«Потому, что лень 2»

Потому, что лень 2 (fb2) - Потому, что лень 2 917K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виталий Михайлович Башун (Papirus)

Пролог

За столом передо мной сидел могучий чистокровный орк и вел самый настоящий допрос. Судя по татуировке на голове, состоящей из семидесяти с половиной колец он уже разменял восьмой десяток, но если не вглядываться в его лысину, то можно дать и сорок, а то и меньше.

— Расскажи о себе, — потребовал-прорычал орк. — Коротко.

Ну, коротко так коротко. Это даже лучше. Не придется ничего придумывать. Не очень хочется вываливать подробности личной жизни незнакомцам и рассказывать им где родился, чему учился, что со мной происходит и для чего мне надо в за границу нашего королевства. Тем более, как оказалось, мой папа довольно известная и очень уважаемая личность.

Вон даже в столице есть знакомые, которые помнят его как сержанта-разведчика, воевавшего под командованием графа В'Алори против сорокарцев. Конфликты тогда шли один за другим на многих участках границы. Регулярные части довольно редко принимали участие в боевых действиях, но вот разведчикам досталось. Они выступали в качестве и разведчиков, и диверсантов на вражеской территории, но в не меньшей степени и в качестве контрразведчиков. То есть отлавливали своих коллег с сопредельной стороны.

Отец закончил службу вместе с графом и открыл трактир на его землях совсем рядом с замком. Воином он был известным и искусным. В лесу и в горах был, как дома. Но кроме прочего еще и великолепно готовил. Я с рождения знал, мне уготована судьба повара и не особо противился своему назначению. Но однажды, когда мне было шесть лет, я по ошибке съел «конфетку», оказавшуюся автономным обучающим модулем неизвестной цивилизации. На целых двенадцать лет я фактически выпал из жизни. Обучение кулинарии, рукопашному бою и медицине (странный набор — до сих пор удивляет) шло во сне и было настолько плотным, что я просто не успевал восстанавливаться за ночь и «добирал» недостающее днем, используя любую возможность вздремнуть в любой удобный момент, в любой позе и в любом месте. Фигура быстро набрала массу лишних килограмм, а вечно сонное состояние сделало из меня плохого собеседника. Тем не менее, несмотря ни на что, науку отца я умудрился усвоить в полной мере. Он научил жить в лесу и горах, сделал из меня следопыта и воина-разведчика, хотя тогда отцу казалось, будто его науки мне не впрок. Но в том состоянии я просто неспособен был продемонстрировать свои достижения.

Поварскую науку я, кстати, освоил тоже. Причем здесь уже мог применять знания, которыми меня одаривала «конфетка», в результате чего отчасти превзошел даже отца.

Маликоса, дочь графа и моя подруга детства, уговорила меня поехать с ней в столицу поваром. Там она собиралась поступать в академию магии и надеялась оставить меня личным поваром на весь период обучения. Но не задалось.

Познакомилась с компанией «великосветской» молодежи, научившей ее столичному лоску, и следуя правилам поведения принятом в той среде… выгнала меня взашей.

К тому времени обучение мое закончилось и я думал, что наконец-то наступила свобода и можно вздохнуть свободно.

Однако, вероятно в результате стресса экстренно началась перестройка моего тела в соответствии с «конфетной» программой. Что-то там укреплялось, усиливалось, углублялось и повышалось. Очнувшись я сам себя не узнал — вместо пухлика повара появился худощавый парень среднего росточка. Думаю, и родная мама не узнала бы меня сразу. Тем не менее, из имения мне пришлось убегать, переодевшись в девичье платье.

Потом работал прислугой у одного алхимика. Познакомился с соседкой моего хозяина и в конечном итоге мы с ней переспали, забравшись, как я понимаю, в гостевую спальню дома, где она жила.

Я у Дили был первым. Дело в том, что она побаивалась процедуры лишения девственности. Опасалась стать бесчувственной, как это иногда случалось. Вот и решила, что первым у нее будет парень, к которому она испытывает искреннюю симпатию, а не специально нанятый мастер утех. То есть хотела «по страсти, а не по долгу». Я ей помог и, не скрою, мне понравилось. Ей… не знаю. Вроде тоже. Да, ладно! Чего скромность на себя наводить — орала она от страсти и наслаждения долго и громко. Я от нее не отставал и наш концерт дуэтом слышал наверное весь дом. Между прочим слуги были только рады за девушку. Так мне и сказали.

Я уже уходил из дому, но тут вернулся герцог и… мне предложили работу, от которой я не смог отказаться. Угу.

Попробуй, откажи герцогу! Короче говоря, из меня сделали «дутика», то есть фальшивого мага и направили поступать в академию, где я должен был изображать беспутного сынка герцога, на которого активно затачивало зубы семейство другого герцога. Как только бы наточили — тут бы и схавали без соли, специй и соуса.

Ну а потом эта темная история с нападением. Мы вышли вечером из Академии на подработку. Шли себе; никого не трогали, и тут как навалились на нас со всех сторон… Напали из засады несколько конкурирующих групп. Такая круговерть началась, прямо кошмарный сон злобного суслика. Сплошной свист, лязг, шум, гам, вопли, шипение огнешаров. Здесь вампирам надирают задницу маги, там вампиры надирают то же самое наемникам, в центре толпы кровавый голем рвет и мечет… разорванные тела.

В той бойне убили мою подругу, Каллиморри. Я не смог ее защитить. Просто не успел. А потом вообще озверел. Короче, остались в живых я и еще одна девушка, у которой моя подруга служили то ли горничной, то ли телохранительницей.

Она сидит на корточках в нише, где ее успела спрятать Каллиморри, и я стою перед ней над телом подруги. Вокруг дым, гарь, кровь до второго этажа, трупы и части тел… К нам спешит подмога и девица, ради спасения которой моя подруга отдала жизнь, тыкает в меня пальчиком и утверждает, будто я во всем виноват. Вот ведь гнилая сельдерюшка! Ко мне тут же двинулась группа рьяных борцов со злом… ага, явно не с добром наперевес в моем направлении рванули.

И что мне оставалось делать? Правильно. Бежать, пока не сделали инвалидом в процессе вежливого допроса, а потом из милосердия то, что осталось, прилюдно казнили. Не верится что-то, будто эта девчонка-поганка стала бы менять показания, а дознаватели, когда свежий козел отпущения уже блеет в пыточной, вряд ли стали бы искать настоящих виновных.

В общем, я бежал и довольно успешно. Добежал до городка Воськи, расположенном на распутье и стал дожидаться оказии покинуть границы королевства. Все равно куда. В Сорокар или Норстоун. И там и там есть академии магии, а мне все равно где, лишь бы поступить на учебу. Очень уж мне понравилось постигать магическую науку.

Так что меня ищут и, самое печальное в этой истории, возникает такое впечатление, будто с каждым месяцем моего пребывания в столице количество могущественных врагов, желающих добраться до моей шкуры, непрерывно возрастает. Осталось наступить на ногу королевской семейке и можно считать — жизнь прожита не зря. Со мной, скромным поваром-простолюдином, смогут сравниться, разве что, опальные герцоги. Есть повод для гордыни.

А чего? Растопыриваем пальцы и начинаем загибать. Можно и наоборот — сжать в кулак и разгибать.

Первый палец. Ищут люди одного барончика, который возжелал иметь меня (никаких хи-хи — в нормальном смысле) в качестве личного повара. Он, гад и спровоцировал Лику выгнать с работы.

Второй палец. Ищут сына моего работодателя. То есть меня, хотя в связи с окончанием договора я вроде уже и не он, но преследователи, похоже, этого не знают и знать не хотят.

Третий палец. Ищут люди одной дамочки, которой я во время работы в службе эскорта отказал в постели. Я сделал все правильно согласно договору, но дамочка уехала обиженной и пообещала приложить все силы, но рано или поздно обязательно меня поиметь (здесь можно хи-хи).

Четвертый палец. Случайно ввязался в заварушку и убил парочку вампиров. Потом меня подловила пятерка их собратьев и… желание клана отомстить выросло еще на пять бессрочно почивших сотоварищей. Правда, кто-то из их правителей меня оправдал и обещал прекратить преследование, но… кто темную вампирскую душу поймет? Могут же найтись горячие головы, которые решат вступиться за честь всех вампиров и, невзирая на запрет, а может именно из-за сладости запретного плода, стать героями-мучениками…

Пятый палец. Королевская стража за бойню в переулке. Правда, почему вот так сходу поверили какой-то невменяемой девчонке, не знаю, но все равно почему-то мне кажется, что доказывать свою невиновность лучше на расстоянии, а еще лучше на большом расстоянии. Из дальнего угла другого королевства. К тому же, есть у меня робкая надоеда — вдруг, не найдя меня, стража займется-таки поисками истинных виновников? А там, глядишь, и найдет, да от меня отстанет?

Все ищущие, насколько мне известно, готовы выложить кругленькую сумму за мою поимку или содействие в оной. А жадин на свете мно-о-ого… даже я подумываю присоединиться к згой охоте.

Рассказывать подробности орку? Не очень хочется. К тому же предполагаемый наниматель просил коротенько. Не буду его разочаровывать.

— Я эта… деревенский. Меня с малолетства за слабосильность в нашу корчму (прости папа за умаление твоего имущества) определили. Ага. В повара… помощники… младшие. Ну там… эта… подай-помой-принеси-почисти. А я видел, как готовят. Ага. Вот здеся подзаработаю и в столицу… эта… махну. На повара учиться. Очень мне нравится в поварах. Всегда сытый и в тепле. Ага.

— Поня-а-а-атно, — задумчиво протянул орк и тяжело вздохнул. — Хочешь чужедальние страны повидать, да денежку заработать?

— Ага. Денежку хочу и… зга… страны повидать.

— Ты нам подходишь. Платим по милликролу в день. Работа несложная — прислуживать госпоже. За… хм… особые услуги плата отдельно. Как там проявишь себя. Согласен?

— Да, уважаемый… эта… согласен я. Ага.

— Не уважаемый, а господин. У нас так принято и ты так будешь обращаться к любому орку отряда. Понятно?

— Да, господин, — тут же проявил понятливость я.

Орк слегка кивнул.

— Собирайся. Завтра на рассвете уходим.

— Да, господин. Слушаюсь, господин.

Орк поднялся из-за стола и с неожиданной для такого массивного тела легкостью взлетел по лестнице на второй этаж, направляясь в свои комнаты.

Я облегченно вздохнул и откинулся на стенку. Уф-ф-ф-ф! Сработало.

Сколько раз мне отказали в найме только потому, что я слишком поздно понял — в этом мелком городишке никто не нанимает квалифицированный персонал. Маги, повара, охранники, камердинеры, охотники, проводники — все либо свои, за долгие годы службы заслужившие доверие хозяев, либо нанятые по рекомендациям в крупных городах после многочисленных проверок. По пути подбирают, если вдруг не хватает рук, фактически мальчиков на побегушках на роль подай-принеси. И здесь умные не надобны. Надобны послушные и исполнительные. С непослушными, неисполнительными или излишне тупыми расстаются быстро и без сожалений и так же быстро нанимают замену.

Желающих всегда хватает — платят в дороге обычно раза в два больше, чем за ту же работу в любом поселении, поскольку там всегда полно конкурентов.

Поначалу я повел себя совершенно неправильно. Долго не мог сообразить, почему же не берут меня, хотя парень я вроде неглупый и грамотный. Хорошо хоть догадался не рассказывать про успехи в алхимии, а то такой след оставил бы, что потом пришлось бы по медвежьим берлогам прятаться и спать в обнимку лесным хозяином. В общем, после нескольких неудачных подходов стал я присматриваться к тем, кого караванщики все-таки принимают на работу. Со временем нарисовался образ «успешного» караванщика из захолустного Воськи.

Денек я продумывал легенду, тщательно прикидывал выражение лица, репетировал говор и, главное, продумал костюм.

Он должен быть простым, чистым, аккуратно мужским стежком заштопанным и обязательно содержать элемент, который по мнению деревенского парня является признаком городского, а то и столичного жителя. Для своего образа я выбрал… галстук. Потрепанный, зашитый и наполовину обрезанный, но смотрелся он на мне даже с каким-то шиком.

Сам удивился, когда надел.

К сожалению, долго готовиться и отрабатывать образ мне никак нельзя было. И так потерял кучу времени, пытаясь, как самый умный, сходу пристроиться в караван. Можно, конечно, заплатить, но нищий подсобник в трактире ни за что не стал бы платить там, где можно, наоборот, заработать, и напротив, бывший адепт академии магии очень даже может заплатить, но в этом случае, что интересно, его фигура станет очень похожа на описание некой личности в розыскных листах.

Вот так я и дошел до мысли прикинуться неграмотным деревенским пареньком, годным не только на роль подай-помой-принеси-почисти, но и в готовке кое-что соображающим. Не зря же про работу помощником повара брякнул. Надеюсь, тем самым немного повысить свою привлекательность для потенциальных работодателей. Хотя, как правило, готовка на привалах не предвидится — зима — и помощники, что-то соображающие в готовке вряд ли будут востребованы. Обычно ведь трактиры располагаются так, чтобы не затруднять уважаемых путешественников поисками ужина и ночлега.

Первый же мой выход на рынок труда славного города Воськи, как теперь выяснилось, оказался триумфальным.

Правда, ажиотажного спроса не возникло, но мне и одного покупателя хватило. Тем более, компания подобралась, на первый взгляд, довольно удачная. Дюжина орков сопровождала дочь вождя клана «Неудержимых» в Норстоун.

Один из орков сопровождения плюхнул передо мной здоровенную тарелку с жареным мясом и кашей.

— Давай, малец. Рубай. И чтобы все подъел. У нас как — ешь хорошо, значит, и работаешь хорошо. Ешь плохо, стало быть, и работник из тебя никакой. Давай-давай, рот открывай не удивляться, а мясо в него закладывать. Оплачено. Ты теперь наш работник.

Я, откровенно говоря, не стал ломаться. Есть хотелось постоянно. Секим-то не жадный, но и от пуза нас, мальцов, пригретых из жалости, не кормил, иначе точно разорился бы.

Орк тоже приналег на свою порцию, аж за ушами трещало. Я, если и отставал от него, то не на много, чем заслужил одобрительный взгляд.

— А что стало с моим предшественником? — решился я спросить своего сотрапезника. Честно говоря, ответ ждал с некоторым волнением — вдруг он мне не понравится и придется искать другой караван. — Он хоть жив?

Орк посмотрел на меня с удивлением. Даже на минуту жевать перестал.

— Ты, чё, малец?! Ты нас за кого держишь? Не будь ты деревенским лаптем — в морду дал бы так, что прям с копыт и с этой…ага…гарантией. Запомни, малой, мы не варвары тупые, как о нас тут говорят. У нас есть своя культура и искусство. И моемся мы каждый день!! А то и два раза в день! Не то что у вас некоторые «цивилизованные» в слоях грязи на своем теле от скуки ковыряются. Так что, жив твой предшественник. Что ему сделается? Только госпожа выперла его пинком под зад на последнем ночлеге. Почему и зачем — не наше дело. Тем более, не твое. Уразумел? Тому еще и медяк утром выдали, как за полный отработанный день. Ого! А ты молодец! Всю порцию подмел. Я уж думал, хватит ли тебя хотя бы на половину?

— А куда мы едем, если не секрет?

— Секрета особого тут нет. Мы сопровождаем госпожу в Норстоун, а вот для чего-о-о-о… тебе зачем знать.

— Дык, эта… — вспомнил я про свой образ. — Интересно же? Вдруг я в отряде у принцессы какой окажусь или королевы. Так расскажу друзьям — обзавидуются.

— Насчет принцессы, можно сказать в точку попал, — я радостно растянул рот до ушей. — Только у нас дочь Великого.

Вождя не считается принцессой. Но! Ее муж может стать Великим Вождем, если докажет свою силу и храбрость.

— Это ж и я могу стать этим… как его… Вождем?

Орк снисходительно прищурился и протянул:

— Может-может. Если госпожа назначит тебя мужем, тогда можешь и стать, а не назначит, хоть убейся об стену.

Деревянную. Ничего не получится.

— А почему…э-э-э… деревянную?

— Потому что убиваться долго можно. Об каменную тресь и все. А тут стучать можно долго.

— Не. Я об деревянную не буду.

— Чего же так? — хитро прищурился орк. — Ай, не шибко мягко будет?

— Потому что лень.

— Чего?

— Лень долго убиваться. Скучно и нудно.

— Понимаешь, малец. У нас деревянную найти очень сложно. Дорого дерево в степь тащить. Каменную проще, а в основном из глины постоянные поселения строим. Вот так-то. А ты, смотрю, парень с юмором… хоть и деревенский. Где нахватался?

— Так помощником повара в корчме работал.

— Подсобником значит. Подай-принеси.

Я обиженно поджал губы.

— Не подсобником, а помощником. Мне последнее время даже коренья доверяли…эта… пассеровать. Вот.

— Ладно-ладно. Помощник, так помощник.

— А что значит… э-э-э… что госпожа мужем назначит?

— То и значит. Дочери Великого Вождя сами выбирают себе мужа и никто не вправе им ни запретить, ни отказать. Есть такая особенность у них. Сильная кровь сама указывает подходящего мужчину. Это от самой девушки совершенно не зависит. Порой оба не согласны с выбором крови — противны или просто безразличны друг другу, не говоря уж о любви. А все равно от этой древней магии никуда не уйти — рано или поздно, быть им вместе. А чем дольше они не соединяются, тем хуже и хуже им становится. Вот так-то, — орк говорил задумчиво и печально, будто сам оказался в ситуации, когда его избрала не та, к которой стремилась его душа и сердце. — Свободы выбора по-суги у них нет. Меньше, чем у простой орчанки, хотя и у тех кровь подсказывает избранника. Подсказывает, да не требует. Вот в чем разница.

Ладно, паря. Не знаю почему я с тобой так разболтался. Доверие ты вызываешь. Почему-то кажется, что ты никому не будешь болтать о том, о чем мы с тобой говорили.

Глаза моего собеседника блеснули угрозой, но явно просто для профилактики. Он действительно верил мне, а мне очень хотелось оправдать нежданное доверие незнакомого воина и он, вероятно, эго чувствовал.

А что я знаю про орков? Да мало. До неприличия мало. Может они все эмпаты и чувствуют собеседника на подсознательном уровне?

Воин ушел, а я даже не спросил, как его зовут. Ладно, еще долга дорога впереди. Еще успею познакомиться.

В свете рассказанного возникло у меня одно предположение о цели нашей поездки. Что если эта самая кровь указала орчанке на мужчину не орочьего рода племени? Вот чтобы я делал, если бы меня вдруг назначили мужем. Ага.

Назначили. Само слово звучит принуждением и обязательствами, которых ты ни коим образом не хотел на себя взваливать. К тому же стать супругом женщины, к которой не испытываешь теплых чувств, это, на мой взгляд, разновидность рабства на каторге. Если не похуже чего. Так что, если мои предположения верны и мужчина просто-напросто сбежал от такого «лестного» назначения, то я его прекрасно понимаю.

Спал я на полу в одной из комнат, нанятых орками, где мне устроили довольно приличную лежанку. На мои возражения, дескать, я и со слугами на своем привычном месте отдохну, мне ответили категоричным отказом. Ты уже в отряде и негоже спать отдельно, даже если ты в этом трактире работал и у тебя еще сохранилось спальное место.

Утром, проснувшись и умывшись, я спустился к завтраку и опять был поставлен перед фактом, точнее; перед полной тарелкой разной снеди, которую мне предстояло опустошить под внимательными взглядами отряда орков. Правда, сама госпожа не почтила своим присутствием нашу компанию, но то, что ей непременно доложат результаты теста, я даже и не сомневался.

Настоящим шоком для меня стал ворох зимней одежды, вываленный одним из орков (не тем, с кем я вечером разговаривал) на скамейку рядом со мной. Главное; все было подобрано именно под мои габариты. Валенки норстоунской выделки по ноге, тулуп по фигуре и шапка по голове.

— Это тебе во временное пользование. Порвешь, зашивай. Испортишь совсем — вычтем из платы. Понял?

— Понял.

Конечно, понял. Так и вижу, как, треся моим потрепанным барахлишком на рынке захудалого городка, гордые орки торгуются за медяк. Думаю, таким незамысловатым образом меня предостерегают от небрежного обращения с имуществом.

Ну вот, наконец-то, и выезд. Все, кроме меня, на крепких конях. Впереди тройка разведки за ними тройка авангарда, потом крытый возок для госпожи, потом еще одна тройка. Трое саней обоза — мне можно выбрать любые для поездки.

— и последней тройка арьергарда.

Я быстренько пробежался по трактиру, тепло простился с ребятами и девчатами, обнял напоследок прослезившегося.

Секима, получив от него сверток с чем-то вкусным и пожелание удачи, вскочил в первые попавшиеся сани обоза и пока трактир не скрылся за поворотом все махал рукой тем, кто выбежал на улицу провожать меня.

Ехать до норстоунской границы еще долго, но с последними домами пригородов Воськи меня оставило напряженное ожидание драки с охотниками за моей головой и свалилось радостное чувство облегчения. Впереди новые города и люди, тепло и сытость, а также необременительные… вроде бы… обязанности.

Не буду загадывать на будущее. Доедем до столицы Норстоуна, посмотрим на академию, ознакомимся с условиями приема, там и думать будем: как быть, как жить, на что жить, а то и… с кем жить.

Глава 1

— Что-о-о?! Ка-а-ак ты сказал? А ну пшел вон отсюда!! Т-тварюга мелкая!! У-у-у-бью!! Пор-р-рву!! Не-е-ет! С-естой, с-с-скотина!

Явьюкочил за дверь номера, успев захлопнуть дверь прежде, чем в нее с силой врезался кувшин с водой. Про то, что это был кувшин, а не одна из трех кружек, стоящих на столике рядом с ним, мне подсказали мои незаурядные аналитические способности. Ну а что это могло быть еще, если кроме града осколков керамики можно было услышать за дверью еще и шум радостного весеннего ливня? И потом. Многовато осколков для кружки.

Порадовало меня то, что, убегая, я все-таки успел прихватить халат. Причем свой. В женском было бы несколько неудобно. Лучисола по людским меркам — девушка далеко не мелкая. Выше меня где-то на пол головы (или чуток побольше), да в плечах пошире. Однако, при всей своей силе и тренированности мужеподобной совершенно не выглядит. Фигурка у нее гармонично развитая, гибкая и невероятно женственная. Я бы даже сказал — обольстительная.

Овальное лицо, высокий лоб, большие, черные, миндалевидные глаза, дуги черных бровей, прямой нос, немного припухлые губы и твердый подбородок — всё вместе создает образ девушки-воина.

Она — воин, но все-таки девушка. Стоит увидеть улыбку на чувственных губках, когда она по-кошачьи чуточку щурит глаза, устоять практически невозможно.

Отсюда сразу можно понять, какого размера у нее халат и какой он расцветки. Как представил себя, стоящим в коридоре гостиницы в халате явно слишком большого размера, расписанном цветочками-веточками, с большим декольте, закатанными рукавами и пальчиками поддерживающим подол, чтобы тот не волочился по полу, так и содрогнулся.

Но мне и в своем было не слишком уютно. А все потому, что кроме халата на мне больше ничего не было. Абсолютно.

Только я и халат. В добавок, гостиничный коридор специально не отапливался и было банально холодно. Не мороз, конечно же, но и не жара.

Дикие вопли госпожи в этот предутренний час, когда постояльцы видят самые сладкие сны, наверняка, слышны были на всех этажах и даже в трактире, где днем и ночью не смолкал пьяный гомон. Закономерно двери распахнулись и все без исключения телохранители госпожи с обнаженным оружием вышли из номеров. И увидели в коридоре не толпы врагов, а всего лишь меня. Одного. Замерзшего. Неприкаянного. С ноги на ногу переминающегося. Не знающего куда деваться под недобрыми взглядами детинушек, способных меня плевком пришибить. Это если со стороны поглядеть. Причем, судя по выражениям лиц и обнаженным клыкам, орки готовы незамедлительно и с удовольствием приступить к выполнению задачи по пришибанию.

Командир телохранителей, Огробой, махнул левой рукой — и все разошлись по комнатам. Махнул правой — и я поплелся к нему в номер.

Комната, в которой обитал командир, имела вид обжитой и благоустроенный, хотя заселились мы только вчера вечером. Теперь-то дело привычное, но поначалу для меня было неожиданностью узнать насколько эти суровые двухметровые, тренированные, громилы трепетно относятся к комфорту. Говорят, закаленных северян отличает не то что они не боятся лютых морозов, а то, что по-настоящему любят тепло. Точно также и орки, способные по нескольку суток ни есть, ни слать, не слезать с лошадей и после этого с ходу вступать в бой, умеют в минуты отдыха максимально эффективно и быстро восстанавливать силы. «Остановился на полчаса — устраивайся как на сутки. Остановился на сутки — устраивайся как на всю жизнь». Такой вот незамысловатый принцип походной жизни. Халаты, домашние куртки, смены белья, мягкие тапочки, теплые домашние носки и прочие мелочи есть у каждого в отдельном мешке. В том же мешке лежат и много места не занимают заранее заготовленные маленькие колышки и крючочки, которые можно загнать в щели стен или зацепить за какую-нибудь деталь интерьера, а потом удобно развесить оружие, снаряжение, одежду. Останавливаясь на постоялом дворе, все тут же моются и переодеваются, чтобы тело и, главное; ноги отдыхали. Ходить по номеру и вообще по гостинице в нечищеных сапогах, разбрасывая ошметки грязи?! Фэ! Только дикие благородные в людских королевствах на такое способны. Наверное, боятся, что украдут их стоптанные «сокровища». Сами же грязь разводят и сами же в ней живут. Напрашиваются аналогии с некоторыми домашними животными, имеющими схожий образ жизни.

Впрочем, оружие орки всегда держат под рукой. Так что, оливковокожий воин в халате и тапочках при ятагане и кинжале — явление вполне заурядное и, я бы даже сказал, гармоничное.

Еще большей неожиданностью для меня стало вручение такого же отдельного мешка, как и у всех орков. Причем одежда в нем была изготовлена по моим(!) меркам. Стою, в растерянности хлопаю глазками, в одной руке держу свой мешок, другой обнимаю подарок и ничего не понимаю. Ну не за мои же «красивые глазки» или выдающиеся достижения в труде на благо отряда и даже не за виртуозный подхалимаж, которым, к слову, я не владею вовсе, на меня вот так просто потратили деньги. Тем более; ни по второму, ни по третьему пунктам я еще банально не успел ничего свершить.

Насладившись моим изумлением, телохранитель, передавший мне одежду, снисходительно пояснил причину такой щедрости.

Оказывается по традициям орков с момента найма я стал как бы гостем отряда, то есть отчасти своим, поскольку, хоть и за деньги, но должен буду заботиться о членах отряда. К примеру, квалифицированные управляющие конной тягой (извозчики), такие же вроде бы наемники, как и я, для орков не свои и своими не будут. Почему так? Не знаю. Кто поймет широкую орочью душу?

Так вот. С их точки зрения, свой, пусть и по минимуму, но должен быть обеспечен необходимыми вещами в походе, а в этот самый минимум они включают такие предметы, без которых, на мой взгляд легко можно было бы обойтись.

Например, деревянную чесалку для спины. Однако мою философию не признали жизнеспособной и резко отмели, предложив не заморачиваться по пустякам и принять новые правила взаимоотношений, как должное.

Но самое загадочное для меня на тот момент было непонимание причин увольнения прежнего слуги. Кормят, поят, одевают… Деньги платят! Как в лучших домах аристократии. Чего ему не хватало? Неужто лень так сильно одолела, что он глупо стал безответственно относиться к своим обязанностям? Непонятно.

Ладно бы мне выдали вещи, которые раньше выдавались ему, но ведь не могло быть такого совпадения, чтобы наши размеры так точно совпадали. Что нижнее бельё, что верхняя одежда, явно были пошиты точь-в-точь на меня. Конечно же ничего не шили на заказ и купили готовое, но все равно по моим меркам и, скорее всего, с подгонкой. Причем у настоящего мастера, раз примерки не требовались. А это, как ни круги, стоит недешево. Мягко говоря.

В тот самый момент я для себя решил относиться к своей новой работе так же, как орки отнеслись ко мне. Впрочем, плохо работать я неумел никогда и учиться этому не собирался.

Тогда я, вероятно, из-за состояния общего обалдения взял и ляпнул:

— Так, если я забочусь обо всех, значит и обо мне заботятся все?

Орк ухмыльнулся, правильно поняв, что я хотел сказать и ехидно ответил вопросом на вопрос:

— А что тебе надо тринадцать тулупов, столько же шапок и не меньше пар валенок?

Вроде и незачем, но… честно признаться, не отказался бы. Бесплатно же! Я ж не спесивый благородный, для которого зазорно принимать подобные подарки. Я — простолюдин и ничто просголюдинсное мне не чуждо. Хозяйственность и бережливость, в том числе.

Жаль, но оркам бережливость тоже не чужда. Как и здравый смысл.

— А ты с юмором, парень, — даже как-то одобрительно рассмеялся мой собеседник, поняв по моим глазам правильный ответ. — Сожалею, но торговать дареными тулупами тебе не доведется.

Сегодня часть дареного имущества в виде нижнего белья и мягких домашних тапочек осталась за гранью моих возможностей вернуть их обратно. Хотя, боюсь, кроме тапочек, все остальное пригодно только на тряпки. Госпожа.

Лучисола, девушка горячая, нетерпеливая и сильная. Ей проще купить для меня, а иной раз и для себя новый комплект, чем спокойно снять и аккуратно положить на стул.

Все равно жалко. Хороший был комплект. Дорогой, мягкий и для тела очень приятный. Осталось в мешке еще два, но число три душу больше греет.

Огробор прошел к столу, выдвинул стул, сел и немного сгорбившись уперся взглядом в столешницу. Мне сесть не предложил.

— Эх, Медвежонок-Медвежонок, — спустя пару минут печально заговорил орк — Я-то уже думал, что нашли слугу, который полностью устраивает госпожу. Ты знаешь сколько уже было до тебя слуг? Ни с одним из них она не разделила ковер. А ей это нужно! Очень нужно для физического и психического здоровья. Ты меня понимаешь? A-а! Какая разница? Все равно наш менталитет людям не понять. Так даже лучше. Проще говоря, если обычные орчанки могут заводить добрачные связи с сородичами — иначе как найти наиболее подходящего мужчину? — то дочерям Великих Вождей это запрещено. Только с мужем, так как сильная кровь не требует делить ковер, чтобы определиться с выбором. Зато разрешается с мужчинами иных рас. Лучше с эльфами или вампирами. Но у тех масса своих запретов, в частности, на связи с орками. У гномов нет запретов, но рост… не нравится нашим девушкам, когда мужчина, поднявшись на носочки, дышит им в пупок А люди обычно такие хлипкие, — орк поморщился, а вздрогнул. — Да и трудно среди них найти того, с кем не противно будет разделить ковер. Ну что молчишь? Понял теперь, о чем я толкую? Ты уже больше месяца с нами.

Я вижу, как расцвела госпожа, как заблестели ее глазки довольством и умиротворением. Я же ее на коленке качал когда-то. Она мне почти дочь, хотя и своих хватает и всех я люблю… да что ты понимаешь!

Орк тяжело вздохнул и снова уперся взглядом в столешницу. Потом встал, прошел к сундучку, достал оттуда кошелек и выложил на стол один миникрол. Серебро вдруг окрасилось в бледно-розовый цвет под лучами поднимающегося солнца. Плата была, минимум, втрое больше, чем я реально заработал.

— Не знаю, что там у вас произошло, но если госпожа решила гнать тебя пинком под зад то нам спорить с ней не с руки.

Забирай свою плату и уходи. Был бы поумнее, не сердил бы госпожу, остался бы и дальше с нами, получил бы еще десяток таких же серебрушек А так, радуйся небольшой премии от меня лично. Все-таки целый месяц от тебя был хоть какой-то толк.

Я уже все понял и мне было очень жаль расставаться с отрядом «дикарей», как называли орков в столице. Честь и достоинство для них до сих пор не пустой звук в отличие от… не буду показывать пальцем. На Маликосу, пожалуй, искренне не буду — ошиблась девушка. С кем не бывает?

— Жаль. Похоже, не назначит прекрасная Лучисола меня своим мужем.

Плохая шутка получилась. Это было отчетливо видно по взгляду Огробора.

— Малец. Не строй иллюзий… То есть, как бы тебе понятнее объяснить? Не бери в голову всякую хрень. Понимаешь?

Никогда! Орчанка! Тем более, дочь Великого Вождя, не назначит своим мужем мужчину другой расы. Исключительно орка. Только орка и всегда орка! Остальные могут рассчитывать на роль одного из постоянных фаворитов. Это в лучшем случае. У орка могут быть наложницы — у орчанки наложники. Ты можешь рассчитывать только на последний статус, но я тебе не советую. Жить под охраной, не иметь ничего своего, полностью зависеть от милости госпожи и ее мужа, быть готовым по первому зову ублажить ее, а бывает и ее мужа… Впрочем, похоже, это слишком сложно для тебя.

— вдруг Огробор пришел к какому-то выводу и тон его стал совершенно угрожающим. Уперев кулаки в стол, он стал медленно вставать со стула, горой нависая надо мной. — И если ты начала изводить госпожу просьбами назначить себя ее мужем, то…

Как раз в этот момент, будто долго репетировали, звуковой иллюстрацией к угрозам орка прозвучал мощный удар в дверь. Затем звук повторился — дверь с размаху и немалой силой шарахнулась об стену, полетела назад и была остановлена ласковой ладошкой девушки.

Мы вместе с Огробором стремительно развернулись и увидели впечатляющую картину, достойную кисти баталиста. В дверном проеме стояла Лучисола в одном халате, небрежно подпоясанном на талии. Красивые груди угрожающе прицельно смотрели на меня и два клинка тьмы насквозь пронзали мое тело.

В общем, смотрела на меня девушка исподлобья, слегка наклонив голову влево, и взгляд ее не предвещал мне ничего хорошего. Львица! Прямо настоящая львица перед атакой. Мне на миг показалось, будто тяжелая волна ее бронзовых волос сейчас начнет бить свою хозяйку по бокам, в точности, как хвост у рассерженной кошки.

Тут взгляд ее метнулся к столу и зацепился за серебряный кругляшок, который я не успел еще прибрать к рукам.

— Эт-то ш-ш-ш-што ещ-щ-щ-ще такое?! — расшипелась она. — Уд-д-др-р-рать вздумал?! Огр-р-робор-р-р!! Не с-с-с-смей давать ему увольнение! Пус-с-с-сть р-р-работает! С-с-с-скотина! Утроить ему плату! Двадцать с-с-серебр-ряных пр-ремию! Денег!

На р-руки! Не давать! Чтоб нес-с-сбежал!

Мы с командиром телохранителей застыли скульптурной композицией «Шок и изумление». Взгляд Лучисолы метнулся от меня к командиру, потом обратно, потом снова на командира.

— Кого стоим? Чего ждем?

— А-а-а-а-э-э-э… — издав столь информативные звуки, Огробор встряхнул головой и хрипло спросил: — Так ты его… не того?..

— и кто из нас деревенский? — То есть не пинком под зад?

— Я его с-с-сейчас пинком впер-р-ред! Что зас-с-сгыл?! Бегом за мной!

Девушка подскочила, схватила меня за шиворот, чуть не вытряхнув при этом из халата, и буквально поволокла за собой.

Огробор отмер сразу же как странная парочка исчезла за дверью. Перед глазами его ехидно крутился жирный разноцветный вопрос: «Что это было?!». Тонкий слух разведчика и воина уловил из коридора злое приглушенное шипение Лучисолы:

— Х-хлипкая ор-р-рчанка! С-с-сейчас ты увидиш-ш-шь, кто из нас хлипкий! С-с-сейчас ты мне с-с-слолна отр-р-работаешь!

Х-хлипкая ор-р-рчанка!

Вот оно что, понял орк! Слабый человечек посмел усомниться в силе орчанки. Это обида. Страшная обида. Немудрено, что она так разозлилась. Унизительнее трудно придумать. Как она его не разорвала прямо на месте? Удивительно. А может как раз для этого и потащила в свой номер?

В подтверждение его мыслей дверь апартаментов девушки с силой хлопнула.

Огробор метнулся в коридор, и неподвижно застыл возле чуть-чуть приоткрывшейся от удара двери. Входить сразу он не решился. Рановато еще спасать парня. Вот как начнет госпожа его убивать, тогда и стоит вмешаться. Наверное. Она конечно в своем праве, но парня действительно жаль. Исполнительный, аккуратный, не заносчивый — не строит из себя первого фаворита. Уже сколько раз выходил утром из спальни госпожи, а ведет себя как ни в чем не бывало. Не хамит, не пыжится, слушается приказов, отношение к работе и оркам отряда ничуть не поменялось — все такое же доброжелательное и заботливое.

К удивлению командира из-за двери стали доносится звуки совершенно непохожие на наказание зарвавшегося человека. Скорее; на нечто прямо противоположное. Уж очень они были характерными и недвусмысленными, не предполагающими иной трактовки. Как можно иначе понимать ритмичные, все ускоряющиеся, сладострастные вздохи и стоны, порой переходящие в победное рычание и покорные судорожные всхлипывания.

Огробор настолько был изумлен таким развитием событий, главное, столь резким переходом от видимой лютой ненависти до невероятного эротического возбуждения, что остался беззастенчиво подслушивать у двери, насторожив слух до предела. Судя по всему, зря он выдал парню целую серебрушку от себя лично. За первый месяц слуга получил причитающееся ему жалование полностью, а второго не прошло еще и трети. Госпожа, наверняка, выплатит ему приличную премию или Огробор ничего не понимает в женщинах, добравшихся до мужской ласки. Однако, не отбирать же теперь?

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-р-р-р-р!! — крик Лучисолы, словно исторгнутый из самой глубины взлетающей на крыльях счастья и восторга души, возвестил об окончании «наказания» слуги.

Орк усмехнулся. Ну вот и хорошо. Похоже; не придется выгонять парня и искать кого-то на его место. Кто бы знал сколько сил затрачено на отбор, сколько денег затрачено на экипировку. Каждый раз казалось, вот наконец появился тот, кто понравится госпоже и добавит ей немного сил и терпения. Позволит без душевного надрыва выдержать этот бесконечный поиск. Однако, неделя, максимум, две и госпожа отвергала очередного слугу, даже не попробовав его в постели. Приходилось снова присматриваться, приглядываться, принюхиваться, беседовать. Ни один так и не смог пробудить в ней чувственность. Даже попробовать не захотела.

Одна из лошадок-проблем, самая, пожалуй, брыкливая и капризная, наконец-то, спрыгнула с души командира телохранителей и орк, облегченно вздохнув, сделал было шаг к своей комнате, как вдруг…

— М-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м!

Долгий, протяжный и затихающий стон — отнюдь не боли, скорее, наоборот — заставил его остановиться и замереть.

Крепкий орк, которого еще нельзя назвать пожилым, но уже проживший на белом свете немало лет, прошедший множество боев и походов, знавший и радость побед и горечь поражений, мудрый и опытный мужчина… позеленел от страха. Не за себя. Слишком хорошо знал он такой стон, который издают орчанки в момент экстаза, возвещая всему миру о зачатии, как минимум, сильного шамана. В этот момент они отдают все свои силы без остатка, в первую очередь, магические, а потом и жизненные, чтобы сформировать вокруг зерна новой жизни плотную защитную оболочку.

Лучисола — девушка сильная. Ее способности шаманки в потенциале очень велики и, самое главное, она никогда не занималась их развитием, поэтому шанс рождения сильного шамана, а то и Великого, приближается практически к абсолюту.

Обычно орчанки умеют контролировать зачатие и не допускают неожиданной беременности, особенно когда не готовы ни физически, ни магически, ни морально. При этом для зачатия будущего шамана мало потерять контроль над собой или искренне пожелать родить. Необходимо иметь, во-первых, сильную кровь и шаманские способности (в королевствах их называют магическими), во-вторых, орчанка ни в коем случае не должна перед зачатием развивать свои шаманские способности, чтобы невзначай не помешать инстинктам правильно сформировать защитную оболочку вокруг эмбриона. Даже ученица шамана никогда не допустит практически полного исчерпания магической энергии в ауре, поскольку точно знает, чем это грозит. При этом первому, чему учат будущих шаманов и шаманок, — контролю над запасами магии. В результате инстинкт самосохранения заставляет прекратить создание защитной оболочки задолго до ее завершения. При этом не до конца структурированная система становится крайне неустойчивой и очень шаткой.

Рано или поздно распад с тяжелыми последствиями неизбежен.

Разумеется, и правильно сформированная оболочка не гарантирует от тяжелых последствий, если орчанка не сможет по тем или иным причинам восполнить запас магической энергии до определенного уровня, максимум, через сутки.

Именно тогда оболочка снова начнет тянуть силы для формирования второго слоя. Значительно меньше; чем в момент зачатия, но и не так уж мало. После этого поток потребления энергии оболочкой станет ровным, спокойным, по объему небольшим и легко восполняемым. Тогда и только тогда орчанку начнут учить шаманскому искусству. Это даже станет необходимостью и обязанностью, чтобы не повредить развитию плода, и оградить его от сильных моральных и физических встрясок.

Для Огробора Лучисола была скорее дочерью, чем госпожой или подопечной. К тому же она и по крови являлась двоюродной племянницей командира телохранителей. Так что, боялся орк не за себя, а в первую очередь, за девушку.

Выдержит она или нет. Сможет накопить достаточно энергии или нет. В этом мог бы помочь сильный шаман или магистр магии, но шаманов, ни сильных, ни слабых поблизости не было, а магистры здесь тоже косяками не летают.

Разве что, проездом.

Значит, первым делом надо вывернуться наизнанку, но найти такого путешественника, а уж как заставить его помочь, будет делом вторым. Госпожа вряд ли будет способна в ближайшие сутки выйти из комнаты. Следовательно, необходимо оставить пару ребят. Одного, как всегда, охранять вещи в гостинице, другого — поставить возле двери в покои Лучисолы. Или даже двух? Ведь с этого момента жизнь Лучисолы перешла в разряд «достояние всей расы». То есть девушка одномоментно стала одной из самых охраняемых личностей степи. Охраняемых даже не родом или кланом, а всей расой в целом. И орк, как командир телохранителей в настоящее время отвечает за девушку перед всей степью.

Тяжелейший груз ответственности.

Вот как оно случается — одна лошадка-проблема спрыгнула, зато вместо нее по душе скромного орка теперь топчется целый табун бешеных жеребцов.

Есть еще и третий момент в этой ситуации. Очень, следует признать, неприятный. Об этом мало кто знает, но не Огробор, двоюродный брат Великого Воедя- Суть в том, что орчанки с сильной кровью через единение аур в момент зачатия инстинктивно и бессознательно используют энергию мужчины. Чем больше энергии смогут отдать оба партнера, тем сильнее и прочнее будет защитный кокон вокруг эмбриона, тем выше впоследствии будет потенциал родившегося шамана. При этом, если мужчина не шаман… шансов пережить ночь у него практически нет. Да и шамана трудно уговорить на подобное.

Так ли много на самом деле потенциальных самоубийц, готовых за ночь любви отдать жизнь или, в случае шамана (мага), рискнуть заполучить коллапс каналов поступления магической энергии, что, в принципе, означает ту же самую смерть, но отсроченную по времени? Даже люди без способностей все равно обмениваются с окружающей средой, в том числе, и магической энергией. Без непрерывного обновления постепенно наступает деградация функций и опять же смерть. Получая, надо отдавать. Чем больше отдаешь, тем больше получаешь, тем сильнее и жизнеспособнее становишься. Такая вот парадоксальная философия жизни и глобального мирового обмена. Только сильные шаманы с многолетним опытом умеют блокировать отток энергии, и при этом не прервать процесс соития. Проблема в том, что такие шаманы уже давно имеют жен и наложниц. Зачем им лишний риск?

Потому-то так трудно девушкам с сильной кровью найти себе достойную пару. А уж зарождение потенциально сильного шамана — задача сравнимая с подвигом. У людей к примеру сильные маги, потенциальные магистры, рождаются не чаще, чем сильные шаманы у орков. Но, если у последних это как-то регулируется и при нужде можно потребовать у пар с сильной кровью выполнения долга перед кланом или расой, то у людей все зависит от воли случая. В семье, где ни у кого из родителей нет ни малейших способностей может родится будущий магистр, а у архимагов — совершенно бездарные дети.

Подытоживая, можно сказать следующее. Скорее всего, нового слугу искать придется, вряд ли этот парнишка переживет сегодняшнее удовольствие. Смерть его будет не такой уж и плохой. Без боли. Без страданий. Тихо угаснет, уснет и не проснется.

Это и к лучшему. В противном случае от слуги пришлось бы избавляться, причем самым радикальным способом. Если, кстати, он каким-то образом умудриться выжить, надо будет так и сделать. Еще раз перебрав в уме варианты, Огробор принял окончательное решение. Осталось продумать исполнение и сделать так, чтобы госпожа не усомнилась в случайности произошедшего — быстрее успокоится и забудет.

Итак, наиважнейшим делом остается поиск магистра для подпитки госпожи. На втором тихое устранение слуги. Его надо будет обязательно убрать из кровати Лучисолы до прихода магистра, чтобы никто никогда не заподозрил то, что отцом шамана стал не орк, а обычный человек. Даже не принц или король, славный своими победами и мудростью.

Впрочем, это не меняет дела. Отцом любого шамана может быть только орк и никто иной!

Так что, найти того самого орка к которому госпожа почувствовала притяжение крови, необходимо в самые кратчайшие сроки, а там если уже кто-то усомнится в его отцовстве, то молча и про себя. Формально все будет вполне благопристойно. Шаман для расы важнее мелочных разборок некоторых излишне дотошных завистливых орков.

На самом деле, а кто будет знать правду? Рядом с Огробором никого не было, сама Лучисола вряд ли понимает, что именно произошло, а человек-слуга — тем более.

И все же. Чем меньше свидетелей, пусть даже не понимающих в произошедшем совершенно ничего, тем меньше вероятность случайно утечки. Сболтнет мальчишка, похвастается, и его может услышать кто-то из тех, кто знает в чем смысл и значение события. Значит, решение в отношении слуги принято абсолютно правильное.

Парня жаль. Но госпожу еще больше. Она ведь орку почти дочь. Огробор решительно направился в свою комнату и не слышал, что было дальше. А удивило бы его безмерно.

Лучисола лежала на спине; вытянувшись во весь рост и расслаблено закинув руки за голову. Она умиротворенно улыбалась, сонно глядя в потолок. Я прикорнул рядом и пальцами левой руки, едва касаясь, чертил абстрактные шаманские символы по груди, животу и шейке девушки. Правая ладонь слегка тискала грудь, в то время как язык хулигански теребил сладкую «ягодку» соска. Лучисола довольно поеживалась и хихикала от щекотки.

— Ну прости меня, — шепчу, — Лучик. Прости. Ляпнул, не подумав. Пошутить хотел. А обидеть — нет. Не хотел.

Правда-правда.

— Так я не хлипкая орчанка? — девушка спросила уже вполне благодушно.

— Но о о от!! Не хлипкая. Ты очень сильная! Я тобой восхищаюсь!

— Так чего ж тогда болтаешь?

— Так, не я ж начал стонать, — я, передразнивая, затянул: «Бо о о ер, отвали-и-и-и-и. Сил никаких нет».

— И что? — снова вскинулась девушка. — Мне уже и передохнуть малость нельзя? Сразу хлипкая?! Да?!

— Лучик! Ну не начинай снова, — и я прервал зарождающуюся бурю, страстно приникнув к ее губам.

Еще тогда надо было так сделать — избежали бы криков и скандала… Зато какая яркая борьба в кровати получилась потом. От одних воспоминаний сладкое возбуждение накатывает.

Отдышавшись после затяжного поцелуя, орчанка, как ребенка, забросила меня к себе на живот, обхватила ногами, крепко прижимая к себе так, что не вырвешься, взяла мое лицо в ладони и пристально вгляделась в глаза, словно изо всех сил высматривала нечто неведомое, но крайне важное, видимо нашла, потому что расслабилась, счастливо улыбнулась и стала гладить меня по плечам, спине и ниже. Легко целовать и даже мурлыкать, откровенно напрашиваясь на ласку.

Мне были уже хорошо знакомы характерные для Лучисолы внезапные переходы от бурной, яростной, на грани жесткого изнасилования, схватки на ложе до пронзительно-трепетной нежности и томной неги.

в подсказках я совершенно не нуждался и постарался сделать все возможное, чтобы девушке со мной было хорошо. А еще лучше — очень хорошо.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-р-р-р-р!!

Ну вот, опять! Так она кричала менее получаса назад когда наше единение походило на смертный бой. Неистовый, неукротимый и неудержимый. Мне в тот момент казалось — вот еще чуть-чуть и мы реально станем одним целым.

Сольемся, сплавимся, растворимся друг в друге — с такой силой мы сжимали наши тела в объятиях, тискали, мяли, царапали и кусали. Уже практически на самом пике блаженства из меня мощным потоком стала изливаться… ну это тоже, конечно… но я говорю про магическую энергию. Пришлось открыть два канала на максимум и держать сравнительно долго, пока поток от меня к Лучисоле не прекратился как-то резко и внезапно, словно бездна неожиданно даже для себя самой переполнилась и быстро впопыхах накрылась крышкой, чтобы не пропустить в себя больше ни одной капли. Я удержал излишки магии в своей ауре, благо побывав в шкуре дутика научился это делать с минимальным напряжением, раздумывая, куда бы их слить. Сейчас ведь нет надобности изображать из себя мага.

Скорее, даже наоборот.

Девушка после нашего постельного боя лежала пластом, словно берсерк, сокрушивший полчища врагов тяжеленной секирой. Ее аура едва светилась. Дело знакомое — есть и такое лечение в знаниях из «конфетки». И голову не надо ломать, куда деть излишки. Я положил девушке на живот ладонь и первым делом, как положено при любом лечении, запустил магему диагностики. Девушка, как и следовало ожидать, была совершенно здорова, но при этом… беременна.

Причем сам процесс зачатия окончательно завершился фактически под контролем диагноста. С помощью магемы я с удивлением увидел в области матки странный клубок насыщенного фиолетового цвета из переплетенных магических нитей, словно защитным коконом окруживших зародыш. Так как диагностика проигнорировала наличие кокона, я понял, что это явление вполне нормальное. Во всяком случае для орков. Однако магической энергии действительно остро не хватало организму и я стал осторожно, можно сказать, нежно и бережно, вливать ее в ауру девушки.

Новость о том, что скоро я стану папой славного орчонка с хорошими магическими задатками, меня поразила невероятно. Честно говоря, к такому я не был готов и, естественно растерялся. Что делать? Как быть? Как орки отнесутся к такому финту? Проще всего было бы просто ликвидировать проблему…хм… в зародыше, но я не считаю себя вправе решать за девушку.

Во всяком случае, маги-лекари у нас в королевстве не перевелись, а Лучисола далеко не нищая, стало быть, решит избавиться — помощь найти несложно.

С другой стороны, что я, как честный человек, должен теперь сделать для нее? Орочьих законов и традиций на этот счет я не знаю совершенно. Даже не слышал. Жениться что ли, как принято в королевстве людей? Хи-хи! Хоть и не смешно на самом деле.

Просто если посмотреть на подобную ситуацию со стороны, то действительно смешно даже в бреду вообразить такое.

Деревенский парнишка и дочь Великого Вождя орков! Ка-а-а-акой мезальянс получится! Про мое странное баронство никто ж здесь не знает. Вот и получается воплощение детских сказок, где дурачок Ванолесс идиотским способом случайно спасает принцессу из лап злодея, а потом под благодарные всхлипывания родителей девушки женится на ней, и становится прекрасным принцем…дурачком. И живут они долго и счастливо и помирают в один день… Наверное, на следующий послебрачной ночи.

Короче говоря, какие бы ни были различия в законах и традициях, столь неравный брак, скорее всего, никто не позволит.

Я тяжело вздохнул и собрался уже повернуться на спину, как по моему животу щекотными мурашками пробежали чьи-то (а то я не знаю чьи) пальчики, завершив забег финальным прыжком с захватом… приза.

— Что, хлипкий человечек, — горячим шепотом прямо мне в губы спросила Лучисола, — готов ответить за свои слова?

В этот раз мы любили друг друга так, словно паковали в дальнюю дорогу нежно любимые, донельзя хрупкие и фантастически драгоценные вазы — не дай боги поцарапать, тем более; разбить. Мы ласкались неторопливо и нежно.

Наслаждались каждым движением, стараясь выжать из него максимум чувственного удовольствия, ощутить и прочувствовать каждую нотку момента взаимопроникновения, словно на дегустации изысканных вин. Проникаясь прекрасным букетом ароматов, и, наслаждаясь тончайшими нюансами вкусовых ощущений.

Почему вдруг снова столь громкий финал? Наверное, напрасно я уже сознательно подбавил магии в процесс, но уже по своему. Очень хотелось доставить девушке настоящее удовольствие. Показать ей «нирвану» и «небо в алмазах». В

Норсгоуне наши дороги разойдутся, а так хоть память обо мне останется. Другого подарка придумать не могу. Считать ли ребенка подарком или, наоборот, нечаянно подложенной большой свиньей? Как относятся орчанки к внезапной беременности вне формальных отношений, да еще и от человека? Спокойно? Радостно? С ненавистью и презрением?

Нет, не знаю, а узнавать, мягко говоря, стесняюсь. Поэтому только мои ласки и ничто другое. А кто еще сможет ей сделать так же хорошо? Хотя может быть орочьи шаманы и умеют, но я совершенно точно первым буду. Уникальным.

Ага.

Клубочек внутри девушки немного подрос и интенсивностью свечения уже почти достиг ультрафиолета. Наверное, цвет что-то значит, но что именно, сказать не могу. Кажется, эго изучается на следующем курсе лечебной магии.

— Бе-ер-р, — обольстительно потянувшись, Лучисола совершенно по-кошачьи мурлыкнула. — Я решила позаботиться о тебе и назначить своим первым наложником. Пока единственным, но, думаю, больше мне и не потребуется. Ты останешься со мной навсегда. Я никуда и никогда тебя не отпущу. У тебя будет свой повар, прислуга, отдельное крыло в моем столичном дворце; бассейн, сад лошади. Музыканты будут услаждать твой слух, а охрана и егеря сопровождать на охоте. Красивая одежда, драгоценности… Я буду давать тебе много денег на карманные расходы. Столько, сколько попросишь… в разумных пределах. Хотя тратить тебе все равно будет некуда — по первому твоему слову слуги купят и доставят все, что захочешь. Да. И с этого момента тебя постоянно будут охранять двое моих воинов. Пока давай поспим, а потом ты вещи сюда перенесешь. Жить будешь здесь, со мной. Ты рад?

Оо-о-о! Ка-а-ак я рад! Прямо падаю от счастья. Если бы не лежал, то упал бы точно. Подумать только! Получается, бежал от одной озабоченной вэри только для того, чтобы попасть в лапки другой. Хотя, та музыкантов и бассейн не обещала. Зато эта не сказала об ограничениях на мои услуги. То есть эксплуатировать меня будут по потребности и не по моей. Как у госпожи зачешется, так и потребят. Может прямо в бассейне. Или в саду с му…з-зыкантами.

Дохихикался! Жа-ани-и-и-иться надумал!! Дурачок, наивный! Деревня глухая, необразованная и сермяжная!

Любо-о-о-овь… взаи-и-и-имность… Ага, как же! Будешь по команде «Фас!» поднимать флаг… своего достоинства и прыгать в койку, а по команде «Фу!» — спускать (флаг) и выпрыгивать. Словно подавальщик в самой зачуханной забегаловке с его холуйской улыбкой и неизменным: «Чего изволят уважаемые вэры? Не извольте беспокоиться. Сейчас все будет в наилучшем виде! Пальчики оближите! Мы мигом!».

А еще из разговоров орков я как-то слышал, будто среди орчанок принято делиться своими наложниками, а то и временно меняться. Как пудрой или кремом — попользовалась сама, дай попользоваться другим.

Перестарался! Точно перестарался! Пацан безмозглый! Болван самодовольный! На па-а-а-амять! Сделаю хорошо-о-о-о!

Сделал. У девушки явно мозги в спираль закрутило и наизнанку вывернуло. И главное! Что мне теперь делать?!

Девушка явно считает, будто милость несусветную мне оказывает. Она, явно, если посчитает нужным пинками и за уши потащит к счастью. Такому, как она его сама понимает. Примерила бы на себя роль наложницы у-у-у-у… да хоть у человека. Понравилось бы? Ох, не думаю, что такая судьба — предел ее мечтаний.

В общем, нет у меня никакого желания остаток жизни провести любимой канарейкой в роскошной клетке, скрашивая ожидание прихода госпожи клеванием всяких вкусных зернышек. Свисгегь-то придется по первому требованию и не дай боги сфальшивить — живо перья повыщипывают и зернышек лишат.

Отсюда вывод какой? А вывод единственный — надо бежать! Причем прямо сегодня, если даже не сейчас же.

Жа-а-алко-то как бросать сытую спокойную жизнь под защитой лучших, после вампиров, воинов мира. Но. Ничего не поделаешь. Хочешь свободы — беги.

Не подавая вида о своих намерениях, прикинулся, будто безумно рад решению девушки, чмокнул ее в сладкие губки и слез с кровати. Пучисола с видом доброй богини, в порыве неземной щедрости высыпавшей целый мешок благодеяний на голову недостойного, повернулась на бок и умиротворенно уснула. Я, стараясь не шуметь, встал, свернул одеяло и подушку так, чтобы мое отсутствие под ним обнаружили как можно позже и тихо выскользнул из номера. В коридоре никого не было. В одном из снятых нами номеров слышался приглушенный голос Огробора, который, судя по всему, инструктировал воинов перед выходом в город.

По обычному распорядку, останавливаясь в крупных поселениях, почти все телохранители вместе с госпожой в обязательном порядке проводили поиск какого-то орка, ушедшего из степей в наемники. В наемных помещениях оставался только дежурный, которого оставляли в номерах для присмотра за вещами и связи с поисковыми группами.

Сегодня, скорее всего, поиски будут продолжаться обычным порядком.

Стараясь ничего не забьггь, в том числе и дареное, я стал собирать свои вещи, оставив чуть приоткрытой дверь номера.

Если бы кто и затянул, увидел бы обычную картину — слуга наводит порядок.

Упаковав покомпактнее два мешка, я стал дожидаться, когда, наконец все уйдут. Минут через десять шаги орков затихли. На всякий случай, я выждал еще десять минут, после чего закинул мешки на плечи, схватил в охапку зимнюю одежду и вышел из номера. По коридору неспешно прогуливался дежурный, а у двери номера Лучисолы по бокам стояли два телохранителя при полном вооружении. Это было необычно и, вероятно, связано с утренним скандалом. Только вот непонятно — телохранители сейчас защищали девушку от всех или всех от девушки? Когда она меня за шкирятник тащила к себе в номер, громогласно выражая свое возмущение моими, no-сути, невинными словами, орчанка явно готова была разнести в пыль и брызги все препятствия, оказавшиеся на ее пути. Живые и не живые; одушевленные и не одушевленные.

Дежурному орку громко, чтобы услышали и те двое придеерных, сказал о переселении в одноместный номер этажом ниже, и получил от всех напутственные ухмылки. Они, наверняка, дружно решили, будто правильно поняли, за какие такие заслуги меня одарили отдельной комнатой, пусть и пониже классом, чем на этом этаже. На самом-то деле переселение в апартаменты самой госпожи, если рассматривать его как поощрение, то наверное повыше одноместного номера будет. Только вот у меня нет никакого желания разбираться в видах поощрения постельных грелок. Разве важно на какую золотую блямбу повесили, а на какую тольмо серебряную, если греют одинаково?

Уже на улице я все-таки не утерпел и оглянулся на последнее, совместное с орками, пристанище. Все-таки жаль мне расставаться с Лучисолой. Она — хорошая девушка, несмотря на взрывной и немного буйный характер. Сейчас даже смешно вспоминать, как она на меня обиделась в первый же вечер после дневного перегона от Воськи. А я так и не понял, в чем был неправ, не осознал даже то, что вообще обидел.

Меня тогда буднично послали помочь госпоже приготовиться ко сну.

Что я делал, когда меня дома посылали помочь сестренкам лечь слать? Расчесывал им волосы, надевал теплые носочки, если было холодно, укрывал одеялом и читал сказку. Здесь я ожидал чего-то подобного, кроме сказки. Мне казалось взрослой девушке сказки не интересны. Хотя вполне возможно придется почитать вслух на сон грядущий какой-нибудь рыцарский роман, в котором из рыцарского только титул главного героя, а в остальном сплошные охи и ахи в самой разнообразной обстановке. Причем не от специфических телодвижений, а просто от длинных и пуганных размышлений героев, крутящихся в бесконечном цикле вокруг одной темы: «Ах, он меня любит! Ох, нет! Совсем не любит! Ах, она меня не замечает! Ох, посмотрела на меня как-то не так!». Тем не менее, ответственно заявляю — заснуть такие романы помогают не хуже мощных алхимических снадобий.

Мягко говоря, мои ожидания не оправдались. От меня ждали в первую очередь, помощи в… раздевании. Причем полном. До самой последней тряпочки-лоскуточка. Может у орков — это дело обычное; но для меня совершенно непривычное. Не то воспитание. Подглядывание за… м-м-м… слегка неодетой или совсем неодетой девушкой считается неприличным и стыдным делом. Дескать, нижняя головка настолько умнее головы, что все мысли исключительно о зверином — поесть, поспать, самку отколбасить.

У орков меня никто на тему морали и нравственности не пытал. Совершенно без задней мысли отправили именно услужить… так я понял. Девушка вела себя совершенно естественно, будто была в комнате с каменным големом — услужливым, ловким и абсолютно бесчувственным. Спокойно командовала где развязать шнурочек, где расстегнуть пуговицу, где освободить крючечек. Я помогал ей стянуть платье и нижнее белье: легкие штаны, лифчик и… трусики. С каждой снятой деталью одежды все ждал, когда мне скажут уходить, но… так и не дождался. Стоял, глядя куда угодно, только не на обнаженную фигуру, от которой, точно знаю, глаз отвесгь не смог бы.

М-да. Растерялся немного, не зная как относиться ко всему этому. Решил не строить необоснованных предположений и не пытаться тут же завалить орчанку на широкую кровать в ее номере. Ну опыт же у меня какой-никакой есть. Я привык, приступая к раздеванию девушки уже заранее знать, что будет дальше. Причем знать, что и девушка хочет того же. А тут все непонятно. Начнешь эротические игры, вдруг по рукам получишь или вообще голову срубят за поползновения неприличные и покушения срамные на честь и достоинство невинной голубки выше меня ростом на пол головы и на треть шире меня в плечах? А мускулы на руках! Это нечто! Причем никакой мужеподобности. Все смотрится очень даже гармонично и женственно.

Пожалуй, поступил я правильно, что не полез лапать соблазнительную фигуру. Орчанка жестом отпустила меня восвояси, хоть и зыркнула провожая взглядом как-то странно оценивающе и слегка разочаровано. Наверное, показалось.

Беспокойство и недопонимание я постарался разрешить туг же и ринулся вниз с вопросами к командиру телохранителей. Лучше пусть за вопросы по шее дадут, чем по незнанию смертельную обиду всем оркам нанесу. Будут меня потом всю жизнь преследовать. И без них хватает преследователей.

Огробор меня успокоил и даже ненароком поощрил к более смелым действиям, еще раз намекнув про особую премию, которая не входит в мою поденную плату.

И правда, прозрачные намеки и толстые подсказки не понадобились уже следующим вечером. После ужина меня опять отправили помогать госпоже, решившей помыться более основательно, чем в тазике. Купальни в этом придорожном заведении отродясь не бывало, но за отдельную плату предоставляли бадью, служащую, скажем прямо, жалким аналогом чугунной ванны. Система заполнения горячей водой оказалась предельно архаичной и не предусматривала ни магии ни механики. Водопровод заменили трактирные слуги, которые банально натаскали воды обычными ведрами.

Я помог орчанке раздеться и она, с легким презрением проигнорировав руку помощи, сама легко почти без всплеска запрыгнула в купель, где, расслабившись, отдалась в мои руки. Я промыл ее волосы, натер мочалкой со степными бальзамами грудь и спину, потом ниже спины, потом ноги и… между ними. Повторил еще раз. Хорошо ниже пояса меня бочка закрывала, иначе естественную реакцию не скрыть было бы. Закончив с мытьем, госпожа встала в полный рост и я полил ей из ведра, споласкивая чистой водой… Девушка прогнулась от удовольствия и ее крепкая грудь торжествующе устремилась в зенит, а по спине и животу стали скатываться прозрачные капельки и тоненькие ручейки чистой воды…

Я отвернулся и заполошенно стал копаться в белье, разыскивая большое полотенце; которое изначально лежало сверху, но после моих бессистемных манипуляций вдруг оказалось в самом низу. Схватил, с треском растянул, как можно шире, не столько закрывая орчанку, сколько загораживаясь от нее… ну не железный же я. И не девушка правильной ориентации, хотя и сменить при таком зрелище, наверное, раз плюнуть. Однако, мне ведь и менять ничего не надо — женолюб убежденный, махровый и прямолинейный.

Все, думаю! Разорюсь, но договорюсь с горничной на ночку. Смотрела тут одна доброжелательно и обещающе. Хотя против тринадцати конкурентов, на фоне которых я смотрюсь дешевой подделкой под мужчину, шансов, откровенно говоря, у меня маловато.

Несмотря ни на что, руки выполняли заложенную предварительно программу действий: немного обсушили волосы, хорошенько обтерли тело, и под конец обернули госпожу в некое подобие халата. В принципе; на этом все. Осталось пройти к кровати, откинуть одеяло, поправить подушку, принять полотенце; укрыть орчанку и повесить полотенце сушиться. Потом можно и уходить к себе заниматься, чем моей душе угодно. А угодно моей душе срочно найти сговорчивое женское тело, дабы не пугать постояльцев выпирающим достоинством, твердо намеренным настоять на своем.

Подсчет трактирной прислуги женского пола и подходящего мне возраста немного отвлек от эротически-порнографических фантазий в отношении госпожи, и я уже было стал успокаиваться, как вдруг почувствовал рывок и оказался на кровати. Затем едва ли не за секунду меня буквально вытряхнули из одежды, распластали на спине и…

Нет-нет-нет. Никакого изнасилования не было. На меня, где влезешь, там и слезешь. Просто я сам не хотел тогда, чтобы с меня слезали. Да и сам не прочь был влезть… и не один раз.

А потом так и пошло. В дороге я отсыпался, устроив себе мягкое гнездо в одной из повозок, Лучисола, скорее всего, поступала так же, а ночью я помогал ей «приготовиться ко сну». Можно и так сказать. В городках, где мы останавливались на несколько дней, распорядок немного менялся, но не существенно. В общем, попривык я к такой жизни и расставаться с ней было реально жалко. И к девушке, следует признать, я стал испытывать теплые чувства. До любви им было далеко, но… кто знает, как оно мото бы обернуться еще через месяц-другой?

Теперь ни о каком месяце, тем более, другом и речи быть не может.

Ушел я не далеко. Решил спрятаться там, где меньше всего ищут. Не совсем под фонарем, а, скажем так, рядышком. В трактире, примыкающем к гостинице. Фактически в той же гостинице, но… в другой.

Одна горничная, отвечая на вопрос одного из орков, что за шум и пьяные крики, рассказала в чем тут дело. Когда-то трактир и гостиница представляли собой единое целое. Вместо трактира при прежнем хозяине треть здания занимал ресторан, занимавший два этажа. Потом хозяин умер и по завещанию оставил двум своим сыновьям, одному гостиницу, другому — ресторан. Каждый из братьев, вступив в права наследства, тут же решил, что обиженной стороной является именно он, и после непродолжительной, но энергичной сначала перепалки, потом драки братья пришли к обоюдному согласию. Они вместо того, чтобы объединяться, решили размежеваться. То есть сделали из доходного в целом предприятия две разрозненные структуры. Даже широкий проход из гостиницы в ресторан замуровали. Брат, владелец ресторана, в дополнение ко всему решил, что ресторан, рассчитанный целиком на «чистую» публику, не принесет такого дохода, как заведение с менее строгими правилами, замуровал еще и вход с прежней, одной с гостиницей, улицы и прорубил с противоположной. Прикрепил там помпезную вывеску «Трактир У Брата», намалеванную не очень хорошим, зато очень дешевым, художником и стал привечать всякую шелупонь. Второй этаж он поделил на небольшие комнатушки, которые стал сдавать в аренду на час или на сутки. Повысил он свои доходы или нет, мне неизвестно, но именно у него я решил спрятаться от орков. Логично же предположить, что умные орки ожидают от глупого деревенского парня естественного в его положении забега на самую длинную дистанцию в произвольном направлении, а не игры в прятки под самым их носом?

К тому же поиски подходящего каравана надо же с чего-то начинать. Почему не отсюда? Остановлюсь на сутки, поспрашиваю, выясню хотя бы, в каком трактире или постоялом дворе лучше всего искать попутчиков, а там и разберусь, что делать дальше. Главное, на глаза оркам не попадаться.

Зайдя в помещение трактира, по утреннему времени еще полупустому, пристроился за столик неподалеку от большого стола, где сидела мрачная компания пожилых людей, по виду, возчиков.

Невольно подслушанный разговор мне показался знаком судьбы. Не будь я абсолютно уверен, что сам только что без чьих-либо подсказок принял решение идти в этот трактир и именно в это время, обязательно подумал бы о ловушке.

Возчики мучились решением почти неразрешимой проблемы — как найти в городе… кашевара, согласного прямо сейчас уйти с обозом(!) вместо заболевшего товарища. Мало того, что обоз уходит надолго, в чужую страну, в Норстоун, так еще кашевар должен уметь управляться с лошадьми и быть готовым заменить любого из возчиков. Кто думает, будто в городе таких специалистов на каждом углу группа, жестоко ошибается. У простых горожан лошадей нет. Благородный вэр чтобы в кашевары пошел, смешно даже думать. Могли бы подойти конюхи, работающие у благородных, но далеко не все из них умеют в походе даже воды вскипятить, да и живут по сравнению с обозниками вообще по-королевски.

Зачем им менять сытую и благополучную жизнь, в большинстве своем с семьей, на приключения в дороге?

— Дык, чё тама с Магроком-та? — спросил сонный мужичок, невысокого роста, постриженный под горшок, с жиденькими светлыми усиками и куцей бороденкой на лице. — Чё тама с йим? — он широко зевнул и прикрыв один глаз, другим с равнодушным интересом вгляделся в содержимое своей кружки. — А чё тута нолито-та? Пивасика надыть ба.

Здоровьишка подправить.

— Магрок, в задницу ему дышло, так ужралси вчерась, што чуть, тить, кишки не вывернул, так его, тить чистить почало, — ответил, видимо, главный в артели, плотный мужик, заросший седоватой бородой по самые глаза. — Потомча с крыльца сверзилси, да ногу, хрусть… ломанул, стал быть. Он теперича не ентот… как ё?.. Пятьюшестьвеник. — главный вдруг вызверился. — Я вам, задницы свинячьи, скока плешь, тить, проедал — не жрать брагу, не жрать брагу, не жрать брагу!

Мы, тить, подрядилися не брагу хлебать, а обоз, тить, тянуть. Аж пятый раз тянем. А облажаемси, так сызнова меж деревнями санки таскать почнем. Денюшку нам тута аль плохую, тить, плотють? Вот и я говорю! А вы не успели от жениной титьки оторваться, так, тить, сразу и нажралися!

— Дык можа мы без яго справ1мся? Будзем напераменку кашу варыць. Што мы кашу ня зварым? — с юго-западным говором высказался худощавый, вислоусый мужчина.

— Ты, тить, кашу сва-а-аришь! — с ехидной злобой сказал главный. — Все будут ёсьти яго кашу?

Все присутствующие дружно замотали головой.

— О, так! А ишшо кажу што. Без подменки как оно? Надыть вперед ехать, место готовить, варить починать, а кто заместо тебя править будет? Или цельный день без горячего кишки сухарями драть? Нам, тить, в самый Норстоун, да тама вдоль границы по заставам. Тить, не ближний свет. До лета управимси, аль нет? А ну как занедужит кто? Как выдюжить?

— Так, падклау нам Магрок свшню.

— Большую, тить, и жирную. Как сам он есть.

Моя интуиция подсказывала не терять шанс и действовать без глубоких раздумий. Я подхватил свои мешки (не доверяю я посетителям данного храма дешевого питания), и подошел к столу возчиков, стараясь держаться по-деревенски робко и почти заискивающе.

— Простите, уважаемые, я тут… случайно услышал, вы ж в Норстоун да? А мне как раз тоже туда. Возьмите меня с собой.

Я все умею. И суп сварить, и кашу, и за лошадьми могу.

Бородатый оглядел меня внимательно с ног до головы, прогладил в задумчивости свою роскошь седоватую и спросил.

— А чё те там надыть, малец?

— Так, дядька у меня тама. Аж в самой столице. Обещался в помощники повара наладить. В учение отдать.

— А што ж у хаты не сядзщца? — спросил юго-западник.

— Ну-у-у-у, — смущенно протянул я. — Так батька сказал, что до работы я не приспособленный. Вот на полевом стане я все и кашеварил, да воду на телеге развозил. А годов-то мне уж жениться пора. Вот батька и начал сговаривать меня за дочку Феромы-кузнеца. А она рябая, косая, меня на голову выше и в плечах поширее будет…

— Так ты, малец, девки, тить, спужалси?

Возчики громогласно захохотали и даже кружками застучали.

— А што? Возьмем хлопчика? ён хучь и трусоват, да ноль не врет Магрока заменит — спросил главный.

Ответить не успели. В дверях возник мужчина при оружии, снаряженный и обмундированный, как королевский кирасир, грозно пошевелил усами и прорычал:

— Вот вы где? Мы уже отъезжаем, а они тут квасят и ржут себе! А ну быстро давай по саням! Хватит рассиживаться.

Все как подброшенные неведомой силой подскочили с лавок, засуетились, похватали свое немудрящее имущество и рванули к выходу. Главный подмигнул мне и потащил за рукав вслед за всеми.

— Мы, тить, берем тя. Но гляди! Меня слушать, как батьку… Ай не-е-е-е. Лучше как рябую дочку кузнеца! Ежли, тить, соврал про кашеварство — с пол пути кинем с обозу, так в голом поле, тить, и подохнешь псом бродячим. Усёк?

Я усиленно закивал, нарисовав на физиономии полнейшее счастье и желание слушать командира, как дочку кузнеца.

Меньше, чем через час, сани, на которых я сидел, закутавшись в тулуп, надвинув на глаза шапку и намотав шарф, выехали за пределы города. Прощай, Лучисола! Ты мне стала небезразлична и ты мне по-настоящему нравилась, но быть твоей игрушкой, которую можно потискать, когда захочется, или забросить, когда надоест, мне совершенно не хочется. Не мое это! Потому, прости, я не принимаю твое щедрое предложение. Надеюсь, ты и твои орки оставят меня в покое и не будут искать? Иначе… мне придется загибать еще один палец в дополнение к уже существующей группе преследователей. Впрочем, на кой демон я им сдался? Наймут еще кого. Просто в Воськах явно спешили и не успели никого посмазливее подобрать. Этот-то городок чуть покрупнее будет и времени у них побольше, так что, только знай успевай, выбирай, да отбирай.

Почему обоз выехал из городка не ранним утром, как все караваны, я узнал уже за городом, увидев и впереди и сзади длиннющую змею из саней и крытых повозок. Видимо, в этом городке был устроен трехдневный отдых для отдыха лошадей (их в первую очередь) и людей. Потом, конечно, такую махину стронуть с места — дело очень непростое.

Отсюда и задержка с отправлением. Но для меня их поздний выезд стал счастливым случаем. Я даже в самых смелых расчетах даже не думал учитывать такую возможность, считая, что придется прятаться несколько дней и стараться не попадаться на глаза оркам. Городок все же не столица — помельче будет, но даже и в столице никто не застрахован от случайных встреч, а уж здесь-то без двойной осторожности случайная встреча очень даже вероятна.

На первом привале, который состоялся в связи с поздним отъездом где-то часа в два пополудни, мне поработать кашеваром не пришлось. Остановка была короткой, костры не разводили и горячее не готовили. Самые запасливые могли подкрепиться тем, что прихватили из города: копченым мясом, сыром, хлебом, пирогами, молоком или ягодным взваром. Остальным оставалось завистливо сглатывать и отворачиваться.

Огробор считал, что им крупно повезло. Не прошло и четырех часов с начала поисков, как к нему прибежал посыльный от одной из поисковых групп, и сообщил о найденном в одной из гостиниц средней руки магистре стихийной магии.

Напарник посыльного остался сторожить, но сам на переговоры не пошел, оставив эту работу за командиром.

Правильно сделал. Любые договоры и переговоры ведутся в отряде исключительно командиром и самой госпожой.

Магистр согласился принять орков в своих апартаментах и выслушать их предложения. В конце-концов, после недолгого, всего в полчаса торга, сошлись на семи золотых оркоро (по курсу столицы — чуть больше золотого кроля) за услугу. Огробор, может быть, поторговался бы еще и снизил цену до пяти, но его гнало беспокойство за магическое здоровье госпожи. Магистр со своей стороны сбавил втрое изначальную цену, когда понял, что его чести нет урона.

Девушка не собиралась обманывать приемную комиссию и поступать «дутиком» в магическую академию. Ей всего лишь требовалась магическая подпитка ауры, для которой не требовались услуги магов-лекарей. Помочь одаренной, по неизвестной причине растратившей запасы энергии в ауре — святой долг мага (особенно за семь золотых). Спонтанные выбросы «до донышка» нередки у не обученных, но сильных одаренных. Так что, ничего удивительного в просьбе не было.

Огробор привел магистра в гостиницу и они вместе поднялись на второй этаж. У дверей апартаментов госпожи спокойно стояли телохранители, которых командир поставил несколькими часами ранее. Их никто не сменял, поскольку в отличие от слабых людей воины-орки могли стоять на карауле или сидеть в засаде сутками, не испытывая каких-либо неудобств. Они оставались все также внимательными и готовыми молниеносно перейти к бою.

Командир вместе с магистром тихо зашли в комнату. Лучисола спала, повернувшись лицом к стене. По тому, как мерно вздымалось одеяло на ее груди Огробор понял, что с ней пока все в порядке. Слуга лежал за девушкой, накрывшись с головой одеялом и по этому свертку невозможно было определить — жив он или все кончено. К сожалению тихо вынести тело пока не представляется возможным, придется перетаскивать его через госпожу, но при этом слишком велики шансы разбудить девушку и нарваться на неприятные вопросы. Не хотелось бы рассказывать ей о причинах смерти человека. Пусть лучше она узнает о том, что здесь сегодня произошло, как можно позже. Меньше вероятность сильного расстройства и самообвинений в гибели слуги, способных перейти в депрессию. Похоже, девушка слишком уж привязалась к этому слуге. Так что, любые волнения в ее теперешнем положении могут быть опасны для правильного развития будущего шамана. Потом, например завтра, можно будет ей сказать о… О! Об уходе слуги… допустим, по семейным обстоятельствам. Получил известие о неприятностях дома, и вынужден был срочно вернуться. Дела семейные — отказать никак нельзя было.

— Магистр, — спросил Огоробор шепотом, — ее надо будить?

Маг отрицательно покачал головой.

— Это совершенно не нужно. Так даже лучше. Меньше самопроизвольного сопротивления.

Магистр, откровенно говоря, посчитал орков вконец зажравшимися, поскольку приглядевшись к ауре девушки не увидел никаких отклонений. Видно сразу, что потенциал у нее хороший, может развиться сильный маг, но особого истощения просто в упор не наблюдается.

Маг мысленно пожал плечами и направил небольшой поток энергии на заполнение ауры. «Дутика» для поступления в любую академию магии из нее делать действительно не требуется, поскольку она и так пройдет все проверки парадным шагом, но… отработать золото надо. А орки, похоже, ничего в магии не понимают и… да, во всяком случае этот, явно старший здесь, ни разу не маг. Поэтому сообщив, что дело сделано и магической энергии девушка получила под завязку магистр пошел на выход, артистически изображая сильную усталость.

Хочешь хорошо зарабатывать — не пренебрегай лицедейством. Развивай в себе и этот талант, способный найти золотую жилу буквально на пустом месте.

Отсыпав магистру оговоренную плату, довольный собой Огробор пошел к себе продумывать план незаметного выноса тела слуги. Очень жаль парня, но его смерть как нельзя лучше вписывается в следующий план орка — Лучисола должна в максимально сжатые сроки назначить мужа. Пусть не того орка которого они довольно долго разыскивают, пусть другого, но не человека. Только орка!

Глава 2

Лучисола проснулась в самом светлом настроении. Все тело пело мелодию здоровья и пока смутного, но ожидаемого довольно скоро женского счастья. Именно женского. Почему формируется и осознается именно такой образ из вроде бы обычных кинестетических ощущений — девушка даже не стала анализировать, настолько ей было хорошо и приятно.

Вместе с телом пела и душа. Причем тоже с налетом некой приятной тайны. Но и эта мимолетная странность не стала предметом размышлений… да и вообще ей сейчас совершенно не хотелось загружать голову поисками ответов: чего, да почему. Зачем портить радость момента?

Орчанка сильным движением откинула одеяло так, что оно взлетело аж к потолку, там расправило «крылья», и мягко спланировало прямо на кокон завернувшегося с головой наложника.

Умаялся, бедный. Хороший, добрый, умный, ласковый… любимый! Любимый! Теперь нет смысла «прятать в кустах собственную задницу» — пора признаться самой себе и сказать честно, кем для нее стал этот парень. Уже целую неделю она не могла понять, что заставляет ее нервничать и везде искать неправильность, которая абсолютно точно в чем-то заключалась, но уворачивалась от осознания с ловкостью скользкого угря. Уворачивалась, уворачивалась, а именно этим утром позволила ухватить себя за жабры — девушка все поняла, приняла, назвала вещи своими именами и выбрала правильное(!) решение. Облегчение, которое она при этом испытала, было сродни освобождению от тяжелого давящего груза, не позволявшего долгое время свободно дышать.

Лучисола, бодро спрыгнув с кровати, как была обнаженной, стрелой пролетела до дверей умывальни и стремительно ворвалась в царство чистоты и гигиены, словно в захваченный город. Встав под лейку, крутнула, не глядя, оба вентиля горячей и холодной воды, раскинула руки, подняла лицо и немного прогнулась в спине, отдаваясь на милость упругим струям, щекотно забарабанившим по телу. Все-таки немного холодновато получилось, но что-либо менять было откровенно лень. Душ, словно опытный массажист, сотнями пальчиков ласкал голову, груди, живот. Ручейки воды стекали, щекоча кожу, с лица и волос. Одна шаловливая прохладная струйка, словно ласковые пальцы Вера, пробежала вдоль позвоночника, достигла копчика и устремилась ко входу в ущелье между холмами ягодиц. Именно там совсем недавно парень нашел еще одну эрогенную зону, о которой орчанка даже не подозревала. Покрывая будоражащими поцелуями спину девушки, наложник задержался как раз в этом месте, лаская его языком и губами. Лучисола неожиданно даже для себя самой вдруг почувствовала сильнейшее возбуждение. Словно разряд молнии активировал заряд жгучего пламени желания, в миг охватившего сладкой дрожью все ее молодое и в данный момент полное сил тело. Сейчас-то в одиночку она смогла сдержаться, а тогда не выдержала, застонала и подалась навстречу в нетерпеливом требовании продолжения. Бер понял все правильно — удивительно понятливым и чутким партнером он оказался — и продолжал целовать до тех пор, пока она сама не в силах больше одерживаться не перехватила инициативу в свои руки и не настояла на более тесном…общении.

Девушка улыбнулась воспоминаниям и, закончив с водными процедурами, вышла из умывальни. У входа в спальню бросила короткий взгляд на кровать, но на аккуратно заправленной постели наложника уже не было. Бер, видимо, проснулся, увидел, что умывальня занята, и решил не беспокоить госпожу. Дурачок! Мог бы и присоединиться. Лучисола не стала бы возражать. Так ведь нет, ушел мыться в свой номер, хотя у телохранителей умывальни немного поменьше и попроще. Ничего, еще научится мысли и желания госпожи читать. Уже следующим утром они будут мыться вместе!

Вдвоем!

М-м-м-м… Лучисола зажмурилась и, как наяву, представила — дверь открывается, она стоит спиной ко входу, он приближается, опускает руки ей на плечи, начинает бережно гладить, целовать и все крепче прижиматься к ней всем телом. Девушка будто на самом деле реально почувствовала сильное тело парня, ласковые руки скользящие по груди, животу, бедрам… губы возбуждающе трепетно целующие шею, плечи, мочки ушей…

Девушка встряхнула гривой мокрых волос, разбрызгав по стенкам дробь мелких капелек, и решительно прикрутила горячую воду. Надо маленько остыть. Еще немного и она бы выбежала из умывальни прямо так, как есть: мокрая, обнаженная, задыхающаяся от вновь распаленного желания. Нашла бы наложника, поймала и прямо там, где поймала, там бы и изнасиловала.

Одевшись для выхода в город орчанка покинула апартаменты. Пора звать своих сегодняшних сопровождающих и перед выходом хочется увидеть слугу… нет, уже не слугу, а наложника. Что-то долго он моется и собирается. Хотя чего там думать — у него явно было меньше времени на умывание, чем у девушки, да еще сборы. Ладно, вечером. Все вечером. У порога уже стояли двое орков и явно ждали ее.

— Слугу моего видели? Где он? — не выдержав, нетерпеливо спросила девушка.

— Да. Проходил. С вещами. На выход с этажа, — ответил один из ожидающих. — Кажется командир его в отдельный номер поселил.

— Как в отдельный?! — возмутилась госпожа. — Я приказала ему переселиться в мой(!) номер! Что Огробор себе позволяет?

— Мы не знаем, — снова ответил разговорчивый.

— Где он?

— Кто?

— Тьфу на тебя! Слуга и Огробор!

— Тогда они, а не он, — тактично поправил педантичный орк. — Слугу больше не видел, а Огробор только что вернулся из города. Он у себя.

Лучисола решительно направилась к дверям номера Огробора, чувствуя, как льдинкой на жарком солнышке тает хорошее настроение, и наливается черной тучей раздражение. Не доходя пару шагов, она остановилась перед распахнутой дверью номера и начала неприятный разговор прямо в коридоре.

— Огробор! Что за дела?! Как тебя понимать?! Разве слуга не сказал о назначении и о том, что я приказала ему переселяться ко мне? Неужели ты думаешь, будто Бер посмеет тебе соврать? Особенно в таком вопросе? Почему он пошел в какой-то отдельный номер вместо моих апартаментов?

Орк с удовольствием оглядел фигуру девушку и порадовался ее здоровью и силе. Не зря платил магистру. Ой не зря-а-а-а! Сколько ж тот энергии влил?! А казался таким крохобором. Теперь осталось разобраться со слугой.

Перед уходом из гостиницы вместе с магистром он успел оставить распоряжение двум своим самым доверенным оркам охраны (ни к чему знать всем), Эльтигру и Гоблобору, которых и оставил на посту у дверей госпожи. Он не сомневался в том, что они выполнили приказ четко и тихо — исполнительные и надежные воины. Стало быть, тело вместе с вещами парня уже спрятано так далеко (или глубоко), что никто не найдет. По крайней мере в ближайшие дни. А там, пусть себе находят и строят предположения от чего умер молодой и на вид здоровый парнишка.

— Не понимаю тебя, Лучисола. В чем дело? В чем ты меня обвиняешь?

— Мне сказали, что ты переселил парня вместо моих апартаментов в какую-то клетушку, да еще и на другом этаже! То есть подальше от меня! — девушка говорила с нажимом, четко проговаривая слова, и с таким ледяным спокойствием, что не оставалось ни малейших сомнений — госпожа изволит быть недовольной… мягко говоря. — Еще раз говорю! Я его назначила своим наложником, и он должен был перенести вещи в мои апартаменты. Почему мое распоряжение не выполнено?

— Так! Госпожа! — твердо заговорил орк, подчеркнув официальность своего обращения к девушке. — Я никуда Бера не переселял и никаких распоряжений на его счет не отдавал. Ни ему самому, ни кому-либо другому. Всем! Искать слугу!

Выяснить, куда он там перебрался без моего ведома, найти и срочно привести сюда!

Воины поставленные командиром на охрану госпожи, быстро пробежались по комнатам и передали распоряжение.

Вскоре весь отряд начал прочесывание гостиницы. Огробор нашел взглядом своих доверенных и те… недоуменно пожали плечами. И что бы эго значило?

Попросив минутку подождать он отошел в сторонку и вопросительно посмотрел на одного из доверенных, Эльтигра.

Судя по данным опроса, который осторожно провел Эльтигр с напарником парень действительно ушел сам! На своих ногах! Причем замученным или даже ослабленным не выглядел совершенно.

Огробор крепко задумался. Такого быть не могло. Не мог простой человек — и не простой тоже — пережить подобное и остаться на ногах. «Отбросьте всё невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни оказался» (с). Самое простейшее и, скорее всего, наиболее правильное объяснение всему — Огробор ошибся. Зачатия не было и, хоть для орков в целом не рожденный шаман — не очень хорошо, но для госпожи, наоборот, все просто замечательно. А уж насколько легко на душе командира телохранителей стало и говорить нечего.

Кажется, все прояснилось и поводов для беспокойства не осталось, однако… что-то не давало орку вот так просто, словно фальшивый вексель, выбросить выдуманную им же самим проблему из головы. В душе муторный червячок все крутился, вертелся, грыз и грыз сердце, не давая окончательно успокоиться и сосредоточиться на текущих делах.

Придавить его орк сумел только пообещав самому себе обязательно проверить Лучисолу на беременность в ближайшем посольстве орков. Там, если не шаман-лекарь, то хотя бы амулет-тестер для орчанок, должны быть обязательно. Там и выяснится окончательно, однозначно и определенно ошибся ли Огробор. Впрочем, хм, получается, что ошибся в любом случае — не в одном, так в другом.

Однако тогда остается актуальным вопрос — что делать? То есть искать слугу или не искать? С одной стороны, Огробор несколько часов назад сожалел о том, что парня выгнали, с другой — примерно тогда же ему пришлось пережить сильнейший шок. Не слишком ли сильно привязалась Лучисола к этому парню? Да и человек в качестве наложника принесет госпоже в будущем довольно много проблем. Сейчас она, как маленькая девочка, не задумываясь, чем это обернется в дальнейшем и как такую связь воспримут родственники, в первую очередь сам Великий, говорит: «Хочу!».

Забота старшего по возрасту и опыту прожитых лет, командира телохранителей и дяди девушки, заключается прежде всего в том, чтобы оградить подопечную от подобных, не слишком разумных, шагов.

Следовательно, исходя из вышеизложенного и тщательно продуманного, необходимо сделать вывод о необходимости удалить слугу от девушки любыми способами. Желательно деликатными. То, что парень, похоже, сам сбежал, играет орку на руку.

Приняв ответственное и взвешенное решение, командир облегченно вздохнул, вежливо взял девушку под руку и решительно проводил ее в свой номер, плотно закрыв дверь. Его вдруг озарило и он понял, как можно логически безупречно обосновать исчезновение слуги. Огробор вспомнил недавний разговор с Бером и сопоставил его с тем, что сегодня сказала парню Лучисола. Теперь не требуется выдумывать фантастическую историю про больных родственников и письма, якобы пришедшие в адрес паренька.

В этом-то как раз раньше и заключалось самое слабое место в построениях орка. Ну какие письма от неграмотных землепашцев? В деревне единственный грамотей способный через полчаса ужасных мук прочитать свое имя, уже почитается за академика, а тут вдруг письма. Мелким почерком в стиле королевской дипломатической переписки. Х-ха!

Но даже если вдруг кто-то как-то каким-то непостижимым образом исхитрится составить письмо, откуда ему знать, по какому адресу его следует отправить? Орки отряда совершенно точно не заказывали наемным глашатаям прокричать свой маршрут по всему королевству. Сам же слуга до самого выезда из очередного поселения никогда не знал, куда они отправятся дальше и, тем более, в какой гостинице остановятся. Одна надежда была на то, что Лучисола не очень хорошо знала обстановку в деревнях королевства людей и вполне могла поверить, что в грамотность родни парня, что в налаженную почтовую сеть в тех же деревнях. Потом, глядишь, забудет про слугу и не станет в дальнейшем анализировать причины его ухода.

Четверть часа поисков не принесли успеха. Бера и его вещей не было в гостинице. Опрос прислуги тоже ничего толкового не дал. Хотя швейцар (он же вышибала) вроде бы мельком видел, как кто-то с двумя мешками и с тулупом в руках выходил за двери, но кто это был точно сказать не мог, поскольку как раз в этот момент заметал случайно высыпавшуюся из цветочного горшка землю (спал скорее всего, а потом придумал отговорку). К тому же швейцару по роду его деятельности больше интересны входящие, нежели исходящие.

Лучисола с каждой минутой все больше мрачнела, на нее волнами стала накатывать обида, непонимание и глухая тоска. Она никак не могла понять — вот только что все было замечательно, тело и душа пели от восторга, и вдруг все разом рухнуло в черную страшную пропасть. Он ушел! Его не будет рядом! Она осталась одна и больше не увидит его улыбку и свет нежности в его глазах, не ощутит тепло ласковых и на удивление сильных рук, в кольце которых она временами чувствовала себя слабой, беззащитной девушкой, спрятавшейся за спиной могучего воина, и ей это безумно нравилось… Теперь все исчезло в один-единственный краткий миг. Когда она сможет его увидеть снова и задать самый важный вопрос — почему? Если воины найдут его быстро, то скоро. Может быть сегодня? Сейчас… или через час?

Орчанке в свое время подробно рассказывали об особенностях брачных отношений ее расы. В том числе и про зов партнера с сильной кровью. Зов — не просто временное притяжение, образующееся между двумя сексуальными партнерами, наиболее подходящими друг другу для зачатия сильного ребенка. Особенно, когда речь идет не просто о сильном ребенке, а о будущем шамане, тем более, сильном шамане. Зов, как правило, после единения преобразуется в привязанность на магическом и физическом уровне. По силе, условно говоря, притяжения различают пять кругов привязанности от слабо дружественных отношений на самом отдаленном, пятом, круге, куда включены все друзья-приятели и даже просто хорошие знакомые, до одной единственной (одного единственного) в первом, ближайшем круге. Это когда говорят прямо-таки о «безумной» любви. На самом деле первый круг есть сам орк. То есть в него может быть включен или включена только самая настоящая вторая половинка души и сердца, без которой немыслимо существование орка или орчанки, как целостного существа. Другое дело, что «половинок» может быть и несколько, но все равно в разлуке все эти части будут одинамово страдать. Вот уж кто не мыслит жизни без партнера просто физически. Им больно расставаться даже на один день. Приглушить боль можно с помощью другой привязанности, пусть и более слабой из второго или даже третьего круга. Так что, практически среди орков нет однолюбов, хотя, в качестве исключения из правила, все же встречаются подобные феномены.

Будь Лучисола немного старше и опытнее, она смогла бы в итоге разобраться, что с ней и ее слугой происходит. Но, увы и ах! Она не поняла даже то, что утренний скандал был ее инстинктивной попыткой выкинуть своего партнера за пределы уже прочно утвердившегося между ними третьего круга отношений в преддверии не такой уж отдаленной перспективы расставания с парнем навсегда. В идеале обида помогла бы переместить отношения с ним хотя бы на четвертый, а при удаче и на пятый круг. В этом случае расставание прошло бы совершенно безболезненно, а то и с облегчением. Очень скоро она спокойно забыла бы парня навсегда. Но… не получилось. Закончилось дело тем, чем закончилось — ярким и страстным единением в постели.

Что в результате получилось? Да кто ж знает. Как бы отношения на второй круг, круг фаворитов, не влетели! Человек! И в фаворитах! Ужас!

Надо бы спросить у мудрых и опытных старых шаманов. Уж они бы смогли разобраться и помочь Лучисоле, но нет, к сожалению, под рукой даже молодых и неопытных. Дядя, наверное, мог бы помочь, но он — не шаман и ему девушка не может поверить подробности своих переживаний. Будь в отряде хотя бы одна женщина можно было бы говорить через нее, но и женщин они не брали из-за специфики их миссии. Все-таки за потенциальным мужем ехали — конкуренции, даже самой слабой, допустить нельзя ни в коем случае.

Потому и становилось девушке чем дальше, тем хуже и хуже. И не только на душе. Ей было уже физически плохо. Два нестерпимых желания, противоречащих друг другу, все сильнее и сильнее раскручивали в ее сердце хаос разрушительных энергий. Лучисоле хотелось одновременно или рухнуть на кровать и утопить подушку в слезах, или выхватить ятаган и порубать все вокруг к демоновой теще. Потом найти слугу, не оценившего великой чести, оказанной ему просто так, не дожидаясь с его стороны героических подвигов во славу любви, и банально набить морду… потом поцеловать, приласкать и успокоить. Люди — они такие хрупкие и ранимые! Во всяком случае ее Бер. Не может столь нежный и ласковый парень не быть хрупким и ранимым.

Что ему померещилось? От чего он бежал? Неужели она его так уработала, что он просто испугался ее энергии и силе чувств?

Огробор сурово нахмурился, показывая всем свое недовольство, но про себя, мысленно, широко и от души улыбался.

— То есть, — озвучил он свой вывод в присутствии всех подчиненных, — слуга сбежал. Вместе с вещами. Та-а-ак! Проверьте, не пропало ли чего?

— Уже проверили. Ничего не пропало, — за всех высказался один из доверенных орков.

— Хорошо, — слегка прихлопнул ладонью по столу командир. — Точнее ничего хорошего, но и плохого я в этом не вижу.

Ушел слуга, не попращавшись и даже расчета не потребовав, — тут Огробор вспомнил серебряный миникролик, который сам же и отдал парню, — так, что с него, деревенщины, возьмешь? Наймем другого. Всем разойтись и заниматься по распорядку.

Когда госпожа с орком остались в его номере одни, мужчина заговорил:

— Лучик, — дядя специально назвал девушку детским именем, чтобы перевести тон разговора в русло родственных доверительных отношений. — Думаю, что Бер ушел. Сам ушел. И навсегда. Именно потому ушел, что ты… назначила его наложником. Это оказалось для него настолько неприемлемым, что он оставил работу, которая ему явно нравилась и… тебя. Думаю, не ошибусь, если предположу, что ты ему понравилась. Как девушка и как госпожа. Мне кажется, что он был в тебя немного влюблен. Тем не менее, он все-таки ушел, — орк тяжело вздохнул, немного наигранно, но почти незаметно. — Как мужчина, я его понимаю. Хорошо понимаю. На его месте я поступил бы также.

Лучисола все еще пыталась понять причины ухода слуги, но никак не могла, мучилась, прокручивала в голове самые фантастические предположения — все бесполезно. И тут шокирующие слова дяди.

— Но почему-у-у? — искренне, до полнейшего изумления, удивилась девушка. — Как же так?! Что ему не понравилось?! Все же было так хорошо-о-о! — и должно было стать еще лучше, как ей казалось. — Мне женщины: и мать, и тетки, и бабушки… все! Все говорили. Еще никто не смел отказываться от назначения. Если орчанка с сильной кровью сказала, то даже враг, носитель столетней ненависти рода, не вправе отказаться. Люди — существа слабые, нуждающиеся в защите. Они тем более, не могут отказаться. Для них назначение наложником — немыслимая честь!

Огробор снова тяжело вздохнул. Уже не играя. Госпожа еще слишком молода, ни разу не покидала степь и многого не понимает в психологии чужих рас. Придется много и долго объяснять и рассказывать.

— Понимаешь, Лучик. Я совсем недавно разговаривал с Бером и так сложилось, что я четко дал ему понять — твоим мужем он не станет и максимум, на что он может рассчитывать — это положение наложника. Даже самая сильная любовь неспособна соединить вас брачным венком.

— И что же? Именно это я ему и предложила.

— Боюсь, про наложника он понял несколько превратно. Предполагаю, ты тоже не рассказала ему в подробностях, что у нас подразумевается под этим термином?

— Наоборот. Я все рассказала… ну, не совсем все, — смутилась девушка. — Про круги привязанности, думаю, знать людям совершенно не обязательно, тем более, к ним это не относится. А что еще? Главное я же рассказала: про то, что он ни в чем не будет нуждаться, у него будет все, чего ни пожелает. Даже про своих слуг сказала. Это же мечта всех людей. Что еще ему рассказывать было? Да что нам с ним в конце концов нечем было в постели заняться?!

— Уверен, — позволил улыбке чуть тронуть губы орк, — заняться было чем. Тем не менее, очень зря ты не рассказала ему про то, что у нас наложник — практически муж с немного урезанными полномочиями. Подожди, Лучик! Я понимаю. Ты не хотела его напугать проблемами, которые ему пришлось бы решать, будучи членом семьи. Однако, в этом и заключается твоя ошибка. Позволь я тебе немного расскажу про социальные отношения в некоторых людских странах.

Ты ведь никуда за пределы степи ранее не выезжала и тебе иной раз трудно понять логику чужих. Особенно людей. А она отличается и существенно. То, что нам представляется очевидным, правильным и не подразумевающим другого толкования, для них может иметь совершенно иной смысл и эмоциональную окраску. Например, в южном каганате наложницы и наложники no-сути бесправные рабы. Считаются вещью, тряпкой, чувихой в прихожей для вытирания грязных сапог. Предметом, целиком и полностью отданным на милость господина или госпожи. Тем не менее, как бы то ни было противно, подобное отношение отчасти оправдано. Драчливость людей и так на порядок превосходит подобные качества иных рас, а уж южные отличаются особой страстностью, как в любви, так и в бою. Мужчины, сама понимаешь, в войнах гибнут, оставляя без средств к существованию и обрекая на смерть от голода множество вдов и сирот. Отсюда и законы южного государства, обязывающие родственников безусловно принимать на иждивение семьи погибших братьев. При этом далеко не все могут прилично содержать и собственные семьи, когда на их головы сваливаются нахлебники. Так что, несколько жен и тьма наложниц, no-сути рабынь, там нормальное явление. Лучше ведь жить в достатке и ублажать господина, чем гнить под дувалом, тихо умирая от голода и жажды. Добавлю еще — люди хорошо знают, как живут в каганате и практически ничего не знают, как живем мы. Понимаешь теперь?

У Лучисолы словно глаза открылись. Она была умной девушкой и долго разжевывать ей не требовалось. Она все поняла и приняла сразу.

— Значит, он… решил будто я… его в рабство? Да? Что он будет сидеть у меня во дворце под охраной словно в золотой клетке? Да, дядя?

Назвав командира телохранителей дядей, девушка непроизвольно поддержала начатый Огробором тон разговора с ним, как со старшим родственником, а не с подчиненным.

— Да, девочка моя, — грустно ответил орк. — Представь на мгновение — тебе предложили, точнее, приказали(!) стать наложницей у красивого и богатого южанина в каганате?

— Ни за что и никогда! Лучше смерть! — ни на секунду не задумываясь, ответила истинная орчанка. — Но он же человек и может предпочесть… иной вариант, — неуверенно добавила она.

— Я очень сомневаюсь, Лучик, — грустно заметил Огробор, — что тебя хоть на секунду заинтересовал бы такой… такой вот… предпочитающий иной вариант.

Лицо госпожи застыло бледной маской ледяного равнодушия и спокойствия. Предательски поблескивающие в уголках глаз слезы казались прозрачными льдинками. Такой Огробор свою племянницу, орчанку с сильной кровью, воина и потенциально сильного шамана, не видел еще никогда.

Лучисола прикрыла глаза и на несколько минут застыла неподвижно. Когда она их открыла орк увидел перед собой не молоденькую племянницу, горько плачущую по потерянной игрушке, а настоящую госпожу — властную и жесткую.

— Огробор, — сухим официальным тоном обратилась она к командиру телохранителей, — слушай приказ. Приказываю, направить половину команды на поиски слуги. Когда он будет найден, доставить ко мне. Лучше добровольно. В случае отказа, действовать решительно, но вреда не причинять. Ответите за каждый волос, который упадет с его головы в результате вашего действия либо бездействия. Приказ ясен? — и добавила про себя едва слышным шепотом, отрешенно глядя в сторону окна: — Я ему все объясню. Он поймет! Он не может не понять! Нам обязательно надо быть вместе.

— Приказ ясен! — вытянулся орк. — Прошу разрешения на несколько вопросов.

Его не порадовала реакция Лучисолы на исчезновение слуги. Тем, как тот исполнял свои обязанности, командир телохранителей был вполне доволен. В том числе и дополнительными, ночными, ради которых его по большей части и брали. Нанятый в захолустном городишке деревенский парень смог неожиданно хорошо развлечь госпожу. Она за этот месяц переменилась в лучшую сторону и перестала вести себя наподобие атакующей гюрзы. Вроде и сдерживается, но в любой момент может цапнуть. И не скажешь, что «слаба на лобок», скорее, наоборот, очень уж она разборчива и абы с кем в постель не ляжет. Просто каждой девушке в ее возрасте остро необходима мужская ласка в оптимальных дозах и, главное, регулярно. Слуга, с точки зрения Огробора, вполне соответствовал идеальной кандидатуре — и госпоже понравился и обликом никак не тянул на воплощенные девичьи грезы. Однако, похоже, мудрый орк допустил ошибку и не доглядел, как у этой парочки — ну, или хотя бы у одной только девушки — все зашло слишком уж далеко. И, похоже, слишком серьезно. Орк, рассказав девушки свои соображения, не рассчитывал на большее, чем полчаса истерики, криков: «Хочу! Верните!», — возможно, сопровождающиеся метанием посуды и всего, что под руку подвернется. Думал, перебесится, наругается, позлится, может прикажет найти и высечь за оскорбление. Как же?! Кто-то, смешно сказать — человек(!), нагло посмел отвергнуть назначение, которое даже орки из правящих семей считают за честь. Тем не менее; подобные всплески эмоций — дело насквозь знакомое и даже в какой-то степени привычное. Методы тоже давно отработаны и наготове.

Однако, теперь со всей очевидностью стало ясно, он опоздал и запустил ситуацию. Тон и весь внешний вид Лучисолы говорил со всей очевидностью — не будет простой, естественной и привычной девичьей истерики со слезами. Госпожа ни за что не откажется от слуги… нет, уже наложника и будет искать его, пока не найдет. Как столь небольшой командой совместить поиски орка, ради которых они выехали изначально, и нового наложника госпожи. Ладно бы они ехали в одном направлении, можно было бы как-то совместить. Однако, слуга мог уехать в любом направлении — он-то не связан никакими поисками. Хотя-а-а…хотя… ему. кажется, надо было в Норстоун. И объект их поисков предположительно тоже направился в те же края. Так что, есть надежда на то, что все получится. Парочку воинов все же придется направит по следу слуги. Остальные будут продолжать в том же темпе искать Элькойота, так предположительно зовут того орка, которого госпожа приметила на празднике.

Так, пожалуй, лучше всего действовать. Искомого орка найти может только Лучисола. Элькойота из всего отряда видела только она и только она, оказавшись рядом с ним, на расстоянии метров примерно пятнадцати-двадцати, сможет уловить отклик, и понять, тот ли он мужчина, который отзывается на зов ее крови. До этого приходится вести поиски обычными способами. Хорошо еще орки в наемниках — редкое явление.

Зато слугу все помнят прекрасно и, увидев, точно не ошибутся. Без всякого зова крови.

— Задавайте ваши вопросы, — само обращение к нему на «вы» и вьюжный холод в голосе говорит о непреклонной решимости госпожи настоять на своем.

— Поиски Элькойота продолжаем?

— Да.

— Если слуга будет обнаружен в стороне от предполагаемого пути Элыюйота?

— Направишь за моим наложником двоих, нет, троих воинов. Вдруг нападут разбойники или твари. Могут поранить Бера.

— Госпожа идет сегодня в поиск?

— Нет. Я останусь. Мне надо подумать.

Орк в открытую покачал головой, давая понять девушке насколько он недоволен ее решением. И еще раз попытался переломить ситуацию, используя логику, которая, скорее всего, в данный моментбудет просто проигнорирована девушкой.

Эх-х-х! Слишком все далеко зашло! Слишком! Кто бы мог предположить?!

— Прости, Лучик. Можешь наказать меня за наглость, но как твой дядя я не могу не спросить. Скажи. Тебе действительно так уж необходим этот слуга? Человек. Слабый. Не очень и красивый. Необразованный и невоспитанный. Да он ниже тебя ростом на пол головы! Тебе еще встретятся на жизненном пути мужчины и сильнее и мужественнее. Я не хочу хаять нашего бывшего слугу. С обязанностями он справлялся хорошо и тебя развлек, но согласись, ничего особенного в нем нет. Ну, хорош в постели. И все? Ты можешь представить его в бою, прикрывающим твою спину?

Лучисола задумалась и неожиданно пришла к выводу, что… как бы это не было удивительно, но да! Да-а-а! Могла себе представить!

Ночами в постели со слугой ей меньше всего хотелось думать о постороннем, да и, честно говоря, вообще думать. Зато сейчас так ярко, словно наяву, вспоминалось, как слабый на вид человек (действительно ведь ниже ее ростом и сложением…м-м-м… хрупче… или хрупчее(?)) легко ворочал ее тело. Когда надо сам поднимал, поддерживал, переворачивал… Тогда она сама себе представлялась пушинкой, взлетающей к небу на восходящих потоках восторга.

Куда уж там думать о математических расчетах потребных затрат физических сил, коэффициентах мускульных усилий, сравнительного КПД мышечных тканей орка и человека, а также соответствие конкретного образца человеческого мужского тела типичным морфологическим особенностям строения тела стандартных представителей расы людей.

Словно вспышка мелькнуло в памяти: человек сидит и держит ее под коленками спиной к себе на весу(!!) и, не разрывая единения, поднимает и опускает, поднимает и опускает… Она наслаждается каждым движением. Восторг и предвкушение все нарастает и нарастает. Возникает полное ощущение полета и-и-и… словно от удара молнии ослепительное безумие разрядки.

Он держал ее на весу! Ее! Отнюдь не пушинку. Хотя, что девушка с ее-то небогатым опытом может знать о том, какие резервы организма открываются в такие моменты? Ведь отчасти такие моменты можно признать аналогичными боевому трансу, а в таком состоянии чего только не возможно. Или нельзя признать?

Девушка совсем запуталась и не смогла прийти к окончательному выводу — слаб человек или все же нет? А может в целом слаб, но в данном конкретном случае; точнее; экземпляре — не слаб?

Нахмурившись, орчанка отбросила несвоевременные мысли, но те, коварные; не ушли далеко и просто на время поменялись со своими подружками. Например. Почему-то на сердце Лучисолы каждый раз становится тепло, когда перед ее внутренним взором, хотя бы мельком, проявляется образ слуги.

Его улыбка, нежные руки, способные пробудить чувственность даже в холодной льдине, шепот бархатным, ласкающим ухо голосом, от которого бросает в дрожь предвкушения и на душе распускается радугой восторг взлета в небесную синь и счастье веры в то, что здесь и сейчас она — самая красивая, самая желанная, самая-самая-самая… И плевать на титулы, признанные обществом, когда всем сердцем впитываются, словно в пересохшую без благословенного дождя землю, искренние чувства мужчины, вознесшие твою суть на трон превыше императрицы мира. Он — твой(!) Бог, а ты — его(!) Богиня. Мужчина благодарит тебя за божественный дар любви и преклоняет колени пред самым великим даром.

Даром демиурга, позволяющим только женщине зачать и вырастить новую жизнь.

Интересно, где та деревня, в которой родился и вырос слуга? Кто его научил так обращаться с женщинами? И не просто женщинами, но орчанками! Если подумать, то «хлипкой орчанкой» Бер назвал Лучисолу отнюдь не со зла. Она прекрасно распознала соль его шутки, но все же самую капельку обиделась и без типично женского концерта, заставляющего мужчин чувствовать себя виноватыми, обойтись не смогла. И ведь сработало же! Да так, что она и мечтать не могла. То, что творилось на постели девушки после того, как она буквально за шиворот приволокла своего любимого, описать и даже вспомнить подробно не представляется ни малейшей возможности. Безумие! Фантастика!

Единение Бога с Богиней! Шабаш светлых и темных духов! Орчанка полностью потеряла контроль над собой. Впервые в жизни…

Та-а-а-ак! Сто-о-оп! Контроль! Резкий и жестокий упадок сил, потом, словно легкое дуновение доброго ветерка, несущего свежесть, здоровье и… силу. Что-то такое она слышала. Что-то важное.

Нет. Ничего не вспоминается. Ладно. Потом может быть всплывет в сознании.

Огробор между тем быстро раздал приказы, и двойки орков, за исключением двух телохранителей, оставшихся с госпожой, направились в город искать следы искомого орка, а теперь еще и человека, бывшего слуги. Пока свое собственное распоряжение — усилить охрану госпожи — Огробор отменять не собирался. Вот подтвердит шаман или амулет посольства, что в племяннице ничего не изменилось, тогда можно будет сделать послабление, но не сейчас.

Что ж. Похоже, переубедить госпожу не получится. Огробор вызвал всю команду к себе в номер и в присутствии.

Лучисолы стал намечать планы поисков.

— Еще р-р-раз! — прорычал орк, хотя и точно установил, никто из его команды не причастен к исчезновению парня. — Дежурный!

— Парень вышел из номера госпожи. Ничего особенного ваши часовые не отметили. Он прошел в свою комнату и остался там некоторое время. Когда все, кроме них и дежурного, ушли, парень вышел из комнаты с мешками и зимней одеждой в руках, — начал заново докладывать один из доверенных.

От многократного повторения его речь приобрела все черты гениального произведения бюрократического искусства:

лаконизм и отточенность формулировок, безусловно свидетельствующих о непричастности докладчиков к выявившемуся, говоря житейским языком, безобразию.

— Мне он сообщил о своем переселении в одиночный номер, будто бы по вашему распоряжению. Ребята слышали то же самое. Достаточно четко и ясно. Так ведь? — часовые согласно кивнули. — Затем он ушел вниз и больше никто его не видел. Это все.

— Значит так. Скорее всего никакого плана и подготовленного варианта ухода у него нет. Стало быть, наиболее вероятно, согласно стандартной логике действий людей его возраста, бежать он будет подальше от нашей гостиницы и искать место подешевле. Там уже начнет искать место в караване. Зимой в одиночку он никуда не пойдет, а если пойдет, то далеко не уйдет. Мозги у него на месте, поэтому оставим данный вариант на самый крайний случай. Действовать будем следующим образом. Первая двойка опрашивает все посты на выездах из города. Скорее всего, если и были за это время обозы, то он на них не успел. Сходу, за несколько часов до отбытия, без денег договорится он не сможет. Тех, что у него есть, на место в караване не хватит, да и не любят каравнщики вот таких скороспелок, кто перед самым отходом к ним в попутчики набивается. Выглядят подозрительно. На наводоиков разбойничьих шаек похожи. Значит сейчас слуга обосновался где-то в дешевом трактире или постоялом дворе. Это будет задачей остальных — обходить подобные ночлежки и опрашивать хозяев. Начинаете с самых отдаленных. Ну а мы с госпожой продолжим поиски Элькойота.

Простите госпожа, но бегать всем отрядом, высунув язык, в поисках пацана считаю неразумным. Заодно ребята и про нашего орка поспрашивают. Вдруг он там побывал.

Интуиция настоятельно требовала от командира телохранителей приложить все усилия к тому, чтобы найти Элькойота.

Как можно скорее, иначе будет поздно и все многократно усложнится.

Не получается как-то легкой прогулки по человеческим землям. Великий Вождь отправил свою дочь в первую очередь не для того, чтобы найти себе супруга, хотя и эта цель считалась достаточно актуальной. Однако гораздо более важным глава всех орков считал необходимость познакомить свою дочь с бытом и нравом людей в их, так сказать, естественной среде обитания.

Может быть, с помощью этого похода Вождь надеялся лишить дочь иллюзий в отношении партнеров других рас, дабы не верила в сказки, будто есть на свете мужчины лучше орков.

М-да. Кто может сказать — достигнута последняя цель или нет. Ох. Лучше бы ее на самом деле не было, иначе брат снимет голову Огробору и сделает из черепа ночной горшок… для наложниц.

Незадолго до ночного привала обоз остановился и всех кашеваров позвали к передовому дозору, где посадили на пять пустых саней и, не медля, отправили вперед готовить большой привал. То есть задача кашевара заключается в готовме плотного горячего ужина на вечер и завтрака на утро. Кроме того, от меня артельные >кдали холодных закусок, чтобы было чем перекусить на коротких дневных привалах.

Пока ехали я разговорился со своими коллегами кашеварами. Отвечали мне очень даже охотно. Как же не поучить новичка — молодого, неопытного, широко растопырившего уши и жадно ловящего приоткрытым ртом каждую крупицу мудрости старших и опытных? Вскоре громкость поучений дошла до столь высокого уровня, что понять коллег стало очень непросто. Самозваные менторы и наставники, с помощью повышенной мощности крика пытались повысить весомость своих аргументов, доказывая своим же товарищам, «кто на свете всех умнее, всех хитрее и мудрее». Самые горластые получили от своих более тихих оппонентов еще более весомые аргумент прямо по портретам. Утихомирить распоясавшихся «поварешек» пришлось кирасирам охраны путем не прицельной обработки саней плетками.

Короче говоря, мне все же удалось кое-что выяснить. В первую очередь меня просветили в том, что обоз этот армейский, и порядок в нем поддерживается строгий, в чем я смог убедиться довольно скоро. Обоз направляется в.

Норстоун по договору о взаимопомощи между Норстоуном и Галсоро. Два раза в год за счет казны Галсоро снаряжается санный или тележный поезд снабжающий продуктами питания отряды пограничной стражи Норстоуна на границах с Сорокаром. Взамен в наше королевство поступает качественное оружие из норстоунской стали, обладающей за счет секретных добавок и присадок необыкновенной прочностью, гибкостью и остротой. Кроме того, немалую долю в поставках занимает продукция алхимиков. Считается, что норстоунские алхимики не уступают своим коллегам из.

Сорокара, а уж про галсорских и говорить нечего — даже обозники всерьез их не воспринимают. Это они, конечно же, зря, но в чем-то они, наверняка, правы. Да и не стала бы корона закупать зелья, которые и у нас делают не хуже.

Таким образом, никакой анархии и беспорядка, как нередко случается в торговых караванах, где несколько купцов сговариваются совместно вести товары, в обозе нет и не предвидится. Все организовано по военному четко. Возов в обозе ровно сто сорок. Артелей возчиков из числа проверенных и зарекомендовавших себя с положительной стороны нанято ровно десять. В каждой ровно четырнадцать человек, мастеров управления конской тягой, и один кашевар.

Охраняется обоз регулярной бойцами армии Галсоро и Норстоуна по полуэскадрону кирасир с каждой стороны. Всего получается сто пятьдесят всадников плюс хозвзвод во главе с начальником снабжения от Галсоро.

Кашевары кормят не только своих артельщиков, но и пятнадцать кирасир, прикрепленных с самого начала движения к котловому довольствию той или иной артели по жребию.

Больше всего мне понравилось то, что ни заготовкой дров, ни воды, ни разведением костров мне заниматься не придется. Все эти заботы лягут на плечи взвода хозяйственного обеспечения и двух кирасир, выделяемых в помощь по наряду или из числа проштрафившихся.

Точнее, костров для самой готовки на самом деле практически не разводят совсем. В целях предоставления возможностей для самореализации и максимально эффективного раскрытия талантов, кашеварам предоставляется возможность проявить свои способности к искусству кулинарии посредством военно-полевой магической печи, оборудованной плитой и духовкой. Печь способна одинаково мощно и равномерно греть до пятнадцати котлов одновременно, не считая духовки.

Правда, как выяснилось, мои мудрые наставники из числа опытных кашеваров, кроме двух режимов: «максимальный нагрев в секторе» и «полное отключение сектора», — больше ничего о работе печи не знали и, похоже, знать не хотели.

Еще мне поведали довольно важную информацию об интересной особенности начальника снабжения обоза. Во-первых, продукты он выдает лично, строго по норме и ни на крупинку больше… или меньше, поскольку, как всякий гном, отличается высококонцентрированной прижимистостью, скупердяйством, скопидомством, жмотством и жадностью, чем прославился даже среди сородичей. Причем такие черты характера у них отнюдь не считаются чем-то предосудительным. Наоборот, ими гордятся безмерно. При всем при этом есть одна возможность подвигнуть его на проявление немыслимой щедрости, если… получить у него по-максимуму положенные по нормам выдачи приправы и специи. А было у него их о-о-чень большое разнообразие, но, увы, совершенно ненужное никому из кашеваров, ориентированных на приготовление только самых простых без изысков каш, кулешей и супов. Армейское «поло-о-ожено!» заставляло гнома каждый раз получать на складе все согласно нормам, но как израсходовать все это богатство, он не представлял.

Кстати сказать, зажать что-либо из довольствия и потом продать — вещь, с точки зрения честного гнома, немыслимая.

В то же время просто заставить кашеваров получить и при этом не проследить, чтобы ушло на дело, а не в помойку, ему не позволяло то самое знаменитое гномье жмотство. Как эго так — ценный продукт, да зазря уничтожить?!

Так что, меня предупредили сразу: получил — используй. Выбросить втихаря не получится. Было пару случаев, закончившихся тем, что гном все равно прознал о хитрости некоторых ушлых кашеваров и заставил оплатить стоимость утраченного из своего кармана, да в тройном размере.

Заодно мне шепотом подсказали несколько способов, как отвертеться от получения излишних продуктов, которые, с точки зрения советчиков, и в дело не пустишь, и на сторону не сбагришь, и выбросить не сможешь. Отчет ведь по расходу каждое утро предоставлять надо.

Откровенность чужих кашеваров объясняется довольно просто — никому не охота задерживать обоз из-за того, что их непутевый товарищ по незнанию потравил своих артельщиков и заодно воинов охраны. Или довел дело до скандала с гномом, который имел дурную привычку ругаться громко, нудно и, главное, долго. При этом все обязаны были слушать лекцию о бережливом отношении к имуществу и, в частности продовольственным запасам.

К тому моменту, как мы подъехали к обширному полю, выбранному для стоянки обоза, бойцы хозвзвод вместе с нарядом из кирасир уже поставили две большие палатки. Одну немного поменьше — для кухни, другую побольше — для столовой.

Я спросил своих коллег, зачем для каждой артели свой кашевар? Не проще ли было бы назначить пару поваров с помощниками и варить на всех сразу.

— И-и-и, паря! — охотно ответил мне один из кашеваров, посмеиваясь. — Думаешь, самый умный? Было как-то раз.

Назначили. Так такая свара потом началась. Каждой артели казалось, будто все мясо досталось другой артели, а им только каша. Кашевар же может все мясо по норме положить, да только черпать так, чтоб при раскладке по бачкам, действительно, одним мясо, другим каша. Вот так вот. А то еще и на охрану стали злиться, дескать они так кашеваров подговаривают, чтобы им гуща, а остальным — пуща. Х-хе! Так-то вот.

Насколько я понял, в обозе ехали не только боевые маги, но и не очень сильные стихийники, ориентированные на обеспечение бытовых нужд: подогрев воды, разморозку или, наоборот, заморозку мяса и рыбы и так далее и тому подобное.

В очереди за продуктами я закономерно, как самый молодой, стоял последним и видел во всех подробностях процесс выдачи.

— Может возьмешь немного шафрана? Или базилика… может, кумина, барбариса, куркумы, кориандра, корицы… Нет?

Может рыбки? Ну и что, что каша с мясом — уху сваришь! Нет?! Р-р… Все получил? Еще крупы, масла и мяса? Может тебе и хлеба?! Обойдешься! Пр-роваливай!! Следующий!

Когда подошла моя очередь, я только кивал на предложения гнома и просил утроить количество специй. Не отказался и от рыбы, но обязательно в размороженном виде. Маг, чья очередь была удовлетворять капризы кашеваров, закатил глаза и принялся за дело, не забыв «отомстить», приготовив удвоенное количество морепродуктов. А я не отказывался, брал все и только кивал довольно, чем довел мага до злобного скрипа зубов.

Глаза начальника снабжения по мере выдачи и моей странной покладистости стали подозрительно округляться. Он явно взял меня на заметку и несколько человек из хозвзвода наверняка будут следить за каждым моим шагом. Будто я не знаю о наказании за бездарную порчу продовольствия?

— Смотри мне, кашевар. За выброшенное без дела платить будешь в тройном размере. У меня все до последней граммулечки записано.

— Все в дело пойдет. Не беспокойтесь уважаемый. Если захотите я и рыбкой просоленной поделюсь. К пиву небось качественная закуска выйдет.

— Ну-ну… к пиву, — буркнул недоверчиво гном. — И откуда прознал только?

Как не прознать, если про пиво, что везут в больших бочках на отдельной крытой повозке вместе с имуществом хозвзвода, возчики, глотая слюну, мне рассказали еще от города отъехать не успели. И про норму — три литра в день — употребляемую гномом неукоснительно, словно рассвет на востоке, рассказали тоже.

После того, как везде, где надо, расписался к полному удовольствию начальника снабжения, я умудрился выпросить у него для лучшего засола малую фляжку гномьего самогона.

— Ну, парень! Если у тебя рыба не получится, лучше бы тебе сразу бежать лесом, полем и оврагами, а в горы не соваться.

Найду, и в самой глухой шахте навечно замурую.

— Будет рыба, уважаемый, обязательно будет.

Потом конечно было много работы, варить кашу, жарить мясо, печь лепешки, филеровать рыбу, потом натирать ее кашицей из смеси соли со специями, смоченной самогоном, потом укладывать в тару для просолки.

Но мне такие хлопоты только в радость. Соскучился по любимому делу.

Командир взвода полевой разведки при главном полководце королевства Норстоун, едущий с половиной своих людей под видом простых кирасир, нахмурился и выругался про себя. Задание, можно считать, практически выполнено.

Дороги, места стоянок караванов, колодцы, ручьи и речки, мосты, броды, населенные пункты и другие важные особенности местности вдоль пути обоза разведаны и нанесены на секретную карту, которую потом на родине внимательно изучат, сравнят с данными других отрядов и зафиксируют документально. Как говорит их командир, начальник разведслужбы при главном полководце; «Врага надо знать в лицо, а друга еще и с… тыла!». Думается, есть в охране обоза такие же «кирасиры», но уже галсорские, и едут они в Норстоун с теми же целями. Такова жизнь. Мы к ним.

— они к нам.

Настроение командира портила мысль о том, что опять его люди лягут слать голодными, но, к сожалению, от них ничего не зависело. Угораздило же по жребию попасть к самому непутевому кашевару из всего обоза. Где только достали?

Липкое и противное на вид месиво, к тому же холодное, — продукт кашеварского искусства этого алкаша со стажем — ни у кого из бойцов не вызывало ни единого признака аппетита.

Командир подозревал, что с этой жеребьевкой что-то нечисто. Впрочем, и не удивительно, если такой результат подстроен специально. Не очень-то дружелюбно относилось начальство всех рангов к его отряду. Столь «нежная» любовь объяснялась довольно просто — слишком уж независимое поведение и едва уловимое, но все-таки пренебрежение чинопочитанием демонстрировали начальникам разного рода он сам и его подчиненные. Даже самый последний боец взвода — не по уважению, а по росту и стажу в отряде — на вопросы старшего по званию, но из другого подразделения, отвечает всегда вполне вежливо и корректно. Однако, смотрит при этом столь снисходительно, будто перед ним ошибка военной канцелярии, а не командир, получивший право командовать за настоящие заслуги.

Так что на дружеские отношения с другими офицерами охраны обоза командир разведчиков не рассчитывал идажене пытался их как-то наладить. В ответ им пакостили, где только можно. Причем по-мелочи. По-крупному боялись из-за высокой вероятности адекватного, а то и асимметричного, ответа.

В этот раз кашевар явно нарвался и нарвался как раз по-крупному. Как иначе можно понимать такую картину — у котлов с выражением полного равнодушия на лице стоит совсем молодой парнишка. Уже из юности шагнул, но в мужество и зрелость не вступил. Явно родственник приснопамятного кашевара и такой же «мастер», если не хуже. Эвон стоит у котла с половником в углу палатки, отведенном артели номер девять, куда приписан отряд. Напротив него сидят артельщики с пустыми(!) мисками и сверлят кашевара напряженными взглядами. Обычно возчики, пользуясь тем, что им не приходится «тянуть службу», первыми занимают места у котла и, не торопясь, ужинают. В этот раз происходило нечто непонятное, но вывод напрашивался однозначный — никто не ел стряпню этого, с позволения сказать, кашевара.

Просто выбросили в мусор и теперь коллективно придумывают ему казнь.

Ну уж не ее от! Хватит! Терпение лопнуло! Сейчас командир развернется и пойдет закатит командованию обоза скандал, но сначала набьет морду кашевару… Да, точно. Кашевару! Потом всем, кто под руку подвернется, и — на прорыв! В Норстоун!

Мечты-мечты.

Конечно же, разведчик сдержался. Несдержанные служат в пехоте или в легкоконных полках, но никак не в разведке, где терпение и сдержанность — профессионально-необходимые качества. Но кроме собственной сдержанности остановило командира изумление, вызванное словами артельщика:

— Ты, пацан, быстро, тить, позабыл, кто тя взял с собой. Пошто супротив обчесгва прешь. Тя ласково просят — дай добавочки! А ты, тить, што творишь?

— Мне еще пятнадцать здоровых лосей кормить. Останется что, так я со всей душой, а пока не могу защитников голодными оставить.

— Э-э-эх-х-хэ, тить! Чёс тобой лясы без толку точить? А эвон и лоси твои туга, как туга. Т-тить-згить! Корми давай. Пошли мужики — ослобоняй места-то.

Возчики отошли от столов, но недалеко и остались стоять рядышком, сверкая голодными глазами, будто стая отощавших зимних волков.

Хм, а парень-то похоже готовить умеет, раз привычные ко всему возчики терпеливо стоят в сторонке и ждут добавки!

Добавки ждут! Одна-а-а-ако!

Через пятнадцать минут командир, едва удержавшись, чтобы не облизать свою ложку еще раз, принял решение — сделать все возможное, но заполучить этого повара к себе во взвод.

Глава 3

— Ну я пойду, там… это… небось, пора уже и мне… — робко залепетал я, поставив на пустой бочонок малую кружку, объемом примерно в один и две десятых литра, из походного набора гнома Шахтиштрека, начальника снабжения обоза.

— Сиде-еть! — грозно рыкнул гном, сердито отобрал у меня емкость и собственноручно наполнил ее из бочонка. Шапка мелкой-мелкой пены залихватски, словно берет разгильдяя, сдвинулась на левый бок, но не потекла. — Не успели они еще все твои распоряжения выполнить. А если успели, подождут малость! Ты мне еще не успел сказать, что тебе надобно еще для засола рыбы и сколько бочек ты сможешь засолить и прокоптить по своим рецептам? Ты пей-пей давай. Не стесняйся. Бочка не последняя, а пиво отменное. Или ты не согласен? Хотя… с тебя станется. Может ты и пиво можешь варить не хуже нашего, гномьего? Стоп! Молчи! А то мне, понимаешь, захочется проверить, и ты сваришь пиво, а оно мне понравится, но потом ты уедешь, а запас кончится… и что я буду делать? Тебя по всему миру разыскивать? А-а?!

То-то же. Не считай меня глупым гномом. Я уже и так всю голову себе поломал и плешь проел. Скоро остатки мозгов совсем скукожатся. А кто виноват? Ты и виноват! Может все-таки согласишься вступить в армию? Пойдем к вербовщикам вместе — я тебя там же от них заберу и в свой хозвзод штатным кашеваром определю?.. А? У меня очень даже хватит и власти и влияния, — с немалой гордостью сообщил гном. — Ни в какой регулярный полк маршировать по бездорожью тебя не запихнут и в сортир по команде ходить не заставят. Я обещаю! Опять нет?! Вот упертый! Э-а-эх-х-х!

Ну что ты такой несговорчивый? Ведь ты у меня, как оладушек в меду купаться будешь! Сыт-пьян… девки все твои. Они ж бабы, что вэрини, что служанки, на форму, знаешь как западают?! Все-все-все! Молчи и пей! Обещай подумать.

Хорошо? Ну вот и замечательно. Значит, давай вернемся к рыбе.

И мы вернулись к обсуждению, чего и сколько мне понадобится, чтобы засолить по моему рецепту требуемое количество бочек. Г ном был ограничен сроками, а так, чувствую, пришлось бы мне неделю без перерывов на сон и обед солить рыбу для всего гномьего сообщества.

Уже две недели я с обозом приближаюсь к Норстоунской границе. Около недели тому назад назначен главповаром обоза и полторы, как минимум, гном поит меня своим пивом и грызет рассказами о красивой форме, выслуге, жаловании, пенсии и прочей куче благ, которые можно поиметь вступив в армию. В частности под руку совсем нежадного и, даже наоборот, кошмарно щедрого, начальника снабжения, каковой на самом деле фактически — особа, приближенная к королевскому двору. Фигура далеко не мелкая и достаточно влиятельная. Только ему(!), Шахтиштреку, доверяют командовать снабжением обоза. Причем обоза не простого, а имеющего весомое политическое значение в деле укрепления дружественных связей с королевством Норстоун.

— Только ты, Шахтиштрек, способен справится с этой, no-факту войсковой, операцией, сравнимой по значению с битвой двух полнокровных армий! Вот что говорил мне король, отправляя в поход. Понимаешь, что это значит? — не раз повторял мне гном.

Спрашивается, почему так получилось, что я регулярно сижу по вечерам у гнома в его апартаментах на колесах и пью его пиво под уговоры завербоваться в армию короля (надо оно мне, х-ха!)? Да потому, что лень! Лень было продумывать, как мне надо готовить, чтобы получалось… хуже. Решил — сам по себе небогатый выбор продуктов, специй и кухонной утвари предполагает явную невозможность приготовить что-нибудь по-настоящему вкусное. То есть деликатесов не предвидится, а значит все в порядке. Ну-ну! Спрятал голову под подушной и наивно поверил, будто.

Страшилка не найдет. Но если уж совсем откровенно — не могу я, занимаясь любимым делом, тратить силы на то, чтобы осознано портить продукты. Противно моей натуре.

Если ты выучился что-то делать хорошо, то начать делать плохо — это вступать в противоречие с собственными навыками, наработанными путем многочасовых повторений. Кто-нибудь пробовал, разговаривая с интересным собеседником, случайно прикоснуться к раскаленной сковородке и… НЕ ОТДЕРНУТЬ руку? Такое возможно под полным и сознательным контролем, а тот требует порой немалых усилий.

Вот и мне тоже лень было помимо готовки заниматься дополнительно изобретением способов понижения качества собственной стряпни. Нигде ведь такому не учат, чтобы, как говорится, прямо «от зубов отлетало» (интересно, что ж от них отлетать может?): «Проверенные рецепты! Десять способов сделать из хорошей крупы несъедобную массу с отвратительным запахом и вкусом!».

Для чего я должен был себя пересиливать? Да, чтобы не выделяться, и ехать себе, и ехать спокойно с обозом. Быть, как все. Не нервничать — вдруг многочисленные ловцы доберутся до меня в самый неподходящий момент? Пересечь границу, и-и-и: «Прости-лрощай обоз мой длинный. Нам расставаться уж пора. Надену я свой полушубок стильный и всем махну издалека!». Ага.

Оказалось — ничего подобного! Никакого «спокойно» и «не выделяться» даже близко не получилось.

Ладно бы в столовой питались одновременно не более тридцати человек. Тогда были бы только «свои» и можно было бы скрыть, кто что есть, пьет и на хлеб мажет. Потом уже возчики и воины могли болтать что угодно, якобы все было вкусно — «язык проглотишь, пальчики облизывая» — никто им все равно не поверил бы. Даже, скорее, наоборот, решили будто они выдумывают, чтобы над ними не очень смеялись из-за дерьмового питания. Дескать, вместо одного недотепы-алкаша взяли мальчишку, который по-молодости и неопытности явно только видел(!), как варят кашу, а сам разве что за водой способен сгонять, да и то слабо верится, будто способен полное ведро принести и половину в дороге не пролить. Откуда тогда вкусная готовка?

Однако столовая палатка, больше похожая на простой навес со стенками от ветра, позволяла одновременно питаться за раскладными столиками шестидесяти воинам и обозникам.

Да еще рыба, которую я гному пообещал. Думал он плюнет и забудет. Ага! Сто раз забыл… что девяносто девять раз уже напоминал. Этот гном никогда ничего не забывает. Прибежал тут один из хозвзвода. Забрал одну рыбину на пробу и назад. А вскоре слышу по снегу: хруп-хруп, хруп-хруп, хруп-хруп. Будто многоножка в армейских сапогах в мою сторону иноходью торопится. Гусеница половины хозвзвода действительно примчалась нагло хватать (жвалами) и оттаскивать (загребалами) мою(!) рыбу. Я-ж обещал всего лишь угостить(!) конкретно одного(!) гнома, а не кормить на добровольных началах весь обоз! Хотя очень сомневаюсь, что обозу достанется даже мелкий обсосанный плавник, в общем, мое понимание ситуации наткнулось на гораздо более правильное понимание армейского начальства, и мы «пришли к консенсусу», согласно которому стая стервятников без излишней бюрократии «взаимовыгодно реквизировала излишки». То есть рыбу уволокли всю! Подчистую.

Они бы, уксус им в чай, воду для каши с таким энтузиазмом таскали!

Хорошо я успел на завтраке больше половины мужикам и кирасирам раздать, чтобы у них было чего пожевать в дороге. А те, быстро распробовали и заявили, якобы, встанут насмерть, как за Родину, но ни хвостика на сторону не отдадут! Глядя на их лица, понял — за продукт можно быть спокойным. Попробуй у таких отбери.

Я бы и без пафоса обошелся, только это у меня цитата получилась. Дословная.

Такие вот пироги.

Кстати, о пирогах. Утром встал пораньше, затворил тесто, подготовил начинку, в основном, овощную. Ну, там с морковью, с капустой, со спаржей и решил налепить пирожков. Естественно, и с рыбой тоже. Пока тесто поднималось, успел сбегать в лес и провести двухчасовую тренировку. Намаха-а-ался, аж рот до ушей. Словно огонь очистительный по каждой жилочке пробежал. А то у орков трудно было найти местечю, да и времечко, чтобы хоть немного шпагой посвистеть. Подозрительные были, особенно по-первости, просто жуть. Шагу без контроля ступить не давали. Иной раз на полном серьезе казалось будто из дырки туалета лысая орочья голова подглядывает не пишу ли я втихаря донос на ма-а-а-аленьком клочке бумажки ма-а-а-аленьким стилом.

Пироги — еще одна моя ошибка. Коллеги кашевары, продрав глаза, потягиваясь и позевывая, дружно пришли на кухню ставить на плиту котлы со вчерашней кашей и узрели опару, а рядом с ней приготовленную начинку. Не надо академического образования, чтобы придти к верным выводам — кто-то затевает пироги. Еще меньше можно понимать в живописи, чтобы вычислить, кто именно.

А уж когда я на глазах у всех стал быстро лепить пирожки, кидать на смазанные жиром противни и ставить в разогретую духовку, меня тут же взяли в оборот — это откуда такие умения у пацана деревенского вдруг прорезались, что пироги творит, будто семечки лузгает, а с плитой магической управляется, прям как с ложкой расписной? Пришлось сказать про свое ученичество и работу помощником повара. Там, дескать, и нахватался. Где подглядел, где научили, скинув заодно на мои плечи свою работу, а где и сам додумался. Так и надергал кое-чего отовсюду.

Все бы ничего, но мои возчики и кирасиры будто задались целью как можно чаще доводить до истерики своих коллеги соратников. Видимо, те в свое время хорошо их достали шутками и подмолками. Кашевар артели номер девять достался, явно, не самый… ох, не самы-ы-ый. Теперь мужики и воины с удовольствием отыгрывались. То возчик в компании мужиков из других артелей вытащит невзначай пирожок и начнет его буквально пожирать, жмурясь от удовольствия, и, якобы не обращая внимания на жутко завистливые взгляды. То кирасир подъедет к группе воинов, встанет так, чтобы запах летел в сторону всадников, и тоже начинает задумчиво-отрешенно жевать пирожок или хлеб с толстыми ломтями рыбы. Пожует-ложует, да и спросит (с самым равнодушным видом):

— А ваши кашевары с чем пирожки пекут? Наш, вон, завтра слоеные с грибами и луком обещал напечь. Заранее всем полувзводом слюнями исходим. Вкусноти-и-и-и-ища, наверное. Ну ничего. Завтра попробуем, а я вам потом расскажу. А может и покажу, если, конечно, донесу и по дороге не съем.

И отъедет неспеша, купаясь, словно кот в сметане, под дождем злых взглядов.

А что бедолагам оставалось делать? Только и метать молнии взглядов в спину ехидного ирониста. Все прекрасно понимали — коллеги, кашевары, никогда не последуют моему примеру даже под страхом смерти. Может, кто-то и смог бы испечь пироги в большой каменной печи, но в магических плитах они знали только два режима, помимо включить-выключить — это максимум и минимум. Управление духовкой, режимами выпечки, запекания, гриль, барбекю и прочими, не говоря уж о шкалах температур, были для них наполнены глубоким мистическим смыслом, который простым смертным постигать даже и браться не стоит. Собственно, а что армейское начальство хотело от простых неграмотных кашеваров, поднаторевших на готовке самых простых походных блюд для простолюдинов?

Впрочем, подозреваю, и сейчас нимому в голову не придет нанимать в обозы кулинаров из столичных ресторанов.

Самое интересное то, что на следующей вечерней стоянке гном, прежде чем выдавать мне продукты, потребовал передать его кашевару подробный рецепт засолки рыбы. Я передал — мне не жалко. Расписал все подробнейшим образом: последовательность действий от начала до конца, сколько до миллиграмма требуется специй на стандартный объем исходного продукта, где и какой толщины слоем его обмазывать, куда и как потом укладывать, сколько держать в тепле и сколько на холоде, когда он считается полуготовым, а когда полностью. Заодно объяснил признаки, согласно которым продукт считается испорченным и годен только на корм собакам. Армейский кашевар, угрюмый детина с приличным животом, сопя, все дословно записал и под конец задал единственный вопрос: где ему взять точные весы, чтобы не ошибиться с дозировкой и как я сам выхожу из положения. На что я ответил очень «информативным», зато широким (от души) разведением рук. То есть… «на глазок».

Только вот какое дело. Чего и сколько класть, в какой последовательности, как предварительно обработав, это все важно, но… недостаточно. Ага. Именно она, родимая! Магическая составляющая. То есть, проще говоря, кулинарная магия, которая при таком способе засола является не вспомогательным, а, можно сказать, основным ингредиентом. Без специальной магемы пряного спецпосола рыба тоже получится вкусной. Может быть даже очень вкусной, если ей займется мастер кулинар, но никогда — волшебной. Для понимающих…м-м-м…гурманов между очень вкусно и волшебно лежит гигантская пропасть. Хотя и негурманы, сравнив, тоже никогда не ошибутся.

Последнее соображение я как-то упустил из виду. Думал, дам рецепт — от меня отвяжутся и больше не полезут. Однако надежда на то, что грубые армейские желудки не поймут разницы между моей рыбой и продуктом их кашевара, не оправдалась. Я упустил из виду один момент — кормить простых воинов подобными деликатесами никто изначально не собирался. Закуска предназначалась исключительно командованию и магам отряда, а те-то как раз имели возможность ознакомиться с творчеством хороших поваров, мастеров своего дела. Не все, конечно, но и одного записного гурмана хватило, чтобы уже через день утвердилось мнение — качество рыбы их повара гораздо ниже, чем у «пацана из деревни».

То есть, чтобы от меня гарантированно отвязались, надо было бы вооружить армейского кулинара амулетом, примерно таким, какой я дал братьям гоблинам. Но, во-первых, быстро его сделать нет возможности, а во-вторых, будет очень подозрительно, если деревенский парень, пусть и помощник повара, начнет раздавать уникальные амулеты (где еще такие делают?) направо и налево.

Тем не менее, у меня «хитро» выведали, откуда я знаю рецепт и кто меня научил. Пришлось выдумать историю про бывшего герцогского, а то и королевского повара, невесть зачем бежавшего из столицы и обосновавшегося в наших краях. Заодно, чтобы уж совсем за шпиона не приняли, поведал о том, что именно этот самый повар рекомендовал мне идти в Норстоун, где он сам якобы и постигал кулинарное искусство. Дескать, только там по настоящему ценят хороших поваров. Не то что в Галсоро.

На этом месте у моих слушателей: гнома, одного из магов и неизвестного мне офицера, весельчака и балагура (ну прям тебе рубаха-парень весь из себя), — на лицах появились понимающие ухмылки. Вроде как им, умудренным жизненным опытом, насквозь видна интрига того повара, незатейливо избавившегося от молодого талантливого конкурента.

В общем, от всех я худо-бедно отбрехался, но на этом, к сожалению, дело не закончилось. Через некоторое время кирасиры при других артелях, не выдержав издевательств, чуть ли не бунт учинили — подавай им мою стряпню и все тут! Не сразу понятное дело, а после того, как не выгорело поменяться с тем полувзводом, что к нам прикреплен был. Те ведь тоже не захотели к другим кашеварам на довольствие становиться. Короче говоря, через неделю, после двухдневной остановки в очередном городке, вызвал меня начальник снабжения и приказал готовить на всех, а в помощники ко мне всех кашеваров отдал. Причем решение свое он принял после опроса самых уважаемых артельщиков и их кашеваров. Не сказал бы, что все с радостью согласились, но намек гнома на перспективы самостоятельного разбирательства со злыми воинами, вынужденными по-прежнему довольствоваться талантами прикрепленных кашеваров, быстро снял все возражения. Явные и неявные.

Так что я теперь — большая (и толстая) фигура. Хожу по полевой кухне животом вперед Правда, брюхо так и не выросло, чему я искренне рад ибо натаскался лишних килограмм за годы так называемого беззаботного детства на долгие годы. Со стороны смотреть, очень симметрично получается, когда с мешком каким идешь. Спереди мешок и сзади мешок. В профиль — круг, что есть фигура, как говорили древние, совершенная.

Короче говоря, черновую работу по чистке; шинковке, замесу и прочему несложному творчеству, выполняют кашевары.

Мое дело свести все воедино в нужных пропорциях и довести до соответствующих кондиций. Все, как у скульптора.

Отколоть все лишнее и оставить нужное.

С другой стороны, если подумать получше; то такая известно мне будет даже на руку. Ведь кого ищут? Адепта, алхимика, эскортера…хм…боевого мага и сынка герцога. Кто-нибудь из них годится на роль повара? Смешно даже думать. Придет кому в голову тратить время на проверку? Да никогда. Правда, есть там один барончик, которому именно повар и нужен, однако, подозреваю, энтузиазм у него давно пропал, а искать за пределами столицы — дело недешевое и практически безнадежное. Да если даже и найдет он меня в этом караване — влияния не хватит забрать.

Так что, не все так плохо, как представляется на первый взгляд. Хорошего тоже немало.

— Ты, парень, пиво-то пей, — отвлек меня от воспоминаний гном. — Вижу, задумался. Это правильно. Нам с то6ой(?!) надо еще продумать, как за три дня большой стоянки в Кололесе засолить максимум рыбы по твоему рецепту.

— Простите, господин начальник, но зачем так напрягаться? Мы же сможем и по пути и в следующем городке засолить столько сколько вам нужно.

— Эх, парень, — скорбно вздохнул гном, аккуратно обтер усы и бороду от пивной пены, и достал карту. — Ты хороший повар, да никакой политик. Вот посмотри сюда, — он развернул карту на столе и ткнул пальцем в обозначение городка. — Это.

Кололес, куда мы завтра прибываем. Кстати, его название буквально означает «около леса», поскольку через два километра начинается массив одного из эльфийских лесов. Сам понимаешь, эльфийский лес — это анклав на территории нашего государства. Он живет по своим законам и незваных гостей не очень-то привечает. Кололес — последний город нашего королевства рядом с двумя границами — на западе с Сорокаром и на севере с Норстоуном. Если смотреть на северо-запад, увидишь угол где сходятся все три границы. От города в сторону угла ведет дорога, которую местные называют «жало». Видишь? Она проходит сквозь эльфийский лес и раздваивается вилочкой в двух направлениях — налево к границе с Сорокаром и направо — к Норстоуну. Лесок ограниченный линиями границ и дорогами формально принадлежит Галсоро, но фактически существует как вольная территория. Впрочем, в лесу никто не живет и богатств, кроме самого леса с его дарами, там нет. А вот здесь, — палец гнома переместился существенно восточнее, — проходит королевский тракт на Норстоун. По нему и ближе и удобнее ехать к соседям. Большинство караванов идет именно по тракту. У нас задача другая — наш обоз везет продовольствие на норстоунские заставы, расположенные вдоль границы с Сорокаром. Это ни для кого не секрет, поэтому я тебе так подробно рассказываю. Как видишь, более-менее крупных поселений там нет, да и мы не зря везем туда продукты. Соответственно, ни рыбы ни специй в приличных объемах там найти невозможно, да и с вывозом могут быть большие проблемы. Вот почему я и хочу сформировать в Кололесе максимально возможную по объему партию рыбы для передачи моим сородичам. Не скрою, для сети наших пивных твоя рыба — выгодная находка. Гордись, лично твой посол пойдет в самые фешенебельные заведения для очень богатых.

— У меня есть посол? — сделал я лицо понаивнее, вспомнив о роли деревенского парня.

Правда, явно осмысленно разглядывая карту, и, кивая с умным видом, я уже должен был вызвать подозрения, но начальник снабжения, кажется, не обратил внимания на мою промашку.

— Не посол, который представитель, — снисходительно усмехнулся гном, — а посол в смысле засол. Понял?

— Ага.

— Вот тебе и «Ага»! Так что скажешь?

— Ну-у, я готов, вообще-то, но сказать сколько получится не берусь. Как дело пойдет, как помощники будут справляться, какие приправы будут… Не знаю.

— Ладно. Достаточно того, что ты обещаешь сделать сколько можно. Я уже прикинул — тебе ведь не нужна полноценная кухня с оборудованием? — я отрицательно помотал головой. — Не нужна. Так я и думал. Греть-варить-жарить ведь не надо же будет. Значит, я найму склад или даже половину. Весь взвод отправлю тебе в помощь, ну и кашеваров найму.

Наш повар тоже в твоем распоряжении и пусть только попробует что-нибудь буркнуть против — переведу так далеко и в такую глушь… медведям будет тэ с малиной заваривать. Тебе заплачу золотой за бочку… и не спорь! Деньги для деревенского мальца очень хорошие, а сам ты много не продашь. Туг или готовить или в разнос торговать, а торговать надо умеючи. Это раз. Два — это то, что торговать просто так, зашел на рынок и торгуй, у тебя не выйдет. За место надо платить. Иначе товар отберут, тебя отпинают — хорошо если не инвалидом оклемаешься. Понял меня.

Торговаться с прижимистым гномом я не стал — больше сил угрохаешь на то, чтобы повысить плату на медяшку, чем на засол нескольких бочек, с которых можно поиметь больше.

В Кололес прибыли поздно вечером. В этот раз никаких вечерних стоянок не было, поскольку питание и расквартирование предполагалось на постоялых дворах, в трактирах и гостиницах. Бронированием и распределением мест постоя занимались воины хозвзвода, выехавшие налегке заранее. Сам обоз загнали в расположение местного гарнизона и оставили там под охраной воинов гарнизона. Дежурными посменно назначили офицеров конвоя из кирасир.

Меня поселили отдельно от моей артели в довольно приличной гостинице, где остановились офицеры обоза, маги и сам начальник снабжения. Как я понял, гном не хотел терять меня из виду и поэтому поселил там же, где устроился сам, а не за мои кулинарные таланты и достижения.

В отличие от почти всех обозников, отдых мне не грозил и жирок завязать при всем желании (тем более; при его отсутствии) не удалось бы, поскольку с завтрашнего дня планировалось работать, не покладая рук, выполняя заказ гнома. Моим помощникам, кашеварам, гном собрался заплатить по пять серебрушек, чем существенно подогрел их энтузиазм. Кашевар хозвзвода, похоже, должен был трудиться бесплатно. Такова уж доля воина-контракгника — делать то, что прикажут, и там, где прикажут, за установленное жалование и ни медяшкой больше. Потому-то воинская стезя меня совершенно не привлекает. И папа не советовал, а он у меня — мудрый и знает эту систему изнутри.

Номер попался, хоть и самый дешевый, но с отдельной умывальней, а не общей в конце коридора. Плохо другое — есть мне хочется так, что кишки клубком змей в животе ворочаются, но в гостинице — ресторан, а не столовка, пусть даже среднего пошиба. Вроде бы артельному кашевару не no-карману должно быть там ужинать, однако что делать — не знаю. Искать почти ночью дешевый трактир и питаться там невесть чем, так неохота, просто сил нет. То есть лень.

Походив с полчаса из угла в угол и от окна к двери, я все-таки не выдержал и пошел в столовку, предварительно хорошенько «замаскировавшись». Вытащил из мешка свой тренировочный костюм адепта академии, берет и пояс с кинжалом и шпагой. Кое-как сменил прическу и постарался изменить выражение лица на надменно спесивое, скопировав его с того самого барончика, который хотел меня заполучить в качестве повара. Челюсть — вперед. Глаза — полуприкрыты. Губы — одновременно и поджаты и кривятся в ухмылке. Нос — хоботком. Периодически шевелится и морщится, словно запах противный учуял. Для довершения образа, согласно столичной моде, скособочил берет немного налево почти прикрыв глаз и выпустив на правую бровь челку. Если мне дико не повезет, дознаватели тайных служб короля живо узнают в этом фанфароне скромного адепта Бера. Ха-ха. Шутка. Надеюсь, Бер, то есть я, не единственный адепт в королевстве, и личность имеет не слишком приметную. Можно даже самому себе признаться, довольно банальную и обыкновенную. Пять раз встретишь и все пять не узнаешь. Мне так кажется.

Риск, говорят, дело благородное… когда он не покрывает откровенную лень. Особенно обидно, когда лень твою собственную. В этом случае поворчать и пальцем показать на кого-то другого, истинного виновника всех бел никак не получится. Хотя, следует признать, находятся настоящие мастера сваливать на других свои ошибки.

Так что, приняв с моей точки зрения достаточные меры, чтобы остаться неузнанным, как королевским сыском, так и офицерами каравана, я вальяжно прошествовал в обеденный зал ресторана при гостинице.

А что? Очень даже миленько. Столики, скатерки, вазочки с цветочками, стульчики с подлокотниками, натертый до блеска паркет и легкая, ненавязчивая мелодия — флейта и скрипка. Справа и слева по стенкам кабинки, отгороженные друг от друга густой вязью вьющихся растений. Вьюнки, кстати, покрывали и потолки кабинок. В цветках размешались не очень яркие, однако дающие достаточно мягкого, рассеянного света, магические светильники.

Зал был полон. Вечер, публика полуарисгократическая, всё веселье начинает и заканчивает поздно. Но мне бы ненадолго притулиться куда-нибудь, поесть и уйти обратно в номер. Пару раз обежав глазами помещение, заметил только одно свободное место в дальней кабинке.

В кабинке дороже, но что поделаешь? Пошел туда. Метрдотеля нет — провинция, однако, да и довольно глухая ко всему прочему. Некому встретить у входа и с поклоном перечислить свободные места — может и есть где еще, но мне не видно.

Не бегать же по залу с вопросами, нет ли у вас свободного местечка, скромно поужинать небогатому адепту?

Лавируя между столиками, и, внимательно поглядывая, чтобы не задеть никого из гостей или подавальщиков — зачем мне оскорбленное ворчание или гора грязной посуды, низвергнутая от моего толчка на роскошное платье посетительницы — я быстро продвигался к намеченной цели. Вот и нужная кабинка. Я поднимаю глаза и… сердце тоскливо бухает в ребра с внутренней стороны. Пока с внутренней, но готово и с наружной.

Орки! Трое! Сидят и смотрят на меня!

Ф-фу-у-у-ух-х! Не «мои» орки. Чужие и мне совершенно незнакомые. Слава Богам!

Я не испугался. Ничуть. Просто как представил себе все эти разговоры на тему: почему ушел, зачем ушел, ты меня бросил, а я к тебе всей душой… Может еще и драться с симпатичными мне (по-настоящему симпатичными) орками команды Лучисолы придется. Ну до того лень влезать во всю эту муть, что прямо волком вой и беги на сеновал прятаться в прошлогодней соломе.

В это время двое орков постарше встали и один из них не очень громко, но достаточно, чтобы я услышал, сказал остающемуся молодому:

— Элькойот, мы сходим пока кое-куда, а ты хорошенько подумай. Мы за тебя подписались и ты не можешь отказаться.

Хватит ньггь, воин! Сколько можно уже долбить одно и тоже?! Дело верняк! Заработаешь денег, купишь ей подарок и приедешь на золотом коне, весь из себя крутой и уверенный. Ей понравится. Точно! Точнее быть не может!

Двое орков равнодушно прошли мимо меня куда-то в сторону умывальни.

Элькойот! Так звали орка, которого так упорно искала Лучисола. Интересно, если я помогу ей и искомый объект будет оперативно найден, могу ли я рассчитывать на то, что меня уже совершенно точно орки искать не будут? Может быть, тогда я стану для них совершенно не интересен? Все же меня в постели будет кому заменить.

Ну, на кой! Я ей! Сда-а-а-ался?!

Если применить математическое моделирование экстраполяции триангуляции спин-переходов суперструн, результирующий вектор однозначно укажет единственный вариант — надо постараться соединить любящие сердца.

Приняв предельно гордый и спесивый вид — среди благородных вэров нашего королевства модно считать орков тупыми, кровожадными дикарями — подошел к столику орков и надменно произнес:

— Вы, — почти «тыкнул» в грубой форме, — что ли Элькойот будете?

— Вам, — прозвучало совсем как у меня, — собственно какое дело?

Может быть, он бы без долгих разговоров засветил бы мне по лицу за один только пренебрежительный тон, но мне известно из разговоров знакомых орков о том, что всем их соотечественникам предписано во время пребывания в королевстве вести себя максимально бесконфликтно и на пустом месте драк не затевать. Применительно к нашему разговору — слишком мелкий повод бить хама по портрету только за то, что он ведет себя несколько неучтиво. Судьям со стороны короля и орков интонацию не предъявишь, а слова вполне себе вежливые. Так что, скорее всего, будет принято во внимание, что хрупкий, еще толком неокрепший, мир между нашими странами дороже фантазий и выдуманных обид отдельного орка. Нет, если бы я его оскорбил явно, да еще при свидетелях, готовых это подтвердить, получил бы сразу, да с развороту. Другое дело, что вряд ли у него получилось бы, но ведь об этом никто не знает.

— Да никакого, — пожал я плечами. — Просто интересно стало ради кого некая орчанка… кажется ее Лучисола зовут, — на этих словах орк вздрогнул и напрягся, как кот перед прыжком на мышь, а я равнодушно растягивал слова, будто ничего кроме праздного любопытства не испытывал, — так жа-аждет найти не-е-екоего Элькойота. Будто за сбежавшим женихом гонится… по королевскому тракту в Норстоун. Может и правда за женихом, кто вас орков знает. Какой-то там еще зов сильной крови. Может поясните мне что это такое?

— Откуда вы знаете? Она вам сама говорила? — не на шутку взволнованные молодой орк, проигнорировав мой вопрос, даже привстал с кресла в нетерпении услышать ответ.

— Она-а-а-а? — удивился я. — Мне-е-е? С чего бы?! Просто наши столики в гостиничном ресторанчике… между нами ужасная тошниловка… так о чем это я? А, да. Наши столики были рядом и она обсуждала со своими спутникам ход поисков. Я невольно услышал и мне стало любопытно. Девушка гоняется за парнем! Фи, как грубо и нецивилизованно.

— Где? — глаза орка горели безумной надеждой. — Где вы слышали разговор?

— Вот еще! — поджал я губы. — Буду я запоминать названия всех этих деревенских хуторов. Где-то неподалеку от поворота на этот тракт. Если эту звериную тропу можно так назвать.

— Вы не могли бы мне рассказать подробнее? Как она выглядит, кто ее сопровождает.

— Молодой человек! — с апломбом заявил я. — Неужели вы могли подумать, что меня интересовало что-то еще кроме самого столь пикантного факта — девушка гоняется за парнем сквозь страны и границы! Ах, как романтично!

С этими словами я развернулся и пошел в другой конец зала, будто увидел место за столиком. Впрочем, словно шутка богов, один из столиков как раз к моему приходу освободился. Компания из двух пар молодых парней и девушек именно в этот момент решили продолжить разговор в более приватной обстановке.

Сев за освободившийся столик я увидел, как вернулись двое уходивших орков, как Элькойот сказал им что-то резкое и буквально сорвался с места, выбежав из ресторана. Надеюсь, я правильно понял его действия, и он прямо сейчас, на ночь глядя, рванет к своей любимой Лучисоле напрямик через леса, овраги и поля, чтобы успеть перехватить ее до границы. Судя по намеку старшего орка на покупку подарка и гарцевание на золотом коне Элькойот планировал поразить какую-то девушку щедростью и воинской удачей, а учитывая реакцию на имя Лучисола, эта девушка она и есть.

Ну вот и хорошо. Ну вот и ладушки. Пусть там у них все сладится поскорее. Как говорится: «знатным пирком да за свадебку… по усам текло, да в рот не попало… долго сказка сказывается, да недолго дело делается… драку заказывали?..». Впрочем, последнее явно лишнее.

Оставшиеся орки дружно посмотрели в сторону моего столика и взгляды их, мягко говоря, добротой не отличались.

Грубо выражаясь, ядом и злобой переплюнут сотню самых ядовитых аспидов.

В это время ко мне подошел подавальщик, я углубился в меню, решая трудную проблему, чем бы себя порадовать, и выбросил орков из головы, как туалетную подтирку.

Видимо, мое нежелание трепетать и боятся сильно взбесило обоих орков, поскольку только подавальщик отошел выполнять заказ, надо мной нависли две враждебные фигуры.

С минуту постояли, угрожающе сопя.

Я молчу, смотрю сквозь них в зал и никак не реагирую.

Начали порыкивать и хрустеть костями, дескать, кулаки сжимаются и сейчас кэ-э-э-э-эк вдарят!

А не вдарят! Вон подтягивается вышибалы и еще какое-то лицо с натянутым на оное административным выражением.

— Мы еще встретимся, — тихо прорычал самый старший орк. — В другой обстановке. Тогда поговорим.

Я сделал вид что по-прежнему их не вижу и не слышу.

Орки минуту постояли, врубив сверла глаз на полную скорость, броню моего равнодушия даже не поцарапали, потом разом развернулись через левое плечо и пошагали к своему столику.

Пусть идут. Три дня мне все равно по городу не гулять, а работать-работать и еще раз работать. Потом караван уйдет и разговаривать бедным оркам станет не с кем.

Так все и вышло. Почти. Я вышел, точнее вывалился, из помещения склада на третий день, когда солнце уже совсем скрылось и только небольшие пухлые облачка еще окрашивались красным волшебным светом. Легкий морозец был даже приятен, а кристально чистый вкусный воздух приятным холодком проникал в грудь и выметал устоявшиеся там запахи рыбы и специй. Б-р-р-р. Кто как, а я наверное никогда не смогу больше есть рыбу… или смогу, но не в ближайший месяц. Гномий марафон по разделке и засолке прошел на диво организовано и практически без сбоев. Партии рыбы подавались своевременно, тут же размораживались магами — сколько гном платил им не знаю, но, вероятно, хорошо — и передавались на разделку, где десяток кашеваров, включая армейского из хозвзвода, филеровали туши так как я перед этим им всем показал. Далее шаманил уже я. Смешивал специи и соль в нужных пропорциях. Смачивал гномьим самогоном тройной очистки (даже такой продукт не пожалел начальник снабжения) и добавлял магему балансировки элементов в процессе преобразования в нужную алхимическую форму.

По-сути получалась масса, которую можно смело относить к продуктам алхимической лаборатории: зельям, декокгам, эликсирам… да к каким угодно, — поскольку приобретаемые свойства простое смешение ингредиентов дать не могло по определению. Некий слабый аналог можно получить и без магии, но не полный комплекс и не столь ярко выраженные свойства.

Получившимся зельем смазывал рыбины и укладывал в бочки, после чего швырял (под конец так устал, что именно швырял, а не направлял) еще одну магему, которая равномерно и бережно завершала процесс засаливания и заодно обеспечивала длительное хранение продукта в довольно простых условиях.

В общем работа многих людей шла, как хорошо отлаженный механизм. Мне бы парочку сбоев по полчасика передохнуть, но — нет. Жадный гном вместе с рыбой выдавливал из нас все соки.

Отвязавшись наконец-то от тяжелой работы, я мысленно попинал свою лень, устроившую мне трехдневную каторгу и присел на скамеечку рядом с воротами немного подышать и передохнуть. Вскоре ко мне присоединился и страшно довольный гном, уже явно пересчитавший объем товара, прикинувший предполагаемую прибыль и успевший пожалеть, что не заготовил всего побольше. Думаю, совести ему хватило бы эксплуатировать нас всю ночь перед отъездом.

Дескать, потом в санях выспитесь и отдохнете.

Начальник снабжения шлепнул мне на колени кошель с золотом, отечески потрепал по плечу и махнул рукой наемной коляске, в которой и уехал, даже не подумав предложить подвезти. В гостинице-то одной и той же остановились же! Ну так правильно. Становится его личным поваром я отказался наотрез, операция «Рыба» завершена, что еще с меня взять? Ничего. Стало быть, пора вспомнить, что я деревенщина, а он офицер. Ладно. Мне не привыкать. В баронах я недавно, привыкнуть не успел, да и нельзя пока привыкать.

Солнце село окончательно, «тьма распростерла свои крылья над городом», пора спать, короче. А до кровати надо еще дойти.

Лок зло толкнул локтем Зыря, не вовремя зазвякавшего своими пыточными инструментами, и ткнул пальцем в сторону склада, от которого в направлении центра города только что выдвинулась жертва. Зырь кивнул, бережно завернул инструменты в тряпицу, убрал в карман и подал остальным пятерым участникам намечающегося веселья условный сигнал. Этот бандит со стажем и длинной кровавой биографией уже давно работал в команде Лока. Несмотря на свое явное сумасшествие и необоримую страсть к пыткам разумных и неразумных существ, членом банды он был очень полезным. Многие его просто боялись, но, тем не менее, признавали за ним не малый опыт и сноровку во владении любыми видами холодного оружия. Казалось, он способен убить просто взглядом. Бывало его страстишка ставила под угрозу выполнение задачи, когда Зырь увлекался и вместо быстрого убийства второстепенной жертвы начинал ее с наслаждением мучить. Лок реально порывался выгнать старинного соратника, но каждый раз рука не поднималась.

Слишком уж эффективен был Зырь там. где требовалось тихо устранить жертву, и, тем более, там, где, наоборот, громко и страшно.

Лок злился не столько на шум от инструментов Зыря, сколько на это здание главаря. Из-за капризов столь важных для нанимателя орков им приходится караулить жертву все дни пребывания обоза в пределах города. Приказано отловить деревенщину кашевара, посмевшего чем-то оскорбить орков, но обязательно в последний перед отправкой каравана день, когда охране некогда будет заниматься расследованием. Ну а местные стражники пусть себе неспешно разбираются кто, да что. Предварительно необходимо добиться от жертвы обстоятельного рассказа, что конкретно он сказал некоему Элькойоту и куда этот орк мог уйти. Потом желательно умертвить наиболее мучительным способом, обязательно передав привет от тех самых орков. Сведения необходимо в подробностях доложить нанимателю лично.

Вот сами бы орки и разбирались! Что для них какой-то мальчишка? Но нет. Наниматель категорически запретил им даже присутствовать при акции. Почему-то для него крайне важно, чтобы орки до определенного времени не засветились ни в чем криминальном. Зато команду Лока не х<алко. Ага! Им еще потом нагонять придется. Вставать засветло, толком не выспавшись, и гнать лошадей к точке сбора в ничейном лесу. Потом тоже отдохнуть не получится.

На самом деле Лок мог и один справиться с мальчишкой. Зыря он брал для подстраховки. Однако, шесть человек из его банды, большие любители пыток, очень уж упрашивали. Не хотели пропустить развлечение. Он бы одних добровольцев и отправил, если бы не требование нанимателя допросить жертву. Мучители могли увлечься и замучить парня до того, как он все, что нухсно, расскажет. Вот и приходится торчать в этом паршивом городишке и тратить драгоценное время, способное при иных обстоятельствах принести массу приятных моментов.

Как всегда, жертва идет, обычным маршрутом. Изменений нет, значит работает план «Перехват» номер один. Пока парень не вышел к центру, где стражники бродят толпами, успокаивая богатых жителей своим рвением к бдению, его умело оттеснили в глухой переулок и шустро перекрыли пути отхода.

Как ни странно, жертва, совершенно непохожая на сказочного богатыря (комплекция не та), эльфа (уши не выросли) или вампира (клыки мелковаты), почему-то не спешила с испуганным заиканием, дрожанием тела, падением на колени с просьбой не убивать и даже побледнением лица. Впрочем, последнее в темноте трудно разглядеть — может хотя бы побледнел.

Лок не был бы главарем, пусть не крупной, но довольно успешной банды, если бы не пресловутое звериное чутье, неизменно подсказывающее в острые моменты, когда пора сматываться, несмотря на видимое спокойствие вокруг.

Здесь чутьё опять не подвело и своевременно информировало его задницу о грядущих неприятностях, но впервые в жизни Лок просто не поверил ему. Восемь головорезов и горлохватов против одного пацана, минимум на пол головы ниже самого невысокого члена банды и в плечах уже самого субтильного… Да, авторитет главаря рухнет ниже уровня моря, если он сейчас отступит. Это, в свою очередь, автоматически означает крайне скорый переход в мир иной посредством клинка в бок или удавки на горле или еще какой «травмы, несовместимой с жизнью». Так что, по-суги выхода у Лока не было — только вперед. Делать, что приказано, и надеяться на лучшее.

За спину парня тенью проскользнул Зырь, приготовив удавку. Нет, не убивать — слегка придушить и подготовить к развлечению. Вот очень кстати, деревянный заборчик, к которому удобно будет прибить ручки-ножки жертвы. Слегка прижечь ранки, чтобы раньше времени парень кровью не истек. Ротик ему завязать, чтобы не орал. Дальше срезать с него одежду… х<аль, что он не девушка, можно было бы прежде, чем прибивать к заборчику, поиграть немного в многочленную (ха-ха) любовь. Хотя найдутся любители и на мальчиков, а у этого фигурка отнюдь не корявая. Так что.

без любви (хи-хи) он явно не останется. Но тут уж как глава скажет.

— Мне интересно знать, кто и зачем вас послал? — первым вдруг заговорила жертва. Причем таким тоном, будто не они его в угол загнали, а он их поймал и теперь собирается выжать информацию. — вы непохожи на местное ворье. Так что вам нужно такой большой компанией от скромного кашевара из обоза? Ложки я вроде бы не крал и на рынке местном барыгам не толкал. Обидеть вроде никого не успел, ибо занят был выше крыши… Или успел? Тогда кого?

— Слишком много вопросов, малыш, — на удивление серьезно ответил Лок. — И большинство не no-делу. Ты нам спокойно расскажи, что ты наговорил некоему Элькойоту, и куда он так резво отправился. У него здесь остались друзья, которые за него сильно переживают, и обязательства, ожидающие исполнения.

Глава банды отличался не только красноречием, но и манерами, крепко-накрепко вбитые ему в сознание через задницу еще в сопливом детстве. Семья Лока была из благородных, но очень уж бедных. С детских лет маленький Лок привык видеть семейство за большим круглым столом, попивающим жиденький, экономно заваренный, тэ и с жаром рассуждающим о коварстве и подлости окружающих, вместо того, чтобы оторвать мягкое место от твердого сидения и пойти сделать хоть что-нибудь для процветания рода.

Лок быстро понял, что вместе с родными денег не заработаешь. Ни больших, ни малых. В то же время, он был сын своего отца и унаследовал-таки родовую неприязнь к любой созидательной деятельности.

Единственное, на что хватило родных — это нанять пару учителей, которым разрешили использовать любые методы, кроме смертельных для укладки в голову отпрыска толики знаний и умений. Учителя, разумеется, были наняты недорогие, не слишком понимающие в науках и совсем ничего в педагогике. Самым действенным и эффективным педагогическим приемом оба считали розги, ремень, кнут и горох в углу. Однако, надо отдать им должное кое-что у них получилось. Во всяком случае, бандит с манерами благородного не под каждым кустом валяется… в засаде.

Главарь не спешил захватывать и пытать. Если требовалось что-то узнать, он предпочитал сначала вежливо расспросить жертву, напуганная, она старается сама вспомнить мельчайшие подробности и выложить «добрым» людям, в надежде, что отстанут и не тронут. Это конечно, зря, но тень благополучного исхода подчас ломала клиента не хуже самой изощренной пытки.

— Расскажи нам все и гуляй себе дальше. Никто тебя не тронет. Ну? Говори. Что тебе до этого орка?

Парень, казалось, всерьез задумался, но потом все же отрицательно мотнул головой:

— Нет. Орк мне никто, но он мне понравился и у меня на него свои планы. Так что, прошу извинить, что заставил обеспокоиться толпу столь важных людей, но ничем помочь не могу.

— Жаль. А ты, парень, что-то слишком образован для простого кашевара. Друзья сказали, что ты хорошо замаскировался под благородного, но, как видишь, это тебе не помогло — орки все равно тебя узнали. Но чего-то я разболтался. Вечер, наверное, хороший. Тихий. Хорошо в такой вечер посидеть у камина с бокалом в одной руке, другой на талии девушки на твоих коленях.

Лок мечтательно посмотрел в небо, подавая сигнал Зырю начинать действовать.

Профессионал… подвел. Бросок удавки к шее парня, как всегда, отличался стремительностью и точностью, словно укус кобры, но… провалился в пустоту. Лок не успел еще ничего осознать, а тело верного подельника, фонтанируя кровью из вырванного горла стало мертвой грудой заваливаться на главаря. Двое бандитов по тому же сигналу шагнувшие вперед, чтобы схватить жертву, практически одновременно пустыми мешками сползли на землю, один с разбитым горлом, другой — со свернутой шеей.

Лок так и не узнал никогда, успели оставшиеся бандиты хотя бы вытащить оружие, или так и умерли, не понимая, что происходит и когда же начнутся долго>кданные пытки беспомощной жертвы, в голове главаря в самую последнюю секунду успела проскользнуть единственная здравая мысль: надо было облачаться в доспехи по полной, включать амулеты защиты и… обходить злую жертву на максимально большом расстоянии, а лучше и вовсе с ней никогда не встречаться. Затем череп Лока раскололся от точного удара кулаком в нужную точку с импульсом магической энергии, и разрушенный мозг стал не более чем обычным куском мяса, не способным порождать ни светлые ни черные мысли.

Утром патруль стражи обнаружил в глухом переулке восемь тел наемников, убитых явно голыми руками. Те даже оружие достать не успели. Судя по следам перед смертью они с кем-то разговаривали, после чего этот или эти некто убили их всех и спокойно ушли. Следы затерялись сразу при выходе на улицу. Кому такое под силу? Разве что вампирам и… оркам. Вампиров здесь не было. Во всяком случае никто их не заметил, что нельзя сказать про орков. Причем опрошенные свидетели, видевшие орков, отмечали их несдержанность и озлобленность в последние три дня перед убийством. К тому же сначала их было трое, затем один куда-то поспешно уехал. В общем, мутная история какая-то.

Правда, видели как орки уезжали на днях, но кто бы им помешал тихо вернуться, поубивать этих странных наемников, похожих на бандитов, и также тихо уехать?

Чтобы не вносить излишней напряженности в отношения между странами, за основу приняли версию, согласно которой неизвестная банда напала на гостей города, добропорядочных орков, за что и поплатилась. Так в деле и записали. И тут же закрыли.

Правда, вылез какой-то старичок, которому не спалось и дома не сиделось. По его словам группа наемников быстро затолкала в переулок отнюдь не орков, а какого-то парнишку в простой одежде, который потом спокойно вышел и потопал своим путем, но кому интересно ломать такую стройную и логичную версию, объясняющую буквально все. А если поверить старичку, вероятно, давно уже глухому и подслеповатому, следует признать, что именно парнишка — не вампир, не эльф и не орк — поубивал кучу крупных и тренированных дядей, загруженных острым железом от бровей до пяток. Кто ж поверит в такую нелепую историю, очень похожую на бабушкины байки-страшилки. Тогда уж проще представить его демоном, принявшим облик человека, но явление демонов — событие не рядовое и сопровождается такими эффектами и возмущениями магического пространства, что городок давно уже был бы наводнен магами самого разного профиля, а порталы выгружали бы отряды королевской гвардии.

Глава 4

«Они стояли молча в ряд, их было восемь». Прямо как в одной песенке. Эти не стояли в ряд но восемь их было точно.

В переулок они меня перенаправили довольно профессионально. Идет эдак широко раскинувшись поперек улицы подвыпившая компания наемников. Разговоры друг с другом разговаривает, и «ничего» вокруг не замечает. Аккурат против входа в глухой переулок пересекается путь компании с одиноким прохожим, которому, чтобы обойти толпу крупных широкоплечих мужчин надо податься далеко влево. Он вроде и пытается, но гуляки по-прежнему «ничего не замечая» правым своим крылом начинают вдруг заворачивать к переулку, перекрывая все пути в обход. Прохожему остается только два варианта — попытаться не нарываться и свернуть туда, куда направляется компашка, в надежде через переулок выйти на другую улицу и продолжить путь или каким-то образом прорываться здесь. Причем, если прорываться, скандала с дракой явно не избежать. При этом зачинщиком для любых свидетелей станет как раз этот прохожий, а наемники, ответив даже предельно жестко на агрессию, будут в своем праве.

Представляю себе, как потом они, рыдая, как дети, размазывая по щетинистым щекам сопли и слезы, расскажут патрулю о поломанном празднике души и разбитом счастье общения с друзьями. Дескать, люди ничего подобного даже в страшном сне увидеть не могли. Шли себе домой, шутили, смеялись, никого не трогали, как вдруг на них, таких безобидных, добрых и веселых напал коршуном озверевшим злобный агрессор и испортил весь хороший настрой. Вот и рубашку у Скобы порвал… ах это сам Скоба только что сам, когда вспоминал обстоятельства дела… ну тогда не у Скобы, а у кого-то другого… ну может не порвал, а помял… да, какая разница? Обидел! Все веселье сорвал! Праздник опоганил!

Светлые чувства нагло в грязь втоптал.

В общем, принял я их приглашение к разговору, так как самому стало интересно — кому я тут успел дорогу перейти?

Неужто конкуренты гнома шустро пошуршали и решили выбить рецепт рыбы, которую мы, не жалея ни себя ни рыбы, три дня яростно шкерили? Так я им все в подробностях распишу и отдам совершенно бесплатно.

Уровень опасности для себя я оценил где-то в треть от максимума. И то добавил немного на возможные непредсказуемые фокусы с их стороны. Будь здесь восемь старых вампиров или среднего возраста орков еще подумал бы — не лучше ли пойти на прорыв, ибо лень перед выездом тратить силы на драку. Экономнее использовать самое эффективное оружие против многочисленных и сильных противников, исход боя с которыми сомнителен, — ноги.

Хотя нет. Не стал бы убегать. Я ж потом мог известись от любопытства, не узнав, что конкретно от меня надо. Кому в этом городишке успел прыгнуть на старые мозоли? А судя по количеству профессиональных утешителей владельцев мозолей, прыгал я по ним долго и с остервенением. Потмоу и пошел спокойно туда, куда меня вели, чтобы без свидетелей прояснить позиции и придти к консенсусу. Кому жить, а кому — нет. Или, в случае благоприятного для обеих сторон исхода, кому жить хорошо, а кому — не очень. Почему сразу так жестко? Да потому, что интуиция извещала без тени сомнения — бандитам зачем-то понадобилась моя жизнь, и, судя по предвкушающему блеску глазенок и кривым ухмылкам, не только жизнь, но и страдания.

Есть такие твари среди «двуногих прямоходящих без перьев», упивающихся чужой болью. Очищать мир от подобных монстров, где только возможно, считаю делом благородным.

Ну-ну. Сейчас додумаюсь до того, что надо бы самому на них напасть.

— Мне интересно знать, кто и зачем вас послал? — начал я диалог в надежде получить информацию на добровольной основе. К ручному управлению диалогом перейти всегда успеется.

У главаря, похоже, было такое же мнение. Он производит впечатление неглупого человека и, наверняка, тоже заинтересован сначала сделать дело, а потом уже развлекаться. Приятно, когда люди тебя понимают и, главное, идут навстречу.

Диалог состоялся «в теплой дружественной обстановке».

Ай, да орки! Не поскупились нанять столько подонков, чтобы качественно отпинать, ничтожную с их точки зрения личность, просголюдина-кашевара. Хотя-а-а-а… я же перед ними выступал в роли мелкого спесивого вэра (воистину «мал…да вонюч»). Как они смогли совместить два образа и состыковать с моей персоной? Следили? Очень возможно.

Я-то не особо таился, поужинал, да пошел к себе в номер отсыпаться перед трудами грандиозными. А они, значит, не пожалели сил, не смыкая очей пасли дверь и дождались выхода… кашевара.

Кстати, а что они могли подумать, увидев вместо вэра простолюдина? Какие мысли зароились пчелами в их голове насчет сего маскарада? Может быть, поэтому вместо короткого, но бурного, разговора по душам, максимальным итогом которого стало бы всего лишь несколько синяков на личности хамоватого вэра, они проследили за мной, а потом заказали этим покойникам, лишив себя удовольствия лично доказать мою неправоту?

Побоялись скандала? Ой, «сумлеваюся я чавой-та». Так за кого ж они меня приняли? Однако еще интереснее, почему для них было так важно, чтобы Элькойот оставался с ними?

Загадки. Опять загадки. Чувствую не все так просто в этом деле.

Главный вопрос так и остается вопросом — почему не сами, а бандиты? Насколько я изучил орков за время путешествия с ними, такое возможно только в одном случае — им запретили лично участвовать. Значит, в городе есть или был кто-то, кому они подчиняются и это не Элькойот. Последний тоже неоднозначная фигура, поскольку воспрепятствовать его уходу орки не посмели, физически могли. Вдвоем или даже поодиночке они явно сильнее, но не стали этого делать. Не бросились вдогонку сразу же, несмотря на то, что парень им зачем-то позарез нужен. Стало быть, среди орков статус парня явно выше, чем у них.

Тем не менее, попытки они не оставили, но стали действовать чужими руками. Деяние для орков — на грани бесчестья.

Следовательно, команду на возвращение Элькойота любой ценой орки получили уже после его ухода. И приказал им тот, кто имеет на то право. В чужом государстве это либо орк выше Элькойота по статусу, либо… наниматель наемного отряда. Вступая в ряды наемников, кандидаты клянутся исполнять приказы вышестоящих начальников, отринув противоречащие им расовые традиции, связи и порядки. В том числе — иерархию подчиненности. Между собой в случае равного статуса в иерархии наемников можно сколько угодно следовать внутрирасовым законам, но стоит, к примеру, простолюдина поставить старшим группы и даже принцы крови, если таковые вступили в ряды, обязаны будут безоговорочно подчиняться. В этом как раз и сила наемников — в жесткой дисциплине и отборе элиты отрядов на основе эффективности, а не чистоты крови и длины родословной.

Впрочем, что мне орковские заморочки? Своих хватает.

Дальше по «незаметному» сигналу главаря бандит, до этого «невидимкой» проскользнувший мне за спину пытается набросить удавку. Шаг вправо, полуоборот, удар клювом чохи (есть такая птичка с крепкими когтями и клювом. Жуть, какая драчливая.) в горло. Пока труп падает в сторону командира, два облома, шагнувших крутить мне руки, получают каждый свою порцию смертельных ударов пальцами в уязвимые точки. Со стороны увидеть их совершенно невозможно, если не перейти на мою скорость и не знать на что смотреть.

Немного подпрыгнув, ударом сверху в особую точку на голове разбиваю череп командира. Импульс энергии превращает его мозги в неструктурированную кашу. Не надо думать, будто осколки вместе с бывшим серым и белым веществом разбрызгались по переулку теплым летним дождиком. Внешне голова бандита, за исключением кровавых потеков, осталась на вид такой же, как и была.

Оставшаяся пятерка еще ничего не понимает, а я уже рядом. Движения злодеев ме-е-е-едленные. Неуклю-у-у-ужие. Такие противники меня уже на третьем году обучения не пугали.

Поначалу да, было дело. Боялся до звона в ушах. Их много, они большие и сильные, а я мелкий и неумелый мальчишка, а боль и смерть во снах почти не отличалась от настоящей. Кроме того, если противникам удавалось меня скрутить, что на первых порах бывало постоянно, то мне приходилось на себе испытывать все больные фантазии садистов-отморозков. Правда, надо отдать должное наставникам, окунали меня в грязь аккуратно и постепенно, туг же обучая методам психологической разгрузки и коррекции. Такой подход очень хорошо стимулировать учебу. Не хочешь оказаться беспомощным перед подобными тварями — учись усердно. Будь сильным, хитрым, изворотливым и умелым бойцом. Ну а если все равно одолели — учись терпеть и отрешаться от страшной действительности. Вплоть до остановки сердца у самого себя. Хотя и в подобных ситуациях есть приемы борьбы, с помощью которых, коль не удалось извернуться и уйти живым, так можно хотя бы нанести какой-никакой ущерб мучителям.

В общем, не стал я с ними в игры играть. Положил всех, не используя никакого оружия. Даже зубочистку, которой у меня, по правде говоря, и не было с собой. Не из презрения к нападавшим. Отнюдь. Просто на ум пришло (присело птицей.

Озарением) одно соображение — никто не поверит, будто какой-то человечек способен голыми руками уложить восьмерых опытных, хорошо вооруженных, бандитов. Даже будь он увешан колюще-режуще-рубяще-дробящим инструментом с ног до головы. Тем более с голым задом против сабли. Насколько мне известно, на такое способны мастера боя из вампиров, эльфов и… орков. Вот на них пусть и думают стражники, разглядывая тела на месте нашей «теплой» встречи-побоища.

Потом, опять же как учили, хорошенько помародерствовал. Да-да и в таком деле требуются знания, умения и навыки. В результате, разжился двадцатью шестью золотыми кроликами и примерно на три с мелочью серебром и медью.

Причем восемнадцать «длинноухих» хранились у главаря — видимо аванс за труды неправедные получил. Ему уже не надо, а мне пригодится.

Однако больше всего я обрадовался великолепным парным клинкам живо схомяченным у того же главаря. Кстати, висели они на поясе в столь скромных ножнах, что никому и в голову не придет фантазия, будто в них вложено нечто более ценное, чем ржавые клинки из дрянного железа с отвратительным балансом. Но когда я потянул из ножен и вытащил их на свет…

Теплый золотистый цвет полированного дерева с явственными прожилками. Изысканные изгибы пламени фламберга одного клинка и хищный прогиб ятагана — другого. Рукояти из шершавой коры с противовесом из неестественно крупных… желудей, поблескивающих старой бронзой чуть тронутой зеленоватой патиной. Желуди я увидел, когда снял маскирующий колпачок из кожи. М-да. Рядом со свиньями оружие оставлять противопоказано — сожрут! А если серьезно — прочность этих странных плодов дуба не вызывает сомнений. Двинуть кого в висок — жизнь из двинутого вылетит со свистом. Однако мне показалось, что не для столь банального использования они там торчат.

Присмотревшись, убедился, желуди — накопители магической энергии и очень даже емкие.

С восторгом разглядывая свалившееся мне прямо в руки богатство — стоят такие клинки не дешевле приличного имения с парой-тройкой богатых деревенек — вспоминал рассказы отца, которому в свое время довелось видеть подобное оружие в руках одного эльфийского военачальника.

Сержант Амтор в одном из рейдов по тылам сорокарцев увидел, как группу эльфов зажали на небольшой полянке неподалеку от границы с одним из их Великих Лесов. Заняв круговую оборону, они из последних сил отбивались от егерей сорокара. Врагов было втрое больше и выучкой они мало уступали воинам Великого Леса. Еще бы немного и все.

Закопали бы остроухих под кустиками, а поскольку бой шел на территории Сорокара, то и претензий предъявить никто не имел бы права.

Как потом выяснилось, сорокарцы за каким-то лешим поперлись на эльфийскую территорию. Шли не скрываясь. Нагло и уверенно. Разумеется, их тут же засекли. Но. Заметил нарушителей границ не патруль, а тот самый важный чин, прибывший на границу со свитой для инспекции. Дозорные никогда не полезли бы на чужую территорию, справедливо подозревая провокацию, а свитские, увы, не обладали их опытом, и, увлекшись преследованием, даже не заметили, как оказались на чужой земле, где «благополучно» влетели в подготовленную засаду.

Когда вместо пятерки наглых нарушителей со всех сторон на них навалились восемнадцать отборных душегубов.

Сорокара, сдавать назад стало поздно. Надо отдать должное сорокарским егерям, в маскировке они не уступили самим эльфам. Те не успели даже за луки схватиться, как пришлось принимать ближний бой.

Короче говоря разведка Галсоро пришла на помощь очень вовремя и фактически спасла важного эльфа вместе с частью его свиты. Трое эльфов, к сожалению, уже были убиты и двое ранены, когда подоспела помощь. Нападавших перебили всех. Никто не ушел.

Эльфийский вельможа высказал предположение, что вся эта байда была, скорее всего, затеяна ради обладания его фамильными мечами. При этом в благодарность за помощь он продемонстрировал, не выпуская, впрочем, из своих рук, предмет вожделения сорокарцев, и немного рассказал, в самых общих чертах, как такие клинки… выращиваются эльфийскими мастерами оружейниками.

Понятно, что далеко не каждый эльф может заполучить такое оружие. В Лесах так же, как и везде, есть оружие для массового потребителя от более или менее приличного до откровенной халтуры, есть и уникальные шедевры, сработанные великими мастерами. Разумеется, существует также некая прослойка элитного оружия, сработанного значительно выше среднего уровня, но не дотягивающая до шедевра. На самом деле все шедевры известны наперечет и просто так на улице не валяются. Хотя то, что валялось на этой конкретной улице, тоже не должно бы валяться, но вот ведь — валяется. Не без моей скромной помощи, конечно.

Что особенного в найденном оружии? Кое-что, наспех разбирая сплетения, внедренные в него, я успел распознать:

прочность на уровне лучших образцов из гномьей стали; упругая гибкость; бритвенная острота самозатачивающегося лезвия; способность к разрушению магических сплетений, как атакующих, так и защитных; самовосстановление.

Наверняка, есть еще что-то, но и того, что я уже увидел, достаточно, чтобы любой милитарист, помешанный на смертоубийстве, умер, захлебнувшись слюной.

Восто-о-орг! Ага. Но я-то совсем не кровожадный воин, несмотря на кучи трупов за спиной. Все мною убиенные — отнюдь не были защитниками мира и любви. Ну разве что, любви к звонкой монете. Мне пришлось отстаивать свое право на жизнь и пока я с этим справлялся, не испытывая ни малейшего восторга от побед. Впрочем, и терзаний моральных тоже не было. Я все-таки трезво оценивал ситуацию. Меня хотели убить — я не дался. Вот и все.

Было бы для меня не опасно — оставлял бы злодеев в живых… Или нет. Не оставлял бы. Потому, что лень. Раз выбрав подлое ремесло, они бы вряд ли его сменили после неудачи со мной. Скорее всего, предпринимали все новые и новые попытки меня достать. Снова и снова. Еще, и еще, и еще… Мне что? Из драк не вылезать? И каждый раз щадить подонков?

Короче, хватит об этом!

Другое дело — меня настораживают подобные подарки богов. Мне кажется не случайно клинки именно в это время попал мне в лапы. Конечно же, хотелось бы надеяться, что это не более чем компенсация за прежние страдания, когда я вынужден был вместо битв с корнеплодами, засад на рыбу и сражений с фруктами, махать клинком, рубить головы и швыряться мощными боевыми сплетениями куда ни попадя. Однако, тянущее под сердцем предчувствие печально намекало на неприятности как раз-таки не прошедшие, а именно грядущие. По-идее, если все гадости позади, зачем эти железяки нужны? На ковер повесить и любоваться? Так ведь, нет ни ковра, ни стенок для ковров, ни дома для стенок.

Мо-о-о-ожет бы-ы-ы-ыть! Когда-а-а-а-нибу-у-у-удь… что-то и появится у меня, что можно будет назвать домом, но и тогда лучше будет повесить на ковер поварской нож и сковородку. Честное слово, теплее станет на сердце, да и о любимом занятии подобный дизайн скажет гораздо точнее.

Один из мудрецов сказал — боги, подвергая личность испытаниям, дают ей и ресурсы, чтобы их преодолеть. Значит, опять светит мне не свет в конце туннеля, а очередные неприятности. Будто их мало свалилось на мою голову. Как же лень снова выпутываться! Знать бы еще из чего?

А один известный драматург, тоже мудрец, наверное, говорил: если на сцене зачем-то появился меч — висит, стоит в стойке или лежит на столе — в конце пьесы он обязательно должен свалиться главному герою на голову. В случае трагедии. Или на ногу, в случае комедии. На что он должен упасть или во что попасть, если пьеса — фарс, при дамах громко обсуждать не принято.

Короче говоря, мне бы никогда не купить такие клинки. И дело даже не в деньгах. Эльфы просто не продают на сторону оружие такого класса. Их можно добыть только в бою или получить в дар.

Кроме всего прочего, для обычного разумного, не владеющего магией на должном уровне (речь не о силе, а об управлении), они останутся пусть очень качественными, но достаточно простыми орудиями нападения и защиты.

Вся суть в том, что потоками энергии из накопителей в магические структуры клинков надо умело управлять, а это долгие и сложные тренировки. Выматывающие как физически, так и магически. По себе знаю. Во сне часто приходилось иметь дело с различным магическим оружием и во всех его разновидностях основа одна — в бою сообразно стремительно меняющейся обстановке следует максимально оперативно перенаправлять магические потоки из накопителей в те или иные, нужные именно в данный конкретный момент, формулы магем или, как в данном, более простом варианте, в группы сплетений.

Например, во время атаки следует направлять энергию на режущую кромку, причем желательно именно в тот момент, когда практически будет достигнуто место удара. В момент парирования — на обух и плоскость. Для преодоления магической защиты следует, кроме режущей кромки, добавить энергии специализированным сплетениям, разрушающим магические щиты.

Разумеется, можно активировать сразу все блоки и защитные и атакующие, но тогда на долгую работу рассчитывать нечего — пара минут, и накопители истощатся. Клинки станут обычным хорошим холодным оружием. Теоретически в ходе боя можно, конечно, вливать и свою энергию в накопители, чтобы оттуда она распространялась уже по линиям сил, однако, как правило, ширина канала поступления энергии в накопители не позволяет вливать достаточно силы хотя бы на работу самого экономного из сплетений. Да и отвлекаться пришлось бы, что, как известно, во время боя чревато неприятными последствиями.

Такими образом, проблема с подкачкой энергии во время боя, в первую очередь, заключается в несовершенстве магической структуры накопителей. Можно попробовать оптимизировать, но не прямо сейчас. Почему этим же не озадачиваются сами мастера оружейники? Думаю все просто — обученные маги средней силы не настолько тренированы в обращении с холодным оружием, чтобы заниматься без ущерба для боя сразу двумя, а то и тремя вещами одновременно — атаковать или защищаться магией, фехтовать и заряжать накопители. Особенно учитывая очень непростое искусство управление таким специфическим оружием. Здесь мало знать приемы «чистого» фехтования. На первый план выходит работа с магией, где главное — экономное ее расходование.

При прочих равных условиях в противостоянии двух магов, вооруженных подобными клинками, победит тот, у кого последнего иссякнет энергия. Потому и приходится довольно долго учиться активировать именно те блоки, которые нужны в данную конкретную секунду, направлять в них ровно столько энергии, ни больше ни меньше, сколько надо, и дезактивировать их точно в тот момент, когда потребность в них отпала.

Наука мне знакомая. Во снах конфетно-шоколадных (впрочем, понятия не имею из чего была сделана та «конфетка») приходилось изучать самое разнообразное маго-техническое вооружение. Встречались экземпляры и покруче. Правда, до определенного предела, за которым начиналось уже либо дальнобойное высокоточное оружие либо устройство массового поражения. Ага. Это когда, «махнул ошую (влево) — улочка, махнул одесную (вправо) — переулочек». Причем без шуток и в самом что ни на есть буквальном смысле.

Надо будет повнимательнее изучить, что такое мне досталось, и может быть немножко доработать. Я не мню себя артефакгором почище эльфийских оружейников, но все же, думаю, справлюсь с простым масштабированием сплетений.

Проще говоря, оставлю структуру один к одному и ничего кардинально менять не буду (пока), но линии и узлы сделаю максимально тонкими, то есть способными проводить и аккумулировать гораздо большие объемы магической энергии.

Как выедем из города, залягу на сани поверх груза — высоко лежу, далеко гляжу — так и займусь… не верхоглядством, а доработкой оружия.

Вопросами, как клинки элитного бойца-военачальника оказались в лапах бандита, явно, не самого умелого фехтовальщика, заниматься не стал. История, как всегда, умалчивает, а мне ломать голову над ее загадками откровенно лень.

У другого злыдня, мечтавшего по тихому напасть на меня со спины и придушить, нашел стилет из редкой голубой стали.

Тоже прибрал себе.

Остальное, что было на бандитах, так и бросил. Хотя жа-а-а-алко! Столько добра пропадет! Однако, я ж не барахольщик все-таки. Да и некогда продавать — с утра выезжаем, а заявится на погрузку с охапкой мечей, сабель, тесаное и кинжалов… ага, еще и грязной бандитской одежды… вызвать кучу вопросов, которую разгребать нечем. Не подарили же мне все это вплоть до последней рубахи незнакомые добрые люди прямо на улице за мой самоотверженный труд на ниве кулинарии.

Обоз, как обычно, после долгого отдыха, выехал довольно поздним утром. Так что, я успел хорошенько выспаться и отдохнуть, потому, забравшись на верхотуру саней с зерном устроился поудобнее в «гнездышке» и стал рассматривать добычу, не вынимая ее из мешка, куда спрятал сразу по возвращении в номер. Зачем доставать, когда магические структуры и так видны вполне ясно? Ткань совершенно не мешает и не путает линии.

Так и думал. Емкость накопителей можно увеличить на порядок, как и каналы входа и выхода. Толщину линий стержневого сплетения так же, как и обмотки, вполне можно уменьшить раз в пять. А ведь то, что есть, считается тончайшей работой эльфийских мастеров! Впрочем, давно надо привыкнуть к тому, что прогрессивная методика космической цивилизации по развитию дара еще долго будет для моей планеты недоступной. Я ведь не методист и не наставник. Там ведь все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд.

Битюги-тяжеловозы, меланхолично перебирая копытами, неторопливо и плавно, насколько позволяла дорога, тащили возы без резких рывков и раскачиваний. Мне никто не мешал и не дергал. По словам артельщика, остановок на обед не предусматривается, а ужин планируется уже за границей нашего королевства в городке Клюкватын, что в пяти километрах уже по ту сторону. Мне, собственно, даже о меню думать не приходится, поскольку стоянка там предполагается короткая и хозвзвод отправится вперед, чтобы заранее заказать дежурное блюдо для всех. Таким образом, мне никто не мешал заняться оружием, благо разряжать накопители не пришлось — они уже давно были опустошены полностью. До самого донышка. Как еще не рассыпались?

Хорошо, прежде чем делать, еще раз подумал. С чего начать? С накопителей или сплетений внутри лезвий? Если переделаю накопители, то придется и все остальное менять, поскольку лень внедрять переходники, уменьшающие потоки энергии до уровня, на который рассчитаны существующие сплетения. Входной и выходной каналы тоже ведь пропорционально увеличат передаваемый объем магии. Линии силы, фигурально выражаясь, просто лопнут, то есть разрушатся, и перестанут связывать накопители со сплетениями. Это в лучшем случае. В худшем — разрушатся и сплетения, уничтожив заодно клинки.

Отложил оружие и решил просто побездельничать после трудной работы. Полежал. Поглядел на облака и небо. Там все также. Даже новые формы облаков кажутся сто раз виденными и до последнего завитка изученными. Скучно. Дремать не тянет, заняться нечем, медитировать лень… Может со скукой побороться? Бороться тоже… лень. Тогда с ленью? А что? Мысль! Вот только как бороться с ленью, если бороться лень?

Резко выдохнув решительно взялся за масштабирование сплетений новоприобретенного оружия. Раз уж выпала такая удача, глупо рассчитывать, будто она благородно дождется пока у меня появится настроение поработать. Чтобы потом не сожалеть о бездарно потраченном времени, надо побыстрее сделать дело, а потом уже вплотную заняться скукой.

Один раз меня отвлек от важного занятия возница. Я ехал в передних санях нашей артели и правил сам артельщик.

— Мале-е-е-ец! — вдруг заорал он. Я чуть с верхотуры не свалился. — Ты гля-а-а! Али спишь? Так, тить, лес ельфский проспишь. Тля по сгоронам-тить! Вишь, как оно?!

Ну я глянул. И что? Лес как лес. Ничего особенного. Нас еще в городе предупредили — в эльфийский лес можно углубляться с дороги не далее ста шагов. По левую и по правую стороны. Что конкретно случится на сто первом, не пояснили, но то, что ничего хорошего — разжевывать в подробностях не надо. Все и так прониклись. Особенно возницы, для которых что такое сто серебрушек — очень даже понятно, но иные уровни абстракции — нечто запредельно заумное и не имеющие практической ценности, и, стало быть, вещи совершенно бесполезные. Им приказали не углубляться дальше прямой видимости, раз считать толком не умеют. Впрочем, скорее всего, возчики вообще не собирались слезать с облучков, пока не проедут страшный и опасный эльфийский лес.

Вероятно, из-за этого самого разрешения эльфы не считали нужным как-то облагораживать придорожную чащобу, справедливо предполагая — люди все равно загадят.

На всякий случай я помычал что-то утвердительно восхищенное, не зря же человек старался, обращая мое внимание на местные достопримечательности, затем снова переключился на трудную работу. Не столько заковыристо-тонкую, сколько нудную, простую, но требующую предельного внимания. Нельзя оставить, как есть, ни одного завитка, ни одного узелка, а то полыхнет или шарахнет в самый неподходящий момент несбалансированная структура и поставит мою драгоценную жизнь под угрозу. Зачем тогда столько сил тратил убегая от неприятностей?

Вот чего я не продумал так это необходимость при масштабировании тиражировать копии сплетений. Уменьшившись в несколько раз, ряды одинаковых, связанных в цепочки, сплетений блокировки атак и проникающей кромки стали занимать примерно одну пятую прежней длины клинков. Пришлось штамповать новые и распределять по всей длине и ширине.

Закончив через шесть часов трудную работу, еще раз пробежался по структурам, ошибок не нашел, зарядил по максимуму накопители и с облегчением расслабился. Солнце уже неспешно клонилось к западу и мы вот-вот должны уже подъехать к развилке на Норстоун и Сорокар, которую помнил по карте гнома. Устал я довольно прилично, поэтому не отказал себе в удовольствии поплотнее закутаться в длиннющий и жутко теплый тулуп, лежащий специально для этих целей поверх поклажи, и слегка придремнул.

Ш-ш-ш-ш-ш-ших-х-х! Бум-м-м! Ш-ш-ш-ш-ш-ших-х-х! Бум-м-м!

А?! Что?! Салют?! Фейрверк?!

— Спасайси-и-и-и!! Робяты-ы-ы-ы-ы! Спа-а-а-асайси-и-и-и!

Опомнился я уже в кустах, сжимая в объятиях мешок с оружием. Про тот, что с барахлом, даже не вспомнил. Почему-то кроме меня в лес никто не шарахнулся, хотя крик артельщика слышали все. Да и не только он один вопил призыв разбегаться кто куда.

Впереди явно разворачивалось сражение магов, судя по вспышкам и треску разрядов. Хм. Насколько мне известно, наши маги предпочитают огненные шары, а… шаманы орков управляемые плазмоиды наподобие шаровой молнии. Но зачем оркам нападать на караван с продовольствием, если у них оно само предмет экспорта? Впрочем, шаманы делают и амулеты, генерирующие те же плазмоиды, правда, уже неуправляемые. На небольшой дистанции и при стрельбе по группам противников, когда не требуется точная наводка на конкретного противника, они не менее эффективны, чем в руках шаманов.

Ну ведь это ж надо так?! Почти всю зиму прожил без драк, тихо мирно, почти пасторально. В Воськах опасался только разоблачения. Путешествуя с орками и обозом был полностью уверен, что напасть могут только совсем сумасшедшие придурки разбойники или недозачищенные нерадивым владетелем монстры. При этом мне даже шевелиться было необязательно. Расслабился. Решил, что все наконец-то! Приехал в Инострандию, где искать меня будут разве что королевские шпионы, которым, явно, такая мелочь, как я, наверняка не затмит более важные задачи.

Не зря… ой, не зря однако достались мне так вовремя эти уникальные клинки. Кстати, хорош бы я был, не займись хотя бы пополнением энергии в накопителях!

С другой стороны, я его я переживаю. Охрана у обоза грозная, кирасиры — парни бравые и хорошо знающие, как правильно меч из ножен вынимать. Да и маги… ага! Вон как отплевываются! Аж дым идет! Так что, нет мне никакого резона лезть в драку. Тем более, в охрану не нанимался. Мое дело кашу варить, да охрану кормить. А ее — меня защищать от всех страхов и ужасов. Потому с чистой совестью и руками, в здравом уме и трезвой памяти пойду немножко поглубже в лесок — в пределах ста шагов, как разрешено эльфами, — да переходу себе спокойно заварушку.

В лесу намело не так сильно, как по краям дороги, но снега тоже хватало. Сюда бы снегоступы, но чего нет, того нет.

Ладно. Зайду за тот буреломчик, и там затихарюсь, пока веселье впереди не закончится.

— Ого?! Ко-о-ого мы ви-и-идим?! Ко-ого имеем счастье созерца-а-ать средь дикой природы? Одного! Без эскорта! И что здесь забыл в эр кашевар?

М-да! Хриплый бас, пытающийся петь тенором. Тигр, пародирующий мышь. А сколько сарказма! А сколько предвкушения удовольствия! Будто перед постелью с растопырившейся обнаженной красоткой после года воздержания.

Кто бы мог подумать, что в этом приграничном лесу мне встретятся те самые орки, которые так хсаходали моих скромных ответов на их нескромные вопросы. У меня подложечкой тоскливо похолодело. Вот и убрался подальше от неприятностей. Ушел от боя в кустах пересидеть. А туг опя-а-а-ть драка нашла! Ну до чего же лень!

Два орка, самоуверенных от макушки до пяток, мне не противники даже с тем недоразумением, которое я по настоянию гвардейца по дешевке купил в столице и до сих пор не выбросил из-за банальной лени.

Ха-ха! Таскать не лень, а выбросить — даже шевельнутся неохота! Хотя конечно, просто так метнуть в придорохсный сугроб клинок не получится. Непременно кто-нибудь увидит, заинтересуется, да и откопает, после чего вопросов ко мне возникнет немерено и все будут неприятными. А в гостинице тоже не оставишь — персонал шибко услухсливый. Догонят и с поклонами вернут, а там и вопросы — чё такое и, тить, откуда бла-а-ародная железяка?

Однако получается, мои мысли о своевременном даре богов мохою смело отнести к паническим? Или нападение на обоз — это такая мелочь, что работа для клинков появится позже? Значит вся гадость еще впереди?

Из-за деревьев вслед за орками вышли десять воинов (именно воинов — не разбойников, не наемников). Все в цветах.

Сорокарской пехоты. Красный плащ из под кольчуги проглядывает красный кафтан, а понохси не скрывают красные широкие штаны и такого же цвета сапоги. Кр-р-раса-а-авцы!

Какая-то несуразица царапнула мозги. Но сходу понять в чем дело мне не удалось. А орки меходу тем продол холи упражняться в красочном описании пыток, которые меня нетерпеливо ждут после того, как их группа по-быстрому разберется с одним пустяковым делом.

— А если я отвечу на ваш вопрос? — мне было действительно интересно, насколько им вахою узнать про своего компаньона.

— Теперь без надобности, — равнодушно ответил один из орков. — Наш… молодой шаман должен был придти сюда вместе с нами. Теперь поздно. А тебе больше нечего нам предложить, чтобы немного продлить свою хсалкую жизнь. Двое, — орк повернулся к сорокарцам и ткнул пальцем, — ты и ты. Связать его и к дереву. Завершим дело, прихватим пацана с собой.

Двое поморщились на столь пренебрежительное обращение, но послушно вышли вперед и стали неторопливо приблихсаться ко мне, на ходу доставая из заплечных мешков веревки. Идут ме-е-е-едленно. Вразвалочку. Кривя бороды в гнусных ухмылках.

Кстати, как-то неестественно бороды кривятся. Будто приклеенные. Издали, наверняка, никаких вопросов, а вот вблизи, да еще в ситуации, когда внимание обострено до предела… Или мне просто мерещится?

Однако об этом подумаю потом. Если не лень будет. Сейчас есть вопросы повахснее. Надо решить, что делать? Бехсать?

Или убивать?

Если сорокарские бугаи с норсгоунскими бородами думают — раз они в снегоступах, а я нет, то мне и убехсать по заснеженному лесу не удастся? Х-ха! И еще раз — Х-ХА! Я ж когда пугаюсь, могу, как лось, просеку пробить и снехшые барханы почище турбобульдозера разметать. Стрелу обгоню, оперение повыдергиваю и на наконечник плюну! Так что, удрать за широкие спины охраны успею. Это как раз не проблема. Но вот эти два оркских облома… Достали. Реально достали. Боюсь, не отвяхсутся и будут снова и снова цепляться, лезть в драку, подговаривать др уж ков-бандитов.

Да и странная группа, якобы сорокарцев, с, якобы норстоунскими, бородами попахивает нехорошей интригой. Охрана у обоза крепкая. Десяток воинов, пусть вместе с парочкой орков, погоды никак не сделают. Потреплют разве что. Но тогда в чем смысл нападения? Не шобла же молокососов, ошалевших от собственной силушки молодецкой собралась на подвиги.

Короче говоря, проблему надо решать радикально. Есть правда, один нюанс. Их в сумме двенадцать (не нюансов, а врагов) — я один. Они в снегоступах — я нет. Они в броне — я в тулупчике. Они наверняка с защитными амулетами, а мне магию, как в том злосчастном столичном переулке, применять нельзя, чтобы продавить амулеты, да посрубать буйные головушки лезвиями ветра, не получится, ибо след и след вполне себе недвусмысленный. Расследовать нападение всяко будут и свидетели, хоть один, да найдется, возчики видели, куда я побежал, даже кричали что-то в спел и если вдруг именно там полыхнет… Короче, описать мою личность смогут многие, а уж сопоставить с искомым магом из академии.

— дело, честно говоря, плевое. Тогда могу начать поиски «опасного преступника» могут и на территории дружественного государства, да как бы и не без помощи аборигенов.

На самом деле, рассказывать о том, что подумалось тогда, долго и, подозреваю, до зевоты нудно. На самом деле все в голове промелькнуло, яко… паки… иже… О! Молнии подобно. Мысль — она (итить ее!) нематериальна. На нее ни гравитация, ни сопротивление среды не действует. Разве что, прямые извилины в мозгу здорово тормозят. Но этот парадокс однако следует оставить философам.

Секунда — и все то, что подумалось, бренькнуло в черепушке сухим горохом и затихло.

Вытащить из мешка припрятанные клинки — еще секунда. Стряхнуть ножны — меньше полсекунды. Размазывать дальше бессмысленный диалог больше нет надобности.

Бой!

Нет больше ни сомнений, ни рассуждений, ни колебаний, ни раздумий. Тело привычно проваливается в боевой транс. Не слишком глубокий — пока в этом нет нужды. Разум холодно, словно информационная машина на мощной батарее контролируемой ярости, в доли секунды просчитывает тактику, траектории атак и уклонений, рекомендуемые приемы нападения и защиты. Где-то рядом наготове импровизация, только и ждущая момента, когда холодного расчета окажется недостаточно.

Главное, не дать себя зажать и лишить маневра. Даже гения фехтования и демона боя можно тупо завалить телами, из под которых живым ему уже не выбраться, несмотря на всю его крутизну.

Два клинка жалом шершня метнулись к шеям воинов, с легкостью прошили кольчугу, горло и позвоночник. Тут же вернулись обратно. Два трупа еще не догадались о перемене своего статуса и даже сделали еще по одному шагу.

Два есть.

Не дожидаясь, пока ненадолго живые завалятся, я обежал их, и рванул в сторону оставшихся. Со стороны мой забег выглядело скорее всего, как попытка ничего не соображающей от ужаса жертвы, с душой провалившейся глубоко в пятки, спастись бегством в первом попавшемся направлении. Не смешно ли — в том самом где стоят еще восемь убийц?

Пусть так и дальше мечтают. Мне это только на руку. Я еще и глаза пошире открыл, чтобы не вылетать из образа.

Мчался я быстро, но строго в одном направлении — на группу воинов, поэтому они имели пару секунд на рассмотрение моей физиономии. Я не особо рассчитывал на эффект, но в тактических расчетах учитывал.

Снова «удар шершня» с двух рук. Есть четыре.

Прыжок с переходом в низкую стойку, круговое движение «циркулярная пила» и еще двое готовятся упасть. На одной ноге не больно-то постоишь. Почти шесть. «Почти» потому, что последних придется добивать позже.

Снова прыжок вперед и «крылья ласточки». Ого! Отличные воины. Последняя четверка успела-таки опомнится, активировать защитные амулеты и выхватить оружие — прямые, узкие; обоюдоострые мечи. Для шпаги широковаты, для меча — наоборот.

Хорошо в лесу не так уж много снега накидало, иначе в первом же сугробе застрял бы, как муха в меду, хотя, следует признать, маневрировать все равно получалось не так шустро, как хотелось бы. Впрочем, будь по другому, я бы предпринял манёвр стратегического отступления на заранее подготовленные позиции. То есть за спины охраны.

Не дать окружить. Не дать возможности нападать согласовано. В этом мои оппоненты явно поднаторели. Движение в сторону левого из двух, пытавшихся зайти мне за спину, и тут же прыжок к правому. Нехитрая обманка, однако, все равно эффективная — они же не знают, на кого я реально планирую напасть. Разумеется, от меня ожидают нечто подобное, но, как говорится, заранее выслать подкрепление в любом случае не могут.

С готовым к бою противником так быстро, как с предыдущей шестерной разобраться не получилось. Разбойники, на самом деле мало на них похожие, вероятно, приняли одно из боевых зелий отсроченного действия. Нет-нет. Совсем не против такого грозного меня. Наверняка, перед боем с охраной влили в себя и ждали, пока проявится эффект. Потому и медлили. И на поболтать с наглым кашеваром время у них нашлось. Но про боевое задание они, конечно же, не забыли.

Мне пришлось еще глубже провалиться в транс и это впоследствии меня и спасло. Движения противников стали тягучими и совершенно предсказуемыми, звуки пропали, а снег перестал затягивать мои ноги вглубь. К сожалению, проявился еще один побочный эффект, который мешал, в том числе и мне — снег взвихрился и заметался шлейфом за мной и вокруг меня. Он ослеплял и противников, но и от меня их закрывал.

Защита сорокарца выдержала всего четыре моих удара, подкрепленных вовремя активированными антимагическими сплетениями. В принципе, даже всего три… э-э-э… с половиной, поскольку четвертым ударом клинок фламберга снял щит полностью и еще немного прорезал наруч, нанеся легкую рану. Тем не менее, залечить ее воин уже не успел. Бесполезно плакать по волосам, снявши голову. А она вон уже в кустиках моргает. Итого — семь.

На то, чтобы выбить оставшихся троих, заторможенных и ослепленных, мне понадобилось еще примерно полторы минуты.

Орки вроде бы спокойно стояли, но широко распахнутые глаза, в которых стыло изумление, выдавали их бескрайнее изумление и недоверие. Ага! Это все сон-сон-сон-сон… Хм. Очнулись. Неужто в драку полезут, невзирая на десяток тел в различных позах разлегшихся на снегу.

Те двое, которым я подрубил ноги, тоже успели отойти в мир иной. Что делать? Зелье ускорения — штука опасная. С одной стороны, она ускоряет не только реакцию, но и регенерацию. С другой — резко повышает давление крови в сосудах. Организму требуется много энергии. В результате, раны, связанные с обильной кровопотерей, не успевают заживать до почти полного обескровливания тела. А без этой жидкости, обожаемой вампирами с гастрономической точки зрения, жить невозможно.

Мои злобные преследователи, тем не менее, бросаться в бой не спешили, но и не бежали.

Эх-х-х, надо было мне не терять времени, а срочно нападать самому, хотя не факт, что я бы успел это сделать. Один из орков вдруг вытащил из-за пазухи пучок сухой травы сложно перевитый в какую-то странную фигуру. Что-то шепнул, злобно глянул в мою сторону, смял пучок в кулаке и направил его на меня. Второй попытался остановить, пробормотав что-то вроде про необходимость оставить для основной атаки, но первый даже не буркнул ничего в ответ. В его глазах разгоралось пламя злобного торжества и предвкушения.

Два крупных сугроба позади орков вдруг взорвались снежными фонтанами и оттуда выпрыгнули две твари, встав по бокам орков. Были эти существа в холке по плечо своих хозяев, имели бронированные костяными пластинами с ядовитыми шипами тела, вытянутые морды с частоколом громадных клыков и длинным острым рогом, загнутым вперед. Узкие прорези глаз мерцали раскаленными угольками. Ш-ш-шам-манская магия!

Сделав согласованный выдох зеленым облаком какой-то гадости в мою сторону, обе твари метнулись точно на меня, будто две стрелы выпущенные из мощного станкового арбалета.

Летели они медленно и задумчиво… в моем восприятии, но я не обольщался — стремительности у них хватит, чтобы качественно меня погонять. Самое противное — мне не понравилась их броня. Для монстров она, наоборот, очень даже миленькая (грязно-зеленая с желтыми хаотичными пятнами), может даже гламурненькая. Однако небольшой ореол, сетью покрывающий каждую пластину, подсказывал мне — пробить ее будет очень и очень тяжело. Даже моими новенькими мечами. Даже с усиленными сплетениями. Учитывая ограниченность маневра в снегу… «Тактический компьютер» в моей голове, холодно просчитав шансы на успех, порекомендовал наиболее эффективную стратегию — бежать во все лопатки, прикрываясь деревьями. Правда, и в этом случае вероятность успешного побега близка к нулю.

Ведь есть еще и орки, вполне годные к роли загонщика.

Срубить лапы тварей и тем самым ограничить их манёвр не получится, поскольку даже в полёте они их как бы втягивают внутрь панциря, закрывающего брюхо ничуть не хуже спины. А на твердой поверхности приблизиться к ним на расстояние удара вряд ли получится. Э-х! А все моя лень! Кто запрещал крепенько подумать и развить сплетения защиты так, чтобы получить возможность противостоять и таким тяжелым бронетварям. Так-то может сами удары не достигнут тела, да только пошвыряет его по всему лесу, словно пущенному из онагра. Против подобных тяжеловесов необходимо сцепить сам щит с достаточно массивной поверхностью. Но, опять же, сколько энергии потребуется на такое действие? Совсем не мелочь.

Опять долгие рассуждения. На самом деле промелькнули они буквально за доли секунды. Твари еще не долетели, а действовать я уже начал. Нет. Не побежал. Просто плюнул… на всю свою маскировку — знал бы раньше не стал бы бегать с мечами — почти мгновенно сформировал в двух секторах сразу два огнешара максимально тонкой и мощной структуры, да и звезданул ими навстречу клыкастым мордам. Сам между тем шмыгнул за ближайшее дерево, прочь с траектории полета монстров.

В этот раз я использовал связанные огнешары, то есть такими, за которыми в полёте тянулась нить связи с моей управляющей магемой, сформированной в третьем секторе моей ауры.

Подобная форма позволяла произвольно в любой момент менять направление движения огнешара, укорять и замедлять, следовать за целью и, в том числе, активировать либо взрыв с мгновенным выбросом энергии, либо направленную огненную волну накачивая ее магией как раз по линии связи. Короче говоря много разных дополнительных возможностей предоставляет такой способ атаки. Не используется он местными магами из-за своей чрезвычайной энергоемкости. Нить связи тоже ведь потребляет энергию и, чем длиннее она, тем больше энергии требует на поддержание своей собственной структуры. Это ж не просто линия структуры, которая, no-сути, примитивный магопровод, а целая система с обратной связью, каналами передачи информационных потоков в обоих направлениях, модуляторов и демодуляторов сигналов… и так далее и тому подобное.

В общем, левый огнешар удачно вписался в пасть своей зверушки и я активировал подрыв, а вот правый пришлось корректировать. Тварь успела каким-то образом заметить опасность и извернуться прямо в полёте. Огнешар пропорол в ее боку длинную плавленную полосу и влетел внутрь уже ближе к заднице, где и сработал вполне себе эффективно.

Довольно толстое дерево от двойного удара содрогнулось до самой макушки и крякнуло. Но не сломалось и не рухнуло на меня.

Монстры, воняя обугленным мясом, смирно лежали под стволом дерева и не шевелились. Магическая защита исчезла, шипы изогнулись (можно сказать поникли) и стали похожи на сдутые кожаные мешочки. Броня на глазах теряла цвет и прочность, а сами твари, источая странный зеленоватый дымок постепенно уменьшались в размерах, словно представляли собой пустые каркасы, надутые прогорающей травой. А может и не «словно», а на самом деле. Кто их, шаманов оркских, знает, как они делают подобные ужастики?

Кстати, об орках. Меня же с нетерпением ждут друзья-приятели, обещавшие море развлечений прямо здесь, в лесу, на бодрящем морозце. Они так и стояли, потеряно глядя на монстров, но кажется даже не видели их — взгляд каждого не выражал ни единой мысли, словно грязное слепое слюдяное оконце полуразвалившейся хибары.

Впрочем, мой выход из под прикрытия дерева заставил воинов встрепенутся и уверенно подготовится к последнему бою. По глазам вижу — последнему. Умирать они не боялись. Бесило чувство беспомощной неуверенности в своих силах и неизбежности поражения от, казалось бы, мелкого пацана, которого вроде бы пнуть посильнее — он и сдохнет тут же… пока летит.

Однако следует отдать оркам должное, волю чувствам они дали всего лишь на миг, затем взгляд приобрел отрешенность настоящего воина, готового равно спокойно принять, как смерть, так и победу.

Они были хорошими, умелыми, воинами, но мои: скорость, знания тактики и стратегии боя, на тысячелетия опережающие их навыки, — не дали им ни единого шанса.

Оставить одного в живых для допроса? Чтобы он рассказал всем, кто и как их всех тут угробил? Нет, нет и нет.

А кстати! Я подошел к ближайшему трупу сорокарца и… дернул за бороду. Клок волос с легкостью отвалился. Усы остались на месте и оказались настоящими.

Думаю, не ошибусь с гениальным прозрением, если предположу — целью нападения на обоз является отнюдь не шкурный интерес. Скорее всего, выступление сорокарцев в компании с орками, в том числе, применение магии шаманов нужно для того, чтобы у будущих следователей сформировалось мнение, будто орки решились на противостояние.

Галсоро и взяли в союзники… «якобы, дружественный» Норстоун. Одеты сорокарцы были в свою форму, но… Воины сорокара не носят бород. Только усы. Тогда как в Норстоуне как раз принято носить короткие, ухоженные, бородки.

Язык во всех трех королевствах общий, правда, со своими нюансами и говором, имитировать которые не слишком сложно. Так что бороды кто-нибудь из обоза подметил бы обязательно. То, что они фальшивые, издалека не видно, а всех, кто осмелился бы подойти слишком близко, сорокарцы просто убили бы. Таким образом, у дознавателей могло сложиться впечатление, будто нападение на обоз — дело рук норстоунцев, допустивших вполне понятную ошибку при маскировке под сорокарцев.

Как говорится, шито белыми нитками и подстава сработана грубо. Тем не менее, зерно сомнения в душу нашего короля, скорее всего, благополучно запало бы, а там остается подкармливать его дерьмом и побольше — глядишь, и взрастет.

Если бы отряд, встреченный мной в лесу смог сработать так, как было намечено, у врагов нашего короля задумка могла бы и получиться. А то и часть обоза можно было бы угнать в Сорокар, чтобы еще больше запугать дело. Маги, блокированные атаками в голове обоза, не смогли бы сразу дать отпор тварям, призванным (или сотворенным) шаманами — х-м или тем самым, который бросив все рванул за Лучисолой? — а за это время натворить бед они могли очень и очень немало.

Я сидел под деревом на мешке; в котором вдруг (уж и не знаю что поду-у-у-умать?!) кроме моих новеньких клинков оказалось ровно двенадцать мешочков с золотом. В десяти из них было ровно по десять норстоунских эриков, а у орков.

— по тридцать.

В Норстоуне золотые монеты названы так по имени первого короля, Эрика. Серебряные — монеты называют щитами из-за герба в виде щита с эмблемой из двух скрещенных мечей. Медные называют почему-то свистками. Видимо из-за изображения сигнальной трубы. В одном эрике — сто щитов. В одном щите — сотня свистков. Монеты по давнему соглашению имеют одинаковый вес и качество металла. Как-то раз король Сорокара попытался добавить в золото для монет побольше меди, так соседние страны перестали принимать их в качестве платежного средства. Более того, скупили все монеты, успевшие попасть к населению и вернули в Сорокар с требованием вернуть по номиналу полноценным золотом. Тогда экономика страны чуть не рухнула, а король через полгода «случайно» упал на кинжал… после того как свернул себе шею, падая с лестницы. Трудно не упасть смертельно отравившись несвежими яблоками.

Бой постепенно стихал и начался снегопад. Сначала небольшой. Потом крупных снежинок становилось все больше и больше. Они парашютировали, танцуя в воздухе. Взлетали и снова опадали, постепенно покрывая ровным белым саваном место моего боя. Думаю, опять какой-нибудь амулет орков сработал, чтобы замести следы. Мне это тоже на руку — может быть никто в лес за мной и не пойдет, но вдруг найдется кто-нибудь заботливый и решит помочь «мальцу». Как объяснить ему, что тут произошло — ничего в голову не приходит. Только уйти куда-нибудь в сторону и постараться найти искателя первым.

Когда бой практически затих я рискнул вернуться к дороге. Раньше не мог, иначе, опять же, пришлось бы объяснять почему я вдруг расхрабрился.

— Ты куды, тить, побёг?! — встретил меня грозным вопросом артельщик.

Я честно не понял, что за вопрос.

— Дык, дядько?! Вы ж сами сказали!

— Я грил: «Спасайси», — а не бечь! Надыть было на верх, тить, поклажи скокнуть и залечь.

Из дальнейшей речи артельщика, в котором ругательств в процентном отношении было больше, чем значимых слов я понял, что убегать как раз нельзя. Если ты не воин и не участвуешь в защите обоза, то самое место наверху поклажи.

Она высокая — если напали твари, то не допрыгнут, зато в лесу точно сожрут. Если разбойники — те не убивают мирных, иначе в следующий раз заполучат кучу дополнительных защитников, готовых драться насмерть. Да и добычу живые возчики доставят по назначению лучше самих бандитов.

Я покаянно покивал головой, ведь действительно не знал, и обещал в следующий раз действовать по-правилам. Э-х, и скольких же проблем мне удалось бы избежать, если бы я знал об этом раньше. Залез бы наверх и никакие орки меня не нашли бы. А то что провокацию предотвратил, так тайным службам лучше надо работать и делом заниматься, а не ловить невинного меня.

Еще артельщик шепотом поведал новость, от которой я не знал смеяться мне или плакать. Оказывается первым залпом нападающие уничтожили все запасы… гномьего пива. Придется теперь бедняге всю оставшуюся дорогу, примерно с месяц, а то и полтора, пить местное. Учитывая его крайнее пренебрежение к качеству, что галсорского, что норстоунского, пенного напитка — ждет нас всех дальняя дорога в компании озлобленного на весь мир начальника снабжения.

Ближе к вечеру мы пересекли галсорскую границу и оказались в соседнем государстве. Когда стемнело, въехали в ворота приграничного городка, Клюкватын, и остановились на отдых.

Глава 5

В кабинете государя Галсоро этим вечером вели разговор только двое. Сам хозяин кабинета и доверенный страж его королевских секретов, начальник гостап (государственной тайной полиции), Толлибар вэ Грески. Расположились оба свободно, неформально и даже уютно в креслах, стоящих у окна рядом с небольшим столиком, на котором в данный момент стояли бокалы с недопитым красным вином, блюдо с фруктами и наполовину пустая вазочка с чищенными орешками.

Король, устало вытянув ноги и сложив руки на животе, почти лежал в своем кресле. Лицо умиротворенно спокойное, веки прикрыты — он, казалось, беззаботно дремал, словно добрый дедушка, наконец-то нашедший место где можно спрятаться от шебутных внуков.

Отчасти так оно и было. Внуков и внучек у короля хватало и все они были в той или иной степени шебутные, проказливые и озорные. На них он возлагал особые надежды. Особенно на старшую внучку — умницу, красавицу и довольно сильного в потенциале мага.

К сожалению, сыновья и невестки никак не тянули на государственных деятелей масштаба короны и совершенно не годились в преемники. Слава Богам, об этом они прекрасно знали сами и пуще свадьбы на ведьме избегали наследования трона, заранее нацарапав документы на отречение от престола, и, заверив у самого родителя. Государь сначала побрыкался в призрачной надежде на то, что дети возьмутся за ум, и все же смогут дотянуть до хорошего правителя, пусть и среднего уровня, но, к сожалению, что касается ума, браться за него не было никакого смысла — его-то вполне хватало, а вот характера, воли, харизмы и лидерских качеств — недостаток выявился очевидный. Тут уж можно винить только себя — плохо воспитал, мало внимания уделял, не так и не те навыки прививал. Да что ж теперь поделаешь? Поздно перевоспитывать. Правда, советники и мудрецы всяческие древних эпох утверждают, будто практически невозможно в достаточной степени развить то, чего нет, или есть, но в крайне зачаточном состоянии.

Однако это пока теория, а практики, которая собственно и есть критерий истины, просто-напросто не было, поэтому проверить, что бы было, если бы она, то бишь практика, была, сейчас уже не получится. Поэтому дети, кто по-очереди, кто хором, пропели папе кучу дифирамбов на тему его мудрого правления, пожелали двести лет плодотворного труда на троне и… дождаться внуков с правнуками, дождаться когда подрастут и встанут на крыло. Глядишь, и найдется среди них правитель не хуже деда.

Еще раз — Слава богам! Не нашлось среди детей недоумков, уверенных в том, что самое трудное — захватить трон, а удержать любой дурак сможет. Сиди себе с короной на задумчивом челе, тискай фавориток, кушай пирожные, заедай мороженным, запивай сиропами, да конфетами сладость эдакую закусывай, а все остальное подданные за тебя сделают. На то они и подданные, чтобы работать, пока государь на лаврах почивать изволит.

А хватало и хватает таких в некоторых государствах. Да и в собственном можно найти примеры, когда наследники, ослепленные блеском только одной стороны медали — той, где начертано «справа», — устраивали заговоры, подстраивали «несчастные случаи», убивали и предавали, в том числе, родных и близких, лишь бы вскарабкаться повыше. И очень немногие из них к концу своей короткой жизни понимали, что «удачно» спихнув на самых пронырливых фаворитов и фавориток другую, не очень-то приятную, сторону медали — «Обязанности» — радовались напрасно. Оказывается, невозможно передать только одну сторону. Можно только обе вместе. И что тогда остается? Остается от коронованной фигуры «всесильный монарх» пустая оболочка, которая без одобрения «верных слуг государя» и шагу ступить не может.

Даже по естественной надобности.

Таким образом, реально у государя на нынешний день была только одна возможная преемница — старшая внучка, вот у кого государственный ум, способности к магии и стальная воля! Король при поддержке магов-целителей мог прожить, оставаясь на своем посту, еще очень и очень долго, но без наследника все же нельзя. Кто-то должен быть всегда наготове перехватить бразды и не дать колеснице-королевству рухнуть в пропасть. Так что, есть у монарха на девушку определенные планы. Есть. Если подумать, не такие уж и тайные они, планы эти. Конечно же, политический брак.

Принц-консорт сделает власть будущей королевы легитимной в глазах благородного сословия и позволит его девочке спокойно править, прикрываясь именем мужа и военной помощью его отца (или матери). А если к тому же получится очень удачно и супруг помимо череды благородных предков будет иметь еще и государственный ум, да начнет по мере сил помогать жене в делах правления, тогда можно будет спокойно оставить страну на их тандем. И кандидаты уже есть. Приличные парни по данным разведки и по мнению тех, кто с ними близко общался. Красавцы прямо на выбор.

Один младший сын короля Норстоуна, другой — один из сыновей повелителя орков. Так что, понятно, зачем заговорщики в первую очередь нападают на принцессу. Знают слабую точку короля(не пятую, а души). Догадываются, чем могут ослабить его власть, выдадут красавицу за нужного графа или маркиза и будут вертеть наследницей по своему разумению. Останется только менять, но на кого?!

Избалована, правда, его красавица. Капризна и немного ребячлива, хотя, когда надо, прилагает все силы, чтобы выглядеть женщиной солидной, взрослой, умудренной опытом. Иногда, правда, чувство меры ее подводит. Особенно в вопросах любви. Уж так ей хочется выглядеть женщиной, умудренной опытом, знакомой со страстью и постелью с мужчиной не понаслышке… А ротик свой прикрыть и предательский румянец на щечках, когда фрейлины обсуждают стати своих поклонников и что они с ними вытворяли, спрятать порой забывает. Смешно. Однако, с точки зрения короля, мужчины взглядов несколько излишне строгих, слишком уж откровенно. Ну что-о-о-о это: «И тут в позиции номер восемнадцать он, продолжая гладить и пощипывать мою левую грудь ка-а-а-ак вогнал в меня с размаху свой м-м-м-м (сладострастное мычание заменило название инструмента, которым с размаху) так, что я головой протаранила подушку, аж пух по всей спальне полетел, а потом спинку кровати. Бу-у-ум! Голова гудит, спинка в щепки! Э-э-э… кровати спинка! в глазах звездочки, он на мне и во мне, и все та-а-ак волшебно!»? Прямо простолюдинки невоспитанные. Могли бы и помягче как-нибудь. Например: «Его крепкое копьё любви, направляемое твердой рукой уверенно пронзило врата страсти, воспламенив в теле моем бушующий огонь экстаза…». Ну, где-то так. Хотя надо отдать должное, позволяют себе подобное придворные девы исключительно в своем кругу, убедившись предварительно в полном привате своего форума. То что королю довелось разок услышать — чистейшая случайность. Он оказался в нужное время, в нужном месте, а кто-то из девушек небрежно нажал на планку активации амулета тишины, вот он и не сработал должным образом.

Рассказ позабавил монарха и он едва одержал откровенный ржач. Приходить в ужас от того, что его внученька такое(!)

слушала, он не стал — знал, как парни в своем кругу сплетничают на ту же тему. А женщины что ж не люди? Одно дело слова (тут и «слегка» приврать не возбраняется), другое — реальные поступки. Если у внучки не хватит ума отличить одно от другого — значит, король в ней ошибся и хорошо, что это случилось до того, как недостойная добралась до реальной власти.

Государь считал, что у внучки все поправимо. Детская капризность непременно уйдет. Настоящее дело сметет все наносное, словно ураган шелуху. Во всяком случае дедушка король в эго верил.

А пока суд да дело, пусть девочка подольше погуляет на свободе. Успеет еще надеть на себя ярмо тяжких государственных обязанностей. Тогда уж игры сами собой уйдут. Капризы придется отставить и руководствоваться не эмоциями, а исключительно соображениями целесообразности и эффективности.

Кстати сказать, уже есть, точно есть, положительные тенденции. Принцесса после нападения стала более собранной, спокойной и внимательной, в том числе более осторожной в вопросах собственной безопасности. Недавно она предложила неплохой план, обещающий поймать в один капкан двух лис, сэкономив приманку. Ее предложение, с одной стороны, позволяло надежнее скрыться от заговорщиков, а с другой один, поближе узнать кандидатов на ее руку и сердце, так сказать, в неформальной обстановке. Надежда, будто принц непременно раскроет нараспашку двери в свою душу перед невестой, довольно слаба. Скорее, наденет подходящую случаю маску, из под которой выявить его истинное лицо будет очень сложно. В то время, как будущих магов охотно приглашают на королевские балы и частные приемы, где можно встретиться с принцем в неофициальной обстановке, так сказать, лицом к лицу и узнать, что он за человек, не раскрывая своего инкогнито.

Со вторым кандидатом из орков будет посложнее, но и тот согласно некоторым данным собирается навестить.

Норстоун с визитом, а значит, наверняка попадется на одном из балов или приемов, где можно будет и его ненароком подтолкнуть к проявлению истинного характера.

Таким образом, остается решить как попасть в Академию Магии Норстоуна. Сия задача, если чуть-чуть напрячь мозги, не суть трудна и вполне выполнима. Достаточно пнуть ректора своей академии, чтобы он договорился с норстоунским коллегой об обмене адептов. Впрочем, данное мероприятие будет само по себе полезно обеим странам для повышения эффективности подготовки кадров и развития плодотворного сотрудничества в области магического искусства.

Умница внучка!

Разумеется, поедет девушка не одна, а с группой, состав которой надо еще продумать заранее. Кого-нибудь из детей высшей знати. Прикрытие получится просто замечательное — детки оттянут на себя все внимание окружающих, и принцесса в роли малоприметной баронессы на их фоне просто затеряется в тени.

Монарх старался особо не выделять среди прочих внуков и внучек Соликору, свою надоеду на будущее королевства и… династии, но, к сожалению, каким-то образом тайна венценосного деда не осталась тайной для заговорщиков.

Неоднократные попытки похитить или просто убить его любимицу пока удавалось эффективно пресекать. Пока. Как получится дальше — неизвестно и, разумеется, очень не хочется вдруг узнать, что одно из покушений завершилось успехом. Чтобы оградить девушку от постоянной опасности, дед тайно спрятал ее в академии магии, где она успешно проучилась три месяца, и заговорщики, явно, так и не смогли выйти на ее след. И все говорит о том, что они до сих пор не знают, где она скрывается.

Каким образом ее сумели опознать в городе выяснилось практически сразу. В кармане более или менее сохранившегося тела одного из нападавших нашли поисковый амулет с кусочком салфетки, на котором оказалось пятнышко крови принцессы. Опытным дознавателям не составило труда и не потребовалось много времени, чтобы установить откуда взялась эта салфетка и кто мог иметь к ней доступ. Служанку и ее хахаля, курьера, работавшего на заговорщиков, арестовали, но, к сожалению, дальше след обрывался. Его начальники грамотно подошли к вопросам секретности и конспирацию. Курьер никого, кроме своего единственного связного, никогда не видел и не знал.

Ры…рангом не вышел, чтобы знать больше. Связной, увы, будто в лаву рухнул. Курьера несколько раз осторожно приводили на обычные места встреч — тот не появился ни разу. То ли почуял провал, то ли свои по-тихому прирезали, чтобы окончательно оборвать след.

Во всяком случае госгап не допустит повторения подобного. Больше никто не получит кровь его девочки для создания амулета поиска и не опознает ее с такой точностью, как при том нападении, хотя и с ним далеко не все ясно. Загадка на загадке.

Удалось достоверно установить факт засады нескольких(!) конкурирующих групп, что само по себе крайне маловероятно, поскольку принцесса нужна исключительно заговорщикам. Никто иной не смог бы обернуть себе на пользу похищение, а тем более, убийство внучки грозного монарха. Нет таких, больных на голову, чтобы связываться с самим королем и его верными псами из госгап. Не удивляет и расположение засад в одном месте. Уж очень оно удобное, практически единственно пригодное для нападения по пути следования всех ожидаемых объектов.

Ага. Обоих двух — принцессы и адепта. О-о-очень сомнительно, чтобы на чайрини объявили охоту. На этих обижаться, что на костер злиться — во-первых, бесполезно, во-вторых, опасно.

Вполне возможно, что конкуренты даже засекли друг друга, но поскольку все маскировались под обычных разбойников, которых, увы, в столице хватает несмотря на все усилия полиции порядка, то, скорее всего, просто учли, как незначительную угрозу, и на том успокоились.

Нападали, в основном, люди, но была и пятерка вампиров. С ними было проще всего — отправили запрос из королевского секретариата прямо в лоб, что называется. В ответ их старшие прислали длиннющую грамоту, где витиевато, протокольно, с многочисленными реверансами и экивоками объясняли участие в драке, как несогласованное с руководством желание некоторой излишне горячей (это про холодных-то вампиров?) части молодежи, не совсем точно уяснившей действующие законы и традиции, встретиться и… просто поговорить с адептом академии на предмет прояснения позиций сторон ввиду наличия присутствия некоторых разногласий, отсутствие наличия каковых на данный момент заверяется печатью старших, тем самым свидетельствуя о благополучном разрешении конфликта, признанного обеими сторонами результатом недоразумения, в результате чего означенный адепт больше не представляет интереса для клана вампиров ни как субъект, отягощенный какими-либо обязательствами перед кланом, ни, тем более, как объект охоты.

Короче говоря, напали, но ошибочно, что и признают.

Напавшие люди ошибочность своих действий не признали в связи с отсутствием тех, кто мог бы это сделать. Но с одной из групп людей удалось разобраться достаточно точно. Эта паршивка, вдова, призналась в том, что наняла команду для захвата адепта. Он, видите ли, смертельно оскорбил девушку, желавшую ему только добра. Отказался, гадёныш, стать содержанием (звучит-то как… вонюче), и должен был за это сполна ответить. Ответил. Наемники за поголовное уничтожение своей лучшей команды чрезвычайно злы, хотя деньги в связи с невозможностью выполнения заказа вернули нанимательнице сполна. Но что ей теперь деньги, когда своими действиями она подвергла смертельной опасности жизнь члена королевской семьи. Увы ей — незнание сего обстоятельства от ответственности ничуть не освобождает. К тому же предупреждали ведь ее. Предупреждали.

В общем, путем анализа удалось выделить главное — парень, которого в растрепанных чувствах принцесса назвала виновным в нападениях, сам — жертва. Когда девушка успокоилась, она уже и сама сильно сомневалась, будто парень собирался ее убить. Да и логически рассуждая, какой смысл сначала перебить всех, кто напал, фактически спасти принцессу, а потом убить? Да и знал ли он вообще, кто скрывается под маской баронессы, подрабатывающей, как и он, эскорт услугами? В этом даже самые придирчивые дознаватели госгап очень и очень сомневаются. Они же даже лицом к лицу в открытую никогда не встречались. Вечно в масках. Вместе ходили в агентство просто потому, что так делали многие адепты, собираясь в компании для похода на подработку. Вместе веселее. К тому же чайрини целиком и полностью доверяла этому адепту, что, кстати сказать, само по себе настораживает и наводит на некоторые размышления, но совершенно не относится к вопросам безопасности подопечной. Какие уж там дела сердечные (и сердечные ли) их объединяли — неизвестно, но работе они не мешали и ладно. Вдобавок охранница явно считала парня хорошей дополнительной охраной, что впоследсгвие целиком и полностью подтвердилось. Неизвестно, осталась бы жива принцесса, если бы не этот адепт.

И все же, все же… если быть совсем параноиком может ведь предположить и такой сценарий. Адепт усиленно скрывает свои способности или факт владения мощными артефактами. Защищая свою жизнь, он вынужден проявить себя.

Сначала ведь адепт в схватке с вампирами использовал только холодное оружие, забыв о том, что столь уверенное противостояние даже не против одного, а нескольких сразу клановых бойцов, уже о многом говорит. В частности.

Самсур считает, что данный факт практически доказывает его правоту в отношении использования юношей артефактов в противовес предположениям Лассиэля о магических способностях самого адепта. Осторожно опрошенные мастера боя со своей стороны подтверждают невозможность подготовить даже подмастерья меча из мага. За всю историю обучения боевым искусствам маги бывало достигали уровня среднего мечника, но никак не выше.

Это само по себе не мало, но совершенно недостаточно, чтобы противостоять даже одному вампиру. Чтобы стать мастером, нужны тренировки, тренировки и тренировки. А это время — работа от зари до зари — фанатичное упорство и способности. Будь ты сам демон боя, без очень долгой и предельно жесткой работы над собой таких результатов достичь невозможно. То есть на изучение магии банально не остается времени совсем. Юноша, тем не менее, искромсал одних и буквально испепелил других нападавших. Да так, что даже восстановить личности, за редким исключением, не удалось. И все это с помощью маги, когда понял, что приблизиться на длину клинка ему не дадут и просто расстреляют огнем или льдом с дальней дистанции.

Подробности боя остались практически неизвестными. Принцесса из своей ниши мало что видела. Чайрини, ее телохранительница, тоже видела довольно мало, поскольку, отражая атаки на внучку короля, во-первых, не имела времени смотреть по сторонам, а во-вторых, потом получила настолько тяжелые раны, что поначалу показалась мертвой. Хорошо, штатный лекарь группы негласной охраны принцессы оказался человеком добросовестным до педантизма — он и обнаружил, что сердце защитницы все еще бьется, хоть и очень слабо, смог на месте оказать ей первую помощь, а затем принял верное решение доставить девушку в академию, где довольно удачно для раненой.

Лассиэль еще не ушел домой и успел буквально за волосы вытащить телохранительницу с Тропы Душ.

Спасенная была благодарна за своевременную помощь, но вести любые разговоры об искомом адепте отказалась категорически. Дознаватель пытался и так и сяк склонить девушку к сотрудничеству, но ничего не добился.

«Углубленный допрос» к ней не применялся, поскольку от Грозной Матери очень вовремя поступило недвусмысленное предупреждение, высказанное в достаточно дипломатичной, можно сказать, мягкой форме, но с прозрачным намеком на необоснованность претензий к ее подопечной, сделавшей все возможное для выполнения условий контракта.

Следовательно, выбивание из нее информации не относящейся к делу, неприемлемо и безосновательно. Особенно если речь идет о взаимоотношениях чайрини с кем бы то ни было. Подобное является сугубо внутренним делом самих чайрини и опять же по условиям давнего договора с Орденом чайрини не подлежат юрисдикции государственных органов власти. Ведь и на самом деле невозможно доказать, что упомянутый адепт хоть как-то угрожал принцессе.

Скорее, наоборот, именно его помощь способствовала ее выживанию в том аду, который развернулся в неприметном переулке столицы.

И что ты будешь делать с этими упертыми бабами? А ничего! Обозначить радушную улыбку и заверить в том, что «ни сном ни духом», «да как вы могли подумать, будто мы героическую защитницу, до самой смерти выполнявшей свой долг?..», и так далее, и тому подобное. Поставить Орден под свой контроль пробовали (и не раз) государи многих стран, однаю пробы получились, в лучшем случае невкусными, а в худшем — омерзительными для экспериментаторов.

Провалы регулярно случались, главным образом, из-за тайной поддержки, которую тут же оказывали Ордену соседи стоило одному из правителей хотя бы обозначить такое намерение. Всех вполне устраивает сравнительно независимый статус этой мощной и разветвленной международной организации, учитывая постоянную потребность в услугах ее воспитанниц. Все-таки в первую очередь они готовили телохранителей, и только во вторую — шпионок, а уж совсем в третью — убийц. Причем случаи предательства нанимателей можно пересчитать по пальцам и с теми вполне эффективно и о-о-очень наглядно разобрались сами чайрини. Так что, все в мире пристально наблюдали за ситуацией вокруг Ордена, дабы не допустить захват кем-то в свое единоличное пользование.

Король очнулся от дум, глотнул вина и посмотрел на свои тайные «глаза и уши». Главтапок мгновенно понял, что означает этот взгляд государя и друга, подтянул ноги к самому креслу и наклонился вперед, чтобы поставить бокал на столик, сложив при этом свою длинную и тощую фигуру будто плотницкий метр в три сложения.

— Слушаю, ваше величество.

— То л и к, брось эту официальщину. Ты же знаешь, в этом кабинете — никаких протоколов. Забудь про величество, милссдарь, государь и прочее.

У короля, следует отметить, было несколько кабинетов, в которых он привык работать, и куда приглашал очень ограниченный круг лиц, если ему требовались консультации по тем или иным вопросам.

Разумеется, был у него, конечно же, и кабинет по-настоящему королевский. Большой, светлый, оборудованный монументальной мебелью, тяжелыми шкафами с трудами по юриспруденции, экономике, философии, магии и прочим наукам, длинной ковровой дорожкой и роскошным письменным прибором такой величина, что рухни он на голову огра.

— только мозги полетят в разные стороны одновременно, в том кабинете государь принимал посетителей, просителей, министров, придворных, послов и прочих персон, когда требовалось придать встрече официальный характер.

И были кабинеты рабочие, гораздо меньшие по размерам, но многократно более удобные с точки зрения уюта, в каком-то из них король предпочитал обдумывать и решать вопросы внешней политики, в другом — внутренней, в третьем — хозяйственные, хотя настолько уж жесткого закрепления кабинетов по направлениям государственной деятельности на самом деле не существовало. Просто так сложилось «исторически», что, например, в изумрудном кабинете, обитом зеленой тканью с позолотой и с огромной, во всю стену, картой мира, ему лучше думалось… об образовании. В сапфировом — о соседних странах. В рубиновом — о развитии искусства и поддержке творчески одаренных персон.

Сейчас король с собеседником располагались в агатовом кабинете. То есть в том, где его величество изволили решать самые сложные государственные задачи… путем полного расслабления за бокальчиком вина. Иной раз он не забывал пригласить кого-нибудь из приближенных — никаких женщин — оценить вкус и букет коллекционных напитков. Это был его секретный бункер, где он мог полностью расслабиться и отрешиться от забот. Иногда и королям требуется, пусть ненадолго, хоть на полчасика забыть о проблемах и почувствовать себя простым человеком.

— Слушаюсь… хм… Гроск.

— Что-то мне вдруг вспомнилось. Как там поиски нашего талантливого адепта?

— Никобара? Пока никак. Ищем.

— Я тебя не узнаю. То-о-олик! Я-то думал от тебя и под землей не спрячешься, а тут такой прокол. Али денег ешь не вволю, аль агентов нет уж боле?

— Смеешься? Угу. Ты читал приметы этого парня? Маги даже простую иллюзию, пусть о-о-очень приблизительную.

категорически отказываются по такому описанию делать. Дескать, им свой профессионализм потом придется десяток лет доказывать после сотворения столь размытого фантома. Говорят, по представленным данным только собирательный образ среднего молодого человека строить. От однокурсников почти ничего нет: «Парень, как парень.».

Правильно! За три месяца учебы адепты и с других факультетов соседей своих толком разглядеть еще не успели, а уж алхимики, которые, похоже, даже в туалет приучены ходить при полной защите, включая маску, очки и перчатки, знают двух-трех человек, кто рядом живет, и не горюют особо без общества себе подобных. Вспомнить еще отношение других адептов к алхимикам… ну, ты знаешь…

— Знаю, — вздохнул король. — Не сразу получится поднять уважение к ним. Не сразу.

— Вот-вот. О том и речь. Понятно, почему они так скрывают свои лица. Однако, в нашем случае есть и толика везения.

Нашим парнем заинтересовались аж две(!) девушки. Дошло ли у них до постели сказать не могу, в окно не подглядывал, но то, что он с ними был в о-о-очень дружеских отношениях — это без сомнения. Есть еще и третья… м-м-м… подруга, но с ней немного непонятно. С одной стороны, она вроде должна его хорошо знать, а с другой ведет себя так, будто увидела впервые и не уверена он это или не он. Все же первые две девы на самом деле много общались с парнем и очень хорошо его знают. Причем, ты удивишься и скажешь, будто я сам придумал этот балаганный водевиль, но против фактов не попрешь. Знаешь, кто эти девицы?

— Давай-давай рассказывай! Не тяни эльфа за уши.

— Так вот, самыми близкими его подругами были: Димликора вэ Селор и… Кироллини вэ Каприони.

— Ого! Дочери двух непримиримых врагов?! Сильно! И что же они говорят о нем? Уж тут-то ты должен был получить самое подробное описание.

— Ага! Получили. Конечно, — главтапок ехидно ухмыльнулся и стал пародировать одну из девушек: — «Рост? Н-ну-у… нормальный. Вес? Н-ну-у-у… нормальный. Как выглядит? Н-ну-у-у… великолепно! Особые приметы? Ах, его ни с кем не спутаешь! Глаза? Какие у него глаза? Необыкнове-е-енные! Так и светятся… л-л-любо-о-о-овью! Взгляд прямиком в душу теплым ветерком проника-а-а-ает. Ла-а-асковый. Ноооежный. Обнима-а-а-ающий. Завора-а-а-аживающий. Что еще могу о нем сказать? Голос у него ба-а-архатный, глубо-о-окий и такой… тако-о-о-ой… о-о-о…а-а-ах! чару-у-у-ющий, что хочется слушать и слушать и слушать бесконечно… А еще руки. О-о, прям волше-е-ебные! Коснется — и сердечко девичье так и та-а-ает льдинкой на жарком солнышке. Дарует бесконечность не-е-еги и блаже-е-е-енства. И хочется больше всего на свете, чтобы он не останавливался и продолжа-а-ал и продолжа-ал и продолжал…», — Толлибар сменил интонацию и серьезно, даже немного суховато, прокомментировал озвученные только что материалы дознания, — В общем, девичьи грёзы, политые мёдом и шоколадом, с гарниром из марципанов с сиропом. Я свел вместе протоколы допросов обеих девушек и получил вот такой результат. Для нас совершенно бесполезный. Голос и взгляд к приметам не добавишь.

Можно было бы светящиеся глаза, что будет толк.

— Толик, это ты сейчас пошутил? — прищурился, словно прицелился, мороль.

— Да, Гроск. Пошутил, — снова кривовато улыбнулся главтапок. — Ты же видишь, девицы явным образом саботируют сотрудничество с нами в этом направлении. Не хотят ничего говорить о своем парне. Откровенно прикрывают его.

Вытащить из них что-либо стоящее, боюсь, не реально, а надавить, учитывая их высокое происхождение, ты нам, наверняка, запретишь.

— Разумеется. Не хватало нам еще двух влиятельных герцогов, лояльных мороне, к заговорщикам подтолкнуть.

— Согласен. Потому не стал и спрашивать разрешения — сразу запретил своим любые некорректные меры воздействия.

Только дружеская беседа и нижайшие просьбы помочь. Увы, бесполезные. Устроили, понимаешь, из допросов откровенный балаган. Туповатых самок изобразили. Дознаватели записи ко мне принесли, на стол положили, а сами в стороночку и в окошко внима-а-а-ательно так смотрят. Я читаю, а они молчат и аж трясутся оба. Подумал было — заболели. Где там — от смеха чуть не лопаются. Аж кр-р-р-расные от натуги. Хоть факелы поджигай.

— Х-ха-ха, — хохотнул король. — Представляю, как бы такое описание помогло агентам в розыске. Эдак подойдут к подозреваемому и попросят: «Ну-ка глянь на меня, скажи чего-нибудь, да обними покрепче!». Х-ха! Издеваются охломонки. А что они имели в виду — «не останавливался и продолжал»? По-моему, бесстыдство здесь чрезмерное.

— Дознаватели тоже спросили. Знаешь, что они ответили? «Помогать готовиться к зачетам, конечно! А вы что имели в виду?». И глазками так невинно хлоп-хлоп. Дескать, мы все такие из себя наи-и-и-ивные. Ничего такого даже не подозрева-а-а-аем.

— Ну, точно издеваются, заср…ки!

— А они и не скрывают. Я тебе больше скажу. Одна из них, Кироллини, дочка герцога вэ Каприони, умудрилась так ловко расколоть моего дознавателя, что он не заметил, как выложил все, что знал по этому делу. Ты прости, она хоть и высокородная, но я ее к себе точно заберу. У меня острая нехватка талантливых кадров. Я ее на кафедру магии Разума направлю. Пусть хоть факультативно, но пройдет курс обучения. Подучится немного и такая сотрудница из нее выйдет… м-м-м… конфетка.

— А захочет? На кафедру и в сотрудники? — скептически посмотрел король на своего тайного полицейского, мечтательно закатившего глаза.

— Захочет. Уговорю. На кафедру, если не в качестве основной специальности, то в виде факультатива — точно. На том я стоять буду насмерть — нельзя нам упускать подобные таланты. Нельзя! Лет через пять работы она станет моей заместительницей — эго я тебе прогнозирую с высокой вероятностью!

— Ты чего так разгорячился? Уж не влюбился ли?

— Можно сказать и так. Только не в девушку, а в будущего сотрудника очень высокого уровня. Уж поверь моему чутью.

— Думаешь, герцог своей дочурке позволит в твоем госгапе служить? Да он ей вообще служить где бы то ни было не позволит! И ты эго не хуже меня понимаешь!

— На его позволение можно и не обращать внимания, если твое величество потребует служения государству. На то и благородные, чтобы служить. Не так ли?

— Так, конечно, — проворчал король. — Только не верю я в твою «искреннюю» наивность, все-то ты понимаешь и про служение благородных в наше время и про приказ короля и про тысячу «железных» доводов, которые приведут в обоснование невозможности его выполнить. А она сама-то захочет? Без ее желание даже думать на эту тему бесполезно.

— Мне кажется есть в ней стремление докопаться до истины. Есть и дар. Иначе не развила бы она свой талант до такого высокого уровня. Уговорю! Уболтаю! Так распишу будущую работу, что она меня сама просить станет. Найду слова, найду подход… Будет служить!!

— Не очень-то престижна твоя служба в глазах наших герцогов и графов. Тебя и твоих людей от громилы-силовика до старшего помощника младшего писаря отдела хозобеспечения все боятся и ненавидят. Это хорошо. Для меня хорошо.

Как только перестанут бояться тайной полиции, так сразу мне придется снять корону, переодеться купцом и мотнуть из страны, куда подальше. Хоть в тот же Сорокар. Но с другой стороны родовитая знать не очень жалует службу в твоем ведомстве. Хорошо ли это будет для девушки? Как ей замуж выходить? Женихи, как услышат на кого она работает, в момент за канделябрами попрячутся и свечи потушат. Ты об этом подумал? — не очень довольно пробурчал король.

Главтапок почти минуту пристально смотрел в лицо короля. Не очень вежливо с его стороны, конечно, но позарез надо было понять, чего это его величество так странно реагирует на планы своего верного слуги. Должен ведь первым радоваться усилению своей же службы, но вместо этого король будто усиленно отговаривает от привлечения перспективного специалиста.

— Во-о-т оно что-о-о! — протянул Толлибар, раздвигая губы в саркастической усмешке. — А я и не понял сразу, чего это ты хмуришься и глазками сверкаешь?!

— Знаешь, что?!.. — рыкнул король. — Не забывайся!

Начальник Гостап мгновенно вскочил и вытянулся во весь рост перед монархом. Лицо его мгновенно стало непроницаемо безэмоциональным, отражая предельное внимание тупого исполнительного служаки.

— Слушаюсь, ваше величество!

— Ладно, — через минуту остыл король, — сядь. Чего хотел сказать? Да говори уж, — проворчал суровый государь, возвращаясь в расслабленное состояние и снова отхлебывая из бокала. — Чего ты там понял?

— Понял желание твоего величества самому прибрать к рукам эту девушку. Фрейлиной у жены твоей будет? Или старшим помощником младшего писаря при одном из сыновей? Все равно, как ни назови должность, а заниматься будет тем, что твое величество прикажет. И починяться исключительно тебе. Я прав? Мне ведь, небудьяглавтапюм, хорошо известно про «думающий отдел» при твоей монаршей особе — снова усмехнулся тайный и верный страж королевства. — В штатах дворца такого подразделения не существует, о нем никто не знает, но он есть.

— И как только прознал? Прохиндей! — сверкнул глазами король.

— Так за то и держишь, что я много чего знаю и никому, кроме тебя, не говорю. Должность, понимаешь, обязывает, — делано вздохнул Толлибар. — Вельможам малого королевского совета, не говоря уж про большой, наверняка невдомек, что их сотрясение воздуха на заседаниях влияет на твои решения не больше лая дворцовых псов. Реально рекомендации ты получаешь от своих думающих. Не так ли?

— Ты не совсем прав, — проворчал король. — Я всегда(!) внимательно слушаю. Там тоже далеко не дураки и бывает мысли высказывают очень даже здравые. А думаешь я не знаю про аналогичную группу у тебя в структуре? «Архивариусы».

Так ведь?

— Да. Отрицать не буду. И действительно хочу, чтобы Кироллини, закончив академию, не просто выскочила бы замуж и зарыла свой талант, а стала работать на меня. Величество, — тон начальника тайной полиции стал просящим, что бывало крайне редко, — отдай ее мне! У меня она больше пользы принесет, да и работать ей будет интереснее?

— Подумаю, — буркнул король. — А вот выскочит замуж, чему мы препятствовать явно не сможем, и станет подушечки вышивать, да детей рожать? Ни тебе, ни мне.

— М-да-а-а. И такое может иметь место быть… — протянул Толлибар. — Девушки… есть и у них недостатки.

— Ладно. Оставим пока эту тему. Любит — не любит, плюнет — поцелует, замуж пойдет — у нас работу найдет… Пусть учится, а там видно будет. Не будем торопиться делить уши убегающего зайца.

— Хорошо, не будем. Кстати, про зайца. Я это опять про нашего адепта. У нас недавно появилась одна зацепка. Хотя конечно, абсолютной уверенности в том, что это не пустышка, у меня нет. Дело в том, что примерно полтора месяца назад я докладывал тебе о нападении на наш зимне-весенний очередной продовольственный обоз для приграничья.

Норстоуна. Напомню, у развилки дорог на Сорокар и Норстоун, в эльфийском лесу, обоз атаковали неизвестные.

Нападение довольно легко отбили, пострадавших практически нет, ущерба почти никакого, за исключение полностью уничтоженных запасов пива Шахтиштрека, из-за утраты которых наш гном повыдергал остатки своей бороды.

— Помню ту историю. Ты ведь так и не выяснил, что там за идиоты были, а главное, кто за ними стоит. Ведь не просто так банда сбрендивших босяков окончательно сошла с ума и напала на полторы сотни гвардейцев с боевыми магами поддержки. Они что? Так оголодали, что при виде обоза со жратвой им мозги в кашу перемешало до полной потери соображения? Не верю.

— И правильно не веришь, Гроск. Не просто так. Об этом свидетельствуют те данные, которые я не успел тебе доложить.

Их раскопали наши думающие буквально вчера. Далеко не просто так разбойники совершили этот бессмысленный и бесполезный, на первый взгляд, налет. Самое для нас важное то, что они в атаке; в защите и при сокрытии следов использовали амулеты, сделанные шаманами орков. Был тут довольно коварный умысел. Следы они, кстати, замели очень качественно. С помощью шаманской магии вызвали снегопад аккурат к моменту завершения атаки. Бандиты правильно рассчитали, что в первые часы никто их преследовать не будет и расследовать происшествие тоже. А там уже и замело все качественно. Поди разгреби.

Главтапок замолчал и с полминуты задумчиво смаковал небольшой глоток вина, перекатывая на языке. Король терпеливо ждал. Нет смысла торопить — сейчас Толлибар продумает, что сказать, о чем умолчать, после чего все-таки продолжит рассказ.

Практика общения с ним показывает — не нужно на него давить. Если он вдруг посчитал какую-то часть информации преждевременной, то и клещами ее не вытянешь. Причем ни разу еще подобная «сдержанность» не обернулась для короля и королевства неприятностями. Наоборот, через некоторое время могущественный царедворец обо все подробно докладывал и обязательно аргументировал необходимость прежнего молчания. Чаще всего такое дозирование оберегало самого короля от поспешных решений, основанных на неточных данных. Монарх впоследствии, как правило, бывал полностью согласен с доводами своего советника и хоть любопытство порой подталкивало короля к силовому решению, то есть просто приказать своему подданному, король терпел и, чем дальше, тем легче.

— Мой дознаватель при расследовании этого происшествия затребовал батальон пехоты и прочесал с его помощью лес по обе стороны дороги. Шли частым гребнем несколькими цепями друг за другом. Примерно в точке, где должны были остановиться повозки девятой артели, то есть почти в хвосте каравана, обнаружили тела. Десять человек в форме сорокарской пехоты, двух орков и… останки двух монстров, сотворенных шаманской магией.

— Та-а-ак! Когда нашли?

— Примерно полтора месяца назад.

— И ты молчал? Все эго время? — король нехорошо взглянул на Толлибара.

— А что бы я доложил?

— Разве нечего было?! Это же след! Ясно, что эти странные разбойники должны были напасть на обоз с тыла.

— След ли? Так ли ясно? Гроск, подумай. Тела лежали под снегом. На морозе трупы сохраняются в неизменном виде очень долго. Они могли там валяться с начала зимы и не иметь к нападению никакого отношения. Теоретически они могли даже друг к другу не иметь отношения и погибнуть в разное время по самым разным причинам. Причем и орки могли не иметь никакого отношения к найденным останкам монстров. Пока мои ребята не получили тела, пока тщательно все не осмотрели, строить скоропалительные версии я запретил. И тебе говорить тоже запретил.

— Ладно. Дальше?

— Вот теперь уже можно с высокой степенью достоверности утверждать, что тела принадлежат одной команде. Группа уничтожена одним и тем же оружием и одним и тем же разумным примерно в одно время. Скорее всего, убиты они не человеком. Скорость бойца оценивается, как запредельная даже для вампиров, которые считаются самыми быстрыми воинами мира. Немного отстают от них эльфы в боевом трансе. Однако, в смертельно опасной ситуации и те и другие могут, что называется, прыгнуть выше головы — выдать еще и не то ускорение. О том, на какой скорости велся бой, само за себя говорит то, что шестеро воинов получили смертельные раны, даже не успев активировать защитные амулеты, а это дело одной секунды, скорее, доли секунды. А уж обнажить оружие не успели тем более. Остальные, судя по расположению тел и восстановленному рисунку боя, сопротивлялись отнюдь недолго, несмотря на качественные защитные амулеты. Причем, что важно, амулеты на каждом были о-очень качественные и о-очень дорогие. Такие могут себе позволить наши командующие высокого ранга. Не ниже командира полка. Самое интересное здесь то, что характер полученных воинами ранений соответствует применению двух клинков по форме лезвия похожих на ятаган и фламберг.

Подобные клинки, естественно в виде уменьшенных копий аналогичных мечей, эльфийские мастера выращивают для своей знати. Процесс этот долгий, трудоемкий, полный всевозможных тонкостей и нюансов. В строго определенной последовательности и на четко установленной стадии роста клинки наделяются довольно сложными, многофункциональными сплетениями уровня магистра и в некоторых деталях — архимага. Уверенно владеть столь мощным и в то же время сложным оружием могут только сами эльфы. Следовательно, можно с высокой долей вероятности утверждать, что противником найденных тел был именно эльф. Причем знатный, из старших родов.

— М-да, — задумался король, прекрасно разбирающийся в оружии. — Насколько мне известно, выращенные клинки отличаются, остротой, прочностью и легкостью. Им не требуется быть массивными для прочности и тяжелыми, чтобы разбивать броню. Они ее режут, как масло. Шедевр магомеханики. Кроме самих эльфов никто другой ими пользоваться не в состоянии. Вампиры могли бы, да у них свое оружие, более привычное, есть. А тут мало того, что техника и приемы боя для ятагана и «пламенного меча» имеют свои нюансы, так еще и в комплекте с магией требуют многолетнего обучения. Значит, в том лесу поработал эльф. Но с чего бы вдруг ему понадобилось помогать нашему обозу? Или все-таки то, о чем ты говорил в начале — истина и они не имеют к нему никамого отношения?

— Увы, государь, — серьезно посмотрел на короля начальник тайной полиции, — отношение все же имеют. Иначе появление той группы в лесу представляется настоящим абсурдом. Я хотел бы сначала сообщить некоторые факты, как те; что уже докладывал ранее; так и те, которые придержал до времени. Собранные вместе они, по моему мнению, выстраивают довольно логичную картину боя и, самое главное; целей нападения. Итак Передовые экипажи с припасами для обоза, хозяйственным взводом и магами подверглись нападению, как только достигли перекрестка дорог. Атамовали с применением шаманских амулетов, применяя стандартную атакующую и защитную магию орков.

До рукопашной дело не дошло, за все время обмена магическими ударами разбойники из лесу так и не показались.

Нанеся незначительный ущерб, они прекратили обстрел и скрылись. Следы замел снегопад вызванный с помощью, опять же, шаманского ритуала. Наши эксперты нашли остаточные следы.

— Значит орки причастны к нападению? Тем более; два орка, как ты говоришь, найдены в лесу неподалеку от места нападения.

— Категорически утверждать нельзя. Ритуал мог быть проведен, как непосредственно орочьим шаманом прямо на месте действия, так и воспроизведен с помощью соответствующего артефакта. Правда, изготовленном опять же орками. По «горячим следам» на позициях, откуда велся обстрел обоза, никаких улик не обнаружено, поэтому ни численности, ни расовой принадлежности нападавших установить не удалось, в том числе и направление, в котором они скрылись. Зато позднее при проведении углубленного расследования квалифицированными дознавателями, в частности, с помощью того самого прочесывания леса, в хвосте колонны найдены тела, о которых я только что тебе докладывал. Десять людей, два орка и два монстра. О последних позже — это крайне важно. Что касается людей. Одеты они были в форму сорокарских воинов регулярной армии, а именно — пехотных частей. Заметь! Не разведки и не егерей. То есть для самого мелкого конфликта десяток — крайне мало. Для разведки и диверсии — не та одежда. Ты же знаешь, по-настоящему и наши и их разведчики по форме одеваются только на парады, в рейды они уходят кто в чем, но обязательно удобном для такого рода действий.

— Форма формой, но все-таки сорокарцы? И так нагло?! — удивился король. — У нас же почти заключен договор о перемирии.

— Да! Именно сорокарцы, а уж насколько нагло, ты и представить себе не можешь. Представь себе — все убитые; одетые в форму сорокарской пехоты оказались… с бородами.

— Хм. Бороды, насколько мне известно, предпочитают носить в Норстоуне. Да и то не все.

— Совершенно верно. Сорокарцы почти все поголовно бритые, а воинам вовсе запрещена растительность на лице во избежание скопления разных насекомых, так сказать.

— Значит, это были не сорокарцы, а… норстоунцы переодетые в форму Сорокара? Но зачем?

— Не торопись, Гроск. Бороды на поверку оказались клеенными.

— Вот как! Я правильно тебя понял — сорокарцы задумали провокацию в расчете на то, что мы толком не разобравшись, обвиним Норстоун в нападении? Дескать переоделись, а бороды сбрить забыли?

— Истинно так.

— Но что могли сделать десять человек… человек(!), не вампиров и не эльфов, против отряда гвардейцев? — государь на несколько секунд задумался и медленно проговорил: — Разве что, одновременно с ними охрану атаковали бы те монстры, о которых ты, Толик, мне только что говорил. Под управлением тех двух орков?

— Да, государь. Атака с тыла бронированными тварями, обладающими молниеносной реакцией и целым арсеналом клыков и шипов, принесла бы очень большой урон обозу. Против них обычно действуют несколько боевых магов, специально рассеивая по площади комплекс магических ударов в надежде на попадание хотя бы одним сплетением.

Точечно прицелиться и поразить монстра невозможно. Они слишком быстро реагируют. В конце обоза был только один маг для прикрытия. Он бы не справился — это точно.

— Все равно весь обоз они покрошить вряд ли смогли бы.

— Однако для имитации серьезного нападения сил вполне достаточно.

— Следовательно, можем сделать вывод — если бы атака удалась, мы имели бы серьезные основания подозревать.

Норстоун и… орков во враждебных намерениях. Возможно, в сговоре с Сорокаром. В то же время срыв поставок продовольствия в пограничные гарнизоны Норстоуна перед весенней распутицей мог бы существенно ослабить боевой потенциал войск, расквартированных в тех краях как раз в помощь пограничной страже. И мы на переговорах с соркарским королем, будучи неуверенными в дружественной поддержки со стороны орков и Норстоуна, явно, пошли бы на крупные уступки. Так что же… точнее кто же поломал планы Сорокару и, вероятно, стал личным врагом какого-нибудь крупного чина моего соседа, разрабатывавшего эту операцию? Надо бы узнать имя того эльфа и достойно вознаградить. Минимум баронский титул и земли дать. Надеюсь, Толик, ты с этим делом справишься? Не думаю, что наши остроухие друзья будут так уж стараться скрыть от нас правду.

— Да, государь. Участие эльфа в этом деле вне всякого сомнения…

— Участия? Только участия? — король снова остро посмотрел на главу тайной полиции, взглядом требуя ответа.

— Да. Ты правильно меня понял. Несомненно, там был еще кто-то. Тот… — главтапок помедлил, — кто уничтожил монстров.

— А разве не альф это сделал? Если уж он в момент уложил десяток воинов плюс двух орков, каждый из которых в бою стоит того самого десятка, разве не мог он и с монстрами также разобраться? Я уже готов верить всему. Вплоть до явления самого бога войны во плоти на землю грешную, для помощи нашему обозу.

— Нет. Эльф никак не мог. Установлено достаточно точно — оба монстра уничтожены магией огня. Один — попаданием внутрь тела через пасть сверхмощного огнешара. Причем, — Толлибар поднял палец, чтобы акцентировать внимание короля, — судя по следам в обожженной глотке, огнешар был малого диаметра, но по мощности соответствовал примерно в пять-семь раз большему. У второго монстра, который, скорее всего, безуспешно попытался увернуться, прожжен участок брони. И снова, согласно остаткам следа, огнешаром примерно такого же диаметра. Самое главное, шары сработали именно внутри(!) тварей. Ни раньше, ни позже, а именно там и тогда, где и когда могли нанести максимальный урон. Собственно, двух таких огнешаров хватило, чтобы твари моментально сдохли.

— То есть, если я правильно тебя понял, — задумчиво протянул король, — и не ошибаюсь в теории магии, шары были… управляемые. Эльфы при всей их силе с огнем играть не любят. Умеют, причем довольно средненько, но не любят. А уж чтобы заниматься исследованием в такой области… М-да.

— Так и есть. Надеюсь, мои выводы об участии в драке кого-то еще, кроме эльфа, ты принимаешь? — король медленно кивнул в знак согласия. — У меня есть группа магов, которая с недавних пор занимается перспективными разработками новых боевых сплетений и модификацией известных, — продолжил Толлибар. — Мощный, управляемый огнешар практически уже на подходе, остались некоторые доработки в контурах обратной связи, но я в этом не очень разбираюсь, поэтому приходится верить на слово моим магистрам. Самая большая трудность на пути применения таких шаров даже не в сложности сплетения, а в способности мага им управлять. Поясню, что мне в свою очередь рассказали про этот случай с монстрами. Чтобы огнешар сработал в нужный момент — речь о минимальных долях секунды — маг должен был находиться в состоянии ускоренного восприятия. Даже сверх-ускоренного. Подобное умение постигается годами при посредстве особых тренировок. Возможно ускорение и при употреблении соответствующего эликсира. Вот только один эликсир сам по себе не очень-то и ускоряет неподготовленного человека. Он наиболее эффективен как раз в сочетании с трансовым состоянием. Умением входить в боевой транс владеют опытные воины и практически не владеют… маги. Отсюда возникает некоторое противоречие — управляемый огнешар максимально эффективен в руках мага, подготовленного как воин. В то же время у мага, способного создать такой огнешар, просто нет и не могло быть времени на соответствующую воинскую подготовку. А ведь для правильного срабатывания, чтобы был смысл в такой управляемости, необходимо до последнего момента поддерживать связь с шаром и суметь вовремя блокировать его срабатывание или наоборот инициировать на выбор либо взрыв, либо огонь, и все это не ранее достижения нужной глубины погружения в объект. То есть чуть позже и шар пролетает монстра насквозь. Чуть раньше.

— и удар следует по броне. Твари очень живучие и могут натворить много бед при таком поражении. Хотя возможен вариант, когда магу просто повезло и он с испугу, а также при помощи богов, сумел проделать все своевременно.

Однако, такое мало вероятно. Больше того, мои ребята прикинули откуда выскочили монстры и в какую точку они оба нацелились. Получается, что им противостоял всего один маг и этот одиночка(!) управлял сразу двумя(!) огнешарами и сумел ими правильно распорядиться. Нашим магистрам пока удается создать только один, да и тот съедает практически всю накопленную ими энергию. Представляешь? Получается, есть маг, который умеет то, что не умеет еще никто в мире!

— Представляю, — хмуро ответил монарх. Почему-то ему не стало радостно от открытия главтапка. — Но не понимаю твоего воодушевления. Меня больше интересует, представляешь ли ты(!), что будет, если это не наш сверх-талантливый юноша, а к примеру сорокарский маг, проверяющий эффективность и работоспособность нового сплетения?

— Но ведь не на нашей же территории он стал бы проверять, да еще и на границе с нашими союзниками?! И потом!

Против своих же?! Срывая важную операцию?!

— Ты совсем исключаешь такую возможность? Например, конфликт мага с орками? Что они там не поделили — не знаю, но исключить подобное, считаю, нельзя. И потом, проверка в бою — могла быть еще одной, дополнительной, задачей отряда. Кто знает, какие задачи стояли перед разбойниками? Вдруг маг должен был поддержать атаку монстров, нейтрализовать или уничтожить часть наших магов, чтобы они не могли вовремя вмешаться? При таком раскладе дело могло бы кончиться реальным захватом обоза. А там перенаправить его в Сорокар и спрятать — проще простого.

Двойная, а то и тройная выгода получается. Верно я понимаю, что мощные управляемые огнешары явились бы очень неприятным сюрпризом для наших магов и воинов?

Начальник тайной полиции крепко задумался и помрачнел. Он тоже представлял последствия в самых «ярких» красках. Мало того, что в алхимии сорокарцы обошли Галсоро, своевременно уловив перспективность данного направления магического искусства, так еще и в классической боевой магии возможно превзошли. Пока еще возможно, то есть недостоверно, но вполне вероятно. Король Сорокара вполне мог додуматься до создания специальных исследовательских групп, не надеясь на редкие озарения отдельных магистров. Даже скорее всего именно так и есть, и группы существуют. Следовательно, результатом их работы могло быть указанное сплетение; а значит, потери в войсках Галсоро в случае военных действий будут страшными. Оружие не тянет на залповое, то есть не рассчитано на уничтожение крупных группировок войск и оборонительных сооружений, но должно быть весьма эффективным для нейтрализации и уничтожения командного состава и магов противника. Без руководства, магического щита и мощного наступательного вооружения армия обречена на поражение.

Тем не менее, Толлибар снова обдумав известные ему факты посчитал предположение об участии сорокарского мага крайне сомнительным. Однако вместо полного отрицания он попытался проговорить аргументы как раз в пользу этой версии, чтобы, так сказать, проверить на прочность свои предположения.

— Исключить совсем сорокарский след в этом деле действительно нельзя, — ответил Толлибар и залпом допил коллекционное королевское вино, словно мутный взвар в дешевом трактире. — Даже причину конфликта могу предположить. Изначально орков было трое и, предполагаю, без этого третьего планы оказались сильно нарушенными.

Мага могли назначить ответственным и приказать заодно подстраховать работу отряда. Если третий был очень важен для них, — допустим, он был шаманом и сделал для них те амулеты, которые потом использовались в бою, — то это вне всякого сомнения должно было хорошенько взбесить ответственного за действия этого подразделения. Я даже рискну предположить использование молодого шамана втемную. Тогда его роль скорее всего сводилась к тому, чтобы погибнуть во время боя и дать нам основания для обвинения орков в вероломстве. Маг, не увидев будущую жертву, вполне мог обвинить оставшихся орков в небрежении порученным делом. Те ответили, слово за слово… Началась перепалка. Возможно маг стал угрожать, оскорбил воинов, на что орки, прекрасно зная свои шансы победить сильного мага, натравили на него монстров. Скорее всего, энергии у мага больше, чем на два огнешара, не хватило и тот убежал.

Чтобы восстановить запас энергии из накопителей нужно, минимум, пол минуты, а то и минута, что в рукопашной драке о-о-очень большой срок. Ну а когда маг убежал или воспользовался телепортом, в дело вступили эльфы. Кстати, причиной их вмешательства запросто могло послужить применение огненной магии в их владениях, пусть и в разрешенной зоне.

— Вот-вот, — поддержал король. — Орки — ребята горячие и резкие. В запале могли и сами на патруль напасть, посчитав их обращение оскорбительным. Эльфы ведь не с радостными приветствиями к ним обратились. Это, кстати, объясняет, почему они приблизились вплотную, а не побили отряд издалека магострелами.

Главтапок в подтверждение кивнул, но при этом так вздохнул, что монарх понял, насколько сам Толлибар мало верит в подобную версию событий.

— Все так и могло быть, государь, — начальник тайной полиции снова вздохнул.

— Но… у тебя ведь есть камое-то «Но!»?

— Да, Гроск. Есть. Мы с тобой красиво и вроде бы логично все напридумывали, но на самом деле, если копнуть глубже, факты выглядят подогнанными кувалдой и прошитыми грубыми стежками, да еще белыми нитками. Слишком много допущений. Странная несдержанность явно умного мага, которого с первых дней строго учили хладнокровию и концентрации. Это непреложное требование к учебному процессу во всех магических академиях. Обидчивость орков, обычно проявляющих ярость в бою, но никак не перед ним. До драки они — образцы невозмутимости. Никогда не ведутся на оскорбления со стороны врага и не теряют разум. Забыть о боевой задаче и применить не по назначению главную ударную мощь, монстров, против своих же союзников — поведение крайне для них не типичное. Поэтому предлагаю отрубить лишние сущности и не плодить их без надобности. Мне представляется, участие сорокарского мага в этом деле должно быть как раз в отрубленной и отброшенной части. Можно нафантазировать еще много всякого, но есть одна версия, в которую факты, словно в колчан стрелы, укладываются почти идеально. Достаточно предположить во всем произошедшем участие нашего паренька. Тогда получается гораздо более стройное и гармоничное построение, в котором для меня непонятно только одно — зачем он встречался с эльфом? Почему именно в этом лесу понятно — там владения эльфов и в нем своими тропами они могут оказаться практически мгновенно где угодно. Договорились через посредника встретиться по пути, и встретились. Зачем? Однако, если вспомним, кого он совсем недавно спас, то цель встречи становится прозрачнее горного ручья, и мотив представляется достаточно весомым. Это — принятие титула эльфийского аристократа и вхождение в клан Хранителей. Виссимэль, кстати сказать, высокорожденный и, скорее всего, владеет упомянутыми клинками.

— То есть пока эльф расправлялся с воинами, парень жарил монстров? Так, по-твоему?

— Почему бы и нет? Давай обратимся к фактам. Первое. Имел ли найденный в лесу отряд отношение к нападению на обоз? Можем уверенно утверждать — да, имел. В Кололесе, последнем городе перед границей, где обоз останавливался на отдых, трупы были предъявлены для опознания. Людей в сорокарской форме ни с бородами, ни без оных, никто не опознал. Наши сотрудники аккуратно поспрашивали в тавернах, трактирах, в гостиницах и на постоялых дворах. Никто их не видел. Но! Видели орков. Видели и опознали. Это несомненно те, кто был в городе незадолго до нападения на обоз.

Именно в городе их было все еще трое. И тут выяснилась одна интересная деталь. В тот же вечер после прибытия обоза, в ресторане при гостинице случился инцидент. К столику, занятому орками, в тот момент, когда один из них остался в одиночестве, подошел парень в тренировочной одежде адепта(!) академии. Он недолго поговорил с ним, и сразу после разговора тот орк поспешно вскочил из-за стола, в резкой форме что-то сказал вернувшимся друзьям и сорвался на выход, будто ему в штаны засунули пучок особо злой крапивы. Друзья беглеца подошли к столику адепта и устроили скандал. Они чуть не довели дело до драки, так сильно были озлоблены. То есть этот третий им явно был нужен буквально позарез, но силой задержать его они по каким-то причинам не могли. Что было потом с парнем и орками в городе не знают. Это бы еще ничего, но, Гроск, мы нашли этого третьего орка, — главтапок улыбнулся, не скрывая торжества и потянул немного паузу, выпив сразу пол бокала вина. — Не поверишь! Им оказался… Элькойот! Молодой шаман(телерь понятно почему его не пытались остановить!), усиленно разыскиваемый принцессой Лучисолой. Скорее всего, именно об этом и сообщил орку адепт. К слову. О том, что Лучисола разыскивает именно Элькойота, а не какого-нибудь другого орка, знали только сопровождающие принцессу лица. Свои розыски они не афишировали и действовали в основном по описаниям, не называя имен. Адепт подошел в ресторане Кололеса точно к Элькойоту и сказал ему то, что мог знать только тот, кто был некоторое время, минимум, в ближайшем окружении принцессы.

Лучисолы. Влюбленный шаман бросил все дела и помчался к возлюбленной, которая столь явно проявила свои чувства к нему. Собственно мы потом поспрашивали его. Элькойот поведал нам о том, как, посчитав, будто его любовь не испытывает к нему даже симпатии, связался с двумя отщепенцами, предложившими ему должность с приличным содержанием в охране караванов. По их заказу за отдельную и довольно щедрую плату молодой шаман изготовил несколько амулетов, в том числе; провел ритуал и зафиксировал в амулете призыв двух монстров. Ни о каких разбойничьих действия со своим участием он не подозревал и, по его словам, участвовать никогда бы не стал. Теперь он в свите Лучисолы и путешествует вместе с ней. Однако и здесь без загадки не обошлось. Слишком уж поспешно поженились молодые. Будто их нешуточно подгоняло время. В ближайшем городе, где есть посольство, орки провели церемонию бракосочетания Лучисолы и Элькойота. Они явно очень торопились и поженились по экстренному ритуалу, который обычно проводится перед боем, когда нет времени соблюсти все обусловленные стандартным ритуалом церемонии. К чему такая спешка — пока(!) мы не знаем. Но догадки есть.

Толлибар снова загадочно улыбнулся.

— Ну и что же? — усмехнулся король. — Дело молодое. Девушка забегалась в поисках. Естественно, если ей стало настолько невмоготу, что она, небось, уже из юбки или штанов — как там у них принято? — выпрыгивала.

— В том то и доело, государь, — тонко усмехнулся начальник тайной полиции, — невеста не выглядела счастливой. Скорее, наоборот. Будто поняла, что гонялась не затем, кто ей нужен, но есть нечто, заставляющее довольно строптивую и сильную девушку идти наперекор своим чувствам выходить замуж, причем очень срочно.

— Беременность? — поднял брови на макушку государь.

— Это наиболее вероятное предположение, — обтекаемо ответил Толлибар. — Есть еще один крайне интересный момент.

После ритуального костра и брачной ночи вся делегация орков вместо того, чтобы повернуть в свои степи вдруг разворачивается, едет в Кололес и оттуда прямиком направляется в Норстоун. Казалось бы, поиски закончились успешно, искомый орк найден, пора домой, в свои степи, но!..

Главтапок выдержал многозначительную паузу и собственноручно наполнив свой бокал, глотнул вина.

— Давай уж не томи, — улыбнулся король. — А то ты сейчас будто кот на мышиной охоте. Не поймаю, так разогреюсь? Так?

— Именно, — улыбнулся Толлибар. — Так вот. О чем я? Лучисола в категорической форме потребовала продолжения путешествия. Она настаивает на новом поиске, но уже не возлюбленного, а… слуги. Моим ребятам особо и выведывать ничего не потребовалось — они с командиром телохранителей, очень, кстати, рассудительным и мудрым мужчиной, чуть на крик не изошли. Оказывается, из отряда сбежал ее личный слуга. Человек. Наняли его где-то по пути в каком-то городке, можно сказать совершенно случайно. Их прежний слуга не удовлетворял каким-то требованиям орков и его уволили. Новый слуга пришелся ко двору и довольно долго путешествовал с ними, пока по неизвестной причине не исчез. Кстати, Луичсола обвиняла Огробора, своего начальника охраны, в том, что именно он уволил парня без ведома и без разрешения принцессы. Огробор все отрицал, и говорил о каком-то предложении Лучисолы, которое парень счел для себя неприемлемым, потому и ушел по-тихому. Элькойот, муж нашей орчанки, описал парня, с которым говорил в.

Кололесе, и девушка решила, будто эго и был тот самый беглый слуга. По описанию, между прочим, очень похож на нашего адепта.

— Ну-ну, — скептически посмотрел на Толлибара король. — Кто мне только что в уши дудел о крайней скудости описания нашего паренька?

— Туг у меня есть парочка соображений, — ничуть не смутился главтапок. — Первое. Парень, который говорил с.

Элькойотом, был в форме адепта Академии.

— Ну и что? Мало ли в этой форме молодежи болтается? Особенно немагов. Молодежи масла на сыр не надо лишь бы пофорсить. Впрочем, — пожал плечами король, — я и сам предпочитаю бегать на разминку в такой же. Удобная, практичная и в городе считается приличным ходить в ней.

— У нас в столице — да. Немало. Но в той глуши это далеко не типично. Кстати, мои выяснили — из трех адептов, проживавших в Кололесе, никого из них в то время в городе не было. Это точно. Второе. Парень явно собирался эмигрировать в Сорокар или Норстоун для продолжения учебы. Все, кто его мало-мальски знал в академии, отмечали его интерес к учебе и жажду знаний. В том числе, преподаватели хвалили за старание и искреннее стремление постигнуть магию. При этом, например, магомеханик признался, что у него иногда возникало странное чувство, будто некоторые аспекты магомеханики и магии вообще адепт знает много лучше его. Исходя из этих соображений, предполагаю, что парень нацелился на академию магии. За то, что он поедет именно в Норстоун и будет поступать в тамошнюю академию говорит и его возможное пребывание в Кололесе. Там не самая прямая дорога в Норстоун, но и самая предпочтительная для прячущегося от властей беглеца. А он явно считает себя беглецом.

— Почему же именно в Норстоун, а не в Сорокар? Расстояние от развилки практически одинаковое.

— Однако, до столиц где находятся лучшие учебные заведения по магии в обоих этих государствах, очень даже разное.

Столица Норстоуна, минимум, раза в два ближе. Я бы заодно не исключил и фактор патриотизма. С Норстоуном у нас давние дружеские отношения, чего не скажешь про Сорокар. Хотя следует признать, именно в Кололесе удобнее всего принять окончательное решение, в какое конкретно государство перебираться. И наконец, государь, третье. Мои ребята, анализируя повреждения от магических ударов на телах тварей, обнаружили большое сходство со следами боевой магии на месте нападения на принцессу. С большой долей уверенности они готовы утверждать, что и там, и там следы оставлены одним и тем же магом. То есть нашим адептом.

— Значит, — остро глянул на своего подданного государь, — ты практически полностью уверен, что монстров уничтожил наш паренек, а не сокрокарские маги?

— Да, государь, — без колебаний ответил Толлибар. — За время нашей беседы я все обдумал еще раз и пришел к выводу — версия с нашим адептом наиболее вероятна. На мой взгляд, именно она предельно логично и непротиворечиво объясняет все выявленные нами факты.

— А если ты все же не прав? А если это сорокарцы… да, пусть даже орки? — король заговорил резко и напористо. — Сегодня они — друзья, а завтра — враги. Политика — дама капризная и о-очень непостоянная. Мы должны быть готовы ко всему, если не хотим проиграть. Ты понимаешь сколь высока цена ошибки?

— Понимаю, ваше величество.

— Ты понимаешь последствия, если выяснится, что это не он?! Понимаешь, насколько важно точно установить, кто уничтожил монстров?

Монарх выдержал паузу, пристально глядя в глаза своего друга и тайного хранителя короны. Он, подавшись вперед, буквально навис над Толлибаром, отчего человек «с железными нервами» и «лавой» в крови почувствовал себя неуютно. Минуту спустя, государь снова откинулся на спинку кресла и сделал приличный глоток из бокала.

— Думаю, будет быстрее и проще найти парня, — спокойным деловым тоном продолжил король, — чем докопаться до секретных разработок наших «друзей». Найди этого засранца и как можно скорее?! Ксга-а-а-ати… мне тут подумалось… твоя орчанка зачем кинулась в Норстоун? А ну как, действительно Никобар и есть ее потерянный слуга? Какие у нее планы на парня? Месть или… нечто другое? Ты знаешь? Нет?! И я не знаю! А должен! В любом варианте мне это преследование нашего адепта не нравится. Может ведь захватить, уболтать, окрутить и сделать наложником. Провести ритуал в ближайшем посольстве и-и-и, Что делать будем в таком случае? От орков его уже будет не отбить. Для нас он будет потерян, зато степь приобретет могущественного мага или, если прав Самсур, парня, владеющего мощными артефактами.

— Да, государь! Я понял. — Толлибар поднялся из кресла и склонил голову. — Мы приложим все силы. Обещаю! Мы его найдем и не упустим.

— Вот и ищи! Направь в Норстоун лучших агентов! Пусть землю булавками перекапывают, но найдут нам его! Нам важно опередить орков. Во что бы то ни стало! Здесь, в нашем королевстве, пусть тоже не прекращают поиски! Вдруг тот след ложный? Я в свою очередь попробую через эльфов узнать о той встрече. Не думаю, что речь идет о каких-либо страшных эльфийских секретах. А если там и есть что-то эдакое, все равно будет ясно и без прямых ответов. Кстати, насчет привязки парня к родной стране. Я тут подумал… Имуществом можно управлять и из другой страны. Это — не якорь. Учиться — в чужом учебном заведении. Тоже не якорь. А что им может стать для молодого парня? Как ты думаешь?

— Хм, — улыбнулся самый страшный вельможа королевства. — Конечно же молодая жена, не желающая жить за границей.

— Вот! Именно! Поэтому есть для твоих людей еще одно задание. Распространить в Норстоуне и Сорокаре сведения об обмене адептов и сделать списки обмениваемых доступными для широкой общественности. Естественно, принцесса должна фигурировать в них, как баронесса такая-то, адепт второго курса. В группу следует обязательно включить подруг Никобара. Есть у меня подозрение, что он обязательно захочет с ними встретиться. Хотя бы мимолетно. Тут-то его и можно будет подловить. Как считаешь?

— А что? — воскликнул Толлибар с наигранным энтузиазмом человека, правильно понявшего смешную шутку и всемерно готового ее поддержать. — Мало того, что найдем парня, так еще и женим его.

— Что? Женим? На ном? — удивился король.

— Да, на подругах его, конечно же!

— ну да, — усмехнулся монарх. — На всех трех разом! Так что ли?

— А чего? Можно и на трех. Все девушки красавицы, умницы, маги с приличными способностями. Чем не жены для нашего будущего архимага?

— Ты говори, да не заговаривайся! — нахмурился государь.

— А что такого? Закон и религия не запрещают. Следовательно, препятствий никаких нет.

— То-о-олик, — ехидно протянул Гроск. — Скажи мне, дорогой мой ниспровергатель традиций, почему же никто… ну, почти никто, у нас не имеет несколько жен. Почему все предпочитают иметь только одну и вместе с ней несколько любовниц?

— Так закон же, государь! — увидев скептическую усмешку короля Толлибар поспешил ответить. — Закона, запрещающего полигамные браки у нас нет. Это так. Но зато есть о правах наследования и там очень четко прописано (не поручусь за точность цитирования): «Дети рожденные в полигамном браке не вправе наследовать тем из супругов, число коих превышает один.». Понятное дело, аристократы не желают, чтобы их сын потерял право наследовать имущество матери. Может и наследовать будет нечего, но нередко матери оставались последними в роду и их дети имели все шансы получить во владение очень приличное имущество. Кстати, у простолюдинов с этим еще проще. Часто после больших войн, когда выбивают мужчин, остается много свободных женщин, которым найти пару практически невозможно. Соотношение мужчин детородного возраста и женщин порой достигало один к трем. То есть на одного мужчину приходилось три женщины. Это если не учитывать маленьких девочек, еще(!) неспособных рожать, и старух уже(!) не способных к вынашиванию потомства. Так что в деревнях не редки были случаи, когда один мужчин содержал несколько женщин. Обихаживал он их всех или только некоторых — никому неизвестно и не интересно. Главное, кормил, одевал, обувал, да и просто не давал пропасть. Причем не только им, но и их детям.

— Толик! — строго посмотрел на своего главтапка король. — Ты эти разговоры брось! Услышит моя жена все волосы тебе повыдергает за одно только предположение, что она может быть у меня не единственной.

— Э-эт-то кто тут всякие грязные предположения в мой адрес строит?!

Два государственных деятеля застыли, уставившись в сторону входа. Правда, надо отдать должное застыли уже стоя, развернувшись лицом к женщине и словно невзначай героически прикрыв телами столик с выпивкой.

Распахнувшаяся дверь открыла проём в сумеречный коридор, где статуей застыла высокая, стройная фигура Богини.

Возмездия, Немезари. Большие миндалевидные глаза цвета неба метали молнии, длинные платиновые волосы волнами обнимали фигуру в голубом платье, достаточно просторном, чтобы не облеплять бесстыдно линии прекрасного тела и все же в меру узком, чтобы дать сытную пищу фантазиям мужчин. Ни годы, ни роды не испортили ее фигуру, цвет лица и живой блеск очей.

Эльфийка. Ее величество Гераллиэль, из рода Старших Хранителей Леса, обожаемая жена его величества Гроска первого, мать трех сыновей и одной дочери, бабушка тайной наследницы престола, принцессы Соликоры. Бабушка бабушкой, а выглядит чуть постарше внучки. Это если в глаза ей не смотреть. Там мудрость, пусть не веков, но десятилетий отметилась точно. А еще — недюжинный ум и редкостная проницательность. И… настоящая, искренняя, любовь к человеку. Именно к человеку, а не монарху.

Оттого государь и не мог так легко относиться к словам Толлибара о полигамных браках. С его точки зрения многоженство — дикость величайшая. Он хоть и не страдал недостатком воображения, но душой просто не мог принять еще одну женщину рядом с собой, потому что нет ни одной в целом мире, способной сравниться с его Гераллиэль.

— Так вот ты каким государственными делами занимаешься?! — сразу видно, женщина разъярена до предела, и просто так бурю остановить не получится. — Завел себе сотню кабинетов в разных концах дворца, а мне бегай — тебя разыскивай!

— Зачем же самой бегать, Герочка? Послала бы лакея…

— Я их уже десяток разослала! — вскрикнула жена. — По часу их нет, потом приходят, а толку ни ни малейшего! «Его величество разыскать не удалось!» Еще бы удалось, когда у тебя гвардейцы никого к кабинетам не допускают и при этом с самыми невозмутимыми рожами всем нагло лгут, видите ли, они не хотят, чтобы кто-то помешал государю думу думать! А он… замаялся, бедный, в радении о подданных… опустошая винные подвалы! Забыл про именины правнучки.

Ребенок едет к прадедушке; а что его ждет в конце пути? Пьяное бородатое чудовище неспособное сквозь винные пары отличить трехлетнего ребенка от взрослого гвардейца?!

— Ми-и-и-илая! — широко улыбнулся король, распахнув объятия. — Как же ты во гневе прекрасна! Я тебя обожаю, лучик мой чистый солнышка лесного! И когда это я путал родных с придворными?

— Все еще впереди, — фыркнула королева. Высказывание про лучик и солнышмо ей явно понравилось.

Толлибар, используя профессиональные навыки и незаурядный талант разведчика, тихо растворился в пространстве.

Во всяком случае, через полминугы переглядывания с женой государь его рядом с собой не обнаружил. Вот он только что был здесь и вот его уже нет, словно и не бывало никогда. Только недопитый бокал и остатки закуски на тарелочке предательски свидетельствовали — таки был!

— Герочка, милая! Герасик мой! Честное слово мы о важном деле с Толиком говорили. Вот и для тебя работу нашли…

— Это какую еще работу?! — все еще с сомнением спросила государыня.

— Нам крайне важно знать, кто из эльфов был в лесу неподалеку от места нападения на обоз и не встречался ли он там с неким адептом академии Никобаром, — заторопился король, прекрасно зная, что только серьезной просьбой о помощи в важном деле можно остановить надвигающийся семейный скандал. — Это тот адепт, который спас от смерти посла великого Леса Виссималя.

— Тебе правда важно это знать? — спросила жена, заметно снизив, как высоту факела, так и температуру пламени своей ярости.

Пристально посмотрев в глаза мужу, эльфийка согласно кивнула:

— Хорошо! Я постараюсь узнать. Но ты мне расскажешь потом зачем тебе эго понадобилось.

— Милая! Обязательно расскажу, но несколько позже. Поверь, это действительно крайне важно.

— Ладно. Поговорю. А теперь марш переодеваться и не забудь выпить эликсир Лассиэля, чтобы не разило от тебя, как от профессионального алкоголика с многолетним стажем. И учти! Мы с тобой еще поговорим и ты от меня не спрячешься!

Солнце заслонила тучка, и солнечные зайчики прекратили игриво скакать по металлическим деталям обстановки кабинета. Стало сумрачно и немного мрачновато.

Бо-о-ом-м-м-м!

Сочный, бархатный и чуть-чуть маслянистый звук медного гонга мягкой волной прокатился по кабинету. Погладил резные стеновые панели мореного дуба, лизнул на полу огромный пушистый ковер с вытканной на нем подробной картой королевства Сорокар, проплутал среди ряда массивных стульев с высокими спинками и гнутыми ножками вдоль противоположной окну стенки, достиг большого фундаментального стола и тихо замер.

Снова стали слышны неторопливые щелчки массивного маятника старинного напольного хронометра гномьей работы (никакой магии — чистая механика). С каждым щелчком центральное, самое маленькое, секундное кольцо циферблата проворачивалось ровно на одно деление. Когда секундное кольцо полностью завершало оборот, на одно деление проворачивалось среднее, минутное, кольцо. Соответственно, после полного оборота минутного кольца на одно деление проворачивалось третье, внешнее, часовое кольцо.

В данный момент звук гонга отметил положение колец относительно вертикальной риски, указывающей время сорокарской столицы: пятнадцать на часовом, тридцать — на минутном и ноль — на секундном.

Еще не затих звук гонга, а в кабинет тихо проскользнул и застыл в дверях гладко выбритый полноватый мужчина. Одет он был в канареечно желтый камзол нараспашку, под ним жилет того же цвета, что и камзол, и тонкая ослепительно белая кружевная рубашка. На ногах башмаки с большой золотой пряжкой, украшенной сапфирами и узкие обтягивающие лосины.

Человек за столом даже головы не поднял на посетителя. Он был обряжен в строгий однотонный камзол черного с серебром цвета и строгую кремовую рубашку с небольшим черным галстуком, мрачноватый цвет коего несколько оживляла платиновая заколка с большим брильянтом. Во что хозяин кабинета был одет ниже, история умалчивает, ибо от дверей под столом не видно, а специально заглядывать не позволяют приличия. На лицо господин был довольно смазлив и аристократически бледен. Носил он основательно тронутые серебром короткую, острую бородку, усы стрелкой и пепельные волосы до плеч. За растительностью, явно видно, сей господин следил очень тщательно. Да и за всем своим обликом в целом.

— Пройди, — тихо и безэмоционально произнес хозяин кабинета посетителю, переложив прочитанный и снабженный необходимыми пометками лист в корзинку с надписью «к исполнению».

Посетитель приблизился, но присесть в одно из стоящих рядом со столом кресел без разрешения не рискнул.

— Садись, — поднял таза на вошедшего хозяин кабинета. — Что нового по делу обоза?

Взгляд его был спокоен и на вид совершенно безмятежен. Посетитель, тем не менее, вороватым движением выхватил из рукава камзола платок и протер им лицо, шею и обширную лысину.

— Ваша светлость, есть твердая уверенность в том, что кашевар все же непричастен. Наши специалисты в один голос твердят, магией он либо не владеет вовсе, либо на столь низком уровне, что никак не мог бы причинить существенный вред монстрам орков. В противном случае он обязательно применил бы магию против отряда наемников, которым орки поручили с ним разобраться. Сильный боец не сочетается в одном лице с сильным магом. Это практически аксиома. Тем более, установлено по данным нашей агентуры в столице Галсоро наши воины и орки убиты оружием эльфийской знати. Подобное они никому не продают и не дарят, поскольку владению им необходимо учиться много лет под руководством опытных наставников, коих эльфы никогда и никому из разумных не своей расы не предоставят.

— Убедительно. Тем не менее, я настаиваю на приватном разговоре с этим кашеваром, почему-то не угодившим нашим оркам.

— Будет исполнено, ваша светлость.

— Когда?

— Простите, но сейчас весенняя распутица. Артели застряли там, где они разгружались, согласно контракту. Послать кого-то специально — сразу привлечь внимание. По такой погоде ни по делам, ни по какому-либо другому поводу по дорогам не ездят. Но перекрыть все пути отхода в Галсоро или вглубь Норстоуна мы сможем и перекроем. Не позднее, чем через два месяца, кашевар будет в допросной.

— Хорошо, — согласился хозяин кабинета. — Вы сами назвали срок. Я считаю его несколько завышенным, но настаивать на пересмотре не буду. Однако, если через два месяца в допросной еще не будет кашевара…

От спокойного и немного отрешенного взгляда хозяина кабинета лицо посетителя почти сравнялось цветом с камзолом и лосинами.

— Надеюсь, вы меня хорошо поняли, — посетитель энергично закивал. — Вы свободны.

Посетитель вышел, так же, как вошел, то есть бесшумно и быстро.

Глава 6

С усталым вздохом отряд сбросил тяжеленные рюкзаки и расположился на отдых под деревьями, где было чуть повыше и посуше. В лесу уже неделю назад сошел снег, и ласковое весенне солнышко потихоньку согревало промерзшую от зимней стужи землю. Однако, было еще довольно сыро и у самой земли — холодно. В этой чащобе и жарким летом найти клочок по-настоящему сухого пространства довольно сложная, поэтому мы удовольствовались тем, что есть. Я поудобнее примостил свою ношу и сел прямо на нее. Насколько я понимаю, неизвестный груз не боится подобного обращения.

Устал. Реально устал. Мы шли уже двенадцатый день и все лесом-лесом-лесом… Скоро у меня это станет любимым напутствием: «Шел бы ты… лесом!». Тащились, преодолевали, перелезали, подлезали и ползли. По буреломам, буеракам и топям. Навьюченные довольно удобными, но страшно тяжелыми, мешками из прочной ткани, зачарованной на прочность и водонепроницаемость. Даже мой модифицированный организм требовал отдыха и чем дальше, тем настойчивее, а что уж говорить об остальных. Я не про разведчиков — они дяди выносливые, тертые и битые. Я про таких же, как сам. Нет, не виконтов и адептов, а гражданских парней, временно мобилизованных в разведку армии.

Норсгоуна. Звучит гордо. Можно будет девушкам хвастаться — ходил в разведку. Во как! Главное; не признаваться, что призвали-то временно и добровольно-принудительно, причем для дел вовсе не героических. От нас не ждали подвигов.

Ни сбора важных сведений прямо под носом противника, ни проникновения на секретные объекты, например, в спальню королевы, ни долгих и мокрых засад на небольшие вражьи отряды числом не более батальона. На самом деле, как нам сразу же терпеливо объяснили, мы нужны в качестве носильщиков. Всего лишь надо доставить кое-куда — здесь недалеко, пара недель пути — груз, а дороги там нет и вьючные лошади не пройдут. Так что, мы — просто замена тех самых битюгов, которым не пройти. Важная роль. Осталось только заржать и запастись овсом. Про цель путешествия нам, разумеется, ничего не говорили — жугчайший секрет! Однако, догадаться о том, что мы проникаем отнюдь не на территорию Норсгоуна, было довольно-таки нетрудно. К тому же направление движения, по-морскому зюйд-зюйд-вест, определяется в лесу элементарно, а согласно карте, которую я видел у гнома, мы уже давно в Сорокаре. Тем не менее, куда именно нам надо попасть уже там и как долго еще предстоит сгибаться под грузом, я не имел ни малейшего представления.

Вот такой получается променад — хождение за три леса, поход в незнаемое, путешествие в никуда.

Из боковых карманов рюкзака я достал флягу с водой и начатую эльфийскую пластинку. Отломил ровно четверть по вдавленной линии, специально для этого нанесенной, с настоящим гурманским наслаждением откусил и стал медленно жевать, снова и снова пытаясь, правда безуспешно, кроме удовольствия, массы полезных компонентов и калорий в организм, получить еще и состав этого кулинарного чуда длительного хранения. К сожалению, органолептическим методом разгадать удалось далеко не все ингредиенты, не говоря уж о способе приготовления. Пластинка была… все же банальный термин «приготовлена» трудно применить к подобной прелести. Правильнее сказать, волшебным образом сотворена из прессованной смеси орехов, лесных ягод и травок. Сверху облита загустевшим до состояния плотного мармелада фруктовым сиропом, на котором сделали четыре насечки, чтобы можно было ровно ломать ее на части — завтрак, обед полдник, ужин. Именно так. Одной пластинки хватало на весь день и даже с избытком, поскольку предполагала восстановление сил после интенсивной физической и моральной нагрузки. После боя, например. Только ради пластинок, выданных нам на поход с хорошим запасом, стоило не брыкаться, когда пришлось вступить в этот отряд.

Для таких же, как я, временно мобилизованных, был и еще один приятный момент — нас экипировали и вооружили.

Выдали одежду тускло-зеленого цвета: нательное бельё, носки, просторные штаны из прочной ткани, по две рубашки с длинным рукавом, кафтан, длинную теплую куртку для весенне-осеннего сезона и плащ. Обули в крепкие ботинки на толстой и, в то же время, мягкой подошве в крупный рубчик. Как я узнал позже, рисунок подошвы в точности совпадал с сорокарским и… галсорским вариантом обуви, свободно продаваемой любому желающему. Так по следам и не поймешь.

— охотник прошел, грибник, бортник или разведчик.

Короче говоря получили мы все, что положено настоящему разведчику вплоть до мелочей. Из оружия выдали тесак с пилкой на обухе и большой нож, клинок которого был со щучкой.

Все очень удобное и функциональное. Главное все, кроме оружия, после завершения дела оставалось нам.

Три дня весенней распутицы, пока шли к сорокарской границе, разведчики посменно, настойчиво и терпеливо, учили нас ходить по-лесному правильно. След в след ходить более или менее научили, но вот с остальными премудростями:

лесным шагом, маскировкой, ориентированием и прочими, — получалось, скажем прямо, не очень. Большими достижениями похвастаться не могли ни наставники ни подопыт… з-з-э… будущие разведчики. Я тоже старался изо всех сил… не демонстрировать того, чему научил меня отец, и эго выматывало почище самих тренировок.

Таким образом, мне опять пришлось притворяться и играть роль незнамо кого. Глядишь, скоро попрошусь в театр — «в лицедеи я пойду, пусть меня научат». Честное слово, живет во мне несгибаемая вера в свои таланты и ожидающий буквально за следующей кулисой оглушительный успех.

И снова обстоятельства тащат меня, бедного повара, начинающего адепта и новоиспеченного (хорошо прожаренного) виконта, в даль неизвестную. Хотя, следует признать, выбор у меня, чисто теоретически, все же был. Я ведь мог после пересечения границы не поехать дальше с обозом, а направиться, как и собирался, в столицу Норсгоуна. Зачем мне теперь обоз, когда я уже почти там, где мне надо? Им налево вдоль границы постепенно разгружаться, мне — направо загружаться. Знаниями. Не совсем, правда, направо, скорее можно сказать, им левее, а мне правее. То есть им — на северо-запад а мне — на северо-восток. Однако, теория теорией, а практическое воплощение разумного плана столкнулось с некоторыми подлыми особенностями моего характера и разбилось вдребезги. Из-за своего дезадаптивного поведения вместо постепенного приближения к вожделенной цели я все дальше и дальше удаляюсь от столицы Норстоуна, да еще и мешок тащу мало того, что не мой, так еще и тяжелый. К тому же свой я вынужден был оставить хмурому сержанту, который выдавал нам амуницию, и сильно переживал за эльфийские клинки. Мои сумки опечатали и обещали хранить не менее года в случае чего, но кто их знает, этих военных? Вдруг полюбопытствуют содержимым и с вопросами потом полезут, а мне этого не хотелось бы. Лень опять выкручиваться и придумывать откуда они у меня взялись. Боюсь, версии «подарил незнакомец» никто не поверит и даже правда выглядит наглой ложью. Я же не знаю, как такое оружие могло оказаться у бандитов. Так что, и разбирательств с эльфами не избежать — всем известно, как они за каждого ушастого готовы мир вывернуть на изнанку.

В Клюкватын (ага, говорят, этой ягоды в сезон прямо пропасть), первый приграничный город Норстоуна, мы с обозом прибыли поздно вечером. Разместили нас на постоялом дворе неподалеку от въезда. Впритык с двором соседствовал явно недавно построенный трактир. Артельщики сказали, что в прошлую ездку его не было и питаться приходилось в заведении за три улицы и два переулка от ночлега, что было не очень-то удобно, особенно после качественного расслабления после поездки. Был ли у этих заведений один хозяин или разные — неизвестно, да и неинтересно.

Бросив вещи в «нумерах», все поспешили на ужин, как обычно, оплаченный нашим начальником снабжения. Там же нам выдали медные бляхи на медных же цепочках. На этом «кулоне» были выбиты: мелкое подобие вывески трактира с его названием по кругу (вроде «Свинголова») и крупная цифра в центре. В Галсоро для этих же целей использовались крашенные деревянные на веревочках. Для того чтобы поесть достаточно показать бляху подавальщику и он все принесет. Что положено, разумеется, согласно разряду питания. Если хочется продолжения — за свой счет сколько угодно. Перед отъездом бляхи необходимо сдать трактирщику, тогда он возвращает залоговую сумму. В нашем случае за всех чохом договаривался и платил гном — ему и предстояло собрать бляхи обратно.

Артельщики, несмотря на усталость и треволнения прошедшего дня, а может как раз из-за этих самых треволнений, еще долго сидели за столом, пили пиво и возбужденно обсуждали нападение на обоз. Никто ничего толком не знал, но каждый рассказывал свои страхи-фантазии, будто самую настоящую быль. Артели перемешались. Скоро уже стало трудно различать, кто из какой, да никого это на самом деле не интересовало. Некоторые, особо азартные, бродили между столами с кружками пива в руках и тарелками с закусью, влезали в споры, порой до крика, потом вставали, переходили к следующему столу и так по кругу, находя удовольствие в смене компании и темы обсуждения.

Я быстро поужинал — кстати, довольно неплохо — и сразу пошел слать в маленький чуланчик, которой ошибочно назвали номером. Впрочем, все обозники ночевали в «апартаментах» ничуть не роскошнее моих. Что делать — нам достался отель, прямо скажем, не высшего класса.

Завтрак настолько не задался, что я даже подумал, а не был ли ужин в другом трактире. Будь я пьян вчера, так бы наверняка и подумал. Но нет. Спиртосодержащие продукты я употреблял в довольно мелких дозах и, в основном, по праздникам.

Я пришел рано, но не настолько, чтобы это оказалось для трактира чем-то необычным. Показал бляху какому-то парню за стойкой и сел за столик в ожидании завтрака. Ждать пришлось недолго, но это была единственная хорошая новость.

Можно не обратить внимания на затрапезный вид заспанной хмурой девки в грязном переднике, уныло перемещающуюся меж столиками, словно пьяная муха по стеклу. Можно с философским спокойствием отнестись к тому как она швырнула на стол кривобокую глиняную миску и ложку сомнительной чистоты. Скорее всего, она ночью на постоялом дворе по номерам передком подрабатывала, а тут пришлось вставать в эдакую рань и работать другим местом… э-э-э… имеется ввиду руками. Мелочи. Однако содержимое миски… В этой емкости, весьма далекой по красоте от фируанского прозрачного и звонкого фарфора, пучился продукт непонятной консистенции, цвета и запаха. Меня прямо-таки насквозь пронзила острая тоска по нашим балахонам, маскам, очкам, фильтрам в носу. Боюсь, без алхимической лаборатории, невозможно разобраться в рецептуре этого смертельно опасного зелья. На вид и не поймешь что там такое — то ли каша вся в комках из о-о-чень экзотической крупы, то ли — переваренные в клейстер овощи деликатесного сорта «Кормовые», то ли и то и другое вместе с добавками старых помоев, нагло стыренных у ближайшей хрюшки. Запах, увы, тоже никак не мог поспособствовать идентификации, поскольку разило от местного кулинарного шедевра сразу многими подгоревшими ингредиентами, соединить которые в одном блюде не решился бы и рехнувшийся экспериментатор. Просто невозможно поверить, будто некоторые, особо ядовитые, можно достать в этой дыре, а если их все же добавили в блюдо, тогда стоимость поданной мне единственной плошечки превзойдет небольшое баронство.

Ну-у-у-у возможно я и приврал немного из-за паршивого настроения. Просто чувствовал какую-то неправильность в своем плане покинуть обоз прямо здесь, но никак не мог сформулировать, что же в нем не так.

Если кто-то думает, что я побежал на кухню, повязал фартук и рьяно взялся исправлять ошибки трактирного убийцы продуктов, то он ошибается с особой жестокостью. Во-первых, мне лень, а во-вторых, все уже оплачено и вряд ли хозяин, уже просчитавший прибыль, спокойно вычтет из нее стоимость новой партии продуктов, которую с поклоном предоставит пришлому мальчишке, чтобы тот приготовил взамен испорченного варева нечто съедобное.

Если кто-то думает, что я рванул закатывать скандалы с истериками, битьем посуды и наглых морд хозяина, повара и заодно подавальщицы, то ошибается… просто ошибается. Я сделал проще и надежнее. Во-первых, потому что лень, а во-вторых, потому что нет у меня веса ни в физической массе, ни в моральной. Короче говоря, с битьем портретов получится, с авторитетом — нет. Кто меня будет слушать? Мне-то может и дадут потом что-нибудь съедобное, а моей артели? А другим возчикам? Я сделал проще. Натянул налицо образ бледной немочи, включил в глазах вселенскую тоску-печаль и принял соответствующую позу — левая рука бессильно опустилась вниз, правая упирается в лоб, а в пальцах расслаблено, вот-вот упадет, висит ложка. Якобы, подобное размазывание белой каши по чистому столу для меня дело насквозь обычное, а чахнуть над завтраком — занятие с младенчества привычное. Эвон жирком ни на гран не обзавелся. Таких личностей в светских салонах экзальтированные дамы, томно вздыхая, называют меланхолическими юношами, восторгаются интересным цветом лица (больным и бледным), ждут от них усталости от жизни, трагических историй любви, стихов предельно туманного содержания и собачьего подвывания при гнусавом прочтении. В деревнях, напротив, о них говорят проще и гораздо точнее — худобушка. Жалеют, вздыхают и стараются особо работай не нагружать, ибо переломится убогий, а вроде человек.

Дождавшись появления за столом части возчиков нашей артели, особо голодных или неспособных более после вчерашнего вливания принимать реальность без поправочной дозы алкоголя, сначала убедился в том, что им подали то же, что и мне, затем предупредил, чтобы не вздумали съедать, тихо выскользнул из-за стола и побежал в гостиницу, где остановились офицеры. Благо недалеко.

Гном на мой вежливый стук сначала кулаком, потом ногами, открыл довольно быстро. Минут через пять. Ругательства складывать в замысловатые конструкции он начал загодя и к моменту открытия двери уже и сам запутался в сложносочиненных предложениях, причастных, деепричастных и совсем непричастных оборотах. После потери партии персонального пива его глаза теперь постоянно пылают красным пламенем. Горят неугасимым огнем неутоленной жажды убийства, и не просто убийства, а уничтожения с особой жестокостью. Дескать, дать бы кому-нибудь по голове ледорубом… или киркой… или молотом… или просто кулаком в морду. Не выспавшийся, растрепанный и злой.

Шахтиштрек, набычившись, встал на пороге. Он та-а-ак глызом зыркнул, что я прямо воочию увидел, как демоны в бешеном темпе, не жалея сил, подбрасывают уголька в ревущую от жара топку его ярости.

Это же как раз то, что мне и надо!

— Посмотрите, как вас обманывают! — кликушески возопил я, не дав гному прорычать любимое ругательство. — Это унижение галсорской короны! Это наглый грабеж средств, вверенных вам, честнейшему из честнейших гномов, его величеством! Что о вас скажут разумные от западного океана до восточного моря?! От северных снегов до южной пустыни?! Я-то знаю! И все мы знаем! Я не про то, что скажут, а про то, как вы радеете о благе самого последнего кашевара в караване, доверенном самим его величеством своему преданнейшему слуге!

Ключевые слова: «обман» и «грабеж», — тут же перенаправили ярость гнома в нужное русло.

— В чем дело?! — рявкнул он.

— В-вот! — с нажимом произнес я, излил гному в глаза океан грусти и тоски, затем жестом театрального трагика, вручающего цветы злобному критику, обожающему комедию, сунул ему под нос плошку с г… «завтраком».

— Эт-т-то что-о-о-о?! — отшатнувшись, взревел наш начальник снабжения, вчера честно оплативший приличное питание для всех на три дня.

— Это, уважаемый, завтрак ваших подопечных! Кто увидит обязательно подумает — галсорская корона жалится даже медяшку дать на прокорм своих возчиков, честно исполняющих свой долг перед государем.

— Стой здесь! — палец гнома, словно рапира точно нацелился на мою сердце (поразить меня захотел?). — Никуда не уходи!

Как было велено, встал и стою.

Гном через пять минут вышел из номера умытый, подтянутый, хладнокровный и готовый к бою. Его ярости наконец-то показали достойную цель и она тут же переплавилась из горячей и абстрактной в холодную и конкретную.

Мы пришли в «тошнотку», откуда я только что уходил с образцом продукции, и дальше началось представление под названием «Как жадного трактирщики возили носом по стойке и требовали сожрать поданную возчикам кашу».

Впрочем, не одному трактирщику, но и повару тоже. Последний криком кричал, дескать, его заставили, он не по своей воле… и так далее и тому подобное, но я подло добавил свежего масла на сковородку, буркнув про профессиональную честь и совесть кулинара. Треск и шипение немедленно усилились и местному кашевару влетело по полной.

На вопли трактирщика прибежала городская стража и… со своей стороны подала несколько советов, настолько служак вдохновил вид блюда, предлагаемого людям к употреблению.

Зрелище понравилось всем. Особенно, когда трактирщик поклялся всем, что ему дорого, компенсировать моральный ущерб, за счет заведения повысив вдвое расходы на наш прокорм, подавая тольмо качественно приготовленные блюда.

Еду нам моментально заменили на нечто гораздо более приличное. В частности, мужикам-протсолюдинам, пожалуй, впервые в жизни довелось попробовать блюдо для благородных — мясо, предварительно выдержанное в сорокарском пряном маринаде (есть у них чему поучиться) и запеченное на углях. Блюдо явно готовилось для благородных посетителей, но досталось нам.

Свой разговор с артелью я отложил, пока все не насытились и не напробовались. Когда последний и самый ненасытный, отдуваясь, откинулся спиной на стенку, благо сидел на лавке со стороны стены, я и сказал о своем желании расстаться с обозом. Воплей и криков с обвинениями я так и не дождался, хотя и опасался больше всего, но то, как резко помрачнели мои попутчики, как завздыхали разом и печально посмотрели на меня, заставило устыдиться почище слов.

— А як добра было. Як жа мы далей без Кашавар? Давай мы табе больш заплащм? — с надеждой посмотрел на меня артельщик с юго-востока.

Вот тут мне характер и подгадил, не дав бросить этих людей, которые помогли мне, когда я в этом нуждался. А какие планы были!

Двигаться дальше напрямую в столицу я собирался уже в облике виконта. А что? Документ в мешке. Тренировочный костюм есть. Полушубок, что мне выдали орки, со мной, да и не понадобится он в скором времени — весна как-никак идет.

Что касается главного, поведения и манер, так и с ними нет проблем. Один из многих вариантов этикета основных рас и королевств галактики, качественно вбитых в мое сознание «конфеткой», почти точно соответствовал принятым в моем мире. Небольшие отклонения всегда можно списать на иностранное происхождение и личные причуды, которые считаются даже милыми, если не скатываются в эпатаж и не шокируют светское общество. Так что, сыграть роль благородного, думаю, мне не составит труда.

Короче говоря, идея была замечательная и план был продуман до деталей. Основной расчет на то, что у короля.

Галсоро нет лишних ресурсов, чтобы по заграницам отслеживать беглого адепта, виконт Никобар! Звучит?! Звучит. Но негромко. Никобар далеко не редкое имя. Уверен и в Норстоуне моих тезок хватает, вторую часть имени — это про вэ.

Хантаги — можно же и не говорить всем и каждому.

«Да был виконт», — скажут, если спросят. «А как зовут мы и не упомним. Мно-о-о-ого виконтов каждый день приезжают, да уезжают, вот если бы он не заплати-и-и-л… или был бы он сам, его величество, король какой-никакой или, там, герцог.

Тогда бы мы со всей душой прямо на трактире крупно написали — Здесь был Его величество такой-то!».

Немного пришлось бы побороться с собственной жадностью и на время (не навсегда же) слегка придушить излишнюю бережливость, но с такой, не скрываю, трудной, задачей я справился бы совершенно точно.

Такой вот был выдающийся план — с комфортом доехать до столицы, найти временное, недорогое, жилье, не спеша осмотреться на месте и подготовиться к вступительным экзаменам.

Хотя вроде готовится незачем — в нашу академию поступил без вопросов, измерили уровень энергии в ауре и тут же приняли. Изобразить любой уровень, хоть архимага, мне теперь нипочём, благо было время освоиться с необходимостью постоянно держать в ауре излишнюю энергию и не забывать поддерживать тонкую буферную область, предотвращающую доступ этой энергии к вещественным структурам моего тела. Однако, кто знает этих норстоунцев, вдруг кроме ауры надо проявить еще какие-нибудь знания, кроме грамоты? Хотелось бы иметь немного времени в запасе, чтобы подготовиться. И этот план прямо за столом трактира приграничного городишка осыпался под стол прахом.

Ну не мог я после таких(!) взглядов повернуться и уйти. Не мог!

в результате еще месяц почти тащился с обозом, который постепенно все уменьшался и уменьшался, оставляя груз и освободившиеся повозки вместе с частью охраны в маленьких приграничных крепостях и городках. Охрана, кстати сказать, за исключением одного подразделения состояла теперь из норстоунских кирасир. Так что, в гарнизоны поступало не только продовольствие, но и подкрепление на теплое время года, когда вероятность конфликтов на границе наиболее высока.

Мы договорились о том, что я сопровождаю обоз только до полной разгрузки артели. Дальше наши пути расходятся.

После того, как дороги подсохнут и станут проходимыми для экипажей, им предстоит путешествие в Хромсталь, город металлургов и кузнецов, загрузка оружием и амуницией, потом следование по обратному маршруту на Родину, в.

Галсоро.

Разумеется, согласно закону богов о наибольшей вероятности реализации самого неприятного сценария, наша артель разгрузилась последней и застряла в городишке с незатейливым названием Западный. Названием своим город обязан своим расположением на самой западной оконечности королевства. Практически он находился в центре некоего клина, словно вбитого в соседний Сорокар, и со всех сторон находился в окружении густых, труднопроходимых лесных массивов. Проезжая дорога в него вела только одна — со стороны Норстоуна. К границам с Сорокаром, примерно по пятнадцать километров до каждой, не пролегало ни тракта, ни мало-мальски наезженной колеи. Со снабжением самым необходимым дело обстояло, мягко говоря, не очень хорошо. За сезон успевали завести практически все необходимые товары с запасом, но «все» — это с точки зрения чиновников из департамента территорий. Однако, чиновники не распоряжаются торговцами, а те не очень хотят везти товары в Западный. Далеко, население не велико и не богато. На большие прибыли рассчитывать смешно. Заезжали конечно, но было их мало и приезжали они не часто. Зато всех контрабандистов местное население знало в лицо. Они свободно разгуливали по улицам, праздновали удачный поход, здоровались, встречаясь на улицах с благовоспитанными гражданами и патрулями.

— А за что их брать под стражу? — удивился офицер пограничник, с которым мы обедали в харчевне за одним столом. — Тех кого поймали с поличным, ты здесь не увидишь. Отбывают свое наказание. А если ты говоришь про тех, кто сейчас вовсю бахвалится своими подвигами в соседнем шинке, так на тропе они не пойманы, следовательно, с точки зрения закона, не виновны. Слова ведь к делу не пришьешь. Они ото всего отопрутся. Скажут, мол, по пьяной лавочке наговорили глупостей, хотели перед девушками форс свой показать. И что ты им сделаешь? Да их жены за такое превышение власти ко мне в очередь выстроятся, чтобы глаза выцарапать, а моя будет стоять рядом и скалкой по заднице добавлять. Зато если уж поймали в лесу — все! Они наши.

— Но ведь можно же принять какие-то меры…

Я замолчал, увидев выражение лица пограничника. Он скривился будто в сотый раз вынужден объяснять простейшие вещи неразумному дитяти.

— Меры, конечно, принять мо-о-о-ожно, — растягивая слова начал он. — Только законные и так применяются, а незаконные ради решения такой незначительной проблемы применять никто не будет. Ты знаешь сколь велики объемы контрабандного товара? И что это за товар? — спросил пограничник и сам же ответил. — Не знаешь. А я тебе скажу.

Объемы — незначительные. Товары — исключительно законные, вели так можно сказать про контрабанду. Отличаются от тех, что свободно продают в лавках любого города страны, всего лишь отсутствием штампа таможни в накладной.

Кстати, торговцы, скупающие контрабанду, налоги с прибыли платят исправно. Весь ущерб — в недополученных таможенных пошлинах. При этом обустройство таможни и прокладка дороги (не на тропах же лесных ставить пункты) обойдутся казне гораздо дороже, чем можно собрать с этих товаров. А эксплуатация и содержание таможенных чиновников — прямые убытки. Тракт строить здесь не имеет смысла. Торговые пути пролегают в стороне и менять их никто не собирается. Значит нужен он будет исключительно для снабжения Западного, а тут на месте не так уж много надо. Вот и подумай — захочешь угостить девушку сорокарским мармеладом, а где возьмешь? Ваш обоз привез то, что нам жизненно необходимо. Спасибо, с голоду не помрем и может даже жирку подкопим. Но людям всегда хочется немножко больше. К примеру, сладостей, хорошей чибы, качественного алкоголя… ничего из этого вы нам не привезли.

Почему — понятно. Эти продукты не относятся к товарам первой необходимости. Так где их взять? Завозить из того же.

Сорокара приходится фактически вкруголя, то есть далеко и долго. Цена соответственно растет с каждым километром.

А уж в распутицу их не везут вовсе. То же самое и с другими товарами. Про нецелесообразность постройки мощеного королевского тракта я уже говорил, повторяться не буду. Что тогда остается?

Офицер вопросительно посмотрел на меня. А что я? Светило торговли? Пожал плечами.

— Вот так и живем.

— А-а-а… простите, вы мне так откровенно обо всем говорите. У вас не будет неприятностей?

— У меня? — пограничник усмехнулся. — Во-первых, я уже говорил — слова к делу не пришьешь. Во-вторых, как меня могут наказать? Сослать в дальний гарнизон, где всегда снег, холодно и из компании одни медведи? Так уверяю вас —

Западный считается дырой не менее дремучей, чем пресловутый север. Еще не известно, где лучше. В-третьих, уж не думаете ли вы, будто о положении дел здесь не знают в столице? Знают, но такой порядок устраивает абсолютно всех.

Во всяком случае, можно не беспокоиться о снабжении горожан, и для служивых ловля контрабандистов полезна. В тонусе держит, знаете ли.

Подтверждения его рассказа ждать долго не пришлось. Забегая вперед скажу сразу — вел наш отряд в Сорокар контрабандист Фартик Кривой. Кстати, ничего кривого в нем не было, кроме любимой фразы: «Нас на прямой не возьмешь, нас на кривой не объедешь!». Между прочим, Фартик не имя, а прозвище. В младые годы, в самом начале своей карьеры контрабандиста парнишке повезло провернуть выгодную сделку. И дешево купил, и доставил товар без проблем, и дорого продал. Когда его представили, как и всякого новичка старейшине местного цеха, кто-то сказал, что ему сопутствует удача, фарт, на что старейшина засмеялся и произнес фактически новое прозвище нового контрабандиста:

— Это пока не фарт, а фартик. Посмотрим, как дальше дело пойдет.

Вот так к парнишке и прилепилось прозвище Фартик. Ну, а уже потом через некоторое время, когда его любимую фразу услышали все, да не по одному разу, он стал Фартиком Кривым.

В общем, угораздило меня пойти туда, неведомо куда, в направлении прямо противоположном тому, в котором я шел уже почти три месяца. Однако, в последние дни стали меня посещать мысли — может это веление судьбы и мне все-таки надо было попасть именно в Сорокар, а не в Норстоун?

В Воськах, планируя сбежать из Галсоро, где меня загоняли в угол сразу несколько партий охотников, я много думал о своих дальнейших планах на жизнь, раз за разом перебирая варианты. В первую очередь, хотел решить, в какой стране легче всего спрятаться беглецу, во вторую — где учиться? Думал не только о Норстоуне, как возможном месте обитания и обучения, но и о Сорокаре. Последний, учитывая напряженные отношения между нашими странами, в качестве укрытия был даже предпочтительнее. Если бы подвернулся случай, я ведь всерьез готов был туда пойти (вот и иду, кстати сказать). К тому же с этой страной несмотря на множество конфликтов и обид вроде бы намечается мир, хотя и раньше никто не запрещал свободный въезд и выезд Вообще-то почти во всех странах на территории бывшей Империи так и осталась неизменной свобода перемещений. Главное, не провозить запрещенное к ввозу и товары без пошлины, а в остальном поезжай куда хочешь.

Тем не менее, для меня главным было получить максимум знаний по магии, устранить однобокость своего образования и все-таки заполучить в свои руки полноценную профессию. А где получить эти знания, так ли уж важно?

На знаниях ведь нет клейма.

Их могут дать и злые руки.

И не постигнуть никогда науке.

Где грань меж сил добра и зла?

Где-Свет?

Где — Тьма?

Говорят, академия в Сорокаре дает очень качественную подготовку. Это же, кстати, подтверждают и военные успехи сорокарцев. Я же не обязан буду служить в армии этой страны и убивать своих соотечественников. Если попытаются припрячь, так и сбежать можно… м-да, «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…». Казалось бы зачем все это? Мне же нравится кулинария и даже очень нравится. Так бы и работал поваром всю жизнь, но… после академии, после лекций и семинаров, после лабораторий и полигонов, после обширной библиотеки и общения с шебутными однокурсниками…

Кира! Мне не хватает твоего уютного сопения у моего плеча, когда мы вместе штудировали фолианты, серебряных колокольчиков твоего смеха и пухлой губки, которая так трогательно поджимается, когда ты обижаешься.

Дили! Веселая, шебутная, страстная. Энергичная и подвижная словно цепкое пламя на ветру. Может быть мне удалось бы еще разок затащить тебя в постель? Хотя такая девушка, как ты, никогда не останется одна. Скорее всего, у тебя уже кто-то есть, но… Но! Не могу удержать немного горделивой улыбки — я у тебя был первым и тебе явно понравилось!

Искренне рад, что сумел показать тебе, какая бывает страсть и одна из важнейших сторон любви — соединение с мужчиной.

Лика! Я давно простил тебя и твое предательство. Я сам был неправ, когда предположил, что в тот пакостный момент, когда ты равнодушно позволила благородному подонку возить мордой по столу своего друга детства, в тебе проявилась скрытая гниль. На самом деле злую шутку с тобой сыграла банальная наивность провинциалки, поверившей в искренность тех, кого истинно благородные сами презирают.

Лима! Прости. Я не смог тебя уберечь. Не ожидал, растерялся и… потерял. Надо было не носиться со соей маскировкой, как дурень с писаной торбой, а сразу бить на поражением всем арсеналом, что у меня есть. Все равно в итоге живых свидетелей не осталось, а меня, поглядев на последствия, наверняка расшифровали.

Угу. Понял, что(!) потерял, когда был уже от потери очень далеко, но хуже всего — исправить уже ничего невозможно. Не получится вернуться в академию и, как ни в чем не бывало, приступить к занятиям.

Короче говоря, быть только лишь кулинаром мне уже маловато. И… дело даже не в девчонках.

Военная карьера, несмотря на превосходную, как показала боевая практика, подготовку и навыки, переданные мне отцом, совершенно не прельщает. Пусть за моей спиной уже кучи трупов, но эти кучи я навалял исключительно в силу острой необходимости, защищая свою жизнь и жизнь своих друзей. При этом убийство бандитов в Кололесе и самый последний бой в лесу у границы с Норсгоуном, хоть и не вызвал особо сильных эмоциональных переживаний, но добавил еще одну порцию горечи в душу. К тому слою осадка, что уже успел там накопиться. Как бы вся моя жизнь не стала горькой.

Вот почему так? Кто-то живет себе спокойно, занимается любимым делом, имеет жену, детей, уютный дом, хорошую работу и самое страшно для него событие — кража кошелька с парой медяшек на рынке. А мне приходится убивать, бежать, прятаться, скрываться. Может и правда — «кому много дано, с того много и спрашивается»? Я не просил, но мне дали, и теперь приходится выполнять веление богов. Но в чем оно — веление?

Я мог бы стать магом-лекарем. Благороднейшая профессия. Мои знания и навыки, в целом, намного превосходят местные, но не лежит душа к этому делу. Мне больно смотреть на страдания людей. Их травмы, раны, болезни. Боль каждого я переживаю, как свою, а отстраняться так толком и не научился. Смешно слышать подобное от убийцы?

Смешно. Но так оно и есть.

Таким образом, если я хочу заниматься магомеханикой… О! Вот оно! Кажется, я понял, что меня так привлекло на факультете алхимии и, значит, в академии в целом. Не боевые огне- и криошары, не силовые лезвия и не телепорта… нет телепортацию для изучения оставим, и боевую магию тоже. Практика показывает (опять и опять), что без этого раздела искусства мне банально не выжить. А уж с телепортацией будет еще проще — меньше убивать для самозащиты придется.

Так значит, если я уже здесь, может быть Сорокар? Ладно. Посмотрим. Если прямая не доведет, так может кривая вывезет? Ага. Может пора уже изменить прозвище и стать, например, Бером Кривым? Ну да. «Косолапый» — еще куда ни шло, но криво-о-ой. Ой-ё-ёой!

Короче говоря, обоз застрял в Западном до теплых дней и делать стало совершенно нечего. Все оплачено. Кормежка в трактире — кашеварить не надо. Мужикам заплачено и они не теряют время даром, распивая целыми днями пиво. Я отдохнул пару дней, тоже попил пивка, а дальше заскучал. Весь городок я обошел всего за день, два раза осматривать в нем нечего, значит осталось придумать себе занятие. Сразу признаюсь, перечитывать мысленно учебники за первый курс, которые проглотил в академии, посчитал занятием малоинтересным, поскольку для понимания некоторых моментов мне требовались пояснения преподавателей, а они почему-то даже на отдых сюда не едут. И даже если поедут, то исключительно летом, когда в академиях всех стран начинаются каникулы.

Все же я придумал, чем себя занять, хотя бы на некоторое время.

Мне захотелось перенести копию сплетений с эльфийских мечей на другое оружие. Понятно, что копия — не оригинальная выдумка, которую еще проверять и перепроверять, но если бы все было так просто, то любой магомеханик мог бы, пару раз увидев, сотню раз повторить сплетения в других клинках. Да и эльфийские маги на глупцов не похожи, чтобы несколько лет растить и столько же лет магически обрабатывать заготовки. Следовательно, вывод может быть только один — надо экспериментировать и вникать, потом опять вникать, анализировать и снова экспериментировать.

Как только мысль сформировалась, я мигом развил бурную деятельность, в стиле тайфун в Западном или незапланированное извержение вулкана. Очень уж засвербело у меня в одном неприличном месте. Нестерпимо захотелось, срочно, немедленно, не сходя с места, прямо сейчас и здесь, проверить — получится у меня что-нибудь или нет?

Первым делом следовало решить проблему с заготовками. На деле с ними не все так просто, как хотелось бы. Кто ж мне за просто так выдаст хорошие клинки для экспериментов? И даже плохие. Кто я такой? Кашевар артели возчиков.

Фо-очень авторитетная фигура. Прям так всех и начнет сгибать в позу «чего изволите?» при виде моей персоны. Тем более, я никого ни про свои магические способности, ни про эксперименты извещать совершенно не собирался. Можно было бы, конечно, использовать клинок, купленный еще в столице по совету гвардейца, но сразу чаровать, как говорится, «на чистовик», я откровенно боялся. А вдруг испорчу? Не бывает, чтобы сразу р-р-раз и получилось. Что с ним станет, если у меня что-то пойдет не так? Явно ничего хорошего. То есть, скорее всего, останусь без шпаги. Ну да, эльфийские клинки, не в пример более дорогие и качественные, никуда не убегут, но просто так no-сути выбросить годную вещь мне не позволяла бережливость. Причем, не только она, но и некоторые другие соображения. Могут же так сложиться обстоятельства, что выставлять напоказ столь приметное оружие, будет нельзя, а статус благородного демонстрировать придется. Вот тут-то и пригодится та шпага. Неважно, что дешевая, важно то, что позволит соблюсти приличия в одежде и, в то же время, не даст усомниться в соответствующем статусе. Во всяком случае сходу, без углубленной проверки.

Выход из положения я нашел, сходив на задний двор постоялого двора, где прихватил несколько никому не нужных (наверное) палок подходящего размера, и, навестив пару-тройку местных кузниц (все, что были в городке), где купил у мастеров молота и горна по бросовой цене несколько кривых, ржавых, железяк. Нашел, основательно перекопав кучи металлолома, предназначенного на переплавку и перековку.

Палки обстругал. Без фанатизма и не заботясь о полном подобии оружию. Железяки не трогал — все равно придется формовать магически. При этом весь мусор уйдет и так.

Задача оказалась настолько интересной, что я забросил все, даже обеды, сидел у себя в номере; и занимался изготовлением артефактов. Ну как изготовлением — правильнее сказать, попытками изготовления.

Положил на стол эльфийский ятаган, рядом с ним первую попавшуюся палку, сел, подпер голову кулаком и… задумался. Надолго. Ятаган положил не просто так, а на всякий случай. Вдруг что-то пропустил, не обратил внимания, не разглядел или не так понял.

Сверяться с оригиналом сплетения потребности у меня не было, поскольку всё до последней, самой мелкой, завитушки прямо с первого просмотра уже заняло свое место в структурированном хранилище памяти. Кстати сказать, великолепная вещь! Не устаю радоваться и восхищаться наукой «конфетки». Все запоминается с первого взгляда, потом обрабатывается, усваивается и укладывается в это самое хранилище. Его можно в грубом приближении представить в виде некой картотеки, в которой все разложено по своим папочкам, папочки по ящичкам, ящички по полочкам, те по стеллажам-шкафам, а последние по помещениям-категориям. Все пронизано ссылками, связями и отношениями. То есть это не библиотека цитат для попугаев, а структура способная не только хранить факты, но и строить гипотезы, версии, теории на основании знаний из самых разных, порой вроде совершенно далеких друг от друга, сфер. Причем некоторая пустота в «картотеке», объективно являющаяся недостатком знаний и умений соответствующих способностям и талантам личности, субъективно переживается, как тяга. Порой нестерпимая, к этим самым знаниям. По аналогии с желудком — пустой очень хочется наполнить. И наполнить не абы чем. Думаю, подобное чувство всем знакомо, иначе профессия повар была бы совершенно невостребована.

Собственно, именно «голод» и гонит меня в академии. Все равно какие, лишь бы набить брюхо-мозги. Да. С одной стороны, у меня кроме целого «шкафа» базовых элементов есть обширная «картотека» готовых магем и формул, но с другой стороны — только из категории «лекарское дело». Имеются алхимические рецепты, однако только для кулинарии и опять же лекарского дела. И практически пусто в разделе боевой и пространственной магии, за исключением вспомогательных магем из фехтования и рукопашного боя. Совершенно ничего из строительства и архитектуры.

Практически отсутствуют магемы и формулы по магомеханике (в широком смысле). Все, что туда попало, я узнал уже здесь, а узнал я крайне мало. Ничего из усвоенного или придуманного на полноценные магемы, пусть простейшие, даже близко не тянет.

Короче говоря, ятаган рядом положил не потому, что не помнил сплетения, а потому, что чувствовал (самым чувствующим местом тела) — не все так просто здесь и дело не только в сплетении, но и в чем-то еще, крайне важном.

Иначе зачем бы столько лет эльфы тратили именно на выращивание клинков. Настругали бы палок, вогнали бы туда нужную структуру и, пожалуйста, — знаменитые, уникальные, элитные, супер-сверх дорогие клинки готовы.

Еще один вопрос уже из области общей магомеханики заставил задумчиво почесать затылок, дабы «путем механического усиления кровообращения стимулировать повышенную эффективность работы мозгового субстрата».

Короче, мне показалось или так оно и есть — сплетение представляет собой единое целое, и ни о какой блочно-модульной архитектуре речь не идет в принципе? Те функциональные блоки, которые я сумел вычленить в общей структуре; эффективнее, на мой взгляд, было разделить, связав каналами передачи модулированной магической энергии. Так связанное сплетение могло бы через один канал получать и энергию и управляющие сигналы. При этом пространственное расположение отдельных блоков могло быть гораздо более гибким и не так сильно зависимым формы заготовки. Возможно именно необходимостью подгонки схемы под форму они и созданы несколько нерационально, теряя в эффективности работы при повышенной энергоемкости. Это я только про совершенно очевидные случаи, а сколько, если основательно покопаться, выявится не очевидных?

Перелопатил мысленно ту учебную литературу, что успел взять в библиотеке академии и усвоить, но ничего похожего на магомодем (модулятор-демодулятор магии) не нашел. Даже намека. Не говоря уж о магемах или близких, пусть очень примитивных, аналогах разветвителей-сумматоров, способствующих плавному и равномерному распределению магической энергии в сплетениях и магемах.

Однако, если представить себе, что я далеко не все знаю, на первом курсе все же изучаются самые простые материалы, то вполне предположить варианты: эльфийские мечи выращены давным-давно, когда магическая наука еще не была настолько развита, или изделие это — времен недавних, но ввиду сложности сплетения его просто не стали оптимизировать.

На всякий случай эксперименты с оптимизацией сплетений решил оставить на потом, когда разберусь с более простым, как мне кажется, делом — копированием один в один. Тупо, в лоб, без выдумки и фантазии. Не то потом поди разбери — с копированием что-то не так или с фантазией?

Ну что я могу сказать. Правильно я задумал начать с простого и правильно сделал, выложив ятаган на стол. Моя деревяшка рассыпалась, не доедавшись окончания установки сплетения. Понятно, что обычные предметы из органики плохо подходят к преобразованию в амулеты и артефакты. Есть довольно узкая область применения, где они — лучшие.

Это создание оберегов для тела. Понятно почему, живое — к живому. Сплетения установленные в оберег предполагают как раз-таки защиту живого организма от повреждений, в том числе распада, органической ткани и, разумеется, в защитный круг включается и сам оберег. Как правило, в иных случаях дешевое дерево используется для изготовления одноразовых и простых по структуре амулетов. Например, палочка с внедренной структурой огня очень удобна в походе для разжигания костра. Отломил головку (активировал), дождался когда противоположный конец разгорится и сунул в заготовленные дрова — и вся забота. Шибко экономные могу воспользоваться кремнем и кресалом, до посинения вышибая искры на сухой трут. Не уберег, отсырел трут — так дрожи всю ночь без костра.

Можно конечно, попробовать добавить в эльфийское сплетение блоки из оберегов, но включать их в существующую схему просто некуда или надо много и долго думать, а мне лень. Отдельно вписывать — они будут взаимодействовать непредсказуемо и вообще, это уже будет эксперимент, и, мне представляется, он мало, что даст. Тщательно просмотрев материал ятагана я убедился в очевидном — древесина там была о-о-очень непростая. Фактически она сама по себе представляла собой полумагическое образование, некую опору для внедренных сплетений, вместе они создавали удивительно устойчивый и прочный тандем. Примитивно можно представить себе как домик из двух плоских поверхностей (плотная бумага, например), опирающихся друг на друга под определенным углом. Обе поверхности все время как бы падают и только опора на иную поверхность не позволяет обеим упасть, вот такую же примерно опору образуют материал клинка и магическое сплетение. Естественно, без магической подпитки такая структура долго не протянет и понятно, почему требуется обязательно хоть каплю магии, но оставлять в накопителе. Не уследил — получил вместо эффективного оружия игрушку для детей, в бою бесполезную, для игр безопасную.

Деревяшки я выбросил. Сказал парнишке слуге оттащить палки на кухню, он и уволок несостоявшиеся артефакты для растопки печей, в этот день я больше не брался за работу, решив, что еще разок подумать будет не лишним, а уж утром на свежую голову…

У меня оставались еще заготовки. Причем из железа, а они покрепче дерева будут. И значительно крепче. Должны выдержать не только внедрение, но и работу в активном режиме. Правда, вопрос — надолго ли их хватит? Металл — вещь более благодатная для артефакгоров, чем что-либо другое. Об этом даже в учебнике магомеханики расписано крупным шрифтом прямо с первой страницы. Лучше любого металла держат сплетения драгоценные и полудрагоценные камни, но им не придашь нужную форму, например, меча или стрелы. Поэтому применение камней ограничено сплетениями, которым форма не требуется, в той же магомеханике, как я понял, кристаллы используются, в основном, либо в виде накопителей, либо в качестве разнообразных датчиков.

Судьба деревянных заготовок подсказывает, что и с обычным железом не все так просто. Похоже; натурных испытаний явно не понадобится, чтобы придти к выводу — в активном режиме обычный меч, пусть даже из гномьей стали долго работу с активными сплетениями не выдержит.

А из какой стали выдержит? Я знаю несколько сплавов, которые не совсем сталь и не очень-то сплав, но способных спокойно выдержать магическую нагрузку. Металл, точнее; квазиметаллополимер идет на изготовление холодного оружия в галактике. Называется просто: «Оружейный композит». Клинки получаются прочные; легкие, в нужной степени гибкие и очень острые, в руках мастера высокого уровня и при наличии толики везения способны даже без магии пробивать броню тяжелого космопехотинца штурмового подразделения, в обучающем сне крошить штурмовиков мне не довелось. Не та, скажем так, специализация. Однако, все образцы холодного оружия с магической начинкой были изготовлены именно из этих сплавов, состав и структура которого мне известны из курса фехтования. Там непременно надо знать, чем машешь, какие есть ограничения и какие параметры следует использовать в формуле восстановления после небольших повреждений. К сожалению, курс рукопашного боя включает в себя всего лишь самый минимум знаний и магем для восстановления. В нем, естественно, не предусматривались знания и магемы оружейника. Исходя из этого, можно предположить не очень долгий срок эксплуатации. Зачем делать на века то, что легко и дешево (для галактической цивилизации, разумеется) можно наделать в любых количествах?

Поковырявшись среди своей железной добычи, выкопал один из бывших мечей с односторонней заточкой. Весь побитый, ржавый, зазубренный, похожий на корявую пилу с гигантскими зубьями, неравномерно распределенными по полотну. Фактически от полноценного клинка по весу осталось немногим больше половины металла. Еще и трещины змеились по бывшему лезвию, хамски ухмыляясь миру. Достал еще один примерно такой же. Часть материала пойдет на преобразование в магическую энергию для трансмутации, а то, что останется, должно хватить на нормальный клинок.

Процесс продолжался около трех часов при полной моей концентрации и беспрерывной накачке энергией, при том, что «сжигание» материала требовало всего лишь поддержки «факела». Добытая таким вот нехитрым образом энергия имела преимущество перед закачанной всего лишь в удобстве использования. Она не требует канала к месту доставки, а тот ведь и сам потребляет энергию.

фу-у-у-у-ух! Я откинулся на спинку стула, поерзал, разминая мышцы и с удовлетворением посмотрел на результат. На столе лежал… нет, не клинок. Нечто на него отдаленно похожее. Скорее, слиток из двух сплавленных вместе обломков бывшего оружия. Заготовка радовала глаз поверхностью ртутно блестевшей под лучами солнца. М-да. Проблема. Не видел здесь чего бы то ни было с подобной чистотой обработки. Будь заготовка более плоской и широкой, можно было бы в нее смотреться, как в зеркало. Впрочем, можно тонкий поверхностный слой преобразовать во что-нибудь наподобие гномьей стали. О! Точно! Сделаю воронение. А что там под ним, кто станет докапываться?

Но сначала мне пришлось заниматься ручной формовкой заготовки, сделать материал пластичным и лепить из него, как из глины. Делать нечто особо загибулистое я не стал, изобразив что-то похожее на сэшхуэ — однолезвийный клинок, слабо изогнутый, у боевого конца двулезвийный, длиной менее одного метра. Затем сделал воронение и купил у ювелира недорогой, но приличный по размерам и емкости накопитель из горного хрусталя бриллиантовой огранки.

Рукоять за тридцать медяшек мне приделал местный кузнец, соорудив в навершии гнездо, в котором «паучьими лапками» укрепил кристалл-накопителю. За пару серебрушек он мне подогнал простые и незатейливые ножны.

Оставшееся время я довольно медленно и аккуратно копировал эльфийские сплетения. Выделил кусочки схем, которые можно относительно безболезненно «оторвать» друг от друга, и стал переносить копии на заготовку. После соединял и внедрял новый кусочек. Так по чуть-чуть, кусочек за кусочком, проверка с перепроверкой и начал создавать артефакт.

Закончил работу через пять дней после обеда. Точнее; время обеда уже прошло, а я только закончил и соответственно не обедал. Нешуточный голод, вцепившись в кишки, заставил их взвыть и громким бурчанием напомнить мне о необходимости чего нибудь съесть. Можно быка и без специй и даже не очень хорошо прожаренного. Надо поддержать силы организма чем-нибудь более съедобным, нежели свежий воздух с примесью запаха ржавчины от хлама в углу.

Обедал я вопреки страстному желанию проглотить все разом и, не жуя, очень неторопливо. Не только, исходя из рекомендаций о правильном питании, но и предполагая маяту, которая начнется после него. Заниматься ничем не хочется, зато прямо страсть как охота пойти на задний двор и проверить получилось у меня хоть что-нибудь или все мои усилия были напрасны? Но пока не стемнеет идти нельзя. Не положено, понимаете ли, скромному кашевару галсорского обоза, явно в армии по младости лет не служившему, демонстрировать знание фехтования. Но еще более интересно, что этот кашевар сможет рассказать о том, где взял такой необычный и явно дорогой клинок, довольно редкого в настоящее время вида. Пока еще кто-то носит в бою доспехи, не утихают споры сторонников чисто колющего оружия, как раз против брони заточенного, и их оппонентов, увлеченных чисто рубящим. Отвечать кому бы то ни было просто лень.

Увы, обед, как бы я его не растягивал, все же закончился, а времени до вечера оставалось еще прилично. Ждать становилось с каждой минутой все тоскливее и тоскливее. Прямо невмоготу. Пришлось рухнуть в койку и пинками загонять себя на медитацию и прочистку естественных каналов передачи магической энергии организма. И все равно мысль так и норовила выпрыгнуть проказливым демоненком на передний план сознания и напомнить о предстоящих испытаниях сэшхуэ.

Ночь, улица, фонарь… ворота. Фонарь тускло освещает ворота со двора. Вокруг ни души. Гости и хозяева, за исключением дежурного слуги, благополучно спят. Я спокойно прохожу мимо полусонного работника, не вызывая ни малейшего интереса, выхожу в дверь, потом за ворота, но по улице не иду — сразу сворачиваю в переулок, который ведет меня к забору, огораживающего хозяйственную территорию постоялого двора. Там я приметил закуток, достаточно просторный, чтобы в нем можно было полноценно разминаться и выполнять упражнения с оружием.

Я спокоен-спокоен-спокоен-спокоен-споиоен… Подумаешь, не сработает. Железа еще полно, на пару заготовок хватит.

Отрицательный результат — тоже результат. Учтем ошибки и повторим. Что нам стоит? Учтем и повторим.

Ага. Все сначала? Опять? Ну до чего желе-е-е-ень.

Вдо-о-о-ох! Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ыдох! Взмах! Активация режущей кромки… теперь усилителя удара… укрепление обуха… Две минуты — норма. Клинок работает! Ведь не хуже эльфийских работает!

Сэшхуэ получился на загляденье. Приятно в руках подержать и полюбоваться. А как в руке лежит! Сказка! А чего скрывать? Я счастлив и горд! И пусть не я разрабатывал сплетение, без которого ценность оружия была бы на много порядков меньше, не я продумывал что там должно быть, а что нет, все равно сам факт, что я могу в любой момент из кучки хлама сделать себе что-то стоящее; греет душу. В конце концов, можно же потихоньку наделать клинков и на продажу. То есть получить некоторую финансовую независимость. Для меня — парня из простой семьи, не обремененной роскошью и большими деньгами, знающего, как зарабатываются средства на самое необходимое, это много значит.

Прошло еще два дня маеты. Утро и вечер скрашивали тренировки, но днем делать было совершенно нечего. Однажды зашел в лавку одежды и увидел… тренировочный костюм адепта академии. Он висел слева от входа на плечиках и грустно колыхался от сквозняка. Заметив мой интерес, хозяин стал расхваливать товар, упирая на столичную моду и уникальность костюма, который: «Есть только у нас и ни у кого другого! Адепты академии магии все ходя в таких!».

Ну, если вое аде-е-е-епты хо-о-о-дят… На самом деле я сам заинтересовался костюмом. Мне пришло в голову, что старый уже немного поистрепался и неплохо бы мне иметь что-нибудь ему на смену.

— Хм. Адепты, говорите; — со скучающим видом переспросил я, но хозяина не ввел в заблуждение. Он каким-то чутьем уловил мой интерес и также приняв скучающий вид молча пожал плечами. Дескать хочешь — верь, хочешь — нет, а я все сказал. — Даже и не знаю. Хотя раз он у вас такой уникальный, то размерчик точно мне не подойдет. Вы же не купили его специально для меня.

— Специально не покупал, а то, что размерчик можно и подобрать для заинтересованного покупателя, это факт, наличие коего не опровергает наука.

Эк, заковыристо выразился! Где только нахватался? Все же торговец оказался мастером своего дела и начав с малого:

«только примерь — за примерку денег не беру», — сумел-таки всучить мне одежду. Он же предложил прямо так, не переодеваясь обратно, идти гулять:

— Ты, паря, не понимаешь, — со значением ткнул он пальцем в потолок. — Ты не местный. С обозом недавно прибыл.

Значит наши красотки тебя еще не знают в лицо. Пройдешься в этом, глядишь, и подцепишь кого. Девки они на благородных и адептов па-а-а-адки. Усекаешь момент в соответствии с философией исторического параллелизма?

Ага. Усекаю. Ловим легкий флирт, переходящий в серьезные отношения… со стороны девушки во всяком случае; затем вплотную осваиваем скоростной забег на длинную дистанцию, который может закончиться борьбой в грязи. Грязь может оказаться и первым пунктом, учитывая кто, скорее всего, папа с мамой красавицы. И-мен-но! Либо пограничник, либо разведчик, либо контрабандист. Те и другие друг друга стоят. Кстати, видел я местные посиделки по вечерам. На одного парня приходится аж три девицы на выданье. Мне и без костюма уже столько недвусмысленных взглядов прилетело, что хоть беги на ближайший сеновал, строй претенденток ровными рядами и выбирай. Правда, не ошибусь, если предположу, что с сеновала без ущерба для здоровья выйти удастся исключительно женатым человеком. Хорошо, если только на одной красотке. При опасном дефиците мужского населения брачного возраста в данной глухомани количество жен регламентируется всего лишь финансовыми возможностями семьи. А работу зятю найду-у-у-ут. Куда он денется? Будет, как миленький, обеспечивать кровиночке достойную жизнь. Бездельничать не получится. Либо пойдет служить короне, там паек и женам положен, либо в контрабандисты, тогда, ежели что, сообщество поддержит. Есть еще и мирные профессии, но вакансий практически не бывает. Чтобы работать здесь поваром, к примеру, придется сначала освободить место, выкинув на улицу местного кулинара, что возможно только при условии его крайне раздолбайского поведения и систематического манкирования своими обязанностями. В городе, в котором почти нет безопасной работы, такое бывает раз в сто лет. Можно на пять голов быть выше в искусстве, но местный свой и надежный, а пришлый чужой и неизвестно останется ли надолго.

У нас в Галсоро я с многоженством почти не встречался. Жил правда в нашей деревне кузнец с двумя женщинами, но вторая была скорее в роли прислуги, работавшей по дому за еду и скромную одежду. Кузнец время от времени баловал ее подарками, но в храм вроде бы не водил. Правда, тот случай особый. Женщина была вдовой и родни не имела, собственно, как и выбора. Жить ведь на что-то надо, а она ни травница-знахарка, ни повитуха, ни рукодельница. То есть кроме работы по хозяйству или в поле ничего не умела. Так что, ей повезло — нашлась добрая душа, приютила.

Надо ли говорить насколько мне нужно внимание местных прелестниц? Да на кой… Как представил себе четырех жен и всех одновременно на моей койке, так и худо стало. Что ж я с ними делать буду? Нет. Технически что и как делать я знаю. С одной. Может придумаю сходу, с двумя… А действительно, интересно, как оно может быть сразу с четырьмя?

Воображение подкинуло образ сладкого процесса и что-то ниже пояса с вожделением шевельнулось.

Цыть, ретивое! Стоять… то есть лежать! Ткань тонкая — стыда не оберешься.

Надо смотреть на вещи реально. Ладно на один раз как-нибудь хватит… ну, может, и на второй-третий-четвертый. Но потом ведь упахаюсь вусмерть.

Тем не менее, из лавки я вышел в новеньком костюме и тут же мой внешний вид оценили. Да еще ка-а-а-ак! К сожалению, не обещанные девки. Хотя, откровенно признаюсь, воздержание уже сказывалось на моем организме и настроении. Весна все же! Коты на крышах уже давно до хрипа наорались, и не без успеха, думаю, а я хожу-брожу и некому мне пышную грудь подставить, чтобы прижать головушку мою буйную.

Опять не туда занесло. Только что ведь здраво рассуждал о целесообразности обходить местных красоток десятой дорогой и снова — здравствуй сеновал? Весна, однако.

Опасность все же мне не грозила.

— О! Льюька, ты гля! Это ж наш кашева-а-а-ар! — наш артельщик, глядя на меня с веселым удивлением, разговаривал с лошадью, запряженной в неказистую телегу. Лошадь фыркала и мотала головой, будто понимала. — Причипурился, тить!

Ну прямь, бла-ароднай! фуфрик-муфрик! Все девки, тить, яго! Гы-гы-гы…

Я равнодушно и с интересом смотрел на ржач возчика, не делая ровным счетом ничего. Стоял и смотрел. Дескать, что это с уважаемым мужчиной? Аль съел чего не то? Тот еще немного погыгыкал, заметил, что моя реакция как-то вот не соответствует ожидаемой, и на очередном «гы»… смущенно замолчал. На его лице медленно проступало сомнение — может и впрямь ничего смешного, а он туг умничает?

Туг ведь как, стоит только дать слабину, показать смущение или неуверенность, а еще хуже — начать оправдываться, и все. От смешков и подначек всего обоза не избавишься очень долго.

— А ва-абче, ничё так одёжа. Красивая, тить. Я ж с понятием. Дело, тить, молодое. Нешто мы без понятнее?

Потупив глазки он вдруг заметил у себя в руках узелок, завязки которого в данный момент непроизвольно теребил.

Взор прояснился, в нем даже мелькнула радость, плечи приподнялись и на волне вдохновения возчик разродился речью:

— Тут паря, такое дело, тить. Обчесгво просит снести гостинчик Рыбаку из седьмой артели. Он, тить, сёдни так рвался на жрачку, что прямо у порога… того… спотыкнулся и… кряк! Эта… ногу сломал. Мы телегу спроворили и я вот к лекарю, тить, свез. Так что. Рыбак-то теперь, тить, лежит себе и жрать просит. А до больницы не ближний свет, тить. Я б и сам, да делов у меня делать-непеределать. Тить, два воза с походом. Так ты, тить, снес бы гостинчик от обчества. Дело-то молодое. Ать-два и тама. А мы туга хлебца ему, колбаски, лучку положили. Я, тить, пару петушков на палочке ему, тить, от себя купил. Болезный же. Сладость, она ж ему пользительно шибко будет. Ну как? Снесешь? Порадеешь для обчества?

Ну что тут поделаешь, коль «обчесгво» такие надоеды на меня возлагает? Взял узелок и побежал. Пробежка — штука полезная, да и все равно собирался размяться где-нибудь в лесочке.

В местном «храме скорби», то бишь в больнице, раньше мне бывать не доводилось, но вряд ли там запутанная планировка — по лабиринтам болезных, особенно тех, кто сам передвигаться не может, не натаскаешься. Возчик мне смог сказать только про приемную, где страдальца положили на каталку и увезли за широкие двери, куда посторонним вход воспрещен. Но я, думаю, найду без проблем. Скорее всего, кости мужику вправили, в лубки сложили, перевязали и отвезли в палату.

Приемный покой был пусть и… покоен. За столом единою сидела пожилая женщина внушительных форм и что-то сосредоточено писала в толстый журнал. На ней была униформа зеленого цвета, просторные штаны и туника с двумя нагрудными карманами без клапанов. Над левым карманом вышит знак лекарской службы, капля алой крови в круге из черной змейки, кусающей себя за хвост, а над знаком три серебряных галочки домиком. Что означает, насколько мне известно, принадлежность к младшему персоналу, помощникам лекаря. Золотые галочки — у лекарей, а у магов-лекарей — золотой полукруг, который по мере роста профессионального мастерства все больше огибал символ лекарской службы, пока не замыкался в кольцо. Какие там названия соответствуют галочкам — не знаю, а полное кольцо, то есть высший ранг, имеют всего настолько мало магов-лекарей. Говорят, их всех можно по пальцам пересчитать.

Я не успел даже подойти к столику, как женщина с усилием оторвала лицо (ага, именно так мне и показалось) от своего журнала и грозно спросила:

— Ку-уда?

— Да мне к возчику, что сегодня привезли…

— А-а-а, — не дала мне договорить помощница. — Так тебя Мухомор прислал осмотреть новенького! Топай на второй этаж.

Палата восемь.

Она как ни в чем не бывало, снова углубилась в свои записи и кажется тут же забыла про меня. Я не стал уточнять, за кого она меня приняла, пожал плечами и потопал, как сказано, на второй этаж в палату восемь.

Там действительно лежал искомый больной, причем кличку Рыбак уже оправдывал вовсю, с энтузиазмом вещая соседям по палате, сколько рыбы наловил он прошлым летом. К его счастью сломал он ногу, а не руки, потому мог свободно раздвигать их в стороны на всю длину, демонстрируя размеры добычи.

Гостинчик принял с удовольствием, но долго разговаривать со мной не собирался. Его рассказов ждали восторженные слушатели, а где он в обозе найдет таких? Там-то его уже раз по двадцать выслушали. Я было подумал помочь ему с ногой, но оставил эту мысль. Рыбак недвусмысленно высказал пожелание остаться в больнице подольше. А что? Забот никаких, кормят, поят, на чистом белье спать укладывают, да не кто-нибудь, а красивые помощницы лекаря — женщины образованные и понимающие.

Я распрощался и, не спеша, спустился на первый этаж в приемный покой. Покой…м-м-м… потерял покой. Из помещения, кажется его называют «смотровой кабинет», выносили носилки, на которых прикрытое простыней лежало чье-то тело.

Посреди приемного покоя стоял старичок в униформе с тремя золотыми галочками над эмблемой. Он устало сутулился.

скорбно поджимал губы и с болью в глазах сопровождал взглядом носилки, которые аккуратно выносили в двери коридора первого этажа два дюжих помощника с одной серебряной галочкой над эмблемой. Лекарь сделал все, что мог, но, похоже, этого было слишком мало для спасения жизни. При моем появлении он развернулся и подслеповато (ага, «сапожник без сапог») прищурился:

— Молодой человек! — громко и неожиданно басовито обратился ко мне старичок. — Мало того, что опоздали, не представились… Понимаю, был занят, но это не оправдание! Повторяю, мало того, что заявились на день позже, так еще имеете наглость дефилировать по лечебному учреждению руки в брюки, задрав нос в потолок, словно чистый бездельник по бульвару! Мухоморы тебе в уши! Здесь вам не столица, стажер, а погранзона! И раненые могут поступить в любой момент. Ночь, за полночь, завтрак, обед… для лекаря не имеет значения! Все бросил, собрался и пошел работать! Имейте в виду — пока вы девок охмуряете, умирают люди! Что молчите?! Сказать нечего?! — мне и правда сказать нечего, потому что про долг медика старичок говорил, наверное, правильно, но причем тут я? — Вам заняться нечем? Быстро в первую палату! — скомандовал он непререкаемым тоном. — Там трое тяжелых. Наблюдать, помогать, быть им папой, мамой и лучшим другом. Девушке пить не давать — у нее ранение брюшной полости. Позже подойду, посмотрю. Чего стоим? Марш!

Лекарь отвернулся и пошел в смотровую. Я пожал плечами и совсем было собрался уходить, когда меня цепко подхватила под локоток давешняя помощница, сидевшая перед этим за столом со своим ненаглядным журналом, и уверенно потащила к дверям, за которыми только что скрылись носилки с раненым.

— Ты на Мухомора не обижайся, — на удивление мягко с нотками печали в голосе говорила она, неуклонно таща меня по коридору. — Он не злой. Просто, видишь, доставили троих разведчиков. О-очень тяжелых. Разведчики в лесу нарвались на засаду. Едва ушли. Двоих насмерть, а этих вот довезли. Так неизвестно — выживут ли? — вздохнула помощница. — Девушка такая молоденькая, такая красивая, если выживет рожать уже не сможет, а значит и замуж ей не судьба, — могучая помощница печально вздохнула. А наш-то ничего сделать не может. Не маг он, а там только маг и может помочь. Так где ж его взять? Мага. Есть один в Хромстали. Так не одни мы у него. Если и согласится, то все одно не успеет. Вот и мучается наш-то. Уже и сердце не то и видит плохо. На себя вечно времени не хватает. Совсем загнал свой организм. Как еще держится?

Под ее причитания мы подошли к дверям палаты под номером один. Помощница доверительно наклонилась к моему уху, сильно сжала локоть и почти нежно сказала.

— Мальчик. Мы любим нашего Мухомора и не хотим его огорчать. Особенно по пустякам. Поэтому ты сейчас войдешь в эту палату и будешь о-очень добросовестно выполнять распоряжения нашего лекаря. Ты меня понял? Не огорчай нас и не огорчишься сам!

Я кивнул, совершенно механически развернулся, вошел, как было велено, в палату и остановился на пороге. Однако, попал. Дверь за мной плотно закрылась и через минуту послышались тяжелые шаги. М-да. И не уйдешь ведь теперь.

Путь на выход я знаю только один — через приемный покой, а там… меня явно не выпустят просто так. Доказывать, что никакой не стажер и меня с кем-то спутали, боюсь, бесполезно. Скорее всего, воспримут как попытку отвязаться от порученной работы с соответствующими выводами по ливеру и голове. Не драться же с женщиной?

Палата, наверняка, была двухместной, но в нее поместили еще одну кровать. Было тесновато, но не для обитателей помещения — вставать они не могут, следовательно, и места много им не требуется. То есть не было тумбочек для личных вещей, стола и стульев для больных, как в палате Рыбака. Очень похоже; что эта палата предназначена для самых тяжелых больных. Тех, которые практически на грани, поскольку на отдельном столике стояли склянки с жидкостями, специальная посуда для кормления лежачих и некоторые приспособления для экстренной помощи, чего как раз и не было у Рыбака. Видимо, здесь не опасались любопытства больных, способных испортить что-нибудь из приспособлений или даже попробовать зелья на вкус. Бывали же такие «умники», считавшие будто эффективность лечения напрямую зависит от количества выпитых зелий.

Вздохнув я подошел к койкам. Итак, понятно, что совесть мне не позволит уйти и не помочь раненым. Все прочие рассуждения — не более чем отговорки.

Лекрасия лежала на койке в полном сознании, что ее отнюдь не радовало. Лучше уж беспамятство — так во всяком случае не придется терпеть эту выматывающую боль. Хотя она и оставалось единственным напоминанием, что тело еще живо. Не прибавляло оптимизма и осознание утекающей, слово вода сквозь пальцы, жизни. То, что ей не долго осталось, девушка понимала со всей отчетливостью. Ей удалось еще во время боя с засадой бросить взгляд на свой живот, куда прилетел ледяной снаряд сорокарского мага. Кольчуга и остатки щита немного сдержали удар, но последствия все равно оказались страшными. Увидев подобное, на ком-то из своих ребят, не удержала бы в желудке скудный завтрак. А на себе, так вроде и ничего. Дикая боль и не на такое заставит смотреть без содрогания. Куда уж содрогаться, когда каждый вздох — подвиг, достойный монумента в центре города.

Девушка сквозь полуприкрытые веки смотрела в потолок палаты и ждала, когда, наконец, придет мрак забвения, унося с собой и эту боль, и мечты о семейном счастье с командиром, и о мира, в котором и не пожила толком.

Вдруг за дверью послышался голос старшей помощницы лекаря. Через минуту в палату неуверенно вошел совсем молодой парень в одежде адепта академии. На нем была не парадная мантия, конечно, а тот костюм который используется на тренировках по развитию тела и боевых навыков, но адепты обычно ходили в ней постоянно. Кроме алхимиков, у которых была специальная защитная мантия и шапочка, защищающие кожу от вредного воздействия ядовитых ингредиентов. Лекрасия об этом прекрасно знала, поскольку сама отучилась два курса в столичной академии.

Бросила после того как погостила у родни здесь, в Западном, и встретила командира отряда разведчиков. Интерес молодых людей оказался взаимным и девушка вступила в армию штатным магом, чтобы быть поближе к любимому.

Ох, как ее жених кричал, ругался, запрещал. Очень уж переживал за нее и, как теперь выяснилось небезосновательно.

Однако девушка умела настоять на своем, и под отчетливый скрип мужских зубов была зачислена в отряд.

Стажер, поняла Лекрасия. Ну что ж? Только и остается послужить наглядным пособием смерти от ран будущему светилу лекарского дела. Хоть не без пользы придется оставить этот мир. И хорошо, что на глазах незнакомого паренька. Очень трудно было бы умирать на руках любимого. Исстрадается ведь.

Стажер между тем подошел к соседним койкам, немного наклонился, чтобы достать до обеих, положил руки на плечи ребят, одному и второму, затем прикрыл глаза и застыл в таком положении. Лекрасия с удивлением наблюдала за действиями парня. Очень похоже на магический транс. Минут через пять парень медленно убрал руки и подошел к ее койке. Положил руку на лоб и снова прикрыл глаза. Девушка ощутила воздействие магии. Что она делала разведчица не поняла, поскольку училась на факультете воды, а не лекарском. За два года учебы на боевой кафедре их успели обучить только несложным кровоостанавливающим сплетениям, которые им приходилось не раз применять на себе. Боевая кафедра почему-то не может обходится без травм адептов. Однако, здесь ничего похожего не ощущалось, вскоре.

Лекрасия с удивлением поняла, что не чувствует боли. Точнее, вообще не чувствует ничего ниже грудной клетки. Стажер открыл глаза и медленно пошел в сторону стола с зельями. Такое впечатление, что он продолжает оставаться в состоянии транса и не собирается из него выходить. По крайней мере в ближайшее время.

Подойдя к столу, стажер перебрал флакончики, удовлетворенно хмыкнул и отставил некоторые в сторону. Остальные, явно ему не нужные небрежно сдвинул в сторону и… присел на столешницу. Девушка обратила внимание, стульев в палате не было ни одного.

В палате установилась тишина. Парень сидел на столе, отрешенно глядя в пространство, друзья-разведчики тихо посапывали, а Лекрасия почувствовала вдруг прилив сил. Она не удержалась и сформировала сплетение магического зрения. Если она умирает, то заботиться о магическом резерве смысла уже нет — продлевать агонию с помощью магии она не собирается. Единственное, что ей удалось разглядеть — какие-то слегка светящиеся нити, три штуки, шедшие от парня к койкам, в том числе и к ней. Что за нити, разглядеть невозможно — слишком уж тонкие. Девушка о таких даже не слышала, да и увидеть смогла, скорее всего, только потому, что ее организм, в данный момент активно подпитывался магической энергией. Вероятнее всего, именно по этим нитям-каналам.

Прошло примерно три часа. За это время никто в палату не заходил и раненых не тревожил. Стажер все также сидел на столе и медитировал. Ну так, во всяком случае, показалось разведчице — что медитировал. Вдруг Лекрасия на мгновение почувствовала тянущее томление внизу живота. Такое у нее возникала, когда она самозабвенно целовалась с любимым. Но это было на порядок сильнее. Оно тянулось-тяну-у-у-улось и закономерно разродилось сильнейшим оргазмом. Будь у девушки силы, она бы не одержала крика восторга. Но сил не было и к лучшему. Жар пламенем охватил ее щеки и она прямо не знала, куда деваться от смущения. А главное, от непонимания — почему и от чего такое с ней случилось?

Пока девушка терзалась и лихорадочно придумывала, куда спрятать стыд стажер встрепенулся, шумно вздохнул и спрыгнул со стола. Подхватив флаконы, один из них, несмотря на вычурную, чисто лекарскую форму, был емкостью чуть ли не в литр, стал подходить к койкам, поить раненых и что-то там бурчать спокойным тихим голосом. Когда дело дошло до девушки она услышала, что же он там бурчит, поскольку теперь бурчали персонально для нее:

— Ну во-о-о-от, выпьем теперь это снадобье, — приподняв голову девушки он влил ей в рот один флакончик (горько, бэ-э-э!). — Разгоним кровушку по жилочкам, — влил второй. — Этот, чтобы регенера-а-ация шла полным ходом и победным ма-а-а-аршем. А из этой милой бутылочки надо выпить не меньше ча-а-ашечки. Надо восстановить баланс микроэлементов.

Лекрасия послушно пила все, что вливал ей в рот этот удивительный стажер. Не будет же он ее травить, после того как исцелил. Да! Она чувствовала свое здоровое тело. Причем, если бы не слабость она с уверенностью могла бы сказать, что стала еще более здоровой, чем была до ранения. Даже легкая боль в поврежденном на тренировке локтевом суставе прошла.

Маг-лекарь! Во всяком случае будущий. Лекрасия никогда их не встречала, хотя, говорят, в академии учились трое или четверо, но те свои способности не афишировали и понять, кто просто лекарь, а кто маг, было невозможно. Тем более, на вечеринках никто не рассказывали про свою работу. Теперь девушка с восхищением и некоторым благоговением могла прочувствовать на себе, как же это здорово получить помощь от такого специалиста. А ведь парень еще не лекарь! Всего лишь стажер! Что же с ним будет, когда он закончит обучение и приобретет опыт? Станет мертвых воскресать?

В коридоре послышался шум и громкие голоса. Старшая помощница категорически отказывалась впускать кого бы то ни было в палату, а несколько мужчин настойчиво стремились туда попасть. Среди знакомых голосов был и его голос.

Любимого!

Двери распахнулись и в палату влетели несколько человек из отряда во главе с командиром:

Дайте хоть попрощаться с невестой! — рыкнул мужчина и у Лекрасии стало на душе та-а-а-ак светло.

Любимый пока не делал ей официального предложения и девушка в последнее время стала сильно нервничать, накручивая себя всевозможными страхами и переживаниями, фантазия в этом отношении у девушек работает на полную мощность.

Через секунду разведчица увидела глаза командира близко-близко. Они смотрели с любовью и беспредельной тоской.

— Как ты, любимая? Счастье мое! Сердце мое! — в голоседовольно жесткого исурового разведчикаявственно слышались слезы.

— Хорошо! — тихо из-за слабости ответила, улыбнувшись, девушка.

— Хорошо-о-о-о? — с беспокойством посмотрел на нее любимый — не бред ли предсмертный он слышит?

— Правда-правда! Меня маг-лекарь исцелил.

— Маг-лекарь? — шепотом спросил командир. — Откуда он взялся?

— Стажер из столицы, — уверенно ответила Лекрасия. А откуда еще он мог быть. — И знаешь что? в рейде ведь не помешает маг-лекарь? Тем более; ты говорил на такое задание по штату положено. Почему бы тебе не мобилизовать его временно?

— Заботишься обо мне; любимая? — счастливо улыбнулся командир и крепко поцеловал девушку. — выходи за меня замуж.

— Что? — растерянно переспросила девушка, распахнув глаза на пол лица. — Куда?

— Не куда, а за меня! Ты… кхм-м-м… — сглотнул, волнуясь разведчик, — согласна?

— Да, — слабым шепотом и немного хрипло, едва протолкнув комок в горле — от счастья, а не от горя — ответила.

Лекрасия. — Милый! Обещай, что ты возьмешь в рейд этого парня. Если бы тогда он был с нами, ребята были бы живы.

Обещай мне! Я очень за тебя боюсь!

— Не надо бояться! Нам дают отдохнуть, а в рейд уйдет отряд Зубра. Он берет с собой носильщиков. Еще один, да еще маг-лекарь будет очень кстати.

Вломившаяся толпа задвинула меня в самый угол. Из-за тесноты я даже не мог выйти из палаты. Ни тихо, ни громко.

Старший из этой банды ринулся к девушке и о чем заворковал с ней. Его сопровождающие стояли тихо и только поглядывали из-за плеч впередистоящих на своих… подельнимов(?), коллег(?), соратников(?). Те в отличие от девушки уже спали сладким снов, а девушка тоже должна бы, но видимо встреча взбудоражила ее и не дала заснуть. Эх-х, надо было с нее начинать. Тогда бы эти громилы постояли бы, потоптались, оставили гостинчики и спокойно ушли. Так ведь нет. Оставил напоследок.

Командир знаком подозвал к себе одного из вояк, тот его выслушал и… направился прямиком ко мне. Туг же взвыло, заныло и забило в набат нехорошее предчувствие, которое моментально сбылось. Меня временно призвали для выполнения какого-то задания. Сопротивляться и брыкаться попросту не дали. По законам Норсгоуна любой гражданин — не гражданин, оказавшийся на территории королевства, не зависимо от чинов и званий, мог быть временно мобилизован в случае чрезвычайных обстоятельств. Ссориться с государством, в котором собирался учиться, мне было не с руки, к тому же вояки обещали, что задание не опасное; рассчитано на месяц, и я вполне успею в свою академию. Да еще и бонусов разных нахватаюсь по самую маковку.

Моментально соорудили бумагу, заставили подписаться в ознакомлении и в сопровождении двух хмурых парней отправили на склад экипироваться и сдавать на хранение вещи с постоялого двора. Снова я иду туда, куда не хочу и снова два воина по бокам и что там будет дальше — неизвестно.

Глава 7

6 приемный покой больницы Западного где-то около полудня робко вошел паренек в тренировочной одежде академии магии. Штаны, полы куртки, сапоги и даже берет были заляпаны дорожной грязью, зримо свидетельствуя о том, что молодой адепт появился в больнице сразу по приезде, не успев привести себя в порядок. В руках он держал тощий дорожный мешок и от волнения постоянно теребил его.

Старшая помощница лекаря, сидевшая, как обычно, на своем месте и заполнявшая журнал регистрации сведениями о новых пациентах и данными о состоянии здоровья уже принятых, с удивлением воззрилась на посетителя. Она конечно же сразу распознала форму академии, но никак не могла взять в толк, почему академия прислала сразу двух(!)

стажеров. И одного-то присылали не каждый год, а чтобы сразу двух — такого на ее памяти еще никогда не случалось.

Однако, все на первый взгляд было верно — вон и герб академии, изображение полуразвернутого свитка с печатью на двух веревочках ниже, на левом плече, вот и вписанная в печать эмблема лекарей. Четыре красных галочки говорят о том, что паренек — адепт четвертого пода обучения. Все, как полагается.

И тут женщина вспомнила, что не видела ни герба, ни эмблемы у вчерашнего стажера, которого нагло увели военные.

Мухомор прямо на крик изошел, когда узнал. Его потом всей больницей долго отпаивали сердечными эликсирами.

Немного успокоившись, он отправился проведать раненых. Откровенно говоря с одной целью — констатировать смерть одного или сразу двоих. Здесь его настиг самый настоящий удар. К счастью, не тот, под которым подразумевают инсульт, а психологический шок. Пациенты практически со смертельными ранениями уже гигантскими шагами шли на поправку и нуждались всего лишь в восстановлении сил. Никаких сомнений в том, что здесь поработал талантливый маг-лекарь высокого класса, у опытного лекаря не было. Мухомору стало очень обидно. Прямо до слёз. В кои-то веки столица обратила внимание на бедственное положение его больницы и прислала на стажировку ценнейшего специалиста, пусть молодого и неопытного стажера, но способного многим и многим помочь жителям города — да тем же военным! — и его в тот же день у больницы отобрали. Временная мобилизация! А то ему не знать, какая она была временная и как быстро превращалась в постоянную, когда армия считала, что данный специалист ей необходим.

Промокнув прямо рукавом глаза (соринка попала), Мухомор решительно отправился к себе в кабинет и там написал жалобу на имя ректора академии. В своем письме он поблагодарил за участие, высказал огромную благодарность за направление к нему на стажировку такого талантливого мага-лекаря, который блестяще применил свои способности прямо по прибытии, но… был мобилизован армией. Дальше старый лекарь честно и откровенно, пространно и, не стесняясь в выражениях, изложил свои мысли на этот счет. Репрессий он не боялся, но хотя бы душу свою облегчил. К письму приложил копию медкарт, в которых были подробно описаны данные первичного осмотра и анамнез всех трех пациентов. Не скрыл и свой крайне пессимистичный прогноз. Зато катамнез уместился в пару строк — следов от ран не обнаружено, все больные субъективно чувствуют себя лучше; чем до ранения. Углубленная диагностика подтвердила их сообщения. В тот же день письмо было отправлено с курьером.

Помощница все это знала и теперь терялась в догадках. Она не могла поверить тому, что курьер мог так быстро передать письмо ректору, а тот оперативно сработал и моментально прислал замену. Теоретически архимаг мог создать портал, но не слишком ли жирно для заштатной больницы? Да и парень, судя по одежде довольно долго пробирался сквозь весеннюю грязь и распутицу.

В связи с распутицей, пусть дороги уже стали подсыхать, курьер доставил письмо в академию лишь на десятый день к вечеру перед выходным днем. Заместитель ректора, отвечающий за стажировку и практику адептов, получив письмо особо вникать не стал — подобных с благодарностью, но чаще с руганью, он получал каждый день пачками. Тезисно на отдельном листочке он вывел для секретаря резолюцию:

Первое — направить в адрес главного штаба армии Норстоуна копию письма с жалобой уже от академии, в которой указать на недопустимость нарушения учебного процесса и вмешательство во внутренние дела академии. Все равно бесполезно, военные, как всегда, отопрутся от всего, ссылаясь на высшую целесообразность и государственную необходимость.

Второе — отправить стандартный ответ жалобщику. Дескать, ваше заявление рассмотрено, меры приняты, письмо направлено в деканат лекарского факультета. Военным указано на недопустимость необоснованного привлечения адептов к несвойственной им деятельности.

Третье — направить копию письма декану лекарского факультета.

Немного подумав заместитель ректора — а он был очень аккуратен в бумажных делах — добавил еще один пункт. В принципе достаточно было бы просто вычеркнуть второй пункт, но тогда листочек из резолюции высокого должностного лица превратился бы в грязную бумажку, место которой в корзине. Поэтому появился пункт четыре.

Четвертое — во изменение пункта два известить декана лекарского факультета о необходимости подготовить ответ жалобоподателю. То есть, как обычно, при деловой переписке: ответ подготовил — подпись декана, проверил — подпись юриста, переписал на бланке академии — подпись заведующего канцелярии и так далее, вплоть до обязательных виз корректора и законоведа.

В общем-то, ничего особенного, стандартная реакция на банальнейшую жалобу. Одну из сотен таких же.

Через полчаса, когда лоток с входящей корреспонденцией опустел, заместитель ректора устало вздохнул, потянулся, встал из-за стола, прошел к стенному шкафу, достал оттуда длинное пальто, смахнул возможную пылинку с плеча, оделся и вышел из кабинета. Впереди свободный от забот день, семья, прогулка с внучками по парку, их заливистый смех и постоянное дерганье то за рукав — «деда посмотри, какой листик я нашла!» — то за полу (другая внучка) — «деда, а мой цветочек правда самый-самый красивый?». Приятно и умилительно.

Секретарь ушел позже. Сначала он выполнил все срочные распоряжения своего начальника и только потом стал собираться домой. Завтра свободный день, Маруня, ее звезды-глаза, ее нежная щечка, к которой так сладко прижиматься своей щекой, ее алые губки, дарящие неземной восторг… «Пора сделать ей предложение руки и сердца или не пора? Она как-то нехорошо… точнее, слишком уж хорошо посматривает на сынка булочника. Надо сначала с ним разобраться, а потом сделать предложение. Или сначала предложение, а потом сынок? Не опоздать бы с предложением-то. А вдруг тот опередит и она примет его предложение? Хм. Если примет, значит нет меж нами любви, а, значит, и говорить не о чем!».

Секретарь так и ушел домой, погруженный в свои думы, рвущие душу пополам и… еще раз пополам. Для него они были наиважнейшими в мире и пусть все жалобы провинциальных лекарей летят сквозь столетия в огненную лаву вулкана.

По сравнению с его неразрешимой печалью их беды столь ничтожно мелкие, что их даже в магическую линзу максимального увеличения увидеть просто невозможно.

Ни секретарь, ни заместитель ректора в тот приятный предвыходной вечер не могли себе представить, на сколь долгий срок он останется в их воспоминаниях самым тихим и безмятежным. Письмо о неизвестном маге-лекаре, словно затаившаяся мина, пока что тихо лежало в ячейке деканата лекарского факультета Академии Магии Норстоуна, дожидаясь своего часа среди прочей корреспонденции.

Опять мне преподан жесткий урок — всякое доброе дело должно быть уравновешено качественным пинком под зад доброделателю. Мог бы не бежать в больницу с гостинчиком, но побежал. Мог бы выйти из больницы на пару минут раньше или позже, но вышел именно тогда, когда Мухомор закончил первичный осмотр и появился в приемном покое.

Ага-а-а-а! То-о-о-очно! Вот где самый толстый корень зла! Не поленись я переодеться в обычные тряпки после примерки и покупки костюма адепта, никому и в голову бы не пришло принять меня за стажера. Тем более, тащить в палату к умирающим раненым, где моя совесть резко подняла голову, при этом въехав в лоб лени и разбудив обычно крепко спящий трудовой энтузиазм. Одна радость — мне не пришлось с содроганиями смотреть на раны. Они были скрыты под бинтами и одеялами. Информация от диагностических магем хоть и подавалась в виде зрительных образов со столбиками параметров, но как нечто отстраненное от живого и страдающего человека. Словно учебное задание на бесчувственном манекене в виртуальной реальности.

В общем, не задержался бы в больнице — не мобилизовали бы меня. Не попал бы в армию — не тащился бы сейчас по лесам, по оврагам, балкам и буеракам, да все ра… кверху задом по большей части. Хорошо хоть магема тотальной дезинфекции кожи всегда со мной. Двенадцать дней практически не снимая одежду, поскольку ночи холодные, а комфорт в походных условиях нам только снится.

Что теперь говорить? Свершилось то, что свершилось.

Отряд остановился по знаку командира. Пару минут мы постояли в ожидании приказа продолжить движение, но вместо него поступила команда располагаться на привал. До вечера оставалось еще пара часов, и в такое время раньше мы еще шли, не останавливаясь. Я не стал ломать себе голову, что, да как, да почему? Привал, так привал.

«Лучше летом отдыхать, чем зимой работать», «Воин стоит, а служба идет», «Не слеши приказ исполнять, поступит новый — отставить», «Подальше от начальства — поближе к кухне».

Жаль, но кухни здесь нет, а начальство всегда рядом, и не получится держаться от него подальше. Кстати сказать, командир наш не тот, что нас мобилизовал. И отряд наш не тот. И сопровождающие, которые помогали мне с оформлением и получением имущества, остались в городе. В походе нами командовал некто Зубр. Членов отряда он нам представил бегло и тоже по кличкам, а не по именам, данным при рождении мамами и папами. Были тут: и Лимон, и.

Шобла, и Крапива, и Чухла, и Бритва, и Смок… Видимо каждый получил свою не просто так, но за что и почему, нам не рассказывали. Только лишь про Лимона все было ясно сразу. Он так кривился, когда объяснял нам премудрости общения с лесом, будто мы с детства мечтали пойти в разведчики, не имея ни малейшего к тому призвания, а он теперь вынужден бесполезно тратить свои силы и время в безнадежных попытках научить хоть чему-нибудь. И правда, словно кислющий лимон жевал без права выплюнуть.

Разведчики собрались в сторонке посовещаться, а мы, временно мобилизованные разводчики-носильщики, расселись, кто где захотел. С нами пристроился Фартик Кривой.

— Ну вот и пришли, — лениво протянул контрабандист, откинувшись спиной на ствол дерева, под которым с комфортом устроился. — Ща главные побалакают и скажут нам доброе слово. Надеюсь, не заставят тащить мешки до цели.

И правда. Через полчаса тихих споров командир подошел к нашей группе и сообщил нам решение «совета стаи».

— Ты, ты, ты и ты, — он ткнул пальцем в четверых парней, — остаетесь здесь и ждете. Фартик и Криз идут с нами. Помогут дотащить груз. Потом возвращаются и вы все уходите. Фартик проведет. Все ясно? Вопросов нет? Тогда сломали печати и вытащили из своих мешков то, что там лежит. Ага. Тоже мешки с лямками. Те кто с нами оставляют свои мешки с запасами и берут груз. Как стемнеет — выходим.

Криз — это я. Что мне в темечко стукнуло назваться именем, которое имел в эскорт салоне; сам не понимаю, но настоящее почему-то говорить не хотелось. К тому же документы на свое имя предъявлять не хотел просто категорически. Они выдали бы мой статус благородного и породили множество неприятных вопросов. Что к стажеру, за которого меня приняли, но очень скоро установили бы мою полную непричастность к лекарскому факультету норстоунской академии. Что к кашевару галсорского обоза. К последнему, думаю, вопросов и подозрений возникло бы на порядок больше. А так Криз и Криз — кому какое дело? А надо документы? Так их нет и не предвидится — дом оставил, в Галсоро. Может съездить за ними? Я бы-ы-ы-ыстро. И года не пройдет, как я вернусь. Может быть. К сожалению, номер не прошел — документы не спросили совсем. Как записали прямо в больнице, так и оно осталось.

Темнеть еще пока не начало, но командир уже сообщил порядок движения, кто за кем и как, после чего мы… нет, не пошли, а выдвинулись в указанном направлении. Шли примерно минут пятнадцать. Снова остановились и стали ждать возвращения разведки. Двое тихо растворились среди кустов, будто и не было их. Ждать пришлось еще минут десять.

Наконец двойка парней проявилась рядом с командиром, что-то ему шепнула, и тот дал отмашку на продолжение движения.

В небольшой балочке нашелся хорошо замаскированный лаз, куда неторопливо и спокойно нырнули почти все разведчики. Остался командир, который смотрел на меня (только на меня) очень внимательно, обдумывая какую-то явно для меня не очень хорошую мысль. Мысль видимо ему самому не понравилась, поскольку он махнул рукой, жестом показал освободиться от ноши и положить ее на землю. Мы с Фартимом скинули заплечные мешки и выжидающе посмотрели на Зубра. Тот опять же жестом показал своим воинам взять наш груз и идти вслед за остальными.

— Вот что. Криз, — шепотом сказал он. — Хотел я тебя с нашими прихватить, но если случится какая заварушка, мы сразу активируем заряд. Тогда никакие лекари нам уже не помогут. А если заварушки не будет, значит уходить будем по-тихому. Опять же ты не нужен. Так что, решил я зря тобой не рисковать. Уходи вместе с остальными. Все. Идите.

Фартик дорогу знает. Не подведешь, Фартик?

Контрабандист утвердительно кивнул. Зубр махнул рукой, развернулся и скользнул в лаз. Бесшумно и гибко, словно змея. Хотя змейкой он был еще той — под два метра ростом и плечами дракона. Однако же проскользнул. Разве что, хвостом на прощание не вильнул. С погремушками. Даром, что Зубр.

Мы неторопливо шли обратно к ребятам. Все мысли мои уже были в Западном. Я прикидывал планы, обдумывал, как буду добираться в столицу, каким именем назовусь при поступлении — простолюдином Никобаром или виконтом вз.

Хантаги, сколько там стипендия и смогу ли там найти девушку по душе? Во! Опять про девушек. Как там мой приятель однажды взвыл воплем пиита нечесаного: «Закобенилось кобелиное кобелино! Кобельнуло и кобелякнуло кобельское кобелье. Раскобелься кобель нобельнугый! Прикобель кобелячье!». Бред конечно. Но есть в нем доля истины. Весна!

В общем, расслабился немного. Забыл, что миссия наша секретная и мы вроде как на враждебной территории. Очень уж спокойно благодушным получился наш путь на задание. Вспомнив про свою роль прицельно наступил на сучок и на его отзывчивый хруст состроил покаянную физиономию. Сейчас контрабандист развернется и выскажет все, что думает о неуклюжих горожанах. Фартик и вправду остановился, развернулся и глянул на меня с прищуром. Вот только личность у него выражала не злость или пренебрежение, а ироническую насмешку. Он глядел на меня, словно на расшалившегося ребенка.

— Парень! Чего ты строишь из себя увальня городского? Зачем сейчас-то выделываешься? Я один! Никто тебя не видит!

У тебя плохо получается. Ребята от души повеселились пока мы шли. Даже спорили на щелбаны, что ты еще придумаешь, чтобы изобразить неуклюжесть? Получалось ну о-о-очень неуклюже. Когда задумываешься, передвигаешься так, что некоторые парни прямо обзавидовались, хотя сами далеко не новички. Да по твоим навыкам я бы тебя сразу в свою группу взял, ни секунды бы не раздумывал. Кто тебя учил? Признайся. Да ты не бойся, — контрабандист усмехнулся и подмигнул. — Никто не узнает. Мне нет резона всем подряд выкладывать о тебе правду матку. Но! — он со значением посмотрел на меня. — Пока это не мешает делу и не угрожает другим. Ты меня понял? Нет.

Вижу не понял. Хватит притворяться бешеным ослом в лавке стекла! Скажи лучше, кто тебя учил… и где?

— Где? — со вздохом переспросил я, стараясь не показать стыд. А чего я хотел? Лопухи развесистые в разведке не выживают. — Разумеется в Галсоро. Я ж оттуда. Кто? Мой отец. Сержант разведки. Он служил на границе с Сорокаром.

— А имя у него есть? Понимаешь, парень, мир он не такой большой, как кажется, а разведчиков и пограничников нам по роду занятия приходится очень неплохо знать.

— Сержант Амтор, — решившись ответил я.

— А-а-амтор! — с нескрываемым уважением протянул контрабандист. — Сам Амтор тебя учил?! Вот это да-а-а-а! Может еще и его командира, легендарного, графа В'Алори видел? — с долей скепсиса спросил Фартик, но я спокойно кивнул. — Что и впрямь видел? — ахнул Фартик. — И Самсура? — я снова кивнул.

— Трактир отца рядом с замком графа стоит. Он разрешил. А дедушка Самсур к нам часто приезжал и часто в нашем трактире останавливался.

— Вот это да-а-а-а… — похоже контрабандиста надежно заклинило. — Надо же! Скажу ребятам — не поверят! Я с сыном самого Амтора в рейд ходил! Теперь-то понятно, откуда такие навыки. Так ты разведчики Галсоро? Не боись — не заложу.

Я усиленно замотал головой. Это мне только не хватало — в разведоики попасть. Ага. Нелегалы!

— Я — не разведчик. Я — повар.

— По-о-овар?!

И чего удивляется? Будто кошка окотилась щенками. Сыну короля, понятно, предстоит стать королем, да и то только старшему, но разве обязательно сын воина обязан идти по стопам отца?

— Повар-повар. И хороший. Тоже, кстати, отец учил.

— Да? — обескуражено переспросил Фартик.

— Да. А ты думал он стоит за стойкой и бокалы перетирает? Правда все-таки стоит, но за плитой. Это когда не таскает нас в лес. Теперь-то уж без меня, — не одержал я вздоха.

Рассказывать про отца этому контрабандисту на самом деле я не боялся. Если он и впрямь так уважает его, как говорит, то и вправду никому не расскажет, а если и расскажет, то бед подробностей. Дескать, ходил как-то когда-то куда-то зачем-то, а как когда куда и зачем — всем знать не надобно. Возможно, что он нарушит свое слово и тут же всем разболтает, но тогда и репутация у него соответствующая — «соврет не дорого возьмет» — и мне всегда можно отказаться от своих слов — вроде как наболтал, чтобы уважения побольше заиметь. В таком случае в это больше поверят, чем в то, что я действительно сын своего знаменитого, как снова выяснилось, отца.

— Стой! — вдруг насторожился Фартик. — Слышишь?!

Я и впрямь услышал легкий гул, который постепенно стал нарастать и… словно лопнула гигантская басовая струна.

Словно вздох великана с утробным рыком пронесся над лесом и верхушки деревьев резко всколыхнуло ураганным ветром.

— Рано, — прошептал Фартик. — Слишком рано. Значит, не смогли… Не получилось… Эх, ребята-ребята. Как же так?

— Да что случилось.

— Они активировали заряд на мгновенное действие. Значит не справились с охраной.

— Да какой охраной?! О чем ты?!

Фартик молча развернулся, и снова потопал по тропе к месту встречи с оставшимися ребятами.

— Пошли. По дороге расскажу. Время дорого. Правда, знаю я совсем мало. Кто ж мне, криминальному элементу, будет подробности специальных операций докладывать. Но уж совсем ничего не рассказать о цели не могли. Иначе как бы я отряд провел? В общем, есть… точнее, уже наверное, был(!) в Сорокаре небольшой замок на востоке не так уж далеко от границы с нами. Ну да, догадливый. Мы сейчас неподалеку, а ребята пошли через подземный ход в подвалы. Где карту взяли — знать не знаю, ведать не ведаю. И про подземный ход я до этого тоже ничего не знал. Ну да, тоже догадливый.

Не моя задача проникновение обеспечивать, хотя по жизни приходилось. Бывало. Что мне ребята сказали — в этом замке, живет некий двинутый головой отшельник. Алхимик. Всю жизнь ищет способ сварить зелье, способное дешево делать из свинца золото. Зачем ему эго надо было, лично я не понимаю. Он и без зелья мог заработать его горы.

Купаться в нем. Ну так, у всех есть свои страстишки. Знавал я одного. От винных бутылок сам не свой был. За большие деньги покупал. Пустые причем. Бывало притащишь ему полную, так он сливать потребует, иначе; говорит в помойку выльет. Короче говоря, вроде он что-то там в своих поисках убойное сотворил, а корона прицепилась и потребовала доработать, да бумаги всякие подготовить, чтоб, значит, самим выпускать для армии, конечное же дело. Что именно — не спрашивай, знать не знаю, ведать не ведаю. Наши как-то разузнали, да решили того ученого вместе с его зельями основательно грохнуть. Не то, мол, кисло нашим воинам будет. Он их либо пожжет, либо потравит. Так и направили несколько групп. Одну за другой. Да у всех промашка вышла. Никто даже близко подобраться не смог. А почему? Да потому, что пути их все хоженые, да проторенные. На раз определяются. Не так их и много удобных путей. Другое дело все не перекроешь. Тут, видно, шпионы ихние поработали. Сорокарцы-ж не дураки совсем. Несколько групп шли и все не дошли. Две вообще не вернулись, еще сколько-то вернулись, да с потерями. А наш отряд как видишь, дошел. А почему?

О! Думай голова, может надумаешь все таки ко мне пойти. А что? Сыт, пьян, девчонки опять же. Фартовых они ведь любят. Это я все к чему? Если бы все получилось, как хотелось, ребята мешки с порошком разложили бы… Ага. Те самые, что вы тащили всю дорогу. Значит, закинули бы попросту зелье это и спокойно ушли. Там бы все взорвалось не раньше, чем через полчаса. Как раз уйти успели бы подальше. Ну вот. Ты слышал, как сработал порошок. Замка, считай, нет, а полчаса не прошло. Значит… ребят тоже нет, а нам уходить надо. Чую, гнать будут, что волков облавой. Злые, что не уберегли своего алхимика… Слушай, паря. А правда у вас в Галсоро к алхимикам, как к мусору относятся?

— Правда.

Зачем мне врать? Не я же так пренебрежительно отношусь к тем, кого те же сорокарцы столь рьяно оберегают.

Относились бы они пренебрежительно, не надо было бы нам переться с тяжелыми мешками в эдакую даль и ценой немалых потерь уничтожать какого-то алхимика. У нас бы все прошло просто и скучно. Тихо зашли, тихо свернули шею, тихо забрали документацию и образцы, тихо вышли и тихо растворились в толпе. Всего-то дел. И не надо было бы гонять целый отряд с группой поддержки из гражданских носителей тяжестей по лесам, по болотам.

— Так, — контрабандист повернул в мою сторону голову. Говорить он начал совершенно другим тоном. Легкий треп кончился, начинается разговор по-делу. — Мы уже на подгоде. Что я тебе болтал, забудь моментом. Ничего им не говори.

И вообще не болтай. Скажем, нам приказали возвращаться самим, а они, вроде как, пойдут другой доро…

Фартик вдруг захрипел и прямо как стоял ко мне вполоборота, так и рухнул… с метательным ножом в шее. Нож, назначенный моей шее; до нее не долетел и с обиженным гулом вернулся к хозяину, замаскировавшемуся с правой стороны тропы. Кольцо из небольших силовых лезвий, вращаясь с бешеной скоростью, срезало верхушки кустов слева, и моментально пробило простой магический щит в районе горла. Я снова использовал управляемое сплетение. Очень уж мне понравилось действие огнешара. Тот можно и заранее и в момент срабатывания установить либо на взрыв, либо на сжигание. В одних ситуациях бывает эффективнее одно, в других — другое. Так же и с лезвиями — можно сконцентрировать удар в одной точке и пробить защиту даже при полном накопителе, можно сравнительно медленно давить, истощая, а можно устроить «веселый рикошет» среди толпы врагов, постоянно подпитывая сплетение магической энергией через универсальный канал связи с блоком управления и магемой перераспределения энергии.

Через мгновение был на месте засады. Справа за кустами нашелся труп с ножом в глазу. Я отправлял подарок обратно с единственной целью — чуть-чуть отвлечь внимание, а оказалось отвлек навсегда. Видимо, воин не посчитал нас с.

Фартимом опасными, поскольку даже не активировал защитный амулет. Опытный воин расходует ресурс амулета только при непосредственной опасности и не ходит с постоянно активным. Просто так — на всякий случай. Потому довольно часто новички в случае внезапного нападения остаются живы, но… в бою моментально оказываются без защиты.

Слева лежал труп без головы. Тоже в соро… а вот и не в сорокарской форме, если хорошо подумать. Я уже говорил, что практически все пограничники и разведчики-лесовики, что у нас, что в Норстоуне, что в Сорокаре, одеваются примерно одинаково. Главное, что бы было прочно, удобно и не очень заметно на фоне зелени. Причем контрабандисты тоже люди. И мода, связанная с родом их деятельности диктует примерно то же самое. То есть говоря практическим языком.

— это могли быть кто угодно, начиная от мирных грибников(весной, ага) до… норсгоунских разведчиков, прибывших на помощь нашему отряду. Так может я пришиб своих. Ну нет уж! Какие же они свои, если нас убивать собрались. Вон.

Фартика уже отправили на пиво к предкам.

Но вообще-то, вариант с сорокарцами наиболее вероятен. А значит что?

И-э-эх-х!! Раззудись рука, размахнись плечо! Кину влево стаю силовых лезвий — улочка. Кину вправо очередь огнешаров — переулочек. Как пойдут клочки по закоулочкам!

Да уж, эти сказки! Делать мне больше нечего, как, помахивая тесаном, лес валить и заодно от врагов вычищать.

Во-первых, лень, а во-вторых… страшно. Одно дело, когда все внезапно происходит, как с теми орками и десятком странных воинов. Влетел в боевой транс и сам не заметил. В трансе есть цель, есть задача, есть рассчитанные пути реализации и нет страха, сомнений и лишних эмоций. Другое дело, когда есть время подумать и решить — стоит ли ввязываться в бой или лучше его избежать?

He-а. Не пойдут ни по улочкам ни по закоулочкам. По одной чрезвычайно простой причине — я не стал выискывать по кустам злодеев. И так знаю, что они там есть в неизвестном количестве и качестве. Я про их магическую силу. Вместо этого опасного занятия рванул назад по тропинке в надежде на то, что предположения Фартика не оправдаются, и мне удастся встретить наших. Они то, в отличие от меня, прекрасно знают куда пойти, куда податься. Когда бежать, а когда драться. Когда стоять — когда бояться. Когда тонуть — когда спасаться.

Вот именно. Я просто внял совету старинной боевой мудрости: «Лучший бой тот, который не состоялся». Причем бой может не состоятся по двум причинам — либо враг бежит, либо ты бежишь. Результат все равно одинаковый. Расстояние между нами растет и делает столкновение невозможным. Так какая разница, кто именно прикладывает усилия к увеличению этого расстояния?

К сожалению, у драки было свое мнение на мой счет. Где-то ближе к тому месту откуда стартовал отряд в недра подземелья сразу за поворотом я наткнулся на отряд из семи человек в сорокарской форме. Правда, в форме были не все — один в красной мантии с широкими рукавами. Этот тип шел в центре, оберегаемый всей шестерной воинов. Что делает этот клоун в лесу, словно попугай на помойке, догадаться было совсем несложно. Явно маг, причем с уклоном в огненную стихию. На самом деле Самсур был прав — нет никаких стихий. Есть единая магическая энергия. Другой вопрос, что одним больше нравится (удобнее, привычнее, проще, интереснее в конце-концов) строить один тип структур, другим — другой. А мистики-то нагоняют! «Я чую сродство со своей стихией! И только тот — истинный маг, кто принял в себя, в свою душу, пламенную искру (это огненные), хрустальную каплю (водники), глоток воздуха мира (воздушники), слезу гор (земляшки)!» У-у-у-у! Прямо «Ом мани падме хум»! Однако в реальности одному лучше даются плетения макрамэ, другому вышивание крестиком, а третьему ковать пока горячо.

Передо мной, судя по мантии, надетой отнюдь не к месту, был далеко не магистр. Тому не надо доказывать собственную немереную силу и важность. Этот же маг был, скорее всего, не слишком высокого ранга и силы. Иначе зачем бы ему столь ярко доказывать всем встречным-поперечным, что он — личность очень опасная. И если что, то у-у-у-ух как всем будет страшно! Так же как насекомые с выделяющейся окраской сигналят оголодавшим окружающим:

«Не тронь — я ядовитый!». Или вонючий. Или просто невкусный.

В отличие от меня сорокарцы к встрече были готовы. Но… группа просто остановилась и невозмутимо застыла на месте. Воины держали в руках обнаженные клинки, но даже не попытались перейти в защитную или атакующую позиции, будто вес, что будет происходить дальше их ни в коей мере не касается. Откровенно говоря, меня на секунду их странное поведение сбило с толку. Они драться собираются или как? Может мне можно просто пройти мимо них, как ни в чем не бывало?

Мои сомнения очень быстро разрешились. Воины действительно не собирались со мной драться. Но вот ма-а-аг… он очень даже собирался. От него стремительным росчерком промелькнула нить со странным сплетением на конце, показавшимся мне поначалу подобием моих управляемых огнешаров. Однако, я ошибся. Оно и структурно не имело к известным мне боевым сплетениям никакого отношения. Конструкция странной спиралевидной формы легко, словно вода сквозь решето, просочилось сквозь мой щит и влетело прямо в лоб. Оно имело столь низкий энергетический потенциал, что щиты не воспринимали его как нечто угрожающее. Мне и рассмотреть-то его удалось только за счет тонкости своего восприятия магических потоков.

видеть видел, но сделать ничего не мог. Просто не знал, что конкретно можно этому противопоставить. Растерялся. За мгновение до того как сознание из меня вышибло напрочь, успел отчетливо, словно при вспышке молнии разглядеть все детали до последней пуговицы и полуоборванной нитки слегка потрепанной формы охранников, пятна на мантии мага, его снисходительную ухмылку и равнодушную скуку в глазах воина, стоявшего впереди всей этой пакостной делегации.

Бесконечность времени я находился в сумеречном состоянии. В мозгу — мельтешение несвязанных образов, которые застилают реальность и пресекают всякие попытки воспринимать ее адекватно, вызывая тем самым мучительное страдания. В теле лавиной нарастает ужасная слабость. Хочется вздохнуть, но легкие отказываются качать воздух.

Сердце замерло комком до острой боли дрожащих мышц… короче, помираю. Ну, прямо во цвете лет и сил. Понимаю, осознаю, но ничего сделать не могу. Не я управляю собой в данный миг.

Прохладная волна, через века и тысячелетия мучений прокатившаяся по моему телу от головы до кончиков ногтей на ногах, вернула мне радость бытия. Промелькнувший образ-комментарий моего скрытого ментора сообщил мне об атаке на разум и… о разблокировании навыков ментальной самообороны. В тот же момент я ощутил в своем разуме качественный блок на несанкционированное проникновение, до мельчайших деталей осознал его структуру, функции и методы, счел его оптимальным для отражения текущей атаки и прикинул, что сделать с чужим сплетением, завязшем в моем щите. Мне удалось быстро проанализировать его структуру, построить модель и… отложить в памяти для оптимизации.

Зачем, если в моем арсенале оказались магемы намного более совершенные? Сам не понимаю. Просто вдруг прорезался академический интерес — как это так(!) «цельный магистр» не побоялся использовать эту комбинацию. Мне лично она показалась слишком уж опасной. Атака в таком виде, как есть, создает совершенно незащищенный(!)

незашифрованный^) канал двусторонней^) передачи данных. То есть атакующий маг никак не пользуется своим преимуществом создателя, и не шифрует свой канал. Его противнику никто не мешает использовать чужое построение, как свое собственное, и эффективно контратаковать. Одно может служить оправданием подобной беспечности — вероятно считается (и небезосновательно), что обученный маг разума сможет быстро и надежно взять под контроль практически любого разумного, за исключением своего же коллеги, а они, скорее всего, — большая редкость. Да еще столь высокого уровня. А неспециалист в ментальной магии, если что и поймет, даже будучи магом другого направления, просто не успеет ничего сделать — трепыхаться будет уже поздно. Трудно заставить свою левую руку хлопнуть себя по правой щеке, когда нестерпимо зудит непреодолимое желание… почесать задницу.

Любезно предоставленный в мое распоряжение канал связи я с благодарностью использовал. М-да. Как еще в голову этому магистру не лезут все, кому не лень? Ага. Тараканы там явно широкополосные трассы натоптали своими походными колоннами. Зато мне свой строить не пришлось. Пустячок, а приятно. Ну и что, что это одна из самых примитивных в магии операций? Собственные силы тоже надо уметь экономить. Здесь как с деньгами: экономишь медяшку — сэкономишь серебрушку, экономишь серебрушку — сэкономишь золотой, экономишь золотой — сэкономишь… В общем, наэкономишь кучу денег. Правда, растратишь силы и здоровье… на экономию. Ничего в мире даром не дается — за все нужно платить.

Я отвлекся. Но уж очень для меня самого было все происходящее неожиданным. Минуту назад я и знать не знал о существовании такого направления магии, а тут вдруг мало того, что узнал, так еще и навыками неслабыми, как оказалось, владею. Разъяснения (чтоб не пугался) содержались в этом же блоке навыков.

В системе образования галактической цивилизации существовало строгое правило, буквально с первых шагов обучать всех без исключения граждан способам защиты от ментальных атак, а магов еще и вариантами ответных ударов. Эти навыки внедрялись и тренировались подспудно, неосознанно и хранились в спящем состоянии до возникновения реальной угрозы несанкционированного ментального вмешательства. Видимо когда-то очень много неприятностей принесли ментальные маги, посчитавшие себя элитой, стоящей над обществом. Если ты можешь тайно управлять императором, то что тебе какой-то простой человечишка? Разумеется, распечатанные навыки обратно уже не запечатываются. Однако, в разум внедряется строжайший императив в самые кратчайшие сроки известить соответствующие структуры государственной власти о произошедшем. При невозможности связаться со службой безопасности это необходимо сделать при первой же возможности. Ага, я понял, принял, спешу и падаю. Вот как появится у нас на планете оборудование для межгалактической связи, так сразу и непременно доложу, кому следует.

Пролистав с помощью тщательно сформулированных запросов память незадачливого мага, ничего утешительного для себя не нашел. По тревоге задействованы все наличные силы армии, безопасности, разведки, пограничной стражи и даже отряды ополчения первой готовности. В первую очередь через порталы (жуть какое дорогое «удовольствие»!)

плотно перекрыты все пути отхода через границу. На дорогах посты. На лесных тропах посты. На мостах и переправах тоже посты. Идут повальные обыски и проверки всех подряд невзирая на чины и ранги. Мышь не проскочит!

Данный маг, один из пятерки ментальных магов, закрепленных за довольно обширным (не хватает магов, причем очень остро) участком сорокарско-норстоунсной границы, входил в состав отряда быстрого реагирования, в задачу которого входила защита некой лаборатории, устроенной в небольшом, но хорошо укрепленном замке. К сожалению, лабораторию защитить не удалось. Когда группа прибыла по сигналу тревоги — довольно быстро я бы сказал — от замка остался котлован заполненный пылью и мелкой щебенкой. Выживших не нашли никого. Диверсанты, которые все это безобразие провернули, гарантированно погибли, и остались где-то там, на дне, вместе с архимагистром алхимиком, его помощниками, охранниками и прочими личностями, присутствовавшими на тот момент в замке и поблизости от него. И это печалило мага больше всего. Не потому, что он так уж переживал гибель людей. Ему и его группе требовалось поймать хотя бы одного настоящего диверсанта для отчета перед начальством, поскольку иных успехов в деле поимки виновных в разрушении секретной лаборатории не намечалось. Ни крупных, ни мелких.

Выкопать из котлована хоть фрагмент тела, чтобы, словно пойманную крысу, принести в зубках хозяину, совершенно невозможно, да и бесполезно, поскольку, скорее всего, и фрагментов не осталось. Однако же отчитываться как-то надо.

Тем более, на ноги подняты такие силы, которые просто так, без явного результата, вернуть на места постоянной дислокации совершенно немыслимо. А что можно хотя бы приблизительно представить как результат? Только пойманных диверсантов или хотя бы их головы. Увы, но убитых носильщиков не подсунешь. Эксперты живо разберутся и поймут — никакие они не диверсанты. Отличить бойцового кота от домашней мурки или боевого коня от тягловой скотины — дело не слишком-то сложное. Мало того, предстоит еще долго и упорно доказывать, что поубивали не просто несчастных прохожих, случайно подвернувшихся под излишне горячую руку, а именно тех, кто действительно имел, пусть минимальное, но отношение к искомому отряду.

В общем, мое появление перед группой на лесной тропинке перед бывшим замком все сочли даром небес. Если парни, убитые в лесу на диверсантов похожи не были совершенно, то я, с точки зрения мага, на роль самого страшного злодея подходил идеально. Понятно, что за неимением лучшего. Потому-то маг сразу решил брать меня живьем, о чем успел знаком предупредить командира группы охраны.

Дальше получилось то, что получилось.

Когда я закончил с магом, подарив ему не прощание оглушающий ментальный удар, тут же метнул веером силовые лезвия в охрану. Ни один не успел среагировать и защититься. В том числе и маг, с момента моего «дружеского» удара глядевший на мир стеклянным взглядом. Головы, аккуратно отделенные от тел посыпались на землю спелыми яблоками. Через полминуты рухнули и тела.

С точки зрения стороннего наблюдателя наше с магом противостояние по времени длилось секунды три, максимум, четыре. Не даром говорится: «Он двигался со скоростью мысли!». Обмен мыслями происходит с огромной скоростью.

Речь звуковая и письменная всего лишь кодирует, порой слишком уж громоздко и неточно, образы и чувственные переживания. Соответственно, при мысленном обмене сведениями кодирование и перекодирование не требуется.

К моему глубочайшему сожалению, столь легкое для меня столкновение с неприятелем оказалось последним. В дальнейшем все было далеко не так просто. Врагов много, их действия хорошо координируются, они, в отличие от меня, прекрасно знают местность, хорошо обучены и имеют в своем распоряжении ресурсы целого государства. Я где петлял и прятался, где прорывался и бежал, где затаивался и выжидал. Все время я шел на запад углубляясь на территорию.

Сорокара. Мне пришлось вспомнить и применить все, чему учил меня отец, и то, что я смог усвоить из наблюдений за действиями разведчиков Норсгоуна.

Тогда-то мне пришлось здорово пожалеть о том, что моя лень снова сыграла со мной противную шутку. Нет бы выданный тесак переформатировать и сделать из него подобие эльфийского клинка — все бы облегчение в боях было.

Так ведь лень. Ну еще и страх. Оружие по завершении похода пришлось бы сдавать, а что бы я сдал? Явно, не то что получил. Объясняйся потом. Дескать, этот нашел, а выданный сломался. Ага. Зачарованные клинки в этом лесу валяются буквально под каждым деревом — ходи и собирай. Но больше всего бесит — что мне стоило просто прихватить с собой, пусть даже не эльфийские клинки, но хотя бы свой первый опыт? Нет же. А вдруг, кто увидит? Опять же приставать начнет: «Покажи, да покажи…». Как раз такого внимания я больше всего хотел избежать. Зато сейчас, когда разборки с каптерщимом представляются чем-то страшно далеким, мелким и нереальным, я готов наплевать на все заморочки с этой сдачей оружия — ну не убили бы меня за потерю тесака. Ну вычли бы его стоимость. Что еще ожидать от временно мобилизованного носильщика? Однако, поздно. Нет ни времени ни сил усовершенствовать инструмент, от которого теперь зачастую зависит моя жизнь. А сколько магической энергии приходилось вбухивать в преодоление элементарных магических щитов? Сколько сил я смог бы сэкономить. Вот кстати, насчет сил. В этих сорокарских лесах мне довелось прочувствовать свой предел. О-о-очень неприятная вещь. Руки-ноги дрожать — физические силы на исходе. Каналы не хотят раскрываться, пропуская потоки магической энергии. Так и норовят схлопнуться до узенькой трубочки неодаренного. Костер зажечь целая проблема. Ага. Выдавливать искру приходится, так словно в кустах тужишься от проглоченного каната через задницу избавиться. Ужас!

Моя оде>кда полностью пришла в негодность. Пришлось, преодолевая брезгливость, стащить замену с трупа офицера, начальника патруля. Он был единственным у кого было что-то более или менее подходящее мне по размеру. Честно говоря, с тела снимать пришлось только сапоги. Все остальное нашлось в его заплечном мешке, начиная от портянок из дорогой и удобной ткани, запаса нижнего белья очень неплохого качества и заканчивая почти нарядным костюмом.

состоящим из камзола и ему под стать вышитым по канту штанам. Он что? В лесу свидание девушке назначил? На самом деле я бы лучше мундир предпочел вместо элегантного костюма. Глядишь, где и за своего мог бы сойти. В то время как тип, болтающийся в таком наряде по лесу однозначно вызовет подозрения. Если даже у меня вызвала подозрение сама находка в мешке. Ну не уместен такой странный запас в лесу. Впрочем, может быть владельца выдернули на операцию по поимке преступника, после которой он, очень может быть, и собирался пойти на свидание? К сожалению мундир оказался слишком уж заляпан кровью. Пришлось бросить и надеть то, что было. Кстати, в мешке вместе с вещами и дорожным набором из мыла, иголок, ниток, платочков оказался набор документов на имя барона.

Стригора дэ Корсел. Ничего выбрасывать не стал, подчинившись еще не оформившемуся наитию.

Есть и пить тоже приходилось из тех запасов, которые удалось добыть у врага. Больше десяти дней и ночей я бегаю по лесу, убиваю, меня убивают, избегаю засад и сам устраиваю засады. На следующий день после находки костюма я не выдержал и решил выходить на… нет, не на тропу войны, я и так на ней. На большую дорогу. И не для того, чтобы с кистенем свистеть на проезжих. Наитие прояснилось и сказало мне однозначно, не скрывая весь ужас моего положения. Или я через пару дней сам сдохну под очередной березкой, или меня загонят на номера, как подраненного оленя, или я кардинально поменяю тактику своих действий в тылу врага. Иного не дано.

В идеале, если я не могу спрятаться в густом лесу — слишком умелые следопыты меня загоняют — то, может быть, есть смысл попробовать спрятаться в чистом поле. То есть коль во тьме невозможно, значит, стоит попробовать под фонарем. Там, скорее всего, искать будут в последнюю очередь, а если и будут, то не так тщательно. Найденные документы можно попробовать использовать по прямому назначению. В первый раз что ли приходится играть роль не того, кто я есть на самом деле? Надеюсь, маги не торчат здесь за каждым поворотом, чтобы проверить соответствие магической печати в документах и моей ауры?

Сомлел. Вышел на дорогу, присел под деревом и сомлел. Так называют в деревне подобное состояние слабости и умопомрачения. Бывает, если забудешься, не откроешь вовремя дверь в бане, протопленной по-черному, и угоришь.

Сидишь также на порога, дышишь, будто век слаще нектара не пил взахлеб, перед глазами серая муть и искры мелькают. Красивые, но от них только хуже становится. Тошнит и сил нет даже руку поднять.

Кстати, о руке. Мне-таки пришлось ее поднять, залезть в мешок у моих ног и достать документы барона. Если первыми будут разбойники — мне конец. Сопротивляться я не способен. Пока не отдохну, хотя бы сутки. А лучше двое. В тепле; сытости и свежести. М-да. Помыться тоже не помешает. И очень даже основательно. Не было сил даже на очищающие магемы.

Через какое-то время, мимо меня протопотали копыта и проскрипела карета. Метров через десять я услышал:

— Тп-пр-р-ру-у! Сто-о-о-ой!

У моих глаз появились изящные дорожные женские сапожки. Один из сапожков нетерпеливо постукивал носком по дорожной пыли в такт мелодичным словам. Что мне говорили я не понимал. Изящная ручка буквально вырвала документы из моей руки и через некоторое время я ощутил себя несомым… за руки, за ноги. Мое тело впихнули в карету на диванчик, напротив кто-то сел, дверца захлопнулась и мы поехали. Через накатывающий туман забытья услышал настойчивые требования все того же мелодичного голоса. Наконец, сумел немного разогнать туман и понять, что от меня хотят:

— Выпейте! Это! Ну же! Давайте!

В следующее мгновение осознал в своей руке вместо бумаг серебряный кубок с вином.

— Да пейте же наконец! — зло сорвался голос.

Я послушно выпил, сколько смог. Остальное… мне вылили на костюм, разбрызгав по штанам, рубашке и камзолу.

Потом сознание совсем ушло во тьму и я отключился. Надолго ли не знаю. Слышал раз сквозь сон или бред чьи-то голоса, в том числе и знакомы мелодичный, который в этот раз звучал зло и раздраженно:

— Да вы посмотрите на него, офицер! Эта свинья, мой брат, так нажрался, что и мама сказать не может, а вы требуете, чтобы он вышел из кареты и представился! Нет!! Вы посмотрите! Посмотрите! Мне еще до замка пол дня ехать, а в карете вонь от вина неимоверная. К замку я уже и сама не смогу своего имени произнести.

Вскоре мы опять поехали, а я опять отключился.

— Сестренка! Ты зачем этот мусор с собой приволокла? Тебе меня мало? Любовника завела?!

— Братик! О чем ты говоришь? Какой любовник?! Ты же знаешь, кроме тебя мне никто не нужен! Я так люблю твои руки, твои губы, а язы-ы-ык… у-у-у-ум-м-м… какой он зате-е-ейник! Я твой «дружок»… Ой! Он опять готов! Восстал! А крепенький-то какой! Соскучился по моим норкам?! В какую первую? У-у-ум-м-м?!

— Сестренка! Ты не увиливай! Ты и так знаешь, что я тебя всегда хочу! Пока не ответишь, зачем тебе этот отвратительный пьяница я ведь не отстану. Ты меня знаешь!

— Знаю-знаю, упрямый мой! Так вот, милый! Этот барончик совсем не пьяница. Это я его таким сделала. Чуть не насильно влила вина и облила одежду, чтобы на заставах не придирались. Как видишь, сработало. Я везде представляла его как своего брата. То есть! Те-бя! Теперь понимаешь?

— Прости, но нет! Не понимаю.

— Ну брось хмуриться, тебе не идет. Ну сам подумай, для чего нам нужен этот тип, которого полдороги уже знает как моего брата? Вспомни! Скоро бал невест! На котором, между прочим, ты обязан быть, как молодой, холостой, благородный и неженатый. Просто так отвертеться не получится. Ну? Еще не догадался?

— Подожди-подожди! Так этот тип поедет вместо меня на бал и там…

— Какой же ты у меня умница, братик! Именно. На этом балу очень часто пропадают парни, которым не посчастливилось привлечь внимание юных принцесс. Далеко не все догадываются, что для этих девушек уже есть назначенные им женихи, и сторонние любовники совсем ни к месту. Но я то знаю.

— Значит на том балу «я» исчезну, а через некоторое время ты вполне официально выйдешь замуж за… за…

— За барона… эод… как там в документах? Да, Стригора дэ Корсел!

— Мне все равно, любимая, Стригор, так Стригор. Но если он не захочет ехать вместо меня?

— Захочет! Доверься мне! Я его обработаю и он обязательно захочет.

— Э-э-э! Надеюсь, ты его в постель не потащишь?

— Вот еще! Конечно же нет. Сыграем на чести благородного и чувстве благодарности. Не беспокойся! Мне! Еще никто! Не отказывал!

Глава 8

— Как вам у нас, дэр барон? — с милой улыбкой спросила хозяйка замка, пригубив терпмого красного вина из высокого стеклянного бокала.

Мы только что пообедали и я сладко жмурился, вспоминая рулетики из баклажан с сырной начинкой. А повар здесь очень даже неплох. Очень. У него точно есть чему поучиться. Эх, мне бы к плите на месячишко, да под руководством этого достойного мастера! Но, увы, благородные посещают кухню только с одной целью — дать всем разгон и найти маленькое пятнышко на чистой кафельной стене.

В данный момент мы сидели в каминном зале, занимая глубокие удобные кресла против загадочно мерцающего угольками камина. Между нами стоял изящный столик, уставленный бутылками и кувшинами дорого вина, вазами с фруктами, печеньем, конфетами, пирожными и блюдами с крошечными бутербродами и прочими мясными закусками.

— Великолепно! Просто великолепно, милая баронесса! Я так вам благодарен! Вы столько для меня, по-сути незнакомого человека, сделали…

— Полноте, дэр барон. Благородные должны помогать друг другу, вы не находите? В противном случае, нас, истинно разумных, останется слишком мало. Неотесанный простолюдин, по недоразумению причисленный к разумным, вообще сядет нам на голову. Они уже сейчас пытаются стать с нами вровень. Его величество, король, слишком милостив. Он разрешил им поступать в магическую академию и тем из них, кто достиг ранга магистра даруют звание благородного!

Представляете, дэр барон?! Меня-а-а-а! Моего брата! Ва-а-ас, в ком явно течет кровь многих поколений благородных предков! Поставить вровень с грязным землепашцем, чьи предки всю свою никчемную жизнь копались в навозе!

Мер*р*рэость!

— Возможно у государя были на то веские причины, — уклончиво ответил я, сделал небольшой глоток вина, покатал его на языке, растер по небу и немного закатил глаза, наслаждаясь букетом.

— И как вам оно? — с нескрываемым любопытством спросила баронесса.

Я сначала не понял, о чем это она, поскольку смаковал вино совершенно машинально. Баронесса улыбнулась, сразу уловив суть моего затруднения.

— Я про вино. Как оно вам?

— Вне всяких похвал. Вы настоящая ценительница, баронесса! Галсорское Южное с левобережных виноградников двадцати одного года выдержки! Как вам удалось его раздобыть? Насколько мне известно, оно было представлено крайне ограниченной партией и разошлось практически исключительно среди высшего дворянства. Не каждый граф может похвастаться, что имеет его в своих погребах.

— Ах, милый барон! Вы проливаете бальзам на мое исстрадавшееся сердце. Ка бы вы знали сколь усилий мне пришлось предпринять, чтобы заполучить хотя бы несколько бутылочек. Но ваши слова! Слова истинного ценителя! Они лучше всяческих утверждений низкорожденных философов могут служить ярким примером превосходства благородной крови.

М-да. Знала бы баронесса, сколько той благородной крови во мне. Я не исключаю вероятность вливания таковой в стародавние времена. Но вообще-то разбираться в винах научил меня отеа ни каплей крови не благородный. Просто великолепный, а то и великий повар. В нашем деле не знать, что подливаешь в соус или подаешь к столу вместе с определенным блюдом, означает банальную неспособность к профессии. Я не возвеличиваю себя в этом вопросе — сомелье баронессы, наверняка, разбирается в винах явно не хуже меня, если не лучше. А он, даю гарантию на свои слова, самый настоящий, не поддельный, чистокровный… простолюдин!

Баронессе я был искренне благодарен. Три дня валялся, изучая потолок, и то на вторые сутки лежания. В первые вообще ничего не помню. Все как-то урывками, да обрывками. Запомнились слова мага-лекаря(!) (о-о-очень дорогого специалиста между прочим), приглашенного меня спасать. Я не все запомнил, но его совет не бросать развитие дара и непременно поступать в академию магии, меня очень и очень порадовал. Значит, я на пути выздоровления, раз тот уровень магической энергии, который я привык поддерживать за время учебы в академии, уже восстановился. Еще сутки я на всякий случай не применял магию для самовосстановления, пока не решил — можно. Истощение, согласно диагнозу лекаря, лечиться покоем и уходом, причем у всех организм восстанавливается по-разному и с разной скоростью. Поэтому на третьи сутки я сам на себя применил магему общего оздоровления и почувствовал себя готовым к новым свершениям.

Единственное, что я пока не уяснил — зачем со мной так возятся и что потребуют взамен? Ну, не верю я в бескорыстие прекрасных незнакомок, сходу разглядевших в грязном и измученном оборванце золотую душу, от сияния которой сердце девушки туг же воспылало страстью.

Главное, чтобы цену за помощь не назначили чрезмерную. Я не про деньги. Ими рассчитаться было бы проще всего — заработал, отдал и дыши свободно. Подозреваю, ждут от меня услугу и уверены в моей способности ее оказать. Уж не погибнуть ли за, точнее, вместо кого-то? А что? Я привычный. И эта платиновая блондинка с голубенькими глаэками и немного резковатыми, на мой вкус, чертами лица, изливающая сейчас бочку патоки в моем направлении, явно подводит меняя к тому, чтобы я сам умолял ее разрешить мне убить дракона в ее честь.

На дракона все равно придется идти, поэтому нет смысла затягивать.

— Милая баронесса! Я благодарен вам за свое спасение. Мое сердце преисполнено благодарности и в волнении трепещет полное жажды скорейшего возврата долга чести, коий я почитаю наипервейшим среди всех долгов, каковых в настоящее время я не имею, но не исключаю появления оных в будущем, ибо в настоящее время никому ничего не должен, хотя и готов признать — особым достатком похвастаться не могу. Я не беден, но в се равно честен и, скажу прямо, мечтаю сделать для вас что-нибудь эдакое. Необыкновенное! Свершить подвиг в вашу честь! Позвольте мне сделать это и умоляю — не отказывайте в этой малости, иначе я не переживу в должниках столь очаровательного создания, как вы!

Ой, сколько пате-е-е-етики! Сколько сиро-о-о-опа! У меня сейчас губы слипнутся — как я еду потом в рот проталкивать буду? Вдобавок сейчас сам разрыдаюсь над своими словами и буду протирать залитые слезами мужественные щеки вышитыми платочками, которые позаимствую у баронессы. Ага. Одного маловато будет. Интересно, хватит ли у девушки запаса?

Баронесса сверкнула в мою сторону отнюдь не смущенным взором. Ничуть ее не расплавили мои елейные речи. Даже что-то вроде беспокойства мелькнуло — а не слишком ли смышленый тип ей попался? Тот, что видит ее игру и готов ввести в нее свои правила, чего о-о-очень не хотелось бы.

Баронесса достала платочек, поднесла его сначала к левому глазу, через полсекунды заминки к — правому, печально вздохнула, всхлипнула и наконец заговорила на тему, которая мучила меня, не скрою, последние двое суток, отведенных мне на отдых после болезни.

Со мной тогда общался только один единственный пожилой слуга, неспособный (или не желающий) произносить больше двух слов подряд. Надо сказать колоритная личность. Если бы не седина в густых волосах, бакенбардах, бороде и усах, я бы принял его за молодого человека, увидев однажды, как он двигается, когда думает, будто его не видят. Тем не менее, надо отдать ему должное, свои скупые фразы произносил он всегда предельно вежливо и корректно, не выдавая на спокойном, словно гладь болота, лице ни малейшего раздражения. Причем стандартный набор его слов, используемых для общения со мной, я выучил моментально, впрочем, очень может быть с другими он разговаривал ничуть не более красноречиво. Не только со мной. Речь слуги не отличалась разнообразием: «Отдыхайте», «Все будет хорошо», «Вам вредно волноваться», «Дождитесь разъяснений от госпожи», «Не велено», «Не положено», «Положено так», «У нас так принято (не принято)», — это все, что я слышал на протяжении двух дней после своего полного выздоровления. Однако, гостю, спасенному милостью неизвестной госпожи, роптать не приходится.

Как бы все упростилось, будь мне доступна ментальная магия в любой ситуации и по первому требованию. Увы.

Самооборона предполагает только возможность контратаки, но не первого удара. То есть защититься и ответить агрессору со всего размаха широкой и щедрой души я могу, но просто так установить связь и покопаться в головах людей, увы, никак. Еще один блок этического характера запрещает подобные действия. Только при непосредственной угрозе жизни. А она мне нужна, угроза жизни всего лишь для того чтобы влезть своими сапогами в чужой разум?

Что-то такое уже было со мной. Вроде в тот момент, когда меня делали виконтом. И да. Тогда я реально испугался.

Думал — все. Сейчас прибьют, а живым я не дамся — буду прорываться. Так что, если припрет, сомнений нет — блок я или сверну или обойду.

Пока не приперло. Во всяком случае, не настолько, чтобы начинать тужиться и обходить запрет на ментальную магию.

При этом терзают мою душу некоторые сомнения — возможно ли манипулировать чужим сознанием, не погружаясь в него полностью? Наверняка возможно, но это уже явно не уровень общеобразовательной самообороны. Даже для магов. Поэтому не нужно богатого воображения, чтобы воочию представить себе; что могут сотворить с бессознательным телом «добрые» люди, если случайно на него наткнуться. Кстати, кольцо охраны вокруг того самого мага в красной мантии убедительно демонстрирует степень его защищенности от нападений.

— Ах, дэр барон! Вы могли бы мне оказать просто о-о-огро-о-омную услугу, но просить вас я не в силах! Это же так неблагородно просить что-то в ответ на спасение жизни! Благородные должны помогать друг другу бескорыстно! Не прося ничего взамен. Мы же не торгаши какие-нибудь!

— Ну что вы, милая баронесса! Благородные должны помогать друг другу! — попробовал бы я ответить иначе в то время, как моя визави предельно прозрачно намекнула, кем будет считать отказавшегося ей помочь. И что с ним сделает. —

Умоляю Вас, дэрини! Дозвольте мне приложить все силы к тому, чтобы помочь вам.

Таким вот образом, мы еще некоторое время ходили вокруг, да около, виляли хвостами, мурлыкали и поливали друг друга потоками сахарного сиропа с воздушным кремом, пока, наконец, хозяйка не разрешила милостиво себя уговорить, и не рассказала более или менее доступным языком, чего, собственно, от меня ждет.

Если сократить довольно длинный монолог баронессы, то мне, барону Стригору дэ Корсел (согласно нагло присвоенных документов), предлагается всего-навсего посетить Королевский Бал Невест, имеющий место быть через девять дней в одной из королевских резиденций неподалеку от столицы Сорокара. В соответствии с указом государя на этом балу обязаны присутствовать все молодые неженатые мужчины благородного происхождения, дабы они могли, «не замыкаясь в тесных рамках мелких провинциальных сообществ, иметь возможности много более обширные для выбора достойной пары из числа благородных дев королевства, а также и среди иностранных представительниц прекраснейшей половины разумных обитателей мира с целью дальнейшего углубления, расширения и укрепления на основе родственных связей межгосударственных отношений во благо Великого Сорокара». Письменный приказ заблаговременно рассылается всем кандидатам персонально.

Бал продлится пять дней. Жить предстоит там же в резиденции. Мест для знакомства и уединения много, но вести себя следует предельно целомудренно и до свадьбы ни-ни. Теоретически. За недостойное поведение — лишение титула и изгнание. Однако, нецеломудренное поведение… за недостойное не принимается. При этом никто не обязывает уезжать с бала непременно женатым. Не получилось, так не получилось. Не сложилось, так не сложилось. Может быть, в следующем году сложится.

Да. Еще один момент. Дуэли разрешены и для их проведения специально оборудованы пять площадок с местами для секундантов, лекарей и зрителей. Скорее, зрительниц, дабы прекрасные девы имели возможность оценить храбрость и ловкость своих потенциальных женихов.

Все, на первый взгляд вполне благопристойно и не лишено рациональности.

К сожалению, брат баронессы болен и именно поэтому не может посетить столь достойное мероприятие. Причем отговариваться болезнью нежелательно категорически, так как его недуг довольно-таки своеобразен. По словам сестры, брат: «Очень-очень умный и все-все-все понимает». Но, увы, иногда впадает в состояние полной заторможенности — «сидит неподвижно, смотрит вперед и ни на что не реагирует. И так — день-два-три». Чем вызывается подобный ступор, какими провоцирующими факторами обусловлено это его состояние — никто не знает. Разумеется, барона, внезапно и неспровоцировано застывшего в ступоре прямо на балу, моментально признают недееспособным, что повлечет за собой массу неприятных последствий, как для самого брата, так и для его любящей сестры. Дело в том, что молодые люди — сироты. Их родители умерли полтора года назад от неизвестной болезни как-то сразу и внезапно.

Вот тогда-то у молодого барона и начались приступы.

Баронство Колор нельзя отнести к очень богатым владениям. Однако, для многочисленной дальней родни оно представляет собой довольно-таки лакомый кусочек. Имея за спиной стаю «любящих» родственников, можно даже не гадать — они сделают все возможное, чтобы мертвой хваткой вцепиться в любую, пусть самую прозрачно призрачную, возможность получить доступ к ресурсам и счетам баронства. Брату назначат опекуна, который моментально запрет его в дальней комнате гостевого крыла и полностью отстранит от дел. Сестру новый хозяин по-быстрому выдаст замуж за какого-нибудь престарелого «друга семьи», где у молодой жены окажется столько же свободы и надоед на будущее, сколько у ее несчастного брата, а сам будет потихоньку перекачивать средства на свои счета. И не только средства.

Довольно скоро выяснится, что все имущество заложено, перезаложено и через некоторое время выкуплено по бросовым ценам тем же самым опекуном через подставных лиц. Сценарий, увы, заезженный, но до сих пор эффективно применяющийся в подобных ситуациях.

Король об этом знает, но… молчит. С его вершины все видится иначе и справедливость по отношению к сиротам склоняет голову перед целесообразностью. Стране нужны сильные и умные аристократы. Они — опора и будущее королевства, а из слабых и неудачливых получаются покорные жены или неплохие чиновники и младшие командиры.

Сирот благородных кровей не оставят без государственной помощи и поддержки никогда. В том числе; королевский бал невест является одной из форм такой поддержки — помочь сиротам найти свою пару, дать пусть небольшое, но приличное, приданое девушкам и хорошую должность парням соответственно их талантам.

Ах, если бы на этом все замыслы короля и заканчивались. Увы, есть в этом празднике реального счастья второе дно.

Что поделать — закон равновесия? Счастье одних компенсируется несчастьем других и улыбка одного ребенка часто базируется на слезинке другого.

Это — все! Полный крах! Отказаться мне теперь совесть не позволит, если есть возможность помочь своим спасителям.

Мое участие принесет, если не спасение, то хотя бы отсрочку, за время которой можно будет найти выход из положения.

Например, женить брата на какой-нибудь тихой и доброй девушке из благородной семьи с хорошей родословной. А то вдруг на балу попадется какая-нибудь ушлая дочка торговца, недавно купившего титул, да женит брата на себе, а он «такой дове-е-е-ерчивый, такой скро-о-о-омный, такой до-о-о-обрый…».

Угу. Я так и понял. Вдруг чистую породу разбавит дворняга? Баронесса не переживет такое крушение основ. Ясно, почему меня так настойчиво толкают на бал, где реально можно завести выгодные для дела знакомства.

Таким образом, моя задача, по словам баронессы, предельно проста — приехать на бал, зарегистрироваться, поприсутствовать на мероприятиях и, главное, не высовываться. Быть предельно незаметным и никому не интересным.

По истечении указанного срока следует вернуться в замок за наградой. Всем необходимым для путешествия и на время пребывания в резиденции: деньгами, одеждой и охраной, — любезно снабдит баронесса. Щедро. В разумных пределах.

Тем более, там предполагается полное обеспечение: жилье (ах, в настоящем королевском дворце), еда (ах, деликатесы королевских поваров) и развлечения (ах, королевские шуты, менестрели и танцы-танцы-танцы…). Кроме того (хи-хи!) на самом балу можно будет неплохо развлечься и по-другому. Для этого есть все условия, в том числе множество специально устроенных укромных уголков, где молодой человек, если не станет смущаться и теряться, сможет получить не только целомудренный поцелуй в щечку от красивой девушки, но и нечто большее — «Надеюсь, от скромной девушки вы не ждете подробностей?»

Циничные намеки «скромной» дэрини баронессы заставили меня слегка улыбнуться. Вспомнилось, как сорокарцы клеймят позором распущенность нравов в Галсоро, где (подумать только!) сохранение девственности до свадьбы не является обязательной, как возмущаются полигамией вампиров и отсутствием института семьи и брака у эльфов. А уж про орков не скривившись и слова сказать не могут. Как же! Женщина(!) может иметь гарем(!) из нескольких мужчин!!

Тьфу на них! Единственные, кто вызывает уважение — гномы. Там женитьбы раз и навсегда. Как в Сорокаре, хотя в нем почему-то полно женатых по третьему, а то и по пятому разу.

А сами-то, что творят? Во истину простые запреты по приказу, не вросшие в структуру ценностных ориентаций личности путем воспитания и положительного примера старших, порождают самую настоящую распущенность. Ведь главное, для местных ханжей, чтобы на утро после свадьбы простыня на супружеском ложе была в крови (хоть куриной — все равно никто не проверяет), а то, что невеста через свою постель целый полк до этого пропустила, совершенно не важно.

Понятно, почему многие красавицы на таких вот балах моментально уходят в скачок и сдвигают мозги набекрень. В своем замке с конюхами и гвардейцами под присмотром нянек, фрейлин, гувернанток и дуэний небось не очень-то разгуляешься. А запретный плод сла-а-адок.

Ехать мне предстояло под именем барона Франсора дэ Колор. Документы, временные конечно же, баронесса обещала предоставить в лучшем виде. Дескать, есть у нее знакомый маг, который ей немножко должен, он проставит нужную метку, точнее уже замагичил нужную область баронского патента. Осталось мне приложить руку, отпечаток спектра ауры зафиксируется и никто не усомнится, что я и есть брат девушки. «Мои» документы на имя Стригора дэ Корсел полежат пока у баронессы. Так надежнее. А то вдруг кто-нибудь, совершенно случайно увидит второй комплект на другое имя?

Эх. Что ж мне не живется, как всем нормальным людям? Наверное, только агенты тайных служб, да лицедеи меняют имена и титулы на дню по пять раз. Хотя титулов у меня как раз всего три. Один — простолюдин… а что же это еще такое, как не титул? Прозвище, кличка, клеймо, звание? Второй — виконт. Третий — барон. Никак до графа не дойду. А может сразу в герцоги? Чего мелочиться? Дважды барон и столько же виконт. Два раза — Хантаги, один раз — Корсел.

Теперь — Колор. Из двух баронов и двух виконтов можно же слепить хотя бы одного графа? Ну пусть самого простенького, самого завалященького, самого меленького и захудаленького? Про захудаленького — это я в точку. Живот, с которым сроднился аж с младых ногтей, возвращаться, судя по всему, вовсе не намерен. Не сказал бы, что это мне не нравится.

М-да. Пора! Ой, пора-а-а-а… завести книжечку, в которую буду старательно заносить все свои имена и прозвища непременно с подробными пояснениями и комментариями, чтобы, к примеру, случайно не назваться Бером там, где меня знают как Ника, или Стригором там, где я буду представлен Франсором. Свое имя от папы с мамой тоже желательно не забыть. А то ляпну в родной деревеньке, дескать, Беролесс я — все так и ахнут. Посмотрят жалостливо, девушки расплачутся, мужчины ограничатся скупой мужской слезой. Ах, какой был парень! Какой повар! Какие надежды подавал и вот. Смотрите. Совсем в столицах тех проклятущих умом подвинулся.

Все-все-все. Хватит истерики. Смотрим на баронессу предано и заинтересовано, эдаким ушастым и пушистым кроликом с нетерпением ждущим счастья оказаться в глотке удава. Хлопаем тазами и улыбаемся. Улыбаемся и хлопаем.

А у дверей уже ожидают приглашенные мастера: брадобреи-куаферы, спажники-портные, оружейники-бакалейщики.

Намывают-вытирают, бреют бороду, стригут-укладывают, меряют сапоги дорожные, сапожки домашние, туфли домашние (одни) и бальные (пять пар на каждый день), примеряют штаны с камзолом цветов баронства (попугай от собственной серости сдохнет), рубашки и… м-м-м… белье нижнее. К вечеру обещают все, что в этом нуждается, подогнать, а что не нуждается, шустро, оглянуться не успеешь, уносится, растаскивается, пакуется и от меня прячется, то есть в багаж укладывается.

Одна-а-а-ако. Слуги здесь вышколенные. Прямо на лету салфетки ловят.

В общем, баронесса, явно, не сомневалась в успехе своих стенаний. Мне было показалось, будто она доподлинно знает.

— никакой я не барон Стригор. Но нет. Пусть из меня чтец душ почти никакой, но, судя по всему, девушка полностью уверена в моем благородном происхождении. Хотя бы в этом, точно. Очень уж искренне она изливала на мою голову свои убеждения об исключительности благородного сословия, предопределенности его главенства в любых социальных структурах и даже некоторой вседозволенности в поведении. Дескать, простолюдины относятся, скорее, к полуразумным животным, и, следовательно, остро нуждаются в крепкой узде и управлении, которое и реализуют благородные твердой рукой с помощью законов. Следовательно, благородные в силу самой сути своего предназначения стоят над(!) законом, поскольку управлять и быть управляемым тем же инструментом или механизмом, коим реализуется управление, невозможно. Точно так же, как накинуть узду на самого себя и взять в руки поводья. Теоретически такое возможно, но кроме демонстративной видимости(!) самообуздания, призванной создать иллюзию равноправия низших и высших пред законом, ничего иного в себе не содержит.

Простолюдину она не стала бы с таким жаром доказывать подобное. Просто сочла бы бессмысленной растратой слов и сил. Все равно мне опять заранее не нравится то, что предстоит сделать. Есть там второе, а то и третье дно. Есть.

Наверняка есть. И чем все это может для меня обернуться представить сложно. Прежний горький опыт однозначно утверждает — ничем хорошим. Однако, подводных камней пока не видать. Вода слишком мутная. А вдруг и впрямь мои предчувствия — всего лишь страх, основанный на прежнем опыте? Вдруг мне предстоит всего лишь просто помочь хорошим людям, которые меня спасли, не оговаривая заранее цену, и ничего иного, кроме сказанного, не планируя?

В всяком случае, как ни крути, а меня очень устраивают планы баронессы. Она даже сама не знает насколько.

Реально, уйти из замка, порушив планы и наплевав в кашу, которую варит баронесса, я могу в любой момент. Кто меня здесь удержит? Никто. Вот только куда? Кордоны еще перекрыты. Поиски продолжаются. Возможно даже с большей интенсивностью и в расширенном диапазоне. Ведь я пока не пойман, а просто так оставить это дело пограничники и привлеченные силы не могут — скорее всего вся верхушка, пусть даже только на территориальном уровне, осведомлена и ждет конкретных результатов. К тому же вряд ли сорокарцы знают, сколько на самом деле диверсантов осталось в живых и в настоящее время зайчиками разбегается по стране, петляет и прыгает по лесу. Следовательно, будут ловить, пока не устанут или… пока кого-нибудь не поймают.

Стало быть в Норстоун короткой дорогой не уйти. Остается двигаться вглубь страны, но соркарские ловцы отнюдь не дураки. Наверняка, и такой ход просчитали. Значит, на дорогах посты, в лесу патрули. Проверят всех. Особенно трясут простолюдинов и военных. У благородных наверняка придирчиво проверяют документы. Может быть никто и не знает о том, что Стригор совершил серьезный проступок и прихватил бумаги с собой на задание, но то что он погиб уже наверняка установили и оповестили все посты. Милое дело — уйти от преследования под видом одного из преследователей. Давно придумано и давно используется. Иногда получается. Так что, рассчитывать на невнимательность или не информированность патрулей слишком опасно.

Другое дело, с документами местного барона. Маг хорошо сделал свою работу. Впрочем, я мог бы и сам, но только конкретно в документе. Как внести правку в королевский реестр, я не знаю. Еще бы. Будь все так просто, от подделок спасу не было бы. Честному барону на каждом шагу пришлось бы доказывать, что он получил документ по праву, а не купил на рынке у неизвестного барыги. Хотя в случае столь упорной облавы проверяющие могут запросить дополнительного подтверждения, наплевав на дороговизну магической связи и подтверждения из канцелярии. В канцелярии скажут только совпадает метка или не совпадает. Живого человека они же не видят. Вот тут без баронессы не обойтись. Только она сможет развеять сомнения и подтвердить мою личность… а может не развеять и не подтвердить, если заподозрит меня в желании уйти не попрощавшись. Правда не думаю, что до такого дойдет. Все-таки направляюсь не куда-нибудь, а во дворец и не просто так, а по приглашению короля! Пусть и одним из тысячи таких же приглашенных. Тем не менее, королевский приказ есть приказ — препятствовать его исполнению, думаю, поостерегутся и особо тормозить на заставах не будут.

Ну что ж. Как поется в одной песенке: «Уговорил! Еду на бал!».

Утром меня подняли, помыли, приодели, запихнули в карету — старую, потертую, но все еще крепкую — кучер щелкнул кнутом, мне помахали платочком и… мы поехали. Тряслись мы недолго, минут сорок, после чего карета остановилась. В окошко я увидел здание постоялого двора средней руки. В Сорокаре, похожа, как и у нас, в Галсоро, постоялыми дворами называют заведения, предназначенные для проживания гостей среднего достатка. Для бедных существовали ночлежки при трактирах соответствующего статуса, для богатых — гостиницы. Но, как и всегда, грань между названиями довольно-таки условна. Я сам жил в гостиница, когда ехал с обозом, хотя и не считался богатым гостем. Да и слуги тех самых богатых гостей селятся рядом с хозяевами, то есть в той же гостинице; пусть и в номерах попроще.

Постоялый двор, повернутый ко мне фасадом, выглядел именно средним по всем меркам. Бедноту здесь, точно, не терпели, но богатые сочли бы условия для проживания слишком скромными. Хотя бывают в жизни исключения — добротно, чисто, даже наверняка, уютно — что еще надо для непритязательного или просто экономного путешественника?

К моему экипажу неспешно подходили трое людей, только что вышедших из дверей сего приюта странников. Три парня примерно моего возраста и не слишком-то богатырского телосложения. Все трое чуть выше меня ростом, смуглые или просто загорелые, слегка горбоносые, светловолосые и синеглазые. То что не южане — совершенно точно. Тип лица ближе к северу Галсоро или югу Норстоуна Одеты в добротную дорожную одежду и вооружены каждый парными саблями (несколько длиннее любимых сабель вампиров, но короче клинков для конного боя). У одного из молодых людей кожаную куртку перечеркивали две перевязи крест-накрест с метательными ножами, у другого — за спиной висел сагайдачный набор с луком в налуче и колчаном со стрелами, у третьего — арбалет. Арбалет, кстати, очень непростой, а на магической, так сказать, тяге. То есть — самовзвод с барабаном болтов под направляющей. Магия обеспечивает взвод тетивы и установку в желоб болта. Выстрел производится за счет упругости материала плеч. Остался один шаг до изобретения магометателя с разгонными кольцами. Ух и шибает!

Мне вспомнились картинки из курса исторического метательного оружия галактической цивилизации. Между прочим принципиальная схема за столетия практически не изменилась. Поменялись дизайн, чистота обработки, мощность накопителей, прицельные приспособления. А в основном, все то же. «Изобрести» что ли? Эх, рановато. Недостаточно глубоко я разбираюсь в магомеханике. Вот копировать умею. Масштабировать. Готовые магемы использовать, да и то исключительно в кухонной технике. Тем не менее, такое мощное оружие как арбалет в руках непрезентабельно одетого парня стоит очень и очень приличных денег. Мне так кажется. Ну а как же? Будь они дешевы, каждый воин бегал бы с ним по лесу. А я так ни одного до сих пор не видел. Вот такая у меня замечательная логика и способности к анализу.

Угрозы от парней я не чувствовал. Скорее всего это те самые телохранители, которых наняли меня сопровождать по приказу баронессы. Она на прощание сказала:

— Простите меня, дорогой барон, но все гвардейцы моего дома призваны на усиление патрулей в связи с недавней тревогой на границе. В замке остался самый минимум, чтобы только обеспечить караульную службу. Даже кучера своего не могу выделить. Мой довезет вас до Подножного — это городок неподалеку от замка — там вас будут ждать трое наемников для сопровождения в пути и нанятый кучер. Он — мужчина опытный, дорогу знает, не раз ездил, довезет в лучшем виде. Я добавила вам еще двадцать золотых за неудобства. Слугу и камердинера наймите сами, если посчитаете необходимым, но в столице с пренебрежением относятся к благородным приехавшим без охраны и хотя бы одного спуги. Имейте это ввиду. Не позорьте наш дом.

— А сколько должно быть охраны и слуг, чтобы не позорить?

— Двое охранников и один слуга. Это и есть тот минимум, который не позволит считать вас нищим или излишне жадным.

Теперь моя охрана приближалась к карете, с любопытством поглядывая на дверцу. Не выйти, и не поприветствовать тех, с кем возможно придется драться спина к спине, слишком уж заносчиво выглядит. Поэтому, открыв дверку кареты я легко спрыгнул на землю, не дожидаясь пока кучер опустит ступеньки.

Троица безмолвно остановилась прямо передо мной и с нескрываемым вниманием осмотрела меня сверху донизу и снизу доверху. Тень легкого презрения промелькнула на их лица практически одновременно, когда взгляд дошел до рук.

Ну да. Нет у меня мозолей, характерных для воинов, упорно и подолгу занимающихся с оружием. Но не объяснять же им про мою регенерацию, которая и поверхностные раны и мозоли сводит моментом. Да, собственно, им-то какое дело? Их наняли охранять, так пусть отрабатывают.

— Гравор, — слегка поклонился мне тот, что стоял посередине.

Он, кстати сказать, был самым высоким в их компании. Примерно на треть головы выше меня. Он же, по-моему, был у них за главного.

— Домикадор, — склонил голову стоявший справа от Гравора.

— Линандор, — кивок от левого.

— Барон Франсоро дэ Колор, — представился и я в свою очередь. — Ну вот и познакомились, — мне пришла в голову удачная, на первый взгляд мысль, которую я поторопился тут же озвучить: — Уважаемые, не согласится ли кто-нибудь из вас дополнительно подработать моим слугой? Даю два золотых.

В глазах всех троих на мгновение мелькнула такая ярость, словно я попытался за пару медяков нанять принцессу помыть полы в моей комнатушке. Я поторопился сгладить впечатление.

— Я хотел сказать, что услуги камердинера мне совсем не нужны, со всеми проблемами я привык справляться сам, но мне для статуса необходимо иметь слугу. Нанимать бездельника, который будет занят лишь охмурением служанок, копанием в моем белье и прицельными плевками в потолок, совсем не хочется. Вот я и подумал, что можно бы совместить охрану и роль слуги.

— Услуги телохранителя стоят немного побольше двух золотых, — иронично и по-прежнему слегка пыхтя от негодования сквозь зубы сказал Домикадор.

— Я разве говорил про телохранителя, — в свою очередь иронично приподнял бровь я. — Я говорил о том, кто обычно стоит в сторонне, чистит хозяину сапоги и бегает за новой бутылкой.

— Да-а-а-а?! Ты хочешь, чтобы охрана чистила тебе сапоги? — не выдержал и Линандор.

— Десять золотых и мы договорились, — Гравор легко, по-мальчишечьи улыбнулся и кивнул. В глазах его что-то непотребное плясало веселье.

— Де-е-есять? — протянул уже я. — Не слишком ли жирно будет? Или вы все трое будете чистить мне сапоги? Третий будет для вас щетки ваксой мазать?

— Что-о-о-о?! — хором затянули компаньоны Гравора. — Позвольте я его убью прямо здесь. Ваше вы…

— Я согласен! Девять золотых, — резко оборвал кровожадные намерения друга лидер. — Сразу предупреждаю — сапоги чистить не буду. Даже для достоверности образа.

— А вина принесешь?

— Вина принесу. Так и быть. Напиток благородный — урона чести для наемника не будет.

— Ну хорошо! Договорились! Три золотых и зга должность твоя.

— Восемь золотых и считай, что тебе будет прислуживать особа королевской крови.

— Тогда один золотой.

— Это почему же? — искренне удивило! наемник.

— Все просто. Поскольку особа королевской крови не умеет самых простых вещей, главное; вести себя как добропорядочный слуга, мне придется потратиться, чтобы научить сию особу элементарным действия. Согласитесь, это справедливо.

— Но разве не приятно, что титулованная особа…

— Простите, — бесцеремонно перебил я Гравора. — Я не собираюсь переплачивать за брэнд.

— За что простите? — ой, кажется не поняли все трое. Это ж термин из галактического курса экономики.

— За торговую марку. Дескать, товары от «Поставщика Его Королевского Величества» стоят дороже точно такого же по качеству товара у другого торговца. В общем, ребята, я не бегаю за вами с предложением подработать. Нет желания — забудьте. Найду кого-нибудь другого. Желающих и за меньшие деньги найдется достаточно.

Не хотят, как хотят. Найму бездельника. Хай жирует на моих харчах, но этот беспредметный торг мне надоел. Осо-о-обы, понимаешь, королевской кро-о-ови.

— Ладно-ладно, — примирительно поднял руки Гравор. — Нельзя же без торга-то. Даже как-то неинтересно получается. Я согласен.

— Ва… э-э… Гравор, — с беспокойством произнес Линандор. — Давайте лучше я побуду в слугах.

— Нет, Лин. Мне даже интересно. И не отговаривай.

— Так, а где кучер, который мужик опытный и нас в лучшем виде довезет до столицы? — поскольку дело сделано я стал осматриваться разыскивая взглядом нашего нового директора по лошадям.

— Я здесь, ваша милость.

Ага. Мужичок с кнутом в сторонне и есть наш кучер. Так я и думал.

— И как же тебя звать-величать уважаемый.

— Ой, — чего-то испугался мужичок. — Эта. Звать меня Силка, а величать тово… не надо бы. Из простых мы.

— Ну, не надо и не будем. Давай, Силка. Бери в руки бразды правления и вперед к светлой цели.

— Эта… ваша милость… чего брать-то прикажете? Не понял я. И куды править? Вроде в столицу подряжались, — аж вспотел от непонимания нанятый драйвер экипажа на конной тяге.

— Садись, говорю, на облучок, бери вожжи и поехали. В столицу. Куды подряжались.

— А-а-а-а… эт мы мигом.

— Ну что ж, ребята, по коням?

— Как прикажете… — все трое синхронно усмехнулись, — хозяин. — Кивнули и неторопливо направились в сторону конюшни постоялого двора.

Баронесса, проводив карету с ничего не подозревающей жертвой, неторопливо поднялась на второй этаж и направилась в сторону хозяйских покоев. Возле двери стоял седой слуга. Тот самый, который все эти дни находился при больном госте. Он, молча, поклонился дэрини и открыл для нее дверь. Госпожа медленно вошла в гостиную. Слуга последовал за ней, аккуратно притворил створку и… задвинул массивный засов. Отрезав помещение от остального замка мужчина преобразился. Решительно и властно схватил баронессу за руку, заломил ее так, что заставил девушку сильно наклониться и почти волоком протащил ее к большому столу. Край столешницы больно ударил девушку в живот, заставив ее резко наклониться ниже. Если бы она не подстраховалась правой, свободной, рукой, вполне вероятно могла бы и лицо разбить о прочное полированной дерево. Слуга тем временем задрал подол ее платья вверх, запрокинув на голову и резким движением спустил вниз кружевные панталончики, обнажив аппетитную попку. Тихо зарычав, он шлепнул по округлостям ладонью, и туг же стал мять ягодицы. Затем просунул руку мееду ног и начал поглаживать уже там. Наконец, он освободил руку хозяйки, приспустил брюки, крепко сжал бедра девушки и резко вошел в ее лоно, заставив вскрикнуть от легкой боли и испуга. Дальше он начал двигаться, словно пытался вбить в тело жертвы всю свою ярость и ревность. А как еще назвать бедную баронессу, если со стороны соитие было похоже на жесткое насилие.

На удивление, хозяйка замка, вроде бы повернутая на чистоте крови и живущая непоколебимым презрением к нижестоящим, ничуть не возражала. Она не плакала, не кричала, не вырывалась, не умоляла прекратить. Наоборот, через пару минут она прерывисто и глубоко задышала и сама стала подаваться бедрами навстречу сильным движениям мужчины. Кроме того, она вдобавок в моменты глубоко проникновения еще и поигрывала бедрами, чтобы получить еще большее удовольствие. Вскоре она стала вскрикивать все чаще и чаще в такт совместным движениям.

Еще пара-тройка размашисто сильных движений и тело девушки охватила судорога блаженства. С губ сорвался полустон-полурык, завершившийся глубоким вдохом-выдохом. Баронесса утомленно положила голову на руки. Слуга еще некоторое время постоял, не лишая девушку своего присутствия внутри, дал ей время отдышаться и немного прийти в себя. Затем он аккуратно вошел в норку повыше и снова неторопливо задвигался, постепенно ускоряя движения и увеличивая глубину проникновения. Ее жертва в первые мгновения стонала от боли, потом затихла, а через некоторое время снова стала двигаться навстречу мужчине.

Закончили они в этот раз почти одновременно. Мужчина, сделав последние движения, наклонился, опираясь на стол руками и все еще тесно прижимаясь бедрами к своей «жертве», отдышался немного и припал губами к шейке девушки.

Баронесса застонала от удовольствия и немного поерзала попкой.

— Хватит… пока, — хрипло прошептал слуга.

Мужчина выпрямился, оторвался, наконец, от податливого тела, явно ожидающего новой ласки, достал из кармана чистый платок и нежно протер бедра, между ними и ягодицы девушки. Отшвырнув испачканный кусок дорогой материи, привел себя в порядок, потом аккуратно натянул на место приспущенные панталончики и расправил юбку. Баронесса развернулась к нему лицом и припала к губам мужчины. Не отрываясь от поцелуя, мужчина подсадил девушку на стол.

— Что ж ты со мной творишь? — удовлетворенно вздохнув, девушка положили голову на плечо слуги. — Зверь! Ну прямо ревнивый зверь!

— А нечего было глазки строить этому б-бар-рану-барону. Как я его еще не задушил прямо посреди вашего воркования.

— Ну, братик! Ты же понимаешь. Глазки и умение их строить — один из самых острых клинков девушек.

— Де-е-евушек. Ты уже с тринадцати лет не девушка, — иронично хмыкнул странный слуга.

— А благодаря кому? А? Братик? И потом мы же говорим про возраст, а не про анатомические особенности женского пола.

— Еще скажи, что отчаянно сопротивлялась насилию со стороны собственного родного брата и никогда ему не простишь, — саркастически скривился «слуга».

— He-а. Не прощу, — нежно улыбнулась девушка. — В наказание ты не посмотришь больше ни на одну женщину и всю жизнь будешь любить только меня.

— А знаешь ли сестричка, как называется то, что мы с тобой делаем? Инцест! А знаешь какое наказание предусмотрено в нашем благословенном королевстве?

— Если ты не заметил, братик, — ничуть не испугалась девушка, — я прекрасно знаю про наказание. Поверь оно для женщин ничуть не легче; чем для мужчин. Ты не один рискуешь! Причем основную работу все-таки делаю именно я. Стараюсь изо всех своих слабых сил. Если узнают, наказание будет не в пример жестче.

— Плохо стараешься. Представляешь, каково это изображать слугу? — мужчина скривился так, будто на светском обеде по ошибке сунул в рот большую дольку кислющего лимона и не может просто так выплюнуть. Приходится продолжать жевать дальше. — Я! Барон дэ Колор! Должен изображать полоумного, жить в закрытых апартаментах и одновременно строить из себя доверенного слугу. Единственному, кому разрешено прислуживать твоему братцу. То есть, считай, самому себе. А? Каково?! Мне, аристократу до мозга костей, кланяться всяким… всяким… идиотам и еще прислуживать им. Знаешь как достало?!

— Милый, но ты же понимаешь. Так надо. Потерпи еще чуть-чуть. Немного осталось. Скоро мы все узнаем скорбную весть о том, что мой любимый, немного больной, братик убит разбойниками и грабителями. Мне придется порыдать над твоим телом, а потом… пото-о-о-ом, — голос девушки стал предвкушающе мурлыкающим, — я найду утешение в объятиях барона Стригора, за которого очень скоро выйду замуж.

— За кого-о-о-о? — с угрозой протянул «слуга».

— Да за тебя же, глупенький! За тебя! Просто ты станешь бароном Стригором. Документы я уже подправила, а бедный.

«Франсоро» вскоре погибнет от рук бандитов и, вот какая жалость, до столицы так и не доедет. Лицо его будет так обезображено, что только я с уверенностью смогу его опознать. А я опознаю. Не сомневайся. Потом нам придется быстро пожениться, чтобы никто не успел наложить свою лапу на имущество. Я позже через своих людей проверю — может быть и имение этого Стригора удастся прибрать к рукам. Очень кстати пришел его выраженный галсорский акцент. Парень явно долго жил за границей. Скорее всего, все, кто его лично знал, давно забыли, как он выглядит на самом деле. Но это потом. Когда у нас все сладится.

— Ах во-о-о-он оно что-о-о-о. Ну ты и затейница. Я ведь подумал, что ты действительно влюбилась в этого барончика и мне готовила ту же участь, что и нашим родителям.

— Милый! Они нам мешали любить друг друга. Несчастный случай очень вовремя произошел с ними. Не находишь? Ну что ты хмуришься, любимый? Как же я без тебя, глупенький мой? Мне же ни один мужчина не нужен, кроме тебя. Ты — самый лучший! Поверь! Все будет хорошо. Просто замечательно!

— А вдруг настоящий Стригор останется жив? — с беспокойством спросил мужчина.

— Не переживай. Эти(!) ребята всегда выполняют свои обязательства. А они контракт приняли и плату уже получили.

Считай, дело сделано и печать поставлена.

— Чайрини?

— Нет. Чайрини на такое никогда не подписываются. Но ведь не важно кто и как — лишь бы дело сделали. Правда ведь?

Барон вздрогнул и больше не спрашивал свою сестру-подругу-любовницу. Почти жену, вопреки всем законам Сорокара, писанным и неписанным.

Глава 9

Мы ехали шагом, не очень-то мчась. Кучер берег лошадей, а моим охранникам, похоже, было совершенно безразлично с какой скоростью сменяется пейзаж по сторонам староимперского тракта. Карета двигалась ровно и плавно, что для меня оказалось весьма кстати — можно заняться своим мечом прямо на ходу, не дожидаясь остановок на ночь.

Говорят, тракт построили еще в те времена, когда на месте наших королевств была могущественная империя. Полтыщи лег прошло, а тракт так и залегает сытым удавом по территории бывшей империи, пронизывая насквозь страны, горы и реки, не считаясь с границами и современным расположением поселений. Здесь на севере Сорокара он изгибается почти под прямым углом и уходит на восток в Галсоро, затем тянется по Сорокару на юг и снова поворачивает, но уже на запад к соседям. В настоящее время он уже, конечно же, не блестит, как прежде, но и помятым не выглядит. Крупных ухабов нам пока что не встретилось, а мелкие да… попадались. Правда, ну о-о-очень уж мелкие. Даже на титул «Ухаб» они не тянули. Так. Ямка мелкая. Даже обсуждать стыдно. Разве что, какой-нибудь слишком капризный путешественник поворчит слегка на трудности пути, да и вернется к чтению книжки, прихлебывая горячую чибу, подогреваемую на жаровне. Угу. Ворчит, но ничуть не боится ни книжку уронить, ни чибу пролить.

Достав довольно-таки дрянной клинок — ой, поскупилась баронесса — из ножен, украшенных красивой чеканкой я положил его на сидение передо мной, сосредоточился и приступил к работе. В этот раз мне понадобилось гораздо меньше времени, чем при изготовлении первого клинка, но значительно больше усилий. Практический опыт перевел виртуальные навыки в реальные и породил уверенность в своих силах и знаниях. Я перестал осторожничать и действовал гораздо быстрее, чем в первый раз. А вот сил пришлось затратить существенно больше из-за того, что мне нечего было «поджечь» для преобразования вещества в энергию. Хлама у кузнеца я не прикупил, да и кузнеца не видел.

Тем более; в моей ситуации было бы странно и подозрительно запасать никчемные железки в дальнюю дорогу.

На выходе получил полугораручный фламберг в качестве универсального колюще-рубящего оружия. С ножнами тоже пришлось слегка повозиться, подгоняя их под иные габариты клинка. Но и с этим делом я успешно справился еще до первого кордона. Примерно минут сорок отдыхал, откинувшись на подушки сиденья и блаженно щурясь от солнечных зайчиков игриво скачущих по зеркальной поверхности лезвия. Тонкая вязь узоров маскировала клинок под очень дорогой сварной булат. Полудрагоценный камень в навершии послужил накопителем, пусть и не таким емким, как желудь эльфов, но исправно выполняющим свои функции.

Первый кордон на пути мы миновали без препятствий. Я был спокоен и невозмутим. Еще бы! Айсберг, влетевший чудесным образом ко мне в желудок прямиком с южного полюса, выморозил все. В том числе, и эмоции.

— Кто такие? Документы? — услышал я слева от кареты чуть хрипловатый голос.

— Так ить, какие документы уважаемый страж? — зачастил наш кучер. — Отродясь не требовалось. Скоки ежжу — без надобности были.

— Без документов задерживаем для выяснения личности, — лениво и равнодушно ответил невидимый пока страж. — Нет документов? Слазь и в арестантскую.

— Есть-есть бумажки-то есть. Как не быть. Взя-а-а-ал! А то, ить, говорили — бери мол, не то не пустют. Вот. Вот они. Я, стал быть, — Силка Подноженский. Везу, стал быть, барона в столицу.

С именами в Сорокаре было все точно также, как и у нас в Галсоро. Простолюдина кроме имени, данному папой с мамой, присваивали еще и некое уточнение по месту рождения или проживания. Поэтому Силка из Поножного имел полное имя Силка Подноженский. Я, к примеру, будучи простолюдином, именовался Никобаром Алорским. Алорскими были и мать с отцом и братья и сестры. Причем по имени графства нас звали, во-первых, потому, что мы были свободными, во-вторых, потому, что проживали непосредственно на землях самого графа. Зависимые крестьяне и горожане звались по названию поселения. Иногда, если имя было очень уж распространенное давали двойное уточнение по месту рождения отца или матери. Так и получалось, что нищий крестьянин мог иметь имя гораздо более звучное, чем знатный аристократ. Например, точно знаю одного Василория Чистопупко-Кривопрыщенсмого. Папа его был из деревни Чистые Пупки, а проживал его достойный потомок в селе Кривые Прыщи. Другое дело, требовалось такое извращение крайне редко. В основном, для обозников и кучеров. Простым крестьянам путешествовать с документами приходилось крайне редко. В пределах одного баронства или графства бумаги обычно не требовали.

— Дурень! Куда ты мне свои бумажонки пихаешь? — послышался раздраженный голос стража. — Не зна-а-аешь? Так я тебе наглядно покажу. Нет. Не покажу. Засуну. Когда почувствуешь, сразу поймешь куда. Вон туда топай к столу, где наш десятник сидит. Ему бумаги давай!

Дверца кареты открылась и на меня с подозрением уставилась румяная усатая физиономия. Шлем для физиономии был несколько маловат, торчал на самой макушке и делал лицо доблестного воина похожим на большую зрелую грушу с усами. Однако казалось, стоит стражу широко улыбнуться и лицо его станет совершенно похожим на яблоко с небольшой металлической пипкой наверху.

— Дэ-э-эр? — спросил страж. — Не изволите ли пройти для проверки документов?

Мне показалось или вопрос-предложение-требование прозвучали несколько издевательски?

— Изволю, — надменно ответил я, взял меч в одну руку, документы — в другую, и выпрыгнул из кареты.

Хамоватый страж даже не подумал опустить ступеньку. Но я не гордый. Окатил его фигуру презрением, повернулся к нему спиной и, задрав нос в зенит, прошествовал к столу.

Пункт проверки документов работал, как хорошо отлаженный механизм. На небольшом столике размещался металлический ящик, занимая в длину практически всю его поверхность. За столом сидел страж в чине сержанта и внимательно следил за показаниями индикаторов — красного и зеленого кристаллов. Неподалеку, грамотно прикрывая командира стояли три арбалетчика, держа в руках заряженные арбалеты, которые, впрочем, на людей они не наводили, но явно были готовы сделать это во мановение ока.

Кучер подошел первым, сжимая в руках бумажную трубочку. Сержант, нажав на левый бок ящика, выдвинул справа пенал и, молча, пальцем указал, куда следует класть документы. Кучер покорно положил свою ценную бумагу в пенал и замер перед столом. Сержант задвинул пенал внутрь ящика и положил с вою ладонь на круг активации. Через десяток секунд засветился зеленый кристалл. Проверяющий снова выдвинул пенал и жестом показал забрать проверенный документ. Кучер выхватил свою драгоценность из ящика и непрерывно кланяясь попятился в сторону кареты.

Следующими прошли проверку мои охранники, после чего и я удостоился внимания сержанта.

Признаться, были у меня опасения и мысленно я уже просчитал варианты развития событий. В частности, проработал план наиболее эффективного ухода. Правда, сделать это незаметно у меня вряд ли получилось бы. Сзади приближался обоз, спереди навстречу нам подъезжали конные путешественники. За мной они точно не погнались бы — невоенные однако — но сообщить о прорыве неустановленного лица вполне могли. И, уверен, обязательно сделали бы это при первой же возможности. Следовательно, мне опять пришлось бы бегать по лесам, скрываться, прятаться и драться-драться-драться…

К моему немалому облегчению, которое, очень надеюсь, никак не отразилось на лице, документы проверку… выдержали. Нам не пожелали доброго пути, не помахали платочком, вытирая на прощание с плохо выбритой щеки скупую мужскую слезу, и даже не улыбнулись (ага, светло и радостно). Равнодушно отмахнулись, дескать, поезжайте, не задерживайте, и больше не обращали внимания.

А мы и поехали.

Следующий кордон пересекали через пару часов. Там приняли довольно вежливо, документы проверили быстро слегка небрежно, коротко поклонились и пропустили дальше. Собственно, чего напрягаться проверять, когда на первом кордоне проверили?

Еще через час миновали последний кордон, установленный явно на всякий случай. Возможно просто действовала какая-нибудь строгая инструкция. Требующая зону поиска ограждать непременно тремя кордонами не меньше. Скорее всего, последнее, поскольку нас там практически не проверяли вовсе. Так. Подошел сержант, мельком глянул на документы, вежливо поклонился и даже извинился за беспокойство. А мы что? Сами будем изо всех сил требовать проверки? Да зачем нам это надо? Вежливо ответили и продолжили наше путешествие.

Дальше мы ехали спокойно и… скучно. Пялиться на пейзаж скоро надоело. Медитировать тоже. Влезать в распутывание формулы и отдельно каждой магемы кухонной телепортации для отправки живых существ откровенно лень. Подозреваю, в основном даже не лень в этом виновата, а вполне обоснованное подспудное понимание неподьемности задачи. Заниматься бесполезным делом для меня то же, что тупым зазубренным ножом по я… горлу ерзать. Ну вот как мне разобраться и понять, почему невозможно с помощью известной мне формулы отправлять живые существа даже на сантиметр. Ка-а-ак? Любую неорганику и органику в неживом виде сколько угодно и на любое расстояние (лишь бы сил хватило), а живую материю — нисколько и никуда. Разумеется, из учебного курса мне известен прямой запрет на использование данного способа телепортации для перемещения живых объектов. В случае игнорирования на месте приема окажется труп без единого признака жизни. Вот и вопрос — формула так построена, что убивает все живое или, так сказать, путь сквозь спираль пространства-времени в момент перехода через нуль времени-пространства? Наверное, второе скорее всего.

В точке нуль времени останавливаются все процессы. Философски говоря, замирает жизнь вселенной. Вот эту самую точку, думаю, и не могут пережить живые существа. Зато эта точка очень удобна для создания стаэис-камер. Втолкнул туда пирожок — он и висит там вне времени и пространства, пока новый импульс его обратно не вытолкнет.

Теоретически в одну точку можно вогнать бесконечное множество материальных объектов (нуль пространство), однамо и «выталкивать» из сгазиса придется сразу всё, что «втолкнули», а для такой операции понадобиться столько же энергии. То есть бесконечность. Отсюда и камеры, которые приходится размещать в ином пространстве. И специальные метки, обозначающие ячейки, куда помещается конкретный материальный объект. И каталог меток, чтобы найти именно тот объект, который нужен, а не первый под руку подвернувшийся. Кстати, и телепортацию можно в грубом приближении представить, как «вталкивание» объекта в точку нуль-времени-пространства с одновременным «выталкиванием» оттуда, но уже в другую точку реального пространства. В идеале по заранее установленным меткам, но можно и по образу, сохранившемуся в памяти. В последнем случае память должна быть хорошей, а образ максимально детальным.

Вот и думай — телепортация живых объектов осуществляется по каким-то иным принципам или по тем же самым, но с применением специальной защиты? Если верно последнее, то при анализе кухонной телепортации ничего я не пойму, поскольку она явно не содержит никакой защиты. Нет смысла усложнять.

Поэтому-то хотелось бы подробно рассмотреть хотя бы местные сплетения телепортации, а еще лучше — потерзать вопросами знающего наставника. Но где он? Ау-у! Здесь со мной точно его нет. Стало быть, цель моя остается прежней.

— поступить в академию. Причем все равно в какую: норстоунскую, галсорскую, сорокарскую или еще какую.

Между прочим, последняя все-таки соблазнительнее всех, судя по успехам их магов в боях против наших. И нет здесь никакого предательства! Конфликты на границах есть, а благородные с той и другой стороны ездят друг к другу в гости, как ни в чем не бывало. На балы приглашают, на праздники! Вот только с учебой адептов есть некоторые ограничения.

Нет в Сорокаре учат всех, как и у нас, в Галсоро. Другое дело, что не всему. Есть и секретные разделы, которые преподают только гражданам и то только тем, кто принес соответствующую клятву верного служения короне.

Я на данный момент — гражданин Сорокара. Благор-родный бар-рон! Могу от имени барона Франсора дэ Колор дать клятву местному королю, а там… Почему бы настоящему Франсору не послужить своему монарху? Все честно. М-м?

Поужинали и переночевали в трактире. Утром встали, позавтракали и снова в путь. Там же в трактире прикупили пирогов и фруктовой воды в дорогу, чтобы не скучно было в обед под голодное ворчание желудка вспоминать о банальной каше. В общем, такое уже было и еще будет — дорога, елочки-березки-полянки-коровки, трактир, пироги (так себе на вкус), компот или взвар или фруктовая вода… Уа-а-ау-у-у! Взвыть хочется. Скука скучная. Вот когда плотно занят неинтересным делом, тогда только и мечтаешь о блаженном ничегонеделаньи, а когда он наступает начинаешь искать это самое блаженство и никак найти не можешь.

Ни размяться, ни потренироваться. Ни сготовить чего-нибудь. Ну, хоть кому-нибудь!

Пробежаться за каретой что ли? Лошадь в режиме ускорения я обгоню, но… не поймут-с. Дярёвня-с! Решат — блажит барончик. Нашел чем заняться — скачки устроил! Еще бы номер себе на бок присобачил, хвост на жо…задницу и уздечку в зубы. Приз — ведро воды и торба овса. Хорошего. Отборного! Осталось заржать. Весело, от души.

На мои особые способности, кстати, даже не подумают — есть зелья ускорения, вот на них все и спишут. Дескать, что взять с больного скудоумием в острой фазе? На ерунду! Всего лишь чтобы на несколько минут почувствовать себя эпическим героем, которому реки на плевок и горы на шажок, потратить свое здоровье! Это же надо додуматься?! Откат от подобных эликсиров незабываемый и вред неизлечимый. Причем если внимательно присмотреться нет вроде у охраняемого лица жиру… чтобы с него бесится, а вот подишь ты, нашел где-то пару килограмм. Сжигает теперь почем зря.

К вечеру мы свернули с имперского тракта на королевский. Немного подальше имперский поворачивал на запад а нам надо на восток, точнее, юго-восток. Леса уже практически кончились и пошла холмистая равнина, изредка оживляемая небольшими, насквозь прозрачными, рощами. Временами наша езда стала напоминать путешествие мелкого кораблика по большим волнам или детские качели — вверх-вниз, вверх-вниз… Вниз разгоняемся — вверх, аки аспиды обожравшиеся, восполза-а-а-аем. Ползем-ползем-едем… Опять разгоняемся и… восполза-а-а-аем. Наверное могли бы и быстрее двигаться вверх, да кучер наш лошадок бережет, напрасно их не гонит и жилы им не рвет. Мне тоже все равно — часом раньше приедем, часом позже… какая разница?

Спокойно переночевав в трактире, на следующий день мы продолжили свой путь по волнам, по холмам. Изредка в речку королевского тракта вплетались ручьи местных дорог, как правило, грунтовых и ухабистых. Пыльных, пустых и унылых.

Ближе к полудню наша карета вдруг затормозила. Дорогу перегородил всадник с поднятой в останавливающем жесте рукой. В окно заглянул один из моих охранников.

— Что ему надо? — спросил я у него.

— Требует пропустить карету своего господина, дэр.

— А-а, — зевнул я небрежно махнув рукой, — пусть себе проезжает. Не хватало мне еще с местными благородными пи… титулами мериться. Хай едет. Может в сортир опаздывает.

Охранник немного удивленно кивнул и, ни слова не говоря, шагом отъехал от кареты. Его удивление понятно. Еще бы!

Благородный дэр пропустил такой отличный повод развеять немного дорожную скуку. Благородные ведь любят спасаться от нее, изо всех сил находя или просто придумывая малейший повод чтобы к чему-нибудь придраться и поразвлечься. К примеру, затеять скандальчик или даже драку по надуманному предлогу. А уж если предлог сам, можно сказать, лезет на глаза и в руки… это как нищему вяло махнуть рукой на золотой под ногами. Особенно легко воспитанные дэры приходят в ярость, когда считают свою честь задетой. Пропустить кого бы то ни было впереди себя.

— чем не урон чести? Потому в такой ситуации обойтись без парочки часов криков и споров на тему, чей титул выше — это как поужинать без вина. Ведь потом можно целый день, а то и два, с удовольствием вспоминать и всем рассказывать мельчайшие подробности происшествия: кто где стоял, кто что говорил, кто кому в зубы дал, и кто с копьгг долой прямо в пыль. Даже если с копыт долой как раз рассказчик, так ведь он сам же и рассказывает. Стало быть, падал не он, а его оппонент. Как вы могли подумать иначе?!

Лично мне все равно, что там подумают мои охранники. Пусть считают… м-м-м… чересчур осторожным, не желающим связываться с такой большой охраной, испугавшимся возможной дуэли… но мне просто лень тратить время на бесполезную болтовню. А свое мнение они могут увезти с собой в даль светлую. Далеко-далеко за горизонт… и там засунуть себе в задницу.

Мимо воина из авангарда поехала сначала тройка всадников, затем карета — не слишком роскошная, но скажем так, покрепче и поновее моей. По бокам с каждой стороны по всаднику. После кареты снова тройка воинов и уже вслед за ними с отставанием метров в сто — сто пятьдесят еще один воин. Арьергард. Все люди крепкие, суровые, хмурые. Одеты в добротные кольчуги с кристаллом накопителя-активатора на груди, плоские шлемы и одинаковые коричневые плащи наемников. На левом боку у каждого сабля, на правом — арбалет, за спиной щит.

М-да. Судя по экипировке — отряд из элитных будет. Такой мог бы в гвардии графа, а то и, бери выше, герцога служить.

Однако, в наемниках, видимо, доход пожирнее и воли побольше.

Дальше мы ехали с отставанием метров на двести-триста от арьергарда опередившего нас кортежа.

Где-то ближе к середине дня, вскарабкавшись на очередной холм, мы услышали вдруг шум начинающего сражения.

Дорога, стекая вниз, делала небольшой поворот и мне из окна кареты было хорошо видно, что там происходит.

На экипаж, стоявший внизу посередине ложбины между двумя холмами, нападали люди. Или не только люди. Трудно сказать. Все одеты разномастно, по виду настоящие разбойники, но оружие довольно качественное. Что самое неприятное, У них явно нет недостатка в замагиченных болтах для арбалетов и стрелах для луков. В то время как основная масса — человек пятнадцать — врукопашную атаковала охрану, две тройки лучников и арбалетчиков с разных сторон дороги вели непрерывный обстрел защитников.

Вопрос, откуда они здесь взялись, когда вокруг чистое поле, и ни рощицы, ни кустика поблизости не наблюдается? За ответом далеко идти не пришлось. По сторонам тракта виднелись пятна вскрывшихся схронов. Выходит, нападавшие ждали свою цель лежа или сидя в искусно замаскированных ямах, а когда поступил сигнал, разом выскочили и напали на охрану. Разбойников было примерно человек двадцать. Противостоял им десяток охраны. Был ли кто внутри экипажа, понять сложно. Дверцы аккуратно закрыты, из кареты, скорее всего, никто не выходил. Может там женщины?

Тогда правильно делают — пусть лучше не высовываются и не путаются под ногами своих воинов.

— Дэр! — ко мне в окошко заглянул Гравор. — Мы на помощь. Иначе потом за нас возьмутся. Сидите в карете и не высовывайтесь. Вряд ли вы нам сможете чем-то помочь.

Я увидел, как мои охранники спешились — правильно, чего конями рисковать? Охрана чужой кареты тоже так сделала — и побежали к месту драки. Хм. Даже не спросили разрешения у своего нанимателя! Хорошо хоть в известность поставили! Это я так над собой иронизирую. А чего хотел? Авторитета у меня никакого. Они сами должны принимать решение, как лучше меня охранять.

Несмотря на численное преимущество и активную поддержку стрелков, разбойникам пока не удалось переломить ситуацию в свою пользу. Наоборот, защитники уже ранили или убили троих, не потеряв никого из своих. Стрелы и болты разбойников не причиняли охранникам видимого вреда. Снаряды либо бессильно опадали, либо рикошетили, выбивая короткие вспышки на поверхности индивидуальных защитных полей.

Восхитительно! Просто восхитительно! Как же хочется поближе рассмотреть амулеты наемников. Какая мощь!

Конфигурация! Изящество сплетений! Ну, наверняка же не бросовая поделка или ученическая работа. Стандартные уже давно загнулись бы, а то и осыпались прахом. Два-три попадания и конец энергии, а эти-то до сих пор держатся. Может удастся уговорить кого-нибудь дать рассмотреть поближе; пусть даже за небольшую плату? Хотелось бы скопировать для себя и охраны. А что? Мне тоже пригодится. В них ведь что самое ценное — автоматическое срабатывание на угрозу. Первый залп по охране обязательно был внезапным — не крестьяне все-таки атаковали — и то, что потерь у защитников нет как раз и свидетельствует о наличие в блоке управления амулетом каких-то детекторов, распознающих вредоносное воздействие или физическое нападение.

Очень интересно. Не понять даже, что конкретно самое любопытное во всем этом нападении, поскольку удивительно абсолютно все. И мощная охрана кареты, и дорогостоящая экипировка разбойников. При том что и сами бандиты — воины не из последних. Это кто ж денег не пожалел, чтобы организовать подобное? Ну не перевозят же в саквояжах, закрепленных на крыше и привязанных сзади кареты, золото и драгоценные камни. На вид обычные баулы разных размеров, цветов и степени потертости. Ну никак не похожи они на тару для перевозки ценностей. Может внутри кареты есть нечто дорогое и компактное, что стоит любых денег? Например, артефакты или накопители повышенной емкости из драгоценных камней…

Хуже… гораздо хуже, если здесь замешана политика, и нападающих интересуют сами путешественники. Тогда свидетелей не отпустят точно. Будут преследовать, пока не достануг.

Хм. С другой стороны, дело-то обоюдное. Им свидетели не нужны, но и нам на всякий случай тоже оставлять их не стоит. Я не говорю про попутчиков — им нет никакого резона сдавать нас своим врагам, в случае же обычного нападения разбойников тем более ничего страшного не произойдет, если в живых никого из них не останется.

Между тем я вышел из кареты, чтобы лучше видеть подробности боя и заодно присмотреться к собственным охранникам. Вдруг кроме амбиций и гонора в них ничего толкового нет? Самому присоединиться? Хм. Ну разве что без меня никак не обойтись. Иначе за что я плачу? Ну пусть не я, но какая разница? Что мне теперь с воплями озабоченного гамадрила помчаться в гущу боя? Делать мне больше нечего. Итак намахался-наубивался — иному на три жизни хватит.

Тактика, которую применили мои охранники, меня крайне заинтересовала. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что разбойники имеют довольно неплохие защитные амулеты, и простой стрелой пробить их невозможно. Во всяком случае с первого залпа. С третьего, наверное, тоже. Так вот что делали мои охранники. Домикадор с большой скоростью стал метать стрелы в сторону стрелков врага. Именно в сторону, а не в людей. Казалось, его мало заботило, попадет он в кого-нибудь или нет. Главное, чтобы стрела, если уж не попала в силуэт, то воткнулась бы рядом, а не улетела дальше.

Смысл такой стрельбы прояснился очень скоро. Наконечники стрел при ударе в препятствие взрывались, перегружая защитные амулеты разбойников. Последние хоть и не стояли на месте, но при таком, казалось бы, хаотичном обстреле все равно попадали под удар.

Через пару минут обстрела практически у всех стрелков разбойников амулеты исчерпали запасенную энергию и отключились. В этот момент в дело вступил арбалет Гравора. Барабан десять раз клацнул, подавая новый болт на направляющую, тетива столько же раз щелкнула, придавая снаряду ускорение, и трое стрелков разбойников завалились на землю. Каждому хватило по два попадания, чтобы зачарованная(!) броня не выдержала и потеряла свои качества. Таким образом, следующие гостинцы пробили кольчуги и тела почти насквозь.

Отличная меткость и мощное оружие. Между прочим получается, болты тоже непростые.

Интересно, платить мне за них придется? Все-таки была ли необходимость тратить столь дорогие ресурсы для моей защиты? Вопрос предполагает о-о-чень неоднозначный ответ. Возмещать расходы, связанные с не моей инициативой или развлечениями самих наемников, я совершенно необязан. Хотите повеселиться? Так, пожалуйста, но не за счет работодателя, а такой вот поход на помощь неизвестным попутчикам была как раз частная инициатива охранников. Со мной не согласованная. Поступок безусловно благородный и вроде как благородный дэр должен без просьб и напоминаний со стороны лишь по велению сердца и души… Как говорится: «Кому я должен всем прощаю!». Влезать в драку ради самой драки или защищая невесть чьи интересы обязанным себя не считаю. Тем более, где это видано, чтобы благородство оплачивалось? Это я опять про расходы моих охранников. Вознаграждалось — это бывало, но и сам факт, как и размер, вознаграждения всегда зависели исключительно от доброй воли вознаграждающего.

Короче, почему бы возмещением не заняться тому, кому мои ребята сейчас помогают отбиться? Я не прав?

Нет. Я не жадный. Просто люблю порядок во всем и не люблю разбрасываться добром без достаточных оснований.

Кабы я их отправил в драку, так без сомнения возместил бы расходы. Но ведь не отправил, да и опасности от разбойников, на мой взгляд, не было практически никакой. Если конечно вовремя сбежать. То есть развернуться и умчаться, погоняя коней. Кто бы нас преследовал? Нападавшие, похоже, прочно увязли в драке с охраной попутной кареты и освободились бы явно нескоро. То есть удрать мы вполне успели бы.

Словно специально для опровержения моих измышлений, сзади раздался шорох осыпающейся земли. Резко развернувшись, я увидел по обеим сторонам дороги восстающих из могил… четыре зловещие фигуры, облаченные в просторные балахоны темно серого цвета длинною до пят и с капюшонами, закрывающими половину лица и на оставшуюся часть отбрасывающие мрачные тени. Широкие и длинные рукава скрывали руки вплоть до кончиков пальцев. Черные пояса с тусклыми пряжками стального цвета представляли собой цепи с вмонтированными в них большими темно фиолетовыми камнями. Впрочем, трое могли похвастаться только двумя-тремя камнями в то время, как один из них, стоявший как раз напротив меня, имел их десять. Да и то спереди. То есть за спиной могло быть еще некоторое их количество.

Моя личность, по-видимому, не очень заинтересовала восставших из схронов. Трое повернули лица-капюшоны в сторону боя, а один, как раз десятикаменный, небрежно махнул в мою сторону рукавом и из него словно из огнемета выметнулась струя пламени.

В боевой режим я вылетел привычно и даже как-то обыденно. Никаких защитных полей вокруг фигур я не увидел, и, не откладывая дела в долгий ящик, решил наказать вражеских магов за такое пренебрежение. Проверять на прочность свою защиту не стал просто уклонившись от магического огня, благо направлена была струя не слишком широко по фронту, и со всей возможной скоростью метнулся к магу, на ходу выхватывая преобразованный меч из ножен.

Маг среагировать не успел. Он еще только чуть повернул свой огнемет вслед за моим движением, как я уже от души рубанул его по шее и… клинок, словно от упругой преграды с приличной силой отбросило в сторону. Причем вместе со мной. Удар воздушной волны слегка подбросил вверх мое тело и шмякнул об землю метрах в пятнадцати от балахонистого мага.

Ого! А он оказывается отнюдь не беззащитен этот огненный. Со всей возможной скоростью я рванул в новую атаку, на ходу с максимальной скоростью швыряя силовые диски в сторону всей четверки. Бежал я петляя и стараясь выстроить моих противников в одну линию. Так, чтобы они перекрывали друг другу сектор обстрела и не могли атаковать меня магией одновременно.

К сожалению, мой тактический ход не принес мне ожидаемых преимуществ. Маги вдруг тоже ускорились и почти сравнялись со мной в скорости. Они быстро сместились по отношению ко мне уступом и стали поливать разнообразной магической гадостью. Я уже не успевал уворачиваться, и чуть не попал под концентрированный залп, состоящий из огнешара, ледяного ядра и струи фиолетового пламени. На самом деле все-таки чуть попал. Левую руку опалило огнем и я остался без рукава, зато с обширными ожогами, которые благодаря повышенной регенерации и ускоренному метаболизму практически моментально «ушли», оставив взамен чистую младенчески розовую кожицу. Пришлось еще больше взвинтить восприятие; существенно сократив тем самым время нахождения в этом состоянии. Ни что не дается просто так, в том числе и подобные нагрузки, но выхода не было. Противники может быть и не имели сопоставимых источников энергии, но запасов в накопителях притащили явно достаточно, чтобы разобраться с самоуверенным поваром и магом недоучкой, вообразившим себя непобедимым только на основании опыта боев в лесах, где, похоже, столь сильные боевые маги, не бегают за «клиентами» высунув язык Может быть они меня поджидали там, куда гнали загонщики, но я, как чувствовал, никогда не бежал в наиболее «безопасных» направлениях, то есть туда, где казалось бы нет противников, но есть свободный выход.

Очередная ловушка со всей грубой прямотой показала мне насколько я мало знаю о боевой магии, пусть и основанной на примитивных, по сравнению с магемами, сплетениях. Прыгнуть то я успел, и прыгнуть далеко. Но недостаточно.

Центр ямы, вдруг заполнившейся киселем вместо земли с бывшими на ней камешками, травками, жучками-пучками, я исхитрился перепрыгнуть, иначе за меня закончил бы рассказ кто-нибудь другой. Но на край все же попал, провалившись в киселек по колени. Земля тут же сомкнулась, «кисель» застыл, словно хорошенько пропаренный бетон, и жестко зафиксировал мои ноги, полностью лишив меня подвижности. Пренеприятная штука. Особенно во время боя.

Особенно когда на тебя окрысились явно умелые и опытные боевые маги. Хорошо хоть судьбы заживо похороненного удалось избежать, а то бы уже порхал призраком над замурованным телом. Но и теперешнее положение назвать терпимым я бы не смог. Убегать и уклоняться возможности нет, а мои простейшие щиты, пусть и накачанные энергией под завязку, маги расколотят довольно быстро. И останутся от меня на память потомкам только ноги в сапогах, увековеченные в камне.

Задавив панику — да-да, признаю, было дело (я про панику) — постарался включить мозги, и придумать выход из положения. Первым делом чисто инстинктивно на время занял противников, ударив силовым лезвиям по широкому фронту. Причем разумения хватило бить не по самим магам, а по земле перед ними. Срезав лезвиями дерна с землей сантиметров тридцать воздушным ударом отправил в сторону врагов. Понятно, что подобное нападение более или менее спокойно переживет и обычный человек без магии и амулетов. Ну поотплевывется от мусора, ну протрет глаза, да отряхнется. Однако, маги ведь не знали, чем я таким по ним… учюдил. Они синхронно присели, чтобы балахоны достали до земли, склонили головы, защищая лица, и спрятали руки в рукавах.

Несколько секунд, пока опять не засветили чем-нибудь светящимся, у меня есть. Думаем-думаем-думаем…

Как можно быстро освободить ноги, вмурованные в гранит? Можно дробить силовыми лезвиями или дисками. Но действовать придется предельно аккуратно, чтобы не оттяпать самому себе конечности. Чем это чревато, думаю, объяснять не надо. Я не про конечности. Конечно же, тяпать по ним не собираюсь. Однако для этого придется предельно сконцентрировать внимание на освобождении. И вот я отвлекаюсь от магов, концентрируюсь на аккуратном дроблении породы, аки гном-шахтер в энном поколении, а они расстреливают меня словно ученическую (неподвижную и на близкой дистанции) мишень на полигоне. Вариант спасения, на мой взгляд не очень, чтобы очень. Тогда что?

А вот что! Выковыриваю из формулы общего восстановления пораженных тканей блок трансмугации вещества и преобразую гранит в… плазму крови. Ну, вспомнилась именно она. На что-то иное пришлось бы менять параметры, а это время и силы. Пусть будет плазма. Не кровь же. Хм. Как представил себя выпрыгивающим из ямы вместе с кровавым фонтаном, так аж самому худо стало.

Не теряя времени, сразу стал обстреливать магов непрерывным потоком огнешаров. Все в точности как тогда в переулке. А что мне остается делать еще? Тогда помогло — может и сейчас поможет? Правда, те маги, скорее всего, уже основательно выложились к началу моего штурма, а эти свеженькие. С нерастраченными силами и не умершим энтузиазмом. Однако ничего иного, как со всей дури долбить защиту моих противников пока не продслбится, придумать я не могу… Или могу? Во всяком случае, в этой схватке я, как ни странно, могу контролировать бой с каждым своим противником в отдельности — просчитать или предугадать, куда он в следующий момент дернется, куда направить свой удар и какого рода этот удар будет. Причем легко получается формировать сплетения в четырех независимых секторах ауры, протянув во все четыре отдельные каналы передачи энергии. Получалось порой, что я метал в противников два-три, а то и четыре сразу, сплетения одновременно, чередуя огненные, воспламеняющие, с разрывными, режущими и дробящими. Магов разбойников непрерывно окатывало облаками твердых комков земли и дождем расплавленного стекла. Сбивали с настроя тараны прессованного воздуха и росчерки силовых лезвий (лезвия ветра).

Атакуя я еще успевал прикидывать варианты, как побыстрее расправиться с самым опасным из этой четверки. Хорошо бы с меньшими затратами и минимальным ущербом для моего тела.

Тот что с многокаменным поясом явно среди них старший и самый искусный. Сосредоточить бы на нем весь огонь и воду, воздушные и силовые удары, но остальные тоже не дети в магических боях — оставлять их без внимания нельзя.

Есть еще один интересный момент, который мне удалось выявить. Камни в поясах — однозначно накопители. Во всяком случае; у главного два камешка уже поменяли цвет на прозрачный. Зачем ему демонстрировать, сколько он израсходовал и сколько осталось — не понимаю. Всего лишь предполагаю, что хочется ему до свербения в одном не самом чистом месте на теле человеческом показать свое презрение к врагам и напугать потенциалом. Дескать, я не скрываю, какой весь из себя могущественный. Пусть пришлось сто лет накачивать эти камни силой, а точнее посадить за работу сотню учеников, но вам, дескать, эго знание не поможет противостоять мне в бою.

А может количество камней в поясе является признаком статуса в неком сообществе? Вроде как, чем больше, тем выше их обладатель занимает ступень в иерархии?

Все может быть. Мне во всяком случае эго на руку — можно отслеживать остаток сил у моего противника.

Очень скоро, практически с самого начала, наш бой сместился на обратную сторону холма, откуда мы перед этим приехали, и я не видел, что происходит у чужой кареты. Да и занят был спасением самого себя. Мы продолжали наши танцы и били друг друга чем ни попадя. Я маневрировал, ни секунды не оставаясь на месте, и одновременно старался затруднить их передвижения. Мои огнешары повышенной мощности плавили землю и камни вокруг магов, заставляя тратить энергию на охлаждение собственных ног. То есть я стал применять тактику моих охранников — бить не по силуэту, а под ноги, перегружая защиту. Теперь ни один мой шарик огня или льда не улетал в бесконечность при промахах и ни одна воздушная волна не рассеивалась в чистом поле. Все в тему, все в строку. Каждое лыко. А побегай-ка по расплавленной земле, закрываясь от картечи ледяной крошки.

В какой-то момент я настолько уверовал в свои способности вести бой одновременно с несколькими противниками, что решило! запустить в них четыре управляемых(!) огнешара. Они прожигали защиту, но та успевала восстанавливаться. Как долго придется ее пробивать и кто устанет первым — я не знал. Я прыгал и уклонялся внимательно поглядывая под ноги, чтобы еще раз не вляпаться в маготворное болото и думал-думал-думал (нет бы подумать, пока скучал в дороге?).

Напряженное размышление натолкнуло меня на одну мысль, которую я посчитал достаточно безумной, чтобы оказаться реальной. Что происходит с неуправляемым огнешаром, когда он пролетает мимо цели? Метров через двести после телекинетического броска оболочка, сдерживающая скрученную в тугую пружину энергетическую спираль, начинает сама терять энергию и, соответственно, ослабевает. В результате шар за счет внутреннего напряжения постепенно увеличивается в объеме, как бы распухает, а «пружина» разворачивается. Каналы становятся толще, и их заряд уменьшается. Через некоторое время наступает закономерный итог — шар безопасно рассеивается.

Мои шары с подкачкой заряда могут лететь очень далеко, но если канал оборвать или заблокировать, с ними произойдет то же самое. Разве что объем моего шара перед рассеиванием будет много больше, чем у стандартного. Так вот. А если заставить оболочку искусственно ослабить перед самой целью — не полностью, но достаточно, чтобы охватить ее всю и продолжать качать энергию. Цель, no-идее, окажется внутри огнешара и сгорит или на крайний случай просто лишится доступа кислорода, который будет выгорать сразу в момент поступления. Вряд ли наши маги, во всяком случае боевые, владеют трансмутацией и способны преобразовать тот же азот в кислород. Впрочем, даже если и умеют, то успеют ли вдохнуть прежде, чем он выгорит?

Первые пробы оказались неудачны. Шар либо распухал слишком быстро и рассеивался, либо недостаточно и срабатывал как обычный огненный, даже ослабленный по сравнению с моими обычными шарами. Маги метались, пытаясь уйти от моих атак, но у меня получалось достаточно надежно держать их на прицеле и корректировать полет шаров. Первая удача чуть не стала последней… в жизни. Я застыл на секунду, глядя, как носится по полю факел, в который превратился один из магов. Он стал кататься по земле пытаясь сбить магическое пламя, но ничего не получалось. Огонь цепко держал свою жертву. Через минуту тело рухнуло на взрыхленную и оплавленную прежними ударами землю и затих. В тот же момент огонь чадно вспыхнул и опал, оставив после себя облачко пепла.

Вот именно тогда, когда я счастливым сусликом застыл столбимом, словно перед горой отборного зерна, в меня и прилетело. Правое плечо пробила тонкая и бритвенно острая сосулька, а левую ногу опалило нестерпимым жаром. Я блокировал болевые ощущения и бросил свое тело в кувырок через левое плечо, отбежал, хромая, немного в сторону и запустил во всех оставшихся магов экспериментальные огнешары. Они сработали на поверхности балахонов, облив фигуры огнем. На всякий случай тут же стал готовить новую партию, но она не потребовалась. Через несколько секунд два из трех факелов полыхнули и, уронив на землю легкую взвесь пепла, исчезли, как и не было.

В сумме уже три мага, можно сказать, честно «сгорели на работе». Остался последний и самый опасный.

Многокаменный держался дольше всех. Камни на его поясе по мере расходования запаса энергии один за другим теряли цвет и становились полностью прозрачными.

Где-то что-то подобное я вроде уже видел. Ползет полоска у персонажа, отмечая сколько жизни ушло и сколько осталось.

До конца полоска так и не доползла — маг попросту исчез. Сбежал! Ушел порталом!

Мастер двенадцати камней Братства Вольных Магов очнулся стоящим в одном из пустых помещений подвала резиденции Братства, выбранного им точкой экстренного возврата. Где находится сама резиденция, знает только.

Великий Мастер, обладатель пятнадцати камней на поясе, и его ближайшие сподвижники. Старшие Мастера, имевшие от тринадцати до четырнадцати камней. Все остальные могли сколько угодно любоваться видами на старый парк из больших окон просторного дома, скорее, дворца, могли строить предположения и высказывать друг другу догадки при встрече, но истину, тем не менее, не знал никто. Все без исключения попадали сюда исключительно порталами. Десяток одинаковых, всегда свободных и крепко охраняемых, помещений, служили исключительно для срочного «выдергивания» членов братства из, мягко говоря, нехороших ситуаций.

Мутная пелена перед глазами мастера постепенно рассеивалась, оглушающий стук взбесившегося сердца потихоньку стихал и в ватной тишине подземелья стало слышно чье-то сиплое, надсадное, дыхание. Словно кто-то, находясь уже практически за гранью жизни и смерти, путем неимоверных усилий едва успел в самый последний момент преодолеть, перевалить, переползти через ту грань обратно, все еще остро чувствуя жо…спиной дыхание преследующего и уже торжествующего победу ужаса. Теперь спасшийся, захлебываясь живительным воздухом, дышит и никак не может надышаться, еще не смея поверить в то, что выбрался, выкарабкался, зубами с кровью вырвал жизнь из когтистых лап смерти.

Не сразу двенадцатикаменный осознал, что так запаленно дышит он сам, а когда осознал, стал наливаться злобой со скоростью наполнения брагой кружки дорвавшегося до бесплатного пьяницы.

Если бы не великий Мастер, в свое время, сорок лет назад порекомендовавший новоиспеченному подмастерью, только что трудом и потом заработавшему свой шестой камень на пояс, не пожалеть одного камня и на постоянной основе завязать его на амулет портала, сейчас он не то что запаленно, просто дышать уже не мог бы — ибо у оседающего на землю пепла нет для этого живительного действия необходимого органа.

Их явно подставили! И подставили давние партнеры, время от времени подбрасывающие несложные (для опытных и могущественных магов), но хорошо оплачиваемые, заказы. Его! Одного из могущественных мастеров братства! И трех подмастерьев, взятых не столько для поддержки, сколько с учебными целями, дабы смотрели и учились, как работает мастер. Задание изначально не предполагало вмешательство магов, тем более, такого ранга, как «целый» мастер.

Требовалось всего лишь прирезать или заколоть, то есть любым способом умертвить юношу, почти мальчишку, без определенных способностей и навыков, да еще с минимальной охраной, отобранной из самых никчемных, по заверению баронессы, наемников, всю грязную работу должны были сделать опытные боевики ЦСУ. Магам предложили приличные деньги всего лишь за то, что они поприсутствуют при инсценировке ограбления и на всякий случай подстрахуют. Мало ли что? Глава местной секции ЦСУ, центра специализированных услуг (заказные убийства, грабежи, разбой и… охрана, сопровождение, защита), обладая прямо-таки звериным чутьем на неприятности, решил не пожалеть денег и принять все возможные меры, чтобы выполнить заказ быстро и без потерь.

Так во всяком случае объяснил посредник, хорошо знакомый мастеру по многим делам и годам сотрудничества.

Дело довольно-таки дурно пахло, но многие до него пахли еще дурнее, а от некоторых даже профессионально равнодушного боевого мага тянуло извергнуть из себя в кусты завтрак (обед, ужин, полдник…). Так что, докапываться, зачем баронессе, возомнившей себя очень хитрой, понадобилось инсценировать смерть собственного брата, мастер не стал. Не его дело копаться в грязном белье мелких провинциальных благородных. Подобное уже было-было-было… и сколько еще будет?

Сто золотых ему и по двадцать пять золотых подмастерьям всего лишь за то, чтобы пол дня просидеть в яме и пару минут понаблюдать, как будут убивать ни в чем не повинного мальчишку. Парня ограбят, документы, подтверждающие личность оставят, а лицо обезобразят так, что никто на свете его не опознает. Деньги не запредельные, но очень даже неплохие. Казалось бы.

Неплохие! Х-ха! И еще раз Х-х-ха-а-а!! Да за такой бой надо в десять раз больше платить! в двадцать! А еще лучше вообще в него не встревать! Кто ж знал, что они так вляпаются. Очень похоже на засаду, вместо цыпленка под кухонный ножик вылез из берлоги бер! Медведь! Трех подмастерьев нет, будто никогда не было. Даже хоронить нечего — пеплом по ветру развеяло. А ребята были отнюдь не новички в боевой магии. А он сам?! Мастер боевой магии братства! Soeii способный в одиночку справиться с парочкой архимагов! И не потому, что такой умный, хотя и это тоже, а просто за счет запаса энергии в накопителях, позволяющему истощить и в конечном итоге задавить любых противников.

Этого задавить не получилось. Такое впечатление, что у их противника запас энергии вообще неисчерпаемый, в то время, как один единственный камень в поясе-цепи боевика братства содержит заряд равный запасу в ауре среднего мага, а то и магистра.

Дело все в том, что цепь с камнями-накопителями надевается на защитный балахон не для подзарядки амулетов, хотя их тоже можно подключить, в момент застегивания пряжки срабатывает управляющее сплетение, которое активирует камни-накопители и те выстраивают каналы связи с аурой, стабилизируя и поддерживая некий средний уровень магической энергии, то сливая в ауру энергию, то забирая излишек. Процесс двусторонний и регулируемый, в результате уже пять камней обеспечивают мага двойным запасом доступной энергии, сравнимой с аурой архимага.

Пусть из каждого в отдельности накопителя энергия поступает довольно-таки медленно, зато от всех пяти сразу скорость процесса пополнения возрастает настолько, что уже не требуется даже минимума времени на восстановление израсходованного заряда. Без недостатков конечно же не обошлось и здесь — управлять подобной конструкцией на порядок сложнее, чем просто большими запасами энергии в ауре, но оно того стоит. Так что, не только от количества освоенных сплетений и заряда контролируемого запаса энергии в ауре зависит получение следующего камня, но и от способности безопасно для себя держать их в активном состоянии. Навык должен быть настолько оттренирован, насколько умение дышать не требует сознательного управления, в этом и заключается один из основных секретов Братства.

второй секрет — экспериментальные балахоны, которые по задумке магов, многие годы работавшими над этим проектом, должны освободить боевого мага от рутинного управления защитными щитами.

Обычные амулеты, используемые немагами, хоть и позволяли не думать о защите, но в то же время обладали рядом недостатков. Например, они держали одинаковую плотность поля по всему заранее заданному и неизменному объему вокруг тела, вследствие чего очень быстро расходовали энергию из накопителей и отказывали в самый неподходящий момент. Были конечно же и управляемые щиты, но они по способу применения мало отличались от обычных пехотных и требовали внимания, отвлекая от основной задачи.

Можно ли считать успешным испытание балахонов? С одной стороны — вроде бы да. Задумываться о защите не приходилось. Просто некогда было. Однако, считать ли поражение следствием неудачи испытаний или объективно враг оказался настолько силен, что даже совершенная защита не помогла? Вопросы без ответов.

Мастер вышел из комнаты перемещений и прошел наверх. Обменявшись приветствием с дежурным братом, не сумевшим скрыть своего изумления от внешнего вида и практически полностью опустошенного пояса мастера, прошел в общую комнату отдыха и сел в мягкое кресло, стоящее на резных лапах рядом с небольшим столиком. Заметив посетителя в комнату заглянул слуга и поинтересовался не надо ли чего дэру мастеру? Получив распоряжение принести чибу, бутерброды и фрукты, бесшумно удалился.

«Нет», — подумал мастер, — «Не похоже чтобы ЦСУ решила избавиться от меня таким вот странным образом и заодно поссориться с братством. Сложно, ненадежно, опасно, да и не нужно им это. Братство ведь и отомстить может. Значит что? Значит, ребятишки из ЦСУ где-то просчитались. Не стали бы они просто так лучший свой отряд на бойню посылать. Речь шла о чем? Точнее, о ком? О провинциальном барончике. Да, со способностями к магии, но вполне себе средними и неразвитыми. Это якобы по сведениям мага, которые тот поведал баронессе; а она, в свою очередь донесла до посредника при обсуждении контракта. Опять же по словам баронессы для охраны „брата“ наняли самых никчемных, молодых, вспыльчивых и неопытных охранников. Троих! Наблюдатель, кстати, доложил о выезде кареты именно стремя охранниками и молодым бароном.

Стоп! Тогда какого демона отряд напал на карету под охраной десяти(!) воинов? У них нет глаз или они не умеют считать до трех и после двух у них всегда три даже при виде сотни? Еще раз вспоминаем предельно точно, что именно сообщил наблюдатель? „Цель с охраной(!) выехала из трактира. Перед ними других карет нет“. Вот оно! Барон мог нанять в трактире дополнительную охрану. Командир отряда о такой возможности тоже знает и вполне мог подумать.

— раз наблюдатель не уточнил численность охраны, значит она могла измениться. Тогда винить наемников за ошибку в выборе цели вряд ли возможно. Тем более, их командир уже(!) держит ответ перед гораздо более высоким судом.

Высшим! Перед богами!

Откуда же взялась другая карета? Да, банально из какого-нибудь имения поблизости. Хоть и крайне редко, но выезжают же оттуда благородные, хотя бы друг к другу в гости. Могло случиться такое совпадение? Просто-запросто.

Оно скорее всего и случилось. Банальное совпадение.

Так. С этим ясно. Отставим пока в сторону. Но вот как быть с мальчишкой, который разделал четырех боевых магов братства, как повар морковку? Откуда он такой взялся? Почему всего лишь барон, когда в руках у него золота, считай, на целое графство, если продать артефакты, оказавшиеся жутко эффективными в бою? Да-да! Именно артефакты!

Смешно представить себе, будто мальчишка не то что победить — минуту мог бы продержаться против них. Такое просто невозможно. Для боевого архимага (по градации масома, магического собрания мастеров магии) барон слишком молод и неопытен. К тому же заряд энергии, которым он оперировал, оказался просто гигантским. Даже будь он трижды архимагом. Он аложил в бой просто прорву энергии! Озеро! Море! Океан! И явно израсходовал не всю. Любое разумное существо просто неспособно хранить в ауре такой заряд — сгорит или взорвется. Следовательно, артефакты и только артефакты. Причем о-очень дорогие и ценные. Главным образом из-за огромной мощности и производительности их накопителей. Интересно, как долго они будет теперь заряжаться? В общем-то, сами по себе атакующие сплетения, содержащиеся в них ничего особенного собой не представляют, если, конечно, парень выложил все, на что они способны. Практически все известны давным-давно. Можно было бы даже сказать, что арсенал артефактов довольно-таки скуден, если бы не мощность каждого сплетения в отдельности. Сколько энергии они несли в себе подсчитать вот так сходу не получится. Требуются эксперименты и измерения. Но одно сплетение выглядело очень знакомым. То самое, последнее, которое убило троих подмастерьев и чуть не убило меня. Кошмар наяву! Снова пережить подобное, оказаться вдруг внутри пылающего огнешара, где в доли секунды выгорает воздух, пригодный для дыхания, а на борьбу с жаром уходят все силы без остатка, — упаси боги! Если бы не давний совет Великого. Если бы я поддался слабости и на ехидные смешки собратьев не стал оставлять в резерве один камень с амулетом портала… не сидел бы сейчас и не рассуждал о произошедшем.

А ведь вспоминается — были такие опыты. Одна умная голова в братстве уже выдвигала такую идею. Как же ее звали?

Лирента, кажется. Нет. Лирентой она была до вступления в братство. Кажется, она уже девятикаменная. Быстро продвигается девочка, быстро. Талантлива и умна. К сожалению, ничего у нее не вышло. При попытке окутать огнешаром тело чуть больше лисицы каналы структуры слишком сильно утолщаются и сплетение распадается. Надо бы изначально строить каналы более тонкими и, соответственно, более энергоемкими, но подобное могут только три мастера одновременно, да и то у них получается недостаточно тонко. Тем более, мальчишка, судя по ауре, маг средних способностей не смог бы такое сотворить.

Следовательно, управлять артефактами он научился очень даже неплохо, но о тактике; тем более стратегии, магического боя имеет крайне смутное представление. И арсенал, за исключением этого страшного обволакивающего огня (никогда о таком не слышал), самый простой. Но это-то и понятно, что в артефакте есть, то и применял. Давил грубой силой и бегал. О-о-очень хорошо и о-о-о-очень быстро бегал. Не хуже, а может даже лучше вампиров. Очень трудно в такого шустрого попасть. Это тоже может быть воздействием какого-нибудь артефакта. Причем, следует отметить, бой он начал не с магической атаки, а с удара мечом, что однозначно указывает на его изначально воинскую подготовку. Его тренировала на воина, но не на мага. О чем это, в свою очередь, говорит? А о том, что амулеты достались ему по наследству и совсем недавно. Его научили ими управлять, но правильному бою против магов учить способны. Практически все известны давным-давно. Можно было бы даже сказать, что арсенал артефактов довольно-таки скуден, если бы не мощность каждого сплетения в отдельности. Сколько энергии они несли в себе подсчитать вот так сходу не получится. Требуются эксперименты и измерения. Но одно сплетение выглядело очень знакомым. То самое, последнее, которое убило троих подмастерьев и чуть не убило меня. Кошмар наяву! Снова пережить подобное, оказаться вдруг внутри пылающего огнешара, где в доли секунды выгорает воздух, пригодный для дыхания, а на борьбу с жаром уходят все силы без остатка, — упаси боги! Если бы не давний совет Великого. Если бы я поддался слабости и на ехидные смешки собратьев не стал оставлять в резерве один камень с амулетом портала… не сидел бы сейчас и не рассуждал о произошедшем.

А ведь вспоминается — были такие опыты. Одна умная голова в братстве уже выдвигала такую идею. Как же ее звали?

Лирента, кажется. Нет. Лирентой она была до вступления в братство. Кажется, она уже девятикаменная. Быстро продвигается девочка, быстро. Талантлива и умна. К сожалению, ничего у нее не вышло. При попытке окутать огнешаром тело чуть больше лисицы каналы структуры слишком сильно утолщаются и сплетение распадается. Надо бы изначально строить каналы более тонкими и, соответственно, более энергоемкими, но подобное могут только три мастера одновременно, да и то у них получается недостаточно тонко. Тем более, мальчишка, судя по ауре, маг средних способностей не смог бы такое сотворить.

Следовательно, управлять артефактами он научился очень даже неплохо, но о тактике, тем более стратегии, магического боя имеет крайне смутное представление. И арсенал, за исключением этого страшного обволакивающего огня (никогда о таком не слышал), самый простой. Но это-то и понятно, что в артефакте есть, то и применял. Давил грубой силой и бегал. О-о-очень хорошо и о-о-о-очень быстро бегал. Не хуже, а может даже лучше вампиров. Очень трудно в такого шустрого попасть. Это тоже может быть воздействием какого-нибудь артефакта. Причем, следует отметить, бой он начал не с магической атаки, а с удара мечом, что однозначно указывает на его изначально воинскую подготовку. Его тренировала на воина, но не на мага. О чем это, в свою очередь, говорит? А о том, что амулеты достались ему по наследству и совсем недавно. Его научили ими управлять, но правильному бою против магов учить здесь, в захолустье, некому. Логично предположить — он поехал в столицу в первую очередь с этой целью — учиться в академии магии. Ай да баронесса! Не такую уж примитивную интригу задумала, и парень, скорее всего, действительно ее брат, а не подставная фигура, с помощью которой надо было вывести его из под удара. Что там стряслось и зачем ей это понадобилось, вопрос неактуальный.

Подводя итоги можно сделать выводы:

Первое. Злого умысла со стороны ЦСУ не было — была неполная информация от баронессы о возможном вооружении ее братца. Баронесса планировала избавиться от брата и стать новой хозяйкой артефактов, но не предусмотрела того, что брат, вполне справедливо не доверяя ей, прихватит их с собой в дорогу.

(Это утверждение для мастера было наиболее понятно — он и сам за такие деньги мать родную не пожалел бы).

Второе. Промашка с целью у силовиков-наемников произошла по нелепой случайности, от которой никто не застрахован. Виноватых нет, но промашка не наша, стало быть, можно это использовать, чтобы выбить некоторые блага. Доложу Великому и совместно с ЦСУ примем решение по ситуации.

Третье. Братству очень интересен молодой барон. Причем живым и готовым к сотрудничеству. Разгадывать самим секреты артефактов — хлопотно, долго и не факт, что получится. Следовательно, необходимо выйти с ним на контакт и мягко обработать. Познакомить с идеалами братства. Парень молодой, не слишком знатный, но со способностями к магии — он должен быть счастлив, услышав о своей принадлежности к элите, высшему уровню развития разумного существа, призванного властвовать над прочими, то есть низшими. В том числе и над бездарными в магическом отношении герцогами и королями. У какого молокососа от столь радужных перспектив („из грязи в князи“) не закружится голова? Поднатаскать его, обучить и будет у братства в перспективе хороший боевик.

Решено. Привожу себя в порядок и иду к Великому. Не буду терять времени. Проходя мимо ручейка золота — не опоздай приложиться».

Мастер вспомнил время, когда сам был молодым, подающим надежды адептом академии магии. Наверное, со временем он и в официальной иерархии Магического Собрания смог бы добиться высокого положения своим умом и талантом, но далеко не факт. Обедневшее баронство, где он был самым младшим из семерых потомков любвеобильного папеньки, не могло дать ему ни связей, ни положения в обществе, ни стартового капитала, чтобы начать блистать в свете и самому обзавестись нужными знакомствами. А без «мохнатой» лапы даже у магов можно всю долгую жизнь прозябать в медвежьем углу, гоняя пиявок по болотам, будь ты хоть трижды талантливый, но без друзей способных вовремя шепнуть, кому надо то, что надо.

Сколько таких неудачников ему довелось встретить на жизненном пути. Многие подавали надежды. Некоторые специально шли в армию, надеясь заслужить и выслужить награды, чины и положение в обществе. Достигали цели единицы, в то время как подавляющее большинство гнило в земле и напоминало о себе лишь скромной строчкой в Зале.

Славы академии. А что с той строчки? Погибшему она уже не интересна, да и не узнает он никогда о том, что сподобился, понимаете ли. Гордость для родных и близких? Мастер вспомнил о своем папаше и только сплюнул мысленно. Благородного барона всегда радовал процесс, и совсем не радовал результат, как собственно и маменьку.

Детей они, правда, не обижали, но и не любили, вниманием и заботой не окружали. Тратили минимум средств на прокорм, одежду и парочку дешевых учителей, полагаясь в остальном на равнодушную исполнительность немногочисленных слуг. Так что, для мастера слова «папа» и «мама» представляли собой предельно схематичную абстракцию, в реальном мире не существующую.

Молодого адепта ждала такая же судьба, как и большинство его коллег, но, к счастью, его приметил великий Мастер и открыл глаза на существующее положение вещей. Мастер вспомнил с каким восторгом он слушал своего будущего наставника. Впитывал идеи превосходства магов над прочими разумными и они проникали в самую суть его души.

Слова наставника оказались настолько созвучными собственным думам завистливого парня, что ему казалось, будто он и раньше знал все то, о чем ему говорил искуситель, просто не мог их сформулировать так четко, ясно и понятно. Ну как после этого не сказать «ДА!!» и не стать членом братства?

До сих пор у мастера не было повода пожалеть о том своем, следует признать довольно спонтанном, решении.

Чем этот мальчишка отличается от него самого в молодости? Да практически ничем. Такой же захолустный барончик, каким когда-то давно был он сам. Следовательно, его выбор можно предсказать практически со стопроцентной вероятностью.

Была, правда, одна странность в этом парне. Во время поединка его аура словно пульсировала. То разгоралась до сияния могучего архимага, то опадала почти до полной бездарности. Что это может означать и означает ли что-нибудь существенное? Непонятно. Однако, стоит ли тратить время и заниматься анализом того, что может в конечном итоге оказаться совершеннейшим пустяком? Например, побочным эффектом применения артефактов. Сейчас некогда обращать на это внимание, но… мастера просто физически коробило и дергало, если он чего-то не понимал. Он чувствовал — что-то за этим кроется, но вот что? И достаточно ли у него информации, чтобы получить выводы близкие именно к истине, а не к беспочвенным фантазиям?

Однако, все потом. Главная задача на ближайшие дни — не упустить мальчишку из виду. Остальное — потом. Хотя куда он денется? Имя его известно, где баронство — тоже. Остался единственный вопрос — парень по-прежнему остается целью.

ЦСУ, следует его защитить или понаблюдать, как он сам вывернется? И об этом стоит поговорить с Великим.

Я вяло поднялся на холм к нашей карете и сел прямо на траву, где почище и нет следов от огненного удара того балахона с многими камнями на поясе. Самодиагностика уже завершилась и процесс исцеления шел полным ходом. У меня помимо обожженной ноги и пробитого плеча оказалось еще множество мелких травм, царапин и гематом, которые в данный момент рассасывались и сглаживались. Одежда пришла в полную негодность. Со стороны я, наверняка, выглядел так убого, что нищие с паперти, сдерживая слезы жалости, точно скинулись бы мне на пропитание. В голове назойливо крутился дурацкий мотивчик в исполнении хора a cappella:

Тенора (жалобно): Ушел порталом. Ушел порталом. Ушел порталом-порталом-порталом…

Бас-профундо (зловеще): Уше-ол — у-ушо-о-ол! Ха-ха! Уше-ол — у-ушо-о-ол! Ха-ха! Уше-ол — у-ушо-о-ол! Ха-ха!

Все вместе (быстро): Сволочь!!

Ушел. Скрылся. Бежал. Самое противное; что после драки другом он мне явно не стал и скорее всего будет искать встречи, чтобы поквитаться. При этом меня-то он хорошо разглядел, а я его — нет. Капюшон полностью скрывал лицо.

Нос к носу столкнемся — я даже не пойму, что уже имел «удовольствие» с ним встречаться и даже успели взаимно обменяться «любезностями». Тюкнет меня неожиданно, из-за угла, — и растекусь маслом по сковородке.

Противно и… тревожно. Надеюсь, не будет он специально меня преследовать.

Между тем бой затихал. Поддержка моих наемников помогла переломить ход боя в нашу пользу, и разбойники неожиданно для себя оказались между двух огней, что им явно не очень понравилось. Буквально через пару минут количество бандитов настолько сократилось, что защитники стали банально добивать оставшихся, нападая вдвоем на одного. Нападавшие явно не способны были уже к сколь-нибудь эффективному сопротивлению, но в плен брать их явно никто не собирался, что меня настойчиво подталкивало к мысли о политической подоплеке разбойного нападения. Мои охранники, что удивительно, ни в чем не уступали элитным наемникам, защищающим опередившую нас карету.

Скоро все закончилось. Разбойников, кто еще не ушел к богам, добили. Своих раненых перевязали. К счастью, ранения получили многие, но, в основном, легкие. Так что, в срочной помощи квалифицированного лекаря никто не нуждался — я мог спокойно сидеть на… травке ровно и заниматься самим собой. Мои не пострадали совсем и приняли деятельное участие в сборе трофеев — наемники, что с них взять? Правда, я бы тоже не отказался, но поскольку непосредственного участия в том бою не принимал, на меня могли посмотреть косо, если вообще не выгнать. Вежливо. Пинком под зад. А что? Воин под впечатлением только что закончившегося боя пока еще несколько не в себе — может сначала пнуть, а потом извиниться. Ну не убивать же их всех?

Занятый своими мыслями я только в последний момент обратил внимание на воина из охраны чужой кареты, который остановился в двух шагах от меня, с удивлением разглядывая мое странное одеяние. Пожилой. По-виду — сержант или десятник. Кольчуга в некоторых местах посечена. Накопители защитных амулетов пусты. Сам он весь в своей или чужой крови. Держится уверенно и с достоинством. Он, видимо, разглядел останки приличного костюма, понял, что кучеру они принадлежать, явно, не могут, тем более, меч на поясе, и, с достоинством поклонившись, произнес:

— Дэр Гольфер дэ Сото приглашает вас в свою карету, дабы выразить благородному дэру свою благодарность за помощь в бою с разбойниками.

Столь учтиво ко мне обратился.

— Прошу вас передать благородному дару, что я с удовольствием принимаю его приглашение и как только приведу себя в порядок тотчас же приду.

Воин поклонился и ушел. Наверное, тоже приводить себя в порядок. Эх! Во что же я опять вляпался? После знакомства с попутчиком уже никто не скажет, будто я с ним не было знаком ранее и принял участие в бою совершенно случайно.

Может в ближайшем городке тихой темной ночью переодеться мальчишкой слугой и сбежать, пока снова не затянуло в кровавые разборки?

Глава 10

— И что ты думаешь по этому поводу? — попутчик хитро сощурился и склонил голову набок. — Разве здесь не усматривается прямой аналогии?

— Я думаю, да простят мне философы, коих вы цитируете, аналогия здесь усматривается того же порядка, что и при сравнении сияния солнца и света факела. И там и там свет, но говорить на основании данного утвередения о тождественности солнца и факела было бы несколько опрометчиво. Тем более, о едином для этих двух объектов источнике свечения. Не находите?

Мой собеседник глубоко задумался, нахмурился, схватился рукой за подбородок и стал его яростно наглаживать. Я уже привык, и перестал бояться, что сдерет-таки ножу и будет вечно скалиться улыбкой черепа.

Карета, плавно покачиваясь (амортизаторы здесь не в пример моим), двигалась по королевскому тракту в направлении пригородной резиденции короля Сорокара, где вскоре должно свершиться незаурядное событие —

Королевский Бал Невест. Диваны бережно, даже можно сказать нежно, поддерживали мою задницу во время небольших взлетов и падений на ухабах (ага, и диваны здесь мягче). Чистый прохладный воздух легким ветерком обдувал наши лица, компенсируя жару и духоту конца весны — начала лета, и, охлаждая накал нашей дискуссии (амулета-атмосфрника у меня в карете не было и не предвиделось). Кроме того, бар с охлажденными напитками (мой бар — одна заначенная фляга с морсом под сиденьем) был полностью в нашем распоряжении. Впрочем, ничего крепче морсов и соков мы с попутчиком не потребляли. Не видели необходимости, да и желания бить по мозгам алкоголем почему-то не возникало. Было и еще кое-что. Переключив внимание на магию, я увидел такую вязь защитных сплетений, что чуть не присвистнул от восторга. Экипаж с этакой магической броней мог бы выдержать удар архимага. Не меньше.

И может быть даже не один. Хорошо, я вовремя остановился и никак не стал выражать свой восторг. Объясняй потом, что меня так поразило. По легенде я ведь еще не учился магии, и, следовательно, ничего магического разглядеть толком не мог, тем более, оценить. Но о-очень впечатляет! О-очень! Из такой кареты во время нападения и я бы не стал вылезать. Охранникам уплачено? Уплачено. Хай отрабатывают, а мне лень! При том вылезу и вместо помощи могу, наоборот, затруднить им работу — в команде вести бой я не приучен. Волк одиночка, так сказать. Следовательно, они начнут отвлекаться, стараться контролировать подопечное лицо, чтобы это самое лицо ни одна подлюка не попортила, а в бою ведь всякое случается, даже опытного вояку могут зацепить, а то и прибить, не говоря уж о лице насквозь гражданском. Откуда им знать, что я умею, а что нет? Вот и нечего выставлять потенциальную мишень из под защиты могучей магии.

Так что, еду я теперь с комфортом невообразимом. Сыт, пьян, развлекаюсь интересной беседой и, главное, защищен от всех напастей. Практически. Во-первых, защитой кареты. Во-вторых, охраной из наемников с гвардейской, почитай, подготовкой, плюс трое моих, тоже очень неплохо проявивших себя в бою. В-третьих, не думаю, что такие отряды разбойников водятся под каждым кустом или закапываются под землю за каждым холмом. Хотя двойную, а то и тройную подстраховку неизвестных недоброжелателей полностью сбрасывать со счетов нельзя. Мало ли какие силы вывели они для устранения моего попутчика, собеседника и владельца кареты, в которой я теперь и продолжаю свой путь.

С виконтом Гольфером дэ Сото мы встретились сразу после боя с разбойниками. Он и был тем самым благородным, карета которого незадолго перед этим обогнала нас на тракте. Меня пригласил поговорить сержант его охраны.

Представившись и поблагодарив за помощь в разгроме банды разбойников, виконт скользнул по мне взглядом, немного задержался на руках, и закономерно не заметив на ладонях характерных мозолей от занятий оружием, тонко улыбнулся. После чего неожиданно пригласил в свой экипаж. Так, по его мнению, мы сможем скрасить скуку долгого и однообразного пути интересной беседой.

Кстати сказать, его руки тоже многое сказали мне о нем. Парень, явно, владеет оружием на уровне самозащиты от крестьянина с вилами. К тому же, видимо, он несколько болезненно относился к своему росту и комплекции, а я в этом отношении ничуть его не превосходил. Следует признать, со стороны мы и впрямь смотрелись чуть ли не братьями.

Ростом виконт с меня вровень. Возрастом, скорее всего, — мой сверстник Телосложение, что у меня, что у него, далекое от богатырского. Оба выглядим совершенно неопасными, субтильным мальчиками с младенчества ударенными головой об пыльные фолианты. Даже одеты примерно одинаково. Разве что, ткани и фурнитура, использованные для пошива его костюма, были на порядок качественнее, моих. Так-то не особо и заметишь, если не ставить нас рядом. Но при ближайшем рассмотрении якобы обыденный и небогатый костюм виконта смотрится примерно также, как «простые» портянки из галсорского бархата. Чтобы было понятнее — те, кто позволяет себе носить обычный бархат, не мотают портянки. Вообще. Надевают на ноги исключительно носки, да еще в обязательном порядке прошитые сплетениями защиты от повреждений, как самих носков, так и ног, а также против влаги, холода и жары. Ну а уж те; кто разорился именно на галсорский бархат… вероятно, и не слышали о такой детали туалета простолюдина, как портянки.

Ох, не прост виконт! Ох, не прост! Благородный при встрече может назваться любым титулом, на который имеет право, без урона чести. Мало ли почему герцог представляется бароном, если и личное баронство имеет? Может ему хочется побыть героем сказок, где король шастал в костюме небогатого купца, наблюдая жизнь своих подданных, так сказать, изнутри. Прямо в гуще народных масс.

Хотя и «простой» виконт, если у него есть хорошие источники дохода, вполне может позволить себе потешить свою спесь, не считаясь с затратами. Причем, скорее всего, «виноват» в этом кто-то из родителей, поскольку парень производит впечатление совершенно неамбициозного малого. Ему явно все равно что носить, в чем ехать и где слать, лишь бы его не разлучали с любимыми книгами. Думаю, под сидением у него вместо маменькиных пирожков припрятана небольшая библиотека.

Правда на простого виконта не нападают хорошо экипированные и умелые разбойники. К чему бы это? впрочем, лень думать, как и почему, когда остается ждать развития событий и тогда уже принимать решения, что делать и… куда бежать.

Бледностью лица, нескрываемой жаждой знаний, огнем горящей в его очах, Гольфер напоминал мне виденных ранее в академии типичных заучек, интересовавшихся исключительно книгами, лекциями, конспектами и диспутами. Таким же, видимо, виконт видел меня. Угу. Два тапочка на одну ногу. Родственные души, одинамово, словно два бледных до прозрачности книжных червя, никогда не видевшие солнца и с наслаждением чахнувшие в пыли забытых библиотек.

Свое нежелание тратить время на обычное времяпрепровождение благородных — тренировки с оружием (спроси любого, все только этим с утра до ночи и занимаются. Ха-ха. И еще раз — Х-ха-а-а-а!) мой новый знакомый без тени смущения или неловкости объяснял отсутствием практической пользы от фехтования. По его мнению, настоящим занятием для благородного сословия уже давно является руководство, то есть деятельность мыслительная, а не примитивная, физическая, собственно, для каковой есть подчиненные, являющиеся no-сути главным оружием аристократа, вот именно этим оружием и следует учиться управлять наиболее эффективно. Именно этому занятию и должен посвящать свое время настоящий аристократ.

— времена, когда правил самый сильный, а не самый умный, когда вождь должен был возглавлять атаку и идти в первых рядах, доказывая свое право командовать, давно прошли. Уже больше тысячи лет назад командующие армиями не лезли вперед, а руководили издалека с хорошего наблюдательного пункта. Например, благородный Патронис до глубокой старости оставался гениальным полководцем и малыми силами бил несметные орды, возглавляемые могучими воинами, хотя сам даже ложку с трудом поднимал. Куда уж ему с мечом впереди фаланги?

— А если дуэль? — полюбопытствовал я. Для меня подобное рассуждение — отнюдь не новость, но интересно было, как мой собеседник вывернется.

виконт в ответ слегка снисходительно улыбнулся и ответил:

— А в этом случае, дорогой мой друг, вам должно хватить разумения управлять конфликтом таким образом, чтобы не вызывать на дуэль самому. Если уж очень надо, добейтесь, чтобы вызвали вас. Тогда вместо себя можно выставить замену из числа тех починенных или друзей, кои наилучшим образом владеют выбранным для конкретной дуэли оружием. У меня в свите всегда есть несколько мастеров, способных любого бретера нашинковать колечками и кружочками, что на мечах, что на саблях, что на шпагах… даже на дубинках и кулаках. А если уж ума не хватило, то-о-о…

— Гольфер снисходительно развел руки, — можешь «с честью» сдохнуть, хотя на самом деле в этом нет никакой чести или бесчестья. Ты ведь не считаешь честным и справедливым, когда художнику или поэту, занятому по большей части созданием живописных или литературных шедевров противостоит бретер, сделавший фехтование своей профессией?

Тот же бретер, заставь его взять в руки палитру и поставь перед мольбертом, наверняка, возмутится — он ведь учился совершенно иному. И ведь плевать, что художник тоже посвятил свою жизнь отнюдь не искусству фехтования. Таким образом, no-сути, дуэль с заведомо неравным противником — не более чем узаконенное убийство. Ты согласен со мной?

И где здесь скрывается высший смысл, честь и благородство? Есть и еще одно соображение. В результате такой дуэли, общество лишается будущих научных открытий или шедевров искусства, а что приобретает взамен? Всего лишь жизнь бесполезного ублюдка, коего с легкостью можно идентифицировать, как паразита, объективно ослабляющего государство. А с паразитами следует поступать так, как они того заслуживают, то есть безжалостно давить. И без реверансов. Ты со мной согласен?

Виконту явно нравилось спорить и отстаивать свое мнение. При этом его интересовал не столько результат, сколько сам процесс. Но если удавалось переубедить оппонента, склонить его к своей точке зрения, то он, не скрывая радости, весело подпрыгивал на сидении и приговаривал:

— Ну вот видишь?! Я знал, что ты все поймешь правильно!

Ну прямо мальчишка, которому удалось уговорить отца взять его на ярмарку.

Он мог говорить на самые разные темы, перескакивая с одной на другую, словно проверял широту моей эрудиции.

Постоянно подбрасывал в огонь дискуссии хворост спорных суждений, чтобы посмотреть на мою реакцию и составить мнение о глубине моих познаний в самых различных областях философских и естественных наук. Сам постоянно сыпал цитатами из научных трудов, ссылался на авторитеты, не стесняясь критиковать их с помощью других авторитетов. В этом, как он признался, ему видится непосредственное активное участие в спорах великих.

В ответ я бы тоже мог засыпать его цитатами — среднее галактическое образование обеспечивает довольно широкую эрудицию в самых разных областях человеческого и нечеловеческого знания — только вот известные мне авторы и их труды совершенно неизвестны здесь, а с местными познакомиться мне не довелось. Не учат простолюдинов подобным вещам. Считается совершенно излишним нагружать их неповоротливые мозги тем, что в жизни и практической деятельности не пригодится. Отсюда и взгляд сверху вниз благородных вэров на магов из числа граждан «подлого» сословия, хотя казалось бы дар богов уже гарантирует и развитый ум. Без этого ни о какой магии и речи быть не может.

— помрет паренек или девушка от перекореженной ауры. Следовательно, надо учится «властвовать собой», то есть развивать мышление. Но все равно не верят благородные; будто из простолюдинов выйдет толк («ага, он-то выйдет, если там был, а что тогда останется?»), слишком уж много примеров превосходства благородных видели они аж с младенчества. То что многие из них сами недалеко бы ушли, окажись они на месте тех неграмотных парней и девчонок.

— так это даже в виде фантазии не рассматривается. Почему? Потому что считать себя элитой по праву рождения куда как приятнее.

Так что, пришлось мне крутиться волчком и вилять, словно аспид под сапогом, дабы в споре случайно не сослаться, к примеру, на известного в галактике мудреца из болотных ящеров с непроизносимым человеческим горлом именем, похожим одновременно и на скрип надутого бычьего пузыря и на кваканье гигантской жабы:

«Кх-ккк-рийяуууккка-а-ассккк». Звуковая письменность (символ — звук) просто не в силах даже приблизительно имитировать этот набор шумов, поэтому во всех учебниках называют его Красск. Но и в таком сокращении для меня толку никакого — неизвестен он здесь, вот прямо-таки совсем.

Дискуссия заставляет интенсивно шевелить извилинами. Очень интенсивно. Как бы не распрямились от напряжения.

Но пересаживаться обратно к себе нет никакого желания. С Гольфером и впрямь не скучно. Мы с ним очень быстро перешли на «ты». Он оказался парнем простым и открытым в общении. Правда, таким, как выяснилось позже, он был далеко не со всеми, но я каким-то образом умудрился вызвать его полное доверие. Почему? Да кто его знает? Может у меня лицо честного и искреннего человека?

В пути за разговорами и спорами виконт поведал мне — разумеется по-секрету — о том, что едет на бал невест для встречи с той, о которой мечтал с детства. Нет-нет. К сожалению, вживую молодые не встречались никогда. Парень, можно сказать, влюбился в иллюзию. Точнее, в образ, запечатленный на оптический кристалл с помощью магомеханической камеры-обскуры. Причем даже не самой последней модели. Можно представить себе, какое качество иллюзии воспроизводит визуализатор, на основе такого отпечатка. Тем не менее, еосьмилетнему мальчишке не помешали размытые края иллюзии и слегка смазанное отображение фигуры, чтобы дорисовать недостающие детали в своем воображении. Как только увидел смешную девчонку с двумя косичками, которая в момент снятия отпечатка, улыбаясь от восторга, делала какие-то стремительные движения двумя саблями, так и влюбился. Очень уж солнечная и задорная улыбка была у девочки.

Со временем девочка подрастала, но рассматривая ее новые образы, мальчик не разочаровывался в своей первой любви. Наоборот, с каждым разом находил в девочке, потом девушке, все новые и новые достоинства.

Как к нему попадали кристаллы, откуда он их брал, а, главное, что за девушка вошла к нему в душу — виконт не говорил, а мне было лень докапываться.

Незаметно, за разговорами и спорами, попивая напитки и подъедая закуски, приготовленные на дорожку поваром.

Гольфера, к вечеру мы доехали до постоялого двора. Последнего на пути в столицу. Завтра к вечеру будем на месте.

Ужинать ни мне ни виконту не хотелось, поэтому мы сразу прошли на постоялый двор. Заселяться.

Мордастый и еще не старый хозяин встретил нас за стойкой. Приветливо поздоровавшись, он достал откуда-то снизу здоровенную книгу, раскрыл ее и попросил представиться.

— П ростите, благородные дэры, но вблизи столицы от меня требуют регистрировать всех, кто останавливается на моем дворе. Нет-нет, благородные дэры, документы предъявлять не требуется. Я же вижу, что вы высокие аристократы, — ну, это он нам польстил, — и не будете обманывать бедного простолюдина.

Сказать «благородные дэры» — то же самое, что «золотое золото» или «другая альтернатива». Тавтология. Однако, некоторые так говорят, как бы подчеркивая, усиливая, свое видимое почтение к собеседнику.

Мы с виконтом ломаться и спесь свою показывать не стали. Представились и договорились о комнатах. Точнее; мне-то и впрямь досталась комната на первом этаже где-то в конце коридора, а вот виконт покривился из-за отсутствия люкса, занятого другим проезжим, и с видимой неохотой согласился на полулюкс. Всех охранников поселили тоже на первом этаже — явно весь этаж состоит из номеров победнее — в трех больших комнатах, похожих на казарму. Я увидел интерьер одной из них, когда проходил мимо в свою комнату. Четыре кровати, один стол, четыре табурета, простых и незатейливых, вокруг стола. Неподалеку от двери набит ряд крючков вместо одежного шкафа. Впрочем, на вид пол чистый, постельное белье заправлено свежее, а на столе даже какая-никакая скатерть и цветок в кувшинчике. Миленько так.

Меня сопровождал носильщик слуга с моими вещами и впереди чуть ли не вприпрыжку бежала миниатюрная, на голову ниже меня, девушка-горничная. Служанка непрерывно щебетала какую-то ерунду, уверяя, как мне повезло с угловой комнатой, поскольку стенки не очень толстые и шумные компании, которые порой очень трудно унять, бывает, досаждают жильцам. Мое везение заключалось в том, что с одной стороны за стенкой был задний двор и там шума почти никогда не бывало, а за другой персональная умывальня. Нигде на первом этаже такой роскоши нет, только в этой комнате и, представьте себе, за те же деньги.

Носильщик сгрузил вещи у входа, а служанка вознамерилась непременно показать мне умывальню. Я не стал отказываться. Мне показалось, что девушка очень расстроиться, если я вместе с ней не повосхищаюсь удобствами, о которых она мне все уши прожужжала.

Девушка услужливо открыла дверь и предложила мне зайти в комнатку. Я приостановился на пороге и с удивлением осмотрел представленные «удобства». В помещении довольно светло из-за большого окна со стеклами, покрытыми «морозными» узорами, от чего они хорошо пропускали свет и в то же время не позволяли ничего рассмотреть ни с той ни с другой стороны. Пол покрыт красивым и чистым кафелем. Бронзовая, вместительная лохань-купель, сверкает полированными боками… Стоп! Полированными?! Ее что? Только что установили? И не только ванну. Горшок и рукомойник тоже выглядят новехонькими, словно только что из мастерской. Да и облицовка стен, пола и потолка вся будто вчера сделана и тщательно протерта до зеркального блеска. Кстати, и зеркало на стене в новенькой богатой раме явно предназначена не для дешевого номера. Ну пусть не дешевого, но отнюдь не люкса. Скорее, средней руки. Такое впечатление, будто сделали, закрыли и никого не пускали, пока моя личность здесь вдруг не проявится.

Ага. Все для меня. Так издали! Так издали! Глазоньки все проглядели — не появился ли сокол ясный на коне лихом. Ушки на макушки навострили — не слышен ли топот копыт гостя долгоизданного. Ручки-ножки уморили ковер в готовности к встрече держачи…

Я стал разворачиваться с вопросом к девушке, но не успел. Сильнейший толчок буквально бросил мое тело внутрь помещения и оно… провалилось сквозь пол, не встретив ни малейшего сопротивления. В падении я рефлекгорно перешел в боевой транс. Время привычно замедлилось, внимание распределилось между оптическим и магическим восприятием. Тогда-то и стала видна истинная картина. Я неспешно падал в глубокий подвал, зависнув над лестницей.

Фламберг уже был в правой руке и готов к бою, а в трех секторах ауры сформировались боевые сплетения. Осталось определить цель и ударить со всей душой.

Свое зависание я не стал ускорять магически, как в бою, когда надо прыгать, но висеть в воздухе, дожидаясь когда гравитация соизволит в прямом соответствии со своими законами притянуть тело к планете, нельзя. Сейчас спешить было некогда. Наоборот, пока на меня никто не нападал и рядом никого не было, можно спокойно оглядеться и оценить обстановку.

В общем, пока падал, успел хорошенько рассмотреть интерьер «умывальной комнаты». Все оказалось просто и даже неинтересно. Не было умывальни с удобствами. Была очень качественная иллюзия, наложенная на не слишком то и широкую, зато крутую лестницу. Сквозь эту самую иллюзию я не без помощи с тыла и провалился в подвал, как деревенский дурачок, засмотревшийся на балаганных клоунов, в яму с навозом.

Лучисола резко натянула поводья и с ужасом уставилась на пейзаж впереди. Правой рукой она судорожно вцепилась в крупный кулон, висящий у нее на груди. Зачем он там висит многим было непонятно, поскольку вещица выглядела так себе, непрезентабельной поделкой. Даже можно сказать грубоватой дешевкой, годной, скорее, для украшения торговки на рынке, нежели богатой орчанки. Тем не менее; даже в умывальне; принимая душ или ванну, девушка кулон не снимала.

Рядом по правую руку остановился Огробор, а по левую через пару мгновений — молодой муж. Оба мужчины, так же как и девушка, с нескрываемым страхом смотрели на впадину между двумя холмами, где совсем недавно, не прошло и пол дня, пролегал королевский тракт. Сейчас небольшая ложбинка между двумя холмами выглядела так, будто ее долго и яростно обстреливали из тяжелых стационарных шарометов, закидывали мощными ледяными бомбами и долбили воздушными таранами. На выгоревшем и полностью освобожденном от всякой растительности участке чадили воронки, взрытая земля неровными холмиками громоздилась на всем видимом пространстве, напоминая потуги пьяного в дупель землепашца наковырять землицы под посевы. От полутораметровых луж стеклянистой массы все еще поднималось раскаленное марево, зато от некоторых проплешин поднимался морозный пар. Ни травинки, ни былинки, ни жучка, ни паучка. Маленькое, но очень наглядное представление о битве богов и конце миров. Тракта, можно сказать, на этом конкретном участке больше не существовало.

— Лучик, — голос пожилого орка звучал сочувственно и успокаивающе, — не трусь. Открой крышечку. Убедись, что с твоим будущим наложнином все в порядке, и давай-ка продолжим путь.

Девушка согласно кивнула, но руки не разжала и крышечку, как советовал старший охранник, не открыла. Взгляд ее блуждал по развороченному полю, страшась увидеть тела убитых людей и в их числе…

— Солнышко мое, — ласково заговорил законный с недавних пор муж дочери вождя. — Ну зачем тебе сдался этот слуга. Ну пусть он был хорош в постели. Пусть. Я ничего против не имею. Но неужели во всем мире нет для него замены? Уверен.

— таких мы с Огробором тебе хоть сотню приведем.

Девушка отвлеклась от кошмарного зрелища, повернулась и отпустив поводья левой рукой ласково провела по щеке мужчины.

— Хороший мой! Ты же знаешь, что я тебя люблю, но… но и его я тоже люблю и мне очень больно от того, что нет его рядом. Понимаешь? Думаешь я себе самой не говорила, не повторяла, как шаманское камлание, те же самые слова, что ты мне сейчас сказал? Пойми! Ничего не помогло! Я слишком поздно поняла, что прочно связана с этим парнем…

— Нет, — вздохнул молодой орк, — не понимаю. Мы уже сколько времени гонимся за твоей эфемерной — прости, но я все равно уверен, именно эфемерной — мечтой, но от тебя ни слова не слышал про то, что мы называем притяжением. Ты искала меня словно следуя путеводной звезде. Этого парня ты не чувствуешь совсем…

— Я поняла, что ты хочешь сказать, но ответить сейчас не могу. Прости, мой хороший, но то, что мне сказал шаман посольства в Норстоуне, — тайна высших шаманов нашего народа. Меня проклянут, если я расскажу о ней кому бы то ни было. Нас с тобой в этом случае силой вернут в степи и никогда не дадут свободы. Понимаешь? А что для орка важнее свободы и вольного ветра степи? Зов крови появится. Непременно появится, но издать нельзя. Просто поверь мне, Элькойот. Так надо.

Огробор вдруг хохотнул:

— Лучик! Ты не очень-то слушай, что тебе муж говорит. Это обычная ревность в нем бурчит. Мужчина-собственник не хочет делить тебя ни с кем. Вот и все. Потому и вопросы задает неуместные.

— А что в этом такого? — обиделся Элькойот. — Ну собственник! И да! Не хочу делить ни с кем! Особенно с человеком! Да еще сопливым мальчишкой! Тоже мне — герой-любовник нашелся!

Огробор умело воспользовался зацепкой, которую ему невольно предоставил молодой орк, и завел разговор на тему, в принципе, хорошо известную даже детям орков. Он надеялся с помощью обычного мужского трепа «о бабах» отвлечь.

Лучисолу от мрачных мыслей. Дать возможность девушке немного успокоиться.

— А ты никак прогулял курс семейно-брачных отношений? — притворно нахмурился старший орк. — Что за чушь ты несешь? Хорошо. Для недоучек повторю основные тезисы. Женщины расы орков отличаются повышенным темпераментом, но зачать могут только от подходящего мужчины, причем раса не имеет значения. Главное сильная кровь. Или, как принято говорить у людей, мощная магия, которой владеет мужчина. Женщина может иметь гарем из нескольких мужчин, но зачать сможет только от самого сильного. И да! Есть такой момент — соперничество самцов реально существует и это тоже закон природы. Однако, привлечение внимания женщины может достигаться двумя путями либо путем подсграивания сопернику всяческих пакостей для того, чтобы через его унижение выглядеть более привлекательным в глазах любимой, либо путем самосовершенствования в надежде, что она поймет и оценит. Первый путь проще и легче, но воспитывает в орке не самые лучшие качества. Как ты понимаешь, мы стараемся направить молодежь прямо с детского возраста именно на второй путь. К сожалению, не всегда это удается, и твои слова о парне-слуге, на мой взгляд, как раз и есть попытка пойти через болото первого пути.

— И что? — со вздохом понурился Элькойот. — У всех так?

— Не у всех, — снова ответил Огробор. — У эльфов, насколько мне известно, картина прямо противоположная. Эльфийки в отличие от наших девушек, мягко говоря, не обладают столь горячим темпераментом. Им, говорят, хватает близости один раз в месяц, а то и реже. Их мужчинам, наоборот, требуется разрядка минимум раз в неделю. При этом проблем с зачатием у них едва ли не больше, чем у нас. Отсюда норма, когда у одного мужчины несколько жен. Вот люди — нечто среднее между нами и эльфами. У них нормой являются и однолюбы и гаремы и даже полигамные отношения.

— Хм, — Элькойот не удержался от иронии. — Что-то не встречал я у людей ни гаремов, ни полигамии…

— Это ты не был на юго-востоке. Там сплошные гаремы. Там, между прочим, стыдно иметь только одну жену. Чем больше жен и наложниц, тем выше авторитет мужчины. А в Сорокаре, наоборот, только пары. Один мужчина — одна женщина.

Только учти — мужчины имеют по нескольку любовниц а женщины любовников. Так что, на словах все в пределах приличий, законов и традиций, а на деле, все как на юго-востоке — чем больше любовников и любовниц тем выше авторитет и вес в обществе. В определенных кругах, конечно.

— Ну а вампиры и гномы?

— У гномов не бывает гаремов. Ни мужских, ни женских. Причем один супруг или супруга на всю жизнь. Сплошь однолюбы. Вампиры…хм… у вампиров довольно интересно. Их девушки и парни могут хоть кахздый день (ночь) и сколько угодно раз в день (ночь). Но! Перед соитием они обмениваются… кровью. Вампирский поцелуй! Если кровь партнера понравится, а она может понравится только в одном случае — когда партнер годен к зачатию потомства, то один глоток возбуждает их крепче самых изысканных любовных прелюдий. Пробуждает такую страсть, что надо либо кого-нибудь убить, либо оттра… кх-м… полюбить. Хотя следует признать пары у них образуются на диво крепкие. В этом они похожи на гномов. Но! — старший орк со значением поднял указательный палец — Но! Одно другому не мешает.

Одному из партнеров может понравится кровь кого-нибудь другого и тогда — страсть на троих, а то и на четверых. Так что, Элькойот, смотри! Заведешь шашни с вампиршей — залюбит насмерть, а то и парочку своих партнеров приведет, которые могут не погнушаться тебя полюбить. Ха-ах-ха-ха! Ты уж подумай премзде чем начинать, стоит ли пробумздать тот буйный вулкан, в которого превращается женщины расы вампиров.

— Ага, — скривился молодой муж. — Говори-говори. А как же они выпивают насмерть, если надо убить? По-твоему, они так в жертву влюбляются, что потом не пьют ее, а затра… залюбливают ее насмерть?

— Вот ты парень вроде грамотный, — заулыбался во все клыки старший орк, — но очевидных вещей не понимаешь. Ты не видишь разницы, когда покусываешь девушку перед близостью и когда кусаешь мореного кабанчика? Тебе с ним тоже хочется заняться любовью прямо с первого укуса? То есть, можно сказать, ты не различаешь обед от прелюдии к близости? Хотя да-а-а-а. Знаю я некоторых, кому помфать слаще ночи с девушкой.

Лучисола под обыденную болтовню мумсчин и впрямь незаметно для себя успокоилась. Собравшись с духом, она решительным движением открыла крышку медальона и вгляделась в перламутровый круг под хрусталем, по которому свободно перемещалась капелька теплой крови. Ее крови. В данный момент она указывала то же самое направление, что и раньше. То есть искомый объект, точнее субъект, по-прежнему находился впереди и не отклонился от маршрута, коим следовал ранее. Капелька неизменно указывала направление, даже если дер хоть медальон вертикально.

Мужчины, заметив манипуляции девушки, мгновенно замолчали, и, в свою очередь, тоже впились взглядами внутрь медальона.

— Ну вот, — с нескрываемым облегчением сказал Огробор. — Я ж говорил, что это сражение никак не коснулось нашего парня. Да и кому бы в голову пришло посылать против него чуть ли не взвод архимагов? Смешно даже!

— А вдруг он нанялся в слуги к другому архимагу, на которого напали конкуренты?

— Лу-у-учик! — хохотнул старший орк. — Ну где ты видела слуг у архимага? У них для этого есть ученики. Они лучше всяких слуг позаботятся о том, чтобы их великий (а как иначе?) Учитель ни в чем не нуждался и не тонул в бытовых мелочах.

Предлагаю ехать дальше. Времени остается все меньше.

Да. Времени остается все меньше. Лучисоле вспомнилось, как прискакав в столицу Норсгоуна и отправив отряд собирать информацию о беглом слуге, она вместе с мужем направилась в посольство орков, чтобы согласно правилам зарегистрировать свое прибытие, заручиться поддержкой в поисках и проконсультироваться с лекарем. Скрывать беременность уже не было смысла, благо медовый месяц с мужем проходил очень даже приятно, и теперь ни у кого не могло возникнуть даже тени сомнения, будто ребенок не Элькойота.

В посольстве все прошло довольно гладко. Их зарегистрировали, обещали всемрную помощь и посильную поддержку, но вот у лекаря вдруг некстати, хотя потом выяснилось, что очень даже кстати, в кабинете оказался шаман. То ли он зашел просто поболтать — оба, и лекарь и шаман, были в о-очень преклонных годах и любили посидеть — вспомнить молодость, — то ли дела какие у него образовались, но Лучисолу с мужем он увидел первыми, прищурился, всматриваясь, и отвернулся, будто ничего интересного не заметил.

Лекарь посольства осмотрев девушку, поздравил молодых с будущим ребенком, дал несколько общеукрепляющих настоек, рассказал о дозах и периодичности употребления, присовокупив дли-и-иный список рекомендаций, как вести себя, что делать, а что ни в коем случае не делать, будущей мамаше в период беременности. Напоследок, кивнув в сторону шамана, посоветовал и у него проконсультироваться. Вдруг еще не родившийся ребенок — будущий шаман.

Друг лекаря укоризненно ворча, дескать, его специально отвлекают от кружечки тэ, потому что его старый друг стал большим жмотом на старости лет, с кряхтением выкарабкался из кресла и, показав знаком следовать за ним, направился в подвал посольства, где располагался его кабинет для шаманским манипуляций.

В темной комнате без окон по-обычаю на потолке был тщательно прорисован светящимися точками вид на ночное небо в степи. Пол был целиком устлан войлоком, а по периметру, образуя шестигранник, стояли курильницы на треножниках. В центре помещения располагался очаг, сложенный из грубо обтесанных камней. Внутри очага домиком стояли полуобгоревшие поленья.

Шаман, войдя в комнату взмахнул руками, словно сокол идущий на взлет крыльями. От всех курильниц разом поднялись вверх ароматные дымки, в очаге вспыхнул огонь, а на потолке-небосводе половинкой сыра взошла «луна».

Все трое расселись вокруг очага на равном расстоянии друг от друга, образовав равнобедренный треугольник. Пламя потрескивало, стреляло искрами, языки огня извивались в танце, жадно облизывая свою пищу. Дым столбом закручивался вверх и там странным образом исчезал. Искры и угольки вылетающие из очага совершенно не вредили войлоку. Таинственно померцав некоторое время, они тихо угасали, не оставляя следов. Подстилка была словно заговорена от огня. Да скорее всего, и была заговорена.

Шаман стал тихонько постукивать пальцами по натянутой коже бубна, отбивая монотонный, завораживающий ритм.

Он молчал и задумчиво смотрел в огонь, будто там пряталась от него истина, которую непременно надо поймать за хвост и вытащить на всеобщее обозрение. Истина ускользала, хитрила, виляла, маскировалась под ложь и вздорную фантазию, но опытный шаман хорошо знал свое дело. Надо просто набраться терпения, и не прекращать попытки.

Тогда она расслабиться, устанет играть и сама придет в руки ищущего. Даже начнет настойчиво добиваться, чтобы ее приняли и в нее поверили. Но тогда уже ищущий будет критически рассматривать добычу и сомневаться она это или не она — истина.

Лучисола поддалась негромкому ритму, успокоилась и вошла в некое подобие транса. Огонь плясал на поленьях и приглашал девушку присоединится, стать огнем, стать танцем — жить ярко, с искоркой. Она тянулся к пламени, всей душой желая присоединиться, раствориться, принять огонь в себя и стать им. Навсегда.

— Элькойот, — нарушил долгое молчание шаман. — Я попрошу тебя оставить нас с Лучисолой наедине. Это касается… женских дел. Если она захочет, потом тебе сама все расскажет.

Лучисола вздрогнула и очнулась от наваждения. Мужчина, все еще слегка заторможенный, встал с пола и, пошатываясь, молча вышел. Послушный орк.

Шаман еще некоторое время молчал, смотрел в огонь и не трогал бубен. Через некоторое время он проговорил.

Утверждающе. Не допуская ни малейших сомнений в своей правоте.

— Не Элькойот — отец ребенка.

Лучисола предпочла смолчать. Она, казалось, никак не отреагировала на слова старика, и продолжала все также отрешенно смотреть на непрекращающееся камлание огня.

— Девочка моя, снова заговорил старый шаман. — Ты можешь не боятся меня. Дальше меня знание мое не уйдет. Разве что, ты сама захочешь кому-нибудь поведать правду. Но ты еще не знаешь главного. А оно заключается в том, что пусть даже отцом ребенка будет лысый бабуин с южного дикого материка, никто не посмеет слова против тебя сказать.

Почему? Потому что твой плод защищен таким плотным и мощным коконом, какого я еще никогда не видел. А я видел зарождение нашего великого шамана. Присутствовал при этом событии. Видел результаты зачатия очень и очень сильных шаманов, чуть-чуть не дотягивающих до Великих. Так вот. Твой будущий сын или дочь — это совершенно неважно — способен стать Величайшим(!!) шаманом орков. Он, еще не рожденный, уже — величайшая драгоценность всего нашего народа. И ты — его мать! Понимаешь меня девочка?

— Понимаю, — тихо, все так же не отрывая взгляда от огня ответила девушка.

— Нет, девочка моя! Не понимаешь! Прекрати впадать в тоску, я еще не все сказал. Сложность в том, что тебя не спрячешь в степях, хотя, не скрою, очень и очень хотелось бы. Дело в том, что твой муж по силе неспособен подпитывать кокон ребенка. Более того. Никто! Подгеркиваю никто(!) из шаманов неспособен. Разве что, Великий и то ограничено. По-сути, необходимо три самых сильных шамана степи, чтобы плод развивался более или менее нормально.

— Ребенок погибнет?! — в ужасе чуть не вскочила Лучисола. Глаза ее мгновенно стали наливаться слезами.

— Опять ты недослушала меня. Девочка моя! Прекрати паниковать! Еще раз тебе говорю. Есть выход. Три шамана — это суррогат, который сможет только частично заменить отца ребенка. Но! Ты ведь теперь понимаешь — как бы ни хотелось оградить тебя от всех опасностей и рисков лучший выход — найти того, кого ты и так ищешь. Понимаешь? К сожалению, времени у тебя на поиски не так уж и много. Максимум три недели, после чего кокон ребенка начнет распадаться. Тебе придется найти отца ребенка… заметь, я даже не спрашиваю кто он и какой расы… и держать его поблизости от себя, пока не сформируется постоянный канал магической связи ребенка с отцом. На это потребуется от пяти до семи месяцев. Лучше, конечно, если отец будет рядом до рождения и… дальше. Понимаешь меня?

— Я понимаю. Но как же?! Как же я найду его за такой срок?

— В этом я смогу тебе помочь, девочка моя. Мне понадобится капля твой крови, ведь в ней теперь есть и частичка твоего парня. Я сделаю тебе амулет, который будет показывать тебе направление на отца ребенка и примерное расстояние до него. Он же покажет — жив он или нет. Как только капля засохнет, знай — парень погиб.

— А если… если мы его найдем, а он… а он… откажется. Вдруг он меня, — девушка не сдержавшись всхлипнула, — не лю-убит?

— Могу сказать только одно — физический контакт с ним крайне важен для ребенка. Поэтому… откажется — убеди, расскажи, как это важно для ребенка. Его ребенка, между прочим. Укради его, в конце-то концов! Ты меня понимаешь?

— Понимаю. А… а как часто… должен быть ионтакт?

Шаман тихо рассмеялся.

— Я догадываюсь, девочка моя, что ты имеешь в виду. И да, тако-ой(!) контакт был бы идеален. Но достаточно просто подержаться за любой… кх-м… — снова едва подавил смешок старый шаман, — участок его обнаженного тела. Ну хотя бы за руку. Дальше кокон все сделает сам, когда почувствует родственную энергию.

— А что значит «родственная энергия»? — не одержала любопытства практически полностью успокоившаяся и даже слегка повеселевшая на последних словах шамана девушка.

— Это не всеми шаманами и магами признано, но наши наблюдения говорят о том, что вибрации магической энергии, прошедшей через ауру мага, имеют глубокие индивидуальные различия. Для подавляющего большинства сплетений разных школ такие различия не имеют никакого значения. Фаербол или огнешар у магов имеет практически одинамовые свойства независимо от этих вибраций, но когда речь идет о магическом вмешательстве в организм живого существа, особенно разумного, а тем более, мага, различия сказываются и очень даже существенно. Отсюда, по нашим предположениям, далеко не все маги способны стать магами лекарями, даже овладев необходимыми лечебными сплетениями. Скорее всего, у прирожденных лекарей вибрации близки к нейтральным и не входят в противофазу с собственными вибрациями исцеляемого организма. У всех прочих результаты, как правило, выходят более чем скромные. Что-то меня потянуло лекции читать. Тебе это пока неинтересно и вряд ли в ближайшее время пригодится.

Тебе пора собираться, а я займусь амулетом. Через два часа будет готов.

Отряд Лучисолы усилили двумя шаманами и пятерной воинов. Старшим остался Огробор. Через три часа отряд покинул посольство и выехал в сторону сорокарской границы. Амулет исправно показывал направление, в котором следовало двигаться, а карта помогала выбрать кратчайший путь.

— Вэрини Димликора вэ Селор, вэрини Кироллини вэ Каприони, вэрини Маликоса В'Алори! — торжественно объявил секретарь и с поклоном открыв двери пригласил названных девушек войти.

В приемной его величества придворные, ожидающие аудиенции, некоторые аж даже с самого раннего утра и просидевшие уже больше двух часов, недовольно загудели. Нет. Девушки, конечно же, старинных родов, знатных и, чего уж там, богатых фамилий королевства, но ведь есть люди и постарше возрастом и заслуг имеющие поболее этих, будем говорить прямо, соплюшек, но король почему-то принял их сразу, как пришли. Вон молодая герцогиня вэ Селор даже прическу поправить толком не успела.

Недовольное гудение оборвалось за двойными дверями в кабинете его величества. Король принимал в официальном кабинете, чтобы не терять времени на переходы.

Вместе с королем в кабинете присутствовал и самый страшный, в смысле могущественный (после короля, разумеется), человек в государстве — вэр Толлибар вэ Грески, начальник Госгап. Или Главный Тапок, для которого, по слухам, враги государя — хуже тараканов. Неуклюжих и недостаточно проворных он якобы хлопает быстро, безжалостно и с превеликим удовольствием, а на о-очень шустрых с не меньшим удовольствием — охотится.

Говорят, жу-у-у-уткая личность. С другой стороны, слухи! Что с них возьмешь? Фантазия людская, особенно, когда дело касается очернения себе подобных, обширна и бескрайня… а еще и бессовестна совершенно.

— Девушки, — обратился к приглашенным хозяин кабинета, его величество король Галсоро Гроск-прима, то есть первый или просто I. — Я пригласил вас сюда по очень важному поводу. Мы внимательно следили за вами в течение всего времени вашего обучения в Академии Магии. Вы показали себя ответственными, серьезными и умными адептами.

Благородными девушками и подругами. Мы считаем, что вам можно доверить важные сведения. Более того, мы надеемся на вашу помощь в одном деликатном деле.

Король помолчал, потом обеими ладонями провел по лицу снимая накопившуюся усталость, что, впрочем, не очень-то помогло, и снова заговорил уже более простыми словами.

— Дело такое, девушки. Все вы знаете своего однокурсника Бера. Помните еще такого? Ого! Как энергично закивали.

Помните, значит. После одного инцидента ему пришлось уйти. Мы понимаем, что в тот момент он решил, будто иного выхода у него нет. Он ошибался. Это не так. Мы обязательно разобрались бы. Тем более, его невиновность вскоре была подтверждена. М-м-м… девушка, которой показалось, будто он подошел к ней для того, чтобы ее убить, признала свою ошибку. Ее, кстати, тоже можно понять. Внезапное нападение, она в центре смертельной схватки, льется кровь, взрывы, огонь, холод. Умирают люди и не люди. Страшно? Конечно. На ее месте и крепкий воин испытает сильное нервное напряжение. Чего уж говорить о слабой молоденькой девушке. Много ли надо той, кто никогда не видел смерть так близко? Шок! Нервное потрясение! Вот и чудятся всякие ужасы все самое страшное. Она все поняла неправильно. На самом деле, как выяснилось, парень был знаком с ее охранницей и подошел проститься с ней. Он думал, будто она погибла. И все же та девушка оказалась права в одном — две группы нападающих точно были ориентированы на захват Бера. Заказчик одной группы нам известен и уже получил заслуженное наказание. Заказчик второй сейчас выявляется и наша стража обещает в ближайшее время прояснить этот вопрос. Но, конечно же, обвинять жертву в том, что на нее напали, никто не собирается. Таким образом, первое; что вам необходимо сделать — это убедить Бера, точнее, виконта Нинобара вэХантаги…

— Простите, ваше величество, — не выдержала Кира и, несмотря на недовольство короля, все же спросила, — а почему он.

Никобар. а не Беролесс? Мне казалось…

— Вам, вэрини, просто казалось! — с акцентом на последнем слове с недовольством ответил король. — Титул и земли переданы виконту герцогом вэ Селор на вполне законных основаниях при нашем одобрении.

— Простите, ваше величество, — скромно потупила глазки Кира.

После слов короля молодой герцогине вэ Каприони стало так легко на душе, что она только теперь, именно в этот момент, поняла, насколько глубоко сидела в ее сердце колючей занозой черная тень сомнения — а не является ли ее Бер тем самым мерзавцем Беролессом, ради мести которому она когда-то пошла на факультет презираемых алхимиков вместо престижного стихийного или лекарского.

— Так вот, — продолжил свою речь король, — ваша первая задача рассказать виконту о том, что с него сняты все обвинения… точнее, против него не выдвигались обвинения вообще и он может свободно вернуться в Галсоро. Вторая задача… — король вздохнул и пристально всмотрелся в девушек. В каждую по-очереди. — Вторая задача посложнее будет.

Короне крайне нужны артефакты, которыми владеет Бер. Я… не умею просить, — король развел руками, словно извиняясь. — Но сейчас очень прошу вас, милые девушки, помочь короне и убедить виконта продать казне его артефакты. Со своей стороны мы гарантируем высокую цену. Вплоть до графского титула и земли в наследуемое владение. Теперь вы понимаете, насколько эго важно? Я вас прошу. Постарайтесь!

— Мы-ы… постараемся, — за всех стала отвечать Кира, — но, ваше величество? Мы же не знаем где он?

— По нашим данным он едет на Бал Невест в королевстве Сорокар. Думаю, вы слышали об этом празднестве молодежи?

— Да, ваше величество, слышали, — ответила Дили. — И сами собирались в следующем году, когда на втором курсе нам разрешат поездку.

— Моего разрешения будет вполне достаточно. Вопрос уже согласован с ректором академии и ваши экзамены перенесены на любое удобное для вас время.

— Но мы же не успеем, — растеряно произнесла Лика.

Все три девушки расстроено переглянулись. Однако король успокоил.

— Успеете. Мы отправим вас порталом. Придворный маг извещен и к вечеру будет готов переправить вас прямо к месту проведения. Также извещен посол Сорокара. Он уже отправил в столицу сообщение о необходимости зарезервировать для вас апартаменты.

От короля и его верного главтапка не укрылось с какой радостью девушки восприняли новость о своем участии в этом празднике. Только Кира нахмурилась и с некоторым удивлением спросила:

— А-а-а… как же… вод… война? Разве нас пустят в Сорокар?

— Кира, — вместо короля мягко ответил ей главтапок. — Мы не воюем с Сорокаром. Да. У нас с тамошним королем натянутые отношения и периодически мы проверяем друг друга на прочность в приграничных конфликтах, но границы не перекрыты и свободный въезд-выезд по-прежнему действует. Особенно для благородных. У нас сейчас в столице много сорокарцев, в том числе, и при дворе. Наших сограждан в свою очередь тоже немало у них. Так что, нет никаких препятствий для вашей поездки. Более того, король Сорокара никогда не допустит, чтобы его гостей, в особенности девушек, кто-то посмел обидеть на этом торжестве. Вам ничего не грозит. Ну разве что… — король вместе с главтапмом переглянулись и совсем не солидно рассмеялись. — Разве что, замуж выдадут за принцев, но это уже дело абсолютно добровольное и совсем не принудительное.

— А вот парня нашего могут и окрутить, чтобы оставить у себя, или просто выкупить у него амулеты, да так, что он сам их отдаст с радостью практически за бесценок. Понимаете теперь, насколько непростая задача вам выпадает? — добавил свое веское слово король.

— Окрути-и-и-ить, — угрожающе хором протянули Дили с Кирой, уловив главное… для себя, разумеется.

Девушки недобро сверкнули тазами, причем настолько синхронно, будто тренировались целый год.

— Пусть только посмеет… окр-р-ругиться, — кивнула Дили, и посмотрела в глаза Киры, стараясь разглядеть в ней что-то такое; о чем давно подозревала, но поверить не могла.

Кому Дили при этом угрожала, так и осталось для всех тайной.

Глава тайной службы между тем внимательно посмотрел на Киру и словно персонально ей с нажимом сказал:

— Мы очень надеемся на вас! О-очень! Понимаете? Мои коллеги… там… пока еще не знают кто он, но уже предполагают наличие артефактов, которые их интересуют не меньше нашего. Вчера произошел инцидент по дороге в столицу и парень вынужденно раскрылся. Вряд ли сорокарцы оставят этот факт без внимания.

Кира поняла. Хорошо поняла своего будущего начальника. Она, конечно, была в самом начале пути постижения магии разума, но уже многое усвоила и могла с успехом применять. Само обучение на кафедре ориентировано было в первую очередь на помощь больным людям, но на последнем курсе адептам преподавали методы мысленного внушения, невербальной манипуляции поведением и магии прямого вмешательства в мозг разумного существа. Подобные навыки вполне успешно могли служить для самообороны. Киру начали учить по требованию гостапа именно этим материалам.

То есть как бы с конца. Разумеется, без согласия самой Киры никто бы ее не заставил, но Главтапок сумел-таки заинтересовать девушку предполагаемой работой. Незаметной, не афишируемой, можно сказать, теневой, но очень нужной для процветания и благополучия государства. Тут смешались, и патриотизм, и интерес к будущей работе; и возможность самореализации, что для молодой девушки, мечтающей не только о нарядах и балах, было очень существенно. К тому же при поддержке такой мощной организации она сама могла решать свою судьбу и выйти замуж за того, за кого хочет сама, а не того, кого подсунет ей родня. Кандидат, кстати сказать, у нее уже есть. При этом нет сомений в том, что родня его не признает никогда и ни за что. Зато одного кандидата родни девушка отвергала категорически.

Одна только мысль стать супругой мерзавца наподобие Беролесса вызывала у Киры содрогание. Пусть ей и говорили, что брак будет чисто формальным, а муж даже пальцем ее не коснется, однамо для тех, кто не знает всей подоплеки этого странного брака, а таких будет большинство из числа ее знакомых и подруг, девушка станет ничем не лучше своего супруга. Дескать, раз муж и жена — половинки или части целого, то вполне естественно судить о целом по одной его части. Например… по мужу. Соответственно и отношение к нему перенесут на его жену. Жить с подобным клеймом, даже став в скором времени вдовой, как опять же ей клятвенно обещали родичи, все равно очень неприятно. Мягко говоря. До ужаса противно, если говорить прямо.

— Есть еще один момент, — тихо сказала Лика. Все повернули головы в ее сторону и настороженно замолчали. — У нас нет нарядов для бала!

Девушки тут же нахмурились и серьезно задумались. На бал очень хочется, но без специально пошитых нарядов являться туда — совершенно невозможно.

— В апартаментах выделенных вам для подготовки ждут портные; — сказал король. — К вечеру они пошьют все необходимое с учетом ваших пожеланий. Все, что потребуется из дома, вам доставят незамедлительно. Ваши родители в курсе и не будут препятствовать. Есть еще вопросы? Если вопросов нет, тогда идите, готовьтесь. Вас проводят.

Помните! Галсоро надеется на вас! Понимаю. Пафосно. Но так ведь оно и есть.

Девушки встали, изящно поклонились и направились к дверям, стараясь идти медленно и степенно, в то время как хотелось бежать и даже вприпрыжку. Ведь они едут на Бал! И не просто на Бал. А на Бал! Невест! О женихах они не думали, но столько слышали про само празднество, что любопытство и предвкушение взбадривало получше игристого вина.

В кабинете с большими напольными часами примерно в это же время шел свой разговор.

— Итак, если я правильно вас понял, по горячим следам не удалось установить, кто именно был заказчиком нападения на младшего принца?

— Совершенно верно, ваша светлость. Увы. Данных очень мало. Воины охраны принца свидетельствуют о хорошей выучке нападающих, поэтому к сожалению, никого из них захватить для допроса не удалось. Но некоторые наши бойцы отмечают некоторую растерянность разбойников и кто-то даже слышал, будто они ошиблись и напали не на того.

Однако, ручаться за точность услышанного воин не берется. Возможно это была акция ЦСУ, но пока от наших агентов там ничего не поступало. Зато есть интересные данные о попутчике принца. Ему, кстати, принц представился вимонтом.

— Ну принц обожает играть в простачка, — усмехнулся хозяин кабинета. — И что там за попутчик?

— Некий провинциальный барон. Такой действительно существует и возраст на вид соответствует. Даже легкий галсорский акцент. Барон якобы некоторое время жил в этой стране. Не исключено, кстати, что именно там он и приобрел алорийские артефакты. Эти артефакты предположительно были им применены в бою с разбойниками.

Причем самих разбойников он не атаковал, а сцепился с четырьмя магами поддержки. К сожалению, за ходом боя проследить никому не удалось. Все были заняты отражением атаки. Охранники барона, в том числе. К тому же противостояние происходило за склонами холма. Так как в результате парень остался жив и сравнительно невредим, можно считать, что поле боя осталось за ним. Повторюсь, самого боя никто не видел, зато сержант, который ходил приглашать барона на встречу с принцем хорошо разглядел что сталось с местностью. По его словам такого ужаса он никогда не видел, хотя в свое время принимал участие в пограничных конфликтах, где, кстати сказать, вскоре был замечен, отмечен и переведен в подразделение непосредственной охраны младшего принца. Так вот, в свое время сержант был там, где семь галсорских магистров нанесли концентрированный огненный удар и сожгли батальон нашей регулярной армии. И вот там, по его словам, последствия выглядели более…э-э-э… безобидными.

— Новая «Злая дудка» норстоунского монарха? — словно про себя сказал хозяин кабинета.

— Простите, что вы сказали?

— Есть такой артефакт у норстоунского монарха — называется «Злая дудка». В пределах слышимости поражает безумием всех кто находится в сравнительно узком секторе ее воздействия. Беруши и даже врожденная глухота не спасает. Значит, по мнению сержанта, парень владеет довольно мощными боевыми артефактами?

— Да, ваша светлость. Прикажете отоб…реквизировать в пользу короны?

Хозяин кабинета, немного наклонив голову влево, с нескрываемой иронией посмотрел на подчиненного. Дав сотруднику возможность поглубже уйти в сомнения и самокопание, что он не так ляпнул своему грозному начальнику, его светлость почти ласково предложил:

— Вижу у тебя есть один очень существенный пробел в образовании. Дружок, я тебя очень прошу, сходи в нашему придворному магу и поинтересуйся, каким способом лучше всего отобрать у владельца связанный с ним артефакт? А потом, выбрав для меня самый лучший вечером расскажи о нем мне. Хорошо? Вот и ладно, — ласковые интонации резко сменились на о-очень прохладные, можно сказать, ледяные. — Отобрать у владельца активированный артефакт невозможно. В лучшем случае он превратиться в бесполезный и абсолютно немагический кусок материала, из которого сделан, в худшем — разнесет все в округе. Завладеть можно либо при добровольной передаче, либо через некоторое время после естественной… подчеркиваю, естественной^) смерти хозяина. Что еще можешь доложить в доказательство существования у парня артефактов? Ведь маги вполне могли поубивать друг друга просто неосторожно применив боевые сплетения друг против друга. Мало ли произошла трагическая случайность — один неточно навел, другой активной защитой ответил. Подобные потери от так называемого дружесвенного огня — не редкость. Может парнишка и ни при чем?

— Э-э-э… простите, ваша светлость. Есть косвенное свидетельство нашего агента в рядах Братства.

Двенадцатикаменный мастер ушел с тремя подмастерьями на какое-то дело и вернулся один. Без подмастерьев и абсолютно пустой. То есть все(!) его накопители оказались разряженными, а сам он эвакуировался экстренным порталом. Такое бывало крайне редко, чтобы мастер его уровня… Неизвестно был ли он там, но за(!) эту версию говорит, во-первых, то, что он уходил с тремя подмастерьями, а наши воины отчетливо видели четырех магов на склоне холма.

Во-вторых, одежда. Все были одеты в длинные плащи с капюшонами. Якобы экспериментальная защитная одежда.

Братства. И воины видели магов в плащах с капюшонами, хотя погода стояла солнечная и довольно жаркая.

— Притянуто за уши, — в сомнении покачал головой начальник. — Мастер с помощниками мог быть совсем в другом месте и проводить, например, какой-нибудь опасный эксперимент. Или сцепиться с кем-то другим. Или… Ладно, — нехотя согласился хозяин кабинета. — Примем пока за рабочую гипотезу. Исходя из этого, необходимо обеспечить наблюдение за этим барончиком. Установить — имеет ли он на самом деле какие-либо артефакты. Если имеет приложить максимум усилий к тому, чтобы они оказались именно в нашем арсенале. В каком направлении прилагать — узнаете у дворцового мага. Жду вас вечером с готовыми предложениями.

— Всенепременно, ваша светлость.

Глава 11

По лестнице из подвала я поднимался, не спеша и даже немножко заторможено. На каждой ступеньке ненадолго застывал и, держа фламберг двумя пальцами за навершие рукояти, словно дохлую крысу за хвост, размеренно покачивал маятником-мечом. Тик-так. Тик-так. Тик — стопа правой ноги опустилась на ступеньку, так — правая нога выпрямилась. Тик — стопа левой ноги опустилась на ступеньку, так — левая нога выпрямилась.

Опять засада и…. опять вампиры. Что я им — кровью намазан? Кр-р-р-ровососы! Поналетели, понимаешь! М-мелочь жужжащая! Причем сегодня именно мелочь, то есть молодняк. Ни одного опытного старшего. Вот именно! Зачем ребят подставили, а иначе и не назову этот фарс.

В недра подвала, благодаря могучему «дружескому» пинку маленькой хрупкой горничной, я погружался (иначе не скажешь) в точном соответствии с ускорением свободного падения (десять и две десятых метра в секунду за секунду), осознанно не применяя телекинез для быстрого возврата на твердую опору. Пока мне ничего явно не угрожало, а диспозицию… точнее мизансцену, хотелось рассмотреть в подробностях.

Прежде всего. Помещение подвала представляет собой прямоугольник четыре на пять метров. Стены из грубо обработанного камня без окон. Пол покрыт… скорее замощен, тесаным камнем и присыпан тонким слоем песка. Слева виднеется неприкрытый проем, вероятно, в другие камеры подвала. Под потолком — тусклый светильник. Довольно дешевый, магический, в мутноватом от пыли плафоне. Накопитель из кристалла кварца, вставленный сбоку, похоже разряжен почти на девять десятых. Никакой мебели, даже колченогой табуретки, нет и, похоже, никогда не было.

Вообще-то, обычно рациональный хозяин хотя бы стеллажи ставит или лари для продуктов. Здесь же, словно арена какая-то. Прямоугольно и пусто.

Хотя нет. В каждом углу… у-у-у-у! Статуями беломраморными в одеждах мрачных и черных застыли четверо вампиров.

Стоят молча, каменно неподвижно, расставив ноги на ширину плеч и скрестив руки на груди. Эдакие безмолвные и бесстрастные свидетели смерти (вестники, посланники — нужное подчеркнуть, ненужное вычеркнуть). Стоят — в скудном освещении просторного помещения клыками и глазками поблескивают. Блик белым — клыки. Блик красным — таза.

Жуть нагоняют.

Ага. Это чтобы я свалился им под ноги скулящим щенком и потешил их гипертрофированное чувство превосходства над жалкими людишками? Позеры. Сразу видно — молодняк! Еще верят, будто нет сильнее воинов, чем вампиры (угу, «сильнее кошки зверя нет»). А с эльфами в бою они сходились? А с орками? У людей тоже между прочим есть мастера, способные им противостоять. Пусть с помощью магии и эликсиров, но ведь могут же!

Так. А где у нас пятый член стандартной вампирской звезды? Сзади топает не спеша. И не член, а… хм… членша? Та самая болтливая горничная. Ага. Ну тогда, да. Тогда семь на восемь — восемь на семь, полный комплект.

Достигнув пола, быстро переместился в центр, остановившись на равном расстоянии от всех фигур. Жду атаки.

Жду.

Все равно жду.

И еще жду.

— Ы-ы-ы-о-у-у-о-о, — низкий бас из правого дальнего угла явно пытался донести до моего сознания какую-то мудрость, но я его не понимал.

Ах, да-а! Выйдя из ускоренного восприятия, услышал довольно приятный баритон:

— …овек! Мы не ночные, бесчестные убийцы! Мы всем предоставляем шанс. Поэтому ты будешь сражаться только с одним из нас. Чатка! — это уже наверняка единственной девушке в группе (членше… или членке). — Тебе сегодня предоставляется право обагрить свои клинки. Мы не будем тебе мешать. И пусть славы этот бой тебе не принесет, но он обязательно добавит хоть малую толику в твою копилку боевого опыта.

— Да, командир! Я не подведу!

Звонко ответила мелкая вампирка. Вот чего радуется? Не понимаю. То, что ей предоставлена «честь» убить незнакомого парня, который ей не сделал ничего плохого — ну, точно я ее раньше в глаза не видел — ладно с этим. Но ведь она понятия не имеет о моем потенциале, а уже заранее считает себя победителем.

Короче говоря, этот театр в подполье мне быстро надоел. Потому решил действовать быстро, решительно и без сантиментов. То есть никаких благородных призывов обнажить оружие, приготовиться и идти на честный бой. Пятеро из расы лучших бойцов мира собираются напасть, пусть даже по-очереди (сначала), на одного человека, молодого парня из провинции! И где здесь благородство? Пародия! Фарс в чистейшем виде!

Чатка, значит? Пусть будет она первой. Снова «включив» ускорение, прыгнул назад, присел и… свистнул (не слышал, но предполагаю) клинок и девушка, только-только обнажившая свои сабельки, стала плавно валиться назад. Отрубленная выше колена левая нога все еще оставалась в положении готовности к атаке. Кровь, отхлынувшая в момент удара от краев разреза, пока не успела вернуться на место и сфонтанировать на камни пола. Дожидаться, когда все элементы девушки достигнут места назначения, попка при девушке ощутит жесткость пола, а нога упадет отдельно, но рядышком, я не стал, и сразу атаковал противника в ближайшем ко мне левом углу.

Тот уже успел приготовиться к бою, все же надо отдать должное реакции вампиров, но ничего не успел противопоставить моему удару. Я не стал ожидаемо вставать или даже прыгать вверх, чтобы сравнять наше положение. Все-таки тот, кто выше имеет некоторое преимущество. В маневре во всяком случае. Я, наоборот, змеиным движением почти растекся, распластался по поверхности, чуть приподнялся на левой руке и кистевым движением рубанул по ногам, срубив обе ступни. Вот теперь я вскочил и бросился к центру помещения, куда уже подбегали три оставшихся бойца. Мне нужен был простор для маневра.

Сальто назад, уклонение влево и атака нижних конечностей левого нападающего. Опять не дожидаясь, когда обрубок упадет, догоняя тело, атакую центрального. Да, один меч против двух сабель кажется неэффективным, но это в чьих руках, однако.

Сметаю в сторону легкие сабли и…. опять отрубаю ногу. Остался один противник. М-да, скоростенка-то у них не очень, чтобы очень. Глубины боевого транса эти парни с девушкой еще не освоили в должной степени. Но ничего. Будет у них время. Лет через сто — сто пятьдесят, глядишь, и достигнут приемлемого уровня. Ну, приемлемого с моей точки зрения.

Так-то они уже готовые бойцы и многих могу положить не особо напрягаясь. Против такого же молодняка эльфов или орков — запросто.

Кстати, время для самосовершенствования у них все же будет. Недаром я рубил только ноги. Почему? Да потому что отрубленными руками трудно приставлять к телу обрубки. Вон, хоть и молодые, а умные. Девушка уже тянут ручонки к своей стройной ножке, лежащей немножко в сторонке. Приставит, хлебнет из фляжки кровушки — вампиры всегда с собой таскают НЗ, что означает неприкосновенный запас — и по-о-ойдет регенерация. А пока она (регенерация) сращивает косточку к косточке, мышцу к мышце, нерв к нерву, сделать чего-либо молодые вампиры мне не смогут, и времени у меня будет предостаточно на что угодно. Хоть на бегство, хоть на окончательное упокоение недобитков.

— Итак, — зловеще произнес я, прохаживаясь по кругу, и, помахивая фламбергом, — что мы имеем на текущий момент?

Имеем мы пятерку вампиров, которые ни с того, ни с сего, напали на мирного барона из провинции. Барона, который ничего вам не сделал, и с вампирами вообще до этого не сталкивался.

Я, Никобар, с ними конечно же, сталкивался, но барон, которого я тут уже не первый день усиленно изображаю. Ведьме сталкивался же… Наверное. Или сталкивался, и баронесса отправила меня на бал, зная, что на ее брата ведется охота?

Тогда она меня подставила вместо брата и такое, с моей точки зрения, спускать никак нельзя. Значит, что? На бал не ехать, возвращаться и говорить с баронессой по душам, держа у горла кинжал? А если нет ее вины в произошедшем?

Кто мне может ответить? Предположительно те, кто сейчас со стонами возвращают потерянные части конечностей на место.

— Так, что вы на это ответите?

Молчат. Угрю-у-у-умо так. Глазками посверкивают, но, правда, клыки уже не скалят. Что-что, а правила поведения побежденные знают и придерживаются строго. Правила, в основном, существуют для дуэлей. В бою, разумеется, правил никаких нет. Но сейчас можно считать нашу драку дуэлью, раз мне предложили драться с ними по очереди. Поэтому я тоже стараюсь их придерживаться. Что ж я уступлю в благородстве кровососам.

Нет я никого оскорбить не хочу. Устал просто от драк, вот и леплю, что первое в голову приходит.

Короче, как я в этом подвале ни разорялся — все без толку. Молчат и не желают даже намекнуть — кто их послал, зачем. Надо был им конкретно я или любой сгодился бы? Так и не сказали. А мне что делать? Не пытать же. Вот и стал подыматься по лестнице, находясь в состоянии глубочайшей задумчивости.

В первую очередь, волновал, конечно же, вопрос — него хотели прибить? Нимобара или барона Франсора?

ЕслиНикобара. то странно. Будь нападение продолжением мести за своих убиенных сородичей, наверняка прислали бы кого-нибудь постарше и покрепче. Осмыслить результаты предыдущих схваток не так уж и сложно. Думаю, достаточно, чтобы понять, насколько я «простой и безобидный». Просто убью и обижаться не буду. Следовательно..

Хотя какое там, следовательно. Насколько мне известно, вампиры всегда держат слово, иначе их давно бы затравили все остальные расы, а их большая шишка, старая и крутая, обещала мне отказ от преследования. Мало того, вампиры в столице Галсоро даже помогли мне скрыться от королевской стражи. Значит, сегодняшняя попытка отправить мою душу к богам, а тело в землю, никак не может быть санкционирована сверху.

Другое дело, «порывы юности мятежной». Могли молодые вампиры пойти на подвиг, вопреки запрету? Еще ка-а-ак могли! Кто из нас, молодых, не грешит подобным желанием исправить «ошибки» чересчур осторожных стариков-командиров? Я, кстати, тоже отнюдь не исключение. Иной раз прямо рвется душа в бой, не видя, и, не понимая полутонов — есть только черное и белое, добро и зло. Других оттенков не существует. Мудрость и опыт старших — всего лишь трусость и нежелание рисковать.

Вот и эти ребята могли попытаться «исправить» ситуацию так, как они ее разумеют. Дескать, прибьем гада и станем героями, а отцы и деды поймут, как были неправы со своей осторожностью.

А могли вампиреныши и вовсе не иметь ни малейшего отношения к делам давно минувших дней. Хотя и в то, что режут тут всех подряд «счастливчиков», заселившихся в этот номер, не верю тоже. Значит заказ? Но кому я успел так досадить, будучи бароном Франсором совсем недолго, вообще не представляю.

Правда, появилась тут одна мыслишка. Не очень приятная, зато логически объясняющая практически все. Раз вампиры отказались говорить наотрез… Хм. Отрез-то у каждого из них появился после нашей краткой встречи, но множить… я не палач. Короче говоря, если по каким-то своим соображениям баронесса решила «убить» брата, реально его не убивая, желая спрятать его от чего-то или кого-то, то все со мной в дороге происходящее, становится вполне понятным и логичным. Всего лишь одно допущение — на тракте разбойники атаковали виконта по ошибке. Ведь всего-то пара минут, и наша карета ехала бы впереди. Других перед нами не было. Да и разбойники, судя по их реакции, не ожидали такого сопротивления. Следовательно, их информировали о гораздо меньшем количестве охранников, да еще и качеством пониже. Я-то ведь тоже не особо верил в боевые возможности троицы, нанятой дворецким баронессы охранять мою персону в пути.

Если мои рассуждения верны, то… Ну и тварь же эта баронесса! «Ах, барон! Помогите моему горю! Только вы способны!». Тьфу. И еще раз — Тьфу-у-у!

Ну ладно. Мне-то что делать дальше? Разворачиваться и ехать бить девушке личико? Или тихо потеряться где-нибудь в пути? Хотя осталось ехать всего один день — теряться практически негде. К тому же виконт не поймет с чего бы я вдруг резко изменил направление движения. Да и патрули будут, мягко говоря, сильно удивлены тем, что потенциальный жених какой-нибудь провинциальной девы, даже не увидев красотку повернул оглобли. Можно, конечно, выбросить королевскую бумагу и ехать будто по своим делам, знать не зная про бал невест, но, боюсь, номер не пройдет. Как просветил меня виконт в период бала все молодые люди передвигаются по дорогам либо с приглашением, либо с подтверждением права не принимать участия в данном мероприятии. А что это может быть? Либо свидетельство об уже заключенном браке, либо документ какой-нибудь серьезно королевской службы. Ну и откуда у меня может быть то или другое?

Так что, еду на бал, а там буду посмотреть. Главное, обратно к баронессе возвращаться явно не стоит. Да и зачем?

Менять одну фальшивку на другую? Золото обещанное получить? Бодрое, троекратное «Ха-ха!». Хотя… если вежливо (не калеча… сильно) ее поспрашивать, глядишь, и разобраться с непонятными моментами можно будет.

Поднявшись в комнату, любезно выделенную мне трактирщиком, я подобрал свои вещички и вышел в коридор, не заботясь закрыванием дверей. Особо раздумывать не стал и принял за самый оптимальный вариант напроситься на ночлег… к своим охранникам. Как мне кажется, должна у них быть одна свободная кровать. Их же вроде по четыре в каждом таком номере, а охранников трое. Кучер по определению спит на конюшне поближе к вверенному на его попечение имуществу — четвероногому и четырехколесному. Ну разве что кто-то из охранников виконта занял свободную койку. Тогда придется наемникам выполнять свою главную функцию — посменно охранять мою персону от посягательств разных там вампиров. Тем более, и мне не придется спать вполглаза, опасаясь несанкционированного доступа в апартаменты с целью причинения ущерба моему здоровью.

К счастью… или к сожалению, дежурства не потребовались. Никто не спешил занимать свободную кровать. Гравор объяснил — охранники виконта по трое дежурят у покоев своего нанимателя поэтому даже у них есть свободная койка.

Он, хоть и удивился слегка моему желанию поменять одноместный номер на их компанию, но вида не подал.

Вскоре все залегли по своим берлогам и успешно потонули в сновидениях. Денек был еще тот — пришлось повоевать, а спиртным заливать пережитый стресс я запретил. Правда, мне показалось, что мои наемники не особо-то и переживали по этому поводу. Тем лучше.

Время перевалило за полночь, на постоялом дворе наступила тишина и даже отголоски пьяных воплей поздних гостей из примыкающего к строению трактира почти не доносились в зал дежурного поста. Регистрация постояльцев и заселение для удобства клиентов происходила, как в трактире, где путешественники могли поужинать так и прямо в этом зале, скромно оборудованном стойкой, за которой в данный момент дремал дежурный, сын владельца постоялого двора и трактира, двумя столиками по бокам от входа и десятком стульев с той и другой стороны. Слева от стойки для оживления скудного пейзажа топорщилось листьями какое-то высокое растение в большой кадке.

За одним из столиков слева от входа компанию дежурному составляла молодая горничная. Девушка, не теряя даром времени, что-то вязала, ловко орудуя спицами, и время от времени с улыбкой поглядывала на парня за стойкой. И как же не улыбаться, когда сынок хозяин очень уж походил на… хомяка переростка. Такой весь толстенький, кругленький, щекастенький… так и хочется потискать. Кстати, парень совсем даже не возражал и сам без промедлений активно включался в процесс получения тактильных удовольствий.

Сообразно внешности молодой человек был умен, практичен и запаслив, как… хомяк. Однако, в жадности никто не смел его упрекнуть. Девушка, согревающая его постель, непременно обедала за одним столом с ним, а вкусно поесть он любил и знал в этом важном деле толк, в полной мере получала доступные развлечения, новые наряды и украшения.

Парень, не скупясь (в разумных пределах конечно же) покупал для нее вещи, пусть и не самые дорогие, но очень даже приличные.

Так что, несмотря на некоторое несоответствие его внешности образу идеального мужчины, который непременно должен быть рослым, широкоплечим, голубоглазым блондином, с мужественным лицом и кубиками пресса, немало находилось девушек, ставящих в своих жизненных планах и цвет глаз, и рост, и даже пресловутые кубики, на самое последнее место. Пусть у сына хозяина глаза не назовешь большими, в отличие от щек, пусть рост не дотягивает до высокого, а плечи далеко не косая сажень и даже, скорее, поуже бедер будут. Пусть нет пресса, как такового, и кубик на животе только один, да и тот — шарик. Пусть! Зато нрав добрый, характер ласковый, ум крепкий и расчетливый.

Порокам не подвержен, за исключением одного — вкусно поесть. Но таких «порочных» довольно много и среди них встречаются настолько продвинутые чревоугодники, что наш парень им и в подметки не годится.

Самое главное, есть у него очень даже большое достоинство. — такое тоже есть, но вполне обычное без всяких «Ого-го!».

Речь идет о… наследстве. Для девушки из, прямо скажем, бедной семьи стать со временем хозяйкой налаженного дела с очень неплохим доходом разве не лучше, чем уехать в даль светлую (читай, в неизвестность), на белом коне (то есть старой, седой, хромой и больной кляче) в объятиях благородного (по происхождению) принца (есть одна горная страна, где в каждом ауле по принцу, а то и по нескольку — на всех хватит)? При том, что шикарная шевелюра со временем превратиться в блестящую… лысину, глаза выцветут и потеряют блеск, щеки обвиснут и потеряют юношеский румянец, кубики оплывут и трансформируются в живот, а бывший белый конь упокоится на живодерне. В то время как постоялый двор и трактир при умелом хозяйствовании будет приносить все больший доход.

Мысли девушки, утащившие фантазию слишком высоко в небеса, были грубо прерваны.

Вз-зи-у! Словно истеричная дэрини, увидевшая компанию жирных тараканов, пирующих на ее любимом платье, взвизгнула цепь дверного противовеса.

Бум-м-м! Чугунным ядром хряснул об потолок сам противовес, в первый раз за долгую беспорочную службу совершивший подобный кульбит.

Бдам-м! Вслед за противовесом проверила стену на прочность дверная ручка.

Бдум-м! Встретил отрикошетившую дверь, к тому же ускоренную падающим с высоты ядром противовеса, кулак припозднившегося гостя.

Это ж какой силищей надо обладать, чтобы вот так, походя, преодолеть сопротивление тугого механизма, собранного из кучи железных рычагов, направляющих и противовесов, установленного хозяином как раз для таких клиентов, обожающих открывать двери с ноги. Кто ж им виноват, если при ударе о крепкую дверь из толстых дубовых плашек, стянутых стальными полосами, они вдруг ушибутся или даже сломают ногу? А нечего колотиться туда, где и так откроется… с помощью специально для того приставленного дюжего молодца! Ночью его заменяет портье. Не так уж много бывает припозднившихся постояльцев.

Однако в данном случае механизм проиграл. И кому?! На пороге вместо ожидаемого эпического богатыря стоял мужчина абсолютно средних пропорций. Судя по одежде: модному камзолу, штанам, заправленным в ботфорты, плащу и широкополой шляпе, — из благородных. Об этом же говорило и породистое слегка бледноватое лицо. Слой дорожной пыли на одежде и частью на щеках своей пышной серостью ненавязчиво свидетельствовал о дальнем и трудном пути, который пришлось выдержать этому лицу.

Гость, нимало не раздумывая, тут же из холла свернул налево в коридор, где располагались с одной стороны одно- и двухместные номера для небогатых проезжих, а с другой — фактически казармы для слуг и охраны.

Неожиданно дорогу мужчине преградил… Хомяк. Он смотрел бодро — а ведь только что дремал — и решительно.

— Простите, дэр, но я вас не видел и не знаю. Вы из камого номера?

— В одиннадцать «Пэ» должен был заселиться мой друг, барон Франсор де Колор, — на удивление вежливо ответил незнакомец.

Учитывая, ка-а-ак(!) он открыл дверь, только сопливый мальчишка мог не узнать в этом странном благородном вампира. Сын хозяина постоялого двора явно знал, но, тем не менее, не испугался и проявил твердость.

— Вам не кажется, дэр, что для визита несколько поздновато?

Горничная слушала этот диалог и тихо восхищалась парнем. Он же пошел на конфликт, наверняка, не для того, чтобы покрасоваться перед ней. Стало быть, есть в парне стержень. Есть! Правда, тогда вряд ли получится порулить им в семейной жизни, но зато почувствовать себя защищенной за его спиной тоже немало стоит.

— Согласен, — не меняя тона, все также ровно ответил мужчина, — поздновато. И все же я пройду, поскольку он меня ждет.

Так мы с ним договаривались.

Не верить слову благородного оснований у Хомяка не было. К тому же гость не таится, не прячется. Более того, до угроз не опустился, и не пытается грубо смести с дороги нахального простолюдина, посмевшего ему перечить. К тому же знает, в каком номере остановился постоялец следовательно, скорее всего и вправду есть между ними договоренность о встрече. Короче говоря, кто их, дэров знает? Пусть сами между собой разбираются.

Парень ничего не знал о тайных делах своего отца, связанного с ЦСУ (центром специализированных услуг), поэтому никакого подвоха не заподозрил и неохотно, все еще раздумывая, правильно ли поступил, отошел в сторону.

Вампир кивнул и быстро пошел по коридору. Возле номера настороженно остановился и задействовал все органы чувств по максимуму. Его насторожила открытая дверь и тишина в номере. Если его подопечные уже успели расправиться с парнем, что у них вряд ли получилось бы, если он тот за кого принял его старший, то он опоздал и._.

ничего страшного в этом нет. Но если некий Франсор — тот самый Никобар, с которым старейший категорически запретил связываться и даже предписал негласно опекать, то-о-о… Ой! Просто, ой! Для того, кто положил звезду опытных мастеров, его мальцы на один зуб. В этом случае надо успеть оказать им помощь — вдруг кто-то не убит окончательно и его можно будет реанимировать с помощью прихваченной из хранилища НЗ (неприкосновенный запас) фляги крови, подвергшейся алхимической обработке и настаивавшейся несколько десятков лет. За это время кровь, которую регулярно подкачивали магией, подпитывая внедренные сплетения, обрела свойства поднимать вампиров чуть ли не из могилы.

Как гость ни спешил и что бы ни говорило его чутье; однозначно подтверждающее отсутствие в номере кого бы то ни было, в дверь он просочился, словно предутренний туман на поляну. Тихо и незаметно. Убедившись в том, что номер пуст, он сбросил плащ на кровать, чтобы не мешал, и уверенно прошел к двери в умывальную, тоже, кстати, открытую.

Убедившись, что и там пусто, он, привычно не обратив внимания, прошел сквозь иллюзию и стал осторожно спускаться по лестнице в подвал, держа руки на рукоятках сабель.

Однако вскоре расслышал голоса, скорее, стоны своих подопечных и понял — бой закончен, его ребята проиграли.

Рядом с ними никого постороннего нет.

Мужчина спокойно и уже не таясь зашел в подвал, обвел взглядом подопечных, сидящих опираясь на стены, заметил пустые фляги из-под крови, бледные, изможденные лица и, вытянув руку по направлению к парню возле дальнего правого угла, скрипя вьюгой в голосе резко спросил:

— Даркер, ты мне расскажешь, что здесь произошло?

— Этот мальчишка! Сволочь! Поотрубал нам ноги! Сделал! Как сопливых карапузов! С игрушечными мечами! Просто сделал! У-у-у-у…

— А-атставить истерику! Ты воин или анемичная аристократка?! Пожалуй, рановато я тебя назначил старшим. Ты можешь коротко и четко доложить, что здесь произошло?

— Да, мастер. Простите, мастер. Больше не повторится. Мы взяли контракт на провинциального барона. Чатка должна была с ним драться, чтобы набираться опыта. Мы не собирались нападать все вместе. Мы же не убийцы…

— Та-а-ак, — еще холоднее, хотя, казалось бы, куда дальше, протянул гость. — Я же вам запретил брать лю-бы-е(!)

контракты, пока не вернусь из поездки. Запретил или нет? Что на полу увидели интересного, аж глаз не оторвать? Может вас каждого мордой в него ткнуть или заставить свою собственную кровь слизывать?.. Я ж правильно понял, что вы даже не поцарапали парня? М-м-да-а-а._ ученички. Отвечайте! — резко повысил голос наставник. — Или я уже вам не указ?

Или вы уже все знаете и умеете… и учить вас нечему? Почему нарушили запрет?

— Мы хотели… — жалобно залепетал Даркер, — мы хотели вот Чатке дать опыт и._ ну-у._ думали по-быстрому прибьем барона… денег для клана заработаем., контракт был срочный надо было быстро принимать решение. За срочность платили очень хорошо, и мы., вот..

Мастер поморщился и посмотрел на старшего пятерки, как на вонючего клопа. Вроде и похожи чем-то — тоже от кровушки не отказывается попить-похлебать-пососать, да все ж не вампир, однако. Насекомое всего лишь.

— Понима-аю. Деньжат быстренько срубить, в столице кутнуть, хвост распушить — вот мы какие сильные; да самостоятельные. И это все; пока мастер для вас, идиотов, кровавым потом обливаясь, клинки зачарованные выбивает.

А головой подумать прежде; чем решение принимать, гонор не позволяет? М-м-м?

— Мы думали, мастер, — вскинулся Даркер.

— Вот как! Думали, значит. И скажите мне, уважаемые мыслители, вас не насторожил срочный заказ с о-очень хорошей оплатой, где требуется всего лишь пристукнуть какого-то провинциального барона? Причем, не вампира. Не эльфа. Не орка. Че-ло-ве-ка! Мальчишку. М-м? На которого, если для рассуждений использовать голову, а не битую задницу, вполне хватит парочки обычных душегубов. Самых простых, самых тупых. Готовых за серебрушку любимую бабушку убить с особой жестокостью. А ведь почему-то же потребовалась аж целая пятерка? М-м? При том, что для выполнения большинства контрактов, на вид гораздо более сложных и опасных, вполне хватает одного-двух воинов. А тут — целая звезда! А? Позор! Позор мне. Не научил, не подсказал…

Наставник замолчал, закаменев лицом, и так, в звенящей тишине, сделал несколько кругов по подвалу. Подопечные сидели, присмирев, и старались дышать через раз. Теперь и у них в головах ядовитыми червями зашевелились сомнения. Действительно, что-то было явно не так, а они даже ни на секунду не задумались.

Мастер остановился и снова потребовал ответа у Даркера:

— Расскажи хоть, как проходил бой. Что успел заметить? Оружие, приемы, особенности движения, скорость… магия, в конце концов. Вспоминай до малейших деталей все! Это, кстати, всех касается. Если кто-то что-то заметил, даже пустяк на первый взгляд — все равно говорите. Я буду разбираться, что важно, а что — нет.

Вопрос еще не до конца прозвучал, а на мастера волной накатило ощущение бездарно и бесплодно растрачиваемого времени. Надо спешить, а он занят воспитанием своих учеников. Однако… будучи долгое время наставником молодых вампиров, он не мог переломить свою натуру, и оставить ребят без надлежащего наставления. Тем более, в боевой обстановке, так сказать, на живом примере, что намного эффективнее любых словесных увещеваний.

Собственно, чего он ожидал от молодежи — непонятно. Все, по очереди и хором высказанное ими, укладывалось в пару предложений.

Оружие — одноручный фламберг. И то всего лишь предположительно, поскольку разглядеть молнией сверкнувшую перед глазами полоску стали никто толком просто не успел.

Техника боя… Тут все странно замялись, и о-очень неуверенно выдавили неопределенный ответ, из которого наставник прекрасно понял — его ученики и ахнуть не успели, как бой закончился. Какой уж тут анализ техники? Зато понятно и без слов — скоростью движений их противник не уступает вампирам, если даже не превосходит.

Магии не заметили. Или не обратили внимания.

Ребята разволновались и под конец стали говорить чуть ли не хором, перебивая и перекрикивая друг друга. Они настойчиво пытались убедить мастера в том, что сделали все возможное и должны были победить. Однозна-а-ачно! Вот только пол здесь не совсем ровный, освещение тускловато… нет, наоборот, слишком яркое, помещение слишком просторное — они не успевали придти на помощь., нет-нет, ничего подобного! Помещение тесное, развернуться негде… И вообще! У них бы непременно все получилось, просто удача повернулась к противнику лицом, а к ним._э-э-э-э._.

затылком.

Мастер пресек «птичий базар», подняв руку с открытой ладонью.

— Сколько раз я вам говорил — не поддаваться эмоциям. Воин должен быть подобен глыбе льда — тверд и холоден.

Теперь по вашему противнику… и про отвернувшуюся удачу заодно.

Мастер достал из кармана листок и сунул его под нос Даркеру.

— В правом углу есть слепок крови. Внима-а-ательно смотри. Что чувство крови тебе подсказывает? Кровь тебе знакома?

— Д-да-а. Это его.

— Кого «его»? — терпеливо уточнил наставник.

— Того парня. Кого нам заказали.

— Вот как?! А теперь читай, что тут написано.

— Настоящим сообщаю всем кланам и командам…

— Пропусти начало и читай вот отсюда.

— Описание. Объект — человек мужского пола. Возраст меньше двадцати лет. Рост немного ниже среднего. Лицо овальное…

Мастер терпеливо ждал пока Даркер не прочтет все описание до последней буквы.

— А теперь! — с нажимом произнес наставник. — Заключение! Читай!

— А-а… — в глазах Даркера явно помутилось.

— Ты что заикаться научился? Ве-еликое достижение. Я в восторге от твоих способностей. Читай!

— A-а. указывать негласное содействие и при необходимости принять под защиту. В конфликты не вступать. Присвоен статус: «Потенциальный союзник расы». Изыскать возможность привязки объекта, в том числе, через женитьбу на достойной девушке нашей расы. Ой!

— Вот тебе и «Ой»! А в журнале ознакомления небось можно найти ваши подписи. Вы я-ко-бы, — по складам произнес мастер, словно сцеживая концентрированный яд по капле; — ознакомились с посланием и приняли к сведению. Как и что вы приняли, к какому именно сведению, я вижу по вашим замученным регенерацией телам.

— Мастер там столько бумаг свалилось. Мы читали. Честно-честно…

— Почитали и забыли. Ага. Помню-помню — сам был молодой, экзамены сдавал, прочитал-сдал-забыл… тем более, важного и полезного в посланиях старших искать бесполезно. Там же не пишут об открытии нового клуба или о том, как быстро закадрить девушку, или о появлении на рынке новых марок вин… Пишут исключительно чушь какую-нибудь, не стоящую вашего драгоценного внимания. У вас же есть дела поважнее! Нотеперь-то вы хотя бы дозрели до понимания, на кого взяли контракт? Если бы каким-то немыслимым образом у вас получилось исполнить его, нас свои же закопали бы лет на сто. В самом сыром и противном месте рядом с болотом и гоблинами. В назидание другим идиотам. А все почему? Да потому, что лень! Ваша лень! Лень подумать о странности контракта, лень прочитать циркуляр из Галсоро, лень сопоставить данные о цели и об искомом объекте, лень обратиться к более опытным коллегам!.. Мне продолжать?

Мастер покачал головой и обвел всех взглядом, задерживая его на каедом по нескольку секунд. Молодые вампиры еще ниже склоняли головы, понимая со всей пронзительной ясностью в какую же вонючую канализацию их занесло, и, страшась вообразить подробности скорого наказания.

— Если бы вы хоть кому-нибудь из старших товарищей показали контракт, — тихо и даже отчасти обреченно заговорил наставник, — не пожалели бы пары минут своего драгоценного времени, подготовка к балу невест уже шла бы полным ходом. А теперь все сроки горят и плавятся. Все придется делать с бешеной скоростью — искать подходящих девушек, срочно договариваться об их участии, а главное… Главное, шить кандидаткам наряды! Вы когда-нибудь шили наряды девушкам на бал? Нет? Может быть Чатка? Ага. Доводилось. Так, сколько нужно времени на пошив?

Фасон-материал-выкройки-примерки-подгонки-украшения… no-минимуму сколько? Скажи, Чатка! Пролей свет истины на наши мужские головы. Два месяца, если срочно. А за полторы ночи и день? Нереально? Вот же ж незадача. Нереально.

Но вот это самое «нереально» всем нашим в столице и предстоит свершить. Понятно вам?! Кстати, наказывать вас я не буду. Просто расскажу девушкам, которым предстоит явиться на бал в тех самых платьях, какие успеют пошить им к началу праздника, кто их так подставил. Что уж они с вами сделают — даже гадать не берусь!

Мастер достал фляжку с зачарованной кровью и опять прошел по кругу, выдав каждому по глотку. Потом достал из-под рубашки большой и тяжелый амулет в виде большого платинового шестигранника на толстой золотой цепи, усыпанный разными драгоценными камнями, плохо сочетающимися друг с другом, если рассматривать подвеску, как простое украшение, и нажал один из сапфиров. Перед лицом вампира возникло небольшая рамка статичного портала размером с карманное зеркальце.

— Дежурный! — громко сказал мастер прямо в рамку.

— На связи! — ответил ему неизвестный.

— Это мастер Кром. Примите устное сообщение. Готовы?

— Говорите.

— Информация подтвердилась. Объект подвергся атаке. Он не пострадал, наши живы, но дееспособны процентов на пятьдесят. Силами пятерки постараюсь обеспечить явное сопровождение объекта на бал. Считаю необходимым ускорить подготовку девушек по плану старейшего. Конец сообщения.

— Принято, Кром. Принял Силлер.

— Есть. Конец связи.

Мастер снова нажал сапфир, убрав тем самым рамку микропортала.

— Представляете сколько стоит телепортация с помощью этой игрушки? Микропорталы пусть и жутко энергоемкие, но привязаны по маяку к одной точке и по ним можно передать до килограмма груза. Или передать сообщение. Можно.

Конечно, использовать парные амулеты связи для разговора. Они берут немного, но тогда у дежурного все стены были бы увешаны кристаллами. Это я к чему. Просто очень спешу вас обрадовать — восстановление заряда этого амулета будет производиться за ваш счет. Или сами давите свою кровь в преобразователь или мага нанимайте — меня не касается. Кроме того, если вы думаете, с чего это наш наставник такой добрый — драгоценную кровь на вас, молодых идиотов, переводит — то снова хочу вас порадовать. Во-первых, все до грамма оплатите, а, во-вторых, отлежаться я вам не дам — будете трудиться аки пчелки. Только в отличие от них круглосуточно. То есть с утра до утра и до последней капли крови. Вашей крови! Все просто ребята. Двое посменно будут дежурить в холле, чтобы не пропустить клиента. Как только он появится, один шустренько побежит поднимать остальных, а другой в это время буквально на коленях начнет умолять клиента простить дураков и разрешить сопровождать карету в столицу в качестве бесплатной охраны. Можете ссылаться на его договор со старейшим. Клянитесь, чем хотите, бейтесь лбом об пол, водите вокруг него хороводы, но добейтесь прощения и права сопровождать. Вам понятно?!

— Да что в этом парне такого?! — не сдержалась и вспылила Чатка. — Чего это с ним так носятся?

— А вот э-то, — нахмурился мастер Кром, — вас не касается. Со-вер-шен-но. Клан заинтересован в этом молодом человеке.

Для вас достаточно. Вам все ясно?!

— Да-а-а… — уныло простонали ученики.

— Не дай боги, сделаете что не так — лучше сами сцедите с себя всю кровь и закопайтесь поглубже.

Наставник развернулся на каблуках и быстро поднялся по лестнице, оставив молодых вампиров размышлять о своей горькой судьбе, подбросившей довольно сложную работенку как раз в то время, когда для полного восстановления сил им требовалось минимум два дня.

В умывальне он вдруг остановился, посмотрел на одежду и руки, подумал и решил, пользуясь случаем, умыться после долгой и пыльной дороги. Тут же снял камзол и рубашку, аккуратно повесил их на специальный крючок, после чего от души поплескался под струей умывальника. Умылся до пояса и, на ходу вытираясь полотенцем, прошел в комнату и даже на секунду замер в ступоре. Около кровати какой-то странный тип в плаще и надвинутым на голову капюшоне нагло обыскивал его плащ. Работал в перчатках, видимо опасаясь амулетов, привязанных к хозяину. Завидев Крома тип явно даже не подумал смутиться.

— Ты кто такой? — нагло спросил он. — Мне сказали, что здесь проживает молодой парень!

Его обыскивают и еще к тому же допрашивают! Совсем оборзели! Вампир сделал стремительный шаг навстречу и пробил с правой прямо «в душу» наглецу. Тот как стоял в створе с дверным проемом, так и улетел в коридор с размаху впечатавшись в стену. Несмотря на стремительный и мощный удар, видимых повреждений неизвестный не получил.

Удар не пропустила к телу магическая защита, которая точно также приняла на себя встречу спины с твердой поверхностью. Тем не менее, сама встряска не прошла бесследно для мага. Тот на несколько мгновений потерял ориентацию, и не смог адекватно ответить, чем и воспользовался вампир, проведя молниеносную серию ударов кулаками и ногами в голову и корпус мага. Нет смысла говорить о том, что каждый удар отличался силой и скоростью, в результате чего амулет защиты стал быстро истощаться.

Будь на месте неизвестного хотя бы шестикаменный мастер, способный, не задумываясь, тянуть энергию из всех накопителей сразу, а не переключаться с одного на другой, что требует времени, тот скорее всего смог бы нормально противостоять атакам вампира. Даже таким внезапным. Да и самих накопителей, следовательно, ресурсов у него побольше, чем у этого трехкаменного, отправленного всего лишь проследить за парнем.

Всего лишь! Проследить! Вступать в контакт, тем более, обыскивать номер, команды не было. Однако, самоуверенный ученик решил, что ему море по колено и он сможет перевыполнить задание, преподнеся наставникам объект упакованным и перевязанным голубеньким бантиком.

С бантиком, однаю, не получилось. Нарвался. Одно радует — искомый объект, за которым велено проследить здесь. Его ведь инструктировали перед отправкой — объект очень быстр и опасен. А кто как не вампир соответствует этим параметрам? Прочувствовать и убедиться в правоте старших довелось на собственной шкуре.

Вампир проломил-таки защиту оппонента, врезал незадачливому наглецу в челюсть и солнечное сплетение, от чего беднягу скрючило и заставило мягким мешком осесть в уголочке рядом с окошком. Мог бы ударить и посильнее, но немного ограничил свою силу, поскольку убивать не хотел.

— Кто-кто… — проворчал вампир, возвращаясь в комнату за камзолом и плащом. — Живу я здесь!

Вскоре Кром, полностью одетый, вышел из номера, плотно прикрыв за собой дверь и быстрым шагом направился в сторону выхода. Наглеца в капюшоне в коридоре уже не было. Ушел и ладно. Вампиру он уже был неинтересен.

Конь успел немного отдохнуть и даже пожевать овса. Кром подтянул подпругу, запрыгнул в седло и выехал по направлению к столице. Голова его была занята предстоящими многотрудными делами и заботами, интуиция молчала и об опасности не предупреждала, поэтому вампир решил не обращать внимания на всадника, который следовал за ним в отдалении. Мало ли кому-то понадобилось в столицу. Не он же один торопится успеть подготовиться к балу.

Трехкаменный ученик, а это он ехал вслед за объектом на арендованной лошадке, был полностью уверен в своих выводах и даже не задумался об очень простой вещи — почему вдруг объект выехал поздно ночью один? Без кареты и охраны?

— Сто-о-ой! — скомандовал Огробор. — Становимся на ночлег слева на полянке у ручья. Все знают, что делать, повторять не буду. Начинайте.

— Огробор! Ты что творишь?! Нам надо ехать дальше! — воскликнула Лучисола. — Нам надо спешить!

— Как учил тебя отец? «Поспешай ме-едленно!». Лучик, — глубоко вздохнув сказал орк, — я понимаю твое нетерпение, но посмотри на лошадей. Мы — существа не мелкие и нашим животным приходится очень нелегко. Еще немного и они просто падут. Дальше уже придется идти пешком. Это ускорит наше движение. Погаси эмоции, Девочка моя, и прислушайся к голосу разума. Мы просто не в состоянии продолжать погоню.

— Но он же уйдет! Как ты не понимаешь? — в отчаянии крикнула девушка.

— Никуда он не денется. У тебя есть амулет, а мы уже примерно знаем его конечную цель.

— Да, пока мы ползем со скоростью травмированной гадюки, на балу какая-нибудь… мокрица охмурит его и затащит к алтарю!

— Не успеет. Эту ночь мы спим, нам тоже требуется отдых, затем едем со всей возможной скоростью. Обедаем на постоялом дворе и… Не спорь со мной! Обедаем! От того, что ты загонишь отряд насмерть, положение не улучшится.

Наоборот. Понимаешь меня. Я тебе обещаю, Лучик, — сменил тон Огробор, — ты будешь на балу вовремя.

Лучисола оглядел орков отряда, поддержки своим намерениям не нашла и обреченно свернула к месту стоянки.

Делать нечего — дядя кругом прав, и как бы ни грызло нетерпение, придется с этим смириться. Впрочем, мысль о бессонной и беспокойной ночи не успела толком реализоваться, как девушка уснула сном без сновидений. Тело, в отличие от хозяйки, прекрасно понимало необходимость в своевременном отдыхе.

Глава 12

Утром я вскочил, что называется, «ни свет, ни заря» и побежал на разминку, прихватив фламберг. Нашел местечко на заднем дворе, хорошо утоптанное и огороженное. Внутри по левой стороне метрах в двух от невысокой оградки торчали вкопанные в землю деревянные столбы, грубо изображающие человеческие фигуры. Судя по отметинам, их использовали для тренировок с оружием. Таким образом, не требовались глубокие познания в животноводстве, чтобы сообразить, — площадка специально оборудована для этих целей. На постоялом дворе часто останавливаются гости, предпочитающие с утра хорошую разминку большой кружке пива. Не все конечно. Большинство, как раз наоборот. Однако, хозяин позаботился и о тех и о других — площадка оборудована и доступна всем желающим, а трактир обслуживает посетителей круглосуточно.

Глубоко вздохнув чистый прохладный воздух, я немного подумал, какие комплексы буду использовать.

В первую очередь, конечно «кай-си» — систему движений без оружия, характеризующуюся очень медленным и плавным исполнением. Со стороны — плевое дело, но те, кто хоть раз попробовали, не дадут соврать, лучше бы побыстрее и порезче. Эта медленность и плавность, особенно в некоторых позах, глядя на которые и змея от зависти ядом себя закапает, выматывает похуже боя с десятком сильных противников.

Затем, пожалуй, перейду к ударной технике… нет не многоглавого змея, с помощью которой я неожиданно для себя смог очаровать Дили. М-да. Как там она? Первый курс уже, небось, экза-а-а-амены сдает. Ладно, хватит отвлекаться. Сегодня буду отрабатывать «полет цвирки». Несмотря на несерьезное название птички, давшей название этой боевой технике, способное скорее вызвать улыбку умиления у тех, кто ее никогда не видел, нет более сильной и злобной летающей твари с размахом крыльев более трех с половиной метров. Одна такая способна в буквальном смысле заклевать (задолбать) и разодрать, растерзать, нашего тигра. Стая таких «птичек-невеличек» покрошит отряд вооруженных и бронированных воинов. Кстати, в деревянном доме прятаться от стаи бесполезно — раздерут на щепки и доберутся-таки до вкусного содержимого. Хорошо на моей планете такое не водится.

Завершу свою разминку небольшим боем с иллюзорными противниками. Нет, только не с вампирами. В последнее время от них спасу нет в реальности, чтобы еще и в тренировочном бою с ними бодаться. Пусть сегодня будут четырехрукие каллинийцы [раса из мира К.Муравьева «Перешагнуть пропасть»], тоже далеко не подарок. Кто из них сильнее — вампиры или каллинийцы, определить практически невозможно. У каждой расы свои секреты, наработки, сильные и слабые стороны.

Полезнее, конечно, было бы подраться с вампирами, поскольку каллинийцев здесь отродясь не бывало, но, как я уже говорил, надоели мне вампиры хуже водопада на голову для тонущего.

Итак, еще один глубокий вздох и-и-и-и… начали.

Живелика осторожно, стараясь не шуршать бельем, встала с постели, надела обычный тренировочный костюм, из тех, которыми пользуется большинство адептов академий нескольких стран, аккуратно достала из своего мешка два кинжала и тихонько вышла из комнаты. Солнце еще не взошло, на дворе царил предутренний сумрак, легкий туман и та особенная тишина, какая бывает именно в такое время, когда даже ответственные вплоть до полного игнорирования летающих сапог и злобных воплей людей петухи еще досматривают свои птичьи сны.

Девушка не собиралась никого убивать или грабить. Она просто-напросто хотела немного потренироваться, пока площадка свободна и ее там никто не увидит, следовательно, не станет донимать пошлыми комментариями вперемешку с глупыми советами. Дескать, если не бросит скакать с железками, во-первых, рискует порезаться и попортить милое личико, во-вторых, никогда не сможет нарастить немного мясца и выйти замуж, поскольку, как известно, мужчины не собаки — на кости не бросаются, а пока «приятных округлостей» на девушке даже близко не наблюдается. Проще говоря, кому нужна мелкая худышка с фигурой мальчишки, где грудь едва-едва способна указать на существующие-таки половые различия?

К сожалению, место уже было занято. Еще более ранняя пташка уже крутилась на площадке, выполняя какие-то странные телодвижения. То, что перед ней выделывается далеко не деревенский дурачок, репетирующий приветствие восходящему солнцу, было понятно сразу. Очень медленные, плавные и странно замысловатые, движения всерьез намекали на неизвестный девушке разминочный комплекс какой-то боевой системы. Через некоторое время, закончив с упражнениями, парень практически без перехода перешел к отработке явно стандартных формальных связок. Причем некоторые позы, шаги, положение ног, рук и ладоней в движении были девушке знакомы, хотя имелись и существенные отличия от практикуемой ею таолу, формализованной последовательности движений в тренировочном бою с воображаемым противником.

Завершив обязательные движения парень снова без перехода начал бой с тенью. Девушка, словно воочию, увидела перед собой какую-то страшную хищную птицу, встретиться с которой ей прямо-таки совсем не хотелось. Наблюдательницу буквально передернуло, когда она увидела, как эта «птица», словно и впрямь стремительно спикировав на один из деревянных столбов, стала с ним тако-о-ое вытворять. Неуловимыми глазу движениями он стал хищно раздирать беспомощную древесину. От столба полетел целый фонтан щепок, выдираемых пальцами-когтями бойца. Минута — и из земли торчит короткий огрызок.

Девушка стояла неподвижно, забыв дышать. Она забыла напрочь про самоконтроль и, словно простая деревенская дурочка, впервые увидевшая балаган, замерла с распахнутыми во всю ширь глазами и открытым от восторга ртом. Парень, по виду ненамного крупнее ее самой, творил на ее глазах настоящее волшебное искусство, шедевр, боя. Мастер многому ее научил. В том числе и пальчиком валить с ног рослого воина одним из шоковых ударов в уязвимую точку. Но вот та-а-ак! Раздирать древесину, словно мягкую мучную лепешку…

Когда парень взял в руки свой фламберг, девушка и вовсе перестала что-нибудь понимать. На площадке раскручивался вихрь, поднимающий с земли песок и щепки. Впрочем, мусор чем-то сдерживался, скорее всего магией, и не разлетался за пределы огороженной территории. В центре вихря крутилась практически неотличимая от воздушного вихря смазанная тень и до девушки доносился свист рассекаемого на высоких скоростях воздуха.

Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Фигура парня проявилась рядом с одним из целых столбов. Фигура постояла в задумчивости, потом несильно толкнула столб. Четыре чурбачка с ровненькими срезами покатились по земле.

Юную маркизу Живелику, рано оставшуюся без родителей, воспитывал дед, герцог Урман де Сантелико. Надо сказать, потеряв сына и невестку во время нападения разбойников, дед всю свою любовь перенес на единственную внучку. Он ее откровенно баловал и потакал всем детским капризам. Почти всем. Одному единственному, но, как оказалось, очень важному для девочки, он воспротивился просто категорически. Можно сказать, стоял насмерть, невзирая на сопли, слезы, крики, просьбы и жалобы любимой внучки. Оставался непреклонен, словно дуб под ураганным ветром, и непоколебим, как скала, — он запретил ей учиться боевым искусствам.

Его мнение, с его же точки зрения, было обосновано железными аргументами. Если бы невестка, считающая себя настоящей воительницей, не полезла в гущу схватки, сыну не пришлось бы отвлекаться на ее спасение. Он отвлекся — пропустил удар. В результате, погибли оба. Помощь подоспела слишком поздно. К тому же внучка пошла вся в мать — невысокого роста голубоглазая блондинка, лицом и фигурой похожая на помощниц богини Любви. Правда, к-хм… следует признать, экстерьером пока все-таки не вышла. Дед очень надеялся, что в будущем, где надо, там и подрастет, и округлится. Станет побольше и помягче. Ну куда ей махать даже самой легкой саблей или шпагой? Силы-то почти нет. Да любой боец его гвардии затопчет девчушку и не заметит. Даже меч из ножен доставать поленится. Об этом он и твердил девочке каждый раз, когда та снова и снова подходила за разрешением.

Живелика имела прямо противоположное мнение — если бы мама больше времени уделяла боевым искусствам, папе не пришлось бы ее защищать, и они оба смогли бы дождаться помощи. Однако никакие самые-пресамые, логичные-прелогичные, аргументы дед даже слушать не хотел, считая их детски наивным лепетом.

Тем не менее, не только внешностью внучка пошла в невестку, но и характером. Причем по части упрямства и упорства в достижении цели, которую посчитал для себя важной, что дед, что невестка были, что называется, кремень и кресало. Когда сталкивались в споре — искры во все стороны летели крупные и раскаленные. Окружающие в такие моменты старались держаться от спорщиков подальше, опасаясь несанкционированного воспламенения. Вот и девочка характером пошла и в мать, и в деда одновременно — упрется, десятком волов не сдвинешь. При этом она была далеко не глупа и лбом стену прошибать отнюдь не горела желанием. Живелика, ничего не добившись от герцога, решила найти себе наставника самостоятельно. Но! Сразу же столкнулась с непреодолимым, казалось бы, препятствием — никто из личной гвардии деда не соглашался идти на заведомый конфликт с главой рода.

И все же учитель нашелся сам. Ронин, пожилой мужчина с дальних южных островов, неведомо какими путями попавший в замок герцога и пребывающий в нем толи на правах гостя, толи друга, толи секретаря и помощника, знавший Живелику с младенчества, решился помочь девочке. Тем более, на его родине женщины, не владеющие единоборствами хотя бы на среднем уровне, считались ущербными и мало на что годными. Как такой доверить детей если вдруг случится нападение пиратов или недоброжелательных соседей?

Короче говоря, мастер проникся горем девочки и взял ее под крыло. На долгие десять лет девочка забыла, что такое детские забавы и капризы. Однако герцог оставался в счастливом неведении — заговорщики маскировали свои занятия под обычную оздоровительную гимнастику и танцы. Многокилометровые забеги по пересеченной местности при этом обосновывались необходимостью тренировать выносливость и держать форму. Когда требовались занятия с оружием: посохом, палками, ножом, двумя ножами и прочими «игрушками», — тайные фанатики боевых искусств уходили, якобы, на прогулку, а на самом деле на закрытую со всех сторон лесную поляну, где и проводили тренировку.

За десять лет непрерывных занятий, не взирая на время года и погоду, многому научил Живелику старый мастер — все что знал и умел передал ей. Дальше она уже сама должна не лениться и оттачивать свое мастерство. Однако и советов своих мастер лишать ее не собирался.

Перед отъездом на бал наставник подарил ей самый настоящий боевой крис. Его волнистое, словно язык пламени, хищно изогнутое лезвие буквально заворожило девушку с первого взгляда, и та, как только получила оружие из рук мастера, так и не расставалась с ним больше. Даже на ночь брала с собой в постель под подушку.

В дорогу Живелика отправилась с большой неохотой. До шестнадцатилетия, когда девушки Сорокара по закону вступают в брачный возраст, ей оставалось еще целых два месяца — герцог фыркнул: «Всего лишь! Два месяца.», — и формально она могла отказаться. Все-таки, как ни крути, пока рановато замуж, но игнорировать приглашение (даже не повеление) короля, к тому же подкрепленное настойчивыми просьбами деда, не хотелось еще больше. Будучи девушкой умной, она прекрасно понимала — брак по любви не для дочерей герцогов и королей. Но вот так сразу потерять относительную свободу и ма-а-аленькую, совсем крохотную, надежду встретить и полюбить того, за кого ее все же отдадут замуж, она была не готова.

Она была «в курсе» предварительной договоренности между дедом и королем познакомить ее с одним из младших принцев. Дескать, дети встретятся, пообщаются, может быть друг другом заинтересуются, а там, глядишь, «знатным пирком, да за свадебку». Чего ждать? Пока прогулки-флирт-роман-любовь-соловьи-поцелуи, затем подготовка-платье-украшения-приглашения — два месяца пролетят и не заметишь!

Тем не менее, Живелика с планами деда была совершенно не согласна. Для себя она твердо решила, как говорится, поприсутствовать на этой «случке», но все остальное потихоньку… саботировать. Потанцевать, если совсем не отвертеться, наобещать с три короба, так сказать, отбыть номер, поставить галочку в графе «Мероприятие выполнено», и на этом все. А уж храм, пристроенный рядом с бальным залом, избегать всеми силами. Там, насколько ей известно, процесс обретения брачных уз поставлен буквально на поток. В храме установлены пять «Арок Соединения Любящих Сердец» и пять жрецов ждут на выходе, словно в засаде, всех, кто прошел. Если появились на запястьях отметки Богини Любви, светящиеся татуировки из сложно переплетённых вьюнков с листьями сердечками, то прочитать напутствие, и зафиксировать факт супружества… или утешить тех, у кого не сложилось, и богиня, не выявив любви, брак не одобрила. Для таких, кстати, желающих соединиться гражданским браком, предусмотрены в соседнем с храмом павильоне рабочие места пяти нотариусов, готовых заверить брачные контракты. Правда, уже в присутствие свидетелей, при письменном согласии родителей и, разумеется, за хорошую плату.

Нет смысла говорить о том, что и этот павильон девушка намерена была обходить по большой, о-очень большой дуге.

Вдруг — озарение! Вспышка инсайта молнией пробила сознание Живелики. В буквальном смысле молнией. Девушку встряхнуло словно от разряда — вот он! Ее муж! Он и никто другой! Чего тут думать! Парень явно по духу близок ей настолько, что единение тел представляется чистой формальностью. Тем более, ее теоретические знания в области взаимоотношения полов представляли собой обрывочные куски информации из источников, мягко говоря, специфических и от науки крайне далеких. Девушка иногда слышала разговоры горничных и служанок на тему, кто, где, с кем и как «кувыркался» в постели с мужчинами. Главное, Живелика поняла, что по сравнению с тренировками мастера-наставника занятие это крайне примитивное и доступное даже самым ленивым толстухам. Стало быть, ей, ловкой и сильной, кувырки, что вперед, что назад, трудностей представить не должны. Правда на перине не совсем удобно, но вполне преодолимо.

Кстати, в книгах тоже пишут о том, что самое главное — найти свою половинку души, а остальное, например, те же кувырки в постели, входит в число «заботиться друг о друге, помогать друг другу». Не будут же писать глупости. Раз люди читают и восхищаются, в том числе, и замужние женщины значит, так оно все и происходит на самом деле. Кто такие любовницы и любовники? Все просто. Они — не найденные вовремя истинные половинки души.

Живелика прониклась стойким чувством убежденности в своей правоте — поиск завершен, свою половинку она уже нашла. С типично юношеским максимализмом девушка верила, будто совместной любви к боевым искусствам более чем достаточно для создания гармоничного семейного союза.

«Ну, деда! Молодец! Хоть результат ты предполагал совсем иной, но все равно я искренне благодарна тебе за то, что отправил на этот бал!», — подумала девушка. — «Я не я буду, если не выйду замуж за этого парня. И никто не посмеет мне помешать! А принцев ваших мне и даром не надо. Всех троих. Ни оптом, ни в розницу. Они же против меня и минуты в тренировочном бою не продержатся. Один так и вовсе презирает боевые искусства! Убогий! Червь книжный!».

Живелика вдруг встрепенулась: «Что ж я стою? Он ведь сейчас уедет, потом ищи его по всему дворцу, а вдруг он по дороге встретит какую-нибудь фифу и…и… влюбится?»

Девушка резко развернулась и сорвалась с места. Она бежала так быстро, что вихри давешних щепок снова нехотя приподнялись в воздухе, некоторое время, кружась осенними листья над дорожками двора, следовали по воздуху за бегущей девичьей фигуркой и через некоторое время умиротворенно опадали. Ворвавшись в комнату маленьким ураганчиком, Живелика первым делом спрятала оружие в надежное место, разбудила служанок, и стала быстро переодеваться. Сонные девушки сначала не могли понять, в чем, собственно, дело, но, когда дэрини маркиза буркнула им в ответ что-то про лучших женихов, которых разберут, пока они тут мычат и телятся, прониклись и сами споро подхватились укладывать вещи, опережая в сборах даже госпожу.

У слуг тоже будет своеобразный бал, на котором вполне реально найти хорошего парня. Окрест ведь все рожи до зевоты знакомые и все более или менее подходящие ребята уже женаты, а отбивать у подруг не этично, да и огрести можно за попытку. Причем с дух сторон сразу. От парня и от его жены.

Удивительное дело, через пять минут постоялый двор вдруг разом весь проснулся и загудел пробудившимся ульем, в дикой спешке собираясь в дорогу. В коридорах послышались шлепки сталкивающихся тел слуг и предельно «вежливые» обороты их речи, вопли потенциальных невест, мимо которых пронесли воду для умывания предназначенную им, а не соседкам. Под печальный звон подноса и глухой перестук битой посуды с чьим-то бывшим завтраком трактирный слуга занялся вдумчивым пересчетом ступенек лестницы. Причем, чтобы не ошибиться, считал он своими локтями, коленями и лбом. На этот подвиг его толкнули (буквально) двое слуг с тяжеленным сундуком, бережно хранящим в своей утробе особо опасное оружие одной из невест — бальные платья и украшения.

Шум, гам, крики, суета и беготня. А причиной всей этой катастрофы в отдельно взятом здании послужили слухи, лесным пожаром пролетевшие из комнаты в комнату, от человека к человеку, из уст в уши, не взирая на стены и двери. Якобы, перспективных женихов очень ограниченное количество и та, кто заявит первой, будет иметь на такого лапочку приоритетные права. Самое интересное то, что служанки Живелики вроде ни на что не отвлекались, полностью погрузившись в дорожные сборы, и ни-ко-му(!), и ни-че-го!

Ну какая девушка не мечтает о прекрасном принце… или хотя бы герцоге? Как можно оценить шансы встретить в провинции… Да что там встретить! Краешком глаза увидеть пыль от кортежа хотя бы одного из них? Ноль, запятая, много-много нолей и единица! Все-о-о-о! Такие вот шансы реально, а не сказочно.

Королевский бал невест дает любой провинциальной дурочке тот самый реальный шанс не только увидеть, но и познакомиться с принцем. Не только познакомиться, но и произвести на него впечатление. А впечатленный мужчина, как правило, почти готовый жених. Главное оттереть локтями конкуренток и не теряться.

Если кто-то думает, будто только девушки умеют мечтать о прекрасных принцах, то он жестоко ошибается — парни тоже не промах. И они способны лелеять мечту… Нет, не о принце. О прекрасной принцессе, конечно же. И они имеют не меньшие, чем девушки, шансы встретить на балу принцессу, познакомиться, впечатлить, охмурить, под арку любви затащить. Главное, что? Тоже самое — «видеть цель, не видеть препятствий, верить в себя». То есть работать локтями, кое где и зубами, не упускать из виду, не теряться и не робеть.

Дежавю! Типичное дежавю или я ничего в этих материях не понимаю. Снова я тренируюсь и снова за барьером за мной подглядывает девушка. Правда не рыженькая, а светловолосая. Росточком чуток пониже Дили, да и помоложе, скорее всего, будет. Нечто промежуточное — уже не девочка, но еще не девушка.

Стоит. Глазками хлопает. В ручках рассеяно кинжалы крутит. Вполне умело, следует заметить, крутит. Поначалу мелькало в ее глазках нечто кровожадное. Дескать, какая… гадость заняла площадку, где она тихо-мирно без посторонних глаз и наглых захватчиков территории, облюбованной ею, собиралась немного размяться. Потом огонек ее взгляда стал постепенно меняться с опасного красного до глубокого синего, восторженного. Ну, прямо как у Дили. Если она тоже потребует учить ее, то-о-о… Некогда мне, и… лень.

Слава Богам, когда я уходил с площадки, никаких просьб от девушки не последовало. Да и самой девушки не было. Так. Что-то мышкой прошуршало, ветерок подняло и испарилось росинкой на солнышке.

Замечательно. Восхитительно. Сейчас разъедемся, разбежимся, раздвинем, так сказать, пошире пространственно-временной континуум между нами. Желательно даже на максимально возможное расстояние. Да и забудем друг о друге.

Чувствуя легкость в теле и радость в каждой мышце после хорошей разминки, я вышел из умывальни, и услышал шум в коридоре. Такое впечатление, будто случилось стихийное бедствие (пожар, к примеру), люди спасаются бегством, а я «не в курсе» и вскоре останусь один на один с этим самым бедствием.

Быстро переодевшись по-дорожному вышел в коридор и нос к носу столкнулся с виконтом Гольфером.

— Барон, собирайтесь! Скорее! Мы выезжаем!

Встревоженным он не выглядел, но нетерпеливым еще как. Чуть ли не выбивал пяткой дробь по полу.

— Виконт…э-э-э… а что случилось? Куда все бегут?

— Ой, да кто их поймет? — поморщился мой попутчик. — Кто-то сдуру брякнул, будто первым приехавшим лучшие женихи и невесты достанутся. Вот все, как ошпаренные тараканы, и рванули к своим экипажам. На распродажу опоздать боятся.

— А что и впрямь лучшие достанутся? — заинтересовался я.

— Да бред это все полнейший, — возмутился виконт. — Как ты себе представляешь подобное? Первые выбирают принцев и принцесс, вторые — герцогов и графов, а третьи, бедолаги, уныло копаются в некондиции, то есть в том, что останется — в виконтах, баронах и просто благородных? Так что ли? И принцы при этом не будут возражать, когда их станут щупать, рассматривать… примерять, словно модную тряпку на рынке. Б-бред!

— Извини, я понял, — примирительно поднял я руки, увидев, как заводится мой новый знакомый. — Действительно, бред. Все же как насчет завтрака? Вы как…

— Барон, простите друг мой! — почти шепотом и почти мне в ухо вскрикнул попутчик. — Я просто ужасно переживаю. Сегодня с утра во дворце уже начато заселение приглашенных на бал. А вдруг она уже приехала? А вдруг за ней уже ухлестывает какой-нибудь хлыщ? Да не один?! Она же! Меня! Никогда! Не ви-и-идела-а-а! Она же! Не зна-а-ает! О моих чувствах к ней!

— Так, она ж, наверное, не модная тряпка на рынке, чтобы ее щупали… — не удержался я от небольшой (как мне казалось) шпильки.

— Что-о-о! — глаза виконта стали совсем бешеные. — Что ты сказа-а-ал? Щу-у-у-упали!

Тут я понял — со шпилькой не получилось. Скорее я воткнул длинный кинжал, смазанный ядом, и несколько раз провернул в кровоточащей ране.

— Прости, Гольфер, я и вправду не хотел тебя нервировать, но ты ведь сам только что говорил про спешку. Бред, дескать…

— Говорил, — немного остыл мой попутчик. — Но это же!.. Это же совсем другое! Совсем! Друго-о-ое! Как ты не понимаешь?!

— Понимаю-понимаю. Я все прекрасно понимаю. Принцев на распродажу не пускают, а твою девушку может охмурить первый встречный. Поэтому! — с небывалым энтузиазмом, чтобы виконт снова не впал в истерику, воскликнул я. — Едем!! Немедленно! Прямо сейчас!

— Да-а-а! — поддержал меня Гольфер.

— Позавтракаем, — с энтузиазмом продолжил я, предвкушающе потирая руки, — и тут же! Немедля! Выезжаем!

На самом деле я готов был ехать и голодным, раз парню столь неймется. Да и опасно сдерживать его порыв быстрее встретиться с заочно любимой девушкой, мало ли, взорвется десятком огнешаров. До завтрака ли парню? Остается только повздыхать и лезть в карету, куда меня, подцепив под локоть, уже потихоньку тащит виконт.

— Да ты проглот, друг мой! — смеясь воскликнул виконт. — Ладно-ладно не нервничай. Не дам я хорошему парню с голоду помереть. Кто ж меня в дороге так внимательно слушать будет. Умелые слушатели везде на вес золота, да еще найди попробуй! Поэтому, дружище, я не стал экономить на продуктах. Можешь пока готовиться не просто морить своего червячка, а злобно давить качественной пищей. Вон, смотри. Все уже упаковано в сосуды с магическим подогревателем. Любые капризы предусмотрены — я приказал собрать все, что было в меню… в удвоенном количестве. И да. За своих охранников тоже не переживай — голодными не останутся, как, собственно, и мои.

Все меню — это как-то чересчур. Насколько мне известно — а известно очень хорошо, если вспомнить, где я родился и вырос — в трактирах при постоялых дворах готовят с хорошим запасом и в широком ассортименте. Мало ли вдруг караван, толпа народу разных рас и у всех есть свои предпочтения в еде.

Мне даже поначалу стало интересно, куда слуги виконта дели такую прорву готовых блюд? Кроме стазис-кармана в голову ничего не приходило. Однако стазис?! Здесь?!

Теоретически, конечно, все может быть, однако нигде даже намека на то, что где-то они используются, я не услышал. Уж Фаролли-то, имея лучшее кухонное оборудование, точно не стал бы жмотничать и, наверняка, обзавелся стазис-карманом. Не жалеет же энергии на телепортацию себя, любимого, в академию — не стал бы горевать о подзарядке накопителей раз в месяц, а при качественных и реже.

К сожалению, мои стазис-карманы, оставшиеся в Галсоро, пришлось бросить на произвол судьбы. Поддерживать линию подпитки на таком расстоянии слишком уж напряженно. В пределах столицы еще куда ни шло, но вот дальше… Это как с тонкой веревкой. Метр почти ничего не весит. А километр? Пусть груз на ее конце почти невесом, но сама веревка уже не выдержит собственного веса. То есть на поддержание канала уходило бы прорва энергии. Можно было бы вмонтировать накопители, но, во-первых, некогда было думать об этом тогда, а, во-вторых кому я мог бы поручить их подзаряжать? Фаролли?

«Я тут у вас, уважаемый архимаг, некоторое время служанкой подрабатывал и у меня небольшой такой стазис-карманчик на вашей кухне образовался. Не могли бы вы поддерживать его в актуальном состоянии. Не то схлопнется — весь хавчик наготовленный пропадет. Жалко будет до слез. Я ж старался!»

И уважаемый архимаг, ничего не спрашивая, ничем не интересуясь, будет старательно, как первокурсник академии, подрабатывать зарядкой накопителей.

Вот такой компот с петрушкой!

А интересно, куда девается содержимое стазис-кармана, после его разрушения? Распыляется на элементарные частицы или валится на головы аборигенов одной из планет галактики… галактик… нашего-не-нашего пространства и времени? Может быть источник богатства нашего графа В’Алори тоже чьи-нибудь схлопнувшиеся стазис-карманы? Все может быть, а что там на самом деле — мне не ведомо.

Мои размышления моментально завершились разгадкой, когда я увидел завершающийся процесс погрузки нашего завтрака. Все оказалось просто до банальности — еду после распределения по термо-посуде пометали… в мою карету. Под сиденье, на сиденья и просто на пол, увязав веревками горки установленных друг на друга горшков, чтобы не обрушились во время движения. Теперь если и захочу перебраться к себе, то просто некуда будет. По-моему, виконт выгреб все, что было у трактирщика на кухне и пол погреба прихватил. Ох, и предусмотрительные слуги у парня. Ведь не поленились. Прихватили, несмотря на то, что в дороге трактиры почти на каждом шагу и готовят там… ну на мой вкус очень даже не очень, но вполне терпимо.

До своих карет нам пришлось проталкиваться через толпу спешно отъезжающих постояльцев, благо охранники взяли нас «в коробочку» и не допускали столкновений с суетящимися слугами, их господами и охраной. Где-то слева мелькнула физиономия одного из подвальных вампиров. Он пытался добраться до меня, но явно не с кровожадными намерениями. Об этом говорил его взгляд собаки, случайно обгадившей новенькие сапоги хозяина и слегка опущенные плечи. Зачем тогда я ему? Непонятно. Но то, что он мне никаким боком не нужен — вот это совершенно точно. Поэтому больше не обращая на него внимания, запрыгнул в карету и с удобством раскинулся на диванчике, размышляя — поспать, позавтракать или поболтать с попутчиком? Напрашивалось решение поболтать за завтраком, а потом поспать. Самому говорить лень, а жевать — как раз нет. Ничего. Виконт за нас обоих сможет трепаться, зато пока он мелет языком мне больше еды достанется.

Со двора, несмотря на гонку, устроенную виконтом, мы выехали далеко не первыми. И даже не третьими, а где-то пятыми-шестыми. Лично меня данное обстоятельство совершенно не обеспокоило, как, впрочем, и попутчика. Он каким-то образом уже успел убедиться, что его далекой возлюбленной на постоялом дворе нет, а потому за неизвестными дэрини, ему совершенно неинтересными, и гнаться нет смысла.

Мы ехали шагом, мы мчались в полях… Действительно, где шагом, где галопом, аж подлетая на ямках. Виконт гнал лошадей. В буквальном смысле. Правда, надо отдать должное, намерения загнать не имел, поэтому мы периодически переходили на шаг, а несколько раз даже останавливали кареты на непродолжительный отдых, которым я пользовался, чтобы пополнить запасы жизненной энергии и строительных материалов. Заодно уменьшить нагрузку на ось моей кареты, путем опустошения емкостей с продуктами.

Гольфер поражался моему аппетиту. Я тоже. Однако решил не заморачиваться с анализом моего организма — что с ним не так, да как он должно быть так. Потому что лень. Неинтересно загружать мозги всякой ерундой, когда твое мировоззрение отнюдь не корежит основополагающий принцип всех жизнелюбов мира: «Живи, пока живется — жуй, пока жуется — е… эм-м-м… если не в рифму, то по смыслу — спи с девушками, пока получается».

Толстым я был целых двенадцать лет. Считай, все детство и юность. Было время привыкнуть и адаптироваться. Так что, меня не напугаешь насмешками и угрозами остаться без девичьей любви. Дескать, толстых девушки не любят. Ничего подобного. Парни любят, как худышек, так и пышек, а девушки в этом отношении от них ничем не отличаются. Западают на самых разных парней. Высоких и низких кучерявых и лысых, стройных и… не очень. Так что, найдется кому меня любить! Кстати, подростком в деревне я совершенно не страдал от отсутствия внимания со стороны девочек, а Марика на три года меня старше, когда на сеновале мы с ней в очередной раз завершили сладостный процесс, очухавшись и отдышавшись, потянулась, словно кошка, выставив в зенит налитую грудь, и промурлыкала: «От, придавил так придави-и-и-ил! Аж насквозь прошибло! Теперь нипочем за худышку замуж не пойду. Мне ж теперь с таким никак. Разве что, на него еще двоих сверху покидать. А может ты возьмешь?! Хи-хи. Да, ла-а-а-адно пугаться-то! Нешто не знаю, что твой батька против будет, да и стара я для тебя… хи-хи… пацаненок сопливый. Ну-ну! Не обижайся! Я ж шутейно. Давай лучше еще разик. М-м-м? Му-у-ур-р! Му-у-у-у-ур-р! Эй! Ну, я же уже мур, а ты еще ни мур-мур! Ну-ка, геть ко мне!».

На место мы прибыли за полтора часа до заката, то есть, минимум, на час раньше, чем должны были по расчёту. Но что влюбленному виконту до расчетов? Что математика против воли человека?

Наша карета остановилась перед воротами, скованными в виде переплетения вьющихся растений с ба-а-альшущими шипами и ма-а-аленькими цветам. Смотрится грозно и изящно.

Сквозь ворота видна мощеная розовым камнем широкая аллея, с двух сторон обрамленная ровно подстриженным сплошным кустарником (в сторону не вильнешь). В самом конце аллея огибает круглую клумбу, в центре которой бьет фонтан, представляющий собой скульптурная группу из девушки и юноши. Парочка, наряженная… скорее, условно одетая в не очень-то много скрывающие одежды, держится за руки над высоким, им по пояс, кубком и, улыбаясь, смотрит друг на друга. Из кубка, символизирующего источник жизни, здоровья и любви, бьет струя воды, распадающаяся затем на множество прядей, каждая из которых радужно переливается на солнце. В целом, красиво.

За клумбой и фонтаном громоздится внушительное двухэтажное строение, облицованное темно-зеленой плиткой. Псевдоколонны, балкончики, лепнина. Все довольно скромненько, но со вкусом. Как говорится, экономно и элегантно. Никакой варварской роскоши. Никаких аляповатых розеток, картин и мозаик, густо насыщенных пафосными фигурами разумных, багрянцем одежд и сусальным золотом побрякушек на них. Никаких скульптур, держащих крышу изо всех сил. Ни людей, ни зверей. Ни могучих мужчин, ни женщин, отличающихся от мужчин только не менее могучей грудью. Скромная простота (относительная, конечно же). И только четверка гвардейцев, застывшая в каменной неподвижности по обе стороны здоровенных резных дверей-ворот дворца, могла бы отчасти заменить отсутствующие элементы декора, однако, несмотря на немалый по меркам людей рост, одеты они были слишком уж целомудренно для данной роли.

Ворота даже не шелохнулись, чтобы пропустить наш экипаж. Будто вросли в землю намертво. Вместо этого нам было предложено оторвать наши изнеженные задницы от мягких диванов, побыстрее вытряхнуться из кареты и, подобрав челюсти, шустро просеменить на регистрацию в сторону небольшого домика возле ворот. Точнее, домик был одновременно и по ту, и по сю сторону.

Вперед-вперед — не задерживаться. Тут уже скоро очередь из подъезжающих намечается!

Слова на самом деле были, конечно же, совсем другие. Насквозь вежливые. Аж до приторности. Формально — не придерешься. Но вылетели они из луженой глотки грубого вояки с хрипловатым голосом и парочкой мужественных шрамов на лице, гвардейского капитана, привыкшего больше командовать в бою, чем сюсюкать с дамами.

Кто и, главное, с какой целью назначил такого встречающего, непонятно, но слушались его беспрекословно. Вот и мне… да и виконту тоже, не захотелось ему противоречить — минута и мы уже в зале регистрации сидим мягком диванчике на позолоченных гнутых ножках и ждем своей очереди.

Перед нами две девицы расположились в креслах перед столами чиновников и как раз сейчас проходили регистрацию. Кресла такие же, как и диванчик, мягкость и удобство которого мы уже оценили, а столы регистраторов представляли собой два стилизованных золотых сердечка связанных зеленой ленточкой. Стены и потолок расписаны птичками, веточками какой-то зелени, сердечками и звездочками. На мой непросвещенный вкус, убранство зала выглядело до отвращения приторно и безвкусно. Однако девушкам, судя по восхищенным взглядам, похоже, все нравилось и даже очень.

Ну, почти все. В тот момент, когда их взгляды пересекались, в глазах каждой сверкала опасная сталь. Восхищение сменялось злобой и ревностью. Хотя, злобу понять можно — особо мучительным способом придушить они явно хотели тех, кто продал им совершенно одинаковые костюмы для верховой езды. Небось, каждую при покупке уверили, будто она будет единственной обладательницей эксклюзивного экземпляра из уникальной коллекции. И вот нате вам — первая же встречная оказалась одета в точности также. У мужчин подобное положение, как правило, не вызывает негативных эмоций — гвардейцы вообще все одеты одинаково, но для женщины оказаться рядом с той, кто одет в одинаковый наряд, да еще ходит не на другом конце огромного зала (лучше на другом конце континента), а на расстоянии вытянутой руки — крайне унизительно.

Другой вопрос — откуда ревность в дополнение к злобе? Ведь бал еще не начался и девушки просто не могли так быстро стать соперницами. Тем не менее, столь негативные чувства проглядывали довольно явственно.

Наконец, регистраторы покончили формальностями и с толикой торжественности вручили девушкам по тоненькой пачке бумаг и значку, после чего слаженно протараторили без запинки и без пауз явно до мозолей на языке затверженный текст:

— Вам надлежит пройти в ту дверь на территорию резиденции и идти в гостевые дома заселяться номер вашего дома первая цифра на вашем значке номер этажа вторая цифра на вашем значке номер апартаментов последующие цифры на вашем значке ваши слуги и охрана будут расселены на постоялых дворах вне территории ваши вещи будут доставлены в ваши комнаты… — начал первый.

— …охрана не нужна вас охраняет гвардия короля обслуживать будут служанки короля согласно вашему статусу план территории правила поведения график проведения мероприятий указаны в тех документах которые вы только что получили внимательно ознакомьтесь располагайтесь отдыхайте бал начнется завтра утром не опаздывайте значок всегда носите с собой он опознавательный знак для охраны завязан на вашу ауру всего доброго кто следующий, — закончил второй.

Завершив инструктаж, чиновники переключили внимание на нас. Это они так решили, будто с предыдущими клиентами все. Поспешили. У девушек на этот счет было свое, решительное, мнение.

Та что плотно сидела у левого чиновника, поерзала, пристраиваясь поудобнее, и категорически потребовала:

— А теперь запишите меня в список на принца!

— Простите, куда записать? — переспросил регистратор, но, с моей точки зрения удивленным он не выглядел.

— Я разве непонятно сказала?! — немного повысила голос благородная дэрини, явно настроенная уехать с королевского бала замужней дэри. Причем, судя по всему, муж ей требовался самый качественный из предлагаемых и отступать она не намерена. — Я требую, чтобы меня внесли в списки первых претенденток на общение с принцем на балу. Утаить от меня существование этих списков вам не удастся. Я все знаю! Предупреждаю! Моя семья пользуется уважением в наших краях. Отец и до самого короля, если надо, дойдет.

К нашему с виконтом удивлению, чиновник, по виду тоже из благородных, вместо того, чтобы прямым текстом послать больную на голову благородную в жо… желаемом направлении, например, в пи…вную за раками, казалось бы, не усмотрел в ее требовании ничего особо странного. Вздохнув, он достал откуда-то из-под стола тетрадку и раскрыл ее примерно посередине. Почитал, поводил пальцем по странице, перелистнул туда и обратно несколько страниц и, наконец, с тяжелым вздохом произнес:

— Простите, глубокоуважаемая дэрини, но принцы кончились. Больше пяти претенденток в одни руки мы записывать не можем. Есть парочка маркизов. Не желаете записаться? Но только к одному. Как говорится по одному жениху в руки, такое правило.

Все-таки мне показалось, что чиновник просто играет роль, а не всерьез обсуждает изначально бредовую ситуацию.

— Ну а… хотя бы герцога какого… если уж принцы кончились, — неуверенно пробормотала настойчивая невеста.

— Скажу вам, дэрини, по секрету, — регистратор немного понизил голос, словно действительно собирался поделиться ужасной тайной. — Герцоги — они, как правило, все уже старые и давно женатые. Их на такие балы почти никогда не приглашают. Разве что, вдовцов, но, сами понимаете, вдовцы контингент капризный и разборчивый. С устоявшимися привычками и, скажем прямо, некоторыми чудачествами. Не всегда приятными для молодых девушек. Зато маркизы, сыновья герцогов, совсем другое дело. Молодые. Красивые. Богатые. Перспективные. Не исключено, что именно ваш избранник со временем получит титул отца. Вот! Исключительно для вас! Пока есть две свободные кандидатуры. Пока свободные! Это маркиз дэ Камильтон и маркиз дэ Сорвяк. Куда вас записать?

Девушка призадумалась, нахмурила бровки и стала покусывать губку, явно затрудняясь с выбором. Она забыла главное правило — когда с неба падает сыр, лучше побыстрее его ловить, а не озадаченно щелкать клювом — достаточно ли в нем крупные дырки?

— Меня пишите к дэ Камильтону, — моментально перехватила инициативу другая девушка, визави настойчивой особы.

— А почему это тебя?! — тут же возмутилась ее потенциальная соперница. — Мне-е-е(!) пер-р-р-рвой(!) предлагают!

— Не тебе, а нам, — невозмутимо отбрила оппонентка. — И я, между прочим, первая вошла в зал на регистрацию. Значит, и мой выбор должен быть первым, — и не удержавшись, съязвила. — Быстрее надо извилинами шевелить, а не попкой вертеть.

— Что-о-о! — планетарным танком вертикального взлета стала приподниматься в кресле первая. — Что ты там промямлила, крыса помойная?!

— Дэрини! Уважаемые! Красивые! Очаровательные! Не надо ссориться! Давайте я вас обеих запишу и к дэ Камильтону и к дэ Сорвяку. Они оба достойные молодые люди.

Чиновник торопливо достал откуда-то из-под стола тетрадь, что-то туда вписал и торжественно произнес:

— Дэрини! Ваши имена вписаны в число первых претенденток на руку и сердце упомянутых маркизов. Подвожу итоги. Все необходимые инструкции вы прослушали, документы и значок получили. Прошу пройти на заселение, пока есть выбор наилучших апартаментов.

Услышав про лучшие апартаменты, девушки прекратили прожигать друг друга взглядами, быстро смекнули, что бывают, значит, и не лучшие, встрепенулись, быстренько распрощались с чиновниками и выпорхнули за дверь, демонстративно делая вид, будто никого достойного внимания здесь нет и не было.

Чиновник справа поставил локоть на стол уложил голову щекой на ладонь и с улыбкой доброй мамочки, наблюдающей за играми глупеньких деточек, покачивая головой, проводил девушек взглядом. Заметив наше внимание ко всему происходящему, тут же принял деловой вид и пригласил на регистрацию.

— И что это было? — не удержался я от вопроса, усаживаясь в кресло к ближайшему регистратору.

— А! — махнул рукой чиновник. — Как всегда. Если речь не идет о нарядах и украшениях, девушки моментально забывают «бесполезную» информацию. О номерах на значках они уже давно забыли. Не беспокойтесь — коменданты напомнят и поселят, а возможную истерику прекратят. Даже убедят в том, что дэрини чрезвычайно повезло и они получили самые-самые-пресамые апартаменты.

Вообще-то, задавая вопрос, я имел ввиду нечто другое, но… ответ чиновника имел полное право на существование. Каков вопрос — таков ответ. Надо точнее формулировать. Уточнить, что я хотел на самом деле мне не дали, потребовав документы.

Свиток регистратор разворачивать не стал. Просто впихнул его в круглое отверстие по центру коробки размерами с приличный фолиант, лежащей на столе посередине между регистраторами. Через несколько секунд на черной полированной крышке появился зеленый светящийся прямоугольник (экран) со строчками текста. Видимо идентификация завершилась успешно, так как из коробки выскочил значок, который был тут же передан в мои руки вместе с тонкой пачкой бумаг. Ту же самую процедуру провернули и с документами виконта. При этом, чиновник, занимавшийся регистрацией Гольфера, взглянув на экранчик, вдруг слегка побледнел и даже начал привставать, но был остановлен властным жестом виконта. Интересно, что он там углядел? Мой регистратор не видел пантомиму, разыгравшуюся рядом, и открыл было рот, чтобы прострочить наши уши скорострельной очередью слов инструкции, как Гольфер вдруг задал тот вопрос, который интересовал и меня:

— А не расскажете ли, что значит эта странная запись к принцам? — голос виконта звучал холодно и, я бы сказал, угрожающе. — У нас теперь принцы женятся на тех, кто первый успел?

— Что вы, что-о-о вы… — начал было блеять его регистратор, но мой перебил и с бравым видом, подмигнув, разъяснил:

— Ребята, понимаете, — чиновник, который регистрировал меня, вел себя гораздо свободнее своего товарища, — мы уже кучу участников зарегистрировали. И с запада, и с востока, и с юга. Все было нормально. Но чуть больше часа назад прискакала девушка с севера. По-моему, она ехала всю дорогу верхом и чуть не загнала свою лошадь. Сразу после регистрации она потребовала, чтобы мы записали ее в какие-то странные списки, согласно которым принцы должны будут… Представляете? Принцы! Должны! Представляете? Должны будут выбирать невесту, руководствуясь какими-то списками. То есть девушка, похоже, искренне верила — главное, обратить на себя внимание первой. А там — никуда не денется, моментально влюбится и тут же женится. Сколько мы ни спорили, как ни убеждали, что ни говорили — все бесполезно. Доказать этой упертой, что таких списков не существует и существовать не может, так и не смогли. Прямо приклеилась к креслу — не оторвать. Угрожать начала. Вроде как племянник деверя двоюродной бабушки троюродной племянницы знаком с младшим церемониймейстером двора его величества… Короче говоря, чтобы прекратить балаган и успокоить девушку, пока не зашли новые приглашенные на бал и конфликт не распространился дальше, я достал чистую тетрадку и сделал вид, будто вписываю дэрини в очередь к принцу Гольферу…

Виконт при упоминании принца странно кашлянул. Ну да — тезки ведь с принцем, а прозвучало так, будто именно к нему записали ту дэрини.

— Да-да, — подтвердил его регистратор, почему-то виновато поглядев на Гольфера. — Мы записали. Что нам оставалось делать? — он развел руками. — Скандалов мы допустить не могли. А слухам, даже самым диким, верят порой больше, чем правде. Боюсь, тут такое началось бы… Но ведь никто этих списков даже не увидит. Мы их потом тихо уничтожим.

— Ах, вот оно что, — улыбнулся виконт. — Вот оказывается, в чем дело. Ладно. Продолжайте записывать. Но тетрадку не уничтожайте. Покажете потом эти списки их высочествам. Думаю, им будет интересно.

Оба чиновника радостно закивали и уверили, что все оформят в лучшем виде и обязательно передадут записи, кому сказано.

Гольфер попросил бумагу и перо. Немедленно получил затребованное и быстро царапнул что-то на листке.

— Посмотрите, прибыла ли уже означенная особа. Если прибыла, то как давно и куда ее поселили.

Он протянул листок чиновнику и тот, с почтением приняв бумагу, внимательно вчитался в текст.

— О! — поднял он брови. — Дэрини изволит быть иностранкой!

— Но в списках она есть? — напряженным голосом уточнил виконт.

— Минуточку. Сейчас все проверим. Да-да. В списках она есть. Заявка на участие принята. Но прибыть еще пока не изволила.

Виконт кивнул, встал и мы с ним пошли к двери, ведущей на территорию резиденции.

В этот момент в зал регистрации буквально вломились три девицы. Две из них сцепились в дверях. Каждая хотела пройти первой. Третья не стала вступать в единоборство с двумя дикими кошками, готовыми выцарапать глаза друг дружке, и шипящими, словно раздавленный сапогом клубок злобных гадюк. Она просто и изящно, умело используя свои малокалиберные габариты, прошмыгнула, проскользнула, даже просочилась сквозь двери и первой заняла кресло на регистрацию. Вдруг победительница штурма вскрикнула и совсем не по этикету ткнула в мою сторону пальцем:

— Это он! Точно он!

Мне будто неслабый разряд под дых влетел. Надеюсь, внешне это никак не проявилось. Ни побледнением (покраснением) облика, ни трясучкой (конвульсиями) конечностей. Разоблачили?! Но ка-а-а-ак?! И кто она такая? Мне не пришлось долго гадать, откуда знаю эту дэрини. Это она наблюдала сегодня утром за моей тренировкой. Но откуда она могла узнать?

Следующие ее слова, прогнали по моему телу волну прохлады и спокойствия, а через секунду чуть не заставили неприлично заржать. Угу. Прямо по лошадиному.

— Требую записать меня к нему в очередь! Первой!

Что уж там себе придумали две отставшие девушки, вероятно навоображали невесть что. Как же! Если мелкая прорывалась с боем только для того, чтобы первой записаться к этому парню, значит, он не так прост. На всякий случай и они постарались «застолбить участок»:

— Меня тоже… тоже запишите!

— И меня-а-а-а!! Меня-а! К нему-у-у-у!!

Я застыл, хлопая глазами в полнейшем недоумении — откуда такой ажиотаж? Кому понадобилось выстраиваться в очередь к скромному барону, который к тому же и не барон вовсе?

Ага. Виконт. Титул даже повыше будет. Но я и бароном быть не умею. Дело не в знании этикета и не в умении вести себя в обществе, как положено благородному вэру или дэру. Знания и умения, пусть и немного отличающиеся от местных, во мне, благодаря «конфетке», усвоены давно и прочно. Однако все это — мелочи. Землевладелец — это прежде всего руководитель, управленец, командир, политик и… много чего еще, о чем я не имею ни малейшего представления. Короче говоря, в этих делах я разбираюсь, как щука в цитрусовых.

Виконт дернул меня за руку выводя из крайнего остолбенения и потянул на выход.

Уже в парке перед дворцом, на территории резиденции Гольфер мне сказал:

— Франсор. Ты иди, заселяйся. Я пока подожду. Дождусь ее приезда.

— Гольфер, брось. Завтра увидишь ее…

— Нет. Хочу быть первым, кто встретит ее на этом балу. Вдруг какой-нибудь подонок прямо у входа ее приметит, увяжется…

— Ну почему сразу подонок? А вдруг хороший человек?

— Франсор! — рявкнул виконт. — Двигай отсюда, пока я тебя не послал по-простонародному!

— Ладно-ладно. Я же пошутил. Удачи, Гольфер.

— Благодарю, — рассеяно ответил виконт.

Он уже не отрывал взгляда от двери зала регистрации и в этот момент явно выкинул меня из головы.

Ну и ладно! Скоро все равно расстанемся и может быть, когда-нибудь, разок вспомним, что был, дескать, такой попутчик. А может и… не вспомним. Мало ли в жизни будет попутчиков. Главное, чтобы она была. Жизнь.

Если не знаешь куда идти, спроси у того, кто знает. Так. Спросить можно, но знаток здешних мест, один из гвардейцев, далековато будет. Лень идти. Причем неизвестно, может ему на посту и разговаривать нельзя. Тогда мой поход состоится зря. Считаем первый вариант поиска верной дороги условно неосуществимым.

Второй вариант — прочитать бумаги, только что выданные при регистрации. Смотрим. Правила поведения во время пребывания в резиденции. Не то. График мероприятий. Завтрак-обед-ужин — ежедневно. В первый день утром после завтрака приветствие гостей его величеством королем Сорокара… Пропускаем. Не то. Порядок действий при заключении брака. Два варианта — через благословение богини (храм) и через гражданскую регистрацию (зал регистрации). Примечание. Благословение родителей, гости, платья, праздник — все постфактум. После завершения бала. Сейчас считается, что его величество, как отец родной для всех подданных, благословил молодых заранее, а праздник и так продолжается. Интересно, но опять не то. О! Вот оно! То самое! План территории.

Так-так-так. Все оказывается просто. Передо мной дворец, где проходит собственно бал. За ним ровно через крытый переход от дворца храм Богини Любви. Рядом павильон регистрации браков. Не путать с залом регистрации гостей при въезде на территорию. Чуть дальше храма четыре корпуса торцом к дворцу. Два женских и два мужских.

Мой корпус, судя по номеру на значке, второй, этаж первый, апартаменты номер тридцать четыре.

При входе в корпус кристалл на двери мигнул зелененьким, щелкнуло и дверь открылась. Предполагаю, значок кроме опознавательного знака для охраны служит одновременно универсальным ключом для всех дверей, куда можно ходить гостю.

В холле первого этажа за небольшой стойкой сидел, развалясь в кресле пожилой мужчина. То ли вахтер, то ли сам комендант здания, то ли дежурный. Да в общем-то мне без разницы, кто он на самом деле. Кинув на меня мимолетный сонный взгляд, неизвестный сиделец снова смежил веки и задумался о глубинах философии… а может о высотах поэзии, а может ни о чем не задумался и просто заснул.

Ну, и куда мне идти? Впрочем, здание хоть и длинное, но не бесконечное. Как-никак, да найду свое пристанище на неделю. Зайдя в арочный проем сразу за стойкой спящего, понял, что моя задача наполовину облегчается, поскольку слева оказались массивные двойные двери в столовую. На левой створке висело расписанием времени кормления гостей, кстати, более подробное, чем в выданной бумаге. То есть там были и полдники, и вторые завтраки, а также чиба и тэ вместе с легкими закусками всем желающим без ограничения и круглосуточно.

Если ясно, что налево нечего делать, стало быть, остается идти направо. Мой номер оказался в самом конце коридора, угловым, справа от окна. На двери комнаты так же, как и на входной в корпус, сверкнул зеленый сигнал, замок щелкнул и дверь открылась. Замечательно. Значит, кроме меня… и охраны никто в личные апартаменты не проникнет.

Обстановка не отличалась изысканностью и роскошью, зато была удобна и функциональна. Справа в углу у окон полутороспальная кровать. Прямо от входа стол и два простых деревянных кресла. Слева две двери. На паркетном полу по центру комнаты небольшой ковер с изображением пруда, заросшего лилиями.

Заглянув в двери, я познакомился с универсальной умывальней — раковина, душ, туалет — и гардеробной комнатой, оснащенной по обе стороны от входа двумя штангами, на которых висели пустые плечики. Это ж сколько сундуков надо было взять в дорогу, чтобы заполнить хотя бы половину?

Первым делом я конечно же от души помылся под душем (хм, под душем от души!), переоделся в чистое и сходил на ужин. Что могу сказать про искусство королевских поваров — вкусно, но без души. Вполне вероятно, лучшие повара заняты готовкой для иных, более значимых персон. Однако, главное в этом деле то, что голодная смерть мне не грозит, но, к сожалению, и себе я приготовить ничего не мог. Кухня в нашем корпусе не имела большой плиты — только для приготовления чибы и заварки тэ. Легкие закуски и те, насколько я понимаю, доставлялись откуда-то с центральной кухни.

Сытый, мытый, трезвый и довольный я прошел в свои апартаменты и решил залечь спать. Завтра предстоял ранний подъем, поскольку на королевском приветствии надо присутствовать обязательно всем без исключения.

Глухой ночью меня разбудил яростный стук в дверь. По-моему, грохотали даже сапогами. Я сначала встрепенулся и выхватил фламберг, который стоял у меня в изголовье, но потом, признаю пришлось немного головой потрясти, сообразил — пришли бы арестовывать, стучаться не стали бы. Открыть двери для гвардейцев не проблема, а связать сонного гораздо проще, чем готового к бою. Не выпуская, впрочем, меч из рук пошел открывать. На пороге нарисовался, иного слова не подберу, виконт с абсолютно счастливой физиономией и полностью невменяемым взглядом.

— Фра-а-а-анс! — заорал он во всю мощь своих легких, не задумываясь о покое соседей. — Она пришла! Я ее видел! Я с ней разгова-а-а-аривал! Она обещала мне первый танец! Она такая… такая… така-а-ая! Она намного лучше, чем я себе представлял. Нежная! Ласковая! Красивая! Я готов целовать. Такая гибкая и грациозная!

Гольфер рухнул на мою постель поперек и уставился в потолок, явно рисуя на нем каждый миг их незабываемой встречи.

— Я рад, дорогой виконт, что ты ее наконец-то встретил в живую и рисованный образ…

— Ничего ты не понимаешь, — прервал меня виконт. — То, что я видел у дяди на кристаллах и читал в отчетах его агентов, ни в малой степени не соответствует действительности. Она — лучше! Много лучше! Она — само совершенство! Она — мечта и «образ воздушный счастья небесного»!

— Ага, — сказал я глубоко и со вкусом зевнув. — Надеюсь, ты завтра спросонья не перепутаешь ее образ небесный с живой девушкой.

— Конечно же не-е-е-е-ет! Как ты мог подумать, что я забуду Маликосу В’Алори? Ма-ли-ко-са! — мечтательно произнес виконт, будто пробуя на язык изысканное пирожное. — Ма-ли-ко-са! Мали! Лика! Коса! Нет. Последнее не годится.

Виконт блаженствовал, а я стоял перед ним ни жив, ни мертв. Лика здесь и ничто ей не мешает меня узнать. Правда, мы не в Галсоро, но и Сорокар к самозванцу не останется лояльным.

— Кстати, барон, — приоткрыл один глаз Гольфер. — Хочешь познакомлю с ее подругами? Девушки тоже из Галсоро, но о-о-о-очень приятные. Дили и Кира. Так их кажется называла моя Лика.

Глава 13

Только этого мне и не хватало для счастья — «познакомиться» с подругами! Ага. Прямо вот сейчас встрепенусь, сапоги поглажу и брошусь со всей дури (пылом/жаром души)… знакомиться: «Здра-а-а-авствуйте, краса-а-авицы! Вы меня не зна-а-а-аете, а я вас зна-а-а-аю! Я Франсор дэ Колор, а вовсе не простолюдин Никобар, тем более, не виконт вэ Хантаги и уж вовсе не ваш однокурсник, который Бер, а для кого-то Ник. Это не я покинул ночкой темною стены прочные академии, да подался в страны чужедальние, чужедальние, да не добрые!». А они будут ахать, восторгаться, кивать и молчать. Никто из них даже не пискнет на всю резиденцию гласом победившего орка: «Бе-е-ер! Ни-и-ик! Ты куда пропа-а-а-ал? Где же ты бы-ы-ы-ыл?! А мы тебя на сессию зимнюю ждали!». При этом, разумеется, никаких агентов королевской безопасности на балу ни одного не было, нет и не предвидится. Соответственно, некому вдруг «ни с того, ни с сего» заинтересоваться провинциальным бароном, который зарегистрирован как Франсор, но оказывается, что он же — Бер, он же — Ник, он же — адепт галсорской академии… Да какой он шпион?! Ну не похож абсолютно. Где черный плащ с капюшоном? Где настороженно зыркающий взгляд? Где большой сундук со шпионскими принадлежностями?

Скажу честно — это нервное. На самом деле на волне паники первым порывом было прыгнуть в сапоги, затем в окно, где ждет конь вороной, рухнуть прямо в седло. Конь на дыбы и с места в карьер галопом («не помня себя», «не разбирая дороги», «сломя голову», «будто в омут головой»). Потихоньку грохот копыт затихает вдали, растворяясь в закате. Жаль, но заката нет — глухая ночь на дворе, седла — нет, коня под ним — нет, ворота закрыты и умчаться в даль светлую не получится.

М-да. Хорош бы я был в сапогах на лошади с голым задом и… в закат… растворяться. Прямо хоть картину на всю стену рисуй в назидание потомкам, дабы помнили «подвиг» предка. Хотя, какие потомки от такого пр…едка?

Фантазия, живо промелькнувшая в воображении, немного вернула на место здравый смысл, и заставила думать конструктивно. Варианты спасения себя любимого быстро прокрутились в сознании, оставив после выплескивания всякой мути пару тройку чистых кристаллов холодных рассуждений.

Первое. Просто уйти.

Не получится. За калитку обратно не выпустят. Об этом четко и ясно предупредили еще на регистрации.

Второе. Прорваться с боем.

Силовой вариант, боюсь, неприемлем. Только лишь с мечом, без магии, сквозь гвардию не пробиться. Их амулеты отнюдь не пальцем кривым деланы, и сами они тоже не им… то есть кое-что умеют. Пока с ними вожусь, тут и маги на наши танцы подтянутся. В боевой магии я сильный, но неумелый и неопытный. Про большого слепого носорога говорить в данном случае нет смысла — королевские боевые маги с их опытом и силой в момент целое стадо толстокожих гигантов по деревьям за рога подвесят. В отличие от носорогов шансы уйти у меня, конечно же, есть. Но для этого я должен буду сразу атаковать магией на пределе сил, уничтожая гвардейцев пока не подтянулись магические силы незамедлительного реагирования. То есть, проще говоря, мне придется затопить все вокруг потоком огнешаров, ледяными бомбами и силовыми дисками в расчете на замешательство охраны. Пока гвардейцы с магами очухиваются и разбираются, что тут было, и, где оно теперь, я буду уже далеко. Надеюсь. Однако, в этом случае неизбежны жертвы среди парней и девушек, приехавших на бал. Во-первых, ребят и девчат жалко. Во-вторых… Впрочем, достаточно во-первых.

Третье. Уйти по-тихому, скорее всего, возможно, но быстро не получится. Нужно время, чтобы разобраться с защитой периметра. Резиденцию защищают всяко лучше, чем академию магии, которую на самом деле особо и защищать не надо — там маг на маге, стихийник на стихийнике, а если не стихийник, то алхимик. Чужого без медальона моментально увидят, зафиксируют и нежно поспрашивают — откуда он взялся и какого… здесь надо.

Получается, выхода нет? Простого и понятного прямо так сходу, действительно нет. Может быть, профессиональный диверсант смог бы, открыв свой «волшебный» чемоданчик, достать со второго или третьего дна качественный грим и преобразить свой лик до полной неузнаваемости, я не имею ни чемоданчика, ни навыков работы с гримом, ни лицедейского мастерства. С последним, правда, не все так грустно и это дает надежду, если не на полную победу над проблемой, то хотя бы на некоторую отсрочку. Есть одна задумка.

К счастью, за моими мысленными метаниями, виконт не следил. Он «витал в эмпиреях», полностью отрешившись от реальности. К-хм. Вроде и пусть себе, однако, я, немного успокоившись, хотел бы немного добрать прерванного тем же виконтом сна. Завтра предстоит трудный день и надо быть во всеоружии.

Гольфера удалось сподвигнуть на продолжение мечтаний в своих апартаментах минут через пятнадцать. Ему-то было все равно где грезить о своей девушке, моей подруге детства, если уж на то пошло, а вот мне далеко не все равно. Устав словесно упрашивать упрямого влюбленного, я просто потянул его за руку, поднял с постели и невежливо вывел за дверь. Друг, похоже, просто не заметил смены обстановки и машинально продолжил движение, медленно растворяясь в полумраке коридора.

Все-о-о-о! Спа-а-а-ать! Завтра будет… уже сегодня. О проблемах думать лень. Утром додумаю, но план есть и все будет хорошо. Авось.

— Надеюсь, с моим статусом проблем нет? Вы понимаете, что я не простая орчанка с дальнего пастбища?

— Мы прекрасно понима-а-аем, дэ-эри, — скроив несчастную физиономию, тоскливо протянул левый регистратор.

— Но ничего поделать не мо-о-ожем, — не менее несчастным голосом протянул правый. — Вы ведь уже дэри, то есть замужняя же-е-е-енщина, а королевский бал невест рассчитан на дев незамужних…

— И на этом основании вы отказываете мне в регистрации? Вы плохо знаете законы орков? Вы хоть знаете сколько орчанка может иметь мужей?!

— Мы прекрасно знаем ваши законы. В ча-а-астности… мужа вы можете иметь только одного…

— Остальные, — резко прервала ответы Лучисола, — по статусу ничем практически не отличаются и термин «наложник» является слишком грубым и упрощенным переводом с оркского!

Тем не менее, согласитесь, дэри, мы ведь не в степи, — подхватил левый. — Здесь действуют законы Сорокара.

— Законы Сорокара, — голосом, в котором лязгнули стальные мечи об медные щиты, отрезала Лучисола, — не запрещают орчанке иметь столько мужчин, сколько она посчитает нужным!

— Лучик, — тихонько спросил Огробор девушку, — ты уверена в том, что твой парень здесь? Может ошибка и мы зря вытаптываем траву?

— Он здесь! — столь же тихо ответила ему орчанка. — Не только амулет показывает, но и я чувствую! Понимаешь?! Я его уже! Чувствую неподалеку.

— Хорошо, — шепнул Огробор и громко для чиновников произнес: — Согласно межправительственным соглашениям, если потребуется я найду соответствующие протоколы, оркам не запрещается искать свою пару на территории Сорокара. При этом регистрация брака при необходимости может проходить, как в посольствах и представительствах нашей страны, так и в уполномоченных на то учреждениях принимающего государства. В соответствии с нормами, оговоренными в вышеуказанных документах, брачные традиции не могут помешать регистрации брака при условии обоюдного согласия сторон, оный брак заключающих.

— Ну хорошо-хорошо, — примирительно поднял открытые ладони левый. — Если вам мало одного мужа, мы не собираемся препятствовать вашим поискам. Хотите выглядеть на балу несколько… м-мн-нэм… необычно для других гостей — ваше право. Однако, есть еще одно препятствие, — регистратор не выдержал и хищно улыбнулся. — Вас нет в списках. Вы не подавали предварительную заявку на участие. Увы! — оба регистратора притворно тяжело вздохнули. Синхронно, будто братья близнецы. — Для вас не приготовлены ни апартаменты, ни служанки, ни…

— Довольно! — резко перебила поток неискренних сожалений Лучисола. — Я поняла всю глубину вашей скорби из-за невозможности мне помочь. Однако, вместо вздохов вы могли бы просто переслать мою заявку в департамент или просто согласовать с начальством вопрос о моей регистрации. Вы ведь благородные дэры, не так ли? Если с вашей стороны мои спутники, не дай Великий Дух, увидят ненадлежащее старание, они ведь и на дуэль могут вызвать.

— Нас запрещено… — нервно сглотнув, просипел побледневший правый.

— …на дуэли, — почти кашлянул позеленевший левый.

— О! Не волнуйтесь. На дуэль будете вызывать вы, если не захотите потерять честь. Как еще сможет отреагировать благородный, когда на него вдруг проливают чибу, предварительно отдавив ногу? А ведь «случайно» толкнуть или пролить чего-нибудь, да все за каких-нибудь пять-десять минут, да на глазах у десятка-другого-третьего зрителей…

Неожиданно оба регистратора повели себя совершенно не так, как рассчитывала Лучисола. Правый выпрямился, расправил плечи и с силой сжал кулаки. Левый наоборот пригнулся, словно барс перед прыжком, и оперся руками на стол… Ну, право слово, барс. Чисто барс перед смертельным прыжком.

Оба чиновника смотрели на орков с прищуром и без страха. По их реакции можно смело судить об истинной храбрости благородных, где бы они ни служили. Да, они испугались вначале. Любой разумный испугается, когда перед ним нарисуется реальная перспектива сразиться с орками. Однако, честь и гордость молодые чиновники явно не потеряли и готовы были отстаивать свое достоинство в смертельном поединке, хоть с орком, хоть с вампиром.

Мудрый Огробор вовремя почувствовал возрастающее напряжение и понял, чем грозит неконтролируемая разрядка. Никто, разумеется, не собирается причинять какой-либо вред молодым дэрам регистраторам, но угрозы они восприняли всерьез. Если не вмешаться, то они обязательно пойдут на принцип и тогда добиться своего племяннице будет практически невозможно. Даже гнев своего государя их не остановит.

— Дэры! — громко крикнул орк, решительно подходя к столу регистрации. — Прошу вас простить мою племянницу! Она устала в дороге, перенервничала. Прошу вас! Будьте снисходительны к девушке.

Огробор повернул голову в сторону племянницы и буквально придавил взглядом, не позволяя вскочить и высказать свое возмущение. Повела табун разговора в опасном направлении — сиди и не мешай старшим и опытным развернуть его обратно в степь.

— Я думаю, мы сможем найти компромисс, — примирительно продолжил орк. — Все-таки Лучисола действительно принцесса, а девушек подобного ранга с радостью принимают при дворе. Уточните у своего руководства, дабы не случился международный конфликт из-за такой мелочи. Право слово, не стоит.

Переглянувшись, чиновник, сидящий по левую сторону стола регистрации, кивнул, а тот, что по правую медленно выдохнул, решительно встал и вышел из зала.

Ждать пришлось сравнительно недолго. Минут десять. Вернувшись, регистратор затребовал документы и зарегистрировал девушку, вручив ей стандартный набор — значок и кипу бумаг.

— Должен особо подчеркнуть, — добавил левый. — Девушка проходит на территорию одна. Сопровождающие ожидают через дорогу напротив в поселке. Там полно постоялых дворов, ночлежек и гостиниц на любой вкус и кошелек.

— Мы не вправе оставить принцессу без охраны! — уперся Огробор. — Хотя бы двое орков должны ее сопровождать. Таковы правила…

— Нет! — с нескрываемым удовольствием возразил правый. — Здесь! На Королевском Балу Невест! Особые правила! Все это указано в выданных дэри принцессе документах. Соизвольте прочесть.

— Это неприемлемо! — пытался надавить Огробор. — Мы не согласны!

По правде говоря, ему очень не нравилась мысль оставить беременную племянницу одну в окружении неизвестных людей, без привычных телохранителей. Мало сказать не нравилась — он физически страдал от волнения и беспокойства, будто Лучисола и ее ребенок, надежда степи, уже подвергаются опасности, а он ничего поделать не может. Ему все больше и больше хотелось не пускать девушку на территорию, дождаться ее суженного в любой гостинице и уже потом, когда он выйдет с бала, тогда и продолжить знакомство. Будто отвечая его мыслям, один из чиновников равнодушно, но с оттенком злорадства, сказал:

— Если вы не согласны, то имеете полное право отказаться от участия. В вашем случае это даже не будет считаться неуважением по отношению к государю, поскольку он вас лично не приглашал. В то же время ваша настойчивость в требовании сопровождения собственных телохранителей может быть расценена, как недоверие к государю. К его способности с помощью личной гвардии и придворных магов обеспечить безопасность участникам бала. Пострадать можно исключительно от собственной неуклюжести или на дуэли, кои свершаются исключительно по правилам, указанным в выданных вам документах, и крайне редко происходят среди благородных дэрини.

— Дядя, — устало остановила Лучисола перечисление чиновником остальных правил. — Хватит. Не будем оскорблять недоверием монарха. Я принимаю условия. Дэры?! Что-то еще?

— Нет. Все в порядке. Вы можете пройти на территорию, ответил ей левый регистратор. — Вещи вам доставят наши слуги, когда это будет возможно. Заодно приведут в порядок. Таков порядок. Хм. Простите за невольный каламбур.

Девушка встала и направилась к двери. Вслед ей правый тараторил заученный текст, ничуть не смущаясь тем, что его явно никто не слушает:

— Вам надлежит пройти в ту дверь на территорию резиденции и идти в гостевые дома заселяться номер вашего дома первая цифра на вашем значке номер этажа вторая цифра на вашем значке номер апартаментов последующие цифры…

Утром меня разбудил мелодичный звон гонга. Чтоб его мелодичность, да через колено хворостиной! Практически тут же деликатный стук в дверь подтвердил — утро все же наступило и, хочешь — не хочешь, выспался — не выспался, а пора готовится к первому выходу на бал. Пришлось встать, накинуть легкий халат, предусмотрительно повешенный возле двери в умывальню, и открыть.

Как-то так все совместилось, что дверь распахнулась одновременно с моим ртом. Нет-нет, в зубы никто не стучал. Просто та-а-ак захотелось зевнуть, что я не стал противиться удовлетворению естественной потребности организма в хорошей порции кислорода для прочистки сознания от сонного дурмана. Челюсти-выворачивающий зевок закономерно перешел в потягивание до хруста всего тела.

Что поделаешь? Злобный виконт перебил сон и вот результат. Понимаю, что не вежливо, не воспитанно, не куртуазно, не по этикету, не по протоколу и не по уставу… Какому? Да любому — храмовому или пехотному, морскому или магическому. Однако, кто бы ни стоял сейчас у меня на пороге — не велика птица воробей. Есть и покрупнее. Тем более, тех, перед кем следовало бы выеживаться и крутить реверансы, здесь просто не может быть по определению. Девушки не имеют ходу в мужское общежитие, как, впрочем, и мужчины в женское, а остальные гости такие же, как я, перетерпят.

Короче говоря, когда мой рот закрылся, а глаза, наоборот, открылись, взгляд уперся в крахмальную манишку, прикрывающую могучую грудь, а богатая ливрея на широченных плечах, казалось, вот-вот лопнет под действием перекатывающихся под ней литых шаров бицепсов. Подняв глаза выше, я увидел мощную шею, аккуратно перевязанную платком цветов королевского флага. Последняя плавно, почти без выступов, переходила в голову с грубыми, словно вырубленными топором, чертами лица. Шар головы несколько оживлялся ежиком каштановых волос и щеткой усов под носом. Усы, к сожалению, на мужское украшение не тянули. Они выглядели пучком сажи под носом, делая облик мужчины слегка комичным.

— Э-э-э… — сглотнув, информативно протянул я.

— Я ваш камердинер, — рев пришельца, казалось, был исторгнут из луженой глотки медведя, кое-как пытающегося изобразить милого зайчика.

Ну да. Манишка, ливрея и стать гвардейца. Кем еще может быть этот монстр? Только камердинером. Интересно было бы глянуть на камеристок у девушек. Такие же стати? М-да. Не забалуешь.

Машинально освободив проход, я пропустил нового слугу в апартаменты, где тот без всяких церемоний, нимало не смущаясь, будто служил у меня аж с рождения (его и моего), стал рыться в моих вещах.

Пожав плечами, я поспешил в умывальню приводить себя в порядок. Все равно мои небогатые пожитки уже давно разобрали по лоскуткам, прощупали каждый шов, проверили и оценили. Достаточно видеть с каким снисходительным пренебрежением этот гвардеец, замаскированный под лакея, отставил в сторону мой фламберг. Клинок наверняка смотрели маги, нашли сплетения, копирующие эльфийские мечи, и решили будто провинциальный му…чудак хорошо вложился, поверив мошенникам от артефакторики. Качество и свойства материала они вряд ли могли оценить — аналогов в этом мире нет. Поэтому, скорее всего, предположили будто для изготовления «эльфийского» меча использовалась обычная заготовка из стали, которая не сможет долго держать потоки магической энергии. То есть дорого, ненадежно и просто опасно, поскольку может сломаться в любой момент, что в бою чревато.

Монстр оказался довольно ловок. Помогая мне одеваться, он своими здоровенными ручищами с толстенными пальцами действовал бережно и аккуратно. Как ему удавалось справляться с мелкими ремешками и завязками — умом не понять, разумом не оценить, но работал он словно опытная кружевница, практически не глядя. Очень быстро все на мне было надето, идеально подвязано и подогнано.

— Прическа, легкий макияж, дэр?

Прическа и вообще мой облик — это самое главное в моей задумке. Как жаль, что в Сорокаре не принято ходить в маске. Хотя это мало помогло бы — в правилах, с которыми я первым делом ознакомился, четко указано, в масках на балу ходить запрещается. Понятное дело, товар надо показывать лицом. Причем в буквальном смысле. А не… другим местом.

— Да. Хочу прическу и вообще… — я неопределенно провел рукой вокруг лица. — Чтобы по столичной моде. Как носят самые богатые и знатные молодые люди. Мне говорили, — добавил я в голос предвкушения, — будто это нечто особенное. Невероятное. Так-то примерно показывали, но в пересказе разве поймешь, как оно на самом деле?

— Как вам будет угодно, — слегка раздвинул губы в улыбке медведь-камердинер.

Через полчаса я не узнал юношу в зеркале. За стеклом сидел надменный красавчик, про которого не скажешь, что он был когда-то простолюдином. Не-е-ет. Кто-кто, но не простолюдин и даже не провинциальный барончик — принц! Самый настоящий принц! По щекам спускались завитые локоны, обрамляя одухотворенное лицо. По центру головы змеилось и топорщилось сложное плетение из прядей, образуя нечто похожее на узкий батон-плетенку. Полуколечко одной из прядей, выпущенное из «батона», разместилось точно по центру лба. Легкий макияж, практически незаметный, преобразил мое несколько простоватое лицо в утонченно аристократичное — матово бледное и несколько меланхоличное.

— Дэ-эр! — критически осмотрев результат, сказал гвардеец. — Если хотите выглядеть совсем уж столичным щеголем, вам необходимо сменить выражение лица. — Постарайтесь смотреть как они — надменно, спесиво, важно, холодно… Попробуйте.

Я попробовал. Гвардеец… Не знаю, честно говоря, какой из этого мужчины гвардеец, но камердинер преотменнейший. Если я что-то понимаю в камердинерах. А я ничего не понимаю — не видел их за работой.

Так вот. Мне пришлось еще минут пятнадцать корчить рожи под конструктивные комментарии камердинера, пока наконец, не получил его полное одобрение. Так что, к торжественному построению я был физически и морально готов… ну, насколько это вообще возможно в моей ситуации.

— Почти принц, — подвел итог своим собственным стараниям камердинер. — Должен напомнить, дэр, о некоторых традициях, которые не обозначены в документах. Полным именем вместе с титулом желательно представляться только после того, как решится вопрос о вашем браке. До этого только имена. Таким образом, вы сами имеете возможность заранее узнать — вы сами по себе интересны девушке или ваши деньги, земли или титул. С другой стороны, если вы представитесь принцем, обмануть избранницу не удастся — перед входом в храм регистраторы затребуют значок и полное имя вместе с титулом. Раньше случались безобразные скандалы, когда на пороге храма девушка вдруг выясняла, что выходит замуж не за принца или герцога, а, например, за барона, а то и за нетитулованного благородного без гроша за душой. Государь считает подобные сцены неприемлемыми и настоятельно рекомендует не зарываться и тем более, не заниматься самозванством.

Искренне поблагодарив камердинера за воистину бесценную помощь, я глубоко вздохнул и решительно направился к выходу из гостевого дома. Вперед на подвиги!

Двери дворца, все четыре — по одной в торцах и по бокам — были открыты нараспашку. Звучала торжественная мелодия и в зал вливался поток молодых парней и девушек. Через две двери ближе к мужским гостевым домам заходили парни, через противоположные им — девушки. Впрочем, и смешанных компаний тоже хватало. Видимо сговорились заранее. Там уже вовсю флиртовали, шутили и смеялись. Одиночки шли во дворец с разным настроением. Кто-то возбужденно-радостно чуть не приплясывал от нетерпения, кто-то холодно равнодушно передвигал ноги вслед за всеми, а кто-то шел в тоске-печали. Не исключено — последние оставили дома своих зазноб, по которым откровенно скучали. Скорее всего, им не повезло влюбиться в девушек, а девушкам соответственно в парней, ниже по положению. Родители обычно резко отрицательно относятся к мезальянсам, считая подобные отношения, возникшие из-за реального отсутствия достаточно широкого выбора, «легкими» увлечениями сродни насморку, который следует вовремя исцелить, дабы он не перешел в тяжелую форму. А где выбор богаче всего? Конечно же на королевском балу невест. Там — настоящий цветник и рассадник лучших молодых невест и женихов страны. И не только страны, но и зарубежья. Устоит ли незрелое чувство против ударной дозы красоты, молодости и обаяния?

Кстати сказать, в большинстве случаев родители бывают правы — устоять просто невозможно. Многие действительно очень скоро забывают тех, кого оставили дома и клялись «любить до встречи с богами».

Сразу от входа распорядители направляли потоки входящих в разных направлениях, руководствуясь одним им понятными правилами. Разумеется, смешанные компании моментально разделились по принципу «девочки налево, мальчики направо», то есть девушек ставили в строй на противоположной стороне зала. Другие помощники распорядителя выстраивали молодежь в два ряда по всей длине огромного зала. Всех невысокого роста в первую шеренгу — тех, кто повыше, во вторую. Мне, к сожалению, не удалось спрятаться за спины своих товарищей по балу и пришлось стать на виду.

Ну, что ж вот и проверка моей маскировки. Кстати, может быть моих знакомых девушек поставят в другом конце зала? Там практически невозможно разглядеть лиц. Тем не менее, «строю лицо», как на тренировке с камердинером, и скольжу равнодушным, высокомерным, взглядом по рядам девушек, выстраивающихся напротив, и по интерьерам дворца.

Что я могу сказать… нет не про девушек. Про них все и так ясно — цветник. Все красивые, улыбающиеся, в нарядных платьях. Даже если плакать хочется по оставленному дому воздыхателю, они все равно будут стараться выглядеть максимально красиво. Древний инстинкт, однако. Допустим, не нужен этот конкретный самец, ну вот совсем, но все равно ни в коем случае нельзя выглядеть в его глазах непривлекательно.

Так я, в общем-то, про сам дворец, где предстоит околачиваться пять дней. И не просто околачиваться, но и как-то прятаться в толпе от знакомых девушек. К сожалению, какой бы то ни было мебели, колоннады или хотя бы развесистых растений в кадках, на этом «космодроме» нет совсем. Стен практически тоже не видно. Почти все пространство занимают огромные окна, представляющие собой мозаичные панно с пасторальными и религиозными сюжетами на тему любви. Между окнами — в резных позолоченных рамах большие зеркала размером примерно в два человеческих роста. Второго этажа тоже нет, а есть балюстрада, опоясывающая по периметру весь зал на уровне второго этажа. Что там конкретно располагается отсюда не видно, но наверх ведут четыре лестницы, покрытые ковровой дорожкой, по бокам от входов посередине зала.

Зазвучала торжественная мелодия, прервав мои созерцательные изыскания. Двери парадного входа в торце, самого ближайшего к выходу из резиденции, единственные закрытые на вход, медленно отворились, и в зал неторопливо вошел его величество король Сорокара со свитой. Государь медленно обвел взглядом сравнительно ровные ряды молодежи — девочки по правую руку, мальчики по левую — он заговорил. Голос короля, мягкий, бархатный, богатый интонационно, свободно разнесся по всему пространству зала (магия, однако), заставив внимательно прислушиваться к каждому слову, к каждой паузе в его речи.

Король говорил о том, как он счастлив приветствовать молодежь, представляющую собой настоящее и будущее державы. Как много усилий он ежегодно прикладывает к тому, чтобы юноши и девушки благородных фамилий могли найти свою истинную пару, невзирая на разницу в социальном положении, ибо только такой союз может дать государству детей, воспитанных изначально в атмосфере любви и взаимного уважения. Именно в таких семьях вырастают граждане максимально лояльные своему королю и стране, способные к великим свершениям, руководствуясь понятиями чести и долга.

Он еще много говорил на тему вливания свежей крови в семьи старинных аристократических родов с целью недопущения их вырождения и деградации. Здесь, якобы, сказка о бедной, но благородной красавице, познакомившейся на балу с принцем и вышедшей за него замуж, свободно может стать былью.

После короля слово взял главный жрец придворного храма и подробно объяснил как будет происходить бракосочетание. Все достаточно просто в случае, если арка Богини прольет золотой свет благословения на пару, вошедшую под ее сень. Насколько я понял, благословение материально проявляется в виде брачных татуировок на запястьях юноши и девушки. Подделать их невозможно, а те, кто пробовал, навеки о своей глупости пожалели — Богиня умеет мстить больно. Не для тела. Для души. Таким образом, жрецам остается функция регистраторов события. Потому главный жрец просил молодых, горячих и разочарованных, не получивших благословения, не проявлять настойчивости и не требовать от младших жрецов регистрировать то, чего, увы, не случилось, а пройти в павильон, расположенный рядом с храмом и зарегистрировать гражданский брак.

Последним выступил главный распорядитель, который ссылаясь на выданный всем план резиденции, кратко описал расположение и основное назначение зданий и сооружений на территории. В частности, я не обратил внимания, а оказывается пять дуэльных площадок есть не только позади мужских гостевых домов, но и женских тоже. При этом правила не запрещают девушкам и парням отказываться от дуэли и принуждать их к ним никто не имеет права. Есть, конечно же, и небольшое отличие. Парни не имеют права выставлять вместо себя замену, а девушки — сколько угодно, поскольку далеко не все из них учились обращению с холодным оружием, а иное здесь запрещено. То есть робкая девочка, не державшая в руках ничего опаснее спиц для вязания, не может выйти на дуэльную площадку и бабахнуть в соперницу шаровой молнией из алорского амулета. Как известно, против таких амулетов защиты в принципе не существует. Разве что, такой же амулет.

Кухня находилась согласно плану и пояснению распорядителя в отдельном здании неподалеку от правого бокового входа (ближе к домам девушек — повезло им) и там трудились десяток квалифицированных поваров при сотне поварят и кухонных рабочих. За кухней, далее в глубине парка размещалось еще одно строение, доступ к которому для гостей был категорически запрещен. В том здании работал королевский алхимик и мешать ему в его изысканиях не следовало.

На втором этаже, где балюстрада, возвышалась над залом зона отдыха. Там выстроились столики, диванчики, кресла и стулья. На столиках в свободном доступе легкие закуски и напитки.

— А сейчас… — распорядитель выдержал интригующую паузу. — Завтрак!

Во все двери, огибая королевскую свиту и гостей, ошпаренными тараканами ринулись лакеи. Буквально на глазах пространство зала стало заполняться столами, каждый на шесть персон, легкими креслами вокруг столов, предметами сервировки и букетами цветов в вазах посередине столешниц. Вслед за лакеями уже гораздо более степенно со стороны кухни потянулись колонны поварят с подносами в руках.

Не надо думать, будто поварята обязательно мелкие подростки и детишки. Есть, конечно, и такие, но в основном звание «поваренок» означает просто-напросто уровень квалификации. Так что подносы легко тащили дюжие парни, как бы не временно прикомандированные бойцы королевской гвардии. Однако действовали они настолько слажено и красиво, можно сказать, изящно, что воспринималось банальное преобразование танцевального зала в обеденный специально отрепетированным представлением столичного театра. Казалось, вот-вот мажордом выйдет на авансцену, стукнет своей дубиной и объявит: «Кушать подано!», — после чего половина зрителей ринется из зала в буфет.

— Кушать подано! — объявил распорядитель… и добавил: — Места за столом сегодня и только сегодня следует занимать согласно номеру на вашем знаке. В дальнейшем можно располагаться там, где вам угодно. Приятного аппетита.

Я не стал спешить. Все равно мое место не займут, а если и займут, то где-нибудь, какое-нибудь для меня непременно найдется. Хотя, откровенно говоря, есть хотелось и даже очень. Почему? Не знаю. Бывает периодически жор нападает, да такой, что не знаешь, как его придушить. Еда любой калорийности влетает в желудок и тут же аннигилирует практически без последствий. И рост не прибавляется, и талия не растет. Как говорится, явно «не в коня корм». Было дело, задался вопросом почему так и не опасно ли для здоровья, на что скользнула мысль-ответ, дескать, организм находится в процессе роста и адаптации к повышенной функциональности и производительности органов, поэтому требуется строительный материал, который с точки зрения затрат энергии выгоднее получать с пищей, содержащей все необходимые вещества, нежели путем цепочек магических трансмутаций.

Уже усаживаясь в свое кресло, вдруг услышал писк, визг и возмущенное сопение. Затем кто-то с размаху плюхнулся в соседнее кресло. Поднимаю глаза и что вижу? Рядом, торжествуя, и, намертво вцепившись в подлокотники соседнего кресла, ерзает, усаживаясь поудобнее, та самая девчонка, которая наблюдала за моей разминкой на тренировочной площадке постоялого двора. Над ней, растерянно переминаясь, стоит незнакомая мне девушка и недоуменно хлопает глазками. Похоже, согласно номеру, именно она должна сидеть здесь, но вот какая-то нахалка бесцеремонно ее «подвинула», и что теперь делать совершенно непонятно.

К растерянной девушке моментально подскочил лакей и, что-то нашептывая на ушко, почтительно потянул в сторону. Видимо туда, где оставалось свободное место. Неприкаянная участница, передернув плечиками и скривившись, гордо пошла за ним.

— Привет. Меня зовут Живелика, а тебя? — с детской непосредственностью представилась мне победительница войны за кресло. Остальных соседей и соседок по столу она элементарно проигнорировала.

— А разве благородные дэрини сами представляются мужчинам? — высокомерно спросил я, держа выбранный образ.

— Согласно этикету, нет. Не представляются. Везде, кроме… — она выдержала насмешливую паузу, — королевского бала невест. Здесь просто некому представлять, — отвечая она смотрела на меня так, будто вот-вот готова была победно высунуть язык и захихикать.

Однако, уела. Действительно, кто может на таком балу, куда не допускаются ни родственники, ни друзья, ни знакомые, познакомить будущих женихов с невестами?

— Благородного дэра зовут Франсор, — холодно ответил я. — Что хочется юной(!) дэрини из того, что не мог бы ей положить на тарелку лакей?

— Фи, как неприлично намекать девушке на возраст! — передернула плечиками Живелика, изображая старую и опытную кокетку, которой уже давно перевалило за… в общем, далеко за молодость.

— Девушке, может быть! — флегматично ответил я (может отстанет?).

Через полминуты сопения, звучавшего громче, чем сразу у трех обиженных ежиков, соседка довольно резко выпалила в моем направлении фразу полную сарказма:

— Его величество король, прислав мне приглашение, тем самым посчитал меня достаточно взрослой! Вы считаете мнение короля ошибочным?

— Ни в коем случае! Если он посчитал, то результат явно верен. Однако, предлагаю оставить математические способности его величества. Скажите, юная дэрини… чего вы добиваетесь?

— М-м-м… может быть вы все-таки немножко поухаживаете за дэрини, пусть и юной с вашей точки зрения? Как говорила моя бабушка: «Кусочек, положенный на тарелку лакеем, — это еда. Тот же кусочек от соседа за столом — знак внимания». Может быть проявите ко мне хоть чуть-чуть своего внимания? Или я настолько безобразна, что со мной страшно общаться?

Тут даже не кокетство, а самая настоящая ирония. Живелика прекрасно понимает, какой внешностью обладает, и явно не собирается прибеднятся и как-то иначе умалять свои достоинства.

Вот нахалка! Совершенно раскрепощенная (или избалованная) девушка. И что ей от меня надо?

Не отвечая на провокационный вопрос, я молча положил на тарелку девушки кусочек осетра в меду. Думал сначала парочку моллюсков — интересно, как она будет выковыривать содержимое из раковин — но потом передумал. Скорее всего, девица не растеряется, вон как ловко орудует столовыми приборами, а мой поступок будет выглядеть настоящим мальчишеством.

Есть у меня подозрение, зачем я ей понадобился. Наверное, будет проситься в ученицы. Как Дили. Да, пусть просится — все равно учить кого-либо нет никакой возможности.

На завтрак выделили ровно тридцать минут и ни минутой больше. Доел — не доел, допил — не допил, посуду со столов и сами столы вмиг разобрали и вынесли. Замечтавшихся вежливо попросили освободить кресла и вернуть бокалы. Дескать, все для удобства гостей — танцевать с бокалом в руках дурной тон, да и просто неудобно.

— А сейча-а-ас… — провозгласил распорядитель, — та-а-анцы и развлечения! Зал будет разделен магическими занавесами на секции. Там, не мешая друг другу, будут звучать популярные мелодии и песни, выступать акробаты и жонглеры, демонстрировать свое искусство маги-иллюзионисты и мимы. Развлекайтесь! И пусть не будет в этом зале заскучавших!

Зал разделился на четыре части полотнищами тумана, начиная от дальней стены и немного не доходя до противоположной стены так, чтобы оставался довольно широкий проход.

Живелика уловила мое тайное намерение и моментально клещом вцепилась в мой локоть.

— Пойдем потанцуем? Ты ведь меня приглашаешь? Правда?

— Я не умею танцевать, — мрачно пробухтел я.

На самом деле танцевать я умел, но те танцы, которые считаются основными «бальными» танцами, годными практически для любых салонов, балов и встреч в галактике, боюсь, здесь совершенно неизвестны. Или есть их аналоги, которые все равно без предварительного изучения, прямо сходу танцевать толком не получится. Заслужить репутацию неуклюжего, вызвать смех окружающих и, самое главное, известность, мне совершенно не хотелось.

Скромность и незаметность — вот мой лозунг на сегодняшний день.

— Франсик… — как-как она меня обозвала? — Франсик, не будь букой! — ого! Мы уже на «ты»?! — Я же видела, как ты двигаешься. Кстати сказать, именно по движениям я тебя и узнала. Лицо можно спрятать под маской, а манеру двигаться так быстро прятать не научишься. На любом маскараде я знакомых узнавала сразу. По первым движениям. У меня талант. Так говорил мой наставник. А зачем ты выбрал этот стиль? Он тебе совершенно не идет! Ты похож на столичного фуфрика — сынка богатых аристократов. Никчемные, пустоголовые людишки. Все их достоинство заключается в длинной родословной.

— Так говорил твой наставник?

— Нет. Так говорила моя бабушка. Еще говорила — они похожи на комнатных собачек. Породистых и совершенно бесполезных.

— Умная у тебя бабушка.

— Ага. Говорят, я в нее пошла. Идем? Танцевать. Что сделать с твоим лицом мы попозже подумаем.

Откровенно говоря, от мощного напора девушки у меня потихоньку закружилась голова и умные мысли, если они еще оставались, куда-то поспешно сбежали.

— Дэ-эр-р! — рык пополам с рокотом узконаправленной звуковой волной ударил мне в ухо, не оставляя сомнений в том, что обращались именно ко мне. — Вы оскорбили благородную дэрини!

Я нехотя развернулся. Надо мной нависал двухметровый ду… дэр и сверлил меня взглядом. Одет он был, мягко говоря, не роскошно, но вполне добротно. Где-то на грани приличий. Еще чуть-чуть, немножко подлиннее голенища сапожек, чуть-чуть поменьше мишуры на камзоле, шпагу или меч на пояс, шляпу на голову и можно толи в дорогу, толи в бой.

Живелика с недоумением во взоре оглянулась на здоровяка и переспросила:

— Какую дэрини оскорбили?! Кто посмел?

— Вас, благородная дэрини! Вот этот вот мужлан! Позвольте представиться, мое имя Дуброкор. К сожалению, полное имя сказать не могу. Правила бала. Однако, смею заметить наш род довольно известен.

— Живелика, — впервые я обратился к прилипчивой девушке по имени. — Ты оскорблена?

— Не-ет, — протянула девушка, скорчив самую удивленную рожицу в мире. — С чего ты взял, Франсик?

Здоровяк явно почувствовал, что его выступление превращается в фарс, но не замялся и не задумался, будто подобные ситуации для него привычны.

Это-то и странно. Чего ему на самом деле надо?

— Все равно, дэрини. Может быть вы и не заметили, но со стороны хамское обращение вашего спутника просто режет слух. Я позволил себе вступиться за вашу честь. И не спорьте! Я уже все решил! Хам будет поставлен на место, не будь я Дуброкор! Дэ-эр-р! Я вызываю вас!

Что мне оставалось делать? Разумеется, вздохнуть и принять.

— Дорогой! — ого! Уже?! — Давай ты его быстренько убьешь и пойдем танцевать. Нельзя заставлять девушку ждать.

Она и губки капризно надула, будто и впрямь обиделась на невнимание. Дескать, мальчишки в свои игрушки играют, а про скучающих девушек забывают.

— Хорошо, дорогая, я недолго, — в свою очередь и я решил ей немного подыграть. — Я его не больно зарежу. Чик — и готово.

А вот поведение моего оппонента мне совершенно не понравилось. Что на его месте должен подумать и как отреагировать обычный парень, прибывший на бал, если и не найти невесту, то хотя бы развлечься? Мне кажется, хоть немного, но удивиться. Этого не было. Дуброкор смотрел на нас едва скрывая снисходительное презрение, словно опытный наставник, вынужденный слушать, как новичок распускает перья перед девушками. Или как мясник на окорок, возмечтавший удрать с колоды и избежать рубки на пласты.

Для того, чтобы воспрепятствовать применению зачарованного оружия, что могло создать ощутимое неравенство сил, дуэлянтам запрещалось пользоваться своим оружием. Клинки любезно предоставляли королевские оружейные. Для этого перед дуэльными площадками были установлены стенды с самым разнообразным оружием. Мечи, сабли, шпаги, ятаганы, двуручные и укороченные фламберги, рапиры, шестоперы, кинжалы, боевые серпы, алебарды, нагинаты… короче говоря, орудия смертоубийства на любой вкус, цвет и запах во множестве лежали на столах, стояли на земле, прислонившись к столам, висели на щитах над столами и торчали из специальных металлических стоек возле столов. Выбирай что хочешь и можешь комбинировать, как угодно. Были даже боевые посохи и короткие палки из прочного железного дерева. У-у-у, жестоко-то как — забить противника палками.

Не было метательного оружия, в том числе и метательных ножей. Правда, метнуть боевой нож, кинжал, дагу или свой меч в противника правилами не возбранялось, но, метнув, останешься без оружия. Все на усмотрение бойца. Он принимает решение и собственной шкурой отвечает за последствия.

Мой противник сразу подошел к стойке и выбрал себе длинную шпагу. В пару к ней взял дагу.

Я не стал придумывать ничего оригинального и взял короткий фламберг. Не зачарованный, разумеется, но из отличной стали и очень качественной ковки. Можно было и двуручный, но не хотелось демонстрировать свои возможности всем подряд. Вон сколько набежало зрителей. Откуда только узнали? Мелкий пацан с мечом выше его роста смотрится слишком уж необычно. Да ладно бы просто держал (или… хи-хи… держался), упираясь в землю, так еще ка-а-ак начнет махать здоровенной железякой, бабочки с их крылышками от зависти попадают. Короче, престранное зрелище получится.

Как уже говорилось, поле для дуэлей представляло собой пять секций десять на десять каждая, разделенных между собой мутными перегородками. Муть, кстати, проступала только в тот момент, когда оба дуэлянта заходили в решетчатые двери, немедленно запиравшимися за ними. Сделано с умом — дуэлянты не отвлекаются на соседей.

Мы вышли на середину поля и встали друг против друга. Никаких слов о примирении или начале боя не последовало. Если я правильно понял — командой к началу служило закрытие входной двери.

— Ну что ж, малыш, пришло время умирать, — вдруг неожиданно для меня заговорил Дуброкор. — Профессионалы моего уровня обычно делают свое дело молча. Не понимаю, с чего вдруг меня потянуло на разговор? Видимо, зацепил ты меня чем-то, малыш.

— Тогда может быть перед смертью, — я не стал объяснять чьей, — расскажешь откуда такая ненависть?

— Ошибаешься, малыш. Ненависти нет. Только работа.

— Да, кому же я успел помешать?

— Не понимаешь, — в словах бретера не было вопроса, только констатация факта. — Ты всерьез думаешь, что мелкий провинциальный барончик может рассчитывать на брак с маркизой? Или нищая благородная без титула выйти замуж за принца?

— Но я и не собираюсь жениться на маркизе!

— Не имеет значения. Маркиза проявляет к тебе интерес. Этого достаточно. Ей назначен другой жених. Иного круга.

— Это Живелика что ли? — бретер кивнул. — Но я-то причем? Я же не собираюсь брать ее замуж.

— Неважно, что собираешься делать ты. Важно то, что она увлеклась тобой, а не тем, кем надо. Моя задача убрать объект увлечения маркизы, пока оно не переросло в нечто большее. В дальнейшем ее интерес переориентируют на тех, из кого она может согласно своему статусу выбрать достойного мужа. Понимаешь, малыш. В кругах высшей знати не допускают мезальянсов. Реально выбирать могут благородные уровня не выше виконта. В крайнем случае, графа. Теперь ты понимаешь, почему должен умереть?

— Понима-а-а-аю. Вот же сволочной расклад.

— Хватит болтовни. Давай начнем. К сожалению, убить тебя быстро и безболезненно не получится. Много зрителей и они жаждут зрелищного боя. Не разочаруй меня, малыш. Продержись подольше.

Подольше? Хм. Можно и подольше. Правда, не уверен, что тебе понравится, дэр бретер Дуброкор.

Глава 14

Лучисолу бал не интересовал вообще. Попытки соседей по столу заговорить с красивой орчанкой, напроситься на танец или прогулку по парку, она вежливо, но категорически отмела. Все ее внимание было сосредоточено на слугах. Где-то среди них бегает на свободе (пока) ее наложник (формально нет, но по существу… куда он денется?).

К сожалению, амулет шамана больше не мог помочь в поисках. Указал на резиденцию сорокарских королей и на этом все. Его точность колебалась в пределах трехсот-четырехсот метров. Дальше придется действовать по старинке. Высматривать, выспрашивать… а то и вынюхивать.

Причем, Лучисолу не волновала совершенно загадка, как парень умудрился устроиться слугой (а кем еще?) туда, где работали исключительно сотню раз проверенные и перепроверенные граждане Сорокара, которые к тому же в большинстве своем представляли собой целые династии, где искусство быть лакеем передавалось из поколения в поколение, а должности, как правило, наследовались. Со стороны брали сюда крайне редко и еще реже кто-нибудь из сторонних смог проработать достаточно длительный срок. Уж очень специфическая среда — слуги знатных господ. Можно сказать, агрессивная и прожорливая. Новичков «съедают» практически мгновенно — только пух и чешуя летят по сторонам.

Какой же акулой надо быть, чтобы прорваться в этот омут, да еще и выжить в нем?!

Тем не менее, в чем в чем, а в пронырливости и живучести любимому (чего уж теперь от себя таить правду?) отказать трудно.

Среди тех, кто обслуживал завтрак, наложника не было. Лучисола следила внимательно. Она добросовестно профильтровала каждое лицо, фигуру и движения всех, кто таскал и расставлял мебель, носил еду и прислуживал за столами. Убедилась в «полном отсутствии наличия присутствия» искомого субъекта среди «поварят». Да и закономерно. Не мог паренек срочно дорасти до рослых, как на подбор, мускулистых парней. Осталось проверить саму кухню, где, откровенно говоря, всем плевать на стати работников. Пусть хоть гоблинами кривоногими будут, лишь бы дело делали. Однако с этим придется подождать. Девушка еще не придумала, каким образом можно пройти туда, не вызывая явного недоумения поваров и острых вопросов охраны.

Среди обслуги гостевого здания орчанка тоже пока никого похожего не нашла. Разумеется, девушек обслуживали, в основном, женщины — горничные, уборщицы, кастелянши, — но и слуги мужчины тоже попадались. Их задействовали в «силовых акциях» — поднять, переставить-передвинуть мебель, донести вещи, что-то прикрутить-привинтить-прибить-отломать… да мало ли работ, требующих физической силы. В данном случае уверенности в том, что видела всех, у девушки опять же не было. Просто не успела за одно утро встретить весь обслуживающий персонал. Тем более, здание не одно и некоторые слуги-мужчины могли в это время находится на других объектах.

Когда через зал будоражащей новостью пролетело сообщение о предстоящей дуэли, танцы, напитки, музыканты, барды, танцовщицы, напитки и закуски были моментально забыты. Благородные переключились на живое обсуждение предстоящего события и нашлось немало желающих насладиться бесплатным, кровавым, зрелищем. Скромные девы, утонченные и возвышенные натуры, тоже решили поглядеть «буквально одним глазком», благо там, наверняка, найдется повод ловко упасть в обморок на заранее намеченные руки.

Лучисола, быстро прикинув, где еще можно найти беглого любовника, решила последовать вслед за возбужденной толпой молодежи, спешащей «открыть сезон» дуэлей. Толпа повалила приличная. Не в смысле из приличных людей, а по количеству алкающих зрелища. Ну как же! Первая дуэль на балу и так скоро! Ведь, первый бой тем и интересен, что он — первый. Уже второй не вызовет такого наплыва любопытных. Зрителей станет существенно меньше. За последующими схватками наблюдать будут, поддерживая своих бойцов, исключительно друзья и знакомые. Дуэли станут обыденностью, примерно такой же, как выступление акробатов с заезженной программой или набившие оскомину легкие вина на столиках.

Скорее всего, при дуэльных площадках имеется свой штат слуг. Должен же там кто-то прибираться — трупы оттаскивать, раненых выносить, кровь песочком присыпать… Положим, ее суженый мелковат для таскания трупов, но подмести, присыпать песочком, грабельками разровнять и привести арену в порядок, вполне сможет.

Где могут быть эти самые слуги? Логично предположить, что рядом с аренами. Следовательно, необходимо пробиться к ним как можно ближе.

Не обращая внимания на шипение и рассерженные возгласы тех, кого она «мягко» сдвигала со своего пути, орчанка пробиралась вперед к намеченной цели.

Один сдвинутый… точнее, приподнятый за талию и переставленный, в сторону благородный воин, плечистый, сильный, явно опытный и умелый, но… невысокого роста и оттого фигурой немного квадратный, в ярости развернулся, чтобы вызвать на дуэль наглеца, посмевшего столь хамское обращение с ним, и тут же его закрыл. Взгляд его стал мечтательным и томным. Мужчину, сразу видно, восхитили героические пропорции девушки, и он было двинулся за ней, словно очарованный-заколдованный, но локоть его спутницы неслабым ударом по ребрам вернул мозги на место, а вместе с ними вернулось осознание грубой реальности во всей ее… громоздкой полноте и несправедливости.

Как бы то ни было, а в самый первый ряд Лучисоле пробиться все же не удалось. Первые две шеренги зрителей и зрительниц стояли плотно и сдвигаться ни под каким видом не собирались. Три девицы стояли так, словно вросли в землю. Одна из них, рыженькая, невысокого росточка, так сверкнула очами, что орчанка сочла за лучшее не влезать в конфликт, тем более, при ее росте и в третьем ряду все видно прекрасно.

Взгляд девушки скользнул по дуэлянтам и снова устремился в пространство около арены, выискивая среди мельтешащих слуг нужную орчанке фигуру.

Постепенно кильватерная струя из возмущенных зрителей успокоилась, благородные дэры и дэрини вернулись к любимому занятию — перебору косточек дуэлянтов, соседей, подруг и просто рядом стоящих. Одновременно бродили, словно брага в чане, самые нелепые слухи сплетни вокруг предстоящей дуэли. Больше всего, разумеется, интересовали причины.

— …этот вот, смотри, мальчишка совсем. А другой вообще вот верзила. Вот уж истинно «связался демон с ребенком».

— Ой и не говори-ка! Однако если подумать, мелкие — они самые задиристые. Небось, достал уже верзилу…

— …а я вам скажу и не ошибусь — это все провокация… мнэ-э-э-эм… распорядителя. Чтобы интерес подогреть…

— …он ей ка-а-ак д-дал по рукам! Она вскрикнула! Больно же! А братец ее тут как тут. Кто братец? Да уж не малой. Ясно же — вон тот, который здоровый. Сразу подбежал и на дуэль. А нечего девушек по рукам бить!

— …действительно, подумаешь воротник поправила…

— Ка-акой воротник?! В штаны она к нему полезла! Бессовестная! А он же еще совсем мальчик…

— … не-не-не. Все не так! Все не так! На самом деле тот, что мелкий — принц! А тот здоровый — убийца! Они с подельницей… — да вон она, тоже вся из себя уклейка мелкая, у самого экрана стоит, — разыграли сцену с оскорблением, чтобы убить принца. Точно говорю, так и есть!

— Ой, да бросьте чепуху молоть. Кто ж позволит принца на глазах у всех, среди бела дня?

— А мятежники?

— Где? Какие мятежники?

— Вот может они и есть. Честь не позволяет принцу от дуэли отказаться. На то и расчёт!

Лучисола сосредоточенно и внимательно рассматривала, буквально просеивала в своем сознании, слуг, но пока никого, хоть мало-мальски похожего на искомый объект, среди них не обнаружила. Убедившись, что его там точно нет, обратила внимание на площадку, где друг против друга уже стояли дуэлянты, закончившие между собой разговор.

Неожиданно орчанку заинтересовал разговор, стоявших впереди нее девушек. Что-то в нем показалось ей крайне важным. Причем именно в контексте ее поисков.

— А я тебе говорю, что это о-он! Точно, о-он! — сказала рыженькая.

У орчанки на миг возникло ощущение, будто эти девушки ищут того же парня, что и она. Поэтому волей-неволей она стала прислушиваться к разговору.

— Дили, ты что не слышала распорядителя? — ответила ей девушка слева. — Он же объявил. Этот… который, по твоим словам, подходящего роста — Франсор!

— Мало ли что объявил распорядитель. Кира, нас же предупреждали… Ой! Ну ты помнишь же.

— Все равно, не верится как-то. Посмотри на его манеры. Бер никогда не демонстрировал таких рафинированных манер. Настолько совершенных, что даже противно. Парень совершенно точно относится к потомственной аристократии. Без магического увеличения виден за ним длиннющий ряд благородных предков. Да, ты на физиономию этого парня посмотри! Типичный «цветочек на клумбе знатнейших фамилий королевства».

— Веришь, не веришь, но, если не смотреть на лицо, то фигура и походка — один в один наш Бер. Понимаешь?

— Ну-у-у-у… не зна-а-аю. Это вы с Ликой великие мастера боевых искусств. Я в этом ничего не понимаю. Вы абсолютно уверены, что так(!) двигается один Бер, а не все воины? Ошибки не будет? Представляете, если мы радостно подбежим, обниматься кинемся, а парень окажется совсем не Бером?

— М-м-м… — неуверенно промычала Дили, — многие хорошие воины и вправду двигаются похоже. Эдак с хищной грацией. А Лика что у нас молчит? Куда она смотрит?

— Хи-хи. К ней сразу после завтрака подлетел парнишка… ничего так на личико и вроде не глупый… да как пошел обхаживать нашу Лику будто сто лет она ему снилась…

— Ага! В кошмарах!

— Да нет же! Такое впечатление, будто знает ее уже давно и также давно в нее влюблен. Ну а какой девушке не понравится подобное внимание и напор?

— Так что будем делать? Присмотримся еще?

— Думаю… м-м-м… да. Не хотелось бы ошибиться.

Лучисола, волей-неволей подслушавшая разговор подруг, бросила рассеянный взгляд на соперников, стоящих друг против друга на площадке и ожидающих сигнала к началу. Хм. Пожалуй, усмехнулась она, и она могла бы «узнать» в одном из дуэлянтов своего беглого слугу. Фигура очень уж знакомая. И рост подходящий. Правда, мелькали благородные столь же невеликих статей. Значит, не уникальное это явление. Но что толку приглядываться к участникам бала. Нет там ее слуги. Просто быть не может.

Девушка устало вздохнула и снова печально взглянула на площадку. Взгляд орчанки снова остановился на невысоком парне и вдруг… совершенно неожиданно теплая волна поднялась от живота к плечам, мурашками пробежалась по позвоночнику, игриво шевельнула волосы и заставила чаще биться сердце. Сознание напрочь отказывалось логически объяснить причину странного поведения организма, но сердце… сердце девичье умнее. Чувство сродни инсайту, озарению, полнейшей уверенности в окончании поисков охватило дочь Великого вождя. Словно воля Великого Духа степи направила ее взор точно туда, куда было необходимо, чтобы найти любимого, жизненно важного и для девушки, и для будущего ребенка.

С этого мгновения орчанка уже не выпускала из виду ни единого мгновения боя, изо всех сил стараясь взять под контроль сжавшееся в страхе за парня сердце. Противник такой большой, сильный и опытный, а что умеет ее слуга совершенно неизвестно.

Прозвучал сигнал наблюдателя, и верзила моментально перетек в странную стойку — тело слегка повернуто левым боком к противнику, массивная дага выдвинута немного вперед, острие смотрит в глаза противника и плавно непрерывно движется, словно выискивает, вынюхивает место на теле врага, в которое можно с наслаждением погрузиться и пить кровь большими глотками. Правая рука в это же время нависла над головой в готовности мгновенно ужалить, как только появится малейшая брешь в обороне.

— Техника скорпиона, — с завистливым уважением сказал невольный поклонник Лучисолы, оставшийся сзади со своей крупногабаритной девушкой. — Зверски сложная, но эффективна-а-а-ая… Там такая точность и реакция нужна — мастера годами оттачивают и говорят никто так и не постиг до конца все особенности.

— Ой, да хоть скорпиона, хоть паука! — экспрессивно отреагировала пассия знатока, явно заскучавшая еще до начала боя. — Скорее бы заканчивали. Там вон, акробаты из столицы должны выступать, а мы на этих драчунов пялимся.

— Дорога-а-ая, — простонал знаток. — Ну дай мне посмотреть на мастера такого редкого искусства. Думаешь, их за каждым поворотом по штуке?

— А ты думаешь акробаты столичные, к нам в городок спешат, аж туфли теряют на бегу? Балаганчик какой завалящий приедет — уже праздник. Весь город потом месяц пересказывает, кто что видел, слышал, где сидел или стоял. Каждую спицу ломаную на колесе повозки обмусолят по десять раз.

— Ну-ну, дорога-а-ая, сейчас они быстренько поубивают друг друга и пойдем твоих акробатов смотреть. Хотя у парнишки шансов нет. Смотри как стал. Никакой стойки. Фламбергом своим помахивает, будто маятником. Не-е-е-ет он мастеру-скорпиону не соперник.

Лучисола с замиранием сердца слушала разговор и вынужденно признавала справедливость слов знатока. Она и сама — мастер боя. Конного, степного, в основном. Там своя специфика, но и единоборствах на земле спуску врагу не даст. Ее наложник не производил впечатления сильного бойца. Как бы ей хотелось прорваться вперед, выскочить на арену и защитить глупого беглого слугу, но девушка прекрасно понимала — защитные экраны сходу не преодолеть, а маг-наблюдатель, наверняка, силен и не допустит вмешательства. Останется потом вызвать этого громилу, с-с-скорпиона, на поединок и изрубить в кучку окровавленного фарша, которую потом скормить койотам, но…

Слабое утешение месть. Любимого не вернет. А как быть с ребенком? Может быть, ее парень догадается применить магию? Хотя был бы он обученным магом — пошел бы в слуги?

Действие на арене развивалось… странно. После сигнала наблюдателя верзила молниеносно атаковал и… ничего не добился. Тело парня словно растворилось на глазах изумленных зрителей, чтобы проявится чуть в стороне — только чтобы смертельные удары ушли в пустоту. В ответ парнишка не атаковал, а все также лениво помахивал фламбергом, не вставал ни в какие стойки, не пытался парировать атаки и не атаковал сам.

Верзила демонстрировал виртуозное мастерство, как во владении своим телом, так и оружием. Несмотря на свои габариты, двигался он легко и гибко, стремительно, словно атакующий мангуст. Однако, все его финты и связки, обманные движения и ловушки, весь напор, натиск и скорость, ни к чему не приводили. Его маленький по сравнению с ним противник, словно танцуя странный, но красивый, танец неизменно уходил, ускользал, рассеивался туманом и вдруг оказывался где-то в стороне, а то и за спиной своего грозного противника. Несколько раз он мог закончить бой, смертельным ударом поставив в нем точку, но почему-то игнорировал все представившиеся возможности и продолжал все-также на вид лениво и скучно уклоняться. При этом по-прежнему фигура паренька не выдавала никакого напряжения, будто играл он в салочки с неуклюжими деревенскими парнями.

— Да он вампи-и-ир! — воскликнул квадратный знаток. — Только у них, дорогая, такая скорость!

— А почему тогда не эльф? — с сарказмом пробасила дорогая.

— И откуда ж тогда торчат эльфийские уши? — с ответной иронией парировал знаток.

— Оттуда же откуда вампирские клыки! Или, думаешь, ему их косметически подпилили, а личность тональным кремом замазали, чтобы бледность скрыть?

— М-да, — только и смог ответить знаток.

О чем говорили дуэлянты перед боем, не слышал никто, но вот рев верзилы услышали самые тугоухие зрители задних рядов:

— Да дерись же ты наконец!

— А что уже пора? — звонко прозвучал наивный вопрос его противника.

Услышав голос, Лучисола отбросила все свои сомнения и торжествующе улыбнулась. Все! Он попался!

От троицы девиц, стоявших впереди раздался вскрик:

— Он! Бер! Его голос!

— Да-а-а, демоны тебя закусай!! — взревел верзила. — Хватит от меня бегать!

Только-только он договорил, как лезвие фламберга подобно жалу шершня на мгновение вылетело из спины, по пути пробив насквозь грудную клетку и сердце, и снова исчезло.

Парнишка резким, замысловатым движением стряхнул с клинка кровь и повернул меч так, чтобы привычно вложить его в ножны. Спохватился и спокойно пошел на выход, держа его в руке. На бывшего своего противника, медленно во весь рост падающего спину, он даже не оглянулся полностью уверенный в результате. Уходя в открывшийся с противоположной (вот ведь навоз дикого осла! Мог ведь и в ближний!) от Лучисолы проход, успел проворчать, негромко, но внятно:

— Хватит бегать, хватит бегать. Сам же просил подольше затянуть, чтобы публика не заскучала.

Лучисола счастливо вздохнула. Сердце пело в унисон беззаботным птицам: «Жив! Жив! Жив! Жив!». И только где-то глубоко на задворках сознания медленно прорастало понимание — Бер, ее любимый, не просто одаренный, пусть необученный, маг с хорошим потенциалом, но и воин изрядный. Этому-то искусству как раз очень хорошо обученный. Так что, просто схватить его поперек живота, засунуть себе подмышку и утащить с собой, как представлялось раньше, явно не получится.

Тут же хмурая морщинка проявилась на челе. Орчанке не понравились девушки, стоящие впереди, и также, как и она, кого-то, явно, разыскивающие. Бер, конечно, распространённое сокращение имени, да и клички подобные встречаются. На галсорско-норсоунско-сорокарском наречии одно из названий крупного лесного хищника, медведя. Однако, если подумать, самой Лучисоле парень с таким именем-прозвищем встретился только один. Значит скорее всего, у нее обозначились конкурентки. Лучше предполагать худшее и готовиться к нему, чем потерять все из-за собственной безмятежности и непредусмотрительности.

Эти рассуждения не помешали орчанке стремительно прорываться через толпу, расходящихся зрителей, чтобы успеть на противоположную сторону дуэльной площадки. Напрямую через арену, увы, не пройти. Слуги заняты уборкой и экраны по-прежнему стоят.

Мрачные мысли Лучисолы по поводу конкуренток подтвердились самым незамысловатым образом. Три девицы, стоявшие впереди, в свою очередь прорывались через толпу в том же, что и орчанка, направлении.

Долго ли обежать стремительной орчанке вокруг дуэльного поля? Недолго. Однако преследуемый объект, точнее субъект… А как еще этого паршивца назвать? Ведь наверняка заметил бывшую хозяйку! Не мог не заметить! Уж со зрением то у него порядок полный! Короче удрал и успел раствориться в тени парка. Ну ничего! Не дремучие леса севера Сорокара. Найдется.

В крайнем случае, есть захочет — придет в бальный зал.

Когда этот громила предложил затянуть поединок, я по наивности решил, что ошибся в намерениях верзилы и на самом деле наша с ним дуэль всего лишь представление для прекрасных дэрини и благородных дэров. Первый день, речь короля, обещание выступлений артистов, магов и акробатов. Почему бы и не замутить дуэль без печального исхода. То есть мы выйдем, помашем железками, признаем ничью и разойдемся, пусть не в обнимку, но по меньшей мере добрыми знакомыми. Женщины знакомятся, «зацепившись языками». Мужчины — кулаками.

В том, что был неправ, я понял довольно быстро. Мой противник встопорщился клинками, пружинисто присев в странной позиции, и моментально атаковал. Я столь же моментально взвинтил восприятие и уклонился от его атаки. Пока не начал воспринимать наш бой всерьез, уклонялся и уходил от взрыва ударов, так и не придумав, стоит ли звенеть клинками? Может быть зрителям будет интереснее работа на контрасте? Он — большой, сильный и в то же время быстрый и подвижный, демонстрирует вихрь свистящего железа в опасной близости от моего тела, а я — невысокий, гибкий, тону в этом вихре, но непременно всплываю опять.

Ага! Как же! Играет он. На публику. Неужто я не понимаю, куда нацелен удар, с какой силой и скоростью делается? Так вот. Верзила вышел на поле убивать, а не играть. Тем не менее, я не спешил заканчивать бой, возжелав проанализировать достоинства и недостатки, выбранного верзилой стиля. А вдруг есть что-нибудь полезное для меня. «Век живи — век учись».

Ну а когда этот тип хамски разрычался, я решил прекращать наши совместные танцы. Фламберг не оставил верзиле надежд на выживание, качественно разворотив сердце. Это вам не шпага или рапира. Впрочем, я мог бы еще попытаться что-то сделать, пока не наступила церебральная смерть, но оно мне надо? Бретер довольно ясно объяснил мне причины вызова. Они пока еще не устранены и, следовательно, надо ожидать новых нападений. Множить врагов на ровном месте — не самая эффективная стратегия.

На выходе я сдал клинок и поспешил в сторону парка. Во-первых, я услышал возглас, прозвучавший о-очень знакомым, можно даже сказать родным, голосом. Во-вторых, увидел за спинами троицы подруг Лучисолу. Девушку ее роста трудно не заметить даже в толпе. Другой вопрос — она вместе с подругами или сама по себе? Но при любом варианте встречаться с девушками, что однокурсницами, что с любовницей, возжелавшей поиметь меня в наложниках, мне не хотелось совершенно.

Во всяком случае пока. Встречи все равно не избежать — рано или поздно где-нибудь, когда-нибудь, как-нибудь, но мы обязательно столкнемся. Не могу же я прятаться весь срок проведения бала на столь ограниченном пространстве. К тому же красавицы меня уже видели.

Парк, если бежать напрямую, да простят меня славные садовники, не такой уж и большой. Он как-то плавно и почти незаметно переходит в «дикий» лес. Сказать по правде, дикий он разве что для горожанина, пару раз выезжавшего на пикник в ближайшие окрестности, куда постоянно выезжает половина города вкусить чего-нибудь вкусненького «на лоне природы». Даже парочка буреломов, попавшаяся мне на пути, выглядела декорациями или учебными пособиями, к которым водят экскурсии и тыкают указкой — «Смотрите, дэры и дэрини, вот это нагромождение ломаных деревьев называется бу-ре-лом. Подобные… эм-мэ-э-э… препятствия иногда встречаются в лесах нашего королевства. Буде вы окажетесь в таком, волею случая… эм-мэ-э-э… преодолевать их придется следующим образом. Эм-мэ-э-э… лучше просто обойти».

Бежал я в сторону северной стороны периметра, где лес был более или менее мне знаком. Он в точности копировал природу северо-востока Сорокара. Или, что то же самое, юго-запада Норстоуна. На восточной стороне воспроизводился дальневосточный бамбуковый лес. Там мне непривычно, как и в джунглях на юге. Кроме всего прочего джунгли были достаточно куцые, занимая всего лишь половину пространства. Где-то там находилось закрытое от посещений строение. Короче, нечего мне там делать.

Благодаря науке папы и путешествию с диверсионным отрядом Норстоуна, мне удалось вовремя заметить магические датчики, расставленные вдоль тропы, идущей параллельно ограде резиденции. Ограда, кстати, не впечатляла. Обычный, не особо-то и высокий сетчатый забор, сквозь который хорошо была видна роща за периметром. Зато магии на ограде было целое хитросплетение. Клубок, в котором найти начало и конец нитей — задача далеко нетривиальная. В конечном итоге, распутать теоретически можно, проявив недюжинное терпение и затратив кучу времени, но… если с терпением более или менее благополучно, то со временем — не очень. Найти способ прошмыгнуть сквозь ограду к завершению мероприятия, когда можно будет просто выйти через центральные ворота, будет смешно и прямо по-детски обидно. При этом сидеть перед оградой придется с утра до вечера. Меня ж на балу «потеряют».

На самом деле, по значку наверняка можно отследить, где болтается гость и не влез ли он по незнанию или убогости разума туда, куда влезать не положено?

Уходил я в глубокой задумчивости. Ничего путного в голову не приходило. Скоро обед, пропускать его не хочется, да и слегка подозрительно может выглядеть, но как решить проблему с узнаванием, я пока не представляю. Лучше бы встретить девушек в парке и объясниться с ними наедине. Рассказать, но не все, а только то, что мне не повредит. Надеюсь, они поймут, почему мне пришлось скрываться. Как оказался в Сорокаре? Хм. Допустим, куда бежать, мне было все равно (это правда). Поехал с первым попавшимся обозом (и это правда). Точнее сначала с орками, потом с обозом, однако данный эпизод вряд ли кому интересен, поэтому может быть вполне спокойно опущен из повествования. Затем на обоз напали, и я убежал (формально это тоже правда). Убегая от преследователей, сильно пострадал (и это ведь правда). То, что нападали на обоз одни и в Галсоро, а преследовали другие и в Сорокаре, можно же и не уточнять. Потом повстречал баронессу, которая меня спасла (как ни глянь — правда). В благодарность я обязался помочь ей скрыть болезнь ее брата и приехать вместо него на бал. Где-то так.

Это я замечательно придумал. Осталось встретиться наедине.

Не сказать, чтобы меня собственные рассуждения так уж успокоили. Походка не изменилась, я не стал насвистывать легкомысленные песенки и подпрыгивать при ходьбе, но некоторое облегчение все же испытал. Проще говоря, перестал нервничать и психовать. Нет-нет, эмоции я не выставлял на всеобщее обозрение никогда. Единственно, опытный психолог смог бы определить, что на самом деле со мной происходит. Правда, до подобной профессии наш мир пока не дорос. А теперь уже и гипотетическому психологу определять явно нечего.

Бо-о-ом! Бархатный и тягучий, словно густой сироп, сладкий, аппетитный и вкусный, звук гонга неспешно растекся по парку и, постепенно затихая, внес в душу умиротворение и покой.

Что это, как не сигнал? Причем, явно, не тревожный. Значит, скорее всего, приглашение на обед. Мало ли кто загулял подобно мне среди дерев, густых кустов, цветов и трав.

Кишки в моем животе тут же развели между собой дискуссию, бурно обсудили перспективы наполнения себя чем-нибудь вкусным и сосущей пустотой объявили требование подать им на рассмотрение все меню. Желательно в удвоенном количестве.

Ноги моментально проголосовали за пополнение ресурсов и сил, после чего, не дожидаясь команды сознания, уверенно зашагали в сторону кормуш… э-э-э… дворца.

Мозг, правда, и не подумал сетовать на самоуправство подчиненных частей тела. Он занялся детальной проработкой картинок различных блюд, которые возможно скоро станут доступными для анализа посредством вкусовых и обонятельных рецепторов.

При входе в зал один из помощников распорядителя усталым от бесконечного повторения голосом предупреждал входящих — начиная с этого обеда больше не будет распределения мест за столами. Каждый садится где хочет и с кем хочет. Самые шустрые уже вовсю пользовались свободой, размещаясь компаниями иной раз по восемь, а то и по девять-десять человек за одним столом. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Для этого посадочные места вместе с приборами изымались от соседних столов. Одна группа вообще состыковала три стола, в результате чего им пришлось сидеть чуть ли не на головах друг у друга, поскольку три пространства в торцах стали недоступными.

Я нашел где-то посередине зала столик, от которого уже убрали к соседям два прибора и быстренько занял место спиной к большинству обедающих в надежде на то, что к соседнему, пока не занятому столу подвалит еще одна компания и облегчит мой столик еще на два посадочных места. Правда, потенциальные освободители от излишнего присутствия не торопились. Впрочем, как и потенциальные соседи за столом. Тем лучше. Обслуживают здесь быстро, ем я тоже, отнюдь не размазывая меланхолично кашу по тарелке, значит, есть надежда пообедать в одиночестве и быстренько покинуть зал, снова затерявшись в парке.

Ну вот и заканчивается моя трапеза. Еще пар кусочков рыбы в кляре с соусом «Пикант» и можно отваливать. Игнорируя совершенно круглые глаза лакея, знаком показал ему на выбранное блюдо.

— Два кусочка и соуса побольше. Еще, будьте любезны, долейте клюквенного морса по-норстоунски и… и… пожалуй, на этом все. Переедать вредно.

Лакей деликатно, всего лишь на мгновение, закатил глаза под потолок. Больше он ничем не показал своего удивления. Еще бы. Каким-то волшебным образом в это тело довольно скромных габаритов влезло сто-о-олько… пусть и изумительно приготовленных, но довольно-таки объемных и высококалорийных продуктов?! Причем, живот не выпирает туго набитым рюкзаком, а мальчишка оказывается еще и сдерживает свой аппетит — перееда-а-ать, видите ли, вредно.

Неожиданно чьи-то нежные ладошки ласково погладили мои плечи. Непроизвольно я напрягся, поскольку не ожидал от любых контактов ничего хорошего. Подняв взгляд от тарелки, увидел, как напротив меня в кресло усаживается улыбающаяся Дили.

— Б-е-ер, — тихий шепот Киры вкрадчиво проник в мое правое ухо, — рассла-а-абься! Что такой закаменевший? Ты не рад нас видеть? Тихо-тихо! Мы не собираемся тебя разоблачать и орать на весь зал, кто ты такой. Главное, что мы хотели тебе сказать — галсорская корона не имеет к тебе претензий. Все выяснилось. Девушка, которая показала на тебя была просто в состоянии аффекта и плохо понимала в тот момент, что происходит. А тут еще тяжелое ранение ее телохранительницы, к которой она была сильно привязана. Ты должен сделать скидку. Мы, девушки, существа хрупкие, ранимые…

Кира отпустила мои плечи, весело вспорхнула из-за моей спины, и… дождалась, когда я встану и проявлю воспитанность, подвинув ей кресло слева от меня. Дили, проигнорировав всяческие церемонии, присела в кресло напротив меня.

— Успокоился? Ну вот и молодец, — преувеличено заботливо сказала Дили (а в глазах-то смешинки так и сверкают). — Ты запей-запей! У-умница. В общем, возвращайся, Бер. Чего бровки поднял? В себя приходи! И в академию возвращайся. Тебя там ждут. Ректор пообещал восстановить на первом курсе и зачесть сданные экзамены и зачеты. Преподаватели магомеханики и алхимии тебя очень хвалят и сожалеют, что тебе пришлось прервать обучение.

М-да. Меня чуть не убили ни за что, ни про что. Обвинили невесть в чем. Еще бы мне не «прервать обучение»!

Хотя, не скрою, дышать после слов Дили стало значительно легче. Один из самых сильных преследователей, король моей страны, отвалился. Остался еще один — король чужой страны. На фоне таких… м-м-м… недругов, остальные недоброжелатели выглядят довольно бледно. В том числе, барончик, от которого я бежал первоначально. Тот, что хотел меня после ссоры с Ликой к себе в повара зацапать.

Девчонки сидели рядом. Руку протяни и можешь дотронуться. Я прямо-таки чувствовал от них живое тепло. Они сидели, молчали, смотрели на меня и улыбались. Непроизвольно мои губы тоже растянулись в дурацкой улыбке — все-таки я очень и очень по ним соскучился.

Посмотрел налево. Нежный и спокойный профиль Киры. Грациозная шейка — про такую еще говорят «лебяжья» — чуть выглядывающие в вырез платья плечики… на грудь даже смотреть боюсь. Смерть от асфиксии в результате блокирования трахеи обильными массами слюны — не то, что хотелось бы пережить… точнее не пережить. То есть, переживать, прочувствовать… короче, голова совсем не работает.

Отвернулся, слегка покраснев, вздохнул… очнулся и… оказывается пристально смотрю в лицо Дили. А что это она бровки хмурит и губки поджимает?! Что за тучка пытается пригасить милый огонек?

Все ясно. Кому понравится пристальное и отрешенное разглядывание. Будто не девушка напротив меня, а нечто бездушное, но любопытное.

Улыбаюсь, добавив во взгляд толику восхищения, благо есть чем восхищаться. Нет, ну какая же она прелесть!

Понимаю, что совсем поглупел раз мозги такой пафос, замешанный на сахарном сиропе, выдают, но поделать ничего с собой не могу. Да и не хочу. Мне просто хорошо и спокойно. Даже забыл о том, что кроме своего государя, есть еще немало охотников помельче, способных доставить мне кучу неприятностей.

Правда сочинить оду, наподобие: «Светило, солнце затмевающее. Мужам дорогу страсти озаряющее, Кровь в жилах юных разгоняющее, Сердца теплом своим отогревающее…», — желания все-таки нет.

Вирши сии отнюдь не моего разума продукт. Это и еще много чего подобного нацарапал один пиит со второго курса стихийников. Каллиграфическим почерком переписал на дорогущий пергамент (мелованной бумаги ему показалось мало), свернул в трубочку, перевязал ленточкой и гордо вручил девушке сей шедевр.

Правда, со стороны церемония вручения смотрелась немного комично. Парнишка тот был примерно моих габаритов и считал непременным атрибутом всякого уважающего себя поэта предельно разлохмаченную прическу, отчего был немного похож на взъерошенного котенка, гордо притащившего к ногам хозяйки свою первую добычу — мелкого мышонка.

Та-а-ак! Стоп! Дабы не уподобиться тому котенку, убежденному, что уж теперь-то, после столь убедительных доказательств его красоты и силы, не полюбить его усатость-полосатость просто невозможно, следует глубоко подышать — вдо-о-ох (пауза), вы-ы-ыдох (пауза), вдо-о-о-х (пауза), вы-ы-ыдох — успокоиться и трезво взглянуть на вещи.

С чего я решил, будто моя скромная персона вся из себя такая, как есть, интересует наше галсорское величество? Вероятнее всего о моей невиновности было открыто объявлено в академии. Дознание ведь проводилось. Адептов и преподавателей расспрашивали. Значит, должны были по окончании дознания обелить мое имя. За месяцы обучения я успел убедиться в том, что маги по канавам, если не пьяные, не валяются, и для любого государства каждый маг — немалая ударная сила, которую попусту терять не рационально.

Стало быть, девушки прибыли на бал с определенной целью — выбрать себе женихов. Тогда получается встреча со мной — случайность. Ну да, они рады видеть однокурсника, но не более того. Походя объяснили ситуацию и предложили вернуться. Думаю, каждый из знакомых адептов сделал бы то же самое.

— А где, Лика? Мне казалось, что вы вместе.

— Лика где-то прогуливается со своим кавалером, — усмехнулась Дили.

— Ага. Любовь у нее! С первого взгляда! Как утверждает наша Дили, — ехидно пояснила Кира.

— Конечно, любовь. И конечно с первого взгляда. Ты не веришь в любовь с первого взгляда? — тут же отреагировала рыженькая, тряхнув нарочно выпущенными из замысловатой прически прядками волос (словно язычки огня ласково лизнули щечки). — Вот я, к примеру, только глянула на Бера и все! Любовь!

— Н-да?! — ехидно недоверчиво уточнила Кира. — Ну и где же у вас с ним знаки Богини Любви? Ой! Точно! Вот же она!

Кира сделала большие глаза и с изумлением уставилась на левое запястье Дили. Та моментально повелась на подначку, непроизвольно подняла руку и уставилась на чистое без всяких знаков запястье. Никаких следов листиков-сердечек, знаков благословения богини Любви, на нем не наблюдалось. Хотя… мне-то откуда знать? Может, девушка, пока я скитался по заграницам, уже замуж вышла и развестись успела. Теоретически возможно, но практически нереально. Не приветствует богиня такого легкомыслия — может и лишить любви навсегда. Впрочем, некоторым она и не нужна, даже порой мешает.

— Вот что ты плетешь, Кира? — с возмущение сказала Дили. — А вдруг я серьезно?

— Даже если серьезно, — ехидно захихикала Кира, — то о какой любви с первого взгляда может идти речь. Ты Бера не первый день знаешь. Что-то я не наблюдала с твоей стороны никаких чувств к нему.

— Много ты знаешь! — сузив глаза, рассерженной гадюкой зашипела на нее рыженькая. — Я по-твоему должна была на шею парню вешаться?

Ну во-о-от. Началось. Девушки как зацепятся ядовитыми языками, долго могут в таком ключе «беседовать». Причем, оставаясь лучшими подругами. Особенно когда обе не закомплексованные дурнушки, а довольно сильные и красивые личности. Начальный, можно сказать стартовый, предмет спора зачастую скоро забывается.

— Привет, дорогой! — звонкий девичий голосок неожиданно прервал разгорающийся философский спор.

Живелика. С непосредственностью избалованного ребенка она, сияя лучистой улыбкой, совершенно не куртуазно впрыгнула в единственное незанятое кресло (хорошо не с ногами). — Мне курицу с рисом и вон те овощи тушеные. Соусы поставьте поближе я сама выберу, — протараторила она лакею. — Куда ж ты делся после боя? А здорово ты его! Класс! Охренеть! И все ради меня! — это теперь уже мне.

Кира и Дили ошарашено молчали и во все глаза смотрели на девчушку. А та, ничуть не смущаясь, будто мы с ней одни-одинешеньки, тет-а-тет встретились на романтическом ужине, продолжала восхищаться моей персоной, уложившей такого сильного бойца, владеющего редкой боевой техникой. Причем ее восхищение было неуловимо странным, словно она восхищается не столько мной, как бойцом, сколько собой, которой этот боец будто-то бы принадлежит. Что-то вроде гордости владельца породистой собаки. Достижения безусловно собачьи, но собака-то его. Дескать, нашел, выкормил, вырастил, воспитал, натаскал, ублажал, купал и расчёсывал — отсюда такой результат. Правда, я — молодец?!

Дили поймала паузу в то время, как Живелика на секунду замолчала, что-то положив себе в рот.

— Ты кто такая? — с грубоватой прямотой спросила рыженькая и тут же перевела взгляд на меня. Бе-ер?! Это кто такая и почему она называет тебя «дорогой»?

Четыре когерентных луча субъядерной накачки скрестились на моем лице.

А что я? Молча пожал плечами сказать нечего — сам толком не понимаю, откуда на меня такое «счастье» свалилось.

— Кто я такая? — мгновенно ощетинилась Живелика. — Я невеста этого парня! А вы тут каким боком? Курицы!

— Дили, — морозно спокойным тоном произнесла Кира, — тебе не кажется, что некие мелкие хамки откровенно лишние за нашим столиком? Мы так хорошо сидели. В приятной компании старых друзей. И вдруг к нам буквально на голову сваливается… ребенок и нагло предъявляет права на нашего жениха.

— Вашего… что? — Живелика, похоже, была настолько ошарашена заявлением Киры, что никак не отреагировала на «ребенка». — У вас один(!) жених на двоих?! Как так может быть?

— Все просто. У нас в Галсоро разрешены множественные браки. Есть даже полигамные, — все так же делано спокойно ответила Кира. — Это когда не просто одна женщина и несколько мужчин или один мужчина и несколько женщин, и тех и других… несколько.

— Га-адость какая! — скривилась Живелика.

— Напротив. Лично мне нравится… очень вкусно. Ты лучше с горчичкой попробуй. Эта колбаска с горчичкой лучше идет, — тоном любящей мамаши произнесла совет Дили и от души плюхнула в тарелку Живелики все содержимое соусника с ядреной горчицей.

— Я не про колбаски, — возмущенно вскрикнула малолетняя «невеста». — Я про ваши множественные браки. Любимый должен быть один! И любимая у него должна быть одна!

— И кому они чего-то должны? — меланхолично уточнила Кира. Она уже поуспокоилась и приняла активное участие в игре «Затрави соперницу».

Ах, как играют! Как играют! Можно поверить, будто я и впрямь — кандидат в женихи обеих девушек.

Нет. Что-то не то в их появлении на балу именно в это время. Не то. Вот нутром чую, какая-то комбинация нашего короля за всем этим стоит. В мире, конечно, случаются чудеса, но, чтобы вот так, в не слишком-то дружественном нашему государству Сорокаре, на балу невест, в конце моего длинного-длинного пути вдруг встретиться с девушками… Даже не знаю, что и подумать.

— Друг другу должны! — запальчиво воскликнула Живелика. — Должны блюсти честь и верность!

— А мы и будем… это самое… блюсти, — с недоумением сказала Дили, прикинувшись простушкой, воспринимающей все буквально. — Брак у нас будет законный, одобренный богиней Любви. Чего еще надо?

— Подружка, — обратилась к рыженькой Кира, — разве ты не видишь? Девушка хочет примазаться в нашу семью, и стать там как бы не старшей женой.

— А мы еще не решили — давать разрешение Беру на третью жену? — поддержала игру Дили. — Вот лично я пока сомневаюсь, справится ли он хотя бы с нами двумя?!

— Он будет мой и только мой! — Живелика вскочила, швырнула на стол вилку и скомканную салфетку. — И не будет у него ни старшей, ни младшей! Будет единственная! Понятно?

Девушка стремглав бросилась из-за стола и из зала прочь. Подруги проводили ее взглядом, переглянулись и улыбнулись, да так довольно, словно две кошки, вылизавшие целую миску сметаны и знающие, как свалить этот праздник обжорства на мелкую мышку.

— Ум-м-м, — мурлыкнула Кира. — Ненадолго же ее хватило.

— Ты подтолкнула? — спросила Кира.

— Совсем чуть-чуть, — слегка поморщилась Кира, и наставительно заметила: — Выдержка! Вот чего не хватает молодежи.

Девушки снова переглянулись и разом хихикнули.

— Как говорил наш конюх: «Баба с возу — кобыле легче!», — закончила тему Дили.

Я уже было облегченно вздохнул, но день встреч оказывается еще не закончился. На освободившееся место с королевским величием невозмутимо присела… Лучисола. Мне пришлось приложить серьезное усилие, чтобы не вздрогнуть и не попытаться сбежать. Я приготовился отвечать на каверзные вопросы и лихорадочно продумывал объяснения для Киры и Дили, но… ничего этого не потребовалось. Орчанка скользнула по мне равнодушным взглядом и, казалось бы, все внимание сосредоточила на еде.

Девушки сначала напряглись в момент увеличения нашей компании, но потом, не дождавшись никакой реакции от новенькой, расслабились и, как ни в чем не бывало, продолжили щебетать о делах академии, вспоминать об интересных случаях с адептами и делиться прочими новостями, которые, на их взгляд, были бы мне интересны.

Я уже не ел, просто потягивал клюквенный морс, дожидаясь пока мои подруги наедятся. Те, впрочем, уже почти закончили трапезу. Орчанка по-прежнему молча с приличной скоростью поглощала деликатесы, представленные королевским поваром. Скорее всего, она даже не различала вкуса, но не подавала виду.

Не знаю, как Лучисола, но ее соседство и… молчание с кажущимся игнорированием моей персоны и девушек, словно она действительно оказалась за нашим столом случайно, меня откровенно нервировало. При этом взгляды, которые она время от времени бросала на меня, не давали мне шанса поверить, будто она меня и в самом деле не узнала.

Допив морс, я встал, коротко поклонился присутствующим, и, не оглядываясь, направился к выходу. Да. Невежливо вот так вот уходить, но мне почему-то захотелось оказаться подальше от нашей компании. Попросту говоря, сбежать.

Побег мне почти удался, но только почти. Вскоре за своей спиной я услышал шаги, затем меня цепко взяли под руки сразу с двух сторон и ехидный голосок Дили пропел в правое ухо:

— И куда же мы так торопимся?

— Наверное, растрясти жирок после обильного обеда, — пропел голосок Киры в левое. — Нам тоже не повредит. Как думаешь подруга?

— С Бером под ручку точно не повредит. Лишь бы та мелкая неве-е-е-еста не влезла.

— Мелкая не влезет. Она еще не перебесилась.

— Откуда знаешь?

— Знаю.

— Ах, да-а-а… — понятливо протянула Дили (что она там поняла?). — Кстати, как ты считаешь, та дылда зеленая неспроста села к нам за столик? Видела, как она, якобы незаметно, следила за нашим Бером?

— Дили! Конечно же, я заметила. Мало того! Они явно знакомы и… может быть даже были близки.

— Вон оно что-о-о-о, — протянула рыженькая, глядя исключительно на Киру.

И хорошо, что во время своего общения девушки демонстративно не обращали на меня внимания. Меня, честно говоря, словно высоковольтным разрядом пробило. Прямо мистика какая-то — откуда Кира могла знать о наших с Лучисолой отношениях? Я понимаю, что она умница, но ведь не настолько же, чтобы по нескольким взглядам за столом сложить целостную картинку. Ш-шаманка, однако!

Кстати сказать, последняя реплика Киры прозвучала, в отличие от предыдущих, не сказать, что легко и небрежно. Девушка словно изо всех сил сдерживала свою ярость. Ну и чего так яриться? Не собирается же она предъявлять на меня свои права? Да и какие права могут быть? В академии дальше дружеских отношений мы с ней не заходили… Я мог бы, например, понять Дили. Мы с ней мало того, что были близки, так я еще и первым у нее был, и вроде бы не разочаровал. Тем не менее, в академии рыженькая совершенно не стремилась к дальнейшему сближению. А с Кирой у нас и того не было.

Правда, следует признать, нагрузка в первые месяцы была довольно высокой — не до отношений, если хочешь учиться по-настоящему, без дураков, для себя, а не для красивого свитка. С другой стороны, говорят ведь: «Свинья грязи най…». Нет. Не то. «Любовь пронзает все щиты!».

Только не надо думать, будто я веду себя, как красавчик-принц или… открытая банка с медом. Сижу и жду, когда девушки слетятся и облепят меня со всех сторон. Ничего подобного. Я просто четко себе представляю, какой из меня жених. Ходить павлином и обещать несбыточное — это совершенно не мое. Вот куда я приведу невесту? Где мой дом? Ага. Виконт, уксус мне в десерт! Даже не знаю, что там в этом дареном Хантаги? Может пара деревенек и развалины поместья? В таком случае, на жизнь придется как-то зарабатывать. Хорошо бы магом, да хоть алхимиком. Но для этого надо закончить академию. А до окончания на что жить? На содержание адепта? Можно пойти поваром. Или открыть свой трактир… А предел ли мечтаний для той же Дили или Киры стать, к примеру, трактирщицей? У-у? Лично я очень сомневаюсь.

Таким вот образом, я «лениво плыл по течению», не пытаясь прибиться ни к тому ни к другому берегу. А девушки… Есть еще одно соображение на этот счет. Оно позволяет не заблуждаться и по поводу их чувств.

Несмотря на спокойное отношение к полигамным бракам в Галсоро, они, тем не менее, не были так уж распространены. Ревность и чувство собственности присущи большинству людей и это здорово мешает создавать гармоничные семьи. Чего хорошего, когда три жены день и ночь делят мужа, собачатся между собой, грызутся, строят козни и плетут интриги? Или мужья до посинения спорят о том, кого больше любит жена? У других рас возможно и по-другому. Например, у орков, если я правильно понял иметь несколько жен-мужей обычное дело. Менталитет позволяет.

Дили и Кира — люди. Стало быть, банальная ревность должна была хоть как-то проявиться. Однако девушки спокойно и, похоже, с радостью решили помочь подруге, отправив меня к ней на случ… э-э-э… в постель. Другой вопрос, что я тогда промахнулся и попал не туда. Нет, не в постели промахнулся, а попал не в ту постель. И какова была их реакция? Да никакой. О чем это говорит? Только об одном — нет у девушек чувства «моё — не тронь» по отношению ко мне.

А вот у меня, кажется, такое чувство есть. Понял буквально только что. Даже представить себе не могу ситуацию, как я(!) своей рукой(!) подталкиваю одну из девушек в объятия, пусть хоть и самого лучшего, друга. Не говоря уж о перспективе невзначай увидеть их на пути к Арке Любви под ручку с кем-нибудь из местных прохвостов. Подобная мысль очень болезненно отдается в груди и ни с того, ни с сего в душе нарастает страстное, почти неутолимое, желание порвать на куски этих, еще пока неизвестных, женишков моих(!) девушек.

Стоп! Не морок ли это? Может магия разума навеяла? Да нет вроде. Моя система противодействия молчит и не вякает. Значит, не оно. Тогда что же?

— Бер! Ты куда разогнался? Может лучше пойдем потанцуем?

— Красавицы! Если хотите — потанцуйте, но мне совершенно необходимо прогуляться. Люблю, знаете, свежий воздух после обеда.

— Что-то в академии тебя не слишком тянуло в парк, — усомнилась Кира.

— В академии надо было учиться. Не до прогулок. А здесь прекрасный воздух, почему бы не подышать?

Я осторожно оглянулся, боясь увидеть молчаливую фигуру орчанки, следующую за нами по пятам. Она-то молчит, но Кира с ее проницательностью, глядишь, еще и до подробностей каких докопается. Ой как лень мне краснеть, смущаться, от девичьих фантазий мужской логикой отбиваться. Как правило, такая защита малоэффективна.

Лучисолы, к моему неимоверному облегчению поблизости не наблюдалось. Она шла вслед за нами, но довольно далеко. Прилично так. Можно подумать со стороны, что она сама по себе, а мы сами по себе.

Сколько мы шлялись по аллеям королевского парка, сказать не могу — не засекал времени. Мы говорили о многом и большей частью ни о чем. Девушки щебетали на разные темы, непринужденно перепрыгивая с одной на другую. Причудливые цепочки ассоциаций непостижимым образом уводили разговор от изначальной темы так далеко, что мне лично было лень держать в голове всю весьма ветвистую и запутанную конструкцию. Мне показалось, что обе красавицы излишне возбуждены, почти взвинчены, хотя темы разговоров выглядели достаточно безобидно.

Как-то вдруг, незаметно для меня, мы оказались в уединенной беседке. В ней сбоку от входа стоял столик с набором вин, морсов и соков. Отдельно на подносе в несколько шеренг выстроились чистые бокалы. По центру возвышался на одной ножке столик побогаче, инкрустированный ценными породами дерева. Его украшал букет свежих цветов в вазочке и красиво декорированная каскадная ваза полная фруктов. По периметру вытянулся деревянный диван с гнутой спинкой.

Кира входила последней. Она жестом отослала лакея, статями, как и все здесь, не отличающегося от гвардейцев, и провела рукой по косяку. Вход тут же затянулся молочно-белой пленкой, отгородив нас от парка и возможных любопытных. Интересное решение физического барьера и звукоизоляции. Теперь в беседку без разрешения кого-нибудь из присутствующих не войти. В принципе, если приложить некоторые усилия можно, но надо быть совсем нахалом, чтобы ломиться туда, где тебя видеть не хотят.

Девушки моментально закончили фоновый треп и резко посерьезнели. Дили сама взяла со столика у входа три бокала и явно первую попавшуюся бутылку вина. Вытянув пробку, она молча разлила форосское красное по бокалам и отставила бутылку в сторону.

Притихшие подруги все также, не говоря ни слова, взяли каждая по бокалу и… обе, словно сговорившись, выпили залпом.

— Бер, — тихо произнесла, почти прошептала, Кира. — Скажи, ты когда-нибудь думал о… женитьбе?

— М-м-м… н-ну-у… — самое умное, что я смог из себя выдавить в ответ.

— А у тебя есть любимая девушка или… — щеки Киры прямо вспыхнули румянцем, — девушки?

Что-то не похоже это все на тот пустой треп, что был за столом.

— Кира, может не надо так резко? — прошептала Дили.

— Мы же с тобой уже не раз все обговорили. Вспомни сколько раз ругались, сколько мирились, пока не решили…

— Но может надо подождать? Походить, потанцевать, поговорить…

— Нет, Дили! Надо решить все как можно быстрее. Промедлим, или мелкая его достанет, или та дылда возьмет под мышку и… туда же. Под арку. Он же как телок. Девушку обидеть пуще огня боится.

— Это он-то боится? — усомнилась Дили. — Да, Бер врагов пачками укладывал! В том переулке, рассказывают, такой ужас творился!

— Дили! — нетерпеливо отмахнулась от возражений Кира. — Даже большой слон, который не боится самых опасных хищников, страшится маленькой мышки.

Я сидел, молчал и только головой крутил налево — направо, направо — налево. Все понять пытался — это они о чем? Нет-нет, наиболее вероятное предположение в голове крутилось, но-о-о… не укладывалось. Так ведь не делается. В приличном обществе. Вот Кира, например, герцогиня. Точнее, дочь герцога. По этикету процесс сватовства к ней — дело долгое муторное и насквозь… политическое. Достаточно сказать, что лично я, так сказать, «рылом не вышел» свататься к столь высокой особе. Это я к чему — простолюдинки запросто могут сказать парню: «Хочу за тебя замуж!». Однако благородной особе, увы, сие невместно.

Так я ошибаюсь? Может, чего не понимаю, и девушки говорят совсем о другом?

— Короче! — решительно начала Кира и вдруг замялась, заспотыкалась, голос постепенно понизила до почти неразличимого шепота. — Ты… м-м… как вообще… ну… к нам с Дили относишься? Я хотела сказать… чувствуешь ли ты к нам… э-э-э… что-нибудь? — и вдруг как в ледяную воду с разбегу. — Я не знаю, как Дили, а я люблю тебя!

— Не знаю как Кира, — тут же не без ехидства перехватила разговор Дили, — а я тоже люблю тебя! Очень!

Обе девушки сидели краснее вина, налитого в бокалы и не отводили глаз от меня, как мне кажется, с надеждой дожидаясь ответа.

— Что? Чувствую, — слегка охрипшим голосом проявил я полнейшую непонятливость и тугодумие.

— Ну-у… Ты… вот… хорошо к нам относишься?

— Конечно?

— А… а насколько?

— М-м-м… очень хорошо, — все еще нич-чего не понимая продолжал я машинально отвечать на вопросы Киры.

Странная она какая-то стала. Никогда не видел эту бойкую на язык девушку в таком состоянии.

— Мы согласны выйти за тебя замуж! — внезапно выпалила Дили и, будто саму себя испугалась.

— А-а-а… о-о-о… — тянуть гласные, тянуть-тянуть-тяну-у-у-уть, поскольку на более или менее вразумительные звуки сознание пока не было способно.

В голове зазвенело от изумления, сердце зашлось в бешеном танце (ага, вот-вот выпрыгнет из груди), в душе стремительно расцветал неизвестный, но жутко красивый цветок, однако… страх тоже никуда не делся. Он прокрадывался в душу и обрывал лепестки, вклинивался в танец ледяной волной, и вносил диссонанс в звон.

Ошарашен? Не то слово! «Поглажен по темечку большим мешком с песком. Внезапно, да с размаху». Что ответил — не помню, но, по-видимому, правильно, поскольку тут же с двух сторон меня зажали два горячих тела, а к обеим моим пылающим щекам сразу же прижались два пары пламенных губ.

Потом с одной стороны стало вдруг холодно и одиноко. К счастью, ненадолго. В руку ткнулся бокал, у девушек… Не-е-е-ет! Уже не просто девушек, а моих(!) невест! В руках тоже проявились два полных бокала. Мы залпом выпили — вино, воду или сок — я так и не понял, после чего мы уже целовались по очереди и «по-взрослому». Кире явно не хватало опыта, но все равно было безумно приятно и восхитительно.

Девушки радостно зачирикали, обсуждая платья, процедуру регистрации брака — странно что речи об Арке Любви не шла вовсе — что будем делать потом¸ где будут проходить торжества, куда поедем после них… и так далее и тому подобное. Я перестал прислушиваться буквально после пары фраз. Сидел, вертел в руках бокал и счастливо улыбался. Какая собственно разница в каком платье, где торжества, и что будет потом вообще? Важен сам факт. Значит я красавицам действительно небезразличен! И это самое важное! Все остальное — шелуха и тлен.

Вот только что-то стало царапать душу в их щебетании: «Король… примирение двух домов… нейтральный кандидат и две младших дочери… амулеты-артефакты… графское достоинство…».

— Постойте! О чем вы?

Сначала брякнул вопрос, потом только вспомнил высказывание одного очень умного философа, он еще и царем работал: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.» [это Соломон]. Зачем? Ну, заче-е-е-ем мне понадобилось докапываться до истины? Почему моя лень в этот раз меня не остановила. Порой счастливое неведение избавляет от серьезных душевных травм.

Девушки с энтузиазмом выложили мне все свои планы. В общем-то ничего особенного, за исключением одного момента — к делу каким-то образом оказался пристегнутым сам его величество король Галсоро. Именно с его подачи родители моих невест согласились на столь неравный брак. Хотя свобода в выборе супругов декларировалась на самом высшем уровне, о чем говорит в том числе этот самый бал невест, но реально высокородные женщины выходили замуж только за высокородных мужчин. Почти всегда. Исключения бывали, но крайне редко. Зато пьес и романов на эту тему написано столько, сколько не проточить ни одному книжному червю за всю его червивую жизнь.

К сожалению, понять, откуда в его величестве вдруг возникло такое трепетное отношение к нашему счастью, оказалось довольно просто. Практически открытым текстом Кира, явно не сомневаясь в моем решение, сообщила о передаче моих… артефактов-амулетов в казну. Выбор был только из двух вариантов — либо за очень приличные деньги, либо за земли и к ним в придачу графский титул. Об этом, собственно говоря, и спорили мои невесты. Дили считала, что титул виконтессы ее вполне устроит, а деньги для семьи лишними не бывают. Кира настаивала на землях и титулах, ссылаясь на будущие доходы с земель, наверняка способных лет через пять-десять превысить разовую выплату, и в дальнейшем перейти в чистый доход. Дили возражала — если деньги умело вложить в дело, например, алхимическое производство, то можно добиться доходов гораздо больших чем от «ковыряния в земле».

— Нет, — громко сказал я, мрачно глядя в столешницу, будто она — самое красивое, что есть на свете. — У меня нет никаких алорийских амулетов.

— Ты лжешь! — не сдержавшись воскликнула Дили. — Они у тебя есть! Просто ты не хочешь с ними расставаться! Даже ради нас!

Спорить и доказывать что-либо мне совершенно не хотелось. Судя по всему, девушки убеждены в обратном и смысла в их переубеждении я не видел ни малейшего. Почему? Во-первых, потому что лень! Во-вторых, если бы и были у меня те амулеты, которые его величество себе напридумывали, я бы все равно с ними не расстался. Достаточно на секунду представить себе, что бы со мной сталось, если бы не магия и моя «конфетная» подготовка. Моя собственная или мифических амулетов. Да трупом лежал бы вместе с местными парнями недалеко от границы с Норстоуном, а то и раньше в приграничном городке. Нет. Даже переулок в столице не пережил бы! А они предлагают мне остаться совершенно беззащитным!

— Ми-и-илый, — вкрадчиво ласковый голосок Киры прервал возмущенную речь рыженькой и заставил меня посмотреть в глаза другой своей невесты. — Мы понимаем, что тебе дороги эти несчастные амулеты, но ты пойми! — Невеста улыбнулась и пристально вгляделась в мои глаза. — Ты должен(!!) отдать амулеты королю!

Колоколами громкого боя прозвенел в голове сигнал тревоги: «Ментальная атака первого уровня! Попытка угнетения личности и внешнего подчинения!».

Я едва успел остановить контратаку. Еще бы мгновение и Кира могла погибнуть. Рассказывать долго, но в реальности даже секунды не прошло, как девушка применила против меня магию разума, у меня разблокировались ментальные навыки и сформировался, как говорится, симметричный ответ.

На краю сознания проявилось еще одно сообщение: «Тест на адекватность пройден успешно. Блокировка навыков отменена. Адаптация и включение в структуру знаний завершится через сорок восемь часов чистого времени транса или обычного сна, без учета перерывов на бодрствование».

Сообщение я проигнорировал. На душе было настолько мерзко, что просто жить не хотелось. Опять меня предали. И предали даже не подруги, а невесты. Хотя какие они, в котел, невесты? Девчонки изо всех сил старались выполнить волю нашего короля, и готовы были пожертвовать собой, не погнушавшись предложить себя в жены невесть кому. Теперь понятно, почему для заключения брака Арка Любви не годится — какое может быть благословение Богини, когда любви нет ни на гран?

Они по очереди вскакивали, будто им не сиделось на месте, подливали вина себе и мне, хоть я почти не пил, и говорили-говорили-говорили… Много чего говорили, а суть одна — артефакты надо отдать.

Первой не выдержала Кира. Она встала, нацепила маску предельно высокомерной леди и сказала-процедила:

— Я не буду больше унижаться перед плебеем, не понимающим своего счастья! Я, герцогиня Кироллини вэ Каприони, отказываю в супружестве виконту Никобару вэ Хантаги!

Непривычно было видеть Дили хмурой. Пожалуй, такой(!) я не видел ее никогда. Веселой, энергичной, неунывающей — постоянно. Унылой, мрачной или хмурой — повторяю, никогда.

Дили тоже встала, выпрямилась и почти слово в слово повторила слова Киры:

— Я тоже не буду больше унижаться перед тобой, Бер! И у меня есть гордость! Я, герцогиня Димликора вэ Селор, отказываю в супружестве виконту Никобару вэ Хантаги!

Девушки синхронно развернулись и, не оглядываясь, не говоря ни слова, вышли из беседки.

Они вышли, а я остался. Так и сидел за столом, тупо разглядывая столешницу. Чувствовал себя, как приговоренный к казни, которому за час до эшафота объявили о помиловании, свободе и денежной компенсации, а когда счастье и восторг уже прочно укоренилось в душе, со смехом поведали, что это была веселая шутка и палач по-прежнему ждет.

Лучисола сидя на скамейке вполоборота, выгнулась, потяну-у-улась — сладко, от души — и торжествующе улыбнулась. В этот момент, несмотря на полную затертость образа, она была и впрямь похожа на большую, довольную кошку, которой сегодня удалось одержать маленькую, но ужасно приятную, победу в непрекращающейся войне с главным поваром — вылакать целую миску отборных сливок, приготовленных врагом к взбиванию. Осталось лежать на солнышке, облизываться и с наслаждением слушать яростные вопли жертвы кошачьего произвола.

Только что мимо орчанки по аллее промаршировали две ее конкурентки. Обе шагали стремительно, в ногу, только вперед, не замечая никого и ничего на своем пути, и, высокомерно задрав носики в небо под одним и тем же углом. Не надо тонких вопросов, пристального внимания к мимике, анализа поведенческих реакций, чтобы понять простую вещь — девушки крепко поругались с парнем и затаили на него нешуточную обиду. А значит, что? А то! Подействовал-таки шаманский сбор! И подействовал так, как и надеялась Лучисола. Нет-нет, никакой отравы! Сбор, использованный орчанкой относился к категории… даже не лекарственных, хотя воздействие его было довольно специфичным. Поэтому, кстати, амулеты, вмонтированные в столешницы и предназначенные для идентификации широкого спектра ядов, не отреагировали на новую добавку к приправам.

Сбор называется «Обнаженное сердце». Шаманы незаметно добавляют его в пищу тем, кто нуждается в исцелении души. Да-да, орки тоже плачут. И воины, и воительницы. Не на глазах у всех, конечно же. Невместно воину показывать свои слабости. Однако, как ни прячь, а приступы жестокой депрессии или черной меланхолии, когда впору с одним ножом на прайд огров, все равно замечают соплеменники. Как помочь страдающей душе, когда причины тоски-печали неизвестны, а впавший в депрессию воин категорически отказывается их обсуждать? Вот именно тогда-то шаманы и заводят разговоры с болезными, втихаря подсыпая им «Обнаженное сердце». Орк или человек (гном, эльф или вампир все равно) в результате воздействия сбора как бы разжимает скрепы своего сердца и начинают рассказывать обо всем, что его беспокоит, что у него на душе и даже в глубине души.

Вести диалог с принявшим сбор довольно сложно. Требуется незаурядное терпение и деликатность, чтобы не сбить с настроя и ни в коем случае неосторожным словом или жестом не обидеть пациента. Тот может вспыхнуть, послать всех подальше, наорать на близких и разругаться насмерть с друзьями.

Весь расчет Лучисолы строился как раз на том, что девушки будут несколько перевозбуждены и не сдержаны на язык. Конфликт в такой ситуации неизбежен. При этом, учитывая человеческую натуру, за обидчиком — разумеется, недостойным прощения — дело не станет.

Итак, подытоживая, можно смело считать пути к любимому расчищенными, а цель — в пределах досягаемости. Дело за малым — протащить парня через Арку Любви. Она же не слепая и прекрасно видела в его глазах, если не любовь, то симпатию точно, а уж Богиня Любви не оставит будущего ребенка без законного отца.

Что ж на этот случай есть еще один порошочек из редких степных травок, окуренных специальным образом сильным шаманом.

Глава 15

Вот ведь твари! Твари-твари-твари!

Моя атака в очередной раз провалилась. Точнее, провалилась, но не совсем. Я дважды сумел сильно рубануть своим фламбергом по конечностям бретера, однако, как и предыдущие попытки эта тоже закончилась практически ничем. Мой противник нагло и почти в открытую использовал мощный защитный амулет работы архимага, не меньше. Мои удары просто соскользнули, словно мыло мимо задницы. Разве что, накопители амулета потеряли еще немного энергии. К сожалению, совсем немного.

Мало мне амулета, так еще и в скорости этот гад почти не уступал. Чуть-чуть недотягивал. Вот это самое «чуть» и помогало мне продолжать бой, а не валятся окровавленным фаршем на дуэльной площадке.

Остро заточенные полосы стали рассекали воздух, бликуя острыми вспышками, представлялись сторонним наблюдателям причудливыми геометрическими фигурами. Впрочем, разглядеть подробности вряд ли кому удалось. Мы с противником подняли целое облако из песка и пыли, для нашего восприятия зависшее над ареной и не желающей оседать, а для зрителей облако продолжало подпитываться все новыми и новыми частицами.

Состояние моего противника, я уверен, никто из зрителей видеть, а тем более понять, никак не мог. А посмотреть есть на что. Характерные расширенные зрачки и кроваво-красный белок с определенностью говорят о том, что этот трепанный укроп принял боевой эликсир «Сила через радость». Воины элитных подразделений, которым перед трудным боем выдают это страшно дорогое зелье, предпочитают иное название: «Счастье самоубийцы». От пяти до семи минут в зависимости от ресурсов организма боец сражается со скоростью и силой древнего вампира, испытывая при этом неимоверное наслаждение. Буквально упоение боем. Кстати, эликсир в свое время против вампиров и разрабатывался. Зато потом, после прекращения магической поддержка внутренних органов, костей и связок, наступает жестокий откат. Человек фактически превращается в мешок желе с косточками не в силах даже муху с носа прогнать. Вернуть организм в исходное состояние способен только квалифицированный маг-лекарь — вон он кстати, стоит рядом с магом-наблюдателем. Т-твари! Приготовились! Реабилитация, если я правильно помню комментарий из справочника по алхимии, длится до трех недель, но мне-то уже будет все равно.

Потом будет потом, а прямо сейчас мне с трудом удается уходить от атак бретера. Ему-то достаточно один разок меня достать, чтобы победить, а мне приходится выкручиваться змеей вокруг палки, чтобы избежать ранений. Маг-наблюдатель ничего такого, запрещенного, как «не замечал» в самом начале при допуске на площадку, так и до сих пор пребывает в счастливом «неведении». Стоит себе вполоборота, болтает с лекарем, а ведь ему самим королем(!), его, понимаете ли, величеством, доверено контролировать соблюдение участниками правил дуэли. Никаких амулетов! Никакой магии! Никаких алхимических эликсиров! Однако все, как всегда. Есть избранные и есть все остальные. Избранным можно все то, что нельзя прочим.

Короче, наш бой — пример «честной дуэли». Для одной из сторон! Самое гадостное, что эта сторона — не моя. Стоит мне воспользоваться самым примитивным, самыми безобидным магическим воздействием, как тут же буду объявлен нарушителем правил, судим за оскорбление величества и казнен.

Мой очередной точно нацеленный удар в грудь снова наткнулся на каркас силового кокона моего оппонента и закономерно проскользнул мимо. Опять мимо! Противник уже практически не парирует мои атаки, полностью уверовав в силу амулета. Даже усмехается злорадно, т-турнепс, погрызенный лосями.

Надо что-то делать. Моя техника на порядок лучше, чем у оппонента. Экономнее и точнее в движениях, эффективнее и разнообразнее в приемах, отшлифованных до идеального совершенства тысячелетним опытом боев гуманоидов. Однако реальных сражений, в отличие от моих виртуальных, бретер пережил на порядок больше. Я чуть быстрее, но уже чувствую свой предел. Еще немного сбавить и меня достанут. Небольшая рана, может обернуться большой потерей крови и ослаблением. Дальше — очевидно.

Думай-думай-думай голова. Никаких дистанционных магических атак применять нельзя. Огнешары, силовые диски, воздушные удары, петли, захваты не годятся — маг-наблюдатель моментом увидит и поднимет тревогу. Бить кулаками в силовых «перчатках» можно, если осторожно, однако бой идет, в основном, на расстоянии клинка. Редко мы оказываемся друг против друга настолько близко, чтобы удары прошли. Возможностями я не пренебрегал, но возможностей было уж слишком мало.

Хотя-а-а. Кажется, есть неплохой шанс проломить магическую защиту бретера. Есть! Но действовать предстоит в о-очень тяжелых условиях. И так отвлекаться ни на мгновение нельзя, а тут придется провести некоторые преобразования клинка. На то, чтобы изменить материальную структуру нет ни времени, ни сил, да и вписать полную схему магических конструкций эльфийских деревяшек, оставшихся на хранении в Норстоуне, тоже. Зато можно прописать один элемент, отвечающий за силовое преодоление магической защиты. При этом накачать его энергией по максимуму. Сконцентрировать на кончике, а силовую линию протянуть от рукояти. При таком напряжении сталь вряд ли выдержит больше одного удара, а трансформировать вещество клинка просто некогда. Хоть на один удар, но меча хватит, а дальше… дальше скорее всего у меня в руках останется огрызок. Если пробить щит не получится, то…, впрочем, чего гадать, делать надо.

Маги по-прежнему посматривают за боем одним глазком и продолжают трепаться, якобы, на о-очень важные темы, которые не позволяют им замечать ясно видимую реакцию защитного амулета на мои атаки. Дескать, мы честно-честно не видим никаких возмущений, волн, отголосков и скачков напряженности поля, поэтому их нет и не было. Отчасти и мне на руку то, что они не обращают внимания на все это безобразие. Очень надеюсь — мой удар примут за очередное срабатывание амулета бретера.

Я вкачал в структуру на кончике меча столько, сколько смог удержать. Острие почти светилось от переполнявшей его энергии. К сожалению, материал носителя не принимал больше энергии — еще чуть-чуть и металл поплыл бы, теряя форму, а это не очень хорошо. Все-таки магические щиты пробивать (не истощать, а именно пробивать) лучше также, как и обычные — чем меньше площадь точки поражения, тем проще пробить. К тому же магический щит в местном исполнении подкачивается по всей площади защитной поверхности, в следствие чего и реакция немного запаздывает, и сила отражения нарастает отнюдь не адекватно мощности поражения. Проще говоря, не успеет амулет подкачать достаточно энергии. А чтобы больше ничего не успевал надо разрушить сам амулет.

Один удар. Потом… будет то, что будет. Или ишак сдохнет или эмир… э-э-э… точнее, или он или я… в смысле, или бретер или я.

На краткий миг мой враг (для этой бесчестной твари благодушное название «противник» слишком благородно звучит) в результате наших перемещений в очередной раз оказался спиной к наблюдающим магам. Я постарался не упустить момент и сконцентрировался на амулете, который, выскользнув во время боя из-под рубашки, свободно и нагло болтался на груди бретера. Большой кроваво-красный камень в центре восьми-лучевой звезды из белого металла с блестящими камушками на оконечностях злобно-предвкушающе посверкивал, словно вампир, прицелившийся к аппетитной вене.

Увернувшись от левого меча, отклонил правый и в длинном выпаде нанес колющий удар в грудь, вложив в него все силы и умения.

Короткая вспышка, легкий скрежет и острие моего меча, проломив защиту, прошило насквозь центр амулета, частично вдавив его в грудь. Злобный кристалл накопитель разлетелся в мелкие искры, усеявшие рубашку носителя целой сетью прожженных дырочек. Судя по запаху паленого мяса, не только рубашку прожгли искры. Клинок проломил кость грудины и уперся в позвоночник, но не остановился, а продолжил проникать в тело. Я прекратил давление, когда в руках у меня остался огрызок не больше пяти сантиметров длиной. Вся остальная полоса, как я понял, развалилась на мелкие кусочки, словно курабье в лапищах орка гиганта, превратив легкие и сердце бретера в месиво из мяса и крови, нафаршированное мелкими кусочками стали.

Маг-наблюдатель стоит и смотрит рыбьими глазами на наш бой. Делает вид, будто ни-че-гошеньки странного не происходит. Именно сейчас мне его рассеянное внимание и резко «понизившееся» зрение только на руку.

Левое плечо вдруг словно обожгло. Этот зомби недоделанный, по сути уже труп гарантированный, умудрился меня ранить, пока я стоял и любовался на свои достижения. Проклятое зелье продолжало работать и, хотя бретер уже фактически сдох, магия на секунду-другую заменила ему уничтоженные органы, позволив сделать пару лишних телодвижений. Стоял-то я всего лишь мгновение, но по меркам боя о-очень долго. Ну а кто бы не завис, глядя как от магического перенапряжения сталь крошится в мелкие иголки? Ага! «Перекуем мечи на орала!». Или на булавки. Весь процесс виден был в магическом восприятии достаточно отчетливо, так как каждая частица слегка светилась остаточным зарядом, который, впрочем, очень быстро затухал.

Отскочив я вывернулся от удара левым клинком покойника и с разворота врезал обломком в висок, загнав его по рукоятку в череп все еще стоящего на ногах бретера. После моего удара он закономерно упал, но и лежа продолжал слепо махать своими железками. Мозгов нет — управления нет. Никакая магия серое вещество не заменит. Разве что на очень примитивном уровне в големах магомехаников. Бретер големом не был. Посвистев острыми полосками стали он через некоторое время затих. Теперь уже навсегда.

Купол зашиты был снят моментально и к лежащей фигуре устремились оба мага. Лекарь с разбегу упавший перед телом на колени судорожно пытался вдохнуть жизнь в кровоточащий кусок мяса, но здесь даже я со своими знаниями и умениями ничего не мог бы сделать. Точнее, наверное, смог бы оживить это тело, однако только корпус — мозги материя слушком уж тонкая. Не с моей квалификацией, да еще без поддержки регенерационных камер, медкартриджей и искинов.

- Как тебе удалось, паршивец, попасть точно в воронку Гвартцатара? — проскрипел гвоздем по стеклу маг-наблюдатель, злобно сверкая глубоко посаженными глазками. — Ка-а-ак?! (прозвучало «Ка-ар-рк»).

Я недоуменно пожал плечами. Причем искренне. Что за воронка Гвартцатара я не имел ни малейшего представления. Маг понял это сходу. Презрительно скривился и сказал, словно плюнул:

- Неуч.

Его коллега как раз устало оторвался от изучения тела бретера, отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд коллеги, и, явно, машинально спросил:

- Что еще за воронка Гвар… Гар-р… или как там его?

- Еще один! — добавил к скрипу гвоздя пару визгливых ноток маг-наблюдатель. — Воронка Гвартцатара, да будет тебе известно, о светоч целительства и лекарства, изучается на третьем курсе во втором семестре всеми без исключения адептами на занятиях по самозащите.

Лекарь поморщился и хмыкнул, дескать, для любого нормального адепта побочный, непрофильный, курс — сдал и забыл.

- Так вот о воронке! — с нажимом проговорил наблюдатель, заметив мимику своего коллеги. — Напоминаю! Любое защитное поле обязательно имеет связь с амулетом, иначе невозможно было бы подкачивать его энергией. Последняя, словно вода в сообщающихся сосудах поддерживает всю структуру в состоянии одинакового напряжения по всей поверхности. Наиболее эффективной считается конструкция, где энергией поступает через несколько каналов сразу. Эти каналы, расходясь пучком от накопителя, и образуют эдакий тюльпан или воронку Гвартцатара. Воронка — очень небольшая по площади фактически Несколько исходящих из амулета потоков энергии образуют эдакую воронку, как бы фонтанирующую энергией.

Ах, вот он, о чем! Есть такая… у самых простых щитов. Более продвинутые имеют несколько слоев и, соответственно, несколько таких воронок, с помощью которых можно динамически дозировать мощность защиты, по ходу боя прикрывая наиболее опасные места. Воронки располагаются по контуру, независимых от расположения амулета, и сами прикрыты специальными, внутренними щитами. Отдельным слоем, так сказать.

А маг, войдя в раж, продолжал свою импровизированную лекцию. Его голос уже не скрипел. Он стал глубоким и интонационно богатым. Изливался прямо-таки шелком по бархату. Как перед отправкой нас на площадку, когда в сотый примерно раз за день твердил правила дуэли. Я понял для чего он разразился столь длинной речью — ему надо было во что бы то ни стало убедить самого себя в том, что ничего необычного не произошло. Он ничего такого не заметил, стало быть, мальчишке просто дико повезло. Этим-то все и объясняется.

В свою очередь я с нескрываемым удовольствием выслушал мага. Он вполне убедительно снял с меня всякие подозрения.

- Так, получается, защита была уязвима? — поинтересовался маг-лекарь, поднимаясь с колен.

Тип, однако, еще тот. Где клятва помогать страждущим? Где спрашивается? Вот он я, страждущий, держусь за раненое плечо, и не даю регенерации зарастить рану. А он? Стоит, треплется с коллегой и на меня столько же внимания обращает, сколько на труп бретера. Плюнуть на болтунов и уйти я тоже не могу — результат дуэли еще не провозглашен. Вроде бы все очевидно, но стоит мне, наивному, уйти посчитав достаточным основанием для того, чтобы считаться победителем, труп моего противника, как меня запросто могут объявить уклонившимся от дуэли со всеми вытекающими, а труп — результатом, не имеющим к дуэли отношения. Дескать, шел с охапкой мечей, споткнулся, упал, потерял сознание… и не очнулся. Так и помер. Бе-е-едненький.

Вот и стою. Можно сказать, истекаю кровью, и жду, когда можно будет пойти к лекарю. Пусть к самому простому. Самому немагическому, если таковой зачем-то околачивается на королевском балу.

- Разумеется, — с легким апломбом отвечает ему наблюдатель. Полностью игнорируя меня. — Не бывает абсолютной защиты! Но! — палец и брови синхронно устремляются ввысь. — Попасть в эту воронку столь же просто, сколь и в игольное ушко ниткой, когда иголка вертится и порхает, словно бабочка над цветком.

- М-да? — пожевал губами лекарь. — Признаться, никогда не занимался вдеванием нитки в иголку. На то у меня слуги есть.

- У меня тож-же с-слуги ес-сть, — заскрипел наблюдатель (обиделся небось). — И у меня ес-сть кому вдевать нитку в иголку. Тем не менее, есть такое качество, присущее настоящим ученым-исследователям, как Наблюдательность(!), кол-лега, — последнее прозвучало несколько издевательски, на мой взгляд, — Это качество еще никому не вредило, в отличие от отсутствия оного. В том числе, и в вашей профессии.

- Может отпустим, — лекарь мотнул головой в мою сторону, — этого? Нечего ему слушать наши разговоры.

- М-да, — снизошел, наконец, до моей скромной персоны королевский арбитр. — Пожалуй вы правы, коллега.

Он выпрямился и озвучил протокольную формулу окончания поединка с объявлением меня победителем. За эти три дня ему и его коллегам не раз приходилось это делать практически одними и теми же словами. Менялись только имена побежденных. Закончил стандартной фразой.

— Победа добыта в честном бою. Мною зафиксирована и утверждена. Идите. Пока.

Что он хотел сказать этим «пока» я не понял, но прозвучало пустой угрозой. Вроде как предъявить мне нечего, но напоследок пакость сделать не помешает. Лекарь так и не снизошел до исполнения своих обязанностей. Да и демоны с ними обоими.

А кровушка-то течет и останавливаться не собирается, а мне все труднее сдерживать регенерацию. Да еще мысли, явно не мои, мелькают вспышками тревожного сигнала: «Повреждение организма! Потеря крови! Требуется разблокировать запуск регенерационных процессов! Повреждение организма! Потеря крови! Требуется…». Ну и так далее. Раздражает. Хотя голова уже начинает потихоньку кружиться.

Я вышел с площадки — купол уже сняли — и побрел к себе. Однако прошел всего несколько шагов. На пути стояла Лучисола и смотрела на меня едва сдерживая слезы. Она явно сумела в вихре нашего боя разглядеть практически все и понимала, насколько смертельно опасной была для меня драка. Тем не менее, я не ожидал от нее подобной реакции. Она, на мой взгляд, была настоящим воином и скорее умерла бы, чем проявила слабость перед посторонними. Странно как-то. Причем, непонятно, что ее побудило подойти именно сейчас? За прошедшие три дня бала она ни разу не приближалась ко мне ближе, чем на двадцать метров. Разве что за столом, да и там не стремилась занять кресло рядом. Молча обедала и тихо, тенью, сопровождала меня на прогулках.

В отношениях с Дили и Кирой все оставалось по-прежнему. Они держали дистанцию, обедали за другими столами, от меня подальше, и презрительно отворачивались, если наши пути пересекались. Каждый раз, словно тупым ножом по сердцу. Но как примириться с ними я не имел ни малейшего представления. Мне что же артефактов понаделать, выдать их за настоящие алорские (мошенничество, однако), да и отдать им? Я бы и наделал, если бы знал, как. А моим словам они категорически отказались верить. Что там Кира про любовь говорила? Может быть врут мудрецы, когда говорят: «Любовь — это прежде всего доверие!»? Где ж тут доверие к якобы любимому? М-м-м?

Что-то я снова брожу по большому кругу, мысленно прокручивая наш диалог в поисках правильных слов, интонаций, мимики… Может надо было им улыбнуться и сказать эдак шутейно, что непременно отдам, что они хотят… когда научусь делать. Да нет. На самом деле важно совсем иное. В том, что их слова про любовь и женитьбу — сплошная ложь. А я для них всего лишь задание.

И все же… Ну, не мог я так ошибиться в характерах девушек!! Не мог!! Они же добрые и порядочные! Я знаю!

А тут еще Лучисола! Я посмотрел на орчанку в упор. Дескать, что еще надо?! Однако ни капельки ее не смутил. Девушка молча подхватила меня подмышку здоровой руки и буквально поволокла по аллее вглубь парка.

- Эй! — встрепенулся я. — Куда это ты мен тащишь?

- Я тебя подлечу. У меня есть мазь на основе наших степных трав. За маленькую баночку этой мази остальные расы предлагают бочонок золота, но мы никому не продаем. Очень сильное и очень редкое лекарство. Очень редкие, уникальные ингредиенты входя в его состав. Делают мазь только самые сильные шаманы, иначе действовать будет слишком слабо или не будет совсем. Одну баночку дают вождям на весь отряд, когда отправляют в поход, чтобы спасти самых тяжелых раненых. Подобное есть только у эльфов. Они тоже не продают никому.

Так забалтывая, она притащила меня на удаленную аллею и усадила на скамейку в тени развесистого куста.

- Рукав рвем или ты снимешь рубашку?

Она потянулась с явным намерением использовать простейшее средство, то есть все-таки разорвать рукав, но я не дал. Еще чего?! Рубашку мне портить! У меня их что, целый шкаф, что ли? Срастить края, потом дезинтегрировать пятна крови… или сначала дезинтегрировать, потом срастить. В общем, и так, и так — плевая работа. Правда, не при всех же ее делать. Вроде в магах я не числюсь.

Оставила бы она меня в покое. Я и сам себя подлечу. Хотя с другой стороны, мою бешеную регенерацию можно будет для всех подозрительных объяснить чудодейственными свойствами орочьей мази. Следовательно, с благодарностью принимаем помощь и не дергаемся по пустякам.

Пока я расстегивал пуговицы и осторожно снимал рубашку Лучисола откуда-то достала пару-тройку склянок и расставила рядом с нами на скамейке. Затем распечатала небольшой пухлый пакет и достала оттуда рулон очень тонкой и, явно, стерильно чистой тряпицы. Пахнуло ароматом трав, зноя, степного ветра и, почему-то, заходящего солнца.

Вот не думал никогда, что солнце может пахнуть. Причем точно знал — аромат заходящего иной, нежели восходящего.

- Потерпи, сейчас будет немножко больно.

Лучисола оторвала кусок полотна, смочила его жидкостью из одного флакона и стала осторожно стирать кровь. Причем, что самое удивительное, глаза ее поблескивали от непролитых слез. Я просто не узнаю яростного воина, девушку с презрением относившуюся за время нашего совместного пути к неудобствам, травмам и, бывало, опасностям. Сейчас она выглядела как… как обычная девушка. Может быть не слишком изнеженная, но вполне способная поплакать над слезливым романом и поохать над птенчиком, выпавшим из гнезда. Еще больше меня удивило то, что взгляд орчанки периодически с какой-то запредельной нежностью обращался вовнутрь себя, будто там, внутри девушки хранилось неимоверно ценное и очень хрупкое сокровище.

Девушка в это время намочила салфетку из другой склянки, снова протерла рану и вокруг какой-то остро пахнущей жидкостью коричневатого цвета. Затем прижала, прикрыв разрез и попросила:

- Подержи пока. Сейчас я мазь достану.

Я послушно придержал и с любопытством стал рассматривать маленькую деревянную баночку, которая Лучисола достала опять же откуда-то из недр своего платья. И ведь не скажешь, что балахоном висит. Вроде бы даже в обтяжку, демонстрируя окружающим все достоинства ее великолепной фигуры, но возникает впечатление, что у девушки там целый склад. Не удивлюсь, если при нужде она достанет оттуда целый арсенал колюще-режущего-метательного и дробящего оружия.

- Всё, отпускай.

Орчанка с легкой улыбкой зачерпнула из баночки немного мази и стала тоненьким слоем аккуратно наносить ее на рану. При этом баночку она держала в левой руке, а руку непринужденно положила мне на грудь. Сама баночка лежала у нее в ладони, а крышка, зажатая указательным и большим пальцами, источая сладкий аромат, оказалась у меня прямо под носом.

Я откинулся на спинку скамейки в блаженной истоме. Рана больше не болит, ласковые прикосновения Лучисолы доставляют настоящее удовольствие и, вообще, она замечательной, очень красивая и добрая.

Думать совершенно не хотелось, да и не думалось вообще-то. Если все так хорошо, даже замечательно, зачем думать. Сиди себе на скамеечке смотри на нежно зеленую листву или траву… тоже нежно зеленую, и слушай мелодичный голосок орчанки. Ага. Тоже нежный. Правда, не зеленый.

Орчаночка перевязала мне руку, взяла рубашку и что-то зашептала над ней. Я сидел, думать совершенно не хотелось, а хотелось смотреть на мою девушку и с каждой минутой все больше ею восхищаться. Рубашка между тем, будто сама собой, склеилась по разрезу, и теперь потихоньку избавлялась от пятен крови.

Мое ленивое ничегонеделание было прервано появлением двух персон, которые сразу прибавили шагу, сразу, как только разглядели нашу идиллию на скамейке. Как же не идиллию? Парень сидит полуголый, расслаблено жмурясь на солнышко, а девушка, будто верная жена, кротко приводит в порядок его рубашку.

- Вот ты… вы где? Красиво смотритесь! — воскликнул мой дорожный приятель, Гольфер. — А мы вас ищем-ищем и никак найти не можем. Правда, Лика?

Маликоса шла, держась за руку своего шебутного партнера и светло улыбалась. По-моему, у них уже все сладилось. Осталось пройти под арку и, так сказать, неформальные отношения перевести в формальные, как бы погано, суконно-канцелярски, это ни звучало.

Виконт между тем продолжал разливаться соловьем в похвалах моему боевому искусству. Ага, это после своих дорожных признаний в нелюбви к фехтованию. Минут пять он источал восторги, но вдруг резко переменил тон и заговорил предельно серьезно.

- А теперь, друг мой, послушай меня очень внимательно. Если ты по наивности своей думал, будто дерешься с ухажерами Живелики, так это не так. Хотя несколько ухажеров там действительно было, и ты именно их каким-то волшебным образом умудрился пощадить, но дрался ты в основном с профессиональными бретерами. Им нет никакого дела до дел сердечных. Они убивают всех, на кого им укажут доверенные лица короля.

Я про бретеров знал еще до начала первого боя, но перебивать виконта не стал. Настроение было благодушное и ленивое. Пусть себе открывает мне «страшные тайны». Никто ведь не слышал, о чем мне перед боем поведал первый противник, будучи абсолютно уверенным в своей непременной победе.

- Я прошу тебе не рассказывать о том, что я тебе сейчас поведаю, ни одной живой душе. То же относится и к твоей девушке. Вы согласны, принцесса, молчать? Простите, что не титулую вас так, как положено в степи, но, думаю, вы мне простите аналогию? Просто, так короче, — Лучисола кивнула. — Так, что я хотел сказать? Э-э. В общем, бал с одной стороны призван влить свежую кровь в старинные рода, что означает теоретическую возможность для благородной дэрини из глубинки, имеющей в приданом деревеньку из пяти-шести дворов, выйти замуж за принца, а нищему дэру, соответственно, за принцессу. Однако теория редко становится в данном случае практикой. Крайне редко. В реальности вот такие бретеры и призваны за очень хорошие деньги отсекать вероятность подобных мезальянсов. Таким образом, не может заштатный барончик — только не обижайся, пожалуйста, я это к примеру — стать супругом наследницы, причем единственной наследницы герцогского титула. За графиню — да. За маркизу — сложно, но возможно. Если на нее еще не успели построить некие планы. Можешь не сомневаться — Живелике де Сантелико уже давно подобраны и согласованы на самом верху кандидатуры знатных женихов на выбор. И что же делать, если она на них обращает внимания не больше, чем на лакеев? Бедные парни уже из кожи давно вылезли, чтобы, пусть даже на одну секундочку, задержать ее взгляд. Хотя-а-а-а, есть один принц из сопредельной страны… — тут виконт загадочно усмехнулся. — Ты его знаешь. Мне представляется, шансы у него приличные.

Думать над загадками Гольфера мне было очень и очень, и очень… лень. Сам расскажет. Потом. А может не расскажет. Да и… демоны с его загадками. Мне сейчас хорошо и спокойно. Лика, что удивительно, не трендит безостановочно, а тихо, умиротворенно улыбается, глядя на своего спутника. Нет. Скорее, уже жениха. Лучисола тоже молчит и улыбается, поглаживая мою руку.

Мне бы насторожиться — отчего это две взрывоопасные девушки, словно мины затаившиеся, сидят и молчат? А я сам сижу и улыбаюсь. Такое впечатление, что весь мир в эти мгновения сидит и улыбается.

Не дождавшись ожидаемой реакции, виконт слегка нахмурился и продолжил деловым тоном.

- К чему я все веду. Ты угробил последнего бретера. Теперь некому профессионально отшивать замечтавшихся женихов. Благодаря тебе, опять же. А что это значит? Это значит высшая знать, планы которой ты умудрился невзначай порушить, будет тебе очень и очень «благодарна». Скажу прямо — каким бы сильным фехтовальщиком ты ни был, против группы боевых магов при поддержке звезды вампиров… мало одной, наймут две, три, четыре… На балу тебе ничего не грозит. Пока. Может быть. Могут и в парке на прогулке толпой навалится. А уж как только выйдешь за ворота минуты твоей жизни будут сочтены. Это даже ясновидящего не спрашивай.

Голос виконта журчал, убеждал, уговаривал, вгоняя меня в сонную одурь. Я не хуже его понимал необходимость быстрее убираться отсюда куда подальше, однако прерывать не стал — лень. Пусть себе. Он старался, готовился, подбирал слова и выражения, чтобы убедить наивного провинциала в своей правоте.

- Но! — почему-то Гольфер акцентировал внимание не поднятием пальца в зенит, а покачал ладонями на уровне груди, словно чашами весов. — Но! Просто так с бала до его окончания никого не выпускают. Об этом предупреждают сразу по прибытии. Где же выход, спросите вы меня? А я отвечу. Он! Есть!

Опять не дождавшись от меня живой заинтересованности, виконт вздохнул и продолжил уже обычным деловым тоном:

- Ладно. Вижу — не понимаете. Мне удалось уговорить одного знакомого — он, между прочим, адепт нашей академии, третий курс алхимии и артефакторики — немного пошалить. Приятель здесь в женихах, но считает, что «вешать хомут на шею» преждевременно, и принципиально игнорирует все здешние мероприятия. Естественно, скучает. Делать-то больше нечего. Да и атмосфера на балу, по его словам, слишком уж протокольная. Вот я и предложил ему развеяться. Вспомнить проказы, каковые, судя по его рассказам, доводили до слез даже ректора. Суть в чем. Я предложил ему подшутить над… тобой. То есть поменять твои документы на аналогичные у поваренка, которого — внимание! — направляют к нашему алхимику поработать личным поваром. Не понятно говорю?

Мы дружно помотали головами. Даже Лика, которая, скорее всего, не ведала о планах своего парня.

- А все очень просто до банальности. Наш алхимик живет и работает на территории королевской резиденции. Где бы вы думали? Во-о-т! Всем известно про домик, закрытый от посещения? На планах, что вам выдали, это строение имеется и помечено, как закрытая территория, куда доступ всем без исключения запрещен. Перед калиткой в ограде еще и охрана стоит, чтобы, так сказать, пресекать поползновения нетрезвых и прорывы излишне любопытных гостей. Ага, вспомнили. Хочу сообщить то, что не отмечено в планах. Из этого домика за оградой есть свой выход за пределы резиденции. Он тоже охраняется, но уже далеко не так тщательно, как сама резиденция. Во всяком случае, прежняя кухарка Архимагистра ходила в городок достаточно свободно. Смекаешь? Куда она делась, прежняя кухарка? Так ей уже столько же, сколько алхимику. Только в отличие от него старушка совсем не маг и здоровье ее оставляет желать лучшего. Какое-то время Архимагистра кормили с королевской кухни, но с началом бала старичок раскапризничался — не желает подстраиваться под распорядок дня гостей, а поварам банально некогда — все работают с предельным напряжением и выделить отдельную команду для удовлетворения капризов старичка нет никакой возможности. А вот одного поваренка, который будет ему готовить и заодно помогать в опытах… Ну, там смешать, взвесить, взболтать… Короче говоря, выбор пал на паренька немного похожего на тебя, благо личность твоя не выдающаяся. Если не приглядываться, то вполне сойдет. Да и кто будет приглядываться к мелкой обслуге? Э-э-э, прости. Я не имел ввиду твой рост. Да и не мелкий он у тебя, а почти средний. Короче говоря, я подразумевал всего лишь социальную значимость поваренка в глазах охраны.

- Ну и в чем заключается шутка? — это были первые слова, которые я услышал сегодня из уст Лики.

- Собственно, я сказал своему знакомому буквально следующее: «Поваренок ни о чем не подозревая идет на новое место работы, а его, представляешь, не пускают. Дескать он есть барон и ему должно на балу танцевать, а не по закрытым территориям шляться. А барона, наоборот, не пускает на бал — посылают на кухню, где ему самое место!». Шок! Ужас! Растерянность! Ха-ха.

Свои «ха-ха» Гольфер произнес без тени улыбки на лице. Он задумчиво полюбовался небом и признал:

- Шуточка, конечно же, так себе, однако ничего более умного в голову не пришло. Увы. Тем не менее, надеюсь тебе удастся проникнуть на зарытую территорию, откуда, между прочим, выход с резиденции много проще. Понимаешь? Поваренка до конца бала я беру на себя. Поселю в твоей комнате без права выхода. Посидит. Никуда не денется. А там уже и выход будет свободный. Выйдет с территории бароном Франсоро и… тут же исчезнет. Твоя задача продержаться несколько дней. Думаю, сразу уходить тебе не следует — можешь насторожить ищеек, а так они наверняка пойдут по ложному следу. Пусть себе ищут.

Виконт весело посмотрел на меня и залихватски подмигнул:

- Ничего, если несколько дней побудешь слугой? Если что, имей ввиду — в дороге тебе, считай, целый принц прислуживал. Не знаешь, кто такой? Хм. Так, Гравор, один из твоих охранников. Им как раз тоже на бал надо было успеть, поскольку страну они уже инкогнито… Ну, как инкогнито. Те, кому положено, знали. Была договоренность с его величеством. В целях, так сказать, укрепления добрососедских отношений с перспективой заключения договора о взаимопомощи. В государстве Гравора участились нападения горной нежити. Для нас это тоже опасно — могут и к нам заявиться. Договор, получается, реально взаимовыгодный намечается. Так вот, принц в образе простого наемника объездил страну, чтобы изнутри посмотреть и оценить жизнь и быт населения. Свой вояж он завершил. Насколько я понимаю, остался увиденным доволен. Сейчас он, кстати, на балу и ненавязчиво ухлестывает за Живеликой. Уже давно добился бы успеха, если бы та не вбила себе в голову, будто любит некоего барона, поразившего ее юное воображение своим мастерством фехтовальщика.

- И что я там буду делать? Личного повара этого магистра изображать?

- Архи! Магистра! — поправил меня виконт. — Придется немного поизображать, а что делать? Уж что-нибудь простое сварить сможешь? Кашу, к примеру? Думаю, в походы ходил, как все благородные, к походной жизни тебя приучали. Так что, не растеряешься. Если с этим проблемы, так, я тебя научу. О! Кулинарную книгу подарю… самые изысканные рецепты людоедов южных островов. Ха-ха! В общем, старик, по слухам, в быту весьма неприхотлив и к питанию абсолютно не строг. Говорят, ему безразлично, что подают на стол, лишь бы побыстрее отвязаться и удовлетворить физиологическую потребность — я о питании — которую он периодически напрочь забывает удовлетворять. Так что, никаких изысков, никаких каракатиц с креветками под соусом «Пикан». Все как можно проще и калорийнее. Дескать, ему жалко тратить время на непродуктивные занятия, когда столько мыслей, идей, планов… Короче говоря, классический фанатик от науки.

Наговорил виконт достаточно, и я должен был как-то отреагировать на его предложение. Не без усилий преодолев свою заторможенность я все-таки высказал свои сомнения:

- Ерунду все это. Пройду к старику твоему…

- Он не мой, — не удержался виконт от комментария.

- Пройду я к не твоему старику, а поваренок куда денется? На кухне останется? Его спросят: «Чего не пошел?», — а ему и ответить нечего. Начнут разбираться, документы смотреть…

- Ну, ты уж меня за дурака не держи! — возмутился Гольфер, прервав мои рассуждения, следует отметить, к немалому моему облегчению. — Я его вместе с вещами в твоей комнате поселю. Скажу, шутка такая. Надо пару дней посидеть не высовываясь, потом выйти за ворота. Там я посажу его в карету и к себе в имение. Лишний повар меня финансово не отяготит. У меня кухня не хуже королевской.

- Хороший план, — лениво кивнул я. Думать совсем не охота, но все же еще вопросик всплыл. — А если родня захочет проведать? Или друзья с кухни?

- Родни у паренька нет. Он круглый сирота. Последние годы жил с бабушкой в поместье одного провинциального барона. Был при кухне. Бабушка померла, а барон, старик весьма преклонного возраста, почувствовал, что немного ему осталось, направил парня в столицу к старому другу с просьбой пристроить куда-нибудь. Тот и нашел ему «теплое местечко». Так что на кухню поваренок попал перед самым балом и знакомств завести не успел. Бегал «подай — принеси — не путайся под ногами». Когда понадобилось кого-то отправить, разумеется, как новичка без знакомых и друзей, выбрали его.

— Так, мне за документами идти?

- Не надо, — улыбнулся виконт (го-ордый! Дескать, о как я! Не молодец ли, такую комбинацию придумал и организовал). — Я уже все сделал. Знал, что ты согласишься. Да и не было у тебя по сути иных вариантов. Твои вещи вместе с поваренком ожидают в беседке неподалеку. Как сделаем одно дело, так сразу и начнем действовать.

Тут он вдруг смутился и слегка покраснел.

- Э-э-э… Франсор, мне нужна твоя помощь. Это быстро и… тебе ведь все равно уходить… э-э-э… незаметно.

- Всё, чем могу, — ответил я, хотя даже просто шевелиться было откровенно лень.

- Ну-у-у… тогда все просто. Дело в том, что и папа, и дядя и… другие родственники категорически против моего брака с иностранкой… точнее, не с иностранкой как таковой, а конкретно с ней… То есть сама по себе Лика им даже нравится, но вот политический расклад, будь он неладен! Ну-у, ты понимаешь, о чем я говорю, — я не понимал, но кивал с умным видом. — В общем, план такой. Ты с Ликой под руку идете к храму и Арке Любви. Я с… э-э-э… да хоть с дэрини орчанкой, следую сзади, будто провожаю тебя, так сказать, из холостяцкой жизни в жизнь… э-э-э… семейную. Так сказать. Перед самой аркой мы с тобой меняемся местами и после арки никто ничего изменить уже не сможет. Кто осмелится оспорить решение самой Богини?! Иначе, понимаешь, меня еще на подходе остановят и просто физически не дадут пройти. А тут есть хороший шанс.

- Дэрини Маликоса В’Алори, — официально обратился я к подруге детства, похоже, так и не узнавшей меня, — вы сами-то желаете выйти замуж за виконта Гольфера?

Хм. Выспренно. Пафосно. На секунду почувствовал себя чиновником на регистрации бракосочетания, в обязанности которого входит демонстрация приветливой улыбки, замешанной на «искренней» радости за молодожёнов, а в душе — холодная пустота.

- Да, — просто ответила Лика и одарила виконта таким взглядом (именно одарила), что я прямо обзавидовался.

Те девушки, от которых я, честно говоря, после их, явно искренних, признаний ожидал подобного, увы, наигравшись в любовь, категорически отвергли меня. Что там взгляд Лики на Гольфера! Просто взглянуть на меня категорически отказываются. Если пересекаемся где-то, демонстративно разворачиваются и идут в другую сторону.

- Так ты согласен? — виконт с нескрываемой тревогой ожидал моего решения.

Странно. Не так уж и велика разница в общественном положении между виконтом и графиней. Фактически — одна ступенька и только. Скорее всего, я чего-то не знаю и не учитываю.

Будь мое состояние не столь расслаблено-благодушным, я бы мог призадуматься над последствиями, но мысли ворочались в голове настолько лениво, так и стремясь уйти куда-нибудь поспать, что махнул мысленно рукой на все и согласился.

Мы пошли к храму. Впереди я под ручку с Маликосой, Гольфер — сзади вместе с орчанкой. Они за руки не держались и шли как бы вместе, но порознь, изображая друзей-свидетелей, сопровождающих влюбленную парочку. Вполне себе обычная картина. Так-то свидетели и к праху в храме не нужны. Там жрец, один, свидетельствует факт благословения и все на этом. Если благословения не было — не свидетельствует. И тоже на этом все. Апелляции, суд, иски просто не принимаются. Ну да! Как же! Станет Богиня в суде свое решение отстаивать!

В последние дни бала к арке шли уже толпами. Некоторые тащили за собой кучу друзей, будто к нотариусу за регистрацией гражданского брака. Но вообще-то никто от развлечения не отказывается. Стоит только позвать, как уже бегут вприпрыжку провожать. С криками, шумом, шутками и смехом. Танцы, маги, артисты, прогулки уже поднадоели, а тут хоть тотализатор организовывай — даст свое благословение Богиня или не даст? Иной раз в храм не входили, а восползали, едва держась на ногах. Жрецы при виде пьяных влюбленных осуждающе качали головами, но запретить пройти под аркой не смели. Богиня принимала всех, но… не всех одаривала своим благословением. А шутников, пытающихся пройти под аркой «ради хохмы», могла и наказать. О-очень серьезно наказать.

Мы шли не спеша, но и не прогулочным шагом. То есть с одной стороны не демонстрировали явного нетерпения, а с другой — не давали повода окружающим думать, будто кто-то из нашей пары идет в храм с неохотой. Насильно, конечно же, тащить кого-либо к арке совершенно бесполезно — богиня подобное никогда не благословит (тогда уж лучше сразу к чиновникам регистраторам), однако оттянуть этот момент на срок, как можно более поздний, желающих находится предостаточно. Из тех, кто считает, будто нагулялся перед неизбежным «хомутом» на шею еще недостаточно. В основном, как нетрудно догадаться, свободолюбивые особи происходят из числа «сильной половины». Однако у женщин свои секреты, как не дать сорваться с крючка…

Мы вошли и нам никто не препятствовал, хотя возрастающее напряжение за спиной я чувствовал отчетливо. Между прочим, гвардейцы и маг, следящие за порядком внутри храма, тоже почему-то напряглись. Невозмутимыми оставались лишь жрецы. Двое стоящих перед и после арки, и один, сидящий за столиком регистрации. Для них важно решение Богини, все остальное есть прах и тлен, каковой видеть, а тем более изучать, суть занятие пустое.

Впереди нас было четыре пары со своими сопровождающими. Не без интереса я понаблюдал за процессом благословения. Обе пары прошли под аркой, держась за руки. Первой не повезло (или наоборот повезло). Зашли и вышли, словно за дверь. Жрец, специально стоящий рядом с аркой справа и маг — слева, почти синхронно взяли молодых под руки и повели в сторонку, что-то негромко рассказывая в утешение. Их друзья последовали за неудачниками, по-моему, не очень-то переживая из-за неудачи.

Зато стоило пройти следующей паре, как арка вспыхнула мягким теплым светом и прозвенел хрустальный колокольчик. Дежурная пара из мага и жреца, занявшая пост после ухода предыдущей, в данном случае даже не пошевелилась. Молодые, радостно переглядываясь, под приветственные крики свидетелей направились к ближайшему столику регистрации, где продемонстрировали жрецу левые руки. Жрец одобрительно кивнул и предложил приложить ладони к полированной дощечке с камнем в центре. Через несколько секунд камень мигнул и… на этом вся бюрократия завершилась. Получив краткое напутствие с пожеланием не напиваться на радостях молодые вместе со свидетелями направились к выходу.

Вскоре дошла очередь и до нас. Оставался один шаг, и я уже успел вяло удивиться — неужели мне придется проходить через арку (зачем?)? — как вдруг легкий удар по руке разделил нас с Ликой. Я отступил назад, поравнявшись с Лучисолой, а вместо меня этот важный шаг сделал виконт. Маг, стоявший перед аркой, только рот открыть успел и рукой двинуть в попытке помешать. Однако поздно. Молодые уже застыли внутри, а руку мага просто отбросило в сторону.

Через несколько мгновений замершие в центре полуметрового прохода ажурной арки фигуры парня и девушки пушистым облаком обнял теплый Свет. Мелодично тренькнул Колокольчики. Затем Свет, сверкнув напоследок искорками, крутнулся спиралью вокруг молодых и втянулся куда-то вверх. Фигуры пару секунд постояли в неподвижности, затем ожили, и Гольфер уверенно потянул жену (уже жену) к столику регистрации.

Дорогу им преградил маг, прежде стоявший за аркой. Набычившись, он с каким-то яростным отчаянием смотрел на Гольфера. Я не видел со своего места, как в ответ смотрел виконт, но то, что он ничуть не спасовал, видно было по его прямой спине и гордо, даже надменно, задранному подбородку.

- Вы-ы! Не мо-ожете-е! — прорыдал-прорычал маг.

- Уже смогли, — холодно и презрительно проговорил виконт. — С дороги!

- Не-ет!

Жрец-регистратор встал со своего места и подошел к молодым, прихватив дощечку. Мага, заградившего дорогу, он просто обошел, словно неодушевленный предмет. Мягко говоря, недолюбливали друг друга маги и жрецы. Благожелательно улыбнувшись, регистратор просто протянул дощечку, предлагая возложить на нее руки.

- Стойте! — снова вскричал маг, догоняя молодых. — Вы не можете зарегистрировать их брак! Нельзя!!

Жрец посмотрел на него таким взглядом, каким отец смотрит на дитя свое неразумное, свершившее очередную глупость — море терпения и горы прощения.

- Кто я такой… кто мы все такие, чтобы оспаривать волю Богини. И я всего лишь фиксирую свершившийся факт, а факты отменить не в силах даже Боги. Дам я или не дам сим молодым людям регистратор для внесения их аур в списки храма ничего от этого не изменится. Соответствующая запись все равно появится. Просто для нас это будет лишняя работа по перемещению в нужный раздел архива. Вы, кстати, прекрасно об этом осведомлены.

- Но ведь государь запретил! — с настоящей мукой в голосе произнес маг. — Нам грозят большие неприятности! За то, что не предотвратили, допустили…

Жрец покачал головой, пожал плечами, дескать: «Сочувствую, но помочь ничем не могу.», — вернулся за свой столик и прибрал дощечку в стол.

Гольфер повел жену налево, где располагался выход для счастливых пар. Оглянувшись, он подмигнул мне и кивнул в сторону того же выхода. Я двинулся было за ним, да не тут-то было. Лучисола крепко ухватила меня за руку и… сказать «повела» было бы неправильно. Потащила! А я и не сопротивлялся. Не потому, что согласен был — просто соображение так и не вернулось толком, по-прежнему плавая в блаженном благодушии.

Снова я в одном шаге от арки и тут… прямо дежавю. Удар по рукам. Орчанка, застигнутая в момент неустойчивого равновесия, валится на мага слева, моя рука попадает в цепкий капкан другой руки, скорее, ручки значительно меньше орочьей, и мы все-таки делаем этот совместный шаг под арку.

Внутри моментально охватило непонятное оцепенение. Я даже зрачок повернуть не мог, чтобы, рискуя косоглазием, хотя бы краем увидеть претендентку, которая умудрилась практически сбить с ног далеко не слабую орчанку и затащить меня под благословение. В этот момент неизвестная, но неимоверно могущественная, сила мгновенно просмотрела-просветила меня насквозь, оценила и добродушно покачала головой. Это если есть что-то подобное у того существа или сущности. Затем меня «разморозило» и легким шлепком, словно воздушной волной под зад, вытолкнуло из-под арки.

- Этого не может быть! Это неправильно! Это нечестно!! — кричала в лицо жрецу и топала ножкой Живелика (м-да, а кто же еще?). — Я же люблю его! Богиня не могла!!

За аркой стояла, скрестив руки на груди Лучисола, и сверлила девушку взглядом полным ярости и ненависти. Тут у меня в голове наконец-то шевельнулась более или менее здравая мысль — если бы не порыв Живелики, я бы стоял под аркой с Лучисолой и… Кто его знает, что решила бы Богиня? Вдруг она сочла бы брак с орчанкой уместным? Насколько я понимаю, Богиню мало волнуют тонкости социальных отношений среди смертных. Для нее главное любовь, а то, что один из супругов получит унизительный статус наложника, почти раба (что бы там ни говорила Лучисола), высшему существу не интересно.

Зато мне интересно! Это что ж со мной произошло такое? Ведь шел же за виконтом, словно телок на веревочке. Даже не задумался о последствиях. Ну кто?! Кто мог, пусть даже чисто гипотетически, воспрепятствовать свадьбе обычного провинциального виконта с иностранной графиней? Да наоборот, не препятствовать, а рукоплескать столь важному шагу нужно в полнейшем восторге — идет укрепление дружественных… да что там говорить, родственных(!) связей с сопредельной страной. Пусть ненамного, но все-таки. Галсорская графиня — это вам не заштатная замухрышка. Но вдруг, совершенно непонятно почему запрет. Причем, судя по реакции дежурного мага, очень и очень строгий. Кого могут бояться королевские маги, кроме… короля, его семейства и самых доверенных приближенных? Стало быть, кто-то из молодоженов имеет крайне высокий статус. Не Лика. Я ж ее знаю — выбиться в принцессы она могла бы только в двух случаях — либо выйдя замуж за принца, либо после коронации графа В’Алори. Ее папы, то есть. После замужества на балу невест ей делать совершено нечего, а про переворот — ни слова. Никто и нигде. Замолчать и засекретить подобную новость невозможно, да и незачем. По крайней мере подружки непременно сообщили бы мне.

Значит, мой «друг» виконт на самом деле принц или герцог. Такое бывает. Я к примеру, получил виконтство, которым владел герцог. И этот герцог имел полное право называть себя виконтом. А может еще и графом, и бароном. Обычно непринято перечислять все титулы — называют себя одним, самым высоким из всех. Однако запрета нет. Кем надо тебе в данный конкретный момент, тем и представишься. Лишь бы право имел.

Так что ж такое на меня накатило-то?

«Воздействие седативного лекарственного препарата на основе неизвестных растительных компонентов. Предположительно орочьего производства. Снимает воздействие фрустраций, приводит в норму нервную систему и гормоны, способствует успокоению и расслаблению. В условиях дружественного, безопасного, окружения полезен организму для релаксации и восстановления после тяжелого боя. Побочный эффект в виде заторможенности мыслительных процессов и некоторой излишней эйфории не нес вредных последствий для организма».

Ну вот я сам себе и ответил. Привыкать уже стал. Даже анализировать перестал (потому, что лень) — это я сам себе отвечаю или нечто от «конфетки» устроилось у меня в голове и советы дает. Вот если бы зазвучали чужие голоса в голове, да еще спорить меж собой начали бы, тогда да — можно впадать в панику и копить деньги на мага разума, чтобы распутал извилины. А так, есть и есть. Пусть себе. Главное — полезная штука.

Тут, как по волшебству, словно демон из-под земли, «нарисовался» мой бывший слуга-принц. Вроде не должны никого пускать через боковые входы, а он — вот он. Схватил в объятия Живелику, будто так и надо, и давай утешать, а девушка приникла к его мужественной груди и начала поливать рубашку слезами.

- Я же его люблю, — хлюп-хлюп. — Как же так?! Почему Богиня, — хлюп-хлюп, — так со мной поступи-и-ила-а-а-а!

Граворн одной рукой придерживал девушку за талию, другой гладил по волосам, приговаривая:

- Ну-ну, девочка моя. Любимая. Единственная. Богиня просто подтвердила то, что я тебе уже давно говорю — ты не его любила, а искусство его воинское. Поверь, счастье мое, я умею не хуже.

- Правда? — хлюп-хлюп. — Ты правда меня любишь?

- Да, солнце мое полдневное! — негромко, уверенно, добавив в голос воркующих ноток, ответил Граворн. — Это истинно так, любовь моя! Пойдем. Я не требую от тебя прямо сейчас ответа. Только не отказывай с ходу. У нас еще есть время. Подумай.

Так, ласково приговаривая, обняв за талию и прижав Живелику к своему боку, он потихоньку потянул девушку на выход.

Я стоял и, словно осел в известной логической загадке, не мог выбрать в какую дверь мне выходить. Как несостоявшийся муж в правую? Или как свидетель на свадьбе (виконта, герцога, принца — нужное подчеркнуть) Гольфера, в левую?

- Бер!

- А?! Что?! — очнулся я от сложных умозаключений. Передо мной стояла Лучисола и явно чего-то от меня хотела.

- Бер! Я ведь знаю — ты ко мне неравнодушен. Я чувствую! В моей любви можешь тоже не сомневаться. Прошу тебя! — последние слова орчанка произнесла с заметным усилием. — Прошу! Давай пройдем под аркой. Богиня непременно соединит нас.

- И что дальше? — соображение постепенно стало возвращаться. — В наложники?

- Далось тебе это глупое определение! — с некоторым раздражением ответила Лучисола. — Я тебе еще раз говорю. По статусу наложник уже давным-давно практически равен мужу. Больше никто не смотрит с презрением… Ты у меня будешь как сыр в масле кататься.

- Прости, Лучик, но даже сыром мне как-то не хочется.

- Ты не понимаешь, Бер! У нас будет ребенок! Твой ребенок!

- Патетично звучит, но, прости, не слишком убедительно. Думаешь, я не знаю, как орчанки, в особенности шаманки, могут заблокировать нежелательную беременность? Никогда не поверю, что ты настолько в меня влюбилась, что забыла законы степи и решила родить от человека…

- Как бы то ни было, — прервала меня девушка, — но ребенок — свершившийся факт. Как и почему это произошло, я не знаю. Но теперь ты с ним связан. Он подпитывается от тебя энергией. Снова не спрашивай, как такое возможно. Ты ведь не маг и, тем более, не шаман, но это есть! Если ты будешь далеко, ребенок не сможет получать достаточно энергии и может погибнуть…

- Лучик, — устало вздохнул я, — мне лень спорить с тобой, и я вполне допускаю, что ребенок есть, он действительно мой, а не твоя выдумка, чтобы заманить меня в степи, но я-то что могу поделать? Мне никак нельзя… Ну, ты понимаешь, о чем я. Только что об этом говорили.

- Я смогу защитить тебя! — горячо проговорила орчанка. — Со мной отряд опытных воинов…

- Нет, Лучик, — тихо, почти на ухо стал объяснять девушке ситуацию. — Не строй иллюзий. После храма и этого разговора, который слушали во все уши маги, вас будут очень плотно опекать. Даже если я поеду в качестве твоего законного мужа враги всегда смогут подгадать момент, чтобы похитить или убить. А бегать и прятаться со мной ты тоже не сможешь… Если о ребенка — правда.

Девушка совсем сникла. Я, признаться, тоже не видел выхода. Поверить в свое отцовство я пока не мог — уж очень методы, какими орчанка добивалась своей цели, показались мне слишком уж хитро…ми и… хм… неблагородными. Понимаю, что у орков все воспитание воинов, да и не воинов тоже, нацелено на достижение победы любым путем. «Победителей не судят!». То есть, какие бы грязь и кровь ни вели к цели, если ты победил, то «белый и пушистый». В противном случае — «Горе побежденным!». Так что, нельзя исключить еще один хитрый трюк с несуществующим ребенком.

- Ай-яй-яй-яй! — послышался рядом с нами вкрадчивый голос жреца. — Нехорошо, молодые люди. Не хорошо-о-о! Простите, что вмешиваюсь, но невольно я слышал ваш разговор про ребенка, необходимость магической подпитки и прочее. Из услышанного я сделал вывод, что вы не посещали храмы! В частности, наш храм! Храм Богини Любви! Как так можно жить в безверии?! Вот если бы посещали, тогда бы знали, что ваша проблема и не проблема вовсе. Довольно редко, но у магов случается и такое — плод любви уже есть, ему для развития требуется энергетика отца, а родители по каким-либо причинам не могут соединить свои судьбы. Во всяком случае в ближайшее время. Так вот. Чтобы при расставании не нанести вред плоду, они проходят определенный ритуал у нас в храме. Ритуал признания отцовства. Он несложный — всего пять-десять минут. В результате Богиня может проявить благосклонность и установить нить связи чрез горние выси. В этом случае на поддержание самой нити не требуется энергия отца, где бы он ни находился. Расстояние не имеет значения — все берет на себя Богиня.

- Цена вопроса? — Лучисола воспряла духом и тут же прямо на глазах вернула свой прежний облик энергичного и сильного воина.

- Всего лишь… э-э… десять золотых. Если согласны, приходите завтра. Можно с утра.

Ничего себе у них цены за услуги! Однако орчанка молча достала кошелек и бросила его жрецу.

- Здесь дюжина.

- Я верну два…

- Не нужно. Пусть будет пожертвование во имя Богини. Я хочу, чтобы ритуал мы провели сегодня. Сейчас! Немедленно.

- Но мне потребуется кое-что приготовить и я… как бы сказать. На дежурстве.

- Хорошо. Верните деньги. Мы найдем кого-нибудь другого… кто не на дежурстве. Спасибо за совет!

- Минуточку! — вскричал жрец. — Я сейчас быстренько подменюсь, и мы с вами сделаем все что нужно.

- Все будет в лучшем виде? — спросила с едва уловимой долей иронии орчанка.

Служитель культа, он же дилер услуг Богини (по сути так ведь), с энтузиазмом закивал:

- Обязательно! Всенепременнейше! Лучше и быть не может! Богиня обязательно(!) будет к вам благосклонна! Пройдемте со мной.

Жрец провел нас через дверь за спиной регистратора и на ходу пояснил.

- По традиции главный вход в Храм устраивается с восточной стороны. Восходящее солнце освещает статую Богини, и она… э-э-э… словами очень трудно передать… Безумно прекрасно, великолепно, потрясающе! Божественно! Иначе не скажешь, — в его голосе отчетливо слышалось настоящее благоговение. — Вот сюда к статуе подходите. Возложите на камень пьедестала ваши руки. Неважно левую или правую. Теперь молчим и думаем о том, зачем(!) вы пришли к Богине. О чем(!) будете ее умолять!

Сам он, монотонно напевая, обошел вокруг статуи. Вернувшись с пучком зрелых колосьев в руках слегка стегнул меня по правому плечу, Лучисолу — по левому. Потом еще раз стегнул, уже наоборот. Неожиданно его голос ступенчато усилился, еще раз и еще раз… вдруг оборвался и только несмелое эхо продолжало некоторое время тянуть странную мелодию.

Запястье правой руки с наружной стороны обожгло и тут же отпустило, словно ничего не было. Судя по вздоху девушки ее тоже не миновала похожая участь.

- Все! Ритуал завершен. Богиня проявила благосклонность и теперь вашему ребенку ничего не угрожает. Посмотрите на свои руки. Если у вас будет мальчик, то рисунок — что-то вроде листочка цветка — появится на правой руке. Если девочка — на левой. Что и как должно выглядеть не спрашивайте — рисунок виден только родителям и проявляется только по их взаимному согласию. Как правило, тогда, когда требуется подтверждение отцовства или материнства. Засим прошу вас простить меня, но я должен вернуться к своим обязанностям.

На пороге храма мы распрощались с Лучисолой. Нет, конечно же, не развернулись и пошли каждый своей дорогой. Разлуке предшествовал до-о-о-олгий (как ожидание счастья) поцелуй. Нежность и легкое сожаление от предстоящей разлуки умудрилась испортить… орчанка — иначе не назовешь. Глядя мне в глаза с тоской и любовью, она вдруг прошептала:

- Не надейся убежать от меня. Ты мой и никому я тебя не отдам! Рожу! Вернусь! Найду! Закину на коня и увезу в степи! Помни и жди!

Вот теперь резко повернулась и пошла, не оглядываясь.

М-да! ПрЫнцесса степей просторных, ковылей высоких.

Я в свою очередь, тоже развернулся и пошел туда, где меня ждал виконт.

- Где ты бродишь, — прошипел он, перехватив меня на аллею неподалеку от храма. — Пошли скорее. Чем быстрее, тем лучше. Скоро за мной столько глаз будет следить, что и муху на подлете до последней ворсинки за правой задней лапке рассмотрят.

А хорошее местечко нашел Гольфер. Совсем недалеко. Со всех сторон кустарник. Правда, шебуршать долго нельзя, прогуливающиеся одиночки, парочки и компании могут заинтересоваться тем, что там твориться. Хорошо если будет у них совесть со стыдливостью, но ведь некоторых жареными колбасками не корми, элитным вином не пои, дай только понаблюдать за процессом.

В кустах лежал весь мой скарб. Поверх мешка аккуратно расположилась тренировочная форма, которую с удовольствием носит молодежь не только Галсоро, но и Сорокара. К форме прилагались еще и униформа повара: тонкие просторные белые штаны, долгополая куртка и высокий колпак.

- А униформа зачем? Надо в мешок и с собой. Если на месте нет.

- На месте есть. Надевай. Будет у тебя две униформы.

- Ты не понимаешь. Нельзя в униформе по улице. Только на кухне. Гигиена, корнеплод ей в ботву.

- Ты думаешь гвардейцы на посту в курсе внутрикухонных правил? Интересно, кто тебя надоумил?

- Интересовался… на кухне. Любопытно было.

- Надевай униформу. Так сразу видно — идет повар. Вопросов меньше зададут.

Пожав плечами, я моментально надел на себя и тренировочный костюм и поверх униформу. Одежду барона затолкал в мешок, закинул его на плечо, взял в руки сверток с мечом… Та-а-ак. Сверток из простой мешковины стал другой формы и объема. Странно. Ага. Из мешковины торчал кусочек блестящего металла. Я хотел было прикрыть его, чтобы не отсвечивал, но быстро понял — рукоятка большой шумовки не прикрыта и блестит с вполне определенной целью. Кто захочет посмотреть содержимое и без разворачивания поймет, что там такое — разумеется, большая шумовка. О-очень большая для мелкого поваренка. Да еще и надпись: «Будущему БОЛЬШОМУ кулинару от коллег в день БОЛЬШОГО пинка на МАЛЕНЬКУЮ кухню», — не оставила сомнений в том, кому и зачем был сделан такой подарок.

- Я там поварешку стырил с кухни. Самую большую, какую нашел. Еще друга попросил нанести магическую гравировку. Признаю, текст не очень, но на муки творчества не было времени.

- Ва-а-а-аше высочество! — не удержался я от ехидного комментария. — Такие слова некультурные! Сты-ы-ырил! И от кого я их слышу? От целого высочества, да еще и виконта! Учишь новый язык — простонародный?

- Надо быть ближе к простым людям, и они к тебе потянутся, — с напускной важностью ответил Гольфер. — А ты их по рукам! По рукам, загребущим! Так тебя слова удивили, а не факт кражи имущества с королевской кухни? — в свою очередь с улыбкой спросил.

- Хм. Если имущество принадлежит королю, то отчасти и тебе тоже. Следовательно, изъятие своей же собственности не является кражей. А такой культурный молодой человек, только что получивший благословение…

- Ладно, — вздохнул виконт… принц, — я бы с тобой еще поговорил, пошутил-поспорил. Интересно с тобой. Совсем недолго знакомы, а будто с детства тебя знаю. Жаль, но время не терпит. Пора.

Я развернулся и начал уже продираться обратно через узкий проход среди кустов, как меня остановил возглас виконта:

- Стой! Подожди!

Я послушно остановился и развернулся.

Принц подошел, снял с моей головы поварской колпак и взлохматил волосы. Потом он достал платок, смоченный пахучей водой и провел по лицу. Я стоял, ничего не понимал и тупо смотрел, не пытаясь помешать.

- Я чуть было не проглядел. Прости, но ты выглядел как барон в поварской одежде, а не как повар-слуга, каковым должен предстать перед охраной. Пришлось удалить все труды лакея, которые он вложил в твой образ столичной штучки, — объяснил виконт свои действия. — И еще. Постарайся немного сменить походку. Уж очень уверенно ты вышагиваешь. Будто все здесь принадлежит тебе. Понимаю, благородное воспитание въелось в кровь, — это в чью же кровь оно въелось, хотелось мне сыронизировать, — но постарайся сыграть роль, словно в любительской пьесе. Все благородные увлекаются лицедейством в домашних спектаклях «для своих», но никто не позволит назвать себя лицедеем. Тем не менее, по жизни некоторым героям, воспетым в песнях бардов и причисленных королями к лику Героев, приходилось играть роль слуг не на сцене. Вспомни Клабриса! — это кто? — Он, будучи особой знатного рода, семь лет играл роль простого истопника. Каждый день по маленькой пробирке носил во дворец жестоких Элизабертов алхимический состав, дабы взорвать оный вместе со всеми членами. Не взорвал. Его поймали, судили и повесили. Даже на эшафоте он не признался в своем благородном происхождении, дабы не нанести ущерб Родине. А дэрини Перовини? Играла роль горничной. Терпела капризы и даже пощечины, но вызнала все тайны дома Боррджони!

Сказать честно? Устал я от пафоса виконта. Он хороший парень и хочет меня подбодрить, но сколько можно болтать?

- Франсор, пройдись немного. Что-то мне походка твоя не нравится. Слуги так не ходят.

Да уж-ж-ж! Будто я не видел, как ходят здешние слуги. Иные выступают так важно, словно они и есть настоящие их величества (во множественном числе), а всех прочих можно снисходительно считать условно достойными попирать своими ногами аллеи королевской резиденции.

Пришлось мне несколько раз пройти перед виконтом, пока того не удовлетворил созданный мной образ. Правда, получилось нечто убогое, с моей точки зрения. Эдакий согбенный, глядящий исключительно в землю олигофрен, боящийся любого громкого звука, а от собственной тени падающего в обморок.

- Вот теперь нормально! Настоящий слуга! — неискренне обрадовался принц. — Хочу напомнить, через три дня магическая иллюзия исчезнет, кончится подпитка, как сказал мне мой знакомый, и твои документы снова станут отображать твою ауру и статус. Ты должен успеть покинуть резиденцию до этого времени.

Я кивнул на прощание и направился к аллее, ведущей к дому архимагистра. Шел так, как учил виконт. Лень было его переубеждать. Но стоило ему скрыться за поворотом, как я стал вести себя естественно… в полном соответствии с надетым на себя костюмом.

Не знаю… правда, не знаю, как так получается: надену на себя роскошный камзол и я — герцог. Надену одежду простолюдина и я — простолюдин. Клерк, ремесленник, купец или боец… В зипуне смерда я автоматически добавляю в речь излюбленные ругательства землепашцев, не считаю зазорным «бить соплю об землю» и вытирать нос рукавом. В безрукавке приказчика подобное поведение приводит в ужас, зато прямо тянет всем подряд (а вдруг клиент?) угодливо кланяться, улыбаться и бесконечно повторять: «Чего изволите?».

В общем, много кого через наш трактир прошло. Был материал для наблюдений. Еще какой. Довольно часто именно за столом люди ведут себя наиболее естественно, раскрепощаются и дают взглянуть внимательному человеку на свое истинное лицо. Воистину «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры» [William Shakespeare]. А я что же? Такой же как все. Особенно в детстве. Кем я только не воображал себя. Мореплавателем — и маленький пруд через дорогу превращался в бескрайний океан. Путешественником — и бурьян возле пруда становился непроходимыми джунглями.

А спецкурс общеобразовательной подготовки «конфетки», включающий в себя основы актерского мастерства и сценического движения? Там, в далекой-далекой галактике считается, что культурный человек должен уметь подстраиваться под собеседника, чтобы вести диалог на одном с ним языке. Иметь представление о всех возможных формах общения и восприятия себе подобных. И даже не себе и даже совершенно не подобных.

Потому-то мне легко давалось играть роль служанки архимага, виконта, адепта академии, трактирного слуги и прислуги при отряде орков. Я вполне естественно чувствовал себя в роли барона на королевском балу, не говоря уж о сорокарском говоре, который освоил очень быстро. Тем более играть самого себя, то есть обычно молодого повара, представляется простой и даже обыденной задачей. Лень моя будет довольна — никаких усилий для вхождения в образ предпринимать не придется.

- Эй, парень! Па-а-арень…

- Да, постойте же!

Мои философствования прервали окрики, которых я совсем не ожидал. Точнее, не ожидал именно из этих уст. Первой моей мыслью была: «Раскрыт! Меня узнали!». Второй — «Не паниковать! Обратились не по имени или прозвищу, значит, скорее всего не узнали!». На всякий случай я склонился как можно ниже и попытался изобразить куртуазный поклон благородного перед знатными дэрини. Получилась, разумеется, пародия — ноги колесом, руки растопырились, будто собираются обхватить бочку, спина выгнулась так, словно я собрался эту воображаемую бочку с натугой поднимать. На самом деле следовало прямую правую ногу изящно выставить вперед, слегка присесть на левой (стопа перпендикулярно правой) и немного развести руки в стороны ладонями вверх. Дескать, с нетерпением жду возможности взять вас на руки и нести по жизни на край света.

Мои потуги на изящество девушки, а это были они, Кира с Дили, проигнорировали. Даже не хихикнули. Красавицы явно чем-то сверх меры озабочены. Явно.

- Парень, ты не видел где-нибудь поблизости молодого благородного примерно твоего роста, но красивее?

- Дили! О чем ты его спрашиваешь. Молодо-о-ой, краси-и-ивый… Разве так надо? Парень, скажи тебе не попадался случайно молодо… тьфу ты, короче. Благородный. Примерно твоего роста. Взгляд стальной, уверенный. Прическа — мантор с начесом. Сапоги три четверти. Брюки в сапоги. Камзол — блестер или ванми плечи реглан песочного цвета с широкими лацканами. Раненый.

- Э-э-э… — я без игр по-настоящему завис. — Э-э-э… камзол раненый?

Я старательно гнусавил, чтобы не узнали по голосу, а то с них станется.

- Что ж ты такой бестолковый! — вмешалась Дили. — Не камзол, разумеется. Благородный! Раненый!

- А-а-а. Ага. Да-да-да.

- Что?! — вскрикнули обе девушки. — Встречал?

- Не-а, блаародные дэрини. Не встречал.

- А чего же тогда говорил: «да-да-да…»?

- Так, эта… про камзол я.

- Что про камзол?

- Камзол не раненый, а благородный, напротив, раненый. Камзолов я видал много, а, чтобы и камзол и раненый вместе, такого не видал, — с простолюдинской обстоятельностью начал я объяснять свое миропонимание. Так я могу до-о-олго плести языком. Начиная с рождения троюродной кумы двоюродного деверя племянника кузнеца, который в прошлом году подкову на копыто прибил наоборот.

- А может все же где-нибудь его видел?

- Дили, отстань от него. Не видишь, парень с кухни? Откуда ему знать?

Девушки отвернулись, махнув мне рукой — свободен — и заговорили о своем, о девичьем. Я не стал спешить и остался послушать, нарочито медленно прилаживая мешок на свое место за плечами.

- Кира! Какие же мы дуры! Дуры-дуры-дуры!

- Хватит самоедством заниматься, Дили. Уже тысячу раз проговорили. Да, дуры! Но не совсем.

- Что ты имеешь ввиду?

- А то, Дили, что не могли мы вот так вдруг, собственно говоря, ни с того ни с сего настолько разобидеться на Бера, чтобы отказаться выходить за него замуж. Да еще амулеты эти. Да никогда я не думала ставить любые железки против любви. Никогда. Значит, что? А то, дорогая моя подруга, что опоили нас чем-то. В пищу или питье подсунули какую-то гадость. Вот и понесло нас.

Девушки снова развернулись и, не обращая на меня внимания, продолжили свой разговор.

- Ты думаешь? — неуверенно, но с надеждой спросила рыженькая. — Значит, — девушка опасно сузила глаза, — какая-то с-сволочь! Решила рассорить нас с Бером!

- И этой сволочи все удалось, — подтвердила Кира. — Надо отдать должное изобретательно! Ну, я ей покажу, скотине!

- Кому? — с живым интересом спросила Дили. — Живелике или орчанке?

- М-м-м… не думаю, что это Живелика, — задумчиво протянула Кира. — У девочки еще романтическая дурь из головы не выветрилась.

- А мо-ожет и вы-ы-ыветрилась, — с сомнением протянула Дили. Тогда Она уж очень хорошо играет.

- Давай не будем множить сущности без надобности. Мне представляется, что это орчанка. Любят они в своих степях самые разные цветочки-ковылечки и травки(!) собирать.

Девушки снова развернулись на сто восемьдесят градусов и поспешили в сторону главного здания. Думаю, хотят найти Лучисолу и задеть ей пару вопросов.

После такой проверки — если уж любящие девушки не опознали, то кто еще может лучше? — я гораздо более спокойно поспешил к своей цели. Через пять минут показался поворот к закрытой части резиденции. О том, что туда кому попало нельзя, предупреждала соответствующая надпись, а в самом конце пути возле калитки еще и пара гвардейцев недвусмысленно подтверждала бесполезность намерений проникнуть на охраняемую территорию.

Вопреки опасениям, гвардейцы перед калиткой не стали потрошить мой мешок и сверток. Проверив по списку право доступа за калитку один из гвардейцев, стоявший справа, тот что постарше, усатый лениво спросил:

- Чего у тебя там?

- О! Гы-гы! — заржав, ответил вместо меня молодой, безусый, стоявший слева. — Поварешка у него там! Слышь, с дарственной надписью. Большим поваром ему желают стать! Большим! Гы-гы!

- А-а, — позволил себе слегка улыбнуться усатый и сурово продолжил. — Ладно проходи. Не задерживай!

Я оглянулся, но за мной очереди как не было, так и не намечалось.

- Давай-давай, проходи, — снова поторопил усатый. — Иди прямо по аллее. Не потеряешься.

Действительно не потерялся. Дошел прямо до парадного крыльца аккуратного двухэтажного дома.

В прихожей меня ждали. Тетка приличных габаритов встала с кресла, в котором секунду назад громким храпом разгоняла мух, — кстати, ни одной не было — и как ни в чем ни бывало громогласно поинтересовалась:

- Ты где пропадал? Где тебя демоны таскали?

- Да я вот шел-шел… — осторожно пролепетал я.

- Слава Богам, дошел, наконец! А я тебя жди! У меня между прочим работа на сегодня давно закончилась. Я уже дома давно должна быть, а тут сиди и жди. Давай, пошли. Покажу тебе твое рабочее место и комнату.

Женщина мне не представилась. Буркнула что-то про домоправительницу и уборку в доме. На этом наше с ней взаимное представление закончилось. Она провела меня по всем помещениям и бегло рассказала о назначении каждого. Единственное место, куда мы вообще не пошли — подвал. Там по словам уборщицы находилась лаборатория дэра Архимагистра и попасть в нее можно только по его личному приглашению. На вопрос, как звать величать… хм… подопечного, она ответила в том духе, что имя у его магичества шибко заковыристое, почти никто без ошибок произнести его не может, по сему все привыкли обращаться к нему: «Дэр Архимагистр».

На самом деле тетка оказалась вполне нормальной. Ее бурчание и крики в начале знакомства были обусловлены тем, что ей реально пришлось довольно долго ждать, а дома дел невпроворот, родственники приезжают — надо готовиться и готовить. Никто ведь не озаботился сообщить хотя бы примерное время моего прихода.

- О! А вот и он.

Женщина с неподдельным уважением поклонилась крепкому старику с короткой ухоженной бородкой, вышедшему из двери, ведущей в подвал. Был он совершенно седым, но на «старую развалину» совершенно не походил. Взор его был ясен и све… Обычный взор, короче. Слегка рассеянный. Сразу видно, что он чем-то озабочен. То ли ходом очередного эксперимента, то ли планированием нового. Дед вопросительно взглянул на домоправительницу, поощряя к ответу.

- Вот, дэр Архимагистр! Прислали, как вы и просили. Будет вам поваром и помощником в рабалатории.

- В лаборатории, — рассеяно поправил алхимик. Причем поправил как-то привычно. Наверное, не раз уже поправлял. — Ты вот что, дружочек, на старика не обижайся — имени твоего не спрашиваю, ибо тут же и забуду. Не очень у меня память на имена. Не обижаешься? — я отрицательно помотал головой. — Ну вот и хорошо. Взвешивать, смешивать, толочь, тереть, сливать, разливать — умеешь?

- Да, дэр Архимагистр.

- Ну вот и замечательно. Будешь помогать мне в лаборатории, когда скажу. А теперь сделай нам чибы и…и… чего-нибудь к ней. Я люблю покрепче и послаще, моя домоправительница… э-э-э… не помню.

- Я так же, дэр Архимагистр, — ничуть не оскорбленная забывчивостью своего работодателя поклонилась женщина. — Только можно я пойду уже? Ко мне родня приезжает, надо прибраться, сходить на рынок, купить продуктов, ужин приготовить. А то вы ж знаете, какие они у меня привередливые.

Алхимик, похоже, не знал или не помнил, но разочаровывать женщину не стал.

- Хорошо-хорошо, иди уж.

- Вы чибу предпочитаете со специями или без?

Архимагистр довольно равнодушно пожал плечами:

- Как сделаешь, так и сделаешь. Признаться, я не могу считаться знатоком сего напитка.

- То есть вас устроит классический вариант чибы: «Черная, как ночь. Горячая, как огонь, и сладкая, как поцелуй любимой».

- Да-а, что-то в этом роде.

Где кухня я уже знал, вещи лежали там, где я их положил, когда мне продемонстрировали комнату, выделенную в мое распоряжение… то есть ничто не мешало сходу приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей.

Я остановился посреди кухни и не спеша огляделся. Оглядывался я не только на интерьер и оборудование помещения, но и на прожитое время с момента побега из столицы Галсоро.

Маликоса обещание свое выполнила. Я в столице. Правда, чужой страны. В моем единоличном распоряжении прекрасно оборудованная кухня. Маленькая, правда, да мне и не на батальон готовить. И работаю я поваром у о-очень знатной персоны. Архимагистр по статусу приравнен к маркизу. Так что, все вроде бы в порядке.

Круг замкнулся.

Обдумав ситуацию, я решил… не сбегать от архимагистра. Если все так, как рассказывал Гольфер, то парня никто не хватится. Никому нет до него дела, как до прошлогоднего снега в чужих горах. Следовательно, когда Гольфер расскажет, а исключать подобного развития событий никак нельзя, то он и сам будет убежден, что я уже где-то далеко-далеко. Вот пусть там, не знамо где, меня и ищут. А я под боком сорокарского короля поживу. К тому же книг у архимагистра видимо-невидимо. Глядишь, сумею наладить контакт и тот меня чему-нибудь поучит. Хотя бы на вопросы ответит. Может быть такое обучение получится даже эффективнее, чем в академии? А что? Индивидуальное ученичество у знаменитого ученого.

А вообще, лень далеко углубляться в строительство планов. Рассыплются стоит только хоть маленькой детали пойти наперекосяк. Следовательно, есть ли смысл напрягаться?

Это моя лень так мне советует.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.

Третья планируется.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg