«Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)»

Помощница судьбы. Пенталогия (СИ) (fb2) - Помощница судьбы. Пенталогия (СИ) 1768K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Екатерина Павловна Бердичева

Екатерина Бердичева Помощница судьбы

Книга 1. Начало

Глава первая. Земное воплощение

С утра у меня было чудесное настроение: солнышко вставало все раньше, световой день был все длиннее. На веточках ивы неотвратимо набухали готовые распуститься почки. Природа праздновала весну. Днем из-под сугробов текли ручьи. Снег оседал и покрывался грязной коркой. Ночью, правда, свои позиции отвоевывал мороз, и тогда оледеневший асфальт превращался в каток, но стоило взойти солнцу и согреть стылый воздух своими лучами, как все опять раскисало, расправляло крылышки и испарялось, растворяясь в пронзительно-яркой синеве.

А сегодня вообще — канун восьмого марта. Значит, надо одеться получше, а не просто белый верх, черный низ, подкрасить бесцветные ресницы и блеклые от возраста губы, и делать вид, что тебе безумно льстят комплименты работающих рядом мужчин. Тоже делающих вид, что считают тебя необыкновенно привлекательной. Я усмехнулась, глядя на себя в большое зеркало в прихожей, надевая сапоги и пальто. Сорок пять лет. Все, что могло случиться и не случилось, осталось позади. Пустой дом без мужа и детей. Делала карьеру, а как же! Да, у меня есть деньги, все-таки работаю в банке, и могу позволить себе то, о чем другие только в глянцевых журналах читают: масочки, пилинг, лифтинг и шопинг. И заграница нам поможет. Одеваюсь, соответственно, не в китайское барахло. Но: когда-то спортивная фигура оплыла и превратилась в грушевидную. Еще бы, по девять часов на кресле за компьютером сидеть. Потом — короткая перебежка, и — здравствуй, диван и телевизор. Пробовала заводить собаку, чтобы хоть изредка гулять (говорят, среди собачников мужчинки интересные попадаются), но собака смотрела на меня с таким презрением и высокомерием, да и гадила не на улице, а на паркете в прихожей, так что увы, мы не сошлись характерами и нам пришлось расстаться. Те люди, кому ее отдала, не нарадуются. Носятся с ней, как с ребенком. Удивительно, и чего они в ней нашли, в шавке мелкотравчатой? И я осталась снова одна. Зиму я всегда переношу очень тяжело. В последние годы и солнца не видать: то снег, то дождь. Мордор какой-то. Но наконец — то разъяснилось, и началась веселая и беспечная весна. Я улыбнулась своему отражению. Да, в нашем коллективе я — уже старушка и не красавица. Но впереди лето! Жаркая и солнечная Испания, жди меня в отпуск!

Я захлопнула дверь и повернула ключ в замке. С улыбкой повернулась к лифту и нажала кнопку. Кто-нибудь из сотрудников, в порядке дежурной обязанности, сегодня преподнесет цветочки. Вот счастье-то!

Двери старого лифта со скрежетом открылись, и я зашла внутрь. Там уже стоял какой-то человек, ехавший сверху вниз. Я буркнула “здрасьте” и повернулась к нему спиной. Никого уже не знаю в своем доме. Чьи-то дети выросли и наплодили своих. Кто-то, и таких большинство, снимают квартиры. Но в ответ раздался низкий и мягкий мужской голос: — Доброе утро, милая барышня! Чудесная погода сегодня, не правда ли?

Я резко развернулась. “Странно”, - промелькнул в голове хвостик ускользающей мысли, ведь когда я входила в лифт, мне показалось, что там стоит маленькая женщина. Но нет. В тусклом свете вечно разбитых плафонов я увидела высокого, худощавого и какого-то смуглого мужчину неопределенных лет. Он спокойно стоял и улыбался мне не только губами, но и черными глазами. Одет он был в черное длинное пальто с широким, черным же шарфом. Руки, на которых сверкал большой и натуральный камень, опирались на трость. На меня он произвел какое-то странное впечатление. Я его не знаю точно. Никогда не видела. Но вместе с тем казалось, что он, как раз- таки, меня знает. И это его слово: барышня… Да я уже, можно сказать, бабушка! Однако, вежливость — это наше все! И я ответила, тоже улыбнувшись: — Да, пришла весна!

Мы доехали до первого этажа, и он, вежливо открыв подъездную дверь, так же вежливо попрощался, приподняв шляпу: — До встречи!

— До свидания… — ошеломленно протянула я ему вслед. Но мне надо было идти на работу, и мысли о странном незнакомце быстро выветрились из головы.

Коллектив сегодня встретил меня предпраздничным возбуждением: от наших девушек за километр пахло парфюмом. Коротенькие юбочки и цокающие каблучки. На глазах — подводка и тени, на мило улыбающихся каждому мужчине губах — блеск или яркая помада. На коготках — новенький маникюр. Прямо шоу “мисс “клиент-банк-Вселенная”! Я прошла на рабочее место и включила компьютер. Пока загружалась программа, оглядела нашу огромную рабочую комнату. На столе у каждой девушки стояло по букету. У кого гвоздики, у кого тюльпаны, где-то благоухала хризантема. Мальчики-менеджеры строили девчонкам глазки. И только на моем столе цветов не было. Я человек очень сдержанный. Но тут стало очень обидно. Многим из них я помогала осваиваться на рабочем месте, неужели у людей настолько короткая память? Или я для них — отработанный материал? Нет смазливой молодой мордашки — значит, не достойна даже дохлого цветочка?

Но вот открыли, как всегда, в девять часов двери банка, и пошли посетители. Я вежливо благодарила за поздравления с наступающим праздником и принимала платежи, переводы, выдавала пенсию и не забывала приятно улыбаться. Голливудская улыбка прилипла к моим щекам, не мешая четкой и быстрой работе. Наступил обеденный перерыв. Начальник отдела созвал к себе в переговорную незанятых сотрудников и сотрудниц, поздравил с наступающим и в заключение сказал: — Теперь о неприятном. Сверху, — он показал пальцем на потолок, — пришло распоряжение сократить двух сотрудников. Сами понимаете, времена сейчас тяжелые, газ дешевеет, цены на бензин растут, акции компаний падают. Короче, по результатам ваших личных дел было принято решение уволить Ильина Максима и Санникову Ирину. Извините, но распоряжения начальства не обсуждаются. Все свободны.

Я стояла, словно облитая холодной водой в лютый мороз. Как же так! Я — лучший ведущий специалист. Максим — это понятно. Любитель выпить и разгильдяй. Но почему я? Сотрудники, опустив головы и обтекая меня со всех сторон, спешили покинуть помещение. Так вот почему на моем столе отсутствовали цветы! Просто все всё знали. Боялись, что букетом кому-нибудь фэйс начищу? Я посмотрела на Аркадия Семеновича. Он подошел ко мне и взял под локоток.

— Ирина Михайловна. Примите мои искренние соболезнования. Но Вы знаете политику нашего руководства: никаких женщин в возрасте. Только хорошенькие юные мордашки, тоненькие пальчики и узкие коленки. Пусть даже со сквозняком в голове. Но любой пришедший, даже дедушка, должен быть удовлетворен не только обслуживанием, но и вообще… удовлетворен.

— Тогда вывеску пора менять. — сказала я. — Вместо ‘банк’ написать ‘бордель’. Дедушки будут довольны.

— Юмористка Вы, Ирина Михайловна. Не переживайте так, уволят Вас по сокращению, двойной оклад Вам гарантирован! Считайте, внеплановый отпуск! — с этими словами наш начальник выпихнул меня из комнаты. И я пошла дорабатывать.

Настроение было резко испорчено. Теперь я не улыбалась дедушкам и бабушкам, а на пожелания хорошего праздника молча кивала головой. Вечером принесли приказ об увольнении под роспись. Вот и порадовалась!

Когда вышла на улицу, солнце тихо сползало к горизонту, но совсем не село. Пахло еще не весной, а ее ожиданием, тем самым, когда закатное небо окрашивается в желто-зеленый цвет на западе и густо-фиолетовый на востоке. Когда оттаявший за день снег под старыми домами благоухает кошками и плесневелой сыростью. И никак не могут угомониться воробьи на старой черемухе, ругаясь и соря содранной корой. Я медленно шла домой, вдыхая стылый воздух и размышляя о том, что летом придется работать без отпуска. Ну, я надеялась, что работу себе в другом каком-нибудь банке подберу, где не так актуальны нежные щечки и голые коленки, а ценится опыт и профессионализм. Я шла и периодически пинала ногами попадающийся на дороге мусор. Все женщины вокруг меня торопились с букетами домой. Одна я была без цветов, но с трудовой книжкой. Быстро они меня выпихнули, даже приказ был задним числом. Я шла и размышляла про свою жизнь. А что в этой жизни-то было? Школа, институт, работа? Отпуска по десять дней летом и десять зимой? Подруги давно замужем, у иных уже внуки. А я все карьеру делала. И чего я добилась? А ничего. И теперь иду по мокрой дороге в пустую квартиру и сама себе жалуюсь на жизнь.

Солнце совсем скрылось за домами и на улице зажглись фонари, когда я подошла к подъезду. Сзади меня кто-то обгонял, увидела я тень в свете фонаря, и посторонилась, уступая человеку часть расчищенной дорожки. Человек со мной поравнялся и замедлил шаг.

— Добрый вечер, Ирина Михайловна! — услышала я низкий и чувственный баритон. — Домой? Не правда ли, прекрасный вечер, словно созданный для прогулок?

Я подняла опущенную голову. Рядом со мной шел утренний незнакомый знакомец. В руках, кроме трости, он держал красивую темно-алую розу.

— Это Вам! — протянул мне мужчина цветок.

Я невольно заулыбалась и сказала: — Спасибо, это так неожиданно!

— Почему же неожиданно? — удивился незнакомец. — Таким женщинам, как Вы, только и стоит дарить цветы!

— Я уже давно не девушка и даже не женщина. Так, придаток к банковскому делу. Да и старая уже.

Мужчина посмотрел мне в глаза и удивленно поднял черную бровь: — Вы — старая? Да кто ж Вам такое сказал? Какие глупости!

— Сегодня на работе и сказали. Уволили и даже цветочка на прощание не подарили. — грустно рассмеялась я.

— Ерунда, Вы еще такая молоденькая, неопытная, можно сказать, только начинаете жить!

— Вы что, плохо видите? — рассердилась я. Вот только полоумных ловеласов мне не хватает для полного счастья.

— Вы все не так поняли. — мягко улыбнулся мой собеседник. — Вы сейчас шли и думали, что если бы жизнь начать с начала… Так обычно думают те, кто хочет с ней покончить, либо те, кто действительно хочет ее начать заново. Я прав? — он посмотрел на меня своими черными глазами без дна. У меня даже голова закружилась.

— Не знаю. Я не умею больше ничего. Уже привыкла к определенному размеренному быту и боюсь новизны.

— А Вы не боитесь, что на закате своей жизни вдруг поймете: тогда мне был дан шанс что-то изменить, а я его не использовала… А теперь, кроме сиделки-таджички, и поговорить не с кем.

— А Вы ведь меня к чему-то подталкиваете, признайтесь! — сказала я собеседнику.

— Не знаю. — скопировал он мою интонацию и переместил трость в другую руку, затем остановился и тяжело на нее оперся. — Карты раскладывает судьба, а окончательное решение принимает игрок. Приятного вечера! — он приподнял шляпу и пошел, прихрамывая, в подъезд. Странно, до этого момента он шел совершенно нормально!

Глава вторая. Шок — это по-нашему!

Я поднялась на свой этаж, открыла дверь и в темноте прихожей начала раздеваться. Скинула сапоги, сняла пальто и подошла к зеркалу. Лбом прислонилась к холодному стеклу. Из кухни сюда, ко мне, просачивался едва заметный свет стремительно чернеющего неба и оранжевого фонаря, стоящего в начале нашего дома. В бликующей и, одновременно, бархатистой зеркальности я видела свой темный профиль и тоненький светлый лучик, падающий откуда-то сбоку. Я дотронулась до него пальцем и повела линию вдоль его прямой. Как там говорил незнакомец? Карты сданы, за нами ход? И я уже двумя пальцами, как будто идет человечек, пошла по этому светлому лучу. Куда ты идешь? Что ждет тебя за изломом черной стены? Может быть, фиолетовое небо и две луны: золотая и оранжевая, как фонарь? А может, коварный убийца с иззубренным ножом в грубой руке? Я рассмеялась своей фантазии и включила свет. Зеркало плоско и мирно отражало обои напротив. Дальше все шло по заведенному много лет порядку: я поужинала, посмотрела телевизор и легла спать. Не хочу ни о чем думать! Утро вечера мудренее!

Я уже провалилась в сон, как вдруг отчаянно заколотилось сердце. Сильно дернувшись, я открыла глаза. Надо мной распахнуло свою необъятную ширь фиолетовое высокое небо, подсвеченное необыкновенным сиянием золотой и оранжевой лун. И я лежала на земле. Снова захлопнув ресницы, надавила на веки пальцами.

— Очнулась, чертовка! — раздался надо мной хриплый и грубый мужской голос. Я в ужасе распахнула пошире глаза и заорала от того, что увидела: надо мной нависал толстый неопрятный и вонючий мужик. Одной рукой он убирал в ножны нож, а другой уже расстегивал пояс своих засаленных штанов. Рефлексы сработали раньше моей головы. Подтянув к груди колени, я резко выбросила ноги вперед. Мужик сложился пополам и медленно завалился набок, издавая стоны вперемешку с руганью. Я вскочила на ноги и огляделась. Слева и чуть позади горел высокий костер. Там стояли две мужские фигуры, и они уже начали поворачиваться, заслышав возню и вопли. Справа переливалось под лунами травяное поле. Где-то далеко за ним торчали макушки невысоких гор или холмов, золотясь, как пасхальные яйца. А впереди… впереди был лес. И я туда рванула изо всех сил.

— Держи! Уходит! — услышала сзади я голоса и припустила быстрее. Заржала лошадь, и стал слышен топот копыт. “Не успеваю”- пронеслось в моей голове. Но тут, словно ветер подул мне в лицо, и, включив второе дыхание, я поплыла над землей, легко и естественно отталкиваясь от нее четырьмя ногами. Голоса удалялись, а лес уже стоял черной стеной на моем пути. Я нырнула в его спасительную чащу.

Тяжело поводя боками, я пробиралась сквозь стволы, опутанные слабо светящимся лишайником. Периодически на ветках, листьях да и в воздухе загорались яркие разноцветные огонечки и медленно гасли. “Светляки” — догадалась я. Интересный сон, однако. Живой такой, натуральный. Даже сучки под лапами чувствуются. Стоп. Лапами? Я опустила голову и посмотрела вниз. Да-а, действительно, лапы. Широкие, мощные и шерсткой покрыты. Желтоватой такой, с черными точечками. Я подошла к дереву, там было светлее, и оглядела себя. Первое — это хвост. Золотистый от попы, но с черным окончанием. На спинке шерстка цвета темной меди, опять же, с маленькими черными точечками, разбросанными по всей поверхности шкуры. Пузико — светло желтое. Сама шерсть не длинная, но густая. Красиво! Я села и подумала: что-то не стыкуется. Когда я била мужика, то ноги у меня были человеческие. И убегала я сначала тоже на двух, а не на четырех. Странный какой-то сон. Нелогичный. А может, проснуться?

Я закрыла глаза и ровно задышала. Вдруг сбоку послышался какой-то шорох и скулеж. Все само собой открылось и вскочило. Уши вертелись, ловя каждый странный звук.

“Пора убираться” — решили мои инстинкты, и я заскользила дальше в лесную чащу. Пробираясь сквозь поваленные деревья и обходя кругом неприятные заросли, я то и дело слышала топот лап, писк и визг каких-то птиц, и возможно, мелких зверьков. Чем они занимались, или занимались ими, об этом я старалась не думать, а просто шла и шла, пытаясь вспомнить в какой стороне я видела высокие холмы. Ужас из крови постепенно исчезал, и я начала мыслить трезво. Так сон это или выпала карта? Нет, бред. Господи, да что же здесь происходит? Ладно, пока не важно. Главное, добраться до какого-нибудь укрытия и отдохнуть. Лапы уже болели, мозг перегревался. А тем временем, стволы деревьев становились тоньше, и открытые, заросшие травой поляны, появлялись все чаще. Земной рельеф потихонечку поднимался. Стали попадаться каменистые уступы, на которые я периодически забиралась и смотрела вперед. Луны постепенно укатились за горизонт. Небо сначала стало зеленеть, потом появилась желтая полоса, которая вместе с уходящим временем становилась все шире и шире, и вот наконец, заалел край восходящего солнца. Я поднялась на утес и оглянулась вокруг. Холмы, плавно переходящие у горизонта в горы. Лес, темно-зелеными вершинами качающийся в долине, откуда я прибежала. И степь, занимающая пространство предгорий и покрытая какими-то синими травами. И необъятное разноцветное небо, шатром раскинувшееся над моей головой. Безумно красиво! Но уже хотелось пить и спать. Надо найти ручей и пещерку. Я поводила носом по ветру. Так, вот за той скалой, в ложбинке, должен течь ручей. Я его слышу! Ура! И я начала прыгать по камням.

Из-под выбитого в породе острого зубца холодной серебристой змеей выбиралась, извиваясь по каменным неровностям, маленькая и тоненькая струйка. Я открыла рот и осторожно вытянула язык. Капли воды плеснули и по зубам и по носу. Я фыркнула. Ручеек был очень холодным, но вкусным. Осторожно хватая воду, я напилась досыта. А вот там, чуть выше по склону, и пещерка подходящая нашлась. Аккуратно перебираясь с камня на камень, я добралась до небольшого углубления в скале. Прямо-таки мой размерчик! Я свернулась клубком и удовлетворенно прикрыла глаза, надеясь проснуться в своей кровати.

А во сне ко мне пришел тот самый мужчина из лифта и спросил, посверкивая насмешливыми черными глазами: — Ну как расклад? Нравится?

— Верните меня обратно! — взмолилась я. — Хочу домой, в теплую постельку! К телевизору и повышенному давлению! Я ничего не понимаю! Где я, что со мной? Пожалуйста! — я бухнулась на колени и протянула к нему руки.

— А здорово ты охотнику промеж ног засветила! — расхохотался он. — Неужели тебе не интересно, что будет дальше?

— Нет, домой хочу.

— А я хочу показать тебе один фильм. Смотри. — перед нами, вдруг откуда ни возьмись, материализовался экран и на нем я увидела себя. Такую, к какой я привыкла за эти долгие годы. Вот я уныло встаю утром с постели. За окном кружится неспешный и мокрый мартовский снежок. Одеваясь, смотрю на свои морщины. Прибавилось, однако. Одышливо наклоняюсь и натягиваю зимние сапоги, пальто и затем выхожу из дома. Медленно бреду на автобусную остановку. Лезу в переполненный автобус. Вот и новая работа. В банк меня больше не взяли из-за возраста. Кругом требуются малолетки с ногами от ушей и дыньками в декольте. Меня с моей грушей пятьдесят шестого размера на месте вторых девяноста даже не допускали до менеджеров по персоналу. Разворачивали на фэйс-контроле. И я пошла работать уборщицей в магазин. Целый день со шваброй и тряпками. Приходишь — давление под двести. И что я так разъелась? Фу-у, доехала. Протискиваю к выходу свои лишние килограммы и оттоптанными ногами выхожу на автобусную остановку. Глаза полуприкрыты, даже и смотреть на этот гадкий магазин не хочется. Ползу. “Надо у витрины стекла помыть, — говорил хозяин. — дорога рядом, быстро пачкаются“. Навстречу идет какой-то бомжик или пьянчужка. Качается. Мы с ним пересеклись как раз напротив витрины магазинчика. Он поднял голову, и я взглянула ему в глаза. Узкие, какие-то бешеные зрачки. “Ты! — выдохнул он, — это ты во всем виновата!” “Наркоман”- испугалась я и сделала попытку занырнуть с разбегу в дверь. Но он успел раньше. Не отводя от моего лица своих страшных глаз, он изо всей силы толкнул меня на витрину. Я летела медленно-медленно. Больно ударилась головой о стекло и, к моему ужасу, оно начало трескаться и осыпаться прямо на меня. Вот один кусок ударил по руке и кровью выплеснулся глубокий порез. Другой осколок проехал по пальто и задел ногу. А самый дальний, верхний, неотвратимо летел мне в лицо. И экран потух.

— Ну как фильм? — поинтересовался мужчина.

— Это что, должно было случиться со мной? — хрипло спросила я. — А избежать — никак?

— А что ты теряешь здесь, девочка? У тебя есть кто-то близкий на этой земле?

— Нет, но я привыкла…

— Вот вечно вас, женщин, приходится уговаривать! Ты хочешь бездарно пожить еще две недели и глупо умереть в больнице от потери крови?

— Нет, не хочу… — прошептала я.

— Тогда радуйся. Судьба предоставила тебе шанс прожить иную, более насыщенную и интересную жизнь.

— Почему? — затупила я. — Почему мне?

— Ах, она тоже женщина. — махнул рукой мой оппонент. — Перепутала. Тебя изначально не в тот мир запихнула.

“Так вот почему у меня все неправильно складывается!” — тут же подсуетилось оправдывающее свою никчемность сознание.

— И что теперь делать? — спросила я у черного человека.

— Не знаю, — ответил он. — Что хочешь.

— А я не знаю, что хочу.

— Тогда не знаю, что и получишь! — усмехнулся мой собеседник и медленно начал таять в воздухе.

— Эй, Вы куда? Я еще ничего не решила!

— Карты брошены, девочка, твой ход… — донесся до меня эхом удаляющийся голос.

Глава третья. Аборигены

Проснулась я от того, что мне стало жарко. “Надо было легкое одеяло вчера достать” — потянулась я и открыла глаза. Надо мной нависал желтый свод неглубокой пещерки. День был в самом разгаре: пели птицы, на выходе голубело небо, теплый ветерок ерошил мою коротенькую шерстку. “А это что?” — вдруг увидела я черный комок, лежащий между моими лапами. Приглядевшись внимательней, заметила и маленькие ушки, торчавшие у моего живота. “Не что, а кто…”- услышала я неожиданно голос в своей голове, и из черного комка высунулась заспанная мордочка, напоминавшая внешностью нашу пуму или ягуара, только маленького. Я вытаращила глаза. “Чего смотришь, забыла, как выгляжу?”- снова прозвучал в моих мозгах незнакомый голос, скорее мальчишечий, судя по тембру. “Никогда и не знала” — растерянно подумала я. Котенок- пацаненок встал, потянулся, вздыбив хребет, и зевнул, показав пасть, полную острых и длинных зубов. “Вставай, ишь разлеглась. Я есть хочу. Поймай мне зайца”- вот как-то так идентифицировала я образ маленького быстроногого зверька, петляющего среди синей травы.

“А ты, собственно, кто такой, чтобы мне приказывать?”- мысленно спросила я этого черного маленького нахала. Маленькая мордочка обиженно вытянулась: “Тебе во время облавы мозги отшибло? Я — сын вождя!”.

“А звать тебя как, ястребиный коготь?”- я с усмешкой посмотрела на мелкого.

“И впрямь, переклинило, — удивился котенок. — Седрик. Забыла?”

“Никогда не знала”- мстительно сказала я ему. Он смешно перевалился через мои передние лапы и, приблизив свои усы к моей морде, внимательно меня обнюхал.

“Странно, пахнешь, как Ирема, но говоришь и ведешь себя совсем по- другому”- грустно муркнул он. — “Я хочу увидеть тебя в другом облике. Перекинься”.

“Ну не в пещере же” — заметила я и вылезла наружу.

Камни уже нагрелись под ярким диском голубоватого солнца и ослепительно сияли маленькими искрами слюды. Я аккуратно начала спускаться к ручейку. Котенок прыгал сзади.

“Я вчера еле тебя догнал”- заявил он мне.

“Зачем?” — поинтересовалась я.

“Так всю нашу стаю поймали, одна ты вырвалась!”.

“А ты?”.

“Я в кустах стоял, в лесу”.

“И как же люди нас переловили, таких клыкастых и страшных?” — я дошла до ручья и подставила морду под струйку.

Котенок укоризненно посмотрел на меня: “Крепко тебя приложили, если ничегошеньки не помнишь!”.

“Ага, — сказала я. — Ничегошеньки”- и уступила ему место на плоском камне. Он жадно начал глотать.

“А зачем нас люди ловили?”- задала я мелкому вопрос.

“В охрану, на бои. Богатые люди много денег платят”.

“Так как же нас поймали?”- повторила я свой вопрос.

“Так манком же!”- котенок вытаращил на меня свои желтые глазищи.

“Мне надоело передавать мысли твоей дурной башке!”- вдруг сказал он, подернулся какой-то дымкой и поднялся с земли уже мальчишкой лет двенадцати. Причем, в одежде. В черной. И рубаха и штаны были из какой-то плотной и, самое главное, чистой ткани.

“Чудеса!”- вылупила я глаза.

— Давай, оборачивайся! — сказал пацанчик и сел опять на землю, скрестив ноги.

“А как?”- я подумала и вспомнила ощущение бега, а затем, и полета на четырех лапах. Попробовала представить руки, ноги, голову и все остальное.

— Ну, наконец-то! Я уж думал, заснула на солнышке! — проворчал парнишка. Я, приоткрыв зажмуренные в усилии глаза, посмотрела на руки.

— Ура! — заорала я. — Получилось!

И побежала к маленькой лужице, образованной среди камней сбегающим вниз ручьем. Наклонившись, внимательно посмотрела на отражение. А черный человек был, оказывается, прав. Я действительно, по меркам моего мира, была совсем молодой. Лет шестнадцать — семнадцать, не больше. И у меня ничего не болело! Как же это здорово!

Я смотрела на свое лицо: кругленькое, с зелеными яркими глазами, с конопушками на носу и пухлыми розовыми губами. Волосы у меня были разноцветными, в отличие от сына вождя. У него они были черными. А у меня — желтые на макушке, темно-рыжие посередине, а концы из темно-темно-рыжих плавно переходили в черный цвет. А, да. Из волос торчали аккуратные рыженькие ушки. Фигура… Ну, можно сказать, она была плоской. Ни попы, ни груди. Тоненькие руки с розовыми ноготочками и босые ноги. Кстати, мальчишка тоже сидел босым. А на его голове ушки были бархатисто-черными. И брови с ресницами тоже были черными, в отличие от моих, рыжих. Глаза у Седрика сердито светились желтым огнем.

— Глаза притуши! И не пялься так. Сама впервые себя вижу! — буркнула я Седрику.

— Не-ет, ты не Ирема. — констатировал мальчик.

— Я тебе про это битый час толкую! А ты заладил: пить, есть. Пойдем в лесок, под деревья, а то тут становится жарко! — скомандовала я. Кстати, одета я была в черные штаны и желтую рубаху. Думала босиком по камням и по сучьям идти будет больно. Но нет. Наличествовало ощущение обутости.

Мы спустились с холма и оказались в тени каких-то лиственных деревьев.

— Здесь сесть можно? Змеи, пауки не сожрут? — поинтересовалась я у Седрика.

— Нет, в наших горах чисто. Это на юге всякая нечисть по траве ползает. Ложись! — предложил он и первым плюхнулся на траву под дерево.

— Рассказывай! — потребовала я у пацана.

— О чем?

— О том, чего я не знаю. То есть, обо всем. Что за мир, кто живет, чем занимаются? И сколько нас таких, как ты и я? Где мы жили…

— Затарахтела, женщина! И откуда ты такая бестолковая? — посмотрел своими желтыми глазищами котенок. — Сначала о нас. Мы — это дарки. Оборотни. Живем мы здесь, в горных пещерах. Нас осталось всего три клана: волки, пумы и ящеры. Говорят, были еще, только мы о них ничего не знаем.

— А почему нас ловят люди? Наша вторая натура ведь тоже человечья?

— Так они-то об этом не знают! Вернее, знали, только давно забыли. У людей век короток. У нас — длинен. Когда-то случилось так, что дарки сошли с гор и поселились в долинах, вытесняя людей с насиженных мест. Тогда люди стали сопротивляться, и пролилось много крови. И люди вознесли молитвы Богам, о том, чтобы те их защитили от диких зверей, как они нас называли. Особенно слезно просил один настоятель горного монастыря, монахи которого иногда неделями не могли выйти из-под укрытия стен. А дарки ходили вокруг и смеялись. Они были сильными, очень сильными! Думали, что растопчут людской род и останутся одни во всем мире. Но у Богов была своя игра. А дарки ее испортили своей самонадеянностью. И вняли тогда Высшие молитвам монахов. Сошел тогда с небесных высей покровитель людской Керрос и подарил настоятелю священный манок. Заслышав звук манка, дарки становились вялыми и безвольными и не могли сопротивляться людям. И теперь короткоживущие насмехались над некогда сильным противником, обращая оборотней в рабов, сторожевых слуг и бойцов на аренах. По сигналу манка мы сами убивали себе подобных. Но как не взывали дарки к своему покровителю Михангу, ответа не было. И теперь, думаю, пум больше не осталось. Мы с тобой последние. — Уныло закончил мальчик.

— А давай добежим до вашего поселения, посмотрим, вдруг кто-то да остался? Посоветуемся!

— Давай! — обрадовался Седрик. — Я как-то об этом не подумал!

— Тоже мне, сын Вождя! Мысли шире!

— А вдруг там засада?

— Не думаю. Ради двух котят они не будут рисковать удачной охотой. А у них сейчас много пленников!

— И папа, и мама! — личико будущего вождя неожиданно сморщилось, и из глаз побежали слезки.

— Так! — я грозно на него посмотрела. — Хватит рыдать! Нам нужен тот, кто сможет дать мудрый совет. Думай, сын своего отца!

Седрик перестал плакать и нахмурил брови: — Да, нам надо в поселок!

Мы перекинулись в кошек и плавно заскользили в тени хвойного леса в сторону холмистого предгорья.

Через полтора часа мы бродили в человечьем обличье по опустевшим пещерам. Седрик сначала тихо, потом громко начал кричать: — Эй, есть кто живой? Это я, Седрик! Отзовитесь!

Мы шли по анфиладе благоустроенных и отделанных комнат. Там стояли лежанки, накрытые мягкими серыми шкурами, шкафчики, столики и кресла. Была даже водопроводная система с канализацией! Я зашла, отметилась, попила и помыла ручки.

— Послушай, ястребиный коготь, а кладовые с едой у вас имеются?

— Кто? — повернулся ко мне мальчишка.

— Да так, — махнула я рукой, — так есть у вас тут что поесть? А то, — сурово посмотрела на него, — закушу тобой!

— Не закусишь! — легкомысленно поддразнил ребенок. — Что ты можешь одна без мужского руководства?

— Да ты, однако, шовинист! Так где колбаса, мужчина?

— Следуй за мной. — важно сказал сын вождя и мы двинули в закрома.

И чего только не было на леднике в глубинах пещерного лабиринта! И колбаса, и мясо: сырое, закопченное и даже стоял горшок с мясным супом. Вот его-то мы и вытащили.

— Как его разогреть? — простонал мой некормленый уже сутки желудок.

— Просто! — сказал ребенок и повел меня на кухню. Огня в очагах не было, но паренек взял поленья, сложил их колодцем, натолкав внутрь коры, и два невзрачных серых камушка. Постучав один об другой, он легко высек искры, и вот уже затрещала кора, и поднялся огонь.

— Ставь горшок на плиту. — приказал последний мужчина из клана пум.

Скоро горшок нагрелся, и по всему лабиринту потянуло сытным мясным запахом.

Издалека, из невообразимой глубины, вдруг послышалось эхо шагов. Мы одновременно вскочили, загораживая собой ценную емкость. Малец схватил тяжелый глиняный кувшин и встал у дверного проема. Шаги грозно приближались. Седрик замахнулся.

— Тише, не стоит делать того, о чем впоследствии пожалеешь! — раздался надтреснутый и хриплый, но вроде не совсем старческий, голос.

Мальчишка отбросил в сторону кувшин и вылетел из своего укрытия с криком: — Рослик! Ты жив! — Жив, слава Богам. — мужчина снял со своей шеи пацана и, выпрямившись, посмотрел на меня. Я на него. Суп сзади меня шипел и плевался на всех. Развернувшись к плите, цапнула котелок за ручки и быстренько бухнула его на каменную столешницу.

— Седрик! Неси то, из чего у вас тут едят! — скомандовала я.

— Это ты, женщина, должна накрывать мужчинам на стол! — задрал нос малец в присутствии члена своей стаи.

— Тогда как хочешь, а я и через край похлебаю! — ответила я и наклонила горшок к себе, краем глаза поглядывая на стоящих в ступоре представителей семейства кошачих.

— Сейчас и вправду все съест. — прошептал мужчина в сторону мальчика. — Ну-ка, накрывай на стол!

Я тут же вернула горшок в исходное положение и прикрыла лежащей рядом крышкой.

— Ты кто? — поинтересовался вновь пришедший.

— Ирина. А ты?

— Рослик, вольный охотник. Я не видел тебя в стае, Ирина.

— Ай, не заморачивайся, — махнула я рукой, — сама я не местная, да и там таких нет. А где ты летал во время облавы, вольный птиц? Трофеев не видать, значит, свой среди чужих? — позиций у горячего котелка я не сдавала и одновременно рассматривала еще одного представителя народа Седрика. Мужчине на вид было лет тридцать — тридцать пять. Светлые прямые волосы по плечи, светлые брови и ресницы, тонкий с горбинкой нос и тонкие же губы. Глаза были неожиданно синими. Лицо какое-то очень худое, впалые щеки и легкая серебристая щетина на щеках. Высокий, но какой-то скособоченный на одну сторону. Одежда на нем тоже была светлой: светло-серая рубаха и такого же цвета штаны. Я тут же придумала ему кличку: “снежный барс”. Не помню, какие они у нас на самом деле, а этого хищника представила хорошо: одинокая бело-серая поджарая фигура на фоне покрытых снегами гор. Пока мы друг друга разглядывали, прибежал Седрик и сказал, что все приборы разложил и можно нести котелок. При этом обиженно смотрел на меня.

— Не мужское это дело: ведро к мусоропроводу выносить… — определила я настроение сына вождя. — Ладно. Так и быть. Котелок уж сама донесу.

И проплыла мимо задумавшихся над моими словами аборигенов в другой зал. Они отвисли и потянулись за мной на запах.

На столе стояли три глубокие миски, и рядом с ними лежали ложки.

Я разлила все, что было в котелке, начиная с себя, как с самой голодной. Или наглой? В конце концов, сюда я не просилась, паек мне не выдали, значит все, что нашла, то мое. К тому же, здесь не Египет, чтобы страстно желать отправиться сюда для поправки здоровья. Сами ошиблись, пусть сами и вытягивают. Это я вспомнила “руку судьбы” в черном прикиде из моего подъезда. А может, и вообще, я сплю и вижу сон? Такой цветной сериал “Русская баба Яга на службе мафии”. А еще я неожиданно обратила внимание на то, что не только двигаться, но и мыслить я начала как-то иначе.

А может, и вообще, все это галлюцинации на нервной почве?

Короче, суп я вылизала быстрее всех. Мужчины, хотя и отстали, но ненадолго. И вот, наконец, мы сыто расположились на скамьях. Рослик внимательно продолжал меня разглядывать, прищурив синие глаза. Седрик ерзал, то дергая за рукав соплеменника, то глядя на меня. Наконец не выдержал: — Рослик, а она от охотников убежала!

— А ты убежал за мной. — пожала плечами я.

— Я в кустах далеко был, манка не слышал! — отверг намеки мальчишка. — А тебя они связали! А она, знаешь, раз! — это он уже Рослику рассказывал. — И здоровый дядька кверху ногами валяется, а она бежит!

— Как ты смогла? — спросил мужчина.

— Я ничего не помню. — ответила я чистую правду. — Делать что дальше будем?

Седрик тоже посмотрел на Рослика.

— Не знаю, — развел руками он. — Я, наверное, уйду высоко в горы. Седрик, пойдешь со мной?

— А мама? А папа? — глаза мальца наполнились слезами. — Их надо спасти!

— Им уже ничем не поможешь, малыш. — Грустно сказал Рослик.

— Тогда проваливай в свои горы и не морочь парню голову! — сказала я ему. — Последний к тебе вопрос и можешь уже идти: могу я с кем-то здесь посоветоваться, как пробраться к людям, чтобы нас с мальчишкой не опознали?

— Зачем тебе? Хочешь долгой и мучительной смерти?

— Нет, хочу освободить стаю. И украсть манок.

— Это безумие. — через какое-то время ответил мне Рослик.

— Не безумней того, чтобы всю оставшуюся жизнь скакать по снегам и ловить куропаток, постепенно полностью превращаясь в зверя. — пожала я плечами.

— Тогда иди к оракулу. Может, он подскажет, что тебе делать дальше? — Рослик встал, скособочился и, прихрамывая пошел к жилым комнатам.

— Эй, Седрик, — окликнула я пацаненка, глядящего в спину ушедшему. — Ты маму-папу спасать собираешься?

Мальчик повернул ко мне свою грустную желтоглазую мордочку: — А что мы сможем? Я — еще маленький, слабый. Ты, — он смерил меня презрительным взглядом, — не воин, а женщина.

— Тогда не ной и иди с Росликом в горы. И отстань от меня, понял? — вызверилась я и встала. Посмотрела на грязные тарелки. — Убери за собой, герой!

И, развернувшись, пошла в пустую комнату и растянулась на шкурах. Да, оракул — это интересно. Возможно, подсказка судьбы? Надо найти и вытрясти душу. Это будет моим первым ходом.

Глава четвертая. Рэй и Соли

Наверное, я проспала несколько часов, потому что в пещерах стало совсем темно. Я потянулась и спокойно перекинувшись в кошку, или пуму, как они себя называют, пошла искать кладовую. Вытащив оттуда копченый окорок, закусила и потопала к выходу. Открытая всем ветрам арка выходила на закат, и в лицо мне ударили яркие желто-оранжевые лучи. Я села и огляделась. Невысокие горы, вероятно, сложенные из известняка, отражали этот насыщенный цвет, переходя от коричневого через почти красный к зеленовато-желтому. Редкие деревца и кустарники, покрытые синеватой листвой при дневном свете, сейчас казались почти черными. Это было невероятно, потрясающе красиво. С другой стороны, у нас бы это считалось востоком, на закатный горизонт наползало глубокое фиолетовое небо. “Скоро взойдут луны!” — вспомнила я. А, собственно говоря, чего я сижу? Надо искать этот их местный оракул. Может, чего подскажет? Интересно, думала я, поднимаясь, у них, как у нас в древней Греции, тоже надо газом подышать, чтобы узнать будущее? Или местным аналогом мухоморчиков травануться? Я топала по коридору в поисках Седрика и про себя напевала: “В потолке открылся люк, не пугайся, это глюк, он покажет верный путь, как проснешься, не забудь, а забудешь, вновь приду, по другому проведу…”. Тут у меня в голове раздался робкий голос котенка: “ Ирина, ты не ушла?”

“А должна была? Ты, вообще, где?” — спросила я у мелкого. Навстречу мне из темноты послышался топот мягких тяжелых лап, и тут же в меня уткнулся мокрый и теплый нос. Я обернулась человеком и погладила пушистую короткую шерстку котенка: — Ну, вождь краснокожих, я рядом, с тобой, чего ты?

— Я думал, что ты ушла, — заплакал уже мальчишка и, обняв меня руками, спрятал голову мне куда-то в плечо. Я гладила его по голове: — Я никуда не уйду от своего вождя! — торжественно объявила ему, — Мы с тобой — один клан! Ты и я. Кстати, а этот ваш Снежный барс, он что, тебя бросил?

— Не знаю, Рослик ушел, ты ушла, а меня оставили… — снова начал шмыгать носом пацан.

— Мы с тобой о чем договаривались? — я присела перед ним и заглянула ему в глаза. Они светились желтым светом. “Интересно, а мои светятся?”- на задворках сознания мелькнула любопытная мысль, и, усовестившись, заскочила обратно.

— Мы договаривались идти к Оракулу. И если бы ты не начал выяснять, кто из нас большой начальник, мы бы уже все знали. А так, только зря время потратили! — с досадой сказала я.

— Ирина! — мальчик погладил меня по щеке, — не сердись, пожалуйста! Давай дружить!

— Конечно. — заверила его я и спросила: — А, собственно говоря, ты сам-то знаешь, где этот ваш оракул находится и что он такое?

— Где находится, знаю. А что это такое — нет. С ним папа советовался.

— Веди! — объявила я и взяла Седрика за руку.

Мы вышли в горы. Солнце уже зашло, а на фиолетовое небо выкатились местные луны.

Я на секунду остановилась и подняла лицо к небу: — Седрик, а как они, — я показала на шары вверху, — называются?

Мальчик тоже посмотрел вверх.

— Знаешь, а ведь про них сложена очень грустная сказка. Мне рассказывала мама, когда я был совсем маленьким. Так вот, оранжевая — это Соли. Она была первой красавицей среди всех кланов. Ее приезжали сватать многие мужчины. Но девушка была дочерью вождя и могла выбирать. Однажды ночью, гуляя по горам, она увидела одинокого волка, сидящего на камне, и смотрящего в небо. Волк не видел Соли. Он пел. Он пел чудесную песню о любви, и о том, как подчас бывает трудно сказать об этом любимой, когда сам вожак хочет взять девушку в жены. “Зачем ей знать о моих чувствах, ведь все равно ты никогда не будешь со мной. Твой удел — чужая пещера. Ваши будущие щенки. Зачем мне смущать твою робкую душу своими огненными желаниями? Я спрячу их, загашу, и лишь пепел навсегда сохранит память о тебе в моем сердце!” Соли запомнила волка и на следующую ночь опять прокралась к тому месту. Волка на камне не было, и никто не пел песен. Соли обернулась девушкой и села на нагретый дневным теплом камень. И начала тихонько напевать. И вдруг из-за утеса вышел высокий и красивый парень. У него были серые волосы и серые глаза. Соли вскочила: — Это ты вчера здесь пел?

Парень пожал плечами и рассмеялся: — А зачем тебе знать? Мы, волки, свободный народ, хотим — поем, не хотим — грустим.

— А о ком пел ты? — спросила любопытная Соли.

— Неважно. — ответил парень, развернулся и ушел.

Но Соли была очень избалованной девушкой. На следующее утро она объявила отцу, что нашла себе жениха.

— Как его зовут, дочка? — спросил отец. — Из какого он клана?

— Из волчьего. Как зовут, не знаю. Я слышала, как он пел на скале. И я хочу в мужья именно его!

Чего не сделаешь ради любимого ребенка? Отец приказал найти парня и привести к нему. И той же ночью молодого волка поймали и доставили в пещеры. А утром, с первыми лучами, привели к вождю.

— Щенок Рэй! — обратился Вождь к волку. — Радуйся! Тебя выбрала в мужья моя дочь Соли!

Парень молча стоял перед вождем, связанный за руки.

— Чего молчишь? — удивился Вождь.

— Радуюсь. — Ответил волк. — Когда свадьба?

— Сегодня днем. — Объявил отец. — Чего тянуть?

— Подожди один день. — Попросил парень.

— Не сбежишь? — подозрительно сощурил глаза Вождь.

— Посадите в пещеру и охраняйте. — Пожал плечами парень. — А еще лучше, я полежу у входа, в тенечке.

— Смотри, ты дал слово!

И парень, обернувшись волком, лег в тень скалы и положил тяжелую морду на лапы. Иногда к нему подбегала Соли и пыталась с ним поговорить. Но молодой волк не открывал даже глаз. Соли капризничала и иногда теребила его пушистую шкуру. Но волк так и не откликнулся. Только на вечерней заре он вдруг встрепенулся, подпрыгнул и, встав на четыре лапы, протяжно завыл. И столько боли было в его плаче!

К нему подходили члены клана, узнать, что такое с ним случилось, но он ни с кем не разговаривал.

На следующее утро из пещеры вышла красавица Соли и подошла к волку.

— Пора! Мы идем к оракулу, и он соединит наши руки и сердца!

Волк обернулся парнем и подал девушке руку: — Идем!

Оракул того клана находился в самой верхней пещере самой высокой горы. Они забрались на карниз.

— Дальше, Соли, я не пойду. — сказал парень.

— Почему? — спросила красавица.

— Моя возлюбленная сегодня ночью умерла. Прости, Соли, но без нее я не могу жить! Прощай, красивая девушка, найди себе хорошего парня и будь счастлива! — Рэй встал на край обрыва и, оттолкнувшись, прыгнул вниз, в глубокое ущелье.

Только с Соли тоже случилась беда: она, сама не замечая как, влюбилась в Рэя. Несколько дней она ходила сама не своя. Отец приглашал к ней самых веселых дарков, но Соли их не слышала. И вот, однажды ночью, она сидела на том самом камне и думала про Рэя, когда на небо вдруг выкатилась золотистая луна, и девушка на ее диске четко увидела лицо Рэя.

— Зачем ты это сделал? — закричала она. — Мы могли быть счастливы вместе!

Лунный Рэй усмехнулся и грустно подмигнул ей.

— Не уходи от меня! Тебе в небе так одиноко! Я сейчас, я уже иду! — она карабкалась на ту самую гору, откуда шагнул вниз молодой волк.

И вот она стоит на краю карниза, а в фиолетовом небе ей улыбается любимый Рэй. Она поднялась на носочки, подняла руки вверх и прыгнула, пытаясь поймать ускользающую луну.

На следующий вечер на небосвод взошли уже две луны: Рэй — первый. Он вечно уходит. Соли, оранжевая, вторая. Она догоняет своего возлюбленного и хочет ему сказать, как они были бы счастливы вместе… Пойдем! — резко дернул меня за руку Седрик. — Это все старые сказки.

И мы отправились к оракулу. В отличие от легендарных героев, мы не поднимались на утесы, а вошли в небольшой лесок. На почти круглой поляне возвышался небольшой грот, из которого вытекал прозрачный ручеек. Крепко держась за руки, мы с Седриком вошли внутрь.

Откуда-то из-под земли здесь бил чистый, прозрачный источник. И больше ничего в пещере не было. Журчание воды и темнота, слегка подсвеченная от выхода яркими лунами. Я присела и опустила руку в воду. Она неожиданно оказалась теплой. Я побултыхала пальцами и провела ладонью по неглубокому дну.

“Как же с тобой поговорить, Оракул?”- подумала я. Седрик тоже стоял рядом и смотрел, получится ли что-то у меня.

— Ты ничего не знаешь? — на всякий случай спросила мальчика. Тот молча пожал плечами и умоляюще посмотрел на меня.

Я усиленно думала и смотрела на темную журчащую воду. Вдруг мне показалось, что на дне что-то блеснуло. Я застыла и начала всматриваться в этот разгорающийся блеск.

— Ты видишь? — шепотом спросил Седрик.

— Тс… Тихо. — я пожала его ладонь.

Серебряная точка тем временем все росла, разгоралась, и наконец, жидкое серебро заполнило собой всю чашу. Я убрала руку и вгляделась в извивающиеся разводы, а в голове появилось четкое присутствие посторонней сущности.

— Ты кто? — спросила я негромко.

“Тот, кого звала.”

— Что надо сделать, чтобы спасти клан?

“Идти к людям”.

— Но я — чужая и не знаю, как себя вести! И внешне мы с Седриком так от них отличаемся!

“Ты уже забыла, какого рода ты дочь?”

— И что?

“Спаси моих дарков, чужачка!”

Серебро водоема медленно растворялось в темной воде. Я посмотрела на Седрика.

— Ты что-нибудь слышал?

— Да! — мальчишка благоговейно посмотрел на меня. — Он сказал, что ты всех спасешь, и что я должен тебя слушаться!

“Вот это еще одно дело для супер-операционистки из Долгопрудного! Женщина-кошка, пятый элемент!”- злобно пыхтела я, выбираясь из лесочка и поминая тихим ласковым словом и Судьбу, и ее полномочного представителя.

— Седрик! Спать хочешь?

— Нет. Мы же спали! — возмутился ребенок.

— А кушать?

— Немного. — Сознался он.

— Тогда делаем так. Сейчас возвращаемся в поселение клана, кушаем… Слушай, а людские деньги у твоего отца были?

— Не знаю.

— Тогда, заодно, проведем ревизию папиной резиденции.

Мы вернулись в пещеры.

Наскоро поев, зажгли с Седриком два факела и пошли в ‘кабинет’ вождя клана.

— Все, что найдешь интересное или непонятное, складывай на пол в середине комнаты. — распорядилась я. И мы зарылись во всевозможные ящики. Чего там только не было! Седрик со смехом показал мне связку пыльных чешуек, нанизанных на тонкую, но прочную нить. Мальчик встряхнул ее, я чихнула.

— Что это? — спросила я.

— Подарок от клана ящеров!

— И что в них ценного?

— Не знаю. — Легкомысленно швырнул их в сторону ребенок.

— Если бы они не представляли никакой ценности, твой отец стал бы их у себя хранить?

— Нет! — сверкнул мальчишечий желтый взгляд.

— Значит, берем!

Мы отобрали также драгоценные камни, два небольших слитка какого-то белого металла, похожего на нашу платину, а также неожиданную находку: иголки и нитки в деревянной коробочке.

— У вас есть кладовая, где хранится какая-нибудь одежда? — поинтересовалась я у котенка.

— Пойдем! — археолог-энтузиаст повел меня в дальнюю пещеру. И там, на полочках, скромненько лежали юбки, кофты, какие-то штаны и даже обувь. Все это богатство было покрыто толстым слоем пыли.

Я почихала и поковырялась. Припомнила, во что был одет первый абориген, встреченный мной в этом мире, и взяла широкие штаны, куски полотна (на портянки, так как носков я не заметила), еще одни штаны и две пары сапог, предварительно примерив их на себя и Седрика.

— Зачем все это здесь лежит? Вы это носите?

— Нет. Это наверное, людское. — почесал черноволосый загривок мой мальчик.

Мы взяли еще две рубахи и вышли вон. Юбки я брать не стала, так как женская мода меняется все время, в отличие от мужской. А спалиться, не дойдя до цели, не хотелось. А что, я — плоская, худая барышня. Оденусь в мужской костюм, сойду за тринадцатилетнего пацана. Вот только что делать с волосами? Они у меня яркие и длинные. А уши? Их куда девать?

Я посмотрела на тряпки, которые несла в руке вместе с одеждой. И меня осенило! Бандана! Это то, что нужно! Я взяла темно-синюю тряпку и, подозвав Седрика, обвязала ее вокруг черноволосой головы. Да здравствуют свободные пираты!

Свои волосы (слава местным Богам, что они, как остевая шерсть, не сваливаются и не сильно путаются), я расчесала найденным в какой-то из пещер гребешком и заплела в длинную и тугую косу. Обернув ее вокруг головы, я накрепко примотала ее тряпкой. Голова получилась не маленькая. Однако, с кем не бывает?

Мы с Седриком посмотрели друг на друга и рассмеялись. Вернувшись в кабинет отца, и оглядев собранные нами богатства, я отправила парня на поиски двух мешков с лямками.

— Для добычи! — понял Седрик и умчался. И уже скоро мы с ним все аккуратно распихивали по нашим рюкзачкам. Про еду мы тоже не забыли. Окорок был порезан и завернут в свежие листья, похожие на нашу крапиву. Мальчик грустно оглядел заброшенный дом.

— Не грусти, — я погладила его по плечу. — Вот найдем твой клан, победим всех врагов, вернемся, и снова здесь будут ходить взрослые пумы и бегать котята! Вперед?

Седрик кивнул головой.

Для того, чтобы идти быстрее, мы решили перемещаться по лесу в зверином облике. Так и нюх и слух, да и выносливость лучше. Мы приладили на спины мешки и обернулись. Попрыгали. Вроде, держатся. Тогда в путь!

Глава пятая. Смурги

Мы решили свои поиски начать с той поляны, где был захвачен клан. Взяв след, мы пошли через лес за светом Рэя и Соли. На поляне, с которой почти двое суток назад я быстро убегала, было сильно натоптано. Воняло конским навозом и резким запахом охотников. Следы даже не понадобилось искать. Через лес была протоптана целая просека. Мы с Седриком черными в лунном сиянии тенями молча скользили среди деревьев. Кое-где чувствовался кровавый запах. Видимо, кого-то из дарков били. Вот спрашивается, зачем? Они и так под одуряющим действием манка. Или у людей всех миров так принято: унизь сраженного, добей побежденного? Злость к мучителям переполняла меня. Да и Боги тоже хороши! Изначально всем живущим надо давать равные условия существования. А то выберут любимчиков и смотрят, как они деградируют от безнаказанности. А когда остальные начинают вымирать, очухиваются, и без разбора и счета раздают провинившимся кнуты, а обиженным — пряники.

Лесная дорога бесшумно стелилась под мощные лапы, небосвод стал бледнеть и постепенно сменил свой фиолетовый цвет на желто-зеленый. Звезды посветлели и медленно погасли. Занималась оранжевая заря. Лес тоже поменял свой окрас с черного на серый. На траве выступили капельки росы. Запахло близкой водой. “Хочу пить!”- тут же пришло мне сообщение от Седрика. Я кивнула головой и свернула в сторону уже слышной речки.

Продравшись сквозь кустарник и высокую траву, мы вышли на пологий песчаный берег. Песочек был мелким и бледно-желтым. Вода неспешной и глубоко-синей. Заря бликами играла на гребешках волн. Я тут же обернулась человеком и сказала Седрику: — Малыш, как хочешь, а я — купаться!

Мальчик тоже обернулся и вышел за мной на песок: — Ты любишь плавать? — спокойно спросил он. Я, стаскивая с себя рюкзак и бросая его на песок, честно ответила: — Очень, только давно не купалась. Я чуть-чуть поплаваю и обратно. Не испугаешься?

— А ты? Не испугаешься?

— Чего, малыш? — спросила его, щупая босой ногой воду. Теплая!

— Там смурги живут.

— А у них есть зубы? Они кусаются?

— Не знаю. — Честно ответил пацан. — Я слышал от взрослых. А так далеко от дома еще ни разу не заходил!

— Проверим? — бесшабашно улыбнулась ему и в брюках и рубашке вошла в воду. Хорошо! Приятно! Я плыла, и от меня в разные стороны расходилась небольшая волна. Седрик напился и, сидя на берегу, смотрел на меня. Я повернулась на спину и помахала ему рукой. Вдруг мне показалось, что снизу в меня ударило холодной струей. Я тут же повернулась и слегка поднырнула под волну с открытыми глазами. В плотной синеве промелькнуло темное тело, отсекая меня от берега. “Опаньки…”- пронеслось в моей рыжей голове. Я высунула голову наружу, глотнула воздуха и снова нырнула, только поглубже. Большое рыбье тело медленно лавировало вокруг, сжимая круги. Вот оно совсем рядом… На спине торчит высокий плавник. Я протянула руку и, выпустив когти, крепко схватилась за него. Рыбина дернулась и потащила меня на глубину. Я задержала дыхание и приготовилась дорого продать свою жизнь. “Вот же гадость, — проносились в моей голове обрывки мыслей, — и чего ей от меня надо! ”

“Да отпусти, дура, поиграть с тобой хотел”- ясно услышала я в своей голове.

“Ты меня не утопишь?” — подумала я уже осознанно.

“Больно!” — услышала в ответ и, рискнув, убрала когти. Рыбина сразу уплыла, а я вынырнула на поверхность и быстро погребла к берегу. Седрик уже бегал туда-сюда по песку и размахивал руками. И вот я уже достала ногами до дна, когда опять увидела в прозрачной воде огромную рыбину. Я обернулась, зашипела, и из пальцев опять выстрелили длинные когти.

Рыбина выплеснулась из воды и, падая назад в серебристом облаке брызг, обернулась небольшим пареньком лет десяти-одиннадцати, то есть, чуть моложе Седрика.

— Маленький! — бросилась я к нему, — я тебя сильно поцарапала?

Мальчишка блеснул серебристыми глазами и широко улыбнулся: — Не-а! А вы кто? — спросил он меня.

— Мы — дарки! — важно ответил за меня мой котенок.

— И я тоже! — мальчишка вылез из воды вместе со мной. — Наш клан называется смурги. Наша вторая ипостась — рыбы. Мы, в-основном, и живем в воде.

— От нас чего хотел? — недружелюбно отозвался сын вождя. — Мы тебя не трогали, чего приплыл?

— Ты так смешно бултыхаешься, — маленький светловолосый и светлоглазый смург посмотрел на меня, — мне захотелось рассмотреть тебя поближе!

— Дурачок, — сказала я, отжимая волосы. — Я могла тебя искалечить когтями. — И продемонстрировала ребятишкам неожиданно отросшие на человеческой руке когти.

— Оу! — округлил глазенки Седрик. — А я так не могу. Научишь?

— Когда пойму, как ими управлять, то конечно. — Мы втроем сели на песок. — Малыш, тебя как звать?

— Ксетий. Я — сын Ксенса. Нашего вождя.

— А скажи-ка мне, Ксетий, давно ли здесь проходили охотники? Не видал? Наш клан захватили охотники. А Седрик — тоже сын вождя и очень хочет помочь своему отцу. Ты что-нибудь знаешь?

Мальчишка водил пальцем по песку и искоса поглядывал на нас. Затем, когда все возможные колебания закончились, он вскочил и сказал: — Подождите здесь. Мне надо рассказать о вас вождю!

Он с разбегу забежал в воду, и вот уже в глубине заскользило серебристо-серое рыбье тело.

Сверху пригревало солнышко, и я откинулась назад на локтях. Это, конечно, не Эмираты, но теперь какая разница, где загорать?

Минут через двадцать ленивого ожидания речка забурлила, и на берег вышли смурги: Ксетий и, наверное, его отец. Взрослый смург был тоже светлоглаз и светловолос, худощав, но жилист. Все-таки странно, что когда они оборачиваются людьми, то всегда одеты. Это какие-то эксперименты Богов? Или тот, кто создавал этих странных полулюдей-полуживотных, обладал повышенной стеснительностью? Но что мне понравилось, когда ты запачкаешь или порвешь одежду в человечьем обличье, побыв в шкуре дарка, и снова вернувшись обратно, одежда становится совершенно чистой и целой. Слава Богам!

Смурги, подошедшие к нам, были одеты в серые хламиды и серые же свободные штаны длиной на три четверти ноги. Я с интересом поднялась и пошла навстречу. Люди-рыбы остановились и поклонились. Мне показалось правильным в точности повторить их наклон. Им понравилось. Что ж, учтивость мне вбивали в голову с младых ногтей, то есть, с детского сада.

— Давайте присядем? — пригласила я отца и сына сесть на теплый песочек. Седрик стоял в сторонке и внимательно впитывал в себя все церемонии нашей встречи. Наконец все расшаркивания были закончены, и Ксенс, улыбнувшись, спросил: — Ксетий сказал мне, что вы идете к людям?

— Да, — согласилась я, — нам надо выручать наш клан. Мы с Седриком — последние пумы.

— Люди — странные, вздорные и жестокие существа. Вы не боитесь?

— Боимся. Но нам все равно надо нагнать отряд, пока они не дошли до большого города и не разделили клан. Мы потом всех просто не найдем.

— Разумно. — Согласился Ксенс. — Пожалуй, я помогу вам. Ведь с нами тоже может произойти всякое. Просто мы пока им не интересны. Я вот что думаю: дорога к ближайшему городу идет почти всегда по берегу моей реки. И я хочу вам предложить сократить путь по воде.

— Вы нас повезете? — подпрыгнул Седрик. Его желтые глаза блестели предвкушением необыкновенного развлечения. Ксетий надменно пожал плечиком: — Какое глава клана примет решение, так и будет! Быть может, сом проглотит вас, и в его желудке вы целыми, правда несколько обслюнявленными, вылезете уже у цели. Пап, ты уже придумал?

— Придумал, сын. Благородство их цели бесспорно, а сроки уже поджимают. Поэтому приглашаю наших дорогих гостей «оседлать волну».

— Как это? — недоуменно спросила я, вспоминая серферов своего мира, летающих на гребнях высоких приливных волн на пластиковых досках. Где волна и где доска?

— Не волнуйтесь, — успокоил меня Ксенс. — Воды реки добросят вас почти к стенам города. И надеясь на то, что все у вас сложится удачно, хочу заверить ваш клан в нашем к вам расположении и желании дружеских отношений! Короче, понадобится помощь, прыгайте в любую реку. Мои дарки будут предупреждены и сделают для вас все возможное!

— Спасибо, глава клана! — мы с Седриком поклонились, как положено. — Верим в успех нашего дела и в ваше дружеское расположение! Мы готовы!

Седрик и я нацепили наши рюкзаки и обернулись пумами. Все-таки, сохранять равновесие на четырех лапах легче, чем на двух ногах!

Ксенс присел на прибрежный песок у самой кромки воды, а руки положил на ее гладь, сразу ставшую неподвижной и прозрачной, как стекло. Он немного пошептал и, снова поднявшись, пригласил нас с Седриком встать на воду. Переглянувшись, мы неуверенно зашли на упругий и слегка перекатывающийся под нашими лапами, прочный помост, и оглянулись на остающихся на берегу дарков. “Спасибо за все!”- мысленно прошептала я этим замечательным людям-рыбам. Если доведется вернуться, обязательно недельку позагораю и покупаюсь в этой песчаной заводи!

“Мы тебе всегда рады!”- услышала я, и тут наш водяной плот тронулся и заскользил, что есть силы, по недвижимой водной глади. Берега отлетали в стороны со скоростью автомобиля начала двадцатого века, то есть, мы делали километров тридцать в час. Наблюдать за этим способом передвижения было чрезвычайно интересно: Волны ходили по реке, как всегда, но вот перед нами они выпрямлялись и замирали, и получалось, что мы летим, словно по ледяной дорожке. То слева, то справа из глубины всплывали длинные рыбьи тела: это смурги выбирались на нас поглазеть. Седрик давно стал мальчишкой и, сидя на коленках, махал рукой всем, кого видел в воде. Восторг и исследовательский интерес так и светился в его желтых звериных глазах.

Я задумалась: волосы и уши можно прикрыть банданой, а что делать с нашими яркими глазами? Да любой, кто на нас посмотрит, сразу определит, что мы “не местные”. Тем временем река становилась все шире, и я поняла, что еще немного, и мы подъедем к пригороду. Я тоже обернулась человеком и попросила речку, опустив в нее руку, как это делал Ксенс, чтобы она высадила нас, не доезжая до города. “Посмотрим, что к чему, да подумаем”. — решила я.

Деревья от берегов начали отступать и стали показывать свои неказистые бока бедные мазанные домики из глины. Вокруг росли какие-то огородики, (куда ж без этого?), да паслись мелкие животные, привязанные за колышки. Я восхитилась: ну прямо, как наши козы! Может быть, какой-нибудь американец или немец пришел бы в ужас от здешней нищеты, а мне так ничего показалось: вполне себе пасторальный пейзажик! Если выехать из наших двух столиц куда подальше за кольцевые автодороги, то увидишь вполне аналогичные деревеньки с такими же покосившимися крышами, да еще будешь считать за счастье, что у тебя есть такая халупка и несколько соток земли с цветами и огурцами.

Речка посчитала свою миссию законченной и начала нас сносить к ближайшему берегу и низким кустам, полощущим в воде свои ветки. Громко выразив водам свою благодарность, мы с Седриком прыгнули на землю, цепляясь за синеватую растительность, и полезли на обрывистый берег осмотреться и составить приблизительный план общения с аборигенами и проникновения в город. Мой замечательный черный котенок отчаянно трусил, но изо всех сил старался, чтобы я этого не заметила. Он же мужчина! Я усмехнулась про себя, и промолчала. Не мне, временной гостье, переделывать многовековые иномирные традиции.

Мы надели широкие штаны, рубашки и банданы. На ноги намотали портянки, вернее, наматывала и себе, и Седрику я, да натянули жесткие сапоги, похожие на родные отечественные кирзачи. Говорю же, Россия рулит! И, закинув наши котомки за плечи, побрели по тропинке, идущей вдоль поля.

Через какое-то время котенок запыхтел, а потом застонал: ему было жарко и терло пятку. Я усадила его на поваленное дерево, стащила сапог и осмотрела ногу. Мозолей не было.

— Не ной! — строго приказала ему. — Дойдем до деревни, посмотрим на людей, сделаем выводы, проберемся в город, а там видно будет! Хочешь папу и маму увидеть?

Он покивал головой.

— Тогда терпи, герой, и твой подвиг прославят в былинах и веках!

— Да-а? — просиял маленький дарк.

— Два, три, вставай и нос подотри! Нам пора в путь! Запевай! — скомандовала я, и запела: — От улыбки хмурый день светлей, от улыбки в небе радуга зажжется….

Мальчишка слушал и улыбался. Я ему перепела все песни из наших мультиков, когда мы увидели сразу и большую деревню, и городской вал на горизонте.

Глава шестая. У людей

— Начинаются предместья. — предупредила я Седрика. — Старайся не поднимать глаз. Иди и смотри себе под ноги. У нас сейчас первый тест-драйв. Если мы его пройдем, значит, город нам не страшен!

— А если не пройдем? — робко поинтересовался мальчишка.

— Тогда быстро побежим.

— Куда?

— В речку прятаться. И будем дальше соображать.

Мы взялись за лямки своих мешков, сгорбились и попылили по дороге, которая была и центральной деревенской улицей.

В пыли паслись, наверное, гуси, а вместе с ними и деревенские ребятишки от двух до пяти лет. Мы медленно приближались. Ребятишки подняли головы. Мы, загребая ногами и опустив глаза, едва тащились по дороге. Дети встали и начали нас окружать. Мы все также шли, ни на что не обращая внимания.

— Эй, — дотронулась до моего рукава самая смелая девочка, — ты устал?

— Да. — вырвался из моего горла хрип.

— Зайдешь к нам попить водички?

Я не успела ничего ответить, как детишки загалдели разом: — Приходите к нам, у нас черешня поспела, а у нас молоко есть, а у меня мамка хлебушка испекла!

Мы растерялись и подняли глаза на ребятню: — А почему вы нас, чужих людей, приглашаете?

— Для счастья! — закричали детишки хором.

— Ну, раз так, — мы с Седриком переглянулись, — то обязательно зайдем. Вот к тебе. — Я ткнула пальцем в ту самую смелую девочку, что заговорила с нами первой.

Ребятишки, ничуть на это не обидевшись, прицепились к нам, и повели боковой тропинкой к стоявшему чуть в сторонке домику. Девчушка гордо шла впереди. Домик окружала небольшая изгородь из жердин. “Наверное, от коз и гусей”, - подумала я, потому что обычный человек мог ее повалить просто тычком ладони. За этим заборчиком росли красные и желтые цветы, а где-то сбоку и дальше в поле, вероятно, созревали культурные съедобные растения. Девочка взбежала на низенькое крылечко, открыла дверь и закричала: — Матушка, я путников привела!

На крик вышла женщина небольшого росточка, с полностью укутанными волосами в длинный головной платок, концы которого подметали пол. На теле красовался двуцветный, до щиколоток, сарафан, нижняя рубаха с рукавами по запястья, штанишки, кружева от которых кокетливо выглядывали из-под сарафана, а на ногах что-то вроде деревянных сабо. Она приветливо нам улыбнулась и пригласила пройти в дом. “Интересно, у них не воруют?”- сама собой появилась в моей голове мысль. Женщина посадила нас за стол и налила молока в большие кружки. Потом достала с полки каравай и отрезала нам по большому ломтю. Мы поблагодарили и начали кушать. Дети, рассевшись прямо на полу, смотрели нам в рот. Один мальчишка даже сглотнул слюну. Мое женское сердце не выдержало, я отломила от своей горбушки кусочек и протянула мальцу. Он жадно вцепился и сразу начал кусать и глотать, почти не жуя. Глядя на это, я разделила остальной кусок между остальными детьми.

Поблагодарив хозяйку, я спросила: — Мы не местные, идем по дороге, куда ведут ноги, но никто не приглашал нас в дом, не кормил, когда свои дети голодные. Объясните, хозяюшка, что за странный обычай у вас в деревне?

Женщина махнула рукой: — У нас повсеместно так заведено, что пока нет в доме мужчины, дети и женщины не имеют права что-либо кушать. Мы едим только после разрешения хозяина, когда насытится он, или другой мужчина. В тех деревнях, где вы проходили, в доме наверняка они были, а из нашей деревни город каждый день мужиков на работы требует. Вот и сидим голодными, пока хозяин с работ не явится, или прохожие мужчины мимо не пройдут. Детишки их на дороге караулят, в дома заманивают. Кушать-то хочется!

Я посмотрела на Седрика, он важно кивал головой в такт словам нашей хозяйки. То-то он мне тогда про зайца распинался. Патриархат махровый, чтоб его!

— А что входит в ваши обязанности? — поинтересовалась я, пока дети уминали данный хозяйкой обед.

— Как у всех: обслужить, постирать, приготовить, огород, животные, дети… — Она с недоуменной улыбкой посмотрела на меня.

— А мужчины, на какую они работу ходят?

— У нас с этим хорошо, — женщина мечтательно улыбнулась, — конюшни и зверинец Вождя народа, самый большой рынок невольников и животных. За всеми надо убирать и вовремя кормить. Вот и нанимают. Но платят неплохо. — Она гордо улыбнулась.

— Да-да. — согласилась я, оглядев немудреную обстановку. — Скажите, а в вашем городе за вход деньги берут, или можно так пройти? Или вообще мимо уйти?

— Деньги берут, а как же! Только Тенька, — она кивнула на девочку, знает тропку тайную, и ежели хотите, вам покажет.

— Тенька! Проведешь? — поинтересовалась я.

Та кивнула головой и поджала нижнюю губу, проникнувшись важностью поручения.

Через полчаса, когда солнце жарило в зените, и по идее, все стражники должны были попрятаться от его палящих лучей, мы с Седриком и Тенькой ныряли в пахнущий сыростью лаз в кустах под городской стеной. Метров восемь ползком узкой крысиной норой, и мы, соберя по дороге всю паутину, пыль и набив на голове шишки (это я), вылезли на другую сторону, чихая и отплевываясь, в густых зарослях высокой травы. Внешне мы походили на каких-нибудь трубочистов: руки, локти и колени грязные, лица пыльные. Тенька поманила нас за собой. Короткими перебежками мы добрались до стены двухэтажного деревянного дома, под водосточной трубой которого стояла и пахла плесенью полупустая бочка. Девчонка, не долго думая, подпрыгнула и повисла животом на ее краю, перегнувшись вовнутрь, а мысками сабо крепко держась за гнилые доски. Послышался плеск, и вот уже умытое личико, улыбаясь, смотрит на нас и показывает на бочку пальцем. Пришлось соответствовать.

Мы с Седриком задумчиво замерли над этим сосудом и одновременно потыкали пальцами в зеленоватую водицу.

— Надеюсь, не заквакаю, — с сомнением произнесла я, слегка плеская себе на руки. Вытерев лицо полой наших верхних рубах, мы потопали по улице.

— Куда мы идем? — шепнул мне Седрик.

— Куда ты нас ведешь? — спросила я Теньку.

— На невольничий рынок. Там все наши мужчины. Вам же нужна работа! — уверенно произнесла маленькая девчонка.

— Вот! — я подняла кверху указательный палец. — Туда-то нам и надо.

Через квартал нам начали попадаться люди. На наши головы в банданах совершенно никто не обращал внимания, ибо головные уборы у этих людей были всякими: и тюбетейками, и длинными платками, и подобиями нашей чалмы, да и банданы попадались тоже. Глаза у людей были преимущественно серыми и голубыми.

— Реснички опускай почаще, и не смотри в упор. — прошептала я Седрику, который зазевался на очередную витрину.

Наконец Тенька довела нас до круглой площади, по периметру которой стояли навесы, а под этими навесами стояли клетки с толстыми прутьями. Торговцы живым товаром стояли и пересмеивались, а если попадался покупатель, то громко расхваливали товар и торговались. Девочка повела нас под самый дальний навес к длинному и унылому продавцу, который одновременно пил чай и ковырялся палочкой в ухе. Я поспешила удивиться чуду такого слаженного движения рук.

— Здрасть, уважаемый Мелиор! — оттарабанила Тенька. — Вот еще вам в помощники хотят наняться. — Она пальцем показала на нас двоих, скромно опустивших веки, и рассматривающих торговца в щелки ресниц. Торговец сплюнул и посмотрел на наши тщедушные фигуры.

— Клетки убирать сможете?

— Да, господин, — ответила я одна.

— Малы совсем, — поморщился Мелиор. — Будете работать плохо, отправлю обратно в деревню. Два сольна за день работы. Согласны?

Я поняла, что со мной торгуются и сказала: — Маловато, господин! В клетках такие страшилы сидят, к ним подойти-то боязно! Вдруг цапнет!

Торговец рассмеялся: — Не бойсь, не цапнет. Вождь народов каждое утро приходит на площадь с манком, и они целый день, как шелковые!

У Седрика от ужаса округлились глаза.

— Дядечка, хоть полсольна прибавьте! За вредность! А мы еще ночевать здесь можем. И не каждый раз в деревню уходить.

— Ну, если ночевать, — Мелиор опять поковырял в ухе. — Тогда согласен. Вот эти клетки, — он рукой показал себе за спину, — ваши! Накормить, через час почистить. Понятно?

— Да! — ответили мы и, попрощавшись с Тенькой, которая побежала домой, ушли за клетки.

— Нам нельзя слышать манок! — чуть ли не закричал Седрик.

— Сама знаю, — буркнула я. — Поэтому я работаю, а ты идешь по рядам и ищешь свой клан, осматриваешь замки, приходишь и все мне рассказываешь. Понял? Мы ночью должны вывести отсюда всех дарков.

Я схватила кастрюлю, железные миски, и пошла по клеткам, раздавая еду. В клетках безвольно сидели волки, пумы, здоровенные псы с черным загривком и равнодушные ко всему люди. Я ставила миски им под нос, заглядывая пленникам в глаза. Глаза были пустыми и безучастными ко всему. Оставалась последняя клетка. Там сидел большой и одинокий волк. Странно, что в клетке он один, подумала я, и толкнула дверь. Волк не шевелился. Я налила в миску остатки еды и поставила перед ним. Машинально, ни на что уже не надеясь, я посмотрела ему в зрачки. Они сокращались и расширялись. Я медленно поднялась и попятилась к открытой двери.

“Сядь”- услышала я в своей голове.

“Ты все осознаешь?”- глупо удивилась я.

“Да”- ответил волк. — “Чувствую, что ты — дарк”.

“Да, я — дарк, я — пума, и пришла спасать свой клан ”.

“Уходи, погибнешь”- равнодушно сказал волк.

“Нет, и не тебе меня учить, справлюсь сама. Можешь помочь, помоги. Нет — не мешай.” — я дошла до двери его клетки и захлопнула ее. Дрожащими руками вытерла пот со лба. Волк насмешливо блеснул глазами.

Через какое-то время я собрала пустые миски, взяла щетку, ведро и совок. И пошла собирать отходы. Начало вечереть, когда пришел Седрик. Он поманил меня вглубь помещения и зашептал: — Я всех нашел. Но они совсем не узнали меня. Даже не двигались. Как мы их заставим бежать?

— Есть одна мысль, но что из этого выйдет… — я взяла Седрика под локоть, подвела к ведру и скребку: — Бери и иди за мной!

И мы пошли в клетку волка.

— Вот, — я толкнула мальчишку вперед, — это сын вождя. Там, — махнула рукой на площадь, — его мать и отец. Как их оживить? Как их заставить бежать?

Волк сидел изваянием, даже глаза стали какими-то стеклянными.

— Ну ты и гад! — в сердцах выдала я. — К тебе со всем сердцем, а ты статую изображаешь! Пойдем, малыш, будем справляться сами.

Мы закрыли клетку и пошли к хозяину.

— Ну как, справились?

— Да, хозяин. — мы поклонились.

— В деревню пойдете?

— Нет, хозяин, здесь переночуем, если дозволишь!

— Да ночуйте, мне-то что, — зевнул Мелиор. — Я иду домой. Пора семью кормить.

Он важно вышел из-под навеса, поправил пояс на замызганном кафтане и, перекинувшись несколькими словами с какими-то людьми, спокойно пошел с площади. Скоро спустилась теплая фиолетовая ночь. Где-то за недалекой городской стеной трещали птицы, да на соседней улице разгорался обычный человеческий скандал. Мы затаились за клетками. Взошли на небо Соли и Рэй, заливая площадь оранжево-золотистыми лучами. Тени стали глубоко-черными, а под навесами царила просто чернильная тьма.

— Пора! — прошептала я, дергая прикорнувшего ко мне Седрика за рукав. Он вскочил, и мы пошли к клеткам. Запоров, как таковых, на них не было, были только обычные щеколды. Да и чего бояться одурманенных зверей? Сама территория рынка запиралась на ночь воротами, но под каждым навесом был собственный лаз для прислуги, которой не хотелось лишний раз показывать себя входящей-выходящей. Ведь этак хозяин и за бездельника посчитает!

Мы откинули щеколды со всех клеток и открыли двери. Звери остались недвижимы. Мы их уговаривали, царапали, даже кусали, но они ничего не ощущали. Седрик расплакался: — Мамочка! — он обнял за шею молодую грациозную пуму шоколадного окраса. — Ну, вставай, пожалуйста! Нам домой пора! Я не могу без тебя! — по его детскому личику текли потоком слезы. Этого я выдержать уже не смогла, и, обернувшись пумой, бросилась к клетке с волком. Он стоял на лапах, шевеля ушами и всматриваясь в ночную темь.

— Ты, гадина разумная! — вежливо обратилась я к нему. — Там рыдает рядом с недвижимой мамой маленький котенок. У него больше никогда не будет семьи и своих котят, потому что он — последний из клана пум.

Волк повернул голову и посмотрел на меня.

— Ты ведь знаешь, как помочь, но не хочешь! Ты равнодушен к слезам детей и горю матерей!

— Они сами виноваты. — спокойно сказал волк.

— Сами? — изумилась я. — Дай ребенку пистолет, он обязательно кого-нибудь застрелит. Не из вредности, а просто посмотреть, что получится, если нажать вот на эту пипочку. Или застрелит себя. Боги ваши бестолковые виноваты. Надо не развлекаться самим, смеясь над тем, что получится, а внимательно присматривать за детищем, воспитывать, объяснять! А они? Обвинили во всех грехах, да бросили на растерзание другим бестолковым. Разве это разумно? Разве так делается?

Волк повернулся и в упор посмотрел на меня: — Ты неуважительна к Богам, юная пума.

— Да за что их уважать? — рассердилась я окончательно. Вымирает целый удивительный народ. Богам надо навести порядок, помирить людей с другими расами, торговать, общаться, но никак не убивать! Вот к ним бы такой подход. Сразу бы по-другому заговорили. Про защиту прав вспомнили бы. Междубожью конвенцию о ненападении приняли бы… — Я остановилась передохнуть и сглотнуть вязкую слюну.

— Забавная пумочка. — Оценил волк. — Конвенция, говоришь?

— Придурок. — ответила ему я и села к нему спиной.

Сзади моего оголенного уха коснулось теплое дыхание: — И откуда ты такая взялась? — Погладил мои разноцветные волосы высокий черноволосый мужчина. — Если я приму решение вам помочь, ты со мной поговоришь? — он прижал мое плечо к своей груди. У меня перехватило дыхание. От злости.

— Торгуешься? — прошипела я и дернулась.

— Нет, соблазняю, — он второй рукой захватил мою голову и, запустив пальцы в волосы, резко привлек меня к себе и поцеловал.

Меня! Честную российскую девушку, родившуюся еще в Советском Союзе!

Я с удовольствием резко подняла колено, а затем опустила сапог ему на босую ногу.

— Вау-у-у! — раздался душераздирающий вой. Я отскочила и с удивлением увидела, как животные в клетках зашевелились и один за другим начали перевоплощаться в людей.

Я не понимаю, ему было жалко всего лишь повыть? Козел он безрогий, а не волк.

Дарки, покачиваясь и припадая на ноги, как после долгого сна, выходили из клеток.

— Строимся, строимся! Все ко мне, я вас выведу в лес! — громко закричала я.

Появился Седрик, ведя обоих родителей за руку.

— Вот мама и папа! — похвастался он мне.

— Папа, ты что-нибудь соображаешь? Командовать можешь?

Мужчина потер заросший черной щетиной подбородок и кивнул.

— Тогда помогай построить всех дарков и за мной!

Мужчина встряхнулся и заорал: — Слушать меня всем! Ко мне! Быстро!

Скоро дарки были построены и во главе со мной организованно начали покидать площадь. Я довела их до дыры. Она была маловата, но несколько взмахов мощных мужских когтей, и весь клан потихоньку начал исчезать в отверстии. Последним остался Глава клана и Седрик.

— Веди всех к воде. Смурги вас встретят и отнесут в лес.

— А ты куда? — уцепился за мой локоть котенок.

— Я пойду вслед за вами, маленький. Мне надо найти манок и сломать его. Иначе ваш побег не имеет никакого смысла.

— Я с тобой! — закричал Седрик.

— Не надо, малыш, ты будешь только мешать. И потом, если меня поймают, мне ничего не будет, а ты — умрешь.

Я крепко обняла его за шею, а он мне на ухо прошептал: — Возвращайся, Ирина, я возьму тебя в жены!

— Спасибо, это большая честь! — задавила я смешок, и последние дарки исчезли в темной яме подземного хода.

Вождь всех народов! Спи крепко, ибо к тебе иду я!

Обернувшись пумой, рыжей тенью я метнулась по улицам спящего города.

Глава седьмая. Вождь всех народов

Я бежала к центральной части, так как по моему разумению, жилище градоначальника должно быть в престижном месте, достаточно роскошным, и недалеко от места работы, то есть, ратуши.

Постепенно домишки на узких улочках становились все чище и нарядней, помоями пахло только из подворотен, фонари — ярче, а праздношатающейся пьяной публики — больше. Подумав, я заскочила в темный тупичок и обернулась человеком. Хорошо, свой рюкзачок я не бросила на рынке, а взяла с собой. Переодевшись мальчишкой и глубже надвинув бандану на лоб, я быстро двинулась через центральную площадь. Освещение было не очень, и даже света Соли и Рэя не хватало, чтобы разглядеть, какой из особняков, стоящих в глубине палисадников, самый богатый. А то влезешь, да не туда! Я подошла к какой-то статуе, стоявшей в центре, и на минуту присела в ее ногах передохнуть и заодно сориентироваться.

Деревья шептали листьями в предвкушении утреннего ветерка, а я все не могла решить, в какой дом забираться. Наконец выбрав, быстро перебежала к высокому кованному забору и опять присела в тени свешивающихся сверху веток. Вроде тихо. Где-то за углом шумел кабачок или ресторанчик, периодически оттуда выныривали экипажи. “Такси, что ли?” — независимо от меня думал мой мозг. Разъехались. Я уцепилась за ветви и подтянулась на руках, подбрасывая свое тело все выше и выше. И вот я уже иду по толстому суку со стороны сада. Присела и прислушалась. Тихо. Прыгнула на траву и побежала по направлению к дому. Дом был изукрашен завитушками, розанами, барельефами, а также вазонами и колоннами. Я даже восхитилась и мысленно поблагодарила неведомого архитектора. Руки и ноги моего тела хоть были худыми, но очень жилистыми и выносливыми. Найдя на уровне второго этажа приоткрытое окно, я полезла по стене. Вот и подоконник. Я уцепилась за него рукой и подтянула голову. Навстречу мне из окна высунулась протянутая ладонью вверх рука…

Как я не заверещала, не знаю. Но шок, ужас и холодный пот одновременно накрыли меня с головы до пят. Ступор сменился нервной дрожью. Но тут вслед за рукой появилась голова со словами: “Ты еще долго тут будешь болтаться?”. Меня подцепили за шкирку и аккуратно втянули в черный прямоугольник окна.

— Рослик! — выдохнула я свои переживания. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду.

— Я соплеменников выпускала… — виновато начала оправдываться я.

— Знаю, идем. Нам надо все сделать до рассвета. — И он повел меня через анфиладу комнат, коридоры и, наконец, остановился перед закрытой дверью.

— Кабинет? — едва слышно поинтересовалась я. Он кивнул головой и приложил палец к губам. Потом достал нож и начал ковыряться в замке. Замок не поддавался. Я занервничала. Рослик закусил губу и дернул ручку. Дверь с противным скрипом распахнулась, и мы заскочили в кабинет. Я отдернула в стороны тяжелые шторы и сразу бросилась к шкафу, стоящему справа от стола. Рослик начал копаться в письменном столе, накрытом густой тенью. Что он мог там видеть?

— Сейф, надо искать сейф! — прошептала я.

— Какой умный мальчик, — раздался негромкий голос от порога кабинета. Мы замерли. — Продолжайте, прошу вас. На воришек подчас так интересно смотреть, они так забавно пугаются!

И тут я поняла, что нас застукали на месте преступления. Эх, где наша не пропадала!

— Извините, уважаемый, спросить можно? — негромко, глядя в пол, поинтересовалась я.

— Пока можно. — ответил стоящий в густой тени мужчина.

— А в чей дом мы залезли? Вождя народов? Великого и ужасного укротителя диких зверей и самого великого человека нашей эпохи?

От двери раздался смешок.

— Положим. А есть разница?

— Да! — с придыханием произнесла я. — Я так собой горжусь! А Вы — тот самый… Великий? Вот хоть глазком посмотреть бы!

— Никогда не видел? — Мужчина, гордясь собой, вышел из тени. Он был высок, силен и вооружен. Даже вдвоем с Росликом в звериной ипостаси нам бы пришлось тяжело. Хотя, думаю, мужчина в коридоре был не один. Слышалось еще чье-то биение сердца и слабое дыхание. Рослик посмотрел на меня, я тихо из стороны в сторону покачала головой. Нельзя.

— Дядечка! Какой Вы! — я задрала голову и прищурила глаза, чтобы не выдало сияние.

— Посмотрели, неудачники? Теперь пошли!

— Ой, дядечка, а чешуйки Ящеров у вас есть? Я никогда их не видел, а говорят, они так красивы! Можно только одним глазком, и все! — заныла и заканючила я.

— Так вот зачем вы полезли, воришки!

— Клянусь, только посмотреть! — я оттопырила нижнюю губу и пустила слезу. Градоначальник, глядя на меня, как на бесплатное развлечение, весело рассмеялся.

— Так как вам на рассвете уже отрубят голову, то можно и показать. — Он подошел к помпезной картине, изображающей какие-то скачки, и отодвинул ее в сторону. За ней предсказуемо обнаружилась металлическая дверка от сейфа. “Балда!”- обозвала я себя. Хотя нас все равно бы поймали. Мужчина снял с шеи ключ и вставил в замочную скважину. Раздался легкий перезвон, и дверца распахнулась. Я вытянула шею.

— Любопытно? — усмехнулся Вождь народов.

— Да. — честно ответила я.

— Иди сюда! — позвал он меня великодушно. Я подошла и встала рядом с ним.

— Смотри! — он запустил руку на полку и вытащил шкатулку, а затем открыл ее.

— Не вижу ничего, — я протянула руку к содержимому и что-то вытащила наружу.

— Эй, свет! — крикнул градоначальник. Тотчас из коридора вошел в дверь невидимый охранник и зажег свечи на столе. Комната сразу осветилась. Ушастый Рослик нырнул под стол, я мысленно залепила себе пощечину. Балда! Хорошо, у меня на голове повязка!

Я посмотрела на то, что оказалось в моей испачканной ладошке. Это были перламутровые пластинки с золотистым напылением. Они ярко сияли в свете мерцающих свечей. Я залюбовалась. Так вот что с Седриком мы вытянули из запасов его отца! Хорошо, что эти драгоценные чешуйки остались в его рюкзачке.

С огромной неохотой я ссыпала назад золотистый шуршащий водопад и закрыла коробочку.

— Увести их! — скомандовал Вождь.

— Подождите! — взмолилась я. Цель была так близка. Надо попробовать добраться до нее.

— Что еще? — обернулся мужчина.

— А манок для страшных животных! Дядечка, все едино умирать! Так покажите диковинку! Говорят, сам Керрос подарил его людям!

— А мне нравится этот говорливый пацан. Я его казнить собираюсь, а он про диковинки бормочет. Может, если воровать перестанешь, тебя курьером сделать?

— Перестану, дядечка, вот говорила мама, что неуемное любопытство губит фраера! Вот точно перестану, обещаю!

Дядька недоуменно поднял брови, видимо, в местном языке перевод моей мысли звучал не совсем корректно, но все-таки понял. Тот, второй, тоже здоровый мужик, видимо военный, зажигавший нам свечи, усмехнулся: — Скоро ангелам в небесах будешь сказки рассказывать, да с вопросами приставать.

— Ну, последний разочек, и все! — я сложила ладошки в молитвенном жесте.

У Владыки всех времен и народов сегодня было хорошее настроение, поэтому мне дали посмотреть диковинки, а не по шее, или какому другому месту и не бросили сразу в тюрьму.

— Смотри, — Вождь порылся в сейфе и вытащил на свет маленький костяной манок, вроде тех, которыми подманивают у нас уток.

— Вот это? — недоверчиво спросила я. — Неправда Ваша, дяденька! — я подтерла нос. — Манок, данный Богом, должен сверкать и быть красивым. А это… костяшка какая-то… — Я демонстративно отвернула лицо.

Вождь разозлился: — Что бы ты понимал, маленький паршивец. Залез в чужой дом и характер показываешь!

— А чем докажете, что он от Бога? — азартно спросила я. — У нас в деревне из рыбьих костей и не то сделают!

— А кто ты такой, чтобы тебе что-то доказывать?

— Так хоть подержать дайте!

— Так. Надоел. Бери его и в камеру. Утром — на эшафот. За непочтительность. — сменил мужчина милость на гнев.

Это был мой последний шанс, поняла я, и, удлинив когти, цапнула манок из его рук. Пока он приходил в себя, я бросила эту вещь себе под ноги и наступила на нее. Раздался хруст.

— Ростик, в окно! — заорала я и рванула в двери. Мужики растерялись. Ростик пропал в оконном проеме. А вот за мной с матом и грохотом бежали разъяренные мужики.

Я неслась по коридорам так, как никогда не бегала в своей жизни. Остановиться и перевести дух и оглядеться было некогда, так как толпа моих преследователей с каждым их грохочущим шагом все увеличивалась. Внизу захлопали дверями. Значит, все проходы на волю с первого этажа для меня были перекрыты. Плохо соображая, я рванула по лестнице наверх. Здесь было немного тише. Люди остановились в коридоре третьего этажа и совещались, в какой стороне меня ловить. А я начала подниматься выше, по пути осторожно толкая двери. Наконец-то! Одна из них оказалась незапертой, я мышкой проскочила внутрь и прикрыла ее. Замерла. Медленно огляделась по сторонам. Это была приемная комната богатой женщины. Сильно пахло духами и цветами. Кругом стояли диванчики, креслица, столики. На полу лежал пушистый ковер. Занавеска на одном окне колыхалась. А это значит, что оно приоткрыто! И свобода ждет меня!

Я отлепилась от стены и ступила на ковер. В этот момент в коридоре раздались голоса и тяжелые шаги, а в двери напротив той, где я спряталась, повернулась ручка и со словами: “Что-то случилось?”, дверь открылась и на пороге появилась женщина в струящихся одеждах. Я замерла под ближайшим диванчиком, когда в гостиной появился сам Вождь. Он сразу увидел открытое окно и подскочил к нему. Женщина молча стояла у внутренней двери.

— Он убежал через окно! — заорал правитель. В саду замелькал свет. Меня разыскивали с факелами.

— Что-то случилось? — повторила свой вопрос женщина. Мужчина шумно выдохнул воздух и сквозь зубы процедил: — Вон пошла.

Женщина сразу отступила в тень приоткрытой комнаты и затихла. Вождь потоптался, ругнулся и со звоном захлопнул окно.

— Вот паршивец! — услышала я, раздались шаги, и дверь в коридор захлопнулась.

Выбравшись из-под дивана, я прокралась к окну и тихонько посмотрела из-за занавески на улицу. Среди деревьев мелькали факелы, слуги и солдаты обыскивали каждый кустик и веточку. Я приуныла. Надо было затаиться на некоторое время, пока не успокоится суматоха. Вдруг опять начала открываться дверь в спальню. Я присела за спинкой дивана. Сердце колотилось, как бешеное. Оттуда тихо вышла та же самая женщина, и как я недавно, подошла к окну и слегка отодвинула край занавески.

— Урод! — пробурчала она, затем подкралась на цыпочках к внешней двери, прислушалась, кивнула головой и легко выскользнула наружу. Ее шаги удалялись. Я вылезла, подошла к спальне и открыла дверь. Мое любопытство тут же оценило обстановку: большая комната, недалеко от стены кровать, тоже большая, а рядом с кроватью — кроватка маленькая. Ребенок! — поняла я. Еще там был громоздкий шкаф и два кресла. Я вошла внутрь и закрыла за собой дверь. Если где и прятаться, то здесь — самое безопасное место. Меня почему-то очень тянуло к детской кроватке. Несколько шагов и, склонившись к закутанному в белые одеяла ребенку, я протянула руку к его лицу и отдернула прозрачную накидку. Передо мной лежала копия Рослика, которой от силы было года три.

“Вот это номер”- подивилась я, покачивая головой. Поэтому-то я и встретила его в кабинете. И искалечен он был, вероятно, в те времена, когда его женщину Вождь только присмотрел себе в жены. А она была в положении! И родила не мышонка, не лягушку и, тем более, не человека, а маленькую пуму!

Хлопнула входная дверь и я, накинув на личико спящего ребенка кисею, нырнула под большую кровать. Осторожно выглядывая из-под покрывала, увидела в ее руках кувшин, кружку и хлеб. Она присела в кресло и жадно начала есть. “Ее еще и не кормят…”- мне стало до слез жалко молодую запуганную мать. Теперь, кроме себя, спасать придется и ее. Хотя, в любом случае, надо выждать и посмотреть, как она к Вождю относится. Ведь может случиться и так: я вылезу, предложу ей помощь, а она мужа позовет! Я растянулась на ковре и приготовилась ждать.

Я успела задремать вполглаза, пока женщина кушала, а потом мерила шагами комнату. Ребенок так ни разу и не пискнул. Даже странно. Наши дети через каждые два часа молока требуют, а этот молчит. Может, от голода обессилел?

Хлопнула входная дверь. Тяжелые шаги прошли по гостиной, дверь спальни отворилась. С нахмуренным и недовольным челом в комнату зашел Вождь народов. Молодая мама забилась в кресло.

— Что сидишь? — недовольно заметил муж. Та встала. Мужчина тяжело задышал и, подойдя к женщине, схватил ее за локоть и молча толкнул на кровать. Она упала и надо мной что-то пискнуло. Я резво откатилась к изголовью кровати. Там что-то лежало на полу небольшой спутанной кучей. Пока мужчина сопел, видимо, раздевался, я разобрала кучку на составляющие. Это были узкие кожаные ремни. От некоторых пахло кровью. Я поморщилась. Надо мной хрипел возбужденный мужчина и, как неживая, молчала женщина. Я отважилась высунуть голову из-под кровати. Над моей головой торчали грязные сапоги.

— Вот свинья, еще и не раздевается! — покачала я головой в ожидании конца процесса. Но, видимо, мужик снимал стресс, и никак не хотел успокаиваться. Я затосковала. За окном зеленело утро, когда он откинулся и, повозившись немного, захрапел. Я вылезла полностью и посмотрела на супружеское ложе. Вождь дрых, раскинув руки. Женщина в платье с задранным подолом неестественно лежала на покрывале. Стеклянные глаза пусто смотрели в потолок. Я подползла к ней и потянула ее за рукав. Холодная рука свесилась с ложа рядом со мной. Не таясь, я встала и приложила руку к ее горлу. Пульс не чувствовался. Она была мертва. Губы уже посинели в тусклом свете наступающего рассвета. Я спокойно взяла кожаные ремни и подняла одну тяжелую мужскую руку. Положила к кованой спинке кровати. И начала вязать петли. Запястье я замотала так, что хорошо, если не отвалится рука. Ничего, потерпит. Умеет убивать, должен уметь терпеть боль!

Так же связала и вторую руку. Аккуратно обвязала ремнями колени и растянула в разные стороны. Поза морской звезды. Сам не отвяжется. Крупный рот был распахнут в могучем храпе. Ну не смогла я удержаться и засунула туда на вдохе валявшуюся на столе салфетку. Тот поперхнулся. Я затолкала ее поглубже. Мужчина задергался и проснулся. Я помахала ему рукой. Он попытался сжать руки. Не получилось. Привстать — ан, нет! Я захлопала в ладоши. Все. Пора бежать. Я подошла к маленькой колыбели, откинула вуаль с одеялом и взяла на руки малыша. Он спал. Слава Богу! Хоть был жив. Обернувшись пумой, я схватила его за шиворот и выпрыгнула в окно.

Глава восьмая. Конец задания

Легкой тенью пробежав по траве к ограде и, не встретив ни одного стражника, перемахнула через забор. Нос неуклонно вел меня к реке. А вот и стена. А пролом-то заделали! Обернувшись человеком и взяв ребенка опять зубами, я отрастила на лапах здоровые когти и вонзила в стену. Получилось! Эх, скалолазка я земная, скалолазочка! Недаром в юности модным тогда альпинизмом занималась. Хоть тело не то, но память никуда не исчезла! Я мужественно лезла все выше и выше. Заходящие Рэй и Соли подсвечивали мне кладку. Ура! Я на стене! Скачок, ребенок в руках, выступ, прятки со стражником, и я опять на руках лезу по стене, только вниз. Прыжок, кустарник, трава. Оборачиваюсь, ребенок в зубах, лечу к воде и с облегчением прыгаю на мигом пружинящую водную гладь. Волна понесла меня прочь от города. В прозрачных темных водах смутно виднелись тела сопровождавших нас смургов.

Когда нас с малышом выбросило на песочек, уже вовсю светило солнышко, и, улыбаясь, навстречу мне шел Ксенс. Я обрадовалась дарку, как родному.

— Спасибо! Спасибо большое! — закричала я ему. — Мы справились!

И показала ребенка.

“Рослик! У меня твой ребенок, приходи, я на берегу реки”,- звала я, не переставая улыбаться подходящему Ксенсу. Но его образ неожиданно подернулся рябью, раздался в плечах, стал выше, и черты лица стали меняться на глазах. Серые глаза стали холодными и голодными, на лице появился хищный оскал, волосы почернели, а хламида превратилась в серую рубаху и черные штаны. “Где-то я уже видела эти глаза”. — подумала я. Тем временем мужчина тихо подходил ко мне.

— Брось ребенка и иди сюда! — вкрадчиво предложил он. Я помотала головой.

“Рослик! Меня сейчас убьют!” — мысленно заорала я.

— Никто тебя не убьет, маленькая отважная пума. Ты мне понравилась. Я заберу тебя с собой! — мужчина, внушающий даже мне какой-то животный ужас, подходил все ближе и ближе. Я отступила в воду. Но она провалилась под моими ногами. Я крепко вцепилась в маленькое безвольное тельце, в котором едва теплилась жизнь.

— Ребенка надо накормить, он голодный! Чуть живой! — пыталась разжалобить мужчину. Тот лишь усмехнулся: — Положи его в траву. Скоро придет отец и его заберет.

Я опять взглянула в непреклонно-стальные глаза. Медленно пошла к траве. И вдруг его узнала: это тот самый волк из клетки на площади, которого я заставила выть ударом ноги… Что сейчас будет…

Из леса выскочил Рослик. Обернувшись на ходу, он подбежал к нам: — Ты жива! Мой сын… Как ты догадалась? Где Силья?

Я опустила глаза и подала ребенка отцу: — Твоя женщина мертва. Вождь убил ее. Ребенок очень слаб, его, похоже, не кормили. Ты у него один. Не мсти, пожалуйста. Вырасти своего сына сам. Она будет счастлива, если ты сделаешь это в память о ней.

Рослик наклонился к личику сына и заплакал. Я погладила его по плечу:

— Иди в клан. Манка больше нет, и все сражения отныне будут честными. А лучше вообще не воевать, а жить мирно, торговать, учиться друг у друга… Ну, иди, Рослик, пусть Солнце всегда тебе показывает верный путь в жизни и охоте!

— А ты? — он посмотрел на меня и только сейчас увидел Волка. То, что он сделал, у меня вызвало шок. Рослик упал на колени и пробормотал:

— Помилуй, Всемогущий!

Волк горделиво скосил на меня глаз. Мне стало смешно. Где-то очень глубоко внутри.

— Рослик, а кто этот волк, и чего ему здесь надо? — наивно спросила я.

— Это Миханг, наш небесный покровитель! — с трепетом ответил дарк.

— Миханг, значит. — Я подошла к стоящему в позе статуи командора местному Богу и от всей души залепила ему пощечину. Он подпрыгнул и зарычал.

— Ну ты и скотина! — покачала я головой. У того кончики клыков вылезли изо рта и на руках появились когти. — Как ты мог поступить так с народом, порученным тебе Творцом? Ты должен был объяснять им, как жить, развивать их. А ты? Вместе с ними погряз во грехе. Кем ты стал? Бешеным волком, который готов погубить свой народ просто оттого, что ему надоели его обязанности! Чем ты отличаешься от людей, которые берут нравящихся им женщин силой? Ко мне пристаешь… А ты спросил, бестолковая морда, нужен ли мне такой глупец, как ты?

Волк не выдержал и прыгнул. На меня. Я обернулась и отскочила на волну. Вода удержала меня на своей поверхности. Я помахала Михангу лапой. Он зарычал так, что пригнулась трава и, оттолкнувшись, взвился в прыжке. Вода с удовольствием приняла его в свои объятья. Опять обернувшись, я засмеялась и села прямо на волну.

— Дурак ты, Миханг, хоть и красивый мужчина. А с дураками скучно. Ты мне не интересен, Миханг!

— Я тебя все равно поймаю, и ты будешь моей! — прорычал волк.

— Ты бы дарками занялся, собака озабоченная, а не за бабами бегал. — Грустно сказала я.

Рослик, пока мы прыгали и пререкались, втихаря убежал в лес. Да и Бог с ним. Пусть сына растит здоровеньким. Неожиданно я разозлилась. Я даркам помогаю, подвергаю свою драгоценную жизнь опасности, а в ответ слышу лишь глупости и гадости.

— Брысь, собака облезлая! — заорала я на Миханга. — Чтоб я никогда больше не видела твою наглую и глупую морду. Пшел вон!

Миханг, кажется, обиделся. Вылез из воды, отряхнулся и … исчез.

Волна тихо подвезла меня в берегу.

— Спасибо тебе, Ксенс. Будьте счастливы с Ксетием! — пожелала я от всей души и медленно пошла к холмам. Вечер я встретила на той горушке, где ночевала в первую ночь. Надо мной бесконечно темнело фиолетовое небо. Из-за горизонта уже вышел Рэй. Оранжевой полоской обозначилась Соли. Я сидела и слушала шум леса, доносимый ко мне теплым ночным ветром. Красивый мир, но какой-то неправильный. Мне бы не хотелось жить здесь. Я растянулась на нагретом за день камне и задремала. Вдруг ясный свет Соли заслонила чья-то черная тень. Я вскочила.

— Сиди, девочка, сиди. — рядом со мной на травке расположился мой подъездный знакомец.

— А, здравствуйте…

— Ну, как тебе приключение?

— Двоякое ощущение. — Честно сказала я. — Слишком много риска и никакой благодарности.

— Знаешь, детка, Иисуса тоже никто не благодарил. Наоборот, распяли…

— Ой, да я не хочу быть мессией, это не для меня! Да и не учила я никого…

— А Миханга? А Владыку? — Мужчина засмеялся. — От такого унижения он нескоро оправится! Дарки присмирели и не полезут к людям. А люди без манка не полезут к даркам… Видишь, как много хорошего ты сумела сделать всего за три дня!

— Вы заберете меня отсюда?

— Ты не ответила на мой вопрос. Тебе понравилось?

— Не знаю.

— У меня вообще-то к тебе предложение.

— Какое?

— Я хочу нанять тебя на работу. Оплата валютой разных миров, в которых ты будешь выполнять задания Судьбы. Бонусом — свободные путешествия по этим мирам. Это интересно, хоть и небезопасно. Как смотришь?

Я подняла голову к фиолетовым небесам. Рэй и Соли. Ксенс и Ксетий. А маленький Седрик? Он же будет ждать моего возвращения. Несмотря ни на что, я все-таки к ним привязалась! Вот только бы Миханга не видеть!

Я посмотрела на черного помощника Судьбы и улыбнулась. Какая насыщенная жизнь мне предстоит!

Протянув ему руку, торжественно произнесла: Я согласна!

Книга 2. Графиня

Глава первая. Горничная

Я шла по ковровой дорожке длинного коридора вдоль множества белых дверей. Мои руки были заняты расшитым парчовым платьем с кружевным лифом. Где это я? Эй, помощник, чтоб тебя, отдохнуть мне не дал, и снова куда-то отправил? Я приостановилась и задумалась. После первого путешествия в панику уже не впадала, но все также совершенно не знала, в чье тело я попала, что должна делать и, самое главное, как ни во что плохое не вляпаться.

Пока вокруг никого не было, я оглядела себя нынешнюю. Горничная, судя по фартуку и форменному платью, брюнетка, судя по отколовшемуся от прически локону. Маленького роста и худенькая, по сравнению со мной изначальной. Итак, что мы имеем? А имеем мы, вернее, кто-то имеет, еще мне не знакомый: богатый знатный дом, (герб имелся в простенке между окон), множество слуг, это если исходить из количества дверей этажа, на котором я находилась, и вероятный прием или праздник, к которому поручено зашить слегка порванную вышивку на рукаве нарядного бального платья.

— Франциска! Где ты, кукла бестолковая, опять застряла? — открылась со мною рядом дверь, и в нее навстречу мне вылетела маленькая рыженькая девушка с подушечкой булавочек, привязанной к запястью. “Швея!”- радостно догадалась я.

— Ты чего так долго идешь? Опять на маркиза засмотрелась? — со смешком она схватила меня за рукав и втащила в швейную мастерскую. Я улыбнулась и молча подала ей платье. Та продолжала свою болтовню, к которой, кроме меня, прислушивались еще две девушки, склонившиеся над вышивкой.

— Нет, этот прием точно затмит день рождения дочки маркизы Амалии! Сколько народу! Какие все важные и нарядные! А наша графиня своей красотой затмит даже вдовствующую герцогиню Истийскую! Видели, — она понизила голос, — третьего дня, на закате, к ней бабка Зафира приходила? Вот старая ведьма! А наша-то на следующее утро прямо-таки молодой красоткой обернулась! Все морщинки разгладились… А ведь говорят, она возвращает молодость кровью девственниц!

— Флоренс, — одна из девушек подняла голову, — перестань болтать ерунду! Какие у нее морщинки? Какие девственницы? И где их у нас найдешь?

— Да, — усмехнулась третья, — наше вельможное сиятельство, граф Скульский, уже всех девиц старше десяти лет к себе в башню перетаскал. На опыты.

Девушки рассмеялись.

— И опытным путем теперь в нашем графстве всем женщинам понятно, откуда берутся младенцы в приюте Святой Урсулы! — рассмеялись все трое.

— А графиня? — хлопнула глазами я, изображая Буренку на выпасе.

— А что графиня? — недоуменно посмотрела на меня рыжая Флоренс.

— Ну, с ней-то он спит?

Теперь недоуменно на меня смотрели все трое. А я на них. Прокололась?

— А, ты же не местная! — вспомнила чернявая толстушка. — Тебя тетка Адели с познийского побережья с собой привезла.

— Да, жаль только, что умерла. Одна она умела сдерживать приступы ярости нашей графини.

Ну, посуди сама, Франциска, какой нормальный муж выдержит рядом с собой чокнутую на всю голову женушку? Вдруг ей в постели приспичит подраться или кинуть стулом вместо нежных объятий и поцелуев? — швеи округлили глаза, а я впитывала информацию, как губка.

— Тогда как же произошло, что наш граф женился на этой сумашедшей?

— А ты не знаешь? — потрясенно уставились на меня все трое.

— Нет… — заинтригованно протянула я.

— Все это произошло на Зимнем балу в Королевском дворце. Наш граф тогда был моложе и куда как хорош собой. Да и состояние у него гораздо больше, чем у многих знатных людей, ведь он не чурается торговых операций с другими странами и колониями. Только есть у Авида Скульского одна маленькая слабость: уж очень любит он играть в карты. Обычно он играл хорошо: голова у него соображает, да и если проигрывал, то немного.

А на зимнем балу собрались тогда красавицы и кавалеры со всего континента, из разных стран, даже побережий, островов и колоний. И многим родителям дочек на выданье нравился молодой и богатый неженатый повеса. А когда начались танцы, королевой бала все мужчины единодушно выбрали малознакомую, первый раз представленную ко двору, Адель Зарецкую, единственную дочь состоятельных, но нелюдимых баронов Зарецких. В своем розовом платье, с алым цветком у лифа и в волосах, юная черноволосая Адель была чудо, как хороша! С ней танцевали, окружали заботой и вниманием все молодые люди, бывшие на балу. Даже наш граф оказался в числе ее кавалеров. Она танцевала со всеми и улыбалась таинственно, но не произносила ни слова в ответ на пылкие речи разгоряченных вином и очарованных ее загадочными глазами юнцов. А поздно ночью, когда дамы и девицы разъехались по домам и гостиницам, а особо приглашенные разошлись по спальням дворца, в одной из зал играли в карты мужчины, потихоньку потягивая коньяк и коллекционное королевское вино.

За одним из столов сошлись в нешуточной игре несколько достойных дворян. Среди них был наш граф Скульский и отец Адель, барон Зарецкий. Барон играл плохо, нервничал, но из-за стола не вставал. В конце концов, он проиграл нашему графу свое имение и фамильный перстень. С отчаянным видом он шепнул, что в его положении остается только застрелиться. Но Авид, как человек благородный, с одной стороны, и как очарованный кавалер, с другой, предложил бедному барону выход, удовлетворяющий их обоих. Граф предложил Зарецкому вернуть его карточный долг в обмен на руку его прекрасной дочери. Барон плакал и в отчаянии поднимал глаза к небесам, но, видя, что бедное дитя останется в состоятельных и надежных руках, согласился. Но с условием: свадьба состоится завтра и очень скромно, без помолвки и объявления в местных газетах. “Не хочу, чтобы трепали мое древнее имя”- объяснил барон. А граф, не долго думая, согласился.

На следующий день, в тихой маленькой церквушке у западных ворот, состоялось венчание графа Скульского и Адели Зарецкой. Авид был счастлив, а прекрасная невеста молчалива. Барон их благословил своим отеческим напутствием и, выйдя из церкви, чета Зарецких тут же уехала домой, мотивируя отъезд бесконечным страданием и нежеланием терзать своим видом, внезапно ставшую замужней дамой, дочь.

Вот таким образом Адель стала графиней Скульской. Но Авид радовался недолго. Первой же ночью Адель с безумным взглядом порвала голыми руками подушки и простыни в супружеской спальне. Пришедший к испуганному графу врач констатировал расстройство психики и временное помешательство. А также рассказал, что это, возможно, заболевание наследственное, а состояния ремиссии будут все короче. С тех пор граф возненавидел карты. Первый и последний раз в жизни он проиграл по-крупному. Ведь разойтись с женой по закону он не мог, а детей от такой женщины иметь — это грех. Да и смотреть на нее ему было противно. К тому же, обнаружилось, что в периоды буйства его жена, как кошка в течке, кидается на любого проходящего мимо мужика. И тогда граф, под шуточки и облегченные вздохи придворных, едва не попавшихся на эту удочку, удалился сюда вместе с женой, в свой самый отдаленный замок у подножия гор. Чтобы никто не видел его позора. А со временем и сам стал все чаще прикладываться к стакану и бегать по селянкам. Желаний-то молодого и здорового мужчины никто не отменял!

— А тогда зачем весь этот прием? Зачем столько гостей? Если все знают об этих… особенностях?

— Так наш Король приехал охотиться вместе со своим двором, со всеми господами, дамами, камердинерами и фрейлинами, горничными и любовницами… Они со Скульским в детстве и юности были большими друзьями. Вот и решил он посмотреть, что стало с его пропавшим и не отвечающим на письма другом.

— А Адель? Ей же надо будет приветствовать Короля?

— А, напичкают лекарствами. Ты же слышала, приходила старая Зафира, она сварила травок, и теперь наша Графинюшка будет целые сутки спокойной безэмоциональной куклой, делающей то, что ей прикажет граф.

Коротая время за болтовней, девушки дошили распоротые кружева и сгрузили готовые платья мне на руки.

— Иди, одевай свою госпожу! — подмигнула мне Флоренс. — Сегодня она тихая, волосы выдирать не станет!

У меня ощутимо заныл затылок. Вероятно, она выдирала их мне. Я вздохнула, улыбнулась и вышла за дверь.

Коридор шел направо и налево. Я пришла слева. Значит, мне туда и надо. Я перехватила платья поудобнее, и, не торопясь, пошла по ковровой дорожке. Навстречу мне кто-то шел. Я опустила глаза и сквозь ресницы смотрела на подходящий в неярком свете силуэт. Мужчина был одет хорошо, но, как мне кажется, не по-господски. Блестюшек не хватало, что ли? На всякий случай я слегка кивнула головой. Мужчина сочувствующе улыбнулся и прошел мимо. А я поспешила дальше, к лестнице. Интуиция и прочитанные романы подсказывали, что господские покои находятся всегда на втором этаже. На первом — общественные комнаты, на третьем — либо гостевые, если дом большой, если дом маленький — то комнатки прислуги. И я отважно двинулась по ступеням вниз. Тяжелые огромные платья загораживали мне обзор и я шла медленно, не торопясь ощупывая ногой то, что в данный момент под ней находится.

Здесь уже было гораздо оживленней. То и дело навстречу мне попадались мужчины и женщины, одетые в форменные платья. Некоторые мне кивали головой, а кто-то и отводил в сторону глаза. И что со мной не так?

Ага! Вот на двери знакомый герб. Значит это и есть господский этаж. Я открыла дверь и вошла. Да, коврик на полу побогаче, двери пороскошней и все закрыты. Люди, ау! Куда идти?

Я медленно шла, прислушиваясь к звукам из-за дверей. Ага, вот здесь кто-то разговаривает! Делаю непробиваемо-глупую мордаху и захожу внутрь.

— Да куда же ты идешь, бестолковая корова! — заорал на меня мужчина, сидящий в низком кресле с бокалом вина и полуобнаженной красоткой у ног. Я покраснела и вылетела за дверь. Вслед мне летела отборнейшая ругань. Ошибочка вышла! Прощения просим! Вероятно, это был граф Авид Скульский собственной персоной.

Внезапно очередная дверь резко открылась настежь, снеся меня с ног. Я упала на пятую точку, продолжая держать платья на вытянутых руках и глупо улыбаться.

Глава вторая. Граф

Из-за распахнутой настежь двери вылетел высокий и какой-то встрепанный мужчина в расшитой самоцветами одежде и сразу сделал шаг в сторону. Выдохнул и резко захлопнул створки за собой. Изнутри в нее ударилось что-то тяжелое. “Мне туда…”- с унынием поняла я, глядя на тяжело дышащего мужчину. Тот перевел дух и только тогда увидел меня. Покачал головой: — Не входи, убьет! И, самое главное, ей за это ничего не будет… Вот стыд!

Он по стенке опустился рядом со мной и закрыл лицо руками.

— Как это чудовище сегодня на ужине показывать всему двору? И настойки помогают все реже и реже…

Я бросила платья в сторону, подползла к нему и погладила по растрепанной голове: — Да не отчаивайтесь Вы так! В каждой ситуации всегда есть два выхода. Просто хорошенько подумайте и выберите правильный.

Тот отнял руки от лица и заинтересованно посмотрел на меня, словно неожиданно с ним заговорил таракан.

— И какие же выходы, детка, по-твоему, можно найти?

— Выход первый: неожиданная смерть от несчастного случая. Пойдет?

— Нет, — покачал он головой, — не сейчас. Даже если и от несчастного, назначат самое суровое расследование. В замке король. Вдруг покушение было на него?

— Да. — Согласилась я. — Не вариант. Тогда выход второй. Король и свита ее в лицо ведь помнят плохо? Сколько лет прошло, да и видели они Адель всего несколько дней. Надо найти подходящую девушку ее комплекции и цвета волос. Может быть, немного похожую на госпожу. Одеть, нарядить, как графиню. Ручаюсь, даже домашние не распознают за блеском драгоценностей эту маленькую подмену. Король уедет и всем будет хорошо. Как Вам этот вариант?

Мужчина привстал на колени и одобрительно посмотрел на меня сквозь выбившиеся на лицо пряди:

- Соображаешь. Горничная?

— Да, господин.

— Что-то не помню тебя…

— Ну мы же все в форме, вроде как на одно лицо. А я приехала с побережья, с теткой графини. Она умерла, а я осталась прислуживать ее сиятельству Адели…

— Да, конечно… Как тебя зовут?

— Франциска, господин.

Тот очень странно посмотрел на меня, словно отказываясь узнавать, а потом поднялся и протянул мне руку, заодно забирая у меня тяжелые платья. Я с благодарностью воспользовалась его любезной помощью. Однако он руки моей не отпустил, а отведя ее в стороны, внимательно осмотрел меня с головы до ног. Потом бесцеремонно сдернул чепец и осмотрел волосы.

— Идем со мной. — Резко бросил мне он и, не отпуская, потащил куда-то по коридору.

Я задыхаясь, бежала, семеня ногами вслед его широким шагам.

В конце длинного коридора он своим ключом открыл тяжелую, кованую железом, дверь и под локоть затащил меня вовнутрь. Передо мной оказалась маленькая площадка со ступеньками, ведущими вверх. Он быстро запер ее за собой и повел меня по маленькой винтовой лестнице. Платья тяжелым атласом подметали пол. Еще несколько шагов — и мы оказались в круглой, роскошно обставленной комнате с камином и кучей мягких шкур. Я состроила испуганную мордаху.

— Да ладно, не притворяйся, все ты уже поняла! — сказал мужчина, падая передо мной в низкое кресло. Подумав мгновение, я тоже отбросила церемонии и плюхнулась в соседнее, стоявшее ближе к окну.

— Так-то лучше. — Усмехнулся мужчина.

Он разглядывал меня, а я — его. Так вот он какой, гроза местных девиц! Или грёза? Потому что граф Авид был действительно хорош собой: высокий, хорошо сложен, (думаю, в те времена и эпохи это было необходимостью: мечами махали часто), русоволос, чернобров и сероглаз. Нос аристократический: то есть, прямой и тонкий, неожиданно чувственно-алые губы и упрямый подбородок. Мощная шея и крепкое тело, которые прикрывали изящные кружева нижней рубашки и расшитый узорами и драгоценностями кафтан с выпущенными на руки кружевами. Брюки в цвет кафтана и низкие домашние замшевые сапожки на длинных вытянутых ногах. И, самое главное, запах! После кошачьего тела эта возможность ощущать ароматы на расстоянии, вероятно, осталась при мне. И от запаха этого человека моя голова, вернее, голова маленькой и глупой Франциски, тихо шла кругом.

Сделав над собой усилие, я закрыла и вновь открыла глаза:

— Я внимательно Вас слушаю, Ваше сиятельство!

Сиятельство, протянув ко мне руку, неторопливо обвел овал моего лица. Погладил волосы. Лицо загорелось. “Стоп! — сказала я себе. — Тело не твое. Это раз. Увидя меня настоящую, он точно бы отвернулся, сморщив нос. Это два. А в-третьих, ему нужна на несколько дней верная помощница и актриса. Причем, неизвестно, что будет со мной, когда маскарад закончится. Ведь это очень опасно, когда твою тайну знают чужие, не так ли?”

И я взяла себя в руки:

— Командуйте, что надо делать, я согласна Вам помочь.

— И даже провести со мной ночь?

— Согласна. В одной комнате. Но в разных кроватях. Мне, Сиятельство, проблемы не нужны.

— А что тебе нужно за эту небольшую помощь?

— Домик подальше отсюда. Совсем маленький. И скромное обеспечение на оставшуюся жизнь. Извините, если просимое вознаграждение показалось Вам слишком большим.

— Да нет. Оно действительно скромно. Особенно после того, что ты вынесла. — Он подумал и убрал от меня свою руку. — Хорошо, я тоже согласен. Посиди здесь, пока я спрячу мою дражайшую супругу куда-нибудь подальше. Не высовывайся в окна. Да, можешь примерить эти платья на себя.

Он встал и подошел к небольшому шкафчику. Щелкнула пружина, и повернулся ключ. За шкафчиком оказалась ниша, в которой блестела металлом небольшая дверь. Он открыл ее и позвал меня. Я подошла. Любопытство раздирало на мелкие заглядущие и загребущие частицы: это же настоящая сокровищница! Мой спутник зажег лампу и зашел первым, приглашая за собой. В-общем, там было все достаточно прозаично: стеллажи, сундуки, сундучки и коробки с коробушечками. Я начала их обходить, что-то открывая. Итак. Платья у меня были сиреневым и салатовым. Значит, к ним надо подобрать подходящий гарнитур. Так понимаю, это что-то вроде испытания. Пройду — принята на работу. Нет — закопают? В камнях я разбиралась не очень. Как-то не прижились на мне драгоценности в прошлой жизни. К чему корове седло?

Открыв одну из коробочек, я нашла крупные сиреневые камни в оправе из серебра. Или другого белого металла, внешне похожего на него. Они были темнее, чем платье и замечательно подходили к его нежному тону и изящной вышивке с цветками, окаймленными серебряной нитью. Идеально! Я разобрала гарнитур. Там была узкая диадема, длинные, но не тяжелые каплевидные серьги и неширокая металлическая сеточка на шею, в местах соединения которой блестели камни. А, и браслеты на обе руки: тоже сеточки с камнями, один пошире, другой — поуже. На правую и левую руки? Они что, разного размера? Или второй браслет на ногу? Ладно, разберемся позже. Я отложила коробочку под одобрительным взглядом графа Авида. Теперь салатовое. Я начала искать зеленый комплект, но подходящее цветосочетание все никак не находилось. Зато я нашла комплект из белых камней в светло-желтой оправе. К салатово-золотистому корсету — как раз в самый аккурат. Я показала его Графу. Он с улыбкой согласился и показал мне на выход. Я с облегчением поняла, что тест пройден, и я принята на работу.

Выйдя из сокровищницы, он вернул шкаф на место и указал мне на мое кресло: — Садись и веди себя, как мышка. Кто бы ни стучался, ни звал и не бился в двери, ты — не открываешь. У меня свой ключ. Жди до моего возвращения.

Он накинул плащ с капюшоном, серый однотонный камзол с серой же рубахой, высокие сапоги. Хорошо, штаны передо мной не снял. Собственно, чего я возмущаюсь? Я — обслуга, мебель, которую не стесняются. Уже хорошо, что по нужде не пользуют.

Затем мужчина убрал длинные волосы в неряшливый хвост, затянув его шнурком. Мне это не понравилось: зачем оставлять улики в виде длинных волос? Попросив у него расческу, я усадила его на кресло, встала сзади и, расчесав длинные густые волосы, туго заплела косу, прихватив ее для крепости все тем же шнурком почти от головы. Затем, доплетя до конца, подвязала к основанию, сделав петлю, и накрепко примотала оставшиеся концы остатком ремешка. Подергала и потрепала. Волосы лежали ровно и плотно. Я осторожно дотронулась до его плеча: — Готово, Сиятельство!

Тот вскочил и ушел куда-то внутрь, вероятно, к зеркалу. Мужчины не меньше нашего, а то и больше, в него смотрятся. Вернулся довольный. Сразу накинул капюшон и погрозил мне пальцем: — Никуда!

Я махнула рукой и села в кресло, вытянув ноги. Снизу хлопнула дверь.

Немного посидела. Стало скучно. Я встала. Здесь где-то есть зеркало. Надо бы узнать, как я выгляжу на этот раз. И я пошла бродить по личным покоям графа, стараясь не приближаться к окнам. Нашла прекрасную ванную с водопроводом. Краник наличествовал. Правда, один. Открывать не рискнула. Не хотелось подводить хозяина. Зеркало тоже обнаружилось здесь же. Женская фантазия нарисовала смотрящуюся в него высокую обнаженную мужскую фигуру в капельках воды…Я закусила губу и громко подышала носом. Помогло. И наконец, посмотрела на свое отражение. Ну, что могу сказать? Из всех моих трех обликов первый был самым бездарным и безобразным. Второй — грациозным и очаровательным в своей нежной юности. Сейчас мне можно было дать лет двадцать, и даже с хвостиком. Лицо овальное, чистое. Немного бледное. Черные длинные волосы, заколотые в пучок. На затылке действительно чувствуется небольшая подсохшая ранка. Видимо, хорошо дернула. Черные брови и черные ресницы. Серые глаза. Маленький ровный носик и губки бантиком. Действительно, Франциска имела кукольный вид. А если она еще, к тому же, была бестолковой… Короче, на нее не подумают и подмены не заподозрят. Жаль, что я не видела Адель. Можно было бы скопировать ее какие-то жесты, интонации, словечки. Хотя… Она же должна быть под действием травок и подчиняться графу. Молчать. Чудесно. Вот так я и поступлю: улыбаюсь и молчу.

От скуки примерила платья с драгоценностями. Сначала салатовое. С белыми сверкающими камнями и вышитым зототой нитью лифом оно смотрелось бесподобно. Я пощипала щеки: заалев, они сделали мое лицо очень симпатичным, даже красивым. Покусав губы, я добилась идеального результата: если бы Франциска была бы женой графа, Авид не отошел бы от нее ни на шаг. Приподнявшись на цыпочки, немного покрутилась. Красавица!

Неожиданно в моем мозгу всплыла проблема: а танцевать — то я не умею! Наверняка будет бал, иначе чем займут себя придворные дамы и кавалеры? Я должна соответствовать: хоть сумасшедшая, но светского обучения никто не отменял, да и в королевском дворце Адель танцевала со всеми подряд! А приборы за столом? Если их здесь, как у нас, выкладывают к тарелке по двенадцать штук, что делать? Даже горничная должна знать эту премудрость!

Вот так, получив по лбу дверью, я влетела в очередную интригу госпожи Судьбы, постоянно перебирающей своими задумчивыми пальцами карты наших судеб.

Время шло, было скучно. Где-то на улице слышался смех, ржание лошадей, разговоры. В башне же было тихо и спокойно. Лишь голуби гулькали на карнизах, да в окнах виднелось ясное голубое небо. Я сняла с себя салатовое платье и надела сиренево-фиолетовое. Только сейчас разглядела, что лиф был светлее и нежнее юбки. Я в испуге открыла коробочку с сиреневыми самоцветами и приложила их к платью. Слава Богу, камни точно соответствовали цвету подола. Сначала натянув корсет, который на маленькие крючочки застегивался спереди (хорошо, что не на ленты сзади), я влезла в роскошное произведение портновского искусства. Но оно было скроено по-другому, нежели салатовое, и застегивалось на крохотные пуговички на спине. Распределив диадему в волосы, колье — на шею, серьги — в уши, а маленький браслет на руку, полюбовалась собой в зеркало. Этот цвет был моим. Я была ослепительна! Напевая и крутясь перед зеркалом, не заметила, как пришел граф. Как долго он наблюдал за мной, не знаю, но он тихо стоял в двери и с усмешкой смотрел на мои прихорашивания. Внезапно увидев его, я смутилась, покраснела и робко сказала:

— Извините, мне надо было себя чем-то занять…

— А все же ты прехорошенькая! — с удовольствием заметил граф и, цапнув меня за талию, завалился вместе со мной на кровать, бесцеремонно запуская руку под мою юбку.

Я — земная, почти нецелованная тетка. И что на инстинктах я могла сделать? Естественно, оттолкнуть и залепить от всей души пощечину.

— Да Вы что? — вскочила я. — Мы договаривались!

— Ты чокнутая? — с обидой посмотрел на меня граф.

— Если Вы также вели себя со своей невинной женой, кто может знать, какую душевную травму Вы нанесли ее психике! — запальчиво воскликнула я, поправляя длинную юбку.

— Детка, а кто-то говорил, что ты глупа, как пробка… — задумчиво протянул мужчина.

— С такой внешностью, как у меня, кем только не притворишься, чтоб озабоченные самцы оставили в покое! — фыркала я, встав на всякий случай позади кресла и готовясь дорого продать свою невинность.

— Все. — Он поднял вверх руки. — Больше не буду! Иди ко мне, покажу, как носят браслеты.

Я осторожно подошла к кровати и присела на самый краешек. Он взял мою руку, снял браслет и, вытянув из коробки второй, ударил легонько камешек о камешек. Ничего не изменилось. Авид хмыкнул.

— Что, оковы страсти без любви не куются? — сочувственно поинтересовалась я.

— Увы… — вздохнул хитрый граф и бросил мой браслет мне. Я надела.

— Ваше сиятельство, — начала серьезно я, — каждый прием включает в себя непременные развлечения для знати. Так?

— Естественно. — Скульский, откинувшись на мягкий мех, рассматривал мое лицо из-под ресниц. — Чего тебя волнует?

— В чем предполагается мое участие и что я должна делать? Я не хочу вас опозорить перед всеми, а наоборот, показать им, что Вы — не аутсайдер, а просто очень счастливый мужчина, скрывающийся от всего света!

— Это очень интересное предложение! — мужчина резко вскочил с кровати и начал ходить по комнате. — Сегодня, приблизительно через два часа, будет дан торжественный обед в честь Короля Альберта. Ты должна присутствовать вместе со мной, сидеть рядом. Улыбаться. Коротко отвечать на вопросы Короля. Остальных можно игнорировать. А что такое аутсайдер?

— Словечко с побережья. Означает — вылетевший из круга, неудачник.

— Да, Франциска, мы докажем всем, что мне можно позавидовать!

Надо же, запомнил, как меня зовут.

— Зависть — плохое чувство, завистники доставляют много неприятностей. Не провоцируйте их, Сиятельство!

— Франциска, зови меня Авид. Мы же супруги!

— Тогда я — не Франциска, а Адель.

— Адель… — Авид поморщился. — Гадость какая.

— Авид, — вернула его на важную тему, — столовые приборы и блюда. Что-то будет особое? Я — простая девушка, многого не знаю.

— Я буду сам угощать тебя. Не бойся.

— Хорошо, только прошу, вместо вина наливай мне чистую воду! Можно немного подкрасить.

— Боишься своих эмоций?

— Нет, боюсь заснуть в неподходящий момент!

Лицо самодовольного мужчины вытянулось, а губа поджалась. Словно ребенок!

Я рассмеялась.

— Что будет дальше, после обеда?

— Вечер отдыха, прогулки по парку, выступления менестрелей, комедиантов, циркачей. Ты тоже присутствуешь вместе со мной. Потом ужин. А после него я тебя отпущу.

— Где мне ночевать? В комнатах безумной я спать не смогу. Очень там, — я поводила руками в попытке объяснить свое нежелание, — воздух тяжелый.

— Ночевать будешь у меня, мы с тобой все уже обсудили.

— На разных кроватях, дорогой?

— Кровать здесь одна, дорогая. Придется выбирать, — показал он мне белые ровные зубы, — либо со мной, либо на шкурках.

— Согласна. — я ткнула пальцем в белый и мягкий мех.

Авид поймал мою руку и поцеловал. А потом, я и смутиться не успела, внимательно ее осмотрел.

— Дорогая, у тебя не обработаны ногти. Это очень плохо. Сегодня наденешь перчатки, а завтра с утра, будь добра, приведи руки в порядок. В ванной есть специальные размягчающие растворы и масла. Наверняка у тебя на теле есть волосы. Их тоже надо удалить. Не считай это моей прихотью, но на завтрашнем балу на тебе будет открытое на плечах платье. — Он кивнул на сиреневый туалет. Представь, что скажет о тебе свет, если кто-то что-то ненароком увидит!

— Согласна! — отвечала я, поскольку действительно в прежней моей земной жизни я с трепетом относилась к таким вещам, несмотря на свою неказистость. — Теперь по поводу завтрашнего бала.

— И что с балом не так?

— С ним как раз таки все в полном порядке, надеюсь. Но я совершенно не умею танцевать! — с отчаянием произнесла я.

Авид открыл глаза и присел рядом. Я опустила голову. Он приподнял пальцами мой подбородок: — Девочка, не все так страшно, как может казаться на первый взгляд. Ты совсем не танцевала?

— Совсем. — кивнула я.

— У нас есть час времени. Тебе надо переодеться в платье Адели. Мы спустимся вниз, в бальную залу, и немного потанцуем. Я приглашу музыкантов!

— И тем самым разрушим нашу легенду! Ты мелодию напеть можешь? — я серьезно посмотрела в глаза моему временному мужу.

— Конечно! — он замурлыкал мелодию, показывая мне фигуры танца. Я сосредоточенно повторяла за ним женскую партию.

— Неплохо. — Через какое-то время одобрил он. — Но и не хорошо. После ужина мы уйдем вместе и будем тренироваться. А теперь нам пора в твои комнаты, то есть, комнаты Адели. Надо переодеться к обеду.

Он подал мне руку.

— И как я пойду в форме горничной с тобой под руку по коридору? Ты, дорогой, подумал?

Через мгновение граф выскользнул из двери башни и пошел вперед. Вслед за ним вышла и я, неся два бальных платья. Таким образом, мы дошли до комнат безумной графини. Как хорошо, что нам никто не встретился!

Войдя внутрь, мы заперли за собой дверь и расхохотались. С помощью графа я начала переодеваться к обеду. Горничных у Адели, кроме меня, больше не было. И помешать нам было некому. Авид с удовольствием меня наряжал, поставив на стул, как куклу. Я не дергалась и принимала его аккуратные движения, как должное. Пощупать меня он больше не пытался, хотя глазами не то что разглядывал — раздевал. Но вот на мне был застегнут последний крючочек и последняя пуговка. Волосы уложены и драгоценности надеты. Полосатое фиолетово-черное платье сидело идеально. Черные туфельки на каблучке немного прибавляли мой рост, и это было удобно: не надо было прыгать, чтобы что-то шепнуть на ухо супругу. Обувь Адели мне была немного великовата, но кусок тряпки успешно скрывал сей маленький недостаток.

— Сиди, маленькая, здесь. Никому не открывай. Я оденусь и приду за тобой!

Авид исчез за дверью, заперев ее своим ключом. А я вновь отправилась блуждать по комнатам. Ну что могу сказать о покоях графини? Несмотря на заботу о ней Франциски, кругом были содраны гобелены, занавесок на окнах не было. А были крепкие решетки. Видимо, чтобы не выпрыгнула. Хотя, с моей точки зрения, это было бы идеальным решением в сложившейся ситуации. И больная душа покинула бы тело, и граф бы стал, наконец, свободен и оставил в покое своих селянок. Секундочку, никак ревную? Пришлось опять заниматься дыхательной гимнастикой и самовнушением. Действительно, я же здесь не до конца жизни. Зачем себя расстраивать? Я подтянула перчатки к локтям и пошла дальше. Зеркала так и не нашла. А комнаты оставили удручающее впечатление.

Но вот в двери повернулся ключ, и вошло сияющее Сиятельство. Мужчина радостно улыбался. Мою прическу он не сменил, и лицу его она шла, делая весь облик аккуратным. Свежая рубашка с кружевами, камзол с камнями, огромный самоцвет на безымянном пальце. А на левой руке красовался тот самый сиреневый браслет. Парный он протянул мне: — Надень, пожалуйста!

— Хорошо, — согласилась я, надела и взяла его под руку. Мы открыли дверь и пошли на выход.

Глава третья. Король.

В нижнем этаже было оживленно. Прохаживались, в ожидании обеда, дамы. Мужчины на широкой террасе пили вино и разглядывали виды гор, обсуждая предстоящую охоту. Я подняла брови и посмотрела на графа. Тот ласково улыбнулся: — Ах, да, забыл сказать — завтра в пять утра едем на охоту!

— Надеюсь, без меня?

— С тобой!

— Я ни разу не сидела на лошади!

Граф закатил глаза, одновременно кланяясь какой-то даме. Я ей тоже показала зубы. Дама испарилась.

— Поедешь с остальными леди в экипаже.

— Не поеду. Они и так от меня шарахаются.

Авиду, скрепя сердце, пришлось согласиться. Как же ему хотелось скорее доказать нормальность своей графини народу, тем самым избавляя себя от насмешек и пересудов!

Не спеша мы подошли к Его Величеству, Королю Альберту. Мне почему-то казалось, что он — седой и огромный дядька. На деле ему было около тридцати лет на наш, земной, взгляд. Он был изящен, белокур, голубоглаз и не женат. Маменьки со всевозможными дочками любыми способами стремились получить приглашение хоть на какое-нибудь мероприятие в королевском дворце. Авось, заметит, оценит, а там и женится! Авид говорил, что они друзья детства. И, видимо, глядя на скоропалительную женитьбу друга и на то, что из этого вышло, Альберт тянул с матримониальными делами до последнего.

Король радостно улыбался подходящему другу и осторожно косился на меня. Согласно этикету, я вежливо улыбалась краешками губ и сквозь полуопущенные ресницы рассматривала окружающий Короля бомонд. Все сверкали драгоценностями и яркими тканями. Кружева со всех сторон топорщились как у женщин, так и у мужчин. Дамы носили высокие прически с выпущенными по обеим сторонам лба подкрученными прядками, а кавалеры — хвосты, либо завитые локоны. Невыносимо пахло сладким парфюмом. На меня надвинулись черемуховые заросли с оттенком иприта. Возможно, я немного позеленела и сильнее вцепилась в локоть моего дражайшего одноразового супруга. Голубоглазый Альберт неожиданно зорко заметил мое состояние и предложил выйти на свежий воздух. Я благодарно на него взглянула. Он мне слегка улыбнулся. В его руку тут же вцепилась пышнотелая высокая блондинка ростом с него или даже чуть выше, и собственнически посмотрела вокруг.

— Первая фаворитка, — шепнул мне на ухо граф.

— Хоть двадцатая. — ответила ему я. — Мне все равно. Но буду стараться.

Альберт улыбался, поглядывая на наши перешептывания. Наконец, расположившись на креслах, он задал вопрос: — Леди Адель почтит завтра своим присутствием нашу охоту?

Придворные кругом насмешливо зашушукались.

— К сожалению, она слишком слаба здоровьем для длительной конной прогулки. Но с удовольствием примет участие во всех наших домашних развлечениях. — учтиво ответил за меня Авид.

Я нежно улыбнулась супругу. Альберт внимательно смотрел на нас обоих. Фаворитка откровенно зевала. Придворные пытались устроить представление. Вперед выдвинулся франтоватый хлыщ в кучеряшках и задал мне вопрос: — А милая леди почтит сегодня своим присутствием наш обед? Или она сидит на модной нынче диете?

Пока Авид собирался с мыслями, я ответила:

— Вы знаете, на стуле сидеть гораздо удобней. Вы не пробовали?

Бомонд захихикал, молодой человек задвинулся обратно. Альберт посмотрел на графа. Граф невинно округлил глаза. И тут моим спасением явился дворецкий, объявивший, что кушать подано. Граф, как хозяин, под руку с хозяйкой, хотел повести гостей в зал. Но Альберт его опередил, ласково и настойчиво предложив руку своей фаворитки своему другу, а мою взял сам. Авид с тревогой посмотрел на меня. Я слегка прикрыла ресницы, и успокоенный супруг встал во главе процессии.

Мы, не торопясь, шли по залам к огромной круглой столовой.

— Вы так изменились… — начал разговор Альберт.

— В чем же? — осторожно спросила я. Спина моего супруга настороженно прислушивалась к разговору.

— Вы стали красивее и мудрее. Вы счастливы? Научите меня рецепту семейного счастья!

— Счастье — в истинной любви и взаимном уважении. — Коротко ответила я.

— А как Вы думаете, придворные мешают счастью?

— Если они ложатся с Вами в постель, то, думаю, да.

— Ах, какой у Вас острый ум! Я даже завидую своему другу!

— Разве ему позавидуешь? Вам нужна слабая здоровьем Королева? То, что может позволить себе граф, не может позволить Король. Династия отвечает за свое продолжение в вверенной Богом стране своим потомством, а за страну — как за собственного ребенка.

— Ах, ну почему Вы не живете в столице? Я обязательно поговорю об этом с графом! — щебетал легкомысленно Король, серьезно поглядывая на меня своими голубыми проницательными глазами. И я его побаивалась. Наконец-то пришли!

Меня посадили за стоящий на возвышении стол между Королем и графом. Я тоскливо посмотрела на Авида. Сейчас ведь опозорюсь! Я положила руки на колени и граф осторожно, так чтобы не видел никто, пожал мою ладонь.

Где-то в конце зала заиграла тихая музыка, и дворецкий объявил первое блюдо: “Комсю по-фриконски в соусе пон-шамель…” Я мысленно застонала. Симпатичный молодой человек, обслуживающий наш стол, положил в мою тарелку три шарика: коричневый, зеленый и красный. Рядом поставил соусник с чем-то желтым внутри. Я припомнила вассаби и в отчаянии посмотрела на графа. Тот, взяв в руку что-то похожее на китайские палочки, подцепил ими зеленое, на которое лихо намотал коричневое, макнул в соус и с удовольствием начал жевать. Народ вокруг меня поступал аналогично. Хоть мой желудок и требовал пищи, опозориться я не имела права, поэтому, взглянув на слугу, попросила налить мне в стакан воды, добавив, что по распоряжению графа ее должны были поставить на стол. Молодой человек взял изящный кувшинчик и налил из него розоватую жидкость в мой бокал. Я осторожно попробовала. Похоже на морс, только без сахара. Я с улыбкой поблагодарила. Мой благоверный, забыв про меня, увлекся разговором с королевской фавориткой. Все-таки мужики одинаковы во всех мирах и эпохах! Когда поддержка и внимание особенно необходимы, их не дозовешься. Взяв палочку, я грустно поковыряла красный шарик и сложила руки под столом, опустив терпеливо глаза.

— Моя прекрасная леди не любит комсю? — обратился ко мне Его Величество.

— Я люблю винегрет. — призналась я тихим голосом.

— Леди расскажет мне, что это за блюдо? А, может быть, когда-нибудь угостит?

— Там, откуда я родом, такую закуску готовят достаточно часто. Но, к сожалению, здесь не матушкин дом и графине на кухне находиться не совсем прилично… А дома овощи я отбирала сама, — зажмурилась я в ностальгии по собственной маленькой и уютной кухонке, — соус тоже сама делала. И это было вкусно, ручаюсь Вам!

— Но мне очень грустно, — склонился ко мне Король, — что на обеде в честь моего приезда Вы ничего не кушаете!

— Ничего страшного, — улыбнулась ему, — может быть, еще найдется что-то, что мне понравится. Прошу Вас, не надо так обо мне беспокоиться! Затворнице, не привыкшей ко двору, становится неудобно…

— Вы такая странная женщина… Моего внимания добиваются, да просто требуют участия в чьих-то судьбах. А Вы… не беспокойтесь, неудобно. Определенно моему другу повезло с супругой!

— Возможно. Но Вы сами знаете, какие странные разговоры ведутся о нашем браке. Мой муж из-за этого очень страдает!

— У Вас теперь есть прекрасная возможность показать себя и пресечь эти глупые пересуды. — Он осторожно взял меня за руку и поцеловал кончики пальцев. — И вообще, я приглашаю Вас и Вашего мужа перебраться в столицу. Хватит затворничать. Или он опасается возможных поклонников?

— Этого я не знаю. Я никогда не давала повода для таких мыслей.

У Короля изогнулась бровь. И я вспомнила, что рассказывал Авид об отъезде из столицы и о поведении Адели.

— Вы знаете, — нерешительно посмотрела ему в глаза, — обо мне говорили много нехорошего в столице. Что я сумасшедшая и сама бросаюсь на мужчин.

Король кивнул.

— Я думаю, это все от зависти к графу. За один день он смог получить королеву бала и самую красивую девушку королевства. Кому-то это показалось обидным. А самый простой способ уничтожить счастливого соперника знаете какой? Унизить, оболгать его женщину. Вы, как монарх и покровитель своих подданных, разобрались лично в этой ситуации? — импровизировала я, внимательно наблюдая за голубыми глазами. В них проскальзывали сомнение, вина, осознание возможной ошибки… Я была на верном пути.

— И мой муж решил не марать наше честное имя и уехать подальше от столицы. И я ему очень благодарна за это! — нежно улыбнулась венценосному собеседнику. Тот был задумчив. И я решила его добить.

— Представляете, кто-то из дипломатов, к примеру, постоянно говорит, что страна, в которой он служит, готовится к войне с Вами. Что Вы делаете? Тоже готовитесь. Страна врага в ужасе! Сильный сосед собирает войска! А на самом деле?

— Что?

— Третья сторона оплатила услуги Вашего дипломата. Он получает деньги. Вы — войну и разруху. Та страна — тоже. А третья сторона?

— Деньги от продаж продовольствия и оружия. — Хмуро подытожил Король.

— У Вас есть внутренняя разведка? А внешняя?

— Внешняя теперь есть. — Внезапно голубые глаза заиграли искорками и Король защебетал: — Ах, Вы не представляете, какая здесь, в горах, замечательная охота! Лани и олени, медведи и барсы! Как жаль, что Вы утомляетесь так быстро!

Я опустила ресницы и аккуратно повела зрачками налево и направо. Подошел слуга и поменял нам тарелки с блюдами. Посмотрев в нее и послушав название, я опять уныло вздохнула: и чем это желто-зеленое едят? Муж, не отлипаясь от фаворитки, тыкал палочками в полужидкий продукт. Нет, я конечно, была в Корее и опыт удерживания палочек у меня был. Но вот есть ими… Это выше моих сил. Я уныло оглядела столовые приборы, лежащие рядом с тарелкой. Один из них был почти ложкой. А, была — не была! Я взяла эту ложку и зачерпнула кончиком пюре. Положила на язык. А вкусно! Я поудобнее взяла прибор и начала кушать, запивая водичкой из бокала.

Величество посмотрел на меня.

— Что? — поинтересовалась я.

— Разве так кушать удобно?

— Попробуйте! Ручаюсь, Вы почувствуете совсем другой вкус.

Король отложил палочки и взял ложку. Посмотрел, как я ее держу. И зачерпнул продукт. Во рту его оказалось, естественно, больше привычного, и вкус ощущался полнее.

— О да! — отсалютовал Альберт ложкой и начал с удовольствием кушать. Придворные, почти неотрывно глазеющие на наш стол, тоже схватили прибор, копируя Короля. Скоро от большого блюда не осталось ничего. Я вздохнула облегченно: Альберт во всем поддерживал мои изыскания, и проблем с едой больше не существовало. А в ежедневный обиход пришла новая мода.

Мой муж наконец-то изволил заметить, как я свободно общаюсь с Его Величеством. И посмотрел на меня. “Стараюсь ради Вас!” — тихо шепнула ему на ухо. Он кивнул головой и засиял.

Обед прошел превосходно. Я наелась, пообщалась с Его Величеством. Теперь бы отдохнуть! Король поднялся из-за стола. Мы тоже дружно встали. Он церемонно раскланялся с моим мужем, поцеловал мне пальцы и предложил руку своей фаворитке.

— Мы — отдыхать!

— Через час начнутся увеселения, мой Король. — предупредил граф. Король кивнул головой, придворные услышали. Все стали чинно расходиться по своим комнатам.

Глава четвертая. Прогулка.

Мы с графом, взявшись за руки, как два школьника, поспешили в свою башню. Войдя в круглую комнату, дружно повалились на его широкую кровать.

— Крючочки расстегните, Сиятельство! — попросила я. — Живот жмет.

Повернувшись к нему спиной, так как стоять и сидеть уже не было ни моральных, ни физических сил, я с удовольствием вдыхала его запах и млела от наступающей с каждой секундочкой свободы тела. Наконец, Авид приподнялся и просто стянул с меня тяжелое и узкое платье. В одних кружевных панталончиках и тонкой нижней рубашке под полурасстегнутым корсетом, в позе звезды я лежала и радовалась жизни.

— Ты такая соблазнительная, Франциска! Не уезжай в свой домик, оставайся со мной. Будешь моей единственной фавориткой.

— Спасибо за оказанную честь. — серьезно ответила я. Не в моих правилах менять чужие нравственные устои. Да и не требуется. — Но я хочу выйти замуж и родить детей. Я — маленькая служанка, и желания у меня маленькие: домик и надежный муж. Женщин привлекательных много. Найдете и Вы свою пару.

— Не прибедняйся, — спокойно ответил Авид. — Чуть раньше я бы поверил и в мужа, и в деток. Но ты — не та женщина, которая удовлетворяется малым.

— Это ты так думаешь. — Вздохнув, ответила я. — Мне действительно многого не надо. Просто ее Величество Судьба порой принимает решение за тебя. И изменить его невозможно.

— Да. — Помрачнев, вспомнил граф про Адель. И тут же поменял тему: — О чем ты говорила с Альбертом?

— О тебе. О том, как несправедливо тебя и меня оболгали, удалив тем самым от королевского двора. Кругом одни интриги.

— А он?

— Зовет нас в столицу.

— А ты?

— Сказала, что решать тебе.

— Никогда не думал, что служанка может быть такой…

— Умной?

— Красивой! — Он снова потянулся ко мне.

Я лениво погрозила ему пальцем: — Ай-ай-ай-ки! Нельзя.

— А если хочется? — Авид приподнялся и навис надо мной. Серые глаза потемнели, а волнующий запах усилился. У меня непроизвольно стали раздуваться ноздри.

— Авид! Мы должны отыграть эту партию, как профессиональные шулера. Чувства только помешают, поверь.

— Согласен. — Мужчина с неохотой отодвинулся от меня. Вот же звериные инстинкты! Почему Судьба оставила мне их? Теперь мне самой хотелось на него кинуться. Я прикрыла глаза рукой. Авид пальцем провел по обнаженному локтю. — А потом?

— А потом будет видно. — Я сделала над собой усилие и встала с его постели. — Нам пора одеваться для прогулки и представлений.

Вечер в долине выдался теплым и солнечным. Уходящее светило вызолотило верхушки деревьев, оставляя их подножиям прохладную тень. Дул легкий и нежный летний ветерок. Листики на кустах и цветы на клумбах радовались каждому его поцелую. Мягкая травка так и ластилась к ногам в свободных туфельках. На открытые плечи, которые кокетливо обнажало легкое летнее платье, граф накинул золотой, полупрозрачный и длинный шарф. А в уши самостоятельно вдел длинные серьги с красным камнем, похожим на наш рубин, только немного темнее. Оправа была цвета бронзы. Платье опять было полосатым: полоска розовая, полоска темно-золотая. Красные крупные камни очень шли к моим черным волосам и белой коже.

— Какая же ты у меня красавица! — грустно промолвил Авид, надевая мне шарфик и на секундочку сжимая мои плечи. — Жаль, что ты — простая служанка.

Я молча проглотила это, помня, что я — всего лишь игрушка Судьбы, и взяла его под руку. Словно по невидимому сигналу в сад стали стекаться дамы и кавалеры. С нами теперь раскланивались, пытаясь завязать разговор. Женщины, в-основном, кокетничали с графом, а мужчины пытались разговорить меня. Но я молчала, улыбалась и хлопала ресницами. В их глазах виднелась легкая досада.

Наконец мы вышли на широкую ровную поляну недалеко от замка. Там был установлен помост для артистов и кресла для публики. Одновременно с нами, из аллеи напротив, вышел Король с двумя дамами и тремя кавалерами и устремился к нам. Мы остановились друг напротив друга. Авид поклонился, я присела.

— Ну давайте уже без церемоний! Мы на охоте! На природе! — воскликнул радостно Величество, восторженно и наивно сверкая глазами. “Бедный, бедный Альберт!” — неожиданно мне стало жалко этого красивого молодого человека, вынужденного всю жизнь проводить в гадючнике и постоянно притворяться. Чтобы он случайно не увидел этого в моих глазах, я оглядела его окружение. Красивые молодые девушки и кавалеры. А вот этот тип мне уже знаком: именно его я видела сегодня утром в комнате на хозяйской половине. Скромно опуская глазки, я решила, что обязательно разузнаю, кто он такой, как только все усядутся, у моего мужа. Но хитрый Альберт опять разулыбался Авиду и сунул ему своих спутниц, буквально выдергивая мою руку и утаскивая меня к себе со словами:

— Ну как ты так долго мог прятать от нас такое сокровище, мой друг? Это так несправедливо по отношению к нам!

Граф делиться не хотел, но Короли не спрашивают, а просто берут себе то, что понравилось. Поэтому моя рука покорно легла на его локоть, и меня повели к королевской ложе. Сзади нас пристроился недовольный граф с двумя щебечущими птичками, крепко вцепившимися в него, и обгаживающих своими замечаниями всех, кто имел несчастье попасть им на глаза.

Я улыбнулась Королю: — Как отдохнули, Ваше Величество?

— Прекрасно. Свежий воздух, открытое окно и за ним — величественные молчаливые горы. Облака, плывущие по небу… И мечты. Вы иногда мечтаете, милая леди? Или рядом с Авидом не о чем мечтать?

— Вы хотели сказать, не о ком? Действительно, у меня нежный и любящий муж. А если мечтать о чем-то… Знаете, иногда мечтаю. О других странах, городах и даже о тех далеких горах. — Я протянула ладонь к вершинам. — Представляете, как было бы прекрасно увидеть эти надменные сопки с высоты птичьего полета! Вы — птица. Большая и сильная птица. Своими длинными и широкими крыльями Вы пронзаете белые облака, оставляющие на Ваших перьях маленькие капельки воды, которые ветер тут же уносит в пространство. Над Вами — яркое сияющее солнце. Под Вами — покрытые снегом пики и глубокие черные распадки, по которым текут с ледников быстрые и холодные реки. Вы видите зеленые, утопающие в садах долины, и безнадежную остроту суровой горной пурги, хоронящей под своим белым покровом все живое, неосторожно забредшее в ее владения… Но мое здоровье слишком слабо, чтобы даже мечтать.

Король остановился и посмотрел на меня потемневшими и влажными глазами:

— Простите, пожалуйста, милая леди, вашего глупого Короля! — он взял мою руку в перчатке и приложил к своей щеке. Придворные вокруг застыли в изумлении. Мой благоверный нахмурился.

— В чем же я должна Вас простить? Вы не делали ничего дурного, сир.

— Когда-то я плохо о Вас думал. — Он поцеловал мою ладонь и снова положил ее на сгиб своего локтя. — Моему другу действительно очень повезло. У Вас такая тонкая и нежная душа. Жаль, что я не знал Вас раньше.

“Переиграла.” — отругала себя мысленно. — “Нельзя ссорить двух друзей теперь еще и ревностью”.

— Сир. — Твердо сказала я. — Я действительно очень люблю своего мужа. И очень ему благодарна, что спас тогда от клеветы маленькую и очень ранимую девочку, пойдя на большие жертвы, оставляя друга и привычный круг общения. Поверьте, ему было очень тяжело. Но сейчас, мне кажется, вам обоим надо забыть прошлые обиды и помириться. Пожалуйста, сир. Протяните руку своему благородному, но очень одинокому без Вас, другу.

Король взволнованно обернулся к графу Скульскому, действительно страдающему от болтовни фавориток и невозможности услышать, о чем мы говорим.

— Авид! — тихо сказал он. Придворные примолкли и прислушались. — Прости, друг, я ничего не знал. Я даже не представлял, как тебе тяжело. Но сейчас я здесь, с тобой, и вот моя рука!

Король протянул свою изящную, но крепкую руку рослому графу. Тот глянул на меня. Я прикрыла ресницы. Ничего не понимающий Авид протянул свою и почтительно прикоснулся к пальцам своего монарха. Все были довольны. Счастливо улыбался Альберт, растерянно улыбался Авид, публика аплодировала, а я умилялась и хвалила себя.

Наконец мы расселись перед сценой. Меня опять Король усадил рядом. Но место с другой стороны несдвигаемой скалой занял граф. На сцене что-то пели и показывали. Все слушали, в положенных местах хлопая и смеясь. А я думала. Друзей я примирила. Может, мне пора назад? Эй, помощник! Я все сделала? Но помощник не откликался, и меня никто не забирал. Значит, моя роль здесь исполнена не до конца. Ладно, посмотрим. И я с удовольствием досмотрела представление.

Вечер увеселений закончился пышным фейерверком в потемневшем небе. Парк благоухал ночной свежестью. Я немного озябла. Мой граф объявил, что стол с яствами для всех желающих накрыт на соседней поляне. Придворные, пересмеиваясь, перешучиваясь и периодически приставая к нам, двинулись на запахи еды. Авид почтительно отпросил меня у Короля, объяснив тому, что ночной воздух для меня слишком свеж. Король милостиво отпустил, на прощание поцеловав мою руку и стребовав обещание с графа опять вернуться к нему на поляну, когда тот проводит меня в покои. Пришлось пообещать.

Войдя в башню, мы быстренько задернули плотные шторы на небольшом оконце, и Авид зажег свечи. После чего опять помог освободиться от узкого платья и принес легкое домашнее, не стесняющее движений.

— Вот, переодевайся. Сейчас я вернусь к гостям и отдам слугам распоряжения на завтрашний день. Потом приду и принесу тебе покушать. Ты за это время, будь добра, обработай руки и тело. Не дай Бог, Королю надоест целовать твои перчатки и он стянет одну. И все твои речи сразу станут лживой болтовней перед правдой грубых рук. Да, и приготовься к танцам! — Авид наклонился и нежно поцеловал меня в щеку. — Постараюсь придти побыстрее. Не открывай никому! — снова повторил он, как заклятье. Дверь внизу хлопнула, ключ сделал два оборота.

А я пошла в ванную.

Через час с небольшим, завернутая в большой и теплый халат хозяина, я лежала на его постели под одеялом. Каким же тяжким трудом дается артистам их хлеб! Отыграла всего день, а сил не осталось совсем. И кушать хочется. Обед давно растворился в моем животе, а поужинать так и не дали. Мой чудесный граф, обещавший научить местным танцам, видимо, прекрасно проводит время в обществе снова обретенного друга за бутылкой вина. И ведь не боится, что завтра опозорю! Перевернувшись на спину, я полюбовалась на отшлифованные розовые ноготочки на руках. Теперь можно и без перчаток гулять. Глазки постепенно слипались, а свечи тихо догорали. Я отплывала в сонный рай. Но вот внизу хлопнула дверь. Я открыла глаза и села, настороженно всматриваясь в дверной проем.

— О, дорогой! — промурлыкала я, увидев в руках графа поднос с тарелочками. — Я так тебя ждала!

Тот иронично фыркнул, поставил поднос на кровать и поменял свечи в подсвечниках. Стало светло. Не вылезая из-под одеяла, я цапнула поднос и начала жевать теплый хлебушек, обмакивая его в разные тарелочки. Авид рассмеялся: — Так кушают только служанки!

— И все-таки, Сиятельство, ты на редкость бестолковый мужик. — произнесла я, проглатывая вкуснющий кусочек.

— Почему это? — граф опустился на шкуры, локоть руки положил на кровать, а ладонью подпер щеку. Серые глаза с удовольствием глядели на меня.

— Вот ты, когда хочешь есть, а рядом никого нет, церемонно размазываешь палочкой свое комсю? Не-ет! Ты хватаешь мясо руками, вонзаешь в сочный кусок белые зубы и с наслаждением его жуешь, возможно, чавкаешь, а потом, запив его бокалом вина, сыто рыгаешь в воздух… — Я помахала рукой перед своим носом.

Граф уронил голову на кровать и засмеялся.

— Что? Не так? — округлила глаза и тоже рассмеялась я. Тарелочки почти опустели. — Спасибо за вкусный ужин!

Отставив в сторону поднос, я попыталась вылезть из одеяла, но запуталась в длинном халате, и жалобно посмотрела на Авида: — Самое любезное и доброе Сиятельство! Не поможете ли Вашей недостойной помощнице выбраться из этой мягкой и теплой западни?

Тот потянулся и с загоревшимися глазами скользнул в мою сторону по покрывалу: — Может, я лучше присоединюсь к тебе, маленькая госпожа?

— О, Вы повысили меня в статусе? Это безумно льстит!

Тот уже растянулся рядом со мной и пытался докопаться до меня через все эти шкуры и одеяла. На секунду оторвавшись от своего увлекательного занятия, он поймал мою руку и, поцеловав пальцы, отозвался: — Ты чересчур умна для служанки. Кто ты?

— Франциска, горничная твоей Адели. — вздохнула я.

— Ты обработала ручки? — он уткнулся носом в благоухающую маслами ладонь.

— И ножки, и все остальное. Спасибо, было очень приятно. — отозвалась я. — Авид! Отвлекись от моего тела, прошу! Тебе рано утром на охоту, а вечером — бал. Я танцевать не умею! — выдернула я свою руку обратно. — Ты обещал научить!

Тот притушил блеск в глазах и сел рядом со мной: — Да, малышка, ты права!

Рывком он содрал с меня плотное одеяло, одновременно хватая за талию и подтаскивая меня к себе. Не ожидавшая такого рывка, я, не думая, выставила вперед руки, опасаясь падения, и толкнула мужчину в грудь. Он упал на спину, увлекая меня за собой. И я оказалась лежащей на нем и в его объятиях. Вот это было не запланированным и совершенно лишним для меня. Голова закружилась от запаха, сердце заколотилось, как бешеное, а губы непроизвольно приоткрылись для поцелуя. Тяжело дыша, я смотрела в его расширившиеся зрачки. Моя рука робко и жадно коснулась его бровей, носа, губ… Что я делаю? Это же не мое тело! Я уйду, а бедной служанке достанется, кроме амнезии, еще и вероятная нежелательная проблема?

Рука Авида развязала пояс халата и спустила его с моих плеч. Он перевернул меня под себя и жадно целовал мое лицо, шею, плечи. Я задыхалась от желания и жадно отвечала на его ласки… Судьба! Да где же ты! Спаси! Пожалей служанку… О-о-о, какое наслаждение… Мои губы горели, а голова и тело плавились от страсти. Мужчина рывками сдирал одежду с себя.

Снизу раздался настойчивый стук в дверь. Мои инстинкты разочарованно застонали, а совесть облегченно вздохнула. Спасибо, Судьба!

Авид нехотя оторвался от меня и посмотрел в сторону лестницы.

— Может, ну их? — хрипло сказал он.

— А может, что-то случилось? Ты — хозяин. У тебя полон дом гостей. Надо идти… — глухо отозвалась я.

В дверь продолжали настойчиво стучать, и Авид нехотя сполз с меня, проведя по обнаженной коже теплой рукой с подрагивающими пальцами. Разгоряченное тело отозвалось мурашками и стоном.

— Мы продолжим. — Утвердительно кивнул головой мужчина, накидывая на свою полураздетую фигуру халат, снятый с меня.

— Иди, дверь выломают, — я прикрылась одеялом.

Граф сунул ноги в сапожки и пошел по лестнице вниз. Я быстро вскочила, нашла домашнее платье, со всей возможной скоростью надевая его, одновременно прислушиваясь к звукам у подножия башни. До меня донеслись глухие мужские голоса. Слов слышно не было. Приведя себя в порядок, я прокралась к проходу и прислушалась. Один голос был пьяным и звонким. Другой — глухим и недовольным. Пьяный голос говорил зло и агрессивно. Голос графа звучал, наоборот, все тише. Затем раздался глухой стук, шаги, и все стихло. Держась за стену, я аккуратно спускалась по ступеням, готовая в любую минуту бежать обратно наверх. Добравшись до нижней площадки, я высунула нос из-за двери в полутемный коридор. Там никого не было. Значит, Авид ушел с этим человеком. Что ж, подождем. И я потихоньку стала подниматься обратно. А через некоторое время вернулся граф. Он был хмур и неразговорчив. От возбуждения не осталось и следа. А также он был чем-то очень обеспокоен.

— Проблемы? — тихо спросила я.

— Нет. — ровно ответил граф.

— Действительно, женский мозг не способен понять изощренных мужских заморочек… — пробурчала я себе под нос. Во всех временах и мирах — все одно и то же. Только, когда дело станет совсем тупиковым, их неподражаемые и умные головы наконец-то вспоминают про жен, подруг и матерей и бегут за разрешением ставшей уже безвыходной, ситуации.

— Если проблем нет, давай танцевать. А то завтра они появятся. — ровно сказала я и подошла к задумчивому графу.

— Действительно. — Переключился Авид и предложил мне руку. И мы стали разучивать фигуры местных танцев.

Когда, по его мнению, я начала двигаться легко, он меня отпустил. За окном появилась бледная полоска зари.

— Ты ложись, поспи. — Тепло сказал он. — Тебе предстоит нелегкий вечер.

— А ты? — зевнула я.

— А я — на кухню и в конюшню. Охотникам с утра должны приготовить с собой в дорогу легкие закуски к мясу. А конюхи — осмотреть еще раз коней. Да и самому надо взглянуть. Прошу тебя, — он присел передо мной на корточки и посмотрел серьезно мне в глаза, — сегодня, без меня, ни в коем случае, слышишь? Ни в коем случае! Не выходи из башни.

— Мне что-то угрожает?

— Нет, вряд ли… Не знаю.

— Значит, угрожает тебе?

— Девочка! Еще неделя, и двор уедет. Все кончится. И никто не должен догадаться о нашей маленькой тайне.

— Здесь есть кто-то, знающий Адель? Родственники?

— Да, дорогая.

— Это он вчера приходил? Что-то заподозрил?

— Нет, — поморщился Авид, — пытался требовать. Не бойся, все будет хорошо. — Он поцеловал меня в лоб. — Поспи, девочка. Я зайду перед отъездом и принесу тебе поесть.

Он ткнулся лбом в мои колени и потерся о них головой: — Мне пора.

Глава пятая. Разговор с Его Величеством.

Я легла в кровать. Хотелось спать, но не спалось. Я опять встала и подошла к башенному окну. Во дворе ржали лошади и суетились люди. Разодетые в охотничьи великолепные костюмы господа прохаживались в ожидании короля. Вот вышел мой граф, а за ним — разодетая в пышные платья стайка девиц и дам. Кучер подал экипаж. Интересно, как по лесу можно передвигаться в таких объемных костюмах? Кусты не мешают? Сзади коляски был привязан большой тюк. Наверное, закуски и покрывала для пикника дамам. Граф отдал распоряжения, поцеловал одной, самой старшей, даме ручку и опять вбежал в дом. Через некоторое время ключ в замке снизу провернулся и по ступеням влетел Авид с подносом.

— Не спишь? — удивился он.

— Нет, на тебя смотрю. — улыбнулась я ему и отошла от окна.

— А я тебе покушать принес. — Он поставил поднос и с улыбкой подошел ко мне. Одной рукой он обхватил мою талию и привлек меня к себе. Голова опять закружилась, и я потянулась к нему. А он с удовольствием впился в мои губы.

— Какая же ты сладкая… — еле оторвался он от меня. — Давай, вечером… Сейчас выйдет король и мы поедем…

Он прижал на секунду мою голову к своей груди: — Я почему-то так боюсь тебя потерять… Не открывай никому…

Простучали по ступеням охотничьи сапоги, и запел замок. Я снова заперта в башне. Но у меня есть маленькое окно, и я поспешила к нему.

Скоро вышел Его Величество в скромном охотничьем костюме. Ему подвели лошадь и он лихо вскочил в седло. Серый скакун затанцевал под ним в предвкушении прогулки. Король осадил жеребца и кивнул своей свите. Кавалеры прыгали на коней, а дамы истерично смеялись. И вот, наконец, кавалькада начала утягиваться за ворота. Последними выехали четыре телеги. Видимо, для дичи. Где-то высоко, в рассветных горах, уже пели рожки егерей. Смотреть больше было не на что, и я пошла на кровать. Спокойного всем дня и удачной охоты!

Проснулась я во второй половине дня от духоты и шума во дворе. Встав с ложа, зевая, снова подошла к окну. Небеса были затянуты белой кисеей, сквозь которую нещадно палило солнце. Дамы из двух открытых экипажей вылезали медленно, тяжело опираясь на подставленные мужские руки. Король, спрыгнув с уставшего коня, быстро вошел в дом. Граф заехал в ворота в последних рядах вместе с телегами и егерями. Загонные собаки, похожие на наших борзых, лениво расползлись в тень хозяйственных построек. Придворные друг за другом медленно заходили в двери.

Я сходила в ванную и ополоснулась. Потом подумала и пустила туда очень горячую воду, практически, кипяток. Налила жидкого мыла и взбила его в пену. Скоро придет граф и ему приятно будет расслабиться в горячей воде после леса, крови и скачек по горам.

Пока ждала его, подъела все кушанья на подносе, полагая, что мой хозяин уже наелся свежего мяса, и голод ему не грозит. Тем временем, замок, встрепенувшийся поначалу, снова потихоньку засыпал. И вот внизу скрипнула дверь, и по лестнице застучали тяжелые сапоги. Я поспешила встать.

— Как прошла охота? — с улыбкой обратилась я к усталому графу. Тот молча скинул с себя сюртук, рубашку, сапоги и штаны.

— Ванная ждет тебя! — показала я рукой на маленькую дверку обнаженному мужчине. Тот усмехнулся, и, молча прошел туда, оставив открытой дверь.

— Ты меня помоешь? — через какое-то время раздался умиротворенный голос.

— Конечно, Сиятельство, ведь это моя обязанность, не так ли? — я вошла в ванную и остановилась рядом с чашей, наполненной водой.

— Перестань. — он вытащил из воды мокрую руку и дотронулся до меня. — Не обижайся. Я просто очень устал.

— Интересно, а перед дамой благородного происхождения ты так же спокойно бы скинул штаны? — задумчиво протянула я, присаживаясь на краешек ванны.

Он рассмеялся, откинув голову на бортик. А я распустила заплетенную вчера косу и начала медленно разбирать волосы, одновременно намыливая голову и разбирая пряди. Авид блаженно закрыл глаза и засопел. Все-таки двое суток без сна. Я потихоньку набирала из крана горячую воду и смывала ему волосы. Скоро они стали чистыми и блестящими. Промокнув их полотенцем, я разбудила Авида: вода уже остывала. Ему надо было ополоснуться и лечь в кровать. Он улыбнулся, не открывая глаз, дал себя ополоснуть, обтереть и довести до кровати. Куда и упал, прошептав: — Только не уходи…

Потом засопел снова.

За окном вечерело, но воздух был неподвижен и тяжел. Даже башня с толстыми метровыми стенами умудрилась прогреться. Облака набирали толщину и силу. Где-то, над горами, набухало серо-синим цветом небо. Наверное, будет дождь.

Авид заворочался и проснулся. Глаза сразу метнулись по комнате. Остановившись на моей фигуре, он облегченно улыбнулся и протянул руки ко мне: — Иди сюда, малышка!

— Не надо, — я тоже улыбнулась ему. — Тебе пора вставать. Впереди трудный вечер. Кстати, будет дождь, и если бал должен был состояться на открытом воздухе, имеет смысл подготовить большое помещение внутри.

Авид встал и выглянул в окно: — Ты права. Надо распорядиться и по поводу бала и по поводу ужина. Причеши меня, пожалуйста! — Он накинул халат и сел передо мной в кресло. Я взяла расческу и начала разбирать волосы на пряди. Сейчас я решила заплести ему красивую сложную косу. Пусть все завидуют!

Где-то внизу уже раздавались звуки настраиваемых инструментов и гул множества людских голосов. В доме жарко, и я думаю, многие дамы и господа вышли в парк освежиться и немного погулять по его аллеям перед балом. Но из нашего маленького окна был виден только хозяйственный двор.

— Собирайся, дорогая, мы вместе должны выйти к гостям. — Авид сходил в гардеробную и принес костюм себе и белое, с золотыми полосками, платье мне. Наконец, причесавшись, одевшись и обвесившись драгоценностями согласно титулу, мы спустились в нижние залы.

И вокруг нас сразу же образовалась кучка улыбающихся придворных, говорящих нам комплименты.

— Как Вы молоды, как красивы! Хотелось бы этого пожелать Вам на всю оставшуюся жизнь! — влезла какая-то тетка неопределенного возраста.

— И Вы также, и Вам того же… — машинально отвечала я.

В задних рядах кто-то хихикнул. Дама неодобрительно взглянула назад и медленно затерялась в толпе. Мы вышли на террасу, широкие ступени которой вели в парк и спустились вниз. Под деревьями было прохладней. И мы потихоньку пошли по дорожке.

— Сейчас сделаем небольшой кружок, чтобы нас все увидели, и пойдем в дом. Ты начнешь одеваться к балу, а я отдам необходимые распоряжения.

Как только мы вошли в дом, навстречу вышел Его Величество в сопровождении двух фавориток: первой и второй. Видимо, ему доложили о нашем выходе, и он захотел нас увидеть.

— Добрый вечер, Ваше Величество! — Авид поклонился, а я заученно присела, склонив голову.

— Ах, как я рад видеть прелестную графиню Адель! — тут же подскочил ко мне Король и схватил за руку. — Вы сегодня себя чувствуете лучше? Вы составите нам компанию на балу?

— Да, Ваше Величество, спасибо.

— Дорогой друг! — Король перевел свои чистые голубые глаза на Авида. — Тебе же нужно проверить, все ли готово? Тогда иди, — он величественно махнул рукой, — а я составлю компанию твоей чудесной жене. Не следует сейчас надолго задерживаться в душном доме. С твоего позволения, мы немного подышим свежим воздухом?

Авид скрипнул зубами и выдавил кривую улыбку: — Да, конечно. — И тоскливо посмотрел на меня.

Я посмотрела на него и прикрыла ресницы. К этому знаку он привык и, нехотя повинуясь, передал мою руку Альберту. Тот с удовольствием пристроил ее на свой локоть, и мы двинулись обратно в парк.

Кусты и деревья замерли в давящей на уши тишине. В воздухе чувствовалось напряжение меняющейся погоды. Мы с Величеством неспешно шли по аллее. За нами, шагах в трех, шли фаворитки, четверо молодых людей, с которыми они по очереди кокетничали, затем пожилые, но разряженные и накрашенные дамы с таким же господином, еще какие-то люди… И от всех сильно пахло немытым телом и сладким парфюмом.

— Вы действительно себя чувствуете хорошо! — констатировал Король, целуя мою ухоженную ручку.

— Почему Вы так считаете? — улыбнулась я ему.

— Вы без перчаток!

— Да, сегодня немного жарко, — скромно сказала я, мысленно благодаря графа Авида за его настойчивость.

— А Вы сможете сегодня с нами танцевать? Мне будет очень грустно, если я не увижу Вас на балу!

Я рассмеялась: — Что Вы, разве хозяйка оставит своих важных гостей без внимания? — и перевела разговор в более безопасное русло: — Скажите, Ваше Величество, Вы удачно поохотились?

Король опять задумчиво посмотрел на меня, словно что-то решая для себя: — Да, неплохо. Кабаны, олени… Но ведь Вам это не интересно!

— Вы опять правы. — Я покраснела. Для Величества перевод темы был слишком топорным приемом. Попробуем что-нибудь другое. — Я хотела узнать, как там, в горах? Какой лес? А много травы и кустов? А Вы высоко забирались вверх? И тяжело ли там ходить?

Засыпанный вопросами, Король немного был сбит с толку и отошел от интересующей его темы.

— Да, там красиво! Сосны, горные склоны… Валуны, обросшие мхом. Ели, покрытые до середины ствола лишайником. Тонкие прутики подлеска и открытые поляны, на которых колышется серебристый ковыль. Милая леди, как бы я хотел Вам это показать!

Свободной рукой он накрыл мои пальцы, лежащие на сгибе его локтя, и легонько их пожал, а потом начал поглаживать подушечками пальцев. Я попыталась сдвинуть руку в складки пышного одеяния, но, словно догадавшись, что я хочу сделать, Король сжал мои пальцы в своей ладони.

— Ну почему Вы хотите лишить меня этого маленького счастья?

— Ваше Величество! — сказала я твердо, желая правильно расставить все точки, — Я замужем за Вашим другом. И я у него одна. А у Вас — игрушек, — я махнула рукой куда-то назад, — очень много.

— Вы боитесь стать моей игрушкой?

— Я люблю своего мужа.

— А если его не станет? — голубые глаза настойчиво посмотрели на меня.

Я испугалась и, видимо, это отразилось в моих глазах.

— Но… Вы же шутите? — взволнованно спросила я.

— Ну почему же. В жизни случается всякое. Все люди смертны. Бывает, знаете ли… — философски произнес Величество.

Хоть Король и был не очень высок, но когда говорил подобным образом, сразу чувствовалось, что у этого человека в руках власть. Реальная. И с тобой рядом не галантный кавалер, развлекающий милым разговором даму, а монарх, готовый по своей прихоти развязать войну, казнить неугодного человека, отнять у друга понравившуюся женщину… И никто ему ничего не скажет против. Голубые глаза твердо смотрели вперед. Я поежилась.

Но тут он рассмеялся, одевая очередную привычную маску: — О, простите, я напугал Вас своими речами! Простите Вашего глупого Короля! — он поднес мою ладонь к губам и начал целовать ладонь. Я мужественно ее отняла и, спрятав в складках юбки, просто пошла с ним рядом.

— И все же, Вы не ответили на мой вопрос: зачем Вам еще одна игрушка?

Король сам взял меня под локоть: — А если не игрушка?

— Тогда кто? Любовница? Разве это не одно и то же?

— Может, друг?

— О, сир! — я улыбнулась. — Дружбы между мужчиной и женщиной не может быть в принципе.

— Почему?

— Мы слишком по-разному воспринимаем мир. А дружить могут только те, чьи миры и интересы схожи.

— А кем бы Вы хотели для меня стать? — Король практически прижал меня к своему боку и едва слышно шептал слова на ухо. Придворные сзади давно притихли, пытаясь понять, что между нами происходит.

— Женой Вашего друга. — посмотрела я ему в глаза.

— Ваше решение так твердо? И Вы не оставите для меня даже маленького шанса?

Я засмеялась: — Ваше величество! Вы играете со мной в банальный флирт? Слава Богу, а то я подумала, что Вы это серьезно и так испугалась! — начала щебетать я, как светские дамы сзади недавно.

— Нам пора возвращаться. — неожиданно Альберт остановился и посмотрел на свиту. — Скоро бал, а мы еще не причесаны и не одеты! Да и дождь вот-вот пойдет.

Действительно, где-то над горами вовсю сверкали зарницы, а порыв свежего ветра уже тронул кроны деревьев.

— И я думаю, что это произойдет достаточно быстро! — сказала я и подхватила повыше длинную юбку, чтобы шаг был шире.

Все хором посмотрели на крутящиеся небеса и припустили обратно к замку. Теперь мы с Королем шли в конце процессии. Неожиданно первые крупные капли с грохотом ударили по широким листам деревьев. К нам со скоростью и шумом локомотива приближался ливень. Я испуганно засеменила, пытаясь идти быстрее. Тогда Альберт легко подхватил меня на руки и побежал. Я охнула и обхватила руками его шею. В замок мы влетели мокрые и растрепанные. Король поставил меня на ноги. И тут на лестнице, ведущей на этажи, я заметила хмурого и недовольного, как разыгравшаяся на дворе буря, Авида.

“Да что за твою мать здесь творится? Что же у них за отношения? И куда я влипла опять?”

Я кинулась от Короля к моему мужу. Дрожа всем телом от холода мокрой одежды и волнения, я взяла его за руку:

— Пойдем отсюда быстрее, прошу тебя! — прошептала я.

Авид хозяйской рукой обнял мои плечи. Я погладила его руку. “Кажется, успокоился”. — подумала и, разворачиваясь, взглянула мельком на Короля. На лице того было написано торжество.

Молча дойдя до башни и закрыв за собой тяжелую дверь, Авид потащил меня по ступеням вверх. Затем, также молча, стащил с меня мокрое платье, корсет, туфли и панталоны. Потом поднял на руки и понес в ванную. Пустив горячую воду, он осторожно положил меня туда.

— Спасибо! — растроганно сказала ему и пожала руку.

— Девочка! Ну что ты со мной делаешь… Я чуть не убил своего Короля, увидя тебя на его руках…

— Авид, объясни, что происходит? Мне кажется, такие отношения между вами начались уж точно не теперь. Расскажи, пожалуйста, об этом! Мне кажется, это важно.

Авид капнул в воду ароматическое масло и разболтал его.

— Да, детка. Началось это, когда нам исполнилось по семнадцать лет. Мы — ровесники и вместе выросли, обучаясь у одних учителей и познавая окружающий мир. Тогда, во дворце, появилась одна молодая и привлекательная леди. Жена мисурийского дипломата. Мы с Альбертом были бестолковыми, юными и восторженными. Нам мечталось о победах в сражениях и о любви прекрасных дам. Когда красавица встречала нас по отдельности, то многообещающе улыбалась нам обоим. Но Альберт был принцем, а я — всего лишь сыном графа. Но каждый из нас был уверен в пламенных чувствах молодой женщины. Никто из нас и не мог предположить тогда, что красотка была особой любвеобильной и радовала, кроме нас, своими знаками внимания многих кавалеров, да и не только. Но для каждого из нас она казалась личной тайной, первой любовью…

— И что?

— Однажды во дворце был какой-то праздник. Эта леди тоже была там вместе с мужем. Во время танца я осмелился пригласить ее погулять по балконам третьего этажа, опоясывающим дворец. Полюбоваться луной. Когда мы с ней целовались, и мои руки были не совсем там, где надо, туда неожиданно вышел принц Альберт. Он страшно разозлился и вызвал меня на дуэль.

— И что?

— Мы дрались. До первой крови. Потом целый год не разговаривали, несмотря на то, что нам открыли глаза на предмет наших воздыханий. Потом так и повелось: понравится мне какая-нибудь девушка, Альберт тут же соблазняет ее своими ухаживаниями. Я очень злился вначале, а потом начал делать то же самое. И вот бал. Наше знакомство с Адель. Королю она понравилась своей необычной красотой. А я, дурак, ночью на ней женился. Как же смеялся он надо мной, узнав, что моя жена — сумасшедшая! Отчасти из-за этого я и уехал сюда.

— А он приехал еще раз тебя пнуть? — догадливо поинтересовалась я.

— Наверно. Не знаю. Никто не знает, что у него в голове. Он хитрый и скрытный. Я так за тебя опасался!

— Меня этими играми не проведешь, — махнула я рукой.

— Ты у меня умница, — подытожил граф, целуя меня в губы и вытаскивая из ванной. Теперь настала его очередь сушить и промокать мою кожу. Моя кровь тут же вскипела. Я не удержалась и, закинув руки ему на шею, наклонила его голову и впилась поцелуем в губы. Каким же яростным был наш поцелуй! Моя кожа горела под прикосновениями рук и губ. Я застонала и стала развязывать завязки его штанов. С рубашкой было труднее: там пришито слишком много пуговиц. Я провела руками по его талии и бедрам и через мгновение мы очутились на кровати. Зрачки Авида превратились в два черных озера. Он тяжело дышал и смотрел мне в глаза: — Ты уверена, ты хочешь?

Я молча прижала его голову к своей груди, которую он начал покрывать поцелуями, спускаясь все ниже и ниже…

В дверь нашего убежища настойчиво барабанили. Безумными глазами мы смотрели друг на друга: Бал! Мы про него совсем забыли!

Авид быстро вскочил и сбежал вниз по лестнице, а потом обратно вверх: — Детка! Собираемся и быстро.

Он впихнул меня в корсет, панталоны с чулками и в сиреневое расшитое платье, сам причесал и уложил. Пристроил диадему в волосы, колье на грудь, серьги в уши, а браслеты — обоим на руки. Его мы тоже собирали в четыре руки. Сверху на мои обнаженные плечи он накинул легкую светлую вуаль: — Я слишком сильно тебя целовал! — со смешком объяснил мне Авид. И вот мы торжественно, под руку, спускаемся вниз по лестнице. В зале играет музыка. Придворные ходят туда-сюда: то в бальную залу, то к столу, накрытому рядом в столовой. Слуги, скользя между гостями, разносили напитки и вина. Короля еще не было. Слава богу! Успели!

Глава шестая. Бал.

Мы стояли у входа в бальный зал, когда Его Величество в окружении вторых фавориток, но под руку с первой начал торжественно спускаться по ступеням вниз. Одеты они были… ярко.

В свете огромного количества свечей камни на их одежде переливались и сияли сказочной радугой. Платья дам блестели серебряными и золотыми полосками, перстни, браслеты и диадемы бликовали и резали глаза до слез. И как они сами себя выдерживают? Его Величество, наоборот, на их фоне выглядел очень скромно. Серо-голубые камзол и панталоны, гармонирующие с цветом глаз. Темно-серые мягкие замшевые полусапожки. Темно-серая нижняя кружевная рубаха. Во вкусе Королю отказать было трудно. Блестюшек на одежде не было совсем. Но на указательном пальце правой руки, которой он поддерживал руку фаворитки, сиял именной королевский перстень, а в светлых волосах — узкая диадема или даже, судя по небольшой величине, почти обруч, прихватывающий уложенные локонами волосы. Король был красивым мужчиной, и я понимаю желание огромного количества женщин находиться рядом с ним хоть в роли десятой фаворитки.

Тем временем, они медленно спустились, позволяя всем оглядеть и поприветствовать себя. Мы с Авидом, как принимающая сторона, подошли и поприветствовали своего высокого гостя. По правилам бала, как объяснил мне Авид, на первый танец я становлюсь партнершей Величества, а он — его фаворитки. Дальше — по желанию дам и кавалеров. Мой умница граф именно этот, открывающий бал, танец, разучивал со мной особенно тщательно.

Король невозмутимо подошел к нам и медленно протянул руку своей дамы Авиду. Авид также предложил ему мою руку. Я положила пальцы в перчатке на сгиб королевского локтя, и мы вошли в зал.

Грянула торжественная и какая-то пафосная музыка. Мы двумя парами прошли в центр зала и встали недалеко друг от друга. Мы с партнером церемонно раскланялись и начали выполнять фигуры танца. Смотреть, как танцует Король, было очень приятно: так грациозно и плавно двигалось его изящное тело. Я искренне ему улыбалась. Когда мы подошли к друг другу настолько близко, что стало возможным разговаривать, я сообщила ему об этом.

— Спасибо, — улыбнулся Величество, — я тоже давно не получал такого удовольствия!

— Что Вы, я не танцевала очень давно. Так что прошу Вас меня извинить, если окажусь в чем-то неловкой!

— Мне кажется, что даже неловкость в Вашем исполнении будет очень мила!

Я покраснела и затрепетала ресницами. Авид говорил, что комплименты являются непременной составляющей этих танцев со стороны мужчины, а трепетание ресниц — это выражение признательности со стороны женщины. Продолжаем.

— Вы подумали над моим предложением? — сразу взял быка за рога Величество. — Я хотел бы Вас видеть рядом с собой во дворце. Вы достойны лучшей участи, нежели прозябание в это забытой Богами дыре.

— Вы хотите видеть рядом с собой сломанную Вашей волей женщину? Еще одну никчемную и глупую игрушку? Я думала, что Вы более проницательный человек.

— Что же такого я не понял в вашей судьбе?

— А что Вы поняли, Ваше Величество?

— Я вижу красивую, умную молодую женщину, живущую далеко от интересных идей, воспитанных и образованных людей. Вы должны украсить наш двор своей изысканностью и утонченностью. Продолжать развивать свои способности и…

— И занять место фаворитки при Вашем Величестве?

— Да что же Вам не нравится в этом положении? Любая из девушек нашего континента с удовольствием заняла бы это место рядом со мной. Или я Вам так не нравлюсь?

— Хотите заставить меня говорить комплименты мужчине? Извольте: Вы — самый очаровательный и привлекательный Король. Ваши прекрасные небесные глаза пронзают своим светом мою неискушенную душу и заставляют сильнее биться мое сердце…

Величество довольно улыбнулся и протянул мне руку в очередном пируэте.

— … от страха, что я буду разлучена со своим горячо любимым мужем. — договорила я.

Король с досадой бросил мою руку. Я остановилась. Музыканты, глядя на нас, перестали играть. Авид оставил свою партнершу и подошел к нам.

— Твоя жена очень недальновидна, Авид. Я разочарован. — холодно произнес Его Величество.

Авид растерянно посмотрел на меня. Видимо, сейчас решалась его судьба. И я действительно испугалась: я скоро отсюда уберусь, а им здесь жить и жить. Не мне вставать между ними.

И я снова подошла к Его Величеству: — Простите, сир. Я всего лишь маленькая и глупая девочка, не видевшая в жизни ничего. Прошу вас, не относитесь так сурово к моим необдуманным словам! И я очень боюсь принять неверное решение… Вы должны хоть немного меня понять. — И, присев, я склонила перед ним голову.

Величество довольно блеснул глазами, все же сохраняя суровое выражение лица: — Хорошо. Продолжайте! — махнул он музыкантам рукой. Снова заиграла музыка. Я стояла посреди зала, молча смотря на Короля. Внезапно стало как-то грустно и горько. Все получалось очень и очень глупо. Два разумных и ответственных мужика на глазах превращались в самцов, не поделивших красивую самку. И что я с этим могла сделать? Неожиданно для меня самой из уголка глаза медленно поползла слеза. Авид замер, сдвинув брови, но не смея подойти. Наверное, он тоже понял ситуацию. А у Короля вдруг искривились губы и он быстро шагнул ко мне:

— Ну же, перестаньте! Нельзя показывать свою слабость никому. Успокойтесь. — Он слегка дунул мне в лоб. — Ну, улыбнитесь. У Вас такая нежная улыбка. Ей так приятно любоваться!

Я смахнула слезинку и попросила Короля: — Тогда давайте закончим наш танец? Я обещаю Вам, что до конца Вашей поездки я приму правильное решение.

Мы закружились в танцевальных фигурах и постепенно к нам присоединились другие пары, видя, что гнев монарха прошел мимо.

Ненароком я взглянула в один из высоких и узких оконных проемов: за стенами замка бушевала настоящая буря. Постоянно сверкали разноцветные молнии, и дождь водопадом стекал по блестящим стеклам. Раскатов слышно не было, его заглушали звуки громкой и веселой музыки. Но на душе стало как-то беспокойно. Величество проследил за моим взглядом: — Мы успели вернуться с прогулки вовремя. Какая сильная гроза! На равнине таких гроз не бывает!

— Да и у нас они обычно тише в это время года.

— А Вам понравилась наша прогулка? — перевел опять разговор на личные отношения Его Величество.

— Честно? Не очень. — улыбнулась я ему. — Мое любимое платье промокло, и я чуть не простудилась. А это было бы очень невежливым по отношению к Вам.

— Вывернулась! Маленькая хитрюшка. — Король погрозил пальцем. — А мне было очень приятно нести Вас на руках!

— Ваше Величество! Вы добиваетесь того, чтобы прямо сейчас я бросилась Вам на шею?

— Мне было бы очень приятно. — мечтательно повторил Король.

— Во-первых, это будет ложью во спасение, а во-вторых, Ваши же придворные объявят меня опасной сумасшедшей, и я никуда с Вами не поеду. Вы этого добиваетесь? А в-третьих, Ваши фаворитки прикопают меня в ближайшем овражке, ненадолго забыв все свои распри.

Король весело захохотал:

- Какая умная у меня малышка! Авид недостоин твоего мизинца.

Я поморщилась. Но вот этот длинный и нудный танец закончился. Мой граф подошел к нам и попросил дозволения Величества танцевать со мной.

— Ну Авид! Доставь своему лучшему другу удовольствие! Да и себе: в твоем распоряжении лучшие красавицы нашего Королевства!

У графа напряглись на шее жилы и потемнели глаза. Мне пришлось подойти к нему и успокоительно положить руку на его запястье.

— Сегодня решается твоя судьба, Авид! — негромко прошептала я. — Отыграем свои роли до конца. Не забывай, что я — служанка, а не графиня.

Авид усмехнулся и расправил плечи. Ему было приятно знать то, о чем и не подозревает Король. А я чувствовала себя… джокером?

И я снова вернулась к Королю. Оба улыбались и поглядывали друг на друга с превосходством. Все кружились, флиртовали, обижались и радовались под громкую и плавную музыку. Когда я не знала танца, то просила Величество дать мне немного отдохнуть. Он усаживал меня на кресло, приносил бокал воды или фрукты и садился со мной рядом, своим недовольным видом отпугивая возможных желающих потанцевать со мной. Но ни один из придворных не пытался вырвать кусок мяса из пасти льва. Мы разговаривали о жуткой буре, разыгравшейся на улице, о других странах, о редких животных королевского зоопарка. О характере того или иного придворного. Когда Величество не вытягивал меня на скользкий разговор, то оказывался очень интересным собеседником. Авид, танцуя по очереди со всеми фаворитками, иногда поглядывал в нашу сторону. Но замечая его взгляд, направленный на меня, я успокоительно опускала ресницы. А Король постепенно начал строить планы наших совместных с ним путешествий.

И вот бал, наконец-то, был закончен. За окном серел тусклый и дождливый рассвет. Король с неохотой выпустил мою руку из своей.

— Ведь это ненадолго, правда ведь? — спросил на прощание он у меня. Я потрепетала ресницами.

— Конечно, Ваше Величество. До вечера.

Я аккуратно прилепилась к локтю Авида, после чего мы вместе проводили покидающее нас Величество с первой фавориткой, сразу обозначившей свой статус, как только я отошла от Короля. А потом мы рванули в свою башню.

Я устало села на кровать. Не понимаю, чего хочет от меня Судьба? Чтобы я легла в постель Короля? Бессмысленно гадать. Время покажет.

Авид раздеваясь, искоса поглядывал на меня, потом все же не выдержал: — Что он от тебя хотел?

— Того же, чего хочешь ты. Переспать со мной. — жестко сказала я.

— А ты?

— А ты? — подняла я на него глаза.

— Я хочу тебя. — прошептал Авид, опускаясь рядом со мной на мягкие шкуры на полу.

— А потом подаришь свою служанку Величеству?

— Глупая, — Авид нежно провел рукой по моим волосам, — я не отдам тебя никому.

— Помоги мне раздеться, — попросила я моего временного мужа. Он ловко начал расстегивать мои бесчисленные пуговички. Скоро я стояла перед ним полностью обнаженной, но с диадемой в волосах.

— Ты достойна быть королевой! — прошептал, целуя мой живот, мужчина.

Я с силой прижала к себе его голову: — Ты отдашь меня ему, Авид?

— Моей Королевой! — простонал он, обхватывая мои бедра и укладывая на кровать. Голову охватил знакомый пожар. Через тело шла мощным потоком огромная сила, заставляя выгибаться дугой под сумасшедшими ласками безумного в своей страсти мужчины. Когда наконец, он смог полностью раздеться и приникнуть ко мне всем своим распаленным телом, в дверь опять забарабанили, причем, очень сильно. Страсть постепенно уходила, но пришло бессилие от растраченной впустую энергии и раздражение на тех, кто нам так настойчиво мешал. Руки и мои, и Авида тряслись, когда мы дружно застегивали на его теле халат.

— Что-то серьезное произошло… — озвучил мою мысль Авид. — Сиди тихо. На всякий случай, второй ключ от двери башни — в ванной над окном.

Он ушел вниз. Раздались взволнованные громкие голоса, и дверь хлопнула. Это было странно. И я пошла в ванную комнату. За ней располагалась гардеробная графа, в которой висело мое форменное платье. Я быстро влезла в него, одела валявшиеся тут же туфли служанки и чулки с панталонами. Нацепила форменную шапочку на самые уши, скрывая прическу. В ванной нашла пудру и немного присыпала свое разрумянившееся лицо и губы. Достала ключ и пошла по лестнице вниз. Тихо скрипнула дверь. В коридоре было пусто. Я заперла башню и бегом, не скрываясь, рванула вниз. Там слышался гул голосов, истеричные всхлипы и громкие голоса кричавших мужчин. Ввинтившись в плотную толпу полуодетых людей, я прислушивалась ко всему, о чем они говорят. И вот я выбралась вперед. Дверь на террасу была распахнута настежь. Снаружи уже рассвело, и моросил мелкий и нудный дождь. Под ним стоял Авид в халате, Король и тот самый мужик, родственник Адели. А у их ног лежало тело женщины. Подавшись вперед к самой двери, я посмотрела на нее. Черные волосы мокрой волной разметались по ее шее и полу. Платье безжизненно обрисовывало очертания ее тела. Руки были прижаты к груди, словно пытаясь вытащить оттуда нож, впившийся смертельным жалом ей в сердце. Я взглянула на лицо: она была неуловимо похожа на меня. И она была Аделью. Настоящей и мертвой.

Глава седьмая. Расследование.

Я в ужасе зажала руками рот. Это было самым плохим развитием событий. На улице дождь пошел сильнее. По плечам и волосам стоявших над трупом людей уже текли потоки воды. Король и граф молча стояли друг против друга, сжав руки в кулаки. Яркие глаза Величества метали молнии. Челюсть графа была решительно выдвинута вперед, но было видно, как он растерян. Родственник лживо изображал глубокую скорбь.

Но вот к Его Величеству подбежал гвардейский офицер и вытянулся в ожидании приказа.

— Тело убрать. Осторожно. Переодеть и приготовить к похоронам. Опросить всех. Кто что видел. Где был. Всех гостей. Всех слуг. — Он обвел ненавидящими глазами всю толпу. — Сделавший это оч-чень сильно раскается в содеянном.

Решительным шагом Король пробрался сквозь толпу и прошел в отведенные ему покои. Офицер вопросительно посмотрел на хозяина дома.

— Пойдемте, я выделю Вам комнату для опроса людей. — Граф вошел в дом и, вытерев лицо рукой, повел офицера за собой. Люди вокруг заговорили громче. Дамы в истерике закричали, что и дня не вынесут рядом с убийцей и надо срочно ехать в столицу. Один из пришедших гвардейцев посмотрел на все это и рявкнул, перекрыв все разговоры и возню: — По спальням разойдись! На допрос кто первый?

Шевелящийся вокруг народ с удовольствием побежал выполнять первое распоряжение. Я осталась на месте. Гвардейцы подняли тело и понесли вслед за показывающим путь дворецким. Большой холл постепенно освобождался от людей. Я присела на диванчик в угол и задумалась. Где граф прятал безумную Адель? Почему она оказалась на ступенях замка? Кто, в конце концов ее убил? И, самое главное, за что? Как говорил Ш. Холмс: надо искать того, кому это выгодно. А я не знаю, кто, кроме графа, больше был заинтересован в смерти Адель. Но он был со мной — это раз. И он боялся немилости Короля — это два. Король? Нет. Он хотел забрать Адель с собой, потому что она его заинтересовала. Фаворитки? Вряд ли. Король достаточно жесток, иначе из него бы вили веревки все, кому не лень, и в стране была бы анархия. Нет. Нагадить каким-либо образом — да. Подставить, очернить в глазах монарха — это их метод. Но не убийство. Кавалеры? А зачем? Возможно, я просто многого не знаю. Слуги? А им было все равно, лишь бы не прислуживать безумной. Был еще один человек. Но его мотивов я пока не знала. И все-таки. Как оказалась на пороге дома Адель? Ее наверняка сторожили.

Я встала и начала расхаживать по холлу. От террасы в дом вели мокрые следы людей, бывших на улице. Да! Надо найти непромокаемую одежду и обувь. Я бросилась на этаж слуг. И тут мне чудесным образом повезло: я с налету наткнулась на единственного знакомого в этом доме человека, не считая графа. Это была рыженькая Флоренс. Она сразу кинулась ко мне: — Что случилось с нашей госпожой?

— Ее зарезали, Флоренс. Кто, не знаю. Наверное тот, кто не хотел ее видеть нормальной!

— Ой! — Флоренс округлила глаза. — Чего ж теперь будет?

— А будет то, что скорее всего, обвинят нашего графа и повесят. — Безжалостно поведала я девушке. — А нас выгонят вон.

— А почему его? — Флоренс схватилась за сердце.

— Потому что графиня смогла понравиться Его Величеству! И он захотел забрать ее с собой. А граф, например, заревновал и “не доставайся же ты никому!” — зарезал ее. — Я провела рукой у своего горла.

Флоренс весело расхохоталась: — Нашу безумную графиню?

— А ты видела, как она себя вела на балу?

— Нет, но говорили, что она танцевала с Королем!

— Вот и я о том же!

— Значит, старая ведьма сварила очень сильное зелье!

— Флоренс! Тебе жаль своего господина?

— Да… — разулыбалась та. — Он такой… страстный!

“Ну ты и кобель!” — пролетело в моей голове и спряталось подальше.

— Скажи, где мне найти непромокаемую одежду и обувь?

— А чего ты хочешь?

— Спасать нашего страстного и щедрого господина, моя дорогая!

— Ой, и я с тобой! — закричала девушка и, схватив меня за руку, потащила по лестнице вверх. И я подумала: почему нет?

Скоро мы вдвоем, одетые в плащи с большим капюшоном, резиновые сапоги и, вместо юбок, теплые штаны, шли от террасы в сторону парка. На траве следов видно не было, но в парке, на земляных дорожках, обязательно должно было что-то да остаться. Я предупредила помощницу, чтобы на землю она ни в коем случае не наступала.

От террасы в парк отходило четыре дороги, как четыре луча. Надо было осмотреть их все.

— Скажи, Флоренс, а где живет Зафира?

— За восточной деревней, на отшибе. Почти в лесу.

— Какая из этих дорожек ведет туда?

— Крайняя. — показала девушка.

— Пойдем туда!

Мы, взявшись за руки и скользя на мокрой траве, поспешили к самой дальней дорожке. И точно. Там, где кончалась трава, виднелись отпечатки конских копыт, смазанные дождем.

— Скажи, Флоренс, а кто-нибудь, конюхи, кузнецы, могли бы определить по этим отпечаткам, лошадь из конюшни графа или принадлежит приезжим?

— Не знаю. Можно попробовать спросить Станко. Он любит наших лошадей и знает о них все!

— Как его найти? — я вцепилась в ее рукав.

— Да на конюшне, где ж еще?

— Бежим туда! Он срочно нам нужен!

Мы рванули со всех ног на конюшню. Флоренс, взяв меня за руку, вела какими-то проходами мимо лошадей, сбруи, каких-то приспособлений. Пахло сильно. Увидев меня, лошади почему-то волновались, всхрапывали и дергались, как будто здесь гулял большой и сильный хищник. Наследство прошлой поездки сказывается. Одна даже начала бить копытами в заднюю стену.

— Кто здесь шляется? — раздался грубый мужской голос.

— Дядька Станко, это Флоренс, швея!

К нам вышел высокий и хмурый мужик.

— Чего лошадей баламутите?

— Дядя Станко! — взмолилась я. — У нас очень мало времени. Скажите, можете по мокрому отпечатку определить, наша лошадь была в парке или приезжих?

— А чего тут определять? — тот покрутил в руках гибкий хлыст, с которым вышел к нам. — Ночью брали лошадь. Не нашу. Кто, не знаю, не видел. Но вернулась она вся мокрая и запаленная. Гад! Так и бросил в стойле! Его бы так погонять и бросить. Чуть не сгубил… — Станко сплюнул куда-то в сторону. Наверное, на гада. — Говорят, безумную графиню убили?

— Да, дядька. А мы хотим найти, кто это сделал! — Флоренс воинственно сжала кулачки.

— Вот бестолковые бабы! — удивился Станко. — Полон дом гвардейцев. Небось, найдут!

— Дядька! — попросила я. — В этом могут обвинить нашего хозяина. И мы останемся без работы. Прошу тебя, сходи к гвардейскому офицеру, он ведет дознание, скажи про лошадь!

— Тю…Вот оно как поворачивается… Лады. Сейчас схожу. — Он бросил кнут и поспешил куда-то внутрь.

— Флоренс! Нам надо к Зафире!

Мы снова взялись за руки и побежали обратно в парк.

С ветвей деревьев и широких листьев падали крупные капли и били по нашим плащам, когда мы пробегали мимо и случайно задевали какой-нибудь из сучков. Иногда наши ноги разъезжались, и мы по очереди падали в мокрую траву. Несмотря на плачевность ситуации, мы смеялись над собой и поднимали друг друга с травы. Парк постепенно переходил в лесок, а дорога расширялась. Отпечатки копыт на ней достаточно ясно вели сначала туда, куда мы шли, а потом, более четкие, в обратном направлении. Мы бежали уже часа два, когда лес раздался, и в низине показалась широко раскинувшаяся деревня.

— Где живет ведьма? — спросила я.

— Пойдем! — Флоренс схватила меня за руку и потащила в сторону.

— Погоди, пойдем по следам. Может, этот всадник ездил не к ней.

Мы дошли до деревни. След привел нас к одной из изб, а затем уходил в обратном направлении.

— Давай зайдем. — Я зашла в низкую ограду и, подойдя к двери, постучала туда. — Хозяева! Ау! Вы дома?

На крыльцо вышла пожилая опрятная женщина.

— Здравствуй, хозяюшка! Мы — из замка, горничные. Скажи пожалуйста, что за господин приезжал к вам на лошади под утро?

— А к чему вам это знать, девушки?

— В замке произошло убийство. Тот, кого подозревают гвардейцы, ездил сегодня в деревню. Мы пришли первые. А за нами придут гвардейцы. Знаете, что бывает за сокрытие важной информации? Схватят за соучастие! — я жалостливо посмотрела на тетеньку. Мозг у нее соображал медленно, но в правильном направлении.

— Да, был господин. В темном плаще. Спрашивал дорогу к нашей ведьме.

— Ты сможешь его узнать? Лицо помнишь? — взволнованно спросила я.

— Ну да. Смогу. — уверенно ответила женщина.

— Прошу тебя, пока не пришли гвардейцы, иди к офицеру в замок! Расскажи, кого видела!

— А если меня подкараулит тот? — женщина поджала губы.

— У вас в деревне же есть мужчины, староста, в конце концов! И кто-то точно держит лошадей. Пусть подвезут тебя до замка! В этом заинтересован сам Король! А вдруг тебя наградят?

У женщины загорелись глаза. Все-таки, материальный стимул — самый действенный.

А мы побежали к ведунье. Напрямик, через чужие огородики и выпасы. Мне почему-то казалось, что с ней случилось несчастье.

Забрызганные грязью чуть ли не по пояс, мы, наконец, добрались до маленького, вросшего в землю, дома. А вот и отпечатки знакомых копыт. Мы с Флоренс переглянулись и осторожно открыли дверь: — Тетушка Зафира! — негромко позвала я. — Есть дома кто?

Впереди, в комнате с полупрозрачным оконцем, что-то зашевелилось. Мы дружно взвизгнули но, схватившись за руки, медленно пошли вперед.

— Тетушка Зафира! — позвала я снова дрожащим голоском. Серый ком на полу зашевелился и замычал. Я дернулась вперед и присела перед лежащей женщиной.

— Зажги свечу! — закричала я Флоренс, которая все мялась на пороге. — Тетушка Зафира ранена!

Когда швея, наконец, зажгла свет, я увидела страшную картину: волосы пожилой женщины все были в крови, на лице застыла черная корка. Я выскочила в сени и принесла ведро. Схватила лежащую на столе тряпку и, окунув ее в воду, протерла женщине глаза. Она опять застонала и, тяжело вздохнув, посмотрела на меня сквозь влагу и слезы.

— Деточка… — прошептала она.

— Флоренс, — скомандовала я. — Беги в деревню, бери лошадь и зови сюда гвардейцев! Именем Короля.

Ошарашенная девушка кивнула и, развернувшись, бросилась вон. Я встала. Что там делают, оказывая первую помощь при травмах? Надо вскипятить воду и промыть место удара. Как же давно не топила я печь! Открыв какие-то заслонки, я натолкала в топку поленца и кучу коры. Потом засунула горящую свечу и подожгла. Кора затрещала и вспыхнула. Я прикрыла дверцу и схватила большую чистую кастрюлю. Налила воды и поставила на плиту. Бросила туда же чистую тряпочку. Пусть прокипит. У знахарки кругом на полочках стояли разные горшочки и сушились под потолком на кухонке пучки трав. Я их внимательно осмотрела. А вот это очень похоже на нашу крапиву! И еще даже не высох. Ай, жжется! Я отдернула пальцы и подула. Все-таки надо спросить, если Зафира в сознании. А то еще уморю тетеньку. Я снова встала перед ней на колени и позвала: — Тетушка! Ты меня слышишь?

Зафира с трудом приоткрыла глаза. Видимо, сильно ударил ее этот гад. Наверное, думал, что до смерти. А тетка оказалась живучей.

— Тетенька, скажи, эту травку заварить? — я поднесла поближе приглянувшийся мне жгучий пучок. Женщина прикрыла глаза и, снова их открыв, повела ими куда-то в сторону полок. Я поставила свечу рядом с ее лицом, чтобы лучше видеть ее знаки, и пальцем повела по ее припасам. Когда она моргнула, я схватила крутобокий горшок: — Этот, тетенька?

Она моргнула опять.

— Заварить вместе с крапивой?

Огонь ревел в печи, и вода начала закипать. Я вытащила тряпочку и положила ее на ошпаренное блюдце. Потом взяла еще кастрюлю и разлила кипящую воду пополам. В одну емкость я всыпала травы, а в другую бросила длинный и широкий чистый лоскут, найденный в шкафу. “Будет бинтом” — решила я. Затем нашла острый нож. Опустив на несколько секунд в горячую воду, я вытащила мое орудие и подошла к знахарке.

— Потерпи уж немного. Буду резать волосы вокруг раны.

Я макала в воду пропитанную целебной заваркой мокрую тряпку и отмачивала спекшуюся кровь. Потом срезала прилипшие к ране волосы. Уже третья по счету кастрюля кипела на печке. Тетка Зафира бледнела и периодически закатывала глаза. Когда она потеряла сознание в первый раз, я жутко испугалась: — Ну Зафирочка, миленькая, только не умирай! Ты должна жить! — причитала я, разыскивая в ее бутылечках что-нибудь резко пахнущее. Наконец нашла какую-то густую жидкость, воняющую так, что сознание чуть не вышибло из меня. Я поднесла ее к носу Зафиры. Через некоторое время она пришла в себя.

— Потерпи, родненькая! — приговаривала я, продолжая обрезать ей волосы. Потом этой же тряпкой я начала чистить рану. Не знаю, насколько мои действия были правильными, но кровь перестала сочиться. Я намочила в теплом растворе еще один кусок материи и, приложив к ране и приподняв ее голову, тихонечко начала бинтовать. Боже мой! Я никогда таким не занималась! Я так боялась сделать ей еще больней! А вдруг у нее проломлен череп? У меня тряслись пальцы, и повязка то и дело сползала куда-то набок. Я расплакалась. У меня ничего не получалось. Да что ж я такая бездарная? Ничего-то я не умею.

Не знаю, сколько прошло времени, в избушке знахарки было полутемно, как на улице послышались голоса и стук копыт. Распахнулась дверь и в душную и жаркую темноту шагнул высокий мужчина в гвардейской форме.

— Что с ней? — громко спросил он.

— Ее хотели убить. Вы можете ей помочь? Нужен врач, чтобы осмотреть ее голову! — истерично выкрикнула я.

Мужчина развернулся и что-то крикнул тем, кто ждал на улице. К нам зашел еще один человек.

— Показывайте! — приказал он мне.

— Больше не могу. — прошептала я. — Я боюсь крови, я не умею…

Слезы хлынули из моих глаз ручьем. Нервы не выдерживали двух суток без сна и стольких потрясений сразу. Подошедший человек поднял меня на ноги и подтолкнул к двери: — Иди тогда отсюда и не мешай!

И я вышла на улицу. В маленьком дворике знахарки толпились люди и кони. Я медленно подошла к ним: — Скажите, Вы нашли того, кто убил графиню?

— А ты кто? — уставился он на меня.

— Горничная ее сиятельства. Франциска.

— А мы тебя как раз искали! — воскликнул один из этих людей. — Капрал! Мы нашли горничную!

— Везите ее в замок! — послышалось изнутри распоряжение. Молодой гвардеец подошел ко мне. — Надо ехать, девушка. Слышала приказ?

— Поехали. — Безнадежно и устало сказала я. Солдат вскочил на коня и, перегнувшись, подхватил меня за талию. Конь всхрапнул и дернулся, но успокоенный уверенной рукой, позволил посадить меня на себя. Через мгновение мы уже летели по направлению к дому.

И вот я снова вхожу в двери замка, но не через парадную дверь, а через тот самый хозяйственный двор, который виден из башенного оконца. Я бросила взгляд на высокую башню: что сейчас делает мой граф? А Величество? Кто из сильных мира сего снизойдет до простой служанки? Руки мои были в крови, лицо — в грязных разводах. Вместо платья — большие мужские штаны и нижняя рубаха. Красавица, ничего не скажешь! Зато никто не признает нашей небольшой подмены.

Гвардеец настойчиво вел меня под локоть в какую-то дальнюю комнату на первом этаже. В замке было тихо. Господ попадалось навстречу совсем мало. Даже слуги скользили мимо с каким-то мрачным и задумчивым видом. Доведя меня до очередных прикрытых дверей, гвардеец остановился и тихонечко стукнул согнутым пальцем в створку.

— Войдите! — раздался властный и жесткий голос.

Гвардеец толкнул дверь и ввел меня вовнутрь. Эта комната была кабинетом, наверное, управляющего. Прямо передо мной, у дальней стенки, стоял массивный письменный стол. За ним сидел гвардейский офицер. По периметру комнаты стояли громоздкие деревянные шкафы.

— Вот, мой капитан, служанка графини, Франциска.

Я немного наклонила голову. Этого человека я уже видела ранним утром.

— Подойди и встань напротив меня. — приказал офицер. — Ты жди за дверью. — это уже было сказано моему сопровождающему.

Я покорно подошла к столу.

— Где ты была ночью?

— Здесь, в замке, господин. Ждала с бала госпожу.

— Как ты очутилась в деревне?

— Я утром услышала крики, спустилась вниз и увидела убитую госпожу. Увидела над ее телом Вас, господина и Его Величество. Потом подумала, что ее мог убить кто-то чужой. Пошла в парк и увидела отпечатки копыт. — Устало перечисляла я. Наверняка ведь Флоренс уже допросили. А ей скрывать нечего.

— И дальше?

— В парке было мокро и грязно. Я вернулась в замок, по пути встретив швею Флоренс. Мы с ней дружим. Я рассказала ей о следах. Мы переоделись и пошли по следам. Следы привели нас в деревню, а затем — к местной ведунье. Она была ранена и я попросила Флоренс как можно скорее добраться до замка и привести людей.

— Ну и какие же выводы ты сделала?

— Убийца лошадь взял в замке. Доехал до деревни. Ударил Зафиру и вернулся обратно. Убил увидевшую его графиню. Но это мои домыслы.

— Ты видела графиню после бала?

— Нет. Я ждала, а потом заснула в гардеробной.

— Скажи мне, горничная, твоя госпожа, она была не в себе? — глаза офицера заблестели, и он даже подался вперед.

— Ну, как Вам сказать, иногда бывало. Одиноко ей тут, да и физическое здоровье слабое.

— Тогда может, ты мне уточнишь, как могла сумасшедшая женщина выглядеть на балу совершенно нормальной?

— Знаете, она не сумасшедшая, она умная и красивая. Ну, если иногда бывало…

— А тогда почему ее покои выглядят так… — он замялся, — ужасно? И решетки на окнах… Странно это, не находишь?

— В последнее время она жила в башне с графом. А в ее покоях все собирались ремонт делать… А тут двор приехал. Решетки… А она во сне иногда ходит. Я сплю крепко. Не могу же я сутками напролет не спать?

— А почему у ней нет второй горничной?

— Боятся. Но я-то жива и здорова.

— Что она могла делать ночью на террасе?

— Так наверно, не спалось ей, а тут кто-то вошел. И испугался. Ну и убил госпожу. — Я зарыдала. Нервы не выдерживали, а глаза слипались.

— Не реви. — поморщился офицер. — Бабка Зафира готовила для твоей госпожи зелье?

— Да, господин. Она — травница. А здоровье госпожи оставляло желать лучшего, и Зафира готовила для нее укрепляющие настои.

— Кто ездил к Зафире за настоями?

— Так она сама приходила. Любой может подтвердить! Спросите, кого хотите!

— Я спрашивал. Все говорят, что она была помешанной.

Я застонала: — Вы видели ее на балу, на обеде. Как она Вам показалась?

— В том-то и дело, что она была совершенно нормальной.

— Да найдите, кому ее смерть выгодна!

— Графу? — с усмешкой спросил капитан.

— Зачем? Он сколько лет с ней жил здесь один. И берег ее как мог!

— Тогда кому же?

— Может, ее родственникам? Кто-то обнищал, а в случае насильственной смерти, все ее состояние достается не графу, а этим родственникам?

— Какая умная маленькая горничная! — он хлопнул в ладоши — Забери ее, запри, да не спускай с нее глаз!

Вошел давишний гвардеец, снова взял меня под локоть и повел в покои графини: — Твоя комната здесь?

— Да, господин.

Он втолкнул меня внутрь и запер за мной дверь.

Глава восьмая. И раскрываются страшные тайны.

Уставшая, грязная и погруженная в невеселые мысли, я шла по ободранным комнатам в поисках ванной. Мне надо было срочно помыться и поменять одежду. Запах чужой крови просто забивал ноздри. Я провела рукой по стене. Когда-то золотистая с голубыми полосками ткань была местами ободрана, а где-то заляпана большими жирными пятнами. На красивых витражных окнах стояли решетки. Занавесок не было и в помине. Но где-то здесь должна быть комната Франциски, находившейся со своей госпожой неотлучно. “Интересно, — подумала я, — графиня была действительно так безумна или ее заперли и не выпускали по какой-то другой причине? Может быть, она была владелицей тайных урановых рудников? Или алмазной трубы?” Я захихикала над своими мыслями: все равно это не объясняло бы того, что ее запирали. Ага, вот тут какая-то маленькая дверь. Я пнула ее ногой, и она открылась. Маленькая, чистая, но бедно обставленная комната. Узкая кровать и крошечный платяной шкаф. Я открыла его дверцу: там висели аккуратные платья горничной. Так. Я нашла, где жила Франциска. Обернувшись назад, я увидела на оборотной стороне двери тяжелый засов. Значит, горничная тоже боялась свою госпожу. Захватив платье с бельем и выйдя наружу, я отправилась на поиски ванной. Так, а здесь — спальня графини. Большая кровать, столбики для балдахина, которого нет. Разодранный матрац, из которого сквозь зашитые прорехи торчат куски сухой травы. Столбик справа от изголовья был словно поцарапан когтями большой кошки. Прямо лежбище зверя! Я подошла к кровати и начала принюхиваться. Интересно-интересно… А запах зверя здесь действительно присутствовал: пахло застарелой и мокрой собачьей шерстью и … кровью. Не поняла. Ее били или били ее собаку? Или она прибила здесь собаку? Я пожала плечами и толкнула маленькую дверку за кроватью: там действительно оказалась ванная комната, большая чаша, и заветный краник.

Я открыла кран, настроила температуру воды и заткнула слив пробкой. Затем сбросила грязную одежду и с удовольствием погрузилась в прозрачное блаженство. Но мне как-то не хватало мыльной пенки с каким-нибудь ароматом. Я перегнулась через бортик и протянула руку к маленькой обшарпанной тумбочке. Больше в комнате ничего не было. В ней стояли три флакона. Я достала все три и по очереди начала их открывать. В первом была бурая жижа. Непонятно, что это и зачем оно в ванной? Во втором жидкость была прозрачная, но не пахла ничем вкусным и мыльным. Третий флакон мылом пах, но оно тоже было жидкое и бурое, без ароматизаторов. Не рискнув его использовать, я просто обмылась водой, обсушилась лежавшей на полочке чистой тряпкой и натянула одежду. Схватившись за свою голову и сняв чепец, чтобы причесаться, так как мыть волосы без мыла я не рискнула, я обнаружила на волосах сиреневую диадему.

Оставлять произведение искусства в этом загаженном помещении я не хотела. Поэтому, причесавшись, я пристроила ее опять на свою голову, одев чистый и плотный чепец. Прибрав за собой в ванной, я снова пришла ко входной двери и подергала ее. Заперта. Значит, кушать мне не дадут. Что ж. Пойду спать.

Проснулась я от жуткого голода уже ночью. Про меня так никто и не вспомнил. И где мой ненаглядный граф? Я снова подошла к двери и начала изо всех сил барабанить в нее. Но мне так никто и не открыл, несмотря на какие-то шорохи с обратной стороны. Я разозлилась и начала мерить шагами гостиную. Они собрались уморить меня голодом? Но злость постепенно прошла. Надо чем-то занять мозги, чтобы не думать о сочной и аппетитной курочке в изумительной и жареной корочке. И картошечке с маслицем… Как я давно ее не ела! Казалось, целые столетия прошли с тех пор, как я покинула свой мир! Наконец мне надоело сидеть в темноте, и я пошла в комнату Франциски искать свечу. Слава Богу! Нашла целый подсвечник. Теперь бы разжечь. Я пошарила по столу. Нащупала два камушка. Вспомнив предыдущее путешествие, я уверенно ударила их друг о друга. Проскочила сильная искра. Но как разжечь фитиль? Я пошарила по столу. Потом под столом. И нашла завернутые в тряпочку тонюсенькие полоски коры. Через десять минут мои свечи горели ярким светом.

Так что же случилось с графиней? Почему граф жил с сумасшедшей женой в одном замке, не подстроив ей несчастный случай? Не похож он на очень терпеливого человека и альтруиста. Что за жидкости находятся во флаконах? Почему служанка так похожа на свою госпожу? Почему граф доверил роль Адели перед королем этой служанке? Значит, она была далеко не глупа? Или наоборот, чересчур? Как много вопросов! И спальня — логово зверя или оборотня? Волосы на голове зашевелились. Но я — человек трезвомыслящий. Если бы в этом мире были оборотни, Флоренс ни за что не пошла бы со мной по лесу в деревню. Я думаю, здесь даже больших хищников нет. А что если все это — я обвела глазами комнату — постановка? И опять же: по слухам, граф — человек очень практичный. Торгаш. Разве такой стал бы безвылазно сидеть в глуши, если бы это не сулило ему прибыль? А может, Франциска на самом деле — Адель? Нет. Убитая девушка и впрямь была Аделью. Поэтому граф над трупом был очень озабочен. Значит, дело здесь все-таки в деньгах. Больших деньгах. И она ему нужна была живой. Пусть ненормальной, но обязательно живой. Иначе бы он эти деньги потерял. А если он эти деньги теряет… то кто-то обязательно приобретает. Возможно, ее родственники. Разгадку этой шарады надо искать в ее приданном!

За окном рассвело. Я потушила свечи и смирно села на единственный стульчик в гостиной. И дождалась: ключ заскрежетал в моей двери, и на пороге появился гвардейский офицер.

— Доброе утро! — выпалила я. — Очень хочется есть, и я знаю, где находится разгадка преступления!

— И тебе доброго утра. Пойдем. Сейчас с тобой будет говорить Его Величество, а потом тебя накормят.

— Пожалуйста! Кружечку воды и корочку хлеба! Я не кушала целые сутки!

Офицер усмехнулся и кивнул головой. Мы быстро пошли на кухню. Там, жалостно глядевшая на меня повариха положила в мою миску кашу с мясом и дала ложку. Я схватила и то, и другое. В мгновение ока на тарелке не осталось ничего. Мне дали кружку отвара, я с удовольствием его выпила.

— Пойдемте. — позвала я офицера.

И мы двинулись по коридорам и лестнице. А вот и Королевские апартаменты. Офицер, не стучась, толкнул дверь, и мы вошли.

Что ж, прелестная гостиная в серо-голубых королевских тонах. Шелковые занавески на распахнутых окнах. И легкий теплый ветерок, залетающий сюда и щекочущий мои щеки. Хорошо-то как!

— Садись. — офицер показал мне на стул, стоявший напротив массивного кресла. Тут я испугалась. А вдруг Величество узнает меня и мой голос? Я надвинула шапочку на самые брови и решила говорить немного выше тоном. Офицер, тем временем, подошел к другой двери и, постучав в нее, приоткрыл и что-то сказал. Потом вернулся обратно и встал за моей спиной. Двери внезапно, рывком, раскрылись, и в комнату вышел Король.

Его Величество выглядел осунувшимся и раздраженным. Видимо, их следствие зашло в тупик. Я привстала, чтобы поприветствовать его, но офицер прижал ладонью мое плечо. Я осталась сидеть, глядя в пол. Величество, едва взглянув на меня, уселся в кресло: — Что за спешка?

— Эта девушка что-то знает по поводу смерти графини Адель, сир!

Король исподлобья наконец взглянул на меня: — Говори!

— Это, скорее, не о смерти, а о жизни. Только выслушайте! Не сбивайте меня!

И я изложила все, о чем я надумала этой ночью. Величество покивал головой и распорядился:

— Разыщите завещание ее родителей! Пошлите в ее родные места! Найдите доктора, лечившего ее еще при живых родителях. Мне нужно точно знать, была ли она безумна. Кто убил ее и за что. Срок — завтра.

Король поднялся с кресла и, сделав шаг по направлению к внутренней двери, вдруг остановился. Потом потер лоб.

— Что-то тут не так. — произнес он и вышел.

— А с девушкой что делать? — крикнул ему вслед гвардеец.

— Девушка. Точно. Закройте ее в какой-нибудь комнате здесь. Не хочу, чтобы ее убили тоже. Слишком она догадлива. И дайте ей покушать. — дверь захлопнулась.

Я выдохнула. Не узнал. Сменил костюм и ты — другой человек.

Меня провели во внутренние комнаты и закрыли в одной из них. Я прилегла на чистую и узкую кровать, видимо, комнаты слуг здесь похожи, как близнецы, и стала смотреть за окно. На улице распогодилось: небосвод был голубым, облачка белыми и легкими, а солнце — теплым и радостным. Парк под окнами с удовольствием шумел напившейся за позапрошлую ночь жирной зеленой листвой. В голове было легко. Наверное, я сделала все, что могла. Сложно представить, что я здесь всего четвертый день. И тут в мою голову ворвался образ графа. У него было очень привлекательное тело. Может, я влюбилась в него? Нет. Я совсем его не знала. И не знала его роли в участи бедной Адель. Мне почему-то казалось, что эта молодая девочка была разменной картой чьих-то интересов. А так ли бескорыстно влюбился в нее граф, как говорил? Возможно, он что-то знал о ней и поспешил заключить брак, пока ее не увел кто-то другой. А я?

Я прекрасно знала о его неуемной сексуальности. И была одним из его временных увлечений. Действительно, глупенькая горничная вдруг заговорила! Это было интересным и интригующим. И это зацепило. Печально. Хотя нет. Здорово. Я для себя вдруг поняла, что могу быть желанной и красивой, чего совсем не знала в той, земной жизни.

Скоро наступил вечер, за ним — ночь. А утром я услышала шаги и голоса. Ходили люди, о чем-то громко говорили. Кто-то пробежал. И я поняла, что пришли известия. А затем в мою комнату вошел Король. Я в этот момент стояла у окна и любовалась розовым и ясным утром. Обернувшись, я поклонилась.

— Скажи мне, девочка, ты давала какие-то лекарства Адель?

— Нет, сир. Я делала ей ванны с успокаивающей настойкой, которую готовила знахарка. Пузырьки можно найти в ванной комнате.

— Ты умница, горничная. — Неожиданно улыбнулся мне Король и, подмигнув, вышел. Значит, они получили решение загадки. Я подошла к двери и тихонько толкнула ее. Она открылась. Высунув нос наружу, я потихоньку вышла. На меня никто не обращал внимания. И я пошла к выходу. В коридорах опять суетился народ. Было ощущение, что готовится какое-то событие. И я решила найти Флоренс.

Взбежав на четвертый этаж, подошла к двери, за которой обычно работали швеи. Прислушалась. А затем и вошла. Девушки были на месте, но не работали, а что-то возбужденно обсуждали.

— Что тут происходит, девочки?

Девчонки взвизгнули и подпрыгнули. А увидя меня, набросились с кулаками и объятиями: — Мы думали, ты пропала, тебя убили… — наперебой затараторили они.

— Рассказывайте, не томите!

И девчонки рассказали. Еще сегодня ночью прилетел курьер из родных мест графини Адели. Оказывается, нашего графа обманули! Те люди, которых он считал ее родителями, оказались двоюродными родственниками. И она действительно была больной. И безумно богатой. Серебряные рудники на островах. Граф об этом знал, потому и ухватился за возможность жениться. Но существовало завещание родителей Адель. И оно гласило: дивиденды с этих разработок принадлежат только ей. Но продать, в силу своей болезни, рудники она не имеет права. Управляющий, ведущий дела еще при жизни отца, оставался бессменным и при ее жизни. После ее смерти получал тридцать процентов от всей добычи. При том, что смерть будет естественной. Если Адель выйдет замуж, ее муж имеет право тоже только на проценты с продаж. Если она умрет насильственной смертью, он не получает ничего, и все переходит родственникам. Управляющего он менять не имеет права. При ее естественной смерти доходы переходят ему. Но ее естественность должна быть доказана независимым расследованием. Если она не выйдет замуж, то ее опекуны имеют право на десять процентов от доходов пожизненно. После смерти Адель все опять возвращается в казну. Поэтому для ее родственников был только один способ получить деньги: выдать девушку замуж и убить. Но граф, прочтя завещание, решил, что эти деньги вполне окупают периодическое затворничество и крепко охраняемую безумную девушку в доме. Он не убивал ее физически. Он медленно сводил ее с ума травками бабки Зафиры. Это он устроил из ее комнат логово зверя, чтобы ей казалось, что она — оборотень. Значит, жалела я его зря. Он тоже был порядочным гадом! А убил ее тот самый двоюродный брат, которому представилась неожиданная возможность увидеть ускользнувшую из-под надзора девушку, и во временном прояснении рассудка пытавшуюся бежать. Значит, правильно предупреждал меня граф: в облике Адель мне действительно грозила опасность!

Девчонки все щебетали, смакуя подробности, а я закусила в раздумье палец. Кого же хотел подсунуть Величеству вместо настоящей Адели граф? И зачем сюда явился Король? Не на охоту же, в самом деле?

Ответ на первый вопрос я нашла быстро: место Адели должна была занять Франциска. Маленькая и бестолковая девушка. Умеющая улыбаться и танцевать. Наверное, она верила в искреннюю любовь графа. Ведь он так обаятелен! Она бы сделала для него все. Ведь наверняка они давно были любовниками! Поэтому меня так волновал его запах. И какой же неожиданностью для Сиятельства оказалась я — чужая душа в привычном теле. Он наверняка все время ломал над этим голову!

Осталось найти ответ на второй вопрос: зачем сюда явился Величество?

Наконец девчонки закончили щебетать и сообщили главную новость: сегодня хоронят Адель. И казнят родственника. Ах, сколько событий в один день! Девчонки подхватили меня под руку и поспешили вниз. Там, перед парадным ходом, стоял закрытый гроб на небольшой телеге, в которую был впряжен красивый и сильный вороной конь. Рядом с гробом стояли главные действующие лица: Величество, Сиятельство, гвардейцы и придворные. У дам неожиданно нашлись прекрасные траурные платья. У кавалеров — камзолы и шарфы. Король еще раз внимательно посмотрел в лицо несчастной девушки и что-то прошептал. Офицер махнул рукой кучеру. И процессия медленно поползла в сторону местного кладбища. Я стояла и смотрела на графа: красивый и бессердечный подонок. А я так была им увлечена! Люди проходили мимо меня. А я опустошенно стояла и ни о чем не могла думать, кроме как о собственной глупости. Судьба! Мне разве не пора?

Развернувшись, я вошла в дом: блестящая и дорогая клетка. И страшная судьба несчастной и никому не нужной пленницы! Вокруг стояла поистине гробовая тишина. Я закрыла ладонями лицо. Судьба! Ну как же так? Как люди могут быть такими чудовищами? И ради чего? Ради денег! Разве граф был так беден? Нет. Мог бы счастливо жениться и родить детей. Разве родственники плохо жили? Нет! Они тоже были состоятельными. Страшно. И так во всех мирах? Что же ты сотворила, Судьба? Или это не ты, а кто-то другой, не менее сильный и могучий? Я передернула плечами. И тут, в глухой пустоте зала, раздались тихие шаги. Они шли ко мне. Я отняла руки от глаз и обернулась. Передо мной стоял Король.

— Это Вы? — тихо спросила я.

— Да. А это — ты. — утвердительно сказал он.

Он поднял руку и медленно стащил с меня чепец. Я схватилась за голову: в волосах сияла сиреневая диадема.

— Это я. Простите меня, Ваше Величество, я ничего не знала.

— Верю. — неожиданно усмехнулся он и провел по моим волосам рукой, снимая украшение. — Это не твое.

— Да. — сказала я, глядя в его небесные глаза. Они были мягкими и грустными. — Я случайно оказалась в гуще событий.

— Знаю, Авид был вынужден мне все рассказать. И про Адель. И про рудники. Про то, как травили несчастную девушку, постепенно доводя ее до животного состояния. И про Франциску. И как однажды он совершенно не узнал свою любовницу. Ты кто, милая девушка?

Я улыбнулась и замялась.

— Вы не поверите, Ваше Величество. Я — посланница Судьбы. Выполнив миссию, я исчезаю, чтобы оказаться в другом мире по какой-то другой причине. Причем, ни о чем не зная.

— У тебя чистое сердце, посланница. Ты скоро уйдешь?

— Да. Думаю, да.

— А ты можешь вернуться?

— Зачем, Ваше Величество? Мавр сделал свое дело… — все также тихо произнесла я. — Мавр может уйти.

— Не уходи… Ты — одна искренняя душа среди всего этого… — он махнул рукой в сторону.

— Ваше Величество! Не подчиниться силе, пославшей меня, я не могу. Но я от всего моего сердца желаю Вам встретить свою единственную, настоящую и чистую любовь. Жениться на ней. Родить кучу девочек и мальчиков. А я… Вспоминайте иногда обо мне, Альберт!

Я уже чувствовала, что приходит мое время и скоро меня заберут. Поэтому спросила:

— Ответьте мне: Вы что-то подозревали, когда собрались ехать в этот отдаленный край?

— Ко мне приезжал управляющий рудниками требовать справедливости: граф хотел его уволить. Говорил разные чудные вещи. Как хороший хозяин, я просто не мог не проверить эту информацию лично. Признаться, не ожидал от бывшего друга таких чудовищных поступков!

— Что с ним теперь будет?

— Он тебе понравился? — Король остро посмотрел в мои глаза.

— Сначала да. А потом я все поняла.

— Выходи за меня замуж! — неожиданно сказал Король.

Я жалко улыбнулась и скривилась:

- Моя жизнь не принадлежит мне. Может быть, однажды меня отпустят… Но Вы навряд ли дождетесь. Спасибо Вам, Альберт.

— Но ты бы согласилась? — нетерпеливо произнес он.

— Да. — просто согласилась я.

— Скажи мне, как тебя зовут по-настоящему и какая ты?

— Ирина. А какая я, теперь не знаю. Вдруг я Вам не понравлюсь?

— Ирина, — медленно произнес Король. — Возвращайся. Любая. Мне так нужно твое тепло…

Он нагнулся ко мне, взял в руки мое лицо и нежно поцеловал в губы.

Картинка начала медленно таять, и я снова оказалась в чертогах Судьбы. Черный человек улыбался.

— Ну, как тебе понравилось твое путешествие?

— Ужас. — Честно ответила я.

— Согласен. — ответил мужчина. — А ты действительно готова выйти замуж за Короля и разделить с ним бремя дворцовых и государственных интриг?

— Знаете, пожалуй, да. Мне понравился этот человек. Его принципиальность, хозяйственность. Красота, в конце концов. Я думаю, в глубине души — это мягкий и очень добрый человек, вынужденный быть твердым и суровым. Это его Судьба.

— Но не твоя?

— Не знаю. Если я его больше никогда не увижу, то очень прошу у вас для него умную, красивую и любящую жену. Он этого достоин.

— Хорошо. — Черный человек хлопнул в ладоши. — Твоя просьба принята. А для тебя есть новое задание.

— А отдохнуть?

— Отработаешь — отдохнешь. Да и там, куда ты отправляешься, стоит глубокая ночь.

Он прикоснулся пальцами к моему лбу: — Иди, девочка. Тебе пора.

Мир завертелся перед моими глазами, и я потеряла сознание.

Книга 3. Кинжал Бога.

Глава первая. Эксклюзивное тело.

Там, куда я попала, вернее, очнулась, стояла глубокая темнота. Страшно воняло тухлой рыбой. Вот ненавижу рыбу во всех ее ипостасях: живой, дохлой, вареной и т. п. К горлу ожидаемо подкатил комок, и желудок невежливо напомнил о своем существовании мерзкой отрыжкой. Кружилась голова. Я приоткрыла рот и зажала одной рукой нос, стараясь дышать через раз. Другой рукой ощупала окружающее пространство: подо мной какие-то тряпки, чуть дальше — голые доски. Постепенно, едва не падая в обморок от запаха, начали включаться и другие чувства. Глазам стало немного светлее, и я увидела смутные очертания каких-то бочек и ящиков. Левее меня, за большим и добротным коробом, едва различалась деревянная узкая лестница, ведущая наверх. Наконец, проснулся слух и общее ощущение тела. И они мне подсказали, что все это сооружение, в котором я нахожусь, покачивается и скрипит. В деревянные стенки тихонько плещет вода. На какое-то мгновение стало очень страшно: вдруг это затонувший корабль? Вокруг меня ни одного клочочка земли, и я медленно растворяюсь в залитом водой незнакомом пространстве. Я привстала на колени и задумчиво оглядела лестницу с выделенным квадратом на низком потолке: вот поднимусь, открою люк, и сюда хлынут бесконечным потоком холодные бездушные волны…

“Нет, такого не может быть!” — Наконец включился мой рациональный женский мозг. Меня пробрала нервная дрожь, а ноги закоченели до того, что захотелось в туалет. Потихоньку встав на покалывающие иголочками ступни и держась за ящик, я медленно пошла к выходу. Вдруг резко скрипнул и поднялся люк, обнажив темно-серый проем, и по лестнице простучали сапоги. Я снова присела и затаилась.

— Эй, Мелин, крысеныш, ты где? — держась одной рукой за шатающиеся ступени, негромко позвал какой-то парень. — Выходи, я не верю, что ты спишь! Есть для тебя дело. Фалер зовет к себе! — неожиданно с какой-то досадной ноткой в голосе закончил он.

Я сидела за коробом, стараясь даже не дышать. Но тут по моей ноге неожиданно пробежали острые коготки, и проехался длинный хвостик.

— Ай-я! — заорала я от неожиданности и омерзения. — Крыса!

Теперь мозги включились окончательно, и я поняла, что нахожусь в трюме корабля или, скорее маленькой рыбацкой шхуны. То, что я приняла за тряпки под собой, было либо древней и рваной сетью, либо парусом. Шхуна стояла на якоре у берега, а в борта била приливная волна.

— Мелин, ты что, крыс боишься? — раздался со ступеней все тот же голос.

— Иди сюда, раз смелый, — буркнула я себе под нос. — И где мои сапоги?

Вопрос был очень актуальным, так как без обуви идти было страшно, но под мою шарящую по полу руку так ничего и не попадалось.

— Ты забыл, что проиграл их Щурьку вместе со своим корытом?

— Когда это? — удивилась я, надеясь потянуть время.

— Да вчера же. Играли, ты хвастал последним удачным делом. А потом пришел Щурек со своими ребятами. Я тебе говорил, что он шулер и вор, а тебе пьяному — море с наперсток! Вот он и вытряс из тебя сначала все деньги, потом твое старое корыто, — парень кивнул на трюм, — а напоследок ты продул сапоги и одежду.

— А как я здесь? — прошептала я, начиная удивляться обращению ко мне в мужском роде.

— Да я ж и донес. Твой шкипер тебя сюда спустил отсыпаться, сказав, что дерьмо к дерьму не пристанет. Ты, вообще, собираешься свою рухлядь обратно возвращать? Или под мостками теперь жить собираешься? — Разозлился парень.

— Собираюсь — собираюсь… — задумчиво проговорила я, запуская руку к себе в штаны.

Да-а. Такого облома от Судьбы я не ожидала. Вернее сказать теперь: не ожидал. И кто я теперь? А, Судьба?

Я цапнула себя за лицо: бороды и усов не наблюдалось. Кожа на подбородке была мягкой и нежной, как у ребенка. Значит, я — мальчик? Но тогда, бабушка, почему у тебя такие длинные ноги, руки и… все остальное? Я схватила себя за нос и, дернув его, переключилась на волосы. А они тоже были длинными: лохматая и неровная коса спускалась ниже лопаток и заканчивалась в районе поясницы. Чучело какое-то!

Наконец, терпение у парня на лестнице лопнуло, и он, зажав нос, быстро пробежал ко мне, схватил за рукав моей рубахи и поволок наружу.

На улице приятно пахло свежим морским ветром, какими — то цветами, смолой и духами молодого человека, стоявшего рядом. Ну и тухлой рыбой. Куда ж без нее? Я оглянулась. На улице была ночь. Вернее, раннее-раннее утро. Едва наметившая край горизонта желтая полоска зари отделяла небесный свод от морской чаши. С другой стороны, освещенный тусклым светом звезд, виднелся дощатый причал, к банке которого был привязан толстый канат от нашей посудины. Я окинула взглядом свое временное убежище — маленькую рыбацкую шхуну с одной мачтой и забранным парусом. На корме что-то лежало огромной кучей.

Парень проследил за моим взглядом: — А сети третьего дня просушить надо было. Теперь сгниют!

— Не сгниют. — Флегматично сказала я, почему-то в этом уверенная. — Да и не мои они уже, а Щурьковы.

— Дурак ты, Мелин! — выругался он. — Думаешь, раз ты своим не нужен, на жизни можно ставить крест? Ты посмотри, как опустился! Играешь, со шлюхами в борделе пьешь! Ты о своем шкипере хоть подумал? Куда старику теперь идти? Вот он точно никому не нужен! — Парень даже ногой от досады притопнул.

— Ладно, хорош орать. Понял, раскаиваюсь. Обещаю исправиться. — Скороговоркой выдала я, удивляясь на свой вполне мужской, а не мальчишечий, немного хрипловатый голос. И развалистой походкой пошла на корму.

— Ты куда? — забеспокоился парень.

— Отлить. — Мрачно процедила я.

Да, новый мир накатил на меня неожиданной приливной волной и, накрыв с головой, поставил перед фактом нового задания с растерянной физиономией и трясущимися от смеха и усердия руками.

Все той же раскоряченной походкой я добралась до тоненькой доски, соединявшей шхуну с причалом. Парень уже стоял на берегу и призывно махал мне рукой. Прикинув расстояние и ширину “трапа”, машинально поскребла затылок. Вот как тут пройти, когда досочка гнется, трещит и качается в поперечном направлении?

— Ты все еще пьяный, что ли? — нетерпеливо крикнул мой первый в этом мире информатор, и я ступила на трап. Надо же, душа — душой, а тело помнит! Да и первая сущность не подкачала: легко скользнув вдоль опасного мостка, я за секунду оказалась на земле.

— Веди, Сусанин! — хлопнула я рукой по плечу моего спутника. Тот присел и вытаращил глаза:

— Ты все-таки мозги-то включи! Чуть не зашиб, эльф шальной!

Что он там пробормотал? Эльф? Я? Вот отсюда поподробней, пожалуйста!

— Слушай, — проникновенно и вкрадчиво начала я допрос моего пыхтящего от негодования провожатого, — а скажи-ка мне, где я, кто я и что все это значит?

— Мелин, да тебе пить совсем нельзя, а ты ж вчера самогон хлестал, как водичку! Я тебя целый вечер пытался утащить из этого дерьмового кабака, а ты все отмахивался… — начал жаловаться мой, по-видимому, друг.

— А с чего бы я так нажрался? — задумчиво протянула я.

— А ты этих, своих, из Серебряной Долины что за Горами, встретил! — сверкнул на меня глазами в темноте парень. — Ты, как родственничков встречаешь, так сам не свой декаду бегаешь и ищешь, кому бы морду набить… или чтобы тебе набили, не знаю. Вот сколько раз можно тебе твердить: забудь наконец, что ты — полукровка! Пусть воротят, куда хотят, свои породистые носы и тощие задницы! Ты все равно самый красивый и самый талантливый погодник нашего побережья. Все капитаны только у тебя заговаривают от течи и бурь свои суда, а девки так и вешаются тебе на шею… — как-то горько закончил пламенную речь мой спутник.

— Да плевал я на них, — поморщилась я. — Что-то я действительно вчера с катушек слетел… — я демонстративно потерла лоб. — Ни себя, ни тебя не помню. Вообще, что было, не помню! Как хоть нас зовут?

Мой спутник остановился и вытаращил на меня глаза: — Мелин! Ты меня, правда, не помнишь?

— Нет! — наичестнейшим образом я хлопнула глазами. — Я и себя-то плохо помню.

Парнишка остановился, положил руки мне на плечи и заглянул в глаза. Мои очи были девственно пусты и чисты. В его — плескалось беспокойство и испуг. Потом его лицо как-то искривилось и он хлюпнул носом.

— Эй, — испугалась уже я, — ты не реви! Давай-ка присядем, и ты мне все-все расскажешь с самого начала.

Мы нашли подходящий ящичек среди стоявших вокруг крепких амбаров, и присели на него.

— Итак?

Парень еще раз взглянул на меня и начал рассказывать:

— Тебя зовут Миллеинор. Десять лет назад к нам приплыли купцы из Серебряной долины и, расторговавшись, бросили тебя умирать в порту. — Парень осторожно посмотрел на меня: как я отреагирую? Я спокойно покивала ему головой, и он, выдохнув, продолжил: — Ты был избит и истекал кровью. Такой беззащитный и израненный светловолосый эльфийский мальчишка… Отец проходил мимо причалов, подумал, собачонка скулит какая, а там — ты. И он принес тебя к нам домой. Сначала ты лежал и просто глядел в потолок, не реагируя ни на что. Доктора говорили, что с такими ранениями не выживают. Я потихонечку прокрадывался в твою комнату, когда нянька уходила, и играл рядом, рассказывая про своих кукол, солдатиков и лошадок. А потом, когда меня начали учить читать, я приносил к тебе в комнату книжки и вслух читал сказки… И тогда я увидел, какие красивые у тебя глаза, когда ты смотришь в мою сторону… — мечтательно прикрыл ресницы мой … друг?!

Мне как-то поплохело, и я невольно отшатнулась от парня. Тот сразу ухватил меня за руку:

— Не падай, расшибешься еще в таком состоянии!

Я сглотнула вязкую противную слюну и выдавила: — Тебя-то как зовут, трепетное создание?

Он, не отпуская моей руки, прижал ее, невзирая на мое настойчивое сопротивление, к своему сердцу и сказал укоризненно:

— Ну как ты мог меня забыть? Корин Ренский меня зовут… Вспомнил?

— Не-а. — я со злорадством покачала головой. Ночь перестала быть томной, и я с тоской подумала: “Во что же ты меня на этот раз вляпала, а, Судьба?”

— А скажи-ка мне Корин, почто ты меня крысенышем обозвал, друг любезный?

— Так кличка в порту у тебя такая — Мелин Крысеныш, — удивился парень.

— Почему?

— Ну, ты же беловолосый, как крыса, да с таким же длинным хвостом. Отец тебе сколько раз говорил: обрежь свои волосы, а ты отвечал, что память должна быть долгой.

— Так. А папа у нас кто? И почему я ушел на шхуну из вашего дома? Или выгнали? — нахмурилась я.

— Нет, — с жаром наклонился к моему лицу собеседник, — ты сам ушел. Захотел быть самостоятельным. Вот шхуну купил, иногда за рыбой да крабом ходишь к островам. Вдвоем со шкипером. — поджал губы парень.

— А-а, — догадалась я, — папе наверняка не понравилось, что ты за мной всюду таскаешься, да университет прогуливаешь?

— Ты вспомнил! — засияли глаза Корина.

— Догадался. — лаконично остудила его пыл. Как бы ненароком не запутаться с этими родами! Парень я теперь, не тетка, и не девушка. Вот дела! Я горько помотала головой.

— Что, голова болит? — сочувствующе спросил Корин.

— Нет. Так кто у нас папа? И чем я зарабатываю на жизнь?

— Папа — начальник порта. Ты не обижайся на него, он не со зла тебя отругал. Это я во всем виноват. Но я ничего не могу с собой поделать: сижу на лекциях и думаю, где ты? Ну почему ты отказался идти в универ вместе со мной? Ты же талантливый маг воды! А мог бы работать и с воздухом!

— Итак, я зарабатываю на жизнь …магией?

— Ну да, договариваешься с морем!

— А ты?

— А я — земляной. Правда, слабенький. А могли бы с тобой вместе…

— Ой, не начинай. Тебя же кто-то там за мной присылал? Или ты запамятовал?

— Да! — Корин вскочил с ящика и потянул меня к выходу из порта. — Работу тебе предлагают: фалеровские товары от ворья да порчи заклясть, да на амбаре заговоры обновить. Да дорогу спокойную кораблю по морю выложить. Идем, Мелин!

— А зачем уходить? Товары-то здесь, на складах лежат.

— Ты собираешься в таком виде идти в его солидную контору? А если там другие деловые люди будут? Оборванцу ведь и веры-то нет!

Я проворчала нечто нечленораздельное, но позволила ему увлечь себя на дорогу.

Глава вторая. Такси вызывали?

Заря уже окрасила изумрудно-желтыми цветами четверть неба, когда мы вышли за ворота. Темь и тени строений и складов остались позади, и я как следует смог разглядеть своего верного спутника. Лет ему приблизительно шестнадцать — восемнадцать. Ростом он был ниже меня нынешней или, вернее сказать, нынешнего. Волосы темные, короткие, уложенные аккуратной прической. Бледное в утреннем холодном свете ровное овальное лицо, небольшой нос, немного припухлые юношеские губы с пробивающейся над ними щетиной, круглый подбородок с маленькой, но упрямой ямочкой и яркие карие глаза, преданно заглядывающие на каждом шагу мне в лицо. Хороший добротный сюртук, узкие брюки, заправленные в чистые сапоги, и белоснежная рубаха составляли резкий контраст с моим ободранным и пахучим видом: брюки типа шаровары были вымазаны в грязи, сапоги отсутствовали, рубаха с кружевами, когда-то серая, была заляпана пятнами всех цветов радуги и размеров. На руке, в которую крепко вцепился Корин, кружева были оторваны совсем. Голые ступни саднило от всевозможных мелких камешков, то и дело попадающих под мои ноги на широкой проезжей дороге.

Подставив еще не совсем адекватную голову под чистый воздух, гонимый встречным ветром, я с удовольствием огляделась по сторонам. Сзади мирно и спокойно вздыхало еще дремлющее море, заходящее своим вытянутым широким щупальцем в обустроенную людьми гавань, на которую сверху, с невысокого плато, окаймленного по периметру небольшим горным хребтом, взирал привольно раскинувшийся и утонувший в зелени город. Домики тут и там ступеньками взбегали по холмам все выше и выше. Дорога, единственная и широкая, по которой мы в данный момент двигались, зайдя в поселение, разбегалась несколькими лучами в разных направлениях, теряясь в сплетениях поперечных улиц, сквериков и крыш. Но самым заметным сооружением, несомненно, был огромный темный замок, похожий на древнюю хищную птицу, раскинувшую крылья у самого подножья рассветных гор.

До города было не близко, но сбитые ноги напрочь отказывались идти. И я со стоном упала на большой валун, стоявший у дороги верстовым столбом. Корин опустился передо мной на колени и, ухватив руками за щиколотки, поставил мои ступни себе на бедра. Я дернулась.

— Ты идиот? — спросила я.

— Тс-с. Тихо. Сейчас подлечу.

Он поводил руками сверху вниз, как бы поглаживая, и саднящая боль стала отступать.

— Ну как, легче? — минуту спустя спросил он.

— Да, благодарю. — Сказала я, снимая пыльные ноги с его колен. Но парень продолжал сидеть, прикрыв глаза.

— Эй! — Я легонько толкнула его в плечо, но он лишь вымученно улыбнулся. И тут я заметила капельку пота, стекавшую по его виску. Сколько же он положил сил, чтобы заживить мои исцарапанные ноги? Внезапно мертвенная бледность разлилась по его лицу, и он стал заваливаться на бок. Да что ж с ним такое? Теперь на колени уже встала я и, обхватив его голову руками, пристроила поудобнее на своих коленях и похлопала ладонью по щекам:

— Корин, малыш! Очнись! — я легонько подула ему на лоб, представив, как светлые искорки рассеивают черноту его сознания. И неожиданно увидела бледное сияние, окутывающее облачком его голову. Глаза молодого человека открылись, и он тихонько прошептал:

— Спасибо, Мелин, мне так хорошо!

Я озадаченно посмотрела на него: так это и была эльфийская пресловутая магия? Или ему в обнимку со мной хорошо? Бред какой-то. Я посадила Корина у камня и вышла на дорогу. Неожиданно захотелось проверить, маг я теперь или как? Вот сейчас и посмотрим. Я вытянула вперед длинную мужскую руку с тонкими и чуткими пальцами и прикрыла глаза. Представила, как из пальцев выходят неосязаемые и невидимые лучи, тянущиеся вдоль дороги в город. Итак, нам нужна повозка. Где же ты, возница с лошадкой и пролеткой, телегой или что там у них движется? Такси, ау! Ага! Чего-то я нащупала. Теперь этот транспорт надо повернуть к нам. Иди, цыпочка, к мамочке, то есть, к папочке! Ути, ути! Ко мне, иди, иди!

Я чувствовала, как неведомый экипаж, все ускоряясь, движется в нашем направлении. Чей-то слабый разум посопротивлялся немного и скис, предоставляя выбор пути мне. И вот все мои пять лучей-нитей крепко держат пойманный транспорт, с каждой минуткой приближая его к нам.

— Что ты делаешь? — слабо удивился Колин.

— Такси поймал. — буркнула я и увидела стремительно надвигающийся на нас ком пыли. А теперь — аккуратно тормозим. Все. Такси вызывали?

Пыль осела, и я увидела перед своим эльфячьим носом странный экипаж: красивое, раззолоченное открытое ландо, запряженное парой великолепных грифонов. Сильные, мощные задние лапы, звериное туловище и величественная клювастая орлиная голова. Вернее, две головы. Сверкающие в рассветных лучах розово-серебристые крылья аккуратно уложены вдоль спины. Янтарные умные глаза устремлены на меня. Казалось, я читаю их мысли: “Позвал, мы пришли. Что дальше?”

Я подошла и погладила одного по светлым перьям рядом с мощным клювом.

— Какие же вы красивые, какие умные, спасибо, что откликнулись на мою просьбу! Видите, там, у камешка, сидит мой друг. Ему очень плохо. Вы не могли бы нас доставить в город? — вежливо поинтересовалась у них. Тут же в ответ пришло понимание их согласия, но в экипаже, где еще не осела пыль, вовсю раздавались возмущенно- испуганные голоса и кашель.

“Хозяева?”- приподняла я одну бровь и мотнула головой в направлении звуков.

“Вроде того…”- грифоны дружно усмехнулись, и я поняла, что отношения их с людьми — не кабала, а обоюдовыгодная сделка, потому что приручить таких умниц или сделать их домашними животными просто невозможно. Проведя пальцами по золотистой спине, не торопясь, дошла до изящного и дорогого экипажа. Там обнаружились три слегка присыпанные пылью личности: молчащий кучер в нарядной экипировке, спереди серой, сзади — зеленой; молодой человек, одновременно кашляющий и ругающийся, и барышня, трясущимися руками оттирающая пыль с лица.

— Здравствуйте, уважаемые господа! — я небрежно склонила голову и подошла к подножке. — Придется вам немного потесниться.

Все с изумлением взглянули на наглого оборванца, посмевшего не то, что голову от земли поднять, но и заговорить с такими высокими особами.

— Пошел вон! — проскрипел молодой человек.

Я все еще надеялась закончить переговоры миром и, подняв руки, продолжила:

— Моему другу очень плохо и я буду очень признателен господам, если они возьмут его в свой экипаж и подбросят к дому.

Молодой человек вскочил, откуда-то сбоку вытянул оружие и, размахивая им, заорал:

— С дороги, оборванец, иначе…

Еще со времен родимой Земли ненавижу подобных мальчиков-мажоров. Поэтому мое девичье терпение сразу лопнуло. Я сжала пальцы в кулак, словно стискивая его кривляющееся тело, и резко отвела руку за спину. Мой оппонент поднялся в воздух, сделал там гимнастическое сальто и вперед головой влетел в придорожные кусты. Все-таки магия — дело удивительное и непредсказуемое!

— И так будет с каждым… — воинственно пробормотала я, ошеломленно разглядывая плод своей деятельности, крепко застрявший в ветвях.

Со стороны грифонов раздалось сдавленное хмыканье.

— Леди?

Леди замотала головой и прикусила розовыми губками грязный платок.

— Вот и славненько.

Попросив скакунов подождать еще немного, я подошла к камню, подхватила на руки улыбающегося блаженной улыбкой Корина и посадила его в экипаж рядом с девушкой. Потом вскочила сама и села напротив.

— Корин! Ехать куда?

— Домой! — глаза парня сомкнулись, и он засвистел носом, прислонившись к девушке.

— А где твой дом, гуцулочка… — неожиданно пришли в голову строчки старой песни.

— Знаю я, — обернувшись ко мне, неожиданно сказал кучер. — И его знаю, и Вас.

— Приятно. — кивнула головой я.

Возница тронул вожжи, и мы тихо покатили в город. В уплывающих назад кустах шевелилась и выражалась застрявшая в колючках трепыхающаяся тушка.

— Зря Вы с ним так, уважаемый Мелин. Баронский сынок — неплохой маг. А пакостник, каких поискать. — уже тише закончил говорить возница.

— Спасибо, учту. А Вы, милое дитя, что делали ночью наедине с этим замечательным молодым человеком?

Девица побелела и опустила глаза.

— Так господин кататься пригласил. — наябедничал кучер. — Отказаться — то нельзя.

— Как это? — поинтересовалась я, разглядывая розовеющие в утренних солнечных лучах небольшие светлые рощицы и первые домики между ними.

— Вы, господин Мелин, все больше в порту, в город совсем не ходите. А этот, — кивок назад, — как в прошлом годе после учебы в столице к батюшке своему вернулся, так и начал безобразить. А барон ни в чем ему и отказать не может! Единственный наследник. Мать-то родами умерла, вот барон и считает себя виноватым по сю пору. Наследничек сначала все служанками увлекался, теперь на дочек горожан перешел.

— И что, бока ему никто не обломал?

— Так он колдун сильный! Да и ходит частенько не один, а с наставником. Братьев тиссы Ненилки по очереди в городской пруд наклоном пальца уложил, когда они вступились за нее. Теперь всех девчонок по домам прячут. Где уж он эту, — старик зыркнул на барышню, — подцепил, одному Богу известно. Не нашенская она.

— Ты чья, детка? — поинтересовалась я. — Давай, к дому подбросим!

Девушка нахмурила лобик и замотала головой.

— А куда тебя, болезная? — я с жалостью оглядела пропылившийся насквозь когда-то красивый наряд, заодно скользнув по прозрачным кружевам декольте. В штанах что-то шевельнулось при виде двух высоких, припорошенных дорожной пылью холмиков. Я удивилась и положила ногу на ногу. Вот ведь… инстинкты! Стало больно, но ногу я не убрала. Девушка вдруг оглянулась по сторонам и приподнялась:

— Здесь остановите! — звонко выкрикнула она. Когда грифоны остановились, она легко, без помощи, спрыгнула с подножки и побежала по тропе, быстро растворяясь в утренней тени деревьев. Напоследок мне почудилась насмешка в скользнувших по мне глазах.

Через три поворота мы остановились перед высокими и широкими коваными воротами, висящими на двух массивных колоннах.

— Здесь?

Возница кивнул. Я представила, как тяжелые створки со скрипом расходятся в стороны. Но не тут-то было! Створки расходиться не хотели. Что за ерунда? Я расфокусировала зрение, как нас учили на занятиях по медитации еще в первой моей жизни, и увидела серую призрачную решетку, запиравшую ворота и опоясывающую забор по периметру. Она была не одинаковой, а покрытой какими-то узелками. А по центру ворот красовался прямо-таки эксклюзивный узлище от Гордия. Где же здесь веревочка, за которую надо потянуть? Я начала мысленно прикасаться к каждой из нитей. Все были натянуты ровно и напряженно. У меня на лбу выступил пот. Но вот, наконец, одна из них неожиданно подалась. Я легонько дернула и узел нехотя распустился. Ай, да Ира, ай, да молодец! Ворота распахнулись, и я, довольная собой, гордо откинулась на спинку сидения.

— Вон там, в розочке, звонок был… — безразлично сказал кучер. — А теперь защиту восстанавливать придется.

— Тренировка — наше все. — спокойно ответила я, хотя внутри закипело раздражение на сволочного кучера и собственную глупость.

Грифоны неспешно подъехали к роскошному дому, стоящему в тени огромных зеленых деревьев. Нас никто не встречал. Огонек в окошке наблюдался лишь в левом крыле. Там же мелькали человеческие силуэты. “Кухня” — догадалась я. Спрыгнув с подножки, я подошла к грифонам: “Спасибо, волшебные существа”, - сказала им, погладив мягкие перышки на головах. — “Пусть будет легкой ваша дорога в поднебесье!” Грифоны снова внимательно посмотрели мне в глаза: “И твоя, путница”, - прошелестело в моей голове. Я опять вскочила в экипаж, подняла на руки Корина и, крикнув “спасибо” вознице, пошла ко входу, выискивая звонок, которого здесь не оказалось, поскольку посетители оповещали о себе еще от ворот. Тогда, не сомневаясь ни на минуту, я толкнула локтем парадную дверь. Обиженно скрипнув в ответ на грубое обращение, она легко распахнулась, приглашая в сонное тепло домашнего уюта.

Шлепая босыми и вымоченными в росе ногами по паркету, я сгрузила свою сопящую ношу на ближайший диванчик. Поправила упавшую к полу руку. Ну вот и ладненько. Пока, Корин. Я пошла. Холодная роса и дощатая пристань ждут своего блудного сына. Я развернулась и направилась к выходу.

— А ну, стоять! — раздался сзади тихий и шипящий от злости голос.

Уже положив руку на косяк входной двери, я повернула голову на звук. И рассмеялась. В толстом халате, подвязанном широким поясом с кисточками, из-под которого торчали тоненькие волосатые ножки в тапочках с помпонами, с головой в ночном колпаке и в руках с ружьем, стоял маленький полненький человечек и раздувал заросшие бакенбардами щеки.

— Что, совсем обосячился, Крысеныш? Уже и обуви на ногах нет? — как-то горько сказал он, опуская дулом вниз оружие. Грустные и знакомые карие глаза смотрели на меня с укоризной. Мой смех сразу пропал, и стало как-то неудобно. Я даже втянула голову в плечи. “Отец Корина”, - догадалась я.

— Вот, — я кивнула подбородком, — принес…

— Что на сей раз ты с ним сделал?

— Он меня лечил… Магическое истощение, полагаю.

— Тебя? — иронически хмыкнул мужчина, — от чего же? От пьянства? Или родственнички опять уделали?

Отец Корина подошел ко мне вплотную и, задрав голову, выдохнул мне в лицо:

— Будь проклят тот день, когда я подобрал тебя на портовой свалке…Что ты сделал с моим сыном?! Почему он вечно за тобой бегает, как дрессированная обезьяна?

Он отошел к диванчику, на котором зашевелился его сын:

— Корин, сынок, что с тобой?

Парень открыл глаза и, увидев отца, схватил того за рукав: — Папа! Я первый раз лечил! И у меня получилось!

Потом он нахмурил лоб, словно вспоминая:

— А где Мелин? Мы были вместе на дороге…

— Вон твой Крысеныш, — прошипел отец, — свалил тебя на диван и сбежать хотел…

— Нет, папа, он меня довез домой… на грифонах… Какие они красивые! — парень снова закрыл глаза.

— Проклятая эльфийская магия… — прошипел старик.

— Я пошел, у меня дела. — сказала я и переступила порог в надежде побыстрее удрать из этого непонятного дома.

— Прости меня. — неожиданно услышала я сзади. — Миллеинор, прошу, останься. Не уходи. Я несправедливо тебя обидел. Прости, малыш. Наш дом осиротел и опустел без тебя. А мой родной сын разговаривает теперь со мной сквозь зубы. — Отец Корина подошел и положил свою руку на мою спину. — Я старый ревнивый осел. Иди в свою комнату. Там все твои вещи и книги.

Старик, ссутулившись, пошел в дом. Я подхватила Корина на руки и пошла следом за ним.

Глава третья. Работа начинается.

Через пару часов я, отмытая до скрипа, стояла перед большим зеркалом в своей ванной комнате. Вернее, не так. Я стоял и смотрел на себя. Поскольку на этот раз мою нежную женскую душу поместили в мужское тело. И это тело мне очень понравилось. С гордостью могу констатировать: я был красивым молодым мужиком! Длинные белые волосы наконец удалось разобрать и промыть. В распущенном и мокром виде они закрывали мои ягодицы. Да в бытность свою девчонкой мне не доводилось обладать столь роскошными и длинными кудрями! Я стоял, расставив ноги, и, привыкая к новой внешности, задумчиво чесал щеткой эту уникальную гриву, периодически промакивая концы полотенцем. И смотрел на свое полуэльфячье отражение. Не знаю, живых эльфов видеть не доводилось, но мое лицо было идеальным. Нежная, без человеческой щетины, кожа, чуть высоковатые скулы, покрытые загаром, прямой, с небольшой горбинкой, нос с чуткими ноздрями и светло-каштановые брови вразлет, поднятые к вискам, длинные пушистые ресницы того же цвета, тонкие розовые губы и жемчужно-белая улыбка. А глаза! Подобных глаз мне никогда и ни у кого не доводилось видеть. Они были большими и выразительными, того насыщенного фиолетового цвета уходящей дождевой тучи, когда заходящее солнце освещает ее клубящееся нутро последними закатными лучами, вплетая в катящиеся и исчезающие дождинки свои золотые искры. Я опустила глаза ниже. Нет, опустил. Привыкай, подруга, не сбивайся! Итак. Я — высокий и стройный белокожий, а сейчас почти весь загорелый, молодой человек с хорошей мускулатурой, узкими бедрами и крепкими ногами. Ну, остальное к телу прилагалось тоже, скромно прикрывшись нежными кучерявыми волосками. Хороший мальчик! Превосходное тело, даже немного жаль, что не мое личное.

От самолюбования меня отвлек негромкий стук в дверь комнаты.

— Открыто! — крикнул я из ванной и поспешил накинуть на еще влажную кожу висевший на вешалке теплый халат. Только успел завязать поясок, как ко мне в паркую, еще не выветрившуюся духоту засунул голову Корин.

— Мелин! — сразу разулыбался он. — Ты не ушел! Папа мне говорил…

— А папа тебе не говорил, что в ванную, когда там моются, заходить неприлично? — нахмурил я брови. Голова исчезла. Я еще раз осмотрел себя с ног до головы, подтянул пояс и вышел. Унылый Корин с видом побитой собаки сидел в кресле у окна. Хорошее настроение как ветром сдуло.

— Доброе утро! — улыбнулся я ему. Тот сразу засиял, как начищенный самовар:

— Я только зашел сказать, что рад снова видеть тебя дома!

— И я рад видеть тебя дома. Ты сегодня едешь в универ?

— Если ты дашь слово, что не сбежишь, я поеду. — Твердо сказал Корин.

— Не сбегу. Слово. — Я подошел к платяному шкафу и открыл его створки. Там меня дожидались несколько сюртуков с брюками, куча рубашек, слава Богу, без кружавчиков, и в отдельном ящичке — нижнее мужское белье и носки. Выдвинув самый нижний отсек, я обнаружил три пары туфель и три пары удобных сапог.

— Корин, еще раз спасибо за твое замечательное лечение. Скажи, отец сегодня едет в порт?

— Зачем тебе туда? — тревожно поинтересовался парень. — Эльфы уплыли еще вчера…

— Да плевал я на эльфов. — Лицо Корина смешно вытянулось. — Мне надо увидеться с Фалером. Ты сам из-за этого пришел ко мне вчера.

— Ну да, пришел. — Тот быстро поднял глаза и опять опустил. — Он тебе работу предлагал.

— Вот. Тем более, шхуну надо выкупить. — Я пристально посмотрел на него. — Что опять не так?

— Дочка его, Ксанка, — тихо прошептал Корин. — Ты опять начнешь с ней встречаться?

Я застонал и плюхнулся на кровать. Нет, это уже ни в какие ворота!

— Корин! Слушай меня внимательно. Я — взрослый и самостоятельный мужчина. К тому же привлекательный для многих девушек вокруг. Скажи мне на милость, что ты от меня хочешь? Тебе эта Ксанка нравится?

— Ну, — Корин совсем опустил голову, — ты мне, как старший брат. Помнишь, когда я заболел, ты носил меня на руках и рассказывал волшебные сказки? Я их до сих пор помню. Никто столько не возился со мной, как ты. А помнишь, как мы сделали плот и поплыли по речке? И как нас искали… а потом отругали и заставили мыть полы во всем доме! А девчонки…понимаешь, они лишние! И ты, как ушел, совсем забыл про меня.

Я слушал этого взрослого мальчишку и вдруг неожиданно понял, что тот в детстве был очень одиноким и, скорее всего, болезненным. У него не было друзей, отец всегда занят, а я заменил ему и друга, и брата, и мать с отцом. Он очень боялся, что однажды я уйду, и он останется один в большом и пустом доме, никому не нужный и не интересный. Поэтому изо всех сил он, полностью выкладываясь, лечил мои ноги, лишь бы я пришел домой вместе с ним.

— Корин, прости, не помню, а где твоя мать?

Тот улыбнулся мне грустно и застенчиво:

— Когда мне было лет шесть, она поехала к тетке на острова. А корабль попал в шторм. Она не вернулась. Тогда ведь у нас не было погодника, чтобы выстилать кораблям дорогу… Море забрало ее, но подарило мне тебя.

Я засмеялся и, подойдя к парню, потрепал по темной макушке:

— Сейчас соберусь и поедем. Ты — учиться, мы с отцом — в порт. Даю слово, что дочка Фалера меня не интересует так же, как и эльфы, гоблины и прочая чушь. Так что можешь спокойно за ней ухаживать. И вообще, я остаюсь. Доволен?

Тот расплылся в шальной улыбке, сияя счастливыми карими глазами.

— Иди, мне надо переодеться.

Корин кивнул и выскочил за дверь.

Через полчаса я спустился вниз уже полностью одетый для дороги. Свои светлые волосы я опять заплел в косу, а затем ее кончик подвязал к голове, накрепко замотав всё шнурком. Таким образом, волосы не пачкались и не болтались. В руках я держал найденные в том же шкафу перчатки и шляпу в тон сюртука.

Отец Корина, дожидавшийся нас в гостиной, похоже, был приятно изумлен моим внешним видом, поскольку одобрительно хмыкнул и встал пожать мне руку. А следом за мной по лестнице скатился Корин с улыбкой до ушей и с большим кожаным саквояжем. Мы вышли на подъездную аллею. Солнце уже поднялось и даже слегка начинало припекать сквозь широкую листву высоких деревьев, которые окружали большой и красивый дом семьи Ренских. Экипаж еще не подали, и мы стояли и наслаждались ветерком и запахом роз, высаженных вокруг парадного подъезда.

— Я так рад, что мы снова все вместе! — не выдержал Корин. Отец усмехнулся и спросил, кивнув головой на сумку:

— Опять настои задавали?

— Да и бальзамы. Надеюсь, что теперь мой бальзам от ушибов, — он метнул на меня хитрый взгляд, — теперь точно будет признан лучшим на нашем потоке!

Тут нам подали экипаж, запряженный обычными лошадьми, и мы выехали за ворота. Отец Корина щелкнул пальцами, желая замкнуть главный охранный контур, но ничего не произошло. Он придержал возницу и оглянулся на ворота. Я опустил голову и покаялся:

— Простите, утром сломал… Нечаянно.

Хозяин посмотрел на меня и изумлённо поднял брови: — И как же тебе это удалось?

Я пожал плечами: — Корину надо было скорее лечь, а где звонок, я напрочь забыл… Вот и пришлось ломать.

Теперь на меня удивленно смотрел и Корин:

— Как же у тебя получилось? Сам Магистр нам контур ставил!

Тут я понял, что не складывается как-то мой старый образ с новым и, чтобы разрядить обстановку, махнул рукой и рассмеялся: — Так у пьяных получается то, за что никогда не взялся бы трезвый. А контур был слабеньким. Я вечером починю! Простите.

Мои спутники немного расслабились, а Корин попросил:

— Если приедешь из порта раньше меня, дождись, очень хочу посмотреть, как ты работаешь!

— А хочешь, я заеду за тобой? — предложил я, надеясь, что сначала мы завезем Корина к магической Академии, и таким образом узнаю, где она находится.

— Да! — засиял младшенький. Я в четыре заканчиваю!

— Тогда мы приедем вместе. — Кивнул отец Корина. Как-то забыл я раньше спросить у сына, как к его отцу обращаться. И вообще, как здесь все друг к другу обращаются. Надеюсь, справлюсь. Не в первый раз.

Ворота за нами, наконец, затворил руками вызванный из дома слуга, и мы поехали вверх по дороге мимо нарядных особняков, спрятанных от улицы в глубине собственных парков. Сдвинув шляпу на глаза, я с любопытством вертел головой по сторонам. Вот наш “спальный” район закончился, и мы вывернули на оживленную улицу, по которой туда-сюда сновали экипажи, одинокие верховые, телеги с добром, запряженные местной породой быков, неторопливо тянущих свою поклажу вместе с хозяином в сторону рынка, просто пешеходы с баулами, корзинами и изящными солнечными зонтиками в холеных дамских ручках. Мы периодически раскланивались со знакомыми, а чуть позже нас догнал молодой человек на грациозной гнедой лошадке. Он поднял в знак приветствия свой картуз, но обратился ко мне:

— Тис Мелин, Вы сейчас, я слышал, к Фалеру едете?

— Да, в порт. — улыбнулся я.

— Заедете к нам? Все равно там недалеко.

— А что случилось?

— Да с амбаром какая-то бесовщина творится: что ни положишь, на второй день сгнивает. Хоть продукты, хоть металл…

— Посмотреть-то посмотрю, но я все ж — погодник, а не маг-универсал…

Молодой человек страдальчески скривил губы:

— Мы с отцом третьего дня ездили в Академию. Над нами посмеялись и посоветовали построить новый, а этот сжечь!

Я нахмурился: — А разве это не их обязанность — помогать всем обращающимся к ним? А, Корин? Что скажешь?

— Не знаю, — округлил свои карие глаза Корин, — никому вроде не отказывали…

— Заеду, — ответил я, — но ничего не обещаю.

— Спасибо, тис Мелин. Тис Ренский, тис Корин, до свидания! — молодой человек приотстал, развернул скакуна и поспешил вниз, в сторону порта.

— Странно. — раздумчиво произнес отец Корина. — Мне недавно тис Грабский тоже говорил, что маги отказались ставить на его новый дом защиту… Так что давай, Мелин, заедем вместе к тису Зельскому, поговорим и посмотрим его амбар. А вечером вместе поедем за Корином. Есть у меня там один знакомый маг. Порасспрашиваем.

Тем временем, наши лошадки вползли в гору и зацокали копытами по мощеной дороге, ведущей к виденному мной ранним утром замку, раскинувшему над заливом крыла. “Значит, кроме барона с сынком, тут еще и магическая братия обретается…” — подумал я. Интересно, эти отдельные части в конечном итоге сложатся в единую картину, или я принимаю желаемое за действительное?

Наконец мы подъехали к южным воротам огромного давящего строения. Кроме нас сюда подъезжали, подходили и подбегали молодые люди от четырнадцати и до, приблизительно, двадцати пяти лет. “Студенты”- подумал я, глядя на саквояжи, рюкзачки и сумки через плечо на длинной лямке. Ворота были приоткрыты, и вся эта толпа ручейком стекалась внутрь. Наш Колин спрыгнул с подножки и помахал рукой:

— Спасибо, что подбросили! Я жду вас обоих вечером! — и исчез внутри.

Наши лошадки теперь неспешно рысили обратно по извилистой дороге в сторону залива, который блестел сквозь кроны нижестоящих деревьев отраженными солнечными лучами и глубокой синевой воды, сливающейся с горизонтом на выходе из гавани. У причала стояли разные корабли. Они выглядели маленькими изящными игрушками, как будто сделанными специально для любителей антиквариата и коллекций. Все суда были парусными. А на одном даже просматривались сложенные вдоль бортов большие весла. А вон, в самом конце причала, и моя маленькая шхуна. Какой-то корабль, распуская белые паруса, и разворачиваясь носом к морю, собрался в далекий, полный опасностей, приключений и наживы, путь. Местное солнце немилосердно припекало, и мы с тисом Ренским подняли верх нашей коляски. Стало чуть легче. Мы спускались все ниже и ниже. Порт скрылся за деревьями и домами. Множество узких и широких улиц, наконец, слились в одну, ведущую к морю. Вчера, помнится, я по ней шел пешком, а потом — невероятное чудо: на мой зов откликнулись прекрасные золотистые грифоны с розовыми крыльями… Интересно, мне это не приснилось? Да нет, задница баронского сынка в кустах была очень реалистичной. Тис Ренский закрыл маленькую газетку, которую читал всю дорогу от рыночной площади, и спросил:

— Скажи, Мелин, чем ты собираешься заниматься?

— Как всегда, — я пожал плечами.

— Это значит, нарываться на драку с каждым эльфом и топить потом свою детскую обиду на весь мир в спиртном?

— Глупости. Даже и не думал. Надоело.

— Ты это серьезно говоришь?

— Серьезней некуда. — я поерзал на сиденье, пытаясь выразить беспокоящее меня ощущение. — Мне кажется, грядут неприятности. — Все-таки корректно сформулировал я давящее на сердце чувство.

Тис Ренский остро глянул на меня: — И когда же ты это заметил?

— Когда легко расплел защиту на Вашем доме. Простите, я вел себя все это время, как полный идиот. Но сейчас, ручаюсь, Вы можете рассчитывать на мою помощь.

Отец Корина мягко и одновременно недоверчиво взглянул мне в глаза:

- Ты действительно так думаешь?

— Я думаю, нам придется во многом разобраться. А маг я достаточно посредственный. У Вас есть кто-нибудь еще из магической братии, могущий, а самое главное, хотящий нам помочь?

— Необученных стихийников, как ты, в городе нет. Все маги, прошедшие обучение, дают клятву верности их Братству. Но осторожно поинтересоваться происходящим мы сможем, когда поедем за Корином. Есть у меня там должник…

Тем временем мы въехали на территорию порта и, сворачивая то вправо, то влево, достигли “Управления торговыми перевозками” тиса Фалера. Наша коляска остановилась в тени здоровенного амбара, а мы, спрыгнув с нее, удалились в благословенный холодок толстых и надежных стен. Только я схватился за ручку тяжелой деревянной двери, обитой для пущей крепости металлическими полосками, как она распахнулась, и из нее вперед спиной вылетело тело в синем грязном балахоне. Оно пропахало метра три и четко приземлилось в единственную непросохшую после давнишнего дождя лужу, уже наполненную огрызками, обрывками, цветущей водорослью и потому источающую нежный тухловатый аромат. Синий балахон тут же приобрел черный оттенок, а тело под ним со стоном начало выползать на берег. Мы с удовольствием просмотрели спектакль, но помогать и пачкаться не хотелось ни мне, ни тису Ренскому. Тем более, доверия тип, выкинутый из здания, не внушал.

— Здесь теперь так всех встречают? — улыбнулся я отцу Корина.

— Сам удивлен. — Разгладил бакенбарды тис Ренский.

— Вероятно, проводили по уму… — раздумчиво глядел я, как синий балахон вылез из грязи, отплевываясь и бормоча ругательства. Когда он утвердился на ногах, то увидел на его груди отпечаток подошвы здоровенного сапога.

Более не мешкая на улице, я открыл входную дверь и уважительно пропустил тиса Ренского вперед.

— Боишься? — догадливо хмыкнул тот.

— А чего мне бояться, — удивился я, — сами пригласили…

— Того тоже, похоже, приглашали, да пришелся не ко двору…

— Ага, не по Сеньке шапка.

— Что? — обернулся тис Ренский.

— Так, к слову пришлось. Видать, дело не срослось.

— Ты хоть понимаешь, кто это был? А, Мелин?

— Нет. Слишком далеко отстал от жизни на своей шхуне.

— А это был маг воздуха из Академии.

Я остановился и удивленно посмотрел на тиса Ренского.

— Тогда я тут зачем?

— А вот это мы с тобой сейчас и узнаем.

Дойдя до второго этажа по неширокой, но крутой лесенке (бедный маг — так много ступеней пришлось сосчитать), мы вошли в небольшой холл с конторкой, за которой сидел молодец богатырского сложения в белой рубахе с кружевами, кокетливо ниспадающими по могучей шее и прикрывающими пудовые кулаки с утонувшей в одном из них ручкой. Перед ним лежали две открытые тетради. Он брал данные из одной и что-то переносил в другую.

Тис Ренский кашлянул. Молодец нехотя поднял голову, но увидя нас, тут же вскочил, едва не рассыпав свои труды:

— Тис Ренский! Тис Мелин! Добрый день! — прогудел пароходным гудком он.

— Здравствуй, тис Ситор. А батюшка твой где? В конторе или на складах?

— Присаживайтесь. Выпить, закусить? — засуетился детина.

— Нет, тис Ситор. Мы торопимся. А тис Фалер хотел повидаться с Мелином.

— Да он здесь, на нижнем складе. Сейчас. — Ситор раскрыл заднее оконце и гаркнул:

— Кенька, где отец? Скажи, Мелин пришел с начальником порта. Сейчас позовут. — он предложил нам пока присесть на стулья.

— А за что тис Ситор, ты мага в полет отправил? Если не секрет?

— Да какой секрет. Приходит это чучело и говорит, давай, мол, склады ваши заговорю. Я ему: не надо, у нас есть кому. А он мне, мерзавец, угрожать удумал. — Широкое лицо парня обиженно вытянулось, а рот искривился.

— А чем он угрожал? — внес свою лепту в разговор я.

— Какой-то нутряною гнилью… Ну я его и отправил нашей попробовать. Там, — он махнул рукой, — как раз лужа с отбросами не высохла. Нет, надо ж такое придумать?! — возмутился старший сын тиса Фалера.

Мы с тисом Ренским переглянулись.

Тут по лестнице протопали тяжелые сапоги и дверь распахнулась:

— Тис Ренский, Мелин! — тис Фалер, здоровяк двухметрового роста, стоял и улыбался нам во все свои зубы.

— Мелин, я, признаться, тебя сегодня уж и не ждал. Говорят, ты опять с эльфами воевал? — и он загоготал. — Хватит в народного мстителя играться! Ты ж не дитя. Вон какой лоб здоровый, а все ерундой занимаешься. Нет на тебя крепкой женской руки! — Тис Фалер всем своим весом опустился на стул, который жалобно затрещал под ним. — Ситор, пивка организуй!

Ситор метнулся к двери, и скоро грохот летящего локомотива с сорока вагонами исчез где-то в недрах конторы.

— А что, — все также громогласно продолжил Фалер, — у меня девка — огонь! Уж два года как за этим босяком бегает, а он…

— От нее. — Жестко закончил я. — Тис Фалер, сейчас не время рассуждать об этом. Боюсь, наступают неприятные времена.

И мы поговорили об утреннем разговоре с сыном тиса Зельского, о плавающем в отбросах маге и об отказе в установке защиты дома тису Грабскому. Фалер старший нахмурил лоб.

— Я предлагаю сначала посмотреть гниющий амбар тиса Зельского, а потом подумать о том, что делать дальше и какие отсюда напрашиваются выводы. — подытожил я и встал. Фалер с уважением посмотрел на тиса Ренского. Тот гордо расправил бакенбарды. А пива нам попить так и не пришлось.

Тис Фалер взгромоздился в юркий двухместный экипаж, запряженный небольшой крепкой лошадкой, взял вожжи в руки, и, вслед за нами попылил к складским помещениям тиса Зельского. Скоро мы стояли вместе с безутешным хозяином и его сыном в воротах длинного и массивного строения. Старший причитал об убытках, понесенных его предприятием, о выплатах неустоек и компенсаций, отбросивших процветающего дельца на грань разорения… Приехавшие внимательно слушали и кивали.

— А что, тис Зельский, незадолго до начала Ваших проблем, в конторе не появлялся ли маг, предлагающий свои услуги?

Его сын быстро взглянул на отца и согласно кивнул:

— Был один мужичонка в черном балахоне. За услуги затребовал кругленькую сумму. — Теперь он взглянул в мою сторону. — Мы отказались, ведь все у нас в порту пользуются умением тиса Мелина.

— Такого чародейства я не знаю. — Решительно пресек перекладывание проблем с больной головы на здоровую. — А тут, похоже, кто-то пытается делать деньги на секретных магических разработках.

Я подошел вплотную к ангару и встал ровно на линии ворот. Мой взгляд расфокусировался, а голоса медленно расплылись задним планом. “Давай, мальчик, работай. Ты можешь, умеешь, справишься”- сам себя подбадривал я, запихивая извечную женскую неуверенность подальше. Постепенно, расширяя сознание и уходя от проявленной реальности в мир энергетических взаимодействий, для меня начала вырисовываться странная картина: вся внутренность амбара была забита проросшими нитями сизоватой плесени, не видимой в нашем зрительном спектре. Она проникала через все, чем было наполнено помещение, и разлагала, сжирала товар изнутри, не трогая самих стен, словно те были своего рода аквариумом, в котором плесень жила и размножалась. Я постоял и подумал еще. В калды-балды и завывания, как человек иного мира, верю не очень, а в то, что эту дрянь можно подсадить, скажем, в коробочке с дырочками, и оставить прорастать наружу в темноте, даже вполне. Я вошел в ворота, закрыв нижнюю часть лица носовым платком, и двинулся по рядам. Где же ты укрылся, маленький славный ящичек? Выставив правую руку вперед, я медленно шел, сканируя пространство, выискивая место, где энергетические искривления были бы наиболее сильными. Разговоры позади резко прекратились, и теперь за спиной лишь слышалось разноголосое пыхтение и аккуратные шаги: тисы вместе со складскими работниками на расстоянии следовали за мной. Ага! Вот оно! Почти посередине склада, на большом окованном коробе, совсем изнутри истлевшем, стоял маленький черный ящик с множеством незаметных крошечных дырочек. От него, словно от трансформатора, шел непрерывный и сильный низкочастотный гул, и он был плотно окутан тяжелой, пожирающей пространство, энергией. У меня заболели уши, и из носа капнула на платок кровь. Я, зажав ноздрю, обернулся, выискивая в толпе человека посильнее.

— Иди сюда! — поманил я детину с туповатым лицом и сильными плечами. Тот, растолкав народ, подошел ко мне.

— Тис Зельский, Вы запомнили этот груз, и где он стоял? — спросил я. Тот кивнул головой.

— Бери, — приказал парню. Тот без усилий подхватил ящик и понес к выходу. То, что находилось внутри, неожиданно заволновалось и нити по всему ангару завибрировали.

“Так оно еще и живое!”- подумал я, поторапливая грузчика. Наконец, он вытащил ящик на солнце и опустил на песок. То, что проросло в здании, дергалось, мучилось, но переступить порог не могло. То, что сидело в ящике, затаилось, втянув щупальца вовнутрь. “Надо сжечь”- пронеслась в моем мозгу чужая мысль. Интересно, но такую гадость обычный наш, проявленный огонь, наверное, не возьмет. Сила не та. Я посмотрел на свою ладонь. Вспомнил прочитанные из любопытства в интернете магические практики. Ну, с Богом. Я медленно потер ладони круговым движением, вызывая между ними чувство жара. Когда там запульсировал маленький сгусток, и пальцы начало покалывать, я стал медленно разводить ладони, наращивая его мощь и температуру. От солнца, через макушку, неожиданно пошел светлый поток, заряжая меня своей силой. Мне стало легко и весело. И я понял, что сейчас нужно сделать.

— Разойдись, — крикнул, разнимая ладони и направляя силу, гудящую между ними, на черный ящик. Какое удивительное столкновение противоборствующих интересов! Плесень очень хотела жить и сопротивлялась ярящейся смерти до последнего. Но вот воля ее иссякла, и она сжалась, стараясь выжить, внутри. Коробка, охваченная энергией солнца, вспыхнула и сразу сгорела, оставив после себя лишь черный прямоугольник на горячей земле. Все шумно выдохнули. Как же тихо, оказывается, было вокруг! Пока все обменивались впечатлением от увиденного, я снова пошел в амбар, концентрируя в руках солнечный свет. Нити отпрянули от меня и попытались свернуться, сделавшись тихими и незаметными, только бы на них не попала благословенная энергия очищающего излучения. Я водил руками, несущими пламя, вправо и влево, заставляя рабочих двигать тяжелый груз. А пока ходил, меня осенило: хорошо бы придумать что-то типа кварцевой лампы, которую можно просто подвесить под потолком и периодически включать для профилактики.

Наконец, работа была сделана. Сгнивший товар полностью вытащен из амбара и сожжен. Стены, пол и потолок — прожарены. Зельский с облегчением приник к моей груди.

— Тис Мелин, как я Вам благодарен, как благодарен… — причитал он.

— Как? — ничтоже сумняшися, спросил я. Вокруг засмеялись и подначили: — Давай, раскошеливайся. А то придет очередной маг…

— А Мелин — не придет. — закончил я, забирая деньги, и подходя к Фалеровской пролетке. — Поехали, тис Фалер. Я посмотрю, что и как там у Вас, потом подъеду в Управление.

Я кивнул тису Ренскому, который, как начальник порта, должен был заниматься множеством разных дел, и его уже раза два дергали посыльные мальчишки.

— С Богом, Мелин. Я буду ждать твоего возвращения. — Он сел в свой экипаж и уехал. Фалер схватил вожжи, плюхнулся рядом и негромко чмокнул коняшке. Та понятливо зарысила обратно к конторе.

— Как это у тебя получилось? — внезапно спросил Фалер.

— Что? — переспросил я.

— Огонь! — выдохнул тот. — Ты же — полукровка, Мелин!

— И что? — прикрыв глаза шляпой, лениво поинтересовался я.

— Только истинные эльфы могут пользоваться даром четырех стихий. А ты работал только с водой.

— Генетику не пропьешь. — философски отозвался я и рассмеялся, увидев недоумение на лице тиса Фалера. — Какой склад смотреть будем?

Мы вылезли из экипажа у очередного громадного склада.

— Вот, груз бы заговорить, — он открыл дверь и зажег освещение. Передо мной нарисовалась гора коробок, ящиков, бочек и другого барахла. — Намедни "Тихая птичка" на острова через пролив идет, с заходом в Чатакку. А там в проливе, всегда ветер боковой, да на скалы… Тис Мелин, сделайте любезность!

— Сколько? — спокойно спросил я его.

— Как всегда, тис Мелин! — выпучил глаза двухметровый дядька.

— Мало. — Категорично ответил я, одновременно вспоминая исторический полет синего мага.

— А что так, тис Мелин?

— А дошли до меня слухи, что, несмотря на дешевизну моих услуг, кто-то дорогих колдунов из Академии нанимает, говоря, что я — эльфийский недоумок, по которому каторга плачет… — объяснил я, удивляясь, откуда у меня эти знания и уверенность в их истинности.

— Да что Вы, тис Мелин. Я не мог про Вас такое сказать! — налился стыдливым румянцем мой оппонент.

— Странно. — Ответил, глядя ему в глаза. — Михась Вин в борделе недавно всем желающим послушать так забавно про это рассказывал!

— Да нет, он просто пьяный мимо проходил и все неправильно понял. А Вы, тис Мелин, хороший молодой человек, но ведете себя подчас… И что в тебе нашла моя девчонка? Красавица, умница, каких поискать, а все на пристань бегает, тебя высматривает. — Отец с досадой покачал головой.

— Да, согласен с Вами, тис Фалер. Жених из меня никудышный, тут Вы абсолютно правы. Все у нас, эльфов, в голове не так, как у людей. Вы своей, родительской волей, выдали бы ее замуж за хорошего, состоятельного молодого человека, вот и было бы, кому потом дело оставить. А детки пойдут, дурить некогда будет. — Серьезно посоветовал я. — И давайте вернемся к оплате.

Фалер закрыл удивленно приоткрывшийся рот и почесал кончик носа: — Ну хорошо. Сколько хочешь?

— Столько и еще полстолька. Думаю, будет достаточно за товар. Про корабль буду договариваться с владельцем отдельно, если захочет.

— Согласен. — с заминкой ответил Фалер. — Начинай.

— Начинаю. За деньгами иди… — Я глазами показал на дверь.

— Иду. — Тот неохотно вышел, и тут же зацокали копыта и заскрипели рессоры.

Я устало присел на ближайший ящичек. И что от нас хочет этот хитрый хозяин многочисленных складов? А хочет он моей практически бесплатной работы, приманивая глупого и доверчивого эльфа на живца в виде привлекательной дочушки. А что? И рыбку съел, и кораблик не разбился. А ты, эльфик, работай усерднее в надежде, что девушку с приданным тебе отдадут… Я аккуратно положил на свежий ящичек свою чистенькую шляпу, встал и прикрыл глаза. Значит, защищаем от порчи, протекания и разбивания. То есть, каждую вещичку надо крепко зафиксировать в том положении, в котором она находится сейчас. А для этого хотелось бы знать, что там лежит. Может быть, истинный Мелин действовал по-другому, но я не знала, как. Теперь засовываем женскую паникующую душу подальше, вытягиваем руку и смотрим, смотрим… Постепенно, как сквозь туманную дымку, а потом все четче, мне начало видеться содержимое ящиков. Яркие ткани — чистая свободная энергия; металлические изделия — холодный блеск войны и тяжелой работы; веревки, нитки; наверняка контрабандные драгоценные камни в маленьких мешочках, спрятанные внутри железных труб — я нежно окутывал каждую ценную вещь энергией воздуха, не дающей в случае тряски или падения повредиться или разбиться. А ведь настоящий Мелин с воздухом не работал! И что же он тогда делал? Каждой бочке рисовал свой аквариум? Или ему просто везло?! Так, а вот что-то занимательное. Внутри одного из контейнеров я почувствовал сильнейшее магическое излучение грязно-малинового, в моем внутреннем видении, оттенка. Эльфийский нюх на неприятности громко просигнализировал: опасность, энергетическая грязь! Если мерить нашей земной меркой, то я сравнила бы это с оружием массового поражения, например, какой-нибудь сибирской язвой или радиоактивностью… И зачем Фалеру такой мерзкий товар? Большие деньги? Но если это чья-то разработка, почему защиту ставлю я? Или это меня хотят подставить? И все-таки, зачем приходил к тису Фалеру тот синий балахон?

Я опять присел на ящик и вытер платком вспотевший лоб. С непривычки работа казалась очень сложной, ведь требовалось постоянно удерживать внимание на конкретном объекте. А что делать с этой гадостью, я пока не представлял, но оставлять все как есть, ни в коем случае нельзя. Для этого нужно, не портя формы, изменить содержание. Я вздохнул и опять сконцентрировался на интересующем меня ящике. Внутри, сквозь плотную силовую завесу(все-таки не смогли ее как следует спрятать!), смутно проглядывал металлический сейф, а в сейфе, в маленькой коробочке — серебристая пластина. Точнее форму высмотреть было трудно. Что же можно с ней сотворить? А давай-ка попробуем вспомнить курс химии и заменить какой-нибудь элемент, ее составляющий. Нет. Не получается. Школьный курс когда-то прошел мимо, даже не обратив на меня внимания. Из носа опять потекла кровь. Попробуем поменять энергетическую суть. Я медленно начал чистить тяжелый фон, перераспределяя и меняя местами потоки видимой мне силы. Медленно-медленно цвет магического излучения сменился на красный, затем желтый, а потом — на холодный фиолетовый. Вещь на астральном плане как бы остыла, утратив свое активное и вредоносное значение.

По моим вискам ручейком тек пот, носом шла кровь, которую я не мог остановить, но все же старался нигде ей не накапать. И в ожидании хозяина прилег на один из ящиков. А минут через тридцать приехал Фалер.

— Ох, как тебя… — сочувствующе зацокал он языком.

— Не страшно. До свадьбы заживет. — прохрипел я, а Фалер скривился.

— Деньги привез?

— Держи! — он бросил мне мешочек, который я подхватил, уже начиная подниматься.

— С хозяином “Птички” договорился?

— Вечером ждет. Вставай, доброшу до конторы тиса Ренского.

Я поднялся и, пошатываясь, побрел к экипажу.

Глава четвертая. След.

Толчея в конторе начальника порта была похожа на воскресный базарный день. Все куда-то двигались, причем, во всех направлениях сразу, двери кабинетов хлопали, впуская и выпуская посетителей: купцов в сюртуках, светских щеголей, магов в балахонах и, конечно же, отважных капитанов в расшитых знаками отличий кителях. Бледные, загорелые и обветренные лица… Каждый куда-то спешил: подписать, поставить печать, получить разрешение на разгрузку или отплытие. Кто-то неожиданно встречал знакомого, о чем тут же громогласно сообщалось всей публике. И лились океанской водой воспоминания о черноглазых красотках, грозных бурях и чудесных спасениях от всевозможных опасностей. Я пробирался сквозь толпу, пытаясь вычислить, у кого я могу узнать, где кабинет тиса Ренского. Мой взгляд равнодушно скользил по незнакомым людям, когда в разношерстной толпе я услышал знакомое название корабля “Тихая птичка”. Обернувшись на голос, увидел сидящего за стойкой клерка, а перед ним знакомый женский профиль. Та самая молчаливая барышня из ландо с грифонами! Сейчас ее голосок бойко отвечал на вопросы, задаваемые клерком. Заинтересовавшись, я подошел поближе, слегка надвинув на лоб шляпу. Уж слишком приметная у меня наружность. Девушка очаровательно улыбалась молодому человеку, уговаривая его продать билет на “Птичку”. Тот, скаля зубы не менее очаровательно, отвечал, что билеты были проданы еще вчера, но следующим утром, по тому же маршруту, пойдет более комфортабельный корабль “Морская чайка”, и если барышня ничего не имеет против… Барышня имела, поскольку уговаривать начала с новой силой. Молодому человеку это надоело, и он показал ей полностью заполненный список пассажиров. Конечно, информация была секретной, но что не сделаешь для хорошенькой женщины, и, особенно, для такой приставучей! Та легко скользнула взглядом по списку и, поднявшись со словами: ”Я уже передумала”, стала быстро пробираться к выходу, оставив молодого человека с выражением недоумения и обиды на лице. Не раздумывая, я рванул за ней, расталкивая подворачивающихся под локти посетителей. Когда я вылетел на крыльцо, девушки уже не было. Но, мне казалось, что я знаю, по какой причине она так стремится именно на “Птичку”. Это та самая спрятанная пластина, и мне никак не дающая покоя.

Через десять минут я стучался в кабинет начальника порта. Заглянув внутрь, я увидел секретарский стол, занятый деловым молодым человеком, лихорадочно просматривающим кипу разноцветной бумаги с подписями и печатями. Он, едва взглянув, кивнул мне и продолжил работу.

— У себя? — тихо поинтересовался я.

— Занят. Маги из замка насели.

— Чего хотят? — я подсел к секретарю и понял, что он ищет определенную таможенную декларацию. Сопоставив информацию, ярко горевшую в озабоченной голове молодого человека, со стопкой бумаги в его руках, понял, что нужного документа там нет, и рыться он может до святого пришествия.

— Сопровождение секретного груза. Просят освободить корабль от пассажиров.

- “Тихая птичка”?

Секретарь поднял на секунду голову: — Да… А откуда?

— Оттуда же, откуда я знаю, что искомого в этой папке нет.

— А где есть? — тупо спросил замученный парень.

Я встал и, точно определив, что ищет парень по считываемому энергетическому слепку, пошел вдоль шкафов с папками, а затем открыл один из них. Потерянная бумага светилась на второй полке снизу. Подозвав секретаря, я ткнул пальцем в нужное место. Восторги молодого человека тихо отошли на второй план, когда двери кабинета внезапно распахнулись, и стая людей в балахонах разных расцветок выбралась наружу, недовольно обсуждая неудачные переговоры. Пока они придумывали возможные варианты проникновения на корабль, столпившись у раскрытого настежь окна с видом на гавань, я скользнул за их спинами в кабинет и тихо прикрыл створки за собой.

— Тис Ренский! Мое почтение.

— Мелин, — красный и растрепанный чиновник мученически вытер лоб носовым платком, — ну как дела у Фалера?

Я налил отцу Корина воду в стакан и, пока он жадно пил, присел на стул для посетителей.

— У Фалера дела идут хорошо, — раздумчиво начал я, — но Вам, наверное, пора сделать обеденный перерыв?

— Не сейчас, Мелин. Если мы хотим успеть в Академию за Корином, то обедать некогда.

— А скажите мне, тис Ренский, когда уходит “Тихая птичка”?

— Ночью, часов в одиннадцать, полдвенадцатого. Они еще не приносили документы для подписи на выезд. Да и таможня еще не появлялась.

— Тис Ренский, у меня есть одна просьба. Причины этого объясню потом, наедине.

— Слушаю тебя, мой мальчик.

— Надо снять обычных пассажиров с этого корабля и предоставить им место на другом.

Лицо начальника порта вытянулось от изумления:

— Что с этим рейсом не так, Мелин?

— Все.

— А маги?

— Тис Фалер вызывал меня заговаривать груз вместе с кораблем. Но я отказался, заговорил только товары. Сказал, что сам вечером зайду на корабль. Прихожу сюда, а тут торгующие себе места маги. А я — эльф. Как Вы думаете, почему они не захотели проложить дорогу, а решили доверить это дело самоучке?

— И что?

— Груз у них плохой. — поморщился я.

— Что нужно сделать?

— Убрать пассажиров. Капитан, думаю, в доле, как и Фалер. А маги — пусть едут, если хорошо заплатят, но и “Птичку” пусть заговаривают сами. Прошу, Вас, тис Ренский, поверьте, так будет правильней.

— Ты не договариваешь.

— Да. Все — потом. А сейчас, пока маги стоят и психуют за дверью, самое время с ними как следует поторговаться. Да так, чтобы они в этом деле не почувствовали никакого Вашего интереса, кроме денежного!

Тис Ренский выпил еще воды и вопросительно посмотрел на меня.

— Нет-нет, меня здесь быть не должно! — махнул я рукой.

Начальник порта открыл дверь. Судя по негромкому гулу голосов, маги все еще были здесь.

— Андреус, зайди с отчетами, — позвал секретаря мой покровитель.

Через пару минут я, согнувшись в три погибели, нес огромную кипу бумаги обратно в приемную, а тис Ренский, выйдя за мной, сразу обратил внимание на себя, подойдя к магам со словами:

— Ну, в конце концов, в каждом правиле могут быть исключения, если они оформлены должным образом и все пошлины уплачены. Прошу! — он снова пригласил их в кабинет, а я вышел из приемной.

Дел у меня пока не было, а деньги — были. Поэтому, вспомнив про свою шхуну, насквозь провонявшую тухлой рыбой, и старого шкипера, я решил навестить Щурька. И где мне искать этого кренделя, если я даже в лицо его не знаю, не говоря об энергетике. Я потихоньку брел по центральной дороге в поисках местного заведения, где можно покушать и выпить. Там наверняка подскажут. А еще я размышлял об открывшихся эльфийских способностях моего тела. Интересно, почему у самого Мелина не получалось то, что получается у меня в симбиозе с его организмом? Мы пробовали огонь, воздух, ментальное считывание… До воды с землей еще не добрались, но что нам мешает? И я, отложив Щурька на попозже, повернул сквозь склады к соленому манящему простору.

Высоченные стены трехэтажных лабазов окружали меня с двух сторон, а впереди сияло и переливалось оно — голубое и вечно меняющееся море. Здесь, в гавани, волны были маленькими и уютно-домашними, ласково трущимися о прибрежные отмели. А там, далеко впереди, на выходе из тесного для вольного существа пространства, они накатывались грозными валами с белыми барашками, означающими сильный ветер и скорую перемену погоды. Крошечные облачка на голубовато-белесом небе, не закрывающие палящего солнца, тоже предупреждали о падающем атмосферном давлении. “Ночью, возможно, будет шторм” — мелькнула и сразу же пропала мысль, так как из-за очередного амбарного угла на меня вывалилась толпа плохо одетых людей. “Мама!”- пискнула и спряталась моя женская суть. “Будем драться!” — уверенно определил мой мужской партнер. До них оставалось шагов двадцать, когда вперед вышел высокий и худой оборванец, сразу выкрикнувший:

— Тис Мелин! Мы тебя везде ищем. Сейчас только с твоей посудины…

Я остановился. “Драка отменяется.” — с облегчением подумали обе мои половинки.

— Что надо? — спокойно спросил я.

Оборванец подошел поближе и, вытащив руки из штанов, произнес:

— Прости, Мелин, что пьяного тебя обчистили. — Он откуда-то из рукава вытащил мешочек с деньгами и протянул мне на ладони.

— С чего вдруг такое раскаяние, Щурек? — догадался я об имени того, кто стоял передо мной. — Неужели ты поменял образ жизни и решил пополнить ряды мольцов, а у меня, по старой памяти, просишь благословения?

— Не смешно, Мелин. У нас проблема. — Он оглянулся на свою банду и подозвал поближе. — Покажите это эльфу!

Мужики разных возрастов и степени потертости стали закатывать лохмотья на руках и поднимать рубахи. И тут я пришел в ужас: на теле этих бедняг вздувались гнойные волдыри и краснели опухшими и спекшимися краями страшные язвы.

— Что это? — отшатнулся я.

— Тис Мелин! — взмолилась вся банда. — Мы к тебе, как к нашему единственному магу, пришли узнать, что с нами произошло! Помоги нам!

— Но я — не лекарь! И почему вы решили, что это, — я кивнул на болячки, — магическое поражение?

— Мы не знаем, магическое оно или нет, тис Мелин, только умирать-то неохота!

Мужики стояли и смотрели на меня полными отчаяния и надежды глазами.

— К врачам ходить не пробовали? — на всякий случай поинтересовался я.

— Да нет им веры. — Грустно сказал Щурек. — А ты — наш, портовый. Что-нибудь да придумаешь!

— И как давно у вас это началось?

— Да сегодня ночью. Как из кабака ушли, да спать завалились. Просыпаюсь, — рассказывал, размахивая руками, Щурек, — а Левкий весь язвами покрыт, хрипит и уже отходит…

Щурек даже побледнел. Всякую смерть видели эти люди: от ножа в драке, от сабли пьяного военного за дерзкую кражу, но вот так, от неизвестной болезни… Это было для них непривычно и страшно.

Я предложил присесть куда-нибудь в тень, и меня отвели в полумрак старого полуразвалившегося сарая.

— А теперь — тихо! — я прикрыл глаза, пытаясь увидеть ауру сидевшего передо мной дядьки с самыми большими волдырями. Его подбородок мелко трясся, и из уголка губ стекала тонкой ниточкой слюна. Это было противно, и я зажмурился. И сразу пришло отчетливое видение прожженной, словно кислотой, и оборванной грязно-малиновой ауры. Вот это номер! А сияние-то знакомое.

— Щурек. — Я открыл глаза и в упор посмотрел на него. — Скажи мне честно, если соврешь — узнаю! Что вы вчера грузили? Не обманывай!

— Да и не собираюсь, — удивленно поднял брови парень. — Маги привезли на склад товары для “Тихой птички”. Вот мы и разгружали.

— Кто с вами договаривался?

— Фалер. Он сам меня нашел, сказал, его грузчики все заняты, предложил заработать.

— Понятно. — Я задумчиво потер лоб. Интересно, а собирались ли защищать себя и экипаж корабля маги? Или они сами толком ничего не знают? Опять одни вопросы и грязные тайны!

— Щурек! Я ничего не обещаю. Но попробую. Для этого мне нужна абсолютная тишина до окончания дела. Как бы я странно себя ни вел, вы — сидите и молчите! И еще: мне нужна вода. Два ведра. Пресная.

Парни, более-менее твердо стоявшие на ногах, со всех ног бросились выполнять мое поручение. А я решил попробовать воспользоваться любимой стихией Мелина: водой.

Скоро запыхавшиеся босяки поставили передо мной ведра. Ну, родная водичка, выручай!

Я снял свой сюртук и аккуратно завернул рукава рубашки. Наклонив край ведра, сполоснул руки и вытер носовым платком, а потом погрузил обе руки в бадейки и закрыл глаза.

“Вода! Ты даришь жизнь всем людям и нелюдям во всех мирах и землях! Ты спасаешь от жажды и обещаешь вечный покой утонувшим морякам. Ты прячешь тайны в своих глубинах и, наигравшись, отдаешь обратно. Всегда юная и игривая, вечно древняя и мудрая! Дай, родная, исцеление нечаянно заблудшим, но все равно искренне ищущим свет бытия душам!”

Я открыл глаза и погрузился взглядом в искристое и чистое сияние. Потихоньку вода начала крутиться и бурлить, но рукам было не горячо, а даже прохладно. Цвет с прозрачного постепенно менялся на светло-синий, с золотыми искрами, проскальзывающими в крутящихся слоях маленькими резвыми рыбками. Потом от поверхности пошел пар, осевший инеем на моих руках. И вода успокоилась, нашептывая мне, что лекарство готово. Я вытащил руки. А потом из маленького наперстка, завалявшегося в кармане одного из парней, я потихоньку лил воду на раны и шептал молитву Всевышнему. И еще каждый, и больной, и здоровый, получил по глоточку целебного снадобья. Вскоре и пациенты, и вода закончились. Я кивком опять усадил людей на бревна и, прикрыв глаза, смотрел их ауры. Рваные края и бордовая муть исчезали, а болезненные дыры затягивались прямо на глазах. Скоро в рядах моих пациентов раздался удивленный шепот, а затем и крик:

— Прошло! Смотрите! — молодой паренек вскочил, размахивая совершенно здоровой рукой.

А я молча благодарил местного Бога, воду и эльфийские способности.

— Тис Мелин! — прочувствовано сказал Щурек, — Мы теперь для тебя… Все что хочешь! Только позови!

— Ловлю на слове! — я сделал движение, словно поймал что-то в кулак.

Щурек с бандой радостно засмеялись.

— А деньги, — я кинул главарю кулек с монетами, — отдай моему шкиперу. Пусть купит новые снасти да шхуну почистит.

Я встал и вышел на свежий воздух. Время прошло, и мне пора было возвращаться в контору начальника порта.

Глава пятая. Снова политика.

Тиса Ренского я перехватил на пороге его кабинета. Он отдал последние распоряжения, и мы поспешили на выход. Скоро наш экипаж неторопливо начал подниматься по дороге в город.

— Рассказывай! — потребовал мой покровитель, когда вокруг нас остались только поля и деревья.

И я рассказал ему про непонятный груз, про банду Щурька и таинственную незнакомку, желающую попасть во что бы то ни стало на “Птичку” и ее знакомство с баронским сыном.

— А ведь он здесь курирует Магическую Академию! — воскликнул тис Ренский.

Мы еще раз вместе вспомнили все странности, происходящие в городке за последнее время, и поняли, что все завертелось, когда из Столицы приехал сын барона и его наставник.

— Ты вечером на корабль поедешь?

— Поеду, я же обещал, — пожал я плечами.

— Может, позвать стражу и еще раз досмотреть груз? Таможенники там были, но ничего криминального не нашли.

— Они и не найдут. Разве у них есть сильные маги? А потом, эта штука сейчас не представляет никакой опасности для окружающих.

— Интересно, — тис Ренский с любопытством посмотрел на меня.

— Я — безумно талантливый полукровка. — Скромно отрекомендовался и улыбнулся я.

— Ты точно безумный, если ввязываешься в такие дела. Да и раньше, — проворчал мужчина, — сколько крови мне попортил!

— И продолжаю. Вы можете вполне не касаться этой грязной истории. Думаю, в нее замешаны очень сильные и высокопоставленные лица.

— Да, Мелин. И мне, уже старому человеку, по-настоящему страшно. Особенно за моего сына. Если с тобой что-то случится, он мне этого не простит… Поэтому, наверно, все же придется принять в ней участие. — Тот грустно опустил голову.

— Скажите, тис Ренский, — отвлек я его от печальных мыслей о неизбежности судьбы, — а куда идет “Птичка”?

— На острова, через Чатакку.

— А Чатакка, это что?

— Мелин, ну как ты мог забыть географию?

— Эльфы по голове настучали и вытряхнули все ненужные знания… А нужные положить забыли.

— Не ерничай! Это летняя резиденция Эврихама 12-го!

Я засмеялся, а потом задумался: неужели готовится дворцовый переворот?

— А претенденты на трон есть? И вообще: Эврихам, он как монарх, справляется?

— Боже, Мелин, на каких помойках ты болтался последние годы?

— На портовых, тис. Новости оттуда, — я показал пальцем вверх, — туда — палец вниз — не долетают. Мы больше о погоде, о природе и чем бы закусить.

— Так вот насчет короля. Он сильный и умный человек. Заключил три мирных договора с нашими извечными врагами. Урезал практически безграничные права магического сообщества на территории государства. Расположен к идеям ксенса Рыньского о Святой Троице. Финансирует строительство молельных домов и поощряет своим примером посещение оных. Есть наследник и брат — это ближайшие претенденты в случае смерти.

— Ну, маги — понятно. А кому все-таки выгодно поддерживать их интересы при дворе?

— Я, если ты не заметил, живу здесь, и таких подробностей не знаю. Но можно предположить, исходя из того, что брат Короля — председатель тамошнего магического сообщества, выгодно, прежде всего, именно ему.

— А сын? Он учился магическим наукам?

— И сын, и сам Эврихам. Королевская семья, Мелин, сплошь — сильные маги. И у них в роду всегда рождаются два сына. Один становится Королем, второй — возглавляет магическое сообщество страны. Их род благословил управлять страной сам Бог Тимос.

— Хорошо. А если отмести распри внутри семьи, то может быть третья сторона, заинтересованная в гибели всей королевской фамилии?

— И в ослаблении государства? Да, может. К примеру, те же эльфы. Эврихам, взойдя на трон, доказал, что нашему государству исторически принадлежала Закатная гряда. Это острова, к которым идет “Птичка”, если запамятовал.

— Спасибо, напомнили. И как он смог у них эти острова оттяпать?

— Собрал документы, подтверждающие древнее право. Обратился в Высший суд из глав всех государств континента. Короче, присудили эльфам либо платить выкуп, либо убираться. Эльфы со всем миром сражаться не хотели и ушли.

— А чем так интересны эти острова?

— Удачное стратегическое местоположение. Можно контролировать все внутреннее море и брать пошлины со всех торговых судов, перемещающихся от страны к стране по всему континенту. Опять же, забрав острова у хитроумных эльфов, везде плавающих и вечно стравливающих народы между собой, их лишили прибыльной торговли оружием и оттеснили за Вековые горы, в изначальное царство.

— Умный Король! — восхитился я.

— Вот и я о том же. — поддержал тис Ренский. — Так что ты тогда забыл на корабле вечером?

— Есть у меня одна задумка… Возможно, она многое прояснит.

— Тебе нужна моя помощь?

— Наоборот. Мы сейчас заедем в Академию, заберем Корина и на глазах у всех поедем домой. Там, опять же, не скрываясь от соседей, я исправлю защитный контур, ну, попытаюсь… — поправился я, — а потом мы дружно уйдем в дом. Потом я возьму лошадку и поеду по-тихому в порт.

— На лошадке тихо не получится. Контуры соседей, да и мой, оснащены следилками, контролирующими улицу в ночное время.

— Задача… — наморщил я лоб. — Ничего, время подумать еще есть.

А через час мы уже подъезжали к воротам замка, откуда нам махал рукою довольный Корин.

— Папа! Мелин! Вы приехали! — ликующе заорал студент, прыгая на подножку нашего экипажа, и обнимая сначала отца, потом и меня. Сияющие карие глаза с радостью смотрели на нас. Отец украдкой тяжело вздохнул, а я, отвлекая мальчишку, с насмешкой в голосе сказал:

— Ну как твоя мазюкалка? Двойку за нее не поставили?

— Нет, Мелин! — воодушевленно начал рассказывать парень, — Меня назвали самым талантливым учеником в лекарском искусстве нашего потока! Папа, — он развернулся к отцу, — я выбрал свою специализацию. Я решил стать лекарем!

— Почему? Ты вроде раньше хотел быть рудознатцем?

— Папа, а кто Мелина лечить будет после его приключений?

— Радость моя, — улыбнулся я Корину, — а кто скоро женится, приведет в родительский дом молодую жену и будет воспитывать детишек? И кому станет совершенно не до проблем одинокого эльфийского бродяги? Жена будет брезгливо морщить носик, если я, после очередных приключений, грязный и оборванный, завалюсь в твой дом и нарушу ваш послеобеденный покой!

Я улыбнулся, а Корин, уразумев, что над ним подшучивают, расхохотался:

— Какая жена, Мелин? Я буду всегда рядом с отцом и с тобой!

— Талантливые мои… — едва слышно прошептал тис Ренский.

Я тем временем пихнул Корина локтем в бок и глазами указал на юную магичку, стоявшую на обочине и провожающую наш экипаж нежным взглядом: — К примеру, такая!

— Мелин! Да ты посмотри вокруг, — Корин даже всплеснул руками, — они меня даже и не замечают. А смотрят только на тебя! Ты же у нас такой красивый!

Девушки, выходящие из ворот и спешащие на рейсовый экипаж, как по команде сворачивали голову в нашу сторону и посылали то “любовный жар”, то “огненное желание”, в-общем все те привороты, на которые были способны молодые магички в процессе обучения. Да только эльфам они, как припарка на пятую точку, которая лишь щекочет тщеславие.

— Тебя тоже не в капусте нашли, — утешил я Корина и спросил у отца: — Вы сейчас пойдете к знакомому магу?

Тот немного подумал и спросил у сына: — А что, тис Велер у себя? Ты видел его сегодня?

Корин подумал и удивленно вскинул брови: — Нет, отец, не вчера, ни сегодня я его не видел. Кто-то сказал, что он уехал… Но я точно не знаю.

— Тогда искать его глупо. — Он качнул вожжами, и мы поехали. — Если он о чем-то догадывался или знал, не имея к этому отношения, то либо вовремя уехал, либо бежал. И своим интересом к его персоне мы себя выдадим. А если он на стороне магов, то мы точно, обратясь к нему, долго не протянем!

— Вы о чем? — Забеспокоился Корин. — Мелин, ты опять во что-то вляпался?

Парень схватил меня за руку и посмотрел в глаза. Я ответил невинным и честным взглядом отпетого пройдохи.

— Папа! — не поверил Корин. — Скажи мне, что вы опять скрываете!

Я нагнулся к самому лицу молодого человека, свел брови и дрожащим, низким голосом поведал: — В одном черном-черном городе стоял черный-черный дом. Там была черная-черная дверь, за ней — черная-черная комната. А там… — Я приподнялся в экипаже, выехавшем уже на нашу улицу, — … тис Фалер со своей дочкой!

У наших ворот стояла открытая двухместная повозка, в которой восседал колоритный крупный Фалер, а рядом — шляпка и ленточки, ленточки и кружавчики…

— Дурак. — ткнул меня кулаком под ребро Корин. — Я серьезно!

— И я. Смотри сам. — И кивнул вперед, а тис Ренский криво улыбнулся.

— Корин! — Быстро сориентировался я. — Твоя задача на сегодня, если хочешь мне помочь — отвлекать разговорами, прогулками, стихами, химическими опытами и тому подобной милой ерундой дочку Фалера. Чтобы она меня увидела и тут же забыла. Сможешь? Это очень важно!

Корин сморщился, но кивнул.

— Тис Ренский, Ваша задача — оставить дружное семейство на ужин. Обаять старинного знакомого и делового партнера дружеским непринужденным разговором за бутылочкой хорошего винца. Это ваше с Корином алиби. На всякий случай. А я, как плохой и неправильный молодой человек, пока начну ставить испорченный контур, и возможно, утром закончу.

— Так ты все-таки туда пойдешь?

— Да, тис Ренский, это необходимо.

Мы подъехали к воротам нашей усадьбы, когда коляска тиса Фалера уже остановилась у дома. Странно, но я как-то раньше думал, что если по вечерам приезжают в гости, то всем семейством. Однако нам улыбался только довольный отец, и махала ручкой его миленькая кругленькая дочь.

— Тис Ренский! — прогудел Фалер.

— Тис Фалер, тисса Фалер. Рад вас приветствовать в своей усадьбе. Прошу пройти в дом и отдохнуть. Сейчас нам вынесут напитки, а там и до ужина недалеко! — рассыпался в улыбках отец Корина.

— Да мы просто проезжали мимо, прогуливались. Погодка славная, дай думаю, заеду, навещу! Мы ненадолго… — вежливо расшаркался тис Фалер, одним глазом посматривая в сторону гостиной.

— Нет-нет, так просто не отпущу! — тис Ренский взял под локоток Фалера и потащил в дом. Тот и не сопротивлялся.

Дочушка Ксанка, маленькая и бойкая девушка, не обращая внимания на отца, затарахтела и разулыбалась, увидев сразу двоих кавалеров:

— Ой, мы кататься поехали. Едем, а тут — ваш дом! И мы решили вас навестить, — тараторила она, стреляя черными оценивающими глазками то в меня, то в Корина.

Когда она, определившись, кого ей надо, вцепилась мне в локоть, я с искренним сожалением в голосе сказал:

— Милая тисса Фалер! Я очень сожалею, но вынужден Вас покинуть. Мне нужно заняться неотложной работой. Это грязно и неинтересно. Но с Вами останется мой замечательный друг тис Корин. Он обязательно почитает Вам стихи самых модных поэтов и обсудит фасон Вашей прекрасной шляпки. — Я отлепил ее цепкие пальчики от своего сюртука и повесил на руку Корину. Тот страдальчески закатил глаза:

— Я так рад Вас видеть в нашем доме, милая тисса!

Девушка на мгновение замолчала и наморщила лобик. А затем плотно переключилась на Корина.

Глава шестая. Приключения в порту.

Солнце купало лучи в закатных облаках, когда я подошел к задним воротам усадьбы Ренских. Сквозь деревья проглядывал серый с белым особняк, а чуть в стороне — каретный сарай, где стояли экипажи уже без лошадей.

Я прошел немного по центральной аллее небольшого парка и сел на скамью в беседке, прикрыв глаза. Дом, теплым облаком обволакивающий силуэты людей, находившихся в нем, стоял недалеко от центрального въезда. Хозяйственные постройки, газоны, деревья и маленький манеж — все это было в стороне. Я сидел, положив на руки голову, и пытался рассмотреть общий охранный контур, по глупости разомкнутый мной утром. Вот забор. Вот дом. Двое ворот с калитками. Все должно быть завязано на хозяина. Почему же, когда я взломал контур, хозяин этого не заметил? Я встал и пошел обратно к задним воротам и положил руку на створку. Смутно виделись истончившиеся, не годные к восстановлению, нити прежнего плетения. А как, собственно говоря, устроена сигнализация у нас на земле? Я стал вспоминать свой банк, здорового рыжего охранника. Коробочку с красным мигающим огоньком на двери. Да, знаний мне действительно не хватало! Что мы тут имеем? Замок. Я внимательно его осмотрел. Обычный, даже не сейфовый. Внутри него механизм: ключик цепляет за выступы барабанчиков внутри, поворачивая их, и замок открывается. Значит, надо сделать так, что если кто-то попытается его открыть при замкнутом контуре, то тот блокирует этот поворот и одновременно подает сигнал хозяину.

Плюнув на то, что меня может кто-нибудь увидеть, я снял камзол, засучил рукава и начал прутиком в пыли рисовать схемы. Это оказалось очень увлекательным и познавательным занятием, результатом которого стало несколько оригинальных идей. Мое азартное состояние кончилось тем, что я заметил, что чертить стало слишком темно. Неужели опоздал? Я оглянулся. Небо было сумрачно-лиловым, солнце уже село в большую облачную гряду. Деревья начали раскачиваться: ветер усилился. Сквозь парк желтыми теплыми огнями призывно светились окна. И мне так захотелось выспаться в теплой и чистой кровати! Но раз уж влез в историю, не говори, что не герой. Грустно вздохнув, я потянулся мысленным призывом к самым чудесным существам на этом свете — белокрылым грифонам. Только с их волшебной помощью я бы мог успеть в порт. И вот, на краю сознания, я вдруг услышал отклик! Один из пары моих знакомцев уточнял, где я нахожусь. Он обещал прилететь минут через двадцать. А еще надо переодеться! Приоткрытое окно моей комнаты звало меня на второй этаж, и какая же удобная вдоль карнизов шла лепка!

Не зажигая свечу, в сумеречном свете распахнутого окна я быстро обшаривал свой гардероб. Черная рубашка и брюки с сапогами уже надеты, но ночи прохладны, и где же мне искать черную куртку, желательно, с капюшоном? Да и мои белые волосы, словно маяк в штормовом море, будут видны отовсюду, если их не прикрыть! Грифон отправил мне сообщение, что сейчас сядет на поляну в глубине нашего парка. Я запаниковал и стал выбрасывать на кровать все ящички с нижним бельем. И тут мой взгляд упал на занимательные шаровары типа “семейные трусы” на веревочке. Вот они-то как раз были идеального цвета “ночное небо в безлунную ночь”. Интересно, они со своими женами в постель в них ложатся? И те не пугаются? Привыкли, наверное. Дети же откуда-то появляются? Я завязал штанины узлом и надел это сооружение на голову, запрятав косу внутрь. Поясными веревочками стянул конструкцию и завязал их бантиком надо лбом. Получился симпатичный тюрбанчик а-ля “Крым еще турецкий”. Ну что, в путь? И я кошкой вылез из окна.

Грифон на поляне неспешно взмахивал крыльями. Издали казалось — в ночи белые простыни летают сами по себе. Вот не дай Бог, кто увидит! Со страху заикаться и рассказывать о привидении в саду тиса Ренского начнет!

Я подошел и поклонился: “Здравствуй, небесное создание! Я очень благодарен тебе, что ты смог уделить мне время и откликнуться на мою просьбу!” Польщенный полулев — полуптиц одобрительно посмотрел на меня оранжевыми глазами: “Ты учтивая девочка. Меня зовут Ленна. А тебя? ”

— А меня Ирина! — вслух ответила я, гладя ее по перьям. — А откуда ты знаешь, что я — девочка?

“Мы видим душу. У тебя тело мужское, но душа — женская! Садись на меня, куда летим?”

— А летим мы в порт. — Мне почему-то так захотелось посоветоваться с грифонихой по поводу всей этой истории с непонятным ящиком и пластиной, что я не выдержала и поделилась своими знаниями и размышлениями.

— Что ты думаешь, Ленна? — Та, не торопясь, размахивала крыльями, и думала. Под нами проплывали огоньки в домах и огоньки в фонарных столбах на улицах. А над головой сияло мириадами огней чистое звездное небо. Ветер стих. Буря, собиравшаяся весь день, набросала листьев и прошла стороной. Я начала замерзать и непроизвольно поежилась.

“Ты — маг. И тебе тепло.”- услышала я грифониху, и мне действительно стало уютно и хорошо. Настроение поднялось, и я начала насвистывать какую-то земную песенку.

“Я знаю про то, что ты видела, Ирина. — Внезапно прервала мою полетную эйфорию Ленна. — Я знаю эту вещь. Это кинжал войны древнего Бога Тимоса.”

— Но я нейтрализовала его агрессивную ауру!

“Ты убрала то, что по незнанию натворили местные маги. Но сам по себе этот кинжал — сильный древний артефакт.”

— И что с ним теперь мне делать, Ленна?

“Он не должен находиться среди людей. Его надо забрать”

— Какое зло он в себе несет? И если я его заберу, что делать дальше?

“Тимос — Бог беспокойный и азартный. А временами — взрывной. В-общем, любит подраться и кулаками помахать. И нажил когда-то он себе множество недругов. Крепко задумался тогда шебутной Тимос. А потом пошел в небесную кузницу и выковал грозный и жестокий к врагам кинжал. И был в ту пору у него в услужении один бестолковый ангел. Однажды, когда они вместе были на земле, этот ангел перекладывал одежду Бога, да и вытряхнул случайно кинжал в одном тактирчике. А жадный хозяин, найдя дорогое оружие, продал его богатому гостю. А тот отвез его во дворец той страны и подарил Королю. И тогда раса встала на расу, народ на народ. Маленькое процветающее государство умылось кровью. А потом и вокруг него начались междоусобные войны. Поэтому если его не убрать из срединного мира, опять будут кровопролития и убийства.”

— Если я отдам его тебе, ты избавишь от него мир?

“Я только могу помочь советом. А сделать это может лишь житель земли.”

— А ты — не житель?

“Мы — путешественники по мирам. Этот мир нам не родной”.

— Но я тоже путешественница!

“Душа — да. Но тело принадлежит этому миру”

Мы подлетели совсем близко к “Тихой птичке”, опустившись на причал за соседним большим кораблем. И я пополз вперед. Тис Ренский, как и обещал, убрал с корабля обычных пассажиров. Только лишь хмурые маги сновали туда-сюда по сходням, перенося последний багаж. Один из них ругался с капитаном. Я подкрался еще ближе, чтобы услышать разговор.

Оказалось, ругались из-за меня.

— Так когда придет ваш хваленый эльф? Нам давно пора в путь! — возмущался маг.

Капитан оправдывался:

— Тис Фалер обещал.

— А он точно придет?

— Кто его знает. Вчера его из таверны пьяного в хлам вытаскивали… Да вы же маги! Зачем вам какой-то эльф. Сами корабль заговорить можете!

— Можем. Но нам нужна эльфийская сила.

— Это зачем еще? — нахмурился капитан.

— На всякий непредвиденный случай.

— Что вы решили сотворить с моим кораблем?! — капитан сжал кулаки и полез на мага. Тот щелкнул пальцами, и перед носом набычившегося капитана сверкнула молния. Моряк отшатнулся.

— Мы наняли твой корабль за хорошую цену, и ты будешь делать все, что я прикажу. — спокойно сказал маг и прошел на палубу.

Эльфийский след… Значит, маги решили без союзничков затеять свою игру! Что ж. Тем хуже для них.

Тем временем, капитан постоял, подумал, выругался и тоже ушел. Я темной тенью последовал за ними, настраиваясь на предмет моих поисков. Да, вот он. В каюте на верхней палубе. Я аккуратно крался, огибая углы не поместившихся в трюм ящиков и корабельной оснастки. А вот и дверка. Я тихонечко потянул ее на себя. На столе незапертой каюты стоял деревянный знакомый ящик. Из него фонило холодной фиолетовой аурой. И как же его оставили без охраны? Как только я протянул к нему руку, раздались шаги, и ручка начала поворачиваться. Я ужом скользнул под койку. Там было неожиданно тесно, и я спиной вжался во что-то мягкое. Вошедший человек потоптался, не включая света, посопел носом, а потом взял мой ящичек и шагнул за дверь. Я пополз из-под кровати, отталкиваясь ногами, как вдруг оттуда послышалась сдавленная ругань. Я едва сдержал крик, но подумав, запихнул под сетку руку и рывком вытащил того, кто там скрывался. Мы посмотрели друг на друга и засмеялись: это была моя незнакомка из ландо, одетая в обтягивающие мужские брючки.

— А ты ничего — прошептал ей на ухо, скользнув рукой по спине.

Она посмотрела еще раз на меня и подавилась смешком: — Брачные трусы вообще-то на другое место одевают!

— Зато отсюда их проще снять. Тс-с. — Я зажал ей рот. Кто-то приближался к каюте. Мы замерли. Шаги приблизились и потопали дальше. Мы выдохнули.

— Надо уходить. — прошептал я.

— А ларец?

— Его уже на корабле нет. — почувствовал я удаляющуюся ауру.

Схватившись за руки, мы где ползком, где прыжком добрались незамеченными до сходней и сбежав по ним, ушли в глубокую тень от соседнего корабля, где меня ждал грифон. Маги, устанавливающие багаж, нас не заметили.

— Его украли до нас! — обрадовал я крылатого друга. — Артефакт везут по дороге в город. А ты, милое создание, — обратился я к девушке, — что здесь забыла?

Та с неожиданной силой вырвала запястье и, создав молнию, швырнула ее в меня. Я выставил руку и поймал ее в ладонь. Сил неожиданно прибавилось.

— Спасибо, дорогуша. Вот мы с моим другом, — я кивнул на грифона, — очень хотели бы узнать, а на кого работаешь ты?

Девушка вздернула носик и отвернула голову.

— Дай-ка я догадаюсь, — я возвел очи горе и заодно пошарил в ее мозгах. — Деточка, тебе случайно господин Эврихам, числом двенадцать, не знаком?

Ленна одобрительно усмехнулась.

Девушка сердито блеснула глазами: — Вы, эльфы, всегда себе всех хотите подчинить! Но это у Вас не получится! — воинственно начала она.

— Конечно. — согласилась моя мужская половина. И я, притянув девчонку к себе, впился в ее губы со всей страстностью моего эльфийского желания, которое уже изо всех сил распирало мне штаны. Девчачья половинка покраснела, смутилась, но решила подсматривать дальше. Грифониха хмыкнула: “Может, подвезти?”

— Спасибо, Ленна! У меня тут есть кораблик… А сегодня гнаться уже поздно! — Я крепко сжал ладонь девушки. Она затуманенными очами глядела на мое лицо и облизывала губы. Ленна взмахнула крылами: “Понадоблюсь — зови! Доброй ночи!”

— Спасибо Ленна! — еще раз прошептал я.

— Пойдем ко мне? — я обнял несопротивляющуюся девушку, и мы быстро направились в конец причала. Ах, да. Выстелить путь! Я тихонько усмехнулся и попросил водичку:

— Водичка моя морская! Купель всех живых существ на земле! Сделай милость, услышь своего недостойного сына! — я взглянул на воду: она начала тихонько светиться. — Ты чувствуешь на теле своем этот большой корабль “Тихая птичка”. На нем полно человеческих магов с дурными мыслями и страстями: Они хотят управлять лесами и полями, реками и морями. Они глупые, водичка. Не знают, что творят. Заигрались в могущество, а остановить их некому. Вот я и прошу тебя, первородную, неизбывную: останови эту посудину. Пусть не смогут они, стоя в твоих ладонях, наполнить ветром паруса. Пусть хорошенько пропечет их штиль. Пусть почувствуют твою древнюю волю!

Вода вдоль берега вспыхнула и погасла. Меня услышали. И не магия это вовсе! Да и один доброжелательный эльф тут совершенно не причем!

А вот и моя шхуна. От нее уже не воняло. Старые снасти и всякое барахло старик выкинул и почистил кораблик. Только на корме все также лежали сухие сети. Из каютки слышался богатырский храп.

— Где мы? — спросила девушка.

— Это мое убежище. Я ведь абориген. Вырос в гавани.

— А-а! — глубокомысленно заметила она, стягивая с моих волос свадебные порты и вытаскивая длинную косу, тут же засеребрившуюся в свете звезд. Я положил ей руки на плечи, снимая слишком тесную кофточку с гладкой и теплой кожи. А потом наклонил голову и, ласково целуя шейку, прикусил маленькое ушко. Девушка застонала, и ее пальчики с проворством бросились освобождать то, что давно просилось на волю. И мы с ней одновременно рухнули на мягкую рыбацкую сеть. Я целовал ее податливое моим ласкам тело, упиваясь запахом нежной плоти. Кружилась голова и часто стучало сердце. Моя женская половинка посмеялась над комизмом ситуации, вспоминая свое навязчивое желание хоть с кем-то это попробовать, и смущенно “отвернулась к стенке”. В объятьях девушки остался только мужчина, красавец-эльф Миллеинор.

Глава седьмая. Утром.

А утро началось неожиданно рано. Я понял, что замерз. Ощупав пространство вокруг с еще закрытыми глазами, почувствовал, что лежу один, на сетях и голый. Сразу проснувшись, я сел. Над морем плавал седой туман. За бортом неспешно плескала волна. Какие-то местные птички уже начали свою охоту за отбросами: их резкие крики далеко разносились в утренней тишине. Солнце еще только начало всходить где-то за горами, опоясывающими гавань.

Я быстро похватал отсыревшую одежду и натянул ее на себя. Меня даже передернуло от озноба. “Чашечку чая бы!” — тоскливо подумал я. Девушка, имени которой я так и не узнал, уже исчезла. Да и Бог с ней. А мне пора было бежать бегом в усадьбу тиса Ренского. Во-первых, Корину обещал дома ночевать, а не по дамам и кабакам бегать, во-вторых, я их фактически заставил вчера держать гостей до ночи. А сам ничего путного не сделал. И я помчался в город. К моему счастью, из порта возвращался пьяненький мужик с пустой телегой, который и подбросил меня до нужного перекрестка.

Через задние ворота я скользнул в покрытый холодной утренней росой парк. Ну что же, займемся делом! Насколько человек чувствует себя виноватым, настолько он быстрее работает, чтобы эту вину загладить!

Начал я с ворот, завязав магическую составляющую замка на металл, вплетя его прямо в структуру запирающего механизма. Опробовав его работу на этом промежуточном этапе, я начал протягивать энергетическую сеть прямо через прутья забора таким образом, чтобы никакой маг не смог увидеть, где и, самое главное, что я наваял. Забор был очень длинным. Но время у меня еще оставалось, тем более, с каждым новым метром получалось все лучше и быстрее. Я заканчивал центральные ворота, когда в кухне зашевелилась прислуга. Значит, тис Ренский скоро встанет, и мне останется придумать только магический брелок. Когда все доделал, и замок от моего посыла легко открывался и закрывался, ко мне пришло совершенно банальное, но тем не менее хорошее решение. Сделаю привязку на перстни. Ведь и отец и сын Ренские их носят. Да и вообще, здесь их носят все. Так что радостный, но мокрый от росы и замерзший, я влез в свое окно. Там же, рядом с ним, скинул с себя всю мокрую одежду и, ополоснувшись, решил немного поспать. Пока не поднимут. И с разбегу нырнул в кровать.

Сюрприз! Из моего одеяла высунулась заспанная физиономия Корина, который тут же протянул ко мне теплые руки. Откуда-то из глубин памяти тела, которое мне здесь выдали на время, я увидел образ, как подросток Мелин таскает на руках шестилетнего Корина и ложится рядом в его кроватку, потому что малыш без мамы не может спать и боится чудовищ под шкафом. Как уже подросший Корин приходит к Мелину утром и, забираясь к нему и тормоша, рассказывает свои детские сны. Может, в нашем мире это объявили бы безобразием, но я, не сомневаясь, нырнул к мальчишке под бочок в нагретую постель. Тот прижался доверчиво и сказал: “Я знал, что ты придешь”, и довольно вздохнув, опять закрыл глаза. После двух бессонных ночей мои глаза также ни на что не смотрели, и я вслед за Корином тихо уплыл в страну сновидений.

Разбудили меня часа через два легкие потряхивания по плечу:

— Мелин, проснись! Мелин!

Я разлепил один глаз и сквозь его прищур увидел тиса Ренского.

— Что? — прохрипел спросонья.

— Мелин, дружочек. Мне надо ехать на работу, а Корину в Академию.

— До свиданья. — Я повернулся к нему спиной.

— Мелин! Ворота открой! Ты запер охранный контур и никто не может ни войти, ни выйти из дома!

Я, наконец, проснулся окончательно обоими глазами и сел на постели. Корина уже не было. Его отец был одет в деловой костюм.

— Найдите мне два перстня, которые можно носить, не снимая. Я для Вас и для Корина выведу на них и сигналку, и охрану.

Пока тис Ренский ходил, я встал, умылся, оделся в штаны свободного покроя и темно-серую рубаху. А затем пошел к кабинету. Отец Корина как раз нашел для меня три удобных колечка.

— Зачем три?

— Чтобы ты больше замки не ломал!

Я подцепил нити силы, привязанные к моим пальцам, и перебросил их на кольца, хорошенько заговорив. А вскоре мы уже спускались по лестнице в столовую, где перекусив вместе с Корином, отправились по делам. Начальник порта — в гавань, Корин — в Академию, а я — вместе с ним. Время до начала занятий у него еще было, и мы пошли пешком.

Улицы городка были залиты чистым утренним светом. Повсюду пели птички, шныряла под заборами мелкая живность вроде наших хорьков. Дворники мели улицы, а хозяева мелких лавчонок и дорогих магазинов открывали двери и снимали с витрин ставни. Просыпалась деловая жизнь, и появлялись люди. Вот прошла дородная господская кухарка с двумя мальчиками на побегушках, за ней три нарядно одетые дамы с корзинками. Через улицу уже шумела рыночная площадь, и горожанин, уже не спящий в этот час, норовил пополнить запасы свежей и сочной зелени, привезенной из пригорода.

— Мелин, где ты был ночью? — искоса глядя на меня, спросил Корин.

— Я пытался украсть груз. — честно ответил я.

— Зачем? — распахнул глаза парень.

— Это очень страшный груз, Корин. Кроме меня, его пытались похитить еще три человека и один из них с задачей справился.

— А ты? — карие глаза пацана сияли.

— Прятался от него под койкой в чужой каюте.

— Вот это да! — восторженно произнес Корин. — А ты знаешь, куда он пошел?

— Знаю.

— Куда?

— В вашу Академию.

— И ты будешь искать этот груз? А потом, когда найдешь?

— Тогда, — я нагнулся к уху Корина и заговорщицки прошептал, — найду высокую огнедышащую гору и брошу его в первородное пламя.

— Ты можешь умереть. — Неожиданно серьезно сказал парень. — Ты понимаешь, что тогда я тебя никогда не увижу?

— Но зато мое имя прославится в веках! — пафосно поддразнил его я.

— Мелин, никогда не шути такими вещами… — неожиданно по-взрослому попросил меня он.

— Прости, это действительно дурацкая шутка. А скажи-ка, Корин, как тебе понравилось развлекать барышню Фалер?

Парень неожиданно покраснел. А я толкнул его локтем и засмеялся:

— В общении с девушками бывают и приятные стороны, а, Корин?

— Она такая миленькая! Все время что-то рассказывала. О тебе спрашивала.

— Но ты девушку пригласил прогуляться в парк?

— Да! — Корин даже подпрыгнул. — Она оказала мне честь посидеть со мной в беседке. Мы говорили о цветах, о море, о путешествиях и …о твоих глазах, Мелин.

— Согласен, цвет их действительно необычен. Но все-таки, ты хоть поцеловал ее?

Корин нахмурился: — Она не захотела. Но я поцеловал ее пальчики!

И до самых ворот Академии он расписывал слова и жесты когда-то ненавидимой им дочки Фалера.

Толпа студентов становилась все гуще, и ворота надвигались на нас с неотвратимостью входа в метро в час пик.

— Корин, дружок, — прервал я его излияния, — а меня они пропустят?

— Ой. — Корин остановился. — А ведь нет. В них заточён заколдованный страж, знающий всех учащихся и профессоров. А чужие приходят только по приглашениям!

— Тогда иди, учись. Вечером увидимся.

— А ты?

— Попробую договориться со стражем.

Глава восьмая. Академия.

Я сел недалеко от ворот на камешек, в стороне от идущих на лекции студентов. А чтобы не смущать своей внешностью женскую половину человечества, накинул на голову капюшон от легкой куртки. Ее удалось раскопать сегодня утром в гардеробной. Оказывается, за моей спальной комнатой была целая гардеробная с моими вещами! А я-то переживал! И вот теперь, в темно-зеленых легких штанах, мягких замшевых ботинках, серой рубахе и такой же куртке я загорал на камне недалеко от ворот. Вернее, сидел и пытался почувствовать Стража. Уже оглядев охранный контур вдоль и поперек и, не найдя там ничего сверхъестественного, хотел сунуться в створки, как стал свидетелем увлекательнейшей картины.

Отстающие студенты все подтягивались, как вместе с ними в двери сунулся высокий и худощавый молодой человек, как и я, одетый в куртку с капюшоном, чем меня и заинтересовал. Как только он шагнул внутрь, из ворот раздался густой голос: “Ты кто такой? Пропуск!” И через секунду парень вверх тормашками вылетел оттуда мне под ноги.

— А мог бы башкой о камень. — Раздумчиво сообщил я ему, когда тот застонал и попытался подняться. А потом неловко сел, потирая ушибленное плечо. Я наклонился и доверительно прошептал:

— Что, пожадничали куска от гранита науки? Да и зачем он тебе, такой жесткий? Плечико не сломал? Ушиб? Дай дерну и вправлю!

Я схватил его за ушибленную руку и дернул. Тот подпрыгнул и заорал. Капюшон слетел, и я увидел настоящего эльфа. Родственничка по полукрови. От боли у него побелело лицо, а из прокушенной губы выступила капелька крови.

— Что? — наклонился над ним. — Нехорошо? Да ты белый, как мел! Не умираешь ведь? А давай-ка сбегаю за врачом?

Пока я подобным образом прыгал над парнем, вокруг выросла небольшая толпа. Все обсуждали происшествие, забыв об учебе. Но тут сомкнутые ряды жаждущих зрелищ студентов раздвинулись, и в круг вошел темноволосый мужчина средних лет в запахнутом черном плаще и грязных сапогах. А вот и начальство пожаловало! И я тихонечко уронил многострадального эльфика головой на камушек. Тот отключился.

— Что здесь происходит? Почему не на занятиях? — нахмурил он черные густые брови.

Все застеснялись и быстро поскакали к воротам. Одна девчушка, глядя на бледное личико эльфа жадными глазками, пропищала: — Его страж выкинул! — И тоже, оглядываясь, побежала в ворота. Видимо, начальник был большим и страшным. Он подошел к эльфу, рядом с которым кроме меня никого не осталось, и спросил:

— Так что здесь произошло? — Его черные глаза пытались прожечь мой капюшон, из-под которого торчал лишь кончик уже задымившегося носа.

Я демонстративно похлопал по нему и сказал:

— Мальчик сунулся в ворота, а страж его выкинул. И вот бедный эльфик до сих пор без сознания!

Тот вытянул из-под плаща руку и прошелся ей вдоль тела. Эльф завозился и открыл чистые изумрудные глаза, тут же остановившиеся на незнакомце. Теперь я понял, в чем мое отличие от чистокровных эльфов. Хоть так о себе говорить нескромно, но я, то есть, Мелин, был очень красив. Все в моем нынешнем теле было очень гармонично. А эльф… Он был худым, высоким, жилистым и каким-то угловатым. На тонких кистях рук выпирали шишки, суставы на пальцах тоже были значительно крупнее фаланг. Личико без усов и бороды было с высокими скулами, как и у меня, но внизу оканчивалось узким подбородком и тонкими губами. Нос — идеально прямой, в отличие от моего, с горбинкой. А вот глаза были ярко-зелеными, цвета молодой листвы. Он привстал на локте, стряхивая с запылившихся темных волос капюшон и веточки, и звонко сказал, глядя мужчине в глаза: — Мне нужно увидеться с Даниэлем.

— Вы договаривались о встрече? — Мужчина пристально посмотрел эльфу в глаза, словно читая его мысли.

Я скоренько поставил на свои мозги щит. (Когда-то, в другой жизни, я очень уважала фэнтези, но не думала, что вычитанное до такой степени пригодится!)

— Нет, но он нас обманул, и я хочу его увидеть!

Мужчина встал и пожал плечами: — Ничем не могу помочь! А Даниэль Легро живет с другой стороны.

И он, не спеша, пошел к воротам. Но мне тоже надо попасть внутрь, и я попытался влезть в его мысли. Интересный тип. Картинками побежали обрывки разговоров, возмущение на кого-то, усталость и … обрыв. Тип закрылся. Я раздосадовано смотрел ему в спину и, едва успел опустить глаза, как мужик обернулся и в упор взглянул на меня:

— Это делал ты?

— Что?

— Только что рылся в моей голове?

— Роются в помойке, а в голове — смотрят. — Тихо ответил я.

— Вы вместе?

— Нет. Он упал мне под ноги.

— А ты что тут делал?

— Хотел узнать, когда экзамены. Друг сказал, что я не без способностей.

— Тогда идемте. Оба. — Он пошел, не оглядываясь, к воротам.

Эльфик кое-как поднялся и, отряхнувшись, похромал следом. А я замыкал шествие, подумав, что если страж опять будет драться, то пусть первым получит эльф. А я, авось, сбегу.

Как только мы вошли на территорию Академии, моя воля словно исчезла. Я, как тряпичная кукла, тупо шел за человеком в черном плаще и проклинал свою дурость, ибо сопротивляться было невозможно. Рядом шипел злой эльф. Легкий ветер сдул с моего лица капюшон, а я самостоятельно даже не мог одеть его снова. Эльф зыркнул на меня зелеными глазищами и выругался. Я состроил глазки и облизнулся. Тот больше не оборачивался, и я слышал только его возмущенное сопение.

Нас, как двух баранов на веревочке, провели по высоким коридорам Академии. Поднявшись на третий этаж, мы за своим провожатым зашли в шикарную, отделанную кованым металлом дверь с надписью: “Ректор”. “Он ректор, или нас к ректору?” — мелькнула в моей голове мысль. Судя по тому, как по-хозяйски мужчина протопал через секретаря в дальний кабинет и сел там за стол, первое предположение было наиболее вероятным.

— Рассказывайте! — приказал он.

Внезапно все возможности наших тел вернулись к нам с эльфиком. Я едва успел открыть рот, как этот полоумный житель дальних гор развернулся и с ненавистью прыгнул на меня. Я увернулся и подставил ему ногу. Тот снова грохнулся поврежденным плечом об пол. Таких красивых словосочетаний в свой адрес я не слышал за всю свою жизнь во всех телах ни разу! Пару раз хлопнув ладонями, я протянул упавшему руку, а когда тот уцепился за нее, другой рукой дал в глаз. Эльф ушел в нокаут.

— Это не я! — в ужасе произнесла моя женская душа.

Мужчина, вернее, ректор, сидящий за столом, от души рассмеялся.

— Ты — Миллеинор из порта? — отсмеявшись, спросил тот.

— Да, — развел я руками.

— Твой друг Корин Ренский много о тебе рассказывал. Он хочет, чтобы ты учился. Он говорил, что ты — водник?

— Да, — скромно ответил я.

— И ты — полукровка?

— Папы с мамой, увы, не помню… — со вздохом констатировал сей факт.

— Кто научил тебя ставить ментальные щиты?

— Не знаю, о чем Вы.

— Я до сих пор не могу считать твоих мыслей. — Нахмурился он.

— У меня их нет. Зачем о чем-то думать, когда кто-то может потом плюнуть тебе в душу?

— Зачем ты здесь?

— Вы пригласили, я не смог отказаться. — Честно округлил я глаза.

Тот вышел из-за стола и подошел ко мне вплотную, буравя черными точками глаз:

— Неправильный ответ. Что ты хотел в Академии?

— Неправильный вопрос. — нагло ответил я. — Что этот придурок хотел в Академии?

Мужчина так сверкнул глазами, что мне показалось, что голову сдавливают огненные тиски. От невыносимой боли я согнулся, и кровь закапала из носа, но щит вокруг своей головы держал из последних сил. К счастью, эльф под ногами опять зашевелился, но принял ноги стоящего недалеко ректора за мои и резко ударил ребром ладони тому под колени. Мужчина всей своей массой завалился на эльфа, а я, перепрыгнув через них, рванул на выход. Оказавшись в коридоре с еще кружащейся головой, с трудом услышал далекую пульсацию ауры кинжала. И пошел, постепенно ускоряясь, в ту сторону, куда звала меня Судьба.

Лестница. Какие-то люди. Пробегающая мимо девчушка ахнула, увидя на моей груди кровавое пятно. Мне стало опять худо. Весь мир зашатался, и по стеночке я сполз на пол, успев на голову натянуть спасительный капюшон. Не знаю, сколько времени провел я в забытьи, но очнувшись, увидел грустные карие глаза Корина.

— Корин! — улыбнулся я. — Ты опять меня спас!

Вокруг раздались восторженные повизгивания и робкие хлопки. Повернув голову, я обнаружил себя на кровати в комнате, заполненной студентами. Я приподнялся на локте.

— Лежи, Мелин. — Корин снял повязку с моей головы, обмакнул ее в раствор, отжал и опять водрузил мне на лоб. — Ты меня помнишь?

Я кивнул.

— Где ты находишься, знаешь?

— Догадываюсь. В общежитии? — кашлянув, сказал я, обводя глазами толпу обсуждающей меня молодежи. Причем, ребята благоговейно смотрели на Корина, а девушки раздевали меня взглядами. Я даже провел по груди рукой, чтобы удостовериться в целости моего гардероба.

— Что со мной произошло? — поинтересовался я у Корина.

— Не понимаю. Какое-то сильное ментальное воздействие. У тебя кругом была кровь. Все лицо в крови. — Корин хлюпнул носом, девушки ахнули.

— Корин, — я опять приподнялся, — ты можешь дать мне какое-то укрепляющее средство? Мне очень надо! Помнишь, я тебе утром рассказывал?

— Могу, только потом тебе будет совсем плохо!

— Братишка! — Я положил свою руку на пальцы парня. — Время уходит. Я это чувствую. Боюсь, что потом будет очень поздно. Ребята! — я напряг свою волю, — никто из вас меня не видел. Расходитесь. Пора на занятия!

Молодые люди молча разворачивались и уходили. Скоро в комнате мы с Корином остались одни.

— Мелин! Ты можешь такое! — у парня изумленно поднялись брови.

— И не такое. Микстурку давай!

Корин протянул мне чашку с водой, куда накапал несколько капель настоя. Я поводил над чашкой рукой, шепча: “Водичка, моя сестричка, дай силы своему непутевому братцу, поддержи меня в случаях сложных, местах тревожных! Дай силы забрать у людей то, что держат у себя не по праву!”

Вода вспыхнула золотым сиянием и погасла, оставив внутри чашки лишь несколько радужных пылинок. Я выпил все одним глотком и притих. Корин смотрел на меня. Постепенно в голове прояснялось, мышцы наливались силой, а сердце — радостью от предстоящего приключения. Я откинул покрывало, сел, опуская ноги на пол, а потом легко встал.

— Корин! У меня к тебе просьба. Скажи, как самым коротким и тайным путем пройти на баронскую половину?

— Зачем это тебе?

— У него нужная мне вещь. Ее надо забрать! Если знаешь, помоги мне. — я взял его за руку, глядя в теплые грустные глаза. — Не расстраивайся, мальчик. Меня не убьют.

— Ты обещаешь? — он доверчиво взглянул на меня.

— Да, мой хороший, обещаю. — Я еле удержал тяжелый вздох.

Корин поднялся и выглянул за дверь:

— Пойдем, там никого!

И мы понеслись по коридорам, иногда поднимаясь вверх, иногда спускаясь на два этажа. В конце концов, он остановился перед старой, обитой ржавым железом, дверью в подвальном этаже.

— Ее надо вскрывать, Мелин. И мне дальше нельзя. Студенты в Академии все видны, как холмики на равнине. — С сожалением сказал он.

Я быстро сосредоточился, нашел запирающий контур, аккуратно изолировал его, перевесив концы сигналки на внешнюю цепь, и легко открыл дверь. Вот если бы замок запирался просто механически… мне было бы труднее. Остановившись перед черным провалом в никуда, я посмотрел на Корина. Тот стоял, опустив голову и сжав кулаки. Я взял его лицо в ладони и посмотрел на зажмуренные глаза, из уголков которых стекали слезы.

— Ну не плачь, мой мальчик. Все будет хорошо. — начал мягко уговаривать его. — Я обязательно вернусь, и мы будем вместе, как и раньше. Просто надо сделать дело. Это просто дело, Корин, ничего больше. И я тоже очень тебя люблю. — Вздохнул я, прижимая мальчишку к себе. Тут, наконец, его отчаяние вырвалось наружу:

— Мелин, не уходи, я не смогу жить без тебя! Я очень тебя люблю! — он, с отчаяньем погибающего повис на моей шее, прижимаясь мокрой щекой к моему подбородку.

— Ну, мальчик мой, — я гладил его по темным волосам, — еще немного, и я вернусь. Мы вместе будем ухаживать за девушками и тисса Фалер наконец даст себя поцеловать! — Я похлопал рукой по вздрагивающему плечу.

— Не нужна мне тисса Фалер. — Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами с то расширяющимися, то сужающимися зрачками. — Ты разве не понимаешь, что я люблю только тебя?

Я глубоко вздохнул, словно ныряя в глубокий омут, нагнулся к мокрым губам Корина и нежно их поцеловал.

— Корин! Ты сейчас пойдешь учиться и забудешь, где ты был, с кем и что делал. Иди, мой маленький, глупый, любимый мальчик!

Корин на секунду закрыл глаза, а когда открыл, я уже запер дверь с обратной стороны и, приникнув к щели, услышал удаляющиеся по коридору шаги.

“Вернусь, вылечу!”- пообещал себе я и двинулся вверх по ступеням, создав для подсветки маленькую шаровую молнию. Игры с огненной стихией получались у меня все легче и легче.

Ход в подвале с этой стороны был пыльным, занавешенным паутиной во всех углах, забытым и давно заброшенным. Я шел совсем тихо, хоть интуиция подсказывала, что вокруг никого не было. Есть такая хорошая поговорка: “Не буди лихо, пока оно тихо”. Вот и я со своим огоньком потихоньку плыл по грязным коридорам в поисках выхода. Мой мозг автоматически сканировал пространство на предмет оптимальной дороги, а душа всерьез задумалась, а как, собственно, придется отнимать этот нож? Если его украл Даниэль, чего-то не поделив с эльфами, то делиться со мной он тем более не захочет. И что я могу противопоставить силе хорошего ученого мага? Да я просто растеряюсь! У них заклинания автоматически слетают с языка. Чем я смогу отбиться? Кулаками? Я рассмеялся, и мой голос дробным эхом рассыпался по подземельям. Может, заранее сплести что-то вроде зеркала? На энергетическом плане, естественно. А что у нас собой представляют отражающие частички? Серебро и ртуть? А на энергетическом плане? Я шел, пытаясь то так, то этак создать нечто отражающее. Даже попробовал уплотнить эфирную составляющую воды. Потихоньку пол, по которому я шел, начал легонько подниматься, и передо мной впервые оказалась закрытая дверь. Сначала я ее подергал. Так, на всякий случай, вдруг не заперта? Оказалось, еще как! Кроме здорового амбарного замка с той стороны, здесь тоже висел охранный контур с сигналкой. Ну эти маги, конечно же, нового ничего придумать не могли. Все было вскрываемым и стандартным. Кроме ржавого замка. Я видел его внутренний механизм и пытался провернуть навеки прикипевшие зубчики. Ничего не получилось. Я стоял перед дурацкой дверью мокрый и обескураженный. “Надо бы придумать другое решение”- вызрела-таки мысль.

“Да-да, другое решение — это правильный ход!”- раздался неожиданно голос в моей голове. Я подпрыгнул, обливаясь холодным потом. “С каких это пор эльфы стали такими пугливыми?” — я тихонечко обернулся, напрягая все мышцы. Передо мной стояла собака и смотрела на меня светящимися умными глазами.

— Ты что за чудо? — слегка нервным голосом проговорил я. — И ты откуда здесь?

Собака вздохнула и повиляла хвостиком: “Глупый эксперимент молодого Легро. Тут, недалеко на третьем уровне его лаборатории. Хочешь, покажу?”

— А может, ты их охраняешь, заставляя доверчивых прохожих заходить туда? А он проводит над ними свои страшные опыты?

Собака смешно фыркнула: “Ты в пыли видел хоть один человеческий след? Да тут и крыс-то нет!”

— Съела, поди? — округлил я глаза.

“Не смешно. Впрочем, я могу уйти, а тебе — долгой дороги”. — Она задрала хвостик и потрусила в темноту.

— Эй, я пошутил! — крикнул ей вдогонку. — Возвращайся! Поговорим.

Собака развернулась и снова подошла: “Так тебе интересны лаборатории?”

— Мне интересен один предмет, который есть у Легро. Впрочем, лаборатории тоже. А что хочешь ты?

“Я хочу всего две вещи: увидеть небо и стать любимой домашней собакой”.

— Понятно, ты сбежала, а двери открывать не умеешь. Да?

Псина кивнула.

— Хорошо. Если все пройдет гладко, то небо и семью я тебе обещаю. Идет?

Плюшевые ушки опять колыхнулись в знак согласия.

Пока мы разговаривали, мне в голову пришло простое и изящное решение. Если земля, из которой когда-то вышел металл, мне ответит, вопрос с замком будет решен. И я, сев на корточки, положил руки на пол. Он был каменный. Но камень ведь тоже вышел из земли, он тоже ее суть. Поэтому я начал говорить: “Мать Земля. Услышь меня, своего маленького и заблудившегося сына. Недобрые люди забрали кинжал Бога, угрожая друг другу войной, и в борьбе за власть будут делать больно твоему телу и твоей душе, Земля, ибо не знают, что творят. Я не хочу обременять тебя своей ношей, просто прошу: допусти меня к своей первородной магии. Подари ради святого дела частичку твоей силы!” — я замер. По камням, полу, да и всему замку прошла легкая дрожь, а мои пальцы закололо тысячью иголок.

Я встал с колен, подошел к двери и приложил к ней руку в районе замка и представил, как ржа разъедает его дужку и осыпается на пол бурым песком. С той стороны что-то грохнуло. Я толкнул дверь, и она подалась.

“Получилось!”- заорала собака и бросилась в дверной проем. — “Догоняй” — послышался ее удаляющийся голос.

Перевесив молнию слегка вперед, я побежал по следам собачьих лапок. Неровный и слегка обработанный камень стен сменился на гладкий и шлифованный, пыли стало меньше, а наклон коридора все круче. Я буквально лез вверх по серпантину. Скоро по сторонам начали появляться двери, а потом и решетки. “Заброшенные камеры для узников или кладовки” — решил я, пробегая мимо. Тут из бокового коридора выскочила собачка, виновато отряхивая мокрую морду.

— Пила? — спросил я ее на бегу. — Скоро выход?

“Да, осталось немного. А знаешь, в лаборатории вчера привезли девушку. Красивую. Королевскую шпионку.”

— Откуда знаешь? — отрывисто спросил я, немного приостанавливаясь.

“Она грозила судом Короля, если Даниэль ее не отпустит.”

Я остановился совсем. Похоже, собачка знала, во что вляпалась моя ночная подружка. Хоть кинжал звал и манил меня бежать дальше, я попросил собачку:

— Отведи меня, пожалуйста, в лабораторию. Эту девушку надо обязательно выручить. Она хорошая, хоть и хитрая. Ну, ведь шпионы — они все такие! — Собачка с умным видом покивала головой и скоро свернула в боковой низенький туннель.

Теперь я бежал согнувшись, едва не чиркая макушкой по потолку. А потом пополз. В конце концов, отверстие расширилось и закончилось вентиляционной решеткой.

— Ты здесь пролезла? — спросил я собачку. Та кивнула: “Под ней стояли ящики, я забралась и убежала”. Теперь тут ящиков не было, и мы лежали, высунув носы через решетку, на трехметровой высоте. Я быстро просканировал ее на наличие защиты. Но, видимо, Даниэль был настолько уверен в своих подвалах, что охранного контура не было. Я схватился за решетку пальцами, и через минуту она осыпалась песком вниз.

— Есть мысли, как прыгать будем? — поинтересовался я у собачки. Та помотала головой, умильно глядя мне в глаза и улыбаясь розовой пастью. Я тяжело вздохнул, сосредоточился и представил большую воздушную подушку под нашим лазом. Мысленно перекрестился и нырнул вниз головой, так как развернуться в этой трубе было невозможно. А следом полетела собачка.

Что могу сказать? Подушка получилась. Но тяжелая собака, придавившая мне ноги, не самое приятное ощущение в жизни! Когда мы встали, воздушный щит я срочно убрал — не стоило оставлять после себя ничего. Легкий ветерок, идущий вслед за нами, разметал по полу наши пыльные следы.

“Сюда!” — запрыгала, зазывая меня дальше, собачка.

И вот я стою у небольшой металлической клетки. Молния, взлетев под потолок, подсветила все помещение, похожее на лабораторию и пыточную одновременно. Особенно меня ужаснул заспиртованный младенец грифона. Каким же надо быть моральным уродом, чтобы замучить небесное существо?

Переведя любопытствующий взгляд на клетку, я увидел свою недавно очаровательную незнакомку. Лицо девушки было разбито, волосы слиплись кровавыми колтунами. По обнаженному телу пятнами наливались багровым цветом синяки. Руки были замкнуты кольцами. Она была без сознания.

Итак, сканируем клетку. А вот тут — защита. Видимо, девушка была сильным магом. Я сел перед сооружением, скрестив ноги, и стал искать тот самый кончик, за который дернешь — весь рисунок расползется. Собачка терпеливо сидела рядом и сочувственно дышала, вывалив язычок. Защита горела алым пламенем, а я думал. Кроме того, вероятно, здесь есть сигналка, выведенная к Даниэлю. Красные крупные сполохи мешали как следует рассмотреть узлы. Но ведь я тоже немного работал с огнем! Это — газовая горелка, убеждал себя я. Надо просто подвернуть краник, не гася ее совсем. Я усиленно представлял, а пламя потихоньку опадало, проявляя переплетения и связки. А вот и наш спрятанный кончик! Как хорошо, что никто здесь не догадался начинать охранки от себя и закольцовывать. Вот тогда было бы гораздо сложнее. Попробуй-ка, разъедини такую цепь хоть на долю секунды! Да сразу почувствуешь, что кое-где у нас порой…

Мы вместе с собачкой радостно наматывали огненную ловушку на банку с заспиртованным грифончиком. Пусть хоть после смерти порадуется. Огонечки сияли, как новогодняя елка. Из любви к искусству я через раз делал язычки разного цвета: холоднее — красные, горячее — синие. Красота!

Закончив, я рассыпал клеть прахом и наклонился над девушкой. Дышала она тяжело и хрипло. Видимо, ей отбили легкие. Бедная девчонка, и зачем она одна сунулась в пасть чудовища?

Мне еще раз пришлось обратиться к земле. В процессе чтения заклинания камни под ее телом наливались алым светом. Я даже испугался и потрогал их рукой. Нет, холодные. Но они, раскаляя себя изнутри, отдавали ей силу, накопленную тысячелетиями, и постепенно разбитое тело выравнивалось, ссадины и ушибы заживали, а лицо приобрело свои привычные милые черты. Лишь кровь, запекшаяся в волосах, напоминала о зверских побоях.

А вот и ресницы легонько дрогнули. Я подул на лицо:

— Спящая красавица! Твой принц уже пришел и разбудил тебя поцелуем. А ты ответить не хочешь?

Замах был короток, но яростен. Но я поймал ее руку и поцеловал грязные пальчики:

— Глаза открой, бестолочь!

Девица тут же подчинилась. А увидя, кто рядом с ней, бросилась на шею. Собачка затявкала. Я с трудом рассоединил ее руки.

— А теперь, голубушка, в благодарность за свое исцеление, расскажи мне, откуда Его Величество знает о кинжале, и зачем он послал за ним тебя, если маги все равно собирались его привезти? Кстати, а зовут тебя как?

Девушка улыбнулась и попросила умыться. Я кивнул на раковину и краник в стене. Наконец, отмывши волосы и накинув рабочий халат и штаны Даниэля, висевшие при входе в шкафчике, она присела со мной рядом и представилась: — Сения. Старший агент имперского сыска. Задачей было любой ценой не дать кинжалу проникнуть во дворец в Чатакке.

— А откуда вы получили сведения об артефакте?

— Ну, у нас существуют источники среди оппозиции. У Короля есть брат — Председатель Магической Гильдии. Ты же ведь знаешь наши традиции? Ну так вот. Среди магистров был один властолюбивый человек, считавший, что его персона намного лучше и талантливей королевского брата. И он решил сменить власть, подключив в качестве разменной монеты недовольных отнятыми островами эльфов. А помощником в своих поручениях он выбрал тоже властолюбивого, но недалекого сынка местного барона.

— Почему его?

— Потому что здесь можно спрятаться от королевских глаз и незаметно готовить войну. Эльфы сначала согласились с таким планом и даже достали ему Кинжал Бога, хранившийся у них в горах многие годы. Но потом поняли, что их руками просто хотят поменять власть, а островов и бывшей вольницы им не видать, как своих ушей. И они решили вернуть кинжал обратно. Такая война им тоже не нужна. Но теперь в игру вступили некоторые маги, которым наш магистр поручил доставить кинжал во дворец вместо эльфов. Те, толком не уяснив, в чем суть, решили просто украсть этот кинжал и основать на каком-нибудь материке могущественную империю с ними во главе. Магистр в последнюю минуту узнал об измене и послал Даниэля за кинжалом на корабль.

— А ты, значит, великая воительница, решила его отобрать в одиночку?

— Я решила его соблазнить! — обворожительная улыбка на измученном лице, и спутанные мокрые пряди, беспорядочно падающие на рабочий халат, создавали такую безнадежно-грустную картину, что не хотелось даже смеяться.

— Удачно? — кивнул ей головой.

— Там был его наставник, этот бешеный Арекс.

— И что, ты не смогла обаять их обоих?

Сения посмотрела на меня, как на душевнобольного.

— Мелин, он же магистр!

— И что?

— Он сразу прочитал все мои мысли!

— А ректор местной Академии, он тоже магистр?

— Да, иначе не смог бы занять такой пост. Мелин, нам надо добыть кинжал и вернуть в эльфийскую сокровищницу!

— Проще бросить в зев огненной горы. Тогда он точно нигде больше не всплывет.

Девушка неожиданно зевнула, сдвинула стулья и, свернувшись калачиком, сказала:

— Утро вечера мудренее. Перед походом надо выспаться.

— А если кто придет?

— Услышим. — Она подложила руку под щеку и засопела.

Я же создал для нас с собачкой хорошую и высокую воздушную подушку, и мы вдвоем растянулись на ней, как на диване. Перед тем, как погасить молнию, я поставил свой защитный контур на ощущаемое мной пространство и замкнул оба вывода на себя. Спокойной нам ночи!

Глава девятая. Сражение с магом.

Тем временем по коридорам Академии бегала толпа магов — преподавателей во главе с ректором и эльфом. Быстро разобравшись в руках-ногах и мотивах, они поняли, что сражаются на одной стороне и, не сговариваясь, рванули в коридор за Миллеинором, которого уже и след простыл. Опрос попадавшихся навстречу студентов никаких зацепок не дал, и ректор, собрав свободных от занятий преподавателей, отправил их бороздить коридоры и допросить еще не опрошенных. А сам с эльфом пошел в аудиторию, где в данный момент находился Корин. Вытащив парня с занятий и поставив того в коридоре у стенки, ректор воткнул в его глаза свои черные иглы зрачков и начал допрос:

— Когда ты последний раз видел полуэльфа Миллеинора?

— Сегодня утром. — охотно ответил тот.

— Ты видел его в Академии?

— Нет. — все также послушно отвечал Корин.

— Зачем ему нужна Академия?

— Чтобы учиться. Он — водный самоучка.

— Что он еще умеет делать?

— Рыбу ловить, заговаривать дорогу кораблям.

— Ты слышал о кинжале Бога?

— Нет.

Корин с широко распахнутыми честными глазами спокойно отвечал на все вопросы.

— Иди, мальчик, учись. И зачем этому рыбацкому недотепе понадобилось ввязываться в политические игры? И скажи-ка мне, эльф, почему ты пытался его ударить?

— Потому что это — Мелин-Крысеныш. Он, как встретит в порту кого-то из наших, подкараулит и бьет до полусмерти. Мы в одиночестве по складам и не ходим.

— И за что же он вас так не любит?

Эльф поморщился:

— Давно было дело. Из далекого южного континента один из наших капитанов привез полуэльфеныша. Хоть мы не признаем полукровок, но этот ребенок, наверно, понравился капитану. Может своим необычным внешним видом? Толком не знаю, в чем пацан умудрился провиниться, но в вашем порту его выкинули на берег. Ну и попинали до кучи. А Крысеныш отлежался, откормился у начальника вашего порта, выявил в себе способности слабенького мага и начал зарабатывать прокладкой пути кораблям. Но наших бьет, почем зря!

— А вы — его?

— Так уж повелось…

— А вам не приходило в голову, что над ребенком-полукровкой на том корабле могли издеваться?

— Он вообще не должен был жить! — высокомерно закончил разговор эльф.

— Нация самоуверенных идиотов. — пробурчал ректор, и они снова отправились искать магический след исчезнувшего в недрах Академии Миллеинора.

Через три часа, обегав все помещения, маги собрались в ректорском кабинете на совещание. Повесткой дня служил один вопрос: Как можно с Академической половины попасть в другую часть замка, кроме парадного входа? Ибо иных вариантов, куда и, главное зачем, шел ненормальный полуэльф, ни у кого не возникло. Когда какой-то маг тихо заикнулся о вероятности просто зайти через другое крыло и попросить осмотреть помещения, на него посмотрели, как на душевнобольного.

Из библиотеки приносились ветхие планы тех лет, когда еще Академии не было, и замок был единым. Находились какие-то общие коридоры, но посланные в них маги помоложе отвечали, что там все заделано, а общая сигнализация ни разу не давала оповещения.

Наконец принялись за карты подвалов. Там нашлось несколько закрытых, но не заложенных кирпичом дверей.

— Туда! — отдал приказ ректор, и все понеслись проверять неожиданные находки.

Дверей было несколько. И отряд магов разделился на части. Через какое-то время все собрались в общем коридоре и давали ректору отчет:

— Сигналка не нарушена, все в порядке!

— Вы двери дергать пробовали?

— Нет! — дружно ответили маги.

Ректор плюнул и поцедил сквозь зубы:

- Ведите меня к каждой по очереди!

И кавалькада вновь понеслась топтать узкие неосвещенные коридоры.

Наконец добрались до искомого места.

— Сигналка на месте. Пыль — тоже. — Докладывал начальству пожилой маг.

Ректор, как и в предыдущих случаях, подошел к закрытой двери и сильно толкнул ее. Дверь открылась, а сирена завыла в ушах. Когда, наконец, ее смогли отключить, маги напоминали загнанных собак: глаза в кучу, а языки — до земли.

— Вот! — самодовольно констатировал ректор. — Здесь он и ушел!

— Но, господин, здесь нет никаких следов магии! Как он смог пройти?

— Смог! — уверенно ответил черноглазый магистр, вспоминая, как пытался пробить ментальный блок Мелина.

И он решительным шагом углубился в черноту коридора. За ним рысил эльф, и цепочкой растянулись маги Академии.

Я проснулся, сладко выспавшись под боком у теплой дворняги. Хм, оказывается, не только у ней одной. Слева ко мне прижималась спиной собачка, справа — округлые прелести тайного агента Его Величества. Сдув с ладони маленькую молнию в потолок, я начал будить своих сладко спящих девочек. Одна подняла голову, зевнула, показав розовый язычок, другая и не дернулась. Я выполз из дружеских объятий и встал на ноги. А потом убрал воздушную прослойку. Раздался удар, и почти одновременно — ругань на двух языках. Зато проснулись качественно и быстро.

— Девочки! Умываемся, пьем водичку и — в путь!

Кинжал звал меня своей близостью и заданием Судьбы.

Открыв чужой сторожевой контур в левое крыло огромного замка, мы побежали по подземным лабораториям и складским помещениям. Кое-где чудились блестящие глаза, но мы, не останавливаясь, проносились мимо. “Выполню свою работу, если Судьба даст, вернусь, посмотрю, что тут” — дал себе я зарок. Коридоры и комнаты закончились, выводя нас к чистенькой, с идеальными ступеньками, лестнице. Тогда мы остановились немного перевести дух. А я замкнул свою подвальную сигналку на себя, искренне считая, что если маги будут рваться сквозь нее, то у меня останется временная фора, чтобы не оказаться меж нескольких огней.

Мои девочки стояли на площадке перед лестницей и тяжело дышали.

— Девчонки, умирать страшно. Но страшнее оставить в нашем цветущем мире эту мерзкую штуковину. Давайте немного потерпим эти неудобства. В конце концов, должно же нам повезти, если мы — на стороне добра?

Я погладил собачку и чмокнул в носик Королевского Агента. И мы потопали вверх по лестнице. Миновав одну площадку с дверью, Сения вопросительно посмотрела на меня. Я покачал головой. Фиолетовый холодный фон кинжала-убийцы светил мне путеводной звездой откуда-то выше. И мы лезли все дальше.

— Похоже, это восточная башня! — воскликнула разбирающаяся в местной архитектуре запыленная и покрытая паутиной девушка. Собачка промолчала. Она ждала, когда мы куда-нибудь выпустим ее из этих катакомб. Но вот мы, наконец, поравнялись с очередной дверью, и обжигающая нить чуждой энергии потянула вбок.

— Все, девчонки. Мы на месте. Вскроем дверь и идем. Он уже недалеко. — И я принялся распутывать охранку Даниэля и развешивать ее вдоль стен. Сения смеялась и хлопала в ладоши:

- Я и не знала, что ты умеешь открывать замки!

— Замки — не умею, — пыхтел я, свесив кончик языка изо рта от усердия, — а магические сигналки и магические запоры — могу.

Вот и наш мудреный замок щелкнул, и дверца приоткрылась наружу. Мы вышли на открытую галерею башни. Солнце уже взошло, дул легкий морской ветерок и в далекой гавани внизу был четко виден каждый кораблик и каждый причал. Красота! По синему небу плыли редкие облачка, и хотелось не сражаться с очередным сумасшедшим, жаждущим власти, а раскинуть руки и взлететь навстречу ветру. “А вдруг получится?” — промелькнула в голове шальная мысль, и была отринута, как самоубийственная.

Мы медленно обходили башню по ее периметру.

— Умеешь ставить полог невидимости? — спросил я агентессу. Та вытаращила глаза: — Что?!

— Чтобы не засекли радарами. — буркнул я и попытался изобразить над нами что-то вроде зеркальной ткани на энергетическом плане. Не знаю, получилось, или нет, но пока мы шли и шли вперед. Вдруг девушка дернула меня за руку.

— Впереди один человек.

Я напрягся и увидел приближающегося к нам за поворотом стены Даниэля Легро.

— Сеть кидать умеешь? — спросил я Сению. Та кивнула головой.

— Готовься! — шепнул я.

— Собакин, — это уже собачьей девочке, — можешь отвлечь этого дятла так, чтобы он не сразу нас увидел?

Та кивнула головой, вылезла из-под полога невидимости и села посередине галереи.

Из-за угла вышел тот самый замечательный молодой человек, которого я отправил полетать в первый день моего появления на этой земле. Он размахивал руками и улыбался, как вдруг увидел нашу собачку с горящими глазами и пастью, полной острыми и белыми зубами. Он сбледнул с лица и остановился, начиная пятиться назад. Я рывком сдернул полог и крикнул:

— Кидай!

Сения не сплоховала, и огненная сеть накрыла ее бывшего ухажера. Но он был хорошим магом огня и изо всех сил пытался отбиться.

“Что же делать?” — мелькнул панический вопрос в моей голове, но тут же пришел и ответ:

Человеческие маги не могут работать с несколькими стихиями сразу. Поэтому сделаю ему каменную тюрьму. Если продолбит, то не сразу. Я прислонил ладони к башне и представил то, что мне хотелось получить. От моих ног расползлось золотое сияние. Оно выбирало отдельные камни и, как в игре в пятнашки, перетаскивало и перемешивало их, собирая вокруг извивающегося и выкрикивающего заклинания человека. Скоро на полу стоял аккуратный, словно проведший здесь века, каменный саркофаг.

— Молодцы, девчонки, бежим! Уже близко! — И в этот момент тренькнула сигналка из подвала. Через нее лезли маги Академии во главе с ректором. Но у них впереди были лаборатории и башня. А мы — почти на месте.

Сигнал опасности сработал, когда я почти влетел в открытую дверь нужной комнаты. Резко затормозив, я упал на колени. Сения тут же упала следом. Собачка, поджав хвостик, спряталась за ней. Над нами пролетела ловчая сеть. Я попытался разглядеть, что там, в комнате, но мой поисковик блокировался кем-то более сильным.

— Миллеинор! Я тебя уже заждался, — раздался глубокий и сильный мужской голос. Таким голосом обычно покоряют женские сердца оперные певцы, поющие о вечной любви, а на деле от нее бегающие. — Иди ко мне!

Я своим девочкам объяснил знаками, чтобы они ни за что не высовывались, и кинул на них защиту. А сам поднялся и вышел.

В большой круглой, выстланной коврами комнате, на круглом же диване сидел красивый высокий мужчина в синей мантии. “Воздух?” — машинально подумалось мне. А на его поясе в ножнах висел нужный нам кинжал.

— Присаживайся, Миллеинор. — Он приглашающее взмахнул длинной и узкой кистью.

— Нет, я лучше в дверях. Отсюда убегать ближе. — честно ответил я.

— Разве ты трус, эльф? Нет, ты не трус. Ты — истинный сын своего отца! Жаль, что тебя эльфы гор не добили. Хотя, нет. Это даже хорошо. Тебя убью я. Этим, — он показал на кинжал, — ритуальным оружием!

— Зачем? — вытаращил я на него глаза.

— А затем, болван. Я на него столько заклятий понавешивал, а ты хоть и попыхтел, но снял! Тебя об этом просили? Нет! Тебя просили заговорить груз.

— А что Фалер, он в доле? — подался я к нему.

— Нет, он просто жадный глупец.

Я облегченно выдохнул. Мне как-то не хотелось, чтобы смешливый здоровяк Фалер оказался замешанным по самую макушку в эту скверную историю.

— Ну, извини. Нечаянно получилось. — развел я руками.

— Ты представляешь, — доверительно поведал он мне, — каково было мое разочарование, когда я не смог воссоздать заклятия? Что же ты, ублюдок, такого натворил? Ну, ничего. Когда я тебя убью, твоя кровь повернет все вспять! — и он довольно потер руки.

— Можно последний вопрос? А кто мои родители, о великий магистр? Хоть перед смертью узнать бы…

Маги уже лезли по башне. Где ты, Ленна? Ты мне так нужна!

— Ну если только перед смертью… — захихикал колдун. — Там, за морем, есть красивейший лесной континент. Люди там не живут. А живут только эльфы, наяды, сильфиды, феи и другие дети природы. У них нет городов, а есть маленькие лесные поселения. Иногда они торгуют с проходящими мимо кораблями. Для этого они построили небольшой прибрежный городок — Туин. И вот однажды сын местного управляющего с сестрой решил сбежать из родительского дома, чтобы посмотреть на корабли чужеземцев. Эти ребятишки были маленькими и доверчивыми. Ведь в той стране дети охраняются и оберегаются всеми. А чужим морякам маленькие красивые эльфята показались диковинкой, и они их украли. В эту же ночь корабль ушел из гавани. Девочка умерла почти сразу. Мужиков-то на корабле было много! А эльфенок… Его сначала хотели выгодно продать. Но надо же раздраженным морякам на кого-то сбрасывать свою злость. Вот и били его, болезного. А потом выкинули полумертвого в порту. Думали, сдохнет. А ты не сдох, выкарабкался. — Он оценивающе посмотрел на меня. — А теперь, с помощью этого кинжала и твоей крови, я захвачу этот благословенный материк!

— А скажи мне, смертник-террорист, откуда ты всю эту историю знаешь?

— Я служил на этом корабле погодником. Ведь выстилать дорогу кораблям можно не только водой, но и ветром, глупый эльфеныш! — рассмеялся он мне в лицо и, не вставая, швырнул мне в горло кинжал.

Какое счастье, что я еще в подземельях экспериментировал со своей защитой! Она действительно получилась неощутимой, но зеркальной. Кинжал, не долетев до моего горла несколько сантиметров, остановился, подрожал, (я в ужасе смотрел на него, как парализованный), резко развернулся и со всего размаху влетел магу в глаз. Тот умер, даже не успев удивиться.

Я подскочил к трупу магистра и дернул кинжал, мысленно крича на всю вселенную: “Ленна! Ленна! Забери меня с этой чертовой башни!”

Я слышал пыхтение магов, преодолевающих последние ступени башни и уже выбегающих на галерею. Быстро обтерев кинжал от крови о синюю мантию, я сунул его за пазуху и выскочил из комнаты. Тут же рядом оказались королевская агентша и собачка, дружно посмотревшие на меня.

— Там! — махнул рукой я назад. Девушка бросилась в комнату. Я взглянул на собачку: “Полетаем?” Та молча кивнула и прыгнула мне в руки, а я вскочил на высокий парапет. И тут одновременно из дверей комнаты с воплем “Отдай кинжал” вылетела Сения, а из-за поворота показались маги во главе с ректором, который стал выплетать руками какие-то загогулины.

— Я твой сын, воздух! — крикнул я, отталкиваясь ногами от камня, но крепко держа вытаращившую глазищи собаку. Ушки смешно развевались на ветру. — Держи своего непутевого сына!

И словно крепкая, сильная, но невидимая рука подхватила мое тело и понесла вслед за ветром от башни и разинувших рты магов. Слезы радости хлынули из моих глаз. Я — настоящий эльфийский маг! И все стихии помогают мне!

А вот и Ленна. Осторожно подлетела и подставила свое тело под мой и собачий зад. Ладонь, поддерживающая нас, исчезла. Ленна взмахнула крыльями и спросила: “Куда летим, Мелин?”

— Ленна, скажи мне, а где у нас находится хозяин кинжала?

Грифониха даже обернулась.

— Я хочу, чтобы этой вещи не осталось на нашей земле вообще. Пусть ее заберет тот, кому она принадлежит по праву.

“Ну что ж, давай попробуем!” — и она, взмахнув крылами, стала набирать высоту.

Глава десятая. Кинжал Бога.

К вечеру мы уже летели над закатными горами. Белоснежные пики сверкали нежным розовым светом. Глубокие расщелины резали скалы мрачно-фиолетовым. Воздух был кристально- прозрачным. Мы с собачкой давно придумали себе воздушную защиту, через которую не пробирал жестокий мороз. А Ленна, глядя на нас, лишь смеялась над нашей мерзлявостью. Наконец, мы начали снижаться и опустились на гладкий голец в окружении снежных вершин. Я, в раскорячку, спустился с грифонихи, пытаясь выпрямить выгнутые колесом ноги. Собачка, спущенная с рук, весело скакала вокруг нас. Ей нравилось заходящее солнце, морозный воздух и белая пороша, пробегающая по вершине гольца. И она с радостью гонялась за снежинками.

— Где мы, Ленна?

“Это — сакральное место, где мы можем говорить с Богом”

— И как я должен с ним говорить, когда его нет?

“Надо его позвать!”

Попробуем.

— Уважаемый Бог Всего этого Мира! Господин Тимос! Не оставь своим вниманием нашедшего твою вещь маленького и совсем незначительного эльфа! Забери ее у меня, пожалуйста! — прокричал я в закатное небо.

Ничего не случилось. Горы стояли. Снежок летел.

— И чего орешь? — внезапно раздался голос позади нас всех. Мы втроем обернулись. Перед нами стоял и улыбался светловолосый мужчина в горнолыжном костюме, только в сапогах и без лыж.

— Вы — Бог? — поинтересовался я.

— Можно сказать и так.

— А как можно сказать еще? — понеслось вперед мое любопытство.

— Я присматриваю за этой землей. — тот скрестил руки на груди. — Какое у вас ко мне дело?

Я достал из-за пазухи кинжал и, показывая, но не выпуская из рук, спросил:

— Ваше?

Тот, не приближаясь, посмотрел и поморщился:

— Да, мое. А испоганили то…

— Я чистил! — обиделся я. — Заберете?

— Конечно. Спички детям не игрушка! — подмигнул он мне.

Кинжал, как живой, аккуратно выбрался из моей руки и поплыл к Богу. Тот, не прикасаясь к нему, сделал рукой комкающий жест, и оружие просто исчезло.

— Спасибо, тебе, девочка моя. Удачи тебе. — Мужчина подошел и взял мои руки в свои. — Чего бы ты хотела за свою смелость?

Я задумалась. А потом улыбнулась:

— Я хотела бы, чтобы Мелин нашел своих родителей и, самое главное, запомнил все то, что произошло со мной в его теле. Чтобы лучше относился к Корину и помогал ему по мере возможностей. И чтобы эльфы двух континентов, наконец, перестали враждовать. Это реально?

Мужчина рассмеялся:

— А для себя ничего не хочешь?

— Нет! Вот только собачку бы пристроить!

— А ты отдай ее Ренским. Хорошая, честная семья. Когда у Корина родятся детки, она будет оберегать их!

— Вот и ладушки, — сказала я, вытаскивая свои руки из рук Бога. — Удачи тебе, смотрящий! Оружие не теряй!

Я подошла к Ленне и прыгнула ей на спину. Грифониха развернула крылья, ловя ветер, и голец остался далеко внизу. А маленький человек на его поверхности все махал нам рукой.

Ночевали мы в предгорной деревеньке на сеновале. Я не хотел разлучаться с Ленной и собакой, а в дом их, соответственно, не пустили. С первыми рассветными лучами мы продолжили свой обратный путь, и к вечеру впереди заблестело синевой море.

“Куда теперь?” — спросила грифониха.

— В сад к Ренским, моя хорошая.

Скоро мы уже оказались на мягкой летней травке среди золотой закатной листвы. Я поцеловал Ленну в оба глаза:

— Береги себя, красавица. Помогай иногда Мелину. Он замечательный. Только ему надо вернуться в родные места. Это очень важно для него. Понимаешь? Поможешь?

Ленна смотрела на меня и кивала головой. А потом потерлась клювом о мою голову.

“Удачи тебе, может, еще свидимся.”

И поднялась в темнеющее небо. А я пошел к дому.

Не заходя через парадный подъезд, я по лепнине влез в свою комнату, быстро разделся и наполнил водой ванну. От души налил туда благоухающего розами мыла и погрузился в воду. Жмуря усталые глаза, медленно расплетал грязную косу, собравшую пыль веков в катакомбах баронского замка. Светлые волосы и грязь с пеной тихо плыли по поверхности. Я безнадежно засыпал. Каким-то чудом хватило еще сил промыть голову, вытереться полотенцем и рухнуть в белоснежную нежность кровати.

А проснулся я от сдавленных рыданий и рывком сел, опять не успев толком продрать глаза. И тут меня опрокинул обратно пищаще-верещащий тайфун, прыгнувший на мою грудь. Кто-то целовал мои щеки, кто-то лизал руки, норовя оттоптать все жизненно-важные органы. Я замычал и, отпихиваясь, выбрался из клубка скачущих по мне тел, но снова был смят, задавлен, зализан и зацелован. А потом меня отпустили.

Помятый, потоптанный и недоспавший, я посмотрел на своих мучителей: напротив, радостно скалясь во весь рот, сидела собачка, а развалившись на моей кровати и положив подбородок мне на плечо, улыбался Корин.

— Ты жив! А маги сказали, что ты умер!

— Я же тебе обещал! — я с нежностью посмотрел на это кареглазое недоразумение. Тот, взвизгнув, опять начал целовать мое лицо.

“Так. С этим надо что-то делать, пока я еще здесь” — подумал я и сказал Корину, хлопая по одеялу:

— Я не очень выспался. Полежи со мной.

Корин довольно скользнул под одеяло, блестя счастливыми глазами.

Я посмотрел ему в лицо:

— Ты мне доверяешь?

— Да! — без раздумий ответил мальчишка.

Я положил ладонь на его лоб и слегка дунул в глаза. Ресницы медленно опустились, и Корин тихо засопел. А я стал просматривать его память. Ведь что-то толкнуло этого мальчишку на такую сумасшедшую любовь ко мне? И я углубился в его детство. Вот Мелин — подросток возится с мальчонкой, занимая его разными играми. Укладывает его спать, когда отец до ночи в порту, а нянька не пришла. Рассказывает волшебные сказки. Так, а это что?

Ночь. Дверь комнаты Мелина приоткрыта. На улице бушует гроза, и мальчик Корин проснувшись, испугался и пошел в комнату к старшему… почти брату. А там… Мелин притащил домой какую-то деваху, и страстно кувыркает ее по всей кровати, покрывая поцелуями и говоря любовные словечки, которые на следующий день наверняка забыл вместе с этой девушкой. А несчастный Корин стоит под дверью и утирает ладошками капающие горькие слезы. Значит, он подсознательно старался вести себя так, чтобы внимание Мелина принадлежало только ему одному?

Я аккуратно подчистил воспоминание, убирая из него девчонку, и вставляя собственные, укачивающие испуганного малыша, руки. Потом я встал, поднял спящего парня и понес в его спальню, вытирая из памяти сегодняшние слезы и сопли, и оставляя просто дружеские, братские объятья.

Положив Корина в кровать, я вышел на покрытый росой луг перед домом. Как же здорово просто жить среди родных, близких и любимых людей, не думая, что на тебя вот-вот обрушится очередное задание Судьбы. Мелин и тис Ренский, Колин, Сения… Милая грифониха Ленна навсегда останутся в этом чудесном мире, а мне, как всегда, надо уходить.

Розовый язычок нежно пощекотал мою голую ногу.

— Ты как? — спросил я собачку. — Тебе здесь нравится? Тебя покормили?

Собачка облизнулась и, осияв меня потусторонним взглядом, побежала по кустам.

Скоро начался рабочий день на кухне, и проснулся тис Ренский. Он подошел сзади, и молча положил свою руку мне на плечо. Мы немного постояли, любуясь туманным рассветом.

— Ко мне вчера приезжали из Академии насчет тебя.

— Чего хотели?

— Расспрашивали о детстве, куда ты мог уйти в случае опасности. Я сказал, что море большое, а корабли отплывают каждый день. Тебя не оставят в покое, мой мальчик.

— Я отдал кинжал Богу. — равнодушно ответил на это я.

— Они не поверят и захотят выпотрошить твои мозги.

— Им это не удастся ни при каком случае. А Вам я поставлю защиту.

— Не надо, мой мальчик. Бери Корина и езжай на свою далекую родину. Может, там еще тебя помнят?

— Вам рассказали и это?

— Да, мой хороший. Я даже не догадывался, какой тяжкий груз тебе приходилось нести в душе все последние годы!

— Это уже не важно, тис Ренский. Ведь прошлого в любом случае не вернуть. Будем жить настоящим и радоваться светлому будущему!

Потом я немного подумал и предложил:

— Корина я не возьму. Я нашел причину его влюбленности в меня и убрал ее. Ни Вам, ни ему в мое отсутствие ничего не грозит. Пусть он спокойно закончит Академию и женится на тиссе Фалер. Бог напророчил ему много детей. Не обижайте мою собачку. Она станет защищать и охранять их. А Вас я лишь попрошу об одном: посадите меня на корабль, который идет на другой континент. Я действительно должен увидеться с родными. И побыстрее, если можно. — Сказал я, смахивая слезу, спрятавшуюся в уголке глаза.

Тис Ренский уехал, как только позавтракал, обещая сегодня же все решить. Я разбудил Корина, который уже спокойно обнял меня за шею, и рассказал без истерики, как меня искали, а затем объявили убитым, маги и девушка- агент Короля.

— Она передала тебе записку — Корин протянул мне листок бумаги.

— Брось! — попросил я его.

Он подбросил вверх маленькую надушенную бумажку. Я щелкнул пальцами, и бумажка превратилась в легчайший пепел, который ветер унес в окно.

— Зачем ты так? — упрекнул меня Корин. — Девушка такая красивая!

— Прежде всего она — агент Короля и маг. А потом, где-то далеко, девушка. Да и зачем мне девушки, Корин?

Корин взглянул на меня, одеваясь в Академию.

— Ты собрался в дорогу. — Определил он.

— Да, Корин. Вам из-за меня грозит опасность, и я вынужден уехать.

— Надолго? — он присел передо мной, глядя в глаза.

— Я еще вернусь, мой маленький чудесный мальчик. — Я не выдержал и погладил его по голове.

— Я знаю. И всегда буду ждать тебя. И… — он помялся. — Мелин, не подумай плохого, я тебя очень люблю!

Корин схватил сумку, развернулся и вылетел из комнаты.

“А как я тебя люблю… и всех вас!”

Моя женская душа не выдержала и расплакалась. Ей очень не хотелось исчезать навсегда.

Вечером приехал тис Ренский, погрузил меня в сундук, который я накрыл маскирующим покровом, и повез в порт. Последний раз я обнялся с ним в каюте на борту “Нежного привета”, отплывающего в сторону лесного континента в маленький порт Туин.

— Не забывай нас, Мелин!

— Я вернусь, тис Ренский! — твердо пообещал я, пожимая его ладонь.

Через пять дней тихой и ясной погоды на горизонте показался огромный континент, протянувшийся от края до края горизонта.

— Здравствуй, Родина! — прошептали мои губы.

Книга 4. Небесный Пастух.

Глава первая. Куратор.

Я сидела на берегу океана. Лениво плескались о берег теплые соленые волны. Дул легкий рассветный ветер, шевеля кончиками широких пальмовых лап. В оранжево-синих небесах всходило желтое солнце, освещая еще робкими и негорячими лучами шезлонг и меня в нем. Рядом располагался низкий столик, на котором стояли два бокала с моим любимым апельсиновым соком, а с другой его стороны, на таком же шезлонге, сидел один знакомый любитель черного цвета. Я зарыла обнаженные ступни в белый мягкий песок и, потянувшись, спросила:

— Ну и где мы?

— И тебе доброго утра! — мягко улыбнулся мужчина, блеснув белозубой улыбкой, неожиданно сделавшей его значительно моложе. — Угощайся! — он взял со столика бокал, подав мне пример.

— Спасибо. — Я пригубила напиток, рассматривая меняющиеся с каждой минутой краски. — И все-таки, что это все значит?

— Экая ты подозрительная! Может, я захотел подарить тебе восход?

Я приподнялась с откинутой спинки и посмотрела ему в глаза:

— И что мне теперь за это будет?

Тот весело рассмеялся:

— А искупаться не хочешь? Водичка — парное молоко!

Он легко встал со своего шезлонга и, глядя на море, начал расстегивать черную рубашку. От такого поворота наших с ним взаимоотношений у меня из губ выпала соломинка и плюхнулась с брызгами в бокал. Я оторопело смотрела на этот стриптиз, а в голове проносилась вся моя неудачная жизнь.

“Так, подруга,”- начала успокаивать себя я, когда последняя пуговка была расстегнута, а под снятой рубашкой оказалось молодое и сильное тело, — “ты с жизнью прощаться-то погоди. Побывала в трех мирах и трех телах, причем, один раз в мужском, а теперь решила испугаться? Ну и что, что он не человек? И потом, если бы он чем-то недоволен, разве так бы себя вел?”

Я, наконец, сглотнула спрятанный за щекой сок и осторожно поставила бокал на столик. Солнце вылезло из сонных рассветных тучек и сияло мягким и теплым светом. Действительно, и чего переживать без причины?

Мужчина тем временем снял брюки, носки и туфли. Полуобернувшись ко мне, протянул открытую ладонь:

— Поднимайся, хватит спать!

Я оглядела себя на предмет одежды. Слава Богу, на мне она имелась в виде пляжного халатика и купальника под ним (это я разглядела в вырез). Смело поднявшись, я развязала поясок и, бросив легкий халатик на сиденье, спокойно вложила свою ладонь в протянутую мужскую. Мы, не сговариваясь, понеслись вперед, навстречу волнам.

И океан с удовольствием раскрыл нам свои сильные объятья, окатив с ног до головы пенными брызгами. Наши руки рассоединились, и мы упали в ласковую соленую воду. Я засмеялась от охватившего меня радостного чувства правильности и необходимости происходящего, словно меня вернули туда, где мой истинный дом.

На меня наплывала гладкая и длинная волна, и я нырнула под нее, не закрывая глаз. Видно было плоховато, но вот рядом скользнуло сильное и плотное тело, притягивая к себе и выталкивая к поверхности. Глотнув воздуха, я опять рассмеялась от наполняющего всю мою душу счастья. Рядом со мной на волнах качалась черноволосая голова моего судьбоносного друга.

— Как ты? — спросил он.

— Это… невыразимо! — я положила руки ему на плечи, с благодарностью заглядывая в черные… нет, теперь синие, глаза. И почему я раньше думала, что он старик? Хотя о чем я? Он может быть таким, каким захочет. Это мне не измениться…

— Почему ты так думаешь? — улыбнулся мой спутник. — Ты можешь быть такой, какой видишь себя! Хочешь сейчас посмотреть?

Я кивнула головой, и мы тотчас оказались на берегу, а одна из наплывавших волн застыла, превратившись в отражающую поверхность. Он снова взял меня за руку и подвел к ней. И там я увидела себя: маленькую, стройную и черноволосую женщину лет двадцати с перламутровой нежной кожей, ровными ножками и тонкими коленками. Маленький носик и розовые губки в сочетании с большими серыми глазами в обрамлении пушистых черных ресниц и черных бровей сделали меня нежной и безумно привлекательной даже для себя самой. Я закусила губу и рассмеялась.

— Что, не нравится? — удивился красивый парень рядом со мной.

— Нравится, — отсмеявшись, сказала я. — Твоя фантазия? — Кивнула на отражение.

— Обижаешь, — выпятил он нижнюю губу. — Это только ты. Твое воображение и работа.

— А ты?

— Это — моя работа.

— А ты на самом деле существуешь? — я схватила его за руку.

— А ты?

— Конечно! Я все чувствую, мыслю, помню…помню, какой я была.

— Что ты помнишь?

— Миры, где я была…

— А это была ты? Может, тебе все приснилось?

— Нет, — я нерешительно улыбнулась, — я все помню!

— А как ты там очутилась?

— Не помню…

— А как ты ушла из своего мира?

— Ну ты же сам меня отправил в другой мир! — я, сбитая с толку странным разговором, отступила от него на шаг. — Что ты хочешь сказать?

И перед моим внутренним взором вдруг побежали последние мгновения моей жизни: наркоман, удар, стекло витрины, порезавшее мое тело, и лужа крови на грязном снегу.

Я в ужасе посмотрела на мужчину, стоявшего передо мной:

— Я умерла?

Тот пожал плечами:

— Для того мира, может быть, и так. Но ты же здесь. Дышишь, дотрагиваешься до меня, разговариваешь со мной. — Он снова взял мою руку. — Все в наших мирах относительно. Главное — твоя искорка жизни до сих пор в игре.

— В какой? — моя голова шла кругом.

— В нескончаемой игре Творцов, развлекающихся в своей вечности непрекращающимися играми в придуманные миры и в созданных ими тварей.

— И зачем они это делают?

— Работа у них такая: создавать и уничтожать миры.

— И как они успевают за всем следить?

— Ну, во-первых, есть специальная схема развития, есть Хранители, надзирающие за всеми разработками, вы называете их Богами, и есть программы разрушения — дьявольские козни, по вашему определению. А есть и маленькие неучтенные факторы, этакие вирусы, неожиданно меняющие прописанные программы. Этим как раз и занимается мое ведомство Судьбы. Представляешь, как было бы скучно во Вселенной, если бы все строилось строго по сценарию? — он ласково заглянул в мои обалдевшие глаза.

— Если бы не было тебя, разве смог бы эльф вернуться на родину? Его убили бы кровники в очередной драке. А граф Авид получил бы по заслугам? Ты знаешь, что делавший тебе предложение Король, наконец, нашел любовь всей своей жизни, и у них родилась девочка, которую назвали Адель? Хочется надеяться, что Творцам было интересно следить за твоими приключениями!

— Но скажи мне, — умоляюще попросила я, — объясни, зачем все это? — Я подняла руки вверх ладонями, охватывая мир. — И почему время в их мире ушло так далеко вперед? Я ведь у них была всего неделю назад!

— Так живет Вселенная. Мы — ее энергия, производимая и получаемая. Поэтому и время для всех идет по-разному. — Он погладил меня по голове. — Не расстраивайся, а радуйся, что тебе приходится активно участвовать в этом процессе, а не влачить жалкое существование в виде камня или червяка. Идем!

Он снова схватил меня за руку и потащил к пальмам. Там, за песочными дюнами, стоял небольшой дом с открытой террасой и двумя креслами на ней. Оттуда просматривался роскошный тропический берег и невообразимые водные просторы.

— Тебе нравится здесь? Это мое убежище! — гордо поведал мне он.

— Спасибо, да. — задумчиво ответила я. — Скажи, а если я не справлюсь с заданием? Что со мной будет?

— Родишься в новом теле в каком-нибудь мире и проживешь свою новую жизнь в колесе перерождений. — С улыбкой ответил мужчина.

— И все? — Губы задрожали, и предательские слезы потекли в нос, который сразу захлюпал.

— Эй, мы так не договаривались! — нахмурился тот.

— Извини. — Я взяла себя в руки. Все равно ничего не исправишь, тем более, спасибо всем, что не сразу запихнули куда-то в отдаленный регион воспроизводить потомство, а дали возможность интересно провести время, узнавая то, о чем никто из моих современников и не догадывается!

Я присела на кресло и, вдохнув чистый морской воздух, с удовольствием оглядела бескрайний простор.

— Как тебя зовут? И кто ты в своем ведомстве?

— Майлер. И я — твой куратор.

Как-то сразу он оказался одетым в свой черный прикид.

— Мне уже пора? — поняла я.

— Да, Ирина. — он протянул руку, поднимая меня и на секунду привлекая к себе:

— Удачи тебе, девочка!

Мир привычно завертелся перед глазами, уходя в черноту.

Глава вторая. Казнь ведьмы и новый знакомый.

Очнулась я от того, что мне было очень жарко, словно тело положили рядом с раскаленной батареей. Я замотала головой, пытаясь развернуться и убрать со лба мокрые от пота волосы. Было очень душно. Мне в голову пришел эпизод из детства, когда я болела гриппом. Ощущения были похожими. Повернуться от батареи никак не удавалось, а рук я не чувствовала вообще. В моем полуобморочном мозгу вспыхивали воспоминания из личной и глупой биографии, и прожитых мной чужих жизней. Вот свежий ветер несет мое тело в своих ладонях! Или это был грифон? Мои руки, погруженные в воду… Я ее заговариваю, прошу о чем-то. Наверное, кого-то вылечить?

“Водичка, моя сестричка,” — в полузабытьи шептали мои спекшиеся губы, — “выручай, родная, погаси этот жар и пламя. Пусть скорей наступит прохлада и с моим телом все будет так, как надо…”

Я шептала и шептала, а облегчения все не наступало. Вдруг мне почудилось, словно зарокотал гром, а там, в мире за закрытыми глазами, подул резкий холодный ветер, к которому добавились какие-то завывания. Я ничего не успела понять, как на меня обрушились потоки воды, заливающие жар вокруг меня и жажду внутри. Я ловила губами дождевые струи, и мне становилось все легче и легче. И вот, наконец, я смогла раскрыть глаза.

Да, Ирочка. Ты попала вовремя! Успеть во второй раз на момент своей смерти — это надо очень и очень постараться! Майлер! Я тебе это припомню!

Итак. Я стояла на деревянном помосте, привязанная за руки и за бедра к столбу, а вокруг лежали еще дымившиеся вязанки соломы и хвороста, по которым хлестал резкий и сильный дождь. Это, значит, мое новое тело сжигают? Интересно, за какие такие подвиги? Над головой грохотал гром. Где-то вдалеке, за водяной завесой, виднелась стена, к которой бежали зеваки, собравшиеся на праздник отправки на тот свет (я оглядела свой низ — юбка, слава Богу!), какой-то инакомыслящей женщины.

Я встряхнула освобожденными руками и подрыгала затекшими ногами. Отлепилась от нежно поддерживающего меня столба, сказала ему грустное “прощай” и спрыгнула вниз. Вокруг уже не было никого.

— Спасибо, водичка-сестричка! — раскинув в стороны руки, закричала я. Голос у меня оказался звучный и красивый. Наверное, я хорошо пою? Ну да ладно, время проверить еще будет. Я босыми ногами зашлепала по грязи от эшафота, как вдруг сзади услышала сдавленный кашель. Резко обернувшись, опасность за спиной оставлять не хотелось, я оглядела недавнее место развлечения аборигенов. Там, под низким помостом, скрючившись на боку, лежал человечек. Он закрывал руками рот, глядя на меня испуганными глазами, и кашлял. Я вздохнула и потопала назад. Присев рядом с человечком, я протянула к нему руку и медленно отняла грязные ладошки от рта. На них и на губах пузырилась розовая кровь. “Туберкулез,” — догадалась я, с состраданием глядя на мальчишку, лежащего на земле.

— Ты спрятался от дождя? — ласково спросила его.

Тот торопливо кивнул головой.

— Тебе негде жить? — продолжила допрос я.

— Есть. — прохрипел он, опять сдавленно кашляя.

— Тогда зачем ты здесь?

— Сбежал. — Он, видя, что бить его не собираюсь, приподнялся на локтях и пополз наружу. Дождик уже заканчивался. Со стороны недалекого городка уже голубело небо, и в тылу уходящей тучи раскинула свой разноцветный мост двойная радуга.

Я помогла мальчишке подняться и осмотрела его. Худой, невысокий, где-то чуть выше меня ростом, одетый в грязную рубаху на завязках и безразмерные порты на веревочке, с вымазанными землей и кровью руками, он выглядел… жалко.

— А сбежал почему? — продолжила я налаживать контакт.

— Работать не мог. Хвораю. А тебе-то что? — набычился он.

— А вдруг помочь хочу?

— Себе помоги! Вон, — он ткнул пальцем на стену, — твои палачи опять бегут. Работу будут доделывать!

Я пригляделась. И точно: серые фигурки скорой рысью, разъезжаясь ногами на ухабах, изо всех сил поспешали закончить начатое событие. Недолго думая, я схватила мальчишку за руку и вместе с ним рванула в сторону недалекого леса. Одновременно с этим, лихорадочно размышляя, куда меня занесло на этот раз, я пыталась выяснить, а есть ли в этом мире магия и, если есть, смогу ли я с ней договориться?

Ворвавшись под лесной полог, мы побежали между кустов дальше, сминая траву. На ходу я подняла руку и попыталась почувствовать знакомое покалывание и тепло в ладони. Ура! Следующим этапом я начала формировать маленькую шаровую молнию. И когда маленький и яркий шарик, пульсируя, самостоятельно поднялся над моей головой, мальчишка, спотыкающийся сзади, рухнул, как подкошенный.

Преследователи переругивались уже недалеко, и их было много. Оставить на растерзание им больного ребенка я не могла. Что ж, буду защищать и защищаться!

Что там, в другом мире, еще делали маги? Сеть? Попробуем. Торопясь, я вязала энергетические узлы, наполняя их силой воздуха. Огнем, как более убойным оружием, работать все же не хотелось: лес-то ведь не виноват в людских заморочках! То, что я в спешке творила, тут же набрасывала на кусты, деревья, траву, заговаривая на свертывание, как только бы в сеть попал человек. Думаю, на какое-то время это их остановит!

Все. Загонщики подошли слишком близко, и я видела их горящие азартом глаза. Отцепив сеть от себя, кончик бросила для подпитки на землю. “Держи, воздух, моих недругов, держи, землица, моих ворогов! Держи, не отпускай, догнать нас помешай!” Я снова схватила очнувшегося мальчишку и взмолилась лесу о помощи: “Лес-лесок! Помоги мне, дружок, уйти от погони, пусть люди нас не догонят!”

По бокам зашелестели, закачались ветки, и тропинкой выстелилась трава. Мы вступили на нее, и зелень смазалась одним безликим полотном. “Мы летим сквозь лес?” — подумалось мне, как вдруг ветви снова закачались вокруг нас, а впереди просветами заблестела опушка. Чудеса, однако! Из последних сил я вытащила мальчишку на солнышко. Он сразу свернулся клубочком и впал в забытье. Из уголка рта медленно стекала кровь.

Упав рядом с ним, я всем промокшим телом впитывала животворные солнечные лучи. Мысли тяжелыми шерстяными клубами перекатывались в моей отравленной угарным газом и промоченной холодным ливнем голове. “Наверное, у меня все лицо в саже, надо бы помыться” — лениво подумала я, подставляя другой бок солнышку. Туча ушла, преследователей я не ощущала, мальчишка… Кстати, как он? Я приподнялась на локте и взглянула ему в лицо: оно было мертвенно-бледным. Дышал он хрипло и прерывисто. Я резко села. “Вот бестолковая женщина! Рядом с ней умирает ребенок, а она ручки солнышку подставила!” — обругала сама себя и положила ему на лоб ладонь. Он был очень горячим. Как же его лечить?

Я обхватила колени руками и задумалась. “Нужна вода. Это обязательно. И воздух. Попытаться договориться со стихиями”. Я встала и прошлась по краю леса в поисках какой-нибудь лужицы. Мое внимание вдруг привлек большой круглый лист, слегка отсвечивающий синеватым ореолом. “Вот и хорошо, будет, во что воду набрать” — я подошла к листику и присела рядом с ним. Край его был причудливо вырезан различной величины зубчиками, а внешняя сторона была покрыта тонкими, но длинными волосками, на которых застыли еще не высохшие капли дождя.

Пока я рассматривала эту совершенную растительную чашу, на его краешек присела букашка. Сложила расписные крылышки и опустила хоботок в одну из капелек. И тут на моих глазах произошло маленькое чудо: букашка словно подернулась зыбкой дымкой и неожиданно разделилась надвое. И теперь уже две маленькие твари сидели на краешке резного листа. Вскоре одна из них начала таять, а вторая зажужжала блестящими крыльями и улетела.

Нет, такое замечательное растение рвать никак нельзя! Я вскочила на ноги и, путаясь в мокром и рваном подоле неопределенного цвета юбки, побежала обратно к мальчишке. Тот, все также свернувшись калачиком, лежал на траве, но уже открыв глаза, в которых не было ничего, кроме терпеливого ожидания скорого конца.

— Эй! — окликнула я его, — В десяти шагах отсюда тебя ждет счастливый лотерейный билет, где выигрышем — твоя жизнь. Ну-ка, помоги мне подтащить тебя туда! — я схватилась за ворот его рубашки и потянула на себя. Тот, с готовностью истлевшей ткани, затрещал и лопнул. Мальчишка безразлично мотнул головой и снова свернулся калачиком, выкашляв очередную струйку крови.

— Нет, мой золотой, так дело у нас не пойдет! — я задумчиво огляделась вокруг. В таком чудесном лесу, который нам так помог, теперь не хотелось рвать даже травинку. Ладно. Все равно меня не видит никто! И я развязала на юбке веревочку, и она упала к моим ногам. А под ней-то ничего и не было. Да-а. Пришлось снимать и верхнюю распашонку и рвать ее пополам. Одну часть я обернула вокруг бедер, второй прикрыла плечи и намек на грудь. Юбку разорвала по линии строчки и, постелив этот прямоугольник рядом с мальчишкой, закатила его на ткань. Затем взяла за два угла и потащила к необыкновенному листу. С большим трудом мне удалось уложить его голову так, чтобы лист оказался над ней, но в тоже время, не задеть растение и не проронить ни капли с волшебного листа. Наконец, я выдохнула и плюхнулась с ним рядом в траву.

— Все, мой хороший. Открывай ротик!

Мальчишка с закрытыми глазами приоткрыл рот, а я наклонила лист. И маленькие серебряные капли заскользили одна за другой, падая на язык. Он начал их сглатывать, а я с любопытством натуралиста во все глаза смотрела на него. Капли на листе уже кончились, но ничего не происходило. В отчаянии я поднялась и начала выискивать глазами еще один такой чудесный лист. Вдруг дозировка слишком мала? И пропустила момент, когда началось таинство превращения.

Плотная непрозрачная дымка накрыла полностью истощенное и изболевшееся тело. Красные и синие всполохи освещали то тут, то там сероватый кокон клубящейся субстанции. Я невольно отступила, чтобы не быть втянутой в это варево. Деревья и кусты вокруг зашумели, словно совещаясь о чем-то.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Он еще такой молодой и ему не время умирать! Пусть он будет здоровым. Если надо, я отработаю…

Шум ветра стих, и дымка вокруг тела начала таять. Никакого разделения не было, но показавшиеся первыми кисти рук были розовыми и теплыми. Я облегченно выдохнула: жив! Потом показалась голова. Глаза мальчишки были закрыты, но дыхание стало спокойным и ровным, без хрипов и свистов. Когда тело открылось целиком, я задрала его рубашку и приложила ухо к груди. Сердце билось четко и сильно, и… никаких хрипов у парнишки уже не было.

— Спасибо, лес! — я поклонилась древнему и мудрому существу. — Все, чем могу помочь… Обращайся.

Глава третья. Просьба волка.

И тут на опушке показался громадный седой волчище. Он постоял, дав себя рассмотреть, и, не спеша, направился ко мне. Глаза в солнечном свете плавились золотом, а роскошный мех искрился и переливался на свету.

Я потихонечку переместилась так, чтобы мальчишка оказался за моей спиной, и склонила голову перед хозяином леса. Тот на широких сильных лапах медленно обошел нас и уселся передо мной. И снова я не заметила момента перехода: только что рядом сидел волк, а теперь — мужчина с волчьими глазами и серебряными волосами.

— И тебе здравствуй. — Он ладонью показал на траву. — Присаживайся.

Я смущенно одернула ту часть тряпочки, которая едва прикрывала бедра и, подвернув ноги, села напротив.

— Ты — ведунья? — спросил он.

— Не знаю, — честно ответила я.

— Ты нашла лазорев цвет, который из людского племени могут видеть лишь ведуны, и вылечила мальчика.

— Я думала, это сделало растение!

— Нет, это сделала ты своей энергией. Одному цвету не хватило бы на такое сил. Ты поблагодарила лес и обещала помощь.

— Да. — подтвердила я.

— У меня к тебе будет просьба. — Мужчина-волк встал и прошелся по траве, опустив голову в раздумье. — В нашем лесу живут дриады. Это воплощенные духи леса. Они охраняют деревья, выращивают новые, разводят травы, цветы и ягоды. Так вот. У дриад есть Королева. Она умирает. — Мужчина взглянул мне в глаза. — Если ее не будет, ее подданные зачахнут, и лес постепенно исчезнет. И я прошу тебя, человеческую ведунью: может, ты что увидишь, поймешь, что с ней случилось?

— Хорошо, только пока ничего не могу обещать, — в растерянности сказала я, оглянувшись на мальчика. — А его куда? Можно его взять с собой?

— Можно. Только он ничего не должен видеть. Этот край не для мужчин.

— Тогда давайте его положим в надежное место, где можно спокойно поспать. А кто-нибудь из ваших подданных пусть его покараулит, чтобы не сбежал и не испугался, если проснется!

Мужчина кивнул головой и, подойдя к мальчишке, взял его на руки.

— Подождите! — попросила я и, положив свою грязную ладошку ему на веки, тихо прошептала: — Спи, миленький, пусть тебе снятся самые прекрасные сны!

А потом мне захотелось поменять ипостась. Майлер ведь обещал, что способности моих воплощений останутся со мной!

Я опустилась на колени и вспомнила те, уже далекие от меня, ощущения. Секунда, и рядом с мужчиной с мальчиком на руках стоит пятнистая пума.

— Однако! — вырвалось у хозяина леса.

Я посмотрела на него: “Идем?”

И мы быстро пошагали в тенистую и густую прохладу под плотными зелеными кронами. Тропинки сами собой появлялись и исчезали под нашими ногами, стремясь к центру леса.

Выйдя на маленькую поляну, заросшую низкой и мягкой травкой, мой спутник опустил мальчика на землю и свистнул. Тотчас, словно из-под земли, рядом с нами выросли два волка, вздыбив шерсть от моего вида. Вожак кивком показал на парнишку. Волки беспрекословно прилегли рядом. И опять рядом стоял большой и сильный зверь. Он посмотрел на меня, развернулся и рысцой побежал по тропе. Я метнулась за ним. Через полчаса неторопливого бега мы выбрались на большой и светлый луг. Посередине его стояло роскошное и огромное дерево. Волк обернулся в человека:

— Дальше ты пойдешь одна. Дриады тебя проводят. Я буду ждать здесь.

Он сел на траву, скрестив ноги, и оглядел мою пуму строгим взглядом:

— Обернись. Они любят человеческий облик.

Я обернулась, с удивлением увидев на себе традиционные штаны и рубаху народа пум. Намного лучше, чем две грязные тряпочки на определенных местах! К тому же, при смене ипостаси я стала чистой!

— Куда идти? — спросила Вожака.

— Жди. Они придут. — Коротко ответил он.

Я замерла на месте, оглядываясь вокруг. Зеленая листва на дереве — великане слегка пожухла, словно корни не доставали до воды. А сами ветви грустно качал небольшой и теплый летний ветерок. На лугу цвели цветы. Маки, ромашки, васильки моего мира были на них так похожи! Так же сверху светило солнышко и голубело небо. Вот только подушечки пальцев все время покалывало от рассеянной вокруг стихийной энергии. Неожиданно вокруг себя я увидела прозрачные силуэты. И посмотрела на Волка. Он утвердительно качнул головой.

— Здравствуйте. Мне сказали про Вашу печаль. Если смогу помочь, буду рада. — поприветствовала я их. Раздался легкий и нежный смех, словно звенели колокольчики, и тихий голос сказал:

— Пойдем с нами, девушка, мы покажем тебе путь…

И я шагнула за едва видимым отблеском чужой сути.

И снова я полетела зеленым коридором в неизвестном направлении. Рядом то и дело раздавался едва слышный смешок. Видимо, уж очень растерянной была у меня физиономия. Наконец я начала различать отдельные веточки с листочками, свет и тень под ногами. Оглянувшись по сторонам, неожиданно увидала себя в большом зеленом зале. Под ногами мягко пружинила меленькая травка, середину “потолка” перекрывали длинные, цветущие розоватыми цветками, ветви, через которые падал рассеянный солнечный свет, а стены представляли собой ровные древесные стволы, выросшие ровным кругом, и тесно сплетенные нижними сучками, на которых тоже что-то цвело. Пахло свежестью и теплым солнечным днем. Мои провожатые здесь, в этом месте, наконец-то обрели форму и плоть. И я увидела рядом с собой двух молодых и очень красивых стройных девушек с платиновыми волосами и ярко-зелеными глазами. Они дружно улыбнулись мне:

— Добро пожаловать в наш дом, маленькая ведунья!

Я поблагодарила и попросила отвести меня к их Королеве. Собственно говоря, чего тянуть? Мне еще со своим заданием надо разбираться.

Девушки взяли меня за руки и повели прямо к зеленой стене, в которой в последний момент открылся проход. И мы вошли в хорошенькую комнатку, увитую плющом с красными и розовыми цветками. Посередине ее, там, куда падали солнечные лучи, стояло низкое травяное ложе, а на нем лежала самая прекрасная девушка, которую только можно было себе представить.

— Это она? — поинтересовалась я у сопровождающих, хотя и так уже было все понятно. Я присела рядом с недвижно лежащей Королевой и протянула ладонь к ее лбу. Дриады недвижными изваяниями стояли рядом и внимательно смотрели на нас. Я потерла пальцы друг о друга и позвала ее:

— Ваше Величество! Где Вы?

Розовые губы красавицы чуть дрогнули, а великолепные зеленые глаза слегка приоткрылись.

— О-о! — Выдохнули девушки.

Но очи под густыми темными ресницами снова крепко смежились, и из груди вырвался едва слышный вздох. Я поместила руку над сердцем и попыталась увидеть прошлое ее глазами.

Постепенно передо мной проявилась зеленая пелена, из которой стали выделяться цветы, ветви с молодой листвой, маленький серый зверек в траве. Голубое небо и белые кучерявые облака. “Покажи мне, что с тобой произошло, милая!” — молила я ее. И вот я увидела поляну, окруженную низкими и разлапистыми соснами. Под ногами шуршал песок, а переливающееся на солнце платье подолом скользило по редкой траве. Вот рука дотрагивается до опустившего головку цветка, и он сразу радостно поднял желтые лепестки. Недалеко, над ручейком, кружат свой бесконечный хоровод пестрые бабочки. Плеск и журчание воды становится все ближе и слышней, и в эту незатейливую мелодию вплетает свою песню чарующий голос флейты, который хочется слушать бесконечно, упиваясь каждой нотой. Рука потихоньку отводит ветки плакучей ивы, загородившей своей густой листвой высокий песчаный берег. А на той стороне ручья, на камне у самой воды, сидит молодой мужчина с черными, разметавшимися на ветру по плечам, волосами. Синие глаза под черными ресницами и узкими бровями смотрят в небо. Тонкие пальцы легко порхают над флейтой, а губы выводят мелодию, рождающуюся в голове при виде крутящихся в вышине туч. Они то наливаются синевой и тяжелеют — того гляди, пойдет дождь, то разбегаются друг от друга в разные стороны, словно играя в салки. Мужчина, не прекращая играть, иногда улыбается и кивает им головой. А небесное племя уже выстроилось в круг и завертело веселый разноцветный хоровод. Человек вскочил с камня и засмеялся, отняв флейту от губ и размахивая ей, как дирижерской палочкой. Музыка сфер гремела отовсюду, вбирая в себя каждый шорох и каждый звук. Его белая рубаха с кружевами то надувалась под свежим ветром, то опадала, обрисовывая молодое сильное тело. Облака все кружили в небе, когда он неожиданно подпрыгнул, сильно оттолкнувшись от земли, и взлетел в небо большой черно-коричневой птицей с белыми перьями на крыльях и кончике хвоста. Он нырял и кувыркался в белом пухе летящих облаков, и солнце пыталось догнать его своими лучами.

А флейта осталась лежать на камне. И вот тихо, под прикрытием кустов, ноги сами несут к одинокому валуну. А руки тянутся к волшебному инструменту и хватают его. Тотчас опустились сумерки, а музыка стихла. Птица черным камнем упала с небес и превратилась в хмурящегося мужчину, стоявшего совсем рядом. Синие глаза превратились в два тяжелых серых камня.

— Отдай! — протянул он руку. — Это не принадлежит тебе!

Но руки крепко сжимают инструмент, как будто вместе с его утратой оборвется туго натянутая в сердце нить.

— Тебе нельзя здесь находиться и видеть меня. Прошу тебя, милая дриада, отдай инструмент и я уйду. Я не хочу забирать с собой твою душу!

Из печальных зеленых глаз полились прозрачные слезы:

— Не уходи. Побудь немного со мной!

Руки сильно дрожали, сжимая чужой инструмент. Мужчина наклонил голову и нежно провел пальцем по щеке:

— Мне пора. Солнце заходит, и ветер меняется. А тебя ждет твой лес. Прощай, красавица!

Он осторожно вытащил флейту, потом наклонился и поцеловал губы. Мужчина пах разогретым медом, сладким клевером и горечью полыни.

— Забудь обо мне!

Большая птица с белыми перьями на концах крыльев стрелой взмыла в небо, исчезая в лучах заходящего солнца.

А из глаз, не переставая, серебряной дорожкой капали слезы. “Люблю… люблю” — тихо пел над головой ветер, и шумел прибрежный камыш. “Нет без тебя радости” — грустно свистела пичуга, устраиваясь на ночь в кустах. И даже травяная дорога сквозь лес не стелилась гладким ковром, а лишь путалась под ногами.

Вот и ложе. Там, во сне, он всегда будет рядом. Он сыграет на флейте самую красивую музыку, согревая теплом в одночасье застывшую душу.

Я отдернула руку от сердца Королевы.

— Что? — выдохнули дриады.

— Тяжелый случай. — Я скорбно покивала головой. — Лечению практически не поддается.

Дриады охнули, побледнели и опустились рядом со мной на траву.

— Мы умрем! — повесили головы они. — Лес умрет! Пересохнут реки, и суховей будет пересыпать пыль одинокой и заброшенной пустыни.

Частые слезинки закапали из прекрасных и нежных глаз.

— Вот только ныть не надо. — Я встала на ноги. — Шанс есть всегда. Мне надо посоветоваться с Волком. Отведите, пожалуйста, меня к нему. Да и покушать бы хотелось. — Это уже намекнул организм грустным бурчанием в животе.

Дриады, как по команде, перестали плакать и, подхватив меня с двух сторон под руки, вывели в круглый зал.

— А как вы относитесь к любви, девушки? — спросила их я.

— Это цветок с капелькой росы в чашечке поутру! — прикрыла глаза та, что держала правую руку.

— Это щебетание птиц, встречающих солнечный рассвет! — пылко ответила та, что слева.

— Понятно, что ничего не понятно и требуется консультация специалиста. — Резюмировала я.

— Что? — С двух сторон на меня глядели невинные непонимающие глаза.

— К Волку! В лес. Поехали!

Через несколько секунд я снова стояла у подножия дерева-великана. Дриад рядом не было. Волка не видно. Только лес и я.

— А пожрать? — грустно вопросила я окрестности.

Глава четвертая. Мы отправляемся в путь.

Вожак обнаружился неподалеку от поляны рядом с весело звенящим ручейком. Он задумчиво смотрел на плещущую по камням воду, и его янтарные глаза ловили солнечные искры, отражающиеся от пробегающих струй. Я молча подошла и села рядом с ним. Посмотрела на ручей и тоже призадумалась: я снова в чужом мире, с непонятным пока заданием и обещанием, данным из благодарности, но которое тоже надо выполнить. Да и на живую Королеву, в полный рост и с улыбкой на лице, хотелось бы посмотреть!

Волк повернул ко мне голову и плавно перетек в человеческую ипостась.

— Как она? — раздувая ноздри, спросил он, словно запах на мне мог ему что-то рассказать.

— Плохо. — Пожала я плечами и бросила в воду травинку. Она неспешно развернулась, вода подхватила ее течением и унесла за собой в неведомые дали.

— Это лечится?

— Лечится. — Согласилась я. — Только для этого необходимо выполнить два условия.

— Какие? — Вожак с волнением вскочил на ноги, а я посмотрела его беспокойство несколько иначе.

— Скажите, а Вы видели Королеву дриад?

Вожак нахмурился и тяжело взглянул на меня, словно хотел прочитать в моей голове подоплеку этого вопроса. Но мысли скрывать я умела давно, поэтому бросив на меня еще один хмурый взгляд, он сел и отвернулся.

— Видел. — Нехотя выдавил он из себя.

— И она своей неземной красотой настолько запала в душу, что готов достать с неба звезды, лишь бы она снова ходила по лесу и улыбалась природе своей нежной улыбкой… — Я искоса посмотрела на вздрагивающие плечи и внезапно потерявшие свой блеск серебряные волосы.

Волк резко обернулся и смерил меня с ног до головы свирепым нечеловечьим взглядом.

— Что бы ты понимала, маленькая человечья самка!

— Действительно. Где уж нам уж. Ну, бывай, Вожак. Я так понимаю, тебе моя помощь больше не нужна. — Я встала с травы, перепрыгнула ручеек и, обернувшись пумой, заскользила по траве в сторону поляны с мальчишкой. Вылечить-то я его вылечила, теперь надо бы обратно в город вернуть.

Белая тень смутно мазнула вдоль моего бока и резко остановилась, перекрыв мне путь.

“Что тебе, родной?” — Я взглянула Волку в глаза. Он обернулся человеком и тоскливо посмотрел на меня.

— Не уходи, маленькая кошка. Просто… задавая такие вопросы, ты делаешь больно моему сердцу!

“Ну и..? Я хочу услышать правдивую историю.” — Я плюхнулась на живот и приготовилась слушать.

— Однажды, человеческая ведунья, в наш лес заехала королевская охота. Это было не здесь, а на склонах северных гор. У меня была большая стая… Женщины, щенки, молодые бойцы и старая гвардия. Нас бы не увидели и не услышали, да только двое молодых щенков убежали посмотреть на великолепие королевского выезда. Хоть они хорошо спрятались, да только почуяли их натасканные на волков быстроногие гончие и бросились в погоню. Мальчики были молодыми и глупыми. Взрослый волк всегда уведет людей от стаи, а эти бросились домой, ища спасения среди нас. — Вожак помолчал, вспоминая. — У охотников было оружие. Что может сильный боец с клыками и когтями против свинцовых пуль? Пока женщины и дети пытались хоть где-нибудь укрыться, мы боролись, оставляя лужи крови на мятой траве. Первыми погибли ретивые подростки. За ними, вскидываясь на последнем издыхании к горлу врага, полегли умелые воины. Охотники со смехом окружили наших волчиц с детьми и расстреливали их в упор, хвастаясь тем, сколько нелюдей им удалось завалить. Среди них были моя жена и волчонок. Я помню, как закрылись его голубые глаза… Как упала, сраженная пулей, моя жена, закрывая его своим телом. И я взмолился к силам природы, прося спрятать в густых дебрях хоть часть стаи… И явилась перед моими, уже закрывающимися от потери крови, глазами прекрасная юная девушка. Она покачала головой и что-то прошептала. На пути охотников из земли выметнулись острые побеги, не дающие выбраться из леса и протыкающие их насквозь. Терновник и шиповник терзали плоть, насыщаясь кровью перепуганных животных и всадников. А для нас открылась лесная тропа, по которой остатки моего племени смогли уйти в другое место. Женщины еще долго кричали по ночам от ужаса и зализывали раны. А девушка с глазами молодой листвы и белыми, мягкими, как шелк, волосами, показала мне целебные травы, научила их использовать.

И вот у нас выросли новые щенки, и научилась защищаться бывшая молодежь, ставшая в одну ночь ветеранами… Она для меня — Богиня, недосягаемая и прекрасная. Я ей обязан жизнями моих родных и друзей. Пойми, девочка, — Вожак с болью посмотрел мне в глаза, — я сделаю все, понимаешь, все, чтобы она жила, чтобы радовалась каждому цветку и встречала песней каждое утро…

Волк отвел от меня взгляд и посмотрел в небо.

— Я все сказал. Решать тебе.

А я давно размазывала кулаками бежавшие из глаз слезы, даже не заметив своего обращения. Подтерев ладонью хлюпнувший последний раз нос, посмотрела на Волка.

— Как Вас зовут? — тихо спросила его.

— Можешь звать Алкен.

— Алкен, Вы действительно готовы ради нее на все? Это очень важно. Подумайте.

— Думать не о чем. — Он повернул ко мне серебряную голову и кивнул. — Говори.

— Вам это может показаться странным и глупым, может, неправильным. Но я видела… Алкен, Королева леса влюблена… Он оставил ее, не ответив на искренние чувства красавицы дриады. Сказал, что ему не нужна ее душа.

— Кто он? Ты можешь его описать? Я найду его даже на дне океана и притащу к ней! — Волк вскочил и быстро зашагал по поляне. Глаза метали молнии, а волосы на голове вздыбились, как шерсть на загривке.

— Я не знаю, он не назвался. Только могу описать.

— Говори!

— Он играет на флейте и ветер послушен его музыке. Деревья и птицы поют вместе с ним. Он умеет обращаться в большую птицу с белыми крыльями и летать среди облаков в солнечном небе. Еще он сказал, что уходит за закатным ветром и чтобы она забыла его… — Сумбурно рассказала я то, что видела глазами прекрасной Королевы.

Волк перестал ходить и посмотрел на меня.

— Ты уверена в том, что видела?

— Конечно. Он был синеглаз и черноволос. В черных брюках и белой развевающейся на ветру рубашке с кружевами. У него тонкие пальцы и блестящая флейта. Когда он улетал, Королева говорила: люблю… хочу видеть и слушать его во сне, если не получается наяву… Вы знаете, о ком я говорю?

— Да, девочка. Он — высший дух, иногда спускающийся на нашу землю добавить в окружающий мир несколько нот радости и волшебства. И ей действительно не надо было видеть Одинокого Пастуха за его работой.

— Почему?

— Души, созданные для жизни земной, всегда тянутся к любви небесной. А он живет в ней, щедро одаривая наш мир, спускаясь к нам. И вечно юная Королева со всей пылкостью неискушенной души потянулась к нему за светом чистой неземной любви.

— И что нам теперь делать? — спросила я у Волка.

— Искать Пастуха, девочка. И уже его спросить об этом.

— И как мы попадем на небеса? — не удержалась я от глупого вопроса.

— Раз он спустился, значит, пока где-то на земле. Да! — загорелись два янтаря. — Мы идем его искать!

— Стой! — заорала я вслед обернувшемуся зверем Волку. — А мой мальчик? А поесть?

Мой пациент сидел на полянке, скрестив ноги и волком взирая на своих безмолвных охранников по обе стороны от себя. Алкен кивнул головой, благодаря соплеменников за службу и отпуская их. Те молча поднялись и, не торопясь, потрусили под сень деревьев, не издав не малейшего шороха.

Парнишка поднял голову и посмотрел на нас.

— Извини, что пришлось оставить тебя в лесу спящим. Неотложные дела, знаешь ли… — улыбнулась ему, присаживаясь рядом. Вожак остался стоять невдалеке под деревом. — Как ты себя чувствуешь?

— Ты вылечила меня, ведьма? — он повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Не надо было? — удивилась я.

— Не надо. — Отрезал он. — Сейчас бы я уже был навсегда свободен.

— А чем ты так занят?

— Мне придется возвращаться в город и продолжать отрабатывать долг отца.

— Зачем? Это его долги, пусть сам и возвращает. — Подняла я брови.

— Он продал меня в счет долга. Теперь я до совершеннолетия принадлежу гильдии.

— Глупости. Считай, ты уже умер. Все видели, как ты болел, и, если не появишься среди них, думаю, по тебе никто не будет плакать.

— Мне идти некуда. С детства не уходил дальше городской стены.

— Может, родственники какие в других городах или селах остались?

— Нет у меня никого. Да и отец мне настоящим отцом не был. Говорил, нашел меня, когда шел зимой через лес. Поэтому я и кашлял всегда, что застудился еще маленьким. Хоть он не бросил меня тогда и вырастил в своем доме, родным и близким человеком так и не стал. Он неплохой, но уж очень выпить любит. Как капля в рот попадет, не остановится, пока черти мерещиться не начнут.

Мальчишка встал с земли и размял ноги. А потом посмотрел в небо и засмеялся:

— Я — свободен! — Затем посмотрел на меня серыми теплыми глазами. — Домой я не пойду и в город не вернусь.

— Как знаешь. Ты здоров и можешь делать все, что хочешь.

— А ты, маленькая ведунья? В городе ведь тоже не останешься?

— Конечно, нет. Слушай, а за что меня хотели сжечь?

Мальчишка рассмеялся:

— Ты посоветовала жене мэра для похудания пить слабительное.

— Я что, была не в себе?

— Не знаю, — развеселился мальчишка. — Ты ей сказала, что от жира избавляются двумя путями: через рот — его заклеивают, и через задницу — расставляют ноги пошире и ставят клизму. А в промежутках — пьют слабительное.

— А зачем она пришла не к лекарю, а к простой девчонке?

— Так, когда ты остановилась в нашем городе, пять человек от смертельных болезней вылечила, и это не считая обычные хвори!

— Интересненько. Значит, в поисках заработка я моталась по городам и весям… Ты знаешь, где я жила?

— Тебе зачем? Хочешь опять поджариться?

— Хочу заскочить и забрать свои вещи. Думаю, в них найдется много нужного.

Алкен не выдержал и подошел ко мне:

— Когда мы идем? Нельзя терять ни минуты!

Я встала и твердо сказала сразу обоим:

— Парень! Не знаю, как звать тебя, ты — здоров и свободен. Тебя проводят к краю леса, и можешь идти на все четыре стороны. Мы друг другу ничем не обязаны.

— Алкен! Я обещала идти с тобой на поиски. Мы пойдем. Но, во-первых, мне надо поесть. Я сутки на ногах без еды и воды. Во-вторых, мне надо из города утащить свои вещи. Поэтому, пока я занимаюсь своими делами, ты объясни своему племени, зачем ты уходишь, и оставь нового вожака вместо себя.

— Я иду с тобой. — Хмуро сказал Алкен. — Город — не место для одинокого котенка.

— Алкен, не стоит. Все-таки, я больше человек, чем кошка. Жди меня на опушке леса на закате.

Вожак с сомнением посмотрел на меня и тихо растворился между деревьев. А рядом со мной и мальчишкой появился молодой серый волк.

— Веди, что ли… — попросила его я. И мы с парнишкой отправились следом.

— Куда ведет нас волк? — не выдержал он.

— К городу. Это меня. Я хочу поесть и собраться. Потом мы встретимся с Алкеном и уйдем на поиски.

— А я?

— Что ты?

— Я тоже хочу с вами. Мне все равно, куда идти, лишь бы подальше. Возьмите меня с собой!

— Зовут тебя как?

— Кленис.

— Так вот, Кленис, дорога может быть долгой и опасной. И безденежной.

Тот махнул рукой:

— Вот с этим проблем точно не будет!

Я хмыкнула:

— А у нас с тобой?

И мы оба засмеялись. Дойдя до лесной опушки с видом на городские стены и полусгоревший эшафот, мы простились с волком и посмотрели друг на друга.

— Так ты знаешь, где я останавливалась?

Глаза мальчишки сверкнули решительным огнем, а подбородок на чумазой мордахе упрямо выдвинулся вперед:

— Мы пойдем вместе!

— Э, нет. Вдруг тебя изловят?

— Ты же ведьма! Заколдуй меня так, чтобы никто не мог узнать!

Я подумала и поскребла затылок:

— Давай попробуем. Может, и правда, что получится.

Итак. Идентифицируют знакомого человека, в-основном, по лицу. Значит, меняем черты лица. Волосы у него грязно-коричневые. Короткие. Будем делать длиннее, меняя цвет.

И я потянула волосы в рост, одновременно осветляя до максимума. Тяжеловато, со скрипом и матерком в моем исполнении, волосы начали шевелиться и удлиняться. Минут через двадцать на голове мальчишки выросли очаровательные блондинистые кучеряшки длиной по плечи. Я захихикала. Он вскинул подбородок и метнул в меня нервный взгляд.

— Все хорошо! — давясь смешком, успокоила я его. — Ты похож на ангелочка!

— Кого? — удивился парнишка.

— На пушистое облачко. Не вертись. Буду ваять дальше.

Я поднатужилась и поменяла ему цвет глаз с серого на синий. Уж очень красивыми были глаза Одинокого Пастуха! Подрастила реснички и бровки, сделав их немного светлее. Всего-то ничего, а передо мной стоит совсем другой человек!

Подойдя к нему вплотную, я подвернула рукава его безразмерной фуфайки и, нагнувшись, оторвала обтрепанные и грязные концы его бесформенных штанов.

— Душка, а не мальчик! — откомментировала я свою работу. — Теперь не пугайся, но по улицам с тобой тоже пойдет мальчик.

Балахон, одетый сердобольными горожанами на меня для казни, давно исчез, а на моем теле красовался костюм народа пум — рыжая рубашка и черные штаны. Длинные волосы, конечно, мне было резать бесконечно жалко. Но, с другой стороны, в дороге мужчина с двумя пацанами вызывает гораздо меньше вопросов и встречных взглядов, нежели с девчонкой в компании. Грустно вздохнув, я вырастила на руке бритвенной остроты коготь и, зажав волосы в кулак другой рукой, безжалостно начала их срезать. Через минуту под деревьями стояли два мальчика. Закопав пряди под кустом, мы, наконец, поспешили в город.

Мальчишка шел рядом и все косился на меня так, что я не выдержала:

— Ну?

— Что? — покраснел пацан.

— Это я тебя должна спросить: что?

Парень покраснел еще больше и выдал:

— Ты, оказывается, такая маленькая! Понимаешь, когда я умирал, толком тебя и не разглядел. Думал, взрослая женщина. А ты — совсем девчонка. Сколько тебе лет?

Я подумала. Ростом я гораздо ниже его, хотя раньше казалось, что не намного. А сейчас, когда он выпрямился, оказалось, не достаю ему и до плеча. Пусть тогда мне будет лет… двенадцать. Пусть считает младшей сестрой. Оно спокойней для всех. Скосив глаза кверху, закусила губу и сказала:

— А как сам думаешь?

— Ну, лет десять.

— Двенадцать. Но не забывай, что я — ведунья. Мы, бабки-ежки, умнеем не по годам.

— Кто? — опять удивился он.

— Фольклор. — выдала еще одно непонятное слово. — И меня зовут Ир. Не забудь, что я — парень.

Кучерявое облачко согласно мотнуло головой.

— А мы что, пойдем через ворота? — спросила я, разглядев стражников, тоскливо глядящих по сторонам.

— Нет, тут, в стене, есть пролом. Наши все знают. Прыгай! — он дернул меня за руку, и с маленького мостика мы полетели в кусты, изобильно росшие на дне мелкого ручейка.

Пригнувшись, чтобы со стен нас было не видно, мы по руслу приближались к стене. Ручей, за свою многолетнюю историю, промыл под стеной большую дыру. Поколения градоначальников ее заделывали, а вода и умелые руки ночных ходоков благополучно снова ее разрывали, пока самый мудрый правитель не поставил в камень просто металлическую решетку. Ночная братия, возмущенная этим коварным поступком, прутья подкапывала и разжимала. Так что для ребят нашей комплекции не составило особого труда пролезть на укрепленную вражескую территорию. Скоро мы с Кленисом шагали по грязным и узеньким улочкам, благоухающим помоями и отходами жизнедеятельности. Трехэтажные домики, стоявшие настолько близко друг к другу, насколько было возможно, загораживали крышами светлое небо, оставляя земле грязь и сырость тухнущих нечистот. Изредка мимо нас пробегали подозрительные личности, кутающиеся в рванье и скрывающие лица.

— Как ты здесь мог жить! — удивилась я. — В вашем городе не только туберкулез, а кишечная палочка с педикулезом так и кишат в отравленном воздухе!

Очередной оборванец, скользящий мимо нас, от моих слов резко дернулся в сторону.

— Да это окраины! Вот подожди, выйдем чуть дальше, там красиво! — обиделся за свой город парнишка. — А про что…

— Проехали, — перебила его я, увидев, наконец, просвет между домов.

И мы, немного погодя, высунув нос из трущоб и прижимаясь к домам, вышли на площадь. По меркам этого средневекового городка она была большой. И, что самое удивительное, замощена аккуратно притертым друг к другу булыжником. Посередине площадь разделял на две части маленький овальный прудик. В нем горкой были навалены валуны, из недр которых бил тонкой струйкой фонтан. А вокруг плавали золотисто-красные утки. С нашей стороны бурлил самостийный базар, на котором продавали всякую мелочевку: платки, дешевые, но яркие украшения, картины художников и недорогую ювелирку. С той стороны чинно гуляла чистая и богатая публика. Детишки то и дело подбегали к пруду и бросали раскормленным уткам еду, купленную тут же, у фонтана. Я засмотрелась на эту веселую и жизнерадостную картинку.

Кленис взял меня за руку, и одновременно кто-то деликатно подергал за рукав. Непроизвольно сжав руку парню, я оглянулась в другую сторону. Рядом со мной стояла чернявая девушка. “Ну, никуда от цыган не денешься, во всех мирах достанут!” — подумала я, рассматривая ряды бус и монеток на шее и яркую юбку в красных цветах.

— Чего тебе? — буркнул посмотревший в ту же сторону кучерявый Кленис.

— Не ходи туда, куда собралась, девушка! — серьезно сказала цыганка. — Тебя ждет смерть!

“Она и так вокруг меня постоянно.”- горько усмехнулась я про себя. А вслух сказала:

— Что же тогда мне делать, милая?

— Уходи из города, быстро уходи! Скоро она придет за тобой! — толкнула меня цыганка и, крутнувшись на ноге, скрылась в толпе.

— Альта даже денег с тебя не спросила! — потрясенно проговорил Кленис. — Надо бежать!

Мы развернулись, чтобы опять нырнуть в свой крысиный проулок в то же время, когда на площадь выехали всадники. Один из них покрутил головой, словно ища что-то в толпе. Потом протянул руку в нашу сторону и громко, перекрывая шум площади, сказал: — Ведьма здесь!

Люди ахнули. Где-то заплакал напуганный ребенок. Торговцы и зажиточные горожане начали потихоньку разбегаться. Мы же, скрываясь за чужими спинами, все-таки успели юркнуть в спасительную темноту.

— Бежим! — задыхаясь, крикнул Кленис. — Это здешний главный маг. Он-то тебя и приговорил к сжиганию!

“Мать твою, магический прогресс и конкуренция…”- выругалась я, ныряя в очередную подворотню. Сзади послышался топот копыт. Мы перемахнули низенькую оградку и полезли вверх по водосточной трубе.

— Уйдем по крышам! — крикнул сверху Кленис.

— Вот она! — услышала я внизу властный голос, и тут же мою ногу захлестнуло обжигающей петлей.

— Беги! — заорала я, одновременно вызывая в пальцах жар шаровой молнии. Посмотрев вниз с высоты второго этажа, я увидела злорадные и ухмыляющиеся лица. “Сволочь! — подумала я, выделяя мага из развеселой толпы. — Связался черт с младенцем!” Как только шар набрал температуру, я стряхнула его с руки, точно направляя в самодовольное лицо.

Да, не ожидал кузнечик такого вот конца! Как он дрыгал ногами и орал, когда шар обжег ему глаза! Не подозревал он от ребенка такой подлянки. Жгут на ноге тотчас исчез, и я белкой взлетела по трубе на крышу. Там меня ждал довольный компаньон.

— Как ты его! Бамм! Ай-яй-яй! — восторгался он, прыгая по черепице. Я сосредоточенно скользила за ним. Мне все еще было страшно. Но вот впереди засветилась облезлым краем городская стена. Свобода была совсем близко!

Спускаясь вниз по очередному водостоку за моим провожатым, я неожиданно уловила ароматнейший запах, и мой желудок взбунтовался, заглушив настойчивый голос разума, требующий немедленно бежать дальше. Повиснув на одной руке, я заглянула в окно: на столе, совсем рядом с моими голодными глазами, стояло блюдо. А на блюде лежала, истекая соком, жареная птица, кокетливо окруженная печеными овощами. Моя сущность, не имеющая во рту с незапамятных времен даже маковой росинки, сразу прониклась ненасытной любовью к этому шедевру кулинарного творчества. “Мы созданы друг для друга!” — спел победную песнь мой желудок, наполнив рот длинной тягучей слюной. Мгновенно перекинувшись в кошачью ипостась, я влетела на подоконник и вцепилась зубами в птичий бок. В комнате кто-то тоненько завизжал.

“Мое!”- громко заявили о себе голодным урчанием внутренности, и, грозно рыкнув для острастки, я вымелась из комнаты на улицу. Кленис с воплем шарахнулся. Мою пуму мальчик еще никогда не видел и, дикими глазами, замерев, смотрел на диковинное животное, взявшееся неизвестно откуда, да еще и с добычей во рту. Чтобы парнишка не сбежал, пришлось срочно оборачиваться в девчонку.

Он вначале обалдел, а потом заржал, увидев мою измазанную жиром сердитую физиономию с птичкой в зубах. Вытащив еще не проглоченный кусок изо рта, я кивнула Кленису, и мы побежали к стене, причем на ходу я отрывала мясо и засовывала его в рот, спотыкаясь и роняя мелкие косточки на землю.

Не останавливаясь, мы протиснулись сквозь прутья, и по ручейку рванули к спасительному лесу. Хоть вещи раздобыть так и не удалось, желудок я успокоила и с нетерпением ждала встречи с Вожаком.

Глава пятая. В погоню за Алкеном.

Солнце медленно спускалось за холмы, а Алкена все не было. Парнишка сидел рядом со мной и дотошно расспрашивал, что я еще умею делать и в кого превращаться. Он болтал и болтал, а я начинала беспокоиться. Что если Вожак решил нас, таких непредсказуемых, не ждать, а пойти на поиски самостоятельно? Это было бы глупо и неосмотрительно. Я поморщилась. Начинало холодать, и от травы с полей потянулся молочный туман. Поежившись, я пробурчала:

— Ну и где наш торопыга?

Кленис понял, о чем и о ком я говорю, и удивленно поднял белесые бровки:

— Ну ты же ведунья! Возьми и посмотри, где он!

— Как? — задала ему глупый вопрос.

— Ну, как вы, ведуньи умеете! — улыбнулся мне Белое Облачко.

А как я умею? Да никак! Тогда придется мыслить рационально. Я сменила ипостась, покрутилась на месте, и пошла вдоль кромки поля, пытаясь засечь запах Алкена. Кленис бежал за мной. “Лес- лесок!”- взмолилась я. — “Подскажи, где твой хранитель? Выведи к нему!” Удивительно, но лес услышал, зашумел листами и выстелил перед нами зеленую травяную дорогу. Мы с мальчишкой ступили на нее. Секунда вечности — и мы на месте. Все та же опушка, только немного дальше места, где мы сидели. Здесь я сразу нашла знакомый запах. След выходил из глубин леса и вел в степи. “Все-таки решил уйти один.” — подумала я и мотнула головой пацану. И мы поплыли по росистой траве навстречу почти зашедшему солнцу и сырому промозглому туману, кое-где поднимавшемуся выше моей головы.

Я быстро шла, все еще чуя свежий волчий след. Мальчишка периодически отставал и ныл, что болит живот, потом пятка, а тут и вовсе застряла в ноге колючка. Я обернулась, посмотрела на него горящими глазами и щелкнула зубами. Кленис тут же замолчал и сосредоточился на поисках мешавшей ему растительности. Дождавшись, пока он, сопя, ее выдернет, мы пошли дальше в ночь. Но, в конце концов, мой маленький спутник не выдержал, споткнулся и кубарем скатился в неглубокий овражек. Не торопясь, я начала спускаться за ним. В неширокой лощине стоял густой белый туман. Сладко пахло зимними яблоками, как на бабушкиной даче. А вот и яблони! Как они выросли с тех пор, когда я была девчонкой! Кругом меня, на траве, лежали они — яблоки моего далекого детства: зеленая антоновка, белый налив, штрейфлинг, апорт. А навстречу, с корзинкой, шла моя бабушка. Она улыбалась и звала меня к себе. Как же я ее любила и плакала, когда она умерла!

Как умерла?! Вот она: живая и здоровая, все ближе и ближе ко мне! Мысли горохом рассыпались внутри головы и закрутились, словно время в песочных часах: скоро будет поздно… поздно…

Я треснула себя рукой по щеке. Коготь больно оцарапал нос, и я чихнула.

Яблоневый сад исчез, оставя после себя черную ночь, неглубокий лог, меня, стоящую на четырех лапах, и уродливые лохматые растения, источающие резкий запах. Чашечка одного из них застряла на моем плече. Я клацнула зубами, отламывая цветок от ножки. Он сразу завял, превращаясь в смрадную кашицу, а из плеча потекли капли крови.

“Вот так дела!” — удивилась я странным вампирским растениям. А где же мой Кленис? И, стараясь не дышать слишком часто, пошла по следам его упавшего сверху тела.

А чашечки хищных растений уже облепили его так, что из-под них торчала только его босая ступня.

— Я не для того его лечила, чтобы какие-то ботанические пиявки им закусили на ночь, — пробормотала я, разжигая в руке молнию и поднимая ее над головой. Вокруг раздался какой-то странный шорох, и я пугливо осмотрелась по сторонам. Диковинные растения, почуяв яркий свет, срочно втягивали свои длинные ножки и чашечки под камни и песок, лежащий под ногами. Кленис, освобожденный от пут, и слегка попробованный, громко застонал, так и не придя в себя. Ну не бросать же здесь моего постоянного пациента? Я взяла зубами ветхий ворот его рубахи и, осторожно подтягивая худощавое тельце за собой, вытащила его наверх.

Я села и отдышалась. Вот сейчас было бы неплохо попить водички и облить моего разоспавшегося друга. Но ручейками и водоемами ниоткуда не пахло. Что ж, придется опять упрашивать природу.

“Могущественная природа, мать всего сущего на этой земле, силы стихийные, великие, помогите мне!”- начала я, потом задумалась и продолжила:

— Водички бы. Попить, да обмыться! Ну, пожалуйста!

Я постояла и посмотрела по сторонам. На небе ярко светили звездочки. Поднявшийся легкий ветерок уже сдул ядовитый туман. Только мой спутник все никак не приходил в себя. Я обошла его кругом и задумчиво лизнула в щеку. Тот даже не отреагировал. И тут меня что-то толкнуло в подушечку лапы. Я ее подняла и посмотрела вниз. На моих глазах земля вспучивалась и трескалась длинными змейками. Опасливо отодвинувшись подальше вместе с Кленисом, я продолжала наблюдать за непонятным явлением, обратившись девчонкой и, на всякий случай, приготовив в руке молнию. Мало ли кто лезет наружу из глубин земли на запах пролитой крови!

Вот мелкие камешки и песок с землей полетели вверх, обнажая корни растений, завалившихся на бок. Я застыла в боевой стойке, подняв яркий шарик над головой. Но тут вверх, сразу на метр, из земли выметнулся тонкой струей водяной столб и расплеснулся в стороны. Погасив молнию, я рассмеялась и подставила грязные руки под чистейшую и вкуснейшую водичку.

— Спасибо, Мать-земля! — закричала я, от души поливая водой бледного Клениса. Содрав с него ветхую рубаху, я замывала рваные ранки, оставленные растениями-кровососами. Заодно я отмыла его лицо и, наконец, как следует, его рассмотрела.

Мальчишка был высок, но очень худ. На вид ему можно было дать лет пятнадцать. Видимо, из-за болезни он не мог хорошо питаться, да и денег, судя по его рассказу, у него не было. Все, что он мог заработать или украсть, уходило сначала отцу, а потом гильдии. У парнишки был очаровательный носик картошкой с золотистыми веснушками, белая кожа, мгновенно краснеющая на солнце и полные улыбчивые губы. Я сделала его белым и кучерявым, но это точно был не его цвет. Этот мальчик должен быть, судя по всему, темно-рыжим. Просто его волосы в момент нашего знакомства были очень грязными, а под сальными отложениями совсем не был виден его натуральный цвет.

— Эх, Пушистое облачко, да ты, оказывается, лисенок! — вслух сказала я, отмывая маленькие лопоухие ушки. Нет, окрас срочно надо возвращать обратно!

Я сняла с себя рыжую рубашку народа пум и укрыла замерзающее тело. Голову положила себе на колени и начала колдовать, возвращая законный цвет его волосам, одновременно их выпрямляя. Из-за холмов пробивалась узкая полоска зари, когда Кленис открыл глаза. Они остались темно-синими. Ну и хорошо. Я улыбнулась мальчишке. Он посмотрел на меня и покраснел. Опс… Накладочка вышла! Рубашкой я его накрыла, а сама осталась лишь в штанах. Конфуз! Теперь покраснела я. Хоть груди у меня совсем не было, да и кожа не мерзла, все равно было стыдно. Я обернулась пумой и подошла к ручью. Парнишка, стараясь не смотреть в мою кошачью сторону, аккуратно приподнялся, закутался в мою рубаху, и потопал за мной. Как следует напившись, он нерешительно посмотрел мне в глаза:

— Я заснул?

Хмыкнув, я отошла за кустик на всякий случай, и обернулась там. На мне снова оказалась рубашка. Спасибо, первый мир, за вечно своевременный подарок!

Теперь мы с Кленисом действительно стали похожи на двух братьев. При неярком свете рождающейся зари я разглядела свое лицо в маленькой лужице, натекшей в небольшую выемку в земле. Моя нынешняя внешность была ничем не примечательной. Темно-каштановые коротко обрезанные волосы, тонкие бровки, серые глаза, прямой маленький нос и бледные тонкие губы… Ну, никак не красавица. К тому же, по меркам моей земли выглядела я лет на двенадцать- тринадцать, как и сказала Кленису. А одинаковые рубашки делали нас даже чем-то похожими.

Я вышла из-за кустиков уже одетой.

— Поспал — и молодец. Попей водички и побежим. — Потом я подумала и добавила:

— Попробуй, сядь на мою пуму. Может быть, я тебя удержу?

Довольный парень попил и аккуратно сжал мою шкуру ногами, ложась грудью на мой позвоночник. Тяжеленький, однако. Но нести могу. И я потихоньку, так, чтобы он приноровился держаться, стала наращивать темп. Я бежала по еле видному в густой траве вчерашнему волчьему следу. Небо играло всеми красками зари, о чем постоянно сообщал мой довольный спутник. И зачем я его поволокла с собой? Сейчас мы с волком были бы уже далеко! А теперь и Вожак неизвестно где, и чужой парень на спине болтается. А Кленис все разливался соловьем, живописуя окрестности. Следуя тропе Вожака, я вышла на невысокий холм.

— Стой! — вдруг напряженно сказал парнишка.

Я остановилась и легла в траву. Кленис сполз с меня и, показывая пальцем вперед, возбужденно зашептал:

— Смотри, там всадники!

Я напрягла зрение и присмотрелась: с десяток человек на лошадях кружили по одному месту, периодически взмахивая руками, и снова отъезжая.

Обернувшись, я спросила:

— Они охотятся?

— Да, загоняют какого-то зверя!

У меня появилось нехорошее предчувствие, и я попыталась разглядеть картинку пояснее. И точно, среди травы мелькало что-то белое.

— Вот кретин! — с досадой вырвалось у меня. — Надо же было так вляпаться!

Умничка Кленис все понял и поинтересовался:

— Ну мы же не пойдем его спасать?

Я оценивающе посмотрела на него:

— Тебя тоже не надо было. Толку от тебя: хребет внутрь вогнул, да лапы до сих пор трясутся.

Кленис опустил глазки, сверкнув в лучах солнца рыжей макушкой:

— Я — лучше! Я слово держу! А он ушел без нас.

— Это его путь, и он волен поступать, как ему заблагорассудится!

— Тогда мы тоже вольны. Может, пойдем? — рассудил мой спутник.

— Конечно. — Сказала я и потихоньку начала двигаться к центру событий. Парнишка остался скулить сзади. А я ползла и думала, что можно сделать.

“Добрая, милая, родная земля! Выручи меня! Доставь ко мне волка белого, волка смелого, что бьется на дороге, оттоптав себе все ноги, а охотникам в обман кинь серебряный туман!” — ни с того, ни с сего выдала вдруг я на одном дыхании. И сразу в низине, где гарцевали лошади, стала сгущаться молочной белизны пелена. Я, открыв рот, смотрела на это чудо, как вдруг земля разверзлась, и ко мне выбросило потрепанного грязно-белого волка. Он лежал на боку и тяжело дышал. Шкура, украшенная алыми полосами, вздымалась и опадала в такт частому дыханию. Глаза волка были закрыты.

Сзади тихонечко подошел Кленис:

— Вот это его отколошматили! — восхищенно произнес он.

А я наклонилась над Вожаком и строго сказала:

— Подумаешь, немного устал. Не придуривайся, ты абсолютно здоров, и жалеть такого лжеца здесь никто не собирается! — незаметные капли эфирной энергии, упавшие на него из моих пальцев, пополнили его истощенную ауру. Волк зашевелился и открыл глаза.

— Действительно, притворялся… — с презрением в голосе протянул парнишка и, пнув какую-то травинку, отошел в сторону и сел.

В долине, плотно укрытой туманом, раздавались крики сразу потерявших ориентиры охотников.

— Давай же, Алкен, приходи в себя! — я дотронулась до теплого волчьего носа. Одно мгновение — и передо мной уже лежал человек.

— Ведунья! Ты все-таки догнала меня… — прошептал он.

— Вставай, нам надо отсюда уходить. Охотники рядом.

Алкен с трудом сел, а затем поднялся. Его шатало. Пришлось подойти и снова поделиться энергией. Избитый мужчина, подросток и ребенок — легкая добыча в диких степях!

— Куда мы идем? — через время спросила я у него, когда он сосредоточенно шел вперед, раздвигая руками высокую траву.

— За Одиноким Пастухом. — пожал плечами, не оборачиваясь, Алкен.

— А ты уверен, что дух именно там?

— Нет. Но мы зайдем в стаю моего сородича. У них есть сильный шаман. Он подскажет, куда проляжет наш путь.

— Тю! — удивился Кленис. — С нами идет ведунья, а он к шаману собрался!

— Да. — Внезапно остановился Алкен и посмотрел на меня. — Ты должна знать!

Я попятилась назад:

— Эй, мальчики! Я ничего не знаю!

Но хитрый мальчишка растопырил руки и пошел на меня. Алкен с терпеливой усмешкой ждал, когда же наши игрища кончатся, и кто-нибудь кого-нибудь все-таки отловит. Вот и лечи их после этого! И вообще, может, это не мое задание!

Наконец, я была схвачена этим рыжим чудовищем, прижата и защекочена:

— Будешь слушать старших? Будешь искать Пастуха?

— Ой, не могу, отстань, только без рук! — задыхаясь от смеха, сказала я вслух, а про себя подумала ''Тоже мне, нашел младшенькую!''

Кленис опустил меня в траву и присел рядом:

— А как ты собираешься его искать?

— С твоей помощью. — Буркнула я. — Давай, выдирай траву. Мне круг рисовать надо! И ты не стой. — Это я уже Алкену. — Искать буду, а ты займись завтраком. Мы голодные!

Алкен растворился в траве, а Кленис с воодушевлением выдирал сорняки. Эх, хорошая бы грядка получилась! Он вытаскивал растения, а я, утоптав маленькую площадку, достала длинный коготь моей другой ипостаси и нарисовала, как могла, ровный круг. Разбила его на стороны света, а промежутки между направлениями разбила на несколько секторов. А потом, сосредоточившись, попросила Землицу показать мне направление, ведущее к прекрасному духу Любви. Та немного подумала и показала направление на северо-запад, пустив в круге ровную трещину.

— Эй, Кленис! А что у нас находится на северо-западе?

Парень оторвался от прополки, утер рукой мокрый лоб и спросил:

— А что?

— Там находится наш Пастух.

— Ты уже все узнала… — осенило его. — А я тут, как проклятый, стараюсь тебе помочь! А ты…

Он надвигался на меня, шевеля грязными руками.

— Я Алкену расскажу, он кормить тебя не будет! — улыбнулась я во все зубы.

— Ну и ладно. Скажи хоть, где ручей. Мне бы руки помыть!

— Внизу запруда. — махнула я в нужную сторону рукой. — Эй! Так что там на северо-западе? — крикнула я в уходящую спину.

Но спина в моей рубашке дернула лопаткой и скрылась в траве. Я подтянула ноги, сорвала травинку и запихнула ее в задумчивости в рот. Надо бы костерок развести, да где дерево здесь возьмешь?

Глава шестая. В поисках Пастуха.

Солнце поднималось все выше, туман совсем рассеялся, и стало ощутимо припекать. Я нагнула венчики высокой травы, сделав себе маленький навесик, и заползла в его тень. Сладко зевнув, положила голову на руки, очарованно разглядывая паучка, плетущего свою тонкую сеть прямо рядом с моими глазами. Он так старался, перебирая лапками, что окончательно укачал меня, измученную дальней дорогой и лечением двух существ, практически сразу друг за другом. Трава тихо раскачивалась надо мной, своим неумолчным шелестом унося в далекую страну несбыточных грез. Мне снилось бескрайнее синее море, синее небо и волны, перекидывающие с вала на вал трехмачтовое большое торговое судно. На носу, всматриваясь во что-то, видимое ему лишь одному, стоял высокий мужчина, схватившийся за легкие поручни и расставив для устойчивости ноги. Его облик был мне невероятно знаком, но все же, я не могла понять, кто это и где я его видела. Мне так хотелось приблизиться и заглянуть ему в глаза! Спросить, помнит ли он меня. Почему-то это было очень важно… Но нет. Словно прозрачная пелена удерживала меня от безрассудного поступка. “Оглянись!”- в отчаянии крикнула ему, — “ посмотри на меня, я здесь!” И протянула в бессильной печали к нему руки. Мужчина неожиданно нахмурился и заозирался по сторонам. “Услышал!” — возликовало сердце. — “Посмотри, вот я, совсем рядом!”

И тот неожиданно повернулся и прямо взглянул мне в глаза. Брови его поднялись в удивлении, а губы прошептали: — Кто ты?

Меня стало неодолимой силой тянуть назад. Там, где сейчас находилось мое тело, его дергали за руки, вертели с боку на бок и что-то громко кричали. Но я все смотрела и смотрела в эти дивные очи. “Ты — это я” — крикнула ему из последних сил. “Я — это ты? Кто ты?”

И меня выдернуло в поливающую холодной водой дружескую и заботливую реальность. Солнце уже перепрыгнуло зенит и клонилось к закату. Все также колыхались высокие травы на ветру, поющем свою заунывную песнь. И только двое раскрасневшихся и озабоченных мужиков нарушали природную идиллию. И еще почему-то я была с ног до головы очень мокрой.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я, приподнимаясь на локтях.

— Иренок! — рыжий Кленис расставил свои длинные руки и обхватил мои плечи. — Ты жива!

— Ну да, — удивленно глядя на них, начала я вставать. — А что, меня покусали цветочки, и на вас смотрит мой хладный труп? Кстати, Алкен, а где еда?

Седой Волк сел напротив меня, скрестив ноги и, вздохнув, сказал:

— Мы не могли добудиться тебя целый день. Ты была бледна и неподвижна. Ни на что не реагировала. Иренок, — он с волнением посмотрел на меня, — что с тобой произошло?

Про сон, который не совсем, или, совсем не сон, я рассказывать не стала, просто ответила, что это магическое истощение. И неплохо было бы чем-нибудь подкрепиться.

Кленис, сверкая улыбкой и веснушками, разжал наконец, свои объятья и, вытянув руку себе за спину, достал хорошо прожаренный кусок мяса, завернутый в широкий листок.

— Вот! — похвастался он. — Алкен принес сурка, а я его приготовил. Кушай!

Я с удовольствием давно не евшего человека впилась зубами в сочное теплое мясо. Алкен то и дело грустно смотрел на падающее солнце, а довольный моим возвращением из потустороннего мира Кленис, на меня. Покушав, и попив из фляги запасливого Вожака воды, я сказала:

— Наш путь, Алкен, лежит на северо-запад. Что там, Волк?

Сухощавый и подтянутый Вожак недоверчиво взглянул на меня янтарными глазами:

— Ты уверена, что нам туда?

— Да. Даже сейчас я чувствую направление, словно тонкая нить соединяет меня и Небесного Пастуха.

— Там столица нашего государства! — весело ответил за меня парнишка. — А чуть дальше — Дикие горы.

Я перевела взгляд на Алкена. Тот опять смотрел в сторону.

— Это произошло там? — тихо спросила его.

Он молча качнул головой, а потом добавил:

— Нам надо спешить. Иначе Королева уйдет слишком далеко, и мы не сможем ее вернуть.

Я встала и смерила взглядом обоих:

— Я — пума. Алкен — волк. Кленис, ты — слабое звено. Может, мы тебя тут оставим?

У мальчишки посерели даже веснушки, а Вожак с удивлением взглянул на меня:

— Ты собираешься его бросить здесь? Он не выйдет из степи живьем!

— Тогда, с учетом того, что мы торопимся, у нас есть два варианта.

— Какие? — прошептал парень.

— Первый: ты быстро бежишь, второй — мы тебя по очереди несем.

— Ты — маленькая гадкая ведьмочка! — с чувством выдал Кленис, хватая меня за рукав и притягивая к себе. И начиная другой рукой щекотать мне ребра.

— Хватит, отпусти! — Заорала я, распугивая маленьких птичек в закатном небе.

— Балаган! — мотнул головой уже обратившийся белый волк.

Я тут же выскользнула из загребущих ручек, на ходу отращивая пушистую шкуру и длинные клыки, которые и продемонстрировала противному мальчишке. Он показал мне кулак и вытянулся вдоль спины Алкена.

И мы побежали. Я — впереди, за путеводной нитью. Алкен и Кленис — сзади, стараясь попадать в мой след.

Скоро свечерело и стало прохладно. На черный небесный велюр высыпали яркие, крупные и разноцветные звезды. Над травой поднялись зеленые и желтые светляки. И мы словно плыли по бескрайнему темно-зеленому морю, поднимая сверкающие в ночи брызги.

Через каждый час мы останавливались отдохнуть, а Кленис — размять ноги. Надо отдать ему должное, он больше не стонал. Да, как мне кажется, становился все крепче и здоровее. Затем мальчишка садился на меня, и мы продолжали размеренный бег на северо-запад.

Так прошла ночь, и серая полоска зари уже подсвечивала сзади нашу дорогу. Наконец, трава стала ниже, начали появляться даже каменистые проплешины, а ландшафт украсился отдельно стоящими купами деревьев и затяжными спусками — подъемами. Мы остановились в очередной раз среди раскидистых кустов, внутри которых тонкой струйкой журчал чистый и холодный ручеек.

— Начинаются предгорья, — сказал, обернувшись человеком, белый волк.

Кленис в раскорячку спустился с моего хребта, который тоже ныл, и скромно удалился в кустики. Скоро оттуда раздался его вопль. Мы с Алкеном взвились с места и ломанулись через кусты. Мальчишка, довольный и счастливый, стоял на коленях и обирал с куста какую-то ягоду.

— Черемника! — улыбаясь, он оглянулся на нас. — Еште, хватит на всех! Она очень сладкая и сытная.

— Болван. — Пробурчала я негромко. И присоединилась к его трапезе. А скоро мы все трое сладко сопели под раскидистым кустом.

Проснувшись во второй половине дня, Алкен, как обычно, отправился на охоту, а мы с парнем собирали сучья для костра, как вдруг я почувствовала через направляющую меня нить какую-то тревогу и беспокойство. Но направление не менялось. Интересно, что же так расстроило небесного духа? Только бы он не улетел в свои заоблачные чертоги раньше времени!

— Кленис! — спросила я мальчишку, сидящего в ожидании рядом со мной. — А что ты знаешь о Небесном Пастухе? Что у вас о нем рассказывали?

— Всякое, что обычно говорят о духах.

— А об этом?

— Ну, к нему обращаются в случае безответной любви… — Парень покраснел, глядя искоса на меня.

— Это не мой случай. — Успокоила его, и он продолжил.

— Он приносит в наш мир весну и любовь. Радость и счастье.

— Тогда почему он одинок?

— Говорят, он когда-то влюбился в прекрасную принцессу. И они начали встречаться, потому что не полюбить такого, как он, просто невозможно! Но он не мог долго жить на земле, а ей, как смертной, был заказан путь на небо. Вот они встречались, встречались… Но вот пришло время отдавать ее замуж. И к ней сватались женихи изо всех государств, ведь она была не только прекрасна, но умна и богата. Дочь умоляла отца отложить это дело, но Король, как заботливый отец, хотел пристроить свою принцессу в верные и надежные руки. Да и крепкий воинский и торговый союз был бы прекрасным дополнением к готовящейся свадьбе. Безутешная влюбленная решила поговорить с отцом. И они вместе с Пастухом подошли к Королю. Монарх внимательно выслушал их историю, и спросил у духа:

— Что ты можешь на земле сделать для моей дочери?

— Я могу любить ее всегда! — пылко отвечал тот.

— Ты выстроишь для нее дворец? Завоюешь для нее корону?

— Я — дух! — пожал плечами Облачный Пастух. — Я не принадлежу земле. Я только дарю ей любовь.

— А зачем нам такая любовь, если тебя никогда не будет рядом, а все земные проблемы придется решать моей дочери, которую этому не учили, рассчитывая на то, что рядом будет тот, кто все решит для нее. Или ты считаешь, что отбиваться с войском от степных дикарей должна она? Она должна распределять налоги, вершить высший суд, отслеживать зарвавшихся наместников и ставить новых? Ее любовь исчезнет, едва она столкнется с реалиями жизни, от которых мы с женой всегда оберегали нашего ребенка.

— Папа! Но я люблю Пастуха! И готова пройти с ним все тяготы совместного жития!

— Пастуха?! — рассмеялся отец. — Хорошо. Я отложу все церемонии ровно на год, мотивируя все это предполагаемым молебном. Если через год, не раньше и не позже, ты, моя дочь, придешь и скажешь, что твое решение неизменно, останешься со своим пастухом. Но! Жить вы будете не во дворце и не в столице, а там, куда отведет тебя твой предполагаемый муж. И у меня еще есть условие, оно относится, пастух, к тебе: моя дочь должна остаться невинной. Если вы согласны и поклянетесь на магическом кристалле, я, так и быть, пойду вам навстречу.

Влюбленные обрадовались, схватились за руки и поклялись. С тем их и выпроводили до ближайшего леска.

Весь день Пастух развлекал свою любимую песнями о своих чувствах, играл на флейте, заставляя танцевать облака. И не было девушки счастливей нашей принцессы! Ведь они не на час украдкой, а вместе весь день!

Но тут солнце стало заходить на запад, и Пастух сказал своей подруге:

— Мне пора идти за солнцем!

— А я? — испугалась не приспособленная ни к чему девушка.

— Завтра, с первыми лучами, я буду вновь у твоих ног! — На прощанье он подарил ей прекрасные розы, обернулся птицей и исчез в розовых облаках.

Лес, сумерки. Принцесса в легком платье одна и ни одной живой человечьей души кругом. Вот кто-то мягким теплым касанием задел ее обнаженное плечо. Она завизжала и присела. Любопытный филин, а это был он, взгромоздился на дерево и насмешливо сказал: — Угу!

Стало холодно. От ручейка, что днем весело журчал среди камней, поднялся холодный белый туман. Принцесса догадалась накинуть на плечи верхнюю юбку своего платья и забиться под еловый шатер, домиком опоясывающий ствол и спустивший свои нижние ветви на землю. Всю ночь проплакала девушка, зовя своего легкомысленного возлюбленного. Но, так как она была неглупа, то утерла слезы и, наконец, задумалась о том, что дух просто не может, да и не хочет знать, из каких мелочей складывается человеческая жизнь. Ведь кроме любви, человеку еще хочется кушать, жить в теплом доме, надевать красивую одежду. Хочется тепла и заботы. А что, кроме страсти, может дать небесное существо? Мечты? Ими не накормишь ребенка, не вылечишь умирающего близкого человека.

И, когда первыми лучами забрезжило утро, отважная и рассудительная принцесса пошла сквозь лес домой. Переодевшись к завтраку и попудрив синяки под глазами, она спустилась в кабинет отца и сказала:

— Дорогой батюшка! Ты был прав, а я — не права. А шалаш хорош только в стихах и сонетах. Так что после завтрака я готова ознакомиться с перечнем предпочтительных женихов.

Все утро Небесный Пастух искал в лесу свою любимую. Наконец, отчаявшись, прилетел во дворец и сел к ней на окно. Прождавши около часу, он, наконец, увидел свою мечту. Сразу обернулся человеком и раскрыл ей объятья:

— Я искал тебя! Почему ты не дождалась?

Девушка осторожно отцепила от своего платья его пальцы:

— Ночью у меня было много времени на размышления. Ты — прекрасен. Но для жизни на земле, в наших хрупких телах, этого невыразимо мало. Ты даже не представляешь, сколько энергии уходит, чтобы поддерживать свою бренную оболочку в жизнеспособном состоянии. Поэтому, извини, но замуж я выйду тоже за человека. А ты… Ты останешься в моей душе песней… Недопетой и прекрасной. А перед расставанием я попрошу тебя об одном: я хочу, чтобы один из моих будущих детей, а потом и внуков, и правнуков, был похож на тебя. Ты сможешь это сделать?

— Конечно, — ответил Пастух, увлекая принцессу на роскошную большую кровать и нежно целуя ее опаловую кожу.

Вот так в роду наших королей в каждом поколении обязательно найдется ребенок, как капля воды, похожий на Одинокого Пастуха. Он с тех пор не заводит романов с землянками, помня о своей прекрасной и незавершенной любви. Но, говорят, иногда навещает своего человеческого родича, уча того любить и чувствовать прекрасное. Вот! — закончил свой рассказ Кленис.

— Красивая, а главное, очень поучительная история… Если бы на моей земле вместо сказки о Емелях и Иванах-дураках рассказывали бы такое почаще, глядишь, разводов стало бы меньше. — пробурчала я последние слова себе под нос. Ведь ни к чему парню знать подробности моей биографии.

Тем временем, из зарослей вылез Алкен, неся в руках уже ощипанную и промытую птицу. И скоро был готов наш вкусный и скромный обед. Запеченная утка на троих как-то быстро разбежалась по голодным желудкам, практически не оставив на бренной земле следов: даже Кленис хрустел косточками и хрящичками.

Как только закончили с едой, я рассказала Алкену о своем беспокойстве.

— Сколько нам еще до этой столицы?

— Дня полтора пути. — Хмуро ответил озабоченный Алкен, подставляя спину мальчишке.

— Солнце еще высоко, но не будем терять времени, — решила я, и мы понеслись вперед, как всегда меняясь через каждый час.

Скоро степи остались далеко позади, и их сменили каменистые предгорья с поросшими лесами склонами. Кое-где в стороне вились легкие дымки растопленных печей. А один раз мой нос уловил запах готовящегося ужина. И хлеба! Как же давно я его не ела… Даже слюна потекла изо рта и повисла тонкой нитью на низкой ветке, зацепившей мою морду. Мы бежали всю ночь, спрямляя дорогу пустошами, низким лесом и болотными мхами. А с первыми лучами солнца повалились под дерево, одновременно превращаясь в людей.

— Ручей там! — махнула я рукой с сторону.

Кленис подхватил нашу пустую флягу и отправился за водой. Волк тоже побрел за ним. С трудом сгибаясь, поскольку последний час нашего мальчика несла я, начала собирать сучья для костра. И скоро недымный костерок весело потрескивал в вырытой мной земляной ямке. Алкен охотился, а мы с мальчишкой и горкой толстых веток сидели бок о бок и думали каждый о своем.

— Ты маленькая, а такая решительная! — вдруг ни с того, ни с сего сказал мне Кленис. — Я бы так не смог.

— Как?

— Бежать сломя голову за тридевять земель, чтобы найти непонятно кого непонятно зачем.

— Так тебя с собой никто и не звал. Сидел бы в своем городишке, да спокойно работал на гильдию. Тебе до совершеннолетия сколько осталось?

— Два года. Да и не дожил бы я до него. Работа слишком… нервная.

— А сколько тебе лет сейчас?

— Шестнадцать.

— По тебе не скажешь, — оглядела я его тщедушную фигурку.

— Болел. Да и не нужно мне быть большим. В форточку здоровяк не пролезет.

— Так ты все-таки вор! — прищурясь, я посмотрела на него.

Он, не спеша, подбросил палку в костер. Языки пламени жадно ухватились за нее. Я посмотрела ему в лицо. Огонь плясал в его застывших глазах.

— Да, — медленно произнес он. — Еще и убийца. Гильдия ночных наемников. Слышала о такой?

— Нет. Ты что, правда, убивал людей?

— Правда. Если не ты, то тебя. А я хотел жить. Понимаешь? — он зло посмотрел на меня. — При мне забивали до смерти посмевших ослушаться приказа мастера. А я всегда был один. Испуганный, больной ребенок. Ведь это очень выгодно: посылать на задание того, кто своим несчастным видом вызывает жалость. Такого подпустят, не боясь за свою шкуру. А ты в этот момент выдергиваешь из штанов спицу и вонзаешь между ребрами в бьющееся сердце…

— А зачем ты это мне рассказываешь? Знаешь, популярности тебе такая работа не прибавляет. — Я встала и прошлась по поляне. Кленис немного помолчал, а потом поднялся и, подойдя ко мне, заглянул в мои глаза:

— Меня наняли тебя убить.

— Кто? — тупо спросила я, вместо того, чтобы бежать. — И зачем ты тогда с нами тащишься? Мог бы давно все сделать и получать свои дивиденды.

— Городской маг. Он подозревал, что сжечь тебя будет трудновато.

— Он что, сам не мог? Какой же он маг после этого?

— Профессиональная этика. Он может убивать, только защищаясь. А конкуренция… Здесь нельзя. Они клятву при поступлении в Академию дают. Не убий… не укради…

— Ну а ты?

— Мне мастер сказал, я пошел. И под помостом ждал, когда ты вырвешься. Не думал, что так мокро будет. Чуть не загнулся. Но ты не бросила, вылечила меня. И я не смог убить тебя сразу. Но у гильдии руки длинные. От нее не убежишь даже здесь.

— И ты меня убьешь?!

— Прости, Иренок. Заказ. Ничего личного.

— Ну ты и подонок. — Из кустов тихо вышел Алкен, на ходу оборачиваясь волком.

Я не видела, как на фоне закатного неба мелькнула светлой молнией остро отточенная спица. Но, инстинктивно отшатнувшись, почувствовала, как левый бок обожгло, словно раскаленным прутом. Дышать стало тяжело, и, отступив два шага назад, я упала на древесные корни, больно ударившись головой. Меня тут же накрыла темнота.

Глава седьмая. Выяснение отношений.

Очнулась я от качающейся под моим телом палубы. Я подняла голову, а затем легко вскочила на ноги. Я была на корабле. Кругом колыхалась неспешными валами необъятная синь моря, а над головой светило солнце. Где я? Мне кажется, я уже видела что-то подобное. Потихоньку, вдоль борта, я пошла по кораблю. Вокруг ходили и работали какие-то люди. Где-то плакал ребенок, и визгливо смеялась женщина. Вот еще одна прошла мимо меня, едва не снеся своей пышной юбкой.

— Смотри, дура, куда прешь! — громко сказала я, но она даже не повернула головы. Юнга, приводящий палубу в порядок, лихо провел сквозь мои ноги своей шваброй. Слова возмущения застряли во рту. “Так они меня не видят!” — догадалась я. Двигаясь вперед, я вышла на нос корабля. А там, впереди, стоял тот, которого я все пыталась рассмотреть, но не могла. Высокий худощавый силуэт четко рисовался на голубом небесном фоне. Я поторопилась к нему. И снова в голове запульсировала мысль: “Ты — это я. Я — это ты.”

— Обернись, посмотри на меня! Я здесь! — закричала изо всех сил я, протягивая навстречу ему ладони, но все также упираясь в неведомую преграду. Мужчина перехватил тонкими длинными пальцами леер и начал неуверенно оборачиваться. Мне хотелось разглядеть его внешность, но в глазах словно стояли слезы, искажавшие изображение. И я скорее почувствовала, нежели увидела, как мотнулась по ветру длинная светлая коса, а в груди стало на миг тепло-тепло, словно кто-то бесконечно родной и близкий очутился рядом.

Он всматривался в пространство, пытаясь распознать, что заставило чаще биться его сердце, даже заставив оглянуться. А я из последних сил, преодолевая сопротивление моей преграды, тянула к нему свои пальцы. И тут случилось чудо: он шагнул навстречу, протягивая в мою сторону ладонь: “Ты здесь?” — шепнули его губы. Негромкий голос раскатом грома отозвался в моей голове. Он помнит! Он знает! И когда неожиданно наши пальцы встретились, словно взорвалась Вселенная: осколки миров полетели в стороны, а мы взглянули друг другу прямо в глаза, крикнув в едином порыве:

— Ты!!!

Я видела себя в его необыкновенных глазах, а он в моих — себя.

— Я — это ты. Ты — это я. — Как заклинание, выдохнули мы оба.

Но тут возмущенный нашим произволом Мир начал собираться, разъединяя и растаскивая нас.

— Где ты? — отголоском эха донесся до меня его далекий голос.

И я снова очнулась. На этот раз там, где положено. Над головой махали лапами елки, невдалеке светился костерок, а я лежала на теплых пружинящих ветках, сверху накрытая еще одной рыжей рубахой. Сразу все вспомнив, я попыталась сесть. В боку было больно, но терпимо. “Не убил, гаденыш.” — пронеслась в голове мысль. — “Либо его самого, либо убежал…” И я посмотрела в сторону костра. Там, негромко переговариваясь, рядом сидели Алкен и Кленис.

Первой мыслью, пронесшейся в моей голове, было — бежать! Они оба, невзирая на мою помощь, предали меня. Не знаю, о чем могли сговориться убийца и волк, но мне сейчас нужно быть от них как можно дальше! И медленно, превозмогая боль в раненом боку, я начала трансформацию в пуму. А еще через пару минут я неслышно уходила вглубь незнакомого леса.

“Так глупо попавшись на своем хорошем отношении ко всему сущему, совсем позабыла о моем задании от ведомства Судьбы.” — размышляла я, зорко глядя по сторонам, — “И где же мне теперь искать то, что должна была сделать?”

Мне ведь тоже не хочется пропасть в неминуемом воплощении в неизмеримости миров, когда на свете есть тот, кто считает меня своей частью! Я заплакала, слизывая языком соленые капли, текущие по морде. Никогда еще мне не было так плохо и горько на душе. А неопределенность напрягала так же, как и в первый раз.

Лес мрачно, пугая тяжелыми тучами, скрывшими ясное летнее небо, шумел листвой и качал еловыми ветвями. Сверху сыпались иглы и какая-то древесная труха. Я упрямо, пробираясь через подлесок и голые камни, шла в неизвестном направлении. Где-то вдалеке сверкнула молния. А спустя минуты две пророкотал басом гром. Говорят, в горах грозы сильнее и опаснее! Надо найти хоть какое-нибудь укрытие! Еще минут через пять начали плюхать по листьям тяжелые крупные капли. Где-то невдалеке, со скоростью и шумом товарного состава, надвигался ливень. Зарницы сверкали все чаще, выхватывая из темноты то огромный валун посреди поляны, то вывороченный древесный корень. Когда очередной раз сверкнуло, в стороне заметила невысокий глинистый обрыв, у подножия которого что-то чернело. “Может, пещерка?” — подумала я и понеслась в ту сторону со всех лап, так как паровоз не только догнал, но и перегнал, обдав сразу тонной воды, ухнувшей с разверзшихся небес.

В пещерку я влетела мокрая, как половая тряпка у нерадивой уборщицы. Стряхнув у входа с себя все, что можно было вытряхнуть из шкуры, пошла дальше. Наверху что-то шуршало. Наверно, летучие мыши? Мне как-то все равно. Хотелось спать, и было очень холодно. Наверное, от кровопотери. Хотя при обороте рана сразу затянулась, и чувствовалась только тупая боль, но кровь-то сразу не восстановишь. Я опять обернулась человеком и потихоньку потрогала бок. Раны не было. Но как холодно! Вновь став пумой, я выбрала дальний, не продуваемый ветром и брызгами уголок, свернулась калачиком и отключилась.

Проснулась я от того, что наконец, выспалась, и было очень жарко. Решив вытянуть поджатые к брюху ноги, я сразу уперлась в какую-то плотную массу. Дернув передней лапой, поняла, что и здесь как-то тесновато. Быстро перекинувшись в человечью ипостась, сотворила маленькую молнию и стряхнула ее с руки к потолку. Да-а! Вот этого я точно не ожидала! Мой закуток своей мохнатой тушей перегородил Алкен, а под боком, плотно прижавшись ко мне спиной, спал Кленис. Выйти, не разбудив их, я не могла. Но должна же хотя бы попробовать?

Приподнявшись на локтях, я аккуратно поставила руку на другую сторону тела мальчишки и туда же подтянула ногу. Тихо выдохнула, немного повисев в этой позе, и приподняла уже вторую руку. Молниеносное движение, и я схвачена двумя длинными ручками и прижата к моей бывшей рубашке, надетой на тело хитрого рыжего Клениса.

— Пусти… — прошипела я, выращивая на пальцах длинные и острые когти и упираясь ими в грудь моего обидчика. — Убийца!

Мальчишка перестал улыбаться и, не отпуская рук, серьезно посмотрел на меня. На белой нежной коже лица алели четыре полосы от когтей.

Он заметил, что я посмотрела на царапины.

— Алкен постарался. — Поморщился он. — Еще зубы на запястье.

— Так тебе и надо, предатель! — с ненавистью посмотрела я на него.

В ногах завозился Алкен и поднял лохматую голову. Посмотрел на нас. Зевнул и снова положил ее на лапы.

— Я должен объясниться до конца, прежде чем ты примешь какое-либо решение. — Серьезно сказал он. — Не перебивай меня, пожалуйста. Мне и самому говорить об этом тошно.

Кленис вздохнул и сильнее обнял меня, укладывая мою голову себе на плечо и прижимая рукой.

— Когда член гильдии берется за заказ, он дает магическую клятву. И если исполнитель по какой-то причине не сможет его выполнить, то клятва его уничтожает. Расстояние не имеет значения. Снять заказ, тем самым освободив исполнителя от клятвы, может только сам заказчик. Время тоже оговаривается. Так вот. Еще два дня, и мой бы срок вышел. Магическая клятва сожгла бы меня изнутри. Но я хотел жить. Впервые за всю жизнь здоровым и полным сил. Ты даже не представляешь, какое это счастье — не трястись от постоянной слабости и температуры! — Он внимательно посмотрел мне в лицо.

Я была напряжена, как струна, готовая в любую секунду сорваться с места.

— Но я не хотел причинить тебе даже малую боль! — продолжил, вздохнув он. — Я стал припоминать, что говорили другие гильдийцы о том, как можно освободиться от задания, не выполнив его. И тут, — он пошевелился, устраиваясь поудобнее, — я, как наяву, увидел старого Кароля, вещающего нам, пацанам, только постигающим азы мастерства, как его коллега не только не выполнил задание, оставшись живым, но и стал абсолютно свободным. Кароль рассказал, что знакомому заказали женщину, жену одного богатого купца. Условием этого задания было подстроить несчастный случай, да так, чтобы ни один маг ни до чего не докопался. Уж не помню, то ли купец влюбился в другую, то ли просто ему денег жены захотелось, но посланный на задание гильдеец начал тщательно собирать сведения об объекте. Жена купца оказалось красивой и умной молодой женщиной. Она вела все конторские книги и счета своего мужа. А вот клиент, наоборот, оказался подлым, нечестным на руку и, к тому же, любителем женского пола определенных наклонностей.

— Кого? — заинтересовавшись, подняла я голову.

— Проституток. Тех, которые как угодно… — улыбнулся и покраснел до корней волос мальчишка.

— Ну и вот, — продолжил он, — нашему коллеге стало жалко такую, идеальную во всех смыслах, женщину. И к тому же, она ему очень понравилась. А так как и сам он был парнем красивым, то познакомившись, они начали встречаться. Нет, все было точно в рамках приличий. Гильдеец представился купцом, и они, встречаясь за обедом, обсуждали цены на товары, перевозку, таможенные пошлины и налоги. Но время имеет свойство убегать, как сквозь камни вода. И парень забеспокоился: как-то вопрос надо было решать, но не погибнув самому и не убив любимую. Думал он, думал, да и пошел к одному магу: Так, мол и так, как можно обойти магическую клятву, не нарушив ее сути? Маг поковырял пальцем в ухе, поскреб в затылке и помуслил магический толмуд. Наш гильдеец был парень смекалистый: он вытащил мешочек с золотыми и положил магу под нос. Тот сразу перестал чесаться и сказал: сделай то, что должен, но так, чтобы душа, вылетев из тела, захотела вернуться обратно. Но при этом, перед своей мнимой смертью, она должна испытать настоящий страх. Сумеешь — клиент жив, а ты — свободен от клятвы. И тогда парень стал отрабатывать такой удар, чтобы душа вылетела из тела, а потом вернулась. Но получалось по-разному. То душа улетит, то тело убегает. И вот наступил последний день. С тяжелым сердцем пошел наш человек на встречу со своей любимой. И в последний момент он решил: если душа не вернется, то уйти вслед за ней. Вот как крепко он ее любил. — Задумался рыжик, прижимая меня к себе. — В этот день они договорились поехать в дальние склады посмотреть редкий, не пользующийся особым спросом, товар. И вот кладовщик отпер помещение, и они остались одни. Наш гильдеец подошел к ней и сказал: “Я не купец, я — наемный убийца. Но я тебя люблю. Прости за все.” Он достал стилет и, читая в ее глазах неверие, любовь и обреченность, ударил ее в болевую точку между ребрами. Глаза закатились, и женщина упала замертво. Он подхватил ее легкое тело и, приложив к ране платок с бальзамом, посадил к себе на колени. Голова безвольно откинулась ему на плечо. “Любимая”, - позвал он ее, — “просыпайся, пора вставать и начинать новую жизнь!” И он крепко поцеловал бледные губы. И молодая женщина вздохнула и очнулась. Когда она гневно взглянула на него, он крепко прижал ее к себе и сказал: “Теперь мы свободны, и ты навеки моя! Я достану для тебя звезды с неба, жемчуга со дна морского. Сделаю все, чтобы ты всегда была счастлива!”

“С убийцей?” — гневно спросила она.

“Нет, с любящим тебя и совершенно свободным и богатым человеком. Хочешь, мы купим корабль и поплывем за грузом в теплые страны, которые торгуют пряностями и яркими невесомыми тканями?”

“А как же мой муж?”

“Он заказал твою смерть, а завтра похоронит тебя с превеликим удовольствием”.

“А как же быть с моим телом, я ведь жива? ”

“Знаешь, сколько в нашем городе умирает каждый день бедных, больных женщин?”

Он позвал кладовщика, бывшего в доле. Наш парень попросил свою возлюбленную снять старую одежду и одеть новую, не менее роскошную. Кладовшик притащил труп бродяжки и они вдвоем с парнем одели ее в платье купчихи. Затем вынесли и бросили с обрыва. Наш парень доложил о выполнении задания, клятва была соблюдена, купчиху безутешный муж скоренько похоронил. А свободные, как ветер, влюбленные купили двухмачтовый торговый корабль, наняли команду и поплыли в южные земли.

— А ты сам видел его?

— Конечно, — засмеялся Кленис. — У них самый крупный торговый дом на всем побережье!

— А купец? Разве после этого он не видел свою “усопшую” жену?

— Видел, да не признал. Состояние-то тю-тю. Промотал. Сейчас перебивается приказчиком на каких-то складах.

— Суровая история. А если бы у тебя со мной не получилось?

Кленис серьезно посмотрел на меня:

— Я изо всех сил звал твою душу. И ты вернулась.

“Звал, да не дозвался…” — подумала я, вспоминая свою половинку.

— Ты простишь своего непутевого друга? — Ища ответ на свой вопрос в моих глазах, спросил он.

— Не знаю. — Честно сказала я. — Просто я слишком тебе доверяла.

— А теперь? — несчастно спросил он.

— Теперь — нет. — Жестко поставила точку я, упираясь в его грудь руками и переползая через него к выходу из пещеры. Алкен тоже потянулся и встал, уже привычно уходя за добычей в лес.

Яркое и умытое ночным дождем утро встречало нас крупными каплями воды, сиявшими маленькими солнцами на траве и листьях. Все коряги и подходящий для растопки мелкий сушняк были мокрыми. Но мы с Кленисом натаскали их в пещерку, наломали и вырыли ямку для углей. Уже не задумываясь, я стряхнула с руки маленькую молнию. Костерчик весело запылал, потрескивая мокрой корой. Мы молча сели по разные стороны от костра. Разговаривать не хотелось. Кленис изредка поднимал голову и посматривал в мою сторону. Прибежал Алкен и принес крупного кролика. Кленис быстро его разделал, обмазал глиной и положил запекаться в углях. Я упорно молчала. Волк походил и тоже присел у костра.

— Алкен. — Я подняла голову. — От своего слова не отказываюсь. Найти Пастуха помогу. И все. Дальше наши с вами пути расходятся в разные стороны. У меня есть свои дела и их необходимо сделать. Договорились?

Я внимательно посмотрела на своих попутчиков. Еще недавно они были такими родными! А с Кленисом мы постоянно перешучивались и подкалывали друг друга. И куда все делось? На сердце лежал огромный, никак не сдвигающийся в стороны, валун. За одну ночь эти существа мне стали чужими и такими далекими!

— Договорились. — Внимательно глядя на меня все понимающими янтарными глазами, сказал Волк.

Мы молча покушали, Алкен наполнил флягу и подставил Кленису спину. Вероятно, он понял, что мальчишку я больше не понесу. Не могу после всего как-то…

То, что мы подходим к столице, чувствовалось все сильнее. Труднее стало незаметно обходить человеческие селения. Алкен с Кленисом подумали и решили идти на тракт. Теперь это был самый короткий путь.

Мы в Волком обернулись людьми. И теперь седовласый благородный человек вел с собой двух мальчишек в одинаковых рубашках: постарше и помладше. Алкен целеустремленно шел вперед, мы с Кленисом друг за другом плелись сзади.

Взойдя на очередной холм, мальчишка протянул руку вперед:

— Смотрите, столица!

Глава восьмая. И все-таки предатель…

Внизу, в обширной долине, притиснутой с северо-запада горами, а с юго-востока опоясанная широкой полноводной рекой, лежала столица этого государства. Мощные серые валуны стен снаружи окружали предместья с кривыми переулочками в зелени пышных садов и замысловатости черепичных крыш. Где-то виднелись ухоженные огородики, на задворках которых паслись привязанные козы. В другой стороне пускали вверх дымы кузницы и мастерские, обеспечивающие своей работой нужды большого города. Но внутри была еще одна, белая и кирпичная, стена, отгораживающая аристократическую часть города от деловой. Небольшие, но широкие ворота предместий закрывались только на ночь. Но с рассветом снова начиналась деловая жизнь, и створки широко распахивались. Они, конечно, охранялись, но, скорее, это было чисто символическим действом. Но зато ворота внутреннего периметра открывались только по пропускам, и простому люду туда доступа не было.

Сам тракт, войдя в пригород, делился на три неравные части. Самый широкий вел направо, к складам и речной пристани. Через реку была налажена паромная переправа. Два буксирчика разводили уходящую и входящую в порт баржи. Перед портом была небольшая площадь с базаром. Там оптом продавали привезенный сушей товар и закупали поступивший из верховий реки. Даже отсюда, издалека, было видно суету и перемещение людей на том краю. Туда же двигались груженые подводы, которые в обратный путь трогались тоже не пустыми. А немного дальше по улице, проходящей вдоль реки, во множестве стояли какие-то мастерские или заводики. В-общем, там кипела деловая жизнь.

Вторая его часть, замысловато извернувшись мостиком через приток великой реки, уходила вверх, через пушистые сады и особняки купцов, спокойно живущих недалеко от своего промысла.

Но нас звала и тянула за собой третья, прямая часть тракта, ведущая непосредственно к внутренним городским воротам.

— А хорошо здесь! — наметанным взглядом городского вора определил Кленис. — Как найдем вашего Пастуха, пойду в ихнюю гильдию работать.

Алкен косо на него посмотрел:

— Ну и дурак. — резюмировал он.

— Почему? — искренне удивился пацан. — Здесь много богатых людей, готовых незаметно поделиться малой толикой своего состояния с добрым вором!

— И зачем ты уходил от своей гильдии? Выполнил бы задание, да и остался бы дома. Не все ли равно, где воровать?

— А здесь интереснее. Люблю риск и азарт! Знаешь, как здорово, когда бежишь по крышам, а внизу свистят стражники! А ты — нырь в дырку, только тебя и видали!

Алкен только пожал плечами.

А я молча разглядывала сам город. Шли вниз мы долго, день был солнечный, и столица лежала перед нами, словно на ладони. Аристократический центр за белой стеной был воистину прекрасен. Белоснежные дворцы, сады вокруг них, административные здания и серебристая лента притока с ажурными мостами создавали удивительное ощущение гармоничной роскоши, где не было места нищете и изматывающей работе от зари до зари. Внутри этого города не ведали о болезнях и смерти в самом уродливом их проявлении. Кругом было спокойно, чинно и достойно. Насмотревшись, я разжала губы и, вытянув вперед руку, сказала:

— Нам туда.

Алкен озабоченно посмотрел на наши с Кленисом босые ноги и потрепанные порты мальчишки.

— Да, — перехватил его взгляд парень. — Через ворота нас не пустят. А давайте так. Вы посидите где-нибудь в кабаке или едальне поприличней, а я сгоняю и посмотрю, что да как.

Алкен, наморщив лоб, посмотрел на нас.

— У меня нет денег.

— У меня тоже. — Безразлично сказала я.

— Тогда кабак отменяется, а вон та милая рощица наверняка с удовольствием прикроет на время вас своими ветвями! — заключил Кленис и повел к недалекой группе деревьев, в тени которых росла мягкая травка.

Усадив нас, он светло улыбнулся и легким, скользящим шагом направился в сторону городской стены.

Алкен сел, обхватив ноги, а я растянулась под кустиком, решив немного поспать. Длинные переходы с тяжелой ношей, а потом и потеря крови заставляли иногда кружиться мою голову. Устроившись животом на траве и согнув под головой локоть, я закрыла глаза и засопела.

Проснулась я на закате оттого, что яркий солнечный лучик пробрался к моим закрытым глазам через малюсенькую щелочку между рукой и травой. Я потянулась и открыла глаза.

Алкен сидел все там же, в той же самой позе.

— Мальчишки все нет. — ровно сказал он. — И время почти ушло.

Я села рядом с ним и, сориентировавшись, протянула руку.

— Нам туда. Пастух там. Я чувствую его.

Алкен не выдержал и вскочил:

— Я пойду один!

— Нет. Мы сейчас пойдем вместе и очень быстро. — Тоже подскочила я.

Волк удивленно развернулся ко мне:

— Что случилось, Ир?

— Сюда идет наш гильдеец и не один. С ним рядом два здоровых типа самой криминальной наружности!

— Вот собака драная. — С досадой бросил Алкен и обернулся волком.

— Как волка не корми… — согласно поддержала я. — Спрячься в соседнем овражке. Хочу послушать, о чем они говорить станут.

Волк согласно моргнул глазами и скрылся в кустарнике. А я перекинулась пумой и залегла в глубокую яму меж корней соседнего дерева.

Через пять минут на нашу полянку выскочил один Кленис. Ауры амбалов светились за деревьями невдалеке.

— Алкен! Ир! Где вы? — Заорал пацан и заметался по поляне. Сквозь кусты и корни я с горечью смотрела на его перекошенную физиономию.

Амбалы, тем временем, пришли в движение и тоже очутились в пределах видимости.

— Нет их! — развел руками Кленис. — Наверное, сами ушли.

— Ты нам мозги промываешь, гаденыш?! — пошел на пацана один из громил. — Кто хотел вступить в гильдию обманом? Ты хотел?

— Правду говорю, — посерел рыжий плут, — тут они были: и пума и волк.

— Ты бы их к дереву привязал, что ли… А то был вступительный взнос, и нету. Что нам с тобой, засранцем малолетним, делать?

— Я, правда, их найду и приведу! Сам королевский зоопарк не откажется от таких животных! — лебезил перед местными бандюками наш недавний попутчик.

— Ну давай, — неожиданно усмехнулся один из них. — К вечеру приведешь — ты в команде.

— Я все сделаю, они совсем ручные и мне полностью доверяют! — успокаивал крутых ребятишек рыжий вор.

— Ну-ну. — покачал пальцем один из них, и они скорым шагом ушли в сторону тракта.

Кленис повертелся, нахмуря лоб. Видимо думал, на ту ли поляну он привел купцов или ошибся?

Я проследила два движущихся пятна до дороги. И там они, видимо, сели в экипаж.

Все, теперь мой выход! И я ужиком выползла из-под корней и обернулась девчонкой. Напролом, через кусты, словно ни о чем не подозревая, я вышла на поляну. А у Клениса хищно вспыхнули глаза.

— Ой, Иренок, где вы были? Я бегал и искал вас. А где Алкен?

Я медленно подошла к нему, за спиной отращивая на руке здоровые когти. А подойдя вплотную, изо всех сил полоснула его по лицу, вложив в удар магическое пожелание. Такие раны не заживают никогда. Этот удар был сродни проклятью:

— Из ямы я тебя достала и обратно возвращаю. — Твердо проговорила я, пока он корчился у моих ног, схватив руками лицо. — Принес ты мне бед не мало, и я тебя не прощаю. Один раз тебе дали руку, второй случай не повторится. Отныне тебе только муки. Раскаешься, жизнь возродится.

Я пнула ногой ему в плечо и убежала в овраг, где меня ждал Алкен. Сзади неслись едва слышные рыдания, перемежаемые проклятьями. Я приостановилась и замкнула круг его проклятий на него же. Пусть немного подумает над смыслом жизни. Ему полезно.

— Вожак! — негромко позвала я.

Белый волк встал из-за дерева, тут же обернувшись человеком.

— Планы меняются. Теперь командовать парадом буду я. — Объявила я волку. — Я теперь знаю, как попасть в город.

Глава девятая. Мы находим Пастуха.

Мы снова вышли на оживленный тракт недалеко от предместий и сели на обочине дороги.

— Видишь, мимо нас к городу едут экипажи? — спросила я.

— Да, — кивнул головой волк.

— Одни едут медленно, прогуливаясь, другие побыстрее. А нам нужен такой, который несется стрелой. Будет совсем хорошо, если на дверцах намалеваны гербы. Их, такие экипажи, вообще на воротах не досматривают и не останавливают.

— Но нас туда никто не пустит! — возразил лесной волк.

— И не надо. Мы просто побежим рядом, как сопровождение. Мало ли, какие причуды у богатых!

Алкен понятливо усмехнулся.

— Только стартовать надо быстро. И ты с одной, я с другой стороны. И не по бокам, а чуть сзади. Сидящий в карете видеть нас тоже не должен. Ясно?

— Да, госпожа ведунья. Понятно госпожа ведунья. Все сделаю, госпожа…

— Я серьезно, Алкен. Это наш единственный шанс.

— Хорошо. — Посуровел волк.

Мы замерли, обхватив руками колени. Обострившимся на этой земле ведовским чувством я видела, кто сейчас на подъезде к нам. Но пока все было не то. Солнце село, напоследок послав нам длинный оранжевый прощальный луч. Высоко над нашими головами блестели, пока еще неяркие, разноцветные звезды. Народу на дороге поубавилось. Прогулочные экипажи удалились в сторону предместий. Лишь пара припозднившихся всадников рысью проскакала в сторону ворот.

Алкен тоскливо вздохнул.

— Готовься! — вскочила я, оборачиваясь и спускаясь к дороге. Алкен с поднятой холкой поспешил за мной. Уже издалека раздавался шум колес и стук конских подков. Вскоре карета, запряженная четверкой лошадей, вихрем пролетела мимо. Мы с Алкеном стартанули незадолго до того, как она поравнялась с нами, и успели набрать скорость. И все-таки лошади летели очень быстро. Мы едва поспевали за ними. Вот уже предместья. Дороги, улицы, развилки, и вот, наконец, перед нами открываются настежь ворота внутреннего города. Грохот копыт по булыжнику и мы, не останавливаясь, и не замедляя движения хоть на толику, летим вперед.

Янтарные глаза волка вопросительно смотрят на меня. Я киваю головой: Пастух еще вечером был здесь! Экипаж влетел на подъездную аллею красивого большого дворца. По обеим сторонам дороги стояли раскидистые деревья. Еще раз метнув взгляд на волка, ловлю его понимание, и мы вдвоем бросаемся в темный парк.

Растянувшись на траве, мы оба рассмеялись: пятнадцать минут сумасшедшей гонки, немного удачи, и мы — в городе!

Немного отдышавшись, мы настороженно начали оглядываться. Хоть здесь деревья, дворцовый парк, но магические сигналки можно развесить и на деревьях. Алкен хотел было подняться, но я потихонечку прижала его лапу своей. Он понял и замер. Надо попытаться нащупать нити охраны, как я это делала раньше в каком-то другом мире…

Расфокусировав зрение, я попыталась поймать внутренним взглядом магические потоки и определить, какие из них охранные.

Получилось. Перед глазами все кругом сверкало, как иллюминация на елке в Новый год. Яркие нити туда, обратно… Все такое разноцветно-веселенькое. И как плотно наверчено! Случайно я опустила нос и взглянула на свои лапы. Оны были окутаны прозрачным красным светом. Возможно, оттого, что пользуюсь магией огня? Взглянув в сторону волка, увидела его сине-черную ауру. Он что, тоже маг? Или на этой земле совсем бездарных существ не бывает? Ладно. Оставаться здесь нельзя. Поэтому, обернувшись, я попросила Алкена сделать то же самое и повела его там, где линий сил было меньше всего. Дворец оставался в стороне, но нам до рассвета и появления Пастуха все равно надо было где-то пересидеть. Скоро мы услышали звон ручья, падающего с высоты, вздохи и хлопанье крыльев. Осторожно выглянув из-за кустов, мы увидели невысокий каменный бортик, за ним — ровная травяная поляна с группами кустов. Чуть поодаль — живописная скала с пещерой, дальше — высокие деревья. Но сам бортик и пространство над ним были густо увешаны следилками, сигналками и какой-то магической преградой, вроде той, что никак не могла я преодолеть в своем повторяющемся сне. “Как удачненько!” — мысленно потерла я ручки. Вот наяву и разберусь, что почем. И я с удовольствием приступила к анализу магических переплетений. Волк сел рядом и насторожил уши. Периодически он вытягивал седую морду вперед, словно слыша что-то, недоступное мне, и снова садился рядом, не мешая работе. Наконец, я нашла слабое место этой защиты и слегка ослабила пару узлов. Удерживая преграду в таком состоянии, я молча кивнула мордой на дыру. Вожак, словно все видя, аккуратно переступил ногами и оказался с другой стороны. За ним прыгнула и я. Магическая преграда, едва я ее отпустила, тут же схлопнулась и приняла прежний вид. Зато перед нами фон был естественным и свободным. Я удовлетворенно потянулась и пошла под ближайший куст. Там и легла, не меняя ипостаси. В шкуре как-то теплее. Волк беспокойно походил по поляне, слушая голоса птиц и животных. Потом обратился, присел рядом и сказал:

— Ир, это большой Королевский Зверинец.

— И что? — пришлось менять ипостась и мне.

— Не могу поверить своим ушам, но я слышу волчьи голоса.

— Это естественно, он для этого и сделан, в смысле, для животных.

— Ты не понимаешь. Это не просто животные, а оборотни, как и я. И мне кажется, что это часть моей бывшей стаи. Я узнаю голоса. — С волнением произнес он. — Мне надо их увидеть!

— А Пастух? Скоро рассвет!

— Я успею! — шепнул он, на ходу одевая белоснежную шкуру.

— Но они же были мертвы! — крикнула ему вдогон, вздохнула, жалея о несостоявшемся ночлеге и, обернувшись, понеслась за ним со всех лап.

Темная трава ровно подстриженных полян и округлость кустов сменялись тянущимися к черному небу руками деревьев и мелкой щебенкой под подушечками лап. Искусственный рельеф стал немного забирать вверх, и появилась утоптанная тропа. Алкен летел впереди. Но вот короткой предупредительной нотой взвыл волчий голос. А затем раздалось громкое и злое рычание, предупреждающее о расстреле на месте всякого чужака, вторгшегося в ареал стаи.

Слегка притормозив и выбирая подветренную сторону, приблизилась к месту выяснения отношений. Прикрываясь густыми кустами, я выглянула из-под нижних веток.

На середине небольшой поляны стоял одинокий белый Вожак. Приняв позу атаки и слегка оскалив зубы, он рассматривал волков, окруживших его со всех сторон. Я посмотрела в их глаза. Ни одного человечьего взгляда! Только злость и животная агрессия. Взглянув на их ауры, у меня создалось странное такое ощущение, что я смотрю на тела, в которых нет души! Серые, ничем не наполненные сущности плавно перемещались вокруг бывшего вожака, не узнавая его. И зачем он к ним полез? Это давно уже не его стая, и что сотворили с волками дворцовые маги, чтобы поместить их в зверинец, не известно никому. Что ж, пора приступать к спасению спасателя безутешных дриад. Тем более, если ситуация затянется, еще одна стая волков-оборотней рискует остаться без вожака.

Пробравшись к той стороне поляны, откуда дул ветер в сторону зверей, я гнусаво и душераздирающе сказала ”Мяу!” и ломанулась сквозь кусты. Стая, плюнув на непонятного волка, с радостно высунутыми языками рванула за мной. Я весело топала, как слон, ломая по дороге аккуратно подстриженный подлесок. Ломать — не строить. И — гулять, так гулять! Пусть маги потом сращивают веточки в своем образцово-показательном гадючнике!

Волки, не отставая, неслись за мной, сверкая в темноте красными глазами и периодически подвывая. Зверинец был большим, но не бесконечным. Мы весело сделали один круг, перебудив спящую живность и перепугав неспящую. С нашего пути разбегались даже пауки и тараканы. Не выдержавшая ночной нервотрепки особо впечатлительная утка с громким кряком взлетела в небеса, стукнулась головой о защиту и в полуобморочном состоянии свалилась под ноги волчьей стае, которая, проголодавшись на пробежке, с удовольствием схряпала раритетный экземпляр. Наконец, я увидела пришедшего в чувство Алкена. Он стоял у каменной изгороди и ждал меня. Мотнув головой, я изо всех лап побежала к деревьям и взлетела на одно из них. Стая, вытянув языки и капая слюной, села вокруг. Хочу сказать, что веточки у деревьев были толстые и удобные. И я, как по мосточку, начала переходить с одного на другое. Уйдя подальше, я снова мяукнула, заводя волков в чащу леса. И снова понеслась по сучкам. Но только в обратном направлении. В рассветных сумерках далеко внизу промелькнули серые спины.

Совсем скоро, слегка запыхавшись, я стояла рядом с Алкеном и распутывала защитный магический узор.

Над лесом зарозовело небо, когда охранные лучи потускнели и исчезли. Наступал новый день, после пробуждения призовущий к свежему воздуху и утренней прогулке находящихся здесь людей. Вожак обернулся человеком и, подняв к небу свои янтарные глаза, на минуту замер.

— Ты слышишь? — спросил он меня. — Флейта Пастуха! Он спустился на землю из небесных чертогов.

— Видимо, здесь живет та счастливица, к которой он возвращается снова и снова? — поинтересовалась я. — Наверно, он поет ей утреннюю любовную песню?

Волк сурово взглянул на меня:

— Можешь определить, где он?

— Конечно! — пожала я плечами и показала пальцем на дворец. — Там!

— Веди.

И мы пошли ко дворцу.

По раннему утреннему времени все кругом еще спали, но окна теплой ночью были кое-где приоткрыты. Я с сожалением посмотрела на Алкена.

— Извини, но ты сидишь и ждешь. А я пошла.

Вцепившись руками и ногами в колонну, перевитую плющом, я легко влезла на террасу второго этажа. Перегнувшись, махнула рукой Алкену и полезла дальше по лепнине на третий этаж, поскольку именно туда вела путеводная нить, и было приоткрытое окно. Опершись на подоконник, я осторожно заглянула внутрь.

Да, в этом дворце умели жить! Спальня выглядела просто роскошно. Там, у открытого окна, на котором я сидела за щторой, стояла большая, вся в кружевной ткани, кровать. На полу лежал ковер. Дальше, у стены, виднелся камин. Рядом с ним стояло широкое кресло. Весь интерьер был выдержан в сдержанной сине-голубой гамме. Стильно. Дизайнер просто молодец! А кто это у нас там сидит в глубоком и удобном кресле? Я высунула нос с половинкой лица из-за толстой портьеры.

А в нем сидел черноволосый мужчина и еле слышно наигрывал на флейте. Я перевела взгляд на кровать. И кому же так нежно изливал душу искомый объект? На пышных подушках виднелась голова, прикрытая локтем. Из-под белизны покрывал выбивались контрастом длинные темные волосы.

Хмыкнув, я спрыгнула с окна, направляясь по ковру к одухотворенно игравшему Пастуху.

— Привет тебе, Владыка Любви! — помахала ладошкой ему.

Он изумленно опустил флейту и посмотрел на босоногое мелкое чудо, взявшееся неизвестно откуда и, к тому же, посмевшее ему помешать.

— Знаешь, — я подошла и проникновенно посмотрела в прекрасные синие глаза, — нехорошо так обходиться с девушками, влюбленными в тебя. Ты — дух самого прекрасного и светлого чувства на земле, ведь так? Так. А девушка из-за тебя умирает. Непорядок, знаешь ли!

Я выпрямилась во весь свой маленький рост и сердито посмотрела на Пастуха.

— Мы полстраны за тобой обегали. Собирайся. Пошли девушку спасать!

— Какую девушку? Что ты такое, человечек, говоришь?

— А я — не человечек. — Ехидно сказала ему. — Я — посланница Судьбы. А ты, дружок, зарвался. Или, может, хочешь в следующем воплощении попасть в человечью шкуру? — мстительно усмехнулась я.

Пастух побледнел, но бровки не разжал.

— Ты не смеешь… — начал грозно говорить он, но тут вступила в наш диалог третья сторона.

— Значит, все, что ты мне говорил — это ложь? — раздался с кровати юношеский голос, и черноволосый парень, как капля воды похожий на Пастуха, откинул одеяло и резко спрыгнул с высокой кровати. — Ты рассказывал про свои подвиги в честь прекрасных дев и про то, как серенады, сочиненные тобой, успокаивают безнадежно влюбленные души? Значит, ты, родственничек, мне врал?

Парень откинул со лба волосы и посмотрел на меня:

— Говори, посланница, что за безутешную деву он оставил умирать от любви к нему?

Я посмотрела на обоих. Пастух, сжав губы, тихо бесился. Парень, видимо, воспитанный в романтичных традициях, спешно напяливал штаны.

— Да так, одна прекрасная дриада. Увидела его, да услышала волшебную флейту и влюбилась в дивный облик и чудесную музыку… Вот нет, чтобы сначала в содержании разобраться! — Поджала я губы. — Ну и, сраженная сердечным недугом, призналась ему в этом.

— А он?

— Как все мужчины. Запудрят девчонке мозги и сразу норовят смыться. Мол, вечер уже, мамочка к ужину дома ждет, да и темноты боюсь…

Парень кинул свирепый взгляд на Пастуха. Тот — на меня. Но язык уже молол без остановки:

— И вот, представляешь себе картину: одинокая красивая девушка идет, рыдая, среди ночных деревьев, и слезы безутешной дриады, падая на землю, превращаются в перламутровую росу, сверкающую всеми цветами радуги при свете ярких ночных звезд. И тропа, по которой она шла к своему убежищу, ярко горела в притихшем, замершем в предчувствии горя, лесу!

Парень, глядя на меня горящими глазами, уже застегивал рубаху:

— Ну и?

— Дошла она до своего мягкого травяного ложа, легла на него и сказала: ” Раз не могу увидеть любимого наяву, пусть снится во сне. Там мне никто не сделает больно, и тот, кто так дорог душе, навеки останется со мной”. Легла она и не проснулась. А она, между прочим, Королева дриад. Лес чахнет и вянет без ее внимания. А молодые дриадки больше не рождаются. Оставшиеся становятся все призрачней и прозрачней.

Вот скажи мне, — обратилась я к Пастуху, — ну что тебе стоило провести с ней ночь? Всем было бы хорошо. Родилась бы маленькая дриадка, Королева бегала бы по лесу, спасая своих зверушек…

— Я еду с тобой! — решительно сказал мне парень. — Девушку надо спасать!

— А ты сумеешь? — скептически подняла я бровь. — С флейтой справишься? А сексом хоть раз занимался?

Парень заалел и отвернул лицо от моей искренней физиономии.

— Она ж дриада, дух леса. Ей много надо. — Продолжала издеваться я.

Пастух не выдержал, вскочил и навис разъяренной физиономией надо мной.

— Ой-ой. — Отклонилась я назад. — Уже боюсь. И все-таки ваши люди ошиблись, присвоив тебе, дружок, неправомерный статус. Вот был у нас такой дух, Нарциссом звали. Прекрасный, как само небо… Ох, он любил… себя. Аж зацеловал бы, если бы получилось.

— И что с ним произошло? — спросил вернувший естественный цвет лица парень. Сапоги он тоже надел.

— Зачах от неразделенной любви. — Вздохнула я и посмотрела на Пастуха и рявкнула:

— Если не поможешь нам, потеряешь его.

И ткнула пальцем в сторону молодого парнишки. Тот, уже упакованный в дорожный одноцветный камзольчик, пытался сверху пристегнуть плащ.

Пастух посмотрел на меня, как на исчадие Ада, испортившего сероводородом чистый воздух, и спросил:

— Куда и где?

— В экипаже и с волком. Он покажет дорогу. На себе больше никого носить не буду.

В большом дворце было по-прежнему тихо. Солнце уже встало, но человечество еще лежало и видело сладкие десятые сны. Мы, осторожно шагая, прошли на конюшню. Кони слегка заволновались, чуя меня, но Дух легко успокоил их, плавно поведя рукой над головами.

— Славко! — требовательно закричал молодой человек.

Откуда-то сверху раздался скрип пружин, топот ног, хлопок двери и перед нами встал высокий широкоплечий дядька с глазами профессионального бабника и следом бурно проведенной ночи на шее.

Я восхищенно цокнула языком:

— Твоя, Пастух, работа?

— А то ж! — гордо надулся он.

На нас уставились две пары потрясенных глаз.

— Я же тебе говорил про радиус действия флейты… — поморщился Дух, отвечая на немой вопрос подопечного.

— Дак, жениться я собрался… — пояснил присутствие следов на шее и груди мужик.

— Экипаж закладывай! — гаркнул смущенный парень.

— Слушаюсь, Ваше Высочество! — тот развернулся и утопал выполнять должностные обязанности.

— Ваше высочество, господин Пастух, мне нужно ненадолго отлучиться. Там с нетерпением ждет тот, кто эти поиски и затеял! Мне бы забрать его, пока он не набедокурил в Вашем прекрасном дворце.

Развернувшись, я вышла в ворота конюшни и, скрывшись от любопытных глаз, уже пумой понеслась как ветер, искать моего заждавшегося Волка.

Тот, понурив голову, в человеческом облике сидел под окнами дворца.

— Вставай! — обернувшись, крикнула ему и схватила за руку. — Бежим! Пастух нас ждет в экипаже!

Волк изумленно и радостно посмотрел на меня и крепко обнял за плечи. Я отстранилась:

— Вот очнется твоя дриада, ее и обнимешь. А мы, ведьмы, существа тонкие. Не дай Бог, испортишь!

Волк отшатнулся от меня и нервно потер пальцы.

— Да ты не комплексуй! Там еще, кроме Пастуха, еще и Принц в экипаже дожидается. Один ты весь старт тормозишь!

Вконец запутанный Волк в человечьем обличье быстро пошел рядом со мной.

А на конюшенном дворе уже собралось маленькое войско. Посередине стоял большой крытый четырехместный экипаж, запряженный шестью лошадями. Рядом с ним душила принца за шею женщина средних лет в изысканной одежде. Видимо, матушка. Справа от этой душераздирающей картины стоял большой рыжий мужик в парчовом халате. Одной рукой он почесывал затылок, а другой периодически дергал женщину за юбку. Бесполезно. Она клещем вцепилась в любимого отпрыска. Полукругом вокруг них со спокойно-скучающими глазами расположились разновозрастные дети в количестве семи штук с рыжими волосами разного оттенка и интенсивности прокраса. Самый маленький, лет четырех, держал мать за платье и сосал палец.

Вокруг королевской семьи быстро кучковалась толпа придворных. Весть об отбытии старшего принца облетела дворец в считанные минуты, и запоздавшие к проводам встречались с высокомерными взглядами тех, кто проявил прыть несколько раньше. Взвод гвардейцев скучал перед воротами, сидя верхом на конях. У кухни срочно грузился едой обоз, состоящий из трех телег, запряженных тяжеловозами.

— Ну как тебе? — подмигнула я ошарашенному Волку.

— Мы не успеем! Сегодня последний день! И мы ее уже не вернем! — вырвалось из глубин его души.

— Стой, как вкопанный. Я сейчас! — крикнула ему, ввинчиваясь в толпу отъезжающих и провожающих.

Вскочив на подножку экипажа, где спрятал свой нос Пастух, я плюхнулась рядом с ним.

— Алкен говорит, сегодня последний день. Сделай милость, давай уйдем по-тихому. Ты — птичкой, а мы — по земле. Нас и не заметят. А мальчик твой съездит на пикник в ближайшую рощу и вернется под мамино крылышко героем. Согласен? — Я заглянула в его удивительные синие глаза.

Он усмехнулся:

— Через пять минут за воротами?

— Через пятнадцать за внешними.

Он кивнул головой и тенью, не заметной никому, выскользнул из экипажа. Я — за ним. Да и кто обратит внимание на маленького мальчишку?

Алкен ждал меня за спинами людей на том же месте.

— Оборачивайся, бежим на выход! — мы перекинулись и побежали. Я вспомнила, что на каком-то из заданий делала маскирующий покров. Сотворяя на бегу плетения и вытягивая из воздуха магические нити, кое-как создала нечто похожее. Накинула на Алкена, потом на себя. Получилось нечто прозрачно-размытое. Сойдет и так!

Вот и внутренние ворота. Стража бдит, слыша глухое оживление в стороне королевского дворца. Все накрепко заперто. Мы сели под деревом, и я, обратившись, сказала:

— Сейчас накину на себя морок, но, как откроют калитку, проскакивай, не бойся. Тебя не видно. Почти…

На скорую руку переработала недоделанную невидимку в шикарное дворцовое платье и плащ с капюшоном. Вроде не просвечивает! И твердым шагом пошла к воротам.

Стражники внимательно смотрели за моим приближением.

— Доброе утро! — очаровательно улыбнулась им.

— Здрасьте, госпожа! Что там происходит? — поинтересовался начальник караула.

— Представляете, — я округлила глаза, — старший принц едет на болота.

— Зачем? — удивился усатый дядька.

— Лягушек целовать.

У того на лоб полезли брови.

— Понимаете, — доверительно зашептала я, — наш принц очень добросердечный и добродетельный. Прошел недавно слух, что злая ведунья превратила прекрасную принцессу в земноводное и бросила в наше болото. Вот он и собрался расколдовывать.

— Как?

— Поцелуем, дяденька, поцелуем.

— Но их в болоте, как комаров. И что, он их всех…?!

— Ну да. С ним едут гвардейцы и придворные. Ловить помогут, да к сиятельным устам прикладывать. Ну и тому, кто найдет, полагается премия… Так что пусти-ка меня, дядя, я первая пойду, пока остальные собираются.

Мужики сначала захихикали, а потом призадумались, открывая мне калитку. Мелькнула смазанная тень. А я бегом припустила по дороге до первого поворота. Там меня уже ждал Алкен. Я присела на землю и, утирая слезинку, захохотала. Волк посмотрел на меня вопросительно.

— Ничего, ничего. — Ответила я сквозь слезы. — Вот так и рождаются легенды!

И мы с ним снова помчались по дороге, теперь уже к нижним воротам.

Глава десятая. Возвращение к дриадам.

На выходе из города над нами заложила вираж красивая черно-коричневая птица с белыми острыми крыльями. И мы втроем, выкладываясь по полной, бежали и летели, срезая дорогу, где только это было возможным. А днем, когда мы все уселись у ручейка попить воды, мне в голову опять пришло воспоминание из прошлого путешествия. Странно, когда только я очутилась здесь, еще что-то помнила, а теперь, как сквозь сон… Так вот, воспоминание было о полете, о воздушной руке, подхватившей плотным ветром мое тело… Короче, надо попробовать, а то время за полдень и, боюсь, можем не успеть даже к вечерней заре.

— Мальчики, — попросила я Пастуха и Алкена, — посидите тихо, я тут поколдую немного!

Отойдя в сторону, я подняла руки с жестом мольбы к воздуху, одновременно вытаскивая из окружающего эфира его голубоватую магию.

— Воздух, милый, помоги нам, сколько можешь, своей силой! — уплотняла магическую структуру я. — Перенеси нас на крылах своих далеко, хоть тебе это нелегко! Там смертным сном Дриада спит, ее Пастух будить спешит! А мы за ним хоть в снег, хоть в зной! Нам помоги попасть домой!

Приговаривала я, пока не сделала прозрачный, но плотный полог, на который уселась сначала сама. Потом походила и даже попрыгала. Хорошая работа! Надеюсь, в воздухе не развалится.

— Добро пожаловать на борт нашего воздушного судна! Экипаж в моем лице приветствует вас!

Пастух — птиц смело уселся на край. Ему-то что, он крылатый. А Алкен с опаской запрыгнул и сел, скрестив ноги и закрыв глаза.

— Эй! — я подергала его за плечо. — А дорогу кто будет показывать?

— Я высоты боюсь! — тихо сознался он.

— Тогда до ночи не успеем! — мстительно сказала я. — И твоя любимая помрет. Навсегда один останешься. Или тебе хочется локти грызть и выть на звезды по ночам от того, что целовать некого?

Пастух с интересом склонил голову и прислушался к нашему разговору. Алкен покраснел и открыл глаза.

— Кораблю — взлет! Земля, прощай, в добрый путь! — проорала я все то, что вспомнила к случаю.

И наш воздушный, прозрачный корабль поднялся над елочными макушками и поплыл вслед за облаками.

Скоро Алкен вошел во вкус и уже уверенно командовал “правее” ”левее”. А я гнала вперед наше прозрачное облако изо всех своих магических сил. А скоро прямо по курсу появился городишко, где меня когда-то пытались сжечь, и лес, на опушке которого я вылечила Клениса и встретила Алкена…

Наш ковер-самолет стремительно снижался. Но солнце тоже уже клонилось к закату, и нам надо было торопиться. Кубарем скатившись на траву, потому что воздушную платформу я уничтожила рановато, мы поднялись и поспешили в лес, сразу выстеливший для Алкена травяную дорогу.

И вот дерево-великан на изумрудной поляне. С него с тихим шелестом опадали листья.

— Девочки! Дриадочки! — возопила я. — Мы привели того, кто вылечит вашу Королеву! Откройте путь!

Но ответом нам было молчание и шепот золотого дождя.

— Алкен! Где ее дом?

— Не знаю. — совсем поник Волк. — Я там никогда не был.

Я сосредоточилась и припомнила жилище Королевы, его энергетику и тепло.

— Нам туда. — Показала на дерево. — Она внутри. Только не пойму, это как… — я пощелкала пальцами, — другое измерение, что ли…

Пастух уважительно посмотрел на меня, взял в руки флейту и сказал:

— Я буду играть и идти. Вы след в след идете за мной. Если кто-то оступится, выбросить может где угодно. Понятно?

Мы кивнули и приготовились. Красавец-мужчина поднес свою волшебную флейту к губам и заиграл незатейливую мелодию. В ней расцветали дивные цветы, бегали молодые волчата, и величаво гоняло белые облака голубое небо. Я, не отвлекаясь, шла по следам Великого Духа. Ибо от его флейты хотелось плакать от невыносимой для человеческого сердца любви ко всему сущему. Хотелось подняться высоко и оказаться в объятиях того, кто был мной. И кем была я. Сзади хлюпал носом и пыхтел Вожак. Мы не смотрели по сторонам, идя вслед за Пастухом. Но вот и она — комната Спящей Королевы. И травяное ложе. Уже не зеленое, а пожелтевшее, как высохшая трава по осени. А на нем — Дриада. Серебристые волосы, чудное лицо и руки, сложенные на груди.

Небесный Пастух, не прекращая играть, кивнул Алкену на Королеву.

— Что? — прошептал грустный Волк.

Я изо всех сил толкнула его кулаком в бок:

— Целуй ее, болван!

Он упал рядом с ней на колени и снова робко посмотрел на нас. Мы синхронно нахмурили брови, а я еще показала пальцем в небо. Солнце почти село.

И Алкен, словно ныряя в прорубь, приник губами к бледным губам Королевы, а потом обхватил ее за плечи и приподнял. Послышался вздох. Королева начала открывать глаза.

— Бежим! — шепотом крикнула я Пастуху. Тот согласно кивнул, схватил меня за руку, и мы снова вдвоем очутились на поляне. Листья с дерева уже не падали, а ветви на глазах покрывались молодой листвой.

— Получилось! — завопила я, размахивая руками и прыгая на месте от радости. — По весне в лесу родятся волчатки-дриадки!

Пастух перестал играть и привлек меня к себе:

— Ты такая чудесная девочка! — сказал он, чмокнув меня в макушку. — Тебя куда-нибудь перенести?

— Нет. Меня заберут. Наверное. — пожала я плечами.

— Тогда будь счастлива, малышка! Буду нужен, позови. — Он смахнул упавшие на лоб черные пряди и улыбнулся чистыми синими глазами. — Тогда мне пора. Солнце зовет!

— Спасибо, Небесный Пастух. Будь и ты счастлив. А из парнишки надо бы сделать мужика, способного не только кружева носить и говорить о любви…

— Учту, девочка. — Пастух, улыбнувшись напоследок, просто растаял в фиолетовом вечернем небе.

А я села на траву и приготовилась ждать. Глаза как-то сами собой закрылись и под кронами деревьев возрождающегося леса я крепко заснула.

Проснулась, словно от толчка и села, непонимающе оглядывая окрестности. Кругом было темно, но как-то прозрачно и все видно. Деревья кругом были словно увешаны маленькими звездочками, освещавшими ночной мрак. По лесу скользили в ночи шальные животные, которые не охотились, а играли, резвились, как маленькие. Дриады, уже не прозрачные, а вполне себе проявленные и плотненькие, носились по лесу, поправляя хозяйство, заброшенное во времена великой скорби. И самое главное, я увидела Их: Королеву и Алкена, под руку идущих по лесной зеленой тропе и улыбающихся друг другу.

“Нет, чтобы дураку сразу ее поцеловать!” — подумала я. — “Ведь перебаламутил полкоролевства и духа впридачу!”

Но они были так увлечены друг другом и счастливы, что мне оставалось только пожелать этого им навечно. Вглядываясь в серую даль, я увидела болото под столицей. Перекопано оно было так, словно тут велись торфоразработки самыми варварскими методами с применением современных землеройных машин. И давно пора бы успокоиться, да и посмеяться над шуткой! Но нет. Двое самых стойких все еще бродили по трясине в поисках неведомой лягушки-царевны. А приглядевшись внимательней, в одном из них узнала рыжего Клениса, отмеченного на всю жизнь моей пятерней. Впрочем, заклятие имело оборотную силу. Но поймет ли он это когда-нибудь?

Принц, сидя в кружевном камзольчике в далеком дворце рядом с маменькой, рассказывал придворным дамам о результатах своей поездки. Дамы в нужных местах ахали и прикладывали платочки к сухим глазам. А кое-кто тихонько зевал туда же.

Жизнь продолжалась, и это было прекрасно!

Глава одиннадцатая. И снова Майлер.

Я снова в пляжном коротеньком халатике сидела в шезлонге на песчаном океанском берегу. Теплый ветер развевал мои длинные волосы. На столике рядом стоял ананасовый коктейль. Дежа вю, мон шери.

Лениво повернув голову направо, в соседнем кресле увидела моего Судьбоносного Куратора Майлера. Взглянув в его черные глаза, сразу ясно вспомнила прожитые в чужих телах жизни и того, кого хотелось увидеть больше всего на свете.

А теперь все мысли долой, и — улыбка. Ослепительная улыбка до ушей и много — много лести. Мужики, хоть Боги, хоть кураторы, хоть носороги, ее оч-чень уважают и всегда принимают за чистую монету!

— Привет! — проворковала я, потянув руку за коктейлем. Терпеть не могу ананасы, но игра должна состояться при любой погоде, как говорил Озеров. Вот и сыграем! МХАТ должен обрыдаться. — Я так рада тебя снова видеть! Ты такой мужественный, такой красивый… Я так скучала! — пела я, обводя кончиком языка край бокала.

Куратор задышал чаще, а пальцы слегка задрожали.

— Ты, наверное, с другими подопечными и работой совсем забыл про меня? — я капризно надула нижнюю полную губку. Думаю, получилось эротично. Главное, палку не перегнуть. А лучше, вообще не поднимать и не трогать.

— Нет, я помню о тебе. — Хрипло ответил Майлер и отпил коктейль. — Я только тебя приглашаю к себе в дом.

— А сколько у тебя подопечных? — продолжала выпытывать я, сладострастно облизывая соломинку.

— Шестеро вместе с тобой. — Сглотнул он, не отрывая глаз от моих губ.

— Тебе, наверное, тяжело постоянно держать в руках нити чужих судеб? — потянулась я с кошачьей грацией, невзначай оголив бедро.

Видимо, живший на голодном пайке, парень уронил взгляд на мои ноги, да так и забыл его поднять.

— Я их не держу. Каждый сам себя ко мне привязывает, боясь остаться в чужих местах без поддержки и опеки. Мне же остается только отслеживать события по этой связи.

— А вдруг кто-нибудь потеряется? Или связь пропадет? — округлила я глаза.

— В мирах много потенциальных смертников. Берешь любого и ставишь вместо прежнего. И он работает дальше.

— А потерянный?

— Застревает в том мире, куда попал. Или погибает, уйдя на круг реинкарнаций. Это если нет якоря.

— А что такое якорь? — спросила его, поглаживая себя то по одной, то по другой ноге. Клиент изошел слюной и, ни о чем не думая, отвечал на вопросы.

— Дети, любимые, привязанности. Идем купаться! — хрипло сказал он, срывая с себя халат и протягивая мне руку. Да… Хоть он и дух, но и мужчина… По нему это было явственно видно.

— Пойдем! — кокетливо спустила я с плеча халатик, который с тихим шелестом упал к моим ногам.

Майлер подхватил меня на руки и занес в теплую, еле плещущую соленую воду.

— А мы, твои подопечные, — промурлыкала я ему в ухо, нежно заправляя черную мокрую прядь, — навсегда отданы тебе?

— Нет. — Неожиданно нахмурился он. — Как раз об этом, малыш, я хотел с тобой поговорить…

— Что такое? — я разжала руки и соскользнула с его груди. — Что случилось?

Майлер снова привлек меня к себе:

— Забирают тебя у меня, Ирочка. Говорят, ты готова к более ответственным заданиям и теперь у тебя будет другой куратор. — Он рывком поднял меня повыше и впился в мои губы страстным поцелуем, а рукой попытался освободить меня от купальника.

— Ты что?! — возмутилась я, отталкивая его с силой. — Продаешь неизвестно кому, а на прощание решил попользоваться?

Я висела на волнах и сверкала на него глазами.

— Ирочка! — жалобно сказал он. — Ты и правда мне так нравишься!

— Так не отдавай, борись за меня. Сделай что-нибудь!

— Не могу. Меня ведь тоже могут отправить в земное воплощение!

— Жалко терять ради меня теплое место? — кипятилась, как чайник, я. — Ну да, понимаю. Ты — это ты. А вместо меня может быть Маша, Даша или Гризель какая… Удовлетворил свое желание и отправил… — Я шмыгнула носом. — Ненавижу мужиков — захребетников! — Выкрикнула ему со злобой.

Ну все. Я его довела. Причем, два раза. Первый раз — почти до экстаза, второй — еще чуть-чуть, и до смертоубийства недалеко. Тем более, я — расходный материал. Его пронзительные глаза блеснули бешеным черным огнем.

“Готовься!”- про себя подумала я.

Вокруг меня начала бешено закручиваться темная воронка. “Ты — это я, я — это ты. Я иду к тебе. Где ты, мое самое близкое во всех мирах существо? Держи меня, тяни к себе!” — Я выбросила вверх руки, обрывая за собой все привязки и хвосты. Я хочу туда, к Нему. Он ждет меня, я это знаю точно!

Все исчезло. Подернулось черной пустотой, в которой осталась я сама и множество точек — миров.

“Где ты? Откликнись!” — шептала я, в панике глядя на эти звезды.

И вдруг от одной, голубой звезды, ко мне словно бы протянулся лучик теплого света. И самый родной голос прошептал прямо на ухо:

— Иди, я давно уже жду тебя!

Чернота расплылась, а потом и вовсе растворилась светлым пятном. Я застонала и приоткрыла глаза. Бирюзовое море лизало фиолетовые рассветные скалы. Небеса радостно пылали подсвеченными снизу облачками. Я повернулась и приподнялась на локте. Кругом, сколько хватало взгляда, под обрывом шумел океан. Травка, на которой я обосновалась, была в росе. С другой стороны, на земле, шумели высокие сосны. Дикий, пустынный и прекрасный пейзаж! Я встала и осмотрелась вокруг.

— Если это ты, голубая звездочка, и я не промахнулась, то я найду тебя, мое сердце! Ты — это я. Я — это ты. Жди меня. Я уже в пути!

Книга 5. Голубая звезда.

Глава первая. Необитаемый остров.

В высоких сосновых кронах шумел свободный океанский ветер. Я шла по высокому каменистому берегу, вцепившись посиневшими пальцами в локти. Мои длинные волосы кое-как прикрывали спину, но чаще развевались за плечами подобно флагу. Было довольно прохладно.

С каменной высоты утеса открывался великолепный вид на рассветное розовое безбрежие. Белые облачка у горизонта едва подернулись просыпающейся солнечной улыбкой. Сине-зеленые валы, накатываясь на валуны у подножия скал, с высокими белыми брызгами разбивались на тысячи капелек и падали на песок белой, с розоватым утренним оттенком, пеной. Небо, привольно раскинувшееся надо мной, пыталось поразить меня разнообразием цветов и их всевозможным сочетанием: то наплывет облачко синее, глядишь, через секунду оно — зеленое, а потом и вовсе ярко — оранжевое. Мир изо всех сил пытался меня развлечь и понравиться.

Я через силу улыбнулась трясущимися губами. Спасибо тебе, что приютил, что не дал сгинуть на запутанных тропах среди мерцающих звезд! И откликом на мою мысленную благодарность горизонт неожиданно пронзила яркая огненная вспышка — показался край солнца, тут же прочертив алую дорожку по воде от себя до меня.

Присев на так кстати подвернувшуюся корягу, я подставила лицо навстречу восходу. Быстро теплело. В соснах перекрикивались пичужки. Ослабив немного мертвую хватку пальцев и вытянув сбитые на камнях ноги, я задумалась: «А туда ли, собственно говоря, я попала? Где я? Может, Майлер на излете успел меня куда-нибудь переместить?»

Оглядев себя со всех сторон, пришла к выводу: от куратора я каким-то чудом все-таки сбежала. Тело мое выглядело так же, как в его личном мире, да и длинные волосы никуда не делись. Вот только одежка оставляла желать лучшего: на мне не было ничего, кроме купальника. Да, к аборигенам в таком виде не сунешься, дорожку не спросишь! Знать бы, о чем еще спрашивать! И о ком…

Я содрогнулась при мысли, что могу всю жизнь искать того, кто… А, в прочим, посмотрим. Ирина Михайловна — женщина настойчивая и упрямая. Если уж от ведомства удалось сбежать, то найти среди множества миров того, кто нужен, как часть тебя — вообще раз… короче, попытаться стоит.

Теплое солнышко уже вовсю освещало меня своими теплыми лучами. Мозги, наконец, прогрелись и проснулись, выдав неутешительную информацию о том, что далеко с ободранными ступнями я не уйду. А гостиницы или хотя бы обувного магазина для российских попаданок здесь как-то предусмотреть позабыли. Что ж, придется вспоминать собственные навыки, приобретенные за время моих путешествий.

Интересно, а как тут с магией? Я поставила ладони друг напротив друга, привычно вызывая тепло между ними. Огонь разгорался трудно. Через полчаса титанических усилий и зубовного скрежета я добилась лишь маленького огонечка на пальцах. Яркая и светящаяся молния здесь получаться никак не хотела. Так. С этим понятно. А где мой теплый и уютный мех? Вот бы сейчас под кустик и поспать часика три… пять…

Конечно, если аборигены найдут такую кошку, пристрелят однозначно, но что могут сделать с почти голой женщиной, думать совсем не хотелось. Поэтому я поднатужилась, вспомнила, как проминаются под подушечками тяжелых лап сосновые иглы и совсем не режут камни… Как тепло и легко в пятнистой шкуре спать на земле… Как здорово бежать, не опасаясь, что двуногие нагонят…

Короче, у меня получилось. Я снова могу стать пумой! С удовольствием оглядев яркий, в черную точечку, мех, попыталась превратиться обратно. Но не тут то было! Видимо, магической составляющей мира в этом месте находилось на удивление мало, и я, исчерпав свой резерв, на какое-то время останусь в шкуре большой и пушистой кошки. В конце концов, это даже неплохо — быстрее выберусь к людям!

Встав с песка и отряхнувшись, я бодро порысила по склону вниз, потихоньку удаляясь от океана. Там, чуть дальше, в окружении сосновых вершин, я заметила высокий и совершенно лысый утес. Заберусь-ка я туда, да огляжусь. Может, что-то и увижу интересное! В смысле, человеческое.

Продираясь по мелкому подлеску болотца, удивилась непуганности местных птиц. Какая-то розоватая курочка с птенцами меня только обругала, вместо того, чтобы со всех крыльев-ног убегать от зубов крупного зверя. Мелкие косули, недоуменно косясь на мою роскошную шкуру, маленькой стайкой пробежали краем леса.

Но вот низинка закончилась, и вновь взметнули к небу лапы высокие сосны. Здесь мелких кустов и валежника совсем не было, и я быстро перемещалась к гольцу, корректируя свой путь по солнцу. Понемногу местность начала подниматься, и из-под хвойной подушки и брусничника начали вылезать камни. Сначала маленькие и почти незаметные, но чем выше я забиралась, тем серьезней и объемней они становились. А в одном месте мне пришлось переходить небольшую каменную речку. Не знаю, была ли вода там, внизу, под нагромождением валунов? Я засунула свой любознательный черный нос под камни и принюхалась. Пахло только сырой землей и плесенью. Я чихнула. Возможно, когда-то здесь тек настоящий поток, размывая и разламывая скалы где-то высоко в горах и неся на своих могучих волнах эти камни к океану? Не знаю, не геолог. Но прыгать с камня на камень приходилось с осторожностью. Не хватало еще лапу сломать! На той стороне реки привычно щетинился иголками сосновый лес, и над ним нависала и пугала своей высотой та самая гора, к которой я так стремилась.

Поднявшись по склону еще немного, я услышала веселое журчание ручейка. Повернув голову в ту сторону, я остановилась и подумала. Гора как стояла, так и будет еще миллион лет стоять, а пить я хочу уже сейчас. И лапы самостоятельно повернули мое тело в нужную сторону.

Несколько шагов, и я вышла на почти круглую полянку, заросшую мелкой травкой в голубой цветочек. Посередине привычно наличествовал большой валун, а из-под него искристым фонтанчиком бил родник, который давал начало мелкому, шустрому ручейку, уже проложившему русло в каменистой почве. Я с удовольствием плюхнулась у родника и протянула язык к фонтану. Холодная! Я встряхнула головой, и брызги с морды разлетелись в разные стороны. Хорошо! Солнышко светит и греет, но не ярко, а сквозь легкую кисею тихо плывущих по небесам облаков. Негромко поют птицы и стрекочут какие-то насекомые. Опасных животных поблизости нет… Глаза постепенно закрывались, и голова периодически падала на вытянутые лапы. В конце концов, часик погоды не сделает… Я отвалилась на бок и, умиротворенно вздохнув, закрыла глазки.

Солнце скатилось к горизонту, и тень больших деревьев совсем закрыла зеленую поляну. Отдохнувшее тело с удовольствием поднялось на лапы и встряхнулось. Сознание было ясным, а настроение — великолепным. Я попила чистой водицы и попыталась опять сменить ипостась. Не вышло. Мне не хотелось расстраиваться, поэтому, поблагодарив мысленно это замечательное место, и сориентировавшись по солнцу, я вновь полезла вверх. Постепенно сосны становились все ниже, да и их самих было намного меньше, чем внизу. Зато травы заметно подросли и величественно помахивали своими метелками над моей головой. Но и травы постепенно сошли на нет, уступая место каменистым россыпям и плотным скальным выступам. Светило уже посылало откуда-то из-за горы прощальные оранжевые лучи, окрашивая небосвод в чудные желто-фиолетовые тона, подчеркивая их глубину малиновыми и бирюзовыми полосами. Я продолжала отважно идти вперед.

Постепенно небо становилось все темнее. На глубокий синий бархат высыпали разноцветные звезды. Посмотрев на них, неожиданно подумала: а все-таки, не ошиблась ли я с миром? В том, куда я хотела попасть, магия была намного активнее, чем сейчас. А может, дело в возможностях моего местного временного тела? А сейчас у нового, моего собственного, просто не хватает магического таланта? Передернув плечами, я постаралась выкинуть из головы эти пессимистические раздумья. Куда бы не зашвырнула меня …Судьба, я все равно буду искать единственный путь, который приведет меня к тому, кого еще никогда не было в моей жизни. И никакому небесному управлению или ведомству не дам испортить начатую мной дорогу!

Стояла глубокая ночь, когда я, наконец, поднялась на вершину каменной горы. Вокруг меня обвивался ветром бесконечный простор, разворачивающий вверху и внизу головокружительные звездные перспективы. Я легла, прислонившись спиной к нагретому за день валуну, и вытянула лапы. Удивительно, но за весь день желудок ни разу не попросил у меня покушать. Даже странно. Ладно, завтра, с утра, осмотрюсь и сразу займусь завтраком. А пока… Я положила тяжелую морду на лапы и снова заснула.

Легкий утренний ветерок, дующий с океана, разбудил мой заспавшийся после всяческих переживаний разум. Я сладко зевнула и потянулась всеми лапами и плавно перетекла в сидячее положение. Розовый восход радостно растворял синеву уходящей ночи. Вода где-то далеко внизу лениво умывала и так добела отмытые скалы. Лес, просыпаясь под птичьи трели, нехотя шевелил зелеными шапками. Я посмотрела вдаль: вода до самого горизонта. Отряхнув остатки сна со своей яркой шкурки, стала не торопясь обходить большой валун, прикрывший меня этой ночью. Горизонт — вода. Вода — горизонт. Я обошла камень и плюхнулась на попу. И почему же ты, Судьба, такая подлая? Я посмотрела на чистые природные краски, хлюпнула носом, и из моих кошачьих глаз градом хлынули слезы: я стояла в самой высокой точке большого необитаемого острова!

И ни магии, ни рук, ни возможностей! Хоть лапы на себя накладывай! Я еще раз обозрела горизонт и увидела на краю моих зрительных возможностей еще один клочок суши. Может, это Большая Земля? Только ведь пантеры — не рыбы. И десяток километров им никак не проплыть.

Уныло поджав хвост, я начала медленно спускаться вниз, под кроны лиственных деревьев и шумящего на ветру сосняка. В животе предательски булькнуло. “Кажется, киска захотела кушать” — вяло констатировала я.

Скоро мой замечательный нос почувствовал запах свежей пресной воды, а ушки услышали шум. Вяло всколыхнувшийся интерес нехотя развернул мои лапы и повел в сторону заинтересовавшего меня явления природы. Выйдя из-под тени деревьев на зеленую, залитую солнечным светом поляну, я остановилась в благоговейном изумлении. Со скалы вниз текла маленькая и быстрая горная река, разбиваясь на самом краю об упавший в русло камень. Вода, натыкаясь на препятствие на полной скорости, тут же разбивалась на тысячи брызг, капель и мелкую туманную пыль. И все это великолепие пронзали лучи яркого восходящего солнца, образуя наслаивающиеся одну на другую несколько радуг. Сосны, растущие вдоль водопада, искрились на свету как новогодний морозный иней. Даже зеленая трава под ногами горделиво и царственно переливалась бриллиантами.

Вода падала в небольшую чашу, выдолбленную в твердой горной породе. А чуть ниже русло веселой искристой речки перегораживал обломок скалы, образующий запруду и заставивший струи неспешно обтекать его с двух сторон. Я подошла к запруде поближе. Водичка была прозрачной, и было отлично видно песчаное и мягкое дно. «Вот бы обратиться и искупаться здесь!» — подумала я, опустив вниз мохнатую лапу и легонько ею пошевелив. Не успев толком додумать эту мысль, я неожиданно увидала в зеркале реки свое отражение: длинноволосая сероглазая девушка стоит на четвереньках, а в воде расслабленно бултыхается нежная девичья рука. Взвизгнув от счастья, я вскочила и заорала на весь лес:

— Боги, какая я все-таки бестолочь! Я же всегда договаривалась со стихиями! Не колдовала!

С радостным подвыванием я содрала с себя рубаху и штанишки народа пум и, бросив их на близлежащий кустарник, с разбегу занырнула в прозрачную горную купель. И также бодро оттуда вынырнула. Водичка была очень… бодрящей. Стуча от холода зубами, я снова надела рубаху и штаны и запрыгала по полянке, отжимая концы волос и любуясь радугами. В животе не то что бурчало, а голодно и обиженно постанывало, жалуясь на беспечность носителя в окружающую среду.

Неожиданно в струях несущейся сверху воды блеснуло крупное тело и оглушенно плюхнулось в чашу водопада, а затем, не торопясь, выплыло прямо передо мной в запруду. Это была большая серебристо-голубая рыбина. Мой голодный организм, не дав мозгу проникнуться жалостью и самобичеванием, активизировал хватательные движения рук, и вот добыча уже лежала на берегу, а я пыталась поджечь сырые ветки маленьким и жалким сгустком огня, кое-как разожженным на ладони.

Но человеческая настойчивость и нечеловеческий голод побеждают все препятствия! И уже скоро в вырытой мной ямке, обложенной камешками, весело полыхали поломанные сухие ветки. Подпрыгивая от утренней прохлады и истекая слюной, я таскала палки к своему костерку. А он с удовольствием превращал мою добычу в угли. Совсем скоро моя рыбина запекалась в их бордовой глубине, распространяя в воздухе нежный аромат. Вот не люблю я рыбу! Но выбирать-то не из чего! И скоро косточки неосмотрительной пучеглазки догорали в чуть тлеющих углях.

Настроение моего организма было самое подходящее для разведки окружающей меня территории. Уголечки я прикрыла дерном и со спокойной душой отправилась на прогулку по острову.

В голубых небесах ярко светило полуденное летнее солнышко. Под соснами, в ложбинах, было довольно-таки тепло, если не сказать — жарко. Сонно жужжали какие-то жуки с зелеными крылышками, с достоинством и не спеша пролетающие мимо. Негромко чирикали среди редких лиственных деревьев одинокие пичужки. Я подошла и погладила незнакомый лист. Он оказался семипалым и бархатистым. Легонько проведя пальцем по тонюсеньким волоскам, почувствовала чуть заметное дрожание. Щекотно ему что ли? Отпустив тоненькую веточку, я тронулась дальше к берегу океана. Скоро заметно посвежело: ветер ровно и мощно гудел свою извечную песнь в сосновых кронах. Дойдя до высокого берега, я села на скалистый выступ и, глядя на раскинувшуюся передо мной бесконечную голубую даль, вытянула руки навстречу потоку воздуха, словно принимая его в себя.

— Здравствуй, ветер! — закричала я. — Поговори со мной! Скажи мне, здесь есть еще люди?

Ветер мягко боднул меня в грудь, да так, что мне пришлось откинуться назад, на локти.

— Не балуй! — строго сказала ему. — Понимаешь, мне обязательно надо попасть к людям. Я очень хочу найти свою половинку. Он меня тоже ждет, но не знает, кто я, и где меня искать. Может, ты, воздух, поможешь в решении этой непростой задачи?

Я снова села, подперев руками голову. Ветер вокруг меня на секунду притих, словно задумавшись, а потом рванул с удвоенной силой, опять опрокинув меня навзничь.

— Ты придумал? Да? Что мне делать?

Но мой вопрос так и остался без ответа. А во второй половине дня на горизонте стали собираться тучки. Сначала белые и кудрявые, а потом брюшко облачной гряды налилось синевой, и я поняла, что надо срочно искать укрытие. И желательно, с подветренной стороны.

Окунув руку в ближайший оказавшийся на моей дороге ручеек, я приняла облик пумы и большими прыжками поспешила в часть острова, закрытую от надвигающегося шторма скалами. Попрыгав с камня на камень и поднявшись повыше, неожиданно наткнулась на небольшую пещерку с некрутым уклоном вверх и выступающим над входом скальным козырьком. И, как только забившись поглубже, я свернулась калачиком, где-то далеко проворчал первый гром.

Налетевший порыв ветра зашатал тонкие стебельки высокой травы, в изобилии росшей рядом со входом. Резко потемнело. Грохот стал почти непрерывным. А потом ливанул дождь. Ветер, дующий в другую сторону, и козырек не давали мощным струям попасть в теплое нутро скалы. Брызги тоже падали где-то далеко, не долетая даже до входа. Я зевнула. Да что ж это такое? Все никак не могу отоспаться! Положив голову на лапы, начала смотреть на дождь. То и дело полыхало и грохотало. Ну и погодка! Глаза сами собой закрылись, и я заснула.

Проснулась я от громкого птичьего щебета. Пещерка уже остыла, и сырой вечерний воздух вместе с языком тумана неспешно вползал в небольшой лаз, пробуя пока еще сухой камень на вкус. Я зевнула, широко раскрыв пасть, и потянулась. Пожалуй, надо сходить под кустики и, желательно, что-нибудь еще положить в желудок. Вот ведь какой ненасытный! Нет, чтобы спокойно на диете посидеть и подумать о вечном! Нет, все ему жрать подавай!

Подойдя к выходу, я чуть не споткнулась о какую-то темную глыбу. Нет, еще днем ее точно не было! Я тихо подошла и понюхала. А заодно и посмотрела. Крепко-накрепко замотанный с головой в промокшую мешковину, передо мной спал человек! Судя по запаху — мужчина. Ура! Хотя, надо бы посмотреть, что он из себя представляет. А, может, он вообще не один? Я аккуратно перешагнула через лежащее тело и вышла наружу. Здесь было значительно холоднее. Солнце уже зашло за скалу. Небо до сих пор было покрыто небольшими тучками. Все вокруг было мокрым и холодным.

Сделав под кустиком свои дела, я задумчиво посмотрела в сторону пещерки. Пока я бегаю по острову, человек может проснуться и уйти. И ищи его потом! Посмотрев по сторонам, я приметила недалеко от входа достаточно большой камешек. Попробуем теперь его перекатить. Удивительно, но под сильными кошачьими лапами он покатился! И именно туда, куда мне было надо! Привалив вход, я с чистым сердцем и удовлетворением от проделанной работы пошла по едва чувствовавшимся следам.

В небе начали появляться первые звездочки, когда я вышла к маленькой бухточке с пологим песчаным берегом. И — о, счастье! На мелководье, привязанная за длинный канат, болталась небольшая яхточка с одной мачтой. Она легко плясала на небольших волнах, внушая уверенность, что и волны покруче ей не страшны.

“Спасибо, ветер!” — мысленно прокричала я, поворачивая обратно к центру острова. Кем бы ты, мужчина, ни был, без меня ты никуда не уплывешь!

При свете ярких звезд я сходила к моему радужному водопаду и поймала в чаше еще одну большую рыбину. Нежно взяв в зубы добычу, я поторопилась обратно к пещерке. Камень крепко стоял на месте и своей твердой и надежной грудью загораживал вход, а заодно и выход. Плюнув рыбину на длинный лист незнакомого растения, я оттолкнула камень и зашла внутрь. Человек все также лежал, обмотавшись уже подсохшей тряпкой, и подтянув к груди колени. Лица было не разглядеть. Я потихонечку пристроилась рядом, согревая собой иззябнувшее тело. Звезды все также перемигивались в темном небе, а я задумалась, мечтами уносясь к так необходимому мне человеку. Удивительно, я только смутно помню его тело и совсем не знаю душу. Но почему я так неколебимо уверена, что мне он необходим? И что я ему тоже очень и очень нужна? Странно. Может быть, это тоже игры Судьбы? Я то сомневалась, то обретала уверенность… но что гадать, даже не представляя, как я буду его искать? Утро вечера мудренее.

Очнулась я сразу, как только почувствовала, как спящий человек немного шевельнулся. В пещеру заглядывал серый рассеянный рассветный свет. Мужчина за моей спиной вытянулся и зашевелил руками, выбираясь из своего кокона. Потом он привстал и наткнулся взглядом на мою ярко-рыжую шерсть. Замер. Потом осторожно дотронулся рукой до мягких волосков на моей шее. Аккуратно, боясь спугнуть, я потихоньку выскользнула из-под чужой руки и плавно вытянувшись, вылезла из пещеры, отойдя от входа за кусты. Рыбина лежала на видном месте недалеко от лаза. Придется помаленьку приручать.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем из-под козырька высунулась заросшая седой бородой лохматая голова. Никого не увидев, мужчина выполз наружу, поправляя на себе бесформенный балахон. И тут он увидел рыбу. Остановился. Посмотрел по сторонам. А вокруг — тишина. Даже птички еще не поют.

— Эй! — позвал он тихо. Интересно, кого?

— Это ты поймал? Зачем ты ее здесь оставил? Ты меня хочешь съесть?

Это он меня спрашивал? Ни разу не видела говорящую кошку.

Мужчина, озираясь, начал потихоньку двигаться к спасительным кустам. Э, нет, голубчик. Один ты отсюда ни за что не уйдешь. Только со мной. Причем, не под страхом смерти, а просто умоляя меня поехать вместе с ним!

Я вышла из-за кустов и села неподалеку. Дядечка вытаращил глаза и присел. Осторожно обойдя его по длинной дуге, я подошла к добыче, взяла ее в зубы и, сделав несколько шагов, бросила рыбу к ногам дядьки. Он ошалело смотрел то на меня, то на валявшийся в траве деликатес. Я снова улеглась, не спуская с него глаз.

Мужчина кашлянул и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я съел ее?

Я едва заметно кивнула головой. Тот вдруг неожиданно вскочил, словно подброшенный пружиной, впившейся одним концом в незащищенное седалищное место.

— Так ты меня понимаешь?! — воскликнул он.

Я снова кивнула головой.

— О, мои Боги! Воистину чудо посетило меня на этом необитаемом доселе острове! Наконец-то случилось то, о чем неустанно молил я всех святых! Меня научили понимать зверей и птиц! Я приобщен к великой мудрости мира!

Он радостно заскакал по поляне. Я тоскливо посмотрела на валяющийся в траве продукт. Голодная слюна стекла из уголка рта мне на лапу. Нет, ну каков идиот! Может, он религиозный фанатик, удалившийся от мира на необитаемый остров? Вот это тогда повезло! Придется угонять кораблик. Кто бы еще рассказал, как им управлять и в какую сторону плыть…

Дяденька к концу моих размышлений подуспокоился, заметил голодную слюну и, весело улыбаясь, сообщил мне:

— Рыбка большая, мы сейчас ее быстренько поджарим и разделим пополам. Хочешь?

И сам ответил:

— Конечно, хочешь! Скоро все будет готово!

Он выпрямился, хлопнул в ладоши и из леса прямо ему под ноги стали сыпаться сухие ветки. Если попадались сырые, то по щелчку пальцев от них шел пар, высушивая их на моих глазах. Скоро перед ним лежала горка хвороста. Еще щелчок — и веселое оранжевое пламя весело облизало приготовленную для него древесину. Я обалдело смотрела на все это действо, а в голове крутилась только одна испуганная мысль: “Интересно, и кто из нас попал? Он же настоящий маг! ”

Пока дяденька обо мне не успел подумать, я срочно вспоминала, как надо ставить ментальный щит. Ведь я это делала… когда-то… Не хватало еще превратиться в управляемую по щелчку пальцев личную кошечку!

Маг тем временем почистил рыбу вытащенным из-под балахона ножом и закопал ее в угольки. Не забывая искоса наблюдать за мной, он суетливо расхаживал вокруг костра, подставляя горячему воздуху то один рукав своей накидки, то другой, а то и вовсе спину. Интересно, а не проще снять и повесить над углями, или вовсе высушить каким-нибудь заклинанием?

На всякий случай я легонько отползла подальше, под защиту кустов, чтобы не нервировать ни его, ни себя, и заодно продумать линию поведения с таким непредсказуемым спутником.

Тем временем достаточно рассвело, и вчерашняя вода густым туманом начала подниматься к разогревающим землю небесам. Сквозь плотную белую кисею виднелось совсем чистое голубое небо, а солнечные лучи, путаясь в мягких белых завитках, исписали нежной розовой акварелью высокие гордые сосны и белые, как следует отмытые ночью, скалы.

Мой чародей наконец-таки вытащил испеченную рыбину из углей и, надломив голову, попробовал.

— Давно не ел подобной вкуснятины! Иди сюда, киса, я тебя покормлю! — с хитрой улыбкой в заросшей бороде позвал меня дядька.

Вот уж нет уж. Пусть бросает. Я задом, не сводя с мужчины настороженных глаз, ввинтилась в кусты поглубже. И как вовремя я это сделала! В то место, где я только что лежала, упала не известно откуда взявшаяся сеть, мерцавшая магическими узлами. “Опаньки! Я снова вижу магию в действии — это раз, что просто здорово, а еще я — молодец, что догадалась о его намерениях. Это — два. В-третьих, сейчас он будет пробовать на мне чары подчинения, если умеет!”

Нечестную игру ведешь, старый маг! Я тебе покушать принесла, а ты меня изловить хочешь? А давай-ка мы с тобой поиграем в кошки-мышки! Я бесшумно развернулась в кустах и неспешно порысила к той самой гавани, где болтался кораблик на веревочке. И постепенно в голове у меня зрел дерзкий план.

В бухту, к такому запоминательному песочку, я спускаться не стала, а, дойдя до воды по краю скалы, аккуратно опустилась в прохладные волны и побултыхала приветственно лапой. И добрая ко мне стихия тут же откликнулась, сделав внешность человеческой. Поскорее скинув рубашку и штаны, я, полностью обнаженной вошла в светлые и тихие воды и, не торопясь, поплыла к маленькому шлюпу. Добравшись по морскому дну до каната, накинутого на камень, я легко подцепила его и, сдернув, подтянула к себе. А теперь начнем, пожалуй, второй акт по низведению и курощению здешних магов. Какой все-таки ценный пример поведения оставил всем детям в своем лице самый лучший Карлсон — мужчина в самом расцвете сил!

Я забралась на суденышко, попросив волны держать его, пока не попрошу обратного, на этом самом месте, то есть, от берега не далеко, но и не доплыть. Так, навскидку, метров двести. И видно меня, и слышно. И не достать. Занавесив спину и плечи длинными волосами, чтобы не обгорели на солнышке, я поерзала на скамейке. Опершись о мачту и повернув обнаженное тело соблазнительным фасадом к берегу, я прикрыла глаза и приготовилась ждать. Где-то, пока еще далеко от меня, в скалах, на соснах начинали кричать птицы. Это, видимо, продвигался мой маг в поисках одной очаровательной и дружелюбной кошечки. Ну, пусть поищет. Я вытянула вперед ноги. Солнышко дружелюбно светило сквозь поднимающийся туман, поэтому за кожу было не страшно. Пока дяденька еще был далеко, а мне все равно делать было нечего, я свесилась с борта и стала смотреть через прозрачную воду на дно. Лодка стояла, а под ней то и дело пролетали стайки маленьких разноцветных рыбок. Я опустила руку в воду и немного пошевелила пальцами. Рыбки замерли, с удивлением глядя на неизвестное в их бухточке явление, а одна, видимо, самая любопытная, подплыла и ткнулась своей мордочкой мне в ноготь. Я невольно дернула рукой, и рыбки, испугавшись, метнулись в разные стороны, словно радужные брызги. Засмеявшись, я хлопнула по воде рукой и перевернулась на спину. Как же красиво! Синее-синее небо, остров… Если все сложится, я обязательно вернусь сюда вместе с… ну, пока не будем загадывать.

Прошло еще минут сорок или час, прежде чем со стороны песочного берега раздалось невнятное восклицание, а за ним бормотание. А затем словно какая-то сила попыталась стронуть с места шлюп. Но не тут-то было! Вода, откликнувшаяся на мою просьбу, мертвой хваткой держала кораблик в своих объятиях. Я хихикнула про себя и устроилась поудобней, ожидая, когда маг выдохнется и прекратит свои попытки. Минут через десять напор ослаб, а потом и вовсе все стихло. Лишь негромкие долетающие с берега ругательства подсказали мне, что клиент созрел и можно начинать третий акт моего спектакля. Я тихо встала, держась за мачту, окутанная нежными завитками тумана. На берегу стоял, раскрывши рот, наколдовавшийся и набегавшийся по скалам пожилой маг.

— Привет! — нежным голосом сказала я и помахала ему рукой.

— Приве…здравствуйте! — он неожиданно низко поклонился. — Приветствую тебя, чудесное создание! Скажи, не гневайся на старика, зачем тебе моя лодка, о прекрасный Дух?

— Ты обидел мою кисоньку. Ты — маг, и хотел захватить ее принуждением. Ты, человек, разве не помнишь магический кодекс? Нельзя принуждать никого, кроме случаев угрозы жизни. Разве она угрожала тебе? Нет! Она встретила тебя, обогрела своим телом в дождь и накормила. Чем же ты, ничтожный маг, ей ответил? — мой голос набрал силу и звучал теперь в каждом закоулке бухты, отражаясь и теряясь эхом среди окружающих скал.

Тот упал на колени и сложил перед собой руки:

— Не гневайся на убогого, прекрасный Дух! Чем я могу замолить перед тобой свои прегрешения? Только пожелай, все сделаю! — этот старый пень во все глаза пялился на мое тело, истекая слюной, и только неприкосновенный статус Духа этого острова удерживал его от какой-нибудь очередной проделки.

— Хорошо. Я тебя прощаю. Пока. Но ты должен взять в путь с собой мою кошечку и доставить ее в места, населенные людьми. Она захотела пожить у эльфов. Разве я могу ей отказать в этой малости?

— Понимаю. Да только и я живу на острове один. Раз в месяц с материка ко мне приезжает мой ученик, чтобы забрать травы и доставить мне еду. Если хочешь, о Прекраснейшая, я попрошу его забрать твою кису на континент! Да и сам могу поехать, чтобы Тебе было спокойней!

— Я буду постоянно наблюдать за тобой. Если задумаешь недоброе… Ты знаешь, как злопамятны Духи. Но и благодарить тоже умеют. Так когда приезжает твой ученик?

— Через пяток дней как раз должен!

— Хорошо. Иди и позови моего зверя. Не пугай и она сама пойдет за тобой!

Маг кивнул головой, подобрал балахон и побежал опять в лес. А я тем временем попросила водичку довезти меня к зарослям, где лежали мои вещи. Выпрыгнув, попросила оттащить шлюп обратно к берегу и подержать его там до моего с магом прихода.

Надев штаны и рубаху, я снова обернулась пумой и, не торопясь, пошла вдоль береговой линии. Взлетев по камням к сосняку, я снова отыскала мой разноцветный водопад, порадовавший меня не только волшебством преломляющихся лучей, но и очередной крупной рыбиной. Пока маг бродил по острову, я сделала маленький костерочек на прежнем месте. И скоро пообедала, или даже уже поужинала вкусной и нежной рыбкой. Солнце неумолимо катилось к горизонту, и я, подумав, решила найтись.

Пожилой маг, выдирая из бороды колючки и травки, грустно сидел на одиноком валуне и вздыхал. Утренний завтрак давно растворился в его кругленьком животике, да и домой ему, наверное, уже хотелось. Я обошла его по длинной дуге и, зайдя спереди, аккуратно высунула голову из травы.

— Кисонька! — заорал он. — Миленькая, наконец-то! Прости, девочка, за все! Поехали со мной. Я тебя хоть до самых эльфов довезу!

Я муркнула и высунулась из травы наполовину.

— Идем, у меня там шлюп! — поскакал между камней мужчина. — Догоняй, сейчас прямо и поедем! А попутный ветер я устрою!

Скоро мы вышли в знакомую бухту.

— А вот и шлюп! — маг залез в воду, пытаясь притянуть лодку поближе. Но вода крепко держала кораблик в своих руках. Я хмыкнула. Маг запыхтел и изобразил рукой какой-то финт. Тут же под его ногами проскочило верткое темное тело, задев его щиколотки. Маг взмахнул руками, не удержался и упал в воду, подняв тучу брызг.

Когда он вылез, мокрый по самую маковку и посмотрел на меня, я лишь рассмеялась внутри и покачала головой. Затем подошла к кромке воды и наступила в нее лапами: «Спасибо, родная. Отпусти лодку этого человека. Я поплыву с ним. Если можешь, помоги нам в пути!»

Дядька снова уцепился за край борта и резко дернул суденышко на себя. Оно плавно наехало прямо ему на грудь. Ругнувшись и пуская пузыри, он ушел под воду, пропуская суденышко над собой. Но вот, наконец, мы, с горем пополам,

забрались в его шлюп. Маг натянул парус и прошел к рулю. Над заливом уже сверкали первые звезды. Мокрый и раздосадованный хозяин что-то буркнул, и парус наполнился попутным ветром. Наш транспорт резво понесся к выходу из залива. А я с умилением смотрела на мой замечательный остров и желала его Духам счастья.

Глава вторая. Новые знакомства.

Кораблик весело бежал через широкий пролив между двумя островами. Вода, рассекаемая судном, мягко стелилась вокруг его бортов и вновь соединялась сзади двумя набегающими друг на друга волнами. Мой островок становился все меньше, а тот, к которому мы плыли, постепенно вырастал на глазах большим черным пятном на фоне светлого звездного неба. И вот уже стало возможным различить верхушки сосен на скалистых уступах и полоски песчаных пляжей рядом с водой. Я внимательно посмотрела на моего капитана. Перехватив мой взгляд, он отрицательно покачал головой:

— Нет, девочка, нам туда нельзя. Перед красивым и недалеким берегом в воде острые камни. И днем-то не пройти, не то, что ночью. — Он плотнее запахнулся в сырую одежду и чихнул. — Сейчас за уступом повернем в бухту, а там и до дома недалеко.

Маг переложил руль и, обойдя высокую скалу справа, мы наконец-то зашли в спокойные и ровные, как стекло, воды защищенной от морских ветров бухты. Нос нашей лодки с мягким шипением погрузился в песок. Я встала и длинным прыжком приземлилась на берег нового для меня острова.

Пока мужчина возился с шлюпкой и веревкой, я медленно пошла по тропинке, ведущей между камнями и деревьями. Видимо, хозяин часто плавал на своем суденышке, а может, и без него, поскольку дорожка была хорошо натоптанной и достаточно широкой. А вот и домик! Неплохо обустроился мой новый знакомец: большой бревенчатый дом под защищающей его скалой выглядел теплым и надежным пристанищем, способным укрыть бренное тело в любую непогоду. Сделав на крыльцо шаг, я на секунду застыла в раздумье: негоже впереди хозяина лезть к нему в жилище, да и место ли дикой пуме в человеческом обиталище? Мягко развернувшись, я соскользнула со ступеней вниз и, вдохнув прохладный ночной воздух, пошла на влажный запах протекающей неподалеку маленькой речки.

Напившись и наплескавшись в человеческом облике, я вновь приняла вид дикой кошки и неспешно порысила к дому, надеясь найти неподалеку уютную пещерку или теплые заросли. На крылечке стоял маг. Каким-то образом почувствовав мое присутствие, он негромко произнес в темноту:

— Девочка! Заходи в дом. Будь моей гостьей. Не стесняйся. — И широко открыв едва освещенный дверной проем, ушел внутрь. Ну, раз нас официально пригласили, зачем отказываться? И я зашла в дверь. Пройдя широкие сени, заставленные хозяйственным инвентарем, я вежливо засунула морду в жилую часть дома. На столе горела толстая свеча, дающая ровный и яркий свет. Мужчина суетился вокруг маленькой печки, разогревая кастрюлю с какой-то мясной едой. Пахло вкусно, и я невольно облизнулась.

— Заходи, заходи! — приветливо позвал он меня. — Сейчас будем кушать!

Я переступила всеми четырьмя лапами через порог и вежливо легла у стены, не сводя с него глаз. Тем временем похлебка согрелась. Маг достал тарелку, хлеб и ложку и положил все на стол. Затем отлил себе суп и посмотрел на меня:

— Будешь есть из кастрюли? Или найти тебе миску?

На второе предложение я утвердительно кивнула головой. Не могла же я его оставить без завтрака. И так целый день голодал, бедняга!

Он нашел широкую миску и, внимательно глядя мне в глаза, начал выливать в нее суп через край. Почти сразу я топнула лапой. Он понял правильно и, убрав кастрюлю, поставил миску на пол рядом со столом.

Я медленно встала и, не торопясь, подошла. Пахло одуряющее. Голодный желудок выдал призывающую к трапезе трель, и я, нагнув голову, начала кушать, про себя вспоминая, как когда-то, на первом задании, не знала с какой стороны миски опускать язык в суп. Дяденька, одобрительно на меня посмотрев, сам уселся за стол и начал стучать ложкой.

Вымыв за нами обоими посуду, он сел на лавку и, сыто жмурясь, представился:

— Меня зовут Хелм Горский. Как ты уже поняла, наверное, — запнулся он, — я — маг. Травник. Совсем немного — воздушник. Интересно, ты, чудесное животное, меня хоть чуть-чуть понимаешь?

Я показала кончики клыков и кивнула головой. Маг удивленно вскинул брови:

— Прямо-таки всё?

Пришлось опять кивать. Дяденька подумал и спросил:

— Не обидишься, если немного выпью? Настоечки? А то весь день скакал, да еще вымок… Не заболеть бы.

Он привстал, рукой нашаривая на полке сзади себя пузатую бутылку темного стекла.

— Твое здоровье! — Он лихо опрокинул в рот стаканчик и вытер губы тыльной стороной ладони. Икнул. — И мое тоже!

Минут через десять словесный поток было уже не остановить.

— Представь себе, я раньше практиковал в самой столице! Король и весь двор пользовались моими услугами! Дамам — притирания, благовония, элексирчики разные там… Ну и мужчины тоже брали. Для разных нужд. Один благородный дворянин зрелых лет женился на молоденькой, так три дня из постели не вставали! — похвастался он.

«Бедный, — пронеслось в моей голове, — как же его скрутило, что после первой брачной ночи не смог подняться!»

— У меня были ученики и большой собственный дом. Я жениться хотел и даже дворяночку сватал. Конечно, не из самых благородных, но все же, она принесла бы мне титул.

Хелм задумался, глубоко уйдя в воспоминания. Я муркнула. Он вздрогнул, возвращаясь в реальность.

— О чем это я говорил? Да, хорошая была девушка. Но все разрушилось. Весь мой опыт, связи и отличная репутация ничего не значили для Магистров Северного Замка. В тот год они настоятельно рекомендовали нашему королю Синеону своего представителя. Для укрепления боеспособности державы, так сказать. Разве такой серьезной организации отказывают? Вот и наш король, скрепя сердце, принял нового мага. И, знаешь, что я тебе скажу, — Горский наклонился вперед, всматриваясь в мои глаза, — он был очень сильным, этот молодой человек. Я физически чувствовал, как сминается моя слабая аура под его мощным энергетическим полем. Вот тут-то я начал ощущать, как прогибается воля нашего монарха, и как постепенно этот мерзавец забирает в свои руки внешнюю и внутреннюю политику государства. Мы ведь всегда были со всеми соседями в хороших отношениях. Да и с чего воевать? Торговать намного выгодней! А этот… он начал склонять нашего мирного Синеона к войне. Не знаю, за что магистры ополчились на короля Эврихама, да только именно на его страну готовили нападение северные маги. Мне было так больно! Эврихаму наше маленькое государство на один зуб. Тем более, что волшбы он никогда не боялся. У них семья… любого магистра в песок закатают!

Мой собеседник пьяно засмеялся и снова приложился к стакану. Я с любопытством слушала.

— Да еще какой-то эльф их планы расстроил. Это окончательно вывело из себя амбициозную магическую братию. Но пойми, мне за мое государство обидно! Подставили нас под чужие разборки почем зря. Ну и начал я потихоньку подливать моему монарху прочищающую кишки и мозги настоечку. Пришел в себя Синеон и за голову схватился: дипломатические отношения разорваны, подготовка к войне идет полным ходом. Людей задавили невиданными налогами. Начал он срочно писать новые указы. Да никто его слушать не хочет. Всех подчинил себе приезжий маг. Хорошо, хоть не сразу понял, что король пришел в себя. Думал, совсем монарх ума лишился. А я еще настойки сварил, да и в котел с супом лить начал, чтобы весь двор очухался. Тогда понял северный коллега, что неспроста люди за головы схватились, да разбегаться начали. Не знаю, рассказал ли ему кто, да только поймал он меня и пригрозил, что Синеон в темницу меня бросит и не вспомнит, за что. И посоветовал самому уйти подобру-поздорову, пока вперед ногами не вынесли. Понятно, испугался я. Да и как мне с ним бороться, если силы не равны? Оставил я моему королю бутылку с зельем, собрал вещи и уехал… нет, — травник уронил голову на руки, — сбежал на этот остров. Лишь один преданный мне ученик знает, где я, да раз в месяц приезжает помочь и пополнить запасы…

Вот такой я, киса, трус. — Горько подытожил хозяин дома.

Постепенно его голова все ниже склонялась к столешнице. Я немного помурлыкала, и Хелм, положив голову на руки, засопел. Обернувшись в человеческое обличье, я быстро собрала грязную посуду, достала из ведра, стоящего на печке, теплой воды и все вымыла. Затем разобрала постель в другой комнате и, подхватив полусонного травника, довела его до кровати. Он тут же свернулся калачиком, по-детски уложив ладошки под щеку. А я вышла на улицу. Ярко светили звезды. Было тепло и тихо. По тропинке я пошла обратно в бухту. На берегу, раздевшись, медленно вошла в теплые сонные воды и лениво поплыла вдоль берега. Звезды светили и подмигивали мне сверху и снизу, отражаясь от воды. Я была счастлива. Это действительно был нужный мне мир!

Интересно, сколько здесь прошло времени с тех пор, как я отсюда исчезла? Надо будет завтра навести моего доброго хозяина на эту мысль. И что случилось со страной Хелма после его отъезда. А Эврихам? Жив ли он до сих пор? А тисы Ренские?

Я вылезла из воды и присела на теплый камень. Длинные волосы намокли, но на улице было так хорошо, что я развесила их по плечам и тихонько попросила ночной ветерок их немного подсушить. И он с удовольствием откликнулся на мою просьбу, медленно перебирая пряди. Я запрокинула голову и посмотрела на звезды. Тогда, на задании ведомства Судьбы, мне некогда было даже спокойно присесть, события сыпались на мою голову, как из рога изобилия. А теперь… Я не тороплюсь. Только бы Майлер не нашел. Интересно, был ли ему нагоняй за то, что я сбежала?

За раздумьями о судьбах встреченных мной людей и нелюдей незаметно прошла ночь. Небо посерело, а затем полыхнуло ярко-оранжевым восходом. Звезды померкли. Ветер, стихнувший перед рассветом, теперь дул сильно и ровно, поменяв направление. Волосы давно высохли. Я вскочила с камня и, радуясь наступающему дню, полезла вверх по тропе, чтобы увидеть, как восходит солнце. На этом острове скалы не были такими крутыми и высокими, поэтому уже скоро я стояла на каменном мысе, нависающем над далеким заливом, и смотрела на великое чудо появления небесного светила. Светлый огненный край уже показался из воды, выстелив по серо-зеленым холодным волнам желтую дорожку. Над проливом, резко крича, кружились птицы, то и дело падая к воде, и поднимаясь вверх с серебристой рыбкой, зажатой в клюве. На лету они подбрасывали ее в воздух и заново ловили, уже проглатывая. Сосны мощно шумели, а на маленьких полянах среди валунов летали темно-вишневые и красные бабочки. Какая-то пичужка среди веток высвистывала утреннюю песню, а ниже, в лиственных деревьях, что-то странно потрескивало. Я насторожилась и сменила облик. Мало ли какие звери здесь живут! Взглянув еще раз на полностью отряхнувший воду солнечный диск, я спрыгнула со скалы и неспешно стала спускаться вниз. Новый день, здравствуй!

В лесу было прохладно и сумеречно. Сюда солнечные лучи еще не попали из-за горы, и лишь самые верхушки деревьев начали окрашиваться в розовый цвет. Утреннее пробуждение пока только начиналось, а кое-кто еще и не уснул после бессонной ночной охоты или любви. Я спускалась, осторожно пробираясь среди травы и камней, как вдруг из-под лапы попыталась вспорхнуть какая-то большая птица. Я испугалась и шарахнулась в сторону. Но птица, хлопая по земле крыльями, никак не могла взлететь. Я потихоньку подошла ближе и увидела, что одно крыло волочится за ней. Видимо, неаккуратно наступив, я его сломала. Птица же, узрев хищника, заорала, включив на полную мощь не только голосовые связки, но и систему внутренней реактивной тяги, ибо каждый подскок стал сопровождаться еще и громким выхлопом. Птичку стало жалко. Съедят ведь, и не поморщатся. Ну и я морщиться не стала, прекратив ее подергивания и резкие крики, как следует придавив шею. Когда все стихло, я перекинулась, подхватила тушку и запрыгала дальше, к домику мага. Хоть похлебку сварю ему в благодарность.

Как я и думала, травник Хелм еще спал. Видимо, сказалась не только крепость домашней настоечки, но и прогулка с купанием. Глядишь, так и похудеет немного. Интересно, сколько ему лет? Хоть борода седая, но если жениться планировал… И в тридцать седеют. Потихоньку растопив печь, взяла котелок, нож и пошла щипать птицу, пока не остыла, а то потом перья не выдерешь. Через час, весело булькая, закипала вода. Разделанная и промытая тушка в виде кусочков плавала среди пузырьков. Эх, картошечки бы! Да и морковка не помешала бы. А здесь и не знаешь, что можно брать и есть, а чем и отравиться недолго. Я приоткрыла крышку, выпуская пар, и подкинула еще полешко в топку. Вдруг уличная дверь хлопнула, и раздался зычный молодой голос:

— Учитель! Я приехал! Вы где?

Еле успела обернуться золотистой шкурой и залезть под кухонный стол, да затаиться в дальнем темном углу. И как могла забыть, что Хелм вчера говорил про приезжающего ученика? Вот он взял и приехал. Раньше запланированного. А я чуть не спалилась. А мой бодро булькающий супчик?! Теперь придется еще и с этим делиться?

Внутренняя дверь дома открылась, и через порог шагнул молодой человек с мешком в руках. Одет он был просто и практично: в плащ, куртку под ним, штаны и сапоги. В доме было темно, и лицо из-под стола было плохо видно.

— Учитель? — снова позвал он. — Как вкусно пахнет! Вы что-то готовите к моему приезду?

«Ну вот точно не к твоему!» — сверкнула я глазами из темного угла. Он ничего не заметил и, поводя носом, сразу прошел к печке. Загремела крышка.

— О, похлебка из пищалки! Это здорово! Значит, учитель недалеко. Сейчас я ее заправлю, — послышался звук отодвигаемых ящиков, а потом перед моими лапами упал открытый мешок. Из него пахнуло колбасой. Сапоги с мокрыми мысами прошлись вдоль стола. — У нас будет просто отличная похлебка! — напевал он, а я когтем подцепила мешок и немного подвинула к себе.

Парень сыпал специи, заправку и мешал в кастрюле, отчего немного погодя во все щелки поплыл неземной аромат. У меня потекла слюна, и захотелось срочно что-нибудь положить в желудок. Я запустила морду в мешок и вытянула кольцо колбасы. Когда молодой человек двигался или чем-то шумел, я быстро-быстро двигала челюстью и глотала. Уф-ф, полегчало!

Почуяв сытный запах, заворочался и проснулся Хелм. Грохнула дверь спальни, и к печке прошлепали босые ноги.

— Учитель! — радостно завопил молодой человек. — Я прямо с утреца, да и к Вам!

— О-о-о, Файн, помолчи… — простонал домовладелец. — Голова раскалывается…

— Вы всю ночь настои варили? — благоговейно прошептал ученик.

— Нет, — буркнул учитель, стараясь дышать перегаром в другую от ученика сторону. — Дай вон тот пузырек, да, с красной этикеткой. Какая разница, что в нем. Давай по-быстрому!

Простучали туда-обратно сапоги, чпокнула пробка, раздался смачный бульк. Несколько секунд учитель сидел неподвижно, переваривая отравленным

организмом влитую жидкость, потом вскочил и быстро рванул ко входной двери. Та только брякнула.

— Непонятно. — пробурчал Файн, снимая с супа пробу. — А вкусненько получилось!

Через минут пятнадцать вошел довольный и облегченный Хелм.

— А, Файн, ты давно приехал? Смотрю, суп успел сварить?

— Да, учитель. И как Вам удалось поймать эту пищалку? А я вам письмо привез. От графа Рыйского. Ну и продуктов немного.

Учитель странно закашлялся при слове пищалка.

— А скажи-ка мне, Файн, в доме или около него никого не было?

— А кто тут должен быть? — мокрые сапоги переместились к обеденному столу. Туда же и уплыла кастрюля. Я с тоской посмотрела ей вслед. Вот и делай после этого людям приятное! Эх, надо было на костерке пожарить!

— Файн! — рыкнул Хелм. — Отвечай на вопрос.

Расставляемые тарелки призывно звенели. Глухо стукнули кружки. Неужели после вчерашнего снова пить будет?

— Мне воды из ведра плесни. — Опровергнул мое подозрение маг.

— Нет, не видел никого. А кого надо увидеть?

— Летающее животное с четырьмя ногами, большими ушами и длинным носом. Видал?

— Нет, Учитель, — хлюпнул ложкой ученик, — но мне рассказывали…

— Кошку большую с кисточками на ушах видел? — перебил фантазии парня Хелм.

— Нет, Учитель. — Снова ответил Файн, стуча ложкой по пустой тарелке.

— Куда лезешь? — мне послышался стук руки об руку.

— За добавкой. Уж очень вкусно получилось.

— Оставь. Это не тебе.

— У Вас кто-то живет?

— Кошка. Вот ей мы суп и оставим.

— Так тут еще много!

— А она, знаешь, не маленькая. — Сыто откинулся на спинку стула маг. — Как там, в мире?

Спинка стула заскрипела теперь под учеником.

— Корнельское королевство объединяется с эльфами. Говорят, северные маги от злости свой замок наполовину сгрызли!

— Они тебе что, гверды, чтобы камень грызть? Эльфы? Но Эврихам их…

— Ой, Учитель, Вы ничего не знаете! Это совсем другие эльфы. А маги, узнав об этом, так разозлились, что, говорят, в своей цитадели между собой разборки устроили. Южную башню вровень с землей рассыпало. А Эврихам только посмеивается.

— И чем же эльфов так привлек этот союз?

— Дочерью Короля, прекрасной Дилирой.

- И только-то? Что-то верится с трудом!

— Ну и сапфировыми копями в Лиловых горах.

— А вот это слишком! Зачем Эврихаму столь дорогой союз?

— О, это отдельная история! Граф Рыйский как раз Вам пишет об этом!

Зашелестело вскрываемое письмо, и задвигались ножки ученического стула.

— Ты носом мне весь свет закрыл. Сядь. Буду читать вслух. — Ножки проскрипели обратно.

«Здравствуй много лет, мой дорогой друг тис Горский! Как ты там, в своем заточении, еще не просишься обратно? Или уже так сросся с природой, что превратился в настоящего бородатого пещерного человека? Впрочем, шучу. Не обижайся. — Тут Хелм крякнул, дернул бороду и продолжил. — Хочу порадовать тебя, мой друг, не отвлекаясь на правила хорошего тона. Помнишь мага Косоура Нельского? Из-за которого тебе так срочно пришлось убегать в одних подштанниках? — Мы с учеником одновременно фыркнули. — Так вот, он срочно был отозван в Северную цитадель, и наша маленькая Рения осталась без его всевидящего глаза. Синеон тут же расформировал армию, часть оружия скоренько попрятал, остальное распродал и написал слезное письмо Его Величеству Эврихаму. Тот милостиво позволил дражайшему и дрожащему соседу посетить с дружеским визитом летнюю столицу Корнела — Чатакку. И я тоже был в его свите! — Хелм не сдержал завистливого вздоха. — Нас приняли хоть и прохладно, но по высшему разряду. Сам Эврихам вышел навстречу Синеону из дверей своего дворца. Нас всех разместили в роскошных гостевых покоях. Эх, много ты, дурень, потерял, уйдя в добровольную ссылку. Как же там красиво! Мрамор, ковры, мебель — все так стильно и дорого, что даже на стул боишься лишний раз присесть. Потом был обед — двенадцать перемен блюд! Какие же Корнельские все-таки аристократы! Как держат себя! И Эврихам, и брат его Сандел. Принц Данияр и принцесса Дилира — оба прекрасны и лицом и воспитанием. Королеву, правда, не видел. Не удостоила высочайшим посещением нашу скромную трапезу, да и последующие тоже. Но, опять же, по слухам, официально нигде пока не объявляемым, вроде родила она двух мальчишек. Наследников Корнела. На обеде присутствовали и дети Сандела. Тоже двое мальчишек — близнецов. Интересно, чья ветвь унаследует трон и пост Верховного мага? Но это все лирика. Видит Бог Тимос наши проблемы и самым лучшим путем решает их! На следующий день Эврихам долго беседовал с нашим Синеоном на равных. После чего тот вернулся окрыленный, с кучей подписанных бумаг и приставленным к Ренийскому двору новым Корнельским послом. А теперь — занимательное. Ты же знаешь, как в свое время Эврихам загнал эльфов за Закатные горы? Оказалось, на другом, Зеленом континенте, тоже живут эльфы. И они совсем другие, нежели Закатные. Друг мой Хелм, я никогда не видал у представителей этого народа такого изящества и красоты. Во-первых, они светловолосые, но кожа не белая, а немного смуглая. Глаза — синие. Тамошние барышни и матроны дружно посходили с ума! Забыл написать: это к Королю Эврихаму, по его личному приглашению, приехала их делегация вместе с принцем и послом. Представляешь, они открывают в Корнеле свое посольство! Интересно, как этот хитромудрый Король узнал о том, чего не знал никто? Говорят, монарх вышел встречать эльфов прямо к причаливающему кораблю! Просто неслыханно! Сам, лично, разместил всех в самых лучших гостевых покоях, а принцу выделил комнаты рядом со своими. Принцесса Дилира, как увидела будущего эльфийского Короля, так глаз не могла от него оторвать. На обеде только на него и смотрела. Хоть принц эльфийский далеко не мальчик, молодая девушка отдала ему свое сердце бесповоротно. Эврихам, увидя такое дело, ходил вокруг принца, словно цыганская торговка, предлагающая заведомо левый товар. Принц отказывался (опять же по слухам), а Король уговаривал. Уговорил сапфировыми копями в Лиловых горах. Неслыханно! Чем же так важен Королю зять из дальней, стратегически не важной и давно забытой всеми страны? Непонятно! О помолвке же, опять, никто не объявлял, но Дилира стала ходить с заморским гостем под руку на прогулке и танцевать на балах только с ним. Конечно, такой необыкновенный мужчина может вскружить голову любой, даже самой избалованной мужским вниманием барышне. Представляешь, у него одного из всей делегации(а их семь человек), длинные платиновые волосы, заплетенные тугой косой, опускающейся ниже спины. Говорят, траур. И, Хелм, клянусь, без обмана — глаза цвета майской сирени. Узкое лицо, прямой, с небольшой горбинкой, нос, идеальная фигура! Даже наши офицеры — и те завидуют. А еще говорят, он — сильный маг. Может, все дело в этом? Так что, если ты поспешишь, дорогой друг, возможно, снова получишь место королевского травника. Король Синеон до сих пор тебя вспоминает с большим теплом. И, если, как поговаривают, осенью официально объявят о помолвке принцессы Дилиры и принца эльфов Миллеинора, то есть шанс попасть в чужую страну на праздник в королевской свите. Короче, собирайся в путь, старый трус! Жду с нетерпением и надеждой пропустить по рюмочке, твой искренний друг — граф Рыйский. Кстати, дом в столице на Тенистой улице — снова твой!»

— Круто! — выдохнул ученик. — Так что же мы сидим! Нас ждет дворец!

— Возможно и не ждет. Граф, как всегда, излишне оптимистичен… — занудно начал говорить травник, но я уже его не слышала. Сердце билось, как бешеное. Дышать стало тяжело.

«Я, значит, ищу тебя, работу интересную бросила, а ты на малолетке жениться задумал? Сапфиры очи затуманили? — распыхтелась я под столом, как самовар. — Нет, дорогой. Прежде чем идти под венец, ты посмотришь в мои глазки и скажешь, что я тебе не нужна! После чего я с удовольствием выцарапаю твои!»

Наконец звуки из-под стола стали слишком громкими, и на это обратил внимание ученик:

— Мастер! — прошептал он, боязливо поджав ноги. — А что это у Вас там скребется и тяжело дышит?

Учитель сложил письмо в конверт и взглянул под стол.

— А это, познакомься, моя киса! Поздоровайся с ней, Файн!

Ученик робко подошел и заглянул под стол. Ой, как не вовремя! От стресса, вызванного прочитанным, я полыхнула в лицо ученика злющими зелеными глазищами и зашипела. Тот отпрянул назад, зацепился ногой за стул, и с громким хрустом сел на мешок, попутно заехав локтем травнику по ноге. Хелм подскочил и заорал.

— Яйца! — прошептал побледневший ученик, отдирая сопливые штаны от промокшего мешка, и тут же быстро заполз за спину Учителя, все еще согнутого от удара.

— Эт-то кто? — трясущимся пальцем ткнул в меня.

— Кошка, придурок! — прорычал маг.

— Вот эт-то кошка?! — умирающим голосом произнес Файн и закатил глаза, растянувшись на полу.

Я выпрыгнула из-под стола, выбила лапой дверь и вымахнула на улицу. Прохладный ветер с моря сразу ударил мне в лоб. Сосны в вышине раскачивали свои кроны, нагоняя на горизонт стада кучерявых облаков. Я оттолкнулась лапами от валуна и прыгнула на соседний, лежащий чуть дальше. Скоро я прыгала по ним, как коза, забираясь все выше по склону местной горы. Где-то внизу из дома выбежал маг и что-то кричал мне вдогон. Но я рвалась к небу. Мне хотелось выбраться из тесного пространства деревьев, кустарника, оврагов и круч. Через час я стояла в самой высокой точке острова, на скалистом уступе шириной около трех метров, подставляя блеклому солнцу свою золотистую шкуру.

Морской ветер дул все сильнее. Постепенно белый горизонт наливался синевой, а тучи все плотнее загораживали ясное небо. «Будет шторм!» — шепнул в мое ухо ветер.

Да! Мне сейчас нужен шторм, ураган, молнии и потоки дождя! Не могу поверить, что протянутые навстречу руки, умоляющий взгляд и вопрос: «Где ты?» мне привиделись в сонном бреду. Неужели я все это просто себе нафантазировала, привязавшись к одному из моих воплощений?

Ветер уже не шептал мне в уши, а выл, пытаясь скинуть меня со скалы. Я уперлась в камень когтями и наклонила голову. Горизонт разворачивал передо мной черное варево беснующихся туч, пронзаемых изнутри яркими багровыми всполохами. Сосны под моими ногами стонали, приникая гибкими стволами к нерушимым скалам. Раскаты грома слились в один непрекращающийся рокот. Ураган плотно обжимал наш маленький остров кипящим кольцом небесной ярости. Солнечный день на глазах угасал, подергиваясь темной мрачной пеленой. Молнии били в беснующийся пенный океан все ближе, прочерчивая пространство огромными блистающими ветвями.

Я, обернувшись, потянулась всем телом навстречу шквальному ветру, неожиданно бросившему в глаза водные брызги:

— Ветер, неистовый и отважный герой, пересекающий огромные океанские дали и не видящий на своем пути преград, крикни мне, где он? Где моя душа, моя половина, моя свобода и отвага?! Помнит ли он о той, что пришла в его сердце со звезд, раня и без того больную душу? Помнит ли, как стал тем, кто он сейчас? Дай мне его увидеть, могучий ветер! — выкрикнула я в лицо урагану.

И тотчас рядом с островом упала с небес ярчайшая молния, полностью меня ослепив. И в этих, струящихся по глазам, белых разводах, на мгновение я увидела высокий балкон, а на нем знакомую до каждой родинки фигуру. Он стоял, крепко схватив руками перила и подняв голову к быстро летящим облакам. Длинную косу резко дергал ветер. Сиреневые глаза смотрели вдаль, а губы что-то шептали.

— Где ты? — крикнула я в ослепляющий водоворот. — Жди, я иду к тебе!

Картинка начала меркнуть, возвращая глазам зрение, когда неожиданно он посмотрел на меня.

«Ты?!» — донеслось эхом сквозь грохот урагана.

Со скалы я спускалась под проливным дождем и грязевыми реками под лапами, но со странным покоем в душе и надеждой в сердце.

Сквозь шум неутихающей бури я неслышно открыла дверь избушки травника и, отряхнувшись на пороге, вошла в сени. Подкравшись к двери, я прислушалась к разговору внутри.

— Это не обсуждается, Файн! — проговорил тихим голосом Хелм. — Я обещал духу острова взять ее зверя с собой, к людям.

— Она же съест нас и не подавится! Да и какой капитан без клетки возьмет такое крупное животное на корабль?

Ученик немного помолчал, а потом спросил:

— Вы видели на острове живого воплощенного духа?

— Видел. — Буркнул маг. В комнате что-то забренчало, и забулькала вода.

— В женском обличье?

— Да.

— Красивая?

— Файн!

— Голая?

— Файн!!!

— Значит, голая и красивая!

Послышался звук упавшего предмета.

— И спросить уже нельзя. — Ученик помолчал и продолжил:

— А у вас с ней… было? — вкрадчиво поинтересовался любопытный молодой человек.

— Увидишь духа, спросишь.

— А я, когда подъезжал к острову, — в голосе ученика послышались мечтательные нотки, — видел на скале женщину с длинными темными волосами. Они так красиво развевались по ветру! Потом она исчезла. Я думал — глюк. А, оказывается, это дух!

— Хватит языком молоть. Собирай травы по мешочкам. Да не перепутай, там на них я надписи сделал. Кстати, тут много редких и дорогих травок. Богатые дамочки притирания с руками рвать будут!

Я отошла от двери и обратилась в человека. Постояв минуту, снова вернулась в кошачье обличье. Превращения удавались все проще и проще. Видимо, ипостаси притерлись и подстроились к энергетике этого мира. Мех снова стал сухим и блестящей шубкой нежно обнял мои плечи.

Я поскреблась в дверь, как полагалось хорошей домашней и благовоспитанной кошечке.

Дверь резко открылась. Передо мной стоял Хелм. Без бороды.

Я обошла его, рассматривая изменившийся облик. Ученик в глубине комнаты встал на лавку и прикинулся фикусом. По-моему, даже дышать перестал.

— Ну, как я выгляжу? — Серьезно спросил травник.

Я одобрительно мотнула головой. Действительно, без жуткой мочальной бороды он смотрелся вполне привлекательным мужчиной лет сорока с небольшим. Добрые серые глаза, толстый нос и пухлые губы выдавали в нем любителя хорошо покушать, а при случае и отменно повеселиться. А волосы с проседью на голове только добавляли внешности солидности и располагали к доверию. Так что заинтересовать собой женщину, жениться на ней и завести детей этот мужчина еще вполне мог.

Уставший стоять в одной позе ученик легонько скрипнул лавкой. Я тут же повернула голову в его сторону и показала кончики клыков. Он сразу вспотел и начал снова закатывать глаза. Но травник вовремя заметил мою проказу и рявкнул, заглушая раскаты грома за окном:

— Не позорься перед дамой, Файн!

Тот в обморок падать передумал, но все-таки спросил:

— Она точно не кусается?

Хелм тяжело вздохнул и подошел к кухонному столу:

— Кушать будешь, девочка?

Я кивнула головой. Он открыл крышку кастрюли и перелил ее содержимое в большую миску. Поставил рядом со мной на пол:

— Вот, ешь!

От страданий аппетит становится только сильнее, поэтому, не церемонясь, я запустила в суп язык и зачавкала.

Файн слез с лавки и медленно подошел к нам. Я, не отрываясь от еды, скосила глаза.

А ничего парнишка, симпатичный. Видимо, сын зажиточного горожанина или бедного дворянина. Носик курносый, ясные голубые глаза, по лицу щедро рассыпаны конопушки. И молодой совсем. Интересно, когда он успел сделаться учеником этого изгнанного мага? А может, маги просто дольше остаются юными?

— Успокоился? — спросил ученика Хелм, когда я, обнюхав зажатую в кулак и трясущуюся руку, чихнула и опять залезла под кухонный стол.

— Да-а. — Криво улыбнулся Файн.

— Вот и замечательно. Теперь надо упаковать готовый запас мазей…

Дальнейшее я не слышала, постепенно уплывая в страну грез и сновидений.

Утро следующего дня выдалось ясным и тихим. Кроме нескольких сломанных и поваленных деревьев ничто не говорило о том, какой прошлой ночью здесь бушевал шторм. Ученик перетаскивал в бухточку мешки и коробки Учителя. Тот бодрой походкой спускался налегке.

— Ну вот и кончилось мое добровольно-принудительное почти десятилетнее уединение… — сказал Хелм, благодушно оглядывая покидаемый остров. — Нас ждет увлекательная работа и поиски новой невесты.

— А чем вам нехороша прежняя? — удивился Файн.

— Состарилась, друг мой, ожидаючи. А мне деток хочется! — Травник мечтательно прищурился. — Только сначала надо в должности восстановиться. Ну и где твои мореходы?

Через некоторое время на траверзе бухты замаячил двухмачтовый корабль. Сбросил якорь. Спущенный на воду шлюп стрелой полетел к нам. Двое крепких матросов быстро перекидали нашу поклажу на борт.

— Кот не кусается? — спросил один из них.

— Нет. — не задумываясь над подоплекой вопроса сказал Хелм.

Здоровый дядька легко подхватил меня на руки и закинул в лодку. Затем забрался сам.

— А вы, тисы, самостоятельно! — пророкотал он, увидев выпученные глаза Файна и озадаченное лицо Хелма.

С попутным ветром наш шлюп легко вышел из бухты и пришвартовался к кораблю. Маги лезли по веревочному трапу, а шлюп вместе с грузом подняли лебедкой. Меня взял на плечи тот же матрос. Удовлетворенно усмехаясь в усы, сказал:

— Люблю кошек!

Гряда островов медленно таяла в синей дымке утреннего тумана. Развернутые паруса наполнял нужный ветер. Растянувшись в тени косого паруса, я смотрела вперед. Там, далеко, сливались в искрящуюся под солнцем синь небо с морем. Все было правильно.

Глава третья. Морское путешествие.

Это был большой торговый корабль. Его трюм был набит под завязку всякой всячиной: веревками, канатами, тканями, зерном… Еще что-то было упаковано в большие деревянные и пахнущие лишь стружкой ящики. За длинный солнечный день я от скуки прошлась по всем доступным и открытым помещениям от носа до кормы. Перезнакомилась с командой и наиболее дружелюбными пассажирами. Слазила на фок-мачту с юнгой, который не боялся ни высоты, ни пляски этой мачты относительно волн и маленькой палубы где-то далеко внизу. Съезжала я с нее самым позорным образом: судорожно обхватив передними лапами и притормаживая задними, я попой грохнулась на палубу, вызвав смех всех присутствующих при этом спектакле. А еще я подружилась с маленькими близнецами, едущими с мамой к их отцу, служащему при посольстве. Они плыли уже три дня, и им было скучно: туда нельзя, сюда нельзя… со мной же они играли в прятки, догонялки, да и просто в обычную возню. Заверений нашего мага о том, что киса не представляет опасности для окружающих, было достаточно, чтобы ко мне отнеслись вполне дружелюбно. И только ученику я показывала кончики клыков, когда кроме него эту «улыбку» никто не видел. Он сразу бледнел и куда-нибудь прятался. А мы с детьми его находили. После чего он снова убегал. А мы с криком и шумом — за ним. В конце концов, Файна, бросающего по сторонам затравленный взгляд, увел мастер-травник, погрозив нашей троице пальцем.

Вечером у нас должна быть последняя остановка на архипелаге, и затем, с утра, корабль отправлялся на материк. Перед рассветом, выгрузив короба заказчику и набив трюм новым товаром, команда начала готовиться к отплытию. Меня последний раз выпустили на бережок пробежаться в близлежащих кустиках. По трапу поднимались опаздывающие пассажиры. Матросы занимали рабочие места. На мостике появился капитан. Необходимые команды были отданы, и наш корабль стал медленно выходить из большой бухты, полукольцом вдающейся в море. Из-за горы, венчавшей приютивший нас на ночь остров, разлился огненный рассвет. Задул свежий ветер. Капитан приказал поставить все паруса. Матросы быстро сновали по реям, а я пошла на корму. За кораблем тянулся белопенный след, подкрашенный ярко-оранжевыми лучами. Архипелаг быстро таял у горизонта. Солнце вставало все выше, подмигивая солнечными зайчиками в зеленоватых водах. Небосвод был промытым и чистым. Капитан довольно улыбался. Сутки пути — и мы на континенте, в Рении. Я вздохнула, положив голову на лапы. Еще есть время подремать, прежде чем откроют глаза мои маленькие друзья и запуганный нами Файн.

Проснулась я внезапно. Что-то изменилось в окружающем пространстве и тревожно стучалось в мой мозг. Потянувшись и со вкусом зевнув, я поднялась на передние лапы и посмотрела по сторонам.

Наш корабль стоял. В воздухе висел плотный молочный туман, да такой, что передней мачты и капитанского мостика не было видно. И тишина. Она осязаемо давила на уши. Не слышно ни единого звука. Никто не ходил, не разговаривал. Корабль словно вымер. В мою голову сразу полезли легенды о Летучем Голландце, о кораблях- привидениях без экипажа… Стало жутко. Вернув себе человеческий облик, я потихоньку пошла по палубе. Туман, клубясь, тут же густел за моими плечами и все плотнее охватывал меня своими щупальцами. Это напоминало… какую-то волшбу! Нас захватили маги? Вопросы прыгали в моей голове, как блохи на шкуре бродячей собаки.

И тут я споткнулась обо что-то. Присев, чтобы не упасть, я руками разогнала белое марево вокруг себя. Под моими ногами лежало тело матроса. Я в ужасе зажала рот ладонью. Но, заставив себя сосредоточиться и дрожать чуточку тише, я протянула пальцы к его горлу. Он был жив. Тоненькая ниточка пульса еле чувствовалась под моей заледеневшей рукой.

Я осторожно похлопала его по щеке. Потом потрясла за плечо. Человек недвижно лежал с закрытыми глазами, вяло раскинув в стороны руки. Что за ерунда? А если они все так? Надо осмотреть весь корабль! Но в таком тумане это просто невозможно. Не на ощупь же мне ходить!

Присев рядом с моряком и сосредоточившись, я мысленно обратилась к ветру:

«Ветер-ветерок! Помоги, пожалуйста, мне чуток! Развей морок-испуг, покажи, что случилось вокруг!»

Ветер, поначалу прислушивающийся к моему быстрому и невнятному бормотанию, наконец понял, чего же я у него так прошу, и легонечко подул. Клочья тумана вокруг меня начало сносить в стороны. Оказывается, я сидела рядом со второй мачтой. Под ней, с другой стороны, лежал еще один матрос. Я быстро перебралась к нему, протягивая к шее руку. И этот жив! Значит, есть шанс их всех привести в чувство!

«Поднажми, ветерок!» — снова попросила я. Ветер задул сильнее, и палуба вместе с мачтами и парусами начала очищаться. В голове прояснялось. Вот один из матросов вздохнул и застонал. Я перебралась к нему и ладонью легонько постучала по щеке. Он приоткрыл мутные глаза.

— Просыпайся! — ласково сказала ему. — Пора вставать!

Он заворочался, пытаясь приподняться на локте, но опять бессильно свалился на палубу.

— Да что ж это за беспредел? — вопросила я окрестности.

— Ай-ай-ай! И кто же у нас тут хозяйничает? — раздался вокруг моей головы ровный и какой-то безэмоциональный голос.

Я дернулась и, вскочив на ноги, заняла оборонительную стойку, отрастив на руке когти.

На носу, довольно далеко от меня, маячила полупрозрачная фигура, окутанная, как мехом, клубами плотного тумана.

Страх вдруг прошел, как и не бывало. Вот он, враг. Вполне себе осязаемый. Я уперла руки в бока и выпрямилась:

— И какого рожна ты, кисель недоваренный, все это затеял?

Фигура издала низкий горловой звук и медленно начала двигаться ко мне.

«Ветер-ветерок, — быстро пронеслось в моей голове, — спрессуй вокруг воздух в защитный клубок… Чтобы ни вода, огонь или земля не смогли поранить меня!»

Воздух сгустился около моего тела, как прозрачный скафандр. Мысленно поблагодарив стихию, я приготовилась бороться за себя и жизни людей на корабле. Между тем фигура приблизилась и остановилась в пяти шагах.

Плащ или накидка переливались разными цветами в солнечных лучах, проникающих сквозь разгоняемый ветром туман. Лица под капюшоном видно не было, но по ширине плеч и высокому росту можно было предположить, что это существо, скорее всего, было мужчиной.

— Ты кто, дерзкая? — прозвучал бесцветный голос.

— А ты кто? Душегуб? — поинтересовалась я.

Взметнулась пола плаща, обозначая полупрозрачную руку, и тут же тугая струя воды ударила в мой воздушный щит, с глухим плеском растекаясь по палубе.

— С-скотина! — от души подарила я призрачному существу имя. Вспыхнувшая злость понеслась по венам, концентрируясь в ладонях. Руки загорелись и, подняв их кверху, я вытолкнула навстречу две яркие молнии. Впившись в текучую плоть, они погасли, но в бледное небо рванула струя горячего пара. Призрак согнулся и застонал. С яростным воплем я подскочила к нему и, не размахиваясь, врезала отросшими когтями по капюшону.

Туман, теряя последние клочья, растворялся в блеске горячего дня. А передо мной, на коленях, стояла сущность вполне человеческого облика и нормальной плотности. На серый камзол и белую рубашку с разодранного лица капала обычная красная кровь.

Положив руку ему на голову и слегка сжав когти на коже под густыми волосами, я ласково задала вопрос:

— И чем же ты, гадина, посреди моря занимаешься? Мародерствуешь? — Нагнувшись, заглянула ему в лицо. — Маг?

— Ну ты и дрянь! — простонал он. — Больно же!

— Ага! — радостно подтвердила я. — И, самое главное, магически не лечится… Знаешь ли, я — оборотень.

Он попытался цапнуть меня рукой, но поймал только воздух.

— Итак, — подергала я волосы, — слушаю признательные показания. Ты кто?

— Маг… — нехотя процедил он.

— Водяной, судя по всему… и зачем же ты, паршивец, людей убиваешь? Грабишь корабли?

— Не твое дело, — буркнул он, пытаясь остановить кровь рукавом рубашки.

Дернув волосы вниз, я запрокинула его окровавленное лицо и когтем медленно провела по верхнему веку.

— Неправильно. Как раз таки мое. Я плыву на этом корабле и хочу добраться до материка в целости и сохранности. Поэтому не жмись, рассказывай.

Тот снова дернулся, поглядывая на меня одним глазом из-под растрепавшихся кудрей с ненавистью.

— Ветерочек, свяжи-ка дяде ручки, — попросила я. — И оттащи к мачте. Разговаривать будем, как реальные пацаны.

Ветер сдернул мага с насиженного места и, провезя пятой точкой по палубе, с силой впечатал спиной в мачту. Завел руки назад и, приподняв толстую веревку, крепко намотал ее на запястья. Мачта в обхвате была большой, поэтому плечи оказались слегка вывернуты. Наш с ветром пленник снова застонал.

— Ну, посиди пока. Я не тороплюсь. — объявила я пленнику, и снова обратилась к ветру:

— Ветерочек, пожалуйста, подожди дуть нам в паруса! Я не умею управлять кораблем!

Маг зло засмеялся, а легкий ветерок тут же стих.

— Зря смеешься, — спокойно сказала ему. — Солнышко жаркое. Кровь засохнет и на личике будет корка. Поить я тебя не буду. В туалет — под себя. А день — он длинный…

Я отошла от пленника и начала стаскивать едва дышащие тела в укрытия и тени от парусов. Попутно я хлопала людей по щекам, пытаясь привести их в чувство.

А ведь я совсем забыла про моего травника! Вот кто может мне как-то помочь!

Завернув волосы под большую шляпу, снятую с пассажирки и натянув на талию ее же юбку, подпоясанную веревкой, а сверху еще чей-то плащ, я спустилась к каюте нашего мага.

Бесцеремонно толкнув дверь рукой, я вошла в крошечное помещение. Там стояли двухэтажные нары, а вместо столика — чемодан тиса Хелма. Ученик лежал в отключке с остекленевшими глазами, а сам мэтр травник сладко храпел, вдыхая и выдыхая затхлый воздух тесной каюты.

Не долго думая, я шлепнула его по плечу и гаркнула:

— Рота, подъем!

Тис Горский с закрытыми глазами подскочил на топчане, треснувшись макушкой о верхние нары. После чего пришел в чувство и осознанно посмотрел на меня:

— Тисса? Что случилось?

— Беда, господин маг! Наш корабль захвачен сильным магом воды. Все лежат без движения, и в сознание их привести не могу. — Бодро отрапортовала я, придерживая сползающую на нос шляпу. — Необходима Ваша помощь.

Тис Горский побледнел и спросил:

— То есть мы с Вами единственные, кто устоял перед чарами?

— Ну да! — Ободряюще улыбнулась я.

— А где… захватчик?

— На палубе, рядом с мачтой.

— А остальные?

— Там, куда я их оттащила.

— Не понимаю… Наш корабль захвачен магом? Так?

— Так!

— Люди обездвижены?

— Да!

— И он Вам дал их куда-то перетащить? — Тис Горский недоверчиво посмотрел на мою хрупкую фигуру.

— Уважаемый тис. У нас большая проблема. На мачтах — паруса. Кораблем никто не управляет. Вы хотите потонуть в полудне пути от континента? Пожалуйста, подумайте, как можно привести в чувство и поднять людей!

Травник неловко завозился, открывая свой волшебный сундучок с травками, настоями и мазями.

— А он нас не убьет? Этот маг?

— Думаю, если Вы ему поможете, то еще и спасибо скажет. Ну, быстрее же! — я дернула Хелма за рукав.

Тот, наконец, встал, сжимая в руках маленький пузырек темного стекла.

— Сейчас, сейчас… Надо проверить, — пробормотал он, — прижимая на руке пульс бездвижного ученика.

Чтобы ему было удобнее, я вышла в коридор, оттуда наблюдая за лечением.

Травник оттянул веко Файна, покачал головой, подумал немного и достал еще один пузырек, побольше.

— Воды достать сможешь? Полчашки, не больше.

Я метнулась по каютам, и скоро в руках травника оказался стакан, в который он начал капать жидкость из второго пузырька.

— Подержи. — Протянул он мне чашку. — Сейчас мы его снимем…

Кряхтя, Хелм стащил на себя тяжелое тело молодого человека и привалил его к переборке.

— Я дам ему понюхать это, — травник показал первый пузырек, — ты держи ему ноги, чтобы не брыкался и сразу дай мне стакан. Поняла, тисса?

— Да, — кивнула я, — приступайте!

Тис Горский резко открыл пузырек, поднеся его к носу Файна. От едкого запаха резануло нос и глаза. Потекли слезы. Оседлав мальчишке ноги, я протянула стакан Учителю. Тот оттянул подбородок и понемногу заливал бесцветную жидкость в горло Ученика.

Неожиданно Файн закашлялся и попытался свернуться в клубок. По телу пошли судороги. Мы с тисом Горским крепко держали трясущегося парня. Постепенно тело становилось все мягче, а глаза стали осмысленными.

— Ч-что со мной? — прохрипел Файн.

— Теперь уже ничего. Выпей еще вот этой настоечки и вставай.

Ученик выпил и, придерживаясь за стену, встал слабыми ногами на пол.

— Вот и славно. Посиди немного. Мы с девушкой ненадолго.

Выйдя в коридор, тис Горский спросил:

— Куда идем в первую очередь?

— На палубу. Надо привести в чувство моряков.

К моему удивлению, вопросов про страшного захватчика тис Горский больше не задавал. Видимо, перед женщиной ему было стыдно показывать себя трусом.

Поднявшись, он сразу увидел лежащих людей и пошел к ним. Я сбегала за водой, и процедура повторялась с каждым человеком. Я подавала и держала, Хелм приводил в чувство и отпаивал. Скоро к нам присоединился ученик, и дело пошло веселее.

И вот матросы уже лазили по реям, убирая большие паруса и дивясь про себя полному отсутствию ветра.

Наконец, мы с тисом Горским, уставшие и слегка замученные, стояли перед мачтой с привязанным водным магом. Как я и говорила, кровь на лице спеклась черной коркой, принося резкую боль при каждом мимическом движении. Солнце весело палило ему в макушку при полном отсутствии ветра. Поэтому, когда мы к нему подошли, он уже спекся во всех смыслах этого слова.

— Боже! — отшатнулся Хелм. — Кто его так отделал?

— Не знаю, тис. Когда все началось, кругом был туман. Когда все рассеялось, он уже здесь сидел, привязанный. Только, тис, — я прикрыла ладошкой рот, — воду ему давать нельзя, наверное. Он же — водяной маг! Еще как колданет!

Тис Горский рассмеялся:

— Не колданет. Мы его антимагином напоим…

— А потом — сывороткой правды! — кровожадно посмотрела я на мага.

Тот с трудом разлепил один глаз и с ненавистью покосился на меня. Я ласково улыбнулась.

Пока мы поили поверженного противника, к нам подошел вполне здоровый капитан.

— Уважаемый тис, что с нами произошло? Объясните, пожалуйста. И кто этот человек? — он кивнул на прикрученного к мачте мага.

— Ну, — тис Горский, — не у меня спрашивайте, а у этой юной тисы. Она разбудила и рассказала о нападении. Ну а лечил уж я. С ее помощью.

Капитан перевел взгляд на меня.

— На корабль лег густой туман…

— Помню. — Кивнул капитан.

— Все начали падать, как подкошенные. И появился он. — Я пальцем ткнула в мага. — в струящемся водном балахоне. Потом…

Вокруг собрался оживший народ, с ненавистью поглядывая на мага и слушающий меня, затаив дыхание. Тот, с нехорошей искрой в глазах, смотрел на меня.

— А потом появилась большая кошка. Она свирепо набросилась на него и расцарапала лицо. Он упал без сознания. Я оттащила его к мачте и привязала. Вот и все. — Обвела я аудиторию честными глазами.

Люди зашумели. Маг презрительно хмыкнул:

— Врет… — негромко сказал непослушными губами.

Я захлопала ресницами, честно округлив глаза, а народ заворчал, призывая капитана к мести.

— Зачем ты напал на мирный корабль? — поинтересовался капитан, когда слегка утихли выражения, которыми восставшие из небытия награждали мага.

Тот молча усмехнулся. Тогда тис Горский профессиональным движением запрокинул упрямцу голову и капнул несколько капель какой-то жидкости ему в рот. Маг непроизвольно сглотнул. Все затаили дыхание.

— Дайте ему пару глотков воды. — Попросил тис Горский. — Иначе он не сможет говорить.

Глаза пленника стали какими-то стеклянными.

— Спрашивайте! — торопливо сказал травник, — а то это средство не дает длительного эффекта.

— Кто ты? — задал вопрос капитан.

— Магистр Нельм Лирский.

— Зачем ты напал на людей? Как давно ты это делаешь?

— Мне нужна энергия. Много. Около двадцати лет.

— Зачем тебе людская энергия?

— Я прячу женщину. Богиню. Ее может удержать только человеческая энергетика, питающая двери и стены ее узилища.

Люди возмущенно заговорили. Капитан поднял руку.

— Где ты ее держишь?

— Остров Святого Отшельника. В каменоломнях.

— Зачем она тебе?

— Я ее люблю.

— А она?

— Нет. Она любит Тимоса.

— Пропавшая богиня Изира… — зашумели в толпе.

— Мы идем к острову. — Скомандовал капитан. — Это недалеко.

Наш корабль бросил якорь рядом с маленьким скалистым островком. Матросы начали спускать шлюпку. Пассажиры, столпившиеся у борта, удивлялись и выдвигали гипотезы одну интересней другой о том, где здесь можно разместить Богиню, не говоря уж о самом маге, насколько крохотным казался этот островок с воды. Я стояла недалеко от капитана и, когда представилась возможность, подошла к нему:

— Тис капитан, можно я поеду с матросами? Я ведь немного маг. Вдруг понадобится помощь именно такого свойства?

Капитан окинул мою маленькую фигурку в огромной смешной шляпе и плаще, подметающем палубу.

— Пусть тис Горский поедет. А то мало ли…

— Тис капитан, — я сотворила умильную мордаху, — тис Горский — травник, лекарь. Но не думаю, что Богине потребуется его помощь. А вот магических ловушек он может и не заметить. Вдруг пострадают члены команды? — выдала я железный аргумент.

— А ты их видишь, эти ловушки? — по-прежнему не доверял мне капитан.

— Конечно. — Уверенно соврала я.

— Сама не пострадай, маленькая тисса. — Наконец он дал добро, и меня подхватил все тот же матрос, что таскал в кошачьем обличье.

Усевшись на низенькую скамью на корме нашей шлюпки, я смотрела, как приближается неровная береговая линия усеянного каменными обломками острова под дружные гребки матросов.

Неожиданно в груди вскипело беспокойство. Что-то тут было не так. Неужели про ловушки накаркала?

Попросив моряков остановиться, я перешла на нос и протянула руки вперед.

— Ветер-ветерок, мой нежный дружок, и ты, водичка, подружка ветра и сестричка, покажите без утайки все магистровы потайки, что скрывает. Пусть срывает ветер с солнцем морок весь. Я прошу вас и жду здесь! — пропела я речитативом, обращая всю любовь своей души к этим стихиям.

Постепенно живописный вид островка подернулся мелкой рябью. Когда мы проморгались, то на его месте стоял, словно выросший из моря, огромный средневековый замок-бастион с четырьмя башнями и крошечными окнами. Прямо под носом нашего шлюпа на прозрачных волнах еле мерцала синевой магическая сеть.

— Ну ни хрена се… — потрясенно раздалось за моей спиной.

Я обернулась и приложила к губам палец. Надо было что-то срочно решать. Сама ведь вызвалась, бестолочь. Типа, маг крутой. А ведь просто захотелось на Богиню посмотреть. Ну вот, еще не посмотрела, а уже надо соответствовать…

Присев на корточки и сдвинув шляпу на затылок, я опустила руку в воду, сложив пальцы лодочкой.

— Водичка, моя сестричка, ты не будешь противиться, если мы с тобой аккуратно, потихоньку, скатаем эту сетку, накинутую на волны? — и я слегка пошевелила пальцами, словно собирая себе в руку со всех сторон тонкие нити.

И вода с радостью принялась подтаскивать невесомые светящиеся ячейки, которые, попадая в мою руку, щедро подпитывали меня энергией, превращаясь потом в водяные струйки. Скоро в воду пришлось засунуть и вторую руку: силы в теле скопилось столько, что я едва не лопалась. И мысль поделиться со стихией у нее же отнятым ранее пришла сама собой. Сразу стало легко и хорошо. От пальцев, погруженных в воду, начало расходиться едва заметное золотое сияние.

Когда у меня от напряжения затряслись колени, которыми я упиралась в дно лодки, показалось, что финал работы уже близок. Нить натянулась и полыхнула красным.

— И что же мы там имеем? — задала я вопрос в пространство, сдувая выпавшую из-под шляпы прядь в сторону.

Тут же перед глазами выстроилась картинка: один конец бикфордова шнура держу я вместе с миной, а с другого конца его уже запалили и вот-вот произойдет незапланированная неприятность. Напрягая слабенькое умение визуализировать, я дорисовала в этом дивном полотне здоровые ножницы и резанула ими нить. Все исчезло, а я в изнеможении чуть не плюхнулась в воду носом. Хорошо, дядька-моряк, который меня носил, в последний момент схватил за юбку, иначе пришлось бы вылавливать мое тельце из моря.

Повернувшись к матросам, я махнула рукой:

— Все, можно дальше.

Моряки налегли на весла, приближаясь к маленькому причалу со ступенями, ведшими к закрытой двери.

— Барышня! — Просипел один из сидящих в лодке. — А из замка нас не обстреляют?

— Нет там никого. Или я не чувствую. Вижу лишь черный кокон на уровне между первым и вторым этажом. Может, там наша Богиня?

Силы потихоньку стабилизировались, напоминая о себе покалыванием в подушечках пальцев. Я села, заправив прядь опять под шляпу, и плотнее запахнула плащ.

Первым на причал выскочил мой смелый дядька. Он прикрутил конец веревки к кольцу и подтянул весь шлюп. Матросы, оглядывая высоту и мощь крепостных стен, по очереди вылезли, а последний передал меня моей персональной няньке.

— Как, тис, Вас зовут? — спросила я у матроса.

Тот засмущался:

— Какой я тис… Всю жизнь в море. Зовите, барышня, Диком. — Он вслед за остальными поднял глаза. — Куда мы теперь? В замок?

— Да, Дик. Вон в ту дверь. Я — первая. Вы за мной.

Моряки поглядели на меня, потом друг на друга, и согласились.

Я аккуратно, не торопясь, поднималась по ступеням к двери. Магии я больше не чувствовала. Но ловушки ведь могут быть и механическими?

Ступая за мной след в след с интервалом в шаг, за мной шли люди. Вот и дверь. Черная и высокая. Даже на вид тяжелая. Я легонько прикоснулась к ручке и попыталась опустить вниз. Угу, она только этого и ждала, как же! Проше открыть пещеру Али-Бабы.

Почесав засвербевшую от умственного напряжения кожу на затылке, я пробормотала:

— Сим-сим, откройся! Каюк твоему пирату, Мамай пришел!

Дверь, противно скрипнув, открыла перед нами черный прямоугольник входа.

— Вот это да! — восхищенно прошептали за моей спиной.

— Скажи друг и войди… — тихо хмыкнула я и вошла внутрь.

Мы маленькой горсткой столпились в центре огромного темного зала. Света, проникающего внутрь помещения из маленьких бойниц, было явно недостаточно не то что для освещения, а даже и просто для перемещения внутри этого колоссального сооружения.

Что ж, придется обращаться к огню. Привычно вызвав в руках жар, я создала маленькую шаровую молнию и запустила ее вверх. Осветив мрачные темные своды, она зависла ровно посередине зала.

— Куда дальше? — шепотом спросил старший среди моряков Дик.

Я раскинула руки. Мужчины с готовностью отодвинулись, образовав круг.

— Туда! — Я с уверенностью кивнула на арочный проем в конце зала.

Тьма сгущалась вокруг нас тяжелым осязаемым туманом. Стало трудно дышать. Сотворенная мной еще одна молния, не успев взлететь, тут же погасла. Наши шаги глухо стучали в каменный пол, не отражаясь от стен. Я не видела на вытянутой вперед руке своих пальцев. А впереди, в сосредоточии мрака, нас ждал концентрированный, спрессованный ужас.

Я остановилась. Матросы тесно окружили меня, заслоняя от тьмы своими надежными плечами. Они не чувствовали, не понимали, в какое гиблое место я их завела, поэтому сказала, придав дрожащему голосу как можно больше твердости:

— Дальше идем мы с Диком. Вы ждете здесь. Если через час мы не вернемся, уходите на корабль. Искать нас будет уже бесполезно. — Я помолчала, заглядывая в блестящие серьезные глаза. — В нашей команде на счету каждый матрос. А корабль должен прийти в порт. На борту дети. Поэтому очень прошу Вас всех исполнить мою… нет, не просьбу, а приказ!

Моряки дружно кивнули и выпустили нас с Диком из своего круга. Я шла впереди, руками ощущая пространство. Матрос — сзади, крепко держа меня за юбку.

И вот мы оказались в сердце тьмы. Она дотрагивалась до нас своими щупальцами, словно пробуя на вкус, спутывала, как в страшном сне, ноги, сдавливала ужасом неотвратимой смерти дрожащее сердце. От ее липких прикосновений тряслись руки и ноги, мерз нос. По лицу постоянно скользили какие-то рыхлые сгустки, от касаний которых сила буквально истекала из меня. По щекам давно лились слезы, а мозг терзали сомнения: а не наврал ли нам этот маг? И как можно держать любимую женщину столько лет в таком гиблом месте?

Хлюпнув носом еще раз, я попыталась взять себя в руки, но попавшая в западню своих видений память постоянно рисовала мне картину моей гибели в том, далеком и почти забытом, мире. Я тоненько завыла.

— Что ты? — прошептал мне на ухо теплый голос моего доброго няня Дика.

— Ударь меня по щеке! — сквозь слезы попросила я. — Очень надо! Не могу собраться!

Дик был отважным моряком и умным человеком. Раз женщина просит, не стоит ей отказывать! Он коротко размахнулся и влепил мне звонкую пощечину. Теперь из глаз посыпались искры. Я рассмеялась. Потирая ладонью щеку, разогнала в жилах горячую кровь. Жидкий огонь вместе с ней пронесся по венам и вылетел ярким пламенем из выставленных вперед ладоней. Тьма шипела, извивалась и падала на пол, сворачиваясь пеплом. Дышать стало легче. Дик двумя руками взял меня за горячие плечи, поддерживая и направляя, как плазменную установку, идущую вразнос. Волшебный огонь моих рук выжигал все, до чего дотягивались языки пламени.

Наконец все погасло, и мои колени немедленно подогнулись. Дик перехватил меня, взяв за талию и привалив к своему плечу. Мы с ним стояли в выжженном помещении перед запертой дверью.

— Там! — кивнула я.

Дик, придерживая меня одной рукой, подошел к двери. Затем, сложив другую руку в кулак, изо всей силы ударил в преграду. Дверь секунду подумала, а потом затрещала и с грохотом упала внутрь комнаты. Закопченные и спотыкающиеся, мы ввалились внутрь.

Ровно посередине комнаты без окон, на полу, стоял металлический гроб. К его бортикам были приварены петли с серебряной цепью, сковывающей руки лежащей в нем прекрасной девушки. Мы с Диком одновременно выдохнули.

— Ну и му. к же этот маг! — коротко озвучил наши мысли моряк. — Приду на корабль, яйца оторву.

Я присела на колени у изголовья гроба и погладила рассыпавшиеся блестящие черные волосы. Через белую кожу были видны тоненькие жилочки. Я потрогала вену на горле: сердце, хоть и медленно, но билось.

— Скорее всего, эти наручники магические, — пробормотала я, пытаясь ухватиться за них.

— Вот и не трогай. Мало нам одной спящей красавицы. — Пробурчал Дик и дернул цепь, выворотив проушины с куском гроба. — Поднимайся. Я беру девицу, ты уж как-нибудь сама за мной, потихонечку.

— Ну вот, только подумала, что в кои-то веки понравилась мужчине, как он уже другую на руках носит… — попыталась сострить я, держась за его ремень.

Дик скосил на меня хитрый глаз:

— Мужчинам бабы нравятся. Чтобы и сзади, и спереди было за что ухватиться. Да так, что и на руках не поднять. А вы? Девчонки. Одна мелкая и плоская, за шляпой не видать, а вторая и вовсе спит. Ни обнять, ни приласкать. Не бабы — одно название!

— Зато чуть что, бабу — вперед! Пусть дорогу расчищает, деньги зарабатывает… — это я уже Родину-мать вспомнила, а Дик принял на свой счет:

— Ты молодец, малышка. А что до твоей судьбы, ведь ты — маг. С тебя и спрос большой. — Он снова покосился на меня. — Только смотри, в Господа Бога не заиграйся. Иначе, как тому, по морде лапой…

Мы потихоньку продвигались по темному коридору навстречу оставленным друзьям.

— А ведь это ты. — Неожиданно сказал Дик.

— Что? — непонимающе посмотрела на него.

— Ты — та большая кошка. Она пропала, появилась ты. И среди пассажиров я тебя не видел.

— Дик! — испугалась я. — Ты путаешь…

— Я никому не скажу. Но ты подумай сама — страсти улягутся, начнут вспоминать, откуда на корабле появилась магичка? И где большая кошка?

— А давай-ка попробуем разбудить нашу Богиню, вдруг что придумает?

— Нет, я думаю, мы привезем ее на корабль. Там снимем наручи. Она очнется. Если она — невеста Тимоса, он за ней явится. Будет переполох. Ты исчезнешь под шумок, вроде, Боги забрали, а кошка — останется.

— Хорошо. — Согласилась я с его обстоятельными доводами.

И вот, наконец, в кругу ждавших нас моряков мы вышли под открытое небо. Едва отплыли от пристани, крепость с шумом и грохотом начала обваливаться. Моряки налегли на весла. Еще минут пятнадцать, и бастион полностью ушел под воду, создав огромную воронку с высокой волной и подняв тучи брызг.

На корабле нас встречали овацией. Женщины вместе с тисом Горским кинулись к Богине. А корабельный боцман притащил здоровые кусачки. Все были заняты. Я потихоньку отошла на нос и, улегшись на причальных канатах, потихоньку позвала Тимоса.

— Здравствуй, Бог Тимос. Когда-то, в другом моем облике, ты пообещал прийти мне на помощь. Помнишь? Но она нужна не мне, а твоей прекрасной невесте. Ты чувствуешь, где я? А, Тимос? Иди сюда, Ты нам очень нужен! — повторяла я на все лады, пока не задремала. Гул голосов и шум моря успокаивал и незаметно усыплял после пережитого сильнейшего напряжения.

Проснулась я сразу, рывком вынырнув из хаоса сновидений. Передо мной стояли молодые и прекрасные в своем земном воплощении Тимос и его невеста Изира. Я тоже кое-как поднялась, отряхивая грязную юбку.

— Вот мы опять встретились! — Мягко улыбаясь, произнес Тимос. — Ты — очень красивая женщина, Ирина. Мы, — он нежно посмотрел на свою подругу, — тебе очень благодарны. Что бы ты хотела от нас получить в знак нашей благодарности?

Я вытаращила глаза. Они что, поглупели от свалившегося счастья?

— Ничего мне не надо. Я разве за награду все это делала?

Боги улыбнулись:

— Тогда прощай, Ирина. — Они сделали шаг назад.

— Подождите! — закричала я, опасаясь, что они просто исчезнут.

— Передумала? — хитро спросил Тимос.

— Да. Заберите мага с собой, а то Дик из него слюнявого идиота сделает. Не хочу, чтобы такой чудесный человек пачкал свою душу об эту шваль.

— А ты знаешь, девочка, кто такой Дик?

— Он — моряк. И отзывчивый, чудесный человек. Не взваливайте грех убийства на его доброе сердце. Это — моя просьба. — Твердо сказала я и добавила: — Прекрасная Изира, скажите, почему Вас похитили?

— Маги объявили войну Корнелу. У меня они забирали чистую энергию для усиления своих возможностей. Произошедшее со мной — повод втянуть в войну эльфов. Ведь я — их покровительница. — Промолвила тихо Богиня. И продолжила: — Мы выполним твою просьбу.

Она нежно улыбнулась и махнула на прощание рукой. Тимос подмигнул, обнимая невесту за плечи. Подул легкий ветерок, и божественная пара растворилась в небесной голубизне. Вспомнив, что меня на корабле быть не должно, я обернулась рыжей пумой, лапой сгребла шляпу с плащом и юбкой за борт и калачиком свернулась на канатах. Там, где люди веселятся, воспитанной кошке не место.

Ночью я проснулась от легкого поглаживания. Ветер пел в поставленных парусах. А рядом сидел сменившийся с вахты Дик. Он гладил меня по голове, по ушам и шептал нежные слова.

— Жаль, что я — моряк. Это мне сейчас жаль. Знаю, у тебя впереди большая дорога и много разных приключений. Разных людей. Но как бы мне хотелось, чтобы у меня была такая чудесная дочь! Как бы я ей гордился! Знаешь, малыш, у меня ведь никого на всем свете нет. Не к кому на берег возвращаться. И помру, наверное, тоже в море. Завтра ты уйдешь своей дорогой, навсегда забыв старого Дика. — Он помолчал. — А я вот всегда буду помнить тебя, маленькая рыжая кошка.

В свете ярких звезд блеснули его волосы. Дик стал совершенно белым за сегодняшний безумный день. Короткий ежик серебрился отраженным светом ночных светил. «Вот ему бы предложил Тимос подарок!» — подумала я и, осененная простой мыслью, поднялась на лапы и обернулась человеком.

— Ну я же говорил! — рассмеялся Дик. — Да ты действительно красавица, дочка!

— Дик! — я схватила его за рукав. — Послушай! У меня на этом свете тоже никого нет. Хочешь стать моим отцом перед Богом и людьми?

Дик накрыл мою ладошку своей ручищей:

— А тебе не стыдно будет перед людьми за такого вот, — он пожал плечами, — совсем простого матроса? Тебя ждет большая и яркая жизнь, а я…

— А я тебя люблю! — просто сказала я. — Кому понадоблюсь я, тому будет люб и мой отец! Даже когда мы будем далеко друг от друга, ты и я будем знать, что на свете есть сердце, которое беспокоится о тебе, помнит тебя и всегда придет на выручку по первому зову…

— Я в молодости делал много такого, за что приходится краснеть… — Отвернувшись, промолвил Дик.

— А я когда-то уже умерла. — Ответила я.

— Ты, правда, не откажешься от меня? — глядя в глаза и волнуясь, промолвил Дик.

— Правда, отец. Давай нож!

Дик вытащил из чехла на поясе длинный клинок. Я рассекла ему ладонь. На ней выступила красная дорожка. Потом — себе. И соединила наши руки.

— Жизнь к жизни. Кровь к крови. Любовь — к любви. Ты, Дик…

— Лисский. — подсказал он.

— Дик Лисский — мой отец перед Богом и людьми. Я — Ирина Санникова, теперь — Лисская, твоя, Дик, дочь, перед Богом и людьми.

Наши сложенные ладони на мгновение вспыхнули.

— Клятва принята, Дик. Теперь я хочу, чтобы ты, отец, всегда знал, где я и что со мной. А я — что происходит у тебя и где ты. Ты позовешь меня из любой дали — я услышу и приду. Я позову тебя — ты узнаешь сразу. Кровь к крови. Жизнь к жизни. Да будет так!

Волшебный дар путешественницы по мирам вливался в вены Дика вместе с моей кровью, наполняя того магической силой.

Наконец, наши руки отбросило в разные стороны. Порез затянулся на глазах.

— У меня есть дочь! — счастливо вздохнул Дик, зажимая меня в объятья. — И правда, я тебя чувствую здесь, — он приложил руку к груди, — под сердцем. Спасибо, родная!

Мы помолчали, сидя в объятьях друг друга.

— Мы завтра расстанемся. — Грустно продолжил он.

— Но мы снова увидимся! И потом, мы сможем мысленно разговаривать. Попробуй, отец!

«Я люблю мою дочку!» — подумал Дик.

«И я тебя, отец!»

— Я тебя действительно слышу! — тепло улыбнулся моряк.

— Поэтому мы всегда будем вместе, даже далеко друг от друга. Я буду все-все рассказывать тебе, а ты — мне.

Всю ночь, пока пассажиры спали, мы с Диком просидели в обнимку на канатах. Из команды нас никто не беспокоил. С первыми солнечными лучами мой отец ушел на вахту. Я обернулась пумой и снова легла на прежнее место. Впереди виднелось побережье Рении.

Глава четвертая. Рения.

Летнее яркое солнышко вставало за нашими спинами, освещая белокаменный портовый город, привольно раскинувшийся по периметру широкой природной бухты. Матросы спустили основные паруса, и мы медленно, под косым парусом, приближались к причалу. Пассажиры потихоньку выносили на палубу свой багаж, и тис Горский с Учеником уже стояли на корме в окружении чемоданов.

Наконец, корабль бросил якоря у причала, сильно выдающегося в море. Идти до города с саквояжами и грузами было неудобно, поэтому нас уже ждали местные такси: небольшие открытые экипажи для людей и телеги для грузов. Как только отдали швартовы и спустили трап, тис Горский придал ускорение своему ученику выразительным тычком в спину. Тот, как на крыльях, улетел договариваться с возчиком.

А я подошла к Дику и потерлась головой о его большую ладонь. Он присел на корточки рядом и спросил:

— Ты ведь не забудешь меня, дочка?

«Нет, отец. Как только пройду до конца намеченный путь, и где бы ты ни был, я найду тебя!»

— Тогда иди. Сделай все, что должно, и мы снова увидимся. Помни, что я очень горжусь тобой.

«Отец, вместе с кровью я тебе передала часть моего магического дара. И теперь тебе всегда будет сопутствовать правильный ветер. Если что, говори с ним. Он услышит. Люблю и не прощаюсь!»

Тис Горский звал меня. Файн, загрузившись баулами и чемоданами, уже спускался по трапу. Как примерное послушное животное, я подошла к нему и встала под левую руку.

— Может, пристегнуть тебя? — в размышлении промолвил маг. — Чтобы люди не шарахались?

Я ожгла его красноречивым взглядом хищных зеленых глаз.

— Понял, понял. — Махнул рукой Горский. — Ты только держись рядом, не отставай.

И мы пошли на берег.

Резвая мохнатая лошадка неторопливо влекла наш экипаж по направлению к городу, ничуть не пугаясь дикого животного у себя за спиной. Раскинувшись на сидении рядом с травником, я с удовольствием осматривала окрестные пейзажи. Вдоль дороги росли плодовые деревья, и среди кудрявых зеленых крон то и дело просверкивали маленькие красные, но еще недозрелые плоды. Немного в глубине, за узорчатыми коваными заборами, среди цветущих кустов, прятались нарядные одноэтажные домики.

— Это предместья, а дальше будет еще красивее! — сказал мне тис Горский. Ученик вытаращил глаза:

— Учитель, она ведь не понимает…

— Привычка, — Хелм пожал плечами, — в одиночестве всегда сам с собой разговариваешь, чтобы речь человеческую не забыть.

— Поговорите со мной!

— Хорошо, мой друг. Пока, на первое время, я размещусь у тиса Рыйского. Мы пообщаемся и, заодно, узнаю все последние веяния. Думаю, он уже оформил документы на мой дом. Надо записаться на прием к Его Величеству… Купить модную одежду…

Тис Травник все бормотал себе под нос, а я разглядывала город. Интересно, как он называется? Дорога из каменных плит закончилась, а вместе с ней и предместья. Копыта лошадки зацокали по булыжнику, а вокруг поднимались двух- и трехэтажные дома из белого камня, причем на почти каждом окне висел ящик с яркими цветами. И было очень чисто. Никаких помоев и естественных отходов. Интересно, как они этого добились? Ведь даже на моей родине, в век сплошной канализации, за окнами летают не только птички, но и прокладки с крылышками, не говоря об окурках и бутылках.

Мы повернули направо, проехав небольшую площадь. Здесь, видимо, уже жили более состоятельные горожане, ибо перед каждым особняком трепетал зеленой листвой маленький личный парк, окруженный высокой металлической оградой. Перед одним из таких домов мы остановились. Навстречу нам вышел мощный привратник. Скептически осмотрев наш наемный экипаж и потрепанные баулы травника, сипло спросил:

— Чего надо?

— Бреет, ты не узнаешь меня? — мягко спросил тис Горский.

Охранник неспеша извлек из кармана пенсне, нацепил на нос и посмотрел на нас внимательней.

— Тис Горский! А похудели-то как! Проезжайте!

А я-то думала, что он толстоват…

Ворота легко распахнулись, и наша лошадка бодро зашагала по подъездной аллее, усаженной цветущими кустами. А вот и сам дом, спрятанный в зарослях ирисов и вьющихся роз. Как только мы остановились, подъездная дверь открылась настежь, и из нее выкатился маленький круглый человечек с круглой же, сверкающей на солнце лысиной. За ним, не торопясь, вышли двое слуг в новенькой униформе.

Тис Горский вылез из экипажа и был тут же задушен объятиями своего маленького друга тиса Рыйского.

— Старина! — кричал, подпрыгивая, хозяин. — Постройнел, помолодел… тебе на пользу пошло уединение! Все девушки обратят внимание на такого завидного жениха! А твоя-то, бывшая… невеста… замуж вышла!

Тис Горский не успевал вставлять слова в поток дружеского красноречия, и только мимикой мог поддерживать разговор. При этих словах он скептически поднял кверху бровь.

— Да! — вдохновился его друг. — На землях ее папаши нашли рудные жилы самгита, добавляемого для крепости в пушечное литье. Месторождение небольшое, но позволило найти весьма титулованного жениха!

Тис Горский поднял вторую бровь.

— Маркиза Заленского. Говорят, он первую жену на тот свет отправил, чтобы снова выгодно жениться. Хотя, может, врут. Завидуют. Хотя девушку жалко. Проиграется маркиз по новой, начнет дела поправлять… Ой, да что же я вас на пороге держу! — наконец, прервался он. — Прошу в мой дом. Это твоя кошка? Красавица!

Граф Рыйский попытался потрепать меня по голове. У Файна округлились глаза, а тис Горский поперхнулся словом «нет». Я легко выскользнула из-под протянутой длани и села рядом с ногой Хелма. Тот облегченно выдохнул.

Рыйский, не заметя мгновенного напряжения, подхватил друга под руку и повел в дом. Молчаливые слуги вытащили из экипажа чемоданы, а ученик, прижав к груди драгоценный саквояж с бутылочками, быстрым шагом пошел за учителем. Я проскользнула следом.

Мы все разместились в большой, светлой гостиной, огромными витражными окнами выходящей на стриженую лужайку за домом.

— А где твоя прекрасная женушка? — тут же задал тему тис Горский. Я легла у его ног и приготовилась вылавливать информацию. Хелм, похоже, добивался того же.

— Ах, — всплеснул пухленькими ручками тис Рыйский, — она с детьми уехала к подруге. К вечеру обязательно вернутся!

— У тебя родились дети? Не знал. Поздравляю! — Горский одобрительно взглянул на друга.

— Старшему уже шесть лет. А младшенькой, Сафинке, третий годок пошел. Очаровательна… вся в мать!

— Эх, — скривился тис Горский, — ну и отстал же я от жизни…

Слуга подвинул к креслам маленький столик, принес бутылку красного вина, фрукты и легкую мясную закуску. Ученик гулко проглотил голодную слюну и посмотрел на учителя. Весельчак Рыйский внимательно перехватил взгляд и предложил:

— Файн, тебе будет с нами не интересно. Мы о своем поговорим, о стариковском. Вспомним прошлое… А настоящее ты и так знаешь. Иди-ка на кухню, да плотно пообедай. Повариха Фира тебя обязательно вкусно покормит. Кошку тоже возьми с собой.

Ученик, уже готовый сорваться с места, остановился и притух.

— Иди же! — нетерпеливо повторил тис Рыйский, жаждущий пообщаться с другом без лишних ушей.

Файн нерешительно посмотрел на меня.

— Он мою кису боится! — рассмеялся Горский. — Иди, Файн, попроси миску с мясом и кашей у поварихи. Принесешь, и можешь быть свободен. Поспи или по городу погуляй… — Выпить за встречу хотелось не только тису Рыйскому.

Ученик понятливо кивнул, и скоро передо мной стояла и чудесно пахла наполненная едой миска.

Тис Рыйский, на правах хозяина, разлил по бокалам вино.

— Твое здоровье и с приездом! — отсалютовав бокалом, граф опрокинул его в себя. Тис Горский последовал хорошему примеру. Немного закусив и выпив по второй, травник приступил к важным для себя расспросам.

— Смотрю, старина, на тебя, вроде и не было тех десяти лет разлуки. Все такой же молодой и веселый…

Рыйский бросил быстрый взгляд на старинного друга и усмехнулся:

— С двумя детьми не заскучаешь. Но тебе же скорее хочется узнать о происходящем в стране и оставленном в поспешном бегстве имуществе?

— Ты-то тихо отсиживался в родовом имении, да в посольствах. А я, при тотальном магическом контроле, нашего Короля с маленьким Принцем травами отпаивал. Сам ведь знаешь, от чего бежать пришлось. — Насупился тис Горский, зажевывая стопочку наливочки тонкой мясной нарезкой.

Тис Рыйский рассмеялся и поднял руки:

— Узнаю нашего брюзгу травника! Подожди, сейчас внесут горячее, и я тебе все расскажу в подробностях.

После того, как молчаливые слуги быстро поменяли блюда и удалились, закрыв дверь, граф продолжил:

— Как раз, когда ты убежал, бросив так неосмотрительно свои лаборатории и учеников, в страну вернулся я с дипломатической нотой от Корнела. В ней Король Эврихам выражал большое удивление нашими военными приготовлениями на его границах и предостерегал Синеора от необдуманного шага. Проехав по нашей территории и поразившись комендантскому часу в приграничных городках и множеству военных лагерей, я решил сначала завернуть в замок моего тестя и узнать обстановку. Уж очень неподходящим было увиденное к лениво-размеренному правлению нашего Короля. Хоть дипломатическими депешами до нас доходили иногда странные распоряжения, мы списывали это на интриги министра иностранных дел. Тот еще был игрок… И вашим, и нашим. Пусть покоится с миром. — Рыйский, не чокаясь, опрокинул в рот пузатую рюмку с коньячком.

У Горского поднялись брови:

— И что же с ним? Молодой ведь еще…

— Хоть и был наш министр порядочным пройдохой, но когда речь зашла о существовании нашей страны на карте вообще, то пошел к этому… Косоуру из Северного замка, и поговорил с ним.

— И что?

— Мозги он ему выжег. — Увидя ошарашенный взгляд Хелма, он кивнул головой. — Ты молодец, что смог убежать. А министр застрелился. Хорошо, хоть догадался это сделать. Представь — неадекватный идиот у власти! Ну так вот. Приезжаю к тестю, а тут такие новости! Ну и затаились мы всем семейством в глубинке. Прошло около года тихой и размеренной сельской жизни под вечным страхом дурных перемен, как в одно замечательное утро прискакал наш столичный осведомитель с известием, что у Северной цитадели большие проблемы: какой-то эльф прикончил одного из их идейных вдохновителей, и Косоура Нельского срочно отозвали. Говорят тот, кого убили, был одним из сильнейших магов. А теперь, вроде и заменить в их планах его некем. Ну, я на лошадь, и через два дня въехал в столицу. Во дворце все пьют твою настойку и дружно держатся за головы. А тут еще я со своей просроченной депешей. Думаю, Синеон долго благодарил Богов за то, что у Эврихама такой выдержанный характер. Казначей с помощниками подсчитывали убытки по всей стране, военный министр срочно разоружал армию и отправлял солдат по домам. Короче, стали переплавлять мечи на орала. Мне дали пост замминистра иностранных дел и заставили сочинять покаянные послания владыкам всех соседних держав и просить у них в долг. Синеон спрашивал о тебе, да ты так хорошо спрятался, что я тебя еле нашел. Ну, отдых тебе пошел на пользу. Свежий воздух, океан — похудел, помолодел. Жених — хоть кому!

— Ты лучше скажи, что Король наш? Помнит еще обо мне?

— А как же! — Рыйский с покрасневшим лицом откинулся на спинку кресла. — Завтра, с утра, поедем к тебе домой, разместишься, а через недельку — на прием. Костюмчики надо пошить. В таком тряпье по городу разгуливать и то неприлично.

Горский задергался:

— У меня денег-то нет! Счета небось конфисковали, когда я убежал…

— Когда это у банкиров можно было что-либо узнать и конфисковать? Как только человеческие маги не пытались взломать эльфийскую магию, ничего у них не вышло. Так что будь спокоен, денежки с процентами ждут, не дождутся своего дорогого хозяина! — Граф засмеялся. Пил он много, но глаза оставались мыслящими и трезвыми.

Тис Горский, наоборот, расслабился, благодушно заулыбался и спросил:

— А что, при дворе девочки сейчас молоденькие есть? На выданье?

— Кто о чем, а старый ловелас о девочках. Ты б в бордель сходил, что ли… Десятилетний пост весь рассудок отшибает. Не заметишь, как окажешься женат на нищей страшиле с кучей родни. А насчет хорошеньких… Есть такие, но крутятся они вокруг нашего принца Алекса, ему ведь двадцать лет — самый возраст для женитьбы. И тебе, мой друг, с ним ни в чем не сравниться. Он молод, будущий Король, а ты? — Граф, прищурившись, посмотрел на друга.

— Я что, теперь только для б…й годен? — раздувая ноздри и хватаясь за ручки кресла, спросил Горский.

— Да что ты! Планку ниже опусти. Девочки есть не только во дворце.

— А где еще? На площади?

— Да что ж ты так к проституткам привязался? — всплеснул ручками тис Рыйский, вполне довольный поворотом беседы в нужное русло. — В провинции. Чистенькие, хорошие, воспитанные. С приданным.

— Они в постели, как бревна, причем, не ошкуренные. И отношения у них — по расписанию. А я хочу ласки и детей!

— Всему свое время, дорогой друг. А скажи мне, ты травки для превращения дурнушек в красавиц и старушек в девиц привез?

— Все привез. И даже готовый запас эликсиров и притираний.

— Вот это хорошо. Моя жена — твой первый покупатель. Со скидочкой. Не возражаешь?

— Что, нужно добавить попке упругости?

— А бедрам стройности!

Приятели расхохотались. Мужики, они и во всех мирах — бабники и сплетники. Сейчас выпьют еще и поедут развлекаться. Но я оказалась не права. Вызвали на дом.

А я пошла гулять по парку.

Следующие дни замелькали пестрым калейдоскопом различных событий. Я познакомилась с очаровательными и шустрыми детишками тиса Рыйского, пытавшимися вечером первого дня вытащить меня за хвост из-под куста, где я спала. Причем, маленькая потом пробралась сквозь ветки и, завалившись мне под живот, спокойно уснула, а старший потыкался и, оценив толщину колючек и жесткость ветвей, побежал к маме и наябедничал. Жена тиса Рыйского, приехавши в свой семейный очаг и обнаружив в нем двух невменяемых мужчин и женские кружевные панталоны под стулом, устроила такой скандал, что граф протрезвел, а тис Горский попытался узнать у старшего ребенка, где те кусты, в которых прячется большая кошка. Мне даже показалось, что в доме пару раз полыхнула молния.

Успокоить графиню смогли только поздней ночью с помощью двух бутылочек волшебного эликсира и баночки с «подтягивающей и придающей упругость» мазью. Когда крики стихли, и кое-где зажегся, а потом погас свет, я осторожно вылезла из кустарника, вытащив за одежду маленькую сонную девочку. Обернувшись человеком, я осторожно подхватила ее на руки и вошла в дом. Кругом было тихо и только из — за двери спальни на втором этаже раздавались негромкие голоса супругов. Интересно, как мать смогла забыть про дочь? На этот вопрос я получила ответ, проскользнув в детские покои. На кресле около окна во всю мощь своих легких храпела дородная нянька. Маленький мальчик в кроватке у стенки смотрел на потолок страдающими глазами. Я вошла, и он тут же присел, натянув до подбородка одеяло. Я сгрузила на другую кроватку его маленькую сестру и приложила палец к губам. Он кивнул головой. Сняв с нее одежду и накрыв одеяльцем, на цыпочках пошла к двери.

— Ты кто? — не выдержал ребенок.

— Тетя. — серьезно сказала ему.

— Волшебница?

Я кивнула головой. Тогда он серьезно попросил:

— Сделай так, чтобы нянька не храпела. А то у меня утром болит голова!

Еще раз удивившись материнской беззаботности, я махнула в сторону няньки рукой, подумав про кнопку выключения звука у телевизора. Удивительно, но сработало! Тучная женщина, пожевав ртом, задышала совершенно беззвучно.

— Спасибо! Спокойной ночи! — ребенок лег, повернулся на бочок и закрыл глазки. А я вышла из комнаты.

Пока старые приятели пьянствовали, я успела выспаться, и моя душа жаждала подвигов. Гуляя днем по парку, я увидела в заборе слегка погнутый прут. Теперь, в человеческом обличье я спокойно протиснулась сквозь отверстие и спрыгнула на слегка освещенную улицу. Посмотрев по сторонам, быстрым шагом направилась в сторону центра города.

Пока я шла вдоль особняков, ни проезжих, ни прохожих не было совсем. Видимо, приличные люди давно находились дома и мирно спали. Но когда я подошла к перекрестку, пришлось задуматься о маскировке. Девушка с длинными волосами в рубашке, коротких штанишках, да еще и босиком, вызовет слишком много вопросов у неискушенных модой другого мира аборигенов. Поэтому я напрягла фантазию и придумала для себя с помощью ветра легкий светоотражающий полог. Вроде я есть, но меня не видно.

С легким сердцем я шагнула на одну из центральных улиц. Здесь через каждые двадцать метров стояли фонари, горевшие ровным магическим светом, придающим стенам домов, брусчатке и цветочным клумбам слегка красноватый оттенок. Здесь было весьма многолюдно. Сияли витринами магазины, разноцветными вывесками и запахами соперничали рестораны и кабаки. Скромно подсвечивался тупичок с интригующим названием «Прекрасная монашка». Туда то и дело заныривали мужички, бросая пару быстрых взглядов по сторонам. Спустя несколько минут к подворотне неспешно подъехал экипаж, и, опираясь на поданную кавалером руку, вышла дива в длинном платье с большим бюстом в декольте. Она тоже профессионально посмотрела направо и налево из под тульи большой шляпы. Заинтересовавшись «монашкой», я подошла поближе и заглянула ей в лицо. О, да! Трансвеститы покоряют Вселенную! Дива имела тщательно разукрашенную физиономию с пробивающимся сквозь грим лесом щетины. Едва подавив смешок, я отступила назад, чуть не налетев на выскочивших откуда-то мужиков, благоухающих потом, духами и спиртным.

— Виват, Хельга! — дружно закричали они, окружая своего брутального кумира и утаскивая парочку в розовую сень полуоткрытой двери.

Я прислонилась к стенке и засмеялась. Кажется, у Творца единая заготовка для всех миров. Нет, рановато я убежала от Майлера. Надо было еще попутешествовать. Вдруг нашелся бы где-то мир без войн и проституток?

Но не все было так плачевно. По тротуарам прогуливались пары, в экипажах проезжали по своим делам одинокие кавалеры или целые веселящиеся группы. Из ярко освещенных окон доносилась музыка. Видимо, сегодня был местный выходной, и люди отдыхали.

Вдоволь наслонявшись по центральной улице, я вышла на площадь. Здесь, как раз, было все чинно и пафосно. Трехэтажное белое здание с колоннами и высоким крыльцом занимало почетное центральное место. Вокруг него цвели цветы и бил тремя разноцветными струйками подсвеченный фонтан. Думаю, это была резиденция градоначальника. По обеим сторонам стояли дома поменьше, а на окнах одного из них вообще были решетки. «Либо банк, либо тюрьма», — мерками нашего мира привычно померила я. Налево от мерии подпирала своим шпилем небо одинокая башня с куском каменной стены, уходившей внутрь лучевой улицы, а направо — сиял огнями и прозрачными стенами великолепный ресторан. Видимо, вечерами там собирались сливки местного общества, судя по богатству подъезжавших экипажей и блеску драгоценностей на платьях женщин, находившихся в зале.

Я села на бортик фонтана и, полоская руку в прохладной воде, наблюдала за местной ночной жизнью. Мимо меня, торжественно задрав хвост, прошла разноцветная кошка, начесанная и пушистая. Наверное, отпустили погулять. Почуяв незнакомый запах, но не понимая, откуда он мог взяться, она села недалеко от меня, поводя носом и крутя головой. Я едва слышно зарычала. Кошка подпрыгнула, мявкнула и со всех ног бросилась удирать в ближайшую подворотню. Хмыкнув, я подтянула колени и положила на них руки и голову.

Скоро к ресторану подъехал еще один экипаж. Из дверей выскочили люди, буквально падая к ногам той, что сходила вниз по ступенькам. Они что-то кричали, протягивая к женщине (на этот раз это была действительно женщина) руки. Потом начали аплодировать. «Вероятно, местная знаменитость» — лениво подумала я, собираясь встать и пойти куда-нибудь еще.

Как только я поднялась на ноги, мимо меня пробежал человек, в кулаке которого был зажат маленький мешочек.

— Воровать нехорошо. — Вдогонку ему громко сказала я.

Тот взвыл, оглянулся и припустил еще быстрее. А я пошла мимо ресторана к ярко освещенной улице.

Тем временем двери заведения распахнулись, пропуская внутрь наряженную и благоухающую парфюмом только подъехавшую пару, и я услышала голос. Низкий, чувственный, пробирающий до самого вместилища души. Внутри пела женщина под аккомпанемент каких-то струнных инструментов. Я остановилась и прилипла к прозрачному окну. На невысокой полукруглой сцене, вдающейся в зал, стояла певица. Яркое открытое платье подчеркивало достоинства полноватой и спелой фигуры. Алый рот, ярко накрашенные темные глаза, пронизывающие публику. Умоляя в песне своего неверного возлюбленного, она словно обращалась к сердцу каждого, сидящего в этом зале:

— Зачем же меня ты оставил? Зачем клялся в вечной любви? Зачем моей лодочкой правил… Звездой поцелуи легли… -

Пела она, прижимая к груди руку. Черные глаза горели яростным огнем. Волосы, собранные в высокую прическу с локонами, казалось, извивались, как змеи, в такт песне. Мужчины и женщины, затаив дыхание, внимали чарующему звучанию голоса.

И вот я теперь одинока Как белая верба в саду. Не видеть тебя так жестоко, Я плавлюсь, сгораю в аду…

Лицо певицы словно озарилось вспышкой демонического пламени. «Да ты, подруга, магичка!» — осенило меня. — «Интересно, люди в ресторане об этом знают?»

Жизнь, милый, кораблик бумажный. Из слез налетела волна. Исчез капитан мой отважный, Мне пить чашу горя до дна -

Пропела она и зал взорвался овацией. Женщина прелестно склонилась, а выпрямившись, обвела всех глазами, полными надменного превосходства. Мрачная усмешка чуть тронула полные, чувственные губы. Яркое платье цвета спелой вишни колыхнулось, словно под порывом ветра, обнажив на миг красные ботиночки и щиколотки.

«Артистка!» — с восхищением подумала я. К ее ногам полетели цветы и самые истовые поклонники с кошельками нараспашку. Она, не сходя с места, одаряла народ снисходительной улыбкой, бросая иногда взгляды в разные стороны, словно кого-то искала.

Тут к ступеням ресторана подбежал молодой человек, одетый в черные одежды и черный же плащ. Запыхавшись, он поправил огромный букет, что держал в руках. Затем нахлобучил поплотней капюшон и зашел внутрь. Здоровущий и сияющий фэйс-контроль у входа спокойно его пропустил. Вероятно, молодому человеку одному казалось, что таким образом его никто не узнает. А остальные усиленно делали вид, что нисколько с ним не знакомы. Он шел между столиков к сцене, и лицо волшебницы-певицы наконец тронула удовлетворенная усмешка. «Вот, значит, кто у нас дичь!» — с любопытством продолжала вглядываться я в этот спектакль.

Человек подошел к сцене и, преклонив колени, положил букет к ногам несравненной красавицы. Она что-то сказала, человек встал и, подойдя к ступеням ведущим со сцены вниз, протянул ей руку. Женщина, дав собой полюбоваться всем присутствующим, сошла, словно королева, и дала подвести себя к заказанному заранее столику. Тотчас на нем вспыхнул магический светильник, освещая посуду, и их крепко уцепившиеся друг за друга руки. «Ищите женщину» — говаривали в нашем мире французы, обсуждая очередного богатенького дурачка, швыряющего родовые деньги под ноги очередной искательницы наследных капиталов. Что ж, это его право.

Я отвернулась от окна и пошла потихоньку вдоль домов на площади до следующей улицы, манившей меня золотым светом. Походив еще немного и поглазев, я решила возвращаться обратно. Все-таки надо до утра немного поспать. Люди — существа шебутные: сами вскочат ни свет, ни заря, и мне поспать не дадут. Я зевнула, отыскивая укромный уголок, чтобы обернуться. Зайдя в неосвещенную подворотню, вышла оттуда уже в кошачьем обличье и порысила на знакомую розовую улицу. Но успела добежать только до площади. Небеса зачем-то решили показать мне спектакль у ресторана до конца, словно я до сих пор работаю на Контору Судьбы.

У ступеней заведения остановился двухместный нарядный экипаж. Изящные лошадки в нетерпении вытанцовывали передними копытами, а маленький кучер, тоже в темной одежде, причмокивая, их сдерживал. Наконец из дверей вышли певица и человек в капюшоне. Что-то оживленно обсуждая, они спустились по лестнице и остановились рядом с подножкой. Мужчина, судя по всему, уговаривал, а женщина раздумывала. Вдруг она вырвала свою руку из его ладоней и с размаху залепила ему пощечину. Затем высокомерно передернула плечами и, развернувшись, пошла снова в ресторан. Он оббежал ее вокруг, словно оправдываясь или продолжая уговаривать. За шумом вечерних улиц ничего не было слышно. Она развернулась и что-то сказала. Видимо, очень обидное, потому что он отстал и, повесив голову, поплелся к коляске. Сказав пару слов кучеру, он пошел пешком, а экипаж покатил вперед. Не знаю отчего, но я медленно пошла за ним, не спуская глаз со спины в темном плаще. Когда я поравнялась с переулочком, обходящим здание, оттуда вышло трое мужчин, одетых в однотонно-темные одежды. Прямо-таки мода у них на таинственность и криминальные полутона. Мужички быстрым шагом прошли мимо меня, а я пристроилась за ними, не теряя из виду первого господина. Но, похоже, мы все шли в одном направлении.

Идущий впереди молодой человек, наконец, свернул с оживленной улицы на сонную, ярко освещенную, но пустую дорогу. Выждав момент, когда вдоль нее выстроились кованые заборы богатых домов, чередующиеся с ярко-зелеными в свете огней лиственными рощицами, преследователи ускорили шаг, быстро сокращая дистанцию. Услышав топот, человек в плаще обернулся, все понял и откуда-то из-под плаща вытащил длинный нож. Трое, на ходу вытаскивая свои ножи, окружили одинокого путника. И тот скинул капюшон.

Фонари светили ярко, и я разглядела блеснувшее белозубой улыбкой совсем юное лицо. Вот глупый мальчишка, нашел, с кем связаться! Да этой женщине он на один зубок! И этих, небось, она же подослала. Только интересно, зачем? Если он богатенький, его можно было доить и доить…

Пока я предавалась размышлениям, все четверо запрыгали, размахивая ярко блестевшими ножами. А мальчик-то ничего. Сражаться обучен. Но против трех… долго ли продержится? Вот он сделал выпад снизу, ранив одного из напавших в живот. Тот выронил нож и завыл, орошая красными каплями камни мостовой. Оставшиеся двое, видя такое дело, нарываться передумали, а решили взять его измором. И скоро парень корчился от боли, получив скользящий порез руки. Кровь сразу пропитала рукав плаща. Видимо, задели крупный сосуд. Мальчик бледнел, а бандиты, поигрывая ножами, обсуждали, в какую часть тела можно, не запачкавшись, нанести смертельный удар.

Вот говорили мне здравомыслящие люди не лезть в мужские разборки! Но мальчика было жалко. И я, маскируясь тенью ночных деревьев, подошла к одному из нападавших и сомкнула челюсть на его щиколотке. Рванув изо всех сил, выпустила ногу и отскочила в сторону. Мужик заорал и упал, катаясь по мостовой, держа руками прокушенную конечность. Оставшийся бандит заозирался по сторонам, недоумевая, откуда прилетело его товарищу. Тем временем, у юноши закружилась голова, и он опустился на камни. Третий, оставшийся на ногах, решил воспользоваться ситуацией и нанести удар. Но я прыгнула раньше, чем он успел поднять нож. Приземлившись ему на спину, я толкнула его на землю, глубоко вонзая когти в человеческую плоть. Гадость. Что во рту, что в когтях. А вдруг они заразные? И вообще, где я могу пополоскать рот и вымыть руки?

Хорошенько приложившись головой, бандит затих. Двое других стонали, лежа на земле. Я подошла к парню и потрогала его лапой. Он открыл глаза и протянул ко мне руку:

— Большой кот… Ты мне помог… Спасибо…

И отключился.

Что ж. Придется искать извозчика и местный патруль. Как когда-то, в первое мое пребывание на этой земле в чужом теле, я раскинула поисковую сеть над городом. Экипаж молодого человека находился сравнительно недалеко, и я быстро развернула лошадей в нужном направлении. А со стражами порядка было еще проще: как только все участники драки оказались на земле, из-за поворота показались доблестные блюстители порядка. Не торопясь, они подошли к участникам событий и немного попинали их сапогами.

— Э, так это ж Саввий Кривой со товарищи! — обрадовался один из патруля. — Пожалуй, нам и премию дадут, и выходной!

— Кто ж их так отделал? Раны не ножевые, а словно их покусали… — удивился другой.

— Какая разница? Вызовем карету, да и упакуем голубчиков. — Рассудил третий, доставая из кармана квадратик с кнопочками, и потыкал в него пальцами.

— А это кто? — наклонился над парнем первый страж. — Лицо-то знакомое.

И тут из-за поворота вылетел экипаж молодого человека. Вот он-то как раз блюстителям закона был хорошо знаком, так как они вытянулись и взяли под козырек. Возница соскочил с козел и, не обращая внимания на патрульных, нагнулся над парнем. А потом выпрямился, бросив отрывистое:

— Подняли, только аккуратно, и — на заднее сидение. — Он поднял тент, залез внутрь, пристегивая лежащего пассажира, затем прыгнул на козлы и шлепнул вожжами по спинам лошадей. Пара тут же сорвалась с места и умчалась. Скоро прибыла арестантская карета, в которую погрузили обиженных и ругающихся на весь белый свет бандитов. И улица вновь стала пустынной, словно тут и ничего не было. Я встряхнулась и, прижимаясь к заборам и деревьям, бодро побежала в сторону дома тиса Рыйского.

В ожиданиях своих я обманулась. Дом поднялся только к обеду, когда я, проголодавшись, тихонько проникла на кухню и прилегла в сторонке, гипнотизируя взглядом двух поварих, разделывающих утку и режущих зелень. Естественно, несчастный взгляд голодного животного трогает нежное женское сердце до слез. Поэтому я была накормлена, обласкана и отпущена гулять в парк. Дети уже встали и играли со своей няней на солнечной полянке среди плодовых деревьев.

Увидав кису, они завизжали и бросились за мной, не обращая внимания на крики присматривающей дамы. Я, с полным животом, от них. Кое-как допрыгнув до высокого сучка толстого и многолистного растения, я расположилась в развилке ветвей, слыша снизу недоуменные детские и сердитые нянькины крики. Снова задремав, я проснулась оттого, что тис Горский звал меня, обходя парк и осматривая каждое дерево и куст.

Дождавшись, когда он поравняется с моим укрытием, мягко спрыгнула с ветки ему под ноги. Он покачнулся и чуть не упал:

— Девочка! Не балуйся! — строго произнес он. — Мы с тисом Рыйским едем в мой дом. Ты со мной?

Я кивнула головой.

— Тогда идем, экипаж ждет.

Коляска с запряженными лошадьми, привязанными чемоданами и сидящим в ней учеником Файном уже ждала нас на подъезной аллее. Мы с тисами Горским и Рыйским уселись на подушки и тронулись в путь по улицам города.

Где-то квартала через два, проехав мимо центральной площади и углубившись в хитросплетения извилистых улочек, мы остановились перед высокими, украшенными коваными завитушками, воротами. Тис Горский сложил ручки перед собой и улыбнулся:

— Мой милый дом!

Тис Рыйский бросил на него косой взгляд и, соскочив с подножки, достал из сумочки на поясе большой ключ.

— Сам откроешь или мне постараться для Вашей лекарской Светлости?

Воодушевленный Хелм подскочил к другу, почти вырывая у того бесценную реликвию:

— Конечно, сам! О, мой друг! О, мой милый дом! — с этими бессвязными выкриками он подошел к воротам и вставил ключик в большой накладной замочек. Но, Бог мой, десять лет без смазки и ухода… Замок безнадежно заржавел. Как ни потел тис Горский, замочек открываться и пускать хозяина домой не хотел. Попробовали все: тис Рыйский, кучер, патруль, проходящий по улице, и заинтересовавшийся происходящим… Усталые мужчины безнадежно посмотрели на замок.

— Надо ехать за кузнецом. — Резюмировал тис Рыйский.

— Еще полдня… — Вздохнул тис Горский.

А я вспомнила один старый замочек в темном подземелье древнего замка…

Небольшое магическое напряжение с обращением к силам земли… и наш упрямый замок осыпался рыжим пеплом к ногам озадаченных друзей.

— Добро пожаловать домой, тис Горский! — каждый распахнул свою створку, и кучер торжественно вкатил экипаж в открытые ворота.

Дом моего гостеприимного хозяина поразил прежде всего затхлым плесневелым воздухом, отсыревшей мебелью, толстым слоем пыли и мышиным дерьмом. Я фыркнула и, развернувшись, отправилась на поляну перед домом. Вскоре распахнулись все окна и, спустя час, наш дом начал наполняться людьми: экипажи конторы, занимающейся уборкой в домах состоятельных людей, привозили мужчин и женщин в синей немаркой униформе. Они выносили старую мебель, срывали истлевшие ковры и драпировку, приводили в порядок полы и двери.

Тис Рыйский скоро откланялся, сославшись на службу, но предварительно пригласив друга к себе на ужин, а заодно и нас с Файном.

Спустя час, наняв экипаж, тис Горский катил по улицам своего города в центр. Мы с учеником его сопровождали. А ехал наш уважаемый травник за денежками в банк. Вздыхая и жалуясь ученику, что теперь придется разориться не только на услуги клининговой фирмы, но и на новую обстановку, а потом еще и на одежду, он одновременно прикидывал, сколько он сможет выручить за уже готовые настойки и притирания, если получит должность при дворе. Ученик кивал головой, усиленно делая вид, что не спит, а внимательно слушает. А я с удовольствием любовалась зеленым и нарядным городом, одетой в разные цвета публикой, яркими фруктами на прилавках и синим, сочным небом над головой.

Немного подождав нашего патрона у дверей банка, мы отправились по магазинам. Мебель, ковры, ткани для драпировки стен — все подвергалось тщательному осмотру и критике. Тис Горский действительно был страшным педантом: то ему не нравилось качество, но по привлекательной цене, то, наоборот, цена была слишком большой. В конечном итоге, занудному травнику удавалось получать, что понравилось, да еще при полном уважении местных торговцев.

Затем мы пошли по швейным мастерским. И тут, наконец, моя сонливость и апатия пропали, уступив место чисто женскому любопытству. В прошлое посещение этого мира я толком и не рассмотрела женские наряды. Помню, что были они многослойными и кружевными. И теперь я с удовольствием рассматривала рубашки и платья. Мода стала демократичней: никаких корсетов и нижних длинных рубах. Многослойность юбок, и форма колокола, к сожалению, никуда не делись, но силуэт платья все же стал элегантней и проще. Наряды отделывались бантами в тон рисунка ткани, а по линии декольте шла полоска кружева того же цвета. Вместо платков появились шляпки с маленькими полями, украшенные перьями и цветами. Меня никто не гнал, и я ходила по комнатам мастерской, любуясь на эти шедевры портновского искусства, представляя в них себя. Тис Горский, тем временем, заказал несколько парадных костюмов, брюк и отдельно сюртуков. Яркие шейные платки, которые он примерял перед зеркалом на рубашку, выгодно оттеняли его шоколадный загар и выцветшие до белых кончиков волосы. Да, такой мужчина еще вполне может считаться завидным женихом. Мастер, предлагающий ему образцы одежды, солидарно со мной расхваливал его моложавость и благородный внешний вид. Тис Горский млел, нравился сам себе и, уходя, оставил большой задаток.

Вечер и ночь мы чудесно провели в усадьбе тиса Рыйского, поглощая горячий ужин и слушая свежие дворцовые сплетни.

Теперь-то я выяснила, что этот приморский зеленый городок, небольшой по меркам моей недоступной Родины, и был столицей Рении. Назывался он вполне незатейливо: Ренина. Где-то там, за городскими кварталами, за большим и красивым парком, скрывался королевский дворец. Он был удачно расположен в дельте широкой, вытекающей с далеких гор реки, которая, проходя через королевские земли, впадала в этом месте в залив, образуя между рукавами большой остров, на котором он и был возведен. Так что собственный королевский флот ничуть не мешал гавани города и торговым судам, прибывающим и уходящим в плавания каждый день.

Сегодня вечером я разговаривала со своим отцом, моряком Диком. Их корабль ночью покидает наш порт. Ему было очень жаль расставаться со мной, а я смеялась, обещая, что когда покончу с делами, построю для него таверну, в которой будут собираться моряки, пить и рассказывать о своих приключениях в дальних странах. А мы с Диком будем готовить еду, подавать крепкую выпивку и молча слушать, качая головой, когда кто-нибудь слишком заврется. А однажды на пришедшем в порт корабле приплывет красивая и добрая женщина, которая, взглянув на Дика, захочет остаться с ним навсегда… Дик расхохотался, спросив, есть ли у меня деньги для воплощения этой безумной фантазии. Я загадочно сказала, что для него — хоть звезду с неба! Слава Богу, он перестал грустить и оставлял меня здесь с легким сердцем и непременным обещанием разговаривать с ним каждый вечер. Пришлось торжественно пообещать. Пусть в море случается всякое, но я знаю, что для любящих сердец не существует преград даже после смерти. Мы обязательно еще увидимся, папа Дик!

Два дня прошли в хлопотах и сопровождении тиса Горского по разным магазинам, где он закупал еще и принадлежности для своей домашней лаборатории, а также навещал кое-кого из старых поставщиков. Все дивились его цветущему виду и мне, гордо вышагивающей без поводка рядом с его ногой.

Наконец, строительная компания объявила, что дом приведен в надлежащий вид, и пора принимать работу. Мы встали спозаранку и поехали, уже в собственном экипаже, на нашу Тенистую улицу. У ворот нас ждал молодой мужчина. Он, улыбаясь, нажал кнопочку на маленькой квадратной коробочке, и ворота бесшумно распахнулись. Подъезная аллея была очищена от сорняков и грязи. Газон перед домом радостно сиял изумрудной короткой травкой. Высаженные вокруг него кусты роз — ярко алыми цветами. Сам дом был заново оштукатурен и выкрашен. Ступени отремонтированы. Мы ахали и удивлялись: тис Горский вслух, я — про себя. Довольный мужчина пропустил нас перед собой в дверь и начал показывать гостиную, спальни, комнаты прислуги, кухню, кабинет… Все было качественно отделано, гармонично обставлено заказанной мебелью и устлано мягкими неброскими коврами.

Со слезами на глазах прижимистый тис Горский благодарил хозяина строительной конторы за хорошую работу, отсчитывая полновесные золотые монеты. Наконец, мужчины пожали друг другу руки и, довольные друг другом, разошлись.

Нанятая вчера повариха негромко позвякивала посудой в новенькой кухне. Из раскрытого окна доносились умопомрачительные запахи. Мы с ней уже подружились, и я рассчитывала на вечернюю порцию каши с мясом. Молодой организм, тем более два в одном, кушать хочет всегда.

Мой хозяин щелкнул брелоком, запирая ворота и усаживаясь в глубокое мягкое кресло на открытой веранде.

— Вот, киса, я и дома… Ты даже не представляешь, сколько дней и ночей я мечтал об этом! — Он вздохнул и оглядел спокойным взглядом свой парк и золотистое закатное солнце.

Ночами теперь я выбиралась на прогулки по городу, узнавая его все лучше и лучше. Я находила тихие извилистые и поросшие травой переулочки и забитые покосившимися домиками тупики, где жила беднота. Но это было ближе к портовому району. Кстати, поселившись в доме тиса Горского, я постигла тайну местной канализации и утилизации мелкого хлама. Здесь, за счет города, в каждом частном или муниципальном доме, был установлен магически настроенный преобразователь. Он был похож на металлический ящик, размером метр на метр и высотой в сантиметров тридцать. Там было четыре отверстия. В одно, понятно, ходили в туалет. В другое — загружали мелкий бытовой мусор. Третье было закрыто металлической же трубой, через которую стекала в парк чистая поливочная вода. Теперь-то я поняла, отчего практически на всех окнах городских домов так много цветов. Этот же преобразователь очищал морскую воду, подающуюся централизованно в каждое жилье. Слава Королю, так заботящемуся о красоте и чистоте своего города!

Во время одной из своих ночных прогулок я нашла оброненную кем-то шляпу и теперь, оборачиваясь человеком, я прятала под нее волосы. И тогда из меня получался забавный босоногий пацанчик в свободной рубахе, маскирующей выпуклые части тела. Однажды, гуляя таким образом, я забрела в небольшой, но чистенький кабачок на окраине города. Там тоже была маленькая эстрада и лохматый, к тому же заросший щетиной, аккомпаниатор, в руках которого издавал вполне мелодичные звуки инструмент типа нашей мандолины. Некоторые клиенты, под смех и хлопки выпивавшей публики, залезали на доски и пели песни. У кого-то даже получалось попадать в ноты. Я села сбоку и, болтая ногами, слушала незамысловатые песенки, исполняемые черноволосой девушкой с веселыми глазами, подружкой одного из гуляющих тут моряков. Девушка допела и, спускаясь, дотронулась до моего плеча.

— Ты чего сидишь такой хмурый, мальчик? Из дома выгнали?

— Нет, — улыбнулась я навстречу ее веселой и немного хмельной усмешке. — Просто слушаю.

— Тебе понравилось, как я пою?

— Понравилось.

— А ты умеешь петь?

— Не знаю. — Честно пожала я плечами.

— Мальчики! — девушка крикнула на весь зал. — Тут паренек очень хочет, но не умеет петь! Давайте поддержим его!

В зале заорали, и не успела я дернуться, как оказалась на сцене рядом с лохматым музыкантом.

— Что петь будем? — спокойно спросил он, глядя на меня синим глазом из-под кустистой брови.

Я сглотнула появившийся откуда-то в горле ком и напела мелодию.

— Вот как-то так… — Выпрямившись с тоской обреченного на казнь, я откашлялась и запела:

Я вижу скалистый, изрезанный остров. Приливом исходит волна. В ней тонет корабль, печально и просто Он вскоре достанет до дна. Обломаны мачты, поверженным флагом Полощет вода паруса Матросы боролись со штормом с отвагой – Навеки закрыли глаза -

Я пела про то, что было так близко их сердцам и сознанию: про коварное и непостоянное море, иногда забирающее к себе навеки их тела, но всегда зовущее за собой в новый путь, и не смотря ни на что, так никогда и не отпускающее их души.

И где-то пропали в соленой пучине. В проливе кипел пенный вал, Сгибающий мачты, ломающий спины Тому, кто все силы отдал Чтоб выжить в аду. Но свирепое море Упорно своей жертвы ждет. На скалы корабль швырнуло, и вскоре Прервались борьба и полет По гребням валов. Затихает стихия, Насытилась кровушкой в срок. Корабль разбитый с последним усильем Уткнулся в прибрежный песок. Все грузы целы. Ну а женщины стонут: Мужей и отцов не вернешь. Их слезы соленые жемчугом тонут. А море покорное — ложь.

Я закончила петь и спрыгнула со сцены. Люди слушали, затаив дыхание, и не сразу поняли, что я уже допела и собираюсь уйти. Но вот раздался сначала ропот, словно на берег шла огромная волна, постепенно перешедший в оглушающий рев. Меня схватили, посадили за стол, поставили тарелку и налили стакан вина. Пока я отнекивалась и пыталась выбраться, рядом с тарелкой выросла немаленькая кучка денег. Подавальщица, утирая тряпочкой уголок глаза, принесла холщовый кошель на веревочке, куда веселая девушка моряка ссыпала заработанные мной деньги. Меня заставили поесть и пригубить вино, которое по крепости ненамного отличалось от компотика. Мне стало сытно и тепло. Вот и первый взнос на таверну моему папе! Я весело засмеялась.

— Ну, слава Богам, развеселили ребенка! — сказала девушка, а моряк, обняв ее за плечи, рассказывал, какой шторм пришлось им пережить в последнем рейсе. Матросы, перебивая друг друга, спешили выговориться, а их подруги ахали и плакали, склонив головы на сильные плечи своих возлюбленных.

Неожиданно кто-то сзади положил руку на мое плечо. Я резко обернулась. Рядом со мной стоял хозяин трактира, высокий и плечистый дядька без одной руки.

— Хорошо поешь. — Хриплым басом констатировал он.

— Спасибо! — пискнула я.

— Приходи ко мне выступать. Буду платить. Две монеты за ночь, плюс чаевые пополам с Беном. — Он кивнул в сторону лохматого музыканта.

— Хорошо, только не каждый день, а как смогу. Пока — только второй и шестой дни недели.

— Идет. Зовут тебя, пацан, как?

— Ир.

— Тогда жду через три дня. Приходи.

Я кивнула и, прихватив кошелек, начала выбираться из-за стола, пожимая руки и желая всем хорошо повеселиться.

Пройдя по улочке немного вперед, у меня появилось четкое ощущение, что за мной кто-то тихонечко крадется. Я рванула вперед и спряталась под куст, бросив там кошель и оборачиваясь в зверя. Точно. Длинный, неплохо одетый парень, которого я приметила еще в трактире, вытянув нож и озираясь, шел по моему следу. Ну что ж. Как вы к нам, так и мы… в то же место с похожим инструментом… Выскользнув из-под куста, я тенью метнулась к нему под ноги, оскалив зубы и обнажив когти. Зеленые глаза сияли ярче магических фонарей.

— Мря…у-у-у! — гнусаво выдохнула ему в лицо, толкая в прыжке лапами плечи, тем самым опрокидывая грабителя назад. Он со всего размаху грохнулся на землю, выронив нож, и пытаясь скинуть меня с себя. Одним клыком я подцепила его нос и несильно рванула ноздрю. Ну да, больно. Слегка порвала. И чего же орать? Сам виноват. Потоптавшись для острастки на груди и животе когтями, я слезла с незадачливого вора, распластанного звездой на земле, подобрала кошель и неспешно порысила домой.

Тис Горский, накануне своего представления ко двору, не спал почти всю ночь. Он примерял различные наряды, полученные от портного, комбинировал их по-всякому и капризничал, словно юная девица перед первым выходом в свет. Мы с приглашенной по такому случаю в кабинет поварихой, битый час сидели у стены, зевали в рукав и пол, монотонно твердя, что мастер травник элегантен, прекрасен, обаятелен и свеж. В конечном итоге он остановился на строгом темно-синем камзоле с черными брюками и сапогами. Белоснежная рубашка у шеи подвязывалась голубым платком с бриллиантовой булавкой. Из рукавов верхней одежды кокетливо выглядывали белые кружева. На голове красовалась синяя шляпа с черной лентой по краю. Удовлетворенно вздохнув, он отпустил нас спать, хотя светлая полоса зари уже разогнала ночную тьму над деревьями.

— Кушать, скорее всего, он не будет. Разогрею ему молока. А тебе — каши. — Подъитожила повариха и ушла в свою комнату. А я легла на веранде, глядя сквозь ресницы, как утренний ветерок качает верхушки деревьев.

Побудка оказалась экстремальной. Перед запертыми воротами бесновался тис Рыйский, причем его идиоматические обороты, долетев до моих ушей, заставили покраснеть кожу под шерстью.

«Проспали!» — ахнула я, глядя на веселое солнышко, пробивающее лучиками плотную зеленую листву.

Я метнулась в кабинет, нажала на брелок, открывающий ворота, а затем в спальню, где на кровати сладко посапывал хозяин дома. Распахнув занавески, я резко тряхнула кровать. Тиса Горского сначала качнуло, а потом резко подбросило. Дернувшись всем телом от испуга, он свалился на коврик рядом с ночным горшком. Вытаращив глаза и глядя на меня, выдохнул:

— Опоздали?

Я мотнула головой в сторону коридора, по которому громко топал разгневанный тис Рыйский. Оценив ситуацию за секунду, хозяин метнулся к гардеробной, на ходу выпрыгивая из ночной рубахи и носков. И пока открывалась дверь под твердой рукой господина замминистра, тис Горский надел штаны, носки, сапоги и рубаху. Удивленно обернувшись на громоподобный рык друга, он легко завязал платок и надел камзол со шляпой. Улыбнулся.

— Я готов!

— Парфюм, саквояж и булавка! — не обманулся тис Рыйский.

Еще две минуты, и друзья прыгнули в экипаж.

— Девочка, жди с хорошими известиями! — махнул рукой в перчатке тис Горский.

Лошадки уже подъезжали к воротам, как вдруг Хелм обернулся и позвал меня к себе. Я подбежала, преданно глядя ему в глаза.

— Не перебарщивай! — строго сказал Горский. — Тис Рыйский внес хорошее предложение.

Он сделал паузу. Я округлила и без того круглые кошачьи глаза.

— Хочешь поехать с нами?

Я подняла брови.

— Тис Рыйский говорит, так экзотичней и эффектней. Сделаешь одолжение?

Нельзя отказываться от того, что может хоть как-то приблизить меня к заветной цели! И я прыгнула в коляску.

Глава пятая. Ренийский дворец.

Наш экипаж, лихо прокатив по городу, зашуршал колесами по мощеной дороге, скользящей прихотливыми петлями среди старых деревьев. Подлеска не было совсем, поэтому между ними росла зеленая травка, выкошенная у дороги заботливыми лесниками. Над нашими головами пели птички, и между толстых ветвей мелькало голубое беззаботное небо.

Странно, гуляя по городу, я не видела этой дороги. Вроде всюду сунула свой любопытный нос, исследуя тупики и окраины. Но тут мое недоумение было разрешено вопросом тиса Горского:

— Послушай, я даже не понял, когда и где мы выехали из города на королевский тракт. Может, уже память терять начал?

Тис Рыйский рассмеялся:

— Магия. Новый королевский маг… Да-да, посланец Корнела, если ты еще не догадался, сделал дорогу закрытой для тех, у кого нет допуска.

— А как во дворец попадают слуги, отпущенные в город, гости, и, наконец, питание?

— Через порт, дорогой мой. Или, как мы, по пропуску. А для слуг есть портал. Опять же, только по пропуску.

— Чего-чего? — удивился тис Горский.

— Портал. Знаешь, я им тоже пользуюсь. Получается намного быстрее. Он стоит в ратуше. За ней построили конюшню и стоянку экипажей. Иногда от дома туда я хожу пешком. Не так и далеко.

— Откуда такие познания у магов? Для чего такая секретность, ведь дворец был всегда проходным двором? И что я еще проворонил на своем острове?

— О, по поводу секретности: Король так был напуган всем с ним произошедшим, что хотел выставить вокруг острова гвардейский караул в три ряда. Но монарх дружественной нам страны, Король Эврихам, был так добр, что предложил Синеону последнюю разработку в области охраны. И гвардейцев во дворце стало гораздо меньше.

— И что этот маг? Он навсегда тут прописался?

— Нет. Закончит дела и уедет. Он ведь доверенное лицо брата Эврихама — Сандела. А откуда у магов познания… Есть подозрения, что это разработки эльфийского принца. Он очень серьезно занимается магией. Но это, честно говоря, только допущения.

— Так вот зачем Эврихаму эльфийский принц! А ты говоришь, девушка… Да и сапфировых копей за такую магию не жалко! Вот только чем наш бедный Король будет расплачиваться за Корнельскую щедрость, вот вопрос!

— А это, дорогой друг, уже не в твоей компетенции… Смотри: вот и почти забытый тобой в изгнании дворец Его Величества Короля Синеона!

Мы выехали из парка и оказались на открытом месте. Дорога незаметно вела под уклон и упиралась в широкий, на три кареты, мост через величественную, метров пятьсот в поперечнике, реку. А там, на той стороне, среди живописных рощиц и скал, стоял прекрасный, как рассветное чудо, розовый дворец. Тис Горский даже привстал:

— Как же я мечтал снова увидеть эту картину!

Тис Рыйский взял его за рукав и посадил обратно:

— Насмотришься еще. Сейчас будем магический контроль проходить.

— Как это?

— Почувствуешь. — Тис Рыйский, сам правящий экипажем, притормозил лошадок и они осторожно вошли на мост. И вскоре я почувствовала, как маленькие, словно газовые, пузырьки щекочут мой мех. Видимо, удовлетворенные сделанным обследованием, они тихо растворились в воздухе.

— Вот и все. — Тис Рыйский облегченно выдохнул, словно эта процедура вызывала у него какое-то волнение. Может, из-за нас?

Мы проехали место, где поднимается секция моста для пропуска кораблей. Никаких тросов, лебедок… только ровная полоса стыка.

— Магия… — рассеянно ответил на взгляд тиса Горского его друг.

И вот, наконец, замощенная дорога, сделав почетный круг, закончилась перед подъездом королевского дворца. Вышколенный слуга встретил наш экипаж и вежливо попросил следовать за ним в зал аудиенций, предварительно спросив, к которому часу нам назначено и отвечают ли господа за хорошее поведение животного.

Тисы кивнули, и мы зашли в широченные двери, прятавшиеся в тени розовых колонн. Я шла рядом с бедром тиса Горского и крутила во все стороны головой. А камень-то с белыми прожилками! В холодном свете пасмурного дня, наверное, он кажется невесомым и воздушным, как туман над рекой…

Придворные и слуги, попадавшиеся навстречу, здоровались с господином замминистра и бросали удивленные взгляды на элегантного мужчину с ручным барсом.

— Меня никто не узнает… — грустно прошептал тис Горский.

— Вступишь в должность, сразу вспомнят. Тебе ли не знать. — Бросил тис Рыйский, на ходу кивая знакомым головой.

Но вот мы, наконец, дошли до зала. Слуга попросил секунду подождать, зашел внутрь и крикнул хорошо поставленным голосом:

— Господин заместитель министра иностранной коллегии тис Рыйский. Господин маг-травник тис Горский.

И мы вошли в зал.

Красиво. Большие высокие окна между колонн давали много света. Сине-голубые драпировки с серебристой отделкой. Диваны по периметру, на которых сидели и тихо переговаривались разные люди. Кресла и столики, где стояли вазы с различными фруктами. А где Король? А нету!

Мужчины присели на отдельный диванчик, к которому подвел вежливый слуга.

— Подождите немного. Вас позовут. — Сказал он и удалился к дальнему столику около неприметной двери в глубине межколонной ниши. «Должно быть, кабинет». — догадалась я, укладываясь в ногах тиса Горского.

Через время оттуда вышел человек и передал бумагу секретарю, сидящему у двери. Тот кивнул головой, и сразу к уже получившему аудиенцию мужчине устремился вежливый слуга, выпроваживающий посетителя наружу. Что ж, все четко и пристойно. Главное, никто потом не заблудится с криками: «Люди, кто же так строит…»

Наконец, к нам подошли и сказали, что нас ждет Его Величество. У Хелма побледнело лицо, и затряслись руки.

— Только не описайся… — холодно сказал тис Рыйский. Когда Горский ошарашено взглянул на него, Рыйский продолжил:

— А то, знаешь, прецеденты бывали… Тебе же не нужна подмоченная репутация? — вдруг рассмеялся он, толкнув локтем пришедшего в себя травника.

Мы вошли в кабинет. Стол напротив двери. За ним — симпатичный худощавый мужчина средних лет с проседью в волосах и искоркой в светло-голубых глазах. Перед столом — два кресла для посетителей. Я скромно спряталась сзади. Король, ибо это был он, встал и, выйдя из-за стола, направился прямо к тису Горскому. Подошел и положил ладони с длинными пальцами на плечи. И вообще, он был на голову выше тиса Горского, а Рыйский наверно, мог спрятаться подмышкой.

— Здравствуй, дорогой потерянный друг! — тихим бархатным голосом сказал Синеон, отступив на шаг, но не выпуская из своих длинных рук плечи травника. — Помолодел, похорошел. Забыл нас, братец, совсем забыл.

Король укоризненно покачал головой. Горский опустил глаза и снова побледнел.

— А мы соскучились по твоим необыкновенным настоям и мазям! Короче, — Король сменил отеческий тон на командный. — Завтра приступаешь к работе. Где твоя лаборатория и апартаменты, ты помнишь. Располагайся. А сегодня мне нужна мазь от резаных и воспаленных ран.

— Ваше Величество… — недоуменно сказал Рыйский. — А кому?

— Иди, замминистра. Тебя ждут дела. А с мастером-травником мы немного потолкуем. Это твоя красавица-кошка? Ручная?

Он подождал, пока створки за Рыйским закроются, встал и поманил за собой Горского в дверь, скрытую синей расшитой занавесью с ламбрекеном позади его стола. Мы молча последовали за ним.

Тайные ходы во всех зданиях, ими оборудованных, наверное, выглядят одинаково: минимум удобств, стертые от многовекового пользования ступени и колыхающаяся где-то вверху от нашего движения паутина. Пройдя коридор, мы поднялись на пару пролетов и вышли в обычную, светлую и солнечную гостиную. На полу лежал бежевый ковер, а диванчики, столики и шкафы имели глубокий оранжевый оттенок. Но Величество, не замедляя шага, выставил вперед длинную руку и толкнул дверь, в которую мы за ним вошли. Эта комната служила спальней. Огромная кровать посередине, белый пушистый ковер во всю комнату, солнечный свет, приглушенный синей шторой… А на кровати метался в бреду молодой человек, то и дело сжимая кулаки и комкая мокрую от пота простыню. Плечо его было перевязано, но сквозь повязку выступила кровь. Женщина, пытавшаяся мокрой губкой протереть обнаженное горячее тело, испуганно отошла и тихо присела в поклоне.

— Узнаешь, Горский? — спросил Король, хватая травника за плечо и с силой ставя вплотную к кровати.

— Как вырос… Что с ним?

— Не знаю. Утром, четыре дня назад, зашел разбудить, а он лежит у двери ванной, весь в крови и без сознания. Где был и что делал, никто не знает, даже его камердинер. Он, конечно, потом сознался, что мальчик иногда уходил один, без сопровождения. Боюсь, здесь замешана женщина.

Я подошла к кровати поближе и вгляделась в бледное лицо с ввалившимися щеками и заросшим щетиной подбородком. Несомненно, это был тот самый парень, которого я отбила у бандитов. Бедняга. Ему бы сразу доктора, а он терпел. Судя по его виду, у него очень серьезный воспалительный процесс. Антибиотики бы сюда…

Тис Горский, сняв нарядный сюртук и закатав рукава рубахи, сходил помыть руки и стал снимать повязку. На меня пахнуло тошнотворным запахом гноя. Рука посинела и распухла. «Как бы не гангрена», — подумала я, увидя черные пятнышки на коже.

— Плохо дело, сир. — Честно сказал тис Горский. — Но сделаю все, что смогу.

— Действуй. Если что понадобится, вот… — Король открыл дверь спальни и кого-то окликнул. В дверях появился незаметный человек в серых одеждах. — Его пошлешь. Он достанет все, что только можно найти. Прошу, Хелм, как никогда никого не просил. Сам знаешь, сын у меня один.

Король задержался взглядом в глазах травника, затем развернулся и вышел.

— Ну и что тут могу сделать я? — уныло произнес мастер. — Вот если бы чуть раньше…

Тем не менее, он избавился от парадной одежды совсем и попросил принести чистые и свободные брюки с рубахой. И еще вскипятить воду. Потом раскрыл свой саквояж и, бурча себе под нос, достал спиртовку, изогнутую иглу и жилы. Потом порылся еще и достал плоскую коробку. Когда он ее открыл, я увидела скальпель.

Ну что ж, тис Горский, приступим? Ты — промыванием и травками, а я — магией. Сев в головах принца, я попросила воздух крепко усыпить бедного мальчика. Травник же закапал в приоткрытый рот какое-то снадобье. Так что парень отключился почти моментально. Взглянув на зрачки, тис Горский, не откладывая в долгий ящик, начал вскрывать нарыв и настоем промывать располосованные и инфицированные ткани. Я же просила силы воды о том, чтобы отвар тиса Горского стал самым мощным антибиотиком, а его рука — самой чуткой и умелой. Магия, как всегда, откликнулась веселыми пузырьками, наполняющими силой мое существо, и уверенностью мою душу. Я чувствовала, как через меня она вливается в руки тиса Горского, легко порхающие над обездвиженным парнем, и питает энергией обессиленное борьбой с болезнью тело. Наконец, травник наложил швы, на них — тряпицу с бальзамом и, внезапно обессилев, упал в подставленное сиделкой кресло. Та тихой мышью продезинфицировала инструмент, сложила все в коробочки и баночки, затем молча опустилась на стул по другую сторону кровати.

— Постель, когда проснется, поменяйте. Только осторожно. — приоткрыв глаза, сказал тис Горский.

Сиделка кивнула. Я, тем временем, проверила состояние организма принца. А ничего так мы потрудились. Жить точно будет! И я растянулась на полу, вознося благодарность помогающим мне стихиям.

Тис Горский спустя время немного пришел в себя и спросил:

— Почему сразу не промыли и не почистили рану? Почему не зашили? Почему не позвали мага, который, как я знаю, живет во дворце?

Женщина немного пошевелилась и ответила едва слышным голосом:

— Магам и врачам с некоторых пор Его Величество не доверяет. Я сама промывала, как могла, его рану. Но я — целительница, а не хирург. Причем, — тут она слегка улыбнулась, — я больше по косметике. Но теперь, слава Богам, приехали Вы, и я могу опять удалиться в город.

Тис Горский пристально вгляделся в скрытое сумерками лицо сиделки.

— Да Вы еще так молоды! — воскликнул вдруг он шепотом, — И уже так много умеете! Вы где-то учились?

— Да, в Корнеле на курсах врачебной помощи для женщин. Едва упросила отца. Вы знаете, у нас такое не принято. А в Корнеле все дворянки где-то учатся! Я бы тоже хотела стать настоящим доктором медицины!

Тис Горский отлепился от спинки кресла и подался к ней:

— А хотите учиться у меня? Бесплатно?

— А можно? — сияющие глаза девушки с радостью заглянули в умудренные опытом очи тиса Горского.

Короче, за его семейное счастье можно было теперь не волноваться.

Принц пришел в себя к вечеру, о чем незамедлительно было сообщено Его Величеству. Кризис благополучно миновал, и температура спала. Умелые слуги быстро поменяли грязное, испачканное в крови белье, практически не потревожив принца. Тис Горский, как только начала падать температура, ушел в лабораторию делать необходимые порошки, а сиделку сменил камердинер. Едва Алекс открыл глаза и попросил пить, камердинер сразу бросился сообщить о радостном событии Королю и тису Горскому. Горничные, дежурившие в гостиной, налили молодому человеку воды и, спросив, нуждается ли тот в чем-то еще и получив отказ, тихо вышли, затворив дверь. А я, наоборот, выплыла из-за кресла и медленно подошла к кровати. Принц повернул голову:

— Кот…Значит, ты не приснился? Ты мне помог? — огромные серые глаза на бледном лице смотрели на меня с тревожным ожиданием. Я не ответила, но постаралась через глаза влить в него еще хоть чуть-чуть энергии. Когда он отвернулся, я опустилась на пол рядом с его кроватью.

На зов камердинера сразу прибежал Его Величество и, немного времени спустя, тис Горский. Придворные остались пыхтеть под дверью. Травник принес с собой уже приготовленную мазь и, откинув одеяло, начал втирать ее в ноги и здоровую ладонь принца.

— Как ты, сынок? — спросил Король, садясь на кровать парня. — Кто тебя так поранил? Где это случилось?

Принц закусил губу и отвернулся.

— Это из-за какой-нибудь шалавы, найденной тобой в городе? Мало тебе во дворце фрейлин? — начал раздражаться отец.

— Папа… — вдруг тихо прошелестел голос Алекса. — Прошу тебя, можно оставить здесь, для меня, этого кота?

— Тис Горский. — Монарх поднял голову и посмотрел на травника. — Вы с этого дня получаете должность главного лекаря нашего дворца. С окладом в сто золотых и премиальными.

Горский выпучил глаза и пошатнулся:

— Это так обязывает… Но я очень буду стараться.

— Вы можете мне продать свою кошку?

— Сир, но она не продается… это животное принадлежит духу острова…

— Вот как… — задумчиво протянул Король, взглянув на бедного травника сузившимися глазами.

— Если она не захочет…

— А ты попроси. — припечатал Синеон.

А я с удовольствием смотрела этот спектакль.

— Она останется. — слабым голосом прервал словопрения Алекс. — Я знаю. Она пришла ко мне.

Все дружно посмотрели на меня, а я — на принца. Интересно, как он это понял?

Прошло три дня. Молодой человек потихонечку поправлялся, но пока с кровати не вставал: сказывались кровопотеря и слабость из-за перенесенной инфекции. Большую часть времени он спал, просыпаясь тогда, когда приходил тис Горский делать перевязки и растирать свою чудотворную мазь. Да еще сиделка кормила жидким бульоном. Даже отец, каждый час заходящий в комнату сына, не будил его.

Просыпаясь, Алекс первым делом проверял, здесь ли я. Успокоившись, он откидывался на подушки и снова прикрывал глаза. Если слабость его ненадолго отпускала, он поворачивал голову и смотрел мне в глаза. Естественно, я пользовалась этой возможностью, чтобы влить в него еще толику силы. Наверно, он это чувствовал, потому что улыбался и шептал:

— Ты воскресаешь меня к жизни, киса…

Пока он спал, я ходила по дворцу, изучая его закоулки. Первым делом, конечно, ознакомилась с кухней. Немного поохав, повара смирились с еще одним королевским дармоедом, выставляя утром и вечером по миске с кашей и мясом. А мне так хотелось вкусной булочки…

Все было прекрасно, за исключением того, что сегодня мне необходимо было уйти в город, и понадобился человек, который выведет меня отсюда. В маленькой таверне ждали моего появления однорукий хозяин и лохматый Бен. Тис Горский, пока принц болел, неотлучно находился во дворце. К нему сразу же выстроилась очередь из вспомнивших его и заново узнавших дам и кавалеров. Оставался тис Рыйский, возвращавшийся к своей семье ежевечерне.

И вот, повертевшись с утра во время процедур в спальне принца и дождавшись, когда он снова уснул, я потихоньку вышла в коридор и отправилась искать замминистра. Нос у меня работал хорошо, и в одном из коридоров я буквально наткнулась на его запах. Значит, он где-то здесь работает? Но коридор выглядел не административным, а скорее, жилым. Причем тут пахло, большей частью, женскими духами и запахами. Ведомая своим носом, я уткнулась в симпатичную темно-коричневую дверь с вырезанным на ней узором. Немного постояв в задумчивости, прислушалась к звукам. Но дверка прилегала к косяку плотно, и не было слышно ровным счетом ничего. Может, я ошиблась? Прислонив лапу к двери, я несильно ее толкнула вперед. И дверка неожиданно раскрылась. Я аккуратно засунула голову. Миленький женский будуар в розовых тонах. Запах замминистра стал острее. Ничего не понимаю! Я вошла внутрь. Здесь никого не было. Осмотревшись, заметила дверку в дальней стенке, скрытую занавеской. Я подошла к ней и навострила уши. Внутри колокольчиком смеялся женский голосок, которому вторил высокий тенор тиса Рыйского. Все это перемежалось стонами и поцелуями. Ой, как интересненько! Кто владеет информацией, тот владеет… пока ничем, но думаю, скоро уже буду. И я улеглась рядом со спальней, предварительно захлопнув лапой дверь входную. Причем, с шумом.

Голоса смолкли. Дама что-то сказала, а замминистра резко ей ответил. Испугался, голубчик! Наконец, из-за занавески показалось хорошенькое женское личико с распухшими губками. Дама оглядела комнату и, не увидев тут людей, повернула голову внутрь и произнесла:

— Ну вот, никого нет. Выходи.

И вслед за женщиной вышел, заправляя рубаху в штаны, тис Рыйский. Милая девушка, конечно, не догадалась посмотреть на пол за креслом, но у профессионального дипломата был наметанный взгляд. Он заметил меня сразу и сморщился.

— Ой, какая кошечка! Большая! — засюсюкала девушка, посмотрев туда, куда уставился тис Рыйский. — Как ты вошла, малышка? Да ты красавица!

Она нежно гладила мою пятнистую шкурку ладошкой, а я рассматривала очи тиса Рыйского.

— Всем расскажешь? — поинтересовался у меня мужчина, поправляя на шее платок.

Я медленно помотала головой, не отрывая взгляда.

— Ты чего-то хочешь! — догадался умный тис Рыйский. Я кивнула. Девушка восторженно продолжала меня наглаживать.

— Даже не знаю, как мне угадать твое желание…

Я поднатужилась, и, представив город как можно яснее, постаралась передать изображение. Мужчина помотал головой. Я представила его экипаж, уезжающий из дворца. Короче, после пятнадцатиминутных гляделок девушка заскучала, а тис Рыйский понял, что я хочу в город.

— Разве ты можешь оставить принца? Тебе его не жаль?

Я подумала и ясно представила две стрелки, одна из них концом в одну сторону, другая — в другую. Знак у нас дорожный еще такой есть. Вот его и представила.

Тис Рыйский засмеялся:

— Тебе пропуск на выход нужен? Так это не ко мне, а к магу. Только он их делает. А когда я вез вас с Горским, у меня был пропуск на три персоны. Думал, с ним поедет ученик. Но он как раз уехал к родителям. Но помочь тебе попробую, если ты, конечно, будешь молчать.

Я закатила к небу глаза. Да я и так все время молчу! Разговаривать разучилась!

Рыйский, отвернувшись от меня, привлек к себе пышногрудую фрейлину и с удовольствием уткнулся носом в ее декольте. Девица засмеялась. Я покачала головой.

— Не тебе меня учить, кошка! — сказал замминистра, и мы вышли в коридор.

Поднявшись по лестницам на третий этаж, мы вошли в небольшой, отделанный деревянными панелями и оттого казавшийся темным, зал. У стены стояли два коричневых дивана. Пустых. Рядом с окном — большой письменный стол. За ним сидел молодой человек в сером камзоле и серой же рубахе.

— Здравствуйте, тис Рыйский! — поприветствовал замминистра первым секретарь. — По какому к нам делу?

— Здравствуйте, Леонард. По срочному. Тис Ренский не занят?

— Занят, как всегда. — Улыбнулся парень. — Но Вам повезло, он на месте. Я сейчас доложу.

Он легко поднялся и танцующей походкой прошел во внутреннюю дверь. Рыйский, посмотрев ему вслед, сморщился, словно проглотил лимон.

Совсем скоро дверь открылась, и Леонард кивнул головой:

— Заходите.

Мы с Рыйским вошли в просторный и, тоже какой-то полутемный, кабинет. Здесь, впервые во дворце, я увидела книги. Много. Уважаю.

Из-за стеллажа вывернул какой-то человек в темном балахоне.

— Здравствуйте, господин замминистра иностранных дел, многоуважаемый тис Рыйский! Рад Вас видеть. Что привело Вас в этот час в мою скромную обитель?

От этого голоса моя шерсть встала дыбом, и я чуть не бросилась на мужчину с объятиями. Даже сделала вперед несколько шагов и жадно уставилась в его лицо. Это был он — маленький Корин. Корин Ренский, который выучившись, стал просто отличным магом, если его к себе приблизил сам Сандел!

Пока мужчины обменивались приветствиями, я разглядывала почти родное лицо. Возмужал. Отрастил длинными короткие некогда волосы и заплел их в сложную косу, как когда-то делала я с волосами Мелина… Черты лица сделались четче и острее. Он немного вырос и раздался в плечах. Если раньше он был неуклюжим полноватым подростком, то теперь передо мной стоял очень привлекательный молодой мужчина с яркими карими глазами, темными изломанными бровями и уже не детским ртом. Ранее светившиеся по каждому поводу, да и без него, восторгом глаза, теперь смотрели ясно и весьма проницательно. Корин! Как я по тебе скучала! Не выдержав, я муркнула и уткнулась лбом ему в ноги.

— Вот оно как… Интересно. Откуда такая необычная пума, тис Рыйский? — он опустил руку, сверкнув белоснежными кружевами, и почесал меня за ухом. Неожиданно для себя я замурлыкала.

— Тис Горский привез из своей добровольной ссылки. Говорит, это животное принадлежало духу острова. Она все понимает, тис. Собственно говоря, я к Вам из-за нее.

Корин взял меня за подбородок и посмотрел в глаза. Я выставила ментальный щит.

— Не сомневаюсь, что понимает. И даже поболее, чем иные люди. — пробормотал тис Ренский. — Пойдемте, присядем, выпьем по бокалу замечательного ренийского вина, и вы мне расскажете, что привело ко мне эту маленькую леди и Вас вместе с ней. Леонард, фрукты и вино, пожалуйста!

Мужчины присели на мягкий диванчик вокруг столика. Секретарь принес вина и фруктов, разлил по бокалам.

— Ваше здоровье, тис Рыйский. Будьте любезны, расскажите историю этого чудесного создания!

Ментальной защиты у тиса замминистра не было, поэтому, отпив вина и закусив дивным крупным виноградом, он рассказывал все подряд, начиная с бегства тиса Горского из страны, и кончая нежеланием наследника расставаться с дикой кошкой.

А я привалилась к его ногам и, вдыхая такой знакомый запах, тихо млела. Интересно, он помнит, как я таскала его на руках? Судя по косе, помнит. Но не меня, а эльфа Миллеинора, в которого с детства был влюблен. Интересно, излечила я его от этого или нет?

— Значит, этой милой кошечке понадобился пропуск в город и обратно? Зачем, девочка?

«Заработать» — громко подумала я. Удивительно, но Корин услышал.

— И зачем же тебе деньги? Тебя кормят, заботятся, ни в чем не отказывают…

«Тебя это пока не касается» — буркнула в ответ.

— А если я не дам тебе пропуск?

«Я все равно найду способ уйти. Но обратно уже не вернусь. А ты весь изведешься, так и не разгадав моей тайны». — вскинула я голову.

— Хорошо. — хлопнул ладонями по столу тис Ренский. — Господин Рыйский, Вам уже пора. А кошечка останется, пока я буду делать пропуск.

Мужчины одновременно поднялись, и тис Рыйский, поклонившись, ушел в открытую секретарем дверь.

— Пойдем, — позвал меня за собой Корин, — лаборатории там. Я все сделаю при тебе. Заодно и поговорим.

Мы спустились в большую и светлую комнату, занятую различными химическими аксессуарами: банками, колбами, ретортами, тазиками и длинными стеклянными пеналами, в которых шевелилась какая-то гадость. Мне сразу вспомнились склады, на которые мы ездили с тисом Фалером.

— Располагайся. — он махнул рукой в сторону узкого дивана. Там валялась маленькая подушка и плед.

— Извини за беспорядок, вчера заканчивал один интересный опыт, ну и вздремнул, пока колба остывала. Как тебя зовут?

«Ирра».

— Очень приятно, а меня — тис Ренский. — Он на секунду оторвался от стола и посмотрел мне в глаза. — Корин. Мне почему-то кажется, что мы с тобой давно знакомы, только я почему-то тебя забыл. И знаешь, только не сердись, пожалуйста, — голос стал совсем мальчишеским. — Мне очень хочется тебя обнять. Можно?

«Вот глупый», — фыркнула я, — «конечно, можно!»

Корин тут же отошел от стола и, опустившись на колени, обнял меня за шею, зарывшись носом в мой мех. А в мозги тут же толкнулась чья-то чужая воля. Вот значит, как оно?

Я вывернулась из объятий тиса Ренского и четко передала мысль: «Пошел вон из моего сознания. До меня ты еще не дорос. А доверие — это весьма хрупкая вещь.»

Встав у двери, спросила: «Мне уйти самостоятельно? Я ведь могу сломать на хрен всю твою защиту.»

— Извини. — Корин, не поднимаясь с колен, как-то грустно и устало взглянул на меня. — Ты мне напомнила одного моего друга… учителя и брата… Тот как-то спьяну в моем доме охрану сломал только из-за того, что забыл, где звонок… Я тогда был болен… Вот я и подумал, может, это он прислал тебя? — Корин с такой надеждой посмотрел мне в глаза, что я поняла: не вылечила.

Промолчав, я села у двери, обвив хвостом лапы. Корин поднялся и подошел к столу. Ему было стыдно. И за то, что без спросу полез в чужие мозги, и за то, что обнаружил свою слабость.

Немного поколдовав, он попросил одну мою шерстинку. Затем, что-то смешав, нагрев и остудив, он протянул на ладони маленький, с копейку, прозрачный жетон.

— Вот пропуск. Карманов у тебя нет. Если не хочешь потерять, давай вживим под кожу.

Я кивнула.

Он приложил пальцами пластинку к моему плечу и слегка нажал. Она растворилась.

— Вот и все. Пойдем. — он вывел меня обратно в кабинет. — Надеюсь, все, что произошло…

«Уже произошло» — кивнула я.

— Тобой забыто. — Твердо добавил он.

«Склероз, однако».

Я развернулась и пошла к двери.

— Приходи в любое время… — раздался вслед тихий голос. — Ирра…

Когда, немного погуляв в саду и, заодно выяснив, в каком из дворцовых строений находится портал, я вернулась в спальню Алекса, он уже не спал. Его приподняли, подложив подушки под спину и голову так, чтобы он мог видеть дверь, не поворачиваясь. Рядом с ним находился тис Горский и сиделка тисса Веса Нисская.

Меня сразу, с порога, поразило удивительное согласие, царившее в отношениях девушки и травника. Она уже не выглядела серой мышью, случайно оказавшейся у принца в лекарках. Глаза блестели, губы улыбались, а пальчики во время перевязки то и дело случайно касались руки тиса Горского. И это ему, несомненно, нравилось. А вот принц мне понравился гораздо меньше. Он был бледен, а губы плотно сжаты. Я потопталась и прилегла на ковер рядом с кроватью, прикрыв глаза и пытаясь просканировать состояние его организма. Но вот перевязка была закончена, и веселые лекари дружно вышли в дверь, унося грязные от мази бинты и коробочки с притираниями и лекарствами.

— Где ты была? — внезапно спросил принц.

«Блин, да в туалет ходила» — подумала я и приподняла голову над кроватью.

— Пожалуйста, не уходи надолго. — Снова заговорил он. — Мне страшно. Закрываю глаза и снова: темная дорога, ухмыляющиеся бандиты и острые ножи…

Я заинтересовалась и, недолго думая, мягко приземлилась рядом с ним на кровать, положив морду на лапы и глядя ему в глаза.

— Вот так лучше. — Он улыбнулся. — Мне нравится видеть собеседника.

Потом он прикрыл глаза и помолчал. Порывы теплого летнего ветерка дергали прикрытую занавеску на окне. В саду чирикали и напевали птицы. В комнате было совсем тихо, слышалось только слабое, но ровное дыхание принца. Я приготовилась подремать перед предстоящей ночью, как вдруг Алекс опять заговорил:

— Ты знаешь, киса, я раньше никогда не любил… и даже не влюблялся. Я всегда понимал, что мое рождение, положение и долг перед страной должны удерживать меня от увлечения женщинами… Но однажды, находясь по делам в городе, я зашел перекусить в ресторан. А там пела девушка… Прекрасный, как мечта, голос рассказывал сказку моей души. Он раскрывал самые сокровенные надежды и желания, таящиеся в моем сознании… Это было как наваждение… И я не смог его преодолеть. Каждый свободный день я бегал из дворца в город, лишь бы увидеть, лишь бы услышать ее.

Принц остановился перевести дыхание и попить воды. А я вспоминала эту «девушку». Вот умеют маги мозги людям пудрить! Целая сорокалетняя тетка. А он — девушка! Вот же ха-ха! Значит, знала, на кого охотится, раз и репертуар, и внешность подстраивала под него. Осталось узнать — зачем?

Тем временем Алекс продолжил:

— Умом я понимал, что тут что-то не так. Не мог я в одночасье сойти с ума. Но сердце… Оно рвалось к ней в любую свободную минуту. Я дарил ей букеты, катал по парку, дарил драгоценности и признавался в любви. Она лишь позволяла целовать себе ручку.

Я подняла голову и, приподняв бровь, скептически посмотрела на принца.

— Да, киса. Только ручку. А потом, когда изнывая от муки страсти и ревности, я признался, кто я, она рассмеялась и предложила убежать в другую страну. «Я же не смогу стать Королевой, я — певица. А ты вполне можешь не быть принцем». — Заявила она. А я согласился. И вот наступил назначенный день. Мы должны были встретиться, как всегда, в ресторане, а потом, через черный ход, выйти, сесть в экипаж и уехать. Когда мы сидели за столиком и проговаривали детали бегства, я вдруг словно увидел лицо отца, когда он узнает, что я пропал. Ему и так тяжело после того, как страна оказалась на грани войны по вине магов Северного замка. Вот тогда мои глаза словно открылись. Я ей сказал, что никуда не поеду, а если она меня любит, пусть принимает таким, какой есть, со всеми обязанностями и долгом. Знаешь, киса, мне вдруг показалось, что ее лицо исказилось злобой и словно постарело. «Значит, отказываешься?» — спросила она перед тем, как я собирался сесть в экипаж. — «Тогда ты больше не увидишь меня!» Тут я вдруг понял, что теряю самое прекрасное и дорогое, что есть в моей жизни. «Вернись, я сделаю, как ты хочешь, только посмотри на меня!» — Кричал в исступлении я, но она уходила. А потом обернулась и сказала, что найдет кого-то более достойного и смелого… И я отвернулся и пошел. Потому что сделал свой выбор, и эта прекрасная девушка уже никогда не будет моей… Я шел и плакал. А потом — эти трое на темной дороге. Сначала я даже хотел, чтобы меня убили, чтобы никогда больше не испытывать такую боль. Но отец… Он мог этого не пережить. Знаешь, оказывается, у него больное сердце. И страна снова стала бы ареной сражений за власть. Скажи мне, киса, почему все так случилось?

Принц снова закрыл глаза. От волнения он ослаб и погрузился в беспокойную дремоту. Брови на бледном лице то сдвигались в горькую линию, то поднимались домиком в удивлении. А время близилось к вечеру, и мне было пора. Подув Алексу на лоб, и заодно усыпив покрепче, я спрыгнула с кровати и побежала в служебную часть дворца, где, зайдя в первую попавшуюся открытую комнату, обернулась человеком. Напялив поверх рубахи и штанов припрятанное ранее платье прислуги из огромной корзины стиранной и высушенной одежды, я подвязала волосы и рванула со всех ног в отдельно стоящий дом, где находился портал. Прошмыгнув мимо служащего, пропускающего людей в портальную комнату, я смешалась с женщинами, уходящими из дворца. Через три минуты ожидания дверь открылась, и я вышла на вечернюю городскую улицу из здания ратуши.

Солнышко медленно оседало за горизонт, и времени у меня было мало. Блуждая по городу, я однажды наткнулась на замечательный дворик на окраине, где жили студенты местного университета. И, естественно, там толком никто никого не знал. И вот, на чердаке одного из этих домиков, я спрятала свою замечательную шляпу. Добежав до убежища, я взлетела наверх, содрала кое-как одетое мятое платье, накрепко завязала волосы в узел и нахлобучила до ушей головной убор. Так что была я девочкой, стала мальчиком.

Насвистывая, слетела вниз по ступеням и бегом побежала к таверне, потому как солнце уже наполовину ушло за горизонт. Знакомая дорога резво бежала из-под ног. Как все-таки хорошо опять быть молодой, и, самое главное, кому-то нужной! Вот знакомый дом, кусты и черный ход. Я нырнула в раскрытую дверь, из которой струился жар кухни, и неслись запахи готовящейся баранины с чесноком и разными специями — фирменное блюдо этого места.

Бен что-то грустно наигрывал на своей мандолине, в зале слышались раскаты мужского хохота и взвизги барышень, составляющих компанию развлекающимся морякам. Я прыгнула на сцену и хлопнула Бена по плечу.

— Пришел? — поднял на меня спокойные синие глаза музыкант. — Что петь будешь?

— Про море. — Пожала я плечами. В конце концов, песни моей Родины ничем не хуже местных, а волшебство знания здешних языков, которым владели все помощники Судьбы, к моей великой радости, осталось со мной. Я напела Бену мелодию, и тот заиграл. Какое счастье, что та же Судьба, кроме второй жизни, подарила еще и неплохой голос и слух, которые в старом теле отсутствовали полностью!

На хороших людей и плохих всех делила ребячья порода. Мы играли в пиратов лихих и в отважных бродяг — мореходов. Забывалась любая беда и терялась в далёком просторе, И не верили мы никогда, что кончается, что кончается, что кончается синее море.

Большое спасибо авторам этой замечательной песни и Тане Булановой, которая ее пела так, что перехватывало горло и хотелось плакать. Я вспомнила то состояние души и пела со всей детской искренностью, на которую была способна. И вот потихоньку стихли громкие разговоры, шуточки и смех. Люди за столами стали вслушиваться в слова этой незамысловатой истории и, подпирая натруженными руками хмельные головы, глядели на поющего пацанчика внимательно и серьезно.

Ты была заводилой у нас, чёрт морской в полинялой тельняшке. Ты водила отцовский баркас по бушующим волнам бесстрашно. Сумку школьную прочь зашвырнув, ты сидела верхом на заборе, И кричала, к биноклю прильнув: "Не кончается, не кончается, не кончается синее море".

Одна из девиц, сидевших с моряками, неожиданно встала с мужских колен и, подойдя к сцене, присела на край. Она всматривалась в меня, приоткрыв рот и теребя в руках кончик платка, висевшего на плечах. И вдруг по ее румяным щекам беззвучно потекли слезы. Крупные и прозрачные.

Но однажды приплыл пароход за тобою незвано, нежданно. И какой-то Синдбад — Мореход вдруг увёз тебя в дальние страны. На прощание ты, как всегда, закричала: "Увидимся вскоре, Потому что у нас никогда не кончается, не кончается, не кончается синее море".

Тут, в полутемном, прокуренном зале, со всех сторон на меня сурово смотрели глаза людей, умоляющих всеми своими чувствами, всем жаром души, о том, чтобы судьба этой девушки оказалась счастливой. Кто знает, какие давно уснувшие надежды и мечты всколыхнула я в их огрубевших и многое забывших сердцах?

Позабыть мы тебя поклялись, мы тебе не прощали измены, Но взметнулся в тревожную высь крик чужой пароходной сирены. А потом прилетело письмо, как ничем не прикрытое горе. Было в нём откровенье одно: "Здесь кончается, здесь кончается, здесь кончается синее море". "Здесь кончается, здесь кончается, здесь кончается синее море".

За ночь я спела эту песню десять раз. А еще я пела русские народные песни, которые были понятны и близки здешнему миру. Кроме сидевших здесь раньше, пришли еще люди и тоже остались. Хозяин с хозяйкой, дочкой и служанкой сбились с ног, разнося спиртное и еду. Лохматый Бен мне улыбался сквозь усы и кивал головой в такт мелодии. Нам то и дело давали монеты, которые я прятала в карманы рубахи. Но, Слава здешним Богам, кроме меня здесь работали для развлечения публики фокусник и сказочник. Посверлив во мне дыру глазами, но мило улыбаясь посетителям, они стащили нас с Беном со сцены. Причем, музыканта тут же пристроили к какому-то столу и налили полную чарку.

Отдав хозяину долю Бена, я попросила мою часть обменять на монеты более крупного достоинства и пока сохранить их у себя. Старый моряк согласился, пообещав, что отдаст все по первой же просьбе. Хорошенько покушав, я махнула рукой его жене, стоявшей у плиты, получила ответную улыбку и налегке побежала в студенческий квартал.

У постели наследника престола я оказалась незадолго до восхода солнца. Он мирно спал. Спала в кресле и сиделка, рекомендованная тисом Горским. Неслышно устроившись на ковре, я вытянула лапы и закрыла глаза.

Дни тихонько шли один за другим. Теплое и приветливое лето было в полном разгаре. Рассветы наполняли воздух утренними туманами, поднимающимися от нагретой за предыдущие сутки земли. Каждый день радовал солнышком и иногда небольшими летними дождями.

Принц потихоньку поправлялся. Он сам мог уже выходить на террасу, опоясывающую королевский этаж дворца. Там он подолгу сидел, всматриваясь в синюю морскую даль, просвечивающую сквозь деревья и мачты парусов в королевской гавани. Хоть моего постоянного присутствия рядом с ним уже не требовалось, все же я старалась уделять ему как можно больше внимания. Сиделка закутывала Алекса в плед и уходила в комнаты, а он, откинувшись на спинку кресла, предавался каким-то своим печальным размышлениям. А я просто лежала рядом и, пользуясь вынужденным бездельем, разговаривала с моим отцом Диком. Однажды, в такой же спокойный и ясный день, я вдруг услышала его голос, настойчиво повторяющий: «доченька, доченька…» Я вскочила с пола и тоже уставилась на море: «Что случилось? Где ты, папа?» Сквозь какие-то помехи он кричал о том, что их корабль несет на скалы сильный ветер, и пытался со мной попрощаться. Мои бессвязные попытки успокоить его ничего не дали, поэтому, вспомнив могучий и доходчивый русский матерный, я снова повторила попытку. Дик сразу пришел в себя и прислушался. «Отец, поговори с ветром. Попроси сменить направление. Пусть поставят косые паруса, тогда вы сможете развернуться!» Часа через три я вновь услышала его голос: «Спасибо, дочка, справились. И что, я теперь все время так смогу?» «Ну да, отец. Просто поверь. И все получится».

Я по-прежнему два раза в неделю бегала в город зарабатывать деньги и славу таверне Однорукого Саймона. На наши с Беном выступления приходило все больше народу, и хозяин уже мечтал о выкупе соседнего дома под гостиницу. И вот, однажды, стоя перед публикой, в темноте небольшого зала я увидела вскружившую голову Алексу красавицу-певицу из ресторана. Она была не одна, что понятно. С ней рядом сидел аккуратный, модно одетый молодой человек, показавшийся мне знакомым. Женщина внимательно слушала мой голос и репертуар, а в перерывах разговаривала со своим собеседником. Когда я спрыгнула со сцены выпить морса в компании знакомых моряков, она неожиданно подозвала меня к своему столику.

— Чем могу служить? — спросила я, вежливо поздоровавшись.

На моих глазах эта сорокалетняя тетка вдруг стала такой миловидной и притягательной особой, что если бы я действительно была мальчишкой, то… мне угрожало бы скоропалительное сердечное увлечение.

Женщина затрепетала ресницами и, потупив глаза, начала спрашивать, откуда я знаю такие красивые песенки. Видимо, думала, что их для меня кто-то пишет. Писали, конечно. Но не для меня. И даже не догадывались, что где-то в других мирах их творчество будет пользоваться такой популярностью.

Я, сотворив восхищенный взгляд, сказала, что мне их пела бабка, когда был маленьким. Вместо колыбельных. Вот и запомнились.

В глазах тетки промелькнула досада, и, дав денег, она меня отпустила. Закончив выступление, я в подсобке переоделась в серенькое платье, уже купленное на свои деньги, и простые кожаные туфельки. Вечерами в таверне такая запарка, что на девочек и мальчиков, нанимаемых в помощь на кухню, никто не обращает никакого внимания. Поэтому, по приходе, я просто забрасывала на антресоль сумку с одеждой и шла петь. Сейчас же, собираясь в обратную дорогу, заплела косу и уложила ее вокруг головы веночком. Повязав платочек, я выскользнула из заведения через черный ход и вышла на темную улицу. У парадного входа, под вывеской, стоял экипаж. Рядом с ним беседовала знакомая парочка: певица и ее поклонник. Она что-то втолковывала ему, а он кивал головой. Потом она, нежно поддерживаемая под локоточек, уселась в коляску, и отбыла в сумрак плохо освещенной улицы.

Мужчина, профессионально бросив взгляд по сторонам, отправился по дороге, ведущей к центру города. И мы пошли в одну сторону. Немного поотстав, чтобы не привлекать его внимание на практически безлюдной улице, я шла и думала о мягком ковре в комнате принца, потихоньку зевая в ладонь. И хоть жизнь в шкуре зверя дает возможность поспать в любое время в любом месте, все же я не высыпалась. Считая своими обязанностями составлять компанию принцу, забегать на досуге в лабораторию к тису Горскому и его чудесной невесте Весе, посещать кабинет замминистра тиса Рыйского, когда ему приносят дипломатическую почту, а также убегать от пытающегося пообщаться тиса Ренского, я практически не отдыхала. А когда у меня были ночные подработки, на следующий день я просто падала с лап. И тем не менее, не разобравшись в хитросплетениях здешних интриг, в которые меня сунула носом вездесущая Судьба, уехать отсюда просто так было бы неправильным. Виной всему моя русская душа — мы в ответе за тех, кто нас приручил.

В таких приятных размышлениях о собственной значимости я вышла вслед за кавалером на центральную площадь и за ним же вошла в открытые двери ратуши. У входа в портальный зал скопилось человек двадцать, работающих во дворце, но ночующих в городе. Я скоренько спряталась между двумя тетками в больших платках, ожидающих утренней отправки. Вот прошел, позевывая, дежурный портальщик, на пульте своего стола набрал код, и двери зала открылись, запуская внутрь всех желающих. Стоя среди людей, я искоса поглядывала на знакомого певички-магички. Интересно, а куда он собрался? И откуда у него дворцовый пропуск? А может, они замыслили что-то недоброе по отношению к принцу Алексу?

Мое сонное состояние улетучилось в один миг. Вдруг правящей фамилии действительно что-то угрожает? Несколько секунд ожидания, и мы оказались на территории дворца. Люди расходились по своим местам службы, а учтивый кавалер широким шагом поспешил во дворец. Может быть у меня паранойя, а на самом деле все очень просто? Влюбленный молодой человек и талантливая певица… Может, он тоже попал под ее волшебное обаяние? А она встречается с понравившимся ей мужчиной?

Ну, конечно, обязательно даже попал. Это к гадалке не ходи. Но как понять, замышляет ли этот человек нечто нехорошее, или просто ходил на свидание? Пока голова рассуждала подобным образом, ноги сами несли меня туда, куда удалялся подозрительный субъект. Эх, опять не высплюсь сегодня! Да и солнышко уже встало. Скоро проснется принц, а он у нас жаворонок, увидит, что меня нет… Он и так постоянно грустит. Неужели никак не вырвет из себя эту наведенную любовь? Не хочется, но видимо, придется разговаривать с Корином. Тисом Ренским. Теперь он не мальчик, добрый и отзывчивый, а маг, проницательный и холодный, недоверчивый ко всем, кроме… В будущем разберемся. Надеюсь.

Тем временем этот элегантный мужчина дошел до коридора, где живут служащие, и вошел в одну из комнат. Я на цыпочках подкралась к двери и приложила к ней ухо. Кошкой я, конечно, слышу и чувствую лучше, но куда девать платье? Не снимать же на бегу? Скоро оттуда раздался скрип открываемого шкафа, шаги и шелест снимаемой и надеваемой одежды. И вот шаги уже снова идут к двери. Я отскочила, спрятавшись за одну из портьер, висевших на окнах. Хлопнула закрываемая дверь, в которой затем повернулся ключ. Высунув нос и прикрыв глаза, попыталась уловить обрывки мыслей: «Надо сделать… Наследник… Для нее…».

Широко открыв глаза, в маленькую щелку я посмотрела на удалявшуюся от меня фигуру. И запах! В кошачьей ипостаси я обязательно бы его узнала! Так вот, значит, как обстоят дела! Надо срочно искать тиса Ренского. От меня удалялся личный камердинер Его Величества Граф Сецкий, игрок, бабник, красавец и… дурак.

Теперь бы придумать, как все это передать тису Ренскому, не рассказывая о себе слишком много. Для начала хорошо было бы спрятать платье и сменить ипостась. А потом сразу отправиться к господину магу. Но он еще спит, а принц скоро проснется.

Я бросилась со всех ног в кладовые с бельем, стянула и аккуратно уложила в мешок свое мышиное платье и туфли с чулками, затолкала все это на самую верхнюю полку и осторожно выглянула за дверь. Прачки и гладильщицы еще спали, и в коридоре было пусто. Опустившись на четыре лапы, я понеслась, как ошпаренная, к тису Ренскому. Подумаешь, спит! Тут дело государственной важности. Ради этого вскочит, не переломится.

Положив тяжелую лапу на входную дверь в его личные апартаменты, я толкнула ее внутрь. Укол защитной магии тут же ударил меня по конечности, а дверь, как стояла, так и осталась стоять закрытой. Вот ведь… маг! Пришлось стучать когтями. Прошло пять минут, а в ответ — тишина. «Корин! Время уходит!» — тоскливо подумала я. Ну раз так, вспомним первое пришествие девушки со звезд в этот благословенный мир.

Немного расфокусировав зрение, я попыталась ухватить суть магического плетения защиты. Ну да, красиво. Корин, ты уже тогда был хорошим земляным магом. Попробую-ка я вот эту ниточку перекинуть от хозяина к себе. Немного пообщавшись с преобладающей стихией, я замкнула на себя питающую контур нить. А дальнейшее было делом одной минуты. И вот снова положив на дверь лапу, я без труда ее открыла, а потом аккуратно закрыла, перевесив сигналку снова на мага.

Гордой поступью прошагав по ковру гостиной, я вышла в небольшую прихожую, в которой были уже целых три двери. И где тут наш мальчик? Я покрутила головой, ловя такой родной запах. Ага! И я опустила ручку лапой. Это был кабинет. Тис Ренский в халате сидел за столом и что-то писал в толстую тетрадь.

Когда он увидел мою очаровательную мордаху с клычками, торчащими из-под верхней губы, что означало улыбку и доброе утро, в его глазах на миг промелькнуло изумление, но он тут же взял себя в руки, ответно улыбнулся и сказал:

— И что же привело Вас, тисса, в такой час ко мне? Обычно Вы бегаете от меня, а тут сами…

Я села и попыталась наладить прямой зрительный контакт и передать ему то, что видела в городе.

— И что? — спросил он.

Я посмотрела на потолок. Тис Ренский тоже. Сосредоточившись, я передала картинки встречи принца с дивой, а также его избиения.

— Ну, он уже большой мальчик для того, чтобы разбираться со своими девушками самому.

Я опять поискала на потолке звезды и, не найдя, показала завершающий разговор камердинера с певицей у экипажа.

— Мне кажется, Вы, тисса, совершенно зря волнуетесь. И принцу Вашему ничего не угрожает…

Тут в кабинет без стука зашел секретарь тис Леонард. Он нес на подносике две дымящиеся чашки и блюдце с ватрушками. Одет он был тоже в халатик. На голое тело. Белая нежная кожа светилась в небрежно запахнутом вырезе до пояса. Он увидел меня и остановился:

— Это ты впустил кошку наследника? — он протянул руку с подносом к столу и поставил его, мило улыбаясь магу.

— Сама вошла. — Недовольно глядя на очаровательного молодого человека, сказал тис Ренский.

Я сделала вид, что меня сейчас стошнит, развернулась и, не тратя времени на тонкую работу с магией, примитивно оборвала привязку и вылетела вон.

«А Ренский, оказывается, просто равнодушный циник, равномерно окрашенный в небесный цвет!» — шипела я по дороге в крыло принца. На попадавшихся изредка придворных и слуг я щелкала зубами, чтобы мигом убирались с дороги. А вот и его комната. Только где же принц?

«Неужели я опоздала?» — стукнула мысль в моей голове. Задышав от волнения, как собака, я осмотрелась и принюхалась. Так. Он оделся и вышел. Запах вел к стеклянной двери на веранду. Я выскочила туда. Уф, он здесь. Стоит, положив на перила руки, и смотрит на восходящее солнце. Я подошла к нему сзади и села за его спиной. В одной руке была зажата бумага. Он мял ее между пальцев, словно не знал, что с ней делать. Шагнув к принцу, я зубами потихоньку вытащила мучивший его листок и отбежала на несколько шагов.

— Отдай письмо, воровка! — он кинулся ко мне, придерживая все еще болевшую руку. Словно играя, я отбегала и садилась, дразня его белым краешком. Видимо, бумага была важной, поскольку от угроз он перешел к уговорам. Значит, мне необходимо было ее прочитать. Вспрыгнув на парапет, окружающий террасу, я оттолкнулась от него, взлетев на узкую крышу. Там я положила письмо и, придерживая лапой, развернула и начала читать.

«Здравствуй, мой неверный возлюбленный. Сегодня в ночь я уезжаю на длительные гастроли по странам континента. Когда попаду сюда снова — не знаю. Мне не хотелось с тобой больше встречаться, но, видит Бог, сердцу не прикажешь! Если в твоей душе осталась хоть капля чувства, приходи меня проводить к десяти часам вечера к моему дому. Думаю, что охрану на встречу брать не стоит. Вечно твоя А.»

Я посмотрела на принца, с нахмуренными бровями стоявшего внизу. Тут, на крыше террасы, есть такая красивая вазочка с цветочком! Я поковыряла в ней лапой, зарывая улику так, на всякий случай.

И что же мне с этим очарованным дурнем делать?

Спрыгнув ему под ноги, потерлась головой о мягкие домашние брюки и, не дав сказать ни слова, схватила за руку зубами и потащила к нему в комнаты. Там посадила в кресло, а сама села напротив. Глаза в глаза. Нужен полный зрительный контакт и сосредоточенность. А я так устала!

Но вот мы уже сидим, проложив взглядами дорогу из ума в ум, от сердца к сердцу. Я решила показать ему картинку, как его пассия сидит в таверне за столом в обществе камердинера и строит мне глазки, превращаясь в молодую девушку.

— Нет, это неправда! — откинулся на спинку принц. — Кто это видел? Ты все придумываешь!

Я помотала головой.

— Тогда докажи!

Вот чудной! Как я могу это доказать, да и что доказывать?

Похоже, спустя несколько минут, потраченных на обдумывание, Алекс успокоился и спросил:

— Ты это видела?

Я кивнула головой.

— Скажи, а зачем тебе письмо? Ты что, умеешь читать? — внезапно улыбнулся он, отвлекшись от своей вселенской скорби.

Я покивала головой. Он рассмеялся.

— Ты думаешь, мне не надо туда ходить? Но она дала понять, что не сердится… Только хочет попрощаться! Понимаешь, отказать в последней встрече девушке, которая тебя любит, это очень жестоко, тебе не кажется?

Я отвела глаза в сторону. Наивный! Но до вечера у меня еще есть время!

Пока принц завтракал и делал перевязки, я откопала письмо и по карнизу пробралась в кабинет Его Величества Синеона.

Король ходил из угла в угол, диктуя письмо секретарю. Когда я мягко спрыгнула с окна с бумагой в зубах, он отвлекся и, брезгливо на меня посмотрев, изволил сказать:

— Брысь!

Я прошла по темному ковру, оставляя на нем белые следы от птичьего помета, устилавшего мраморный карниз и, подойдя к Государю, плюнула ему под ноги когда-то белый, а теперь грязный, листок.

— Что это? Этьен, посмотри, что принесла кошка принца.

Секретарь подошел, нагнулся, быстро взглянув мне в глаза, снова встал и развернул листок:

— Любовное письмо, сир. Просьба о встрече.

— Кому адресовано? От кого?

— Кому, не сказано. От некой А., которая собралась уезжать и просит прийти ее проводить.

— Выброси эту гадость, Этьен. И выстави за дверь животное.

Секретарь замялся.

— Что еще?

— Мне кажется, сир, что это письмо было адресовано принцу Алексу. Кошка чует нехорошее, поэтому и принесла его Вам, сир.

— Возможно. Я об этом не подумал. Что делать будем? Наденем смирительную рубаху и запрем в подземелье? Он же все равно найдет способ уйти к этой А., хотя бы отрыв подземный ход сквозь каменное основание дворца. — Брюзгливо заметил Синеон.

— Пусть кошка идет за ним. А охрана — за кошкой. Животные умеют становиться незаметными. А охрану издалека он не увидит.

— Возможно, это хорошая идея. — сказал он, в раздумье постукивая пальцем по губам. — Пожалуй, мы так и поступим. А сейчас надо дописать письмо.

Алекс целый день в возбужденном состоянии ходил из угла в угол по своим комнатам. Иногда он начинал рассуждать вслух, любит ли его прекрасная певица, и правильно ли он поступает, отказавшись от нее.

— Может, мне все-таки с ней убежать? Мы будем вместе ездить по разным городам, она будет выступать… А что буду делать я? Как ты думаешь, киса, нужен ли я ей буду без своего статуса и денег? А сколько у нее поклонников! И каждый из них готов хоть сегодня жениться на ней! Она говорит, что не может жить без сцены… Значит, сцену она любит больше меня?

Он уселся и схватил голову руками:

— Я жить без нее не могу, киса. Что мне делать, если она уедет? И что я буду делать рядом с ней?

Я, периодически засыпая и просыпаясь, перемещалась вслед за ним, лишь бы не пропустить его уход. В шесть вечера меня сменил тис Горский с Весой, которые тянули с перевязкой, как могли. А я понеслась к спецагентам, взглянуть на каждого и на их готовность, и заодно переодеться в платье. Умненькому секретарю Его Величества дала понять, что у меня весьма приметная внешность и агентов поведет девочка в сером платье, назначив встречу в семь часов у портального зала в ратуше. Тот преисполнился ко мне большим уважением и сразу познакомил с главой спецотряда, который будет сопровождать нас с принцем. Тому я тоже передала образ неприметной девочки.

Итак, переодетые в различную одежду бойцы заняли позиции на выходе из ратуши в городе. Я надела платье с платком и встала у входа в портальный зал. То, что принц пойдет в город порталом, мы не сомневались, поскольку конюшни Король закрыл на карантин в связи с редким лошадиным заболеванием, передающимся человеку. Объявлено об этом было всем и принцу в том числе.

Часы на дворцовой парадной башне пробили девять часов. У домика перехода в город постепенно собирались люди, уходящие в этот час со службы. А вот к ним присоединился и Алекс, закутанный в темный плащ с капюшоном. Я встала рядом с ним и кивнула дежурному. Тот ответно прикрыл глаза и начал запускать людей в зал. Как пришпиленная, я стояла рядом. Пара минут и двери открылись. Широким шагом принц направился к выходу, а я, пытаясь не отстать, за ним. Рядом с ратушей садовник поливал из лейки цветы. Мы переморгнулись, и он, отложив шланг, медленно пошел по другой стороне улицы. Скоро к нам присоединилось еще пять человек. Но принц никого не видел и не замечал. Решительным шагом он шел к намеченной цели. Немного отстав от него у витрины магазина с женским платьем, я огляделась по сторонам. Кроме нашего спецназа, к сопровождению присоединились два спортивно-уголовных типа, которые, не скрываясь, шли, глядя Алексу в спину.

Пройдя где-то квартал, принц замедлил шаг. Потом остановился совсем, вглядываясь в темные окна на втором этаже. Наши бойцы и местные отморозки подходили к неподвижному принцу все ближе. Когда бандиты поравнялись с подворотней, двое из спецназа сразу нарисовались сзади и, не дав тем сказать ни слова, легко оттащили их придушенные тела за угол дома. Алекс не заметил ничего. Еще немного постояв, он подошел к подъезду. Я не могла допустить, чтобы он вошел первым. Громко топоча и дыша, я пробежала мимо него и открыла подъездную дверь. Чернильная темнота разорвалась блеском узкого лезвия, от которого я увернулась и, с перепуга отрастив когти на руке, наотмашь прошила ими темноту.

На чей-то вопль в подъезд вбежали двое бойцов. Создав мигом шаровую молнию, я подвесила ее в воздухе, сама же выскочила на улицу. А здесь уже кипела нешуточная драка с тремя бандитами. Побелевший принц, уже без капюшона на голове, подпирал стену здания, удивленными и испуганными глазами смотря на все происходящее. Я подбежала к нему:

— Ты цел?

Он кивнул головой.

— Стой тут и не уходи! — бросила ему, одновременно засветив молнией в спину самому крепкому из дерущихся.

Скоро застучали подковы, и из тьмы вывернула запряженная парой закрытая коляска, а за ней вслед — тюремная карета. Когда поверженного врага загрузили внутрь кареты, а принца — в экипаж под присмотром одного из бойцов, я крикнула, что надо осмотреть дом. Может, певичка еще там?

Но, прочесав это здание и, заодно, пару других рядом, ее следов не обнаружили. Вещи из съемной квартиры исчезли, исчез и запах жившего здесь человека. Может быть, она просто назначала здесь встречи принцу?

Командир выслал одного из подчиненных к гавани, а второго — к городским воротам. Непонимающий, что происходит, Алекс отправился во дворец вместе с командиром и двумя рядовыми. Я со всех ног пустилась к порталу.

Пока экипаж ехал по городу, я во дворце поменяла платье на шкурку и уселась ждать недалеко от королевского кабинета.

Несколько десятков минут ожидания, и вот послышался уверенный стук приближающихся шагов. Принц и командир отряда зашли к Государю, а я — за ними. И легла за широкое кресло.

Синеон, нахмурив брови, мерил длинными шагами роскошный кабинет. Секретарь тихо сидел за столом. Когда я вошла, он приподнял брови. Я покачала головой.

— И что это значит, мой единственный сын и наследник? — наконец остановился он, глядя на своего безразличного ко всему сына.

— Она ушла, — поднял он на отца полные слез глаза, — и даже не захотела со мной попрощаться. Это я во всем виноват.

Видя полную невменяемость Алекса, Король посмотрел на командира бойцов. Тот коротко доложил обстановку, уточнив, что женщина, вероятно, уехала еще днем. Посланные в порт и к воротам гвардейцы сообщили, что певицу видели садящейся на корабль.

— Куда? — отрывисто спросил Синеон.

— К островам. А оттуда, куда угодно. Думаю, это работа северных магов. По имеющимся сведениям, женщина была магичкой — менталисткой, скорее, воздушницей.

Король обвел взглядом всех, находившихся в комнате, на секунду задержавшись на уронившем голову сыне.

— Так. А где у нас корнельский маг? Почему он пропустил измену в самом сердце дворца? И камердинера, графа Сецкого сюда. Этьен, распорядись.

Секретарь ловко обогнул людей, находившихся в комнате, и вышел за порог. Наступило молчание, изредка нарушаемое вздохами принца.

Внезапно Король повернулся к командиру спецагентов.

— Как Вы пропустили регулярный уход моего сына непонятно куда и встречи неизвестно с кем?

— Сир, с ним постоянно находился наш человек. Команды не отпускать у нас не было. К сожалению то, что женщина была магичкой, мы не знали. В отряде магов нет. О прочем мы регулярно Вам докладывали.

Величество раздраженно дернул плечом и снова зашагал по кабинету. Вошел секретарь и, подойдя к Синеону, что-то тихо прошептал и сел снова за стол.

— Значит, так. Камердинер исчез. Во дворце его нет. Ищите его. Все, свободны.

Командир и один из членов его отряда, зашедший с докладом, поклонились и вышли.

Его Величество остановился лицом к выходу. Спустя время зашел гвардеец, стоявший у двери, и доложил:

— Тис Ренский, сир.

И тут же зашел Корин в домашней одежде, поверх которой отсвечивал разноцветными пятнами рабочий халат. «Из лаборатории выдернули» — подумала я.

— Здравствуйте, господин маг! — холодно произнес Король, глядя с высоты своего роста на невысокого тиса Ренского.

— Добрый вечер. Чем обязан позднему вызову? Что-то произошло?

— Осмотрите, пожалуйста, моего сына на предмет любовной магии.

— Любовь и есть магия! — улыбнулся тис Ренский.

Глаза Короля сверкнули бешеным огнем. Было видно, что он едва сдерживает себя. — Письменным распоряжением Вашего работодателя и покровителя магистра Сандела Корнельского, Вы поступили в мое распоряжение для оказания магической помощи государству Рении, а также для создания защиты этой страны от магов Северного Замка. Так?

— Да. Но я делаю все…

— Не делаете. Сегодня вечером было совершено покушение на моего сына, принца Алекса. Несколькими месяцами ранее он встретил женщину, работающую на преступных магов. Обманным путем она влюбила в себя принца, уговаривая его бежать из страны вместе с ней. После чего, скорее всего, меня бы начали шантажировать его жизнью. Около месяца назад, на улице города, на него было совершено еще одно нападение, где ему поранили руку. Жизнь моему сыну спасла тогда большая кошка вовремя вернувшегося тиса Горского, отогнавшая от раненого бандитов. Люди, которых подчинила себе магичка, спокойно работали во дворце. Может, они и сейчас здесь? А, тис Ренский? Где Ваша магическая помощь? Посмотрите на моего сына. Он не в себе. Нормальный молодой человек никогда не влюбится в женщину годами в два раза старше его самого.

Король замолчал, сделав очередной круг по кабинету. Потом снова остановился перед тисом Ренским.

— Вы можете снять это внушение?

Тис Ренский стоял бледный, даже темно-карие глаза как-то посветлели.

«Вот так-то, друг. Надо было не насмехаться, а прислушаться. Глядишь, и не стоял бы сейчас на ковре с белой мордой». — Ехидно подумала я. Загордился, видать, мальчик. Только недавно Академию закончил, а его уже возвысили. С сильными мира сего общается, а не коровьи болячки в тьмутаракани исцеляет.

— Я постараюсь. — Тихо сказал он. — Только процесс уже запущен, и лечиться придется долго.

— Мы не торопимся. А его привести в порядок нужно как можно быстрее. Берите принца и начинайте.

— Сейчас?

— Вчера! — рявкнул, наконец, Синеон. — Все свободны!

Когда тис Ренский увел за руку безвольного Алекса, в кабинете, кроме Короля, остались только секретарь за столом и я за креслом.

— Пиши. — Посмотрев на мой хвост, сказал Величество Этьену.

Тот с готовностью взял перо.

— Здравствуйте, мой уважаемый сосед и друг, Король Великого Корнела, Ваше Величество Эврихам 12-й! Спасибо Вам с братом, архимагом Санделом, за то, что помогаете нам в борьбе с происками магов Северного Замка. Но, к сожалению, наши враги находят пути, которыми можно поставить нас на колени, согласившись со всеми их условиями. К моему единственному наследнику они применили любовную магию, чего мы, в силу своего незнания и неподготовленности, не смогли определить и вовремя защитить мальчика. Спасибо моему травнику, тису Горскому, который из поездки на острова привез необыкновенно умную большую кошку. Она и спасла моего сына. Но, хоть физические раны залечены, он продолжает пребывать в полной уверенности, что бесконечно влюблен и любим. Я в отчаянии, потому что сын — это будущий правитель страны. Не хотелось бы, чтобы Рения снова погрязла в гражданских войнах и распрях, нервируя и пугая добрых соседей. Будьте осторожны и бдительны. Ничто не может стать чрезмерным в борьбе за светлые головы и счастье своих детей!

С искренним уважением, Король Рении Синеор.

Теперь запечатай и отправь магической почтой.

А потом Его Величество повернулся ко мне:

— Услышала все, что хотела? Иди. Спасибо, девочка.

На лице секретаря эмоции быстро сменяли одна другую: деловитое внимание, улыбка и ласковый взгляд для меня, а потом — бесконечное изумление.

— Девочка! — неожиданно громко сказал он.

А я выскочила прочь. Должна же я хоть когда-нибудь спать?

В покои принца мне идти не хотелось. Был велик риск наткнуться там на Корина. Пойти на чердак? А, в конце концов, имею я право на заслуженный отдых?!

Пройдя сквозь портал в город, я отправилась в дом к тису Горскому. Не знаю, где он сам, но там меня встретит повариха тетка Иленья и обязательно накормит досыта.

Появившись на следующий день во дворце, я узнала, что тиса Ренского отзывают в Корнел, а с ним уезжает нерасколдованный принц Алекс, которым лично займется сам архимаг Сандел. А с ними еду я. Это было личным желанием принца и персональным приглашением Его Величества Эврихама. Что ж. Как раз туда мне и надо. Добро пожаловать в Корнел, Ирра!

Город пришлось посетить еще раз. Сходив в таверну, рассказала хозяину, что уезжаю на неопределенный срок и поэтому прошу отдать заработанные деньги. Однорукий Саймон, конечно, расстроился, а жена с дочкой даже всплакнули и рассказали, что узнавали, каким образом меня можно официально усыновить. Я поблагодарила и объяснила, что у меня есть отец, который сейчас в плавании, и что служу у неплохих людей. Правда, только за еду. Добрая трактирщица спросила: «Может, все-таки останешься?» А я улыбнулась, расцеловав их на прощание.

Странно, но счастливому и готовящемуся к удачному во всех отношениях браку тису Горскому расставаться со мной тоже не хотелось, причем до такой степени, что он пошел к Синеону и попробовал меня отстоять. Но с Королями не спорят. И вот тис Горский с тисом Рыйским провожают меня к порталу. Прижавшись к моей голове Хелм прошептал:

— Не забывай нас, девочка. Возвращайся обратно вместе со здоровым принцем. Мы будем ждать.

Вежливо кивнув тису Рыйскому, я вошла в зал, где меня ждали маг и принц. Не оглядываясь назад, я шагнула вместе с ними в следующую, открытую коварной Судьбой, дверь моей жизни.

Глава шестая. Корнел.

Летняя резиденция Корнельской королевской династии поражала, прежде всего, простотой, удобством и гармонией планировки. Сам дворец скорее выглядел большой, но изящной трехэтажной виллой белого цвета на вершине одного из холмов рядом с Чатаккой, крупным торговым городом на берегу просторной морской бухты. Хозяйственных построек вокруг здания не было вообще. Он смотрелся, как белый совершенный корабль, плывущий по зеленым волнам из изумрудной травы, окруженный высокими прямыми соснами и гордыми пихтами. Кроме основного пути, ведущего сюда от города, вокруг дворца и в парке, расположенном на склоне холма, разбегалось множество дорожек, где можно приятно провести время, катаясь в экипаже или прохаживаясь пешком. Вдоль них стояли фонари, в темное время подсвечивающие для прогуливающихся путь и изнанку качающихся древесных лап, и лавочки, на которых так приятно сидеть тихими теплыми вечерами. А все, что относилось к хозяйственной деятельности и обеспечению, располагалось у подножия этого холма. К небольшой рукотворной гавани внизу, где стояли королевские яхты и большие морские корабли, спускался на тросах маленький вагончик со стеклянными стенами до пола.

Все здесь было насыщено магией. Магическая связь с городом, хозяйством, столицей, всеми городами и границей. Магический свет в помещениях вечерами. Общение между людьми на расстоянии — все основывалось на магии.

Корнел был центром, из которого распространялись по всему миру магические новинки. В столице государства Сении работала магическая Академия, собирая под свое крыло талантливых подростков со всего континента. Это учебное заведение делилось на две части: факультеты магические и факультеты практические. Соответственно, на первых учились управлять стихиями и собственной энергетикой. На вторых, созданных для детей состоятельных родителей, за приличную ежегодную плату постигалось воинское искусство, принципы управления и дипломатия. Для совсем бестолковых молодых людей из высшего света и девушек на выданье, существовал факультет этикета. Ректором Академии был, естественно, архимаг Сандел Корнельский.

Мы прибыли во дворец уже ближе к вечеру. Его Высочество принца Алекса пришел встречать принц Данияр, сын Короля Эврихама. Обменявшись полагающимися в таком случае любезностями, Данияр предложил Алексу чувствовать себя, как дома, и сообщил, что для него готовы чудесные апартаменты с окнами на море рядом с комнатами самого Данияра. Это была большая честь. Молодые люди пошли рядом, я — за ними, а бледный Корин — в приемную своего Учителя.

Комнаты мне понравились и видом, и комфортом. Существовало только одно но: они располагались на третьем этаже. Стена дворца со стороны моря была совершенно гладкой. То есть, вылезти из окна незаметно для охраны — дело нереальное для меня и, слава Богам, для Алекса.

В честь прибытия высокого гостя из дружественной державы вечером собрали малый торжественный прием с ужином. Это, конечно, здорово, но где здесь кухня? Надо срочно подружиться с местными владетелями кастрюль и сковородок. Не охотиться же мне на птичек в королевском парке, в самом деле!

В одночасье я стала местной знаменитостью. На меня смотрели, за мной подсматривали. Даже когда я вышла прогуляться по ночному парку, невдалеке тихо шли гвардейцы Короля. Естественно, кому же такое может понравиться? Если только какому-нибудь тупоголовому льву, вдохновляющемуся славой?

Мне же такое пристальное внимание только мешало, поэтому я нашла небольшой служебный чуланчик рядом с комнатами прислуги и затолкала туда мешок со своим костюмом серой мышки. Вдруг, пригодится? Хотя незаметной в нем здесь не стать. Это не Ренийский дворец. Тут каждый человек на виду. Немного понаблюдав, я пришла к выводу, что здесь проще всего затеряться среди девушек-горничных. Осталось найти подходящее новое платье и туфли.

Тем временем, моего Алекса, начиная со второго дня пребывания во дворце, взяли в оборот. В отличие от родного дома, здесь у него не было ни одной свободной минуты. Данияр поднимал его рано утром, как только край солнца показывался над заливом, и вел в тренировочный зал, где под руководством мастеров клинка и различных единоборств дети Эврихама и дети Сандела постигали искусство физической защиты и нападения. Причем скидку на слабость женского пола Дилире не делал никто. Хрупкая девушка дралась наравне с парнями и даже иногда выигрывала бои у одного из близняшек — сыновей Сандела — Ойрена.

А вот избалованному ренийскому принцу приходилось туго. Конечно, его чему-то учили. Но если он хотел пропустить занятие или вовсе отложить на какое-то время, то ему предоставлялась полная возможность это сделать. Может быть, именно из-за этого он и получил свое ранение?

Но среди корнельцев расслабления не приняты. После ежедневной утренней тренировки и легкого завтрака трое принцев и принцесса уходили порталом в Академию, где наравне с другими молодыми людьми грызли гранит магической, и не только, науки. На это у них уходил целый день до шести вечера, кроме одного выходного дня в декаду. И то, в этот день их дрессировал архимаг Сандел.

Очень интересно в этом государстве распределялась власть. У каждой правящей пары рождались мальчики-близнецы. Воспитывали их абсолютно одинаково с ежедневным утверждением мысли, что они — единое целое. Когда им исполнялся двадцать один год, они оба проходили магическое посвящение Бога Тимоса, который выбирал среди одного из них будущего Короля, то есть, администратора, а второго делал архимагом, вливая в него часть собственной Божественной силы. По достижении ими определенного возраста и уровня знаний они меняли своих предшественников на троне и в Академии. И так было всегда. Один олицетворял власть светскую, другой — магическую. Если в каком-то поколении у архимага рождались близнецы раньше королевских, их точно также готовили к посвящению. И когда Тимос их принимал, следующим Королем и архимагом становились они. Естественно, кроме близнецов у королевской фамилии бывали и единственные дети, и разнополые двойняшки. В таком случае королевской парой становились первые близнецы-мальчики, рожденные у братьев, дядей и т. п. Данияр, старший принц в королевской семье, знал, что никогда не будет королем, однако горячо любил и всячески помогал Кириму и Ойрену, детям Сандела. Вот потому здесь королевская власть осуществлялась крепкой, дружной и единой семьей, работающей на благо и процветание своей немаленькой страны, да и что там говорить, всего континента, куда периодически выдавались замуж умненькие и красивые принцессы Корнела.

Конечно, нашему меланхоличному и одинокому Алексу все это было в диковину. После завтрака, когда молодежь отбывала, его брал с собой двоюродный брат правящих близнецов принц Симон. Он был старше Алекса лет на десять, но еще не женат. Поэтому ему на пути то и дело встречались какие-то милые барышни, с трудом изыскавшие приглашение во дворец, и надеющиеся ему понравиться. А кроме этого, он был отличным магом, как и все в этой семье.

Просканировав Алекса, Симон нашел в ауре нашего принца тонкую ниточку магического дара и, обрадовав его поначалу, затем запряг в серьезную и трудную работу по его развитию. Он терпеливо объяснял непонятное, успокаивал нервные срывы и нагружал заданиями все больше и больше. Потом, после обеда, на Ренийца наваливался дядя молодых принцев, Лион, который обучал его психологии, языку мимики и жестов, то есть, тому, что у нас называется НЛП, а также администрированию и немного дипломатии. А вечером, после занятий, возвращались веселые и голодные молодые люди, которые поужинав, утаскивали его покататься на яхте, если погода хорошая, а если не очень, на конную прогулку по парку. Ну а если небо хмурилось и грозилось, то во дворце был замечательный бассейн…

Поэтому принц Алекс в десять часов вечера уже падал замертво в кровать, забывая помечтать о своей несчастной любви. На его бледном худощавом лице, наконец, появился румянец, а глаза все чаще останавливались на принцессе Дилире, которая в кругу семьи была своим пацаном и нисколько не обращала внимания на нежного и заторможенного чужеземного мальчика.

А я проводила время весело. Раздобыв в кладовой новехонький костюм горничной, я днем превращалась в худенькую, аккуратную служанку, убирающую парадные и гостиные комнаты внизу. Потом, в награду за хорошую работу, меня перевели в административное крыло здания, где находились кабинеты и лаборатории. Работать было не трудно, так как для этого использовались всяческие магические приспособления. Я думаю, что королевская семья и вовсе бы смогла обойтись без посторонних в своем доме. Но, увы, сиятельные гости такого игнорирования этикета просто не поймут. Поэтому по дворцу летали хорошенькие девушки, быстро и ненавязчиво наводя лоск и блеск. Чтобы меня сразу и без вопросов приняли, я вложила свой образ в голову дамы, командующей над персоналом. И каждый день, на рассвете, выйдя вместе с принцем из спальни, пума исчезала в парке, появляясь снова только вечером, когда принцы возвращались из академии, а горничные заканчивали работу.

Гвардейцы вместе с магами немного посуетились, разыскивая меня, но потом перестали, решив, что дожидаясь принца, я где-то просто сплю.

Зато я теперь знала кое-какие новости. Во-первых, Король Синеон дал свое согласие на обучение принца Алекса в Корнельской Академии на факультете правоведения и дипломатии. Алекс этому обрадовался и каждый день готовился к суровым вступительным экзаменам без скидок на его венценосное происхождение. Во-вторых, Корина тис Сандел засадил в лабораторию изучать диагностику и проявления наведенной любовной магии и изыскивать противоядия. В-третьих, тис Ренский, еще немного побегав за мной, но, не преуспев в этом, поссорился со своим секретарем Леонардом, который начал возмущаться таким интересом к чужой кошачьей персоне. После краткого выяснения отношений секретаря быстренько убрали из дворца и перевели на более легкую, в моральном плане, работу в город. По слухам, тис Ренский порвал с ним всяческие отношения и теперь совершенно свободен. А в-четвертых, в сентябре должен состояться визит эльфийского принца Миллеинора.

Узнав эту новость, Дилира заказала новые платья, а я задумалась.

Когда моя сущность влетела в его тело, его собственная душа оказалась только сторонним наблюдателем. Замученный своей нелепой и трагической судьбой, юный эльф искал возможность либо отомстить своим обидчикам, либо умереть. Это стало целью и смыслом отчаявшейся и никому не интересной жизни. Он не видел другого выхода из создавшейся ситуации. И хотя он помнил, кем был, Мелин не мог вернуться обратно и рассказать родителям, что его глупое любопытство стало причиной страшной смерти единственной и любимой сестры. Родные не должны узнать, что случилось с пропавшими детьми. Поэтому молодой и ожесточившийся из-за невозможности решения проблемы эльф опускался все ниже, несмотря на теплое отношение начальника порта тиса Ренского, взявшего мальчишку в свой дом.

И тут — неожиданная гостья, которая вторгается в тело, превращая личность Миллеинора в запертого на замок узника, все видящего и слышащего, но не могущего ничего, даже слова сказать! Я поначалу его даже и не ощущала. Но, проходя вместе путь борьбы с магами, мы неожиданно научились и слышать, и осязать друг друга. Иногда его душа даже брала управление на себя. И ему, с моей смелой подачи, неожиданно открылась дремлющая в нем эльфийская исконная Магия во всем своем великолепии и красоте. В короткий промежуток времени он научился видеть в людях и других существах не только врагов, но и друзей. А Судьба, наверное, в благодарность за наш общий труд, наконец, смилостивилась над ним, отправив эльфа на давно покинутую Родину.

Тогда, когда мы были едины, я чувствовала, как отогревается иззябшая душа, как он смеется над шутками и радуется нашим удачам. Как, поддерживая друг друга в смертельных ситуациях, мы мысленно говорили: «Я — это ты, ты — это я. Все будет хорошо!» И нам действительно было хорошо. Мое сердце и сейчас рвется к нему, единственному, кому я действительно была нужна. Но в моем личном мире прошло около месяца с тех пор, как мы расстались. А в его мире — целых десять лет. В его жизни произошло множество событий. Он нашел родных и помирился с ними. И он хочет жениться на принцессе Корнельской Дилире. Правда, об этом не объявляли, но предполагается, что этот визит как раз с этим и связан. Он эльф и сильный маг. Она — красавица, умница и магичка. Принцесса. А я? Бывшая наемница Судьбы? Солдат удачи? И умений-то, только кошкой оборачиваться, да со стихиями договариваться. Может быть, он постарался поскорей забыть меня, как нелепое недоразумение, произошедшее однажды… А все, что я видела внутренним взором, просто мне померещилось оттого, что очень этого хотелось? Короче, одни вопросы.

Как-то вечером, мысленно разговаривая с отцом Диком, я была в таких расстроенных чувствах, что он почувствовал это за многие сотни километров. И, конечно, поинтересовался причиной моего уныния. А я, неожиданно для себя, все рассказала, правда, не называя имен. Но Дик как-то понял из моего сбивчивого повествования с недомолвками и пропусками, самую суть. И задал всего один вопрос: «Ты уже заказала платье для бала?» Когда я выдала недоуменное «зачем?», Дик рассмеялся. И сказал прописную истину: «Сначала мужчина влюбляется глазами. А к душе приходит гораздо позже. Тебе же с ним заново знакомиться придется. Вот и ошеломи, порази его. Тогда он захочет поближе узнать и твою суть. Так-то, девочка». «Но я откладываю деньги на таверну для тебя!» И умный Дик мне ответил: «Если у Вас все сложится, то и у меня все будет так, как надо. А по-другому и таверна не спасет».

Ночью, под усталое сопение Алекса, я все еще раз продумала, а утром, отпросившись, пошла в город. Заказывать самое потрясающее платье.

Чатакка был теплым и уютным приморским городком с маленькими домами под красными и коричневыми крышами. Каждый из них считал своим долгом обзавестись трехступенчатым крылечком с коваными перилами и козырьком над ним. Причем узор ковки нигде не повторялся. В одном месте это были морские змеи, переплетенные между собой в отчаянной борьбе или страстной любви. На каждом из гадов виднелись даже чешуйки, не говоря о четко очерченных раскрытых зубастых пастях и тоскливо-безумных глазах. На другом крыльце распускались розы. Бутоны и уже раскрытые цветки перемешивались между собой, удерживая стебли колючками, а на отдельных листиках блестели металлической гранью искристые капельки росы. Еще один дом поразил голубями. Я в этом мире их не видела ни на улице, ни в воздухе. Но вот они! Металлические, поддерживающие кончиками раскрытых крыльев узкие деревянные перильца. А наверху, у козырька, они нежно соприкасались клювиками, сложив крылышки среди тоненьких, покрытых листвой веток.

Я ходила и рассматривала эти произведения искусства, ругая себя за то, что за последние полтора месяца ни разу не удосужилась прогуляться в город. Здесь также, как и в Ренине, было очень чисто и красиво. Между домами не было заборов. Только цветущие кусты. Женщины, проходящие мимо и играющие с малышами в своих дворах, выглядели счастливыми и нарядными. Мужчины — деловито-сосредоточенными и довольными.

Через какое-то время я вышла на местную торговую площадь. Здесь не возводились палатки или ряды. Не валялись ошметки тухлой капусты или рыбы. Просто стояли двухэтажные магазины с прозрачными окнами-витринами. На вывесках затейливыми буквами с завитушками — названия и рисунки. Причем, на первых этажах — продукты, на вторых — платья, белье, обувь. Немного в стороне — кузнецы со своим товаром: оружием и образцами художественной ковки. Засунув нос практически во все магазинчики, я выбрала три нужных мне салона. Один принимал к заказу и продавал готовые платья. Второй — обувь. А третий — белье.

С него-то я и начала. Потратив часть денег на нечто кружевное кремового и белого цвета, а также чулки, я отправилась заказывать платье. Про модные в этом сезоне фасоны я знала все, так как в них щеголяли дамы, охотящиеся во дворце за принцами. Но мне нужно нечто другое. Не пышное и круглое с бантами, а приталенное, с длинной струящейся юбкой и небольшим декольте с невысокой и тонкой линией кружев. Силуэт мастеру я нарисовала сама. Он приятно поразился и повел меня смотреть ткани. На улице стояла теплая и летняя погода, которая, по рассказам местных девушек, работающих со мной, продлится почти до короткой бесснежной зимы, наступающей через несколько месяцев. Поэтому я выбрала для платья плотный, но легкий и струящийся шелк синего цвета, а отделку заказала серебристую, под цвет своих глаз. Второе платье, на смену, я придумала с почти прямой юбкой, но с разрезом справа впереди и вставкой из тонкого собранного шелка. Цвет ткани переливался от темно-вишневого до красного. Вставка была нежно-розовой. Эпатаж, конечно, но на что только не пойдешь, чтобы привлечь внимание самого дорогого мужчины в своей жизни? Туфельки под синее платье я заказала бежевые, под цвет кожи, а под красное — черные.

— Все это, конечно, прекрасно, — задумалась я, — но сиятельные девушки на балу будут увешаны драгоценностями, словно новогодние елки — бусами. А денег у меня осталось немного.

И я снова обратилась к отцу за советом. Довольный Дик только спросил, где я нахожусь. Когда я объяснила, он присвистнул и поинтересовался, не на принца ли Данияра я затеяла охоту. Я искренне рассмеялась и заверила, что королевская семья мне не по зубам. Дик хмыкнул и, кажется, не поверил. Но пообещал прислать маленький подарок. Когда я поинтересовалась, каким образом этот подарок успеет прибыть к балу, он таинственно прошептал, что увижу.

Через две недели я получила платья и туфли. Когда я разглядывала их в своей маленькой комнатке, снятой в городе, мне в руки из раскрытого окна свалилась черная деревянная коробка, охваченная розовой лентой. Когда я подхватила ее, легкий порыв ветра несильно хлопнул оконной рамой.

- Дик! — заорала я на весь дом.

«Получила?» — возник в голове его голос.

— Да! — прошептала я.

«Открой!»

Я быстро сорвала бант и открыла коробочку. Там, в голубой ткани, лежали серьги из белого металла, похожего на нашу платину, которым были прихвачены огромные сапфиры того глубокого цвета, каким переливался материал платья. Рядом — такая же подвеска на цепочке крупного плетения, в звенья которой были вставлены мелкие белые камни, бликующие, как бриллианты. Под ней — перстень.

Я испустила тоненький визг. «А внизу ты тоже посмотрела?» — спросил меня вкрадчивый голос папы Дика. Вытащив голубую ткань, я нашла под ней еще розовую. В ней лежало золотое колье, выполненное в виде тоненькой сеточки с вкрапленными в места соединения мелкими красными камнями, сияющими огненными сполохами даже в сумраке моей комнаты.

— Откуда? — только и смогла спросить я.

«Подарки воды и пламени. Я просил ветер, он принес. Будь счастливой, детка! Я тебя очень люблю».

— Знаю, папочка. — Прошептала я сквозь слезы. — Возвращайся быстрее!

«Через полтора месяца. Ты же знаешь.» — донесся его ответ.

Закрыв невидимой и прочной воздушной защитой свои богатства, я заперла комнату и отправилась во дворец в превосходном настроении. Под ноги разноцветными камешками стелилась мостовая, сверху пригревало ясное солнышко, ветки деревьев и кустов легко раскачивались в дуновениях морского ветра. Приложив к губам пальцы, я послала ему воздушный поцелуй. А он, в ответ, взлохматил мою прическу. Я шла, улыбаясь всем встречным людям. А они улыбались мне. И вдруг я замерла на месте. Боже, какая бестолочь! Мой взгляд уперся в вывеску на одном из домов: «Уроки танца и этикета». Кошмар! Я совсем забыла, что никогда не видела здешних танцев. Как-то все не до этого было. Хороша была бы Золушка на балу! А, может, бедная девушка тоже не умела танцевать? И когда принц ее пригласил, она от смущения ударилась в бегство?

Ну что ж, моя сказка еще не дописана, поэтому я решительным шагом отправилась в дверь под вывеской. Поднявшись на традиционные три ступеньки и восхитившись кованым узором крыльца, я позвонила в колокольчик. Открыла мне улыбающаяся девушка чуть старше меня.

— Здравствуйте! — ответно показала я зубки. — Можно поучиться танцам?

— Конечно. — Она сразу бросила взгляд на мою фигуру. — Проходите.

Мы вошли в небольшую прихожую, а оттуда сразу в светлый большой зал с зеркалами до пола и традиционными перилами по периметру.

— Располагайтесь. — пригласила она присесть на единственный низенький диван, спрятавшийся в углу и сама села рядом. — Каким танцам вы хотите обучиться?

— Не знаю. — Я радостно пожала плечами. — Так случилось, что мне никогда не приходилось танцевать. Не до этого было. А вот сейчас — просто необходимо. Дело в том, что я приглашена на Осенний Королевский Бал. Сможете мне помочь?

У девушки, по мере моего коротенького объяснения сначала приподнялись брови, а потом она рассмеялась, как серебряный колокольчик.

— Не обижайтесь. Просто это так необычно! — Она ласково смотрела мне в глаза. — Конечно, я Вас научу. Меня зовут Лана. А Вас? Вы, наверное, магичка? Знаете, они после своей Академии где только не пропадают, а потом оказывается, что в обычной жизни и знать толком ничего не знают!

Это просто искрящийся фонтан, а не девушка! Я не успевала отвечать на вопросы, как она накидывала кучу новых.

— Когда приступим к занятиям? — Наконец, спросила она.

— У меня остался еще час. Так что можем начать, а заниматься, если это возможно, будем вечерами после восьми и до половины десятого.

— Конечно, так даже лучше. Все мои ученицы предпочитают день. Так что вечером я совершенно свободна!

И начались мои упражнения. Лана тронула какую-то маленькую коробочку. Со всех сторон зала полилась музыка, чем-то напоминающая наш полонез.

— Смотри! — кивнула мне Лана. — Это танцуется так!

Она плавно двигалась в такт музыке. Я встала рядом, пытаясь повторить движения. И скоро у нас вместе уже получалось нечто приличное.

— Ты молодец! — восхищалась она. — Давай попробуем другой танец! Он танцуется, не меняя партнера. Здесь девушка должна много кружиться, поэтому, чтобы не закружилась голова, надо ее поворачивать…

— Вот так. — показала я, услышав звуки вальса. Танцевали его здесь немного по-другому, разделяя на фигуры. Причем, партнершу действительно много крутили. Она показала все, что полагается протанцевать, а в оставшееся время мы дружной парой вихрем облетели маленький зал.

— У нас так здорово все получилось! — восторгалась Лана. А, перед тем, как мне уйти, она, немного помявшись, спросила:

— А ты все время занята?

— Смотря по обстоятельствам.

— Хочешь, приходи в ресторан на Сосновой улице завтра в восемь вечера. Меня пригласили там выступать со своей программой!

— Спасибо! — улыбнулась я. — Обязательно приду!

— Ты не переживай из-за денег. Просто заходи с черного хода. Назови мое имя и тебя проведут!

— Договорились! — радостно обняла я девушку, а потом вспомнила: — Лана, а сколько я тебе буду должна за уроки?

— Если тебе не нужен этикет, то за все — пять серебрушек.

— Но это так мало! — я уже была знакома со здешними ценами.

— А тебе многого и не надо! — Лана обхватила меня за плечи, выпроваживая на крыльцо. — Иди, а то уже опаздываешь! И не забудь, я тебя буду ждать!

Стартуя с места почти рысью, я обернулась на углу улицы. Светловолосая девушка с голубыми, как небо, глазами смотрела мне вслед с крыльца. Я помахала рукой и побежала бегом к телепорту.

На следующий день, поменяв платье горничной на купленное в лавке готовой одежды, я поторопилась на Сосновую улицу. Это был район, где жила элита города, часто бывавшая во дворце. Столичные дворяне, переезжавшие вслед за Королевским двором на летние месяцы к морю, местные дворяне, все время пытающиеся доказать столичным, что они богаче и родовитее, состоятельные купцы — их большие дома, как шахматные клетки, располагались на холме, соседнем с Королевским. Радовали взор широкие улицы, серпантином извивающиеся по склону и замощенные разноцветным камнем. У каждой их них был свой цвет. Красивые лужайки и купы деревьев. Кругом — цветы и веселые детишки, беззаботно гуляющие рядом со своими неогороженными домами. Двери в каждом — стеклянные, а окна первого этажа — почти до земли. Конечно, в таком теплом климате и при отсутствии преступности это вполне позволительно. Глазея по сторонам, я незаметно дошла до ресторана, стоявшего на скалистом выступе холма. Он был двухэтажным. И на первом, и на втором этажах блестели светоотражающим стеклом панорамные окна. А на плоской крыше я заметила перила смотровой площадки. Наверное, сверху — потрясающий вид на гавань!

К широким дверям то и дело подкатывали экипажи, подвозя разряженных женщин и солидных мужчин. И просто богатых молодых людей, желающих весело провести время, таких, как только что зашедшие в двери четверо друзей в шляпах и коротких плащах, весело переговаривающиеся между собой.

Обогнув ресторан, я обнаружила черный ход и толкнула дверь. Спросив первого попавшегося мне человека, где гримерка Ланы, пошла в указанном направлении по коридору. Интересно, снаружи ресторан кажется гораздо меньше. А тут идешь-идешь, конца-края не видно! Большая кухня, вероятно, располагалась внизу, в подвальном этаже, поскольку ее присутствия здесь даже не чувствовалось. А вот и привинченная табличка: «Лана». Коротко и ясно. Стукнув согнутым пальцем в дверь и получив отклик, я вошла внутрь и была полупридушена моей новой знакомой, бросившейся мне на шею.

— Как хорошо, что ты пришла! — возбужденно заговорила она, поправляя уже надетый сценический костюм, — А то я ужасно переживаю!

Она обернулась к зеркалу, подкалывая в волосы цветы.

— А что ты будешь показывать?

— Танцы народа степей. — Лана кивнула на свой яркий лоскутный костюм и колокольцы на обнаженных щиколотках. — А потом эльфийский танец. Он сейчас в моде.

И она завела глаза к потолку.

— Что и такой есть?

— Знаешь, как много народностей на нашем континенте и островах? И у всех что-то свое, особенное: костюмы, музыка, ритм и инструменты…

— А какой инструмент полагается к степным?

— Бубен, барабан. Только вот здесь барабанить некому. Придется под записанный танцевать. Но это совсем другая энергетика!

Я в задумчивости посмотрела на большой бубен, лежащий на диванчике среди вороха пакетов и костюмов.

— А что, — проследила она мой взгляд, — чувство ритма у тебя есть. Давай сейчас попробуем. Просто следи за моими ногами. Давай!

Лана сунула мне бубен и, медленно притопывая и позванивая колокольчиками, закружилась на одном месте, плавно раскрывая руки, словно цветочный бутон. И вот, словно сами собой, мои ладони начали отбивать такт. Сначала тихо, потом быстрее и громче. Это походило на пляски индийских танцовщиц. Стоя на одном месте, у нее работало все тело: крутились бедра и грудь, двигались руки: то как волны, мягко и медленно, то резко, быстро и четко, как молния. Голова то запрокидывалась вверх за дрожащими пальцами, словно умоляя о чем-то небо, то склонялась на грудь.

А потом она остановилась, как ни в чем не бывало, и улыбнулась:

— Видишь, все получилось!

А я не могла отдышаться.

Скоро к нам постучали, и в дверь просунулась голова распорядителя:

— Ланочка, детка, на сцену!

И мы понеслись по коридору: танцовщица в развевающихся одеждах и я, с бубном в руках.

И вот объявляют наш номер. Пробегающий мимо мужчина хлопнул меня по плечу:

— Удачи!

И Лана вышла на сцену, под яркий свет. А я встала сзади, в полутени. Люди в зале захлопали. На улице смеркалось, солнце почти ушло за холмы, поэтому тех, кто сидел вокруг, видно не было, только разноцветные огонечки магических шаров на столах мерцали неяркими бликами. Да официанты светлыми тенями неслышно скользили между столиков.

Лана топнула ногой. Зазвенели колокольчики. Я тихо ударила в бубен. Лана мягко-мягко начала перекатываться с мыска на пятку, одновременно делая движения бедрами и плавно покачивая поднимающимися вверх руками. Я смотрела на нее, словно загипнотизированный змеей кролик. Мои руки сами отбивали ритм, то ускоряясь, то падая до еле слышного поглаживания. Передо мной уже стояла не женщина. Это был цветок любви, ставший неистовым огнем, а потом — птицей, отрывающейся от земли и улетающей в небеса за кем-то, наверное, безумным возлюбленным, который не хотел жить на земле, а стремился к горящему в вышине солнцу. Он не слышал любимую, умолявшую вернуться обратно. И вот тот, за которым стремилось ее горячее сердце, уже падает вниз с обожженными черными крыльями, умирая прямо на ее глазах. Она тихо опускает его на землю, которую он так хотел покинуть и, целуя его навеки закрывшиеся глаза, снова взлетает в воздух. Она, как лебедь, не может жить без него. Поднимаясь все выше и выше, она призывает смерть. Но свирепое солнечное пламя обтекает девушку, не принеся ей никакого вреда. Тогда она опускает крылья и смотрит вниз. Слезы застилают ее горестные глаза. Длинным лучом света она несется к земле. Душа не желает жить, выкручивая тело неистовой болью. Земля — извечная мать, ее уже ждет, раскрыв навстречу свои объятья. А потом нежно, словно любимое дитя, принимает в себя скорбную погибшую душу. И в том месте, где упокоились молодые сердца, из скалы вверх взметнулся прозрачный горный родник.

Я опустила бубен. Сердце выпрыгивало из груди, а в глазах стояли слезы. Публика взорвалась аплодисментами. На сцену со всех сторон полетели цветы. Положив бубен, я подхватила несколько и подала танцовщице. Она взяла меня за руку, поставив рядом в световом круге. Часть ее славы досталась и мне.

Потом она танцевала лихой танец с цветами, в конце снова бросив их в публику. Последним номером ее программы стал тот самый эльфийский танец. Бубен сменил воспроизводящий музыку блок. Мелодия переливалась, словно солнечный луч среди сосновых ветвей, а танцовщица — как бабочка, порхающая в его прозрачной и теплой сути, играла с ним в любовь. У меня в груди рос теплый и нежный комочек. Хотелось любить всех и смеяться от счастья.

Наконец, Лана закончила и, получив еще кучу цветов и оваций, утащила меня за руку в гримерку. Она уже оттерла лицо и сменила сценический костюм на обычное платье, когда к нам постучали. В двери показалась голова администратора.

— Ланочка, голубушка, богатые клиенты просят вас с подругой немного посидеть с ними за столом. Не отказывай, солнышко.

Я растерянно посмотрела на приятельницу. В мои планы такое не входило.

— Венц, они адекватные или это золотая молодежь?

— Взрослые и приличные мужчинки. Состоятельные и очень миленькие. В дорогих эльфийских шляпах. Пьют немного. Больше кушают и разговаривают.

— Ирра, давай ненадолго! Венц, если что, отобьет!

Я с сомнением посмотрела на пухлого и накрашенного Венца.

— Но мне надо возвращаться, иначе меня начнут искать!

— Ну, капельку! Иначе с этим местом придется попрощаться! А здесь платят не в пример частным урокам!

Я вспомнила про серебрушки и спросила Венца о времени.

— Девять. — жизнерадостно отозвался он.

— У меня есть всего полчаса.

— Тогда идем!

И мы, ведомые Венцем, вошли в зал. В дальнем и темном углу за столиком с пригашенным светильником сидели четверо мужчин. Когда мы подошли, они дружно встали, отставляя нам свободные стулья.

— Здравствуйте! — заговорил один из них тихим голосом, когда мы уселись. — Мы, — он оглядел всех остальных из-под тульи своей шляпы, — были покорены Вашим танцем и Вашей, — поклон уже в мою сторону, — игрой. И захотели познакомиться с такими талантливыми особами. Меня зовут Мор. Мои друзья: Вин, Сан и Дес. Как зовут наших очаровательных гостий?

— Лана. — Сразу и без смущения протянула руку танцовщица. — Моя ученица — Ирра.

— Вина? Настойки? Может, морс?

— Даже не знаю… — Засмеялась Лана.

Материализовавшийся рядом с нами официант поставил тарелки и положил приборы.

— Рекомендую осенний салат с крабами. Очень легко и вкусно. — Прошептал он.

Мы переглянулись и согласились. К нему нам налили немного белого вина. Веселая и жизнерадостная Лана, запивая салат вином, с удовольствием поддерживала разговор о малочисленных народностях, их культуре и вере. Она рассказывала про интересные поездки по континенту в поисках очередного экзотического или мистического обряда, который затем перерабатывала в танец. Я слушала, клевала салат и думала, как вежливо, никого не обижая, сказать “до свидания”.

— А почему молчит Ирра? — Все также тихо спросил Мор, сидевший напротив.

Я подняла голову и улыбнулась:

— Мне, к сожалению, сказать нечего. Танцами интересуюсь исключительно по долгу службы и собственной необходимости.

— Может быть, Вы играете?

На нас сразу переключилось внимание трех других мужчин. А Лана допила вино.

— Нет, не играю. — У меня от этого допроса начало колоть кончики пальцев, словно с них собиралась сорваться молния.

— Тогда поете?

— Только для себя в ванной. — Я скомкала салфетку. — Прошу меня извинить. Лана, мне пора. Я тебе говорила. Тис Мор, тис Сан, тис Дес и тис Вин. Прошу прощения. Вежливый Дес приподнялся и отодвинул мой стул. Также вежливо поднялись и остальные.

— Может, Вас проводить? — спросил настойчивый тис Мор.

— Нет, спасибо. Ревнивый муж, знаете ли.

И я, быстро пролетев по ресторану, выскочила на освещенную яркими белыми фонарями улицу. А теперь — бегом! До портала еще очень далеко.

Я бежала по ночным улицам и анализировала свои последние ощущения. Что это со мной такое приключилось? Почему так ощетинилась моя сущность? Может, они были магами и пытались меня просканировать? Но я всегда ставлю утром защиту, а снимаю, когда ложусь в комнате Алекса спать. Слишком много во дворце магов, способных узнать то, что им и видеть в страшных снах не полагается! Ничего не придумав и потому выбросив из головы это случайное знакомство, я зашла в портал.

Во дворце было достаточно тихо, ведь заканчивался обычный будний день. Персонал разошелся кто по домам, а кто и по своим комнатам. Дворяне, живущие здесь по приглашению, либо ложились спать, либо развлекались в городе. Поэтому до подсобки я дошла без труда. Закрыв за собой дверь, я переоделась. Спрятав одежду и закрыв ее невидимостью, перетекла в кошачий облик и поспешила в апартаменты Алекса.

К моему безграничному удивлению, Алекс еще не спал, а расхаживал по гостиной полностью одетым.

— Где ты была? — сразу накинулся на меня.

Я молча села и отвернула морду.

— Извини, ну извини, пожалуйста! Просто не знаю что делать! Надо посоветоваться, а тебя все нет и нет! — он горько покачал головой и упал в кресло.

Я подошла и села на пол рядом с ним.

— Представляешь, завтра приплывают эльфы! Она целый день бегает сама не своя, ошибается на занятиях. Представляешь, на алхимии она так приготовила эликсир долголетия, что он взорвался!

Я представила и фыркнула в усы.

— А они улыбаются, говорят, надо наладить его поставку магам Северного замка!

Меня уже мелко потряхивало от смеха.

Алекс уронил голову на руки. Вот еще полтора месяца назад я видела в его исполнении этот жест, когда он страдал по певице. А сейчас-то что? Я встревожено повернула голову и заглянула ему в глаза.

— Девочка моя, ОНА меня не любит! — зарыдал он. — К ней приезжает ее эльф. Поехали домой!

Опаньки. Только сейчас я поняла, что скоро увижу того, ради которого вернулась в этот мир. Сердце забилось часто-часто. Алекс плакал. Я пыталась отдышаться. Но вот, наконец, взяв себя в руки, лизнула принца в растрепанную макушку. Он обнял меня за шею.

— Что мне делать, Ирра?

Я толкнула его мокрым носом и посмотрела в зареванные глаза.

“Бороться!”- внушила свою мысль мальчишке. — “Перестань вести себя, как ребенок, которому не дали игрушку. Улыбайся. Пытайся произвести впечатление своим обаянием, остроумием, без глупостей, конечно. И постарайся стать тем плечом, на которое могла бы опереться эта умная девушка”.

— Я не сдамся. — Решительно сказал принц. — За настоящую любовь надо бороться. Иначе это не любовь, а просто увлечение. Ведь так?

“А это любовь?”

— Знаешь, я не хочу ее терять. И я готов побороться даже с этим непонятным эльфом!

Я замурлыкала.

— Ты считаешь, что я прав?

“Утро вечера мудренее” — ласково сказала я.

И, как всегда, приняв мои мысли за свои, он потянулся и решительно встал с кресла:

— Нечего раскисать. Пора ложиться. Завтра — трудный день.

Утро следующего дня началось, как всегда, с разминки у принцев и с завтрака на кухне у меня. Ради приезда высоких гостей вся королевская семья осталась во дворце. И так как мой Алекс тоже был дома, мне пришлось следовать за ним повсюду. Среди придворных дам чувствовалось приподнятое настроение. Из гардеробных доставались свежие модные платья. Все это великолепие обливалось немереным количеством благоухающего парфюма и увешивалось фамильными драгоценностями. Еще бы, столько неженатых и красивых молодых нелюдей! Понятно, что живут они не в пример дольше и на обычных человечках не женятся, но помечтать-то можно? А уж пофлиртовать — сам Тимос велел!

На кухне срочно готовился торжественный обед. Принцы, позавтракав, отправились на своей яхте встречать корабль гостей, а Алекс остался развлекать Дилиру, которой статус не позволял броситься навстречу тому, кто год назад ошеломил и тронул ее наивное детское сердце.

И пока Рениец пытался обратить на себя внимание самой невнимательной сегодня особы, я сбегала в чуланчик за платьем горничной. Все наши девушки срочно убирали микроскопические пылинки из покоев, предназначенных гостям. У них же я выяснила, что визит состоится не официальный, а дружеский, то есть, без торжественных и скучных церемоний, а по-домашнему, тихо и скромно. И эльфов будет всего пятеро: принц Миллеинор с братьями и их дядюшка, решивший посмотреть свет вместе с племянниками. Ну и команда морской яхты. Для них готовился отдельный гостевой дом в городе и всяческие развлечения.

Поэтому встречи в городском порту и пышных толп любопытствующих не предполагалось, а яхту ждали в королевской бухте. Скоро на горизонте показались паруса двух кораблей, и раздался отдаленный пушечный выстрел. Ему тотчас же ответили пушки королевской резиденции. Пока дамы и барышни бегали по всему дворцу в поисках лучшего обзора, я снова превратилась в пуму, следующую собачкой за принцем.

И вот корабли вошли в порт. Внизу, в огромной гостиной с выходом к морским просторам и подъемной кабине, собралась вся королевская семья вместе с Королевой и маленькими детьми, а также дворяне. Незримо наличествовал даже подсматривающий в различные щелки рабочий люд.

На улице раздались веселые молодые голоса, и в двери сначала вошли Корнельские принцы, а за ними — беловолосые эльфы, юные и прекрасные. Я осторожно высунула морду из-за ног Алекса. Сердце сначала ухнуло, а затем упало куда-то в пятки. Это был он, ни капли не изменившийся за время разлуки, мой, такой родной и знакомый, Мелин. Только, в отличие от того Миллеинора, которого я знала раньше, на лице сегодняшнего сияла искренняя улыбка. Он шел рядом с Данияром и с удовольствием поддерживал разговор.

Войдя в двери, все эльфы поклонились Королевской семье. Королевская семья ответно склонила головы. Это продолжалось ровно минуту. А потом, словно лавина тронулась с гор: к прибывшим гостям поспешили все Корнельские во главе с Эврихамом. Мужчины обнимались и стучали друг друга по спинам и плечам, обмениваясь шуточками. Сидеть на диванчиках остались лишь Ее Величество, в силу собственной слабости, и Дилира, у которой подкосились ноги. Алекс, как молодой, но уже бодливый бычок, насупившись, встал за ее спиной. А я, вдруг оробев, спряталась за ним. Мелин, вместе с остальными принцами, подошел к дивану и поцеловал пальчики обеих женщин. Эврихам, стоящий рядом, ехидно заметил:

— Пока орел в своих горних высях раздумывает, стоит ли вить гнездо, в лесу быстро подрастают собственные щеглы, готовые к этому уже с пеленок. Поверь старому и мудрому монарху: девушки восхищаются орлами, но предпочитают шустрых птичек, прыгающих по команде.

У Миллеинора изогнулась бровь:

— Сир, Вы полны сюрпризов!

— Нет, наш отец из скальной породы! — улыбнулся Данияр. — Мать за ним, как за каменной стеной!

Все рассмеялись, а Алекс покраснел.

— Позвольте я представлю Вашим Величествам и Высочествам прибывших вместе со мной: мой дядя — кронпринц Лаллион.

Высокий и такой же юный эльф, как и остальные, ослепительно улыбнулся Королеве. Она покраснела. Эврихам хмыкнул.

— Моих младших братьев вы знаете по предыдущим визитам: Виннеар и Санлеор.

Двое загорелых молодых людей, очень похожих друг на друга светлыми волосами до плеч, синими глазами и фамильными носами с горбинкой, одновременно склонили головы.

— Хочу еще представить и самого младшего в нашей семье — Десилира.

Хорошенький голубоглазый парнишка немного покраснел и с изяществом поцеловал руки дамам.

Мелин одобрительно им улыбнулся и обвел своим сияющим взглядом всех людей, обступивших тесным кружком пятерку эльфов. Барышни дружно вздохнули. Причем даже горничные, поварихи и прачки, прибежавшие посмотреть на гостей издали. Казалось, что вздохнул весь дворец.

— Конечно, — продолжил Миллеинор, — я понимаю, что наши имена запомнить трудно. Поэтому продолжайте называть меня Мор, а моих братьев — Вин, Сан и Дис. Дядюшку, к сожалению, придется запомнить. Он, в силу возраста, слишком консервативен.

Все взглянули на юного дядюшку Лаллиона. Он мило затрепетал пушистыми ресницами и показал окружающим великолепные белые зубы. Даже Дилира теперь преодолела свою нерешительность и присоединилась к веселой компании.

Но вот мне было не до смеха. И надо же так… “Дура!” — ругала я себя. — “Ты сидела с ним за одним столом и не узнала! И ничто в тебе даже не отозвалось на его близость!”

Ругая себя последними словами, я уползла к принцу Алексу в комнаты и легла за кресло, закрыв морду лапой.

Скоро вернулся и хозяин апартаментов. Он сразу прошел в спальню и упал на кровать лицом вниз. Скоро раздались всхлипывания. Да что ж он такой плакса? Пришлось срочно вставать и спасать свой зад от всемирного потопа.

Я вошла к нему и с разбегу прыгнула на кровать.

“Страдаешь? Ну-ну. Слабак. Трус. Тебе только за певичками бегать. Истинного счастья ты, дружок, видимо, не достоин!”

Всхлипы затихли. А потом он сел на кровати и посмотрел вокруг себя. Кроме меня и мебели в комнате никого не было. Алекс покрутил головой и опять лег на кровать.

“Лежи-лежи. Только под лежачий камень водичка не течет. А Судьба любит упертых и сильных.”

Он приподнялся на локте.

“Вот скажи мне, ну какой правитель государства из тебя получится? Да из такого Короля совьет веревки любой министр. Да что министр, любая вздорная баба, что разделит с тобой постель. Отец боролся, собирал государство, а ты разрушишь труд всей его жизни!”

Алекс облизал губы, вытер слезы и встал.

— Кто здесь? — спросил он тихо и хрипло.

“А ты на кровать посмотри, может, и увидишь кого.”

Он перевел взгляд на кровать. Я пристально посмотрела ему в глаза.

— Ты?!

“Я. Боишься?”

— Но, Ирра, как? Нет, ты погоди, — забегал он вокруг меня, — ты что, все время меня понимала?

“Да.”

— Скажи, что мне делать? Разве я могу сравняться с этим Кумиром всех Корнельских?

“Конечно, нет. Но обратить на себя внимание понравившейся девушки — вполне.”

— Но как?

“Через две недели — Осенний Королевский Бал. Каждый мужчина должен прийти туда, сопровождая даму ”.

— Я хотел бы пригласить Ее. Но понимаю, что она пойдет с Ним.

“Пригласи меня.”

— Что?

“Скажешь принцам, чтобы секретарь выписал тебе приглашение на тебя и твою кузину Ирину”.

— В смысле? Кто такая Ирина и как она связана с тобой? Или… — глаза его расширились. — Ты можешь…

“Могу”.

— А ты красивая? И платье… О Боги!

“Соглашайся, Алекс, это твой последний шанс. А я тебе помогу”

Принц поворошил волосы и провел рукой по лицу. Глаза загорелись решительным огнем.

— Хорошо. Я, будущий Король Рении, принц Алекс, согласен!

Во дворце все более-менее вошло в свою колею. Только теперь вместе с принцами по утрам занимались еще и эльфы. Затем молодежь дружно шла порталом в столицу. Корнельские и Рениец — в Академию учиться, эльфы — работать со службой безопасности. Возвращались все вместе уставшие, но довольные. Вечерами катались в парке и по холмам, развлекая своим видом гуляющую публику. Дилира никакого внимания на Алекса, естественно, не обращала, но он всегда решительно занимал место рядом с ней. Она морщилась и терпела. Мелин улыбался и уступал.

Вчера, уже поздно вечером, мне вдруг захотелось пробежаться по парку, так как передумать нужно было многое, да и вечер выдался душный. Где-то над морем сверкали зарницы, но над побережьем небо еще было чистым. И, выйдя под деревья, я стала невольным свидетелем встречи, на которой не должно быть свидетелей.

В тени скрещенных ветвей, освещаемые только звездным светом, стояли, обнявшись, Мелин и Корин. Причем, Ренский, уткнувшись Мелину в плечо и глотая слезы, бессвязно шептал, что тот бросил его на долгие годы, не прислав ни единой весточки. И даже сейчас, когда маги затаились, испугавшись объединенной силы, тот снова оставил своего брата, уплыв за море.

— Мелин, хоть я маг и живу дольше обычного человека, прошу, не оставляй меня снова! Я многое умею и могу работать вместе с тобой. Могу быть твоим секретарем, даже, если захочешь, тенью у твоих ног… Я всю жизнь просто хочу быть рядом, но ты всегда убегаешь…

— Мальчик мой, я тоже люблю тебя, но пойми, обстоятельства так сложились…

— Мелин, повторю, ты можешь жениться на ком угодно, но пожалуйста, не бросай меня одного. Я не могу без тебя. Мне надо знать, что ты — рядом. И что снова, как в детстве, ты придешь ко мне, погладишь по голове, и расскажешь самую чудесную сказку на свете… Я хочу умереть в старости, видя над своим лицом твои необыкновенные сиреневые глаза!

— Боги, Корин! Ты еще молодой человек! У тебя, у нас впереди вся жизнь с приключениями, встречами и расставаниями. Тебе только двадцать восемь лет, а ты мечтаешь о смерти! Бедный мой Корин… Но я думал, что тебе интересно работать рядом с таким великим магом, как тис Сандел. И, честно говоря, я надеялся, что здесь, во дворце, ты встретишь достойную и красивую девушку…

— Мелин, — Корин поднял на эльфа заплаканные глаза, — мне не нужны девушки. А ты — самый сильный маг этого мира!

— Корин, братик, но это неправильно: жить жизнью другого человека! Ты должен попытаться найти свое место на этой земле…

Ренский медленно опустился на колени:

— Моя судьба в твоей власти. Только жить вдалеке от тебя я не смогу…

Красавец эльф опустился на траву с ним рядом и погладил темные длинные волосы:

— Братишка… Понимаешь, мне приходится много ездить и много общаться. Обязанности принца эльфов никто не отменял… Сможешь ли ты со своим характером быть все время на виду, следуя за мной? Да и твой отец…

— Он все знает, Мелин. И давно. Он смирился с этим, лишь бы я был счастлив. Я поеду за тобой куда угодно!

— Тимос! Ну почему ты до сих пор не вразумил этого глупого мальчишку? — Мелин вздохнул и крепко прижал черноволосую голову Корина к своей груди. — Бедный мой маленький братик. Прости меня за все, если можешь…

Я потихоньку, чтобы не колыхнулась ни одна травинка, отползла назад и бесшумно скрылась среди деревьев.

Один день медленно сменял другой. Я перестала изображать бестолковое животное перед Алексом, и днем, пока он занимался в Академии, его комнаты были в моем распоряжении. Поэтому в свободное от подслушиваний и подглядываний в форме горничной время, я с удовольствием скидывала личину кошки и, валяясь на кровати принца, изучала оставленные им книги и пособия по магии. А также потихоньку привыкала к своим платьям, которые перенесла во дворец из снятой комнатки и повесила в гардеробной Алекса. И, самое главное, я продолжала бегать в город. Там меня ждали уроки танца и Лана.

Мы с ней замечательно поладили. Если у меня было свободное время, она показывала свои наработки, а я должна была оценить производимое танцовщицей впечатление. Иногда даже что-то подсказывала. Потом она занималась со мной, оттачивая движения в паре. И у нас, по ее отзывам, получалось очень даже неплохо.

Однажды мы закончили довольно рано и, пользуясь хорошей погодой, Лана захотела меня проводить. Мы уже собрались выходить за дверь, как с улицы в нее постучали. Девушка, не поинтересовавшись, кто там, распахнула створки. И мы лицом к лицу столкнулись с Вином и Саном. На их светлых головах красовались все те же глубокие шляпы с широкими полями и защитного цвета плащи.

— Здравствуйте, девушки! — тут же расплылись в улыбке эльфы.

— Здравствуйте, чем обязана столь позднему визиту?

— Извините нас, пожалуйста. — Приложил руку к груди Виннеар. — Но не смогли бы вы уделить нам толику внимания? Или вы уходите? Можно, мы вас проводим и поговорим по дороге?

Я раскрыла рот, чтобы извиниться и уйти, но Лана, как всегда, меня опередила:

— Я хотела прогуляться с подругой. Но, если хотите, можете пойти с нами! — Она накинула шаль, лежащую на полочке у двери, и вышла на улицу вместе с Вином, предложившим ей руку. Мне ничего не осталось сделать, как закрыть дом, и опереться на локоть Санлеора.

— Вы, Ирра, знаете, что на днях во дворце состоится Королевский Осенний Бал?

— Да. — Кивнула я головой.

— Вы знаете, что Король Эврихам пригласил на этот праздник различных артистов?

— Намечается грандиозное развлечение?

— О, да. А в конце праздника — магический фейерверк.

— Наверное, это придумка эльфов?

— Вы знаете о гостях Короля? — Сан нагнулся, чтобы заглянуть мне в лицо.

— О них слышал весь город. — Пожала я плечами.

— Ирра, а Вы хотите принять участие в празднике?

Теперь подняла голову я, чтобы заглянуть эльфу в лицо:

— В качестве кого? Я Вам тогда, в ресторане, сказала, что не артистка.

— Мы с друзьями хотели бы еще раз увидеть великолепное выступление Ланы. Поэтому выписали для вас приглашение. А потом будет бал. Неужели такая прекрасная девушка лишит себя удовольствия потанцевать?

— Вы меня приглашаете на танец?

— Если Вы почтите нас своим присутствием…

— И поколочу в бубен? Или во дворце стало не с кем танцевать? А я, между прочим, даже не дворянка.

Тут наш разговор прервала оживленная Лана, которая, развернувшись ко мне, радостно пропела:

— Иррочка! Нас приглашают во дворец!

Мальчики, ожидая наших восторгов, стояли и улыбались.

— Лана, прости, но помочь в твоем выступлении я не смогу. Дело в том, что у меня уже есть приглашение на этот бал. В качестве гостьи.

Молодые люди дружно подняли брови и хмыкнули. Лана огорчилась:

— Как жаль! У нас так складно все получалось!

— Прости, Лана. Я говорила об этом, когда начала заниматься у тебя танцами. Но считаю, что это — твой шанс и звездный час. Известность и слава на весь континент! Прошу, не отказывайся. А наши замечательные спутники обязательно потанцуют с тобой на балу. Ведь так, мальчики?

Мальчики немного помялись, но потом, сверкнув обаятельными улыбками, согласились.

— Вот и ладушки. Дальше меня провожать не надо, дойду сама. А вот мою подругу обязательно надо проводить. Ночи такие темные… Вдруг заблудится?

И, не дав никому сказать ни слова, я развернулась и быстро пошла прочь.

Глава седьмая. Бал.

И вот время праздника, так любимого всей королевской семьей, наконец, наступило. Торжество имело совершенно неофициальный статус, поэтому приглашали во дворец лишь тех, кого хотели видеть по тем или иным причинам. Ну, конечно, приезжала и своя собственная знать. Опять же, выборочно. Считалось большой удачей попасть на Королевский Осенний бал. Девушки, как правило, всегда находили себе женихов, молодые люди, желающие остепениться, невест. Кто-то получал искомое место, а кто-то и новый титул. А все желавшие хорошо провести время вспоминали праздник весь следующий год или всю оставшуюся жизнь.

Так как дворец семьи Корнелов в Чатакке был небольшим, получившие приглашения останавливались либо в гостевом доме, спрятавшемся в роще у подножия холма, либо в городе, у знакомых. А получившие приглашения через третьи руки просто снимали в гостиницах номера. Но все приехавшие сюда считали, что возможность в обычной обстановке пообщаться с членами королевской семьи стоит всех трудов, затрат и неудобств.

Программа праздника тоже никогда не менялась. Ранним утром первого дня гости, любящие экстрим или желающие, чтобы на них чаще падал монарший взор, собирались в королевской гавани. Их уже ждали четыре яхты. Капитанами каждой в этот день становились члены королевской семьи. И, как правило, это были принцы. Гости загружались на борт, и начиналась Большая Осенняя Регата. Молодые люди, самостоятельно отдавая команды и выколдовывая нужный ветер, наперегонки неслись к большому острову, расположенному в двух часах от побережья. Там всех, кто стойко перенес прыжки корабля с волны на волну, крен палубы почти на шестьдесят градусов, и самостоятельно смог сойти на берег, ожидала охота на весьма пересеченной местности, где влезть, пролезть или спуститься могли только горный баран, змея или человек. К вечеру усталые гости с добычей и грязью на всех частях тела, ибо остров в самой середине был заболочен, возвращались обратно отмываться, отдыхать и, ближе к ночи, ужинать во дворец тем, что приготовили повара из пойманной добычи. Самое интересное, что в этом соревновании на ловкость, силу и выносливость умудрялись принимать участие даже около десятка самых отчаянных дам. Но каждый год участницы непременно менялись, ибо кому хотелось в глазах самых привлекательных мужиков королевства выглядеть выдрой, вынырнувшей из трясины?

Ближе к середине следующего дня гости приходили в себя и собирались на обед, после которого начинались развлечения. Корнельские приглашали к этому дню самых интересных артистов. С теми, кто понравился королевской семье, заключали контракты на зимние выступления в столичном театре или цирке. Ну, собственно, тогда и начинался Осенний Бал.

Для меня праздник обозначился еще за день до охоты утренним стоном Алекса. Открыв один глаз, я увидела его сидящим на постели, поджавшим колени к груди и раскачивающимся из стороны в сторону.

Увидев, что я проснулась, этот хитрец, одним глазом кося в мою сторону, запричитал:

— Нет, я завтра уеду домой! Я не могу опозориться перед Ней, выйдя на охоту в этих обносках!

“Отвернись и смотри в окно, пока не скажу повернуться”. — Вздохнула я и прошла в гардеробную. Там, обернувшись человеком, надела простое платье, наскоро уложила волосы и вышла к принцу.

— Поворачивайся. — Сказала ему уже своим голосом.

Тот обернулся, дернулся, сглотнул и пропищал:

— Извини, но я не одет! Выйди на секундочку!

Через пару минут Алекс открыл дверь, полностью одетый и причесанный.

— Ирра? — улыбнулся он. — Ты обворожительна!

Он схватил мою руку и прижал к губам.

— Скажи, почему такая красивая девушка скрывается под маской кошки?

— Это не маска, принц. — Сказала я, присаживаясь рядом с ним на диван в гостиной. — Это моя ипостась. Я — оборотень. Слыхал о таких?

— Нет. То есть, читал в детстве сказки. Но, думал, вас нет, что все выдумано!

Я улыбнулась.

— Ирра, ты безумно красива! — выдал мне комплимент влюбчивый Алекс.

— Ты мне лучше скажи, по какому поводу ты пищал только что?

— Ой, мне теперь так неудобно, — закатил он глаза, — я просто не знал, что общаюсь с такой милой девушкой! Я лучше посоветуюсь с камердинером…

— Говори уже. Я видела тебя в любом виде, слушала твои вопли несколько месяцев и услышала все, что только могла. Не стесняйся. Мои уши к твоим услугам!

Принц мило покраснел и, притворившись раскаявшимся в прошлых грехах, опустил голову, посматривая на меня уголком глаза. Видя, что я, молча, сижу и жду, он вздохнул:

— Я не знаю, как мне одеться на охоту!

Я в изумлении уставилась на него:

— Ты никогда не охотился?

— Охотился. Дома. Только мы всегда одевались просто и немарко. А здесь такое общество! И столько дам!

— Знаешь, какое для них будет развлечение, если ты напялишь парадную одежду и пройдешь в ней по болоту! А они после этого с удовольствием обсудят твой облезлый вид и твою глупость. Представляешь? А самое главное, разнесут по всему континенту, что Ренийское королевство — колыбель недоумков. Ну как тебе?

— Ужасно! — он замотал темноволосой головой. — Я не хочу!

— Тогда оденься так, словно едешь с отцом. И веди себя там соответственно.

Принц обаятельно улыбнулся:

— А ты не хочешь поехать со мной?

— А наш уговор, что кузина приезжает только на бал?

— А ты не исчезнешь снова под кошачьим обликом?

— Пока нет, Ваше Высочество. Мне нужно быть на этом празднике.

— А зачем, если не секрет?

— Алекс, я — девушка и люблю танцевать! — я весело рассмеялась.

— Тогда первый танец — мой!

— Он и так твой. Ты меня пригласил, тебе со мной и танцевать. Первый танец.

— А остальные? Я буду ревновать к другим мужчинам, что пригласят тебя!

— Алекс, не глупи. У меня нет влиятельных родственников. Я не дворянка. А тебе надо породниться с сильной семьей. Дилира — идеальный вариант. Если же ты подразумеваешь иные отношения, то извини. Я в такие игры не играю.

Я встала и прошла к гардеробной:

— Иди сюда! Будем тебя одевать.

Чистое и ясное солнце только выметнуло свои огненные лучи из-за горизонта, как Алекс был одет, накормлен и доведен до Королевской бухты. Помахав лапой отправляющимся к острову кораблям, я переоделась и поспешила в город.

Сделав в магазинчиках на площади несколько необходимых покупок, я отправилась в студию Ланы. Моя приятельница уже вскочила и старательно разминалась у станка. Увидев меня, она радостно взвизгнула и привычно обхватила мои плечи.

— Здравствуй, маленькая! Я думала, мы увидимся только во дворце!

— Как видишь, нет. Ланочка, у меня созрел гениальный план по привлечению внимания к себе любимым!

— Какой? — заискрились вниманием глаза подруги.

— Помнишь тот танец, раз-два-три, раз-два-три…?

— Да, повилинок, и что?

— Вот-вот. Здесь его танцуют практически на месте, причем кавалер все время кружит даму.

— Ну да. — Лана уселась на паркет, вытянув длинные ноги в трико.

— А давай мы его станцуем, как у меня на родине, а? Помнишь, в первый день я вела тебя по залу?

— То есть, ты хочешь сказать, мы, кружась, будем одновременно быстро перемещаться?

— Да, солнышко. Давай попробуем вместе, посмотришь, это очень красиво!

Лана включила запись, и я, ведя в танце, провальсировала вместе с ней по периметру зала.

— А заводит! — оценила танцовщица. — Только, Иррочка, нам нужны кавалеры.

Я подошла к зеркалу и, тронув пальцем свое отражение, грустно пожала плечами:

— Жаль, надо было подумать о них раньше.

Посмотрев на отражение Ланы, спросила:

— Ты мне что-нибудь покажешь?

— Покажу, — подмигнула она мне и достала маленькую коробочку, на которой были нарисованы буковки.

Я в изумлении приподняла бровь:

— Лана, откуда?

Это был местный аналог сотового телефона. Магический. Стоил, как особняк в центре города. И пользовались этими аппаратами только в госструктурах, на границе, а также в разведывательных органах. Ну и, естественно, члены королевской семьи. Даже у Алекса такого не было!

— Вин подарил! — мило покраснев, довольно улыбнулась она.

Понятно, очередная эльфийская разработка. Конечно, Эврихам озолотится, если у него будет такой талантливый зять!

Потыкав в буковки пальчиком, она посмотрела в матовую поверхность устройства. А через пару секунд она радостно подпрыгнула и закричала:

— Привет, радость моя!

— Здравствуй, моя дикая козочка! — раздался голос, приглушенный расстоянием. — Что ты хочешь, лапушка?

Лана, бросив на меня косой взгляд и прикрыв экран ладонью, спросила:

— Ты можешь прийти ко мне с Десом?

— Что-то случилось?

— Нет, просто мы с подругой придумали красивый танец. Но нам нужны кавалеры!

- Это с той, которая не танцует и не поет? Прости, детка, но я сейчас стою по пояс в болотной жиже в сорока милях от твоего милого и уютного домика. Дело до вечера терпит?

— Терпит? — прошептала подруга.

— Попробуем дотерпеть. — вздохнула я и спохватилась: — Только я со своим кавалером!

— Заинька, она со своим мальчиком. Тогда до вечера?

— Целую, солнышко. До связи.

Лана подняла на меня довольные глаза:

— Он прелесть!

— Не сомневаюсь. — Искренне согласилась с ней я. Интересно, он ей сказал, что принадлежит эльфийской королевской семье?

Вечером, с заходом солнца, наконец, прибыла королевская охота. На берег сошли утомленные лазанием по горам и топям гости, неся в баулах свою перепачканную одежду. Крепкие матросы вытащили из трюмов добычу.

Я встретила Алекса в его апартаментах.

— Ну как, ты жив?

— Ох, — он упал на кровать, бросив в угол прихожей свой походный мешок, — было здорово!

Молчаливый дядька — камердинер, приехавший с нами из Рении, покачал головой, унося грязные вещи.

— Алекс, скажи мне, у тебя силы остались?

— Что ты хочешь, женщина? — простонал он, поворачивая ко мне голову.

— Всего лишь, выгодно тебя женить. Но если ты не способен на небольшие усилия ради своего счастья…

— Способен… Сейчас, немного полежу…

— Мартен, — позвала я слугу, — сделайте, пожалуйста, принцу ванну с живительным эликсиром тиса Горского!

Камердинер одобрительно кивнул головой и исчез в нужном направлении.

Когда я из кошки неожиданно для принца стала девушкой, ему пришлось представить меня Мартену. Тот помолчал, разглядывая меня, и вынес вердикт:

— Я никогда не сомневался в Вашем благоразумии, тисса.

Так я и не поняла, комплимент это был, или предупреждение?

Но, не смотря ни на что, мы поладили.

Через два часа принц сиял, как новый медный грош.

— Что от меня требуется? — поинтересовался он, одевая на себя легкую куртку, свободную рубашку и брюки. Туфли я посоветовала ему надеть удобные. И теперь, собравшись, Рениец маялся в гостиной, дожидаясь меня. Гардеробная ведь была одна на нас двоих.

— Как всегда, научиться производить впечатление на дам. Я хочу, чтобы мне завидовали, а на тебя бросались все тиссы без исключения!

— А не затопчут? — серьезно спросил он. — Может, ограничимся пока одной?

— Алекс, ты слышал про стадный инстинкт? Куда несется стадо, туда идут даже самые несговорчивые телочки на свете!

— Хорошо, — тяжело вздохнул он, — для процветания любимой страны готов поработать эталонным производителем.

— Нет, — испугалась я, — не надо! Сломают еще не успевшие вырасти рога!

— Да-а, жизнь кумира трудна и опасна… Но все-таки, куда ты меня ведешь на ночь глядя?

— Разучивать новый танец, который мы будем танцевать на балу! Не бойся, это не больно. Да и выспаться успеешь!

Перешучиваясь, мы порталом вышли из дворца и скоро стучались в двери студии Ланы.

— Заходите, — мягкий баритон в кромешной темноте прихожей пригласил нас войти.

— Вин! Свет включи! Со мной кавалер!

— И тебе доброго вечера! — вспыхнул ослепительный магический свет.

Алекс закрыл глаза рукой.

— Вот зачем ты так? — упрекнула я его.

Беловолосое бесцеремонное создание расхохоталось:

— Хотел увидеть, кого предпочла моему брату подруга моей девушки!

— Знакомьтесь. — Ядовито улыбнулась я. — Тис Виннеар. Принц эльфов. Тис Алекс. Принц Ренийский.

Алекс наконец отнял от глаз ладонь и смущенно улыбнулся Вину:

— Мы, в некотором роде, знакомы.

— Да-да. Уже пару недель. А сегодня я тащил этого маленького мальчика из скальной расселины, куда он умудрился свалиться, а выбраться так и не смог.

— Алекс! — Я удрученно покачала головой. — Как ты мог допустить, что какой-то эльф тебя, как котенка, хватал за шкирку?

— Он мне веревку спустил!

— Ребята, вы где? — Раздался из глубины дома голос Ланы.

Эльф быстро посмотрел на меня, приложив к губам палец. Я пожала плечами. Не маленькие, сами разберутся.

Радостная Лана стояла посередине репетиционного зала в длинной и пышной юбке колоколом. Увидя нас, она мило улыбнулась Алексу и набросилась на меня:

— Тебе тоже надо было одеть такую же одежду! Танцевать в ней надо уметь. Нужно, чтобы юбки красиво летели, а не пеленали тряпками ноги!

Вин ехидно улыбнулся:

— Алекс поможет своей даме их распутать!

— Ребятки, времени до завтра очень мало. Я включаю запись!

Мы носились по комнате, выстраивая полную синхронность в танцевальных фигурах. Ширина шага, расстояние до партнера и партнеров, поворот головы — все должно быть идеально одинаково, только тогда танец произведет на зрителей необходимое впечатление.

Продумав и заучив верь рисунок до мельчайших подробностей, я спохватилась:

— Лана! Посмотри, вот это платье я заказала для тебя. — Я развернула принесенный из города сверток. — Оно не совсем по современной моде, но, поверь мне, эта юбка летает и крутится просто замечательно!

Девушка развернула подарок. Платье было похоже на мое синее, но все же немного иное, с учетом фигуры, роста и стати танцовщицы. Цветом и вышивкой оно напоминало незабудковую поляну, что очень шло к светлым волосам и голубым глазам танцовщицы. Отделка была нежно-белой.

Как всегда, взвизгнув, Лана унеслась переодеваться. И вот она торжественно появилась перед нами. Быстрый на оценку ситуации Вин тут же упал на одно колено:

— Богиня! Вы неотразимы!

Алекс, покраснев, потянулся к ее пальчикам.

— Куда? — тут же вскочил эльф. — Не тронь, смертный, этот небесный цветок! Он принадлежит мне…

И, притянув к своей груди танцовщицу, приник к ее губам.

— Не смотри! — прошипела я Алексу. — Детям до восемнадцати вход на эротический сеанс запрещен!

— Я не маленький! У меня была женщина! — обиженно вырвал свою руку принц.

— Заходила в комнату пыль смахнуть? Пойдем!

Я вцепилась в него мертвой хваткой и бульдозером поволокла к выходу:

— До завтра! — крикнула в темноту уже выключенного света. — Алекс, у тебя обязательно будет женщина. Самая желанная и любимая. Потерпи. А здесь не надо мешать. Кто знает, сколько времени им отпущено?

На следующий день жизнь во дворце проснулась около часу или двух дня. Ночной пир с дичью мы с Алексом пропустили, предпочитая выспаться перед предстоящим и важным для нас обоих балом. На обед мы тоже не пошли, попросив принести еду к нам в комнаты.

Обеспокоенный отсутствием влюбленного в сестру принца, Данияр прислал своего камердинера справиться о его здоровье. Но Мартен вежливо дал понять, что все в полном порядке, просто Рениец решил не нарушать распорядка и немного вчера позанимался. А ночью пораньше лег спать.

Хотя, честно говоря, заснуть удалось только после того, как я поставила звукоизоляционный полог на наши комнаты. Мужчины, наконец, добравшись до стола со спиртным и закусками, отрывались по полной. Недалеко от них убежали и дамы. Поэтому, после обильных возлияний, сад наполнился веселой публикой, которая дружно пошла встречать рассвет на морской обрыв. Хорошо, хоть эльфы предусмотрели возможность подобного исхода и повесили прозрачный, но крепкий защитный полог. Рассказывали, один из вельмож на спор пытался пробить его своей головой. Утром его, спеленатого защитной сетью, вытащили из-под скалы местные маги. Подозреваю, это была одна из шуточек эльфийских братишек. Ну не могли они не воспользоваться ситуацией, чтобы всласть не поиздеваться над людской глупостью!

Мы с Ренийцем почти собрались, когда внизу, в бальном зале, заиграла музыка. Застегнув свое синее платье, я подколола волосы и вдела в уши сапфиры, подаренные отцом Диком. Немного полюбовалась на свое отражение: маленькая и хрупкая девушка с огромными серыми глазами и темными волосами, уложенными в аккуратную прическу, смотрела на меня из зазеркалья. Синее, по фигуре, длинное и струящееся платье с серебряной отделкой и небольшим декольте, подчеркивало мою неброскую красоту. Гарнитур из сапфиров, украсивший ушки, шею и палец, оттенял глубину глаз, притягивая к ним взгляд.

“Нет, хороша я, хороша! И счастлив будет тот парубок, который женится на мне!”- со смехом вспомнила я слова Оксаны из гоголевской «Ночи перед рождеством».

Ну что, красотка, не пора ли проверить? И я распахнула двери, ведущие в гостиную. Алекс тут же обернулся. И замер.

— Ирра… — Наконец, выдохнул он, когда я уже всерьез начала подумывать об искусственном дыхании. — Я не видел ни разу в жизни девушки прекрасней тебя! Позволь предложить тебе руку!

И он медленно протянул навстречу свои пальцы.

— А сердце?

— Что сердце?

— Ты предложил руку. А девушкам предлагают обычно оба предмета в комплекте.

— А-а! — покраснев, рассмеялся он.

— Шучу. — Пропела я, беря его под локоток. — Ну, что, принц Ренийский, не забыл, я — твоя кузина!

— Да-а. — Все также рассеянно отозвался Алекс.

— Тогда, с Богом! Поехали!

И мы вышли за дверь.

В бальном зале разыгрывался Королевский оркестр, пробуя то одну, то другую мелодию. Из зала обеденного до сих пор потихонечку выходили дородные вельможи, ведя под руку своих неторопливых и тучных жен, одетых в пышные платья со множеством бантов и бриллиантов. Их дочки и сыночки пожирали глазами столичных щеголей, стараясь запомнить до мелочей, кто во что был одет.

Мы с принцем медленно, чтобы все могли нас рассмотреть и оценить, спускались вниз по центральной лестнице. Вот стайка девушек, весело болтающих под присмотром мамаш до начала танцев, как по команде, развернулась к нам. Ротики округлились, а глазки забегали с принца на меня и обратно. Как же так! На мне не было ни одного банта! И юбка у платья какая-то не такая! Но как красиво струится материал в такт шагам! А принц Ренийский! Он просто душка!

Все это ясно читалось на их лицах даже без применения магии. Я улыбнулась и показала глазами на открытую дверь террасы.

— Все там. Пойдем, представишь меня.

Сойдя со ступеней в зал, мы, наклоняя головы в ответ на поклоны мужчин и приседания дам, целеустремленно шли к террасе, где, в золотом свете заходящего солнца, стояли и беседовали эльфы и Корнельские. Кирим с Ойреном заловили младшенького Десилира и, восторгаясь его рассказами, пытались набиться в гости на Лесной Континент. Тот смущенно выкручивался, отвечая, что все решения принимает суровый отец, но обязательно, как только мятежные маги будут уничтожены, эльфы откроют свои порты для человеческих кораблей. Сандел, дядюшка Лион и дядюшка Лаллион обсуждали с Миллеинором очередной магический проект, сыпя терминами и определениями так, что грамотный и умный Эврихам, послушав немного, отправился развлекать свою жену и жену брата, сидящих на диванчике рядом с парапетом. И его сразу включили в разговор о кустах гортензий, высаженных в парке.

Дилира стояла на углу террасы в обществе брата Данияра и двоих эльфов: Виннеара и Санлеора, но все время поглядывала в сторону Миллеинора, досадуя на него и на себя одновременно.

— Принц Ренийский Алекс с кузиной Ириной Лисской. — негромко объявил дворецкий.

Все дружно посмотрели в сторону двери, в проеме которой стояли и улыбались мы с Алексом.

— Добро пожаловать на Осенний Бал, тисса Лисская! — тут же подлетел к нам Данияр, поклонившись и поцеловав мои пальцы.

— Принц Корнельский Данияр — тисса Лисская. — Представил нас друг другу Алекс, ревниво прижав к себе мой локоть.

Заметив заинтересованный взгляд Дилиры, я мысленно прошипела Алексу: “Смотри на меня и нежно… нежнее улыбайся!”

Принц склонил голову и шепнул мне на ухо:

— Она заметила?

Я затрепетала ресничками, покраснела и показала зубки.

И теперь, не вынеся такой интриги, все остальные устремились познакомиться со мной, кроме… поглощенных беседой магов и Мелина.

— Вин, — состроил чертячью рожицу наклонившийся к ручке Виннеар.

Я услышала скрип зубов Алекса. Он что, серьезно? Или играет?

— Сан, — хитро подмигнул второй братец.

— Дес. — Смущенно произнес братик третий.

Мы все вместе подошли к одиноко стоявшей Дилире.

— Позвольте представить Вам, Ирина, мою сестру — Дилиру.

Я присела, немного наклонив голову.

— Алекс. — Бросив на меня странный взгляд, сказала принцесса. — Я не знала, что у тебя есть такая прелестная сестра.

Алекс, вздохнув, поднял к губам мою руку и запечатлел на ладошке поцелуй.

— Да, Дилира. Ирину совсем малышкой отдали на воспитание в монастырь. Ее мать хотела посвятить девочку Изире. Но, не успев подписать необходимые бумаги, бедная тетя скончалась. — Алекс снова душераздирающе вздохнул. — Поэтому отец решил позаботиться о ней, как о любом другом члене королевской семьи.

— И в чем же выразилась эта забота? — сочувственно поинтересовался Вин. — Тебя попросили найти ей жениха?

Вот балбес, всю игру портит!

— Нет, — тут же нашелся Алекс (вот что значит быть принцем!), — папа попросил ее немного развлечь. Показать мир, другие страны… Она немножко стесняется… Столько красивых молодых людей и леди… Но у нас впереди уйма времени, чтобы исправить этот пробел ее воспитания!

Эльфы давились смехом, а Дилира хмурила брови. За эти месяцы она привыкла к глазам принца Алекса, который с немым обожанием везде следовал за ней. А тут вдруг он смотрит только на свою кузину!

— Алекс, — Дилира приторно улыбнулась мне, обращаясь, однако, к принцу. — Ваша милая Ирина ничему не научится, если будет молчать, вцепившись в Вашу руку. Здесь много приятных кавалеров, которые могут занять ее интересным разговором.

И она, схватив другую руку, потянула Алекса к себе. На секунду сжав его локоть, я сняла пальцы с рукава его камзола. “Удачи!” — пожелала ему вслед.

Парочка, что-то обсуждая, отошла к парапету.

— Могу я предложить Вам немного повеселиться в моем обществе? — поинтересовался Данияр.

— А, может, девушке больше нравятся эльфы? — продолжал подсмеиваться Вин.

- Дети мои, сейчас я объявлю начало бала, и вы по очереди натанцуетесь с этой прелестной незнакомкой. — Неслышно подошли к нам Эврихам и Санлеор.

— Как Вас зовут, дитя? — поинтересовался подошедший последним вечно юный дядя Лаллион.

— Ирина Лисская к Вашим услугам, — присела я в заученном придворном поклоне.

— Воистину, Вы — украшение нашего сегодняшнего бала! — рассмотрев меня, как следует, выдал комплимент дядюшка Лион.

— Посему придется пригласить Вас, Ирина, на танец открытия Бала. — Нескромно узурпировав мою руку, утвердительно сказал Эврихам. — Лаллион, тебе доверяю свое самое главное сокровище — мою жену!

Подняв опущенные, согласно этикету, ресницы, мои глаза уперлись в смеющийся сиреневый взгляд. Мне сразу стало жарко. “Глаза в глаза…”

Целую секунду я искала в этом искристом омуте хоть толику узнавания… Но нет. Ни один мускул не дрогнул на этом прекрасном приветливом лице…

Что ж. Я вздернула нос и пошла в зал рядом с Эврихамом.

Как только Государь, под руку со мной, вошел в двери, оркестр грянул приветственную мелодию. Дворяне склонили головы в поклонах, а дамы, скрипя суставами, присели в низком реверансе.

Мы с Его Величеством медленно прошествовали в середину зала и поднялись на низкий подиум. Лица всех присутствующих с затаенной радостью и надеждой обратились к Королю. Музыка стихла.

— Мои дорогие подданные и гости моей прекрасной страны! Еще сегодня утром, вставая к обеду, я с большим сожалением понял, что солнышко греет уже не так ярко, да и жара, к которой мы привыкали все лето, куда-то исчезла. А залив по утрам покрывается белым холодным туманом. И это значит, что в гости к нам пожаловала прекрасная и нежная осень. И как всегда, по традиции, мы встречаем ее нашим чудесным Осенним Балом! Маэстро!

И оркестр заиграл легкий и воздушный полонез. Прямо из воздуха на всех присутствующих начали медленно падать иллюзорные, но такие яркие и красочные листья!

— Тисса Ирина, — Его Величество склонил передо мной голову, — не откажите в любезности протанцевать со мной первый танец!

— Не откажу… — я сделала паузу, — в любезности!

И, держась за руки, мы открыли Бал.

Партнером во втором танце у меня был Вин, который прошептал мне на ушко, что будь он немного внимательней в день нашего знакомства, то обязательно пошел бы меня провожать. Разойдясь с ним в фигурах танца, моим партнером на время стал Алекс, который поинтересовался, чего хочет от меня пронырливый эльф.

— Того же, что и все остальные… — философски заметила я.

Алекс не понял.

А где же Мелин? Почему я не вижу его?

Скользнув взглядом по кругу танцующих, я не обнаружила ни Мелина, ни Эврихама, ни Сандела. С досадой закусив губу, я кружилась вокруг партнеров под невыносимо скучную музыку. Над головами гостей неожиданно полетели низкие белые облака, которые прямо на глазах набухали тяжелым подбрюшием, сверкнула молния, и пошел иллюзорный дождь, образуя на паркете ненастоящие лужи. А в них, с тихим шелестом, падали листья. Красиво, но мне стало очень грустно. И ради чего я стремилась попасть на этот бал? Для чего просила у отца драгоценности? Чье воображение мне здесь поражать?

Когда танец закончился, я попросила Десилира проводить меня к столам с легкими закусками, вином и водой. Краем глаза отметила, как дернулся за мной Алекс, но твердой женской рукой был вновь вовлечен в танцующую круговерть.

Поставив, как заслон, эльфика рядом с собой, я глоточками цедила сок и рассматривала публику. Молодежь с удовольствием знакомилась и развлекалась. Мамочки сидели на диванчиках в нишах и, обмахиваясь веерами, обсуждали вероятность замужества той или иной девицы. Отцы семейства разглагольствовали о вчерашней охоте, росте или снижении цен, возможностях торговли с эльфийским континентом и скачках, которые на днях обещал устроить Эврихам.

Внезапно мой взгляд выхватил из толпы яркие синие глаза Виннеара. Увидя, что я на него смотрю, он призывно махнул рукой.

Я подхватила под руку Деса, и поставила бокал на стол.

— Идем, там твой братец задумал очередную пакость.

Дес возмущенно дернулся, но я мило улыбнулась и потащила его дальше.

В нише нас ждал Вин. А вместе с ним стояла, прелестная в своем небесном платье, Лана. Мы тихонько обнялись, прикрытые телами наших кавалеров.

— Ну что, подруга, порвем танцульки, как Тузик грелку? — поинтересовалась я.

Подруга засмеялась, а мальчики ничего не услышали.

— Иди, договаривайся с дирижером! — подтолкнула хохочущая Лана своего ухажера.

Вин, оглядываясь на нас, поспешил к оркестру.

И вскоре, как только мы добрались до середины зала, музыканты заиграли вальс. Кровь радостно заструилась в жилах. Посланный найти и привести любой ценой Алекса, Дис поставил моего кавалера рядом со мной, утирая со лба пот. Видимо, сражение за тело моего принца эльф выдержал нешуточное.

— Спасибо, солнышко, — пропела я, посылая мальчику воздушный поцелуй.

Легкая безуминка в глазах Ренийца только лишь придала нашей танцевальной задумке очарования, а мне — сил. Перемигнувшись с Ланой, мы образовали две пары, стоящие недалеко друг от друга.

Танец мы начали традиционно, медленно кружась вокруг своих партнеров. Но это делали настолько синхронно и изысканно, что вокруг нас образовалось пустое пространство. Люди освобождали место, чтобы посмотреть, как это у нас так красиво получается. Когда темп немного ускорился, молодые люди перехватили наши руки и, кружась вместе с нами, повели по залу. Теперь пары шли абсолютно друг напротив друга, точно копируя все движения, жесты и повороты. Синяя и голубая юбки струились сзади, то собираясь ровными волнами, то раздуваясь во всю длину. И это было потрясающе! Музыка захватывала все чувства, опьяняя голову и очаровывая душу. Надежные руки партнера крепко держали легкое, свободное в выражении танца, тело. Мы пролетели два круга по огромному залу и снова остановились точно друг напротив друга. И снова и Лана, и я закружились под музыку вокруг своих партнеров. А вместе с заключительным аккордом мужчины встали перед нами на одно колено. Зал зааплодировал. Кто-то даже закричал, выражая свой восторг.

С улыбкой на лице я скользнула взглядом по восхищенным лицам. О, да! Дилира стояла в первом ряду зрителей, гипнотизируя Алекса. Она совершенно забыла о существовании эльфов, внезапно почувствовав, что никчемность, всегда бывшая рядом, на самом деле является чудесным сокровищем, которое теперь приходится отстаивать с боем. Нам улыбались и аплодировали Корнельские. И такими знакомыми глазами смотрела моя вторая половинка. А в них плясали непонятные искорки. Он что, смеется?!

Попросив прощения у Данияра, который хотел пригласить меня на следующий танец, я решительно пошла к Мелину, который уже вышел на террасу и облокотился на высокий парапет.

Прикрыв створки двери, чтобы звуки бала не мешали разговаривать, я подошла к нему.

— Здравствуй, Мелин. — Сказала я его спине.

Он медленно и как-то очень плавно развернулся. Темные брови поднялись вверх.

— Тисса Ирина? Вы что-то хотели?

— С девушками на балу так не разговаривают. — Я встала рядом и положила руки на деревянную планку. — Ими восхищаются и говорят комплименты.

В саду, несмотря на осень, все было сочным и зеленым. Разным цветом цвели пресловутые гортензии, которые так обожает Королева.

— Вы ко мне подошли именно за этим? — на меня в упор смотрели сиреневые глаза.

Боги, какой же он красивый! Даже у меня, прожившей какое-то время в его теле, захватило дух. Белые длинные волосы, заплетенные в сложную косу и подвязанные у затылка бантом — это я так всегда делала, чтобы их не пачкать… Смуглая от загара кожа, тонкий, с небольшой горбинкой, нос, темные брови… Узкий овал лица и высокие скулы. Фигура, вылепленная постоянными физическими упражнениями… Но еще что-то появилось в нем. Скорее, в его глазах: они стали глубокими. Злые искорки исчезли совсем. Он научился улыбаться взглядом. В его присутствии появлялась уверенность, что все будет хорошо.

— Нет. Я подошла поздороваться после долгой разлуки.

— Мы с Вами встречались? Где? Я Вас не помню. — Он оперся локтем на парапет, заглядывая мне в лицо.

— Да, встречались. Но моя внешность Вам ничего не скажет. Мелин, — я резко обернулась к нему, — ты поддерживаешь связь с Ленной? Я бы снова хотела погладить ее крылья… И косу тебя научила заплетать я. Это я была рядом с тобой десять лет тому назад и пробудила спящую в тебе эльфийскую магию!

— Кто Вы такая? — жестко спросил Мелин. — Откуда знаете то, чего не знает никто?

— Я вернулась, Мелин. Знаешь, мне показалось, ты меня позвал. И я пришла по той нити, что когда-то соединила наши души.

Мелин, выпрямившись во весь рост, скалой возвышался надо мной. В глазах клубилась фиолетовая буря. Золотые искры казались разрядами молний.

— Не смейте…

Тут двери на террасу неожиданно распахнулись и влетели довольные Вин и Лана. Я, тут же отойдя от Миллеинора, устремилась навстречу своей подруге, радостно улыбаясь, хотя в душе разрасталась снежная пустыня под вечно черным небом.

Лана, счастливая праздником и близостью любимого мужчины, щебетала, как птичка, не обращая внимания на мое состояние. Я слушала, но не слышала, о чем она говорит.

Ну что ж, видимо, меня здесь не ждали. Я ошиблась. Уже который раз в своей неудачной жизни. Что там говорил Майлер о возможности путешествий по мирам?

— Эй, — подруга дернула меня за рукав. — Ты что, не слушаешь?

— Слушаю. — Включилась я. — Ланочка, у меня есть еще одна идея.

— Какая? — загорелись ее глаза.

— У тебя есть танец, ты мне показывала… Вроде как ручеек пробивается из скал?

— Есть! Пробивается!

— Сейчас будут выступления артистов. Я придумала новый танец. Пойдем в покои Алекса, я расскажу про свою задумку.

— Милый, — Лана помахала рукой Вину, — я быстро.

Уходя, я видела, как о чем-то резко заговорили братья.

Когда распорядитель бала объявлял публике о предстоящих выступлениях артистов, мы с Ланой уже стояли за кулисами местного маленького театра, готовые танцевать. Сзади нас бегали и суетились какие-то люди, но мы, крепко сжав руки, не обращали на это никакого внимания. Сейчас наступит наш звездный час. Куда он приведет потом танцовщицу, я не знаю. Но для меня этот час, скорее всего, будет последним на этой земле. Меня здесь ничего не держало. Я снова была свободна в выборе пути.

Готовясь к выступлению, я поменяла свой наряд на красное платье и огненное колье. И теперь все мое существо и внутренне, и внешне, напоминало пламенные всполохи первородной стихии, той, из которой зародилась магия огня.

Лана же в своем голубом платье с синим, одолженном у меня, шарфиком, олицетворяла зарождающуюся стихию воды.

Гомон в маленьком зале постепенно затих, и раздались робкие аплодисменты. Конферансье вышел на сцену:

— Уважаемые дамы и господа! Пока оркестр настраивается на продолжение бала и закусывает, мы приготовили для вас занимательнейшие представления и увлекательнейшие зрелища!

Публика засмеялась и захлопала активней.

— Вас ждут выступления известных певцов, актеров и танцоров. И эту изумительную феерию для вас захотели открыть две гостьи нашего бала: тисса Лана и тисса Ирина. Прошу Вас, встречайте!

Проходя мимо, он положил, в знак поддержки, свою теплую руку поверх наших сплетенных пальцев.

Лана, сверкнув на меня веселым взглядом, высвободила запястье и выпорхнула на сцену. Начинала она одна.

Светлая и напевная музыка полилась из-за кулис. Лана присела на колено и нагнула голову. На ее фигурку, повязанную синим шарфом, сверху упал столб света. Флейта тихо и нежно выводила незамысловатый мотив. Лана, словно маленький росточек, только что вылезший из земли, словно капельки родниковой воды, пробившие, наконец, сухую толщу камня, медленно поднималась, запрокидывая лицо вверх. Она кружилась и выгибала тело практически на одном месте, а синий шарфик струящимся родничком летал вокруг нее. Распущенные светлые волосы рассыпались по его шелковистой поверхности. И вот крошечный родничок подрос, превратившись в звенящий в воздухе искристый фонтан. К духовому соло присоединились струнные и барабаны. Лана носилась уже по всей площадке, выплескивая по сторонам счастье только появившейся на свет водной стихии.

Теперь, в глубине сцены, где стояла я, начал медленно разгораться розовый свет утренней зари, освещая мою фигуру. Проснувшаяся сила огня неожиданно заметила радостный танец воды и захотела познакомиться поближе. Я осторожно, плавным шагом, выходила к зрителям. И замерла, наклонив голову и поднеся к лицу руку. Правая нога стояла на мыске, немного раскрыв разрез на юбке и спрятанный в нем розовый тонкий шелк.

Ликующая вода вдруг заметила, что она уже не одна. Фонтанчик немного опал, уменьшился в размерах, и приблизил свои серебристо-синие струи к странной незнакомке. Лана подбежала ко мне на мысочках и тут же отпрыгнула назад. Затрясла вытянутыми вперед руками: горячо, больно, не подходи!

Но первородному пламени очень понравилась вода: ее живость, веселье и искренность. И я начала в танце постепенно приближаться к Лане. И скоро мы уже кружились вокруг друг друга. Я приседала, словно охватывая ее пламенем снизу. Но бесстрашный синий шарфик вовремя гасил мои порывы, сводя их почти к самой земле. А Лана то и дело пыталась обнять жар моего огня водной струей.

Да. Лана и я танцевали любовь. Притяжение и отторжение таких разных, но одинаковых в своей общей сути, стихий. Мы хотели обнять друг друга и тянули навстречу руки. Но, как только пальцы соприкасались, мы сразу отскакивали в разные стороны, обиженно смотря на партнера.

Кто-то из магов нарисовал вокруг меня иллюзорное пламя, а вокруг подруги — переплетающиеся струи воды.

И вот, наконец, не в силах более сдерживать свои чувства, превозмогая боль, мы бросились в объятия, беря в ладони лицо любимой. Глаза в глаза… Сердце к сердцу… Наши губы почти соприкасались. Но вот барабаны ударили крещендо. И мы, не отрывая друг от друга рук, медленно упали на сцену, которую заволокло белым паром.

Минута молчания, и зал буквально взорвался криками, топотом и хлопками.

Мы, переглянувшись, быстренько встали и, откинув волосы назад, вышли, держась за руки, к зрителям. Я, опустив голову в поклоне, только сейчас поняла, как замерзли мои босые ноги, стоящие на досках сцены. Сколько же сил я отдала этому танцу!

Нам бросали цветы, какие-то люди залезали на сцену, протягивая букеты и драгоценности. Но вот к Лане подлетел ее ненаглядный Вин и, обняв, повел за кулисы. Грустно улыбнувшись зрителям, я вслед за ними сошла по ступеням. Ну вот и все. Прощай, Голубая Звезда! Осталось только навестить Дика и рассказать моей неудачной миссии. Что ж. Добрый ветер поможет одной глупой девушке вновь увидеть своего обретенного отца и попрощаться с ним… навсегда… Извини, Дик, но так вышло…

И тут грянул взрыв.

Глава седьмая. Нападение.

Все вокруг заволокло дымом. Настоящим. Падали и кричали люди, в панике затаптывая упавших. От стены отваливались куски, давя тех, кто хотел выбраться наружу. Сквозь эту какофонию звуков я услышала сильный голос Эврихама, созывающего всех Корнельских и что-то кричащего об измене.

С бешено колотящимся сердцем я бросилась обратно на сцену с одним желанием: помочь растерянным, ушибленным и раненым людям. Свет непогашенных прожекторов не мог пробить пылевую завесу, затянувшую помещение. “Ветер, дружок мой верный, где же ты? Помоги нам пожалуйста!” — причитала я вслух, на ощупь пробираясь среди обломков кирпичей, поваленных кресел и навеки замолчавших людей. Если мне попадался легкораненый человек, я немного подлечивала его и закрывала защитным куполом, умоляя до выяснения обстоятельств не вставать с пола. Где-то в отдалении слышались выстрелы. Мои босые ноги резали осколки и щепки. Надо найти туфли и выяснить, что случилось.

Война есть война. Туфли похожего размера я сняла с мертвой девушки и, кое-как обтерев ступни, надела их на ноги. Ветер залетел в открытые окна, двери и проломы, быстро вынеся всю пыль на улицу. Еще раз оглянувшись, я не узнала театрального помещения. Точно в середине зала, в полу, зияла огромная дыра, словно сюда попал снаряд. Люди, разбросанные взрывом и покрытые кровью пополам с каменным мусором, сломанными куклами лежали вокруг. Кровью были забрызганы стены, сцена и потолок. Я пробиралась к тяжелораненым и, чтобы они не мучились, останавливала им сердце. Из той, прошлой жизни, я помнила, как умирала от рака моя мать. Тело было покрыто незаживающими язвами. Она выкашливала собственные легкие, но гуманная медицина, посадив ее на слабые обезболивающие, равнодушно пожимала плечами и разводила руками: конвенция, однако. Гуманизьм. Она молила смерть забрать ее. А я даже не могла ей помочь умереть.

Вот поэтому тем, к кому помощь уже не поспеет, я закрывала глаза и облегчала последний вздох. Остальных, кого можно было спасти, я погружала в легкий сон и накрывала защитным пологом. Когда маги придут сюда, они легко его снимут.

Отойдя от первого шока, я вспомнила про подругу, Вина, Алекса и бросилась их искать. Я поспешила за сцену, ведь там нас настиг взрыв! Спустившись по уцелевшим ступеням и пробежавшись неразрушенным коридором, я не встретила ни людей, ни эльфов. Да и дырок в стенах от осколков здесь не было. И я открыла дверь в бальный зал. Меня сразу окружили крики и звуки борьбы. Слышались выстрелы, летали огненные шары, брызгало водой, и слабые человеческие тела пронзали ледяные иглы. Пригнувшись, я начала рассматривать тех, кто посмел напасть на Королевский дом во время праздника. Интересно, как эти люди смогли преодолеть защиту дворца?

Спрятавшись за поваленным и неизвестно откуда взявшимся в танцевальном зале столом, я рассматривала защитников и нападавших. Маги! Опять эти маги Северного замка! Отщепенцы в синих мантиях, мечтающие о мировом господстве. И эльфы. Те, которые из Озерного края, что за горами. Те, которые мучили Мелина и его сестру. Высокие зеленоглазые и темноволосые нелюди швырялись заклинаниями и стреляли из длинных трубок.

Да что ж такое делается на белом свете! Неужели умственное развитие существ, населяющих Вселенную, Творец делал под копирку после жестокого похмелья по поводу окончания подготовительной работы? Откуда в мыслящих существах столько агрессии по отношению к себе подобным? Хочется подраться, наполни яму грязью, пошли лидеру другой страны приглашение и барахтайся вместе с ним там хоть до посинения. И пусть победит сильнейший!

Я тихо лежала и вспоминала заклинания из учебника Алекса и из собственного опыта. Было там что-то этакое… Да! Заклинание сети! Быстренько связав заготовки, я попросила землю напитать их силой и, как только неосторожный маг или эльф приближался ко мне боком или спиной, я выбрасывала заклинание вперед. Миг, и не успевший сообразить, в чем дело, боец падает скрученный по рукам и ногам, а освободившийся защитник снова бросается в гущу боя. Когда вокруг меня уже валялось около двадцати куколок, кто-то понял, что дело тут нечисто и одним мощным ударом швырнул мой стол под потолок. Я еле успела упасть на пол и затихнуть.

Вообще-то надо было избавляться от этих ярких тряпок. И пока мужчины разбирались между собой, я, извернувшись, стащила с себя некогда нарядное платье, оставшись лишь в кружевных трусиках и бюстье. Эх, жалко, порвутся при обороте! Вздохнув, я перетекла в звериную ипостась. Теперь моим оружием стали когти и клыки. Рыжей молнией бросалась я сзади на врагов, сдирая длинными когтями волосы вместе с кожей. Кто сказал, что на врага идут только спереди? На войне победа любой ценой — это, прежде всего, победа. И я нападала сзади. Выбравшись из месива живых и мертвых на террасу, я побежала к спуску в гавань. Наверняка маги и эльфы прошли именно этим путем! Не зря же кричал Король о предательстве! Точно. В гавани стояли два чужих корабля.

Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, я снова стала человеком и скатала между рук шаровую молнию. Доведя температуру до максимума и прошептав заклинание точного попадания, прочитанное у Алекса, я швырнула ее вниз. С грохотом врезавшись в палубу чужого корабля, она взорвалась, выплеснув во все стороны магическое пламя, в мгновение пожравшее корабль. Подпрыгнув, я скатала еще шарик. На другом корабле забегали человечки, что-то выкрикивая и размахивая руками. “Ставят полог!“ — догадалась я и бросила второй подарочек. Но он только скользнул вдоль радужного щита, накрывшего корабль. Вот вы как? А я вот так!

“Водичка, моя сестричка, не откажи в просьбе! Утащи этот корабль из гавани и притопи где-нибудь. Пожалуйста!” — жаркой скороговоркой помолилась я.

И вот корабль под щитом величественно развернулся и тронулся на выход из порта. Защитный колпак сразу растаял, а человечки начали заколдовывать воду. Я сделала третий огненный шарик и, перекидывая его с руки на руку, прошептала заклинания. Он летел медленно, как далекая комета по небесному своду. Но его никто не заметил, пока пламя и грохот далекого взрыва не пронеслись огненным эхом по побережью. “Спасибо, водичка!” — прошептала я. Пора уходить. Вдруг кто заметит? Немного подумав, я побежала ко дворцу.

Пусть теперь меня ничего не связывает с этим миром, но оставить все вот так и уйти, не оказав посильную помощь, я не могла. Поэтому, скрываясь за кустами гортензий (спасибо Королеве!), я обходила дворец, пытаясь найти возможность влезть внутрь незамеченной.

На террасе, где еще несколько часов назад меня представляли королевской фамилии, бегали озерные эльфы в одинаковых синих одеждах. Солнце почти опустилось за горизонт, и синие тени парка протянули свои руки до выбитых окон дворца. Пользуясь этим, я, согнувшись, пробежала к невысокому проему и, подтянувшись на руках, залезла в разрушенную темноту пустой комнаты.

Мне обязательно надо было найти моих друзей. Проскользнув незамеченной среди обломков и человеческих тел, я полезла на второй уровень. Где-то кричали и сражались, но мне нужен был жилой этаж королевской семьи. Ведь там находились комнаты Алекса и эльфов. Если Вин с Ланой не смогли убежать из дворца, он поведет ее прятаться именно туда.

Подобрав по дороге валявшийся на полу чей-то платок, я повязала им скрученные волосы. И смотреть не мешают, и не пачкаются! Хотя я уже была грязной с головы до ног. Даже обороты не помогали. Мои штаны и рубашка народа пум стали пятнисто-защитного окраса. А вот и третий этаж!

На травянисто-зеленой ковровой дорожке грязные следы и бурые капли. Одна из дверей валялась на полу. Где-то смеялись грубые мужские голоса. Я набросила на себя полог невидимости. Против магов не поможет, а вот эльфы не увидят! И шагнула в коридор.

Первая дверь — это покои Эврихама и его супруги. Там же должны были находиться и маленькие близнецы с няней. Толкнув деревянную узорчатую дверь, я поняла, что моя помощь тут уже никому не понадобится. Пожилая женщина с пробитой головой лежала на ковре в луже крови, последним усилием прикрыв собой двух полуторагодовалых мальчишек. Они были мертвы. Голубые невинные глазенки безразлично смотрели в потолок. Недалеко от них лежала Королева. Наверное, она умерла не сразу, а еще ползла к своим ненаглядным детишкам. Ее ладонь накрыла маленькую ручонку.

Смахнув злые слезы, я выскочила в коридор. Урою гадин! И не заходя больше ни в одну из дверей, я пошла туда, где пересмеивались гортанные голоса эльфов.

Заглянув за угол коридора, я увидела врага в покоях эльфийских принцев. Они копались в шкафах, собирая в кучу, лежавшую на столе, драгоценные камни и ювелирные изделия. Мародеры! Их было шесть человек. В открытом бою мне их не убить. Значит, поступим по-другому.

“Землица! Помоги мне немного, дай сил родному порогу. Подыми свою энергию ввысь, камень под ногами злодеев — провались! ” Тут дом застонал и затрещал. Пол, на котором стояли длинные мосластые эльфы, зашатался и рухнул в пустоту. Трое бандитов ушли вниз вместе с ним. Трое — отскочили, озираясь по сторонам. Но все было тихо и мирно. Лишь тоненькая струйка пыли поднялась через пролом вверх. “Спасибо, землица!”

Трое — это еще много. И я скатала огненную молнию. Держа ее на одной руке, другой я вытащила энергетическую заготовку ловчей сети. Попляшем, мальчики? Бросок — вспышка — адский грохот. Из комнаты вываливается оглушенный здоровяк и падает мне под ноги. Мгновенно поменяв ипостась, я с удовольствием вонзаю в его живот длинные когти. Думаю, что с такими ранами не живут. А если живут, то недолго. Поэтому, перепрыгнув через воющего эльфа, я залетела в комнату. Еще двое лежало в слегка поджаренном виде на полу. Два взмаха сильной когтистой лапы — и им уже не интересны земные дела. Дорога в вековечные леса уже открылась для них среди звезд.

Милая Королева! Я сделала все, что смогла…

На этаже больше никого не было. Когда пыль улеглась, я прошла в глубину покоев эльфийских принцев. Ну не может быть, чтобы тут никого не было! Наверняка кто-то спрятался! Хоть слуги…

— Эй! — позвала я. — Кто-нибудь здесь есть?

За одной из дверей раздался робкий шорох. Подхватив упавший при обороте платок, и снова повязав его на волосы, я толкнула дверь. Это была спальня. Звук шел из-под кровати.

— Не бойтесь! — крикнула я. — Свои!

И приподняв покрывало, заглянула вниз. На меня смотрели перепуганные глаза местной горничной.

— Вылезай. Их больше нет. Скажи, здесь кто-то еще, кроме тебя, был?

Та, вылезая, молча закивала.

— Где? Там?

Она протянула руку к распахнутой настежь двери соседней спальни. Я бросилась туда и остановилась на пороге. Горничная, побежавшая за мной, охнула и подавилась всхлипом. У стены, лицом вверх, с распущенными волосами, лежала моя подруга. Голубое платье было в бордовых пятнах. На ней, защищая девушку своим телом, лежал Вин.

— Помоги! — бросила я горничной. Она часто закивала, побледнела, но вместе со мной подошла к этой неподвижной паре.

— Ланочка! Виннеар! Ребятки! — нежно позвала я их. Но они не откликались.

Тогда я схватила Вина за плечо.

— Давай вместе! — прошипела я девушке.

И мы вдвоем повернули тело красавца эльфа. В его груди спеклась черным сквозная дыра. Он был мертв. Я трясущимися руками закрыла ему глаза. А ведь они еще совсем недавно смеялись и искрились любовью к той, что теперь бездыханно лежала рядом с ним! Я осмотрела Лану. Видимых повреждений не было. А кровь на платье вытекла из раны Вина.

— З-заклинание… — стучала зубами горничная. — Я слышала…

Своими руками я посадила подругу, привалив тело к стене. А к ней на колени мы положили голову Вина. Их руки я соединила вместе на его груди, закрыв страшную рану.

— Простите меня, если можете… Я, никому не нужная чужачка, жива, а вы, такие молодые и влюбленные в жизнь, уже ушли небесной дорогой…

Я отошла на шаг и, роняя слезы, низко им поклонилась.

— Тимос! — Орала я в тишине коридора. — Как ты это допустил, бестолковый Бог? Где ты шляешься, когда здесь гибнут лучшие из лучших? Ты обещал прийти, если позову. Я зову Тебя! Иди и любуйся!

Я уже бежала туда, где слышался гул голосов. И вот, в гостиной второго этажа я вижу Мелина, стоящего напротив двух эльфов и одного человека. Вокруг них навалены убитые озерные эльфы. Я затаилась за стеной.

- Ну что, — говорил хриплый самоуверенный голос, — отвел душеньку, Крысеныш? Как был ты безродной кусачей портовой крысой, так и остался! Хоть в камешках, хоть без них. Ты, наконец, понял, что мы — сила? Сейчас Эврихам подпишет отречение от престола, и мы поплывем на твой лесной континент! У тебя же есть еще сестрички? — гнусно захохотал он.

“Мелин! ” — позвала я мысленно. — “У тебя есть один шанс. Продумай, как использовать. Сообщишь, как будешь готов”.

“Хорошо” — донесся до меня его тихий внутренний голос.

Прислушиваясь к разговору, я скатала молнию.

— Я еще не забыл, как ты при девушке бросил меня в кусты… Унизил… Что ж. Теперь твоя очередь. Ты получишь за все, даже с процентами!

Вот так номер! Даниэль Легро собственной персоной! И ты, дурак, туда же…

“Готов!” — услышала я.

— Даниэль! Солнце мое! — я зашла в дверь.

Все трое обернулись, выстреливая из трубок заклинанием. Я, ожидая подобного, выставила щит и присела. Мелин тут же набросил на всех огненную сеть. Эльфы сгорели сразу. Даниэль, как сильный маг воздуха, еще сопротивлялся. Тогда я нагнулась над ним:

— Детка, тебе, наверное, перед смертью тяжело будет узнать, что в кусты твою запыленную задницу зашвырнула я? А?

Легро посмотрел на меня красными от усилий глазами и прохрипел:

— Чтоб ты сдохла!

— Уже было! — легкомысленно согласилась я, а Мелин затянул сеть. Когда мы вышли в коридор, в комнате, на полу, под порывом залетевшего ветра, закружилась зола.

— Где все? — отрывисто бросила я.

— В королевском кабинете.

— Веди.

И мы бегом ринулись вниз.

Там, где мы шли, никого не было, и только, зайдя в нужное нам крыло, мы наткнулись на трех магов. Мелин их снял одним движением руки. Дальше, впереди, стояла толпа. Маги держали заложниками принцев и Дилиру, которые сидели под сетью на полу. Там же находился и Алекс. Одной рукой он обнял плечи принцессы, прижимая ее к своей груди.

Мы с Мелином переглянулись.

— У тебя снова будет только один шанс. Используй его с умом! — Я в последний раз посмотрела в глубину так и не ставших родными сиреневых глаз и обернулась пумой.

Да, я боюсь еще раз умереть. Но лица Вина и Ланы стоят перед моими глазами до сих пор. Я для вас была совершенно чужой. Но вы безоговорочно приняли меня и помогали, чем могли. Я люблю вас и никогда не забуду!

Мои лапы твердой поступью двинулись вперед. Маги тут же развернулись и уставились на меня.

— Мяу! — басом сообщила я о своем прибытии и потерлась головой о колени ближайшего мага. Он расплылся в улыбке:

— Какая большая киса!

Алекс застыл внутри сети, закрыв себе рот ладонью, чтобы случайно не крикнуть.

А я, тем временем, уже лезла в двери.

— Какая ты все-таки сволочь, дядюшка! — услышала я голос Короля Эврихама.

— Глупости. — Этот голос принадлежал человеку постарше. — Вы виноваты во всем только сами. Трон и сила архимага, после смерти брата, должны был перейти к нам с Владисласом. Но ты и Сандел грубо нарушили наши обычаи!

— Если мы их нарушили, Тимос не принял бы наши клятвы!

— Ерунда. Тимосу давно уже все равно, что происходит на земле между людьми. Представляешь, у него большое горе случилось несколько десятилетий назад: кто-то украл Изиру. Или она сбежала сама?

— Тоже твоя работа?

— Нет, Владисласа. Так все грамотно сделал, а потом засомневался: испугался гнева Богов. Стал умолять отпустить Богиню. Представляешь? Просил меня отказаться от всех планов. Глупец!

— И что же с ним произошло?

— Эксперименты, тем более магические, вещь опасная… Взрыв — и нет человека. А такой талантливый был маг!

Я протиснулась в комнату и, обтирая колени всех присутствующих, потихонечку все ближе подходила к Дядюшке. Тот обернулся и, подняв брови, спросил:

— Это кто?

— Ручная кошка принца Алекса. Совершенно безобидное существо. Испугалась и вышла к людям.

Маги, нагибаясь, дружно гладили мою шкуру.

— Я ее возьму в столичный дворец. — Решил судьбовержец.

Эврихам сидел за столом. Под его ногами лежал раненый Сандел.

“Король. У тебя один шанс. Используй его на счет три”.

Эврихам моргнул, но сразу подобрался.

Раз, два… мое тело напряглось… три…

Оттолкнувшись от пола, я взвилась вверх, когтистыми лапами снимая скальп с безымянного дядюшки. Комната словно взорвалась. По мне долбили молниями, иглами, свинцом… Защита все истончалась… Дядя со свернутой шеей испустил последний вздох. Удар. Как же больно…ноет грудь и трудно дышать…

И я умерла.

С небольшой высоты я смотрела на лежащую израненную пуму, людей, бегающих вокруг и бросающих друг в друга всяческой гадостью. Глупые. Жизнь все равно когда-то кончается. Так зачем ее укорачивать? Тело, конечно, жалко. И миры хотелось посмотреть. Но, видно, Судьба решила вычеркнуть одну бестолковую и жалостливую девушку из своих списков. Равнодушно бросив взгляд вниз, я посмотрела наверх. Звезды. Они все разные. Но теперь у меня другая дорога. А вот и она… Светится. А там, впереди, рука об руку, идут Вин и Лана. Подождите! Я с вами!

Глава восьмая. Дорога домой.

Мятежники, видя смерть своего главаря, немного посопротивлялись, но численное превосходство и ожесточенный натиск защитников дворца сделали свое дело. Нападавшие стали сдаваться. Эврихам и подлеченный Сандел сделали большую клеть, куда загнали всех побежденных.

— Что с нами будет? — хмуро спросил высокий и измазанный в копоти эльф.

— А что бывает с такими, как вы? — Зло сказал проходивший мимо Данияр. — Цепь и рудники до конца жизни.

Во дворец были вызваны маги из города. Они помогали расчищать развалины и вытаскивать из-под них людей. Всех пострадавших положили в одном из неповрежденных покоев дома.

Алекс расцепился с Дилирой и, взяв чудо-мазь тиса Горского, помогал тису Ренскому и еще двум магам оказывать помощь раненым.

Всех мертвых, и врагов, и защитников, выносили на улицу. Первых укладывали кучей на землю, вторых — в ряд на мраморной террасе, где еще совсем недавно весело звучала музыка. На улице стояла глубокая ночь. Черными раскоряками шевелились ветки деревьев. Магические фонари призрачными огнями наполнили парк. Дворец маги осветили молниями, плавающими под потолками на всех этажах. Везде кипела работа по расчистке мусора и поиску мертвых и живых людей.

И вот, когда солнечные лучи пробили утренний туман, оставшиеся в живых и на ногах защитники собрались на террасе.

— Может, сначала упокоим дядюшку со товарищи? — поинтересовался Сандел у Эврихама.

— Как скажешь. Мне все равно. — пожал плечами Король.

— Отец, кто этот дядюшка? Почему я о нем ничего не знаю? — подошел к ним Данияр, а затем и остальные молодые люди.

— Это было очень давно, ребята. — Ответил Сандел. — Нам с Королем Эврихамом было столько же лет, как сейчас Кириму и Ойрену. Наш отец, Малинор, поехал с визитом к озерным эльфам. Они тогда еще жили на архипелаге. По пути корабль, на котором они с матерью ехали, пропал. В том районе никогда не было сильных штормов. А корабль был сделан и заговорен лучшими корабелами и магами. Если с кем-то из правящих близнецов что-то случается, по нашим обычаям, трон и пост Архимага переходит к следующему поколению. И наш дядя, брат отца, стал нас готовить к государственной присяге и обряду посвящения Тимосу. Но у отца и его брата тоже был дядя. А у него — брат-близнец. Им, Владисласу и Констасу, трон не полагался, так как они не были прямыми наследниками. Но Констасу всегда хотелось этой власти. Он даже выступил с претензией на совете магов, но совет не только не прислушался, а еще и изгнал алчущих власти братьев из страны. И след их потерялся на многие годы. И вот, смущая умы обиженных кажущейся несправедливостью озерных эльфов и подогревая тщеславие магов Северного замка, он нанес удар.

Корнельские, озаренные розовым утренним светом, встали плечом к плечу. Впереди замер Эврихам, смотря на свою жену и близнецов. Чуть поодаль стояли Санлеор и Десилир. Держась за руки, они прощались с братом. Рядом с ним лежала светловолосая девушка в голубом платье. Санлеор вытянул руку, и рана на груди Виннеара затянулась. А с платья Ланы исчезли темные капли. Десилир заплакал. В семье Корнельских тихо рыдала в плечо Алексу Дилира. На холодном мраморе лежали нарядные женщины и мужчины. Они приехали праздновать наступление осени, а попали на войну. Порталом из города и столицы прибывали родственники убитых и пострадавших. Потихоньку, не нарушая королевской скорби, забирали родных по домам.

— Подожди. — Вдруг сказал Алекс Дилире и подвел ее к брату. — Извините, мне нужно попрощаться с одним человеком.

И он пошел к краю смертного ряда. Там, почти на ступенях, лежала большая кошка. Красные и бурые пятна на ее разноцветной шерсти были совсем не видны.

Алекс опустился перед ней на колени.

— Спасибо тебе за все, Ирра. Наверное, как закончится траур, мы с Дилирой поженимся. Это все ты сделала. Ты завоевала для меня счастье. — Он погладил между ушами черно-рыжую голову. — Прощай, красавица. Прости, что тебе пришлось защищать нас, мужчин.

И вдруг он вскочил в изумлении на ноги. Под его рукой медленно исчезли очертания кошачьего тела, и появилась маленькая темноволосая девушка в рыжей рубахе и черных штанах. Ее пухлые губки были полуоткрыты, обнажая ровные передние зубки.

— Мой Бог! — произнес, подходя, Сандел. — Какая красивая! И какая отважная! Как в нашем дворце появился оборотень? Я думал, они давно вымерли.

— Она приехала со мной, разве Вы не помните? — ответил Алекс.

— Припоминаю. Но откуда ты ее взял?

— Тис Горский привез с островов. Говорил, она сама отправилась с ним.

— И что же привело ее сюда?

— Я. — раздался голос от самого темного угла террасы, куда еще не добрался солнечный луч. — Она пришла ко мне.

Все обернулись в ту сторону. На холодном полу, поджав колено к груди и вытянув вперед другую ногу, сидел Миллеинор, опустив голову на руку.

— Это я виноват в смерти своего брата и этой девушки. Если бы я сюда не приехал, этого бы не произошло!

Над террасой повисла тишина. О чем можно еще сказать в такой час?

И тут пространство раскрыло в себе дыру, и из нее выпрыгнул черноволосый молодой человек в черном костюме. Оглядев вскинувших руки магов, он махнул рукой и произнес:

— Прошу вас, не надо разбрасываться заклинаниями. Чревато, знаете ли.

— Вы кто? — спросил Эврихам.

— Неважно. Я сейчас уйду. Мне надо забрать то, что принадлежит по праву. — И он оглядел ряды убитых людей. — А, вот она!

И он быстро прошел к тому месту, где лежало тело Ирины. Нагнувшись, заглянул ей в лицо:

— Ну и зачем было убегать, девочка? Ради чего? Или кого-то? — он поднял голову, осматривая пристальным взглядом живых. — Они не стоят и твоего мизинца. Поднимайся, родная!

И он легко подхватил ее на руки.

— Желаю здравствовать! — кивком головы черный человек открыл портал.

— Ну, Майлер, не так скоро! — раздался голос за его спиной.

Маги снова вскинули руки.

— Ой, только без рук. Оторву. — Сказал непонятно откуда взявшийся человек. У него были гладкие и светлые, зачесанные назад, волосы, искристые серо-голубые глаза, прямой длинный нос и улыбающиеся тонкие губы. Одет он был в свободного покроя серые штаны, кроссовки и футболку.

— Тимос, что ты здесь забыл? — спросил черный человек, не опуская свою ношу.

— Майлер, я — дома. Это ты что здесь забыл? И кого ты хочешь унести с собой?

Тимос пружинящим шагом подошел вплотную к Майлеру.

— Не подходи! — предупредил Майлер.

— А то что? Поколотишь? Ну-ка, ну-ка… О, Иришка! Умерла, что ли? Да как она посмела! Звала — звала, и не дождалась, убежала, дурочка малолетняя! А ты куда с ней собрался?

— Она — моя! — отрезал Майлер.

— Ваша контора и так почти выпила ее досуха. Если б она от вас не сбежала, то со следующего задания уже не вернулась. Факт. Это — во-первых. А во-вторых, она пришла ко мне добровольно. Я ее принял. Она — моя.

— Зачем она тебе, Тимос? У тебя целая планета всевозможных сущностей. Или тебе мало развлечений?

— Да, такой забавной глупышки еще не было в моей коллекции. Но не в этом суть. Она нашла и освободила мою жену Изиру, которую я искал много лет. И я хочу отдать ей свой долг и пригласить жить здесь, на моей земле, где пожелает.

— О чем вы спорите? — подал голос из угла Мелин. — Она мертва уже несколько часов!

— Да? — Тимос взглянул Ирине в лицо. — Не заметил.

— Эй, Майлер, давай сделаем так. Сначала ее зовешь ты. Если она откликнется — уходит с тобой. Потом я.

— Давай попробуем. — Майлер прикрыл глаза и замер.

Светлая дорога из маленьких искорок летит сквозь черноту Вселенной. Там, вдалеке, по этой дороге бредет одинокая маленькая фигурка девушки в штанах, свободной рубашке и босиком. Распущенные длинные волосы то и дело падают на склоненное лицо.

— Здравствуй, Ира! — Майлер пошел рядом.

— Здравствуй, Майлер. — Равнодушно сказала она, не поднимая головы.

— Я хочу забрать тебя на свой остров, Ирина! Помнишь, как мы вдвоем купались в океане?

— Не помню. — Все также равнодушно отозвалась она.

— Мы были счастливы! Ты хотела жить и летать по мирам! Пойдем со мной! Мы опять сможем быть рядом.

— Нет. Теперь я хочу покоя. Я устала от вранья, недомолвок, мыслей и сомнений. — Девушка подняла голову и посмотрела Майлеру в лицо. — Вы только пользуетесь нами. А потом выбрасываете, словно старые ненужные игрушки. А ты помнишь, что хотел меня отдать другому куратору? А, Майлер? Так и будете швырять, пока окончательно не сдохну? А я вот уже… Уходи.

Ирина опустила голову, занавесившись волосами. Майлер схватил ее за руку:

— Ира! Мой остров опустел без тебя! Вернись ко мне!

— Уходи. Я не верю тебе. У меня теперь своя дорога. И насильно отнять меня у смерти ты не имеешь права. Прощай, Майлер.

Человек в черной одежде открыл глаза и посмотрел на мертвую девушку.

— Глупая ты, Ира. Могла бы стать счастливой, если хоть немного закрыла свое сердце. Бери ее, Тимос. Пробуй.

Майлер нежно переложил на подставленные руки Бога маленькое и хрупкое тело.

Открыв портал, бросил прощальный взгляд:

— Удачи!

Теперь по искристой тропе рядом с Ириной шел Тимос.

— Здравствуй, Ира!

— Здравствуй, Тимос.

— Хочешь навсегда вернуться в мой мир?

— Нет, Тимос. Меня там никто не ждет и не держит. Не хочу.

— А зачем ты в него пришла?

— Надеялась… Но мне померещилось.

— Хочешь, он тебя полюбит?

— Нет, Тимос. Не хочу. У него прекрасно только тело. А душа любить не умеет.

— Может, я могу для тебя сделать что-нибудь?

Ирина посмотрела Тимосу в глаза и коснулась его руки.

— Тимос! Ты Бог и умеешь воскрешать. Знаю, что на твоей земле я никому не нужна. Но на ней жили двое чудесных влюбленных. Они погибли, защищая друг друга. Они ушли по дороге раньше меня, и я почти потеряла их из виду. — Ирина с мольбой глядела в глаза Богу. — Тимос! Прошу, если это в твоих силах, оживи их! Это Лана и Виннеар. А я пойду дальше.

Ирина снова опустила голову: — Хотя, ты тоже можешь обмануть.

Тимос вздохнул и взял девушку за подбородок.

— Клянусь, Ирочка. Я найду их.

Она слабо улыбнулась:

— Мне пора идти. Путь еще долгий. Прощай!

— Прощай, Ирина!

Тимос открыл глаза и осторожно положил девушку на белый пол.

— Что? — раздался голос Миллеинора.

— Она отказалась возвращаться. Сказала, что ее никто не держит. И попросила только об одном.

Бог, осторожно ступая, подошел к телам Виннеара и Ланы. Простер над ними руки:

— Я приказываю вам — живите!

Яркий сиреневый свет обрушился из открытых ладоней на лежащую пару. Мужчина и девушка вздрогнули, вздохнули и открыли глаза.

Вздох ветром пронесся по всей террасе.

— Я был не прав, запустив свое хозяйство. — Бог пожал плечами и перешел к маленьким близнецам:

— Я приказываю — живите!

Дети тут же открыли глаза, сели и заревели. Эврихам упал перед ними на колени и прижал к своему сердцу.

Люди плакали, обнимая оживших близких и вознося Тимосу хвалу.

Бог прошел по всему ряду и поднял к жизни всех. Кроме Ирины.

Он немного постоял над ней и подумал.

— Знаете, пожалуй, я похороню ее тело у себя в горах. Ей здесь не место.

— Это ты про кого ты говоришь, малыш? — раздался вдруг голос.

Пространство пошло волнами, открыв овал портала. И через него шагнул моряк с седыми усами.

— Дик! Старина! — Тимос раскрыл руки. — Сколько лет! Ты все по морям и океанам?

— Ну да. Я — по морям. Ты — по горам. Мое дело — охранять, твое — командовать. Молодым такое сподручней. Так что тут приключилось?

Он оглядел полуразрушенный дворец и смеющихся от счастья людей. Негромко произнес:

— Я что-то с дочкой связь потерял. А она как раз сюда собиралась.

И тут его взгляд упал на одинокую фигурку Ирины, лежащую на полу под стеной.

— Ты что с ней сделал, Божество недоделанное?

Тимос ничего не успел ответить, как Дик встал перед девушкой на колени и похлопал ее по щеке.

— Пора, дочка, вставать. Твой старый папка пришел за тобой. Он тебя любит и возьмет к себе на корабль. Мы поплывем в дальние страны и будем искать на отмелях жемчужины. У тебя будут самые красивые серьги в мире!

— А огненного ожерелья больше нет! — Ирина открыла глаза и улыбнулась. — Папка! Мы, правда, с тобой поплывем далеко — далеко?

— Собирайся, доча!

Тимос стоял, разинув рот.

Дик повернул к нему голову, подмигнул и шепнул:

— Мастерство, оно в сердце!

Дик обнял дочь за плечи и спросил:

— Ну что, поехали?

— Поехали, папка, — она прижалась к его груди головой.

— А попрощаться ни с кем не хочешь?

— А зачем? У меня здесь близких нет. Хотя… — она высвободила руку из большой ладони Дика и подошла к обнявшимся Вину и Лане.

— Прощайте! — тихо сказала Ирина. — Больше не умирайте!

Два счастливых лица, наконец, посмотрели на худенькую девушку в мальчишеском костюме.

— Ирочка, — спросила Лана, — ты куда? Мы хотели пригласить тебя на свадьбу! Вин сделал мне предложение!

— Спасибо. Лучше я просто как-нибудь вас навещу.

— Но мы сами не знаем, где будем жить!

— И я не знаю. Поэтому наши пути обязательно пересекутся.

Ирина отвернулась и медленно пошла к отцу.

Дик открыл портал.

— Ох, и хитрец же ты, папа! — засмеялась Ирина. — Скрывал от дочери такие возможности!

— Да, я такой! — ответил моряк, нежно поцеловав темноволосую макушку дочери.

— Стойте! — раздался вдруг окрик, и на террасу вылетел тис Ренский. — Подождите, пожалуйста!

Отец и дочь замерли рядом с открытым порталом.

— Ирина! Хоть я тебя почти не знаю, но все-таки, кажется, что знаю очень давно, — начал сумбурно говорить Корин. — Я понял, из-за кого ты пришла к нам. Но этот… он не умеет любить, Ирина. Скажите, вы можете меня взять с собой? Просто мне надо уйти. Сейчас. Не захватите еще и меня?

Дик и Ира переглянулись.

— Ты как, доча, не против?

— Возьмем, пап. Ему пора найти самого себя в этом мире. Как и мне, научиться заново жить.

— Если брать с собой ничего не будешь, прыгай в портал!

Ренский кивнул и скрылся из глаз в разверзнутой дыре.

— Тимос, бывай. Мой привет красотке Изире.

— Но-но! — шутливо погрозил пальцем Тимос. — Удачи тебе, Иришка. И счастья. Понадоблюсь — зови. А еще лучше — зовите в гости.

Ирина улыбнулась, кивая головой.

Дик подхватил ее под локоть и помог перешагнуть через разрыв материи. Портал схлопнулся.

— Да и мне пора. Сандел, Эврихам — счастливо оставаться. С эльфами советую разобраться, а Северную цитадель — сровнять с землей. Магов — лишить дара. Это — не приказ, а всего лишь рекомендации. Молодым Корнельским — не повторять ошибок старшего поколения. Прощайте.

Тимос махнул рукой и исчез в воздухе.

Молодежь пришла в себя первой.

— К нам пришел на помощь сам Тимос! Это доказывает избранность Корнельской династии! — заговорили молодые принцы.

Алекс обнимал плачущую от счастья Дилиру. Эврихам успокаивал свою супругу, крепко обнявшую своих близнецов. Сандел собрал вокруг себя кучку магов и обсуждал снос дворца. В оскверненном доме больше никто не хотел жить.

Сан подсел к безучастно смотрящему перед собой Миллеинору.

— Брат, хватит переживать, ведь все живы, и все хорошо закончилось!

— Да, — горько усмехнулся Мелин. — И опять благодаря ей. Мы слишком гордились своими возможностями, но не учли элементарного предательства одного из членов правящей семьи. Если бы не эта девочка, меня бы уже не было в живых. И Корнельских бы не стало. Я никогда не говорил вам, что когда я жил здесь, то практически никакой магией не владел. Очень плохо — водой. Обитал на помойке, кусая протянутую, по доброте душевной, руку тиса Ренского, отца Корина. Но однажды, после очередного срыва, я проснулся и понял, что мое тело подчиняется не мне, а совсем посторонней сущности. А я, как зритель в театре, сижу внутри и оцениваю. Самое смешное, что сущность эта принадлежала девчонке. Поначалу меня это бесило. А потом я увидел, как ее душа меняет окружающий меня мир. Меня приняли в него, Сан. Меня стали уважать… А эта девчонка, Ирина, бесстрашно ввязывалась в такие дела, какие я обошел бы за сто верст. Но, только благодаря ее сердечности, неравнодушию и бесстрашию, я обрел свою родовую магию.

— Значит, она приходила к тебе?

— Да. Я с ней разговаривал.

— И что?

— Я испугался, Сан.

— Чего?!

— Того, что она опять отодвинет меня на второй план, Сан. Слишком высоко вознес я свою гордыню. И чуть снова не погиб из-за этого.

— Как ты относишься к нам, твоим младшим братьям?

— Я искренне желаю вам счастья, развития способностей…

— Ты не сказал одно очень важное слово…

— И какое же?

— Что ты нас любишь. Оно стоит всех остальных. Понимаешь, Мор? Выходит, прав был тис Ренский.

Мелин вскочил на ноги. Сиреневые глаза полыхнули грозовым разрядом:

— Я никого рядом с собой не удерживаю! — и он широким шагом прошел по террасе и, сбежав со ступеней, скрылся в саду.

Санлеор подошел к Синеону:

— Мастер, мы могли бы Вам чем-то помочь?

— Вы — гости нашего двора. Я не смею вас просить о подобном, когда не смогли вас обеспечить надежной защитой…

— Ничего страшного. Думаю, вместе мы справимся быстрей.

— Что с братом? — кивнул внимательный архимаг в ту сторону, куда ушел Миллеинор.

— Страдает, что не смог предусмотреть в установленной защите предателя.

— Ну, если уж мы об этом не подумали… Он же не Бог, чтобы все знать наперед.

Через какое-то время установленным в сохранившейся части дворца порталом, все женщины и дети, приехавшие сюда на лето и бал из столицы, вернулись в нее обратно. Вместе с Королевой и близнецами ушел и Король. Бедная женщина так перепугалась, что никак не хотела отпускать руку мужа. На развалинах остались лишь самые сильные маги с Санделом и братья-эльфы. Уже под вечер вернулся молчаливый Миллеинор и включился в работу. В первую очередь из дворца вынесли зачарованный камень портала и спустили его с холма в опустевший гостевой дом. Миллеинор провозился полночи, снова его настраивая и прописывая членов королевской семьи, выбранных магов и чиновников поименно. А на холме маги сожгли трупы убитых врагов и убрали в землю пепел. Камни дворца превращали в пыль, спуская струйкой вниз по скале к морю. А там она снова твердела, образуя валуны и новые скалы, выступающие кверху из моря.

Наладивший портал Миллеинор присоединился к ним уже под утро. И когда взошедшее на небосклон солнце осветило холм над Чатаккой, то горожане с удивлением не обнаружили королевского дворца на прежнем месте. Теперь в той стороне колыхались под ветром высоченные сосны.

Принцы Корнельские вместе с архимагом Санделом и эльфами стояли на вершине холма. Внизу, у подножия, сверкала солнечными бликами королевская бухта. В ней стоял корабль гостей.

— Будем прощаться. — Без улыбки сказал старший принц эльфов. — Если что было не так, извините.

— Я так понимаю, что твой брак с Дилирой не состоится?

— Она нашла свою настоящую любовь. Да и будущий зять весьма не плох. Все-таки, принц соседней державы!

— Вы теперь домой? И я думаю, что в ближайшее время вас ждать не стоит?

Миллеинор посмотрел в сторону, где обнявшись, стояли Лана и Вин.

— Виннеар остается. Не знаю, надолго ли, но прошу по-дружески, присмотрите за ними! Не хотелось бы потерять брата еще раз.

— Присмотрим, не волнуйся! Его величество предложил его девушке контракт на весь зимний сезон в столице. Она согласилась. Так что они едут туда вместе с нами.

— И когда успели все обговорить? — Скупо улыбнулся Миллеинор. — Ну, а младшие — со мной.

— К себе не пригласите? — усмехнулся Сандел.

— Не мне решать. Континентом правит отец. Я ему все расскажу, а решать — ему. В любом случае, я Вам дам знать.

Мужчины пожали друг другу руки. Вин по очереди обнял братьев:

— Мы на зиму — в столицу, а летом — ждите!

Эльфы улыбнулись Лане, которая, засмущавшись, спряталась за спиной Вина.

— Давайте забудем этот мрачный эпизод! Приезжайте! — протянул свою руку эльфам Данияр.

— Увидимся. — Кивнул головой Миллеинор и стал спускаться по тропинке к пристани.

— Переживает! — прокомментировал Виннеар, обхватив плечи своей возлюбленной.

— До свидания, Вин, Лана! Приезжайте летом! — Сан и Дес улыбнулись на прощание и прыгнули на тропу. И вот, через полчаса, белоснежный корабль поставил паруса и, поймав нужный ветер, медленно вышел из гавани.

— Ну что, молодые люди, — сказал Сандел, — нас ждет столица и война с остатками мятежных магов.

— Дядя, а мы справимся? — грустно поинтересовался Данияр.

— Сейчас, по горячим следам, да. А потом будем разбираться с озерными эльфами.

— Думаешь, куда их еще можно загнать, чтобы гарантированно не вылезли?

— Что-то типа того… — задумчиво хмыкнул Сандел и пошел вниз по дороге.

Величественный сосновый бор шумел растрепанными ветвями у них над головой, а в траве доцветали последние осенние цветы.

Прошло пять лет.

На розовый закатный океанский песок набегали ленивые зеленые, с оранжевыми гребешками, волны. Под легким ветерком шумели кронами пальмы, под которыми стоял длинный одноэтажный бревенчатый дом с большой открытой террасой. Там был накрыт стол с винами и закусками. За ним сидели Дик в майке, шортах и босиком, Тимос в свободной цветастой рубахе с короткими рукавами и тис Ренский — старший, одетый теплее всех: в брюки, рубашку с кружевами, жилетку и замшевые полусапожки. Все трое лениво беседовали ни о чем, попивая хорошее вино и бросая любопытные взгляды на парочку, лежащую на песке.

Вот девушка вскочила и палочкой начала что-то писать, а потом на пальцах объяснять написанное молодому парню, который тоже сел и, кивая головой, всматривался в написанное. Потом взял из ее рук палочку и, стерев пару строк, написал свои. Девушка тряхнула темно- пепельной гривой и сверкнула глазами. Где-то вдалеке рокотнул гром.

— Дочка! — позвал Дик Лисский, моряк, а по совместительству, Дух планеты. — Ты нам погоду-то не порти!

— Ой, папка! Извините! — смущенно улыбнулась она.

— Над чем застряли? — поинтересовался Тимос, не выпуская бокала.

— Пытаемся сами рассчитать портал в другие миры. — Отозвался парень. — Вот и застряли в одном месте. Ирра думает, что эту постоянную надо внести под интеграл, а мне кажется, что формула тут совсем даже лишняя!

Тимос, не торопясь, встал и, спустившись по ступеням на песок, подошел к молодым людям. И вот они уже втроем с жаром начали обсуждать построение заклинания портала.

— Хороший у Вас сын, тис Ренский! Умный! — похвалил Корина Дик.

Старший Ренский расплылся в улыбке:

— Да, он у меня очень способный. И поправился тут у Вас. Загорел. И взгляд стал уверенней.

— Еще бы. — Хохотнул Дик. — Куда их только исследовательский азарт не заносил! Но зато и магами стали хорошими.

— Хорошая пара… — прищурил глаза тис Ренский.

— Они не пара. Просто друзья.

— Жаль. Я бы не отказался от такой невестки!

— Нет, тис Ренский. Корин пока нашел лишь себя. И научился ценить свои интересы. Остальное придет позднее.

— Нет уж. Увольте. Пусть лучше он никогда не придет!

— От Судьбы не уйдешь, тис Ренский. Выпейте вина. Скушайте финик. Вкусно, полезно и сладенько.

Дик откинулся на спинку кресла и посмотрел на заходящее солнце.

— Что-то он опаздывает… — пробурчал себе в усы Дух.

Тем временем, в летнем эльфийском доме, на берегу быстрой реки, Миллеинор собирал заплечную сумку. Мать стояла рядом и плакала:

— Ну, куда ты, неугомонный, опять собрался? Мало шишек получил в людском мире?

— А может, он мазохист? Нравится, когда бьют? — оперся на дверной косяк локтем улыбающийся Десилир.

— Я в Корнел. Хочу навестить Виннеара, Лану, племянников…

— Они всего месяц назад уехали! Дай им отдохнуть от твоего тяжелого и неугомонного характера! — Засмеялся Дес и вышел на улицу.

— Ты что-то задумал, сын. — Внимательно посмотрела на него сквозь слезы Королева эльфов.

Миллеинор сосредоточенно переплел косу и подвязал ее бантом к голове. Женщина подошла и погладила серебристые волосы сына.

— Я почему-то за тебя очень переживаю. У тебя на душе словно черный туман… И все это с тех пор, как ты несколько лет назад вернулся из Корнела. — Мать помолчала. — Что там с тобой произошло?

— Ничего особенного, мама. Просто я там потерял двух близких мне людей.

— Они умерли?

— Нет. Просто… В трудные минуты моей жизни они были рядом. А потом я их оттолкнул. В первом случае, как мне казалось, из лучших побуждений, а во втором — испугался.

— Ты хочешь их найти? Ты хорошенько подумал, а нужны ли тебе эти смертные?

— Да, мама. Я многое передумал за эти годы. И понял, что мне не хватает их человеческого душевного тепла, умения искать выход там, где казалось, его нет, да и просто искренности…

— Но ты, снова появившись в их жизни, не сделаешь им только больнее?

— Мама, прости, но сейчас, да и все эти годы, больно и мне. Мы многое не сказали друг другу. И отыскав их, хочу увидеть в глазах точный ответ о возможности продолжения наших отношений. Понимаешь?

— Это для тебя так важно?

— Да, мама. — Миллеинор надел куртку и нагнулся к руке матери. — Прости, но пока не найду, я не вернусь.

— Сын. — Мать вздохнула и вытащила висящий на шее кулон. — Это — портал. Когда-то давно я получила его от Духа нашей земли. Он сказал, что может прийти время, когда мне понадобится кого-то обязательно найти. А этот портал настраивается на образ того, к кому так стремится сердце. Мне он ни к чему. Твой отец всегда рядом со мной. Возьми. Может быть, ты сразу найдешь тех, кого ищешь.

— Спасибо, мама.

Миллеинор, глядя ей в глаза, сжал в руке пульсирующую каплю. И медленно растаял прямо в воздухе.

На небе загорались первые звезды, когда веселые и счастливые Ирра и Корин вернулись с океана. В руках они держали доски для катания на волнах. Прислонив их к стене отцовского бунгало, они сели рядом на ступени.

— Ну что, попробуем завтра самостоятельно стартануть в мир драконов? — Улыбаясь, спросил Корин.

— А может, для верности, проведем пару экспериментов?

— Но Тимос проверил наши выкладки и сказал, что все получится!

— Ну ладно, — сказала Ирра, отжимая концы волос, а затем высушивая их ветерком. — Тогда после завтрака. Как покушаем, сразу отправимся!

— А меня с собой возьмете? — прозвучал негромкий голос над их головами.

Облокотившись на деревянные перила, на них с террасы смотрел Миллеинор.

— Мелин… — не веря своим глазам, произнес Корин.

Эльф легко перепрыгнул через перила и встал перед ними. Наклонил голову.

— Простите меня, Ирра, Корин. Я — глупый и самоуверенный идиот, который считал, что выше и умнее всех. А оказалось, без вас мой мир лишился части своего света… Каждый раз, в течение этих пяти лет, ложась спать, я видел твои теплые глаза, Корин, и слышал твои слова, Ирра, о единственном шансе… Прошу вас, не гоните меня сразу. Дайте мне этот шанс. Пожалуйста…

И гордый Мелин медленно опустился коленями на песок.

— Как ты думаешь, Ирра, отправить его обратно или пусть побудет?

— Не знаю, Корин. Есть ли смысл в его присутствии? Что он нам может дать? Может быть, ему не хватает подданных для преклонения перед ним? Как считаешь?

— А вдруг он исправился? А мы его оттолкнем?

И Корин с Иррой, перемигнувшись, дружно обняли поникшего Мелина.

— Ребята! — шмыгнул носом эльф. — Я люблю вас!

— А кого больше? — с ехидством поинтересовался смеющийся Корин.

Громко разговаривающая молодежь вошла в гостиную, где беседовали хозяева мира и тис Ренский.

— Папа! — крикнул Корин. — Смотри, кто к нам пришел!

Старик повернул голову.

— О, Боги, опять этот эльф! — простонал он.

Боги посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Оглавление

Книга 1. Начало

  Глава первая. Земное воплощение

  Глава вторая. Шок — это по-нашему!

  Глава третья. Аборигены

  Глава четвертая. Рэй и Соли

  Глава пятая. Смурги

  Глава шестая. У людей

  Глава седьмая. Вождь всех народов

  Глава восьмая. Конец задания

Книга 2. Графиня

  Глава первая. Горничная

  Глава вторая. Граф

  Глава третья. Король.

  Глава четвертая. Прогулка.

  Глава пятая. Разговор с Его Величеством.

  Глава шестая. Бал.

  Глава седьмая. Расследование.

  Глава восьмая. И раскрываются страшные тайны.

Книга 3. Кинжал Бога.

  Глава первая. Эксклюзивное тело.

  Глава вторая. Такси вызывали?

  Глава третья. Работа начинается.

  Глава четвертая. След.

  Глава пятая. Снова политика.

  Глава шестая. Приключения в порту.

  Глава седьмая. Утром.

  Глава восьмая. Академия.

  Глава девятая. Сражение с магом.

  Глава десятая. Кинжал Бога.

Книга 4. Небесный Пастух.

  Глава первая. Куратор.

  Глава вторая. Казнь ведьмы и новый знакомый.

  Глава третья. Просьба волка.

  Глава четвертая. Мы отправляемся в путь.

  Глава пятая. В погоню за Алкеном.

  Глава шестая. В поисках Пастуха.

  Глава седьмая. Выяснение отношений.

  Глава восьмая. И все-таки предатель…

  Глава девятая. Мы находим Пастуха.

  Глава десятая. Возвращение к дриадам.

  Глава одиннадцатая. И снова Майлер.

Книга 5. Голубая звезда.

  Глава первая. Необитаемый остров.

  Глава вторая. Новые знакомства.

  Глава третья. Морское путешествие.

  Глава четвертая. Рения.

  Глава пятая. Ренийский дворец.

  Глава шестая. Корнел.

  Глава седьмая. Бал.

  Глава седьмая. Нападение.

  Глава восьмая. Дорога домой. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg