«Отравленная кровь»

Отравленная кровь (fb2) - Отравленная кровь [publisher: SelfPub.ru] (Эльфантина - 2) 958K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Герр

Ольга Герр Отравленная кровь

Глава 1

Монастырь прятался глубоко в горах близ южного полюса, где царил вечный день и жили гелиосы. К нему вела единственная дорога, зажатая с одной стороны отвесной скалой, с другой обрывом. Лишь избранные знали этот путь. Марике было пять, когда она впервые по нему прошла.

В деревне, где она родилась, с живностью было туго. Себя бы прокормить. Болотистые земли давали скудный урожай, зато женщины родили регулярно. Дети часто гибли, поэтому до шести лет им не давали имена. Не видели в этом смысла. Теми же, кто выживал, торговали как скотом.

Марику – восьмую дочь – мать по дешевке продала неразговорчивому мужику. Неизвестно, что он разглядел в чумазой не по возрасту маленькой из-за недоедания девочке, только это решило ее судьбу. Мужик показался страшным и ужасно старым, хотя ему было от силы лет тридцать. Он и привез ее и еще нескольких девочек в монастырь, где ей поначалу понравилось. Именно здесь она получила имя Марика. Так ее назвала мать-настоятельница.

Девочек хорошо кормили, не то что дома. Одевали в чистое, спать укладывали на белых простынях, каждую в свою постель. Дома-то спали вповалку на полу, подстелив отсыревшую солому.

Послушниц в монастыре было не счесть. Селили их группами в зависимости от возраста. Послушницам разрешалось заводить друзей, играть и шалить, как положено детям, и Марике казалось, она при жизни попала в рай. Вот бы до конца дней не покидать монастырские стены и однажды сменить мать-настоятельницу на посту, чтобы подобно ей улыбкой приветствовать новеньких, уверяя, что им нечего бояться.

Блаженных два года она верила в сказку, которую сама придумала. До тех пор, пока ей не исполнилось семь. В день рождения мать-настоятельница лично ее поздравила и объявила: она достаточно взрослая, чтобы заняться тем ради чего ее привезли в монастырь. Марика разнервничалась, она понятия не имела, что делают старшие девочки. Их по достижению семи лет переводили в другой блок. Как там жилось, младшие не знала. Им запрещали общаться со старшими.

Поговаривали, будто девочек готовят в жены вельможам. Их учат угождать мужу и быть во всем ему покорной. Марика не видела в этом большой науки. Но какие бы знания девочкам не давали, все держалось в строжайшей тайне.

Особенно тревожили поминальные службы. Раз в один-два месяца кто-то из старших девочек погибал. Порой прощались сразу с несколькими воспитанницами. Лица мертвых были бледны и одутловаты. Легкий травяной аромат от окоченевших тел кружил голову, и к горлу подступала тошнота.

Мать-настоятельница заставляла целовать покойниц на прощание в холодные губы. После поцелуев становилось дурно, и Марика до вечера маялась животом. На схожие симптомы жаловались подруги, и девочки думали, что поцелуй с покойником опасен для жизни.

Ночами они рассказывали друг другу страшилками об оживших девочках, о том как они пробираются в дома людей и через поцелуй крадут их души. Ах, если б знать тогда, как близки они были к истине! Но вдоволь насладившись ужасом, девочки засыпали безмятежным сном, свято веря, что уж их-то смерть не коснется. Они собирались жить долго и давать жить другим. Ни первому, ни второму не суждено было сбыться.

* * *

Воспоминания о коротком детстве жгли каленым железом. Марика повзрослела в семь лет. Она помнила разговор с лучшей подругой так, словно он состоялся вчера. За секунду до того, как все изменилось, она была счастлива.

− Марика! Марика! − голос Эрии звенел подобно колоколу, зовущему к обеду.

Подруга нагнала в коридоре и повисла у нее на шее.

− С днем рождения! − крикнула в ухо, едва не оглушив.

− Спасибо, − улыбнулась Марика, выпутываясь из объятий.

− Завтра тебя переведут в блок для старших, и ты забудешь обо мне.

− Не говори глупостей, − она тряхнула головой, русая коса метнулась из стороны в сторону. − Через два с половиной месяца тебе тоже исполнится семь, и мы снова будем вместе.

− Поклянись, − попросила Эрия, − что не променяешь меня на другую лучшую подругу.

− Клянусь, что не променяю тебя ни на кого другого никогда в жизни, а не только в эти месяцы.

На этот раз они обнялись по обоюдному желанию. Спустя годы Марика жалела лишь об одном – что Эрия, как и мечтала, попала в блок для старших девочек.

* * *

− Вам никогда не стать женами и матерями. Тела тех из вас, кто переживет эту ночь, претерпят изменения. Они не позволят вам вести жизнь обычной женщины. Но не огорчайтесь, дочери мои. Ваша судьба выше. Вы уникальны, а от того бесценны. За ваши услуги люди будут платить золотом, а за ваши обиды расплачиваться жизнями.

Мать-настоятельница еще много говорила о том, кем им не быть, но умалчивала о том, кем им суждено стать. Девочки по-прежнему терялись в догадках. Если служение богам не входит в их обязанности, то кто их господин? Ответ Марика выяснила много позже, и он был прост до неприличия – тот, кто платит. Золото – единственный истинный бог, которого признавала мать-настоятельница. Золоту незнакомы вероотступники. И этому богу девочки предназначались в услужение, чтобы он в свою очередь ублажал мать-настоятельницу и ее сестер и братьев по вере.

– В этой чаше священный дар, – мать-настоятельница подняла серебряную чашу над головой. – Но как любой дар он способен обернуться проклятием. Когда он разольется по вашим венам, лишь самые стойкие из вас подчинят его огонь.

Чаша пошла по рядам. Монахини следили, чтобы каждая девочка сделала по глотку. Марика сидела на заднем ряду и видела, как девочки в первых хватались за животы и падали на пол. Симптомы походили на те, что мучили их после поцелуев с покойницами. Только в разы сильнее.

Марика закрутила головой, отказываясь пить. Тогда монахини заломили ей руки и насильно влили отвар в рот. А после зажали его вместе с носом, заставляя глотать. Терпкая густая жидкость обожгла пищевод, добралась до желудка и скрутила его так, что перехватило дыхание. Марика словно проглотила ежа, и он перекатывался у нее внутри, коля иголками. Из желудка отвар вместе с кровью распространился по телу. И вот уже она вся горела и металась в агонии, а рядом стонали подруги. Теряя сознание, Марика подумала, как хорошо, что Эрии еще не исполнилось семь лет.

Она пришла в себя в блоке для старших девочек на новой кровати. Над ней стояла монахиня.

– Молодец, – похвалила она. – Ты справилась. Очнулась одной из первых.

Марика слабо улыбнулась в ответ. Она пока не догадывалась, что теперь так будет всегда. Раз в месяц они собирались в зале для жатвы и пили ужасный отвар. И каждый раз кто-то из девочек засыпал навсегда, и уже их целовали в холодные уста младшие послушницы.

Отныне они звались дишканди, объяснила мать-настоятельница на уроке. Отвар, что они пьют, сварен из ядовитых плодов дерева дишкан. Яд обладает уникальным свойством – он способен накапливаться в организме, не просто отравляя, а превращая его в тот самый ядовитый плод, вкусив который неподготовленный человек умрет. Конечно, есть нюанс: яд надо принимать по особому рецепту, его состав – тайна. Если просто съесть плод, погибнешь на месте.

Девочек опаивали таким образом, чтобы они не умирали, а привыкали. Цель – пропитать их ядом, чтобы кровь, слюна, любая жидкость или часть тела несла смерть. Увы, не все могли приспособиться к яду. Часть послушниц погибала. Выживали самые крепкие и выносливые. На них мать-настоятельница возлагала все свои чаяния.

Вскоре Эрия присоединилась к подруге. Вдвоем ежемесячная пытка переносилась легче. Каждый раз Марика переживала, что подруга не справится, что яд ее добьет, но Эрия была такой же сильной, как она.

Помимо привыкания к яду, девочек учили хорошим манерам, умению вести беседу, искусству соблазнения. Всему необходимому, чтобы подобраться к жертве. Ведь для убийства им требовался тесный контакт. Всего пара капель их крови, переданная через поцелуй, и отравленного не спасти.

К семнадцати годам Марика смирилась с будущим убийцы, но Эрия была другой. Она хотела любить и быть любимой. Она так остро нуждалась в этом светлом чувстве, что даже в монастыре, где мужчин можно было сосчитать по пальцам одной руки, нашла с кем его разделить. Она и сын торговца, скупающего девочек в деревнях, влюбились друг в друга до беспамятства. Марика покрывала их встречи, хотя сердце подсказывало – ничего хорошего из этого не выйдет.

Однажды ночью, прежде чем уйти на свидание, Эрия призналась:

– Сегодня я отдамся Рему.

– Что ты! – Марика подскочила на кровати. – Разве можно? Забыла предупреждение матери-настоятельницы? Нам нельзя быть с мужчиной.

– Она просто пугает. Мы будем осторожны. Я все продумала.

– А если он случайно попробует твою отравленную кровь? – прошептала Марика, чтобы другие девушки не услышали.

– Каким образом? Я не собираюсь ранить себя и поить его своей кровью.

Эрия была беспечна и весела. Ее возбуждение передалось Марике. Подумать только, отдаться мужчине! Она и вообразить подобное не смела.

– Расскажешь потом, как все прошло, – попросила она подругу.

Эрия, покраснев, кивнула.

Когда она ушла, Марика сложила одеяло так, чтобы казалось, будто под ним кто-то спит. Монахини редко проверяли спальни, но мало ли. Иногда из монастыря пытались сбежать. Тела непокорных находили потом на горных склонах – обгоревшие на солнце и обезвоженные. У этого места был высокий уровень защиты от побегов – невыносимые погодные условия и скалистая местность.

Марика планировала дождаться возвращения подруги, но прошел час, другой, а та все не шла. Похоже, секс ужасно долгая штука. Так она и заснула до прихода Эрии. А утром ее разбудила ужасная весть – сына торговца отравили.

Наплевав на завтрак и умывание, Марика металась в поисках Эрии. В итоге она нашла ее в кабинете матери-настоятельницы, куда заглянула от отчаяния. Игнорируя субординацию, Марика ворвалась без приглашения. Эрия сидела зареванная, а мать-настоятельница что-то ей втолковывала.

– Вот и ты, Марика, – кивнула мать-настоятельница. Эта женщина словно была вытесана из куска гранита. – А я-то думаю, где ты задержалась. Вы же все делаете вместе. Что ж, садись, тебе тоже будет полезно послушать.

Хотелось обнять подругу, успокоить, но под строгим взглядом матери-настоятельницы Марика стушевалась и, пристроившись на край кресла, мяла юбку озябшими пальцами.

– Рем умирает. Его не спасти. Когда, милые девушки, я говорила, что все жидкости вашего тела отравлены ядом дишкан, я имела в виду абсолютно все жидкости. Даже те, что тело выделяет для любовных утех.

Марика покраснела. В свои семнадцать она мало смыслила в любви. Она и мужчину-то голого видела исключительно на картинках, которые им показывали на уроках соблазнения. Впрочем, одетых она встречала не чаще. В монастыре жил только Рем да пара чернорабочих. Послушницы с ними почти не пересекались.

– Будь вы терпеливее, я бы объяснила, как избежать неприятных последствий. Существует противоядие. Но оно действует, только если принять его до отравления, после уже поздно. Изредка им можно пользоваться. Но даже с ним вы все равно медленно убиваете партнера, сокращая его жизнь на пару лет каждый раз ложась с ним в постель.

Эрия вскинула голову. По ее щекам катились слезы, но глаза были пусты. Марика не на шутку испугалась за подругу. Она слушала окончание речи матери-настоятельницы в пол уха. Тем более ничего нового та не сказала. Просто в очередной раз напомнила, что тело дишканди не создано для любви. Оно – орудие убийства.

– Вы как заточенный меч. А меч призван рубить головы, им нельзя почистить картошку.

Марику передернуло. Сравнить любовь с картошкой – на это способна лишь мать-настоятельница. Легко ей рассуждать, ее-то молодые годы давно прошли. А что делать девушкам, жаждущим любви и ласки? Подливать противоядие в питье мужчине и надеяться, что он не умрет во время близости?

Спустя полчаса Марика вывела подругу из кабинета. Эрию пошатывало, она едва осознавала, где находится. Им разрешили пропустить занятия. Эрия была не в себе, а Марике поручили приглядывать за ней.

Смерть Рема восприняли как досадное недоразумение. Дишканди куда важнее подобных мелочей. Эрии год до выпуска. До него доживали процентов десять девушек, не больше. А все редкое высоко в цене.

Марика отвела подругу в комнату, помогла лечь. Сама села рядом и гладила ее по голове, шепча слова утешения.

– Я убила его, понимаешь? – подорвалась Эрия. – Я ведь не знала о противоядии. И о том, что нам совсем нельзя…

– Тише, – Марика надавила ей на плечи, заставляя снова лечь. – Никто не знал. Нам о противоядии еще не рассказывали.

– Как мне жить с этим? – подруга отвернулась к стене. – Ты бы видела его лицо, когда он все понял. У него был такой взгляд! Он сказал, что не осуждает меня. Он рад, что был со мной и ни на что бы это не променял.

– Это хорошо, что он тебя простил. Это правильно.

Марика отлучилась лишь однажды и то по просьбе Эрии. Подруга захотела воды. Марика со всех ног бежала на кухню, чуть не упав на каменных ступенях. Потом неслась назад, стараясь не расплескать воду, но когда влетела в комнату, на кровати уже никого не было.

Глиняная кружка выскользнула из пальцев, разбилась об пол. Марика шла по черепкам, не слыша, как они хрустят под ногами. Одно из окон было распахнуто настежь. Занавесь летела параллельно полу. Марика замерла в метре от окна. Никак не могла заставить себя приблизиться.

Прошла вечность, прежде чем она решилась. Подоконник под пальцами был ледяной. В каменных стенах монастыря всегда холодно, несмотря на то, что расположен он в горах близ южного полюса.

Марика перевесилась через подоконник, глянула вниз. Третий этаж. Высоко. Под окно земля твердая как алмаз. И на ней, раскинув руки, словно птица крылья, лицом вниз лежала Эрия. Вокруг ее головы образовалась лужа крови. Она все ширилась и ширилась. Распускалась, как маковый цветок. Марика точно завороженная следила за ней, недоумевая, откуда в человеке столько крови.

В день, когда Эрию и Рема похоронили на монастырском кладбище, Марика дала себе клятву – никогда никого не любить. Не ради себя, а ради того, кому могла отдать сердце. В жизни дишканди нет места любви, в ней только смерть.

Глава 2

После демонстрации нового воплощения Богини прошла неделя. Все это время Эль заученно исполняла роль. Шла, куда скажут. Делала, что велят. Обязанностей было не много: красиво стоять, красиво сидеть, красиво ходить. Быть прекрасной и обворожительной. А говорить ни к чему. Это лишнее. Эльмидала ощущала себя статуей. Так будет до тех пор, пока не решат, что она свое отслужила, и не заменят версией помоложе.

Она даже расчесаться не могла самостоятельно. Все делали служанки. Ей ни в чем не отказывали – драгоценности, наряды, ароматические масла, еда, вещи. Все лучшее, самое дорогое. Но хотелось не этого. Выбежать бы в сад, прогуляться босиком по траве, да кто позволит. Она – Богиня. Олицетворение изящества и достоинства. Приходилось соответствовать.

Но когда пригласили на сейм жрецов, сердце сладко заныло. Неужели позволят принять участие в совещании? Хотя почему нет? Место Богини во главе сейма. Жрецы ее верные слуги. Вот он шанс на полноценную жизнь. Если докажет, что чего-то стоит, к ней начнут прислушиваться. Прежде она не интересовалась политикой, но это хоть какое-то занятие.

Она лишь боялась, что явится император. Он последний, кого хотела видеть. Но его не было. Повелителя Иллари заботили наложницы, а не дела государства.

Эль шла в сопровождении свиты из служанок. В зале длинном как тело змеи вместо одной стены – бесконечный балкон с колоннами. Легкие занавеси колыхались от ветра. Жрецы почтительно расступались, склоняли головы, но поглядывали исподлобья на полуобнаженное тело: грудь прикрывали нити бус, ноги – юбка, больше похожая на набедренную повязку. Во рту пересохло, и Эльмидала нервно облизнула губы. Никак не привыкнет к подобным взглядам.

Она миновала стол со стульями – места жрецов – и поднялась на возвышение. Ее кресло по традиции было из золота. Этот металл символизировал Богиню. Попробовали бы жрецы голыми ягодицами посидеть на холодном и жестком золоте. Тело вмиг затекло. Хотя бы подушку дали! И ведь нельзя ерзать, выдавать, что тебе неудобно. Богине чуждо земное. Хорошо хоть кормят.

Служанки заняли места за спинкой кресла и по бокам. Кто-то стоял, кто-то пристроился на ступенях. В их окружении Эль чувствовала себя уверенней. Они исполняли роль живого щита, и ее тело было не так легко рассмотреть. Сидя, Эль ощущала себя практически одетой.

Верховный жрец – лысый и сухой, точно мертвое дерево – объявил повестку дня, стоя спиной к Эль. Все делали вид, будто ее нет в зале. Словно она и правда скульптура. Полюбовались, пора и делами заняться. Это больно било по самолюбию. Она не позволит так с собой обращаться!

Эль терпеливо молчала, слушала. Но едва объявили послов из Эльфантины, чуть не подорвалась с кресла им навстречу. Усилием воли она заставила себя сидеть как ни в чем не бывало. Только подрагивающие пальцы выдавали волнение. Она сжала кулаки, пока никто не заметил. Напомнила себе – ты в Атноре столице Иллари. Здесь любой промах может стоить жизни. Отец учил скрывать слабости, иначе их используют против тебя. Пусть Эль и живое воплощение Богини, но сколько девушек мечтает занять ее место. Эти дурехи не понимают: быть Богиней не привилегия, а пытка.

Послы, кланяясь, косились на Эль. Им было неловко от ее наготы. Она же почти равнодушно воспринимала их внимание. Куда больше заботила причина их приезда. Вряд ли дело касалось торговли. Ради пустяка сейм не созывают.

И точно – речь зашла о войне. Эль жадно ловила слова. Даже наклонилась вперед, забывшись на мгновение. Легкое касание к лодыжке вернуло в реальность. Служанка вытирала пальцы, убирая с них следы порошка ишару. Эль подарила ей в благодарность улыбку. Спасибо, не дала опозориться. И отметин на коже почти не оставила. Служанок будто специально учат дотрагиваться так, чтобы не стереть порошок.

– Эльфантина на пороге войны со снежными, – сказал посол – высокий статный мужчина. – Они совсем обнаглели. Участили набеги, заглядываются на города, чего раньше себе не позволяли. Если не утихомирить их сейчас, дальше будет хуже.

Верховный жрец Квист кивнул. Вроде благосклонно, но Эль даже по спине видела, как ему скучно.

– Чем ваши дела со снежными важны для нас? – спросил Квист у посла. – Благословенные Великой Богиней острова Иллари распложены далеко от севера. Между нами и снежными океан, который им не переплыть. Какое нам дело до северных лесов?

– Война затронет всех, – пробурчал полос.

Эль едва сдержалась, чтобы не покачать головой. Посол сказал глупость. У снежных нет кораблей, им не добраться до островов. Даже если они захватят Эльфантину вместе с ее кораблями, что им делать в Иллари? Вот если бы он что-то пообещал… Знает ведь, на островах хватает проблем. Те же волки океании. Посулил бы помощь в борьбе с ними.

– Иллари ваши войны не страшны, – ответил жрец. Без сомнений он думал так же, как Эль.

– Нас выгодно иметь в союзниках, – произнес посол. – Города сильны как никогда.

– Тогда вы справитесь со снежными. Мы слышали, ваши умельцы учатся делать мечи из стального льда. Если у них получится, победа вам гарантирована. Мы же в свою очередь с удовольствием приобретем у вас это чудесное оружие.

Посол замялся. Видимо, успехи со стальным льдом не так велики, как говорят. Эль не выдержала. Расправив плечи, сказала:

– Уважаемый посол Гвинц, вы просите Иллари о помощи, ничего не предлагая взамен. А, между тем, волки океании наша общая беда. Они топят и ваши корабли. Сделаем договор обоюдно выгодным. Помогите нам в борьбе с этой заразой, и мы не оставим вас в трудный час.

Голос Эль еще летел по залу, когда она заметила взгляд верховного жреца. Квист буквально припечатал ее к креслу. По телу разлился холод, сковывая по рукам и ногам, как если бы ее окружили те самые снежные. Она не имела права высказаться? Разве ее слова неразумны?

Жрецы притворились, что ничего не произошло. Словно Эль не раскрывала рта. До конца сейма она сидела сама не своя. Посол был не против обсудить ее предложение, но верховный жрец сменил тему. От обиды на глаза навернулись слезы. Эль сдерживала их изо всех сил. Не хватало еще разрыдаться при всех. Опять же порошок сотрется. Вот будет позор.

Остаток разговора она пропустила мимо ушей. Голоса жрецов и посла звучали фоном собственных печальных мыслей. Никто не ждал от нее участия в сейме. Неужели присутствие Богини лишь дань традиции? И ее дело молчать и услаждать собравшихся своим видом? Никому не интересно ее мнение. Будто она не человек, а фон. Как те резные колонны, поддерживающие потолок. У колонн не бывает точки зрения. Не должно быть и у нее.

Посол ушел с пустыми руками, а ведь был готов согласиться с Эль, но жрецам это не нужно. Они тоже постепенно разошлись. В зале остались только Эль со служанками и Квист. Он ждал, пока она поднимется.

Стоять было тяжело, все тело затекло. Но никто, даже верные служанки не могли помочь. Без крайней нужды они не касались Богини. Наказание за это слишком велико.

Верховный жрец склонил голову. Кивок, а не поклон. Эль покусывала губы от досады, не замечая, что слизывает порошок.

– Госпожа моя, – в голосе жреца не было почтения. Так говорят с зарвавшейся девчонкой, а не с Богиней. – Прошу вас в следующий раз не встревать в обсуждение. Позвольте вашим верным слугам решать, что лучше для вас и островов.

– Но разве я не имею право голоса? – хотела спросить с вызовом, а прозвучало жалобно.

Жрец усмехнулся:

– Дар Богини красота и молодость. Она – символ вечной жизни, надежды и возрождения. Своими перевоплощениями она напоминает, что смерти нет, и все однажды вернутся сюда из чертог нежизни.

– Я все знаю о Богине, – перебила Эль. – Ни к чему повторять.

– Тогда, госпожа, вам также известно, что мудрость не входит в число достоинств живых воплощений Богини.

Жрец резко отвернулся, так что сутана ударила ее по голым ногам, и ушел. Слезы против воли все-таки побежали по щекам, чертя полосы на лице. Эль указали на ее место – сидеть на золотом кресле и помалкивать.

Дни потекли ровной чередой. Похожие между собой, безликие. Проживая их один за другим, Эльмидала постепенно теряла себя. Вскоре от нее осталась лишь оболочка. Из Эль получилась безупречная Богиня. Ни эмоций, ни чувств, ни желаний. Зато она красиво ходила, стояла и сидела. Только это от нее и требовалось.

Глава 3

Восемнадцатилетие – день, когда Марике предстояло закончить подготовку вместе с ней еще тремя девушками из пятидесяти семи, что были поначалу. Другие не справились. Они покоились на заднем дворе – кладбище занимало едва ли не половину территории монастыря и постоянно ширилось.

Тело пропиталось ядом плодов дерева дишкан, выращенных в монастыре. Когда они цвели, розовые тугие бутоны источали дивный аромат. В эту пору дерево походило на усыпанный бабочками насест. Но лепестки опадали, им на смену вырастали ярко-желтые плоды с рисунком, напоминающим череп. Они-то и несли смерть.

Марика уже не нуждалась в подпитке отваром. За одиннадцать лет ежемесячного употребления яда тело научилось жить с ним и даже воспроизводить его. Теперь она сама – плод дерева дишкан.

Ее и других выпускниц ждало первое задание. Старшие сестры давно разъехались по миру, верой и правдой служа матери-настоятельнице и тем, кто ей платит. Лишь изредка они возвращались в гнездо. Еще реже их доставляли туда силой, когда девушки пытались сбежать. Попыток с каждым годом становилось все меньше. Ведь никому так и не удалось скрыться. Всех рано или поздно ловили, возвращали в монастырь, а после казнили, уча других девушек на их ошибках.

Прежде чем отправиться на первое задание, выпускницам предстояло познать мужчину. Нельзя отпускать их неподготовленными. Теория теорией, но практику ничто не заменит. Мать-настоятельница называла процесс дефлорацией, а мужчину – дефлоратором. Никакой романтики. Впрочем, одернула себя Марика, она ни к чему.

Она ужасно волновалась. За тринадцать лет в монастыре Марика и парой слов не перекинулась с противоположным полом. Особенно она боялась навредить кому-нибудь. Вдруг противоядие не подействует, и мужчина умрет? Что ей делать с трупом?

Но сперва ее вызвали в кабинет к матери-настоятельнице. Та была с мужчиной. Неужели это ее дефлоратор?

– Это она? – мужчина разглядывал Марику, пока она стояла, опустив голову.

– Лучшая выпускница, – похвалила мать-настоятельница. – Скажу по секрету, давно у нас такой красавицы не было.

– Откуда им взяться, красавицам? – фыркнул мужчина. – Вы ж всякий сброд в деревнях подбираете. Какое там наследство. Да и эта далека от идеала. Мордашка симпатичная, конечно, но не более того.

– Крестьянская кровь самая сильная. Ни одна неженка-аристократка не переживет ночь жатвы.

– Тоже верно, – мужчина пощупал толстую косу Марики, заглянул в вырез сарафана. Разве что зубы не посмотрел. – Годится. Я бы и сам ее откупорил, но яд этот ваш жуткая дрянь.

– Зато смертность стопроцентная, – заметила мать-настоятельница.

– С этим не поспоришь.

Марике велели возвращаться к себе, но далеко она не ушла. В коридоре было пусто, и она не устояла перед искушением подслушать. Все ж таки первое дело. Оно поважнее ночи с мужчиной. Вот бы узнать, кто ее заказчик, какие у него мотивы. Вдруг есть веская причина для убийства? Существуй она, Марике было бы легче.

Она припала глазом к замочной скважине. Так было видно, что происходит в кабинете, но ничего не слышно. Тогда она приложила к скважине ухо.

– Кто он? – спросила мать-настоятельница. – Назовите имя и должность.

– Имени хватит. Оно говорит само за себя – Валум Здравомыслящий.

Марика вздрогнула. Имя знакомо даже ей – в монастыре много внимания уделяли образованию. В том числе политическому. Валум Здравомыслящий восседал во главе треугольного стола Эльфантины и правил столицей.

– Чем вам не угодил первый магистр? – в голосе матери-настоятельницы звучала насмешка. Марика живо представила ее кривую ухмылку, от которой бледнели и старшие сестры. Мать-настоятельница была загадкой похлеще самого монастыря. Откуда она взялась, кем являлась прежде, даже ее имя – все было покрыто тайной.

– Много о себе возомнил, – проворчал, между тем, заказчик. – Армию на север повел, столицу без защиты оставил. На площади средь бела дня неугодных ему казнят без суда и следствия. Сплошной произвол.

– Неужели за народ радеете? Или все-таки за себя, уважаемый магистр Проксима? А, может, боитесь, что будете следующим на той самой площади?

– Это не только мое желание. Я просто посланник.

– О, так это сговор. И сколько магистров в нем участвуют?

– Не ваше дело, – ответил мужчина.

– Значит, все двенадцать.

Магистры, стоящие во главе городов, задумали убить одного из своих – первого среди равных. В мире, где люди жестоки и злы, у Марики никогда не переведутся заказы. Это открытие опечалило, а тут еще в коридоре послышались чьи-то шаги. Марика отпрянула от двери и поспешила скрыться в своей комнате. Впереди ждала дефлорация.

Никто по доброй воле не согласится переспать с дишканди. Даже чернорабочие из монастыря, что порой заглядывались на девиц, не такие дураки. Поэтому девушек отвозили в ближайший город, не забыв выдать противоядие. Им предоставляли свободу выбора – самой решать, кто будет у них первым. Присмотрев кого-то, девушка подмешивала ему противоядие, чтобы не убить. Мужчина так никогда и не узнавал, в какой опасности был и насколько сократил свою жизнь, переспав с дишканди.

Марика долго изучала посетителей кабака, куда забрела наугад. Выбрать того, кто лишит тебя девственности, само по себе непростое дело, так еще все осложняла непривычная обстановка. Это был ее первый выход за стены монастыря. Звуки и запахи кабака оглушали. Она никогда не бывала в столь людном месте. В столовой монастыря тоже частенько не протолкнуться, но это несравнимо. Там и окружение другое, и пахнет иначе.

В конце концов, она выделила двух приезжих, опасаясь трогать местных. Один действительно симпатичный. С соломенными волосами и доброй улыбкой. Он был немного старше Марики. Из него выйдет ласковый и терпеливый любовник. Не будь в ее крови яда, она бы, не задумываясь, предпочла его. Но нечестно рисковать жизнью парня просто потому, что тебе так удобно.

Второй взрослее и грубее. С циничной усмешкой и злыми глазами. Такой миндальничать не станет, но и с ним можно не церемониться. Если убьет ненароком, хоть не жалко.

Между собственным удобством и чужой жизнью Марика выбрала чужую жизнь. Этой же ночью, подлив противоядие из флакона, что висел у нее на шее, в пиво грубияна, она отдалась ему в комнате наверху. У мужчины были шершавые ладони, а изо рта пахло перегаром. Он жадно целовал, сминая губы. Шептал о том, что у него никогда не было такой красавицы, а Марика из последних сил сдерживалась, чтобы не отпихнуть его.

Она вскрикнула, когда он резко вошел в нее, не заметив ее девственность, а после терпела его толчки. Случайной беременности Марика не боялась – у таких, как она, не бывает детей. Отравленный организм не позволит зародиться новой жизни.

От боли по щекам катились слезы. Какое уж там удовольствие, продержаться бы до конца.

Сделав дело, мужчина заснул, обхватив ее за талию и храпя в ухо. Она выпуталась из объятий, быстро оделась, не глядя на своего первого мужчину. Но напоследок все-таки бросала взгляд. Он спал, открыв рот, и слюна свисала с уголка губ. Марику передернуло от отвращения. На краткий миг она пожалела, что не отравила его. Если близость с мужчиной всегда такая, то хорошо, что для нее она под запретом.

В монастырь вернулась поутру совершенно разбитая. О пережитом вспоминать не хотелось. Другие девушки тоже не спешили делиться впечатлениями. Судя по лицам, им прошлось не слаще.

Наконец, наступило время инструктажа. Можно было отвлечься и сделать вид, что ночью ничего не произошло. Каждая из четырех выпускник получила отдельное задание. Вряд ли они когда-нибудь встретятся, но грустить по этому поводу нет смысла. Сердца дишканди высечены из гор, на которых стоит монастырь. В них нет места привязанностям, любви и прочим глупостям.

Указания Марике давала лично мать-настоятельница. Она постоянно повторяла, какое важное дело ей досталось.

– За жертвой поедешь на север. Притворишься местной. Наши тебя прикроют.

Марика кивала в такт словам. Ни для кого не секрет, что у матери-настоятельницы повсюду свои люди. Их организация опутывает весь двуполярный мир, включая Гелиополь – земли солнечных, где всегда день, и Морану – землю снежных с ее вечной ночью.

– Его зовут, – сказала мать-настоятельница, – Валум Здравомыслящий.

– Но ведь это…, – Марика изобразила удивление. Притворству их тоже обучали.

– Так и есть. А ты думала, мы деревенских мужиков за измену женам караем? Нет, милая, дишканди берутся за самые сложные дела, с которыми другие не справятся. Убить первого магистра тяжело, но у тебя получится. Просто дай ему каплю своей крови и уходи. Яд сделает все за тебя.

На следующий же день Марика отправилась на север. Она впервые увидела снег, впервые вдохнула морозный воздух. Ей было все вновь, все интересно. Не будь целью поездки убийство, она бы наслаждалась путешествием.

На севере шла война со снежными. Валум засел в лагере, окруженный верными солдатами и телохранителями. К нему так просто не подобраться. Но как мать-настоятельница и обещала, помогли местные агенты монастыря – трое крепко сбитых мужчин, похожих на деревенских жителей. Вчетвером они придумали легенду. Якобы их захватили в плен снежные, а потом отбили солдаты. И теперь они горели желанием лично поблагодарить магистра за спасение.

В шатре, куда их привели, Марика старательно изображала дурочку, не забывая встать так, чтобы Валум рассмотрел ее прелести. Мать-настоятельница не раз повторяла, что она хороша собой, но проверить женские чары было не на ком. И вот представился случай.

Валум попался на удочку. Не лгала мать-настоятельница, есть у Марики власть над мужчинами. Тот, кого она должна убить, предложил ей остаться в шатре. Она прикинулась смущенной, но согласилась.

Напарники ушли, дальше она сама по себе. Если проколется, они спасать не станут. Марика сделала вид, что занята уборкой, о которой просил Валум. Лишь бы он не заметил, что хозяйка из нее ужасная. В монастыре не учили домашним делам. Там для этого были монахини, набранные из тех же купленных девочек, только некрасивых или слабых здоровьем, не пригодных на роль дишканди. Иногда Марика задумывалась, как бы сложилась жизнь, будь они с Эрией страшненькими. Уж лучше прислуживать другим девушкам, чем вот так…

Протрубили отбой. Для Марики это послужило сигналом к действую. Без лишних слов она отвела Валума к кровати, скинула сарафан и полезла целоваться. А чего церемониться? Он был не против, она видела. Пока он языком шарил у нее во рту, надкусила свою губу. Секунда острой боли, и Валум, не заметив, проглотил несколько капель отравленной крови. Можно было подмешать кровь в питье, но попробуй, заставь его выпить. Жажду мужчина почувствовал бы после секса, а так далеко Марика не планировала заходить.

– Вот и все. Дело сделано, – она встала с колен мужчины.

– Ты о чем, девка? – Валум хотел схватить ее за руку, но не промахнулся. – А ну, вернусь.

– Успокойтесь. Не тратьте попусту силы. Их у вас осталось немного.

– Что ты говоришь? – попытка встать тоже провалилась. Яд быстро распространялся по телу. – Что ты сделала со мной?

– То, за что мне щедро заплатили, – Марика надела сарафан. – В моей крови яд. Такие, как я, зовутся дишканди. Слышали о нас?

В его глазах вспыхнуло понимание. Уж он-то должен был знать о дишканди. Небось, сам прибегал к их услугам. Но большинство все-таки считали девушек с отравленной кровью легендой. Мать-настоятельница говорила, им это на руку.

– Не переживайте, – сказала она перед уходом. – Смерть не быстрая, но и мучиться не будете. Мой яд убивает медленно и ласково. Он как объятия любимой, что постепенно сжимаются. К утру вас не станет. Распорядитесь временем с умом.

– Кто тебя послал? – прохрипел он.

– Тот, кто устал от войны и жаждет мира.

Марика сама не знала, зачем это сказала. Она понятия не имела об истинных мотивах заказчика. Та пара фраз, что она подслушала, ничего не объяснила, но почему-то казалось, что такой ответ правильный. С ним Валуму будет легче принять смерть и, быть может, сделать под занавес что-то хорошее.

Прорезав дыру в шатре, она поспешила убраться подальше. Пробежала через лагерь, не оглядываясь. Затем по полю прямо в лес. Снежные пугали ее меньше, чем солдаты Валума.

В лесу Марика повалилась в сугроб. Зачерпнула снег горстями, умыла лицо. Кожу щипало, но голова прояснилась. Хорошо, не надо убивать с помощью оружия. Она бы не вынесла вида крови. А так остается иллюзия, что она непричастна. Только это и удерживало от полного отчаяния. Марика сотни раз думала сбежать из монастыря. Особенно после смерти Эрии. Но мать-настоятельница ясно дала понять – даже если задуманное удастся, ее везде найдут. И приволокут обратно. А затем непременно накажут, да так, что желание убегать навсегда пропадет.

Марика не сомневалась в могуществе организации, которой служила. Единственное место, где ее не достанут – тот свет. Но ей было всего восемнадцать, она хотела жить.

Глава 4

Железные браслеты шириной с ладонь не давали забыть кто Рейн таков. Боги, как он их ненавидел! При каждом движении они скользили по коже, царапая запястья. Хорошо хоть не звякали. Не то чувствовал бы себя экзотической танцовщицей.

Он снова попытался сбежать, и снова его поймали. С островов не так-то легко уплыть, но и оставаться нельзя. Рано или поздно найдут. На этот раз свобода была близка как никогда. Ему удалось попасть на корабль, идущий в Эльфантину. Тот даже отчалил от пристани, но не успел выйти в нейтральные воды – жандармы задержали для досмотра. Рейна обнаружили в трюме, прячущимся за бочками. Легко он не дался. Терять-то все равно нечего, и так осужден по самой серьезной статье – за убийство.

На островах Иллари нет тюрем. Здесь считают, каждый должен приносить максимальную пользу. В том числе преступник. Вместо заточения попадают в рабство. Срок зависит от тяжести деяния. За первую кражу будь добр отработать три года. За вторую – пять, и так по нарастающей. Рейну дали пожизненно.

Илларцы правда утверждают, что у них нет рабов. Есть вольные и невольные. Тактичные, забери их Вел в свой мрачный шатер. Только смысл от этого не меняется. Раб он и есть раб, как его не назови.

Невольников запрещено истязать, но им можно давать любое поручение. Хочешь, заставь лезть в огонь за оброненной безделушкой. Хочешь, вели подняться на отвесную скалу под надуманным предлогом, чтобы посмотреть сорвется или нет. И еще ставки с дружками делать. Вольный всегда придумает, как поиздеваться над рабом, не нарушая закон.

Рабов посылали на работы. Кому-то выпадал сущий пустяк, а кого-то отправляли добывать руду. В этот раз Рейна уже ничто не спасет. Это третья попытка бегства. После нее только рудник, где живут от силы пару лет.

Потому он бился отчаянно. Швырнув в жандармов бочку, сбил их с ног. Подхватил доску и с воплем кинулся на противника. Ему бы пробиться к лестнице, вырваться из трюма, а там свобода. Но жандармов было на порядок больше. Они навалились со всех сторон. Рейн хорош в бою, но ему не справиться одновременно с пятью вооруженными мужчинами. Мелькнула шальная мысль – пусть убивают. Лучше так, чем медленно подыхать в забое. Он ринулся на лезвие, но удар по затылку достал раньше. Рейн повалился на палубу без чувств.

Пришел в себя в распределителе. Отсюда рабов развозили по местам работ. Голова ныла, во рту привкус крови – прикусил язык, когда падал. До чего тошно снова сюда попасть. Лучше б выбросили за борт с камнем на шее, утопили как котенка. Но нет, илларцы верят в перевоспитание. Так они говорят, а на самом деле просто наслаждаются страданиями других.

В камере он был один, но в коридоре кто-то ходил – вольный выбирал раба. Рейна это не касалось. Ни один вольный, если он в своем уме, не возьмет его к себе в дом. Он убийца, к тому же беглый. Таких, как он, сторонятся. Ведь ему ничего не стоит свернуть хозяину шею.

– Кто у вас самый буйный? – донеслось до Рейна. Сразу захотелось посмотреть на любителя острых ощущений.

– Вам зачем такой, благородный? – насторожился жандарм.

– Твое какое дело? Показывай, что велят.

Жандарм не спорил. Должно быть, вольный важная птица.

Рейн прислушался – шли в его сторону. Вряд ли в распределители был кто-то хуже него. Страшно представить, для чего вольному беглый убийца Может, он из тех, кому в удовольствие помучить других? Специально берет того, на кого всем плевать. Если Рейн умрет, никто плакать не станет. И жандармы особо копаться в причинах гибели не будут. Наоборот вздохнут с облечением.

Вольный подошел к камере. По одежде невозможно было определить кто таков. Лысый да тощий, с впалыми щеками. Карие глаза смотрели злобно. Внешность вольного ничего Рейну не сказала. Разве только что с ним лучше не связываться.

– В чем он виновен? – спросил лысый.

Жандарм перечислил прегрешения Рейна:

– Плавание в составе волков океании, убийство гражданина Иллари, три попытки побега, ранение жандарма. И по мелочи: отказ подчиняться, невыполнение работ, хамство.

Рейн хмыкнул. Да, он не подарок. А не надо было делать его рабом. Отправили бы на родину в Эльфантину. Так нет ведь, держат на Иллари и, видимо, уже не отпустят.

– Мне подходит, – кивнул вольный.

Жандарм удивился. Рейн не меньше. Оба смотрели на вольного с сомнением. А здоров ли он, бедолага? Слышал ли послужной список раба?

– Невольника планировали отдать на рудник, – слабо возразил жандарм. – Он опасен.

– Я его забираю, – заявил вольный и ушел с таким видом, будто точно знал – его не посмеют ослушаться. Забыл лишь добавить – заверните.

Да кто ж он такой? Почему у Рейна чувство, что вот теперь он попал по-настоящему. Что до этого все были цветочки, а ягодки сейчас пойдут. У него потемнело в глазах, когда жандарм отпер решетку. Тянуло попросить – давай лучше на рудники, а? Но кого волнует мнение раба.

Рейн обдумывал возможность побега, но бросил эту затею едва его вывели из распределителя. Вольный подготовился на совесть – захватил маленькую армию для охраны раба. Рейна вмиг окружили плечистые ребята. Вел с ним, будь, что будет.

* * *

Его держали в подвале. Ни к чему не принуждали, никак не использовали. Кормили хорошо. Но чем дальше, тем сильнее Рейн нервничал. Творилось странное. Неизвестность пугала похлеще рудников. Там хотя бы знаешь, чего ожидать. А тут… сплошные вопросы.

Когда спустя пару дней за ним пришли, он был почти счастлив. Наконец, хоть какой-то прогресс. Пока вели куда-то, рассматривал дом. Только это и не дом вовсе, а целый дворец. Вольный-то из богачей. Аристократ. Недаром жандарм в разговоре с ним использовал обращение «благородный». Так именовали знать.

Мягкий климат Иллари сказался на архитектуре. У зданий было много балконов, террас и открытых лоджий. Благодаря им приятный ветерок всегда гулял по залам. Полы выкладывали мрамором тоже неспроста. Он освежал, дарил прохладу. Аристократы любили ходить босиком по своим дворцам.

Для Рейна богатая обстановка была в диковинку. Она угнетала, заставляла ощущать себя мелким и никчемным. Просыпалось неведомое доселе чувство – желание подчиниться. Словно он и правда жалкий раб.

Его привели в круглый зал. Надавили на плечи, принуждая встать на колено и склонить голову. Предплечье одной руки он опустил на поднятое колено, кулаком второй уперся в пол. Только так и никак иначе. На Иллари это положение зовется позой покорности. Она первая, чему учат рабов. Рейн стиснул зубы, из последних сил терпя унижение. Работать не проблема, необходимость пресмыкаться вот что невыносимо.

В зал вошел тот самый вольный, что забрал его из распределителя. За ним следовала толпа девушек. Зачем Рейн понадобился? К девушкам беглых рабов не подпускают.

Они остановились напротив. Рейн по-прежнему преклонял колени. Без дозволения вставать нельзя, а он его не получал. Вольный тем временем разговаривал с одной из девушек.

Рейна одолело любопытство, и он приподнял голову. Девушка, к которой обращался вольный, была чудна я какая-то. Но красивая, чего уж там. Густые каштановые волосы, мягкими волнами спускающиеся на плечи. Чувственно очерченные губы. Глаза синие, как воды океана омывающего острова. Чуть вздернутый нос. Все в ней было гармонично и приятно взгляду, но чего-то недоставало. Не было огонька в глазах, не хватало ямочек на щеках, что наверняка появятся, если девушка улыбнется. Но в том и беда – она не улыбалась. Вроде слушала, но вид равнодушный, словно говорят не с ней. Смотрела в одну точку мимо вольного, мимо охранников и Рейна, как если бы видела что-то им недоступное. Даже искушение возникло взглянуть туда же. Вдруг там что-то интересное?

– Госпожа, – произнес вольный, – у меня для вас подарок в знак примирения. В последнее время отношения у нас не ладились. Хочу загладить вину.

Девушка молчала. Не поймешь, то ли не расслышала, то ли ей плевать на попытки вольного подлизаться. Лицо ничего не выражало. Прямо маска. Аж жутко.

– Госпожа благодарна, – ответила старшая из спутниц девушки.

Может, вольный изначально к ней обращался? Но смотрел-то он на девушку. А она по-прежнему глядела в стену, не моргая.

– Я долго думал, что вам подарить, – продолжал вольный. Его этот странный диалог не смущал. – И вспомнил, что нет ничего важнее безопасности Богини. А потому вот мой скромный дар, – он махнул рукой в сторону Рейна, – невольник-телохранитель.

Женщина, что отвечала вольному, посмотрела на Рейна с сомнением. Он сам поразился услышанному. Его и в телохранители? В убийцы он бы, пожалуй, еще сгодился, но охранник из него никакой.

– Вы уверены, благородный, что он подходит на эту роль? – спросила женщина настороженно. – Речь все-таки о защите Богини.

– Ты обвиняешь меня в желании причинить Богине вред? – с надрывом поинтересовался вольный.

Еще руки начни заламывать подобно девице, фыркнул про себя Рейн. Неизвестно, как девушка и ее спутницы, а он подозревал вольного в злом умысле. С какой стати дарить беглого раба в телохранители, если не желаешь смерти? Он же при первой возможности повторит побег, придушив нового хозяина.

От мелькнувшей догадки Рейн вздрогнул. Вот это план у вольного! От восхищения его хитростью аж дух захватило. Как он потом будет объяснять свою оплошность с подарком неясно. Придумает что-нибудь. А только девчонку руками Рейна убьет.

А ей, что ли, все равно? Он вгляделся в девушку. Она даже позы не поменяла. Кто из них двоих раб – он или она? Почему-то казалось, что она.

Женщина бросила короткий взгляд на девушку, та едва заметно кивнула.

– Госпожа довольна, – произнесла женщина.

У Рейна брови поползли на лоб. Ощущение, что он попал в приют для душевнобольных. Зачем девушка приняла подарок? Какими мотивами руководствовалась? Или это какая-то тонкая игра, правила которой Рейну не объяснили. Тогда следует быть начеку.

Девушка попрощалась с вольным. Точнее он прощался, а она слушала. Едва он умолк, она ушла вместе со свитой. Женщина жестом велела Рейну следовать за ними. Он встал, думая, что охрана будет приглядывать за ним и дальше, но нет, они остались в зале вместе с вольным. Среди десятка женщин Рейн был единственным мужчиной. Ничего не мешало ему напасть, придушить парочку-другую девиц, взять заложницу и сбежать, прикрываясь ей как живым щитом. Но он был так ошеломлен, что это даже не пришло ему в голову. Он просто шел на автомате туда же, куда и все.

Глава 5

После убийства Валума Марика вернулась в монастырь отчитаться. Старшие девушки так не поступают, но у нее это первое задание. Мать-настоятельница пока не настолько доверяла ей, чтобы отправить в вольное плавание, но достаточно, чтобы дать новое дело.

И так прошли четыре года убийств и мук совести. Марика потеряла счет жертвам. Некоторые девушки делали татуировки на бедре в виде галочек, похожих на летящих птиц. Кто посмотрит, увидит птичий клин. Ни за что не догадается, что каждая чья-то смерть. Те, что покрупнее – важные персоны, прочие – мелкая сошка. Своеобразные зарубки, чтобы помнить. Марика предпочитала забыть.

В этот раз предстояло отправиться в Эльфантину – столицу союза тринадцати людских городов. Она предвкушала поездку с детским азартом. В свои двадцать два года она еще не бывала в столице. Зато много слышала об Эльфантине, о ее фонтанах и балах. Не терпелось посмотреть самой. Одна мелочь омрачала радость – новый заказ.

– Жертва местный князек. Не высокого полета птица, но с влиятельными друзьями. Уверена, ты с ним справишься. Но он не главная проблема, – учила мать-настоятельница. – Доносчики сообщают, что в столице объявлена охота на нас. Одна твоя сестра пропала. Не хочу потерять и тебя.

Мать-настоятельница погладила ее по щеке. Почти нежность, почти забота. Еще бы не знать, чем она продиктована. Марика не просто любимая ученица, она ценная редкая вещь. Будь она книгой, ее бы хранили в специальном помещении и каждый день сдували пыль.

– Кто эти охотники на дишканди? – поинтересовалась Марика. – Хочу знать, с кем имею дело.

– Охотник один. Глава столичного городского надзора. Следователь. Солнечный, – сыпала мать-настоятельница информацией. Марика только диву давалась как у них развита сеть агентов. Все про всех разнюхают. – Зовут Дарквинн. Хотя это странное имя для гелиоса. Возможно, псевдоним. На это указывает и тот факт, что нам так и не удалось выяснить из какого он рода.

Про гелиосов, или солнечных как их величают люди, Марика знала немного. Их родина – Гелиополь, город вытесанный в толще скал на крайнем юге, где никогда не заходит солнце. Они ему поклоняются, называя Небесным отцом, оно же питает их энергией. Без солнца гелиосы обречены на гибель. Издревле они считают себя высшей расой, а людей считают низшими. Было время, когда солнечные правили людьми, но более ста лет назад их иго пало. С тех пор между людьми и гелиосами установился шаткий мир.

– Солнечный на службе у людей, – покачала головой Марика. – Странно.

– Его судьба не твоя забота. Главное не попадись ему на глаза.

– Может, отправите в столицу более опытную? Кого-нибудь, кто там уже был.

– Нельзя. Твое лицо пока не примелькалось. Есть шанс, что проскочишь незамеченной.

Марике стало неуютно от такого шанса. Ее словно кидали в водоворот: выплывет – хорошо, нет – значит, не судьба. И все же она поехала в столицу. Привычка подчиняться укоренилась в крови не хуже яда дишкан.

Эльфантина была именно такой, какой она воображала. Дома в два-три этажа с резными ставнями. Бассейны фонтанов со статуями. Цветы и воркующие голуби. А главное люди, много людей.

Но над славной столицей витал дух запустения: в клумбах было полно сорняков, в фонтанах – ряски, фасады домов давно не красили. Эльфантина потеряла своего заботливого хозяина. С тех пор как не стало Валума, а назначенный им преемник сложил полномочия и ушел в земли снежных, между городами не было мира. Магистры никак не могли выбрать, кому сидеть во главе треугольного стола. И во всем этом имелась вина Марики. Именно она лишила столицу правителя.

Будто мало было этой напасти, так еще солнечные активизировались. Снова диктовали людям, что делать, как во времена ига. Но пока открыто не переходили в наступление. Особенно отличилась новая глава рода «Первого луча зари» – одного из двадцати трех родов, что правили Гелиополем. Аурика Прекрасная даже в Эльфантину переехала, чтобы влиять на магистров. Поговаривали, она уже своя за треугольным столом. Не сегодня, так завтра посадит в его главу своего ставленника.

По-разному пытались от нее избавиться, но она была словно заговоренная, а все благодаря наемнику, что ее охранял. Марика не понаслышке о нем знала: когда не смогли добраться до солнечной, матери-настоятельнице поступил заказ на ее верного пса. Кого только к нему не подсылали – и умных, и красивых, и хитрых – ни одна не справилась. Наемник на девушек даже не взглянул. Ух, как мать-настоятельница злилась! Это был один из немногочисленных случаев, когда дишканди провалили задание.

Марике, не видевшей столицы в период ее расцвета, она понравилась и в пору заката. Где-то здесь в большом и шумном городе жили сестры по монастырю. Она их не встречала, но чувствовалась их незримую поддержку. Есть что-то особенное в том, чтобы принадлежать группе. Ощущение, что кто-то из своих всегда рядом, пусть и обманчивое, но приятное. С ним не так одиноко и почти не страшно.

Она поселилась в гостинице, купила красивое платье, готовясь к балу. Там ей предстояло познакомиться с князем. О приглашении уже позаботились. Связной передал его Марике в одном из кафе, где они якобы случайно столкнулись.

Наверняка на балу будет много столичных красавиц. Надо выглядеть так, чтобы князь выделил ее среди других. Она знает его имя, у нее есть описание его внешности. Осечек быть не должно.

Наряд цвета молодой травы подчеркнул ее зеленые глаза, они мерцали на лице, как изумрудные звезды. Корсет утягивал и без того тонкую талию, вырез демонстрировал грудь, а пышная юбка придавала округлости бедрам. Марика осталась довольна своим внешним видом. Не безумная красавица, но и мимо равнодушно не пройдешь.

Едва прибыв на бал, она забыла обо всем. Дворец был шикарен, зал – огромен, музыка – волшебная, словно ее играли на струнах души. Хрустальные люстры сыпали с потолка солнечными зайчиками. Марика не представляла, что так бывает.

Пришлось напрячься, чтобы вспомнить, зачем она здесь. Когда первый дурман восторгов рассеялся, она отыскала князя в окружении девушек. Он, между прочим, был молод и недурен собой. Разве что припухлость лица, выдающая любителя выпить и погулять, портила внешность.

Марика прохаживалась неподалеку, привлекая его внимание, но за спинами девушек князь ее не разглядел. Она отклонила несколько приглашений на танец, только долго так продолжаться не могло. Вскоре ее начнут обсуждать.

Тогда она протолкнулась сквозь толпу дам и сделала вид, что уронила платок. Прием старый как мир, но сработало. Князь поднял платок и вернул его хозяйке. Один взгляд в глаза – и все. Он ее.

Заарканить князя было проще простого. Остальное дело техники. Немного флирта, и вот он, забыв о других, вился вокруг нее. Несколько танцев, якобы случайные интимные прикосновения – чего только во время танца не бывает. Вскоре он был готов идти за ней на край света, а Марике так далеко не надо. Ей бы в сад выйти да поцеловать его разок. И нет князя.

Она притворилась, что ей душно. Обмахиваясь веером, Марика призывно поглядывала на двери в сад. Князь охотно согласился прогуляться на свежем воздухе. Уже, наверное, представлял, как будет тискать ее под сенью деревьев. Что ж, она даст ему такую возможность.

– Марли, – он назвал ее вымышленным именем, – ты пахнешь, как цветок.

Князь прижал ее к дереву. Шершавая кора царапала оголенную спину. Ладони мужчины скользнули по лифу платья, сжали грудь. Марика отстранено фиксировала прикосновения, словно это не ее обнимали и целовали в шею. Тело не откликалось. Не разжег князь в нем ответный огонь. В этом не было его вины. Он действовал вполне умело и даже нежно, проблема крылась в Марике.

Она привычно прокусила нижнюю губу в уголке. Крохотная капелька крови была не заметна в полумраке сада. И во рту ее вкус не ощущался. Князь не понял, что целуя девушку, слизывает с ее губ яд.

Как только яд попал по назначению, Марика сосредоточилась на путях отступления. Сделать вид, что ли, будто голова разболелась? С мысли ее сбил треск веток. Казалось, через кусты ломится дикий кабан. Чуть заслышав шум, князь неожиданно крепко схватил Марику. Уже не целовал, просто держал.

Обострившиеся инстинкты кричали об опасности. Бежать! Немедленно! В монастыре учили не только глазки кавалерам строить, но и за себя постоять. Марика ударила князя в пах. Когда дело касается мужчин, вернее места нет.

Князь вскрикнул и выпустил ее. Не теряя времени, она устремилась вглубь сада. В зал смысла возвращаться не было. Князь знал ее в лицо. Зато в темноте да среди деревьев с кустами есть шанс затеряться. Еще бы не эта пышная юбка, сковывающая движения. В ней Марика чувствовала себя медведем на самокате.

Сзади донесся топот ног вперемешку с тяжелым дыханием. Она оглянулась на бегу. Ее преследовали трое. Среди них точно не было князя. Кто же они? Его телохранители? О них не предупреждали, а ведь дело выглядело элементарным.

Что-то чиркнуло Марику по плечу. Настал ее черед вскрикнуть от боли и неожиданности. Впереди в дерево вонзился дротик, оцарапавший ей кожу. Она машинально вырвала его из ствола и побежала дальше.

– Я ее задел! – прозвучал властный мужской голос. – Вопрос времени, когда она потеряет сознание. Не дайте ей уйти с территории.

Да что ж это за дрянь такая? Скорее спрятаться, пока не поздно. Марика нырнула под мост над аллеей, привалилась к каменной стене. Плечи свело от холода и страха. Впервые не она охотилась, а охотились на нее.

Мужчины остановились в паре шагов от укрытия. Марика отлично их видела: два человека в форме городского надзора и командир – солнечный. Теперь холод был не только снаружи, но и внутри нее. Она легко сложила два и два – перед ней следователь, о котором предупреждала мать-настоятельница.

У него были светлые прямые волосы до плеч, тонкие губы и орлиный нос. Желтые, как у всех гелиосов, глаза пронзали темноту в поисках Марики. Повезло, что он солнечный. Они слепы в ночное время суток подобно кротам.

Следователь наклонил голову, прислушиваясь, и Марике почудилось, он слышит ее дыхание. Она зажала рот и нос рукой. Уж лучше задохнуться, чем быть схваченной городским надзором.

Она внимательно изучила следователя. Полезно запомнить его на будущее, чтобы бежать без оглядки, если вдруг встретит. Он был высок, широк в плечах и узок в бедрах. Классическая мужская фигура, что так притягивает женщин. На вид чуть старше тридцати. Не поджимай он губы и не хмурься постоянно, Марика сочла бы его красивым. Но жесткое, даже жестокое выражение лица портило впечатление.

Как мать-настоятельница говорила его зовут? Дарквинн, Дарк. В переводе с древнего на всеобщий – темный. Только какой же он темный? С его-то золотыми волосами и кожей. Или его тьму не разглядеть глазами? Она из тех, что прячется внутри. В это легко поверить. Марика ощущала волны ненависти, идущие от мужчины. Найди он ее, придушит голыми руками.

Взгляд следователя остановился на ней. Неужели увидел? Ей казалось, она слилась с ночью. Несколько долгих мгновений ничего не происходило. Марика смотрела на следователя, он – на нее. Затем он развернулся и зашагал прочь, крикнув своим людям искать тщательнее.

– Гадина не могла далеко уйти, – проворчал он себе под нос.

Все-таки не заметил, просто совпало. Обидно, что он так ее назвал. Она ему ничего плохого не сделала, а если и сделала, это все равно не повод оскорблять.

Но хоть следователь и ушел, расслабляться было рано. Проклятый дротик работал – у Марики кружилась голова. Яд в крови защищал от постороннего воздействия, но ненадолго. Скоро она потеряет сознание. Если это случится в саду, она обречена.

Едва шаги отдалились, Марика выбралась из-под моста. В другой ситуации она бы предпочла отсидеться, но время поджимало. Ее уже пошатывало, и она плохо понимала, куда идет. Возможно, прямо в руки следователю с мрачным именем и усыпляющими дротиками.

Чьи-то руки подхватили ее. Соскальзывающее в воронку сознание едва воспринимало реальность. Последнее, что Марика увидела – продолговатое мужское лицо в обрамлении темных волос. Не следователь и то хорошо.

Она очнулась в чужой постели. На ней было все то же платье с бала. Голова гудела, мысли разбегались, а еще она что-то держала в кулаке, да так сильно, что рука ныла. Это оказался дротик с оранжевым оперением, размером с указательный палец. Едва она увидела его, нахлынули воспоминания о прошлой ночи.

Дверь в комнату открылась, и Марика сжалась, борясь с искушением зажмуриться. Неужели следователь ее поймал? Но вошел мужчина, в котором Марика с облегчением признала связного. Он был поблизости и вытащил ее из сада. Она рассыпалась в благодарностях. Без него сидела бы сейчас в камере.

– Что с князем? Он мертв? – спросила она, переодеваясь за ширмой.

– Жив и отлично себя чувствует.

Пуговица не попала в петлю, так у нее затряслись руки. События последних суток походили на дурной сон. Забыв о приличиях, она вышла полуодетой из-за ширмы.

– Это невозможно. Я его отравила. Сейчас его труп должна оплакивать родня.

– А он вместо этого попивает травяной настой в трактире. Я видел его час назад, когда проверял, как все прошло.

– Бред какой-то, – Марика потрясла головой. – Князь мог выжить только в одном случае…

Горло перехватил спазм, и она умолкла. За нее договорил связной:

– Если принял противоядие до поцелуя.

– Выходит, он знал, что я приду за ним. Либо его предупредили о покушении, либо все это – заказ, бал, сад – ловушка, чтобы поймать меня.

– Говорят, следователь Дарквинн помешан на поисках дишканди. Ни перед чем не остановится.

– Даже сделает ложный заказ, выманивая одну из нас.

Связной кивнул.

– Смотри, – она бросила ему дротик. – Этим он меня усыпил.

– Похоже на следователя. Дротики в качестве оружия его изобретение. Тебе достался тот, что со снотворным, но есть и смертельные.

– И что мне теперь делать?

– Уедешь из города. Мать-настоятельница дала четкие инструкции насчет тебя.

– Она уже все знает? Так быстро?

Мужчина пожал плечами. Какие же каналы связи у организации, частью которой она является? Похоже, она и половины о ней не знает.

– Я помогу тебе переправиться за океан на острова. Как раз назрел один важный заказ.

– Надеюсь, на этот раз настоящий.

– Не переживай. Клиент проверенный. Следователь мог запомнить твое лицо. Тебе небезопасно задерживаться в столице. И в землях людей тоже.

– Он меня точно не видел. Но вот князь… Он в состоянии меня описать, – Марика сглотнула, – подробно.

– Тогда решено. Отплываешь завтра. Твоим заданием будет наследник Иллари принц Гайдиар. Он, как и все, падок на хорошеньких девушек. Принц скоро уезжает в провинцию. Туда не суйся. Пока его не будет, обживешься, завяжешь знакомства, а там, глядишь, он вернется. И будь осторожна – у илларцев свои понятия о наказании. Они делают из преступников рабов. Если тебя поймают, никто не поможет.

Глава 6

Личные покои новой хозяйки Рейна состояли из нескольких комнат. Здесь была спальня, гостевая, даже бассейн. Балкон размером превышал дом, где Рейн вырос. Девушка явно принадлежала к аристократии. Нежданно-негаданно он попал в высшее общество Иллари.

Рейн хмыкнул, привлекая к себе внимание служанок. Одна моментально отреагировала, велев ему встать в позу покорности. Делать нечего, опустился на колени. Он уже понял, что главная здесь молчаливая красавица, а прочие слуги, но не рабыни – нет браслетов. Даже эта почтенного вида женщина лет сорока, что раздает приказы налево и направо, лишь слуга. Просто статусом выше других.

Служанки проводили госпожу к бассейну, а Рейн остался в соседней комнате. Никто не потрудился задернуть портьеру, заменяющую дверь, и он наблюдал за тем, как госпожу раздевают к купанию. Надо сказать, она и без того была едва одета. Платье хоть и до пят, а просвечивало так, что при желании все рассмотришь. Девушка наверняка понимала, что он все видит, но ей было все равно.

Служанки осторожно, стараясь не касаться госпожи, сняли платье. Кожа у девушки была необычного золотого цвета и словно светилась изнутри. На вид ей и двадцати не было. Стройная, гибкая, она стояла спиной к дверному проему, волосы спускались до поясницы, не прикрывая ягодиц. На секунду Рейн забыл, кто он и где находится, любуясь формами девушки. Тело, истосковавшееся по женщинам, мгновенно откликнулось. Давно у него никого не было. Не так-то легко рабу найти пару. Негде, да и некогда.

– Смотри, если хочешь, – женский голос вернул его в реальность, – но не смей трогать. Наказание за прикосновение к Богине немедленная смерть. Даже суда не будет. Убьют на месте.

Рейн сглотнул ком в горле. Не очень-то он смыслил в местных правилах и верованиях. Не успел разобраться, сразу как сошел на берег в рабство угодил, а там уже не до того было. Знал только, что Иллари государство религиозное. Все здесь поклоняются Великой Богине. Краем уха слышал, что раз в одиннадцать лет она возрождается, но так и не понял, как это возможно, и посчитал выдумкой нетрезвого раба. Но, выходит, не солгал пьянчуга. Неужели у госпожи и правда божественное происхождение? Что это за страна такая, где боги живут среди людей?

– Меня зовут Арда, – представилась женщина. – Я главная служанка Богини.

– А как мне обращаться к ней? – Рейн кивнул на бассейн, где служанки омывали Богиню. Даже отсюда было заметно, как вода постепенно приобретает золотистый оттенок, а кожа девушки наоборот молочно-белый, что странно, учитывая жаркий климат Иллари. Ее покрывали специальным кремом, чтобы не загорала?

– К ней не надо обращаться, – ответила Арда. – Если хочешь что-то сказать, говори мне. Я передам. Будешь повсюду сопровождать Богиню, оберегать ее от лихих людей, а по ночам сторожить покои.

Так и тянуло сказать, что он сам лихой человек, но Рейн сдержался. Если хочет сбежать, надо прикинуться покладистым. Усыпить бдительность вольных.

Продолжить инструктаж Арде помешало возвращение госпожи. Закончив купание, она прошла мимо Рейна абсолютно нагая. Ни капли смущения. Словно он не мужчина, а одна из ее служанок. Прямо обидно. С другой стороны, какое ей дело до раба? Он для нее пустое место. Потому и не стесняется.

Госпожа встала по центру комнаты, и служанки принялись обсыпать ее порошком из чаш. Постепенно кожа снова приобретала золотой цвет. Вот в чем секрет! Порошок не впитывался, как крем, а ложился на кожу вуалью. Чуть прикоснись и нарушишь целостность, останутся следы. Неужели все ради того, чтобы узнать, дотрагивался ли кто-то до Богини? Или смысл глубже? Рейн впервые пожалел, что мало интересовался местными обычаями. Сейчас бы не чувствовал себя бараном.

Видя любопытство Рейна, Арда поторопилась увести его под предлогом получения формы. Переодеться действительно не мешало. На нем была серая роба с последнего места работы в конюшнях. Там никого не заботила внешность рабов. Чистить навоз можно хоть голым. Но дворец не конюшни, надо соответствовать.

В хозяйственной части ему выдали форму. Вольные частенько заводили телохранителей. Те ходили за хозяевами по пятам, но защищать было особо не от чего, и рабы в основном исполняли прихоти господ. Непыльная работа. Рейн никогда не думал, что она достанется ему. Не тот уровень. В телохранители брали надежных и уж точно не убийц.

Ему разрешили вымыться. Какое это было наслаждение! Смыть с себя вонь конюшен и дней, проведенных в бегах, когда даже поесть толком не удавалось, а уж о гигиене и не вспоминал. После купания, переодевшись, поймал свое отражение в зеркале. Лицо заросло щетиной, темные волосы рваными прядями спадали на светло-карие глаза. За их цвет мальчишки в деревне дразнили его солнечным, хотя до медовых глаз гелиосов ему далеко.

Рейн не помнил, когда стригся в последний раз. Прямо лохматая собака. Он пятерней зачесал волосы назад, стараясь придать себе приличный вид. Ерунда, конечно, но хотелось выглядеть хорошо.

Черные брюки и рубаха с кожаными вставками-броней сидели на худощавом теле идеально. Впервые за пять лет рабства выдали одежду его размера, да еще из качественной ткани. Кожа дышала, что важно в жарких условиях Иллари. Если так пойдет дальше, он почувствует себя вольным.

Арда осмотрела его с пристрастием, словно скотину перед покупкой. По лицу непонятно, понравился или нет, хотя скорее нет. Не доверяла она ему. Была б ее воля, отдала на рудники. Повезло, что решение принимает не она.

Следом за одеждой Рейну вручили оружие. Он дар речи потерял при виде ножен. Оружие? Ему? Беглому рабу, осужденному пожизненно? Нет, он, разумеется, взял ятаган, вытащил на свет, полюбовался кривым лезвием. Уже и забыл, когда держал оружие в руках. Пока прикреплял ножны к поясу, не покидало ощущение неправильности происходящего.

– Кто распорядился выдать ятаган? – спросил он раньше, чем успел испугаться – вдруг отберут.

– Госпожа, – в голосе Арды сквозило раздражение. – Сказала, что у телохранителя должно быть оружие, иначе как он будет ее защищать.

А госпожа не подумала, что этим самым оружием он ее убьет? Может, она просто дурочка. Хорошее объяснение ее странного поведения. Рейн едва сдержался, чтобы не опробовать ятаган немедля, но время для побега было неподходящим. Лучше дождаться ночи.

Арда не сразу вернулась в покои госпожи. Перед этим покормила Рейна на общей кухне для слуг и рабов. В последний раз он так вкусно ел дома. Как раз перед отплытием. Дернул же его Вел податься в моряки. Знал бы, чем дело кончится, даже ступней в океане не мочил.

По пути в покои Арда объяснила правила. Отныне он собственность Богини. Его первейшая обязанность быть всегда при ней, сопровождать повсюду и оберегать. Пока она в покоях, он охраняет вход. Ночью дежурит у дверей спальни.

Рейн слушал наставления невнимательно. Даже не поинтересовался, будет ли у него хоть изредка свободное время. Все это неважно. Он не собирался задерживаться во дворце. С ятаганом да в одежде телохранителя у него появился реальный шанс сбежать с Иллари. И он его не упустит.

Остаток дня Рейн думал только о побеге, просчитывая варианты. Легко не будет, но и тех сложностей, что были раньше, не наблюдалось. За ним никто не следил, опять же ятаган при нем. На ночь, похоже, не запрут. Грех не попробовать. А пока он сама покорность.

Попытка выяснить у новой хозяйки, что ему делать, разбилась о живой щит из служанок. Девушки окружали ее плотным кольцом практически все время. Она даже не повернула голову на его голос. Так и сидела в плетеном кресле, глядя с балкона на сад. Между прочим, уже второй час. И не надоело?

На ночь служанки вместе с госпожой скрылись в спальне. Рейна туда не пустили, да он и не рвался. Оставшись один в гостиной, он ждал, пока все уснут.

Все-таки раб он и есть раб. Ему даже койки не выделили. Арда намекнула, что его место на коврике около двери в спальню. И лицо у нее при этом было такое довольное. Вот ведь гадина! Но Рейн терпел, не время показывать характер. Только челюсть свело, так сильно он сжимал зубы, чтобы не сорваться.

Наконец, все затихло. За окном сияла луна. Ее свет ложился серебристой дорожкой на мраморный пол и вел прямо к выходу в общий коридор, словно указывая Рейну путь. Через балкон не уйти, слишком высоко, и он воспользовался советом луны. Но дверь не оправдала его ожиданий – заперто. Взломщик он был посредственный, но не отказываться же от побега из-за первого препятствия.

Увлекшись замком, он не услышал шорох за спиной. Понял, что в гостиной не один слишком поздно. Кто бы ни наблюдал за ним, он застал раба за попыткой сбежать.

Разворачиваясь, Рейн одновременно вытащил ятаган. Острие замерло в сантиметре от груди девушки. Перед ним стояла госпожа. Лунный свет очерчивал ее фигуру со спины, проникая сквозь тонкую сорочку, из-за чего девушка казалась сотканной из тумана.

Она молчала. Рейн тоже. Глупая ситуация. Хозяйка застукала его, нельзя оставлять ее в живых. Едва он покинет покои, она поднимет шум. Вообще-то она уже должна звать на помощь жандармов, но девушка упорно хранила молчание. Вдруг действительно немая?

Она смотрела на него своими глазищами. Глубокими, большими… пустыми. Не похоже, что боялась. Напротив как будто ждала чего. Захотелось встряхнуть ее за плечи, вызвать хоть какую-то реакцию. Почему она не убегает? Не пытается спастись? Так испугалась, что не в силах двинуться?

Словно откликаясь на мысли Рейна, девушка подалась вперед. Ятаган уперся ей в солнечное сплетение, лезвие проделало в сорочке дыру. В прорезь показалась присыпанная порошком кожа между грудей, и хотя Рейн лицезрел госпожу голой несколько часов назад, его взволновал этот вид. Воздержание очень некстати дало о себе знать. Слава богам, Рейн умел держать себя в руках.

Девушка снова дернулась, и ему пришлось отступить, не то она бы порезалась. Она как будто хотела, чтобы он ранил ее. Словно просила убить. В ее глазах на миг вспыхнуло подобие жизни. Некое предвкушение. Неужели смерти?

В голове Рейна пронесся вихрь мыслей. Никогда он не думал с такой скоростью. События дня мелькали перед внутренним взором. Вот вольный подарил его девушке. Она видела, что он неблагонадежный. Не могла ни видеть. Весь его облик – одежда, щетина, грязь под ногтями, впалые от недоедания щеки, запах, в конце концов, – кричали об этом. Но она все равно приняла дар, после сделала то, что ни один здравомыслящий вольный не сделал бы – вооружила опасного раба. А затем вышла к нему ночью. Одна.

Вряд ли Рейн разбудил ее шумом. Он был аккуратен, научился двигаться беззвучно за годы рабства. Значит, она ждала, пока все уснут, чтобы… Что? Выйти к нему и быть убитой? В этом ее гениальный план?

Да что ж это за место такое, где юные особы подстраивают свое убийство? Рейн скривился от досады. Не мог он вот так взять и прирезать ее, даже если от этого зависела его судьба.

Девушка читала эмоции по его лицу. Надежда, вспыхнувшая в ее глазах, постепенно гасла, сменяясь разочарованием.

– Возвращайтесь к себе, госпожа, – хрипло произнес Рейн и опустил ятаган, показывая – он не пойдет у нее на поводу.

Она ушла так же, как пришла, – без единого слова. Точно и не было ее в гостиной. Рейн засомневался, не привиделось ли ему. Но нет, на мраморе еще виднелись следы ее босых ног.

Короткая игра в гляделки с госпожой так утомила, что он отложил побег. Плюс удерживало любопытство. С девушкой было что-то не так, и его тянуло разобраться в этой тайне. Он почти не боялся, что она сдаст его или отберет оружие. Хотела бы избавиться, подняла шум уже сейчас.

Что за необычная ему досталась хозяйка? Ей так плохо живется, что она готова умереть, лишь бы не продолжать муки?

Рейн лег на ковер под дверью спальни. Тот был ничего, мягкий. Еще бы подушку с покрывалом, да кто даст.

Засыпая, он думал о девушке. Показалось, ее положение не лучше его. Да, госпожу окружала роскошь и слуги, но едва ли кто-то по-настоящему интересовался ее желаниями. В этом чудесном дворце она была даже бо льшей невольницей, чем Рейн.

Глава 7

Это был промах. Девчонка сбежала. Осознание этого факта будило в нем такую ярость, что впору было крушить все вокруг.

– Ты ее хорошо рассмотрел? Сможешь описать? – выпытывал Дарквинн у князя Аквиуса. Сам-то он видел ее только со спины, да и то расплывчато. Как любой солнечный он был практически слеп в ночное время суток. Как же это раздражало! Невыносимо чувствовать свою слабость пусть даже в такой мелочи.

И все же, несмотря на сложности, ему нравилась ночь. В ней было свое очарование, а, может, она манила его своей недоступностью или тем, что бросала ему вызов. У него всегда так – то, что само шло в руки, быстро надоело, но если приходилось за что-то бороться, тут его интерес неукоснительно рос.

– Боги, Дарк, я с ней целовался, – ответил Аквиус. – Конечно, я ее разглядел.

Дарк пристыжено умолк. Он и забыл, как друг рисковал. В его кровь попал яд дишканди! А вдруг противоядие бы не подействовало? Но даже то, что оно сыграло свою роль, не спасло друга от травмы, причиненной ядом его организму. Это был смелый поступок – предложить себя в качестве наживки. Дарк сам был готов исполнить эту роль, но его лицо хорошо известно врагам. На него бы не клюнули.

Дарк уже пять лет возглавлял городской надзор. И равных ему не было. Но в борьбе с дишканди он пока проигрывал.

– Сейчас возьму у тебя кровь, – сказал Дарк. – Хочу поискать следы яда в организме. Не может быть, что его нельзя обнаружить. А после опишешь мне внешность девушки.

– А можно сперва передохнуть?

Аквиус выглядел неважно. Яд не убил его, но ослабил. Только Дарк был непреклонен:

– Лучше не откладывать. Потом детали забудутся, а каждая мелочь имеет значение.

– Ты просто одержим этими дишканди. Мало тебе девчонки, что месяц назад поймали твои парни?

– Она умерла.

– Ты хотел сказать, ее убили, – поправил князя.

– Не надо было сопротивляться при аресте. Представляешь, скольких людей эти милые девушки отправили на тот свет? Я не догадывался, что ситуация настолько плачевная, пока не провел анализ. Их жертвы исчисляются сотнями. Это могущественная и опасная организация. И я положу ей конец.

– Ты даже не в состоянии найти место, где их выращивают, – фыркнул Аквиус.

– Для этого и нужна живая дишканди. Она все расскажет.

– А если не расскажет? Попадется упорная.

– У меня есть это, – Дарк помахал руками, затянутыми в кожаные перчатки без пальцев. – Через соприкосновение я узнаю даже то, что родной матери не рассказывают.

– Я полагал, соприкосновение ладоней запрещено, – Аквиус невольно отодвинулся от друга. О соприкосновении – особом даре гелиосов, благодаря которому они могли черпать энергию у других – какие только легенды не ходили. Солнечным достаточно было снять перчатку и приложить свою ладонь к чужой, чтобы забрать энергию и даже убить. Но и это не все, одновременно с энергией им передавались мысли и чувства другого. Они в буквальном смысле залезали в головы. Неудивительно, что князь побаивался друга, когда тот заводил речь о соприкосновении.

– Ради такого дела можно нарушить запрет, – отозвался Дарк.

Он снял пояс с дротиками и бросил его в кресло. В части из них была отрава, способная убить, но вчера он использовал снотворное. Он надеялся, девчонка уснет и будет легкой добычей, но кто-то помог ей выбраться из сада. Глупо было рассчитывать, что она работает в одиночку. Собственная недальновидность злила сильнее всего. Он так тщательно все спланировал! Нашел пути, как сделать заказ дишканди. Даже заплатил за него. А сумма, между прочим, немаленькая. Пришлось взять деньги из своего кошелька, надзор отказался оплачивать такие расходы. И теперь все начинать заново. Вряд ли дишканди возьмутся за еще один липовый заказ. У него единственный шанс уничтожить их – найти вчерашнюю девчонку.

– Она не могла далеко уйти, – готовя инструменты для сбора крови, сказал Дарк. – Застава на всех воротах оповещена.

– И кого они ищут? Симпатичную девушку лет двадцати? Так их знаешь сколько. Всех арестовать казематов не хватит, – Аквиус закатал рукав.

– Я пригласил художника. Он нарисует портрет по твоему описанию, разошлю его по заставам.

Князь поморщился, когда скальпель разрезал кожу. Оба молча наблюдали, как кровь стекает в пробирку.

– Вот так, – Дарк дал другу, чем прижать рану. – Посмотрим, что там у тебя.

Спустя час он усталый и сердитый оторвался от пробирок. Опыты опять ничего не дали. Яд дишканди растворился в крови. Ничем его не определить. Он словно подстраивается под внутреннюю среду организма. Мимикрирует, становясь частью человека.

Пока Дарк возился с кровью, князь с художником работали над портретом. Тот был почти готов. Дарк зашел художнику за спину, изучить рисунок. У девушки было миловидное, но простое лицо. В ней явно текла крестьянская кровь. Впрочем, при должном умении и такая способна очаровать любого. Хоть и говорят, что мужчины падки на внешность, но личное обаяние тоже играет роль. А дишканди с детства учат соблазнять. Значит, она владеет этим искусством в совершенстве.

У девушки были русые волосы и зеленые глаза. Приятное сочетание. Нос с горбинкой, полные губы, притягивающие взгляд, округлые щеки – Дарк пытался запомнить все. Запечатлеть образ в голове, надеясь, что друг ничего не перепутал. Не приписал девушке несуществующих черт и не забыл детали. Все ж таки он вчера прилично выпил для храбрости, как Дарк его не отговаривал. Князь и сейчас сидел с бокалом игристого вина, хотя самого еще мутило от яда. Не понимал Дарк этой тяги к спиртному. Ему трезвый ум важнее сиюминутного удовольствия. Никогда он не позволял ни выпивке, ни женщинам затмить себе разум. Единственной его слабостью был азарт охоты. Лишь от него он терял голову.

– Размножь портрет, – велел он художнику, когда тот закончил, – и разошли по заставам. Одну копию принеси мне.

Память памятью, а экземпляр рисунка лучше иметь под рукой. Художник ушел, и мысли снова вернулись к неуловимому яду.

– Как они дают жертве яд? – пробормотал Дарк, и уже громче: – Она угощала тебя чем-нибудь? Напитком или едой?

– Только своим телом, – хмыкнул Аквиус.

– Она тебя уколола? Или как-то иначе поранила?

– Я не почувствовал.

Неужели старая легенда правдива, и девушки передают яд через поцелуй? Вот и не верю после этого в небылицы. Сложное ему досталось дело. Никто толком ничего не знал о дишканди, сплошные домыслы. И только их жертвы подтверждали то, что они существуют.

Дарк первый, кто заметил сходство – слабость, посинение кожных покровов, затрудненное дыхание и самое главное, натолкнувшее на мысль, что смерти взаимосвязаны, – покраснение белков глаз. Люди с подобными симптомами жили от силы часов десять. Их смерть нельзя было назвать мучительной, они медленно угасали, но даже маги не могли им помочь. Яд дишканди неумолим. Раз попав в организм, он непременно сделает свое черное дело.

У князя признаков отравления не наблюдалось. Помогло противоядие. Он лишь почувствовал слабость, а вскоре снова был бодр, и Дарк с чистой совестью отпустил его домой.

Пусть друг считал его борьбу напрасной, но у Дарка случались прорывы. То же противоядие он нашел у единственной арестованной дишканди. Перед смертью она рассказала, что во флаконе у нее на шее. Дарк тщательно изучил состав жидкости и научился ее воспроизводить. Теперь противоядие было доступно ему всегда, но это не приблизило его к поимке девушек-убийц.

Остаток дня и полночи Дарк перебирал дела с пометкой «дишканди». Среди них было убийство первого магистра Валума. Именно с него он начал следить за действиями девушек-убийц. Смерти нескольких глав родов Гелиополя тоже лежали на их плечах. Видимо, девушки действительно хороши, раз даже гелиосы позарились. Вельможи, купцы, знать – дишканди брались за любое поручение. Поистине потрясающая работоспособность.

Не было среди их жертв только снежных, но те всегда держались особняком. После подписания мирного договора снежные редко заглядывали в земли людей, предпочитая отсиживаться на крайнем севере, отгороженные ото всех непроницаемой стеной леса и холода.

Дарк пошел спать с рассветом. Стаскивая рубашку, с усмешкой подумал, что бы на это сказала мать. Гелиос, предпочитающий ночь дневному свету. Да его бы отправили на принудительное лечение.

Долго поспать не удалось. Городской надзорный со срочным донесением разбудил его спустя два часа – девушку, похожую на портрет, видели в порту. Сон как рукой сняло. Дарк оделся на ходу и, подхватив пояс с дротиками, выбежал на улицу, где ждала лошадь. Очередная несвойственная его народу черта. Гелиос в седле, что вальсирующий деревенский мужик. Дарк помнил первые попытки забраться на лошадь. Каким увальнем он тогда был!

Сейчас он легко вскочил в седло. Годы тренировок не прошли даром. Может, у него внешность гелиоса, но повадки давно людские. Только меч ему так и не дался, сколько он не брал уроков у лучших мастеров. Но он нашел замену – дротики. В его работе они даже эффективнее. Позволяют обезвредить преступника, не приближаясь.

В порту его встретили надзорные. Не теряя времени, он устремился к свидетелю, показал еще раз рисунок и внимательно выслушал ответ.

– Очень похожая девушка, – рабочий порта мял в руках шапку. – Только лицо у нее продолговатей будет.

– Так это была она? – злился Дарк.

– Да вроде…

– Одна или ее кто-то сопровождал?

– Одна одинешенька. Никого поблизости не было.

– Что она делала?

– Села на корабль. Щедро заплатила за каюту. И мне деньжат подкинула за то, что помог донести багаж. А чего ее ловят-то? Она с вида такая милая.

– Куда плывет корабль, на который она села? – Дарк проигнорировал вопрос.

– На Иллари, знамо дело. Куда там еще плыть-то. Не на мертвый материк же. Туда желающих отправиться нет.

Сбежать решила. Выходит, он близко подобрался.

– Сколько кораблей в день отплывает на Иллари?

– Три-четыре, иногда с пяток, – ответил матрос.

– Как назывался корабль, на который села девушка?

– «Мелена».

Получив сведения, Дарк отпустил рабочего. Ему предстояло непростое решение – смириться с тем, что девушка сбежала или погнаться за ней. Зная характер начальника, мальчишка-подручный почти не сомневался в его выборе. Господин следователь как лиса – никогда не упустит зайца.

Не прошло и часа, как Дарк уже нашел подходящий корабль и забронировал себе место. Осталось передать управление городским надзором заместителю и можно отплывать. Поездка была риском. Девушка на корабле могла быть не той, что ему нужна. Но чутье, которое еще ни разу не подводило следователя, подсказывало: он на верном пути.

– Ты убежден, что это того стоит? – Аквиус пришел его проводить.

– Я впервые так близко подобрался. Четыре года слежки, дознаний и умственной работы. Отпустить ее сейчас, потерять эту нить навсегда. И что тогда? Опять возвращаться в начало? Скольких людей они убьют, пока я, наконец, до них доберусь?

– Похоже, ты не сомневаешься, что доберешься.

– В этом можешь быть уверен, – Дарк хлопнул друга по плечу. – Я слов на ветер не бросаю.

Они обнялись на прощание. Дарк поднялся по деревянным мосткам на корабль, а князь следил за ним с пристани. Ох, и неспокойно у него было на сердце. Дарквинн сильный мужчина. За себя постоит. Но он не до конца понимал, с кем имеет дело. Аквиус близко столкнулся с дишканди. Испытал на себе не только действие яда, но и женских чар, которым поддался, как мальчишка. И это при его богатом опыте.

Дарк, может, и бывалый воин, и следователь одаренный, но с женщинами у него всегда не клеилось. Выстроил вокруг себя броню, ни одной красотке не удалось за нее пробиться. Особо настырные получали тело, но душу – никто. Не дай боги, дишканди сломает эту крепость!

Глава 8

Разочарование ударило больно, словно реально врезали под дых. Не хватало воздуха, на глаза навернулись слезы. А ведь Эль три года не плакала. Думала, разучилась. Но едва понадеялась, что свобода близко, как все в ней встрепенулось. Каких невероятных усилий ей стоило этого не показывать! Оставаться спокойной и безучастной как всегда, пока верховный жрец нахваливал невольника, которого вздумал ей подарить.

Разумеется, дар был небескорыстным. Но Эль казалось, она постигла его тайный смысл. Квист давно мечтал провозгласить Богиней свою единственную дочь. Она как раз вошла в возраст. Если сейчас не сделать ее живым воплощением, потом будет поздно. Перерастет. Только двух Богинь не бывает. Чтобы появилась новая, прежняя должна умереть, а до ритуала освобождения еще семь лет.

Эль полагала жрец решился. Нарочно подсунул ей неблагонадежного невольника, чтобы тот выполнил грязную работу. Она не возражала. Пусть так. В ее положение не выбирают, откуда ждать избавления. Она даже помогла – велела выдать невольнику оружие, сама явилась к нему ночью. А он ничего не сделал!

Она плелась обратно в кровать на негнущихся ногах. Во рту стоял привкус крови – от досады прикусила щеку. И снова слезы, будь они неладны. Неужели еще семь лет терпеть? Хотелось рыдать навзрыд, чтобы лицо опухло, а белки стали красными, но она и такого пустяка не могла себе позволить. Богиня обязана выглядеть идеально.

Рухнув на кровать, Эль пыталась успокоиться. Зачем Квист подарил невольника, если не хотел ее смерти? Она все не так поняла, и он приставлен к ней для слежки? Что жрец надеется узнать? У нее нет тайн, которые могут его заинтересовать. То, что она глубоко, отчаянно, невыносимо несчастна известно ему и так. Но жрецу плевать. Он собственную дочь готов обречь на весь тот ужас, что ежедневно переживает Эль. И все ради престижа.

К утру она успокоилась. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. Она размечталась, позволила себе поверить, что ее мучения скоро закончатся. Ошиблась, как бывало не раз. И это еще один урок – хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, делай это сама.

Невольник вел себя невозмутимо. С ним надо быть настороже. Без сомнений он шпион верховного жреца, иначе давно бы ее выдал. Желая его задобрить, Эль приказала Арде поставить для него койку. Ни к чему спать на полу, как собаке.

Намечался тяжелый день, и Эль вскоре забыла о невольнике. Ей предстояло посетить церемонию дарения. Там соберется вся императорская семья. И хотя церемония сама по себе испытание, особенно пугали встречи, которые она сулила.

После присыпки свежим порошком ее нарядили в тунику до пят. Ткань как обычно ничего не скрывала, но Эль привыкла к подобным нарядам. Ей приходилось стоять абсолютно нагой перед многотысячной толпой. После этого не смутят несколько похотливых взглядов.

Вместе со служанками она направилась к главной террасе, откуда правящая верхушка Иллари следит за ходом церемонии. Место Эль было среди них, но лишь физически. Что она думала и что чувствовала, никого не волновало.

Невольник шел с ними. Теперь он всегда был поблизости. Это раздражало. Квист умудрился испортить ее и без того несносную жизнь. Отныне она даже в собственных покоях не сможет расслабиться.

– Эльмидала! – донесся в спину мужской голос.

Всего один человек звал ее по имени. Упрямец! По правилам у Богини нет имени. Любого другого она бы поблагодарила за напоминание о том, кем была прежде, но не его. Он не хотел поддержать, его цель – уколоть побольнее, напомнить чего лишилась.

Эль зажмурилась, пока он не видел. Готовилась к встрече. Когда он обошел служанок и заглянул ей в лицо, она умудрилась выдавить улыбку. Скорее всего, та выглядела жалко, но лучше так, чем потом объяснять, почему не рада.

Гайдиар – принц Иллари и наследник императора – светился довольством. Как у него получалось выглядеть так, словно его жизнь прекрасна и беззаботна? Не знай Эль всю его подноготную, поверила бы в образ счастливца.

– Как всегда изумительно хороша, – он осмотрел Эль цепким взглядом синих, как у нее глаз. Немного задержался на груди, немного внизу живота. Зрачки принца расширились от желания.

Эльмидала покорно ожидала, когда он налюбуется. Прикоснуться все равно не посмеет. В такие минуты она радовалась, что на коже порошок. Не будь его, Гай бы себя не сдерживал.

– Позволь проводить тебя, Эльмидала.

Она кивнула в знак согласия. Какой смысл спорить? Он все равно поступит так, как хочет. Она размечталась, что все обойдется, и они просто дойдут до террасы вдвоем. Возможно, Гай скажет что-нибудь неприятное или вызывающее. Пустяки, переживет.

Но когда они проходили мимо балкона, он преградил ей путь, велев служанкам оставаться на месте. Арда и та не посмела ослушаться. Наследнику никто не перечит. Даже Эль. Лишь невольник шагнул за ними на балкон.

У Гая сделались такие глаза… словно океан, на котором вот-вот разразится шторм. Ему ничего не стоило убить невольника прямо здесь. Никто не осудит. Подумаешь, наследник не сдержался. Скажет, в нем взыграла необузданная кровь императора – о вспыльчивости правителя Иллари слагают легенды.

Эль испугалась. Не за себя, за невольника. Хотя, казалось бы, какое ей дело. Но ради его спасения она обратилась к Гаю, чего не делала очень давно.

– Мой принц, – с непривычки голос звучал глухо. Давно она не разговаривала, не с кем было, да и не о чем. Арда обычно понимала ее с полкивка. – Вы хотели что-то со мной обсудить.

Гай был поражен. Забыв о невольнике, он повернулся к ней.

– Ты снизошла до меня. С чего такая честь? – хмыкнул он недоверчиво. – Я полгода увивался за тобой хвостом, ты даже в мою сторону не смотрела. И вдруг заговорила.

– Сегодня такой день, – она сделала неопределенный жест. Пусть спишет ее болтливость на нервы перед церемонией. – И потом ты знаешь, почему я молчала.

– Хочу услышать это от тебя.

– Разговоры – пустое. Они ни к чему не ведут. Я – Богиня, ты – наследник. Наши пути давно идут параллельно.

– Я не хотел для тебя такого, – он обвел ее рукой.

Иногда Эль думала, как бы Гай поступил, не будь она Богиней. Может и хорошо, что судьба распорядилась так, а не иначе. По крайней мере, порошок отгораживал ее от принца и ему подобных.

– То, чего ты хотел, ни для кого не секрет, – ответила она спокойно. Давно научилась владеть эмоциями. – Но это невозможно. Только не после всего, что было. И не между нами.

– А помнишь, как в детстве? – глаза Гая озорно блеснули. – Нам же было весело вдвоем.

– У нас разные воспоминания о детстве, – Эль передернуло. Порой она мечтала потерять память, чтобы не помнить, как было в детстве. Гай ни при чем. Он выстрадал не меньше ее, поэтому он теперь такой.

Принц приблизился. Наклонился, рука потянулась к шее и замерла в миллиметре. Эль чувствовала его тепло и дыхание. Их губы почти соприкасались.

– Эль, – прошептал он, – жизнь моя, боль моя. Как же я люблю тебя… как ненавижу…

От его слов по коже побежал мороз. Он не дотрагивался, нет, но Эль все равно дрожала. В такие моменты она остро осознавала, как хрупка и беспомощна. Перед миром, перед жрецами, перед императором и его наследником. Тонкий слой порошка на коже – вот ее единственная защита.

Рука Гая напряглась, аж вены вздулись. Кажется, вот-вот сдавит, сломает тонкую шею, но в последний момент сдержался. Оттолкнул Эль несильно, так чтоб не коснуться кожи. Вдохнул со свистом через сжатые зубы.

– Я послезавтра уезжаю в провинцию по приказу отца, вернусь через месяц, – будничным голосом произнес принц, будто не терял контроль. – Придешь попрощаться?

– Разумеется, – кивнула Эль. В игру под названием «у нас все отлично» она играла не хуже него.

Развернувшись на пятках, Гай ушел, забыв, что хотел проводить. С ним всегда так – перекинешься парой фраз, а душевное равновесие потом восстанавливать несколько часов. Но она не злилась. Гай старший из детей императора. Разница в возрасте у Эль с наследником – пять лет. Страшно представить его жизнь без нее. Они вместе-то едва справлялись, а уж как он в одиночку переносил капризы и причуды повелителя и не сломался для нее загадка. Больно видеть, что он вырос во всем на него похожим.

* * *

Рейн даже вникать не хотел в их высокие отношения. Как она терпела? Почему не съездила ему по лицу? Или Богине тоже нельзя касаться других?

Аристократ, уходя, так посмотрел на Рейна, что он против воли встал в позу покорности. Теперь-то он понял девушку чуть лучше. Такому попробуй не подчинись, размажет по стене. И еще удовольствие в процессе получит. За годы рабства Рейн за версту научился распознавать садистов. Этот один из них.

Эльмидала, Эль – теперь, когда он узнал ее имя, девушка как будто стала ему ближе. Она не задержалась на балконе. Проходя мимо Рейна, впервые обратилась к нему:

– Никогда ему не перечь. Меня он не тронет, тебя же уничтожит.

Она говорила тихо, чтобы только он слышал, словно они заговорщики. Рейн проводил ее недоуменным взглядом. Что это было? Попытка оградить его от неприятностей? Похоже, прошлая ночь крепко их связала. Догадывается ли кто-нибудь из ее окружения, что она пыталась с его помощью покончить с собой? Разве что Арда.

На террасе, куда они пришли, возвышалось несколько кресел. Одно золотое, массивнее прочих. К нему и направилась Эль. Удобно ей сидеть на таком? Он ведь жесткий. Но у нее хоть было кресло, а Рейну никто не предложил сесть, и он застыл позади госпожи изваянием.

Вскоре на террасе появился седовласый бородатый мужчина лет пятидесяти в небрежно накинутой на плечи хламиде – живое воплощение вальяжности и величия. В его глазах читалась пресыщенность, а в жестах скука. Мужчина чуть ли не зевал. За ним следовала свита аристократов.

Рейна распирало любопытство. Он наклонился к ближайшей служанке и спросил, кто таков бородач.

– Ты что, – она округлила глаза, – это же император Иллари – Клеон Багряный.

– Почему Багряный? – шепотом уточнил Рейн.

Но служанка так посмотрела, что желание узнавать ответ пропало. Прозвище императора ассоциировалось у нее с чем-то ужасным. Но поболтать-то хотелось. Уже несколько недель ни с кем нормально не общался. А служанка молоденькая и симпатичная – светлая коса, карие глаза с крапинками, добродушная улыбка. К тому же местная.

Рейн попросил ее рассказать о церемонии дарения. Признался, что понятия не имеет, чего ожидать, что весь в предвкушении. В ответ снова этот взгляд, словно она сомневалась в его умственном здоровье. Да что ж такое! С досады Рейн замолчал. Не клеилось у него в последнее время общение с противоположным полом.

– Меня зовут Верда, – успела сообщить ему служанка перед тем, как площадь огласилась ревом.

Рейн вздрогнул от неожиданности, но быстро понял, что это трубы подали сигнал к началу церемонии. Он вытянул шею, чтобы ничего не пропустить.

Зрители умолкли, едва трубы стихли, установилась гнетущая тишина. Поразительно, как огромное количество людей может стоять так тихо. Раздался протяжный скрип – под террасой открылись ворота. На круглую площадь, усыпанную песком, вышли пять девушек и пять юношей в сопровождении жрецов. Шествие возглавлял тот самый вольный, что подарил Рейна госпоже. Его лысина блестела на солнце, точно начищенный сапог.

Процессия под звуки труб проследовала в центр площади. Девушки и парни бухнулись на колени прямо в песок лицом друг к другу, за их спинами встали жрецы – на каждого по одному. Лысый взял слово, обращаясь к толпе простолюдинов.

– Жители Иллари, сегодня великий праздник. Именно в этот день тысячу лет назад Богиня впервые почтила нас своим присутствием. Она принесла на острова светоч знаний. Без нее мы как слепцы бродили по тьме. Но она осветила наш мир, поделилась с нами любовью, красотой, благодатью, взамен попросив лишь нашей верности. Чтобы доказать, что мы и по сей день верны, раз в году мы проносим Богине дар. Отрываем от сердца лучших из лучших и отдаем ей в знак нашей бесконечной любви и поклонения.

Люди благосклонно внимали речи жреца, поддерживая его гулом. И только плечи Эль напряглись. Рейн не видел ее лица, но чувствовал, что девушка не в своей тарелке.

– О, Великая Богиня, – теперь жрец обращался непосредственно к Эль, – прими наш дар.

Жрец умолк. Эль полагалось как-то отреагировать, но она тянула время. Все, включая императора, смотрели на нее. Последний с осуждением.

– Госпожа, – одними губами прошептала Арда.

Эль, дернувшись, пришла в себя и подняла руку. Тонкое запястье чуть ли не просвечивало на солнце. Пальцы подрагивали, но едва ли это кто-то заметил кроме Рейна.

Сложив безымянный и мизинец, она прижала их к ладони большим пальцем, одновременно направив указательный и средний к небу. Знак был дан. Жрецы на площади пришли в движение. У каждого в руках было по шелковому шнурку. Рейн сперва не обратил на них внимания, а разглядев, не сразу понял для чего они. И лучше бы он оставался в неведение.

Жрецы накинули шнурки на шеи девушкам и парням, стоящим перед ними на коленях. Те не дергались, не пытались вырваться. То ли их чем-то опоили, то ли они искренне верили, что приносят себя в жертву ради общего блага. Когда их душили, они не сопротивлялись. Все произошло быстро и в абсолютной тишине. Один за другим молодые, полные сил и жизни люди валились замертво, а Эль так и сидела с поднятой рукой.

– Всемогущие боги, – пробормотал Рейн, – да что ж это такое?

– Тише, – одернула Верда. – Делай вид, что наслаждаешься зрелищем, не то в следующий раз подарят тебя.

Вот так дар Богине. Рейн далеко не впечатлительный мальчишка. За свои двадцать семь лет много чего повидал, но ему стало дурно. К горлу подкатила тошнота. Он с трудом боролся с рвотными позывами, наблюдая, как уносят тела принесенных в жертву людей. Эль, наконец, опустила руку.

А дальше началось гуляние, народ веселился. Не понятно, что их радовало – то, что Богиня довольна, или что в этот раз в дар принесли кого-то другого.

Пока Эль исполняла свои обязанности – стояла как истукан, давая толпе вдоволь налюбоваться собой, Рейн потихоньку расспросил Верду о местных традициях.

– Тысячу лет назад, – объяснила служанка, – на острова явилась Великая Богиня. До ее прихода здесь жили разрозненные племена. Ни письменности, ни культуры. Городов и тех не было. Варвары, одним словом. Но она создала государство и возглавила его.

– Много ума не надо, подчинить дикарей, – хмыкнул Рейн, но увидев недовольство Верды, умолк.

– Богиня сотворила народ Иллари из ничего. С тех пор мы ей поклоняемся.

– Но зачем приносить раде нее человеческие жертвы? Нельзя обойтись животными?

– Их приносили всегда. Еще во времена жизни Богини, – ответила Верда. – Она питалась людьми.

У Рейна вытянулось лицо. Что за существо – Великая Богиня Иллари? И была ли она на самом деле или ее выдумали? Он осторожно поинтересовался об этом у девушки, стараясь не задеть ее религиозных чувств.

– Конечно, была, – уверяла служанка. – Приплыла из-за океана на корабле. Вся из золота.

– Постой, – перебил он, – корабль из золота? Такой не поплывет, затонет под собственным весом.

– Да не корабль, глупый, – вздохнула Верда, – а Богиня. Она была из золота.

– Прямо-таки из металла? Как бусы на госпоже?

– Ну, может, и нет. Но только волосы, кожа и даже глаза у нее были цвета золота. Это доподлинно известно. На всех фресках ее именно так изображают.

Много ума не надо, чтобы догадаться, представителя какой расы можно назвать золотым. Естественно, гелиоса. Это у них волосы, кожа и даже глаза желтого цвета, как пески и горы в пустыне, которую они зовут домом. Выходит, когда-то в незапамятные времена некая гелиоска приплыла на острова, застала здесь хаос и, воспользовавшись случаем, провозгласила себя Богиней.

Ныне живущие илларцы, конечно, не раз видели гелиосов. Те свободно разгуливают по девяти островам. Но местные не в силах сопоставить образ солнечных с той, кому они поклоняются. Богиня так давно умерла, что все забыли, какой она была на самом деле. Попробуй кто намекнуть, что их идол всего-навсего гелиоска, его быстро поджарят на костре как еретика.

Гелиосы всегда были высокоразвитой цивилизацией. Они и людей на материке во многом обставили, что уж говорить о полудиких островитянах. Должно быть, гелиоска и правда показалась им Богиней. А то, что людьми питалась, так это легко объяснить. Для жизни гелиосу нужна энергия. Либо солнечная, либо людская. На островах хоть и тепло, но до Гелиополя с его вечным днем им далеко. Жизни самовоспроглашенной богини ничего не угрожало, могла обойтись без жертв, но, видимо, сострадание и совесть ей были незнакомы. Вот она и брала энергию из верных подданных, а они рады были услужить. Так рады, что до сих пор ей жертвы приносят, хоть она давно умерла. Но как с этим соотнести роль Эльмидалы Рейн пока не понял.

Глава 9

Наверняка следователь получил описание дишканди с бала, поэтому прежде чем покинуть Эльфантину, Марика изменила внешность. Связной отвез ее к магам, где договорился о смене цвета глаз. Услуга стоила недешево, но организация покрывала расходы.

Маги жили отдельными общинами, в каждом городе имелась своя. Они отличались от обычных людей не только даром, но и цветом волос – все маги рыжие от рождения. В общину забирали детей с семи лет. С тех пор они не видели своих семей, навсегда становясь частью общины. Таков был закон. Магии необходим контроль. Так и жили маги с семи лет до конца своих дней в общине. Обособленно и закрыто. Людям туда вход был заказан. Исключение – приемные, куда все желающие обращались за помощью. Именно туда направилась Марика.

Не задерживаясь, она миновала очередь из простолюдинов и свернула в кабинет. Обстановка походила на уютную гостиную. Марика устроилась в мягком кресле, налила травяной настой в фарфоровую чашку. Она едва пригубила напиток, как в кабинет вошли двое – мужчина лет сорока и девушка помладше Марики. Мужчина отличался резкими чертами лица: подбородок, нос, скулы и даже губы – сплошные прямые линии и углы. И сам он казался резким под стать внешности. Девушка в противовес ему была мягкой и трогательно беззащитной. Подобные ей рождают у противоположного пола одно желание – заслонить собой от невзгод, но только не у ее спутника. У него она вызывала лишь раздражение.

– Показывай на что способна, – бросил он девушке, а сам встал около окна, коршуном следя за ее действиями.

Девушка приблизилась к Марике, улыбнулась несмело. В ее движениях и мимики сквозила неуверенность.

– Вы хотите сменить цвет глаз? – спросила она.

– Да, на карий, будьте добры, – кивнула Марика.

– Прикройте, пожалуйста, веки, – попросила она, а когда Марика подчинилась, прижала к закрытым глазам ладони.

– Долго мне еще ждать? – проворчал мужчина. – Ты там цвет глаз меняешь или мировую историю?

Девушка только вздохнула в ответ. Достался же ей наставник. Марика искренне посочувствовала. Ей ли, выросшей в монастыре дишканди, не знать, как тяжело бывает с учителями.

Через минуту все закончилось. Манипуляция была безболезненная – пара пассов, и из зеркала на Марику смотрели карие с желтыми крапинками глаза. Девушка пообещала, что морок будет действовать до тех пор, пока Марика не захочет снять его. Такой вариант ее устраивал. Расплатившись, она покинула общину магов, выбросив из головы странную пару.

Волосы подкрасила самостоятельно. Совсем менять их цвет не стала, ограничилась оттенком, превратив свой чисто русый в пепельно-русый. Сделала новую прическу, из-за чего овал лица зрительно вытянулся. В новой внешности сквозило что-то экзотическое. Хотелось верить, принцу Гайдиару понравится.

Связной посадил ее на корабль под названием «Фортуната» и следил с берега за отплытием. Со стороны: любящий брат провожает сестру в дальнюю поездку. Марика смотрела на отдаляющийся берег со смешанным чувством. Она была рада оказаться подальше от монастыря и матери-настоятельницы, а также от следователя, но в то же время ее снедала тревога. Что ждет на островах? Будут ли они к ней приветливы? А еще она впервые попала в открытый океан и ощущала себя беспомощной в окружении воды.

Она ничего не знала о государстве Иллари, кроме того, что союз городов активно торгует с девятью островами, славными специями. Илларцы мастера в переработке корений и трав. Их порошками даже лечиться можно, а не только пищу приправлять для вкуса.

Помимо нее на корабле было еще десять пассажиров, в том числе три девушки примерно ее возраста. Марика завела с ними знакомство. И хотя ей было скучно болтать о нарядах и парнях, она изо всех изображала светскую дурочку. Роль так хорошо ей удалась, что шестидесятилетний аристократ лорд Тэмьян взял ее под опеку, узнав, что она плывет одна.

– Столь юной и прекрасной особе опасно путешествовать в одиночку, – заявил он, когда они вечером прогуливались по палубе. – Вам следует остерегаться мужчин.

– И вас? – рассмеялась Марика.

– Нет, что вы, – махнул он рукой. – Какой я мужчина. Я уже старик. Меня можно не бояться.

В его компании было легко и спокойно. С ним Марика, устав от пустой женской болтовни, говорила о серьезных вещах. Путешествие через океан из тягостного превратилось в приятное, пока однажды на горизонте не возник силуэт второго корабля.

Команда во главе с капитаном и пассажиры собрались на палубе.

– Какой у них флаг? – одна из девушек дернула капитана за рукав.

Тот долго смотрел в подзорную трубу, а когда обернулся к людям, лицо у него посерело от страха. Не церемонясь, Марика выхватила подзорную трубу. Капитан не сопротивлялся. Он был не в себе.

Приложив трубу к глазу, Марика отыскала флаг на чужом корабле. На черном фоне белым контуром был изображен оскалившийся волк. Она нахмурилась, припоминая, что это значит. Ни у одного знакомого ей города или государства не было такого флага.

– Что там? – рядом встал лорд Тэмьян.

– Волк.

– Вот как, – лорд схватился рукой за поручень.

– Вы знаете, чей это флаг?

– Как же не знать. Это волки океании, и они плывут к нам.

Марика посмотрела на него вопросительно. Прежде она не интересовалась океаном и тем, кто по нему плавает. И зря.

– Волки – безжалостные пираты, – видя ее замешательство, пояснил лорд. – То, что они грабят, это полбеды. Ко всему прочему они вырезают весь экипаж и пассажиров, а девушек забирают себе.

– Зачем? – на автомате спросила она, хотя догадывалась, каков будет ответ.

– Простите, леди Марика, но мне не хочется объяснять это вам. Возможно, для вас и других дам на корабле будет лучше покинуть этот мир по собственной воле, нежели попасть в руки волкам.

Марика едва сдержалась, чтобы не выругаться с досады. Благовоспитанный лорд едва ли оценит ее знание скверных слов. Надо ж было сбежать от следователя и угодить в лапы к пиратам! На всех ее яда не хватит. А тот факт, что любой мужчина, прикоснувшись к ней, умрет, не успокаивал. Ей что толку, если она сама к этому времени будет на том свете.

Капитан пытался увести корабль. Маневрировал, рассчитывая, что волки отстанут. Но на пираты знали свое дело – расстояние неумолимо сокращалось.

Никто не уходил в каюты. Все напряженно следили за приближением волков океании. Нервы были оголены до предела. И когда юнга с мачты крикнул о втором корабле, все одновременно вздрогнули. Особенно впечатлительные барышни даже взвизгнули.

– Что там? – заорал капитан.

– Пассажирский! – ответил юнга. – Идет по нашему курсу.

– Вдвоем есть шанс отбиться, – глаза капитана вспыхнули надеждой. Его радость передалась другим, распространившись в толпе как эпидемия.

Капитан при помощи переговорного зеркала посылал дружественному кораблю один световой сигнал за другим. Просил помощи, но второй корабль не торопился с ответом, предпочитая не лезть в драку. Его можно было понять, даже вдвоем нет гарантии, что они выстоят против волков океании.

Пираты приближались. Марика уже могла разглядеть их лица. У большинства кровожадно блестели глаза, но были и те, кто смотрели равнодушно, словно не на бойню собирались, а в кабак выпить пива. Эти самые страшные. Такие отнимают жизнь, не задумываясь.

Борт терся о борт, с корабля пиратов летели крючья. Трещало и стонало подобно раненому животному дерево. Девушки спустились в трюм, команда и мужчины-пассажиры готовились к бою, выстроившись в шеренгу. Марика вооружилась железным прутом, найденным на палубе, и встала рядом с лордом Тэмьяном.

– Что вы делаете? – удивился он. – Место женщин внизу.

– Вы же не думаете, что я буду отсиживать в трюме и дрожать от страха, пока наверху решается моя судьба? – она порвала юбку, чтобы та не мешала в драке.

– Нет, – рассмеялся лорд. – Только не вы.

Ей доводилось прорываться с боем, но сейчас было по-настоящему страшно. И все же лучше погибнуть в драке, чем под вонючим пиратом.

Корабль волков ощетинился кольями. Они как зубы бойцовского пса вцепились в борт «Фортунаты», крепко соединив два судна. Полетели стрелы. Матрос справа от Марики упал. Из его глаза торчала стрела с черным опереньем. Следом за стрелами на палубу один за другим перепрыгивали пираты. Голодной стаей они кидались на людей, рыча и скаля зубы, словно и правда были волками. В считанные минуты строй защитников корабля был разбит. Гражданский экипаж «Фортунаты» стал легкой добычей для пиратов.

Марика и лорд Тэмьян держались вместе. Перемазанный в саже для устрашения пират бросился на них, размахивая мечом, точно рубил деревья. Марика поднырнула под меч, врезала волку прутом по коленям. Тот рухнул, как подкошенный, и лорд добил его багром по голове. Из треснувшего черепа полилась кровь вперемешку с чем-то серым. Марика поспешно отвернулась.

Они расправились еще с двумя, действуя, как слаженный механизм. Взмах, удар, снова взмах. Пот застилал глаза. Плечи ныли от тяжелого прута. По телу пробегали судороги, но Марика продолжала борьбу.

Когда напали сразу трое, она уже едва стояла на ногах. Размахивая прутом, чтобы не подпустить пиратов ближе, Марика пятилась. Очередной взмах, и пират перехватил летящий в него прут. Лорд Тэмиян бросился на выручку, но получил удар мечом в грудь. Марика обернулась – на рубахе старика в районе сердца разрасталось красное пятно. На глаза навернулись слезы. Кому сказать, убийца, на счету которой с десяток жизней, плакала при виде чужой смерти. Проклятое сердце никак не зачерствеет.

Собрав последние силы, она выдернула прут из рук пирата. Отступать было некуда – позади перила, а за ними океан – бесконечный и глубокий как бездна. Марика приготовилась сгинуть в пучине. К этому времени от команды осталась горстка перепуганных матросов, а корабль клонился на бок из-за пробоины от копий-таранов. Гибель судна была вопросом времени.

* * *

Дарк мучился от качки. Гелиосы не созданы для морских путешествий. Их среда – горы. Его соплеменник, проживший весь цикл в Гелиополе, столько воды никогда не увидит. А тут куда не кинь взгляд, всюду волны. Вздымаются горбами, того и гляди перевернут корабль.

Бир – мальчик-подручный, которого он взял с собой, сочувственно косился на Дарка. Не к такому начальнику он привык. Обычно того ничто не выбивало из колеи, а сейчас он валялся на койке и стонал. Но когда с палубы донеслись крики, Дарк вмиг подобрался. Лицо хоть и было бледно от тошноты, но на ногах стоял твердо.

– Идем, проверим, что там, – кивнул он мальчишке.

Поймав пробегающего мимо матроса, выяснил, что впереди замечен корабль. Само по себе событие невелико. Маршрут до Иллари давно проложен, и корабли его строго придерживаются, поэтому встречи не редкость. Но пассажирский корабль был не один – к нему стремительно приближался другой с флагом волков океании. Пираты готовились к нападению.

– Мне нужно поговорить с капитаном, – бросил Дарк и устремился в капитанскую каюту. Поднимаясь на корабль, он не скрывал своего звания. Даже здесь к нему обязаны прислушиваться.

В каюте капитана не было, Дарк нашел его на мостике и потребовал доложить по форме.

– На судно из Эльфантины напали пираты, – сказал капитан. – Они просят нашей помощи. Необходимо вмешаться.

– С чего вы взяли, что судно из столицы? – уточнил Дарк.

– Об этом говорит флаг. И потом я знаю, этот корабль. И его капитана.

– Как он называется?

– «Фортуната».

Не «Мелена», за которой охотился Дарк. Ему задержки в пути не нужны. У девчонки и так фора, а на спасение корабля уйдет масса времени. Пока он будет сражаться за чужие жизни, дишканди затеряется на островах.

– Проходим мимо, – приказал Дарк.

Капитан посмотрел на него с отвращением, словно Дарк – зловонная куча навоза. Наверное, хотел съязвить на тему того, что трусливому солнечному нет дела до жизней низших, и лучше бы он не спускался с гор. В чем-то Дарк был с ним согласен. Иногда он бывал противен самому себе. Но когда есть цель, необходимо поступаться чем-то ради нее. Даже чужими жизнями. Он успокаивал себя тем, что истребив дишканди, спасет куда больше людей.

Капитан не посмел ослушаться. В океане субординация наиважнейшая вещь, а солнечный был ставленником самих магистров. С такими, как он, не спорят. Капитан пустил судно параллельным курсом, два корабля проходили достаточно близко друг к другу, чтобы слышать крики людей и звон оружия.

Судя по крену, «Фортуната» тонула. Матросы поглядывали на капитана. В глазах читался немой вопрос – почему не помогаем? Первым не выдержал боцман, спросил в открытую.

– Не велено, – пробурчал капитан, косясь на Дарка.

А он уже и сам был не рад, что отдал такой приказ. Одно дело знать, что где-то умирают люди, другое – наблюдать их агонию, понимая, что мог спасти. Желание достать дишканди жгло огнем. Он готов был руку себе отрубить за возможность схватить девчонку, но собой легче жертвовать, чем другими.

– Плывем на подмогу, – сквозь стиснутые зубы прорычал Дарк. Ох, и нелегко далось ему это решение! Но он чувствовал – оно верное.

Капитан с командой только этого и ждали. Под их руководством корабль быстро сменил курс. Теперь главное успеть.

Дарк первым спрыгнул на «Фортунату» и вступил в бой. Дротики летели один за другим. И все в цель. В этот раз он использовал отравленные. С пиратами нечего церемониться.

Команда «Фортунаты» воспрянула духом. И вот уже они теснили пиратов, а не наоборот. Среди сражающихся на стороне команды Дарк заметил девушку. Она лихо орудовала железкой. Между прочим, единственная женщина на палубе. И не боялась. Что-то в том, как она двигалась, показалось смутно знакомым. Но было не время приглядываться, самому бы уцелеть.

Через четверть часа пираты бежали с корабля, захватив своих раненых. Они наспех отсоединились от «Фортунаты» и ушли в море. Их не преследовали. Мирные торговые и пассажирские корабли не приспособлены для погони.

Урон, нанесенный волками океании «Фортунате», был непоправим. Судно шло ко дну. Вопрос времени, когда оно окончательно уйдет под воду. Дарк на пару с капитаном организовал эвакуацию. Первым делом спасали женщин. Дарк помогал дамам вскарабкаться на шаткий мостик, соединяющий два судна. Девушки, на которую он обратил внимание, среди них не было. Неужели погибла?

Попросив матроса подменить его, он отправился на поиски и нашел девушку рядом с мачтой. Она сидела около тела седовласого мужчины, держа его за руку. Мужчина был ранен в область сердца и не подавал признаков жизни.

Девушка вытирала ладонью слезы. Она не видела Дарка, а он, пользуясь моментом, тщательно ее изучал, мысленно сравнивая с портретом дишканди. У нее были волосы с пепельным отливом, вытянутый овал лица и, кажется, карие глаза. На первый взгляд ничего общего. Но на то Дарк и следователь, чтобы подмечать детали.

Ему не давал покоя нос с характерной горбинкой и очертания губ. Сходство определенно имелось, но его мало, чтобы быть до конца уверенным. И уж точно недостаточно для ареста.

– Кто он? – спросил Дарк. Не самый лучший вопрос для знакомства, но другого на ум не пришло.

– Один хороший человек, – всхлипнула девушка и подняла на него глаза.

Действительно, карие. С желтыми крапинками. Что-то мелькнуло в них, похожее на ужас. Непонятно, причина в Дарке или она не отошла от нападения. Спрашивать, конечно, бесполезно.

Голос девушки дрожал, когда она представилась спутницей покойного лорда Тэмьяна, а именно его дальней родственницей. Она попросила называть ее леди Марика. Пока она вела себя естественно, горе было не напускное. Дарк такие вещи за версту чуял. Будь ее слезы поддельными, он бы сразу понял.

Тело лорда пришлось бросить на тонущем корабле. Вдвоем с девушкой они в числе последних покинули «Фортунату». Остаток дня прошел в суете. Выживших надо было разместить, залечить раны, накормить и успокоить. Дела разлучили Дарка с девушкой, но даже обрабатывая чужие порезы, он думал о ней.

Однозначно она стоила внимания. Рабочий порта мог перепутать название корабля или принять за дишканди другую. И то, что леди Марика выглядела иначе, нежели девушка с портрета, тоже логично. Со стороны дишканди разумно сменить внешность.

На всякий случай Дарк познакомился с другими дамами с «Фортунаты». Но среди них не было никого подходящего на роль дишканди. Зато все они млели от внимания, лишь леди Марика его сторонилась. Это был очередной тревожный звоночек. Дарк привык, что женщины реагируют на него определенным образом. На шею, конечно, не вешаются, но ясно дают понять, что не прочь продолжить знакомство. И уж точно не игнорируют. Шестое чувство подсказывало – леди Марика не так проста. К ней следует приглядеться.

Глава 10

На празднике в честь церемонии дарения Эль ни с кем не общалась. И хотя все ей кланялись и улыбались, Рейна не покидало ощущение, что она ужасно одинока. Несчастная, брошенная всеми девочка.

В покои они возвращались под вечер. На улице уже стемнело. Мощеную кирпичом дорожку освещал огонь в треногах. Пламя извивалось и плясало, словно змея под дудку факира. Эль поглядывала на садовую лужайку. Ее явно тянуло под сень деревьев, но дальше взглядов дело не зашло. Печально, что она лишена даже такого пустяка как прогулка. Тот променад в окружении служанок, который она ежедневно совершала, нельзя было назвать приятным времяпровождением.

Рейн и сам бы охотно прилег на траву. После целого дня на ногах он чувствовал себя выжатым. Икры гудели, стопы ныли даже в удобных сандалиях. Он думал, на конюшнях было тяжело, но эта работа била все рекорды по сложности.

Скорей бы сесть, но подспудная тревога не давала расслабиться. Рука тянулась к ятагану, мышцы налились сталью. Рейн одернул себя. Кто в здравом уме нападет на Богиню да еще на территории дворца?

Но именно настороженность, продиктованная инстинктами, помогла ему заметить опасность за пару секунд до того, как стало поздно. Тени, скользящие меж деревьев, выскочили на дорожку и оформились в двух мужчин. У одного в руке лунным серпом мелькнуло что-то металлическое.

Мужчины были в черном, лица скрывали платки, повязанные на манер волков океании, – один угол накинут на голову, второй прикрывает лицо. Первый, выхватив ятаган, устремился к служанкам. Девушки завизжали и бросились врассыпную, уже не прикрывая Богиню своими телами. Пока мужчина наводил ужас на служанок, его напарник вскинул руку с кинжалом для броска.

Движение предплечья, и кинжал полетел в Богиню. Натренированное тело Рейна откликнулось мгновенно. Помнило еще, как было раньше, даже если он сам почти забыл. Рывок и он сбил госпожу с ног. Вдвоем они покатили в траву – вот и сбылась мечта поваляться на газоне. Рейн сгруппировался так, чтобы прикрыть собой девушку, одновременно не придавив ее и не дав удариться о землю слишком сильно. Она вон какая хрупкая, просто тростиночка. Страшно сломать.

Основной вес от падения пришелся на руки. Запястья отозвались болью, но девушка под ним не пострадала. Только глаза распахнула от страха на пол лица. Дышала сбивчиво, рвано. Кончиком языка облизнула пересохшие губы. Девичье дыхание скользнуло по щеке Рейна, оттуда на шею. Все-таки давно у него женщины не было, вот и лезут в голову неподобающие мысли. Например, он вспомнил, что она едва одета. Ему в любой момент нож в спину воткнут, а он думал о девушке под ним. Запах корицы от ее волос щекотал ноздри. Время остановилось. Все эти люди, что зовут ее Богиней… Рейн начал понимать почему. Определенно в ней есть что-то божественное, правда с религией это никак не связано.

Девичий крик привел его в чувства. Он отшатнулся, вскочил на ноги, оценивая обстановку. Впечатление будто в него ударила молния, и по телу все еще пробегал разряд. Кровь стучала в висках, и он тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Один мужчина, схватив служанку за плечи, прижал ее спиной к себе, используя как живой щит. Второй, лишившись кинжала, пригнул голову и шел на Рейна как бык. Протаранив макушкой его грудную клетку, мужчина сбил его с ног. В борьбе они покатились по траве. Рейн, плюнув на ятаган, который никак не удавалось достать, вцепился в шею нападающего. Тот хрипел и царапал его руки ногтями. Сильный попался, как боров. Шей крепкая, жилистая, не обхватишь. Рейн давил до тех пор, пока мужчина не потерял сознание, потом отпустил. Возможно, правильнее было убить, но с него хватит смертей.

К этому времени со стороны дворца подоспели жандармы. Рейн, едва стоя на ногах, обрадовался им как родным. Еще один раунд он бы не выдержал.

Пока жандармы скручивали нападающих, а служанки охали и ахали над госпожой, Рейн осмотрел себя. Он не просто коснулся Богини, он практически лежал на ней. В результате вся одежда спереди испачкалась в золотом порошке. Он также был на руках. Рейн попытался очистить ладони о брюки, но лишь втер пудру в кожу. Что это за дрянь?! Так легко от нее не избавиться.

Госпожа была раздражена – движения рваные, злые. Глаза метали молнии. Неужели потому, что дотронулся? Так он ей жизнь спасал, не до нежностей было. Что-то там Арда говорила насчет наказания за прикосновение. Рейн запоздало испугался, прикидывая, что его ждет. Подробностей он не помнил, но вроде ничего хорошего. А главное доказательства все на нем. И на ней тоже. Отпечаток одной его руки красовался у девушки на плече, второй – на талии. Не отвертишься.

И точно, едва разобравшись с нападающими, жандармы бросились к Рейну. Он опомниться не успел, как его повалили на колени и прижали головой к земле, давя сверху на шею ногой. Больно и неудобно, но главное унизительно. А если жандарм немного усилит нажим, свернет ему шею. Не такой благодарности он ожидал за спасение.

Земля норовила забиться в ноздри и рот. Вместо воздуха Рейн вдыхал песок, но попыток вырваться не предпринимал. За годы рабства научился понимать, когда лучше не сопротивляться. Сейчас был как раз такой момент. Стражи настроены решительно. Одно резкое движение и голова с плеч.

* * *

Эль прокляли. Теперь она знала это наверняка. Иного объяснения произошедшему не было. И невольник часть ее проклятия. Зачем он полез в драку? С какой стати заступился за нее? Она предположить не могла, что он захочет ее спасти. Знала бы, выбрала другое время и место для нападения.

Все было идеально спланировано. Несмотря на ненависть к своему положению, Эль не решались на самоубийство. Вера не позволяла. Но она нашла выход – наемники. Чего ей стоило отыскать убийц, рассчитать все так, чтобы ни одна живая душа не догадалась – она сама себя заказала. Без помощи Арды она бы не справилась. Та нянчила ее с детства, была единственной, кто ее любил. Эль знала все страхи служанки и умело играла на них. Например, на ее боязни ритуала освобождения. Глубоко в душе Арда считала, что уж лучше умереть от милосердной руки убийцы. Быстро и легко. Она даже предлагала себя в этом качестве, но Эль отказалась. Расплата за убийство Богини слишком велика. К тому же это большой грех.

Один меткий бросок кинжала, и она бы отправилась в нежизнь, где ни к чему притворяться вещью, когда ты человек. Эль встала так, чтобы убийца точно не промахнулся. Но из-за невольника все пошло наперекосяк. Сперва он спас ее от ножа. После тянул время до появления жандармов. В результате один нападающий убит при попытке к бегству, второй валяется без сознания, сам невольник лежит лицом в землю, и жандармы решают его судьбу.

Но самое ужасное – он до нее дотронулся! Не передать, что Эль почувствовала, ощутив вес мужчины на себе. Его прикосновения ощущались как ожоги. Кожа до сих пор пылала, а сердце билось с перебоями, то пускаясь в галоп буйным мустангом, то замирая испуганным зайцем.

– За осквернение Богини – немедленная смерть, – старший жандарм потянулся за ятаганом.

Он не уточнял действительно ли было прикосновение. Порошок выдавал невольника с головой. И хотя служанки прикрыли поруганное тело Эль накидкой, на невольнике было достаточно следов для исполнения приговора.

На миг она поддалась соблазну покончить с неугодным. Его смерть будет кульминацией дня. Она снимет с себя наблюдение Квиста, лишится ненужной охраны, а заодно отомстит за свой позор. Но внезапно ее пронзил страх – что она за монстр? Неужели взыграла кровь отца? Вот уж кто без колебаний избавлялся от нежелательных. Что угодно, только не быть на него похожей. Этого Эль боялась сильнее, чем прожить остаток жизни марионеткой.

– Стойте! – она вмешалась еще до того, как осознала, что делает.

Жандарм замер с занесенным для удара ятаганом. Еще секунда и обезглавит невольника. Эль лихорадочно искала причину его помиловать. Законы Иллари запрещают касаться Богини, но бывают исключения. Важнее чистоты Богини только ее жизнь. Тело неприкасаемо, но жизнь священна.

– Прикосновение было продиктовано необходимостью, – сказала она.

Жандарм молча ждал продолжения. Пока он не был готов пощадить невольника.

– Своим касанием он спас Богине жизнь.

Служанки закивали, поддерживая Эль. Они привыкли во всем полагаться на нее и всегда с ней соглашаться.

– Я свидетель, – вперед вышла Арда. – Не случись прикосновения, Богиня была бы мертва. Кинжал, торчащий в дереве, пронзил бы ей сердце.

Жандарм колебался. Уже что-то.

– Убери ятаган, – потребовала Эль. – Или для тебя жизнь Богини ничего не значит?

Публично признаться в подобном, навлечь на себя крупные неприятности. Нет, жандарма не казнят, но с работы уволят и уже не возьмут ни в одно приличное место. Он потеряет дом, так как не сможет его содержать. Жена уйдет к другому, заберет детей. Эль читала страхи мужчины у него на лице.

– Я счастлив видеть Богиню живой и невредимой, – жандарм, наконец, принял решение. Убрав ятаган, он поклонился, подчиненные повторили за ним.

Невольнику позволили встать. Он, отплевываясь, вытер землю с щеки. Нелегко ему пришлось. Вместо спасибо, лицом в дерн. Ничего, пусть в следующий раз не лезет ни в свое дело.

– Богиня хочет вернуться к себе, – Арда как всегда угадала желание Эль.

В покоях Эль первым делом направилась к бассейну, смыть следы рук невольника. Поразительно, как порошок не стирался при контакте с тканью и вещами. Она даже спала с ним, но ни крупинки не попадало на белье. Зато стоило соприкоснуться с человеческой кожей, как моментально появлялись следы. Порошок словно чувствовал, когда до нее дотрагивается бездушная вещь, а когда кто-то живой. Вон одежду невольника испачкал, хотя, казалось бы, это ткань. Эль относилась к порошку с суеверным страхом. Он клетка без прутьев, что незримой стеной огораживает ее от живых.

Арда выпроводила невольника, чтобы привел себя в порядок. Нечего расхаживать со следами порошка на одежде и руках. Жандармы и так на взводе. Еще передумают и закончат начатое.

Едва он вышел, Эль расслабилась. Раздеваться в его присутствие стало некомфортно. Она поспешила окунуться в воду, смыть чужой запах. Летящий в нее кинжал не напугал, а вот прикосновение очень даже. И этот его взгляд. Мужчины частенько так на нее смотрят. Но никогда, никогда не трогают. Эль знобило, словно температура воды в бассейне резко упала, хотя она была теплой. В этом план Квиста – обесчестить Богиню? Вековой запрет так давно не нарушался, что она не помнила, какое за него наказание. Наверняка что-то ужасное.

После омовения и нанесения порошка, Арда расчесывала ей волосы, служанок не было поблизости, и Эль спросила, что будет, если Богиня отдастся мужчине, или он возьмет ее силой.

Арда больно дернула волосы:

– Почему госпожу интересует этот вопрос?

– Просто так. Любопытно, – она пожала плечами, стараясь не выдать напряжение. Разумеется, она не планировала нарушать запрет. Да и с кем? Но подобные вещи следует знать.

– Богиню и того, кто посмеет ее осквернить, топят в раскаленной смоле.

– Никогда не слышал об этом наказании, – призналась Эль осипшим голосом.

– Его давно не применяли. Не было повода. Мучительная и кровавая смерть.

Это для нее запланировал Квист? Ему мало просто убить ее. Он хочет напоследок насладиться ее страданиями, посмотреть, как она корчится от боли, и послушать, как кричит от ужаса. Богатая у верховного жреца фантазия.

От невольника надо держать подальше. Сама Эль ни за что не отдастся ему, но вдруг у него приказ взять ее силой? Может, Квист обещал, что его наказание не коснется. Ни в коем случае нельзя оставаться с ним наедине. Жаль, уже поздно отослать его. Не после того, как он себя проявил.

Следующий день обещал быть не легче. Гай устраивал прощальный вечер в честь отъезда. Эль обязана присутствовать. Отказа он не примет. Очередное испытание, которое необходимо пережить. С тех пор, как ее провозгласили воплощением Богини, жизнь целиком состояла из проверок на прочность. Она уже забыла, когда делала что-то по собственному желанию. Кажется, целую вечность назад.

К вечеринке готовилась тщательно, сделав упор на выборе одежды. Обычно ей все равно во что одеваться, но сегодня Эль хотела привлекать как можно меньше внимания, поэтому надела самый закрытый наряд, какой у нее был. Но и в нем она выглядела чересчур вызывающе. Ощущение, что тело тебе не принадлежит, а является достоянием народа, невероятно тяготило.

Невольник сопровождал ее на вечер, куда ж без него. Нет бы, дожидаться ее в покоях. Гай не церемонился с ему подобными.

Вечер проходил в саду. Ради наследника сюда вынесли столы, кресла с диванами и живописно расставили среди деревьев. Аристократы прогуливались группками. Была надежда, что Эль не заметят, но как обычно не повезло. Гай искал ее и нашел.

– Вот ты где, Эльмидала, – он приближался, раскинув руки, будто для объятий, нарочно пугая, но в последний момент притормозил, наслаждаясь смятением на ее лице. – Я безмерно рад, что ты заглянула.

В этой половине дворца жил император, его жены и дети. Эль редко здесь бывала. Слишком много неприятных воспоминаний связано с этим местом. И Гай это знал. Для него это очередной повод выбить ее из равновесия.

– Идем, – он жестом пригласил ее идти за собой, – хочу прогуляться с тобой по саду.

Эль послушно двинулась следом. Невольник за ней.

– Ты теперь повсюду его таскаешь? – скривился Гай.

– Таковы правила. Он телохранитель, подаренный верховным жрецом.

Гай хмыкнул, но тему не развил. Он увел Эль подальше от дворца и гостей. Там за толстым стволом дерева оруба он позволил себе вольность – перебирал ее волосы, накручивать пряди на палец, целовал локоны.

– Что ты делаешь? – она не пыталась вырваться. Будет только хуже.

– Хорошо, волосы не покрывают этой въедливой дрянью. Хоть что-то мне осталось. Когда все изменилось?

– Сразу после того, как ты встал на его сторону, – в голосе Эль звучала горечь, аж во рту терпко.

– У меня не было выбора, ты знаешь. Отец уничтожил бы нас за неповиновение. И заменил кем-то более покладистым.

– Ты позволил ему сделать это со мной, а теперь жалуешься? Это лицемерие, Гай.

– Ненавижу, когда ты так говоришь. Ты была моим единственным другом. Думаешь, мне было легко тебя лишиться?

Эль заглянула в глаза брата. Он действительно не понимал? Который год он твердил о своих потерях, а каково ей не задумывался? Ведь было же в нем что-то хорошее, когда-то… Она помнила его мальчишкой. Открытым и смелым, остро чувствующим несправедливость. Куда все делось? И было ли, или она все выдумала?

– Не будем о прошлом, – попросила Эль. – Его не вернуть.

Гай зло сощурился. Ища, чем ее зацепить, он забыл о волосах. Взгляд наследника упал на раба, который все это время слушал их разговор. Вот он – идеальный объект для нападок.

– Я придумал увлекательную игру, тебе понравится, – не дожидаясь ответа, Гай отправился туда, где многолюдно.

У Эль сердце оборвалось. Знала она игры наследника. Кому-то не поздоровится. И почему у нее такое чувство, что в этот раз проблемы обеспечены ей и невольнику?

– Не серди его, – шепнула она рабу. – Может, обойдется.

Ей казалось, она ответственна за него. Главное не дать это понять Гаю.

– Все сюда, – принц хлопнул в ладоши, созывая гостей. Те слетались на его голос, как мотыльки на свет. – Предлагаю разбавить минорный вечер азартными играми. Будем делать ставки на рабов. Кто участвует?

Аристократы оживились. Большинство из тех, кто явился в сопровождении невольников, пожелали сыграть. Эль стояла в сторонке, надеясь, что о ней не вспомнят.

– А ты, моя госпожа, – Гай обратился к ней по правилам, но на «ты». Этакая вежливая неучтивость. – Не хочешь поставить своего раба?

– Он невольник. В Иллари нет рабов, – автоматически поправила она.

Как Гай сжал кулаки! Аж костяшки хрустнули. И кто ее за язык тянул?

– Как тебя зовут, невольник?

– Рейн, – ответил тот принцу, и Эль поняла, что впервые слышит его имя. Оно не илларское. Значит, он с материка. Она даже не поинтересовалась, за что он угодил в невольники.

– Задание элементарное, Рейн. В парке есть озеро с островом посередине. Каждый из хозяев, чей раб участвует в состязании, оставит на острове свою вещь. Всего-то и надо, пересечь озеро вплавь и вернуть ее, – Гай властно протянул руку к Эль.

Дрожащими пальцами она расстегнула застежку бус и отдала их принцу. Надо было проигнорировать приглашение. Ведь чувствовала, ничем хорошим вечер не закончится.

Несколько аристократов тоже сдали свои вещи, но многие предпочли роль зрителей. Это было не удивительно. Озеро Шах славилось своими жителями – саблезубыми тварями, зовущимися горнами, – полурыбами, полурептилиями. Они не выходили из воды, но если что-то или кто-то попадал в ареал их обитания, мгновенно разрывали на куски.

Подготовка к соревнованиям шла полным ходом. Гай и другие аристократы делали ставки на рабов, но с Эль он заключил пари:

– Не хочу спорить с тобой на монеты. Это скучно. Если твой раб проиграет, будешь моей должницей.

– Мне нечего тебе предложить.

– Ты себя недооцениваешь, – по сальному взгляду Гая не сложно было догадаться, на какую плату он рассчитывает.

– Богини нельзя касаться, – напомнила Эль.

– А я слышал иное. Говорят, даже рабы теперь дотрагиваются до Богини, когда пожелают. И это сходит им с рук.

– Он защищал меня. Это другое.

– Вот как. Значит, какому-то рабу ты позволяешь себя касаться, а мне – нет.

Эль нечего было возразить. Чтобы она ни говорила, Гай все равно не услышит или поймет по-своему.

– А что получу я, если мой невольник выиграет? – спросила она.

– Ого, да в тебе, сестренка, проснулся азарт. Проси, что пожелаешь.

– Ты на год оставишь меня в покое. Никаких пари, шуток и попыток нарушить запрет, – о большем она заикнуться не посмела.

– Договорились, – кивнул Гай.

Он не верил, что Рейн выиграет. Рассчитывал, что невольник погибнет. Что ж, такой исход нельзя исключать.

Перед тем, как Рейна увели, Эль посмотрела на него. Догадывался ли он, что его ждет и что поставлено на кон? Невольник едва заметно подмигнул ей. Мол, не волнуйся, все нормально. А как не волноваться, когда от глупого пари зависит жизнь. С тяжелым сердцем Эль провожала взглядом невольника. Оставалось надеяться, он действительно так хорош, как о себе думает.

Глава 11

Марика не знала, каким чудом ей удалось не завизжать от ужаса, когда она увидела следователя. Это невозможно! Как он нашел ее посреди океана? Но вот он – стоял перед ней. Внимательно приглядывался, и, кажется, читал ее как открытую книгу. Каждый ее мелкий проступок, не говоря уже о крупных прегрешениях.

Колоссальным усилием воли она взяла себя в руки. Следователь не рассмотрел ее лица в саду. Максимум, что у него есть, описание с чужих слов. Хорошо, она изменила цвет глаз и волос. Это собьет его с толку. Пока он не торопился ее арестовывать, а значит сомневался.

Она на ходу сочинила басню о родственных связях с покойным лордом. Старик вряд ли бы возражал. Он умер, защищая ее, так пусть его смерть не будет напрасной. Подтвердить легенду легко. Все на «Фортунате» множество раз наблюдали их совместные прогулки.

Но даже с такой легендой, перебравшись на другой корабль, Марика избегала следователя. Пока царил хаос, ей это удавалось. Они оба были заняты помощью раненым, а Марика еще и обустройством на новом месте. Свободных кают почти не было. Пришлось ютиться в одной с девушками с «Фортунаты».

Вечером, устав от длинного и тяжелого дня, Марика спустилась в каюту передохнуть, но там невозможно было расслабиться. Девицы галдели так, что уши закладывало, и голова раскалывалась. Взбудораженные после нападения, они куда больше пиратов и чужих смертей интересовались следователем. Девушки с придыханием произносили его имя – Дарквинн – и томно закатывали глаза. А Марику трясло каждый раз, когда они его упоминали.

Они щебетали: какой же он красавец, да как дрался, а какие у него глаза – будто два золотых слитка, как посмотрит, дрожь по телу. С последним Марика соглашалась, но подозревала, что девушек и ее трясет по разным причинам.

– А что ты думаешь, Марика? – обратилась к ней одна. – Как тебе господин Дарквинн? Правда он душка?

Она не спорила, хотя могла рассказать, как этот душка гнался за ней по саду, метая отравленные дротики. И какое злое у него было лицо, когда он ее упустил. Но вместо этого она старательно изображала интерес, чтобы не вызвать подозрений. Иначе странно – всем следователь нравится, а ей нет.

Не выдержав, она вышла на палубу перевести дух, пока девушки не свели ее с ума. Отыскав укромное место за каютой капитана, спряталась ото всех. Постанывая, словно раненое животное, вдалеке тонула «Фортуната». Марику преследовала мысль, что она тоже идет ко дну. До островов плыть неделю, и на это время она заперта на корабле с злейшим врагом. Едва ли он оставит ее в покое. Им предстоит битва, но не на мечах или другом оружие. Это будет сражение умов. У нее всего один шанс убедить следователя, что она не та, кто ему нужен. С этого корабля Марика выйдет либо в наручниках, либо лучшей в мире лгуньей.

– Вот вы где! – за спиной раздался приятный мужской голос. Ни к чему было оборачиваться, она и так поняла, кто это. Голос врага она узнает из тысячи. – Горазды же вы прятаться, леди Марика.

– Просто хотела побыть одна, – она повернулась к следователю. – Не думала, что кто-то будет меня искать.

– Я лишь решил убедиться, что с вами все в порядке. После потерь этого дня, вы должно быть убиты горем.

Они говорили о банальных вещах, но воздух вокруг искрился от напряжения. Оба приглядывались друг к другу, словно два диких зверя встретившихся на водопое. Следователь был вежлив и мил, но глаза у него оставались ледяными. Ох, и не правы девушки сравнивая их с солнцем и золотом. Солнце греет, а взгляд следователя способен заморозить воду в стакане.

Говоря, он как будто невзначай приблизился к Марике и опустил руку на перила справа от ее талии. Он стоял так близко, что она чувствовала его запах. От него пахло луговыми травами и солнцем. Приятный, но несвойственный человеку аромат. Мужчины-люди пахнут иначе. Тяжелее и грубее.

Марика старалась не паниковать. Это просто светский разговор. Но с каждой минутой становилось все сложнее отвечать на реплики. Замечания о погоде, сожаления по поводу затонувшей «Фортунаты», еще какие-то глупости. Она слушала, а в голове крутилось, что он в любой момент может выбросить ее за борт.

Полы сюртука следователя чуть распахнулись, когда он наклонился к перилам, и Марика заметила пояс с дротиками. Плечо тут же отозвалось болью. Дротик глубоко вспорол кожу, рана все не заживала.

– Вам нехорошо? – он вмиг уловил изменения в ее состоянии. Ничего от него не скрыть! – Вас испугали дротики у меня на поясе?

– Немного, – отнекиваться не имело смысла. – Зачем они вам?

– Это мое оружие, – следователь провел рукой по поясу. – В тех, что с оранжевыми перьями, снотворное, а в красных – яд.

Вот это ирония, он тоже отравитель. Марика бы посмеялась, да ситуация не располагала к веселью.

– Это был долгий день, – сказала она. – Пожалуй, вернусь в каюту и посплю.

– Конечно, – он кивнул. – Позволите вас проводить?

Она была вынуждена согласиться. Любая девушка на ее месте поступила бы именно так. Следователь взял Марику за локоть, якобы поддержать. Его прикосновение обожгло. То ли из-за того, что температура солнечных выше температуры человеческого тела, то ли виноват был страх.

Он довел ее до каюты, перекинулся парой фраз с девушками, вызвав у них новых прилив восторга. Все в его поведение дышало естественностью. Следователь не выглядел настороженным, но Марика подметила, как напряженны его мышцы под одеждой. Он словно кошка в любой момент готовая к прыжку. И роль мышки в этой игре у нее.

Перед сном Марика заглянула за подкладку сумки, где прятала дротик. Тот самый, который оцарапал ей плечо. Она сама не знала, зачем его хранит. Наверное, как напоминание о том, как близка была к провалу.

Она провела пальцами по жестким перьям. Щекотно. Их цвет – оранжевый – немного приободрил. Все-таки снотворное. В случае краха ее ждет арест, а не смерть. По крайней мере, на первых порах.

Следующих два дня Марика не выходила из каюты якобы из-за плохого самочувствия. В конце концов, она потеряла родственника. Имеет права побыть отшельницей. Но долго так продолжать не могло. Следователь проявлял нетерпение, то и дело заходя ее навестить. Под предлогом отвлечения от грустных мыслей на третьи сутки он пригласил ее на прогулку по палубе.

Марика, скрипя сердцем, согласилась. Она, как и все молоденькие дурочки на этом корабле, вроде как млела от загадочного и симпатичного солнечного. Если он заподозрит, что это не так, вмиг ее раздавит. Она словно шла по натянутому над бездной канату – любой неверный шаг грозил срывом в пропасть.

Накануне свидания со следователем вдруг подумалось, поскорей бы он ее разоблачил и убил. Сил больше нет притворяться.

Он ждал ее на палубе, как всегда одетый с иголочки. В светлых волосах играли отблески заката. Не зря девушки им интересовались. В нем была харизма, что так притягивает женщин. А холодность лишь добавляла очарования. Слабый пол хлебом не корми, дай растопить ледяное сердце. Только Марика сомневалась, что там подо льдом что-то скрыто. Есть опасения, что это вовсе не ледяная корка, а цельный кусок. Когда растает, ничего не останется.

– Пройдемся, – он галантно предложил руку. – Расскажите о своем родственнике. Кажется, он был хорошим человеком. Он ведь лорд? Где его земли?

Марика едва сдержала смешок. Подловить ее пытается, да не выйдет. Она многое узнала о лорде Тэмьяне и теперь без запинки отвечала на вопросы. Следователь разочаровался и даже немного потерял к ней интерес. Решил, что ошибся, и она не та, кого он ищет? Это было бы слишком хорошо.

Они дошли до места, где разговаривали в прошлый раз. Отсюда их с палубы не разглядеть. Марика, как ни старалась сохранять спокойствие, невольно напряглась. Если их общение продолжится, она превратится в истеричку.

– Что вы слышали об островах Иллари? – выбрал он нейтральную тему.

Она была не прочь поддержать светскую беседу. Тем более что до смешного мало знала о месте, в которое направлялась.

– Мне известно, что это религиозное государство.

– Верно. Илларцы поклоняются Великой Богине. Но религии бывают разные. Некоторые знамениты красивыми обрядами или глубокой философией.

– Чем же славится религия илларцев?

– Кровавыми ритуалами, – усмехнулся следователь.

– Ну вот, – вздохнула Марика, – а мне говорили, это славное местечко.

– Так и есть. Если не нарушать местных законов, отдых на Иллари придется вам по вкусу. Кстати, любопытный факт. Богиня Иллари была родом из Гелиополя. У нас даже предание о ней сохранилось.

– Расскажите, – Марика, забыв об опасности, наклонилась к следователю, так он ее заинтриговал. Уроки истории были ее любимыми.

– Гелиоску так и звали Иллари. Государство получило название в ее честь. Но прежде чем поселиться на островах, она возглавляла один из родов Гелиополя. Никто уже не помнит, какой именно. Девушкой она была тщеславной, жаждущей власти. Иллари поставила перед собой цель объединиться все рода Гелиополя под своим началом. Стать королевой гелиосов. Можете себе такое представить?

Марика потрясла головой. Слова следователя походили на шутку. Всем известно, гелиосы не приемлют единоличной власти, считая ее источником пороков и злоупотреблений.

– Как она планировала этого добиться? – уточнила Марика.

– Соприкосновением ладоней, – следователь продемонстрировал ей руку, и Марика вздрогнула, вспомнив, каким грозным инструментом дознания он располагает. – Иллари через соприкосновения вызнавала секреты гелиосов и шантажировала их. Это длилось до тех пор, пока большая часть совета не попала в зависимость от нее. Испугавшись, что она подчинит весь совет, жрецы осудили девушку и изгнали.

– И она приехала на острова, где, наконец, утолила жажду власти, объявив себя богиней, – закончила Марика.

– В общих чертах верно. В предании еще упоминаются несколько лет странствий, но это лирика. Только не вздумайте рассказать эту историю на островах. За подобное богохульство могут казнить. Илларцы упорно не желают видеть правду. Для них Богиня – высшее существо, не имеющее ничего общего с гелиосами.

– Спасибо за предупреждение. Буду держать язык за зубами.

– Разумное решение, – кивнул следователь. – С островитянами лучше не обсуждать их религию. Они крайне фанатичны. Но не одни острова хранят память об Иллари. На ее примере будущих глав родов Гелиополя учат делиться властью. Им с детства вбивают в головы, что жрецы все видят и не допустят возвышение одного за счет других.

– Хорошее воспитание – ключ ко всему, – Марика умолчала, что ее собственное воспитание было далеко от правильности. Пока юным гелиосам прививали почтение к другим, ее обучали убивать за вознаграждение.

Тень безрадостных мыслей промелькнула на ее лице, и следователь это подметил. Он пристально глядел на Марику. На лице – улыбка, в глазах – напряжение.

– Марика, вы очаровательны, – он коснулся ее щеки.

Первым порывом было отпрянуть, но она успешно его подавила. Что делать, если он попробует ее поцеловать? Ответить или ударить по лицу? Оба варианта не годились. В первом случае следователь долго не протянет, но все же достаточно, чтобы ее арестовать. Во втором она лишь усугубит его подозрения. Ведь он ей будто бы нравился. Так с какой стати ей сопротивляться? Он же не в постель ее тащит.

Пока Марика лихорадочно искала выход из положения, следователь наклонился к ней. Его пальцы со щеки перебежали на затылок. Вроде нежное прикосновение, но вместе с тем стальное. Не вырваться. Возлюбленных так не держат. Впрочем, откуда ей знать. Мужчины в ее жизни делились на две категории – жертвы и наниматели.

Дыхание сбилось. Марика полагала от страха. Закружилась голова, запах солнечного ошеломлял, и она пошатнулась точно пьяная. Его губы были уже в сантиметре от ее и сближение продолжалось. Пора что-то предпринять. Паника захлестнула сознание, и Марика, не отдавая отчета в действиях, оттолкнула следователя, ударив его ладонями в грудь.

Он отшатнулся.

– В чем дело? Я вам неприятен? – он смотрел, не мигая. – Или я вас чем-то оскорбил?

Вроде обычный вопрос, но ее не покидало ощущение, что это проверка. Словно он не стремился ее целовать, а пытался что-то выяснить. Как ей понять этого мужчину?

– Дело не в вас, а во мне, – голос дрожал, но ей это было на руку. – Я выросла в монастыре и не привыкла к мужскому вниманию. Мне сложно так сразу…

Марика замолчала, позволяя ему додумать, в чем ее трудности. Она поняла: с ним надо говорить полуправду. В открытую лгать не стоит, иначе мигом раскусит. У него нюх на ложь.

– Прими мои глубочайшие извинения, – он незаметно перешел на «ты». – Я не хотел напугать или обидеть. Мне показалось, наша симпатия взаимна. Если я ошибся, скажи, как есть. Я оставлю тебя в покое.

Оставит он, как же. Все это лишь слова. Заявить ему сейчас, что он ей неприятен – проиграть схватку, а, может, и войну. Марика решила идти намеченным курсом – изображать скромницу. Пусть думает, что он ей нравится, просто она боится мужчин. Через пять дней они прибудут в порт. Продержится как-нибудь.

– Что ты, – прошептала она, поддержав его тон, – ты очень симпатичный мужчина. Но все это для меня так непривычно. И еще это нападение. Столько эмоций. Не знаю, что и думать.

Он как будто принял ее ответ за чистую монету. С поцелуями больше не лез, но выглядел разочарованным. Неужели действительно хотел поцеловать? Марика не могла придумать повода, зачем ему это делать. Не мог же он, в самом деле, решиться на самоубийство лишь бы ее разоблачить!

Несостоявшийся поцелуй можно было списать со счетов и забыть, не вызови он в Марике ярких эмоций. У нее точно почву из-под ног выбили. В теле еще ощущались отголоски лихорадки от близости солнечного. Подобные чувства были ей незнакомы. И это пугало почище виселицы, уготованной для нее следователем.

Вскоре она ушла, сославшись на усталость. Дарк проводил ее задумчивым взглядом. Прогулка только все запутала. Иногда девушка казалась ему почти нормальной. Но иной раз как посмотрит, и подозрения вспыхивали с новой силой.

Проверка, что он для нее задумал, провалилась. Поцелуй бы многое прояснил, но она отказала. И предлог опять же выбрала благовидный. Не поймешь то ли действительно скромная девушка из монастыря, то ли двуличная дрянь. Но ведь не лгала! В этом Дарк был уверен. Хотя и всю правду не сказала.

Перед свиданием он выпил противоядие. Поцелуй в худшем случае грозил ему легким недомоганием. По нему Дарк рассчитывал понять есть в крови леди Марики яд. А теперь, получается, зря потратил лекарство, запасов которого не так много. Глупо вышло.

Дарк схватился за перила. Прохладное и мокрое от брызг дерево остудило ладони. И это тоже странно. С чего он разволновался? Как будто раньше не целовал девушку. Наверное, дело в яде. Другого объяснения нет. Испугался, что закончит как отец. Ничего, он поборет страх. Что-что, а холодную голову он сохранял всегда. Даже в постели с женщиной. Сейчас уж точно не время терять самообладание.

Если девчонка и в самом деле дишканди, он достанет ее, и она пожалеет, что ввязалась в игру. Он вытрясет из нее информацию, после чего передаст в суд, а в конце лично явится на казнь, посмотреть, как ее обезглавят. Потому что таким гадинам, как она, не место на земле.

Глава 12

Рейн ощущал себя игрушкой в руках богачей. Заскучали они, видите ли, решили развлечься за счет рабов. Лишь Эльмидала выглядела несчастной, словно это ей, а не ему лезть в воду. Могла бы отказаться от участия в игре. Или нет?

Она была напугана и, кажется, искренне за него волновалась, а, может, за себя. В случае проигрыша напыщенный идиот, перед которым здесь все пресмыкаются, получит ее в полное распоряжение. Рейну вдруг ужасно захотелось выиграть.

Помимо него в соревновании участвовали еще трое рабов. Все мужчины. Видимо, девушкам выполнить задание не по силам. Это заставило Рейна задуматься, что собственно ему предстоит. Будь все элементарно, аристократы бы не заинтересовались.

Рейн отыскал в толпе зрителей Эль, ожидая от нее знака, намека, что делать, но она стояла слишком далеко. Принц шептал что-то ей на ухо. Судя по всему, что-то гадкое. Бедняжку аж передергивало.

Рейн сосредоточился на задании. До острова метров десять. Вроде близко и мелко. Вода такая чистая, что даже в полумраке вечернего сада видно дно. Внезапно что-то стрелой мелькнуло под водой. Движение молниеносное – было и нет. Рейн засомневался, не привиделось ли ему. Он оглянулся на соперников. Они заметно напряглись. Наверное, пора паниковать, а он просто об этом не знает.

Рабыня подала сигнал к старту, взмахнув шелковым платком. Аристократы радостно заулюлюкали. Двое рабов сразу бросились в озеро. Рейн и еще один медлили. Хозяин второго столкнул его пинком в спину. Тот, смешно размахивая руками, плюхнулся лицом в воду.

– Тебе тоже помочь? – спросил аристократ, приближаясь.

Рейн предпочел залезть в озеро самостоятельно. Несмотря на теплый вечер, вода была ледяная. Должно быть, где-то бил ключик. Ступни свело судорогой от холода, но Рейн упорно ковылял к острову, разгребая воду руками. Хорошо плыть не надо.

Двое рабов опережали его. Тот, кого столкнули в воду, плелся позади мокрый с головы до ног. Внезапно один из рабов вскрикнул и ушел под воду. Вынырнул и снова погрузился. Идущий рядом вместо того, чтобы помочь, отбежал подальше. Отстающий бросился обратно на берег. Хозяин ругал его за трусость, бил ногами, но в воду не скидывал.

Рейн поспешил на подмогу тонущему рабу. К тому моменту, когда он добежал, вода была красная от крови. Вокруг раба кишели рыбки с серебристой чешуей и длинными как у ящериц хвостами. Они заживо сдирали с бедолаги плоть, пока тот вопил от страха и боли. Аристократы не спешили вмешиваться, наблюдая за происходящим с берега.

Одна из рыбок повернула к Рейну. Он в ужасе попятился. Возвращаться на берег поздно. Он не успеет добраться, остров ближе, но между ним и Рейном – стая кровожадных рыб.

Он вырос на берегу моря, потому и выбрал профессию моряка. Уж что-что, а ловить рыбу голыми руками Рейн умел. Бросок и рыба у него. Он достал ее из воды, рыба била длинным хвостом и скалила зубы размером с детский мизинец. Они были такие огромные, что мешали закрыть рот. Рейн отшвырнул рыбешку подальше и очень удачно – ее товарки отвлеклись на всплеск и устремились туда.

Окровавленный раб не подавал признаков жизни. Ему было уже не помочь, и Рейн сосредоточился на собственном спасении. Теперь у него один соперник. Рейн бежал изо всех сил, преодолевая сопротивление воды. Вперед его гнал не только страх перед возвращением прожорливых рыб, но и желание быть первым. Меньше всего он хотел, чтобы Эльмидала досталась принцу с похотливым взглядом. Одному Велу известно, что он с ней сделает. Но если Рейн выиграет, она будет свободна, по крайней мере, на год. Приятно думать, что в его силах доставить ей эту радость.

Он все-таки добрался до острова первым, влез по скользкой земле и отыскал бусы госпожи среди других вещей, а после вскинул руку с добычей в воздух. На берегу его победу приветствовали аплодисментами. Только Эль и ее спутник не аплодировали. Хотя она была довольна. Рейн понял это по ее расслабленной позе. Просто боялась показать принцу свои эмоции, а то, чего доброго, придумает новую игру.

Рейн помог отставшему рабу выбраться на остров. Оттуда их забрали на лодке, не заставляя снова лезть в воду. Труп убирать не стали, бросив рыбам на съедение. Вот она – наглядная иллюстрация того, как на Иллари относятся к рабам.

Аристократы быстро забыли о соревновании. Их не волновала судьба погибшего. Впрочем, жандармы тоже не озаботились произошедшим. Никто не собирался наказывать богатеев, хотя по законам Иллари издевательство над невольниками строго запрещено. Но даже из закона бывают исключения. Все зависит от того, к кому его применять.

Брюки Рейна промокли, ткань плотно облегала бедра и икры, выстуживая кожу, руки и лицо были в земле, но никто не предложил умыться или переодеться. Так и ходил – мокрый и грязный.

В этот момент Рейн ненавидел всех вольных. Рука сжимала рукоять ятагана – достать бы его да отправить на тот свет всех до кого дотянется, но Эль улыбнулась ему краешком губ в благодарность за победу, и злость растаяла как сугроб на солнцепеке. Что за ерунда с ним творилась? Не хватало еще потерять голову из-за юбки. Ему о побеге надо думать, а он все тянет. Уговаривает себя, что время неподходящее. А когда оно будет подходящим? Решено, сегодня же ночью сбежит. Хватит с него аристократов и их забав.

Проиграв, Гай потерял к Эль интерес. Вроде как соблюдал условия пари, но при этом запретил ей уходить. Ослушаться она не рискнула, но всячески подчеркивала, что вечер ей в тягость. Она ни с кем не разговаривала, сама не проявляя инициативу, а другие боялись к ней подойти. Они не то что дотронуться, лишний раз посмотреть на Богиню побаивались. Рейн был этому рад. Он устал от аристократов.

Но когда явился новый гость, у Эль не получилось держаться в тени. Парень младше Гая, но старше госпожи с походкой хозяина мира устремился к наследнику. Рейн подметил, как много у молодых мужчин общих черт – каштановые волосы, синие глаза, вытянутый овал лица. В этом они схожи между собой и с Эль. Любопытно, насколько они близкие родственники. Гай называл Эль сестрой, но намекал при этом на совсем неродственные отношения. Или на островах инцест в порядке вещей?

– Андрий, – Эль бросилась молодому человеку наперерез. – Какая радость видеть тебя.

– Сестра, – он притормозил, а потом спохватился: – то есть я хотел сказать госпожа.

– Оставь условности. Ты пришел пожелать Гаю счастливого пути?

– Скорее чтобы он застрял в провинции навечно и никогда не вернулся в столицу. Отец отправляет его проверить, как обстоят дела на дальних островах, а я вынужден прозябать во дворце.

– Но ты не наследник.

– Меня от трона отделяет сущий пустяк. Если с Гаем что-то случится, то наследником стану я.

– Ты же не натворишь глупостей? – Эль протянула руку, будто хотела дотронуться до парня, но тот отшатнулся.

– Не тебе, сестра, учить меня мудрости. Ты даже с собственной жизнью не в состоянии разобраться. Так не лезь в чужую.

С этими словами Андрий обогнул Эль. Похоже, в их семье все друг друга не выносят. В подтверждение этой догадки братья бурно поссорились, когда Андрий на глазах у всех обнял невольницу наследника. Слово за слово, Гай кричал, что брат будет рад его смерти. Андрий этого не отрицал. Но до рукоприкладства не дошло, и братья, выпустив пар, разошлись. Судя по реакции аристократов, это был рядовой случай.

Спустя час Эль отправилась на поиски Гая, попрощаться и уйти. На дворе уже была ночь. Аристократы, разбившись на парочки, разбрелись по саду.

Рейн покорно следовал за госпожой. Хотя будь его воля, он бы ушел молча.

Наследника нашли в окружении девиц. По браслетам на руках Рейн определил рабынь, но можно было догадаться и без них. То, что Гай вытворял с девушками, вольная терпеть не станет.

Ударив одну по лицу, он велел другой подать вазу с фруктами, запретив при этом вставать на ноги. Девушка ползла за вазой на коленях. Наблюдая за издевательствами, Рейн порадовался, что ему досталась адекватная хозяйка.

– Эльмидала, – Гай поднялся с круглой кровати, поставленной между деревьями, дернув за собой поводок. Девушка, прикованная к нему, захрипела от неожиданности. – Пришла поцеловать меня на ночь.

– Тебя и без меня есть кому целовать, – намекнула она на рабынь. – Хочу пожелать тебе, Гай, легкой дороги. Будь мудр и сдержан. И когда-нибудь из тебя получится блестящий император.

– Сама-то веришь в то, что говоришь? – усмехнулся Гай.

– По крайней мере, надеюсь на это.

Принц, бросив серебряный поводок, подошел к Эль. На миг с его лица слетела наигранная улыбка. Он смотрел серьезно с болезненной настороженностью.

– Скажи, что будешь по мне скучать, – попросил он.

– Буду, – она кивнула. Искренне.

– Если я о чем и жалею, Эль, так о том, что отказал тебе тогда. Все могло быть по-другому.

– Но ты бы не был наследником.

– Верно, не был, – глухо согласился он.

Что-то произошло между ними. Рейн умирал от любопытства, но кто ему расскажет?

Гай на удивление легко отпустил Эль, а потом долго смотрел ей вслед. Рейн спиной ощущал его взгляд. И такое желание его разобрало – заслонить госпожу от взора наследника. Аж самому неловко стало от силы этого чувства. Откуда оно взялось?

В покоях все шло по заведенному порядку: раздевание, купание, порошок. И все это при Рейне. Словно он не человек, а предмет обстановки. Это ж сущая пытка! Не выдержав, он ушел под предлогом смены одежды на сухую.

Пока переодевался, решил бежать сегодня же. Довольно с него дворцовых интриг, сложных семейных отношений и полуголых девиц, на которых можно смотреть, но нельзя трогать. Хочется свободы и покоя.

На этот раз он проконтролировал закрытие двери в коридор, подложив монетку, чтобы замок не защелкнулся. Теперь выйти из покоев легче легкого, но Рейн не успел притворить план в жизнь. Из спальни к нему вышла хозяйка. Их ночные встречи превращались в традицию.

– Вы что-то хотели, госпожа? – Рейн изобразил послушание. Даже позу покорности принял.

– Поблагодарить тебя. Ты, верно, сам не знаешь, как много сегодня для меня сделал.

До чего приятный у нее голос! Слушал бы и слушал.

– Я велела поставить тебе койку на веранде. Нечего спать на полу, – сказала, между тем, девушка.

Рейн не поверил услышанному. Это что забота? О рабе?

Наконец, она заметила, что он стоит около двери в коридор. Во взгляде проскользнула тоска. Рейна посетила шальная идея предложить ей бежать с ним. Показалось, она согласится. Куда угодно, с кем угодно лишь бы подальше отсюда. Но ничего такого он вслух, конечно, не сказал.

– И не тревожься насчет жандармов, – произнесла она. – Они тебя не тронут. Я велела отметить тебя как моего телохранителя. Метка позволит тебе касаться меня в исключительных случаях, когда этого требует защита моей жизни.

Рейн так и не придумал, что сказать. Все это здорово, но ему нужно другое. Не хочет он быть рабом. Родился-то вольным.

Не дождавшись ответа, девушка вернулась к себе. Рейн остался один, но вместо того, чтобы думать о побеге, переживал, как она будет без него. Ей придется туго. Все эти стервятники вокруг только и ждут, как бы урвать от нее кусок. Она такая беззащитная. Пропадет одна.

Рейн не знал, почему судьба Эльмидалы его волновала. Она словно околдовала его. Мысли метались от одного полюса к другому. То он готов был бежать немедля, все равно куда, только подальше от дворца и его обитателей. То страстно желал остаться, как будто от этого зависела его жизнь. Словно если он выйдет за пределы дворца, тотчас погибнет.

Так ничего и не решив, он отправился на поиски койки. Куда ему торопиться? Сбежит завтра.

Обещание снять запрет на прикосновения, пусть лишь в исключительных случаях, будоражило воображение. Ему даже хотелось, чтобы на Богиню напали, и он спас ее, попутно невзначай коснувшись. Правда радовался он недолго. Ровно до следующего утра, когда ставили метку. Каленым железом на левом предплечье Рейна выжгли знак солнца. Тошнотворно пахло паленым мясом, от боли темнело в глазах, но он терпел, сцепив зубы.

Еще не отошедшего после клеймения, его заставили произнести клятву верности. Заплетающимся языком, он повторял за жандармом:

– Клянусь, если мне прикажут убить, я убью. Клянусь, если мне прикажут умереть, я умру. Если кто-то захочет навредить Богине, я отрублю ему голову, выдавлю его глаза и выпью его кровь. Когда я на посту, мимо меня не пройдет враг. Отныне я и моя жизнь посвящены Богине.

Глава 13

Остаток плавания Марика успешно избегала следователя. Да и он потерял к ней интерес. По крайней мере, на свидания не приглашал. Зато она частенько ловила на себе его задумчивый взгляд.

В порту следователь помог Марике сойти на берег.

– Тебя кто-то встречает? – спросил, ставя ее сумку на мостовую.

– Да, подруга, – она уже знала: в этот раз предстоит работать в паре с себе подобной. – Она вышла замуж за илларца и обосновалась на островах. Вот пригласила меня в гости.

– Подруга будет с мужем?

– Нет, она недавно овдовела, – пусть проверит, если захочет. Рассказ подтвердится. Все так и было. Ее сестра по монастырю приехала на острова, завела роман с местным купцом, выскочила за него замуж, а спустя год убила, обеспечив дишканди плацдарм на Иллари.

– Передай подруге мои соболезнования. Надеюсь, мы еще увидимся.

Следователь ушел вместе с мальчишкой-подручным, и Марике стало легче дышать. Наконец, она заметила, в какое прекрасное место попала. Порт Иллари, разукрашенный всеми красками двуполярного мира, жил шумной и многонациональной жизнью. Островное солнце приветливо припекало макушку. Теплый ветер путался в волосах. И Марика, закрыв глаза, подставила ему лицо. Наслаждение!

– Прости, задержалась, – к ней подошла темноволосая девушка. Кудряшки обрамляли круглое лицо и задорно подскакивали при каждом шаге. Активная жестикуляция выдавала страстную натуру.

Девушки тепло обнялись, словно старые подруги. Следователь все еще был поблизости, и они блестяще отыграли роли. Лишь в доме, куда привела Марику напарница по имени Саби, они расслабились.

– Какого Вела ты на другом корабле? – улыбка мигом слетела с лица Саби. – Я ждала «Фортунату». Чуть не спятила, когда она не пришла.

Рассказывая о нападении волков, Марика развешивала вещи в шкафу. Она также упомянула следователя и его повышенное внимание. Саби не на шутку испугалась. Все дишканди осведомлены о Дарквинне и о том, как он опасен.

– Думаешь, он забудет о тебе? – спросила Саби, выглядывая в окно и проверяя нет ли слежки.

– Будем надеяться. Последние дни он игнорировал меня. Может, решил, что я невиновна.

– Хочется в это верить, – кивнула Саби.

Разговор перешел на задание. Марика была готова приступать немедленно, но Саби велела не торопиться.

– Принца Гайдиара нет в столице. Он вернется недели через две. К этому времени я введу тебя в круг близких к нему аристократов. Скоро во дворце будет званый вечер. Мы приглашены. А пока обживайся, сходи куда-нибудь. Ты все-таки приехала в гости. Тебе все должно быть интересно. Вот и поддерживай легенду. Позже я объясню тебе расстановку сил на политической арене Иллари.

– Зачем мне детали? – удивилась Марика.

– Тебе разве не сказали? Принца надо убить так, чтобы его смерть приняли за несчастный случай, и никто не заподозрил отравление.

– И как это сделать? – с подобным заданием Марика столкнулась впервые.

– Есть несколько вариантов. Я за то, чтобы дать ему яд перед каким-нибудь потенциально опасным мероприятием. Например, перед гонками на колесницах. Здесь их периодически устраивают, и принц любит в них участвовать. Он почувствует слабость в момент гонки, не удержит поводья и случится неизбежное, – Саби щелкнула пальцами. – Все решат, принц погиб в результате несчастного случая. О яде и тем более дишканди даже не заикнутся. Учитывая присутствие следователя на островах, нам это на руку.

Такой вариант устроил Марику, и она кивнула в знак согласия.

– Отметим твой приезд, – предложила Саби. – Я знаю одно заведение. Там можно неплохо развлечься.

– Как это развлечься? – уточнила Марика.

– Выпьем, потанцуем, подцепим кого-нибудь, займемся сексом.

– С ума сошла! Нам нельзя привлекать внимание. Если кто-то умрет…

– Я похожа на маньяка? Не собираюсь я никого убивать. Противоядие мне на что? – Саби хлопнула себя по карману. – Всегда ношу с собой. Не знаешь, когда пригодится.

– Но какой в этом смысл? Тебе не жаль мужчин?

– А чего их жалеть? Я подарю им ночь любви, они мне пару лет жизни. Считай, равноценный обмен. И потом тело требуется своего. Я же не железная. Советую и тебе спустить пар.

– Я воздержусь, – поморщилась Марика.

Как Саби может желать прикосновения мужчин? Каждый раз, когда ради дела приходилось терпеть их ласки, Марика с трудом сдерживала вопль. На палубе, когда следователь едва ее не поцеловал, она не притворялась испуганной. Страх был настоящим.

– Да ты фригидна, милочка, – протянула Саби.

В словах сестры-дишканди была доля правды, и Марика отвернулась, чтобы та не прочитала ответ на ее лице. После произошедшего с Эрией и собственного печального опыта Марика закрыла сердце, а вместе с ним и тело. Да и что толку быть с кем-то, если долго это все равно не продлится? Даже если она полюбит – по-настоящему, искренне и глубоко – все, что она даст возлюбленному – несколько лет счастья, а после его ждет смерть, причиной которой будет она. Нет, Марика не способна медленно убивать дорогого человека.

– Ладно, как знаешь, – махнула рукой Саби. – Не хочешь развлекаться, не надо. Но хотя бы смени гардероб. На островах так не одеваются. Здесь предпочитают буйство красок, легкие ткани и вызывающий покрой. Сейчас ты похожа на монашку, угодившую в бордель.

Выглянув в окно, Марика поняла, что совет дельный. Она в своих глухих однотонных платьях будет выделяться среди пестрых илларских девушек, а это последнее, что ей нужно. Мать-настоятельница не раз повторяла – в первую очередь слейся с толпой.

Покупки захватили Марику. Ей понравилось гулять по рыночной площади, перебирать и примерять наряды. Одно из платьев так приглянулось, что она немедленно переоделась. Невесомая ткань скользила по коже, остужая. Только на Иллари изготавливают отис. Он похож на шелк, но имеет уникальное свойство охлаждать кожу. На островах, где всегда знойное лето, это качество сложно переоценить.

Цвет нового платья не поддавался описанию. Оно напоминало палитру художника, на котором смешались краски радуги. Обновка подняла настроение, но оно резко упало, когда взгляд выхватил из толпы знакомую фигуру. Солнечный на полголовы превосходил мужчин-островитян, возвышаясь над ними подобно золотой статуе. Прекрасной и одновременно ужасной. Несмотря на зной, на нем был плотный сюртук. В то время как люди изнывали от жары, солнечный ежился от прохлады.

Сердце сбилось с ритма, а к щекам прилила кровь. Не умей Марика держать себя в руках, вскрикнула бы от испуга. Но едва первый шок прошел, она заметила, что следователь не один. С ним была русоволосая девушка. По возрасту ровесница Марики, и если не придираться к мелочам, похожая на нее. Это неожиданное открытие воодушевляло. Следователь нашел новую подозреваемую! От облегчения она чуть не расплакалась.

Но на этом везение закончилось. Дарквинн заметил Марику в толпе и, распрощавшись со спутницей, направился к ней.

– А я уж думал, наши пути разошлись навсегда, – он блестяще изобразил радость. – Впервые я счастлив, что ошибся.

Увы, Марика не разделяла его восторг. В этот момент приветливый город лишился половины своего очарования. Свет солнца поблек, потускнели краски разноцветных ковров, которые илларцы по традиции вывешивали из окон, украшая дома. Платье и то уже не казалось ни удобным, ни приятным к телу. Провалиться бы сквозь землю, чтобы больше никогда не видеть следователя.

Дарквинн пригласил ее в трактир, выпить травяной настой и отведать местных сладостей.

– Ты употребляешь пищу людей? – удивилась Марика. Насколько она знала, гелиосам для насыщения хватает солнечного света.

– Не люблю выделяться, – признался он. – Живя на чужбине, разумно перенять иноземные привычки.

– Похвальное отношение. Только многие солнечные с тобой не согласятся.

– Большинство гелиосов слишком зациклены на себе. Это слабость.

– А ты за силу?

– Безусловно, – кивнул он.

Марика притихла, но следователь не дал затянуться неловкому молчанию. Он завел разговор о погоде, о местных традициях. Она едва слушала. Внутри снежным комом нарастало негодование. Если так пойдет дальше, она без его ведома шагу не ступит. Какое уж тут задание, у нее и личной жизни не будет.

– Что ты делаешь на Иллари? – перебила она собеседника.

Дарквинн умолк. Посмотрел на нее внимательно, прикидывая что-то. Марика кляла себя на чем свет стоит. Кто ее за язык тянул? Сидела бы, молча, да кивала, изображая глупышку. Так нет ведь, характер в ней взыграл. Права мать-настоятельница этот характер ее в могилу и сведет.

– Я охочусь, – ответил следователь. На лице ни тени улыбки. Время шуток прошло, начался взрослый разговор.

– На кого? – Марика вскинула брови, надеясь, что выглядит удивленной.

– На кое-кого опасного. Слышала о дишканди?

Ого, да он собрался с ней откровенничать. Что это – уловка или доверчивость?

– Нет, а что это?

– Не что, а кто, – поправил он. – Одна могущественная организация наемных убийц.

– Такие существуют?

– О да. И процветают. В мире полно людей, готовых платить за смерть неугодных.

– Печально это слышать, – вздохнула Марика. Она действительно так думала. Не будь этих людей, она бы подавала сейчас обед кому-нибудь лорду и не знала печали. – Но почему тебе важно их поймать?

– Это моя работа. Впрочем, дело не только в ней. Есть еще личный мотив. Моего отца убили дишканди.

Вот так новость! Марика изо всех сил держала лицо. Теперь понятно, откуда растет страстное желание изловить ее.

– Ты в этом уверен?

– Мне было пятнадцать, когда его не стало. Мы подозревали отравление, но ничего не смогли доказать. Яд дишканди не обнаружить в крови. Я был одержим идеей отыскать убийцу. Ради этого поступил на службу в городской надзор Эльфантины.

– И дослужились до высокого поста, – шепотом добавила она.

– Знаешь, как говорят на материке: все дороги ведут в столицу. Выбор места службы казался мне разумным. И я не прогадал. Много лет прошло впустую, но четыре года назад я столкнулся с умирающим, симптомы которого как два луча солнца походили на симптомы моего отца. Но главное он знал, кто и как его отравил.

– Кем был этот человек?

– Первым магистром Валумом. Он рассказал, что его отравила девушка, представившаяся дишканди. От ее яда не было лекарства, и он умер. Но я успел с ним пообщаться. Девушку мы не нашли, но я выяснил о существовании тайной организации. И с тех пор я веду на них охоту.

– Вот как, – пробормотала Марика.

Ее так и подмывало горько рассмеяться. Ведь это она представилась Валуму! Зачем? Что за детская бравада? Уйди она молча, солнечный напротив никогда бы не приблизился к разгадке смерти отца. Она сама навлекла на себя беду. Боги, до чего все нелепо.

Дарквинн вернулся к непринужденной беседе. Извинившись, что напугал прелестную девушку неприятным разговором, он выразил надежду, что она не изменит мнение о нем в худшую сторону. Марика заверила его в своем расположении. А что было делать? Теперь она точно знала, что он явился по ее душу. Учитывая мотивы, вряд ли он успокоится, пока не достигнет цели.

А еще она не сомневалась, что находится под подозрением. Следователь на островах с заданием. Ему некогда крутить романы, но он, между тем, тратит на нее время. Не так уж Марика хороша собой, чтобы он влюбился с первого взгляда. Этот вариант она сразу отмела. Значит, ему что-то нужно. Например, убедиться в том, что она дишканди. Пока он сомневается, но если дать ему повод… Тут мысли Марики обрывались. Не хотелось представлять, что сделает с ней следователь, если выяснит, кто она.

Дома Марика первым делом бросилась к Саби. Ей не терпелось поделиться новостями. Как хорошо, что в этот раз она не одна!

Вывалив информацию на напарницу, Марика ждала ответа. Сестра-дишканди расхаживала взад-вперед по гостиной, приводя мысли в порядок.

– От него необходимо избавиться, – наконец, сказала она. – Тут уж либо мы его, либо он нас.

– С ума сошла? Он глава городского надзора. Знаешь, какой шум поднимется? Нас со свету сживут.

– Ты забыла, где мы. Это острова, не материк. Пока известие о его гибели дойдет до Эльфантины. Пока его сослуживцы доберутся сюда. Мы успеем закончить все дела и сбежать с Иллари.

– Нет, так нельзя, – тряхнула Марика головой. – Это слишком опасно.

– Ты за него заступаешься? Приглянулся?

– Да ты что! – у Марики от негодования щеки вспыхнули. Или от неловкости? – Я бы его голыми руками придушила. Надоел так, что сил нет. Но ведь нельзя.

– Всех можно, а его нет. Прямо неприкосновенный какой-то, – усмехнулась Саби.

– Что если он принимает противоядие? Регулярно, – привела Марика последний аргумент. Она, конечно, в этом сомневалась, но Саби насторожилась.

– Ты права. С этим Веловым следователем ни в чем нельзя быть уверенной. Но если хочешь, я готова попытаться. В конце концов, дело важнее. Никто не должен стоять у тебя на пути.

– Не надо. Я сама с ним справлюсь. Пока неплохо получается водить его за нос. Скоро ему надоест ходить за мной. К тому же у меня есть идея.

– Какая?

– Сегодня я видела с ним девушку, – Марика улыбнулась, – похожую на меня. Кажется, у него две подозреваемые. Этим можно воспользоваться.

– Отлично, – Саби хлопнула в ладоши. – Мы подставим эту девчонку. Пусть следователь арестует ее, как дишканди, и укатит с ней прочь с островов.

Саби, довольная выдумкой, принялась кружить по комнате. Марика тоже вздохнула с облегчением. Поразительно, как рьяно она защищала жизнь следователя. С чего ей за него переживать?

* * *

– Господин следователь?

Голос агента вывел Дарквинна из задумчивости. Оказывается, он замолчал на середине фразы. И теперь агент смотрел на него растеряно.

– Значит, так, – Дарк взъерошил волосы на затылке, – следите за леди Марикой и ее подругой, а также за леди Ингой. К каждой приставьте личного соглядатая. Чтобы ни шагу без вашего ведома.

– Вы в чем-то подозреваете этих леди?

– Это тебя не касается. Не вздумай вступать с ними в контакт. Уволю с позором. Нигде приличную работу не найдешь.

Агент – парень не старше двадцати – кивнул. Дарк всем сердцем надеялся, что он послушается указаний. Пусть агент боится его и считает самодуром, зато не будет отравлен дишканди.

Он отпустил парня, а сам вернулся в гостиницу, где снял комнату себе и мальчишке-подручному. По пути Дарк еще раз прокрутил события дня. Сперва он разузнал все о корабле под названием «Мелена». Когда причалил, кто был на борту. Выяснив имена пассажиров, пробежался по списку. Отсеял мужчин, затем дам преклонного возраста. В итоге остались две девушки. Найти, где они поселились, не составило труда.

Одна оказалась темноволосой толстушкой. Ничего общего с портретом дишканди. Сомнительно, что девушка так раздобрела за пару недель даже ради маскировки, поэтому он исключил ее из подозреваемых. А вот вторая вызывала опасения. Волосы у нее были русые, как на портрете, рост и фигура подходили под описание. Правда, глаза не зеленые, а серые, но их цвет легко изменить. Определенно это ее описывал рабочий из порта. Дарк выяснил, что девушку зовут Инга, и она путешествует одна.

Он познакомился с Ингой при первой возможности. Но едва перекинувшись парой фраз, увидел в толпе Марику. Разрываясь между двумя подозреваемыми, он выбрал Марику, решив вернуться к Инге позже.

Поначалу невинный разговор свернул не туда. Леди Марика странно на него действовала, будила охотничий азарт. Рядом с ней хотелось рисковать, играть на грани. Поддавшись эмоциям, он рассказал об отце. Хотел увидеть реакцию или всерьез надеялся, что после его слов, она признается во всех грехах? Ничего подобного, конечно, не произошло. На первый взгляд отклик на рассказ выглядел естественным. Разве что Марика была немного напряжена, но тут не поймешь в чем причина. С этой девушкой все шло наперекосяк. Никак он не мог в ней разобраться.

Глава 14

Утро начало со знака, который Верда подала Рейну, намекая, чтобы он шел за ней. Заинтригованный, он направился следом. Девушка аппетитно покачивала бедрами, и он запоздало испугался, как бы она ни придумала себе чего. Только влюбленной глупышки ему не хватало.

И все же он не спешил уходить, даже когда Верда затащила его в тесную коморку. Любопытство толкнуло на неосторожность. Кто, как не Верда, расскажет о госпоже. Рейн хотел знать об Эль все, каждую мелочь. Им двигало болезненное желание изучить ее. Понять ее тайны, выведать, чем она живет. Что любит, а что ненавидит. Любая деталь казалась важной и интересной.

Но он не решался напирать с вопросами. Верда еще заподозрит что-нибудь. Он давно понял, что здесь надо быть начеку. Промах может стоить жизни.

А Верда была не склонна к беседе. Не дав Рейну и рта раскрыть, потянулась к ремню его брюк. Терять время она не привыкла. Он опомниться не успел, а она уже прижалась к нему всем телом, мурлыча как сытая кошка. Возник соблазн поддаться искушению. Соскучился он по женскому теплу. Но что-то мешало прикоснуться к девушке. Ни ее мягкие губы, ни умелые руки не тронули Рейна.

Злясь на себя самого, он сказал, что ему необходимо вернуться к госпоже. Она куда-то собиралась, а ему приказано повсюду ее сопровождать. Верда не сдавалась: оплела его шею руками и лезла с поцелуями. Пришлось буквально отдирать ее от себя. Грубо, но действенно. А потом бежать со всех ног прочь из каморки, пока она снова к нему не приклеилась.

В коридоре, куда Рейн вышел, застегивая на ходу ремень, он столкнулся с Эльмидалой. Она шла навстречу со шлейфом служанок. Тут же в спину врезалась Верда, выскочившая из коморки вслед за ним. Что госпожа подумала о них, было написано у нее на лице.

Рейну стало неловко, словно он нарушил клятву. Тянуло объяснить, что ничего между ними не было. Но кому нужны его слова? Эль лишь кивнула, чтобы заняли место в эскорте. Куда делась девушка, которой не все равно, погибнет раб или нет? Жаль, он отказал Верде. Сейчас было бы не так обидно.

В зале, куда они пришли, уместилась бы деревня, где Рейн вырос, и еще место осталось. Между хаотично расставленными столиками с закусками и диванами на двух-трех человек прогуливались аристократы, но основная масса гостей сосредоточилась в центре. Эль направилась туда.

Рейн залюбовался походкой госпожи. Она ставила ноги близко, будто ступала по шаткому мостику. Каждое движение было выверено. Ничего лишнего. На ней не платье даже, а легкая накидка цвета садов и буйной растительности. Сквозь зелень кожа просвечивала бронзой. У Рейна перехватило дыхание. Как можно смотреть на нее и не желать? Он украдкой оглядел собравшихся, никому не было до Эль дела. Неужели они не видели, насколько она хороша? Как плавны линии фигуры, как высока грудь, как чувственно очерчены губы. Обладать подобной девушкой – верх блаженства. Никакая Верда с ней не сравнится, будь она хоть в тысячу раз доступней.

В середине зала в окружении разодетых в пух и прах женщин стоял император Иллари – Клеон Багряный собственный персоной. Мужчина улыбался, но глаза были как два северных пика – окоченевшие. Женщины норовили встать к императору поближе. Аж плечами и локтями толкались и, когда никто не наблюдал, щипали друг друга за бока.

Рейн мимоходом подметил сходство. У Эль и принца Гайдиара такой же цвет радужки. Оттенки совпадали вплоть до нюансов. Неужели она его дочь? Впрочем, если Гай наследник императора, а Эль его сестра, выходит, так и есть.

– Кто эти женщины? – спросил Рейн у Верды.

Девушка ответила, хоть и злилась из-за отказа:

– Жены и наложницы императора. За ними стоят его дети.

Детей был целый выводок – синеглазые и каштановолосые отпрыски разных возрастов. И это притом, что жены отличались внешне. Были даже экзотические – с миндалевидным разрезом глаз и смуглой кожей, и блондинки имелись, и брюнетки. Но дети все как один походили на императора. Сильная, видать, кровь.

– Сколько их? – поразился Рейн.

– Жен или детей?

– И тех, и других.

– Все давно сбились со счета. Император берет в жены исключительно невинных девушек, а после того, как жена рожает ребенка, он уже не притрагивается к ней и женится на другой.

– Почему?

– Да кто ж разберет его вкусы, – пожала плечами Верда. – Нравится ему так. А, может, не любит рожавших. Не возбуждают они его.

– А мать госпожи тоже здесь?

– Нет, – при упоминании Эль Верда потеряла интерес к разговору. – Она давно умерла.

Рейн больше не приставал с вопросами, зато сделал выводы: Гай и Эль единокровные брат и сестра. Раз император не касался женщины, родившей ребенка, значит матери у них разные.

Император изъявил желание пообщаться с детьми. Те выстроились в шеренгу. Длинная получилась цепочка. Младшему было года четыре, старший почти ровесник Эль. Император обошел строй, каждому вручив конфету из чаши, что нес раб. А потом проследил за тем, чтобы дети съели угощение.

Все умолкли, музыка стихла. Эль конфету не дали, как и Андрию. В чем тут подвох стало ясно, когда Клеон объявил, что одна из конфет отравлена, и он сам не знает какая. Ему, как и всем, любопытно, кому та досталась.

По залу пролетел вздох. Несколько матерей упали в обморок. Рабы едва успели их подхватить, не дав свалиться на пол. Дети стояли ни живы, ни мертвы.

– Пора проредить строй моих отпрысков, – усмехнулся император. – А то что-то их многовато.

Прошла минута, другая. Император разочаровано вздохнул:

– Похоже, в этот раз конфета никому не досталась. Ну, ничего, как-нибудь повторим.

Он приказал рабам убрать чашу со сладостями до следующего раза.

Верда шепнула Рейну:

– Теперь понял, почему его прозвали Багряным?

Рейн кивнул. Говорить он был не в состоянии.

Император отвлекся на другое развлечение, и все вздохнули с облегчением, но настороженность по-прежнему витала в воздухе. А ну как выдумает еще что-нибудь в том же духе? И ведь не возразишь. Это в таких условиях росла Эльмидала? И Гай с Андрием тоже. Как они с ума не сошли и остались людьми? Впрочем, кто-то остался, а кто-то нет, вспомнил Рейн старшего наследника. Вот уж кто копия папочки.

– Какая встреча, – к нему приближался вольный, подравший его Эль. Рейн уже знал, что это верховный жрец Квист. – Подойди, надо поговорить.

Рейн, оглянувшись на госпожу, шагнул к Квисту.

– Что ты делаешь? – жрец был бордовый от злости. Как бы удар не хватил.

– Служу моей госпоже, благородный, – ответил он смиренно, а про себя посмеиваясь. – Разве не ради этого вы подарили меня?

Жрец замялся, но, видимо, пришел к выводу, что невольнику все равно никто не поверит, и заговорил откровенно:

– Я тебя подарил, выродок, чтобы ты девчонку прикончил. Или забыл, что такое свобода? Пообтесали тебя годы рабства?

Врезать бы ему, да кругом жандармы. Вмиг скрутят. Еще и госпожу виноватой объявят.

– Слушай сюда, – жрец наклонился к Рейну. – Если расправишься с девчонкой, лично позабочусь о том, чтобы ты покинул острова целым и невредимым. Снова будешь свободным человеком. Подумай, я слов на ветер не бросаю. Если сказал, сделаю.

Заманчиво, ох как заманчиво. Аж под ложечкой засосало, так хотелось согласиться. Рейн нашел взглядом Эль. Убить ее проще простого. Она сама поможет, еще и спасибо скажет. Только рука не поднимется. Не в силах он причинить ей вред.

– Благодарю за щедрое предложение, благородный, но я не смею его принять, – поклонился Рейн.

– Цену набиваешь?

– Что вы, просто отказываюсь.

– Ах ты, – жрец занес руку для удара, но его сбил девичий голос.

– В чем дело, отец? – к ним подошла девчонка лет тринадцати. Внешне вылитый агнец – губки бантиком, кудри светлых волос, только глаза злобно блестели, выдавая истинную сущность. – Что тебе сделал этот невольник? Отпусти его, пусть возвращается к своей госпоже.

Жрец сомневался, жевал губы, но, в конце концов, кивнул. Проваливай, мол. Рейн с радостью подчинился.

Тантала – дочь жреца – следила за рабом. Едва он отошел на безопасное расстояние, она произнесла:

– Судя по всему, раб отказался убить свою госпожу.

Жрец мрачно кивнул.

– А чего ты ожидал? – фыркнула Тантала. – Я тебе сразу сказала – ничего не выйдет. Посмотри на нее. Да не так, – она раздраженно махнула рукой, – посмотри, как мужчина, если еще помнишь, каково это. Богиней абы кого не избирают. Только самая прекрасная дочь Иллари достойна стать ее воплощением.

В голосе девушки звучала неприкрытая зависть. Она бы собственными руками придушила соперницу, не будь наказание за убийство Богини столь суровым.

– Естественно, раб не устоял. Любой бы на его месте пал к ногам Богини.

– А нам-то что делать, дочь? – спросил жрец. – Пока она жива, тебе не стать воплощением Богини. А время идет. Еще год и будет поздно.

– Используем слабость раба против него. Он хочет Богиню. Это ясно как день. Ни один мужчина не способен долго сопротивляться страсти. Тут одно из двух – либо она уступит его желанию, либо он возьмет свое без спроса. Нам подходят оба варианта. Подожди немного, и казнишь их за прелюбодеяние.

– И в кого ты у меня такая умная, дочь? – улыбнулся жрец.

Танталу подмывало ответить, что уж точно не в него, но она вовремя прикусила язычок.

– В тебя, отец, больше не в кого, – произнесла покорно.

Мужчиной надо уметь управлять, даже если он твой отец. Эльмидале ужасно не хватает этого умения. Будь оно у нее, завоевала бы весь мир. Впрочем, может ей мир ни к чему. Зато Тантале пригодится.

* * *

Солнечный свет проникал в храм через дыры в потолке. Если запрокинуть голову и посмотреть вверх, то покажется, что вместо потолка – ажурная скатерть. Но то не результат разрушений, а особенность архитектуры. В храме, посвященном богине-солнечной, свет играл первостепенное значение.

Тантала держалась в редкой для храма тени. День стоял жаркий, даже легкое платье из отиса не спасало от зноя. Девушка обмахивалась веером из разноцветных перьев, наблюдая за тем, как отец мечется из угла в угол. Верховный жрец Квист был в дурном настроении. Тантала не припоминала, чтобы хоть однажды видела его улыбку. Вряд ли он вообще умел улыбаться.

– Я поражаюсь твоему спокойствию, дочь, – всплеснул жрец руками. – Твое время уходит, а ты ведешь себя так, будто это в порядке вещей.

– Бессмысленно расходовать энергию на переживания. Лучше я пущу ее на обдумывание ситуации, – голос Танталы еще не утратил ребяческую звонкость, хотя в самой девушке не осталось и следа наивного детства.

Отец мечтал о наследнике, которому мог передать жреческий сан, но Богиня послала ему единственную дочь. Разочарование было огромным – девочке не стать жрецом. В государстве, где все поклонялись Богине, правили мужчины. Как так вышло? В какой момент они свернули не туда и позволили мужчинам захватить власть. Тантала многое бы отдала, чтобы это исправить. Ее честолюбивые планы не ограничивались сидением на золотом троне. Она мечтала вернуть женщинам Иллари былое положение.

С ранних лет она доказывала, что ничем не хуже не родившегося сына, но все ее старания терпели крах. И она смирилась, а в какой-то момент поняла, что во многом превосходит отца. Женское начало вовсе не делало ее глупой или слабой.

Заветной мечтой отца было сделать ее воплощением Богини. Тантала быстро оценила, какие плюсы принесет ей это положение. Статус живого воплощения Богини огораживал от многих невзгод. Например, от замужества.

Само собой, у нее был план, как избежать ритуала освобождения. Она не собиралась умирать в двадцать пять лет. В конце концов, ее отец – верховный жрец. С его помощью она всегда скроется, подсунув вместо себя на ритуал другую.

– Что ты придумала? – Квист раздраженно одернул сутану. – Твоя идея казнить невольника и Богиню за прелюбодеяние не выдерживает критики. Сколько можно ждать, что они сойдутся? К тому же без свидетелей их не признают виновными.

Тантала спрятала лицо за веером, чтобы отец не заметил выражения ее лица. Его нетерпение раздражало. В такие моменты он виделся ей капризным ребенком. Кто из них старше – он или она?

– Я найду свидетеля, – заверила она. – А потом мы подтолкнем их друг к другу.

Едва она договорила, как в храм вошла девушка. Тантала открыла рот, прикрикнуть на непрошеную гостью, да так и застыла. В нескладной фигуре она узнала служанку Эльмидалы. Как ее звали? Память странная штука. Не будь имя девушки важно для Танталы, она бы ни за что его не вспомнила. Но сейчас оно всплыло чуть ли не само – Верда.

Пока отец не выгнал девушку, Тантала устремилась к ней.

– Что ты здесь делаешь, милая? – она приветливо улыбнулась. При необходимости Тантала умела быть очаровательной.

– Госпожа послала меня проследить, чтобы все в храме было готово к ее приходу, – служанка поклонилась.

– Кстати, о твоей госпоже, – Тантала теребила перья в веере, словно в нерешительности. – Тебе не показалось, что она странно себя ведет в последнее время? Я волнуюсь за нее.

– Разве вы ее подруга? – удивилась служанка, но потом опомнилась: – простите, благородная, это не мое дело.

– Ничего, я не сержусь. Это правильно, что ты защищаешь госпожу. Так и должно быть. Но я желаю Богине добра. Все-таки я – одно из возможных будущих воплощений, кем когда-то была и она. Нас многое связывает. Я заметила, что Богиня не в себе. Источник ее тревог – невольник, подаренный моим отцом.

– Невольник?

Тантала уловила в голосе служанки ревнивые нотки. Если девчонка неравнодушна к рабу, надо это использовать.

– Я боюсь, как бы Богиня не натворила глупостей, – прошептала Тантала. – Понимаешь о чем я?

– Нет, – покачала головой Верда.

– Мы ведь не хотим, чтобы Богиня нарушила запрет.

Глаза служанки округлились от ужаса.

– Вот именно, – кивнула Тантала. – Это будет катастрофа. Поэтому я прошу тебя, приглядывай за госпожой. И рассказывай мне обо всем необычном, что происходит вокруг нее и с ней.

– Хотите, чтобы я шпионила?

– Нет, конечно, нет. Но проявить разумное беспокойство не помешает. Вдвоем мы убережем Богиню от ошибки.

Тантала отпустила служанку, убедившись, что та прониклась ее словами. Девушка не производила впечатления умной особы. Ей будет легко манипулировать. По правде говоря, Тантале вовсе не требовалась ее помощь. Все важное она привыкла делать сама. Но служанка станет тем самым свидетелем, необходимым для их с отцом плана. Теперь она будет внимательно следить за Эльмидалой и не пропустит момент, когда та нарушит запрет. А на суде Верде ничего не останется, как сказать правду. Перед истинным ликом Богини не лгут.

* * *

Накануне посещения храма Эль отправила невольника к цирюльнику. Нестриженым и небритым он отпугивал всех одним видом, но ей вдруг стало интересно, что прячется под зарослями.

А под ними оказалось приятное лицо с волевым подбородком, тонкими губами и высокими скулами. Разглядывая облагороженного невольника, Эль умирала от любопытства. Как он попал в рабство? Судя по сроку, отнял чью-то жизнь, но ей не верилось, что он способен на зверство. У него был шанс убить ее и сбежать, которым он не воспользовался. Убийца вряд ли так поступит. Подойти и спросить у него напрямую она не могла. Богине не пристало интересоваться подобными вещами, и она на время отложила этот вопрос.

Днем Эль предстояло посетить храм Великой Богини. Раз в неделю она присутствовала на службе. Ничего особенного от нее не требовалось, лишь быть прекрасным изваянием – рутина. Но в этот раз, впервые направляясь в храм в сопровождении невольника, она отчего-то волновалась.

Врата храма Великой Богини распахивались с первым лучом восхода, приглашая светило заглянуть внутрь. В зале было пестро от солнечных лучей под разным углом пронизывающих помещение. В воздухе танцевали пылинки, и витал аромат курений – терпкий с ноткой апельсинов, которыми был завален алтарь. Люди приносили Богине в дар этот фрукт, почитая его за символ солнца. Им же неизменно угощали Эль. Никого не интересовало, что у нее аллергия на цитрусовые.

Пока в зале, не считая жрецов, посторонних не было. Они окуривали помещение и готовились к песнопениям, не обращая внимания на Эль. Лишь Квист устремился к ней ястребом, стоило войти под своды храма.

Эль подобралась, предчувствуя неприятный разговор. Верховному жрецу было за что на нее злиться. Недавно говоря с императором, она упомянула, что Квист злоупотребляет полномочиями, наживаясь на своей должности. Она сама не знала, зачем это сделала. Не удержалась от маленькой мести. Вряд ли жреца сместят, но несколько неприятных минут он пережил. Император умел нагонять страх. В этом ему не было равных.

– Явилась, – Квист, покачиваясь с пятки на носок, сверлил Эль взглядом. – Довольна своей выходкой? Неужели всерьез думала мне навредить?

– Я не смела на это надеяться, – голос Эль звучал тихо, но твердо.

Квист, почувствовав в ней вызов, не сдержался. Дернулся, точно хотел схватить за горло, но рука не достигла цели – подобно стене между ним и Эль вырос невольник. Она не сразу сообразила, откуда он взялся. Вроде стоял за спиной и вдруг уже впереди: выставил локоть, преграждая жрецу путь, да так резко, что Квист наткнулся на него грудью и закашлялся.

Никогда за Эльмидалу не вступались, не заслоняли своим телом, принимая адресованный ей удар на себя. Даже верная Арда держалась в стороне. Для Эль это было новое неизведанное чувство – безопасность. Она так удивилась, что забыла о Квисте и его злобе, о жрецах, что обернулись к ним, жадно вглядываясь в развернувшуюся перед ними сцену, и даже о том, что находится в храме, где каждый сантиметр пола и стен священен, ведь их когда-то касалась сама Великая Богиня. Мир будто перестал существовать, осталось лишь чувство полной защищенности, коконом окутавшее Эль.

– Да как ты смеешь, наглый раб! – окрик Квиста вернул Эль в реальности. – Убери от меня свои грязные руки.

Жрец попытался оттолкнуть Рейна с дороги, но не тут-то было. Невольник даже не покачнулся. Широко расставив ноги, стоял нерушимым монолитом. Сдвинуть его с места не смогло бы и землетрясение. Эль впервые оценила телохранителя с точки зрения силы. С ним в драку лучше не лезть.

– Попридержи своего пса, – осознав, что невольник не отойдет, Квист встал на носки и посмотрел на Эль поверх его плеча.

Она замялась, не зная, как обратиться к невольнику. Но тот хоть и был к ней спиной, понял ее желание. Мягко скользнув по полу, отступил, но держался поблизости, готовый в любую минуту снова ее прикрыть.

– Если ты думаешь, что этот мальчишка убережет тебя, то ты забыла, с кем имеешь дело, – прошипел Квист. – Оглянись. Ты в храме Великой Богини, но кому на самом деле он принадлежит, не задумывалась? Здесь тебя выбрали на роль живого воплощения. Именно на тебя пал луч солнца, но кто его направил? Или ты полагала, что все произошло само собой? Не будь наивной. Все здесь вплоть до последней плитки на полу моя собственность. Это моя рука, а не воля Богини, обратила на тебя свет, сделав тем, кто ты есть. Но я могу и забрать то, что дал. В моих силах отправить тебя в нежизнь до положенных двадцати пяти лет. Тебя принесут в жертву намного раньше.

Эль задохнулась от признания жреца. Если Квист ждал благодарности или испуга, то его расчет не оправдался. Вместо «спасибо» и «пощадите» ей хотелось вцепиться ему в лицо и разодрать его в клочья. Она-то считала свое положение издевкой судьбы. Каково было узнать, что все спланировали.

Воплощение Богини не назначали, его выбирали при помощи древнего ритуала. В полночь кандидатки на эту роль выстраивались в храме и ожидали рассвета. Несколько часов на одном месте не проходили даром – к утру ломило спину, и ныли икры. Но именно первые лучи восхода указывали на ту, которой суждено стать Богиней. Проникая сквозь врата храма, они чудесным образом преломлялись – каждый раз по-новому – не предугадать, куда упадут. В день своего четырнадцатилетия Эль отстояла ночь в храме среди еще восемнадцати девушек. Из всех претенденток солнце выбрало ее.

Она помнила, словно это случилось вчера, как луч солнца скользнул в храм. Как лег дорожкой на пол, а потом, отразившись, упал на стену, оттуда на потолок, а после пролился на нее золотом. В тот день ее жизнь превратилась в кошмар.

И вот теперь Квист признался, что это он каким-то невероятным образом направил свет на нее. Она запрокинула голову и посмотрела на потолок. Где-то там, наверное, пряталась хитрая система зеркал, не видимая снизу. Эль припомнила, как свет повиновался верховному жрецу во время церемоний, указывая туда, куда ему надо. Она считала это чудом, доказательством того, что Великая Богиня по сей день среди них, пристально следит за своими чадами. Разочарование, постигшее ее в этот момент было соизмеримо с гибелью цивилизации. Все, во что она верила, оказалось ложью.

Квист остался доволен произведенным эффектом, истолковав ее шок и молчание по-своему. Он полагал, она испугалась за свое будущее, но как раз о том, что ее ждет, Эль совсем не думала. Она оглядывалась на прошлое. И в свете новой информации оно виделось насквозь фальшивым.

Служба прошла обычно. Молодые жрецы пели хвалу Богине, и их чистые голоса парили под сводами храма как птицы. Но Эль слушала без удовольствия, хотя любила посещать службы. Она сидела на золотом кресле, олицетворяя Богиню, и думала о том, как никчемна и пуста ее жизнь. Прежде она имела хоть какой-то смысл, но и тот ложь. У нее нет ни лучика надежды. Разве что… Она скосила глаза на невольника. То, как он заступился за нее, не на шутку встревожило. Желание выяснить, за что его осудили, стало нестерпимым. Оно назойливо свербело в голове, и Эль придумала, как его осуществить.

Она попросит другого поговорить с Рейном. Первой в списке была Арда. На старую служанку можно положиться во всем, но в этот раз она отказала. И еще посмотрела осуждающе. Нет, вслух ничего не сказала, но и по взгляду было ясно, что она думает об этой затее. Тогда на роль помощницы Эль выбрала Верду. Служанка сдружилась с невольником. С ней он будет откровенен.

На просьбу расспросить невольника о его прошлом Верда ответила братом-близнецом взгляда Арды. В глазах служанки читался упрек, словно та обвиняла ее в чем-то дурном. Да что ж такое! Она ведь просит о сущем пустяке.

– Я должно знать, с кем имею дело, – оправдывалась Эль. В чем Верда ее подозревала? Уж не в симпатии ли к невольнику? Эль передернула плечами. Обвинять ее в подобном верх глупости. – Ты сделаешь то, о чем прошу? – она начала терять терпение.

– Да, госпожа, – Верда поклонилась. – Разве я могу вам отказать.

Служанка вывела Рейна на балкон, где они долго беседовали. Эль злилась – чего так долго? Она велела узнать о прошлом невольника, а не флиртовать с ним. Наконец, Верда явилась и пересказала разговор.

– Рейн всегда мечтал быть моряком, – сказала девушка, и Эль вздохнула. Она про себя не осмеливалась называть невольника по имени, не то что вслух. – Он родился и вырос на берегу в рыбацкой деревушке. Его прадед, дед и отец были рыбаками, но ему этого было мало. Он хотел бороздить океан на настоящем корабле, а не плавать рядом с берегом на лодке. Когда ему стукнуло двадцать два года, Рейн исполнил мечту. Сбежал из дома. Отправился в порт Эльфантины и устроился на корабль. Откуда ему было знать, что это за судно? Всю свою жизнь он провел в деревне.

– Это был плохой корабль? – спросила Эль.

– Плохой слабо сказано. Это было судно волков океании. Оказывается, они частенько заходят в порт под чужими флагами. Сбывают краденое, а потом снова отправляются на разбой. Но Рейн понял, куда попал только в океане, когда подняли флаг с волком. Бежать с корабля было некуда, и он остался. В первом же нападении им не повезло – натолкнулись на военное судно, замаскированное под гражданское. Жандармы частенько ловят волков на живца. Пиратов разбили. Многие погибли в битве, Рейн и еще несколько угодили в плен. По нашим законам их отдали в рабство, как преступников, и назначили максимальный срок. Для волков океании нет снисходительности.

– Так он убил кого-то или нет? – Эль дышать перестала, чтобы не пропустить ответ.

– Нет. Он отказался участвовать в битве. Доплыви они до островов, Рейн бы покинул волков и нанялся на другой корабль.

– Почему жандармы его не отпустили?

– Да кто его слушал? Он был среди команды волков океании. Только это имело значение. Для жандармов он убийца и вор. За это его и осудили.

В благодарность Эль подарила Верде кольцо с флеуресом – драгоценным камнем из Гелиополя. Служанка принесла благую весть – Рейн невиновен. Ах, как бы она хотела помочь, освободить его от постыдного и незаслуженного наказания. Но она даже с собственными невзгодами не в состоянии справиться. Со стороны казалось, у нее много власти, но на деле к ней прислушивались не больше, чем жандармы к оправданиям Рейна.

Глава 15

Марика не видела следователя несколько дней. Было впору испытывать облегчение, но она лишь сильнее нервничала. Ощущение, что потеряно нечто важное, подтачивало изнутри, как вода точит камень – медленно, но верно. Марика списывала это на страх перед следующим шагом Дарквинна. Недаром он затаился. Наверняка придумывает очередную каверзу.

Но сегодня ей было некогда думать о солнечном. Они с Саби готовились к вечеру во дворце. По слухам туда пригласили всю городскую верхушку, а это возможность завести нужные знакомства. Повод важный – день возвращения императора из нежизни, проще говоря, день рождения.

– Ты слышала, – Саби скрывалась за горой нарядов, вываленных из шкафа, – следователь тоже будет.

Марика застонала. Вот уж кого она не желала видеть.

– А еще я позаботилась о приглашении для девчонки, в которой подозревают дишканди, – сказала Саби. – Лучшего места и времени, чтобы ее подставить, не придумать.

– У тебя есть план?

– А то, – напарница выглянула из-за платьев, самодовольно улыбаясь. – Мы подбросим ей флакон с противоядием. У кого еще он может быть, как не у дишканди? Следователь найдет флакон и арестует девчонку. Ты будешь вне подозрений.

– С какой стати следователь будет ее обыскивать? – насторожилась Марика.

– Это предоставь мне. Твоя задача подкинуть ей в сумочку флакон.

– А если следователь применит к Инге соприкосновение ладоней? Он узнает о ней всю правду.

– Он не посмеет нарушить закон, – отмахнулась Саби. – Защищать его – работа следователя.

Спорить с Саби не было ни сил, ни желания, и Марика покорно спрятала флакон в потайной карман на поясе. Флакон был крохотным, с фалангу пальца. Противоядия для разового приема требовалось чуть-чуть, буквально капля. Как и яда для отравления.

Во дворец ехали в нанятом по случаю экипаже. Уже за пару кварталов слышалась музыка вперемешку со смехом, а здание издалека напоминало огромный пылающий костер, так много было света внутри и снаружи. Дворец как маяк корабли притягивал гостей.

– Где мы найдем Ингу? – спросила Марика у Саби. К этому времени они знали о девушке все: ее имя, происхождение, образование, размер ноги.

– Не переживай, – произнесла Саби. – Я все устрою. Ты пока сосредоточься на знакомстве с нужными людьми. Не забудь, твоя цель – подобраться к наследнику. Когда он вернется в столицу, ты должна быть своей во дворце.

Саби повторяла это каждый день и не по разу. Ее неизменное «ты должна» порядком раздражало. Напарница была требовательнее матери-настоятельницы.

На какое-то время празднество увлекло Марику. Она попробовала все сладости, какие разносили слуги. И теперь ее подташнивало, а пальцы слипались, сколько она не терла их салфеткой. Из представлений запомнился номер с разноцветными порошками. Акробат рассыпал их, попутно делая трюки. Он будто рисовал в воздухе прекрасную картину или творил магию.

Марика попала в сказку, но вскоре та превратилась в кошмар. Началось с того, что Саби выяснила: Инга гуляет в саду неподалеку от искусственного озера.

– Как тебе удалось? – изумилась Марика. Напарница всегда была поблизости. Не могла же она все узнать телепатически.

– Скажем, у меня свои источники. За время, проведенное на острове, я обзавелась помощниками.

Марика поежилась. У Саби есть агенты, и они повсюду, даже на вечере. Шныряют где-то в толпе, доставляя нужную информацию. Напарница опаснее, чем Марика думала.

Они отправились в сад на поиски девушки. Людей там было на порядок меньше, и Марика заметила Ингу издалека. От взора также не укрылся ее спутник. Следователь, облаченный в выходной костюм, выглядел элегантно. Сейчас в нем особенно чувствовался гелиос – статный, гордый, немного высокомерный, как любой солнечный.

Марика закусила губу от досады. Почему он пригласил на вечер Ингу, а не ее? Они обе подозреваемые, а он, между тем, выбрал другую. Вроде надо радоваться. Это могло означать, что ее вычеркнули из черного списка, но Марика чувствовала себя уязвленной.

– Не хочу туда идти, – она схватила Саби за руку.

– Ты забыла наш план? Необходимо подбросить этой дурехе флакон.

– Но не при следователе же!

– Я его отвлеку, – Саби ей подмигнула. – Как только мы уйдем, сунь флакон Инге в сумку.

Дарквинн встрепенулся при виде девушек. Марика со злорадным удовольствием отметила, что он тяготился обществом Инги, а общаясь с ней, никогда не скучал. Но в этот раз поговорить не удалось, Саби, применив все свое очарование, утянула следователя в парк. Марика только головой покачала. Ей бы хоть толику обаяния и уверенности напарницы.

– Какой дивный вечер, – она присела на лавку рядом с Ингой.

– О да, – отозвалась девушка, – я так рада, что получила приглашение. Не представляю, почему мне так повезло.

Марика хмыкнула. Уж она-то знала, кому Инга обязана пригласительным – естественно, Саби. Инга пока не подозревала, какие неприятности сулит ей вечер. Подобная наивность сбивала с толку. Рука с флаконом дрогнула, когда Марика потянулась к сумке девушки. Сложно болтать о пустяках, мило улыбаться и одновременно толкать собеседницу к пропасти. Что сделает с Ингой следователь? Марика не хотела это знать. Что ж, она хотя бы отведет от себя подозрение.

Флакон выскользнул из вспотевшей ладони и упал на дно сумки. Дело сделано. И словно почуяв это, вернулась Саби с Дарквинном.

Марика, уличив момент, шепнула напарнице:

– Я все, уходим.

– Не торопись. Осталось самое важное.

«Что?», – спросила Марика одними глазами.

Саби наклонилась к ее уху:

– Флакон должны найти. Иначе какой в нем толк?

Чтобы найти флакон, следователю нужно обыскать Ингу. Как заставить его это сделать? Намеки тут не годятся. Он должен проявить инициативу, а для этого требуется повод.

От тревожных мыслей отвлекла музыка, мягкой волной опустившаяся на сад. Марика сама не заметила, как начала покачиваться в такт.

– Дарквинн, – произнесла Саби, – пригласите девушку на танец. Ей явно по нраву мелодия.

Марика застыла изваянием. Что на Саби нашло? Только танцевать со следователем ей не хватало. Придется взять его за руку, а еще он положит ладонь ей на талию, и будет стоять близко-близко. Марику в жар бросило, едва она представила эту картину.

Она надеялась, следователь откажется, но вопреки ожиданиям он протянул руку, приглашая на танец. Под взглядом Саби, который давил как бетонная плита, она согласилась. Пальцы дрожали, когда она вкладывала их в ладонь Дарквинна.

Марика не помнила, как они добрались до зала. Она почти не слышала музыки, когда мужчина привлек ее к себе, властно положив руку на талию. Стук собственного сердца отдавался повсюду: в горле, внизу живота, под коленями, в кончиках пальцев. Тепло тела солнечного окатило волной жара. До чего он горячий! Словно раскаленная печь. Чужой огонь сквозь кожу проникал в Марику, она впитывала его как губка воду, и он разливался по венам, одурманивая. Отчасти в ее состоянии был повинен страх, но была еще некая примесь, истоки которой она не понимала.

Они молча кружили по залу. Тишина казалась неловкой, но Марика физически не могла ее нарушить – язык намертво прилип к небу. Попробуй она заговорить, заикалась бы. Но почему молчит он? Робко глянув из-под ресниц на партнера, Марика поймала его пристальный взгляд, направленный на ее губы. От неожиданности она вздрогнула. О чем он думает? Неужели о яде дишкан? Конечно, о нем. Зачем еще главе городского надзора Эльфантина смотреть на ее губы?

Необходимо срочно отвлечься, пока она не сбилась с ритма и не отдавила следователю ноги. Она глазами отыскала в толпе Саби. Напарница с Ингой стояли у входа в зал рядом с незнакомым мужчиной. Она вовремя посмотрела в их сторону, чтобы заметить, как Саби из ранки на пальце капнула кровь в бокал мужчине. Марика все-таки наступила следователю на ногу.

– Ты в порядке? – спросил он с легкой улыбкой.

– Прости, – пробормотала она, – я плохо танцую.

Близость Дарквинна отошла на второй план. Мысли поглотила Саби и ее поступок. Вытягивая шею, Марика силилась рассмотреть, что происходит в зале. Напарница отравила кого-то, подставив Ингу? Это было на нее похоже. За недолгое общение с Саби она поняла одно – та ни перед чем не остановится.

Музыка стихла, и Марика, забыв о приличиях, бросила Дарквинна посреди зала и кинулась на поиски Саби. Та уже покинула Ингу, чтобы не быть поблизости, когда отравленному станет плохо. Напарницу она нашла строящей глазки незнакомцу. Схватив ее за локоть, потащила подальше от любопытных ушей.

– Ты что натворила? – шипела Марика по дороге. – Надеюсь, ты дала ему противоядие?

– Разумеется, нет, – Саби выдернула руку. – Какой смысл если он выживет?

– А какой смысл в его смерти?

– Ты не видишь всей картины. Посол умрет от яда дишкан. Последняя с кем он общался – Инга. Вот и повод обыскать ее. Мы обе знаем, что следователь найдет у нее в сумочке.

– Посол? Ты отравила посла Эльфантины?

– Не могла же я выбрать абы кого. Убийству необходим умысел.

Марика устало прикрыла веки. Зачем ругаться и что-то доказывать? Посла все равно не спасти. Она своими глазами видела, как он выпил яд. И все же бессмысленное убийство расстроило ее. Вечер был окончательно испорчен.

Находиться рядом с Саби стало невыносимо, и Марика ушла. Буквально спаслась бегством. Теперь сладости казались приторными, выступления скучными, музыка громкой и навязчивой. Но особенно раздражало веселье гостей. Среди них медленно умирал человек, а они развлекались как ни в чем не бывало.

Желая оказаться подальше ото всех, Марика забрела в дальний зал, где наткнулась на девушку немногим младше себя. В ее синих глазах она прочла отражение собственной тоски. И хотя девушку сопровождали служанки с охранником, она выглядела ужасно одинокой. Аристократы шарахались от нее, предпочитая издалека разглядывать ее полуобнаженное тело.

Марика подбиралась к девушке осторожно, кругами сокращая дистанцию, так чтобы со стороны их столкновение выглядело случайным. В целом задуманное удалось. Только она не учла служанок, выступающих в роли живого щита. Они преградили ей путь, когда до девушки осталось шагов семь. И как тут завязать непринужденную беседу?

– Вы велели слугам никого к вам не подпускать? – поинтересовалась Марика.

Девушка вздрогнула и повернулась к ней. Вместо незнакомки ответила служанка:

– Богиня редко общается с гостями.

Ого, Богиня! Так вот как она выглядит. Марика была наслышана о том, как илларцы поклоняются своему божеству. Если другим народам хватало представлений о богах, то островитяне не могли превозносить абстракцию. С воображением у них туго. Поэтому раз в одиннадцать лет они выбирали живое воплощение бога, молясь на него как на идол.

– Может, для меня она сделает исключение, – сказала Марика. – Я не местная. Недавно приплыла с материка. Поговорить с Богиней для меня честь.

В глазах девушки вспыхнул интерес, мгновенно преобразив лицо. Безучастным оно смотрелось как маска. Красивая, но мертвая. Стоило ей оживиться, как она сделалась поистине прелестной.

Девушка махнула рукой, приказывая служанкам отойти, и они схлынули, словно волна с берега в отлив. Остался лишь телохранитель, но в его присутствии девушка чувствовала себя раскованно, привыкла, наверное, к сопровождению.

Едва заговорив, они нашли общий язык, будто старые подруги после долгой разлуки. Марика рассказала об Эльфантине, девушка об Иллари. Спустя четверть часа они уже обменивались шутками и смеялись, и Марика почти забыла о дурном настроении.

Но ситуация в очередной раз за вечер повернула на сто восемьдесят градусов. На этот раз катализатором послужил удар в гонг. Едва он прозвучал, Богиня изменилась в лице. Даже через порошок на коже было видно, как она побледнела.

– Что происходит? – паника передалась Марике.

– Прибыл император, – прошелестела девушка еле слышно.

– Что в этом кошмарного?

– Сегодня день его возвращения из нежизни. Он явился за подарком.

– И?

– В прошлом году он приказал осветить сад невольниками в свою честь.

Марика вскинула брови. Она слышала девушку, но не понимала сказанного.

– Быть может, ты имела в виду, что он приказал невольникам осветить сад? – переспросила она.

– Я имела в виду именно то, что сказала. Дюжину невольников приковали к столбам, облили смолой и подожгли, – голос Богини звучал сухо. – Император остался доволен.

Марика сглотнула ком в горле. До союза городов доходили слухи о странностях императора Иллари, но обычно о них говорили, как о невинных шалостях. Только невинностью здесь и не пахло.

Вскоре на балконе, нависающем над садом, появился император в сопровождении жен и детей. В добродушном с виду бородаче трудно было заподозрить садиста и психопата, но кто еще мог получать удовольствие, сжигания людей заживо?

– Благодарю, что пришли, – император заговорил, и посторонние шумы стихли. – Я рад каждому из вас. Ведь сегодня мне понадобится ваш совет. Речь пойдет о казни преступника.

Едва он это произнес, появились жандармы, ведущие под руки человека в лохмотьях.

– Этот мужчина повинен в государственной измене. Если быть точным, в покушении на меня, вашего повелителя.

По толпе пронесся ропот. Большинство осуждали преступника, но были и те, кто смотрел на мужчину с сочувствием. Богиня – одна из них.

– Я все решал, какое наказание соразмерно с его преступлением, но так ничего и не придумал. Подскажите. Как вы предлагаете его казнить? – император жадно всматривался в толпу. Те, на кого падал его взор, втягивали головы в плечи.

– Закидать негодяя камнями! – выкрикнул кто-то.

– Отрежьте ему руки и ноги.

– Отрубите голову!

– Киньте на съедение горнам!

Толпа увлеклась. Посыпались предложения одно изощреннее другого. Марика с отвращением следила за игрой. И с этими людьми она мило беседовала, пила вино и обменивалась шутками? Хорошо еще новая знакомая не участвовала в развлечении, хмуро взирая на происходящее.

Приговоренный к казни с перекошенным от страха лицом ожидал участи. Марика стояла достаточно близко, что видеть, как у него дрожат губы. А ведь ему от силы лет тридцать. Совсем молодой мужчина.

– Повесить его! – очередная идея не могла заинтересовать императора, не дополни ее кто-то другой: – нет, пусть лучше сам повесится.

Клеон Багряный вскинул руку, и над садом повисла тишина. После недавних выкриков она божественным елеем пролилась на уши Марики.

– Мне нравится предложение, – улыбка императора превратилась в оскал хищника. – Раз он так хотел кого-то убить, я предоставлю ему эту возможность. Я великодушен. Пусть убьет себя!

Последнее император произнес торжественно, и Марику замутило от пафоса в его голосе. Заставить человека пойти на самоубийство в качестве наказания, как можно до этого додуматься?

Не желая наблюдать за исполнение приговора, она, простившись с новой знакомой, улизнула. Но далеко не ушла. В одном из залов Марика наткнулась на неприятную картину – на полу лежал посол, а через толпу любопытных к нему прокладывал дорогу следователь Дарквинн.

Глава 16

Называть происходящее казнью было не совсем верно. Осужденному выдали веревку, подвели к дереву и приказали повеситься. Мог ли он отказаться? Естественно. Но в этом случае ему обещали столь мучительную и долгую смерть, что повешение по сравнению с ней – дар богов.

Чтобы отвлечься от неприятного зрелища, Дарк прокручивал в голове события вечера. Мысли упорно возвращались к одному и тому же моменту – танцу с Марикой. Каким наслаждением было обнимать ее, прижимать к себе, осязать тонкую талию под ладонью. Губы девушки манили, как манит моряка тихая гавань, обещая долгожданный приют. Он не мог оторвать от них взгляд. Один Небесный отец знает, чего ему стоило удержаться от поцелуя.

Дарку категорически не нравилось, как тело отзывалось на близость Марики. Острое и неожиданно яркое возбуждение, отголоски которого до сих пор бушевали в крови, буквально сбило его с ног. Подобная реакция озадачивала и, чего уж там, тревожила. Дистанция – вот, что ему необходимо. Это дело стало слишком личным. Так продолжать не могло.

Наблюдать за потугами приговоренного закинуть веревку на дерево, одновременно сгорая от желания отыскать Марику, было невыносимо, и Дарк обрадовался, когда его отвлекли. Что-то стряслось в дальнем зале. Поднялся шум, люди встревожено перешептывались, и он устремился к источнику волнения.

Какой-то мужчина упал, потеряв сознание. В городском надзоре учили оказывать первую помощь, эти знания не раз выручали следователя. Он присел на колено рядом с мужчиной, нащупал пульс – тот был слабым, сердце билось с перебоями. Дарк расстегнул мужчине ворот рубашки и попросил зевак отойти для притока свежего воздуха.

Что-то в лице мужчины показалось ему подозрительным. Его кожа и даже губы отливали синевой. Подчиняясь шестому чувству, Дарк приподнял ему веки и заглянул в глаза – белки покраснели из-за лопнувших сосудов.

– Кто с ним был? – Дарк вскочил на ноги.

Его трясло от возбуждения. Мужчина на полу был отравлен ядом дишкан! В этом Дарк не сомневался. Все симптомы вплоть до красных белков сходились. Наконец, выпал шанс поймать гадину, и он его не упустит.

Подоспел лекарь. Дарк, представившись, распорядился взять у отравленного кровь на анализ и передать ему. Отправляясь на острова, он позаботился, чтобы его должность не была здесь пустым звуком, и завязал сотрудничество с местными. А так как отравленный – посол Эльфантины, участию Дарквинна в расследовании никто не помешает.

Оставив умирающего, которому уже ничем не мог помочь, Дарк опрашивал свидетелей. Несколько человек вспомнили, что видели с послом девушку.

– У нее были русые волосы, точно говорю, – рассказала Дарку аристократка. – Да вот же она!

Женщина, наплевав на этикет, ткнула пальцем в стоящую у колонны девушку. Взгляд Дарка метнулся в указанном направлении. Зрачки расширились, когда он узнал Ингу. Она неуверенно улыбнулась ему, но ответной улыбки не дождалась. Девушка внутренне сжалась, предчувствуя беду. Ей было невдомек, отчего приятный и обходительный солнечный, час назад мило с ней беседовавший, теперь смотрел лютым зверем.

Он приближался, широко и тяжело шагая, словно сваи вбивал ступнями в мраморный пол. И чем ближе подходил, тем отчетливее Инга понимала: ей конец. Она не знала, в чем причина и где ее вина, но солнечный явно задумал недоброе. От страха она замерла, точно парализованная пауком муха.

С другой стороны зала к ней уже спешили жандармы. Они и Дарк достигли цели одновременно. Он бы с удовольствием побеседовал с Ингой наедине, но, увы, это чужая территория.

– Нам сказали, вы последняя, кто общался с послом Гвинцем, – обратился старший жандарм к Инге. Дарк, скрипя зубами, позволил ему перехватить инициативу.

– Мы действительно разговаривали, потом он отошел, а вскоре ему стало плохо, – голос Инги вибрировал от напряжения. – Но при чем здесь я?

– Обыщите ее, – не выдержал Дарк. – И возьмите кровь на анализ.

– Господин следователь, – сощурился старший жандарм, – почему мне кажется, что вы чего-то недоговариваете?

– Я непременно все расскажу, – Дарк понял, что без полного сотрудничества ничего не добьется. – А пока сделайте, как я прошу.

Лекарь взял у Инги кровь. Девушка не сопротивлялась, пребывая в пограничном состоянии между явью и сном. Не будь Дарк увлечен расследованием, заметил бы в каком она шоке. Но его полностью захватила перспектива ареста дишканди.

Вслед за лекарем девушкой занялись жандармы. Ее вывели из зала в подсобное помещение, чтобы не мешать гостям. Отравление посла не повод портить императору праздник. Там Инге приказали выложить содержимое сумочки на стол. Дрожащими непослушными пальцами она доставала вещи. Процесс шел медленно, и Дарк не выдержал – выхватив сумку, перевернул ее и встряхнул.

Вслед за обычными девичьими вещами – зеркальце, костяная расческа, пара заколок – на стол упал флакон из прозрачного стекла. Жидкость в нем отливала сиреневым. Любой другой мужчина счел бы флакон духами, но только не Дарк. Ему было знакомо содержимое.

– Противоядие от яда дишкан, – он взял флакон со стола. – Откуда оно у вас, Инга?

Девушка округлила глаза. Если недоумение было наигранным, то она великолепная актриса.

– Эта вещь не моя. Мне ее подбросили!

Жандармы переглянулись.

– Все так говорят, – хмыкнул один из них и добавил: – вы арестованы по подозрению в отравлении посла Эльфантины.

Дарквинн сжал кулаки, чуть не раздавив улику. Девчонку уведут и еще вопрос, когда он до нее доберется. Законы Иллари в отношении преступников весьма специфичны.

– Мне необходимо с ней поговорить, – он изо всех сил сдерживал гнев.

– И вы поговорите, но после нас. А пока вам есть чем заняться, – старший жандарм кивнул на склянки с кровью отравленного и Инги.

Флакон у Дарка забрали, взамен вручив кровь и приказав утром явиться на допрос. Старшему жандарму не терпелось услышать историю о дишканди, но прежде он хотел пообщаться с задержанной. Умно. Завтра ему будет с чем сравнивать рассказ Дарка.

Пришлось подчиниться и уйти. Пробираясь к выходу, Дарк увидел в толпе знакомое лицо. Марика выглядела расстроенной, не похоже, что праздник ей нравился. Первым порывом было подойти к девушке, но он сдержался. Теперь, когда дишканди поймана, нет причин для общения с Марикой. Дарк испытывал легкую грусть, но все же был рад, что отравительницей оказалась не она. Здесь их пути расходились. Вероятно, они больше не встретятся, а потому он не отказал себе в удовольствии полюбоваться девушкой издалека.

Он глядел и не мог наглядеться. Какое-то странное, неведомое доселе чувство шевелилось в груди, точно змея сплетая кольца вокруг сердца. Ему не нравилось это чувство. Оно делало его беспомощным, а этого нельзя допускать. Ничего толком не случилось, а он горевал, словно потерял что-то. Глупость ужасная. Дарк тряхнул головой, прогоняя наваждение. Стоит пожелать, и у него будут десятки женщин, какой смысл зацикливаться на одной?

Приложив усилия, он отвернулся от Марики. Зашагал прочь, надеясь, что их дороги никогда не пересекутся. Если повезет, вскоре он покинет острова и продолжит преследовать дишканди на материке. Предвкушение грядущей охоты огнем разлилось по венам и вытеснило посторонние мысли.

У себя он устремляется к пробиркам. Все важные реактивы и инструменты Дарк захватил с собой в поездку, остальное докупил на Иллари. Остаток ночи он смешивал, подогревал и выпаривал. К утру у него покраснели белки от недосыпания и напряжения, будто он сам пал жертвой яда дишкан. Но все было напрасно – яд не обнаружился ни в крови посла, ни в крови Инги. Дарк все больше склонялся к выводу, что его вообще невозможно найти, и он попусту тратит время.

– Вам бы отдохнуть, – мальчик-подручный только проснулся. – Всю ночь над своими склянками проторчали. Как ведьма какая-то, честное слово.

– А ты похож на мою няню, – Дарк потянулся. – Впрочем, немного поспать и впрямь не помешает.

Разочарование от неудачных опытов не перебило ему сон. Но отдыхал он недолго – за ним явились жандармы. Здание, где располагалась жандармерия, походило на зиккурат – башню из поставленных друг на друга усеченных пирамид. Дарк слышал, что под ним есть подземные этажи, где держат преступников. Это место называли распределитель.

Старший жандарм лично допросил Дарка. Он рассказал все и о яде, и о деятельности организации дишканди, и даже об охоте на них. Жандарм слушал, не перебивая, а когда Дарк умолк, озадаченно потер лоб.

– Арестованная нами девушка отрицает вину, и вы признались, что не нашли яда в ее крови, – произнес жандарм. – На основании чего нам ее судить?

– Посол отравлен ядом дишкан. Все симптомы сходятся. Должно быть, он уже мертв.

– Так и есть. Два часа назад посол Гвинц отошел в нежизнь.

– Девушка последняя, кто с ним общался. У нее была возможность отравить его напиток или еду. И потом в ее сумочке нашли противоядие. Зачем оно Инге, если она не дишканди?

– Флакон действительно могли подбросить, чтобы сбить вас со следа, – ответил жандарм. Внешность у него была в лучших традициях надзорных органов – высокий, плечистый, с квадратным подбородком и маленькими глазками. – Мы не нашли на ее теле ран, а вы сами сказали, что у дишканди ядовитая кровь. Откуда она ее взяла?

– Она могла запастись кровью заранее. К тому же прокол столь мал, что просто незаметен.

– И все равно доказательств не хватает, а те, что есть можно оспорить.

– Пусть это вас не волнует, – отмахнулся Дарк. – Позвольте мне забрать девушку на материк, а уж там мы с ней разберемся.

– Боюсь, я не могу этого сделать.

– Но как же выдача преступников? – Дарк напрягся. – Между союзом городов и островами есть договор.

– Вот именно, – жандарм поднял вверх указательный палец, – мы выдаем преступников, то есть тех, чья вина доказана. Но мирных граждан мы не высылаем с островов на основании одних подозрений.

Лишь Небесному отцу известно, чего ему стоило усидеть на месте. Его подмывало вскочить и ударить кулаком по столу. Он в шаге от цели, а какой-то мужлан указывает ему, что делать. Да как он смеет вмешиваться? Это его – Дарка – война. Не жандарму решать, как на ней биться.

– Вы собираетесь чинить мне препятствия? – голос Дарка был способен сковать Гелиополь льдом.

– Вовсе нет, – покачал головой жандарм. – Докажите, что девушка – дишканди, и делайте с ней все, что вздумается. Захотите увезти на материк, мешать не станем. Захотите оставить, осудим по своим законам, и она будет невольником пожизненно. Но мы должны быть уверены, что поймали виновную, иначе суд Иллари ее оправдает.

– Я могу хотя бы поговорить с ней, – проворчал Дарк.

– Разумеется, – жандарм улыбнулся, радуясь окончанию спора. – Вас проводят к ней. Говорите, сколько пожелаете, только не применяйте силу. На Иллари не принято пытать заключенных.

Дарквинн промолчал. Вчера на празднике он видел, как у них незаконны пытки. До сих пор желудок переворачивался от воспоминаний. Но что позволено императору, то запрещено простым смертным. Впрочем, он пытки не планировал. У него имелся инструмент понадежней – соприкосновение ладоней.

Энергия Инги ему не нужна, солнце Иллари достаточно подпитывало Дарка, но через соприкосновение он мог заглянуть в ее мысли и чувства. Была только одна загвоздка – опасность установления связи между ним и девушкой. Когда пропускаешь чужие эмоции через себя, они оставляют след, соединяя с человеком. Впоследствии лишь смерть в состоянии разорвать эту связь.

Арифметика проста – чем больше забираешь, тем больше в тебе задерживается. Если брать энергии совсем чуть-чуть, сосредоточившись исключительно на информации, то она пройдет через тебя как вода через сито. Какие-то крохи все-таки осядут, но связь будет тонкой, как нить паутины, и в скором времени оборвется.

Мало кто так использовал соприкосновение. Во все века гелиосов интересовала исключительно подпитка энергией, мыслеобразы сопровождающие ее воспринимались досадной помехой. Плюс сказывался запрет, но ради дела Дарк готов был рискнуть. К тому же на островах не было посвященных жрецов Небесного отца, способных заметить нарушение и наказать за него.

Дарку позволили остаться с девушкой наедине. Он поставил мальчишку-подручного дежурить за дверью, чтобы никто не помешал. Им с Ингой предстоял серьезный разговор.

Из-за распухшего от слез лица Дарк едва узнал девушку. Ее словно осы покусали. Она вздрогнула, когда он вошел. В глазах плескался страх.

– Что со мной будет? – с ходу спросила Инга. – Меня казнят?

– А есть за что? – Дарк присел напротив. Не считая двух стульев в небольшом помещении ничего не было. Отсюда вела единственная дверь и ни одного окна. Чтобы попасть в эту комнату, он долго спускался по лестнице. Видимо, сейчас он был на подземном этаже.

– Я ничего не сделала, – заверила Инга. – Я даже не понимаю сути обвинений. Вы же знаете меня, скажите им, что я невиновна. Умоляю, помогите.

Девушка смотрела на него с надеждой. Она приняла его визит за дружеский. Он не говорил, что возглавляет городской надзор Эльфантины. Дарк прикинул, могла ли дишканди не знать, кто он такой, но так и не пришел к однозначному выводу.

– Вы должны сказать правду, – он наклонился вперед.

– Я только и делаю, что говорю ее.

– Одних слов недостаточно. Необходимы доказательства, – он стянул кожаную перчатку без пальцев с правой руки. Просто оголил ладонь, а ощущение будто разделся.

– У меня их нет, – Инга захлопала ресницами. – Лишь мои слова.

– Ты ошибаешься. Есть еще воспоминания, – Дарк протянул руку ладонью вверх. – И я могу в них заглянуть. Если ты не лжешь, я это увижу. Но я также увижу обман.

Она колебалась всего секунду, а потом выбросила руку вперед, словно ловила муху. Ее ладонь зависла над его. Дарк полагал, она будет сопротивляться, найдет тысячу причин, почему этот способ ей не подходит. Такого желания сотрудничать он не ожидал, а потому опешил.

– Ну же, – поторопила Инга. – Делайте, что должны. Надеюсь, это не очень больно, и я не умру.

– Максимум, что почувствуешь – легкую слабость. Расслабься, позволь заглянуть в тебя. Тогда все пройдет быстрее и проще для нас обоих, – он сжал ее руку в своей. – Закрой глаза и подумай о детстве.

Он словно подглядывал за чужой жизнью через замочную скважину. Увидеть ее всю ему не хватило бы времени. Для этого требовалось полноценное соприкосновение, но Дарк не ставил цель узнать всю подноготную девушки. Его вопрос был прост – она дишканди или нет? Ему достаточно было заглянуть в детство. Пары секунд хватило, чтобы понять – Инга росла в нормальной семье, окруженная любовью. Она никогда не видела дерево дишкан и тем более не пробовала его плоды.

Он резко разорвал союз рук, не заботясь о мягком выходе из чужого сознания. Закружилась голова, очертания комнаты и девушки подернулись рябью, но Дарк проигнорировал слабость. В мыслях раненой птицей билось – он ошибся! В который – Небесный отец всех сожги! – раз. Как это возможно? Впервые он задумался, что, вероятно, не подходит для этой работы. Он настолько глуп, что какая-то девка снова его обставила.

Дарквинн встал, пошатываясь, со стула.

– Что будет со мной? – донеслось в спину.

Дарк вздрогнул, он и забыл, что в комнате есть кто-то еще.

– Тебя отпустят, – бросил, не оборачиваясь. – Ты в самом деле невиновна.

Глава 17

Приезд наследника в столицу обставили с размахом, точно он вернулся не из поездки по провинциям, а победителем с поля боя. Корабль принца Гайдиара под золотыми парусами причалил в порту. Оттуда до дворца он ехал на белом коне со свитой в сотню жандармов, а люди из окон и с крыш домов осыпали его разноцветными порошками. Чтобы принц, его конь и одежда не испачкались, невольники несли над ним зонт – четыре шеста с натянутой между ними тканью. Она защищала принца и от палящего солнца, и от порошков. И никому не было дела до рабов, что бежали всю дорогу, едва поспевая за лошадью.

Эль, а значит и Рейн, была в числе делегации, приветствующей принца. В нее также входили верховный жрец с приближенными и жены императора. Клеон Багряный ожидал сына в престольном зале. Не императорское дело переминаться на пороге дворца.

Наследник спрыгнул с коня и взбежал по лестнице. Первой к нему бросилась женщина в бирюзовом платье. Судя по возрасту, его мать. Она попыталась заключить Гайдиара в объятия, но он грубо ее оттолкнул. Принц был зол, а все потому, что немного порошка попало на белоснежный китель.

Отряхивая рукава, он прошел в престольный зал, и все вереницей потянулись за ним.

– Сын мой, моя надежда и опора, – император поднялся навстречу наследнику.

Повелителю Гайдиар позволил себя обнять. Рейн фыркнул, наблюдая за этой сценой. Ну, прямо любящий отец и ласковый сын. Все от начала до конца было спектаклем. Причем актеры играли из рук вон плохо. У императора был такой вид, словно он вот-вот зевнет, а наследник кривился и поджимал губы, как если бы обнимал не отца, а склизкую жабу. Вот такие теплые семейные отношения.

– Я привез вам подарок, повелитель, – наследник усмехнулся. – Уверен, вы оцените его по достоинству.

Рейн слышал о народе, живущем на крайнем севере, но никогда не видел его представителей. Их называли снежными или морейцами. Они рождались и жили в условиях вечной ночи и зимы. Возможно, поэтому походили на сугроб. В трупе и то больше красок, чем в девушке, которую ввели в зал жандармы.

Император пришел в восторг. Пока он любовался подарком, Рейн размышлял над тем, как девушка сюда попала. Чтобы снежная переплыла океан? Они и в городах людей редкие гости. На девушке были рабские браслеты, едва ли она получила их за нарушение закона на Иллари. Скорее, ее захватили на материке и продали на острова, а это уже работорговля, которой якобы не существует.

Императору не терпелось позабавиться с новой игрушкой, и он быстро всех распустил. Рейн угадывал эмоции Эльмидалы по малейшей перемене в мимике – она была рада уйти. Может, кому-то ее лицо казалось беспристрастной маской, но он читал его, как открытую книгу. То, чему Арда училась годами, он постиг за месяц, а все потому, что не сводил глаз с госпожи. Пригрози кто Рейну казнью за взгляд на Богиню, он бы и тогда от нее не отвернулся.

Время стремительно летело, а он по-прежнему жил во дворце и не вспоминал о побеге. Якорь тяжелее корабельного удерживал его на месте. Имя ему Эльмидала. Неодолимое желание – быть всегда подле нее – изменило сознание Рейна. Мысли с чувствами перемешались как попало, словно кто-то с силой встряхнул его. Их бы вернуть обратно на полки, вот только Рейн не помнил, где что лежало.

Он не мог бросить Эль и был готов вечно следовать за ней. Пусть ему отведена роль немой тени, он наслаждался и этим.

К сожалению, она редко с ним заговаривала. Поэтому когда вечером Эль, распустив служанок, позвала его, Рейн устремился к госпоже как корабль после долгого плавания к суше.

– Я хочу выйти на прогулку в сад этой ночью, – шепнула она.

– Как вам будет угодно, госпожа, – Рейн почувствовал недоброе. Прежде она не покидала покоев с заходом солнца.

– Будешь моим сопровождающим? У меня назначена встреча в саду.

– Как прикажете, – настроение резко упало. Что еще за тайная встреча? Кем бы ни был этот человек, Рейн уже ненавидел его.

На этом разговор закончился – вернулись служанки. И к лучшему. Рейн был слишком раздражен, чтобы продолжать беседу. Того и гляди, ляпнул бы лишнее. Выходит, не так уж нерушим запрет на прикосновение к Богине, раз она собралась на ночное свидание.

Чем ближе был вечером, тем сильнее Рейн злился. Он ругал себя за то, что согласился сопровождать Эльмидалу. Пусть берет с собой Арду. Не хочет он смотреть, как она милуется с другим. Но когда настало время, и Эль выскользнула к нему из спальни, прошествовала по лунной дорожке на полу, словно она, в самом деле, богиня, спустившаяся с небес, ему в голову не пришло противиться ее воле. И хотя шел как на заклание, ссутулив плечи, ни за что бы не отпустил госпожу одну. Ее безопасность была для него превыше собственного душевного спокойствия. Если суждено увидеть ее с другим, так тому и быть.

Они добрались до сада без приключений. Лишь однажды чуть не столкнулись с жандармами, патрулирующими дворец, но Эль свернула в боковой коридор, и они благополучно разминулись.

Сад встретил приятной ночной прохладой. Но ветерок, принесший аромат свежескошенной травы, не остудил пылающее от волнения лицо Рейна. Прикусив щеку изнутри, он ждал встречи с любовником Эльмидалы. Каков тот из себя? Должно быть, очень хорош, раз она рискует ради него жизнью.

Они направились к дальней беседке. В эту глушь жандармы не заглядывали во время ночного обхода. Здесь Эльмидала могла насладиться уединением с тем, кто ее ждал.

– Стой здесь, – сказала она, когда до беседки осталось шагов пять.

Рейн видел за деревьями белые, словно из кости, резные стены и тканый навес. Госпожа любила это место. Она частенько наведывалась сюда днем в окружении служанок. Внутри стояли лавки, устланные разноцветными подушками и коврами. На них удобно лежать и не только…

– Если увидишь жандармов, предупреди, – велела она.

Рейн кивнул. Он опасался, если откроет рот, выскажет все, что думает и далеко неприличными словами. Но Эль не смотрела на него, она устремилась к беседке, а оттуда ей навстречу уже кто-то шел.

Рейн сжал зубы, ладонь сдавила рукоять ятагана. Ярость рыком рокотала в горле, перед глазами плясали красные круги. Из-за них Рейн и посчитал, что его обманывает зрение, когда различил в фигуре ночного гостя женские черты.

– Эльмидала, – едва гость заговорил, сомнения развеялись – это была девушка. – То есть я хотела сказать Богиня.

– Глупости, – отмахнулась госпожа. – Зови меня Эль. Позволь хоть на краткий миг ощутить себя обычным человеком.

Девушки встали друг напротив друга. Не будь на Эль порошка, они бы обнялись. Ревность схлынула, едва Рейн узнал гостью. Эль познакомилась с ней на вечере в честь дня рождения императора. Ее звали Марика.

Одновременно с облегчением он испытал стыд. Глупец! Подозревал госпожу не пойми в чем, а она всего лишь нуждалась в общении. Желательно с кем-то не из дворца. Это ее шанс ненадолго притвориться нормальной. Знать бы еще, как Марика пробралась во дворец. У нее должны быть влиятельные друзья. Без чужой помощи сюда не проникнуть.

Со своего места Рейн не видел девушек, укрывшихся в беседке, зато слышал разговор. В ночной тишине их голоса звучали звонко и чисто, и он невольно подслушал их беседу.

Болтали о пустяках, интересных только девушкам. Но сплетни, так или иначе, крутились вокруг наследника Гайдиара. Причем разговор к нему раз за разом сводила Марика. Эль этого не замечала, но Рейну показался странным столь настойчивый интерес.

– Ты хочешь познакомиться с Гаем? – удивилась Эль просьбе подруги представить ее принцу. – Боюсь, реальный наследник далек от того, каким его рисуют.

– Вы не ладите? – догадалась Марика.

– Это беда всех детей императора. Он позаботился о том, чтобы мы ненавидели друг друга сильнее, чем его. Так мы не объединимся против отца. Мы с Гаем единственные, кто общался в детстве.

– Что вас развело?

– Я стала живым воплощением Богини, – голос Эль звучал глухо, словно шелест сухих листьев по мостовой.

– И вам запретили общаться?

– Мы поссорились еще до того. У него была возможность спасти меня, но он струсил.

Рейн терялся в догадках, каким образом Гай мог помочь Эльмидале. Этот вопрос волновал не его одного – Марика спросила о том же.

– Теперь я понимаю, что это было ошибкой, и Гай поступил верно, отказав мне.

– О чем ты просила?

– Существует всего один шанс не участвовать в выборе воплощения Богини – лишиться невинности. Богиня должна быть девственна. Это важное условие.

– И ты попросила брата лишить тебя невинности?!

Рейн удивился не меньше Марики. Наверное, Эль была в отчаяние, раз решилась на подобное.

– Он – единственный, кому я доверяла. По сути, единственный, с кем я общалась. Мне не к кому было пойти, кроме него. Но Гай отказал не потому, что он мой брат. Брачные союзы между братьями и сестрами в правящей семье не редкость. Первой женой императора была его сестра. Так мы сохраняем чистоту крови. Я всегда знала, что Гай не против быть со мной, потому и надеялась на его помощь. Но он испугался, что все всплывет, и его лишат статуса наследника. Расположение императора оказалось ему дороже меня. На следующий день я стала воплощением Богини.

«И теперь он не дает тебе прохода», – добавил Рейн про себя. Осознал, от чего отказался да поздно. Эль не из тех, кто нарушит запрет. И дело не в страхе перед наказанием. Он наблюдал за ней в храме. Религиозный экстаз в ее глазах не был поддельным. Эль искренне поклонялась Богине, запрет на прикосновения для нее не просто слова. Это часть ее веры.

Девушки могли болтать ночь напролет, но Рейн, кашлянув, напомнил о своем присутствии. Эль поняла сигнал и начала прощаться. Напоследок девушки договорились встретиться на гонках. Пообещав там познакомить Марику с Гаем, Эль покинула беседку. Они с Рейном торопились вернуться в покои, а потому поздно заметили приближение патруля. Их обнаружили.

– Бежим, – Эль первой сорвалась с места.

Они петляли, запутывая след, но жандармы подобно гончим псам шли по пятам. Топот их сапог по мраморному полу разносился по залам гулким эхом. Было страшно и вместе с тем весело. У Эль от азарта погони раскраснелись щеки и сверкали глаза. Сейчас она мало походила на бездушную статую, какой Рейн увидел ее в первый раз.

Когда стало ясно, что им не сбежать, Рейн придумал новый план:

– Госпожа, прячьтесь, – сказал он. – Пусть жандармы схватят только меня.

Она скрылась за стеной. В том, что Эль доберется до покоев, Рейн не сомневался. Она прекрасно ориентировалась во дворце.

Жандармы накинулись на него как стервятники на мертвую корову. Сбили его с ног, пару раз пнули, чтобы не дергался, и лишь потом удосужились спросить, кто он таков и почему разгуливает по дворцу ночью. Едва дыша после побоев, он рассказал небылицу о бессоннице.

– Кому ты принадлежишь, невольник? – жандарм наступил Рейну на руку – еще немного и переломает пальцы.

– Моя госпожа – живое воплощение Великой Богини, – прохрипел он с пола.

– Она в курсе твоих ночных вылазок? Сейчас мы это проверим. Поднимайте его, парни, и тащите за мной.

Рейна дернули вверх. Не позволив встать на ноги, поволокли по коридору. Он надеялся, Эльмидала добралась до покоев. В противном случае жандармов ждал сюрприз.

Они еще не постучали в дверь, а та уже распахнулась. На пороге стояла Эльмидала собственной персоной. Жандармы опешили. Они не ожидали встречи с Богиней. Ее появление в дверях было, по меньшей мере, необычно, но никто не осмелился поинтересоваться, что она здесь делает.

– Богиня, – жандармы как по команде склонили головы. Рейн усмехнулся, наблюдая за ними, потом, спохватившись, опустился в позу покорности. – Мы нашли вашего невольника. Он бродил по дворцу.

– Правильно, – кивнула Эль. – Я послала его в сад за цветами.

– Ночью?

– Почему нет? – она пожала плечами. – Таково было мое желание.

– Но он назвал другую причину прогулки, – жандарм недобро покосился на Рейна.

– Я велела ему молчать, – Эль и тут выкрутилась.

– Простите, Богиня, но с закатом передвижение по дворцу запрещено. Мы вынуждены вернуть вам невольника. Без цветов.

– Благодарю за напоминание, – сейчас Эль походила на императора больше, чем когда-либо. Царственная осанка и сухость тона сделали свое дело. Жандармы торопливо откланялись, оставив невольника его госпоже.

Едва дверь за ними закрылась, и шаги смолкли вдали, Эльмидала переменилась. Холодность слетела с нее как листва с деревьев по осени. Но заметив синяки Рейна, она посуровела.

– Я прикажу их наказать.

– Не стоит. Они выполняли свою работу. Незачем привлекать внимание.

Эль вздохнула:

– Спасибо за помощь. Если бы они нашли меня… – она замолчала. Ни к чему было объяснять, чем это грозило.

А затем Эльмидала преподнесла Рейну самый ценный дар, на какой он мог рассчитывать – она ему улыбнулась. Уголки ее губ приподнялись, и на щеках образовались ямочки, придав лицу небывалое очарование. Будь воля Рейна, он бы впился в эти губы поцелуем. Страстно, жадно, горячо. Но он не смел. В Иллари и за меньшие проступки убивали на месте. А потому, пожелав госпоже спокойной ночи, он ушел на балкон, где стояла его койка.

Укладываясь спать, Рейн не подозревал, что проявил непозволительную беспечность. Жадные глаза и уши все это время были начеку. Наблюдали и слушали.

…Права была Тантала, госпожа замыслила недоброе. Куда она ходила ночью с невольником, уж не развлекаться ли? Этого Верда не знала, но поклялась выяснить.

Глава 18

– Как прошла встреча? – Саби ждала Марику посреди гостиной.

Прямо заботливая маменька, волнующаяся за нерадивую дочь.

– Нормально, – зевнув, ответила она. За окном разгорался рассвет, и Марика после ночи без сна мечтала поскорее добраться до кровати.

– Я жду подробностей.

– Мы поладили.

– Ты подружилась с Богиней? – Саби улыбнулась. – Молодец! Она преподнесет нам наследника на блюдечке.

– Я взяла с нее слово познакомить меня с Гайдиаром.

– Отлично, – Саби потерла руки. – Послезавтра гонки на колесницах, я рассказывала тебе о них. Там мы отравим наследника, как и планировали. Никто не догадается о причастности дишканди.

– Говори потише, – Марика оглянулась.

– Брось. Этот дом – крепость.

Саби не терпелось обсудить детали, но Марика, сославшись на бессонную ночь, поднялась к себе. Расторопность, с которой она сбежала от напарницы, была вызвана не только усталостью. После того, как Саби отравила посла, она тяготилась ее обществом. Будь воля Марики, прекратила бы общение с девушкой, но кого волновали ее чувства. Расскажи она матери-настоятельнице о своих сомнениях, та бы расхохоталась. Дишканди не пристало жалеть ни собственных жертв, ни чужих.

Но были и плюсы. Теперь следователь оставит ее в покое. За Ингу почти не волновалась. Рано или поздно обман вскроется, и ее отпустят. Хорошо, если к этому времени и девушка, и следователь будут по другую сторону океана.

Следующий день прошел спокойно, и Марика окончательно уверилась в своей безопасности. Больше она не увидит Дарквинна. Ей бы радоваться, но она, напротив, грустила. Вместо облегчения ощущала пустоту, словно лишилась чего-то. Странное чувство гнездилось в районе груди, тяжелым камнем давя на сердце. Она гнала его от себя, отвлекаясь подготовкой к гонкам.

Долгим знакомство с наследником не будет. Они с Саби все спланировали: Эльмидала введет их в круг общения брата, и Марика при первой возможности добавит в его напиток немного своей крови. До поцелуя решили не доводить, слишком рискованно. Когда яд подействует, принц будет на колеснице в гуще гонки. Если он разобьется, дишканди не заподозрит даже Дарквинн.

Ипподром Иллари имел форму вытянутого овала протяженностью в километр и вместительностью в десятки тысяч зрителей. Стены и трибуны были из белого камня. Чтобы аристократом удобно сиделось, на камень стелили подушки. Простолюдинам, чьи места на задних рядах, такой роскоши не полагалось, и они приносили с собой коврики.

Посреди арены, усыпанной песком, возвышались башенки. Они делили поле надвое, организуя круг для гонок. Марика и Саби не спешили подниматься на трибуны – благодаря знакомству с Эль им отвели лучшие места среди аристократии, но они спустились к лошадям и наездникам.

Под трибунами было пыльно и душно. Пахло лошадьми, навозом и потом. Наездники готовились к гонкам: проверяли крепления, осматривали оси колесниц. Здесь было не протолкнуться. Кто-то пришел пожелать удачи любимому наезднику, кто-то посмотреть на лошадей, чтобы сделать верную ставку. Но большинство интересовал наследник.

Пробраться сквозь плотное кольцо поклонников оказалось непросто. Марика и Саби боролись за каждый шаг. Наконец, они выбились в центр, где стояла колесница принца, запряженная четверкой лошадей, он сам и наиболее близкие к нему люди. Эльмидала в том числе.

Девушка приветствовала Марику сдержанной улыбкой. Большего на людях она себе не позволяла. В Эль было столько жизни. Каково постоянно ограничивать себя? Может, положение Богини вызывало у кого-то зависть, но Марика испытывала по отношению к новой знакомой исключительно сочувствие. Она видела схожесть в их ситуациях – они обречены жить в одиночестве. Одно хорошо, мучиться недолго. Если Эль принесут в жертву, то Марику со временем убьет собственный яд. Обе не доживут до тридцати.

Заметив новые лица, наследник оживился:

– Прелестные дамы, нас, кажется, еще не представили друг другу.

– Вы в представлении не нуждаетесь, благородный господин, – Саби взмахнула ресницами. – Каждая девушка на девяти островах наслышана о сиятельном принце Гайдиаре и его многочисленных достоинствах.

Наследник хмыкнул, довольный комплиментом. Как Саби удавалось всего парой слов располагать к себе людей? Марика, к своему сожалению, не умела льстить. Поэтому они с напарницей распределили роли – она отвлекает принца, а Марика травит.

Пока Саби восхваляла разомлевшего наследника, Марика сосредоточилась на напитках на низком столике. Невольник минуту назад разлил игристое вино, и пузырьки стремительно взлетали со дна похожих между собой бокалов – прозрачных на тонкой ножке – и только один украшал рисунок из золотого напыления. Нетрудно догадаться, что он предназначался наследнику.

Компания аристократов во главе с принцем взорвалась хохотом. Марика дернулась от громкого звука. Так дело не пойдет, она слишком напряжена. Прикрыв глаза, пару раз глубоко вдохнула-выдохнула, успокаиваясь. Мать-настоятельница учила: главное в деле спокойствие. Нервничающий человек уже наполовину проиграл.

Она сосредоточилась на том, как воздух наполняет легкие и как его покидает. Звуки и запахи отступили на второй план. Само время как будто замедлилось, когда она открыла глаза. Обостренным вниманием Марика фиксировала каждую мелочь: то, как принц, запрокинув голову, рассмеялся шутке Саби, как его спутники не сводили с него глаз, и даже то, как невольник повернулся спиной к столику. Каждый в ангаре был занят делом и смотрел куда угодно только не на бокалы. Лучше момента не подберешь.

Булавкой, спрятанной в рукаве, Марика, не жалея себя, уколола палец. Выступившую кровь сцедила в бокал наследника. Алая капля мгновенно растворилась в вине, не изменив его цвет. На вкус она тоже не повлияет. Но и этой крохи хватит, чтобы лишить наследника жизни.

Невольник повернулся, и Марика сделала вид, что тянулась за бокалом. Взяв один, пригубила вина. Пузырьки через нос ударили в голову, и та немного закружилась. Или причина в том, что она секунду назад натворила? Сколько времени прошло, а убийства до сих пор давались с трудом. Каждый раз, отнимая чужую жизнь, она внутренне сжималась. Казалось, часть самой Марики умирала вместе с ее жертвами.

Она вернулась к компании, улыбалась и кивала на чужие замечания, но при этом слова не могла вымолвить. Когда невольник поднес наследнику бокал, у нее перехватило дыхание. Должно быть, она побледнела, потому что Эльмидала встревожено на нее смотрела. Марика, сцепив зубы, взяла себя в руки.

Словно завороженная она следила за тем, как наследник подносит бокал к губам. То ли дело Саби. Та кокетничала напропалую и вела себя так, будто ничего необычного не происходит, хотя не хуже Марики знала, что в бокале.

Только наследник не сделал глоток – появление нового лица отвлекло его. Подобно смерчу в компанию ворвался молодой человек, чертами и повадками похожий на Гайдиара. Марика нахмурилась, припоминая, как зовут младшего брата наследника.

– Андрий! Выпьешь за мою победу? – Гайдиар поднял руку, словно хотел чокнуться с братом.

– Разве что из твоего бокала, – молниеносным движением Андрий выхватил бокал у наследника.

Марика ахнула, запоздало прикрыв рот, чтобы лишний звук не сорвался с губ. Широко распахнутыми глазами она наблюдала за тем, как Андрий одним глотком осушил бокал наследника. Чуть поморщившись после выпитого, он разбил бокал об землю.

– На счастье, – сказал Андрий.

Наследник скривился. Поступок брата разозлил его. Знал бы, чего избежал благодаря ему. Саби и та потеряла самообладание. Ее любезная улыбка превратилась в кривую усмешку, изуродовав симпатичное лицо.

Паникуя Марика, кинулась к напарнице, но та взглядом велела успокоиться. Они отыграли роли до конца, и ушли на трибуны первыми. Лишь здесь девушки смогли обсудить ситуацию, да и то вполголоса.

– Что теперь делать? – наполовину шептала, наполовину шипела Марика. – Мы пропали! Андрий умрет от яда дишкан.

– Умрет, – кивнула Саби. – Тут уж ничего не поделаешь.

– Это крах, – простонала Марика.

– Успокойся. Веди себя естественно. Ты привлекаешь внимание.

Соседи по трибуне косились на них, и Марика снова прибегла к дыханию. В этот раз оно помогало плохо. Сердце бешено колотилось, зубы стучали, точно она замерзла. С паникой вдохами-выдохами не совладать.

– Если повезет, никто не свяжет смерть Андрия с дишканди. Мы выждем немного, и повторим попытку, – успокаивала напарница саму себя. – Гонки вот-вот начнутся. Сосредоточимся на них.

Под рев труб на арену выехали двенадцать колесниц, каждая запряжена четырьмя лошадьми. Поджарых, лоснящихся на солнце скакунов специально разводили для скачек. Их длинные ноги были созданы для быстрого бега.

Первой ехала колесница наследника, украшенная резьбой, с развевающимся флагом Иллари – желтый круг на голубом фоне, где круг символизировал Богиню, а фон – чистое небо над островами. Принц махал зрителям рукой, а они в ответ кричали и свистели.

От шума у Марики заложило уши. Лишь когда колесницы выстроились в шеренгу на старте, гул немного стих. Большинство зрителей сделали ставки и рассчитывали заработать. Фаворитом, естественно, был наследник.

Сигналом к старту послужил удар гонга. Вибрируя, звук пролетел над трибунами, и колесницы сорвались с места, подняв в воздух столбы песка и пыли. В этой туче гонщики едва виднелись. Вперед предсказуемо вырвался наследник. Марика не удивилась, если бы соперники подыгрывали Гайдиару, сдерживая лошадей.

Колесницам предстояло проехать пять кругов и затем финишировать. Гонка увлекла Марику, она болела за высокого илларца на черной колеснице и пропустила момент, когда разносчик сладостей сунул записку Саби в руку.

Черная колесница отставала от наследника меньше чем на лошадиную голову. Но первым финишировал все-таки принц. Трибуны взорвались аплодисментами, зрители вскакивали с мест, выкрикивая поздравления. Потеряв интерес, Марика обернулась к напарнице.

На Саби не было лица. Побелевшими пальцами она сжимала в руке клочок бумаги. Краешек записки торчал из кулака. Не добившись объяснений, Марика уцепилась за этот край. Напарница отдала записку без сопротивления. «Ингу отпустили. Он знает, что она невиновна» – прочитала Марика.

– Что это? – рука с запиской дрожала. – Кто это написал?

– У меня свои источники, – зло произнесла Саби. – Как, думаешь, я здесь одна выживала?

– Ты не ответила, что это значит?

– А ты не поняла? – взгляд Саби мог убить не хуже крови. – Не только фригидная, но еще и глупая, да? Нам конец – вот что это значит. Следователь выяснил, что Инга не дишканди. Теперь у него только одна подозреваемая – ты. А учитывая, что мы час назад отравили одного из принцев, ситуация паршивая.

– Он поймет, что это сделали мы, – Марика схватилась за шею, внезапно ощутив, как на ней затягивается петля. Ее повесят! Если уж Саби напугана, то ей впору падать в обморок от страха.

Но долго унывать Саби не умела. К началу второго заезда, она воспрянула духом.

– Нам необходим новый план, – прокричала Саби. Толпа так улюлюкала, что ее голос едва слышался.

– Какой? – спросила Марика одними губами.

– Убедим следователя, что ты не та, кто ему нужна. Пусть думает, что ошибся, и дишканди не уплывала с материка. С Ингой он уже промахнулся.

– Но как ему удалось выяснить, что Инга не одна из нас?

– Небось, применил соприкосновение, – Саби цинично усмехнулась. – Борется с преступностью, а сам не гнушается нарушать закон. Не думала, что он такой. Двуличная сволочь.

– Ой! – воскликнула Марика, да так громко, что ее расслышал сосед. Понизив голос, она сказала: – соприкосновение не обмануть. Если он применит его на мне, то все поймет.

– Не применит, – Саби наклонилась к ней. – Мы обведем его вокруг пальца. Я знаю, как это сделать.

– Ну же, расскажи, – Марика схватила напарницу за руку. Сейчас она казалась ей чуть ли не посланницей богов – последней надеждой на спасение.

Когда Саби заговорила, Марика решила, что шум сыграл с ней злую шутку, и она неправильно все поняла. Но напарница смотрела твердо.

– Ты переспишь со следователем, но так, чтобы он не умер. Это убедит его, что ты не дишканди.

Глава 19

Страшно заявляться без приглашения к благородной. Верда сомневалась, не повернуть ли назад? Хозяйские проблемы никоим боком ее не касались. А с другой стороны как не касались? Ежели госпожа нарушила запрет, так это всем илларцам плевок в душу. И ей – Верде – вдвойне. Потому как не может живое воплощение Богини осквернить себя прикосновением мужчины. Особенно мужчины, который нравится самой Верде и который посмел ее отвергнуть.

Злость помогла решиться, и она постучала в покои благородной Танталы. Сперва ее не хотели пускать, но едва услышав имя, распахнули дверь. Приятно для разнообразия ощутить свою избранность. Когда еще вот так войдет в хозяйские покои – не слугой бессловесной, а гостьей.

– Верда, – дочь жреца вышла навстречу, – отрадно видеть тебя. Присядь, я велю подать прохладительные напитки.

Тантала кивнула служанке. Пока она бегала за напитками, девушка изображала радушную хозяйку. Справилась о здоровье, хотя гостья интересовала ее не больше, чем назойливая мошка, которую она прихлопнула ладонью. Но у Верды были ценные сведения. В противном случае она бы не пришла. И ради них Тантала была готова назвать ее хоть подругой, хоть сестрой.

Но пустая болтовня быстро наскучила, и Тантала перебила собеседницу:

– Зачем ты явилась, Верда?

Та споткнулась на полуслове и обиженно поджала губы. Пришлось загладить вину:

– Извини, я тороплюсь. Столько дел.

Тантала неопределенно махнула рукой. По правде говоря, обязанностей у юной дочери жреца было немного. Но если она еще хоть минуту послушает причитания Верды о нелегкой жизни служанки, то сбросится с балкона.

– Простите, благородная, я не хотела вас отвлекать. Просто нынче ночью я кое-что видела. Мне показалось, вы должны об этом знать.

– Говори, – кивнула Тантала.

– Невольник и Богиня куда-то ходили вдвоем. Я не рискнула за ними следить. Сидела, ждала в покоях. Они отсутствовали часа три, не меньше. Я чуть не уснула.

Ради этой новости стоило выслушать предыдущие глупости. Танталу словно молнией прострелило. Вот оно! Эльмидала практически у нее в руках.

– Кто-то кроме тебя может это подтвердить? – поинтересовалась она.

– И да, и нет. Жандармы словили невольника, но Богиня вернулась в покои незамеченной.

– Что ж, не все сразу. Надеюсь, теперь тебе понятно, какую важную работу ты делаешь? – Тантала подалась вперед и, превозмогая отвращение, взяла служанку за руку. – Подобный проступок нельзя прощать. Твоя госпожа не просто нарушает запрет, она насмехается над Великой Богиней.

– Мы ее накажем! Я дам показания.

Ей понравился задор девчонки. Наверняка тут замешано что-то личное.

– Не торопись. Доказательства должны быть неоспоримы. Пока у нас только догадки. Поэтому ты продолжишь слежку.

Дав распоряжения, Тантала выпроводила служанку. Взять ее в союзники было отличной идеей.

– Все слышал? – спросила она, едва закрылась дверь.

– Полагаешь, Богиня развлекалась с рабом в саду? – из-за занавеси вышел верховный жрец.

– Чушь, – дернула плечом Тантала. – Для подобных забав не обязательно идти столь далеко, да еще рискуя быть схваченными жандармами. Прогулка имела другую цель.

– Какую?

– А это важно? Единственное, что важно, – все должны поверить, между ними что-то было.

– Могут назначить проверку. Если Богиня будет невинна, наш план провалится.

– Тогда нужны неоспоримые доказательства. Такие, чтоб о проверке даже речи не зашло.

– Нанять человека, чтобы ее изнасиловал? – нахмурился Квист.

– С ума сошел? Даже если ты найдешь мужчину, который решится на подобное богохульство, начнется расследование. Риск слишком велик.

– Твое предложение?

– Подтолкнем их друг к другу, а дальше они сделают все сами.

* * *

Вечером после гонок, на которых Гайдиар одержал сокрушительную победу, устроили празднество. Но едва оно началось, как по залу пронесся надрывный крик. Заполошной птицей он метнулся под потолок, и все застыли как гротескные статуи – кто-то не донес бокал ко рту, кто-то умолк на полу слове, а кто-то замер посреди шага с поднятой ногой.

– Что за вопль? – поинтересовался император. В сопровождении Гайдиара он направился к источнику шума. Эль пристроилась в хвосте процессии.

Люди пятились, уступая императору дорогу. Схлынули с его пути и обступившие плотным кольцом лежащего на полу Андрия. Осталась лишь мать. Она склонилась над юношей, придерживая его голову. Именно ее крик нарушил веселье.

В следующее мгновение оцепенение спало, все пришло в движение: жандармы окружили зал, прибежали лекари и невольники с носилками. На них погрузили Андрия и понесли в покои.

Эль покосилась на Гая, шагающего рядом. У него был встревоженный вид. Не похоже, что принц прикидывается. Ее подозрение первым делом пало на него. Все-таки братья не ладили. Андрий вечно дышал Гаю в спину, намекая, что в любой момент готов его заменить. Решился бы Гай на убийство брата? Эль не могла ответить на этот вопрос, а, может, не хотела.

Уложенный на кровать Андрий хрипел и задыхался. Посторонним велели уйти, но Эль вошла в число тех, кому позволили задержаться, – присутствие Богини способствовало выздоровлению. В спальне также были император, мать Андрия, Гай и невольники. Но их считали частью меблировки.

– Что с ним? – спросил император у лекаря.

– Похоже на отравление, повелитель, но яд мне неизвестен.

– Так выясни, что это за дрянь. Не заставляй меня думать, что я ошибся в выборе главного лекаря. Как узнаешь, что с принцем, сообщи мне.

Император направился к выходу, но не сделал и пары шагов – наперерез ему бросилась мать Андрия.

– Не покидайте нас, повелитель, – она ухватилась за край его рукава. – Не сейчас, когда я и мой сын остро нуждаемся в вас. Я никогда ни о чем вас не просила, но теперь умоляю – останьтесь. Ваша близость придаст моему мальчику силы.

Повелитель глянул на нее как на насекомое. Дернул руку, вырывая рукав кафтана. На помощь уже подоспели невольники и оттащили рыдающую женщину от императора. Так он и ушел, не оглянувшись ни на жену, ни на сына. За отцом последовал Гай. Он был бледен, но вряд ли переживал за брата. Наследника волновал лишь он сам.

У Эль мороз по коже пробежал от этой сцены. Вспомнилась собственная мать и последние часы ее жизни. Обвиненная в измене, она умерла в муках на позорном столбе. Эль тогда было четыре года, по настоянию отца она присутствовала на казни. Он посадил ее на колени и, шепча на ухо гадости о матери, приказал смотреть. Стоило прикрыть глаза или отвернуться, как он сдавливал запястье, да так сильно, что, казалось, сломает руку.

Благодаря отцу она запомнила все в мельчайших подробностях. То, как мать сказала, что ни в чем не раскаивается. Любовь по ее словам стоила того. Как она просила свою малышку не забывать ее. Как раз за разом корчилась от боли и кричала, когда тело протыкали пикой. Как кровь текла из уголка губ, когда она замолкла.

С тех пор Эль снились кошмары. Сначала каждый день, потом раз в неделю, раз в месяц, но они неизменно возвращались, а вместе с ними мама – мертвая, но несломленная. И еще ненависть к отцу. Жгучая, ядовитая. Душила, не находя выхода.

Эль и мать Андрия дежурили у постели принца, наблюдая за тем, как лекари суетятся в попытках его спасти: примочки, настои на травах, растирания, настойки – ничего не помогало. Лекари все чаще переглядывались между собой и качали головами.

– Госпожа, – спустя пять часов окликнул Рейн, – вам следует отдохнуть.

Она чувствовала себя разбитой, но уйти не могла. Самата – мать Андрия – нуждалась в поддержке. Как у всех жен и наложниц императора у нее был всего один ребенок. С его гибелью она в прямом смысле теряла все – и единственное дитя, и место в серале, и, вероятно, жизнь.

К вечеру лекари сдались. Эль поняла это по их потухшим глазам. Послали за императором. Он явился всклоченный и злой в сопровождении Гая. Причина его дурного настроения была не в том, что один из сыновей умирал. Их было так много, что он не помнил все имена, а младшие вовсе сливались в сплошную массу. Но кто-то покусился на то, что принадлежало ему. Этого он простить не мог.

– Докладывай, – кивнул император.

Главный лекарь, бледнее и заикаясь, произнес:

– Принц Андрий умирает от яда дишкан, повелитель. От него нет лекарства. Мы, как смогли, продлили его жизнь, но излечить его не в силах. Часы принца сочтены.

Услышав это, мать лишилась чувств, и лекари бросились уже к ней. Император приблизился к постели сына. Тот не отреагировал, пребывая в бреду.

– Хотели отравить меня, – произнес Гайдиар. – Он выпил вино из моего бокала.

– Кто-то поднял руку на наследника? – глаза императора недобро блеснули. – Я прикажу стереть их в порошок.

Император оглядел собравшихся, и все, на кого падал его взгляд, невольно приседали. От страха у Эль сдавало горло, и дрожали колени. Кто задумал убийство наследника? Каким безумцем надо быть, чтобы совершить подобное?

Больше Андрий императора не интересовал. Отдав приказ подготовиться к похоронам еще живого сына, он покинул покои, чтобы уже не вернуться. Гай задержался, проститься с братом. Чуть сжав его руку, он прошептал «прощай». И на мгновение из-под маски проглянул тот Гай, которого Эль знала в детстве. То, что он до сих пор живет где-то глубоко в наследнике, было чудом. Она думала, его давно нет.

Вслед за императором ушли лекари, признав свое поражение. Под утро мать Андрия уснула в кресле, а Эль все сидела подле умирающего, словно это могло облегчить его переход в нежизнь.

Первые лучи солнца выглянули из-за горизонта, когда Андрий открыл глаза. Их синий цвет помутнел и состарился. Взглядом полным муки он нашел Эль.

– Сестра, – потрескавшиеся губы едва шевелились, – мне страшно. Дай руку.

Лишь на мгновение она усомнилась, но потом вложилась ладонь в холодные пальцы брата. Пусть порошок сотрется, пусть ее казнят за это, но она не откажет умирающему в последней просьбе.

– Глупо вышло, – прошептал Андрий. – Я полагал, это будет поцелуй.

– Тише, – она чуть сжала его ладонь. – Не трать силы.

– Я должен сказать, – он сглотнул. Принц говорил так тихо, что Эль пришлось наклониться. – Я нанял дишканди, отравить Гая поцелуем. Не думал, что они добавят яд в вино.

Эль перестала дышать, боясь что-то упустить. Андрий признавался в попытке убийства наследника. Ирония в том, что он попал в свою же ловушку. Иногда Великая Богиня любит пошутить, и шутки ее, как правило, жестоки.

– Ты простишь? – силы стремительно покидали Андрия.

– Конечно, брат. Ни о чем не тревожься. Спи.

Он прикрыл глаза. Улыбнулся, словно с плеч упал груз. Морщины на лбу и в уголках глаз разгладились. Принц выглядел счастливым. Возможно, впервые со дня своего возвращения из нежизни.

Вскоре Андрия не стало. Он умер тихо, не приходя в сознание. Просто выдохнул протяжно и долго и больше не вдохнул. Самата билась в истерике, и лекари напоили ее снотворным.

Эль, пошатываясь от усталости, вернулась к себе. Никто не заметил, что порошок на ее руке стерт.

За свои восемнадцать лет она много раз видела смерти братьев и сестер. Принцы и принцессы гибли чаще, чем дети простолюдинов. Император как-то пошутил про естественный отбор. Мол, выживают сильнейшие. И, добавила про себя Эль, везучие. Не забери Андрий бокал у Гая, она бы оплакивала старшего брата. А все вон как сложилось.

Тела илларцев сжигали на погребальных кострах, как завещала Великая Богиня. В костер бросали дорогие умершему вещи. В случае Андрия – золотые кубки и украшения, одежду из отиса, мебель и по настоянию императора мать принца.

Эльмидала в равнодушном оцепенении наблюдала за тем, как женщину вели к костру, в котором пылало тело ее сына. Жизнь научилась не реагировать на подобные вещи, мысленно отдаляться, телом прибывая здесь, а разумом где-то далеко.

За спиной шумно дышал невольник. Ему подобное действо было вновь. Эль вдруг отчаянно захотелось прикоснуться к нему. Почувствовать чужое тепло, ощутить поддержку. Но даже такая малость была для нее под запретом.

В первый час после того, как погребальный костер догорел, арестовали работников ипподрома и невольников. Начались репрессии и казни. Для Иллари наступили темные времена – времена гнева императора.

Глава 20

После возвращения с гонок Марика пребывала в прострации. Переспать со следователем Дарквинном! Саби, наверное, пошутила. Об этом даже думать было неловко, а уж осуществить… Щеки вспыхивали, едва она представляла эту картину. Дарк – она впервые назвала его сокращенным именем – поцелует ее, будет касаться, увидит обнаженной, в конце концов. Да она лишится чувств от ужаса, прежде чем он приступит к делу!

– Это ничего не изменит, – нашла Марика причину для отказа. – Следователь знает о противоядии. Факт его выживания после нашего секса не снимет с меня подозрений.

– Будем надеяться, что он не такой умный, как ты. И да поможет нам Вел! Потому что если это не сработает, мы обречены.

– Он как раз умнее нас вместе взятых.

– Но не хитрее. Все-таки хитрость черта женского характера.

– Говорю тебе, ничего не выйдет!

– Отлично, – Саби отрывисто кивнула. Широко шагая, она скрылась на кухне, вернулась оттуда с ножом и отрезала веревку, поддерживающую штору. После чего бросила нож и веревку на стол перед Марикой. – Выбирай.

– О чем ты?

– Лично я вскрою вены. Говорят, у повешенных синеет и вываливается язык, а еще они…

– Хватит! – перебила Марика. – Что за вздор ты несешь?

– А ты подумай. Убедить Дарквинна, что мы не дишканди – наш единственный шанс на выживание. Не получится, мы пропали. А я лучше убью себя сама, нежели попаду в руки следователю. Потому и спрашиваю, что предпочитаешь – повеситься или перерезать вены?

– Доходчиво, – кивнула Марика. – Вся надежда на то, что следователь достаточно глуп, чтобы не раскрыть обман. Ты сама веришь в успех?

– Неважно во что я верю. Сдаваться не в моей природе. Пока жива, буду бороться.

– Я все равно не могу на это пойти, – всхлипнула Марика. – С кем угодно, только не с ним.

– Принцу Андрию, должно быть, уже плохо, – заметали Саби. – Часов через восемь-десять он умрет. Как скоро следователь и жандармы поймут, что его убил яд дишканди?

– Они установят это еще до его смерти.

– Именно! Ты, – напарница ткнула в нее пальцем, – первая подозреваемая. Ты была поблизости примерно в то время, когда Андрия отравили. За тобой следователь отправился в погоню на острова. Если не доказать ему, что ты не причастна, тебя арестуют. Поэтому играем на опережение. Еще до того, как жандармы явятся по твою душу, убедим следователя в твоей невиновности.

Саби говорила очень веско. Здравомыслящая часть Марики соглашалась с ней по всем пунктам, но эмоциональная билась в истерике. Подпустить к себе мужчину, и не какого-нибудь, а того, кого боишься сильнее всего на свете. Да он вмиг поймет, что она дрожит не от страсти, а от ужаса.

Волнуясь, Марика кусала нижнюю губу, не замечая, что на ней выступила кровь.

– И как это сделать? Просто предложить себя?

Саби взглянула на нее как на дурочку.

– Ты ведь не девственница? – уточнила она.

– Нет, конечно. Мать-настоятельница этого бы не допустила.

– Значит, дефлорацию прошла. А потом? Сколько у тебя было мужчин?

Марика тянула с ответом. Минуло четыре года с потери девственности. Ни разу после этого мать-настоятельница не требовала сближения с жертвами. Для убийства хватало поцелуя, остальное на усмотрение девушек. Некоторым нравилось заниматься сексом с приговоренными. Марика была не из их числа.

– Нисколько?! – догадалась Саби. – Ты была с мужчиной всего один раз, и то потому, что так приказала мать-настоятельница? Но почему?

– Мне не понравилось, – Марика передернула плечами, отгоняя воспоминание о грубых руках и слюнявых губах.

– Значит, ты неверно выбрала дефлоратора. Сама виновата.

– Но я не хотела укорачивать жизнь тому, кто мне симпатичен.

– В этом твоя проблема – ты слишком совестливая. Преподам тебе пару уроков. Все-таки предстоит совратить главу городского надзора Эльфантины. К тому же солнечного.

Марика сглотнула. Задача казалась невыполнимой.

Саби взялась за дело с энтузиазмом, настаивая, что времени у них в обрез.

– В этом нет ничего сложного, – заявила она. – Манипулировать мужчинами легко, но еще проще разжечь в них желание. Для этого используй язык тела. Надень на свидание платье с декольте. Я сама выберу наряд. Во время разговора наклонись немного в его сторону. Так, чтобы он мог заглянуть в вырез.

Марика вспыхнула, как сухая трава на жаре. Саби вздохнула:

– Я бы сама это сделала, но следователя интересуешь ты. Так что слушай и запоминай. Дождись, когда он будет смотреть на тебя, и оближи губы. Только сделай это чувственно. Ну-ка, попробуй.

Марика облизала губы.

– Ты как будто проголодалась и увидела кусок мяса. Добавь эротизма.

Минут двадцать Марика тренировалась облизывать губы. У нее распух кончик языка, и лишь тогда Саби сжалилась.

– Будем считать, с этим худо-бедно справишься, – сказала она. – Еще важны прикосновения. Невзначай касайся его. Но главное – улыбайся. Улыбка творит чудеса. Смотри ему в глаза, веди себя непринужденно, будь веселой и всячески иди на контакт. Дай ему понять, что ты в нем заинтересована и согласна на все, что он предложит.

Саби ей подмигнула, да так развязно, что Марика в сотый раз покраснела. Конечно, в монастыре всему этому учили, и напарница не открыла ничего нового, но одно дело использовать знания, понимая, что в итоге отделаешься поцелуем, и совсем другое, когда дело грозит зайти намного дальше.

– Ладно, закончим на этом, – сдалась Саби через час. – Сейчас мы тебя нарядим, и ты отправишься к следователю.

– Что? – Марика вскочила с кресла. – Можно мне хотя бы отдохнуть?

– Ты невнимательно меня слушала, – уперла руки в бока напарница. – Скоро принц умрет, и следователь явится сюда. Поверь мне, там уже будет не до соблазнений. Так что одеваем тебя в откровенный наряд, изобретаем на скорую руку предлог, и ты идешь к нему в гостиницу.

Марика позволила Саби выбрать платье и заплести себя. Перед глазами стояла пелена. Казалось, все это происходит не с ней. И в этом имелась своя прелесть. Можно притвориться, что она ни при чем. Как будто в ее теле на свидание к следователю отправится другая девушка.

– Отлично смотришься, – Саби окинула ее оценивающим взглядом. – Я бы на месте следователя не устояла.

– Ты предвзята, – мрачно произнесла Марика, поворачиваясь к зеркалу.

Надо отдать Саби должное – она постаралась на славу. Так замечательно Марика никогда не выглядела. Подведенные углем глаза распахнулись на пол лица. Завитые на концах волосы были собраны в прическу, открывающую шею. Несколько прядей, будто случайно падали на лицо и плечи, подчеркивая скулы. Губы Саби намазала чем-то увеличивающим объем. Сперва щипало, но постепенно эффект прошел, зато губы соблазнительно припухли, как если бы Марика только что целовалась. Довершало образ платье – плавные линии кроя очерчивали талию и грудь. Откровенный вырез притягивал взгляд, и Марика подтянула лиф.

– Не трогай, – Саби ударила ее по рукам. – Все отлично сидит.

– Платье такое легкое, а вечером на улице прохладно. Я возьму накидку?

– Вот еще! – фыркнула Саби. – Если замерзнешь, соски затвердеют, а это в плюс. Лучше придумай, что скажешь следователю.

– Что соскучилась?

– Фи, – скривилась Саби, – ты сама себе веришь? То-то же. А почему должен поверить он? Врать надо с умом. Скажешь, что пришла спросить о судьбе Инги. Ты слышала, что ее арестовали, и волнуешься за нее.

– С какой стати мне за нее волноваться?

– Ты жалостливая, он купится. Тем более он рассказывал тебе о дишканди. Сделай вид, что тебе любопытно. Женщины обожают сплетни. А дальше разговоры отойдут на второй план. Только не забудь подлить противоядие. Не хватало еще отравить следователя. Достаточно с нас принца Андрия.

Марика прижала руку к поясу, где прятался флакон с противоядием. Мысль об отравлении Дарквинна казалась кощунственной. Впрочем, сокращать его жизнь хотелось не больше. Но выбор был небогатый: либо он, либо она. Тут в дело вступал инстинкт самосохранения, а ему, как известно, нет равных.

Саби откуда-то знала, где живет Дарквинн, и подробно описала дорогу. С тех пор, как с помощью напарницы она тайком проникла во дворец, Марика ничего не удивлялась.

– Проводить не могу, – сказала Саби напоследок. – Сама понимаешь, как это будет выглядеть. Ну, иди. Боги с тобой!

Но дальше входной двери Марика не продвинулась. Только она потянулась к ручке, раздался стук. Девушки встревожено переглянулись. Кого нелегкая принесла? У них не было друзей, которые могли зайти в гости.

Саби выглянула в окно сбоку от входной двери и тут же отпрянула.

– Вот и все, – пробормотала она, – приплыли. Это следователь.

Марика не грохнулась в обморок лишь чудом. Она столбом застыла около двери, не зная, куда бежать и что делать.

– Слушай внимательно, – Саби взяла ее за плечи. – Действуем по плану. Просто сменились декорации.

– А если он пришел арестовать меня? – от страха голос звучал на октаву выше.

– Не думаю. Он не выглядит злым.

– Это ничего не значит. Ты видела его всего секунду.

– Отставить панику, – гаркнула Саби. – Я сейчас уйду, а ты впустишь следователя и будешь с ним мила.

– Ты бросишь меня?

– Я буду неподалеку. Если станет совсем худо, помогу.

Подмигнув напоследок, Саби убежала на второй этаж. Марика осталась перед дверью одна. Она искренне надеялась, что следователю надоело ждать и он ушел, но повторившийся стук развеял мечты. Прочитав про себя короткую молитву, она открыла дверь.

* * *

Последние дни Дарк пребывал в дурном настроении. Раздражало всё и все. Особенно он сам. Какой же он невообразимый идиот!

Из-за промаха с Ингой он даже на гонки не пошел. Бродил по полупустым улицам – горожане были на ипподроме – и размышлял над тем, что делать. Начать все заново? И если да, то с какого момента? У него теперь одна подозреваемая – Марика, и Дарк всерьез опасался, что с ней он тоже ошибся. В этом случае поездка на острова – никчемная трата времени.

Сперва он порывался повторить соприкосновение с Ингой, чтобы выяснить, кто ее подставил, но отмел затею. Риск того не стоил. Вряд ли Инга знала, кто подбросил флакон. Будь у нее подозрения, она бы не молчала.

И все же он не торопился покидать острова, не повидавшись с Марикой. Может, поговорив с ней еще раз, он что-то поймет. Она и ее подруга весь вечер крутились вокруг Инги. У них была возможность подложить флакон в сумку.

Дарк свернул в проулок к дому леди Сабиты. Впервые с момента неудачи он приободрился. Причина, разумеется, была в том, что он опять в деле, а не в том, что увидит Марику.

Он долго ждал, но терпение в итоге было вознаграждено – дверь открылась. Во впустившей его девушке он не сразу узнал Марику. Девушка вырядилась и накрасилась, как торговка телом. Куда подевалось монастырское воспитание?

– Собралась на прогулку? – вместо приветствия спросил он.

– Нет, – покачала она головой.

Дарк хмыкнул, но не стал комментировать «домашний» наряд. Девушка, судя по скованным движениям и опушенному в пол взгляду, и без того чувствовала себя неловко. Но ведь открыла! Хоть и сомневалась поначалу.

– Позволишь войти?

Марика попятилась, пропуская его в дом. Переступив порог, Дарк по привычке огляделся, прикидывая пути отступления. Сказывалась профессия. Не сосчитать как часто он спасался бегством. Пожалуй, столько же, сколько догонял. Вся его жизнь – погоня. То гнались за ним, то он гнался за кем-то. Вдруг нестерпимо захотелось замедлиться хоть на мгновение, прекратить гонку.

Что за нелепые мысли посещали его в последнее время? Дарк повел плечами, сбрасывая наваждение.

– Едва ли ты пришел ради светской беседы, – Марика жестом пригласила сесть. – Что-то случилось?

– Слышала об аресте Инги?

– Краем уха.

– Ее отпустили. Сегодня днем я посадил Ингу на корабль до Эльфантины. После всего она пожелала немедленно вернуться домой.

– Выходит, она невиновна?

– Именно так, – Дарка охватило веселое волнение, пьянящее как бокал вина. Игра началась! – Но тебе вряд ли интересна судьба девушки, которую ты видела всего раз в жизни.

Марика поглядывала на него из-под опушенных ресниц, а Дарк силился просчитать ее ходы. Что она думает по поводу его визита? Радостной девушка не выглядела, но упорно изображала гостеприимную хозяйку. Не выставила незваного визитера, угостила травяным настоем.

Попытки понять Марику лишь сильнее запутывали. Взяв чашку, Дарк препарировал ситуацию. В этот раз надо быть уверенным в выводах на сто процентов. Жандармы уже потешаются над ним. Необходим новый дерзкий план.

Младший брат то и дело упрекал его в импульсивности. Поэтому главой рода стал он – сдержанный и рассудительный, а не азартный Дарк. «Сол, – частенько говорил брат, – тяга к риску когда-нибудь погубит тебя». И, конечно, был прав. Возможно, это произойдет как раз сейчас.

Дарк, глотнув терпкий настой, взглянул на Марику поверх чашки. Губы девушки дрогнули, и он чуть не выронил чашку. Яд в настое? Неужели она отравила его, а Дарк был так беспечен, что попался? Трясущейся рукой он вернул чашку на стол. Вот и все.

Умирать не хотелось. Дарку всего тридцать один год. Хотя его тридцать один в полтора раза старше человеческого, и все равно это ничтожно мало.

Хорошо он поставил чашку, не то она бы треснула в руке, так сильно Дарк сжал кулаки. Поразительно, как быстро меняется настроение рядом с этой девушкой. С утра он был расстроен, но мысль навестить Марику воодушевила, и вот теперь новая грань – он впал в ярость.

Дарк вскочил и в несколько широких шагов добрался до кресла Марики. Она вжалась в спинку при его приближении. Нависнув над девушкой, Дарк схватил ее за плечи и встряхнул.

– Зачем ты приехала на острова? – прорычал, забыв о приличиях.

Она облизнула губы и слегка подалась к нему. Словно хотела, чтобы он заглянул в вырез платья. Неожиданная реакция на вспышку чужого гнева. Дарк озадаченно нахмурился. Пусть он никогда не увидит Небесного отца, если девчонка не пытается его соблазнить. В этом ее план? Может, зря он психанул? Нет в настое яда, он в ней. В ее теле, в губах. Стоило подумать о них, как кровь от головы прилила к паху. Очень не вовремя, надо сказать.

Марика потянулась к нему. Этот поцелуй мог убить. Дарк видел запекшуюся кровь на губах девушки. Она была во всеоружии, а он медлил. По-прежнему сжимая ее плечи, наклонился к Марике. Аромат лаванды от ее волос кружил голову. Стена контроля, которой он годами отгораживался от противоположного пола, дала трещину. Да что с ним такое?

Их губы едва соприкоснулись. Он даже не распробовал вкус. Когда в сознании фейерверком вспыхнуло предупреждение – опомнись, тебя хотят убить! Поцелуешь ее, и ты пропал. Спохватившись, Дарк отстранился. Отпустив Марику, поспешно отошел, боясь не совладать с собой.

Каких-то два-три шага назад, а сразу дышать стало легче. Вдали от Марики вернулось самообладание, а заодно с ним ясность мыслей. Что бы не вызвало мимолетное помутнение, Дарк был полон решимости не допустить его вновь.

– Я тебе не нравлюсь? – обиделась девушка. – Ты не хочешь меня?

Дарку стоило усилий сдержаться и не нагрубить. Беззащитность, с которой она говорила, могла ввести в заблуждение кого угодно, но не его. Он видел ее насквозь – расчетливую опасную тварь. Она затеяла соревнование, но и он не первый год на поле боя. Ему лишь требуется небольшая отсрочка, чтобы подготовиться, а уж потом они сыграют.

– Как не желать такую прекрасную девушку? Но прямо сейчас меня ждут в жандармерии, – солгал Дарк. – Я должен отчитаться об отплытии Инги.

Вероятно, он поступил глупо, отказав ей. Можно было изловчиться и выпить противоядие. Но Дарку категорически не нравилась собственная реакция на близость Марики. То, как быстро она лишила его благоразумия, сбивало с толку. Необходимо все обдумать, желательно наедине и сделать выводы, чтобы в следующий раз не попасться.

Дарк ретировался. Побыть вдали от Марики – вот что ему нужно. Он еще не дошел до гостиницы, а в голове уже созрел план. Он выведет девушку на чистую воду, и ради этого переспит с ней, раз уж она сама так хочет. Дарк не строил иллюзий – план подставить Ингу провалился, и Марика решила его отравить. Но он хитрее, он примет противоядие. Пару лет жизни ничто по сравнению с шансом поймать дишканди. После секса он будет точно знать, кто она. Ведь противоядие хоть и защищает от яда, но не нейтрализует до конца побочные действия. Если на утро Дарк их ощутит, Марика попалась. Вот она удивится, когда он живой и невредимый, придет ее арестовать.

Глава 21

Эль не любила бывать в серале, но выбирая между участием в допросах с императором и Гаем и женским обществом гарема, она предпочла второе. В тяжелое для семьи время особенно не хотелось оставаться одной. А компания жен, наложниц и детей императора была единственной доступной.

Мужчин на территорию сераля не пускали. Невольника в том числе. Поэтому Эль не заходила во внутренние покои, чтобы он видел ее со своего места по ту сторону ворот. Чем бы она ни занималась – говорила с сестрами, играла с детьми, грелась на солнце – всегда чувствовала на себе его взгляд. Зная, что невольник следит, она ровнее держала спину, контролировала плавность движений и поворот головы, стараясь выгоднее смотреть со стороны. Желание понравиться Рейну не поддавалось объяснению. Оно произрастало из глубин, в которые Эль прежде не заглядывала.

Нынче она сидела под тенью дерева в саду. Неподалеку в фонтане играли младшие братья и сестры. Дети резвились и визжали, брызги каплями оседали на коже. Стоял жаркий полдень. Солнце слепило глаза через листву, то бросая зайчики на лицо, то уходя в тень. Эль наблюдала за его игрой, чувствуя себя в безопасности. Сераль императора – сердце дворца. Его окружали высокие стены и охраняли десятки жандармов.

Эль откинулась на лежак, устремив взгляд в небо, и первой увидела летящий через стену предмет. Прочертив дугу в небе, он спикировал к загорающим наложницам. Едва предмет похожий на бутыль встретился с землей, раздался грохот. Следом полыхнуло. Огненное зарево цвета заката столбом поднялось в воздух. Запахло горелым мясом, и Эль окатило жаром от взрывной волны. Лежак перевернулся, опрокинув ее и накрыв с головой.

По барабанным перепонкам ударил визг и гул огня. В дыму по территории метались женщины. Большинство не имело цели. Обожженные и испуганные они напоминали ланей, ломящихся через лес. У некоторых материнский инстинкт победил страх, и они спасали детей. Эль выбралась из-под лежака, присоединиться к ним, но во двор упал второй снаряд, и ее отбросило назад.

Ударившись копчиком о землю и ребрами о край лежака, Эль растянулась на спине, глядя в небо. В ушах стоял звон, заглушая прочие звуки. Солнце все так же играло с листвой. Лазурное небо было чисто. Мир не развалился, не перестал существовать. Он останется прежним, даже если ее не будет.

Ажурные створки ворот в сераль распахнулись, впуская жандармов. Они выводили женщин и детей. В общей суматохе никто не заметил Эль. Лишь одному человеку ее судьба была небезразлична.

– Вставай! – окрик прорвался через вату, заложившую уши.

Загораживая солнце, над ней склонился Рейн. Он протягивал руку, предлагая помощь. Самостоятельно Эль не могла подняться на трясущиеся ноги. Но коснуться его ладони было страшнее, чем сгореть заживо, когда очередной снаряд разорвется поблизости.

– Ну же! – он тряхнул рукой.

Невольник не торопился нарушать запрет и дотрагиваться первым. Боялся? Эль заглянула ему в глаза. Нет, дело не в страхе. Он позволял ей принять решение. Даст руку – они спасутся, а нет – погибнут вместе. Бросать Эль в его планы не входило.

И она осмелилась. Вдохнула глубоко и сильно, как перед погружением в воду, а затем вложила ладонь в руку невольника. Прикосновение обожгло не хуже огня, бушевавшего кругом. Такое непривычное, такое родное. Пальцы Рейна сжались вокруг ладони. Сильно и одновременно нежно. А затем он дернул ее на себя.

Эль подбросило вверх. Секунда – и она на ногах. Рейн потянул ее к выходу. Руку не выпускал, да и Эль так в него вцепилась, что он при всем желании не смог бы от нее избавиться.

Дым черными клубами заполнял сад. Стены с два человеческих роста мешали ему рассеяться. Видимость была нулевая, дышалось с трудом. Эль спрятала лицо в изгиб локтя, делая редкие и неглубокие вдохи.

Они почти добрались до ворот, перебираясь через лежаки, тела и вывороченную мраморную плитку. Влились в поток бегущих людей, но выбраться не успели – прозвучал новый взрыв. На этот раз снаряд угодил в ворота. Каменная арка не выдержала и рухнула, погребя под собой тех, кто проходил под ней. Путь из сераля был отрезан.

Эль присела на корточки. Рейн, обняв, закрыл ее от ударной волны. Странное дело, вокруг гремели взрывы, полыхало пламя, а ей было спокойно. Уличив момент, она прижалась щекой к мужскому плечу. Незнакомое яркое чувство гуляло по телу, щекоча нервы.

– Поищем другой выход, – Рейн отстранился, и Эль едва не застонала от разочарования. – Есть такой?

Она покачала головой, а потом дернулась:

– Зато есть подвал. Там можно переждать.

– Командуй, – кивнул он, поднимаясь на ноги.

Чтобы кричать, приходилось вдыхать едкий дым. Эль кашляла и задыхалась, но о себе не думала. Сейчас от нее зависели жизнь других.

– Идите за мной! Спустимся в подвал.

Постепенно до обезумевшей толпы доходил смысл ее слов. Помогли жандармы. Они перегруппировались и погнали женщин с детьми, как собаки отару овец, в противоположном от ворот направлении.

Впереди шла Эль с Рейном. Громыхнуло еще пару раз, но уже в отдалении. Похоже, нападению подвергся не только сераль, но и другие части дворца.

Пригибаясь, мелкими перебежками они добрались до подвала – каменного пустого мешка. Из-за толстых стен последствия взрывов и огонь были ему нестрашны. Здесь и пережидали, пока во дворце наведут порядок.

Женщины с детьми жались к стенам. Эль держалась к ним поближе, но один из жандармов все равно заметил, что порошок местами стерт с кожи Богини. Вскинул вопросительно брови, перевел взгляд на невольника и помрачнел лицом.

– Он спасал Богине жизнь, – привычно заступилась Эль.

Она ужасно устала. Сил на споры не было. Невыносимо хотелось снова прижаться к плечу Рейна, ощутить его поддержку и защиту. Но теперь, когда необходимость в этом отпала, кто ей позволит?

Вспомнив о плече невольника, она поняла, что порошок стерся и на щеке. Рука потянулась к лицу. Жандарм хмуро проследил за движением. Весь его вид говорил, что он не понимает, в какой такой защите нуждалась Богине, ради которой потребовалось прикасаться к ее лицу. На открытый конфликт он не пошел, но при своем мнении остался. И это ужасно не понравилось Эль.

– Госпожа, – к ней подошел Рейн, – вы в порядке?

Она кивнула. Ран на ней не было, а то, что творилось в душе, не объяснишь. Оглядывая собравшихся в подвале, она не досчиталась многих. Добрая половина семьи погибла. И еще неизвестно, что с отцом и Гаем. Как бы она к ним не относилась, смерти им не желала. Их гибель означала крушение мира, который Эль знала и к которому привыкла. К подобному она была не готова.

Люди отошли от первого шока, и подвал наполнился стонами и плачем. Дети звали мам, матери рыдали по потерянным чадам. Хотелось заткнуть уши и кричать, чтобы заглушить голоса. Лучше уж под град снарядов, чем вслушиваться в чужую боль.

Через полчаса взрывы стихли, а еще через полтора в подвал спустился спасательный отряд. Огонь потушили. Дым почти развеялся, и разрушения предстали во всей красе. От некогда прекрасного внутреннего двора сераля остались руины. Повсюду были обломки, кровь и зола. И трупы. Много-много трупов.

Атака на дворец была ответом на репрессии и казни, учиненные без разбора над всеми, кто мог и не мог быть причастен к смерти принца Андрия. Народ взбунтовался, аристократы и те роптали. Оппозиция подняла голову. И вдруг оказалось, она достаточно сильна, чтобы бросить вызов императору, а вместе с ним устоям государства Иллари.

Пару раз Эль порывалась рассказать отцу о признании Андрия, но потом отбросила эту затею. Зная императора, глупо надеяться, что это известие прекратит террор. Ни к чему покрывать имя Андрия посмертным позором. Пусть хоть в нежизни у него будет покой.

Пока улицы столицы пылали в огне восстания и попытках его подавить, во дворце вновь воцарилась мирная жизнь. Если имелись у его жителей проблемы, то они были далеки от проблем народа. Танталу, например, беспокоило заявление отца о ее скором замужестве.

– Ничего не выйдет, – сказал он. – Тебе не стать воплощением Богини. Смирись, как это сделал я.

– Предлагаешь предать мечту?

– Нет, предлагаю найти новую. Я говорил с императором о тебе.

У Танталы похолодела спина, хоть на нее и светило жаркое солнце Иллари. Меньше всего она хотела, чтобы ее имя упоминалось при императоре.

– Что ты приготовил мне, отец? – спросила она.

– Ты знаешь, наследнику пора жениться. Император планировал отдать за него вторую дочь, но я убедил его обратить внимание на тебя. Если до пятнадцатилетия ты не станешь воплощением Богини, то тебя возьмет в жены принц Гайдиар. Будешь его первой женой.

– Но далеко не последней, – пробормотала она.

– Что? – жрец сделал вид, что не расслышал. – Ты не рада? Это огромная честь. Однажды ты станешь императрицей. Родишь наследника!

– И что с того? Вспомни мать Гайдиара. Не похоже, что она прожила счастливую жизнь.

– Кто упоминал счастье? – удивился жрец. – Речь идет о престиже, о положении, о твоем месте во дворце. Когда меня не станет, кем ты будешь? Задумывалась над этим?

Отец много говорил о том, что она никому кроме него не нужна, что он один заботится о ее будущем и этой заботой продиктованы все его поступки и решения. Тантала не слушала. Она думала о наследнике. О его колючих словно терновник глазах, о злых поджатых губах, о вечном недовольстве. Принца Гайдиара во дворце боялись не меньше императора. Говорили, он наследует не только трон, но и характер отца. И этому человеку ее хотят доверить?

Тантала острее чем когда-либо желала стать воплощением Богини. Порошок ишару защитит от подобных наследнику. Дни напролет она изобретала способы свергнуть Эльмидалу. Большинство никуда не годились, но один она рискнула опробовать. Для этого Тантала явилась в гости к живому воплощению Богини.

Если Эльмидала поразилась визиту, то виду не подала, чем, сама того не подозревая, подыграла Тантале. Воспитание не позволило выставить незваную гостью за дверь. Оно же обязывало поддержать беседу. И в итоге сыграло с Эль злую шутку – Рейн, наблюдая за разговором девушек, не заподозрил, что они обе искусно притворяются.

Спустя час болтовни ни о пустяках Тантала поднялась:

– Не вставай. Ты бледна сегодня. Отдохни, меня проводит невольник.

Она отрывисто кивнула рабу. Тот, не посмев возразить, пошел за ней, хотя до двери было рукой подать.

– Послушай, – заговорила Тантала, – Рейн. Тебя ведь так зовут?

– Откуда вам известно мое имя, благородная?

– От твоей хозяйки. Мы подруги.

– Я вас раньше здесь не видел, – буркнул невольник.

– Ты же знаешь, во дворце принято скрывать привязанности, а не то их используют против тебя. Как раз об этом я хочу поговорить с тобой.

– Я всего-навсего раб, мне запрещено говорить с вольными.

– Со мной можно, – Тантала постаралась, чтобы улыбка выглядела искренней. – Я на твоей стороне. Точнее на вашей.

– О чем вы? – невольник занервничал.

– Я в курсе, как ты относишься к своей госпоже, и что она разделяет твою симпатию. Она слышала, что тебя осудили несправедливо, – эти сведения Тантала получила от Верды. – По законам Иллари, если за невольника заступится вольный и приведет доказательства его невиновности, приговор пересмотрят. Тебя могут помиловать. Подобные случаи редки, но закон есть закон.

– И кто заступится за меня?

– Эльмидала.

Раб вздрогнул и обернулся на балкон, словно искал подтверждение у хозяйки. Но Эль смотрела в другую сторону.

– Пойми, – Тантала дернула его за рукав, – она не может сказать тебе это напрямую. Вдруг подслушают? Поэтому она попросила меня.

– Я не слышал, чтобы она вас о чем-то просила.

– Мы говорили об этом ранее. Сейчас Эль, наконец, решилась обсудить этот вопрос с тобой. Она хочет встретиться наедине.

Невольник нахмурился, и она испугалась, что он не поверит, но раб кивнул, принимая помощь. Тантала быстро продиктовала место и время встречи. Теперь необходимо выманить Эль, но для этого есть Верда. Служанка позаботится, чтобы госпожа пришла куда и когда нужно.

Уходила Тантала в приподнятом настроении. Задуманное удалось. Петля на шее Эльмидалы затянута, осталось выбить стул у нее из-под ног, и с Богиней покончено.

* * *

Гостья давно покинула покои, а Рейн все стоял у двери. То, что дочь жреца заговорила с ним, само по себе странно, но сказанное ей было странно вдвойне. Она назначила ему свидание от имени Эльмидалы. И хотя он не доверял этой девчонке, на встречу все равно планировал пойти. Если госпожа не явится, он переживет. Но вдруг она придет? Это «вдруг» заставляло сердце сбиваться с ритма. Крохотный шанс, ничем необоснованная надежда, а за спиной словно крылья выросли.

Встречу назначили ночью. На балконе. По сути, это было предупреждением, чтобы Рейн не ложился спать, а дожидался госпожу. Она выйдет к нему, как выходила прежде.

Время тянулось бесконечно. Служанки суетились, Эль скучала, а Рейн не находил себе места. То и дело ловя взгляд госпожи, он видел в нем отголоски собственного волнения. Когда все, наконец, отправились спать, Рейн вздохнул с облегчением.

Как он не прислушивался, уловил шаги Эль, лишь когда она уже стояла у балкона. Очертания девичьей фигуры угадывались за тонкой занавесью, та укрывала ее как фата невесту. Смотреть на девушку было пыткой и наслаждением.

– Госпожа, – голос осип, – вы пришли.

– Ты позвал, и вот я здесь, – она не спешила выходить из-за занавеси.

Хоть Рейна одурманило присутствие Эльмидалы, ему хватило ума заметить нестыковку. Ему бы признаться, что он не назначал встречу, что все затеяла Тантала, которая, как он теперь подозревал, вовсе не была ей подругой. Но он боялся, что она уйдет. К Велу осторожность! Сегодня он будет безрассудным.

– О чем ты хотел поговорить? – спросила она.

Надо было намекнуть на освобождение, но плевал Рейн на свободу. Он приблизился к Эль, быстрым злым движением откинул занавесь, чтобы не мешала любоваться девушкой. И застыл, не зная, что делать дальше. К чему разговоры? Ему бы вот так стоять и смотреть на нее. Вечность. Большего счастья пожелать нельзя.

Эль вздрогнула, но не отступила. К руке Рейна точно гирю привязали, такой тяжелой и неповоротливой она была, когда потянулась к девушке. Но цели не достигла. Пальцы замерли в сантиметре от щеки. Кожу покалывало от близости к желаемому, а сердце ныло от невозможности дотронуться. Что за пытка?

Девушка качнулась вперед, как если бы хотела прижаться щекой к его ладони, но не отважилась. Затем встрепенулась, приходя в себя, попятилась. Секунда и Рейн упустит шанс навсегда. Ему первый чудом выпал, второго точно не будет. Он едва слышно позвал ее по имени. Коротким словом – Эль – высказал все, что у него на сердце. Это было и признание, и мольба, и страх на пару с надеждой.

Она остановилась, будто наткнулась спиной на стену. Все сразу стало неважно: опасения за собственную жизнь, желание вернуться на материк, ненависть к положению раба. Перспектива быть обезглавленным за прикосновение к Богине не так пугала, как вероятность жить вдали от нее, так и не узнав, каково это – дотрагиваться до Эльмидалы. И не урывками, не вскользь, не случайно, а осознанно, по собственному выбору.

Дальше было как во сне: шаг навстречу друг другу, несмелые, а где-то неловкие прикосновения, едва-едва самыми кончиками пальцев, так что даже порошок не смазывался. И, наконец, почти целомудренный поцелуй.

Не смея целовать Эль по-настоящему – глубоко и сильно, Рейн слегка притронулся к манящим губам. С трепетом и преклонением попробовал их вкус. Поцелуй лег на сердце печатью. Словно Эльмидала поставила на нем свой знак. Ему было невдомек, что знак, в самом деле, остался – порошком на его губах.

А потом Рейн услышал крик:

– Стража!

И душа, которая миг назад парила в небесах, рухнула наземь.

Глава 22

Проводив следователя до двери, Марика доплелась до кресла и рухнула в него подстреленной птицей. Что сказать Саби? Как оправдать провал?

Будто подслушав ее мысли, в гостиную ураганом ворвалась Саби.

– Либо это самый быстрый секс в мире, либо он от тебя сбежал, – заявила она.

Марика застонала. Она надеялась на передышку, но закончив бой со следователем, предстояло выдержать новый – с напарницей.

– Второй вариант. Он меня не захотел, – призналась она.

– А ты облизывала губы?

– Да все я делала! И губы облизывала, и вырез показывала, и трогала его, где можно и нельзя, но он все равно меня отверг.

– Почему? – искренне недоумевала Саби. В ее голове не укладывалось, как такое возможно – мужчина отказался от секса.

– Заявил, что у него дела.

Саби хмыкнула, не поверив. Марика разделяла скепсис напарницы. Она до смешного мало знала о противоположном поле, но и ее скудных познаний хватило, чтобы сообразить – отказ шит белыми нитками.

– Правда, он намекнул, что я ему нравлюсь, – добавила она.

– Вот! – Саби оживилась. – Значит, не все потеряно. Завтра попробуешь еще раз.

– Или он арестует меня, едва увидев.

– Думаешь, пора бежать с островов?

– Мы не выполнили задание, – напомнила Марика.

Каждая в красках представила реакцию матери-настоятельницы на провал. Саби скривилась, а Марика поежилась.

– Нет, – протянула напарница, – пока наследник жив, мы отсюда ни ногой. Но раз уж ты занята следователем, принца я возьму на себя. Иди-ка спать. К утру тебе надо быть свежей и румяной, а главное полной сил. Говорят, следователь Дарквинн неутомим в постели.

Саби расхохоталась, наблюдая за тем, как она краснеет. Подхватив юбки, Марика бросилась в спальню, подальше от насмешницы.

Сон не шел. Марика то вспоминала, как Дарквинн чуть не поцеловал ее, и тело охватывала приятная истома. То на разные лады представляла близость с ним, и холодела от ужаса. Перепады настроения вымотали ее в конец, и она забылась тяжелым сном без сновидений. А утром принесли записку от следователя, в которой он приглашал ее на ужин. Впереди ждал хлопотный день, а затем полная ужасов ночь.

Марика этого не знала, но Дарквинн тоже готовился к встрече. Пополняя энергию первыми лучами солнца, он обдумывал важный вопрос – когда выпить противоядие. Сделать это сейчас или принять его перед приходом девушки? А вдруг ужин затянется. Насколько действие противоядия ограничено во времени? Его познания о яде дишкан и всего с ним связанного были столь скудны, что он не мог решить даже такой малости.

В конце концов, он отложил противоядие на вечер. Когда дело касается дишканди, лучше перестраховаться. Поразительно, как сильно он нервничал. Словно мальчишка перед первым в жизни свиданием.

Марика вышла из дома незадолго до заката. Чем ближе подходила к гостинице, тем тяжелее переставляла ноги, точно была обута в каменные калоши. Под конец она шаркала, как старушка, ссутулившись и глядя в землю. Вряд ли ее походку можно было назвать соблазнительной.

В гостиницу она вошла мрачнее тучи. Мысль отравить следователя уже не так пугала, как необходимость переспать с ним.

Пол устилал ковер, скрадывая шаги, и Марика бесшумно подкралась к номеру. Желание убраться подальше с островов боролось с долгом. Если от следователя она еще сбежит, то от матери-настоятельницы не скрыться. Она найдет Марику, где бы та ни пряталась. И накажет так, что ночь со следователем покажется приятной шалостью. Марика была готова переспать с командой корабля, лишь бы не угодить на расправу к матери-настоятельнице.

Она так и не постучала, дверь открылась сама.

– Марика, – Дарк кивком приветствовал девушку и обратился к мальчишке-подручному: – Бир, ступай к себе. Нам с леди надо поговорить.

– Знаю я ваши разговоры, – проворчал мальчик, взъерошенный словно воробей, потрепанный кошкой. За свои слова он схлопотал подзатыльник и ушел, потирая ушиб.

На этот раз Марика оделась строго, что пришлось Дарку по вкусу. Он любил оставлять простор для фантазии. А чрезмерная открытость убивала интригу. Скромницей с волосами, заплетенными в две косы, и нежным румянцем на щеках Марика нравилась ему больше одалиски, в облике которой предстала накануне.

Дарку было невдомек, какой бой она выдержала за право одеться и причесаться так, как ей хочется. Саби рвалась повторить вчерашний образ, но Марика настояла на своем. В итоге напарница сдалась. «Что ж, – сказала она, – может, так будет лучше. Кто знает, на что клюет следователь? У солнечных своеобразный вкус». Стоя перед Дарквинном и глядя в янтарные глаза с расширившимися зрачками, Марика поняла, что угадала.

Ужин проходил в приятной атмосфере. Следователь умел поддержать разговор, и Марика сама не заметила, как расслабилась, но не забыла о противоядии. Сегодня Марика была настроена решительно. Саби сказала, что не пустит ее домой, пока она не выполнит задание. При первом удобном случае, а он представился лишь за десертом, она вылила содержимое флакона в бокал Дарквинна. Противоядие мгновенно растворилось в вине.

Дарк накануне ужина развел в бокале с вином противоядие, но пить его не спешил. Во-первых, он хотел сохранить трезвую голову, поэтому за весь ужин не притронулся к спиртному. Во-вторых, в его планы входило принять противоядие как можно позже, чтобы, не дай Небесный отец, оно не успело выветриться.

Но в какой-то момент он забыл о своих намерениях. Разговор увлек его, из головы вылетело, зачем он здесь. Словно это был обычный вечер, и напротив сидела нормальная девушка, а не кровожадная убийца. Хотя последнее еще надо доказать. Он помнил свое прошлое заблуждение.

Захваченный беседой Дарк вышел вместе с девушкой на балкон, бокал по-прежнему стоял на столе.

– Какие удивительные звезды, – Марика запрокинула голову, глядя на небо. – На материке совсем другие созвездия.

– Мне было двадцать, когда я впервые увидел звезды и луну, – признался Дарк. – Они поразили меня сильнее, чем ночная тьма.

– В Гелиосе ведь не бывает ночи? – уточнила она и, получив в ответ кивок, спросила: – зачем ты покинул родину, Дарквинн? Неужели только ради мести?

Она впервые обратилась к нему по имени. То, как оно прозвучало в ее устах, отозвалось в теле пьянящим восторгом. Как если бы ее губы и язык не произносили звуки, а ласкали Дарка.

– Хотел посмотреть мир, – хрипло ответил он.

Их разделяло расстояние равное вытянутой руке, но Дарку дистанция виделась пропастью, и он отчаянно жаждал ее преодолеть. Отчего он так остро реагировал на присутствие Марики? Ладно бы у него женщины давно не было. Тогда бы списал порыв на долгое воздержание. Но ведь недели не прошло с последнего раза.

Девушка, почуяв его настрой, замолчала на полуслове. В карих глазах плясали искры не хуже звезд, которыми она только что любовалась. Не отдавая себе отчета, Дарк устремился к Марике. Один широкий шаг – и пропасти нет. Теперь он стоял так близко, что чувствовал ее дыхание на лице и ощущал запах лаванды от волос.

– Ты похожа на одну девушку, – признался он, гладя ее по щеке.

– На бывшую возлюбленную?

– На врага. Но и враг может тронуть сердце.

Поцелуй был неизбежен и желанен, но в последнюю секунду Дарк спохватился – он не принял противоядие. Да что ж такое! Поморщившись с досады, вместо губ поцеловал шею девушки, вдохнув сладкий аромат кожи. Он стал ужасно рассеянным. Надо с этим бороться.

В комнате Дарк первым делом выпил вино с противоядием. С Марикой он пренебрегал осторожностью, несмотря на исходящую от нее угрозу. Это была игра на грани. Он словно канатоходец без страховки шел над бездной – одно неверное движение и сорвется. Но в тоже время Дарк получал небывалое удовольствие. Кровь бурлила от риска и возбуждения. Взрывоопасное сочетание.

На этот раз Марика сама к нему потянулась. Тело ответило на близость девушки волной жара. Дарк не думал, что желание бывает столь обжигающим, а влечение всепоглощающим. Они покрывалом накрыли его с головой, затмив весь мир.

Марика, запрокинув голову, подставила губы для поцелуя, и Дарк позволил оковам контроля пасть. Да поможет ему Небесный отец, но перед этим искушением ему не устоять!

Впервые он по-настоящему целовал ее. Ненасытно и жадно. И все равно хотел больше, крепче, глубже. Движениями губ и языка Дарк рассказывал о своем желании, и был рад слышать в ответ ту же историю. Кровь в венах закружила вихрем и ударила сначала в голову, а затем в пах.

Марика отвечала на поцелуй неумело и скованно, но когда Дарк, обняв ее за талию, притянул к себе, обвила руками его шею и, встав на носки, прильнула всем телом. Самоконтроль полетел в бездну.

Рука с талии переместилась на девичью грудь, а губы – на шею. Марика выгнулась, застонав. Какая она порочная! Сколько в ней пыла. Это открытие буквально сбило его с ног. Он-то полагал, она холодна как снега севера. Она как будто сдерживалась все это время и, наконец, дала себе волю.

Зубами Дарк стянул одну перчатку за другой. Изначально он планировал, если подвернется случай, используя соприкосновение, заглянуть в мысли и чувства девушки, но сейчас благополучно об этом запамятовал. А перчатки снял, чтобы почувствовать ее кожу всей ладонью, а не только кончиками пальцев.

Вслепую, практически на ощупь, стягивая по пути одежду, они добрались до кровати. Дарк рухнул навзничь, Марика устроилась на нем сверху. Но едва поцеловала, как он сел, сгребая ее в объятия. Наслаждением было прижимать к себе ее крепкое, гибкое тело. Исследовать языком его рельефы.

Руки Дарка скользнули под сорочку, в которой Марика к этому моменту осталась. Она и без того горела, а от обжигающих прикосновений солнечного вспыхнула с новой силой. Он выдохнул ее имя, и оно дрожью прокатилось по телу. Целуя следователя в первый раз, она ожидала грубости, готовилась подчиниться силе. По ее скромному опыту именно так мужчины ведут себя с женщинами. Тем удивительные было первое касание Дарка – нежное, едва уловимое, полное томления. Но и потом, когда он усилил напор, она не испугалась. И в горячности желания он был деликатен и думал о ней.

Стремительное движение, и мужчина подмял Марику под себя. Нависая над ней, Дарк изучал ее тело с азартом первооткрывателя, шептал что-то между ласками, покрывая шею и ключицы вереницей поцелуев. От каждого у нее перехватывало дыхание. Она всерьез опасалась, что задохнется, если он продолжит. Но еще сильнее боялась, что он прервет ласку, и щемящая пружина внизу живота не получит разрядки.

Его губы добрались до соска, а рука, скользящая по бедру, до трусиков. Марика всхлипнула. То, что делал с ней Дарк, не поддавалось описанию. Теперь-то она понимала Саби, рискующую всем, лишь бы ощутить это.

Дарк быстро избавил ее и себя от остатков одежды. Она полностью отдалась на его волю, позволяя делать с собой все, что ему вздумается. В конце концов, в этой сфере он опытнее.

Следователь вновь накрыл ее своим уже обнаженным телом, придавив к кровати, но все же основной вес удерживая на локтях. Марика напряглась, помня боль и унижение первого раза.

– Отдайся мне, – прошептал Дарк ей на ухо. – Раскройся.

Ей почудилось двойное дно в его словах. Речь шла не только о сексе, но затуманенный возбуждением мозг не думал. Поэтому она просто раздвинула колени, позволяя ему войти. И он заполнил ее. Осторожно, медленно. То ли боясь спугнуть, то ли растягивая удовольствие.

Его толчки внутри нее отзывались нарастающей волной. Та зародилась покалыванием в пальцах рук и ног, набирая обороты, переросла в огненный вал, и в высшей точке пронзила Марику молнией, выгибая позвоночник, рождая всхлипы и крики глубоко в горле, а под конец конвульсиями прокатилась по телу.

Они достигли пика одновременно. Плечи Дарка под ладонями Марики напряглась, когда он, хрипло застонав, дернулся, а после расслабился. Перекатившись на спину, он лег рядом.

Марика облизнула пересохшие губы. Горло саднило. Должно быть, она кричала, и это слышала вся гостиница. У нее не было оправдания произошедшему. Тому, что она вытворяла, нет объяснений. Как теперь смотреть в глаза следователю? Думать о нем отстраненно, а тем более как о враге стало затруднительно.

Она вздрогнула от невесомого поцелуя в висок. Рука мужчины легла Марике на талию.

– Отдохни, – шепнул он, поглаживая ее живот.

Странное дело, она только что занималась с ним сексом, а заснуть рядом не могла.

Дождавшись, пока Дарк уснет, Марика выскользнула из-под его руки. Она замешкалась, бросив взгляд на кровать. У спящего мужчины был ранимый вид. Светлые пряди, щекоча, падали на лицо, и она потянулась их убрать. Марика опомнилась в последний момент и отдернула руку. Не хватало еще разбудить его. Дело сделано. Ее здесь больше ничего не держит. После совместной ночи Дарк выживет и решит, что она не дишканди.

Бежать и как можно быстрее. Марика оглянулась в поисках одежды. Нижняя сорочка и белье нашлись рядом с кроватью. Платье с обувью валялись у обеденного стола. А лента для волос где-то затерялась. Да и Вел с ней.

Крадясь, она вышла в коридор, сбежала по лестнице и выскочила на улицу. Всю дорогу до дома сердце бешено колотилось. Марика то и дело оглядывалась. Все казалось, что Дарквинн преследует ее, но за спиной никого не было. Никто не пытался ее задержать, и она добралась до дома без приключений. Открывая дверь, Марика вздохнула. Она не хотела, чтобы Дарк шел за ней, и в то же время разочаровалась, что он этого не сделал. Правильно мужчины сетуют, что не понимают женщин. Они сами порой не в силах себя понять.

Глава 23

– Стража! – крик стрелой пронзил Эль. Мгновение назад она была счастлива, и вот все рухнуло.

Она отскочила от Рейна, озираясь. Взгляд наткнулся на Верду. Служанка стояла, вытянув руку – указательный палец нацелен Эль в грудь. Яростный обвинительный жест. И лицо у Верды было ему под стать, девушку аж перекосило от ненависти.

В коридоре уже слышался топот ног. Звук приближался. Жандармы спешили на крик. Бежать и прятаться бесполезно. От них не укрыться. Да и куда податься? Во всем мире у Эль никого нет.

Она обернулась к Рейну. Горько погибать, еще горше тянуть его за собой. И было бы за что, а то один-единственный поцелуй. Всего-то легкое касание губ, от которого до сих пор шум в ушах, а ноги словно ватные. Богиня, до чего было хорошо! А могло быть еще лучше. Но, видимо, испытать это ей не судьба.

Жандармы ворвались в покои из коридора, одновременно с ними из спальни выбежала Арда. Оценила ситуацию и сразу все поняла. В глазах старой служанки, обращенных в сторону Эль, не было осуждения, одна лишь жалость. В этот момент Эльмидала окончательно осознала – это конец.

– Что стряслось? – запыхавшийся жандарм выхватил ятаган. – Кто напал на Богиню?

– Я свидетельница осквернения Богини, – словно змея яд, выплюнула Верда.

– Что за чушь, – вмешалась Арда. – Тебе привиделось.

– Проверьте порошок, – Верда уперла руки в бока. – Если я вру или брежу, следов не будет.

Жандарм знаком приказал подручным встать около двери, чтобы никто не покинул покоев, пока он во всем не разберется, а сам направился к Эль. Она с трудом подавила желание спрятаться Рейну за спину. Нет уж, имела смелость грешить, будь добра отвечай за проступки. Рейн дернулся заслонить ее, но она жестом велела ему не двигаться. Ни к чему лишний раз демонстрировать привязанность.

– Богиня, – жандарм был вежлив, пока не доказано осквернение, – позвольте взглянуть на вас. Мое единственное желание развеять клевету, что на вас возводят.

Жандарм взял чашу с пламенем и поднес к Эль. Она знала, что он там увидит и, устало прикрыв глаза, ожидала вердикта.

Изучив ее лицо, жандарм повернулся к невольнику. Служаке предстояло принять сложное решение. Он всего-навсего капитан ночной стражи. Надо ж было такому случиться в его смену. Мужчина в сердцах выругался, не заботясь о том, что оскорбляет слух Богини. Стоявшая перед ним девушка была осквернена. Она больше не могла зваться Великой Богиней. Порошок на ее губах смазан, но что хуже – остатки порошка есть на губах невольника. Возможно, имеются и другие следы, но искать их не хотелось. Он и без того видел достаточно.

– Взять его под стражу, – он указал на невольника.

Двое жандармов направились к Рейну.

– А вы, госпожа, пойдете со мной, – обратился капитан к Эль, надеясь, что она не будет сопротивляться. Может, Богиня и осквернена, но касаться ее по-прежнему опасно.

Рейн, с покорностью принявший собственный арест, потянулся за оружием, едва дело коснулось Эль. К его шее тут же приставили ятаган. Лезвие царапнуло кожу, выступила кровь. Перевес не на стороне Рейна, если начнется драка, он проиграет. Эль испугалась, что его ранят или того хуже убьют. Их в любом случае не ждет ничего хорошего, но пока ты жив, жива и надежда.

– Подчинись, – попросила она.

Рейн посмотрел на нее. Столько было в этом взгляде невысказанных чувств, не пережитых мгновений, не разделенной нежности, что у Эльмидалы перехватило дыхание. Жаль, она не узнала, каково это – быть с ним. Пожалуй, ради этого стоило умереть.

После ее просьбы Рейн сделался послушным, как марионетка, и жандармы отобрали у него ятаган. Взяв его под руки, повели к двери. Эль жестом предложили идти следом. Арда вызвалась ее сопровождать, жандармы не возражали. До официального низложения Эльмидала оставалась Богиней, и они вели себя с ней подобающим образом.

Эль не нравилось выбранное направление. Она думала, их отведут в распределитель и запрут до утра. Но жандармы не осмелились так поступить с Богиней без приказа свыше. Подобное решение мог принять всего один человек – император.

С каждой минутой переставлять ноги было все труднее. Колени подкашивались, мышцы дрожали, словно она пробежала марафон. Арда, видя ее состояние, подставила руку, на которую Эль с благодарностью облокотилась. Теперь уж все равно смажется порошок или нет.

У личных покоев императора дежурили двое. Жандарм что-то шепнул одному. Тот кивнул и скрылся за дверью. Будить повелителя посреди ночи не самая удачная затея. Эль дрожала в ожидании его гнева, нервничали и другие.

Клеон Багряный предсказуемо впал в ярость. Ругань и звон бьющейся посуды перебудили дворец. Вскоре в коридоре, где могли разъехаться две колесницы, было не протолкнуться. Набежали жандармы, явились жрецы во главе с верховным, а тот захватил даже дочь. Наследник тоже был здесь.

Все смотрели на Эль и Рейна, взятых в кольцо. Она ощущала взгляды любопытных на коже. Они словно ощупывали ее в поисках изъянов. Но за спинами жандармов стертый на губах порошок было не рассмотреть. Пока никто не догадывался о нарушении запрета, и Эль радовалась отсрочке. Она еще подвергнется всеобщему презрению.

Отшумев, император приказал распахнуть двойную дверь в покои. Он встречал гостей в халате с длинным шлейфом. Тот полукругом волочился по полу точно мантия. Даже растрепанный после сна Клеон Багряный выглядел истинным правителем и внушал подданным трепет.

Широким жестом император пригласил гостей войти. Эль обреченно переступила порог отцовских покоев. В последний раз она была здесь четыре года назад, воспоминания о тех минутах до сих пор жгли похлеще огня. В тот день император объявил о желании видеть ее воплощением Богини, а когда она попыталась возразить, влепил звонкую пощечину и объяснил, что его приказы необходимо исполнять беспрекословно с радостью и благодарностью. Для пущего эффекта он подвел Эль к аквариуму с горнами и, схватив за руку, едва не погрузил ту в воду, доходчиво растолковав, что ему нужна либо покорная дочь, либо никакая. Слава Богини, замена найдется. У него дочерей больше, чем песка на пляжах Иллари.

Аквариум по сей день стоял в гостиной. Зубастые горны поглядывали на визитеров через стекло, как Эль казалось, с гастрономическим интересом. Она помнила, как пальцы коснулись воды, а со дна аквариума взметнулись прожорливые твари.

– Я буду тем, кем вы пожелаете меня видеть, повелитель! – завопила она тогда, и император отпустил ее за секунду до того, как горна впилась в руку. Сейчас так не повезет. В этот раз Клеон Багряный ее не помилует.

– В чем причина неуважения к моему сну? – спросил император.

– Повелитель, – выступил вперед жандарм, арестовавший Эль, – тень подозрения пала на живое воплощение Великой Богини. Эта женщина, – он указал на Верду, – утверждает, что видела осквернение Богини. Ни я, ни кто-либо другой не посмели наказывать Богиню. Это только в вашей власти.

– Осквернена, говоришь, – император нахмурился. – А есть ли у вас улики? Что ты видела, женщина?

Верда не торопилась с ответом. Она стояла, согнувшись и устремив взгляд в пол. Никогда император не обращался к ней напрямую.

– Я задал тебе вопрос. Отвечай или будешь выпорота за клевету.

– Я видела, – едва слышно пролепетала она, – как невольник целовал Богиню.

– Есть ли тому доказательство кроме твоих слов?

– Порошок, – выдохнула Верда и зажмурилась от страха.

– Подойди, – повернулся император к Эль.

Тело привыкло подчиняться этому голосу. С детства в него вбивали послушание. Вот и сейчас как Эль не трусила, а ноги сами понесли к отцу. Каждый шаг давался с трудом, словно она шла по зыбучим пескам, и те медленно ее затягивали. Она чувствовала, как тонет, погружаясь все глубже и глубже в отчаяние.

Эльмидала остановила в полуметре от отца и запрокинула голову, как он велел. Чтобы не видеть лица повелителя, смотрела, как на украшенном лепниной потолке пляшут тени. Будто души убитых императором корчатся в муках, даже в нежизни принадлежа ему.

– Порошок на твоих губах стерт, дочь, – голос отца звучал беспристрастно. – Найду ли я его следы на губах невольника?

Отнекиваться, лишь отсрочь неизбежное и разозлить императора, и Эль ответила:

– Найдете, повелитель, – избавляя Рейна от унизительного осмотра.

– Так значит женщина говорит правду и поцелуй был?

Эль опустила голову. Признаться в подобном в присутствие всех было выше ее сил. От стыда пылали щеки. Но в то же время она никогда не чувствовала себя такой дерзкой, как в этот миг.

– Уведите, – махнул рукой император. – Прочь с моих глаз, недостойная. Пусть твою судьбу решают судьи.

Эль пошатнулась. В глубине души она еще надеялась на благополучный исход. Глупая. У нарушившей запрет дорога одна – в нежизнь.

Ее повели к выходу. По-прежнему не касаясь, жандармы лишь указывали путь. Проходя мимо Рейна, она успела ему шепнуть: «Я ни о чем не жалею». Просто чтобы он понимал, его вины нет. О, она знала, кого винить. Даже Верда всего-навсего орудие в чужих руках. Причина всех ее бед стояла рядом с отцом – верховным жрецом – и глядела на Эль победительницей. Тантала дочь Квиста получила, что хотела. Быть ей живым воплощением Богини. Но принесет ли счастье исполнение мечты? Эль сильно в этом сомневалась.

Рейн дернулся к ней, за что получил удар по затылку рукоятью ятагана, и рухнул, как подкошенный, на пол. У Эль внутренности скрутило, до того хотелось подбежать к невольнику, убедиться, что он в порядке. Но пришлось издалека наблюдать, как его, подхватив под руки, волокут по полу.

Она так часто оборачивалась, боясь потерять Рейна из виду, что жандарм сделал замечание. Сцепив зубы, Эльмидала повернулась к Рейну спиной. Куда бы его не тащили, дороги их вели в разные стороны. Расплачиваться за общий грех им предстоит поодиночке.

Глава 24

Саби засыпала вопросами, но Марика по большей части невразумительно мычала в ответ. Да и о чем рассказывать? Уж точно не об открытии, что близость с мужчиной может приносить удовольствие. Она-то считала это выдумкой самих мужчин. Завлекаловкой для глупых девушек, чтоб почаще давали. А, оказывается, бывает и так. И не о том, что любое упоминание следователя отзывалось жаром внизу живота. Она сама до конца не понимала и не принимала своей реакции и ни с кем не собиралась ее обсуждать.

– Ты вообще слушаешь меня? – разозлилась Саби. – Чего глядишь маслеными глазами? Что он такого сделал с тобой ночью, что ты до сих пор витаешь в облаках?

Напарница пощелкала пальцами у нее перед носом, и Марика поморщился от резкого звука.

– Ничего он не сделал. Все было…, – она замялась, – обычно.

– Да уж, – хмыкнула Саби, – обычно. Я по твоему лицу вижу, как оно было. Ну да ладно, с этим покончено. О следователе можно забыть.

Марике стало грустно. Она совсем не хотела забывать о Дарквинне.

– У нас есть проблема серьезнее. Эльмидалу арестовали.

– За что? – тревога за знакомую мгновенно привела Марику в чувства.

– Да какая разница? – отмахнулась Саби. – Главное с ее помощью к наследнику не подобраться. К тому же на дворец совершили нападение, и теперь туда не пускают посторонних.

– Как быть?

– Есть у меня знакомый во дворце. Помнишь, он провел тебя в сад? Попробую через него. Если не выйдет, будем ждать. Рано или поздно осадное положение снимут.

– Ты о жандарме? Ты к нему собралась? – Марика только заметила, что Саби одета по парадному. – Во дворец?

Напарница кивнула, и Марика вздохнула с облегчением. Как хорошо, что Саби взяла дело в свои руки.

Едва она ушла, Марика наносила воды в дубовую ванную и с наслаждением погрузилась в нее. Кожу пощипывало от жара, словно тысячи маленьких иголок впивались в тело. Похожий эффект был у прикосновений Дарквинна. Марика сжала ноги и закусила губу, из горла вырвался хриплый стон. С ней творилось что-то невообразимое. Несколько часов не прошло с близости, а она уже мечтала о повторении, хотя раньше о мужчинах думать не могла. Впрочем, последнее изменилось не сильно. Мужчины по-прежнему были ей малоприятны. За исключением одного.

Она выбралась из ванной. Не так относятся к смертельно опасному врагу, ох не так. Но что делать, если сердце сладко замирает при мысли о нем?

Она едва накинула халат и промокнула волосы полотенцем, когда в дверь постучали. Марика выглянула в окно на втором этаже – у порога стоял герой ее грез собственной персоной. Под ложечкой засосало. Она боролась за то, чтобы выкинуть его образ из мыслей, так он явился во плоти.

Первым порывом было сделать вид, что никого нет дома. Но Дарквинн крайне не вовремя запрокинул голову и увидел ее в окне. Махнул рукой в знак приветствия и кивнул на дверь. Мол, открывай, я заждался. Делать нечего, она поплелась вниз.

* * *

Дарк проснулся с первыми лучами солнца. Он еще не открыл глаза, но уже знал, что Марики в комнате нет. Она ушла. И хорошо. Наедине с собой ему лучше думается.

Он провел рукой по волосам, мимоходом отметив, что до сих пор без перчаток. Вчера он снял их, думая коснуться мыслей и памяти Марики, но даже не вспомнил об этом. Что на него нашло? Он и в первый раз с женщиной был куда хладнокровнее, чем этой ночью. Должно быть, всему виной опасность, пропитавшая близость с Марикой. Именно она в ответе за остроту ощущений. Он всегда любил риск. А в сочетании с сексом тот оказался еще притягательнее.

В первую очередь Дарк проверил свое состояние. Лежа в кровати, он прислушался к себе: не ломит ли тело, нет ли жара. Все было нормально. Тогда Дарк сел. Тут же закружилась голова и навалилась усталость. Последствиями бурной ночи ни то, ни другое не было. Гелиосы стойкий народ. Слабость им грозит в одном случае – из-за нехватки энергии солнца. На Иллари подобной проблемы не стояло.

Значит, отравление. Противоядие спасло ему жизнь, но даже оно не всесильно. Аквиус тоже жаловался на недомогание после поцелуя с дишканди.

Ужасно хотелось пить. Пошатываясь, он добрался до графина. Осушив его до дна, привалился к стене. Все-таки Марика. Дарк прикрыл глаза, вспоминая недолгое знакомство с девушкой. Встреча на корабле, как она избегала его, неожиданный интерес к судьбе Инги, и, наконец, прошлую ночь. Неужели после того, как Ингу отпустили, она от отчаяния пошла на убийство главы городского надзора? Вот так запросто решила отнять жизнь? Хотя чего он удивляется. Она же отравила посла, чтобы подставить Ингу. А тот вообще в этой истории посторонний.

Расчетливая стерва! Дарк бросил графин в стену, и он с дребезгом разбился. Он преподнесет ей сюрприз, явившись живым и здоровым. Взгляд упал на голубую ленту для волос под столом. Вот и предлог нашелся.

Игнорируя недомогание, Дарк отправился в гости. Постучал в дверь, но его не хотели пускать. Никого нет дома? Или девушка крепко спит после ночных развлечений? Он заглянул в окна второго этажа и заметил Марику. Вид у нее был как у нашкодившей кошки, пойманной на месте преступления. Что не ожидала увидеть его живым? Дарк хмыкнул и кивнул на дверь. Давай, давай открывай. По душам говорить будем.

Марика, впуская его в дом, выглядела бледной и взволнованной, но не напуганной, что озадачило. По мнению Дарка, она должна была свалиться в обморок, узнав, что ее план не сработал. Ведь этой ночью она рассчитывала покончить с ним раз и навсегда. Или нет? Дарк снова запутался.

– Надеюсь, я не помешал? – он окинул взглядом уютную гостиную. Так и не скажешь, что здесь живут убийцы.

– Нет, просто не ожидала встретить тебя так скоро.

– Ты быстро ушла. Даже «до свидания» не сказала и забыла кое-что, – он вытащил из кармана ленту.

Марика, покраснев, потянулась за ней. Дарк, перехватив запястье девушки, привлек ее к себе. Близость ее тела, ее запах и дыхание сыграли с ним злую шутку. Он как завороженный наблюдал за каплей воды, стекающей по скуле. Влажные после ванной локоны липли к шее. Жаль, ее нельзя поцеловать. Всегда-то с ней надо быть начеку, чтобы не позволить себе лишнего. Он всучил Марике ленту и оттолкнул. Заняться, что ли, медитацией, для восстановления самоконтроля.

– Не угостишь травяным настоем? – спросил он.

Она, спохватившись, пригласила его присесть. Наблюдая, как суетится Марика, скрывая смущение, Дарк силился ее разгадать. Не убила, хотя могла. Зачем-то переспала с ним… В то, что это был порыв влюбленной девушки, Дарк слабо верил.

Марика наливала кипяток в чайник с травами, Дарк следил за струйками пара, поднимающимися в воздух, когда его осенило. В этом и состоял план – переспать с ним и оставить в живых, чтобы он снял с нее подозрения. Он восхитился находчивостью девушки. Но она не учла одного – он изучил действие яда и мог с девяносто процентной уверенностью утверждать, что испытал его вчера на себе.

Похоже, он выпил двойную порцию противоядия. Одну подмешала Марика, вторую он сам. Но на степени отравления это не сказалось. Недаром доза противоядия четко определена, ее повышение ничего не меняет, лишь тратит драгоценные ресурсы. Изготовить противоядие не так-то легко.

Дарк завел разговор о погоде, усыпляя бдительность собеседницы. Марика кивала в такт его замечаниям о приятном солнечном дне, но мыслями была далеко.

– Где твоя подруга? – вдруг спросил он.

– Во дворце.

Она ответила честно, как всегда бывает при внезапной смене темы. Люди просто не успевают сориентироваться и солгать.

– Что она там делает?

Марика уже опомнилась, а потому заюлила:

– Она мне не докладывает, куда и зачем ходит. Наверное, навещает знакомую.

Терпение Дарка было на исходе. Тянуло признаться, что он все знает, но помешал стук в дверь. Марика кинулась открывать. Это был Бир. Дарк услышал его голос из гостиной и поспешил в прихожую.

– Господин следователь, – Бир подпрыгивал на месте от волнения. – Вас срочно вызывают в жандармерию. Там что-то ужасное творится – убили принца Андрия.

– Как убили?

– Говорят, – Бир понизил голос до шепота, – его отравили те самые.

Мальчик округлил глаза. Дарк на пятках обернулся к Марике. Она стояла, держась за комод, словно ей требовалась опора. Это тоже ее рук дело? Он сжал кулаки, чтобы тотчас не придушить гадину. Общаясь с ней, он позволил себе забыть, кто она. На миг поддался очарованию и теперь расплачивался за это. Реальность грубо напомнила, что перед ним вовсе не милое создание, а безжалостная убийца.

– Прости, Марика, – произнес Дарк. – Дела требуют срочного присутствия. Я загляну вечером, если ты не против.

Она кивнула, как если бы голос отказал ей. Дарк уходил не без сожаления. Арестовывать бы ее прямо сейчас. Но страх, что девушку перехватят жандармы, заставил повременить с задержанием.

Чтобы не рисковать, он велел Биру дежурить у дома Марики и проследить за ней, если она вздумает уйти. Был, конечно, агент, но лучше перестраховаться. Потерять девушку сейчас означало проиграть.

Направляясь в жандармерию, Дарк обратил внимание, что на улицах творится странное. Гостиница и дом Марики располагались ближе к порту, и там беспорядков не наблюдалось. Зато в центре установили дополнительные посты охраны. Подступы к дворцу перекрыли, а над ним самим вился дым, черной копотью пачкая небо.

Старший жандарм был у себя в кабинете. Дарк с порога заявил о желании осмотреть труп принца Андрия.

– Это невозможно, – развел руками жандарм. – Похороны уже состоялись.

– Так выкопайте тело.

– Его сожгли.

– Вы с ума сошли? – разозлился Дарк. – Как теперь установить, от чего умер принц?

– У меня есть рапорт лекарей, – жандарм подтолкнул к нему папирус. – Судя по описаниям, симптомы сходятся.

Дарк пробежал папирус взглядом. Сухой полный специфических слов отчет ничего ему не дал.

– Почему вы не позвали меня сразу? – спросил он. – Да еще сожгли тело, не дав его осмотреть.

– Вы бы все равно ничего не смогли сделать. Кто бы подпустил вас к принцу? Его тело неприкосновенно. Потом на дворец напали террористы. Было не до вас и вашей вендетты с дишканди. Вот только сегодня о вас вспомнили.

Дарка подмывало сказать, что плевать он хотел на дворец и его обитателей. Даже смерть императора вместе с многочисленным семейством взволнует его не больше, чем несварение желудка у жандарма. Но какой толк в ругани? Исправить что-то все равно нельзя.

– Прошлая подозреваемая на днях отплыла на материк, – сказал жандарм. – Может, у вас есть новая?

Дарк едва не попался на удочку, на которую часом ранее словил Марику. Он уже открыл рот, ответить, но вовремя спохватился и прикусил язык. Речь идет о смерти принца. Если жандармы арестуют Марику, ему ее не видать. Никто не позволит вывести с островов убийцу сына императора. С надеждой найти место, где растят дишканди, можно будет расстаться навсегда.

– Нет, – он покачал головой. – Пока никого на примете.

Жандарм смотрел с недоверием. От него не укрылась заминка.

– Если вы утаиваете важную информацию, я вас арестую, – предупредил он. – Гибель второго по старшинству наследника не должна остаться безнаказанной.

– Я бы с радостью помог вам, но вместе с телом вы уничтожили улики. А теперь хотите от меня чуда? Чтобы я вот так запросто указал вам убийцу. Да откуда мне его взять? Я гоняюсь за дишканди не первый год. Будь у меня догадки о том, кто она, я бы не тянул с арестом.

Дарк говорил эмоционально. Жандарм должен поверить в его искренность, иначе ему отсюда не выйти. Хорошо, он не взял Марику под стражу. Ее бы тут же у него забрали.

– Ладно, – жандарм хлопнул ладонью по столу, – я сделаю вид, что принял ваши слова за истину. Но вам запрещается покидать острова без разрешения, подписанного моей рукой. А я пока не намерен вас отпускать.

– Я под арестом? – ситуация позабавила Дарка. Он сотни раз брал преступников под стражу, но никогда сам не бывал в схожем положении.

– Пока нет, но будете, если я узнаю, что вы солгали. И не пытайтесь бежать. Все корабли в порту и патрули предупредят, что вас нельзя выпускать.

Дарк кивнул. Дело неожиданно осложнилось, но он и не такие проблемы решал. Из стен жандармерии он вышел свободно, но, идя по улицам города, ощущал взгляд, направленный в спину. Тот буквально сверлил его между лопаток. Значит, приставили соглядатая. Что ж, пусть смотрит. Только вряд ли он увидит что-то интересное.

Визит к Марике Дарк отложил. Сперва надо продумать тактику поведения с ней. Теперь он не мог просто арестовать девушку и увезти на материк. Путь туда временно заказан. Выдать ее местным нельзя. Дишканди нужна ему самому. Он не планировал делиться ее знаниями. Но и позволить ей уйти не мог. Вот если бы она сама захотела с ним сотрудничать…

Дарк обдумывал этот вариант и так, и эдак. Что заставит девушку отречься от прошлого и сдать своих чужаку? Разве что любовь. Ради нее женщины способны на безумства. Если влюбить в себя Марику, она добровольно расскажет о дишканди и покажет их логово.

Идея понравилась Дарку, и он принялся насвистывать мотивчик фривольной песенки. Марика не устоит перед его обаянием. Она уже ему поддалась, Дарк понял это по ее поведению ночью, когда она из скромницы превратилась в распутницу.

Он усилит напор. Будет милым и очаровательным. А едва девушка падет к его ногам, использует власть над ней по полной.

Глава 25

Тантала подала отцу желтую мантию, расшитую изображениями в виде кругов с лучами. Они символизировали солнце, а оно в свою очередь Великую Богиню.

– Позаботься о том, чтобы ее осудили, – сказала она.

– Для этого нужны неоспоримые доказательства.

– Они есть. Верда видела поцелуй, – Тантала загнула палец. – Несколько жандармов подтвердят, что невольник не раз касался воплощения Богини, и далеко не всегда причиной тому была забота о безопасности. Плюс следы порошка на губах невольника. Какие еще доказательства требуются?

– Этих достаточно. Лишь бы…

– Что? – Тантала поправила мантию на плечах отца. – Боишься, император воспользуется правом помилования?

– Она его дочь. Я бы на его месте воспользовался, – жрец с нежностью посмотрел на дочь.

– Император не ты. Я у тебя единственная, а у повелителя Эльмидала одна из десятка, если не из сотни. Одной больше, одной меньше.

– Она старшая. Любимая. Когда-то он настоял, чтобы ее выбрали воплощением Богини.

– Это была прихоть. Игра, которая давно ему наскучила.

– Надеюсь, ты и в этот раз права. Если будет на то воля Богини, вскоре ты станешь ее воплощением, – жрец поцеловал дочь в лоб.

Пока он по мраморному полу перехода спешил в храм Великой Богини, возглавить совет судей, Рейна вели туда из жандармерии мрачными коридорами. В храме он искал в толпе Эль. Наконец, увидел ее сидящей перед пятью креслами. Ему самому приказали встать неподалеку, и он обрадовался, что будет с ней рядом.

Эльмидала выглядела бледной, но решительной. Она умело скрывала страх. Рейн восхитился ее смелостью. Он сам провел бессонную ночь, гадая, что их ждет. В соседней камере коротал дни до нового назначения раб-илларец, и Рейн завязал знакомство в надежде, что тот расскажет о наказаниях принятых на островах.

Но раб ничего толком не сказал. Разве что поведал, откуда пошел запрет на прикосновение к Богине.

– Истинная Великая Богиня, – говорил он, – не терпела, когда ее трогали. Об этом написано в «Книге памяти». Отсюда и запрет.

Что за «Книга памяти» Рейн не знал, зато слышал, что солнечные не приветствуют чужих прикосновений. Для них это нечто интимное, то, что позволено только близкому. Люди же довели эту особенность гелиосов до абсурда, не разобравшись в ее истоках. И Рейну с Эльмидалой предстояло расплатиться жизнями за их скудоумие.

Храм заполняли зеваки. Прохожих с улицы не пускали, но и среди приближенных к императорскому двору хватало желающих поглазеть на суд над самой Богиней. Вскоре появились судьи. Их возглавлял верховный. Добился-таки своего, гад. Рейн стиснул кулаки. Ух, с каким удовольствием он бы врезал по его наглой роже!

Дочурка жреца тоже была здесь. Стояла в первом ряду зрителей, и выражение лица у нее было такое – предвкушающее, словно она пришла на выступление странствующих скоморохов. Как она обвела его вокруг пальца? Ему слишком хотелось поверить в ее слова, вот и попался. Теперь-то он видел, что она из себя представляет, а главное на чье место метит.

Едва верховный жрец сел в центральное кресло, как в зале установилась тишина. Но продержалась недолго. Среди зрителей началось волнение, и вскоре они расступились, пропуская императора. Его появление в храме вызвало панику. Жрецы заметались в поисках кресла для повелителя, а жандармы выстраивали оцепление. Клеон Багряный не пожелал сесть на возвышение рядом с судьями, подчеркивая, что он здесь в качестве зрителя, а не вершителя судеб. В итоге он устроился поодаль лицом к толпе.

В его присутствии без того напряженная обстановка накалилась до предела. Нервничали даже судьи, хотя они были здесь главными.

Император взмахнул рукой – начинайте, я готов. Верховный жрец Квист откашлялся и произнес:

– Мы собрались в храме Великой Богини перед ее золотым ликом, чтобы предать суду эту женщину и этого мужчину за нарушение запрета. Поддавшись низменным инстинктам, они осквернили тело Богини.

Квист говорил так, словно тело Эль ей не принадлежало, словно она, а не Богиня в нем гостья. Что за дикость? Остаток обвинительной речи Рейн прослушал, изучая лик той самой Богини за спинами жрецов. Размером с человеческий рост он был отлит из золота и намертво прикреплен к стене храма. Гигантская посмертная маска. Великая Богиня Иллари была хороша собой, но черты ее лица выдавали упрямый вздорный характер. Ох, и нелегко пришлось тем, кто жил в ее времена.

Верховный жрец вызвал первого свидетеля – подлую предательницу Верду. Рейн слушал ее, а сам думал, как страшна месть отвергнутой женщины. Неужели все ее поступки продиктованы тем, что он предпочел Эль?

Верда рассказала, как проснулась ночью, и, выйдя подышать свежим воздухом, услышала голоса на балконе. Пойдя на звук, она увидела как воплощение Богини и невольник целуются. Эта картинка так шокировала бедняжку, – тут Верда пустила слезу, – что она завопила.

Следом за служанкой вызвали жандарма. Тот был Рейну незнаком, но, оказывается, он видел смазанный порошок на щеке Эль. По его утверждению в день, когда напали на сераль, к Богине прикасался только невольник-телохранитель. Но почему именно к щеке? Вопрос повис в воздухе. Рейн тоже не мог на него ответить. Он не помнил, чтобы дотрагивался до щеки Эльмидалы. Тогда стояла такая неразбериха, порошок мог случайно смазаться, но разве это кого-то волновало.

Во время выступления тех, кто видел следы порошка на его губах, Рейн осознал, что суд проигран. Даже если им в конце дадут слово, оправдаться они не смогут. Кто им поверит после услышанного? Поцелуй был. Доказательств тому предостаточно. Рейн не строил иллюзий насчет наказания. Раз за случайное прикосновение к Богине убивали, то его судьба предрешена. Но вдруг получится спасти Эль. Этого он желал всем сердцем.

В защиту выступила одна Арда. Она рассказала, какой славной малышкой была Эльмидала, как верой и правдой служила Богине, но даже Рейну было ясно, что ее слова ничего не изменят.

Когда спросили, не хочет ли он сделать заявление, Рейн воспользовался шансом.

– Это только моя вина, – сказал он. – Я не отрицаю, что целовал Богиню и готов нести за это наказание. Но поцелуй был не по обоюдному согласию, как тут утверждают. Я применил силу.

По залу прокатился шепот. «Да кто он такой!», – донеслось до Рейна. – «Как он посмел!», «Четвертовать!» и множество других нелицеприятных эпитетов в его адрес. Но его не волновали люди, сыпавшие угрозами, он смотрел на Эль, а она на него. На краткий миг они остались в храме одни, общаясь без слов исключительно взглядами.

В ее глазах он прочел и благодарность, и страх, и даже вызов. Последний насторожил, и Рейн качнул головой, призывая девушку не делать глупостей. Хватит с судей одного признания.

Верховный жрец поднял руки, и гул стих. Жуя сухие губы, он обдумывал следующий шаг. Император и тот заинтересовался, хотя до этого зевал и всячески демонстрировал скуку.

– Хорошо, – произнес жрец, – я принимаю твое признание. Но правдиво ли оно? Пусть снова выйдет служанка Верда и скажет, был поцелуй вырван у Богини силой или нет.

Верда шагнула вперед:

– Я не знаю, что говорить, благородный.

– Ответь на простой вопрос: кто кого целовал? Богиня невольника или невольник Богиню?

Девушка замялась. При всей неприязни к обвиняемым, врать перед ликом Богини она не осмеливалась.

– Мне кажется, – пробормотала она, – невольник целовал Богиню.

Слова были сказаны шепотом, расслышали только первые ряды, а потом передали их вторым, те – третьим, и так до конца. В секунду ответ Верды пролетел по залу.

Верховный жрец вздохнул. Заявление служанки ему не понравилось, но он не мог его не принять.

– Я понял тебя, девушка. Вернись на место, – махнул он рукой. – Судьи с позволения повелителя удаляются на совещание для вынесения приговора.

Вопреки ожиданиям вынесение приговора не затянулось. Уже через четверть часа судьи вернулись.

– С благословения Великой Богини Иллари и по ее воле, – произнес верховный жрец, – мы приняли решение. Невольник Рейн признан виновным в осквернении воплощения Богини и приговаривается к утоплению в кипящей смоле. Живое воплощение Богини урожденная Эльмидала из рода повелителя Иллари Клеона Багряного признана виновной и приговаривается к казне через утопление в кипящей смоле.

– Что?! – взорвался Рейн. – Вы же слышали Верду? И все равно хотите казнить Эль?

– Она осквернена, – верховный жрец улыбнулся. – Воплощением Богини не может быть нечистая девушка.

– Это просто поцелуй! Ничего кроме него не было, – Рейн дернулся к жрецу, но жандармы удержали. Из стальной хватки было не вырваться, но он продолжал бесноваться, выкрикивая проклятия в адрес судей. Только тем было плевать на его бессильную ярость.

Но и они радовались недолго – с кресла встал император. В зале сразу повисла тишина. Она давила сверху точно потолок храма вдруг обвалился на плечи. Рейн и тот умолк.

– Я – повелитель Иллари, девяти островов, живущих под благодатью Великой Богини, пользуюсь правом помилования и дарую воплощению Богини урожденной Эльмидале из моего рода прощение.

Рейн был готов расцеловать императора. Казалось, все проблемы решены. Пусть его казнят, но Эль будет жить. Отчего же она не рада? Девушка выглядела так, словно ничего не изменилось.

– Слово повелителя – закон, – кивнул верховный жрец. – Эльмидала из рода Клеона Багряного, казнь в отношении тебя отменяется. Тебя ждет ритуал освобождения. А после того, как ты отправишься в нежизнь, Богиня выберет себе новое воплощение, – жрец улыбнулся дочери.

Рейн лихорадочно припоминал все о ритуале освобождения. Верда заикалась, что ему подвергают воплощение Богини, когда она отслужила свой век, выбрасывают как поношенную вещь. Фактически ее приносят в жертву, как тех девушек и юношей на площади. Какое же это помилование? Просто один способ убийства заменили другим.

Император удовлетворенно кивнул, но Рейн не желал сдаваться.

– Как так? – спросил он. – Чем ритуал освобождения отличается от казни?

– Вам не понять наших традиций, юноша, – ответил верховный жрец. – Дух Богини не может пребывать в оскверненном теле. Ему необходимо переместиться, а чтобы это произошло, предыдущее тело должно уничтожить.

– Тело? Вы говорите о живом человеке!

Возмущения Рейна никто не слушал. Император покинул храм, и вслед за ним потянулись остальные. Суд окончился.

* * *

Рейн не знал, где Эльмидала будет до казни. Уж точно не в распределителе, куда бросили его. Во-первых, ей здесь не место, а, во-вторых, ее оправдали, хотя в итоге Эль все равно ждала смерть. От несправедливости и собственной беспомощности хотелось крушить все вокруг. Но в тесной камере ничего не было кроме тюка соломы и дыры в полу для нужд.

Рейн со злости ударил кулаком по стене. Боль, пронзившая руку, привела его в чувства. Что толку жалеть себя. Надо думать, как исправить ситуацию.

Он сидел в той же камере, что накануне суда, и очень надеялся, что разговорчивого соседа еще не отправили на работы.

– Эй, – позвал он, – ты здесь?

– Куда я денусь, – слева донеслось ворчание.

Он не видел собеседника, их камеры располагались в одном ряду, но судя по голосу, тому было за пятьдесят. Редкий для раба возраст. Мало кто до него доживал. Исключение – рабы, попавшие в неволю недавно.

– Будь другом, – попросил Рейн, – расскажи про ритуал освобождения.

– Тебе зачем? Приятней тем для разговора нет?

– Любопытно, – говорить правду о себе Рейн не планировал.

– Ишь ты какой, любопытно ему, – за стеной помолчали, но недолго. – Я на своем веку видел четыре ритуала освобождения. Первый, когда мне стукнуло пять. Мелкий был, несмышленый, а все запомнил.

– Как это было? – спросил Рейн осипшим голосом.

– Красиво и… страшно, – раб перешел на шепот, и Рейн прижался к решетке, чтобы расслышать. – Но с помпой, чего уж там. Цветы, шествия, песнопения всякие.

– А само, – Рейн силился подобрать слово, но не нашел ничего мягче: – убийство как происходит?

– Богиня режет себе вены на руках и ждет конца, а народ смотрит, как она отходит в нежизнь, чтобы на следующий день возродиться в новом теле.

– Но ведь это жестоко!

– Это жертва, – вздохнули за стеной. – Так Богиня показывает нам – глупым да темным – что смерти нет. Есть только нежизнь, и из нее можно вернуться. А раз смерти нет, то и бояться нечего.

Рейн прислонился к стене, ноги отказывались держать без опоры. Вскоре Эльмидала пройдет через весь этот ужас. Собственная смерть в котле кипящей смолы пугала меньше, чем гибель девушки. Он готов умереть не единожды, лишь бы ее спасти. Но как это сделать?

Глава 26

День двигался к закату. Марика второй час дежурила у окна, вглядываясь в улицу. Саби ушла утром и до сих пор не вернулась. Чем ближе солнце клонилось к горизонту, тем сильнее Марика подозревала, что напарница не придет. Не стоило ходить во дворец в это неспокойное время. Где ее теперь искать?

Ожидание – ужасная пытка. Когда чего-то или кого-то ждешь, секунда тянется как час. Еще хуже, если в момент ожидания, бездействуешь. Тогда совсем невыносимо.

Марика, будучи не в силах продолжать эту муку, отправилась на поиски Саби. За каждым поворотом она надеялась встретить напарницу, спешащую домой, но неизменно нарывалась на пустоту. Прохожих почти не было. Город словно вымер. Зато жандармы стояли на каждом углу. Их вид натолкнул на мысль обратиться в жандармерию.

Идти туда было страшно до желудочных коликов. Пару раз Марика порывалась повернуть назад. Вдруг Саби уже дома? Но шестое чувство подсказывало – там по-прежнему никого. А потому она упорно шла вперед.

В жандармерии было тихо. Большинство служак патрулировали город. На приеме стоял парень лет двадцати. Он был рад помочь симпатичной девушке.

Марика в двух словах обрисовала ситуацию – подруга ушла утром на прогулку и до сих пор не вернулась. Она боится, с ней случилось дурное. Как узнать, где она? Жива ли, здорова?

– Как зовут вашу подругу? – спросил жандарм.

– Сабита дочь улиц, – так называли сирот без родового имени и прозвища.

Парень закопался в папирусы на столе. После десяти минут поисков вынырнул из бумаг с печально поджатыми губами.

– Жаль вас огорчать, но ваша подруга арестована.

Марика вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Затолкав страх поглубже, спросила:

– За что? Разве она совершила преступление?

Если в Саби заподозрили дишканди, Марике недолго гулять на свободе. Скоро жандармы придут за ней. Быть может, как раз сейчас они обыскивают дом.

– Извините, – развел руками парень. – Этого я не знаю. Нынче по всему городу идут аресты. Берут и виновных, и нет. Уверен, вашу подругу скоро выпустят. Вот только разберутся, что к чему.

– Спасибо, – кивнула она, – вы мне очень помогли.

Жандармерию покинула впопыхах, пока парень не предложил навестить Саби. Возвращалась домой, лихорадочно соображая, как быть дальше. Вряд ли Саби арестовали случайно. Она пошла во дворец с целью добраться до наследника. Ее могли взять с поличным. Как скоро она выдаст Марику? А если не выдаст, то жандармы тоже не дураки. Сами сложат два и два.

Обратный путь проделала вдвое быстрее, гонимая желанием поскорее укрыться в четырех стенах, отгородиться от враждебного мира, но не судьба. До заветной двери оставалось шагов двадцать, когда Марика заметила дежурившего поблизости мужчину. Со скучающим видом он осматривал подходы к дому, но взгляд при этом был цепкий.

Она споткнулась. Путь домой отрезан. Взяв себя в руки, миновала агента, как ни в чем не бывало. Словно не она здесь живет. Скрывшись в переплетении улиц, шла уже без цели. Всего трех человек Марика знала на острове – Саби, Эльмидалу и следователя Дарквинна. Про первую и вторую можно забыть, обе арестованы, а Дарк последний к кому следует обращаться за помощью. Вот она крайняя черта – пора бежать.

Марика свернула к порту. Но и здесь ждало разочарование – порт перекрыли, а кораблям запретили покидать гавань. Таков был личный приказ императора. Марика в отчаяние прижалась к стене здания. Теперь точно все. Ей некуда идти. Ни денег – в кошельке пара монет, ни сменной одежды. Она не планировала побег, не собрала чемодан. Она вообще ничего с собой не взяли, рассчитывая вернуться через пару часов.

Она обхватила себя за плечи. Было жутко и одиноко. Хоть плач. Да только слезы делу не помогут. Это она еще в монастыре уяснила. Там рыдай не рыдай, а отвар все равно заставляли пить. Даже тех, кто чувствовал – этот раз для них последний. Никого не жалели. «У нас особенных нет, – любила повторять мать-настоятельница. – У всех равные условия». Но какие же они равные, если сама мать-настоятельница ни разу не пригубила отвар? Где ее хваленое равенство? Или одни немного, но все-таки равнее других?

Такое зло разобрало Марику на монастырь, на мать-настоятельницу, на безропотных девчонок, что раз за разом жертвовали собой вместо того, чтобы взбунтоваться, а главное на себя. Всю жизнь она выполняла приказы. Ни дня не прожила так, как сама хотела. Она даже не знает, каково это – делать то, что хочется. Может, хватит?

Да, страшно. Да, непривычно. Наверняка накажут. Да так, что прошлая жизнь раем покажется. Но не воспользоваться шансом, все равно что признать свою несостоятельность раз и навсегда. Признать, что Марика – безвольное животное, которым можно помыкать, как вздумается. Что нет у нее ни силы духа, ни собственных мыслей, а есть только хозяин и его воля. Чем так жить, лучше сразу сдохнуть. И она решилась. Оттолкнулась от стены, как от трамплина, и направилась обратно в город.

Лишь у дверей гостиницы Марика замешкалась, взвешивая еще раз все за и против. Из скромного списка знакомых на островах доступен только Дарквинн. План был прост и строился на его интересе к дишканди. Марика собиралась признаться в том, кто она такая.

Дарквинн мечтает найти логово дишканди, и Марика в состоянии ему помочь. Она заключит с ним сделку – ее свобода в обмен на информацию. Вряд ли следователь отдаст ее жандармам. Слишком много она для него значит. Он попытается вывести ее с островов.

Одно дело спланировать, другое сделать. Она дрожала как лист на ветру, а около дверей в номер ее вообще частично парализовало.

Выручил Бир. Мальчишка поднялся по лестнице через минуту после Марики, словно все время шел следом.

– Вы к господину следователю? – спросил Бир. – Он у себя.

Ну, была не была. Марика шагнула в комнату вслед за Биром. Если Дарквинн удивился ее приходу, то виду не подал. Предложил отобедать, но ей кусок не лез в горло. Сидя за столом, она выжидала, когда уйдет Бир. А сама так нервничала, что стучала пяткой по полу, не отдавая себе в этом отчета. И дело не только в необходимости признаться, что она дишканди. Видеть следователя после всего, что между ними случилось, было сущей пыткой. Неловкость просто зашкаливала. Марику тянуло прикоснуться к Дарквинну и одновременно бежать от него подальше. Какой уж тут деловой разговор, когда в душе ураган.

Следователь глянул на нее и отправил Бира к себе. Едва за мальчишкой закрылась дверь, Дарк произнес:

– Рассказывай.

Но у Марики язык отнялся. Она мычала и кашляла, прочищая горло, но не выдавила из себя ни слова.

– Все настолько плохо? – Дарквинн насмешливо приподнял бровь. – Давай я помогу. Ты и Саби – дишканди, – он вскинул руку, останавливая протест. – Ты пыталась отравить моего друга – князя Аквиуса. Его спасло то, что он принял противоядие до поцелуя. В тот раз тебе удалось сбежать, и ты уехала на острова. Здесь у тебя тоже заказ? Принц Андрий?

Марика покачала головой:

– Наследник Гайдиар. Андрий случайная жертва.

– Он выпил яд, предназначенный брату?

Она кивнула.

– Что со мной будет? – голос дрожал от волнения.

– Где твоя подруга? – вместо ответа спросил Дарквинн.

– Ее арестовали жандармы. Скоро они явятся за мной.

– Ты поэтому пришла?

– Мне больше некуда податься, – она развела руками. – Я подумала, мы можем быть полезны друг другу.

– Каким образом?

– Я сдам монастырь.

В глазах следователя вспыхнуло жадное пламя. Марика была на верном пути. Чтобы найти логово дишканди, Дарквинн готов на все.

– Что ты хочешь взамен? – облизав губы, спросил он.

– Сущий пустяк. Хочу жить, – едва она поняла интерес собеседника, говорить стало легче. – Я укажу местоположение монастыря, где выращивают дишканди, а ты отпустишь меня.

Дарквинн задумался. Он не торопился соглашаться, но Марика уже окончательно взяла себя в руки. Годы обучения контролю над эмоциями сыграли роль. Сейчас она почти равнодушно реагировала на близость следователя. Только его безразличие к ней слегка задевало.

Марика ни капли не сомневалась: ответ будет положительным. Слишком долго следователь шел к цели, чтобы отказаться от нее.

– Допустим, я соглашусь, – сказал он. – Что ты будешь делать, когда я тебя отпущу?

– Уж точно не убивать. Можешь не верить, но удовольствие я от этого не получаю.

– Тогда почему продолжаешь?

– Потому что слабая. И еще трусиха. Не смогла пожертвовать собой ради других.

– А сейчас, выходит, передумала?

– Обстоятельства заставили, – Марика говорила без стеснения. Неприятно демонстрировать себя с неприглядной стороны, но время лжи прошло. Откровенность – единственный ее союзник.

– Когда травила посла Эльфантины, тоже о себе думала?

– Я его не травила. Если б знала, что Саби задумала, не стала бы участвовать. Уговор был только о том, чтобы подбросить Инге флакон. Об убийстве речи не шло.

– Хочешь сказать, ты невиновна.

– Виновна, – Марика отвела взгляд. – Я была там и ничего не сделала. Поверь, я не строю иллюзий насчет себя.

– Хорошо, – кивнул Дарквинн, и ей стало легче дышать. – Я согласен на сделку.

* * *

Марика осталась у следователя. Даже будь ей куда идти, Дарк ни за что бы не отпустил. Теперь, когда они заключили сделку, она для него стала важнее солнечного света, без которого гелиосу не жить. Он планировал поскорее увести ее с островов, пока его драгоценного информатора не перехватили. А для этого требовался корабль, и Дарк отправился на поиски.

В отличие от Марики его пустили в порт. Помогло звание и личное знакомство со старшим жандармом. Но контрабандиста, готового за плату переправить их на материк, он не нашел. Корабли не выпускали из гавани. Капитаны уверяли, что долго это не продлится. Неделя, максимум две, а затем порт откроют. На островах, живущих торговлей, по другому быть не могло. Но Дарк не мог ждать.

Пару дней они продержатся, а потом он попробует еще раз. Если придется, выйдут в океан на лодке, а там, даст Небесный отец, кто-нибудь подберет. А пока они посидят в четырех стенах.

Марика кинулась к нему, едва он вошел в номер:

– Как скоро отправляемся?

– Дня через два.

– Почему так долго? Если меня арестуют, ты никогда не найдешь монастырь, – предупредила она.

– Так скажи, где он.

– Это на словах не объяснишь.

– Покажи на карте, – Дарк полез за картами, но услышал смешок.

– Я похожа на дуру? Едва ты узнаешь, где монастырь, сдашь меня жандармам. Ничего я не скажу.

– Когда вернемся на материк, скажешь, – он бросил затею с картами.

– Нет, – покачала она головой. – Я провожу.

– Думаешь там от меня скрыться? – он шагнул к ней. – Не выйдет. От меня не сбегают.

Рука легла девушке на предплечье. Дарк сжал пальцы, усиливая захват, который и так нельзя было назвать нежным.

– Ты скажешь, – пообещал он. – Еще до того, как мы попадем на материк. Не сомневайся.

– Применишь соприкосновение?

Марика облизала губы, привлекая к ним внимание. Дарк уставился на них, будто впервые видел. Губы у нее были сочные, чуть влажные. Они манили, и он потянулся к ним, словно под гипнозом.

Какое тут соприкосновение? И без него Дарк на пороге провала. Едва их ладони встретятся, между ним и девушкой установится нерушимая связь. Этого он не мог допустить. Быть на всю жизнь привязанным к дишканди не входило в его планы.

– Господин следователь! – в комнату без стука ворвался Бир. – Ой, простите, – едва войдя, мальчишка развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы уйти.

– Стой, – велел Дарк, отпуская Марику. Бир появился вовремя, буквально спас его. – Чего хотел?

– Газету принес. Сами приказали с новостями сразу к вам, – шмыгнул носом мальчишка.

– Брось на стол, – махнул рукой Дарк.

Газета полетела к вороху бумаг, которыми был завален стол. Следователь не взглянул в ее сторону, а Марика взяла почитать. Сейчас она бы заинтересовалась чем угодно, лишь бы скрыть неловкость. Но едва пробежав первые строки статьи, забыла о присутствии Дарквинна в комнате.

– Что с тобой? – от него не укрылась ее бледность.

– Они хотят принести Эльмидалу в жертву, – Марика скомкала газету. – Как такое возможно? Что это за люди? Я должна быть на ритуале!

Погруженная в свои проблемы, она забыла о хрупкой девушке с незавидной судьбой. После смерти Эрии Марика ни с кем не сближалась. Эльмидала стала исключением.

– Что за вздор? – нахмурился Дарк. – Понятия не имею, кто эта твоя Эльмидала, и узнавать не хочу.

Марика не объясняла, кто такая Эль. Это знание не склонило бы следователя на ее сторону. Зато у нее имелся другой рычаг воздействия, понадежнее.

– Без этого я не уеду с островов, – заявила она.

– Кто тебя спросит. Свяжу, закину в трюм и увезу.

– Сделаешь так, и я не покажу тебе местоположение монастыря. Никогда.

– Ты не посмеешь, – Дарквинн шагнул к ней, занося руку, но она повисла в воздухе, не ударив.

Бить девушек следователю не позволяло воспитание. Даже если девушка – дишканди. Это Марика поняла давно, и сейчас вовсю пользовалась знаниями.

– Пытай меня, угрожай или даже казни, но ты от меня ничего не добьешься, – сказала она.

– Мы заключили сделку!

– И она в силе. Просто я добавляю в нее еще один пункт. Я не могу спасти Эльмидалу, но поддержать обязана.

– С чего вдруг в тебе проснулось сострадание? – поинтересовался он. – Почему ты печешься о судьбе девушки, которую видела пару раз в жизни?

– Я достаточно натворила зла, пора сделать что-то правильное.

– И совершать добрые дела ты решила за мной счет, – вздохнул Дарквинн. – Какой прок ей от твоего присутствия? Помешать ритуалу мы все равно не сможем.

– Ей хотя бы не будет одиноко.

Дарквинн потерял дар речи. Наблюдать за его растерянностью было забавно, но Марика приказала себе не расслабляться. Уговорить следователя трудное дело, но не безнадежное. Он согласится. Ради этого она применит все свое очарование.

Глава 27

Быть частью толпы, влиться в поток, означает идти туда же, куда и все. Толпа не прощает инакомыслия. Всех, кто придерживается другого направления, она безжалостно топчет. Марика не сопротивлялась, позволяя течению себя подхватить. Каплей примкнула к бурной реке, где улица была руслом, а дома – берегами.

Рядом шел Дарквинн. Чтобы не потеряться, они держались за руки. Их пальцы переплелись узлами макраме – захочешь, не распутаешь. Она и не хотела. Удивительно, но прикосновение врага дарило уверенность, успокаивало и поддерживало. Это было катастрофически неправильно. Марика корила себя за слабость, но лишь крепче сжимала руку следователя, жалея, что он носит перчатки. Они напоминали, как далеки миры человека и солнечного, как высока и широка стена между ними. Не перепрыгнуть ее, не обойти.

– Большей глупости я не совершал, – произнес Дарквинн. Всю дорогу он только и делал, что ворчал. – Заявиться туда, где полно жандармов, которые, вероятно, ищут тебя – верх безрассудства.

– Мы должны встать так, чтобы Эль нас видела, – сказала она.

– Превосходно! Мы еще и в первые ряды полезем. Так нас точно заметят.

Марика вздохнула. Хоть Дарквинн негодовал, всячески демонстрируя негативное отношение к затее явиться на ритуал освобождения, он позволил пойти и даже вызвался ее сопровождать. Необходимость выслушивать брюзжание следователя низкая цена за помощь. Марика была готова заплатить дороже.

Дарквинн умело маневрировал в толпе, словно рыба в родной водной стихии. Благодаря ему они быстро продвигались вперед. И вот уже замаячила куполообразная крыша храма Великой Богини. Снаружи храм походил на гигантский шатер. Только купол был не из ткани, а из камня, и поддерживали свод колонны, обхватить которые человеку не хватит длины рук.

К входу вели одиннадцать ступеней, по числу лет пребывания живого воплощения Богини на земле. Каждая – прожитый ей год. Глядя на них, Марика едва сдерживала слезы. Эль даже этой малости не досталось. Воплощением Богини она пробыла всего четыре года.

В храм не пускали. Там жрецы и Богиня готовились к ритуалу. Люди собирались у подножия лестницы, аристократы – в первых рядах. Туда же протолкнулись Марика с Дарком.

Услышав бой барабанов, Марика не сразу поняла, что стучат они, а не ее сердце. От напряжения кровь звенела в ушах. Она до хруста сжала руку Дарка. Он терпел молча, не пытаясь высвободиться.

Барабаны умолкли, и на площадку перед входом в храм вышла Эльмидала. Одежды на ней было меньше, чем обычно. Видимо, чтобы люди в последний раз полюбовались ее прелестями. Прозрачная белая туника из двух полос ткани, соединенных в районе шеи, едва достигала середины бедра. В этом наряде Эльмидала выглядела особенно беззащитной.

Бледными тенями за ней шли жрецы, тоже одетые в белое. Они подвели Эль к золотому креслу, щедро украшенному цветами. Усадили и встали позади.

По периметру площадки выстроились жандармы. Ими руководил наследник Гайдиар собственной персоной. Марика не сразу узнала принца. Он выглядел осунувшимся. Глаза запали, губы превратились в блеклую линию, так сильно он их сжимал. Жесткий взгляд синих глаз сканировал толпу, и Марика втянула голову в плечи, надеясь, что наследник ее не вспомнит.

Следующий час люди вереницей тянулись к креслу, складывая у его подножия дары Богине. Марика тоже прихватила подарок. Она была не оригинальна, выбрав, как и большинство, апельсин. Но тот был лишь предлогом, возможностью приблизиться к Эль, дать ей понять, что в этот час она не одинока.

Подниматься по ступеням было страшно. Опустив голову, чтобы скрыть лицо, Марика исподлобья следила за наследником, но он смотрел в другую сторону. Она встала на колено перед креслом и положила апельсин рядом с чужими дарами – цветами, фруктами, украшениями. Взглянув на Эль, ободряюще улыбнулась. Девушка ее узнала и послала ответную улыбку. Синие глаза зажглись благодарностью.

– Держись, я с тобой, – шепнула Марика и получила в ответ кивок.

В спину дышали следующие дарители, и Марика нехотя отошла. Внизу ждал Дарквинн. Он протянул ей раскрытую ладонь, и она охотно вложила в нее руку.

Далеко не все желающие принесли дар Богине, но церемония не могла длиться вечно. Верховный жрец объявил, что земной путь нынешнего воплощения Богини окончен.

– Мы отпускаем тебя в нежизнь, – громко вещал он, – где ты отдохнешь и наберешься сил перед возвращением. Пусть твоя дорога будет легкой, а сон – сладок.

С этими словами он протянул Эль ритуальный нож. Она и здесь проявила твердость. Взяла нож недрогнувшей рукой, приложила лезвие к запястью и полоснула что есть силы. Кровь красная как маковое поле хлынула из раны. Пошатнувшись, Эль упала в кресло.

Толпа затихла. Кто-то отвернулся, кто-то с жадностью наблюдал за последними минутами жизнь девушки. Среди тех, кто предпочел не смотреть, был принц Гайдиар.

Марика почти не видела происходящего из-за слез. Картинка расплывалась, горло перехватывали всхлипы. Дарквинн обнял ее за плечи и прижал спиной к себе, так как она, не отдавая себе отчета, рвалась на лестницу. Целую вечность Марика смотрела на то, как умирает Эльмидала. Снова кровь, много крови, как тогда с Эрией. Марика ненавидела красный цвет.

Но в следующий миг она забыла о фобии. Толпа всколыхнулась, словно волна под порывом ветра. Еще на пути к храму Марика приметила людей в плащах. Теперь они сбросили капюшоны, одновременно достав из ножен ятаганы. Площадь перед храмом огласил боевой клич. Он ударил по нервам, заставив вздрогнуть, но вместе с тем вернул Марику в реальность.

– Бунт! – послышались крики. – Это бунт!

Аристократы и жрецы кинулись в храм. Жандармы, ощетинившись клинками, бежали с лестницы в толпу. Люди повернули к выходу с площади, желая убраться подальше от драки. Следователь дернул Марику в ту же сторону, но она заупрямилась. Эльмидала по-прежнему сидела в кресле. В суматохе никому не было до нее дела.

– Поможем ей, – Марика рванула к лестнице, да с такой силой, что потянула Дарка за собой.

– С ума сошла? – крикнул он. – Нас схватят! Хочешь остаток жизни быть рабыней на Иллари?

Марика не слушала возражений. Доводы Дарка были разумны, но ее не переубедили. Однажды она допустила ошибку, позволив Эрии умереть. Второй раз этого не случится.

Вокруг кипела битва. Восставшие против императора люди рубились с жандармами. Крови было так много, что Марику снова замутило, но она стиснула зубы, упорно прокладывая путь наверх. То пригибаясь, то отскакивая с пути дерущихся мужчин, она преодолела восемь ступеней. Недавно одиннадцать казалось ничтожным числом, теперь оно превратилось чуть ли не в бесконечность.

На девятой ступени дорогу преградил жандарм. Доспех на его груди был разорван, из-под него сочилась кровь. Жандарм, озверев от драки, занес ятаган, сразить Марику, но был сбит с ног Дарком.

– Чего ждешь? – прохрипел следователь, удерживая ятаган подальше от своей шеи. – Спасай подругу.

Подобрав юбку, Марика бросилась наверх. Последние ступени остались позади.

На площадке не было жандармов. Они бились на площади у подножия храма. Все за исключением командира. Принц Гайдиар не присоединился к своим людям, но и прятаться в храме не спешил. Он замер на лестнице величественной статуей и лишь приближение Марики привело его в чувства.

– Ты, – глаза принца сузились. – Зачем явилась?

– Помочь Эльмидале.

Их взгляды метнулись к креслу, где сидела полуживая девушка. Лед в глазах принца треснул, когда он посмотрел на сестру. Наследник сомневался всего мгновение, а потом отступил, освобождая Марике дорогу.

– Позаботься о ней, – сказал он, уходя. – Я не смог.

Марика кивнула. Она совсем не знала Гайдиара, но он показался ей славным парнем. Кажется, он искренне любил сестру.

Подбежав к Эль, она упала перед ней на колени. Голова бывшей Богини запрокинулась, глаза были закрыты, а лицо бледно. Хоть она потеряла много крови, жизнь еще билась в хрупком, но сильном теле.

Оторвав кусок ткани от юбки, Марика туго перевязала запястье Эль. Пока никто не помешал, подняла девушку с кресла. Та весила меньше Марики, но все равно было тяжело. Тащить на себе бездыханное тело не так-то просто. К счастью на помощь подоспел Дарк. Сняв с себя сюртук, накинул его на плечи Эль, а затем подхватил девушку на руки.

Спустившись с лестницы, они пересекли площадь и свернули в первый же проулок. Жандармы, занятые бунтом, забыли о Богине. Их беспечность позволила беглецам уйти незамеченными.

* * *

По улицам столицы Иллари разлилось огненное море. Его волны перекатывались по мостовым и площадям, озаряя ночь алым. Морем были люди, несущие в руках факелы. Они стекались к дворцу, грозясь пролиться на него пламенным водопадом.

Тантала, избранная утром новым воплощением Богини, с тревогой следила с балкона за толпой. Здравый смысл подсказывал: вряд ли люди явились высказать почтение обитателям дворца. Еще свежи были воспоминания о бунте в день ритуала освобождения. Тело Эльмидалы не нашли, и ее объявили мертвой заочно.

– Тревожно мне за острова, дочь, – вздохнул верховный жрец. – Лихие времена наступили. Не припомню, чтобы когда-либо народ шел войной на своего повелителя.

– Это оттого, что в старину повелители были справедливыми, не то, что сейчас.

– Молчи, глупая, – жрец оглянулся. – Не доведи Богиня, услышит кто.

– Мне страшно, – призналась Тантала. – Что если нам не пережить эту ночь?

– Выдумаешь тоже. Все будет хорошо, – он погладил дочь по голове, избегая прикосновений к коже, покрытой порошком ишару. – Бунтовщикам не перебраться через дворцовые стены.

– Обними меня, папа, – попросила девушка.

Она не называла его так лет с пяти. Слишком рано его малышка стала самостоятельной. Квист не мог отказать этой внезапной детскости, которую, как он думал, дочь утратила навсегда. Наплевав на запрет, жрец прижал Танталу к груди. Ни один закон в мире не запретит отцу обнимать дочь…

Наследнику Гайдиару тоже не спалось. Знание того, как высоки и крепки стены дворца, не унимало волнение. Бунтовщикам через них не перебраться и уж точно не проломить. И все же Гай не находил себе места.

Жива ли Эльмидала? Этот вопрос он задавал себе снова и снова. О Богиня, он бы отдал место наследника любому из младших братьев, только бы знать наверняка, что с ней все в порядке.

Их пути с сестрой давно разошлись, и не по воле Гая. Если он вел себя с ней по-скотски, то исключительно ради того, чтобы она почувствовала его боль. Эль была его единственным другом. День, когда она отвернулась от него, разделил жизнь Гая на до и после, но он никогда не прекращал любить свою маленькую сестренку.

В порыве отчаяния Гай сделал то, чего не делал с трех лет – опустился в позу покорности для молитвы.

– Великая Богиня, внемли моей просьбе, – шептал он. – Прости, если можешь, Эльмидалу за нарушение запрета и даруй ей долгую, счастливую жизнь…

Император метался по роскошным покоям. До слуха долетали крики разъяренной толпы, требующей его на растерзание. Нос улавливал запах гари. Клеон Багряный напоминал загнанного в угол зверя. Но именно такой зверь опаснее всего.

– Готово? – спросил он появившегося в дверях невольника.

– Да, повелитель, – поклонился тот.

– Отлично, – император криво усмехнулся. – Они хотят огня. Я дам им огонь.

Подхватив свечу, он покинул покои. А вскоре люди, рвущиеся во дворец, с криком отхлынули от него, давя и сминая друг друга. Вслед им летели камни и пламя.

Земля содрогнулась от мощного взрыва, разрушившего дворец. На его месте образовался огненный шар. Кого-то убило обломками, кого-то затоптали, а кто-то заживо сгорел. Много простых илларцев полегло в тот день, но еще больше знати и жрецов – все, кто был в ту злополучную ночь во дворце…

Эль наблюдала взрыв с балкона гостиницы. Он окрасил ночное небо желтыми и алыми всполохами. Почудилось, солнце раньше времени вышло из-за горизонта, так стало светло. А когда она поняла, что источник света – ее дом, и что его больше нет, первым порывом было кинуться туда. Разгребать золу руками в надежде найти хоть кого-то живого. Но кто переживет подобное?

Отец частенько хвалился, что у него все припасено на крайний случай. Если кто-то вздумает его сместить, он взорвет дворец, разнесет его по камушкам. Чтоб ни себе, ни людям. Таким он был собственником. И ведь сделал, как задумал. Император всегда держал слово.

– Что это было? – Марика, выскочив на балкон, вгляделась в огненный шар на горизонте. – Там ведь находится дворец.

– Находился, – поправила Эль. – Теперь уже нет.

– Но как же твоя семья?

– Ее тоже нет. И воплощения Богини нет, – она провела рукой по предплечью, стирая с кожи остатки порошка. Ей все еще было тяжело стоять на ногах, но молодое тело быстро восстанавливалось.

– Зато есть Эльмидала, – подбодрила Марика. – Для начала этого достаточно.

– Пожалуй, даже слишком много.

Дом и семья Эль погибли, горше этой потери была потеря Рейна. Никто толком не знал, что с ним стало. Но по тому, как Марика отводила глаза, Эль предположила худшее. Приговор привели в исполнение. При мысли о том, каким образом Рейн окончил земной путь да еще по ее вине, щемило в груди. Горе разъедало Эль, как ржавчина железо. Боль была почти физической, мешала вздохнуть. Ее бы выплакать, но глаза как назло оставались сухими.

Она вернулась в комнату, и солнечный по имени Дарквинн, сказал, что через пару часов они отправятся в порт на поиски корабля. В городе восстание. Удобнее момента для бегства не найти. Он также намекнул, что Эль не мешает привести себя в порядок.

Марика вызвалась ей помочь. Эль, привыкшая, что все делают служанки, сама даже вымыться не могла: забираясь в дубовую ванную, она чуть не опрокинула ее на себя. Умывая лицо, попала мыльной пеной в глаза, и та едва их не разъела. Без Марики она бы не справилась. То, что для других – ежедневная рутина, для нее – испытание. Но через него стоило пройти, ведь в результате кожа приобрела естественный оттенок. Эль, вытянув руки перед собой, любовалась их белизной. Собственное тело выглядело непривычно, словно чужое.

Она вымоталась, как будто не ванну принимала, а таскала каменные блоки. Но это было лишь начало. Теперь предстояло одеться. Марика подобрала платье. Длинное с кучей застежек, а главное не просвечивающее. Вдвоем они кое-как натянули его на Эльмидалу.

Одежда сковывала движения. Эль едва могла передвигаться: юбка путалась между ног, лиф сдавливал грудь, не давая дышать полной грудью. Как девушки носят подобные наряды?

– Не вертись, – смеялась Марика, застегивая крючки. – Ты не помогаешь, а только мешаешь.

– Как ты это делаешь? Пальцы ведь можно сломать.

– Привыкнешь.

Эль сильно в этом сомневалась. Она чувствовала себя беспомощным младенцем. За ней придется постоянно приглядывать, как за ребенком. Она будет обузой для любого, кто вздумает позаботиться о ней.

– Спасибо тебе за все, – поблагодарила она. – У меня никогда не было подруги. Надеюсь, ты ей станешь.

Не без внутренней дрожи она взяла Марику за руку. Дотрагиваться до других было непривычно. Марика в ответ дернулась, как если бы прикосновение обожгло. Эль поняла это по-своему.

– Не бойся, – сказала она. – Запрета больше нет. Я уже не воплощение Богини.

– Дело не в этом.

– А в чем? Скажи, если тебя что-то беспокоит. Ты так много для меня сделала. Я буду рада тебе помочь.

– Если скажу, ты меня возненавидишь.

Марика отошла к окну. Обхватив себя за плечи, произнесла:

– Я чудовище. Я убиваю людей, – обернувшись, заявила, глядя Эль в глаза: – я убила Андрия.

– Зачем?

– Мне заплатили за его смерть. Точнее не за его, а за смерть Гайдиара, но так уж вышло, что яд выпил Андрий.

– Яд дишкан? Им ты травишь людей? Но где ты его взяла? Это очень редкое растение, – Эль совсем не разозлилась. Ведь это Андрий покушался на жизнь Гайдиара. За что и поплатился. Все теперь казалось далеким и неважным, когда они оба были мертвы.

– Он во мне. Я и есть яд дишкан.

Эль слышала, что к яду плодов дерева дишкан можно привыкнуть. Путь этот долог и труден. Не все могут его пройти. Она обошла Марику кругом, выискивая в ней следы яда. Но внешне она ничем не отличалась от обычной девушки.

– У меня ядовитая кровь, – произнесла Марика.

– У меня тоже, – усмехнулась Эль. – Не в прямом смысле, не как у тебя. Но в моих венах тоже течет отрава – яд моего отца – безумие императорской семьи.

– Оно передается по наследству?

Эль не ответила. Не было желания рассказывать о кровосмесительных браках, которые повлекли расстройство психики у правителей Иллари. Перетряхивать грязное белье мертвой семьи не имело смысла. Она лишь надеялась, ей хватит смелости шагнуть в нежизнь при первых признаках подступающего сумасшествия.

– Зачем ты отравила свою кровь? – сменила Эль тему.

– У меня не было выбора. Это случилось против моей воли.

– Знаешь ли ты, что дишкан сократит годы твоей жизни? Ты вряд ли доживешь до тридцати.

– Знаю. Но что я могу поделать?

– Как что? – несмотря на все сказанное, Эль по-прежнему хотела быть подругой Марики, а главное она всем сердцем желала сделать для нее что-нибудь хорошее. – Очистись.

– Я пила отвар с ядом дишкан одиннадцать лет. Он – часть меня.

– Вовсе нет, – покачала головой Эль. – Твое тело можно очистить.

– Откуда ты знаешь?

– Забыла, чем славны острова Иллари? У нас издавна занимаются порошками и травами. На материке известны наши приправы, но это лишь малая толика. Между прочим, дерево дишкан родом с Иллари. Растет на дальних островах.

– И ты сможешь убрать яд из моей крови? – на этот раз Марика схватила ее за руку.

– Я – нет, – было горько ее разочаровывать. – Но я слышала, что это возможно. Твое тело особенное – оно приспособилось к яду. Будь ты просто отравлена, непременно бы умерла. Но яд врос в твой организм. Надо удалить его оттуда. Правда очищение смертельно опасно. Подумай, стоит ли риск того.

– Конечно, стоит, – без колебаний кивнула Марика. – Но у кого просить помощи?

– Сильные маги знают, как это сделать.

– Спасибо, – Марика обняла Эль. – Ты не представляешь, как много это для меня значит. Ты подарила мне надежду. Ценнее дара не существует.

Эль улыбнулась. В кои-то веки она что-то сделала для другого. Жизнь паразита порядком надоела.

Едва забрезжил настоящий рассвет, Дарквинн скомандовал выдвигаться в порт. У Эль все внутри перевернулось. Она даже в провинцию ни разу не ездила. О том, чтобы побывать на материке и не мечтала. Теперь ей предстояло покинуть родину. Возможно, навсегда. Грусть боролась с предвкушением.

После того как дворец, а вместе с ним повелитель, был уничтожен, блокаду с порта сняли. В городе творилось что-то невообразимое. Безвластие обернулось хаосом. Жандармы бросили посты, остатки жрецов заперлись в храме, аристократы бежали из столицы, доставшейся на растерзание толпе.

Благодаря должности Дарквинна они нашли корабль в Эльфантину. Капитан согласился их взять, а Дарк расплатился из своего кармана за всех. Не прошло и часа, как корабль отплыл. В эту сложную пору для Иллари капитаны спешили убраться с островов. Охваченные пожаром восстания они стали опасны.

Эль с палубы следила за тем, как отдаляется родная земля. Порт все уменьшался и уменьшался, пока окончательно не растворился в тумане. Расставаться с домом больнее, чем она думала. Но эта боль одновременно приносила облегчение. Эль, наконец, заплакала.

Она словно вырывала из сердца ростки прошлой жизни. Грязный, кровавый процесс, зато на их место можно посадить что-то новое – чистое и прекрасное, не в пример былому. Жаль, только растить это новое предстоит в одиночестве.

Глава 28

Двери камер в распределителе открывались дважды в день: утром и вечером, когда жандармы раздавали еду. Мало того, что обеда не было, так еще кормили бурдой. Самый зверский аппетит пропадал при одном ее запахе.

Рейн проснулся рано. Задолго до завтрака. Сегодня был особый день – день его казни. На закате его выведут на площадь к котлу кипящей смолы и утопят в нем, но прежде он вдоволь покричит, услаждая слух вольных своей болью. По крайней мере, так предполагали вольные, но у Рейна на этот день были другие планы.

Оружия в камере сделать не из чего. Если только соломой жандармов закидать или содержимым выгребной ямы. Первый вариант бесполезен, второй унизителен, и Рейн отмел оба. У него есть лишь кулаки и эффект неожиданности.

Давненько никто не пытался сбежать из распределителя. Самые безрассудные и те ждали, пока отправят на работы. Потому как знали: распределитель охраняют едва ли не тщательнее дворца.

Но у других беглецов было то, чего Рейну отчаянно недоставало – время. Счет шел на минуты, и отсчитывались они от жизни Эльмидалы. Днем, еще до того как казнят Рейна, состоится ритуал освобождения. Ради спасения Эль он был готов рискнуть.

Перед появлением жандармов завоняло кислыми щами. Выгребная яма пахнет приятней, чем местный завтрак. По лязгу решеток Рейн следил за приближением жандармов. Они никогда не открывали две камеры одновременно из соображений безопасности, так что рассчитывать на помощь не приходилось.

Скрипнув, закрылась решетка соседней камеры. Рейн, сжав кулаки, попятился. По правилам нельзя приближаться к решетке, пока та открыта, но плевать он хотел на правила, по которым людей держат в загонах, как скот, а девушек убивают в восемнадцать лет.

Кровь бежала по венам быстрее обычного. Мышцы напряглись, готовые к схватке. Когда щелкнул, открываясь, замок, и жандарм потянул решетку на себя, Рейн сорвался с места. Снарядом, выпущенным из метательного орудия, он врезался в решетку. От толчка та распахнулась, сбив жандарма с ног. Содержимое тарелки плеснуло ему в лицо, ослепив.

Пнув лежащего под дых, чтобы уже не встал, Рейн сцепился с его напарником. Уклонился от удара в голову, кулаком заехал жандарму в живот. Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух.

Рабы поддерживали Рейна улюлюканьем и стуком жестяных тарелок по прутьям. Приятно, что за него болеют, но шум привлек ненужное внимание – коридор огласил топот ног.

На этот раз жандармов было трое. Одного вырубил, метнув ему в голову тарелку. Еще двое подходить не спешили. Теснили Рейна к камере, словно хищники, загоняющие жертву. Тогда он бросился на них сам. Пропустил пару ударов в корпус, нанес в ответ свои. Он мог победить, если бы не поскользнулся на разлитой баланде.

Миг падения длился вечность. Летя спиной назад, Рейн успел подумать, как глупо все получилось. Какой из него спаситель. Он о себе позаботиться не в состоянии. Правы те, кто говорят, что из распределителя не сбежать. Он мог попытаться еще раз, когда поведут на казнь. Но какой в этом толк? К этому времени Эльмидала будет мертва, а без нее борьба теряла смысл.

Удар о пол пришелся на копчик и затылок. Боль озарила тело вспышкой фейерверка. Жандармы накинулись на Рейна, пинали и давили, пыхтя точно боровы.

– Стой, – проявил один благоразумие. – Этак мы его убьем. Кого казнить будем?

– И то верно, – хмыкнул второй. – Огонь под чаном уже развели. К вечеру смола закипит.

Они подхватили Рейна под руки и уволокли в камеру, где бросили без завтрака. Там он долгое время валялся без сознания, а когда пришел в себя, тут же пожалел об этом. Тело ломило от побоев, но не физическая боль мучила Рейна. Куда сильнее была боль душевная. Сосед по камере сказал, что день клонится к закату. Эльмидала уже мертва. Будущее потеряло краски, а Рейн желание жить.

Время текло медленно, продлевая его пытку. Каждая минута в мире, где нет Эль, приносила страдания. Расслышав шаги в коридоре и решив, что пришли за ним, Рейн нашел силы подняться навстречу смерти. Скорей бы со всем покончить.

Он вцепился в решетку, жадно вглядываясь в приближающийся силуэт. Жандарм был один, что само по себе странно. Обычно они ходят парами. Но куда сильнее Рейн удивился, признав в фигуре женские черты. В жандармерии служили исключительно мужчины. Уборщики и те невольники мужского пола.

Возможно, это была вольная, выбирающая раба. Но почему одна? Кто ее пустил без сопровождения? Рейн бы игнорировал эту загадку, не направляйся женщина к его камере.

Когда до решетки осталось шагов пять, свет упал на лицо женщины, и Рейн узнал Арду. И без того немолодая служанка выглядела старухой. На лбу прибавилось морщин, а кожа вокруг глаз покраснела, как если бы женщина долго плакала. Наверняка так и было. Ведь недавно убили ее госпожу.

– Зачем пришла? – Рейн сплюнул кровь из разбитой губы.

– Выпустить тебя, – Арда сняла ключ с крюка на стене.

– Как ты сюда попала?

– Вошла через главный вход. После того, что вчера днем случилось на площади, жандармы есть где угодно, кроме жандармерии.

Вчера? Из жизни Рейна выпал целый день. После избиения это было не удивительно. Поражало другое – почему его до сих пор не казнили? Чтобы ни стряслось на площади, оно в корне изменило планы на его счет.

– А что там было? – Рейн подался вперед.

– Не надейся, – покачала головой Арда, – ее нет.

– На кой Вел ты мне помогаешь. Надо было ее спасать!

– Там я была бессильна.

– Никакой от тебя пользы, – выпалил он. – Убирайся!

– Прежде я открою решетку, а дальше решай сам, что делать.

Арда провернула ключ в замке, и тот упал на пол. Громкий бздинь прокатился по коридорам распределителя, но жандармы не спешили узнать, в чем дело. Рейн, запрокинув голову, расхохотался. От смеха на глаза выступили слезы, и он зло стер их рукавом.

– Вот значит как. Теперь я могу идти на все четыре стороны, – сказал он, но шагу из камеры не сделал.

– Не кори себя. Ее смерть не была быстрой, но и мучительной тоже. Рядом находились любящие ее люди.

– Это кто же?

– Подруга. Кажется, ее зовут Марика.

– Что это за подруга, которая явилась посмотреть на ее смерть? Почему она не помогла Эль?

– Потому что ей нет ни до кого дела, кроме себя, – послышалось откуда-то сбоку.

Женский голос был Рейну незнаком. Чтобы взглянуть на его обладательницу, он вышел из камеры. Справа через пару камер от него сидела девушка. Прежде Рейн ее не встречал.

– Кто ты? – спросил он.

– Меня зовут Саби, но это неважно. Гораздо важнее, что я знаю Марику. Я, видишь ли, тоже считала ее подругой. Но у Марики, как оказалось, нет друзей. Это лживая продажная тварь. Она познакомилась с твоей госпожой, чтобы подобраться к наследнику.

– Но она забрала тело госпожи, – заметила Арда. – Зачем ей это?

– Ты, наверное, решила, что она хочет ее достойно похоронить, – усмехнулась Саби. – Как бы ни так. Я не в курсе, зачем Марике тело. Но у нее точно не благие намерения.

– Что еще ты знаешь о Марике? – поинтересовался Рейн.

– Например, где ее найти. Я приведу тебя к ней, если ты меня выпустишь.

Саби кивнула на ключ, и рука Рейна потянулась к нему, но ее перехватила Арда.

– Что ты делаешь? – спросила служанка. – Зачем тебе Марика?

– Хочу посмотреть ей в глаза и поинтересоваться, почему она позволила Эль умереть, – Рейн взял ключ. – А потом я, вероятно, задушу ее. Пусть почувствует, каково это – умирать беспомощной и одинокой.

* * *

Уходя, они открыли все камеры, выпустив рабов на свободу. На посту в жандармерии стоял всего один юноша, и Рейн быстро с ним справился. Он поборол желание убить мальчишку, который олицетворял систему, жестоко обошедшуюся с Эль.

Арда отказалась идти с ними. «Мое место во дворце», – сказала она, подразумевая, что местью Эль не вернуть. Да и кому мстить? Всему миру?

Они расстались с Ардой, и Саби повела его к своему дому. По ее словам она жила вместе с Марикой. Они шли пустыми улицами. Жандармы и те куда-то запропастились.

Внезапно по городу прокатились отголоски взрывной волны. Дворца больше не существовало. Богиня отвернулась от островов. Рейн видел в этом высшую справедливость.

Погибли все, в том числе Тантала с Вердой, с которыми Рейн тоже планировал разобраться. Только провидение сделало это за него. Но ему требовался объект ненависти. Умом он понимал, что не прав, но эмоции одержали верх.

Потому и выбрал целью Марику. Может, нет ее вины в смерти Эль, но Рейну необходим был кто-то, на кого излить горечь и боль, что скопились в душе. Им как гною из раны требовался выход. Иначе заражение грозило отравить все тело.

В доме Марики не было. Они обыскали все: вещи лежали нетронутыми. Если она сбежала, то ничего с собой не взяла.

– Где она? – спросил Рейн.

– У нее нет друзей на островах. Даже знакомых нет. Ничего не понимаю, – покачала головой Саби. – Хотя…

Тут она осеклась, словно сама себе не поверила.

– Говори, – потребовал Рейн.

– Есть один человек или точнее солнечный. Он мог схватить ее.

– Зачем она ему?

– Это тебе знать не обязательно. Главное, я в курсе, где он живет.

Из дома Саби они отправились в гостиницу около порта. И подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как солнечный с Марикой в сопровождении двух слуг – мальчика-подручного и девушки в плаще с капюшоном – покинули здание.

– Куда они направляются? – прищурился Рейн.

– Судя по всему, в порт. Хотят уплыть с островов. Что ж, это разумно. Нам необходимо попасть на тот же корабль.

Рейн кивнул. Он не сводил глаз с девушки в плаще. Ее фигура была полностью скрыта. Он не мог определить возраст, разве что рост. Но было что-то неуловимо знакомое в ее походке. Казалось, еще секунда и Рейн узнает девушку, но его отвлекала Саби – дернула за рукав и прошептала: «Не стой столбом».

Они крались за четверкой до корабля. Как только те договорились о плате за проезд, Рейн с Саби поднялись на борт и сделали тоже самое. У Саби откуда-то нашлись деньги. Должно быть, захватила кошель из дома. Она заплатила и за себя, и за Рейна.

– Зачем тебе это? – удивился он. – Ты потратила на меня кучу монет. Откуда такая щедрость?

– Это не щедрость, а выгодное вложение. Ты хочешь убить Марику, я хочу убить Марику и ее спутника – солнечного. Оба мне не по зубам. Поэтому Марику я отдаю тебе.

– Так это плата за убийство.

– Пусть так. Я купила тебе свободу. Вернешься на материк, забудешь о рабстве раз и навсегда. Все, что от тебя требуется взамен – убить предательницу. Если засомневаешься, помни, она позволила Эль погибнуть. Стояла и смотрела, как твоя принцесса умирает, и ничего не сделала.

– Мне ни к чему напоминания, – отмахнулся Рейн. – Не переживай, я не подведу. Убить Марику – мое заветное желание.

Глава 29

На корабле Саби с Рейном устроились в одной каюте, но едва зашло солнце, девушка выскользнула на палубу. Все ее мысли сосредоточились на Марике. Сперва увидев напарницу со следователем, она испугалась за нее, решив, что бедняжку схватили. Ей и в голову не пришло, что Марика по собственной воле сотрудничает с Дарком. Но глаза уверяли в обратном. Напарница не походила на арестованную. Она шла на корабль, болтая с мальчишкой-подручным, улыбалась и явно радовалась происходящему. А как же Саби? О ней Марика забыла.

Предательство ранило подобно ятагану. Саби жаждала мести. Если она что умела в совершенстве, так это приспосабливаться к стремительно меняющейся ситуации. И всех вокруг переманивать на свою сторону. Убедить Рейна убить Марику было нетрудно. Но прежде чем он сделает то, ради чего сел на корабль, Саби заглянет в глаза предательнице и послушает ее оправдания.

Дверь каюты, куда вошла Саби, скрипнула чуть слышно. В корабельном шуме стонущего дерева и волн, бьющих о борт, звук остался незамеченным. В темноте разглядела две койки, но не тех, кто на них спал.

Саби беззвучной тенью скользнула от одной койки к другой. Узнала Марика и, тряхнув ее за плечо, разбудила. Напарница ахнула, увидев ее.

– Не ожидала встретить меня? – хмыкнула Саби.

– Я думала, тебя схватили жандармы.

– Схватили. Если бы ты немного беспокоилась о моей судьбе, то знала, что меня держат в распределителе.

– Я беспокоилась.

– Оно и видно, – Саби окинула взглядом каюту. – Так беспокоилась, что поторопилась отплыть с островов, бросив меня. Ты, должно быть, совсем выжила из ума. Заключить сделку со следователем! В голове не укладывается, как ты пошла на такое. Я до последнего думала, что он тебя заставил. Не верила, что ты продалась.

– У меня не было выбора, – оправдывалась Марика. – Тебя арестовали, жандармы окружили наш дом. Что мне было делать?

– Меня взяли под стражу случайно, заодно со всеми. Выпустили бы через пару дней.

– Я этого не знала.

– Ладно, – кивнула Саби. – Я все исправлю. Как и всегда.

– Что ты будешь исправлять и как? – заподозрила недоброе Марика.

– Сделку со следователем необходимо расторгнуть. Что ты ему пообещала?

– Показать монастырь.

– Ты же лгала?

– Да, – под взглядом напарницы Марика не рискнула признаться, что планировала сдержать данное Дарку слово.

– Хотела сбежать?

Марика кивнула. Хотя разве от Дарквинна скроешься?

– Ничего, – Саби ободряюще улыбнулась. – Я с ним разберусь.

– Отравишь?

– Вряд ли получится. Он теперь ни из моих, ни из твоих рук ничего не возьмет. И вообще будет тщательно следить за тем, что ест и пьет. Придется действовать по старинке, – Саби вытащила из сапога кинжал. – Не люблю кровь, но что поделать.

– Ты его зарежешь? – Марику затошнило. Она представила Дарквинна с перерезанным горлом, и картинка ей не понравилась.

– Сделаю это, пока он спит, – Саби вовсю строила планы. – Ты мне поможешь. Постоишь на стреме. Ты чего? – она стукнула Марику по плечу. – Не вздумай его жалеть. Не решила ли ты, в самом деле, предать мать-настоятельницу? Забыла, что она делает с неугодными? Или, может, поверила, что следователь отпустит тебя после всего? Ты ведь не такая дура, правда?

– По-твоему, он бы меня обманул?

– Естественно. Разгуливающая на свободе дишканди – опасность для общества. Чтобы он подобное допустил? Да никогда.

Саби говорила очень убедительно, и Марика засомневалась. Не сглупила ли она, доверившись Дарквинну? Но согласиться с напарницей означало стать соучастницей в грядущем убийстве. Кинжал в руке Саби хищно блестел, не оставляя сомнений – она свою задумку выполнит.

– Это обязательно? – уточнила Марика.

– Если не хочешь, не участвуй. Заставлять не буду. Главное под ногами не путайся.

Марика кивнула. Она была благодарна Саби, что та не вынуждала ее идти на убийство. Вроде как гора с плеч. Только чувствовала она себя все равно отвратительно.

– Следователь может быть полезен, – предприняла она попытку переубедить Саби.

– Я не обольщаюсь и тебе не советую. При первом удобном случае он избавится от нас обеих. Ты жива лишь потому, что нужна ему. Но рано или поздно он получит свое, и вот тогда тебе придется туго.

Марика опустила голову, признавая поражение. Доводы Саби были сто раз верными. Тут как у животных – либо ты, либо тебя. Не единожды Марика стояла перед схожим выбором и всегда без колебаний склонялась в свою сторону. Что изменилось на этот раз? Почему так сложно принять здравое, по сути, решение?

Дарк не подозревал, какую участь ему готовят девушки, и укладывался спать без опасений. Второе в жизни плавание солнечный воспринимал легче. Если так дальше пойдет, превратится в настоящего морского волка.

Корабль мерно покачивался на волнах, убаюкивая. Дарк, закинув руки за голову, лежал в одежде поверх покрывала, глядя в потолок. Дыхание замедлялось, веки тяжелели, сознание соскальзывало в сон. Задремав, он не услышал, как дверь в каюту приоткрылась.

Тихо скрипнули петли. Доски пола чуть прогнулись под тяжестью ночного гостя. Раздались крадущиеся шаги от двери к кровати – легкие, невесомые, предвещающие беду.

Лунный свет через окно падал на спящего мужчину. Во сне у него был беззащитный вид. Из-за рук, поднятых к голове, он словно сдавался на милость противника.

Ночной гость встал у изголовья кровати. Лезвие кинжала сверкнуло серебром в темноте, точно глаз хищного зверя. Рука с кинжалом взметнулась вверх, целясь в область сердца, а затем полетела вниз камнем, сорвавшимся с обрыва. Казалось, встреча лезвия и жертвы неизбежна. Убийца, предвкушая скорую расправу, усмехнулся.

Когда лезвие от груди отделяла пара сантиметров, мужчина, открыв глаза, выбросил руку вперед и отбил атаку. Кинжал полоснул по запястью, но не опасно. Секунда и мужчина стоял на ногах, прижимая убийцу спиной к себе.

Убийца попался изворотливый как уж. Ударив Дарка пяткой в колено, он, а точнее она, вывернулась из хватки. Не дав ему опомниться, девушка бросилась в атаку, размахивая кинжалом. Дарк отскочил, лезвие просвистело мимо, лишь чудом не зацепив, – в тесной каюте особо не развернешься.

Дверь распахнулась. На пороге стояла вторая девушка.

– Скорее! – крикнула Саби Марике. – Помоги мне.

Но Марика не спешила на выручку, топчась у входа.

Дарк скривился. Недолго Марика держала слово. Едва объявилась подруга, как она переметнулась на ее сторону. Ему бы добраться до дротиков, упавших на пол. Он бросил взгляд на пояс, и Марика за ним проследила.

Пока Саби теснила его к стене, Марика кинулась к дротикам. Подхватив их с пола, она сделала то, чего Дарк не ожидал – метнула пояс ему. Он едва не прозевал момент, но все же изловчился и поймал пояс. Он и Саби совершили рывок одновременно: она целилась ему кинжалом в грудь, он ей – дротиком в шею. Так уж вышло, что Дарк достиг цели первым.

– Изменница! – взвизгнула Саби, но захлебнулась собственным криком. Игла дротика вонзилась девушке в шею. Алые будто кровь перья торчали экзотическим украшением.

Саби захрипела. Ослабевшие пальцы выронили кинжал. Она сделала несколько неловких шагов к Марике, протягивая к ней руки то ли в мольбе, то ли в желании задушить, а после рухнула на пол лицом вниз.

Наблюдая за смертью напарницы, Марика не дышала. Не она одна способна отравить. Дарквинн тоже в каком-то смысле дишканди. Только его яд не в крови, а в дротиках. Но сути это не меняло.

Неужели нельзя было обойтись без убийства? Почему обязательно кто-то должен умирать? Вся ее жизнь вереница смертей. Судьба Марики тянется от трупа к трупу – они вехи на ее пути. Вот и очередная зарубка поставлена.

– Ты как будто не рада, что я жив, – произнес Дарк.

– Я огорчена, что Саби мертва. Это не одно и то же.

– И все же ты приняла мою сторону. Почему?

Марика пожала плечами:

– Это было спонтанное решение.

Не рассказывать же, что она едва не умерла от страха за него, слушая план Саби.

– Дай осмотреть порез.

Дарк протянул руку. Марика напряглась, приготовившись увидеть кровь, но быстро поняла свою ошибку: кровь была, но как у всех гелиосов не красная, а золотая. Марика улыбнулась. Дарквинн просто идеальный мужчина для нее.

Тряхнув головой, она прогнала неподобающую мысль. Лезут в голову всякие глупости. Дарк, может, и идеальный, но уж точно не для нее. Зачем ему убийца, пусть и бывшая? Такой никчемной Марика давно себя не ощущала.

– Надо перевязать рану, – сказала она.

– Думаешь, кинжал был отравлен?

Она вздрогнула. А вдруг? От испуга заледенели пальцы, даже прикосновение к горячей коже гелиоса не согревало.

– Нет, – Марика покачала головой, – не может быть. Я бы заметила. Как ты себя чувствуешь?

Она привстала на носки, вглядываясь Дарку в глаза. Их лбы почти соприкасались.

– Сосуды не лопнули, – заключила Марика.

– Да? – в голосе Дарка появилась хрипотца. – Уверена? Посмотри еще.

– Все в порядке, – она резко подалась назад, чуть не упав.

Двойственная получилась ситуация. Неловкая. Так бы и грелась в объятиях мужчины, ощущая его руки на своем теле, а губы на коже. Но как не хотелось разрывать контакт, а пришлось.

– О чем задумалась? – поинтересовался Дарк.

– О том, чем закрыть рану, – солгала она. Не хватало еще обсуждать с ним эротические фантазии.

Оторвав кусок от простыни, Марика перевязала Дарку запястье, успокоившись насчет его здоровья. Слава всем богам, Саби не догадалась отравить кинжал. А вот собственное состояние взволновало. Настолько не контролировать эмоции опасно.

– Раз уж ты здесь, помоги выбросить тело за борт.

Деловой тон следователя развеял мечты подобно ветру, разгоняющему туман. Саби значила для него не больше, чем пылинка на сюртуке. С ней он также легко распрощается, когда придет время?

– Ты ведь не отпустишь меня? – спросила Марика.

Дарквинн посмотрел на нее, но ничего не ответил. Что он мог сказать? Все и так очевидно.

Тащить труп было не так-то легко. Невысокая и стройная при жизни Саби после смерти, казалось, весила тонну. Или виноват ковер, в который они завернули тело? Дарк ухватился за один его край, Марика за другой. Пыхтя и отдуваясь, она старалась не отставать от следователя, хотя ковер постоянно норовил выскользнуть из рук.

Под конец Дарк тащил труп практически в одиночку, но без помощи Марики даже он не смог перекинуть его через перила. Пришлось напрячься. Игнорируя прострелы в пояснице, она помогла Дарку поднять тело.

За секунду до того, как труп упал в воду, край ковра откинулся, и Саби уставилась на Марику мертвыми глазами. Во взоре бывшей напарницы чудился укор. «Вот как ты со мной», – будто говорила она: – «взяла и выбросила в океан, словно мусор». Марика отвернулась, уже зная – этот взгляд будет сниться ей в кошмарах.

Тело упало в воду с громким всплеском, словно русалка ударила хвостом.

– Вот и все, – сказал Дарк. – Одной дишканди меньше.

Марика поежилась от его слов. Можно подумать, у него есть список дишканди, и он вычеркивает их по одной. Где-то там написано и ее имя. Но даже умирая от страха перед следователем, она не жалела о принятом решении. Вернись она в прошлое, все равно между Дарком и Саби выбрала Дарка. Смерть напарницы – ошибка, но смерть Дарка стала бы трагедией. Странно и неправильно переживать за чужого, по сути, мужчину, которому нет до нее дела, но чувства были сильнее Марики. Она не могла просто взять и приказать себе относиться к нему равнодушно.

Скатав ковер, следователь заявил, что возвращается в каюту. И Марике рекомендовал сделать тоже самое. Но она не торопилась воспользоваться советом, задержавшись на палубе.

Этой ночью на корабле бодрствовал еще один человек. Он при помощи инструментов снял рабские браслеты, а вот клеймо свести не мог, да и не хотел. Что толку избавляться от него, когда на сердце метка посерьезней? Она, как и клеймо, говорит о том, что он навеки принадлежит Эльмидале.

Побродив из угла в угол по каюте, Рейн вышел на палубу и стал свидетелем того, как Марика с солнечным сбрасывают труп за борт. Нетрудно было догадаться, что эта печальная участь постигла Саби. Увиденное убедило его в правоте девушки – Марика дурной человек. Убить ее будет высшей справедливостью.

Он представил, как до хруста сдавит шею девушки, но испытал лишь отвращение. Его осудили за убийство и приговорили к рабству, но правда в том, что он ни разу не отнял жизни.

Жажда мести боролась с человечностью, и пока их силы были равны. И все же когда солнечный ушел, и девушка осталась одна, Рейн начал действовать. Двигался он, как рота пьяных жандармов, и производил столько же шума, но Марика была слишком занята своими мыслями, чтобы его услышать.

Она смотрела на горизонт, не подозревая об опасности. Толчок, и девушка свесилась через перила. Внизу волны бились о борт. Где-то там плавало тело Саби, и Марика не столько испугалась очутиться в воде, сколько вновь встретиться с напарницей.

Брызги долетали до лица и оседали солеными каплями на щеках подобно слезам. Впору было и правда разреветься. Она висела вверх задом на перилах. Унизительность позы вкупе с бессилием била по нервам.

Но не успела Марика рта раскрыть, чтобы позвать на помощь, как давление сверху исчезло. Получив свободу, она оттолкнулась от перил и вернулась в вертикальное положение. Дико озираясь по сторонам, увидела двух мужчин, катающихся по палубе и мутузящих друг друга. В одном узнала Дарка, второй тоже был смутно знаком, но Марика не могла вспомнить, где его видела, да и ракурс для обзора был неудобный.

– Довольно! – выкрикнула она.

Ее голос послужил для мужчин сигналом, она замерли – незнакомец лежал на палубе, а Дарк сидел сверху, давя предплечьем ему на горло. Теперь Марика поняла, кто этот парень. Телохранитель Эль! Но зачем он пытался выкинуть ее за борт? Она спросила об этом у парня.

– Ты позволила Эль умереть, – придушенный следователем, прохрипел он.

– Ничего подобного, – покачала она головой. – Мы спасли ее.

Надо было видеть его лицо. Столько на нем разом отразилось эмоций: недоверие, надежда, а под конец стыд.

– Что с ним делать? – поинтересовался Дарк.

– Отпусти, – махнула рукой Марика. Она уже поняла, что парень безвреден.

– Простите, – пробормотал он, поднимаясь. – Ужасно вышло.

– Ужасно не то слово, – Марика держалась за перила, чтобы не упасть. – Ты едва не убил меня.

– Я раскаиваюсь.

Она кивнула. В конце концов, он не причинил ей вреда. Лишь напугал.

Разбуженная шумом, из каюты появилась Эльмидала. Увиденное ее потрясло: Рейн – живой и невредимый Рейн! – разговаривал с Дарквинном и Марикой.

– Что происходит? – Эль переводила взгляд с одного на другого.

Услышав ее, Рейн чуть сам не вывалился за борт. Он не сводил глаз с девушки. Быть может, ночь и темнота сыграли с ним злую шутку, но в фигуре ему чудились знакомые черты. И этот голос! Он ни с кем бы его не спутал, пусть и слышал не так часто, как хотел.

– Госпожа? – осторожно поинтересовался он.

– Рейн? – донеслось в ответ.

На него разом обрушились и облегчение, и радость, и благодарность Марике, и злость на Саби. Дикий коктейль эмоций едва не сбил с ног.

Эль шагнула ему навстречу.

– Это ты? – всхлипнула она.

– Я думал, что потерял вас.

Он коснулся ее волос, убеждаясь, – Эльмидала не сон. Не греза, явившаяся, растревожить душу. Она была также реальна, как он. Видеть ее вновь было чистым наслаждением, слушать ее голос, вдыхать аромат кожи. Губы пылали, так хотелось поцеловать Эль, вновь ощутить запретный вкус Богини, но Рейн привык спорить со своими желаниями. Выдержка и в этот раз ему не отказала. Вздохнув, он отступил от Эльмидалы.

– Я счастлив видеть вас живой и невредимой, госпожа.

– Не называй меня так. Господ Иллари больше не существует и Богини тоже. Я просто Эльмидала дочь…, – она замялась, а потом произнесла: – дочь улиц.

И Рейн, и Марика посмотрели на Эль как на несмышленого ребенка, но оба с умилением. А потом перевели взгляды друг на друга и молча кивнули, заключая перемирие. Ради Эль они согласились забыть взаимные претензии, но Дарк не был настроен дружелюбно. Не вмешайся Марика, арестовал бы Рейна немедленно.

– Не трогай его, – сказала она следователю. – Уверена, он не повторит попытку.

– Парень пытался тебя убить, а ты его прощаешь? – Дарк выгнул бровь. – Ты либо ненормальная, либо блаженная. Что в принципе одно и то же.

– Просто я знаю, каково ему было думать, что он навеки разлучен с любимой.

– Откуда?

– Представила, – пробормотала она. – У меня богатая фантазия.

Марика уговорила Дарка оставить Эль и Рейна наедине. Под ее давлением он вернулся в каюту, а Рейн и Эльмидала задержались на палубе. Им было что обсудить.

– Примите мои соболезнования, госпожа, – произнес Рейн. Впервые с момента ареста они общались. Казалось, прошла вечность и вместе с тем мгновение. – Мне искренне жаль вашу семью.

– Неужели даже Гая? – спросила она.

– Если вы тоскуете по нему, то да.

– Он был не лучшим братом, – вздохнула Эль, – но родную кровь не выбирают. Не все, кто погиб, походили на него. Дети точно ни в чем не виноваты. И Арда. Она всегда была добра ко мне.

– Я знаю, потому и скорблю вместе с вами. Арда спасла меня.

– Теперь ты свободен, – она кивнула на его запястья. – Делай, что пожелаешь.

– Я хочу лишь одного – служить вам.

Эль отвернулась, пряча лицо, чтобы он не видел ее досады. Будь Рейн с ней по воле сердца, она бы с радостью приняла его, но в мужчине говорил долг. Браслеты он снял, но в мыслях остался рабом. И будет им, пока она рядом. Присутствие бывшей госпожи сводило свободу на нет. Ведь она олицетворяла рабский уклад Иллари.

– Мы оба получили шанс начать жизнь с чистого листа, воспользуемся им. И в первую очередь откажемся от старых связей.

Слова дались с трудом. Эль резала себя по живому, но выдержка, приобретенная за годы притворства, помогла сдержать слезы. Она не покажет Рейну своего горя, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Любимых отпускают с чистым сердцем. Рейн достоин самого лучшего. Эль искреннее верила, что вдали от нее он будет счастлив.

– Вы гоните меня? – уточнил он.

– Я дарую тебе свободу, которую ты заслуживаешь и о которой мечтал, – она, наконец, нашла силы посмотреть на него.

Лицо Рейна вытянулось. Он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов. Эль будто не свободу ему даровала, а ударила под дых.

Но мужчина быстро взял себя в руки и произнес:

– Как вам будет угодно, госпожа.

Глава 30

Избавившись от Саби, они словно избавились от злого рока. Вместе с ней затонули невзгоды. Она утащила с собой на дно неудачу. Другого объяснения тому, как легко и приятно прошло плавание, Дарк не видел. Конечно, случались мелкие неурядицы – новоиспеченная подруга и парень, который едва не утопил Марику, странно себя вели. Вроде не отходили друг от друга, но вместе с тем почти не разговаривали.

Зато девушки общались между собой без умолка. Им было не до Дарка, и он мог обдумать ситуацию. Поразмышлять было над чем. Например, над собственной реакцией на угрозу жизни Марике. Он испугался. По-настоящему – сильно и остро, словно это его существование висело на волоске.

Напугай его потеря шанса найти логово дишканди, это было бы нормально и понятно. Но в тот момент совсем не думалось о деле. Нет, он переживал исключительно за девушку. Точно ее смерть могла причинить ему боль, точно она что-то для него значила. Если чего и стоило бояться, то этих чувств. Незнакомых и чуждых. Дарк не желал в них углубляться и злился на самого себя за слабость.

К прибытию на материк он убедил себя, что пережитое было плодом воображения. У него есть важное дело, надо полностью сосредоточиться на нем. Марика лишь инструмент, Дарк умело им воспользуется, а после… на этом его планы обрывались. Он понятия не имел, что сделает с девушкой, когда перестанет в ней нуждаться. И перестанет ли?

Их встречали надзорные во главе с князем Аквиусом. Подчиненных оповестили об успехе начальника. Они явились взять под стражу Марику, но Дарк не позволил. Наверное, разумнее держать дишканди в камере, но он решил поселить ее в своем доме. Чем руководствовался? Кто бы знал…

– Чтобы ни днем, ни ночью не спускать с нее глаз, – объяснил Дарк свой поступок князю.

– И я тебя понимаю. На такую девушку хочется смотреть и смотреть. И днем, – князь ему подмигнул, – и ночью.

– Это ради дела! – отмел он подозрения друга.

– Я так и подумал.

Перепалка грозила вырасти в ссору, но князь вовремя переключил внимание на подругу Марики. Едва увидев Эльмидалу, он забыл о друге, чему Дарк был рад. Намеки Аквиуса порядком раздражали. Сам князь сказал бы: раз так, значит он бьет точно в цель, но, слава Небесному отцу, он отвлекся.

– Дарк, – обратилась к нему Марика, – Эль негде жить…

– И что с того? – перебил он.

– Я подумала, может она тоже остановится у тебя.

– Мой дом не гостиница.

– Знаю, но раз уж я буду жить там, почему не пригласить Эль. Она много места не займет.

Фыркнув словно необъезженный жеребец, Дарк сделал вид, что занят рапортом надзорных. Но когда садились в карету, позвал Эльмидалу с ними. Это был еще один необдуманный поступок, продиктованный не здравым смыслом, а желанием угодить девушке. До которой ему нет дела!

Еще до того, как они покинули порт, Дарк предложил Рейну работу в городском надзоре. Тот оказался вовсе не злодеем, за две недели на корабле они получше познакомились, и парень ему понравился. Из него выйдет отличный надзорный.

В этот же день Дарк съездил в городской надзор, а на следующий запланировал визит. Для охоты на дишканди требовалось разрешение. Даже такой одержимый следователь как Дарквинн понимал, что в одиночку соваться в логово дишканди верх безрассудства. Необходима, если не армия, то хотя бы взвод. И он знал, кто его даст.

На встречу взял с собой Марику, предъявить ее в качестве доказательства – он черпает информацию из первых рук. Девушка нервничала, Дарк не потрудился объяснить, куда они едут.

– Должно быть, это очень важные персоны, – сказала она, поглядывая из окна кареты. – Раз они могут повлиять на решение магистров.

– Если ты думаешь, что мы едем к кому-то из магистров или их ближайших советников, то ошибаешься. Не обязательно сидеть за треугольным столом, чтобы управлять союзом городов.

– Я плохо разбираюсь в политике, – призналась она. – Тебе виднее.

С тех пор, как они вернулись на материк, Марика как будто потеряла часть души. Она была грустной и задумчивой, во всем покорной и непривычно тихой. Иногда Дарк ловил на себе ее задумчивый взгляд, но она тут же отворачивалась, стоило их глазам встретиться. Что-то ее угнетало. Дарк убедил себя, что это не его дело, но все же ему не хватало ее улыбки. Он надеялся, отъезд из столицы ее взбодрит.

Карета остановилась у крыльца одного из лучших особняков Эльфантины. Колонны, поддерживающие козырек, украшала искусная резьба. Говорят, хозяйка выписала мастеров из самого Гелиополя, чтобы сделать особняк максимально похожим на свою родину. Солнечный город напоминали желтые стены, копирующие цвет гор, и цветные витражи в окнах. Дарк, глядя на особняк, на мгновение почувствовал себя дома.

Он подал руку Марике, помогая выйти из кареты. Когда их пальцы соприкоснулись, Дарк вздрогнул. В который раз поймал себя на том, что думает об их совместной ночи. Единственную, ту, что невозможно повторить, а оттого особенно дорогую.

Рука Марики выскользнула из его. Разрыв физического контакта отозвался ломотой в пальцах, как будто Дарк лишился чего-то важного, а не простого прикосновения девушки. Он встряхнул руку, прогоняя наваждение.

Из холла их провели в гостиную, и посторонние мысли вылетели из головы. Сейчас необходима максимальная собранность. Дарку предстояло убедить главу рода «Первого луча зари» дать добро на поход в логово дишканди, а Аурика Прекрасная славилась несговорчивым нравом.

– Солиданн, – властный голос разительно контрастировал с хрупкой внешностью девушки, вошедшей в гостиную. Она протянула руки к Дарку, и он поцеловал одну за другой. – Чем я обязана радости видеть в своем доме Солиданна из рода «Солнце в зените»?

Марика недоуменно вскинула брови, но Дарк проигнорировал ее немой вопрос. Да, гелиосы знали его под родовым именем. Он отказался от него в тот день, когда ушел из дома, сменив на полную противоположность. Солиданн в переводе с древнего языка значило сын солнца, а Дарквинн – сын тьмы. Только тьмы он и был достоин – сын, не защитивший отца; наследник, не заслуживший наследия.

– Госпожа Аурика, – Дарк улыбнулся девушке. Это не понравилось ее спутнику – верзиле со шрамом на лице. – Я пришел с просьбой.

Аурика взмахнула рукой, призывая его помолчать:

– Я догадываюсь, о чем речь. Естественно, о дишканди. Что на этот раз, Сол? Какой новый способ их поимки ты придумал?

– Я сделал кое-что получше – заключил договор с одной из них, – Дарк кивнул на Марику.

Взгляды обратились на спутницу Дарквинна. Она сжалась, словно хотела превратиться в невидимку. Аурика, перекинув золотую косу за спину, обошла Марику кругом. Но как не присматривалась, ничего необычного в девушке не обнаружила, о чем и заявила Дарку.

– Где спрятано твое жало, которым ты травишь людей? – спросила она у Марики.

– Нет никакого жала. Яд в моей крови.

Марика обернулась к Аурике, и ее защитник мгновенно отреагировал. Блеснуло лезвие кинжала и замерло в миллиметре от шеи Марики. От броска на помощь Дарка удержало опасение, что телохранитель сочтет его угрозой и перережет Марике горло. Но дротик он все-таки выхватил и спрятал в кулаке.

– Опусти кинжал, Элай, – Аурика прикоснулась к запястью мужчину, и стальные мышцы мгновенно расслабились. – Ты же слышал – у нее ядовитая кровь. Порезав ее, мы рискуем отравиться.

Мужчина убрал кинжал, но Дарк убирать дротик не торопился. Он не понаслышке знал о суровом нраве телохранителя Аурики. Когда-то Дарк ухлестывал за солнечной и лично столкнулся с гневом Элая. Откуда ему было знать, что этих двоих связывает нечто большее, чем отношения наниматель-работник? Элай четко дал ему это понять. Стоило вспомнить, как заныло вывихнутое тогда плечо. С тех пор Аурика потеряла для Дарка привлекательность.

– Ты готова сдать местоположение вашего логова? – между тем, спросила Аурика. Получив в ответ кивок, уточнила: – Какая тебе в этом выгода?

– Хочу освободиться. Хватит с меня смертей.

– Совестливая убийца, – покачала головой Аурика. – Уникальное явление. Что ж, я не чувствую в тебе фальши. Либо ты искусная лгунья, либо говоришь правду.

Аурика отошла к балкону и поманила Дарка. Там она сказала:

– Я удовлетворю твою просьбу. Возьми отряд в двадцать надзорных.

– Это весьма щедро. Благодарю, – Дарк поклонился.

– Что ты собираешься делать с девушкой после?

– Я еще не думал об этом.

– Надеюсь, ты не планируешь показательной казни. Мы не колесуем тех, кто нам помогает, как поступал Валум, – при упоминании этого имени солнечная поморщилась. – Но и отпускать ее нельзя. Она опасна.

– Какие будут предложения?

– Пожизненное заключение. Когда покончишь с дишканди, верни девушку в столицу, дальше о ней позаботятся. В темницу не бросят, это лишнее. Я гарантирую ей достойное содержание, но на свободе она гулять не будет.

Дарк кивнул, принимая условия. Доводы Аурики были разумны, а будущее, уготованное Марике, милосердным. Она, по крайней мере, будет жить и вполне сносно. Но Дарка не покидало ощущение, что он совершает предательство. Наглым образом обманывает девушку, которая сочла его достойным доверия.

– Значит, мы договорились, – улыбнулась Аурика. – Жду твоего триумфального возвращения в Эльфантину, глава городского надзора.

* * *

Эльмидала никак не могла привыкнуть к Эльфантине. Все в столице было другим, начиная от одежды и заканчивая нормами поведения. Дом Дарквинна показался ей крохотным по сравнению с дворцом. Здесь даже не было сада. Если только не назвать таковым пятачок зелени на заднем дворе размером с бассейн, в котором Эль раньше совершала омовения.

Постоянная слуга была всего одна – кухарка. Три раза в неделю приходила уборщица. После первой неудачной попытки самостоятельно раздеться, когда Эль порвала платье и сломала два ногтя, она хотела попросить личную служанку, но постеснялась. Марика с Дарквинном много для нее сделали. Какой неблагодарной капризной неженкой она будет выглядеть, если начнет жаловаться на пустяки.

Но вскоре они уехали, оставив ее одну, и стало совсем невмоготу. Дом, который еще вчера казался конурой, стал вдруг ужасно большим. Она бродила из комнаты в комнату, не находя себе места. А ведь ей не было равных в умении убивать время. Во дворце, бывало, сутки напролет ничего не делала.

Но сейчас в сердце кровоточила незаживающая рана по имени Рейн. Она так привыкла, что он рядом, и с тоской думала о том, как будет жить без него. Но разве он захочет быть с такой, как она? Никчемной. Раньше у нее было имя, была вера, была семья и достаток, а теперь нет ничего.

Страдая от одиночества, гостю Эль обрадовалась как родному. Будет хоть с кем поговорить.

– Вы сегодня потрясающе выглядите, леди Эльмидала. Но вы и после двухнедельного морского путешествия были великолепны, – сделал комплимент князь Аквиус.

Эль приняла его с улыбкой. Князь преувеличивал. Нынче утром она потратила час на прическу, и все равно волосы торчали словно пакля. Как Арда умудрялась укладывать их волнами? Ей никогда не постичь эту науку.

Оделась она скромно. Теперь Эль предпочитала сарафаны с рубахами. В отличие от нарядов знати в них не было крючков. И хотя цвет она выбрала удачно – голубой подчеркивал глубину ее синих глаз – крой оставлял желать лучшего.

– Вам не надоело сидеть в четырех стенах? – спросил Аквиус. – Приглашаю на прогулку. Почту за честь познакомить вас со столицей.

Эль не нашла причин для отказа. Ей давно хотелось пройтись по улицам Эльфантины, но Марика с Дарквинном были слишком заняты, чтобы сопровождать ее, а в одиночку она не решалась выйти за порог. Сказывалась привычка: во дворце рядом всегда кто-то был.

Город оглушил Эль, но вместе с тем и очаровал. Князь был прекрасным собеседником. Он увлек ее рассказами о традициях столицы, показал лучшие фонтаны, угостил пирожными. Впервые с отъезда она смеялась.

Но что-то в поведении князя тревожило Эль. С какой стати ему тратить время на чужеземку?

– Что-то случилось? – заметил князь перемену в ее настроении. – Вы погрустнели. Что вас беспокоит?

– Не могу понять, что вам от меня нужно, – призналась Эль.

– А разве обязательно должно быть что-то нужно?

– В мире, где я выросла, никто ничего не делал просто так, – она вспомнила Танталу. Последний раз, когда та изображала ее подругу, Эль чуть не умерла.

– Что ж, – вздохнул князь, – тогда я вынужден признаться. У меня есть умысел.

Эль напряглась, но следующие слова князя ее обескуражили.

– Я за вами ухаживаю.

– Что вы делаете?

Прежде за ней ухаживали служанки, но что-то подсказывало – князь вкладывает в это слово иной смысл.

Видя ее замешательство, он пояснил:

– Когда мужчине нравится девушка, и он хочет добиться благосклонности, он за ней ухаживает. Водит в кафе, угощает сладостями, делает комплименты, дарит цветы, в конце концов. Вам кто-нибудь дарил цветы?

Эль покачала головой.

– Я обязательно исправлю это досадное упущение, – пообещал он.

– Значит, я вам нравлюсь?

– И даже больше! Я покорен. Очарован. Сражен на повал. Дорогая Эльмидала, верите ли вы в любовь с первого взгляда?

– Разве такая бывает? Я думала, смысл любви в том, чтобы узнать человека, а уже потом полюбить за его качества.

– Еще как бывает. Увидев вас, я потерял голову. Мне уже за тридцать, но ни разу я не ощущал желания жениться. Теперь же я только и думаю о том, как надеть на ваше запястье брачный браслет.

Он потянулся, взять ее за руку, но Эль отпрянула.

– Я вам не нравлюсь, – князь помрачнел. – Возможно, я не так хорош собой, зато у меня приличное состояние. Подумайте, как долго вы будете гостить у Дарквинна? Вряд ли всю жизнь. Рано или поздно вам придется найти работу, чтобы обеспечивать себя.

При слове «работа» Эль стало дурно. Она расчесаться сама не в состоянии, какая из нее работница. Что она умеет делать, кроме как стоять полуобнаженной перед толпой? Даже думать не хотелось, в каком деле пригодятся ее навыки.

– Я способен обеспечить вас. Дать вам жизнь, к которой вы привыкли. В качестве моей жены вы ни в чем не будет нуждаться. У вас снова будут слуги, огромный дом, лучшие наряды и украшения. Все, что пожелаете.

Она слушала как завороженная. Князь предлагал решение всех проблем. Согласившись на брак, она обретет стабильность. Эль просто не могла ему отказать. Но и согласиться было выше ее сил. Она не любила князя. Хуже того она любила другого.

В своих чувствах к Рейну Эль не сомневалась. Но он покинул ее. Пусть она сама просила об этом, все же он подозрительно легко сдался. Разве это не говорило о его безразличии?

– Мне надо подумать, – сказала она. – В подобных вопросах нельзя торопиться.

– Конечно, конечно, – закивал князь. – Я все понимаю и не буду давить. Но знайте, что в столице у вас есть преданный друг, готовый ради вас на все.

Эль сдержала слово: она действительно думала о предложении князя. Но решение все не приходило. Для нее не было и не будет большего блаженства, чем любить Рейна. У этого чувства нет равных, оно вне конкуренции, далеко за пределами обычных ощущений. Она бы с радостью отдалась им, если бы не боялась, что ее слабость испортит Рейну жизнь. Допустим, сейчас он хочет быть с ней, но что произойдет через год или два? Вдруг сложности заставят его передумать? Раз кто-то из них двоих непременно должен страдать, то пусть это будет она.

Глава 31

В день, когда Марика покидала Эльфантину, шел дождь. Редкое явление для столицы. Город словно плакал, и она вместе с ним. Несколько слезинок замаскированных дождевыми каплями скатились по щеке, пока Марика шла от крыльца до дормеза. Спасибо дождю, он скрыл ее слабость.

У дормеза она запрокинула голову. Из окна второго этажа махала Эльмидала. Что с ней будет, если Марика не вернется? Она надеялась, Дарк позаботится о девушке. Какую бы судьбу он не уготовил ей, Эль ни в чем не виновата.

Махнув в ответ, она села в дормез. Внутри было уютно: две деревянные скамьи устилали перины с одеялами, делая их пригодными для сна. Здесь также поместился столик-полка, сундук для вещей и отдельный для продуктов. По сравнению со стандартной каретой места было много и все же недостаточно для недельного путешествия со следователем. Им предстояло делить эти скромные апартаменты на двоих, и Марика заранее трепетала.

После вчерашнего разговора с госпожой Аурикой Дарк отмалчивался. Солнечная выделила людей для ареста дишканди, но он все равно был чем-то недоволен. Марики уже не понимала, что ему надо. Впрочем, она и в своих нуждах не могла разобраться.

После ночи с Дарком она часто ловила на себя на мечтах о ее повторении. Возбуждение накатывало всякий раз, когда следователь оказывался с ней в одной комнате. В его присутствии она дрожала и краснела, не зная, как себя вести. Говорила невпопад и становилась ужасно неловкой. Собственное тело превратилось в предателя. Оно остро реагировало на Дарквинна, и Марике казалось, он давно все заметил. Но нет. Следователь был слишком погружен в свои проблемы, чтобы обращать на нее внимание. И это делало Марику очень несчастной. Лучше бы он все понял и высмеял ее. Так хотя бы было ясно, что надеяться не на что.

Размеренная качка и стук дождя о крышу убаюкивали. Будь Марика одна, она бы заснула, но напротив сидел Дарк. Нахмурившись, перебирал бумаги, полностью увлеченный делом. Она поглядывала на него украдкой. Следила за игрой света в золотых волосах. Челка падала на лицо, и он смахивал ее быстрым злым движением. В этом был весь он – нетерпеливый к помехам, резкий, иногда грубый, но вместе с тем упорный, стойкий, сильный духом. Марика восхищалась его волей, способной свернуть горы. Сама она была трусихой.

И все же почему именно он? Неужели во всем мире не нашлось другого подходящего ей мужчины? Хотела бы она никогда не встречать следователя Дарквинна. Слишком дорога плата за знакомство с ним – ее душевный покой.

Дарк отложил бумаги и устало потер переносицу.

– В горах будем передвигаться пешком, – сказал он.

– Там есть тропы пригодные для лошадей, но дормез, конечно, не проедет, – Марика отвернулась к окну, делая вид, что следит за каплями, стекающими по стеклу.

– Ты умеешь ездить верхом?

– Естественно. А еще неплохо управляюсь с кинжалом, быстро бегаю, лазаю…

– И знаешь, как вести себя в обществе, – усмехнулся Дарк. – Образование дишканди получают самое разнообразное.

Марика вздрогнула. Вот как понять – он хвалит или издевается? Она робко взглянула на следователя.

– Расскажи об устройстве вашей организации? – попросил он.

– Всем заправляет мать-настоятельница. Она как паучиха сидит в центре паутины, опутавшей двуполярный мир. Все ниточки тянутся к ней. Она принимает заказы, распределяет их и следит за выполнением через агентов. Под ее руководством воспитывают новых дишканди. Ей одной известен рецепт отвара из плодов дишкан, который девочки пьют ежемесячно.

– Кто она такая? Откуда взялась? – говоря, Дарк налил два бокала вина и протянул один Марике.

– Никто не знает. Монахини, что заботятся о девочках, младше ее. Даже имя матери-настоятельницы никому неизвестно.

– Что ж, тем интереснее разгадать эту загадку.

Марика глотнула вина для храбрости, а потом выпалила:

– Я думаю, она знает, что мы приближаемся. Она знает обо всем.

– Не переживай. Мы справимся. Я не позволю ей причинить тебе вред, – сказал он твердо.

Так хотелось положиться на него, поверить, что заслонит от всех невзгод. Но нужна ли она будет ему после того, как выполнит свою часть сделки?

– Почему ты сменил имя, Солиданн? – припомнила она, как Дарка называла госпожа Аурика.

– Хотел навсегда порвать с прошлым.

– Оно было так ужасно?

– Вовсе нет, – покачал он головой. – Просто я не подходил для роли, которую мне готовили. Старший сын рода. Я должен был возглавить его после смерти отца, но младший брат был по всем лучше меня. По законам Гелиополя он мог возглавить род лишь в случае моей гибели. Вот я и умер. Солиданн перестал существовать и его младший брат теперь глава рода «Солнце в зените».

– Благородный поступок.

– Вовсе нет. Это бегство от ответственности, – Дарк залпом допил вино и снова потянулся к бумагам.

Марика вздохнула. Неприятный вышел разговор. Хотела подбодрить, а в итоге разбередила старые раны. Вечно она лезет куда не просят.

Путешествие было на удивление скучным. Днем Дарк покидал дормез и ехал верхом на лошади вместе со своими людьми. Возвращался лишь переночевать. Спать неподалеку от него было невыносимо. Несмотря на то, что их разделяло пространство, Марика чувствовала его близость так, словно он лежал рядом.

Ее мучила бессонница, вызванная жгучим желанием перебраться на соседнюю койку к мужчине. Останавливал вовсе не стыд и даже не страх, что Дарк ее отвергнет. Причина крылась в отравленной крови. Марика уже отняла у Дарка несколько лет жизни. Медленно убивать любимого мужчину не входило в ее планы. Никогда больше она не коснется следователя.

Она вздохнула с облегчением, когда пришло время покинуть дормез и перебраться в седло. По горной дороге карете не пройти, но лошади справлялись. Марика и Дарк ехали по главе отряда из двадцати вооруженных до зубов надзорных.

– Зачем столько оружия? – спросила она у Дарка во время привала. – У монастыря нет охраны.

– Оружие никогда не помешает. Нельзя исключать, что тебе не все известно.

Они стояли на краю склона. Отвесная скала уходила из-под ног глубоко в ущелье, а за спиной вторая поднималась к небу. Без помощи Марики Дарк никогда бы не нашел этот путь. Горы надежно скрывали его от посторонних глаз.

Стоя плечом к плечу со следователем, легко было поверить, что они делают общее дело. Марика прикрыла глаза, наслаждаясь иллюзией. Погрузившись в мечты, она не сразу среагировала на шум. Звук был похож на топот гиганта. Скалы и земля содрогнулись, гул нарастал, приближаясь. Люди кричали и бегали, ища укрытие.

Сильные руки солнечного схватили Марику за талию. Мужчина потянул ее прочь, уводя из-под обвала. В горах сход камней не редкость. Раньше Марика боялась их до спазмов в желудке, но сейчас сохраняла удивительное спокойствие. Вера в то, что Дарк ее защитит, была безгранична.

Они прижались к скале, наблюдая, как камни проносятся вниз, грохоча по склонам. Дарк обнимал ее, и вместо того чтобы переживать за свою жизнь, Марика наслаждалась близостью, вдыхая аромат его тела – запах согретого солнцем луга. Воистину этот камнепад послан ей богами.

Последние камни упали на дно ущелья. В наступившей тишине слышалась ругань людей и лошадиное ржание.

Дарк не торопился покидать укрытие, где они были вдвоем, и не спешил отпускать Марику. Пальцы солнечного дрожали, когда он погладил по щеке, оттуда перебрался на шею, затем к вырезу платья, очерчивая швы и робко касаясь кожи. Марика задыхалась от его прикосновений. Они погружали в транс, лишая воли.

Дарк смелел. Невесомые ласки стали требовательнее. Секунда и Марика оказалась зажата между скалой и телом мужчины. Дарк уже не едва дотрагивался, а давил, настаивал. Он прижимал ее к камню, отгородив собой от мира. Стиснул бедра, притягивая к себе. Одежда не скрывала его возбуждения.

Острые края породы впивались Марике в спину, но она не возражала. Дарк наклонился, их лица сближались. Губы тянулись друг к другу – еще мгновение и соприкоснутся. Тут-то Марика и пришла в себя. Что она делает? Неужели ради сиюминутной слабости она готова рискнуть чужой жизнью?

За секунду до поцелуя она отвернулась, вместо губ подставляя щеку. Уперлась ладонями в грудь мужчине и оттолкнула его, пока еще не поздно. Рядом с ним она теряла голову. Значит, следует держаться подальше, если только она не хочет отравить Дарквинна.

– Никогда больше так не делай, – выпалила Марика.

– Мне показалось, ты не против.

– Я могла отравить тебя!

– Признаю ошибку. Я поддался эмоциям, забыв о безопасности, – Дарк лукаво улыбнулся. – Но у меня есть противоядие.

От его предложения Марика впала в ступор. Не верилось, что Дарк готов пожертвовать годами жизни ради близости с ней. Как сильно надо хотеть женщину, чтобы пойти на подобный риск?

Но если Дарк лишился разума, то Марика еще была в своем уме. Иди речь о ее безопасности, она бы наплевала на все. Но никогда – никогда! – она не отберет и минуты жизни у любимого.

– С чего ты взял, что я соглашусь? – Марика надеялась, голос не дрожит, выдавая ее. – Хватит с меня убийств. Не хочу причинять вред, пусть даже минимальный.

– Выходит, у меня нет шанса?

– Выходит, что нет. Я никогда не буду с тобой. Запомни это.

Дарк нахмурился. Сердце, вынужденное отвергать любимого, рвалось на части, но лучше так, чем смерть. Они арестуют дишканди, разрушат монастырь, Дарк вернется в столицу к привычной жизни и забудет о ней. У него будут еще сотни женщин, а у Марики останутся воспоминания о нем. Это максимум, на который она может рассчитывать.

Глава 32

Сотни раз Рейн мечтал о возвращении на материк. В его фантазиях день, когда он ступал на причал Эльфантины, был полон радости. Но вот мечта сбылась, он стоял на мощенной булыжниками мостовой столицы и был при этом абсолютно, совершенно несчастен.

Неделя минула с тех пор, как они сошли с корабля. У Рейна благодаря стараниям Дарквинна была работа, кров, он получил аванс, но все это прошло мимо него. Он не жил, а смотрел сон о чужой жизни. Моменты пробуждения случались, когда он приходил к дому следователя и видел Эльмидалу.

Эти мгновения приносили ему величайшее наслаждение и невыносимые страдания. Эль часто проводила время в обществе друга Дарквинна – Аквиуса. А с тех пор как Марика со следователем уехали, она почти не разлучалась с князем. Зависть к удачливому сопернику съедала Рейна. Князь мог говорить с Эль, касаться ее, делать все то, чего он лишен. В этот раз запрет наложила сама Эльмидала. Он был ей не нужен. Она ясно дала это понять. Зачем ей бывший раб, если за ней увивается князь?

И все же, как бы она не относилась к нему – презирала, ненавидела или просто забыла о нем – он продолжал ее любить. Ничто не могло вытравить это чувство из него – ни равнодушие любимой, ни ревность, ни бессонница.

В последние месяцы на Иллари смысл существования Рейна заключался в любви к Эльмидале. Теперь ему предстояло найти другой, если он не хотел окончательно потерять волю к жизни. Но прежде он еще хоть одним глазком взглянет на девушку.

Рейн выбил себе дежурство неподалеку от дома, где жила Эль. Так он мог видеть ее. При этом он старался не попадаться девушке на глаза, чтобы не смущать.

Нынче днем он заступил на смену рано утром. Солнце только-только показалось из-за горизонта, улицы были пусты и подернуты туманом, а он уже стоял напротив дома Дарквинна. Где-то там на втором этаже спала Эль. Рейн представил, как первые лучи скользят по постели, подбираясь к ее лицу, а после целуют нежную кожу. Хотел бы он быть теми лучами.

День обещал быть длинным и полным тоски как вся предыдущая неделя. Очередные сутки без Эльмидалы. Они потерялись бы и забылись в себе подобных, не заметь Рейн двух подозрительных субъектов.

Мужчины держались в тени здания. Укутанные в плащи как младенцы в пеленки они казались призраками, обретшими плоть. Их вид заставил насторожиться даже беспечного гуляку, что уж говорить о мнительном Рейне.

Чтобы мужчины в свою очередь не увидели его, он спрятался за угол, откуда подглядывал за ними украдкой. Едва Эль вышла из дома, незнакомцы в плащах оживились. Всю прогулку они следили за девушкой и князем, а Рейн за ними, но ничего не произошло. Эль вернулась домой, князь ушел, мужчины задержались и Рейн тоже.

Когда на город опустилась ночь, и зажглись масляные лампы, «плащи» зашевелились. Дежурство Рейна давно закончилось. Ему следовало отправиться в отделение и сдать пост, но у него были дела поважнее. На кону стояла безопасность Эль.

Через заднюю дверь «плащи» проникли в дом. Рейн досчитал до пяти и отправился следом.

Что им понадобилось от Эльмидалы? Он терялся в догадках. Император выжил и послал за дочерью шпионов? Или причина вовсе не в Эль, и они явились к Дарквинну? У главы городского надзора наверняка полно врагов. В эту минуту Рейн жалел, что князь не забрал Эль к себе. Ему следовало быть настойчивей.

Проходя мимо кухни, Рейн услышал, как кухарка напевает себе под нос. Свет тонкой полоской лился из-под двери. Кто бы не проник в дом, кухарка им была не нужна. По скрипу половиц, он понял, что ночные визитеры поднялись на второй этаж – в спальню Эльмидалы.

Рейн плохо помнил, как попал наверх. При мысли, что Эль грозит опасность, включились инстинкты. Тело лучше знало, как действовать.

Он ворвался в комнату подобно тайфуну. Дверь с грохотом ударилась о стену, наверняка перепугав кухарку до обморока. Но даже если пожилая женщина умерла от разрыва сердца, Рейну было плевать. Его волновала исключительно Эльмидала.

Один из «плащей» схватил девушку за предплечье, занеся руку для удара. Второй бросился Рейну наперерез. Они столкнулись как корабль со скалой. Разве что щепки в стороны не полетели. «Плащ» едва не сбил его с ног, но стена, на которую он налетел спиной, помогла устоять.

«Плащ» молотил Рейна по корпусу. Кулаки врезались в пресс и грудь, выбивая из него дух. В другой ситуации он бы сдался, но сейчас речь шла не только о нем. Превозмогая боль, он оттолкнул нападающего. На скользком паркете коврик поехал, и мужчина пошатнулся. Рейн, не долго думая, присел и выдернул коврик у него из-под ног. «Плащ» с грохотом упал на спину, и Рейн довершил начатое ударом по голове.

Пока противник валялся без сознания, он бросился к Эльмидале, но она не нуждалась в помощи. Девушка застыла, прижав руки к груди, а перед ней лежал мужчина с осколком зеркала в шее.

Рейн оценил ситуацию за секунду. В борьбе Эль и второй «плащ» свалили зеркало с туалетного столика. От удара оно разбилось, усеяв осколками спальню – глядя на пол, Рейн повсюду натыкался на свое искаженное отражение. Эль воспользовалась подвернувшимся оружием и убила «плаща». Она поступила храбро. Билась как настоящая тигрица.

– Ты ранена?

Руки девушки были в крови, и он переживал, что она ее.

Эль не реагировала. Не мигая, она глядела на труп.

– Эй, – Рейн мягко взял ее за плечи, – посмотри на меня.

Она перевела взгляд на него.

– Ты все правильно сделала. Он был плохим человеком.

– Я ничем не лучше отца, – бормотала Эль. – Мои руки тоже в крови.

Рейн воспользовался шансом и оглядел ладони девушки, они были целы. Кровь принадлежала убитому.

– Император убивал ради удовольствия, – произнес он. – А ты оборонялась. Вы с ним абсолютно разные. Он – чудовище, ты – искренняя, добрая девочка. Может, внешность ты и унаследовала от отца, но все прочее тебе досталось от матери.

Эль улыбнулась краешком губ, всхлипнула, а потом прильнула к его груди, как маленький ребенок к взрослому, ища защиты и поддержки. Рейн гладил ее по волосам, шепча слова утешения. Вдали от нее он частенько думал о ее гибком теле и манящих губах, но сейчас о них и не вспомнил. Куда важнее ему казалось успокоить Эль. Он чувствовал лишь бесконечную нежность и заботу.

По лестнице прогрохотали шаги, заставив их вздрогнуть. Рейн и Эль отпрянули друг от друга, словно все еще были во дворце, где за прикосновение лишали жизни. Но это была всего-навсего кухарка. Услышав шум, она вооружилась сковородой и поспешила на помощь.

– Где бандиты? Кого бить? – запыхавшаяся кухарка ворвалась в спальню. – Ах ты, гад!

Сковорода нацелилась на Рейна, но Эль его заслонила:

– Он спас меня. Это друг.

Кухарка подслеповато сощурилась, но, признав в одежде Рейна форму надзорного, успокоилась.

– Ступайте в ближайшее отделение городского надзора и скажите, что на дом следователя Дарквинна напали, – велел кухарке Рейн.

Едва она вышла, «плащ», что валялся без сознания, застонал.

– Тебе лучше спуститься вниз, – сказал Рейн. – А я допрошу этого типа. Пусть скажет, зачем явился.

– Я останусь, – девушка выглядела решительно. – Напали на меня, я хочу знать причину.

Рейн схватил «плаща» за грудки и встряхнул. Мужчина приоткрыл глаза. Судя по затуманенному взгляду, он плохо соображал, но Рейн быстро привел его в чувства, показав тело мертвого подельника.

– С тобой будет тоже самое, если не ответишь на вопросы, – предупредил он. – Кто ты и что здесь делаешь? Тебя прислали убить Эльмидалу?

– Кого? – поморщился мужчина.

– Богиню Иллари, – пояснил Рейн, решив, что мужчине неизвестно имя девушки. Но его ответ вызвал новую волну недоумения. – Хорошо, тогда скажи, кого тебе велели убить.

– Дишканди, – признался «плащ», – нам заплатили за убийство девушки с ядовитой кровью. Она предала своих.

– Так ты из организации дишканди?

– Вот еще, – открестился мужчина. – Я предпочитаю держаться подальше от этих ядовитых сук. Мы парни вольные. Работаем на себя.

Рейн переглянулся с Эль. Похоже, ее приняли не за ту. На Марику открыта охота, и Эльмидала едва не попала под раздачу.

Больше они ничего не выяснили – явились надзорные. Они убрали мертвеца и взяли под арест его напарника. Дело попало в надежные руки. Надзорные проведут расследование и узнают кто эти люди, а если не справятся, то по возвращению вмешается Дарквинн.

– Девушке необходима защита, – обратился Рейн к старшему, прежде чем надзорные ушли.

– Ты вроде из наших, – окинул его взглядом коллега. – Займись этим.

Рейн кивнул. Он сам хотел предложить свою кандидатуру, но постеснялся. Он не был готов оставить Эль. Пусть и на попечение другого надзорного.

Дом опустел. В гостиной, где минуту назад звучали голоса и суетились люди, стало тихо.

Эль сидела на краешке кресла, обхватив себя за плечи.

– Хочешь, чтобы я ушел? – Рейну пришло в голову, что его общество может быть ей в тягость. Что ж, он подежурит на улице.

– Нет, – покачала она головой. – Пожалуйста, останься. Мне все равно не заснуть этой ночью.

Ее ладони по-прежнему были в крови, и Рейн пошел за водой, чтобы их отмыть. Приятно, что он может сделать для нее хотя бы такую малость. Еще приятнее, что она принимает его заботу. Теплилась надежда, что не все потеряно, но Рейн не знал, как об этом спросить, а еще он боялся услышать ответ.

Глава 33

Горы стояли непреступными стенами. Не будь проводника, Дарк никогда бы не заподозрил, что за ними что-то есть. Марика предупредила заранее – за следующим поворотом их цель. Дарк отдал приказ спешиться и обнажить мечи. Вот оно – то, ради чего он проделал путь длиною если не в жизнь, то уж точно в ее половину. Сегодня он захватит монастырь дишканди и раз и навсегда покончит с ними.

Но вместо радости Дарк чувствовал опустошение, и причиной тому была его спутница. Не так уж часто ему отказывали девушки. Еще реже он испытывал столь сильное желание. Опасность отравления, охота на дишканди, собственное происхождение и положение – все отходило на задний план, когда она была рядом. Оставались лишь мысли о ней и невероятная, неистребимая тяга к ее телу.

Навязываться Дарк не любил, да и не умел. Раз уж девушка его отвергла, он отступит. По крайней мере, именно так он планировал поступить. Кто ж знал, что держать себя в руках так сложно. Те самые руки первыми его и подводили – сами тянулись к девушке, дотронуться украдкой. Хоть на миг, но ощутить ее кожу под пальцами. Дарк тряхнул головой. Не о том он думает. Куда подевался его трезвый расчетливый ум?

Лошадей вместе с провизией оставили под охраной надзорного. Там же Дарк скинул сюртук, чтобы его полы не мешали выхватывать дротики. Он не собирался брать Марику на штурм, но она настояла на своем присутствии.

– Без меня вам не подойти к монастырю, – сказала она.

Как бы Дарк не переживал за ее жизнь, пришлось согласиться. Ради ее безопасности он велел девушке держаться поближе к нему. Казалось бы, теперь, когда монастырь лежал перед ним как на ладони, Марика была уже не нужна. Аурика не расстроится, если девушка погибнет. Меньше хлопот. Но Дарка такой исход категорически не устраивал.

В монастырь вели единственные ворота. Никого запасного хода. Дарк приготовился прорываться с боем и людей настроил на то же. Для штурма они захватили таран. Но когда обогнули скалу, и открылся вид на вход, стало ясно, что он не пригодится.

Ворота стояли распахнутыми настежь. Одна из деревянных створок билась о стену – бум, бум. От звука веяло заброшенностью.

– Стоять на месте. Это ловушка, – приказал Дарк.

С двумя смельчаками он отправился на разведку. За воротами гулял ветер. Он гонял песок по двору, бросив пригоршню в лицо незваным гостям. Дарк успел заслонить глаза ладонью, а вот его спутники на время ослепли.

В монастыре было тихо как на кладбище. Каменные стены здания напоминали гигантский склеп. Сколько невинных детских душ здесь упокоилось раньше времени?

Тишину потревожили шаги. Дарк и надзорные ступали осторожно, девушка же шла, не таясь. Каблуки туфель выбивали марш по дорожке.

– Ты что делаешь? – зашипел на Марику Дарк. – Кто тебя пустил?

– Никто, – пожала она плечами. – Твоих людей легко обвести вокруг пальца. Тебе следует больше времени уделять их подготовке.

– Ты пришла, чтобы сказать мне это?

– У меня есть сообщение поважнее, – ответила она, – в монастыре никого нет.

– С чего ты взяла? – Дарк вслед за Марикой повысил голос.

– Оглянись, – она обвела двор рукой. – Монастырь покинут. Как я и говорила, мать-настоятельницу предупредили о нашем приближении. Она сбежала и увела с собой девочек.

Дарк повернулся к главному зданию. Потрясенно окинул взглядом распахнутые настежь окна и двери, брошенную впопыхах кухонную утварь у крыльца, солому, разнесенную ветром по двору. Марика была права. Монастырь опустел. Они опоздали.

Он в сердцах выругался. В который раз дишканди обставили его! Это становится традицией. От злости хотелось крушить все вокруг, но Дарк ценой колоссальных усилий взял себя в руки. Необходимо обыскать монастырь. Есть шанс, что они найдут что-нибудь полезное.

Пока его люди прочесывали хозяйственные постройки, Дарк попросил Марику показать деревья. Она повела его за основное здание – трехэтажную каменную коробку. Позади располагалась плантация деревьев дишкан. По крайней мере, когда-то. Сейчас на месте деревьев торчали пеньки. Дарк присел на корточки рядом с одним и провел рукой по срубу. Пальцы стали липкими от смолы.

– Рубили недавно, – заключил он. – От силы пару дней назад. Но зачем?

– Избавлялись от улик. Мало ли какие деревья здесь росли. Как ты докажешь, что это были дишкан?

– В уме и осторожности матери-настоятельнице не откажешь, – Дарк вытер руку платком. – А там что?

За лесом пеньков высились квадратные плиты. Будь деревья целы, закрыли бы вид.

– Кладбище, – Марика двинулась к могилам. – Здесь похоронены те, кто так и не стали дишканди, и те, кто прошел свой путь до конца. Здесь лежит моя подруга и ее любимый.

– Отчего она умерла? – спросил Дарк около безымянной могилы с единственной надписью – датой смерти.

– От любви, – Марика коснулась камня.

– О да, это ужасная хворь. Отравление любовью пострашнее яда дишкан. От нее противоядия нет.

В эту минуту все тщательно игнорируемые эмоции, о существовании которых Дарк запрещал себе думать, всплыли на поверхность. Он слишком долго бегал от себя. И вот его нагнали. Это было больно, это было мучительно, и это принесло облегчение.

Дарк смотрел на девушку, думая, как так случилось, что она стала ему небезразлична. Он практически ничего не знал о Марике. Она была ему чужой, и в то же время роднее он никого не встречал. Прежде Дарк не представлял, как называется то, что с ним происходит. Теперь догадался. Хотел влюбить в себя девушку, а влюбился сам.

– Заглянем в кабинет к матери-настоятельнице, – Марика выпрямилась. – Это сердце монастыря.

В здании, несмотря на знойное утро, было холодно. Толстые стены не пропускали тепло. Дарк поежился, воображая, каково расти в подобной обстановке. Кругом холод и смерть.

По винтовой лестнице они поднялись на третий этаж. Дарка тянуло посмотреть комнату, где Марика выросла, но он сдержался. Едва ли для девушки это приятное воспоминание.

Кабинет матери-настоятельницы встретил выдвинутыми ящиками, горой пепла в камине и разбросанными книгами. Здесь словно резвился дикий кабан. Мебель и та не вся уцелела.

– Сомневаюсь, что здесь есть что-нибудь интересное, – Дарк пнул лежащий на боку стул.

– Не торопись, – Марика присела на корточки возле камина. – Сохранились обрывки. Почитаем?

Они устроились на полу перед камином и принялись разбирать золу. Вскоре и Дарк, и Марика перепачкались в саже. Одежда и волосы почернели, но это их не смущало.

– Смотри, – Дарк продемонстрировал находку, – здесь говорится о том, как установить уровень яда у девочек. Я могу использовать эту методику, чтобы найти яд в крови дишканди. Даже не верится, что я, наконец, это сделаю.

Восторженный как мальчишка Дарк вызвал у Марики улыбку. Она тоже кое-что нашла, но делиться с ним не спешила. Эти сведения представляли ценность исключительно для нее.

Поймав ее улыбку, Дарк улыбнулся в ответ, а потом потянулся к девушке:

– У тебя щека в саже.

Пальцы прочертили по коже, заставляя вскипеть кровь.

– Карий это ведь не твой родной цвет глаз, – произнес Дарк. – Кажется, они зеленые.

– Верно, – кивнула Марика, неосознанно пожелав вернуть глазам истинный цвет. Как обещали маги, это тут же произошло.

– Тебе так лучше, – прошептал он.

Марика испугалась, что он снова захочет ее поцеловать, а у нее не хватит сил отказать. К счастью в этот момент в кабинет вошел надзорный и спас обоих. Дарк переключился на дела. Его присутствие срочно требовалось во дворе, и Марика заверила, что дальше справится сама.

Как только он ушел, она вытащила спрятанные под складки юбки листы. Трудно сказать, чем они были прежде: дневником, письмами или, быть может, отчетом, или даже летописью. Из них она узнала, что мать-настоятельница тоже когда-то была дишканди. А Марика думала, та никогда не пробовала отвар из плодов дерева дишкан.

Но как настоятельница дожила до своих преклонных лет? Никто точно не знал ее возраст, но на вид ей было не меньше пятидесяти. Дишканди так долго не жили. В обрывках нашелся ответ и на этот вопрос – мать-настоятельница очистилась. Прошла процесс, о котором говорила Эль. Выходит, он не выдумка. Она станет нормальной! Эта мысль взволновала посильнее прикосновений Дарка.

К сожалению, имя мага, который помог матери-настоятельнице, сгорело. Ей предстояло самой найти того, кто согласится помочь. Но главное она выяснила – для нее не все потеряно. У нее есть шанс на жизнь, она сможет, сердце пропустило несколько ударов, быть с Дарквинном. Если только она будет ему нужна не как дишканди, а как обычная девушка. Но даже если нет, она смирится с этим. Главное она больше никому не причин вред. Ради этого Марика была готова рискнуть всем на свете.

Глава 34

Смочив полотенце в теплой воде, Рейн стирал с Эль кровь. Действовал осторожно, словно девичьи руки были из тончайшего стекла – чуть надави и сломаешь. Девушка наблюдала за его движениями. Несмотря на тишину, Рейну было комфортно. С Эль даже молчание приносило удовольствие.

– Как ты узнал, что мне нужна помощь? – она заговорила первой.

– Вы забыли, госпожа, оберегать вас – мой долг.

Эль сникла, точно он сказал гадость. Рейн голову ломал, чем ее обидел. Уж не тем ли что напомнил прошлое? Он ведь не спрашивал, как она переживает потерю статуса. Легко ли быть никем дочери императора?

Промывая полотенце, Рейн украдкой поглядывал на Эль. Нет, она не такая. Ей власть над чужими судьбами не приносила радость.

– Всего полчаса назад ты обращался ко мне на «ты», – заметила она.

– Всему виной стресс. Я не хотел вас оскорбить.

– Я не оскорблена, – произнесла она едва слышно. – Мне даже понравилось.

– Если вам, то есть тебе так будет угодно…

– Ты так и не ответил, как узнал о нападении.

– Я был поблизости, – признался он. – Дежурил напротив дома и видел, как вломились эти типы.

– Дежурил?

– У меня пост неподалеку. Ну ладно, – вздохнул Рейн, – в паре кварталов отсюда, но я всегда стою здесь.

– Потому что ты дал клятву беречь меня? – она кивнула на клеймо на его предплечье.

– Не только. Еще и потому, что мне необходимо видеть тебя.

Пальцы Эль дрожали, когда он провел по ним полотенцем. Ее ладони уже давно были чистыми, но Рейн не мог отказать себе в наслаждении касаться их. Она вроде не возражала. По крайней мере, каждый раз послушно протягивала руки.

– Быть может, ты хочешь, чтобы я кого-то позвал? – спросил он. – Например, князя.

– Нет. Мне достаточно тебя.

Рейн с облегчением выдохнул. Он боялся, она согласится. Тогда ему придется уйти, оставить ее с другим, а это было выше его сил. Только не сегодня. Эта ночь принадлежала ему.

– Заварить травяной настой? – он отложил полотенце.

Ободренным ее кивком, он отправился на кухню. Приятно было снова прислуживать своей госпоже, как будто они перенеслись обратно на острова.

Рейн поставил чайник, но тот не успел закипеть, как пришла Эль.

– Не сидится в одиночестве, – подперев щеку кулаком, она устроилась за столом и наблюдала за ним.

– Ловко у тебя получается, – похвалила Эль. – А я даже настой заварить не могу. Приходится просить кухарку, а когда ее нет, пить просто воду.

– Иди сюда, научу, – поманил Рейн.

Эта ночь была поистине волшебной. Они общались на равных. Куда-то подевалось обращение на «вы», госпожа и прочие условности. Рейн объяснил, как заваривать травяной настой, Эль сделала все сама, но под его руководством. Пока готовили, их руки то и дело встречались, и это казалось так естественно, так правильно, что оба совершенно не чувствовали неловкости.

– Мой первый настой, – улыбнулась Эль, пробуя напиток. – Неплохо. Хотя у кухарки вкуснее.

– Настой отличный, – похвалил Рейн, – особенно для первого раза.

Напиток был немного горьковат – Эль переборщила с травами, но заваренный ее рукой настой показался Рейну восхитительным.

– Я могу всему тебя научить, – одурманенный магией ночи, произнес Рейн и тут же спохватился – что он несет? Разве ей нужны его уроки? Она выйдет замуж за князя, у нее снова будут деньги, слуги и статус в обществе. Выбирая между всеми благами мира и жизнью с простым городским надзорным, что она предпочтет? Ответ напрашивался сам собой и казался очевидным.

– Ты бы этого хотел? Тратить свое время на меня? Я совсем не приспособлена к жизни. Заплестись сама не могу. Посмотри на мою прическу, она ужасна, – Эль дернула себя за волосы.

– Ерунда, – Рейн улыбнулся. – Ты прекрасна, как и всегда. Я бы почел за честь заботиться о тебе. Но у меня ничего нет. Мне нечего тебе предложить.

– Мне ничего не надо. Кроме одного…

– Чего же?

– Тебя, – выдохнула она.

В первое мгновение Рейну показалось, он ослышался. Она не могла этого сказать, просто не могла. Это было бы слишком чудесно. Легче поверить, что снежные переехали жить на юг, чем в то, что Эль любит его.

Она первой шагнула навстречу. Пока Рейн стоял столбом, не зная, что делать и говорить, к чему можно притронуться, Эль кончиками пальцев изучала его лицо, будто заново знакомясь. Гладила щеки, очерчивала скулы, касалась губ. Каждое движение было пропитано любовью и лаской. А Рейн все не мог сфокусироваться.

Он медлил, не решаясь перейти к действиям, и Эль взяла инициативу на себя и поцеловала его. У нее были мягкие, податливые, способные свести с ума губы. Век бы их целовал! В момент, когда их губы встретились, по телу Рейну прокатился огненный вал. Его колотило как в ознобе, требовалось напоминать себе дышать.

Он не решался усилить напор, как и обнять ее. Рейн в одночасье превратился в неопытного юнца, не умеющего вести себя с женщинами. Эль по сравнению с ним действовала уверенно, хотя это она была неискушенной в подобных вопросах. Именно мысль о том, что она – невинна, привела его в чувства. Все было неправильно, и он не собирался с этим мириться.

Понадобилась вся воля, все мужество и здравый смысл, чтобы сделать шаг назад. Лишившись опоры, Эль пошатнулась. От ее разочарованного и недоумевающего взгляда Рейну стало не по себе. Ничего он не желал сильнее, чем вернуться в ее объятия, но это было нечестно по отношению к девушке.

Щеки горели, губы припухли от поцелуя – Эльмидала была чудо как хороша. Рейн сам не понимал, откуда взялись силы не поддаться искушению. Ее глаза умоляли о продолжении, она протянула к нему руки, но он попятился.

На лице Эль читалась боль и обида. Противостоять соблазну было все труднее, и Рейн сбежал к окну. Распахнул его и подставил лицо ночному ветру. Пусть он приведет его в чувства.

– У меня есть условия, – собственный голос, охрипший от страсти, звучал незнакомо.

– Какие?

Он обернулся. Сейчас ему необходимо видеть Эль, чтобы понять ее мотивы. Он должен убедиться, она правда хочет быть с ним. Именно с ним, а не с кем-то, кто устроит ее жизнь.

– Я не просто люблю тебя. Я дышу тобой, живу тобой. Ты необходимость. Это больше чем любовь, это зависимость. Мое единственное желание – каждую минуту, каждый вздох делить с тобой. Выйдешь за меня? – спросил и замер в ожидании ответа. Всего две буквы могли сделать его самым счастливым человек в двуполярном мире, а три – обречь на вечное одиночество и страдания.

– Ты уверен, что хочешь взвалить на себя эту ношу? – поинтересовалась она с горькой усмешкой.

– Мы это уже обсуждали. Но ты так и не ответила.

– Конечно, да. Больше всего на свете я хочу стать твоей женой, Рейн.

Невидимый обруч, сдавливающий грудь, спал. Он, наконец, вздохнул спокойно.

– Ты не поцелуешь невесту? – улыбнулась Эль.

– Нет, – он покачал головой. – На эту удочку я не попадусь. Поцелуи и все остальное после свадьбы.

– Тогда не будем тянуть. Поженимся завтра с утра.

– Боишься передумать? – насторожился он.

– Скорее, не вынести установленных тобой правил, – рассмеялась она.

Рейн не знал, как пережил эту ночь. Все казалось нереальным. Он щепал себя, чтобы убедиться: произошедшее ему не привиделось. Но Эль действительно была рядом и хотела стать его женой. Невероятное везение. Ему досталась лучшая девушка в мире!

А утром едва расцвело, они отправились к храму Ардоса. Эль надела зеленое платье, чтобы почтить верховного бога Эльфантины, повелителя весны и цветения.

О дне свадьбы договаривались заранее, но Рейн отдал служителю храма весь аванс за службу в городском надзоре, и тот согласился провести церемонию немедля. Их проводили на задний двор в рощу деревьев-карликов. Чтобы Ардос благословил союз, ему приносили дар, как и любому другому богу. В случае бога весны даром было дерево. Эль и Рейн совместно посадили его и на стволе поклялись в вечной любви.

– Это росток вашей любви, – сказал служитель храма. – Если между вами установится согласие и любовь, дерево будет расти и процветать. Если в вашем доме поселятся раздоры и ссоры, дерево завянет и умрет, а вместе с ним ваша любовь. Береги дерево и чувство, что вас связывает.

Служитель объявил их союз состоявшимся и надел им на руки браслеты, сплетенные из веток. Техника плетения была необычная. Рейн слышал, что применялась магия. Браслеты получались красивыми и долговечными.

По пути домой Эль все любовалась браслетом, а Рейн не мог оторвать взгляд от нее. Не верилось, что девушка принадлежит ему. Еще недавно она была грезой, несбыточной мечтой, далекой как звезды. Он и не надеялся однажды назвать ее своей. Но боги вознаградили его за терпение.

В спальне, куда они поднялись, Эль попросила помочь снять платье. Сама она не справлялась с застежками, но руки Рейна так дрожали, что он провозился целую вечность.

Едва с крючками было покончено, Эль, не стесняясь его присутствия, стянула платье с плеч и позволила ему упасть на пол. Она стояла перед ним в одной сорочке. И хотя та была менее прозрачной, чем наряды, что она носила на родине, Рейн разволновался. Духота и возбуждение стали нестерпимыми.

Переступив через платье, она шагнула к нему. В этот раз он не сдерживался. Обнимал сильно, целовал страстно. Пробовал на вкус губы, и желал одного – быть еще ближе, раствориться в ней, стать одним целым.

Он ловил ртом ее всхлипы и стоны. Прижимал к себе все теснее, осыпая поцелуями шею и ключицы. Прежде Эль была божеством целого государства, но сейчас она только его Богиня. И он будет поклоняться ей до конца своих дней.

Ткань сорочки трещала под его жадными пальцами. Оторвавшись на секунду от губ Эль, он стянул через голову одновременно и куртку, и рубашку, а после, подхватив девушку под бедра, отнес на кровать. Она лежала перед ним, не стесняясь наготы, и он на миг застыл, сраженный красотой. Боги не мало потрудились, создавая ее совершенное тело. Рейн отдал должное их мастерству.

Эль протянула к нему руки, и он откликнулся на зов. Помня о ее невинности, он не торопился. Сначала распалил ее желание поцелуями и ласками. После всех запретов, каким наслаждением было касаться ее! Гладить плоский живот, приникать губами к груди, изучать нежную кожу бедер.

Она выгибалась и задыхалась под ним, моля о большем. Кусала губы, не сдерживая криков. Рейн поймал ее взгляд в момент их первого такого желанного и долгожданного единения. Она охнула, но то был не протест, Эль с радостью приняла его. Если и почувствовала боль, то та быстро отступила под напором страсти.

Рейн накрыл губы Эль поцелуем, двигаясь сперва медленно и осторожно, но постепенно все яростнее. Ритм нарастал, вместе с ним нарастала волна внутри Рейна, и вскоре прокатилась по телам обоих валом экстаза и эйфории.

Потом он еще долго лежал, держа Эль в объятиях, пока она дремала, опустив голову ему на плечо. И как солнце в этот погожий денек заливало спальню, наполнив светом даже вечно темные углы, так Рейна наполняло счастье.

Глава 35

Ночевали в монастыре. Торопиться все равно было некуда. Тщательный обыск со сто процентной точностью установил всего одну вещь – дишканди исчезли без следа. Дарк вернулся в начало пути. Марика видела, как тяжело ему далась эта неудача.

Надзорные разместились в бывшей спальне девочек, Марике досталась комната матери-настоятельницы. Она пересекла порог с опаской. Тринадцать лет она прожила в монастыре, не покидая его стен, но сюда ни разу не заглядывала. Комната поражала аскетичностью. Не верилось, что здесь жил человек, в руки которого стекались все золото за выполненные задания. Собственно, комната ничем не отличалась от общей спальни, разве что была рассчитана на одного.

Присев на жесткий матрас, Марика впервые задумалась, куда девалось золото, заработанное дишканди. Какая-то его часть шла на содержание монастыря и на обслуживание новых заказов, а остальное где? Возникало подозрение, что золото уходит в третьи руки, в существование которых посвящены лишь избранные.

В дверь постучали и тут же, не дожидаясь ответа, открыли. На пороге стоял Дарк с пробиркой в руках.

– Обычно, приходя вечером к девушке в спальню, приносят цветы, – заметила Марика.

– Паршивый я ухажер. Меня оправдывает только то, что ты не типичная девушка, – Дарк улыбнулся.

– Зачем пришел? – оборвала его Марика.

– За кровью. Хочу провести анализ по образцу из записей. Если повезет, определю наличие в твоей крови яда дишкан.

– Ради такого дела я готова пожертвовать собой, – она протянула руку.

Дарк был предельно аккуратен. Даже извинился за причиненную боль. Марика отмалчивалась. Как ему объяснить, что процедура забора крови показалась ей приятной? Ведь он прикасался к ней. Жаль длилось это недолго. Получив кровь, Дарк сосредоточился над пробирками.

Спустя час он откинулся на спинку стула и потянулся.

– Как успехи? – Марика встала позади него.

– Лучше, чем я ожидал. Яд дишкан быстро разлагается, поэтому его трудно обнаружить. Но если взять кровь у дишканди и обработать ее в течение часа, то вот он, – Дарк указал на пробирку с мутно-сиреневой жидкостью, – яд дишкан собственной персоной.

– И что это дает?

– Как что? Теперь если я кого-то заподозрю, то возьму у нее кровь на анализ и точно узнаю, является она дишканди или нет.

– Не придется плыть за ней через океан, не будучи уверенным, что это дишканди, – хмыкнула Марика.

– О нет, это поездка не была бессмысленной. Ведь на островах я познакомился с тобой, – он перехватил ее руку, и она пожалела, что поддалась порыву и приблизилась к следователю.

– Не надо, – Марика попыталась вырваться, но не тут-то было – Дарк держал крепко.

– Почему нет? – он встал, по-прежнему сжимая ее запястье. – Сперва я думал, что не нравлюсь тебе, но потом, наблюдая за тобой, понял, что это не так. Не забывай, я все-таки следователь. Умение видеть людей насквозь часть моей работы.

– И что ты увидел во мне? – пробормотала Марика. Когда Дарк стоял так близко, она теряла самообладание. Правильные установки, которые она твердила про себя, испарились. Остался только мужчина напротив, жар его тела, взгляд его золотых глаз. Неудивительно, что давным-давно люди принимали солнечных за богов. Они, в самом деле, прекрасны как боги.

– Я увидел отголосок своей страсти, – ответил он. – Но ты боишься за меня. Только я в состоянии позаботиться о себе сам.

– Скажешь это, когда умрешь на несколько лет раньше.

– Плевать. Гелиосы живут дольше людей, – говоря это, он проложил дорожку поцелуев от ее шеи до губ.

– И ты готов пожертвовать годами жизни ради близости? – не поверила она своим ушам.

– Ты забыла важное уточнение – ради близости с тобой.

– Я могу очиститься от яда, – Марика знала, что эта новость его отвлечет.

Она показала Дарку найденные бумаги, но в отличие от нее он не проявил энтузиазма.

– Здесь говорится, что это смертельно опасно, – заметил он.

– Не опаснее, чем заниматься любовью с дишканди.

– Мне таких жертв не надо.

– Дело не только в тебе. Я сама этого хочу. В конце концов, если не очищусь, умру к тридцати годам.

– У нас еще есть время. Когда подойдет срок, тогда и вернемся к этому разговору. А пока, как говорят люди, к Велу это очищение, – одним движением Дарк разорвал бумаги.

Марика не успела возразить, как он выбросил обрывки в окно.

– Что ты наделал! – она кинулась за листами, но увидела лишь, как они разлетаются по территории монастыря и за его пределы.

– Выкинь эту идею из головы. Пообещай мне, – он взял ее за плечи и развернул к себе, – что не будешь проходить очищение. По крайней мере, не в ближайшие годы.

– Хорошо, – кивнула она. – Не буду.

Она дернулась, когда он наклонился к ней, поцеловать.

– Успокойся, – прошептал Дарк. – Я выпил противоядие. Я знал, куда и зачем иду. Будь со мной. Просто будь. Только со мной.

– Это сломает тебя. Я тебя сломаю. Ты уже надломлен.

– Плевать.

На сопротивление не осталось сил. Да и как бороться одновременно с двумя противниками – с мужчиной и собой? Рассудок покинул Марику, бросив один на один с желанием. Это было больше, чем просто влечение – жгучая страсть, огонь, пылающий в венах. Дарк был необходим ей как воздух. Без него она не могла дышать, не могла жить.

И Марика сдалась. Она с пылом ответила на поцелуй, всхлипнув от накативших чувств.

Дарк уже добрались до юбки, задирая ее торопливо и жадно. Он спешил, опасаясь, что Марика в очередной раз передумает. Полетели на пол пробирки и склянки столь важные для следователя. Он собственноручно смахнул их со стола, куда усадил Марику.

Она, обхватив его бедрами, запустила руки под рубашку. Пресс мужчины напрягся, и Марика погрузилась в осязание, наслаждаясь игрой мышц под пальцами. Ласки становились все жарче. В краткие перерывы, когда Дарк отрывался от ее губ, поцеловать шею или грудь, она ловила ртом воздух, задыхаясь от остроты ощущений.

В первый раз они так и не добрались до кровати, перейдя к делу прямо на столе. Дарк вошел в Марику практически без подготовки, не тратя время на прелюдию. Он брал ее неистово как зверь, входя резко и сильно. Ее вскрики быстро перешли в стоны наслаждения. Куда подевалась стеснительность? Она повторяла имя Дарка, выгибаясь ему навстречу. Одной рукой вцепилась ему в волосы, другой держалась за плечо, впиваясь ногтями. Даже через рубашку было адски больно – плечо горело, но в этом тоже было удовольствие. Удовольствие рождалось через боль.

Пика достигли одновременно. Яркой вспышкой, мышечным спазмом оргазм прокатился по телу. Отдышавшись, перебрались на кровать. Отдых длился недолго, но за это время они, наконец, избавились от одежды, а после повторили все сначала.

Когда Дарк заснул, Марика осторожно встала. Ноги едва держали, и она схватилась за столбик кровати, чтобы не упасть. Слабость накатила совсем не вовремя. Тело требовало сна, но она не могла его себе позволить. Сейчас или никогда. Еще несколько подобных ночей и у нее не хватит сил покинуть Дарка. Она сдастся, разрешит себя уговорить. И это будет самая большая ошибка в ее жизни.

Нет, она упрямо тряхнула головой, уж лучше погибнуть самой, чем погубить любимого. Подобрав одежду, Марика выскользнула за дверь. Чтобы случайно не разбудить Дарка, одевалась в коридоре. Хорошо он не порвал платье, другого у нее с собой не было – весь гардероб остался в дормезе.

Выбраться из монастыря не составило труда. Возвращение дишканди никто не ждал, а потому дозор выставили чисто символически. Дарк не мог предугадать, что Марика сбежит.

Пешком она добралась до стоянки лошадей. Надзорный спал на посту. Жаль мальчишку, его, наверное, уволят. Марика взяла лошадь, но села на нее лишь отойдя на безопасное расстояние. Сотни раз она путешествовала по горам в одиночку. Ей не привыкать.

Она уезжала, не оглядываясь, потому что знала, стоит бросить взгляд назад, вспомнить о том, как сладко в объятиях любимого, и она повернет обратно, а этого ни в коем случае нельзя допустить. Ее путь лежал в Эльфантину, к магам. Мать-настоятельница прошла очищение, Марика поступит также. Если будет на то воля богов, она переживет процесс и вернется к Дарку. Если нет… то и говорить не о чем.

* * *

С тех пор как Эль в храме чужого бога поклялась быть верной женой Рейну, ее жизнь походила на сказку. Она с энтузиазмом изучала ведение домашних дел и с не меньшим энтузиазмом постигала науку любви.

Временно они поселились в доме Дарквинна. Эль не хотела съезжать, не попрощавшись с Марикой. Пока она ждала возвращение подруги, Рейн подыскивал им дом. Конечно, жалование надзорного оставляло желать лучшего, но у него все было впереди. Эль безоговорочно верила в его успех.

Единственное, что омрачало дни – необходимость ежедневно расставаться с любимым. Будь ее воля, она бы и на работу с ним ходила. Но Рейн строго настрого запретил покидать дом, около которого денно и нощно дежурили надзорные. Вдруг нападение повторится.

Спустя полторы недели после свадебного обряда Эль сидела в гостиной, когда услышала, как открывается входная дверь. Испугавшись, что это вернулись убийцы, она вооружилась вазой, но в комнату вошла Марика. Вид у девушки был потрепанный, словно всю дорогу от южных гор она проехала без остановок.

– Марика? – Эль поставила вазу на стол. – Ты что здесь делаешь? Где Дарквинн?

При упоминании солнечного подруга вздрогнула:

– Он задержался в монастыре.

– Ты сбежала? – догадалась Эль. – Он обидел тебя?

– Если только тем, что был невероятно добр ко мне. Это невыносимо, – Марика всплеснула руками. – Я не могу быть с ним, но вдали от него еще хуже.

– И что ты решила?

– Я пройду очищение! – заявила она.

Даже если бы Эль хотела отговорить подругу, у нее бы не вышло. Та была твердо настроена. Единственное, что она могла сделать – помочь найти подходящего мага.

Выглянув на улицу, Эльмидала подозвала надзорного. Она передала ему записку и попросила отнести ее князю Аквиусу. В записке Эль умоляла князя немедленно явиться к Дарквинну. Она надеялась, он простил ее за разрыв и не откажет в просьбе.

Аквиус явился спустя полчаса. Его расторопность заставила Эль испытать новый прилив вины. Она благосклонно принимала ухаживания князя, а как только представился случай ушла к другому, даже не поставив Аквиуса в известность. Поэтому первым делом Эль извинилась.

– Ты забыла обо мне, – мягко упрекнул князь.

Эль не нравилось, как он на нее смотрел – с печалью. Взгляд мужчины окончательно потух, когда он заметил браслет у нее на руке.

– Быстро, ничего не скажешь, – произнес он.

– Прости, – в сотый раз повторила она. – Я должна была все рассказать. Ты поддержал меня в трудную минуту, а я поступила подло.

– Ты любишь его? – кивнул князь на браслет.

– Больше жизни, – Эль не сдержала улыбку.

– Эх, везучий он парень. Но ведь ты позвала меня не ради этой новости, – спохватился князь.

– Нам нужна ваша помощь, – вмешалась Марика. – Эль говорила, у вас брат в общине магов.

Девушки все ему рассказали и уверили, что Дарквинн не будет против. Правда, они не смогли объяснить, почему очищение нужно пройти немедленно, не дожидаясь возвращения солнечного. Но князь все равно согласился помочь. Они как раз обговаривали детали, когда в дом ворвался Рейн.

Грохоча как рота солдат по мостовой, он протопал в гостиную, где все замерли, пораженные его громогласным появлением. По лицу Рейна Эль сразу поняла: что-то стряслось. Таким злым она его еще не видела.

– Что случилось? – подскочила она с места.

– Это ты мне скажи, – в голосе Рейна звенел металл. – Надзорный доложил, что едва я вышел из дома, как ты принялась рассылать записки бывшим ухажерам.

– Ты следишь за мной? – возмутилась Эль.

– Исключительно ради твоей безопасности!

– Разве супруги не должны доверять друг другу?

Пока Рейн и Эль спорили, не замечая никого вокруг, Марика дернула князя за рукав:

– Выйдем? Пусть поговорят наедине.

– Да вы что! Это первая ссора молодоженов. Как такое пропустить?

Князь устроился поудобнее, с улыбкой взирая на перебранку.

– Сколько экспрессии, – делал он замечания, – сколько чувств. Поистине они огненная пара. Представляю, что они вытворяют в постели.

– Довольно! – Марика встала с кресла. – Эль позвала князя по моей просьбе.

Рейн умолк на полу слове и часто заморгал, глядя на девушку.

– Марика? Ты что здесь делаешь? – удивился он.

– Ха, – уперла руки в бока Эль. – Ты был так зол на меня, что даже ее не заметил.

– Действительно, – признал Рейн.

– Обещай, что будешь хоть немного мне верить. О большем не прошу, так как знаю, что это невозможно.

Они скрепили перемирие поцелуем, и тут не выдержал князь:

– Умоляю, прекратите. Ты бросила меня практически у храма, но я смирился. Не заставляй меня смотреть на твое счастье с другим.

Эль, покраснев, отпрянула от Рейна. Казалось бы, для нее, привыкшей держать эмоции под контролем, что может быть проще – не демонстрировать чувства на людях. Но любовь переполняла ее до краев. Хотелось кричать о своей радости на весь мир. И порой приходилось одергивать себя. Вот как сейчас.

Она быстро взяла себя в руки, и они обсудили детали дела. Аквиус согласился познакомить Марику со своим братом-магом, но предупредил, что у того не хватит сил для очищения.

– Есть шанс, что другой маг из общины, посильнее, тебе поможет, – сказал он. – Блэйн вас с ним сведет.

Глава 36

Дарка будто кто-то толкнул в бок. Поначалу он решил, что это Марика беспокойно спит, но протянув руку, обнял воздух. Вторая половина кровати была пуста и холодна. На ней давно никто не лежал.

– Марика, – позвал он девушку, но та не откликнулась.

За окном разгорался рассвет. В брюках и расстегнутой рубашке Дарк выскочил в коридор – никого. Осмотр ванной комнаты тоже ничего не дал. Выходя во двор, он уже знал, что и там девушки не будет, но не мог не попытать счастья. Увы, худшие опасения подтвердились – Марика исчезла.

Во время поисков Дарк боролся со слабостью и тошнотой. Перед глазами плясали цветные круги, но он не собирался сдаваться из-за какого-то недомогания. В конце концов, он знал, на что шел. Как не сильно противоядие, яд все равно сильнее.

Дарк послал надзорного к стоянке лошадей, просто чтобы убедиться – одной не хватает. Марика уехала. Записки и той не оставила. Хотел бы он рассердиться на нее, но не получалось. Дарк прекрасно знал, куда она держит путь – к магам, пройти очищения. То самое, что в состоянии убить ее.

Надзорный еще не вернулся с докладом, а Дарк уже отправился следом. Назначив главным первого помощника, он распорядился закончить обыск монастыря, собрать все ценное, что найдут, и привезти в столицу. Сам он поехал туда немедля. Догнать Марику и образумить ее – его первостепенная задача. Поимка дишканди отошла на второй план.

Но как Дарк не торопился, он продвигался медленнее, чем хотел. Во всем виноваты были треклятые горы. Без подсказок Марики он постоянно путал направление, сворачивал не туда и плутал, теряя драгоценные часы. Когда горы закончились, и он, наконец, выехал на равнину, дело пошло быстрее. Дарк менял лошадей, скакал без передышки днем и ночью, и за рекордные пять дней добрался до столицы.

Сперва он заглянул домой. Марике некуда больше податься, а если ее нет там, Эль должна быть в курсе, где подруга.

Дарк взбежал на второй этаж и без стука ворвался в спальню Эльмидалы. Девушка была не одна. В обнимку с мужчиной она стояла возле окна. Потребовалось время, чтобы узнать в высоком широкоплечем парне недавнего невольника и нынешнего надзорного Рейна.

– Прошу прощения, – Рейн поспешно отступил от девушки, – что явился без приглашения. Мы не знали, что вы так скоро вернетесь.

– Выйди, – Дарк кивнул на дверь.

Рейн насторожился. Нарочно или инстинктивно он заслонил собой Эльмидалу. Дарк представлял, как выглядит: пыльный и усталый с дороги, со сверкающими от напряжения глазами и перекошенным от беспокойства лицом. Будь он на месте Рейна, тоже бы не подпустил себя к девушке.

– Мне надо поговорить с Эль наедине. Я не причиню ей вреда.

– Сделай, как он просит, – вмешалась девушка. – Со мной все будет в порядке.

Вздохнув, Рейн подчинился.

– Если что, я в коридоре, – сказал, уходя. – Только позови.

Едва дверь за ним захлопнулась, Эль произнесла:

– Ты хочешь знать, где Марика. Я не стану тебя мучить и отвечу сразу – она в общине магов. Я пыталась ее отговорить или хотя бы убедить дождаться тебя, но она не слушала. Ее желание очиститься от яда слишком велико. И это хорошо. У нее есть шанс выжить.

– Она уже прошла обряд?

– Боюсь, что да. Но о его результатах я не знаю. Меня к ней не пустили.

– Но если бы она погибла, тебе бы сказали?

Эль кивнула, а потом добавила:

– Только очищение убивает не сразу. Несколько дней после обряда, когда тело активно избавляется от яда, самые критичные. Все зависит от них.

– Я должен ее видеть, – произнес Дарк с отчаянием, и сам испугался его силы.

– Езжай к магам, – кивнула Эль. – Они не посмеют отказать главе городского надзора.

Так он и поступил. Не переодевшись и не умывшись с дороги, отправился в общину магов. Там его встретили недружелюбно. Никто не хотел говорить с ним, но Дарк умел настаивать. Он пригрозил разогнать общину, если его не проводят к Марике, и маги сдались.

При каждой общине магов был лазарет. Огромное помещение, подходящее для званых вечеров, сплошь заставленное койками – вот что он собой представлял. Где-то здесь среди десятков больных была Марика. Дарк сильно сомневался, что за ней ухаживают подобающим образом.

Молодая ученица мага показала ему койку у стены. На ней прикрытая простыней лежала Марика, бледностью сравнимая с той самой простыней.

– Кто проводил обряд очищения? – спросил Дарк у девушки.

– Мой наставник.

– Я хочу знать детали. Как прошел обряд? Позови наставника, чтобы я мог с ним поговорить.

– Не могу. Он сейчас, – девушка замялась, – недоступен. Обряд очищение прошел настолько хорошо, насколько возможно. Сейчас ваша знакомая переживает кризис. Он длится до нескольких дней и сопровождается жаром, ознобом, бредом.

– Она выживет? – голос надломился.

– Этого я не знаю, – вздохнула девушка, а потом добавила: – Если желаете, можете забрать ее домой.

– Переезд ей не повредит?

– Не больше, чем пребывание здесь, – она окинула взглядом лазарет.

Решение принял мгновенно. Он не бросит Марику в этом ужасном месте. Дарк организовал перевозку по всем правилам: выбил санитарную карету, лучших лекарей и вскоре Марика была дома. Лежала на широкой двуспальной кровати с мягким матрасом, а не на соломенном тюфяке. Если бы это хоть немного облегчило ее состояние. Но, увы, девушка пребывала в беспамятстве.

Лекари развели руками и признали свою некомпетентность. Когда дело касалось магии, они предпочитали не вмешиваться. Никогда еще Дарк не чувствовал себя таким беспомощным. Он сидел в ногах у Марики, наблюдал за тем, как она мечется в бреду, и ничем не мог помочь.

К ночи ей стало совсем худо. Она вся пылала. Даже солнечному с его высокой температурой девушка казалась невероятно горячей.

– Наберем ванну холодной воды и опустим в нее Марику, – придумала Эль.

Эльмидала сама все организовала, видя, что Дарк ни на шаг не отходит от Марики. Когда ванна была готова, настало его время действовать. Сняв с Марики сорочку, он взял ее на руки и отнес к ванне. Девушка весила совсем ничего, похудев на несколько килограмм с их последней встречи.

Он бережно опустил Марику в ванну. Она не дернулась от соприкосновения с ледяной водой. Лишь ресницы чуть дрогнули.

Эль оказалась права – ванна помогла, жар спал. На смену ему пришел озноб. Обтерев Марику, Дарк уложил ее в кровать и укрыл несколькими одеялами, но она все равно дрожала.

– Ложись рядом, – прежде чем уйти, посоветовала Эль. – Тепло солнечного согреет ее.

Едва она вышла, Дарк, скинув одежду, лег в кровать. Под несколькими одеялами было не продохнуть, но он терпел. Прижав к себе дрожащую девушку, вдруг понял, что не представляет своей жизни без нее. Он любит Марику. Небесный отец, как разрушительно это чувство. Какой непоправимый вред оно ему причиняло. Как мучило, как жгло. Он ненавидел эту пытку и себя за слабость. И еще, пожалуй, девушку за то, что пробралась к нему под кожу и пустила корни. Теперь и не выкорчевать. Разве что с сердцем.

И вместе с тем он был благодарен за это неведомое доселе чувство. Оно до неузнаваемости изменило его. Открыло новые горизонты. Чем бы в итоге оно для него не обернулось – горем или радостью – Дарк уже не будет прежним.

Уставший после дороги, он то проваливался в сон, то просыпался, шепча Марике на ухо:

– Только живи. Потом если захочешь, бросишь меня. Уйдешь навсегда, разбив мне сердце. Только живи. Одного знания, что ты жива, мне будет достаточно для счастья, – снова и снова повторял он как заклинание, как мольба всем существующим и выдуманным богам: – только живи.

На утро озноб прекратился. Марика затихла. Дарк прислушивался к ее дыханию, чтобы убедиться – она еще жива. Он убрал лишние одеяла, опасаясь, как бы снова не начался жар. По этой же причине не лег обратно в постель. Марика больше не нуждалась в его тепле.

Дарк по-прежнему не выходил из комнаты. Поэтому когда к нему пришли, Эль проводила гостей в спальню.

– Сол, – Аурика приветствовала его кивком головы, а ее неизменный спутник не посчитал нужным поздороваться. – Я слышала о твоем возвращении в столицу. Говорят, ты бросил отряд в горах.

– На то были причины, – произнес Дарк.

Аурика кинула взгляд на кровать за его спиной. Причина, побудившая его оставить своих людей, не была для нее загадкой.

– Ты поступил глупо и безрассудно, – заметила она. – Но я прощаю тебя. Скажи, ты кого-нибудь арестовал?

– Нет, дишканди скрылись до нашего приезда. Их кто-то предупредил.

Аурика нахмурилась, а ее спутник стал мрачнее тучи.

– Шпион дишканди в совете городов, – девушка покачала головой. – Я подозревала о подобном. Что ж, я найду его. Но что делать с ней?

Взгляды всех в комнате обратились к Марике, и Дарку отчаянно захотелось ее заслонить. Он как никогда понимал Рейна, который чуть что загораживал Эль. Дарк думал причина в его работе телохранителем, но все намного проще – причина в любви.

– В ее крови больше нет яда дишкан, – сказал он. – Я могу это доказать.

Слава Небесному отцу, он научился определять наличие яда в крови. Никогда еще он так не радовался своим успехам.

– Я верю тебе и без этого, – произнесла Аурика. – Но поверит ли совет? Для них она – вечная угроза. Особенно для шпиона. Даже если мне удастся убедить совет, оставить девушку в живых и на свободе, на нее всегда будет вестись охота. Дишканди не отпустят одну из своих. Она слишком много о них знает.

– Тогда скажи совету, что она умерла. Скажи это всем.

– Почему она важна для тебя? – Аурика переглянулась с Элаем, и он улыбнулся ей краешком губ. – Впрочем, не отвечай. Я поняла. Непростительная глупость для следователя влюбиться в подозреваемую. Не хочу знать, как это произошло.

– Наверное, также, как глава рода Гелиополя влюбилась в низшего без рода и племени, – не остался в долгу Дарк.

– Дерзишь? – Аурика не выглядела обиженной, скорее ответ ее позабавил. – Значит, будешь биться за нее.

– Если понадобится.

– Ты готов потерять все ради убийцы? – Аурика приблизилась, словно хотела прочитать ответ в его глазах. – Одна из ее названных сестер отравила твоего отца.

– Это была не она. На остальных мне плевать.

– Ей вечно придется скрываться, вам не позволят заключить брак, у вас вряд ли будут дети, но даже если они родятся, то станут изгоями. Уверен, что не пожалеешь о своем решении?

– Ты о своем жалела?

Аурика обернулась к Элаю. Ее голос потеплел, когда она ответила:

– Ни мгновения.

– Тогда зачем спрашиваешь.

Аурика кивнула, принимая ответ.

– Пусть будет по-твоему, – сказала она перед уходом. – На совете я объявлю о смерти дишканди по имени Марика. Она не пережила обряд очищения. Огромная потеря для всех нас, – Аурика притворно вздохнула. – Мы лишились единственного источника информации.

Дарк позволил себе расслабиться, только когда за Аурикой и ее спутником закрылась дверь. Не верилось, что она уступила. Он не сомневался, гелиоска пришла, чтобы покончить с Марикой. Стальной блеск в глазах Элая сказал ему больше, чем слова девушки. Он был готов убить Марику, ждал лишь приказа. Почему бы Аурика не передумала, Дарк был рад, что ему не пришлось сражаться с Элаем.

– И ты готов на все эти лишения ради меня? – донеслось с кровати.

Дарк крутанулся на пятках. Марика полусидела – лицо бледное и осунувшееся, но улыбка счастливая.

– Ради тебя я готов и на большее, – он улыбнулся в ответ. Минуту назад на его плечах лежала вся тяжесть мира, но теперь она разом спала. – Зачем ты это сделала? Для чего так рисковала?

– Для тебя.

– Глупенькая, я не стою твоих страданий.

– Я бы медленно убивала тебя. Я не могу этого допустить.

В пару шагов он преодолел разделяющее их расстояние, склонился над девушкой и поцеловал в губы.

– Стой, – испугалась она, – вдруг яд еще не до конца выветрился. Надо провести опыты, убедиться.

– Ничего не надо, – перебил он, – я и так знаю. Ты больше не дишканди.

– Кто же я тогда? – Марика округлила глаза. Она не помнила, как это – быть кем-то кроме дишканди.

– Ты – та, кого я люблю. Пока этого достаточно.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg