«Из глубины души»

Из глубины души (fb2) - Из глубины души [ЛП] (пер. ❤UNREAL LOVE BOOKS | Книги о любви ✿❤ Группа) (Породы - 5) 456K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лора Ли

Лора Ли Из глубины души

Над переводом работали:

Переводчик: DisCordia

Редактор: Nat

Вычитка: DisCordia, Nat

Дизайн обложки: Milena Lots

Перевод группы:

Текст переведён исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использования кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация на других ресурсах осуществляется строго с согласия администрации группы. Выдавать тексты переводов или их фрагменты за сделанные вами запрещено. Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

Глава 1

Заключение, полученное в лаборатории Кошачьих Пород, гласило, что майор Дэш Синклер из армии Соединенных Штатов несет в себе ген Породы Волка. Майор Синклер был первым из официально обнаруженных Волков с момента открытия Пород год назад.

Американские военные и научные круги поспешили заверить прессу и правительство в том, что других еще не обнаруженных Пород совсем мало, и что вероятность появления таких, как Дэш Синклер, настолько астрономически мала, что если они и появятся, то это будет просто чудо. Лаборатории всего мира, создававшие и тренировавшие солдат из Породы Волков, уничтожили свои проекты по приказу главы Совета Генетики, вице-президента Дугласа Финнелла. Изучение деятельности членов Совета с помощью компьютеров и записей, изъятых в ходе скоординированного обыска, продемонстрировало жестокость и полное отсутствие человеческой морали в создании и подготовке этих уникальных людей. Зверства членов Совета, их солдат и ученых в отношении Пород были названы многими одними из самых ужасных преступлений, совершенных против живых существ.

Операция «Равнодушие» стала спланированной акцией. Она объединила в себе страны и международные организации и пролила свет на глубину нравственного развращения тех, кто создавал, обучал и убивал мужчин, женщин и детей, проходящих подготовку в качестве биологического оружия, которое намеревались использовать против мирного населения. Как армию, не знающую пощады.

Но ученые всего мира утверждают, что Породы, спасенные из тренировочных лагерей, не просто солдаты, что у них есть чувства, разум и гордость. Отчеты и журналы обучения наглядно доказывали, что план Совета провалился. Они создали идеального солдата, но солдата, который отказывался убивать невиновных, солдата, который мог перед лицом боли не потерять чести и достоинства. Так было со всем Породами, кроме одной.

Породы Койот.

Тюремщики, а в некоторых случаях тренеры и исполнители, Койоты были триумфом Совета. К сожалению, с началом операции «Равнодушие» укрепленные лаборатории были подвергнуты атакам, и многих убили; мужчин, женщин и детей убили, чтобы не дать возможности этим уникальным генетически созданным людям быть свободными.

История побега майора Синклера из убежища в возрасте десяти лет и его последующих скитаний по социальным приютам в качестве сироты, взятого под опеку государством, подняло вопрос о выживании других Пород. Пород, избежавших смерти в лабораториях благодаря своей удаче или смекалке.

Совет Генетики был распущен при содействии Меринас Тайлер, жены и пары Кэллана Лайонса, лидера Кошачьей Породы, сбежавшего из тренировочного комплекса в Мексике более десяти лет назад. Раскрыв себя миру, Кошачьи Породы принялись за поиск своих собратьев, пострадавших в лабораториях и тренировочных лагерях. Маленькие частные лаборатории работали до сих пор, создавая разумных, хладнокровных, кровожадных убийц, о которых так мечтал Совет.

На сегодняшний день более сотни Кошачьих Пород проживает в бывшей резиденции Совета в Виргинии. Они помогают освоиться тем своим собратьям, которым нужна поддержка и лечение.

Но зародилось общество «Чистая кровь». Те, кого мы когда-то называли расистами по цвету кожи, теперь стали расистами по крови, требуя исключения Пород из жизни общества и запрета на проживание рядом с нормальными людьми.

Новый Президент, Вернон Мэрион, только посмеялся над такими требованиями, заявляя, что Породы опасны не больше, чем коренные американцы, ирландцы или другие иностранцы, живущие в Америке испокон веков. Но борьба еще не закончилась. По сообщениям разных источников, нападения на Породы и людей, сочувствующих Породам, становились все чаще, ведь все больше и больше Пород объявлялось среди тех, кого считали людьми. Президенту Мэриону уже невозможно было закрывать на проблему глаза.

Усыновленных детей и детей-сирот в огромном количестве стали привозить в лаборатории при больницах по всему миру, требуя провести генетическое тестирование, чтобы доказать, что они не несут ДНК Породы. Расистские организации требовали, чтобы тест стал обязательным для всех больниц и медицинских учреждений. Задавались вопросы. Если Волки и сбежавшие Кошки теперь скитаются по миру, то что с Койотами, которые были разведены, чтобы быть их тюремщиками?

Отчеты утверждали, что Койоты были выведены, выращены и натренированы с введением в их генетический код усиленной ДНК, а значит, можно было говорить о том, что они лишены того, что свойственно другим Породам. Если Койоты, в своем естественном состоянии, действительно не имеют души, то как она может быть у созданного из их ДНК человека?

Законопроект о Породах был запланирован на голосование в течение недели, но вопросов в нем ставилось больше, чем просто вопрос о праве на жизнь. Закон о Породах, по сути, породит автономию. Это позволит организации Пород под названием «Удар и защита» получить полное одобрение правительства на уничтожение, без наказания, какой-либо группы или групп, выступающих против Пород или их близких. Один из законов решит, в том числе, вопрос с отношением правительства к тем, кто играл роль в создании, тренировке и насилии в отношении Пород. Он также включает в себя вопрос, касающийся кое-чего более спорного, чем даже деятельность «Удара и защиты». Закон, названный просто — «Право на спаривание». Пока в этом вопросе сенаторы были далеки от понимания. В проекте обсуждалось право пары, то есть, право любого мужчины или женщины, состоящих в отношениях с Породами, иметь защиту в соответствии с законом Пород.

Этот закон, если голосование закончится его признанием, определит права и абсолютную самодостаточность Пород на период следующих пятидесяти лет. Совет Пород будет состоять из числа ведущих лидеров, в том числе Кэллана Лайонса, который будет возглавлять законодательный орган, Кейна Тайлера, брата Меринас Тайлер и организатора борьбы за свободу Пород, и сенатора Сэма Тайлера, сторонника Закона о Породах, а также нескольких ученых, которые уже стали постоянными гостями в поместье Пород со дня рождения сына Кэллана и Меринас, Дэвида Лайонса, в прошлом году. Сторонники Закона считают, что он поможет обеспечить мирное сосуществование генетически измененных Пород и нормальных людей. Они заявляют, что сознают человеческие страхи и стараются работать только на благо общества.

Но, мы, человечество, разве мы уже способны принять и понять такие различия?

Могут ли Породы жить среди нас, свободные от предрассудков, которые в прошлом приводили другие расы к войне?

Ученые и историки ставят под сомнение такую возможность…

Глава 2

Хэллоуин. Сладость или гадость. Праздники, призраки и гоблины. Аманда любила Хэллоуин. Она смеялась, стоя у дверей и раздавая сладости детишкам в масках, хваля костюмы монстров, придуманные родителями для своих чад.

Воздух был свежий и прохладный, осенний вечер — бодрящий и жизнерадостный. В Хэллоуине ей нравилось все. Это был один-единственный день в году, когда от нее не требовалось принимать гостей в доме отца и играть леди, ведя скучные разговоры со скучными политиками и другими старыми пердунами. Она могла отдохнуть у себя дома, посмотреть фильм и насладиться радостью в глазах детей, пришедших к ее двери за сладостями.

Одетая в длинный красный наряд демонессы, она привлекла множество мужских заинтересованных взглядов, но все прелести были хорошо прикрыты, чтобы не смущать почтенных матерей. Красное, длинное платье было тонким, но не прозрачным. Оно струилось от ее талии к бедрам, как образчик красного совершенства. Аккуратный кружевной корсаж поддерживал грудь, тонкий шифон ласкал кожу. Ее длинные каштановые волосы были распущены и спускались до талии, а на голове торчали маленькие красные рожки. Это был ее стандартный праздничный наряд. Аманда чувствовала себя сексуальной, живой, независимой. Особенно в этом году. Ее первый год после того, как она официально выпорхнула из семьи. Ну, почти выпорхнула.

— Привет, мисс Мэрион, — Кайли Брок взбежала навстречу ей вверх по лестнице. Костюмчик дьявола удивительно гармонировал с ее щербатой улыбкой. — Я выгляжу точно, как вы.

Аманда взглянула на мать Кайли, стройную молодую женщину. Тэмми Брок была молодым перспективным юристом, они жили за несколько домов от Аманды. Смеясь и блестя глазами, мать поглядела на дочь.

— Ну конечно, Кайли, — Аманда опустилась на колени, чтобы оказаться с девочкой лицом к лицу, и положила горсть лакомства в сумку Кайли. — Ты сегодня всех-всех напугаешь?

Маленькая девочка посмотрела на рожки Аманды и глубоко вздохнула.

— Ну, да. У меня есть много конфет. Но мама не смогла найти для меня рожки, как у тебя.

Дети просто обожали этот ее наряд, и она надевала его в школу за день до Хэллоуина. Рожки особенно всем нравились.

— Не нашла? — Аманда потянулась, чтобы выпрямить свои рожки. Она наткнулась на них совершенно случайно, в маленьком магазинчике подарков во время шопинга со своей сестрой из Нью-Йорка.

— Я посмотрела везде, — Тэмми Брок засмеялась. — Все магазины маскарадных костюмов обошла. Наверняка все решили, что я сумасшедшая.

Аманда захихикала вместе с ней.

— Ну, вот что, я купила несколько пар.

Она сняла рога с головы и закрепила их с помощью заколки на красном парике Кайли.

Глаза девочки округлились, ее бледное лицо вспыхнуло от удовольствия.

— Они мои? — спросила она в изумлении, ее серые глаза сияли от счастья. — Мои, да?

— Да, твои, — Аманда улыбнулась, когда девочка заключила ее в радостные объятья. Тэмми посмотрела на нее с благодарностью.

— Благодарю тебя, Аманда, — прошептала она, когда Кайли запрыгала вниз по ступеням, чтобы показать подарок своим друзьям. — Ты устроила ей праздник.

— Как она? — у Кайли в позапрошлом году диагностировали редкую болезнь крови, и уже давно и самой девочке, и родителям было несладко.

— Хорошие дни, плохие дни, — Тэмми вздохнула. — Я почти решила оставить ее дома сегодня вечером, но она так этого ждала.

Аманда кивнула.

— Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

Она крепко обняла женщину, ее сердце разрывалось при мысли о том, через что прошла семья ее новой подруги.

— Хорошо, — Тэмми кивнула. — И ты береги себя. Кажется, быть дочкой Президента сейчас означает больше хлопот, чем радостей?

Аманда отстранилась и поджала губы, соглашаясь с замечанием Тэмми.

— Есть такое, — призналась она со смехом, отсыпая конфет в открытые пакеты подошедших за угощением детишек.

После заварухи президентских выборов, дебатов вокруг Закона о Породах о праве на спаривание, и всего такого прочего она хотела передышки. Ее собственная работа в прошлом году перестала быть формальной. Аманда уже была уважаемым членом общества, а теперь она стала еще и рупором политических перемен в детских учреждениях, начиная от детских садов и заканчивая шестиклассниками и их родителями.

И это было бы даже неплохо, если бы не агенты Секретной службы, которые сопровождали ее на работу и обратно. Эта слежка реально начинала ее бесить. Она не чертов Президент, и эти агенты в последнее время стали доставлять все больше проблем. Они вели себя как бешеные псы.

— Аманда, можно мне воспользоваться твоей комнатой для девочек? — вдруг спросила Тэмми с напряженной улыбкой. — Я сейчас умру, а мне не хочется тащить Кайли домой. Я только на минутку.

— Конечно, — Аманда оглянулась на дом. — По коридору налево.

— Я скоро вернусь, — Женщина быстро прошла мимо нее и направилась в дом. — Кайли пока с друзьями, но пригляди за ней, хорошо?

Аманда взглянула на девочку.

— Иди. Я присмотрю за ней, — засмеялась она.

Кайли по-прежнему стояла с друзьями, демонстрируя всем рожки. Аманда прислонилась к дверному косяку, внимательно наблюдая за ней. Она любила детей, и однажды непременно заведет своего ребенка. Порой она задавалась вопросом, а что ей мешает. Она могла выйти замуж уже двадцать раз, если бы была готова довольствоваться одним из мужчин, вьющихся вокруг. Обычная, скучная жизнь мамочки, подумала она со вздохом, зная, что ей это не по нраву.

— Спасибо, — Тэмми прошла мимо нее через несколько мгновений, ее взгляд обеспокоенно метнулся к тротуару, где Кайли болтала со своими друзьями.

— Все нормально, Тэмми.

Аманда нахмурилась, наблюдая, как с нервной улыбкой женщина сбежала по ступенькам, схватила дочку за руку и повела прочь.

Соседний дом был пуст и темен. Некому было приветствовать любителей сладостей и гадостей. Аманда хмуро посмотрела в сторону другой половины своего дюплекса и фыркнула от раздражения. Папочкины секретные агенты ночевали там. Оболтусы. Она закрыла дверь, раздав последние конфеты, и направилась в свою просторную гостиную. И резко остановилась. Ее глаза расширились в шоке при виде фигур в черных одеяниях, стоящих в ее прихожей.

Ее взгляд метнулся к системе охранной сигнализации на другой стене, но она была слишком далеко для нее, чтобы Аманда смогла активировать ее вручную. Красная лампочка сигнализации задней двери не горела. О мой Бог. Тэмми отключила сигнализацию. Но почему?

Итак, где же эти обормоты? — лихорадочно подумала Аманда.

Они должны были получить оповещение о том, что задняя дверь не заперта. Они наверняка будут тут с минуты на минуту.

— Я могу вам помочь? — спросила она очень вежливо, пятясь к двери, которую только что закрыла.

В один ослепительный миг она поняла, что все очень серьезно.

Их было четверо. Тренинг по самообороне ее к такому не готовил, это уж точно. Маски закрывали их лица, но ничто не могло скрыть звериную ненависть в их глазах. Аманда сглотнула, оценивая свои шансы на побег. Все было плохо.

— Да, можешь, — один из них шагнул вперед, его бледно-голубые глаза блестели холодом. Он поднял пистолет, который небрежно держал в руке, и направил его ей в голову. — Ты пойдешь спокойно, или я выстрелю. Выбор за тобой.

— У меня есть выбор, — она моргнула с издевательской невинностью. — Ух ты! А можно подумать?

Она почти хихикнула. Плохой ход. Сарказм и пушки не совместимы. Холодные голубые глаза сузились, когда мужчина взвел курок. Звук рикошетом прошел через ее тело, заставляя Аманду задрожать в страхе.

— Ты действительно хочешь рискнуть, мисс Мэрион? — спросил он ее мягко. — Это может оказаться для тебя смертельным.

Она сделала глубокий вдох, снова сглотнула. Она ненавидела выбирать. Пуля или, возможно, судьба хуже, чем смерть? Если ей очень, очень повезет, и выстрел ее только ранит, и привлечет внимание…

Черт, глушитель. Блин.

Аманда стояла молча, глядя на них, когда увидела уголком глаза свет позади. Она не собиралась позволить им спокойно ее схватить.

Только Бог знал, кто они такие. Мужчина сделал еще один шаг, и она прыгнула. Ее рука ударила по пистолету, и Аманда бросилась к двери, отпирая замок, крутя ручку и одновременно вопя изо всех сил. Через секунду после крика тьма нахлынула на нее.

Блин. Умирать было совсем невесело.

Глава 3

Быть нянькой — отстой. Кайова откинулся на сиденье роскошного «лексуса», наблюдая, как маленькая демонесса по-королевски раздает конфеты. Он буквально рычал от возбуждения. Уже неделю он был в таком состоянии, и влияние на него близости Аманды Мэрион было очень некстати. И костюм демонессы не способствовал успокоению.

Аманда улыбалась детям, ее лицо сияло от радости за каждого, кто пришел к ней за сладостями, она была предельно вежлива с родителями. Она держалась в стороне, держала чувства под контролем, но он чувствовал, как огонь буквально кипит внутри нее.

Чертова баба. Согласившись ее охранять, он, наверное, лишился разума. Он должен был сказать Дэшу Синклеру, когда тот разыскал его и предложил присоединиться к этому безумию, что такая работа не для него. Мир не собирался принимать Пород. Президент Мэрион мог выдвинуть на голосование хоть сто законов о Породах, ничего не изменится. Они были слишком разные. Но Дэш и Кэллан Лайонс почему-то были уверены, что что-то можно сделать. Так же, как были уверены в том, что Кайова им мог бы помочь.

Он фыркнул. Койот сговорился со львами и волками. Что будет дальше?

Он поерзал на кожаном сиденье, пытаясь усесться поудобнее, но вставший член жутко мешал. Именно то, что нужно — испытывать эрекцию при виде сладкой дочки Президента. Если бы кто узнал, его бы наверняка схватили и тут же убили, как одного из койотов, из чьего ДНК он был создан.

Кайова с усмешкой посмотрел на входную дверь, и она вдруг распахнулась и быстро захлопнулась. Ему показалось, что он услышал придушенный женский крик. Кайова перевел взгляд на дверь квартиры рядом с квартирой Аманды, где размещалось секретное подразделение службы охраны, но там было темно и тихо. Не зажглись огни, не завопила сигнализация. Его взгляд сузился, сканируя резко опустевшую улицу. Искатели сладостей и гадостей бродили по улице выше и ниже, но не было никого достаточно близко, чтобы услышать ее резкий крик. Чертыхаясь, он вытащил из-за пояса свой «глок» и быстро вышел из автомобиля. Пригибаясь, обошел вокруг машины и двинулся в сторону забора, которым был обнесен небольшой двухэтажный дюплекс. Они не станут выводить Аманду через парадный выход; наверняка машину подогнали к задней двери.

Черт возьми, где черти носили ее телохранителей, эту идиотскую Секретную службу? Кайова не хотел соваться в это дерьмо. Он должен быть на подхвате, не более, а не мчаться на выручку первым. Он перебрался на задний двор, аккуратно обогнул забор и увидел за ним фургон с нетерпеливо ожидающим конца операции водителем в черной маске. Кайова двинулся к нему, держась в тени, вдыхая свежий ночной воздух, чтобы удостовериться, что снаружи никого больше нет. Судя по запаху, тут был только водитель.

— Идиотизм, — выругался Кайова себе под нос.

Он быстро прикрутил к «глоку» глушитель и выстрелил. Охранник упал навзничь в тот же момент, как открылась задняя дверь. Стремительно двигаясь вдоль забора, Кайова пропустил первого из вышедших к воротам, потом схватил его руками за голову и резко повернул. Хруст позвонков еще не стих, а он уже отбросил тело. Второй человек, замерший от удивления, оказался такой же легкой жертвой. Пригнувшись, Кайова едва избежал пули в спину, но все-таки достал третьего.

«Эти парни так и не узнали, что их убило», — насмешливо подумал он.

Собаки наконец залаяли, раздались голоса, и четвертый мужчина замер и прижал пистолет к виску обвисшей на его руках бесчувственной женщины.

«Тренировки вообще замечательная вещь», — подумал отстраненно Кайова, вытянул руку и выстрелил, а потом подхватил бесчувственную Аманду из рук упавшего бандита.

Теперь что? Черт побери, ему это дерьмо было вообще не нужно.

Перебросив Аманду через плечо, он двинулся к фургону, вытряхнул мертвого водителя на землю и залез на его место сам. Уложив девушку на пол фургона, Кайова завел двигатель и покатил прочь, как раз когда огни начали наводнять улицы.

Черт, ему, правда, не нужно это дерьмо. Он должен был просто присматривать за ней. Просто наблюдать за ней, приглядывать, чтобы команда мальчиков-зайчиков не запорола свою работу и не позволила неорасистам совершить покушение на дочку Президента Мэриона.

В секретной службе состояли только ветераны. Они пуд соли съели на искусстве охраны президентских дочерей. Лучшие из лучших — и они наверняка все были убиты или просто дрыхли на работе, а он теперь застрял с этой куколкой.

Он хотел бы высадить ее где-нибудь, сделать быстрый звонок в ближайший полицейский участок и сбросить с себя этот груз. Легко. Просто.

Дерьмо.

Если эти ублюдки добрались до нее так легко, то наверняка в высоких кругах у них был свой человек. Никто и никогда не смог бы так близко подобраться к дочери президента — если бы ему не помог кто-то из его людей.

Дерьмо.

Глава 4

Через час Кайова остановил потрепанный белый фургон у задней двери мотеля и затащил Аманду, которая была по-прежнему без сознания, в номер. Его не преследовали, но он был не настолько глуп, чтобы предположить, что их не будут искать, и что никто не станет искать фургон. Такая тщательно спланированная операция наверняка имеет запасной план. Быстрыми движениями он связал Аманду и заткнул ей рот. Вряд ли в таком состоянии она куда-то убежит, но он предпочел перестраховаться. Дышала девушка нормально, шишка у нее на голове была не слишком большой, а Кайова срочно должен был избавиться от этого проклятого фургона и позвонить.

Черт, это был последний раз, когда он помогал Саймону или Дэшу. Связываться с этим селезнем и его гусынями была глупая идея. На самом деле глупая. Он уставился на спящую красавицу с гримасой на лице, упер руки в бедра и подумал, что у нее есть все шансы остаться в живых до его прихода. Он ненавидел риск, но блин, если бы у него был выбор. Этот фургон был как маяк для плохих парней, и если будет пролита кровь, Кайова постарается, чтобы это была не его кровь. Он повернулся и вышел из комнаты.

Кайова бросил фургон на свалке в десяти милях от города, потом добрался до ближайшего телефона-автомата и вызвал такси. Таксист подобрал немного пьяного и по-боевому настроенного парня возле многоквартирных домов и отвез его в мотель. Кайова вошел в своей номер, открыл дверь и плотно закрыл ее, перестав притворяться пьяным.

Так, девушка еще дышала. Выглядела она, правда, не очень, и будь он проклят, если хочет иметь с этим проблемы.

Вытащив мобильник из кармана, он набрал номер.

— Привет, детка, что я могу сделать для тебя? — голос был достаточно соблазнителен, чтобы у любого мужика встало. К сожалению, Кайова был слишком зол, чтобы позволить себе отвлекаться на это обстоятельство.

— Заберите меня, — ответил он, не собираясь играть в игру с конспирацией. — Я в «Ленивом дубе». Когда вы можете быть здесь?

Последовало короткое молчание.

— Через час, — ответила она, ее хриплый голос не изменился, словно опасность ситуации не дошла до нее. — У тебя есть презерватив?

Он закатил глаза. Дочь Мэриона считалась барьером между успехом и провалом голосования по Закону Пород. Если его примут — это позволит Породам обрести автономию, право защищаться и убивать своих врагов без наказания. Если Аманда Мэрион будет в безопасности и счастлива, Президент Мэрион проголосует по совести. Но если ее будут использовать против него, держать в качестве страховки, то Породы могут смело засунуть голову себе между ног и поцеловать себя в зад. Мэрион без колебаний откажется от противостояния, если жизнь его дочери будет в опасности.

— У меня, твою мать, есть презерватив, — прорычал он, снова взглянув на девушку. — Теперь тащи свою задницу сюда.

— Ты такой романтичный, — женский голос капризно вздохнул. — Я могла бы отшлепать тебя за это.

— Обязательно возьми с собой хлыст, — он хмыкнул. — Он тебе понадобится. Давай же, выдвигайтесь.

Кайова нажал на «отбой», после чего откинулся в кресле и оглядел свою маленькую пленницу. Да уж. Ему вовсе не по нраву была роль няньки. Саймону и его подружкам лучше было поспешить, потому что настроения для посиделок у Кайовы не было.

Саймон мог забрать дочь президента и спрятать ее в безопасное место, и Кайова мог бы отправиться на охоту и разобраться с этими ублюдками. Он замер от этой мысли. Почему, черт возьми, ему не все равно?

Затем его взгляд вернулся к девушке. Увидев кровь на ее лбу, он почувствовал, как ярость растет внутри него, становится все сильнее и сильнее.

Черт, зачем было ее бить?

Судя по всему, похитители не беспокоились, останется Аманда живой после похищения или нет. Их волновало только осуществление их плана. Да, охота была чертовски хорошей идеей. Эти долбаные расисты уже начинали действовать ему на нервы.

Он поерзал в кресле, ощущая неудобную выпуклость в джинсах. Чем дольше он смотрел на Аманду, тем больше возбуждался. Это было плохо. Очень плохо. У него всегда получалось отделять похоть от бизнеса, и пересекались эти два интереса очень редко. И это был именно тот случай. Глядя на Аманду, Кайова чертыхался. Все это было так глупо.

Устало вздохнув, он поднялся на ноги и вытащил у нее изо рта кляп. Она дышала нормально, но он не хотел рисковать. Вернувшись в свое кресло, он снова уставился на нее. Черт, в его постели Аманда смотрелась так гармонично.

Она была прекрасна. Длинные каштановые волосы разметались вокруг ее стройного тела, а этот костюм… он был невероятно сексуальным. Соблазнительный красный, почти прозрачный лиф охватывал груди, их полукружия выступали над низким декольте. Мягкая шелковистая плоть.

Бутон рта.

Его член дернулся от этого зрелища. Красные губы манили его к себе. Такой рот обещал любому мужчине неземное блаженство. Не говоря уже о Породе.

Он все смотрел на нее, и вот Аманда разомкнула свои сексуальные губы, и тихий стон сорвался с них. Длинные ресницы затрепетали. Он соскочил со стула, внимательно наблюдая, опустился на кровать рядом с ней и закрыл рукой ее рот как раз вовремя.

Приглушенный крик сопровождался отчаянной борьбой за свободу, но Кайова прижал ее своим телом к кровати и уставился ей в глаза своими карими глазами, один взгляд которых мог заставить врага рыдать. Оттенки коричневого, зеленого и синего вспыхнули в ответ на его взгляд в глазах Аманды. Ее глаза были полны страха и возмущения.

Да уж. Его твердая выпуклость была прижата к нижней части ее живота. Наверняка это и вызвало вспышку ярости в глазах Аманды.

— Успокойся, — пробормотал он, внимательно наблюдая за ней, позволяя себе насладиться ощущением стройного тела под ним. — Я не причиню тебе вреда.

«Ну-ну, — подумал он, — наверняка она поверит, особенно теперь, когда моя эрекция давит ей на живот».

Сдавленный крик возмущения под его ладонью доказал, что он был прав.

— Послушай, дамочка, если бы я хотел тебя убить, ты была бы мертва, — проворчал он. — Если бы я хотел напугать тебя, я бы еще и кляп тебе в рот засунул, ясно? Но я тебе не сэр Галахад, так что если ты хочешь сообщить своим дружкам, что ты жива-здорова, и их план провалился — давай. Или заткнешься и пообещаешь не кричать, или я засуну тебе в рот свой носок. Поверь, альтернатива не лучшая.

Она заморгала от удивления.

— Ты будешь хорошей девочкой? — спросил он. — Или я буду лежать здесь, пока мне не надоест. Или все же подумаю о носке. Выбирай.

Красивые, красивые глаза.

Она испустила глубокий вздох, ее ноздри раздувались, но вырываться Аманда перестала.

— Ты будешь молчать?

Она решительно кивнула.

Подозрительно наблюдая за ней, он начал поднимать руку. Медленно отодвинулся назад, готовый сползти с нее, если она не будет кричать. Она казалась такой мягкой и податливой. Но него было ощущение… дерьмо. Аманда открыла рот и приготовилась закричать, и он бессознательно опустил голову и поймал ее губы своими.

Глупая, глупая идея. О Боже, ее губы были мягкие, нежные, а рот такой теплый и нежный, манящий.

Его руки сжали ее запястья, когда она попыталась вонзить в него свои ноготки. Веревки держали ее, но он позволил ее ноготкам впиться в его плоть, позволил ей утолить ту жажду легкого насилия, что сейчас бушевала в ней.

Боже, ее губы были такими мягкими.

Он посмотрел в ее глаза, чувствуя шок от силы необычных ощущений, словно выбивших землю у него из-под ног, его язык коснулся розового совершенства ее губ, мягко, деликатно — и одновременно ощущая, как безумие страсти закипает где-то в его мозгу.

Она выглядела растерянно, уставилась на него, в ее светло-карих глазах, когда он снова лизнул ее губы, вспыхнула страсть. Он не хотел, чтобы она кричала, он лишь хотел заглушить ее крик. Но такого Кайова не ожидал.

Он поднял руки, чтобы зарыться в ее волосы, где он мог почувствовать ее шелковистость, удерживая ее на месте и одновременно снова приникая к ее губам. Большие пальцы остались прижаты к ее челюсти, контролируя зубы на случай, если она решит укусить его. Боже, он хотел ее. Его язык исследовал влажную глубину ее рта. Кайова отстранился и увидел, что ее глаза темнеют.

Он снова приник к ней.

Сладкий мед ее вкуса наполнил его чувства. Черт, она вкусная. Как лето. Как сама невинность. Он не думал, что такое когда-нибудь с ним случится, не позволял себе поддаваться соблазну. Но вот она перед ним, прямо здесь, прямо сейчас, и вкус наполнил его чувства. Черт, это все было так не вовремя. Кайова отстранился, пока еще мог, и снова засунул ей в рот кляп — тот же оторванный от наволочки клочок ткани, что и раньше. Аманда снова попыталась закричать, застонать, но он только протолкнул в ее рот шарик ткани и отстранился.

— Извини, — выдохнул Кайова, усаживаясь на постели, а она смотрела на него с остервенением. — Но я действительно не собираюсь рисковать своей задницей ради того, чтобы ты накричалась вдоволь. Твои дружки придут сюда и убьют нас обоих.

Она снова закричала, дернулась и попыталась освободиться, ее красивые глаза обещали ему всевозможные кары. Наконец, вспышка прошла, и Аманда успокоилась.

— Я мог бы дать тебе что-то от головной боли, — сказал он. — Держу пари, голова болит, да?

Он улыбнулся в ответ на ее яростный взгляд.

Аманда отвела глаза, ее ноздри раздувались от гнева, лицо покраснело, грудь трепетала от волнения.

Проклятье, это была такая красивая грудь. С совершенными тугими сосками, набухшими под тканью плотного красного лифа. Мягкие полушария и неожиданно острые пики. Его глаза сузились при виде этих явных признаков возбуждения, член дернулся в джинсах, рот наполнился слюной.

Протянув руку, он позволил наружной стороне пальцев коснуться обнаженной плоти Аманды. Ее глаза метнулись к нему, горящие огнем, испуганные.

— Твои соски всегда встают, когда тебя похищают?

Он попытался отшутиться, но тугие бутоны были уже почти под пальцами, более соблазнительные, чем он мог себе представить. Она тяжело дышала, ее взгляд затуманился, ее щеки порозовели. Аманда резко покачала головой.

— Нет?

Эластичная ткань декольте легко подалась под его пальцами. Кожа груди порозовела, темно-розовые соски торчали острыми пиками. О боже, ему прямая дорога в ад, это точно.

Ткань собралась складкой под грудью, сладкие маленькие горошинки смотрели теперь прямо в потолок. Они были такими острыми, такими возбужденными. Это не был страх. Ее тело молило его об освобождении.

Чертыхаясь на чем свет стоит, он провел пальцами по полукружию груди и добрался до этой маленькой вишенки, сжал ее и немного потянул, не отводя от Аманды взгляда. Он не ожидал такой реакции. Она дернулась, ее тело выгнулось в страстной конвульсии.

— Черт.

Он был теперь в огне, его трясло от стонов, которые прорывались через кляп.

Кайова больше не мог сопротивляться. Желание охватило его и накрыло так быстро, что он еще не осознал, что делает, а язык уже скользил по этому трепещущему пику, лаская его кончик и обводя вокруг. Кайова наклонился и втянул сосок Аманды в рот, посасывая и лаская языком.

Она выгнулась, прижимаясь к нему, раскрываясь навстречу его ласкам.

Он вздохнул и отдался страсти.

Глава 5

Это нереально. Аманда горела в жидком пламени чужого рта. Незнакомец. О Боже, это ведь не она прижимается к нему, подставляет ему свою грудь, пока его язык кружит вокруг ее соска, как влажный бархат. Это ведь не она стонет сейчас в отчаянии. Откуда взялся этот огонь? Пламя, загоревшееся в ее сосках, метнулось ниже, между ног, и Аманда задохнулась в спазме нескончаемого, мучительного возбуждения. Нет, это ведь не она стонет. Она не может.

Но она стонала.

Она захныкала сквозь кляп, сжав руки в кулаки, а зубы незнакомца сжали ее сосок, покусывая и потягивая его. Молнии одна за другой били между ее бедер. Его губы, зубы и язык довели ее до предела, и вскоре она не могла думать ни о чем больше. Ей нужно больше. Ей нужно, чтобы он пососал ее сосок грубо и глубоко, что его зубы направили эту удивительную смесь удовольствия и боли прямо в ее киску, где пульсирующий клитор уже набух и жаждал внимания.

— Боже, у тебя такой замечательный вкус, — пробормотал он и снова втянул сосок в рот, облизывая и посасывая так, что взрыв наслаждения едва не разорвал Аманду изнутри.

Она извивалась под ним, ее бедра дернулись навстречу, когда незнакомец снова склонился над ней. Она захныкала снова, когда его пальцы начали играть с другим соском. Но ей уже было мало.

Собственный требовательный приглушенный крик потряс Аманду. Безумное удовольствие разрывало ее, но ей нужно было больше.

А потом незнакомец потянул сильнее, хватка его стала крепче, а зубы сжали и потянули набухший сосок. О Боже, это было больно, но одновременно доставляло сводившее с ума наслаждение. Она хотела большего, нуждалась в большем.

— Дерьмо. Тебе нравится это, не так ли? — он поднял голову, его глаза прищурились, глядя на нее, пока пальцы крутили ее сосок.

Аманда закричала, вжимаясь головой в матрац в попытке побороть накрывающую ее волну жестокого удовольствия.

Больше.

Ей нужно больше.

Она не могла справиться с этим давлением, с этим сексуальным голодом, поднимавшимся из темной, скрытой доселе части ее души. Голод, как живое существо, вгрызался в самые глубины ее киски, зажигая пламя в трепещущем бутоне ее клитора.

Еще… — кричала она сквозь кляп, а незнакомец смотрел на нее сверху вниз. О Боже. Что с ней? Разве у нее в голове был какой-то сексуальный переключатель, о котором она не знала

Что он сделал с ней?

Он снова нажал на ее соски, и ее взгляд остекленел, пока Аманда боролась за дыхание. Да. Да. Так.

Огненная лихорадка заставила ее тело пылать в огне, наэлектризовала ее плоть.

— Черт, — он тоже тяжело дышал.

Его черные глаза были как бездонные ямы возбуждения и похоти, темная кожа скул порозовела. Он сжал губы, очевидно, в попытке обрести контроль, пока она извивалась под ним.

— Что ты хочешь, малышка? — прошептал он.

Взгляд его греховно сексуальных глаз потемнел, стал опасным.

Она выгнулась, задыхаясь, когда его пальцы снова потеребили ее соски. Аманда хотела его рот. Хотела ощущать его губы и зубы на сосках, хотела, чтобы он дергал за них, потягивал, заставляя эту легкую боль и наслаждение смешиваться в ощущении, пронзающем снова и снова ее киску.

Она хотела знать его имя.

Незнакомец снова опустил голову, и ей стало наплевать, как его звали. Его рот, его огненный язык были как орудие пытки, он обрушился на твердые пики ее сосков и послал ее на новую волну наслаждения.

Потом его зубы снова сжались, и болезненное удовольствие вспыхнуло молнией в ее вагине.

Аманда дергала головой, руками и ногами, натягивая веревки, ее клитор превратился в комок страдающих нервов. Она отчаянно желала освобождения, и это желание было таким болезненным, что она не могла думать ни о чем другом.

— Сукин сын, — он дышал тяжело и грубо. Холодный воздух помещения коснулся ее сосков. Незнакомец облизал губы.

Пожалуйста. Если бы могла, она бы выкрикнула это слово.

— Черт, — он быстро вытащил кляп, но прежде чем она начала умолять, его губы накрыли ее губы, его язык вонзился в ее рот.

Этот вкус. Меда и специй. Его язык ласкал ее, его губы прижались к ее губам. Аманда всосала в себя его язык, почувствовав, как усиливается этот пряный вкус. Руки незнакомца удерживали ее голову, пока его язык трахал ее рот горячими, твердыми движениями.

Его рубашка коснулась ее сосков, когда онсаклонился над ней, и это ощущение свело ее с ума. Ей нужно больше. Она всхлипнула от желания, вжимаясь в кровать, отчаянный мяукающий стон вырвался из ее горла.

Он поднял голову и натолкнулся на ее умоляющий взгляд.

— Останови это, — она задыхалась. — Пожалуйста, пусть это прекратится.

— Что? — он задыхался, глядя на нее, его взгляд не отрывался от ее губ. — Что прекратить?

Аманда захныкала. Почему он хочет ее мучить? Что она сделала?

— Пожалуйста, — прошептала она, и слезы наполнили ее глаза, когда в клиторе расцвел новый цветок агонии. — Это больно. Останови эту боль.

Он покачал головой, как будто в замешательстве.

— Что болит?

Разве он не знал? Он вызвал в ней такое желание, что она была готова умереть.

— Черт возьми, — с горечью выругалась она, не прекращая тереться грудью о его грудь. Стоны наслаждения срывались с ее губ. — Ты знаешь, о чем речь. Останови это сейчас же. Я просто больше не могу.

Его рука двинулась от ее головы вниз, скользнула по талии и накрыла бедра. Аманда умолкла, ее губы раскрылись, когда она попыталась вдохнуть, ее глаза встретились с глазами незнакомца, когда его рука стала подниматься вверх по ее ноге, задирая платье.

Да.

Прохладный воздух проник через чулки и на секунду облегчил жар, но в следующее мгновение тот вернулся. Она дернулась, когда чулок сполз с колена, выгнулась, когда ткань платья накрыла ее бедра.

Она бы закричала, когда его пальцы задели трусики прямо над промежностью, если бы его губы сразу не накрыли ее губы, если бы его язык не вторгся ей в рот — и вдруг он порвал ее крошечные трусики и стянул их с ее извивающегося тела.

Когда его рука вернулась, она замерла. Когда его рука накрыла ее киску, боль агонии пронзила ее тело, исторгнув из горла крик. Он медленно поднял голову, его глаза прищурились, внимательно наблюдая за ней. Он опустился на кровать, задрав ее платье до бедер. Взгляд его переместился ей между ног.

— Голая киска, — прошептал он. — Ты знаешь, как это заводит?

Она делала так для удобства. Ощущение свободы, собственной женственности — ей нравилось. Но теперь сексуальность ощущения разрывала ее пополам.

— Что ты сделал со мной?

Аманда пыталась говорить, но не могла даже дышать. Ей отчаянно нужен был хоть глоток воздуха.

— Я знаю, что я собираюсь сделать с тобой, — пробормотал он, его пальцы раздвинули нежные складки, касаясь пульсирующих нервных окончаний.

Ее клитор сжался, пульсирующая жара окатила ее, заставляя крутить бедрами.

— Не вертись, — потребовал он, легонько шлепнув ее по половым губам.

— О Боже… — ее глаза распахнулись.

Аманда пыталась справиться с огнем, который все ярче горел у нее внутри.

Нет. Нет. Нет. Внутри себя она кричала, протестуя, но ее клитор трепетал, соки текли из ее киски, сексуальная боль почти толкнула ее за край.

И она знала, что этот оргазм, это освобождение будет сильнее всего, что она когда-либо испытывала.

— Это плохо, — он рванул рубашку через голову и встал рядом с кроватью. В слабом освещении комнаты она разглядела загорелые бицепсы и мускулистую грудь. Ниже… она судорожно сглотнула при виде выпуклости под джинсами. Широкие, сильные руки двинулись к поясу джинсов, расстегнули пуговицу и следом «молнию» замка, и потянули ткань ниже вместе с бельем, по мускулистым ногам.

Она была уверена, что эти ноги выглядели очень мило, но даже не стала смотреть. Ее глаза не отрывались от его эрекции, от вздыбленного члена, тяжелого, твердого, толстого.

Она судорожно сглотнула, не представляя себе, как сможет принять такой член.

— Я не знаю тебя, — прошептала она, облизывая губы, но понимая, что это совсем не имеет значения.

— Скоро узнаешь, — прорычал он.

Прежде чем она смогла что-то сказать, он улегся между ее бедер, вытянулся, оказавшись прямо у ее мокрой трепещущей киски. Аманда отчаянно задрожала, чувствуя его прохладное дыхание на своей разгоряченной плоти.

— Черт, это самая красивая маленькая киска, которую я когда-либо видел, — прошептал он, пробежав пальцами по ее складкам. Аманда задрожала, с ее губ сорвался крик.

— Я собираюсь съесть тебя, детка.

Глава 6

Аманда решила, что умерла, когда его язык коснулся местечка, где раньше находились его пальцы. Медленно, аккуратно его язык скользнул по маленькой щелке, собирая соки. Аманда дернула бедрами ему навстречу. Его руки схватили ее за бедра, и незнакомец лизнул складки плоти, которая никогда не знала мужских прикосновений. Реальность отступила, Аманде уже было все равно, кто он, как его зовут и что он будет делать с ней после того, как они закончат. Все, что она чувствовала — жар, разливающийся по ее плоти там, где горячий язык обжигал ее своими прикосновениями.

Он застонал, не прекращая облизывать и сосать шелковистые складочки плоти, затем его язык двинулся выше, и, наконец, о Боже, наконец-то коснулся ее горящего клитора.

— Да, — простонала она упоенно. — О да, пожалуйста, пожалуйста…

Он издал низкий животный звук, его язык обвел тугой бутон, мучая ее, заставляя желать освобождения с такой силой, что вскоре Аманда едва могла осмыслить, что происходит.

— Вот так? — прошептал он, его дыхание защекотало напряженный комочек нервов.

— Да, — ей было нужно больше, она хотела его ближе.

— Ты такая вкусная, — прорычал он. — Как горячий медовый сироп, сладкий и терпкий на моем языке.

Она всхлипнула, ее голова откинулась назад, она готова была умолять его о большем.

— Хочешь, детка? — спросил он, его голос дразнил ее. — Твой маленький клитор так сильно опух. Хочешь, чтобы я принес тебе облегчение?

— Да, — Аманда захныкала. — Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя?

— Да, — он засмеялся, это был низкий темный звук. — Скажи мне, чего ты хочешь, милая. Попроси, чтобы я заставил тебя кончить.

Стыда в Аманде не осталось. Не было больше в ней девственной нерешительности.

— Пососи его, — умоляла он, — пососи мой клитор. Сильно. Пососи его сильно. Как ты сосал мои соски.

— М-м-м, — вибрация от удовольствия, с которым он лизал ее горячую щель, почти послала ее через край.

— Тебе нравилось, когда я делал тебе больно? — спросил он. — Когда я щипал твои маленькие соски и теребил их зубами?

— О Боже, — она тряслась, как осиновый лист в ураган. — Да. Мне нравилось. Пожалуйста, сделай что-нибудь.

Его пальцы скользили по ее сокам, перемещаясь вниз, лаская вход в ее влагалище и кружа над маленьким колечком ее ануса. Она задрожала в ответ на ласки, но лежала неподвижно, дрожа, пока он делал это снова и снова. В четвертый раз она подавилась криком, и кончик его пальца скользнул в нее. Огонь. Тепло.

Он собрал больше ее соков и повторил движение, снова и снова, пока его язык лизал ее опухшую киску, и Аманда вскрикнула, когда вдруг его палец скользнул глубоко внутрь ее пылающего ануса.

Его губы зажали ее клитор, язык жестко ударил в его вершину, когда он начал его сосать. Его палец двигался внутри, трахая ее нетронутый канал, посылая волны удовольствия по ее горящему от возбуждения телу.

Так близко. Она была так близко… еще один палец присоединился к первому, работая в ней, растягивая ее, сжигая ее, пока губы сосали клитор, его язык тер его снова и снова, разрушая ее. Когда пришла кульминация, она закричала. Аманда не могла остановиться, не могла контролировать себя. Молнии били из ануса прямо в клитор, сжигая ее заживо в огне удовольствия и боли, и вот уже она взорвалась с такой силой, что все вокруг померкло. Остались только она и пожар, сжигающий ее тело заживо.

Пока…

— Черт, Кайова, ты должен были защищать ее, а не трахать.

Аманда смутно осознавала, что ее накрыли одеялом, в то время как… — Кайова, да? — резко развернулся к двери, сжимая в руке пистолет и рыча, как зверь.

— Твою ж мать, Саймон, к черту пистолет в его руке, ты посмотри на его хрен! — раздался резкий женский голос.

Кайова вновь зарычал, досада съедала его заживо, а слова и расширившиеся темные глаза Стефани, уставившейся на нижнюю часть его тела, только добавляли масла в огонь.

Стройная, красивая, женщина-наемник стояла рядом со своим высокорослым любовником Саймоном Квотерсом, который с отвращением смотрел на происходящее.

— Успокойся, девочка, — пробормотал он, прежде чем его твердый взгляд переместился на Кайову. — Не мог бы ты надеть какие-нибудь штаны или что-то такое?

Кайова все еще мог чувствовать запах возбуждения Аманды, сладкий и горячий. Все еще лежа под ним, она пристально смотрела на Саймона и Стефани, не отводя от них взгляда. Он чувствовал, как ее тело содрогается под ним, как идут по нему волны возбуждения, которое он разбудил, попробовав ее на вкус. И он хотел большего. Ругаясь, он вскочил с кровати и натянул джинсы, заточив занывшую эрекцию под молнией замка.

— Ты не вовремя, Саймон, — отрезал он, поворачиваясь к ним спиной, его взгляд остановился на Аманде. Она смотрела на него растерянно, почти одурманено. Но ведь она не принимала наркотики, он бы почувствовал сразу. Он нахмурился, наклоняясь ближе, заглядывая в ее расширенные зрачки и чувствуя на расстоянии тепло ее кожи.

Ее легкий стон, последовавший за прикосновением, был полон желания. Она хотела трахаться. Он мог чувствовать запах возбуждения в воздухе вокруг, ощущать его на своих губах, чувствовать, как оно вздымается от ее тела волнами тепла. И он хотел трахнуть ее, так чертовски сильно, что у него заболели зубы.

— Знаешь, для чертовски осторожного человека ты совершаешь много крупных ошибок, — сказал Саймон. — Ты забыл, кто она такая? Ее похитители тебе голову повредили?

Голубые глаза Саймона смотрели на него с резким неодобрением.

— Я не забыл, кто она, — Кайова зарычал снова. — Оставь это и скажи мне, что случилось с ее охраной.

Саймон крякнул.

— Странные вещи творятся, приятель, — сказал он саркастически. — Глория и девушки побывали у нее дома. Нет мертвых плохих парней, а ее охрана в целости и невредимости. Все, что мы нашли — это немного крови у задней двери, остальные следы, видимо, затерли. Кто-то очень постарался.

Кайова глубоко вдохнул, пытаясь игнорировать запах разгоряченного тела рядом с собой. Черт, неужели он так долго был без секса? Он не должен был быть так чертовски возбужден, не должен был пользоваться этим сладким телом, как игрушкой для своих утех.

— Какие идеи? — спросил он Саймона.

Саймон пожал плечами, футболка на его мускулистом теле натянулась. Он снова посмотрел на Аманду.

— Из того, что я знаю, следует, что это было заказное убийство. Как и говорил тебе Дэш. Борцы за чистую кровь планируют использовать ее, чтобы повлиять на следующей неделе на голосование по Закону о Породах. Как-то они должны были найти способ скрыть ее исчезновение от широкой публики. Хотя, как они намеревались это сделать, понятия не имею. Наверняка в этом участвовал кто-то из окружения Президента Мэриона.

Глаза Саймона снова метнулись к кровати позади Кайовы. Повернувшись, Кайова пожалел, что сдвинулся с места. Она пошевелилась под одеялом, и низкий слабый стон разорвал наступившую тишину.

— Ты дал ей наркотики? — тон Саймона был подозрителен, он смотрел на девушку.

— Нет, и они тоже не давали, — он запустил пальцы в свои длинные черные волосы и попытался не думать о сексе. — Будь я проклят, если знаю, что произошло. Они ударили ее по голове, я не чувствую, что она под кайфом.

И чувствам своим Кайова доверял.

— Она не совсем в себе, — Стефани подошла поближе к кровати, нахмурив темные брови. — Я бы решила, что она на рогипноле.

Кайова с остервенением заскрипел зубами.

— Ты думаешь, мне приходится накачивать девушек наркотиками, чтобы трахнуть, Стеф?

Ее глаза невинно расширились.

— С таким членом? Пфф. Наверняка. Но тут, скорее, виноваты они, а не ты.

— Я знаю, что все выглядит дерьмово, — он поморщился. Он слишком хорошо это знал. — Она не под наркотой.

Саймон подошел к кровати. Кайова почувствовал, как напряглись мышцы его тела от осознания того, что рядом с Амандой, совсем близко, находится другой мужчина.

Она снова повернулась на кровати, одеяло сползло с ее груди. Кайова сжал челюсти, скрипя зубами, еще одна волна тепла захлестнула его с головой. Саймон потянулся за одеялом.

Кайова предупреждающе зарычал. Он знал, что видят сейчас присутствующие. Острые клыки, показавшиеся в уголках его рта. Он быстро отпихнул Саймона в сторону.

— Не трогай ее, — низкий, грохочущий звук собственного голоса потряс и его, и Саймона.

— У нас проблема, Кайова, — Саймон нахмурился, его голубые глаза горели гневом. — Если она умрет, мы по уши в дерьме.

— Она не умрет, — рявкнул Кайова.

— Кайова, посмотри на нее внимательно, — сказал Саймон с сарказмом в намеренно мягком голосе. — Ты же не глупый человек. Посмотри на нее. Что-то с ней хреновенько.

— Черт возьми, я знаю, — огрызнулся он. — То же самое, что со мной, а теперь отойди от кровати.

Кайова подошел к изголовью. Плохая идея. Запах ее возбуждения был как удар в живот. Что-то случилось, и черт его подери, это убивает и его тоже.

— Позвони ему, — он снова посмотрел на Саймона. — Сейчас!

Глаза Саймона расширились.

— Мужик, ты не можешь просто позвонить ему. Он звонит тебе.

Она снова застонала, низкий болезненный звук, который заставил его живот сжаться, а член — дернуться в ответ.

— Саймон, у тебя есть три секунды, чтобы позвонить, — рявкнул он. — Если нет — я оторву тебе башку, сломаю руки и выдерну глотку. Поверь, я могу.

Он мог бы попытаться.

— Ты огребешь по полной, — прорычал Саймон.

— Лучше так, чем смерть, — парировал Кайова. — Не дави на меня Саймон. Я хочу поговорить с ним.

Саймон достал сотовый телефон из держателя на бедре и яростно нажал кнопку, прежде чем передать телефон Кайове.

— Что? — голос на другом конце был напряжен и сдержан.

— У нас проблема, — сообщил Кайова, его терпение натянулось до предела, пока он слушал паузы и низкие щелчки, указывающие на дополнительные меры безопасности на линии.

— В чем проблема? — Дэш Синклер не был известен своим дружелюбным характером и терпеливостью. Его военная подготовка и опасности, окружающие его и его семью, сделали из него очень подозрительного человека.

— Операция «Нянька» провалилась, — отрезал Кайова жестко. — Ее ударили по голове, но сначала она пришла в себя. А теперь она выглядит как изнасилованная наркоманка, хотя наркотиков в ней не было. У нее ступор…

Блин, как и у него. Кайова едва не выпрыгивал из джинсов при звуках ее низких стонов.

— Дерьмо! — ругань удивила его. Дэша было нелегко разозлить. — Ты целовал ее?

Целовал ее?

— Какое, нафиг, это имеет значение?

— Послушай меня, ты, паршивый засранец, — рыкнул Дэш, и Кайова скривился от оскорбления. — Ты целовал ее или нет?

— Да, — прорычал он снова. — Она была готова закричать, и я поцеловал ее. И что, черт возьми, это все значит?

— Боже, если Кэллан не снимет ограничение на информацию, я его грохну, — пробормотал Дэш. — Послушай меня Кайова, у тебя до хренища проблем.

— Это был поцелуй, — вымолвил Кайова. — Ты думаешь, я никогда не целовал женщину? Раньше это не причиняло вреда.

— Ты раньше не целовался со своей гребаной парой, — Дэш зарычал, Кайова был в шоке от его реакции. — Твой язык опух?

Опух? Да он пульсировал, как и его член в штанах.

— Кайова? — позвал Дэш через пару секунд. — Ответь мне.

— Да, сэр, — ответил он, не задумываясь, военный тон Дэша вызвал в нем бессознательную реакцию.

— Черт.

— Что? — зарычал Кайова. — Объясни.

— Нет времени и небезопасно, — сказал Дэш, его голос стал холодным. — Погоди-ка.

Погоди-ка?

Аманда снова выгнулась под одеялом, ее голова заметалась по подушке, она возбужденно всхлипнула. Запах ее соков, вкус ее соков на губах заставлял его тело пылать в огне.

Его рука сжала телефон, ему хотелось выкинуть Стеф и Саймона из номера. Если он сейчас ее не трахнет, то просто сойдет с ума.

— Забрать вас нельзя, — вдруг рявкнул Дэш. — Доберитесь до локации «Альфа» и ждите дальнейшей информации.

Кайова фыркнул. Значит, не только не будет вертолета со спасателями, но и его самого отправляют туда, где он запросто может умереть.

— Так точно, майор, — прорычал он. — Как я смогу попасть туда?

— Мы расчистим для вас коридор и предоставим информацию. Не целуй ее больше и не делай ничего, чтобы усилить ее возбуждение. Тащи сюда ваши задницы, Кайова, свою и ее. У тебя мало времени. Теперь дай мне поговорить с Саймоном.

Кайова передал трубку, а сам взялся развязывать узлы, которыми связал стройные лодыжки Аманды. Кожаные ботинки с трехдюймовыми каблуками были так чертовски сексуальны, что ему хотелось выть. И этих красных чулок было достаточно, чтобы заставить мужчину кончить в штаны. Накрыв ее одеялом, он пропустил мимо ушей разговор Саймона с Дэшем и еще один короткий звонок, который тот сделал потом. Кайова развязал руки Аманды и помассировал ее хрупкие запястья.

— Мне холодно, — прошептала она, глядя на него сонными глазами.

— Я знаю, малыш, — он старался говорить мягко, нежно, аккуратно помог поправить одежду Аманды и завернул ее в одеяло.

Она не пахла холодом. Она пахла горячим и сладким и казалась готовой принять каждый дюйм его пульсирующего члена.

— Скажи, что случилось со мной, — слова звучали нечетко, зрачки были расширены так, что от радужки осталось только узкое кольцо.

— Все будет хорошо, детка, — прошептал он, легонько коснувшись губами ее лба, и она затрепетала в его объятьях.

— У нас есть джип снаружи, — сообщил Саймон, когда повесил трубку. — Вы можете поехать на заднем сиденье. Я поведу. Пусть она лежит на сиденье, и ты тоже. Мы прибудем к локации «Альфа» к утру.

Кайова взглянул на часы. Было почти десять, это так далеко?

— Стеф, выйди на улицу и осмотри окрестности. Мы должны перетащить ее в машину и убраться отсюда, пока никто не успел нас найти. У Глории и девушек есть оружие. Давайте прокатимся.

Заднее сидение «гранд чероки» было опущено, автомобиль подкатился ближе к двери. Задняя дверь открылась. Кайова вынес свой хрупкий горячий груз из мотеля и наконец улегся на сиденье рядом с Амандой.

Подушки с кровати мотеля положили им в голову, задние двери закрыли, и Саймон и Стеф уселись впереди.

Но Аманда Мэрион не хотела под голову подушку. Она свернулась на груди Кайовы, и одеяло сползло с ее тела, достаточно, чтобы ее набухшая грудь уткнулась в его грудь.

— Как далеко эта чертова локация? — проворчал он, поглядывая на Саймона между сиденьями.

Тот изо всех сил пытался не смеяться. Кайова сделал мысленную заметку. Как только эрекция спадет, надо надрать ему задницу.

— Почти шесть часов, — ответила ему спокойно Стефани. — Мы избегаем крупных шоссе, на всякий случай. До сих пор о ее похищении ничего не сообщили, в новостях ни слова. Если повезет, мы достигнем Виргинии без проблем.

Без проблем для нее хотя бы.

Кайова не удержался и притянул Аманду ближе, и она прижалась к нему, чуть разведя ноги, прижимая к нему свою влажную киску. И она была влажной. Боже, она была такая влажная, что ему просто хотелось вонзиться между ее бедер и утонуть в ней.

Еще один мягкий тихий стон сорвался с ее губ, и он беспомощно прижал ее крепче и бессознательно потерся о ее клитор. Аманда выгнулась в его объятьях.

— Включи радио, Квотерс, — прорычал он, прижимая ее голову к себе. Кайову бесило, что другой человек будет слышать эти непрошеные тихие короткие стоны.

— Никаких поцелуев, Кайова, — резко напомнил ему Саймон, и легкая музыка заполнила джип. — И не трогай ее.

Твою мать. Он мог потрогать все, черт возьми, что хотел. Она скользила вдоль его тела, как шелк и атлас, и он вряд ли сможет держать при себе руки. Но он не хотел этого поцелуя. Его язык был плотный и вздутый, железы набухли и болели. Это было чертовски странно. Секс никогда не был таким, как и возбуждение.

Его пара. Слова Дэша Синклера всплыли в его голове, и одновременно ладошки Аманды коснулись его груди. Она — его пара?

Койоты не должны были позволять эмоциям завладеть собой, и уж тем более им не разрешалось иметь пару. Некоторые из них заводили друзей, и им с ними везло. Но такие, как Кайова, те, кто провел полжизни в тюрьме, не доверяли людям и совсем не чувствовали в себе потребности в друзьях или любимых.

Его рука погладила ее по спине, пальцы сжали плавный изгиб ее ягодиц, а тем временем ее горячие маленькие губы нашли его сосок.

Кайова стиснул зубы, воздух со свистом вырвался из него. Черт. Ее зубки прикусили его сосок, ее язычок ласкал ткань рубашки над ним, а руки забрались под ткань и скользили по коже.

Он откинул голову, закрыл глаза и попытался абстрагироваться от желания. Желания такого сильного и всепоглощающего, что он уже сомневался, сможет ли выдержать его хотя бы час, не говоря уже о шести.

Глава 7

Что с ней? Аманда знала, происходит что-то ужасно неправильное, что жар и похоть, которые то и дело накрывали ее волнами, и это болезненное возбуждение — неестественны. Все началось с того поцелуя. Она вспомнила поцелуй. Незнакомец, Кайова, накрыл своими губами ее губы и напоил сладким медом ее чувства. Тогда все и началось. В течение нескольких секунд жар наполнил ее, и теперь ей было трудно думать, трудно осознавать происходящее. Все, что она чувствовала — удовольствие и жажда его прикосновений.

А еще Аманда хотела касаться его сама. Она терлась об него, вспоминая его губы на своей груди, зубы, ухватившие ее сосок, пронзающие ее одновременно боль и удовольствие. Она всегда знала, что обычный, нормальный секс ее не удовлетворит. Сухие поцелуи и скучные поглаживания не доставляли ей наслаждения. Но прикасаясь к себе, пальцами зажимая свои соски и жестко потирая клитор, она получала невероятное удовольствие.

Книги, которые она прятала и читала, откровенные романы о любви, которая балансировала на грани с болью, заставляли ее оставаться горячей и влажной в течение нескольких дней. Но этот жар было не сравнить с тем, что творилось сейчас. Эта похоть заставила ее принять поцелуй, прикосновение мужчины, которого она даже не знала.

Аманда вздрогнула, когда вспомнила его руку, шлепнувшую ее по киске, вибрации тепла и легкой боли в клиторе, которые ввергли ее в водоворот страсти. Она хотела больше. Хотела почувствовать его руку там, снова, хотела, чтобы он снова заставил ее извиваться от удовольствия, грозившего разорвать ее на части.

Боже, это было так неправильно. Она не должна быть такой. Он одурманил ее? Аманда не помнила. И она не ощущала себя под кайфом; просто все ее чувства были сосредоточены на одном и только на одном. На его прикосновениях.

— Полегче, малыш, — застонал он ей на ухо, когда ее зубы потянули его сосок.

Ее рука скользнула под его рубашку. Аманда задыхалась, чувствуя жар его упругого тела и эрекцию, прижимающуюся к ней через грубые джинсы. Вот что она хотела — чтобы он вошел в нее и унял жар, полыхающий в ее киске.

Ее руки медленно опустились, расстегивая ремень, и его дыхание участилось. Она так хотела прикоснуться к нему, хотела опуститься ниже и взять его в рот, облизывать и сосать его, как она читала. Она хотела его. Боже, он был нужен ей прямо сейчас.

Ее руки уцепились за его джинсы, и Аманда отчаянно всхлипнула, когда его ладони накрыли их, увлекая обратно к груди.

— Аманда, послушай меня, — зашептал Кайова ей на ухо. — Слушай меня внимательно, детка. Ты должна остановиться. Просто еще немного полежать рядом со мной, спокойно и не двигаясь.

К черту. Он похитил ее. Он забрал ее из дома и только Бог знал, почему, и он запросто может оказаться убийцей. Но прежде чем он убьет ее, ему придется справиться с ее жаром, или она убьет его первой.

— Поцелуй меня, — прошептала она.

Аманда откинула голову и, казалось, только сейчас разглядела его. Он был так красив. Коренной американец, с черными глазами, длинными черными волосами, спадающими по плечам, когда он вот так смотрел на нее. Он не был похож на человека, готового убить. Это были не те холодные голубые глаза, которые смотрели на нее из-за маски, и его голос не был наполнен ненавистью.

— Ах, милая, вот из-за этого все и случилось, — прорычал он, его рука обхватила ее ягодицы, сжав упругую плоть.

Странное тянущее ощущение прошло через ее анус. Она покраснела, когда вспомнила, что творили с ней его пальцы, как он лизал и сосал ее клитор, как заставил ее летать. Она хотела его снова.

— Ты сделал это, — застонала Аманда. Ей было так плохо, что, казалось, вот-вот она потеряет сознание. — Ты сделал это со мной. Теперь исправь.

Рычание завибрировало в его груди.

— В ближайшее время.

— Сейчас.

Грубый смешок, наполненный болью, задел ее чувства.

— Мы тут не одни, детка. Хочешь, чтобы я заставил тебя кричать прямо у них на глазах?

— Меня не волнует, — и это была правда. Хоть весь Вашингтон пусть смотрит, ей все равно. — Поцелуй меня.

Ей снова было нужно попробовать его на вкус.

Она пошевелила рукой, обхватив сквозь ткань одежды его тяжелую эрекцию. Он зашипел, этот звук эхом отдался в ее теле. Другой рукой она расстегивала его джинсы.

Ее подруга Бет клялась, что стоит лишь добраться до члена мужчины, и все, он будет как замазка в твоих руках. Было ли это правдой?

Ремень был расстегнут, молния замка скользнула вниз, и в руках Аманды вдруг оказался твердый горячий мужской член.

— Черт побери, — грубо выругался Кайова, когда она обхватила его толстый член своими ручками.

Головка была слегка раздвоенной, шелковистая поверхность ствола была покрыта венами, кровь пульсировала под кожей. Ее рот наполнился слюной. Она хотела попробовать его, ухватить его ртом и яростно сосать, как до этого сосал ее клитор он.

— Саймон, черт побери, меня надолго не хватит.

Его грубое проклятие было проигнорировано. Это было не ее имя, так какого черта ей должно быть до этого дело? Она попыталась сдвинуться вниз, захныкав, когда его руки удержали ее на месте.

— Еще пять часов, Кайова.

Пять часов? Аманда едва не расхохоталась. Если кто-то думал, что она будет ждать пять часов и страдать от этой агонии возбуждения, он просто дурак.

— Поцелуй меня, — снова прошептала она, глядя на Кайову в тусклом свете лампочки автомобильного салона. — Поцелуй меня или дай мне прикоснуться к тебе. Пожалуйста.

Выражение его лица отражало страдание.

— Не делай этого, Кайова. Черт, у нас нет времени для этого дерьма.

Аманда хотела, чтобы голос заткнулся.

Она медленно облизала губы.

— Я нуждаюсь в тебе. Это больно, Кайова.

Его имя, сорвавшееся с ее губ, сорвало все плотины. Она дала себе мысленное «дай пять», когда Кайова застонал, содрогнулся и опустил голову.

Там был вкус, тепло, которое было ей нужно. Аманда открыла губы для его языка, обхватила его и жадно сосала, пока медовый вкус наполнял ее рот. Она извивалась рядом с ним, чувствуя, как его член начинает пульсировать в ее руке все сильнее.

Кайова сдвинулся ниже.

Он мягко уложил ее на спину, не прерывая поцелуя, его большая рука потянула лиф ее платья вниз, а пальцы сжали ее сосок. Ее руки потеряли контакт с эрекцией, но она не заметила этого. Аманда ухватилась за плечи Кайовы, когда боль и удовольствие стали хлестать по ее нервной системе.

Жар поднимался выше, становился сильнее. Ее соски набухли и просили о большем, пульсировали между его пальцами. Кайова дернул за сосок зубами, и словно молния ударила в ее клитор. Коленом он раздвинул ее ноги, прижимаясь эрекцией к ее текущей киске, заставив ее ахнуть. Святые угодники, да. Она хотела закричать от удовольствия, но его рот накрыл ее, его язык заполнил ее, поглаживая, заставляя извиваться и содрогаться под ним от новых волн удовольствия.

— Черт побери, Саймон, — он вскинул голову, прижимая Аманду к себе и хватая ртом воздух. Его пальцы сжимали ее сосок, заставляя ее хныкать.

Боже, это было так хорошо. Она хотела его рот, зубы на своем соске, хотела ощутить влажное тепло его языка.

Завязался спор. Ей было все равно, чем все закончится. Ее губы опустились на его шею, его грудь, двигаясь вниз, к члену. Аманда словно обезумела. Она всегда хотела попробовать мужской член. Когда она читала об этом, ее рот наполнялся слюной, и она представляла себе, как мужские твердые руки держат ее за волосы, вынуждая ее брать в рот твердую как сталь мужскую плоть, представляла себе, как мужчина трахает ее в рот и жестко стонет от ее ласки.

Она добралась до его лобка, ее язык игриво коснулся кожи его живота, и тут Кайова резко замер, а машина остановилась. Двери машины хлопнули, а потом две руки сорвали с Аманды одеяло и обхватили ее голову, и толстая горячая плоть скользнула в ее рот.

Глава 8

— Черт возьми, да! — Кайова был на небесах. Или в аду. Он не до конца определился, где именно, но был чертовски уверен в том, что нежный рот, ласкающий сейчас его член, способен на большее.

Он откинулся назад, тяжело дыша, глядя, как его напряженный толстый член трахает ее нежный розовый ротик. Свет луны падал в салон, его идеальное ночное зрение позволяло ему разглядеть все до мельчайших подробностей. Ее язык порхал вокруг головки, ее губы отчаянно обхватывали ствол.

Он собирался ее трахнуть. Он знал, что трахнет ее. Он собирался раздвинуть эти прекрасные бедра и смотреть, как дюйм за дюймом его плоть исчезает внутри ее красивой киски. Это нужно было сделать как можно скорее, иначе он просто прольет семя ей в рот.

Выдержит ли он? Он застонал при мысли.

— Соси, детка, — Кайова потянул ее за волосы, потому что уже узнал, что она любит боль.

Он был вознагражден — еще дюйм плоти исчез в ее рту, и Кайова почти почувствовал жесткую пульсацию, предшествующую выбросу, и потом что-то — но это была не сперма — брызнуло ей в рот.

Что это было? Удовольствие лишило его контроля, и, казалось бы, должно было стать легче, но не было никакого облегчения, голод горел ярче, жарче.

Но вкус, должно быть, ей понравился. Аманда заглотила еще один дюйм, ее губы обхватили его, ее язык, как жидкий огонь, погладил чувствительное местечко прямо под заострившейся головкой.

— Черт, у тебя такой горячий рот. Горячий и сладкий. Соси этот член, детка. Покажи мне, как сильно он тебе нужен, как сильно ты его хочешь.

Еще один горячий взрыв — и на этот раз Аманда слизала его. Ее влажный рот не отрывался от него, ее губы прошлись от головки до яичек, и он стиснул зубы, пытаясь справиться с накатывающим оргазмом.

Он не хотел спешить. Не хотел, чтобы это закончилось. Пока нет. Было слишком жарко, слишком приятно, Кайова испытывал наслаждение, которого никогда в своей жизни не знал. Ее рот ласкал его так сладко, нежно и неистово, ее язычок лизал его, как любимое лакомство, пока руки Кайовы крепко держали Аманду за волосы.

О, ей нравилось это. Она всхлипнула, не отрываясь от его члена, одной рукой обхватывая его у самого основания, а пальцами другой сжимая его бедро.

Он никогда не был мягким человеком, как в отношениях с другими людьми, так и в сексе. Он был тем, кем он был, простым, грубым. Он говорил, когда требовалось, старался делать свою работу на «отлично» и трахался ради удовольствия. Он никогда еще не имел женщину, которая не знала точно, что делает и никогда не терял контроля ни с одной из них.

Он был на грани с этой девчонкой.

— Хватит, — ему пришлось заставить себя поднять голову.

Кайова закрыл глаза от удовольствия, услышав чмокающий звук, когда его член вышел из ее рта.

— Я хочу еще, — застонала Аманда, сопротивляясь ему, пока он отпихивал одеяло дальше от них.

— Позже, — он хотел ее. Запах ее тепла убивал его, соблазнял, подчинял. Его губы обхватили ее жесткий сосок, и он застонал, когда она толкнула его глубоко в рот.

Она знала, чего он хочет.

— Укуси меня, — ее просьба едва не заставила его сорваться.

Кайова зажал жесткий кончик ее соска между зубами, позволяя им впиться в ее плоть. Стоны Аманды эхом отдавались вокруг них.

Хоть одна женщина попросила его укусить ее? Хоть одна любила балансировать на грани удовольствия и боли?

— Вот так? — прорычал он, поднимаясь на руке и другой рукой расстегивая металлические застежки ее лифа, прежде чем сорвать его с ее тела.

Платье было легким. Он сорвал его с нее. Не было времени на любезности, не было времени, чтобы заботиться о прелюдии. Он хотел ее голой. Сейчас.

Лунный свет осветил ее стройное тело, ее округлый животик, заставил блестеть мокрые губки киски, когда он пододвинул Аманду к центру и широко развел ее ноги.

— Блин, ты такая маленькая, — прошептал он, избавившись от мокасин и стаскивая джинсы. Наконец, он был голый, как и она, его взгляд не отрывался от ее тела. Она приподнялась навстречу, сладкие складки ее киски блестели в тусклом свете.

Затем Кайова прикоснулся к ней. Его пальцы развели ее половые губы, скользнули в щелку и коснулись ее клитора. Наблюдая за ней прищуренными глазами, он поднял руку и легонько шлепнул по набухшей киске.

Она резко вскрикнула, приподнимая бедра. Сладкий и горячий аромат возбужденной женщины наполнил салон внедорожника.

— Поиграй со своими сосками, — потребовал он, перемещая руки Аманды ей на грудь. — Ущипни их. Потяни за них. Покажите мне, как это тебе нравится.

Его член был готов взорваться. Ее тонкие пальцы захватили вишенки сосков, потянули их вперед, сильно сжав, и она ахнула от удовольствия. Он снова шлепнул ее киску, так, чтобы ее плоть раскраснелась.

— Да. О, да… — Аманда тяжело дышала, пот блестел на ее теле, ее ноги сами развелись еще шире.

Ее клитор набух, он выпирал над половыми губами, весь покрытый соками. Боже, как же он хотел ее. Как же хотел трахнуть ее тысячей разных способов, зная, что ей это понравится. Ему не придется сдерживать себя с ней, как с другими женщинами.

Она приподнялась от боли и наслаждения, дрожа и умоляя его о большем. Ее глаза блестели в темноте, ее бледное тело тряслось от возбуждения. Кайова снова коснулся ее пальцами, скользя по покрытой соками киске, потом придвинулся ближе.

— Будет больно, — пообещал он ей. — Это то, что ты хочешь, Мэнди? Ты уверена?

Аманда дрогнула под тяжелым взглядом, такая возбужденная, такая далекая от реальности, что, казалось, ей на все наплевать. Она умирала от желания, и эта агония была сильнее и мучительнее, чем все, что она знала в своей жизни.

Ее глаза опустились к его напряженному члену. Наверняка что-то случилось с ее зрением, он просто не мог быть таким большим.

— Я хочу его, — прошептала она, киска увлажнилась еще сильнее при мысли о нем. — Сейчас. Я хочу сейчас.

Он осторожно лег на нее, его большое тело накрыло ее, мускулы казались напряженными в лунном свете. И вот Аманда почувствовала, как толстая головка его члена уперлась в ее горячую киску. Он был большой. Толстый. Она всхлипнула в ожидании.

Она однажды услышала, как жена ее брата рассказывала кому-то, что чем толще, тем лучше, но до сих пор она понятия не имела, что та имела в виду.

— Держись за меня, — прошептал он, убрав руки с ее груди и положив себе на плечи. — Легко не будет, Мэнди.

Ей нравилось, как он произносил ее имя.

Ее руки ухватились за его плечи, когда она ощутила, как его член толкнулся глубже Затем она почувствовала взрыв внутри, такой же, какой она ощущала во рту. Аманда застонала от обжигающей влаги, которая наполнила ее киску. Затем ее глаза расширились, когда он надавил глубже, заполняя ее, заставляя дрожать от комбинации ощущений. Она чувствовала, что ее киска расслабляется, но возбуждение все росло.

О Боже, он начал заполнять ее. Она извивалась под ним. Кайова откинулся назад, его взгляд опустился туда, где медленно соединялись их тела. Он держал ее бедра приподнятыми, его руки сжались, когда он стал медленно насаживать Аманду на себя. Еще рывок — и Аманда выкрикнула его имя. Сможет ли она вынести это?

Он растягивал ее, раздвигал мышцы и ткани, которые никогда не знали чужих прикосновений. Она чувствовала, как ее киска протестует вторжению, пока его толстая головка толкается дальше.

— Блядь. Ты тугая, — его голос был грубый, похожий на звериное, нечеловеческое рычание. — Расслабься, детка. Расслабься для меня, еще немного.

Она сжалась под его напором, и глаза Кайовы сузились.

— Я заставлю тебя кричать, — предупредил он ее. — Это может навредить больше, чем ты думаешь, милая.

Она плотно обхватила своей киской головку его члена. Его руки крепко сжали ее бедра, а потом она почувствовала и ахнула, когда он ввел головку — пока только головку — глубже в ее вагину. Он задвигался короткими легкими толчками, ласкающими ее горячую киску, и Аманда задрожала.

— Еще, — она едва могла дышать, говорить.

Все что она могла — это чувствовать. Еще немного мучительного давления — и боль стала сильнее.

— Черт, — Кайова остановился, вздрогнув. — К черту все, Мэнди. Твою мать, ты чертова девственница.

В его голосе звучало страдание.

Она снова притянула его к себе, теряя контроль.

— Еще.

Он запрокинул голову, явно борясь за контроль.

— Кайова. Трахни меня, — застонала она, ее голос срывался. — Я больше не могу. Наполни меня, Кайова…

Она закричала и кричала, пока хватило голоса. Он навис над ней, удерживая ее на месте, а потом толкнулся внутрь, жесткий и тяжелый. Аманда была влажная, она текла, и ее соки помогли ему проникнуть глубже, пронзив ее одним толчком. Она взбрыкнула в его объятиях, ногти впились в его плечи, и его губы переместились на ее шею, шепча извинения и лаская ее ухо, когда он начал движение. Молния пронзила ее тело, огонь сжигал ее, унося все выше, а удовольствие и боль, смешавшись, заставили ее биться в конвульсиях в его руках, балансируя на краю оргазма.

Они оба словно обезумели. Он трахал ее, неистово, сильно, заставляя ее выкрикивать его имя. Аманда чувствовала каждый его толчок, каждый удар, каждую ласку. Он вонзался в нее быстрыми тягучими ударами, Аманда задыхалась, теряясь в ощущениях, которые вели ее все ближе и ближе к краю. Туда, куда она хотела.

— Кайова… — она снова простонала его имя, чувствуя, как возбуждение растет в ее пылающей вагине, как оно становится жарче… сильнее…

И когда внутри нее вспыхнул огонь, она погрузилась в безумие. Она почувствовала, как его член растягивает ее еще сильнее, как пульсирует внутри нее пламя. Зубы Кайовы вонзились в ее плечо, прокусывая плоть. Ее глаза широко распахнулись, бездумно уставившись вверх, когда Кайова замер, словно заперев свой член внутри нее, и упругая струя его семени хлынула в ее глубины. Она не была глупой. То, что она чувствовала, напомнило ей шутки о Волчьих Породах, беспрестанно муссировавшиеся в прессе. Шутки о существах, которые были созданы из ДНК волка.

— Интересно, а на их членах есть зазубрины? — спрашивали люди друг друга с преувеличенной дрожью восторга.

Зазубрины. Она содрогнулась, когда ужасающая реальность настигла ее, ее глаза встретились с его глазами. Аманда вздрогнула в его хватке, страх, голод, безумное желание снова ударили в нее тело, но разум уже был поглощен единственной мыслью.

— Животное… — мысль пронеслась через ее мозг, слово сорвалось с ее губ, и шок сотряс ее тело.

Удовольствие не отпускало Аманду, подчиняя себе ее дыхание, ее волю, ее разум.

Сожаление исказило его лицо и опалило ее душу, но его голова снова опустилась, и зубы коснулись ее шеи, и он снова укусил ее…

Глава 9

— Аманда?

Кайова медленно отстранился от нее, извлекая свой член из тугой хватки ее киски. Гримаса удовольствия исказила его лицо. Ее плоть продолжала сжиматься вокруг него, пока он не излился до конца.

Она плакала. Помоги ему Бог, что с ними случилось? Он не знал прежде ничего подобного, не видел прежде животную сторону своей натуры, не знал, что она может проявиться таким образом. Его рука задрожала, когда он отвел прядь длинных волос с ее шеи, чувство вины сжало его сердце изнутри, когда Кайова увидел оставленную им на коже Аманды метку. След укуса украшал место перехода шеи в плечо.

Он укусил ее. Безжалостно, без угрызений совести он вонзил изогнутые клыки в ее плоть и не давал ей двинуться с места, пока из нароста на головке члена, который запер его внутри ее тугой киски, хлестала его сперма.

Аманда свернулась на боку, потянув за собой одеяло, ее дыхание сбилось, на глазах выступили слезы.

— Я в порядке.

Было очевидно, что она пытается быть храброй, пытается перебороть шок и страх, которые он в ней чувствовал. Она была смущена, она не понимала, что происходит, а он не мог ей дать хоть какого-нибудь объяснения.

Она была девственницей, нетронутой, такой чувственной и естественно эротичной, что у него перехватывало дыхание с каждым прикосновением, с каждой лаской, о которой она так нежно умоляла. И он сделал это с ней, овладел ею, как животное, которое и сейчас выло у него внутри.

— Этого не было раньше, — Кайова запустил пальцы в волосы и опустился на колени рядом с ней, хмуро глядя на вздрагивающее тело. — Аманда. Этого никогда не случалось со мной раньше.

— Да, хорошо. Такого и со мной не было, — ответила она со слезами в голосе. — Боже, просто уйди. Мне нужно подумать. Мне нужно… — с ее губ сорвалось рыдание, запах ее слез ударил Кайову в самое сердце.

Он испустил тяжелый, глубокий вдох.

— Я знаю, что ты напугана, — он боролся с собой, чтобы не коснуться ее, чтобы не овладеть ею снова. — Мы исправим это. Как-нибудь.

— Как? — она повернулась к нему снова, ее глаза сверкали, переливаясь слезами. — Что, черт возьми, со мной было? Это не я и не мое тело. Что ты сделал со мной?

Он мог слышать ярость в ее голосе, и желание снова накрыло его. Во рту пересохло, когда Кайову снова настиг запах женской похоти, его язык снова набух, напрягся, заныл. Так было раньше, когда его рот накрыл ее, чтобы удержать ее от крика. И затем он ощутил ее вкус… вкус был неописуемый.

— Я не знаю. Но как бы то ни было, это было взаимно, Аманда.

Кайова хотел огрызнуться, но сумел сохранить свой голос мягким, спокойным.

— Правда? — она медленно села, поджав под себя ноги, глядя на него со злостью в глазах. — Тебе все это не кажется странным? Это не естественно.

— Ты уже это говорила, — он попытался справиться с гневом, повторив это слово. — Ты сказала: животное.

— Они давали мне наркотики? — она покачала головой в замешательстве. — Парень, который схватил меня, ударил меня, это я помню. Они дали мне наркотики?

Аманда отчаянно искала оправдание. Но Кайова не мог ее обмануть.

— Нет, наркотиков не было, — он искал в углу джипа свои джинсы. — Я первым делом все проверил. Все это было естественно.

— Это не естественно, — воскликнула она. — Я так себя не веду. Не с незнакомыми людьми, не с…

— Животными? — он с трудом сдерживал презрительную усмешку.

— С кем угодно, — отрезала она, качая головой, запах ее страха усилился. — Отвези меня домой. Ты должен отвезти меня домой. Позвони отцу. Сейчас! Он приедет за мной.

— Нет! — волны ярости едва не уничтожили его, прежде чем он сумел успокоить прилив эмоций, отстраниться от боли, которую ему причинили ее слова. — Мы везем тебя в безопасное место…

— Нет! Отвези меня домой!

— Нет, — рык, который вибрировал в его голосе, потряс ее и заставил замолчать. Глаза Аманды расширились, губы раскрылись от резкого вздоха. — Не сейчас. Не сейчас. Не теперь, пока я ощущаю запах твоего возбуждения.

Он не понимал, откуда взялись эта ярость, решимость удержать ее, но он знал, что если он от нее не уйдет, то снова ею овладеет. Снова и снова, пока запах ее страха, смешиваясь с запахом ее похоти, не сведет его с ума.

Рывком открыв дверь, Кайова выскочил из джипа, позабыв о джинсах. Октябрьский холод для его разгоряченного тела показался легкой прохладой.

Он боялся, что этот жар никогда из него не уйдет. Так же, как и животное, которое Аманда увидела в нем.

* * *

— Дерьмо попало в вентилятор, амиго, — тихо проговорил Саймон в сотовый телефон, когда Кайова прыгнул в холодные глубины озера, рядом с которым они припарковались.

Им пришлось съехать с дороги для того, чтобы найти тихое и уединенное место.

Дэш вздохнул.

— Как далеко ты от локации Альфа?

— Добрых четыре с половиной часа, — пробормотал Саймон. — Нам удалось пока с этим справиться. Девушка была в ужасном состоянии, мой друг. Эти маленькие стоны сводили меня с ума. Бог знает, что лихорадка сделала с ним.

Было мало людей, знающих о сути процесса спаривания. Кэллан наложил строгий запрет на несколько Пород, имеющих пары, надеясь обеспечить их безопасность до момента принятия закона.

Саймон был единственным из людей, владеющим такой информацией — и то, только потому, что ум этого сукина сына работал в разы лучше, чем умы сотен обычных людей.

Дэш злобно выругался.

— Да, нам тоже невесело, — Саймон поморщился. — Наш маленький щенок сейчас принимает ледяную ванну, и его сладкий тханг спит, завернутый в одеяло. Что нам делать?

— Доставить их в локацию, — огрызнулся Дэш. — Мы теряем время, которого у нас и так ни хрена нет, Саймон.

— Эй, ты наезжаешь не по адресу, мудак, — Саймон раздраженно зарычал. — Это не мой член завязывается в узелок при виде горяченькой телочки. Попробуй сказать ему.

— Выезжайте прямо сейчас, — отрезал Дэш. — У вас будет сопровождение, они в часе от вас. Езжайте, черт возьми, несмотря ни на что.

— К черту, — Саймон закрыл телефон.

Майор Синклер собирался сказать ему что-то еще; он же собирался надрать ему при встрече задницу.

— Итак? — Стефани придвинулась ближе, обвивая его талию руками и прижимаясь щекой к его спине.

— Итак, мы едем, — он вздохнул. — Будем надеяться, что нашим голубкам было достаточно этого времени, потому что, куколка, нам надо скакать галопом. Наверняка у нас есть «хвост», и Дэш в курсе. — Саймон был удивительно сдержан даже для себя самого. Он поморщился, вспомнив ругань майора. — У нас будет эскорт, они в часе езды отсюда, думаю, это Кошачья Кавалерия.

— Дерьмо, — она прижалась к нему крепче.

— Да. В итоге именно дерьмо, — сказал он. — Давайте-ка трогаться с места и молиться, чтобы мы оказались впереди плохих парней. Я не хочу связываться с парнями из госслужб. Это будет хреново.

Совсем хреново.

Стефани отошла в сторону как раз, когда из озера выбрался голый Кайова. Он тяжело дышал, но холодная вода не оказала никакого эффекта на его эрекцию.

— Саймон, милый, этот мужчина укомплектован, что надо, — заметила Стеф с истинно женским интересом в голосе. — Но будь я проклята, если рискну с ним связаться. Кажется, он готов вцепиться в кого-нибудь зубами.

Саймон фыркнул. Да. Он готов был держать пари на то, что Кайова уже вцепился в кое-кого зубами.

И это было очень, очень скверно.

Глава 10

Оставайтесь внизу. Постарайтесь, чтобы вас не заметили. Оставайтесь под прикрытием.

И под одеялом тоже.

Аманда лежала на боку, спиной к Кайове, прижимаясь к колесу, чтобы не коснуться его.

Суровая реальность уже настигла ее. Достаточно настигла, чтобы она осознала, что произошло, и перед ней в мрачной ясности предстало то, что случилось раньше. Сколько времени прошло? Сейчас было почти три утра, во всяком случае, так недавно Саймон сказал Кайове. Огни автомобиля, следующего за ними, били в заднее стекло, создавая вокруг странные тени.

Почти три. Было около семи, когда она закрыла дверь, распрощавшись с охотниками за сладостью или гадостью. Семь часов. За семь часов ее жизнь изменилась так резко, что вряд ли снова станет прежней. Аманда вздрогнула при мысли об этом. Не из-за отвращения. Она хотела бы испытывать отвращение, так было бы легче. Это остановило бы слезы, которые тихо текли по лицу, и облегчило бы боль, которая тяжелым бременем легла на сердце. Что она такого сделала? Как это случилось? И почему она до сих пор хочет его?

— Сколько еще, Саймон? — прорычал Кайова рядом с ней, его голос был резок, требовал ответа.

— Чуть более часа, — ответил Саймон. — Кэллан уже на месте. Они собирают совет. Когда мы туда доберемся, все будут на месте.

— Синклер там? — его голос казался хриплым рычанием. Он был в бешенстве. Прямо как она.

— Он летит с Элизабет и Кэсси. Должен прибыть прямо перед нашим приездом.

Аманда могла чувствовать напряжение, которое наполняло джип. Напряжение между ней и Кайовой. Чем сильнее охватывало ее желание, тем злее он, казалось, становился.

«Почему он не говорит со мной?» — спрашивала себя Аманда. Неужели он не чувствует, как растет возбуждение? Как растет ее желание. Этот сукин сын не просто накачал ее каким-то странным животным афродизиаком, но и сам почувствовал эффект от него.

— Дэш Синклер в этом замешан? — заговорила она, перестав плакать, когда злость захлестнула ее.

Она знала Дэша Синклера и его жену Элизабет. Их дочь Кэсси была милым странным маленьким ребенком. Они встречались с отцом во время одного из бесконечных заседаний, месяц назад.

— В чем мы замешаны, мисс Мэрион, так это в вашем спасении, — сурово сказал ей Саймон. — Дела идут плохо, не спорю, но мы сделали все возможное.

— Хреновые же у вас возможности, — сообщила она ему остервенением в голосе. — Они найдут меня.

Ее отец не оставит это просто так. Если Породы думают, что у них и раньше бывали неприятности, то им придется понять, что те неприятности — пшик в сравнении с тем, что ждет их сейчас.

— Они должны сначала узнать, что ты исчезла, — огрызнулся Кайова. — Те пятеро, которых я оглушил за твоим домом, исчезли, Мэнди. И они не ушли пешком, поверь мне. Твоя личная охрана все еще спокойно спит. На данный момент. И твой отец не догадывается, что тебя похитили.

Она посмотрела на него. Аманда вспомнила Тэмми Брок, ее нервозность, ее просьбу воспользоваться туалетом. Как они убедили Тэмми помочь им? А еще интереснее, почему ее телохранители проигнорировали индикатор открытия задней двери? Ведь она не должна была использовать эту дверь после наступления темноты. Она никогда так не делала.

— Охрана помогала им, — прошептала она в шоке. — Наверняка. Тэмми отключила сигнализацию на задней двери, когда пошла в туалет, но они должны были об этом узнать. Охрана предупредила их.

— Черт, она умница, Кайова. Может, тебе стоит подумать о том, чтобы познакомиться с ней поближе, — похвала Саймона звучала насмешливо.

Ублюдок.

— Зачем они это делают? — Аманда покачала головой, отказываясь повернуться и посмотреть на Кайову. Если бы она снова посмотрела на него, если бы снова увидела его глаза, его рот, она бы просто не смогла злиться. — Я понимаю Тэмми, наверняка тут замешаны деньги. Кайли болеет. Но почему помогли охранники?

— Ну, вот мы и пытаемся это выяснить, — ответил Саймон ей. — А что это за Тэмми?

Она быстро объяснила, что произошло. Тэмми пошла в туалет, а потом Аманда увидела, что сигнализация отключена.

Аманда рассказывала и одновременно пыталась побороть все растущее ощущение присутствия Кайовы совсем рядом с ней и свой медленно нарастающий жар. Он был, как демон внутри, царапался когтями в ее утробе, требовал, чтобы она раздвинула ноги и впустила в себя твердый член, напоила свою киску горячим семенем.

— Уже давно ходят слухи, что после контакта Дэша с Кошачьими Породами нам стоит ждать волны агрессии, — заговорила Стефани, ее голос звучал мягче, гораздо менее враждебно, чем у мужчин. — Мы как раз разрабатывали план твоей защиты, Аманда, когда его жена Элизабет начала рожать. В самое ближайшее время они все равно встретились бы с твоим отцом. Хотя он, похоже, не воспринимает всерьез эту угрозу.

Аманда не смогла удержаться от резкого вздоха при этих словах. Ни ее брат, ни ее отец приняли угрозу всерьез? Они даже не сказали ей.

— Ты лжешь, — прошептала она. — Мои родные не стали бы рисковать своей жизнью.

— Они чертовски хорошо защищали тебя, — заверил ее Кайова. — Те четверо мужчин в твоей охране были самым лучшими. И твой отец не поддавался панике из-за слухов, он действовал совершенно разумно. Кстати, держу пари, ты сама отказалась переехать в Белый дом, хотя там было безопаснее.

Издевка сквозила в его голосе.

Но он был прав, она отказалась переезжать в Белый дом. Отказалась категорически. Но почему отец не сказал ей, что она не в безопасности? Возможно, она бы передумала.

Нет, тут же сказала себе Аманда, она бы не передумала. Она захотела бы сохранить независимость, новую работу, друзей и свой дом. Она потребовала бы доказательств и не поверила бы слухам.

— Что теперь? — спросила она.

— Сейчас мы отвезем тебя в безопасное место, затем попытаемся связаться с твоим отцом, — ответил резко Кайова. — И ты останешься с нами, пока на следующей неделе не пройдет голосование по Закону Пород. Президент Мэрион будет голосовать в поддержку законопроекта с большей охотой, зная, что ты в безопасности.

— И так как теперь ты кое-чья пара, все будет просто замечательно, — протянул с издевкой Саймон. — Не всем нам так повезло.

Аманда подскочила на месте, но Кайова удержал ее.

— Какого черта он говорит? — прорычала она, пытаясь прикрыть наготу и одновременно подвинуться так, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Игнорируй его. Он идиот, — посоветовал Кайова, его голос был опасно мягким.

— Забавно, но он не кажется мне идиотом. Мудаком — может быть, но не идиотом, — отметила она со злостью. — Почему он так сказал?

— Потому что он хочет проблем. Саймон любит проблемы. Не так ли, Саймон?

Аманда не доверяла его тону ни в малейшей степени.

— О да, беда просто мое второе имя, да, Стеф? — протянул он.

— Ну, примерно, — ответила та.

Недомолвки сводили Аманду с ума.

— Ты лжешь, — сказала она Кайове. — Зачем ты мне врешь?

Он с рыком выдохнул.

— Слушай, Мэнди, ясно, как день, что ты не хочешь знать ничего, кроме того, что ты уже знаешь. Просто успокойся и на время забудь. Мы поговорим позже.

— Я не хочу говорить позже, — ответила она приторно-сладеньким голоском. — Я хочу сейчас. Я хочу знать, какого черта он назвал меня твоей парой, и что это все значит.

Его брови сардонически вздернулись.

— Как ты сказала ранее, ты прекрасно разбираешься в животных. Так разберись сама.

Аманда почувствовала, как бледнеет. Но страх не помог справиться с жаром в ее киске.

— Что ты сделал со мной?

Ярость окутала ее. К сожалению, она была не сильнее возбуждения.

Его зубы блеснули в улыбке, и она увидела звериные клыки. Плечо заныло, как будто в ответ, тело пронзила волна тепла.

— Ты действительно хочешь знать, Мэнди? — спросил Кайова грубо, наклоняясь ближе. Аманда смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Или ты предпочла бы остаться в неведении и позволить этому жару сжигать твою маленькую киску? Лихорадка все равно спалит тебя дотла.

Она помнила, как это было. И он был там, в ее киске, и он сжигал ее.

— Я не люблю, когда со мной обращаются как с ребенком, — огрызнулась она в ответ. — Не пытайся ничего от меня скрыть.

— Я обращался с тобой как с ребенком? — прорычал он. — Может быть, ты позабыла о парочке незабываемых моментов с моим участием? Хочешь, чтобы я напомнил?

Его рука опустилась на одеяло.

— Черт. Пригнитесь и накройтесь. Над нами вертолеты.

Кайова пригнулся и рванул на себя одеяло, накрыв их обоих с головы до ног, изолируя их в теплом коконе. Тяжелый гул вертолетов над ними нарушил тишину ночи.

— Впереди и сзади нас едут солдаты Пород. Достаточно огневой мощи, чтобы справиться, и мы уже рядом с локацией, — заверил он, прижимая Аманду к себе, почти накрывая ее своим телом.

— Не надо, — он прижался к ее нагому телу, его голая грудь терлась об ее соски.

Ей было наплевать на преследование. Пламя билось внутри, прожигая тело. Она не могла думать ни о чем другом и не помнила ничего, кроме ощущения его тела, прижимающегося к ней, двигающегося в ней, выплескивающего…

Она всхлипнула, когда ее киска увлажнилась, подготавливая ее для него. Желание вспыхнуло с такой силой, что у Аманды едва хватало сил справляться. Что случилось? Она не понимала, что заставляет ее тело отрицать власть разума, повиноваться мужчине, которого, во-первых, она не знала, а во-вторых, который даже не был мужчиной ее вида. Но это мало что меняло. Ее соски прижались к его груди, Аманда выгнулась, сгорая от необходимости его прикосновения.

— Пожалуйста, не трогай меня, — вздохнула она.

Как она должна была контролировать этот огонь, когда он так близко? Его тело прижалось к ее телу, член прижался к нижней части ее живота, отделенный от нее только материалом джинсов.

Он задумчиво смотрел на нее, пока ее пальцы касались его плеч, ласкали мощную мускулатуру его рук. Аманда не могла оставаться неподвижной, не могла не касаться его. Ее тело жаждало его, требовало его прикосновений. Его руки медленно прошлись по ее шее, коснулись ее щеки. Большим пальцем Кайова погладил ее губы.

— Это произойдет снова, Мэнди, — его голос был низким от сдерживаемых эмоций. — Сколько времени ты собираешься это отрицать?

Опасность отступила. Ее не волновало, кто их преследует, не волновало, что за ними летят вертолеты, не волновало, как близко они были. Все, о чем она могла думать — это Кайова, его тело, прижимающееся к ней, согревающее ее.

— Так, мальчики и девочки, не перевозбуждаемся и не уходим в нирвану, — прошипел Саймон. — Они снова над нами. Нас засекли. Нам придется отстреливаться. Мы достаточно близко от локации, плюс, нас уже ждет подкрепление. Все будет хорошо.

— Черт, только этой хрени мне не хватало, — пробормотал Кайова, глядя на нее сверху вниз, его глаза сверкали от желания. — Мы в самом центре схватки, а все, о чем я могу думать — как трахнуть тебя снова

Аманда зажмурилась. Она хотела быть сильной. Она действительно хотела быть сильной. Ей нужно быть сильной, чтобы справиться с лихорадкой, которая бьется в ее мозгу.

— Я чувствую запах твоего возбуждения, Мэнди, — прошептал он, заставив ее глаза распахнуться в испуге. — Оно пахнет, как медовый сироп. И я очень неравнодушен к меду.

Она задрожала, когда его рука скользнула между ее бедер. Его пальцы коснулись влаги, скопившейся там. Аманда в шоке наблюдала, как он поднял руку и сунул блестящие от ее соков пальцы в рот, чтобы медленно, чувственно облизать их.

Аманда задохнулась, всхлип сорвался с ее губ.

— Черт подери, у нас проблемы.

Джип резко вильнул, звуки выстрелов эхом отдались вокруг них. Аманда наблюдала за выражением лица Кайовы — оно изменилось. Страсть отступила. Она не исчезла, просто отступила, когда холодная ярость исказила его лицо.

— Пригнись.

Он толкнул ее ближе к колесу, выбрался из-под одеяла и вытащил из ящика на полу оружие. Заднее стекло опустилось.

Каждый мускул его сильного тела был напряжен и готов к действию. Ее киска сжалась, и страх собственной смерти показался Аманде ничем в сравнении со страхом больше никогда не ощутить прикосновений Кайовы.

— Сколько? — рявкнул он.

Аманда попыталась выглянуть в свое окно, не поднимая головы.

— Только один. Мы в двадцати минутах езды от комплекса. У них наготове вертолет, но будь я проклят, если хочу, чтобы этот автомобиль обстреляли. Они начали стрелять по машине Табера, он едет за нами. Видимо, не знают, в какой из машин мы.

— Они знали, где нас искать, — рявкнул Кайова.

— Да. Это дерьмово, — согласился Саймон. — Будь наготове, он летит обратно!

— Оставайся внизу, Аманда, — прошипел Кайова, когда она попыталась подняться. — Ложись и накройся, черт возьми.

Его голос был низким от желания. Аманда накинула одеяло на голову и прижалась к боку автомобиля.

— Я вижу Кейна, — крикнул Саймон. — Может, он их отвлечет.

Жесткий гул вертолета и рев мчащегося автомобиля наполнил ее уши. Проклятья и выстрелы наполнили ночь.

— К черту.

Звук голоса Кайовы заставил Аманду выглянуть. Ее сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что он высунулся из окна и открыл ответный огонь.

— Твою мать, Кайова… — выругался Саймон, когда Стефани последовала его примеру. Аманда дернулась вверх, глядя на происходящее широко раскрытыми глазами. Позади них было две машины, одна — спереди и еще одна — рядом. Из машины высовывались люди с оружием, они стреляли в небо, навстречу низко летящему вертолету. Впереди, там, где завис вертолет, взрывались белые вспышки света.

— Дерьмо. Твою мать! — завопил Саймон. — Деточки, к нам на вертолете летит Таннер! Все, начинается настоящая задница.

Еще один вертолет вылетел сбоку на скорости камикадзе. Он летел низко над машинами, то и дело прижимаясь к земле и взмывая вверх. Аманда не видела ничего вокруг. Куда бы она ни посмотрела, везде были только вспышки огня. Звуки пулеметных выстрелов и взрывов заполнили ночь, осветили ночное небо, когда Кайова открыл огонь, объявляя войну врагам западного прайда.

— Блин, парень, ты что, в клубе самоубийц состоишь?! — завопил Саймон, когда вертолет резко сдал вниз и принялся вилять из стороны в сторону. — Ты хоть представляешь себе, что теперь будет? Кэллан надерет нам всем задницы.

Аманда не успела даже обдумать сказанное, как Кайова качнулся обратно в джип, притянул ее к себе и приник к губам в поцелуе, который заставил ее лишиться контроля.

— Черт! — голос Саймона был последним, что она услышала.

Кайова засунул язык глубоко в ее рот, переплетая его с ее языком. Аманда могла только беспомощно стонать. Мед и специи. Жар мужского тела и желание.

Он застонал, не прерывая поцелуя, когда ее руки обхватили его голову, ее пальцы зарылись в его волосы. Адреналин, страсть и страх смешались в ней и взорвались огнем. Не стало ни страха, ни переживаний. Она сходила с ума от его поцелуя. Губы и языки слились вместе, сладострастные стоны эхом отдавались в салоне, похоть вокруг них сплеталась в прочную сеть. Ничего другого не существовало. Время замерло. Остался только Кайова.

Глава 11

Кайова был взбешен, возбужден и готов убивать. Вот только у этих гребаных ублюдков была кишка тонка для того, чтобы выйти к нему один на один. Только посылали своих дружков ему навстречу. Можно, конечно, было убить сообщников, но Кайове все же хотелось надрать зад тому говнюку, который все это затеял.

Джип остановился на территории резиденции Пород, прямо рядом с ожидающим их Дэшем Синклером. Кайова распахнул дверь, вышел из автомобиля и с размаху вмазал кулаком по лицу Дэша. Ярость пронзила его тело, ему было плевать на сборище Кошачьих Пород вокруг.

Пусть попробуют помешать!

Кайова предостерегающе зарычал на них, сверкая изогнутыми клыками, показавшимися из углов рта. Боже, он был готов подраться со всей стаей.

Дэш упал на спину, взгляд его, когда он поднял голову и покачал ею, был холодным.

— Это я тебе прощу, — сказал он тихо, поднимаясь на ноги. — Но не делай так снова.

Лицо Кайовы исказил звериный оскал, и он тут же снова ударил Дэша.

— Черт побери, Кайова! — Дэш едва удержался на ногах.

— Ты грязный ублюдок, — зарычал яростно Кайова. — Напомни мне, чтобы я никогда, никогда не больше не связывался с тобой. Мне не нужен ваш гребаный бардак; у меня до хрена собственных проблем. Я лучший из лучших в своем деле. Какого хрена вы впутали меня в это дерьмо?

Его член стоял колом. Запах тепла Аманды запечатлелся в его мозгу, и он не мог выкинуть его из головы.

— Да, ты вел себя просто офигенно круто, — фыркнул Дэш, наблюдая за ним с опаской, пока Породы собирались вокруг них. — Весело было снимать пробу, а?

Кайова зарычал снова, когда к ним подошел Кэллан, достаточно близко, чтобы ощутить запах пульсирующего возбуждения Аманды — мягкий запах меда и приправ.

Кэллан попятился, ироническая улыбка растянула его губы, пока янтарные глаза смотрели на Кайову без намека на настороженность.

«Гребаные кошки», — подумал тот с остервенением.

— Слушай, Кайова, у для тебя есть спокойное место, плюс, мы готовы все объяснить, — Дэшу было больно, но в голосе прозвучало веселье. — Давай, садись в джип, и мы поедем туда и расскажем все, что хочешь.

— Ты думаешь, я в настроении трепать языком? — Кайова зарычал. — Покажи мне, где мы сможем отдохнуть, и затем на хрен убирайся с моего пути.

Эрекция в штанах могла вот-вот убить его, а тихий стон Аманды, донесшийся из задней части джипа, заставил похоть внутри вскипеть в мгновение ока.

Глаза Дэша снова сузились.

— Дерьмо. Ты снова поцеловал ее, не так ли? Черт, от этого только хуже, — пробормотал Дэш. — Кайова, разве ты еще не догадался, в чем дело?

— Покажи мне, куда ехать, ты, паршивый сраный волк, — зарычал Кайова, гортанный звук собственного голоса оказался даже для него шокирующим. — И убирайся с моего пути.

Дэш разочарованно вздохнул.

— Вверх по холму. Второй домик под деревом.

Кайова посмотрел вверх, на вымощенную гравием дорогу, ведущую в горы, развернулся и направился в джип.

— Сваливай отсюда, — посоветовал он привалившемуся к водительской двери Саймону.

Тот издал низкий, издевательский смешок и плавно скользнул в сторону.

— Повеселись, щеночек.

Улыбка на его лице заставила Кайову снова зарычать. Проклятье, какого черта он ввязался в это дерьмо?

Секундой позже джип вывернул со стоянки и покатил туда, куда указал Кайове Дэш. Кровь стучала тяжело и быстро. Аманда поднялась на сиденье позади него, обвивая своими руками его шею, скользя губами по местечку на боку, где под кожей бился тяжелый и горячий пульс. Она медленно лизнула пульсирующую вену, а затем ее острые маленькие зубы вцепились в жесткую кожу — и джип занесло в сторону. Чертыхаясь, Кайова нажал на газ и вывернул на дорогу.

— Ты укусил меня, — вздохнула она в его ухо.

— Я собираюсь снова тебя укусить.

Зубы ныли от желания снова укусить ее. Снова ощутить мягкую плоть на границе шеи и плеча, снова обхватить ее руками… вонзаясь в нее… наполняя ее… Кайова застонал при мысли об этом, но к счастью, они уже были у двери домика, и джип с содроганием остановился. Он не стал даже заморачиваться с одеялом, которое обмоталось вокруг нее, когда он дернул заднюю дверь. Просто схватил ее, прижал ее к двери джипа и одним движением сорвал с себя джинсы. Они даже не добрались до домика. У него не было сил идти дальше, он умирал от желания ощутить ее в своих объятиях. Обнаженные, за исключением красных чулок и сапог, сбившихся на лодыжки, ноги Аманды обвились вокруг его талии, тепло ее киски обожгло головку его члена. Кайова поднял ее, руками сжимая ее задницу, теребя мягкую плоть, балансируя на входе в ее влагалище.

— Покричи для меня, — прошептал он. — Я хочу услышать твои крики.

Его тело напряглось, и у Аманды перехватило дыхание, ее глаза вспыхнули в предутреннем свете, когда он начал двигаться внутри ее… о Боже… внутри ее такой тугой киски. Аманда откинула голову, длинные шелковые пряди волос развевались вокруг, и первый глухой крик покинул ее горло.

* * *

Аманда коленями сжала бедра Кайовы, ее взгляд не отрывался от него. И вот она почувствовала выброс предсемени, смочивший ее киску перед тем, как в нее вонзился его член. Ей стало одновременно и хуже, и лучше. Она почувствовала, как ее мышцы расслабляются, даже несмотря на то, что возбуждение, казалось, достигло нового пика.

Она не могла отказать ему. Это было выше ее сил, выше ее способностей. Она не могла отрешиться от удовольствия, которое доставляли ей его прикосновения. Что бы с ней ни происходило, кто бы ни был этому причиной, сейчас она была больше животным, чем женщиной. Она жаждала его прикосновений. С новым выбросом предсемени его член скользнул глубже внутрь нее, растягивая ее, зажигая внутри огонь, заставляя реальность клубиться и теряться вокруг нее.

Она закричала, как он и хотел, балансируя на тонкой изысканной грани между удовольствием и болью.

— Кайова.

Слезы навернулись на глаза, когда она почувствовала, как он заполняет ее, двигаясь глубоко и жарко внутри ее киски. Аманда знала, что никогда не забудет этого ощущения. Она хотела испытывать его вечно. И это напугало ее.

— Боже, Мэнди, прости, — он задыхался, двигаясь в ней, сжимая пальцами ее ягодицы, разводя их

Она почувствовала, как в ее анус ударил огонь. Легкого растяжения оказалось достаточно, чтобы заставить ее анус сжаться в ответ. И вот уже было слишком много ощущений, слишком много всего вокруг, и вот ее киска запульсировала, когда Кайова вонзился в нее по самые яйца. Ее руки впились в его плечи, и Аманда закричала от удовольствия. Белый горячий жидкий огонь ударил в нее, посылая ее через край, в страну вожделения и удовольствия.

Она была растянута до предела, его член сжигал ее, пульсируя внутри. Кайова склонился к нижней части ее шеи. Он собирался снова ее укусить. Старая ранка уже почти не болела. Когда его язык лизнул ее, она вздрогнула от неожиданного удовольствия.

— Ты такая тугая.

Его слова заставили ее киску сжаться вокруг его члена, и удовольствие от этого спазма пронзило ее молнией.

Его бедра дернулись, и он отпрянул, выходя из нее, пока внутри не осталась только головка, а потом снова ударил в нее. Это было так хорошо. Это было слишком хорошо.

Аманда стонала, борясь за дыхание, пока он трахал ее своим толстым членом, поглаживая нервные окончания, о которых она и не знала. Он прижал ее к джипу, вбиваясь в нее ритмичными толчками. Прелюдии не было, но она была ей и не нужна. Ее соки текли густым потоком, смешиваясь с его горячим предсеменем. Она и не знала, что мужчины могут такое. Или, может быть, такое могли делать не все мужчины.

Она всхлипнула, когда снова вспомнила о том, кто именно сейчас ее так основательно трахает. Черт возьми, он действительно трахал ее основательно. Ее бедра напряглись, и Аманда изо всех сил попыталась не кончить, хватаясь за него, балансируя на самом краю, едва удерживаясь от падения.

— Не кончай, черт побери, — прорычал он в ее ухо, но она уже выгнулась и забилась на пронзающем ее толстом члене. — Пока нет, Мэнди. Еще нет.

— Да! — закричала она, пытаясь обвить его ногами и заставить сильнее вонзиться в нее.

Его руки на мгновение сжались на ее заднице. Потом выпустили.

Через секунду он отступил от джипа, развернул ее и сам прижался к нему спиной, а его рука опустилась на ее попку. Шлепок заставил ее киску полыхнуть в предвкушении оргазма.

— Пока нет, — прорычал он.

— Сейчас.

Она дрожала, боль усилила удовольствие. Он снова шлепнул ее по ягодице. Твердая мозолистая рука ударила ее, заставив кожу гореть. Она дернулась, киска сжалась, и новая порция соков возбуждения выступила на половых губах.

— Черт, — он зарычал. — Ты убиваешь меня, Мэнди. Оставь мне хоть какой-то контроль, черт возьми.

Почему? У нее-то его не осталось.

Она снова сжалась, скуля от удовольствия, когда Кайова снова шлепнул ее и задвигался внутри с новой силой. Тяжело. Жестко.

Огонь снова вспыхнул внутри ее лона, чувства поглотил бешеный водоворот удовольствия, и оргазм нахлынул на нее так сильно, что она могла лишь протяжно стонать. А потом она закричала.

— Нет. Кайова, нет…

Но ничто не могло остановить его. Головка начала набухать, растягивая ее, продлевая ее оргазм, запирая его член глубоко внутри нее. Бедра Кайовы дернулись, и он закричал, празднуя собственное освобождение. Сперма брызнула внутри ее, и она почувствовала это. Почувствовала головку его члена, запертую в ее лоне, почувствовала каждый выброс семени во влагалище. Вторая волна накрыла Аманду, взорвалась, отозвалась эхом и завибрировала внутри, когда его зубы снова погрузились в ее плоть, удерживая ее на месте, отказывая ей в возможности бороться.

Слезы наполнили ее глаза, когда он прижал ее к себе. Удовольствие наполняло вибрацией ее тело, сотрясая его снова и снова, но в разум уже прокрадывался страх.

Что он сделал с ней? Это не нормально. Он — не человек.

«Разве я об этом просила?» — отрешенно подумала Аманда. Разве ее похотливые фантазии, разве ее любовь к боли в сексе довела ее до этого?

— Мэнди.

Кайова разжал зубы и отпустил ее.

«Почему мне не больно?» — спросила она себя.

Его клыки пронзили ее плоть, но почему не было ужасной боли, почему она снова испытала это слепящее удовольствие?

— Не плачь, детка.

Он был по-прежнему заперт внутри нее, все еще содрогаясь и выбрасывая в нее свое семя.

— Все будет хорошо.

Правда? Но как?

Ее слезы намочили его липкую от пота кожу. Аманда задрожала в его объятиях. Она могла чувствовать его. Утолщение на головке было достаточно большим, чтобы удерживать его внутри, и отголоски наслаждения все еще пробегали по ней.

Она не смогла бы высвободиться, как бы ни пыталась. Оставалось только смириться и ждать, ощущая, как горячие потоки спермы заполняют ее. Но вот Аманда почувствовала изменения. Очень медленно отек начал спадать.

Аманда ахнула, когда подсчитала свой цикл и поняла, что сейчас у нее овуляция. Она не могла позволить этому продолжаться. Она не могла стать рабом наваждения.

Она боролась за самообладание. Кайова вышел из нее, и она едва удержалась от стона наслаждения. Даже это движение доставило ей удовольствие.

Но Кайова не отпускал ее. Он подхватил ее на руки и отнес в их маленький домик. Он молчал, и она тоже. Что тут сказать?

Она трахалась с незнакомцем, человеком, которого она не знала и не видела до прошлой ночи.

Этот человек был животным.

Полемика по закону Пород не касалась ее. Даже во время предвыборной кампании ее отца, даже после его избрания. Она не собиралась вникать в тонкости Закона о Породах, это ее не касалось. Раньше было так.

Но теперь это коснулось ее. Коснулось так сильно, что Аманда не знала теперь, как с этим жить.

Глава 12

— Прими ванну. Я позвоню в главный дом и узнаю, что и как насчет одежды.

Он усадил ее посреди на удивление большой ванной комнаты, рядом с глубоким джакузи, при виде которого Аманда едва не застонала — так вдруг хотелось залезть в ванну и дать отдых измученным мускулам.

Грубые бревенчатые стены были обиты панелями из красного дерева, хорошо отшлифованного и окрашенного. Белые панели создавали интересный контраст. В комнате была ванна и раковина, чуть дальше стоял унитаз, а сбоку, у противоположной стены — шкаф для одежды, откуда Кайова вытащил несколько полотенец и мочалку. Он приблизился и положил на раковину рядом с Амандой мешочек с морской солью.

— Я принесу что-нибудь поесть, — продолжил он. — Тогда мы можем немного отдохнуть. А потом решим твои дела.

Выражение его лица было отстраненным. Не холодным, просто безэмоциональным. Она осознала разницу между холодностью и безразличием только сейчас. Ее отец и брат, когда злились или во время политических противостояний были именно холодными. Их лед можно было буквально почувствовать. Но не Кайова. Он был просто бесстрастен. Ни жарко, ни холодно, как будто ему просто все равно.

Аманда присела на небольшой табурет у края ванны и начала расшнуровывать свои сапоги. Стащила их с ног, затем подняла глаза. Кайова все еще был тут.

— Я не животное.

Его голос не изменился, не изменилось и выражение лица. Он сделал заявление, не более того.

Она назвала его животным. Аманда отвела взгляд, сдерживая волнение, растущее в груди, пока он продолжал наблюдать за ней.

— Я не хочу этого, — сказала она, глядя на пол, на темный ковер, постеленный в ванной. — Я не просила тебя делать это со мной.

Даже сейчас лихорадка не покинула ее тело. Она могла снова вспыхнуть, легко. Ее кожа была чувствительной, соски сильно набухли и стали темно-красными, хотя обычно были розовыми. Ее груди ныли, до сих пор ощущая на себе прикосновение его губ, его поцелуи.

Ее рот наполнился слюной.

— Не всегда мы получаем то, чего хотим, — сказал он.

Никаких эмоций. Господи, как же она это ненавидела. Только сейчас Аманда начала понимать, насколько ледяная вежливость отца и брата лучше вот этой безэмоциональности. По крайней мере, она знала, что в их холодности скрывается чувство. Здесь не было чувства.

Аманда потянулась к резинке в верхней части чулок. Они были порваны в нескольких местах и пришли в негодность. Она не стала осторожничать, просто стянула их с себя, сделав вид, что ей безразличны его слова.

— Я попрошу, чтобы тебе дали какую-нибудь одежду.

Он повернулся к ней спиной, словно говорил вообще о каких-то мелочах.

— Не торопись.

Не торопись. Как будто у нее было, куда торопиться.

Ее отец волнуется? Конечно, он наверняка в курсе, что что-то не так, раз охрана ему не доложила. Насколько она ненавидела их раньше, настолько сейчас была рада тому, что у нее есть охрана.

По крайней мере, он уже знает, что она в беде. Отец и ее брат Александр придут за ней. Если смогут ее отыскать. Она поежилась при этой мысли, прежде чем открыть воду. Отрегулировав температуру, Аманда пустила горячую воду и стала наблюдать, как медленно заполняется ванна.

Все это было сюрреалистично. За день до случившегося она раздумывала об уроках и готовила шоколад и конфеты для детишек. Закон о Породах для нее не был серьезной проблемой. Она не хотела зацикливаться даже на том, что ее отец — Президент. Она была независима, свободна и наслаждалась этим. И что с ней теперь?

Аманда запустила пальцы в волосы и дернула за них. Если она еще не беременна, то наверняка скоро будет. Цикл был в разгаре, и то, как Кайова запер внутри нее свой член, лишало ее надежды на то, что его маленькие друзья промахнутся. Она вздрогнула при мысли.

О Боже, во что, черт возьми, она себя впутала? И почему Волки, Порода, о которой почти никто ничего не знал, оказались так близко к ее дому, чтобы суметь помочь?

Она знала, что происходящее здесь выходит за рамки того, что она способна сейчас понять. Разговоры не очень помогали развеять туман похоти, которые переполнял ее. Желание снова пыталось овладеть ею.

Она покачала головой и забралась в ванну, включив пульсирующие струи на полную мощность. Может, стоило попробовать холодный душ.

***

Кайова молча стоял в дверях кухни, глядя на мужчин, лениво развалившихся на креслах в гостиной. Дэш Синклер и Саймон сидели на креслах у камина, Кейн Тайлер расслабленно откинулся на спинку другого кресла, слева. Справа Кэллан и Табер сидели на диване, и, когда Кайова вошел, встретили его внимательными взглядами.

Они говорили немного. Кайова переоделся и взял одежду для Аманды и положил ее на кровать в спальне, чтобы она увидела. Теперь он стоял, нервничая, перед пятью мужчинами, с возбужденным членом, очень остро осознавая, что голая Аманда все еще отмокает в ванне в соседней комнате.

— Я не буду стоять тут всю ночь, — наконец сказал он, не выдавая своей злости и своих опасений. — Какого хрена происходит?

Дэш вздохнул, качая головой, Саймон же откровенно загоготал.

— Приятель, поверь, за вами так весело наблюдать, — Саймон хмыкнул. — Вы, ребята, такие потешные, когда растеряны.

— Заткнись, Саймон, — Дэш контролировал свой голос, но и в нем проскользнуло веселье. Кайова посмотрел на него, потом оглядел остальных.

— Я не в лучшем настроении, — его улыбка демонстрировала клыки. Он удостоверился в этом. — По сути, я могу убить очень легко прямо сейчас. Ответы, господа.

Дэш наклонился вперед, сцепив пальцы рук, и нахмурил брови.

— Ты пометил ее, — сказал он просто. — Этой уникальной способностью обладают Породы, они так реагируют на свою пару. Разбухает язык, увеличиваются небольшие железы по бокам. Эти железы выделяют гормон, очень мощный афродизиак, который связывает тебя с женщиной, пока а) она не становится беременной, или б) пока овуляция не проходит без зачатия. Процесс может начаться в любое время, и продолжается до тех пор, пока не наступает или одно, или другое. Если овуляция проходит без беременности, лихорадка спаривания немного утихнет. Но совсем она не пройдет никогда. Она твоя. Навсегда.

Кайова оставался совершенно спокоен. Он просто прищурился и задышал глубже.

— Никакого лечения? — спросил он.

— Ничего, — ответил Дэш. — Лихорадка сильнее в одних Породах, слабее в других. Из того что я видел, твоя связь с мисс Мэрион, пожалуй, сильнее всех.

— Что, если я буду это игнорировать?

«О да, — подумал он, — конечно, он мог бы сделать это. Когда ад замерзнет.»

— Невозможно, — сказал Кэллан. — По крайней мере, не в данный момент. Лихорадка причиняет женщине невероятную, почти невыносимую боль. По крайней мере, пока было так. У Дэша, кажется, все было относительно слабо, по крайней мере, так он нам рассказал.

Кайова уставился на мужчин, информация проносилась через его мозг, пока он пытался найти выход.

— Какие-то тесты на женщинах проводились? — спросил он.

— Нет, — Кэллан покачал головой. — Мы пытались, но в течение периода спаривания процессы настолько интенсивны, что женщины просто не могут переносить прикосновения другого мужчины. Табер и я просто зверели, когда кто-то пытался прикоснуться к нашим женщинам. Мужской инстинкт защиты и спаривания в это время слишком силен. И боль слишком интенсивна, даже лекарства не помогают. Гормоны подавляют действие лекарства, и справиться с лихорадкой ничего не помогает. Так что изменить это невозможно.

— И твоя пара как раз в стадии овуляции, Кайова, — сообщил ему Дэш. — Я почувствовал запах, когда ты открыл дверь джипа. Лихорадка в разгаре.

Черт. Черт. Твою сукину мать. Кайове хотелось что-нибудь разнести вдребезги. Черт, ему хотелось убить ублюдков, из-за которых он вляпался в это дерьмо. Его взгляд метнулся к Дэшу. Он мог бы убить его, но черт возьми, ему на самом деле нравился этот сукин сын.

— У нас официально есть три пары Кошек, а также Дэш и Элизабет — первая зарегистрированная пара Волка, — сообщил ему Кэллан. — Если это даст тебе хоть какое-то утешение. Природа мудро выбрала нам пары. Мы любим наших жен, Кайова, и мы бы выбрали их даже без лихорадки спаривания.

«Просто прекрасно», — подумал с издевкой Кайова. Только потому что его член необычно сильно на нее отреагировал, природа решила, что Аманда — его единственная?

Настоящее счастье, ага.

— Напомни мне, чтобы я отказал тебе в следующий раз, когда тебе понадобится помощь, — сказал он Дэшу вежливо. — Как я и сказал, когда я работаю один, все идет по плану.

Дэш фыркнул.

— Ладно тебе, Кайова, твоя предыдущая работа была просто хрень, и ты это знаешь.

— Кто-то должен делать грязную работу, — Кайова пожал плечами, хотя и признался себе, что возвращение к карьере вышибалы его не очень впечатляло. Но начинать с такой работы было легко. Мерзавцев оказалось так просто выслеживать.

— У нас здесь другая проблема, — Кейн наклонился вперед. — Президент Мэрион, на данный момент, готов доверить нам свою дочь. Я разговаривал с ним буквально сразу же после вашего прибытия. Официальная версия — его дочь больна и приходит в себя в неизвестном месте, а его сын начал расследование ситуации. Тот факт, что он готов доверить нам свою дочь, показывает, что он доверяет Породам. Он хочет поговорить с ней позже, но в остальном согласен с тем, что небезопасно забирать ее отсюда и подвергать риску.

— Официальный отчет о вертолетной атаке говорит, что Кэллана атаковали по пути домой из Вашингтона. Мы можем держать ее в безопасности до голосования по Закону о Породах. Но потом он захочет ее увидеть.

То есть, у них неделя, подсчитал Кайова. Времени мало.

— Вертолет не принадлежал госслужбам, — сказал Табер. — Это была частная машина, с кучей оружия. Сообщения, которые мы перехватили, доказывают, что они даже не знали, кого вы везли. Они били наугад. Им просто надо было убить кого-то из Пород. Невинных или нет — не имеет значения.

— Неделя — совсем недолго, сказал Дэш. — Мэрион будет здесь в момент голосования, чтобы увидеть свою дочь. И к тому моменту у нас должны быть ответы.

— И как это касается меня? — Кайова чуть приподнял бровь. — Она не уедет с ним, так что он может приехать хоть сейчас, мне все равно.

Он не был уверен, что чувствует, пока, наконец, не высказал это и не осознал, что это правда.

— Есть запрет на информацию о парах и лихорадке спаривания, Кайова, — сказал Кэллан, его голос стал жестким. — Если мы хотим защитить себя, нам нужно, чтобы эта информация скрывалась от населения как можно дольше. Мы не можем сказать Мэриону, почему его дочь не может уйти. Тебе придется убедить ее остаться.

Кайова долго на него смотрел. Они идиоты. Какого черта Аманда Мэрион должна была согласиться на что-то столь безумное?

— Я могу связать ее. На самом деле, это ведь неплохая идея.

— Ну хватит, Кайова, — сорвался Дэш. — Давай ты будешь серьезным хоть пару минут.

— Хорошо, тогда скажи мне что-то серьезное, — он пожал плечами, стараясь скрыть пылающую в теле ярость.

Его пара считала его животным, и это ее угнетало. Он похитил ее, трахал ее, а теперь она должна легко принять все это?

— Она разумная женщина… — начал Дэш.

— Она ребенок, — Кайова скрестил руки на груди, не отводя от него взгляда. — Ей двадцать четыре, она всего год живет без папочкиной заботы, и вряд ли смирится с фактом, что через пару дней будет берем… — он запнулся, заметив движение у порога спальни.

Она стояла неподвижно, темно-синее платье облегало фигуру и подчеркивало молочную белизну ее кожи. Ее запах наполнил комнату, обратив все взоры на нее. Мед и специи, и его язык снова начал набухать при мысли об этом. Он остался на месте, заставляя себя удержаться от того, чтобы броситься к ней, чтобы защитить ее. Черт возьми, у него и без того куча неприятностей.

Она судорожно сглотнула, очевидно, борясь с с подступившей тошнотой

— Так сами поговорите с ней, — предложил Кайова Дэшу. — Может быть, вы можете убедить ее, что все не так уж и плохо. Как ты думаешь, Аманда? Сможешь выносить и родить мне щеночка?

Она зашаталась и побелела, как мел, уцепившись за дверной косяк.

— Твою мать, Кайова, — Кэллан зарычал и прыгнул вперед, подхватывая Аманду, когда ее ноги подкосились.

Кайова едва удержался от желания перехватить его. Он не верил, что прикосновения других мужчин могут причинить его паре боль, но через секунду убедился в этом.

Ее наполненный болью крик разорвал его душу. В то же мгновение, как Кэллан прикоснулся к ней, она сжалась в комок и упала на пол, на колени. Кайова метнулся через всю комнату, вырвал Аманду из рук Кэллана и прижал к себе, обхватив за талию. Ее тело дергалось в спазмах, все еще реагируя на чужое прикосновение.

— Дерьмо, — он тяжело вздохнул, одной рукой обхватив ее голову, и прижал Аманду к груди, пока она пыталась прийти в себя.

— Кайова, ты сволочь! — рявкнул яростно Саймон.

— Валите отсюда, — Кайова зарычал. — Валите отсюда, пока я не решу, что делать.

Все посмотрели на него: Кэллан и Саймон взглядами, полными злобы, Дэш — почти с сожалением.

Эмоции наполняли воздух, и Кайова чувствовал, что теряет терпение.

— Удачи, дружище, — пробормотал Дэш, проходя мимо него к выходу. — Удачи.

Кайова погладил волосы Аманды, прижимая ее к себе, и она тоже прижалась к нему в ответ. Наверняка она не в себе. Кайова был уверен, что ей не нужно ни его тепло, ни его прикосновения. Это все были гормоны. Просто гормоны, не более того.

Она считала его животным. И он подумал, что она не так уж и неправа. Но скорее ад замерзнет, чем он позволит Аманде уйти. И неважно, чего хочет она сама.

Глава 13

Он думал, что она всего лишь ребенок, считал, что она не сможет понять серьезных вещей. Аманда медленно отодвинулась от Кайовы. Боль от прикосновения другого человека была… ужасной. Каждый нерв в ее теле кричал в агонии, а ведь тот человек всего лишь хотел ей помочь.

Расхаживая по гостиной, Аманда потирала плечи руками, пытаясь сконцентрироваться на дыхании, на информации, которую она уловила из беседы. Она не дурочка и не ребенок. Она поняла все, что сказали мужчины. И она слышала много. Слишком много.

— Я не хотела называть тебя животным после… — она махнула рукой и повернулась к нему лицом. — Я была потрясена.

— Да, так и есть. — Кайова передернул широкими плечами, словно отказываясь принимать извинения. — Я наблюдал за вами некоторое время, мисс Мэрион. Несколько недель, если точно. И у меня сложилось впечатление, что ты редко говоришь то, что не думаешь.

— То есть, ты понаблюдал за мной и решил, что можешь делать обо мне выводы? — спросила она с любопытством, пытаясь так отвлечься от злости, вызванной его высокомерием.

— Ну, о большинстве вещей могу, — он резко кивнул и двинулся мимо нее на кухню. — Я приготовлю завтрак, потом можно поспать. Мы проведем здесь некоторое время, так что я предполагаю, что к нам скоро набегут гости — жена Табера, жена Кэллана, их сестры. Типа гребаная приветственная вечеринка.

Она повернула голову, следя за ним взглядом, когда он вошел в кухню. Между двумя комнатами была только низкая перегородка, и это позволило ей наблюдать без проблем за тем, что он делает. Кайова остался с голым торсом, мышцы так и перекатывались под кожей, пока он вытаскивал продукты из холодильника и выкладывал их на стол.

Она не могла назвать его красивым, хотя он был, безусловно, не таким как другие. Сто девяносто сантиметров роста, мускулистое тело — и ни грамма жира, а ведь она ощупала его со всех сторон.

Густые, черные как смоль волосы упали на его плечи, когда он повернулся к ней, резкие, четко очерченные черты его лица приковали ее взгляд. Кайова просто завораживал ее.

Он же не красавец, сказала себе Аманда. Но острый нос и изогнутые брови над глубокими черными глазами определенно стоили того, чтобы обратить на них внимание. И его губы.

Она не хотела смотреть на его губы. Но посмотрела. Ее рот наполнился слюной при воспоминании о его поцелуях.

— Я слышала, что они говорили, — сказала она. — Слышала о парах.

Кайова продолжал выкладывать продукты, выражение его лица не изменилось.

— Я так и предполагал, — наконец сказал он, взглянув в ее сторону.

— Это не сработает, — сказала она ему. — Мы не можем позволить этому случиться, ты же знаешь, не можем.

Она не могла себе представить, каково это — быть привязанным к этому человеку таким образом. Аманда считала своего брата жестким, но Кайова в сравнении с ним был словно сделан из чистой стали.

— Если ты сможешь выдержать, то смогу и я.

Его голос звучал очень ровно. Она видела его в ярости, слышала, как он раздражается, знала, каков он, когда его наполняет похоть и желание — и все это за те несколько часов, что провела с ним. Аманда чувствовала себя растерянной.

— Кайова… — она нервно облизнула губы. — Я даже не знаю твою фамилию.

— У меня нет фамилии, — он отвернулся от нее, наклонился и вытащил из шкафа тефлоновую сковородку.

— Каждый человек имеет фамилию, — сказала она, качая головой в недоумении. — Как же ты получил номер социального страхования, чтобы устроиться на работу?

— Невинность так освежает, — сказал он.

И, черт возьми, его голос не изменился. Неэмоциональный. Спокойный. Она начинала ценить своего брата все больше и больше.

— Что ты хочешь этим сказать?

Она скрестила руки над грудью, в основном, чтобы скрыть свои снова затвердевшие соски. Он продолжал смотреть на них. Все-таки скрыть их таким образом было не лучшей идеей.

— Я имею в виду, мисс Мэрион, что если вы вращаетесь в правильных кругах, или, если честно, в неправильных кругах, вы можете позволить себе закрывать глаза на целую гребаную кучу вещей. У меня есть десяток фальшивых удостоверений личности, номеров социального страхования и паспортов. Все с незаконно присвоенными фамилиями. Но у меня нет моей собственной фамилии. Семья моей матери отказалась мне ее дать, а отца любому из Пород найти очень тяжело. Поэтому я остался без фамилии.

— Но школа… свидетельство о рождении… — она покачала головой. Это было невозможно.

— Я учил себя сам, почти всему.

Кайова наполнил сковороду беконом, положив мяса столько, что хватило бы им обоим с лихвой.

— Мой дед прятал меня в горах после того, как меня отлучили от матери. Когда я стал старше, он оставил меня там, чтобы я заботился о себе сам. Но у меня всегда были книги. Телевизор. Я не был лишен цивилизации.

Аманда моргнула в шоке.

— Это не детство.

— Я и не был ребенком, — он снова посмотрел на нее, его взгляд ничего не выражал. — Я был животным, мисс Мэрион. У деда не было выбора, кроме как защищать меня, потому что этого требовала его честь. Его кровь течет в моих жилах, нравится ли это ему или нет. Он сделал все возможное.

В его голосе звучало смирение. Без сожаления, без упреков, без гнева или боли. Просто смирение.

— Ты не животное, — отрезала она, дрожа от шока при мысли, что кто-то мог обращаться с ребенком так жестоко. — Я же сказала, что мне жаль. Я… — она испустила тяжелый, глубокий вдох. — Я испугалась, Кайова. Я отреагировала, и это было неправильно.

Он уставился на нее долгим взглядом, прежде чем отвернуться, проигнорировав ее слова, как будто это не имело значения.

Боже, ей становилось все тяжелее. Желание в теле Аманды все росло и росло.

— Скажи мне, — сказал он затем, повернувшись к ней спиной, пока бекон шипел на плите. — Что ты сделаешь, когда забеременеешь от меня, притом что прекрасно будешь знать, что ребенок будет больше животным, чем человеком? Ты сможешь прижать его к груди и обнять его, как любящая мать? Или ты отдашь его чужим людям на воспитание? Ты дашь ребенку свое имя? Или попытаешься убить его, прежде чем он сможет сделать свой первый вдох?

Кайова быстро открыл упаковку с бисквитами и выложил их на противень. Аманда уставилась на него с ужасом в глазах.

— Я не выберу аборт, — прошептала она.

Он снова посмотрел на нее и молча поставил противень в духовку.

— Ты отдашь мне моего ребенка?

Вот они. Эмоции. Она увидела их на секунду — злость, прикрытая болью. Проблеск ярости мелькнул в его глазах, прежде чем он спрятал чувства за маской безразличия.

— Нет, — сказала она, понимая, что ребенок, каким бы он ни был, будет ею любим.

Кайова уперся руками в стол и медленно кивнул, а потом уставился себе под ноги на несколько долгих мгновений. Когда он снова посмотрел на нее, блеск желания в его глазах заставил Аманду сделать шаг назад.

— Если ты слышала, то знаешь всю правду, — сказал он жестко. — Ты — моя пара, ты привязана ко мне, нравится нам это или нет. Я не позволю тебе уйти.

Она медленно покачала головой.

— Ты позволишь, — прошептала она тихо. — Потому что ты не хочешь женщину, которая навязана тебе, Кайова. Женщину, которая не разделяет твои мечты, потребности и будущее. А я не хочу твоего будущего, — сказала она с болью. — У меня тоже есть мечты.

— А твой ребенок, от которого ты не хочешь отказываться, — зашипел он. — Какую роль ты отведешь ему?

— Мой ребенок будет просто моим. Моим. Я бы любила его, я бы дала ему мое имя. Я бы души в нем не чаяла.

— А как же его отец? — в глазах Кайовы сейчас открыто пылала ярость.

— Что ты хочешь мне сказать? — спросила она в отчаянии. — Ты пытаешься задеть меня, чтобы вызвать чувство вины и заставить меня чувствовать себя ответственной за то, что творится? Но я не виновата.

— Это ответ ребенка, — выдавил он. — Взрослый человек будет приспосабливаться, Аманда. Ты права, когда это закончится, тебе, скорее всего, лучше уйти. Ребенок никогда не сможет принять меня, мою жизнь или трудности, с которыми ему обязательно придется столкнуться в детстве. Но это мой ребенок, леди. Будь я проклят, если к моему ребенку будут относиться, как к животному. И он не будет расти без отца.

Она боролась с дыханием, пытаясь контролировать бурление крови в жилах. Возбуждение снова росло в ней, но сейчас она не могла себе позволить такой слабости. Только не сейчас.

— Ты ведешь себя неразумно, — сказала она. — Я даже не знаю тебя. И, чтобы быть совершенно честной, ты мне не очень нравишься. Разве это хорошая база для того, чтобы заводить ребенка?

— Ну, меня завели гораздо в менее привлекательных условиях, — он перевернул бекон резким движением лопаточки. Что она могла сказать на это?

— Волки будут приняты в обществе после голосования по Закону о Породах…

Жесткий, горький смех сорвался с его губ. Кайова повернулся к ней и уставился на нее своими черными глазами.

— Волки? — спросил он ее негромко. — Какое это имеет отношение ко мне, Аманда?

Она нервно облизала губы.

— Ну, ты же…

Он покачал головой прежде, чем она закончила.

— Нет, детка, — сказал он очень мягко. — Не Волк оставил свое семя в твоей тугой киске. Я — один из тех старых гадких Койотов. Как тебе, нравится такое?

Глава 14

— Койоты среди Пород считаются отщепенцами, — задумчиво сказал ее отец Александру во время одной из дискуссий по поводу Закона о Породах, проект которого предоставили президенту Кошки. — Говорят, что они бездушные. Безжалостные. Они были созданы, чтобы быть тюремщиками, чтобы быть послушными собачками для ученых и военнослужащих, которые присматривают за другими Породами.

— Можно ли как-то адаптировать проект закона, чтобы исключить их? — спросил ее брат, его бледно-серые глаза задумчиво пробежались по стопке бумаг, разложенных на столе в гостиной отца.

— Мы не можем исключить их, не вызывая лишних вопросов, — отец медленно покачал головой. — Лидер кошачьего Прайда предложил рассмотреть их вопрос отдельно. Кошачьи Породы присматривают за другими Породами, когда это необходимо.

— Это будет трудно сделать… — пробормотал Александр.

— Разве они не люди, Вернон? — мягко спросила ее мать. — Человечество может принять многое, даже селекцию. И вы ведь говорите здесь о людях, а не о животных.

Делани Мэрион обладала голосом нежным, как шелк, и сердцем мягким, как маршмеллоу. Но ее слова всегда были разумными. Когда Аманда выбирала специализацию, именно аргументы ее матери на семейном совете и помогли ей определиться с профессией учителя.

— В этом случае у нас нет другого выбора, кроме как молиться, чтобы твои слова оказались правдой, — ее отец вздохнул, запустив пальцы в густые седые волосы. — Но с Койотами будут проблемы, Делла, могу поспорить. Я чувствую.

Инстинкты отца никогда его не подводили.

— Они — животные, — заявил Александр, его голос был ледяным, глаза — тоже. — И там будут не просто проблемы, там будут большие проблемы. Мы должны просто разрешить Львам убить их всех, и избавить нас от этих бешеных собак, коими они и являются.

Воспоминание было не из приятных. Аманда съела приготовленный Кайовой завтрак, чувствуя, как похоть снова поднимается внутри. Воспоминания причинили ей боль.

Кошачьи Породы в мире приняли достаточно приветливо. История их создания, издевательств, которым подвергли их создатели, информация о том, что их намеревались использовать в войне — все это ужасало. Тот факт, что многие Породы готовы были скорее умереть, чем убить, и то, как они боролись за свою свободу, помогло им частично искупить свою вину в глазах общества. Но с Койотами была другая история. Они были созданы и обучены для охраны и охоты на себе подобных. Отчеты об их зверствах ужасали. Они были злобные, кровожадные, жестокие — как и их создатели.

Но Кайова не был таким. Он был человеком, пусть странным, призналась себе Аманда, но не кровожадным. Если бы он был зверем, он бы помог похитителям вместо того, чтобы спасать ее. Лидер Кошачьей Породы, кажется, принял его достаточно хорошо. Аманде даже показалось, что Кайова ему понравился.

— Перестань так напряженно думать.

Кайова забрал пустую тарелку и пододвинул к Аманде стакан с молоком.

Она с любопытством наблюдала, как он быстро и ловко моет посуду.

— Мне нужно принять душ, — он поставил последнюю тарелку в сушилку. — Будь в домике. Горы усиленно патрулируется Кошачьими, и они еще не знают тебя. А еще тут есть настоящие волки и пара львов, они обучены охранять территорию. Они наверняка не понравится тебе. Кстати, если ты не пахнешь, как кошка, они тебя сожрут.

Аманда знала, что шок, который она испытывает, отражается сейчас на ее лице.

— Иди в постель и попытайся поспать. Ночка была дерьмовая.

Усталость навалилась на нее при этих словах, но она мало помогала справиться с огнем возбуждения, тлевшим внизу живота.

— А где ты будешь спать? — спросила она его.

Он фыркнул.

— На диване. Если я тебе понадоблюсь — позови. Если же нет — я не стану тебя беспокоить.

Если она выдержит. Слова, казалось, повисли в воздухе вокруг них, несмотря на то, что не были произнесены.

Сможет ли она справиться с этим?

Сможет ли она справиться с последствиями, если сдастся?

— Как твоя мать зачала тебя? — вопрос сам сорвался с ее губ.

Кайова пристально смотрел на нее несколько долгих мгновений.

— Ее похитили как-то вечером, когда она возвращалась из колледжа домой. Ученые Пород часто похищали женщин для своих целей. Если у них была овуляция, они оставляли их у себя и оплодотворяли. Если женщина не была готова к зачатию, ее стимулировали искусственно. Если она не принимала в себя гены Породы, ее отпускали.

— Как сбежала твоя мать?

— У нее была овуляция. Она была искусственно оплодотворена с помощью измененных сперматозоидов. Сразу после ее посадили в клетку. Спустя неделю тесты были отрицательными, и ее выпустили. Очевидно, гены Пород совместимы далеко не со всеми женщинами.

— Но как вышло, что тест показал отрицательный результат?

Он саркастически улыбнулся.

— Умная, да? Сперма Койота более жизнеспособная, чем человеческая. В женской матке она может жить до двух недель — во всяком случае, так гласят отчеты. Уникальный гормон, который создали генетики, тоже может способствовать овуляции. Наверное, так вышло с моей матерью. После того, как ученые узнали о такой возможности, они начали поиски всех оплодотворенных женщин. Потребовались целые годы. Да, жизнь иногда преподносит дерьмовые сюрпризы. Моя мать погибла в автокатастрофе, когда мне было пять, и только мой дед знал о моем существовании. Даже ее новый муж понятия не имел. Ни о какой проверке речи не шло — тело матери почти сгорело в аварии. Грусть-печаль. Кайова сбежал от них.

— И теперь…

Сердце Аманды колотилось в груди, она понимала, что услышит то, что ее неприятно поразит.

— У тебя сейчас овуляция, — он кивнул. — Я выпустил в тебя своих маленьких койотиков два раза, так что шансы велики, но тебе может и улыбнуться удача, детка. Как я уже сказал, большинство женщин не принимает сперму Пород. Есть вероятность, что и твой организм не примет.

Сожаления в его голосе не было.

— Я пойду спать.

Она быстро поднялась на ноги и направилась вон из комнаты. Ей надо подумать, но думать и находиться в одной комнате с Кайовой? Нет, несовместимо. Он назвал ее незрелой. Ребенком.

Да, Аманде хотелось сорваться и заорать на него, как она обычно делала, если брат или отец не соглашались с ее капризами. Если бы это был просто вопрос несогласия, то она бы высказала ему все, что думает, прямо сейчас. Но то, что она услышала, остановило ее. Гормон, который сводил ее с ума — не его вина, как и не ее. Но сможет ли она справиться?

— У тебя получится.

Его тихое рычание кольнуло ее сердце, и Аманда даже не знала, почему.

Глава 15

Разве она сумеет заснуть? Ум Аманды не мог успокоиться, но, что еще хуже, не могло успокоиться ее тело. Она смотрела на тускло освещенный потолок, отслеживая взглядом пылинки света, сумевшие проскользнуть сквозь тяжелые темные шторы, и пытаясь найти способ принять новую реальность, которая вдруг настигла ее.

Кайова был в ярости. Она видела это. Отец и брат превращали свою ярость в лед, но Кайова скрывал ее в себе, просто пряча свои эмоции под маской безразличия. Он похоронил свои чувства под железным панцирем, пережив трагедию, которую она никому бы не пожелала пережить. Аманда вспомнила выражение его лица, когда он вытащил из ее хлюпающей киски свой разбухший член, и она с ужасом уставилась на него. Животное — так она назвала его.

Выражение его лица сразу же стало непроницаемым, безэмоциональным, и он спокойно покинул джип. Да, таков был его гнев.

Кайова боролся со своим желанием — так же как боролся за свободу. Но теперь оно вырвалось наружу, и она оказалась связана с ним — с человеком, от которого ей уже никогда не уйти. Если то, что она подслушала, было правдой, то природа сделала за нее выбор.

Аманда повернулась на бок, свернувшись в калачик, пытаясь справиться с пронзающей ее тело горячей волной. Но становилось только хуже. Все было просто ужасно. Она закрыла глаза и попыталась считать овец, закусила губу, пока не почувствовала привкус крови. Аманда накрыла голову одеялом, но боль все росла и росла. Ее грудь была такой тяжелой и распухшей, что, казалось, соски вот-вот лопнут. Прикосновение руки вызвало в ее киске настоящий взрыв, словно предупреждая ее, что битва за самообладание будет невероятно тяжелой.

Захотела бы она его без гормона? Наверняка, подумала она, вспомнив о его прикосновениях. Он касался ее так, как Аманда всегда хотела. Зубами мучая ее соски. Шлепая ее голую, отекшую от желания и блестящую от соков киску. Она вздрогнула от воспоминаний, наслаждение опалило истерзанные борьбой нервы. И его член. Она сжала ее бедра при мысли о нем. Это было почти болезненное удовольствие — Аманда потекла сильнее, вспоминая, как он насаживал ее на свой толстый член. Она застонала, признаваясь себе, что бороться долго все-таки не сможет. Боль была как агония, внутри все сжималось, спазмы накрывали ее один за одним.

Вихрь. Это было именно то, что она чувствовала. Ее тело, протестуя против отсутствия Кайовы, требовало его прикосновений, требовало его тепло и силу, которая была его неотъемлемой частью. Аманда не могла поверить, что может быть так плохо. Это возбуждение могло стать агонией, разрывая нервные окончания и сжигая ее плоть. Ей нужно уйти от него. Может, если просто уйти от Кайовы подальше, все прекратится. Вихрю желания нужен источник для подпитки. Не так ли?

Он хотел вернуться к нормальной жизни, она хотела вернуться к нормальной жизни.

Может, ей просто стоит от него сбежать.

Какой-то отдаленной частью своего разума она понимала, что ошибается. Что боль и необходимость его прикосновения стали уже так сильны, что изменили ее реальность, лишили ее способности здраво мыслить. Она слезла с кровати, отбросив одеяло в сторону, и направилась в гостиную. Тишина заполняла домик, и Аманда вспомнила, что вроде бы слышала шум закрывающейся входной двери уже после того, как Кайова пошел в душ.

Он оставил ее в покое? Лихорадка не влияет на него так сильно?

Сволочь, наверняка ему легче, чем ей.

— Аманда? — Кайова выглянул из двери другой комнаты, на которую она даже поначалу не обратила внимания.

Он был в джинсах, несколько металлических пуговиц расстегнуты. Его член был толстым и твердым под тканью.

— Кайова, — она сжала кулаки, когда его запах ударил в нее, заставляя рот наполниться слюной от желания ощутить еще и вкус.

— Ты должна спать, — его голос был мягок и полон сожаления.

Кайова стоял у двери и смотрел на нее — просто смотрел, не двигаясь. Его темные глаза блестели в темноте, наполненные желанием и страстью.

— Тебе тоже больно? — прошептала она.

— Да, детка. Тоже, — грубый низкий рык желания сорвался с его губ, и дыхание ее прервалось.

— Это просто невыносимо, — она содрогнулась от боли.

— Тебе известна альтернатива, Мэнди.

Его тон посуровел. Он не собирался позволить ей спрятаться; он не собирался позволить ей забыть.

— Я буду любить моего ребенка, — воскликнула она отчаянно. — Я буду любить.

Она никогда не бросит его в одиночестве, без любви и внимания. Она будет его хвалить, смеяться с ним, любить его.

— А что будет с отцом ребенка, Мэнди? — спросил он ее.

Слезы закапали из ее глаз, голова откинулась назад и низкий, болезненный стон наполнил комнату.

— Я не хочу любить тебя, — прошептала она. — Я даже не знаю тебя. Как я могу любить тебя?

— Да, так и есть. — Кайова приблизился. — Но ты знаешь меня лучше, чем думаешь. Ты знаешь, что я буду защищать тебя, Мэнди. Ты знаешь, что я не уйду, и что буду заботиться о тебе. Ты знаешь, что ты моя пара. А пара — это навсегда. И еще ты знаешь, что твое тело никогда не будет страдать без меня, любое твое желание сразу же будет исполнено.

Она опустила голову, что-то внутри нее дрогнуло в ответ на его слова. Сексуальное влечение скрывалось в кругу ее семьи. Что будет, если семья найдет ее книги или узнает о ее сексуальных пристрастиях? Но Кайова знал их. Он знал, что она хотела, знал, чего желало ее тело. Браки постоянно распадались вокруг нее, так, может, пары — это не так уж и плохо?

Это все твои гормоны! — кричал ее разум. — Встряхнись девочка. Помнишь, свобода? Независимость?

Независимость — то есть возможность снова вернуться к своим книгам и своим мечтам. Кайова был тем, с кем ее сексуальные фантазии воплощаются в жизнь.

— Ты манипулируешь мной.

Она задыхалась.

— Конечно, — он небрежно пожал плечами. — Ты не была далека от истины, когда назвала меня животным, малышка. Эти инстинкты живы во мне, и они кричат, что ты моя. Я не отпущу тебя, Аманда.

— Ну и зачем тебе такая головная боль? — прошипела она. Аманду окатила волна жара, она вспотела. — Ты хоть представляешь, насколько это невозможно? Это не моя жизнь. Это не то, что я хочу.

— Это не твоя жизнь, — он лениво облокотился на дверной косяк. — Это «здесь и сейчас». Ты просто принимаешь то, с чем сталкивает тебя судьба, и кроишь из этих лоскутков свою жизнь. Ты умная женщина, достаточно умная, чтобы понимать, что просто отбросить это невозможно.

— Это не значит, что я смирюсь и сдамся, — сказала Аманда яростно. — Ученые создали это, они могут исправить.

Кайова рассмеялся.

— Ты серьезно думаешь, что эти возомнившие себя богами ученые понимали, что они делают? — спросил он с издевкой. — Ты хоть представляешь, сколько мужчин и женщин было создано для того, чтобы убивать? Ты хоть представляешь себе, сколько из них отказалось идти на поводу своих создателей — и умерло в наказание за это? В настоящее время, Аманда, лучшие умы мира ломают головы над тем, чтобы просто понять, как это работает. Нет никакого лечения. Они признают это. В лучшем случае они надеются на то, что удастся облегчить симптомы.

Она хотела закричать, запротестовать, но ее тело горело так жарко, что она не могла думать ни о чем, кроме его члена в своей киске. Жара ломала ее, меняла ее тело, увлажняла ее киску.

— Кайова, больно, — наконец, прошептала она отчаянно, дернувшись, когда еще один мощный спазм пронесся через ее чрево.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Аманда? — прошептал он. — Если я возьму тебя, ты знаешь, что произойдет. Ты ведь знаешь, что я снова запру свой член внутри тебя и выплесну до капли всю свою сперму. У тебя овуляция, — напомнил он ей. — Ты хочешь этого снова?

— У меня есть выбор? — закричала она на него, задыхаясь от гнева, смешанного с растущим внутри желанием.

— У тебя есть выбор, — прорычал он в ответ. — Тебе пора признать, что ты не сможешь сбежать от себя самой и своего тела, Аманда.

— Менее чем за двадцать четыре часа ты разрушил все мои мечты, — она дрожала от ярости и желания. — И ты ждешь, что я просто сдамся? О да, великий и могучий Кайова, король Койотов пометил мою вагину, и наконец, на меня снизошла благодать. К черту, я не просила тебя об этом. Я не просила этих ублюдков похищать меня, и я не просила тебя меня трахнуть.

— Нет, ты умоляла меня, — напомнил он ей, заставив стиснуть зубы. — Ты кричала, Аманда, ты требовала. И, леди, я тоже не просил ни о чем таком. По крайней мере, у меня есть Богом данный разум, чтобы понять — бороться тут бесполезно.

— Я не принадлежу тебе!

Аманда кричала. Злость ударила в нее искрой, воспламеняя костер похоти. Она ненавидела это. Она нуждалась в нем — так сильно, как ни в чем другом.

— Ошибаешься, детка, — рявкнул Кайова, шагнув к ней. Его мощное тело легко сократило дистанцию между ними. Темные, горящие страстью и гневом глаза уставились ей в лицо. — Ты принадлежишь мне. Каждый дюйм этого сладкого горячего маленького тела теперь мой. Если ты не веришь, можешь снова позволить другому мужчине прикоснуться к тебе.

Она вспомнила, как Кэллан Лайонс дотронулся до нее, помогая удержаться на ногах. Боль была мучительной.

— Ублюдок! — зашипела она.

— Да, я такой, — согласился он, расхаживая перед ней, не касаясь ее, давая ей возможность ощутить интригующий аромат мужчины, меда и специй. — Но я твой ублюдок, к слову.

Она вздрогнула, ощущая его жар.

— Боже, какой ужас, — Аманда глубоко вздохнула, запуская пальцы в волосы и краем глаза уловив движение его губ. Не совсем улыбка, но почти.

— Ну, я не знаю, — сказал он тихо. — Некоторые вещи с моей точки зрения выглядят чертовски хорошо. Ты хорошо выглядишь после ванны, хочу заметить.

— Я что? — она закатила глаза, борясь с возбуждением. Кайова наблюдал за ней с любопытством. — Ты рехнулся. Кто-нибудь говорил тебе, что ты ненормальный?

Он пожал плечами, играя мощными мышцами.

— Кажется, так сказал Саймон в ту ночь, когда я поймал его в своем баре, где работал вышибалой. Он хотел взорвать к черту мой бар. Мне было бы все равно, но тогда эта работа давала мне кусок хлеба.

— Вышибала?

Ее отцу наверняка это бы понравилось. Странно, эти маленькие подробности делали Кайову более реальным, более… человеком.

— Да. Вышибала в прогнившей насквозь забегаловке для подонков «Злющая Лилли», во французском квартале. Ошивались там, в основном, террористы, подонки и мерзавцы. Саймон намеревался взорвать его к чертовой матери. Мне потребовалось несколько минут, чтобы убедить его в том, что он сделал неправильный выбор.

— Саймон — парень, который вел джип?

Аманда пыталась сосредоточиться на его словах. Кайова заглянул в кухню и вернулся со стаканом холодной воды.

— Выпей это. Обезвоживание иногда усиливает жар. И да, Саймон был за рулем джипа.

Аманда выпила воды, но она совсем не помогла остановить жар, который распространился по ее телу.

— А как ты подружился с Кошками? Последние отчеты, которые я читала, ясно давали понять, что Койоты — самая ужасная Порода из существующих.

— Не самая ужасная, самая ненавистная, — он пожал плечами. — Саймон каким-то образом понял, кто я такой. Кажется, у Пород есть какая-то особая родинка на спине. Это генетический маркер или что-то такое. Он дружил с Синклером, и когда все понял, он и Синклер отыскали меня и помогли обрести дом. Я должен поблагодарить его за это. Опять же.

В глазах Кайовы был отблеск веселья. Он почти вызвал у Аманды улыбку, хотя больше всего на свете ей хотелось сейчас его чем-нибудь ударить.

— Кайова, — она нервно облизнула сухие губы, содрогаясь от конвульсий, снова пронзивших ее тело. — Пожалуйста.

Он поставил стакан на кофейный столик позади, прежде чем приблизиться к ней, обдавая жаром.

— Пожалуйста, что, Мэнди? — его шепот коснулся ее кожи в том месте, где была метка. — Что тебе нужно?

— Ты, — желание ослепило ее, лишая способности лгать и притворяться. — Ты мне нужен.

Ни разговор, ни объяснения. Его поцелуй, его прикосновения — и ослепляющее освобождение, которое Аманда могла найти только в его объятьях.

Глава 16

Прежде чем она успела сделать следующий вдох, Кайова поднял ее на руки. Его губы накрыли ее губы, а язык требовательно скользнул в рот, когда он понес ее в спальню. Аманда не помнила, в какой момент оказалась раздетой, но это ее уже не волновало. Все, что имело сейчас значение — это его прикосновения, тепло его тела и лихорадка, горячей лавой струящаяся в ее крови. Его губы не отрывались от нее губ. Аманда чувствовала интригующий, притягательный вкус меда и специй.

Кайова положил ее на кровать и опустился сверху. Он был таким же голым, как и она. Аманда пообещала себе, что в следующий раз обязательно спросит, как это он успел раздеть их обоих так быстро.

— Не торопись, — зарычал он, когда она потерлась об его грудь своими напряженными сосками и застонала от удовольствия.

— Как? — простонала она в ответ. — Это не я влила в тебя дозу гребаного афродизиака. Это все твоя вина.

Он заворчал в ответ на ее слова — истинно мужской нетерпеливый звук, и Аманда едва удержалась от улыбки. Его глаза тоже зажглись смехом. Кайова приподнялся на руках и взглянул на нее сверху вниз. В его черных глазах была похоть — и неожиданная нежность.

— Я наблюдал за тобой целую неделю до твоего похищения, — сказал он, рукой касаясь ее щеки. — Я следил за тобой по пути в школу каждое утро. И каждый вечер по пути домой. Если ты выходила куда-то, я шел за тобой до места твоего назначения и провожал тебя до дома по пути назад. Я целую неделю слушал твой веселый смех, твою болтовню с соседями, твое воркование над детишками. И каждый раз, как я тебя видел, Аманда, я чувствовал, как растет во мне желание. Без афродизиаков. Без метки пары. Просто мужчина, который медленно влюбляется в женщину, которую он не имеет права любить.

Ее руки крепко сжали его плечи. Аманда уставилась на него, не веря ушам.

— Прошлой ночью, когда ты раздавала детям эти угощения, я так сильно возбудился, что едва не излился прямо в джинсы. Я видел в тебе столько жизни, столько удивления и радости, что захотел похитить тебя и увезти куда-нибудь, чтоб ты была только моей. Для меня метка пары — не проблема, Аманда. Но я бы никогда не сделал это с тобой, если бы знал, что случится.

Кайова говорил, как настоящий мужчина. Ни гнева, ни сожаления — только правда, какой он ее видел. Он не должен заставлять ее сердце страдать. Он не должен становиться мужчиной, с которым сбываются все ее фантазии.

Аманда проглотила комок в горле и попыталась спрятать наполнившие глаза слезы. Ее рука переместилась с его плеча. Пальцами она коснулась его огрубевших губ.

— Я должна сопротивляться, — прошептала она хрипло. — Ты не должен быть ответом на все мои сексуальные фантазии. Ты причиняешь моему сердцу боль, Кайова.

Его бровь медленно выгнулась.

— Ответ на сексуальные фантазии? — спросил он, намеренная игривость в его голосе разрывала ее душу.

Он был очень сильным. Слишком сильным. Никакого сожаления о том, кем или чем он был, никаких извинений или желания вернуть все назад. И она не могла любить его, сказала себе Аманда. Она хотела быть учительницей, она хотела иметь свободу и независимость, не так ли?

— Да. Ты знаешь все мои сексуальные фантазии, — наконец, ответила она, и ее голос задрожал от невыплаканных слез.

Ее тело так сильно реагировало на его прикосновения.

Рукой Аманда скользнула в его волосы, ее пальцы погрузились в прохладный черный шелк. Кайова снова наклонился к ней. Его язык нежно обвел ее губы, и Аманда ахнула от желания.

Его руки запутались в ее волосах. Кайова смаковал вкус ее губ. Он впился в губы Аманды поцелуем, и она почувствовала, как зародившийся в его груди стон заставляет вибрировать их тела.

Она смотрела на него, не в силах закрыть глаза, не в силах отвести взгляда от его лица. В нем было то, о чем она мечтала все эти жаркие ночи, пока возбуждение штурмовало ее тело и распаляло воображение. Только это.

— Раздвинь ноги для меня, — прошептал он. — Я хочу смотреть в твои глаза, пока трахаю тебя. Хочу увидеть в темно-синем океане проблески зелени. У тебя такие красивые глаза, Аманда.

Ее дыхание сбилось. Она медленно развела бедра, открывая себя для него. Кайова снова опустился на нее, и она почувствовала его член, твердый и тяжелый, упершийся в ее киску, надавливая на клитор.

Аманда подалась вперед, задохнувшись от наслаждения, когда твердая шелковистая головка коснулась входа во влагалище.

— Распутница, — прорычал Кайова, снова облизывая свои губы.

Он не отрывал от нее взгляда, пока медленно вводил член в ее чувствительную киску.

— Ты собираешься наказать меня?

Она одарила его затуманенным взглядом. Улыбка изогнула ее губы, Аманда выгнулась ему навстречу, насаживая себя на его твердый горячий член.

— М-да. Может, стоит наказать нас обоих.

Он на мгновение замер, скрипя зубами, и Аманда смогла увидеть на его лице выражение сдерживаемой страсти, борьбы за остатки контроля.

Неужели прошло только двадцать четыре часа с тех пор, как он впервые прикоснулся к ней? Она знала о Кайове столько, сколько не знала о своих друзьях.

И тут он скользнул в нее, заполняя ощущением тепла и жесткой силы, и мысли Аманды спутались. Она могла только чувствовать, как растягиваются ее мышцы, как ударяет в нее струя предсемени, наполняя ее и чуть ослабляя жар внутри. Наслаждение молнией ударило в низ живота, когда Кайова задвигался внутри ее, медленно и неторопливо, даря ей ощущение нежности и еще целую гамму эмоций, которые она не хотела чувствовать.

Она не должна чувствовать никаких эмоций. Она не должна чувствовать ничего, кроме страсти, похоти, желания, которое он сейчас естественным образом удовлетворял. Но она чувствовала больше, гораздо больше, чем просто наслаждение от секса.

Они смотрели друг на друга, не отводя глаз, и каждый видел удовольствие на лице партнера. Выражение лица Кайовы было диким в своей красоте, его глаза стали настолько черными, что она потерялась в их глубине. Тело Аманды отзывалось на каждое касание его груди, ее соски затвердели, ее клитор набух и вот-вот был готов взорваться. Каждый толчок растягивал ее, наполнял ее, ласкал скрытые нервы. Аманда задыхалась. Она и не знала, что наслаждение может быть таким дьявольски прекрасным.

Она выгнулась под ним, обхватив его ногами, и их губы снова встретились. А затем ее глаза закрылись. Не было контроля, не было сил держать их открытыми. Кайова целовал ее, и ее сердце трепетало, а глаза наполнялись слезами.

Он не отрывался от нее губ, двигаясь все быстрее, сильнее, тяжелее… и Аманда потерялась в вихре оргазма. Ее спина изогнулась, и все внутри нее взорвалось. Ее тело напряглось, киска сжала его эрекцию, и вот она почувствовала, как головка его члена внутри нее распухает, сигнализируя о скором финале. Ее наслаждение усилилось, Кайова дернулся в последний раз, и Аманда почувствовала, как его сперма горячей струей ударила в глубины ее киски.

Долгие минуты спустя она нашла в себе силы убрать ноги с его талии отпустить его плечи. Похоть сменилась ужасной усталостью. Ее ресницы дрогнули, и глаза подернулись дымкой, когда она повернула голову и посмотрела в его темные, блестящие глаза.

— Спи, малыш, — прошептал Кайова и задрожал, когда еще одна порция семени выплеснулась в ее тугую киску. — Я позабочусь о тебе, пока ты спишь.

Ее веки затрепетали. Она знала, что так и будет. Ему не нужно было это говорить. Она твердо знала, что Кайова будет заботиться о ней.

Кайова редко видел сны. Он считал это благословением. После кошмаров детства он не чувствовал желания еще и во сне погружаться в эти темные страшные воспоминания. Но заснув рядом с Амандой, он впервые за долгое время увидел сон. Как затаившиеся во тьме демоны, его кошмары снова подняли свои головы.

— Женщина, которая родила тебя, умерла, — сказал ему дед. — Погибла в автокатастрофе.

Кайова поднял голову от книги, которую жадно читал. Пять. Он был тощий и маленький, но отчаянно желал учиться. И узнать, кто он такой. Он не знал женщину, которая родила его. Он даже не мог вспомнить ее лицо, хотя знал, что было время, когда она была с ним рядом.

Кайова торжественно кивнул, глядя на коренастую фигуру деда. Он мог не смотреть ему в лицо — там всегда была только одна эмоция. Отвращение.

— Тебе ведь все равно, да? — зарычал дед.

— Я не знал ее, — прошептал он.

— Это реакция животного, — рявкнул дед. — Реакция твари без души.

Сны исказились, исчезли во времени.

Кайове было одиннадцать лет, он жил один в хижине высоко в горах и каждую неделю с нетерпением ждал визита деда. Он знал, что должен прятаться, знал, что люди, которые вынудили его мать бросить его, ищут его теперь. Телевизор был его постоянным спутником, и вместе с ним Кайова научился читать, расшифровывать слова и их смысл. Книги были сложены в штабеля в небольшой гостиной. На диване лежало одеяло. Он не спал в постели. В темноте было слишком много мыслей, слишком много звуков, которые подпитывали его страх. Телевизор стал его отдушиной. На экране Кайова видел свои мечты. Семья. Мать, отец, дети, которых любили и защищали. С героями фильмов он мог смеяться и быть свободным, запускать воздушного змея, кататься на велосипеде. И мог не бояться, что его найдут.

— Вот еще несколько книг, — дед бросил ему под ноги перевязанную бечевой коробку.

Взгляд его ничего не выражал. Но мальчик за столько лет уже привык к неприязни и раздражению.

— Я поставлю продукты на крыльце. Ты достаточно большой, чтобы сам занести все в дом.

Одиннадцать лет. Он праздновал свой день рождения один, завернув в старые газеты пару сосновых шишек, найденных у дома, и старую книгу, и притворившись, что это мамины подарки.

— Спасибо, сэр.

Он перестал называть его дедушкой много лет назад. Дедушки любят своих внуков. Они гуляют с ними, рассказывают о них другим людям, возят их в парки развлечений. Они не запирают их на горе и не оставляют страдать в тишине и на холоде.

— Не нашел еще свою душу? — выплюнул старик.

Кайова посмотрел на него — спокойно, не показывая одиночества и печали, которые ощущал.

— Нет, сэр. На этой неделе без души.

Он медленно прошел мимо деда к порогу и занес внутрь стоящую на крыльце коробку с продуктами.

Зима близко, он чувствовал ее в воздухе. Кайова подумал, что наверняка дед снова забудет принести ему теплое пальто.

Время вновь сдвинулось. Кайове было четырнадцать, когда в ночных новостях сообщили об аварии на трассе. Джозеф Маллиган. Лобовое столкновение с грузовиком с полуприцепом. Мгновенная смерть. У него не было семьи, сообщил репортер. И впервые за годы Кайова почувствовал, как по щеке сползла одинокая слеза.

На следующий день он упаковал свои скудные пожитки в наволочку и отправился с горы вниз. Зима наступала снова, и холод был его самый лютый враг, ведь у него не было еды, не было теплой одежды. Он достаточно читал и смотрел, и знал о жизни за пределами своего крошечного мирка. Он знал, что должен быть осторожным, что само его рождение было против человеческого закона, против природы. Острые клыки, которые он прятал во рту, были тому доказательством. Кайова знал, что для того, чтобы выжить, он должен быть очень жестким. И очень сильным.

Он вышел из хижины, остановился и оглянулся назад.

— У меня есть душа, — прошептал он потерянно. — И всегда была.

Глаза Кайовы медленно открылись, сон пропал, но женщина, которую он держал на руках, никуда не делась. Ее голова лежала у него на груди, ее волосы рассыпались вокруг их тел, она глубоко и мирно спала. Он смотрел в окно, на темный занавес, заслоняющий от них лучи солнца.

Кошки и Волки имели только одну пару. Наверняка и пара Койота должна быть одна. Он никогда не хотел другую женщину так, как Аманду. Он никогда не мечтал до нее, но он мечтал о ней. И он не мог позволить ей уйти.

Глава 17

— Добро пожаловать в святилище.

Аманда подняла удивленные глаза на дверь, когда она распахнулась, и в домик вошла Меринас Лайонс. Она несла на руках младенца, а шедшая за ней женщина тащила складной манеж.

— Просто поставьте его в угол, Лилли, — сказала Меринас. — Мы не хотим, чтобы Дэвид отвлекал нас от разговора, пока мы здесь.

За женщинами в домик вошел пожилой мужчина — сутулые плечи, седые спутанные волосы. Темно-коричневые глаза смотрели на Аманду спокойно, он подошел и поставил на стол в гостиной большую черную сумку, похожую на чемодан врача.

— Я Меринас, — ее улыбка была яркой, хотя карие глаза отражали обеспокоенность, когда она повернулась к Аманде. — Это доктор Мартин, наш дорогой друг, и с ним — Серена Грейс. Она — одна из ученых, работающих в лабораториях Породы Кошек, занимается исследованием причины лихорадки спаривания.

— Привет, — Аманда стояла на кухне, нервно глядя на незваных гостей.

Кайова ушел больше часа назад, сказав, чтобы она сходила в душ и позавтракала без него. А еще ей хотелось подумать и осмыслить то, что происходило с ними.

— Я знаю, у тебя много вопросов, Аманда, — сказала Меринас мягко, ее взгляд был полон сочувствия. — Мы здесь, чтобы ответить на них. Мы расскажем тебе столько, сколько сможем рассказать, ну и надеюсь, ты позволишь нам взять для анализа немного твоей крови. Кэллан и Дэш сказали, что твоя лихорадка гораздо сильнее, чем это было у нас. Это говорит о многом, потому что, поверь мне, меня лихорадка едва не убила.

Она легко засмеялась.

Аманда медленно потерла руками плечи. Мысль о прикосновениях другого человека вызвала у нее мурашки.

— Это будет нелегко, — сказала Меринас осторожно. — Но то, что мы узнаем, может помочь другим, тем, кто будет после нас.

Аманда уставилась на ученых, которые согласно закивали.

— Что вам нужно? — спросила она, когда принесшая манеж женщина усадила ребенка и покинула домик.

— Серена возьмет влагалищный мазок и образцы слюны, а также кровь. Она задаст кое-какие вопросы, быстро проведет физический осмотр, и потом она и доктор уйдут. Тогда мы сможем поговорить.

Аманда сделала глубокий вдох.

— Когда я смогу поговорить с отцом?

Она настороженно посмотрела Меринас.

— Кэллан этим как раз сейчас занимается, — пообещала та. — Мы должны быть уверены в безопасности на линии и убедиться, что разговор никто не прослушивает. Ваша безопасность является нашим главным приоритетом, Аманда.

Аманда сглотнула комок в горле, ее взгляд скользнул по аристократическим чертам лица доктора Грейс и наткнулся на полный сочувствия взгляд врача.

— Хорошо. Давайте покончим с этим, — согласилась она.

— Мисс Мэрион, взятие образцов и обследование доставит вам дискомфорт, — предупредила доктор Грейс, ее голос звучал мягко, серые глаза светились напряжением. — Лихорадка имеет причиной несколько разных видов гормонов, которые нам удалось выявить и изолировать. Один из них вызывает повышение чувствительности к любому прикосновению — кроме прикосновения пары. Хирургические перчатки помогают снизить эффект, но организм почти сразу понимает, что его касается кто-то чужой, и реагирует. Будет больно.

— Да. Я это уже знаю, уже чувствовала, — утомленно пробормотала Аманда. — Давайте просто покончим с этим. Это начинает действовать мне на нервы.

Ей снова был нужен Кайова. Казалось, прошлый раз выжал из нее все соки. Но вот прошло немного времени, и, черт возьми, она снова хотела его так сильно, словно в первый раз.

— Хорошая новость в том, что организм медленно приспосабливается к гормонам, — заметила Серена. — Если все пройдет по той же схеме, что у Меринас, Рони, Шерры и Элизабет, тогда вы заметите снижение симптомов и облегчение самочувствия до следующей овуляции.

Аманда в изумлении уставилась на доктора Грейс, потом посмотрела на Меринас.

— Это никогда не пройдет? — спросила она в ужасе.

Меринас поджала губы.

— Не совсем. Но это не так уж плохо. А иногда только помогает, — закончила она с гортанным смехом.

— Это кошмар, — Аманда вздохнула, проводя рукой по волосам. Она повернулась к медикам. — Ладно, давай просто покончим с этим.

— Мы будем работать в спальне.

Доктор Мартин подхватил сумку и последовал за Амандой в спальню.

Это было ужасно. Час спустя Аманда была покрыта липким потом, агония заставила ее кричать во время гинекологического осмотра и сбора образцов жидкости из ее распаленного влагалища. Во время осмотра груди она искусала до крови губы. Она чувствовала, как иглы — нет, ножи — впивались в ее измученную плоть, пока ученые осматривали ее соски. Наконец, ей вернули платье. Аманда сидела на краю кровати, слезы текли у нее по щекам, пока доктор Грейс накладывала ей на плечо жгут, готовя вену для забора крови.

Это было больно. Боже, она никогда не чувствовала такой боли. Каждая клетка, каждый нерв в ее теле кричал в агонии, и Аманда с трудом удерживалась от того, чтобы не завопить в голос. Она смотрела, как игла приближается к ее коже, как острие, словно в замедленной съемке, плывет к ней, чтобы проткнуть. Ее тело сжалось, живот скрутило от боли.

В тот миг, как игла коснулась ее кожи, мускулистая рука сжала запястье доктора и жестокий, взбешенный рык эхом отдался вокруг них. Аманда проследила взглядом за этой рукой до широких плеч и, подняв глаза, наткнулась на черные глаза взбешенного мужчины.

— Кайова, — Меринас вошла в комнату следом за ним. — Все не так плохо, как выглядит.

Он повернул голову, черные волосы взметнулись волной. Кайова зарычал снова, обнажив клыки. Звук был настолько животный, что Аманда даже не попыталась запротестовать. Шприц выпал из руки доктора, она воззрилась на Аманду в шоке.

— Отвалите от нее на хрен, — приказал он, отстраняя женщину плечом. — Собирайте свои шприцы и пробирки и проваливайте. Сейчас же. Вернетесь без разрешения — и я вас прикончу.

Он бы сделал это. Аманда видела это в напряженной линии его тела, слышала в его голосе.

— И ты говоришь, что это я веду себя по-детски, — удивленно сказала она.

Доктор быстро отскочила от нее, массируя запястье и не спуская с Кайовы глаз.

— Ты ведешь себя безрассудно, — рявкнул он, глядя на нее. — Зачем ты позволяешь им причинять себе боль? Почему?

— Им нужна информация, — сказала она в ответ. — Черт, Кайова, кто-то должен найти лекарство.

Он отшатнулся, как будто она ударила его. Аманда увидела, как маска безразличия снова возвращается на место. Она поежилась, понимая, что почему-то сделала его злее, чем он уже был. Нет, она причинила ему боль. Эта мысль пронзила ее. Аманда уставилась на него в изумлении. Каким-то образом она причинила ему боль.

— Меринас, скажите своей паре, что я навещу главный дом позже, — сказал Кайова тихо, не глядя на нее.

— Нам нужны образцы крови, Кайова, — твердо сказала Меринас. — Мы почти закончили.

— Нет. Вы закончили. Не почти, — его голос был слишком мягким, слишком опасно спокойным. — Уходите сейчас, Меринас.

Он был чрезвычайно вежлив, но Аманда чувствовала, что в воздухе висит смерть. Когда все ушли, она медленно поднялась на ноги.

— Это мой выбор, — сказала она ему холодно. — Не твой.

Он молча глядел на нее одно долгое мгновение, прежде чем отвернуться в сторону.

— Ты голодна? Я приготовлю нам ужин. Твой отец может позвонить уже через несколько часов. Я решил, что должен тебе кое-что сказать до его звонка. Кэллан наложил запрет на информацию о лихорадке спаривания. Ты своему отцу о ней не скажешь.

Аманда смотрела на его спину, не веря своим ушам.

— Нет, черт побери, — яростно запротестовала она. — Иди к черту со своим «мы ничего не можем изменить». Мы обсудим это, мы вместе решим, что я скажу своему отцу.

Она схватила его за руку уже в гостиной, заставляя остановиться, и он медленно повернулся к ней.

— Это был мой выбор. Мое решение. Ты не имел права забрать его у меня.

— Я твоя пара. И мое право — защищать тебя. Даже от самой себя.

— От себя? — Аманда подняла брови в изумлении. Руки чесались от желания врезать ему чем-нибудь тяжелым по голове. — Я не пыталась покончить жизнь самоубийством. Это был просто осмотр.

— Который причинил тебе невыносимую боль.

Таким невыразительным голосом только погоду обсуждать. Да, кстати, сегодня было солнечно, но Как-то слишком, а еще у тебя невыносимая боль, подумала она ехидно.

— Да, мне было больно, — она сорвалась. — Черт, Кайова, они ничего не поймут без тестов. Без кого-то, кто готов терпеть их. Ты думаешь, мне это по душе? Как считаешь, я радуюсь, что лишилась своего собственного будущего?

— Лихорадка станет слабее.

Кайова пренебрежительно пожал плечами, отстраняясь от нее. Никаких эмоций. Ничего.

— Это не поможет, когда она сжигает тебя заживо, — сообщила ему Аманда с остервенением. — И это помимо того, что это не твое дело. Это был мой выбор.

— Тогда сделай другой выбор…

— Тогда уходи.

Он остановился у входа в кухню, плечи под светло-серой рубашкой расправились.

— С твоего позволения я останусь, спасибо, — наконец сказал он мягко.

Аманда покачала головой в смятении.

— Ты думаешь, я просто так смогу принять это, Кайова? — наконец, спросила она тихо.

— Я не думаю, что у тебя есть выбор. А теперь нам нужно обсудить, что ты скажешь своему отцу.

Он уставился на нее немигающим взглядом, и на мгновение она спросила себя, а есть ли у него душа.

Глава 18

Она не могла это просто принять.

Аманда выбралась из домика, стараясь двигаться как можно тише, оставаясь в тени, в темноте по пути на гору. Она подслушала, как Кайова, Кейн Тайлер и Кэллан Лайонс обсуждали безопасность комплекса, а потом Кайова ушел, чтобы помочь Кейну исправить какой-то компьютерный сбой. После того, как она поговорила с отцом и заверила его, что все просто отлично. Как будто бы она могла сказать ему что-то другое, пока Кайова стоял над ней, как ангел мщения. Она даже воспользовалась своей кодовой фразой — я в порядке, папуля, — а не папа… и все еще не могла объяснить себе, зачем она это сделала. Возможно, потому, что за независимость в жизни Аманде приходилось бороться. Ее отец и брат уступили — но они просто ждали повода, чтобы вернуть ее обратно в общество, выдать замуж за хорошего, уравновешенного, надежного молодого человека и сделать из нее идеальную жену. Она не собиралась им этого позволять.

Справиться с Кайовой было бы легче. И она собиралась показать ему здесь и сейчас, что с ней придется считаться. Она хотела сбежать с этой проклятой горы, от этих дурацких Пород, хотела вернуться домой сама. Это не так сложно. Спасая себя, она докажет свою независимость даже перед лицом опасности.

Побег наверняка окажется не так уж сложно осуществить. Аманде нужно будет лишь отыскать старую лесовозную дорогу — и она окажется на окружной трассе уже через пару миль.

Она могла бы поймать машину, добраться до ближайшего телефона и позвонить своему отцу. Он не оставил бы ее на попечении Койота, если бы знал правду. И она знала, что Кайова отчаянно попытается скрыть истину, раз уж ему пока не удалось убедить Аманду принять лихорадку, пары и прочую их дребедень.

Она фыркнула от раздражения и побежала к задней части дома, обогнула ее и по поляне направилась к лесу. Природа может хотеть чего угодно. Аманда не выбирала Кайову, и лишать ее выбора — не лучший способ добиться идеальных отношений.

Должен быть способ это вылечить. Способ унять боль в ее сердце и дать ей шанс самой выбрать для себя мужчину, которого она будет любить.

Выбрала бы она Кайову, если бы могла выбирать? Тело кричало «да», сердце ныло. Любовь не появляется за один день, ведь правда? Неважно, что пишут в книжках, неважно, что Аманда представляла себе в своих фантазиях, жизнь — совсем не сказка.

Кайова был одиночкой, Койотом, его Порода была выведена, чтобы манипулировать и обманывать.

Но разве люди не делали то же самое?

Аманда не понимала, что чувствует, не понимала, чего хочет. Не могла контролировать эмоции. Страх перед возбуждением, которое снова нарастало, уверенность в том, что дома все пройдет. Она должна пойти домой. Она должна поговорить с Александром. Как бы ни бесила ее его холодность, он наверняка может ей помочь.

Она шла через лес, длинная фланелевая рубашка цеплялась за ветки и кустарник. Джинсы и кроссовки защищали ее от холода, но ничто не могло защитить ее от внутреннего жара. Он снова становился сильнее. Она молилась о том, чтобы теперь, когда вокруг больше не пахло Кайовой и его возбуждением, она смогла пережить свое собственное.

Она сможет, яростно сказала себе Аманда. Все, что ей нужно — оказаться дома. Облака медленно двигались по ночному небу, загораживая свет луны. В лесу становилось все темнее. Черт, она ненавидела темноту. Именно поэтому жила в городе, а не в особняке отца в Пенсильвании.

Аманда боялась не самой темноты. Она боялась наполняющих ее звуков, происхождение которых не могла определить, звуков, который посылали дрожь и мурашки по ее спине и заставляли вспоминать все самые страшные фильмы ужасов.

Крик большой кошки донесся до нее через горы. Аманда замерла, задыхаясь, пытаясь что-то разглядеть сквозь тьму. Ладно, что там сказал Кайова? Если ты не пахнешь, как кошки, они тебя съедят.

О Боже. Это просто замечательно. Дикие волки и большие кошки, лихорадка, которая сводит ее с ума, и Бог знает, что еще. Ей не нужно ничего из этого. Она пошла быстрее, уже не заботясь о тишине и скрытности.

Какой, черт возьми, смысл?

***

— Кейн, у нас несанкционированное движение в секторе три С, — тихо сообщила мужчинам Тэмбер, эксперт по коммуникациям.

Кейн и Кайова работали над программой, экраном, который должен был защищать их данные от борцов за чистоту крови.

Кайова поднял голову, сужая глаза. Три С — это как раз там, где находится их маленький домик.

— Электронный индикатор отсутствует. Кошки пошли туда.

— Черт! — Кайова быстро вскочил на ноги. — Это Аманда. Отзови их обратно.

Он должен был знать, что ее якобы капитуляция была не более чем уловкой. Он чувствовал ее ярость, чувствовал, что она разозлилась, когда он запретил делать тесты и даже не удосужился объяснить, почему. Как он мог сказать ей, что увидев, как ей причиняют боль, он едва не лишился разума? Что в груди сжался комок, а на глазах выступили слезы?

— Вызови блок перехвата Дон, — приказал быстро Кейн. — Мы едем туда.

Он бросил Кайове передатчик, и тот прикрепил его к уху.

— Дон уже идет туда, Кэбал и Таннер вскоре присоединятся к ней для контроля за животными. Кошки обеспокоены, Кейн. Они могут не подчиниться, — доложила Тэмбер.

— Пусть Мерк готовит мотоциклы, — рявкнул он. — Мы уходим.

Кайова последовал за Кейном стремительным бегом, ярость росла в нем с каждой секундой. Черт, он не ожидал, что Аманда решится бежать. Откуда у нее взялись силы?

— Мотоциклы помогут нам быстрее туда добраться, — крикнул Кейн, когда звук мощных двигателей разорвал тишину.

— Я пришибу ее, — пробормотал Кайова. — Черт возьми. Я ее предупреждал.

— Черт возьми, Кайова, — выругался Кейн, когда они оказались в хорошо освещенном гараже, где стояли мотоциклы. — Ты думаешь, ей легко? Мы должны были предвидеть что-то такое.

Но они не предвидели, и из-за его недальновидности Аманда теперь оказалась в опасности. Они вскочили на легкие мотоциклы. Созданные для скорости и горных спусков, мотоциклы были усовершенствованы умелыми руками Мерка. Он заботился о технике, как мать родная.

Они вылетели из сарая на полном газу, пронеслись по дороге и резко свернули в аллею, которая вела в гору.

— Она уже прошла целую милю, — орал Кейн в рацию. — Направляется к главной дороге. Кошки движутся быстро, так что давай тоже поторопимся.

***

Большие кошки были все ближе. Аманда могла слышать их крики, эхом отдающиеся вокруг нее, как будто они переговаривались между собой, отслеживая ее. Аманда бежала, спотыкаясь, пытаясь удержаться на ногах, чтобы не упасть и не скатиться с горы. Кто знал, что ждет ее внизу.

Она не могла дышать, страх сковал ее тело, и собственная непредусмотрительность настигла ее. Конечно, было бы проще украсть сотовый телефон. А теперь ее просто могут съесть. Она зацепилась за что-то — наверное, за собственные ноги, и еще один кошачий крик раздался впереди, словно предупреждая. Упав на колени, Аманда не сразу смогла сообразить, что к чему, а подняв голову, наткнулась на взгляд желтых глаз огроменного льва. Он заревел. Открыл мощные челюсти, показывая полный рот острых зубов, и зарычал прямо ей в лицо.

— Я невкусная, — сказала она, слишком напуганная, чтобы попытаться сдвинуться с места. Лев присел на задние лапы и не отводил от нее взгляда янтарных глаз. — И у меня нет мяса на костях. Папа всегда говорил мне, что я слишком худая… знаешь, зайчики такие вкусные… — она всхлипнула. — О Боже, иди лучше поищи зайчика.

Лев зарычал, приподнимая верхнюю губу и показывая острые зубы. Густая грива покрывала заднюю часть головы, демонстрируя ей, что это зрелый взрослый — и, несомненно, очень опасный самец.

— Ему не нравятся зайцы. Его любимое угощение — глупые маленькие девочки, которые любят пренебрегать мерами безопасности.

Женский голос заставил Аманду обернуться, и тут же лев легонько цапнул ее за спину.

Она дернулась назад, уставившись на животное в удивлении, и оно снова зарычало.

— Ты можешь отозвать его? — выдохнула она.

Укус был почти безболезненный, но ей бы не хотелось, чтобы следующим укусом лев оттяпал у нее кусок мяса из спины.

— Крошка обычно делает то, что он хочет, — протянула женщина, ее голос был мягким, почти мелодичным. Она обошла Аманду и уселась на землю напротив льва. — Правда, Крошка?

Лев потянулся к женщине. Она была маленькой и хрупкой. Аманда не разглядывала незнакомку — она просто не могла отвести глаз от пасти, полной острых зубов.

Огромное животное издало мягкий гнусавый звук и потерлось о ногу женщины, очевидно, сменив гнев на милость.

— Хороший мальчик, — женщина погладила его гриву, а затем, как ни странно, замурлыкала сама. — Иди, отдыхай, а я поговорю с нашей гостьей. Таннер скоро будет здесь, он привезет тебе лакомство.

Львиная голова качнулась обратно к Аманде. Одарив ее тяжелым взглядом, животное поднялось, но, пройдя пару шагов, снова улеглось и уставилось на нее.

— Я не очень хорошо умею общаться с ними, — женщина продолжала говорить тем же мягким, почти завораживающим голосом. — Просто сиди тихо и не дергайся, и все будет нормально. Таннер и Кэбал вот-вот должны приехать. Они были прямо за мной.

Аманда не отрывала глаз от льва.

— Я была близка к цели? — спросила она еле слышно.

— Совсем нет, — женщина вздохнула. — Еще футов двадцать в этом направлении — и ты бы наткнулась на обрыв. Падение вряд ли бы пережила.

Аманда понуро опустила голову.

— Все так плохо? — спросила ее женщина, в ее голосе звучало сочувствие. — Моя сестра в паре с Кейном, он — не Порода, но он один из нас. Спаривание на самом деле так ужасно?

Аманда с удивлением посмотрела на нее. Ей было страшно двигаться, она так и стояла на четвереньках. Лев не сводил с нее глаз.

— Ну-у. Нет, — сказала она осторожно.

Это было прекрасно. Просто один глупец возомнил себя ее хозяином и стал указывать, что делать.

— Тогда почему ты бежишь? — темноволосая голова наклонилась, тонкие черты лица были едва различимы в темноте. — Кайова — лучший из породы Койотов, кого я знаю. Он не такой, как другие, он не обучен быть беспощадным. Он пахнет правдой, мягкостью. Почему ты бежишь от него? Человеческие самцы лучше?

Аманда уставилась на нее. Голос женщины был по-прежнему мягок, но что-то в нем доказывало, что вопрос имеет для нее особенное значение.

— Откуда, черт возьми, я знаю? — она судорожно сглотнула. — Слушай, все это очень странно. Можешь сказать этому чудовищу, чтобы оно разрешило мне сесть?

Чудовище зарычало.

— Я бы рекомендовала остаться в таком положении еще хотя бы несколько секунд, — посоветовала женщина. — Я чувствую Таннера и Кэбала, они близко. Они легко ладят с кошками. Плюс, вокруг нас бродят еще кошки. Мои львицы могли бы защитить тебя, если Крошка нападет, но мне не хочется, чтобы они дрались. И ты не ответила на мой вопрос.

— Спроси меня, когда я не буду в паре шагов от того, чтобы стать львиной закуской, — сказала Аманда.

Женщина усмехнулась.

— Мне просто любопытно. Может, ты и правильно делаешь, что пытаешься бежать. Секс не всегда приятен, — ее голос наполнился горечью. — Лихорадка наверняка не лучше.

— Она не причиняет мне боли.

Аманда понятия не имела, почему она сказала это. Женщина сверкнула такими похожими на львиные глазами.

— Я слышала, как ты кричишь.

Аманда ощутила, как тепло волной окатило ее тело.

— Ну, знаешь… Иногда кричат, когда хорошо, — она нервно откашлялась. — Это очень странный разговор, ты не находишь?

— Я понимаю, — женщина кивнула, осторожно поднялась и снова заговорила. — Таннер, Крошка сильно обеспокоен. Его тревожит запах этой девушки, а ночью, ты сам знаешь, он еще и нервный.

— А что с твоими львицами, Дон?

Мужской голос звучал так же мягко, как голос женщины. Аманда заметила скользнувшую мимо нее тень. Двигался незнакомец совершенно бесшумно. Лев грубо замурлыкал.

— Они не могут найти нас, — сообщила Дон, ее рука сжала руку Аманды, когда звук мотоциклов стал сильнее.

— Он успокоился, — сказал тот, кого она назвала Таннером, снова склоняясь над животным.

— Дерьмо, — прошептала Аманда. — Там Кайова, ведь так?

— Да. Кайова едет за тобой, — тонкие пальцы крепко сжимали ее руку. — Если он причинит тебе боль, я помогу тебе, Аманда. Не ври мне.

— Дон, — сказал человек позади нее. — Это не твоя забота. Кайова имеет право на свою пару. Ты знаешь это.

— Нет, если он причиняет ей боль, — ее голос зазвенел. — Я и мои львицы будем защищать тебя, Аманда.

— Черт возьми, Дон… — грубое ругательство, но наполненное болью, а не гневом, разорвало ночь. — Сет не обидит тебя.

Аманда покачала головой в замешательстве. Кажется, тут все гораздо серьезнее, чем просто озабоченность ее безопасностью.

— Он не обижает меня…

Фары мотоциклов осветили пространство вокруг. Резкие звуки заставили льва вскочить на ноги и зарычать, но тут же дюжина женщин выступила вперед из-за деревьев и окружила нервничающее животное.

— Аманда, я надеру тебе зад, — голос Кайовы звенел от ярости.

Ягодицы Аманды сжались при этой мысли, но не от страха. Он слез с мотоцикла, мускулистый, высокий. Выражение лица было мрачным и суровым, черные глаза сверкали похотью и гневом, когда он шагнул к ней. Ее киска увлажнилась, когда Кайова приблизился, бедра судорожно сжались.

Ее тянуло к нему, несмотря ни на что. Он был ответом на ее мечты, он был человеком, с которым она хотела быть — и плевать, что там с его генами. В этот момент она поняла, что это наверняка не любовь, но это могло бы ей быть. Но стал бы он ухаживать за ней по всем правилам?

Черт возьми, нет, он бы просто овладел ею, как сделал сейчас. Он бы сделал ее своей, занялся бы с ней сексом и заставил бы ее маленькую киску течь и сжиматься от желания — даже без лихорадки, сжигающей ее сейчас.

Кайова остановился перед ней, глядя на нее с жестокой, обнаженной похотью.

— Мне нужно связать тебя? — он сорвался, горящая ярость эхом отозвалась в его голосе.

Аманда опустила руки и уставилась на него. Она не могла больше скрывать очевидное. Ей пришлось признаться самой себе, что сбежать от него она не в силах.

— Ты отшлепаешь меня?

Он моргнул. Один раз. Затем прищурил глаза, глядя на нее.

— Придется, — он зарычал.

— Ну, тогда какая мне разница? — она пожала плечами. — Что такое несколько веревок, если ты все равно меня будешь шлепать?

— Пойдем.

Он схватил ее за запястье, его рука сжалась вокруг него, как самые нежные тиски. Кайова притянул ее к мотоциклу.

— Время отдавать долги, детка. Давай проверим, как тебе понравится это новое ощущение между ног.

Глава 19

Оргазм накрыл Аманду еще по пути к домику. Легче не стало, экстаз наоборот ее распалил, и она почти готова была его умолять. Она знала, чего хочет ее тело. Кайова знал, как дать ему то, что нужно.

— Кайова, пожалуйста, — застонала она, когда он помог ей спрыгнуть с мотоцикла и потащил к домику.

Каждое движение причиняло Аманде мучительное удовольствие. Нервы звенели от напряжения, тело кричало, требуя его прикосновений, его поцелуя, умоляя об облегчении. Как только дверь за ними захлопнулась, Кайова развернулся, прижал ее к двери и впился в ее губы.

Да. Аманда открыла рот, впуская его язык, и застонала, когда медовый вкус ударил в нее. По телу пробежала дрожь наслаждения. Она выгнулась, потираясь своим распаленным телом о тело Кайовы, а он зарылся руками в ее волосы, не прерывая этого поцелуя. Ее руки тоже не лежали без дела. Она ждала так долго, вибрация мотоцикла между бедер только распалила огонь внутри. Аманда горела, теряла контроль. Ее пальцы расстегнули пуговицы его рубашки, едва не разрывая ткань в жажде добраться до голого тела. Его язык все еще танцевал у нее во рту, его горячий стон вызвал в ее теле новую волну дрожи. Большим пальцем Кайова ласкал отметинку на ее шее. Аманда застонала ему в рот.

Джинсы были следующими на очереди. Ее руки скользнули по его тяжело вздымающейся груди, по плоскому животу, нащупали пряжку ремня джинсов. Не имело значения ничего вокруг. Только его прикосновения, только жажда его плоти внутри.

— Не сейчас, маленькая ведьма, — зарычал Кайова, перехватывая ее руки своей большой рукой и заводя их ей за голову.

Аманда открыла затуманенные глаза, глядя на него с неистовой страстью, облизывая губы, на которых остался его вкус.

— Ты отшлепаешь меня?

Она не могла выбросить его слова из головы. Греховная улыбка искривила его губы, взгляд Кайовы наполнился темным желанием.

— Мне стоит связать тебя и позволить тебе помучиться, — сказал он. — Позволить тебе искупаться в агонии. Аманда, если ты на самом деле собиралась сбежать от меня, я должен тебя наказать.

— Ты убиваешь меня, Кайова, — она потянулась к нему. — Накажи меня позже. Трахни меня прямо сейчас.

Он зарычал — низкий предупреждающий звук, от которого по ее спине прошел холодок.

— Ты искушаешь свою судьбу.

— Тогда отшлепай меня, чтобы я усвоила урок.

Она потерлась грудью о его голую грудь, ахая от трения грубой ткани блузки на нежных сосках. Его рука сжала ее руки, а вторая скользнула по ее телу. Звук рвущейся ткани почти заставил ее кончить. Откуда же ей было знать, что мужчина, разрывающий на ней одежду, может делать это так сексуально?

— Сними туфли, — его голос был резким, полным страсти и опасности.

Черные глаза Кайовы светились от желания, щеки покраснели, губы распухли от поцелуя.

Аманда медленно сняла с себя туфли, покачав каждую на носке, прежде чем отшвырнуть прочь. Запах секса, сладкий и тяжелый, наполнил воздух. Ее возбуждение, его возбуждение — все это создавало вокруг них ауру, еще больше распаляющую чувства.

Его свободная рука опустилась к ее джинсам, расстегивая кнопку и следом — молнию. Затем скользнула дальше, заставив стон сорваться с губ Аманды. Пальцы двинулись между ее бедер, подразнивая чувствительное местечко у самого входа в ее киску.

— Ты такая влажная, что у тебя джинсы мокрые, — он наклонился и коснулся губами отметины на ее шее, чтобы через секунду лизнуть ее языком.

— Кайова. Это жестоко, — всхлипнула она, прижимаясь к нему, требуя более глубокого, жесткого прикосновения.

— Ты научишься не перечить мне, Аманда, — голос Кайовы звучал жестко, резко.

Поток соков хлынул из нее ему на пальцы, когда она ахнула от вожделения, жаждая его наказания и дрожа от предвкушения болезненного наслаждения.

Он хмыкнул.

— Ты думаешь, наказать наслаждением нельзя, — прошептал он ей на ухо, чуть прикусывая мочку. — Думаешь, мужчины Пород не знают, как подчинить себе свою женщину? Думаешь, природа не имела дела с женским упрямством?

Аманда прикусила губу, дрожа в его хватке.

Она тряслась от возбуждения, ее сверхчувствительная киска была так распалена, что она знала — потребуется совсем немного, чтобы она кончила. Рука Кайовы скользнула ниже, его пальцы ласкали вход в ее влагалище, касаясь напряженного бугорка клитора, но не давая ей ускользнуть за край. Прежде чем Аманда смогла угадать его намерения, он отпустил ее запястья, но только чтобы поднять ее на руки и перенести на диван.

Двигаясь быстрее, чем она — а ее сознание уже затуманилось от возбуждения — Кайова сорвал с ее тела джинсы и поставил ее на колени.

— Кайова, — она выкрикнула его имя, когда его рука с размаху опустилась на ее ягодицу. Место удара вспыхнуло огнем, который выстрелил прямо в ее киску.

Его рука опустилась на другую ягодицу, а потом пальцы скользнули по ее киске, собирая с нее соки и размазывая их по промежности.

— Вот так, — его голос был жестким, резким от желания.

Кайова коснулся пальцем входа в ее анус, лаская чувствительное местечко, а потом снова взмахнул рукой и шлепнул Аманду по заду.

Она дернулась, крича от удовольствия, от наслаждения, разнесшегося волной по ее телу. И снова пальцы двинулись к ее киске, погружаясь в соки и скользя обратно. На этот раз его палец чуть глубже скользнул в ее анус. Она извивалась, стоя перед ним на коленях, огонь лился от одних нервных окончаний к другим. Аманда стонала и снова кричала его имя.

— Спокойно.

Кайова снова хлопнул ее по заднице, чуть сильнее, словно предупреждая, но это только погрузило Аманду еще глубже в сексуальное безумие.

— Ты знаешь, как ты красива? — спросил он грубо, снова скользя пальцами в ее киску. — Твоя попка стала такой нежно-розовой, расслабилась для меня, и я теперь могу увидеть…

Его палец погрузился в ее анус снова. Кайова чуть развел рукой ее ягодицы, открывая рефлекторно сжавшийся вход.

Потом убрал руку — и снова шлепнул ее.

Аманда тонула с головой в этом наслаждении, смешанном с болью, не понимая, почему ощущения так остры — не зная, лихорадка ли так на нее влияет, или она уже возбудилась сама.

Мозолистой рукой Кайова снова ударил ее, обжигая нежную плоть, сводя ее с ума, доводя до отчаяния. Он был ей нужен прямо сейчас. Нужен его член, который заполнит ее киску, прожигая огнем, и заставит взорваться от удовольствия.

И вот его пальцы вернулись к ее киске, размазывая соки по промежности и уделяя особое внимание дырочке между ягодицами, проникая глубже внутрь. Аманда снова напряглась, борясь с незнакомым проникновением, которое вызывало в ней такую бурю чувств. Огонь расцвел в ее анусе, пробежал по ее киске и ударил в клитор. И все вокруг исчезло.

Аманда закричала, извиваясь в его руках, безмолвно умоляя о большем. Его ладонь снова опустилась на ее ягодицы. Несколько резких обжигающих шлепков — и Аманда забалансировала на грани, понимая, что нужно еще немного… Немного больше. Еще чуть-чуть — и она сдастся на милость сладкой агонии.

— Кайова, пожалуйста… — взмолилась она долгих несколько секунд спустя.

Ягодицы горели, влагалище пылало огнем. Кайова перестал ее шлепать. Ладонь нежно коснулась чувствительной плоти.

— Пожалуйста, что, Аманда? — спросил он ее низкими глубоким голосом. — Пожалуйста, не трогай меня? Пожалуйста, не делай мне приятно?

— Нет, — захныкала она. — Кайова, пожалуйста, это убивает меня.

Его палец снова погрузился в тугую маленькую дырочку, заставляя Аманду выгнуться в попытке загнать его глубже внутрь, и ее киска запульсировала от надвигающегося оргазма.

— Думаешь это будет так просто, детка? — спросил он ее. Голос звучал хрипло от возбуждения и желания.

Он отстранился, а потом снова вошел в нее, свободно скользнув перемазанным ее соками пальцем в тугой канал. Аманда попыталась развести ноги, пыталась двигаться ему навстречу, чтобы усилить трение.

Кайова хмыкнул в ответ на ее усилия. И вдруг отпустил ее и помог подняться на ноги.

Или попытался помочь. Ее колени были слабы, чувства — затуманены лихорадкой, и у него не оставалось другого выбора, кроме как поднять ее на руки.

Кайова направился в спальню, почти швырнул Аманду на широкий матрас, уставившись на нее своими дьявольски черными глазами, и расстегнул джинсы. Вытащив из трусов напряженный твердый член, он отвернулся от Аманды и двинулся к шкафу. Когда Кайова повернулся к ней, она вздрогнула при виде веревки в его руках.

— Думала, это будет так легко, да, детка? — спросил он ее, связывая ей сначала руки, потом ноги, даже туже, чем она ожидала. — Думала, я дам тебе кончить, а потом ты снова от меня убежишь?

— Я не убегу, — она едва смогла произнести два слова, что уж говорить о побеге. — Я обещаю.

Она решила это в тот миг, когда встретилась глазами со львом на тропе. Кайове еще предстоит узнать все прелести ее повиновения.

— Ты обещала и тогда, — зарычал он. — Что, на первый раз пальцы скрестила?

Она отчаянно кивнула. Аманда была готова сказать и сделать все, что угодно, лишь бы он трахнул ее сейчас.

— Не так просто, — изогнувшая губы улыбка обнажила злые клыки по бокам его рта, и ее плечи резко заболели в ответ на воспоминание о том, как легко он пронзил ее плоть этими клыками. Как легко он сделал ее безумной.

Она нервно облизала губы.

— Ну-ну, — он покачал головой, опускаясь на колени на кровати. — Не облизывай губы, детка, лизни это.

Она открыла рот, увидев перед собой покрасневшую от возбуждения головку его члена. Ее язык скользнул по ней, облизал — и Аманда обхватила член губами. Предсемя наполнило ее рот. Медовый, сладкий, пряный вкус. Она застонала, закрыв глаза, затем быстро открыла их, когда Кайова ухватил пальцами руки ее сосок и крепко сжал.

Аманда вздрогнула от удовольствия, не выпуская члена изо рта, и начала неистово сосать возбужденную плоть. Член был толстый, твердый, и ее рот наполнился его вкусом. Это была просто лихорадка, или все дело было в самом Кайове?

— Боже, как же это хорошо, — прошептал он, легко толкаясь в ее губы. — Так сладко и жарко, Мэнди.

Она смотрела на него, видя в его глазах то, что не хотела пока признавать. Эмоции, глубокие чувства, которые поймали ее в ловушку и связали с ним сильнее, чем это сделала бы любая веревка.

Аманда отстранилась и провела языком по головке, их стоны заполнили комнату, всхлипы ее удовольствия эхом отдавались вокруг. Она сходила с ума, и сознавала это. Она привязана к этому человеку и не сможет от него сбежать. Никогда.

Она выгнулась в ответ на его прикосновения, почти умирая от удовольствия, заставлявшего кровь кипеть в жилах.

— Хватит, — застонал Кайова, отстранившись от ее губ.

Его глаза были наполнены темным обещанием. Он опустился на кровать рядом с ней, не отрывая от нее взгляда.

— Я знаю, что тебе нравится, — прошептал он. — Но как долго ты выдержишь?

Глава 20

Кайова пришел в ярость, когда узнал, что Аманда бежала. Ужас наполнил его, душа забилась в агонии при одной лишь мысли о том, что он больше никогда не коснется ее, никогда не ощутит вкус ее мягких губ. Она всего за каких-то пару дней стала смыслом его существования. Какая-то часть его мозга кричала, что этого не может быть, но боль в душе говорила об обратном.

Увидев ее, стоящую на коленях в грязи перед огромным львом, Кайова осознал, что сделает все, что угодно, чтобы убедить ее в том, что жизнь без него невозможна.

Поэтому он использовал то, что у него было. Удовольствие, которое только он мог ей дать. Лихорадку, которая поглотила ее, и ее любовь к боли, которая могла вознести ее до небес. То, что она делала с ним, было просто удивительно. Он не знал о том, что в жизни может быть такое удовольствие. Ее тело выгибалось, пот покрывал кожу, звук ее хриплых стонов эхом отдавался вокруг них. И все это делало каждое прикосновение, каждый шепот, каждое скольжение кожи по коже намного более чувственным, чем он мог себе представить.

Вести ее все выше и выше к оргазму — вот, что имело значение. Попробовать ее на вкус, ласкать ее — вот, для чего он был здесь.

Он с ума сходил от ее вкуса. Его губы двигались от груди к груди, сосали напряженные острые соски. Кайова смотрел на Аманду и видел, как она все глубже и глубже соскальзывает в сексуальную бездну.

Она теряла себя в его руках, и ему это нравилось.

Его рот продолжал пытать и мучить ее тугие соски. Кайова провел рукой по внутренней стороне ее бедра, чувствуя жаркое, обжигающе тепло ее киски. Его пальцы скользнули в жаркую щелочку, и из груди Аманды вырвался всхлип. Она так сладко пахла. Аромат ее возбуждения коснулся его ноздрей и заставил втянуть воздух.

Набухший бутон ее клитора умолял о ласке. Она коснулся его — и ее бедра взметнулись его пальцам навстречу, а крики и мольбы заполнили спальню.

— О Боже, Кайова, я клянусь. Я клянусь… — стонала она. — Я не сбегу снова. Я клянусь. Пожалуйста, сделай что-нибудь…

— Но я уже кое-что делаю.

Он тяжело дышал, сходя с ума от похоти, которую у него не было желания отрицать.

Кайова снова погладил ее чувствительную киску, зная, что Аманда балансирует на грани. Она была готова упасть за край, ее тело трепетало под его руками.

— Кайова… — ее голос упал до дрожащего шепота, она стонала, не переставая. — Я клянусь. Я клянусь…

— Ш-ш-ш, детка, — прошептал он, прокладывая дорожку из поцелуев по ее груди, к животу и ниже. — Просто наслаждайся, Мэнди. Просто позволь мне доставить тебе удовольствие.

Его язык лизнул ее пульсирующий клитор, вкус ударил ему в голову, как самый сильный наркотик. Она была такая сладкая, такая горячая — и Кайова лизал и лизал, чувствуя на языке медовый нектар ее возбуждения.

Он уже понял, что хочет с ней сделать. Не то чтобы он планировал это, или даже думал о таком, пока она не сбежала от него.

Но когда он увидел ее там, в горах, он понял, как именно собирается запечатлеть ее покорность в ее разуме, в ее сердце. Она была его пара. Она была влюблена в него, он мог видеть это в ее глазах, ощущать в прикосновениях.

Аманда уже поняла, что ее сердце, так же, как и ее тело, привязано к нему.

Но пока она не поняла, что слово Кайовы в их паре — закон, она не будет в безопасности. Ей не хватит сил, чтобы самой защитить себя. Она ничего не знала о мире, который теперь готов уничтожить ее — и попытается сделать это при первой же возможности. Он не даст этим людям ни одного чертова шанса.

Его губы обхватили ее напряженный клитор, когда Кайова одновременно погрузил два пальца во влажные глубины ее киски. Она взорвалась быстро, выгибаясь и содрогаясь, ее крики наполнили комнату.

Он дал ей всего несколько секунд побыть на пике наслаждения, выскользнул из нее и отодвинулся. Прежде чем Аманда пришла в себя, Кайова ослабил путы и быстро перевернул ее на живот. Она вздрогнула, когда он снова шлепнул ее по розовой попке. Черт, она была так красива. Ее попка все еще была темно-розовой от порки, вход в анус блестел от смазки.

Он поднял ее бедра и поставил Аманду на колени.

— Стой, — прорычал он, когда она попыталась улечься обратно. — На колени, оставайся на коленях.

Она всхлипнула, рефлекторно сжавшись, возбуждение снова росло.

— Ты не подвергнешь себя опасности еще раз, — зарычал он, раздвигая ей ноги так, как ему было нужно, задирая ее попку кверху, так, чтобы анус оказался на виду. — Ты знаешь, что будет, Аманда? — мягко спросил он.

Голос звучал глубоко и резко от предвкушения.

— Просто сделай это, — закричала она, сжимая ягодицы.

Он хмыкнул, скользнув пальцами по ее удовлетворенной киске и снова размазывая соки Аманды по ее маленькой дырочке. А потом скользнул внутрь пальцем, медленно, ощущая, как растянулась ее плоть, задохнувшись от ощущения, когда она подалась ему навстречу. Потом отпустил и снова вошел, сначала одним пальцем, растягивая и чувствуя ее, потом двумя, потом тремя. Когда он ввел три пальца, Аманда уже кричала и стонала беспрестанно, выгибая спину. Чуть подвигав пальцами, Кайова аккуратно вывел их из нее и заменил толстой напряженной головкой члена.

— Кайова… — ее голос дрожал от страсти, и он тоже задрожал, ощущая, как предсемя выстрелило в ее маленькую нежную дырочку.

«Инстинкт», — сказал ему Дэш. Биологическая инстинктивная реакция на узкие каналы самки у Пород Койота и Волка. Их члены были необычайно толстыми, даже слишком. Без предсемени ему бы никогда не сделать того, что он собирался сделать сейчас. Черт, он никогда раньше не думал о таком, даже не представлял себе.

— Кайова.

Аманда подалась ему навстречу, задыхаясь от возбуждения, нарастающего у нее внутри. Он только один раз ее поцеловал. Он всего лишь хотел унять ее желание, и вовсе не думал делиться с ней гормоном спаривания. А теперь ему хотелось свести ее с ума своими прикосновениями, своей страстью. Его член снова изверг предсемя, когда он надавил чуть сильнее. Аманда застонала, когда горячая жидкость брызнула в ее тугой канал.

— Поговори со мной, детка, — застонал он, пытаясь не потерять контроль. — Скажи мне, что ты этого хочешь, Аманда.

— Да, — ее грубый стон заставил его зубы сжаться.

Кайова надавил еще сильнее.

— Черт. Ты тугая, — он задыхался, чувствуя, как вокруг него сжимается плоть гораздо более тугая, чем любая киска.

— Кайова… — низкий стон заставил его застонать тоже.

Кайова откинул голову, впиваясь пальцами в ее бедра, когда новый взрыв предсемени ударил в ее анус.

Сам факт того, что она позволяла ему делать это, говорил о том, что она ему верила. Аманда была колючая как дикобраз, защищающий свое логово; она никогда бы не позволила ему такого без полного доверия.

— Ты больше не подвергнешь себя опасности, — он толкнулся глубже, головка его эрекции прошла сквозь тугое кольцо и оказалась внутри, и новый выброс предсемени заставил его застонать. — Никогда, Аманда.

— Клянусь, — закричала она хрипло. — О Боже, Кайова, я не могу больше.

Он отстранился, сразу же выйдя из нее, но она снова захныкала, требуя его обратно, глубже, еще глубже в себя.

— Что ты хочешь, Аманда? — спросил он резко. — Скажи мне, чего ты хочешь.

— Ты… — она задыхалась, дрожа от движения члена внутри нее. — Я хочу тебя.

— Не достаточно хорошо, — отрезал он. — Скажи мне, чего ты хочешь, Аманда. Скажи мне сейчас, или я перестану.

— Нет! — она застонала, подаваясь навстречу, буквально насаживая себя на него — и закричала от наслаждения и боли.

— Скажи мне!

Его рука опустилась на ее задницу.

— Трахни меня, — прорычала она, и голос ее звучал от желания почти невнятно. — Будь ты проклят, трахни мою задницу, Кайова. Трахни меня.

Предсемя струей ударило внутрь, когда Кайова сжал зубы и двинулся глубже, аккуратно насаживая ее на свой твердый напряженный член.

Аманда рыдала и стонала, ее плоть сжималась, пытаясь приспособиться к вторжению.

— Моя!

Он не мог остановить сорвавшееся с губ рычание. Кайова наклонился и коснулся губами ранки на шее, которую он оставил, прижимая Аманду к себе и чувствуя, как в его теле зарождается взрыв.

Она была слишком тугой, слишком горячей, несмотря на густую смазку, которой он оросил ее канал — и Кайова понимал, что до его собственного финала ему осталась пара секунд. Она была ближе. Он мог чувствовать запах ее оргазма. Чувствовать ее киску сквозь тонкую стеночку, ощущать ее пульсацию и ждать извержения, которое лавиной накроет их обоих.

— Да! — ее дикий крик потряс его. — Боже, да, Кайова. Твоя. Твоя. Теперь трахни меня, черт тебя подери.

Она сжалась вокруг него, и у него не осталось выбора. Кайова задвигался внутри нее, долгими неторопливыми толчками, изо всех сил сдерживая себя, чтобы ей не навредить, но ее стоны сводили его с ума, лишали контроля.

Его руки легли на ее бедра, подающиеся навстречу каждому толчку, влажные звуки секса заполнили воздух, и он не смог больше этому противостоять.

Он надеялся, что Дэш знал, о чем говорил, потому что Кайова не смог бы сейчас выйти из нее, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он толкнулся сильно и глубоко в этот тугой горячий канал, его яйца сжались, и член стал еще тверже. Это было наивысшее удовольствие в его жизни.

Надувшаяся головка потерлась о тугие стенки ее узкого канала, раздражая киску, которая затрепетала от доселе неведомых ощущений. Аманда закричала, когда первый взрыв семени ударил в нее, застонала, забормотала его имя, снова и снова клялась ему, что никогда не сбежит.

Его. Всегда его.

Его зубы впились в ее плоть, хотя он и клялся лишить себя этого удовольствия. На этот раз крови не было, только сладкий вкус под языком, и ее голос, просящий его не останавливаться.

Кайова наполнил ее своим семенем, содрогаясь над ней, чувствуя жесткий пульс ее оргазма, и, зная, что если она когда-нибудь его покинет, если он потеряет ее, он останется лишь наполовину человеком. Его душа будет чахнуть без нее, а жизнь лишится смысла.

Глава 21

— Что это? — Аманда сонно посмотрела на предмет, висящий над кроватью.

Он был похож на паутину, закрученную вокруг древесных веток. В паутину были вделаны маленькие блестящие камни, а выше, почти под потолком, к предмету были прикреплены какие-то мешочки.

— Это ловец снов, — Кайова лег на бок, придвигаясь ближе к Аманде. Одна его рука оказалась у нее под головой, другой он обнял ее, прижимая к груди.

— Я слышала о таком.

Она нахмурилась. Кайова хмыкнул.

— Моя мать по крови наполовину принадлежала к индейцам племени Кайова. Она сплела ее еще до того, как я и мой дед уехали. Считается, что ловец снов дает хорошие сны. Он может поймать в свою паутину хорошие сны, а кошмары прогонит, чтобы они больше не появлялись.

Она с любопытством склонила голову.

— Большинство Пород напоминают коренных американцев, почему?

Он вздохнул в ответ на ее вопрос, откинувшись на спину, чтобы поглядеть на ловца снов.

— Генетически измененные сперматозоиды содержат ДНК коренных американцев. Ученые решили, что индейские гены в сочетании с генами животных помогут создать более жестоких солдат.

Он пожал плечами.

Аманда наклонила голову, глядя на сложные хрупкие переплетения и мелкие кристаллы, которые выглядели как роса на паутине.

— И он помогает тебе видеть хорошие сны? — спросила она, повернувшись, чтобы взглянуть на него.

На лице Кайовы была написана смесь сожаления и признания. Он не был зациклен на прошлом, но и не намеревался его обсуждать.

— Это всего лишь память.

Он отвернулся от нее, и Аманда поняла, что это было гораздо больше, чем просто память. Она молча продолжала глядеть на него.

— Ты когда-нибудь видел свою мать после того, как твой дедушка тебя увез? — спросила она.

Сама Аманда не могла представить свою жизнь без семьи. Они могли раздражать ее и злить, но они были ее семьей.

— Никогда, — ответил он тем же ровным тоном.

Кайова поднялся с кровати, и она поняла, что маска бесстрастности снова на месте.

— Будешь завтракать?

Аманда расслабила мышцы и охнула от боли. Он взял ее ночью снова, овладел ее с неистовством и жаром, который чуть было не уничтожил их обоих несколько раз.

— Кайова, — сказала она тихо. — Вот почему я убежала от тебя прошлой ночью. Если ты не собираешься ничего со мной обсуждать, нам никогда не стать настоящей парой.

Он крякнул в ответ.

— Последнее, что я от тебя слышал — это то, что ты в любом случае не собираешься здесь оставаться, — он двинулся к комоду и достал чистую одежду. — Я собираюсь принять душ. А потом приготовлю завтрак. Ты можешь тоже искупаться, пока я буду готовить.

Аманда опустила голову, нервно кусая губу.

— Я все равно сбегу, Кайова.

Он остановился. Она заметила, как мышцы играют под смуглой кожей его рук.

— Ты снова сбежишь, и я заставлю тебя об этом пожалеть, — голос звучал ровно, глаза, когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, были совершенно пусты. Аманда поразилась его умению прятать боль и злость, которые он наверняка сейчас ощущал. — Не совершай эту ошибку еще раз, Аманда. Ради нас обоих.

***

— Женщина, которая родила тебя, прислала тебе этого ловца снов, — Дед указал на висящую в углу гостиной паутину, украшенную кристаллами и перьями… — Она заставила меня пообещать, что я буду хранить его для тебя. Но у животных нет снов, ведь так, щенок? — рявкнул он сердито. — Чтобы видеть сны, нужна душа.

Кайова опустил голову, уставившись на свои руки. У него были сны, в которых мягкий нежный голос матери пел ему колыбельные и шептал ласковые слова.

— Будь хорошим мальчиком, Кайова. Найди свою душу…

Его душа.

«Что такое душа?» — спрашивал себя мальчик снова и снова.

Если бы у него была душа, его бы не бросили, говорил себе он. Никто бы не оставил его одного, во тьме, наедине со страхами и странными снами.

«А у матерей есть душа? — задавался вопросом маленький Кайова. — Почему матери отдают своих детей таким людям, как его дед?»

— Тебя создали, Кайова, — рычал дед. — Создали и поместили в беспомощную женщину. Тебя создало зло, и это зло тебя однажды уничтожит. Надо было утопить тебя, как щенка, еще когда ты родился.

***

Кайова стоял под душем, чувствуя, как хлещет по телу вода, и вздыхал. Это были ужасные воспоминания, те, которые он хотел бы навсегда изгнать из своей головы. Ему следовало бы дважды подумать, прежде чем отказываться от жизни, которую он вел, и браться за работу, которая заставляла его воспоминания оживать.

Но Аманда была как воплощение нежности и мягкости, о которой он столько грезил в детстве. В четырнадцать лет, покинув горы, Кайова поклялся, что вернет себе все то, что отнял у него дед. Но почти сразу же узнал, что волшебная жизнь, которую он видел по телевизору, была обманкой, иллюзией. Он не позволял себе верить иллюзиям все эти годы. До Аманды.

Мягкая, нежная Аманда.

Ее смех украл его сердце задолго до их поцелуя. Волшебство ее улыбки и нежность ее голоса успокаивали его, приносили покой. Она была его мечтой — и это было больно.

Его губы сложились в брезгливую усмешку. Он взял с полки губку и быстро намылился.

Спаривание было биологической, гормональной реакцией. В нем не было эмоций. Эти гормоны не могут заставить Аманду полюбить то, что она не может принять. Как не сможет и материнство.

— Они рассказали ей о том, что засунули ей в живот, — набросился на него дед, когда Кайова осмелился предположить, что он ребенок, а не животное. — Они показали ей существа, которые родились от других женщин. Они скулили и выли, как щенки, а не как дети. Ты такое же отвратительно маленькое животное, как и они. Они заставили ее. Она родила тебя, потому что ее совесть не позволила ей поступить иначе. Но ты был противен ей с самого рождения.

Кайова вспоминал его слова, натирая лицо губкой. Все уже давно кончилось, но сердце до сих пор обливалось кровью. Аманда смотрела на него, как на животное, с которым ее заставляют спариваться. Ей нужно было больше, чем он мог ей дать. Кайова признался себе, что тут он бессилен. Он просто не мог дать ей большего.

У него было достаточно денег, хоть и заработанных не совсем легально, и она бы с ним не нуждалась. Но она все-таки дочь Президента Вернона Мэриона. По понятиям того общества, в котором она жила, брак между ней и отбросом человеческой расы был неприемлем. А Кайова был отбросом. Черт, иногда ему казалось, что в нем почти не осталось человеческого.

Долгие минуты спустя, контролируя выражение своего лица, он вышел из ванной в футболке и черных джинсах и уставился на Аманду. Она сидела на кровати и тоже смотрела на него, в ее карих глазах светилась обида.

— Я приготовлю завтрак. У тебя есть полчаса, — сообщил он ей спокойно, отодвинув желание и гнев глубоко на задворки сознания — туда, куда привык прятать чувства за все эти годы.

— То есть, у тебя есть полчаса, чтобы подумать, — она поднялась с кровати, высокомерно на него глядя. — Мы можем обсудить это и прийти к разумному решению, или тебе стоит начать думать, где меня лучше запереть. Потому что это не будет продолжаться вечно.

— Я надеюсь, ветчина и яйца на тебя подействуют, — сказал он спокойно. — Чуть позже я схожу на склад.

Ее губы яростно сжались.

— Как угодно, черт возьми. Будешь завтракать один, Кайова. Завтракать — и думать. Голосование по Закону Пород уже послезавтра. Как долго ты сможешь удерживать меня, когда все решится?

Она пронеслась мимо него в ванную с гордо поднятой головой, ее волосы развевались за ней волной.

— Я и не собирался тебя удерживать силой, — пробормотал он тихо. — Но наверное, стоит попробовать.

Глава 22

Он как раз выкладывал яйца и ветчину на тарелки, когда Аманда вышла из спальни. Ее длинные волосы были все еще влажными, лицо бледным, взгляд не отрывался него.

— Позвони доктору Грейс, скажи, чтобы они пришли, — резко и требовательно заявила Аманда. — Я хочу, чтобы они пришли и взяли все нужные анализы.

Возбуждение снова нарастало в ней, и Кайова мог чувствовать его запах — жарче, ярче, чем когда-либо прежде. Она командовала им, как генерал войсками. К сожалению для нее, Кайова не служил в армии и приказам не подчинялся.

— Ешь свой завтрак, — прорычал он. — А потом мы посмотрим, как можно улучшить твое настроение.

Запах ее тепла заставил его рот наполниться слюной. Ему хотелось попробовать ее возбуждение на вкус, разделить его с ней.

Аманда медленно подняла голову, ее глаза сверкали яростью и похотью. Она расправила плечи:

— Только через мой труп. Я отказываюсь трахаться с тобой, пока не пройду все тесты.

Кайова нахмурился. Он знал, каким болезненным может стать возбуждение. Насколько ее хватит?

Он лениво улыбнулся, вспоминая первый раз, вспоминая ее горячие мольбы и крики.

— Нет.

На лице Аманды проступила боль, как будто он ранил ее одним этим словом.

— Я не голодна, — сказала она тогда и, распахнув дверь, пошла прочь из домика.

Кайова уставился на открывшуюся дверь в настоящем шоке. Ее терзала лихорадка спаривания, более чем обычно, и она так просто от него уходит? Он покачал головой, прежде чем последовать за ней.

Два волка охраняли крыльцо. Аманда остановилась на полушаге, глядя на животных, оскаливших клыки. Когда она обернулась, Кайова едва не застонал от ярости, вспыхнувшей в ее глазах.

— Аманда, — он засунул руки в карманы джинсов и повел плечом, защищаясь. — Мне невыносима сама мысль о том, что тебе будет больно. Особенно из-за этих чертовых тестов.

— Это не твой выбор, — отрезала она, отворачиваясь от него и глядя на волков. — Скажи им, чтобы ушли прочь.

Он вдохнул. Эта девушка вырывала сердце из его груди и даже этого не замечала. Аманда даже не представляла, как ему тяжело справляться с самим собой.

— Я всего лишь хочу защитить тебя, — мягко сказал он. — Как я могу сделать это, если ты намереваешься сама же причинить себе боль?

Он в замешательстве покачал головой, с одной стороны желая сделать так, как она попросила, а с другой — подчиняясь животному, которому была невыносима мысль о том, что его самке будет больно.

— Ты думаешь, что возбуждение — это не больно? — Аманда отвернулась от него, и волна ее запаха ударила в него, заставив член затвердеть. — Великий и могучий Кайова ни хрена не переживает по этому поводу, правда? — она зарычала от злости. — Если ты не позволишь этим ученым вернуться сюда и провести эти тесты, мне все равно будет больно, Кайова. И больно, и обидно. Потому что ты не тронешь меня, пока я не сделаю то, что должна.

— Почему это так важно? — он уже с трудом скрывал свой гнев. — Они не могут помочь тебе, Аманда. Ничто не может разорвать эти узы, как бы ты ни хотела. Ты связана со мной.

— Они могут создать лекарство. Если ничего не выйдет, то оно хотя бы облегчит симптомы, — парировала она. — Если не для меня, то для кого-то другого.

— В лекарстве нет необходимости. — Кайова почти рычал, и лишь с трудом ему удавалось сдерживать животное, рвущееся наружу. — Почему ты так отчаянно хочешь сбежать от меня? Я уже понял, то ты меня не хочешь, так к чему еще и это?

Аманда недоверчиво на него посмотрела.

— Так ты думаешь, дело в тебе? В том, что я не хочу тебя? И не хотела бы, если бы не эта гребаная лихорадка? — она сжала губы, в глазах блестели невыплаканные слезы. — Кайова, я хочу знать, что то, что я чувствую, то, что я вижу в тебе — больше, чем просто биологическая потребность. И если я сама не смогу с этим разобраться, о каких детях идет речь? А теперь скажи этим животным, чтобы они ушли.

Ее голос ожесточился. Аманда ткнула его пальцем в грудь, и это так его удивило, что он едва не рассмеялся. Она стояла перед ним, яростная, как взбесившийся койот, ее глаза блестели, ее зубы оскалились, а мизинец упирался в его грудь.

— Что насчет меня? Что насчет остальных женщин, которые терпят все это? А если что-то случится с тобой, идиот? — ее голос зазвенел, и Кайова увидел что-то, похожее на страх, в ее глазах. — Что мне тогда делать, Кайова? Как долго терпеть эту боль?

— Со мной ничего не случится.

Он не позволит этого. Не сейчас.

— Боже, ты такой упрямый, — Аманда обхватила голову руками, как будто пытаясь прогнать боль. — Забудь об этом. Просто забудь. Лучше послушай еще раз. Я не буду трахаться с тобой, пока не пройду эти тесты.

— Я убью любого, кто сделает тебе больно, — закричал Кайова в ответ, не в силах больше подавлять свой гнев. — Ты слышишь меня, Аманда? Меня не волнует, будь то мужчина или женщина, я не смогу это контролировать!

Он наклонился к ней, сгорая от желания схватить ее за плечи и затрясти, чтобы она наконец поняла, что он хочет сказать.

— Так справляйся с этим! — огрызнулась она. — Позвони, чтобы они пришли, и сам уходи. Идти на охоту. Черт, иди и напейся, мне плевать. Но если их не будет здесь через пятнадцать минут, то этим облезлым волкам лучше не попадаться мне на пути, потому что я сама тогда пойду в лабораторию.

Сукин сын. Черт. Твою мать. Его член вибрировал, как от зубной боли, инстинкты кричали, чтобы схватил ее и трахнул, но что-то в ней сказало ему, что лучше не вступать в этот бой. Что-то, что он увидел в ее глазах. Это была одна из тех вещей, которые привлекли его в ней еще в самом начале — искра решимости, силы.

Она бежала от него, потому что он хотел ее защитить, и теперь кричала на него, не боясь его гнева, не боясь того, что он может повлечь за собой — потому что хотела сделать то, что хотела. Сделать что-то, что дало бы ей возможность уйти от него. Кайова понимал это. Он медленно повернулся, успокаивая боль в груди, и посмотрел на волков.

— Идите.

Одни словом он освободил их от обязанностей и отправил обратно к Дэшу, где они и должны были быть. Затем Кайова повернулся к ней.

— Лаборатории находятся в главном здании, — мягко сказал он. — Я не могу пойти с тобой, Аманда. Ты можешь мне не верить, но я мог убить одного из медиков в тот самый первый раз, когда я слышал, как ты кричала.

Он повернулся и пошел обратно в дом. Яйца и ветчина остались на столе, а он все ходил по комнате, вдыхая ее запах и понимая, что страшно боится ее потерять. Но он заставил себя ждать.

* * *

Он не понимал. Аманда шла по вымощенной гравием дороге и плакала. Он был так упрям, как только может быть упрям мужчина, и она не могла найти слов, чтобы все ему объяснить. Она была влюблена в него. Глупый дурак, прошло ведь всего несколько дней, а ее сердце тянется к нему, ее душа тоскует по нему. И дело было не только в лихорадке, хотя она одна могла свести ее с ума. Нет, это чувство жило глубже, слишком глубоко для того, чтобы Аманда не понимала, с чем столкнулась.

Как он и сказал, все дело в лихорадке спаривания, которая может сломать любые барьеры, заставить человека делать то, чего он не хочет — и значит, Породы пока не могут быть в безопасности. Чтобы защитить свою жизнь и жизнь человека, в которого она была влюблена, Аманда должна была найти ответы. И теперь было самое время. Сейчас, когда лихорадка сжигает ее изнутри, заставляет сгорать заживо в пламени страсти и нужды его прикосновений.

Выйдя из домика, она чуть было не растеряла уверенность. Черт, она даже думала, что настолько слаба, что едва может ходить. Все внутри кричало от похоти, требовало, чтобы Аманда вернулась назад и позволила ему коснуться ее, овладеть ею. Она не могла перестать плакать. Душа ее разрывалась на части, когда она думала о том, чтобы оставить его. Оставить в покое, уже познав боль внутри него, но не понимая, как ее облегчить. Слова буквально приходилось выдирать из него клещами — как больные зубы. Разговаривать и так было нелегко, особенно когда лихорадка рвала ее на части, как голодный зверь.

Скоро, пообещала себе Аманда. Как только она пройдет тесты, а лихорадка схлынет, они поговорят. Если это был естественный способ поиска пары для Породы, и если пара была только одна, то Кайова должен будет полюбить ее так же сильно, как она уже начинает его любить.

— Аманда.

Она остановилась, когда небольшой автомобиль замер рядом с ней. Подняв глаза, она встретила заинтересованный взгляд Меринас.

— Кайова позвонил нам. Тебя подвезти?

— Он позвонил?

Растерянность наполнила ее, но она знала, как легко было запутаться, испытывая такое сильное желание.

— Давай, Аманда, садись. Я отвезу тебя к Кайове, если хочешь.

Ее голос был мрачный, тихий. Аманда заставила себя забраться в автомобиль.

— Нет, — она покачала головой, заставляя себя думать о том, чтобы закончить то, что начала. — Тесты. Мы должны сделать эти тесты.

— Ты уверена? Аманда, ты вовсе не должна это делать.

Но она должна была. Это была ее жизнь. Возможно, жизнь ее детей. Ей придется через это пройти.

— Да. Да, — прошептала она, поднимая глаза обратно на Меринас. — Для себя и для Кайовы, я должна это сделать.

Глава 23

— …И я желаю тебе снов, которые успокоят твою душу, снов, которые откроют тебе тайны прошлого. Я желаю тебе снов, которые помогут тебе в жизни, таких ярких, что покажутся тебе реальными. Я желаю тебе, дитя мое, снов, таких же сверкающих, как восход солнца, и теплых, как его ласковые лучи. Но больше всего, драгоценный мой, я желаю тебе счастья.

— Засыпай здесь, рядом со мной. Скоро мы уже не будем вместе. Но знай, я пошлю к тебе духов орла, волка и койота. Чтобы защитить тебя. Чтобы поддержать тебя. Ведь я, драгоценный мой, не смогу дать тебе ничего, со мной ты будешь в опасности…

Это был голос из прошлого, видение из прошлого — молодая женщина, хрупкая и бледная, с глазами, полными страдания.

— Они заставили ее забеременеть… — слова деда, полные ненависти.

— Мы нашли записи, Кайова… — сказал ему Дэш на следующий день после того, как Кайова прибыл в локацию вместе с Амандой. — Джина Мария Бир была дочерью Джозефа Маллигана. Ее похитили, удерживали в лаборатории в течение недели, пытаясь вызвать беременность, а потом ее изнасиловал охранник. Койот. Тест показал отсутствие беременности на момент ее освобождения, но судя по более поздним записям, вскоре они узнали о том, что сперма Койота живет дольше, чем обычная, и стали подозревать, что Джина Мария все-таки беременна. Койот, который изнасиловал ее, возможно, и запустил вторую овуляцию. Он покончил с собой через месяц после ее смерти…

— Они разрезали ее и впихнули тебя ей внутрь, а потом им стало наплевать, что с ней случилось… — голос деда был жесток, наполнен ненавистью. — Она страдала, пока не умерла, ты, бездушный ублюдок…

***

— …Вспоминай меня, Кайова… помни меня… — снова тихий голос. Его мать?

Голос преследовал его в течение многих лет, приходил в его сны, когда жизнь становилась совсем тяжелой. А он все пытался свыкнуться с мыслью о том, как же ненавистно было его рождение его собственной матери.

Кайова посмотрел на ловца снов. На протяжении многих лет он держал его в коробке и не доставал. И лишь совсем недавно починил, покрыл дерево лаком, заменил старые перья и кристаллы. Но зачем?

Образ матери снова и снова представал перед его мысленным взором. Тот охранник, который изнасиловал ее, сделал ее своей парой — понимал ли он, что натворил? Почему его мать посчитала, что ребенку будет безопаснее вдали от нее, в доме деда, который, как она думала, будет присматривать за ним?

Он тяжело вздохнул, заставив себя выбраться из постели, отбросить прочь воспоминания и перестать принюхиваться, вдыхая аромат женщины, которая мучила его сердце. Откуда ему было знать, что такое любовь? Откуда он мог знать, что она может рвать и кромсать душу, разрывать сердце, которое он считал спрятанным в жесткой каменной раковине вот уже много лет?

Проклятие Матери-природы, так называли Кошки лихорадку спаривания. Было ли это проклятием? Или это был естественный способ единения душ? Одна половинка и другая. Но кто он такой, чтобы даже думать о том, что Аманда может быть его парой?

Он вышел из дома и едва не налетел на Кэсси Синклер, стоящую у двери.

Она оглядела его со всех сторон, ее сине-серые глаза блестели любопытством и торжеством.

— Аманда в главном доме, Кэсси, — сказал он ей тихо.

Девочка продолжала смотреть куда-то позади него. Наконец, она взглянула на него своими эльфийскими глазами — слишком мягкими, слишком грустными.

Кэсси была дочерью Дэша и Элизабет. Маленькая девочка в течение нескольких месяцев в позапрошлом году была предметом настоящей охоты, когда один из наркобаронов узнал о том, что она — результат скрещивания человека и койота/волка. Не подозревая, что доктор, который проводил процедуру оплодотворения, не использовал сперму ее мужа, Элизабет сначала не смогла понять, почему кому-то так нужна ее дочь. Кэсси удалось спасти их обеих, когда она завязала по переписке знакомство с бравым Дэшем Синклером на одном из школьных кружков. Дэш прибыл сразу же, как к нему попала просьба о помощи. Дэш и Элизабет с тех пор уже успели завести здорового сына, но шумиха в прессе вокруг них не стихала.

— Я не Аманду искала, — сказала Кэсси со вздохом. — Моя фея захотела, чтобы я пришла сюда и поговорила с твоей феей.

Он растерянно заморгал.

— Твоя фея что?

Иногда с Кэсси было лучше не спорить. Она была странная маленькая девочка и частенько разговаривала с чем-то, чего остальные не видели.

— Фея, которая присматривает за тобой, — сказала Кэсси ласково. — Я видела ее раньше. Но мне не разрешается разговаривать с ними, пока не попросят.

Кайове иногда хотелось, чтобы и с реальными людьми Кэсси говорила только когда попросят.

— У меня есть фея? — его губы сложились в усмешку.

— Она очень печальная, — прошептала Кэсси. — Она говорит, что ты забыл ее одеяло.

Он замер. Это был настоящий удар.

Кайова уставился на девочку.

— Что ты сказала? — он держал свой голос под контролем, но внутри бушевали эмоции.

— Ты забыл одеяло, которое она сшила для тебя, Кайова, — сказала она тихо. — Она шила его и рассказывала тебе о своей любви, и ее любовь была в каждом стежке и каждой нитке. Одеяло должно было защитить тебя. Она хотела, чтобы ты узнал, что она — твоя мама, и что она любит тебя.

Он наклонился к ней, стараясь не двигаться слишком быстро, чтобы не напугать. Кэсси смотрела на него со слезами на глазах, ее руки сжались в кулачки.

— Ты видишь ее? — спросил он. — Она здесь?

— Она говорит, что всегда с тобой, — прошептала Кэсси. — Когда ты спишь и видишь сны, она приходит через ловца снов и пытается передать тебе свою ласку и любовь. Она помогла тебе встретиться с Амандой. Но ты должен вернуться и забрать одеяло, Кайова. Она сшила его только для тебя.

***

Одеяло. Он оставил его в доме и никогда не накрывался им, как бы холодно ни было.

— Сюда, маленький ублюдок. Она купила это для тебя, чтобы ты не замерз. Я пытался сказать ей, что животные не чувствуют холода… — Дед бросил одеяло в сторону Кайовы, ненависть в его голосе почти звенела.

Кайова оставил одеяло валяться, а когда дед ушел, тщательно сложил его, игнорируя исходящее от ткани тепло, и спрятал в металлическом шкафу на кухне. Он оставил его там, когда ушел в горы.

Кайова помнил об одеяле. Но он не хотел иметь ничего общего с женщиной, которая обрекла его на жизнь, которую он вел.

***

— Она плачет из-за того, что он сделал, — сказала Кэсси. — Прости ее, Кайова, она не знала.

Кайова стиснул зубы, грудь сжало от боли.

— Она всегда знала, что у тебя есть душа…

Он быстро выпрямился, едва сдерживая желание убежать прочь от маленькой девочки, стоящей у его порога.

— Кайова, не уходи, — позвала Кэсси. — Ты оставил Аманду, а она нуждается в тебе. Ты ведь можешь помочь ей быть сильной? Или можешь только переживать свои обиды, накопленные за все эти годы?

Он остановился, обернулся к ней.

Кэсси стояла, очерченная лучами солнца и окруженная странными тенями. Холодок пробежал по его спине, а потом он понял, кто она. Маленькая девочка, созданная из измененной спермы Волка и Койота, была медиумом. У нее не было феи; девочка видела призраков, и они говорили с нею.

— Скажи ей, что я любил ее, — сказал Кайова хрипло, вспоминая свои детские сны и ощущение счастья, которое они ему дарили.

Кэсси медленно кивнула.

— И она всегда любила тебя, Кайова. Она спрашивает, знал ты о том, что она тебя навещала. Те люди знали о тебе и о ней, и она навещала тебя украдкой уже после того, как вас разлучили. Она плакала из-за тебя.

Кайова поморщился, его губы задрожали, а голова откинулась назад. Его сердце разрывали боль и гнев, и они пытались вырваться наружу.

— Позволь себе видеть сны, Кайова, — прошептала Кэсси. — Позволь ей снова утешить тебя.

Кайова отвернулся от нее. Он не выдержал больше, он развернулся и понесся прочь.

А призраки так и кружили тенями вокруг Кэсси. Призраки, терзающие его собственную душу.

Глава 24

Ему хотелось сбежать в лес, чтобы там, в одиночестве, усмирить демонов, бушевавших внутри. И он так и сделал бы, если бы не телефонный звонок. Рыча, Кайова расстегнул прикрепленный к ремню чехол и ответил.

— Да.

— Возвращайся в дом, Кайова. Сейчас же.

Голос Дэша были низким, тон не терпел возражений. Кайова даже не стал отвечать, он нажал на кнопку отбоя и понесся с горы вниз. Измененная генетика и собственная мускулатура позволили ему оказаться у главного дома в два счета.

Дэш уже ждал его у двери.

— Слушай меня, — он оттолкнул Кайову от двери, не позволив войти внутрь. — Ей больно, Кайова. И это ужасно. Но она должна пройти все до конца. То, что происходит прямо сейчас, слишком важно, чтобы остановить это.

Дэш был бледен, его синие глаза блестели тревогой и знанием.

— Какого черта вы делаете с ней? — Кайова попытался вырваться из его хватки, и потребовались усилия Кэллана и Кейна, чтобы не пустить его в дом.

— Я вас прикончу! Всех! — зашипел он тогда.

— И я тебе рад, — рявкнул в ответ Дэш. — Только повремени. Сначала вот что. У тебя есть пара, которая решила сделать то, что должна, и для этого ей нужен ты. Мы не можем ее удерживать, Меринас и Элизабет тоже. Ты должен будешь помочь, Кайова. Она не справится одна.

— Вы спятили, — теперь он мог это слышать. Ее крики… — Твою мать, пустите меня!

— Кайова, послушай. Они кое-что в ней нашли, — Дэш яростно затряс его, глаза его сверкали. — У нее овуляция, и сперма готова прижиться. Это важно, Кайова, слушай же! К счастью для всех нас, ее матка выделяет гормон, которого мы прежде не знали. Кайова, его так мало, что требуется время, чтобы взять образец. Доктор Грейс займется им, пока Мартин будет исследовать овуляцию. Слушай же!

Глаза Дэша блестели в ярости, он почти кричал.

— За всех нас, Кайова. Твоя пара страдает, чтобы помочь нам всем. Всем.

— Кайова!.. — услышал он ее крик. Голос Аманды, донесшийся откуда-то из глубины здания, был полон агонии.

— Кайова. За наш вид. За всех нас. Если мы сможем хоть как-то помочь нашим парам, мы должны использовать этот шанс. Мы словно идем по тонком канату над пропастью. Помоги нам всем.

Кайова зло зарычал, с каждым криком, доносящимся из здания, его голова откидывалась назад.

— Позвольте мне пройти к ней.

Ярость наполнила его, грозя разорвать на части, когда он открыл стальные двери. Он пересек коридор в мгновение, слетел вниз по лестнице парой прыжков, и на ходу, не останавливаясь, распахнул двери в лабораторию и ворвался туда.

Сцена, представшая перед ним, была кошмаром.

Аманда лежала в гинекологическом кресле, ее ноги были привязаны к упорам, руки — к ручкам. Стоя между ее разведенных ног, доктор Грейс работала каким-то прибором, пока доктор Мартин внимательно наблюдал за монитором. Камера показывала матку Аманды изнутри.

Кайова зарычал, привлекая всеобщее внимание, и Элизабет и Меринас тут же ринулись вперед, заслоняя от него доктора Грейс.

— Аманда, — он подскочил к ней, быстро высвободил ее руки, наклонился к ней. — Держись за меня.

Она снова простонала его имя.

— Держись, детка, — взмолился он. — Как только ты скажешь остановиться, они остановятся. Я заставлю их остановиться.

Аманда задыхалась, ее лицо было мокрым от слез. Она протянула руки и отчаянно вцепилась в его плечи. Потом закричала снова, выгибаясь, сдерживаемая ремнями, которыми ее привязали к креслу.

— Опасности нет, — рядом с ним встала Элизабет. — Мы наблюдаем за ее показателями. Если система покажет какую-то угрозу ее жизни, мы тут же остановимся.

Кайова затряс головой, не желая ничего слушать.

— Сперма оплодотворила бы яйцеклетку, но мы обнаружили защитный барьер в матке, который не позволяет оплодотворению произойти. Он слабый. Другие гормоны поступают в кровь беспрепятственно, они и вызывают повышенное возбуждение. И это причиняет ей боль. Вовсе не твои прикосновения… — сказала Элизабет.

— Нужна сперма, чтобы преодолеть этот барьер. Доктор Грейс пытается собрать тот гормон, который защищает яйцеклетку от оплодотворения. Этот гормон ослабляет сперматозоиды, Кайова. Не дает забеременеть. Ее лихорадка потому настолько сильна. Большая часть сперматозоидов погибла. Эти изменения настолько мимолетны, что мы не захватили их у меня или у Меринас. Просто чудо, что доктору Грейс удалось обнаружить гормон в крови Аманды. Это может быть наш шанс.

Ее голос заглушил резкий вздох и стон Аманды. Кожа девушки покрылась потом, побледнела и стала холодной. Она задрожала в объятьях Кайовы, выгнулась и застонала.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей в ухо, не в силах больше держать в себе эти слова, не в силах сопротивляться агонии, пронзающей сердце. — Позволь мне это остановить. Позволь мне забрать тебя отсюда.

— Нет, — она застонала, ногти вонзились в его кожу, когда дрожь пронзила ее тел. — Должна. Должна сделать. Для нас обоих, Кайова.

— Мы почти закончили, Аманда, — голос доктора Грейс был твердым, и Кайова почувствовал, как его охватывает ненависть.

— Еще немного.

— Почти все сперматозоиды погибли, — сказал доктор Мартин. — Как только закончишь, убирай камеру. Остальные наверняка пройдут барьер. На все Божья воля.

Божья воля. Проклятье Матери-природы..

Кайова сжал зубы, когда Аманда снова закричала от боли.

— Поцелуй меня, Кайова, — заплакала она. — Пожалуйста, я ненавижу это. Я ненавижу себя такой слабой. Заставь меня замолчать.

— О Боже, детка…

Его губы накрыли ее губы, его язык скользнул в ее рот и встретился с ее языком. Отчаяние в ее поцелуе почти разбило его сердце.

Ее губы сосали его язык, и он снов почувствовал, как гормон наполняет ее рот, давая ей то, чего она хочет.

Крики Аманды стихли. Он прижал ее к своей груди, готовый на все, чтобы остановить это, желая только одного — убить тех, кто причиняет ей боль.

— О Боже мой, — голос доктора Грейс был полон изумления. — Посмотрите, доктор Мартин. Боже мой. Вы видите изменения? Это новый гормон. Боже, у нас получается.

Кайове было все равно, что за хрень они там нашли. Аманда целовала его так, словно от этого зависела ее жизнь — и его тоже, и хотя она все еще содрогалась в агонии, она больше не кричала.

***

Наконец-то она уснула. Наконец-то. Спустя много часов Кайова принес ее в их домик, уложил на кровать, которую делил вместе с ней и укутал одеялами. Она справилась с болью — единственным доступным способом. Потеряла сознание.

Сидя рядом с Амандой, Кайова мягко отвел волосы с ее лица и наклонился, касаясь губ легким поцелуем. Он не знал, что произошло в лаборатории. Ученые вдруг начали раздавать указания направо и налево, говорить что-то об образцах, крови и новом гормоне. Ему было плевать. Он просто хотел забрать Аманду оттуда, защитить ее от боли, которую она позволила себе причинить.

— Все хорошо… — ее голос бы слабым, глаза чуть приоткрылись, ресницы скользнули по щекам.

— Да. Так и есть, — прошептал он.

Кайова погладил Аманду по волосам, задумчиво глядя на нее. Что, черт возьми, он будет делать без нее? Если они создадут гормон — блокатор, или даже лечение от лихорадки спаривания, как он сможет жить без нее?

— Я должна была сделать это, Кайова, — сказала она, в глазах ее плясала растерянность. Ему казалось, Аманда сражается с чем-то внутри себя. Он не понимал, с чем.

Кайова глубоко вздохнул.

— Дэш откопал отчеты Совета Генетики, касающиеся моей матери, — сказал он мягко, глядя на нее и осознавая с отчетливой ясностью, что не сможет удерживать вечно. — Она не была просто женщиной, которую искусственно оплодотворили. Когда они поняли, что она не беременна, один из охранников изнасиловал ее… сделал ее своей парой, — он тяжело сглотнул. — Я никогда бы не подверг тебя таким испытаниям, Аманда. Я поцеловал тебя, потому что ты собиралась закричать. Я не остановился, потому что не смог. И я сделал бы это снова.

Слабая улыбка тронула уголки ее губ.

— Никаких извинений, да?

— Никаких, — он и сам бы не поверил своим извинениям.

— Я бы не променяла это ни на что в мире, Кайова, — Аманда сонно закрыла глаза. — А теперь я хочу домой…

Она почти прошептала последнее слово, снова ускользая от него в объятья сна. Аманда уснула. Душа его рвалась на части.

Кайова наклонился, легко поцеловал ее мягкие губы и резко вздохнул.

— Я люблю тебя, пара, — сказал он. — Я всегда тебя буду любить.

Потом поднялся и направился к шкафу.

Овуляция прошла, теперь ей станет легче, по крайней мере, на время. Он надеялся, что этого времени хватит ей, чтобы простить его. Но сомневался.

У Кайовы было мало вещей, собирать было почти нечего. Пистолеты, ножи, кое-что еще. Куртка, одежда. Он собрался уже через час, вышел на крыльцо — и наткнулся на стоящего там Дэша.

— Она не беременна? — он держал свой голос спокойным. Контролировал его.

— Нет, оплодотворения не было.

Дэш скрестил на груди руки, глядя на сумку, которую Кайова держал в руках.

— Новый гормон — это блокатор, — сказал он. — Если верить первым тестам, он поможет облегчить лихорадку. Потребуются годы, чтобы исследовать его. Пока доктор Грейс не готова сделать какие-то выводы.

Кайова растерянно кивнул.

— Скажи ей, что если я буду ей нужен… когда-нибудь… я приду.

— Почему бы просто не остаться, Кайова? — спросил Дэш. — Она твоя пара. Ты же знаешь, без нее тебе не будет покоя. И она сама никогда не будет в безопасности. Эти борцы за чистоту крови шантажировали одного из ее телохранителей. Он чем-то опоил своих товарищей, потому они ее и не защитили тогда.

— Я не хочу ее заставлять, — Кайова покачал головой. — Она не хотела такого. Не хотела такой жизни, как у меня. Я не смогу защитить ее от этого. Но я могу защитить ее от другого. Я всегда буду рядом.

Он поднял свою сумку и пошел прочь.

— Кайова, — позвал Дэш. — Твоя мать не выходила замуж. Последний отчет пришел к нам только вчера. Твой дед тебе лгал. Не было другой семьи, другого брака. Наши люди обнаружили данные. Она искала тебя и твоего деда все эти годы. Я не верю, что она так просто бросила бы делать. Джозеф Маллиган и его дочь исчезали на полгода. А потом она объявилась снова и искала тебя, искала своего отца. Кажется, он похитил тебя после того, как понял, что произошло с ней.

— Теперь это не важно, — Кайова пожал плечами, стараясь сохранить на лице спокойствие, стараясь скрыть боль. — Теперь все они мертвы, Дэш. Все. Скажи Аманде «прощай» от меня.

Он пошел прочь. Каждый шаг был страданием, каждый ярд на пути прочь от домика ножом вонзался в его сердце.

Он придет, если она захочет. Но заставлять ее он не станет. Он позволит ей жить в ее мечтах, а сам будет мечтать о том будущем, которое могло бы у них быть.

Глава 25

Горы Колорадо

Домик казался еще меньше, чем он помнил. Кайова встал на пороге и в тусклом свете наступающего дня оглядел маленькую гостиную — взглядом взрослого человека, а не задавленного ненавистью ребенка.

Телевизор по-прежнему стоял на тумбочке, диски DVD с фильмами так и валялись вокруг. У Кайовы были десятки дисков с фильмами. Его дед, Джозеф Маллиган, не экономил на обучении внука. Книги были сложены стопкой вдоль стен, их, как и пол в комнате, покрывал густой слой серой пыли.

Сбоку была дверь в ванную. Маленькая кабинка с ванной и туалетом. В домике было темно, стояла угнетающая тишина. Кайова заглянул в спальню, которой никогда не пользовался, оглянулся на диван. Там все еще лежало тонкое одеяло, которым он укрывался, когда жил здесь. Все эти годы. Один.

Он шагнул через комнату, не обращая внимания на следы, которые оставляет на пыльном полу, и вошел в кухню. У маленького столика в углу стоял стол. Плиту и холодильник разделяла раковина. Маленький шкаф казался еще меньше, чем он помнил. Кайова подошел к нему, открыл медленно скрипящую дверцу и заглянул внутрь. Там лежало одеяло, сложенное так же аккуратно, как и раньше. На нижней полке лежали консервы. Стопка журналов — чуть выше. Остальные полки были пусты, как и раньше. Как и его жизнь.

Отказаться от Аманды было невыносимо трудно. Протянув руку, Кайова коснулся одеяла, чувствуя тепло, вспоминая, как дед швырнул его ему в лицо со словами, полными ненависти. Столько ярости было в голосе тогда. Дед ненавидел его, и воспоминания об этом были еще сильны. Так сильны, что причиняли боль.

Искала ли его мать? Кайова думал, что искала. Смутно он помнил время до того, как дед привел его в этот домик Их бегство из города в глухую ночь. Кайова в течение нескольких лет собирал сведения о своей семье, и то, что он узнал о деде, почти его не удивило. Религиозный фанатик. Джозеф запросто мог оказаться расистом, борцом за чистоту крови.

Кайова устало покачал головой. Слишком поздно искать ответ на вопрос, почему мать отдала его на попечение Маллигана. Наверное эти загадки будут всегда преследовать его. Столько лет он думал, что она просто создала себе другую семью, что была счастлива там, что даже не вспоминала о ребенке, которого ее заставили выносить и родить.

Кайова потянулся и взял одеяло с полки. Накинув его на руку, он повернулся, чтобы покинуть комнату. Он едва не столкнулся лицом к лицу с Амандой. Прошло почти две недели с тех пор, как он видел ее. Ночи были заполнены холодной пустотой, которая сводила его с ума. Такого одиночества он никогда не знал, даже будучи ребенком. Оно съедало его заживо.

Она была одета так, как одевалась в обычной жизни, еще до того, как он спас ее и сделал своей парой. Джинсы облегали ее стройные ноги, плотный кремовый свитер крем очерчивал полные груди, обрисовывал бедра. Ее длинные красивые волосы разметались по плечам, еще более густые, более шелковистые, чем он помнил.

— Могучий Кайова, — тихо сказала Аманда, прислонившись спиной к косяку. — Тебя сложно догнать.

Она злилась. Он мог чувствовать запах ее гнева, разносящийся в тесном пространстве домика.

— Как ты сюда попала? — спросил Кайова, решив не отвечать на ее реплику.

— Дэш меня привез на вертолете. Уже после голосования по закону, он рассказал мне, что тебя видели в Денвере, — ответила она спокойно, скрестив руки на груди. Кайова видел, что ее пальцы побелели от напряжения. — Он искал тебя с тех пор, как я пришла в себя.

— Что ж, тогда скажи мне, почему ты здесь.

Кайова еле собрался с силами, чтобы отказаться от нее в первый раз, но понимал, что не достаточно силен, чтобы сделать это во второй.

Даже злость, которую она излучала, заставляла его хотеть ее со страшной силой, с силой, которая удивляла его самого.

— Папа хотел встретиться с тобой, — наконец, сказала Аманда. — После празднования победы на голосовании по Закону Пород он хотел поблагодарить тебя за мое спасение. Он был разочарован.

Кайова фыркнул.

— Он не знает правду.

— Нет. Не всю правду, — глубоко вдохнув, согласилась Аманда. — Почему ты ушел? Почему ушел, не попрощавшись?

— Я не смог бы уйти, если бы остался, чтобы сказать «прощай», Аманда, — наконец, сказал он резко. — Я сделал, как лучше. И ты не должна была приходить. Я сделал все, чтобы вернуть тебе твою жизнь. Тебе стоило просто забыть обо всем и жить дальше.

— Что ты сделал? — она насмешливо приподняла брови. — Вернул мне мою жизнь? Я и не знала, что ее у меня украли.

Услышав сарказм в ее голосе, он сжал зубы.

— Это не та жизнь, которую ты хотела, Аманда, — отрезал Кайова. — Ты хотела вернуться домой, вернуться к жизни, о которой мечтала.

— А ты уже не был частью моей жизни? — о да, она была в гневе. Аромат злости наполнил воздух, стало горячо. — Бегать от себя самого по горам важнее, чем быть со мной? Ты такой жизнью доволен?

Он уставился на нее, качая головой в замешательстве.

— Ты дочь Президента, Аманда. Ты думаешь, твой мир примет меня? Я — Порода, Койот, без фамилии, без документов. Сколько времени пройдет, прежде чем ты меня возненавидишь за ту жизнь, которую не хотела?

— Ох, бедный Кайова, — она издевательски засмеялась. — Ты все так же полон самопожертвования. Или это просто твоя тупость?

Он удивился, услышав в ее голосе веселье.

— Во всем виноват я, — Кайова пожал плечами, как будто равнодушно, хотя внутри бушевали чувства.

— Я знаю, кто виноват на самом деле.

Она вся раскраснелась, ее глаза блестели от гнева, ее тело дрожало.

— Почему ты здесь, Аманда? — спросил он прямо. Ходить вокруг да около Кайова больше не собирался. — Я ушел и дал тебе то, что ты просила. После того ада, что ты пережила ради нас, после попытки побега, чего ты ждала от меня?

— Ради вас? Ты думаешь, я прошла через эти кошмарные испытания ради Пород, Кайова? — спросила Аманда недоверчиво, глядя на него от двери со смесью ярости и изумления во взгляде. — Я сделала это ради нас с тобой. Ради ребенка, которого мы могли зачать. Ты думаешь, я хочу, чтобы наши дети пережили то же, что пережили мы? Чтобы их сводила с ума жажда и потребность, чтобы разум отказывал им во время лихорадки? Я сделала это ради нас с тобой. А ты убежал.

Он мог только смотреть на нее, пытаясь заглушить надежду, успокоить эмоции, которые грозили растерзать его на части.

— Ты хотела вернуться домой, — напомнил он.

— С тобой! — воскликнула она. — Я хотела, чтобы ты тоже стал частью моей жизни. Я хотела, чтобы ты увидел радость детского смеха, хотела сидеть с тобой по вечерам в нашем доме, хотела просто быть рядом. Показать тебе дом, который я купила, скопив деньги упорной работой, приготовить на обед что-нибудь из этой глупой кулинарной книги, которую я недавно купила. Я хотела, чтобы ты увидел другую сторону нашей жизни, прежде чем мы решим, что делать дальше. Я не просила тебя уходить.

— И ты решила, что я вдруг научился читать мысли? — зарычал в отчаянии Кайова. — Черт побери, Аманда, я не имел понятия о твоих желаниях, не было ни единого дерьмового намека!

Она, моргая, слушала, как он ругается.

— Кто бы говорил, — ее глаза предостерегающе сузились. — Ты, видимо, тоже решил, что я читаю твои мысли. Это твое пустое выражение лица, черт подери. Если я могу мириться с этим, то тебе придется мириться с моим характером. Это не так сложно.

И она усмехнулась.

Кайова едва не расхохотался. Свет наполнил его душу. Аманда смотрела на него со злостью, а в его сердце пели птицы.

Она была его женщиной. Она не сбежит от него, она не возненавидела его, когда лихорадка стала слабее.

— Ты все еще не понял, Кайова? — спросила она тихо, жалобно. — Я люблю тебя. Лихорадка была не только физической. С каждым прикосновением, с каждой нашей ссорой ты покорял мое сердце. Я перестала пытаться понять это чувство или объяснить. Оно просто есть. Но вот ты ушел, как будто это не имело значения. И осталась только злость и боль, которая рвет меня на части.

— Я ни за что бы не стал заставлять тебя, — прошептал он, шагнув к ней и положив одеяло на стол. — Я не мог остановиться, Аманда. Не мог не влюбляться в тебя с каждым вдохом. Разве ты не понимаешь? Мне пришлось отпустить тебя.

Он стоял в нескольких дюймах от ее, чувствуя тепло ее тела, запах ее гнева и возбуждения, и еще что-то другое. Что-то сладкое и чистое, заполнившее пространство вокруг нее. Любовь.

— Что теперь? — спросила Аманда как-то торжественно, глядя на него нерешительным взглядом. — Я не хочу тебя терять, Кайова. Я не могу потерять тебя.

— Ты никогда не потеряешь, — он нежно коснулся ее лица, его пальцы, наслаждаясь прикосновением к шелковистой коже и теплом ее плоти, скользнули по ее щеке. — Я люблю тебя, Аманда. Всем своим сердцем. Каждой своей частичкой. Моя любовь к тебе растет из самой глубины души, я люблю тебя.

Это было больше, чем лихорадка спаривания, больше, чем биологическая или химическая реакция. Это было единение двух душ. Это не имело какого-то рационального смысла. Аманда не должна была быть симпатичной или сексуальной, или доброй, чтобы он ее полюбил. Это было в ее душе. Просто было.

— Давай убираться отсюда.

Он поднял одеяло, чтобы взять с собой. Единственная частичка прошлого, о которой он сожалел. Все остальное он намеревался оставить позади.

— Ловец снов теперь в моем доме, — сказала Аманда с ухмылкой. — Если хочешь его вернуть, тебе придется пожить со мной какое-то время. Мне надо закончить учебный семестр. А потом мы вместе решим, что делать.

Кайова пожал своими мощными плечами.

— Я могу работать где угодно.

— Я думаю, хвастуны пользуются большим спросом.

Подарив ему смеющийся взгляд, Аманда вслед за ним вышла из дома.

— Вообще-то, — он кашлянул. — Я вроде как программист и специалист по безопасности. Правда, не занимался этим много лет. Дэш просто не в курсе.

Он любил ее и теперь знал, что и она его тоже любит. На душе у Кайовы впервые было так спокойно.

— А я думала, что ты один из тех плохих парней.

Кайова поцеловал смеющуюся Аманду в лоб, и они вышли из домика в прохладную осеннюю свежесть.

Джип ждал чуть ниже по дороге. Вертолет, на котором прилетела Аманда, приземлился поодаль. Дэш стоял рядом с открытой дверцей кабины, улыбка сверкала на его лице, когда он поднял руку на прощание.

По крайней мере, сейчас он говорил им «до свидания». Кайова надеялся, что Синклер хотя бы на время оставит их с Амандой в покое и перестанет приглядывать за ними, как заботливый дядюшка. Дэш Синклер был полон решимости найти свое место в обществе, место для себя и своей маленькой семьи. Вертолет поднялся в воздух практически бесшумно. Кайова помог Аманде забраться в джип. Закрыв ее дверь, он быстро обошел машину и уселся на сиденье. Повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

— Кажется, тебя надо отшлепать, — протянул он. — Кажется, ты вела себя плохо после того, как я ушел.

Лицо ее покраснело, глаза засветились желанием и любовью, от которой внизу живота у Кайовы сладко заныло.

— О, я была очень непослушной, — согласилась она с дерзкой улыбкой. — Тебе даже придется связать меня. Преподать мне урок, так сказать.

Его уже стоящий колом член дернулся в джинсах.

Кайова улыбнулся, показывая большие изогнутые клыки в углу рта.

— Я собираюсь снова тебя укусить, — пообещал он.

Он умирал от желания почувствовать под собой ее тело, впиться в ее плоть зубами, выстреливая семенем в ее тугую киску. Аманда взглянула на него из-под ресниц и медленно облизала губы.

— Если я разрешу тебе.

Желание молотом ударило в его чресла. Если она разрешит. Кайова развернул джип и быстро понесся вперед, направляясь вниз по крутой дорожке к городу. Где там этот чертов проклятый мотель? Кайове хотелось проверить, как далеко она разрешит ему зайти. А потом, возможно, он убедит ее зайти еще дальше.

Глава 26

Номер в отеле был совсем крошечным. Угасающий свет дня едва проникал сквозь плотные шторы, когда Аманда и Кайова вошли в комнату. Кровать выглядела огромной. Аманда не могла отвести от нее взгляда. В животе у нее порхали бабочки.

Что, если она неправа? Что, если он оправился от лихорадки и уже не хочет видеть ее рядом? Что, если это была просто страсть?

Она молча стояла в центре комнаты, стараясь прогнать внезапно нахлынувший страх. Когда она проснулась и узнала, что он ушел, ярость и боль, поднявшиеся внутри огромной волной едва не уничтожили ее. Что это было, если не любовь?

— Снимай одежду.

Она задрожала, услышав его голос, такой мрачный и яростный. Этот голос был так похож на рычание. Он был грубым и гортанным, и она не смогла остановить дрожь удовольствия, промчавшуюся по ее телу.

Аманда облизнула губы и взглянула на Кайову. Он обошел ее и уселся на кровать.

— Мне кажется, ты была очень плохой девочкой, пока меня не было, — сказал он укоризненно. — Ты ведь знаешь, мне придется тебя наказать.

О Боже. Это была ее самая горячая фантазия. В сумраке Кайова казался темнее, сильнее и еще сексуальнее. Как будто это было возможно.

— А если я пообещаю, что буду вести себя хорошо? — она поддержала игру, чувствуя, как намокает киска, как дрожит голос.

Он усмехнулся в ответ на ее слова.

— Я уверен, что так и будет. После сегодняшнего вечера. Теперь снимай свою одежду. Ты же не хочешь, чтобы я разорвал ее.

Аманда еле сдержала стон. О, да, она бы очень хотела.

— Начнем с обуви. Снимай все очень медленно.

Она едва могла дышать; ее колени дрожали, руки тряслись от волнения. Она скинула обувь. Эта часть была легкой.

Руки скользнули на пуговицы блузки, и Аманда потерялась. Она чувствовала, как ее набухшие груди и твердые горячие соски трутся о кружево бюстгальтера, и ей хотелось кричать уже от этого легкого удовольствия. Она боролась с десятком крошечных пуговиц, ее пальцы путались в петлях, а Кайова все продолжал смотреть на нее своими пылающими черными глазами. Ее взгляд затуманился, а дыхание сорвалось, когда он поднялся на ноги.

— Ты пытаешься дразнить меня? — спросил Кайова. Чувственность эхом отдалась в его голосе.

— Нет, — Аманда неистово замотала головой, когда он подошел вплотную. — Я не дразню тебя, нет.

Кайова накрыл ладонью изгиб ее попки.

— А мне кажется, ты дразнишь. Ты наверняка осознаешь, что мой член жаждет вонзиться в тебя, что мой язык хочет попробовать тебя, и ты меня дразнишь.

У Аманды перехватило дыхание. Да, да, так и есть.

— Нет. Я клянусь. Я пытаюсь вести себя хорошо, — прошептала она, тяжело дыша. Это было слишком увлекательно. Это было все, о чем она когда-либо мечтала, и даже больше. Через секунду стон врывался из ее горла. Рука Кайовы шлепнула ее по попке. Огненный шар ударил в ее киску, и соки выступили из нее густым насыщенным кремом.

— Тебе придется заплатить за это, — прошептал Кайова в ее ухо. — Руки за спину, Аманда.

Боже. О Боже.

Она увидела веревку, которую он заранее прихватил из джипа и засунул в карман джинсов. Аманда, дрожа в предвкушении, медленно завела руки за спину.

— Я собираюсь насладиться этим по полной, Аманда, — прошептал он. — А ты?

Она могла кончить раньше, чем он ее прикоснется к ней. Аманда задохнулась, когда он связал ее запястья, подергав, чтобы убедиться в прочности узла.

— Так, и что же нам делать с одеждой? — пробормотал Кайова, рукой отводя волосы с ее шеи.

Его дыхание коснулось отметинки, которую он оставил на коже в самый первый раз. Аманда вздрогнула, дыхание ее прервалось, когда его язык лизнул рану. Кайова скользнул руками ниже и обхватил ее окаменевшие от возбуждения груди.

— Какие будут предложения? — спросил он, большим и указательным пальцами сжимая ее сосок.

Аманда неистово замотала головой. Она не хотела ничего говорить. Она едва могла дышать, едва могла мыслить.

— О Боже! — Ладно, она могла говорить.

Звуки рвущейся ткани наполнили комнату, когда Кайова рванул блузку, выдергивая пуговицы из петель. Полы разошлись в сторону, легкая ткань поднималась и опускалась в такт движениям груди. Кайова положил руки Аманде на плечи, наклонился и чуть прикусил метку на шее. Она едва не кончила. Прямо здесь и сейчас, стоя посреди комнаты, она готова была испытать оргазм, настолько сильным было возбуждение. Затем он отошел от нее. Она уставилась на его спину, когда он скрылся в ванной комнате. Оттуда донесся шум льющейся воды, и через несколько секунд Кайова вернулся обратно.

Он наблюдал за ней темным похотливым взглядом, но она все еще не понимала, что он задумал. Но все это не имело значения, потому что в следующую секунду он стоял перед ней, обхватив ее груди руками. Кайова приподнял ее набухшие груди и нежно коснулся их дыханием, прежде чем прикусить один из сосков зубами.

— Я собираюсь заставить тебя кричать, — прошептал он, не поднимая головы. Это звучало чертовски хорошо. — Но сначала я должен снять с тебя эту одежду, не так ли?

Резкий металлический звук заставил Аманду распахнуть глаза. Кайова вытащил охотничий нож из ножен на боку. Рукоять влажно блестела в тусклом свете, и слабый стон сорвался с ее губ.

Клинок скользнул под ее бюстгальтер, прорезав ткань с мягким шорохом. Кайова разрезал лямки, и вот уже бюстгальтер соскользнул с ее груди. Аманда была уверена, что вот-вот рухнет от желания прямо у его ног.

— Очень красиво, — прошептал он, сжав набухшую грудь ладонью. — Такие твердые, сладкие маленькие соски. Хочешь, чтобы я пососал твои соски, Аманда?

— Боже, да, — она тяжело дышала, почти задыхалась, стоны срывались с губ.

Похоть пронзила ее тело, опаляя нервные окончания и расплавляя каждую клеточку.

Кайова наклонился ниже, его язык коснулся торчащего пика. Аманда вздрогнула.

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… — умоляла она, готовая пообещать все, что угодно, чтобы получить то, что ей было нужно.

— Непослушная девочка, — прошептал он и втянул ее сосок в рот, крепко обхватив губами.

Ее киска сжалась, обильно выступившие соки намочили шелковые трусики, которые она надела под джинсы. Аманда стиснула бедра, задыхаясь от удовольствия. Кайова усмехнулся и переместился за спину Аманды. Несколькими движениями ножа он срезал остатки одежды с ее тела. Стоя на коленях у нее за спиной, он отбросил лохмотья ткани прочь. Его губы коснулись ее ягодиц. Теплая твердая рукоятка ножа скользнула по ее бедру вверх.

— Кайова, — простонала она, ее колени дрожали. Аманда едва удержалась на ногах.

Он провел рукоятью ножа вверх и вниз по ее бедру. Прохладное прикосновение только распалило ее плоть. Его язык тем временем легко порхал меж ее ягодиц, лаская маленькую щелочку.

— Плохих девочек наказывают, — прошептал он.

Язык продолжил свою сладкую пытку, рукоять ножа скользнула выше по ее бедру.

— Пора начинать твое наказание, Аманда.

О Боже, да. Наконец-то. Наконец-то.

Рукоятка скользнула вдоль ее бедра, а рука Кайовы обвилась вокруг ее бедер. Удерживая ее на месте.

— Раздвинь бедра. — Кайова тяжело дышал, его дыхание ласкало ее ягодицы.

Аманда чуть двинулась, расставив ноги шире, и застонала, когда рукоятка скользнула выше, туда, где бедра намочили густые горячие соки ее возбуждения. Он потерся об ее набухшие половые губы, скользнул к клитору. Чуть раздвинул мягкие складочки, готовясь…

— Черт! — Кайова убрал рукоятку, и она не удержалась от вскрика.

— Разве я разрешал тебе говорить?

Резкий, гортанный голос его сорвался, когда ладонь опустилась на ее попку. Кайова ударил ее, одновременно потянув за узел, связывающий руки. Аманда застонала, чувствуя, что не сможет долго сдерживаться. Он снова провел рукояткой по ее бедру, остановившись прямо напротив входа в ее влагалище.

— Умоляй, — приказал он. — Проси меня трахнуть тебя, Аманда.

— Трахни меня, — выдохнула она, чувствуя, как движется рукоятка, и, понимая, что, если бы не его рука, она бы уже не удержалась на ногах. — Пожалуйста, Кайова, пожалуйста, трахни меня.

Он вошел в нее. Теплая рукоятка раздвинула ее плоть, скользнула в ее скользкую от соков дырочку, растягивая ее. Это была самая фантастическая вещь, которую она когда-либо делала в своей жизни. Она не даже не мечтала о чем-то столь развратном. Рукоять двигалась в ней, медленно, глубоко. Стон удовольствия разрушил тишину комнаты. А потом он вышел из нее, несмотря на то, что Аманда просила, умоляла о большем. Кайова поднялся на ноги и наклонился к ней.

— Я пока не разрешаю тебе кончить, — прошептал он ей на ухо, обходя ее и становясь спереди. — Плохие девочки должны заслужить оргазм, Аманда.

— Я буду хорошей, — отчаянно захныкала она. — Я обещаю, Кайова. Я буду хорошей.

— Правда? — он быстро снял с себя рубашку, отшвырнул прочь мокасины. — Давай посмотрим, как ты умеешь быть хорошей.

Он стащил с себя брюки. Толстый возбужденный член демонстрировал всю силу его страсти.

— На колени, Аманда. Покажи мне, какой ты можешь быть хорошей девочкой.

Она встала на колени, глядя на толстую головку его члена, покачивающуюся перед ней. Ее рот наполнился слюной, горячая волна пронзила ее лоно. Она хотела этого мужчину, не потому что пылала лихорадкой спаривания, нет. Эта страсть была вызвана любовью к человеку, который проник не только в сердце и душу Аманды, но и в ее самые тайные сексуальные фантазии. Она открыла рот, застонав от отчаянной потребности, когда первая порция предсемени показалась на головке. Элизабет объяснила ей, для чего нужно так много предсмени. Жидкость ослабляла напряженные мышцы партнерши, позволяла тканям растянуться и принять в себя член Койота, позволяла испытать такое же удовольствие, какое испытывал и сам мужчина.

Это происходило только у Породы и его пары. Именно поэтому Кайова был удивлен, когда это случилось в ту ночь в джипе. Он не знал, почему так случилось, понятия не имел, что природа позаботилась о том, чтобы он мог доставить удовольствие своей женщине.

И, да, он доставил ей удовольствие. Вкус меда и пряности наполнил ее рот. Она обхватила член губами, лаская чувствительную плоть языком. Пальцы Кайовы скользнули в ее волосы, мышцы живота напряглись, когда рычание завибрировало у него в горле.

Аманда застонала в ответ, ее губы плотнее обхватили твердый член. Она облизывала и жадно сосала толстую плоть, чувствуя, как все сильнее пульсируют под ее языком вены.

— Черт. Так хорошо, — Кайова издал мучительный стон. — Соси глубже, детка. Вот хорошая девочка. Ты ведь можешь быть хорошей девочкой, да, Аманда?

Она что-то простонала в ответ, принимая его глубже. Кайова начал двигаться резче, трахая ее рот короткими сильными ударами. Ее киска текла от желания. Аманда стонала, не отрываясь от его члена, ее связанные руки сжимались от желания прикоснуться к нему. Его руки были в ее волосах, его пальцы сжимали густые пряди, потягивая за них — и эта боль только усиливала ощущение. О Боже, это было так хорошо, слишком хорошо. Она была на волоске от оргазма.

— Черт, твой рот такой горячий, — его слова ударили ее сладким спазмом прямо в лоно. — И твой язык так нежно, так сладко ласкает мой член. Соси его, детка. Еще чуть-чуть, вот так…

Она сосала, чувствуя, как все сильнее становится пульсация, как убыстряются движения, готовая к моменту, когда он…

— Нет, — Кайова извлек член из ее рта, и она почти зарыдала.

Он толкнул ее на постель, опускаясь следом. Не дав ей возможности умолять, с силой опустил ладонь на ее приподнятый зад. Аманда могла только извиваться, чувствуя, как ее клитор набухает и пульсирует с каждым ударом, обжигающим ее нежную плоть. Огонь расцвел на ее заднице, нервные окончания искрили, посылая молнии в ее киску. Она была такая мокрая от соков, покрывающих бедра, такая готовая для него — еще до того, как он коснулся ее, до того, как он в нее вошел.

— Поднимай свою задницу… выше, — он двинулся, помогая ей встать на колени.

Через секунду веревка ослабла, ее руки обрели свободу. Кайова схватил ее за бедра, потянул их на себя и ввел головку члена прямо в ее истекающую соками киску. Первый взрыв предсемени исторг из горла Аманды сдавленный крик. Она попыталась дернуться ему навстречу, но Кайова удержал ее на месте. Он подождал секунду и снова двинулся, и еще один взрыв предсемени ударил в ее киску.

— Сейчас, детка, сейчас. Вот так плохие девочки получают свой трах… жесткий и глубокий… — и он толкнулся в нее жестким толчком, вонзаясь до конца в горячие глубины ее киски.

Аманда закричала. Этот звук удовольствия и боли едва не свел ее с ума. Это было так хорошо. Так чертовски хорошо, что могло убить ее.

— Тебе нравится это, Аманда? — Кайова вышел из нее и снова вошел. Ее тело горело, спина изогнулась, она дернулась ему навстречу. — О, тебе нравится.

Его рука тяжело ударила ее по ягодицам.

— Только плохие девочки любят такое, Аманда. А ты говорила, что ты хорошая девочка.

— Я плохая, — отчаянно стонала она. — О Боже, Кайова, я такая плохая девочка. Сделай так снова. Пожалуйста, сделай так снова.

Она не считала, что умолять плохо И прямо сейчас, о, да, она готова была умолять. Кайова снова вонзился в нее, а потом начал трахать короткими сильными ударами, не позволяющими достичь оргазма, свободной рукой держа ее за бедра и помогая двигаться навстречу.

— Скажи, чтобы я укусил тебя, Аманда, — застонал он, и она поняла, что он готов лишиться контроля. — Боже, пожалуйста, детка, позволь мне укусить тебя.

— Укуси меня! — закричала она, чувствуя, как сильно и глубоко он толкнулся в нее, как его член вонзился в нее, скользя по густым сокам ее киски.

Ее оргазм был близко. Так близко.

Еще один вдох, еще один толчок.

Кайова потянул ее за волосы, и рычание, животное и грубое сорвалось с его губ. Зубы его впились в метку, и наслаждение послало ее за грань.

Аманда потеряла связь с реальностью. Мир вокруг исчез, она словно сошла с ума, когда боль и удовольствие от укуса заставили ее взлететь, и она взорвалась в пароксизме ощущений и восторга. Каждый нерв пылал от удовольствия. Каждая клетка пульсировала от восторга, и вот уже его член стал толще внутри нее, замер — и первая струя семени ударила в ее жаждущую матку.

Каждый жесткий выброс спермы вызывал взрыв в ее киске. Каждая пульсация возносила ее выше, и Аманда кричала от удовольствия, не в силах двинуться, судорожно вздрагивая в бесконечном экстазе. Кайова застонал и уткнулся в ее шею.

Сколько это длилось: часы, дни? Или минуты? Она слабо застонала, когда отек спал, и его член выскользнул из нее, мокрый и горячий. Кайова рухнул рядом с ней, притягивая ее в свои объятия, окружая ее своим теплом, своей любовью.

— Я люблю тебя, Кайова, — прошептала она, чувствуя, что проваливается в сон. — И всегда буду.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Ты в самой глубине моей души, Аманда. Я люблю тебя.

Эпилог

Свадьба Аманды Мэрион, дочери Президента Вернона Мэриона, и Койота Кайовы Бэра была проведена в локации Кошачьей Породы в Виргинии в субботу поздно вечером. Собралось более тысячи гостей.

Локация, которая с недавних пор называлась Святилищем, впервые открыла свои двери не для раненых и спасающихся бегством Пород. Толпа чиновников, политиков и других официальных лиц прибыла сюда, чтобы принять участие в мероприятии, о котором писали все газеты.

Невеста была одета в традиционное длинное белое платье и фату, а жених, одетый в черное, не мог оторвать от нее глаз. Журналисты смогли присутствовать на церемонии бракосочетания каждого из Пород. Свадьба Кэллана Лайонса и Меринас. Табера Рейнольдса и Рони, Кейна Тайлера и его Шерры, и теперь, Кайовы Бэра и его миниатюрной Аманды.

В настоящее время счастливая пара проживает в Пенсильвании, где миссис Бэр продолжает обучение, а мистер Бэр занимается созданием сети компьютерного анализа и бизнес-программирования. Улыбка не сходила с лица Президента Мэриона во время и после церемонии, он произнёс тост за счастливую пару, а затем с нежностью поцеловал свою дочь, которая по окончании церемонии улетела на вертолете со своим мужем.

С принятием Закона о Породах новые и новые жертвы экспериментов начали прибывать в Святилище. Борцы за чистоту крови стали еще более категоричны в отношении этого нового вида человека. Вчера Турман Трумэн, президент общества «Незапятнанная генетика», объявил, что будет способствовать пересмотру Закона и приложит все усилия, чтобы найти доказательства, необходимые, чтобы убедить мир, что Породы — действительно существа низшего вида и их нельзя называть людьми.

Радикальные группировки становятся все более активными, и это во многом отталкивает людей, которых они пытаются агитировать вступить в их ряды. Святилище удвоило меры безопасности и расширило территорию за счет земли, которую выделило правительство. Многие организации стремятся использовать способности Пород в своих целях.

Специальная рабочая группа, имеющая в своем составе представителей Пород и военных, будет сформирована к 2020 году в рамках специального Закона о правоохранительной деятельности. Этот закон дает армии и ФБР специальные полномочия, с учетом которых они могут использовать крайние меры в сохранении обороны и безопасности страны. Эта специальная группа будет проверена в сложнейших боевых условиях.

Президент Мэрион на период своего четырехлетнего срока дал каждому из Пород гражданские свободы и права. Но борцы за чистоту генетики не дремлют. Уже было такое в истории нашей планеты, и масштабы геноцида до сих пор потрясают. Сколько раз случались такие ошибки, сколько людей было убито в защиту неверных принципов. Мы построили этот мир и сохранили нашу демократию, выстояв против всех угроз, великих и малых, и против всех предрассудков, которые встречаются на нашем пути. И неужели теперь мы превратим в посмешище человеческую доброту и милосердие, и совершим те же ошибки, что и наши предки?

Наблюдая за историческими событиями, связанными с этим новым видом человека, можно только догадываться о том, что будет дальше. Историки и психологи утверждают, что цивилизация на данный момент находится на пике. Сможем ли мы принять Пород или снова погрузимся в кровавый хаос?

Лишь время покажет…

КОНЕЦ

Оглавление

Над переводом работали:

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg