«Педагогика для некроманта»

Педагогика для некроманта (fb2) - Педагогика для некроманта [Исходный файл книги, надо форматировать] 1128K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дарья Михайловна Сорокина

Дарья Сорокина Педагогика для некроманта

Волшебная академия (АСТ) –

ISBN 978-5-17-104669-9

Аннотация

Таинственная гибель магистра некромантии Академии Тэнгляйх позволяет Натт Мёрке, юной адептке смерти, стать новым преподавателем. Но неожиданному назначению мешают радоваться кошмары из прошлого и мрачные секреты любимой альма-матер. Со всем придется разбираться, не забывая о подготовке к занятиям, уходе за мертвыми фамилиарами и уборке в лаборатории с опасными реагентами.

Дарья СорокинаПедагогика для некроманта

© Д. Сорокина, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Пролог

Страшные, словно залитые чернилами глаза и жуткая ухмылка. Долговязый мальчишка с темно-каштановыми волосами делает шаг вперед. За ним нестройной шеренгой движутся с дюжину полуразложившихся трупов. Кожа рваными гнилыми лохмотьями свисает с их лиц и рук. Трухлявые кости едва выдерживают вес собственных тел. «Слишком небрежная работа», – подумала бы Натт Мёрке сейчас. Следовало выбрать более свежих покойников и предварительно забальзамировать их, суставы скрепить гибкими скобами, а на руки надеть перчатки с металлическим каркасом для пальцев. Тогда отряд мертвецов стал бы мобильнее и опаснее. Мальчишка явно поторопился. Ну а Мёрке просто оказалась не в том месте и не в то время: всего-то и хотела отыскать и успокоить парня.

Ноги сами привели ее на кладбище за учебным корпусом, где она и застала некроманта за омерзительным занятием. Юноша отвлекся от воскрешения очередного слуги и схватил оцепеневшую подругу. Натт попыталась вырваться, но обезумевший адепт смерти повалил ее на землю. Он не обращал внимания на мольбы и слезы. Всего на мгновение черная пелена сошла с его глаз, и он в ужасе увидел перед собой единственную, кого любил и защищал, обесчещенную им же посреди разрытых могил. «Нет, я не хотел. Это не я». Только Натт Мёрке не слушала его оправданий, она видела, как тьма вновь подступает к уголкам его глаз. Натт дрожащими ногами ударила мальчишку в живот и что есть сил побежала к воротам в главный корпус. Испуганная, в грязной рваной мантии, она постучалась к заместителю декана и словно механическая кукла сообщила о том, что выживший из ума студент собирает армию, желая отомстить обидчикам студентам. Постоянно одергивая подол мантии и отводя глаза, Натт промолчала об унизительной сцене, произошедшей во дворе, но от проницательного взгляда Гостклифа Анда было не скрыть подступающих слез.

Страшные, словно залитые чернилами глаза смотрели прямо на нее. Вместо жуткой ухмылки на лице застыло непонимание и разочарование от предательства. «За что ты так со мной, Натт? Ведь я старался ради тебя». Инквизиторы клеймили его прямо на глазах сокурсников и преподавателей. Из окон академии выглядывали любопытные лица. Он кричал. Сначала ее имя, а затем что-то нечленораздельное. Присутствующие морщились и закрывали уши. Все, кроме Натт. Она беззвучно рыдала.

Страшные, словно залитые чернилами глаза, наконец, закрылись, и мальчишка упал на землю. На лице багровела метка некроманта-отступника. Но его наказание на этом не заканчивалось. Инквизиторы накинули ему петлю на шею и потащили через внутренний двор к воротам. Натт схватилась за горло, пытаясь сорвать незримую веревку, и, кажется, задыхалась вместе с провинившимся некромантом. «Жалкая предательница. Выслужилась перед заместителем декана». Ворота с грохотом захлопнулись.

Глава 1

Грохот – и тишина. Повозка накренилась, а лошадь резко остановилась, по привычке издав недовольное фырканье. Натт всегда удивлялась тому, как нежить после воскрешения сохраняет свои повадки. Ее верный Бьелке уже давно перестал дышать и питаться, но все так же исправно фыркал и выискивал сахар на ладони хозяйки. Натт спрыгнула на землю, погладила выступающие ребра неживого скакуна и, достав холодную световую сферу, направилась к месту предполагаемой поломки. Сфера неохотно разгоралась под продрогшими пальцами Натт, выхватывая из темноты причудливые силуэты. Но Мёрке не боялась их, она прекрасно знала, что зло больше любит находиться на виду, перед самым носом своей жертвы, прикидываясь заботливым другом. А в темном лесу надо бояться скорее собственных мыслей и внезапных воспоминаний.

Колесо слетело с задней оси. Не нужно было ссориться с конюхом. Он пригрозил напоследок сюрпризом на дороге. И сюрприз не заставил себя долго ждать. Пройдоха выкрутил болты-фиксаторы. Натт попыталась приподнять повозку, но ноги лишь скользнули по грязи, а сама она едва не упала плашмя. Можно было бы отвязать Бьелке, доскакать до академии и послать кого-нибудь за вещами. Но тогда она начала бы учебный год с неприятной истории, а Натт должна зарекомендовать себя как безукоризненный кандидат, ведь желающих осудить выбор декана будет предостаточно. Да и ценные манускрипты вкупе с опасными артефактами оставлять в лесу неразумно: в них содержатся достижения последних трех лет практики. Мёрке закрепила сферу на держателе магического жезла и побрела вдоль дороги, выискивая погребальные венки. Она дошла до самого перекрестка, но так и не наткнулась ни на одну могилу. Зато здесь ее ждало целое кладбище преступников и самоубийц. Суеверные люди, как назло, пробили черепа гвоздями, и покойники совершенно не годились для воскрешения. Кроме одного. Огромный детина, с лбом толстым, как череп слона, покоился прямо под ногами Мёрке. На удачу, когда ему вколачивали гвоздь, тот погнулся и не повредил мозг. Натт воровато огляделась и распустила волнистые волосы, отливающие медью. Духи вместе с ночным ветром подсказывали нужные слова и имя.

– Торден!

Земля под ногами призывательницы мертвых разверзлась. Опираясь на огромные серые руки, громила выбрался наружу и уставился на Мёрке мутными кроваво-красными глазами. Причмокнул гнилыми губами и протянул к девушке пальцы, с которых сыпались пухлые личинки.

– Не сегодня, малыш. Будь паинькой. Помоги даме в беде, – проворковала Натт.

Лицо Тордена преобразилось. До поимки и казни он частенько помогал дамам лишаться драгоценностей, чести и жизни. Торден мило, насколько это было возможно, улыбнулся и закивал. Спустя полчаса колесо было закреплено, но Мёрке не оставляли сомнения, что оно снова не слетит.

– Торден, что мне делать? Скоро начнется гористая местность. Колесо может опять соскочить. Так я далеко не уеду.

Громила почесал затылок, вытряхивая из волос трупных паразитов, а затем показал Мёрке три пальца, ткнул на колесо и промычал что-то невнятное. Мерзавцу перед казнью отрезали язык вместе с основным орудием преступлений, и он едва мог объясняться.

– Не понимаю, – с досадой изрекла Натт.

Торден, вздохнув, наклонился к исправному колесу и выкрутил один из четырех болтов, а затем вкрутил его в поврежденное.

– Точно, как я сама не догадалась!

Когда воскрешенный преступник подлатал фургончик, Мёрке с чувством пожала его гнилую руку и приказала вернуться на место. Торден, словно обиженный ребенок, ссутулил плечи и побрел к перекрестку.

Натт забралась в повозку и продолжила путь по ночному лесу, оставляя позади потревоженную могилу услужливого громилы. Когда она вбивала гвоздь ему в глаз, он не сопротивлялся, а встретил долгожданную кончину с благодарностью. Нужно будет составить подробный доклад о несанкционированном воскрешении. Сильно наказывать не станут, даже похвалят за обнаружение и ликвидацию потенциально опасного мертвеца.

Бьелке упорно трусил вперед, освещая путь налобным кристаллом, в котором Натт заключила бережно собранную энергию, питающую коня. Серебристое сияние стало приятным дополнением и позволяло следить за дорогой. Лошади оно было не нужно. Воскрешенный Бьелке интуитивно шагал к намеченной цели, не зная усталости. Этот путь был ему хорошо знаком. На протяжении шести лет он исправно отвозил хозяйку в академию к началу учебного года и каждый раз разделял ее радостное возбуждение от предстоящих занятий.

Приключение с колесом и Торденом приятно скрасило поездку, позволяя Натт отвлечься от мрачных мыслей из далекого прошлого. Она уже давно не вздрагивала, когда видела во сне жуткие черные глаза своего друга. Что с ним стало? Пережил ли он пытки инквизиции, и осталось ли хоть что-то от него прежнего? Хотя Натт больше не имела права называться его другом. Только не после своего трусливого поступка. Нужно было помочь ему, едва она заметила первые признаки одержимости. Сама виновата… Ведь догадывалась о его чувствах. Мёрке до сих пор не хватило смелости навести о нем справки. Возможно, декану что-нибудь известно. Знать бы только, как непринужденно начать разговор о бывшем студенте.

Натт порылась в сумке и извлекла письмо. В который раз перечитала его, чтобы настроиться на собеседование и отыскать подсказки между строк.

В связи с трагической смертью магистра Деарда Рё’Тена приглашаем Вас в качестве соискателя на должность преподавателя некромантии и введения в спиритуализм. При жизни достопочтенный Рё’Тен тепло отзывался о Вашей работе и успехах в академии. Трехлетняя стажировка в Северных могильниках и Некрополе Хиес дает нам основания считать Вас достойным кандидатом. Просьба незамедлительно дать ответ. До начала учебного года осталось меньше двух месяцев, а инструктаж и подготовка займут не менее четырех недель.

С уважением, декан факультета темных искусств

Гостклиф Анд

Академия Тэнгляйх

Мёрке в очередной раз порадовалась новому назначению бывшего магистра ядологии. История с некромантом-отступником пошатнула здоровье пожилого декана, и он принял решение освободить должность. Заместитель Анд возглавил факультет до выборов, которые оказались простой формальностью.

Тэнгляйх основательно подбирал преподавательский состав, и за всю историю академии Натт Мёрке не могла припомнить никого моложе тридцати лет. Что заставило декана Анда предложить аспирантке с сомнительным прошлым такую высокую должность, оставалось загадкой. Да и магистр Рё’Тен никогда не считал ее блистательной студенткой. Когда это он успел отозваться о ней тепло? В любом случае, такими предложениями не разбрасываются: ей остается только оправдать доверие и приступить к обучению новой плеяды некромантов. К счастью, эта специализация не пользовалась популярностью, и группы студентов были немногочисленны. Зато избранники смерти – самые благодарные слушатели и студенты. Чего не скажешь об остальных студентах, которые со скучающими кислыми лицами будут посещать обязательный спиритуализм.

И все-таки! Преподаватель Натт Мёрке. Кто-то из старшекурсников наверняка ее узнает. Всего три года прошло с момента окончания Натт академии. Она даже не надеялась стать лаборанткой у Рё’Тена, а он буквально выбрал ее своей преемницей. Натт погладила письмо и убрала в сумку, где лежали остальные документы: диплом, отчеты по практике и сертификат из столичной мертвецкой, где она изучила двадцать семь различных методов бальзамирования. Бьелке был неживым подтверждением высокого мастерства юной некромантки. Однако Натт все равно нервничала и проговаривала ответы на возможные вопросы. Кто знает, скольким соискателям отправили подобные письма?

Кутаясь в плед, Мёрке въехала в утренние сумерки. Воздух стал влажным и холодным. Через полчаса почти полностью рассвело, и академия Тэнгляйх предстала во всей красе. Огромный замок-крепость из белого камня величественно возвышался среди разлапистых елей. Многочисленные башенки острыми шпилями пронзали холодное небо. Высокие узкие окна вспыхивали золотом в лучах солнца. Натт Мёрке с раздирающей душу тоской покидала ставшую родным домом обитель знаний, а теперь возвращалась, чтобы стать достойным членом этой академии.

Бьелке, уловив эмоции хозяйки, немного припустил. С каждым рывком его длинных костлявых ног замок сильнее нависал над покачивающимся фургончиком, пока полностью не загородил собой горизонт. Жеребец остановился перед самыми воротами и замер, словно статуя. Со смотровых башен слетели дозорные сферы и закружились вокруг неподвижного Бьелке. Изучив тощего гнедого скакуна, они переключились на гостью. Через мгновение сферы устремились на свои места, а ворота лениво поползли вверх.

Натт миновала конюшню и направилась сразу к дальней части внутреннего двора. Живым лошадям присутствие Бьелке будет не по вкусу, а вот загон для нежити подойдет в самый раз. Мёрке остановилась под навесом для преподавательских фургонов и повозок, затем ловко освободила коня. Со стороны загона уже спешил некромант Йеден Стаат. Именно ему пророчили стать преемником Рё’Тена, но трагический случай поставил крест на его карьере. Вышедший из-под контроля эксперимент унес жизнь его младшей сестры, и Стаат зарекся прибегать к черной магии. Вместо этого он охотно вызвался следить за воскрешенными существами: менял бальзамическую жидкость, укреплял суставы и замедлял неизбежное гниение.

– Доброе утро, господин Стаат, – Натт поклонилась добродушному мужчине с большими, влажными, словно у собаки, глазами.

Он ничего не ответил, а крепко обнял свою бывшую подмастерье и взял под уздцы Бьелке.

Натт не беспокоилась за судьбу своего коня. Молчун Стаат с любовью относился к мертвым.

– Госпожа Натт Мёрке! А мы не ждали вас раньше полудня и совсем не успели подготовиться, – Гостклиф Анд виновато развел руками.

Вот так прием. Сам декан вышел к ней навстречу. Да еще и в парадной серебристой мантии.

– Ох, извините. – Натт почувствовала, как участился пульс в присутствии декана, по которому традиционно вздыхала большая часть девушек Тэнгляйха. Высокий голубоглазый брюнет с ямочками на щеках, вдобавок сведущий в опасных зельях и отварах, он оставлял глубокий след в сердцах студенток. И пусть Натт Мёрке уже закончила обучение, порастратила наивность и даже заметила седину в волосах Анда, предательский румянец все равно вспыхнул.

Гостклиф снисходительно улыбнулся и покосился на фургон с вещами.

– Можете не волноваться. Я пришлю ребят за багажом, и его в целости доставят в ваши новые апартаменты. Знали бы вы, какая очередь помощников уже выстроилась. Все хотят выслужиться перед новым преподавателем, особенно когда это прелестная молодая женщина.

– Но сейчас же летние каникулы, – удивилась Мёрке, глупо улыбаясь в ответ.

– Да, но из-за схода лавины в Форкелелсе многих студентов с севера пришлось оставить в кампусе. Ледники начали стремительно таять. К счастью, жертв среди жителей почти нет, но поселения сильно пострадали. Наши стихийники и целители отправились устранять последствия катастрофы.

– Точно! Из-за этого мою экспедицию пришлось досрочно прервать.

– Мы наслышаны о ваших открытиях в Северных могильниках. Обязательно организуем межфакультетные лекции для всех потоков. – Анд буквально источал энтузиазм и осыпал смущенную коллегу похвалой.

Он довел Натт до небольшой пристройки недалеко от центрального входа.

– Вертинна Тинг просила зайти к ней сразу по приезде и заполнить бумаги на пользование лабораторией и хозяйственным блоком. К сожалению, ее совершенно не волнует субординация и мнение декана о том, что вы устанете с дороги. Завхозы и уборщицы нынче весьма строги. Советую не ссориться с ними, – нервно хохотнул Анд. – Она же и подберет вам комнату. Надеюсь, у вас есть для нее подношение?

– Да, конечно. – Мёрке знала здешние порядки и запаслась огромным количеством уникальных сладостей с Севера. – Только мне придется сбегать к фургону.

– Тогда желаю удачи в заселении. Завтра утром жду вас у себя. Обсудим учебные планы и последнюю волю Рё’Тена. – Гостклиф лучезарно улыбнулся и направился к центральным воротам.

– Господин Анд! – крикнула Натт. – А как же собеседование?

– Какое собеседование? – невинно переспросил декан.

– На должность. Ведь наверняка есть и другие претенденты?

– Вас утвердили сразу же, после вашего положительного ответа. Госпожа Мёрке уже две недели как преподаватель некромантии Тэнгляйха.

* * *

Страшные, словно залитые чернилами глаза.

Натт Мёрке впервые грезила наяву. Всего лишь миг – и образ затерялся среди зданий замкового комплекса. Может, она ошиблась, и он уже давно мертв. Натт часто пыталась вызвать давнего друга, чтобы попросить прощения, и со смешанным чувством тревоги и облегчения прекращала сеанс, не сумев отыскать его на загробном плане. Некромантия учит не верить в такие совпадения: либо это прицепившийся к ней дух, либо собственное помутнение. В любом случае, если это не прекратится, нужно вновь обратиться к ментальным тренировкам. Стоит только раз дать слабину, и тьма, точно вода, начнет сочиться сквозь брешь и топить рассудок.

Натт вытащила из сумки подарок для заведующей хозяйственной частью и вернулась к пристройке. Вертинна Тинг радушно встретила новоприбывшую, хищно поглядывая на коробку, обернутую непромокаемой бумагой. Поставив на варочную поверхность камина чайник, она разложила перед Мёрке несколько толстых журналов.

– Техника безопасности и правила внутреннего распорядка, – пояснила завхоз и ткнула пальцем в отведенные для подписи места.

– Разве мне не положено с ними ознакомиться? – Натт не торопилась подписывать незнакомые документы. Отец, нотариус, научил старшую дочь внимательно изучать важные бумаги, чтобы не стать жертвой мошенников.

Вертинна Тинг закатила глаза и махнула рукой:

– Да пожалуйста, – она с трудом сдерживала раздражение от чрезмерной дотошности новенькой преподавательницы.

Практически все правила касались безопасности жизни и здоровья студентов, а техника безопасности содержала перечень запрещенных повсеместно магических практик и наркотических веществ.

Спустя пятнадцать минут Мёрке вернула журналы госпоже Тинг.

– Чудесно, – без особого энтузиазма изрекла завхоз и достала из маленького ящика три ключа-печати. – Красный – от лаборатории и кабинета, багровый – от хозяйственного блока за кладбищем, лиловый – от кладовой при оранжерее. За потерю одного из них – наказание в виде удержания трети зарплаты.

– Да, я прочитала в правилах, – кивнула Натт и протянула руку за ключами.

Вертинна Тинг скрипнула зубами и попыталась улыбнуться, многозначительно посмотрев на коробку. Мёрке рассеянно пододвинула подарок завхозу:

– Это вам. Меня убедили, что это самая уникальная сладость Севера. Радужный лед.

Глядя на разноцветные плитки, похожие на куски стекла, Вертинна Тинг поморщилась.

– Кондитеры уверяют, что смогли передать вкус цветов при помощи комбинации ликеров, – Мёрке процитировала надпись с упаковки, но лицо завхоза оставалось непроницаемым.

– Это все? – равнодушно спросила Тинг.

– Нет, – пискнула Натт и поставила перед Вертинной изящную бутылку. – Это «Вармус кальд», не менее уникальное вино: на вкус оно очень холодное, но мгновенно согревает даже в лютые морозы.

Чайник мерзко засвистел, и Мёрке испуганно вздрогнула.

– Сладости с ликером, вино… – мрачно подытожила Вертинна Тинг и убрала чашки обратно в шкаф. – Можешь идти, я отправлю кого-нибудь на кафедру призывателей с ключами от твоей комнаты, когда все будет готово.

– Спасибо, буду очень признательна, если апартаменты будут недалеко от входа в подземелье, – осторожно высказала свое пожелание Натт.

– Апартаменты, – ухмыльнулась завхоз. – Постараюсь что-нибудь придумать. Распишись еще вот здесь.

– Но я ведь не получила печать от своей комнаты, разве можно ставить подпись заранее?

Госпожа Тинг смерила нахалку убийственным взглядом, и Натт решила больше не спорить с завхозом.

Страшные, словно залитые чернилами глаза…

Мёрке вжалась в стену пристройки. Слишком часто всплывает давнее видение. Возможно, всему виной то самое место расправы над юным некромантом. Натт обошла стороной участок двора, на котором три года назад он выкрикивал свои проклятия. Трава до сих пор не покрыла черную проплешину на газоне.

– Натт! Натт Мёрке! – Круглолицая девушка с высоким конским хвостом выбежала из главного корпуса и бесцеремонно заключила некромантку в объятия.

– Янта? – новоиспеченная преподавательница узнала в пухлой девчушке первокурсницу, которой когда-то по традиции устраивала экскурсию по замку. За выпускниками академии закрепляли первогодок-протеже, которые могли в любое время дня и ночи обратиться за помощью. Таким образом пытались облегчить жизнь профессорам, которые первое учебное полугодие старательно избегали назойливых новичков.

– Четвертый курс, – Янта ткнула себя пальцем в грудь.

– Преподаватель, – передразнила Натт бывшую подопечную.

– Ты уже выбрала себе лаборанта? Ой, прости. Наверное, следует на вы, – внезапно смутилась Янта.

– Нет, я только приехала и, кажется, уже успела нажить себе врага в лице Вертинны Тинг, – вздохнула Мёрке.

– У-у-у, – присвистнула бывшая подопечная. – Как же вы умудрились, госпожа? – Янта подмигнула.

– Не угодила с подарками.

– Надеюсь, ничего содержащего спирт?

– Конфеты с ликером и «Вармус кальд», – призналась преподавательница.

– Дело дрянь! Два года назад от госпожи Тинг ушел муж, и она почти в открытую злоупотребляла всевозможными бормотухами. Студенты тащили ей все подряд за возможность получить новенький матрац или тумбочку со склада. Совет деканов поставил жесткий ультиматум, и Вертинна уже с полгода в завязке.

– Вот же де… – Мёрке хотела сказать «дерьмо», однако вовремя осеклась, глядя на студентку. Такие подарки наверняка выглядели издевкой над бедной женщиной.

– Ага, оно самое, – прыснула Янта. – Ну так что с лаборантом?

– А кто был лаборантом у Рё’Тена? – Мёрке почему-то произнесла имя почившего магистра шепотом.

– Никто, он не позволял никому задерживаться в своей юдоли смерти и страданий. Хотя бывший декан частенько намекал ему на поиски помощника.

– Можешь кого-нибудь посоветовать?

– Конечно, могу. Есть одна дама с врожденным оbessio castitate!

– Мания чистоты? Ты о себе, что ли? – улыбнулась Натт.

– Разумеется. Дайте шанс! – взмолилась Янта, и преподавательница с сомнением оглядела пышные формы потенциальной помощницы.

– Хорошо! Все равно перед учебным годом нужно привести лабораторию и аудиторию в порядок. Но учти – никаких поблажек. Будешь пахать как вол, – предостерегла Мёрке. – И никакой еды в операционной.

Янта стукнула себя кулаком в грудь и торжественно кивнула.

– Проводишь до кафедры? Расскажешь местные слухи. Кому еще нельзя дарить алкоголь?

* * *

Опять чувство, что за ней следят. Мёрке резко вскочила, сонно оглядываясь по сторонам. Это уже начинало порядком надоедать. Она не заметила, как уснула прямо на кафедре за чтением свода внутренних правил факультета.

В помещение вошла призывательница Онни Веккер. Она тепло поприветствовала коллегу и пообещала оказать во всем посильную помощь. Натт залюбовалась демоническими фиолетовыми глазами укротительницы сущностей: Мёрке давно прониклась глубокой симпатией к этой поразительно красивой женщине. Госпожа Веккер произвела на Мёрке неизгладимое впечатление в день поступления, когда во время показательного выступления феерично приземлилась в центр толпы первогодок на огромном Энд Драке. Все бросились гладить призрачную чешую призванного из потустороннего мира дракона, а Натт зачарованно глядела на мистическую наездницу с короткими черными волосами и мечтала достичь таких же успехов в своем мастерстве.

– Тебе письмо, – Онни протянула конверт. – Все в порядке? – она коснулась плеча оцепеневшей коллеги.

Натт Мёрке.

Этот почерк. Эти две жирные черные точки над «ё».

Страшные, словно залитые чернилами глаза.

Мёрке дрожащими руками вскрыла конверт, и на ее ладонь упал еще один ключ-печать. Натт посчитала кольца: девять. Девятый ярус! Это точно не рядом с подземельем.

– Онни Веккер, а не подскажете, в какой из башен девять ярусов?

– Восточное крыло, бывшая башня астрономии. Что-то случилось? – поинтересовалась призывательница.

– Все в порядке, – соврала Натт, взвешивая на ладони ключ от самой удаленной части замка, присланный кем-то с пугающе похожим почерком. А что, если друг детства уже успел побывать в ее комнате и подготовить радушный прием? Сердце юной некромантки впервые за долгое время сковал ужас.

Глава 2

У лестницы в бывшую астрономическую башню под предводительством Янты нетерпеливо переминались с ноги на ногу пятеро мальчишек и две девочки. «Младшекурсники», – подумала Натт, когда не узнала никого из присутствующих. Ребята неуверенно косились на крутую винтовую лестницу, расставленные на полу сундуки и перевязанные стопки книг. Девочки же вооружились швабрами и вениками.

– Госпожа Мёрке, – лаборантка задорно подмигнула, – я привела вам подмогу.

Компания студентов оживилась и с любопытством принялась рассматривать миниатюрную преподавательницу некромантии.

– А мы видели вашего кельпи, – выдохнул самый младший мальчуган с большими передними зубами. Он походил на маленького всклокоченного хомяка.

– Это не кельпи, Троен, мы тебе сто раз уже объясняли. – Двое близнецов синхронно закатили глаза. – Это дредхост!

– Они правы, – вмешалась Натт, – кельпи – это духи, живущие у воды. Приручить таких можно, но лояльности от них не дождешься. Своенравный демон только и будет что желать смерти своего хозяина. А вот Бьелке при жизни был моим любимым скакуном, и он до сих пор сохранил отголоски прежней верности. А вас как зовут? – Мёрке повернулась к братьям.

– Твил.

– Цвэй.

– Мы третьекурсники, – хором уточнили близнецы. Они были похожи на двух ангелочков. Голубые глаза, пухлые губки и ореол волнистых светлых волос.

– Приятно познакомиться, Твил и Цвэй, – Мёрке почти сразу же забыла, кто из них кто.

– Маркен, – поднял руку долговязый кареглазый брюнет, – второй курс.

– Ди, – представился рыжий парень и кивнул на близнецов: – Учусь с этими двумя.

– Про меня забыл, одногруппничек, – фыркнула высокая девушка с выбивающимися из-под косынки фиолетовыми прядями. – Киерра! А это Мьюл.

Сероглазая малышка приветливо замахала.

– Она второкурсница, как и Маркен. А еще у нее в роду были банши, и поэтому она почти не разговаривает, зато очень шустро пишет. Вы к ней привыкнете. – Киерра подтолкнула скромную подругу вперед.

– Это все ваши маленькие некроманты, госпожа Мёрке, – довольная, подвела итог Янта.

– Не такие уж мы и маленькие, – буркнул Ди.

– Старуха Тинг! Отправила вас в самую задницу замка, – печально изрекла третьекурсница.

– Киерра, не стоит так говорить о старших, – нарочито серьезно сделала замечание Натт.

– Как скажете. Ну что, пошли вылизывать конуру, в которую заселили нашего нового препода! – Киерра перехватила швабру на манер боевого посоха, взяла ведро и встала во главе студентов. Мальчишки примерились к багажу некромантки и с трудом потащили наверх тяжелые сундуки.

Натт Мёрке было немного совестно пользоваться помощью студентов, но они совершенно не выглядели несчастными. По крайней мере, едва вступив на лестницу. Но как только добрались до девятого яруса, запал слегка поутих, а мальчишки, обливаясь потом, стали прикидывать в уме, сколько раз им придется спуститься за вещами.

– Добейте меня! Разрешаю использовать мой труп в качестве дешевой рабочей силы. – Маркен громко выдохнул.

В компании студентов страхи Мёрке поблекли, и почерк на конверте стал казаться простым совпадением. Но, подойдя к двери, она на всякий случай оттеснила шумную компанию к дальней стене.

– В заброшенных башнях иногда заводятся баллтрэ, гигантские летучие мыши.

Ребята демонстративно храбрились перед девочками и новым преподавателем, однако вперед ломиться не стали. Натт прислушалась к звукам за дверью, но уловила лишь мерный скрип распахнутой ставни. Она приложила ключ-печать, и замок с щелчком открылся.

В комнате царил полнейший беспорядок. Пол у балконной двери разбух и вздулся от частых косых дождей, проникающих сквозь оконные щели. Петли на ставнях проржавели и просели. Вонючий матрац был снят с кровати и приставлен к стене. Стол, стул и полки покрыты толстым слоем пыли, но на первый взгляд находились в рабочем состоянии. Натт открыла дверь в крохотную ванную и тяжело вздохнула, глядя на серую склизкую плесень на стенах и в душевой кабине. В грязной раковине поселился паук и прямо у них на глазах поедал еще живую муху. Киерра смахнула его в сторону и открыла воду. Трубы отчаянно задрожали, выплевывая с громкими хлопками воздух, а затем из крана потекла ржавая вода.

– Да уж, работы здесь на целый день, – вынесла вердикт Янта.

В платяном шкафу в комнате кто-то подозрительно начал скрестись.

– Крыса? – испуганно предположила Киерра.

– Только не говори, что ты боишься грызунов, – удивился не то Твил, не то Цвэй.

– Мы же их пачками воскрешали у Рё’Тена на практических занятиях, – хмыкнул Ди.

– Именно! Воскрешали! Они же были мертвые. А тут явно кто-то живой.

– Не факт, – возразил Маркен. – Можно подумать, что мертвые шевелиться не могут.

– Я посмотрю, – мягко предложила Мёрке. Ей очень понравилась шумная компания ребятишек, и она уже с нетерпением ждала предстоящих занятий.

Натт сняла с пояса жезл с лазурной сферой и провела им вдоль двери. Шум прекратился, а когда Натт открыла створку, то присутствующие увидели неподвижного тощего кота. У него не было хвоста и задних лап.

– Кто его так? – с жалостью спросила Киерра, когда преподавательница вытащила покалеченного дредката.

– Если ты про конечности, то он их сам съел, чтобы подпитать тело. Поэтому еще и двигается, но это ненадолго. Он очень слаб, и с нашей стороны будет гуманно отпустить его дух.

– Нет! – в голос закричали дети.

– Оставьте, – еле слышно прошептала Мьюл.

Все ошарашенно уставились на девочку, но она более не проронила ни слова.

– У меня не хватит инструментов и оборудования, мы только заставим и без того измученное существо страдать.

– Пожалуйста! Наверняка у Рё’Тена в лаборатории есть все необходимое, – попросил Ди. В глазах рыжего мальчишки тоже застыла мольба.

– А убираться кто будет? – усмехнулась Натт.

– Мы все сами уберем. Вместе, – пообещали близнецы.

Натт Мёрке вновь оглядела комнату, раздумывая над щедрым предложением студентов.

– Хорошо, – наконец сдалась она, – на балкон не ходить, мы не знаем, насколько он старый. Не хочется начинать свою работу с несчастных случаев.

Дети радостно закивали. Мальчишки рванули вниз за оставшимся багажом, а девочки распахнули окно и принялись поднимать вениками облака пыли.

Мёрке провела ладонью над сундуком с инструментами. Зачарованная крышка открылась и преподавательница достала пояс с креплениями для сфер. Она выбрала пять разноцветных сердцевин для жезла и распределила их на ремне. К нему же прикрепила тяжелый кинжал с лезвием из черного камня и тонкий стилет для отвода крови, больше похожий на шприц. Внутри орудие было полым. К его рукояти крепились сменные шланги, благодаря чему такой незамысловатый кровоотвод быстро справлялся со своей задачей.

– К чему такие приготовления? – взволнованно спросила Янта, обводя взглядом экипировку наставницы.

– Посещая жилище или рабочее место некроманта, как, впрочем, любого мага, нужно быть готовым к сюрпризам. Когда почил магистр Рё’Тен?

– В начале лета. Сразу после выпускных экзаменов у старшекурсников, – ответила студентка.

– Получается, что лаборатория больше месяца опечатана. Представь, что вся магия и накопленная там аура смерти остались без надзора. Мы не знаем, успел ли магистр закончить свои эксперименты. – Напоследок Мёрке собрала волосы в тугой пучок и закрыла сундук. – Ты идешь со мной. Оценим состояние аудитории и лаборатории. Проведем учет реагентов и инвентаря.

– Здорово, – загорелась Янта. Она тоже была рада покинуть пыльную каморку.

Они завернули спящего дредката в бумагу и пожелали девочкам удачи с уборкой. На лестнице им встретились пыхтящие, но счастливые мальчишки. Они волокли книги и манускрипты некромантки. Заметив кинжал на поясе Мёрке, ребята издали громогласное: «Вау!»

– Это же гравштайн! Можно потрогать? – попросил Ди, едва не побросав ценные документы на пол.

Янта строго зыркнула на него и процедила:

– Оружие некроманта принадлежит только ему, или ты забыл правила? А если этот гравштайн вытянет твою душу? Такое ощущение, что ты спал на лекциях Рё’Тена.

– Янта права. Кинжал слушается меня, но я не могу гарантировать, что он безвреден для других.

Ди шмыгнул носом.

– Я обязательно покажу вам много всего интересного из своей коллекции, а пока у нас есть важное поручение: спасти дредката, помнишь? – Мёрке погладила бумагу с завернутыми в нее останками кота.

Ди кивнул и поспешил наверх. Янта тоже с трудом скрывала свое любопытство и украдкой поглядывала на черное блестящее лезвие.

– А из чьего надгробия сделано лезвие вашего гравштайна?

Натт Мёрке загадочно улыбнулась:

– Ты только что ругала Ди, а сама просишь меня сказать тайное имя клинка. Ведь знаешь, что он потеряет свою силу, если я проболтаюсь.

– Извините.

Янта покорно прекратила допрос. Но ее отношение к преподавателю тут же переменилось с радостного восхищения на глубокое уважение и трепет. Только сильный некромант способен вынести тяготы обладания темным орудием самой смерти. Клинок, выточенный из могильной плиты, способен остановить или ослабить практически любую нежить, но алчное оружие, подгоняемое душой хозяина надгробия, тянет жизнь из своего носителя. Острые иглы вонзаются в ладонь некроманта и жадно пьют кровь, оставляя черные незаживающие отметины. Адепты смерти стараются прибегать к помощи гравштайна лишь в крайних случаях – когда вышедшая из-под контроля нежить отказывается подчиняться. Если Натт Мёрке взяла с собой клинок, значит, ожидает подобной встречи в лаборатории. Янта судорожно сглотнула.

– Как же далеко до подземелий, – пожаловалась она преподавателю, когда спустя пятнадцать минут они покинули восточное крыло и оказались в центральной части замка. – И до катакомб идти еще столько же. – Круглое лицо лаборантки стало красным. Она едва поспевала за новой начальницей.

– Я пытаюсь во всем видеть положительные моменты. Раньше я совершала утренние пробежки, но теперь дорога до аудитории может с легкостью их заменить. А уж регулярные подъемы на девятый ярус… – Натт присвистнула.

Они спустились в катакомбы и поздоровались с лаборантами секции алхимии и геммологии. Старшекурсники почтительно кивнули новому некроманту и тоже с благоговением посмотрели на гравштайн. Мёрке уже пожалела, что не закрепила его в чехле. В следующий раз так и сделает.

Аудитория некромантии располагалась в самом конце подземелья. Сбоку за серой дверью располагалась мертвецкая, где проводили вскрытия практиканты факультета целителей и адепты смерти. Натт не помнила, чтобы ей выдали ключ. Нужно будет поинтересоваться у преподавателей о допуске. Общение с госпожой Тинг хотелось свести на нет.

За массивной железной дверью располагалась бывшая вотчина Рё’Тена. На створках причудливой сетью расползались серебристые нити. Агрентинум пламб – простой сплав двух металлов, которые ослабляют нежить. Кроме того, вход был опечатан. Натт слышала, как дверь буквально нашептывает ее имя:

– Натт Мёрке.

Некромантка провела ладонью по красивым узорам, и одна из печатей послушно отозвалась. Натт поднесла круглый ключ к соответствующей панели, и двери широко распахнулись, пуская внутрь новую хозяйку и ее лаборантку. Мёрке еще помнила, где находятся осветительные сферы, и с трепетом коснулась их. Круглые лампы начали загораться одна за другой, пока аудитория не наполнилась тусклым, холодным сиянием.

Все осталось без изменений: шкафы с реагентами и чучелами, огромный череп слона с длинными бивнями, баночки с формалином и причудливыми экспонатами… Вокруг приятно пахло книгами, деревом и сладковатыми химикатами. Она была дома.

– Неплохо, – подала голос Янта. – В аудитории нужна всего лишь влажная уборка. Нужно будет принести лестницу, чтобы протереть сферы. Идем в лабораторию?

Мёрке сняла очередную защитную печать легким прикосновением – и оказалась в просторном помещении с операционным столом посередине.

– Вот черт, – ругнулась Янта и подбежала к холодильнику, – кристалл разрядился. Представляю, какая тухлятина там сейчас, – она поморщилась и открыла дверцу.

Лабораторию тут же заполнил едкий черный дым, а по полу начала стремительно растекаться гнилая кровь. Мёрке вытолкала лаборантку из помещения и, едва скрывая в голосе волнение, приказала:

– Срочно приведи кого-то из старших, желательно Онни Веккер или декана Анда. Ты поняла?

Янта бросила взгляд за спину некромантки и увидела, как черное месиво выползло из лаборатории и начало обволакивать аудиторию, роняя на пол экспонаты и реагенты.

– Беги! – Мёрке толкнула замешкавшуюся девушку и вернулась в аудиторию. Пальцы интуитивно отсоединили голубую сферу и водрузили на жезл прозрачный и полый внутри шарик. То, с чем ей предстоит иметь дело, посильнее полусгнившего дредката. Она оттолкнула ногой сверток со спящей нежитью в коридор. Ребятки точно расстроятся, если и кота поглотит смердящее нечто. Мёрке уже точно знала, что перед ней собирается воедино голем плоти. Самой бы выстоять… В некрополе Хиес она сталкивалась с подобным, но впервые видела такой бесконтрольный голод.

Слоновий череп нашел свое место на плечах уродливого создания, а бивни угрожающе нацелились в ее сторону. Натт Мёрке считала мгновения и наблюдала. Батарея в холодильнике не разрядилась. Рё’Тен оставил в нем кого-то жадного до жизни, он и вытянул энергию из кристалла. Как оказалось, хитрая и предусмотрительная тварь была под стать своему бывшему хозяину. Голем спрятал сосредоточие под кровавой плотью. Его можно шинковать до утра, но так и не найти источник силы. Остается только приручить. Череп затянулся остатками шкур с чучел зверей, и плешивая безглазая голова стала изучать своего противника.

– Я Натт Мёрке, преемник Деарда Рё’Тена. Подчинись! – Мёрке решила начать знакомство с нежитью по-хорошему. Но имя бывшего некроманта только вывело чудовище из себя. Уродливый слон без хобота, наконец, встал на ноги и бросился на Натт. Она не двинулась с места. Бивни мерзко скрипнули по двери, снимая металлическую стружку. Натт Мёрке оказалась между смертоносных отростков, прямо напротив пустых глазниц чудовища. Она вскинула жезл и начала вытягивать тьму из создания. Оружие задрожало, не в силах справиться с мощью, а рукоять стала нагреваться и прикипать к ладони. Сфера лопнула, осыпав Натт острыми осколками. Лицо и руки покрылись мелкими порезами, а со лба на глаза закапала кровь. Слон не двигался, но высвободившаяся тьма нацелилась на измученную кошмарами некромантку и впилась в ее тело.

Блаженство. Страхи ушли, а на их место начали приходить похоть и жажда власти. Она выронила жезл и обожженной рукой скользнула между бедер. «Не сопротивляться! Подчиниться этому чувству».

Страшные, словно залитые чернилами глаза…

Натт Мёрке вспомнила ночь на кладбище, и это напрочь отогнало наваждение. К горлу подступила тошнота, и Мёрке мгновенно вырвало черной шипящей гнилью, которая вновь устремилась к голему. Некромантка быстро подобрала жезл, а здоровой рукой выхватила кинжал и всадила его в горло неподвижного слона. Шипы гравштайна вонзились в ладонь магессы. Очнувшаяся тварь продолжала чиркать бивнями о дверь, пытаясь освободиться. Рука с кинжалом входила глубже и уже увязла по локоть в кровавом месиве.

Поняв тщетность попыток, голем встал на задние лапы и схватил некромантку конечностью, из которой торчали острые кости аудиторных экспонатов. Мёрке старалась не кричать, боясь дать слабину и позволить тьме снова просочиться в свое сознание. Зверь слабел, но и Натт ощущала, как в тело проникает губительная гнилая кровь и смешивается с ее.

– Ты мой, – прошептала она в уродливую морду. Гигант впал в ярость и снова разбежался. На этот раз он не стал биться бивнями о дверь, а с размаху швырнул Мёрке в противоположную стену и тут же бросился к ней, чтобы растоптать. Натт чудом откатилась в сторону, чувствуя, как кости из лапы голема, застрявшие в ее теле, впиваются глубже и глубже.

Где же Янта?

Зверь вновь повернулся к некромантке, но на этот раз у Натт не было сил, чтобы даже вздохнуть. «Как же так? В первый же день. Могильники. Некрополи. Обучение. Он…»

Страшные, словно залитые чернилами глаза.

Тогда тоже было невыносимо от его мерзкого поступка, и внизу все ужасно болело. Стыд, отвращение к самой себе.

Нет. Не сегодня!

Она быстро накрутила на жезл красную сферу, наполненную собственной кровью, и направила оружие к горлу нежити, туда, где застрял гравштайн. Клинок откликнулся на зов хозяйки. Натт Мёрке представила, что он, словно игла, прошивает тело голема. Зверь рухнул на колени. Натт встала и, хромая, приблизилась к чудовищу. Оно все еще неистово трясло головой, грозя сбить некромантку с ног своими бивнями. Только все было тщетно, оно уже почти подчинилось. Мёрке схватилась за бивень, и зверь послушно поднял ее и усадил себе на спину. Она запустила руку в гнилую плоть и нащупала гравштайн. Сейчас Натт гордилась собой даже больше, чем в могильниках и некрополе. Покоренный голем плоти – все равно что призрачный дракон для призывателя, и она сидела верхом на жутком порождении, как когда-то Онни Веккер на своем Энд Драке. Мёрке улыбалась.

Такой ее и застали подоспевшие на подмогу декан, призывательница и новоиспеченная лаборантка. Они в ужасе смотрели на разгромленную аудиторию и гигантского голема, замершего посреди разломанных в щепки столов и шкафов. Некромантка победно восседала на огромном чудище. Ее лицо было залито кровью, с мокрых волос свисали алые ошметки, а из обеих рук и правого бока торчали мелкие кости.

– Он мой, – прошептала Мёрке, обнажая окровавленные зубы, и без сознания соскользнула на пол.

* * *

Натт брела вверх, на девятый ярус, думая, удалось ли студентам привести комнату в порядок. Шаги слишком громко отражались от стен башни. А еще что-то неприятно капало. Мерное кап-кап-кап. С каждой ступенькой звук становился громче и неприятнее. Кап-кап-кап. Она вошла в комнату и побрела в ванную. Нужно вымыть из волос отвратительные куски плоти. Волосы, наверное, не спасти. Кровь хорошо въедается в светлые пряди. Кап-кап-кап. Это все ржавый кран. Натт открыла его и стала ждать, пока мутная жижа стечет из системы. Затем щедро зачерпнула воды и умыла лицо. Кожу защипало из-за мелких порезов, оставшихся от лопнувшей сферы. Натт Мёрке подняла голову и, несколько раз сильно моргнув, посмотрелась в зеркало.

Страшные, словно залитые чернилами глаза.

* * *

– Тише-тише. Это остаточное действие токсина. Не нужно было ходить в лабораторию в одиночку. Я же сказал, что мы во всем разберемся утром.

Мёрке привыкла к свету и с трудом сфокусировала взгляд на лице декана.

– Дредкат. Дети попросили, – только и выдохнула она в свое оправдание.

– Твоя лаборантка зарядила холодильник и убрала его туда. И кстати об этом: в начале учебного года студенты с разных факультетов понесут тебе своих умерших питомцев. Даже не думай их воскрешать. Никакой жалости! Устроим по традиции проводы любимцев. Саат тебе поможет с подготовкой к этому мероприятию.

– Где я? – В первые секунды Мёрке думала, что находится в лазарете, но теперь поняла, что скромная комната, со свисающими с потолка пучками трав, совсем не была похожа на больничное помещение.

– У меня, – осторожно ответил Гостклиф.

– Зачем? – удивилась Натт.

– Целители в разъездах. Заходил старшекурсник, залечил ушибы с порезами и извлек обломки костей. Остальное уже по моей части, – декан красноречиво покосился на многочисленные трубки, торчащие из ее тела. По одним черная субстанция стекала в колбы, расставленные на столике, по другим разноцветные жидкости устремлялись к девушке.

– Токсин… Гнилая кровь… Насколько все серьезно?

– Магистр Деард был весьма мнительным человеком, что и передалось аудитории. Но это уникальный случай, когда помещение некроманта исторгло такое сильное защитное заклятие. К сожалению, големы плоти опасны не столько своей силой и непредсказуемостью, сколько трупным ядом. Однако как специалист в своем деле скажу, что тебе ничего не грозит.

– Не понимаю. Неужели бракованная сфера? Ее просто разорвало в клочья, – расстроилась Мёрке. – Я уже подчиняла нежить высшего порядка…

– Рё’Тен хранил совершенно безумные вещи. Кто знает, откуда он достал эту проклятую кровь… Но не бойся, через час в твоем теле не останется и следа от нее. Я обязательно изучу ее, и ты обо всем узнаешь первой, – заверил декан.

– Что с тварью? – поинтересовалась Мёрке. В глубине души она боялась, что голема уничтожили. Ей хотелось еще раз взглянуть на побежденного монстра.

– Дожидается тебя, как послушная собачка, и стережет твой гравштайн и аудиторию. Мы на всякий случай вновь опечатали дверь твоей кровью. Сама решишь, что с ним делать.

– Не думаю, что держать его в академии – хорошая идея. Но и уничтожать такой экспонат жалко, – размышляла Мёрке.

– Не торопись. Кстати, Северный альянс заходил. Дети просили передать, что твоя комната готова. Они очень расстроились, что не могут сами показать плоды своих стараний.

– Северный альянс? – переспросила Натт.

– Ага, – рассмеялся Гостклиф, и от его глаз лучиками разошлись мелкие морщины, – так называют себя твои адепты.

– Надо бы посмотреть на эти плоды стараний и заодно помыться. Как же от меня воняет… – Натт критически оглядела свою рваную одежду, пропитанную гнилью. В волосах что-то безнадежно засохло. Даже между зубами неприятно скрипело.

– Ну, я уже привык. Кстати, можешь воспользоваться ванной для администрации, когда мы закончим. Она прямо по коридору.

– Это было бы здорово. – Мёрке вновь откинулась на подушку и задремала. Рядом с Гостклифом было спокойно. Студенткой она часто рисовала в своем воображении, как он несет ее на руках, раненую, а потом заботливо лечит, но сейчас Натт восприняла все слишком равнодушно. Декан Анд перестал ей казаться непогрешимым героем в тот самый миг, когда выхватил у инквизитора раскаленную метку и самолично заклеймил бедного, потерявшегося во тьме мальчишку.

Глава 3

Пошатываясь, Натт Мёрке вышла из комнаты, заверив Анда, что сама дойдет до ванной. От предложения заночевать в одной из комнат его апартаментов она вежливо отказалась. Чрезмерная опека декана ее немало смущала. Выспится и у себя на вонючем матраце. А вот пожаловаться на произвол завхоза не помешало бы, но Натт мысленно уже простила несчастную женщину. Да и не хотелось после победы над големом плоти жаловаться на несправедливое заселение и обиженную жизнью Вертинну Тинг. Справилась с одним монстром, разберется и с другими.

– Все так же липнешь к Гостклифу? Время идет, а ничего не меняется, – услышала Мёрке за спиной знакомый голос.

Фирс Хассел крутил на пальце серебристую сферу размером с собственный кулак, насмешливо поглядывая на бывшую сокурсницу. Чудовища не собирались давать Натт Мёрке передышку, и очередная неприятность не заставила себя долго ждать. Высокий смуглый блондин с бледно-карими глазами тоже не сильно изменился, очевидно, решив возобновить старую добрую традицию издевок над ней. Натт не была странной или чудаковатой студенткой. Обычная девушка, как и все. Не разговаривала сама с собой, не носила странную одежду или прическу. Просто кто-то должен был попасть в немилость. Так почему же не она?

– Ты теперь аспирант? – осторожно спросила Натт, пытаясь незаметно накрутить сосредоточие на жезл. Фирс – стихийник, какие у нее шансы против элементального мага без поддержки мертвой плоти?

– Ну не всех же назначают преподавателями на престижные кафедры за красивые глазки. И не все могут похвастаться благосклонностью декана. – Хассел перехватил сферу и принялся с любовью поглаживать ее.

– Я не просила об этом, – оскорбилась Натт.

– Вот именно это и бесит. Вы оба не сделали ни черта, а вас назначили на высокие должности, – процедил стихийник.

– Гостклиф Анд усердно работал, чтобы стать руководителем факультета, все это знают, – вступилась Мёрке за педагога.

– Черт, да я не о нем. Я о твоем дружке Синде Форсворде, – маг с неподдельным отвращением произнес имя некроманта-отступника.

Страшные, словно залитые чернилами, глаза.

Впервые за долгое время это имя прозвучало вслух. Сама же Мёрке не находила в себе сил, даже чтобы сложить воедино эти буквы в уме.

На шею Натт словно накинули аркан, и ей казалось, что она начинает задыхаться.

Хассел громко рассмеялся:

– Как? Ты не знала? Твой возлюбленный Гостклиф Анд тебе ничего не рассказал? Он сам и выдвинул кандидатуру Синда. Теперь эта мразь будет вести занятия на всех четырех факультетах, и даже аспиранты должны посещать его лекции.

– Он здесь? – Натт даже не старалась подавить дрожь в голосе.

– Нет пока. Он приезжает через неделю, как раз к началу собраний на факультетах. Смотрю, ты не очень рада, – Хассел слегка смягчился.

– Не твое дело.

– Я знаю, что он сделал с тобой, – стихийник неожиданно стал серьезен, а в голосе появились незнакомые нотки. Сострадание, участие?

Стена, выстраиваемая годами, дала трещину, и Мёрке чувствовала, как из глаз готовы брызнуть слезы.

– Но я здесь не за этим. – Фирс сделал шаг вперед и крепче сжал сферу.

Мёрке не стала ждать его атаки и пустила в ход жезл с лиловым наконечником, заполнив коридор непроницаемой мглой. Но ей не удалось пробежать мимо мага. Он среагировал быстрее и воззвал к одной из своих послушных стихий. Ветер мгновенно ворвался в коридор, и дымка сразу же рассеялась. Хассел с легким недоумением смотрел на некромантку. Она вновь занесла жезл, но руку мгновенно парализовало, и оружие со звоном стукнулось о каменные плиты.

– Нападение в стенах учебного заведения. Госпожа Мёрке, за такое вам полагается дисциплинарное взыскание, – ехидно пригрозил аспирант.

– Ты же сам… – Натт не могла произнести ни слова. Воздух вокруг стал плотным и густым.

Фирс подошел ближе, поднял жезл и отсоединил сосредоточие.

– Ты выбираешь камни еще хуже, чем друзей. – Он поднес лиловый шарик к глазам. – Алмазная крошка и горный хрусталь. Далеко не дешевые материалы, но цена – не всегда показатель качества. У тебя ведь уже взорвалась одна сердцевина, – Хассел многозначительно посмотрел на мелкие порезы на руках и лице Натт. Он бесцеремонно подошел к ней почти вплотную и закрепил жезл и сосредоточие на ее ремне. – Так вот, повторюсь, не тех ты выбираешь, хотя Гостклиф Анд выгодно отличается от толстой лаборантки и безумного некрома…

Он не договорил. Мёрке, вернув контроль над телом, что есть силы ударила Хассела по щеке.

– Заслужил, – внезапно признал он и потер ушиб. – Держи, будем считать это началом перемирия, – он протянул сферу, отливающую перламутром.

– Что это? – Натт недоверчиво покосилась на обидчика.

– Мой весьма удачный эксперимент по геммологии. Сфера памяти. Дарю.

Мёрке уставилась на гладкую поверхность шара и заметила два проступающих силуэта. Маленькая адептка некромантии и преподаватель по ядологии. Слишком долгий и слишком взрослый поцелуй.

– Представляешь, ты сейчас держишь в руках то, что может уничтожить репутацию твоего декана. – Хассел наслаждался видом смущенной некромантки.

– Зачем же ты отдаешь мне такое ценное оружие?

– Оно мне без надобности. Гостклиф Анд не имеет веса на факультете элементалей. Да и все равно такому, как я, не светит ничего, кроме кафедры геммологии, как бы я ни старался. Камни и пыль – это мой потолок, – грустно подытожил маг.

– Почему же ты сам не уничтожил сферу? – Мёрке старалась не смотреть на себя в объятиях взрослого мужчины.

– Тогда бы ты не увидела моего широкого жеста, – пожал плечами Фирс.

– Только и всего? Тебе важно мое «спасибо»?

– Нет. Это скорее мое «прости». Если бы я не показал сферу Синду тогда, он не слетел бы с катушек. Боюсь, это был последний гвоздь в крышку его гроба. Все, что он сделал с тобой в тот день… Я виноват. Как обычно, заигрался. И поверь, я боюсь его не меньше, чем ты.

Мёрке не знала, что ответить. Фирс не был виноват. Он просто был собой: гадким шантажистом, обиженным на всех северян. Не он поддался случайному порыву в кабинете ядологии. Она прекрасно знала о чувствах друга, но что мог противопоставить нескладный подросток красавцу-преподавателю?

Пустышка Натт. Предательница Натт.

– Но я все-таки хочу попросить тебя об одолжении. Если, конечно, ты захочешь мне помогать после всего этого, – осторожно начал Хассел.

– Что тебе нужно?

– Завтра утром покажу. Хватит с тебя на сегодня. – Он протянул руку к ее волосам и вытащил обломок кости. – Это что, крысиный хребет?

– Утром Гостклиф собирался передать мне документы и списки студентов Рё’Тена.

– Я не займу у тебя много времени. Зайду пораньше, – стихийник все решил за Натт.

– Ты знаешь, где я живу?

– Да вся академия уже называет бывшую астрономическую башню башней некроманта. Ты живая легенда – приручила голема плоти. Завтра студенты тебе проходу не дадут. Жди, я забегу с утра. – Мёрке не успела ничего возразить, как Хассел резко развернулся и бросился прочь по коридору.

Гостклиф Анд и глупая девчонка все еще самозабвенно целовались. Мёрке что есть силы ударила сферу об пол. Та не раскололась, лишь подпрыгнула и откатилась в угол. Что ни говори, а Фирс Хассел – талантливый аспирант кафедры геммологии.

* * *

Ванная для администрации не шла ни в какое сравнение с жалкой душевой кабиной в каморке некромантки. Едва Натт зашла внутрь, как плафоны под потолком синхронно зажглись, и Мёрке зажмурилась от яркого света. Стены, пол, купальня – все было выложено из белого и кремового камня. Натт немного привыкла к освещению и, наконец, оглядела себя в большом зеркале над огромной раковиной.

Волосы висели спутанными жгутами. Медный блеск скрылся за бурой зловонной коркой, и Натт не была уверена, что волосам удастся вернуть первоначальный цвет. Кровь весьма скверно отмывается, а уж проклятая и подавно. Мёрке открыла несколько кранов в ванной наугад, проверяя температуру. Из одного текла совершенно ледяная вода, от которой мгновенно заломило пальцы, из другого – крутой кипяток. Перепробовав еще несколько рычажков, Натт нашла идеальную для себя температуру и оставила купальню наполняться.

Одежда тоже была безнадежно испорчена, и Мёрке с жалостью оглядела почти не ношенную мантию. Она потратила почти все деньги на бесполезные, как оказалось, сферы и методические пособия. Так что до зарплаты придется довольствоваться старыми вещами. Сама виновата. Натт сбросила с себя тяжелые вонючие тряпки и принялась критически осматривать израненный бок и руки. Старшекурсник-целитель неплохо подлатал ее, но красные отметины рубцов еще остались. Не беда, у нее наготове целый сундук с сувенирами. Наведается к травникам в оранжерею и попросит мазь от шрамов. Как там сказал Фирс? Она теперь знаменитость. Будет интересно проверить, как это работает.

Больше всего ее смущала странная отметина на внутренней стороне бедра, где она коснулась себя обожженной рукой. Кожа в этом месте вздулась и была твердой на ощупь, но говорить об этом Анду Натт не решилась. Найдет девушку-целителя и непременно посоветуется с ней. Может, это простой ожог или гематома. В любом случае, болезненных ощущений при нажатии не было, так что можно подождать до начала учебного года. А там, возможно, все рассосется само собой.

Купальня наполнилась до половины, и Мёрке осторожно поднялась по аккуратным ступенькам в каменную чашу. Несколько минут она просидела без движения, боясь разбередить раны, которые щипало от воды. Когда же наконец привыкла к неприятным ощущениям, то окунулась с головой. Вода мгновенно окрасилась в буро-красный цвет.

Сложно сказать, сколько времени Натт провела, спуская грязную воду и наливая чистую. Она долго промывала пряди, перепробовав почти все средства, которыми были щедро уставлены полки. Наконец отчаявшись, Натт выбралась из купальни и обернулась мягким полотенцем.

В одном из ящиков она отыскала ножницы, с тяжелым вздохом отрезала волосы по плечи и высушила их феном. Следующие полчаса Мёрке прибиралась после себя в ванной комнате. Одежду она собрала в мусорный мешок, а розоватые остриженные пряди завернула в салфетку. Такими вещами разбрасываться нельзя. Волосы, ногти и кровь можно использовать для приготовления самых разных зелий и в заговорах. К чему рисковать? Лучше все это сжечь по возможности.

Позаимствовав один из халатов, Мёрке набросила его на голое тело и распихала по карманам сферы. Подарок Фирса оказался слишком большим, пришлось нести его в руках вместе с мешком. Натт вынырнула в безлюдный коридор, надеясь никого не встретить по дороге в свою комнату. А ведь Хассел прав. В ее распоряжении теперь целая башня. Интересно, что осталось от зала астрономии? Нужно подняться туда, когда будет свободное время.

Проходя мимо покоев Гостклифа Анда, она слегка замедлила шаг, крепче сжимая сферу. Наверное, другая девушка была бы безмерно счастлива, что такой мужчина вступился за ее честь и самолично наказал мерзавца-насильника. Только Натт это, наоборот, оттолкнуло. В тот самый миг магистр ядологии выглядел куда страшнее черноглазого некроманта.

Синд. Как непривычно снова называть это имя. Значит, он жив. Какой он теперь? Прошедшие перевоспитание инквизицией едва ли сохраняют остатки себя и больше походят на живых марионеток. Синд смешил ее, развлекал и дарил подарки. Из-за нее он стал изгоем, но никогда не винил в этом. А затем… Мысли Натт путались. Страх граничил с желанием увидеть друга. Ненависть и отвращение шли рука об руку с глубокой привязанностью. Как ей смотреть на него? Как разговаривать?

В восточном крыле посреди коридора неподвижно стояла рыжеволосая девчонка и, смеясь, разговаривала с кем-то невидимым. Мёрке замедлила шаг и стала осторожно приближаться к странной студентке.

– Думаешь? Но ведь он никогда не простит. А меня схватят и накажут.

Казалось, девчонка слушает голос, звучащий только в ее голове.

– Хорошо. Мы сделаем это во время фестиваля прощания, – она мерзко захихикала. – Остается только одна проблема. Как поступить с любопытной преподавательницей, которая сует нос в чужие дела? – В это мгновение девчонка резко обернулась.

Страшные, словно залитые чернилами, глаза…

С диким криком она бросилась на Мёрке, пытаясь вцепиться в шею, но некромантка успела увернуться, и студентка растянулась на полу. Однако тут же резко вскочила на четвереньки и с низким рычанием вновь ринулась в атаку. Ее лицо исказила гримаса ярости. Натт поймала руки одержимой почти у самого лица. Еще миг – и та выцарапала бы преподавательнице глаза. Мёрке не знала имя несчастной и не могла воззвать к загнанной в угол душе. Хотя это и не всегда работает. Когда она звала Синда в ту ночь, он тоже не откликнулся. Из перекошенного рта студентки капала черная слюна, а из горла раздавались мерзкие булькающие звуки. Некромантка что есть силы вновь отбросила нападающую и выхватила из кармана халата сферу наугад. Голубая. Времени на раздумья не было, и Натт просто бросила ее в ноги обезумевшей девчонке. Фирс Хассел вновь оказался прав – неудачный материал для наконечника жезла. Сферу мгновенно разорвало, и усыпляющее облако вырвалось в коридор, скрывая девчонку из виду. Мёрке попыталась убежать от мощного дурмана, но сделала лишь несколько шагов. Не в силах сопротивляться синей мгле, она рухнула рядом с поверженной студенткой.

* * *

Второй раз за день Натт оказалась в незнакомом месте. Было мягко и тепло. От подушки приятно пахло. Только откуда на полу в коридоре подушка? Натт пыталась восстановить хронологию событий, но те стремительно ускользали. Девочка, взрыв, мгла. Смутно знакомый запах приятно успокаивал. Может, она до сих пор лежит на диване у Анда, а из ее тела по трубочками продолжает вытекать токсин? Натт перевернулась на спину и открыла глаза. Сушеных пучков травы над головой не оказалось, зато весь потолок был усеян переливающимися кристаллами. Сиреневые, лазурные, бирюзовые – словно сказочное море из дрожащих огней – они излучали мерное холодное свечение.

Мёрке приподнялась на локте и оглядела комнату, которая была завалена сферами и кристаллами вкупе с учебниками по геммологии. Сомнения рассеялись, когда Натт увидела спящего в кресле Фирса. Он дремал в ужасно неудобной позе, и Мёрке мысленно посочувствовала его шейным позвонкам. Ей хотелось по-тихому сбежать, чтобы не находиться почти без одежды в одной комнате с давним обидчиком. Натт не очень-то верила во внезапную перемену его натуры и в заключенное перемирие. Однако вопросы требовали ответов. Как она попала сюда и что стало с одержимой девчонкой?

– Хватит таращиться. Раздражает, – промычал Хассел и попытался поудобнее пристроить голову на подлокотнике

– Мне нужно к себе, – ответила Мёрке.

– Утром, – отрезал Фирс, – я сейчас никуда не пойду.

– Я могу сама.

– Ага, ты уже дошла. Идиот Анд отпустил тебя в полумертвом состоянии без сопровождения. Давай спи. Завтра мне будет нужна твоя суперсила некроманта, – приказал маг и сделал вид, что храпит.

– Что стало с той девочкой? – осторожно спросила Мёрке.

– С какой девочкой? – стихийник оторвал голову от кресла.

– Которая напала на меня. Ей нужна помощь. У нее сильная одержимость. – Натт рассказала о случайной встрече в коридоре с рыжеволосой девчушкой. Хассел внимательно слушал, не сводя с Натт глаз, которые в полумраке казались хищно-желтыми. Она поежилась от его взгляда и сильнее запахнула халат.

Фирс что-то прикидывал в уме.

– Забавно, – наконец подал он голос. – Ты словно саму себя описала. Лет девять назад.

– Можно подумать, ты помнишь, как я выглядела, – засомневалась Натт.

– Помню, – серьезно ответил стихийник и поднялся с кресла, на ходу разминая затекшую ногу и шею.

Он открыл один из шкафов, где ровными рядами стояли жемчужные сферы. Не глядя взял одну и направился к Натт. Она инстинктивно отодвинулась и натянула одеяло до подбородка. Хассел лишь закатил глаза и сел рядом.

– Это с церемонии зачисления. Смотри в третьем ряду. Это ты, – он вручил Натт свое воспоминание, с интересом наблюдая за выражением ее лица.

– Это просто невозможно… Но как? На меня напала я из прошлого? А ты-то как оказался рядом со мной?

Фирс слегка замялся, словно взвешивая все за и против.

– Для меня сферы – это ценность. Не хотелось бы их потерять. Ну а прочитать помещенные в них воспоминания могу только я или тот, кому я разрешаю. Если сфера исчезнет, я в любой момент смогу настроиться на нее и найти…

До Мёрке медленно начал доходить смысл сказанного. Она схватила стихийника за грудки:

– Ты дал мне сферу, чтобы шпионить? – почти прорычала она.

– Остынь, – Фирс осторожно отцепил руки гостьи, стараясь не смотреть на ее обнаженные плечи. – Ты бы прикрылась лучше, а то из-за твоих импульсивных выпадов мужчине может быть сложно сдерживаться.

Натт покраснела и вновь запахнула халат. Хмыкнула и пробормотала себе под нос насмешливое: «Мужчина». Хассел однако не обиделся, а лишь удивленно вскинул бровь.

– Я не врал про сферу. Это действительно был жест доброй воли, и я не подглядывал за тобой в ванной, если ты об этом. Просто у меня было плохое предчувствие. Я настроился на сферу и увидел тебя посреди коридора. Ты была одна, Мёрке, а потом разбила об пол кристалл сна. Я сразу же побежал к тебе. Я, конечно, не целитель, но и как ядолог могу нейтрализовать действие магической пыли. Хотя тебе это даже на пользу пошло: ты проспала часов пять.

Натт закусила губу. Следовало поблагодарить стихийника, но она все еще злилась из-за сферы и попыток шантажа.

– Паршивое начало педагогической карьеры. Два обморока за один день, – сокрушалась некромантка.

– Это нормально. Когда я пробовался на кафедру элементалей, то пытался приручить голема. Мне достался огненный. Я с треском провалил вступительное испытание, а после еще месяц не мог нормально передвигаться и ел через трубочку. Так что в твоем случае легкий обморок после схватки с порождением гнилой плоти – это ерунда и никак не делает тебя размазней.

– Ну, если даже ты так считаешь, тогда я спокойна.

Натт лукавила. О спокойствии не могло быть и речи. Ее терзали видения из прошлого, она отравилась трупным ядом и столкнулась со своим юным доппельгангером, который собирался убить ее. На ноге появилась странная отметина. В довесок ко всему Синд Форсворд должен приехать в академию в качестве преподавателя. А еще заклятый недруг студенческих лет внезапно сделался заботливым. Не хотелось подпускать его слишком близко. Вообще не хотелось сближаться с кем бы то ни было. Близкие люди делают куда больнее недоброжелателей. А недоброжелатель из Фирса выходил на редкость талантливый: заставлял быть всегда в тонусе. Так какого демона, он решил сменить свою специализацию?

– Ладно, у нас есть от силы еще часа два поспать. – Хассел забрал у Мёрке сферу и убрал в шкаф, а затем вернулся в кресло. – Выспись, если сможешь, завтра мы идем в… – Фирс протяжно зевнул, уронил голову на грудь и мгновенно уснул, так и не озвучив план.

Мёрке завернулась в одеяло и последовала примеру стихийника. Этой ночью ее больше не мучили кошмары, и страхи ненадолго отступили.

Когда Мёрке проснулась, Фирс уже бодрствовал. Он увлеченно складывал в коробку разноцветные кристаллы, деловито их пересчитывая. Туда же бросил жемчужную сферу, которую Натт выронила в коридоре. А ведь если бы не стихийник, подоспевший на помощь, то ее могли подобрать недоброжелатели декана, и об этом позорном эпизоде стало бы известно многим. Или нет? Стихийник говорил что-то про защиту своих сфер от посторонних глаз… Знать бы, как это работает.

Хассел закрыл коробку и бросил хитрый взгляд на гостью:

– Отлично, что проснулась. Как раз хотел тебя будить. Пойдем к тебе – переоденешься, и двинем по делам.

Мёрке поправила халат и свесила ноги с кровати, пытаясь нащупать ботинки.

– Не скажешь, что задумал? – поинтересовалась некромантка.

– Увидишь, – Хассел выглядел очень сосредоточенным и серьезным. Он сунул коробку под мышку, а другой рукой пригладил непослушные волосы и убрал со лба челку. В утреннем свете его глаза потеряли ночную магию и больше не казались хищными и лукавыми.

Стихийник толкнул плечом дверь и оглядел коридор.

– Никого. Давай шустрее, пока все спят.

– Ты тоже живешь в восточном крыле! – обрадовалась Мёрке. Она очень не хотела натолкнуться на своих студентов, будучи в таком виде, да еще и в сопровождении всклокоченного аспиранта.

– Ага, нам обоим до лаборатории полдня идти, – пожаловался Хассел. – Не ты одна сцепилась со старухой Тинг.

Натт хмыкнула. Стихийник никогда не отличался мягким нравом, так что восточное крыло – это не самое страшное для него наказание.

– Странно, что тебя не на улице поселили, – не сдержалась она.

– Сам в шоке, – улыбнулся Фирс и снова сверкнул колдовскими желтыми глазами.

Глава 4

– Может, ты подождешь снаружи? – осторожно спросила Натт, не зная, чего боится больше – переодеваться за хлипкой дверью в ванной или того, что стихийник увидит ее убогое жилище и вонючий матрац. Мёрке с удовольствием обменяла бы всю башню целиком на его уютную красивую комнату с переливающимися кристаллами и приятно пахнущую подушку. Она наверняка пахла его волосами. Натт помотала головой, отгоняя внезапное наваждение. Фирс возится с ней, потому что ему что-то нужно. Когда она оплатит должок, то, скорее всего, они больше не пересекутся. Но, может, это и к лучшему?

– Мёрке, я перся сюда с этой чертовой коробкой не для того, чтобы стоять на лестнице. Мне плевать, что у тебя там, хоть труп разлагающийся. – Хассел злился, и на его смуглой коже выступили капельки пота. Коробка явно была тяжелая.

– Вот я дура! – опомнилась Натт.

– Что еще? – Фирс закатил глаза и поставил ношу на пол. – Ключи забыла?

– Нет, пакет с грязной одеждой. Ее бы сжечь, на ней осталась проклятая кровь.

– Я все сделаю, давай уже открывай. У нас мало времени. Сама же говорила, что у тебя встреча с Гостклифом.

Комната изменилась до неузнаваемости. Северный альянс поработал на славу, и некромантка пообещала себе как можно скорее подлатать дредката. Студенты расставили ее книги на полках и разложили на столе письменные принадлежности. На уродливом вздутом полу постелили симпатичный коврик, а петли на окнах смазали и подтянули. Теперь ставни плотно закрывались, и преподавательнице можно было не бояться грядущих холодных ночей. На кровати лежал новенький матрац. Мёрке гадала, откуда и как они его притащили. У изголовья студенты положили ее подушку и постельное белье. Одежду развесили в шкафу и даже оттерли пятно, оставшееся от мертвого кота.

– Мило. Классный балкон. – Фирс открыл ставни и посмотрел вниз. – Предлагаю лестницей сегодня не пользоваться, – он задорно подмигнул хозяйке комнаты.

– Ну уж нет. Девятый ярус. А вдруг ты не справишься?

Стихийник скривился:

– Не доверяешь?

– Да не в этом дело.

– Высоты боишься?

– Нет.

– А в чем проблема? О! Ты ни разу не делала этого, – догадался Фирс.

Мёрке кивнула.

– Я польщен. Буду у тебя первым. Иди одевайся. Только что-нибудь попроще. Мы к Стаату пойдем. Его вотчина как раз у тебя под окнами. Очень удобно.

В ванной тоже не осталось и следа от ржавчины и плесени. В порыве благодарности Натт решила, что нужно будет непременно поощрить студентов и устроить им что-то вроде вечеринки. Ее баночки и порошки они бережно расставили на раковине и на полочке в душевой. Мёрке наскоро почистила зубы, умылась и одела куртку и штаны для верховой езды. Если Хассел тащит ее в загон для мертвых зверей, то лучше облачиться в то, что легко отстирывается. Она заколола волосы и вернулась в комнату. Короткие пряди выбивались из прически и неприятно лезли в лицо.

Фирс расставлял повсюду принесенные кристаллы. Увидев Мёрке, он обвел руками мерцающие камни и небрежно бросил:

– Подарок к новоселью. Тебе ведь понравилось у меня?

Проницательности стихийнику было не занимать.

– Да, ты действительно талантливый геммолог, – согласилась Натт.

Фирс самодовольно ухмыльнулся.

– Если ты не против, со следующей зарплаты я заказала бы тебе сферы для жезла, – сказала Мёрке.

– Кстати об этом. Возьми на пробу, – он вручил ей прозрачный шарик. – Понравится – заменишь остальные. О цене договоримся.

– Спасибо, – смущенно поблагодарила Натт, все еще не веря в такую внезапную метаморфозу давнего недруга. – Ты это нарочно делаешь, да?

– В каком смысле? – нахмурился стихийник.

– Чтобы труднее было отказать тебе в просьбе.

– А, – он ухмыльнулся, – тебе и так будет трудно мне отказать, на то и расчет. Я очень надеюсь на твою помощь. – В бледно-карих глазах не было и тени лукавства.

– Срежем путь? – Хассел прыгнул на бортик балкона и протянул Мёрке руку. – Смелее! Тебе понравится. Будешь потом хотеть еще и еще.

– Боги! Фирс, ты хоть понимаешь, как двусмысленно это звучит из твоих уст. – Натт вцепилась ему в предплечье.

– Конечно.

Воздух вокруг них начал сгущаться, и глаза Фирса скрыло белое сияние. Он притянул ее ближе, и они резко сорвались вниз. Уши сразу же заложило от свиста. Мёрке обхватила мага обеими руками и с трудом сдерживала крик. В последний момент что-то резко дернуло их кверху, и они осторожно спланировали на землю.

– Мёрке, можешь отпускать. – Хассел аккуратно отстранился, с интересом наблюдая за выражением лица Натт. – Понравилось?

– Лучше по лестнице. – Натт осторожно ступала по земле.

Фирс Хассел довольно улыбнулся, и они направились к старому некроманту.

Йеден Стаат прибирался в дальнем загоне и лишь рассеянно махнул рукой утренним посетителям. Стихийник миновал вольеры с нежитью студентов-некромантов и привел Натт к лестнице в подвал. Они спустились в помещение с тусклым синеватым освещением и нырнули в один из многочисленных коридоров. Фирс приложил к нужной двери метку и поманил Натт внутрь.

Руки Мёрке взметнулись к лицу, едва она увидела огромного еле дышащего пустынного барса:

– Это Виллма? – Натт с жалостью оглядела умирающего зверя.

– Да, – шепотом ответил Хассел. Стихийник больше не выглядел беспечным мальчишкой, отпускающим колкие двусмысленные фразы. В один миг он словно повзрослел, а под глазами залегли глубокие тени.

Некогда величественная кошка была обложена кристаллами, которые поддерживали остатки жизни в безнадежно больном звере. Ничто не вечно. Виллма была стара. Несмотря на чарующую красоту рыжей пятнистой шкуры, мощные мускулистые лапы и толстый, словно канат, хвост, любимица Хассела угасала.

– Фирс, мне так жаль. Я знаю, как ты ее любил, – Натт участливо коснулась плеча Хассела. – Мы можем устроить ей достойные проводы. Я побуду с тобой до конца, пока она не перестанет дышать.

Стихийник покачал головой:

– Нет, нет. Ты ее воскресишь и привяжешь ко мне. Моей силы хватит, чтобы питать ее тело. Я уже зарядил кристаллы на первое время.

– Ты не понимаешь. Так нельзя, это убьет тебя. Она убьет тебя. Фирс, ты не некромант. Каким бы сильным магом ты ни был, это невозможно. Отпусти ее, не мучай душу своей подруги.

– Вот как? – зарычал Хассел и отшатнулся от Мёрке. – Я думал, ты не такая, как они. Думал, поймешь. Я видел твоего Бьелке. Его ты не отпустила! Нравится мучить своего друга?

– Да, ты прав. Я не смогла. Но я некромант, и дредхост слушается меня. Даже если я дам слабину, а это возможно, то контракт разорвется, и, несмотря на его любовь ко мне при жизни, я стану первой, кого он затопчет. Игры со смертью не для стихийных магов. Виллма не хочет такой судьбы для вас обоих. Ей больно, Фирс! Она просит тебя о покое. Отключи кристаллы, дай ей умереть.

– Нет. – Вены вздулись на висках и шее мага. Он злобно посмотрел на Мёрке. – Ты отказываешься?

– Прости, Фирс. Но я думаю о тебе. Ты не переживешь такой контракт, – она снова протянула руку к стихийнику.

– Убирайся, – процедил он сквозь зубы. – Зачем я только попросил чертову северянку.

– Это гнев. Поверь, все пройдет. Я через это проходила, ты же знаешь, Фирс.

– Катись к черту! – он грубо толкнул некромантку к двери. – Не смей подходить ко мне и называть по имени!

Мёрке застыла, не решаясь оставить Хассела одного со своим горем. Но он уже не контролировал себя. Маг рассек воздух ладонью, и мощный поток швырнул Натт в коридор. Дверь с грохотом закрылась.

Натт потирала ушибленный затылок. Еще одна гематома в копилку. Нет смысла стучаться к Фирсу. Будет только хуже. Но нельзя идти на поводу чувств, когда речь идет о манипуляциях с неживой материей. Мёрке слишком хорошо помнила, как Бьелке после воскрешения вскочил на ноги и помчался к ней. Некромантке потребовалась вся сила воли, чтобы не смалодушничать и не броситься бежать от разъяренного дредхоста. Долгий духовный поединок, приручение и подчинение своей воле. Хорошие некроманты не живут долго. Тесный контакт с загробным миром вытягивает жизнь из адепта смерти. Именно с этого предостережения начал Деард Рё’Тен первое занятие в группе Натт Мёрке и Синда Форсворда. Они – единственные, кто не испугался нависшей над ними угрозы и были готовы сунуться в самую преисподнюю, если это потребуется.

Фирс Хассел – стихийник. Он не слышит мертвых и не понимает их. Если бы он мог, то в первый же миг отпустил бедную Виллму. Ей было больно и страшно оказаться заточенной между жизнью и смертью в агонизирующем теле. Кошка почувствовала присутствие некроманта и атаковала сознание Мёрке сумбурными картинками, из которых Натт поняла всю глубину связи между Виллмой и магом.

Хассел был сиротой. Во время подавления бунта в южной провинции Сорплат родные Фирса погибли. Были ли они участниками восстания, Мёрке не знала. Она видела, как пустынный барс утаскивает плачущего шестилетнего мальчика из горящего поместья. Потребовались годы, чтобы в Сорплат вернулся мир. Стихийник оказался в приюте. Сбегал каждый день в лес, где его ждала Виллма, единственный уцелевший член его семьи. Ездовая кошка отца Хассела подарила ему свою верность.

Сиротам выдавали квоты на обучение в лучших академиях страны, и, едва Фирсу исполнилось двенадцать, его определили в Тэнгляйх. Он быстро завел дружбу с отпрысками аристократов северных провинций, в душе ненавидя всех. Одной из немногих, к кому он питал настоящие чувства, была именно Виллма. Но теперь и ее не стало.

Мёрке с гнетущим чувством покинула загоны для нежити, навестив напоследок дремлющего Бьелке. Он привычно фыркнул и ткнулся мертвой мордой в ладонь хозяйки. Когда-нибудь и ей придется отпустить друга. К такому невозможно подготовиться. Но нежить, находящаяся слишком долго в мире живых, рискует стать «бессат морт», или одержимой. Гниение привлекает низших духов, которые селятся в ходячем трупе, постепенно беря верх над душой воскрешенного. Бьелке тоже может стать «бессат морт», и тогда его придется убить. Но Натт Мёрке не хотела даже думать об этом. С любимыми всегда не хватает времени проститься. Бедный Фирс. Она только что лишила его последней надежды. Из некромантов остался еще блаженный Йеден Стаат, но он еще более непреклонен, чем Мёрке. А к Синду Форсворду стихийник и сам не подойдет на расстояние файербола.

Натт постаралась выбросить из головы неприятную сцену в подвале и поспешила к Гостклифу Анду. Как бы ни было ей жаль страдающего Хассела, у нее были обязанности перед академией и будущими студентами.

* * *

Декана почти не было видно за кипами бумаг на столе. Перо неистово скрипело, и на приветствие Натт Мёрке мужчина лишь пробормотал что-то невнятное. Она нашла свободный от документов стул и принялась терпеливо ждать, когда Гостклиф освободится. Через десять минут он издал глубокий вздох и встал из-за стола, потирая глаза и переносицу.

– Наверное, уже не рады новому назначению? – участливо поинтересовалась Мёрке.

Декан на мгновение задумался.

– Да я и раньше за Хоррада все выполнял, только за меньшую плату. С его уходом для меня мало что изменилось.

– Не собираетесь выбрать своего собственного протеже?

– Ты имеешь в виду – назначить заместителя? Все время откладываю это решение. У меня три отличных кандидата, и все изъявили желание работать со мной. Сложно выбрать, – признался Гостклиф. Он провел рукой над одним из ящиков стола, выудил из него черный ключ-печать и спросил: – Ну что, готова навестить Деарда Рё’Тена?

– Его еще не предали земле? – Мёрке стало не по себе от предстоящей встречи с трупом того, кого она хорошо знала. Одно дело – работать с незнакомцами, и совсем другое – видеть перед собой родных или близких. Ее не пугали покрытые личинками мертвецы. Они были послушны воле молодой некромантки. Но что, если перед тобой окажется некогда могущественный адепт смерти?

– Все не так просто, Натт.

Гостклиф без смущения называл ее по имени, и в его голосе сквозило тепло с примесью сожаления. Преподаватель ядологии не играл ее чувствами три года назад. Он был искренен, и даже внезапная ярость, положившая конец многолетнему обожанию глупой студентки, доказывала глубину его чувств. Мёрке поскорее отогнала внезапно накатившие эмоции.

– Но будет лучше, если ты сама все увидишь. – Декан Анд долго и серьезно смотрел на студентку, а затем спросил пугающе нежным голосом: – Как ты после вчерашнего?

Натт старалась не отводить взгляд от проницательных глаз декана и как можно более равнодушно произнесла одно-единственное слово:

– Нормально.

На самом дело все было ужасно. Аудиторию разгромил голем плоти, попутно нашпиговав тело Мёрке острыми костями. Через неделю должен приехать Синд Форсворд и заступить на должность преподавателя. У нее на ноге появилась странная отметина, а Фирс Хассел теперь ненавидит ее с новой силой. Но хороший педагог должен уметь оставлять все проблемы за дверью в учебный кабинет. Сможет ли она стать хорошим наставником? Придется проверить.

Гостклиф Анд, кажется, не поверил этому «нормально», но приставать с расспросами не стал.

– Хочешь проведать своего голема для начала? – предложил декан.

– Ужасно. А еще хочется посмотреть, что осталось от аудитории. Да и без гравштайна мне не очень комфортно, – призналась Мёрке.

– Отлично, я зайду с тобой. Мне самому интересно наше новое факультетское приобретение. Как думаешь, его можно вытащить на улицу к началу учебного года? Это произвело бы должный эффект не только на твоих студентов, но даже на скептиков элементалистов. Кстати, Фирс Хассел снова тебя достает? – Гостклиф Анд на прощание окинул взглядом хаос в своем кабинете и поманил Мёрке к выходу.

– Нет. Он был очень мил и даже подарил несколько самодельных светильников, – невинно ответила Мёрке.

– Мил, значит, – хмыкнул декан. – Его пробивной способности можно только позавидовать. Ты знала, что он не смог поступить в аспирантуру по управлению стихиями, но успешно подал заявку на геммологию?

– Да, он рассказал, что не справился с огненным големом. Ему просто не повезло. Если бы ему достался воздушный или каменный, все могло бы сложиться иначе. – Мёрке не без улыбки вспомнила прыжок с башни. Правда, за ним почти сразу последовала атака в подземелье.

– Не знал, что вы так близки, – искренне удивился декан.

– Мы не близки, – замахала руками Натт, – скорее повзрослели. Нельзя вечно задирать друг друга по углам.

– Повзрослели, – задумчиво повторил Анд и грустно улыбнулся.

Они спустили в катакомбы. Лаборанты геммологии уставились на них и стали перешептываться. Натт Мёрке закусила губу. Неужели обиженный стихийник в отместку разболтал ее секрет или она просто стала слишком мнительной?

– Госпожа Натт Мёрке! – робко подала голос незнакомая девушка и бросила на стоящего рядом юношу многозначительный взгляд. – Вы в лабораторию?

– Да, – растерялась некромантка.

– А можно мы взглянем на вашего голема? – студентка буквально тащила за собой юношу.

– Конечно, пойдемте. – Мёрке почувствовала облегчение. Она и забыла, какой эффект произвела своей победой над нежитью высшего порядка.

На всякий случай некромантка мысленно прощупала аудиторию. Зверь сидел без движения и ждал команды. Натт проверила его послушание, заставив потрясти головой. Голем откликнулся, и огромные бивни доломали оставшиеся столы.

Натт распечатала дверь и не без гордости продемонстрировала уродливого вида чудовище. Пока остальные разглядывали плешивую голову и мощные лапы с торчащими, словно шипы, когтями, Мёрке подобрала с пола гравштайн и закрепила его на поясе.

Аудитория была в плачевном состоянии: восемь из десяти книжных шкафов были разломаны в щепки, а книги залиты тухлой кровью. Целых столов практически не осталось. Со стульями дела обстояли немного лучше: сломано оказалось всего пять.

– Вертинна Тинг будет в восторге. Сама составишь опись необходимого или тебе помочь? – предложил декан.

Натт Мёрке послала ему умоляющий взгляд.

– Хорошо, но уборку здесь организуешь сама. А еще заберешь списки первогодков и сверишь их с письмами. Проверишь, не пропустил ли я кого.

Некромантка горячо закивала. Она была готова самолично отдраить аудиторию, лишь бы не идти в подсобку к заведующей хозяйственной частью.

Осмелевшие лаборанты обходили голема вокруг и осторожно трогали бивни.

– Не помню, чтобы у магистра Деарда был такой, – с благоговением пробормотал юноша.

– Точно не было. Первый раз вижу голема плоти. Надо было взять сферу и сделать слепок. Сбегай за Фирсом, пусть запечатлит его, у него лучше получается.

Прежде чем Мёрке успела что-либо возразить, геммолог-подмастерье убежал за аспирантом. Она тяжело вздохнула. Вряд ли Хассел отошел после их перепалки, а снова видеть его тяжелый взгляд ей не хотелось. Натт нырнула в лабораторию и была приятно удивлена. Всего одна полка с реагентами покосилась, и на полу валялось лишь несколько разбитых колб. Отправит сюда Янту, она как раз рвалась себя проявить. С опаской Мёрке открыла дверцу холодильника, в котором лежал обледенелый безногий дредкат. Ее мучила загадка выжившего зверя. Но узнать его историю будет трудно, на труп уже давно слетелись низшие духи, и потому ее ждет работа с «бессат морт», а не настоящей душой кота. Благо эти духи настолько слабы, что справиться с ними сможет даже младшекурсник. Натт насчитала трех разных духов. Можно шутки ради не изгонять их, а посмотреть, как они смогут ужиться в одном теле. Некромантка закрыла холодильник и вернулась в аудиторию.

Фирс Хассел делал слепки для своих лаборантов и о чем-то оживленно беседовал с Гостклифом.

– Нет, господин Анд, опаловая крошка со временем нейтрализует действие плантас хекто, яд просто потеряет свою силу. Лучше хранить его в капсулах с пылью аквамарина, тогда сердечник такого посоха будет куда смертоноснее, – он демонстративно не смотрел на Мёрке и ходил вокруг голема с жемчужной сферой. – Могли бы и сами справиться, я же вас научил, – недовольно изрек стихийник и передал слепок помощнице.

– У нас с резкостью не выходит, господин Хассел. Ваши получаются четче и красочнее, – заискивала лаборантка, и Натт Мёрке поймала себя на гадкой мысли: рёвнует? Фирса?

Стихийник встретился с ней взглядом и злобно сузил хищные глаза. Затем развернулся к декану, почтительно поклонился и покинул аудиторию.

– Странное у тебя представление о Фирсе. С какого боку он мил? – усмехнулся декан, заметив их молчаливую дуэль.

– Ну он не сказал ничего гадкого, а это уже прогресс, – хмыкнула Мёрке.

– Пожалуй. Повезло элементалям. Чертовски хороший геммолог. Я бы забрал его себе.

– Разве так можно?

– Нет, конечно. Кто же его отдаст? Хотя Хассела безбожно задвигают. Жалко, такая потеря, – с неподдельным разочарованием изрек Анд.

Мёрке не могла с ним не согласиться. Как бы Фирс ни досаждал ей в прошлом и теперь, его талант невозможно было не заметить. Но, к сожалению, факультет не жаловал южан. Юношу, взятого по квоте, пытались всеми правдами и неправдами отчислить под смешными предлогами, только он умудрился не просто выстоять, но и поступить в аспирантуру. Мёрке представила, как его принимали на кафедру, скрипя зубами, и невольно улыбнулась.

– Что же, ущерб мы оценили. К началу учебных занятий, будь добра, подготовь аудиторию. Спиритуализм ты будешь вести в общем зале факультета. Расписание я передам тебе в последнюю неделю. Постараюсь выставить твои пары подряд, но ничего не обещаю, график лекций еще нужно будет согласовать кое с кем, – задумчиво пробормотал Гостклиф.

– Кое с кем… Вы ведь говорите о Синде?

– Уже слышала, да? Мне жаль, но так сложились обстоятельства. Он сам расскажет тебе и остальным о причине своего визита в Тэнгляйх. Запасись терпением. Чтобы ты знала – я тоже не в восторге. Однако для всех его назначение – это моя прихоть. Так надо.

– Я даже не знала, жив ли он. А теперь, оказывается, мы будем преподавать под одной крышей и даже в одних и тех же аудиториях. Не подумайте, я не жалуюсь, просто… – Мёрке запнулась.

– Я ничего и не думал. Составлю расписание так, чтобы вы не пересекались среди недели. А еще велю Тинг заселить его в противоположном крыле. Но сама понимаешь, что разговора вам все равно не избежать. Так что готовься морально к его приезду.

Мёрке закрыла аудиторию и последовала за Андом к двери в мертвецкую. Декан достал черную метку.

– Господин Анд, – вспомнила Натт, – Вертинна Тинг забыла выдать мне ключ от морга.

– Не забыла. Это мое личное распоряжение. После смерти Деарда Рё’Тена я запретил заходить туда всем – до твоего приезда.

– А при чем тут я и магистр Рё’Тен? – взволнованно спросила Натт.

– Сейчас увидишь, – грустно ответил Гостклиф и кивнул на операционный стол, вокруг которого клубилась морозная мгла.

Труп магистра был покрыт тонкой наледью, а широко раскрытые глаза выражали покорность судьбе. В бледном теле не было ни капли крови. На обеих руках – следы от стилетов, которыми некроманты пользуются перед бальзамированием. Кто-то полностью обескровил бедного профессора.

– Кто его так? – Мёрке, завороженная, не сводила глаз с кожи магистра, которая была похожа на гладкий мрамор. Великолепная работа. Чистая и аккуратная.

– Он сам, – ответил декан, ловя удивленный взгляд Натт.

Глава 5

– Как это сам? Зачем? – удивилась Натт, глядя на безжизненное тело некроманта.

– Никто не знает. Я запретил целителям распространяться о способе его самоубийства. Стилеты все это время хранились у меня. Да и выбор орудия не кажется случайным. – С этими словами Анд достал из кармана мантии продолговатую коробочку и протянул ее Мёрке.

Натт открыла футляр и увидела два простых ученических стилета для обескровливания трупов. Такие вручают юным адептам на приветственной церемонии. Стихийники получают свои первые именные жезлы, целители – простейшие сферы жизни, магические инженеры – кальцинаторы для алхимических опытов. Призыватели становятся обладателями первой мистической плети, а некромантам достается простенький стилет. После окончания обучения студенты возвращают предметы в академию, где они хранятся как память. Один из инструментов принадлежал Натт Мёрке. Она поняла это, даже не видя выгравированное на рукоятке имя. Натт помнила историю каждой царапины на своем орудии и каждое произведенное им вскрытие. Второй стилет тоже был ей знаком, но она прочитала гравировку, чтобы убедиться наверняка. Паника разлилась по всему телу холодной волной.

Синд Форcворд.

– Натт, – мягко позвал декан.

Мёрке подняла на него испуганные глаза.

– Почему? Я не понимаю.

– Я думал, ты объяснишь мне. – Он подошел ближе, и Натт инстинктивно отпрянула назад, но уперлась в холодный операционный стол с телом некроманта. Как в тот день в лаборатории ядологии. Тогда Анд выслушивал ее бесконечные жалобы на Фирса, который в очередной раз унизил ее перед сокурсниками, и заботливо гладил ее по щеке. Прямо как сейчас. Только теперь от этого прикосновения стало не по себе.

– Расскажи, почему магистр Рё’Тен выбрал именно эти стилеты? – настойчиво спросил декан. – Я хочу тебе помочь, прежде чем инквизиция начнет расследование.

– Инквизиция? – встрепенулась Натт. – Меня здесь даже не было. Я приехала сюда по вашему приглашению… Ах, вот оно что, – догадалась Мёрке и горько усмехнулась: – Решили держать подозреваемую поближе.

– Никто не считает тебя подозреваемой, но когда станут известны детали, у многих возникнут вопросы о твоей роли во всем этом. Вскроются некоторые подробности. В частности, тот маленький эпизод на церемонии прощания…

Мёрке в один миг утратила расположение декана, и воспоминания раскручивались перед ней, словно кольца ядовитой змеи.

– Вы не… это же было так давно, – сердце некромантки бешено застучало.

– Я знаю. – Рука Гостклифа опустилась на талию Натт. – Ты не хотела никому навредить. Все некроманты сталкиваются с подобным соблазном. Но если Синд Форсворд и остальные узнают о том, что ты сделала…

– Вы угрожаете мне?

– Нет, – декан выглядел оскорбленным, – просто хочу от тебя честного ответа. Зачем Рё’Тен убил себя вашими инструментами?

– Я сказала, что не знаю. – Мёрке пыталась высвободиться из объятий Гостклифа, но он не обращал внимания на ее тщетные усилия.

– Тогда тебе придется выяснить это, и как можно скорее.

– А если я не смогу?

– Тогда твой секрет перекочует к Синду. Представляешь его реакцию?

– За что вы так со мной?

– Милая Натт Мёрке, я не держу на тебя зла. Но ты предала не только своего друга. Я тоже многим пожертвовал ради тебя, а в ответ получил лишь этот осуждающий взгляд.

Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Голубые радужки декана излучали холод и скрытую угрозу.

– Я верил, что теперь все сложится по-другому. Но представь мое удивление, когда я выяснил, что все эти годы ты считала меня чудовищем и ненавидела.

– Откуда вы?.. – она не договорила, Гостклиф сильнее сжал пальцы на ее талии.

– Ты даже не отрицаешь. Хотя какой теперь смысл? Твоя вчерашняя интоксикация оказалась весьма любопытной. Ты слишком много говорила в бреду обо мне, о Синде. Столько сожаления, злости и отчаяния. Но не любви. А я любил тебя.

Анд наклонился и поцеловал ее. Не так, как тогда. Сейчас это было слишком отчаянно, зло и с сожалением. Мёрке не ответила, и Гостклиф Анд покорно отстранился:

– Значит, ты все решила. Хорошо. Разберешься с Деардом и предоставишь мне отчет. Завтра выпишу разрешение на воскрешение магистра, если потребуется.

– Сколько у меня есть времени? – Натт смотрела себе под ноги, не в силах встретиться глазами с деканом.

– До праздника зимнего равноденствия. Если не успеешь к этому времени, подключится инквизиция. Они перевернут всю академию вверх дном, и тогда вскроется твое прошлое и моя роль в этой истории. Про Синда я не блефовал: мне терять уже будет нечего, и он станет первым, кому я расскажу. Из-за тебя мальчишка лишился всего, ну а я за свою минутную слабость уже поплатился. Интересно, когда наступит твой черед, Натт Мёрке? – Он покинул мертвецкую, оставив Натт наедине с мертвым некромантом. Она бессильно опустилась на пол и впервые за долго время разрыдалась.

* * *

Мёрке вновь поднесла стилет к глазам. Что еще может сказать этот бесполезный кусок металла? Она уже провела ритуал с обоими клинками: простая процедура, которая выполняется при помощи орудия убийства. Ее практикуют некроманты и спиритуалисты на службе правоохранительных органов. Запятнанное кровью оружие охотно делится своей историей. Старые ученические стилеты показали одну и ту же картинку. Некромант лег на операционный стол, поднес к локтевым сгибам магические лезвия и пустил себе кровь из обеих рук. Все произошло слишком быстро. Мгновение – и полностью обескровленный магистр буравит потолок безжизненными глазами.

Мёрке просматривала этот отпечаток смерти раз за разом, не в силах понять, что ее так смущает. Все движения Рё’Тена были слишком отрывистыми, словно из записи удалили некоторые фрагменты, а оставшиеся грубо соединили. После просмотра памяти оружия вопросов стало еще больше. Куда исчезла кровь некроманта? На полу ее не было. Даже на лезвиях не осталось подтеков. Когда Натт пользовалась своим инструментом, то подолгу отмывала каждую царапинку и канавку. Но даже после обработки оставались следы. Как некромант смог вонзить в каждую руку по кинжалу? Зачем он это сделал? И, наконец, почему именно этими инструментами? Это точно не совпадение.

Проще всего было бы воззвать к духу умершего. Но его не было на планах мертвых, и Мёрке не удалось до него докричаться. Она не знала, где еще могла находиться душа предполагаемого самоубийцы. Натт перерыла кабинет и лабораторию, но так и не нашла подсказок среди вещей бывшего хозяина. Тело перенесли в один из холодильников в лаборатории некроманта. Натт была не в восторге от такого соседства, но оставлять его в мертвецкой было нельзя. Целители постепенно возвращались в академию и требовали вернуть доступ к анатомическому театру.

Мёрке пыталась отвлечься от угроз Гостклифа Анда и занялась своим големом. Выпросив на кухне требуху и прочие остатки после разделки, она собрала монстру вполне рабочий хобот. Подлатала шкуру слона и щедро снабдила его энергетическими кристаллами. Выглядело чудовище весьма устрашающе. Разложение удалось замедлить, и смрад понемногу рассеялся. С дредкатом тоже пришлось повозиться. Некромантке удалось раздобыть лапы крупного кролика и огромный лисий хвост. Охотники-любители с факультета магической инженерии подарили недостающие части тела в обмен на экскурсию в катакомбы и слепок со слоном. Голем начинал приносить ощутимую выгоду. Дредкат же обзавелся новыми конечностями и диковато смотрел на создательницу. Передвигался он смешно: бегать нежить не могла, зато довольно шустро и далеко прыгала. Силы в нем поддерживал случайный кристалл, который кот проглотил еще при жизни. После его смерти бессат морт воспользовались бесхозной энергией и начали паразитировать на теле зверя, постепенно подчиняя его себе. Трое из них решили не враждовать с некромантом, а прильнуть к сильному хозяину. Хитрые духи понимали, что выжить без некромантки им будет тяжело. Своим поведением они не сильно отличались от обычных котов: так же ластились и терлись о ноги, а через мгновение выпускали когти.

Члены Северного альянса пришли в восторг от видоизмененного дредката и сразу же составили расписание по уходу за нежитью. Янта воспользовалась собравшимися в аудитории студентами и организовала уборку. Шкафы и столы подвезли еще в начале недели, и они до сих пор сиротливо стояли в коридоре. Шумная компания вычистила аудиторию и втащила новую мебель в учебное помещение. Прихватив с собой одержимого дредката, студенты отправились в комнату близнецов составлять график зарядки кристаллов для кота.

Последний день перед факультетскими собраниями наступил слишком быстро. Устав от работы и навязчивых мыслей, Мёрке долго простояла под теплыми струями в душе, а затем рухнула на постель. Сияние кристаллов успокаивало. Как назло, вспомнился Фирс Хассел, который почти не попадался ей на глаза. А если Натт удавалось случайно застать его за ужином, он демонстративно уходил из столовой, даже не притронувшись к еде. Под его глазами залегли черные круги, и он заметно похудел. Антуража добавляла и недельная щетина. Натт Мёрке решила не ходить на вечернюю трапезу. Пусть маг нормально питается, иначе станет выглядеть не лучше Виллмы. Натт очень хотелось помириться с геммологом, но он возвел слишком неприступную стену. Придется подождать, пока он свыкнется с внезапным горем и захочет принять помощь друга, а не некроманта.

Тело постепенно расслаблялось. Дыхание выравнивалось, а мерцание самодельных светильников Хассела гипнотизировало, пока вдруг не стало темно. Натт не понимала, спит она или нет. Если это сон, то очень странный. Она не могла встать, да и не хотела, но ощущение чьего-то присутствия было слишком реальным. Кровать примялась с двух сторон от Мёрке, словно кто-то склонился к ней, подставив руки для опоры. Дыхание. Она точно слышала неуловимое движение воздуха. Он все ближе. На губах. Жарко. Настойчиво.

– Синд? – испуганно вырвалось из ее уст. Неужели он приехал раньше?

Нарушитель отодвинулся и убрал руки.

– Погоди, давай поговорим.

Ставни еле слышно скрипнули. Мёрке резко вскочила с кровати, и в этот миг кристаллы вновь загорелись. Привиделось? Приснилось? Она точно закрывала двери на балкон. Со смешанными чувствами Натт захлопнула непослушные створки, на всякий случай наложив на них печать. После чего вернулась в кровать и почти сразу же уснула, не заметив появившуюся на столе новую жемчужную сферу памяти.

* * *

Она проснулась раньше времени. За окном едва занимался рассвет, и небо медленно окрашивалось в розовый. Мёрке щелкнула по кристаллу на чайнике, и вода недовольно зашумела. Должно быть, здорово родиться стихийным магом. Можно обходиться без подручных средств и кипятить воду для кофе в мгновение ока прямо в чашке. Она щедро насыпала темную смесь с приятными карамельными нотками и вышла на балкон. Йеден Стаат уже занимался животными. Фирс Хассел, словно тень, ссутулившись брел в подвал к Виллме. Жаль, что некромант дал обет молчания. Уж кто-кто, а он подсказал бы юноше, как пережить утрату. Хотя… старик – неудачный пример. С горем он так и не свыкся. А вот Мёрке могла бы поделиться своей историей… Нет, это тоже плохая идея, ведь она все-таки поддалась соблазну и сделала то, в чем отказала стихийнику. Некроманты плохие советчики в вопросах смерти.

От воспоминаний настроение испортилось. Не то чтобы Натт и раньше не думала о содеянном, но декан пригрозил именно тем эпизодом, с которого все и началось. Натт одним глотком осушила кружку, не обращая внимания на горячий напиток. Горло и язык больно обожгло и еще долго щипало.

Мёрке принялась складывать бумаги для собрания и спешно набивала сумку нужными и ненужными вещами. Когда худо-бедно все было готово, преподавательница небрежно провела руками по волосам, одернула старенькую мантию и с тяжелым вздохом покинула свою башню. После собрания она собиралась вновь заняться расследованием смерти магистра Рё’Тена, тем самым обеспечив себе достойный повод уйти пораньше и избежать возможного разговора с Синдом Форсвордом. Слишком много недосказанности и слишком много затаенных обид.

Собрание проходило в большой поточной аудитории, и Мёрке стояла у входа, не решаясь зайти.

– Нервничаешь? – Онни Векер поравнялась с некроманткой и подмигнула.

– Ужасно, – призналась Натт и попыталась улыбнуться.

– Представляю. Когда я пришла на свое первое собрание, меня трясло от страха. Почтенные магистры темных искусств и новенькая нахальная девица. Тогда деканом был еще Хоррад. Он зачитывал права и обязанности педагогов и каждый раз поднимал на меня глаза. А когда дошел до списка нарушений, то очень выразительно посмотрел в мою сторону, словно я уже нарушила каждый из перечисленных пунктов, даже не приступив к работе. Но, думаю, с тобой все будет хорошо. Гостклиф Анд к тебе благосклонен, а его все уважают. Раз он выбрал тебя, значит, было за что. – Призывательница изобразила на лице вселенскую покорность. – Садись со мной, а то я усну. Так хоть посплетничаем, – в ее глазах плясали хитрые фиолетовые всполохи.

Онни Веккер утащила Натт подальше от кафедры и усадила рядом с массивной колонной, к которой с другой стороны прислонился незнакомый мужчина. Мёрке не успела его хорошенько разглядеть. Он дремал, а абсолютно седые волосы полностью скрывали его лицо. Некромантка не помнила его ни среди преподавателей, ни среди аспирантов. Несмотря на седину, он казался довольно молодым. «Новенький», – промелькнуло у Натт в голове. Мало ли кого успели нанять за эти три года.

Основной состав не сильно поменялся, и бывшая студентка была рада вновь видеть своих педагогов, которые вежливо улыбались ей и отвечали кивками на ее поклоны. Онни весело щебетала с зачарователем и бесцеремонно тыкала его в ребро острыми, как спицы, ногтями. Маг смущенно отвечал на ее недвусмысленные вопросы и заметно краснел. Призывательницу же немало веселил флирт с коллегой.

– Представляешь, Сьенерт Манн собрался жениться. – Онни развела руками и кивнула на зачарователя, который присоседился к своим практикантам. – Вот и верь после этого мужчинам. Всю жизнь бегал за мной как бессат морт. И на тебе. Обидно, черт возьми.

– Должно быть, устал ждать, – предположила Натт.

– Да уж. Ну и демон с ним. А что у тебя с тем блондинчиком-геммологом? – Онни коварно оскалилась.

Собрание еще не началось, и Гостклиф Анд беседовал с выпускниками аспирантуры у кафедры.

– Вы про Фирса Хассела? – шепотом переспросила Мёрке.

– Ага. Напряжение между вами когда-то должно было перерасти во что-то подобное, – промурлыкала призывательница.

– Во что? – нахмурилась Натт.

– Ой, да ладно тебе. Кое-кто нащебетал, что ты провела ночь в его комнате, а утром он проводил тебя до башни, с которой вы вместе слеветировали. Вы же не учебные планы ночью составляли?

– Это недоразумение. У нас с Фирсом Хасселом ничего нет. Одну из моих сфер разорвало в коридоре, и я потеряла сознание. Он просто оказался рядом и помог нейтрализовать действие пыли. – Мёрке опустила ту часть истории, в которой сражалась со своим доппельгангером.

– И все? – Онни Веккер была явно разочарована. – А мы уж надеялись. Ладно, еще красавчик Синд Форсворд нагрянул утром. Может, он окажется расторопнее.

– Утром? – Мёрке почувствовала, как дыхание перехватило, а сердце часто-часто застучало. А кто тогда навестил ее ночью в комнате? Или это был все-таки сон…

– Наверно, у Стаата задержался, старик души не чаял в юном некроманте. Синд будет вести ментальную защиту. Слышала, что студенты в нескольких академиях стали жертвами одержимости? Вроде в Истболверке даже погиб кто-то из преподавателей не так давно, а учащуюся упекли в лечебницу при инквизиции.

– Истболверк? Я была там с лекцией о некрополях два месяца назад, – ужаснулась Мёрке.

– Повезло тебе убраться до того, как там начались волнения: родители студентов завалили академию гневными письмами. Проверки, допросы, – Онни Веккер поежилась. – Инквизиция опасается, что волна одержимости выйдет из-под контроля, потому они назначили своих людей в учебных заведениях, чтобы следить за вспышками агрессии, узнать их причину и предотвратить несчастные случаи, – пояснила призывательница.

– Синд Форсворд работает на инквизицию? – удивилась некромантка.

– Точно не знаю. Но думаю, его приезд неслучаен. Многие считают опыт Форсворда бесценным. Он поборол сильную одержимость и остался собой. Ему есть чем поделиться со студентами. Да чего уж там, и с преподавателями. Может, если бы Деард не был таким затворником, этого с ним не случилось бы. Не понимаю массовой истерии по поводу назначения Синда. Редкий некромант не сходил с ума. Но еще реже встречается тот, кто обуздал тьму в себе. Извини.

– Ничего. – Натт Мёрке не обиделась на рассуждения призывательницы и немало обрадовалась, что Синд Форсворд нашел себя и не стал изгоем. Инквизиция. Есть чем гордиться. Интересно, когда всплывут грешки Мёрке или когда на нее повесят смерть Деарда Рё’Тена, Синд самолично закроет перед ее носом дверь темницы?.. Она обвела зал взглядом. Высокого темноволосого юноши среди присутствующих не было. Где же он затаился?

Страшные, словно залитые чернилами глаза и жуткая ухмылка. Натт инстинктивно сдвинула ноги и вцепилась ногтями в колени. Как можно любить и ненавидеть кого-то так сильно? Инквизитор Синд Форсворд. А это даже звучит красиво. Синд Форсворд!

– Инквизитор Синд Форсворд! – декан обратился куда-то в центр зала, и все взволнованно начали озираться по сторонам.

Спящий у колоны седой мужчина поднялся в полный рост и поспешил к кафедре. Он нервно приглаживал длинную прядь серебристых волос, почти полностью закрывавшую правую сторону лица. Мёрке засмотрелась на мощную спину и крепкие руки. В нем не осталось ничего от тщедушного некроманта.

Молодой инквизитор пожал руку декану и встал у кафедры. С минуту он смотрел куда-то в пустоту, пока присутствующие пожирали его глазами. Тот самый мальчишка, который собрал целый отряд мертвецов. Тот самый некромант. Отступник. Меченый. Выждав, пока все успокоятся, Синд Форсворд приосанился и заговорил:

– В первую очередь хочу выразить свои соболезнования факультету в связи с трагической смертью магистра Деарда Рё’Тена. Мне сложно сказать, как много он значил для меня и всех студентов. Он был выдающимся педагогом, который учил нас жить без страха. Некромантия и темные искусства – это вечная борьба с тьмой и соблазнами. Я не верю, что такой сильный маг пал жертвой внутренней слабости. Я обещаю, что окажу посильную помощь в расследовании этого инцидента, – он сделал паузу.

Аудитория одобрительно закивала, а Натт Мёрке сильнее сдавила колени. Значит ли это, что им придется работать вместе? А ведь его стилет тоже был орудием самоубийства. Синд Форсворд встретился с ней взглядом и долго и странно смотрел на нее темным, почти черным, глазом. Второй был укрыт под небрежно зачесанными набок волосами.

Мёрке опустила голову и принялась рассматривать вздутые вены на своих кулаках. Три года она старалась не думать о нем. Три года она страшилась натолкнуться на армию мстительного некроманта. А теперь он инквизитор?

Синд Форсворд охотно посвятил коллег в свои планы по обучению студентов, напомнил о трагическом случае в Истболверке и заверил, что сознание одержимой студентки начало медленно восстанавливаться. Затем поблагодарил всех за внимание и поспешил на собрания оставшихся трех факультетов, на которых тоже собирался вести ментальную защиту. Напоследок он попросил сообщать ему о любых странностях в поведении студентов.

– Иногда обнаружение проблемы в самом начале способно предотвратить трагедию. – Синд снова скользнул взглядом по бывшей подруге и добавил: – Не будьте равнодушными.

После ухода инквизитора в аудитории долгое время царил гвалт. Все наперебой принялись обсуждать загадочные происшествия в академиях. Преподаватели старались избегать истории с Синдом Форсвордом в прошлом, но Мёрке отчетливо уловила их настроение. Все были уверены, что именно тот случай и положил начало цепной одержимости.

Гостклифу Анду потребовалось немало усилий, чтобы успокоить взбудораженных коллег, и он решил заинтересовать присутствующих новой кровью.

– Натт Мёрке, прошу, – позвал декан, и некромантка несмелой походкой стала пробираться между рядов к небольшой трибуне.

Она готовилась произнести небольшую речь, но теперь чувствовала, как нужные слова застревают в горле. Декан ждал ее с привычной улыбкой. Трудно поверить, что сцена в мертвецкой действительно имела место.

Слова путались, и речь выходила сумбурной. Голос предательски дрожал. «Это полный провал», – думала Натт, держась обеими руками за кафедру.

– А правда, что у вас есть собственный гравштайн? – раздался чей-то голос.

Аудитория снова загудел.

– Да. Экспедиция в Некрополе Хиес обещала быть опасной. Поэтому мне пришлось заключить контракт с проклятым оружием. – Волнение начало отходить на второй план.

– А когда вы планируете прочитать в нашей академии цикл лекций о могильниках? Мы наслышаны о ваших выступлениях в других учебных заведениях и хотим, чтобы студенты узнали об открытиях в Хиес.

– С удовольствием. Нужно будет составить расписание для дополнительных занятий и набрать слушателей, – охотно отозвалась Натт.

– Вы будете представлять своего голема на церемонии открытия?

Мёрке не прекращали заваливать вопросами. Предлагали помощь и всячески выказывали свое расположение. Смущаясь, она кивала сразу всем.

– Видишь, – прошептал декан Анд, – дело не только во мне. Я знал, что ты всем понравишься. Хотя стихийники будут не в восторге от вашей парочки. Что же, поздравляю, Натт Мёрке, ты одна из нас.

После собрания преподаватели окружили некромантку. Кто-то уже подготовил список групп. Натт рассеянно брала вручаемые ей листы и попутно отвечала на новые вопросы. Проблема с Синдом Форсвордом стала забываться, и Мёрке испытывала настоящую эйфорию от доброжелательности коллектива факультета темных искусств. Напоследок Онни Веккер предупредила, что утром будет ждать ее и голема плоти на репетиции парада существ.

– Мы должны порвать в этом году чертовых стихийников с их элементальными тварями! – бойко крикнула призывательница. И толпа поддержала ее боевой клич.

Некромантка, не скрывая улыбки, покинула аудиторию и поспешила в свой кабинет, чтобы начать составлять расписание внеплановых лекций.

– Натт Мёрке!

Она замерла. Этот голос… Мёрке вцепилась в кипу бумаг и осторожно повернулась.

Инквизитор Синд Форсворд стоял позади, всего в нескольких метрах, и старательно приглаживал седую прядь. В коридоре не было ни души.

Глава 6

Долгое молчание. Мужчина сделал осторожный шаг вперед, словно приближался к дикому пугливому зверю, и Мёрке крепче прижала к груди листы бумаги.

– Не знаю, что говорят в таких случаях, – нарушил затянувшееся молчание Синд.

– Наверное, здравствуй, – подсказала некромантка.

– Здравствуй. А это не так трудно. – Уголки рта слегка дрогнули, но улыбнуться инквизитор не решился.

– Здравствуй. – Сердце Натт стучало где-то в горле.

– Помочь? – Он протянул ей руку, как раньше, когда носил для нее учебники и кипы манускриптов.

– Да, если не трудно. – Мёрке передала ему свою ношу и почувствовала себя неуютно – словно воин, лишившийся защитной кирасы на поле боя. Освободившиеся руки нервно теребили манжеты мантии.

– Куда отнести? – поинтересовался бывший некромант.

– В кабинет Рё… То есть теперь уже в мой кабинет, – быстро поправилась Натт.

– Подумать только… Ты преподаватель в Тэнгляйхе. И как тебе – вернуться сюда? – поинтересовался Синд, пока они медленно шли длинным коридором.

– Все очень добры. Но ты удивил меня куда сильнее. Инквизитор?

– А, это. Да уж. Самому до сих пор не верится. Целых шесть лет обучения по новой специальности. Это тяжело. Но теперь я могу приносить пользу. Хотя иногда скучаю по старым временам и нашим внеклассным шалостям с вивисекцией, – мечтательно проговорил Синд.

– Шесть лет? Но ведь прошло только три с тех пор как… – она осеклась, а Синд мучительно поморщился.

– Для тебя прошло три. У инквизитора год в Скьерзилдене считается за два. Так что я теперь на три года старше, чем ты.

– Тебя сослали в чистилище? – в ужасе прошептала Натт.

– Все не так страшно, как это описывают в книгах. Просто время там тянется невыносимо долго. Я тебе писал, кстати.

– Но я ничего не получала, – удивилась Натт.

– Конечно, не получала. Я просто писал и складывал письма в ящик. Мне запретили поддерживать с тобой связь – после… – он нервно теребил челку. – Натт, я так больше не могу. Мне надо выговориться. Я обещал не ворошить прошлое при тебе. Но это выше моих сил.

– Все нормально. Не бери в голову. Ты был не виноват, – проговорила некромантка заготовленную заранее фразу.

– Это все чушь собачья. Ты понимаешь, как это вообще звучит со стороны? – Синд начинал злиться. – Я не это хочу от тебя услышать.

– А что? Что мне нужно сказать?

– Правду.

– Тебе тяжело молчать, а мне тяжело говорить о случившемся. Как же нам поступить? – Мёрке приложила печать к двери и пустила Синда в аудиторию. Она была рада оказаться под защитой голема, но ненавидела себя за страх перед другом детства.

– Скажи честно. Ты ненавидишь меня? – Он положил бумаги на стол и аккуратно поправил стопку, не поднимая глаз.

– А ты? – спросила Мёрке.

– Натт… – он шумно и мучительно выдохнул, – я не могу тебя ненавидеть. Хотел бы, но не могу. Так было бы проще – обвинить тебя во всем. Но я сам желал той власти, той тьмы… Обладания… – Левый глаз подернулся темной поволокой, но наваждение сошло так же стремительно, как появилось. – Отвечая на твой вопрос: ненависти нет и никогда не было.

– Со мной то же самое. Правда. Но я боюсь тебя. Даже сейчас, – призналась Мёрке.

– Правильно делаешь. Пребывание в Скьерзилдене не выжгло тех чувств. Даже не притупило. Я все тот же. Только я больше не поддамся. Я не страшусь тьмы. Инквизиторы показали мне вещи куда опаснее, – с этими словами он подошел к Натт и ловко вытащил гравштайн из чехла на ее поясе. Мёрке в испуге вскинула руку, но не успела остановить Форсворда. Синд поднес черное лезвие к своему горлу.

– Стой. Это опасно! – Она пыталась отнять кинжал, но не смогла дотянуться до рукоятки.

– Знаешь первое правило некроманта? – Синд водил клинком по коже и на мгновение задержал острие у яремной впадины. – Черт, вот же мощная штука. Я отчетливо ощущаю вибрацию силы. Прелестная работа, Натт. – Он направил острие клинка себе в сердце. – Как же твой гравштайн мечтает убить меня… – Инквизитора явно веселило дразнить проклятое оружие.

– Прекрати, пожалуйста. – Мёрке все еще протягивала раскрытую ладонь, но Синд не торопился возвращать кинжал.

– Так вот, первое правило некроманта: никогда не связывайся с душами любимых. На твою слабость откликнутся страшные порождения смерти. Твой гравштайн не причинит мне вреда, потому что я знаю его имя. Я знаю, чье надгробие ты расколола, Натт. А еще можешь передать Гостклифу, что его шантаж бесполезен, – улыбнулся Синд.

– Откуда ты знаешь про его угрозы? – поразилась Мёрке.

– Наблюдал. Слушал. Запоминал. Я не злюсь на тебя. Просто не могу. Я хотел бы, но не получается. Ты сломала мою жизнь, но подарила новую. Семья ненавидела выродка-некроманта. Поколение благородных стихийников – и на тебе! Адепт смерти. Они откупились деньгами и местом в академии. Когда же я оступился, это стало чудесным поводом отречься от паршивой овцы. Однако инквизиция открыла во мне нечто новое. Дала иной смысл и цель. – Он протянул ей оружие, держась за смертоносное каменное лезвие.

– Но если ты все знаешь… Тогда почему не сдашь меня? – Мёрке бережно убрала гравштайн на место.

– Надо бы. Только вот ведь незадача! Я уже наказан за твой проступок. Если я раскрою тебя, тогда это было зря. – Он, наконец, убрал челку с лица. Некогда ярко красная метка поблекла, оставив длинные борозды, идущие ото лба до подбородка. Правый глаз полностью утратил цвет, и на Мёрке смотрела белая безжизненная радужка с черной точкой.

Натт невольно коснулась изуродованной щеки, и Синд закрыл глаза принимая внезапную ласку.

– Прости меня, Синд… – теперь его имя снова было легко произносить.

– За что? Это ведь я тебя надоумил и научил тому ритуалу. Нас обоих зацепило той ошибкой. Но с гравштайном ты явно перемудрила. Нельзя эксплуатировать души любимых. Настоятельно рекомендую тебе уничтожить клинок. А еще я не успел выразить соболезнование из-за гибели Бьелке. Он был прекрасен. Хотя и после смерти твой питомец не утратил своей красоты. – Синд прижал Мёрке к себе и уткнулся в ее мягкие волосы.

– Все равно. Прости, – упрямо повторила она.

– Я подумаю. А теперь показывай свою метку! Ума не приложу, как можно быть такой беспечной и не обратиться к целителям? О чем ты вообще думала? – Форсворд строго посмотрел на подругу.

– Ты пугаешь меня своей осведомленностью. Ты же приехал только утром. Откуда ты все знаешь? – поразилась она.

Инквизитор ткнул пальцем в белесый глаз:

– Теперь я вижу больше, чем раньше. Особенно темные ауры, а вокруг тебя слишком много тьмы даже для некроманта. Позволь взглянуть на метку.

– Синд, пожалуйста, не сейчас. Я не могу тебе показать. – Мёрке машинально одернула подол мантии.

Его лицо внезапно стало слишком серьезным и даже жестким.

– Это не шутки. Все, что творится в мире, эти одержимости – далеко не праздные сплетни, Натт. И я боюсь, что все они напрямую связаны с нами, вернее, с тобой.

– О чем ты? – Натт не нравились странные намеки друга. При чем здесь она и одержимости студентов?

Синд Форсворд тяжело вздохнул:

– Все эти случаи происходили исключительно в тех местах, где бывала ты. Моя одержимость, сход лавины в Форкелелсе близ Некрополя Хиес. По последним данным, потепление вызвали подземные колебания энергии. Случаи в Истболверке и в Штернвесте, где ты читала курс лекций. Массовое пробуждение на перепутье в лесу Нетвир. Имя Торден тебе о чем-нибудь говорит? А вот я самолично ликвидировал вставшую нежить. Мёрке, я не хочу тебя ни в чем обвинять, но что-то очень сильное и опасное явно нацелилось на тебя, и оно на полпути сюда, если уже не здесь. И, наконец, смерть Деарда венчает эту мрачную картину. Тебя сюда словно за руку привели. Позволь мне взглянуть на метку.

Натт пыталась собрать мысли воедино. Совпадения были слишком очевидными. Лес Нетвир. Мёрке почувствовала, как тошнота подступает к горлу: это же в нескольких часах пути от академии. Но она точно освободила головореза Тордена и сделала тело непригодным для воскрешения. Что за сила нацелилась на нее?

– Синд…

– Что?

– В академии много студентов. А что, если эта тьма, охотясь на меня, навредит им? – прошептала Мёрке.

– Не бойся. Мы разберемся во всем понемногу, – заверил инквизитор, резко поднял ее и усадил на стол. – Покажешь или мне придется искать самому?

Мёрке опустила глаза и отвела ногу в сторону. Осторожно приспустила чулок, обнажая гладкую кожу бедра с темной отметиной, которая паутиной расходилась в разные стороны. Руки Синда были холодными, но нежными. Она зажмурилась, когда он осторожно пробежал пальцами по причудливым выпуклым узорам и завиткам. Инквизитор мрачно посмотрел на раскрасневшуюся от смущения девушку.

– Дело дрянь, Натт. Не хочу тебя пугать еще сильнее… Но, похоже, ты связала себя очень паршивым контрактом. Не расскажешь, когда ты умудрилась превратиться в якорь?

Мёрке не успела удивиться внезапному вопросу, как дверь в аудиторию резко распахнулась, и на пороге появилась слегка запыхавшаяся Онни Веккер. Синд резко выпрямился и загородил собой голую ногу Мёрке.

– Ох, ребятки, вы бы двери закрывали, что ли. – Призывательница старательно отводила глаза, а инквизитор демонстративно приглаживал растрепанные волосы.

Мёрке еще сильнее залилась краской и полностью спряталась за спину Синда. Что подумала госпожа Веккер, увидев сидящую на столе некромантку с разведенными ногами и стоящего перед ней на коленях мужчину?

– Я чего пришла-то… – Кажется, Онни чувствовала себя еще более неловко. – На завтра на девять утра мы заняли двор перед замком для репетиции парада големов. Твое присутствие не обсуждается, так что тащи своего красавца наверх, – она похлопала жуткого слона по хоботу. – Красавец-инквизитор тоже может прийти посмотреть, – и Онни шутливо подмигнула Форсворду.

– Хорошо, – тихо отозвалась Мёрке, хватаясь за мантию Синда, чтобы не свалиться со стола.

– Тогда до завтра, ребятки. И вы все же закройтесь или передислоцируйтесь. Профессор Форсворд, вам же выделили шикарные апартаменты как официальному представителю инквизиции в Тэнгляйхе, – подмигнула призывательница.

– Это было лишним. Мне хватило бы и простой студенческой комнатки, – невинно ответил Синд, – но мы воспользуемся вашим советом.

Мёрке чуть не поперхнулась. Какого демона он несет?

– Ну, бывайте! – призывательница слегка поклонилась прячущейся некромантке и инквизитору, вышла из аудитории и плотно прикрыла дверь.

Синд повернулся к подруге и встретил ее гневный взгляд. Она забарабанила кулаками по его груди и злобно проворчала:

– Ты хоть представляешь, какие слухи расползутся теперь по академии? – Мёрке спрятала лицо в ладонях.

– Они все равно бы пошли, Натт. Мы будем вместе работать над делом Деарда, нам так и так придется проводить много времени вдвоем. Да и потом, ты бы хотела, чтобы все обсуждали твою метку или потенциального любовника? – Он осторожно высвободил ее красное от стыда лицо.

– Ладно, черт с тобой! Пусть обсуждают. Ты мне хотел рассказать о якоре. С чего ты это взял?

– На твоей отметине, – Синд вновь потянулся к ее ноге, но Натт спрыгнула со стола и отошла на безопасное расстояние, – есть характерные узоры, которыми паразит помечает свою жертву. Он барахтается в нашем мире и держится только за тебя. Ты словно тянешь его на себя. Я видел такое. Дух со временем ослабляет жертву и получает то, о чем мечтает больше всего.

– Мою жизнь, – выдохнула Мёрке.

– Именно! Возможно, это и есть то самое зло, что выслеживает тебя, – предположил Синд.

– Не сходится, – запротестовала Натт. – Метка появилась уже здесь, в академии, когда я сражалась с ним, – она кивнула на голема.

– Расскажи.

– Я вытягивала бессат морт из тела голема. Сфера не выдержала и взорвалась. На какой-то момент духи вырвались и овладели моим телом. – Она опустила деталь с сильным перевозбуждением. – В месте, где я коснулась себя, появилась отметина, которая разрослась до того, что ты видел.

– Тут как раз все нормально. Бессат морт здесь ни при чем. Напротив, они потеснили то, что сидело в тебе, и выгнали его наружу. Тебе очень повезло. Но такого везения просто не может быть. Кто, говоришь, рекомендовал тебя на должность изначально?

– Деард Рё’Тен. А Гостклиф Анд прислал письмо с назначением, в котором намекнул, что магистр назвал меня своей преемницей.

– Анд ни черта не знает, – с раздражением бросил инквизитор, – иначе он не шантажировал бы тебя. Ядолог не меньше нашего хочет разобраться, что привело к смерти некроманта. Наш многоуважаемый декан имеет свои секреты и виды на тебя. Деард что-то знал. Просто не мог не знать, он же лучший адепт смерти в стране.

– Был, – поправила Натт. Но Синд не обратил на это внимание, он не до конца свыкся со смертью любимого преподавателя.

– Ты поддерживала с ним связь после выпуска?

– Не напрямую. Я высылала свои отчеты на все факультеты темных искусств, разумеется, в Тэнгляйх тоже. Наверняка он читал их.

– Почему же все началось именно сейчас? Почему не раньше? – Синд нервно мерил аудиторию шагами и недоверчиво косился на голема. – Как назвала? – отвлекся он от своих размышлений.

– Пока не придумала. Если дам ему имя, будет сложно его уничтожить. А я не уверена, что хочу держать голема в академии в такое смутное время, – объяснила Мёрке.

– Ну, ты хотя бы классифицировала его?

– Да. Собиратель. Ему совершенно плевать на материал, он все поглощает, даже требуху, – почти с любовью ответила некромантка. Редкий экземпляр. Обычно големы плоти тяготеют к чему-то одному: останки людей, коров или даже тухлая рыба. Она своими глазами видела отвратительное смердящее существо, выросшее на окраине рыбацкой деревушки. Местный некромант приручил чудовище, сделав стражем поселения.

– Как думаешь, мог Рё’Тен специально держать здесь бессат морт для тебя?

– Вполне. Аудитория была опечатана моей кровью. Войти никто не мог, – согласилась Мёрке.

– Отлично. Смотри, как я вижу все это. Рё’Тен знает, что ты одержима каким-то опасным духом. Демон растет в тебе и вызревает. Времени остается все меньше и меньше. От него нужно избавиться так, чтобы он ничего не понял. Некромант тренирует бессат морт и ждет твоего приезда.

– Только зачем он убил себя?

– Демон мог узнать о его планах, выбрать момент, когда некромант ослабит защиту, и убить его, овладев телом магистра. Но тот успел намекнуть декану о том, что хочет видеть тебя своей преемницей, – предположил Синд.

– Вот только эти натренированные духи разгромили половину аудитории и едва не пригвоздили меня бивнями к стене, – парировала Натт.

– Ты не хуже меня знаешь, что бесконтрольные демоны сходят с ума от свободы. Они просто одичали без Рё’Тена.

– А кто тогда опечатал аудиторию? Разве магистр мог предсказать свою гибель?

– Я догадываюсь, кто это сделал, только он не любитель разговаривать. Придется ему нарушить свой обет и ответить на пару наших вопросов, – хмуро подытожил Синд.

– Йеден Стаат?

– Кто же еще? У него тоже хранятся образцы нашей крови. Он мог поставить печать по просьбе Рё’Тена.

– Черт, у меня голова сейчас расколется, – Мёрке потерла виски. – Что нам делать с меткой? Я не хочу, чтобы она оставалась на моем теле.

– Не переживай. Дух сейчас очень слаб, бессат морт хорошо его отделали. В ближайшее время он тебе не навредит, но кое-что предпринять все же надо. Откроешь лабораторию?

Мёрке отвела инквизитора в подсобное помещение, которое лишь немного уступало в размерах мертвецкой. Синд обвел грустным взглядом холодильники для трупов:

– Он там, да?

– Хочешь взглянуть? – спросила Натт.

– Не сегодня, – инквизитор покачал головой и сжал кулаки. – Поверить не могу, что его убили нашими кровоотводами. Кто бы это ни сделал, он за все ответит и отправится в обливион.

Натт разделяла его чувства. Каким бы строгим и требовательным ни был магистр, для них он навсегда останется любимым наставником, а для Синда Форсворда кем-то сродни отцу. Некромант гордился талантливым мальчиком, в то время как родные пытались сплавить юного некроманта подальше и оплачивали его летнее проживание в академии.

– Что ты ищешь? – спросила Мёрке, глядя на копающегося в шкафах друга.

– Реторту и горючее, сойдут даже ученические, – попросил инквизитор.

– Собрался позаниматься алхимией? – Натт достала простерилизованные колбы. Янта хорошо следила за оборудованием.

– Да, я к тебе забегу перед ужином. Будем лечить твой недуг, а завтра после репетиции займемся воскрешением магистра. – Синд взял оборудование для нагревания.

– Ты можешь воспользоваться лабораторией, – предложила Натт.

– У меня нет с собой ингредиентов, да и нужно поспать, – демонстративно зевнул Синд и направился к выходу. – Пирфант! – внезапно изрек он почти у дверей.

– Что, прости? – не поняла Мёрке.

– Назови голема Пирфантом! Помнишь, мы читали легенду про слона, который выпил море, и на его месте образовалась пустыня Терсьоен в Сорплате? Твое чудовище не менее прожорливое.

– Точно. Мне нравится. Пирфант ему подходит.

Синд Форсворд улыбнулся на прощание и поспешил варить зелье. Мёрке впервые за последние три года почувствовала облегчение. Синд простил. Он не злится. Теперь она будет сильнее и так просто не сдастся неизвестному злу, поселившемуся в ее теле.

Ближе к вечеру Мёрке управилась с планами лекций и семинаров. Гостклиф Анд передал списки студентов других факультетов со своим новым замом – бойкой аспиранткой ядологии. Все, кроме стихийников, оставили заявки на курс лекций по некрополям и могильникам. Натт пробежала глазами по первому рабочему дню, который отвели под спиритуализм: его открывала пара на факультете инженерии. Благородная публика. А вот на вторую должны были прийти стихийники. Преподавательница тяжело вздохнула: хитрая Онни забрала себе целителей и темные искусства. Ничего, один день в неделю можно перетерпеть. Кто знает, может, новая плеяда элементальных магов стала чуточку сдержаннее? В любом случае, Натт отыграется на них, когда начнутся семинары. Поделенные на маленькие группы, студенты обычно демонстрируют чудеса кротости. Домашние задания и проекты тоже никто не отменял.

В остальные дни ее ждала работа с некромантами: бальзамирование, призыв и воскрешение, уход за существами и обучение изгнанию бессат морт. Интересно было оказаться по другую сторону баррикад и увидеть перед собой пытливые взгляды студентов. Мёрке с любовью провела рукой по журналу оценок и посещаемости. Какой бы страшный рок ни привел ее сюда, она была рада оказаться здесь опять. Если бы ей рассказали о назначении три года назад, она бы не поверила. Ведь тогда Натт Мёрке сбежала сразу после выпускной церемонии в надежде больше никогда не видеть этих стен.

Натт встала из-за стола и подошла к голему. Чудовище повернуло безглазую морду к хозяйке.

– Ну что, Пирфант, попробуем? Будет чуточку неприятно.

Мёрке вытянула руку вперед, и слон зеркально выставил лапу. Натт сделала круговое движение кистью, и конечность голема распалась на составляющие. Некромантка проделала тоже самое со второй конечностью, а затем заставила чудовище собраться. Существо повиновалось.

– Так и поступим завтра. Целиком ты точно не поднимешься по лестнице, придется по кусочкам.

Она погладила голема по хоботу и проверила заряженность кристаллов. Убедившись, что зверь в порядке, а его демоны повинуются, Натт вышла из аудитории, где ее уже поджидал дредкат, сбежавший от своих опекунов. Он стоял на задних лапах и буравил создательницу демоническими глазами, за которыми прятались целых три низших духа. Мёрке не торопилась прикасаться к животному. Нежить раскачивалась из стороны в сторону, пока не приняла решение потереться о ногу некромантки. Значит, контроль перешел к ласковому бессат морт.

– Ну, пойдем. У меня найдется для тебя парочка кристаллов.

Мёрке поманила бывшего кота за собой. Он смешно прыгал на своих длинных лапах, но за некроманткой поспевал, а на винтовой лестнице в башне и вовсе вырвался вперед. Когда Мёрке добралась до своей комнаты, до ужина оставалось совсем мало времени; она быстро нырнула под душ, где зачем-то долго терла мерзкую метку, которая, конечно, никуда не исчезла.

Мёрке вернулась в комнату с заметно раскрасневшейся ногой, а дредкат уже нашел себе развлечение. Он катал по полу жемчужную сферу. Натт выругалась: не хватало еще, чтобы Синд случайно снова увидел в ней, как она тискается с бывшим магистром ядологии. Мёрке подняла сферу, но под ее пальцами появилось совершенно другое изображение.

– Привет. Не знаю, зачем я это делаю. Скорее всего, я пожалею сразу же, как только подкину тебе в комнату эту запись. – Фирс Хассел смотрел прямо на нее измученными глазами, покрытыми болезненной красной сеткой капилляров. – Я никогда не скажу тебе это в лицо. – Он глубоко вздохнул: – Прости, Мёрке. Я отвратительно повел себя и хотел извиниться в первую же секунду. Но ведь это же я… Еще раз прости.

Сфера ярко вспыхнула и погасла. Изображение больше не появлялось. Очевидно, геммолог сделал самоудаляющийся слепок. Когда и как он успел подкинуть свое извинение? Натт опечатала окно сразу же после вчерашнего наваждения. Или… Она вздрогнула от воспоминания о ночном происшествии и поцелуе сквозь дрему. Стихийник вполне мог забраться к ней через окно. Но… Фирс Хассел и поцелуи? Чушь какая-то. Он всю жизнь называл ее трупоедкой и вредил, где только мог. Волшебным образом оказывался вовлеченным в их с Синдом авантюры и при любой возможности вставлял палки в колеса или докладывал преподавателям.

И все же выглядел маг ужасно. Нужно будет навестить его и поддержать. Неплохо бы заодно разобраться в ночном происшествии, если таковое имело место, а не было просто сном. Только как спросить его? «Эй, Фирс, такое дело. Ты случайно не вламывался через балконное окно и не целовал меня? Нет? К чему вопрос? Да так». Мёрке хотелось разозлиться на стихийника, но сил и желания на это не нашлось. Ей было жаль Фирса, решившего остаться со своим горем наедине. Она почти сразу же простила ему выходку в подземелье, и стоило бы сказать об этом и виновнику сцены.

В дверь постучали. Мёрке, забыв о сфере, бросилась открывать. На пороге стоял заспанный Синд с закрытой колбой в руках. В прозрачном стеклянном сосуде булькала подозрительная черная субстанция, и Натт мысленно попросила высшие силы избавить ее от перспективы принятия этого вещества внутрь. Посмотрев на сферу, инквизитор поморщился и с порога спросил:

– Это случайно не очередной подарок от Хассела? Он любитель подобных вещиц.

– Эта пустая, смотри! – Мёрке покрутила шар, который не откликался на прикосновения.

– Ладно. – Синд зашел в комнату и огляделся. – Уютно. Шикарные кристаллы. Ночью, наверное, ужасно красиво.

– Да, ночью просто сказка, – охотно согласилась некромантка.

– Приступим? Я почти толком не выспался из-за этой штуки, – он потряс колбой, – пришлось мотаться в оранжерею за лилиями. Только у меня не было ключа. Пошел к Вертинне Тинг, а у нее чуть приступ не случился. Представляешь, старуха думала, что я умер, – Синд рассмеялся, а Мёрке умолчала о том, что до недавнего времени ее мучили те же подозрения. – Так вот, когда она узнала, что я инквизитор, то побледнела еще сильнее. А потом лично проводила до оранжереи и нарвала лилий. Мне начинает нравиться мой новый статус.

– А лилии тебе зачем?

– «Провожаем мертвых и чествуем мертвых цветком мертвых», – процитировал Форсворд эпиграф к учебнику о правилах современного погребения.

– Романтично, – улыбнулась Мёрке.

– Не то слово. Давай сюда свою метку. – Синд сел на край кровати и похлопал рядом с собой.

Лучше бы Натт выпила сомнительную жидкость.

– Может, я сама все сделаю, Синд?

– Нет, ты можешь что-нибудь пропустить, и тогда толку не будет.

Она тяжело вздохнула, положила ногу Форсварду на колени и откинулась на кровать, закрыв лицо руками. Натт слышала, как Синд откупорил колбу. По комнате действительно начал разливаться запах лилий… Она боялась дышать, чтобы не выдать своего волнения, когда теплая рука стала водить по проклятым отметинам. От этого сердце застучало сильнее, а дыхание стало затрудненным. Когда же рука Синда скользнула вверх по бедру, Натт сильнее прижала ладони к глазам.

– Слушай, – Синд закрыл колбу, и Мёрке повернулась к стене, поджав ноги, – после того случая… Ты когда-нибудь была с…

– Нет, – она не дала ему договорить, – не была.

Он молчал.

– А ты? – спросила Мёрке.

– Я шесть лет жил в Скьерзилдене. И там мне встречались другие. Такие же, как я. Отчаявшиеся и одинокие. Но то было не по любви, а скорее от безнадежности…

Мёрке больше не задавала вопросов, а лежала без движения, не зная, что чувствует. Хотелось зарыться в глубокую сырую могилу и сидеть там безвылазно. А еще лучше сигануть с башни, ловя воздушные потоки, и затем грациозно приземлиться, поправив растрепанные локоны. Фирс был прав. Ей хотелось снова того ощущения свободы. Собрав себя по кусочкам, она встала с кровати и поправила мантию.

– Пойдем на ужин? – Натт старалась спрятать противоречивые чувства за прочной магической печатью. Подхватив дредката, она направилась к двери.

Синд уныло побрел за ней. Все выходило ужасно и неловко.

Внизу недалеко от лестницы толпилась группа аспирантов-стихийников. Они колотили в дверь Фирса Хассела и выкрикивали гневные проклятья.

– Пошли уже, говорю, в конюшне сказали: он уехал.

– И что мы будем делать? У трупоедов на параде голем плоти намечается, а без чертова геммолога мы не доведем своего до ума! – Разгоряченный маг не заметил Мёрке и инквизитора. Остальные из компании испуганно смотрели на тех, кого раньше дразнили словечками и похуже.

– У вас все в порядке? – поинтересовалась Натт.

Лидер стихийников Ллоде Скрайд растерянно смотрел на профессора некромантии и ее спутника.

– Про трупоедов это я в шутку, – слащаво улыбнулся он, с любопытством изучая Синда.

– Охотно верю. Вас мы тоже за глаза называем по-своему, так что я не в обиде. А что с аспирантом Хасселом? – Мёрке старалась, чтобы ее голос звучал бесстрастно.

– Слетел с катушек. Пропускает репетиции, а у нас алмазный голем не готов, – недовольно заметил Ллоде.

– Алмазный? Ничего себе вы замахнулись, – присвистнул Синд.

– Да какая теперь разница. Без Хассела нам не справиться. А этот урод нас кинул. Сбегает в город и шатается по тавернам последние дни, или у молчуна Стаата околачивается с утра до вечера. Но всему же есть предел! Он и так в немилости у деканата. Еще один проступок – и точно вылетит с элементалей.

– Поговорить с ним не пробовали? – предложил инквизитор.

– Какое там! Он даже не слушает нас. А когда его выгонят, начнет трындеть об ущемлении прав южан. Идиот… – подытожил Ллоде.

– Может, вы с ним поговорите? – бросил из толпы рыжеволосый рябой аспирант, имени которого Натт не помнила.

– А мы-то чем поможем? – удивилась Мёрке.

– Так он же за вами хвостом ходил. Мне кажется, предложи ему ваш декан место на отделении некромантии, он бы без раздумий перевелся, – хмыкнул Ллоде.

– Чего?

– Ой, да ладно вам. Хассел на всех парах только о вас и трещал. Но вы его, видимо, в свое элитное окружение не приняли. А когда вас заклеймили, – Ллоде кивнул Синду и перевел взгляд на Мёрке, – а вы не остались в аспирантуре, он едва все не разнес на кафедре. Провалил вступительный на стихии. Хотя Фирс был лучшим на потоке. Вы что, серьезно не знали?

Синд и Натт с сомнением переглянулись. Стихийник действительно таскался за ними как тень, но только не чтобы подружиться, он пакостил им на каждом шагу и докладывал бывшему декану о любой шалости. А иногда и вовсе заходил слишком далеко в своих издевках и шутках. Вот так открытие…

– Ладно он, – Ллоде бесцеремонно ткнул пальцем в Синда, игнорируя правила приличия, – ревновал и гонял Хассела, но вы-то не заметили, что ли? После той выходки Фирс места себе не находил.

– А что я должна была заметить? Его расположение? Он меня в мертвецкой закрыл на ночь, а еще сдавал Хорраду регулярно. Я как-то три месяца мыла инструментарий за всеми некромантами! И это только верхушка айсберга… Про случай в Элскер Крик вообще промолчу, там вся ваша компания отличилась, – огрызнулась Натт, и Ллоде виновато опустил взгляд.

– Вы все же поговорите со своим дружком. Над ним уже занесли топор, но пока еще не поздно одуматься. Правда, от участия в параде Хассела уже отстранили, хотя он больше всех сделал для проекта, – аспирант с сожалением пожал плечами.

Когда стихийники оставили попытки найти геммолога и покинули восточное крыло, Мёрке серьезно посмотрела на Синда.

– Ты знал?

– О чем? Что Хассел первоклассный волшебник и провалил экзамены по собственной глупости? Конечно, знал. Летом на третьем курсе он мне ожог во всю спину оставил. Странное у него проявление привязанности, – хмыкнул инквизитор.

– Нет, что он хотел нашей дружбы, ты знал? – спросила Натт.

– Если Ллоде прав, то у Хассела явные проблемы с выражением чувств, потому что в его поступках я не видел ничего дружелюбного.

Глава 7

На следующее утро Мёрке проснулась от стойкого ощущения, что она не одна. И причина была вовсе не в дредкате, который никогда не спал и косился на нее тремя неупокоенными душами. Кто-то другой находился рядом. Это начинало раздражать. Хотелось немного спокойствия и тишины, а не врывающихся в ее жизнь проблем – своих и не только. Вернувшись вчера с ужина и осторожно отклонив предложение Синда проводить ее до комнаты, она с облегчением обнаружила, что метка побледнела. Инквизитор не обиделся на желание Натт держать дистанцию, хотя всем видом показывал, что сдаваться не намерен. Мёрке была благодарна ему за ненавязчивость, хотя, возможно, он и так получил больше, чем рассчитывал. Натт полночи пыталась остудить горящие щеки, переворачивая подушку бесчисленное количество раз. Прикосновения – то холодные, то жаркие – не шли из головы. Измучившись, она несколько раз принималась водить по проклятой отметине пальцами. Жалкое подобие ласк Синда.

И вот теперь, когда Натт могла поспать еще немного после ночной лихорадки, кто-то забрался на балкон. Она распахнула дверь и пожалела, что не оделась теплее. Лето подходило к концу, и утренняя прохлада хищно вцепилась в голые руки и лодыжки.

Прислонившись спиной к стене, на балконе сидел стихийник. Выглядел он чуть лучше: привел в порядок сальные лохмы и побрился, но даже за запахом шампуня она чувствовала, как от него тянет чем-то крепким и сшибающим с ног.

– О, привет, Мёрке, – Хассел слегка тянул гласные. – У тебя шикарный балкон. Я посижу тут?

– Прячешься? – догадалась Натт.

– Да, меня ждет весьма неприятный разговор с одногруппниками.

– Зачем ты это делаешь с собой? – Некромантка основательно продрогла и хотела поскорее вернуться в комнату.

– Хочется.

– Нравится строить из себя жертву? Сиротка-южанин, которого никто не любит?

Фирс поднял на нее злые глаза, и в какой-то миг Натт показалось, что он подскочит к ней и ударит, но промелькнувшая во взгляде ярость быстро сошла на нет.

– Нравится, – процедил незваный гость.

– Тогда не смею мешать, – Мёрке помахала ему рукой.

– Постой. Пусти, пожалуйста. – Он подставил ногу под закрывающуюся дверь.

– С какой стати? Прыгай, ты умеешь.

– Не могу. Я сюда-то еле подлетел и чуть не разбился. До вечера теперь даже искру не выбью пальцами, – признался Фирс.

– Черт с тобой, заходи. Как же от тебя несет… Что ты пил? Перегной? – Натт помахала ладонью у лица.

– Хьеммебрент. Трактирщик в Рискланде настаивает его на чем-то забористом. Хочешь, вместе сходим сегодня вечером. Угощу.

– Судя по запаху, он использует лошадиное дерьмо. Нет уж, как-нибудь без меня, аспирант Хассел.

– Фирс.

– Ты запретил называть тебя по имени. Да и потом, ты сам меня называешь только по фамилии.

– Я вспылил тогда… Можешь звать, как хочешь. – Он сбросил ботинки и принялся стягивать куртку через голову. Несколько пуговиц с треском оторвалось, а оставшиеся отчаянно пытались удержаться на своих местах.

– Ты что делаешь?!

– Ой, да ладно, ты все равно уходишь, а я посплю часок-другой и пойду к себе, когда Ллоде и его прихлебатели свалят. – Не спрашивая разрешения, Хассел упал на кровать и зарылся лицом в подушку.

– Тебя хоть не стошнит?

– Когда тебя вырвало у меня в комнате, я не жаловался, – пробормотал Фирс.

– Ты врешь, – не поверила Мёрке.

– Вру, конечно!

– Хочешь поговорить о Виллме? – немного смягчившись, предложила Натт.

– Не сейчас. Но спасибо.

– Ты приходил сюда позапрошлой ночью?

– Мёрке, что за вопрос! А кто еще это мог быть? Ты же смотрела сферу с моими излияниями, – бурчал в подушку маг.

– Зачем ты это сделал?

– Двери надо было опечатывать заранее, твой открытый балкон – как приглашение. Да и потом, у меня было паршиво на душе. Я тебя сильно приложил в подземелье… Ты в порядке, кстати?

– Терпимо. В следующий раз, когда позволишь себе лезть с поцелуями, я тебя выпотрошу, – пригрозила Натт.

– Ты серьезно? – Хассел наконец повернулся к ней и уставился хитрыми желтоватыми глазами. – А мне кажется, ты была не против.

Натт подняла с пола пустую сферу и что есть силы запустила в нахального мага.

– Я не сразу поняла, что происходит!

– Конечно-конечно. Если ты все проспала, могу повторить, – он мечтательно улыбнулся и потер ушибленный бок.

– Меня сейчас саму стошнит, – передернула Натт плечами.

Она хотела наговорить ему еще кучу гадостей, но в дверь постучали.

– Натт, ты помнишь, что тебе нужно подготовить голема до начала репетиции?

– Проклятье! – Мёрке совсем забыла, что Синд вызвался помочь с Пирфантом и, похоже, решил зайти за ней.

– О, сам господин инквизитор пожаловал, – едко прокомментировал стихийник.

– Помолчи, – шикнула на него Натт.

– Мне спрятаться в шкаф? – не унимался Хассел.

– Натт, у тебя все в порядке? – заволновался Форсворд.

– Да, сейчас оденусь. Минуту. – Она подобрала с пола небрежно сваленные в кучу вещи и влетела в ванную. Наскоро умылась, натянула мятую мантию и провела несколько раз расческой по волосам.

– Когда вернусь – чтобы тебя тут не было, – бросила она Фирсу и выскользнула на лестницу.

Синд бросил любопытный взгляд в комнату и мгновенно помрачнел:

– У тебя там кто-то есть.

Мёрке закатила глаза, взяла друга под локоть и потащила подальше от комнаты и подвыпившего мага.

– Да. Не поверишь, кто заглянул с утра. – Она твердо решила не иметь секретов от Синда. Да и скрывать, собственно, было нечего.

– Можно я вернусь и спущу его с лестницы? – Инквизитор демонстративно похрустел костяшками пальцев.

– Синд!

– Что – Синд? После всех его издевательств он опять крутится возле тебя.

– Я сама разберусь. Фирс так своеобразно переживает смерть Виллмы. Скоро придет в норму и оставит меня в покое.

Инквизитор с сомнением посмотрел на нее, но спорить не стал. Хассел словно бельмо на глазу: всегда не вовремя и не к месту.

– Хорошо. Тебе виднее. Но если что, сразу скажи мне.

– Считаешь, я не справлюсь с пакостливым мальчишкой? – улыбнулась Натт.

– Он уже не мальчишка, – пробормотал Синд.

– Ну, я его не воспринимаю как взрослого мужчину. Для меня он все тот же надоедливый подросток.

– Ты думаешь, я ревную? – догадался Форсворд.

– А у нас те отношения, в которых есть место ревности? – парировала Мёрке.

Инквизитор хмыкнул:

– Ты не даешь ни единого шанса.

– Деловые отношения. Забыл? Расследование смерти магистра Рё’Тена, загадочный демон, – Мёрке загибала пальцы, – парад големов вот на носу. Ты изъявил желание помочь, так что давай решать проблемы маленькими порциями. А Фирса Хассела я беру на себя.

– На маленькие порции тебе сейчас придется Пирфанта шинковать, чтобы вытащить во двор. – Синд быстро вернул себе непринужденный вид.

– Сейчас покажу, что я придумала!

Они добрались до аудитории, и на глазах у изумленного друга Мёрке превратила огромного голема в густую жижу из плоти и костей, а затем вся эта мерзкая субстанция пришла в движение и хлынула в коридор. Жадное существо не оставляло после себя ни капли, вбирая обратно каждую частичку своего тела. Несколько студентов шарахнулись от вязкой массы, на гребне которой дрейфовал слоновий череп. Когда Натт Мёрке довела жидкого Пирфанта до двора, она заставила слона собраться и ощетиниться острыми шипами и кристаллами.

Все присутствующие замерли в восхищении. Слон поражал воображение мощью и грозными бивнями. Размерами он совсем не уступал Энд Драку, которого трепала по холке Онни Веккер.

Стихийники представили своих неизменных големов: лавового, ледяного, ветряного и незавершенного алмазного, который едва мог передвигаться. Из-за своей энергозатратности они были значительно меньше Пирфанта, зато являли собой настоящие произведения искусства. Лавовый выглядел словно прекрасная дева с пышными соблазнительными формами и длинными огненными волосами. Ветряной пегас рыл землю копытом и разминал эфемерные крылья. Ледяной походил на гигантскую черепаху с переливающимся на солнце шипастым панцирем. В алмазном некромантка сразу же узнала пустынного барса Виллму.

– А Хассел действительно самородок, – Синд оценил работу геммолога.

– Неограненный алмаз, – согласилась Мёрке и с тоской посмотрела на копию любимой подруги Фирса. Отпустил ли он ее, и сколько еще ему нужно времени, чтобы заглушить боль утраты?

– Так, ребятки, – Онни Веккер традиционно руководила представлением, – начнем, как всегда, с летающих, – она кивнула погонщику пегаса. – Затем алмазный и ледяной. – Онни повернулась к стихийникам: – Вы уже поговорили с Хасселом? Он доведет до ума свою работу? Или будете выставлять каменного, как обычно?

– Доведет, – скривился Ллоде Скрайд.

– Мёрке, твой красавец будет шествовать вместе с огненной девой. И, наконец, энт и рыцарь будут замыкать нашу процессию, – призывательница кивнула представителям факультетов целителей и инженеров.

Лекари привели голема, в буквальном смысле выращенного из разных растений, обладающих лекарственным потенциалом, а сам он выглядел словно причудливое дерево. Инженеры же год от года модифицировали своего железного стража, который в этом году пульсировал электрическими разрядами.

– Давайте попробуем выход алмазного. По местам! – Онни Веккер отвела каждое создание к своему месту и дала команду. Выходило все ужасно неловко, особенно у Мёрке. Пирфант имел неосторожность подойти слишком близко к огненной деве и слегка подпалил левый бок. По поляне мгновенно начал распространяться запах тухлого жареного мяса. Натт тут же замутило.

Во двор стали стекаться студенты, с интересом наблюдая за репетицией. Мёрке увидела представителей Северного альянса, которые держались особняком и радостно махали своей преподавательнице. Дредкат, завидев их, мгновенно слинял. Некромантка едва сдержала смех. Три бессат морта испугались кучки студентов. Из них выйдут отличные адепты смерти: нежить уже почтительно шарахается и прячется по углам. Вот только… что-то было не так. В воздухе тяжело повисло едва уловимое чувство. Страх. Опасность. Злость. Желание. Некромантка нащупала на поясе гравштайн и бросила тревожный взгляд на инквизитора. Синд Форсворд тоже нервно крутил запястьями, словно разминался перед дракой.

Внезапно на поляне мелькнула едва заметная тень и устремилась в толпу юных некромантов. Натт не успела даже вздохнуть, как клубящийся сгусток врезался в тихоню Мьюл и залил ее глаза черным. Мёрке закричала:

– Ложитесь!

Но было поздно… Юная наследница банши, потеряв над собой контроль, исполнила свою песнь.

Сначала на траву без чувств упали члены Северного альянса, а затем и остальные присутствующие. Окна на фасаде замка выбило, точно от мощного взрыва, а из ушей и глаз жертв тонкими струйками потекла кровь. Каким-то чудом некромантка не свалилась, а, сильно оглушенная, осталась сидеть на спине Пирфанта. Синд Форсворд, по-звериному оскалившись, держался за голову. Его здоровый глаз тоже окрасился черным. Големы, ощутив свободу, хищно уставились на своих бесчувственных погонщиков. Мёрке оказалась совершенно одна посреди стремительно разворачивавшегося хаоса.

Некромантка и Пирфант стремглав бросились на помощь лежащим на земле магам. Огромный хобот слона оборачивался вокруг тел, и чудовище ловко закидывало их себе на спину. Големы медлили в нерешительности, разрывая остатки связи со своими создателями. Первым освободился ледяной. Огромная черепаха кубарем покатилась под ноги слону, однако завязла в густом месиве мертвой плоти. Пегас взметнулся в воздух. Он набрал высоту и стремительно пикировал на Мёрке, но в последний миг что-то резко потянуло его за шею. Крылатый конь сделал несколько неуверенных взмахов и рухнул наземь. За его спиной показался побледневший Фирс Хассел с едва заметным в руках кнутом, сотканным из воздуха. Юноша сильно прихрамывал. Убедившись, что Мёрке в порядке, он вскочил на спину алмазной копии Виллмы и активировал ее энергетические кристаллы. Мерцающая пустынная кошка ожила и послушно откликнулась на его ментальные команды. Синд и барс подобрали оставшихся жертв банши, включая Онни Веккер. Стихийник перенес их к корням голема-дерева. Созданное с единственной целью: исцелять страждущих, оно бережно обхватило ветвями своих неожиданных пациентов. Мёрке тоже решила перебросить к нему своих пассажиров, но путь ей преградила огненная дева. Фирс не видел затруднительного положения некромантки, так как уже отвлекся на Мьюл – банши замерла с открытым ртом, набирая воздуха для следующей смертоносной серенады.

Синд Форсворд, наконец, пришел в себя после помутнения и голыми руками сдерживал искрящегося рыцаря. Через тело инквизитора болезненно проскакивали яркие всполохи, оставляя глубокие дорожки ожогов. Мёрке сомневалась, что Синд одолеет творение магических инженеров, но помочь ему не могла. Огненная демоница схватилась руками за бивни Пирфанта, которые стали быстро нагреваться. На поляне вновь запахло горелым мясом. Слон пытался отбросить деву, но застрявшая в его теле черепаха сковывала движения. Натт дала Пирфанту команду вытащить ледяного голема. Вторая лапа слона стала твердой от морозной магии существа, а гнилая кровь покрылась инеем. Не мешкая ни секунды, помощник некромантки оглушил лавовую красавицу ледяным панцирем по голове. Послышалось шипение, и обжигающий пар взметнулся вверх.

Инквизитор с трудом стоял на ногах: рыцарь с громким треском пропускал через него один за другим мощные электрические разряды. На помощь к Форсворду поспешил Хассел, успевший обездвижить одержимую банши. Он связал ее так же, как пегаса, воздушными нитями. Алмазная Виллма жадно впилась зубами в полое тело железного голема и играючи смяла его доспехи. Синд благодарно кивнул стихийнику и с хрустом вправил себе плечо. Оглядев поляну, трое волшебников бросились к оставшимся жертвам и потащили их под дерево. Со стороны академии уже бежала толпа преподавателей и студентов. Многие на ходу собирали целительную энергию и вливали ее в энта.

Мёрке спрыгнула на землю и, не чувствуя ног, понеслась к своим студентам. Они стояли ближе всех к банши, и их зацепило сильнее. Натт не заметила, как Синд сделал знак Фирсу Хасселу, и тот подсек ее воздушным потоком. Мёрке бессильно растянулась на земле. Стихийник с трудом сдерживал ее магией, не давая встать.

– Фирс, что ты творишь… Пусти! – Она извивалась как змея и хрипела, сбиваясь на плач. Скромница Мьюл, малыш Троен, Твил и Цвэй, дотошный Маркен, упрямый Ди и дерзкая Киерра…

– Натт, тише. Им помогут, не подходи ближе, ты сделаешь только хуже, – мягко попросил стихийник, впервые назвав ее по имени.

– Почему? – не унималась Мёрке, с усилием разрывая магические путы.

Хассел взвесил на ладонях воздух, а затем спрессовал его, превратив в маленькое зеркальце, которое протянул некромантке. Она послушно всмотрелась в него и с ужасом увидела в отражении страшные, словно залитые чернилами глаза. Маг приложил палец к губами, ослабил заклинание и помог ей подняться. К ним уже спешил перепуганный Гостклиф Анд в сопровождении остальных деканов и взволнованных преподавателей. Фирс притянул Мёрке к себе и спрятал ее искаженное тьмой лицо у себя на груди. Синд Форсворд встал между ними и магистрами. На его руках покоилось невесомое тельце Мьюл.

Некромантка не слышала их разговор. В ушах все еще звенело, и только собственные всхлипы заполняли сознание. Широко раскрытые глаза, струйки крови… А что, если они мертвы? Все это из-за нее? Неизвестное зло мстит ей за попытку сбросить оковы давней тьмы? Если так, то пусть забирает ее всю до конца. Зачем сопротивляться, если от этого страдают любимые… Уже пострадали. С каждым болезненным вздохом Натт Фирс крепче прижимал ее к себе. Кажется, они куда-то пошли. Голоса начали медленно проступать. Один из целителей провел ладонью у самой головы некромантки. К ее прерывистому дыханию примешались тяжелые вздохи стихийника и отрывистый стук его сердца.

Он все еще прихрамывал и морщился при ходьбе, но, несмотря на собственную боль, придерживал Натт и осторожно вел к замку. Вокруг суетились люди. Они кричали, махали руками, несли пострадавших, которые больше походили на мертвецов. Когда мимо них лекари провезли на каталке неподвижного Ди, Мёрке отчаянно впилась пальцами в руку стихийника.

– Мёрке, все будет хорошо, они живы. Просто оглушены, целители помогут им, – шептал он в самое ухо. Непривычно нежным и теплым голосом.

– Где Синд и Мьюл? Они здесь?

– Форсворд унес девочку. Он поможет ей. Инквизиторы умеют изгонять тьму. Кому как не ему знать, что делать в таких случаях.

– Это все я. Фирс, это я их так. – Она снова задрожала.

– Не говори ерунды. – Он помог Натт подняться по лестнице.

– Ты же все знаешь. Ты был там тогда…

– Мёрке, не сейчас. – Состояние некромантки стало привлекать внимание студентов, и он строго посмотрел в черные глаза Натт.

Они дошли до комнаты совета, где деканы вместе с магистрами обычно собирались по важным вопросам академии. В Тэнгляйхе не было ректора, решения принимались общим голосованием высших магов. В дела чужих факультетов деканы редко вмешивались, если дело не касалось их напрямую. Натт на ощупь нашла стул и осторожно села на самый краешек, готовясь в любой момент сорваться с места. Стихийник устроился рядом и все еще не выпускал ее из рук. В помещении собралось уже много народу, но стояла непривычная, почти гробовая тишина.

– Ты защитил меня от звуковой атаки? – еле слышно спросила Натт.

– Да, сил хватило только на тебя и на Синда. Не знаю, как я еще дышу, мне кажется, неделю не смогу полноценно колдовать, но главное, что обошлось.

– Еще ничего не обошлось…

По залу раздались быстрые тяжелые шаги. Кто-то навис над некроманткой и гневно отчитал стихийника:

– Какого демона ты привел ее сюда?

Инквизитор впервые говорил так зло и хлестко.

– Я думал, она захочет быть в курсе…

– Тебя не просили думать, по-моему, я дал тебе четкие указания. Уведи отсюда Натт, живее, – прошептал Синд.

– Я никуда не пойду, – упрямо проговорила Мёрке, но друг проигнорировал возмущение.

– Хассел, забери ее. Натт, не спорь. Все живы, я проверил. После собрания я все тебе расскажу. Пожалуйста, уходи, – его голос немного потеплел.

Мёрке сдалась и покорно пошла к выходу, держась за хромающего стихийника. В коридоре она, наконец, открыла глаза и отпустила руку мага.

– Синд велел не оставлять тебя одну. Прости, но тут я с ним согласен. Да и глаза твои могут вызвать вопросы у магистров.

– Хочу в свою комнату!

– Натт, я туда не дойду. Давай посидим на кафедре геммологии и концентрации. Тут всего два шага. И сейчас там никого нет, я видел всех наших в комнате совета.

– Со мной все будет нормально, иди в лазарет. Твоя нога ужасно выглядит. Я поднимусь к себе и буду тихо ждать, – пообещала некромантка.

– Нет, – отрезал Фирс. – Ты так сильно хочешь отделаться от меня?

– В первый день моего возвращения ты предложил мне перемирие и что-то похожее на дружбу. Друзья переживают друг за друга, а тебе нужна помощь.

– У них и без меня дел по горло. Это терпит. Просто неудачно приземлился. Пустяки. – Они дошли до кафедры, и Фирс толкнул незапертую дверь. Все так торопились во двор, что побросали аудитории и кабинеты открытыми.

Мёрке села в одинокое кресло и поймала свое жуткое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Вместо глаз – огромные черные провалы, а лицо мертвенного оттенка. Метка на бедре начала отчаянно зудеть.

– Не боишься? – спросила Натт.

На лбу стихийника выступили капли пота, и он тоже тер свою ногу.

– Никогда не боялся, даже в тот самый день…

Они молчали. Время тянулось мучительно долго. Мёрке гадала, о чем говорят на внеплановом собрании и что происходит в комнате совета. Лицо снова стало мокрым от слез. Она вытерла щеку кулаком и увидела на костяшках пальцев кровавый след.

– Не плачь, только хуже себе делаешь. – Фирс незаметно оказался рядом, втиснулся в кресло и усадил ее к себе на колени. Через миг он уже целовал ее глаза, и на его губах застывали кровавые слезы.

– Не надо, Фирс…

Он не слушал. Его лихорадило, а вены на шее дрожали от возбуждения. Дыхание стихийника обжигало, вытесняя из слабеющего сознания некромантки ужасы произошедшего. Он никогда не скрывал от нее ничего и сейчас так отчаянно старался достучаться. Добравшись до ее сжатых губ, Хассел замер и поднял на Натт измученный взгляд, прося разрешения у непроницаемых черных глаз.

– Нет, – Мёрке слегка отстранилась.

Фирс с искренним непониманием прохрипел:

– Почему?

Она пыталась высвободиться, но он сильнее обхватил ее за талию.

– Не нужно меня заставлять. Я не хочу, отпусти.

Хассел покорно выполнил ее просьбу.

– Ты любишь его? – он тут же пожалел о заданном вслух вопросе.

– При чем здесь это?

– Тогда, ночью, ты позвала именно его по имени? Ответь.

– Хассел, ты чертов эгоист. Дети едва не погибли сегодня. Студентка одержима, и я не знаю, насколько серьезно…

Он судорожно сглотнул и отвел взгляд:

– Ты не можешь сказать прямо? Я ждал все эти долгие три года, что ты приедешь сюда. Я ждал шесть лет до этого. Ты несколько раз умирала прямо у меня на глазах, и только одни боги знают, что ты делала на Севере после окончания академии. Я читал каждую твою статью, и каждый раз пытался сорваться к тебе.

– Почему же не сорвался?

– Я трус, Мёрке. Всегда им был. Пребывать в блаженном неведении или задирать тебя было лучше, чем получить бесповоротный отказ. Но когда ты вернулась…

– Чего ты хочешь от меня, Фирс? – грубо прервала его Натт.

– Ответа. Скажи, это просто невыносимо.

– Уверен, что именно сейчас хочешь спросить меня о моих чувствах? – зло ухмыльнулась некромантка.

– Да.

– Тогда мой ответ – нет. Я не люблю тебя, Фирс Хассел, – Мёрке попыталась придать голосу как можно больше холодности. Спрыгнув с его коленей, она метнулась к двери. Ручка не поддавалась.

Глаза мага затянуло синей поволокой:

– Ты не уйдешь. Синд Форсворд дал мне четкие инструкции. Как бы тебе ни было противно мое общество, придется подождать, когда он вернется, – жестко процедил стихийник.

– Сейчас я сильнее тебя, – Натт ужаснулась промелькнувшей в голосе угрозе.

– Не спорю. Хочешь подраться? Это будет легкая победа. Я поклялся себе, что больше никогда не сделаю тебе больно. Дождись Форсворда и иди куда хочешь… – Стихийник отвернулся к окну.

Натт опустилась на пол у двери, ненавидя себя за жесткость к южанину. Вот только заблудившийся в темноте некромант не имеет право тащить за собой во мрак других. Наивный Хассел не знает, во что ввязывается.

* * *

Синд Форсворд еще долго смотрел на дверь, за которой скрылись Натт Мёрке со стихийником, и испытывал гремучую смесь из облегчения и злости. На лице глупого мальчишки было написано слишком много. Да и его отчаянный прыжок с башни красноречиво говорил о готовности ринуться за некроманткой в самое пекло. Форсворд почувствовал, как скрипнули собственные зубы. Но для ревности было не самое подходящее время. Натт пришлось спровадить, иначе кто-нибудь бы посчитал своим долгом сообщить об одержимом тьмой некроманте в академии. Мёрке нельзя в Скьерзилден. Никому туда нельзя. А ее заберут сразу же, как только узнают о связи с демоном. Скольких трудов ему стоило оказаться именно в Тэнгляйхе по распределению… Страшно представить, что сюда могли определить кого-то другого. Вдох-выдох. Он справится. Вот только какого черта все уставились на него?

Инквизитор не сразу понял, что с обеих его рук струится кровь. Проклятье! Опять.

– Инквизитор Форсворд, вам нужна помощь? – поинтересовался аспирант целитель, глядя на алые лужи под ногами Синда.

– Нет. Ерунда. – Он по-хозяйски оторвал кусок занавески и обмотал израненные руки.

Два массивных браслета: подарок и наказание от господ. Благородный металл хелиге йерн усиливает способности инквизитора. Освященное железо выпускает острые шипы прямо в запястья бывшего некроманта. Это случается не так часто, но Синд уже привык к неприятной процедуре и почти не чувствовал боль. В Скьерзилдене свыкаешься с огнем, холодом и страданиями. Ты знаешь звук, с которым твои кости ломаются бесчисленное количество раз, и запах своей горящей плоти.

Тьму из некроманта-отступника решили не изгонять. Опасная сущность привлекала святейшую инквизицию своей необузданной мощью. Было принято решение научить юношу контролировать собственное проклятье. Синду Форсворду же не хотелось жить с этим злом. Ему вообще не хотелось жить. Раз за разом его заставляли прокручивать в голове самые страшные моменты – ночь на кладбище и плачущая Натт, бьющаяся, словно рыба на суше.

– Видишь, что ты наделал? – Подруга с непроницаемыми черными глазами ходила вокруг него, пока он пытался отогнать отвратительное воспоминание.

– Это не я…

– А кто же? Я не видела там никого больше. Только тебя и твою бесконтрольную похоть. – Темная Мёрке словно выплевывала каждую фразу ему в лицо.

Этот мысленный поединок заканчивался лишь тогда, когда Синд убивал злобного двойника. Он смыкал руки на шее темного порождения. А она хохотала до тех пор, пока воздух в груди не заканчивался. Затем черная пелена сходила с глаз девушки, и они вновь становились небесно-голубыми. Холодными, прекрасными, но мертвыми…

– Опять, – повторял уставший голос. В нем не было злости или угрозы. Просто констатация факта. Невесомая рука гладила каштановые волосы Форсворда. Пряди, мокрые от пота, прилипали ко лбу и вискам. Кое-где уже начинала пробиваться седина, а болезненные борозды от метки на лице сочились кровью.

– Синд, – мягко произнес знакомый голос незримого наставника, – не нужно бороться с тьмой. Она теперь вся твоя. Это ты. Просто признай ее. Подчини.

– Эта тьма разрушила мне жизнь и забрала мою Мёрке, – шептал юноша, вытирая пот, слезы и кровь рукавом и без того насквозь сырой мантии.

– Чем лучше ты будешь учиться, тем больше шансов вернуться обратно. Скьерзилден не тюрьма. Закончишь обучение и будешь работать инквизитором в миру. Отношения с женщинами не возбраняются. Сможешь завести семью. Да хоть даже с этой Натт Мёрке.

– А она простит? – в надежде спросил Синд.

– Думаю, уже простила. Докажи ей, что ты сильный. Контролируй это.

Как бы ни велико было желание обуздать коварную тьму, Синд терпел неудачу за неудачей. Каждый раз в его руках рассыпалось эфемерное тело убитой девушки.

Спустя долгий год отчаянных попыток на его запястьях защелкнули хелиге йерн. Шипы мгновенно входили в плоть, едва он терял контроль. Несколько раз он находился на грани смерти от потери крови, но, наконец, поборол внутреннего противника. Натт Мёрке стояла перед ним живая и теплая. В глазах вместо черного блеска – родная синева.

– Я люблю тебя, Натт. – Синд до боли в губах целовал такой реальный и осязаемый образ. А затем с нетерпением ждал нового испытания.

Я смогу. Я вернусь к тебе.

Браслеты никак не успокаивались. Ноющая боль в запястьях только злила, и здоровый глаз жгло от невыносимой боли. Тьма клубилась на границе сознания и грозила затопить разум до краев. Нельзя допустить срыва в присутствии всех этих почтенных магов. Для них сейчас он – представитель инквизиции, единственный, кто поможет. О его слабостях им знать не нужно.

Гостклиф Анд ждал у кафедры последних вестей из лазарета и нервно поглядывал на дверь. Присутствующие тихо и тревожно перешептывались и изучали молчаливого инквизитора. Наконец в зал вбежала практикантка и прощебетала что-то декану факультета темных искусств, а затем так же стремительно покинула помещение. Анд глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках.

– Вы уже знаете, что по академиям прокатилась волна помешательств среди студентов. К сожалению, трагедия произошла и в стенах Тэнгляйха. Студентка Мьюл Болге стала одержима этим недугом. Однако события приобрели ужасающие последствия из-за происхождения девушки. Она является потомком банши в третьем поколении. Очевидно, помешательство заставило ее применить страшную магию…

– Что со студентами и педагогами? – раздался чей-то голос. Все подхватили вопрос и набросились на декана.

– Состояние пострадавших тяжелое, но погибших нет. Совместными усилиями Синда Форсворда, Натт Мёрке и Фирса Хассела жертв удалось избежать. Однако, – Гостклиф запнулся, подбирая слова, – попавшие под влияние плача банши не реагируют на действия целителей. На данный момент у них диагностирована этерна сомниа…

В зале повисла гробовая тишина. Этерна сомниа – серьезное заболевание: пограничное состояние между жизнью и смертью. Пострадавшие спят беспробудным сном и находятся в другом мире. Если не обеспечивать им должный уход и регулярное питание, то этерна сомниа станет смертным приговором, а души заболевших навсегда останутся в страшном и неизвестном месте.

– Мы подключим лучших специалистов в стране, чтобы вернуть к жизни наших студентов и педагогов. Я попрошу оповестить семьи пострадавших об инциденте и уговорить их не забирать родных из академии. Убедим их, что сумеем предоставить должный уход. Пообещайте им пропуска в лазарет и жилье на время лечения.

– Как банши получила разрешение на обучение?

– Почему инквизитор не предотвратил угрозу?

– Почему некромант Натт Мёрке ушла с собрания?

Гостклиф Анд беспомощно озирался по сторонам в поисках Синда Форсворда. Инквизитор немало порадовался растерянности декана. Приятно ощущать его слабость. Жалкая, но все же компенсация за ту давнюю боль. Голова слегка кружилась из-за потери крови и стычки с электрическим големом. Он достал из кармана сахарную палочку, заготовленную на такой случай, и принялся ее грызть. Звук получился очень громкий, и все сразу же повернулись к нему. Форсворд медленно шел по рядам в сопровождении хруста детской конфеты. Во взглядах присутствующих было так много всего: страх, ненависть, подобострастие. Инквизитор поравнялся с деканом и уставился на магистров своим жутким белесым глазом. Если задаться целью, то каждого из присутствующих можно сослать в Скьерзилден и подвергнуть пыткам. Те, кто рождается с даром, всегда преступают черту. Синд медленно доедал лакомство, продолжая изучать магов. Простые люди никогда не попадают в чистилище. У них нет таких соблазнов.

– Насколько вам известно, – инквизитор облизал липкие пальцы, – полукровки сверхъестественного происхождения защищены законом. Мы не имеем права дискриминировать их по расовой принадлежности. Однако мне все равно необходимо изучить бумаги студентки Мьюл Болге. Что касается превентивных мер… Тут моей вины нет, я прибыл, как только получил ответ от академии Тэнгляйх. Кто-то из вас был против моего приезда. Из-за бумажной волокиты я задержался почти на месяц. Возможно, этот кто-то не хотел, чтобы я приступил к работе? – Синд сделал выразительную паузу.

Преподаватели принялись переглядываться. Боятся, опасаются. Хорошо. Браслеты вобрали шипы. Синд приятно удивился: оказывается, его нелюбовь к высокомерным магам можно использовать для успокоения.

– Натт Мёрке и ее голем плоти спасли много невинных жизней сегодня. Они с Хасселом помогли свести последствия инцидента к минимуму. Но она подверглась серьезной психологической травме из-за произошедшего, так как успела сильно привязаться к своим подопечным. Именно я принял решение отпустить адептку смерти. Кому, как не мне, знать о последствиях душевных ран для некроманта! Натт Мёрке нужна нам в добром здравии, ведь только сильный самоотверженный спиритуалист сможет вернуть к жизни тех, кто находится в этерна сомниа.

* * *

Синд еще не покинул собрание магистров, как они ринулись горячо обсуждать, кто заменит Онни Веккер и будет вести занятия по призыву и контролю сущностей, а также общий спиритуализм. Часть педагогов отпустили строчить письма родителям пострадавших. Форсворду это было неинтересно, и он отправился искать Натт Мёрке. Инквизитор пытался прикинуть, куда Фирс увел девушку, и на удачу в коридоре показался скучающий дредкат. Жадное до тьмы порождение втянуло воздух и уставилось на Форсворда своими тремя дикими душами.

– Кис-кис, – Синд подозвал кота, и тот по-кроличьи припрыгал к бывшему некроманту и начал слизывать запекшуюся кровь с пальцев. – Покажи, где твоя создательница. – Инквизитор с любовью почесал нежить за ухом. В этот раз откликнулся ласковый дух и довольно потерся о руку Синда. Затем нежить, распушив лисий хвост, поскакала по коридору.

Форсворд следовал за дредкатом, пока не оказался у двери на кафедру геммологии и концентрации. Даже сквозь стену он ощущал тьму, клубящуюся вокруг Натт. Она сидела на полу, а мрачные тени впивались в ее тело. Чертов Фирс Хассел. Почему он не позаботился о вверенной ему Мёрке и заставил ее мучиться от собственных мыслей? Едва инквизитор переступил порог комнаты, как стихийник ураганом пронесся мимо и исчез в коридоре.

– Что у вас произошло? – Форсворд с трудом скрывал неуместную радость. Натт – крепкий орешек, очевидно, отшила Хассела. Глупый незрелый геммолог не стерпел отказа. Это хорошо. Главное – не повторять его ошибок и не становиться слишком навязчивым.

– Ничего. Это же Хассел, он всегда ведет себя как урод. Как прошло собрание?

Синд сел на пол рядом с ней.

– Перекраивают расписание. На тебя повесят пары по спиритуализму и, возможно, ты будешь вести призыв вместо Онни Веккер какое-то время, пока они не найдут замену. Или пока Веккер не вернется.

– А что с ней? – полушепотом спросила Натт.

Синд глубоко вздохнул:

– Этерна сомниа…

– Так я и думала. Я могу попробовать разбудить их. Только тебе придется стать моим якорем.

Синд Форсворд не сомневался, что Натт предложит это. – Ты же знаешь, я всегда готов. Только уверена, что именно я должен стать тем, кто держит тебя в этом мире? В нашей истории слишком много крутых поворотов, – он грустно посмотрел ей в глаза.

Мёрке закусила губу.

– Слушай, Натт, я не в обиде. Если наша связь не будет достаточно сильной, ты не вернешься назад. Подумай хорошенько о якоре. Нам все равно придется долго готовиться к погружению. Это займет не один месяц. Если, конечно, не найдутся отчаянные некроманты или спиритуалисты, которые захотят пожертвовать собой. Однако, полагаю, желающих будет критически мало.

– Я не боюсь. Тем более если ты будешь меня страховать, – твердо решила Натт.

– Уверена, что не хочешь выбрать Хассела? Он чуть не разбился, чтобы тебя спасти. Из него получится отличный якорь.

– Хватит уже говорить о Фирсе. В последнее время его стало слишком много. – Мёрке резко встала и стала нервно ходить по кабинету.

– Я не ревную. Просто подумай об этом.

– Как ты быстро поменял мнение о Фирсе. Еще вчера он был негодяем из прошлого, а теперь герой?

– Мёрке, он спас нас обоих. Даже меня… Это что-то да значит. Я не уверен, что смогу вытащить тебя из обливиона. Ты шарахаешься от каждого моего прикосновения. Я не виню тебя, нам нужно много времени, чтобы все стало как прежде.

– Предлагаешь мне воспользоваться чувствами Хассела? И кто я буду после этого? – Мёрке горько усмехнулась.

– Ладно. Забудем о нем. – Синд внутренне ликовал. Хассел был для Натт всего лишь глупым мальчишкой. Значит, у него самого оставался шанс.

– Мы еще не разобрались со смертью Рё’Тена и моим паразитом. Сегодняшнее происшествие – его рук дело. – Мёрке снова почувствовала неприятный зуд на ноге. Темное порождение словно знало, что они говорят о нем.

– Будем совмещать. Тебе ведь еще призывателей подкинут. А до начала учебного года осталось не так много. Не забыла про церемонию прощания? – напомнил Форсворд.

– Вот же…

– Зато у нас будет повод наведаться к Йедену Стаату завтра. Все равно он ответственный за мероприятие. Заодно зададим вопросы про Рё’Тена и кровавую печать на двери в аудиторию. Главное начать, а дальше мы все распутаем, Натт. Мы же команда, – он ободряюще улыбнулся, и ужасы прошедшего дня немного отступили.

Мёрке мысленно благодарила Синда за то, что он рядом и совсем не изменился.

– Зайдем в лазарет? – тихо попросила она.

– Конечно. Я сам хотел предложить.

* * *

Вернувшись к себе, Мёрке вышла на балкон, перегнулась через ограду и оглядела двор: преподаватели уже привели площадку в порядок и убрали големов. Парад в силу обстоятельств решили отменить и провести скромную церемонию приветствия студентов. Краем уха Натт слышала, как в больничном крыле обсуждали, что из-за происшествия родители могут перевести детей в другие академии. И хотя почти повсеместно происходили подобные всплески, Тэнгляйх превзошел всех по масштабу трагедии. Странное дело, но после посещения лазарета Мёрке почувствовала облегчение. Стало проще осознавать, что все живы. «Этерна сомниа – не приговор», – повторяла Натт как заклинание. Она непременно вытащит всех из запределья.

Мёрке вдохнула вечерний холодный воздух до боли в легких и вернулась в комнату. Она занесла руку над дверью, чтобы поставить защитную печать, но, замешкавшись на миг, просто накинула щеколду. Такую стихийник легко снимет, если захочет. Он уже проделывал этот фокус. Чувства грохочущими тучами сталкивались в ее сердце. Фирс Хассел вносил слишком много хаоса, но… Мёрке вдруг подумала, что если бы он пришел сегодня, она бы не стала его выгонять. Она совершенно не знала, что с ним делать. После слов Синда о якоре Натт не могла выбросить из головы эту идею. Может, он прав? Но имеет ли она право просить Хассела после того, как грубо его оттолкнула? Если он придет сегодня, то она поговорит с ним и объяснит свои сомнения. Но Фирс так и не пришел.

* * *

Мьюл Болге не могла пошевелиться. Она сидела в тесном ящике, прочно связанная по рукам и ногам. Но хуже всего была тонкая стальная нить, впивающаяся в шею. С каждым мгновением удавка сильнее сжимала горло, и банши чувствовала, как по медленно мертвеющей коже стекает кровь. Воздуха не хватало даже на вздох, не то чтобы на крик. Ее тюремщик явно перестарался. Долго Мьюл не продержаться. Мозг уже начал выдавать безумные галлюцинации из-за нехватки кислорода. Однако вина за содеянное казалась ей куда более страшным наказанием. Девочка даже не поняла, как смертоносное пение вырвалось из груди. Словно сторонний наблюдатель, Мьюл смотрела на себя и друзей, которые оседают на землю без чувств. Нет, нет, нет.

Крышка ящика откинулась, и сквозь алую пелену банши увидела седовласого демона. Сложно сказать, какой из глаз пугал ее больше: холодный белесый или непроницаемый черный, с залитой словно густыми чернилами радужкой и склерой.

– Хочу предложить тебе игру, Мьюл Болге, – сказал он слегка насмешливо, словно его немало веселили ее имя и фамилия.

Ей хотелось спросить инквизитора: «Какая, к чертям, игра? Я задыхаюсь, истекаю кровью и, кажется, обмочилась». Но у нее едва ли хватало сил посмотреть вверх на мучителя.

– Я буду задавать тебе простые вопросы, а ты будешь кивать или качать головой в зависимости от ответа. Не советую мне врать, иначе… сама узнаешь, что будет, – слегка извиняющимся тоном предупредил Синд Форсворд. – Приступим. Ты студентка второго курса. Полукровная банши, дочь семьи Болге?

Мьюл растерялась на мгновение, а затем, превозмогая резь в горле, кивнула. Ее тут же пронзила страшная боль, словно кто-то пытался отсечь ей голову. Она ощутила, как кровь с новой силой заструилась по шее, спине и груди.

– Ну вот. Никто никогда не верит. Мьюл, зачем же ты делаешь себе больно? – Жуткий черный глаз следил за агонией пленницы. – Давай попробуем заново? Ты студентка второго курса. Полукровная банши, дочь семьи Болге?

Банши замотала головой, и, к ее облегчению, нить немного ослабла. Она наконец смогла сделать вожделенный вдох.

– Очень хорошо, – похвалил Синд. – Ты убила членов семьи Болге?

Банши вновь замотала головой, и нить опять ослабла. Мьюл почувствовала, что может говорить. Сиплым голосом она прошептала:

– Они умерли в моем лесу. Я решила воспользоваться их фамилией, чтобы учиться в Тэнгляйхе. Мьюл – так звали их дочь.

– Засчитано! Ты полукровная банши?

– Нет, я просто банши.

– Зачем же тебе Тэнгляйх? – удивился Синд.

– Здесь вкусно кормят. Много боли, тьмы и страданий.

– Чьих?..

– Да, например, твоих, – банши облизала пересохшие губы.

– Я лишь недавно приехал. А ты, судя по всему, обитаешь тут уже давно? – Синд не обратил внимания на брошенное Мьюл замечание.

– Ты не приехал, а вернулся. Но ты прав, я здесь уже давно и знаю, как все началось, адепт Синд Форсворд. Я тоже присутствовала, когда ваша троица открыла то, что нельзя было открывать…

Глава 8

– Куда это ты собралась? – Хассел преградил ей дорогу, угрожающе поигрывая ветряными вихрями на ладонях.

Натт Мёрке почувствовала, как сердце рухнуло вниз. В попытках улизнуть от Синда она совсем забыла про неугомонного стихийника. Дел у него, что ли, других нет? Она прижала к груди опечатанный магией ларец и попыталась пройти мимо нахального мага.

– Не пущу, – каким-то странным тоном сказал Хассел – не то злым, не то заигрывающим, и взял ее в магическое кольцо.

Мёрке могла бы вырваться, но тогда она растратила бы свою силу. А Натт бережно копила каждую крупицу энергии.

– Пожалуйста, пусти, Фирс. Не сегодня. Завтра можешь делать что хочешь. Просто отпусти меня сейчас, – она почти плакала.

– Эй. Да не плачь ты. Я же не делаю ничего плохого. – Стихийник подошел ближе, и в его светло-карих глазах полыхали новые незнакомые огоньки.

– Я пожалуюсь Гостклифу Анду. Ты используешь против меня магию! Пусти, Фирс. Пожалуйста, – отчаянно шептала Натт, боясь, что кто-то увидит или услышит их. И тогда точно всему придет конец, и все будет зря.

– Мёрке, да подожди же ты. Дай мне минуту. – Стихийник походил на безумца. Он нервно закусывал нижнюю губу. Ветер отвечал на его настроение и ерошил Натт волосы. – А, ладно, пошло все к черту. Когда еще я застану тебя без твоего телохранителя? – прохрипел Фирс.

Но не успел он сделать и двух шагов, как его сбила с ног баллтрэ. Летучая мышь кружила вокруг стихийника и норовила разодрать ему лицо. Он отчаянно махал руками, пытаясь отбиться от нежити. Воздушные оковы пали, и Мёрке увидела своего спасителя. Синд Форсворд гневно смотрел на обидчика.

– Хассел, твои выходки переходят все границы. Зачем ты утащил сюда Натт прямо с церемонии? – поинтересовался некромант, легко управляя хищной баллтрэ.

– Мёрке, скажи ему! Никого я не похищал. Она сама сюда пришла. Мёрке… черт… да не молчи… – Фирс упрямо собирал магические потоки, но мышь срывала каждое его заклинание.

– Он не врет. Синд, отпусти его.

Некромант недоверчиво посмотрел на подругу, но мышь прекратила атаку.

– Вы оба ненормальные. – Стихийник вытирал с лица кровь, которая сочилась из мелких порезов, но уходить не собирался.

– Ну, кто из вас первый расскажет мне, что произошло? – прищурился Синд, а баллтрэ угрожающе зависла над виновниками сцены.

– Она сбежала с церемонии сюда с этим ларцом, – первым подал голос стихийник.

– Натт, что у тебя там? – мягко спросил Синд.

– Канарейка, – быстро соврала Мёрке, – я хотела провести свою церемонию прощания.

– Зачем? – некромант был явно озадачен.

– Синд, я не хочу делать это в толпе незнакомцев. Либо одна, либо среди близких мне людей…

– Тогда почему не позвала меня? – в голосе друга отчетливо слышалась обида.

– Не знаю…

– А чего мы ждем в таком случае? – отозвался потрепанный Фирс. – Проведем обряд здесь. Времени уже мало осталось. Преподаватели скоро закроют портал. Отпустим твою канарейку в обливион и пойдем на ужин.

– С чего ты взял, что входишь в число близких людей? – надменно спросил некромант.

– Давайте, – слишком быстро согласилась Мёрке, глядя на отражение луны на глади озера.

– Предлагаешь мне делать круг с этим копченым угрем? – фыркнул Синд.

– Потерпишь, трупоед, – парировал Фирс. – Командуй, Мёрке.

Она поставила ларец в центр и взяла ребят за руки.

– Меня сейчас стошнит, – простонал Форсворд, когда его рука оказалась в горячей ладони стихийника.

– Поверь, я тоже не в восторге, – скривился маг и подмигнул Мёрке, но она лишь покачала головой, закрыла глаза и сосредоточилась на магических потоках.

Каждый год в Тэнгляйхе проводили древнюю церемонию прощания, которая давала возможность отпустить заблудших духов в другой мир. Только у Натт в этот день была совершенно другая цель.

– Мёрке, – испуганно позвал некромант, – ты не то делаешь. Зачем ты раскручиваешь портал? Так нельзя… – Он попытался вырваться из круга, но у него ничего не вышло: портал не отпускал его.

– Мёрке!

Натт не отзывалась, напряженными губами беззвучно шепча чье-то имя.

– Мёрке, что в коробке? Не молчи, демон тебя дери. Мёрке!

– У вас всегда так? – Стихийник, встревоженный не на шутку, тоже попытался высвободить руки.

– Она не слышит… – Внезапно некромант рухнул на колени, а за ним последовал Фирс. Оба мага стремительно теряли силы.

– Эй, некрофилка, прекращай, это уже не смешно. – У Фирса перед глазами стало темно.

– Квелд Мёрке, Квелд Мёрке, – Форсворд наконец прочитал по губам подруги знакомое имя.

– Нет… Остановись. Так нельзя, мы все… – он не договорил. Освободившаяся из коробки тьма схватила его за горло и вырвала из круга. Натт и стихийника отбросило почти к самому озеру.

Синд Форсворд поднялся с земли. Его глаза скрыло за черной непроницаемой поволокой. Он с нескрываемым удовольствием сделал глубокий вдох и медленно подошел к перепуганным Мёрке и Хасселу.

– Квелд Мёрке? Ты серьезно? – Лицо некроманта исказила жуткая гримаса. – Какие же вы предсказуемые, адепты смерти. Всегда одни и те же ошибки. Нельзя возвращать любимых. Хотя я очень рад, что вы нарушаете свои же правила. Иначе у меня не было бы такой возможности.

Фирс Хассел пришел в себя и начал сгущать воздух, закрывая себя и Мёрке щитом. После создания круга сил у него было мало, но он знал, что к ним никто не придет на помощь.

Маг прижал Натт к себе и приготовился защищать ее до конца.

Одержимый некромант криво улыбался и неумолимо сокращал расстояние. Он щелкнул пальцами, и воздушный барьер юного волшебника пал. Фирс не растерялся и потянул воду из озера, закрываясь новым куполом.

– Скука. Уходи, глупый мальчишка, ты мне не нужен. Отдай мне Мёрке, и я тебя не трону. – Еще один щелчок, и стихийника вместе с Натт облило ледяной водой. Они сидели совершенно беспомощные и дрожали от ужаса и холода.

– Беги, Фирс, я так виновата… это все я…

– Нет, нет, нет. Мёрке, я тебя не брошу! Никогда. – Замерзшей рукой он сгустил пламя на ладони и метнул в одержимого мерцающий всполох.

– Как знаешь, маг. Я дал тебе шанс.

Фирса мгновенно парализовало, и он упал на спину. Стихийник совсем не дышал. Мёрке хотелось закричать, но крик застрял в груди – там же, где бешено трепыхалось сердце.

– Пойдем со мной, – ласково позвал голос, который она помнила с детства. Только это был не Квелд.

* * *

– Зачем ты показываешь это? У меня нет провалов в памяти, и я хорошо помню тот день. – Синд Форсворд отогнал наваждение, вызванное магией банши.

– Хотела, чтобы ты еще раз взглянул на того, с кем вы имеете дело. – Лже-Мьюл попыталась пожать плечами, но веревки мешали ей.

– Я помню каждую мелочь. Йеден Стаат и Рё’Тен почувствовали возмущение, вызванное несанкционированным порталом, и поспешили нас спасать. Некроманты вовремя остановили существо и изгнали его из меня.

– Не совсем, – возразила банши.

– Да-да, какая-то его часть осталась до сих пор в моем теле, она же и вызвала одержимость спустя четыре года после инцидента. Расскажи мне что-нибудь новое.

– Нет же. Все не так, господин инквизитор, – насмешливо проговорила демоница. – Того демона из тебя изгнали полностью. В твоем теле нет ни капли от него.

– Тогда что же это? – Синд ткнул пальцем в залитый черным глаз.

– Это не демон и не одержимость. Это твоя собственная тьма. Такое случается, особенно с некромантами. Личные переживания, постоянный контакт с мертвыми. Главное, что ты контролируешь ее, – пояснила Мьюл.

– Что ты такое говоришь? Это последствия изгнания, – упрямо проговорил Форсворд.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Просто убедил себя в другой версии. Ведь гораздо проще сбросить с себя ответственность за содеянное, чем терзаться от чувства вины. Не так ли, Синд Форсворд? – Банши облизала губы, чувствуя нарастающую боль в душе бывшего некроманта. Однако он быстро успокоился.

– Это последствия изгнания, – механически повторил инквизитор.

– Как тебе будет угодно, – банши закатила глаза, – но того духа не удалось изгнать из нашего мира. Он застрял где-то между. Ни туда ни сюда. В обливион он сам не хочет, а тут у него сил мало. Дух ищет кого послабее, чтобы подобраться к Мёрке.

– Зачем ему Натт? – Синд словно очнулся и вновь с интересом слушал демоницу.

– Понятия не имею. Знаю только, что она познакомилась с ним не здесь. Вероятно, он пришел в Тэнгляйх следом за Мёрке, – предположила Мьюл.

– Все сходится, это ее старший брат. Квелд Мёрке. Он умер тем же летом. Натт разрыла его свежую могилу и украла сердце для запрещенного ритуала. Она призналась Рё’Тену, что хотела заключить в него душу своего любимого брата. Но Квелд вернулся в наш мир другим. – Синд вновь вспомнил свою одержимость на втором курсе и то, как едва не убил подругу и Фирса Хассела.

– Квелд Мёрке?.. Не уверена, что беснующийся дух принадлежит ему. То, что вы вытащили с того света, никогда не было человеком, – пояснила банши.

– С чего ты взяла? – недоверчиво спросил инквизитор.

– Человеческие души гораздо слабее, и ими движут простые мотивы: месть, любовь, тоска, гнев. А здесь происходит совсем другое, что-то во сто крат сильнее даже моей жажды. Наш демон без труда заставил меня исполнить реквием. Банши очень редко его поют по собственному желанию.

– Почему? – поинтересовался Синд.

– Потому что мы становимся смертными. Так что можешь снять с моей шеи ярмо, я теперь обычный человек.

Инквизитор внимательно оглядел сидящую перед ним девочку. Бесцветные волосы почти до пояса; огромные серые глаза, из которых, кажется, вот-вот потекут слезы; тонкие ручки и ножки; едва начавшая округляться грудь, которая сейчас с трудом поднималась от частых прерывистых вдохов. Он явно перестарался с обездвиживанием пленницы: простое дыхание доставляло ей сильную боль, а нежная кожа шеи превратилась в кровавое месиво. Действительно сложно поверить, что перед ним сидит демон. Или уже не демон? Белесый глаз не видел ничего, кроме обычной раненой тринадцатилетней студентки.

– Эй, инквизитор Синд Форсворд! Может, уже развяжете меня и разрешите залечить порезы и переодеться?

Форсворд ослабил веревки, чтобы Мьюл смогла выпутаться. Она с облегчением вздохнула и покрутила затекшими руками.

– А это? – она ткнула на зачарованный ошейник.

– С этим повременим. Вдруг все это уловка, и ты снова споешь что-то смертоносное. – Форсворд потирал глаз, который не хотел успокаиваться. Если не взять тьму под контроль, то браслеты снова выпустят шипы. А банши уже порядком вывела его из себя своей проницательностью.

– Если бы я знала, что стану смертной, выбрала бы более зрелое тело, – она с тоской приложила ладони к груди. – Инквизитор, мне бы еще душ принять. Можно я уже пойду к себе?

– Нельзя, – отрезал Синд.

– Это почему? – Мьюл недовольно надула нижнюю губку.

– Тебя все еще считают демоном. Боюсь, мстительные студенты могут учинить над тобой расправу за сокурсников и преподавателей, – пояснил он.

– Значит, мне теперь нужно прятаться? – грустно изрекла банши.

– Пока да. Мне нужно написать в Скьерзилден о тебе. Изложить все обстоятельства, включая внезапное очеловечивание. Твоя судьба уже не зависит от меня. Мне очень жаль, – искренне ответил Синд.

– Они страшнее тебя? – прошептала Мьюл.

– Да. Им приходится быть непоколебимыми и бесстрастными. Наверное, в сравнении с ними я гораздо мягче, – признал Форсворд.

– Плохо. Тогда у меня мало шансов не попасть в жернова инквизиции, – подытожила Мьюл.

– Я постараюсь изложить все в выгодном для тебя свете. По крайней мере, никто не погиб, – обнадежил ее Синд.

– Как сказать. Реквием поверг всех, кто был во дворе, в беспробудный сон. Не представляю даже, кто сможет вернуть их обратно.

– Есть одна талантливая некромантка, – не без гордости сказал Форсворд.

– Мёрке? Ей бы со своей кашей в голове разобраться. А вы с Фирсом задачу не упрощаете, между прочим. Кстати о стихийнике. За ним приглядывать надо, он затеял что-то сомнительное. Вокруг него много бессат морт крутится, как около заправского некроманта. В его присутствии я просто с ума схожу. Сходила то есть, – поправила себя бывшая банши. – От Фирса страданиями пахнет, как от свежей выпечки. Проведи ему инструктаж по защите от темных сил, иначе зачем ты приехал в академию. В противном случае на Хассела сбежится вся местная нечисть, – посоветовала банши.

– Мёрке говорила, что его пустынный барс Виллма умирает. Подумаю, как ему помочь. Кстати, ты можешь заслужить помилование, если посодействуешь в пробуждении жертв реквиема, – предложил Синд.

– Как скажешь. Только переоденусь и сразу в бой: хоть в обливион, хоть в Скьерзилден.

– Даже не знаю, что хуже, – нервно рассмеялся инквизитор.

– Хуже только ходить под себя. Принеси мне чистую одежду, пока я помоюсь, – буркнула банши, кинула Синду печать от своей комнаты в общежитии факультета темных искусств и без спроса нырнула в ванную. – И вот еще, – она высунула голову из-за двери, – скажи Натт Мёрке, что я в порядке. Для нее я маленькая молчаливая второкурсница. Уверена, она волнуется. И передай, что мне очень жаль Северный альянс. Я любила их…

– Не нужно говорить о них в прошедшем времени, – нахмурился инквизитор.

– Всем бы твой оптимизм. Так ты передашь ей?

– Хорошо, слово в слово.

Форсворд на всякий случай опечатал дверь в ванную, хотя интуиция подсказывала ему, что новоиспеченная смертная никуда не денется, и отправился за вещами для пленницы.

Он долго думал над словами банши об одержимости тьмой. В глубине души Синд понимал происхождение своего альтер эго. Неприятно признавать правоту маленькой бывшей демоницы. Получается, все, что он сделал с Натт в ту ночь, целиком его вина. Никто не помыкал им, кроме собственных низменных порывов. Как там говорила Мьюл? Месть, любовь, тоска, гнев. Все это Синд чувствовал до сих пор. Он будет плохим якорем для Мёрке, скорее камнем на шее.

* * *

– Делать нечего. На других факультетах тоже нехватка персонала. Объединим студентов в большие группы. Стихийники с нашими студентами, а инженеры с целителями. Натт, ты записываешь?

Гостклиф Анд нервно взъерошил волосы, в которых значительно прибавилось седины, словно декан вышел на прогулку в легкий снегопад. Он гневно перечеркивал расписание раз за разом. Ничего не клеилось. Как ни крути, Мёрке не могла оказаться в двух местах одновременно. А призыватели, оставшиеся без педагога, наверняка переведутся в другую академию, если не найти для них замену. Репутации факультета придет конец. Единственный откликнувшийся специалист из Истболверка пообещал приехать не раньше первых заморозков, а до этого времени кто-то должен был учить адептов.

– Если бы не впавший в маразм Стаат… Ладно, я возьму первогодков-некромантов. Все равно у них длинная теоретическая часть, сам начитаю им лекции. А вместо практики по элементарному оживлению проведу занятия по бальзамированию в первом семестре вместо третьего, – бормотал ядолог. – Что думаешь, Натт?

– Новичкам очень повезет с таким педагогом. – Мёрке не льстила декану, он был одним из лучших алхимиков в регионе, если не в стране.

Уголки его рта слегка дернулись. Декану была приятна похвала некромантки.

– Что там с магистром Рё’Теном и работой по пробуждению наших пострадавших? – спросил Анд, не поднимая головы. Его голос звучал уже намного мягче, чем в мертвецкой.

Мёрке вдруг почудилось, что та неприятная сцена произошла в другой жизни и не с ними.

– У инквизитора Форсворда много дел с Мьюл. Он помогает ей свыкнуться с приобретенной смертностью. Скьерзилден назначил его опекуном для банши. Теперь ответственность за нее несет именно он. Из-за этого у Синда не было времени изучить со мной тело магистра. Однако мы нашли несколько интересных зацепок и собираемся проверить их сегодня после обеда, – отчиталась Натт, грустно глядя на огромный список своих пар. Она все сильнее скучала по Онни Веккер.

– Похвально. Зайди ближе к вечеру за окончательным расписанием. У меня пока ни черта не стыкуется со стихийниками. От них вечно одни проблемы. Никогда не хотят идти навстречу. Твои лекции по некрополям пока перенесем. Черт, черт, черт. Я уже шестой раз составляю это треклятое расписание. Прости, обещаю тебе долгий отпуск, когда появится призыватель, – виновато бросил Анд и перечеркнул очередной лист.

– Я еще даже не приступила к работе, – отмахнулась Натт и с ужасом поняла, что дальше будет только труднее. До начала учебного года оставалось меньше недели.

Мёрке оставила декана наедине с бумагами и, поклонившись, поспешила в лазарет.

Синд Форсворд вместе с новой протеже уже вышагивал между больничными койками и вглядывался в спящие лица. Мьюл приветливо помахала преподавательнице. Сложно было поверить, что банши лет пятьдесят, а то и больше. Но она ни за что не признается и не раскроет свой истинный возраст. Женщины…

– Как успехи? – с надеждой спросила Натт, стараясь не смотреть на бледные лица студентов и педагогов.

Вот что ты натворила, глупая девчонка. Все, кто тебе дорог, пострадали.

– Мы точно знаем, что они не в обливионе, – сообщил Синд.

– А где же? На плане мертвых?! – в ужасе воскликнула Натт. Если студенты и педагоги там, то вернуть их уже нельзя. Смерть не отдает свое по праву задаром. А такую плату Мёрке точно не потянуть.

– Нет, они живы. Но мы не можем понять, где именно они застряли. Мьюл растеряла свои неординарные способности и не может взглянуть глубже, – развел руками инквизитор.

– Вообще-то могу. И я даже вижу то место, но очень мутно, – возразила банши.

– То, что ты видишь, – чушь! – злился Форсворд.

– Может, вы мне расскажете наконец о своих догадках. А я решу, чушь это или нет. – Мёрке скрестила руки на груди и строго посмотрела на препирающихся демона и инквизитора.

– Дорнфьол. Она видит Дорнфьол, – закатил глаза Синд.

– Парк развлечений в восточной провинции? Но… – Натт осеклась и погрузилась в свои мысли.

– Ты была там? – возликовала банши.

– Мьюл, все когда-то бывали в Дорнфьоле. Боги, даже мои чопорные родители возили меня туда.

– Неправда, вот я не была там, – буркнула бывшая демоница.

– Конечно, ты не была в месте, созданном для веселья. Твоя вотчина – кладбища да поля древних сражений, – ухмыльнулся Синд.

– Тем не менее. Я видела то, что видела. Они все на каких-то адских каруселях. Там огромное движущееся колесо и фигуры зверей. Сказочные механические големы или марионетки. Только все это выглядит совсем не весело. Это какое-то извращенное место, пугающее и жуткое, даже для меня… – поежилась Мьюл.

– Должно быть, демон решил использовать образ парка развлечений как проекцию своего мира и держать там студентов заложниками, – Мёрке закусила губу. – Мне нужно воссоздать в памяти Дорнфьол и готовиться к погружению как можно скорее.

– Ты еще не выбрала якорь, – напомнил Синд.

– Тут и выбирать нечего. Я уже все решила. Ты будешь страховать меня здесь.

Мьюл фыркнула и обратилась к Форсворду:

– Я же говорила, что она будет упрямиться.

– Натт, я не могу быть твоей страховкой. Помыслы якоря должны быть абсолютно чисты, а между нами много недосказанности и обид. Плюс я одержим собственной тьмой. Я погублю тебя. Попроси Фирса. – Инквизитор болезненно поморщился, когда произнес имя стихийника.

– Почему ты так вцепился в него? Говоришь о чистых помыслах, но мы с Хасселом далеко не друзья.

– Он искренне любит тебя, ты же знаешь. Этого достаточно, он справится. – Синд нехотя пытался уговорить Натт.

– Я не имею права втягивать его в такое опасное мероприятие. Якорь может пострадать сильнее всех. – Мёрке сопротивлялась из последних сил.

– У нас нет других вариантов. Все академии уже выслали отказы. Они не дадут нам своих некромантов и спиритуалистов для спасения студентов, – сообщил Форсворд. – Родителей мы тоже не можем просить. Они неосознанно посчитают якорем пропавших детей и останутся в том мире сами.

– Черт с вами. Я поговорю с Фирсом, если он не пошлет меня куда подальше после всего, что я наговорила ему, – вздохнула Натт.

– Не пошлет. Скажи ему, что страховать буду я. Он сразу передумает, – подмигнул Синд.

– Не понимаю твоего оптимизма. А что делать с проекцией? Я не была в Дорнфьоле с детства. Чтобы погрузиться туда, нужно полностью воссоздать место в памяти, – заметила некромантка.

– А вот тут снова на помощь приходит Хассел. Он мастер по сферам памяти. Фирс сделает с тебя слепок парка, и ты пересмотришь его, – предложил Синд. – Хоть где-то его одержимость воспоминаниями пригодится.

– Блеск, – мрачно подытожила Мёрке. – Мало того что нам нужно тренировать погружение, так еще надо позволить ему покопаться у меня в мозгах.

– Не забывай, ради чего мы все это делаем, – напомнил инквизитор. – Мы спасем невинных, а ты разберешься со своим демоном.

– Ага, разберусь, в его же страшном мире развлечений, держа за руку обидчика из моего детства, который воспылал ко мне чувствами, а помогать мне будут одержимый тьмой инквизитор и бывшая банши, которая спела смертоносный реквием. Уже предвкушаю легкую победу.

* * *

Перед тем как наведаться к Стаату, Синд отвел упирающуюся банши к себе. Она тоже хотела сходить к некроманту и была явно недовольна вынужденным домашним арестом. Но Форсворд настоял на своем, пояснив, что при незнакомцах несчастный старик точно не скажет ни слова. Мьюл без энтузиазма закрыла за собой дверь и долго что-то бурчала в недрах комнаты Синда.

– Поверить не могу, что молчунья Мьюл – это демон. Да и характер у нее совсем не ангельский, – Натт присвистнула.

– Никакой субординации, – улыбнулся инквизитор, – хотя это скорее мы для нее маленькие ребятишки. Вдруг ей уже больше ста лет? Представляешь, живем мы и не знаем, что окружены русалками, банши, фениксами и прочими полулюдьми, которые притворяются смертными.

– Фениксы не притворяются, кстати. Они сами не знают о своем происхождении. После каждого перерождения просто забывают всю прошлую жизнь. Наверное, это сродни смерти. Вот так полностью потерять свою личность…

– И не поспоришь. Я боялся, что то же самое произойдет со мной в Скьерзилдене, – признался инквизитор.

– Но ведь обошлось? Ты – это ты?

– Как видишь! Есть идеи, как заставить Йедена Стаата говорить? – спросил Форсворд, когда они вышли во двор, но Мёрке лишь покачала головой.

Утренняя прохлада отступала, и уходящее лето дарило свои последние теплые дни. Мёрке зажмурилась от приятного яркого солнца. Очень сложно думать о тьме и запертых в ужасном мире друзьях, когда вокруг все дышит жизнью. Даже Пирфант под присмотром Йедена Стаата не казался пугающим големом, созданным из случайных кусков плоти, – или Мёрке просто привязалась к жуткому слону, утыканному мелкими острыми костями?

– У тебя веснушки? – удивился Синд, разглядывая лицо подруги.

– Да, на солнце сразу появляются, – она потерла переносицу, словно пыталась оттереть крохотные пятнышки. – Кошмар, да? Некромант с веснушками. Это как целитель с огромной уродливой бородавкой.

– Хочешь себе бородавку?

Натт Мёрке задумалась на мгновение.

– Хм, ну какое-нибудь уродство смотрелось бы более органично, чем это.

– Что за стереотипы? Если некромант, так сразу жуткий и с уродствами. Назови хоть одного знакомого адепта смерти, который, по-твоему, внушает ужас. Йеден Стаат до случая с сестрой был самым обычным человеком, да и сейчас выглядит как добрый старичок. А красавец Деард, между прочим, кошек держал. И не для опытов. Ухаживал за ними. А котят раздавал хорошим студентам.

– То-то у нас с тобой нет подарков от магистра, – рассмеялась Натт.

– Да уж. Мы явно не были его любимчиками, кто бы что ни говорил, – предался воспоминаниям инквизитор. – А веснушки тебе очень идут. И бородавка пошла бы.

– Твоя метка тоже ничего, – заметила Мёрке.

– Сам не нарадуюсь. Прибавляет моему образу загадочности, – рассмеялся Синд. – Кстати, девушкам больше нравятся мужчины именно со шрамами и увечьями. У вас просыпается материнский инстинкт, хочется пожалеть и приласкать такого мужчину.

– В Скьерзилдене обучают психологии? – хмыкнула Натт.

– Одна из основополагающих наук для инквизитора, между прочим. Ты зря смеешься. Нужно понимать мотивы преступника или культиста, – пояснил Синд.

– Значит, нужно начинать следить за тем, что я говорю в твоем присутствии?

– Да я и так все вижу, – грустно ответил Синд, глядя на выходящего из подвала Фирса.

Стихийник щурился на солнце. Его смуглая кожа светлела, и он уже все меньше походил на загорелого южанина. На какой-то миг Хассел сфокусировал зрение на Форсворде и Мёрке, и по его лицу пробежала целая гамма чувств – от злости до вселенской тоски и даже страха. Он рассеянно кивнул коллегам и быстро зашагал к замку.

– Вот уж кто действительно как раскрытая книга, – подытожил инквизитор.

– Неужели Виллма еще жива? Глупый маг. Поговори с ним ты, пусть отпустит и похоронит бедное животное, – попросила Натт.

– Я? Из моих уст это будет звучать не как дружеский совет, а скорее как недвусмысленный приказ. А вообще вам нужно найти возможность нормально объясниться. Сейчас не время для детских обид.

– Объясниться? Я ему уже все сказала. Или ты опять про свою навязчивую идею с якорем? – разозлилась Мёрке.

– Врать нехорошо, Натт. Особенно себе, – тихо выдохнул Синд.

– Как же достала твоя проницательность, – печально огрызнулась некромантка.

– А уж меня-то как…

До пристройки Йедена Стаата шли молча. Синд пытался подавить в себе клокочущую тьму и нервно теребил браслеты. Больше всего ему хотелось вернуться в прошлое, когда они с Натт так же ходили к некроманту и воровали у него из холодильников реагенты и части тел для создания големов. Творения редко оживали, чаще тухли в комнатах экспериментаторов, привлекая полчища паразитов своим ужасным смрадом. Тогда парочка вивисекторов ощутила на себе гнев Вертинны Тинг в полном объеме. Она отправила их к Стаату на отработку. Некроманты несколько месяцев прибирались в загонах и латали шкуры нежити. Завхозу было невдомек, что Форсворд и Мёрке провели лучшие весенние каникулы в компании смотрителя, который любил угостить своих работников экзотическими сладостями за чашкой чая. Ребята смеялись, спорили о лучших методах бальзамирования и обещали друг другу непременно создать големов плоти. У Натт в конечном счете это получилось.

Йеден Стаат по обыкновению пригласил их в гости, словно и не было прошедших лет и страшных черных демонических глаз. Он молча заварил чай и разложил неизменные пряники для бывших подмастерьев.

– Господин Стаат, не сделаете ли сегодня исключение? Ответьте на пару вопросов. Это очень важно и касается смерти магистра Рё’Тена, – осторожно попросил инквизитор.

Смотритель за нежитью замер с чайником в руке и грустно посмотрел на гостей. Затем оттянул нижнюю губу указательным и большим пальцем и показал метку, выжженную внутри. Мёрке и Форсворд сразу же узнали одну из разновидностей печати, блокирующей магический дар посредством немоты.

– Вы нарочно сделали это? Чтобы не призвать дух сестры? – тихо спросила Натт.

Ее сердце сдавило от жалости, когда бывший некромант медленно кивнул. Она разделяла его чувства. Потеря близкого человека превращается в бесконечный кошмар для адепта смерти, который терзается лишь одним желанием: применить свою магию, чтобы унять боль. Воскрешение Квелда Мёрке едва не обернулось катастрофой. Должно быть, именно глядя на ее ошибку, Йеден Стаат решил заклеймить себя. Натт не заметила, как смотритель оказался около нее и сжал ее ладонь. Кто, как не она, понимает старика? Только, в отличие от бедняги Стаата, у нее есть любящая семья и друзья. А у смотрителя – только разлагающаяся нежить, буравящая его безжизненным взглядом.

– Деард Рё’Тен попросил вас опечатать дверь аудитории моей кровью? – поинтересовалась Мёрке.

Стаат отстранился, разлил чай, сел напротив и наконец кивнул.

– Он не хотел, чтобы кто-то кроме меня наткнулся на его бессат морт?

Снова кивок.

– Магистр сам себя убил? – неожиданно подал голос инквизитор.

Йеден Стаат замер на мгновение, покрутил в руках узорчатую чашку и отрицательно замотал головой.

– Вы знаете, кто? – почти хором спросили Мёрке и Форсворд.

Так и не сделав ни одного глотка, смотритель поставил чашку на стол и ткнул себя в грудь сухим пальцем. После этого схватился за волосы и издал звук, похожий на звериный вой. Все знали, что они с магистром были друзьями. Рё’Тен не оставлял коллегу после жуткого инцидента с Йоханни Стаат, помогал справляться с горем и жить дальше.

– Но зачем? – Натт коснулась плеча дрожащего старика. Хотя стариком он стал слишком внезапно, ему едва ли было пятьдесят, но горе вытянуло из него все соки, превратив в дряхлое, сухое дерево.

– Он сам попросил? – догадался Синд.

Кивок.

– Почему он так поступил?

Йеден Стаат замотал головой, а затем уставился в открытое окно и махнул туда рукой. Гости проследили взглядом и увидели показавшегося на подоконнике дредката, распушившего лисий хвост. Кот прыгнул на пол и поскакал к смотрителю, а затем ласково начал тереться о его ногу.

– Мёрке, а чей это кот? – нахмурился Синд.

– Не знаю, – честно призналась Натт. – Мы нашли его в шкафу, в моей комнате.

– А ключ тебе выдала…

– Вертинна Тинг. А почему ты спрашиваешь? – Натт вдруг вспомнила странный конверт, сопровождавший посылку. Две страшные точки.

– О, какое знакомое выражение лица. Не веришь в такие совпадения, правда? – Инквизитор поднял кота и заглянул в его изменяющиеся одержимые глаза.

– В какие такие совпадения? – растерялась Мёрке.

– Знаешь, почему ты не нашла Рё’Тена и не вызвала его дух? Магистр все это время находился рядом, в компании двух своих натренированных бессат морт. Он явно преуспел в приручении демонов, – восхитился Синд.

– Только не говори мне, что Деард Рё’Тен все это время был в теле дредката, – простонала Мёрке, вспоминая, как ходила при маленьком монстре голышом.

– Да, но он явно слабее духов. Они подавляют душу магистра. Поможем ему вернуться в тело? Натт, господин Стаат, вы готовы воскресить некроманта?! – с азартом воскликнул Синд, но смотритель крепко схватил его за руку и отрицательно покачал головой. В его взгляде отчетливо читалось, что он против этой рискованной затеи.

– Хочу, чтобы ты знал: я разделяю опасения господина Стаата. Я единственный некромант, способный провести ритуал в Тэнгляйхе. Но на мне паразитирует опасный дух. Где гарантии, что он не овладеет телом магистра, когда мы все подготовим? Мы не знаем цель, которую преследует демон, и не знаем, почему Деард захотел убить себя. Может, он предчувствовал такой исход, и именно поэтому ушел из жизни?

– А как же дредкат? Кот Рё’Тена случайно оказался в твоем шкафу с кристаллом энергии в желудке? Ты хочешь, чтобы я поверил в это? – Инквизитор тряс мертвым животным в воздухе.

– Я не считаю это совпадением. В первый же день моего пребывания здесь на кафедру пришла записка с ключом от моей комнаты. Послание было написано твоим почерком, – поделилась Мёрке.

– Тем более. Все подстроил некромант. Смерть, опечатанная аудитория, бессат морт и кот. Запиской и кровоотводом он напомнил обо мне, чтобы у тебя возникло желание меня разыскать и вызвать в Тэнгляйх. Выходит, зря ты злилась на Вертинну Тинг. Ей было дано определенное указание твой счет. Тебя здесь давно ждали. Вдруг в твоей башне еще чего припрятано? Пошли искать! – Синд сунул Мёрке начинавшего злиться кота, пожал руку Стаату, в один глоток осушил чашку с чаем и схватил пряник.

– Я еще не ел сегодня, – с набитым ртом оправдывался инквизитор, выходя из пристройки.

– Разве мы не собирались расспросить Стаата о подробностях их с Деардом авантюры? – Мёрке с трудом поспевала за почти бегущим другом.

Он прожевал и пояснил:

– Старик сказал уже все, что нужно. Рё’Тен специально не стал посвящать смотрителя во все подробности, чтобы демон не взялся и за него.

– Рё’Тен мог убить себя сам, но попросил Стаата… Я поняла! Некромантам и так дорога в лучший мир заказана, а если еще и руки на себя наложить… – поежилась Натт.

– Эгоистично. Замарал руки смотрителя. Надеюсь, у магистра были веские причины так поступить…

* * *

Через час Мёрке и Форсворд сидели на полу посреди разгромленной комнаты. Натт с тоской оглядела хаос, который мог легко составить конкуренцию первоначальному беспорядку в ее каморке. Они ничего не обнаружили: ни тайников, ни секретных рычагов. Дредкат лениво наблюдал за происходящим и совершенно не давал подсказок.

Синд встал и пододвинул шкаф с перевернутыми вверх дном вещами некромантки обратно к стене. Сверху свалился кристалл-светильник и разбился с легким хлопком, расколовшись на кучу мелких осколков.

– Я не специально! – инквизитор замахал руками. Он уже догадался, чьи подарки были расставлены повсюду, и поразился находчивости и настойчивости стихийника.

– Ничего страшного. – Мёрке аккуратно собрала то, что осталось от кристалла, и пересыпала в пустую цветочную вазу. Выкидывать даже бесполезные осколки она не хотела. Натт покрутила в пальцах крупный осколок, а затем покосилась на пустую жемчужную сферу Хассела, валяющуюся под столом.

– Синд… кажется, до меня дошло… – Она схватила его за руку, подобрала с пола недовольного кота и потащила обоих к выходу.

– Эй, куда мы? – недоумевал инквизитор.

– Мы идем в лабораторию препарировать дредката.

– Не жалко тебе животинку?

– Серьезно? И это мне говорит действующий чемпион по вивисекции в Тэнгляйхе. Есть хоть что-то, что ты не препарировал за свою жизнь? – ухмыльнулась Мёрке.

Синд призадумался, пока они спускались по лестнице.

– Не поверишь. Вот именно котов я и не расчленял.

Мёрке с сомнением посмотрела на друга.

– Сама посмотри, какие они милые, – неожиданно признался бывший некромант и погладил дредката по тощему костлявому боку.

* * *

Фирс Хассел устало растянулся на кровати. Приготовления были почти завершены. Если бы не инцидент с големами, он бы воплотил свою задумку раньше, но схватка и прыжок с башни отняли слишком много сил. Лучше немного подождать. Скоро. Уже скоро. Он не может потерять Виллму, она единственная, кто знает и помнит его настоящего.

Мёрке и Форсворд снова ходят неразлучной парочкой. Все по-прежнему. Как она могла простить некроманта после всего! Стихийник сжал кулаки.

– Ты жалок, – пренебрежительно бросил знакомый голос в голове. Каждое слово потрескивало, словно язычки пламени, и маг закрыл уши руками.

– Я – это я, – упрямо шептал Фирс, пытаясь успокоить пламенеющее сознание. Он подошел к шкафу со сферами, достал пустую и создал новое воспоминание.

– Чего ты хочешь от меня, Фирс? – Натт грубо прервала его.

– Ответа. Скажи, я так больше не могу.

– Уверен, что хочешь спросить меня именно сейчас о моих чувствах? – зло ухмыльнулась Мёрке.

– Да.

– Тогда мой ответ – нет. Я не люблю тебя, Фирс Хассел.

Стихийник долго вглядывался в холодные глаза некромантки, пытаясь углядеть в них спасительный намек. Разочаровавшись, он убрал сферу и с силой хлопнул дверцей. Полка не выдержала, и воспоминания с грохотом рассыпались. Дрожащими руками Фирс собрал их и бережно водрузил на место. Все было цело. Он выдохнул, на этот раз осторожно закрыл шкаф и повторил:

– Я – это я.

Глава 9

– Мьюл, – произнес Синд в маленькое зеркальце, которое вытащил из кармана.

Банши ответила подозрительно быстро, словно ждала, когда инквизитор ее позовет.

– Слушаю, – проговорила она нарочито сонным голосом.

– Возьми брайтер. Ждем тебя в аудитории некромантии, – отчеканил Синд и убрал артефакт.

– Брайтер? Ты доверяешь демону свое уникальное оружие? – удивилась Натт.

– Она уже не демон. И я взял ее в помощницы. У Мьюл неплохой потенциал, тем более она уже присягнула на верность. Так что ослушаться при любом желании не сможет, – пояснил инквизитор.

– Ничего себе! Шустро ты выбрал себе ученицу.

– Это не я решил. Таково было условие совета Скьерзилдена. Иначе пришлось бы отправлять ее туда на «перевоспитание», – поморщился Синд.

– Там настолько плохо? – прошептала Мёрке.

– Хуже. Они используют все потаенные страхи, чтобы сломать тебя. Прокручивают раз за разом самые ужасные моменты из прошлого. Ты либо сдашься и сойдешь с ума, либо примешь эту часть себя и сможешь жить дальше.

– Что они показывали тебе? – спросила Натт прежде, чем успела остановить себя.

Синд Форсворд стиснул зубы и опустил глаза.

– Извини, – проговорила она и попыталась сменить тему: – Откуда у тебя это зеркало? У Мьюл такое же? По ним можно общаться на расстоянии?

– Да, они отличаются только узором. На моем птица – кажется, из южной провинции, а у Мьюл – солнце. И птица, и солнце созданы для общения, вот только время связи ограниченно: энергоемкость у такого артефакта очень маленькая. Хватает только на короткие сообщения. Да и зеркала идут только парами. Например, если захочу связываться с тобой, то придется заводить дополнительное зеркало – и мне, и тебе. Но Хассел обещал улучшить эту функцию, чтобы стало возможным использование целой сети зеркал.

– Фирс? Ты просил его о помощи?

– Не совсем. Он сам отдал мне свое изобретение еще вчера. Хотя мне думается, что сделано оно не для меня, – улыбнулся Синд. – Крепко ты его обидела. Я жду очередного импульсивного сюрприза от стихийника. Поаккуратнее в мертвецкой, а то опять закроет тебя.

– Не смешно, – обиделась Мёрке.

– Кстати, он странные вещи спрашивал, – припомнил Форсворд.

– Не по части некромантии, случайно? – догадалась Натт.

– Именно. Но тут я не помощник, для меня эта стезя уже в прошлом. Я так ему и объяснил. Он явно расстроился, когда я отказался. Хассел до сих пор ищет того, кто воскресит Виллму? – спросил Синд, когда они с Мёрке уже шли по подземелью.

– Все не сдается, даже к тебе пришел, – вздохнула Натт.

Они оставили дверь открытой для Мьюл и направились в лабораторию. Дредкат, словно предчувствуя грядущую экзекуцию, начал вырываться. Он оставил несколько глубоких порезов на руке некромантки, но Натт даже не поморщилась. Она провела ладонью над свирепствующей тварью, и бессат морт мгновенно стихли. Зато в дальнем углу комнаты раздался шорох.

В помещении уже кто-то был. Мёрке инстинктивно схватилась за рукоять гравштайна, ожидая очередного голема или чего похуже, но увидела лишь Янту, сидящую на полу. Помощница подняла на них заплаканные глаза.

– Янта! – Некромантка убрала оружие и обняла свою протеже. После трагедии, постигшей Северный альянс, студентка почти не появлялась на людях. Она запиралась в своей комнате или тайком пробиралась в лазарет посреди ночи, чтобы дать волю слезам. В то злополучное утро она проспала и не присоединилась к друзьям на репетиции големов. Ее вины в случившемся не было, но Янта не могла отделаться от ужасного чувства, что, окажись она рядом, все сложилось бы по-другому.

– Госпожа Мёрке, инквизитор Форсворд, – лаборантка вытерла рукавом заплаканное лицо и не без помощи наставницы поднялась на ноги. – Извините, я не знала, что вы сегодня будете работать. Хотела еще разок прибраться. За уборкой ненадолго забываешь обо всем, – Янта придирчивым взглядом окинула помещение, оценивая свои усилия.

– Все просто прекрасно, Янта, можешь отдохнуть. Кажется, я могу даже свое отражение разглядеть на полу. Ты молодец, – похвалила Натт.

– Только скажите! Я готова взяться за любое дело, лишь бы вы не отвлекались от спасения ребят! – с чувством воскликнула лаборантка.

– Вообще у госпожи Мёрке страшный беспорядок в комнате, – хмыкнул Синд, – а еще, кажется, она не меняла постельное белье после того, как на нем поспал один пьяный стихийный маг.

Натт залилась краской и гневно посмотрела на друга. Янта же не поняла ни слова, но с готовностью предложила:

– Я приберусь и отнесу белье в прачечную. К вечеру комната будет в идеальном порядке!

– Янта, не надо. Господин инквизитор неудачно пошутил. Ты моя помощница, а не служанка. – Мёрке стало неловко из-за поведения Синда.

– Ну пожалуйста! Не хочу возвращаться к себе, там я снова буду одна… Мы с Киерре делили комнату. Там везде ее вещи… Может, если вымотаюсь, то смогу хоть одну ночь поспать без кошмаров, – взмолилась студентка, и Синд Форсворд ловко выудил из кармана некромантки печать и кинул ее лаборантке.

– Синд, – Мёрке строго посмотрела на друга.

– Мне не нравится, что ты спишь на подушке, о которую терся нетрезвый стихийник. А Янту мы не заставляем. Правильно ведь? – он обратился за поддержкой к студентке.

Она собиралась что-то ответить, как вдруг в комнату с внушительным чехлом вошла малышка Мьюл. Подруги на мгновение встретились взглядами. Янта быстро опустила глаза, сжала в ладони ключ-печать, пробормотала что-то бессвязное и выбежала из лаборатории.

Банши сильнее обхватила чехол с брайтером, не зная, куда себя деть. В огромных серых глазах стояли слезы.

– Она ненавидит меня… Поделом мне! Я всем вокруг врала, и вот что из этого вышло… – Мьюл сморгнула слезы и протянула Синду оружие. – Я могу остаться?

– Конечно, – разрешил инквизитор, – тебе нужна практика.

– Фантазия у тебя, конечно, Синд, богатая, – хмыкнула Мьюл. – Брайтер Форсворд. Зачем давать фамилию оружию?

– У всех мощных артефактов есть имена. У этого их даже два. Я и тебе свою фамилию дал. Болге – не твоя настоящая семья.

– Отлично. Что же получается, я теперь тоже твоя собственность, как и эта ковырялка? – Мьюл кивнула на чехол.

– Она теперь Форсворд? – удивилась Мёрке. – Представляю, что скажет почтенная семья уважаемых стихийников, когда узнает, что породнилась с демоном.

– Да плевать, – пожал плечами инквизитор.

– И как же мне обращаться к тебе теперь? – насмешливо спросила новоиспеченная Мьюл Форсворд. – Хозяин или младший братик?

– Поздравляю, Синд! – рассмеялась Натт. – Тебе досталась чудесная родня!

Инквизитор тоже залился смехом, глядя на старшую сестрицу, корчащую недовольные рожицы.

– А что вы, собственно, собираетесь делать? – бывшая банши с интересом изучала спящего на операционном столе дредката. – Ты же не просто так попросил принести священное оружие.

– Пока сами не знаем. Хотим достать энергетическое сосредоточие из нежити. Вдруг в нем хранятся ценные сведения? – ответил инквизитор, распаковывая брайтер.

Мёрке тем временем раскладывала свои нехитрые инструменты: скальпель, бритву и нить с иглой. На всякий случай она расставила ловушки для бессат морт. Натт успела привязаться к ним и не хотела потерять своенравных духов. Лучше вернуть их в дредката, если вдруг решат сбежать. Она поправила на поясе гравштайн и прикрутила к жезлу сферу, подаренную Фирсом Хасселом.

Тем временем Синд Форсворд вытащил из чехла причудливые кастеты и прилаживал их к рукам. Они сцеплялись с магическими браслетами, и едва инквизитор защелкнул оружие, как многочисленные циркулярные лезвия напротив каждой фаланги начали угрожающе вращаться. Поднеси такое к жертве, и брайтер вгрызется в плоть или в призрачную оболочку и перекрутит противника в фарш.

Брайтерами называют любое оружие инквизиторов – от лука до простого посоха. Их создают для каждого нового служителя. Редко брайтер выбирает себе другого носителя, чаще оружие погибает вместе с хозяином, рассыпаясь металлической стружкой, едва сердце инквизитора перестает биться. В кастетах Синда Натт признала древний артефакт, который не желал себе такой участи и был весьма разборчив во владельцах. Из-за этого за ним закрепилось прозвище Штеркен Утвалг, или Избирающий сильнейшего, но это имя редко произносят вслух. Одушевленное оружие может стать опаснее одержимого человека и привести к гибели целых народов. С именем рождается индивидуальность. С индивидуальностью – предпочтения. Попробовший кровь невинных, брайтер может полюбить ее вкус, и тогда наделенный властью инквизитор разделит это стремление и перестанет выносить оправдательные приговоры.

Синд Форсворд сделал несколько выпадов и убедился, что брайтер хорошо закреплен и ничто не сковывает движения рук.

– А что мне прикажете делать? – надулась Мьюл, единственная, кто остался без оружия.

– Следи за всем, – попросила некромантка. – Твое чутье острее нашего.

– Как скажете, – грустно согласилась Мьюл.

Натт Мёрке принялась ощупывать дредката, стараясь найти твердый кристалл внутри. Как она и предполагала, в районе желудка чувствовалось характерное уплотнение. Она выбрила небольшой участок шерсти на животе и занесла скальпель над мертвой гладкой кожей. Крови в сухом теле кота не было. Со сладковато-горьким запахом на стол вытекала бальзамическая жидкость.

– Предусмотрительный дредкат, – похвалила Мёрке и показала Синду и Мьюл желудок нежити.

– Так вот почему Рё’Тен любил повторять, что нежить не ходит в туалет, – присвистнула бывшая банши.

Съеденные котом лапы и хвост остались в желудке и образовали плотный кокон из плоти, шерсти и костной муки, защищающий энергетический кристалл.

Некромантке потребовалось немало усилий, чтобы добраться до артефакта, но в конце концов она вытащила на свет небольшой шарик. Мёрке протерла его салфеткой и ухмыльнулась:

– Без Фирса опять не обойтись. Это сфера памяти, и она очень похожа на те, что он создает. Не получается ее активировать.

– Мьюл, приведи стихийника, – скомандовал Синд.

Девчушка дернула ручку двери, но та оказалась закрыта.

– Что за ерунда? – Синд тоже безрезультатно попробовал выйти из лаборатории. – Дверь опечатана!

– Зачем кому-то… – Натт не успела договорить, как из холодильника, в котором лежал магистр, послышались громкие толчки, словно кто-то пытался выбить дверцу ногами.

Некромантка оглядела тело дредката. Бессат морт исчезли. Их затянуло в ловушки, расставленные на столе. Но один капкан был пуст: одному духу удалось сбежать.

– Мьюл, кто вселился в тело Рё’Тена? – потребовала ответа Мёрке.

– Не могу понять. Это не демон или мятежный дух, – испуганно прошептала банши, – но это кто-то очень знакомый, и он нами недоволен.

Синд Форсворд принял боевую стойку. Кастеты с пугающими лезвиями были наготове. Мёрке тоже вытащила гравштайн и жезл. В компании инквизитора оказалось не так страшно столкнуться с новой опасностью. Когда она сражалась с големом, то впервые ощутила беспомощность и одиночество перед неотвратимой угрозой. Сейчас же этих чувств не было, вместо них она испытывала огромный прилив сил и уверенности в себе.

– Отработка, студент Форсворд!

– Отработка, студентка Мёрке!

– Отработка, маленькая демоница!

Голос магистра раздавался из каждого угла лаборатории, а стуки в холодильнике стали яростнее и громче. Последним мощным ударом мертвый некромант выбил дверцу и неуклюже спрыгнул вниз, приземлившись на пол бледными обескровленными ступнями.

Мантия, в которой погиб Рё’Тен, болталась на его высохших плечах. Из рукавов торчали кисти с острыми синюшными пальцами. Мёрке сделала над собой усилие и посмотрела в лицо некроманта. Оно больше походило на череп со злыми, глубоко запавшими глазами. Тонкие потрескавшиеся губы слегка дрожали, словно мертвец собирался что-то сказать, но никак не решался.

– Это все вы, – прошипел Деард, – я мертв из-за вас.

– Нет. Господин Рё’Тен сам подстроил свою смерть, попросив давнего друга помочь уйти из жизни, – спокойно ответила Натт, чувствуя вибрацию гравштайна. Кинжал сходил с ума и мечтал вонзиться в мертвую плоть некроманта.

– Это ничего не меняет. Вы живы, а я нет. Вы понятия не имеете, что ждет таких, как мы, там… – Мертвец переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь нащупать слабину в обороне противника.

– Вот почему нельзя призывать близких, – прошептал Синд на ухо подруге. – Они сходят с ума от зависти и чувства несправедливости.

– Зависть?! – взревел Рё’Тен. – К кому? К жалкому ревнивому насильнику под личиной инквизитора? Признайся, Форсворд, малышка Мёрке была хороша? А ты, некромантка-недоучка! Нравилось крутить сразу несколькими парнями? Что это я такое говорю… Ты и сейчас играешь? Только Гостклифа в этот раз вычеркнула из уравнения. Хотя… кто знает, кто знает.

– Не слушайте его, – отчаянно просила банши, стоя за спинами Синда и Натт.

– Ах, забыл про еще одно звено в этой истории, без которого ничего бы не случилось. Маленький паразит в детском теле. Расскажи Мёрке и Форсворду о своих науськиваниях. Молчишь? – мертвец рассмеялся. Его тонкое горло жутко вибрировало, и из него вырывались звуки, больше похожие на скрип. – Тогда я сам расскажу. Мьюл приехала сюда вместе с Мёрке после похорон Квелда. Ей пришлась по вкусу боль и одержимость Натт. Банши брала по максимуму, периодически переключаясь то на Форсворда, то на Хассела. Последний, к слову, лучше всех переносил влияние демона, прикрывшись напускной неприязнью к вашему дуэту. Вот если бы он слетел с катушек… Даже представить страшно, – поежился Деард.

– Все не так. Я не хотела никому навредить… – оправдывалась банши.

– Как же ты перехитрила ошейник? – Синд из последних сил сдерживал внутреннюю тьму, но браслеты уже вонзили шипы в запястья.

– Ты задавал не те вопросы. Я правда теперь человек, и моя присяга искренняя. Я ведь тебя…

– Заткнись, – оборвал ее инквизитор. С его рук на пол капала кровь. – Нравятся чужие страдания?

Он схватил Мьюл за шею и поднял в воздух. Лезвия кастета угрожающе вращались в опасной близости от ее тела. Мьюл инстинктивно схватилась за руку Синда, и сильно поранила пальцы. Ее ноги беспомощно болтались, не доставая до земли. Мёрке видела, как банши задыхается и отчаянно хватает ртом воздух. Инквизитор же занес второй кастет, намереваясь пропороть живот демоницы.

– Синд, остановись, – Натт пыталась образумить друга, нервно поглядывая на мертвеца, который с интересом наблюдал за разворачивающимся перед ним зрелищем. – Ты убьешь ее, – Мёрке старалась говорить спокойно, чтобы не пошатнуть и без того травмированное сознание инквизитора.

– На то и расчет. Я убью ее. Если бы не она… Все сложилось бы иначе.

– Ничего не изменилось бы. Мы сделали то, что сделали, не из-за голодной банши. Я все равно попыталась бы воскресить Квелда, – призналась Натт.

– А я? Выходит, я все равно изнасиловал бы тебя. Это в моей природе? Так, что ли? – Мёрке сделала только хуже, теперь Синд зло смотрел уже на нее.

– В тебе есть тьма, во мне есть тьма. Это наша реальность и наша суть. Я простила тебя в тот же миг. Мне просто сложно было признаться в этом самой себе. По всем правилам я должна была тебя ненавидеть и презирать. Но у меня не получилось. Ты слишком дорог мне, Синд. – Мёрке взяла его за руку и отвела ее от демоницы. Вторую инквизитор ослабил сам, и Мьюл рухнула на пол, с хрипом втягивая воздух. Натт обняла инквизитора, дождавшись, пока с его глаза сойдет пугающая черная пелена, а дыхание станет ровнее.

– Ты хоть понимаешь, какая я бомба замедленного действия? – проговорил Форсворд.

– Как и я. – Мёрке отстранилась и повернулась к некроманту. Деарда Рё’Тена не было в лаборатории. – Вот же подлец! Сбежал.

Банши встала и с силой дернула на себя дверь. Она слишком легко поддалась, и Мьюл снова упала на пол. Синд осторожно подхватил ее на руки:

– Извини, Мьюл.

– Чего уж там… Лич хорошо по вам проехался. Я еще легко отделалась. – Она устало прижалась к груди инквизитора.

– Куда он делся? – удивился Форсворд. – Мимо нас точно не мог пройти.

Мёрке задумчиво обошла лабораторию. В дальнем углу целая секция каменной напольной плитки оказалась сколота, обнажив холодную сырую землю.

– Чего еще ожидать от мертвеца, который был некромантом? – ухмыльнулась Натт. – Знает все лазейки. Остался след заклинания перемещения сквозь твердь земли: теперь Деард может быть где угодно. Я не успела его подчинить, вот же идиотка! А магистр еще и сферу утащил. Блеск!

– Если бы я не поддался на его провокацию… – сокрушался Синд.

– Нет смысла заниматься самобичеванием. Рё’Тена надо отыскать. Отведи свою подручную домой, а я пока обойду двор.

– Дождись меня и не делай глупостей, – предупредил Синд.

– Кто бы говорил, – Натт демонстративно закатила глаза.

Бедной Мьюл крепко досталось за последние несколько дней общения с новым наставником. Она все еще с хрипом дышала на руках Синда.

Состояние инквизитора немало пугало Мёрке. Такими темпами действительно придется обращаться к стихийнику за помощью. Кроме него, больше никто не согласится стать якорем для некромантки. Только к чему это все приведет? Мёрке шумно чертыхнулась.

Когда Синд со своей ношей скрылся за поворотом, Натт быстро побежала прочь из замка. Она и не думала осматривать дворовую территорию, а сразу направилась к загону для нежити. Мёрке точно знала, куда отправился Деард, иначе зачем некромант оставил бы ей ментальное сообщение: «Элскер Крик. Сегодня же. Одна!»

Скакать в одиночку на старое кладбище, чтобы встретиться с личем в ночное время, было более чем опрометчивым поступком. Но своим поведением Рё’Тен явно дал понять, что лишние свидетели ему не нужны. Наверняка мертвец придумает еще пару способов вывести импульсивного инквизитора из себя. Плохо, когда о твоих слабостях и грехах знают все… Очень просто использовать против тебя болезненные события прошлого и настоящего.

Натт Мёрке прокралась к загону с Бьелке и незаметно вывела дредхоста под уздцы из академии, избегая освещенных участков. Ей была нужна фора. Инквизитор обязательно догадается, куда она уехала, стоит ему только вернуться в подвал и прочитать висящее в воздухе магическое сообщение. Некромантка надеялась, что к тому моменту, когда Синд сообразит, она уже закончит свои дела с магистром.

Элскер Крик, старое кладбище к северо-востоку от Тэнгляйха, давно закрыли из-за разливающегося весной ручья, который превращался в полноводную речушку и смывал надгробия и кресты. Те, кто успел, перезахоронили родных, но многие решили не тревожить души мертвых.

Бьелке радовался возможности размяться, если, конечно, нежить способна на такие чувства. Он сбивался с рыси на галоп и, видя препятствие на дороге, слишком высоко перепрыгивал его. Натт с трудом держалась в седле. Всему виной были усталость и тревога. Она все еще не догадывалась, зачем магистр уводит ее подальше от академии. Чем ближе Мёрке и ее конь приближались к месту назначения, тем сильнее ныла отметина на бедре. Синд оставил ей мазь, нужно будет повторить процедуру.

Старые скрюченные деревья смыкались над головой всадницы, закрывая сумеречное небо. Впереди уже слышалось журчание воды. Маневрируя между старых, покрытых мхом надгробий, Бьелке вышел к ручью и запустил морду в прохладную воду. Он лишь делал вид, что пьет, фыркая и пеня прозрачную гладь. Некромантка огляделась. Шаткий мостик через ручей не внушал доверия, придется оставить дредхоста на этой стороне. Она слезла с коня, коснулась налобного кристалла своего любимца. Бьелке тряхнул мордой, словно обещая непременно дождаться хозяйку.

Мёрке перебралась на противоположный берег, поглядывая на стремительный поток. Вода закручивалась маленькими водоворотами, сталкиваясь с торчащими из глубины скалами, а через десять метров срывалась небольшим водопадом. Внизу образовалось внушительное озерцо, манящее обманчивой красотой. Иннсо Тод – Омут смерти, именно туда уносило останки размытых у берегов могил. Преданные родственники до сих приносили цветы и угощения к небольшому алтарю у воды. Натт шла именно туда.

Одинокий силуэт, совсем не похожий на изможденного некроманта, стоял у небольшого камня и смотрел на темную поверхность озера. Мёрке осторожно приближалась к изменившемуся Деарду Рё’Тену. Он повернул к ней красивое молодое лицо, с грустными ярко-синими глазами, которые при жизни давно превратились в непроницаемо-серые. В волосах не было седины, они темными волнистыми прядями падали на плечи. Таким Мёрке помнила его в день поступления. Всего каких-то двух лет хватило магистру, чтобы измениться до неузнаваемости, а еще через годы стать омерзительной нежитью.

– Госпожа Натт Мёрке, прошу извинить меня за недавнюю сцену, но это был единственный способ отделаться от вашей назойливой свиты. Мне не довелось сказать этого при жизни, но я горжусь вашими с Форсвордом успехами, – некромант ласково улыбнулся.

– Почему вы решили умереть? – спросила Натт.

– Из-за любви, конечно же, – маг казался смущенным.

– Не понимаю.

– Это никак не связано с твоим проклятьем, хотя мне очень жаль тебя. Я поступаю эгоистично, уходя вот так. Моя смерть не имеет отношения к демону. Но тебя я вызвал намеренно. Записку написал тоже я. С Синдом Форсвордом нам очень повезло, он сам догадался, что нужно приехать в Тэнгляйх. Умный мальчик.

– Но зачем вы…

– Ханна болела. Тяжело. Без шансов на выздоровление. Не было никакой возможности спасти ее. В лучший мир некроманты не попадают. Ты знаешь, что ждет нас в конце. Сейчас ты видишь перед собой свое будущее. – Рё’Тен провел ладонью перед лицом. Магическая завеса пала, и Натт вновь увидела жуткий череп с горящими глазами.

– Вы теперь лич? – спросила Мёрке, и некромант грустно кивнул.

– Я не могу умереть сам. Мне нужна ты. Я хочу к Ханне. – Он вновь посмотрел на озеро.

– Ханна? Йоханна! Сестра магистра Стаата, – догадалась Натт. – Но я думала, это был несчастный случай.

– Нет, мы убили ее намеренно. Она стала личем, а затем пришлось уничтожить и ее филактерию. Ханна больше не сможет возродиться и стать нежитью. Теперь она относительно свободна. Ее дух живет здесь, на Иннсо Тод. Я слишком долго ждал. Но пришел и мой черед. Убей меня и уничтожь вместилище моей души. Стаат отказался от своей силы в день смерти Ханны и не может победить меня. – Некромант раскрыл ладонь, на которой лежала крохотная сфера.

– Но у нас осталось еще столько вопросов, магистр Рё’Тен!

– Я слушал ваши рассуждения с Форсвордом. Бессат морт действительно натренировал именно я. Надеялся, что они уничтожат твоего демона, но тот оказался слишком живучим. Он питает к тебе сильные чувства, сродни родственным, но эта привязанность извращена его происхождением. Твой демон – порождение настоящего зла. Ты должна его непременно вспомнить и изгнать. Все дороги ведут тебя в Дорнфьол…

– Не уходите, – прошептала Мёрке, чувствуя, как к горлу подступает ком.

– Так надо. Лич рядом с опасным демоном – весьма гремучая смесь. Кто знает, что нашепчет и пообещает мне это существо… Держи, – он протянул ей крохотную сферу, вместилище своей души, – я готов.

– Но я не готова, магистр. – Натт чувствовала, как по щекам текут слезы.

– Я хочу этого. Ханна ждет меня там, – Деард кивнул в сторону озера. Лунный свет стер грань между миром мертвых и живых, и Натт разглядела призрачный силуэт женщины. – Я не успел сказать ей, что люблю. Но теперь у нас будет много времени для признаний. Ты справишься со всем. Ты не одна, – лич коснулся ее плеча. – Квелд просил передать тебе привет. И он очень недоволен тем, что ты отколола кусок от его надгробия.

– Я знаю, – улыбнулась Мёрке и достала гравштайн, – он почти каждый день об этом ворчит.

Деард закрыл глаза и раскинул руки в стороны. Натт вонзила кинжал в сердце лича, а затем перетерла между пальцев филактерию. Из ладони вырвался мощный луч и устремился в центр озера. Тело магистра мгновенно истлело, а внезапный порыв ветра разметал пепел. Печальный влюбленный лич. Когда-нибудь она будет так же молить о достойной смерти. Будет ли рядом с ней тот, кто отпустит ее?

Мёрке некоторое время простояла у камня с единственным словом – «Любимые», думая о том, что озеро мертвых совсем не страшное. Рука уже перестала кровоточить от шипов гравштайна. Даже после той ужасной попытки воскресить Квелда она не смогла отпустить брата и сделала оружие из его могильной плиты. Проклятый клинок никогда не подводил ее и, так же как и Квелд Мёрке в прошлом, защищал. Шипы вонзались в ладонь с особой нежностью, когда гравштайн требовал обязательной кровавой платы.

Натт не обернулась, когда услышала топот копыт, она прекрасно знала, кто бросился на ее поиски. Синд не разочаровал. Быстро догадался о ее местонахождении. Даже слишком быстро. Его лошадь с ржанием затормозила, сделала еще пару шагов по инерции и замерла. Инквизитор спрыгнул на землю и бросился к Мёрке. Схватил ее за плечи и повернул к себе. Только сейчас Мёрке поняла, что все это время рыдала. Интересно, когда это началось? До прощания с Деардом, после или во время?

– Натт, почему ты не подождала? – Синд хотел разозлиться на глупый поступок некромантки, но желание пропало, едва он увидел ее лицо.

– Рё’Тен велел прийти в одиночку. – Мёрке пыталась стереть с щек предательские слезы, но не смогла вырвать руки из цепкой хватки друга.

– И ты послушалась лича? – Форсворд старался сдерживаться, но Мёрке чувствовала, как он дрожит. Зря она так с ним. Возможно, стоило предупредить. Только разве бы он отпустил?

– Синд, я сражалась с личами и раньше. За эти три года мне довелось сталкиваться с ними и с созданиями пострашнее… Я многих освободила. Одни сами просили, другие сопротивлялись, третьи… у третьих были веские причины, чтобы остаться, и пришлось считаться с ними…

– Почему тогда ты плачешь, раз такая смелая? – хмыкнул инквизитор.

– Из-за тебя и Деарда. Он был дорог тебе, а ты увидел его отвратительным существом. Жаль, что тебя не было при нашем прощании.

– И почему же он меня не позвал? – Синд все еще крепко сжимал плечи некромантки, словно она опять собиралась сбежать.

– Боялся, что ты не позволишь ему уйти. Тому, что он говорил в подземелье, не верь! Деард очень сожалеет за те слова, но теперь у него все хорошо, он с любимой. – Натт смешно шмыгала носом.

– Ты так и не ответила, почему же плачешь. Если Деард свободен, а я вроде как жив, твои слезы не совсем уместны. – Синд слишком пристально вглядывался в ее глаза.

– Я просто подумала… Ведь я тоже когда-нибудь стану личем или чем похуже. – От этих слов лицо инквизитора исказила болезненная гримаса. – Ты отпустишь меня?

– С чего ты взяла, что умрешь раньше? – строго спросил Форсворд.

– Ты прекрасно знаешь плату за этот дар, ты проучился вместе со мной шесть лет. Некроманты плохо кончают, – горько ухмыльнулась Натт и повторила свой вопрос: – Так ты убьешь меня?

– Да, потому что я эгоист, причем во много раз хуже, чем Фирс Хассел. Убью тебя брайтером. Понимаешь, зачем? – он коварно улыбнулся.

– Не совсем, – искренне призналась Натт.

– Мое оружие особенное: оно не совсем убивает, а поглощает души. И тогда ты станешь моей, не имея возможности сбежать. А самое страшное – я очень сильно хочу этого. Обречь тебя на страдания и заточение вместе с кучей проклятых лишь затем, чтобы присоединиться, когда наступит мое время. Я не хозяин брайтеру, это скорее он предлагает мою же жизнь в долг, – признался Синд.

Он не дал Натт возможности удивиться подобному ответу, резко притянул к себе ближе и поцеловал в полуоткрытые губы. В этот раз Форсворд не встретил сопротивления. Мёрке на мгновение захотелось поверить в эту мрачную сказку, но лишь на мгновение.

– Я убью тебя, – прошептал инквизитор.

– Ты представляешь, что произойдет, окажись мы вдвоем в мире, созданном этим оружием?

– Ничего хорошего, – грустно ответил Синд. – Потому твой вопрос был нечестным. Ты заставила меня признаться, а сама юлишь. Не хочешь обидеть? Или боишься меня…

– Не боюсь.

– А что тогда? Я не психану и не убегу как мальчишка Хассел. – К инквизитору вернулось презрение к давнему недругу, несмотря на произошедшее во время репетиции парада.

– Я не понимаю тебя. Но ты предлагаешь мне попросить стихийника стать якорем, прекрасно зная, к чему это может привести. Якорь – это не просто привязанность. Ты сам толкаешь меня к Фирсу, а затем устраиваешь все это. – Натт наконец высвободилась и сделала несколько шагов назад. Щеки горели, а сердце сбивалось вместе с дыханием.

– Да не хочу я вести себя правильно. Не хочу, чтобы ты кого-то спасала, рискуя собой, и тем более не хочу, чтобы тебя страховал Хассел. Но ты ведь мне не простишь, если мы не попытаемся вернуть жертв этерна сомниа. Я мог бы забрать тебя в Скьерзилден. Инквизиция давно ищет повод прибрать тебя к рукам. Мы бы стали отличным дуэтом. И все эти мысли очень трудно держать под замком. Вот он, голос той самой тьмы.

– Прости, если бы не тот призыв…

– Забудь, все случилось раньше, еще до воскрешения Квелда. Во мне живет только моя тьма, просто ей очень понравилось паразитировать на безнадежной любви. Ха! Вот я и сказал это. Оказалось не так сложно. – Синд спрятал лицо в ладонях. Мёрке трусливо молчала, пока инквизитор не нарушил тишину: – Поехали домой, пока я не почувствовал себя еще большим ничтожеством.

Из тени показался Бьелке, который нашел дорогу к озеру, минуя быстрое течение ручья. Ноги жеребца были до колен мокрыми, значит, дредхост не побоялся перейти речушку вброд.

Оказавшись в седле, Мёрке не почувствовала привычной свободы. Она с тоской смотрела в спину другу, гадая, о чем он сейчас думает. В ее собственной голове царил хаос. Мысли спорили и сталкивались, не облегчая и без того трудную задачу: что ему ответить? В таких случаях проще отвлечься и задаться вопросом, что же такое любовь в понимании Синда. Привязанность, доверие, нежность? Все это было и раньше. Поцелуй на озере тоже не был первым. Такое случалось пару раз по глупости или на спор. Отличалось ли это от прошлых детских игр? Хотела бы она стать узницей брайтера вместе с ним? Если есть сомнения, значит, ответ скорее нет, чем да. Мёрке тяжело вздохнула, подбирая в голове сотни нежных слов, которые потом вычеркнет одно «но». Но это не любовь. Не то будущее, о котором она мечтала. Спасибо Деарду за неожиданное откровение.

Синд Форсворд пришел Натт на помощь и оборвал ее размышления дотошными расспросами об уходе Деарда Рё’Тена. Их беседа больше походила на доклад с места происшествия. Синд немало разочаровался, узнав, что лич не имел представления об истинных мотивах демона. А Мёрке, наконец, сообщила, что метка заболела с новой силой, и инквизитор хлопнул себя по лбу:

– Совсем забыл со всей этой историей принести новую мазь! Забежишь ко мне сейчас же. А ту можешь выкинуть, срок годности у лилий уже подошел к концу, толку от них никакого, да еще и пахнут, наверное, как болотная жижа.

– Не открывала с того раза, – честно призналась Натт, разглядывая висящий на спине друга брайтер в чехле. Даже собственное проклятое оружие не внушало ей такой страх и трепет, как кастеты инквизитора. Она слабо представляла, каково быть владельцем настолько жуткого артефакта. Плата за владение им казалась непомерной даже для некроманта. Из них двоих Синд больше нуждался в спасении от ужасной участи.

– Очень зря. Как-то по-детски забывать о таких вещах. – Форсворд обернулся и строго посмотрел на подругу.

– Все так быстро закрутилось, – соврала Мёрке. На самом деле она помнила о необходимости регулярных процедур. Но в глубине души засело навязчивое чувство вины. И Натт хотела наказать саму себя за случившееся, не подумав, что такое поведение может привести к еще большей катастрофе. Мёрке добровольно решила уступить демону.

– Ты ведь осознаешь, что от твоего состояния зависит, сможешь ли ты спасти студентов и преподавателей. Если демон ослабит тебя, то пострадавшие навсегда останутся в том страшном мире, и ты тоже попадешь к ним. Тогда несчастных людей на этой стороне станет куда больше. Твои родители, сестра, Мьюл, Янта, Гостклиф, Хассел и я.

Мёрке вдруг захотела спросить, почему Фирса он пренебрежительно назвал по фамилии, если тот такой уж незаменимый помощник, но она быстро передумала.

– Мьюл? Мы не были особо близки с ней. С чего бы банши переживать за меня?

– Это ты так считаешь, а демоница следовала за тобой уже давно. Может, ты к ней не привязалась, а вот она к тебе очень, – вступился за Мьюл инквизитор.

На горизонте уже показались огни замка. И Мёрке вдруг поняла, что безумно устала и хочет в свою комнатку. Интересно, Янта уже ушла?

– За мной следовала, а в тебя влюбилась, – рассмеялась она. – Ты ведь заметил?

– Да, и я не удивлен, – невинно пожал плечами инквизитор.

– Скромность, – фыркнула Натт.

– Я не об этом, – Форсворд отпустил поводья и замахал руками. – Я имею в виду, что она хоть и очеловечилась, но демон в ней все еще чувствует мою тьму и страдания. Это ее и притягивает.

– Ну да. Девушкам нравятся травмированные личности. Внутренние комплексы!

– Забавно. Значит, в этом я выигрываю у Хассела. Я более травмированный.

– А вот тут можно поспорить. У стихийника явные проблемы с головой, – улыбнулась Мёрке, пока они проходили процедуру досмотра у ворот. – Я в загон к Стаату. Встретимся у центрального входа.

* * *

– Сбежала, – беззаботно сказал Синд, когда Мёрке обнаружила, что в апартаментах инквизитора нет малышки-банши.

– И ты не переживаешь? А если она не вернется? – недоумевала Натт.

– Вернется. Она добровольно присягнула и теперь привязана ко мне, как баллтрэ к некроманту.

– Романтично, – улыбнулась Натт без тени ревности.

– Смеешься, да? Ей тринадцать лет, – он передернул плечами – это как-то слишком. Не останешься?

– Нет, хочу к себе. Надо привести мысли в порядок, а в твоем присутствии я не смогу этого сделать. Давай сюда лилии. Мне еще Янту с ключами искать, – Мёрке протянула руку.

– Да, конечно, – немного грустно ответил Синд и взял со стола мерцающий пузырек. – Мы с ребятами-алхимиками немного усовершенствовали рецепт. Средство должно быть помощнее.

– Серебро, – догадалась Мёрке.

– Ага, расскажешь завтра.

– Спокойной ночи, Синд.

– Спокойной ночи, Натт.

* * *

Мёрке не застала лаборантку в женском корпусе. Приехавшие к началу учебного года студентки с любопытством разглядывали новую некромантку, о которой уже ходило много захватывающих сплетен.

– А правда, что вы будете вести у нас призыв вместо Онни Веккер?

– Временно заменяю вашего преподавателя, – кивнула Натт.

– Круто. То есть не круто, что с госпожой Веккер и ребятами случилось такое. Но мы никогда не были на занятиях у адепта смерти. Вы ведь покажете нам своих существ? – Глаза девушек горели от предвкушения.

– Постараюсь не разочаровать. После Энд Драка удивить вас чем-то будет сложно, – подмигнула Натт, – но я попробую. Янта давно ушла?

– Да еще утром. До сих пор не приходила.

Девушки помрачнели. Для них новости о случившемся были чем-то слишком непонятным и жутким.

– Они дружили с Киеррой. Не сказать, чтобы она нам сильно нравилась, но даже ее жалко.

– Киерра? Чем она вам не угодила? – Мёрке и так знала ответ. Студентка была остра на язык и не скупилась на бранные словечки как в адрес преподавателей, так и студентов.

– Да все их сборище – настоящий альянс отмороженных, – закатила глаза брюнетка, сидевшая за книгой в уголке. Она со скучающим видом принялась накручивать на палец кнут призывателя.

– Лорна! – в голос воскликнули ее подруги и испуганно посмотрели на некромантку.

– А что? Эти потрошители всех уже достали.

– Нельзя так о… – прошептала невысокая девушка с каштановыми волосами.

Мёрке лишь мрачно наблюдала за их перепалкой.

– Да боги! Вот увидите. Их разбудят, и наши некрофилы снова будут мозолить всем глаза и препарировать крыс в гостиной. – Лорна резко встала и вышла из комнаты.

– Ей Ди нравился, – пояснили девочки, – они все лето переписывались. А потом письма внезапно прекратились, и Лорна узнала от ребят о том, что случилось. Родители хотели перевести ее в Истболверк, но она устроила им сцену и все равно приехала сюда.

– Передайте ей, что я верну Ди и остальных, – горячо пообещала некромантка.

Распрощавшись с призывательницами, Мёрке побрела в свою башню в надежде застать там Янту. Если лаборантки не будет на месте, то придется ночевать под дверью. К Синду она точно не пойдет, а уж к Фирсу тем более. Хватит с нее травмированных на сегодня. Дверь оказалась не заперта. На чистой постели, шмыгая носами, спали маленькая банши и лаборантка.

Глава 10

Каждый день в академию прибывали студенты. Многие уже знали о трагедии из писем и заметок в газетах. Однако, вопреки прогнозам, меньший наплыв наблюдался лишь среди первогодок. Некоторые родители действительно испугались отпускать своих детей в Тэнгляйх в этом году. Одни подали документы в академии соседних провинций, другие решили подержать драгоценных чад дома еще немного.

Старшекурсники же попросту не хотели переводиться в другие учебные заведения. Сказывалась вековая незапятнанная репутация академии и лучший преподавательский состав в стране. Да и расставаться с друзьями студенты не спешили. На новом месте существовала опасность попасть в немилость и стать изгоем хотя бы из-за того, что Тэнгляйх год за годом побеждал в состязаниях по основным магическим дисциплинам. А отыграться на бывшем студенте сильнейшей академии весьма соблазнительно.

Вертинна Тинг руководила процессом расселения. Натт Мёрке поразилась организаторским способностям завхоза. Женщина внезапно воспряла духом и поднялась до уровня пятого декана, не меньше. Все, от студентов до преподавателей, ходили у нее по струнке и беспрекословно выполняли любые указания. Госпожа Тинг и ее помощники быстро решали любую проблему: будь то поломки в корпусах, нехватка мебели или ошибки в распределении комнат. Практиканты инженерии носились с секциями водопроводных труб и новенькими раковинами. Мёрке вздохнула, вспоминая свою старую сантехнику и видавший виды унитаз. Как бы и себе что-нибудь выпросить у оскорбленного завхоза.

У Натт почти не было дел. Синд Форсворд общался родителями и родственниками потерпевших, запретив ей приближаться к лазарету на расстояние летящего файербола. Он предупредил, что страдания людей ей ни к чему: они лишь тяжким грузом упадут на ее плечи и помешают сосредоточиться на спасении жертв. Планы и расписания были готовы. Примерные списки студентов лежали на столе вместе с конспектами занятий. Аудитория и лаборантская сияли чистотой. Вездесущая Янта взяла на себя заказы реактивов и опытных образцов. Она особо подчеркнула, что смогла заполучить двух висельников, да еще и с веревками, мертвого крокодила и верблюда из Сорплата. Некромантка довольно улыбалась, глядя на накладные, и похвалила свою помощницу, предвкушая интересные практические занятия.

Но до начала самих занятий оставалось еще целых три дня. Инквизитор велел Натт найти Фирса и поднять, наконец, тему с якорем. Вот только при одной мысли об этом у нее начинали подкашиваться ноги. Однако, стихийник ей не попадался на глаза, и даже у Йедена Стаата она не могла его застать. Несколько раз Мёрке замирала перед дверью Хассела, но опускала руку, так и не постучав. В памяти все чаще всплывала сцена на кафедре геммологии и кровь на губах стихийника. Натт не лгала ему в тот миг. Чувство, терзающее ее в присутствии мага, сложно было назвать любовью. Мёрке еще сама не до конца понимала, что испытывает, но дверь на балкон на всякий случай оставляла открытой.

Некромантка в очередной раз решила прогуляться до загона с нежитью, где заметно прибавилось диковинных существ. Помимо Бьелке, лениво переминались с ноги на ногу еще два дредхоста. Один той же масти, что и ее конь, а второй – темной буланой, с лоснящейся на солнце шкурой. Девушка засмотрелась на прекрасных скакунов и потрепала каждого по гриве. Она уже собиралась идти к замку, как кто-то подкрался к ней сзади. Мёрке обернулась и с трудом подавила разочарованный вздох. И с чего она вообще решила, что это стихийник?

Мьюл и Янта, одетые в прогулочные мантии, стояли с пустыми наплечными сумками и заговорщически поглядывали на преподавательницу. Мёрке немало обрадовалась, что студентки помирились. Правда, их обновленная дружба стоила некромантке спокойного сна. Решив не будить своих гостей в тот вечер, она устроилась прямо на письменном столе. Благо к такому ей было не привыкать: отдых в непредусмотренных для этого местах частенько становился итогом ночных зубрежек, особенно в период сессий.

Той ночью она методично втирала мазь в каждый завиток черной метки, когда с ужасом обнаружила несколько новых узоров, которые уже добрались до колена. Натт не без труда подавила чувство леденящего страха от осознания своего бессилия перед демоном. Что же ему нужно?

– Госпожа Мёрке, – шутливо поклонилась Янта, – вам просто необходимо развеяться.

– Да я вроде этим и занимаюсь все утро, – улыбнулась Натт, разглядывая хитрые лица банши и лаборантки.

– Даем вам пятнадцать минут на сборы и сразу выдвигаемся, – Мьюл воинственно вскинула руку вверх.

– Это куда же? – поинтересовалась преподавательница.

– В Рискланд за покупками. Ничто так не поднимает настроение, как обновки. Это была идея инквизитора Форсворда. Он нам даже денег дал, но только с условием, что мы вас уговорим. Поехали! – взмолилась Янта.

– Хорошо, но пятнадцати минут маловато, мне еще нужно подняться и переодеться. – Мёрке понравилась идея вырваться из академии в город, и она мысленно благодарила друга за такую чудесную инициативу.

– Отлично. Мы пока запряжем Бьелке. – Янта по-хозяйски открыла загон дредхоста и приманила его.

Натт бодро семенила в замок. Ей определенно нужна эта поездка. Отвлечься, повеселиться, набраться сил, найти то, за что можно покрепче зацепиться в этом мире. Она миновала главный холл. До лестницы оставался лишь привычный длинный коридор восточного крыла.

Сердце, томящееся в радостном предвкушении, рухнуло куда-то вниз. У самого входа в башню аспирант геммологии тискал одну из практиканток. Ту самую, что приходила делать снимки Пирфанта. Фирс Хассел вытворял что-то тошнотворно омерзительное с губами девицы, и шарил рукой под ее кофтой. Натт оказалась в ужасном положении: ей никак было не пробраться в башню, не обратив на себя внимания слюнявой парочки. Стихийник сразу же заметил ее. Надменно улыбнулся и прошептал что-то на ухо девице. Та глупо хихикнула и бросила преподавательнице на прощание самодовольный взгляд.

Мёрке даже не заметила, как оказалась за дверью своей каморки. Лестница промелькнула как в тумане. За что он так? Ведь неслучайно выбрал именно это место. Детская попытка вызвать ревность или сделать побольнее? Из глаз снова потекла кровь, а на ноге точно ножом кто-то вырезал новые фигуры. Натт задрала подол мантии и увидела под коленом очередные завитки. Дрожащими руками она щедро втерла серебристую мазь. Мёрке испытывала гремучую смесь из ревности и разочарования. Опять… Вот уж действительно якорь в прямом смысле этого слова. Такой не спасет, такой утопит раньше срока. Почему же так ноет в груди из-за недалекого стихийника, когда рядом есть самоотверженный лучший друг? Она вызвала в памяти сцену у озера. Не то! Все затмевала мерзкая выходка Хассела. Его издевательства вышли на новый уровень.

Ярость отлично помогла справиться с болью в ноге. Мёрке переоделась, отмыла лицо и вышла на балкон. Не хотелось встретить парочку любовников еще раз. Хватит на сегодня! И вообще хватит с нее Фирса Хассела. Она придумает что-нибудь другое, чтобы спасти заточенных в другом мире студентов.

Натт никогда не прыгала одна так высоко. Она и первый-то раз слеветировала в обнимку с Фирсом. Стихии были неподвластны некромантке. Воздух не будет послушно поддерживать ее на волнах. Натт еще пожалеет о том, что собирается сделать, а Синд непременно накричит на нее, когда узнает. Только проклятая метка уверяла в правильности решения и неустанно подзадоривала. Мёрке поддалась и открыла разлом. Дюжина демонических баллтрэ ворвались в пространство и окружили некромантку черной тучей. Они легко подхватили Натт и осторожно спустили к маленькой повозке с запряженным Бьелке и красавцем буланой масти. Янта зачарованно смотрела на жуткое и одновременно завораживающее зрелище. На границе сознания Мёрке мелькнул уже знакомый доппельгангер. Двойник громко рассмеялся и демонстративно схватился за живот.

– Больше глупостей. Больше боли, моя милая, – потусторонняя Натт улыбалась, и ее рот ощетинился мелкими и острыми иглами зубов. – Скоро ты будешь моей, и никто тебя не спасет. Разве что удар брайтера. Но мы ведь обе знаем, что Синд лукавил. Он никогда тебя не убьет. Глупые, глупые смертные.

Мёрке выдержала взгляд личного демона и мысленно отбросила его обратно во тьму. Злость к стихийнику придавала сил. Жаль, что это обманчивые чувства, на них далеко не уедешь – свихнешься и стремительно потонешь во мраке.

Баллтрэ хлопали за спиной перепончатыми крыльями, придавая парящей некромантке древний мистический образ падшего ангела.

Мёрке грациозно приземлилась и вновь открыла разлом, отпуская летучих мышей обратно.

Янта восхищенно аплодировала, а вот маленькая банши совершенно не разделяла ее радости и хмуро взирала на некромантку.

– Это просто… даже слов нет. Как много баллтрэ! В такие моменты начинаю думать, что и стихийников с их абсолютной властью над элементалями можно утереть. – Янта с благоговением следила за ускользающим магическим следом от портала.

– Да уж, – недовольно хмыкнула Мьюл. – Мы едем или нет?

– Конечно. А чей это красавец? – Мёрке кивнула на впряженного в ее повозку скакуна.

– Новенького из Форкентурма. Аспирант, сегодня утром приехал, – быстро проговорила лаборантка и густо покраснела.

– Да, госпожа Мёрке, у вас появится собственный аспирант. Гостклиф его выписал в Тэнгляйх. Правда, пообещал сам с ним заниматься, пока вы загружены, – пояснила банши, забираясь в повозку.

– Чур, я правлю, – подсуетилась Янта.

Мёрке не стала возражать и уселась рядом с Мьюл, которая все еще недовольно поглядывала на преподавательницу.

– А зачем декану Анду аспирант? Лишней работы захотел? – поинтересовалась Натт, любуясь темно-буланым дредхостом.

– Скорее наоборот. – Колеса шуршали по дороге, и Янта старалась говорить громче. – Он на него часть работы с первогодками переложит. Роннд очень талантливый некромант.

– Это видно по его творению. Как вы упросили его дать нам скакуна?

– Ха, это очень интересная история, – неожиданно рассмеялась Мьюл, – и очень романтичная. Правда, Янта?

– О, боги! Ты не посмеешь! – взмолилась лаборантка, не отрываясь от дороги.

Они уже мчались по тракту, и от скорости начинало свистеть в ушах.

– Хорошо-хорошо. В двух словах. Это плата за то, что Янта пойдет с ним на осенний карнавал. Запала ему в душу наша пышка, – не унималась Мьюл, глядя на красные уши подруги.

– А может, мне рассказать, как ты позвала господина инквизитора? – отомстила Янта.

– И что? Это ни для кого не секрет. – Мьюл совершенно не выглядела смущенной.

– Ты пригласила Синда? – Мёрке удивилась смелости банши. – И что он?

– Ничего. Отшутился. Но на большее я и не рассчитывала, – бывшая демоница пожала плечами. – Ладно, а теперь серьезно, – строго сказала банши и вновь одарила некромантку недовольным взглядом. – Какого дьявола ты творишь?

– О чем ты? – Мёрке делала вид, что не понимает, чем вызван гнев студентки.

– О твоем представлении: баллтрэ, разлом. Ты с ума сошла? – прошептала Мьюл, посматривая на лаборантку, увлеченную дорогой.

– Захотелось немного развеяться, как ты и сказала, – парировала Натт.

– Серьезно? В то время, когда твой демон может в любой момент нанести удар, ты открываешь порталы? Забыла, что из них может высвободиться? Или случившегося со мной тебе мало? – Мьюл сжала кулачки.

– Я контролировала разлом, – жестко отрезала Натт.

– С тобой бесполезно разговаривать. Ради чего ты так рисковала? Куда торопилась? Лучше отвечай, или по приезде Синд сразу же обо всем узнает, – пригрозила банши.

Мёрке снова почувствовала тупую боль в груди, а перед глазами крутилась неприятная сцена у лестницы. Она произнесла только одно слово:

– Фирс…

– Неужели отказался быть твоим якорем? – нахмурилась Мьюл.

– Мы не разговаривали…

– А что тогда?

Слова полились сами собой. Натт в красках рассказала, как стихийник обнимался с практиканткой и целовал ее. Описала их надменные и насмешливые взгляды. Даже не умолчала о разросшейся метке.

– Вот же малолетний идиот! Ну а ты-то сама хороша! Все же белыми нитками шито, – Мьюл закатила глаза.

– А если нет? – тихо спросила Мёрке.

– Да ты ревнуешь, – прыснула Мьюл.

– Я не знаю. Все сложно. – Натт схватилась за голову.

– Из-за Форсворда? Он уже взрослый мальчик и поймет твой выбор, – предположила банши.

– Не уверена, что дело в нем. С Синдом мы друзья. Я просто не хочу делать из Хассела якорь, он слишком юн и глуп. И я злюсь, потому что сначала он признается в любви, а через несколько дней… – Мёрке вновь помрачнела.

– Во-первых, Фирс твой ровесник. Во-вторых, это ему решать, быть якорем или нет. В-третьих, ты ему сама отказала. Чего же ты ждала? – удивилась банши.

– Явно не этого. Сама виновата. Как же все непросто, – простонала Натт.

– Посмотри на меня и расслабься, – хмыкнула Мьюл. – Мало того что я – коротышка тринадцати лет, так я еще и обмочилась при инквизиторе. Вот тут шансов на романтику совсем нет.

– Синд поставил на тебя печать и дал свое родовое имя.

– Ага, как и своему брайтеру. И фамилия у его семьи другая на самом деле. Форсвордс! Они от него еще в раннем детстве дистанцировались таким образом. Потомственные стихийники, чтоб их! Плюс он до сих пор сходит по тебе с ума… А это не демонстративные обжимания в коридорах. Скажи Фирсу заветные три слова, и он снова прыгнет с башни ради тебя, – подмигнула Мьюл.

– Это какие же слова? «Хватит меня бесить?» – девушки весело рассмеялись.

На полпути к Рискланду пошел дождь. Мёрке активировала кристаллы дредхостов, и тела лошадей покрыло легким защитным ореолом. Янта укуталась в плащ и уже пожалела о своей инициативе, но виду не показывала и упрямо следила за дорогой. Дождем смывало пыль и грустные мысли. Некромантка твердо решила взять себя в руки и признаться стихийнику уж если не в любви, то в том хаосе, что творился в ее голове. Может, им удастся разобраться в этом вместе. Мёрке вспомнила свой последний осенний карнавал в Тэнгляйхе и стихийника, который внезапно пригласил ее на танец в надежде, что она его не узнает. Все время она была начеку, ожидая подвоха или жестокой шутки. Но этого не случилось. Он лишь поклонился Натт на прощание, очень долго не выпуская ее руку из своей. Мёрке хорошо запомнила этот момент и грустные светло-карие глаза в прорезях маски. Только сейчас она начинала понимать значение его поступков и слов. Она была готова отступиться после первой же трудности, вставшей у нее на пути, в то время как Фирс ждал и ревновал годами.

Девушки подъезжали к развилке. Дредхосты внезапно сбавили скорость и начали двигаться с явным усилием, словно превозмогая невидимый барьер, пока, наконец, не замерли. А еще через секунду синхронно рухнули наземь, увлекая за собой повозку. Янта кубарем выкатилась вслед за лошадьми в грязь, а Мёрке и Мьюл больно ударились о деревянный пол фургончика. Некромантка почувствовала неприятное жжение на покрытой метками ноге. Нет. Нет. Только не сейчас!

Сквозь завесу дождя неровным строем вышагивали облезлые трупы похороненных на перекресте негодяев – все разной степени разложения. Они неумолимо приближались к испуганным девушкам. Ногу лаборантки вывернуло под неестественным углом. Она попыталась привстать, но тут же рухнула обратно в грязь, издав полный боли и страха стон.

– Минус одна, – прошептал в голове мерзкий голосок зубастого двойника. – Что будешь делать, Натт Мёрке? Как ты справишься без своего братца?

Некромантка с неподдельным ужасом осознала, что ремень вместе с гравштайном, жезлом и сферами она оставила в комнате. Демон и не думал сдаваться. Он следил, выжидал и напал в самый подходящий момент.

– Поиграем? – голос доппельгангера изменился и превратился в детский.

Мертвецы тем временем сжимали их в кольцо. Мьюл дрожала, цеплялась за плащ преподавательницы, и напевала колыбельную банши:

Спи, страданием объят.

Точит душу сильный яд.

Закрывай глаза рукой,

Слезы катятся рекой,

Дрему ты не отгоняй.

Спи, несчастный, засыпай.

Но у человеческой девочки больше не было прежней демонической власти. Янта вовсе потеряла сознание от боли. А Мёрке тщетно хватала рукой воздух на месте крепления кинжала.

– Спи, несчастный, засыпай, – передразнил невидимый ребенок, и нежить двинулась в атаку.

Мёрке бросила сознание глубоко в недра земли в поисках силы. Где-то в толщах почвы старые, перемолотые в муку кости ответили на призыв и поделились с некроманткой крупицами энергии. Однако ее хватило, только чтобы замедлить мертвецов. Густой туман, поднимавшийся от самой земли, тормозил нежить, давая возможность продумать дальнейший план действий. Тучную лаборантку девушкам не утащить – дредхосты объяты магическим дурманом. От Мьюл толку мало: инквизитор запретил ей пользоваться магическими артефактами до начала учебного года. Банши потянулась дрожащей рукой в карман, достала зеркальце с красивой гравировкой в виде солнца и позвала Форсворда:

– Синд!

– Мьюл, я занят. Что за срочность? – недовольно ответил инквизитор.

– Кажется, мы погибнем через несколько мгновений. Прости меня за все. – Зеркало подернулось рябью.

– Где вы? Мьюл, где… – Изображение Синда пропало, и Мьюл бережно убрала магическое устройство в карман.

– Он не успеет, – проговорила Мёрке. Ее руки тряслись от напряжения, пока она держала магическое марево, сквозь которое медленно, но верно пробирались мертвецы.

– А если снова вызвать баллтрэ и улететь? – в отчаянии предложила банши.

– Ничего не выйдет. Ты оказалась права: моя выходка обошлась нам слишком дорого. То был разлом в северные могильники, у меня нет сил вновь открыть его. Не следовало поддаваться эмоциям. Попробуй спастись хотя бы ты, пока я их сдерживаю.

– Нет, – отрезала Мьюл. – Если я сбегу, а ты погибнешь, Синд не простит мне этого. Ты нужна нам, Натт. От тебя слишком многое зависит, включая и мое искупление. Вместе до конца. – Она подняла с дороги несколько булыжников и, ускоряя их магическими импульсами, метнула в головы ближайших зомби. Двое мертвецов упали навзничь и больше не вставали. Затем Мьюл подобрала корягу. Жалкое орудие, но выбирать было не из чего. Банши встала над телом лаборантки, приготовившись ее охранять.

Некромантка собрала остатки мощи, подаренной землей, и отбросила недругов на добрые десять метров. Мертвецы с трудом поднимались на ноги. Особо трухлявые так и оставались лежать на дороге, зловеще шевеля челюстями. Другим переломало ноги, но они упрямо продолжали ползти.

– Не могу контролировать нежить. Их разум мертв, это просто марионетки, – Мёрке задыхалась. На лбу выступили капельки пота, а руки почти онемели. Она с тоской оглядела оглушенных дредхостов и осознала единственно правильный путь. Нельзя колебаться в своем решении. Она даст волю чувствам после. Прощай, Бьелке…

Некромантка схватилась за кристалл во лбу скакуна и вырвала его из лошадиного черепа. Душа, энергия, само естество старинного друга теперь покоились на ее ладони.

– Я взываю к тебе, мой верный Бьелке. Я молю о помощи, дай мне слиться с твоим духом и управлять тобой. Позволь защитить дорогих мне людей. Время твоей свободы наступило. Уйди героем! – Кристалл разлетелся на тысячи осколков, которые завертелись в мерцающем вихре.

Из самого сердца развернувшегося водоворота вырвался призрачный конь, объятый синими всполохами. Он кружил возле девушек, выбивая копытами искры и оставляя за собой магический шлейф. Насытившись внезапной свободой, Бьелке преклонил колено перед любимой хозяйкой, позволяя ей в последний раз забраться на свою спину. Остатки кристальной крошки впились в ладонь некромантки и напитались ее кровью. Натт закрыла глаза, представляя свою руку длинным смертоносным копьем. Из предплечья вытянулась длинная игла.

Мёрке знала, что времени у них мало. Бьелке слишком слаб и не сможет долго держать свою новую форму. Вместе они налетели на мертвецов, работая слаженно и молниеносно: скакун топтал нежить, а Мёрке пронзала ходячие трупы копьем, крепко держась за эфемерную гриву. Их дуэту удалось заметно проредить строй неприятеля, но они не успевали следить за обстановкой вокруг. Пока некромантка отбивалась от мертвецов, которые облезлыми руками хватали ее за лодыжки, оставляя на них глубокие царапины, пара ходячих трупов приблизилась к Мьюл. Одного банши смогла удержать корявой рогатиной, но второй обошел ее со спины и впился трухлявым ртом в нежную розовую шею. Некромантка бросилась на помощь и проткнула напавшего мертвеца копьем, но банши уже осела на землю, судорожно хватаясь за горло. Под ее тонкими пальчиками бурлила и пенилась темно-алая кровь.

– Нет, нет, нет, – Мёрке спрыгнула со спины призрака, указав ему на оставшиеся цели, и наклонилась к банши.

Та стремительно бледнела и хватала ртом воздух, словно крохотная серебристая рыбка. Натт не умела врачевать. Ей была подвластна лишь мертвая материя. Некромантка в отчаянии вытянула из окружающего пространства несколько тонких магических нитей и наскоро стянула ужасную рану. Но кровь все равно сочилась.

– Мьюл, держись, умоляю, – заклинала преподавательница, зажимая пальцами разорванные вены. Большие серые глаза прощально тускнели. – Ты должна пойти с Синдом на карнавал. Он не отвертится, обещаю. Мьюл искренне улыбнулась, и ее веки начали тяжело опускаться, а руки становились пугающе холодными.

Очнулась Янта, застонала и оглядела царящее вокруг побоище. В воздухе все еще витал едва уловимый след призванного магического существа. А Мёрке бессильно рыдала над телом банши.

– Страдания, – подсказала лаборантка, – пустите Мьюл в свое сердце. Возможно, ее суть осталась прежней, и это частично придаст ей сил. Поделитесь своей болью. Иначе она умрет.

Натт наклонилась к бледному лицу девочки и поцеловала ее в посиневшие губы, разрешая увидеть самые потаенные уголки своего сознания. Вот смерть брата. Глупая случайность. Утонул в речке зимой, провалившись под лед. Его тело, прекрасное в своей застывшей навеки молодости, лежит в семейном склепе. Мёрке заносит нож над его неподвижной грудью и осторожно вырезает сердце, помещая его в магический ларец.

В других воспоминаниях Фирс Хассел унижает ее день за днем и непрестанно дерется с Синдом при любой возможности. Мелькают перед глазами и грустные поцелуи с другом-некромантом, которые ни к чему, кроме очередной трагедии, не приведут. Наконец, безумие Форсворда и его надругательство над ней, гибель Рё’Тена и угроза Гостклифа, реквием банши, Бьелке… Все калейдоскопом кружилось в сознании Натт, поднимая на поверхность отчаяние и боль. Мьюл встрепенулась, резко вскинула руку и, вцепившись в волосы на затылке некромантки, притянула ближе, до крови впиваясь в ее губы. Затем демоница вздрогнула и обмякла в объятьях Натт. Только слабое дыхание давало понять, что жизнь еще теплится в хрупком тельце.

Некромантка отнесла ее в повозку и укутала в дорожный плед. Она качала банши на коленях и не переставала гладить спутанные пепельные волосы.

– Живи, Мьюл. Пожалуйста…

Синд Форсворд застал ужасную картину на дороге: накрененная повозка, месиво из раздавленных копытами тел и колдующая над дредхостом лаборантка с искалеченной ногой. Он спешился и с замиранием сердца забрался в фургон.

– Цела? – критически оглядел он некромантку, задержав взгляд на ее окровавленных искусанных губах и разодранных ногах.

– Я да, но Мьюл на грани. Спаси ее, Синд! Я пыталась, только она все равно уходит.

Инквизитор потянулся к банши и коснулся страшной раны на шее.

– Интоксикация… срочно нужен целитель, – мрачно изрек он, рассматривая черные змеевидные узоры, расходящиеся от укуса мертвеца.

– Отвези ее! Мы с Янтой чуть позже вернемся в академию.

– До Тэнгляйха Мьюл не дотянет. Надежда только на врачей из Рискланда.

Он вынес банши из фургона и осторожно положил на круп своей лошади. Мёрке придерживала девочку, пока инквизитор забирался в седло.

– Не знаю, когда теперь вернусь. Видимо, наша тварь решила не ждать, пока мы подготовимся дать ей отпор. Не оставайся ночью одна. И ради всего, не ходи больше без гравштайна. Демон побаивается твоего брата. И на вот, держи на всякий случай, – он бросил ей несколько мерцающих сфер. – Красная взрывается огнем, если бросить на землю. Желтая позволяет на время перехватить контроль над любым фамилиаром. – Он обнял демоницу одной рукой и, крепче прижав к себе, рванул прочь.

Темно-буланый жеребец все еще неуверенно стоял на ногах, пока Янта возилась с фургоном и пыталась впрячь очнувшегося дредхоста.

Тело Бьелке лежало в придорожной пыли. От прежней пугающей красоты воскрешенного жеребца не осталось и следа: лишь обтянутые кожей кости и впалые глазницы. Мёрке гладила его по острым позвонкам, более не сдерживая слез. Все кончено, ее любимый с детства конь ушел навсегда, защитив напоследок свою хозяйку от неминуемой гибели. Теперь она явственнее понимала боль Фирса Хассела. Одинокий сирота и его верная пустынная кошка, которую он знал дольше, чем самого себя.

Мёрке почти простила выходку аспиранта у лестницы и решила сегодня же рассказать ему о своей утрате. Они смогут вместе пройти через это. Натт прошептала имя жеребца на прощание, его тело вспыхнуло магическим пламенем и тотчас истлело. Она зачерпнула горсть пепла и насыпала ее в маленький кошель вперемешку с монетами. Дома Мёрке обязательно заключит прах Бьелке в особый талисман.

Дредхост поклонника Янты медленно вез их обратно. На лбу лаборантки блестели капли пота, а нога с каждой минутой сильнее опухала и начинала синеть.

– Наверно, ее отрежут, – студентка кивнула на лодыжку.

– Не говори глупостей, скоро приедем, и все будет хорошо. – Мёрке подгоняла нерасторопного скакуна, который, наконец, прибавил ходу.

Янта легла на пол фургончика, где тихо постанывала от боли. На каждой кочке она болезненно и бессвязно мычала.

Совсем скоро. Почти дома. Никто сегодня не умрет! Никто!

Глава 11

Совсем холодная.

Синд старался не думать о плохом. Он довезет банши до Рискланда, и ее непременно вылечат. Форсворд посмотрел на изуродованную шею. Кровь все еще сочилась из раны. Хорошо, значит живая. У мертвых кровь так не течет, она совсем другого цвета и пахнет иначе. Солоноватый аромат медленно сводил с ума. Темная часть сознания Синда, хотела слизать драгоценные алые капли. Это что-то новенькое. Он помотал головой и попытался отвлечься, глядя на дорогу.

Портовый город уже раскинулся внизу. Съедешь с холма и почти сразу же упрешься в блокпост. Досмотр документов и багажа – нормальная процедура для торговых поселений. Из-за контрабандистов купцам приходится оформлять накладные и описи. И не дай бог, что-то будет не в порядке! А ушлые стражники всегда найдут к чему придраться. Да и торговцы тоже не промах: всегда держат про запас чем задобрить уставших воинов: кто спиртное предложит, а у кого найдется что-то поинтереснее.

Наркотики были одной из редких радостей, разрешенных в Скьерзелдене. Будущий инквизитор частенько пропадал в дурманящем бреду и нередко просыпался не один. Никто не запрещал служителям предаваться удовольствиям в свободное время. Но только попробуй, не справиться с испытанием из-за низменных слабостей, тебе отольется все в десятикратном объеме. Форсворд знал об этом не понаслышке. Он уже стоял по шею в холодной воде, когда после тяжелого похмелья не смог поднять тренировочный меч. С тех пор он имел меру во всем: и в женщинах, и в спиртном.

Кровь инквизиторы тоже пили. Странное посвящение для новобранцев. Впервые он познакомился с этим ритуалом, когда стихийная волшебница забравшись на него верхом, сделала неглубокий надрез у себя на груди.

– Пей, – приказала Церра Сен, высокая, коротко стриженная девушка. Она была уже на шестом круге обучения и считала дни до своего освобождения.

Синд смутился такому предложению, но терпкий металлический запах и сильное возбуждение сделали свое дело: он с пугающим удовольствием касался языком багровых дорожек на смуглой соленой коже.

Партнерши сменялись часто, каждая с новым ароматом и вкусом. Синд тоже не был жадным и так же делился своей проклятой кровью, в которой все любовницы как одна угадывали что-то темное и злое.

Задумавшись, инквизитор провел по шее Мьюл и слизал с пальца отравленную кровь бывшей демонессы. Горькая и проклятая. Самое оно – под стать ему.

– Документы! – вместо приветствия бросил стражник.

Синд все еще перекатывал на языке новый вкус и молча поднял левую ладонь с татуировкой в виде ока. Старший напарник стражника испуганно посмотрел на вечернего гостя.

– А ее документы, – юный стражник ткнул пальцем в девочку.

Форсворд лишь вскинул брови и перевел взгляд на более опытного стража.

– Господин инквизитор, – лебезил старший, – он новенький! Правил не знает. Проезжайте, проезжайте! Всего вам хорошего!

Синду в глубине души нравилось, как люди расшаркивались перед ним. Слабые и трусливые. За каждом из них водился не один грешок, и все ужасно боялись расплаты. Те же стражи тайно провозили наркотики и малолетних девочек, проданных своими семьями. Первое попадало на особые прилавки в тавернах, а вторые расселялись в популярных домах удовольствий, где заправляли тучные матроны и искали под кого бы подложить свои приобретения. Страшно подумать, что бы делали такие люди, владей они магией в полном объеме.

Абсолютных неволшебников не бывает. Разница лишь в силе. Разжечь костер по щелчку могут почти все недостихийники, а слабые медиумы открывают свои мистические лавки и проводят дешевые спиритические сеансы. Некоторые спиритуалисты и некроманты находят себя в церковном деле. Священники и пасторы с чутьем к потустороннему пользуются особым спросом. Все в мире крутятся как могут.

Безгрешных не существует. К этой истине инквизитору оказалось сложнее всего привыкнуть. Даже Натт Мёрке, которая всегда являлась для него непогрешимым идеалом, увы, также принадлежала к категории слабых духом людей. В мире имелось много вещей ради которых она легко могла бы поступиться общепринятыми правилами. Отличалась она от всего искушенного сброда лишь тем, что Синд по-настоящему любил ее, и ему было плевать на ее грехи. Прошлые, настоящие и будущие.

Форсворд не поехал в главный городской лазарет, а свернул на неприметную узкую улочку к старому другу-фармацевту. Крохотная едва заметная торговая лавка снадобий была зажата между весьма сомнительными заведениями. Справа – салон местной ворожеи, слева – массивная дверь, из которой только что нетвердой походкой вышел мужчина в компании девушки. Он задрал подол ее и без того короткой юбки и облизывал в предвкушении свои потрескавшиеся губы. Синд подавил приступ отвращения и спешился, оставив коня прямо на улице. Никто в здравом уме не рискнет увести лошадь инквизитора. Он подхватил Мьюл на руки и толкнул дверь темного и пыльного заведения.

– Рихтэи, я знаю что ты здесь. Выходи, дело к тебе есть! – громко позвал инквизитор.

– Не кричи так, цепной пес святейшей инквизиции, – проскрипела далеко не молодая женщина, раскуривая трубку. Ее стремительно седеющие волосы были забраны в неаккуратный пучок, а глаза неопределенного цвета затянуты мутной пеленой. Она прищурилась, разглядывая ношу гостя.

– Фу, от нее несет смертью. Зачем ты принес сюда это существо? – Старуха демонстративно замахала морщинистой ладонью у себя перед лицом.

– Ты лучший ядолог в городе, очисти ее кровь и зашей рану, – Синд подвинул склянки с заплесневелыми реагентами и осторожно положил едва живую Мьюл на стол.

– Вот же срань, она еще и демон. – Рихтэи склонилась над шеей пациентки. – Кто ее так небрежно зашил? Выглядит как задница моего бывшего мужа.

– Какого из? – Синд уклонился от ответа.

– Ха, у того, что подавился яичницей как-то поутру, – хмыкнула старуха.

– Ой ли подавился, – с сомнением покачал головой инквизитор, хотя прекрасно знал, что на знахарку так ничего и не нашли. На то она и лучший ядолог в Рискланде, отравила неверного супруга и затолкала уже мертвому в глотку непрожеванный завтрак. Страшная женщина!

– Ладно, сейчас я твою сестренку подлатаю. Только лучше тебе на это не смотреть. Придется наизнанку демоницу вытряхнуть. Глубоко гниль проникла. Ступай, коня отведи пока и за табаком мне сходи. Только не жадничай и возьми мне авенлийский, – напутствовала старуха.

– А не все ли равно твоим прожженным легким чем травиться, – закатил глаза Синд. Авенлийский обойдется ему очень недешево.

Рихтэи зажала между желтых зубов трубку и злобно зыркнула на гостя. Он решил больше не вступать с ней в словесные перепалки и попятился к выходу. Краем глаза Синд заметил жуткие приспособления, которые Рихтэи принялась стерилизовать над густо чадящей горелкой. С щемящем чувством он вышел на улицу, вручив судьбу своей подопечной в руки одинокой безумной отравительницы.

Синд отвел жеребца в городские конюшни и щедро отсыпал мальчишке-подмастерью монет. Скакун нуждался в хорошем уходе и отдыхе после долгой утомительной езды. Праздно прогуливаться по Рискланду не было особого желания. Хотелось вернуться в Тэнгляйх и расспросить Натт о случившемся с ними в пути. Но бросать Мьюл нельзя. Остается надеяться, что знахарка знает свое дело и оживит маленькую банши, а уж она-то все и расскажет.

За табак заламывали совершенно неимоверную цену, а торговаться напрочь отказывались, даже несмотря на метку инквизитора. Синд обошел уже три лавки и задумчиво остановился перед очередным борделем. Несмотря на удачное расположение и привлекательное уютное здание, девушки счастливыми не выглядели и с тоской оглядывали улицу, ожидая новых клиентов, как и в остальных заведениях.

На крыльцо вышла управляющая. Сухая, высокая дама раскурила тонкую сигару и критически осмотрела наряды своих работниц. Оставшись довольна товарным видом девушек, она пробежалась взглядом по безлюдной улице и остановилась на одиноком мужчине. Матрона нахмурилась, глубоко и нервно затянулась, затем поправила мудреную прическу и зашагала прямо к нему.

– Господин инквизитор, мне стоит обеспокоиться? – прощебетала управляющая. Из ее тонких ярких губ змеевидными струйками вырывался дым от сигары.

– Просто задумался. Я в Рискланде не по вашу душу, можете быть спокойны. – Он подмигнул ей и внезапно спросил: – Не подскажете, где можно купить авенлийского табака по разумной цене? Очень уж ваши местные торговцы заламывают цены.

Матрона вскинула бровь, а затем хитро улыбнулась:

– Отчего же, подскажу! Я вам продам дешево, но не дешевле, чем покупала сама! Хорошим людям помочь не жалко.

– Очень меня выручите, – Синд отвечал на любезности женщины с не меньшей наигранностью. Конечно, управляющая не в восторге от инквизитора в городе. Но та уверенность, с которой она подошла к нему, явно говорила о том, что с документами девиц все в порядке. Все они здоровы и достигли возраста согласия. Простые люди не держат бордели на центральной улице. У этой матроны точно все под контролем. Зачем же она ведет его прямо в свою вотчину?

– Много табака нет, но мешочек на десять унций наберу. Этого должно хватить надолго. Мне доставляют чистый товар, без дешевых примесей, – хвасталась мадам. – Для себя берете?

– Нет, для хорошего друга. Так сказать, услуга за услугу, – сказал Синд.

– Кстати об услугах, – загадочно проговорила управляющая. – Не знаете ли, когда в Рискланде ожидается очередная проверка?

– Месяца через два. Все заняты подготовкой к открытию хаотичных порталов для праздника мертвых. Каждый инквизитор на счету, – Форсворд охотно ответил на вопрос, и женщина заметно расслабилась.

Она провела его в свой кабинет, заставленный стеклянными шкафами с книгами и коллекционными напитками.

– Не хотите? – провела она костлявыми пальцами по прозрачным дверкам с горячительными всех оттенков янтаря.

– Премного благодарен, но сегодня мне нужен твердый ум. – Инквизитор скользнул грустным взглядом по годам, указанным на бутылках, и жадно сглотнул.

– Что ж, с вас триста шестьдесят кайтинов, – извиняющимся тоном проговорила женщина. – По чем брала, за то и отдаю. Дела у нас нынче неважные.

– Что так? – Синда вполне устраивала цена. Предыдущие дельцы просили в два раза больше.

– Заканчивается сезон. Пролив Ла’Дандж начал покрываться льдом. Слишком рано для этого времени года. Теперь мелкие торговцы станут реже заплывать в наш порт, предпочитая вести дела с южной провинцией до весны. Меньше гостей, меньше клиентуры. Приходится крутиться, мне же еще моих девочек содержать, – пожаловалась мадам, и в ее голосе инквизитор уловил некое подобие заботы. Хотя, скорее всего, ему просто показалось. Кто кого еще содержит!

– В качестве бонуса к табаку возьмите себе девушку. Любую, какая понравится. Хоть погреется, – предложила матрона.

– Бесплатно? – удивился Синд.

– Да, хоть на всю ночь, только с условием, что вы ее покормите. А так вся в вашем распоряжении. Ну так что?

Синд задумался. Возвращаться к Рихтэи было рано, но и к плотским утехам душа совершенно не лежала. Однако провести время в компании девушки в местном трактире и перекусить было весьма соблазнительно. Будет какая-никакая собеседница.

– Идет, показывайте, мадам…

– Плизеир, – запоздало представилась матрона.

Они вышли на улицу, и управляющая обвела своих подопечных рукой:

– Ну что? Какую берете?

Форсворд переводил взгляд с одного юного личика на другое, пока не наткнулся на большие голубые глаза. Медные волосы незнакомки едва достигали плеч, пухлые губки, веснушки на носу. Выбор слишком очевиден!

– Эту, – он указал на копию Натт Мёрке, и Плизеир поманила девушку.

– Сэйма, это мой хороший друг, господин…

– Синд Форсворд.

– Сделай так, чтобы он остался доволен, – промолвила матрона.

Сэйма покорно кивнула и одарила своего клиента ласковой улыбкой.

* * *

– Рассказывай, где тут можно посидеть и погреться. – Синд с жалостью оглядывал голые ноги своей компаньонки, обнаженную шею и соблазнительную ложбинку на груди.

– Да в любом трактире, только ведь нам нужен с комнатами, – Сэйма призадумалась.

– Не нужна нам комната. И в трактир я не хочу. Куда бы ты пошла, будь у тебя деньги и свободное время? – поинтересовался Синд.

– В шокохус, – выдохнула девушка и мгновенно покраснела.

– Это кафе сладостей, что ли? – Мужчина слышал о подобных заведениях, но так ни разу и не решился зайти в здание, расписанное всевозможными оттенками розового. Он давно хотел пригласить туда Мёрке, но слова всегда застревали в горле и превращались в предложение разделать очередной труп найденного в лесу близ академии зверя.

– Да! Я никогда там не была. Но некоторых девочек водили туда клиенты, – с завистью сказала копия Натт.

– Почему бы и нет, – Синду казалась ужасно смешной вся эта ситуация и просьба юной куртизанки, он едва сдерживался, чтобы не обидеть девушку.

Распорядитель зала встретил их хмурым взглядом. В кафе отдыхало много семей с детьми, и появление девицы в откровенном наряде вносило определенный диссонанс. Однако метка инквизитора тоже была весомым аргументом.

– Как насчет уединенного столика в самом углу зала, – осторожно предложил управляющий, – там есть драпировка. Вас даже не будет видно. Главное сильно не шуметь… – Распорядитель оттянул воротничок своей рубашки и судорожно вздохнул.

– Отлично!

* * *

Сэйма жадно вгрызалась в сладости, не стесняясь инквизитора. Она облизывала пальцы, икала и хлюпала, когда пила горячий шоколад.

– Как в сказке! – выдохнула девушка, откинувшись на мягкую спинку дивана.

– В чем твой талант? – спросил Синд, и Сэйма в миг потеряла свою беспечность.

– Вам показать? Прямо здесь? – она бросила на компаньона смущенный взгляд.

– Да, если не трудно. Очень интересно.

Сэйма, не говоря ни слова, стерла остатки шоколада с губ тыльной стороной ладони и нырнула под стол. До инквизитора не сразу дошел ее замысел, и он прикрикнул:

– С ума сошла?!

Сэйма в испуге дернулась и ударилась головой об стол, отчего посуда и ложки громко зазвенели.

– Простите, я не так вас поняла? – девушка хлопала неестественно длинными ресницами.

– Я имел в виду магический талант. – Инквизитор пытался унять собственное смущение и на всякий случай отодвинулся чуть дальше, насколько позволяло место на диване.

– Ах, это, – улыбнулась куртизанка и взяла в правую руку нож. – Смотрите!

Она сделала глубокий надрез на левой ладони. Кровь сразу же начала сочиться из раны. Тяжелая набухшая капля грозила сорваться на недоеденный десерт, но внезапно остановилась. Алое пятно двинулось в обратном направлении, и едва последняя капелька скрылась, затянулся и сам порез.

– Целитель, – охнул Форсворд.

– Не совсем. Я могу лечить только себя! На других мой дар почти не действует. В противном случае я бы не позволила моей подружке Лу умереть от пневмонии прошлой зимой. – Сэйма задумчиво смотрела на белый след от ножа.

– Тебе нравится твое занятие? – инквизитор прервал ее размышления.

– А другого у меня нет. Я понемногу коплю деньги, чтобы покинуть мадам. К сожалению, у нас весьма строгие правила. Чем ты дороже и востребованней, тем выше стоит твой откуп. Мадам превратила мой талант в аттракцион для богатых извращенцев. Оказывается, среди них очень много любителей резать, душить и бить, – Сэйма на мгновение замолчала, уныло ковыряя ложкой десерт из семи сортов шоколада. – Даже если я и соберу достаточную сумму, то совершенно не представляю, куда податься. Ведь я ничего не знаю и не умею.

– Всегда можно научиться, – возразил Синд.

– Если вы об академии, то моих способностей недостаточно, чтобы претендовать на бесплатное обучение в Тэнгляйхе, ну а стоимость семестра там… – Девушка присвистнула. – Не мой вариант.

– Необязательно учиться в академии, можно устроиться к мастеру, – продолжал Форсворд.

– Только кто возьмет проститутку в подмастерья? – Сэйма обвела себя руками.

– Есть у меня на примете одна знахарка, – подмигнул Синд, – только по строгости она не будет уступать мадам Плизеир. А в чем-то даже хуже. – Инквизитор поежился, вспоминая маленькую банши на импровизированном операционном столе специалистки по ядам и зельям.

– Я согласна, – мгновенно откликнулась Сэйма. – Нет ничего хуже моей нынешней работы. Отведите меня к вашей знакомой!

* * *

Энтузиазм девушки не пропал, даже когда они переступили порог грязной лавки Рихтэи. Распластанное на столе бледное тело банши словно излучало мистический тусклый свет. Грудь пациентки едва заметно поднималась. Рана была зашита, но из шеи и рук все еще торчали трубочки, которые вели к телу уродливого слизняка, лежащего в ногах Мьюл. К горлу инквизитора мгновенно подступила тошнота, зато его компаньонка с нескрываемым интересом рассматривала все вокруг.

– Поразительно! Это гигантский брюхоногий моллюск. У них есть кровеносная система, через нее прогоняется кровь и таким образом очищается. Я читала об этом у одного из стариков-клиентов. Здоровья мужчины не хватало на оплаченную ночь: он ложился спать, а я проводила время в его библиотеке!

– Какая грамотная блудница, – прохрипела Рихтиэ, выныривая из подсобного помещения с новой улиткой. – Форсворд, а не охренел ли ты, приводя сюда ее? Тут тебе что, публичный дом?

Девушка не смутилась и с вызовом смотрела на знахарку.

– Господин инквизитор сказал, что вы возьмете меня в помощницы, – заявила Сэйма, прежде чем Синд успел открыть рот.

Лицо старухи перекосило от жуткой гримасы. Она громко и мерзко расхохоталась, и лежащая без движения Мьюл слегка вздрогнула.

Все сразу же замолчали и уставились на банши.

– Реагирует на шум. Хорошо, – проскрипела Рихтэи и подошла к столу. Она отсоединила набухшую улитку и выбросила ее в мусорное ведро, а затем подключила новую.

Синд с замиранием сердца наблюдал за вытекающей из трубочек алой жидкостью, и гадал, не умрет ли Мьюл от потери крови.

– С чего ты вообще взял, что мне нужна помощница? – Форсворд хотел было ответить, но знахарка осекла его движением руки. – Это риторический вопрос. Мне тут никого не надо.

– Рихтэи, ты уже немолода. Твоя лавка превратилась в жалкую дыру. Драгоценные знания, которыми ты владеешь, рискуют умереть вместе с тобой. Это очень эгоистично – не поделиться ими с ученицей.

Знахарка не обиделась на слова Синда о своей старости. Она уже давно чувствовала слабость и одиночество и действительно подумывала о помощнике. Но предательство супруга до сих пор мешало ей поверить в людей, и она никого к себе не подпускала.

– Ты уже за нее заплатил? – Рихтэи сменила тему.

– Нет, госпожу Сэйму мне предложили бесплатно, – Синду было неприятно говорить о девушке в третьем лице.

– Госпожу? – старуха подавила смешок. – Проверим, какая группа крови у госпожи. Может, как донор сгодится. Чую, демоница не протянет до утра без переливания. Идите-ка сюда, го-спо-жа, – издевалась старуха.

Сэйма, привыкшая к каждодневным унижениям, совершенно не выглядела обиженной, а смело подошла к Рихтэи.

– Руку, – властно потребовала знахарка.

Едва Сэйма протянула ладонь, как старуха вонзила острую иглу в ее безымянный палец. Девушка вскрикнула от неожиданности, но отдернуть руку не смогла, старуха цепко держала ее за кисть, а затем слизала появившуюся каплю крови и нахмурилась.

– Вот оно как, – знахарка причмокивала губами, все еще смакуя непривычный вкус. – Сколько раз ты лечилась от срамных болезней у целителей?

– Ни разу. – Сэйма потирала руку, которую старуха чуть ей не вывихнула.

– А болела?

– Да, – опустила глаза девушка.

– Значит, само проходило? – улыбка знахарки стала шире.

– Само, – подтвердила куртизанка.

– Сколько тебе не хватает до откупа? – Рихтэи с неподдельным интересом смотрела на необычную гостью.

– Четыре тысячи кайтинов, – прошептала Сэйма.

– Всего-то? Форсворд, сколько у тебя с собой? – небрежно поинтересовалась владелица лавки.

– Шестьсот сорок. Потратил часть на твой заказ, – Синд достал мешочек заморской травы для курения.

– Давай сюда, – женщина протянула морщинистую ладонь инквизитору, – и деньги тоже выкладывай. – Рихтэи деловито сунула авенлийский табак в один из карманов.

– А что происходит? – Сэйма не на шутку удивилась перемене в отношении грубой знахарки. – Что такого в моей крови?

Рихтэи задумалась, словно не решалась озвучить свою догадку вслух, покосилась на инквизитора, а затем на бездыханную банши.

– Родителей ты своих, конечно, не знаешь? – предположила она.

– Да, а разве это преступление? – Тема семьи была для девушки очень болезненной, потому что всякий раз, когда она пыталась вспомнить хоть что-то из своего далекого прошлого, перед глазами вставала непроницаемая стена. Словно не было ни детства, ни родных, а сама она появилась из ниоткуда.

– Конечно, не преступление. Особенно если ты сильфа, и твоя семья – это огромный цветок, в котором ты и выросла. Идиотка Плизеир даже не представляет, какое сокровище было у нее под носом. Тебе повезло, куртизаночка: прознай она о настоящей силе твоей крови, ты бы больше не увидела неба над головой и превратилась в бесконечный генератор эликсира жизни.

Слова знахарки лишь добавили вопросов.

– Сильфа? Это которые, как феи с крылышками и остренькими ушками? Что-то не похоже, – усомнилась Сэйма.

– Конечно, потому что твой папаша обычный человек. Вот и ты выглядишь как человек. Дети цветов принимают вид своих отцов. Кто же виноват, что озабоченные фейри любят сношаться с цветами больше, чем люди, – гоготала старуха.

– Ничего не понимаю. – Сэйма бросила взгляд на Синда в поисках поддержки, но тот уже потерял интерес к их беседе и гладил бледную руку банши.

– Да чего же непонятного? – закатила глаза Рихтэи. – Твоя мать – редкий цветок Ливет Блом, соблазнила человеческого мужчину, напустив на себя образ прекрасной девы, а затем родила тебя. Сильфы рождаются уже подростками, имеют знания о мире от отца и говорят на его языке. Так как твой папаша был человеком, то в тебе не разглядели магического происхождения, а просто продали в бордель.

– Моя кровь имеет магическую силу? – восхитилась Сэйма.

– И еще какую. Хочешь посмотреть, на что ты способна? – уже ласково предложила старуха.

– Конечно, хочу! Мы поможем этой девочке? – новоиспеченная сильфа сцепила ладошки на груди.

– Да. – Рихтэи отмотала новую трубочку и принялась ее распутывать узловатыми пальцами, которые никак не хотели слушаться старую женщину.

Через десять минут все было готово. Сэйма сидела рядом со столом и готовилась к переливанию. Рихтэи почти полностью собрала нехитрый аппарат для перекачки крови, поправила стойку, от которой расходились тонкие шланги с грушей, и проверила, что та не упадет.

– Давай сюда руку. – Знахарка повязала жгут сильфе на плече, и поднесла к сгибу локтя внушительных размеров иглу.

Синд поежился, а вот девушка смотрела скорее с любопытством, чем с тревогой за манипуляциями своей будущей работодательницы и лишь слегка поморщилась, когда игла вошла в ее руку.

– Вот черт, какие у тебя вены тонкие. – Несмотря на жгут из-под иглы заструилась кровь.

Затем все случилось слишком быстро: Мьюл вскочила на ноги и с жутким оскалом бросилась к своим спасительницам. Она отбросила старуху в сторону и с низким рычанием вцепилась зубами в руку сильфы. Дыхание банши выровнялось, а тело засветилось изнутри. Каждая вена и капилляр искрились золотом. Синд бросился на помощь к Сэйме, но знахарка успела подняться на ноги и схватила его за полы плаща.

– Стой, еще немного. Подожди!

– Она же убьет Сэйму! – закричал инквизитор.

– Еще чуть-чуть, – знахарка не сводила взгляда с объятой ярким свечением пары, а затем крикнула: – Сейчас!

– Остановись, Мьюл! – приказал Синд.

Девочка тут же отстранилась от своей жертвы и повернула виноватое окровавленное личико к Форсворду.

– Где я, Синд? Кто эти женщины? Что я делаю? – она затравленно озиралась по сторонам.

– Я тебе все расскажу. Иди ко мне, – инквизитор вытянул вперед руки, и банши мгновенно оказалась в его объятьях. Синд поднял девочку и прижал к себе. Странная вещь контракт. Он действительно переживал за банши, которая в этот раз осторожно вцепилась уже в его шею. – Не увлекайся, – строго предостерег Синд. Банши промычала что-то похожее на «угу» и сильнее прижалась к инквизитору.

Рихтэи тем временем приводила в чувство ошарашенную сильфу.

– Все еще хочешь быть моим подмастерьем? – ехидно спросила знахарка.

– Шутите? Конечно, хочу. Только почему банши пьет кровь? Они разве не по эмоциональной части охотники? – Сэйма завороженно наблюдала за повисшей на инквизиторе демонице.

Рихтэи снисходительно посмотрела на парочку:

– Расскажу по дороге. Пойдем выкупать тебя у Плизеир. Эй, Форсворд, уложи демоницу спать. На втором этаже есть кровать. Правда, отсутствия клопов не обещаю, – виновато развела руками знахарка, которая отчего-то выглядела очень довольной. – И объясни своей сестричке, что с ней случилось и как теперь с этим жить.

Синд заметно смутился и рассеянно кивнул.

Глава 12

Повезло, что Роннд встретил их у самых ворот. Не задавая вопросов, коренастый темноволосый юноша подхватил Янте на руки и, пока нес, морщился от каждого ее стона.

– Я отведу твоего коня к Йедену Стаату, – предложила некромантка.

– Не нужно, я сам позже все сделаю. Дредхост подождет, тем более он все равно уже мертв, а вот вам, госпожа Мёрке, срочно нужно в лазарет, – он покосился на ее разодранные лодыжки.

Странно, но Мёрке даже не чувствовала боли, хотя от одного взгляда на гноящиеся раны к горлу подступала тошнота. Она решила не спорить с новым аспирантом и послушно поплелась за юными некромантами в замок.

– Как ты узнал, что мы на подходе? – поинтересовалась Натт.

– Это все Нэг. Мне удалось поддерживать с ним ментальную связь после его смерти, иногда я могу видеть глазами коня. Захотелось посмотреть, как ваши дела, а вы уже были на подъезде в Тэнгляйх. Я обратил внимание, что второго дредхоста не было рядом, и подумал, что произошло что-то неладное. Как оказалось, я был прав. – Роннд перехватил Янту поудобнее, от чего она слабо вскрикнула.

– Второго дредхоста больше нет? – участливо спросил некромант.

– Да, – полушепотом выдохнула Мёрке. Глаза защипало, но она сдержалась. Поплачет в более подходящей компании. Нечего студентам видеть ее слабости. Все проблемы должны оставаться за дверями учебной аудитории.

– Мне жаль. Некромантам особенно тяжело переживать утрату любимых. Столько опасных соблазнов. Надеюсь, вашего скакуна ждут бескрайние луга с сочной травой и теплым ветром. Животные не имеют в душе зла, для них всегда открыты двери в лучший мир.

Мёрке благодарно кивнула.

Янту сразу отнесли в операционную, и, судя по вздохам целителей, их ждала кропотливая работа. Раздался еще один вскрик, от которого Роннд и Натт синхронно схватились за сердце, а затем лаборантка замолчала.

– Вкололи обезболивающее, – с облегчением вздохнул некромант. – Я приведу вам врача.

– Не нужно, я сама справлюсь. Подай мне антисептик, промою раны и пойду.

– Глупости не говорите, вам без помощи не обойтись. Ждите, – он выбежал из общей палаты, а Натт гадала, как ей спрятать предательские завитки черной метки.

Роннд привел хорошенькую практикантку-целителя, которая с расширенными от любопытства глазами смотрела на необычное ранение:

– Ух ты, где же вы умудрились схлестнуться с мертвецами? – Она осторожно обрабатывала неровные края глубоких царапин, подготавливая их к заживлению. – Хотя вы же некромант, стычки с зомби – рутина для адепта смерти, – весело комментировала девушка.

Мёрке было не до смеха. Янта может остаться хромой на всю жизнь, судьба Мьюл покрыта мраком, а Бьелке мертв теперь уже навсегда.

– Ну вот, кажется, все, пару ночей еще помучаетесь, зато без швов. Хотите витаминку? – целительница поднесла блюдо с яркими леденцами. Из нее определенно получится хороший детский врач, даже Натт успокоила ее непринужденная болтовня и ласковый голос.

Через полчаса она уже брела в восточное крыло, волоча все еще саднящие ноги с белыми полосами от ногтей нежити.

* * *

Натт Мёрке вновь стояла у двери в квартирку стихийника. В этот раз чувство нерешительности уступило сильному желанию выговориться и, возможно, поплакать рядом с тем, кому так же не чужды потери. Фирс Хассел лишился родных и любимой с детства компаньонки Виллмы. За показным ехидством и злословием прятался все тот же одинокий мальчик, которые отчаянно искал дружбы двух напыщенных некромантов. В нелепых попытках привлечь к себе внимание он лишь вызывал гнев и снисхождение. Почему же только спустя годы начинаешь видеть истинные мотивы окружающих?

Мёрке подбирала слова. Ни одна фраза не могла в полной мере отразить боль от потери Бьелке. А может, и не нужны слова? От смуглого южанина веет зноем за километр, достаточно просто обнять его и дать волю застрявшим в горле слезам. А затем долго-долго разговаривать в свете мерцающих кристаллов и его хитрых желтоватых глаз.

Рука сама настойчиво забарабанила в дверь. А не слишком ли откровенным будет такое проявление эмоций? Все же она не до конца разобралась в своем болезненном отношении к Хасселу. Но вокруг развиваются драмы и посерьезнее. Чего только стоит влюбленность банши в инквизитора. Грудь сдавило от тревоги за маленькую демоницу. Но ведь Синд рядом, он непременно успеет спасти ее. Перед глазами снова всплыла страшная сцена: Мьюл с ужасным следом от укуса. Кровь, разорванные нити вен, неестественная бледность. Янте тоже немало досталось.

Фирс не открывал. Может, его нет? Еще один настойчивый стук.

Стихийник, наконец, недовольно открыл дверь, секунду смотрел на гостью, привыкая к яркому освещению в коридоре, а затем ошарашенно выдохнул только одно слово:

– Мёрке!

– Фирс, – она бросилась к нему в объятья и прижалась к голой груди. Можно больше не сдерживать слезы.

Стихийник был неестественно горяч, словно его постоянно лихорадит. Впрочем, как и всегда. Натт упорно списывала это на южную кровь Хассела.

– Ты зачем пришла? – в его голосе слышались странные нотки недовольства и испуга. Он настойчиво пытался оттеснить ее подальше от двери и осторожно высвободился из объятий.

– Хотела поговорить. – Мёрке вытерла глаза и только сейчас заметила чей-то силуэт на кровати у Хассела. Его недовольство и испуг сложились в единую картинку.

Фирс перехватил ее взгляд и мгновенно забыл, как дышать.

– Я не знал, что ты придешь…

– Не нужно оправдываться. Какая же я дура! – Натт с трудом сдержала истеричные нотки и неуместный смех. – Я пойду. В другой раз тогда. Когда-нибудь. Поговорим…

Мелькание магических факелов и световых сфер. Бесконечный лабиринт коридоров и отчаянные попытки не дать проклятой метке одержать верх и захватить хоть миллиметр тела. Нельзя сейчас в свою башню. Там давящая тишина и одиночество. Ноги сами понесли прочь из замка, подальше от светло-карих глаз.

Какое разочарование. Любил все эти годы. Как же! А передумал за пару дней. Лжец. Когда Натт избавилась от пелены слез, то увидела, что стоит перед пустым загоном Бьелке. Скоро его займет другой зверь: может, очередной дредхост или тот самый верблюд, которого заказала Янта.

– Держи, – смутно знакомый голос вырвал ее из оцепенения.

Мёрке пповернулась к Йедену Стаату, который протягивал старую подкову.

– Мне вот пришлось уничтожить все вещи Йоханны, чтобы они не стали филактериями для ее новой ипостаси. Но Бьелке не лич. Я почувствовал, что с ним что-то неладное, это хоть немного скрасит твое горе.

– Спасибо. – Натт жадно схватила подкову и поднесла к покрасневшим глазам. – Это его, да?

– Не знаю, может, его, а может, не его, – уклончиво ответил смотритель. – Ты сама как думаешь?

– Его, – кивнула некромантка, – верю, что его.

Йеден Стаат улыбнулся и подмигнул:

– Пусть будет так. Спасибо тебе, что проводила Деарда к Ханне. Теперь мне намного легче. Надеюсь, когда придет мое время, я смогу присоединиться к моему лучшему другу и сестре, – мечтательно проговорил Стаат. – А еще я теперь знаю наверняка, что ты спасешь студентов и преподавателей. Ты удивительно добрая и самоотверженная.

– Хотела бы я разделять вашу веру, господин Стаат, но боюсь, все переоценивают меня. Тем более у меня теперь больше нет якоря.

– Ты про Фирса? – догадался смотритель. – Не злись на него. Он сам не понимает, что творит. Дай ему время и надежду, и он станет тем, кем попросишь: хоть якорем, хоть возлюбленным, хоть твоим личным бессарт морт, – рассмеялся некромант.

Натт засмущалась от его осведомленности в ее сердечных делах. Неужели все действительно было настолько очевидно?

– Не хочу. – Мёрке ощущала, как тьма внутри довольно вторила ее обиженным и оскорбленным чувствам. – Хассел для меня больше не существует.

– Какие же вы дети, – смотритель погладил ее по голове. – Никуда вы не денетесь, поверь старику.

«Не верь старику. Фирс Хассел предал свои чувства. Он нам не нужен. Ведь мы есть друг у друга. Дай мне свою руку, милая Натт», – заискивающе нашептывал демон. Слишком убедительно, чтобы отказать.

– Хватит! – Мёрке не заметила, как последнюю фразу почти выкрикнула.

Йеден Стаат с понимаем посмотрел на нее.

– Забудь о взваленной на твои плечи ответственности за чужие жизни. Попытайся отвлечься и не поддавайся голосам. Они ничего хорошего тебе не предложат, уж поверь. Поэтому я выбрал молчание. Перестал разговаривать, умолкли и голоса. Но я просто ушел от себя. И если бы не твоя помощь, кто бы знает, во что рано или поздно я превратился бы.

– Этот голос везде, – сокрушалась Мёрке, обхватив руками голову.

– А ты не играй по его правилам. Он злит тебя и выводит из себя, но ты не борись, а игнорируй. Выиграешь время, – посоветовал смотритель.

– Боюсь, тогда он придумает что-то пострашнее, чтобы вновь привлечь мое внимание. – Натт попыталась прислушаться к демону, но он подозрительно затих, источая почти осязаемое злорадство.

Стаат лишь пожал плечами:

– Заведи себе какую-нибудь живность. Отвлечешься.

– Точно. Дредкат! Он до сих пор лежит в холодильнике. Нужно его реанимировать. – Мёрке хлопнула себя по лбу. В отсутствие любимых студентов из Северного альянса некому было напомнить про кота.

– Говоря про живность, я имел в виду именно живое существо, а не старого высохшего дредката, – покачал головой Йеден Стаат.

– Живые имеют плохую тенденцию умирать, – возразила Натт.

– Мертвые тоже, – смотритель кивнул на зажатую в руке Мёрке подкову.

* * *

Несмотря на то что многие новоиспеченные некроманты-спиритуалисты воспринимают новость о своем даре весьма скверно, Натт в целом была рада. К счастью, эту непростую новость она встретила не одна, а в компании старшего брата, которого боги наградили талантом целителя. Он одним из первых увидел в сестре будущего некроманта, когда пятилетняя девочка подолгу разговаривала с невидимыми глазу непосвященного духами. Под ее прикосновениями оживали мертвые насекомые. Сухие мухи послушно отряхивались от вечного сна и жутким облаком кружили над маленьким ребенком.

– Некроманты долго не живут, – тихо обсуждали родители в гостиной пугающее призвание дочери. Квелд видел, как мать прижимает платок к мокрым красным глазам, а отец обнимает ее за плечи. Они слишком сильно любили дочь, чтобы отдать ее в лапы тьме.

В этот самый миг юноша пообещал себе две вещи: никогда не расстраивать родителей и спасти Мёрке от страшной судьбы. К сожалению, в обоих случаях он потерпел неудачу. Ему не хватило смелости рассказать и без того перепуганной семье, что за демон прицепился к девочке. Он не спускал с него глаз, следил и думал, как уничтожить паразита. Только темное порождение оказалось в разы сильнее и без труда вычеркнуло Квелда из списка потенциальных угроз. Правда, к пущему разочарованию демона, неугомонный брат вернулся в новом обличье.

Мёрке пожалела, что не забрала гравштайн перед походом в подземелье. Если демон решит вновь напасть, то, скорее всего, одержит легкую победу. Мьюл была права: она ведет себя слишком безответственно. Но атаки не последовало. Натт вытащила кота из холодильника и положила на стол. Ловушки, в которых были заточены бессат морт, отлично справлялись со своей задачей, и два оставшихся духа терпеливо ждали своей участи.

Пока тело кота-химеры оттаивало, Натт рыскала в лаборатории в поисках подходящего материала, чтобы защитить голый живот существа, в который она планировала поместить кристаллы и духов. Желудок со спрессованными костями и утрамбованным мехом был идеальным вместилищем, но более не годился к использованию.

Среди экспонатов Рё’Тена нашелся черепаший панцирь. Некромантка немало повозилась с ним, чтобы отпилить нижнюю часть, затем поместила кристаллы в тело кота, прикрыла хитиновой пластиной и зашила плешивый живот. В свободное время она обязательно наведается к охотникам и выменяет у них на что-нибудь выделанный мех. А пока и так сойдет.

Мёрке прибралась в лаборатории, взяла под мышку дредката, который с каждым разом все меньше походил на кота, и нехотя пошла к себе в башню. Тело зверька все еще было холодным. Прав был Йеден Стаат, нужен кто-то потеплее. Горячий, как… Натт снова подумала о Фирсе Хасселе, и сердце тупо заныло. Жила как-то раньше, считая его мерзавцем, почему нельзя ничего вернуть? Сам стихийник великолепно справляется со своей задачей и ведет себя как обычно, вот только теперь его выходки по-настоящему причиняют боль. Это уже не детские издевки и запирание на ночь в мертвецкой.

Мёрке устало зашла в свою комнату и даже не вздрогнула, когда увидела незваного гостя. Хассел стоял посреди комнаты и тер виски.

– Ты окно не закрыла, – оправдывался стихийник, – прыгал на свой страх и риск. Если оно открыто, это значит, что…

– Ничего не значит, – отрезала Мёрке. – В следующий раз пользуйся дверью. А лучше вообще забудь сюда дорогу.

– Я стучал, но ты не ответила. Пришлось подниматься в бывший зал астрономии и спускаться к тебе оттуда. Слушай, ты же не просто так сегодня приходила? – осторожно начал Фирс.

– Уже не важно. Уходи, – Натт кивнула в сторону лестницы.

– Нет, пока не скажешь, что все это значило и что ты хотела от меня? – Стихийник сделал осторожный шаг вперед.

– Ничего. Сказала же: уходи! – она старалась придать голосу твердости, а сама отступала назад, подальше от пытливого взгляда желтых глаз.

– Мёрке, хватит обижаться. Ты меня отвергла, что я должен был делать? – Фирс сразу пожалел о сказанном, едва увидел злобный взгляд некромантки.

– Мне ты ничего не должен. Но как ты заметил, окно было открыто. Я просила подождать, но ты хотел быстрых ответов. Теперь уже не важно. Ты даже по имени меня не называешь.

– Да потому что имя у тебя дурацкое. Натт, – Хассел скривился, – словно к небу что-то прилипло и ты пытаешься языком это соскоблить. Натт, Натт. Мне нравится звать тебя Мёрке. Давай попробуем заново. Я люблю тебя.

– А как же твоя подружка? – ехидно спросила некромантка, не обращая внимания на очередное признание аспиранта.

– Она для меня пустой звук. Сегодня у нас ничего не было…

– Ох, прости, что помешала. – Мёрке чувствовала, как злость захлестывает ее с головой. Ей хотелось побольнее кольнуть беззащитного мага.

– Зачем ты так со мной?

– А ты?

Долгое молчание. Фирс нервно ерошил волосы и подбирал слова.

– Сегодня у вас ничего не было. А раньше? Когда все это началось? – на самом деле Натт не хотела слышать ответ.

– В тот же день, когда ты меня отвергла, – неохотно прошептал Фирс.

– А я тебя ждала тем вечером, – так же тихо призналась Мёрке.

– Откуда мне было знать?

– Уходи, не хочу больше всего этого. Я правда устала от тебя.

– Нет уж! Прости, но я не уйду. Пока ты не скажешь да. – Он виновато посмотрел на Мёрке и вновь сковал ее тело магией. – Все вокруг правы насчет меня: сначала я делаю глупости и лишь потом думаю, – он медленно подошел к некромантке.

«Ты не позволишь ему!» – вопил мерзкий голос демона, когда стихийник наклонился к самой шее обездвиженной Натт. Его волосы приятно щекотали кожу, а горячее прерывистое дыхание было именно тем, чего Мёрке так недоставало в беспросветном мраке и холоде.

«Я не верю. Ты позволяешь ему!» – демон пытался перекричать бешеный стук сердца и крови в висках. Фирс почти невесомо касался губами шеи Мёрке, но даже от этого на коже словно оставались ожоги. «Он не человек», – проносилось в голове у Мёрке, но собственные мысли сталкивались с науськиванием темного порождения.

«Ты будешь для него одной из. Такой же наивной практиканточкой. У него не срослось с ней, вот он и пришел к тебе».

– Нет! – Мёрке не знала кому адресован был ее слабый возглас: демону или стихийнику, но Хассел не обратил на него внимания и уже добрался до лица Натт.

– Как же шея затекла, – прохрипел Хассел и распрямился, хитро сверкая желтоватыми радужками. – Стоя неудобно, оказывается. Ты такая коротышка. Раньше ты казалась мне выше. Давай передислоцируемся?

Не спрашивая ответа, он осторожно переместил Натт на кровать, все еще не выпуская из воздушных оков, и в один присест очутился рядом.

«Спроси его о девушке, с которой он проводил свои вечера, прежде чем раздвинешь перед ним ноги?» – не унимался голос.

– Фирс…

– Надеюсь, это не очередное «уходи» или «нет, нет, нет»? – передразнил ее маг.

– Та практикантка… Ты же пользовался бедной девушкой.

– Мёрке, у нас с ней был уговор: никакой привязанности. Просто коротали время. – Он завел ее руки за голову и провел пальцами по дорожками вен. – У тебя кожа прозрачная в темноте. Ты как нимфа или русалка.

– Не уходи от вопроса. Это жестоко. Не думал, что нравишься ей, и она согласилась на это в надежде быть с тобой вместе по-настоящему? – с упреком шептала Натт пересохшими губами.

Зря она слушает демона, лучше бы не останавливала Фирса ненужными разговорами. Он же сказал, что любит и уже давно. Можно смириться с его беспросветной глупостью и импульсивностью. Она хочет этой глупости, хочет его всего, но убедительный голос вбивает клин за клином, чувствуя ее неуверенность и страх. Обвивает словно ядовитыми щупальцами актинии и отравляет опасными идеями.

– Я себя не обеляю, говорю же: сначала делаю, а потом думаю. Я извинюсь перед ней завтра. Мне, кстати, нравится твоя ревность. – Фирс напоминал пустынного барса: севший хриплый голос звучал как низкое рычание гигантского кота.

– Ревность. – Мёрке внезапно ощутила приступ злости, который мгновенно остудил ее после горячих поцелуев стихийника. – Ты хоть знаешь, чего мне стоила твоя выходка? – Перед глазами Натт мелькнули новые завитки темной метки на ноге, мертвый Бьелке, покалеченная Янта и бездыханная Мьюл.

– Позволь я сглажу вину, – Фирс, кажется, не слушал ее и вновь припал губами к шее. – Неужели тебе так неприятно? – нежно раздалось у самого ее уха.

– Перестань и отпусти меня, иначе ты пожалеешь, Хассел. – Защита дала брешь и тягучая тьма начала заливать сознание.

– Ну вот! Опять ты за свое. Да еще угрожать начала. Я не верю тебе, Мёрке. Я же все вижу, ты хочешь этого. – Он жадно поцеловал ее, настойчиво пытаясь пробиться сквозь плотно сжатые губы.

– Я последний раз прошу тебя по-хорошему, Фирс.

– Все еще неубедительно. Да и что ты сделаешь? Мёрке, я сильнее тебя, просто признай, – умхыльнулся стихийник и возобновил попытки с поцелуями, попутно втискивая колено между ногами Натт.

«Хочешь, кое-что покажу тебе? Может, это поможет увидеть твоего мальчишку в ином свете, – гикал демон. – Смотри же!»

Глаза Фирса Хассела перестали гореть желтым, теперь они были залиты словно черными чернилами. Сердце Натт сковало от страха, она не могла вырваться. Кошмары вернулись с утроенной силой. Мягкая кровать исчезла. Теперь они лежали в грязи среди разрытых могил.

«Спаси», – сознание потянулось к ненавистному демону. Мёрке уже забыла, что далеко не Фирс Хассел виноват в гибели Бьелке и многолетнем кошмаре.

«То-то же. Вспомни тот фокус, которому ты научилась в некрополе Хиес, провернем его на маге. Мертвая плоть есть даже у живых. Снимем скальп или вырвем ногти?»

«Нет, это слишком», – взмолилась Натт, с трудом сдерживаясь, чтобы не ответить на поцелуй Хассела.

«Не слишком. Он заслужил это. Мальчишка принуждает тебя, чем он лучше Форсворда? Такой же мерзкий насильник. Но мы умнее. Будь паинькой подыграй ему».

Мёрке не нужно было просить дважды. К удивлению мага, она разомкнула губы и потонула в глубине его поцелуя. Неумелого и слишком страстного.

«Хорошо, теперь немного откровеннее, Натт», – комментировал голос в голове, и Мёрке обхватила ногами стихийника, уничтожая очередную преграду между их телами.

Фирс стал еще уязвимее. Его желание было слишком очевидным, а тело дрожало от нетерпения.

– Мёрке, я сейчас уберу воздушные оковы, ты ведь не выцарапаешь мне глаза?

Вместо ответа Натт прижалась к нему еще сильнее. Фирс сдался, освободил ее руки и, не отрываясь от губ некромантки, скользнул ладонью по обнаженному бедру. Мёрке казалось, что в местах их соприкосновений проскакивают огненные всполохи.

«Не увлекайся. Готовься».

Фирс потянул за пояс на мантии, в попытках освободить некромантку от одежды.

«Еще немного».

Справившись с мантией, он коснулся дрожащей рукой бледной кожи живота и, не мешкая, провел кончиками пальцев вверх.

«Сейчас», – приказал голос.

Мёрке вложила все свое отвращение и ярость в подлую и трусливую атаку. Натт было плевать на то, что ею управляет самое ненавистное существо, которое годами отравляет ее жизнь. Сейчас лишь Фирс являлся источником бед и зла. Он резко вскочил с кровати, едва не упав на пол. Маг рычал, держась за руки. Из всех пальцев, пульсирующих невыносимой болью, текла кровь. Он рухнул на колени, с непониманием глядя на еще недавно ласковую с ним некромантку.

Натт встала, запахивая мантию, вытянула вперед руку, раскрыла ладонь и высыпала перед магом десять вырванных ногтей.

– Я предупреждала тебя. Захотел поиграть со мной? Решил, что фокус с изнасилованием сработает дважды.

– Нет же, Мёрке… все не так, – он баюкал искалеченные пальцы. Воображаемая темная пелена сошла, и теперь Натт видела, что в его светло-карих глазах стоят слезы, которые появились от боли и внезапной жестокости. Но некромантке было уже все равно. Кипящая злоба выплескивалась на единственного, кто оказался рядом, на того, кого боялся демон. Темное порождение довольно наблюдало из-за угла на плоды своих трудов.

– Считаю до трех, и ты уходишь. Можешь по лестнице, можешь через окно, – Натт неожиданно рассмеялась.

– Я не уйду, я же сказал…

Мёрке села перед ним на корточки и рванула висящий на груди талисман. Под воротом мантии она не сразу разглядела янтарную сферу с запаянным внутри артефактом.

– Какой же ты сентиментальный, аспирант Хассел, – она хохотала все громче, рассматривая крысиный хребет, который маг выудил из ее волос после сражения с големом.

– Не надо, Натт, пожалуйста, – Фирс заметно побледнел и измученно глядел на некромантку.

– Опрометчиво носить такие штуки, когда пытаешься принудить адепта смерти к… – Мёрке с отвращением передернула плечами.

– Прости, заигрался, я не подумал про тот случай с Форсвордом. Хочешь, не будем спешить…

– Поздно.

Янтарная оболочка распалась, высвобождая острую кость. Натт направила ее в глаз Хассела.

– Страшно? – Она остановила крохотное оружие в миллиметре от зрачка, но Фирс даже не моргнул. – Я могу убить тебя этой ерундой. Представляешь?

Хассел молчал, с ужасом наблюдая, что глаза Мёрке обычные: в них не было одержимости, лишь обжигающий синий холод, который ему никак не получится растопить.

Драгоценное сокровище стихийника вернулось в ладонь некромантки, и она сжала его что есть силы, пока не превратила в костную муку.

– Убирайся!

Стихийник не стал спорить и, не веря в случившееся, побрел к выходу, оставляя на полу кровавые следы.

В смятении и тревоге Мёрке смотрела, как ее непривязанный якорь уходит ко дну.

* * *

Мёрке проснулась от громкого стука в дверь. Она не помнила, как легла спать и спала ли вообще. Перед глазами все еще были ссутуленные плечи мага, а затем холодная опустевшая комната. Даже кристаллы словно стали тусклее с уходом аспиранта. Может, он решил вернуться? Догадка разлетелась вдребезги, едва Натт увидела залитую дневным светом комнату. Значит, все-таки уснула и пролежала без сновидений почти до обеда.

– Натт, ты жива там вообще? Или мне дверь выбить? – недовольно выкрикивал Синд.

Синд! Мёрке бросилась открывать.

– Ну и видок, – нахмурился инквизитор, разглядывая подругу.

– Только не говори, что у меня очередная метка и на этот раз во всю физиономию. – Мёрке инстинктивно принялась ощупывать свои щеки и нос.

– Нет, у тебя подушка отпечаталась, а еще вчера ты была одета так же. Ты не мылась и не переодевалась, что ли? – Синд брезгливо поморщился.

– Как-то не до этого было. Раз ты здесь и такой веселый, значит, с Мьюл все в порядке? – предположила Натт.

– О, тут вообще целая история. Собирайся, расскажу.

– А куда мы?

– Гостклиф в очередной раз перекроил тебе расписание с учетом новенького аспиранта. А еще часть студентов-некромантов отдал мне. Буду вести у старших этику воскрешения, – ответил Синд.

– Странно, я думала мне эта тема гораздо ближе. – Мёрке покосилась на пояс с гравштайном и ласково позвала его в мыслях по имени. Черное лезвие ответило холодным блеском.

Пока она умывалась, Синд, стоя под дверью ванной, пересказывал события вчерашнего дня, упустив лишь ночной разговор с банши.

– Мьюл, у меня уже голова кружится, – инквизитор осторожно похлопал девочку по спине.

– Я не могу и не хочу останавливаться, – упрямилась баншки, но послушно отстранилась и посмотрела инквизитору прямо в глаза. Ее зрачки были неестественно расширены, а на еще недавно мертвенно-бледном лице появился румянец. – Теперь так будет всегда? Эта жажда…

– Да, трупный яд был слишком долго в твоей крови. Простой человек умер бы, но ты не совсем человек. Так что вот твоя плата за жизнь. – Синд осторожно усадил ее на кровать.

– А что, если я не смогу это контролировать, – прошептала банши покрытыми кровью губами.

– Во-первых, есть контракт. Я запрещаю тебе питаться без моего согласия. Во-вторых, мы пока еще не знаем, как это работает. Что ты чувствуешь?

Банши задумалась.

– Честно?

– Как на духу, – неожиданно для себя рассмеялся Синд. Впервые за долгое время у него стало легко на душе, и вся боль и безответная любовь к Натт Мёрке словно остались в прошлой жизни.

– Мне и не нужна чужая кровь. Кровь сильфы была хороша, но… все равно не то. А вот твоя… Это сложно описать словами. – Банши схватила его за руку и утянула на кровать. – Еще! Она уселась верхом на инквизитора и по-звериному стала обнюхивать его шею: – Все как раньше, словно и не было реквиема. И я снова я. Только теперь мне мало просто эмоций. Мне нужно больше.

– И что же будет, когда ты вытянешь из меня все страдания, – ухмыльнулся Форсворд, и измененная банши приняла задумчивый вид.

– Ты и сейчас не сильно грустишь, но все так же хорош. Может, дело не в твоих эмоциях, а именно в тебе.

– Меня одного надолго не хватит. Придется растягивать удовольствие. – Синду нравилось дразнить демоницу, которая жадно хватала зубами воздух у самой его кожи.

– Тогда дай мне больше, чем просто кровь, – прошептала она.

– Нет. Прости.

– Из-за моей внешности? Я не ребенок, я гораздо старше тебя, – обиделась банши, и в доказательство своих слов попыталась снять грязную одежду.

– Я знаю. – Инквизитор осторожно остановил ее и прижал руки к телу. – Дело не в возрасте или внешности, Мьюл.

– А в чем тогда?

– В моменте. Я понимаю, к чему все это идет, не маленький тоже. Только давай все же не будем ничего делать сгоряча. По крайней мере, не тогда, когда я нахожусь под твоим магическим воздействием или когда чуть с ума не сошел, видя тебя полумертвую.

– Волновался? – тихо спросила Мьюл.

– Конечно. И всему виной не только контракт. Возможно, это начало чего-то нового, – признался инквизитор, гладя тонкие ручки демоницы.

– Хочу еще, – потребовала Мьюл и коснулась языком места своего прошлого укуса.

– Я до утра с твоим аппетитом не протяну.

– Совсем немножко. – Она вновь вонзила зубы в шею Синда, и он с легким стоном откинулся назад и закрыл глаза, чувствуя свободу от боли, страхов, власти брайтера и собственной тьмы.

– И где теперь новоиспеченная кровопийца? – Мёрке вышла из ванной, энергично вытирая мокрые волосы. Только сейчас она обратила внимание на нездоровую бледность на лице друга и следы от зубов на шее.

– Захотела навестить Янту в лазарете. – Инквизитор глупо улыбался своим мыслям и был похож на захмелевшего завсегдатая трактира.

– А не боишься, что она решит подкрепиться кем-то по дороге? – высказала опасение Натт.

– Это исключено, – отрезал Синд, словно такая вероятность была чем-то из ряда вон выходящим.

– При сильной жажде даже контрактом можно поступиться, окажись перед ней кто-нибудь слишком соблазнительный. В академии много родственников детей, оказавшихся под властью этерна сомниа. Их боль, несомненно, привлечет банши-кровопийцу.

– Да нет же! Не нужна ей их кровь! – выкрикнул Синд и тут же осекся.

– Я чего-то не знаю? – Натт удивленно вскинула брови, а инквизитор смущенно потупил взгляд. – Боги… ты с ней обручился!

– Тихо ты, черт! – Форсворд покосился на дверь, словно кто-то мог услышать.

– Тихо? Думаешь, Мьюл будет молчать о таком? Она на каждом углу вещает о своих чувствах к тебе. Привыкай, – Мёрке едва сдерживала смех.

– Она не знает, и надеюсь, ты болтать лишнего не станешь, – прошипел Синд.

– Как это не знает? Вы же должны были обменяться кровью. Ничего не понимаю.

– Я просто попробовал, пока вез ее в Рискланд. Такое вот глупое ребячество. А потом, когда Мьюл очнулась и набросилась на меня, все и случилось. Но она ничего не поняла. – Синд закусил костяшку указательного пальца и виновато посмотрел на подругу.

– Ну, ругать тебя я точно не стану. Всякое бывает. А поздравить-то можно? Ты же понимаешь, что это не просто так случилось? Значит, имело место обоюдное чувство. – Натт пытливо смотрела в глаза инквизитора, пытаясь прочесть его эмоции, но их было слишком много.

– Это меня и пугает. Кровавая банши – не самая лучшая пара для меня, – сокрушался Синд.

– Как и некромант, – мягко улыбнулась Мёрке.

– Как и некромант, – согласился Форсворд.

Мёрке направилась к шкафу с одеждой, ступая по полу босыми ногами.

– Вот же… – вскрикнула она, когда что-то острое впилось в стопу.

– Это что – ноготь? – Синд кивнул на торчащий прозрачный кончик, который Натт пыталась осторожно вынуть. – Да тут у тебя целая коллекция, – он поднял с пола еще несколько ногтей.

Мёрке уже почти забыла о ночном происшествии. Но злобный двойник в ее голове тут же заполнил собой все пространство.

«Расскажешь, что глупый стихийник пытался изнасиловать тебя?»

Натт рассеянно кивнула внутреннему голосу. Она уже и сама поверила в эту историю, этим и оправдывала свою жестокую расправу над влюбленным глупцом.

– Обещай, что спокойно выслушаешь меня и не будешь мстить Фирсу. Как видишь, виновник вчерашнего инцидента уже наказан. – Мёрке осторожно начала рассказывать версию, предложенную демоном. В ней не было места признаниями в любви и ее собственным чувствам к стихийнику. Лишь страсть, злость и не обоснованная ненависть.

– Он не нужен нам, – повторила некромантка слова двойника, когда закончила весьма приукрашенную историю. Клыкастая Натт Мёрке ликовала, дергая за невидимые ниточки. – Пообещай, что не будешь с ним разговаривать, – попросила некромантка, – он достаточно наказан.

– Да. Я уже вижу, – Синд мрачно осмотрел кровавые следы на полу и горстку вырванных ногтей. Он не ожидал от подруги такой жесткости. Хотя если принять во внимание пережитый ею в прошлом кошмар… Но Фирс! Как он мог поступить так с Натт? Это никак не укладывалось в голове инквизитора.

– И что же нам теперь делать? – Форсворд нервно теребил браслеты на руках, но внутреннего гнева не последовало. Шипы не вонзились в плоть. С Мёрке ничего не случилось, она в который раз смогла постоять за себя.

Глава 13

В большой поточной аудитории явно что-то назревало. С гнетущим чувством Натт Мёрке переступила порог, расталкивая студентов-старшекурсников, которые были на голову выше преподавательницы. На нее они не обращали внимания и теснились кругом, из центра которого отчетливо доносились магические вибрации. Некромантка надеялась, что стихийники просто еще не запомнили ее. Не хотелось думать, что они решили продемонстрировать все свое презрение в первый же учебный день.

– Нечего тебе там делать, красотка. Когда мужчины дерутся, дамы стоят в стороне, – кто-то схватил ее за плечи и оттащил подальше от толпы.

Мёрке развернулась и наградила наглеца убийственным взглядом. Однако юноша не смутился, а лишь нахальнее посмотрел на нее.

– Обознался, – он надменно улыбнулся, но Натт была уверена в том, что студент с самого начала знал, кто она такая.

– Разошлись! Живо! – ее голос потонул в общем гуле и улюлюканье. Отчаяние и растерянность полностью охватили Мёрке. Как так? На первой же лекции. Жалкая неудачница.

Толпа и не думала расходиться. К потолку взмывали воздушные вихри, и каждый сдавленный стон несчастной жертвы сопровождался довольным смехом студентов. Представители факультета темных искусств решили не встревать и послушно дожидались начала занятия, наблюдая за происходящим как за рядовой и неинтересной выходкой.

– Будешь еще крутиться около моей сестры? – донеслось сквозь шум, но никто не ответил.

– Вот черт, – прошептала Мёрке и почувствовала треск разлома. Из-под потолка на студентов жадно уставилось всеми восемью глазами жуткое мохнатое существо. Паук уперся в края провала лапами и словно натянутая пружина прыгнул вниз. Перепуганные студенты бросились в разные стороны, оставив своего сокурсника наедине с чудовищем и мстительным призывателем.

Сердце Натт сжалось от неприятного чувства дежавю. Перед глазами стояла картина из прошлого – Фирс и Синд.

Призыватель с разбитой губой и вывихнутой рукой управлял существом, которое уже щедро опутало обидчика липкими нитями. Огромные челюсти смыкались перед самым лицом стихийного мага. Поверженный поймал взгляд преподавательницы. Мёрке внутренне ликовала, надменный маг смотрел с мольбой и страхом. То-то же. Обращаться к призывателю казалось бесполезным, он уже полностью слился сознанием со своим фамилиаром и желал только отмщения.

Натт быстро отцепила желтую сферу, подаренную Синдом. Не хотелось тратить ее на такую ерунду, но нужно было спасать зарвавшегося студента. Она ловко накрутила ее на жезл, направила на существо и легко выбила призывателя из сознания паука. На нее сразу же волной накатились чувства юноши. Унижение, отчаяние, безответная любовь, боль. Он не хотел вредить магу, тем более что тот являлся братом избранницы. Мёрке клацнула зубами чудовища, разрезая паутину, и ошарашенный стихийник оказался на свободе.

– У тебя будут большие неприятности, трупоед, – бросил стихийник с нескрываемым отвращением.

Трупоед? Некромант? Мёрке с удивлением посмотрела на своего студента. Вызвать такое существо, да еще и без кнута? Мальчик весьма способный и, к сожалению, опасный в первую очередь для самого себя.

– Как только декан Эмен Стольт узнает, что посреди аудитории раскрылся разлом, ты вылетишь из Тэнгляйха, урод.

– Никто ниоткуда не вылетит, – проворковала Натт, наслаждаясь контролем над пауком. – Как тебя зовут, стихийник?

– Брорд Кьют, – светловолосый маг приосанился и с вызовом посмотрел на преподавательницу.

– А тебя? – обратилась Мёрке к худощавому юноше с каштановыми волосами.

– Инист Лигхет. – Некромант держался за вывихнутую руку и пытался успокоить сбившееся дыхание.

– Значит так, Брорд и Инист. Я не стану разбираться, кто прав, а кто виноват. Вы оба в достаточной мере потрепали мне нервы и подвергли опасности остальных студентов. Сделаем так, чтобы никто не думал, что я жалею студента своего факультета. Наказаны вы будете оба. После занятий жду вас в кабинете некромантии в подземелье. А сейчас господин Кьют сопроводит адепта Лигхета до лазарета. Этот чудесный паучок проследит за вашим поведением.

Юноши недовольно переглянулись, покосились на монстра и покорно вышли из аудитории под его конвоем. Мёрке устало потерла виски.

– Садитесь, – приказала она все еще вжавшимся в стены студентам. – Предлагаю сегодняшнюю лекцию по спиритуализму провести в ином ключе. Мне ужасно осточертела эта напряженность между темными искусствами и элементалями, так что сегодня работаем в парах.

Некромантка рассадила бурчащих старшекурсников с оппонентами и выбрала себе помощников, которые раздали пособия по общению с духами. Некроманты недовольно закатили глаза.

– Госпожа Мёрке, это какой-то детский сад, – заныла темноволосая девушка, тряся учебником.

– На то он и есть общий курс. Мы будем систематизировать знания. Нашим друзьям-стихийникам несказанно повезло, ведь вы можете поделиться своим опытом. Многие адепты смерти и призыватели входят в контакт с миром мертвых еще в раннем детстве…

Натт вспомнила свое первое общение с потусторонним миром. Ей всего три года. Тонкий голосок, не выговаривающий букву «р», просит поигать с ним. Почему же нет? Неужели может быть плохим тот, кто так похож на тебя. Разве что зубы жутковатые – острые, словно иглы, но улыбка кажется вполне доброй и искренней. «Не ассказывай никому», – шепчет двойник и протягивает мизинец. Девочка хватается за него своим и приносит свое первое роковое обещание демону.

Лекция прошла на удивление хорошо. Стихийники не без интереса слушали истории студентов темных искусств и даже задавали вопросы. На следующую пару Мёрке пообещала призвать несколько духов и изучить их вместе. Инист и Брорд все еще были в лазарете и, к счастью, драться не собирались. К ним присоединилась девушка, похожая на вспыльчивого элементального мага, и долго отчитывала обоих. Убедившись, что между дуэлянтами восстановился мир, Натт мысленно отозвала паука в разлом и подготовилась встречать следующую группу студентов. На счастье, целители и инженеры Тэнгляйха отличались мягким нравом, и вторая лекция прошла без инцидентов.

Ближе к вечеру приятно уставшая некромантка возвращалась в компании своих новых подручных, которые несли кипы бумаг и библиотечных книг в ее башню.

– Не проще ли заниматься в кабинете? – возмущался Брорд.

– Тогда, боюсь, я там и усну. Да и грех не воспользоваться вашей помощью, – ехидничала некромантка, и студент-стихийник закатил глаза.

– Зачем вам книга по погружениям в разломы и несуществующие миры? – нарушил молчание Инист.

– Хочу узнать, как попасть туда без якоря? Вернее, как попасть я знаю, а вот как вернуться нет, – охотно ответила Натт.

– Якорь? – недоумевал Брорд. – Что еще за якорь?

– То, что держит тебя в этом мире и тянет обратно, – пояснил некромант. – Я бы тоже не стал пользоваться якорем. Я бы не смог рисковать жизнью любимого человека.

– Сколько пафоса, – фыркнул блондин, но Инист проигнорировал его.

– Могу тоже поискать для вас способы возврата, если освободите меня от компании Брорда.

– Ну уж нет. Твою помощь приму безвозмездно. А вы побудете у меня на побегушках, пока я не увижу, что вы стали если уж не друзьями, то хотя бы хорошими приятелями.

– Это невозможно. Кто в здравом уме захочет иметь некроманта в друзьях! – воскликнул маг. – Тем более он весьма открыто демонстрирует чувства к моей сестре.

– Что в этом плохого? – На самом деле Мёрке не нужен был ответ. Брорд – хороший парень, разве что слишком дальновидный.

– Вы уж меня простите, госпожа преподаватель, но вы прекрасно знаете, что век некроманта недолог. А я не хочу видеть сестренку в трауре, когда Инист… – юноша запнулся.

– Стану личем? – ухмыльнулся некромант.

– Именно. Не нужно Арэсте такой судьбы, – строго предостерег маг.

– Может, дашь ей самой решить? – вмешалась Мёрке.

– Она уже решила. Сестра любит этого трупоеда, и я не могу достучаться до нее. А Инист конченый эгоист.

– Это я эгоист? Я три года не отвечал на ее чувства и не меньше твоего пытался втолковать ей суровую правду, – вздохнул некромант.

– Вот как? Выходит, это твоя сестра осаждает адепта смерти? – удивилась Мёрке, и Брорд недовольно застонал.

– Это все чертов ореол загадочности и его кислая мрачная рожа. Вот и весь секрет влюбленного женского сердца!

Преподавательница в голос рассмеялась, и молодые люди тоже разразились смехом. Студенты сложили учебники на столе и попрощались с Мёрке. Натт некоторое время прислушивалась к их громким голосам на лестнице и со спокойной душой принялась за поиски информации.

Она замерла над раскрытой книгой по призрачным мирам. Любить некроманта – уже подвиг. Фирс сказал, что любит. Последний раз она видела его на приветственной церемонии. Преподаватели и деканы не хотели превращать ее в траур, но настроение у прибывших было и без того подавленным. Все знали про реквием и этерна сомниа своих однокурсников, друзей и преподавателей. Никто не говорил этого вслух, но мало кто верил в их пробуждение.

Деканы представили новых и старых преподавателей, объявили о нескольких назначениях. Фирс Хассел заступил на должность помощника магистра геммологии. Пальцы Фирса были туго перебинтованы, и он не без болезненной гримасы пожал руку Эмену Стольту. Декан стихийников ответил ему такой же кривой улыбкой. Ни для кого не было секретом, что южанина не жаловали на факультете, но он мастерски уходил от наказаний и дисциплинарных взысканий.

Мёрке было интересно, почему он так и не обратился к целителям. Очевидно, не хотел лишних вопросов, ведь тогда пришлось бы рассказать о подробностях той ночи и заклинании, которое Мёрке опробовала на нем. Как ни крути, Хассела она не только покалечила, но и унизила. Он скользнул взглядом по толпе, задержал его на лице некромантки, а затем уставился себе под ноги.

Последним к студентам обращался Синд Форсворд. Кто-то из присутствующих помнил его еще некромантом и с удивлением смотрел на изуродованный белесый глаз. По залу прошелся взбудораженный шепот. Многие знали о прегрешениях Форсворда в прошлом и об искуплении в Скъерзилдене. Одни с интересом слушали инквизитора, другие же питали к нему страх и недоверие. Но Мёрке знала, что пройдет совсем немного времени, и каждый сомневающийся изменит свое мнение и проникнется к Синду, так же как это сделала она много лет назад. Под его присмотром тьма больше не навредит невинным ребятам.

Книги так и не дали дельных советов по благополучному возвращению из потусторонних миров. Даже якорь не был эффективным способом зацепиться за реальность. Вся перелопаченная литература изобиловала сослагательным наклонением. «Если ваша сила воли и тяга к жизни будет достаточна крепка, то вы, вероятно, вернетесь, если только…» От количества «если» на один абзац рябило в глазах, и Натт злобно отбросила очередной бесполезный фолиант. Время уходило, а она не продвинулась ни на шаг. Даже не начала конструировать макет проклятого мира из своих воспоминаний. Призрачный Дорнфьол, в котором были заперты души студентов и преподавателей, внешне не отличался от реального места. Однако стоило Мёрке попытаться воссоздать его в памяти, как все покрывалось густым непроницаемым туманом забвения. Демон не хотел упрощать ей задачу и явно был недоволен ее догадками касательно старого парка развлечений. Если так пойдет и дальше, то придется идти к Фирсу на поклон и просить его покопаться у себя в голове. От этой мысли начинало сводить зубы и выкручивать желудок. Но жизни людей важнее глупой гордости и обид.

Синд Форсворд подсуетился гораздо раньше и уже на следующий день привел стихийника в аудиторию к ничего не подозревающей Мёрке. Она заполняла журналы посещений и готовила конспекты завтрашних лекций. Аспирант Роннд и Янта возились в лаборатории, подготавливая бальзамическую жидкость, и из комнаты доносилось еле сдерживаемое хихиканье. Фирс Хассел хмуро разглядывал некромантку, держа в руках полую жемчужную сферу. У Натт защемило сердце, когда она увидела грязные необработанные повязки на его пальцах, но внутренний голос мгновенно оживился и снова начал травить сознание ненавистью к влюбленному Хасселу.

– Господин Хассел скромно предложил свою помощь в нашем деле, – пояснил Синд, и Мёрке едва не хмыкнула от такого вежливого обращения к магу, учитывая, что в студенческие годы они регулярно обменивались взаимными оскорблениями.

– Я могу попытаться записать воспоминания о Дорнфьоле на сферу. А вы уже сможете восстановить общую картинку, – пояснил Фирс и сел напротив Натт. – Мне будет проще, если ты… вы позволите небольшой физический контакт. – Геммолог осторожно сжал тонкие пальцы Мёрке. Едва коснувшись Натт, он слегка поморщился, затем тряхнул головой и закрыл глаза. – Представь Дорнфьол, – вкрадчиво попросил маг.

У нее не получалось. От Фирса веяло жаром, и она мысленно попыталась попросить у него прощения за свой грубый и жестокий отказ.

«Думаешь, все так просто. Я же сказала, он не нужен нам». – Зубастый двойник вклинился между Мёрке и стихийником и вместо ласковых мыслей некромантки утопил Фирса Хассела в ненависти и презрении.

Маг вздрогнул, открыл глаза и удивленно посмотрел на нее. Он пытался не показывать виду, но его голос выдавал сильное смятение:

– Госпожа Мёрке, сосредоточьтесь на нужных воспоминаниях. Мне не удается пробиться сквозь… м-м… ваш барьер.

Демон снова вцепился в изуродованные руки геммолога, и вместо настоящих чувств Натт запылала злобой и гневом, искажая и извращая все, что когда-либо было между ними. В последнем видении двойник показал недавний поцелуй Натт и Синда на озере. Стихийник резко встал, и его взгляд заметался по аудитории. Избегая смотреть в глаза инквизитору и некромантке, он извиняющимся тоном констатировал, что не в силах вычленить образ старого парка развлечений. Затем слегка поклонился книжным стеллажам и покинул аудиторию, нервно сжимая жемчужный шар, который медленно заполнялся новыми неприятными воспоминаниями Фирса Хассела.

– Да что за ерунда происходит между вами? – простонал Синд.

– Не знаю, я старалась. Правда. С тех пор как он признался в чувствах, все идет наперекосяк. Было гораздо проще, когда он был надоедливым вредителем. Не могу находиться с ним в одной комнате. Боюсь, мы только зря тратим время с Хасселом. Он бесполезен, – подсказал последнюю фразу демон. Мёрке вновь потерялась в мыслях, путаясь в своих и навязанных темным порождением эмоциях.

– Видимо. Но я нужен здесь, а тебя одну в Дорнфьол не отпущу. Только без четкой картинки мы ничего не сможем сделать, – инквизитор пнул ножку стола. – Без хорошей карты ты точно не выберешься. А кроме тебя никто не знает, что надо искать в парке развлечений. Чертов стихийник. Ладно. Иди отдыхать. У меня есть пара идей на завтра. Попробуем погружения в неглубокие разломы. Придется мне тебя страховать. Лучше, чем ничего. Хоть потренируемся. А потом решим, что делать с проекцией Дорнфьола.

На следующий день студентов ждала обещанная некроманткой лекция с призывом настоящих духов. Натт достала из сундука подаренный родителями призрачный кнут, которым ей так и не довелось воспользоваться. Чета Мёрке надеялась, что дочь станет полноценным призывателем, и трактовали все пугающие способности дочери даром управления фамилиарами. Они даже приобрели редкий артефакт для укрощения сущностей. Но надеждам не суждено было сбыться. Натт стала некромантом. Пережив первую волну тревоги, родители убедили себя в том, что их чадо не повторит судьбу подавляющего большинства адептов смерти. Они определили ее в лучшую академию и приставили к ней заботливого брата. Только родителям было невдомек, что жернова судьбы уже затягивали их любимых детей.

Студенты замерли в предвкушении. Мёрке щелкнула кнутом по воздуху, выбив сноп фиолетовых искр. Всю ночь она думала над тем, кого бы призвать, и остановила выбор на безобидных духах конюшен. Благо в Тэнгляйхе их обитало в изобилии. Маленькие существа с большими головами и кучей конечностей походили на осьминогов и грелись в сене, навозе и лошадиных гривах. Вреда от них не было, как и пользы, и потому паразитов не выгоняли, но и подношений не приносили. Даже имен у этих малышей не было.

Тишина. Духи не откликались. Мёрке открыла глаза, хлестнула воздух еще и еще раз. По залу пробежал легкий смешок. Кто-то разочарованно вздохнул. Натт остервенело и безрезультатно стегала кнутом, пока хохот не раздался уже со всех сторон. Смеялись даже ядологи.

– Жалкое зрелище, пойдемте. Ее вообще назначили только потому, что она с деканом темных шашни водила, – слишком громко сказал кто-то в толпе элементалистов.

– Только время зря тратим на этот спиритуализм. Псевдонаука псевдомагов.

Не успели студенты подняться со своих мест, как огромное витражное окно аудитории разлетелось на сотни осколков, осыпав всех присутствующих мелким битым стеклом. Некромантка встрепенулась, прижала кнут к груди и, не веря своим глазам, смотрела на хорошо знакомого ей зверя, объятого синими магическими всполохами.

Едва последний осколок со звоном упал на пол в аудитории, Мёрке наконец смогла сделать вдох. Призрачный пустынный барс заметался по залу и сделал рывок в сторону ошарашенных студентов. Они с криками кинулись врассыпную от смертоносных когтей огромного зверя. К преподавательнице быстро вернулась невозмутимость, и она вновь хлестнула по воздуху кнутом, который замерцал уже всеми оттенками синего, приятно пульсируя в руке.

– Виллма! – Натт постаралась говорить как можно жестче.

Испуганная кошка явно не осознавала, что с ней происходит, но услышав знакомый голос, резко повернула морду и одарила новую хозяйку взглядом ослепительно-фиолетовых глаз. Всего миг – и барс уже бросился к Мёрке, некромантка же не двигалась с места. Нельзя показывать духу свой страх и слабость. Она крепко сжимала кнут и уверенно смотрела на кошку, которая неожиданно припала на передние лапы, приглашала сесть к себе на спину.

Под изумленные возгласы студентов Натт Мёрке оседлала Виллму. Едва она обняла духа за шею, как тот развернулся к разбитому окну и выпрыгнул на улицу, унося ее прочь. Случайный осколок оцарапал лоб некромантки, и тонкая теплая струйка крови стала заливать правый глаз. Только Мёрке было уже не до этого. Пустынный барс мчался к загонам нежити. С каждым рывком Мёрке ощущала нарастающую панику. Виллма. Почему именно она? Что-то случилось с Фирсом…

Темный двойник некромантки слишком сильно недолюбливал стихийника. А что, если демон, наконец, нашел управу на глупого юношу? Неужели Мёрке оказалась недостаточно убедительна в своей показной ненависти к Хасселу. Очевидно, вырванных ногтей и втоптанных в грязь чувств было недостаточно, и доппельгангер решил перестраховаться. Кошка тем временем миновала загоны и выбила дверь в подвал. Сомнений в том, что Фирс в беде, оставалось все меньше.

– Натт! – прохрипел объятый воздушными оковами Йеден Стаат.

Старик лежал без движения на полу в коридоре. В тусклом свете настенных светильников Мёрке заметила тонкие магические нити на его руках и лодыжках. Хассел шутя опутал некроманта. Но зачем? Натт приказала Виллме остановиться.

– Что происходит? Это сделал Фирс? – Она нервно перебирала пальцами жесткий мех на холке кошки.

– Да. Я давно предупреждал его. Он клялся, что просто попрощается со зверем, но обманул. Я пытался остановить Фирса, но он был слишком упрям. А теперь бессат морт убьют его. Если уже не сделали этого… – Некромант покрутил запястьями, но оковы не поддавались. – Не ходи туда. Он, скорее всего, не жилец. Надо звать на помощь, чтобы уничтожить то, что он создал.

Страшные слова эхом отражались в ее сознании. Не жилец? Еще вчера он держал ее ладони в своих. Невозможно! Фирс Хассел, дерзкий южанин с хищным нахальным взглядом, мертв? Проигнорировав предостережения смотрителя, Натт распахнула дверь в комнату, где стихийник все это время поддерживал жизнь в угасающей Виллме. Теперь барсов оказалось двое. Призрачный, на котором восседала Мёрке, и второй – жуткий, раздираемый мятежными душами оживший труп. Чудовище вцепилось острыми клыками в плечо Фирса Хассела и трепало его, словно кусок мяса. Раздался неприятный хруст и треск: тело стихийника отлетело к противоположной стене и глухо стукнулось спиной о каменные плиты, а нежить, уставившись на гостью черными как ночь глазами, дожевывала руку.

– Я ведь предупреждала тебя. Он не нужен нам! – знакомый голосок доносился изо всех углов. В нем не было сожаления или злости, только напускное детское недовольство, как будто Мёрке нарушила правила их любимой игры. Едва темная Виллма проглотила оторванную конечность, как вновь метнулась к истекающему кровью магу и проломила ему лапой грудную клетку. Натт словно в трансе смотрела на торчащие в разные стороны обломки ребер и пузырящуюся кровь. Фирс дышал – отчаянно, предсмертно и смотрел прямо на нее светло-карими глазами.

Призрачная Виллма вместе со всадницей с разгону врезалась в оживший труп барса и оттеснила его от стихийника. На большее слабый новорожденный дух кошки был не способен. Истинная любимица Хассела начала постепенно растворяться в воздухе, возвращаясь в мир мертвых. На ходу Мёрке вытащила из ножен гравштайн и обхватила ощетинившуюся шипами рукоять кинжала. Она вонзила клинок в шею кошки. Снова смех. Чистый, заливистый и леденящий, от него кровь мгновенно стыла в жилах.

– Не успеешь. Он умрет. Ты проиграла, и даже если победишь старую кошку, я все равно веду. У тебя минус два. Ах, прости! Минус три, забыла про бедного братца.

Мёрке уже не сдерживала слез и продолжала колоть барса, который в агонии осыпал ее ударами, разрывая когтями одежду и плоть.

– Я не хочу убивать тебя сейчас. Мы еще не наигрались. Не хватает еще одного участника. Где же он? – издевался недовольный доппельгангер.

– Подозреваю, ты ждешь другого? Рано же ты меня списала со счетов. – Кто-то нежно обнял Натт со спины и обвил руку, сжимающую гравштайн.

– Ты?! – демон истово заверещал.

– Приятно видеть, что ты все так же боишься меня, – хохотнул подоспевший на подмогу.

Натт обернулась, не веря в происходящее. Глаза цвета летних сумерек, волосы на тон темнее ее и веснушки на переносице. Квелд Мёрке ласково потерся лбом о щеку сестры.

– Я закончу за тебя. Отпускай клинок, – мягко попросил он.

– Нет, – упрямилась Натт, – тогда ты умрешь навсегда. Не отпущу.

– Ну что за глупости, Натт! Как я могу умереть дважды? – Брат смотрел на нее слишком мудрыми для восемнадцатилетнего юноши глазами. И пусть некромантка уже стала старше на целых три года, она все равно навсегда останется его маленькой Натт.

– Квелд, я не смогу без тебя, – шептала она, крепче сжимая гравштайн.

– Сможешь! А вот без него тебе точно будет плохо, – он кивнул на изуродованного стихийника.

– Разве его еще можно спасти? – отрешенно спросила Натт.

– Не знаю, – честно признался Квелд, – но в моем мире его пока что нет. Ну же! Время уходит.

Натт с щемящим сердцем выпустила клинок и горячо обняла брата.

– Я не забуду тебя. Зануда и всезнайка!

– Я тоже, малышка. Передавай старикам привет. Скажи, я ушел в лучший мир. Теперь я спокоен. За тобой будет кому присмотреть, – он вдруг стал неосязаемым и прошел сквозь Натт. Вооруженный осколком своей же могильной плиты, он принялся кромсать неупокоенных духов.

Мёрке кинулась к Фирсу. Она старалась не смотреть, как он мучительно захлебывается. Слишком тяжелый, чтобы отнести в лазарет. Ей с трудом хватило сил лишь слегка приподнять его. Кровь мага быстро пропитала одежду и раны Натт, смешиваясь с ее кровью. Хассел стремительно бледнел, но с каждым мгновением его тело становилось все жарче. Или ей это только казалось?

– Фирс…

Он цеплялся рукой за ворот ее мантии, и его губы дрожали, пытаясь прошептать слово «прости».

– Тише-тише. Я не злюсь. – Она гладила горячий лоб Фирса. Время стало тягучим и медленным.

Сейчас все казалось слишком очевидным: его детские нападки и отчаянная ревность к Форсворду, глупые попытки привлечь внимание, неловкие ухаживания, больше похожие на злую шутку, и тот самый танец на осеннем карнавале. Украденный поцелуй ночью в башне, его признания и ласки… Это больше не повторится.

Кровь Хассела останавливалась и переставала пенится. Дыхание замедлялось, а сердце, утыканное осколками костей, отбивало прощальные удары.

Глава 14

Мёрке окружили десятки демонов, наперебой предлагающие сделки, одна изощреннее другой. Но страшнее всего казались ее собственные мысли. В них она уже разводила раствор для бальзамирования, зашивала раны, делала надрез бедренной артерии, выливала остатки крови, используя отвод. Ей не позволят. Остановят. Они не глупые. Нужно бежать вместе с телом. Разум мучительно пульсировал от сумасшедших идей и несмолкающего шепота: «Соглашайся. Это выгодно. Другого шанса не будет. Время уходит», «Натт, соглашайся на мою сделку», «Нет, на мою», «Мою, мою, мою…»

– Натт! – Синд вбежал в комнату вместе с прихрамывающим Йеденом Стаатом.

Он быстро оглядел творящийся вокруг хаос из обломков мебели, разбитых кристаллов и распластанной на полу растерзанной пустынной кошки. Но хуже всего была Мёрке с изувеченным Хасселом на руках. Она не сводила обезумевшего взгляда с умирающего стихийника и вела с кем-то неуловимый диалог.

– Натт, – осторожно повторил инквизитор, – подойди ко мне, пожалуйста. И оставь его, хорошо? – Форсворд протянул ей руку, стараясь не смотреть на месиво на груди Фирса. Сейчас важно было забрать Мёрке подальше, придумать, как не дать ей переметнуться к демонам в поисках мнимого спасения. Осторожный шаг навстречу. Словно по тонкому льду.

Мёрке вздрогнула и по-звериному уставилась на Синда.

– Ты здесь! Как хорошо. Спаси его. – Она слегка подтолкнула другу бездыханное тело.

– Натт… его уже не… – Форсворд пытался подобрать слова.

– Фирс еще жив. Но ты поторопись. Они дадут немного времени, – Натт вцепилась в плечи стихийника и снова обратилась к незримым советчикам.

– Что ты творишь? – Инквизитор попытался оттащить Натт в сторону, но его самого отбросило назад, а на ладонях появились волдыри от ожогов. – Что происходит, Стаат?

Старик помог ему встать и покачал головой:

– Уже поздно. Если хочешь, чтобы все было не зря, делай, что велит Натт Мёрке. Теперь это необратимо, – он кивнул на некромантку, которая заметно ослабла и с трудом бормотала последние условия контракта.

– Пора, Синд. Спаси его. Ты должен успеть. – Она потеряла сознание и упала на холодные каменные плиты. После жара, исходившего от Фирса, они были похожи на лед.

– Какого черта здесь происходит? – Инквизитор схватился за голову, но смотритель толкнул его к Фирсу и приказал:

– Делай, что она сказала! Неси Хассела в лазарет, или все напрасно. Я позабочусь о Натт. Живее!

Форсворд осторожно поднял Фирса, который, к его ужасу, был слишком легким. Взрослый человек таким быть не может. Это из-за потери крови или оторванной руки?

Синд мчался через двор, думая над странным поведением Натт и загадочными словами Йедена Стаата. Почему стихийник все еще жив? Какие же длинные коридоры в этом проклятом замке! Что значит: «Все будет зря»? Что, демон раздери, произошло в подвале? По дороге ни единой души. Как старый некромант позволил опутать себя магией?

Синд нервничал. Выбив плечом дверь лазарета, он громко позвал на помощь. Слетевшиеся на его крик целители в панике смотрели на тело. Они переглядывались и качали головами. Форсворд злился. Чего они ждут? Хассел умирает. И тогда все будет зря, что бы это ни значило. Он должен жить!

* * *

Темнота. Без кошмаров. Темнота и пустота. Такой должна быть идеальная смерть. Но Натт Мёрке – некромант, и подобная роскошь ей, увы, не по карману. Выходит, это еще не конец. Тогда нужно радоваться недолгому покою, ведь на смену ему придет суровая реальность, в которой… А что в ней? Разум сопротивлялся, пытаясь урвать последние мгновения отдыха, но сердце уже бухало словно башенный колокол. Просыпайся, тебя ждет паршивая действительность! Стало вдруг холодно, словно кто-то распахнул окно, впуская в мрачные коридоры сознания ветер. Он завывал и свистел, закрадываясь в каждый уголок. Фффирс Ххассссел! Точно! Вот что ждет по ту сторону закрытых век: мир, в котором его нет.

– Точно все в порядке? Уже три дня прошло, а она даже с места не сдвинулась. Это не этерна сомниа? – раздался знакомый голос друга.

– Нам остается только ждать. Такие сделки не проходят бесследно. Но я видел, как дрожат ее веки, значит, скоро проснется. Будь с ней поласковее и постарайся понять, – мягко попросил Йеден Стаат.

Мёрке расхотелось открывать глаза. Очевидно, они уже догадались о ее выходке. Синд будет злиться, возможно, даже накричит. Она бы тоже накричала. Хотя это целиком и полностью ее дело. Только бы отец с матерью не узнали и Фирс… Если он жив, конечно. Мёрке поморщилась, пытаясь сдержать слезы.

– Хватит притворяться. Я вижу, что ты не спишь, Натт, – еле сдерживая гнев, процедил инквизитор.

Мёрке открыла глаза и затравленно посмотрела на Синда.

– Я вас, пожалуй, оставлю, – Йеден Стаат тихонько вышел из комнаты.

Только сейчас Натт поняла, что находится на диване в лачуге смотрителя.

– Я не буду спрашивать, зачем ты это сделала. Ради спасения студентов или по большой любви к идиоту, неважно. Только один вопрос! Сколько?

– Что – сколько? – Натт невинно хлопала ресницами и старалась сохранять невозмутимое выражение лица.

– За сколько ты выменяла то время, которое мне потребовалось, чтобы донести Хассела до целителей? – терпеливо повторил Синд.

– Он выжил?

– Отвечай на мой вопрос! – проревел инквизитор.

– Год!

– Не ври мне, Натт Мёрке. Там явно больше года. Правду! – Форсворд сжал кулаки, костяшки пальцев побелели, а вены на тыльной стороне ладони вздулись.

– Год, – уверенно повторила Натт, стараясь не смотреть на перекошенное от злости лицо друга.

– Либо ты выкладываешь все как есть, либо я сгною его в Скьерзилдене. Он неба над головой не увидит за то, что натворил. Говори!

– Пять лет, – снова врала Мёрке.

– Я не шучу, Натт. С каждой твоей ложью у него все меньше шансов, – предостерег Форсворд.

– А если скажу, ты не тронешь его? – осторожно прошептала Мёрке.

– Ну же! – зарычал Синд.

– Десять…

Синд схватил стул и метнул его в стену прямо над головой подруги. Ни в чем не повинный предмет интерьера разлетелся в щепки от силы удара и осыпал некромантку древесной крошкой. С рук инквизитора стекали струи крови, а здоровый глаз затянулся черным.

– Десять лет?! – вопил Форсворд. – А у тебя были эти десять лет, чтобы их подарить?

– Были, раз мою плату приняли.

– Как ты могла, Натт? – в его голосе больше не было злости, только пугающая отрешенность.

– Для тебя я поступила бы так же, – ответила она.

– Ну уж нет. Я бы в такой ситуации не оказался. Я не выкрал бы твою кровь и не попытался воскресить мертвого пустынного барса, который одержим кучкой бессат морт во главе с нашим демоном. О, да ты же не в курсе. Удивлена?

– Мою кровь? – Мёрке судорожно соображала. – Одежда! Он ее не выбросил. Какая же я глупая!

– Ты-то да. А он… Я бы убил его, но не могу, ведь ты за него жизнь отдала. Что мне теперь прикажешь делать? Хассел стоил того? – Инквизитор серьезно посмотрел на Мёрке. Правый глаз уже пришел в норму, а руки понемногу переставали кровоточить.

– Да.

– Мне придется улаживать скандал с ним и Йеденом. Малолетний ублюдок еще и смотрителя подставил: мол, как тот недоглядел, чем занимается господин Хассел на вверенной некроманту территории. И твоя кровь в этой истории тоже засветилась. Здорово, правда? Сборище безмозглых смертников. Одно из главных правил адепта смерти – следить за собственной проклятой кровью. А ты оставила ее у недоумка. К стихийнику в лазарет ни ногой! И чтобы вместе я вас не видел, пока утрясаю то, что вы наворотили. Тебя я еще худо-бедно оправдаю, а вот он, скорее всего, отправится на «перевоспитание», – предупредил инквизитор.

– В Скьерзилден? – ужаснулась Мёрке.

– Какие-то проблемы? – холодно спросил Синд.

– Защити его, – умоляла она.

– Ты издеваешься или хочешь разозлить меня еще сильнее?

– Ради тех, кто в этерна сомниа. Фирс – мой якорь! – Мёрке пошла на отчаянный шаг.

– Вот как ты теперь заговорила? Тогда повременим. Спасете студентов, и он отправится в чистилище. Не обсуждается. Тем более приказ о его увольнении с факультета уже подписан деканом Эментом Стольтом. Так что инквизиция не самое плохое место для его реабилитации, плюс возможность оплатить долг обществу за содеянное.

– Ты нарочно все это мне говоришь? – Натт едва сдерживала слезы.

– Конечно, – голос друга потеплел, и он сел рядом с бледной осунувшейся некроманткой. – Разве я могу забрать у тебя того, кого ты так любишь.

– Я не говорила, что люблю Хассела, – пробормотала Натт.

– Конечно-конечно. Не говорила, – тяжело вздохнул Форсворд. – Просто на время расследования держись от него подальше. Попрошу Гостклифа взять его соискателем на факультет темных искусств, если оклемается. Господин Анд мой должник, – Синд ухмыльнулся и провел пальцами по шраму.

– Если оклемается? Все так плохо? – Натт рассматривала выцветший рисунок на старом одеяле Йедена Стаата.

– Не буду врать. Да, все очень плохо. Фирсу грудную клетку собирали по кускам, легкие до сих пор не восстановились. У его кровати посменно дежурят целители и следят за работой аппарата искусственного дыхания. Никто не делает прогнозов. Я только что вернулся из Рискланда, отнес в лазарет кровь сильфы, надеюсь, поможет. Лучше бы ему выжить…

– Спасибо тебе, Синд, – Мёрке схватила его за руку и крепко сжала.

– Да, чего уж там. Это, видимо, теперь мое жизненное кредо – спасать всех вокруг, – улыбнулся Синд и вытащил из волос девушки деревянные щепки. – А вот еще, – он положил увесистый сверток ей в ноги. – До города же вы с девчонками тогда так и не доехали. Это тебе небольшой подарок. Моя хорошая знакомая, удивительным образом похожая на тебя, любезно согласилась примерить целый ворох одежды. Надеюсь, это немного улучшит тебе настроение, – он похлопал по свертку. – В любом случае то, в чем мы тебя нашли, носить уже нельзя. А в шкафу у тебя лежат одни книги.

Натт смутилась. С любопытством и благодарностью она притянула подарок ближе.

– Ты как всегда. Почему ты такой заботливый?

– Говорю же, новое жизненное кредо! – Синд стукнул себя кулаком в грудь.

– Ты и раньше был таким. Сколько тебя знаю, – возразила Натт.

– Правда? Не замечал за собой. Наверное, только с тобой. Ладно, отдыхай. Мне еще писать длинное письмо в Скьерзилден. Кстати, если поторопишься, то успеешь на обед в главный зал. Твои студенты волнуются.

– Да, конечно, – хмыкнула Мёрке, вспоминая, как стихийники порывались уйти с лекции, одарив ее множеством нелестных сравнений.

– Сама увидишь. Я серьезно!

Едва Синд Форсворд вышел из комнаты, Мёрке развязала внушительных размеров сверток и поразилась цветовой гамме выбранной одежды. Не чета ее простой коричневой мантии с длинной бежевой рубахой. В свертке лежали золотистые, идеально белые и жгуче-фиолетовые блузки с рюшками и огромными вырезами и строгие рубашки. Мёрке никогда не любила выделяться нарядами. Порывшись в ворохе одежды, она откопала самую простенькую. Коричневую мантию и бежевую рубашку. Спасибо Синду, умерил пыл своей загадочной подруги и выбрал хоть что-то, не вызывающее смущения.

Натт отдернула одеяло. Метка на ноге не разрослась, а вот шрамы покрывали кожу от бедер до икр и выглядели весьма скверно. Скорее всего, они останутся на всю жизнь. Не страшно, она все равно не носит платьев и юбок. Да и жизнь теперь стала значительно короче, самую малость. Мёрке быстро вытерла набегающие на глаза слезы. Что скажут мама и папа? Что подумает Квелд? Сердце мучительно заныло при мысли о брате. Она не просто лишилась гравштайна, Натт потеряла самого верного защитника. Брат подвел ее лишь однажды, когда умер много лет назад. Но даже после смерти он не оставил ее.

Мёрке пыталась нащупать обувь у кровати и пнула большую коробку. Она приподняла крышку и обнаружила там три пары сапог: две совершенно бесполезные, на высоких каблуках. О чем только думали Синд и его советчица? Натт вытащила аккуратненькие ботиночки на небольшом каблучке и, примерив, приятно удивилась. Размер подошел. Инквизитор был прав, его подруга из Рискленда походила на нее не только фигурой, но и размером ноги. Ей бы вкусы в одежде поскромнее, и цены бы не было.

Йеден Стаат возился у варочной поверхности кухонного камина. По комнате распространялся приятный запах картошки и грибов. Натт почувствовала, как предательски заурчало в животе.

– Составишь компанию? – вежливо предложил некромант и снял сковородку с огня. – Не уверен, что посещение обеденного зала, полного студентов и преподавателей, это то, чего ты сейчас хочешь.

– В точку! – Мёрке села за стол, и Йеден пододвинул к ней дымящуюся тарелку. Натт глотала горячую жареную картошку, даже не пережевывая, и смотритель с пониманием смотрел на гостью. Когда она справилась с добавкой, он налил ей травяной чай.

– Прости меня. Недосмотрел за парнем. Своими мыслями увлекся и проморгал момент, когда он окончательно свихнулся на своем звере. – Стаат нервно крутил кружку в руках.

– Что сделано, то сделано. Если кого и винить, то только меня. Я первая оттолкнула Фирса, когда он оказался в беде. Во многом ответственность за случившееся лежит на мне. Как некромант я не обеспокоилась уничтожением одежды с кровью. Я не настояла на отключении кристаллов Виллмы и дальнейшем ее погребении.

– Кстати, тот дух… – медленно начал некромант. – Ты была верхом на пустынном барсе.

– Да, настоящая сущность Виллмы бросилась за подмогой, или я случайно призвала ее. Уже и не знаю, – Мёрке пожала плечами.

– Барс теперь твой, – улыбнулся Стаат, достал из шкафа пояс с оружием Натт и положил его на стол.

– О чем вы? – Мёрке нахмурилась.

– Посмотри на кнут, – Стаат ткнул пальцем в переливающую надпись на рукоятке.

Натт пригляделась и увидела крохотные символы, которые складывались в имя пустынного барса.

– Этого не может быть! – воскликнула она и поднесла артефакт к самым глазам.

– Теперь у вас с Фирсом появилась еще одна точка соприкосновения. Ты приручила его любимого зверя.

– Он будет очень рад, когда узнает, что Виллма не исчезла навсегда и более того, помогла спасти его. – Мёрке с трепетом поглаживала кнут и представляла радость на лице стихийника. Только его черты ускользали слишком стремительно. А что, если она больше его не увидит? Вдруг он не выживет, и ей как опасной некромантке не дадут с ним попрощаться?

– У меня есть кое-что для тебя, – заговорщически прошептал смотритель. – Но если ты проговоришься Синду, нам с тобой головы не сносить. Не проболтаешься?

– Нет, – Мёрке вытерла слезы, – рассказывайте.

– Да чего рассказывать. Хассел потерял метку от двери в свою комнату. Держи. Но я буду отрицать, что дал тебе это. Сама нашла и забыла отдать Форсворду. Идет? – подмигнул Йеден.

Натт быстро кивнула. Недопив чай, схватила сверток с обновками и на ватных ногах поспешила в здание академии. За три дня она порядком отвыкла передвигаться: несколько раз споткнулась и дважды упала на четвереньки. К тому моменту, как Мёрке добрела до комнаты стихийника, ей удалось научиться более менее сносно шагать и управлять собственным телом. Правда, когда она достала ключ-печать, дрожащая рука никак не могла попасть в замок.

Тусклый свет кристаллов. Кресло, на котором он спал, мягкая подушка, пахнущая его волосами. Натт бросила сверток с вещами на пол и подошла к шкафчику с сокровищами Фирса. Сферы поблескивали ровными рядами, излучая серебристое сияние. Мёрке брала каждую в руки, активировала и искала в бесконечных воспоминаниях Хассела его самого или хотя бы отражение в случайном зеркале или стеклянной дверце.

Но везде Мёрке видела лишь себя. Стихийник с пугающей методичностью запечатлевал ее, когда она об этом и не подозревала.

– Что ты здесь забыл? – Эта Натт Мёрке отличалась от своих предыдущих слепков. Страшные глаза, полыхающие тьмой.

– Вернись. Не поддавайся, Мёрке, это не ты, – его голос совсем не такой, каким она запомнила его в студенческие годы. В нем не было издевки и высокомерия. Он был нежным.

– Да что ты знаешь обо мне? – Некромантка направила на мага гравштайн.

– А я и не знаю ничего, просто чувствую. Мёрке. – Хассел протянул руку и обхватил клинок ладонями.

– Я убью тебя, – пригрозила одержимая Натт.

– Не убьешь, – Фирс завел руку с кинжалом за спину, – я тебе не позволю, ведь тогда у моей Мёрке будут проблемы с законом.

Некромантка растерялась от этих слов и удивленно разглядывала стихийника, который воспользовался ее сиюминутным смущением, прижал крепче и поцеловал. Сфера померкла. Хассел закрыл глаза.

Когда? Почему она ничего не помнит? Почему Фирс никому не рассказал о ее тьме? Щеки Натт горели. Маг не лгал, он действительно давно любил ее. А она? Сколько же злых слов и поступков пролегло между ними? Обложившись сферами, Мёрке устроилась на мягкой подушке. Она истово молилась увидеть Фирса хотя бы еще раз.

* * *

Несмотря на уговоры Анда переждать пару дней и прийти в себя, Натт Мёрке вернулась к работе. Стихийники больше не сквернословили, а покорно сидели на лекциях и вели записи. Своим поступком Хассел бросил тень на их факультет, и элементалисты решили не отсвечивать лишний раз, особенно в присутствии некромантки. Да и призрачный барс, появившийся в аудитории, хорошо запомнился перепуганным насмерть студентам. Один из них и вовсе обмочился, когда потусторонняя Виллма занесла свою когтистую лапу над ним.

Преподавательница решила закрепить эффект и призвала зверя вновь, позволяя студентам изучить существо и сделать зарисовки. Стихийники не без трепета подходили к барсу и с явным облегчением возвращались на свои места.

Впервые за долгое время студенты факультета темных искусств с издевкой смотрели на оппонентов. Мёрке не радовалась их внезапному высокомерию, но и осекать не торопилась. Слишком уж хорошо она помнила, как Ллоде Скрайд с дружками при поддержке Фирса Хассела третировали ее и Синда.

Точки кипения состояние Натт достигло на исходе второй недели с момента инцидента. От мага не было новостей. Его подушка уже перестала им пахнуть, и Натт, сходя с ума, доставала из шкафов одежду мага. Отчаяние набирало обороты, а нагрянувшие с проверкой инквизиторы лишили ее всякой надежды пробраться в лазарет.

– Так как, вы говорите, ваша кровь оказалась у Фирса Хассела? – в который раз задавал вопрос ровесник Синда. В отличие от Форсворда, у этого дознавателя волосы лишь слегка тронула седина. Но судя по нервному подрагиванию во всем теле, обучение мужчине далось так же нелегко.

– Я провела ночь в комнате мага после стычки с големом плоти, а наутро забыла забрать свою одежду, – повторяла Натт, предвкушая следующий вопрос.

– И все-таки, в каких отношения вы находились с Фирсом Хасселом? – с трудом сдерживал улыбку дознаватель.

Мёрке злилась на то, что о стихийнике говорили в прошедшем времени. Учитывая, что инквизиторы несколько раз побывали в лазарет, знали они куда больше, чем она.

– Друзья. – Натт старалась сохранять невомутимость.

– Вы часто проводите ночи у своих… м-м… друзей? – бесцеремонно продолжал мужчина, а Синд Форсворд, наблюдающий за допросом, скрипнул зубами.

– Тогда был особенный случай: мне стало плохо, а аспирант Хассел помог мне.

– А после выкрал вашу кровь для жуткого эксперимента. Так?

К концу бесед с инквизиторами Мёрке едва ли могла связно думать. Они определенно воздействовали на нее ментально. Прощупывали, искали ложь и дыры в ее истории. Но плотная тьма не давала никому пробиться в разум Натт, и в этот раз она была благодарна своему жестокому доппельгангеру.

– Что будет с магом? – Натт наконец-то решилась задать этот вопрос. – Его накажут?

– Да он и так уже наказан. Даже если и очнется, он теперь калека, от него в Скьерзилдене толку не будет. Хотя парнишка не без магического потенциала. Ладно, госпожа Мёрке, случай со стихийником, конечно, не рядовой, но времени нашего более не стоит. Пусть руководство академии решает его судьбу. Увольнения будет вполне достаточно. Вашей причастности мы не заметили. Более того, вы оперативно остановили зверя. По поводу легальности гравштайна был еще вопрос, но осколки показали, что он был сделан из надгробия вашего родственника, так что все законно.

Синд проводил коллег выхода, а Мёрке, наконец, рванула в лазарет. Прав был друг, когда сказал, что ей там делать нечего. Десятки трубок торчали из груди бледного и изрядного похудевшего Фирса. На тумбочке лежал новенький протез, которые принесли Хасселу знакомые с факультета инженерии. Она рассматривала многочисленные поршни и шарниры, лишь бы не видеть жуткого безжизненного лица. Это не Фирс. Фирс криво ухмыляется и хитро прищуривается. Он хамоватый и прямолинейный. Он теплый и живой. А этот незнакомец явно не он.

Очередная ночь посреди разбросанных вещей и сфер. Глаза уже разучились плакать. Очередное холодное утро.

– Видели, что бывает, когда такие, как вы, берут на себя слишком много? – Группа некромантов с четвертого курса обступила двух стихийников. В одном из них Мёрке узнала наглеца, обвинявшего ее в связи с деканом.

– Еще раз раскроете свои поганые рты, будете так же подыхать, утыканные трубками, – оскалился адепт смерти.

– Эккель, живо ко мне! – Мёрке с трудом сдерживалась, чтобы не ударить некроманта за отвратительные слова.

– Что я не то сказал? – подбоченился студент. – Опрометчивые и глупые поступки всегда приводят к последствиям, разве нет?

– Ты не смеешь так говорить о Фирсе Хасселе. – Натт старалась держать чувства в узде, но голос истерично срывался.

– А кто он такой? Он даже здесь не работает больше, – Эккель пожал плечами. – У вас все?

Мёрке лишь кивнула и бессильно побрела в аудиторию. Тьма внутри молчала, но ее ликование было слишком осязаемым. Мёрке слабела и проигрывала. Еще совсем немного – и она добровольно уйдет за демоном, который становится чересчур ласковым и обещает покой.

Снова комната Фирса, кристаллы, сферы и беспокойный сон среди вороха его одежды.

Она не слышала, как открылась дверь и, тяжело дыша, в комнату вошел он.

– Мёрке?!

* * *

– Господин Форсворд, вы просили сообщить, если наметятся улучшения в состоянии Фирса Хассела. – Аспирант целителей стоял на пороге апартаментов инквизитора.

– И?

– Он уже может самостоятельно дышать и в течение нескольких часов проснется. Не желаете позвать Натт Мёрке?

– Нет, я первый с ним поговорю. Спасибо. Скоро буду.

Синд не знал, рад ли он тому, что стихийник приходит в себя. Ревность и ненависть никуда не исчезли. Чувства немного притупились, стали более зрелыми, да и внезапное единение с Мьюл тоже внесло свои коррективы. Но все же. Он так долго любил Натт Мёрке, что мысли о том, чтобы уступить ее такому, как Хассел, сводили с ума.

Стихийник сидел на кровати и ощупывал пустой левый рукав, затем коснулся покореженных ребер и поморщился от боли. Жалкое зрелище. Форсворд несколько минут наблюдал за Фирсом через окно, боясь войти и искалечить его сильнее.

– Ему нужен покой, – предостерег аспирант.

Синд кивнул, вошел в палату и, не говоря ни слова, заехал магу в челюсть. Хассел упал на подушки и начал кашлять кровью.

– Назад, – рыкнул Форсворд на сбежавшихся целителей, и те испуганно попятились. – Вышли!

Синд встряхнул ладонь и, бросив полный отвращения взгляд на мага, процедил:

– Я бы убил тебя.

– Так что же ты? Давай! – вместо речи из горла Хассела доносились лишь хрипы и бульканье.

– Тогда жертва Мёрке будет напрасной. Знаешь, что она сделала для тебя?

Хассел вытер тыльной стороной здоровой руки кровь с лица и нахмурился. Магу очень не понравилось слово «жертва» и реакция инквизитора на его пробуждение. Насколько он помнил из своего предсмертного бреда, Натт Мёрке была жива и здорова. Или нет?

– Когда мы с господином Стаатом пришли к вам на помощь, то обнаружили, что ты почти отошел в другой мир. С такими ранениями твоя судьба казалась предрешенной. Я в любом случае не успел бы донести тебя до лазарета. – Синд разглядывал стены больничной палаты, стараясь не смотреть в глаза стихийнику. Что-то в его взгляде ужасно раздражало. Фирс не прятался за масками и был открытой книгой для всех, кроме Натт Мёрке. Форсворду и так не нравилось видеть больше чем нужно: каждый людской грешок, темные мотивы и потаенные желания. Но Хассел просто кричал всем своим видом о том, как любит Мёрке. Даже во время учебы за всеми этими показными издевками скрывалось глубокое чувство.

А сейчас Фирс мучительно складывал в своем и без того воспаленном сознании осколки информации. Жертва, время, Мёрке. Соображай Хассел! Жертва, время, Мёрке. Что же она сделала ради него?

– Нет! Она не могла! – догадался стихийник, и Синд мрачно ухмыльнулся.

– Представляешь, смогла. Самое отвратительное в этой ситуации то, что ты не заслужил ни минуты ее жизни. Выкрал кровь, решился на опасный ритуал, в то время как Натт одержима демоном и слаба как никогда. Ты лишил ее не только многих лет жизни, но и верного клинка. Гравштайн уничтожен, и мы оказались безоружны перед лицом опасности. Твой глупый поступок поставил под угрозу не только жизнь Натт, но и всю нашу миссию. Доволен? Поиграл в некроманта?

Фирс побледнел еще сильнее.

– Сколько она выменяла на меня?

– Десять лет, – холодно ответил Синд. Инквизитор без особого удовольствия наблюдал реакцию стихийника. Тот схватился за волосы и замотал головой. В его измученных глазах читалось безумие и отчаяние. Что он натворил!

– Я все исправлю, – со слепой решимостью сказал Хассел.

– Конечно, исправишь. Я здесь именно за этим.

– Что мне нужно сделать, я готов на все!

* * *

Когда инквизитор ушел, целители вновь обступили Фирса Хассела, намереваясь влить ему убойную дозу обезболивающих, чтобы маг проспал до утра. Но у него были другие планы. Он незаметно сдвинул иглу, и лекарство скапливалось под кожей, не попадая в кровь. Стихийник с удовольствием бы забылся и отвлекся от всепоглощающей боли, которая превращала каждый его вздох в муку. Но он не мог себе этого позволить. Он должен был увидеть Мёрке. Как много времени у них теперь осталось друг для друга?

Фирс притворился спящим, и целители разбрелись по этажу: кто-то заканчивал смену и уходил спать, кто-то отправлялся следить за жертвами этерна сомниа. Сойдясь на том, что жизни Хассела ничего не угрожает, его оставили без присмотра. Фирс вновь с трудом сел и осторожно спустил ноги на пол, коснувшись приятного холода каменных плит, и попытался отвлечься от неприятных ощущений. Затем оттолкнулся рукой от кровати и, опасно пошатываясь, наконец, поймал равновесие. Он взял со стола искусный протез и без труда закрепил его там, где была левая рука. Жутко непривычно. Стихийник потянулся магией к механизмам и поршням, разминая металлические пальцы. Лучше чем ничего.

Ему удалось незаметно покинуть лазарет и выбраться в коридор. Через несколько минут больничная одежда стала насквозь сырой от пота: его сильно лихорадило, и он ненадолго прислонился к стене. Фирс не представлял, как поднимется на башню. Ползком, на четвереньках, но он обязательно должен забраться наверх и увидеть Мёрке. Зато у него будет время продумать нужные слова по дороге. Десять лет… Она выменяла свои бесценные годы на его жалкую жизнь. Что он натворил? Очередная глупость. Лучше бы он сдох в подземелье, и она не успела.

Фирс выбился из сил, когда добрался до двери в свою комнату. Было бы неплохо зайти туда хоть на минуту и перевести дух. Но ключей при себе у него, разумеется, не было. Он облокотился на дверь, которая оказалась не заперта. На кровати, среди мерцающих сфер памяти, лежала девушка и тихо всхлипывала во сне.

– Мёрке, – ласково позвал стихийник, подойдя к кровати.

Натт резко вскочила, словно и не спала вовсе, и бросилась ему в объятия, сильно прижавшись к израненной груди. Хассел глухо зарычал от боли.

– Прости, прости, Фирс. – Она отстранилась и принялась гладить его лицо, словно не верила, что он рядом.

– Мне бы лечь, – он покосился на сферы памяти, и Мёрке ринулась их собирать и относить обратно в шкаф. Она помогла Хасселу опуститься на кровать и осторожно легла рядом.

– Прости за беспорядок. Наверное, не стоило ничего брать без разрешения.

– Можешь брать что хочешь. Все мое – твое. И больше никогда не извиняйся. Из нас двоих виноват только я. Десять лет…

– Хватит, – резко осекла его Натт, – больше никаких самобичеваний и чувства вины. Я не хочу тратить время на это.

– А на что хочешь? – хрипел Хассел, любуясь огромными синими глазами Мёрке, покрытыми красными нитями капилляров. Она плакала из-за него. Это было на удивление приятно, но придется сделать над собой усилие и не позволять ей этого больше.

– Просто быть с тобой.

– Зачем тебе нужен такой, как я? Безмозглый, да еще и калека в придачу.

Мёрке проигнорировала последнюю фразу и вновь коснулась лица Фирса. Подушечки пальцев нащупали внушительную гематому. Она приподнялась и принялась рассматривать свежий синяк.

– Кто тебя? – встревоженно спросила Натт.

– Упал, – Хассел слабо улыбнулся.

– Врешь! Это Синд тебе врезал, он же и рассказал про десять лет. Ты не должен был узнать, – расстроилась Натт.

– Хотела снова обрасти тайнами и недомолвками? – сердито проворчал маг.

– Нет. Не хотела, чтобы ты остался со мной из чувства вины или благодарности за спасение и жертву.

Фирс простонал:

– Это какой-то кошмар, Мёрке. Когда же ты уяснишь, что я люблю тебя. Это значит, плевал я на то, что из твоих девяноста лет пропал десяток. Нам хватит и восьмидесяти!

– Пятьдесят девять, – поправила Натт, – двадцать один год я уже прожила.

– Все равно. Успеем друг другу надоесть. Я буду очень противным брюзжащим дедом.

Некромантка рассмеялась и осторожно уткнулась Хасселу под мышку. Больничная одежда болталась на нем, обнажая исхудавшее тело.

– Брюзжащий Фирс. Мне нравится. Я бы посмотрела, – она ласково коснулась ладонью его лба. – Ты такой горячий, у тебя точно нет сепсиса?

– Я всегда такой, пора бы привыкнуть.

– Ты точно человек? – серьезно спросила Мёрке.

– Не было возможности проверить, – отшутился стихийник, а затем поднял протез и подвигал искусственными пальцами. – Хотя с этой штукой начинаю смахивать на механического голема.

– Повезло, что не правая рука, – тихо проговорила Натт.

– Мёрке, я ведь и обидеться могу. Я же левша. Или ты и этого обо мне не знала?

– Не обращала внимания. Прости.

– Вот о чем я и говорю. Не обращала на меня внимания, – он изобразил детскую обиду и вновь поморщился, – черт, смеяться пока точно не стоит.

– Сильно болит?

Фирс кивнул.

– Давай спать! Мне кажется, я уже скоро отключусь. Жалею, что не прихватил из лазарета капельницу с обезболивающим.

– Хочешь, принесу? – с готовностью предложила Натт.

– Не нужно, а то целители быстрее схватятся, что я пропал.

– Ты сбежал? – догадалась Мёрке.

– Завтра вернусь. Мне очень хотелось увидеться с тобой. Видишь, как повезло, что у тебя не все дома и ты прибежала нюхать мои нестиранные вещи, – Хассел криво ухмыльнулся, а Мёрке мгновенно покраснела.

– Ты тоже, знаешь ли, не совсем нормальный. Не удивлюсь, если найду у тебя сферу, где я справляю нужду. Ты хоть что-то не записывал?

– Для таких воспоминаний у меня отдельная потайная полочка, – прохрипел стихийник.

– Кстати, об этом. Я нашла у тебя кое-что странное. Даже не помню, когда…

– Завтра, – резко перебил ее маг и крепче прижал к себе. – Завтра задашь все вопросы. Я устал.

Он выждал некоторое время. Дыхание Натт выровнялось, а на лице появилась безмятежная улыбка. Аккуратно высвободившись из ее объятий, Фирс встал с кровати. Привычка уже давно превратилась в одержимость, и даже нестерпимая боль не могла заставить его отказаться от давнего ритуала. Он пытался не шуметь, откидывая крышку ящика с пустыми сферами. Протез был на удивление хорош и послушен, но стихийник не стал рисковать, и схватил шар здоровой рукой. Сидя на полу, он сделал слепок самых ярких моментов последних часов: тревога Мёрке, ее ласковый взгляд и прикосновения. Этого нельзя забывать. Немного погодя, он добавил и удар Форсворда. Было что-то приятное в реакции инквизитора. Синд проиграл. Натт сделала свой выбор. Однако радость мгновенно омрачилась осознанием цены этого выбора. Десять лет для некроманта – очень щедрый дар. Он обязательно придумает, как аннулировать этот контракт и вырвать у демонов каждый год жизни возлюбленной, а может, и больше.

Хассел долго пытался встать, боясь потревожить рану на груди, затем наконец уперся искусственной рукой о край ящика и распрямился. Оставалось только убрать сферу к другим, и можно вернуться к Мёрке.

Он поставил свежее воспоминание на свободное место. Натт все равно сбила всю его систему и распихала сферы как попало. На досуге он приведет их в порядок. Хассела немало обеспокоил ее вопрос о странном моменте из прошлого. Если он прав в своих догадках – плохи его дела. Этот разговор Фирс точно отложил бы до лучших времен. Он закрыл створку, приговаривая свое заклинание: «Я – это я».

– Ты представляешь насколько жалкой будет твоя жизнь в этом теле? – истощенное отражение смотрело с издевкой.

– У меня есть Мёрке…

– Надолго ли? Подумай хорошенько. Времени остается мало, пропустишь цикл и застрянешь здесь с разбитым сердцем, когда она умрет, – спрашивали неподвижные губы.

– Я все решил, и она не умрет, – твердо ответил стихийник.

– Сомневаюсь. Был бы уверен, не читал бы свою мантру каждый раз. «Я – это я! Я – это я!» – дразнило отражение. – А твои сферы? Не просто же так ты сохраняешь каждый миг. Ты боишься, а значит, тебе нужно умереть. Фирс Хассел должен прекратить существование. Освободись.

– Не в этот раз, – покачал головой маг, развернулся и побрел к безмятежно спящей Натт.

Глава 15

Утром нагрянул Синд Форсворд в сопровождении пары целителей и увел стихийника обратно в лазарет. Мёрке злобно прищурилась на друга, давая понять, что знает все о его импульсивности по отношению к Хасселу. Инквизитор виновато потупил взгляд и последовал за процессией. Натт ничего не оставалось, кроме как привести себя в порядок и отправиться на лекции. К счастью, она давно перетащила часть своих вещей и книг в квартирку мага, и сборы не заняли много времени. Дредкат тоже не без удовольствия захаживал в гости, паразитируя на мощных кристаллах, созданных Фирсом.

Новая неделя дарила надежду. Хассел быстро шел на поправку и обещал больше не сбегать из палаты, если Мёрке будет кормить его с ложечки три раза в день. Пришлось сойтись на двух. От разговора о загадочном воспоминании, заключенном в сферу, маг ловко увиливал или в очередной притворялся смертельно больным и картинно падал на подушку. В конце концов, Натт решила дождаться его окончательной выписки и узнать все про загадочный поцелуй со своим черноглазым альтер эго.

Студенты взялись за старое: два факультета с новой силой вернулись к открытой вражде. Преподавательница научилась получать удовольствие от постоянных стычек и перепалок между темными и элементалями. Благо заканчивалось все локально и лишь разбитыми в кровь губами и носами. Но это не мешало ребятам конспектировать лекции, утираясь рукавами мантий и бросая испепеляющие взгляды на недругов.

Гостклиф Анд подписал приказ о зачислении Фирса Хассела на факультет темных искусств в должности геммолога и пообещал завалить его работой, едва маг покинет лазарет. Мастерскую ему не выделили, и Мёрке предложила расположить оборудование Хассела в бывшей астрономической башне. Декану понравилась идея, и он отправил нескольких аспирантов перетаскивать вещи нового сотрудника.

– А что, неплохо. Можно будет у тебя оставаться, если заработаюсь допоздна. – Фирс поставил коробку с драгоценными камнями на пыльный стол.

Он уже наловчился со своим протезом и постепенно начал делать им более тонкую работу, нежели подъем тяжестей. Инженеры наживили имплант, усовершенствовав крепление, и изготовили обшивку в тон кожи мага. Незнающий человек едва ли увидел бы различие.

– Здесь бы прибраться, – Натт провела ладонью по столу, подняв облачко пыли, и громко чихнула.

– Легко! – Глаза Хассела засветились синим, и крохотные ветряные вихри закружились по огромному залу, собирая со старых книг, моделей планет и их спутников грязь и паутину. Маг распахнул окно и выпустил все это наружу.

– Надеюсь, внизу никто не гуляет. – Мёрке в очередной раз восхитилась способностями своего избранника.

– Не подумал об этом. – Маг закусил губу и задорно подмигнул: – Смотри, как я еще могу.

Некоторое время в комнате ничего не происходило, а затем сквозь то же самое окно протиснулось пухлое облако. Хассел водил им по комнате словно губкой, отчищая остатки грязи.

– Это вода из озера? – с восторгом спросила Натт, наблюдая за его работой.

– Ага. Хочу кое-что попробовать. Тем более здесь для нас особенное место. – Он отделил небольшой клочок облака, и оно закружилось над ними. – Как ты относишься к романтическим поцелуям под дождем?

– Хм, не было возможности попробовать, но помню одного жутко наглого блондина, выпрашивающего мой поцелуй много лет назад. – Натт очутилась в объятиях мага.

– Ага, прямо на этом месте. Тут еще остались следы от смотровой площадки телескопа. Ты помнишь? – удивился Хассел.

– Помню. А вообще у меня есть ноги, Фирс. Могу сама подойти. Не обязательно каждый раз упражняться в магии со мной.

– Да я привык, что ты шарахаешься от меня, так сподручнее.

– Как подростки, – смутилась Натт, когда Фирс наклонился за обещанным поцелуем.

– Угу, нужно наверстывать упущенное, за тех самых подростков.

– Точно! – Мёрке уперлась обеими руками в плечи мага. – Ты больше не уйдешь от ответа. Выкладывай все о том воспоминании.

Хассел простонал:

– Вот прямо сейчас?

– А когда?

– Я думал отложить до того момента, когда все закончится, мы обзаведемся минимум тремя детьми и ты точно никуда не денешься, – нервно хохотнул маг.

– Не заговаривай мне зубы, – Натт строго посмотрела на стихийника.

– А так все хорошо складывалось. Мёрке, пообещай, что это не повлияет на наши отношения. В ссорах с тобой есть свой шарм и страсть, но я уже порядком задолбался.

– Специально нагнетаешь? Боялся бы моего гнева – спрятал бы сферу получше.

– Так я и спрятал… Остальные, – Хассел зажмурился.

– Что? Это было не один раз?! – воскликнула Мёрке.

– В свою защиту скажу: я не сразу понял, что ты одержима. Думал, это какая-то игра.

– А черных глаз тебе было мало?

– Ты думаешь, у меня богатый опыт в общении с некромантами? Может, это нормальное явление, – защищался Фирс.

– Рассказывай. Не буду я ругаться и ссориться тоже не хочу. Тем более это было давно.

– То воспоминание, которое ты нашла, самое первое. Вот я и держал его на виду. Я тогда застал тебя в библиотеке в таком состоянии и не догадался, что ты одержима. Думал, просто расстроена. А еще ты так охотно позволила мне тот поцелуй. Вот тогда-то я и засомневался. Но твой демон быстро мне все разъяснил.

– Демон? Ты все знал, общался с моей тьмой и молчал об этом? Фирс, ты непроходимый идиот. – Мёрке хлопнула себя по лбу.

– Не отрицаю, но он хорошо платил за мою лояльность.

– Мной? Сколько продолжались эти отношения? – Несмотря на обещание не ссориться, Натт сжимала кулачки.

– Полгода…

– Ты ненормальный. Как далеко вы зашли? – Мёрке схватилась за голову.

– Не дальше поцелуев, клянусь! – Стихийник поднял правую руку вверх.

– Видимо, мне повезло с тьмой, держала тебя на расстоянии.

– Вот неправда! Невысокого же ты обо мне мнения. Из нас двоих искусителем выступала именно ты. Из-за этого я и порвал с тобой, – оскорбился маг.

– Не понимаю, что значит – порвал?

– Если до конца быть честным, я не получал особого удовольствия от всего этого, потому что в глубине души понимал, что ты под контролем, но я все равно не мог отказаться от тех редких встреч и той ласки, пусть даже лживой. А однажды ты пришла ко мне с весьма конкретным предложением, – смутился маг.

– С каким? – Мёрке мгновенно покраснела.

– Ну, я все понял, когда на моих глазах ты сбросила всю одежду. Мёрке, я сразу отказал демону. Одно дело обжимания по углам, но другое… Чем бы это отличалось от насилия? Она пригрозила мне, что больше не позволит к тебе прикоснуться и ушла.

– Зачем ей это было нужно? – Натт нервно грызла большой палец.

– Понятия не имею, – честно ответил Фирс. – А потом Форсворд сошел с ума, и… В такие моменты я начинаю сожалеть, что не согласился на предложение твоего демона. Такое ощущение, что она наказала меня и тебя за тот отказ…

– Но почему ж? Демон явно боится тебя, зачем ей сближать нас… Вот же черт! Я поняла! – Натт взяла Фирса за руки и силой тряхнула. – Она бы заставила меня очнуться посреди этого действа! Представь на мгновение мою реакцию, окажись я в твоей постели. Насильником в этой истории оказался бы ты, и я точно не приблизилась бы к тебе ни на шаг, учитывая наши и без того напряженные отношения. Между нами все было бы кончено.

– Но сорвался Синд. Выходит, мне просто повезло, – заметно расстроился Хассел.

– Возможно. Это настолько важно сейчас?

– Сильно бьет по самолюбию, – признался маг, но Мёрке лишь закатила глаза. – Раз твой доппельгангер питает ко мне страх, может, согласишься сделать меня своим якорем?

– Сколько можно! У меня теперь даже оружия нет, вся операция под угрозой срыва. Да и Дорнфьол мы не спроектировали. Понятия не имею, как нам спасать несчастных, – помрачнела Натт.

– Все не так плохо, а с оружием у меня есть одна идейка, – подмигнул маг.

– Надеюсь, не очередная попытка самоубийства? Хотя из твоего надгробия получился бы своеобразный гравштайн, я уже думала об этом, – буркнула Натт, и Хассел звонко рассмеялся.

– Такой настрой мне нравится. Ты быстро учишься, Мёрке! – хохотал Фирс.

– Чему? Глупым шуткам? – она уже не сдерживала улыбку.

– У нас, кажется, были планы на романтические поцелуи под дождем, – напомнил стихийник и указал на маленькое зависшее над ними облако.

– Нет уж. Твой лимит исчерпан на полгода вперед, – хмыкнула Натт и отстранилась.

– Так и знал, что этим все кончится. Ладно, оставим до лучших времен, – пожал плечами маг и развеял волшебство. – Попробуем опять восстановить Дорнфьол?

Они просидели до самого вечера, тщетно пытаясь составить план старого парка развлечений. Основательно устав, они покинули новую мастерскую Фирса. Мёрке пообещала проводить мага на процедуры в лазарет и ловко избежала прощальных ласк. Это не укрылось от Форсворда, который вместе с Мьюл обходил жертв этерна сомниа, наблюдая за их состоянием. Инквизитор самодовольно ухмыльнулся, а стихийник лишь стиснул зубы. Зря она себя так ведет с Хасселом, но обида на его поведение в прошлом не могла исчезнуть за несколько часов. Утром будет добрее к магу.

* * *

– Просыпайся, Мёрке у нас тобой грандиозные планы!

Натт гадала, откуда Фирс черпает свой энтузиазм и энергию, и лениво перевернулась на другой бок.

– Клянусь, когда-нибудь опечатаю дверь на балконе, – проворчала она.

– Блефуешь. Кстати, я оценил вчера твой воспитательный процесс, а уж Форсворд был доволен, как кот. Нравится выставлять меня дураком? – злился маг.

– Извини, – неожиданно для Фирса прошептала Натт, – сложно было переварить все, что ты на меня выплеснул вчера.

– Да ничего, – слишком быстро успокоился стихийник. – Значит так! Мне нужно кое-что закончить в мастерской. А ты пока собирайся, возьми свой кнут и забеги на кухню.

– Это еще зачем? – Мёрке остервенело терла глаза.

– Тебе все скажут. Встретимся во дворе у центральных ворот. – На этот раз маг вышел через дверь, оставив ничего не понимающую Натт одну. Ключ ему сделать, что ли? А то сорвется еще.

Мёрке подавила внезапное желание надеть рубашку с откровенным вырезом и вновь облачилась в привычную повседневную мантию. Закрепила пояс с магическим жезлом и кнутом для призыва Виллмы и побрела на кухню, которая встретила ее жаром работающих на полную мощность печей. В воздухе витал приятный запах яичницы, тостов и бекона. Работники кидались от одной плиты к другой, ловко добавляли специи и грациозно переворачивали оладьи. Натт удивленно хлопала ресницами, раздумывая, зачем Хассел отправил ее сюда.

– Госпожа Мёрке, – маленькая девочка дернула ее за подол, – вы от Фирса?

– Да, только он не объяснил мне ничего.

– Сейчас-сейчас. – Малышка засуетилась и достала небольшой контейнер для еды. – Удачного вам свидания. Мы так рады за него, – мечтательно проговорила девочка и подтолкнула некромантку к выходу. – Вам пора, без головного убора тут нельзя.

«Свидание?» – покраснела Мёрке. Даже продохнуть не дает. Напустил таинственности, а сам позвал на прогулку. Да еще и сейчас. Как будто у них есть время на это. Хотя провести выходной не в гнетущих стенах Тэнгляйха было весьма заманчиво.

Фирс уже поджидал ее на улице с внушительной наплечной сумкой:

– Долго ты. – Он взял контейнер и убрал к остальным загадочным предметам, заготовленным для их прогулки.

– Признавайся, что задумал?

– У нас очень важный поход за твоим новым оружием. Плюс совместим приятное с полезным. Целители говорят, что мне нужно как можно больше ходить, так что прогуляемся до Элскер Крик, – невинно предложил стихийник.

– Идти на кладбище без гравштайна? Так и думала, что предложишь что-то небезопасное, – обреченно вздохнула Натт.

– Эй, а как же я?

– Толку от твоей магии против мертвых мало, разве что огонь, но ты им не пользуешься.

– Буду твоим воином поддержки и по совместительству оруженосцем. – Фирс вытащил из сумки переливающиеся всеми цветами радуги магические наконечники для жезла. – Нравятся?

– Шутишь? – Натт поочередно подносила к глазам сосредоточия. Они вибрировали силой в ее руках и пропускали по пальцами энергетические волны. – И когда ты все успеваешь?

– На самом деле я уже давно их сделал. Но у нас с тобой, как обычно, все не заладилось. Вот лежали, пылились и ждали своего часа, – Хассел улыбался, глядя на реакцию возлюбленной.

– Уже хочу их опробовать. Пойдем скорее. Вдруг нам повезет и на нас набросится толпа нежити? – Натт схватила мага за руку и потащила к воротам.

Во дворе вновь кипела деятельность, на этот раз под руководством Йедена Стаата, который, к немалой радости студентов, нарушил свой обет молчания. Студенты готовились к осеннему мероприятию прощания с духами и украшали двор тыквами и хвойными венками. Некроманты-старшекурсники заряжали кристаллы для смотрителя. Стаату предстояло открывать церемониальный портал, а без должной поддержки такое могло стоить ему жизни. В этом году Натт Мёрке должна была стать ведущей праздника, но из-за сложившихся обстоятельств некромант убедил деканов в том, что юной адептке еще понадобятся силы. Никто не пожелал с ним спорить, а многие, наоборот, обрадовались тому, что опытный маг возьмется за дело. Иные вовсе назначили бы заслуженного преподавателя на должность магистра некромантии, однако смотритель в категоричной форме отказался от такого предложения, заявив, что Натт Мёрке себя еще проявит.

Натт не обижалась. В глубине души она знала, что недостойна быть преподавателем, по крайней мере пока не разберется с собственным демоном. Да и Фирс слишком хорош для нее как ни крути. Он добрый и открытый, хоть и прячет это за тонной сарказма и скабрезных шуток. В его взгляде слишком часто мелькает настоящая забота, которую тут же сменяют пугающие всполохи страсти.

– Помедленнее, Мёрке! Куда ты так несешься? – Хассел начал задыхаться и хвататься за горло.

– Извини, совсем забыла. – Она с тревогой разглядывала капельки пота на лбу мага. Его грудь тяжело вздымалась от сбившегося дыхания.

– Ничего, – Хассел зашелся кашлем. – Как же раздражает собственная слабость.

– Это временно, скоро ты окончательно поправишься, – заверила Натт.

– Твои прогнозы оптимистичнее, чем у целителей, а это пугает, ведь ты некромант. – Смех стихийника походил на карканье ворона, и от него у Натт пробежали мурашки по спине.

– Попробуй молча идти, может, полегчает, – обиделась она, а Хассел лишь шире улыбнулся, радуясь ее надутым губкам.

Вопреки ожиданиям, маг не повел ее на кладбище, а свернул раньше, остановившись у озера смерти. Алтарь находился на противоположной стороне, и Фирс бросил в его сторону немного грустный взгляд.

– Синд целовал тебя здесь совсем недавно.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Натт.

– Твой демон показал. Мне было больно на это смотреть, ты так охотно ответила инквизитору, – признался Фирс.

– Разыгрываешь сцену ревности? Не буду оправдывать своих поступков, но это было не совсем по любви, если тебе интересно.

– Твой двойник немного извратил картинку, должно быть, отомстил мне за то, что много лет назад я показал подобное Форсворду и внес неожиданные коррективы в его планы. Мне все кажется, что тебе не стоило возвращаться в Тэнгляйх. Тебя словно в ловушку загоняют… А вообще мир круглый. Смешнее всего то, что я повелся и так же, как твой друг, пошел заниматься некромантией, – ухмыльнулся маг.

– Только ты единственный, кто пострадал. – Натт погладила его по искуственной руке, а затем переместила ладонь на грудь Хассела. Но едва она нащупала вживленные металлические пластины, как Фирс схватил ее за запястье, отвел руку и положил себе на плечо.

– Поцелуй меня, Мёрке.

– Когда по имени назовешь, тогда поцелую, – упрямилась Натт.

– Забудь. Мне не нравится твое имя, я уже говорил.

– Ага, словно что-то прилипло к небу, – обиженно повторила его слова Натт.

– Не только из-за этого. Знаешь легенду Сорплата о птицах?

– Я вообще о южной провинции мало знаю. – Натт накручивала на палец его заметно отросшие волосы.

– В Сорплате живут две птицы. Одна сжигает землю в огне дневного солнца, повергает жителей в отчаяние и безысходность, уничтожает посевы, иссушает реки, превращая провинцию в адское пекло.

– И при чем тут мое имя? – Мёрке вновь начинала терять над собой контроль от близости стихийника, а его тяжелое болезненное дыхание вызывало в ней еще большие приступы нежности.

– Есть вторая птица. Ее мы называем Мёрке, и она прилетает в сумерках и укрывает агонизирующую землю холодной прохладой. Она вбирает весь жар и боль, а наутро улетает, – Фирс почти шептал древнее сказание ей на ухо.

– Ты это с ходу сочинил, признайся, – не поверила Натт.

– Нет же. Когда-нибудь съездим ко мне на родину, и я тебе покажу скульптуры в честь Мёрке, – предложил стихийник.

– А ты в этой истории кто? Та самая выжигающая все вокруг птица?

– А разве не похож? Неужели тебе не понравилась история? – Фирс отстранился, посмотрел ей в глаза.

– Понравилась, – честно призналась Мёрке.

– Тогда поцелуй меня, – настойчиво попросил маг.

Натт, борясь со смущением, встала на мысочки и притянула к себе Фирса. Едва она коснулась его губ, как он нетерпеливо перехватил инициативу.

– Зачем просить, если ты сам все делаешь, – Мёрке недовольно оглядывала ухмыляющегося мага.

Он ничего не ответил, долго восстанавливал дыхание, а затем протянул некромантке горячую ладонь. Хассел повел Мёрке вокруг озера, улыбаясь своим мыслям, и Натт передалось его безмятежное настроение. Он осторожно поддерживал ее, когда они перепрыгивали с камня на камень, пересекая крохотные ручейки. Фирс старался не выпускать Натт из рук и при любой возможности касался ее и обнимал.

– Не увлекайся. – Мёрке увернулась от очередного объятия и едва не упала в огромную лужу.

– Тебе неприятно?

– Скорее непривычно. Пойми меня правильно. Все слишком быстро закрутилось: спонтанные признания в любви, романтические легенды, ласки. Дай мне свыкнуться.

Хассел поморщился:

– Свыкнуться? Я что, какой-то страшный диагноз?

– Я совсем не это имела в виду. Давай продлим момент невинной дружбы. Точно. Вот чего мне сейчас не хватает!

– Еще лучше… Дружба? Ты точно издеваешься надо мной, – Фирс начинал злиться.

– Опять не так понял. Ты нравишься мне…

– Но?

– Да никаких «но». Просто нравишься, и я не хочу торопиться. Что непонятного?

Хассел пожал плечами и побрел вперед, более не обращая внимания на спотыкающуюся Мёрке и не подавая ей руку.

– А вот обижаться – это по-детски, Фирс. – Ноги девушки основательно промокли.

– Чего ты там говоришь, подружка? Погромче, а то не слышно.

– Иди к черту!

– И тебе не хворать, подружка, – маг нарочно растягивал последнее словечко.

Мёрке в очередной раз пожалела, что не сдержала язык за зубами. Да и ничего страшного Хассел не делал. Руки не распускал, а просто хотел быть ближе. Они с полчаса шли молча, и Натт уже не чувствовала от холода ног. Ручей вывел путников к небольшой горной гряде и затерялся среди скал. Фирс нырнул вслед за ним в узкую расщелину, и Мёрке ничего не оставалось, как последовать за стихийником. Внутри оказалось еще холоднее, чем снаружи, и Натт начала бить дрожь.

– Почти пришли. Ты в порядке? – Фирс достал световую сферу и критически оглядел молчаливую спутницу. В тусклом мерцании ее губы казались мертвенно синими. Стихийник бросил взгляд на ее ноги и выругался: – Ты чего молчишь, что промокла?

– Ничего, – она приняла обиженный вид, и Фирс лишь покачал головой.

– Иди ко мне. – Хассел при помощи магии нагрел небольшой плоский камень, усадил на него Мёрке и снял с нее промокшую обувь. Ноги девушки до колен были ледяными. – Я опять повел себя глупо?

Натт помотала головой и принялась следить, как он гладит потерявшие чувствительность пальцы ног, и от его прикосновений по телу начинало разливаться тепло.

– Я не дам тебе невинной дружбы, Мёрке. Ты сама жаловалась на то, что у нас мало времени. Не хочу, чтобы один из нас жалел о несделанном или недосказанном. Здесь и сейчас, скажи, ты любишь меня?

– Я замерзла. Зуб на зуб не попадает.

Руки стихийника стали в разы горячее.

– Я жду, Мёрке, – он пытливо смотрел ей в глаза.

– Да, – она дрожала уже не от холода.

– Что – да? – не унимался Хассел.

– Люблю, и, кажется, очень давно, – прошептала Мёрке.

– Насколько давно?

– С того дня, как мы ели мороженое.

– Ты к чему сейчас это вспомнила? – удивился стихийник.

– Тогда мне было так же холодно, но ты был рядом. Ты что забыл?

Фирс Хассел ничего не забывал в этой жизни. Он отлично помнил, как пригласил одногодку, которая приехала в академию раньше срока, в Рискланд. Они верхом на Виллме улизнули из Тэнгляйха в ближайший городок и до боли в горле поедали ледяные сладости. Но это было так давно: за тысячи отвратительных слов и поступков, до бесконечных предательств и обид.

Он заключил Натт в объятия.

– В тот день я все испортил и оттолкнул тебя.

– Потому что я обманывала тебя с первой встречи, притворяясь стихийной волшебницей. Трудно было сказать правду. Мне самой было сложно свыкнуться с тем, кто я такая. Фирс, давай больше не будем врать друг другу, – попросила Мёрке, убрав со лба Хассела длинную челку. Его глаза были непривычно печальным и серьезными.

Последняя ложь далась ему особенно нелегко:

– Давай. Больше никаких секретов! Согрелась? – заботливо спросил Хассел, и Мёрке сильнее прижалась к нему. – Все отпускай, у нас еще остались важные дела. Вернемся в академию и продолжим с этого же места.

– Мы опять успеем поссориться, – пробурчала Натт.

– Я постараюсь меньше говорить, вдруг обойдется? – пообещал стихийник.

Натт расцепила руки и недоверчиво посмотрела на него.

– Что ты будешь делать?

– Сейчас покажу. – Хассел достал из сумки молоток и металлический стержень, расширенный к одному концу и напоминающий острую лопатку. – Я почти всю эту гряду излазил в поисках материалов. А здесь нашел кое-что совсем необыкновенное. Пойдем скорее!

Мёрке спрыгнула босыми ногами на холодный каменный пол пещеры.

– Погоди-погоди, – он махнул рукой над промокшими сапожками Натт, – теперь обувайся.

Фирс отвел ее в дальний угол пещеры, где ручей становился немного шире, закатал штаны, снял свои ботинки и осторожно залез в воду.

– Как же холодно-то… – Хассел грубо ругнулся и виновато посмотрел на спутницу: – Ты ничего не слышала!

Он убрал со стены мох, который прикрывал редкую дорогую породу. Даже Мёрке не знала, что Хассел спрятал в этой пещере.

– Кровавый нефрит! – выдохнула она, глядя на минерал необыкновенной красоты, по которому пробегали темные, словно вены прожилки.

– Кровавый, огненный, камень сердца, камень любви. У него много названий. – Стихийник с нежностью провел по гладкой поверхности стены.

– Что ты собираешься из него делать?

– Кинжал для тебя. Именно я виноват в том, что твой гравштайн уничтожен. Зато такое оружие не будет требовать платы и останется верным до конца. Оно будет не хуже Квелда, и никогда не сломается и не разобьется, – заверил маг.

– Спасибо, – прошептала Мёрке, с тоской вспоминая клинок и брата.

Она села рядом и стала наблюдать за тем, как Фирс осторожно орудует молотком и скарпелем, отделяя от стены кусок нефрита. Ей нравилось смотреть, как от напряжения вздуваются вены на его руке, а на лбу выступают капельки пота, несмотря на то что он стоит по колено в холодном ручье. Она вдруг не сдержалась, встала и обняла Фирса сзади. Стихийник вздрогнул от неожиданности и остановился.

– Мёрке, ты мне мешаешь, – мягко сказал Хассел.

– Извини, – она сделала шаг назад, но маг развернулся и нежно поцеловал ее.

– Быстрее закончу, больше времени останется для нашего свидания, – он подмигнул и вернулся в работе.

Тишину в гроте нарушали лишь мерные удары молотка и всплески воды, которая казалась абсолютно черной. Натт поежилась, глядя на ручей, который тек сюда прямиком из Иннсо Тод.

Стихийник ловко поймал кусок нефрита, когда тот наконец откололся от стены и выбрался из воды, предварительно прикрыв мхом драгоценный минерал.

– Не замерз? – участливо спросила Натт, поражаясь собственному голосу. Как часто в нем начала проскакивать нежность к стихийнику. Хассел тоже услышал это, улыбнулся и покачал головой.

Пока он убирал инструменты и заботливо заворачивал камень в бархатную ткань, Мёрке прогуливалась у самой кромки воды, пытаясь настроиться на голоса мертвых. Ей стало интересно, живут ли в ручье души из озера. Но никто не откликался на ее зов. Очевидно, Иннсо Тод крепко держало своих жильцов. Внезапно черная тень промелькнула у самой поверхности, а затем бледные длинные руки схватили Натт за лодыжки и потянули вниз. Падая, Мёрке больно ударилась головой о каменный пол. Она начала терять сознание, но холодная вода быстро привела ее в чувство.

Она не ожидала такой внезапной атаки демона, тем более в присутствии Хассела. На шее медленно начали смыкаться ледяные руки ее похитителя, которые были в разы холоднее воды. Натт видела, как из собственного рта вырываются пузырьки воздуха, и через мгновение начала захлебываться. Она бросила взгляд вверх и с ужасом осознала, что находится отнюдь не в узком ручейке. Над ее головой была беспроглядная чернота и метры воды. Стены по бокам тоже исчезли. Где она?

– Он мой! – кричал незнакомый голос, и от него становилось жутко. Это точно не ее демон. Злобный двойник не хочет быстрой смерти для непокорной некромантки. Он желает мучить ее как можно дольше, а этот незнакомец не собирается играть, он по-настоящему намерен убить ее. Снова воображаемые бланки контрактов зашелестели в мозгу некромантки. Вновь разворачивались призрачные свитки с невыгодными сделками..

– Из чего мы сделаем филактерию, госпожа лич? – подобострастно расшаркивались духи, наблюдая за ее неминуемой смертью.

– Жаль, что стихийник не успел выковать кинжал. Чудный получился бы артефакт, прочный и смертоносный, – подхватили другие.

– Соглашайся, выбирай, будь нашей проводницей!

В груди не оставалось воздуха, а рука сама взметнулась к протянутому перу, с которого капала густая кровь.

– Его тепло только мое! – истошно вопил ее душитель. – Почему же ты никак не сдохнешь?!

«Тепло? О ком она? О Хасселе?» Мёрке отогнала эфемерных демонов, пытаясь рассмотреть своего убийцу, но не смогла. Перед глазами стояла лишь непроглядная муть.

Глава 16

Синд Форсворд изводил себя который день. Их план со стихийником больше не казался ему таким уж хорошим. Мёрке с каждым днем становилась все счастливее в компании Фирса и проводила с ним все свободное время. Что с ней станет, когда все будет кончено? Маг оказался отличным актером и совершенно не показывал вида, словно совсем не боялся того, что их всех ждет. Так же, как и Натт, он ловил каждое мгновение. Сегодня он потащил ее черт знает куда с утра пораньше. У инквизитора было отвратительное предчувствие из-за их внезапной поездки, и он с трудом поборол желание сорваться вслед за ними.

– Если ты не прекратишь, то отгрызешь себе руку. – Мьюл отвлеклась от чтения книги и с осуждением посмотрела на Синда, который нервно покусывал большой палец. – Хотя, может, у Натт фетиш на безруких, тогда дерзай, это твой последний шанс!

– Помолчи, – огрызнулся инквизитор.

– Я-то? Скажи спасибо, что я молча смотрю на ваш с Хасселом план. Если вы думаете, что она захочет такой жизни, то вы оба ошибаетесь. А тебя она никогда не простит, если узнает.

– Плевать. Лишь бы выжила.

– Как скажешь. Ослушаться я не могу. Контракт! Иначе давно бы уже рассказала Натт обо всем. И еще: за советами ко мне больше не обращайся. Видеть тебя не хочу! – банши бросила книгу и встала с дивана.

– Куда собралась?! – крикнул инквизитор, и Мьюл обернулась, злобно сверкнув стальными глазами.

– Прогуляться. Не бойтесь, господин Форсворд, ваши мерзкие секреты под надежным замком, – она отвесила шутовской поклон и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Банши была права, и от этого он злился еще сильнее. Натт не простит его, но он готов смириться с этим, ведь на кону не только ее жизнь, но и судьбы ни в чем не повинных студентов и педагогов. Кто-то должен принимать тяжелые решения, а кто-то должен стать жертвой ради всеобщего блага.

Интуиция не обманула Форсворда: спустя несколько часов призрачный барс Виллма с двумя всадниками влетел сквозь главные ворота замкового комплекса и помчался к лазарету.

* * *

Ледяная вода вдруг забурлила и стала горячей. Смертоносные руки душителя от неожиданности расцепились, и через миг Натт уже парила в воздухе, окруженная ореолом брызг. Неужели она умудрилась подписать договор с одним из демонов, и он вытащил ее из воды. А что она пообещала ему взамен? Она уже лич или еще человек?

– Мёрке, как же так? – выдохнул перепуганный Фирс, когда она очутилась у него на руках. Точно! Он ее и вытащил. Хассел – талантливый стихийник, что для него стоит осушить ручей и спасти неуклюжую некромантку из воды. А как она там очутилась? Мёрке прижалась к теплому магу, дрожа от холода. Его одежда мгновенно стала мокрой.

– Упала. Мне так холодно, Фирс, – прошептала Натт, и последнее, что она услышала, был его возглас, когда он коснулся ее ушибленного затылка:

– Это что, кровь? Теперь Форсворд точно убьет меня!

Натт была без сознания, и стихийник испуганно прислушивался к ее неровному дыханию. Она была мертвенно-бледной, а на шее появились яркие синяки, похожие на следы чьих-то пальцев. Хассел оторвал полоску ткани от своего плаща и перевязал голову Натт. Мысленно он нагревал воздух вокруг Мёрке и раздумывал, как им поскорее добраться до академии. Ему едва ли хватит сил пронести ее даже полпути. Маг неуверенно покосился на кнут для призыва Виллмы. Натт еще не успела показать ему перерожденного барса, и Фирс неуверенно снял артефакт с пояса некромантки и провел указательным пальцем по переливающейся надписи с именем бывшей подруги. Он никогда не призывал духов и даже не знал, как это правильно делается. Юноша размотал кнут, глубоко вздохнул и с надеждой обратился к почившей любимице:

– Виллма, помоги, мы должны спасти Мёрке. Я не справлюсь один, – маг хлестнул плетью по воздуху и зажмурился, надеясь лишь на чудо.

Фирс Хассел открыл глаза, только когда почувствовал, как кто-то холодный прижался к его лбу. Призрачный барс, объятый синими и фиолетовыми всполохами, ласково смотрел на бывшего хозяина.

– Виллма… как же я рад, – Фирс потянулся искусственной рукой к кошке и запустил пальцы в густой мех. – Отвезешь нас в Тэнгляйх?

Барс лег на каменный пол, и Фирс забрался ему на спину, прижимая к себе Натт. Виллма мягко и быстро помчалась в сторону академии, оставляя позади мрачную горную гряду и черные, похожие на змей ручьи, вытекающие из Иннсо Тод.

Хассел чувствовал, как повязка на затылке Натт пропиталась теплой липкой кровью. Он нервничал и пытливо смотрел вперед в надежде поскорее увидеть башни замка. Целых десять лет Мёрке подарила именно ему. А сколько у нее их теперь осталось? Годы, месяцы, недели? Он не сможет без Натт ни в этой жизни, ни в последующих. Интересно, сможет ли она когда-нибудь принять его эгоистичный выбор? Он крепче прижал Мёрке и коснулся губами ее лба. Как же ему хотелось повернуть время вспять и не оттолкнуть ее тогда, после поездки в Рискланд и тонны съеденного мороженого. Как он мог променять ее на бестолковых и жестоких дружков-сокурсников? Лучше бы все смеялись над ним и издевались из-за дружбы с некроманткой, но тогда Мёрке была бы только его, а демон не осмелился бы ей навредить. Кто знает, может, и Квелд остался бы в живых. За все нужно однажды платить – и за глупость, и за грубость.

* * *

– Ничего страшного. Ушиб не сильный, но швы все равно пришлось наложить, – констатировала целительница, когда Мёрке пришла в себя к вечеру того же дня.

Натт осторожно ощупала свой затылок.

– Пришлось сбрить немного волос, – извиняющимся голосом добавила работница лазарета.

– Мёрке! – Фирс влетел в палату в сопровождении мрачного инквизитора.

– Я вас последний раз предупреждаю: снова устроите сцену, вылетите отсюда оба. И я не посмотрю на вашу устрашающую метку на руке, господин Форсворд. В больничном крыле должен быть покой и тишина. Я буду за дверью, если эти двое начнут ругаться, позовите меня, – обратилась целительница уже к Натт и покинула палату.

– С глазами у тебя беда, – изрек стихийник и протянул руку к Натт. Склеры были полностью залиты кровью.

– Рассказывай, кто тебя так? – сухо бросил Синд.

– Да я и не поняла толком. Очень уж быстро все случилось. Кто-то схватил меня за ноги и утащил под воду, а потом начал душить. Я не видела ничего: было слишком темно и мутно, – Мёрке терла виски.

– Это не наш демон? – продолжал допрос Синд.

– Не уверена. Хотя… Точно нет. Может, заблудший дух из Иннсо Тод. Он сказал очень странную фразу: «Он мой! Его тепло только мое!» Понятие не имею, о ком это.

– Должно быть, ему не понравилось, что мы взяли кусок кровавого нефрита. Видимо, кто-то из духов ревностно к нему относился, – предположил Хассел.

– Может, – неуверенно согласилась Мёрке, но спорить у нее не было сил. – Отведи меня домой. Не хочу провести ночь тут, – попросила Натт.

Фирс протянул ей здоровую руку и помог встать.

– Тебе не следовало брать ее с собой, – процедил Форсворд, оглядывал бледную подругу.

– Да понял я уже, – сказал стихийник и выдержал строгий взгляд инквизитора.

– Вообще-то я могу и сама решать, куда и с кем мне ходить. Надоели уже. Я не хрустальная и не рассыплюсь у вас на глазах, – недовольно проворчала Натт и тут же пожалела, что повысила голос. Мигрень вернулась с новой силой.

– Вот тебе и свидание, – печально вздохнул Хассел, когда они с трудом взобрались по винтовой лестнице на башню.

– Ну, ты старался, – приободрила его Мёрке и ласково улыбнулась. – Кстати, что было в том пластиковом контейнере?

– Да сейчас придем и съедим.

– Отлично, я голодная, как вурдалак, – призналась Натт.

– Тогда ты не наешься. Там всего лишь бутерброды. Я же не знал, что наша экспедиция кончится вот так. Но если хочешь, я сбегаю до кухни и принесу еще чего-нибудь, – предложил стихийник. Но Натт отрицательно помотала головой и снова поморщилась от боли.

Хассел просидел с ней до тех пор, пока она не задремала, а затем побрел в астрономический зал работать над новым кинжалом. Когда Мёрке проснулась посреди ночи, то с тоской обнаружила, что Фирса нет рядом. Она вышла на балкон и посмотрела наверх. Из окон прямо над ее комнатой лился тусклый мерцающий свет. Натт пожалела геммолога. С таким освещением он точно испортит себе зрение. Она вернулась в комнату, набросила халат на продрогшие плечи и отправилась навестить Фирса и по возможности позвать его спать.

Он был не один. Мерные удары инструмента о камень сопровождались невнятным бормотанием. Натт осторожно заглянула в новую мастерскую Хассела и увидела его в компании Синда. Инквизитор более не выглядел раздраженным в присутствии стихийника. Напротив он был пугающе спокоен и смотрел на него с нескрываемым сочувствием.

– Увези Натт отсюда как можно скорее до начала праздника. Нечего ей тут делать, когда Йеден будет открывать портал. Да и тянуть с Дорнфьолом уже нельзя. Доделывай кинжал и собирайтесь.

– Почему я не могу остаться на церемонию прощания? Я хочу проститься с Бьелке, я так ждала этого дня. – Мёрке внезапно вмешалась в их разговор, и заговорщики синхронно вздрогнули.

– Эй, милая, ты чего тут стоишь и почему не спишь? – ласково спросил стихийник и оторвался от работы.

– Давно подслушиваешь? – строго поинтересовался инквизитор.

– Я ничего не подслушивала, это вы секретничаете. Почему нельзя медлить? Тем, кто в этерна сомниа стало хуже? – с тревогой спросила Натт, и мужчины переглянулись.

– Да, – осторожно начал Синд, – они слабеют. Очевидно, демон устал ждать, пока ты сдашься, или мстит за твои отношения с Хасселом. В общем, ночью у Троена случился приступ, и теперь его подключили к аппарату. Он не может самостоятельно дышать. Если демон возьмется за остальных, у нас просто не хватит ресурсов поддерживать в них жизнь, и мы начнем терять людей.

– Троен… – Мёрке прижала руки к груди, вспоминая смешного маленького мальчугана. Его мать не покидала лазарет и обрабатывала тела жертв проклятия. Женщина помогала следить за их состоянием и, кажется, совсем не спала. Она надеется, она ждет, а Натт боится, наконец, посмотреть страху в глаза и отправиться в Дорнфьол.

– Завтра! Фирс, поехали завтра, я готова!

– Вот это настрой! – похвалил геммолог.

– Хорошо, быстрее поедете, быстрее вернетесь. Попрошу у Роннда его дредхоста, верхом на Виллме вы не доберетесь. Да и повозку надо утеплить. Работайте, схожу к Йедену. Времени до утра почти не осталось.

– Постой, я с тобой. Хочу заглянуть в лазарет и поговорить с родными детей. Все равно уснуть сегодня уже не смогу. А пару ободряющих слов я им давно задолжала. Это случилось только из-за меня, – вымолвила Мёрке.

– Я провожу тебя, – Форсворд подставил ей локоть и кивнул стихийнику на прощание.

Хассел ответил тем же и вернулся к кинжалу с инструментами. Мёрке очень не нравился странный дружелюбный альянс между давними соперниками. Было куда проще, когда они демонстрировали открытую неприязнь друг к другу. С исчезновением их вражды исчезала детская беспечность и начиналось что-то по-настоящему страшное.

* * *

Мёрке сонно поглядывала на спины бегущих дредхостов, пока фургончик несся по тракту на восток. С каждым оставленным позади поселением становилось немного теплее. Виноват ли в этом более мягкий климат провинции Иствинсен или разгорающийся день, она не знала. Она давно уже не бывала в этих землях, и чем дальше они мчались, тем сильнее пугала ее неопределенность и призраки прошлого.

Несмотря на то что им с Хасселом не удалось восстановить в ее сознании Дорнфьол, Натт очень красочно помнила тот самый момент, с которого начались все ее беды. Маленькая девочка стояла посреди парка развлечений, держа в руках воздушный шарик, такой же как у Мёрке. На ней был одет такой же сарафан и босоножки. Ее волосы также отливали медью на солнце, и лишь глаза черные, словно непроглядная ночь, были жутким различием двух близняшек. У доппельгангера не было имени, или он попусту пожелал скрыть его от Натт. Девочке по объяснимой причине нравился этот безобидный демон, которой понимал ее лучше других. Он единственный, кто радовался дару маленькой некромантки и обещал долгую и счастливую жизнь, в то время как все остальные шептались за спиной девочки о том, что ее ждет печальная участь всех адептов смерти.

Однако демоны слишком алчны. С каждым годом жуткий двойник становился требовательнее и ревнивее. Ему было все равно к кому ревновать – к брату, отцу или матери. Он быстро свыкся с мыслью, что Натт должна принадлежать лишь ему одному. Вскоре сочувствующий шепот начал становиться злее и коварнее. Восьмилетняя девочка постепенно начала терять доверие к давнему другу, и их совместные игры проходили все реже и реже. А когда в семье Мёрке произошло счастливое событие, и Натт обзавелась младшей сестричкой, демон окончательно обезумел. Однажды ночью перепуганная девочка очнулась у кровати младенца с подушкой в руках. Она не помнила, как пришла туда и что собиралась делать.

С того момента юная некромантка осознала, что нездоровым отношениям с потусторонним духом должен прийти конец. В попытках усыпить бдительность демона она проводила с ним почти все свободное время, немало пугая родных своим странным поведением. Родители Натт, переживая за душевное здоровье своей дочери, решили съездить в Дорнфьол. Только Мёрке некогда было радоваться предстоящим развлечениям и аттракционам – она готовила ловушку. Используя собственную кровь, она приковала ничего не подозревающего демона к парку, оставив его там навсегда.

Лицо с непроницаемыми глазами не пылало злобой или ненавистью. Темное порождение искренне не понимало внезапной жестокости своей подруги. Демон так и стоял посреди парка, сжимая веревочку воздушного шарика и провожая взглядом ту, кем дорожил и кого любил, пусть извращенной, но все же любовью.

Натт бросила его, но он со временем нашел способ вернуться сквозь созданный глупой студенткой портал. Почему же демон не наказал ее еще тогда? Она была одержима все это время. А иногда двойник вовсе полностью подчинял себе ее тело и разум, бросал в объятия Хассела, и только боги знают, что еще творил. Очевидно, на все эти вопросы она получит ответы лишь при личной встрече со своим паразитом.

– Может, попробуешь поспать? – Фирс устало смотрел за дорогой и нервно постукивал искусственными пальцами по деревянному полу фургончика. Из-под его руки вылетали синие всполохи. Маг был напряжен и за каждым поворотом ожидал атаки.

– Не выходит, – призналась Натт.

– Постарайся. Во сколько ты вернулась из лазарета?

– Почти сразу же. Мне там были не очень рады. Мать Троена прозрачно намекнула, что считает меня виновной в случившемся, и даже когда мы всех спасем, она заберет сына из Тэнгляйха. Я прекрасно ее понимаю. Мальчик ужасно выглядит со всеми этими воздушными трубками, глядя на него, я сразу вспомнила тебя.

– Волновалась за меня тогда? – улыбнулся маг.

– Ужасно, ведь я не знала, чем помочь тебе, – ответила Натт.

– Ты и так слишком щедро отсыпала за мою жизнь, – нахмурился Фирс.

– Будешь должен, – подмигнула Мёрке и обняла Хассела сзади, прижимаясь к его теплой спине.

– Готов возвращать долги хоть каждый день, только назови валюту, – заигрывал стихийник.

– Я подумаю, – Мёрке прикрыла глаза и вновь попыталась вздремнуть.

Когда этой ночью она в расстроенных чувствах вернулась из больничного крыла в мастерскую стихийника, он уже спал прямо на столе, лежа на инструментах и вытесанном из красного нефрита кинжале. Некромантка провела пальцами по рыжему, почти как пряди Квелда, лезвию. К глазам подступили слезы грусти и благодарности. Фирс всегда знал, что ей нужно, как жаль, что они упустили столько счастливых лет вместе.

Мёрке не стала будить мага, а заботливо укрыла пледом и устроилась рядом. Она считала вздохи, любовалась дрожанием ресниц и засматривалась на его полураскрытые губы. Почему она раньше не замечала, как он красив? Или замечала, но не видела?

Когда сон, наконец, взял верх, то уже наступило утро. Хассел проснулся, убрал инструменты, поместил новый клинок в чехол и осторожно коснулся плеча Мёрке.

Форсворд уже ждал их во дворе у запряженной повозки. Дредхосты смотрели перед собой немигающими мертвыми глазами и терпеливо ждали приказов. Инквизитор чувственно обнял Натт и крепко пожал руку Хасселу на прощание. Всю дорогу Мёрке не могла отделаться от неприятного ощущения, что ей что-то недоговаривают, но беспечность стихийника и его радостное предвкушение поездки полностью затмевали собой страхи и волнения.

Они скакали целый день, делая небольшие остановки и разоряя сумки с припасенной едой. К вечеру двое сильно измотались дорогой и тряской. Хассел развернул карту, нашел небольшой постоялый двор недалеко от основной дороги и направил к нему лошадей. Неприметная, но уютная гостиница находилась рядом с заросшим камышом прудиком, который оглашал всю округу лягушачьим кваканьем. Мёрке живо вспомнила многочисленные выходные, которые они с братом проводили в домике у бабушки много лет назад. По первости девочка едва ли могла заснуть под эту какофонию. Однако вскоре этот звук стал казаться милым и родным.

– Блаженство! – Мёрке рухнула на одноместную кровать прямо в одежде, а стихийник тоскливо уставился на маленький диван.

– Может, поменяемся? Я тут просто не помещусь. – Хассел разминал затекшую шею.

– Ладно, – быстро согласилась Натт и нехотя покинула нагретое местечко.

– Да я шучу, ты чего! Неужели серьезно подумала, что я тебя заставлю спать на диване?

– Мне не трудно, а тебе действительно нужно отдохнуть. Ты весь день следил за дорогой, а еще твои раны, – осторожно добавила Натт, и Фирс холодно переспросил:

– А что с ними?

– Ничего, – быстро ответила Мёрке, увидев реакцию мага.

– Договаривай, – стихийник начинал злиться, и она поняла, что затронула не самую удачную тему. – Ну же, говори как есть. Тебе достался немощный попутчик.

– Хватит, Фирс. Ты что угодно извратишь. Меня уже тошнит от твоих внезапных вспышек. Такое ощущение, что в тебе живет несколько разных людей. Я просто пыталась быть заботливой.

– Жалость – не забота, – не сдавался Хассел.

– Хочешь продолжать и дальше ругаться? Я устала, спокойной ночи. – Мёрке вернулась на кровать и натянула одеяло до самых бровей.

Стихийник ничего не ответил, и раздался лишь звук хлопнувшей двери. Она села на кровати и озадаченно оглядела опустевшую комнату. Натт пыталась понять, какого демона на него нашло в этот раз. Она надеялась, что он пошел проверить дредхостов и скоро вернется. Хозяева гостиницы отказались размещать нежить в конюшне и предложили им хлипкий навес недалеко от уборных. Хассел долго успокаивал некромантку, которая сыпала проклятьями в адрес суеверных трактирщиков, которые свято верили, что дредхосты и прочие воскрешенные существа непременно сожрут их здоровых животных.

Натт мысленно прошлась от таверны до навеса и обратно несколько раз. Фирс не торопился возвращаться, а сама она была слишком обижена, чтобы отправиться его искать. В комнате стало неприятно темно и пусто. За неимением кристаллов, Мёрке достала керосиновую лампу со шкафа, зажгла ее и поставила на стол. Разложила карту и провела пальцем путь до Дорнфьола. Всего полдня пути. Уже завтра они будут на месте. Ждет ли ее там демон или он давно покинул свою обитель и перебрался в ее мысли?

Так и не дождавшись мага, она затушила лампу и легла на диван. Уж если злить Хассела, то до конца. Может, хоть раз включит здравый смысл и не станет с ней спорить. Засыпая, Мёрке грезила об огромном колесе обозрения, с высоты которого открывался вид на весь Иствинсен, вплоть до границы с северными землями. Внезапно кабинки начали вспыхивать одна за другой. Натт была на самом верху, когда осознала, что деваться ей некуда. Она испуганно смотрела, как огонь пожирает гигантский аттракцион. Загорелась последняя кабинка… Мёрке сжала поручень в ожидании страшной и неотвратимой участи. Воздух раскалился, превращая каждый вздох в пытку. Она открыла глаза…

Комната полыхала магическим огнем. Тело некромантки не слушалось, она пыталась пошевелиться, но ничего не вышло. Мёрке почему-то очутилась на кровати. Видимо, упрямый стихийник все-таки переложил ее обратно. Натт бросила на Фирса встревоженный взгляд, но тот дремал и не видел, как пламя от керосиновой лампы неумолимо тянется к нему. Натт хотела закричать, но не смогла. Слишком хорошо знакомая фигура внезапно уселась на нее верхом и принялась гладить холодными пальцами немое горло своей жертвы.

– Я предупреждала тебя, Натт Мёрке. Сейчас твой ненаглядный волшебник умрет.

* * *

– Как прошел ваш карнавал лицемерия? – Мьюл поджидала инквизитора у главных ворот.

– У меня нет времени на твои колкости. Что сделано, то сделано, – отмахнулся Синд.

– Еще не поздно все переиграть. Подумай о Натт.

– Мне кажется, что в этой истории она последняя, о ком ты переживаешь, – зло бросил инквизитор.

– О чем ты? – удивилась банши.

– Ты прекрасно догадываешься, о чем я. Когда Фирс Хассел отыграет свою роль, мои шансы заполучить Натт стремительно возрастут. Ты ведь этого боишься?

Мьюл замахнулась на инквизитора, но Синд поймал ее руку и больно сжал запястье.

– Ненавижу тебя, – крикнула банши и ударила инквизитора кулаком в живот.

Форсворд лишь поморщился, а виски девочки тут же сдавило от боли, и она упала на колени.

– Непослушание. Повторишь такой фокус еще раз – будет гораздо больнее, – предупредил Синд.

– Плевать. Хуже точно не будет. Лучше бы я сдохла, чем связалась с тобой кровью.

– Не переживай, в Скьерзилдене умеют обрубать и не такие связи. Закончу здесь и первым делом избавлюсь от тебя. А пока делай что велено. Ждешь любых изменений в состоянии спящих и связываешься со мной.

Мьюл сжала в кармане зеркальце, подаренное Хасселом и кивнула.

– Сболтнешь Мёрке лишнего или вздумаешь своенравничать, нашу связь я прерву раньше времени. Ты знала, что кровные союзы распадаются со смертью одного из партнеров. А твоя жизнь целиком и полностью принадлежит мне. Одно движение – и твоя душа угодит в штеркен утвалг. Там ты точно станешь сговорчивее. – Синд наклонился к банши, картинно похлопал ее по плечу и поспешил в замок.

Мьюл утерла слезы рукавом. Она не ревновала его к Мёрке. Некромантка рано или поздно сама узнает истинное лицо своего друга. Отказала ему раз, откажет и второй. Ее больше пугало собственное рабское чувство к инквизитору, из-за которого, она не могла выбросить его из головы, даже несмотря на мерзкое темное нутро Форсворда.

Когда Мьюл вернулась в их комнату, Синд уже собрал немногочисленные вещи, закинул чехол с брайтером за спину и намеревался выйти за дверь. Банши преградила ему путь:

– Ты все еще мой, Синд Форсворд. Я хочу свою плату за молчание.

– Так-то лучше. – Инквизитор поставил сумку на пол и сел на край кровати.

Мьюл схватила его за плечи и очень больно впилась зубами в шею. Синд хотел бы отшвырнуть наглую демоницу, но дурманящий туман очень быстро притупил чувства, а по телу стало разливаться приятное тепло. Вместе с кровью банши тянула из него ненависть и отвращение к самому себе.

Глава 17

Огонь плясал у самых ног Фирса Хассела, выхватывая из темноты его уставшее лицо. Мёрке кричала про себя, умоляла, чтобы он открыл глаза и спасался. Но маг лишь тревожно хмурился во сне.

«Ты знала, что твой возлюбленный неспроста боится этой стихии. Из всех прирученных им, она самая непокорная. Я много успела выяснить за время наших с ним невинных развлечений», – ухмыльнулась темная Натт.

«Он здесь ни при чем, не тронь его!» – мысленно просила Мёрке.

«В том-то и дело. Это он лезет, куда его не просят. Ты сама виновата, нечего было сближаться с Хасселом. И чем тебе не понравился обновленный Синд Форсворд?» – искренне удивился демон.

«Пожалуйста…»

«Чем больше ты умоляешь, тем сильнее я хочу прикончить его», – доппельгангер ощерился. Острые иглы зубов угрожающе заиграли алым в свете огня.

«Что тебе нужно?» – в надежде спросила Мёрке.

«В этом-то и проблема. Сама не знаю. Но я определенно хочу убить Хассела. Он лишний в нашей игре».

Пламя пришло в движение, и Фирс почти полностью исчез в огне, но Натт не успела испугаться, так как маг вскочил на ноги и одним движением сбросил с себя огонь, собрал его в один большой сгусток, а затем метнул в сторону Мёрке и ее двойника. Демон протяжно завизжал, когда стихия яростно поглотила его, и исчез. Натт почувствовала, что снова может двигаться. Но вместе с этим пришла и невыносимая боль, которая разливалась по спине и раздирала шею. Она резко села в кровати и, с трудом подавляя крик, уставилась на мага влажными от слез глазами.

Фирс Хассел схватился искусственной рукой за здоровую, пытаясь унять в ней дрожь. По его лицу струйками стекал пот, и он едва стоял на ногах. Он несколько долгих мгновений смотрел в пустоту, восстанавливая дыхание, пока, наконец, не перевел взгляд на рыдающую Мёрке. Хассел медленно подошел к ней и сел на кровать.

– Фирс, – Натт впилась подрагивающими пальцами в его руку, – она была здесь, она хотела тебя убить. – Слезы текли по ее щекам, и некромантка вытирала их о жесткое искусственное плечо парня.

– Я прогнал ее, не бойся, – стихийник гладил Мёрке по волосам, пытаясь скрыть собственный ужас. В воздухе еще чувствовались отголоски огненной магии. Демон отлично знал его потаенные страхи. Пламя, пепел… Хассел взглянул на здоровую ладонь, которая все еще полыхала от едва сдерживаемой стихии. Еще немного. Он должен успеть помочь Мёрке, пока все окончательно не вышло из-под контроля. Слишком долго он подавлял в себе непокорную стихию. Натт не должна остаться одна со всем этим. Синд Форсворд не поможет ей. Ему самому нужно держаться подальше от демона, который жаждет тьму инквизитора не меньше, чем душу некромантки.

– Это не все…

– Что случилось? – Хассел отстранился и взволнованно посмотрел на Натт.

Мёрке откинула назад волосы.

– Болит, – прошептала она, и Фирс испуганно провел пальцами по новым узорам, которые появились на ее шее. – И еще спина… Это невыносимо, помоги мне. Словно ножом кто-то режет.

– Что делать, скажи, – Фирс чувствовал себя беспомощным наблюдателем.

– В моей сумке баночка с лилиями, скорее, – Мёрке морщилась и стонала.

Хассел вытряхнул содержимое ее сумки и принялся шарить среди вороха вещей в поисках склянки с мазью.

– Нашел, – он быстро вернулся к Натт, открутил крышку, запустил пальцы в вязкую серебристую эссенцию и коснулся саднящей шеи Мёрке. Она издала вздох облегчения. В ее глазах все еще стояли слезы, и она нервно теребила ворот рубашки.

– Еще спина…

– Тебе придется раздеться, Натт. – Хассел отвернулся, а некромантка трясущимися руками пыталась справиться с пуговицами. Она сняла рубашку и осторожно легла на живот.

– Можешь поворачиваться, – тихо позвала она, и Фирс с трудом подавил встревоженный возглас.

Кожа девушки от шеи до поясницы была покрыта причудливыми хаотичными завитками. От каждого стона Мёрке, Хассел болезненно морщился. Не теряя времени, он быстро покрыл причудливые узоры мазью, пока они не побледнели.

– Лучше? – ласково спросил он, и Натт кивнула. Фирс закрыл баночку и принялся складывать вещи обратно в сумку.

– Фирс, – позвала некромантка, – побудь со мной. Мне очень страшно.

– Я и так с тобой, и мне тоже страшно. Похоже, чем ближе мы к Дорнфьолу, тем сильнее злится твой демон. Долго же она копила силы для этой атаки. Но думаю, что сегодня она уже не нагрянет, – заверил Хассел.

– Я имела в виду не в комнате побудь, а здесь, – Натт водила рукой по свободному месту на кровати, а другой прижимала одеяло, прикрывая наготу.

– Серьезное предложение, – стихийник хитро прищурился. – Учти я только что насмотрелся на тебя без одежды и вряд ли буду паинькой. А ногти, знаешь ли, очень долго и болезненно отрастают. Хотя в этот раз их осталось в два раза меньше, – нервно рассмеялся Хассел.

– Прости, я больше не буду калечить тебя. – Натт опустила глаза и сильнее прижала к себе одеяло.

– Да я шучу. Тогда я сам был виноват. – Стихийник забрался на кровать и сел напротив Мёрке. – Что будем делать? Спать мне резко перехотелось.

– Мне тоже, – прошептала Натт, и маг не без удовольствия наблюдал ее смущение.

– Я ведь правильно понимаю твои намеки?

Она кивнула.

– Ох, зря ты так. Я же по максимуму возьму от этой ситуации. Лучше бы ты не признавалась, – коварно улыбался Хассел.

– Что ты имеешь в виду?

– Попроси меня. Что мне сделать? – В темноте волосы Фирса казались рыжими, а сам он походил на взлохмаченного кота.

– Я не смогу! – выдохнула Натт и еще сильнее залилась краской.

– Постарайся, – подбодрил Хассел.

– Поцелуй меня, – с трудом выдохнула Мёрке и почувствовала, как сердце истово затрепыхалось.

– Как и куда? – продолжал издеваться маг, но она лишь откинула прядь волос, обнажая меченую кожу шеи. Он почти невесомо коснулся губами подрагивающих вен. – Так?

– Сильнее, – попросила некромантка, и стихийник с готовностью выполнил ее просьбу, а затем вновь отстранился и покорно сложил руки на коленях. – Фирс! – недовольно простонала Мёрке.

– Я сделал, что ты велела, – невинно проговорил Хассел.

– Пожалуйста, прекрати играть со мной. Мне и так нелегко, а ты…

– Извини, больше не буду! Откинь одеяло.

Натт послушалась, но сразу же прижала руки к груди.

– Ну что за детский сад, Мёрке?

Она опустила руки и вновь пожалела об остриженных волосах, которые могли бы прикрыть ее обнаженную грудь от жадного взгляда стихийника. Но он быстро пришел к ней на помощь, прижал к себе и подарил долгий и страстный поцелуй. Некромантка с легким сожалением прервала ласку и оттолкнула его.

– Теперь ты! – приказала она.

– Что я? – Хассел тяжело дышал.

– Раздевайся. Хочу посмотреть на тебя. – Натт игриво склонила голову набок, на этот раз чувствуя смущение мага.

– Мёрке, я бы предпочел не снимать рубашку. У меня под ней не так красиво, как у тебя, – заупрямился Фирс.

– Снимай, мне все равно. Тем более я видела, как у тебя из груди торчат обломки ребер. Ты меня уже ничем не удивишь.

Стихийник ловко расстегнул пуговицы искусственной рукой, затем снял рубашку и зажмурился:

– Ужасно, да?

Мёрке судорожно сглотнула, глядя на страшные шрамы от лап одержимого барса. Кожа была вспухшей и болезненной, а в некоторых местах и вовсе неестественно черной.

– Что это? – спросила Мёрке, осторожно проведя по темному уплотнению.

– Металл плохо приживается. Не все кости удалось собрать и кое-где мне имплантировали искусственные. Жутко чешется. – Хассел старался сохранять непринужденный вид, но Натт чувствовала его досаду от собственной слабости.

– Тебе не больно? – она продолжала изучать его шрамы и добралась до плеча левой руки.

– Уже нет. Но тогда в подземелье мне по-настоящему хотелось умереть. Единственное, что меня держало, это ты. Я так подвел тебя в тот день…

– Не надо об этом больше, – Мёрке запустила пальцы в его волосы и притянула к себе. Впервые за долгое время он не казался ей горячим. Ее собственное тело горело от страсти и желания. Она никогда не думала, что сможет открыться кому-то после тех ужасов на кладбище. Но Фирс Хассел перевернул ее мир, заставил почувствовать настоящее, живое. От него не веяло могильным холодом и тьмой, как от Форсворда, и он был именно тем самым солнцем, которого ей недоставало все это время. Он походил на огненную птицу, выжигающую земли Сорплата. Мёрке откинулась на подушку, увлекая за собой мага. Пламенная птица и темная птица. Может, то древнее предание было именно о них?

* * *

Просыпаться не хотелось. Впереди ждала долгая дорога в жуткое место, наполненное кошмарами детства. Мёрке потянулась в кровати, ощущая приятную слабость во всем теле, которое помнило каждое прикосновение стихийника. Она спрятала горящее лицо в руках, боясь собственных чувств. Но Фирса не было рядом, чтобы увидеть ее смущение. Она лениво моргнула, обводя сонными глазами комнату, и остановила взгляд на обнаженной спине мага. Хассел стоял у окна и заряжал воспоминаниями очередную сферу. Ярость отрезвляющей волной прокатилась в сознании Натт, и, обмотавшись одеялом, она спрыгнула с кровати и бросилась на геммолога. Фирс от неожиданности едва не выронил артефакт, но успел перехватить его и поднять высоко над головой.

– Клянусь, я убью тебя! Выцарапаю твои наглые глазенки. – Мёрке кидалась на него, пытаясь претворить угрозу в жизнь, но Хассел ловко уворачивался от ее атак.

– Может, объяснишь, что на этот раз я сделал не так? – удивленно спросил маг, когда Натт в очередной раз толкнула его.

– Ты шутишь? Для меня все это было очень серьезным шагом, а ты…

– Да что я сделал? – Фирс осторожно отводил от себя удары обиженной некромантки.

– Зачем ты записываешь вчерашнее? – прошептала Натт и опустила глаза.

Стихийник посмотрел на раскрасневшуюся и взлохмаченную некромантку, а потом перевел взгляд на жемчужную сферу. Его лицо мгновенно прояснилось, и он резко замотал головой.

– Ты думаешь, я наш… наше… – он не знал, как назвать их ласки, чтобы не смутить Мёрке еще сильнее, – короче, ты все неправильно поняла. Я бы не стал так поступать с тобой. Хотя признаюсь, соблазн был велик, но потом я подумал: а зачем? Не последний же день живем. Вдруг ты меня еще порадуешь? – Хассел картинно закусил губу и принялся дразнить Натт: – «Пожалуйста, Фирс, пожалуйста».

Мёрке злобно пнула его в голень и снова возобновила попытки дотянуться до сферы.

– Почему тогда ты ее прячешь от меня? – рычала некромантка.

– Не готово еще. Закончу – подарю. Обещаю, там ничего такого.

– Сейчас же покажи, что ты там записал, – Мёрке и не думала сдаваться, и стихийник, хищно оскалившись, наступил ногой на край одеяла. Натт сделала очередной рывок вверх и тут же почувствовала на коже внезапную прохладу.

– Хассел!

Маг небрежно бросил сферу на стол и подхватил Натт на руки.

– Зови меня по имени!

– Оно у тебя дурацкое. – Мёрке не вырывалась. – Такое ощущение, что кто-то высмаркивается. Фирс, Фирс, Фирс, – кривлялась она и громко фыркала носом.

– Один: один! – звонко рассмеялся Хассел.

Он опустился на диван и усадил Мёрке себе на колени.

– Повторим? – подмигнул маг, провел горячими ладонями по ее гладким бедрам и силой притянул ближе.

– Не спрашивай, – прошептала она и принялась считать пальцами шрамы на его груди, стараясь не смотреть магу в глаза.

– Нет-нет. Теперь только с твоего разрешения или если попросишь, – не унимался стихийник. – Мне так нравится это твое: «Пожалуйста, Фирс».

– Да заткнись ты уже. – Натт поцеловала его в ехидные губы, затем слегка привстала, помогая Хасселу освободиться от штанов. Руки не слушались стихийника, он отвлекался на поцелуи Мёрке и никак не мог справиться с ремнем.

Оставленная без присмотра сфера скатилась на край стола и сорвалась вниз, издав при падении шипящий звук. На блестящей розоватой глади появилась тонкая трещинка. Хассел отстранился от Натт и расстроенно посмотрел на разбитый артефакт.

– Что-то важное? – она уловила его настроение и ласково провела кончиками пальцев по щеке.

– Не бери в голову. Сделаю новую. – Фирс быстро поцеловал ее в уголки губ и пересадил на диван.

Он подошел к столу и наклонился за сферой. Осторожно поглаживая скол, Хассел помрачнел.

– Первый раз такое. Не думал, что они могут разбиться. Столько раз ронял… Почему же именно сегодня… Что же, все не вечно, – грустно подытожил маг. – Ладно, давай собираться, чтобы не пропустить завтрак, а то у нас неблизкий путь. Сбегаю вниз, займу нам столик.

– Можно подумать, здесь толпы постояльцев, – хмыкнула Натт, глядя на одевающегося мага.

Он набросил дорожную мантию, обулся и сунул в карман испорченный шар. Мёрке разочарованно последовала его примеру. Одной треснутой сферы оказалось достаточно, чтобы трусливо сбежать от нее из комнаты. Хассел явно не хотел, чтобы Натт заметила его подавленное состояние. Видимо, он еще не готов демонстрировать при ней все свои чувства и делиться потаенным. Остается только терпеливо ждать, когда он решится на это.

– Ты удивишься, какие толпы рыбаков тут собираются. Я вчера разговорился с одной шумной компанией, когда проверял дредхостов. Говорят, здесь можно поймать серебристого карпа. Кстати, я принес тебе воды. Ванна тут, конечно, совсем импровизированная, но помыться можно, – протараторил стихийник и кивнул на неприметную дверь в стене, больше похожую на дверь в кладовку.

– Спасибо. – Мёрке поежилась, представляя, как будет поливать себя холодной водой из ведер.

Словно прочитав ее мысли, Хассел нырнул в крохотную комнатку, вымощенную щербатой плиткой, со сливом в полу и быстро вернулся..

– Стихийный маг – очень полезное приобретение в хозяйстве, – широко улыбался Фирс, но в глазах все еще мерцали непривычные грустные огоньки.

– Я оценила твои способности, еще когда ты пыль собрал со всех полок разом, – напомнила Натт.

– Я много чего умею. Воду вот тебе подогрел. Все, я побежал. Давай не задерживайся. Нам еще вещи собирать и запрягать дредхостов.

Фирс Хассел вышел в коридор и, устало прислонившись спиной к стене, вытащил сферу. Он прикоснулся к сколу и тщетно попытался отогнать мрачные мысли. Что останется от него в этом мире, когда все закончится? Куча бестолковых воспоминаний, заточенных в жемчужные гробы. А если и они разобьются? Он вернул поврежденное вместилище на место и не заметил, как шар робко замерцал хаотичными картинками у него в кармане. Юноша смотрел в другую сторону. В дальнем углу коридора от стены отделился знакомый силуэт, маг растерянно кивнул ему и поторопился в обеденный зал.

Снова синхронные движения дредхостов и стук колес. Чем дальше они углублялись в сердце провинции Иствинсен, тем выше становились белые сосны и раскидистые сахарные клены. Они смыкались над дорогой, образуя зеленый и оранжевый коридоры. Мёрке даже чудился запах терпкого сиропа, когда они проносились мимо очередного пышного дерева. Она вновь вспомнила странную вспышку гнева у Хассела в обеденном зале. Стихийник едва не довел трактирщицу до слез, когда расшиб об пол миску с оладьями. Некромантка никогда не видела его в таком состоянии. Не шее и висках вздулись вены, а глаза стали совершенно безумными. Мёрке сразу же схватила его за руку, которая была раскаленной, словно он только что вытащил ее из костра.

– Вы издеваетесь? Я три раза повторил, чтобы мне не добавляли этот чертов кленовый сироп. Но нет же, – Хассел со свистом втягивал воздух и пытался вырвать свою ладонь из рук Мёрке. Хозяйка постоялого двора испуганно смотрела на рассвирепевшего мага и, заламывая руки, объясняла, что новый поваренок заработался и забылся.

– Фирс, пожалуйста, успокойся. – Натт крепче переплела свои пальцы с его и долго извинялась перед трактирщицей. Маг смотрел перед собой остекленевшими глазами и послушно позволил некромантке увести себя из обеденной к облегчению всех присутствующих там.

Натт не стала задавать вопросов, пока в гнетущей тишине они собирались и запрягали лошадей. Она лишь наблюдала за подавленным состоянием Фирса и гадала, что с ним происходит.

Стихийник напряженно следил за дорогой, и некромантке ужасно не нравился его тревожный взгляд. Удрученное выражение не сходило с его лица с того самого момента, как сфера скатилась на пол и треснула. Даже Мёрке удивилась, ведь она не забыла, как пыталась безрезультатно разбить такое же вместилище, на котором Фирс запечатлел ее вместе с ядологом. Обличающий слепок до сих пор валялся в ее комнате мерзким напоминанием о прошлом.

– И все же, что за ненависть к кленовому сиропу? – не выдержала Натт.

Фирс поморщился и коротко ответил:

– Аллергия.

– Врешь! Ты любил его, – возразила Мёрке.

– С чего ты взяла? – удивился стихийник.

– Тогда, в Рискланде, ты столько лил его на мороженое, я удивлялась, как тебе не стало плохо от этой сладости.

– Может, лучше вспомнишь, что случилось после и как я поступил с тобой? – холодно сказал стихийник.

– Да ладно, все же обошлось. И было это очень давно. Я уже почти забыла ту стычку, – соврала Натт.

– Стычку? Мёрке, я самолично толкнул тебя в разрытую могилу в Элскер Крик под одобрительные крики моих сокурсников. Мы оставили тебя там совсем одну. – Хассел сжал кулаки.

– Все обошлось, – повторила Натт и погладила его по плечу.

– Я сразу же пожалел, но не решился при друзьях показать свою слабость и вытащить тебя. Вернулся я только спустя час, но ты уже пропала, а у меня на зубах все еще был этот мерзкий горько-сладкий привкус кленового сиропа. Тогда я чуть с ума не сошел. Рыскал по кладбищу всю ночь, а наутро в академии натолкнулся на тот твой взгляд. Ты меня ненавидела, но хотя бы была в порядке.

– Хватит изводить себя, Фирс. Я не злюсь уже давно, но про сироп запомню и буду оберегать тебя от лишнего стресса, – пообещала некромантка, и Хассел позволил себе слабо улыбнуться.

– Не хочу, чтобы ты запомнила меня трусом и слабаком.

– Говоришь так, как будто мы с тобой собираемся в преисподнюю. Это всего лишь старый парк развлечений, не нагнетай! Даже я уже перестала бояться после того, что ты сделал с демоном. Слабаком тебя точно не назову, хотя твой внезапный побег сегодня утром был очень неприятным. – Натт скрестила руки на груди и изобразила обиду на лице.

Хассел улыбнулся шире.

– Плюс у меня теперь есть это, – и Натт вытащила нефритовый кинжал с рукоятью в виде крыла. Искусно вырезанные перья отливали огнем в свете полуденного солнца. – Даже если ты просто будешь рядом, я обязательно справлюсь со своим демоном. Главное – не оставляй меня.

Хассел лишь отвел взгляд. Дорога резко забрала влево и нырнула в лес, превращая яркий день в мрачные сумерки. Ветви деревьев цеплялись за крышу и царапали стенки, пытаясь замедлить ход повозки, но мертвые лошади все так же без устали неслись к цели.

Ворота в Дорнфьол появились слишком неожиданно. Мёрке едва успела дать мысленную команду дредхостам. Они резко остановились, и путники чуть не вылетели из фургона.

– Это оно? – Хассел не без восхищения оглядывал высокие кованые ворота, украшенные причудливыми вензелями и завитками. Натт быстро кивнула, затем спрыгнула на землю и помчалась к ограде. Она внимательно рассматривала черные узоры, и ей в голову пришла сумасшедшая догадка. Мёрке задрала мантию и сравнила метку на своем бедре с металлическим орнаментом.

– Что это значит, Фирс? – она продемонстрировала ему свою находку. Стихийник тревожно посмотрел на отметины, а затем с серьезным видом подошел к массивному замку и принялся дергать за огромные створки.

– Забавно, – стихийник задрал голову вверх. – Перелезть не получится. Там магический барьер. Да и замок далеко не простой. Мёрке, я сейчас совсем бредовую идею выскажу, но, по-моему, ты ключ, – Хассел ковырял пальцем причудливый механизм.

– И как прикажешь его открывать?

– Не знаю, попробуй просто толкнуть ворота, – предложил маг и сделал шаг в сторону.

Натт не рассчитывала, что массивные створки так легко поддадутся. Они резко распахнулись, и Мёрке едва не растянулась на земле. Оказавшись по другую сторону, она, не скрывая ликования, воскликнула:

– Фирс, ты был прав!

Стихийник не ответил, и Мёрке испуганно обернулась. Ворота снова закрылись, а за ними уже не было ни мага, ни фургончика с дредхостами.

– Фирс… – тихо позвала Натт без особой надежды. Кто-то другой стоял рядом с ней. Она буквально кожей ощущала на себе взгляд черных глаз. Одинокий воздушный шарик взмыл над ее головой в мрачное кровавое небо, затянутое разбухшими облаками.

– Я так ждала тебя, Натт Мёрке, – радостно воскликнуло злобное порождение, обнажая стройный ряд острых, как иглы, зубов.

* * *

Хассел услышал за спиной шаги и равнодушно отчеканил:

– Я сделал все, что от меня требовалось.

Минуту назад на его глазах Мёрке коснулась замка, а затем ее тело мгновенно упало к воротам. В нем больше не было души, лишь пустая оболочка лежала на земле. Сама Натт была уже далеко.

– Отлично, теперь можешь идти. – Синд Форсворд поднял Натт на руки и понес к фургончику.

– Прости меня, Мёрке, я опять оставил тебя. – Стихийник бросил прощальный взгляд на инквизитора с некроманткой и крепче сжал в кармане надтреснутую сферу.

Глава 18

– Обнимемся? – Демон радушно вытянул вперед тонкие детские ручки и склонил голову набок. Медные волнистые волосы были украшены голубыми лентами и рассыпались по бледным голым плечикам. Ярко желтый сарафан выглядел аляповатым пятном в мрачном бесцветном мире, по которому словно прошлись тряпкой, смоченной в растворителе.

Натт с замиранием сердца смотрела, как доппельгангер движется к ней подскоками. Рука некромантки легла на рукоять нефритового кинжала, и едва двойник приблизился к Натт на расстояние удара, некромантка выхватила подарок Хассела и бросилась на порождение тьмы. Демон резко отпрянул, и лезвие срезало лишь несколько выбившихся из прически прядей, а затем оружие словно вырвали из руки Натт, и оно отлетело к запертым воротам.

– Зря ты не дала своему клинку имя. Толку от него никакого. Эх, как же не хочется начинать наше воссоединение ссорой. Что ж, буду великодушна к тебе и не стану наказывать за такое коварное нападение. Хотя предательство – это вообще твое второе имя. Предала меня, – демон принялся загибать пальцы, – Квелда, Синда, Гостклифа Анда. О, Фирса Хассела ты, кажется, еще не предавала и даже больше, ноги перед ним добровольно раздвинула. Смешно было наблюдать за вашими неловкими потугами в постели, – темная передернула плечами. – Знаешь, что самое забавное? – пугающая копия Мёрке не без удовольствия смотрела на дрожащую жертву. – Я готова простить тебе эту подлую атаку, потому что люблю тебя. Именно те, кого мы самозабвенно любим, делают нам больнее всего. Тебя ведь тоже предал твой стихийник. Отдал мне на откуп и бросил в этот мир.

– Это не так! Он не мог знать… Все вышло случайно. Ты подстроила все это! – Натт злобно смотрела на девочку.

– Я? – искренне удивился демон. – Напомни-ка мне, зачем вы приехали в Дорнфьол?

– Сделать слепок парка, чтобы попасть в твой мир и спасти студентов, – ответила Натт.

– А не проще ли было попросить геммолога вытащить картинки из твоих воспоминаний? Ты хорошо знаешь это место. Частенько видишь его в снах. Жалеешь о содеянном? Как ты оставила меня здесь. Парк очень быстро закрылся, и я осталась совсем одна.

Мёрке проигнорировала обвинения демона:

– Ты сама не давала ему доступа к моему сознанию, поэтому нам пришлось приехать сюда.

– Это тебе Фирс сказал? Ха! Вначале так и было, я выгнала его из твоей головы. А потом подумала, что так ты быстрее попадешь ко мне, и перестала мешать. Хассел легко проник в твои воспоминания, но вместо того чтобы рассказать тебе обо всем, он побежал к твоему верному псу. Тогда-то им и пришла в голову мысль отвезти тебя сюда и оставить.

– Это ложь. Они не могли так поступить со мной, – к собственному ужасу Мёрке не была уверена в своих словах. Она сразу вспомнила тайные разговоры стихийника и инквизитора, странное поведение Фирса в гостинице и надуманную ссору. Куда он ходил ночью? Да еще эти виноватые взгляды, расстройство Хассела из-за разбитой сферы. Уж не ее ли он запечатлел напоследок, на память?

– Какое расстроенное выражение лица! Дошло наконец? – Темная расплылась в улыбке. – Возможно, они преследовали высокие цели, хотели спасти студентиков.

– Ты отпустишь их? – с надеждой в голосе спросила Натт.

– Понимаешь, они стали моим новым смыслом жизни. До недавнего времени я лелеяла другую мечту. Ты будешь смеяться, но я хотела жить среди вас. Стать твоей дочерью, – признался доппельгангер.

– Дочерью, о чем ты? – Мёрке окончательно запуталась в происходящем.

– После того как ты неудачно попыталась воскресить брата, мне удалость вырваться отсюда и частично поселиться в твоем теле. Дорнфьол все еще выкачивал мои силы. Но это было лучше, чем ничего. Я ютилась на границах твоего сознания и радовалась каждому мигу, проведенному вместе с тобой. А потом мне пришла мысль: ты забеременеешь и родишь меня. Я стану душой твоего дитя. Оставалось лишь выбрать отца. Фирс Хассел был идеальной кандидатурой. Отменное здоровье южанина с удивительным магический потенциалом, о котором он и сам не догадывался. Но вот незадача, он оказался слабаком. Его любовь к тебе не позволила воспользоваться моим подарочком, и как я ни старалась соблазнить его, маг не выполнил свою задачу, – демон развел руками.

– И тогда ты решила переключиться на Синда, – горько усмехнулась Мёрке.

– Не совсем так, но его тьма мне весьма приглянулась. Однако и он разочаровал меня: не довел дело до логического конца. В последний момент одумался, и ты смогла убежать, – хмыкнул двойник. – Потребовалось время и много усилий, чтобы заманить тебя обратно в академию. На других мужчин после случившегося ты не смотрела. Потому я надеялась хотя бы на Гостклифа Анда. Да и Хассел оживился, когда узнал о твоем приезде. Все складывалось на удивление удачно, если бы не чертов некромант со своими бессат морт.

– Духи Деарда изгнали тебя из моего тела. Он догадывался о твоих планах по перерождению!

– Проницательный мертвец, – холодно процедила темная. – Однако все сложилось так внезапно и так хорошо. То, что произошло на репетиции големов, – это мой экспромт, – с гордостью признался демон. – Я вдруг поняла, что просто жизни возле тебя мне мало. Мы будем смертны и когда-нибудь все равно умрем. Тогда нам вновь придется расстаться.

– Почему ты не забрал только меня?

– Говорю же – экспромт, – повторило порождение. – Студентики и остальные отправились ко мне бонусом. В парк снова вернулись праздник и смех! – всплеснул ладошками демон, а некромантка неуверенно покосилась на мрачное колесо обозрения, торчащее из-за деревьев. Никакой радости и смеха оттуда не доносилось. Напротив, все выглядело как страшный и сюрреалистичный сон.

– Пожалуйста, отпусти хотя бы их. Я останусь с тобой, клянусь, что не сбегу, – горячо умоляла Натт.

– Исключено. Я слишком люблю вас, чтобы отпустить в то страшное место, которое вы считаете домом. – Темная была на удивление искренней в своих признаниях.

– Страшное? Хуже чем здесь? – Мёрке обвела рукой пугающее небо с болезненными всполохами молний и скрюченные деревья парковой аллеи.

Двойник криво ухмыльнулся.

– Хочешь туда? Не от той ли реальности ты бежала в мои объятия много лет назад?

Демон внезапно поменял облик и обернулся матерью Мёрке:

– Ты умрешь так рано. Лучше бы ты и не рождалась вовсе. Ты забрала моего любимого сына и надругалась над могилой и памятью Квелда, поработив его душу. Ты чудовище.

Через мгновение картинка поменялась. Мёрке стояла на краю глубокой расщелины. Фирс Хассел с ненавистью смотрел на нее:

– Мерзкая лгунья. Никогда не свяжу свою жизнь с паршивой трупоедкой.

Он с силой толкнул девушку в яму. Натт больно ударилась спиной и несколько мгновений не могла дышать, с ужасом глядя на раскуроченные кресты и надгробия небольшого кладбища в Тэнгляйхе. Синд Форсворд спрыгнул следом за ней. Его глаза горели чернотой. Знакомым жестом он разорвал подол ее мантии, повторяя в точности до мелочей кошмар из незабытого прошлого. Натт беззвучно рыдала, чувствуя боль во всем теле. Демон отстранился, без особого удовольствия наблюдая, как Мёрке сворачивается калачиком в грязи и дрожит от холода и страха.

– Теперь ты поняла, где твое место?

– Ты заставила Синда сотворить это? – Натт впивалась ногтями в собственные плечи и смотрела перед собой потухшим взглядом.

– Ошибаешься. Здесь я совершенно ни при чем. То, что произошло с нашим дружком-некромантом, целиком и полностью твоя заслуга. Твой невинный поцелуйчик дал мальчишке слепую надежду, которую ты же и растоптала своей интрижкой с магистром ядологии. Форсворд увидел, что такое настоящий поцелуй в твоем исполнении и осознал, как жестоко ты над ним посмеялась.

Натт закрыла уши, чтобы не слышать холодный знакомый голос Синда, к которому примешались роптания и плач родителей студентов, охваченных этерна сомниа.

– Приведите ее в порядок, – брезгливо поморщился демон и ткнул пальцем в свою пленницу.

Две пары жестких рук подхватили ее и потащили по мощеной дорожке в сердце Дорнфьола. Мёрке спотыкалась, но конвоиры не обращали внимания на ее вскрики из-за вывихнутой лодыжки и ушибленной спины. Натт пыталась отрешиться от боли и всепоглощающего чувства вины. Но яркие образы набрасывались на нее жестокой стаей баллтрэ и терзали на части. Измотавшись, она подняла взгляд на слуг демона. Деревянные лица с неприятными кривыми ртами, неестественно синими глазами и волосами, сделанными из медной проволоки. Мёрке удивленно смотрела на марионеток, неумело созданных по своему образу и подобию, а затем громко и истерично расхохоталась.

* * *

Время в Дорнфьоле закручивалось причудливой спиралью: то замедлялось, делая минуты тягучими, как кленовый сироп, то разгонялось, превращая день и ночь в безумный неконтролируемый калейдоскоп. Иногда дни повторялись, заставляя переживать одни и те же кошмары раз за разом. Как правило, это случалось, когда демон был особенно доволен. Тогда он зацикливал понравившийся момент, сводя и без того потерявшуюся Мёрке с ума. Сначала она пыталась считать недели, но вскоре, когда счет пошел на месяцы, сбилась и в итоге окончательно запуталась. Утро и вечер в ее воображении перестали отличаться, а новый день наступал лишь тогда, когда приходили молчаливые марионетки и выгоняли ее на улицу. Она проходила мимо крохотных гостиничных корпусов, зияющих черными окнами, затем шла в центр парка, где ее ждали давно отработанные ритуалы: поедание безвкусной сладкой ваты, очереди перед аттракционами в компании жертв этерна сомниа, которые казались даже менее эмоциональными, чем куклы демона. Мёрке каталась на каруселях, колесе обозрения, гигантских горках, сплавлялась по искусственной речушке и мечтала только об одном: умереть и вырваться, наконец, из этого мира, где все кошмары были материальны и осязаемы. Несчастные студенты и преподаватели с потухшими неживыми глазами стали постоянным напоминанием ее вины.

Демон приглашал на каждодневные чаепития в потустороннем кафе и заводил одни и те же праздные беседы. Он не скрывал счастливой улыбки от своего нового приобретения. В Дорнфьоле только доппельгангер и его бесчисленные марионетки продолжали улыбаться.

Фирс Хассел оставил ее. Бросил. Обманул.

Натт устало смотрела на Ллоде Скрайда, одного из дружков стихийника, который в свое время и подначил Фирса на тот отвратительный поступок. Теперь же маг, как и его приспешники, вызывал лишь жалость.

«Я сразу же пожалел, но не решился при друзьях показать свою слабость и вытащить тебя. Вернулся только спустя час, но ты уже пропала», – все еще крутились в ее голове извинения Хассела. Очередная ложь, чтобы усыпить бдительность и затащить сюда. А та ночь? Неужели Мёрке так легко обманулась в нем. Каждый день все меньше светлых мыслей о стихийнике оставалось в памяти. Дорнфьол отравлял кровь и рассудок, и Хассел медленно, но верно превращался в мерзавца. Единственным, кто все еще поддерживал в Натт желание спастись, был малыш Троен. Он грустной тенью стоял один у аттракционов для маленьких. Куклы – работники парка не пускали его, указывая на ограничения по росту. Однажды Мёрке не выдержала и подошла к нему. Она обняла ребенка и убрала с его лба челку, в пустых глазах едва-едва горел слабый огонек, и Натт не выдержала и подарила ему слепую надежду:

– Мы спасемся, слышишь? Я что-нибудь придумаю.

Троен моргнул и заплакал.

– Хочу к маме и папе, хочу домой, госпожа Натт Мёрке, победите ту злую себя, – умолял мальчуган.

– Хорошо, я постараюсь.

В этот же день в Дорнфьоле заработал фонтан, и клумбы наполнились яркими цветами. Пленники завороженно любовались внезапно появившейся в их персональном аду жизнью. Понемногу призрачная наледь на глазах жертв этерна сомниа начала оттаивать.

Доппельгангер в ярости смотрел на новые изменения, пытаясь понять, кто привнес сумятицу в привычный уклад, а затем остановил взгляд на мальчике, который даже не сдерживал улыбку, обнажая смешные передние зубки.

– Опять ты! Мерзкая крыса! – завизжал демон и схватил ребенка за шею.

Глядя, как Троен задыхается, Мёрке упала перед двойником на колени.

– Это все я. Прости меня. Из-за меня заработал фонтан. Я понадеялась на спасение. Вспомнила Хассела и как любила его. Этого больше не повторится. Отпусти ребенка.

– Хассел, значит, – демон отпустил Троена и принял облик стихийника, – сама ты не справишься. Я помогу тебе окончательно забыть этого предателя.

Темное порождение схватило ее за волосы и потащило к закрытой комнате страха. Мёрке падала, спотыкалась и стискивала зубы от боли. Демон бросил пленницу в импровизированную камеру и сел на корточки, разглядывая ее светло-карими глазами.

– Ты ведь понимаешь, что я все делаю только ради тебя, – от голоса стихийника сердце билось сильнее, но почти сразу же приходило разочарование. Его здесь нет и не было. Обманул, бросил, оставил.

Мёрке кивнула. Двойник мага сжал искусственную руку в кулак и принялся сыпать ударами. По лицу, по голове, в живот. Когда наконец все прекратилось и демон закрыл за собой решетчатую дверь, Натт лежала на полу, глядя как изо рта течет темная кровь. Сквозь звон в голове и собственные хрипы, она услышала:

– Все ради моей любви к тебе, Мёрке.

Натт едва не завыла, когда демон назвал ее по фамилии, как это делал стихийник.

Она слишком долго лежала, мечтая отключиться и забыться, но сознание не покидало ее, а прокручивало злое лицо Фирса Хассела и механический кулак, который с особым остервенением калечил ее тело.

Спустя несколько часов она уже мечтала оказаться в своей комнатке, куда марионетки привели ее в самый первый день. В тот раз они терпеливо сторожили у двери, пока она долго сидела под струей воды, не холодной и не горячей. Мёрке вообще не чувствовала ее. Не было облегчения от смытой грязи, смешанной с новой порцией унижения. Казалось бы, когда ее тело и душа, наконец, восстановились после старого кошмара, все повторилось вновь. Плакать и жалеть себя больше не было сил. Девушка закрыла кран и подошла к скромному шкафу, в котором висели желтые сарафаны и стояли рядком босоножки. На туалетном столике лежала расческа и синие ленточки. Мёрке одела неестественно яркое для этого мира платье, проигнорировала приготовленные для волос украшения и принялась ждать. Это не заняло много времени. Марионетки почти сразу же пришли за ней и потащили в кафе к радостному доппельгангеру, который снова выглядел как маленькая Натт.

– Где твои ленточки? – холодно спросил демон.

– Не умею их заплетать, это делала мама, – оправдывалась некромантка.

– Придется научиться, или я назначу тебе помощника, – предупредила темная и кивнула на замерших кукол.

– Хорошо. Постараюсь. – Натт впервые оглядывала жертв этерна сомниа, катающихся на жутких каруселях. Онни Веккер подняла руку и механически помахала ей в знак приветствия.

– Вот и славно. – Маленькая Натт поднесла чашку ко рту и подула на воображаемый чай.

Мёрке покосилась на свою пустую посуду.

– Какие-то проблемы? – спросил демон. – Сахар добавить? – И она протянула ложку и сахарницу.

– Зачем тебе они? – Натт указала на пленников и, подыгрывая демону, слегка пригубила невидимый чай.

– Я тебе уже сказала, я люблю их. Они теперь мои.

– Но у тебя теперь есть я, разве этого недостаточно?

– Лучше мы закроем эту тему. Вопрос решен. Они останутся здесь, но если ты решишь снова капать мне этим на мозги, я не буду с тобой церемониться. Пей чай, – доппельгангер широко улыбнулся.

Боль не уходила. Ныло все: ребра, челюсть, голова, ноги. Не было ни сантиметра тела, по которому фальшивый Хассел не прошелся тяжелым протезом.

– Эй, – раздался знакомый голос.

Сердце Мёрке сжалось от ужаса. Что теперь? Снова побои или изнасилование? Она впилась ногтями в каменный пол, бессильно царапая его.

– Малышка, как ты?

Девушка истошно закричала и, несмотря на жуткую боль, вскочила на ноги, бросилась в противоположный угол камеры и с силой вжалась в стену, пытаясь унять безудержную волну ужаса. Вцепившись в прутья решетки, на нее смотрел он.

* * *

– Заходи, – Мьюл открыла дверь квартирки инквизитора и впустила Хассела.

– Я принес, что ты просила, – стихийник протянул банши крохотный наконечник для жезла.

Мьюл покрутила его между пальцами и критически осмотрела.

– Выдержит? – засомневалась она.

– Обижаешь. Я свое дело знаю, – оскорбился маг.

– Может, и знаешь, но ты не имел дело с такими мощными проклятиями. – Банши перекладывала кристаллик из одной ладошки в другую.

– Слышал издалека, когда ты пела его, так что немного представляю масштабы твоих возможностей. К слову, именно я спас Мёрке и Синда от твоего реквиема, так что будь спокойна. Выдержит.

– Ну, давай проверим. Сделаешь купол, чтобы тебя не зацепило раньше времени?

Фирс кивнул и погрузил Мьюл в воздушный звуконепроницаемый кокон. Уже через несколько минут она подняла руку вверх, и Хассел снял барьер.

– Так быстро? – удивился маг.

– А тут больше и не надо, – банши вернула кристалл Хасселу. – Тебе разве не страшно?

– А ты как думаешь? – Фирс осторожно убрал смертоносный камень в небольшой чехол и спрятал в кармане мантии.

– Разве нельзя по-другому?

Фирс покачал головой:

– Я видел мир, уготованный Мёрке и остальным, а еще немного знаком с самим демоном. Он не отпустит ее и будет мучить до тех пор, пока не добьется своего. У Мёрке не будет нормальной жизни, пока это чудовище существует.

– Ты разобьешь Натт сердце, – предупредила банши.

– Мьюл, ты не облегчаешь мне задачу. Думаешь, я хочу умирать? Тем более тогда, когда Мёрке стала моей. Я прокручивал в голове тысячи разных вариантов. Этот – единственно верный. Надеюсь, что она любит меня не так сильно, как я ее, – грустно изрек маг.

– Она заключила сделку на свою жизнь, и ты еще строишь такие предположения?! – воскликнула Мьюл.

– Не хочу опять ей врать. Это ужасно – смотреть в глаза и обещать, что все будет хорошо, – признался Хассел.

– Если ты говоришь, что по-другому нельзя… Хочешь, я заберу твой страх?

– По мне так сильно все видно? – Хассел нервно теребил воротник.

– У меня в ушах звенит от твоих чувств. Давай помогу. Я умею, – банши протянула к стихийнику руки.

– Нет. Без этих переживаний это буду уже не я, а кто-то другой. Лучше помоги Мёрке, когда все закончится. Не оставляй ее, хорошо? Может, у Синда получится сделать ей счас…

– Хватит Фирс. Боже, лучше помолчи.

– Я, кажется, начинаю ревновать. Мерзкое чувство.

– И не говори.

Стихийник не торопился уходить и смотрел себе под ноги.

– Фирс, ты можешь не сдерживаться при мне. Я же банши и не такое видела. Синд и Мёрке не узнают. Никто не узнает.

Хассел подошел к Мьюл, рухнул перед ней на колени и зарылся лицом в полах длинной мантии. Его тело содрогалось от бессильных рыданий, сквозь которые Мьюл слышала бесконечное «не хочу, только не сейчас». Она гладила его золотистые волосы и не нарушала данное обещание: каким бы желанным ни было страдание Хассела, она не забрала ни капли. Через некоторое время Фирс затих и забылся тревожным сном, привалившись к кровати. Банши тихонько запела ему самую безобидную колыбельную, слова которой сложились сами собой:

В жизни этой, иль другой

Птица с черным опереньем

Позовет тебя с собой

В мир прекрасных сновидений.

На одном крыле блеснет

Серп серебряный и точный,

День он нежно резанет,

Знаменуя праздник ночи.

Россыпь искр на втором:

Звезд несчетные скопления.

Нам веснушчатым пером

Нагоняет наваждение.

Птица пламени сдалась,

Не отдав себе отчета,

И впервые обожглась,

Угодив во тьму с разлету.

* * *

– Надеюсь, это что-то важное. Мне пришлось поссориться с Мёрке ради этой встречи, – недовольно бросил Хассел инквизитору, ждавшему его за дальним столиком в трактире.

– Не хочешь выпить? – предложил Синд и пододвинул магу внушительную чарку с местным пойлом.

Стихийник хотел опрокинуть ее Форсворду на голову, но в последний момент передумал и опустился на стул.

– Давай.

– Мы можем придумать что-то другое, – осторожно начал инквизитор.

– Вы сговорились, что ли, с Мьюл? – огрызнулся Фирс и почти залпом осушил кружку.

– Ничего себе талант, – присвистнул Форсворд.

– Меня ничего не берет. Могу еще десять таких выпить и керосином догнаться, а потом отделать тебя с закрытыми глазами.

– Демону будешь показывать свои умения. А меня и так будет кому ненавидеть в этой жизни, – инквизитор вздохнул и уставился в пустоту.

– Не бросай ее. Пусть ненавидит, только не бросай, – искренне попросил Хассел.

– Замолчи, не могу это слушать уже. Лучше бы я сам сдох в Дорнфьоле, чем смотрел на твою грустную рожу.

– Не надо было звать меня, – пожал плечами Фирс.

– Ты ведь вернешься? Ты же этот, черт тебя дери… – Синд щелкал пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово.

– Не вернусь, – серьезно ответил стихийник не своим голосом. – Фирс Хассел умрет.

* * *

Фирс с ужасом наблюдал, как возлюбленная смотрит на него безумным взглядом и как дрожит ее разбитая губа. На милом личике багровели гематомы, а тонкие ножки были покрыты свежими синяками. Огонь отзывался на его ярость легко и послушно. Прутья решетки расплавились под ладонями стихийника без особых усилий. Фирс сделал осторожный шаг вперед, сдерживая сильное желание броситься к Мёрке и прижать к себе.

– Не надо больше. Я все поняла. Не подойду к Троену или к остальным. Только не Фирс, умоляю, – Натт отчаянно выставила вперед израненные руки. Такая сломленная и беззащитная. Сердце стихийника сдавило от жалости.

– Мёрке, я пришел за тобой.

– Я усвоила урок. Не нужно проверок. Я останусь в Дорнфьоле, – обещала Натт.

– Каких еще проверок? Мёрке, это правда я. Посмотри же на меня, – втолковывал Хассел.

– Это иллюзия. Ты там, а не здесь, – упрямилась Натт.

Хассел, наконец, подобрался к ней почти вплотную и сгреб в охапку. Она плакала. Обычными прозрачными слезами. На теле больше не было меток демона. Вновь, как на кафедре геммологии, Хассел целовал глаза некромантки.

– Это по-настоящему? – Мёрке ощущала знакомое успокаивающее тепло и слышала бешеный стук его сердца.

– По-настоящему. Прости, что так долго.

– Но как? Только я могла пройти сквозь ворота. У тебя не было меток.

– Я подготовился заранее. Мьюл подарила мне «реквием в бутылочке», – признался Хассел. – Я сразу же отправился за тобой. Сколько ты уже здесь?

– Не знаю. Несколько месяцев, а может, полгода. Я запуталась. Так ты с самого начала это задумал?

– Не мог посвятить тебя в свои планы. И сейчас не могу рассказать всего. Просто делай, что я скажу. Договорились?

– Мне страшно, Фирс, – некромантка терлась о грудь стихийника, чувствуя щекой металлические ребра.

– Мне тоже. Но ты должна, Мёрке, ради ребят, ради Онни, даже ради Ллоде. – Он взял ее лицо в ладони и осторожно поцеловал, затем отстранился и вытащил из-за пояса нефритовый кинжал. – Не теряй больше и дай ему имя, наконец!

Они вышли из павильона кошмаров. У входа лежали стражи-марионетки. Незримые нити, за которые их дергал демон, были сожжены, и создания больше не представляли угрозы.

– Жуткие куклы, – поежился Фирс, придерживая хромающую Натт, – но я все равно не смог их уничтожить, ведь они сделаны по твоему образу.

– Ты до ужаса сентиментальный, я бы растопила ими камин.

– Жестокая. Ничего, у тебя сейчас будет шанс поупражняться. Скоро они все очухаются и бросятся на нас. Режь им нити. Кстати, как ты решила назвать кинжал? – поинтересовался стихийник.

– Хассел!

– Что?

– Назвала его Хассел. У Синда есть оружие с его фамилией, так что это нормальная практика. Он даже Мьюл подарил свое родовое имя.

– Завидуешь?

– Нет, я не хочу фамилию Форсворд, – Мёрке замотала головой.

– А какую хочешь? – заигрывал стихийник.

– Твою, – прошептала Натт и сильнее прижалась к Фирсу, чтобы он не видел ее краснеющих от смущения щек. Но маг и сам пытался справиться с чувствами: не будет больше Хассела, только алый клинок с крылом-рукоятью будет носить это имя.

– Демона я беру на себя, а ты тормоши наших любителей поспать и беги к воротам.

– А разве они откроются? – недоверчиво спросила Натт.

– Ты все еще ключ. Демон забыл сменить замки. Очень непредусмотрительно, – покачал головой стихийник. – Он близко. Готова?

– Хорошо. Не задерживайся, я буду ждать, – Мёрке ласково улыбнулась Хасселу.

– Как только выйдете из парка, я вас догоню, – соврал Фирс и с тоской посмотрел, как расцепляются их руки.

Глава 19

Мёрке побежала к колесу обозрения, не обращая внимание на боль во всем теле. Надежда на спасение окрыляла и гнала ее вперед. Фирс не был предателем, он пришел за ней. Совсем скоро все будут в безопасности и счастливы. Дети вернутся к родителям, преподаватели воссоединятся с семьями. А Мёрке больше никогда не расстанется с Хасселом.

Манекены преграждали ей дорогу и норовили остановить беглянку, но она ловкими движениями обрезала магические нити, и марионетки падали к ее ногам. На площади у кафе пришлось несладко. Сразу пять жутких стражей протянули к Натт шарнирные пальцы, поймали и заломили ей руки за спину. С диким ревом она вывихнула собственное плечо и вырвалась из захвата, попутно обездвиживая нападавших клинком.

– Троен! – крикнула Мёрке печальному мальчику на детских каруселях.

Он встрепенулся и рванул к некромантке.

– Я верил, что вы придете. Крепко же вам досталось! – Троен оглядел висящую вдоль тела руку и усеянное кровавыми подтеками лицо преподавательницы.

– Надо приводить в чувство остальных и уводить их отсюда. – Мёрке с тревогой следила за толпой марионеток, неумолимо приближающихся к ним дерганой походкой.

– Предоставьте это мне, – Троен стукнул себя кулаком в грудь и подбежал к стоящим в очереди студентам. Один за другим члены Северного альянса приходили в себя и бежали к Мёрке. А вскоре к ним присоединились Онни Веккер, Ллоде Скрайд вместе с остальными стихийниками, несколько инженеров и целители.

– Они за все передо мной ответят, – рассвирепела госпожа Веккер и стеганула воображаемым хлыстом по горе из обездвиженных манекенов. Через миг они соединились в огромного деревянного голема, который помчался на армию демона и заметно проредил строй неприятеля. Остальные пленники тоже принялись помогать Мёрке и призывательнице отбиваться. Ярость и злость из-за издевательств темного порождения только придавала сил жертвам этерна сомниа. Медленно, но верно их группа продвигалась к воротам, оставляя за собой раскуроченные обломки ненавистных надзирателей.

Мёрке потянула на себя кованые створки и распахнула ворота. Все, кроме Троена, со счастливыми улыбками шагнули прочь из призрачного Дорнфьола. Троен все еще сжимал ладонь некромантки, которая с надеждой всматривалась в темную аллею. Фирс задерживался, и некромантка начала заметно нервничать. Она считала мучительно тягучие секунды, но стихийник не появлялся, а затем огромный огненный вихрь резко взвился вверх и принялся стремительно пожирать облака. Вскоре уже все небо охватило пламенем, и вниз начали срываться алые всполохи.

– Нужно идти, госпожа Мёрке, – Троен потянул ее к выходу.

– Ты иди, я еще подожду немного, – Натт попыталась высвободить руку, но мальчик лишь сильнее сжал ее ладонь.

– Господин Хассел велел позаботиться о вас, – строго проговорил он и потащил за собой удивленную преподавательницу.

Она сделала несколько шагов к раскрытым воротам, а затем яркий свет полностью поглотил ее. Спину обдало нестерпимым жаром и Натт вытолкнуло из парка вслед за Троеном. Створки позади них с лязгом захлопнулись уже навсегда…

* * *

Фирс Хассел проследил взглядом за Мёрке. Она ловко отбивалась от марионеток демона и мчалась на помощь пленникам. Он наслаждался своими последними воспоминаниями: ее теплая рука, запах волос, синие бездонные глаза. Раз за разом он прокручивал в голове, как она зовет его по имени. Натт хотела быть с ним: взять фамилию Хассел. Такое он мог представить только в самых смелых мечтах. Мёрке принадлежит только ему. Вот только как ее тогда называть, если она будет уже не Натт Мёрке, а Натт Хассел. Фирс невольно улыбнулся.

– Не станет. Забудь ее! – осек наивные мысли знакомый советчик. – Готовься: демон уже близко!

Стихийник покорно кивнул голосу, который потрескивал в его сознании язычками пламени, легко возвел огненную стену и принялся терпеливо ждать. Рука сама нырнула в карман и вытащила треснутую сферу.

– Смотрю, ты сильно расстроился из-за этой безделушки. Хочешь, починю так, что больше не сломается?

– Хочу, – попросил Хассел, и на его глазах по сколу промелькнула золотая нить, которая опоясала драгоценную сферу. Стихийник прижал артефакт к груди, а затем спрятал свое сокровище обратно в карман.

– Не забывай дышать, – приказывал голос, когда сердце Фирса бешено заколотилось при виде демона.

Девочка, так похожая на Мёрке из далекого прошлого, заливалась кровавыми слезами.

– Что ты натворил? Остановись! Пусти меня к ним! – жалобно скулило темное порождение.

– Нет, – стихийник отрывисто дышал и продолжал держать барьер. Он закрыл глаза и заставил стену двинуться вперед. Края начали смыкаться, но девочка даже не пыталась вырваться.

– Ты блефуешь, – она вытерла слезы и ухмыльнулась. – Я хорошо знаю тебя и чувствую страх и дрожь в твоем теле.

– Ошибаешься, – твердо ответил стихийник. Глаза заливало потом от жара и усилий, легкие разрывало на части, а сердце билось о металлические пластины в грудной клетке.

– Предлагаю тебе выгодную сделку. Я отпущу всех кроме Мёрке, – начал демон.

– И в чем же выгода? Они и так почти на свободе, – недоумевал стихийник.

– Они – да. А ты умрешь. Останься с Натт и со мной в этом мире. Вы будете вместе. Я не стану мешать вашему счастью в Дорнфьоле. Нас троих ждет целая вечность здесь. Только подумай об этом, Фирс Хассел. Я все равно не оставлю ее и найду другой способ вернуть себе Натт.

Маг опустил руки. Стена на мгновение ослабла, и демон жадно вгляделся в происходящее по ту сторону. Вдали гигантский голем из тел его бывших слуг крушил жуткую армию марионеток.

– Знаешь, – внезапно отозвался Фирс, – может быть, я и заинтересовался бы твоим предложением, если бы не одно маленькое «но».

– Что еще за «но»? – злилась девочка, глядя, как огненная преграда вновь взмывает высоко вверх.

– Мне совершенно плевать на Натт Мёрке. Фирсу Хасселу она была дорога, но не мне, – хищно улыбнулся стихийник и схватил себя за искусственную руку. Он вырвал протез и бросил его к ногам демона. Та же участь постигла пластины, заменяющие ребра. Через мгновение на месте левой руки, появилась новая, сотканная полностью из пламени. В груди бывшего стихийника медленно разгоралось зарево.

– Нет, нет. Ты не посмеешь, Хассел! Ты же умрешь! – визжал демон.

– Фирс Хассел уже мертв, – с легкой грустью констатировал незнакомец с огненной рукой и медленно подошел к испуганной девочке. – И ты тоже сгинешь. Навсегда. Знаешь, мне нравился этот мальчишка. Он был лучшим, на что я оказался способен. Око за око.

Стихийник схватил демона и крепко прижал к своей груди. Юноша огласил окрестности Дорнфьола нечеловеческим предсмертным криком. Столп пламени взвился к небесам и потопил адский парк развлечений в огне.

* * *

– Синд, – тихо позвала Мьюл. Инквизитор вздрогнул и поднес зеркальце к глазам. – Они проснулись. Все до единого. Как там Натт?

Форсворд повернул голову и увидел, что Мёрке уже очнулась, спрыгнула на землю и рванула прочь от фургончика обратно к воротам Дорнфьола. Он ничего не успел ответить банши, выронил артефакт и бросился вдогонку.

Тело казалось некромантке ватным. Полгода, может, больше, она провела за этой оградой. Сколько прошло времени здесь? Пять, десять минут? Сквозь узоры на воротах она видела, как полыхает призрачный парк. Колесо обозрения было охвачено алым пламенем, и пылающие кабинки срывались с него вниз. Парк полностью выгорел: черные деревья мерцали рубинами углей, из окон гостиничных комплексов валил черный дым вперемешку с оранжевыми всполохами. Никто бы не выжил. Мёрке в отчаянии схватилась за прутья и тут же завыла от боли. Раскаленный металл прожег плоть почти до костей. Чьи-то руки быстро подхватили ее и оторвали от ограды, на которой остались ошметки приваренной кожи. Мёрке ожесточенно сопротивлялась, стараясь вырваться, пока ее взгляд не упал на горстку пепла, лежащую рядом с искусственной рукой. Из праха торчали пластины ребер и крохотная сфера с золотым ободком вокруг.

Новый безумный крик застрял где-то в груди Мёрке, когда тонкая игла резко вонзилась в ее шею.

– Прости, Натт. Так надо… Все будет хорошо, – успокаивал друг, но Мёрке не слушала его. Она задыхалась от ужаса и слез. Обманул. Как он мог?

«Фирс, ты обманул меня. Ты клялся, что никогда не сделаешь мне больно. Почему же ты не сдержал слово…»

Натт хотелось отключиться и забыться. Но то, что вколол Синд, парализовало только тело, заставив ее тлеть изнутри от безудержной боли. Сфера, пластины, протез – все, что осталось от задиристого мальчишки с золотыми волосами и желтыми кошачьими глазами.

Инквизитор положил ее на одеяло на полу фургончика.

– Нельзя оставлять его так, я сейчас приду, Натт. Прости нас, если сможешь.

Он вернулся с небольшим бочонком, в котором некромантка возила воду. Остальные вещи Синд завернул в свою куртку и положил подальше от Мёрке. Ей хотелось дотянуться до шарнирных пальцев протеза и переплести их со своими, хотелось громко заплакать, а затем умереть.

Фирс, Фирс, Фирс.

Оставил, ушел, погиб.

Синд достал из сумки бинты и мази и аккуратно обработал ее ожоги. Он перемотал каждую ладонь, а затем обнял Натт. Слишком долгое объятие и легкий поцелуй в лоб. Мёрке захотела плюнуть ему в лицо за их с Хасселом план спасения.

Повозка, наконец, тронулась. Синд рассеянно сообщал Натт последние новости. Все жертвы этерна сомниа проснулись. Он пообещал, что довезет ее до Тэнгляйха без остановок, и она сможет повидаться со студентами и Онни Веккер. Форсворд еще долго говорил обо всякой ерунде. Он тревожно оглядывался, проверяя некромантку, но она все так же лежала на одеяле, отчаянно созывая вокруг себя духов и отправляя их на планы мертвых.

Найдите его. Вытащите его. Чего бы мне это ни стоило.

Тишина. Его там не было. И духи с тоской отказывались от щедрых подарков некромантки.

– Перестань, Натт. Он наверняка в лучшем мире. Прекращай искать его. Фирс принес себя в жертву ради всех. Не думаю, что он застрял в обливионе или еще где-то, – инквизитор отчетливо чувствовал сгущающуюся вокруг девушки тьму. – Ты должна жить дальше. Ради него.

«Никому я ничего не должна, –  кричало обезумевшее сознание, – он тоже должен был спастись. Должен был выжить. Должен был остаться со мной».

Спасительная тьма, наконец, полностью захлестнула ее. Без снов, без боли, без ничего. Пустота такая же гулкая, как и в груди.

Инквизитор вздохнул с облегчением, когда Мёрке уснула. Она продолжала плакать во сне, без звуков и всхлипов. Слезы просто катились по щекам. Форсворд не выдержал и отвернулся. Вспомнил растрепанного мальчишку, как тот накрыл повозку защитным куполом и сжал крохотный кристалл с песней банши у самого уха, а затем упал на дорогу, чтобы больше не встать. Синд стиснул зубы: даже ему было жаль стихийника, глупого и дерзкого. Форсворд ускорил дредхостов, чтобы поскорее миновать поворот на постоялый двор, где они с Хасселом состязались в колкостях и устойчивости к спиртному.

Он всю ночь напряженно следил за дорогой, поглядывая на Мёрке. В какой-то момент Синд испугался ее бледности и проверил дыхание крохотным зеркальцем с красивой огненной птицей. Ресницы Натт задрожали, и из-под них вновь хлынули слезы. Она открыла глаза и попыталась сесть.

– Что ты сделал со мной? – Натт с трудом шевелила губами и никак не могла поднести непослушную руку к лицу и вытереть мокрые дорожки на щеках.

– Успокоительное.

– Ты хорошо подготовился, Синд. Ловко вы меня провели.

– Это был его выбор, – оправдывался инквизитор.

– Вы должны были остановить Фирса. Придумать что-то другое. Он ведь так боялся огня…

– Времени не оставалось. Спящие могли умереть, и Хассел решил пожертвовать собой. Натт, ты должна понять нас, – строго сказал друг.

– Я не хочу понимать. – Мёрке завыла, как зверь, и стала биться о стенку фургончика.

– Не заставляй меня снова вкалывать тебе лекарство. Держи себя в руках, – приказал инквизитор.

– Я заберу его вещи и пепел, – Мёрке кивнула на бочонок.

– Исключено. Извини меня, но тебе нет доверия в таких вопросах: не отпустила Квелда, не отпустишь и Фирса. Мы заедем на Иннсо Тод и развеем прах над озером.

– Нет, умоляю. Позволь забрать. Я уйду. Буду жить с ним вдали от людей. Пожалуйста, Синд. В этот раз у меня все получится.

– Хватит торговаться! Я все сказал. Тебе придется свыкнуться! И ты свыкнешься рано или поздно, иначе придется переправить тебя в Скьерзилден, а уж там все твои ужасы и боль вывернут наружу, – пригрозил инквизитор.

Мёрке закусила губу, подавив поток брани в адрес друга. До конца поездки она не сводила взгляда с бочонка и пыталась придумать, как выкрасть пепел из-под носа у Синда и сбежать. В какой-то момент она с ужасом поняла, что до боли сжимает рукоять своего кинжала.

Можно и не убивать. Она знает, куда бить, чтобы не повредить важных органов. Выиграет время, скроется в лесах… Натт утратила способность к рациональному мышлению, она лишь выжидала, пока повозка прикатит к Иннсо Тод, но время тянулось слишком долго. Зато последствия лекарства уже почти сошли на нет, и девушка могла свободно двигаться.

Дредхосты затормозили, и Синд повернулся к Мёрке.

– Как ты? – В его голосе было столько сочувствия, что Натт едва не передумала осуществить свой коварный план.

– Лучше. Поможешь встать? – Она спрятала кинжал за спиной.

Форсворд протянул ей руку и помог подняться. Одним точным ударом Натт вогнала лезвие ему в живот, оттолкнула друга в сторону и вцепилась в бочонок и протез.

– Зря, ты это. – Синд равнодушно посмотрел на некромантку, а затем схватил ее одной рукой, а другой вырвал бочонок и остальные вещи Хассела.

Он отнес Мёрке к кромке воды и бросил на землю. Первым в озеро полетел протез, затем металлические пластины.

– Позволь мне хотя бы развеять пепел. Умоляю, Синд! Я так и не попрощалась с ним, – причитала Натт.

– У тебя был шанс. – Он откупорил крышку и высыпал серебристую пыль на поверхность воды. Озеро охотно приняло новую дань. Инквизитор зажал в кулаке сферу с золотым ободком. Мёрке не поверила своим глазам, когда и шарик угодил в центр водоема.

Форсворд схватился за рукоять кинжала и осторожно вытащил его, заливая кровью одежду. Зажав рану ладонью, он мучительно постанывал. Мёрке уже знала, что последует дальше, и бросилась другу в ноги.

– Нет, хотя бы кинжал оставь. Это Хассел. Мой Хассел, прошу, Синд, не делай этого.

Инквизитор небрежно кинул клинок в траву и холодно процедил:

– До Тэнгляйха дойдешь пешком. Приведи мысли в порядок, или можешь сдохнуть, и тогда Фирс точно умер напрасно ради одной безумной некромантки. – Держась за живот, Форсворд вернулся к фургончику, оставляя на траве кровавый след. Повозка не задержалась ни на миг. Дредхосты сразу же рванули с места и скрылись за поворотом.

Всю ночь Мёрке просидела у камня с надписью «Любимые». Холод пробирал ее до костей, и когда она, наконец, встала и направилась в академию, уже занималось утро.

* * *

– Куда ты меня тащишь? Отпусти, мне больно. – Мьюл пыталась вырваться, но Форсворд крепко держал ее за руку и вел прочь из лазарета. – Я хочу побыть с друзьями!

– Никакие они тебе не друзья. Ты демон, тебе здесь не место, как и мне. – Инквизитор сильнее сжал тонкое предплечье банши холодной ладонью.

– Да что с тобой случилось? Где Мёрке? Синд!

– Мы уезжаем. – Форсворд проигнорировал ее вопросы и толкнул в квартиру. – Собирайся, у тебя десять минут, и мы выезжаем.

– Ты в своем уме? Ты только что вернулся из Иствинсена и, судя по всему, гнал всю ночь. На тебе лица нет. – Мьюл покосилась на окровавленную рубашку инквизитора. – А это еще что?

– Подарочек от Натт. Хотя я ждал чего-то подобного. Если ей полегчает, я буду только рад. Она хороший вивисектор, знает куда бить. Почти ювелирно, я даже сам смог зашить. – Форсворд взвалил чехол с брайтером на плечо.

– Где она теперь? – Мьюл нехотя складывала вещи в дорожную сумку.

– У Иннсо Тод. Ей полезно побыть одной и подумать над своей дальнейшей жизнью без демонов.

– Ты бросил ее там?! – почти закричала банши.

– Все ради блага Натт, – холодно ответил Форсворд.

– И про Фирса ты, конечно, не рассказал.

– Он сам просил молчать. Думаешь, Натт нужна одержимость новым чудовищем?

– Вот значит, кем ты считаешь таких, как я и Хассел? – Мьюл опустила глаза.

– Скажешь, нет? Ты едва не убила тридцать семь человек, из которых двадцать пять были подростки. А теперь еще и кровь мою пьешь регулярно. Про Фирса я тебе книжечку одну дам почитать на досуге, название там соответствующее. Если его дух сгинул в Дорнфьоле, то миру от этого только лучше. Вряд ли следующие его воплощения будут такими же добрыми и наивными.

– Ты сам недалеко ушел, Синд Форсворд, – огрызнулась банши.

– А я свою тьму и не отрицаю, у нас с ней давний симбиоз и взаимопонимание. Пора бы и тебе принять тот факт, что ты монстр и среди людей, таких как Натт Мёрке и твой Северный альянс, нам не место. Фирс вот осознал и первый ушел. Теперь наша очередь. Давай помогу донести, – он протянул руку, чтобы взять внушительную сумку банши.

– Сама справлюсь, не напрягайся, а то швы разойдутся. А что, даже попрощаться нельзя? – с надеждой спросила Мьюл.

– Письмо напишешь, как приедем.

– Ты рассказывал, что из Скьерзилдена не разрешают писать друзьям, – грустно выдохнула банши.

– О, уже догадалась, куда мы едем? Попробуем сделать для тебя исключение, – пообещал Синд.

Эпилог

Дредхосты сами прикатили повозку к воротам Тэнгляйха на следующий день после побега инквизитора и банши. Ни записки, ни прощания. У Мёрке не было сил обижаться, а сердце оказалось не в состоянии расстраиваться и по этому поводу. Своего предательского выпада с кинжалом она не стыдилась, так что чувство вины ее совершенно не терзало. Вместо самобичевания она погрузилась с головой в работу, фанатично прорабатывая планы новых лекций и семинаров. На каждом занятии она удивляла своих адептов причудливыми существами с прирученными в их телах бессат морт, а обещанный Янтой верблюд уже занял свое почетное место среди подопечных Йедена Стаата.

Онни Веккер ненадолго приступила к своим прежним обязанностям. Как и все жертвы этерна сомниа, она мучилась кошмарами и сторонилась людей. Однако помощь ментальных целителей и забота Сьенерта Манна постепенно вернули фиолетовым глазам призывательницы прежний блеск. Зачарователь разорвал свою помолвку и огорошил Онни очередным признанием, едва та открыла глаза в лазарете. Магистресса решила оставить свою должность и погрузиться в радости семейной жизни вместе со Сьенертом. Гостклиф Анд не стал отзывать приглашение новому призывателю и готовился к его приезду, зарывшись с головой в бумаги.

Северный альянс тоже вернулся в строй и быстро догонял своих одногруппников. Ди и Лорна начали встречаться, не обращая внимания на постоянные подтрунивания близнецов. Киерра сменила крутой нрав и завела много новых друзей. Они с Маркеном все еще скучали по Мьюл, даже несмотря на ее демоническое происхождение. Каждое утро они бегали к почтовой пристройке в надежде получить весточку от банши. Единственным грустным событием в жизни ребят стал перевод Троена в Истболверк. Родители оказались непоколебимы в своем решении держать сына подальше от некромантки с сомнительным прошлым и увезли сына. Мальчик втайне передавал записки Натт Мёрке с письмами друзьям, и Натт искренне радовалась, что Троен избавился от своих страхов и вновь может жить как прежде.

Некромантка оказалась единственной, кто не смог совладать со своими чувствами. Она намеренно пропустила фестиваль прощания и провела его у Иннсо Тод. Озеро выглядело непривычно в это время года. Утром и вечером оно заполняло округу густым мистическим туманом. Мёрке с удовольствием смотрела, как расползаются в сумерках белые щупальца и опутывают ее невесомыми объятиями. Вода в Иннсо Тод была на удивление теплой, и если бы не осознание того, что на его дне покоятся останки и надгробия, Натт нырнула бы не задумываясь. Может, именно там ей бы встретился дух стихийника.

В его комнату она решилась войти лишь спустя несколько недель. Кристаллы медленно разряжались. Натт попробовала оживить их, но сделала только хуже: ее тоска окрасила светильники темно-фиолетовым. Сферы памяти лежали там же, где и всегда. Натт гладила их розоватые бока, вызывая причудливую мешанину воспоминаний Фирса Хассела. Здесь теперь покоилась его душа, и Мёрке проследит, чтобы каждая частичка его сознания сохранилась.

Спать в комнате мага она не могла. Понимание того, что он никогда не придет сюда, страшно давило на нее. Прибравшись и пересчитав сферы, Натт возвращалась к себе, открывала балконную дверь и терпеливо ждала.

Аномальное тепло не отсрочило приезд нового преподавателя темных искусств. Заморозки не наступили, а Иннсо Тод долго не покрывался льдом. Накануне собрания на кафедре призыва и некромантии дверь на балкон некромантки бесшумно распахнулась, впуская в комнату горячий южный ветер Сорплата. Но Мёрке спала, не зная, что готовит ей завтрашний день.

Глоссарий

Баллтрэ – разновидность нежити. Представляет собой крупную летучую мышь. В отличие от простых воскрешенных существ баллтрэ продолжает жить в стае своих немертвых сородичей и даже дает здоровое потомство. Плохо поддается приручению, но если выбирает своего некроманта, то сохраняет преданность и после смерти хозяина.

Бальзамирование – метод предотвращения гниения трупов или отдельных органов, применяемый для сохранения тел людей или животных после их смерти, обеззараживания трупов при продолжительной транспортировке, изготовления анатомических экспонатов и создания слуг.

Банши – женщина, которая, согласно поверьям, появляется возле дома обреченного на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок. Питается страданиями и болью людей, но сама их не вызывает, однако способна усиливать переживания своей жертвы, исполняя разнообразные песни.

Бессат морт – неприкаянные духи, по разным причинам оставшиеся в мире людей, паразитируют на умирающих или страдающих существах, стремясь получить контроль над телом жертвы. Любят вселяться в трупы животных, так как людские тела бессат морт редко могут подчинить. Иногда делят одно и то же тело с другими подобными духами и относительно мирно сосуществуют. Легко подчиняются некромантам.

Брайтер (буквально: несущий свет) – священное оружие инквизиторов. Артефакты поглощают души своих жертв, становясь сильнее. Уничтоженные брайтером становятся пленниками оружия. Со смертью инквизитора оружие разрушается, унося поглощенных духов в вечное небытие. Из-за этого пленники стараются не допустить гибели своего хозяина, чтобы продлить свое существование. Единственный известный брайтер, отказавшийся умирать, это Штеркен Утвалг (буквально: выбирающий сильнейшего) – страшное оружие, мечтающее о перерождении. После смерти хозяина вбирает его душу, из-за чего и не разрушается.

Гравштайн (буквально: могильный камень) – проклятое оружие некромантов. Выточенные из надгробий клинки, подчиняющие или уничтожающие нежить. За использование берут плату кровью своего хозяина. Как и брайтеры имеют имена, которые знают только владельцы клинков. Называют клинки по имени хозяина надгробия, так как именно дух такого мертвеца дает силу гравштайну. Своенравны и способны предать носителя. Прикасаться к оружию посторонним запрещено. Последствия могут быть непредсказуемы от безумия до смерти.

Дредкатт – воскрешенный некромантом кот.

Дредхост – воскрешенная некромантом лошадь.

Дорнфьол – некогда популярный, ныне закрытый парк развлечений и аттракционов в восточной провинции. Владельцы разорились из-за нарастающих конфликтов между землями.

Иннсо Тод (буквально: омут смерти) – небольшое озеро к северу от Тэнгляйха, куда разливающимся по весне ручьем смывает надгробья и кресты старого кладбища. Водоем стал местом паломничества не только родственников некогда похороненных там людей, но и тех, чьи близкие пропали без вести. На правом берегу установлен алтарь с единственным словом «Любимые».

Истболверк – академия восточной провинции.

Иствинсен – восточная провинция.

Лич – маг-некромант, ставший нежитью, по одним версиям – после смерти, по другим – вместо смерти. Сила и жизнь лича заключена в филактерии, которая может представлять собой абсолютно любой предмет, дорогой некроманту еще при жизни.

Некромантия – взаимодействие с миром мертвых, использование его энергии, управление миром мертвых. Соответственно некромант – маг или жрец, практикующий такого рода действия. Это может быть управление мертвыми телами (создание нежити), использование для заклинаний некромантической, негативной энергии (иссушение, похищение жизни) или разговор с мертвыми, вызов духов.

Скьерзилден – особое место, о местонахождении которого знают только посвященные. В народе называют чистилищем. Туда попадают талантливые маги, преступившие закон. Они подвергаются пыткам и перевоспитанию. В случае успешного прохождения испытаний назначаются инквизиторами. Время в Скьерзилдене течет иначе: год в обычном мире равен примерно трем в чистилище.

Сорплат – южная провинция.

Тэнгляйх – единственная независимая академия, которая находится на условной границе четырех земель. Фактически южная провинция находится дальше за горной грядой. Как и в любой академии обучение проводится по четырем основным направления: элементами, темные искусства, исцеления, магическая инженерия.

Филактерия – амулет, служащий вместилищем для души.

Форкентурм – академия в северной провинции.

Форкелелс – северная провинция.

Хелиге Йерн – освященное железо, используется для артефактов или оружия против темных порождений.

Энд Драк – призрачный дракон, существо, приручить которое под силу только могущественному призывателю.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg