность», – устало подумала Эмма, а вслух спросила:

– А то, что ты сказал, правда? Я тебе действительно нравлюсь? Или ты просто решил успокоить мое альтер-эго?

Повисла пауза, нарушаемая только завываниями ветра. Симону некстати вспомнилась тетя Вероника, которая пыталась помешать, ему учиться в одной школе с «темными тварями». Она искренне считала всех «кровососов» опасными и жестокими существами. Наверное, ее хватил бы удар при известии, что племянник собирается встречаться с вампиркой.

– Думаешь, я разбрасываюсь такими словами направо и налево? Если хочешь, просто посчитаем, что я ничего не говорил. Снова прыгать ты вроде не собираешься, но, если я еще раз замечу подобное, отнесу в больничную палату и привяжу к кровати.

– Звучит заманчиво, Спенсер, – промурлыкала Конни. В её голосе промелькнули обиженные нотки. Резкая боль в висках свидетельствовала о том, что её магическая сущность недовольна таким обращением с партнером. – А я-то думала, ты привяжешь меня к своей кровати. Влюбленные обычно так и поступают.

Симон снисходительно фыркнул:

– Ты, похоже, пришла в себя. Может, будешь вежливее с человеком, который тебя спас, а то отсюда довольно высоко падать… Как ты вообще решилась на такое? Неужели существо настолько подчинило твое сознание, Эмма? Похоже, тебе остается только признать партнерство, если хочешь жить.

Эмма машинально поправила шаль, ненадолго задумалась, и, наконец, тихо произнесла:

– Значит, не любишь, просто снова пытаешься быть хорошим, даже с врагом. Как это трогательно, жаль, что рядом нет Джейн Берли, и некому оценить твой рыцарский поступок. Забыть о старой вражде и подставить плечо вампиру! Директор школы может тобой гордиться, ты усвоил его уроки. Только не все так просто, Спенсер. Признаем партнерство – пути назад не будет! А если о том, что здесь произошло… Ты должен знать – я не склонна к суициду. Разве по мне не видно, как я люблю жизнь? Просто пришла ночью на башню, чтобы подумать. Мне требовалось тихое, спокойное местечко, хотелось поближе рассмотреть звезды…

– Симон, – аккуратно поправил её парень, в который раз за вечер, поморщившись, как от зубной боли, – значит, я зря беспокоился, Конни? В таком случае, пойду-ка спать. В конце концов, из нас двоих, я – обычный человек.

Симон преодолел несколько ступенек, втайне надеясь, что Конни все же снизойдет, чтобы его окликнуть. Ну, как еще можно убедить эту надменную вампирку принять помощь и поддержку?

– Спенсер, погоди… – послышалось ему вслед.

Симон замер, не оборачиваясь, сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой.

– Спенсер, я согласна объявить о партнерстве. Точнее, нет, не я буду объявлять, а нам придется поговорить с Локсли. Но говорить будешь ты! Не хочу, чтобы все решили, что я тебя заставила.

***

Как потом вспоминали ученики, завтрак в то утро начался необычно. Во-первых, преподавательский состав, занимавший отдельный стол, заметно поредел. Не было Грейса, директора и даже госпожи Локсли. Заместитель директора задерживалась, как и остальные преподаватели. Обычно это означало важные события, поэтому ученики школы, то и дело, переглядывались между собой, строя различные предположения.

Во-вторых, пустовали места Симона Спенсера и Эммы Конни. Их друзья казались встревоженными, особенно Анита Бангер, которая почти ничего не ела, и вампирка Дороти, что-то настойчиво шептавшая сидевшей с ней рядом Морис.

Ким Берли пододвинул к себе блюдо с горячими бутербродами. Они пахли так замечательно, что он даже не обратил внимания на отсутствие друга.

Внезапно тяжелые двери распахнулись, пропуская Локсли, вслед за которой медленно, держась друг от друга на расстоянии, следовали Симон и Эмма. Когда все трое поравнялись с преподавательским столом, заместитель директора с чувством ударила по нему молоточком, привлекая внимание. Несчастная женщина и не подозревала, сколько обязанностей на нее свалится, стоит директору отлучиться из школы по неотложным делам. Замещать Грейса, проверять посещаемость и выставлять оценки – это одно, а вот устраивать личную жизнь учеников, да еще и вампиров, совсем другое…

Шум голосов медленно стих. Локсли убрала упавшую на лоб седую прядь и заговорила твердым, не терпящим возражений, голосом.

Симон и Эмма, стоявшие по обе стороны от нее, с интересом рассматривали потолок в обеденном зале. В лице Конни угадывалась желание, присущее любому из элиты, – удержать лицо перед любопытной и не слишком доброжелательной толпой, Симон же мечтал только об одном – чтобы все поскорее закончилось.

– Сегодня произошло невероятное событие. Мистер Спенсер и мисс Конни решили объявить сокурсникам замечательную, на мой взгляд, новость. Начну с того, что мисс Конни обладает не только генами вампира, но и магического существа. Её пробуждение произошло несколько месяцев назад. К счастью, она уже нашла своего партнера. Симон Спенсер принял партнерство. С этого дня, прошу всех уважительно относиться к их отношениям и не мешать. Для партнеров приготовлены две комнаты в Северной башне. Итак, давайте поздравим Симона и Эмму!

Полная тишина, подавившая всех присутствующих, прервалась тем, что все чашки, ложки, а также джем, овсянка и сдобные булочки, находившиеся на столе по правую руку от партнеров, буквально смело на пол всплеском магии Арама Джонсона.

«Ну, что поделаешь, – философски вздохнула Конни, – знать о моих проблемах – это одно, а вот услышать от декана о принятом партнерстве – совсем другое».

После неосознанных действий Джонсона снова последовало молчание, которое нарушила неожиданно захлопавшая в ладоши Лиз Сименс:

– Какие замечательные новости! Вампир и человек – это же так романтично! Не говоря уже о том, что Эмма – принадлежит к элите «темных», а наш Симон просто умный и добрый парень! Помолвку можно отпраздновать прямо в школе! Придется украсить нашу гостиную! Думаю, платье из голубого шелка мне очень пойдет…

Договорить ей не удалось, потому что сидевшие по обе стороны от нее, брат и сестра Берли, проявив редкостное единодушие, наступили ей на ноги. Но звонкий голос Лиз словно послужил сигналом, и ученики, кто шепотом, а кто вслух, принялись обсуждать новости.

Школьный корреспондент Сурен, не растерявшись, вытащил из сумки любимую камеру и принялся щелкать счастливую пару, повторяя:

– И чего это они даже за руки не возьмутся? Это же сенсация! Тянет на первую премию для начинающих журналистов!

– Эй, придурок, – прошипел Ким, чувствуя, как краска заливает его лицо. Ярость, охватившая его после слов преподавательницы, нуждалась в человеке, на котором можно отыграться. – Ты лучше убери свою технику, пока я до нее не добрался. А то быстро стекла разобью! – оглядевшись по сторонам, Ким запустил в Сурена вазой с яблоками, но, от волнения, промахнулся. Яблоки покатились по полу. Журналист быстро отбежал к другому концу стола, грозя Берли кулаком, и крича на весь зал:

– Свободу прессе!

В ту же минуту Джейн Берли решительно поднялась. Её белое, как мел, лицо напоминало маску. И, нет, она не пошла тихо к выходу из зала, как надеялся Симон, а, наоборот, развернулась и понеслась прямо к ним с Конни.

Девушка вытянула вперед руку, почти ткнув Эмму в грудь, и заявила:

– С этого дня я, Джейн Берли, объявляю тебе войну. Как ты могла заставить Симона принять партнерство? Приворот? Чары? Вампирский артефакт? Или что-то другое? Возможно, это твоя подружка Родани постаралась. Но от меня тебе так просто не отделаться!

– Что вы себе позволяете, мисс Берли! – возмутилась Локсли. – Два часа дежурства после уроков!

– Причем здесь Морис? – Конни покосилась в сторону Симона, проигнорировав пламенную речь Джейн.

Тот непонимающе пожал плечами в ответ. Симон сейчас мечтал только о том, чтобы оказаться, как можно дальше от сотни любопытных глаз. Пусть даже ему для этого придется остаться наедине с вампиркой.

– Знаешь, что, Спенсер… Удивляюсь я твоему терпению: и как ты живешь под одной крышей с этой сумасшедшей, – обронила Эмма.

К счастью, подбежала Анита и, схватив Джейн за руку, потащила ее к выходу. И все же та успела выкрикнуть напоследок:

– Это все – приворотная магия! Симона заколдовали, эта вампирская выскочка еще поплатится за то, что сделала! Я докажу, непременно докажу!

Вампиры тихо переговаривались между собой. Новость удивила их не меньше, чем учеников-людей, но их с детства учили выдержке и спокойствию. Большинство из них, как, например, Кортни и Джелли, отнеслись к партнерству чистокровной и человека равнодушно. Такое уже случалось, и подобная связь считалась магически нерушимой. Нет, вампиры просто раздумывали, будет ли им от этого польза, а кое-кто прикидывал, стоит ли известить о будущем союзе нового короля…

Дороти, единственная в зале, не смотрела на счастливую пару. Её интересовала реакция Морис.

При первых словах преподавательницы Родани с такой силой сжала в руке бокал, что тот не выдержал и треснул. По её ладони заструилась кровь, но Морис этого не заметила. Дороти протянула ей чистый платок:

– Платок лучше, чем салфетка. И кого же из них двоих ты больше ревнуешь? – девушка подмигнула ей, кивнув в сторону Симона и Эммы.

– Не понимаю, о чем ты, – холодно отозвалась Родани.

– Брось, Морис, мне ли тебя не знать. Если хочешь совет – забудь о них. Как бы мы не старались, есть люди и вампиры, которых нам не получить.

– Пожалуй, я не голодна.

Вампирка встала из-за стола, и, стараясь держаться в тени, направилась к выходу. Её красивое лицо изменилось до неузнаваемости. Разочарование и злость настолько захватили ее, что в голове осталась только одна мысль: «Ты заплатишь мне, Конни, за это унижение, за партнерство, за Симона, за каждую минуту, что вы будете вместе, и даже за то, что я разбила этот бокал!»

Дороти скорчила ей вслед забавную гримасу (за столом вечернего курса и без Морис хватало зрителей), продолжая рассуждать о том, в какое же неловкое положение поставила её Эмма, не предупредив заранее о партнерстве. Что Дороти теперь делать с несчастными фанатами «принцессы»? Те могут быть довольно агрессивными, хорошо еще, если не порвут кумира на части!

Люди, тем временем, вернулись к завтраку. Только Ким, сидевший безучастно с той минуты, как сестра бросилась отстаивать права на Симона, погрузился в печальные размышления.

Эмма Конни теперь принадлежит его лучшему другу. Этого не исправить. Это навсегда.

Он с тоской покосился на тарелку с бутербродами. Аппетит пропал. Досадно.

Со страдальческим видом, окинув партнеров суровым взглядом, Ким отодвинул от себя тарелку, как можно дальше. Потом опустил голову, закрыл лицо руками, чтобы никого не видеть. Тут-то его и «щелкнул» камерой журналист Сурен.

Вечером вышел очередной номер школьной газеты с портретом Берли на развороте и подписью: «Друзья Симона Спенсера радуются его счастливому партнерству!»

Глава 18. Комнаты партнеров

После завтрака партнерам разрешили немного опоздать на занятия. Им предписывалось осмотреть комнаты, в которых предстояло жить, и перенести туда свои вещи. Локсли была занята, поэтому роль провожатого досталась её помощнику.

Уже немолодой полукровка, заведующий хозяйством в школе, всю дорогу до Северной Башни ругался сквозь зубы: ему не нравилось, когда указания поступали от кого-то, помимо директора. На вопрос, почему Симон и Эмма никогда прежде не слышали о комнатах для партнеров, он сначала огрызнулся – мол, не ваше дело, но потом, у самых дверей, неожиданно передумал и объяснил, что эти помещения открываются лишь в момент объявления партнерства. А поскольку истинные пары появлялись не так уж часто, то последний раз комнаты открывали сто лет назад.

Когда Эмма и Симон увидели вход в свои новые апартаменты, оба не смогли сдержать растерянного возгласа. Только Спенсер привычно помянул некую нечисть, а вампирка – темную кровь. Их новые апартаменты неприятно шокировали. Вместо привычных дверей из дуба, находившихся в старых комнатах, они увидели две цветные двери. Над левой, бледно-розовой красовалась надпись – «существо», над правой, ярко-голубой, – «партнер».

– П—п—почему дверь моей комнаты – розовая? И что за глупая надпись – «существо»? Я – вампирка, и, между прочим, чистокровная! – заикаясь от негодования, набросилась на мужчину Эмма.

– А мне почем знать? Я в этих комнатах ни разу не был за годы своей службы, и не собираюсь. Если не нравится – скатертью дорога. Никто уговаривать не будет. Других, магически защищенных комнат для партнеров, в школе нет… – с этими словами завхоз гордо повернулся и быстро заковылял по коридору в обратную сторону.

Симону тоже не понравился голубой цвет «его» двери – несложно было представить комментарии брата и сестры Берли, а также других учеников. Впрочем, утешало то, что и Конни не слишком повезло.

Неожиданно Эмма вспомнила что-то важное и обернулась в сторону исчезнувшего в темноте коридора провожатого:

– Он не сказал нам пароля от комнат. Как же мы войдем?

Симон развел руками:

– Наверное, здесь можно обойтись и без пароля. Может быть, комнаты зачарованы так, чтобы пропускать только партнеров.

Эмма фыркнула в ответ, давая понять, что размышления Симона Спенсера её мало волнуют. Тем не менее, она прикоснулась ладонью к дверной ручке. Та в ответ распахнулась, позволив Эмме шагнуть вперед. Улыбнувшись, Симон последовал за ней.

– Вы правы, двери действительно зачарованы. Они никому не позволят попасть сюда без приглашения. Конечно, кроме нас, гномов.

Писклявый голос доносился со стороны окна. Гномиха в ярком платье до блеска оттирала стекло. Резкий порыв ветра сорвал с клена, что рос под окном, алые листья и забросил их в комнату. Они плавно опустились на пол рядом с другим гномом, который вылез из-под кровати. Гном быстро собрал листья и выкинул их в стоящее рядом ведро.

Потом гномы вежливо поклонились, и та, что мыла окно, заговорила:

– Мы рады прислуживать вам. Это большая честь – помогать партнерам. Бабушка рассказывала… Впрочем, неважно! Просто хочу сказать, что я и мой брат рады, по возможности, выполнить все ваши желания!

Симон приветливо улыбнулся гномам:

– Спасибо, что убрались здесь. Только не надо считать нас с Конни господами. Мы – обычные ученики, не больше, и не меньше.

«Вот Анита повеселится, когда узнает, что у меня в услужении сразу два гнома».

– Спенсер, помолчи немного, – тут же поспешила одернуть его Конни. – Сразу видно, что ты рос в провинции, в маленькой квартирке. Меня вполне устраивает наличие слуг. Потому что я, в отличие от тебя, понимаю, чем потомственный аристократ отличается от выскочки, у которого нет даже собственного поместья.

Пока Симон подбирал достойный ответ, Конни снова обратилась к «слугам»:

– Итак, я дозволяю вам присматривать за ним и за мной. Как ваши имена?

– Меня зовут Тодераш, – наконец, подал голос застенчивый гном, – а мою сестру зовут – Семикрасавица.

– Что за странное имя? – удивилась Эмма.

– Наши род отличается от других гномов тем, что мы любим старые сказки. Нас назвали в честь известных героев, в надежде, что однажды нам тоже повезет встретить свое счастье…

– О, темная кровь, – поморщилась Эмма, в то время как Симон насмешливо подмигнул ей:

– Да ладно, Конни! Ты действительно ничего не знаешь о людях. Всю жизнь провела за стенами поместья, а еще высмеиваешь меня. А Семикрасавица – чудесное имя. Есть замечательная сказка, в которой главная героиня была прекраснее семерых, самых милых на Свете девушек…Так что, барышня, вам повезло с именем!

Гномиха смущенно потупилась, в то время, как Конни окинула ее озадаченным взглядом:

– Это она-то краше семи красавиц?…

Но тут Симон несильно ткнул её локтем, словно намекая, что не подходить к гномам с вампирскими канонами красоты. Эмма тут же забыла о глупом имени служанки и переключилась на обстановку в комнате:

– А почему здесь все предметы в розовой гамме? Кошмар, руки чешутся все изменить! Спенсер, хорошо, что ты без очков: тебе лучше этого не видеть…

Симон собирался объяснить, что без очков он теперь будет всегда, благодаря помощи другого вампира, но Конни уже забыла о том, что сказала, потому что принялась внимательно осматриваться.

Презрительно скривившись, Эмма откинула розовый полог кровати, отделанный изящным кружевом. Кровать была застелена бледно-розовыми простынями, подушки пугали еще более насыщенным цветом, и среди них притаилась целая семейка розовых плюшевых медведей.

Побледневшая Эмма повернулась к окну, которое не так давно вытирала гномиха, и обомлела: небольшой угловой диванчик, стоящий рядом, имел бело-розовый оттенок. Бордовый ковер, цветы в высокой вазе на деревянном столике, розовые кружевные салфетки, одним словом, абсолютно все не соответствовало представлениям чистокровной о вкусе и стиле.

После пяти лет, проведенные в комнатах вечернего курса, отделанных в холодных нейтральных тонах, ей и в голову не могло придти, что в школе может существовать такая безвкусица. А уж жить в такой обстановке, нет, уж, увольте!

– Почему здесь все розовое? – накинулась Эмма на гномов, и те, запинаясь, в два голоса начали объяснять, что прежних жильцов все устраивало. Мол, комнату обставляли в незапамятные времена, и женщин подобная обстановка не смущала. Увы, торопливо произнесенное Эммой заклинание Изменения нисколько не подействовало.

Наклонив голову, Семикрасавица робко заметила:

– На комнату наложены сильные чары. Боюсь, вы не сможете ничего здесь изменить, разве что принести свою одежду, учебники и книги… Если же попробуете купить новую мебель, или, к примеру, другие простыни, они сразу же поменяют цвет. Да, кстати, предметы из этой комнаты нельзя выносить. Разве что ненадолго в комнату партнера…

Немного подумав, Эмма повернулась к Симону:

– Слушай, если твоя комната в синих оттенках, мне там будет, куда приятнее. Давай меняться – ты переезжаешь сюда, а я, так и быть, займу голубые покои.

Прежде чем Симон придумал, как отказаться от «заманчивого» предложения, вмешался гном:

– Все не так просто. Госпожа Конни может переехать в комнату господина Спенсера, или наоборот, но в этом случае, вы должны жить в одной комнате постоянно. Смена комнат в одиночку магически невозможна. Комната партнера увеличивает его магию, комната мисс Эммы поддерживает ее жизненные силы. Даже если вы на одну ночь поменяетесь комнатами, проснетесь все равно на своем месте. Такие правила с незапамятных времен… Зато у вас будет третья общая комната, чтобы отдыхать и заниматься. Что-то вроде гостиной. Желаете ее увидеть?

Эмма отрицательно покачала головой и, понурившись, опустилась на бело-розовый стул, с массивной деревянной спинкой.

– Как низко я пала. Жить с человеком, да еще и в таких условиях, – пробормотала она себе под нос, непонятно зачем схватив со стола старинную музыкальную шкатулку. Стоило её раскрыть, как тихая музыка, точно журчание воды в ручье, наполнила комнату. Под крышкой обнаружилась маленькая женская фигурка в длинном белом платье, спадающим мягкими складками. Когда она начала вращаться, музыка заиграла громче. Светлые волосы девушки были собраны в высокий хвост, так же как…

– Слушай, а ведь она похожа на тебя! – выпалил Симон, первое, что пришло на ум. – Просто вылитая Эмма Конни. Не хочешь примерить старинное платье, может быть…

– Не может, – отрезала Конни, оборвав гномиху, которая открыла рот, чтобы сообщить, что несколько платьев сохранились, и даже преотлично. – Что-то у меня от этой музыки голова разболелась. Или это из-за тесного общения с моим недалеким партнером?

Симон прыснул, но решил не затевать ссору. Нежная мелодия шкатулки отчего-то действовала на него успокаивающе. Точнее нет, немного не так. Музыка словно уговаривала его не грубить вампирке, ведь, несмотря на их партнерство, Конни остается Конни.

– Эта магическая шкатулка – часть комнаты мисс Эммы. Её мелодия усиливает связь между партнерами. Часто партнер – единственный, кто не поддается чарам вампира, поэтому шкатулку создали с целью привлечь его. По крайней мере, так гласит предание. Предыдущие хозяева комнат оставили шкатулку, а до них было еще несколько пар. Когда именно шкатулка появилась в школе, никто не знает, – вмешалась Семикрасавица, и ее тонкий, слегка писклявый голосок, нарушил романтическое очарование, созданное мелодией.

– Как интересно, – Эмма наблюдала за вращающейся в танце женской фигуркой, совершенно не замечая реакции Симона, пока не обратила внимания, что в одной руке кукла в шкатулке держит кубок. Было в этом кубке что-то знакомое, что-то такое…

– Голова просто раскалывается. Надеюсь не от этой музыки, – Конни решительно захлопнула крышку. – Давай, Симон, взглянем на твои комнаты.

Имя партнера на этот раз далось ей удивительно легко.

Симон словно стряхнул с себя наваждение:

– Да, конечно. Мне тоже интересно, где я теперь живу.

Комната Симона была выполнена в серо-голубых тонах. Она выглядела гораздо скромнее, и, в то же время, уютнее, новых покоев Эммы: узкий мягкий диван, парочка скрещенных клинков на темно-синем бархате, которым были обиты стены, камин, у чьего основания раскинулась медвежья шкура, и два мягких кресла. Завершал картину огромный темно-синий пушистый ковер.

– М-да, мебель вроде бы ничего, хоть и покрытый пылью винтаж. Повезло тебе, партнер, – вздохнула Эмма.

– Жить можно, – улыбнулся неизбалованный Симон, проводя рукой по бархатной ткани на стене и любуясь скрещенными клинками.

Глава 19. Добрые пожелания

У Эммы еще оставались дела в гостиной «вечернего курса», с которыми ей хотелось закончить до обеда. Поэтому, бросив Спенсеру короткое и вполне дружелюбное «увидимся», она покинула комнату партнера.

Через десять минут, спускаясь по знакомой лестнице, Эмма поймала себя на том, что вполголоса напевает веселую песенку. Все складывалось не так уж и плохо, если учесть, что еще прошлой ночью она в одиночестве стояла на краю башни. Возможно, Симон в ней действительно заинтересован, а, значит, проблема с магической сущностью благополучно разрешится.

Вот только магия шкатулки – это одно, а совсем другое – истинные желания. Эмма это прекрасно понимала, ведь ей после «пробуждения» оказалось сложно придти к согласию с сущностью внутри себя. Конни твердо решила, что не станет торопить Симона. Пусть его чувства будут искренними, а не вызванными обязательствами партнера или магическим очарованием.

Эмма невольно улыбнулась. Интересно, как другие понимают, что они влюблены? Легкость во всем теле, желание взлететь в воздух без заклинания, которые ощущала Эмма…

Прежде она не чувствовала ничего подобного.

Вот только правду говорят, что счастливые люди (или вампиры) вызывают зависть у окружающих. Во всяком случае, миссис Локсли, на которую свалилась ответственность за школу и учеников при отсутствии директора, при виде Эммы нахмурилась и взмахнула рукой, призывая остановиться. Она оказалась первой, кто испортил настроение вампирке.

– Мисс Конни, – торопливо начала женщина, – я забыла передать вам важные новости. Надеюсь, вы понимаете, что, переехав в комнаты партнеров, вы потеряли свою должность старосты «вечернего курса»?

Эмма сразу догадалась, о чем пойдет речь, и расстроилась. Но демонстрировать свои чувства считала унизительным:

– О чем вы говорите?

– Вы не сможете выполнять обязанности старосты, поскольку живете далеко от других учеников. И вам какое-то время будет сложно сдерживать свои инстинкты. Тем более, что вашим партнером оказался человек. Это – нестандартная ситуация, мисс Конни.

– Постараюсь не доставлять вам лишних хлопот, – сухо заявила Эмма. – И, кстати, когда вернется наш декан? Вопрос о том, кто будет новым старостой, лучше всего решать с ним.

Мысль о том, что должность старосты, которой она так долго добивалась, отнимут, заставляла говорить прямо, без вежливых недомолвок. С другой стороны, долгое отсутствие Грейса тревожило Эмму. Жив ли он? Или успел досадить королю вампиров и исчез вслед за другими?

– Прости, Эмма… – покраснела Локсли и отвела взгляд в сторону. – Я не знаю, когда вернется мистер Грейс. Но, пока замещаю вашего декана, я вправе делать некоторые перестановки на «вечернем курсе».

– Мне подобрать кандидата на должность старосты? – ровным голосом спросила девушка.

– Нет, все уже сделано. Эта ученица вызвалась сама. Она подошла ко мне, когда вы с Симоном покинули Большой зал. Думаю, мисс Родани прекрасно подойдет на эту роль, ведь она хорошо учится, не имеет взысканий, к тому же принадлежит к чистокровной семье…

– Морис?! – с лица Эмма разом исчезли все краски. Ощущение было такое, словно её ударили под дых. – Могу я сказать, что не одобряю этот выбор?

Локсли поджала губы. Высокомерие чистокровных вампиров вошло в поговорку, они считают, что даже в школе имеют право диктовать условия. Но, поскольку именно ей сейчас предстоит заботиться об учениках, то ей и принимать решения, тем более, что она свой выбор уже сделала:

– Мисс Конни, ваши сомнения меня не интересуют. Разговор окончен, – женщина повернулась и, сделав несколько торопливых шагов, исчезла за поворотом коридора.

Эмма пожала плечами. Нужно уметь принимать поражения. Пусть она больше не староста, но все еще Конни и «принцесса» вампиров. К тому же, у неё будет больше свободного времени, чтобы провести его с партнером.

Вот только желание держать себя в руках исчезло, едва Эмма перешагнула порог гостиной своего курса. В просторной комнате находилась только Морис. Вампирка стояла у круглого стола, разворачивая какую-то бумагу, исписанную мелким почерком. Присмотревшись, Эмма узнала в нем свод правил для старосты, которые год назад изучала сама. Очевидно, Родани решила действовать, не дожидаясь официальной передачи должности.

Этого Эмма стерпеть уже не могла.

Возможно, вмешалось её альтер-эго, заметив вампирку, которая не так давно посмела обнять ее партнера. Эмме даже не пришлось читать заклятие, один взгляд – и свиток в руках Родани вспыхнул. Но Морис даже не повернулась в её сторону, вместо этого Конни почувствовала сильный порыв ветра. Этот, непонятно откуда взявшийся вихрь, затушил пламя, сбросил с полки глиняную вазу с цветами и стопки книг, затем отбросил Конни к стене, прижав столом, за которым вампиры делали домашние задания.

От удара о каменную стену болели ребра, из царапины на руке сочилась кровь. Завершить изучение ран помешало то обстоятельство, что Морис удерживала ее голову пальцами за подбородок.

В серых глазах Эммы мелькнуло презрение:

– Вижу, ты научилась новому за прошедшее лето.

– А я вижу, что сущность плохо на вас влияет, леди Конни. Что скажет Симон, узнав, что вы настолько потеряли разум от ревности, что пытались меня сжечь?

– Чушь. Я всего лишь подожгла свиток, который принадлежал мне. К тому же, не находишь, что твоя защита более разрушительна, чем мои способности? Пахнет темной магией, Морис! И не смей называть моего партнера по имени!

Вампирка почти нежно улыбнулась:

– Ты такая милая, когда злишься, Эмма. Мне приятно видеть тебя такой. Да, по поводу моих новых заклинаний. К сожалению, пока я пытаюсь освоить «вихрь», возможны побочные эффекты. Мне так совестно, Эмма, что ты немного из-за этого пострадала. Прости.

С этими словами Морис убрал руку от лица Конни:

– Не советую в будущем отрабатывать на мне свои навыки. Лучше выбери для этого более примитивный объект, например, такой, как Берли… Ты всю жизнь их недолюбливаешь, я-то знаю.

Эмма с силой сжала её руку:

– И когда же ты оставишь меня в покое? Забыла, что те, кто переходят дорогу Конни, долго не живут? Скажи, за что ты меня так ненавидишь, Морис? Неужели за то, что случилось, полтора года назад?

– Не считай себя центром Вселенной, Конни, – огрызнулась Морис. – Ты не более чем смазливая вампирка. Пока за тобой стоит твой клан, ты можешь строить из себя «принцессу». Но все меняется, тем более, сейчас, когда пришел новый король.

Эмма машинально выпустила когти, заставив Родани вскрикнуть и отшатнуться. Из глубоких царапин на запястьях выступила кровь. Оттолкнув в сторону стол, Эмма отошла от стены.

– Значит, ты пытаешься подчинить вампиров и унизить меня только из спортивного интереса? Так я тебе и поверила!

Если бы взглядом можно было убивать, Эмма Конни превратилась бы в горстку пепла.

– Тебе, Конни, все доставалось легко. Ты забрала у меня любовь матери, уважение друзей, власть на курсе. Чтобы я не делала, все говорили лишь о тебе, словно ты – единственная вампирка во всей школе. И даже Симон… Я была уверена, что он – твой проигрыш, что ты никогда его не получишь. Увы, я тебя недооценила! Но, клянусь, тебе недолго торжествовать. Я уничтожу тебя, заберу у тебя все, начиная с должности старосты и заканчивая теми, кто тебе дорог. У тебя останется лишь одиночество и ненависть.

Тут дверь распахнулась, и в гостиную впорхнула Дороти:

– Морис, я хотела спросить… Темная кровь, чем вы обе заняты? Почему здесь такой беспорядок, и пахнет гарью? А что с Эммой? Почему она выглядит такой помятой?

Конни фыркнула и отвернулась. Родани при появлении нового лица тут же взяла себя в руки. Впервые за много лет Эмме удалось увидеть истинное лицо бывшей подруги, обычно прикрытое маской аристократического безразличия, и задуматься, насколько все-таки опасна Морис.

Сейчас Морис аккуратно приглаживала волосы. Потом, повернувшись к сокурснице, она спокойно ответила:

– Ничего особенного, просто Эмма буквально сжилась с должностью старосты, и не хочет её лишиться. Мы немного повздорили.

Конни покачала головой, всем видом выражая протест против такой очевидной лжи. Затем она направилась в свою спальню, сопровождаемая вздохом подруги:

– Даже не верится, что Эмма переезжает! Ты могла бы и раньше рассказать мне о партнерстве! Это так странно! И, уж тем более странно, Морис, что Локсли доверила тебе наш факультет. Эмма, я помогу тебе собрать вещи!

– Да, собирай скорее её вещи, чтобы освободить мою комнату, – мрачно пробормотала Морис, и принялась читать заклинания, призванные скрыть следы её «вихря».

Когда Эмма, с перекинутой через плечо сумкой, покидала гостиную, Морис совершенно спокойно произнесла:

– Передавай Симону привет. Ведь мы с ним теперь, можно сказать, родственники.

Эмма вздрогнула, и, несмотря на данное себе обещание игнорировать Родани, резко обернулась:

– Какие еще «родственники»? Мне казалось, это я сегодня ударилась головой!

– Симон находится под покровительством семьи Родани. Кстати, и ты тоже, раз приняла партнерство.

Конни едва не схватилась за голову. Она не знала ни одного способа, как можно устроить подобное. Да и разве Спенсер стал бы скрывать такие вещи?

– Я вернула ему зрение и подарила книгу заклинаний собственного рода. Очень щедрый подарок, как ни крути. Так что ты должна понимать…

Конни несколько мгновений в ужасе смотрела на вампирку. К сожалению, остановившаяся в дверях Пейн подтвердила:

– Да, Морис и правда это сделала. Эмма, а ты, что, против связей с Родани? Почему вы никак не успокоитесь, давно пора признать друг друга…

– Ничего страшного, Дороти, – мило улыбнулась Морис. – У Эммы сейчас сложный период. Магическая сущность, сама понимаешь. Желаю счастливого партнерства, Эмма.

Конни раздраженно перекинула сумку на левое плечо, и громко хлопнула дверью.

Глава 20. Будни школьного журналиста

Начинающий журналист Сурен прогуливал математику, потому что очень хотелось украсить очередной материал новыми, более удачными, фотографиями. Статья, что он напечатал в школьной газете, должна сделать его популярным. Это вызывало гордость, и подталкивало к новым свершениям.

Пока ему удалось только сфотографировать Конни, выходящую из комнаты партнера, и издали обстановку комнат. Для успеха требовались более четкие фотографии, а где их взять? Двери покоев «принцессы» вампиров и ее партнера плотно заперты, да и близость партнеров внушала Сурену серьезные сомнения.

Быстрые шаги по коридору возвестили о возвращении вампирки, и фотограф мысленно похвалил себя за то, что устроил засаду. Если ему удастся – будет возможность прошмыгнуть вслед за Эммой в одну из комнат…

Так и случилось, на счастье Сурена. Конни вернулась злой, и даже не заметила, как парнишка тенью просочился в комнату вслед за ней. Далее последовала сцена, которую корреспондент в подробностях расписал в следующем выпуске газеты.

Войдя в комнату партнера, Эмма увидела, что Спенсер заснул прямо на диване – сказалась предыдущая бессонная ночь.

«Нет, вы только подумайте, заварил такую кашу – и спит себе сном праведника!» Эмма тут же извлекла из сумки огромный справочник «Культура, традиции и правила вампирских семей» и со всего размаху треснула партнера по голове, вложив в удар все разочарование и гнев. Симон моментально подскочил на кровати:

– Конни, совсем рехнулась? Я теперь, что, и поспать уже права не имею?

Эмма с видом оскорбленного достоинства бросила ему справочник и задала единственный вопрос:

– Ты действительно принял книгу заклинаний от Родани?

– Да. А что такого? Морис сказала, что мы теперь вроде как родня, – хмуро отозвался Спенсер.

– Родня, значит? А меня ты предупредить не мог? – взвилась вампирка, с обидой закусив губу. Через пару мгновений она продолжила чуть более спокойно:

– Не хочу, чтобы Родани околачивалась рядом с тобой. Можешь считать это капризом или же желанием существа внутри меня. Морис слишком опасна и непредсказуема.

– Да ты просто ревнуешь, – ответил Симон, и Конни показалось, что в его глазах блеснул озорной огонек.

– Неправда. Хотя, я уже сказала, что от тебя требуется. На уроки сегодня не пойду. Можешь сообщить преподавателям, что я слишком устала после объявления партнерства.

– Как хочешь.

– И вот еще что, – Конни снова взяла в руки массивный справочник и ткнула им в грудь Симона. – Не хочу, чтобы ситуация с Родани еще раз повторилась. Так что, пожалуйста, проштудируй его в ближайшие три дня. Мне не нужен партнер, который не знает элементарных правил!

С этими словами Эмма повернулась, собираясь с достоинством покинуть покои партнера, да только столкнулась, нос к носу, с Суреном. Пока незадачливый журналист придумывал себе оправдание, вампирка успела вытолкать его за пределы комнат. Не помогли даже обещания Сурена о грядущей славе, и том, что гонорар за интервью и фотографии можно поделить пополам.

И откуда только силы взялись! Казалось, после стычки с Родани она еле волочит ноги.

А на вопрос – «Вы уже делали это?» – Конни особенно обозлилась, и, забыв о магии, совсем не аристократично пнула наглеца ногой…

Глава 21. Сон и явь

Когда Эмма оказалась в своей комнате, вне досягаемости камеры журналиста, ей сразу стало легче. Дойдя до ванной, примыкавшей к комнатам партнеров, девушка приняла теплый душ, смыв вместе с водой разочарование, пережитое этим утром.

Вернувшись к себе, она надела чистую одежду, затем сбросила с кровати всех розовых медведей, и забралась под одеяло. От усталости Эмма почти сразу уснула, стоило голове коснуться подушки…

Вначале сны были размытыми и хаотичными. Она видела силуэт Родани, которая ловко уклонялась от всех её атак, затем обиженного Спенсера, отвернувшегося от нее, потом неожиданно привиделся Берли, прижимающий её к стене в коридоре школы… Последний сон был особенно неприятным.

Но вот видения изменились. Они потеряли безликость и нереальность, присутствующую в обычных снах.

…Эмма сидела на сером, поросшим мхом валуне, закинув ногу на ногу. Судя по высокому, ярко-голубому небу и пышной зелени вокруг, было лето. С вершины холма хорошо просматривались цветущие луга, пересеченные серебристым ручьем, крыши домов небольшой деревни и темно-синяя чаща леса, простиравшаяся до самого горизонта. Но взгляд Эммы был устремлен на запад, где появилась первая грозовая туча.

Резкий порыв ветра заставил её наклонить голову. Стихия была еще далеко, но она чувствовала её приближение, и откуда-то знала, что, ни уйти, ни спрятаться не сможет. И от этого становилось страшно.

Когда половина неба приняла багрово-фиолетовую окраску, Эмма вздрогнула от неожиданности: сзади её обняли чьи-то сильные руки. Темная кровь! Похоже, она не одна в этом мире.

– Симон? – прошептала Эмма непослушными губами, чувствуя, как чужие ладони мягко разминают плечи, а дыхание человека согревает шею.

По спине прокатилась волна жара. Неожиданно руки, так нежно касавшиеся её тела, отстранились. Человек, стоявший за спиной, обошел Эмму, и спокойно встретил её взгляд, заслонив своей крепкой фигурой темнеющий горизонт.

– Ты – не Симон, – шокировано произнесла Эмма, и в этот раз слова прозвучали четче и громче.

Мужчина печально улыбнулся. На первый взгляд ему можно было дать лет двадцать пять. Темные волосы волнами спадали до плеч. Их поддерживал серебряный обруч, сверкавший в солнечных лучах. Большие синие глаза не были холодными, хотя их взгляд, казалось, пронизывал насквозь. Загорелая кожа, небольшой шрам на щеке, твердый подбородок, полные чувственные губы… Эмма убедилась, что никогда прежде его не встречала, и, все же, присутствовало в этом человеке что-то знакомое.

Тут Конни поняла, что не давало ей покоя. Одежда незнакомца ничем не напоминала современную. Черный плащ из плотной ткани, крепившийся к блестящей кольчуге при помощи серебряной застежки, развевался от ветра, обшлага брюк запылились. На обнаженных руках блестели серебряные браслеты без рисунка. Неожиданно мужчина протянул Эмме руку, и вампирка удивилась легкости, с которой она вложила в нее свою ладонь…

В ту же минуту мир изменился. Исчез цветущий луг. Небо заволокло гарью. Слышались громкие крики, лязг оружия, проклятия и хриплые стоны. Из-за дыма сложно рассмотреть противника. Судя по всему, сражение длилось уже давно.

Свободной рукой Эмма смахнула пот, струившийся по лицу, затем крепче сжала обагренный кровью меч.

Первым её чувством был ужас. В детстве Эмму учили фехтованию, но это, скорее, было данью традиции. Она никогда не предполагала, что ей придется оттачивать свои навыки в реальном бою. Да и противник оказался на редкость хорош. К счастью, телом Эммы управлял другой. Тот, кто был превосходным мечником. Именно он атаковал, защищался, делал обманные выпады и наносил короткие рубящие удары …

Конни оставалась наблюдателем в своем же теле. Это было не слишком приятно. С другой стороны, во время сражения вампирка чувствовала кого-то за спиной. Этот человек (или вампир?) не позволял никому вклиниться между ними. Эмме очень хотелось обернуться, узнать, как дела у её напарника, и вообще, выяснить, кто же сражается рядом с ней. И, когда капли крови очередного мертвого врага, запачкали лицо вампирки (отчего она сразу ощутила дурноту, ведь прежде ей не приходилось убивать, а жажду  человеческой крови стало давным-давно привычным подавлять), Конни бросила взгляд назад. Рука в жемчужно-серой перчатке орудовала мечом ничуть не хуже, чем она минуту назад.

Конни успела заметить две вещи, прежде чем ей снова пришлось скрестить клинки. Во-первых, руку напарника обтягивала перчатка, поверх которой красовался широкий серебряный браслет. Во-вторых, меч в руках напарника был легендарным мечом Перворожденного. Вампирка узнала его с первого взгляда: её отец любил оружие, особенно древнее, и собирал, как клинки, так и различные книги о них.

Эмма машинально бросила взгляд на собственный меч. Тяжелый, широкий, потемневший от крови, с серебряной рукоятью, украшенной головой змеи…

Задумавшись, чей именно меч держит в руках, Конни проснулась в холодном поту.

* * *

Эмма раскрыла глаза, с облегчением узнав обстановку своей новой школьной комнаты. Похоже, она потратила на сон больше времени, чем собиралась. Возможно, проспала не только обед, но и ужин, судя по тому, как потемнело за окном.

Гном Тодераш зажигал свечи. Плюшевые медведи, которых вампирка сбросила с кровати, были аккуратно рассажены на диване у окна.

В эту минуту незаметная дверь в стене распахнулась, пропуская Симона. Человек вполне дружелюбно улыбался, видимо, решив больше не злиться на грубость партнера. Но самым удивительным был поднос, который он осторожно поставил на кровать.

– Конни, ты когда-нибудь думала, что человек принесет тебе ужин в постель?

Эмма, решившая не разговаривать с партнером, пока он не освоит правила и традиции вампирского мира, поймала себя на том, что улыбается. И, правда, разве она могла представить подобное? С Родани она еще разберется. Главное, что Симону она не безразлична…

– Не знала, что есть другой вход в мою комнату, кроме как через гостиную, – делано равнодушно заметила Эмма, разворачивая салфетку. Как аккуратистка, она не одобряла еду в кровати, из-за пятен и крошек, но, раз уж Спенсер так постарался…

Эмма взяла в руки нож и вилку, и принялась аккуратно нарезать блинчики с вишневым вареньем.

– Да, есть. Я обнаружил эту дверь, пока тебя не было, – радостно отозвался Симон. Похоже, он не слишком надеялся на то, что Конни будет с ним общаться.

– А с тобой, похоже, провела воспитательную беседу Бангер, – Эмма отправила кусок горячего блинчика в рот, запив его глотком апельсинового сока.

– Да, Анита помогла мне кое-что понять.

– И что же она помогла понять? Что Родани – двуличная гадина, которую следует обходить за милю, а ты, считай, предоставил ей прямой доступ в наш дом?

– Ну, например, то, что, несмотря на совместное обучение, браки и даже рождение общих детей, наши расы остаются чужими. Мы не знаем ваших привычек и склонностей, а вы, соответственно, наших. Отсюда и все проблемы. А потом Анита добавила, что любовь не бывает легкой. И свои чувства нужно подтверждать. Допустим, принести тебе ужин.

– Мда, глупо было надеяться, что ты догадался сделать это самостоятельно, – фыркнула Конни.

Рассматривая острый серебряный нож, Эмма вспомнила ощущение тяжести клинка в руках, оставшееся после слишком реального сна. В памяти всплыло лицо мужчины с синими глазами:

– Симон… А ты веришь в переселение душ?

Партнер удивленно посмотрел на неё:

– К чему такие вопросы?

– Да просто интересно стало, – прищурилась Эмма. – Знаешь, я слышала о древнем артефакте, который назывался клинком Перворожденного. А сегодня мне приснился и сам его хозяин. Я даже приняла его за тебя… Как думаешь, может это означать, что ты – его потомок, или же перевоплощение много лет спустя?

– Кто такой Перворожденный? – снова удивился Симон.

Вампирка закатила глаза.

– Похоже, ты не только нашей истории не знаешь, но и с историей смертных не знаком. Забудь. В конце концов, это просто глупый сон!

Симон обиженно замолчал, в то время как Эмма подозвала гнома, чтобы тот отнес поднос на кухню.

– Кстати, – вдруг вспомнил Симон, – мне сегодня все намекали, что неплохо бы устроить вечеринку по поводу принятия партнерства. Кого думаешь пригласить с «вечернего курса»? Только не забудь, что гостиная у нас не большая, многих позвать не получится.

– Дороти, Кортни и Джелли, – не задумываясь, ответила Эмма.

– А как же Родани? – не удержался Симон.

– Симон, я, кажется, просила тебя…

– Понимаешь, какое дело… Книгу я взял, поддавшись порыву, когда Морис с помощью магии вернула мне зрение. Так что теперь я ей вроде как обязан.

– Ничем ты ей не обязан. У каждого древнего рода имеется несколько ценных, передаваемых из поколения в поколение, книг. Каждая касается определенной темы. Вероятно, тебе досталась книга по целительной магии, а она – самая слабая… Если ты её пригласишь…

– Я её уже пригласил, – тихо, но твердо произнес Симон.

– Тогда я позову Арама Джонсона, – закончила фразу Эмма, демонстративно повернувшись к партнеру спиной.

Спенсер несколько мгновений задумчиво смотрел на неё, потом встал и вышел из комнаты через потайную дверь…

Глава 22. Вечеринка, часть первая

Эмма придирчиво рассматривала отражение в зеркале. Снова, без ложной скромности, она признала себя самой привлекательной Конни за всю историю рода. Юбка из черной, чуть переливающейся ткани, подчеркивала стройные ноги, шелковая рубашка под цвет глаз и узкий ремень, обхватывающий талию, – все было идеально, хоть сейчас на подиум или даже в королевский дворец. Впрочем, не так важно, как ты одета, главное – умение носить вещи с неповторимым изяществом, чтобы привлекать восхищенное внимание окружающих без всяких чар. А уж в этом «принцессе» вампиров равных в их школе нет.

Эмма позволила своим волосам свободно рассыпаться по спине. Челка немного отросла, зато взгляд из-под нее казался более глубоким и загадочным.

«Только вот, – с грустью подумала она, – я зря стараюсь. Все равно этот плебей Спенсер не оценит». Но, хотя бы ради себя, Эмме хотелось выглядеть сегодня, как можно лучше. Не стоит давать Родани повод думать, что она смогла её уязвить.

Приглашение Морис на вечеринку, которое так неосторожно сделал Спенсер, Эмму совсем не обрадовало. Но прямо запретить партнеру общаться с Родани она не могла. Втайне Эмма надеялась, что Морис рано или поздно совершит ошибку, пытаясь им навредить, и тогда магическую связь можно будет обойти…

Эмма вошла в общую гостиную и сразу же обратила внимание, как изменилась пустовавшая несколько десятилетий комната. В первый раз вампирка заметила только, что стены драпированы сиреневой тканью, а в углу находится небольшой декоративный фонтанчик. Сейчас же в камине горел огонь, круглые пуфики и кресла так и манили присесть. Гномы заранее накрыли стол, специально выбрав её любимые блюда.

Казалось, вечеринка обещала быть не скучной. Но Эмма заранее мечтала об ее окончании. Наверное, потому, что пригласила Джонсона, чтобы позлить Симона, а сейчас с трудом представляла, как с ним держаться. Конни терпеть не могла чувствовать вину, и взгляды Арама, как после объявления партнерства, так и утром, когда она его приглашала, невольно смущали.

Эмма вздохнула про себя: вроде бы четко объяснила человеку, почему не может быть с ним. К тому же полукровка не был первым, кто признавался ей в любви. Почему же сейчас ей так неловко? Может, оттого, что она все же вспомнила смешного мальчишку, которого встретила в магазинчике «У Амели», и в груди что-то больно сжалось? Ведь тогда Эмма так же жестоко оттолкнула беднягу, выбирая себе друзей только по принципу «подходящий по статусу ее семье»…!

Или чувство вины – следствие неприятной истории с Морис? Поругавшись с некогда близкой подругой, она до сих пор за это расплачивается…

Да и отношения с Симоном портить не хотелось. Они только начали понимать друг друга. Ревность, недоверие и взаимные упреки совсем ни к чему – это может еще больше ослабить и без того непрочную связь между партнерами.

С такими мыслями Эмма опустилась в мягкое кресло, взяв со стола бокал вишневого сока. На столе также стояли легкие закуски, бутерброды, пирожки и сладкое. Конни втайне надеялась, что скромное угощение не заставит гостей задержаться. Кстати, о гостях…

Эмма мысленно посылала подальше брата и сестру Берли, без которых, к сожалению, не мог обойтись партнер. С присутствием Бангер было легче смириться, особенно после того как девчонка решительно вытащила вчера Джейн из обеденного зала.

Конни дала себе обещание, что будет радушной хозяйкой, не забыв, впрочем, намекнуть гостям, на чьей территории они находятся: по возможности, не вцепится в волосы той же Джейн, не вспомнит при всех о «слабых людишках» и «элите вампиров»… Надо же как-то находить общий язык с друзьями партнера, не так ли?

Её размышления прервал Симон. Партнер, в отличие от неё, не стал особенно волноваться по поводу внешности: темные волосы привычно растрепаны, на щеке – крошечное чернильное пятнышко. Его черная футболка и обычные джинсы, темно-синие, местами потертые, заставили Эмму мысленно пожать плечами.

«Да, Спенсер, несмотря на все твои положительные качества, для человека, конечно, в приличное общество тебя не пустят. Может, посоветовать, тебе обратиться к стилисту Конни, чтобы меня не позорил?»

Эмма уже собиралась озвучить свои мысли, когда прозвенел колокольчик, сообщив о приходе первого гостя. Конни никак не отреагировала (в доме её отца дверь открывали слуги), и Симон, бросив в её сторону осуждающий взгляд, двинулся к выходу. Пропустив гостя, он зачаровал дверь так, чтобы в течение этого вечера она открывалась сама.

– Кого я вижу, сама мисс Родани. Вы оказали нам честь своим визитом. Но, поверьте, не стоило так утруждаться. Мы с Симоном нисколько не обиделись, если б вы пропустили эту вечеринку, – светски улыбнулась Эмма.

– И тебе добрый вечер, Конни. Должна признать, ты прекрасно выглядишь. Сразу чувствуется магическая сущность.

– Не могу ответить тем же, Родани. Впрочем, злоба и зависть еще никого не красили.

Морис сузила глаза, собираясь сказать еще какую-нибудь колкость, но ей помешало появление Симона. Родани с улыбкой повернулась к человеку, и, будто случайно коснувшись его руки, протянула ему бумажный пакет:

– Симон, я так рада тебя видеть. Большое спасибо за приглашение. Надеюсь, ты примешь этот скромный подарок от нового друга?

Эмма резко поднялась из кресла, и в два шага оказалась рядом с партнером. Появление Морис и её открытый флирт с Симоном грозили полной потерей самоконтроля. Больше всего в эту минуту вампирке хотелось размазать по смуглому лицу Родани клубничный торт.

С силой сжав запястье Симона, Эмма выдохнула:

– Твои подарки, Родани, слишком дорого нам обходятся. Не уверена, что мы в них нуждаемся.

– Эмма, – возмутился Симон, но, встретившись взглядом с льдисто-серыми, полными гнева, глазами, замолчал.

Морис притворно-разочарованно вздохнула, и все же вытащила из пакета небольшого серебряного ангела.

– Я долго думала, что же вам подарить. Симон, ты знаешь, что на нашем вечернем курсе твоего партнера называют «ледяным ангелом»? Мне кажется, эта статуэтка очень похожа на неё – такая же холодная и прекрасная, как твоя Эмма. Если вы не возражаете, я… – Родани подошла к камину, над которым находилась книжная полка, и поставила на нее фигурку, предварительно смахнув с полки пыль. – Боюсь, ваши гномы не очень хорошо справляются со своими обязанностями. Я оставлю подарок здесь. Думаю, она прекрасно подходит к этой комнате.

«Первое, что я сделаю после вечеринки, – проверю статуэтку на заклятия и чары, – решила Эмма. – С Родани станется…»

Обернувшись, Эмма заметила, что Морис с удобством расположилась в кресле у камина. Она принялась непринужденно болтать со Спенсером о футболе, любимых командах и популярных спортсменах, притом, что никогда прежде не интересовалась людскими делами.

«Подготовилась», – со злостью подумала Эмма, машинально царапая острыми ногтями книжную полку. Видеть, как оживился его партнер, с каким вниманием он слушает вампирку, просто невыносимо.

Эмма неожиданно поняла, что ревнует. И это притом, что Морис общается со Спенсером подчеркнуто дружески, одновременно пытаясь спровоцировать подругу, и, в то же время, не дать Конни возможности обвинить себя.

«Она делает это специально. Пытается нас поссорить, заставив мое альтер-эго проявить себя. Умно, Родани, но теперь мы сыграем по моим правилам. А ты, Спенсер, поймешь, как себя чувствуют вампиры, когда влюбляются!»

…Четверть часа спустя в гостиную партнеров зашел паренек с короткими русыми волосами, в темной форме «утреннего курса». Он изумленно замер при виде открывшейся ему картины. Эмма Конни, его несбыточная мечта, сидела на угловом диване, держа в руках старинную шкатулку. Тихая мелодия, от которой сладко ныло сердце, наполняла комнату. Рядом с вампиркой, обнимая её за плечи, сидел Спенсер. Вид у него был несколько… странный, словно он не понимал, где находится, но, тем не менее, вполне довольный.

Морис Родани медленно пила сок из бокала. Услышав шаги, она мрачно посмотрела на полукровку:

– Джонсон! А ты как здесь оказался?

– Его позвала я, – пробормотала Конни, стараясь не замечать, каким несчастным выглядит Арам. – Он – мой друг, и не тебе, Морис, решать, кому здесь можно или нельзя находиться.

Джонсон тяжело вздохнул. Ему и в страшном сне не могло привидеться, что Спенсер и Конни, чья вражда известна всей школе, будут спокойно сидеть рядом. Может, он зря сюда пришел, надеясь, что все же хоть немного нужен Эмме? Но винить некого. Если он хочет и дальше общаться с девушкой, ему придется смириться:

– Как я вижу, еще не все собрались? Тогда, я, пожалуй, посижу у окна…

Сев в кресло, противоположное тому, в котором скучала Морис, Арам поймал на себе оценивающий и далеко не дружелюбный взгляд вампирки.

***

Поднимаясь по ступенькам, ведущим в Северную башню, Ким Берли с трудом сдерживал раздражение. Всю дорогу Анита читала ему наставления, впрочем, как обычно. Но сегодня нотации подруги особенно раздражали.

Он, что, ребенок и не понимает элементарных вещей? Почему Анита считает, что Ким не сумеет сдержаться и обязательно совершит глупость на вечеринке? Конечно, вампирку Конни он по-прежнему ненавидит, да, именно, терпеть не может, но ради Симона постарается держать себя в руках. Все-таки, звание лучшего друга обязывает, даже если Спенсер и выбрал себе в спутницы жизни эту белобрысую язву, он, Ким Берли, поддержит его. Лишь бы коварная вампирка не вздумала снова использовать свои чары. Ведь именно они виноваты в этих непонятных чувствах и желаниях, которые он никак не может испытывать к партнерше лучшего друга!

На втором этаже, когда лестница закончилась, Ким и Анита неожиданно столкнулись с небольшой группой вампиров. Кортни и Джелли несли в руках по деревянному ящику. За ними шла Дороти Пейн, которая заставила Кима поморщиться, заговорив привычно высокомерным тоном:

– О, Берли и Бангер! Хорошо, что мы встретились заранее. Люди, есть возможность договориться. Вы любите Спенсера, мы обожаем Эмму. Давайте не будем портить вечеринку старыми обидами. Надеюсь, согласны?

Анита опустила руки на талию и процедила:

– Я согласна, если ты будешь звать Симона по имени. Раз они с Эммой стали партнерами, мы будем вынуждены часто видеться. Пора привыкать.

Ким взглянул на вампирку и собирался добавить, что он-то ничего не обещал, и все зависит от поведения Конни. Но, заметив, что Дороти не может отвести взгляда от лица Аниты, совершенно забыв об окружающих, пожал плечами, и решительно зашагал по лестнице вверх. Ему не терпелось увидеть Конни, то есть, тьфу, конечно же, Симона…

Вот только встреча оказалась совсем не такой, как он представлял себе. Наглая вампирка, о которой он столько грезил, и во сне, и наяву, сидела, небрежно откинувшись на спинку дивана. Бледная кожа, видневшаяся в вырезе рубашки, узкая юбка, облегавшая длинные ноги, случайный взгляд, проникающий в самое сердце… Эмма Конни сегодня являлась воплощенным искушением. Обычно тщательно уложенные волосы разметались по плечам, и Симон нежно перебирал пальцами светлые пряди. Увлеченный своим занятием, он даже не заметил появления Кима.

И почему, скажите на милость, Спенсеру всегда достается самое лучшее? Приятная внешность, ум, поклонницы, внимание и любовь окружающих? И даже личная красавица-вампирка из богатой семьи!

Прежде Ким не знал, каково это, когда отбирают самое дорогое. Может, потому, что ничего ценного в жизни Берли-младшего и не было. Тесный домик, вечно занятая мать, одежда, доставшаяся по наследству от старших братьев, постоянная, унижающая бедность, когда приходится считать каждую, даже мелкую, монету.

В глазах у Кима потемнело. Один взгляд, одна улыбка, один небрежный жест Конни перечеркнул все воспоминания, связанные с лучшим другом. Что значит мнимая дружба по сравнению со страстью, с безумным желанием, чтобы это чудо принадлежало только ему! Если бы он, Ким, вдруг оказался на месте Симона! Он просто выгнал бы весь этот сброд с вечеринки, оставшись наеедине с Конни… И тогда…

Последнюю мысль Киму не удалось, как следует, обдумать. Анита с силой втолкнула его в комнату (как выяснилось, он все еще топтался на пороге), за ней последовали вампиры. Смерив их презрительным взглядом, Ким снова уставился на Конни, только сейчас заметив, что та держит в руках красивую музыкальную шкатулку.

Музыка… Эта чарующая мелодия была Киму знакома! Она будила его по ночам, она мучила его в подземелье, когда Джонсон так грубо прервал его беседу с вампиркой.

– Откуда эта шкатулка? – отрывисто спросил он, стараясь смотреть на шкатулку, а не на влюбленную парочку.

– Берли, тебе нравится? Неужели мелодия напомнила колыбельную твоей мамочки? А, понимаю, ты любишь красивый антиквариат. Боюсь, твоей семье он не по карману, даже если вы продадите курятник, который называете домом. А я, увы, не могу подарить тебе шкатулку, потому что она – собственность комнат партнеров.

– Эмма, – Симон вздохнул, словно стряхнув с себя наваждение, но рук с плеч Конни не убрал. – Ты же принадлежишь к элите, так, где твое воспитание? Хамство тебе совсем не к лицу.

Ким хотел бы испытать благодарность, ведь Симон вступился за него. Но вместо этого рыжий почувствовал себя еще более униженным: «Друг, называется! Хоть бы раз посмотрел на меня, вместо того, чтобы обжиматься с вампиркой!»

Тем не менее, шкатулка заворожила Кима Берли. Хотелось взять ее в руки, чтобы внимательно рассмотреть. Казалось, он видит ее не в первый раз. Сейчас Берли отдал бы все, чтобы вспомнить…

– Мне кажется, я слышал эту музыку раньше. Конни, по-моему, она связана с тобой.

Эмма вздрогнула, словно человек озвучил её тайные мысли:

– Ну, все, хватит. Музыка хорошая. Я немного погорячилась. Прости, Берли, не знаю, что на меня нашло… – она захлопнула крышку шкатулки и поставила её на столик. – Пожалуй, пора начинать вечеринку.

Глава 23. Вечеринка, часть вторая

Ящики, принесенные телохранителями Эммы, оказались забиты бутылками с темным пивом, чему Ким втайне обрадовался. Если бы там находились дорогие подарки, возможно, он снова испытал бы чувство зависти. А так, почему бы и не выпить, пусть и в компании вампиров?

Когда почти все бутылки разобрали, вмешалась Анита:

– Эмма, ты, что не знаешь, что тебе нельзя пить?

Вампирка от обиды стала еще бледнее, чем обычно, но бутылку из рук не выпустила:

– Это еще почему? Я, что, не имею права отметить принятие партнерства? Прежде мне ничего не мешало!

Анита снисходительно покачала головой:

– Если бы ты читала книги о магических существах, то согласилась бы со мной. Но, коль хочешь потерять контроль над своей силой, или устроить здесь пожар, то, вперед, можешь налакаться этого яда!

– Как жаль, что наша «принцесса» вынуждена выбирать между репутацией и собственным удовольствием, – ехидно вставила Морис.

Эмма с тяжелым вздохом вернула бутылку обратно в ящик. Заметив расстроенный взгляд Дороти, она поняла, что девушка ничего не знала об этом, и решила не усугублять ситуацию:

– Так и быть, пожертвую милыми сердцу радостями на благо другим. Нет ничего интереснее, чем трезвыми глазами смотреть на пьяную компанию.

Ким даже расстроился. Так расстроился, что, когда все гости подсели к столу, раскладывая по тарелкам еду, не сразу присоединился к ним. Почему, скажите на милость, Анита не могла промолчать по поводу выпивки? Неужели ей не хочется хоть раз посмеяться над вампиркой? И, вообще, любопытно взглянуть на захмелевшую Конни. Когда еще представится такая возможность?

Пока он не слишком лестно думал о лучшей подруге, в гостиной появились Джейн и Лиз. Их праздничные платья – темно-красное и малиновое – были такими яркими, что у Кима запестрило в глазах. Анита не упустила шанса отчитать девушек, опередив Конни, смерившую презрительным взглядом, раскрашенную, словно куклу, Джейн Берли:

– Девочки, вы опоздали на полчаса!

Джейн только фыркнула в ответ, бросив косой взгляд сначала на старосту, потом на Конни, и лишь затем на Симона:

– Я вообще не собиралась приходить, потому, что не считаю, что нашему курсу есть что праздновать. Если хотите знать, я по-прежнему не одобряю выбор Симона… Но, он – мой друг. Только поэтому я здесь.

Лиз, уставшая от возмущения подруги еще во время подготовки к вечеринке, молча, потянула Джейн к столу.

«Как бы сестра не ненавидела Конни, от её угощения она не отказалась», – подумал Ким.

Переведя взгляд с одного раскрасневшегося девичьего личика на другое, чтобы забыть о белокурой вампирке, Ким отметил то, что ему совсем не понравилось. Похоже, Лиз и его сестричка успели «хлебнуть для храбрости» еще до начала вечеринки, и сейчас просто продолжали кутеж. Парень и оглянуться не успел, как подружки выпили свою порцию пива, и протянули руки за последними бутылками. Благо, из-за решения Эммы, делить одну бутылку на двоих им не пришлось…

Но Кима сейчас слабо беспокоило поведение сестры. Приятная теплота, разлившаяся по телу после нескольких глотков пива, сгладила чувство ревности к Симону, мучившее его всего полчаса назад. Он даже подумал, что вечеринка вполне неплохо началась.

И тут Спенсер неприятно его удивил.

– Эмма, – громко протянул Симон, вызвав явное смущение вампирки. – Такая красивая музыка… Гномы очень стараются. Я хочу потанцевать. С тобой.

«Кое-кто допился до чертиков с одной бутылки», – прочитал Ким в округлившихся глазах Аниты. Кстати, рыжий только сейчас заметил две худенькие фигурки гномов, жавшихся в углу комнаты.

Было хорошо заметно, что Эмма нервничает. Её взгляд метался по комнате, словно у кошки, уличенной хозяином в похищении куска колбасы. Пока вампирка колебалась, Симон неожиданным рывком вытащил её в центр комнаты и, обняв за талию, закружил вокруг себя.

– Спенсер, эй, Спенсер, очнись! Поставь меня на землю немедленно! Я не собиралась танцевать, да еще при всех, – голос Конни звучал испуганно.

Ким подмигнул растерянной Аните:

– Говоришь, спиртное плохо влияет только на магических существ? А про их партнеров там ничего не сказано?

Девушка обиженно поджала губы:

– Я ничего от тебя не скрывала. И, знаешь ли, не заинтересована в том, чтобы выставить друга на посмешище перед вампирами.

Тем временем, представители «вечернего курса», похоже, получали удовольствие – и от угощения, и от зрелища. Время от времени, они отрывались от еды, чтобы подбодрить Спенсера аплодисментами.

Музыка стихла. Симон осторожно поставил вампирку на пол, продолжая смотреть ей в глаза и нежно поглаживать плечи. Эта сцена вызвала у Кима настолько сильное отвращение, что он едва не подавился куском пирога: «Что за фарс они здесь устроили? Может, втайне давно встречаются, просто всех обманывали?»

Шепот Эммы заставил Кима усомниться в верности своей теории и вспомнить о таинственной музыкальной шкатулке.

– Симон, прошу тебя, перестань сводить мое альтер-эго с ума.

– А кто сунул мне под нос шкатулку, когда я говорил с Родани? И сделал из меня влюбленного идиота? Тебе не стыдно играть чужими чувствами? Теперь я вижу, как ты ведешь себя с людьми, Конни, но я все же – твой партнер! – в эту минуту Симон ничем не напоминал очарованного магией человека. Более того, Спенсер, казалось, не на шутку разозлился. Видимо, Эмма поняла это, потому что тихо прошептала:

– Прости. Это в последний раз…

Симон секунду смотрел на неё, потом взял за руку, и они, молча, вернулись за стол…

Если бы в эту минуту Ким взглянул на Морис, то заметил бы её побледневшее лицо, и сузившиеся от ненависти глаза, обращенные в сторону партнеров. Но Берли занимали собственные переживания. Он мысленно сосчитал до десяти, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и снова вернулся к еде.

На столе располагались несколько видов салатов и легких закусок. Но и гостей было много. Поэтому, когда Ким заметил свои любимые мясные рулетики, тех осталось всего две штуки. Потянувшись за ними, он неожиданно столкнулся с проблемой. Оказалось, что рулетики так же приглянулись Кортни, и они с вампиром взялись за противоположные края тарелки одновременно. Ожесточенная схватка, продолжавшаяся в течение нескольких секунд, без сомнения, закончилась бы победой Кима, если бы не его младшая сестра…

Джейн, видно, окончательно потеряла голову, наблюдая, как танцуют Симон и Эмма. Когда те сели за стол, она с таинственным видом шепнула что-то Лиз, отчего подруга покраснела и глупо захихикала. Сименс, кстати, была единственной гостьей с «утреннего курса», кто по-настоящему веселился. Романтичной девушке нравились и вампирка, и ее партнер, поэтому она не раз в восхищении закатывала глаза и повторяла «какая красивая пара».

– Мы приготовили для партнеров особый подарок, – начала Джейн, привлекая внимание. С этими словами она встала из-за стола, вслед за ней поднялась и Лиз. Вместе девушки подошли к гномам, попросив поставить музыку повеселее, и вышли в центр комнаты.

Несколько мгновений они просто танцевали, одаривая зрителей ослепительными улыбками. Потом синхронно вытащили из волос яркие ленты и шпильки, сбросили на пол легкие газовые шарфики. Затем, легким движением руки, Джейн расстегнула верхние пуговицы платья.

Ким в ужасе зажмурился, не представляя, что делать. Анита среагировала быстрее: прежде, чем красотки успели снять с себя верхнюю одежду: по комнате пронесся воздушный поток, который буквально вынес девушек за дверь. К сожалению, староста «утреннего курса» выходила из комнаты на пару минут, чтобы поправить макияж. В противном случае прервала бы «шоу» еще раньше.

Но Дороти Пейн тут же выпустила коготки:

– Ну, Бангер, я и представить не могла, что у вас на курсе так развлекаются. А еще про наших «темных тварей» не весть, что болтают. Уж теперь вся школа узнает…

– Только попробуй! – прошипела Анита. – Одно слово, и я тебя на неделю лишу дара речи!

Положение спасла Конни, которая с того момента, как девочки начали представление, прикрывала ладонью глаза Симону:

– Дороти, это был подарок. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Так что просто забудем об этом инциденте.

Анита вздохнула и, извинившись перед Симоном, направилась к выходу. Ей еще предстояло доставить сокурсниц в их комнаты, что, учитывая состояние девиц, было нелегкой задачей.

– Ну, Бангер, удачного вечера. Приведи их в порядок – холодный душ, кислый сок и так далее. Думаю, не мне тебя учить. И, не волнуйся, я прекрасно проведу время. Такие возможности открываются… – с усмешкой заметила Дороти.

Анита вяло огрызнулась в ответ, прежде чем скрыться за дверью:

– Ну, погоди, Пейн! Еще встретимся!

Вампирка негромко рассмеялась:

– Предлагаю продолжить вечеринку. Только, чур, развлекаться будем, как принято у нас. А то видали мы ваши людские фокусы.

Последняя реплика вызвала отвратительный гогот Кортни и Джелли. Ким поморщился.

– Итак, – продолжала Дороти, – предлагаю всем поиграть «в бутылочку».

– «В бутылочку?» – удивился Симон. – Это как? Неужели, девчачья игра с поцелуями?

– Именно, Спенсер, – бросила на него недовольный взгляд Пейн (как только Анита покинула комнату, вампирка забыла про обещание называть партнера Эммы по имени), – а то скучно стало. Итак, игра называется «правда или поцелуй». Правила просты: бутылочка начинает крутиться, останавливаясь, соединяет двух игроков. У них есть выбор: поцеловаться, либо ответить на вопрос. Если игра идет давно, то правом задавать вопросы обладают те, кого бутылочка выбрала до этого момента. Каждому игроку один вопрос. Все ясно? – Дороти крутила в руках пустую бутылку из-под пива.

И тут из кресла, придвинутого к камину, послышался голос:

– Значит, будем играть на поцелуй? Пожалуй, я присоединюсь.

О присутствии еще одного гостя Ким не подозревал, поэтому тут же повернулся посмотреть, кто это. К его огромному разочарованию, им оказался тощий полукровка, Арам Джонсон.

– А этот здесь откуда? – громко возмутился Ким, и тут же привлек внимание всех присутствующих. «Кажется, меня тут тоже заметили впервые, как и Джонсона». – Почему он вообще здесь, кто его позвал?

– Его пригласила я, – спокойно отозвалась сереброволосая хозяйка комнат, отпивая глоток сока. – Арам мне как-то помог, и ты, Берли, кажется, в курсе этих событий.

– В курсе-то, я в курсе, – злобно процедил Ким, но его никто уже не слушал, потому, что все присутствующие сели на пол, образовав круг.

В первый раз бутылочка выбрала Родани и Пейн. И те не замедлили явить зрителям страстный поцелуй. Раскрасневшаяся Дороти, приглаживая слегка растрепавшиеся черные кудряшки, заявила немного смущенным парням:

– Вот видите – ничего такого, страшного. Конечно, можно выбрать правду, если поцелуй с вашей парой вас не прельщает. Зато мы узнаем много интересного друг о друге. Это поможет «сблизить две расы», как говорит директор.

Кто-то тяжело вздохнул, и, кажется, это был Симон. Ким его понимал. Впрочем…

А Дороти продолжала громко вещать на всю комнату:

– Все-таки Морис отлично целуется. Как жаль, что вампиры ей не нравятся. Но у каждого свой вкус!

Симон поднял голову:

– Что значит, «вампиры не нравятся»?

Пейн, заметив его вытянувшееся лицо, расхохоталась, затем вытерла выступившие на глазах слезы, и ткнула в плечо Эмму, сидевшую рядом:

– Слушай, твой партнер, вообще, в школе учится? Или смертному нет дела до жалких «тварей тьмы»?

Эмма бросила на подругу умоляющий взгляд, но та, то ли не заметила, то ли решила поразить всех своей откровенностью:

– Пожалуй, все, кроме Спенсера, знают, что наша мисс Родани очень любит людей. В самом лучшем смысле, разумеется. Возможно, ей нравятся, именно такие невинные и неопытные, как ты, Симон… Так что, будь осторожнее. Знаешь, у меня чувство, что она на тебя давно глаз положила!

Наверное, Дороти могла бы еще много интересного рассказать, но тут, красная от злости, Морис с силой крутанула бутылку. Когда она остановилась напротив Джонсона и Спенсера, то все тут же забыли о новой старосте «вечернего курса».

Арам смотрел на Симона, и в его взгляде читалось столь откровенное презрение, что Ким снова начал перебирать в голове воспоминания, связанные с полукровкой. И, почему, собственно, он тогда, в коридоре, защитил Конни? Почему пришел сегодня?

Внезапно Ким вспомнил, что еще не поговорил с Джонсоном по-мужски, чтобы тот больше не смел жаловаться преподавателям. Надо обязательно прояснить в будущем этот момент.

Киму, погруженному в свои мысли, молчание игроков не показалось слишком затянувшимся. Но остальные гости быстро потеряли терпение. Морис начала первой:

– Ребят, ну, это же – игра. Вы будете целоваться?

– Нет, – хором ответили раздраженные парни. – Ни за что на свете.

– Тогда мы с Дороти, как выигравшие в предыдущем раунде, зададим вам вопросы. И я, пожалуй, спрошу Симона. Ты уж прости, Джонсон, ничего личного, но тебе придется отвечать сплетнице Дороти.

Арам пренебрежительно передернул плечами. Вампирка, кокетливо улыбаясь, повернулась к Симону:

– Перед началом игры мы с Дороти наложили чары, не позволяющие солгать. Просто помни об этом, отвечая на вопрос. Ммм… Ты еще – девственник?

Дружный вздох, прокатившийся по комнате после этих слов, позабавил Кима. Да кому, кроме глупой вампирки, мог прийти в голову подобный вопрос?!

Конечно же, у Спенсера не было никаких отношений, которые зашли бы настолько далеко. И уж лучший друг точно знал об этом. Но, если они с Конни, уже… Ким сам не заметил, как до боли сжал кулаки.

– Да, – ответил Симон, покраснев до кончиков волос. Ким облегченно выдохнул и разжал пальцы. Все-таки он знает Спенсера, как свои пять пальцев.

Дороти тем временем прицепилась к полукровке:

– А мне вот интересно, как Джонсон смог получить приглашение на эту вечеринку? И, главное, зачем пришел. Так что, мой вопрос, Арам, звучит так: как ты относишься к Эмме Конни?

Последовала минутная тишина, после чего прозвучал негромкий ответ Захарии:

– Я люблю Эмму!

Он одинаково поразил всех, и особенно Симона. А вот Конни, кажется, совсем не удивилась, только в её глазах мелькнула тихая грусть.

Ким впился взглядом в поникшего Арама, давая волю фантазии. С каким удовольствием он задушил бы его собственным шарфом! Куда еще лезет со своей любовью? Тут и Киму-то места мало!

Симон собирался что-то сказать, но Пейн, догадавшись, что подставила Эмму, остановила его жестом, и сладко зажурчала:

– Ну, Джонсон ответил, поэтому продолжаем игру.

Арам неловко толкнул бутылку. И тогда… И тогда… И тогда вдруг случилось то, ради чего Ким Берли пришел на эту вечеринку и сел играть «в бутылочку». Сама судьба соединила его и Конни.

Ким вонзил ногти в ладони, пытаясь сдержать ликование. Полукровка Арам, повернувшись к Эмме, с сомнением спросил:

– Вы же не будете целоваться?!

Эмма взглянула на Берли, затем на Морис, напряженно ждущую её ответа, и медленно произнесла:

– Что-то мне сегодня не хочется откровенничать. Поэтому, я согласна на поцелуй. Но, не в губы, потому что я – чистокровная, да еще и магическое существо… И, вообще, целоваться с кем-то вроде Берли…

Конни вытянула вперед свою тонкую ладонь, и Ким несколько мгновений, не отрываясь, смотрел на нее. Кажется, Родани, со злой усмешкой, заметила что-то вроде:

– Нет, Конни, от откровенности тебе не отвертеться.

…В комнате повисла гробовая тишина, которую разорвал истеричный крик вампирки:

– Да, отпусти же мою ладонь, придурок!

Ким словно очнулся от забытья. И вампиры, и люди уставились на него, особенно удивленно, и уж совсем по-новому его рассматривал Симон.

Все происходящее напоминало кошмар. Он, Ким Берли, целовал руку своего врага. И ему не хотелось отпускать ее.

Глава 24. Во тьме

Страх – это чувство, которое преследовало его всю жизнь. Страх боли, страх наказания, страх того, что собственная, такая незначительная для Вселенной и такая важная для него жизнь оборвется в любую минуту, страх узнать, есть ли что-то за этой гранью добра и зла, имя которой – смерть.

Когда-то ему предоставили выбор – бояться зла или стать им. И он понял, что лучше плыть по течению, чем погибнуть, пытаясь справиться с горным потоком. Пусть даже течение вынесет тебя к водопаду…

Приятели, чье доверие он предал, говорили, что ему всегда хотелось иметь сильного покровителя. Но разве полукровка, не обладающий магией, мог выжить как-то иначе в этом жестоком мире? И кто среди вампиров мог сравниться по силе с королем? Интересно, почему окружающие с такой страстью осуждают тех, кто долгое время был рядом, но потом вдруг передумал и перешел на другую сторону?

Ведь раньше они наслаждались тем, что ты буквально смотрел им в рот, старались унизить, давая бесконечные поручения и всячески подчеркивая, что тебя взяли в компанию лишь из милости. Но, стоило тебе уйти, как началось: «Этот N, он только притворялся другом! Он нас предал, а мы ему так верили!» Что ж вы, спрашивается, удивляетесь, если за столько лет так и не разгадали полукровку, которого называли своим другом? Сами виноваты, господа…

Хосс стоял перед повелителем ночи на коленях и дрожал от мысли, что сейчас может случиться. Подчинившись новому королю, он смог избавиться от опостылевшей роли несчастного полукровки, нуждающегося в защите. Но, трусость и слабость, увы, не ценились и среди Летучих – так король назвал небольшую группу, лично ему преданных вампиров. Это Хосс мог прочесть по презрительным взглядам, которые то и дело бросала в его сторону Зарина Вайст. Вампирка, в отличие от него, стояла прямо, лишь немного склонив голову, в знак уважения перед повелителем.

Впрочем, пусть его здесь ни во что не ставили, зато, хотя бы, защищали от других вампиров, даже принадлежащих к элите. И Хосс мог позволить себе никого не бояться, пока был полезен Его Величеству.

Кстати, трусость (он предпочитал называть её «осторожностью») себя оправдывала. Находиться рядом с королем все равно, что сидеть у открытого огня: с одной стороны – тепло, с другой – в любой момент рискуешь превратиться в пепел. А теперь еще и новые «игрушки» повелителя… Эти клубящиеся в небольшом бассейне змеи, в голове которых только одна мысль: как бы кого сожрать, желательно живьем.

– Между красивой женщиной и тобой, выбираю тебя, Хосс. Думаю, ты доволен, мой верный слуга!

Полукровка закричал от невыносимой боли, причиняемой магической вспышкой. Он прекрасно знал, что король мог бы и не вытягивать из него жизненную силу, чтобы связаться с любым из вампиров, но Ренальду нравилось держать приближенных в страхе. Вот и сейчас он спокойно оперся на руку, наблюдая за Хоссом. На лице короля, полускрытом маской, мелькнула и исчезла легкая усмешка.

Но, когда действие магии прошло, и Хосс затуманенным взглядом обвел тронный зал, он убедился, что Ленар Конни не явился на зов для Летучих.

Что происходит? Ни один из вампиров, даже принадлежащих к элите, не осмелился бы проигнорировать вызов повелителя!

– Как досадно, что наш дорогой друг исчез именно тогда, когда Зарина принесла столь интересные новости…

Хосс мысленно чертыхнулся по поводу слишком услужливых баб, из-за которых приходиться терпеть подобные страдания.

Да знает он эти новости!

Какой-то человеческий мальчишка объявил школе и, заодно, обеим расам, что заключает партнерство с вампиром. Необычным вампиром, нужно признать, дочерью самого Ленара Конни. Но почему это так волнует повелителя? Союзы между людьми и вампирами, хоть и нечасто, но встречались. Иначе не было бы и таких, как сам Хосс, полукровок. Все дело в том, что Конни была одной из элиты? Или же, в том, что партнеры были связаны самой магией…?

Хосс попытался затолкать подальше идею о том, что король чего-то испугался. Вдруг Его Величество способен читать мысли…

– Похоже, Ленар решил скрыть, что скоро станет тестем обычного человека. И это как раз тогда, когда мы готовимся к войне со смертными. Не так ли, Хосс?

– Предатель, жалкий предатель! – согласно заныл Хосс, еще ниже припадая к полу. – Да еще и трус: не отвечает на ваш зов, повелитель!

– Что ты знаешь о Ленаре, мерзкая крыса, – Зарина с отвращением пнула толстяка носком сапога. – Всех равняешь по себе. Не смей своим грязным языком марать имя мужа моей кузины. Я сообщила Его Величеству о партнерстве, чтобы Конни смогли оправдаться.

– Сумасшедшая, – пискнул Хосс, но король перебил его:

– Я не сомневаюсь в твоей верности, дорогая Зарина. Но Ленар Конни, похоже, ведет двойную игру. Что ты сделаешь в таком случае?

– Убью его собственными руками. И тех, из-за кого он решился на предательство, – не моргнув глазом, ответила вампирка.

– Предательство, или что-то еще… Выясним это прямо сейчас. Зарина, я не требую от тебя преследовать родню. Я не настолько мстителен. К тому же, не могу отпустить своего слугу так легко, даже на тот свет. Это же слишком просто.

– Я понимаю, мой король, – дрогнувшим голосом ответила Вайст.

– И все же, как необычно! Человек и чистокровная вампирка. Интересно, что в нем особенного, в этом Симоне Спенсере? Умен, хорош собой, может, силен магически?

Хосс готов был поклясться, что в голос повелителя неожиданно прозвучали бархатные нотки.

– Не знаю, мой король, – растерянно произнесла Зарина, – у меня есть только его фотография.

Она приблизилась к трону и, низко склонившись, протянула королю смятую газету.

Несколько мгновений в зале царила тишина. Хосс, не сводивший глаз с короля, не мог не заметить, насколько внимательно тот изучает и статью, и снимок.

– Ваше Величество, – осмелился он подать голос, – вам не стоит беспокоиться об этих двоих. Достаточно одного вашего слова, чтобы…

– Разве я просил твоего совета, Хосс? – последовал ледяной ответ. – Держи язык за зубами. Я сам решу, как мне поступить.

Очередное, изматывающее невероятной болью, заклинание, заставило Хосса распластаться на полу. Ну, кто, скажите на милость, потребовался королю на этот раз?

К счастью для полукровки, вампир, которого вызывал Ренальд, появился быстро и замер, согнувшись в поклоне, в паре футов от бассейна со змеями. Он оказался среднего роста, его серое, невыразительное лицо, было лишено всякой привлекательности, обычно присущей вампирам:

– Мой король, я явился по вашему приказанию.

– Где Конни? – резко спросил король. – Вам приказали следить за ним и сообщить мне, в случае каких-либо неожиданностей. Но вас пришлось вызывать!

– Случилось непредвиденное. Ужасные события, мой король, в человеческом мире.

– Почему меня должны волновать людские беспорядки? – нахмурился король. – Я спрашиваю, где Конни, сэр Миллфорд.

– Я как раз пытаюсь рассказать… Ваше Величество, последние несколько недель я наблюдал за Ленаром Конни, но тот не делал ничего странного. Род Конни известен тем, что владеет предприятиями в нашем мире, и в мире людей. Сегодня я стал свидетелем трагедии. Ленара и его жену пригласили на открытие новой больницы в Лондоне. Я своими глазами видел, как они вместе перерезали синюю ленточку. Потом меня оттеснили – там была толпа народу – и я на несколько минут потерял Конни из виду. А затем прогремел взрыв. Очень много раненых, есть убитые. Полицейские сообщили, что чета Конни погибла во время теракта.

– Их тела нашли?

– Было найдено обезображенное до неузнаваемости тело с обручальным кольцом Конни-старшего. Тело жены так и не обнаружили. Но выжить там, после такого взрыва… Думаю, это невозможно, мой король. И люди знали бы об этом.

– Умер, говорите? Забавно… Вы не находите, как вовремя погиб наш дорогой друг? Именно тогда, когда он мне нужен? Какое печальное совпадение. Вам бы романы писать, сэр Миллфорд, – мрачно произнес король. – Хотите еще что-нибудь добавить к вашей истории?

– Нет, – слабым голосом отозвался Миллфорд.

– Я доверил тебе присматривать за одним из элиты, за Конни. А ты подвел меня. Я не могу позволить себе небрежных слуг.

Миллфорд молчал. Но молчал он, по скромному мнению Хосса, недолго, потому что, следуя мысленному приказу хозяина, клубок змей поднялся из воды, разделился и устремился к испуганному вампиру. Спустя секунду змеи скрутили несчастного, обвив, словно веревки, и утащили с собой на дно бассейна. Отчаянный крик стих, прозрачная вода приняла багровый оттенок.

Зарина, холодно наблюдавшая за расправой, подняла голову:

– Мой король, позвольте мне отправиться в человеческий мир, чтобы провести полное расследование.

– Зарина, ты мне пока нужна здесь. Думаю, госпожа Родани заскучала без дела.

Вампирка с кривой улыбкой на лице поклонилась. Хосс только раз встречался с Изабеллой Родани, и слышал о ней лишь то, что ее поклонники быстро уходят на тот свет. Интересно, чему же садистка Вайст так улыбается?

– Кстати, Хосс, – услышав свое имя, слуга нервно дернулся. Интересно, будет предел его страданиям на сегодня?

Король неторопливо продолжил:

– Как дела с раствором красоты, что я поручил приготовить Грейсу?

Хосс вздохнул и поморщился:

– Он постоянно требует все новые и новые ингредиенты, а их не так уж просто достать! К примеру, порошок из сердца эммана. Говорит, у него не получается нужный цвет, а Грейс хочет, чтобы зелье было идеальным.

– Прекрасно. И все же, поторопи его. У меня есть другое задание для Дориана. Ему придется оформить опекунство над Эммой Конни, раз уж её родители покинули наш бренный мир.

– Мой король, я – двоюродная тетя Эммы. Почему бы Совету вампиров не поручить опекунство мне? – вмешалась Зарина, явно предвкушая «теплую» встречу с племянницей, решившей породниться с человеком.

– К сожалению, Совет не доверяет бывшим заключенным, и даже тем, кто был под следствием, как ты, Зарина. И, вот, еще что, Хосс. Отправь счастливой паре мои поздравления. Мне не хотелось бы, прослыть не вежливым.

– Слушаюсь, мой король.

Когда вампирка и Хосс ушли, король снова развернул газету, и, рассматривая фотографию Симона, чуть поморщился.

«Какой плохой, черно-белый, снимок. Как, впрочем, и все, что делают люди. Он не передает ни твоего обаяния, ни твоей теплоты. Значит, судьба все-таки существует. И именно ты встанешь на моем пути, Симон. Но это мы еще посмотрим…»

Глава 25. Воспоминания о будущем

После вечеринки Симон отправился спать, испытывая не самые светлые чувства. Конечно, он никогда не считал себя идеалом, и все же ему было неприятно, когда, как и любой человек, он злился и ревновал. А после принятия партнерства негативные эмоции стали почти привычными.

Кто вообще придумал, что любовь – это счастье? Вся его жизнь перевернулась с ног на голову, после того, как в Конни пробудились гены магического существа. И почему, скажите на милость, это существо не выбрало кого-нибудь другого? Благо, желающих хватает: стоит Эмме махнуть рукой, половина школы с радостью прибежит, не говоря уже о тех двоих…

Симон раздраженно перевернулся на спину. Ситуация откровенно злила. Получается, что он даже не может доверять своей партнерше! А ведь и ему принятое решение нелегко далось: разрыв с Кимом и семьей Берли, осуждение многих учеников «утреннего курса», поднявшаяся шумиха, когда те, кто его даже не знает, позволяют себе обсуждать его взгляды и связь с «темной тварью». Хоть бы охотники не явились, чтобы покарать «отступника человеческого рода». Больше всего Симон ненавидел привлекать к себе внимание. Теперь же о спокойной жизни приходилось забыть.

И все же, можно смириться с тем, что он – не идеальный герой из прочитанной в детстве книги, а просто человек, со своими слабостями и недостатками. Можно расстаться с привычными и даже дорогими людьми, если они не захотят принимать тебя таким, какой ты есть. Можно жить дальше, радуясь каждому дню, не смотря ни на что, если бы ни Конни…

Зачем Симон себя обманывает? Ни люди, ни вампиры не меняются только потому, что в них пробудилась скрытая сторона личности. Конни с самого начала учебы презирала людей, и, если бы не приказ старого короля, ноги бы её в этой школе не было. Возможно, её «сущность» и без ума от него, но Эмме это не мешает делать, что вздумается. Например, спустя два дня после заключения партнерства притаскивать своего поклонника на вечеринку. Что, если этот парень действительно нравится Эмме? И, если бы не выбранный магией партнер, они были бы вместе?…

Мысль о том, что Эмма приняла его, Симона, только по случайности, причиняла боль. В своих чувствах Симон почти уверен, но любовь, вызванная магическим притяжением существа… Это же почти тоже самое, что принуждение. Может быть, Эмма так холодна с ним, держится отчужденно, потому что её настоящее «я» против их союза?

Как с ней тяжело! Очаровывает всех направо и налево, и, в то же время, избегает своего партнера. Даже Ким не смог остаться равнодушным, не говоря уже о Джонсоне. Этот полукровка своим признанием испортил Симону настроение на весь вечер…

Симон со злостью перевернул подушку. Да и Конни тоже хороша! Для начала, так подставить его с этой музыкальной шкатулкой. Каким же идиотом он выглядел в глазах вампиров и своих однокурсников! И это еще полбеды.

Ну, за какой, спрашивается, темной тварью, она пригласила Джонсона на вечеринку, если знала о его чувствах? Хотела вызвать ревность? Или это из-за Морис, потому что, несмотря на просьбу Эммы, Симон продолжил общаться с вампиркой?

Конечно, Родани – умная, привлекательная, и довольно популярна среди парней. Ну, и что с того? По крайней мере, Морис при всех не признается ему в любви. А иначе… Стал бы Симон дальше общаться с девушкой, чьи глубокие чувства очевидны? Пожалуй, нет, зачем давать другим ложные надежды и причинять боль. Вот и еще одно отличие между ним и Конни.

Они с Эммой в полной тишине разошлись по комнатам после окончания вечеринки, и от этого стало больно. Но Симон решил, что в этот раз не сделает первый шаг к примирению. У него тоже есть гордость!

О, что бы он, Симон, не отдал, лишь бы узнать, о чем же думает Конни! Как там Морис сказала про нее? Да, холодная и неприступная…

***

Симону привиделся необычайно яркий сон. Комната, где он находился, была просторной, с высоким потолком и полукруглыми окнами; стены оклеены обоями кремового цвета. Юноша стоял перед овальным зеркалом, которое полностью отражало его крепкую фигуру. За спиной в больших вазах красовались букеты роз – Симон видел их отражение в зеркале, – пол выложен гладкой плиткой, образующей сложный узор. Стену за вазами украшали старинные фрески, изображающие пару льнущих друг к другу лебедей.

Неожиданно он понял, что с его внешностью что-то не так. Ну, не то, чтобы Симон так сильно интересовало, как он выглядит, чтобы привередничать, но в этот раз он с трудом себя узнал.

Глаза на загорелом лице прежние, ярко-зеленые; темные волосы – немного длиннее, чем обычно. Но на этом сходство заканчивалось. Черный фрак с бутоньеркой в петлице, белоснежная рубашка, тщательно отутюженные брюки… Волосы, похоже, побывали в руках неизвестного, но явно очень дорогого стилиста. И, что самое важное: парень в зеркале казался старше на несколько лет.

Симон откинул со лба прядь волос, чтобы убедиться, что ему сниться сон про себя, а не какого-то известного актера. Пока он растерянно рассматривал отражение, послышалась торжественная, с детства знакомая мелодия, и Симон повернул голову. Это удалось с трудом. По левую руку от него были настежь распахнуты стеклянные двери, и взгляду открывалась дорожка, пролегавшая между множеством скамеек, вся усыпанная белыми лепестками. Симон даже думать не хотел, сколько цветов загубили ради этого праздника. Хотя, и музыка, и чья-то смутно виднеющаяся вдали фигура в белом платье, привлекли его внимание, заставив подумать о том, что стоит сделать несколько шагов, чтобы увидеть…

– Симон!

Спенсер вздрогнул от неожиданности, и снова повернулся к зеркалу. В глубине блестящего стекла появилась стройная фигура. В глазах женщины светилась нежность. Длинные русые волосы обрамляли бледное лицо, платье с пышной юбкой и атласным цветком на груди необычайно шло ей. На него смотрела Ариана Спенсер – женщина, подарившая ему жизнь.

– Мама! – Симон собирался оглянуться, но услышал взволнованное:

– Не стоит оглядываться, Симон. Мы с отцом с трудом проникли в твой сон, поэтому просто выслушай, что я скажу.

– Папа? Где же он?

В ответ на его вопрос в зеркале отразился еще один размытый силуэт. Мужчина опустил руку на плечо жене, кивнул Симону, но ничего не сказал…

– Симон, связь матери с ребенком сильнее, чем у отца, поэтому я сейчас могу говорить с тобой, а Джон – только присутствовать. Ты находишься в одном из вариантов будущего. Приближаются трудные времена, и для людей, и для вампиров. Но, если ты откроешь свое сердце любви, то сможешь многих спасти.

– Любовь? Мама, даже спрашивать боюсь…Это будущее, в котором случится моя свадьба? А с кем, если не секрет?

– Твое сердце знает ответ. Доверься ему, оно никогда не солжет. Любовь не бывает легкой, и вам двоим выпала непростая судьба. Но не отказывайся от счастья из-за предубеждений, Симон. Есть только одна девушка, которая будет любить тебя ради тебя самого.

– Ты говоришь… Нет, ты не можешь говорить об Эмме Конни! Она – вампирка, совсем не любит меня, и с ней так сложно. И все вокруг словно сговорились мешать нам…

– Симон, прости, но даже тебе придется причинять боль другим людям. Нельзя сделать всех счастливыми. Мы с твоим отцом тоже не сразу нашли общий язык. Но, если любовь настоящая, ее ничто не сможет остановить. Любовь – это сама жизнь, Симон, и единственное, чем стоит дорожить. Когда ты покинешь этот мир, ты не сможешь забрать с собой ни друзей, ни славу, ни деньги, а только любовь – отданную и полученную.

Сынок, за гранью мира живых, можно увидеть многое. Судьба связала вас с Эммой не случайно. Магическая любовь соединяет тех, кто в прошлом был проклят, но любил безрассудно и честно. Я не могу рассказать тебе все, но не упускай возможности стать счастливым. Вам с Эммой дали еще один шанс, помни об этом…

– О чем ты, мама?

Комната начала таять и терять очертания, пол под ногами закружился…

Симон очнулся, когда за окном сиротливо завывал ветер, качая ветки кленов. Он вспомнил, что его покойная мать, Ариана, снилась ему и раньше. Но в прошлый раз сон был гораздо менее четким. Это случилось летом, после возвращения из школы, и именно тогда он всерьез задумался о том, чтобы принять партнерство.

***

Морис пришла на завтрак в дурном настроении. Она не могла простить Дороти, которая накануне так легко раскрыла людям, и, главное, Симону некоторые тайны. Подозрительность Спенсера в планы вампирки не входила, они еще даже не подружились по-настоящему, а эта стерва взяла и разболтала всем о её мечтах!

Морис снова яростно ткнула вилкой в омлет, представляя, что это круглое белое пятно – личико Дороти, когда заметила появившуюся в обеденном зале Конни. Вампирка пришла вместе с партнером, однако, шли они, молча, и не глядя друг на друга, и меньше всего напоминали парочку. Симон выглядел задумчивым, а Конни – бледной и уставшей. Похоже, вчера поклонники достали их обоих. Родани не понимала, зачем партнеры устроили вечеринку, не разобравшись в своих отношениях, но ситуация её более чем устраивала.

Морис сквозь полуопущенные ресницы рассматривала Эмму, идущую к столу «вечернего курса». Партнеры до сих пор сидели порознь. Случайное упущение или чей-то расчет, что их отношения долго не продлятся? Все-таки пара – человек и вампир – устраивала далеко не всех, даже со стороны смертных.

Родани улыбнулась, заметив, что единственное свободное место за столом осталось рядом с ней. Эмма, похоже, тоже обратила на это внимание, потому что неприязненно поджала губы.

Морис, которой вид недовольной «принцессы» всегда поднимал настроение, мгновенно сориентировалась:

– Садитесь ко мне, леди Конни! Я вас не съем, по крайней мере, не в этот раз.

Эмма чуть слышно вздохнула и опустилась на соседнее место. Морис, решив не отказывать себе в удовольствии, позлить соперницу, пока Симон их не слышит, ласково протянула:

– Хорошо выглядишь, Конни. Такая бодрая и свежая. Ах, ты же ничего не пила вчера… Так что не удивительно.

– Завидуете, мисс Родани? Иначе, с чего бы столько комплиментов с утра пораньше.

– Нет, просто интересно стало. Вы с Симоном – все еще партнеры? А то я, как его друг, всю ночь не спала – переживала за вас двоих. Похоже, ему нелегко приходится.

Морис наклонилась ближе к Эмме, чтобы их не услышали другие вампиры, и от этого вампирка передернулась.

– Наши отношения с Симоном – не твоего ума дело, – отрезала Эмма, даже не притронувшись к столовым приборам. Умеет же Родани испортить настроение!

– Конечно, не моего. Куда уж мне пытаться вбить между вами клин. Да и зачем? Ты же, Конни, сама все испортила. Не думала, что ты настолько непостоянна: сначала свела с ума полукровку Джонсона, теперь перекинулась на Берли. Кстати, вот уж не думала, что ты растратишь чары на такого. А, может, нашей «принцессе» захотелось поваляться в сене с безродным нищим вроде него? Думаю, при таких делах мне нужно просто подождать, и в один прекрасный день Симон сам придет ко мне.

Эмма машинально вытянула вперед правую руку. Несмотря на преподавателей и учеников, она прокляла бы Родани, если бы в этот момент в зал не влетела летучая мышь.

Она сделала круг над головами учеников, затем, развернувшись над Симоном, направилась прямо к столу «вечернего курса», и сбросила в руки Эммы свиток. Морис наблюдала за соседкой с интересом, размышляя, кто же прислал Эмме письмо. Может быть, Ленар разозлился на дочку за партнерство с человеком?

Свиток сам собой развернулся. По залу, заглушив шум, пронесся холодный голос:

«Мисс Конни, спешу поздравить вас с удачным выбором партнера и пожелать долгой и счастливой жизни. Жаль, что ваши родители не могут присоединиться к моим поздравлениям».

Морис почувствовала, что с потолка что-то сыпется. Смахнув мусор с головы, и, внимательно рассмотрев его, Родани оценила мрачный юмор короля вампиров. Сухие лепестки черных роз медленно кружились в воздухе. Спустя минуту они с тихим шелестом упали на стол, и Морис разозлилась на себя, что на время отвлеклась от Конни.

И сделала это совершенно напрасно. Эмма судорожно сжимала большой газетный лист. Её руки дрожали, по лицу растекалась смертельная бледность. Она была похожа на человека, получившего удар прямо в сердце, но по нелепой случайности, все еще живого…

Морис бросила короткий взгляд на газету. На развороте улыбающаяся чета Конни разрезала синюю ленточку. Крупные буквы заголовка привлекали внимание: «Теракт в Лондоне! Среди убитых – лорд и леди Конни…».

Она не успела ничего сказать, потому что Эмма вдруг покачнулась и стала медленно заваливаться на бок, очевидно, теряя сознание. Морис была настолько поражена, когда бесчувственный враг свалился ей в руки, что не сразу заметила подбежавшего Симона.

– Морис, что случилось?

– Газета, – растерянно прошептала Морис, машинально приглаживая светлые волосы вампирки.

Симону оказалось достаточно взгляда, чтобы сложить «два и два». Его лицо застыло, превратившись в маску, глаза потемнели от гнева и боли. Он осторожно поднял вампирку на руки, и, бережно прижимая к себе, направился к выходу.

В обеденном зале стояла гробовая тишина, словно межрасовая война, о которой столько говорили, но в которую никто не верил, вдруг накрыла мрачной тенью школу.

«Для хрупкого на вид подростка он довольно силен», – отрешенно подумала Морис, провожая взглядом партнера Эммы, и чувствуя мучительную дрожь в ладонях, оставшуюся после прикосновения к Конни…

Глава 26. Свет надежды

Эмма находилась в забытьи. Чужой вкрадчивый голос нашептывал, что лучше всего остаться здесь, навсегда отрешившись от жизни и ее проблем, чем снова погрузиться в мир невыносимой боли. Сопротивляться не хотелось. Более того, она так отчаянно мечтала о забвении, что согласилась бы на все, лишь бы не чувствовать, не думать, не помнить…

Но в ту минуту, когда ей казалось, что все кончено, в серое забытье, полусна– полуяви, проникла зелень неспокойного моря. Свет самой жизни, ее тепло. Свет последней надежды.

Когда-то давно маленький мальчик очаровал её глазами, такими непривычными для скучной реальности. Её Симон… И этот нежный аромат жасмина, откуда он только мог взяться у этого давно знакомого парня? И почему Симон сейчас так близко?

Эмма казалось, что она обрела крылья. Поразительное чувство, словно бы она превратилась в птицу или летучую мышь. Так свободно, так легко! Интересно, почему раньше она никогда не пыталась оторваться от земли, подняться в небо?

Но сейчас девушка словно расправила невидимые крылья. Кто-то бережно сжимает её в объятиях и уносит подальше от любопытных глаз....

Эмме почудилось, что она мягко качается на волнах, в бескрайнем море, оживающем в глазах партнера. Девушка не смогла выдержать этот внимательный, тревожный, и, в то же время, ласковый взгляд даже минуту – её разум словно заволокла тьма.

Эмма потеряла счет времени. В состоянии полусна, в котором она находилась, к ней, одно за другим, приходили видения. Она не пыталась остановить их. Разум не смирился с мыслью, что родители мертвы. Вместо этого он подбрасывал Эмме все новые и новые картинки из прошлого, когда самые близкие люди были рядом и поддерживали её. Сегодня Эмма впервые почувствовала себя моряком, выброшенным за борт, или птенцом, выпавшем из гнезда, которые не смогут вернуться домой. Интересно, как Спенсер живет с этой мукой всю жизнь?

…Когда Эмме было пять лет, она, под присмотром гномов, гуляла в парке, и случайно разворошила палкой осиное гнездо. В течение нескольких дней Наргиза не отходила от дочери ни на шаг, меняя лечебные компрессы. Эмма страдала не столько от боли, сколько от вида жуткого, распухшего лица. Мать целовала её и повторяла, что ее малышка прекрасна всегда, несмотря ни на что. Эмма плакала на плече у матери, и ее объятия были лучшим утешением и лучшим лекарством.

В шесть лет отец купил Эмме пони, и, несмотря на то, что Наргиза не одобряла раннее обучение верховой езде, она постоянно держалась рядом и подбадривала её, когда девочка падала, получая все новые и новые синяки.

Однажды Конни собрались посетить цирк, который приехал с гастролями из Италии. Для такого случая мать сама сшила для Эммы костюм из синего бархата. Буквально за день до праздника маленькая вампирка отправилась в деревню, находившуюся недалеко от поместья, похвастаться нарядом перед сельскими мальчишками. Надо же было тогда случайно сесть на окрашенную скамейку и безнадежно испортить работу Наргизы! Но мать не стала ругать её.

Хотя отец этим случаем заинтересовался. Особенно Конни-старшего обеспокоило внимание наследницы рода к человеческим детям, без роду и племени.

***

Отец… С ним всегда было непросто. В течение последних четырех лет Конни-старший лично занимался воспитанием дочери, не делая никаких скидок на возраст и пол. Особенно сложными для Эммы стали деловые встречи, на которых ей приходилось присутствовать.

После заключения очередной сделки, Ленар всегда находил время, чтобы пообщаться с наследницей, и выяснить, что же та поняла. Он задавал коварные вопросы, и ответить было бы непросто, если Эмма не следила за каждым жестом и словом отца, а также его компаньонов или противников…

Летом, когда Эмме исполнилось пятнадцать, отец заставил её вести учетные книги, касающиеся поместья, и проверять множество финансовых отчетов, еженедельно присылаемых управляющими. Хотя Наргиза и помогала дочери, все рано это занимало довольно много времени. Скучные цифры, от которых темнело в глазах, запах чернил и пыль, поднимавшаяся в воздух с переплета очередной книги – вот чем наполнились летние каникулы вампирки.

Порой Эмма думала, что отец специально находит ей все новые занятия, втайне желая наказать. Но вампирка не пыталась уклониться от скучных обязанностей. Одной из её целей еще с детства было – завоевать любовь и уважение отца.

Как-то в один солнечный июльский день, наблюдая из открытого окна за полетом птиц, Эмма в первый раз нарушила установленные правила. В самом деле, почему, когда друзья наслаждаются отдыхом за границей, она должна сидеть одна, в душной комнате, изучая исписанные мелким почерком тетради? Решительно захлопнув книгу, юная наследница отправилась купаться. Вечером отец вернулся из Лондона, и, улыбаясь уголками губ, спросил:

– Ну, что, Эмма, хорошо отдохнула сегодня?

Эмма, отведя глаза в сторону, ответила:

– Сегодня отличная погода, и у меня все-таки каникулы, отец.

– М-да, я понимаю, что ты просто не выдержала темпа моего обучения. Я забыл, что ты – еще подросток, и у тебя есть желания. О чем ты мечтаешь, Эмма?

На самом деле вопрос был риторическим, и вампирка знала это. И все же рискнула ответить прямо:

– Я хотела бы стать известной художницей. Но для этого нужно рисовать, а я только перебираю бумажки и слушаю твоих скучных деловых партнеров… Прости, отец.

Ленар окинул её новым заинтересованным взглядом:

– Надо же, какие амбициозные планы в этой белокурой головке. А я-то думал, ты унаследовала от матери только яркую внешность. Но я желаю видеть твое будущее несколько иным. Как насчет должности при королевском дворе, скажем, советника? С деньгами и властью рода Конни это вполне возможно.

Вспомнив свою двоюродную тетку, всю жизнь посвятившую служению королю, Эмма изменилась в лице:

– Это моя жизнь, отец. И я хочу провести её так, чтобы оставить что-то после себя. Даже у людей, спустя столетия, мало кто помнит имена правителей, а прекрасные стихи, скульптуры и картины продолжают жить, прославляя своих создателей.

Отец вздохнул:

– Прекрасно, Эмма. Но, пожалуйста, не забывай и о долге перед своим родом. По крайней мере, пока ты не закончила школу. Если ты будешь по-прежнему мечтать о всемирной славе, получив должное образование, я не стану тебе мешать. Но, кем бы ты ни стала, Эмма, общественным деятелем или художницей, тебе придется заботиться и об этом поместье, и о компаниях, принадлежащих нашей семье. Если со мной случиться несчастье… Пока ты живешь в спокойном мире, дочь, но все может измениться. Близится война, мне бы не хотелось, чтобы Конни, как многих других, настигло банкротство.

– Война? Банкротство? О чем ты говоришь?

– Просто напоминаю, что любое состояние можно потерять, если относиться к нему легкомысленно. У меня есть знакомая, которая в наследство получила круглую сумму. Но, когда вышла замуж, необходимость разбираться в финансах для нее отпала: всю тяжесть управления деньгами взял на себя супруг. Увы, она не знала, что вышла замуж за раздолбая и заядлого игрока. Через несколько лет от ее наследства ничего не осталось.

Понимаешь, о чем я говорю? Ты можешь стать талантливой художницей, но должна быть готова к тому, чтобы отложить краски и взять в руки банковские счета. Деньги приносят деньги – вот главный принцип бизнеса, как в нашем мире, так и в человеческом. Если денежный поток не возрастает, он начнет убывать. Один долг тянет за собой другой, одна ошибка влечет за собой следующую. Я надеялся, что в будущем наша семья займет еще более высокое положение, но возможно ли это, если моя единственная дочь – всего лишь мечтательница?

– Ты еще упомянул войну, – пробормотала пристыженная Эмма.

– Да…Мы с матерью, возможно, не всегда будем рядом, обеспечивая тебе привычную и роскошную жизнь. Если ты получишь письмо из банка от нашего поверенного, с обращением к тебе, как к леди Конни, значит, нас нет в живых.

– Папа, ты… Зачем ты говоришь такие страшные вещи? Если с тобой и мамой что-то случится, какое мне вообще будет дело до бумажек из банка?

– Единственное, чему можно верить в этом мире, Эмма, – это золото. Кое-кто утверждает, что за деньги не купишь счастья. Но эти глупцы просто «не знают, где оно продается».

Банкиры это прекрасно понимают. Им нет дела до межрасовых распрей, им одинаково безразличны и король вампиров, и президент любой человеческой страны. Всё, что их интересует, – это деньги, и вампиры или смертные, которые доверили их на сохранение. Эмма, запомни навсегда, что любовь уходит, друзья предают, поклонники забывают. И только золото остается золотом…

***

Эмма очнулась, когда за окном ярко светило солнце. Спенсер сидел на полу, положив голову на её подушку. Вампирка толкнула спящего партнера:

– Спенсер, ты что здесь делаешь? – ткнув его пальцем в лоб, фыркнула Эмма.

Симон проснулся мгновенно, и, покраснев, тут же отодвинулся. Он собирался уйти, раз Эмме, наконец, стало лучше, потому что не знал, как утешить свою пару, потерявшую родителей. Все слова казались глупыми и смешными, например: «я сожалею и соболезную» или «я понимаю твои чувства, Конни. Но все проходит. Со временем тебе обязательно станет легче, уж мне ли не знать».

Лучшим решением, после того, как он провел весь день и последующую ночь в комнате вампирки, временно ретироваться. Но прежде, чем Симон успел встать с пола, Эмма обняла его со спины, крепко прижавшись к нему всем телом. Мягкие волосы вампирки щекотали Симону шею, и он растерянно замер, не зная, что ему делать в такой ситуации.

– Ты все время был рядом со мной? Как долго я не приходила в себя? Мне кажется, прошла целая вечность.

– Со вчерашнего утра. С того момента, как…

– Не надо, Спенсер, не говори этого. Просто посиди рядом хоть несколько минут. Мне будет от этого легче. И, несмотря на то, что наши с тобой отношения далеки от идеала, и все нам мешают, в том числе Родани…

– И Джонсон, – с готовностью согласился с ней Симон, против воли наслаждаясь ласковыми прикосновениями.

Конни заметно смутилась, на секунду отстранившись, когда вспомнила нечто важное:

– Мне не приходило никаких писем?

– Письмо? – Симон явно удивился. – Нет, а ты его ждешь?

– Темная кровь, – с облегчением выдохнула Эмма. – Значит, надежда еще есть…

В этот момент дверь в комнату отворилась, пропустив Илону Локсли.

Глава 27. В поисках ответов

Симон сразу же отметил бледность декана: похоже, женщина оказалась совершенно не готовой к событиям, последовавшим после отъезда директора. Сам Спенсер отнесся ко всему гораздо спокойнее. Когда учишься рядом с вампирами, далеко не дружественной расой, быстро привыкаешь к неприятным сюрпризам. Наоборот, спокойные дни начинаешь считать подарком судьбы.

Сейчас Локсли оказалась взволнована тем, как вампирка перенесет ужасные новости. Симон провел весь вчерашний день и ночь рядом с Эммой добровольно, но, даже если бы ему не захотелось поддержать партнера своей магией, декан наверняка попросила бы об этом. Безопасность учеников прежде всего, а чего хорошего можно ждать от вампира-существа, потерявшего контроль над своей силой? Самое меньшее, устроит пожар в школе…

Гномы приносили еду, но Симон так устал, пытаясь с помощью магии принять на себя чужую боль (он усердно трудился, практикуя целительную магию Родани на Эмме), что за весь день почти ничего не съел.

На столике у кровати рядом со шкатулкой лежали несколько газет, в которых главной новостью была «тяжелая утрата вампирского мира». Симон бегло просмотрел газеты, но не нашел ни в одной из них ничего интересного. Теракт, ответственность за который, правда, не взяла на себя ни одна группировка, произошел в день, когда закончили ремонт четвертого крыла госпиталя Святого Варфоломея. Чета Конни, как попечители госпиталя, присутствовала на открытии. Потом раздался взрыв. Убитых оказалось всего несколько человек, тела Наргизы не нашли, её мужа опознали по одежде и драгоценностям.

Судя по всему, Совету вампиров очень не хотелось лезть в человеческие дела, тем более, что Ленар Конни, по слухам, лишился милости короля. Сотрудничать со смертными? Искать виноватых? Нет уж, увольте. Элита вампиров ограничилась тем, что выразила соболезнование несчастной Эмме Конни, наследнице титула и огромного состояния.

За всей этой трагической историей скрывалось нечто странное. Симон никак не мог представить жесткого Ленара Конни, одного из вампирской элиты, в роли благотворителя, да еще и в мире людей. Конечно, ему приходилось слышать от Аниты, что Наргиза Конни делает ежегодные пожертвования в различные фонды, не исключая и школы для людей и вампиров, но ее муж крайне редко принимал в этом участие. А что уж говорить о каких-то больницах в Лондоне! Да он вообще не должен знать, где они находятся!

От размышлений Симон отвлекло ощущение потери, когда руки, так нежно его обнимавшие, вдруг исчезли. Оказалось, что Эмма, под пристальным взглядом Локсли, резко отодвинулась, сев на кровати, как можно дальше от Спенсера.

– Здравствуйте, госпожа Локсли, – буркнул Симон. Эмма ограничилась кивком.

– Доброе утро, Симон, Эмма. Хотя, простите, какое оно доброе? Все в школе волнуются за вас! Но, думаю, мисс Конни не до визитов вежливости, ведь на неё свалилось такое горе… Тем не менее, хочу, чтобы вы знали, Эмма: друзья переживают за вас, и многие хотели бы выразить соболезнования.

– Увольте, – поежилась Эмма, представив себе Родани, произносящую скорбную речь на собрании «вечернего курса». – Мне сейчас немного не до того. Я хотела узнать, не получали ли вы, как заместитель директора, письма из банка, предназначенного мне?

Илона удивленно приподняла брови. Глядя на нее, Спенсер подумал, что женщина готовилась к длительной истерике, слезам и крикам, а не к спокойному разговору.

– Нет, а вы ожидаете чего-то?

– Ну… неважно, – пробормотала Эмма скорее для себя, чем для окружающих, но Симону почудилось в её голосе облегчение. Парень твердо решил после ухода декана выяснить у вампирки, что за таинственное письмо не дает ей покоя.

Эмма продолжила ровным тоном:

– Если вы зашли, чтобы выразить соболезнования, то я благодарю вас, профессор. Не буду скрывать, что предпочла бы увидеть на вашем месте нашего декана. Но не стоит волноваться за меня. Сомневаюсь, что Совет вампиров будет разбираться в теракте, случившемся в мире людей. И, все же, спасибо за заботу.

– Мисс Конни, я понимаю, что вам сейчас нелегко. К сожалению, вы правы, обстановка между расами такова, что любая провокация может привести к взрыву. Тело вашего отца решили кремировать. Сейчас его останки собираются перевезти в ваш семейный склеп. На зимних каникулах, когда вам выделят сопровождающих, вы сможете посетить поместье.

– Честно говоря, я не верю в гибель родителей, – неожиданно сказала Эмма. Симон широко раскрыл глаза, от всей души надеясь, что его пара не помутилась рассудком. Еще бы, после таких-то известий!

Конни пожала плечами:

– То, что нашли чье-то изуродованное тело, еще не доказывает, что этот человек был моим отцом. Впрочем, мне хотелось бы проверить свои догадки, съездив на место трагедии.

– Мисс Конни, – лицо женщины покрылось красными пятнами.

«Ну, что за наказание! Откуда в школе настолько безрассудные ученики?!»

– Если вы что-то знаете, может лучше поставить об этом в известность руководство, а не заниматься собственным расследованием?

– Нет, это мое личное дело. В лучшем случае, меня отправят в клинику, подлечиться после перенесенного стресса, в худшем – вызовут к королю и примутся допрашивать. Не хотите подставить Спенсера, который, напоминаю, является моей парой, не болтайте лишнего!

Эмма гордо вскинула голову и поднялась.

– Отправьте меня в Лондон, мне нужно знать, что случилось с моими родителями! Или я…

Илона Локсли быстрым движением вытащила платочек, и вытерла выступивший на висках пот. Как же нелегко ей, человеку, далась эта беседа с отпрыском вампира! Видит Небо, она пыталась уберечь девчонку, но, раз она так рвется посмотреть на тот госпиталь… Вдруг её, Илоны, страхи преувеличены? Вряд ли наследница Конни кому-то интересна:

– Мисс Конни, вам совершенно незачем угрожать мне. Думаю, на вашем месте я чувствовала бы то же самое. И, хоть считаю, что лучше для вас оставаться в стенах школы, я все же приготовила артефакт перемещения.

Илона убрала платок в карман и вместо него достала позолоченный медальон на тонкой цепочке. Симон рассмотрел красивый четкий профиль, и от него не укрылось, как вздрогнула вампирка при виде этого портрета.

Преподавательница протянула медальон Эмме, но, поймав жадный взгляд Симона, опустила руку:

– Эмма, у меня есть просьба. Ты не потащишь Симона в этот госпиталь. Ваши фотографии появились во всех газетах вашей расы, а также некоторых журналах людей. Вдвоем вы привлечете слишком много внимания!

– Профессор, вы, что, считаете, что отправить её одну – это разумно? А если Эмма заблудится? – тут же вскинулся Симон.

Илона откинула с лица длинную прядь волос:

–Я пыталась её отговорить, но, сам видишь, – она и слушать не хочет. Одно слово – вампиры. Хочется верить, мистер Спенсер, что на моем курсе нет такого пренебрежения к словам старших! К тому же, думаю, опасность невелика. Мисс Конни сейчас меньше всего ожидают увидеть в мире людей…

– И все равно я хочу быть рядом с Эммой! Я – её пара!

– Помолчи, Спенсер, – устало сказала вампирка. – Миссис Локсли, давайте скорее медальон. Я на все согласна.

Женщина облегченно вздохнула:

– Я, разумеется, не отпущу вас одну, Эмма. К сожалению, никто из учителей сопровождать вас не сможет. Но с вами отправится мисс Бангер, которая хорошо знает Лондон. Медальон сработает, когда вы окажетесь за пределами школы. Вы перенесетесь в Парк Виктории. Сейчас утро, там должно быть безлюдно. На выходе из парка сядете в автобус и доберетесь до госпиталя Святого Варфоломея. Вернетесь назад с помощью медальона спустя три часа. Вам все ясно?

– Более чем, – кивнула Эмма, не обратив внимания на подробное описание дороги. Да и зачем, ведь Бангер и так знает все на свете. Конни звякнула колокольчиком, чтобы вызвать гномов. – Отправляюсь сразу же, как позавтракаю.

Едва за Локсли закрылась дверь, как Симон повернулся к вампирке, с удобством расположившейся за столом. Он произнес всего одну фразу, зато таким тоном, что у Эммы пропало всякое желание спорить.

– Ты не поедешь в Лондон без меня.

Глава 28. Туман над Лондоном

Артефакт перенес их в небольшую каменную беседку, находившуюся посреди парка. Конни нервно огляделась: нечасто ей приходилось путешествовать в человеческом мире, да еще в такой сомнительной компании…

Кстати, о компании. Её спутник казался слишком довольным своей проделкой, которая у Эммы слабо вязалась с понятиями дружбы и честности.

– Кого ждем, Конни? Идем, у нас всего лишь три часа в запасе!

– А ты, похоже, доволен? – усмехнулась Эмма. – Вот увидишь, Бангер припомнит тебе эту шутку, как только вернемся в школу. Даже не знаю, кто сейчас больше злится: твоя подруга или заместитель директора. Кстати сказать, Спенсер… Эта одежда тебе не идет.

Симон, который, перед тем, как покинуть школу, переоделся в первые попавшиеся джинсы и легкую куртку, недовольно посмотрел на неё:

– Зато ты выглядишь очень мило. Никто не признает в тебе наследницу древнего вампирского рода. Скорее уж примут за обычную студентку.

– Человеческую студентку? Спаси, темная кровь! – отшатнулась Эмма. – Так что насчет Бангер? Думаешь, она легко простит тебе заточение в комнатах партнеров?

– Ну, другого выхода не нашлось. Медальон может переместить только двоих, и Локсли требовала, чтобы Анита непременно отправилась с тобой. А когда я спросил её, она сказала, что, как староста, полностью на стороне декана… Вот и пришлось импровизировать.

– Как я уже говорила, дорогой партнер, Локсли запретила тебе сопровождать меня не из вредности, а из понятий безопасности. И, возможно, она права…

– О! Только не надо лекций о глупых и беспринципных людях и их чудовищных нравах! Ты, между прочим, тоже нарушила обещание, данное профессору, – напомнил Спенсер, когда беседка осталась позади.

Вампирка только невинно улыбнулась:

– А я не по своей воле нарушила обещание. Локсли забыла, что мое альтер-эго не может игнорировать безусловный приказ партнера. Так что, когда вернемся, выкручиваться будешь в одиночку. Хоть какая-то крошечная польза от этих нелепых генов!

Симон не ответил, любуясь тонкими чертами лица Эммы. Звенящая листва осенних деревьев затягивала серебристые локоны Эммы, выбивавшиеся из-под капюшона, в тонкую игру света и тени. Вампирка надела плащ, полностью скрывавший фигуру. И, хотя вампиры за долгие годы приспособились к свету, с помощью зелий и артефактов, прямых солнечных лучей им приходилось избегать. Лечить солнечные ожоги никому не доставляло удовольствия.

Симону не верилось, что они с Эммой, пусть хоть на несколько часов, но остались только вдвоем. Грех не воспользоваться такой возможностью. Наверное, Конни хорошо целуется. Наверное…

– Слушай, Симон, с тобой все в порядке? Ты меня подозрительно пристально разглядываешь.

Парень вздрогнул, стряхивая наваждение и испытывая легкую вину. Конни сейчас не до любви. О какой романтике может идти речь, если его пара даже не знает, что на самом деле случилось с ее родителями!

– Извини, просто задумался, – наконец, ответил Симон, и перевел взгляд на деревья, протянувшие свои тонкие ветви над дорожкой, по которой они шли. Парк Виктории оказался огромным и на редкость безлюдным. Над землей, усыпанной пожелтевшими листьями, стелился туман. Постоянно исчезавшее за тучами осеннее солнце, было не в силах заставить его рассеяться. Потому парк казался еще загадочнее и неприветливее.

Симону подумалось, что парк Виктории никогда не стал бы его любимым местом. Его что-то здесь пугало. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Симон набрал целую охапку желто-красных листьев, внезапно подкрался к Эмме со спины и осыпал вампирку сухим ворохом с ног до головы.

– Спенсер, ты что, спятил? – раздраженно отозвалась Эмма, но Симон заметил, что уголки её рта чуть приподнялись. Кажется, вампирка тронута вниманием партнера. Интересно, а если…

– Просто листья такие красивые. Особенно на фоне твоих волос, – тихо сказал Симон. – Ты выглядишь потерянной, и я хотел хоть немного тебя отвлечь.

Услышав последнюю фразу, Конни резко выпрямилась, смахивая с плеч шуршащие листья:

– О чем ты только думаешь! Слушай, я выбралась из школы не для романтических прогулок. Возможно, мой отец жив, и лежит с потерей памяти в какой-нибудь человеческой больнице. Если ты не хочешь помочь мне с поисками, то лучше бы позволил поехать Аните.

– Ладно, ладно, я все понял, – кивнул Симон, чей романтический порыв не оценили. Подобные эмоции ему несвойственны, так откуда же сейчас взялись?…

– Слушай, Конни, а почему ты ночью все бредила о каком-то море? – спросил Симон несколько минут спустя, догоняя ушедшую вперед девушку.

– Море? – Эмма на секунду замерла, посмотрела точно сквозь него, потом буркнула вполголоса:

– Это все шутки моего альтер-эго. Существу кажется, что твои глаза – настоящее море, и в них легко можно утонуть. Для него ты, Симон – как море. То бурное, то безмятежное, и, в то же время – притягательное.

На это человек не нашелся, что ответить. Просто задумался: если он, Симон, – море, то кто же тогда Эмма Конни?!

***

Судя по реакции, которую Симон успел заметить на обычно невозмутимом лице вампирки, человеческий автобус той совсем не понравился. В-первых, Эмма привыкла путешествовать с комфортом, а тут – среднестатистический человеческий транспорт, пропахший пылью и бензином, – совсем не похоже на карету для аристократа.

Парень скрывал усмешку во время резких остановок, когда Конни, чтобы не упасть, с силой сжимала его руку. Однажды она даже поранила его когтями, и Симону, вздрогнувшему от боли, мгновенно расхотелось улыбаться. Хорошо еще, что никто из окружающих людей не заметил «мутации», а сам Симон быстро обернул ладонь носовым платком.

При этом Эмма не испытывала ни капли раскаяния: пусть и партнер страдает, а то слишком спокойным выглядит. Она лишь недовольно шипела, когда в автобус садилась очередная женщина с сумками и, расталкивая всех пассажиров локтями, пробиралась к свободному креслу:

– Какой ужас, Спенсер! Почему ты промолчал, что нам придется далеко ехать, и в таких жутких условиях! В чем-то наш король прав – смертных стало слишком много! Все эти отвратительные потные люди, набившиеся сюда, как селедки в бочку! А запахи от их багажа! Такое чувство, что они только что с помойки. И чего им дома не сидится?

Симон, который тоже устал, только тихонько вздохнул в ответ. Сначала магическое перемещение с помощью медальона, а теперь еще неудобный человеческий транспорт. И все же терпеливо ответил спутнице:

– Просто госпиталь находится в районе Джонсонфилд, который известен своими торговыми рядами. Думаю, все эти люди везут товары на рынок. Кстати, я читал, что в Джонсонфилде раз в год устраивают фестиваль. Если бы мы приехали сюда месяц назад, то…

– Ты что, издеваешься, Спенсер? Хочешь сказать, что мои родители могли бы пострадать от теракта и пораньше? Нет, я, конечно, рассказала тебе о своих подозрениях, письме и всем прочем, но ты перешел все рамки! – Эмма демонстративно отвернулась к окну и замолчала.

Симон вздохнул про себя. Опять он все испортил. Конечно, Эмма думала, что её родители просто использовали теракт, чтобы сбежать от пристального внимания короля вампиров. Зато при взрыве погибли невинные люди. Так что, в любом случае, его юмор оказался черным…

***

Выйдя из автобуса, Симон с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух. Госпиталь Святого Варфоломея оказался большим каменным зданием с толстыми стенами и узкими окнами, построенным несколько веков назад. Симон удивленно охнул, заметив зеленую табличку.

– Совсем забыл! Госпиталь Святого Варфоломея, он же – Бартс! Именно здесь произошла первая встреча легендарного сыщика Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Это удивительное место!

Эмма непонимающе покосилась на него, затем, с еще большим удивлением остановила взгляд на лавке, в которой улыбчивая дама торговала трубками и шляпами. Она даже не успела поинтересоваться, что же сделали для госпиталя эти двое, когда Спенсер бросился к лавке, поспешно вытащил кошелек и приобрел себе шляпу и трубку.

Нацепив чудо-шляпу из прошлого века на свою непокорную шевелюру, так, что она съехала на лоб, и, сосредоточенно зажав во рту трубку, он обратился к Конни:

– Ну, я похож на сыщика?

– Что? На сыщика? Скорее, ты похож на пугало огородное, – хмыкнула Эмма, – но тебе не привыкать, ты с рождения такой.

– Вы пытаетесь шутить? – Спенсер заложил руки за спиной и ехидно уставился на вампирку. – Может, купить вам трость, милый Ватсон?

Конни только покачала головой и зашагала в сторону главного входа. Симону не оставалась ничего другого, как последовать за ней. Наверное, в глазах вампирки он выглядит просто идиотом. Но Эмма, скорее всего, даже не знает, кто такой, этот Шерлок Холмс…

Пройдя через ворота, оформленные в виде арки, они оказались в просторном, вымощенном каменными плитами, дворе. У небольшого фонтана, прислушиваясь к журчанию воды, сидела женщина в инвалидном кресле. За ее спиной находилась светловолосая медсестра.

Эмма обратилась к девушке:

– Здравствуйте, меня зовут Эмма Конни. Пару дней назад здесь произошли события, при которых пострадали мои родители. Я приехала узнать подробности. Где можно найти главного врача?

– О, нас предупреждали о том, что вы можете приехать, – медсестра вздохнула. – Сейчас вы не можете встретиться с главным, потому что у него плановый обход. Но я могу ответить на все интересующие вас вопросы. Я как раз дежурила в тот день. Ваши родители были замечательными людьми, сделали такие крупные пожертвования нашему госпиталю… О, такая трагедия! Я до сих пор не могу прийти в себя…

– Скажите, погибшие были пациентами этого госпиталя? – спросила Эмма, стараясь направить разговор в нужное русло.

– Оба – пациенты третьего крыла. Взрыв произошел прямо в палате двадцать восемь, и они оказались в самом центре, как и ваш отец.

– Я могу увидеть это место своими глазами?

– Для этого надо обойти отремонтированную часть корпуса с левой стороны…Но, после взрыва от большей части остались лишь обломки. Если бы теракт произошел в другом месте, жертв было бы гораздо больше. Просто в третьем крыле – особенные пациенты, и их немного. Конечно, обломки здания обрушились на толпу, собравшуюся в честь открытия. И все же…

– Что вы имеете в виду под словом «особенные»? – насторожилась Эмма.

– В палате двадцать восемь лежали неизлечимо больные люди. У Мория Старса третья стадия рака, у Эмили Кристи – опухоль мозга… Ваши родители хотели поддержать их, взрыв произошел вскоре после того, как они зашли в палату.

– Как странно, – медленно произнесла Эмма, и Симон мысленно с ней согласился. Газеты упустили момент, что взрыв произошел не в момент открытия крыла, а чуть позже. К тому же, зачем Конни потребовалось посещать «обреченных на смерть»? – Вы можете вспомнить еще что-то?

– Больше ничего. Ну, кроме, того, что мистер Конни приезжал в госпиталь за несколько дней до этого. К сожалению, причина его визита неизвестна, потому что ваш отец был слишком важным человеком, чтобы отчитываться перед охраной, – ответила девушка, и тут, словно спохватившись, добавила:

– Простите, перерыв закончился, мне нужно отвезти мою подопечную в палату.

Женщина-пациентка в кресле, зябко кутавшаяся в шаль, сонно кивнула,  словно соглашаясь со словами медсестры.

Эмма надвинула капюшон на глаза:

– Понимаю. Спасибо вам за помощь.

В эту минуту тяжелые двери распахнулись, и из госпиталя вышли два человека. Одним оказался высокий мужчина в белом халате, другой же…

– О! Главный закончил осмотр раньше обычного. Кажется, у него посетители.

– Мэри! – мужчина обратился к медсестре. – Эта дама хочет желает узнать подробности недавней трагедии. Можешь помочь ей? Я сейчас очень занят.

– Какое удивительное совпадение! Я как раз беседовала об этом с молодыми людьми…

Голос медсестры донесся до Спенсера, словно сквозь вату. Забыв обо все на свете, парень смотрел на приближающуюся к ним женщину. Среднего роста, со смуглой кожей и темными, уложенными в затейливую прическу, волосами, она затмевала самых известных красавиц, которых он видел на страницах журналов и в кино. Черные глаза, опушенные длинными ресницами, словно светились изнутри; маленький, ярко-алый рот, вызывал неодолимое желание прикоснуться. Простое серое платье выгодно обрисовывало фигуру, стройную, как у юной девушки. Женщина не шла, нет, она «плыла» по воздуху, едва касаясь земли своими маленькими ножками.

Ее лицо… Разве можно словами описать совершенство? Наверное, подобных красавиц называют «феями», только Симону их прежде встречать не приходилось…

Глава 29. Роковая женщина

Декан вечернего курса, для всех учеников школы находящийся в командировке, стоял у входа в центральный банк вампиров. Он знал, что за каждым его шагом тщательно следят, и бежать бессмысленно. От зоркого ока короля вампиров не спрячешься ни в школе, ни в человеческом мире. Так что Дориан смирился с необходимостью возвращения в подземелья королевского замка. Ему еще предстояло сварить магический раствор, который вернет Ренальду красоту.

«И почему король так помешался на внешности, что решил прибегнуть к запрещенной книге? Он же – не женщина…» – подавив желание отправить весточку Эмме, Грейс открыл дверь и шагнул в прохладный холл…

Да и что он мог написать? Начать с того, что чем больше Дориан думал о поступке Конни-старшего, подбросившего королю идею стать красивым, тем больше злился на бывшего приятеля. И дело даже не в трудностях приготовления раствора по проклятой книге. Это было еще полдела, несмотря на то, что «Juventus» оказался одним из редких составов, не удававшихся Грейсу с первого раза. Существовала лишь одна личность, способная легко справиться с подобным составом, но, упаси кровь, королю узнать об этом. Эта личность скрывалась сейчас в теле Эммы, и никто не может предсказать, чем все закончится…

В прошлом, они с Ленаром неплохо ладили как однокурсники, с примерно равными магическими способностями. В то время Грейс часто приезжал в поместье Конни, чтобы изучить старинные книги. Именно тогда ему на глаза попалась легенда, о которой декан «вечернего курса» вспомнил, увы, слишком поздно…

Вампирский род Конни насчитывал больше десяти веков. Кажется, одним из основателей рода был сам Селен… Молодому Грейсу верилось в это слабо, но, оказавшись в библиотеке Конни, он убедился, что слухи имели под собой реальные факты. Хотя в первую минуту легенда о том, что самый сильный из вампиров способен возродиться в своем потомке, показалась ему сказкой.

Появление в современном мире самого могущественного вампира может привести к таким последствиям, что все межрасовые войны покажутся детской игрой. Зато род Конни не только сохранит, но, пожалуй, даже и упрочит свое положение, распространив свою власть на всю Британию, и, возможно, на весь западный мир.

Дориан также отметил, что в легенде ничего не говорилось о том, что же станет с душой «сосуда». Вампир предполагал, что ей предстоит раствориться под влиянием такой сильной личности, как Селен. Первые признаки того, что Эмма Конни меняется, Грейс уже имел несчастье наблюдать…

Конечно, следовало предупредить девушку, но как это сделать? Написать письмо, изложить легенду, которой уже несколько веков, и предупредить. Мол, берегись, в тебе живет душа сильного вампира! Или, еще смешнее: ты – новое воплощение могущественного Селена?

В лучшем случае Эмма решит, что Грейс сошел с ума. В худшем, если письмо попадет не в те руки, от вампирки поспешат избавиться. Никому в этом мире – ни смертным, ни вампирам – не нужны конкуренты. Перед исчезновением Дориан просил Эмму принять партнерство, и, судя по всему, у них со Спенсером сейчас все хорошо…

Все, что ему, Грейсу, остается, – это надеяться на магическую силу партнеров. И, на любовь, конечно, хотя он никогда особенно не доверял этому вероломному чувству.

Да, похоже, Ленару надоело балансировать между королем и смертными, рискуя в любой момент обратиться в прах, раз он решился на возрождение древнего зла в собственном ребенке. А, может, он давно планировал сбежать от Его Величества, и ему не важно, какая сила теперь защитит Конни: объединенная магия партнеров, или сам основатель рода?

В том, что Ленар все тщательно продумал, у Грейса не было сомнений. Особенно, когда Хосс принес ему письмо от поверенного из Центрального банка. Якобы, Конни-старший выбрал Дориана опекуном Эммы. Нет, каков молодец! Даже с банкирами договорился. Как будто чувствовал приближающуюся кончину…

… В просторном кабинете для особо важных посетителей было прохладно. Дориан задумчиво пил черный кофе, когда его мысли бесцеремонно прервали:

– Мистер Грейс, вы не ответили на мой вопрос. Вы принимаете условия лорда Конни, изложенные в этом письме?

Грейс поставил чашку на стол и пригладил ладонью длинные волосы. Да, условие, которое выставил Ленар, может помешать планам Его Величества. Однако Грейс не собирался доверять Эмму опекунам из Совета вампиров. К тому же пункт, который наверняка разозлит молодого короля, самого преподавателя более чем устраивал.

Грейс улыбнулся уголками губ:

– Я прямо сейчас принесу клятву на крови, не предпринимать никаких действий, угрожающих жизни и здоровью Эммы, дочери Ленара Конни, а также связанных с ней лиц.

Когда не самая приятная процедура завершилась, Дориан получил объемную папку с перечислением счетов и компаний, находящихся под управлением Конни. Отдельный свиток отводился поместью. Дориан некоторое время с интересом разглядывал его, пока, наконец, удивленно не произнес:

– Мне казалось, состояние Конни на данный момент должно быть раз в двадцать больше.

Поверенный сдержанно поклонился:

– Все фонды, являющиеся наследной собственностью рода Конни, заморожены до совершеннолетия мисс Эммы. Ни вы, ни она не сможете ими распоряжаться, пока девушке не исполнится двадцать один. Вам, как опекуну, полагается часть вкладов в банках Британии и Канады, на личные расходы и управление поместьем. И, согласитесь, даже это – немалая сумма.

– О, да, – усмехнулся Грейс. – Знаете что, а почему бы вам просто не признать, что лорд Конни – жив и где-то прячется со всеми своими миллиардами? Вы же должны знать правду! Насколько мне известно, как только владелец состояния умирает, его имя вычеркивается из ваших списков, и его заменяет другое, следующее по прямой линии наследования.

Банкир вздрогнул, неприязненно покосился на Грейса, но быстро взял себя в руки, продолжая все тем же, ровным, лишенным интонаций, голосом:

– Мы не вправе распространять сведения о клиентах нашего банка. Наше дело – деньги, мистер Грейс. Поздравляю вас с принятием опекунства.

– Да, спасибо. Если обо мне будут спрашивать, скажите, что некоторое время я пробуду за границей. Мне нужно закончить пару важных дел до возвращения в школу.

***

Эмма внимательно рассматривала стройную темноволосую женщину, приближавшуюся к ним. Несмотря на простое платье из шерстяной ткани и отсутствие украшений, она узнала её с первого взгляда. Впрочем, приди в голову госпоже Родани надеть на себя мешок, она бы все равно выглядела соблазнительно.

Безупречный овал лица, на смуглой коже нет ни морщинки. В чуть раскосых тигровых глазах, таких же, как у Морис, читается насмешка.

Эмма вспомнила, что видела эту женщину несколько лет назад. На одном из приемов, куда были приглашены Конни, Изабелла Родани блистала в кружке многочисленных поклонников. Отец Эммы тогда не удостоил красавицу даже кивка, а Наргиза наклонилась и прошептала на ухо девушке: «Будь с ней осторожна, дорогая». Со стороны Конни такая подчеркнутая холодность выглядела, как прямое оскорбление. У Эммы мелькнула мысль, что за этим скрывается тайна.

В обществе госпожа Родани негласно считалась самой красивой женщиной королевского двора. Ходили слухи, что все ее многочисленные поклонники, как люди, так и вампиры, быстро отправлялись в иной мир, увеличивая ее, и без того значительное, состояние. Позднее, подслушав разговор отца с одним из элиты, Эмма узнала, что госпожа Родани принадлежит к Летучим – самым радикальным сторонникам нового короля.

Тогда Эмма не понимала, почему вампиры, принадлежащие к одному кругу, так ненавидят друг друга. Но Морис, появившаяся в её жизни, расставила всё по своим местам. Эмма узнала, что, даже находясь на одном курсе, рискуешь получить проклятие в спину от своей, внешне милой, соученицы. Кажется, у семьи Родани был особенный счет к Конни. Но отец давно научил Эмму избавляться от слишком назойливых кредиторов.

Тем временем красавица приблизилась. Эмма едва не расчихалась из-за тяжелого, сладковатого запаха духов, окружавшего ее. В их состав почти наверняка входил приворотный раствор, иначе, почему Спенсер буквально пожирает Изабеллу глазами!

«Отпрыскам смертных лучше находиться от таких фурий подальше», – нахмурилась Эмма, жалея, что не может закрыть партнеру глаза и увести его прочь.

– О, темная кровь, какая встреча! Эмма Конни и её партнер Симон Спенсер!

Вампирка против воли вздрогнула. Ей показалось, что мать Морис как-то особенно выделила их имена.

Изабелла печально улыбнулась:

– Эмма, не ожидала тебя здесь увидеть. Прими мои соболезнования. Все, кого я знаю, потрясены трагедией, случившейся с твоими родителями. Я не могла с этим смириться и решила выяснить, что же произошло.

– Выяснили? – спокойно отозвалась Эмма, и, прежде чем г-жа Родани успела ответить, повернувшись к медсестре, тихо добавила:

– Вы можете возвращаться в госпиталь, пациентке нужен отдых. Я сама все расскажу этой леди.

– О, спасибо, – обрадовалась медсестра, у которой и без того была куча дел. Она быстро покатила коляску, и скоро исчезла во флигеле.

Эмма заметила, как по лицу госпожи Родани пробежала тень. Но она быстро пришла в себя. Тигровые глаза наполнились слезами, женщина шагнула вперед и заключила Конни в крепкие объятия, словно родную дочь:

– Эмма, я просто не знаю, что мне сказать. Мы с твоими родителями дружили еще со школы, хотя в последнее время редко виделись. Меня шокировало известие об их гибели. Представляю, как тебе больно. Если я могу хоть немного облегчить эту боль, пожалуйста, скажи! Ужасная, ужасная история. Люди совсем распоясались, нам не хватает сильной руки, которая смогла бы их приструнить… Надеюсь, молодой король займется этой проблемой.

Эмма ждала, что на реплику о людях Симон отреагирует, и прервет эту трогательную сцену, но Спенсер явно погрузился в свои фантазии. Его выдавал мечтательный затуманившийся взгляд.

А липкие руки госпожи Родани незаметно скользнули по плечам, затем по спине Эммы, тем самым подарив юной вампирке одно из самых неприятных ощущений, которые девушка когда-либо испытывала. При этом на неё накатило досадное оцепенение. Эмма не могла оттолкнуть ее, потому что близость итальянки завораживала. Наверное, так чувствует себя кролик в объятиях удава.

– Ты так похожа на Ленара в молодости…– щебетала Изабелла, – нет, ты лучше. Ах, если бы у меня была такая дочь.... Но Морис совершенно другая. Мое большое разочарование…

Эмма побледнела. Разозлившись на себя за слабость, она выпустила когти и зацепила ими рукав вампирки:

– Уберите от меня свои руки, или останетесь без них.

Госпожа Родани с неудовольствием разжала объятия, напоследок шепнув Эмме на ухо:

– Ты унаследовала не только красоту своего отца, но и его дурной характер. Но это даже мило. Еще увидимся, Эмма.

Спенсер очнулся от забытья только, когда Изабелла повернулась к ним спиной и, не спеша, направилась обратно к больничному крылу.

– Подождите, если вам плохо, и хочется кого-то обнять, вы можете рассчитывать на меня! Конни – магическое существо, связанное с партнером, да и вообще она – язва, а я… Слушай, Конни, а мы не поторопились заключить партнерство?

Женщина оглянулась, бросив Симону нежную улыбку: «Ты – такой хороший мальчик, Симон. Жаль только, что ты – не для меня. Но, в качестве подарка кое-кому, очень подойдешь…»

Эмма, перехватив взгляд Родани, окончательно вышла из себя и ударила партнера. Не сильно, но чувствительно.

– Эй, ты с ума сошла? У меня теперь под глазом синяк будет, – пробормотал Симон.

Боль привела его в чувство. Голова все еще кружилась, и ему казалось, что пару минут назад он наглотался приворотного раствора. Женщина, выражавшая соболезнования Конни, и впрямь была хороша. Даже если это всего лишь чары…

– Еще одно слово, и я тебе второй синяк поставлю для симметрии. Жаль, я все же не купила трость, сейчас бы треснула тебя хорошенько. А может лучше тебя покусать, так чтобы вовек не забыл? – буркнула Конни, – доведешь меня до инфаркта, или до убийства, придурок! Попробуй хоть немного себя контролировать. Знаешь, кто эта женщина?

– Фея? – с любопытством отозвался Симон, поймав себя на том, что ревность Эммы ему польстила.

– Скорее, злая ведьма… И одна из приближенных нового короля вампиров.

***

Госпожа Родани рассматривала медальон с выгравированным на нем профилем Перворожденного: «Какая неосторожность! Ни один вампир не наденет такую вещь, если это – не артефакт…»

Изабелла мечтательно улыбнулась. Возможно, сегодня ей удастся отомстить Конни, и, одновременно, сделать подарок Его Величеству.

Глава 30. Парк Виктории. Часть 1

Когда «фея» скрылась из виду, Эмма заявила, что им больше нечего здесь делать, и следует, как можно скорее, возвращаться в школу. Симон не понял, из-за чего, собственно, такая спешка, однако вампирка пообещала объяснить все по дороге к Парку Виктории.

Её теория заставила Симона нахмуриться. Ему не хотелось верить, что темноволосая незнакомка, такая красивая и очаровательная, представляет для них опасность. А то, что её поклонники слишком быстро покидают этот мир, так и вовсе походило на сказку. Но Симон слушал, не перебивая. Эмма казалась довольной вниманием партнера:

– Последний год для моего отца оказался сложным. Как и многие вампиры, за время правления старого короля, он привык к спокойной жизни, и, более того, завязал многочисленные деловые связи с людьми. Никто не думал, что принц Ренальд, едва взойдя на престол, начнет всё так быстро менять. Для него не существует полутонов: либо полное подчинение и готовность выполнить любой самый жестокий приказ, либо – обвинение в предательстве идей крови. А что за этим следует, ты можешь и сам догадаться. Отец, как и многие из элиты, считал, что людей слишком много и открытое противостояние приведет только к многочисленным жертвам. Но просто уйти от короля он не мог: это сразу бы поставило под удар и маму, и меня. Единственным выходом было – исчезнуть, представив все, как несчастный случай. До того, как мы встретили в госпитале Изабеллу Родани, я сомневалась в том, что случилось. Все-таки отец мог хотя бы предупредить меня. Но, если бы он был ранен, король все равно нашел бы его с помощью магии. Отправлять мать Морис расспрашивать о событиях в Бартсе не имело бы смысла. Получается, что король сомневается в гибели своего слуги, но и найти его не может. Итак, что мы имеем? Письмо о том, что я – новая леди Конни из банка так и не пришло. Тела моей матери не нашли, а отца опознали только по одежде. Значит, они, скорее всего, сбежали. Но король не привык прощать отступников. Продолжая поиски, я могу случайно навести Родани и других Летучих на их след.

– Но как? Как ему удалось организовать собственную гибель? И, больше того, стать неуязвимым для магии короля? – спросил Гарри.

– У меня есть одна версия. Думаю, отцу пришлось действовать в спешке. Видимо, гибель определенных людей входила в его планы. Помнишь «особенных» пациентов из палаты номер двадцать восемь?

– Да, и что?

– Конни – богатая семья. А от лишних денег не откажутся ни вампиры, ни смертные. Заклинание поиска, которое использовал король, основано на крови. Но, если кровь вампира, смешанную с особым раствором, дать выпить человеку, происходит сбой. Обнаружить вампира после этого невозможно. Я объясняю, как можно проще, но, на самом деле, это – целый ритуал, и требуется добровольное согласие этого человека. Потому, что человек, принявший такую кровь, очень быстро умрет.

– Но, если человек умрет после проведения ритуала, зачем ему на это соглашаться? Деньги на том свете не понадобятся, – недоверчиво заметил Симон.

– Ему, может, и незачем, но у всех есть близкие. Вероятно, кто-то из «особенных» пациентов, которым и так осталось недолго жить, согласился на сделку, с тем, чтобы после его смерти родные ни в чем не нуждались. Этот человек очень устал от боли и страданий. Думаю, он готовился умереть раньше срока. Вероятно, все обошлось бы меньшими жертвами, если бы в тот день не было открытия нового крыла госпиталя, и, соответственно, толпы народа. К тому же, прежде никто не пытался избавиться от заклятия поиска таким радикальным способом. Произошел взрыв. Думаю, отец подстраховался на случай всяких неожиданностей, и, прежде, чем начать ритуал, установил защиту. Но Ленар и не ожидал такого эффекта. По крайней мере, мне хочется верить, что не ожидал…

– А его драгоценности? Рядом с останками тела обнаружили обручальное кольцо Ленара и его одежду…

– Бросил их в попытке замести следы, – предположила Эмма. – Что касается матери, то она не состояла в рядах Летучих. Думаю, она покинула госпиталь еще раньше отца.

– Как же все запутано, – Симон с невольным уважением посмотрел на Конни. Да, версия событий девушки звучала интересно. И, в таком случае, бесполезно искать тех, кто решил сбежать.

Неожиданно Симону стало грустно:

– Но, получается, Эмма, наше с тобой партнерство не принесло ничего хорошего, ни тебе, ни мне. Да еще и невинные люди пострадали…

Несколько мгновений вампирка молчала, потом повернулась и серьезно взглянула на него своими чистыми, как родниковая вода, глазами:

– Скажу только один раз. Я не жалею, что мы объявили о партнерстве. Сейчас для меня нет человека важнее, чем ты. Мне бы хотелось, чтобы ты помнил об этом.

Симон растерялся, не зная, что ответить на это неожиданное заявление. Поэтому он просто кивнул, и до конца пути они ехали молча.

***

Партнеры добрались до каменной беседки, когда небо окончательно заволокло низкими тучами. Холодный осенний ветер, срывавший последние листья с деревьев, и туман, ставший настолько плотным, что в десяти шагах трудно что-то разглядеть, вызывали тревогу в душе Конни. В голове вертелись воспоминания об Изабелле Родани, так некстати появившейся госпитале. Что мать Морис забыла здесь? Конечно, Изабелла всегда была странной, и, все же, ее поведение… Эмма не могла отделаться от мысли, что Родани преследовала определенную цель.

Когда, войдя в беседку, вампирка решила достать медальон для перемещения, и провела рукой по груди, её пальцы поймали пустоту. Эмма вздрогнула. Что за дела? Как такое могло произойти? Медальон все время висел у неё на шее. Она видела его краешек постоянно! По крайней мере, пока они не приехали в Бартс… Неожиданно все разрозненные кусочки головоломки сложились в одно целое.

– Эмма, давай быстрее, – поторопил её Симон. – Чем раньше вернемся, тем быстрее Анита простит меня.

– Спенсер, тут небольшая проблема. Понимаешь…

– Что?

– Медальон пропал.

– Как?!

– Очень просто – взял и испарился. Скорее всего, ему помогли нежные женские пальчики, принадлежавшие госпоже Родани.

– Не может быть! Поищи в карманах, вдруг ты его сняла, или цепочка зацепилась за одежду… Нет, ты должно быть, шутишь!

– Больно надо, – качнула головой Эмма, – я тоже устала и домой хочу. Не откажусь сейчас отдохнуть в своей комнате. Да только у нас нет медальона, чтобы вернуться, понял? И его наверняка забрала эта ведьма!

– Зачем ей это? Наверное, цепочка оборвалась, и медальон сейчас валяется где-нибудь в траве. Очень надеюсь, что не рядом с Бартсом, и не в автобусе, – озабоченно произнес Симон.

– Симон, эта женщина ненавидит мою семью! – вскричала Эмма. – Не знаю, что Изабелла задумала, но ничего хорошего нам от неё ждать не приходится. Она полезла ко мне с объятиями только потому, что увидела на груди медальон. Старинный, да еще и с профилем Перворожденного. Для вампира надеть вещь с портретом человека – более, чем странно. Да, я попалась, как наивная дурочка, об этом спорить не буду.

– Сейчас нет смысла выяснять, кто виноват, – примирительно заметил Симон. – Нам нужно подумать, как вернуться в школу. Эмма?

Вампирка замерла на месте, напряженно вглядываясь за его спину.

– Боюсь, такой роскоши, как «подумать», у нас не будет, Симон, – дрогнувшим голосом отозвалась Эмма.

Повернувшись, Симон заметил несколько фигур в длинных плащах, появившихся из тумана. По тому, как легко они двигались, можно было понять, что это – отнюдь не уличная шпана.

Сердце Симона забилось чаще. Не сговариваясь, они с Эммой стали отступать к беседке, каменные стены которой могли послужить дополнительной защитой, а открытое пространство вокруг позволяло не пропустить удара с тыла.

Первые заклятия, примененные нападавшими, оказались проверочными. Их с успехом задерживали простые защитные щиты.

– Почему они не сражаются в полную силу? – выдохнул Симон, которому поцарапало щеку сломанной веткой.

– Не хотят привлекать внимания. Не забывай, что мы в человеческой части Лондона. Наверняка кто-то из них установил Вуаль тишины. Но сильные заклятия с её помощью не спрячешь.

«Или же у них приказ захватить нас целыми и невредимыми», – мрачно подумал про себя Симон.

Но это было только началом. Не добившись успеха, противники разозлились, и буквально осыпали беседку градом режущих, оглушающих и даже огненных заклинаний! Симон и Эмма едва успевали их блокировать и просто уклоняться. К счастью, колонны, поддерживающие крышу беседки, оказались достаточно крепкими. В противном случае партнеров просто завалило бы грудой камней.

Воздух наполнился едким дымом от горящих деревьев и кустарников. Из-за каменной пыли, попавшей в легкие, Симон с трудом дышал. Отражая очередное заклятье, Эмма успела подумать, что огненные вспышки – это уже оскорбление, и может, стоит ответить им тем же?

Огненное облако, направленное в сторону врага, могло бы резко изменить ситуацию в их пользу. К сожалению, она пока не научилась полностью контролировать свою силу магического существа. Чего доброго – спалит здесь не только парк и нападавших, но и Симона…

Кстати, почему здесь до сих пор не появились вампиры из Совета? Чем, они, интересно, заняты, когда, среди бела дня, почти на глазах у смертных, творится такое! Эта мысль мелькнула и исчезла, когда Симон вскрикнул от сильного Бонс Картео – заклинания, крошащего кости. Его лицо исказилось от боли, правой рукой он машинально зажал рану в плече, пытаясь остановить кровь. Казалось, еще немного, и Симон просто рухнет на землю.

Эмма, не сдержавшись, сквозь зубы прошипела что-то о «темной крови». Еще пара минут, и их бой будет проигран. Сама вампирка неплохо владела приемами атакующей магии, но не защитной. Пусть Конни не слыли героями, первыми бросающимися в бой, но и трусливо отступать они не умели. Поэтому её отец во время редких занятий делал упор именно на боевой магии. Зато в роду матери Эммы защитная магия высоко ценилась. В свое время Наргиза передала дочери одно из тайных заклинаний своего рода, то, которое посчитала наиболее важным.

Но для него требовалась время, кровь и… полное доверие человека, которого хочешь спасти.

– Спенсер, ты мне доверяешь? Нам нужна защита, которая сможет задержать противника хотя бы до прибытия вампиров из Совета или школы… Мы ведь не вернулись вовремя.

Спенсер поморщился от боли в плече и, без колебаний, кивнул:

– Я доверяю тебе. Что нужно делать?

Мгновением позже Конни схватила осколок камня, валявшегося под ногами, и острым краем резанула себе по запястью, крикнув:

– Сфера Стратума!

Глава 31. Парк Виктории. Часть 2

Беседку окружила плотная сфера голубого света, не позволяющая рассмотреть ничего за её пределами.

– Красиво, – прошептал Симон. – Откуда ты знаешь это заклинание?

– Мама научила. Это одно из защитных заклинаний её рода. Не пропускает ни звуки, ни человеческие пули, ни заклятия, кроме Абсолютных. Но ими владеют далеко не все вампиры, даже из элиты.

Симон, бледный как мел, опустился прямо на холодный каменный пол. Из его левого плеча ручьем текла кровь. Эмма, оторвав длинную полосу от подола своего платья, принялась осторожно накладывать жгут:

– К сожалению, я не владею лечебной магией. Тебе срочно нужно в больницу или хотя бы к нашей школьной медсестре!

– Все равно ты невероятна, Эмма, – во взгляде Симон читалось восхищение, смешанное с удивлением. – Такое заклятие не каждый поставит. А меня научишь?

– Обязательно. Если выберем… Когда выберемся, – поправилась Эмма. – Недостаток этого щита в том, что его необходимо постоянно поддерживать своей магической силой. Справишься с этим, Симон?

Раньше Симону не приходилось слышать такого волнения в голосе вампирки. Поэтому, он улыбнулся краешком рта, и кивнул, на мгновение, забыв и о близкой опасности, и о боли в раненой руке.

– Закрой глаза. Постарайся ни о чем не думать: ни обо мне, ни о школе, ни о вампирах. Представь себе сферу, как можно четче. Попытайся увидеть, как ты сливаешься с ней, становишься её частью. Скажи: «Сфера Стратума!»

С пальцев Симона сорвалась голубая искра и тут же растворилась в щите. «Ему даже не нужно себя ранить. Крови вокруг и так достаточно», – вздохнула вампирка.

Она не собиралась терять время даром. По её подсчетам, с начала боя прошла уже четверть часа, а помощь так и не пришла. Хуже всего, если Совет получил приказ не вмешиваться. Конечно, прежде такого не случалось, но король Ренальд легко мог поменять правила. И, если за нападением стоит именно он – а Эмма серьезно подозревала, что это так, – то им с партнером оставалось надеяться только на собственные силы.

Если бы Симона не ранили, можно было атаковать нападавших магическим огнем, и попытаться скрыться. Но сейчас такая попытка равносильна самоубийству.

«Думай, думай, – повторяла про себя Эмма. – Безвыходных положений не бывает! Бой с превосходящим по силе противником нам не выиграть, значит, нужно сбежать. Любой ценой, любым способом».

И вдруг, как озарение, как вспышка, в голове девушки прозвучал тихий голос: «Я в силах тебе помочь». Эмма хотелось верить, что это – её альтер-эго, хоть голос не был похож на женский. Выбора ей все равно не оставили…

Эмма схватила ветку, валявшуюся на земле, и принялась чертить прямо на пыли, ровным слоем покрывавшей пол. Губы чуть слышно шептали слова давно забытого заклинания. Симон был слишком занят барьером, чтобы обращать внимание на действия партнерши…

***

Время – неизвестно.

Место действия – неизвестно.

…Он слишком поздно понял, что помощи не будет. Сегодня он потерял всех своих вассалов – и ради чего? Неужели, для того, чтобы увидеть тяжело раненого Алестера, который примчался, услышав его мысленный призыв? Селен надеялся переломить ход войны с троллями, но, вместо этого, угодил в западню, подставив под удар самого дорогого человека.

Но, почему же все так обернулось? Их предали? Кто? Кто оказался способен на такую подлость? О его плане знали немногие. Значит, кто-то из друзей…

Но время ли думать об этом, когда наступает ночь, вороны слетаются клевать мертвечину, а в полумиле от них слышатся торжествующие крики врагов и вспыхивают факелы? Еще немного и уцелевшие тролли перейдут в наступление. Ночь – это их время. А он – слишком устал…

– Селен, – раненый с трудом повернул голову. – Уходи, спасай свою жизнь. Ты еще успеешь.

– Думаешь, я смогу бросить тебя, после того, как мы, практически вдвоем, одолели целую армию?

– Я просто хочу, чтобы ты жил… – глаза Алестера закрылись.

– Мы выживем оба, либо оба умрем, – мрачно отозвался светловолосый мужчина, проводя ладонью по шраму на лице Перворожденного. – У меня нет другого выхода, кроме…

Селен нахмурился. Выход был. Даром, что он вампиру совсем не нравился. Открыть портал, с помощью темно-магической пентаграммы, и спасти их с Алестером жизни, все равно, что признать, что он проводит запрещенные эксперименты с пространством и временем. Но погибать не хотелось, и Селен принялся вычерчивать на земле нечто невероятное…

– Алестер, ты не должен был приходить сюда. Но ты не умрешь, клянусь своей кровью…

***

– Они поставили слишком мощный барьер. Наверняка это дело рук Эммы Конни. Смертному такое не под силу, – хмуро заявил Нотри.

Ему с самого начала не нравилась эта миссия. И теперь он скорее для успокоения совести, чем серьезно, пытался пробить защитную сферу различными заклятиями.

– И что теперь? Нам придется ночевать здесь, дожидаясь, пока детишки устанут, и не смогут поддерживать щит? – злился Дейт. – Не зря говорят: «Послушай женщину и сделай все наоборот». Какие мы нежные, только подумайте! «Никакой темной магии, они нужны мне целыми и невредимыми», – передразнил он госпожу Родани. – Вот сама бы и пыталась достать их, этими заклятьями из школьного курса, раз такая умная, стерва!

– Не смей оскорблять эту благородную даму! – вскинул голову высокий, с сединой на висках, Нотри. – Она обещала стать моей, если миссия пройдет удачно.

– Удачно? Мы не можем сладить с какими-то детишками, один из которых – смертный. Научили людей магии на свою голову! Король абсолютно прав, эту дурацкую школу следовало давно закрыть! Нотри, я тебя просто не узнаю, откуда такая сентиментальность? Неужели эта женщина настолько свела тебя с ума?

– Не говори о том, чего не знаешь, Тони. До недавнего времени я и сам не верил в любовь, а теперь…

– А теперь она проникла в твое холодное сердце, – Дейт презрительно сплюнул. – Мой тебе совет, напарник, – забудь ее. Все её «любимые» очень быстро уходят в объятия смерти. Изабелла очень хитра, она раздает указания, но никогда не участвует в реальном бою. В итоге работаем мы. И, в случае неудачи, отвечать перед королем тоже придется нам. С другой стороны вдруг ей приглянулся кто-то из этих подростков? Например, Симон Спенсер? Иначе, с чего она над ними так трясется?

Стрела попала в цель. Нотри побледнел от ярости. Одна мысль о том, что любимая женщина может обратить внимание на другого, лишила его привычного самообладания.

– Лучше тебе заткнуться, Тони, или я за себя не отвечаю! – Нотри вытянул вперед руку, вокруг которой возникло слабое свечение. – Не учи меня жить. Я сам знаю, что делать. Главное, выполнить приказ. Но, если один из детишек при этом пострадает, это же досадная случайность, верно?

Нотри хищно оскалился. Применить одно из Абсолютных заклятий – значит, расписаться в своем участии в этом нападении. Но это сейчас волновало его меньше всего. Дейт прав – с детишками пора кончать. Вернуться к Изабелле с пустыми руками для него, одного из элиты вампиров, просто невозможно.

Его напарник, увлеченный перепалкой, возможно, не заметил, а вот Нотри обратил внимание, что в нижней части защитной сферы свет становится слабее. Там появилась крохотная трещина, на которую и нацелился вампир:

– Деротриус!

***

Эмма пришла в себя, когда партнер осторожно коснулся её плеча. На полу перед ней мерцала пентаграмма, изображающая змею, заключенную в круг. Конни помнила из загадочного видения, что это – портал, который может их спасти. Оставалось только капнуть на пентаграмму своей вампирской крови, что она тут же и сделала, и, встав в центр вместе с партнером, отдать порталу все оставшиеся силы, в надежде, что их перенесет в школу, а не развеет в пыль где-нибудь над океаном.

– Эмма, что это за рисунок? – воскликнул Симон. Ничего подобного ни на уроках магии, ни в книгах ему видеть не приходилось.

– Портал, с помощью которого мы сможем выбраться, – слабо улыбнулась вампирка, которую все еще преследовали видения далекого прошлого. – Мне осталось лишь… – она не успела договорить, потому что увидела, как в Симона летит острый кинжал, пробивший оболочку сферы.

Время остановилась. Точно в медленной съемке старого фильма, Симон наблюдал, как Эмма бросилась вперед, прикрывая его собой, чтобы затем бессильно повиснуть на руках партнера. На груди вампирки расплывалось красное пятно.

Слезы, хлынувшие по щекам Симона, когда он втащил девушку в центр пентаграммы, пробудили древний портал. На глазах много чего повидавших вампиров, произошло то, что считалось невозможным уже сотни лет. Столп света, вырвавшийся буквально из-под земли, растворил две маленькие фигурки, перенося их в неизвестное место…

***

Холодные капли дождя, стекающие по лицу, привели его в чувство. Подняв голову, Симон огляделся, и облегченно выдохнул – Эмма была рядом. Значит, им все же удалось вернуться. Спенсер подполз к ней и попытался привести вампирку в чувство. Конни лежала неподвижно, точно кукла, не реагируя на внешнее воздействие. Её тело казалось холоднее, чем обычно, и Симон почувствовал, как к горлу подступает ком:

– Не смей умирать, слышишь, не смей! Мы выбрались, понимаешь, у нас получилось! Ты говорила, что я для тебя – как море…Но разве море может жить без ветра? Ты – мой ветер, Эмма, холодный и жестокий, или теплый и нежный, не важно! Очнись, Эмма, не бросай меня одного!

Оглавление

Глава 1. Сновидения Глава 2. Особенности чистокровных Глава 3. Отказ Глава 4. В особняке клана Конни Глава 5. Возвращение в школу Глава 6. Выбор вампира Глава 7. Вампиры и люди Глава 8. Прошлое полукровки Глава 9. Мечты Джейн Глава 10. Juventus Глава 11. Препятствия Глава 12. В больничной палате Глава 13. Делать то, что хочется Глава 14. Помощь чистокровки Глава 15. Чужой партнер Глава 16. На башне Глава 17. Принятие Глава 18. Комнаты партнеров Глава 19. Добрые пожелания Глава 20. Будни школьного журналиста Глава 21. Сон и явь Глава 22. Вечеринка, часть первая Глава 23. Вечеринка, часть вторая Глава 24. Во тьме Глава 25. Воспоминания о будущем Глава 26. Свет надежды Глава 27. В поисках ответов Глава 28. Туман над Лондоном Глава 29. Роковая женщина Глава 30. Парк Виктории. Часть 1 Глава 31. Парк Виктории. Часть 2 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg