«Эрна Штерн и два ее брака»

Эрна Штерн и два ее брака (fb2) - Эрна Штерн и два ее брака [litres] (Королевства Рикайна - 2) 1321K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Бронислава Антоновна Вонсович

Бронислава Вонсович Эрна Штерн и два ее брака

© Вонсович Б., 2017

© Оформление. ООО «Издательство „Э“», 2017

Брак первый, случайный

– Все эти звезды я дарю тебе, – сказал мальчик и ударил девочку железным тазиком по голове.

Глава 1

– Да уж, не повезло тебе, – вздохнула подруга.

Она как раз пыталась запихнуть очередное платье в сумку. Платье было явно лишним, но Грета все равно не сдавалась и надеялась найти в сумке еще не освоенные глубины. Глубины находиться не хотели.

Я промолчала. Стоило ли пережевывать одно и то же столько раз? Да, мне не повезло. Да, я умудрилась подхватить лихорадку во время сессии. Да, теперь вся моя группа едет на практику с куратором, а мне придется досдавать последний экзамен уже после их отъезда и ехать совсем одной, куда ректорат направит. Ну и что? Не умирать же теперь? В конце концов, месяц я как-нибудь протяну без Греты и без группы. Будет, конечно, грустно…

– Может, оставить его все-таки здесь, – с сомнением протянула подруга, разглядывая платье, которое упорно не хотело укладываться в сумку. – Девочки со второго курса говорили, все равно по большей части в штанах ходили, а платье надевали только в населенных пунктах, чтобы селян не пугать.

– Я думаю, что тех пяти платьев, что уже влезли, вполне достаточно, чтобы не пугать селян, – заметила я. – К тому же твоя сумка и без него неподъемная.

– Ой, да я к ней артефактик привяжу, – махнула рукой Грета. – Мне Марк подарил такую замечательную штуковину. Она вес вчетверо уменьшает.

Марк, Гретин жених, учился на четвертом курсе и собирался стать целителем, так что артефакты – это не самая сильная его сторона, и ради подруги он должен был очень постараться. Но, с другой стороны, он мог попросить кого-нибудь сделать или даже купить. Хорошо, когда есть кому о тебе позаботиться.

– Полезная вещь, – с легкой завистью сказала я.

У меня такого артефакта не было, а значит, все вещи придется тащить самой, так что я уже сейчас прикидывала, что возьму, а что здесь останется. Останется много, но красоваться мне там будет не перед кем.

– Ну все, бросаю его тут, все равно у него оборочка отпоролась, – решила подруга, вешая платье в шкаф. – А времени пришить может и не найтись.

Она застегнула сумку, начала собирать разбросанные по комнате вещи, по разным причинам оставленные здесь, и распихивать их по полкам. У меня появилась надежда, что весь беспорядок, устроенный ею при выборе одежды на практику, она же и ликвидирует, а мне не придется приводить комнату в порядок после ее отъезда, чего я опасалась. Грета огляделась, обнаружила забытый пояс на спинке стула, положила его на место и спросила:

– Ты пойдешь нас провожать?

– Не знаю, – неуверенно ответила я. – Все-таки это очень печально, когда все уезжают, а ты остаешься.

– Пойдем, развеешься, порадуешь Олафа своим появлением. – лукаво сказала Грета. – А то он так расстраивался, что ты не едешь. Ты когда в лазарете лежала, он меня через каждый час мучил вопросами о твоем самочувствии. Так переживал, так переживал…

Я покраснела. Олаф мне очень нравился, но все время, что мы были знакомы, он стеснялся лишний раз ко мне подойти, не то чтобы признаться в своих чувствах, поэтому в наших отношениях не было никакой определенности. Да и не было их, этих отношений. Пойти, что ли, действительно проводить группу? Я покосилась на разложенные учебники по травничеству, сдавать которое буду завтра. Наверное, достаточно уже выучила. А что не успела повторить, так повторю после отъезда одногруппников. Решено, иду провожать.

Подруга привязала свой артефакт к сумке и легко, двумя пальчиками, приподняла ее.

– Гляди-ка, работает. Можно было и побольше всего напихать, – сказала она с немного удивленным видом, словно до этого момента сомневалась, что подаренный Марком артефакт будет работать как надо. – Ну что, идем?

Мы пошли. На площади перед академией стояли дилижансы, но в них еще никто не загружался, и лошади меланхолично пережевывали овес из торб. Вот странное дело – везде уже в ходу повозки, двигающиеся с помощью магии, а у нас, в магической академии, все по старинке, как было и сто, и двести, и пятьсот лет назад. Традиция, как говорит лорд Гракх, ректор. Но мне кажется, скорее предосторожность. С нашими студентами чем меньше магических вещей, тем лучше. Все, до чего дотягивались шаловливые ручки моих соучеников, в лучшем случае переставало работать, в худшем – взрывалось, и не всегда при этом обходилось без повреждений самих студентов. Целительское крыло академии работало постоянно, не простаивая без дела даже часа. Поэтому вполне понятно желание ректора уменьшить количество несчастных случаев. Лошадь в этом плане штука совершенно надежная, не требующая магической регулировки. Правда, требующая ухода, заботы и постоянной кормежки.

На площади было оживленно. Бегали кураторы с безумным выражением на лицах и пачками бумаг в руках. Студенты на их фоне казались островками спокойствия, стояли небольшими кучками, болтали, смеялись и не слишком волновались о предстоящей поездке. Мы подошли к нашей группе, и на меня сразу в большом количестве посыпались вопросы о здоровье и пожелания успеха завтра на экзамене. Меня охватило острое чувство жалости к себе – совсем скоро все уедут, и как же им будет весело такой компанией, а меня неизвестно куда отправят одну-одинешеньку. Но переживать долго не получилось. К нам подбежала совершенно измученная леди Кларк, куратор нашей группы, окинула всех грозным взглядом и спросила:

– Ну что, все уже подошли?

– Нет, – вразнобой понеслись ответы. – Еще нет Зольберга и Норда.

– Так, мальчики, – устало сказала она, – кто-нибудь быстренько за ними сбегал, а то уже отправляться пора.

Мальчики энтузиазма не выказали, каждый сделал вид, что у него прямо сейчас появилось совершенно неотложное дело – веревочку на мешке перевязать или грязь из-под ногтей ножиком выковырять. Но леди Кларк таким было не смутить, она ткнула пальцем сначала в одного, потом в другого:

– Так, ты – за Зольбергом, ты – за Нордом. И быстро!

Первый радостно ответил:

– Так вот же, Олаф уже идет!

Второму так не повезло, и он с явно выраженным возмущением на лице поплелся за опаздывающим. Скорость у него была такая, что сразу было видно – рассчитывает, что Норд подойдет раньше, чем отправленный на его поиски пересечет площадь. Но долго я на него не смотрела, так как Олаф подошел сразу ко мне и прошептал на ухо:

– Я попрощаться хотел, а вас уже не было.

– Я пошла Грету проводить, – радостно улыбнулась я. – Не сидеть же мне в общежитии, когда вы на все лето уезжаете?

– Да, – грустно сказал он, – теперь до осени не увидимся.

– Лето быстро пролетит, не заметишь, как уже и Открывающий бал начнется.

Открывающий бал – первое событие учебного года в нашей академии и последняя возможность развлечься перед началом учебы. Те, кто пытался развлекаться во время семестра, быстро понимали, что приходится выбирать – или учеба, или все остальное. Занятия магией пренебрежения не прощали.

– Да, Открывающий бал, – задумчиво сказал Олаф. – Я его буду так ждать. Особенно если ты пообещаешь мне первый танец.

Никогда раньше он столь явно не выражал свои чувства. Поэтому я немного смутилась, опустила глаза, но все же ответила:

– Договорились. Первый танец – твой.

Олаф расплылся в радостной улыбке, взял меня за руку и даже приоткрыл рот, чтобы сказать что-то.

– Так, мальчики-девочки, Норда уже ведут, быстренько прощаемся и грузимся! – вклинился в нашу идиллию звучный голос леди Кларк. – Времени уже нет, и так совершенно от графика отстали!

Олаф разочарованно вздохнул и отпустил мою руку, а я поняла, что его признание откладывается до осени. Но что оно непременно будет, я не сомневалась, и это наполнило сердце радостью. Мои одногруппники загрузились, подгоняемые леди Кларк, дилижанс наконец тронулся и поехал, чуть погромыхивая колесами по брусчатке. Я помахала вслед и пошла к себе. Я вспоминала наш короткий разговор с Олафом и невольно улыбалась. Просьба о танце – это настоящий прорыв в наших отношениях. И руку мою он неспроста взял. Какая жалость, что он подошел так поздно и не успел сказать что хотел. Эх, вот бы леди Кларк подождать пару минут. Я грустно вздохнула и открыла уже совершенно опостылевший к этому времени учебник. Не знаю, что я там собиралась найти нового – после стольких повторений я могла ответить на любой вопрос в любое время. Даже ночью, для чего мне и просыпаться было необязательно.

Это я и доказала на следующий день на экзамене, когда сдала травничество на «отлично». Любовалась я оценкой в зачетке недолго, нужно было идти в ректорат за направлением на практику. Секретарь ректора, добродушная толстушка инора Даббс, как раз пила чай и была рада угостить и меня.

– Эрна, деточка, сейчас еще один студент должен подойти, вместе поедете, – заворковала она, подавая мне чашку. – Подождешь немного, чтобы мне два раза вам все не рассказывать?

Конечно же, я согласилась и даже духом воспрянула – вдвоем все-таки не так скучно будет! И потом, у меня же нет такого замечательного артефакта, как у Греты, а тут, может, и таскать ничего не придется. Студент – это же существо мужского пола, значит, у него уже на подсознательном уровне заложена помощь слабым девушкам. Так мечтала я ровно до того момента, пока не открылась дверь и не вошел барон Штаден, который оказался моим напарником по практике. Я мысленно застонала, и совсем не потому, что уж это существо мужского пола наверняка не будет таскать за мной сумку. Главная проблема состояла не в том, что он был из благородных, таких у нас было предостаточно – все же в среде аристократии люди с Даром встречались намного чаще. И не в том, что учился Штаден у нас только со второго семестра, это тоже вполне пережить можно было. А в том, что был он законченной сволочью. По отношению к преподавателям он всегда балансировал на той грани изысканного хамства, которое в достаточной степени их злило, но не позволяло поднять вопрос об отчислении, тем более что учился он блестяще, несмотря на многочисленные попытки его завалить. Со студентами отношения у него тоже не складывались. Девицы млели от его черных глаз и черных же волос, которые он небрежно собирал в хвост. Его хищный профиль многим снился по ночам, а он охотно пользовался благосклонностью прекрасной половины нашей академии, но рассчитывать в отношениях с ним на что-то большее, чем кровать в его комнате, не следовало. Да и то на не слишком продолжительное время – менял он своих пассий часто. А парни после нескольких стычек опасались с ним связываться – в активе Штадена было четыре года службы в действующей армии, четыре курса боевой магии Военной академии и великолепное владение клинком на уровне мастера. Дуэли с ним всегда заканчивались одинаково, вне зависимости от того, какой вид оружия использовался и применялась ли магия, – проигравшего противника оттаскивали с серьезными повреждениями в целительское крыло, а на самом бароне не оставалось ни царапины. Сейчас он, небрежно развалившись на стуле, с презрительным выражением лица выслушивал описание нашего назначения. А ехали мы в маленький городок Борхен оказывать посильную помощь тамошней травнице в заготовке всех частей лечебных растений – листьев, корней и цветов. Инора Даббс закончила инструктаж и выдала нам по экземпляру предписания, которое следовало прочитать и подписать.

Штаден взял листок с видимым неудовольствием, но читать начал внимательно, подпись свою ставить не торопился, как собиралась это сделать я. Я последовала его примеру и углубилась в изучение пунктов, которые заранее навевали на меня скуку. И вдруг мой напарник возмущенно сказал:

– Это что за ерунда? С чего вдруг при гибели на практике другого студента я обязан заниматься транспортировкой не только тела, но и вещей? Я в грузчики не нанимался.

Я быстро пробежала глазами по своему экземпляру. Надо же, в самом деле, этот пункт присутствовал. Как же так? Ведь считается, что практика безопасна? Я вопросительно подняла глаза на инору Даббс, но та не обращала на меня никакого внимания и выговаривала этому хаму:

– Лорд Штаден, вас должно успокоить, что и ваша напарница будет вынуждена оказать вам такую же любезность и позаботиться о вашем теле и вещах. А если учесть ваше поведение в последнее время, этот вариант кажется мне намного более вероятным, чем озвученный вами.

Возможно, она была права, но меня пугало само наличие этого пункта в выданной нам бумаге.

– Инора Даббс, – жалобно сказала я. – Нам же говорили, что практика абсолютно безопасна, а здесь такое написано?

– Это стандартная форма, – успокаивающе заворковала секретарь ректора. – В предписании мы постарались охватить все ситуации, которые могут возникнуть. Из моего опыта скажу, что не было ни единого случая, когда кто-то погибал на практике после первого курса. Вот после четвертого – да, было. Да и то всего два за столько-то лет. Эрна, сама подумай, что страшного может случиться при сборе лекарственных травок?

– Со мной ничего, – ответила я. – Но мне кажется, что… лорд Штаден не ограничится собиранием гербария, а начнет пополнять свою коллекцию прекрасных дам.

– Не беспокойся, Штерн, тебя там точно не будет, – насмешливо сказал Штаден.

Он отложил свое предписание и теперь разглядывал меня с видом энтомолога, увидевшего редкую моль. В коллекции нет, но уж больно невзрачная. Украшением не станет, так, может, и не стоит тратить на нее свое время?

– Я беспокоюсь не о том, буду ли я там или нет, – разозлилась я на него, – поскольку коллекционер мне совсем неинтересен. А о том, что родственники других экспонатов могут выказать недовольство и прибить моего напарника по практике. А транспортировка тела – не такое уж приятное занятие.

– Не так-то просто меня прибить, – фыркнул Штаден.

– Никто никого не прибьет, – опять заворковала инора Даббс. – Практика пройдет мирно и спокойно. Городок маленький, тихий. Разве мы бы отправили в другой студентов-первокурсников?

Она еще некоторое время увещевала нас со Штаденом, напирая на безопасность практики и стандартность формулировок. В конце концов мы подписали и оказались в коридоре с направлениями. Я посмотрела на напарника и подумала, что лучше бы поехала одна, чем в компании типа, который уже сейчас вызывает у меня стойкое неприятие, чуть поморщилась, что, похоже, не укрылось от его взгляда, и спросила:

– И как мы будем добираться?

– Запомни, Штерн, – окатил он меня высокомерным взглядом. – Никакого «мы» не существует. Есть ты, и есть я. Как я буду добираться, тебя не касается, а как будешь добираться ты, меня абсолютно не волнует.

После этого он развернулся и неторопливо пошел по коридору. Я стояла красная как рак и переживала его слова. Можно подумать, я к нему напрашивалась! Похоже, практика будет намного хуже, чем мне казалось до этого момента…

Глава 2

До Борхена мы добрались одновременно, более того, даже ехали в одном дилижансе и всю дорогу старательно делали вид, что друг друга не знаем. Мне это удавалось без особого труда – я взяла с собой несколько справочников и сейчас с удовольствием их перечитывала. Штаден тоже развлекался как мог. Молча он сидел недолго, почти сразу сцепился с попутчиком, студентом-целителем. И когда тот позволил себе нелестное высказывание о нашей армии, мой сокурсник без всякой магии обычным ударом кулака разбил попутчику нос и сказал при этом, что ему будет полезно на себе потренироваться – и других будет мучить меньше, и говорить только после того, как хорошо подумает. Студент освободил место в дилижансе, больше никто не пробовал на прочность терпение этого гада, и оставшееся время поездки прошло спокойно.

Когда дилижанс прибыл в Борхен, я из него вышла и сразу спросила у пробегавшего мимо мальчишки, где здесь улица Кленовая. После чего подхватила тяжеленную сумку и без особой охоты побрела в указанном направлении, мечтая о таком же артефакте, как у Греты, чтобы уменьшал вес, пусть не в четыре, а хотя бы в два раза. Пока моих знаний не хватало для такой серьезной работы, а дарить было некому. Но все может измениться уже осенью. Я вспомнила прощание с Олафом, настроение улучшилось, сумка показалась не такой уж тяжелой, а улочка, по которой я шла, – очень красивой. Правда, по другой ее стороне тащился нога за ногу Штаден и делал вид, что меня не замечает. Этакая избирательная слепота, не особо меня задевавшая. Я бы тоже его с удовольствием не видела. По закону подлости дом иноры Клодель, наша конечная цель, был как раз на стороне барона, так что, когда я вошла, Штаден уже беседовал с сухонькой старушкой и радовал ее известием о нашем приезде. Наша будущая наставница оказалась такой приятной и заботливой, что я уже начала надеяться на хорошую практику. Но тут выяснилось, что комната для студентов у нее только одна, зато с двумя кроватями. Жить месяц в одной комнате со Штаденом? Ужас какой! Мне это совсем не понравилось. Я жалобно посмотрела на напарника, но он ответил совершенно невозмутимым взглядом. Еще бы, для его репутации одной девицей в комнате больше, одной меньше – разница невелика.

– Штаден, а ты не хочешь снять комнату в гостинице? – прямо спросила я его.

– Я не так богат, чтобы разбрасываться деньгами, – отрезал он. – Не переживай, Штерн, меня твои прелести волнуют в последнюю очередь.

– Мне не нравится проживание в одной комнате с посторонним мужчиной, – намекнула я.

– Хочешь сказать, что тебя волнуют мои прелести настолько, что ты за себя не ручаешься? – насмешливо приподнял он бровь. – Не переживай, я в состоянии удержать тебя от опрометчивого поступка. В конце концов, я мужчина, я сильнее и физически, и магически. А выдержки у меня после службы в армии хватит.

Наверное, я покраснела. Но больше от злости, чем от стыда. Мне так сильно захотелось его чем-нибудь стукнуть, что я невольно начала осматриваться вокруг в поисках подходящего предмета. Но, как назло, кроме кроватей и тумбочек, в комнате ничего не было.

– Действительно, как-то нехорошо получается, – задумчиво сказала инора Клодель, до которой наконец дошла серьезность ситуации. – Но еще одной комнаты у меня нет. Зато есть прелестная ширмочка, – оживилась она. – Вы можете разгородить комнату и даже не видеть друг друга.

За ширмочкой наша наставница отправилась тут же. Но разделившая нас перегородка была хоть и красива, но не слишком велика, даже кровать от посторонних взоров не закрывала полностью. В конце концов барон все же снизошел до проблем нас, простых смертных, вбил своими благородными ручками два гвоздика под потолком, на которых растянули занавеску, также принесенную инорой Клодель. А когда «прелестная ширмочка» перегородила вход на мою половину со стороны двери, я с облегчением вздохнула, что не преминул отметить Штаден:

– Мне тоже не доставляет удовольствия постоянно видеть твою физиономию, Штерн. А твои балахоны вообще могут довести до заикания кого-нибудь с менее слабой психикой.

Можно подумать, я так ужасно одеваюсь! Да, я не люблю носить обтягивающее, мне в нем неудобно, но обозвать мою одежду балахонами! Я возмущенно посмотрела в сторону занавески, но Штадена за ней видно не было, поэтому я немного успокоилась и перевела взгляд на свое платье. Пусть оно немного свободное, зато под него не нужны никакие корсеты. Никогда не понимала, как можно постоянно носить это пыточное орудие. Правда, в нашей группе носили их многие, а моя старшая сестра Шарлотта постоянно надо мной посмеивалась и говорила, что в таких платьях, как у меня, могут ходить только хронически беременные иноры среднего возраста, а никак не молоденькие инориты, которым есть что показать. Может, она и права? Я задумчиво собрала на боках лишнюю ткань, скрывающую мою талию от посторонних взглядов, но покосилась на сторону Штадена и тут же твердо решила, что подстраиваться под вкусы этого хама не буду. Вот если бы такое сказал Олаф, я бы непременно задумалась. Но ему я и в таком платье нравлюсь.

На занавеске и ширмочке забота иноры Клодель не закончилась, она накормила нас ужином, жидкой овсяной кашей на воде, немного недосоленной и без капли жира. Даже мне это не хотелось есть, а уж наш избалованный аристократ не преминет высказаться. Но Штаден поморщился, поболтал в тарелке ложкой, поблагодарил и начал есть. А когда тарелка опустела, задумчиво в нее посмотрел и спросил:

– Штерн, а ты готовить умеешь? Давай ты это возьмешь в свои руки, чтобы не обременять нашу руководительницу.

Готовить Штадену? Пусть даже не надеется!

– Я тебе что, повариха? – возмутилась я.

– По одежде очень похожа, – парировал он.

– В обязанности студента на практике это не входит.

– Хочешь, я тебе буду доплачивать за готовку? Купишь себе нормальное платье.

Доплачивать? Я аж задохнулась от возмущения. Тоже мне, работодатель нашелся! Хорошо хоть, не предложил сразу платьем расплатиться, выбранным исключительно на его вкус.

– Меня и это устраивает! – отрезала я. – Я работать на тебя не собираюсь!

Штаден нехорошо прищурился.

– Да? Может, мне выдрать гвозди из стены, а то я тоже на тебя работать не собирался?

– Ты работал на себя тоже! – не согласилась я.

Сам же говорил, что видеть меня лишний раз не хочет. Так что занавеска висит к обоюдному удовольствию. Он не видит меня, я его, и всем хорошо. А если бы не слышать, было бы еще лучше…

– Эрна, Кэрст, не ругайтесь, – обеспокоенно сказала наша хозяйка. – С завтрашнего дня будет готовить моя соседка, академия выделила на это деньги.

Надо же, у их высокомерия даже имя есть – Кэрст! Такое же гадкое, как и его обладатель. Посуду после ужина я все же помыла, не для того, чтобы произвести впечатление на напарника, а чтобы хоть как-то отблагодарить инору Клодель.

На следующее утро, очень рано, мы направились в болотистую низинку, заросшую аиром. Грязь под ногами противно чавкала и пыталась если не полностью меня засосать, то хотя бы взять налог обувью. Над головой противно зудели комары, которые так и норовили вцепиться в любое незащищенное одеждой место. Почему-то я их привлекала намного больше нашей руководительницы и Штадена.

– Конечно, сейчас не очень подходящее время для заготовки корневищ, – радостно щебетала инора Клодель, – но ко мне так редко присылают студентов мужского пола. А корни в это время только чуть послабее, чем ранней весной.

Наша руководительница довольно бойко семенила по пересеченной местности, я с трудом за ней успевала. Вот когда начинаешь понимать всю важность спортивных занятий и ежедневных тренировок! Штаден молча тащил лопату и несколько мешков. Если его и не радовало выкапывание корней по колено в болоте, то он это успешно скрывал.

– Это необычайно полезное растение, – воодушевленно продолжала инора Клодель. – И где оно только не используется! В обычной врачебной практике во многих случаях, в алхимии для разнообразных зелий – прозрения, защитных, любовных.

– О, Штерн, – тихо заметил Штаден, – слышала, «для любовных». Хочешь, накопаю тебе лишний мешочек? Из жалости. Как-то у тебя в этом плане не очень.

Меня мое «не очень» устраивало много больше, чем его «очень даже». Очередь из особей мужского пола у дверей в нашу комнату меня не привлекала, Мне нужен был только один. Мой.

– А у тебя виден богатый опыт использования подобных зелий, – язвительно сказала я. – То-то у тебя половина женского населения нашего общежития в постели перебывала. Я думала – личное обаяние, а оно вон как, оказывается…

Штадену мое замечание не понравилось. Еще бы – я усомнилась в его личной мужской привлекательности, которая не нуждалась в подобных средствах.

– Положим, мне любовные зелья без надобности, – недовольно заметил он. – Я заботу о ближних проявляю.

– Заботу о ближних? – заинтересованно протянула я. – Тогда можешь лишний не один, а два мешка накопать? Все равно их нести тебе, а инора Клодель будет просто счастлива от твоей заботы.

Он хмыкнул, но дальше приставать ко мне не стал. Наверное, побоялся, что придется осчастливливать нашу наставницу, а в его планы входили лишь насмешки надо мной, но никак не лишняя работа. А может, стало не до шуток – мы уже пришли к месту, намеченному нашей руководительницей. Штаден выкапывал растения покрупнее и отрезал от них корни, которые я отмывала и аккуратно складывала в тень дерева, чтобы избавились от лишней воды, но не начали неправильно высыхать.

После прореживания местного аирного сообщества инора Клодель разразилась лекцией о полыни, до места произрастания которой нужно было еще добраться. Вот нет чтобы сначала за полынью сходить, ее же тащить намного легче. А так теперь туда с аиром идти придется. Штаден благородно взял на себя доставку обоих мешков с ингредиентами для столь ценимого им зелья. Наверное, планировал себе отсыпать и боялся, что я по дороге растеряю.

– Полынь, дорогие мои, – восторженно говорила наша руководительница, не замечая ничего вокруг, – у нас можно найти девяти различных видов. И не все они имеют одинаковую ценность для алхимиков и целителей. Да, для того же зелья предвидения можно взять экземпляр любого из этих девяти видов, но результат будет напрямую зависеть…

Для меня в ее лекции ничего нового не было. Лучше бы она какую-нибудь местную легенду рассказала, а то говорит, словно по учебнику читает. А я же травничество только недавно сдала, из головы еще ничего не выветрилось, и cмогу необходимую полынь определить без подсказок.

До места произрастания нужной травы мы добрались быстро и сразу приступили к сбору. Радовало, что теперь не было необходимости смотреть на Штадена постоянно, я даже спиной к нему повернулась, настолько меня раздражал его наглый вид. Полынь я смогу срезать и без его помощи. Я повторяла себе это в очередной раз, когда рядом с ногой что-то прошуршало, вверх поднялась мерзкая приплюснутая голова с длинным, раздвоенным на конце языком, и раздалось громкое шипение. С громким воплем я отлетела метра на два и тогда лишь заметила, что это морок – змея просвечивала насквозь. Кто был автором данной пакости, я не засомневалась ни на мгновение, вскипела от злости, повернулась к Штадену и начала хлестать его полынью, которую не выпустила во время прыжка и судорожно продолжала сжимать в руке.

– Что, Штерн, испугалась? – издевательски спросил он.

От моих ударов он легко уклонялся, хохотал и наворачивал круги вокруг нашей руководительницы, которую, казалось, из себя вывести невозможно, настолько она флегматично восприняла фантом змеи. Пару раз мне все-таки удалось стукнуть Штадена стеблем, но это было так мало, что совсем не удовлетворило мое чувство мести. Слишком ловким оказался этот гад – все же многолетние тренировки не проходят даром.

– В нашем краю считается, что если в первую неделю лета девушка отхлещет полынью парня, то он будет ее любить до конца жизни, – невозмутимо сказала инора Клодель.

Я испуганно отшвырнула от себя измочаленную ветку. Любовь Штадена – это совсем не то, о чем я мечтала. Пусть лучше его кто другой бьет.

– Поздно, – счищая с себя травяные ошметки, заявил этот тип. – Отхлестала, теперь я твой навеки.

– Правда, в это верят только в отдаленных деревнях, – продолжила руководительница практики.

– Тогда, Штерн, тебе не повезло. Хотя… Где там твоя деревня находится?

– Штаден, прекращай развлекаться за мой счет, – зло сказала я.

– Согласись, что за счет иноры Клодель развлекаться менее интересно, – ответил он мне. – А ты так забавно злишься.

Я попыталась успокоиться. Если ему нравится смотреть, как я злюсь, не стоит доставлять ему удовольствие.

– Будь так добр, найди другой источник развлечения, – сухо сказала я. – До сих пор тебе и без меня достаточно весело жилось.

Штаден не ответил, лишь посмотрел на меня с явной насмешкой.

– Мне кажется, – важно сказала инора Клодель, – что мы уже можем возвращаться в город.

Ее слова необычайно меня обрадовали. Мне казалось, еще немного, и меня можно будет прикопать где-нибудь рядом с этой гадкой полынью. Сил на обратную дорогу еле-еле хватило. Мы тащились, нагруженные мешками с корнями и тюками с травой, как вьючные лошади, по центральной улице Борхена. И мечтала я только об одном – добраться поскорее до дома иноры Клодель, помыться и вытянуться на кровати. Даже есть не хотелось.

И тут навстречу нам идут две инориты, обе такие чистенькие, что я невольно подумала, как ужасно выгляжу, перемазанная илом и травяными ошметками. И внешне они были довольно привлекательные. Одна такая темненькая шатеночка со вздернутым носиком и ярким капризным ртом, а вторая рыженькая с россыпью веснушек по белоснежной коже, которые ее совсем не портили, а лишь добавляли пикантности. На кого из них сделал стойку Штаден, я так и не поняла. Напоминал он при этом любимого охотничьего сеттера моего дядюшки, разве что задранного вверх хвоста не хватало. Но для девиц хвост оказался не столь важен, они косили глазами в нашу сторону и глупо хихикали. Щтаден приосанился. Надо признать, что даже после дня на природе этот гад умудрялся выглядеть достаточно привлекательно – ни разводов пота на одежде, ни траурной каймы под ногтями. И как он этого добивается? Я, например, под ногти вдавила мыло, и все равно оно уже выкрошилось, и ногти придется отдраивать щеточкой. Загар ему идет, с невольной завистью вздохнула я. Такой ровный, золотистый. А вот я после дня под солнцем покраснела, и кожа начинала побаливать. Инора Клодель пообещала помочь примочками. Но когда это будет? Не раньше чем доберемся до ее дома.

– Штерн, ты донесешь мои травки до дома? – заинтересованно оглядываясь вслед уходившим девушкам, выдал Штаден.

– Ага, после чего тебе придется выполнять пункт предписания. Тот самый, по доставке моего хладного тела в академию.

– С чего это вдруг?

– Да ты посмотри на свой груз и на меня! – вспылила я. – Он меня сразу раздавит! Останется только в рулончик скатать.

– Ну, не преувеличивай. Пары мешков для этого явно недостаточно, – неуверенно сказал Штаден.

Меня его расчеты количества мешков, необходимых для моего убиения, не убедили. Жертвовать собой ради его очередной интрижки я не собиралась.

– Ничего, – недовольно сказала я, – отнесешь и догонишь. Они вон как медленно идут. Посмотришь на них еще раза два – так вообще на месте шагать станут.

Местные красотки действительно почти уже не отдалялись от нас. Очень уж им хотелось, чтобы столь привлекательный молодой человек их непременно догнал.

– Кэрст, – вмешалась наша наставница, – вам не следует ухаживать за этими иноритами. Одна из них – дочь бургомистра, а вторая – невеста его сына. Да и времени у вас на такие пустяки нет. После обеда мы займемся сортировкой принесенной полыни, и вы мне будете нужны.

– Положим, с этим Штерн одна справится, – неожиданно сказал Штаден. – Она мне глубокую моральную травму нанесла, пусть отрабатывает.

Вид у него был такой нагло-снисходительный, словно не я его морока испугалась, а он моего. И хоть я незадолго до этого решила не обращать на него внимания, но тут не выдержала:

– Чем это тебе травму нанесла?

– Жестокими побоями, – ответил он, подпустив в голос трагизма. – Всего исхлестала совершенно безжалостно. Вон у меня даже кровь на руке осталась.

– Это у тебя раздавленный комар!

– Вот! Даже бедное животное не пожалела!

Так потекли дни нашей практики. С утра мы обычно шли в леса-поля на заготовку различного растительного сырья, к обеду возвращались, сортировали и раскладывали – что на сушку, что на вытяжку. Все это время инора Клодель рассказывала о свойствах того или иного растения, с чем его можно смешивать, а с чем категорически нельзя. Надо признать, что Штаден вел себя по отношению к ней уважительно, ко мне без необходимости не обращался, правда, когда обращался, обязательно пытался задеть. Но я старательно делала вид, что его не вижу и не слышу. Вечером, как правило, барон уходил по своим важным баронским делам, иногда эти дела сами к нам забегали и глупо хихикали. Занавеска не скрывала ни единого звука, о чем я ужасно жалела, хотя Штаден и не позволял себе в этом помещении ничего лишнего, а девиц выставлял иной раз достаточно жестко. Но это не мешало им к следующему дню забыть свои обиды и опять вламываться в помещение неженатого столичного лорда. Их смешки и перешептывания мешали читать – я записалась в местную библиотеку, таскала оттуда романы и была бы совсем счастлива, если бы вместо занавески была толстенная стена или у меня – хоть самый плохонький артефакт «полога тишины».

Целых три недели наше существование было относительно спокойным, но однажды вечером, когда мы вдвоем с хозяйкой пили чай и разговаривали о всяких хитростях, к которым прибегают травники, прибежал соседский мальчишка и завопил, что Штаден арестован за дуэль с сыном бургомистра. Стыдно сказать, но я даже испытала чувство злорадства: по мне, тюрьма – это самое место для таких, как этот нахальный барон, да и привычен он был к таким условиям. Но наша руководительница почему-то очень обеспокоилась и сказала, что для моего однокурсника ссора с бургомистром может плохо закончиться.

– Ой, да что с ним за пару недель случится? В Гаэрре его регулярно за дуэли сажали, – не поверила я. – Он за время учебы больше времени под арестом провел, чем в нашем общежитии.

– Видишь ли, Эрна, – серьезно сказала инора Клодель, – официально дуэли запрещены. В столице много аристократов, поэтому там на такие вещи смотрят снисходительнее. А у нас, в провинции, более серьезное отношение к букве закона. Парой недель Кэрст не отделается. А если еще учесть, что бургомистр очень любит своего сына и имеет к аристократам свои счеты – его первая жена сбежала с проезжим графом, – то наказание будет суровым. Как бы на несколько лет не упекли твоего сокурсника.

Проблемы Штадена меня волновали мало, поэтому я лишь пожала плечами и пошла спать. Кошмары с участием хамоватого барона меня не мучили. Честно говоря, я вообще выспалась впервые за все время в Борхене: тканевая занавеска совершенно не задерживала мощный аристократический храп, и я просыпалась по несколько раз за ночь – казалось, что на меня покушается огромная стая очень больших, очень голодных и очень злых хищников.

Следующим утром я в прекрасном настроении вместе с инорой Клодель отправилась в суд, полюбоваться на наказание Штадена. Я надеялась, что до конца практики больше его не увижу. И эти мысли наполняли меня такой радостью, что я даже согласилась бы носить передачи ему в тюрьму, если уж ни одна из тех местных девиц, что радостно к нему бегали все это время, не захочет взять над ним опеку. Я очень рассчитывала, что слова иноры Клодель подтвердятся и барон получит самый большой срок из возможных. Но бургомистр зашел много дальше. Ссылаясь на уложение о дуэлях, он потребовал смертной казни для нарушителя. Это было слишком неожиданно, все-таки его сын тоже был участником дуэли, а значит, под это уложение можно подвести и бургомистрова наследника. О таких тонкостях задумываться никто не стал. Присяжные дружно поддержали своего главу и утвердили смертную казнь через повешение. Наша руководительница схватилась за сердце и возмущенно проговорила:

– Что же вы такое творите? Это не суд, это бургомисторов произвол! Кэрст же молодой совсем, у него ни жены, ни детей, у него жизнь только начинается, а вы его приговорили к смерти! Богиня такого не попустит!

Не думаю, что Богине есть какое-то дело до Штадена. Земные проблемы ее волновали очень редко, на каждого дуэлянта внимания обращать она не будет. Да и уверена я была, что такие, как Штаден, вообще не должны размножаться и чем раньше прервут их существование, тем лучше для окружающих. Если одного Штадена еще можно было пережить, то десяток способны запугать весь город. Но все же наказание даже я посчитала слишком суровым – ведь в результате дуэли никто не погиб, а второго участника вообще к суду не привлекали, что не очень-то и справедливо.

– Все по закону, инора Клодель, – недовольно сказал бургомистр. – Ни единого параграфа его мы не нарушили и не нарушим. Хотите – сами свод законов почитайте.

Он выразительно потряс толстенным фолиантом, лежащим перед ним на столе. Но инора Клодель даже не обратила на это внимания.

– Инор бургомистр, одумайтесь! Академия после такого безобразия не будет присылать студентов в Борхен!

– Не будет, и не надо, – важно сказал бургомистр. – Зачем они городу нужны? От них одни проблемы и никакого доходу казне! Еще возражения есть?

Инор судья недовольно на него посмотрел, но не возразил, а лишь повторил вопрос. Больше никто за Штадена не вступился. Бургомистр оживился и предложил не переводить казенные харчи, а привести приговор в исполнение как можно скорее. Я посмотрела на осужденного – Штаден был абсолютно спокоен, как будто это не его собирались вешать, а общежитские простыни на просушку. Он молчал и, казалось, даже не слушал, что там в зале говорят. Так же спокойно он пошел на площадь.

Пока жители города собирались на площади, где стояла виселица, бургомистр важно покачивался на каблуках с довольным видом. Когда он решил, что народа уже достаточно, выпятил и без того выдающийся живот и важно зачитал решение о казни. Инора Клодель запричитала о неоправданной жестокости приговора, она прижимала к лицу мгновенно промокший кружевной носовой платок и цеплялась за мой локоть, словно боялась упасть без поддержки. Бургомистр недовольно на нее посмотрел и добавил:

– Поскольку мы все законы соблюдаем, что бы там некоторые ни говорили, то вот еще что. Ежели найдется девица, желающая взять его себе в мужья, то от казни он избавляется. Но он и его жена должны будут немедленно покинуть город без права на возвращение. Есть желающие?

Я с любопытством осмотрелась – интересно, найдется ли кто-нибудь, все-таки барон, хотя и совсем без денег, да и пользовался он у местных красоток несомненным успехом. Вон их сколько ломилось на его половину нашей комнаты. Но, наверное, потенциальные баронессы больше боялись разгневать бургомистра, чем хотели приобрести баронский титул. Ради любимого человека можно согласиться на изгнание, но ради совсем постороннего – мало кто готов. У некоторых инорит глаза покраснели, но сделать шаг вперед и согласиться на брак ни одна не решилась. Бургомистр выдержал положенные протоколом десять минут и махнул рукой палачу начинать. Штадена потащили к петле. Наша руководительница опять схватилась одной рукой за сердце, другой – за меня. И вдруг я поняла, что если немедленно не сделаю хоть что-то, то мне в скором времени придется транспортировать в академию хладный труп однокурсника и его вещи. Эта перспектива настолько меня напугала, что я решительно бросилась вперед и закричала:

– Стойте! Я готова выйти за него замуж!

В конце концов, магам разводы разрешены, если оба согласны и нет совместных детей, так что, как только отсюда выберемся, в ближайшем городе расторгнем брак, и все. Так я уговаривала себя, пока священник готовился к проведению ритуала. Сколько я там пробуду женой Штадена? Пару часов от силы. Детей мы за это время завести не успеем, на развод согласны оба сразу после заключения брака. И побыть баронессой даже забавно будет. Интересно, после развода титул сохраняется или нет? Кэрст, наверное, тоже решил, что лучше побыть моим мужем полдня, чем неопределенное время развлекать местную публику, болтаясь на виселице. С его стороны никаких едких реплик, столь обычных для него, не было. Священник торопливо забормотал положенные слова, терпеливо дождался наших ответов на заданные вопросы, а затем привычно обратился к Богине с просьбой благословить наш союз. Это было лишним – ни к чему благословлять то, что просуществует совсем недолго. Но у Богини было свое, отличное от моего мнение, потому что она вдруг взяла и откликнулась! Яркий луч прорезал тучи над головами, сияние окружило нас со Штаденом и растворилось, оставив на запястье неуничтожаемый след.

– Богиня благословила брак, – потрясенно выдохнул святой отец. – Истинный брак! Я такое видел за всю свою жизнь всего несколько раз.

Истинный брак! Это значит, что развод мы получить не сможем! Я в ужасе смотрела на тоненький ободок брачной татуировки, окружившей мое запястье, даже ногтем попробовала поскрести в надежде, что это всего лишь иллюзия, морок, который бесследно исчезнет через некоторое время. Но нет – никакой магии, одна лишь божественная воля. Я подняла глаза на свежеполученного мужа и встретила холодный взгляд и фразу: «Лучше бы меня повесили». В кои-то веки я была с ним совершенно согласна. Не думаю, что доставка тела заняла бы больше нескольких дней, а вот замужество таким коротким быть не обещало.

Стража препроводила нас по месту проживания и терпеливо дождалась, пока мы соберем свои вещи, инора Клодель с причитаниями подписала наши направления, пообещала собранные на нашу долю травки лично отправить в академию и написать замечательные отзывы о нас и нашей ей помощи. А затем нас вывели из города и оставили за воротами. Вот ведь какие, могли хотя бы на дилижанс посадить, все равно ведь из Борхена они полупустые ходят. А теперь стой, жди, когда кто-нибудь подвезти согласится.

– Если и есть у нас шанс расторгнуть брак, – мрачно сказал мой свежеиспеченный «муж», разглядывая украшение на запястье, – так только в центральном храме Гаэрры.

Глава 3

Осознание, что вот это – мой муж, приводило в ужас. Меня трясло, а слезы удавалось удержать с огромным трудом. Штаден тоже счастливым не выглядел. Всю дорогу он угрюмо молчал и старался не встречаться со мной взглядом. Радовало лишь, что к нашим попутчикам он не цеплялся и поездка прошла относительно мирно. В Гаэрре мы прямо с дилижанса направились в главный храм Богини. В другой раз я бы непременно восхитилась этим величественным зданием. Казалось, солнечные лучи пронизывают его насквозь и заставляют сверкать каждый камушек. Золотые детали словно светились изнутри тем необыкновенным светом, что увидеть можно было лишь здесь. Но нынешнее плачевное положение не располагало к любованию архитектурными красотами, так что снаружи мы и мига лишнего не задержались. Внутри также было необычайно светло, солнечные лучики, проходя через многоцветные витражи, дробились на множество ярких огоньков, делали убранство храма необычайно веселым и праздничным. Расшитые ткани выглядели невесомыми, а сама вышивка на них переливалась и притягивала взгляд не меньше, чем виртуозно выполненное изображение Богини. Когда мы с Гретой заходили сюда, то проводили по несколько часов, любуясь всеми деталями убранства и испытывая необычайное чувство благоговения, которое в других храмах не достигало таких размеров. Но сейчас праздник вокруг нас лишь подчеркивал траур внутри. Тянуть мы не стали – обратились к первому же священнику, которого увидели. Тот долго не мог понять, чего мы от него хотим, а когда понял, укоризненно посмотрел и начал отговаривать:

– Дурное дело вы затеяли. Уж кому, как не Богине, знать, кто с кем должен быть. Вам двоим необычайно повезло. Богиня очень редко кого отмечает своим благословением, уж мне ли не знать. Вы счастливы должны быть, что она к вам снизошла.

Я счастья своего в таком браке не видела, что и попыталась донести до святого отца.

– Мы друг друга не любим. Я его видеть не могу, не то чтобы рядом находиться. Я не собиралась быть его женой, а хотела от казни спасти. Магам разводы разрешены, на что я и рассчитывала.

– Я тоже от нашего брака не в восторге, – поддержал меня Штаден.

Уговаривали мы священника долго. Он хмурился, недовольно на нас смотрел, приводил множество доводов в доказательство необходимости сохранить наш союз, но заставить нас признать его правоту так и не смог. Святой отец печально покачал головой и наконец воззвал к Богине. Наверное, та настолько утомилась, устраивая нашу личную жизнь, что к этому времени уже беспробудно спала, поэтому наши татуировки так при нас и остались. На всякий случай я снова, и даже более усердно, чем в первый раз, попробовала поскрести ногтем знак моей принадлежности к штаденовскому семейству, вдруг татуировка прямо сейчас слезет и сделает меня опять свободной иноритой. Но, кроме небольшого покраснения на руке, ничего этим не добилась. Меня охватило отчаяние.

– Что нам теперь делать? – растерянно спросила я.

– Богиня считает, что вы созданы друг для друга. Вы должны попытаться стать счастливыми вместе, – пафосно сказал священник.

Выглядел он при этом очень довольным – ведь подтвердились его предположения. Но мы с «мужем» его мнение не разделяли. Штадена аж перекосило от такой перспективы:

– Счастливыми? Вы сами-то в это верите?

– Конечно. Если верит Богиня, то мне сомневаться не следует, – важно ответил священник.

– Я думаю, она случайно нас с кем-то перепутала, – жалобно сказала я. – Богиня одна, а нас, людей, много. Разве она может всех упомнить?

– Вот именно, – веско сказал Штаден. – Еще варианты есть?

– Разве что попробовать прийти через год, – задумчиво ответил святой отец. – Но поверьте, если уж Богиня решила, что вам суждено быть вместе, грех этим пренебрегать. Идите, дети мои, любите друг друга и будьте счастливы.

Он сделал благословляющий жест и ушел от нас с чрезвычайно довольным видом, уверенный, что наставил на путь истинный. Но это было не так. Перспектива совместной семейной жизни не вдохновила ни меня, ни Штадена. Храм мы покидали в расстроенных чувствах. Я удерживалась от слез с огромным трудом, но носом пару раз все же шмыгнула, стараясь сделать это как можно незаметнее. Выйдя, я остановилась и задумалась, что же теперь делать. Штаден повернулся ко мне и презрительно поднял бровь.

– Бог мой, – мрачно процедил он. – Я надеялся поправить свои дела выгодным браком. А оказался пожизненно прикован к толстой деревенской дуре!

От возмущения у меня пропали все слова. Я его от смерти спасла, а он меня оскорбляет, и это вместо того, чтобы сказать спасибо! И не толстая я совсем! Что он гадости какие-то выдумывает? Объяснять, что это издержки моего любимого фасона одежды, я не стала. Я вообще больше с ним решила не разговаривать! Я гордо выпрямилась, вскинула голову, повернулась и пошла вниз по улице. Тяжелая сумка оттягивала руки. Настроение было препоганейшее. А тут еще Штаден догнал меня почти сразу:

– Погоди, нам надо договориться, что будем делать дальше.

Мы? Вот он, мой звездный час.

– Запомни, Штаден. Никакого «мы» не существует. Есть ты, и есть я. Что буду делать я, тебя не касается, а что будешь делать ты, меня абсолютно не волнует.

Мне казалось, я процитировала его достаточно точно, но Штаден лишь насмешливо вздернул бровь:

– Неужели? Дорогая, я не тащу тебя в ближайшую гостиницу провести нашу первую брачную ночь, а предлагаю никому не рассказывать об этом прискорбном случае. В следующем году опять попытаемся получить развод.

Я согласно кивнула – других идей все равно нет. Как я могла вообще подумать, что побыть баронессой будет забавно? Если Грета узнает о моей глупости, так и будет целый год дразнить «леди Штаден». А однокурсники… А Олаф… Что подумает Олаф, даже представить страшно. С доставкой тела в академию было бы куда меньше проблем. Но время назад поворачивать наши маги так и не научились, поэтому пришлось обсуждать со Штаденом все вопросы, которые могли возникнуть из-за моего неожиданного и совсем нежеланного замужества, после чего мы разошлись в разные стороны с огромным желанием больше никогда друг друга не видеть. Вероятность такого исхода была не нулевая. В конце концов, никто не запретит мне мечтать, что следующая штаденовская дуэль закончится для него весьма печально, а я стану вдовой.

С моей семьей тоже могли возникнуть сложности. Но тут я твердо решила – не ставить родителей в известность о своем временном замужестве. Поэтому в первой же попавшейся на глазах лавке с украшениями приобрела красивый серебряный браслет, плотно закрывающий узкую татуировку. Постояла немного у прилавка в раздумьях и купила еще несколько браслетов – нельзя же все время носить только один, тут заинтересуется не только Грета. Больше в Гаэрре делать мне было нечего, поэтому ближайшим дилижансом я отправилась домой. У меня оставалось еще целых полтора месяца каникул, которые я хотела провести в кругу своей семьи. И если уж на то пошло, я совсем не из деревни – наш Корнин второй по размеру после Гаэрры! Более того, он – торговая столица Гарма. Знати там было поменьше, но зато все самые крупные ювелирные дома, лавки артефакторов, торговые компании, лучшие лечебницы, в том числе косметологического направления, были у нас. Это только для таких, как Штаден, все, что не гармская столица, – сельская окраина. Интересно, сам он где вырос? Вот будет смешно, если окажется, что это какое-нибудь захолустье…

Дома мне больше всего обрадовалась сестра. Шарлотта вышла замуж только год назад, детей у нее пока не было. Ее муж, начинающий торговец, постоянно разъезжал по разным городам. Поэтому у родителей она зачастую проводила больше времени, чем в собственном доме. Родители были только рады этому. Дом у нас большой, мама даже предлагала молодоженам поселиться с ними, так не хотела расставаться со старшей дочерью, но тут заупрямилась сама Лотта, которой хотелось ощутить себя полновластной хозяйкой, чего под родительской опекой сделать было невозможно. Муж ее поддержал, и у себя она развернулась как могла. Но размер их квартиры был невелик, и сил у сестры оставалось предостаточно. Ее пристального внимания мне хотелось бы избежать – была она не только наблюдательна, но и настырна в достижении своих целей.

– Какой красивый браслетик, – отметила она, едва мы с ней поздоровались. – Но он совершенно не подходит по стилю к твоей одежде, как ты не видишь? Или ты решила свою одежду поменять? Давно пора!

Ее слова про одежду почему-то навели меня на совсем другие мысли.

– Лотта, представляешь, – вдруг вспомнила я, – меня толстой назвали.

– Ничего удивительного. Я давно говорю, ты к себе безобразно относишься. Мне стыдно иной раз за тебя бывает. Сама подумай, кто может разглядеть твою тонкую талию за такой занавеской? А парень хоть ничего, стоит переживаний?

– Какой парень? – не поняла я.

– Который тебя толстой назвал. Если бы он тебя не интересовал, ты пропустила бы его замечание мимо ушей, как ты обычно делаешь, и не переживала бы.

Вот еще, беспокоиться о мнении Штадена! Я бы о нем вообще не вспоминала, если бы не это отвратительное украшение на запястье.

– Я не переживаю, просто вспомнила.

Окончательно расстроившись при воспоминании о ненужном браке, я по детской привычке, от которой так и не смогла избавиться, начала грызть ноготь.

– Что ты опять как маленькая девочка, – возмутилась сестра и стукнула меня по руке. – Все, завтра начинаем из тебя нормальную девушку делать. Для начала платья шить. Правильного фасона, а не это не понять что.

– Мне еще бальное нужно, – вспомнила я. – У нас в первый день занятий бал будет. Я в прошлом году не знала, так в обычном пришлось идти.

А на этом я хотела блистать. А как же иначе? Ведь меня уже пригласили на первый танец! При мысли об Олафе мне стало необычайно хорошо, и на губах появилась мечтательная улыбка.

– Да? – Сестра оценивающе на меня посмотрела и необычайно оживилась. – Бал – это хорошо. Но одного платья мало. Нужно еще что-нибудь с твоими волосами сделать. Коса, конечно, это практично, но очень обыденно. Знаешь что? Научу-ка я тебя своей любимой прическе – когда одну шпильку вытаскиваешь, потом при любом резком движении вылетают все оставшиеся и волосы буквально волной льются. С твоей шевелюрой смотреться будет изумительно.

Я опять вспомнила Олафа, представила эту картину с ним в качестве зрителя, чуть порозовела и сказала сестре:

– Договорились, учи.

– И платья шьем по фигуре, – хищно сказала Лотта, оглядывая меня, – чтобы ни одно лицо мужского пола больше не усомнилось в наличии у тебя талии. Нечего семью позорить!

Я поморщилась. Мнение Штадена меня не особо волновало. И тут мне в голову пришла страшная мысль. Вдруг Олаф тоже думает, что я толстая? И пусть я ему нравлюсь такой, какая есть, но все равно это было бы неприятно. Поэтому я и сказала:

– Шьем.

Знала бы я, на что подписываюсь! Как только сшили первые два платья из заказанных, все мои старые Шарлотта вынесла и выбросила втайне от меня. И это было ужасно – под новые предполагался корсет, который я терпеть не могла. Возмущаться я начала сразу:

– Лотта, и как, по-твоему, я на занятия ходить буду?

Но сестру этим не проймешь.

– Как все нормальные девушки, – невозмутимо пожала она плечами. – У вас вся академия так ходит, и ничего, никто не умер. Или умер, а я не знаю?

Она лукаво на меня посмотрела. Но я ее веселья никак не могла разделить.

– Ладно на лекциях – там просто сиди да пиши. Но на практических занятиях – это же не повернуться нормально, – не сдавалась я. – Верни мою одежду! Немедленно! Я к ней привыкла!

– Ничего, и к этой привыкнешь, – безжалостно заметила сестра. – Ты теперь на приличную инориту стала походить, а не на пугало огородное. Потом, все твое старье давно на помойке. Обживай новое, привыкай, а то как ты на балу двигаться будешь? – Она внезапно оживилась и продолжила: – Кстати, как ты танцевать собираешься? Платье, даже самое красивое, умения не даст. Давай учителя наймем?

Нет, можно подумать, я не на Открывающий бал собираюсь, а на Королевский, в надежде поразить воображение принца и выйти за него замуж! Но сестра настаивала, и я решила, что несколько уроков танцев совсем не повредят и к новой одежде привыкну. Но главным для меня было желание не показаться неуклюжей перед Олафом. Так что в этот раз сестре не пришлось прилагать много усилий, чтобы меня уговорить.

Отдохнуть на каникулах мне не удалось. Шарлотта таскала меня то на танцы, то к портному, то к сапожнику, а если вдруг выдавался просвет в этих занятиях, учила делать всякие прически. Ее бы энергию да в мирное русло. Мне пришло в голову, что нужно намекнуть ее мужу, что парочка детей сделала бы ее жизнь счастливой и наполненной глубоким смыслом. Хотя… Я посмотрела на сестру: энергия в ней бурлила и требовала выхода – парочки будет маловато, так, только для затравки. Но, честно говоря, мое изображение в зеркале – белокурая девушка с высокой грудью и тонкой талией – мне очень даже нравилось, а танцевала я так, что даже заслужила одобрение сестры. И все было бы хорошо, если бы не постоянное напоминание о моем глупом поступке. Брачную татуировку пока я успешно скрывала, но браслетов пришлось купить еще – не для всех нарядов нашлись подходящие.

Глава 4

На занятия я ехала с радостью, не только потому, что наконец увижу Олафа, воображение которого собиралась поразить, но и потому, что наконец вырвалась из цепких сестринских рук. Как назло, первым из знакомых, кого я увидела по приезде в академию, оказался Штаден. Приподнятое настроение, возникшее от мысли о скорой встрече с тем, ради кого я испытывала муки ношения корсета, медленно, но неуклонно поползло вниз. Барон окинул меня взглядом с ног до головы и выразительно поднял левую бровь:

– Штерн? Глазам своим не верю. Какое преображение! Тебя в вашей деревне пугало ограбило, а ты отбиться не смогла? Бедная, какой у тебя, наверное, был шок! Надеюсь, лекари душ уже оказали тебе необходимую помощь?

– Штаден, держался бы ты от меня подальше, а то мое терпение не безгранично, – не выдержала я, обходя его по широкой дуге.

Он гадко хмыкнул и пошел по своим делам. А я направилась в свою комнату, к Грете. Подруга уже день как приехала, и ее многочисленные наряды украшали все поверхности нашей комнаты.

– Эрна! Ну наконец-то! Как практика?

Ее вопрос окончательно испортил мне настроение, и так пошатнувшееся после встречи с «мужем». Мне сразу вспомнились мой глупый поступок в Борхене под виселицей и нерешенный вопрос с разводом.

– Да как она может быть в компании Штадена? – не выдержала я. – Лучше про свою расскажи.

Зря я это сказала. После моих слов на Гретином лице проступило жадное любопытство, и я поняла, что сейчас и она примется меня мучить.

– Ты со Штаденом ездила? – завистливо простонала подруга. – О, как бы я хотела быть на твоем месте! Про него такое рассказывают! Он к тебе приставал, наверное?

– Я не в его вкусе, – мрачно сообщила я. – Он меня назвал толстой деревенской дурой.

– Да? – с сомнением посмотрела Грета. – С чего бы это вдруг?

– У него спроси.

Я вспомнила недавнюю встречу с самодовольным хамом, который для меня даже слов приветствия не нашел, и мне так обидно стало, что голос дрогнул, а на глаза навернулись слезы.

– Тебя это так расстроило? – участливо спросила Грета.

– Меня? Расстроило? Мне вообще его мнение не интересно! Грета, он меня так довел за практику, что меня трясет от одного его имени. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Более приятном.

– Кстати, о приятном, – оживилась подруга, – Олаф заходил, спрашивал про тебя. Думаю, как он тебя в этом платье увидит, так вообще голову потеряет. Такое красивое и тебе идет.

– Сходить к нему? – неуверенно спросила я.

– Еще чего! Сам прибежит! Чем меньше за парнем бегаешь, тем больше он тебя ценит. Запомни, – наставительно сказала она.

Тоже мне, специалист по романтическим отношениям. Сама-то к Марку постоянно ходит. Правда, он тоже у нас проводит достаточно много времени. Но увидеть Олафа очень хотелось. Я начала подумывать, не пойти ли мне к нему, когда разложу привезенные вещи. Но Грета оказалась права. Не прошло и получаса, как он опять заглянул. Я радостно улыбнулась:

– Привет.

– Привет. Я зашел напомнить, что завтра первый танец мой, – смущенно сказал он, что, впрочем, не мешало ему улыбаться мне в ответ.

– Думаешь, я могла забыть?

– За лето много чего могло случиться, ты могла и передумать.

Да, за лето много чего случилось, но уж Олафа я точно в известность ставить не буду. Зачем ему это знать? На наш завтрашний танец мое случайное временное замужество никак не повлияет.

– Я тебя успокою, – ворчливо сказала Грета. – Она не забыла и не передумала. Олаф, до завтра еще целый день, пригласил бы девушку прогуляться.

– Грета! – шокированно сказала я.

– Что Грета? Да вы так все время учебы кругами друг вокруг друга будете ходить, а дальше одного танца не продвинетесь. Вот скажи мне, Олаф, ты хочешь ее поцеловать?

Да, в напористости Грете уступали практически все мои знакомые. Я возмущенно на нее посмотрела, но не устыдила. Она продолжала ждать ответа от моего друга, не обращая ни малейшего внимания на мои взгляды. Парень весь залился краской, но твердо ответил:

– Конечно.

– Вот! Я уверена, что и она хочет, чтобы ее поцеловали. Так что идите, дети мои, и без поцелуя не возвращайтесь! – наставительно сказала подруга и гордо на меня посмотрела.

– Грета! – возмутилась я.

Но совесть у нее даже не попыталась хоть немного, хоть ради приличия, погрызть хозяйку, которая выглядела необычайно довольной своим поступком. Тогда я взяла Олафа за руку, и мы пошли гулять. По Гаэрре можно было гулять бесконечно, и мы так славно провели день вдвоем, даже в кафе немного посидели. Мы ели мороженое, Олаф смотрел на меня, я – на него, и мы были так счастливы. А когда он проводил меня до комнаты, то все-таки набрался смелости и меня поцеловал. Мой первый в жизни поцелуй! Он был таким волшебным… Таким нежным… Таким запоминающимся… И немножко волнующим… И это было так прекрасно…

– Если бы не я, он бы тебя не только не поцеловал, но даже погулять бы не пригласил, – заявила на следующий день Грета. – Он хороший парень, только уж больно неторопливый, его постоянно тормошить надо. И если ты не возьмешь это дело в свои руки, то найдется другая, более смелая, и уведет твоего Олафа.

– Если уведет, значит, он меня не любит, – парировала я.

– Вовсе нет, он может посчитать, что ты его не любишь. Ты ведь только краснеешь и стесняешься, а прямо ни в жизнь не скажешь.

– Мне не кажется, что вешаться на шею – это хорошая идея, – возразила я.

– Не вешаться на шею, а проявлять разумную инициативу!

Грету не переспоришь, так что я махнула на нее рукой и отправилась мыть голову. Любимая Шарлоттина прическа требовала тщательной подготовки – предполагалось, что волосы упадут красивой блестящей волной, а не свалятся тусклой жирной паклей! Мои волосы промыть и высушить – задача не из легких, я все порывалась их срезать покороче, но сестра, а потом Грета постоянно меня отговаривали. «Укоротить всегда можно, а попробуй такую красоту опять отрастить», – главный аргумент. А кто ее видит, эту красоту, если она все равно постоянно в косу заплетена?

Я сидела, расчесывала свою шевелюру и страдала. Шевелюра подсыхала, но медленно, закручиваясь в произвольные локоны. Я не рискнула использовать для сушки волос магию – результат для подобных заклинаний не всегда предсказуем, а рисковать перед балом я не хотела. Хорошо, если только лишний раз помыть придется, а если облезу? Нет уж, я лучше по-простому, так надежнее. Грета куда-то убежала, и больше некому было надо мной подтрунивать, хотя без нее сразу стало как-то скучновато. Волосы долго не хотели сохнуть, но наконец я решила, что они к укладке готовы Я аккуратно закалывала в необходимых местах, да еще и проверяла в зеркале точность выполнения. Сестры не было рядом, а без ее подсказок вероятность ошибки возрастала. Мне казалось, что я делаю все правильно, и мне дали возможность в этом убедиться. Когда мне осталось только последнюю шпильку пристроить, ту самую, что должна удерживать прическу, в дверь постучали, я резко повернулась… Все сооружение рассыпалось, разметав шпильки по всей комнате. Открывать я пошла, уже заранее не питая добрых чувств к пришедшему. За дверью стоял Штаден. Вот кто бы сомневался? Все проблемы в моей жизни только от него! Увидев меня в таком виде, он восхищенно присвистнул:

– Оказывается, ты не так безнадежна, Штерн.

Если это был комплимент, то он меня не порадовал. Услаждать его своим видом я не собиралась.

– Чего тебе надо, Штаден? – нелюбезно поинтересовалась я.

– Штерн, поскольку формально ты моя жена, то я не хотел бы наблюдать за твоими романами.

– Не хочешь – не наблюдай. – Я захлопнула дверь перед его носом.

Будет он мне указывать! Я вот тоже наблюдать за ним не хочу, но я же не бегаю к нему с требованиями, чтобы он покинул нашу академию и меня не позорил. Есть у меня романы, нет – какая ему разница?

– Я тебя предупредил, – крикнул он через дверь и ушел.

Я вздохнула. Не потому, что он ушел, а потому, что мне сейчас придется переделывать все заново. Я собирала шпильки с пола и утешала себя, что случившееся можно считать генеральной проверкой – ведь я впервые делала все без присутствия сестры. Но успокоиться оказалось неожиданно сложно. Вот ведь гад! Он что, серьезно считает, что имеет право мне что-то диктовать? Тоже мне, «муж» нашелся! Я ему не пеняю на слишком бурную личную жизнь, хотя оснований у меня намного больше, вот пусть и он в мою не лезет. Я кипела от возмущения. Несмотря на это, во второй раз мне удалось довести прическу до победного конца. Воткнув последнюю шпильку, я покрутила головой, убеждаясь, что на этот раз моя работа не развалится, пусть хоть десять Штаденов устроят свои пляски под моей дверью. Тут как раз пришла Грета и оценила мои старания:

– Ох ты, как здорово получилось!

– Еще бы, – гордо сказала я. – Прическа с секретом, которая в свое время произвела неизгладимое впечатление на будущего мужа сестры! В Шарлоттином исполнении, конечно.

– А какой секрет? – тут же заинтересовалась подруга.

Я объяснила, что бывает с этой прической от вытаскивания одной шпильки. Грета воодушевилась и попросила показать, но я наотрез отказалась – третью укладку за сегодня я уже не выдержу. Подруга задумалась, не сделать ли ей такую, но потом решила, что раз все равно у нее волос меньше и эффекта такого не будет, то и утруждаться незачем.

– Для Олафа стараешься, – подколола она.

– Конечно, – обезоруживающе ответила я ей.

В самом деле, ведь не для Штадена же мне стараться? И чего такого плохого, что я стремлюсь понравиться своему парню? Я мечтательно улыбнулась, представляя, как мы сегодня встретимся на балу.

– А давай я тебя еще подкрашу, – азартно предложила подруга. – Чтобы у твоего Олафа даже дыханье перехватило!

– От ужаса? – уточнила я. – А то помню, как ты Марка чуть до сердечного приступа не довела!

– Это я под зомби гримировалась! – возмутилась Грета. – Неужели ты думаешь, что я такую свинью подруге подложу? Я тебя осторожненько, в нужных местах подкрашу. Ну в конце концов, не понравится – смоешь.

Я немного подумала и согласилась. Я хотела выглядеть сегодня так, чтобы у Олафа даже сомнения не возникло в своем чувстве ко мне. Чтобы я была для него совершенно неотразимой. Такой, чтобы рядом со мной все остальные блекли. Я закрыла глаза и отдала себя во власть Греты. Через полчаса она удовлетворенно сказала, оглядывая дело рук своих:

– Ну вот, сама смотри! Королева, и только! Такую красоту этому тюфяку даже показывать жалко, не оценит.

Но она оказалась не права – Олаф оценил, да еще как оценил! Он весь вечер не сводил с меня восхищенных глаз. Я смущалась, но это не мешало нам с удовольствием танцевать. Когда на улице совсем стемнело и осветительные шары под потолком засияли во всю силу, я вспомнила о своей стратегической прическе. Выставлять ее на всеобщее обозрение не хотелось, и без того уже результат видел совсем не тот. Наверное, мои мысли как-то незаметно передались Олафу, потому что мы неожиданно для обоих оказались в пустой аудитории. Я потихоньку вытащила нужную шпильку и засунула ее за корсаж. Олаф потянулся к моим губам, я с энтузиазмом ответила. Должна признать, что второй поцелуй был ничуть не хуже первого. Да и третий тоже… Короче говоря, мы вовсю целовались, когда вдруг дверь открылась, и на пороге возник Штаден с неизвестной мне девицей с первого курса.

– Покинули помещение, – скучным голосом сказал он.

Его появление не просто было возмутительным, оно было совершенно не вовремя. Очень похоже, что этот тип задался целью испортить мне всю оставшуюся жизнь.

– Чего это ради? – не стала я себя сдерживать. – Мы сюда пришли первыми. Вам надо, вы и ищите пустую аудиторию.

– В самом деле, – поддержал меня Олаф. – Шли бы вы отсюда.

То, что произошло дальше, было для меня совершенно неожиданным. Штаден плавным движением перетек к нам и заехал моему другу в подбородок. От удара Олаф отлетел метра на два и упал на пол. Я испуганно ахнула.

– Ты совсем с ума сошел? – негодующе сказала я барону. – Ты что здесь устраиваешь?

Не дожидаясь его ответа, я направилась к своему парню. Сознания он не потерял, но выглядел несколько сбитым с толку, не осознающим происходящее. На первый взгляд помощь лекаря ему не требовалась, но такой удар бесследно пройти не мог.

– Так, Штерн, нам надо поговорить, – сказал Штаден и дернул меня к себе за руку.

Мои волосы от резкого движения ожидаемо рассыпались, полностью закрыв спину. Только вот Олаф, на реакцию которого я рассчитывала, сидел на полу, потряхивая головой и потирая челюсть, и совсем на меня не смотрел, а мнение «мужа» мне было неинтересно, да он и не обратил на данный факт никакого внимания. Наверное, потому что сегодня это уже видел. Штаден потащил меня по коридору. Его девица испуганно проблеяла вслед:

– Кэрст, а как же я?

– Жди меня здесь, я скоро вернусь, – не оборачиваясь, ответил он.

Штаден волок меня в мужское общежитие. Я пыталась упираться, но безрезультатно. Встречные оборачивались, но вмешаться так никто и не рискнул. Это меня очень неприятно поразило. У нас не академия, а сборище трусов! Наконец «муж» втащил меня в свою комнату и начал:

– Штерн, пока мы женаты, изволь вести себя прилично.

– Значит, я буду «вести себя прилично», а ты станешь окучивать всех окрестных девиц? Это дискриминация! – возмутилась я.

– Я же мужчина, у меня есть определенные потребности, – нагло заявил он.

– У меня тоже есть определенные потребности!

– У тебя? Не смеши меня, Штерн, какие потребности? Обниматься с этим придурком по темным аудиториям?

– Не только!

– Штерн, все твои потребности я могу удовлетворить полностью, не особо и напрягаясь, – заявил он и впился поцелуем в мои губы.

Как же это было непохоже на нежные прикосновения Олафа! Поцелуй был грубым, отвратительным. Жесткие руки удерживали, не давая вырваться или хотя бы отвернуться. Меня охватило чувство гадливости, и я отчаянно замолотила кулаками по груди Штадена, пытаясь освободиться, и наконец это мне удалось.

– Ты… ты… ты скотина! – заорала я и попыталась дать ему по физиономии. – Гадкая, мерзкая, грубая скотина!

От слез еле удавалось удерживаться. Но нет, такого удовольствия я ему не доставлю!

– Что, не понравилось? – ухмыльнулся он, перехватывая мою руку. – Так вот, Штерн, если ты и дальше намерена меня не слушать и продолжать в том же духе, я могу дойти и до взыскания супружеского долга. Поэтому тихо сидишь здесь до утра. Поняла?

От его приказного тона я разозлилась еще больше.

– Еще чего выдумал!

– Если удерешь, пострадает твой мальчик. Обещаю. А утром можешь быть свободна.

Говорил он на первый взгляд спокойно, но как-то так, что меня пробрало до кончиков пальцев. Я ужасно испугалась за Олафа – он ни в чем не виноват, а его уже избили, и теперь намекают, что это продолжится, если я не буду вести себя так, как угодно Штадену. Я ничего не успела ответить, как в комнату без стука ворвался ректор, лорд Гракх.

– Что вы себе позволяете, лорд Штаден? Как вы посмели принуждать девушку? Ваше поведение переходит всяческие границы!

– Я? Принуждать? Что вы, лорд ректор, она здесь абсолютно добровольно, – нагло улыбаясь, ответил мой похититель. – Не так ли, Штерн?

– Так, – ответила я.

А что я еще могла сказать в такой ситуации? В эту минуту я его ненавидела так, как никого раньше в своей жизни.

– В самом деле? – недоверчиво сказал лорд Гракх. – Мне говорили совершенно противоположное. И девушка счастливой не выглядит.

– Кто же эти нехорошие люди, нагло возводящие поклеп на честного человека? – вкрадчиво спросил барон, полностью игнорируя высказывание о моем несчастном виде.

– Не думаю, что это имеет значение, – попытался уйти от ответа ректор. – Если все совсем не так, как мне говорили, то, пожалуй, я пойду. Дел много, знаете ли. Открывающий бал – это такое хлопотное мероприятие.

После этих слов ректор практически сбежал. Штаден последовал за ним, чтобы выяснить, кто на него нажаловался. Я искренне пожелала, чтобы это ему не удалось, и начала осматриваться. Кипящая внутри меня злость требовала немедленного выхода. Уходить нельзя, а вот по поводу порчи имущества ничего не было сказано. В комнате царил просто-таки отвратительный порядок. Все книги стояли ровными рядами на полке над кроватью, вещи лежали не менее ровными стопками в шкафу. На миг я даже испытала нехорошее чувство зависти – такого идеального состояния наша с Гретой комната не имела с момента заселения. Но потом заметила сиротливо выглядывающий из-под кровати носок. Вот! Чего-чего, а носков у нас под кроватями точно никогда не валялось! И меня совершенно не смущал тот факт, что мужских носков в нашей комнате не было не только под кроватью, но и в шкафу.

На столе лежал отчет по практике, выполненный отвратительным каллиграфическим почерком. Отчет образцовый, но я решила, что ему не хватает иллюстраций. Рисовала я не очень хорошо, но, надеюсь, барон оценит мое стремление помочь. Цветочки, зайчики, скелетики. Изобразив на последней странице виселицу с болтающимся в ней телом, я для наглядности подписала «Штаден» и задумалась, чем же еще скрасить жизнь одинокого молодого человека со слишком большим количеством свободного времени. Все-таки переписывание отчета займет его ненадолго. Я с сожалением отказалась от полного уничтожения баронского гардероба, так как вспомнила, как он говорил, что денег у него нет, поэтому всего лишь распустила по швам несколько рубашек, а в штаны запустила простенькое заклинание-путанку, мы им еще в начале первого курса развлекались, вроде и нет ничего, а штаны надеть невозможно. А потом как-то незаметно для себя я уснула и спала до утра с чистой совестью человека, честно выполнившего свой долг. Когда проснулась, хозяина комнаты все еще не было, но так как я была укрыта одеялом, очень было похоже, что все-таки он заглядывал. Какой заботливый у меня «муж»! Но не наблюдательный… Вспомнив, что я вчера здесь натворила, я поторопилась покинуть комнату Штадена – вряд ли он меня придушит при посторонних, а вот наедине…

Глава 5

Я хотела забыть и про вчерашнее происшествие, и про Штадена, но разве мне кто-то это позволит? Подруга встретила меня с горящими от любопытства глазами и сразу приступила к расспросам. Радовало, что в наших отношениях она не находила ничего романтичного, а то с нее станется сочинить любовную историю. Рассказала я ей все, что случилось вчера, правда, при этом даже не намекнула о причине, так что Грета осталась в полном недоумении.

– И чего он к тебе докопался? – спрашивала она.

– Потому что придурок, я тебе сразу так и сказала.

– Странно это как-то. Я бы поняла, если бы он на тебя какие-то виды имел. А то парня твоего избил, тебя в свою комнату засунул, а сам до утра развлекался совсем с другими…

Она вопросительно на меня посмотрела. Я испытала некоторые угрызения совести – Грета моя самая близкая подруга, а я от нее такое событие, как брак, пусть даже случайный, скрываю. Но поступить иначе я не могла – нарушить наш договор со Штаденом с моей стороны было некрасиво. Поэтому я промолчала. От дальнейших расспросов меня спас стук в дверь. Вошла Элиза Фогель, наша одногруппница и по совместительству самая большая сплетница общежития.

– Эрна, тебе барон Штаден просил передать записку, – блестя глазками, возбужденно проворковала она. – Он там внизу с преподавателем фехтования беседует, сказал, что подождет ответа. Ой, а что это у вас там с ним вчера было?

Вот ведь какой гад этот Штаден – нашел с кем передавать записку. Теперь об этом вся наша академия знать будет, да еще с такими подробностями, которые мне и в страшном сне не приснились бы. Я развернула листок, не обращая внимания на вопросы, которые сыпались из Фогель как из рога изобилия. Если бы на занятиях она была настолько любознательной, звание лучшей ученицы всех времен было бы ей гарантировано. Но, увы, учебные знания интересовали ее крайне мало – все ее внимание было полностью поглощено чужой личной жизнью.

– Передай, что я подумаю, – мрачно сказала я.

– А что, что там написано? – жадно поинтересовалась Лиза.

– О, ничего особенного, – спокойно ответила я. – Он просит прощения за вчерашнее. Пишет, что настолько влюблен, что один лишь вид постороннего мужчины рядом со мной приводит его в такую ярость, что он полностью теряет над собой контроль.

В комнате воцарилась тишина, неожиданно прервавшаяся громким «ик» со стороны Фогель. Это позволило ей прийти в себя и даже сказать пару связных слов на прощание. Но глаза у нее были круглые, как тарелочки под пирожные. Как только наша одногруппница вышла, Грета тут же напала на меня с вопросом:

– Что, правда? Не поверю, пока лично не увижу. Чтобы Штаден такое написал?

Скрывать записку от нее я не собиралась, поэтому молча протянула подруге бумажку, на которой было написано: «Твой придурок вызвал меня на дуэль. Спасать будешь или пусть помирает?» Грета прочитала и разочарованно вздохнула. Неужели она действительно надеялась найти там то, что я сказала Фогель? Но долго расстраиваться из-за неоправдавшихся надежд подруга не умела.

– Что будешь делать? – деловито поинтересовалась она.

– Для начала спрошу Олафа, как его угораздило сделать такую глупость. Штаден его прибьет и не заметит. Как думаешь, удастся их уговорить помириться?

– Думаю, да. Ведь не враг же себе Зольберг? Не понимаю, зачем ему понадобилось ввязываться в такое заведомо проигрышное дело.

Вопреки уверенности Греты, Олаф наотрез отказался идти на мировую, более того, он даже заявил, что не будет со мной разговаривать, если я попытаюсь вмешаться. Мне не хотелось отдавать его на растерзание Штадену, поэтому я не теряла надежды все уладить. К сожалению, как я ни пыталась разыскать второго участника дуэли, с ним мне поговорить не удалось до самого ее начала. Подошел ко мне он сам, издевательски улыбнулся и спросил:

– Что надумала?

– Что ты хочешь, Штаден? – спросила я и покосилась на Олафа.

Тот напряженно смотрел в нашу сторону, но молчал.

– Проводишь ночь в моей комнате, – нахально ответил «муж».

– Ты совсем совесть потерял? – аж дернулась от возмущения я.

– Нет, это ты потеряла. Чинишь мою одежду и переписываешь отчет. – Он гаденько поднял левую бровь. – А ты о чем подумала? Хотя ход твоих мыслей занимателен, и я бы несомненно им заинтересовался, только вот, на твое несчастье, блондинок не люблю.

То, что он предпочитает брюнеток, для меня новостью не стало. Я об этом знала, как и практически вся академия, и меня это совершенно не расстраивало, тем более что собой расплачиваться я не собиралась. Рубашки, конечно, можно зашить, да и отчет переписать. Только вот… Я опять посмотрела на Олафа, тот демонстративно отвернулся. Вот ведь упертый какой, вдруг в самом деле разговаривать не будет. Может, ему действительно в больничном корпусе полезно полежать? Ведь не убьет же его Штаден.

– Нет, – ответила я. – Чини и переписывай сам.

– Дорогая, я же его убью. Неужели тебе совсем не жалко парня? – почти ласково сказал Штаден.

Олафа мне было жалко, только я была совершенно уверена, что в случае моего отказа ему грозит от силы пара недель в целительском крыле. А вот в случае моего согласия наглый тип, стоящий передо мной, поймет, что меня можно безнаказанно шантажировать.

– Если ты его убьешь, тебя выгонят из академии, – напомнила я, – что для тебя крайне нежелательно. Ты сам говорил о тяжелом материальном положении.

– Если ты так внимательно читала правила, то могла бы заметить, что там сказано про отчисление в случае гибели при использовании магии. Чтобы добить твоего мальчика, мне магия не нужна, я достаточно хорошо фехтую. А поскольку вызвал меня он, то моим условием будет поединок на шпагах, без применения магии, – насмешливо сказал он. – Итак, сейчас только от тебя зависит, проткну я его до смерти или только до больничного корпуса. Твое слово?

– Какая же ты сволочь, Штаден! – не выдержала я и даже кулаки сжала, так хотелось его ударить.

– Дорогая, я тебя предупреждал. – Он опять гадко поднял левую бровь. – Теперь во всем, что случится, можешь винить исключительно себя. Последний раз спрашиваю: да или нет?

Одного у него точно не отнимешь – умеет этот гад настоять на своем. Он не оставляет мне другого выхода, кроме как согласиться. А Олаф… Не вечно же он на меня будет обижаться, простит когда-нибудь. Наверное.

– Да, – еле слышно сказала я. – Штаден, давай я твои рубашки починю у себя, а не буду сидеть в твоей комнате?

– Штерн, я тебе больше не доверяю, – насмешливо бросил он. – Мои рубашки слишком мне дороги, чтобы я оставлял их без присмотра. В конце концов, у меня их не так много.

Он развернулся и, небрежно помахивая шпагой, направился к Олафу. Вчера мне казалось, что ненавидеть его сильнее было невозможно, но нет – сегодня этот гад убедил меня в обратном. Ненавидела я его так, что, если бы могла, сама бы вызвала на дуэль и проткнула. И желательно, чтобы целительское крыло ему уже не понадобилось. Грета, молчавшая на протяжении всего нашего разговора, вдруг очнулась и выдала:

– Эрна, да он действительно в тебя влюблен по уши!

– Такое только тебе в голову прийти может! – разозлилась я. – Пожалуйста, не делись ни с кем своими гениальными выводами.

Подруга только выразительно хмыкнула и отвернулась от меня туда, где должно было проходить действо, ради которого мы и пришли. И не только мы – толпа собралась изрядная. Наверняка все втайне надеялись увидеть поражение Штадена. Но и сегодня дуэль закончилась, не успев начаться. Барон только махнул клинком, как шпага Олафа отлетела в сторону, а тот зажал дырку на руке, из которой сразу потекла кровь. Кажется, никто даже не заметил, как это случилось. Я испуганно вскрикнула и бросилась к своему парню, но он меня отстранил и отвернулся. В больничное крыло его отвели без меня, а я лишь расстроенно посмотрела ему вслед.

Я вернулась в нашу комнату, села на кровать и расплакалась. Ну почему, почему я не поехала на практику со всеми? Ничего этого бы сейчас не было. Лучше бы его тогда повесили… Грета пыталась меня успокоить, но безуспешно. Вскоре к ней пришел Марк, и они успокаивали меня уже вдвоем. Надо признать, это у них получилось.

– Простит тебя Олаф, не бойся, – утверждала Грета. – Куда он денется, он любит тебя. Просто ты поставила его в ситуацию, очень непростую для гордости.

– А что это Штаден к тебе пристал? – поинтересовался Марк.

– Мы практику вместе проходили, ты же знаешь, – неопределенно ответила я. – А после того, что он на балу вчера устроил, я ему отчет изрисовала и несколько рубашек по швам распустила.

– Да уж, – хмыкнул Марк, – страсти у вас так и кипят. Помнится, когда мне лет десять было, соседская девочка такими штучками постоянно пыталась мое внимание привлечь. Она еще колючки чертополоха в ботинки засовывала. Можешь взять на вооружение, а то тебе явно свежих идей не хватает.

– Ты что, думаешь, он мне нравится?! – возмутилась я. – Видеть его не хочу, не то чтобы внимание привлекать! – Помолчала немного и мстительно добавила: – А чертополох ему в ботинки я бы с удовольствием насовала. У тебя с той поры не остался?

– Мы с Гретой можем набрать, когда гулять пойдем, – захохотал парень. – Сейчас для этого самое подходящее время.

Они с подругой продолжали веселиться по поводу моих непростых отношений со Штаденом до тех пор, пока он сам не постучал в дверь. Открыла ему Грета. «Муж» недовольно осмотрел нашу веселую компанию и остановил свой взгляд на мне. Очень неодобрительный. Думаю, после такого количества пролитых слез выглядела я не очень привлекательно, но мнение Штадена по поводу моей внешности меня не интересовало, поэтому я тоже на него посмотрела весьма хмуро.

– Время видела? – спросил он. – Пойдем.

Спорить с ним я не стала – куда деваться? Обещала. Мы пошли в его комнату, где он торжественно вручил мне испорченный отчет и стопку чистой бумаги, а я начала переписывать. Радовало лишь то, что Штаден в своих записях был по-военному краток, а значит, страниц было не так и много. Мой отчет был раза в два толще, правда, и писала я его где-то неделю. Но здесь нужно было не сочинять, а просто копировать текст с одного листа на другой, так что справилась я быстро и с довольной улыбкой вручила «мужу» результат.

– Эту страницу переделываешь, – сказал он, просмотрев мою работу.

– Почему это? – возмутилась я.

Да он должен быть счастлив, что я согласилась! А вместо этого высказывает совершенно необоснованные претензии!

– Неаккуратно написала, и строчки вон вверх задрались. Старательней надо работать.

– Не буду я переписывать еще раз. У тебя и в таком виде примут, содержание-то сохранилось без изменения, – не согласилась я.

– Не будешь? – уточнил он.

– Нет, – твердо сказала я.

– Ну что ж.

Он провел рукой над своим отчетом, что-то прошептал, и все посторонние рисунки и надписи исчезли. Я стиснула зубы. Вот гад!

– Зачем я переписывала? – хмуро спросила я.

– В воспитательных целях, чтобы в следующий раз в голову не лезли глупые мысли. Держи рубашки.

– А ты их магией починить не можешь? – подозрительно поинтересовалась я.

– Даже если бы мог, не стал бы, – усмехнулся он. – Ведь куда приятней, когда любимая жена чинит твою одежду.

– Вот и завел бы любимую жену, – проворчала я.

Посмотрела я при этом на него с большой надеждой. В самом деле, если бы завел он себе постоянную… гм… подругу, то и времени, чтобы надо мной издеваться, у него бы не осталось. И желания, скорее всего.

– Проблема, Штерн, многоженство у нас запрещено. Пока роль любимой придется исполнять тебе.

– Тебе блондинки не нравятся, – подколола я его.

– Выбора все равно нет. Если тебя это так расстраивает, можешь перекраситься, – заявил мне барон. – Только я тебе не советую.

– Почему это? – поинтересовалась я.

Даже иголку из рук выпустила. Все же не каждый день появляется возможность узнать мнение столь крупного специалиста по женскому полу. Вот сейчас скажет, что красить такие волосы, как у меня, настоящее преступление. И что я и без этого хороша.

– Ты шей, Штерн, не отвлекайся. Потому что мне без разницы, блондинка ты, брюнетка или рыжая, ты мне в любом виде не нравишься.

Можно подумать, я ему на шею вешаюсь. Принес бы свои рубашки ко мне в комнату и не наслаждался бы сейчас моим обществом. Не нравлюсь я ему, видите ли… Он мне тоже не нравится, но я же не твержу ему это постоянно.

– Вот и не смотрел бы вообще, – пробурчала я, вшивая рукав на его законное место. Все-таки хорошо, что я не порезала рубашки на ленточки, как первоначально хотела, а то что бы я теперь делала? Магией-то я еще восстанавливать не могу!

– Все, – сказала я, сделав последний стежок. – Я пошла.

– Куда это? – поинтересовался парень.

И вид у него был такой, что я сразу поняла – никуда меня сейчас не отпустят.

– К себе, – неуверенно ответила я. – Восстановительно-ремонтные работы я закончила, по уговору могу идти.

– По уговору, – ехидно заявил барон, – ты здесь до утра сидишь.

– Штаден, – возмутилась я, – имей совесть! Ведь что обо мне будут говорить, ты подумал?

– А что обо мне будут говорить, если ты будешь шляться с кем ни попадя и выплывет правда о нашем браке, ты подумала? – спросил он. – Короче, ложись вон на вторую кровать и молчи.

– Сам бы попробовал в корсете поспать, – пробурчала я.

– В чем проблема? – поднял бровь барон. – Не хочешь спать в одежде, раздевайся.

– При тебе? – возмутилась я. – А ты не обнаглел вконец?

– Дорогая, чего ты возмущаешься? – расхохотался он. – Мы с тобой не чужие люди, ты же моя жена.

Да, попытка найти совесть там, где ее никогда не было, позорно провалилась. Я еще немного посидела на стуле в надежде, что эта самая совесть отошла ненадолго и скоро вернется, но либо она уже давно померла в жестоких муках, либо сбежала от такой расправы куда подальше. С тяжелым вздохом я легла прямо в одежде поверх покрывала. Штаден насмешливо хмыкнул, но комментировать не стал.

– Штаден, а почему у тебя соседа нет? – спросила я.

– Потому, Штерн, что ваши мальчики от меня очень быстро сбегают. Боятся. В вашей Магической академии штаны достоин носить разве что только твой Олаф, пожалуй, а остальные не мужики, а тряпки.

– Почему в «вашей», ты же тоже здесь учишься? – удивилась я.

– Я здесь временно, – ответил он. – Пари заключил, что год продержусь здесь. Да и отца позлить хотелось. Он все пытался мне диктовать, как я должен жить. Даже денег пытался лишить, думал, прибегу к нему с извинениями. Но стипендию платят и у нас, и здесь, а на нее прожить можно, если не шиковать. У вас она даже немного больше.

– А из-за чего вы с отцом поругались?

Мой вопрос Штадену не понравился. Он помрачнел, нахмурился и довольно зло на меня посмотрел.

– Так, Штерн, – раздраженно сказал он, – лицом к стенке, зубы сомкнула – и ни звука больше.

Спорить у меня с ним особого желания не было. Да я и вопросы задавала только потому, что глупо как-то находиться с ним в одной комнате и молчать. Поэтому я повернулась к нему спиной, прикрыла глаза и задремала. Когда утром проснулась, Штадена ожидаемо не было, зато на столе стоял великолепный металлический кувшин с водой, который я аккуратно и поставила сверху на дверь, когда ее прикрывала. Даже если этот гад и не обольется, то, может, хотя бы шишку набьет. После удачной подготовки диверсии на занятия я отправилась в отличном настроении, которое продержалось недолго. Общих пар у меня с «мужем» не было, так что узнать, насколько успешно приложил его кувшин, я не смогла. А вот наши девицы косились на меня и перешептывались. Новость, как я спасла Олафа, гуляла по всей академии под номером первым, обрастая такими подробностями, которые мне и в голову никогда бы не пришли. Все это меня совершенно не радовало. Грета тоже злилась на сплетниц, но доказать кому-нибудь свою правоту у нее так и не получилось. После занятий она решительно взяла меня за руку и потащила в нашу комнату.

– Нельзя ему все спускать! – возмущенно сказала она.

– И что ты предлагаешь? Он здесь любого моментально в больничное крыло отправит, – ответила я без особого энтузиазма.

– Вот! – подняла палец подруга. – Ключевое слово «здесь». У нас же есть Военная академия!

И посмотрела на меня очень выразительно.

– Ну уж нет! – твердо сказала я.

Глава 6

– Улыбайся, – ткнула меня локтем в бок Грета. – Мужчины любят дур, а серьезное выражение лица сразу наводит на мысль о том, что в голове что-то есть. Как бы еще выяснить, что их нашивочки значат? А то нам нужен курс пятый-шестой, не ниже… Молодой человек, можно у вас поинтересоваться, что значат вот эти замечательные полоски и крестики? В самом деле? Ой, как интересно! Значит, у вас второй курс, у пятого крестик с загогулинкой, а у шестого два крестика? Нет, спасибо, в кафе мы не пойдем. Всего доброго!

Последние фразы она говорила уже не так доброжелательно и восторженно, как первые. Напротив, ледяной ее тон напрочь отбил у курсанта желание продолжить с ней знакомство в ближайшем кафе. Но ведь сначала она явно ему глазки строила…

– Видел бы тебя Марк, – покачала я головой с осуждением.

Гретина идея мне совершенно не нравилась. Зря я дала себя уговорить!

– Да ладно тебе переживать, – жизнерадостно откликнулась она. – Я ведь с ним в кафе не пошла, хотя мальчик вполне себе. Не бойся, Марк поймет, я же для тебя стараюсь, не для себя. Интересно, здесь вообще старшекурсники ходят или одна мелочь?

Старшекурсники, к моему глубочайшему сожалению, тут тоже ходили. Так что минут через пятнадцать сидели мы с подругой в компании трех молодых людей с шестого курса в ближайшем кафе. Подруга вовсю кокетничала и заливалась серебристым смехом, я задумчиво ела клубничное мороженое, рассматривала курсантов и мрачно размышляла, кого из них придется отдать на заклание Штадену. Блондинистого молчаливого Краузе я отмела сразу, настолько он был похож на моего Олафа. Невысокий темноволосый Крастен показался мне недостаточно серьезным противником для нашего барона. А вот светловолосый, рыжеватый Ведель, на мой взгляд, сам походил чем-то на Штадена, то же изредка прорывающееся высокомерие, те же немного хищные движения уверенного в себе человека. Если из этой троицы кто и может уделать моего «мужа», так только он. Но смогу ли я увлечь его настолько, чтобы он захотел из-за меня сцепиться с моим «мужем»? Ведь военные избалованы женским вниманием уже потому, что носили весьма красивую форму, а этот курсант был еще и довольно привлекателен. Грета под столом постоянно пинала меня по ноге, предлагая побыстрее вливаться в общение, нога уже начинала побаливать, так что я была вынуждена принять решение и включиться в разговор.

– Нас на практику никогда группой не отправляют, – рассказывал в это время Крастен. – Магов распихивают по немагическим группам по два-три человека, чтобы учились взаимодействовать с обычными войсками.

– А в вашей академии разве не только маги учатся? – удивилась я.

Несколько нарочито, конечно. Уж такие подробности у нас все знали. Но надо же с чего-то начинать…

– Нет, конечно, – рассмеялся Ведель, – здесь ведь идет подготовка офицерского состава для всей армии, а в ней отнюдь не только маги. Так что у нас есть магическое и немагическое направления обучения.

Вот хорошо, что именно он ответил – теперь я могу обращаться уже только к нему. И все же не нравится мне эта Гретина идея – глупая она какая-то. Более того, внутри меня почему-то зрела уверенность, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но подругу подводить не хотелось, так что я взяла себя в руки.

– На магическое берут всех желающих с даром? – улыбнулась я ему.

– Отнюдь, у нас набор ограничен, так что бывает до пяти-шести человек на место, – пояснил он мне.

– Надо же, как интересно, – продолжила я улыбаться молодому человеку, который выглядел весьма заинтересованным. – У нас ведь всех берут, я и не знала, что у вас другие требования. А что, армии маги не очень нужны, если у вас такой набор небольшой?

– Добрый день, дамы и господа, – вдруг раздался подозрительно знакомый голос за спиной.

– Привет, Кэрст! – дружно произнесли наши новые знакомые, и подозрение превратилось в твердую уверенность.

Грета повернулась и со счастливой улыбкой помахала Штадену рукой.

– Хотел бы я знать, – вкрадчиво произнес он, – что здесь делают наши прекрасные дамы.

– Однокурсницы твои, что ли? – спросил Ведель и, дождавшись ответного кивка, произнес: – Понятно. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я поухаживаю за Эрной? Тебе же все равно блондинки не нравятся.

Надо же, все вокруг в курсе предпочтений моего «мужа»!

– Буду, – мрачно сказал барон. – Более того, если ты сделаешь такую глупость, я буду вынужден вызвать тебя на дуэль и убить, на что эта блондиночка, видно, и рассчитывает.

На меня с осуждением посмотрели три пары глаз. Этого я вынести не могла.

– Неправда, – возмутилась я. – Я рассчитывала на то, что убьют тебя, не надо вводить людей в заблуждение!

Три пары глаз с интересом воззрились уже на Штадена.

– И вообще, – пошла в нападение Грета, – вот что ты к ней привязался? Ты же ей жить нормально не даешь! Ты ей кто – брат или муж, чтобы следить постоянно?

– Уважаю, Штерн, – неожиданно серьезно сказал этот гад. – Умение держать язык за зубами дорого стоит. А ты даже подруге не проболталась.

С этими словами он взял меня за руку и стащил с нее браслет, продемонстрировав мою брачную татуировку окружающим, а затем и свою.

– Надеюсь, всем все понятно?

Теперь осуждающе посмотрела на меня Грета.

– Ну и сволочь ты, Штаден! – не выдержала я. – Ведь договорились же молчать, пока развод не получим! Если бы ты знал, как я жалею, что тебя тогда не повесили! А ты вместо благодарности за спасение своей жизни портишь мою!

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Ведель. – Можно поподробнее про «повесили»?

Почему бы и не рассказать? Пусть его друзья тоже узнают, какой это неблагодарный тип.

– В Борхене, где мы проходили практику, его приговорили к казни за дуэль и повесили бы, если бы я не согласилась выйти за него замуж, – пояснила я.

– Много человек его на казнь вели? – вкрадчиво поинтересовался Крастен.

Тон его мне совершенно не понравился. Было в нем что-то неправильное.

– Два стражника, – ответила я, парни переглянулись и заржали как лошади. Я подумала и добавила: – И бургомистр!

– Да, бургомистр – это сила! – согнулся от хохота Ведель.

– Что такого смешного вы нашли в моих словах? – возмутилась я.

– Милая инорита, чтобы повесить нашего друга, двух стражников и бургомистра недостаточно. Кэрст уже не первый раз так развлекается, и мне совершенно непонятно, почему он на вас женился.

– Она с таким пылом бросилась на мою защиту, что сказать «я не согласен жениться, лучше вешайте» было бы невежливо с моей стороны, – усмехнулся Штаден.

Его друзья опять заржали, ибо смехом это при всем желании назвать нельзя было. Похоже, в этой ситуации я выгляжу как последняя дура. Ничего, это всегда можно и исправить. Например, стать предпоследней.

– Значит, тебе ничего не грозило? – внешне спокойно уточнила я.

– Абсолютно, – совершенно невозмутимо ответил этот гад, – со мной мог справиться только достаточно сильный маг, а такого в Борхене не было. Мне настолько надоело это тоскливое местечко, что, когда меня арестовали за дуэль, я специально сказал бургомистру, что добью его сыночка, как только тот из лечебницы выйдет. Правда, я думал, что меня просто из города выставят, а этот дурак дальше пошел.

– Значит, это из-за тебя я сейчас в такой идиотской ситуации? – С этими словами я выплеснула уже совершенно растаявшее мороженое прямо в лицо этому недоделанному военному и, схватив подругу за руку, сказала: – Идем, Грета, что-то мы тут засиделись.

К сожалению, мороженое так и не долетело до пункта назначения, а собралось в гладкий розовый шарик и опустилось назад в креманку. А я обнаружила, что не могу сделать ни шагу и с возмущением уставилась на Штадена. Сомнений в том, кто виновен в моем обезноживании, у меня не было.

– Сядь, и давай спокойно поговорим, – предложил он.

– Не хочу я с тобой разговаривать!

– Штерн, давай ты не будешь устраивать семейные сцены при посторонних? – вкрадчиво предложил он.

– У нас нет с тобой никакой семьи, Штаден, все окружающие в курсе, – с отвращением сказала я.

– Кэрст, ты не прав, – внезапно сказал Ведель и, не успела я обрадоваться поддержке, продолжил: – Ну какая она теперь Штерн, она теперь Штаден. Леди Штаден.

И эта троица опять захохотала. А я от неожиданности села на стул. Как-то раньше мне эта мысль в голову не приходила, даже когда я о баронском титуле думала.

– А ведь точно, – удивленно выдохнула Грета. – Ты же за него замуж вышла. Слушай, это ведь получается, что ты должна об изменении фамилии нашей кураторше сказать.

– Я. Не. Меняла. Фамилию, – четко выговаривая каждое слово, произнесла я. – Меня вполне устраивает собственная. К фамилии «Штаден» я испытываю глубокое отвращение. Леди Кларк сообщать ничего не надо, все равно мы разведемся в следующем году.

– Вы так в этом уверены? – поинтересовался Ведель.

– Во всяком случае, попробуем, – твердо ответила я. – Давайте прекратим обсуждение моей фамилии. Хорошо, Штаден, я тебя слушаю.

– Предлагаю о нашем браке больше никому не сообщать. В своих друзьях я уверен, надеюсь, твоя подруга тоже не из болтливых. Твое поведение вынудило меня все рассказать. А то вдруг в твою голову опять придет дурная мысль искать кого-нибудь в нашей академии, чтобы свести со мной счеты.

– Тебя здесь слишком хорошо знают, чтобы связываться, – усмехнулся Крастен.

– Так она, – небрежный кивок в мою сторону, – не собирается докладывать, с кем придется иметь дело в случае чего.

Все синхронно повернули голову в мою сторону и оценивающе посмотрели, затем Ведель сказал:

– Леди Эрна, все здесь присутствующие могут подтвердить, что ваш муж уделает любого, кто в настоящий момент учится в нашей академии, ну разве что кроме преподавателя по магическим боям, лорда Стоуна, так у того и опыта значительно больше, – а потом повернулся к Штадену и сказал: – Слушай, Кэрст, ты теперь с отцом можешь помириться, вы ведь разругались из-за того, что он женить тебя хотел.

– В самом деле, – задумчиво сказал тот, – как-то я об этом не подумал. Придется ее с отцом знакомить, да еще и показывать ему нашу пылкую любовь.

Меня аж всю передернуло от возмущения:

– Еще чего не хватало! Не буду я ни с кем знакомиться! Мы разводиться собираемся, если вы не забыли.

Никакие уговоры на меня не подействовали – мне была отвратительна сама мысль притворяться влюбленной в Штадена. Ибо испытывающих к нему нежных чувств девиц и без меня хватало. Да при желании он ими может целый дилижанс загрузить и сразу всех оптом отцу показать. Что я ему и посоветовала. «Муж» скривился – моя идея ему по душе не пришлась, но промолчал. Но его молчание мне не понравилось, так как было очень похоже, что он что-то задумал. Что-то для меня неприятное. Его товарищам по предыдущему месту учебы сама возможность представить меня отцу Штадена не давала покоя до тех пор, пока мы с Гретой не решили, что пора нам и в общежитие возвращаться. «Муж» милостиво вызвался нас проводить, а напоследок пригласил друзей заглянуть как-нибудь к нему в гости. Те с энтузиазмом согласились.

Глава 7

Со «свекром» знакомиться я отказалась наотрез. Я находиться рядом со Штаденом не могла, не то что представить, как мы будем изображать счастливую семейную пару. Еще я собиралась рассказать правду Олафу. Уж если этот недоученный военный маг все выкладывает своим друзьям, то мне он запретить никак не может. С Гретой тоже нехорошо получилось. Она ругала меня всю обратную дорогу, не обращая внимания на идущего рядом Штадена, да и в общежитии продолжала злиться. По ее словам, я должна была сразу же все рассказать, ведь мы подруги. Я ей объясняла, что мне попросту стыдно было за такой идиотский поступок с моей стороны и, кроме того, одна только мысль о Штадене настолько меня выводит из себя в последнее время, что лишний раз и думать о нем не хочется. Подруга подулась, подулась и простила. Все-таки у Греты золотой характер, повезло с ней Марку.

Я долго собиралась с духом, но в перерыве между занятиями решила подойти к Олафу. После дуэли со Штаденом он усиленно делал вид, что меня не замечает, – не только не обращался, но даже не смотрел в мою сторону. Меня это ужасно расстраивало, просто до слез.

– Олаф, нам надо поговорить.

– Я сказал, что не буду с тобой разговаривать. – Он даже не повернулся ко мне.

– Хорошо, не разговаривай, просто выслушай. – Я схватила его за рукав и потянула к окну, подальше от любопытных ушей нашей группы. Парень неохотно за мной последовал и начал заинтересованно изучать улицу, все так же не глядя на меня. – Дай слово, что никому не расскажешь то, что сейчас от меня услышишь.

– Даю слово, – пробурчал он, но на меня так и не посмотрел.

Я вздохнула, несколько нарочито, но он не обратил на это ни малейшего внимания и продолжал изображать полное безразличие той частью лица, что я могла видеть. Тянуть с разговором было нельзя – перемена скоро закончится, так что я выпалила:

– Во время практики я случайно вышла замуж за Штадена.

– Как это можно случайно выйти замуж? – округлившимися глазами Олаф уставился на меня.

Мне удалось привлечь его внимание, но, увы, заинтересованность была только в моем ответе, не во мне. Я опять вздохнула и собралась с силами для дальнейшего разговора.

– Я думала, его повесят, поэтому согласилась, – мрачно сказала я. – То есть я согласилась, чтобы его не повесили, а не потому, что надеялась, что сразу овдовею. Теперь мы не можем получить развод, потому что наш брак Богиня благословила. Вот Штаден и требует, чтобы я ни с кем не встречалась, пока мы в браке. Ты не думай, у нас с ним ничего нет, он ко мне даже не пристает.

– А я не думаю ни о нем, ни о тебе. – Олаф высвободил рукав, отвернулся от меня и пошел к группе.

Вот как. Получается, он меня бросил? Я с трудом, но удерживалась от слез. Прилюдных сцен от меня никто не дождется. Вон как Фогель хищно уставилась, хватит с нее того представления, что устроил мой друг. Или теперь уже бывший друг?

– Что Олаф сказал такого, что на тебе лица нет? – подошла Грета.

– Сказал, что не думает ни обо мне, ни о Штадене, – тихо ответила я. – Грета, этот сволочной барон разбил всю мою жизнь! Получается, что он полностью лишил меня возможности встречаться хоть с кем-то, а сам постоянно развлекается! Я это так не оставлю!

– Что ты можешь сделать? – удивилась подруга.

– Пока не знаю, но не оставлю точно.

Во мне зрела твердая решимость отомстить. Я была ужасно зла на Штадена. Следующей парой у нас была Общая магия, лекции по которой читаются всему потоку, поэтому я была вынуждена любоваться, как Штаден сидит рядом со своей очередной пассией и они мило воркуют, не обращая внимания на преподавателя. Я косилась на них и думала, что же я могу сделать, чтобы осложнить штаденовскую жизнь. Пойти по пути «мужа» и бить всех его девушек у меня не получится. Во-первых, их слишком много, а я одна. Во-вторых, если дело дойдет до драки и, соответственно, вырывания волос, то я в заведомом проигрыше – у его нынешней девицы более тяжелая весовая категория, а волос столько, сколько она у меня всего за один рывок выдерет. Остаться без скальпа ради сомнительного удовольствия проучить Штадена я не готова. Тем более что ему ничего не стоит заменить одну лысую дуру на другую, но уже с волосами. То есть этот способ мне точно не подходит.

В магии он заметно сильней – в кафе я даже не поняла, как он меня к месту приморозил, и как убрал заморозку, тоже не заметила. И тут меня осенило. Есть один предмет, который в военной академии преподают намного хуже, чем у нас, – артефакты. А что, если зачаровать что-нибудь так, чтобы приводит он свою красотку к себе, а ей какая-нибудь святая Инесса, покровительница брака, является и укоризненно головой качает? У нас артефакты преподавали с начала первого курса, знала я этот предмет очень хорошо. А если вдруг что-то и подзабылось, никто не мешает мне справочник взять. Сама не разберусь, можно Гретиного Марка привлечь, он уже на четвертом курсе, должен знать и уметь больше, чем мы.

Идея меня настолько воодушевила, что я еле дождалась перерыва и помчалась в нашу комнату, где взяла вожделенный справочник. Обложка у него была довольно потрепана и изрисована всякой ерундой, да и привлекать внимание к нему не хотелось, поэтому я взяла на Гретиной полке розовую бумагу с цветочками и обернула книгу. Надеюсь, подруга на меня не обидится. Справочник стал выглядеть очень легкомысленно, на что сразу обратил внимание Штаден, когда я вернулась в аудиторию:

– Что, Штерн, читаем всякую ерунду в духе «Он в порыве страсти бросил ее на кровать, но промахнулся»?

Я не стала ему отвечать и даже не обиделась за это высказывание, потому что он подал великолепную идею: если кровати начнут от них с девицей убегать по всей комнате, свидание у него точно сорвется. Вдруг его очередная пассия окажется устойчивой к укоризненным взорам фантома? Бегающая кровать намного надежнее: если Штаден попытается в порыве страсти свою очередную пассию туда бросить, вместо романтического вечера им предстоит поход к целителям. Возможно, что со временем он натренируется, разовьет еще сильнее мускулатуру и будет бросать с учетом убегания кровати и магического удержания. Глазомер опять же улучшит. Для него как для будущего военного мага – сплошная польза. Мозги заняты, руки заняты, и совсем не до меня. Значит, решено – сначала святая Инесса, так, чтобы ее видела только девица, а если ее это не проймёт, тогда им придется устраивать погоню за мебелью! Лектор тихо бубнил что-то себе под нос, а я читала захватывающие описания изготовления артефактов. Да это в тысячу раз интереснее каких-то жалких любовных романов! Там все так понятно и предсказуемо – встретились, поборолись за свое счастье, даже если не поняли, за что боролись, и в конце концов обрели друг друга. А в артефактах можно столько заклинаний скомбинировать, сколько вариантов ни один романист не придумает. Была бы только сила, которой у меня не так много, поэтому от энергоемких заклинаний пришлось отказаться. Сразу выяснилась неприятная деталь: если для иллюзии можно взять маленький предмет, например, булавку, то для того, чтобы двигать предметы магией, требовалось что-то либо объемное металлическое, либо дорогущий ювелирный самоцвет. На большие денежные траты ради Штадена я была не готова, а лишний объемный металлический предмет в своей комнате он вряд ли не заметит – при таком конкурсе в их академию идиоты туда попадать не должны. И тут мне вспомнился замечательный кувшин в его комнате, надеюсь, он не помялся от контакта с головой этого гада! К сожалению, результата своей диверсии я так и не узнала, хотя меня и подмывало напрямую спросить у своего «мужа», как ему понравилось. В идеале, конечно, нужно бы и зачаровать именно тот кувшин, что стоит во вражеской комнате. Вот только это времени требует, а хозяин может пропажу заметить. Придется купить такой же, хорошо, что кувшин обычный – такие даже в лавке рядом с академией продают. План составился быстро. Я еле досидела до конца лекции, подскочила и понеслась к выходу. Удивленная Грета пыталась меня задержать, но после моего объяснения захихикала и пошла со мной.

Чаровали мы вместе. Благодаря Грете иллюзия у нас получилась замечательной. Все-таки, чтобы сделать ее качественной, нужны художественные способности, которых у меня нет. Святая укоризненно смотрела, сурово сдвинув брови, и неодобрительно качала головой. Если под таким взглядом девица сможет хотя бы целоваться, у нее очень крепкие нервы. Иллюзию мы запихали в булавку, магии эта красота требовала всего ничего. И приступили к кувшину. Задача была сдвинуть кровать при попытке хотя бы сесть на нее. Пропыхтев с полчаса, желаемого мы добились – кровати бегали по всей комнате, даже на потолок левитировали, если рядом было больше одного человека. На это ушло почти три четверти моего и половина Гретиного резерва. Все сливать сегодня нельзя – у нас практические занятия впереди, но и так на пару дней Штадену должно хватить развлечений. Мы чуть передохнули и пошли в мужское общежитие.

– Как в его комнату попадем? – деловито спросила подруга.

Я задумалась. Почему-то раньше мне этот вопрос в голову не приходил. Те два раза, что Штаден меня туда притаскивал, с замком он не возился. Может, и сейчас нам повезет? Так и получилось – я лишь чуть толкнула дверь, как она распахнулась. Интересно, Штаден совсем не боится, что к нему гости без приглашения ходить будут, да еще и с самыми черными намерениями? Грета заходить не стала, чтобы не сработали наши артефакты и не начала бегать мебель. Но мне ее помощь сейчас не была нужна. Булавку я воткнула в подрубочный шов штор так, что при беглом осмотре ее заметить было совершенно невозможно, так как снаружи торчала только крошечная головка, почти не отсвечивающая. Заменила кувшин на столе, и мы с чувством выполненного долга отправились на занятия. Хорошее настроение не покидало меня до обеда, ровно до того момента, когда к нам с Гретой за столик подсел Штаден, аккуратно поставил свой поднос и вкрадчиво поинтересовался:

– Штерн, что ты делала в моей комнате?

– Штаден, мне делать больше нечего, как по твоим комнатам ходить, – не моргнув глазом ответила я. – С чего ты взял, что я там была?

– Ты лекции прогуляла!

– Мы с Гретой по лавкам ходили, – отрезала я. – И даже купили кое-что необходимое.

Грета с трудом сдержала зародившийся смешок, что было отмечено Штаденом задумчивым взглядом. Но допрашивать он продолжил меня:

– Да? Сигналки в моей комнате утверждают, что ты была именно там, правда, почему-то без Греты.

Зря мы рассчитывали, что он не заботится о сохранности своей комнаты. Теперь нужно выяснять, как эти самые сигналки выявить и обмануть, так как на кувшине я останавливаться не собиралась. Можно, конечно, и с кувшином продолжить, теперь для этого мне контакт с ним не нужен. Чтобы сразу лилась холодная вода на темечко этому гаду, стоит ему лишь в комнату зайти. Я представила эту картину и мечтательно улыбнулась.

– Дорогая, я жду ответа, – напомнил о себе Штаден, которому моя улыбка совсем не понравилась.

– Жди, – спокойно согласилась я и начала тщательно пережевывать овощное рагу.

Вот умеют наши повара иногда так вкусно готовить, что просто не оторваться!

– Ответа не будет? – уточнил он.

Я отрицательно покачала головой. Не говорить же ему, что я как приличная жена пришла собрать его грязные вещи в стирку? С него станется всунуть тюк белья и похвалить за энтузиазм. А ничего другого мне в голову не приходило.

После занятий мы с Гретой мирно сидели на скамеечке напротив мужского общежития – интересно же посмотреть на реакцию штаденовской пассии. Я переписывала пропущенные лекции, взятые у Фогель, у нее в нашей группе самый разборчивый почерк. Грета посматривала по сторонам, чтобы не прозевать начало работы наших артефактов. Штаден появился почему-то один, покосился на нас, хмыкнул особенно гадко, но говорить ничего не стал.

– Чего это он один пришел? – раздосадованно сказала Грета. – Мы зря, что ли, тут сидим?

– Не нервничай. Может, его подружка еще подойдет, – попыталась я ее успокоить.

Но сама я тоже расстроилась не меньше. Столько трудов, а где результат? Вдруг он все уже обнаружил? Хотя мы старательно маскировали артефакты, фонить они не должны, но кто знает, на что этот гад способен. Учили же его в Военной академии чему-то все эти годы?

– Не подойдет, – вдруг хихикнула подруга, – но результат все равно увидим, ну, или услышим.

Тут я тоже увидела штаденовских друзей из Военной академии. Троица весело переговаривалась и посмеивалась, но целеустремленно шагала к мужскому общежитию, не особо отвлекаясь. Нас они тоже заметили и радостно замахали руками. Но к нам направился только один, а двое остальных продолжили идти, куда и собирались. Ведель подошел, вежливо с нами поздоровался и спросил:

– Простите, Эрна, вы действительно вчера искали человека, способного вызвать Кэрста на дуэль?

– Действительно. Но это идея Греты, – ответила я. – Сама бы я на это не решилась.

– Мне показалось, вы выбрали для этой цели меня?

– Нет, не показалось.

– Можно вас спросить о причинах?

– Вы мне показались наиболее сильным. Разве это не так?

– Так. – Он довольно заулыбался. – Эрик и Ролф намного меня слабее, а у меня на дуэли с Кэрстом действительно есть шанс, и неплохой.

Я пожала плечами. Сейчас меня это совершенно не интересовало: все равно курсанты отказались драться, а мы с Гретой с замиранием сердца ждали работу наших артефактов. Я и сейчас в разговоре постоянно косилась на мужское общежитие, но там пока ничего интересного не происходило.

– Скажите, Эрна, – неожиданно произнес Ведель, – если бы вы не были замужем за моим другом, вы согласились бы встречаться со мной?

Его вопрос был настолько неожиданным, что мы с Гретой отвлеклись от штаденовского окна и изумленно посмотрели на парня. Ведель не смутился, он все так же внимательно на меня смотрел и напряженно ждал ответа. Для полного счастья мне не хватало только еще одного недоученного военного мага!

– Нет, – честно сказала я.

– Почему?

– Я люблю другого.

– Штадена? – убито спросил он.

Грета за моей спиной поперхнулась от смеха, но я ее радости не разделяла.

– Штадена и без меня есть кому любить, – возмущенно сказала я. – Я в клуб его поклонниц не собираюсь записываться.

Тут все и началось. Из открытой форточки послышался громкий хохот, мы с Гретой расстроенно переглянулись – святая Инесса не нашла понимания в огрубевших военных сердцах, а вот девица наверняка бы визжать начала.

– Что там происходит? – спросил Ведель, на которого мы совсем перестали обращать внимание.

Мы ему не успели ответить, как до нас донеслись грохот и такая выразительная многоступенчатая ругань! Да, святые, они такие – вовремя не покаешься, так и огребаешь по полной! Судя по высказываниям, полет кроватей удался на славу.

– Сразу видно, что у вас есть курс прикладной лингвистики по армейским ругательствам. Такая длинная тирада, и ни одного повторения, – восхищенно сказала Грета. – Кто это такой изобретательный? Нужно попросить его повторить под запись.

– Это Крастен, – усмехнулся наш собеседник. – Вы мне объясните, что там происходит?

– Штерн! Сюда! Быстро! – раздался командный голос из окна.

Это он мне? Наглость некоторых не имеет границ! Ага, вот прямо сейчас бегу! Хотя бежать пора, только в другую сторону. Я посмотрела на Грету, она поняла меня без слов.

– Ой, с вами было так интересно, Дитер, – пропела она, – но нам столько надо к завтрашним занятиям сделать. Правда, Эрна?

– Да, нам пора. Было приятно вас повидать, – церемонно сказала я.

Мы порысили в сторону нашего общежития, переглядываясь и хихикая на ходу. Не добежали мы метра два. Штаден схватил меня за руку и опять потащил к себе.

Причины для злости у него были. В комнате творился сущий бардак. Одна кровать гордо висела под потолком, другая жалобно жалась к стенке и выглядела по-настоящему несчастной. По полу были разбросаны тетради и несколько учебников. Посреди комнаты висел фантом святой и укоризненно смотрел почему-то только на Крастена. Тот хихикал и пытался обойти наше творение кругом, но оно неизменно поворачивалось к нему лицом. Пришедший за нами Ведель с интересом осматривался.

– Штерн, быстро все убрала, – скомандовал Штаден.

Убрать? Это он погорячился. Бытовые заклинания у меня всегда выходили отлично. Заклинание «липучки» – и по полу заклубился маленький смерч, собирая все в один компактный шарик. Я особо не присматривалась, но три носка и один шейный платок туда точно попали, бумагу это заклинание, к сожалению, обходит, так что пара учебников, валяющихся на полу, не пострадали.

– Убрала. Сам выбросишь? – Я торжественно вручила «мужу» шар мусора.

– Да у вас тут очень весело! – расхохотался Крастен. – С такими девочками точно не заскучаешь.

– Грета в восторге от вашего выступления, – вспомнила я. – Может, запишете ей свою речь?

– Я лучше ей лично повторю, – заявил он.

Штаден раздраженно вертел в руках шар мусора и пытался выдрать из него хотя бы один носок, но заклинание не зря называлось липучкой, все, что попадало в шар, достать было уже невозможно, во всяком случае в целом виде.

– Дорогая, что это значит? – ледяным тоном спросил он.

– Ты просил убрать? – удивилась я. – Мне для тебя ничего не жалко – смотри, какой теперь идеально чистый пол в твоей комнате. Осталось только книги с тетрадями собрать, но мне кажется, что ты с этим и сам справишься. Будущему военному магу это должно быть несложно.

А что? Если уж человек мечтает служить в нашей доблестной армии, пусть учится правильно формулировать приказы. Кроме того, с чего это он взял, что имеет право мной командовать?

– Так, – жестко сказал Штаден. – Убираешь свое произведение из центра комнаты и ставишь кровати на место.

– Я? Кровати? – возмутилась я. – Я тебе не грузчик их двигать. Твои друзья их распугали, вот пусть на место и ставят.

Мой «муж» задумчиво осмотрел прекрасную, заставляющую мою душу петь картину в своей комнате – фантом, шарахающиеся кровати, громко ржущих друзей, шар мусора в руках, – нахмурился и решил попробовать по-другому.

– Эрна, – неожиданно ласково сказал он, – тебе так понравилось ночевать в моей комнате? Если все на место не вернешь, обещаю, будешь ночевать сегодня не только в моей комнате, но и в моей постели.

– Сомневаюсь, что ты в состоянии выполнить это обещание, – ядовито заметила я. – Ты сначала догони кровать, а потом угрожай.

– Легко, – ответил он, притянув магическим захватом ту, что висела под потолком. Бедная мебель буквально дрожала от омерзения, но вырваться не смогла. – Я могу всю ночь ее так продержать, уверяю.

– А сил-то хватит? – не сдавалась я, но уже не с таким напором – уж больно уверенным этот гад выглядел.

– Предлагаешь проверить? – промурлыкал он. – Я только за.

Его поведение возмутило меня до невозможности:

– Неужели тебе не достаточно твоих девиц?

– О, да ты ревнуешь?

– Еще чего не хватало!

Я просто кипела от злости. Чего выдумал! Буду я ревновать такое ничтожество!

– Тогда что это значит? – Он показал рукой на творящееся в комнате безобразие.

– Если у меня здесь нет личной жизни, то и у тебя не будет, – нахально сказала я ему.

– Что, сбежал твой Олаф? – ехидно спросил он.

От его слов мне неожиданно стало очень больно. Я махнула рукой, дезактивировав оба артефакта, повернулась и пошла к себе. Я не собиралась обсуждать моего Олафа с этим гадом. Кровати с облегченным стуком приземлились на пол. Я запоздало подумала, что сначала нужно было убедиться, что под ними никого нет. Оглядываться я не стала – возмущенных криков нет, значит, никто не пострадал. А если и пострадал, то возмутиться уже не мог.

– Неплохо она тебя уделала, – заметил за моей спиной Ведель.

Признание заслуг со стороны курсанта меня не порадовало. Что ответил Штаден, я не слышала, слишком далеко ушла, да и неинтересно мне это было.

Когда я пришла в комнату, Грета уже вовсю рассказывала Марку о нашей диверсии и от души хохотала. Только ее жениху было совсем не так весело, как нам.

– Вы не слишком над ним издеваетесь? – спросил он.

– Поверь, он этого заслуживает, – ответила Грета. – Я тебе сейчас все рассказать не могу, слово дала.

– Он еще не этого заслуживает, – мрачно подтвердила я.

– Девочки, вы бы лучше над кем другим извращались, – неожиданно серьезно сказал Марк. – В Эрну он влюблен и будет до какого-то предела терпеть ее выкрутасы, а вот на тебе, Грета, может отыграться за обеих.

– Насчет «влюблен» ты ошибаешься, Марк, – в тон ему ответила я, – и очень. Но Грету я постараюсь больше не впутывать.

Наверное, он прав, что беспокоится о моей подруге. А для Штадена у меня еще найдется пара приемчиков. Пусть не думает, гад, что так легко отделался. Не я начала эти военные действия и сдаваться на его милость не собираюсь. Кто мне помешает активировать эти артефакты завтра? Для этого мне даже в его комнату заходить не надо. Засыпала я почти счастливая. Главное, завтра после нового задействования артефактов засесть где-нибудь подальше, чтобы «муж» меня не нашел.

Глава 8

Утро для меня началось очень печально. Нет, мы с Гретой не проспали и даже успели плотно позавтракать. Только в начале первой же лекции в аудиторию заглянула секретарь ректора инора Даббс, укоризненно на меня посмотрела и сказала:

– Студентка Штерн, к ректору.

Когда я направилась к выходу, по аудитории пронеслись шепотки, лектор неодобрительно молчал и смотрел так, словно собирался запомнить, кому на экзамене задавать дополнительные вопросы по этой теме. Радовало, что снимают не с практического занятия, которое придется потом отрабатывать. Других поводов для радости не было.

Раньше я ни разу не была в кабинете ректора – студентов туда без особой необходимости не приглашают. Кабинет был невелик, гораздо меньше ректорской приемной. Мебели там тоже было всего ничего: сейф, шкаф с толстыми талмудами по магии да письменный стол с креслом, мягким даже на вид. Два дополнительных стула – для меня и куратора нашей группы, леди Кларк – занимали все оставшееся свободное место. Леди Кларк уже сидела, величественно выпрямившись, и вела неторопливую беседу с хозяином кабинета. Сначала я обрадовалась, что не останусь без поддержки перед ректором, а потом посмотрела на ее недовольное лицо и испугалась еще больше.

– Инорита, то, что вы устроили вчера в мужском общежитии, это ни в какие рамки не лезет, – экспрессивно сказал ректор. – Вы подписывались при поступлении под правилами проживания! Там черным по белому написано, что использование магических заклинаний выше первого уровня допустимо только в специально оборудованных помещениях академии под наблюдением преподавателя. Ваш артефакт, сделанный из кувшина, тянет по меньшей мере на четвертый. Какое безобразие! А если бы гостей лорда Штадена кровати придавили? Какой был бы позор для нашей академии!

Зачем он выдумывает всякую ерунду? Ничего же такого не случилось. Да и штаденовские дружки – это не наши скромные девочки-первокурсницы, за себя они точно смогли бы постоять. Военных магов какими-то жалкими кроватями не придавишь.

– Эти гости – маги из Военной академии, шестой курс, – не выдержала я. – Ничего бы с ними не случилось!

Леди Кларк неодобрительно покачала головой на мой выпад, но промолчала.

– Что-то я не слышу раскаяния в вашем голосе, – раздраженно сказал ректор. – Хотя то, что они были из Военной академии, несколько вас оправдывает. Все-таки противостояние между нашими учебными заведениями имеет давнюю историю. И что, неужели они не смогли отключить ваш артефакт?

– По-моему, они и не пытались это сделать, – начала я вспоминать вчерашние события.

– Может, написать докладную записку об уровне их магической подготовки? – задумчиво сказал ректор, постукивая пальцами по столешнице. – Теперь мне даже жаль, что обошлось. Какие могли бы быть заголовки! «Учащиеся выпускного курса Военной академии раздавлены взбесившимися кроватями!»

– Лорд Гракх! – шокированно выдохнула леди Кларк.

– Э-э-э… – смущенно протянул он. – О чем это я? Так вот, студентка Штерн, объявляю вам выговор и отработку в библиотеке с сегодняшнего дня на две недели по два часа в день. Если у вас так много свободного времени, то грех его не использовать. При повторном нарушении так легко не отделаетесь, имейте в виду. В виварий отправитесь. И еще, для решения проблем, возникающих между студентами, у нас есть великолепно защищенная комната для магических дуэлей. Вот там можете делать все, что угодно. Хоть четвертого уровня заклинания используйте, хоть пятого. Всего хорошего.

Комната для магических дуэлей? Шутник наш ректор. Знает, что там я Штадену не противник. Я даже пикнуть не успею, как окажусь в лекарском крыле. Если он заявит, как тогда Олафу, что драться со мной будет только на шпагах, у меня ни единого шанса не будет до него дотянуться. Но если применять магию, да так, чтобы он это не сразу заметил, то могут быть и варианты, тем более что прямо сейчас мне в голову пришла одна замечательная идея…

Леди Кларк посчитала, что разговора с ректором мне явно недостаточно, из его кабинета она вышла вместе со мной и повела в свой.

– Эрна, – начала она, лишь только мы уселись, – что происходит между тобой и лордом Штаденом?

– Это он на меня ректору нажаловался? – ответила я вопросом на вопрос.

И пусть у меня не было в этом сомнений, но хотелось еще раз найти подтверждение его отвратительной натуре. Вот как у нас учат военных магов – при малейших сложностях бежать к ректору с докладом.

– Нет, не он, – разочаровала меня куратор. – Дежурный преподаватель засек выброс магии. В тот момент его не было на территории академии, и он не смог подойти сразу, за что уже получил выговор. То, что нахулиганила именно ты, донес он. И если тебе интересно, все, присутствовавшие тогда в комнате, утверждали, что развлекались они. Но вернемся к моему вопросу. Что происходит между тобой и лордом Штаденом?

Вопрос был мне неприятен, но еще более неприятным для меня было то, что я не могла на него честно ответить. Я тяжело вздохнула и сказала:

– Ничего.

– В день бала он проволок тебя через всю академию. На следующий день подрался на дуэли с Зольбергом, после чего тому потребовалась помощь целителя. Затем ты ночевала в комнате Штадена, о чем уже не судачит только ленивый. А вчера ты развлеклась в его комнате с заклинаниями, запрещенными вне специальных помещений. И после этого ты утверждаешь, что между вами ничего не происходит?

Я промолчала. В самом деле, что тут можно сказать? Со стороны наши отношения со Штаденом выглядят совсем не так, как на самом деле.

– Эрна, – продолжила леди Кларк, – ты всегда была очень выдержанной девушкой. С кем-нибудь другим я бы не стала вести подобный разговор. Вступать в какие-либо отношения со Штаденом – очень большая ошибка с твоей стороны. Вы с Олафом – такая чудесная пара. Я только успела порадоваться, что вы с ним наконец-то перебороли смущение и стали встречаться, и тут такой выверт с твоей стороны. Эрна, этот барон переступит через тебя и через пять минут забудет, что ты вообще есть. Олаф – он совсем не такой, и он тебя любит. Подумай об этом.

Я подумала об этом и расплакалась. Меня саму настолько измучила сложившаяся ситуация, что я решила для себя, что при следующей поездке на практику возьму в ректорате точную инструкцию по доставке тел погибших одногруппников, но замуж ни за кого никогда ни при каких условиях не выйду. Главное, чтобы развод удалось получить. При виде моих слез леди Кларк растерялась, засуетилась, налила мне стакан воды и начала успокаивать:

– Эрна, девочка моя, ну что ты, в самом деле? Я совершенно не хотела тебя обидеть. Мне так нравитесь вы с Олафом, поэтому хочется, чтобы у вас все было хорошо.

Воду я выпила, но облегчение не пришло, даже когда я полностью выплакала все слезы, стало только еще хуже. И в таком ужасном виде, с красными глазами, распухшим носом и больной головой, пришлось мне идти на лекцию. Лектор никак не отметил мой приход на занятие и продолжил монотонно вычитывать текст с бумажки. Я подсела к Грете, и та стала сразу меня пихать локтем в бок, чтобы узнать, что же такого мне наговорили, что я так расстроилась. Но рассказывать что-либо во время лекции чревато тем, что преподаватель в лучшем случае выставит нас обеих, а в худшем – напишет докладную ректору, общение с которым не очень-то и приятно. А потом еще и на экзамене припомнит. Так что пришлось подруге подождать до перерыва. Но зато на перемене она сразу повернулась ко мне и потребовала рассказать ей все-все-все.

– Ректор сказал, следующие две недели я отрабатываю по два часа ежедневно в библиотеке, а при следующем нарушении он отправит меня на отработку в виварий, – тихо поясняла я подруге. – И еще он заявил, что подобного рода выяснения отношений должны разрешаться дуэлью.

У сидящей рядом с нами Фогель даже уши вытянулись, так ей хотелось узнать, за что меня вызывали к ректору. Если она и дальше будет продолжать подобные упражнения, то по длине ушей вскорости может перегнать эльфов. Надеюсь, что ничего она не услышала, незачем ей дальше распускать обо мне слухи.

– Дуэлью? Со Штаденом, что ли? Он как это представляет? – пораженно выдохнула Грета.

Я только плечами пожала – что там думает по этому поводу ректор, осталось для меня совершеннейшей загадкой. Вряд ли он рассчитывал на то, что мы со Штаденом решим возникшую между нами проблему в том самом защищенном зале, скорее – что я откажусь от своей мести.

– А плакала ты чего? – не унималась подруга. – Библиотека – это вполне терпимо.

– Потом мне выговаривала леди Кларк, – вздохнула я. – Она считает, что я влюблена в Штадена.

– Нужно было ей все рассказать, – заявила подруга. – Леди Кларк заслуживает доверия.

– Наверное. Только когда она начала говорить про Олафа, я ни о чем рассказывать не могла, – грустно пояснила я. – Да и думать тоже.

При этих словах я невольно посмотрела в сторону парня. Он сидел, полностью погрузившись в чтение своего конспекта, и ни на кого не смотрел. За что он так со мной? Я ему все рассказала как есть. Или он считает, что раз остальные об этом не знают, над ним будут подшучивать из-за моих отношений со Штаденом?

– И что теперь? – поинтересовалась подруга. – От мести отказываешься?

– Ну нет, заклинания первого уровня разрешены, – твердо ответила я. – Можно поиграть с левитацией и разбрызгиванием краски через окно. Но это получится только один раз. Дальше Штаден наверняка защиту поставит.

– Это уже порча имущества, ректор опять разозлится, – заметила Грета.

– Можно взять что-нибудь быстро разлагающееся, за час-полтора, к примеру. У меня цель – Штадену свидание испортить, а не окрасить ему на всю жизнь физиономию в синий или зеленый цвет.

– Логично.

– А потом… Помнишь, что курсанты говорили? Что на дуэли со Штаденом может справиться только их преподаватель по магическим боям лорд Стоун?

– Что-то такое припоминаю, – неуверенно протянула подруга. И тут ее осенило: – Ты хочешь попробовать стравить его со Штаденом?! Как ты это собираешься делать?

– Честно говоря, стравить их со Штаденом вряд ли возможно, – рассмеялась я. – Я сейчас совсем о другом говорю. У них на доске объявлений перед академией висел плакат о наборе всех желающих на курс по магическим боям с использованием холодного оружия. Ведет этот курс лорд Стоун. Стоимость не очень высокая. Занятия уже скоро начинаются…

– Ты собираешься вызвать Штадена?! – округлившимися глазами смотрела на меня Грета.

– Да, – невозмутимо подтвердила я. – Если никто из мужчин не способен защитить мою честь из страха перед Штаденом, то придется это делать мне.

– Ну ты даешь… У тебя же проблемы с фехтованием, а Штаден – лучший не только тут, но и у военных.

Грета была совершенно права. Фехтование я, мягко говоря, не любила и всячески от него увиливала. Я считала, что данная наука девушке ни к чему. Зачет получила, и ладно. Кто же знал, что мне оно будет настолько необходимо? Правда, мне почему-то казалось, что, даже если бы я не пропустила ни одного занятия, шансов победить в чисто фехтовальном поединке у меня все равно не было бы.

– Есть у меня одна идея, – неопределенно сказала я. – Проблема в том, что, чтобы ее осуществить, мне необходимо отбить хотя бы один выпад этого гада.

Следующая пара у нас была общая со Штаденом. Он пришел практически перед началом лекции и нахально сел рядом со мной. Я недовольно на него посмотрела. Он ответил мне непонимающим вопросительным взглядом.

– Штаден, – как можно спокойнее произнесла я, – тебе места в аудитории мало? Сядь, пожалуйста, куда-нибудь подальше от меня. И так наша куратор считает, что я из-за тебя Олафа бросила.

– В самом деле? Она скоро убедится, что это не так. – Он небрежно мотнул головой мне за спину.

Я невольно оглянулась и почувствовала, как что-то около меня осыпалось со звоном и весь мир потерял краски. Олаф, мой Олаф сидел рядом с этой паршивой сплетницей Фогель. Она держала его за руку и что-то говорила, а он смотрел на нее так, как раньше смотрел только на меня, и улыбался, ей улыбался. Он почувствовал, что я на него смотрю, и поднял на меня глаза. Я отвернулась.

– Доволен? – зло сказала я Штадену.

– Полностью, – невозмутимо ответил тот.

– Можешь идти со своим довольством куда подальше!

– Рядом с тобой я теряю голову от любви, как ты не так давно сказала этой милой инорите, что сейчас воркует с Зольбергом. Разве я могу лишиться возможности здесь сидеть?

– Скажи прямо, чего ты хочешь? – зло сказала я.

Терпеть рядом с собой Штадена я не собиралась, как и слушать его издевательские разговоры.

– Что тебе сказал ректор? – неожиданно серьезно спросил он.

– Пожалел, что никого из твоих гостей не придавило и утренние газеты лишились чудесных заголовков.

– В самом деле? – усмехнулся он. – Не думаю, что его сожаление расстроило тебя до слез. Наверняка он сказал что-то еще.

– Пообещал в следующий раз отправить на отработку в виварий.

– О, так ты мышей боишься, – обрадованно сказал он и материализовал фантом маленькой мышки.

Он что, серьезно считает, что я сейчас мышонка испугаюсь и начну с воплями бегать по аудитории? Я оскорбленно посмотрела на Штадена и невоспитанно покрутила пальцем у виска. Грета хихикнула.

– Не боишься? Из-за чего тогда ты так переживаешь?

– Штаден, ты в виварии хоть раз был?

– Был и, честно, не понимаю, что там такого страшного?

– Там воняет! – припечатала я. – Я понимаю, что ты после армии ко всему привычен, а мое нежное обоняние там страдает.

– Так тебя не туда отправили, – удивленно сказал он.

– Пообещали отправить в следующий раз. – Я подчеркнула два последних слова.

– А-а, – понимающе протянул он, – ты уже запланировала следующий раз.

– Пока нет. Но если ты немедленно не пересядешь, то я приступлю к планированию прямо сейчас, – раздраженно сказала я.

– Штерн, с появлением тебя в моей жизни она стала такой интересной, – насмешливо сказал он. – Так что давай, планируй. Прошлый раз мне очень понравилось.

– Если тебе так понравилось, то зачем ты от меня потребовал все убрать? Наслаждался бы дальше.

– Наслаждаться в хорошей компании куда приятнее. Да и мои друзья захотели на тебя посмотреть.

– Они меня как раз перед этим видели, – не сдавалась я. – В коллективную влюбленность, увы, не поверю.

– В коллективную, может, и нет, – задумчиво сказал Штаден. – А вот Ведель очень настойчиво уговаривал меня предоставить тебе свободу выбора.

– И?

– Я не поддался уговорам.

– Штаден, – радостно сказала я, – там подошла твоя нынешняя брюнетка, и ей очень не нравится, что ты со мной разговариваешь. Шел бы ты к ней. Иначе она расстроится, а с ней и твое свидание.

– Я смотрю, тебя уже тянет в виварий?

Что делать, если люди не понимают нормального языка? Я демонстративно отвернулась от него и начала обсуждать с Гретой прошлое практическое задание по алхимии. Лучше бы, конечно, новые модные веяния, мужчин это надежнее отпугивает, но вот беда, модой не интересовались ни я, ни подруга.

Глава 9

После двух часов в библиотеке я была злой и уставшей, но это не помешало мне сделать небольшой крюк, пройти мимо штаденовского окна и запустить в него пару шариков с краской. Так, на всякий случай. Возмущенный женский вопль, оттуда раздавшийся, утешил меня почти полностью за время, потраченное на разбор книжных завалов. Уверена, моему «мужу» и его очередной пассии пойдет сине-зеленая окраска. Задерживаться и проверять я не стала – пусть в этот раз устраняют последствия самостоятельно.

В нашей комнате было пусто. Грета, скорее всего, опять гуляла где-то с Марком. А мне идти куда-либо не хотелось. Ректор оказался прав – после работы в библиотеке ни на что особых желаний больше не было. Поэтому я залезла с ногами на кровать и начала размышлять на тему доставания Штадена в ближайшее время. Интересно, в Военной академии есть курс по магическим диверсиям в тылу врага? Я бы на него записалась.

В дверь постучали. Я со вздохом встала и пошла открывать. За дверью оказался Ведель.

– Добрый вечер, Эрна, – сказал он.

– Добрый вечер, Дитер, – несколько настороженно сказала я.

Меня до крайности удивило появление курсанта. Если его взяли в Военную академию, у него не должно быть проблем ни со слухом, ни с памятью, а я вчера ему сказала, что не стала бы с ним встречаться. И Штаден ему сказал, что предоставлять мне право на свободный выбор не собирается. Что же здесь делает Ведель?

– Я зашел узнать, как разрешилась вчерашняя проблема, – пояснил он. – Ваш дежурный преподаватель, который к Кэрсту приходил, был очень зол.

– Вызвали к ректору, отругали, отправили в библиотеку на отработку, – кратко ответила я.

По коридору как комета пронеслась темноволосая девица, лицо и все, не скрытое одеждой, было в живописных разводах, навевающих мысли о кладбище своими красивыми сине-зелеными переходами.

– Ты! – заорала она.

На этом запас ее слов закончился. Она в возмущении тыкала в меня пальцем с длинным ярко-красным ногтем, не в силах подобрать подходящих выражений. Ногти ее мне не понравились – еще вздумает царапаться, поэтому я попыталась сдвинуться так, чтобы между нами был курсант.

– Оригинальная расцветка. В вашей академии она в моде? – удивленно спросил он.

– Ага, последний писк у штаденовских девиц, – удовлетворенно сказала я. – Теперь это будет их отличительной чертой.

– Я завтра же ректору сообщу! – наконец выдавила эта пародия на нежить, гордо развернулась и пошла по коридору.

Спрашивается, зачем было приходить? Разве что настроение мне поднять… Как бы еще Веделя за ней отправить, чтобы мне ничего больше не мешало размышлять, что можно еще сделать для штаденовской радости.

– Дитер, – задумчиво протянула я, – а вы не хотите сходить на Штадена посмотреть? У него должна быть аналогичная окраска.

– Честно говоря, Штаден, окрашенный или нет, интересует меня намного меньше, чем вы, – заявил Ведель.

– Мне казалось, мы вчера это уже обговорили, – выразила недоумение я, – и нет никакой необходимости возвращаться к данному вопросу.

– Почему же? Со Штаденом вы собираетесь разводиться, а ваш друг, как я вчера понял, сбежал.

– Вы неправильно поняли, – зло ответила я. – Олаф не сбежал. Он сказал, что перестанет со мной разговаривать, если я вмешаюсь в их дуэль со Штаденом. Я вмешалась.

– Честно говоря, Эрна, ваш бывший друг интересует меня столь же мало, как и Штаден, – как ни в чем не бывало продолжил Ведель. – Я хочу вас куда-нибудь пригласить. В театр, к примеру, там сейчас выступает приглашенная из Лории актриса.

Тут я увидела Штадена. Он шел к нам по коридору, и, что самое возмутительное, на нем не было ни малейших следов краски. Неужели он прикрылся этой девицей? То-то она такая злая…

– Дитер, что ты тут делаешь? – холодно спросил он у Веделя. – Я что-то непонятное вчера сказал? Так я могу и повторить, более доходчиво, на дуэли, к примеру.

– Кэрст, что страшного случится, если Эрна сходит со мной в театр? – спокойно ответил Ведель.

– Моя жена с посторонними мужчинами в театр ходить не будет, – отрезал Штаден.

– Штаден, прекратил бы ты лезть в мою жизнь, – предложила я. – Положим, в театр идти я не собиралась, но позволь мне решать это самой. Сам подумай, какая я тебе жена? Оставь наконец ты меня в покое, а я оставлю в покое тебя, и будем сосуществовать дальше, совсем не пересекаясь к обоюдному удовольствию. А то в следующий раз краской не ограничусь.

Штадена моя пылкая речь не впечатлила.

– Штерн, мы это уже обсуждали, – ответил он.

– Понимаешь, я не хочу, чтобы в нашей академии обо мне сплетничали. Никто не знает, что мы женаты, вот и веди себя как посторонний человек.

– Да, Штерн, действительно пора заканчивать этот балаган, – недовольно сказал он.

Я удивленно на него посмотрела. Неужели он все-таки решил от меня отстать? Какое счастье! Только мне почему-то в это совсем не верится.

– То есть ты не будешь возражать, если мы с Эрной пойдем в театр? – уточнил Ведель.

– С чего это ты взял? – вспылил Штаден. – Дитер, я тебе уже говорил держаться от моей жены подальше!

Выглядел при этом он настолько злым, что мне не по себе стало, но Ведель только криво улыбнулся и даже шага назад не сделал. Интересно, что в таком случае мой «муж» имел в виду, когда говорил о прекращении балагана? Но сейчас меня больше занимало даже не это, а возникшее напряжение между будущими военными магами. Очень было похоже, что никто не собирался уступать.

– Я против того, чтобы из-за меня устраивали разборки, – предупредила я.

– В самом деле? – не поверил Штаден. – А что ты тогда делала у Военной академии позавчера?

– Мы гуляли, – сказала подошедшая Грета. – А что, Эрна права не имеет по городу пройтись?

Штаден на нее посмотрел. Хмуро так, недовольно. Взгляд у него был настолько тяжелым, что подруга занервничала, схватила пришедшего с ней Марка за руку и быстро ретировалась в нашу комнату. Я подумала-подумала да и сделала то же самое и захлопнула дверь перед носами этих двух недоученных военных магов. Наверное, это невежливо, но у меня сил на вежливость уже не осталось. Пусть они там между собой разбираются, без меня.

– Что там между ними произошло? – спросила Грета.

– Ведель пригласил меня в театр, Штадену это не понравилось.

– Эрна, – заявил Марк, – твои поклонники размножаются с катастрофической скоростью. Этак скоро в коридоре будет стоять очередь из них.

– Мне сложно представить очередь из двух человек, – мрачно заметила я. – К тому же у них намечается тенденция к взаимному уничтожению.

– В таком случае, – оптимистично сказала Грета, – твоя проблема может решиться без твоих усилий. Поубивают они друг друга, и все.

– Если бы, а то ведь хотя бы один наверняка выживет. И что-то мне подсказывает, что это будет Штаден, – кисло ответила я. – И вообще, не нужен мне никто, кроме Олафа.

Грета с Марком странно переглянулись, и мое сердце сжалось в ожидании неприятных новостей.

– Эрна, – нерешительно сказала подруга, – похоже, у него роман с Фогель. Мы с Марком весь вечер на них натыкались.

Я молча обняла подушку и уткнулась в нее лицом. Не буду плакать. Не буду. Не буду.

Глава 10

На следующий день меня опять вызвали с лекции к ректору. В кабинете, кроме лорда Гракха и леди Кларк, в этот раз была еще штаденовская девица, попавшая вчера под окрашивание. Звали ее Ингрид, и вид она сегодня имела чрезвычайно злой. Ее словарный запас со вчерашнего дня, судя по всему, не увеличился, потому что при виде меня она смогла только высокомерно фыркнуть.

– Инорита Штерн, – укоризненно начал ректор, – мы только вчера обсуждали ваше поведение. Мне казалось, вы все поняли. А сегодня на вас опять жалуются.

– А в чем, собственно, дело? – недоуменно поинтересовалась я. – Я ни одного заклинания выше первого уровня не использовала.

– Вот эта инорита, – он кивнул на Ингрид, – жалуется, что вы испортили ей свидание с женихом, испачкав их краской.

– У меня есть личное разрешение от Штадена на проведение подобных действий в его комнате, – спокойно ответила я. – О том, что там, кроме него, находился еще кто-то, считающий себя его невестой, я понятия не имела.

– Что значит «считающий себя его невестой»? – возмутилась брюнетка.

– То, что у него таких невест половина нашей академии.

– Ах ты мелкая дрянь! – взвилась она. – Думаешь, он на тебя внимание обратит, если будешь ему пакостить?

– Нет, я надеюсь, что он от меня отстанет. Мне твой «жених» и даром не нужен, – парировала я. – Век бы его не видела.

Но Богиню мои желания не волновали, поэтому почти тут же после стука в дверь вошел Штаден и сразу спросил:

– Что, собственно, здесь происходит?

– Ваша невеста пожаловалась на инориту Штерн, – ледяным тоном проинформировала его леди Кларк.

– Начнем с того, что у меня нет невесты и быть не может, поскольку я женат и разводиться не собираюсь, – сказал он.

Ингрид распахнула глаза и начала широко разевать рот, из которого не вырывалось ни одного слова. Что было тому причиной – потеря дара речи от возмущения или ограниченный словарный запас, – мне было неинтересно, поскольку слова Штадена касались не только ее, но и меня.

– Как это не собираешься? – возмутилась я. – Еще как собираешься!

– Не собираюсь, – нагло ухмыльнулся он. – Меня вполне устраивает сложившаяся ситуация.

– С каких это пор она тебя устраивает?!

– Эрна, – вмешалась леди Старк, – успокойся. Мне кажется, вопрос брака лорда Штадена касается исключительно его самого.

– Не совсем, – насмешливо сказал этот тип, – поскольку Эрна – моя жена, этот вопрос касается ее тоже.

– Эрна? – удивлению леди Кларк не было предела. – Ты вышла за него замуж? Зачем?

– Сдуру, – честно ответила я.

На Штадена я смотрела с огромной неприязнью. Зачем он предлагал держать наш брак в тайне, если сам все выкладывает при каждом удобном случае? Что его не пронять взглядами, я поняла давно. Не стал исключением и этот день.

– Нет чтобы честно сказать – по большой и чистой любви, – подколол он меня.

– Она – твоя жена? А я? – растерянно проговорила Ингрид, к которой вернулся дар речи.

Она выглядела настолько несчастной, что мне стало ее жалко. Ненадолго. Пока я не вспомнила, что она пришла к ректору с жалобой на меня.

– Н-да, – протянул лорд Гракх, – в моей практике впервые любовница жалуется, что жена расстроила свидание. Думаю, жалоба снята? Или, может, последует встречная жалоба от леди Штаден?

Меня аж передернуло от негодования.

– Я не желаю носить фамилию Штаден. Тем более что брак наш недолго просуществует – мы собираемся разводиться.

– Не собираемся, – вмешался мой «муж». – Придется тебе побыть «леди Штаден».

«Леди Штаден» я не собиралась быть ни одной минуты, поэтому, выйдя из кабинета ректора, я сразу же спросила этого гада:

– Так что ты там говорил по поводу нашего развода?

– Мы можем обсудить условия, при которых я даю свое согласие, – нагло заявил он мне. – А именно – ты едешь к моему отцу и делаешь вид, что мы счастливая семейная пара.

Вид у него был такой, словно он собирался меня пожизненно облагодетельствовать и ждал от меня лишь благодарности.

– Штаден, у тебя совесть есть? – простонала я.

– Дорогая, это ведь и тебе выгодно. Съездишь со мной пару раз в поместье, покажешься отцу. Это же совсем не страшно, правда? Зато со следующего семестра я перевожусь назад в Военную академию, и ты меня даже видеть до развода больше не будешь.

Я задумалась. Не видеть Штадена – это именно то, чего мне больше всего хотелось. Но условием этого была поездка к его родственникам, где мне придется притворяться в него влюбленной! Не думаю, что я смогу это делать достаточно артистично.

– Может быть, – внесла я предложение, – твоему отцу будет достаточно, что я где-то существую? Просто поставишь его в известность, что женат.

– Я уже поставил. Он хочет познакомиться лично, – сообщил мне Штаден. – На эти выходные он пригласил нас в фамильное поместье. Один я ехать никак не могу, сама понимаешь.

– Я не уверена, что у меня получится изображать счастливую и любящую жену, – честно призналась я.

– Так ты согласна? – уточнил он. – Детали влюбленности мы сейчас обговорим по дороге.

– По какой дороге? До выходных еще далеко.

– Тебе срочно нужно платье, – заявил он мне.

– Какое еще платье? – вознегодовала я. – Мои балахоны тебе не нравились, это хотя бы было понятно. А чем тебе не нравится моя нынешняя одежда?

– Качеством ткани и пошивом. Не беспокойся, я попробую с сестрой договориться.

Поэтому вместо лекции мы направились знакомиться с моей новой родственницей. Сестра Штадена, высокая черноволосая молодая леди, была ненамного старше своего брата. Элегантно одетая, привлекательная и довольно стройная, хотя двое детей и наложили отпечаток на ширину ее талии.

– Эльза, – прямо с порога начал Штаден, – мне нужно платье для этой девушки.

– Кэрст, где «Добрый день, дорогая сестра, разреши представить тебе свою жену»? – с легкой насмешкой сказала она, пристально меня рассматривая.

– Эльза, знакомься, это Эрна. На этом церемонии заканчиваем и переходим к делу. Мне нужно нормальное платье для нее, не могу же я в этом везти ее к отцу?

– Кэрст, – возмущенно сказала сестра, – у меня, по-твоему, одежная лавка? Где я тебе возьму подходящее платье?

– Тебе свое жалко?

– Она же в нем утонет!

– Мы шнуровку хорошо затянем, – не сдавался мой «муж».

– Ага, – согласилась она, – и шнуровку затянем, и подол подрежем. А как это будет на ней выглядеть, ты подумал? Ты ее папе в качестве жены или чучела собрался представлять? Купи ей хотя бы одно платье, не мелочись.

– Эльза, – теперь возмутился Штаден, – ты же знаешь мое нынешнее финансовое положение!

Эльза знала, поэтому взгляд ее стал задумчивым, а потом она предложила:

– Хочешь, я куплю, а ты потом как-нибудь отдашь деньги?

– Твое точно нельзя? Нет? – расстроенно уточнил он. – Давай тогда так. И вот еще что. Научи ее что-нибудь приличное на голове делать.

Эльза опять стала меня внимательно рассматривать. Под ее взглядом мне было неуютно, но я подавила желание спрятаться за Штадена и решила считать это тренировкой перед поездкой к Штадену-старшему.

– А чем тебе ее нынешняя прическа не нравится? – спросила Эльза.

– Разваливается от резких движений! – пояснил Штаден.

– Эта? – Она задумчиво обошла вокруг меня и вынесла вердикт: – Эта не должна разваливаться.

– Если бы я сам не видел, не говорил.

Эльза обошла вокруг меня еще раз. Недоуменное выражение с ее лица уходить не желало. Неожиданно она просияла и обрадованно сказала:

– Разваливается таким красивым каскадом, да?

– Красивым, – согласился он. – Этакий золотой водопад.

Надо же, заметил!

– Эрна, – повернулась ко мне Эльза, – я покупаю тебе платье, корсет и туфли, а ты меня учишь.

Чему она хотела научиться, было понятно, но я не находила в себе желания учить.

– Это семейный секрет, – неуверенно сказала я.

– Так это специально делается? – наконец догадался «муж».

– Да, – невозмутимо ответила я.

Штаден посмотрел на меня настолько оценивающе, что мне захотелось немедленно развернуться и сбежать на лекции. Я бросила взгляд в сторону входной двери, вспомнила, что видела рядом с ней дворецкого, и поняла, что побег будет совсем не простым делом.

– То есть это ты меня соблазняла? – заинтересовался он.

– Еще чего! – рассердилась я. – Если ты помнишь, уж кого-кого, а тебя я точно даже видеть не собиралась, не то чтобы соблазнять!

– Давайте вы потом выясните, кто кого когда и где соблазнял, – деловито сказала Эльза, которой явно надоело слушать наши пререкания. – Эрна, я сейчас тоже твоя семья, значит, ты можешь со мной поделиться секретом, – просительно продолжила она. – Обещаю, от меня дальше никуда не пойдет. Разве что к дочери, но она пока еще маленькая.

Сестра Штадена умоляюще на меня смотрела и даже прижимала руки к груди для большей выразительности.

– Даже не знаю, – растерялась я.

– Корсет, туфли, два платья, шелковая ночная сорочка и пеньюар, – продолжала она меня соблазнять.

– Тогда получится, что я сама себе одежду оплачиваю, – сказала я недовольно, – а должен он.

– Я?! Я только одно платье собирался покупать, – возмутился Штаден. – Могу тебе за него деньги вернуть. Как-нибудь потом.

Дальше отказывать Эльзе было бы некрасиво, и я обменяла мой маленький семейный секрет на новый гардероб. Платья тяжелого шелка выбирались в отделе готовой одежды, но там же были идеально подогнаны по фигуре. Несмотря на всю красоту, новые платья нравились мне намного меньше, чем старые, так как самостоятельно надеть их было нельзя – все застежки находились сзади. Это сильно меня беспокоило – со своей одеждой я привыкла справляться самостоятельно.

В пятницу после занятий мне с этим помогла Грета. Она зашнуровала меня и напутствовала:

– Пусть у вас все пройдет гладко!

– Сомневаюсь в этом, – угрюмо ответила я и поправила заломившуюся складочку на юбке.

– Да ладно тебе заранее переживать! – сказала подруга и расслабленно махнула рукой. – Нужно настраивать себя на положительный лад. Ты подумай, тебе всего два дня придется притворяться влюбленной, зато потом ты его до развода не увидишь. Думай о разводе, и радостная улыбка тебе гарантирована. Кроме того, ему же тоже придется притворяться.

Она говорила разумные вещи, но это мало меня утешило. Мне и одного Штадена многовато, а там их будет целых два…

Глава 11

Отец Штадена, высокий подтянутый мужчина лет шестидесяти, изучал меня очень внимательно. Взгляд у него был столь же пугающим, как у Эльзы, и даже больше, поэтому я невольно сдвинулась за спину своего «мужа», даже не успев понять, что делаю. Штаден-младший хотя бы зло известное.

– Папа, не пугай мою жену, – весело сказал он, – Эрна, папа не кусается.

С этими словами он вытащил меня из-за своей спины и приобнял за талию. Наверное, «муж» пытался таким образом меня приободрить, но мне стало только еще неуютней. Я попробовала от него отстраниться, но с таким же успехом я могла сдвинуть железный сейф в кабинете ректора. Сам Штаден, похоже, даже и не заметил моих трепыханий.

– Что ж, – наконец сказал Штаден-старший, – я могу понять, почему мой сын на вас женился, даже не поинтересовавшись моим мнением. Можете звать меня просто Гюнтером. Время позднее, Кэрст, все разговоры отложим на завтра. Если вы хотите есть, то я распоряжусь.

Штаден, который младший, от ужина отказался, сказал, что мы не так давно ели, и потащил меня на второй этаж, где приглашающе распахнул дверь в одну из комнат и сказал:

– Располагайся.

Он зажег магический светильник, висевший под потолком. Я неуверенно вошла и осмотрелась. Комната небольшая и уютная. Шкаф, письменный стол, кровать составляли всю ее обстановку. Над кроватью находилась полка с книгами, сверху на которых стояла деревянная модель корабля. Нельзя сказать, что была она сделана мастером – над ней явно трудился ребенок. Похоже, что это личная комната моего «мужа». У меня стали появляться некие смутные опасения.

– А где будешь спать ты? – настороженно поинтересовалась я.

– Как это где? – удивился Штаден. – Здесь, конечно. Ты думаешь, папа поверит в нашу страстную любовь, если я отселю тебя в другую комнату? Или отселюсь сам?

– Штаден, мы так не договаривались, – прошипела я. – Я не собираюсь спать с тобой в одной постели.

– Придется, – заявил он и снисходительно добавил: – Не бойся. Обещаю относиться к тебе как к любимому плюшевому мишке.

Быть игрушкой в руках этого гада меня совсем не привлекало, поэтому я стала лихорадочно размышлять, что можно было бы сделать, чтобы не выдать его отцу настоящее положение дел, но расселиться по разным комнатам. И тут мне вспомнилась наша совместная практика.

– Давай твоему отцу скажем, что ты очень громко храпишь, поэтому я с тобой в одной комнате не высыпаюсь? – с надеждой предложила я.

– Он не поверит. Я же не храплю, – нагло ответили мне.

Много я видела самодовольных типов, но с этим никто сравниться не может.

– Ты не храпишь?! Да ты не просто храпишь, ты рычишь во сне, как стая голодных тигров! Я эти три недели в Борхене с ужасом вспоминаю!

Штаден неожиданно смутился, что для него было совсем нехарактерно.

– Видишь ли, дорогая, это не я храпел. Это побочный эффект от артефакта против комаров.

Я так удивилась, что даже не сразу смогла подобрать слова для правильного ответа. Все это время Штаден с независимым видом изучал потолок.

– Эти страшные звуки издавал артефакт от комаров? Ты в своем уме, использовать такие артефакты?

– Комаров не было! – невозмутимо заявил он мне. – Значит, он действовал эффективно. Что еще нужно от артефакта?

– Слушай, – невольно заинтересовалась я, – а сам ты как умудрялся спать при таком шуме?

– Если спать хочешь – будешь спать в любых условиях. К храпу я в казарме привык.

Я задумалась. Его отец знает, что Штаден не храпел раньше, но ведь они очень долго не виделись?

– Давай скажем, что ты храпишь – предложила я. – Если ты активируешь свой артефакт, твой папа непременно уверится, что я не могу спать с тобой в одной комнате. Мало ли какие изменения могли с тобой произойти, пока ты жил не дома. Храп – это еще не самое плохое.

– Ничего не выйдет – у меня с собой нет этого артефакта. Сама подумай, какие сейчас комары? А возить все свои вещи с собой бессмысленно. Поэтому единственный выбор у тебя в вопросе, где спать, – это у стенки или с краю. Штерн, ты три недели провела со мной в одной комнате, если не считать тех двух ночей в общежитии, не умерла же. Эту ночь тоже как-нибудь переживешь.

– В одной комнате, а не в одной кровати! Там нас хотя бы занавеска разделяла.

Штаден бросил беглый взгляд на кровать и, наверное, решил, что занавеску туда особого смысла вешать нет.

– Считай это новым уровнем наших отношений, – нагло заявил он мне. – Или ты уже передумала со мной разводиться?

– Нет.

– Тогда поворачивайся спиной, буду тебя раздевать.

– Штаден!

В полной панике я шарахнулась от него в сторону, но он схватил меня за руку.

– Эрна, ты можешь немного подумать? Утром придет прислуга, значит, ты должна быть в ночной сорочке, а никак не в наглухо зашнурованном платье. Сама ты его снять не можешь, поэтому я помогу тебе и сейчас, и утром. Но честно признаюсь, раздевать получается у меня намного лучше. Практика в данном вопросе у меня всегда была довольно односторонняя.

Я обреченно повернулась к нему спиной, и Штаден стал распускать шнуровку, осторожно, не касаясь меня даже кончиками пальцев. У меня невольно возник вопрос: неужели ему действительно так неприятно ко мне прикасаться? Мне казалось, что кто-кто, а он точно не должен упустить возможность потрогать молодую девушку. Да и не только потрогать…

– Все, – наконец сказал он. – Я отворачиваюсь. Можешь переодеваться.

Я очнулась от своих размышлений, довольно странных, надо признать, торопливо сняла платье и корсет и надела ночную сорочку, подаренную мне Эльзой. Она оказалась полупрозрачной и с огромным вырезом – настоящее оружие соблазнения. Чтобы не дразнить Штадена, я быстро забралась в кровать, завернулась в одеяло и стала вытаскивать из прически удерживавшие ее шпильки.

– Ты все? – недовольно поинтересовался «муж».

– Да.

– Тогда теперь отворачиваешься ты, а я переодеваюсь.

Я повернулась к нему спиной и начала заплетать волосы в косу, а то к утру они настолько перепутаются, что я и расчесать-то их не смогу. Когда я уже практически закончила, Штаден дернул за край одеяла и сказал:

– Учти, Штерн, что половина одеяла – моя.

– Штаден, а что, у вас в поместье одеял не хватает? – возмутилась я. – Ладно комнату, но дополнительное одеяло ты можешь попросить!

– Не могу, по той же причине, что и комнату. Легенда должна быть отыграна безукоризненно. Малейший прокол – и рассоримся мы с отцом еще лет на десять. Давай делись одеялом. Представь, что я – это не я, а твоя Грета, к примеру.

Я повернулась к нему, чтобы высказать, что я думаю по этому поводу, и поперхнулась словами. Штаден стоял около кровати полуголый, в одних нижних штанах. Я только приглушенно пискнула, покраснела и отвернулась.

– Да-а, – протянул он. – Первый раз на меня так девушка реагирует. Штерн, неужели я такой страшный?

– Ты голый, – с трудом выдавила я.

– У тебя что-то со зрением, – ехидно сказал он. – Я совсем не голый. Если хочешь, могу показать разницу между голым мужчиной и не очень.

– Спасибо, не надо, – сердито ответила я. – Мне достаточно того, что я уже увидела.

– Тогда делись одеялом, а то холодновато так стоять.

Почему так получается, что он ухитряется всегда настоять на своем? Я со вздохом подвинулась и выделила ему кусок одеяла. Он влез на нагретое мной место и нагло притянул меня к себе за талию.

– Штаден, пусти немедленно! – начала я отбиваться. – Это уже точно лишнее!

– Не люблю, когда у меня спина мерзнет, а если тебя отпустить, то на нее одеяла уже не хватает, – зевнул он мне прямо в ухо, не обращая ни малейшего внимания на мои трепыхания. – Да не дергайся ты, я же сказал, что буду относиться к тебе как к любимому плюшевому мишке.

Его слова меня не успокоили. Лежать в обнимку со Штаденом было слишком дико, чтобы на это безропотно соглашаться.

– Давай хотя бы валетом ляжем, – предложила я.

– Штерн, ты уверена, что хочешь всю ночь нюхать мои ноги?

Я задумалась. С одной стороны, перспектива не вдохновляет, так как Штаден в уходе за собственными ногами замечен мной не был, с другой – все-таки как-то безопаснее кажется, когда его голова находится подальше от моей. Хотя и так, и этак, а все равно в одной кровати будем. Богиня, и зачем я в это ввязалась? Вот Грета обхохочется, когда я ей расскажу. Вот легко ей говорить «думай о разводе и радостно улыбайся». Да с этим гадом не заметишь, как и до выполнения супружеских обязанностей дойдешь! Попробуй спать в таких условиях! За спиной обжигающе-горячий голый мужской торс, теплое дыхание отдается набатом в ушах, а рука на талии – это вообще так неудобно-непривычно. Я тяжело вздохнула. Потом еще раз. И еще.

– Да не сопи ты, как барсук в норе, – недовольно бросил Штаден.

– Вовсе я не соплю, – обиделась я. – Просто уснуть не могу.

– Хочешь, сказку расскажу? – неожиданно предложил он.

– Сказку? – Я сначала подумала, что ослышалась, но потом решила, что грех не узнать, какие сказки рассказывает Штаден. – Хочу.

– В одном царстве, в одном государстве жили-были король с королевой, и был у них один-единственный сын. Жила там инорита, влюбленная в него до потери памяти. И хотя молодой принц очень ответственно относился к улучшению демографической ситуации в своей стране и постоянно проводил ночи в чужих постелях, в сторону этой инориты он даже не смотрел.

– У тебя даже сказки неприличные, – недовольно пробурчала я.

– Дальше рассказывать или тебе неинтересно?

– Рассказывай…

– Тогда слушай молча. Так вот, случилось так, что в один прекрасный или не очень день королева начала тонуть. Придворные бегали по берегу и кричали, но никто не рисковал лезть в холодную воду. Никто, кроме нашей инориты. Она без колебания прыгнула в ледяную воду и спасла королеву. Восхищенные ее поступком король и королева призвали ее к себе и сказали: «Проси все, что хочешь, ни в чем не будет тебе отказа». Инорита отвечала: «Ничего мне не нужно, кроме руки прекрасного принца». Делать нечего, королевское слово дадено. Принц и спасительница королевы встали перед алтарем, а Богиня благословила их брак. Недолго была счастлива девушка. Ибо принц ей сказал: «Не мог я нарушить слово родителей, но я не хочу быть с тобой и не буду, а через три года мы вновь предстанем перед алтарем, и Богиня засвидетельствует наш развод». И лежал он бревно бревном всю брачную ночь, и инорита так и осталась девушкой. После этого принц покинул свою жену и больше никогда к ней не возвращался. Как я уже раньше говорил, он был очень озабочен демографической ситуацией в своей стране и работал на этом поприще денно и особенно нощно, а его молодая жена смотрела на это и тихо страдала. Однажды принц влюбился в одну красотку, а та только своего жениха и видит. Принц к ней и так, и этак, и гулять приглашает, и подарки дарит, а она в его сторону даже не смотрит. Пришла к этой инорите наша и говорит: «Покажи принцу свое благоволение, открой ему дверь своей спальни, а вместо тебя там буду я. Отблагодарю, чем скажешь». Подумала красотка недолго да согласилась. Принц подмены не заметил и любил свою жену и эту ночь, и вторую, и еще сколько-то там, а потом направился улучшать ситуацию с деторождением в другую провинцию. Провинций много, а он один – никак не мог он надолго в одном месте задерживаться. Жена его через положенное время родила сына. Когда принц обратился за разводом, ждал его сюрприз. Пришлось им жить долго и счастливо. Все. Спи.

И это он называет сказкой? Издевательство какое-то, а не сказка!

– И какая мораль у этой твоей сказки? – недовольно сказала я.

– Разве у сказки обязательно должна быть мораль?

– Конечно.

– Для долгой и счастливой семейной жизни обязательно нужны дети. Такая мораль пойдет?

– Наверное…

– Тогда давай прямо сейчас заложим основу для нашей будущей долгой и счастливой семейной жизни.

– Ты сейчас о чем? – настороженно поинтересовалась я.

– Как это о чем? О детях, конечно.

Заведение совместных детей со Штаденом в мои планы не входило, как и долгая и счастливая жизнь с ним рядом.

– Попробуй меня хоть пальцем тронуть, – предупредила я. – Предупреждаю – закричу так, что всем твоим надеждам на примирение с отцом сразу конец придет.

– Как ты думаешь, – спросил Штаден, – каково мне лежать в одной кровати с молодой красивой девушкой, если ее нельзя даже пальцем тронуть?

– Ты говорил, что блондинки тебе не нравятся? – припомнила я.

– Я нагло врал.

– Давай ты и дальше будешь нагло врать, – предложила я ему. – Меня никогда не привлекали мужчины общего пользования.

– А если я стану твоего личного пользования? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Штаден, прекращай, – раздраженно ответила я, – это ни тебе, ни мне не нужно. Неужели тебе так тяжело одну ночь перетерпеть? Не хотела же я сюда ехать, как чувствовала, что за твоим предложением еще много чего есть. Давай мы завтра твоему отцу скажем, что поругались, и я сразу уеду?

– Если ты передумала разводиться, – заявил он.

– Он меня видел и одобрил, значит, я могу уехать, – начала я его уговаривать.

– Мне нужно, чтобы он одобрил не тебя, а мою материальную поддержку, и, значит, ты будешь здесь находиться столько, сколько нужно.

– Ты обещал, что не будешь ко мне приставать!

– Я?! – удивился он. – Не помню такого. И разве я к тебе приставал?

– А что тогда это было?

– Чистый альтруизм с моей стороны.

– И в чем же выразился твой альтруизм? – спросила я.

– Ты говорила, что не можешь уснуть. Время в кровати можно провести с куда большей пользой, чем просто в ней лежать бок о бок, а главное – потом будет хорошо спаться. Приступим к операции под кодовым названием «Крепкий сон»? – с этими словами он сделал мягкое круговое движение по моему животу.

– Штаден, – забилась я в истерике, – если ты немедленно не прекратишь, я заору. И мне будет уже все равно, достигнешь ли ты потом взаимопонимания с отцом или нет!

– Если не хочешь, могла бы сразу так и сказать, – спокойно заявил он.

Можно подумать, что мои предыдущие слова допускали какое-то иное толкование! Дальше я лежала уже тихо, как мышка. Кто знает, чего еще от этого гада ждать. Он размеренно дышал мне в затылок и больше не покушался. Постепенно я успокоилась и даже умудрилась уснуть.

А вот утром… Когда я проснулась, оказалось, что я лежу на Штадене, нежно обняв его за шею и забросив ногу поперек баронского живота, а этот гад держит меня обеими руками. Когда это до меня дошло, я в испуге резко рванулась и въехала коленом в солнечное сплетение «мужа», а головой – в полку над кроватью. С полки на нас посыпались книги и упала деревянная модель корабля. Корабль после падения выглядел так, что сразу стало понятно – ему уже никогда не отправиться в плавание…

– Штерн, – простонал Штаден, согнувшись пополам, – ночевать с тобой в одной кровати крайне вредно для здоровья. – Подумал и добавил: – Во всех смыслах этого слова. Ладно книги. Но скажи, зачем ты мою модельку разломала? Я ее старался, склеивал в десятилетнем возрасте. У меня это единственная память о детстве осталась. Зачем ты с ней так?

– Случайно, – выдавила я, ощупывая голову. Шишка точно будет.

– Случайно она, – проворчал Штаден. – Залезла на меня тоже случайно?

– По-твоему, я это специально сделала?! – ощетинилась я.

Что за намеки он себе позволяет?

– По-моему, ты меня постоянно провоцируешь, – нагло заявил он.

– Я?! Это ты ко мне постоянно пристаешь! Зачем ты на мне женился, можешь объяснить?

– Штерн, ты забыла? Я потерял голову от страсти к тебе, – саркастически заявил Штаден. – Давай посмотрю твою. Вдруг там еще что-то после удара осталось? Маловероятно, конечно…

Я недовольно фыркнула, но к нему наклонилась. Он ощупал мою пострадавшую головушку и начал лечить, боль постепенно уходила, я начала понимать, что сижу в не очень одетом виде перед полуголым парнем, и потянула на себя одеяло, пытаясь прикрыться.

– Брось, Штерн, – насмешливо сказал Штаден. – Я все равно уже все видел. А что не видел, увижу, когда тебя одевать придется.

– У вас здесь горничные не водятся? – спросила я и все же подтянула одеяло под подбородок.

Видел, не видел, какая, в сущности, разница. Главное, чтобы больше не смотрел.

– Водятся, но только по уборке. Не переживай, моих талантов хватит, чтобы все правильно затянуть. Так что давай по-быстренькому тебя оденем, а то нам еще порепетировать перед завтраком поцелуи надо.

– Ка-какие по-поцелуи?! – я даже заикаться от неожиданности начала. – Штаден, ты совсем с ума сошел?!

– Штерн, всего пару раз, ничего с тобой не случится, – нахально ответил он. – К тому же тебе не помешает научиться целоваться, а то мне в прошлый раз совершенно не понравилось.

– Какой еще прошлый раз? Когда это мы с тобой целовались? – возмутилась я.

– Когда ты у меня в комнате первый раз ночевала, – заявил он мне.

– Значит, так, Штаден, – мрачно сказала я. – Целоваться мы с тобой не будем. Пусть тот раз так и останется единственным, тем более что мне тоже абсолютно не понравилось. Хватит того, что я с тобой в одной постели ночь провела.

Глава 12

После завтрака, за которым велись беседы на различные отвлеченные темы, мой «муж» со «свекром» направились в кабинет, а мне было предложено развлекать себя самостоятельно – пойти в библиотеку или в сад около дома. Библиотеками за прошедшую неделю я была сыта по горло, так что выбрала сад, где и провела время в мрачных раздумьях до прихода Штадена. Не нужно мне было сюда ехать! Никуда бы этот гад не делся, все равно дал бы мне развод как миленький – ему тоже этот брак не нужен.

– Штерн, ты носишься по таким диким траекториям, – сказал незаметно подошедший Штаден. – Только направишься на твой перехват, а ты уже изменила курс.

– Как успехи? – поинтересовалась я в надежде, что он скажет быстро собираться и уезжать.

– С одной стороны, неплохо, – протянул «муж», – отец восстановил мое содержание и выдал ключи от дома в Гаэрре. А вот другая сторона тебе не понравится точно. Поскольку он потребовал, чтобы мы жили там и приезжали к нему на все выходные. Но для влюбленной в меня женщины это радостные известия, поэтому тебе полагается радостно взвизгнуть, подпрыгнуть и броситься мне на шею, поскольку отец смотрит на нас из окна.

– Я визжать не умею, – сказала я и попятилась от Штадена. – И на шее висеть тоже. И жить с тобой в одном доме не буду. Приезжать сюда на выходные – тем более. Богиня, зачем я только согласилась?

– Штерн, – зло сказал он, – мы с тобой перед завтраком все обговорили. Быстро сделала счастливое лицо, подошла и обняла меня за шею. Целовать я, так уж и быть, буду сам.

Я собралась с духом и пошла к нему, пытаясь изобразить на лице подобие улыбки. Штадену изображение не очень-то понравилось.

– Штерн, счастливое – это не когда у тебя болят все тридцать два зуба, – язвительно сказал он. – Ты идешь к любимому мужу, а не на казнь. Вот, уже лучше. Я говорил, порепетировать было нужно, а ты: «Один раз и так получится». Руки мне на шею. Нет, душить не нужно. Можешь запустить их в волосы – так естественней. Теперь расслабься, ты все равно целоваться не умеешь.

С этими словами он привлек меня к себе, наклонился и начал целовать. Этот поцелуй никак не походил на тот, в день бала. Он был нежный и какой-то очень глубокий, что ли. От него начинала кружиться голова и подгибались ноги. Все мысли разлетелись, как стайка вспугнутых воробьев, и неожиданно я подумала, что целоваться со Штаденом не так и страшно. Я вздрогнула и стала вырываться.

– Теперь что случилось? – недовольно спросил он и не подумал меня отпустить.

– Хватит, мне кажется, – чуть дрожащим голосом сказала я.

– Как это хватит? – возмутился он. – Мы только начали. Для влюбленных это слишком короткий поцелуй.

– Я тебе предлагала – вези сюда любую свою девицу под мороком, и целуйтесь вы с ней сколько влезет! – огрызнулась я.

– Ты уверена, что отец не заметит, если я каждый раз буду новую жену привозить? Нет уж, дорогая, придется тебе немного помучиться.

– Ты одну и ту же вози! – внесла я предложение.

– Я и собираюсь одну и ту же возить. Тебя. Согласись, что при наличии живой жены странно возить в этом качестве любовниц. С твоей стороны даже как-то неприлично толкать меня на адюльтеры.

– Можно подумать, тебя кто-то толкает!

– Конечно! Вот вела бы себя как нормальная жена, так у меня и необходимости бы не было налево ходить, – с противной усмешкой заявил он.

– Ой как интересно! А в прошлом семестре тебя кто заставлял? – пошла я в наступление.

– В прошлом семестре я разве кому-то изменял? – недоуменно сказал он. – Я находился в активном поиске той единственной, что превратит мою жизнь в праздник. Ты с этим успешно справляешься. Кстати, согласись, что поцелуй в этот раз был намного лучше.

– Особой разницы не заметила, – недовольно ответила я.

– Ой ли? – насмешливо приподнял он бровь, пристально на меня глядя.

Я не выдержала и покраснела.

– Штаден, зачем ты меня все время дразнишь? У меня и без этого нервы натянуты до предела. Вот сорвусь, и придется тебе потом отцу объяснять, что у нас брак только фиктивный.

– Что тебя так беспокоит?

– Как это что? – взвилась я. – Я сплю в одной кровати с посторонним мужчиной, а теперь мне еще целоваться с ним приходится!

– Положим, я отнюдь не посторонний, – нахально улыбнулся он мне. – Я – твой муж. Ты сама захотела выйти за меня замуж. Или тебя инора Клодель заставила?

– Штаден, – поморщилась я, – я думала, тебя повесят. А ты, ты же знал, что тебе ничего не грозит! Зачем ты согласился на мне жениться?

– Хочешь, сказку расскажу? – промурлыкал он мне на ухо вместо ответа.

– Нет, – вздрогнула я. – От твоих сказок мне не по себе становится.

– Так ты только одну слышала. Вдруг другие тебе больше понравятся?

– Если ты их отрабатывал на своих любовницах, однозначно – нет.

– Не поверишь, Штерн, ты единственная, кому я сказку рассказывал. Для остальных слова были не нужны.

– Я это заметила. Когда твоя Ингрид пришла ко мне в краске, сразу показала, насколько у нее ограниченный словарный запас, – не удержалась я. – Кстати, как так получилось, что она окрасилась, а ты – нет? Я сначала решила, что ты ею прикрывался, но у тебя объем все-таки больше, должно было хоть что-то попасть.

– Я похож на тех, кто прячется за женщин? Меня тогда в комнате не было, – усмехнулся он. – Ингрид, кстати, я к себе не звал.

– Да-да-да, они к тебе сами приходят, раздеваются и в кроватку залезают!

– Представь себе! – рассмеялся он. – Уламывать никого не приходилось. Ты что, ревнуешь, что ли?

Я открыла было рот, чтобы ему ответить, но подумала, что, в конце концов, его личная жизнь – это его личная жизнь. Если бы он в мою не лез, так я бы в его сторону не смотрела. Да… Вот как мне Олафа теперь вернуть, спрашивается? Или у него с Фогель серьезно? Нет, Олафа я ей не отдам. Нужно что-то делать, а я здесь торчу непонятно зачем…

– Когда мы уезжаем? – спросила я.

– Завтра после обеда.

– Давай сегодня поедем? – с затаенной надеждой на его согласие предложила я. – Я как представлю, что здесь придется ночевать, мне сразу дурно становится.

– Ты только отцу не говори, что тебе становится дурно, – ехидно сказал Штаден, – а то он интересовался по поводу перспектив на внуков. Не надо давать людям ложную надежду.

И хотя он улыбался, было понятно – не получится его уговорить, а значит, уедем мы только завтра.

Глава 13

Утром воскресенья я опять проснулась на Штадене. Что же это такое? Неужели я ночью настолько замерзаю? Стараясь не совершать резких движений, я попыталась отползти в сторону и сделать вид, что ничего подобного не было, но «муж» держал меня так крепко, что не получалось сдвинуться даже на ноготь.

– Эрна, еще совсем рано, – сонно сказал он. – Можешь спокойно спать.

– Штаден, пусти меня, – прошептала я, упираясь в него обеими руками.

– Чтобы ты доломала мою полку? – спросил он, приоткрывая один глаз. – Не волнуйся, ты совсем не тяжелая.

Да, конечно, я беспокоюсь только о том, чтобы не раздавить Штадена!

– Мне неудобно на тебе лежать, – постаралась я объяснить ситуацию.

– Всю ночь было удобно, – недовольно сказал он. – Если бы было неудобно, ты бы на меня не залезала. А теперь что случилось?

– Неудобно – в смысле, неприлично, – пояснила я. – Давай ты меня все-таки отпустишь.

– Штерн, – заявил он мне, – ты такая уютная. Не представляю, как я раньше без тебя спал.

– Так же, как и дальше без меня будешь, – возмутилась я уже в голос. – Штаден, отпусти меня немедленно! Нашел себе игрушку!

– Что ты ко мне все время по фамилии обращаешься? Нужно с этим что-то делать. Отец такого не поймет.

– Ты ко мне тоже по фамилии обращаешься. Это нормально? – пропыхтела я, пытаясь все-таки с него сдвинуться.

– Я хотя бы над собой работаю, – объявил он. – Иногда я вспоминаю и обращаюсь по имени. Не дергайся, лежи тихо. А то после твоего пребывания в этой комнате не останется целой мебели.

– Отпусти ты меня в конце концов!

– Хорошо, согласовываем сегодняшние поцелуи, и я тебя отпускаю, – покладисто согласился «муж».

– Вчерашних для твоего отца вполне хватит, – заявила я.

– Их было слишком мало.

– Да мы с тобой вчера трижды целовались! – не выдержала я.

– Вот я и говорю, мало, – невозмутимо продолжил Штаден, – отец может не поверить. Так, первый перед завтраком в столовой. Я тебя целую, как только слышу шаги отца, от тебя требуется только обнять меня за шею и не вырываться…

Ко времени нашего отъезда из поместья считать поцелуи было уже бессмысленно, я как сбилась примерно на восьмом, так и прекратила заниматься этим неблагодарным делом. Честно говоря, штаденовские поцелуи вообще не способствовали любой мыслительной деятельности – после них моя голова «плыла», и мне требовалось все больше сил, чтобы держать себя в руках, а не повиснуть на «муже» с предложением продолжить показательное представление для его отца. Поэтому я была ужасно рада, когда наконец мы уехали.

На обратном пути Штаден все время молчал, даже откинул голову на мягкий подголовник сиденья дилижанса и делал вид, что спит. Может, и действительно спал, кто его знает? Меня совершенно не тянуло на разговоры с ним, за эти два дня их было слишком много. Я бы предпочла, чтобы мы возвращались по отдельности. Но его отец отправился нас провожать, поэтому пришлось мне засунуть свои предпочтения подальше и вежливо улыбаться его словам. До общежития мы с «мужем» добирались тоже вместе, но сразу при входе на территорию академии я развернулась от Штадена и пошла к себе.

– А поцеловать любимого мужа на прощание? – ехидно поинтересовался он за моей спиной.

Можно подумать, не нацеловался он! Я никак не выразила свое отношение к его предложению, даже оборачиваться не стала, не то что отвечать. Но у меня было такое чувство, что все время, пока я шла к нам в общежитие, Штаден смотрел на меня, буквально дырку просверлил взглядом между лопатками.

В комнате, кроме Греты, находились еще ее Марк, наша всенародно любимая Фогель и плохо понимающий Ведель. Грета виновато на меня посмотрела. На столе стояли ее любимые пирожные – думаю, поэтому она и не нашла в себе сил выставить курсанта.

– Ой, какое у тебя платье! – буквально пропела Лиза. – Это тебе Штаден купил, да? Вы к его родителям ездили, да? А вы с ним женаты, да?

– Фогель, – не выдержала я, – занималась бы ты лучше своей личной жизнью, тогда бы у тебя не оставалось времени лезть в чужую.

– Я и занимаюсь, – надулась она. – Олаф уехал к родителям на выходные. Вот у меня свободное время и образовалось.

Спрашивается, где ее совесть? Ведь специально меня дразнит! Я возмущенно на нее посмотрела, но Фогель только сладко улыбалась.

– Может, он уже вернулся, – вмешалась Грета. – А ты здесь с нами скучаешь.

– Вовсе я не скучаю. У вас тут так интересно. – Она выразительно поводила глазами с меня на Веделя.

– «Интересно» тоже можешь с собой забрать, никто возражать не будет, – ответила я. – Дитер, я бы хотела попросить вас больше ко мне не приходить. Мне это не нравится. И вашему другу, кстати, тоже.

– Эрна, я понимаю, вы сейчас после поездки несколько выведены из равновесия, – начал Ведель, вставая. – Я подойду завтра.

Кажется, он вообще не осознал, что я ему сказала, но хотя бы ушел. А вот Фогель – до нее никак не доходило, что ее здесь не рады видеть. Она сидела, пила чай с веделевскими пирожными и философствовала на тему своей большой и чистой любви. Мы выразительно зевали и делали вид, что не слышим ее вопросов. Но Фогель это не смущало – она продолжала свой бесконечный монолог, собеседник ей для счастья не требовался. Мне хотелось вылить ей на голову чай из ее же чашки, которая стояла почти нетронутой, и пристукнуть чем-нибудь тяжелым сверху. И не только мне.

Первым не выдержал Марк. Он попрощался и с рекордной для него скоростью вылетел за дверь, после чего Грета пристально посмотрела на Фогель, выразительно зевнула и сказала, манерно растягивая слова:

– Ой, Лиза, я так спать хочу. Может, ты все-таки к себе пойдешь?

Фогель обиженно надулась и ушла, а с подруги тут же слетел всякий сон, она заперла за гостьей дверь, бодро повернулась ко мне и нетерпеливо сказала:

– Давай рассказывай, как все прошло.

– Грета, это было ужасно! – простонала я в ответ. – Мы спали в одной постели, и он постоянно лез целоваться!

– То есть, – заинтересованно уточнила подруга, – вы целовались, лежа в постели? Ой, как интересно!

– Что ты такое говоришь?! Еще чего не хватало! Нет, конечно! Он лез с поцелуями, только когда на нас смотрел его отец.

– Так он к тебе приставал?

– Нет, не приставал, – подумав, ответила я. – Но у меня такое чувство, что он постоянно надо мной издевался. Я к обеду воскресенья его убить была готова. Грета, я завтра иду на эти курсы по магическим дуэлям.

– Я с тобой, – заявила подруга. – Слушай, Эрна, а расскажи, как Штаден целуется?

– Хорошо он целуется, – вздохнула я. – Чувствуется значительный опыт.

Глава 14

Так мы и отправились на курсы по магическим дуэлям вдвоем с Гретой. Она пыталась затащить еще Марка, но тот отказался и сказал, что махание этой железякой целителю без надобности. Артефактору, которым я собиралась стать, фехтование тоже едва ли пригодится, но цель у меня была другая – хоть раз дотянуться до Штадена и отомстить. А подруга не хотела оставлять меня в одиночестве.

В зале для занятий было довольно многолюдно. В середине фехтовали два парня. Один из них, стоящий к нам спиной, был даже без рубашки. Он был намного сильнее своего противника, создавалось впечатление, что он лишь развлекается. Невольно привлекали внимание широкий разворот плеч и красивая спина.

– Какой мальчик, – простонала Грета, сглатывая слюну.

Я покосилась на нее, она не отрываясь смотрела на бой, непрерывно облизывая при этом губы. Такое поведение для нее несвойственно, и я подумала, не зря ли я ее с собой позвала. Пооблизывается еще час-другой – и прощай Марк, с которым она столько встречалась.

– Грета, – прошептала я зло и незаметно пихнула ее локтем в бок, – ты ведешь себя неприлично. Мы сюда пришли не для того, чтобы смотреть на красивых мальчиков. Вспомни о Марке.

Тут фехтующая пара переместилась, и я с удивлением узнала в предмете восхищения Греты Веделя. Хм, а он действительно неплохо держится, возможно, что Штаден ему и проиграл бы. Жаль только, что драться они отказались.

– Ничего себе, – выдохнула Грета. – Эрна, хватайся за него обеими руками и стравливай со Штаденом.

– Они и без моей помощи уже стравились, – ответила я и невольно поморщилась при воспоминании о некрасивой сцене в коридоре.

– До дуэли у них так и не дошло, – не унималась Грета. – Значит, не стравились.

– Инориты, что вы здесь делаете?

Вопрос задал сухощавый мужчина лет сорока, чьего прихода мы не заметили, наблюдая за Веделем. Скупые, размеренные движения выдавали в нем именно того человека, на занятия с которым я возлагала большие надежды. Но смотрел он так, что сразу стало понятно – лиц женского пола на своих занятиях он до сих пор не видел и сделает все, чтобы так было и дальше.

– Мы хотели записаться на ваши курсы, лорд Стоун, – ответила я.

– Я никогда не беру девушек, – отрезал он.

– Я бы очень хотела, чтобы вы сделали для меня исключение.

– Нет, – спокойно ответил лорд Стоун, – я считаю это напрасной тратой времени. Моего времени. А я его очень ценю.

На первый взгляд он был совсем не из тех, кто поддается женским уговором. Грета решила так же.

– Пойдем, – потянула она меня.

Но я так быстро сдаваться не собиралась. Мой нынешний план требовал фехтовальных навыков.

– Как вас убедить меня взять? – поинтересовалась я, не торопясь уходить.

– Никак, – раздраженно дернул он плечом. – Берите пример с подруги, она разумная девушка и уже все поняла. Идите домой, инорита.

– Не можете же вы просто так отказать мне в обучении? – возмутилась я. – Имейте в виду, что я отсюда не уйду, пока не получу вашего согласия.

Лорд Стоун посмотрел на меня с насмешкой, но я ответила ему взглядом, полным уверенности в своей правоте.

– В самом деле? Что ж, давайте сделаем так. Два моих ученика решили устроить сегодня дуэль. С тем, кто победит, вы деретесь. Если вы наносите ему хоть какой-нибудь урон, я вас беру, если нет – вы забываете сюда дорогу.

– Если это единственный вариант, то я согласна, – немного подумав, ответила я.

– Одного из них вы можете видеть, – лорд Стоун небрежно кивнул в сторону развлекающегося Веделя. – Не появилось желание уйти прямо сейчас?

– Вы же не ставите задачу выйти победителем из поединка, а только нанести урон, – ответила я.

– Дело ваше. – Преподаватель потерял к нам интерес, повернулся спиной и ушел.

– Как ты думаешь, Эрна, – задумчиво поинтересовалась подруга, – с кем это Ведель драться собирается?

Я тяжело вздохнула, меня тоже переполняли смутные подозрения, перешедшие в твердую уверенность, когда я увидела Штадена. Он подошел к нам сам и тоном, полностью имитирующим лорда Стоуна, спросил:

– Что вы тут делаете?

Добавить «инориты», правда, забыл, как и поздороваться.

– Стоим, – честно ответила я. – Смотрим.

– Вид полуголого Веделя тебя не смущает? – прошептал он мне на ухо с явной насмешкой.

– После этих выходных меня мало что смутить может, – ответила я недовольно. – Вы с ним из-за меня деретесь?

– Скорее, из-за него. Он перестал понимать в последнее время человеческую речь. Не волнуйся, я его до смерти не буду убивать.

– А хоть бы и до смерти, мне-то что за дело?

– Совсем не будет его жалко? – протянул он, как мне показалось, с некоторым удивлением.

– Честно? Ни его, ни тебя, если ему вдруг повезет.

– Ах да, я же забыл, ты искала кого-нибудь, кто сможет меня прибить.

Он хохотнул, явно надо мной издеваясь. Я не стала отвечать, а с деланым интересом принялась наблюдать за Веделем. Штаден еще постоял немного, потом особо гадко хмыкнул и отошел.

– Я вот подумала, – протянула Грета, – а если он вдруг решит, что вдовцом ему стать легче, чем получить развод? Приколет, а потом скажет, что немного не рассчитал. И ничего ему за это не будет. Может, откажешься от своей идеи?

– Вдруг Ведель победит, – неуверенно сказала я. – И потом, я что, зря целую неделю над шпагой просидела?

Ведель был прав, говоря, что имеет шанс победить в дуэли со Штаденом, правда, он не уточнил, что шанс был довольно маленький. Он держался неплохо, но до моего «мужа» все-таки ему было далеко. Штаден мог закончить бой практически сразу, но протыкать друга не входило в его планы. Грета только разочарованно вздохнула, когда оружие Дитера было выбито из его рук, а к шее приставлено острие шпаги его противника. Штаден что-то коротко ему сказал, повернулся спиной и отошел к лорду Стоуну. Туда же направилась и я.

– Кэрст, – с усмешкой сказал преподаватель, – тут с тобой еще вот эта инорита сразиться желает.

– Эта? – изумленно поднял бровь Штаден. Получилось это у него особенно отвратительно. – С ней я драться не буду.

– Боишься? – сразу пошла я в нападение.

– Тебя? – расхохотался он. – Я с девушками в фехтовальных залах на шпагах не дерусь. Для этого у меня другие места и орудия предназначены.

Я проигнорировала его неприличные намеки и продолжила настаивать:

– Мы не только на шпагах, мы еще магию использовать будем.

– Нет, – отрезал он.

– Я и говорю, что боишься, – удовлетворенно заметила я. – Лорд Стоун, ваш ученик боится со мной связываться, по-моему, этого достаточно, чтобы взять меня на обучение.

– В самом деле, Кэрст? – с легкой улыбкой спросил преподаватель.

– У меня нет мотивации с ней драться, – недовольно ответил тот. – Что ж, Штерн, давай так. Я с тобой сейчас дерусь, но когда я выиграю, ты меня завтра целуешь перед общей парой. Идет?

– Не когда, а если, – заявила я. – А если выиграю я, то ты оставляешь меня в покое. Идет?

Штаден задумался.

– На неделю, – наконец сказал он.

– Что на неделю? – не поняла я.

– Я оставляю тебя в покое на неделю.

– Что, все-таки проиграть боишься? – рассмеялась я.

– Штерн, элемент случайности есть всегда. Вдруг со мной неожиданно случится сердечный приступ. Или дубовая балка развалится на куски и треснет меня по макушке, – ехидно сказал он. – Давай так, я неделю тебя не трогаю и не завожу никаких девиц. Тоже неделю. Идет?

Я бы не возражала, если бы балка начала разваливаться прямо сейчас, при условии, что все ее части достанутся только Штадену. Но, увы, в этом зале все балки были отвратительно крепкими, не было на них никакой надежды.

– Давай тогда месяц, – предложила я.

– Штерн, – поморщился он, – мы не на рынке, торговаться я не буду. Мои условия ты слышала, если они тебя не устраивают – дверь вон там.

– Устраивают. – Я кивнула на середину зала.

Штаден усмехнулся в ответ, и мы вышли в круг, отведенный для дуэлей. Он внимательно следил за моей свободной рукой, небрежно помахивая оружием. Но я не собиралась творить ею заклинания, и в момент, когда наши шпаги соприкоснулись, активировала свой артефакт, в который превратила собственную шпагу. Оружие послушно сгенерировало молнию такой силы, что Штадена приподняло и отбросило от меня метра на два, а шпага его отлетела еще дальше. Лорд Стоун изумленно приподнял бровь. Курсанты оживленно загомонили. Мне бы праздновать свою победу… Только вот этот гад, он лежал на полу и не двигался, и в мою голову невольно пришла мысль, не перестаралась ли я с силой заряда. Вдруг я уже овдовела? Это решило бы возникшую на практике проблему, но чересчур радикально. Штаден так и не шевелился и, казалось, даже не дышал. Я подошла и наклонилась к нему, желая убедиться, что он жив. И тут он резко рванул меня за руку, и я полетела прямо на него, а потом оказалась уже под ним, с руками, прижатыми к полу над головой.

– Это нечестно! – возмутилась я.

Самое обидное, что вырваться из его профессионального захвата я не могла и лежала сейчас, как дура, на полу под взглядами толпы курсантов, которые ржали, словно ничего смешнее в своей жизни не видели.

– В жизни вообще очень мало чего честного, – заявил мне Штаден.

– Достаточно, – раздался сверху голос лорда Стоуна. – Вы поняли, какие ошибки сделали?

– Никогда нельзя недооценивать противника, – бодро отрапортовал Штаден.

Встал с пола он мгновенно, а теперь протягивал мне руку, делая вид, что хочет помочь. Но я ее проигнорировала и поднялась сама.

Лорд Стоун снисходительно ему кивнул и вопросительно посмотрел теперь уже на меня. К такому повороту я не была готова, поэтому лишь неуверенно предположила:

– Не добила, когда была возможность?

Среди курсантов раздался хохот. Штаден тоже улыбнулся, но как-то нерадостно.

– И это тоже, – усмехнулся преподаватель, – но главная ошибка, что ты подпустила его слишком близко.

– Это точно. – Я с отвращением посмотрела на «мужа».

Он захохотал теперь уже в голос.

– Я так понимаю, Кэрст, – протянул лорд Стоун, – что это твоя очередная девушка.

– Не совсем, – улыбнулся Штаден. – Эрна – моя жена.

– Что же такого ты успел сделать, что она так горит желанием тебя проткнуть?

– Она считает, что я вмешиваюсь в ее личную жизнь.

– Извините, – недовольно сказала я, – но давайте прекратим обсуждение наших отношений со Штаденом. Вы обещали начать меня учить, если я нанесу урон вашему ученику. Вы не станете отрицать, что я это сделала.

Отрицать он не стал, но и желания начать мое обучение не выразил.

– Видите ли, леди Штаден, – ответил он мне, – ваша техника фехтования настолько убогая, что вам лучше подучиться у кого-нибудь, хотя бы у своего мужа. Я так понимаю, что он возражать не будет. А потом я вас беру, договорились, если вы, конечно, не передумаете.

– Что-то мне подсказывает, – прошептал Штаден мне на ухо, – что ты передумаешь. Или ты согласна брать у меня уроки фехтования?

– Штаден, – вскипела я, – единственное, что меня сегодня порадовало, – твой полет через весь зал. Это воспоминание будет греть мою душу в самые холодные зимние ночи.

– Штерн, воспоминания – это не то, что должно греть молодую красивую девушку в холодные зимние ночи. Поверь, у меня лично это получается намного лучше.

Развлекать местную публику в мои намерения не входило, поэтому я от него отвернулась, подхватила Грету под руку и пошла на выход.

– Подведем итоги, – начала подруга по дороге в академию. – Сегодня тебе удалось подловить Штадена, но второй раз он на это не поймается. Думаю, в следующий раз, если он будет, твой… хм… муж наложит хотя бы элементарный щит. В этот раз он не слишком серьезно к тебе отнесся.

– Но ты убедилась, что он не горит желанием стать вдовцом, – сказала я.

– Не факт. Может, там просто свидетелей было много, – обнадежила меня подруга. – Да, жаль, что Ведель ему проиграл.

– Тебе так хотелось посмотреть на полет Веделя? – подколола я ее.

– Ну согласись, что он довольно красив, а уж как двигается… – невозмутимо сказала Грета.

– Хочешь сказать, летел бы он намного эстетичнее Штадена?

Мы переглянулись и захохотали.

Глава 15

День не задался с самого начала. Мы с Гретой проспали, поэтому на занятия отправились без завтрака. И хотя на практикуме по алхимии пахло отнюдь не ресторанными кушаньями, но горящая спиртовка с побулькивающей над ней колбой все равно наводила на мысли исключительно о еде. Подруга рядом со мной тоже позевывала и побуркивала желудком. Потом к нам принесло Фогель с едким раствором, который использовался для мытья стеклянной посуды, емкость с которым она благополучно разбила прямо возле наших ног. Просто чудо какое-то, что этот раствор ни на кого не попал, хотя у меня и создалось впечатление, что Фогель добивалась прямо противоположного.

– Лиза, держи свои кривые ручки от меня подальше! – заорала на нее Грета. – Скажи на милость, зачем тебя сюда принесло с этой дрянью?

Так как в это время подруга активно размахивала руками, то задела сосуд с эфиром. Он покатился по столу, потеряв по дороге пробку. Я еле успела поймать его на краю, но содержимого вылилось много. Сейчас как надышимся, до конца дня голова будет кружиться.

– Нарушаете технику безопасности? – подошла недовольная инора Схимли.

– Ой, я хотела пробирочку помыть, – зачастила Фогель, – а у той раковины уже очередь образовалась. Вот я растворчика себе отлила и пошла к другой. А сосудик такой скользкий. Вот и выпал.

Алхимичка недовольно поморщилась – не любила она уменьшительно-ласкательные суффиксы, а тех, кто их использовал, – тем более.

– Инорита Фогель, – процедила инора Схимли и точным взмахом руки убрала последствия студенческой оплошности, – будьте аккуратнее в следующий раз.

Лиза зачастила, уверяя, что уж в следующий раз она непременно сделает все как надо, и вид у нее при этом был такой честный, что мне невольно пришла в голову мысль, что наша одногруппница уже замыслила очередную пакость.

– В следующий раз она на нас банку соляной кислоты вывернет, – подтвердила мои опасения Грета, когда все разошлись. – Я уверена, что она специально это сделала. Из-за Зольберга.

Я тут же выбросила из головы все мысли о пакостях Фогель. Ведь Олаф – он был намного, намного важнее.

– Грета, я хочу его вернуть, – тоскливо сказала я. – Что мне делать? Он со мой не только не разговаривает, но даже не смотрит.

– Даже не знаю, что сказать, Эрна, – ответила подруга. – Я была уверена, что вы вскоре помиритесь, а он вдруг взял и к Фогель переметнулся. Может, попробуешь его ревность вызвать?

– Он к Штадену не ревнует, – вздохнула я.

– Так ты ему сама сказала, что со Штаденом у вас ничего нет, к тому же ты так шарахаешься от «мужа», что ревновать к нему бессмысленно. А вот если бы ты поулыбалась кому-нибудь да походила под ручку, может, и отреагировал бы.

Оптимизма Греты я не разделяла.

– Получается, я только Штадену поулыбаться и могу, – мрачно ответила я. – Остальные его настолько боятся, что ко мне даже не подойдут, Ведель после вчерашнего тоже вряд ли появится.

– Ну поулыбайся Штадену, – неуверенно предложила подруга.

– Честно говоря, Грета, – ответила я, – мне эта идея не нравится. Штаден точно меня поймет так, как посчитает нужным. Ему только повод дай, как наш брак из фиктивного станет вполне себе настоящим, а меня это совершенно не привлекает.

– Ты же говорила, что он к тебе не пристает?

– Не пристает, – согласилась я. – Но намекает.

– Тогда ты тоже понамекай, а как до дела дойдет, скажешь, что он тебя неправильно понял, – посоветовала Грета. – У нас как раз сейчас будет лекция общая. Руку на плечо ненавязчиво кладешь, глазками хлопаешь.

– В это даже Штаден не поверит, не то что Олаф!

– Но попробовать-то можешь, – не унималась подруга.

Я прикидывала и так и этак, и все равно выходило, что идея Греты для меня не очень осуществима. Притворяться у меня всегда получалось плохо, думаю, если бы штаденовский отец наблюдал наш первый поцелуй вблизи, у него появилось бы множество вопросов, крайне неприятных для моего «мужа». Поверить в то, что я в него безумно влюблена, мог только слепой индивидуум с нарушением слуха, а Олаф таковым не был.

Перед началом лекции Штаден подошел сам.

– С тебя должок, не забыла? – насмешливо поинтересовался он.

– Это ты про что? – удивилась я.

– Я же вчера выиграл, – протянул он, – значит, с тебя поцелуй.

– Честно говоря, – вмешалась Грета, – кто выиграл, это довольно спорный вопрос.

Я согласно кивнула, но на всякий случай отошла от Штадена. Кто его знает, как он будет требовать свой выигрыш.

– Почему же? Признаю, Эрна смогла меня удивить, но поединок однозначно за мной. Так что, дорогая, проиграла пари – плати, – сказал он и ухватил меня за руку, чтобы я далеко не убежала.

Мне для него такой ерунды не жалко. Я повернулась к нему и послала воздушный поцелуй свободной рукой.

– Все, мы в расчете, – заявила я.

– Нет, дорогая, – непреклонно ответил он. – Мы договаривались, что ты меня именно целуешь, так что воздушный поцелуй не подходит.

За его спиной я увидела Олафа. Он о чем-то оживленно говорил с Фогель, заметив меня со Штаденом, раздраженно передернулся и обошел нас. Я проводила его взглядом и повернулась к «мужу».

– Никак не подходит, говоришь, – воинственно сказала я, вырвала руку из его захвата, обняла за шею, как он меня учил в своем родовом поместье, и пылко поцеловала. – Все, теперь мы точно в расчете.

– Должен тебе сказать, дорогая, – тихо проговорил Штаден, – что твоя экспрессия пропала зря. Он на тебя даже не смотрел.

– Ничего, – хмуро ответила я. – Ему непременно расскажут.

– Ладно, Штерн, – усмехнулся он. – Будем считать вчерашнее боевой ничьей. Ты меня поцеловала, я не лезу в твою жизнь неделю. Можешь встречаться хоть с Олафом, хоть с Дитером.

Я возмущенно на него посмотрела и пошла к нашему с Гретой обычному месту. Хорошо, что Штаден в этот раз сел от меня подальше и не нервировал своими вопросами. Но вот Олаф с Фогель находились совсем рядом. Мне достаточно было скосить немного влево глаза, чтобы увидеть эту воркующую парочку.

– И как это называется? – тихо пробурчала я Грете. – Ко мне он целый год подойти боялся, только смотрел, а с ней у него все сладилось практически мгновенно.

– А я тебе говорила, помнишь? Что найдется кто побойчее и уведет. Уверена, что это больше от Фогель зависело, – ответила подруга. – Она как липучка – пристанет, так с трудом избавишься.

– А этот гад, – кивнула я в сторону Штадена, – добренький такой. «Встречайся хоть с Олафом, хоть с Дитером». Знает ведь, что Олаф ко мне сейчас не подойдет, а Дитер мне абсолютно не нужен. И библиотека еще висит, – совсем тоскливо добавила я.

– Давай я с тобой ходить буду, – предложила подруга. – Все-таки виноваты мы обе, а отдуваться приходится только тебе.

– Смысл? – пожала я плечами. – Нет, там, конечно, будут рады рабочим рукам, но отработку мне все равно не уменьшат. Потрать лучше это время на Марка, у меня все равно никакой личной жизни нет и не предвидится, можно и в библиотеке посидеть.

Но насчет отсутствия личной жизни я погорячилась. Когда я возвратилась из библиотеки, то опять обнаружила Веделя перед дверью в нашу комнату. Надо же, мой «муж» на дуэли не отбил у него желания ко мне приходить. Интересно, ему Штаден тоже персональное разрешение дал? Я замедлила шаг и начала раздумывать, как бы его повежливей отправить подальше. И вдруг по коридору прошла сладкая парочка – Олаф с этой гадюкой Фогель. И планы мои тут же изменились. Что там Грета говорила про ревность?

– Дитер, я так рада вас видеть, – сказала я со счастливой улыбкой и заметила краем глаза, как вздрогнул Олаф. Ага, значит, тебе не все равно!

Мне на руку сыграло врожденное любопытство Фогель, она замерла и хищно уставилась в нашу сторону, и все попытки Олафа ее увести позорно провалились. Как же, Фогель почуяла новую сплетню, значит, с места сдвинуть ее теперь невозможно! Дальше я работала уже исключительно на публику и радостно отмечала, как все больше и больше хмурится Олаф. И вот так в состоянии эйфории от эффекта флирта с Веделем я пребывала, пока не обнаружила, что, продолжая оживленно разговаривать, двигаюсь в сторону театра, на посещение которого как-то незаметно для себя согласилась. У меня сразу появилась трусливая мысль отыграть все назад, но Фогель так и таращилась нам вслед, поэтому я храбро решила, что от посещения театра еще никто не умирал. И понадеялась, что не стану первопроходцем в этом вопросе.

Ведель был очень вежлив и внимателен. Беседовать с ним было интересно – учеба и ее сложности, магия, книжные новинки, последние королевские сплетни, – он знал все и был не прочь поделиться своим знанием. А спектакль оказался из разряда тех трагедий, где действующие лица умирали одно за другим, так что невольно возникал вопрос, не подрабатывают ли актеры в соседнем театре, где представление начинается немного позже. А что, очень удобно – умер на этой сцене, перебежал через площадь на соседнюю, и вот ты уже счастливый герой-любовник. В конце пьесы живых осталось мало. Так только, чтобы было кому выйти на аплодисменты зрителей. Довольно жидкие аплодисменты.

Мы с Дитером решили, что поход в театр не удался, и договорились сходить послезавтра еще раз. Он проводил меня до комнаты в общежитии, поцеловал руку и ушел, очень довольный. А я начала думать, как это так получилось, что я, не желая идти с ним никуда, не только пошла сегодня, но и согласилась пойти еще.

– Как спектакль? – ехидно спросила Грета.

– Ты откуда знаешь? – удивилась я.

– Здесь Фогель кругами бегала, – пояснила подруга, – и рассказывала всем, как неприлично ведут себя некоторые замужние дамы. И что она бы на их месте ни за что бы никуда не пошла с посторонними. Олаф, кстати, был хмурый-хмурый.

– Я и согласилась, чтобы его позлить, – призналась я. – Они как раз по коридору шли. Ты же не думаешь, что мне так хотелось куда-нибудь пойти с Веделем?

– Видишь, Олаф все-таки ревнует, – заметила подруга.

– Ревновать-то ревнует, но ходит все равно с Фогель.

– Ничего, – жизнерадостно сказала Грета, – если ревнует, недолго им вместе ходить.

И слова подруги пролились на мое исстрадавшееся сердце животворным бальзамом.

Глава 16

Ведель появлялся почти каждый день, что неимоверно раздражало Штадена. Наверняка он уже десять раз пожалел о своем опрометчивом решении. Видимо, «муж» не ожидал, что я соглашусь с кем-либо выйти в люди. Злить Штадена неожиданно оказалось почти так же приятно, как вызывать ревность у Олафа. Они оба ходили мрачные и надутые. И если Олафа еще как-то шевелила Фогель, то Штаден взял на себя обязательства не заводить романов на этой неделе, и шевелить его было некому. Но договоренность нашу не нарушал и разборок с Веделем не устраивал.

На выходные я наотрез отказалась ехать в поместье. У меня есть уважительная причина – отработка в библиотеке, и я не хочу из двух недель делать четыре, ведь три пропущенных дня на поездку мне никто не спишет, а я хотела разделаться со своим наказанием как можно быстрее. Штаден повозмущался, но, как мне показалось, больше для приличия, и уехал один. Ну и замечательно, пусть тренируется тоску по любимой жене изображать. Чувствую, скоро ему это постоянно придется делать.

Вечером пятницы опять подошел Ведель. В этот раз мы никуда не ходили, а просто болтали в нашей комнате, благо к Грете пришел Марк, который очень быстро нашел общий язык с моим поклонником. Хохотали мы почти без перерыва, так что мне даже грустно стало, когда парни разошлись.

– Эрна, ты слишком обнадеживаешь Веделя, – неожиданно сказала мне Грета. – Разочарование для него будет ударом.

– Тебе его жалко? – удивилась я.

– Он нам ничего плохого не сделал. Пирожные приносит. Между прочим, мои любимые. Да и так он ничего.

– Ага, – согласилась я, – как вспомнишь его на тех курсах, так облизываться начинаешь. Грета, я ему ничего никогда не обещала. Он знает, что я замужем. И потом, ты мне сама советовала с кем-нибудь пофлиртовать, чтобы вызвать ревность у Олафа.

– Мне кажется, ты вызвала ревность не только у Олафа, но и у Штадена, – пояснила подруга. – А если твой «муж» прибьет Дитера, то мне лично будет жалко.

Я задумалась. А ведь мне тоже, пожалуй, будет жалко. Надо же, я и не заметила, как Ведель перестал мне быть посторонним человеком и вошел в круг друзей.

– Наверное, ты права, Грета, – тяжело вздохнула я. – Скажу ему завтра, чтобы больше не приходил. Все равно неделя, отпущенная мне Штаденом, истекает. Хотя с Дитером весело.

– Мне он нравится намного больше Олафа, – внезапно сказала Грета. – Все-таки Штаден Веделя поединком прилично унизил, а на желании Дитера встречаться с тобой это никак не повлияло. А вот Олаф… Я не уверена, что его от общения с тобой не страх останавливает. Как-то он чересчур нарочито встречается с Фогель.

– Он сам тогда Штадена вызвал! – возмутилась я наглым поклепом на своего любимого.

– Олаф почти не рисковал. Вспомни, Штаден за все время, что у нас учится, еще никого не добил и даже не покалечил, – продолжила размышлять подруга, – он обычно ограничивается небольшими повреждениями, которые быстро залечиваются в целительском крыле. Олафу ничего страшного не грозило. Но если бы он Штадена не вызвал, то его обвинили бы в трусости. Когда ты вмешалась, он нашел удачный предлог, чтобы с тобой больше не общаться. Поэтому если он и попробует вернуться, то не раньше, чем ты со своим «мужем» разберешься.

Я удивленно на нее смотрела. Неужели она действительно так думает? Нет, мой Олаф не такой! Просто он тогда на меня очень обиделся.

– Эрна, посмотри правде в глаза. Он знает, что у тебя серьезные проблемы со Штаденом, но не думает хоть как-то помочь. Одно из двух – или не любит тебя, или боится Штадена.

– А что он может сделать, Грета? – возмутилась я.

– Не знаю. Но я бы не доверяла человеку, который способен оставить тебя наедине с такими серьезными проблемами.

– Какие-то странные мысли у тебя в последнее время, – не выдержала я. – То ты говорила, что Штаден непременно захочет меня убить, чтобы освободиться. Теперь вот на Олафа наговариваешь. А Ведель у тебя разве что только без нимба над головой.

Грета задумалась над моими словами.

– Может, потому, что Ведель мне нравится, а эти двое – нет? – неуверенно предположила подруга.

– Нравится? Грета, а как же Марк? – испугалась я.

– Эрна, ты чего? – удивилась подруга. – Марка я люблю, а Ведель мне просто как человек нравится, понимаешь, не больше. Хотя, конечно, у него такой торс…

Да, ну и логика у подруги! Не нравится – значит, на любую гадость способен, нравится – значит, образец мужчины. Торс, видите ли, у него! А торс у Штадена, если уж на то пошло, ничуть не хуже. Да, честно говоря, Дитер ему вообще по всем статьям проигрывает! Меня даже обида за «мужа» взяла. Интересно, как он там отцу объясняет мое отсутствие?

По всей видимости, у Штадена неплохо получилось изображать тоску по любимой жене, так как приехал он уже вечером в субботу, и очень недовольный. Хорошо, что я перед этим успела поговорить с Веделем и убедить уйти, а то, судя по настроению моего «мужа», они бы точно сцепились.

Еще стоя на пороге нашей комнаты, он уже оглядывался вокруг с таким видом, словно искал, на ком можно выместить злость. Но поскольку никого в комнате не было, Штаден несколько успокоился и спросил:

– Может, чаем напоишь, жена?

– Рада бы, только к чаю у нас ничего нет.

Я даже с места не сдвинулась. Нечего ему у нас в комнате делать.

– Разве? – удивился он. – Я даже отсюда вижу коробку конфет и пирожные в вазе.

– Ты же не будешь есть то, что принес мне Ведель?

– Почему не буду? Рассмотрим это как захват продовольственных складов противника.

На пороге стоять ему надоело, поэтому он небрежно впихнул меня в комнату и закрыл за нами дверь.

– Если так посмотреть, получается, что твой противник – я, так как это теперь в некотором роде мои продовольственные склады, – попыталась я его урезонить.

– Хорошо, будем считать, что ты захватила продовольственные склады Веделя, – покладисто согласился Штаден. – Но это не помешает нам уничтожить их вместе. Мы же в каком-то смысле союзники.

Он на некоторое время замолчал и лишь наблюдал, как я завариваю чай и разливаю по чашкам. Его тяжелое молчание меня пугало, но и говорить с ним не хотелось.

– Поскольку мы союзники, – продолжил Штаден, попивая чай и заедая его продовольственными запасами Веделя, – то у меня к тебе будет серьезный разговор. Эльза видела вас с Дитером в театре и закатила мне скандал. Она считает, что твое поведение бросает тень на репутацию нашей семьи.

– Так она, насколько я понимаю, в курсе того, что собой представляет наш брак, – удивилась я.

– Неправильно понимаешь. Родственников я посвящать в тонкости наших взаимоотношений не стал. Эльза уверена в той версии, которую ты рассказывала Фогель. О том, что я потерял от страсти голову.

– Зато тебе легче будет развод объяснить. Скажешь, что я тебе изменила, и все, – предложила я.

– А что, уже вопрос так стоит? – удивился он. – Если ты мне изменишь, то мои родственники, зная мой характер, скорее поверят в то, что я убью тебя и твоего любовника, чем в то, что мы спокойно разведемся.

Я нервно сглотнула. Может, Грета не так уж и не права в своих предположениях и это он мне сейчас угрожает?

– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил Штаден, – отцу и сестре я объяснил, что мы с тобой поругались из-за моей измены. Ты была на меня очень зла, поэтому и приняла предложение пойти в театр. Но впредь я бы попросил тебя такого не делать. Тем более с Веделем. Он все-таки мой друг, и мне бы не хотелось его убивать из-за такой ерунды.

Да, ерундой меня еще никто не называл! Я расстроенно комкала в руках салфетку, не глядя на «мужа», а затем с тяжелым вздохом сказала:

– Это не замужество, это тюрьма какая-то. Получается, мне сейчас вообще никуда ходить нельзя.

– Если тебе так жизненно необходимо посещать театры, – недовольно сказал Штаден, – можешь ходить со мной. Но не чаще раза в неделю.

– Я как-нибудь обойдусь без таких жертв с твоей стороны, – обиделась я.

– Да какие жертвы? – удивился он. – У Эльзы все равно на этот сезон ложа в опере арендована, она приглашала.

– Так она же считает, что я порчу вам репутацию.

– Мы с ней этот вопрос выяснили, можешь не волноваться.

– Штаден, – задумчиво сказала я, – мне кажется, сейчас очень удачный момент сказать твоим родным, что мы поругались. Тогда мне притворяться не надо будет, да и тебе тоже.

– Мне казалось, Штерн, что мы с тобой договорились, – недовольно ответил он. – Неужели тебе так сложно несколько раз съездить к моему отцу?

– Если бы только съездить! Ты же меня не предупредил, что мне придется спать с тобой в одной постели, да еще и целоваться! – Я даже подпрыгнула от возмущения. – И речь сейчас идет уже отнюдь не про несколько раз! Твой отец хочет, чтобы мы к нему каждую неделю ездили!

– Штерн, он идет. Руки на шею. Быстро, – внезапно сказал «муж» и, когда я обняла его за шею, начал меня целовать.

У меня даже мысли не возникло о ненормальности происходящего. В самом деле, ну откуда здесь мог взяться его отец? Поцелуй длился и длился, унося меня куда-то в заоблачные вершины, а когда Штаден меня отпустил, я увидела стоящую с приоткрытым ртом Грету, рядом с ней был Марк, смотрел он на нас с явным осуждением.

– Я, пожалуй, пойду, – нарушил неловкое молчание Штаден. – Рад был вас всех повидать.

С ним нестройно попрощались.

– И что это такое было? – поинтересовалась Грета после его ухода.

– У меня выработался условный рефлекс, – мрачно ответила я. – Всегда мечтала оказаться в роли подопытной собачки.

Поглядев на недоуменное лицо подруги, я не выдержала и все рассказала.

– «Руки на шею. Быстро», – хохотал Марк. – А что, мне нравится! Грета, может, нам так тоже попробовать?

– Она же не отказывается с тобой целоваться, – недовольно сказала я. – Марк, умоляю, никому больше не рассказывай! Как-то я выгляжу в этой ситуации совсем по-дурацки.

– Я бы не сказала. Выглядели вы оба вполне увлеченными друг другом, – едко заметила Грета. – Он тебя так нежно обнимал, а ты так самозабвенно с ним целовалась.

– Я не виновата, что, когда он меня целует, у меня полностью отключается голова, – огрызнулась я.

– Очень похоже, Эрна, – задумчиво сказал Марк, – что Штадену не нравится, когда его жена – чуть ли не единственная девушка, с которой он в нашей академии не спал, и он старается это изменить. А ты еще подчеркнуто его отвергаешь. Для таких, как он, твое поведение – вызов.

– Ик, – только и смогла я выдать на такое предположение.

– Марк, не пугай Эрну, – сказала Грета, посмотрела на жениха с укоризной и успокаивающе похлопала меня по плечу. – Ты же понимаешь, что если это произойдет, ни о каком разводе и речи идти не будет, а Штаден в этом не заинтересован.

– А ты знаешь, в чем он заинтересован? – усмехнулся Марк. – Я лично – нет. Но я точно знаю, что если Штаден всерьез возьмется за Эрну, она ему ничего не сможет противопоставить. Ты сама видела, что с твоей подругой делают его поцелуи, и это при том, что влюблена в другого.

Доводы его были разумны, но как же они меня напугали! В самом деле, Штаден неоднократно намекал, что он не против разнообразить свою коллекцию брюнеток одной конкретной блондинкой. А когда он меня начинает целовать, в моей голове не остается ни одной связной мысли и лишь хочется, чтобы это продолжалось как можно дольше. Я тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли прочь. Нет, с этим что-то срочно надо делать.

– Я буду постоянно держать защитную сферу, – внезапно меня озарило. – Тогда он в любом случае не зайдет дальше поцелуев.

Весь этот вечер мы провели, конструируя для меня защитный артефакт. Результат мне понравился, а если к нему подсоединить накопитель, то он проработает все выходные. Тем более что особо изощренной защиты не требовалось. Ведь не убивать же меня будет Штаден, в самом деле?

Глава 17

На следующий день на лекции по истории магии мой «муж» как ни в чем не бывало нахально пристроился рядом со мной. Я выразительно на него посмотрела, но взглядами некоторых пронять очень трудно, почти невозможно.

– Штаден, – твердо заявила я ему, – я согласна иногда терпеть тебя по выходным, но не более. Ты, сидящий рядом, меня полностью выводишь из равновесия. Давай пересаживайся. Аудитория большая, мест в ней много.

– Понимаешь, Штерн, – доверительно сказал он, – Ингрид, которой ты так неосмотрительно сообщила о нашем намечающемся разводе, в последнее время меня постоянно преследует везде и всюду, так ей хочется занять освобождающееся тобой место. У меня к тебе просьба – покажи ей, что у нас все идеально, а то я уже не знаю, куда от нее бежать.

– Целовать не буду, не надейся, – мрачно сказала я, понимая, что сейчас он никуда не денется и мне придется терпеть его рядом всю пару.

– Я не настаиваю, – заявил он, по-хозяйски приобнимая меня за талию, за что тут же получил по рукам.

– Значит, так, Штаден. Если будешь распускать руки, то я сама пойду к Ингрид и скажу, что ты считаешь дни до нашего возможного развода, чтобы на ней жениться, – предупредила я его.

– Штерн, это шантаж! – возмутился он, но руку убрал.

– Ага, – сказала я, довольная тем, что наконец-то нашла его уязвимое место, – и более того, если ты попробуешь повторить то же самое, что вчера…

– Вчера? А что вчера такого было? – с наигранным недоумением спросил он. – Посидели, чай попили, в театр сходить договорились.

– Я с тобой в театр не пойду.

– Почему? – возмутился Штаден. – Чем я хуже Веделя?

– Веделю я хотя бы нравлюсь.

– Мне тоже, – нагло заявил он.

– Штаден, ты не забыл, что я блондинка, а они тебе не нравятся по определению? Кстати, а чем тебя Ингрид не устраивает? Высокая, красивая, брюнетка опять же.

– Штерн, – скривился он, как будто его заставили прожевать, а затем съесть целый лимон, – не напоминай мне о ней. Не имеет значения цвет волос девушки, если она прилипчивая дура.

Наконец пришел инор Квигли, читавший у нас лекции по истории магии, и на этом наш разговор со Штаденом закончился. Надо отметить, что преподаватель читал лекцию в прямом смысле этого слова – как записал текст на листочках много лет тому назад, так и продолжал ими пользоваться до сих пор. Некоторые студенты уверяли, что записи были сделаны не самим Квигли, а по его просьбе кем-то, кто разбирался в истории магии. Эта версия очень походила на правду. Бумага была потертой, поэтому время от времени у инора возникали проблемы с распознаванием написанного, иногда он даже проговаривал вслух несколько вариантов, серьезно противоречащих друг другу. И даже когда листочки путались и менялись местами друг с другом, это Квигли не смущало и никак не отражалось на качестве его чтения. Многие поколения студентов ходили к ректору с просьбой заменить преподавателя, но Квигли был родственником кого-то приближенного к королевскому двору, поэтому так и продолжал свои публичные чтения до сих пор. Читал он монотонно, невнятно и неинтересно. Зато на экзамене всегда требовал точного развернутого ответа.

Сегодня речь шла об одном из городов, утраченных во время последней магической войны между Лорией и Гармом, – Лантене. Лантен был сердцем магического мира, на его центральной площади горел негасимый огонь, войдя в который человек получал возможность значительно усилить свою магию. Возможно, на руинах Лантена этот огонь горит и по сей день, только проверить это нельзя – теперь эта территория орков, которые настолько неодобрительно отнеслись ко всем магическим экспедициям, что из этих экспедиций никто не выжил. И как про это можно рассказывать настолько скучно, что непрерывно хочется зевать? За инором Квигли давно никто не записывал – по рукам ходили полные копии его бумажек, даже у нас с Гретой в комнате был экземпляр. Но не ходить на его лекции было чревато тем, что с первого раза экзамен не сдашь, поэтому все сидели, мучились, терпели и занимались кто чем, но только не записывали квигливское бубнение.

Грета рисовала мощеную площадь с горящим на ней огнем, я с интересом за этим наблюдала. Сама я рисовала не слишком хорошо, мой потолок – схематичная виселица в отчете Штадена. Вспомнив о «муже», я невзначай посмотрела в его сторону. Он тоже смотрел на меня, и в его взгляде было что-то странное. Ожидание чего-то, что ли? Заметив мое внимание, он усмехнулся уголком рта, но не отвернулся, а так и продолжил на меня смотреть, только вот эта странность из его взгляда исчезла. Или мне она показалась? Долго я его рассматривать не стала, отвернулась и сразу обнаружила, что на меня смотрит и Олаф, с такой тоской смотрит, что мне захотелось разреветься и броситься ему на шею. До конца лекции мы так и смотрели друг на друга. Я думала, он ко мне подойдет в перерыве, но нет – Олаф ушел с Фогель. И я поняла, что его поведение меня злит. Ведь он явно в меня влюблен и не так должен быть обижен, как стремится показать. Получается, что он попросту использует Элизу! Как же это гадко! Неужели Грета права, считая его трусом? Но верить в это не хотелось.

Штаден продолжал сидеть, задумавшись и загораживая мне дорогу к выходу. Я нетерпеливо постучала по его плечу, он поднял на меня мрачный взгляд и спросил:

– Штерн, когда ты собираешься заселяться в наш дом?

– Штаден, не наглей, – миролюбиво ответила я. – У нас договор. Я езжу с тобой к отцу, ты не препятствуешь нашему разводу. При чем тут твоя квартира?

– Отец предполагает, что там будет наше семейное гнездо, – усмехнулся «муж». – Поскольку он собирается нас навещать, скрыть отсутствие женской руки там будет довольно сложно.

– Экономку найми, – посоветовала я. – Или посели там кого-нибудь из своих девиц, благо выбор у тебя достаточный. Вон, кстати, Ингрид так и караулит тебя у выхода. Она будет счастлива занять место хозяйки в твоем доме.

Штаден оглянулся, нахмурился и сказал:

– Эрна, пообедаем вместе, а?

– Знаешь что, Штаден, разбирайся со своими девицами сам! – вспылила я. – Не надо меня вмешивать.

И мы с Гретой пошли на свои занятия. Я не стала задерживаться и смотреть, как он будет выяснять отношения со своей теперь уже нелюбимой брюнеткой. Похоже, выяснил он их окончательно, так как с тех пор я ни разу не видела их вместе, а Ингрид при встрече смотрела на меня с большим отвращением и сразу же отворачивалась, что меня совсем не расстраивало.

Ведель продолжал приходить в гости, только теперь почему-то всегда одновременно с ним появлялся и Штаден. Наверное, «муж» как-то отслеживал посещения друга, потому что в иные дни он к нам не заглядывал. Не знаю, что он считал более важным – сохранение внешних приличий или полное уничтожение веделевских продуктовых запасов, но и в том и в другом вопросе он преуспел. Ведель как-то даже сказал ему довольно язвительно:

– Кэрст, у меня появилось чувство, что я ношу пирожные исключительно тебе.

– Извини, Дитер, ты не в моем вкусе, – ответил ему Штаден. – Мало того что я предпочитаю брюнеток, так ты к тому же еще и мужчина. Хотя, должен признать, сладости ты выбирать умеешь.

Пару раз мы с «мужем» выбрались в театр. Но Эльза, с которой мы столкнулись во время второго посещения, настолько едко прошлась по моим отношениям с Веделем, что больше с ней там встречаться не было никакого желания. А ведь Штаден утверждал, что выяснил с ней этот вопрос! В целом моя жизнь текла довольно однообразно и главным образом – на занятиях или в комнате общежития. Я даже прогуляться ни с кем не могла – Грета ходит с Марком, с Веделем куда-нибудь идти – неприлично, а со Штаденом пусть кто-нибудь другой гуляет, тем более что он и не предлагал. Единственное развлечение, которое у меня осталось, – вечерние посиделки за чаем. Честно говоря, это тоже было довольно весело. Когда Ведель со Штаденом начинали перебрасываться язвительными репликами, через несколько минут начинали хохотать все, даже Марк, сильно недолюбливавший моего «мужа».

К концу месяца я внезапно поняла, что вспоминаю про Олафа, только когда его вижу, а Фогель уже не вызывает у меня такого чувства отвращения, как раньше. Нет, она продолжала мне не нравиться, но только как любительница сплетен, для меня она больше не была разлучницей. Пикировки Ведель – Штаден привлекали меня намного больше, чем нарочитое игнорирование Олафом. В конце концов, как любит говорить моя сестра Шарлотта, если тебе так хочется побегать, то лучше бегать не за мужчиной, а от него.

Глава 18

Долго увиливать от поездок к Штадену-старшему не получилось, и мне скрепя сердце пришлось согласиться на второй визит. «Свекор» выглядел недовольным и начал сразу же нам выговаривать, что могли бы и чаще его навещать. «Муж» ему резонно ответил, что нам приходится много учиться и что выделить время на такие поездки не столь просто, как кажется со стороны. Штаден-старший посверлил нас глазами, особенно почему-то мой живот, ничего успокаивающего там для себя не нашел и предложил нам отужинать. Штаден-младший сослался на позднее время и от ужина отказался, и мы отправились спать.

В этот раз Штаден опять попробовал пригрести меня к себе, не преуспел и возмутился:

– Это что такое?

– Защитная сфера, – гордо ответила я, поправляя артефакт, чтобы он не давил на грудь.

– Долго ты ее собираешься держать? – насмешливо спросил «муж».

– Артефакт завязан на накопитель, – сообщила я ему. – На все выходные хватит.

– Уверена, что так сложно снять твою защиту?

– Попробуй.

Я только улыбнулась – ломать мою защиту Штаден будет всю ночь, не меньше.

– Ты уверена, что я не справлюсь?

– Не то чтобы вообще не справишься, но до утра точно, – убежденно сказала я.

– В течении десяти минут сниму, пари на условиях нашей дуэли, – азартно предложил «муж». – С одним изменением – целуешь меня здесь и сейчас.

Я задумалась. С одной стороны, условия были вполне заманчивые, неделя свободы мне не помешает, с другой, – уж слишком уверенным он выглядел. С третьей стороны, все равно мне с ним придется целоваться завтра, чтобы показать глубину несуществующих чувств Штадену-старшему. В конце концов, поцелуем больше, поцелуем меньше!

– Согласна!

Штаден хохотнул и неожиданно запустил в меня шаровой молнией. Я успела только закрыть лицо руками и испуганно вскрикнуть. Неужели Грета права, что Штадену меня легче убить, чем получить развод, и сейчас наступили последние мгновения моей жизни? Последние мгновения все длились и длились, поэтому я приоткрыла один глаз и посмотрела на «мужа». Зря я это сделала! Этот гад со зловещей ухмылкой как раз посылал в мою сторону молнию, на этот раз обычную.

Убить меня Штадену не получилось и сейчас. Наверное, силу удара не рассчитал. Тут вылетела дверь нашей спальни, и ворвался его отец. Он увидел, что мы оба живы, и резко затормозил.

– Что здесь произошло?

– Ваш сын, – сказала я, обвиняюще тыкая пальцем в «мужа», – пытался меня убить!

– Богиня! Я думал, что-то серьезное случилось, – с облегченным вздохом выдал мой «свекор».

– Попытку моего убийства вы чем-то серьезным не считаете? – неверяще спросила я.

– Эрна, если бы Кэрст действительно пытался вас убить, он бы на попытке не остановился и я бы сейчас лицезрел ваш труп, – пояснил свою позицию Гюнтер. – Прошу меня извинить за несвоевременное вторжение.

После этих слов он сразу ушел, аккуратно прикрыл за собой дверь с выбитым замком и оставил меня наедине с моим несостоявшимся убийцей! Наверное, я ему совсем не так понравилась, как он говорил при нашем знакомстве. Я ошарашенно смотрела ему вслед, затем перевела взгляд на Штадена, тот беззвучно хохотал и явно наслаждался моей растерянностью.

– Так, – сказала я, – что все это значит?

– Чтобы снять защиту, взламывать ее необязательно. Главное, правильно рассчитать силу заряда, чтобы потратить весь ресурс накопителя, но не нанести тебе урон. Все, дорогая, нет больше твоей защитной сферы.

Я посмотрела на накопитель, он был пуст, как в день приобретения в магазине.

– Штаден, а если бы ты неправильно рассчитал? – расстроенно поинтересовалась я.

– Тогда бы я был не Штаденом, – гордо заявил он мне. – Я в таких вопросах со второго курса не ошибался. Дуэли – это тоже тренировка, мне одного взгляда достаточно, чтобы определить, с какой силой нужно ударить, чтобы полностью снести защиту.

– Предупредить тяжело было? – рассердилась я.

– Это неинтересно, – нагло заявил он. – Ты выглядела такой довольной, что мне захотелось тебе устроить сюрприз.

– Это ты называешь сюрпризом?! Сюрприз – это когда получаешь что-то приятное!

– Тебе же будет приятно меня поцеловать, не так ли? – ехидно спросил он, протягивая ко мне руки.

– Это что, я еще и целовать тебя за это должна? – возмутилась я и попыталась избежать его объятий.

Куда там!

– Ты же проиграла, – преспокойно изрек «муж», привлекая меня к себе. – Плати.

Я не увидела в его лице ни малейшего раскаяния, вздохнула, закрыла глаза и потянулась к нему. Губы его были жесткими и требовательными. Через тонкую ткань ночной сорочки я очень остро ощущала его прикосновения, властные, уверенные, они будили во мне какие-то смутные желания. И я даже не могу сказать, чего больше было в моих чувствах после прекращения поцелуя – облегчения или разочарования. Прерывисто вздохнув, я легла, отвернулась к стенке и задумалась. Мне ужасно не нравилась собственная реакция на поцелуи Штадена. Мой поцелуйный опыт был не очень велик – честно говоря, он исчерпывался моим «мужем» и Олафом. Но поцелуи Олафа были совсем другими, мне с ним было приятно целоваться, но не хотелось зайти дальше, а вот со Штаденом… И от понимания этого мне стало очень страшно.

«Муж» уже привычно приобнял меня за талию, притянув к себе, дунул в шею и поинтересовался:

– Эрна, что случилось?

– Ничего.

– Ты вся встопорщенная, как ежик.

– Вовсе нет, – недовольно дернула я плечом.

– Ты на меня обиделась?

– Штаден, а почему ты блондинок не любишь? – попыталась я его увести с этой темы.

Я не ожидала, что он мне что-нибудь ответит, просто хотела прекратить этот неприятный для меня разговор.

– Через два года после смерти мамы отец опять женился, на блондинке, – неожиданно сказал он. – Мне было семнадцать, когда она попыталась затащить меня в постель, а когда это у нее не вышло, заявила, что я к ней пристаю. Мы с отцом разругались, он меня выгнал, и я пошел в армию.

Штаден замолчал, о чем-то задумавшись. Я повернулась к нему и почти уткнулась в его лицо. Он внимательно на меня смотрел, но рассказывать дальше не торопился.

– Вы помирились, значит, он как-то узнал правду? – не выдержала я.

– Эта дура вела дневник, – продолжил Штаден. – Отец случайно его обнаружил, прочитал и выгнал уже ее. Он потом долго передо мной извинялся. Мы помирились, и я пошел учиться в Военную академию. А в прошлом году ему пришло в голову женить меня на дочери соседа, тоже блондинистой. И мы опять поругались. Мне казалось, что жену себе я могу выбрать сам.

– Ага, помню, ты сказал, что собирался поправить свои дела выгодным браком, – заметила я.

– Штерн, не бери в голову, – недовольно сказал он, – я был очень зол тогда, на самом деле я бы никогда не стал жениться из-за денег.

Вопросы женитьбы Штадена волновали меня намного меньше того, что он тогда назвал меня толстой деревенской дурой, но об этом я ему напоминать не стала, а то вдруг опять нарвусь на подобный комплимент. Мы оба молчали. Я ощущала его дыхание на своем лице, но желания отвернуться у меня не возникло. Наоборот, возникло желание обхватить его руками за шею и повторить тот проигранный поцелуй, и я малодушно начала его из себя выдавливать. В самом деле, что подумает Штаден, если я вдруг полезу целоваться? Так что я закрыла глаза и постаралась успокоиться и уснуть. Надо сказать, что это не получалось довольно долго.

Под утро мне приснилось что-то удивительно хорошее. Я лежала и улыбалась ровно до того момента, когда поняла, что опять нахожусь на Штадене. Резко вскинув голову, я наткнулась на его внимательный взгляд. Увидев мой испуг, он сказал:

– Штерн, только не бейся головой о полку, хорошо? Отпускаю я тебя, отпускаю.

И действительно отпустил, даже без своих обычных подшучиваний. Наверное, он за вчера исчерпал весь свой лимит по издевательствам надо мной. Как мне теперь перед его отцом стыдно! За завтраком я боялась поднять на него глаза и молчала. Мужчины тоже не торопились начинать разговор. Некоторое время было слышно только позвякивание столовых приборов.

– Кэри, – внезапно сказал «свекор», – мне кажется, что Эрне не нравятся твои шутки. Зачем ты вчера устроил это представление?

– Она так забавно пугается, – невозмутимо ответил этот гад.

– Кэри, это может войти у тебя в привычку, – менторским тоном продолжил Гюнтер. – А ты знаешь, как это опасно для беременных женщин? Я не хочу, чтобы мои внуки были идиотами!

– Папа, – поморщился Штаден, в то время как я пыталась прокашляться, подавившись кусочком мяса, – Эрна не беременна.

– Ты не можешь этого гарантировать, – отрезал его отец. – Дети иной раз появляются неожиданно для своих родителей.

Он говорил еще долго о правилах поведения в семейной жизни, навевая скуку не только на своего сына, но и на меня. Меня несколько тревожила направленность его речей. Похоже, у Штадена-старшего серьезный пунктик насчет продолжения рода. После завтрака я настороженно спросила у «мужа»:

– А что ты будешь делать, если твой отец потребует резкого увеличения численности Штаденов, пригрозив в противном случае опять лишить тебя денег?

– Тебе тоже показалось, что он несколько озабочен данным вопросом? – нахмурился Кэрст. – Пока он все равно на этом не настаивает, но если вдруг начнет, то мы что-нибудь придумаем. В конце концов, нам нужно протянуть этот учебный год, и если удастся получить развод, то это тебя уже никак не будет касаться.

Глава 19

В этот раз отправление дилижанса задерживалось. Штаден предложил прогуляться по площади, и я с удовольствием согласилась. Мне нравилось ходить по таким маленьким городкам, в которых жила сама история. Даже страшно представить, сколько ног прошло по этой булыжной мостовой. Я держалась за любезно предоставленный мне локоть Кэрста и с большим интересом смотрела по сторонам. Повинность была отбыта, с «мужем» мне предстояло общаться всего несколько часов, настроение неотвратимо поднималось, как вдруг…

– Эрна? Что ты тут делаешь?

Я с ужасом увидела свою сестру.

– Откуда это платье? Что все это значит? – Шарлотта была в такой ярости, какой и ожидать нельзя было от такой жизнерадостной и добродушной особы. – Говорила мама, нельзя тебя одну в столицу отправлять, но дед настоял! Ты немедленно возвращаешься домой! Твое поведение недопустимо для нашей семьи!

Еще одна ревнительница семейной чести нашлась!

– Лотта, ты все неправильно поняла, – торопливо заговорила я.

– Где нам правильно понять! – возмущенно сказала сестра и схватила меня за руку. – Запомни, Эрна, романы с благородными всегда плохо заканчиваются.

– Нет у меня с ним никакого романа! – недовольно воскликнула я и оглянулась на Штадена, которого искренне забавляла возникшая ситуация.

– Я рад, что есть кому постоять на страже нравственности моей жены, – он все-таки решил вмешаться. – Но мне кажется, что в этом нет никакой необходимости.

– Жены? Эрна, что он такое говорит? – удивилась Лотта.

– Правду говорит, – вздохнула я. – Я вышла за него замуж.

Сестра подозрительно прищурилась. Очень было похоже, что сейчас она мне не поверила.

– Почему ничего не сообщила семье? Если, конечно, вы действительно женаты.

– Мы разводиться собираемся, – пояснила я. – Поэтому и не сообщила.

Мое заявление поставило Шарлотту в тупик, она ненадолго замолчала, удивленно поглядывая то на меня, то на Штадена. Но мы объяснять не торопились, поэтому она продолжила допрос:

– Зачем тогда женились?

– Как-то так это получилось, случайно, – промямлила я.

– Я не знаю, случайно это получилось или нет, – отрезала сестра, – но ты была обязана поставить семью в известность.

В мои планы совершенно не входило ни сейчас, ни когда-нибудь потом ставить семью в известность. Брак этот долго не просуществует, поэтому для моих родных не имеет особого значения, что он был, что не был. А крови они мне при этом известии попортят. Особенно дед. Не понимать этого сестра не могла.

– Лотта, мы на самом деле собираемся разводиться, – начала я ее уговаривать, – поэтому бессмысленно родителям сообщать. Давай ты забудешь, что меня здесь видела, а?

– Или сообщаешь ты, или я, – с неприязнью глядя на Штадена, сказала Шарлотта. – Такие события не должны происходить втайне от семьи.

– Хорошо, дорогая свояченица, – с усмешкой ответил мой «муж», – в следующие выходные мы едем к вам. Я буду счастлив познакомиться с родственниками моей обожаемой жены.

– Никуда мы не едем, – в панике заговорила я, теряя окончания слов. – Лотта, ты с ума сошла! Дед меня убьет! Богиня, Штаден, откуда ты только взялся на мою голову? Столько проблем, и все от тебя!

– Эрна, – твердо сказала сестра, – либо ты едешь сейчас со мной, либо через неделю с мужем. Дед намного больше разозлится, если ты ему скажешь, что собираешься разводиться.

Я обреченно посмотрела на нее. Оба предложенных варианта мне совершенно не нравились, но я понимала, что сестра не станет утаивать мой брак. А в этом случае если мы со Штаденом не поедем к моим родным, в ближайшее же время они поедут к нам. И второй вариант был намного, намного хуже. В поисках хоть какой-то поддержки я посмотрела на Кэрста, но он лишь мне подмигнул, не подозревая о серьезности проблемы.

– Хорошо, дорогая Шарлотта, – мой «муж» галантно поклонился сестре, – следующие выходные мы проводим в кругу вашей семьи и не станем посвящать вашу родню в тонкости наших с Эрной взаимоотношений.

– А ты что тут делаешь? – подозрительно спросила я.

Оставалась еще одна крошечная вероятность заставить сестру держать язык за зубами. Вдруг сейчас узнаю что-нибудь компрометирующее, что и позволит отвертеться от поездки в Корнин. Шантаж – дело нехорошее, особенно по отношению к сестре, но она сама не оставляет мне другого выхода.

– Я здесь с мужем, – развеяла мои иллюзии Лотта. – А то он все в разъездах, а на меня у него времени нет. Так хоть немного, но побудем вместе. Он отправился по своим делам, а я вышла город посмотреть и сразу на вас наткнулась.

Не могла она смотреть где-нибудь в другом месте? Город большой, старинный, с кучей памятных мест. Нет, подавай всем центральную площадь. Погуляли перед отправкой дилижанса, называется! Лучше бы я это время просидела в тесной карете. Всю дорогу в Гаэрру я молча страдала. Совсем не этого человека я хотела представить родным в качестве супруга. Олаф бы им точно понравился. А вот Штаден… А как дед разозлится, когда мы разведемся, мне даже представить страшно! Я кусала губы, терзала носовой платок и чуть ли не ревела. Штаден недолго глядел на мои метания, спросил, чего я так себя мучаю, а когда я объяснила, удивился:

– Почему ты так деда боишься?

– Да не то чтобы боюсь, он в нашей семье все решает, – вздохнув, ответила я. – Дед – потомственный ювелир, а бабушка была магом-артефактором, они делали такие уникальные вещи, что к ним даже из Гаэрры приезжали. Она была совсем молодой, когда ее сбила карета, насмерть сбила. Дед ее очень любил, так и не женился потом и очень хотел, чтобы кто-нибудь из нас унаследовал Дар. У отца магических способностей нет. Когда их обнаружили у меня, дед очень обрадовался и потребовал, чтобы мне дали возможность учиться. Он надеялся, что я займусь семейным делом. И теперь представь, я привожу тебя к нему в качестве мужа. Он же хотел, чтобы я вышла замуж за кого-нибудь из его коллег.

– Как-то твой Олаф в эту занимательную схему не вписывается, – насмешливо сказал Штаден. – Не думаю, что все так страшно будет. Главное – есть чем порадовать твоих родственников. У тебя тоже уникальные артефакты получаются. Например, можно с собой взять кувшин из моей комнаты.

– Ты еще свой артефакт от комаров возьми, – недовольно ответила я, – он тоже уникален. Хотя это слишком жестоко по отношению к моим родным будет, и они тоже не поймут, если я буду спать отдельно.

Штаден выразительно хмыкнул, и я осознала, что только что выдала. Это что, получается, что я уже совершенно спокойно воспринимаю ночевки с ним под одним одеялом? Ужас какой! Нет, срочно нужно заканчивать эти поездки. Пусть дальше ездит без меня! Богиня, к родителям все равно вместе придется ехать…

В таких совершенно растрепанных чувствах я влетела на территорию академии, и первым, кого я встретила, оказался Олаф. Он поздоровался со мной, я ему ответила, и только пройдя уже несколько шагов, поняла, что он заговорил со мной впервые за очень длительный срок, но ни оглядываться, ни останавливаться не стала. Если он вдруг решил сменить гнев на милость, то пусть знает – теперь обиделась я. У меня для этого намного больше оснований. Ему теперь ох как постараться нужно будет, чтобы загладить свою вину.

В нашей комнате Грета что-то увлеченно вычерчивала для Марка, который сидел с ней рядом, и очень обрадовалась, когда меня увидела.

– Ну, – требовательно поинтересовалась подруга, – как защита сработала?

– Он ее снес практически мгновенно, – разочаровала ее я. – Еще и напугал меня до полусмерти.

– Не может быть! – не поверил Марк. – Мы туда такой хитрый блок вставили, его подцепить практически невозможно!

– Так он и не подцеплял – запустил в меня пару раз заклинаниями, и защита закончилась, – грустно сказала я.

– Да, – протянула Грета, – на такое мы не рассчитывали. Он что, с ума сошел? Так ведь и убить можно!

– Я и решила, что убивает. Так заорала, что его отец прибежал. А этот гад сказал, что точно может рассчитать, с какой силой надо ударить, на дуэлях натренировался.

– И что сказал его отец? – спросила подруга.

– Сказал, чтобы сын прекращал меня пугать, а то внуки идиотами будут.

– Какие внуки? – не поняла Грета. – Там разве была сестра Штадена?

– Нет, он рассчитывает, что у нас будут дети.

Марка от хохота согнуло пополам. Грета тоже заливалась колокольчиком. Я хмуро глядела на их веселье и размышляла, что это они еще не знают, что нам со Штаденом придется и перед моими родственниками изображать счастливую семью. За неделю мне нужно что-нибудь решать с защитным артефактом. На Марка рассчитывать не стоит – он не очень силен в этом вопросе, защитные заклинания давались у нас не для военных действий. Придется идти в библиотеку и искать что-нибудь самостоятельно. Хитрый противораспутывательный блок можно и оставить, а добавить что-то на поглощение энергии. Мои размышления прервала вломившаяся без стука Фогель:

– Весело тут у вас. Вы знаете, что завтра первой лекции не будет?

– Что случилось с леди Кларк? – удивилась я.

– Уехала она по каким-то своим делам, – пояснила Лиза, бесцеремонно присаживаясь за наш стол и без приглашения цапая конфету из коробки. – У вас всегда такие вкусные конфетки, что невозможно устоять. Кто их покупает?

– Не все ли тебе равно? – недружелюбно поинтересовалась Грета. – Те, кто их покупает нам, тебе покупать не будут.

– Значит, тот курсант из Военной академии, – сделала вывод Фогель. – А вот интересно, Эрна, почему твой муж так спокойно относится, что к тебе приходят всякие посторонние мужчины?

– С чего ты взяла, что он к Эрне ходит? – с усмешкой спросил Марк. – Может, ему Грета нравится?

– В театр он с Эрной ходил, – снисходительно пояснила свою позицию Фогель, запихивая в рот очередную конфету.

– Вдруг Грета не могла?

– Два раза? – не поверила Лиза и засунула в рот еще одну конфету. – Что вы мне сказки рассказываете? А то я не вижу, как он на Эрну смотрит.

Меня всегда удивляло, как она с полным ртом ухитряется членораздельно разговаривать. Или она думает, что если будет нас развлекать разговорами, то мы и не заметим, что коробка пустеет с катастрофической скоростью? Тогда тему надо было выбирать другую.

– Никак он на меня не смотрит, не выдумывай, – зло сказала я. – Лиза, если тебе поручили сообщить группе, что завтра не будет лекции, не стоит на нас останавливаться. Другим тоже нужно уделить время.

Фогель обиженно на нас посмотрела, сгребла еще штук пять конфет и ушла.

– Нет, вы видели? – возмутилась Грета. – Полкоробки съела, даже разрешения не спрашивая.

– Посмотри на это с другой стороны, – предложил Марк. – Теперь толстой и прыщавой будет Фогель, а не вы.

– Марк! – возмутилась Грета. – Ты у нас с Эрной прыщи видел?

– Если будете столько сладостей есть, непременно увижу, – рассмеялся парень, целуя подругу в щеку. – Ведель, похоже, решил, что сладкого много не бывает. Хоть колбасы бы принес, что ли, для разнообразия.

Незаметно промелькнула еще одна неделя. Олаф здоровался со мной, я вежливо, но прохладно отвечала и делала вид, что он для меня совершенно посторонний человек. Пару раз мне показалось, что он порывался со мной поговорить, но так и не решился. Фогель бросала ненавидящие взгляды, но ничего пока пролить на меня не пыталась, правда, за глаза говорила такое, что и повторять неприлично было. Это не мешало ей регулярно навещать нашу комнату, поедать конфеты, которые также регулярно приносил Ведель, и интересоваться моей личной жизнью, так как со своей у нее начались проблемы.

Я взяла в библиотеке всю имеющуюся литературу по защитным заклинаниям, так как пока не знала, что еще мне понадобится, кроме блока по перераспределению энергии. Получилась солидная стопка, но, к моему огромному сожалению, в большинстве книг речь шла об одном и том же. Штаден наверняка знает все стандартные защиты, а значит, придется придумывать что-то на них непохожее самой. Эх, какая жалость, что у меня нет доступа к библиотеке Военной академии…

Глава 20

Как бы мне ни хотелось бесконечно растянуть время, чтобы не ехать к родным, дата поездки неуклонно приближалась и наконец наступила. Боялась этой встречи я не напрасно. Сказать, что дед был не рад нашему визиту, это значит очень преуменьшить его реакцию. Он был в ярости. Шарлотта действительно ничего не стала говорить родителям, чтобы дать возможность мне представить все в нужном свете. Поэтому, когда я сказала: «Познакомьтесь, это мой муж барон Кэрст Штаден», дед стукнул кулаком по столу и заорал, как я посмела выйти замуж без родительского благословения, что меня уже практически просватали за сына соседского ювелира, что это полное неуважение к нему и родителям и что он никогда не ожидал от меня такого безответственного поведения. Он орал и орал, я вздрагивала от каждого удара по столу, Штаден некоторое время терпел, потом ему надоело изображать статую, и он хорошо поставленным голосом, полностью перекрывающим вопли моего деда, сказал:

– Эрна, тебе не кажется, что нам здесь не рады? Твоим родным нужно дать время, чтобы успокоиться и принять текущее положение дел. Поехали домой, дорогая.

И, взяв меня под руку, потянул к выходу с таким видом, словно у нас действительно был общий дом, куда он и собирался меня привести.

– Куда? – завопил дед благим матом. – Стоять! Рассказывайте, как вы дошли до такого безобразия!

Кэрст выдал ему немного подредактированную историю нашего брака, выставляющую меня как очень жалостливую особу, а его – как жертву бургомистрова произвола. Рассказывал он так выразительно, что даже я заслушалась. И при этом ни капельки не соврал! Но моих родственников покорить было не так просто.

– Вот ведь как получается, – буркнул дед, – моя внучка вышла замуж за бандита. Позорище!

– Вовсе он не бандит, – вскинулась я. – Его бургомистр за дуэль с собственным сыном засудил. А сыночка в лечебнице спрятал, хотя отвечать должны были оба!

– Поговори мне еще, – тоном ниже, но все так же недовольно сказал он. – Если все так, как говорите, почему не развелись? У магов с этим проблем нет.

– Нас Богиня благословила, – пояснил мой «муж». – И отзывать свое благословление отказалась.

– Да ну? – не поверил дед.

Пришлось показывать наши татуировки. Дед впечатлился и немного успокоился. Мама, не проронившая до этого момента ни одного слова, восторженно заахала – будет чем похвастаться перед соседками. Отец, пока молчавший, начал посматривать на Штадена оценивающе и даже с некоторым одобрением.

– Что вам мешало приехать к нам раньше? – неожиданно спросил он.

Вот так всегда – молчит, молчит, а потом как скажет что-нибудь неудобное для окружающих.

– Эрна очень боялась вам сообщать, – не растерялся Штаден. – И, как я сейчас видел, ее опасения были не лишены оснований.

– Вечно ты все преувеличиваешь, внучка, – возмутился дед. – Что теперь о нас твой муж подумает? Не сдержался я немного, так ты хоть написала бы, а то так неожиданно приехала, и сразу с мужем.

Как и следовало ожидать, моему «мужу» никто не предложил отдельной комнаты, а я решила не дразнить деда лишний раз. И теперь Штаден с интересом изучал мою спальню в доме родителей. Она была такой, какой хотела ее видеть моя матушка – мое мнение не учитывалось совсем. Уверена, розовое покрывало с оборочками, на котором лежала кучка разновеликих подушечек в том же стиле, поразило Штадена до глубины души, но говорить он ничего не стал, за что я даже почувствовала к нему некоторое подобие благодарности. Но все равно видеть его здесь было очень странно. Я пыталась совместить в голове две вещи – мою спальню и мужчину в ней, и как-то это у меня плохо получалось. Тем более что…

– Штаден, кровать тебе коротковата будет, – радостно сказала я.

– И узковата для двоих, – недовольно добавил он.

– Я пойду поговорю с мамой, чтобы тебе выделили какую-нибудь другую спальню, – и, не дожидаясь ответа, быстро выскочила за дверь.

Обрадовалась я рано – родители решили выделить другую спальню нам обоим. Двуспальная кровать в гостевой комнате могла вместить не только нас с «мужем», но и Грету с Марком, и еще бы оставалось место. Отвертеться от совместной ночевки мне не удалось и тут. Я со вздохом залезла в кровать и активировала свой защитный артефакт.

– Эрна, ты меня совсем не уважаешь?

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

– Твое защитное заклинание. За неделю догадаться, как оно вскрывается, даже полный идиот может. Получается, что ты мой интеллектуальный потенциал оцениваешь еще ниже, – пояснил он и хитро добавил: – Так что с тебя поцелуй в качестве компенсации.

– Мы с тобой не спорили! – не согласилась я.

– Если бы я предложил пари, как в прошлый раз, ты бы отказалась? – вкрадчиво спросил «муж». – Только честно.

– Скорее всего, нет, – вынуждена была я признать.

– Ну вот, защиту я снял, так что целуй.

Я с сомнением на него посмотрела. Нет, какая-то логика в его рассуждениях, несомненно, была, вот только, на мой взгляд, слишком странная. Мужская, наверное. На мгновение у меня возник соблазн действительно его поцеловать, благо повод такой подходящий, но потом здравый смысл взял все-таки верх, и я ответила:

– Мы с тобой не спорили, значит, и целовать я тебя не должна.

По лицу Штадена было сложно понять, как он отнесся к моему решению, но мне показалось, что в его глазах мелькнула тень разочарования. Получается, он считал, что я могу воспользоваться предлогом? Неужели он надеется, что я, как его девицы, буду радостно визжать и на него запрыгивать? Нет уж, дорогой, сегодня будешь спать без моего поцелуя на ночь!

Но почему-то у меня возникло такое чувство, будто я сама себя обманула. Пришлось себе напомнить, что я влюблена в Олафа и не должна хотеть целоваться со Штаденом. Желание так никуда и не делось. Я лежала, мучилась от осознания своей неправильности и долго не могла уснуть. Дыхание за спиной давно уже стало мерным, когда ко мне наконец пришел сон.

Проснулась я от собственного стона. Пальцы Штадена выплясывали какой-то странный танец на моем животе, заставляя меня выгибаться и прижиматься к нему. По всему телу пробегал волнами странный жар.

– Ты что творишь? – испуганно отшатнувшись, сказала я.

– Ты так стонала, что я решил, у тебя болит живот. Знаешь, у женщин бывают такие дни… Вот я и решил тебе помочь, массаж сделать, – невозмутимо ответил он, но с такими интонациями, что сразу становилось понятно – врет. Я чуть было не сказала, что я стонала, потому что он меня гладил, а не наоборот, но вовремя прикусила язык.

– Нет у меня никаких дней, не выдумывай, – зло сказала я ему.

– В самом деле? Тогда тебе срочно к врачу надо, – прошептал он мне в ухо. – Если в твоем возрасте никаких женских дней нет, то это говорит о серьезном заболевании.

– Я хотела сказать, что ничего у меня не болит и не надо мне помогать, – недовольно пробурчала я.

– Надо же, я был уверен – ты так тянулась за моей рукой, как будто это тебе жизненно необходимо.

Я только возмущенно фыркнула на его слова. Мне ужасно не понравилось его поведение – ведь это явно была попытка перевести наши отношения на тот уровень, на котором он привык общаться с девушками. Постельный. Получается, что предположение Марка подтверждалось. Я поворочалась немного в кровати, а потом повернулась к Штадену и твердо сказала:

– Кэрст, я не хочу, чтобы ты делал подобные вещи. Пообещай мне, что такого больше не будет. Или я никуда больше с тобой не поеду.

В полумраке выражение его лица было не разглядеть, поэтому мне было сложно даже предположить, как он отнесся к моей просьбе. Он немного помолчал, но потом все-таки ответил:

– Хорошо, обещаю.

Голос у него был такой, как будто он что-то проверил для себя и сделал выводы, которые его вполне устроили.

Теперь я уже боялась засыпать, так, в полудреме, и дождалась утра. Места, которых касался Штаден, горели, вызывая у меня нервную дрожь. Не знаю, спал ли мой «муж», но прижимал он меня к себе так крепко, как ребенок, который боится, что у него отнимут любимую игрушку.

Самым грустным результатом этой поездки стало то, что дед отменил мне ежемесячные выплаты. Он сказал, что теперь у меня есть муж, который и должен обо мне заботиться. Я печально размышляла, смогу ли прожить только на стипендию полтора курса (начиная с четвертого, наши студенты уже вовсю начинали подрабатывать, так что нехватки денег не испытывали). Штаден решительно сказал, что принимает на себя все обязательства как муж, в том числе финансовые, но я отказалась, так как считала неправильным брать у него деньги. Ведь брак у нас все-таки не настоящий!

Глава 21

– Эрна, что случилось? На тебе лица нет! – воскликнула Грета, едва я вошла в комнату.

Так как она на этот раз была одна, то я рассказала ей полностью про все, что случилось в доме моих родителей, не стала скрывать даже случившегося ночью и своих опасений по этому поводу.

– Знаешь, что самое страшное? – грустно сказала я. – Что меня тянет к Штадену. На каком-то подсознательном уровне. Я не столько его боюсь, сколько себя. Хоть и знаю, что он лишь играет со мной. Что я для него очередное развлечение. Этакий плюшевый мишка для взрослого мальчика. Игрушка. Которая к тому же так забавно пугается.

– Не надо тебе больше никуда ездить, – сказала подруга. – А то доездишься ты с ним.

– У нас договор. Не буду ездить – он разводиться откажется.

– Ты уверена, что откажется? – засомневалась Грета.

– Не то чтобы полностью уверена, – призналась я. – Но до окончания учебы ему выгодно считаться женатым, так что может и отказаться.

– Деньги ты от него зря не стала брать. Ты в такой ситуации из-за него оказалась, вот пусть и отвечает.

– Грета, как ты не понимаешь? Разве я могу брать у него деньги? Кем, по-твоему, я буду при этом себя чувствовать?

– Кем? Женой, – спокойно ответила Грета. – Он же сказал, что принимает на себя все обязательства как муж. Вот и пользуйся.

– Но я женой себя не считаю, – не согласилась я.

– Если на то пошло, формально ты являешься женой Штадена, вне зависимости от того, считаешь ты себя ею или нет, – заявила Грета.

– Я хочу быть как можно дальше от него, – твердо сказала я. – И значит, никаких одолжений от него мне не нужно. Не бывает прав без обязанностей. А никаких обязательств по отношению к Штадену я брать не собираюсь.

Когда вечером следующего дня пришел Ведель, я попросила его взять в их библиотеке книги по защитным заклинаниям – у них все-таки специализированное заведение! Штаден, присутствовавший при этом, только насмешливо фыркнул, посчитав, что ничего приличного сделать я все равно не смогу. Я неприязненно на него посмотрела, и это вызвало всплеск энтузиазма у Дитера, который пообещал принести мне книжки с последними разработками. Со стороны «мужа» опять послышалось фырканье.

– Кэрст, ты не заболел? – ласково поинтересовалась я. – Ты такие странные звуки издаешь. Может, тебе пойти в целительское крыло горло полечить?

– Дорогая, одно твое присутствие так благотворно на меня влияет, как никакие целители не могут. Да и вашу с Дитером беседу будет пропускать жалко, очень уж она интересная.

– Да? В таком случае, Дитер, вас не затруднит взять для меня еще учебник по атакующим заклинаниям? Лучше самый простой, для первого курса.

– С большим удовольствием, Эрна.

И удовольствие это было написано у него на лице огромными буквами. Но Штаден радость друга не разделял.

– А атакующие-то тебе зачем? – спросил он, почему-то больше не фыркая.

– Я их с защитой буду совмещать, – мстительно сказала я. – И если всяким умникам опять придет в голову снимать защиту атакующими заклинаниями, они получат аналогичный ответ.

Теперь фыркнул Ведель. У них эпидемия? Но больше они не фыркали и даже не разговаривали, лишь перебрасывались взглядами, понятными только им. Я начала чувствовать себя несколько неуютно, тем более что Грета тоже рта не раскрывала.

Молчание прервал стук в дверь.

– Марк, – обрадовалась подруга и пошла открывать.

За дверью оказался Олаф. Увидев нашу компанию, он растерялся, поздоровался и сразу замолчал.

– Ты чего-то хотел? – поинтересовалась Грета. – Или так, постоять пришел?

Парень от такого напора совсем смутился и покраснел.

– Я хотел попросить лекции по алхимии, – невнятно промямлил он.

– Ты ничего не перепутал? – язвительно поинтересовалась подруга. – Комната Фогель дальше по коридору.

– Грета! – рассердилась я. – Жалко тебе тетради, что ли?

Я разыскала на полке тетрадку и подала Олафу. Он поблагодарил, я кивнула и закрыла дверь, а повернувшись, обнаружила, что на меня внимательно смотрят три пары глаз, причем во взгляде Греты сквозило удивление. Не думала же она, что я принародные страдания устрою, в самом деле? И только вечером, уже засыпая, я вдруг поняла, что разговаривала сегодня с Олафом без всякого сердечного трепета, как говорила бы с любым одногруппником. Получается, что я его разлюбила? Я устроила тщательный разбор собственным чувствам. Результат меня ошеломил. Да, действительно, любви не осталось, и обида куда-то ушла, казалась уже совершенно несущественной. В самом деле, как можно обижаться на постороннего тебе человека за то, что он тебя не любит? Или любит, но, как считает Грета, боится Штадена? И тут мне в голову пришла страшная мысль, напрочь прогнавшая сон. Ведь если я разлюбила Олафа, выходит, что я теперь влюблена в Кэрста? Меня же тянет к нему со страшной силой? Тут я сразу принялась себя успокаивать: если бы я была в него влюблена, то ревновала бы его к многочисленным девицам. Я попыталась вспомнить свою реакцию на какую-нибудь его пассию в последнее время. Получилось, что как он объявил в ректорате, что я его жена, так больше я ни с кем его не видела. Конечно, в его случае «не видела» – это совсем не значит, что никого нет. Я за ним не наблюдаю. Я представила, как выслеживаю Штадена, чтобы выяснить свое отношение к его любовнице, и мне сразу стало смешно, что меня успокоило. Если я решаю, влюблена – не влюблена, значит, любовью здесь не пахнет. А что тянет к нему, так, может, ночуй я в одной постели с Веделем, меня бы тянуло уже к нему Я попыталась вообразить поцелуй с Дитером и не смогла, настолько это неожиданно противно для меня оказалось. Тогда я решила гнать от себя подобные мысли, так как влюбляться в Штадена категорически не желала, ему и так есть кем пополнять свой список побед. Если уж на то пошло, то Ведель в этом плане выглядит куда предпочтительней, да и Грета его одобряет… С этими мыслями я и провалилась в сон.

Но червячок сомнения, поселившийся внутри, начал медленно, но постоянно меня погрызывать, поэтому на следующий день я решила спросить на ближайшей же лекции, когда мы оказались рядом:

– Слушай, Штаден, мне кажется или у тебя проблемы с личной жизнью?

– У меня? – удивился он. – Тебе кажется. С чего это ты вдруг озаботилась моими проблемами?

– Да так, – пожала я плечами, – мне вдруг вчера пришло в голову, что в последнее время я никого не наблюдаю рядом с тобой. Из лиц, относящихся к женскому полу, я хочу сказать.

– Плохо наблюдаешь, – с ехидной улыбкой ответил он.

Значит, все-таки кто-то есть… И как теперь увидеть их вдвоем, чтобы понять, ревную я или нет? Попробовать за ним проследить? Я себя в качестве тайного агента с трудом представляю. И Грету посвящать не хочется.

– Что ты так помрачнела? – спросил Штаден.

– Думаю, как-то неправильно получается, когда тебе все можно, а мне ничего нельзя, – с досадой ответила я.

«Муж» посмотрел на меня почему-то с удивлением, но ничего не ответил.

– И правда, – спросила меня потом Грета, – чего ты вдруг заинтересовалась личной жизнью Штадена?

– Да так, есть у меня некоторые мысли, – туманно ответила я.

– Думаешь все-таки уговорить его возить к отцу кого-то вместо тебя? – предположила подруга. – Мне кажется, Штаден на это не пойдет – слишком высок риск разоблачения. У него они меняются постоянно, а отец не может не заметить разницы в манере поведения и речи.

Я только вздохнула. Непостоянство Штадена было широко известно, и мне совсем не требовалось подтверждение этому от подруги.

– Но ты права – с поездками надо что-то решать, – продолжила рассуждать Грета. – Может, действительно попробовать найти его нынешнюю и договориться?

– Как ты это представляешь? – оживилась я, но решила не уточнять, для чего я хочу найти штаденовскую пассию. – Я почему спросила? Я давно его ни с кем не видела. А если судить по его ответу, то у него кто-то есть. А раньше он не скрывал.

– Может, считает неприличным показывать всем любовницу при жене? – она ненадолго задумалась. – Но если бы она была отсюда, то мы бы знали. Такое не скрыть.

– Как бы это выяснить? – с надеждой спросила я Грету. – Не следить же мне за ним, в самом деле?

– Почему бы и не последить? – с энтузиазмом воскликнула подруга. – Тогда точно можно будет узнать, кто она такая, и договориться.

– Ты серьезно думаешь, что Штаден не заметит, если я за ним буду следить? – удивилась я. – Поймет еще как-нибудь неправильно. Мне кажется, я и без этого знания могу прожить.

Так мы ничего и не решили. Грета предложила посоветоваться с Марком, тем более что он может что-то знать об интересующей нас персоне. Я согласилась, и, наверное, зря, так как Марк поднял нашу идею на смех.

– Эрна, от тебя такого я не ожидал, – заявил он. – Следить за неверным мужем больше свойственно ревнивым женам.

– Честно говоря, это было мое предложение, – вмешалась Грета.

– Предложение не очень, – сказал Марк. – Предположим, найдете вы ее, уговорите, но дальше-то все упирается в Штадена. А он уже высказался по этому поводу, а я не припомню, чтобы он легко менял свои решения.

– Случайно не знаешь, кто она? – с надеждой поинтересовалась я.

– Кажется, никто к нему сейчас не бегает, – задумался он. – Может, он сам к кому в город ходит? Если так интересно, – ехидно продолжил он, – спроси у Штадена. Он точно знает, с кем встречается.

Идея выяснить это у Штадена мне не понравилась, поэтому для себя я решила поменьше про это думать, и все. Скоро сессия, после нее «муж» переводится в Военную академию, и наши встречи станут очень редкими. Пара поездок к его отцу – и вот оно, долгожданное лето!

Вечером Ведель принес три учебника: два по защитным заклинаниям, один – по атакующим. Бегло просматривая книги по защите, я поняла, что в нашу библиотеку хорошие учебники не завозили. Наверное, руководство академии считало это подразделом боевой магии, а потому изучением защитных заклинаний пренебрегали. Военным же предлагались весьма оригинальные варианты защит, каждую из которых можно было доработать под себя. А если учесть, что их еще можно было комбинировать! Я даже зажмурилась от удовольствия, представив, что можно будет сделать. Особенно мне понравился предложенный во втором учебнике блок, который генерировал закладываемые атакующие заклинания при попытках вскрытия. Для себя я уже решила, что он точно будет присутствовать в моем артефакте. И тогда посмотрим, кто будет смеяться больше!

– Да, Дитер, – насмешливо сказал Штаден, – еще ни одна коробка конфет не вызывала у Эрны такого восторга. Только вот не боишься, что на тебе испытают?

– А мне-то чего бояться? – хохотнул Ведель. – Эрна пока только тренируется на тебе. И надо признать, что это у нее неплохо получается.

– Ты ей еще многотомник по боевым заклинаниям принеси, – предложил Кэрст. – Тогда у нее местные подопытные быстро закончатся и она перейдет на тебя.

– Можно подумать, Эрна только то и делает, что на тебе испытывает заклинания! – возмутилась Грета. – Если бы ты в ее жизнь не влез, она бы, кроме Бытовой магии, ничем не интересовалась!

Я с благодарностью посмотрела на подругу – она озвучила то, что я сама хотела сказать, но не успела. Я всего-навсего защитное заклинание хочу сотворить, а из меня уже сделали агрессора. Но многотомник по боевой магии – это звучит заманчиво. Может, попросить Дитера принести, когда эти прочитаю? Я погладила книжку по корешку и опять в нее уткнулась. Все это было настолько интересно, что я даже не обратила внимания на приход Олафа с конспектом. Грета ему что-то сказала ехидным тоном, забрала тетрадку и закрыла дверь.

Когда гости разошлись, мы с подругой отправились в дуэльный зал, где можно было спокойно испытывать все, что угодно, без опасений, что придет дежурный преподаватель и наложит очередное взыскание. Зал пустовал – желающие выяснять в нем отношения появлялись даже не каждый месяц, все же у нас мирное заведение. И сейчас нам была предоставлена полная свобода действий. Первым делом мы проверили атакующие заклинания. Самым простым из них, стабильно получавшимся у меня и у Греты, оказалось сгущение воздуха над заданной точкой и резкий толчок им вниз. Подруга, смеясь, назвала это действие «удар чугунной сковородкой». Силу удара можно было легко менять. И я уже почти остановилась на нем, но подумала, что удар все-таки идет по голове. У меня нет опыта в использовании боевых заклинаний, и консультацию по ним получить не у кого. Если я перестараюсь, тогда вместо относительно нормального мужа у меня на руках окажется инвалид, и о разводе в таком случае речь не пойдет. В результате раздумий я остановилась на более простой слабенькой молнии в филейную часть – не слишком больно, но обидно. Подруга сразу предложила сделать их посильней, но я отказалась. Нет уж, пусть заведет собственного мужа и на нем экспериментирует! Энтузиазм Греты после моего отказа увял, и в создании самой защиты при этих атакующих блоках она почти не участвовала. Наверное, поняла, что Марку такие развлечения не понравятся, а больше ей и не на ком их проверять.

– И запутать побольше, – говорила Грета, с интересом наблюдая за моим конструированием. – Чтобы вообще непонятно было, что куда идет и за что отвечает.

– Если так дело дальше пойдет, – возразила я, – то я и сама разобраться потом не смогу.

– Так ты схему нарисуй, – предложила она.

Совет Греты оказался очень кстати, а то у меня в последнее время все идет по принципу «пусть идет как идет». Я взяла тетрадь и стала зарисовывать, что у меня получалось. Подруга внимательно следила и изредка замечала, что линии могут быть и попрямее, на что я ей резонно отвечала, что черчение и каллиграфия не самые сильные мои стороны и если я возьмусь все вычерчивать по правилам, то приличный результат у меня получится разве что к сессии, и то не факт, что к зимней. Зато сразу стало видно, где слабые места. Но как их усилить, я пока не понимала.

Все свободное время до выходных я провела, изучая учебники по защите и вычерчивая всевозможные варианты. В результате получилось несколько модификаций, каждая из которых вызывала во мне законное чувство гордости. Теперь Штаден не скажет, что я его не уважаю.

Он и не сказал. Рассмотрев защиту, «муж» хмыкнул и надолго впал в медитацию. Наверное, не рассчитывал на такое «уважение» и оно ему не понравилось. Он взял карандаш и начал что-то зарисовывать и подписывать. Я поначалу на него смотрела, потом поняла, что это надолго, и успокоилась.

– Пари заключать будем? – довольно спросила я. – За каждые десять минут, потраченных тобой, неделя свободы мне. Идет?

– Дорогая, тебе не кажется, что у нас несколько неправильные семейные отношения? – мрачно ответил он. – Где это видано, чтобы муж, дабы добраться до тела жены, вынужден был взламывать защиту?

– У нас и семья неправильная, – радостно сказала я. – Так как, пари заключать будем?

– Будем, – усмехнулся он. – Только с одним изменением – не за десять минут, а до утра.

– Как-то многовато ты хочешь, – не согласилась я.

– То есть ты уверена, что до утра твоя защита не простоит? – спросил Штаден.

– С тобой вообще ни в чем нельзя быть уверенной, – не поддалась я на провокацию. – И кроме всего прочего, до утра – крайне растяжимое понятие. Нужно договариваться на конкретный срок. Десять минут очень даже много. Вас же учили в академии вскрывать чужую защиту?

– Видишь ли, Эрна, – задумчиво ответил он, – будь ты потенциальным противником, было бы легче, поскольку я вижу пару узлов, по которым нужно стукнуть подходящим заклинанием, и твоя защита развалится. Вскрывать нас учили именно так. Но при таком способе ты можешь пострадать, поэтому он мне не подходит. А если вскрывать безопасно для тебя, я не укладываюсь в десять минут. Ты так старательно все навертела, что сложно распутать. Ты по ночам эльфийские кружева не плетешь?

По срокам мы так ничего и не решили. Штаден не соглашался на десять минут, я – на более длительный срок. За то время, что я провела с ним рядом, я твердо усвоила одно – опасное это занятие, заключать пари на его условиях, поскольку проигравшей стороной неизменно оказываюсь я. К тому же поцелуи его настолько были для меня волнующими, что я твердо решила целоваться с ним как можно меньше. «Муж» повозмущался, понял, что меня не переубедить, и углубился в расчеты, надеясь все-таки разобраться с тем, что я наплела. Я, лежа в кровати, сначала с интересом за ним наблюдала. Он больше не смотрел на меня и что-то постоянно дочерчивал и дописывал на своих листочках. Его лоб был нахмурен, а нижнюю губу он почему-то постоянно покусывал, и это вызывало у меня настолько неоднозначные чувства, что я плотно закрыла глаза, решив на него не смотреть. Полежав какое-то время с закрытыми глазами, я грустно уснула в полном одиночестве, и снилось мне что-то такое поганое, что я постоянно подскакивала, успокоенно смотрела на все ту же картину – Штаден и его расчеты – и опять проваливалась в мутный сон. Проснувшись в очередной раз, я обнаружила, что он крепко меня держит, а я привычно обнимаю его за шею. Умиротворенно вздохнув, я закрыла глаза и дальше спала совершенно безмятежно.

Так мы и развлекались в поездках к его отцу. Сложность моей защиты с каждым разом вырастала, заставляя Штадена тратить на ее снятие все больше времени, но справлялся он всегда. Я продолжала ломать голову над дальнейшим улучшением, не желая сдаваться, и давила в себе постоянно растущее желание хотя бы раз заключить пари на его условиях. И все равно что-то внутри меня постоянно твердило, что ничего страшного не случится, если мы поцелуемся, ведь мы женаты, а целоваться мне с ним хотелось ужасно, до дрожи в коленках, до пересохшего рта и томления в груди. Но пока я успешно противостояла своему внутреннему совершенно неприличному голосу, и все были счастливы. Штаден – что ему удавалось снять защиту, я – что с каждым разом он тратил времени все больше, а его отец – что мы поутру спускались с таким утомленным видом, что он лелеял надежду, что вожделенные внуки должны дать о себе знать в ближайшее время.

Глава 22

В разработке новых методов защиты незаметно пролетело оставшееся время до сессии. Она проходила без неожиданностей, разве что Грета на экзамене по Рунной магии немного запуталась, но благодаря дополнительным вопросам все-таки получила «хорошо». По остальным мы с ней неизменно получали «отлично». Оставался последний экзамен, по артефакторике. Грета решила пойти с самого начала, я нервозно просматривала учебники, мне все казалось, что пропустила что-то важное, что-то такое, что непременно будет в билете. Я полистала еще немного книги, но так и не нашла для себя ничего нового, поэтому обреченно вздохнула и пошла к экзаменационной аудитории.

Там творилось что-то странное. Запускали по пять студентов, но назад почему-то никто не выходил. Когда я зашла, обнаружила, что все вошедшие раньше с кислыми лицами сидят в помещении. Присутствующий на экзамене ректор тоже был чем-то расстроен, зато лицо незнакомого мужчины в военной форме лучилось таким счастьем, словно ему вместо чая по ошибке налили спирта. И сделали это не единожды.

– После этого вы будете утверждать, – говорил он лорду Гракху, – что в нашей академии недостаточный уровень? Ваши студенты не могут сделать простейший защитный артефакт. Пока что-то приличное показала лишь одна инорита.

– Лорд Дарен, нашей задачей не являются защита и нападение. Для этого готовятся ваши курсанты, – попыталась оправдаться леди Кларк, которая и вела у нас артефакторику. – А мы занимаемся бытовым применением магии.

– Я с них нападения не требую, а элементарную защиту должен уметь ставить любой маг. Это базовое требование.

Тут ректор заметил меня и неожиданно агрессивно заявил:

– Студентка Штерн, если и вы завалите этот экзамен, я вас лично отчислю, несмотря на отличную успеваемость.

Я поняла, что он написал-таки докладную об уровне магической подготовки в Военной академии, и теперь представитель враждующего с нами учебного заведения жаждет написать уже о нашем уровне. Но почему в этом оказалась виновата я?

– Студенты, – хорошо поставленным командным голосом сказал военный, – на столах перед вами лежат предметы, которые вам надлежит превратить в артефакты защиты. Время создания – двадцать минут. Проверять буду лично я.

Я посмотрела на Грету. Подруга мне подмигнула. Похоже, она была той самой единственной студенткой, которой удалось прилично сдать этот экзамен. Еще бы, мы столько с ней обсуждали этот вопрос. Мне достался перстень со встроенным накопителем вместо драгоценного камня, и я начала впихивать в него свою предпоследнюю идею, над вскрытием которой Штаден бился прошлый раз до утра. Потом подумала и добавила еще вторым слоем последнюю, еще не опробованную на «муже». Ректор Военной академии заслуживал большего уважения, чем студент. И пошла сдавать.

К этому времени двух моих одногруппников, зашедших вместе со мной, лорд Дарен благополучно завалил, одного даже в прямом смысле этого слова – Норда после уничтожения его защиты протащило на спине по полу до стены. В мою защиту военный не стал вглядываться и небрежно отправил в нее пару молний, тем неожиданней для него оказался результат – он подпрыгнул на месте и, потирая пострадавшую пятую точку, возмущенно сказал:

– Что за безобразие вы устраиваете на экзамене, студентка?

– Вы не предупредили, как будете проверять, – испуганно ответила я. – Избыток магической энергии нужно куда-то девать, вот я и поставила преобразование в атакующие заклинания.

– Почему атака происходит в такое… гм… специфическое место?

– Там меньше вероятность повредить что-нибудь жизненно важное, – пояснила я. – А то попадешь в торс и спровоцируешь, к примеру, инфаркт. Заклинание я тоже специально слабое подобрала.

По лицу нашего ректора было видно, что он больше не планирует моего отчисления, наоборот, за нанесение ущерба извечному противнику готов меня поощрить. Для начала – устной благодарностью. Лорд Гракх сиял, как свеженачищенный медный чайник, леди Кларк безуспешно пыталась скрыть улыбку. Как же, проверяющий на экзамене допустил грубую ошибку и, если бы не предусмотрительность экзаменующейся, мог сам пострадать. Будет о чем докладывать, если недружественный ректор заявит о плохой подготовке уже наших студентов.

Лорд Дарен начал изучать мою защиту, запутался и решил сначала принять экзамен у оставшихся двоих, а затем вернуться ко мне. Мои одногруппники предсказуемо порадовали его отсутствием сюрпризов и отправились в глубь аудитории на свободные места. Запустили следующую пятерку, объяснили им задачу, и наш недруг из Военной академии опять приступил к изучению моего артефакта.

После того как прошло уже несколько пятерок, а моя защита стояла совершенно непоколебимо, я жалобно спросила:

– Можно мне хотя бы на стул сесть, а то я уже устала стоять?

– Устала? – недовольно сказал лорд Дарен. – А как вы собираетесь стоять в карауле?

– Никак, – ответила ему леди Кларк. – У нас гражданское заведение, и никаких караулов не предвидится. Конечно, Эрна, возьми стул. Впрочем… Лорд Дарен, может, мы отпустим студентку? Она показала отличное знание материала.

– Я должен понять, как это снимается, – надменно ответил недружественный нам ректор. – Для меня это принципиальный вопрос. Но стул она, так и быть, может взять.

Я с облегчением села, а то ноги уже подкашивались. Лорд Дарен так и не продвинулся в взломе моей защиты, он недовольно хмурился и фыркал, но напрямую больше не пытался, так как уже обнаружил, что на попытку взлома защита реагирует так же, как на попытку атаки, и теперь сидеть ему было достаточно неудобно. Не знаю, чем могло все это закончиться, но тут с одной из пятерок вошел мой «муж».

– Лорд Штаден, – как родному обрадовался ему лорд Дарен. – Вы же к нам переходите! Я предлагаю зачесть вам экзамен на «отлично», если вы вскроете защиту этой студентки.

Кэрст мрачно посмотрел на меня, оценил перспективы, скривился и сказал:

– Я лучше буду сдавать на общих основаниях, лорд ректор. У нее двухслойная защита, один слой я знаю, как снять, а вот со вторым возможны проблемы.

Ректор Военной академии посмотрел на моего «мужа» с уважением – сам он пока не представлял, как подступиться к первому слою, – и предложил компромисс:

– Если вы объясните, как снимается первый слой, то получаете «отлично», а второй мы вскрываем вместе.

Теперь хмурились и фыркали двое. На листах бумаги рисовались сложные схемы, перечеркивались, рисовались новые. Студенты, желающие сдать артефакторику, закончились, а моя защита показывала чудеса сопротивления. Наконец Кэрст начал что-то возбужденно доказывать своему ректору, тот покачал головой, не соглашаясь, но мой «муж» уже перевел взгляд на меня и, победно усмехнувшись, снял-таки мою защиту.

– Весьма, весьма неплохо для второго курса, – довольно потянувшись, сказал лорд Дарен. – Такая изобретательность. Скажите-ка, милая инорита, вы не хотели бы перейти к нам, в Военную академию? Грех зарывать такой талант в землю.

– Спасибо, – удивленно ответила я. – Но меня никогда не привлекала военная служба.

– А вы подумайте! У нас такие молодые люди! Вот лорда Штадена, к примеру, вы видели, а у нас есть и получше.

– Я думаю, – ехидно заметил лорд Гракх, – что если бы леди Штаден считала, что есть кто-то получше ее мужа, она не вышла бы за него замуж.

– Леди Штаден? Мне помнится, что вы обращались к ней по-другому, – с досадой заметил лорд Дарен. – Тем более, леди Штаден, если ваш муж будет учиться у нас, то вам и раздумывать нечего – переходите!

– Спасибо, но меня больше привлекают мирные профессии, – твердо ответила я. – Тем более что у вас предполагаются еще какие-то караулы.

– Что ж, дело ваше, – разочарованно произнес ректор Военной академии, – но вы все-таки подумайте над моим предложением. Оба.

Он как раз смотрел на нас с «мужем», и в этот момент в его голове совместилось, что я ставила защиту, а Кэрст ее снимал. Мне даже послышался щелчок. Лицо лорда Дарена озарили понимание и радость, что он нашел причину своей неудачи.

– Лорд Штаден, это же гениально! – восторженно воскликнул он. – Как это я не догадался использовать жену для тренировок? Хотя, – поскучнел он, – она бы не согласилась. Вам удивительно повезло. Наверное, леди Штаден очень любит своего мужа, если помогает ему в таком деле.

– У нас с Эрной глубокие взаимные чувства, – уклончиво ответил Кэрст, в то время как я пыталась понять, с чего лорд Дарен сделал такие грандиозные выводы о моей любви.

– Рад за вас. Объявляем результаты экзамена? Вот мои заметки. Три «отлично», четыре «хорошо», вот эти двое, я считаю, не сдали, у остальных удовлетворительно.

Артефакторика была последним экзаменом в этой сессии. Впереди нас ждал Зимний бал.

Глава 23

– Может, передумаешь? – нерешительно предложила Грета. – Все-таки балы у нас не так часто бывают.

Я помотала головой. Кому хочется весь вечер подпирать стенку и наблюдать за флиртом собственного «мужа» с посторонними девицами? А в том, что меня никто не пригласит, я была уверена – Штадена у нас знали слишком хорошо, чтобы пренебрегать высказанными им пожеланиями. Праздник не обещал мне ничего интересного, и после ухода подруги я с легким сердцем отправилась спать.

Было немного обидно. Зимний бал всегда отмечался с большим размахом. Корона вкладывала в организацию праздника много денег, подчеркивая тем самым значимость магического сообщества для государства. Обычно присутствовал и кто-нибудь из королевской семьи. В этот раз присутствия кронпринца не ожидалось – он уехал к невесте, туранской принцессе Олирии. По этому поводу я не расстраивалась – мне принц никогда не был особо интересен, хотя многие мои сокурсницы тайком вздыхали о нем, обнимая подушку. Пообнимать ее решила и я, но совсем с другой целью. Я уже почти уснула, когда раздался громкий нетерпеливый стук. Чуть приподняв голову, я спросила:

– Кто там?

– Штерн, ты что творишь? – раздался возмущенный голос Штадена.

– Сплю. Можешь спокойно развлекаться дальше. – Я зевнула. – Репутации твоей семьи в данный момент ничего не угрожает. Кроме тебя, естественно.

– Штерн, открой дверь. Давай спокойно поговорим.

– Мы и так спокойно говорим, – не согласилась я. За закрытой дверью было безопаснее. – Штаден, шел бы ты развлекаться дальше и не мешал бы мне спать.

– Эрна, либо ты открываешь дверь, либо ваша комната остается без нее, – спокойным голосом сказал «муж», но так, что я сразу поняла, шутить он не намерен. – Замки взламывать я не умею, а вот выносить двери у меня получается великолепно.

С него станется! Я завернулась в одеяло и открыла дверь.

– Ты действительно спать легла? – удивился он. – Эрна, ты не заболела?

– Еще пять минут назад со мной было все в порядке, – мрачно ответила я.

– Тогда что за представление?

– Какое еще представление, Штаден? Я не хочу идти на этот вечер. Мне даже потанцевать ни с кем не удастся, настолько ты всех запугал. Зачем мне в таком случае туда идти?

– Ведель пришел, можешь с ним танцевать, – предложил он.

– Не хочу я танцевать с Веделем! – рассердилась я.

– Почему? Он же тебе нравится? – поинтересовался «муж».

– Не до такой степени, чтобы проводить с ним целый вечер. Штаден, все, ты проявил заботу, можешь уходить.

– Значит, так, Эрна. У тебя есть выбор – либо ты одеваешься сама, либо тебя одеваю я, тем более что опыт в этом вопросе у меня уже есть.

– Оденешь? Может, еще и косичку заплетешь? – недружелюбно спросила я.

– С косичками у меня проблемы, – честно признался Штаден, – единственное, что у меня получается из причесок, – хвост, но мне кажется, что твои волосы для этого длинноваты. Но если ты настаиваешь, могу попробовать. Давай расческу.

Надо признать, что предложение меня заинтересовало. Штаден, заплетающий косички, – да это же получится настоящая батальная сцена, достойная кисти великого художника! Интересно, сломается он на расчесывании или уже на заплетании? Поэтому я, ехидно усмехнувшись, вручила ему расческу и милостиво разрешила:

– Заплетай.

Посмотрела, как «муж» ошарашенно изучает доставшееся ему орудие производства, зевнула и села на стул спиной к двери.

– Эрна, ты издеваешься?

– Ты сам предложил.

– Я предложил тебя одеть и волосы в хвост собрать, – уточнил Штаден. – Если это тебя устраивает…

Он сделал паузу, а я задумалась, устроит ли это меня. Пожалуй, все-таки нет.

– Штаден, – проникновенно сказала я, – может, ты оставишь меня в покое? Я уже почти спала. Неужели для тебя так важно, чтобы я весь вечер провела с Веделем и глядела, как ты развлекаешься?

– Вариант, что мы развлекаемся вместе, ты не рассматривала? – спросил Кэрст.

– Он не выглядит реальным, – подумав, ответила я. – Вместе развлекаться у нас не получается, только по очереди – либо ты за мой счет, либо я за твой. И пока ты в счете ведешь.

– Хорошо, а если я не буду ни с кем, кроме тебя танцевать, ты пойдешь?

– А Ведель? – подозрительно спросила я.

– При чем тут Ведель? – удивился он. – Я с ним танцевать не собирался.

– Нет, я имела в виду, что он пришел сюда из-за меня. А если мы будем танцевать только вместе, то нехорошо получится.

– Ты можешь танцевать с кем хочешь, я – только с тобой. На таких условиях ты пойдешь?

Я удивленно посмотрела на Штадена. Кто его так довел, что он согласен весь вечер пробыть со мной? Странно, Ингрид от него отстала, а Марк сказал, что к нему сейчас никто из нашей академии не ходит. Почему он в таком случае вообще на этот бал собирается?

– То есть если я откажусь с тобой танцевать, ты согласен весь вечер простоять в одиночестве? – уточнила я.

– А ты отказываешься? – вопросом на вопрос ответил он.

– Нет, не отказываюсь, – ответила я.

Как-то глупо отказываться танцевать с тем, с кем время от времени спишь в одной постели, да еще и под одним одеялом.

– Если нет, тогда одевайся, а то, если мы и дальше будем спорить, идти будет уже некуда – бал закончится.

Собралась я достаточно быстро – основное время у меня заняла укладка волос, а ее руки уже делали самостоятельно. В зале я сразу увидела Грету с Марком. Около них был и Ведель, что-то оживленно рассказывающий. Туда мы и направились.

– Добрый вечер, Эрна, – приветствовал меня Дитер. – А вы знаете, что в нашей академии ректор о вас буквально легенды рассказывает?

Я вопросительно на него посмотрела.

– Говорит, что у вас защитные артефакты очень высокого уровня, – пояснил Ведель. – Уровня магистра, не меньше.

– Это он преувеличивает, – рассмеялась я. – И артефакт он видел только один.

– Зря не веришь, – заметил Кэрст. – Твою защиту с налету не всякий верховный маг возьмет. После того как ты спрятала ключевые узлы, даже боевыми заклинаниями долбить бесполезно – нужно вскрывать вручную.

– Наши курсанты, – подхватил Ведель, – собираются завалить тебя заказами. В нашей профессии хорошая защита – это залог успеха.

– Заказами? – Я удивленно смотрела на него, не в состоянии понять, это он так шутит или всерьез говорит.

– Если честно, мне эта идея не нравится, – поморщился Штаден. – Моя жена, выполняющая заказы курсантов Военной академии, – что-то в этом неправильное. Поэтому я прошу тебя отказываться, дорогая.

– Ты думаешь, я не смогу сделать хороший артефакт? – уточнила я.

– Я как раз уверен в обратном.

– Тогда я не буду отказываться. Родители мне теперь деньгами не помогают, а стипендии хватает только на самое необходимое.

– Эрна, я предлагал тебе деньги.

– Я уже говорила, что не возьму.

Конец нашему спору неожиданно положил Олаф, пригласивший меня на танец. Вот уж от него я этого никак не ожидала! Я растерялась и не смогла подобрать причины для отказа, пришлось идти танцевать.

– Эрна, – начал парень, – я давно хотел с тобой поговорить. Только тебя одну встретить последнее время невозможно. Даже в твоей комнате постоянно находятся эти военные.

– Не думаю, что в нашем разговоре есть необходимость, – ответила я.

На нас смотрела Фогель. На ее лице страдание по Олафу перемешивалось с такой острой ненавистью ко мне, что стало жутковато. Этак она серной кислотой может и не ограничиться. А из-за ненужного мне теперь Олафа провести пару недель в целительском крыле мне не хочется.

– Ты мне очень больно сделала, – продолжил Олаф. – Настолько, что мне захотелось сделать так же больно тебе.

– У тебя это получилось, – ответила я. – Более того, ты сейчас делаешь очень больно другой, Фогель. Не надо обижать еще и ее, Олаф.

Краем глаза я заметила, как к Штадену подошла высокая рыжая девица с четвертого курса и начала о чем-то оживленно говорить. Он отвечал ей улыбкой. Вдруг это как раз его нынешняя? Внутри меня возникло неприятное, свербящее чувство. Неужели ревность?

– Вот, – Олаф не обратил ни малейшего внимания ни на мои слова, ни на Фогель. – А сейчас я понял, что еще немного, и уже ничего исправить будет нельзя и я тебя потеряю. Прости меня, Эрна.

– Опоздал ты со своими извинениями, Олаф. Не нужны они мне больше, – отстраненно ответила я.

Ни беседа, ни танец меня не увлекли. Я продолжала смотреть на Кэрста. Там происходило что-то неладное. Он перестал улыбаться. На лице возникла холодная презрительная гримаса. Девица злилась, а ее руки мелькали в воздухе, как крылья ветряной мельницы.

– Я понимаю, тебе сложно сразу меня простить.

– Если это так важно для тебя, Олаф, я тебя прощаю. Но быть с тобой я не хочу, – ответила я, даже не глядя на него. – Пойми, у нас с тобой все закончилось.

Сейчас меня намного больше занимала некрасивая сцена с участием «мужа». Конец ей положил Ведель – он что-то сказал рыжей и предложил ей руку. Она подумала немного и пошла с ним танцевать. Я облегченно выдохнула – скандалов при участии Штадена мне видеть не хотелось – и посмотрела на своего партнера. Олаф молчал, но глядел на меня недоверчиво. В конце танца это вызывало уже глухое раздражение, и я была только рада, когда музыка перестала звучать и я вернулась к нашей компании.

– Кэрст, что у вас здесь произошло? – сразу спросила я.

– Ничего такого. Некоторые инориты настолько привыкли получать желаемое, что отказ вызывает у них агрессию. Спасибо Дитеру, что вмешался. Потанцуем?

Пришлось мне во избежание скандалов весь остаток праздничного вечера танцевать с «мужем». Не сказала бы, чтобы это было неприятно, танцевал он даже хорошо, и Ведель отнесся с пониманием и неплохо провел время без меня, но опять получилось, что Штаден заставил меня сделать то, что нужно ему. Но хуже всего оказалось то, что я была вынуждена признать очень грустный для меня факт – я ревную Штадена. И с этим надо срочно что-нибудь делать.

Глава 24

Мои мысли и так были не очень веселые, а тут еще Грета пристала ко мне с расспросами о том, что ей показалось странным на балу.

– Эрна, ты же хотела помириться с Олафом? Что случилось? Он после разговора с тобой такой несчастный стал.

– Передумала я с ним мириться, – мрачно ответила я.

– И правильно. Пусть помучается, а то устроил представление. Потом больше ценить будет.

– Нет, ты не поняла. Я вообще не хочу с ним больше встречаться. Ни сейчас, ни потом.

– Но как же… – растерялась Грета. – Ты так хотела его вернуть?

– Теперь не хочу.

– Эрна, что происходит?

– Не знаю, – с отчаянием сказала я подруге. – Не знаю, что происходит. Но я точно знаю, что не хочу больше быть с Олафом. Совсем не хочу. Пусть он будет счастлив с Фогель или с кем другим, а мне он не нужен.

– Из-за Штадена, да?

– Может быть, – пожала я плечами. – А может, я просто лучше узнала Олафа и это знание мне не понравилось.

– А Штаден? – не унималась подруга. – Ты что, в него влюбилась?

– Что ты заладила – Штаден да Штаден? – разозлилась я. – Не знаю я, как к нему отношусь! Не знаю! Мне плохо от одной мысли о нем!

– Что ты собираешься делать?

– Влюбляться в Веделя, – твердо ответила я.

– Зачем? – поперхнулась Грета.

Вид у нее при этом был настолько удивленный, что я невольно улыбнулась, хотя было мне совсем не смешно.

– Чтобы не влюбиться в Штадена, – объяснила я.

– Как ты себе это представляешь? Ты что, серьезно думаешь, что можно влюбиться по своему желанию?

– У тебя есть другие идеи? – спросила я.

– Нет, но и эта твоя мне не нравится. Глупая она какая-то. Даже если тебе удастся влюбиться в Веделя, в чем я сомневаюсь, всегда остается вероятность, что вы со Штаденом не получите развода.

– По-твоему, разумнее влюбляться в человека, которому я не нужна? Даже не интересна!

– Он при мне сказал, что ты ему нравишься, – не согласилась Грета.

– Знаешь, что он сказал, когда нас развести не смогли? Что на всю жизнь оказался привязан к толстой деревенской дуре. Это, по-твоему, говорит о его высоких чувствах?!

– Эрна, ты считаешь себя толстой? – вкрадчиво поинтересовалась подруга.

– Нет, пожалуй.

– А деревенской?

Я возмущенно посмотрела на подругу.

– Так вот. Никто из знающих тебя также не думает, что ты дура. Я не знаю, почему он так сказал. Но в его фразе правды гораздо меньше, чем в тех сплетнях, что распространяет Фогель. Так что, может, тебе не противиться своим желаниям?

– Он как раз этого и добивается, – не согласилась я. – И кроме того, я все равно собираюсь с ним разводиться.

– Зато будет что вспомнить, – мечтательно закатила глазки подруга.

– Как меня использовали и бросили? Это не то, что мне бы хотелось вспоминать, – твердо ответила я. – Я сама себя после этого уважать не буду. Это Штадену все равно, с кем быть, он, поди, уже давно перестал вести счет своим девицам. А я хочу, чтобы меня любили. Даже кошки имеют право выбора!

Грета помолчала, тем самым соглашаясь со мною. Но долго держать рот закрытым для нее было сложно, поэтому через несколько минут она сказала:

– Твоя идея с Веделем мне все равно кажется совершенно ненормальной.

– Тебе же он нравится?

– Эрна, при чем тут это? Если он нравится мне, это не значит, что ты должна в него влюбляться. Он должен тебе нравиться, а с этим, похоже, у тебя проблемы.

– Я не могу сказать, чтобы он совсем мне не нравился, – подумав, ответила я. – Да и кандидатур других все равно нет. Таких, чтобы Штадена не боялись.

– Почему нет? Сколько угодно! Влюбляйся в нашего ректора – видный мужчина, сильный маг, вдовец опять же. Штадена не боится точно.

– Ну знаешь! Ведель помоложе будет и посимпатичнее. К тому же лорд Гракх овдовел, если ты помнишь, в результате собственного эксперимента. Неужели ты хочешь от меня избавиться? Вроде я никаких твоих роковых секретов не знаю.

Грета недовольно посмотрела, но продолжила:

– Ладно. Значит, тебе кто-нибудь помоложе нужен? Бери нашего принца! Он, конечно, внешне уступает и Штадену, и Веделю, но зато такой обаятельный!

– Он едет заключать помолвку с туранской принцессой!

– Тебе же не важна взаимность? Вот. И помолвка – это не брак. Он и самой мне нравится, но чего не сделаешь для любимой подруги? Отдаю – влюбляйся.

– Грета, куда-то тебя не туда понесло.

– Я развила твою идею до конца, – не согласилась подруга, – чтобы показать ее идиотизм.

– Я согласна, что идея дурацкая, но других у меня вообще нет, – мрачно ответила я.

– Прекращай поездки к отцу Штадена, – предложила подруга.

– А развод?

– А ты не думаешь, что если все пойдет дальше так же, то следующий учебный год ты уже пропустишь в связи с рождением ребенка на радость штаденовскому родителю? Тогда о разводе речи вообще идти не будет.

– Грета! – шокированно воскликнула я.

– Что Грета? Я тебя прекрасно знаю. Ты вот так помучаешься, помучаешься, а потом очертя голову бросишься к нему в объятия. Сама говоришь, тянет к нему все больше, от поцелуев голову сносит. Скажешь, я не права? Выхода у тебя только два – либо признать свой брак свершившимся фактом, либо держаться от Штадена подальше.

Я в отчаянье смотрела на подругу, не зная, что ей сказать. Впервые в жизни мой разум и мои чувства находились в полном несоответствии друг с другом. От этого было очень плохо. Хотелось забиться куда-нибудь и переболеть. И главное, не видеть больше этого гада, который так неожиданно занял слишком много места в моих мыслях и переживаниях.

Глава 25

– Эрна, мы завтра едем к отцу.

– Нет, Кэрст, я собираюсь поехать к своим родителям, – твердо ответила я, стараясь не смотреть в глаза «мужу».

– У нас договор! – возмущенно напомнил он.

– Мы договаривались, что я съезжу к твоему отцу один раз, и только, – не согласилась я. – Я не помню, чтобы был пункт о постоянных поездках, поцелуях и совместной постели. На мой взгляд, это перебор. Кроме того, я хочу навестить своих родных, а не изображать непонятно что перед твоими. Мне это все очень тяжело дается.

– Хорошо, – согласился Штаден. – Поедем сначала к твоим родителям.

– Нет, я одна поеду, – упрямо заявила я.

Он немного помолчал и мягко спросил:

– Эрна, что случилось?

– Ничего. – Я так и не подняла на него взгляд. – Просто я хочу побыть со своими родителями.

– Мне казалось, мы пришли к согласию. Это беседа с Олафом на тебя так повлияла?

– С Олафом? – удивилась я. – При чем тут он?

– Ты же его любишь, а после разговора с ним была такая расстроенная.

Я промолчала. Объяснять, что я больше не люблю Олафа, я не собиралась. И что была расстроена из-за той рыжей девицы – тоже. Кто знает, как на это отреагирует Кэрст и что он может спросить. А я совершенно не готова удовлетворять его любопытство.

– Не все ли тебе равно, Штаден?

– Если я скажу, что не все равно, ты мне поверишь? – спросил он.

– Ах да, такой важный вопрос, как репутация твоей семьи. Как же это можно не учитывать? – едко заметила я. – Не волнуйся, со стороны Олафа ей точно ничего не грозит.

– Эрна, ты не права, – начал он.

– Штаден, оставь меня в покое, – прервала я его. – Хотя бы на короткое время зимних каникул. Думаю, для тебя это будет не слишком обременительно.

Я так и не поднимала глаза, поэтому с удивлением увидела, как его правая рука сжалась в кулак, но ответил он совершенно спокойным ровным голосом:

– Хорошо, Эрна, все время зимних каникул ты меня не увидишь.

И ушел, очень аккуратно прикрыв за собой дверь, хотя мне казалось, что он должен ею хлопнуть со всей силы. А я осталась, не зная, радоваться мне или нет, что он так легко отказался от того, что для меня стало очень важной частью жизни.

– Вот видишь, Эрна, не так это страшно, уклониться от поездки со Штаденом, – заметила Грета. – Правда, мне показалось, что он немного разозлился.

– Мне тоже показалось, и не немного, а сильно, – согласилась я. – Хотя меня очень удивило, что он так легко уступил.

– Значит, это для него теперь не слишком важно, – предположила подруга. – Его отец убедился, что у вас все в порядке, и не пристает к нему по мелочам. Может, ему и самому эти поездки не нравятся, но он считает их своим долгом.

– Да, наверное, – расстроенно ответила я и начала собираться к родителям.

Я надеялась пробыть у них до начала занятий и освободиться от навязчивых мыслей о Штадене. Но, приехав домой, поняла, что избавиться от них будет непросто, так как первыми словами деда были:

– Почему это ты без мужа приехала?

– У него дела, связанные с переходом в Военную академию, – нагло соврала я. Все равно деду это никак не проверить.

– Если у него дела, осталась бы в Гаэрре, нельзя бросать мужа в одиночестве, – недовольно сказал он. – У него тогда мысли дурные появиться могут.

– Я так по вам соскучилась, – состроила я умильную рожицу, обняла деда и чмокнула в щеку. – На экзамене по артефакторике мой артефакт так понравился ректору Военной академии, что он предложил мне перейти к ним.

– Я всегда говорил, что ты умничка, – подобрел дед. – Артефакт-то какой был?

– Защитный, – гордо ответила я.

– Да, толк из тебя будет. Жаль, что ты за этого дворянчика замуж вышла. Хотя он неплохой вроде бы, да и тебя любит.

Да уж, любит, невольно поморщилась я. Моя гримаса не ускользнула от отца, который после ухода деда сказал:

– Эрна, рассказывай, что не так с твоим браком.

– Папа, почему ты думаешь, что с ним что-то не так? – удивилась я.

– Для этого достаточно на вас посмотреть. И реакция твоя на слова деда очень показательна. Не веришь ты в то, что муж тебя любит. А зря.

– Не зря! Не любит он меня! – не выдержала я. – Мы развод сразу не получили, вот Штаден и попросил меня съездить к его отцу, чтобы помириться с ним. Тот очень сына женить хотел, и они поругались из-за этого. На обратном пути мы случайно встретили Шарлотту, она скандал закатила. Вот и пришлось к вам ехать. Нет у нас никакого брака, так, видимость одна.

– Что у вас только видимость, это было понятно еще во время вашего приезда – уж больно у твоего мужа глаза голодные были, когда он на тебя смотрел. А думаешь ты, что он не любит, зря.

– Может, и любит, – не стала я возражать. – Только, кроме меня, он любит еще очень и очень многих. У него в любовницах половина нашей академии перебывала.

Если я и преувеличила, то лишь самую малость, да и то чтобы подчеркнуть для папы серьезность своих слов.

– Вот оно как, – задумчиво потер подбородок папа. – Неужели я ошибся?

– В чем ошибся, папа?

– Мне показалось, он смотрел на тебя с большой нежностью и любовью.

– Именно что показалось, папа. Он так привык эту роль перед своим отцом играть, что получается весьма естественно.

– Может быть, ты права. Про артефакт-то хоть правду сказала? Или тоже приукрасила, чтобы деда порадовать?

– Конечно, правду! – возмутилась я. – Стала бы я обманывать по такому серьезному вопросу!

– Собственный брак, значит, для тебя вопрос несерьезный?

– Папа, я же объясняла, что я ничего сообщать не собиралась. Мы хотели развестись. В этом случае вы бы даже не узнали, что я была замужем.

– Зачем тогда вы перед нами притворялись? Сказали бы сразу все как есть.

– Шарлотта уверила, что дед еще сильнее разозлится, если мы сразу о разводе заговорим, – покаянно потупилась я.

– А ты не подумала, как он разозлится, когда узнает правду? Нехорошо семье врать.

– Ох, папа, – вздохнула я, – как-то все так запуталось. И врать я не хотела, и брак мне этот не нужен.

Папа вздохнул и похлопал меня по плечу. Сочувственно, как умел только он.

– Ничего, дорогая, все будет хорошо. Со временем все так или иначе разрешится. Деду мы пока говорить ничего не будем. Вот еще что. Деньги, как я понимаю, ты у своего мужа не берешь?

Я кивнула, соглашаясь:

– Да, не беру. Он предлагал, но я отказалась.

– Тогда я переводить буду, – предложил папа.

– У меня подработка намечается, – неуверенно сказала я, – по изготовлению защитных артефактов. Правда, Кэрсту она не нравится. Он полагает, что это унижает его дворянское достоинство.

– Может быть, тебе стоит прислушаться к его просьбе? Подумай. Деньги я тебе в любом случае буду отсылать. А сейчас хочешь посмотреть мои готовые работы? Вдруг себе что-нибудь надумаешь взять.

Смотреть папины фигурки я любила. Он сочетал разные металлы и камни с таким мастерством, что никто, видевший его работы, не оставался равнодушным. Казалось, вот подует ветер и зашевелит шерсть на загривке медведя, заиграет лепестками цветка, закрутит узорный лист вокруг стебелька. Я часами могла зачарованно на них смотреть, а если папа разрешал брать в руки, моему восторгу не было предела.

Когда я перебирала фигурки животных, взгляд вдруг зацепился за подвеску в форме волка, и мне неожиданно так захотелось сделать артефакт для собственного «мужа». Ведель говорил, что для них очень важна хорошая защита, а Штаден утверждал, что мои артефакты пробьет не всякий архимаг. Значит, такая вещь очень даже пригодится. Только вот что он подумает? Я решила, если сделаю два – для Кэрста и Дитера, тогда и вопросов не возникнет. Я отложила волка и стала выбирать основу для второго артефакта. Почему-то под руку попадались всевозможные змеи, но дарить такое Веделю даже некрасиво, наконец я решила не мучиться и взяла фигурку лиса – будем считать, что он тоже рыжий.

Никогда еще изготовление артефакта не было для меня таким удовольствием. Я представляла, как Кэри с благодарностью мне улыбнется, и только от проигрывания в голове этой сцены мне становилось очень легко и тепло. Окончательно пришло понимание, что не могу себя больше обманывать – я влюблена в собственного мужа. Только чувства эти не нужны были ни ему, ни мне.

Глава 26

У родителей я пробыла меньше, чем собиралась. Меня подгоняло и ворчание деда, и – что греха таить? – желание увидеть Штадена. Но он и не подумал к нам заглянуть пораньше. Я хотела зайти к нему сама и подарить артефакт, но оказалось, что из общежития он выселился. Искать мужа в Военной академии мне показалось неразумным, да и, скорее всего, он живет в семейной квартире, адрес которой я не знала. А вот Ведель пришел, и ему я сразу вручила лисью подвеску.

– Если ваш ректор считает, что от моих артефактов может быть какая-то польза, то вам он пригодится.

– Это мне? Правда?

Он так обрадовался, что мне стало стыдно. Я про него и не думала, пока не решила сделать артефакт Штадену. Н-да. А еще влюбляться собиралась.

– Конечно, вам, – кивнула я. – Видите, у лиса глаза зеленые, совсем как у вас.

– Спасибо, Эрна, – прочувствованно сказал Ведель. – Вы даже не представляете, как для меня важно ваше внимание.

Дитер рассыпался в благодарностях, а у меня возникла стойкая уверенность в том, что этот подарок – ошибка, но отменить сделанное было уже нельзя. Поэтому я попыталась перевести разговор на другую тему.

– Дитер, это мы с Гретой должны вам сказать спасибо. Если бы не ваши учебники, мы бы никогда так хорошо не сдали экзамен по артефакторике. Кстати, вот, возвращаю вам книги и очень благодарна вам за них.

Я сняла с полки увесистые томики и вручила их Веделю.

– Они вам больше не нужны? – уточнил он.

– За это время я их наизусть выучила, – улыбнулась я.

Он улыбнулся мне в ответ и как-то так улыбнулся, что я очень обрадовалась, что в комнате, кроме нас, находится еще и Грета. Нехорошая это была улыбка, жадная. Разговор дальше не заладился, и вскоре Ведель с нами попрощался. Уходил он очень довольный, что меня несколько насторожило. Подруга тоже не преминула отметить.

– Смотрю, Эрна, поездка домой не выбила из твоей головы эту глупую идею, – заявила она, лишь только я закрыла за курсантом дверь.

– Ты о чем? – удивилась я.

– Ты что, серьезно решила заставить себя влюбиться в Веделя?

– Нет, я захотела подарить артефакт Штадену, но если ему одному дарить, он может что-то не то подумать, – призналась я.

– Лучше пусть он что-то не то подумает, чем Ведель, – заявила подруга. – Тебя не беспокоит, что Дитер это воспринял как факт твоей явной склонности? Он выглядел таким довольным, как лис, попавший в незакрытый курятник.

– Мне это пришло в голову, лишь когда он начал благодарить, – признала я. – Но не забирать же подарок? Все так глупо получилось.

– Зачем тебе вообще понадобилось делать эти артефакты? – не унималась Грета.

Ответить ей оказалось нечего, внятного объяснения своему поступку у меня не было. «Захотелось» – это никак не может быть основанием для действий взрослого человека.

– С другой стороны, – задумчиво сказала подруга, – может, все не так уж и страшно? Если ты планируешь брать заказы, можно это рассматривать как рекламу.

Я промолчала. Пока я не решила, стоит ли этим заниматься. Да, это великолепная практика и дополнительный заработок, но острой необходимости в деньгах у меня нет, практики хватает, а Штаден просил этим не заниматься, и мой отец его поддержал. Мнение отца для меня всегда очень много значило. Ладно, не буду сейчас про это думать, вдруг желающих приобрести у меня артефакты не окажется, а я заранее переживаю. Мне об учебе думать надо, а не о подработках и трудностях с Веделем и Штаденом.

На этом я и остановилась – как можно больше заниматься и по возможности не страдать, благо мой «муж» теперь учился в другом месте и никак не мог отвлекать от учебы. Но выполнить это не получилось – помимо Штадена нашлись те, кому его лавры не давали покоя. На первой же лекции Олаф демонстративно сел рядом со мной, что меня несказанно удивило.

– Что, Штадена нет, можно и погеройствовать? – ехидно осведомилась подруга.

– Я ему Эрну отдавать не собираюсь, – мрачно ответил парень и насупился.

– Где ты был несколько месяцев? В летаргическом сне?

– Не знаю, что на меня нашло, – отчаянным голосом сказал Олаф. – Эрна, не прогоняй меня, пожалуйста.

– Олаф, где бы ты ни сидел, это ничего не изменит, – честно сказала я. – Более того, я могу сказать, мне очень неприятно видеть тебя рядом. Если у тебя действительно ко мне какие-то чувства, пересядь, пожалуйста.

На него моя проникновенная речь не подействовала. Парень промолчал и не двинулся с места. Вошла Фогель и сразу увидела эту картину. Лицо ее покраснело от ярости, сдерживала которую она с большим трудом. Но отвергнутая Олафом поклонница ничего ему не сказала, мазнула по мне ненавидящим взглядом, прошла в глубь аудитории и села так, чтобы нам ее не было видно.

– Вот еще проблема, – проводила ее взглядом Грета. – Если она пыталась тебя облить из ревности, когда Олаф с ней ходил, что ей придет в голову сейчас, мне даже представить сложно.

– Фантазия у Фогель хорошо развита, – согласилась я с подругой. – Но использует она ее в большей степени для своих выдумок.

– Я не хотел, – покаянно сказал Олаф.

– Не хотел он, – проворчала Грета. – Хоть бы выбрал кого поприличнее для своих нехотений, а не эту ненормальную.

Подруга могла еще долго говорить по столь возмущавшему ее вопросу, но тут началось занятие. Лектор по Бытовой магии решил прочитать краткий курс косметологии. Очень, очень важная тема! Что ее стоило в конце прошлого учебного года прочитать? Там есть такое ценное заклинание, как щит против солнца! Если бы знала я его летом, мне примочки иноры Клодель не понадобились бы, да и многих неприятностей можно было бы избежать.

Пигментные пятна, бородавки, прыщи, отращивание и укрепление волос и ногтей – женская часть аудитории стремилась не пропустить ни одного слова. Не было никакого сомнения, эта тема будет изучена вдоль и поперек с привлечением всех доступных дополнительных материалов. Лектор быстро пробежался даже по магической покраске волос. Формула была общей, необходимо только подставить нужный цвет.

Я торопливо записывала все, что успевала. Очень сильно отвлекало присутствие рядом Олафа. Он не слушал лекцию, смотрел на меня и вздыхал. Меня это только злило. Неужели он надеется взять меня на измор? Я сюда учиться пришла, а не потакать его желаниям-нежеланиям. Поэтому сразу после лекции я попробовала его убедить переключить свое внимание на другую.

– Олаф, в начале прошлого семестра ты сделал выбор. Я его приняла. Я не бегала за тобой, не умоляла простить и не говорила, что я тебя не отдам Фогель. И теперь от тебя хочу только одного – оставь меня в покое. Понимаешь, ничего уже нельзя изменить и исправить. Я не люблю тебя.

– Я не верю тому, что ты сейчас говоришь, – набычился Олаф. – Я знаю, ты меня любишь. Понимаю, что ты на меня очень обижена. Но я уверен, что простишь.

Я беспомощно посмотрела на Грету. Она пожала плечами. Наверное, сейчас ему что-либо объяснять бесполезно, и неизвестно, сколько должно пройти времени, пока он все поймет. Да, для полного счастья мне не хватало только проблем с ним и Фогель.

А Лиза, по-видимому, решила отыграться на ближайшем практикуме по алхимии, но ее ждало большое разочарование.

– Инорита Фогель, – раздался громкий голос иноры Схимли. – Куда это вы направились с кислотой? Последнее время вы возмутительнейшим образом пренебрегаете правилами, которые установлены в нашем кабинете. Вернитесь немедленно на свое место и будьте добры остаться после занятий для дополнительного инструктажа.

Фогель, не дошедшая до нас шагов пять, растерянно хлопала глазами, не в состоянии подобрать приемлемого для алхимички объяснения своему поведению. Да, злость – не лучший советчик. И тут до меня дошло, что этой кислотой она собиралась облить меня. Вот дура! Я провела бы пару неприятных недель в больничном крыле, но ее-то гарантированно отчислили бы после такого поступка. Или нет? С Фогель сталось бы и соврать что-нибудь о трагической случайности. На первый раз ей могли бы поверить. На это и рассчитывала?

– Да, размер ума Фогель меньше длины ее языка, – заметила Грета после занятия. – Эрна, давай ты нам защитные артефакты сделаешь, не хотелось бы пострадать из-за фантазий этой особы.

– Нужно для основы взять что-нибудь из украшений, – задумалась я. – Но артефакты от всего не спасут. От ее болтовни – так точно.

И как в воду глядела!

Глава 27

Мы с Гретой возвращались к себе и уже почти дошли до комнаты, как я услышала голос бедной Лизы, которой Олаф дал-таки отставку. Такое печальное событие переживать в гордом одиночестве она никак не могла.

– Ой, я бы так не сказала, – щебетала Фогель. Голос ее выражал живейшее участие в делах собеседника. – Он сам постоянно женщин перебирает и жену себе под стать нашел. Представляете, он не возражает против того, что к ней ходит его друг. Хотя, может, Ведель ему платит?

Я ошеломленно застыла посреди коридора, не веря своим ушам. Чтобы про меня такое говорили? Грета пришла в себя первой.

– Фогель, ты что такое болтаешь? – возмущенно накинулась она на одногруппницу. – Как тебе вообще такая грязь в голову могла прийти?

– Ты наверняка сама в их оргиях участвуешь! – Эта стерва пятилась к своей комнате, но слова назад брать не собиралась. – Не зря же ты защищаешь…

Она не договорила, юркнула к себе и дверь захлопнула. Разъяренная Грета, метнувшаяся ей вслед, ожесточенно затарабанила в дверь, но ничего этим не добилась.

– Вот дрянь! – экспрессивно высказалась подруга, повернулась спиной к запертой двери и стала методично долбить в нее каблуком. – Как гадости нести, так она с удовольствием, а как отвечать за свои слова, так сразу прячется. А вам что здесь надо? – агрессивно поинтересовалась она у только сейчас замеченного ею незнакомого курсанта.

– Наш ректор говорил, что ваша студентка хорошие защитные артефакты делает, – растерянно сказал он. – Я хотел заказать. Но теперь думаю, не преувеличены ли слухи. Так что я пойду, пожалуй.

– И правильно, – поддакнула ему Грета, – мнение абсолютно незнакомой дуры для вас намного весомей, чем собственного ректора.

Курсант остановился.

– Если рассматривать этот вопрос в таком ключе, все выглядит по-другому, – задумчиво протянул он. – Заказать артефакт у вас можно?

– Мой муж против того, чтобы я выполняла заказы, – мстительно ответила я. – И мне приходится его слушаться, а то вдруг в оргиях больше участвовать не позовет.

– О каких оргиях речь идет? – послышался удивленный голос Штадена за спиной.

Вот только его сейчас не хватало!

– Здесь Фогель пробегала, – зло ответила Грета, – и мы очень много нового и интересного о себе узнали, а она ведь еще что-то до нашего прихода говорила.

– Да собственно, вы ничего не пропустили, – сказал курсант.

Он испуганно покосился на моего «мужа» и быстро стал перемещаться в сторону выхода. Причем делал он это как-то странно, немного боком и стараясь не терять из виду Штадена.

– И что она говорила? – поинтересовался Кэрст, который и внимания не обратил на этого типа, спасавшегося поспешным бегством.

– Вот уж чего не собираюсь делать, так это повторять измышления Фогель, – резко ответила я. – У нее голова в последнее время совсем странно работает.

– Наверное, на нее так подействовало, что Олаф ее бросил, – совсем некстати пояснила Грета.

– Вот как?

Холода в голосе моего «мужа» хватило бы на бесперебойную работу всех морозильных устройств нашего города в течение недели. Я укоризненно посмотрела на подругу. Что ей стоило промолчать?

– Кэрст, я для тебя защитный артефакт сделала.

Своими словами я хотела разрядить обстановку, но не особо в этом преуспела – Штаден почему-то помрачнел еще больше.

– Спасибо, – сухо ответил он. – Действительно, одному Веделю подарок делать неприлично.

– При чем тут Ведель? – не выдержала я. – Когда я делала артефакт, я думала о тебе, а не о приличиях или веделях. Я тебе не только защитный сделала, но и еще один.

– Да? – неожиданно проявил он интерес. – Это какой?

Я достала из кармана оба артефакта, которые постоянно носила при себе, и протянула «мужу».

– Против комаров, – ехидно сказала я. – И у него нет никаких побочных эффектов типа храпа. Значит, смело можешь использовать его в походах, он тебя никак не демаскирует.

– Совсем никаких? – усмехнулся он, вертя в руках подвеску с муравьем.

– Как сказать, – честно призналась я. – Он общего действия, против всех насекомых. Отсутствие тараканов будем считать побочным эффектом?

– Пожалуй, не будем, – задумчиво сказал он. – Ты правда думала обо мне, когда делала артефакт?

– Я же для тебя его делала, – удивилась я. – Было бы странно, если бы при этом думала о ком-то другом.

– А кому ты еще сделала артефакты? – неожиданно спросил он.

– Только тебе и Веделю, – недоуменно ответила я. – А что?

– Неужели Олаф остался без подарка?

– Почему это я должна ему что-то дарить? – возмутилась я. – Ты такой странный. Я думала, ты обрадуешься, а ты чем-то недоволен. Если так не нравятся мои артефакты, можешь не брать.

– Почему ты так решила? Нравятся, правда. И я рад, что ты обо мне подумала.

Но радости в его голосе почему-то не было. И смотрел он на меня без улыбки. Совсем не так мне представлялась эта сцена. Мне стало грустно. Наверное, зря я это затеяла. Еще решит, что я на него вешаюсь, как Ингрид.

– Эрна, а ты действительно отказалась делать артефакт тому курсанту из-за моей просьбы?

– Нет, я отказалась, потому что ужасно на него разозлилась, – не стала я скрывать. – Стоит слушает всякую ересь да еще и верит этому. Как только Фогель не додумалась заявить, что еще и ваш ректор является моим любовником, поэтому так и оценил мой артефакт?

– Еще? А кого она назвала в качестве твоих любовников? – спросил Штаден.

Голос у него был такой нехороший, что мы с Гретой испуганно переглянулись и решили, что в такой ситуации молчать будет опасно для жизни.

– Веделя, – неуверенно ответила подруга. – Терпишь ты это потому, что он тебе платит. И вообще, у нас здесь оргии проходят. Я, кстати, тоже в них участвую.

– А я? – заинтересованно спросил Штаден.

– И ты, – обреченно ответила я.

Он вдруг захохотал, и мы с Гретой расслабились.

– Да, в оргиях с чаем и конфетами меня еще не обвиняли.

– Может, тогда продолжим морально разлагаться? – предложила Грета, доставая чайник.

Я совсем успокоилась и подумала, что на сегодня неприятные сюрпризы закончились, но, как оказалось, совершенно напрасно. В дверь постучали, и когда я открыла, увидела Олафа. Был он, как бы это помягче сказать, не совсем трезв. Раньше я ни разу не видела Олафа пьяным, поэтому его нынешний вид оказался для меня настоящим потрясением.

– Эр-на, – нетвердо произнес он, – прости меня. Я тебя люблю.

– Что вы, собственно, делаете в таком состоянии в комнате моей жены? – подал голос Штаден.

– Какая она тебе жена? Она меня любит! – нагло заявил Зольберг и, растопырив руки, полез ко мне, обдавая винными парами.

Я испуганно отшатнулась и оказалась за спиной у Штадена, который неожиданно выдвинулся вперед, сделал какое-то резкое движение, и Олаф мешком свалился на пол. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.

– Что ты с ним сделал? – я не отрываясь смотрела на неподвижно лежащее тело. – Ты что, его убил?

– Не волнуйся ты так, – недовольно сказал Кэрст. – Жив твой герой. И даже совершенно цел. Просто без сознания. Полежит часа два, а потом это состояние у него перейдет в крепкий нездоровый алкогольный сон. Поэтому его отсюда нужно убрать, чтобы не отравлял винными парами вашу комнату.

– Давайте им комнату Фогель подопрем, пусть там отравляет, – азартно предложила Грета. – И девушка утром порадуется, когда дверь не сможет открыть.

Предложение подруги мне не понравилось.

– Нет, это нехорошо, – неуверенно сказала я. – Штаден, ты можешь дотащить его до комнаты в общежитии?

– Могу, – ответил он хмуро.

– За ноги, – не сдавалась Грета.

– Могу и за ноги. Но у него и без этого голова поутру раскалываться будет, судя по тому амбре, что от него идет. Пойдем, Эрна, покажешь, где его комната, – сказал Штаден, взваливая безвольную тушку себе на плечо.

Нес он его легко, словно тело ничего не весило. И мне внезапно пришло в голову, что лучше бы на месте Олафа была я. Только не вот так на плече, в бессознательном состоянии, а на руках, чтобы можно было прижаться к твердой мужской груди, провести по ней рукой и… Я сердито отогнала от себя ненужные мысли. Нашла о чем мечтать. И без этого проблем хватает. Хорошо еще, в комнате Олафа не было в тот момент соседа, поэтому обошлось без ненужных расспросов. Нужные вопросы возникли у нас.

– Какая кровать его? – спросил у меня «муж».

– Не знаю, – ответила я. – Я у него в комнате ни разу не была.

– Что так? – спросил Штаден.

Он свалил свою ношу на правое лежбище. Я взяла лежащие там конспекты и поняла, что Штаден свалил Олафа не туда.

– Его кровать другая, – сказала я «мужу».

– И что теперь? Мое задание выполнено, – ответил он мне на это. – Перекладывать Зольберга туда-сюда для его удобства не собираюсь. Хочешь, можешь его сама перетащить. Нет? Тогда пошли отсюда.

Перед уходом я посмотрела на Олафа и удивилась, как он мне мог раньше нравиться? Наверное, мысли эти пришли мне в голову потому, что выглядел он сейчас совсем неприглядно. Штаден хмурился.

– Эрна, ты действительно не хочешь перевестись в нашу академию? – внезапно спросил он. – Пока ректор предлагает.

– Ну уж нет, – даже не задумываясь, ответила я. – Не хочу я там учиться.

– А зря. Я бы не беспокоился, что к тебе всякие нетрезвые молодые люди ходят, а защитить некому.

– Ты не думай, Олаф – он не такой, – начала я.

– Да, конечно, он истинный рыцарь. А поцелуй за спасение благородного Олафа будет?

– Зачем тебе это нужно? – неожиданно даже для себя спросила я.

– Что именно? – недоуменно поднял бровь Штаден.

– Поцелуи, – пояснила я. – Ты и спор всегда предлагаешь на поцелуи.

– Ты не догадываешься?

– Нет, – честно ответила я.

– На что с тобой спорить? – нарочито удивился он. – Можно, конечно, на постель…

– Мы с тобой и так спали вместе, – не поняла я.

– Эрна, – хмыкнул он, – открою тебе страшную тайну. Мужчина и женщина в постели отнюдь не всегда просто спят. Впрочем, удовольствия тебе это не доставит.

– Почему? – невольно спросила я и тут же покраснела, но добавила: – Ты в себе сомневаешься?

– В тебе. Ты будешь отталкивать меня и пищать: «Не трогай меня здесь. И здесь. И здесь. Это не входит в условия нашего договора». Но если ты обещаешь этого не делать, то да, тебе понравится, даже первый раз.

– Откуда такая уверенность? – не выдержала я.

– Давай попросим Грету погулять, и я покажу откуда, – вкрадчиво предложил он.

– Ну знаешь! – возмутилась я.

– Знаю, – согласился он. – Но спросить-то должен был. Вдруг согласишься?

Соглашаться я не собиралась и промолчала. Штаден тоже больше ничего не говорил, так и дошли до нашей комнаты, где Грета уже и на стол накрыла, и чай разлила. Чай мы попили, но настроение это никому не подняло. Пришлось признать, что наша сегодняшняя оргия не получилась. Я рот раскрывала, лишь чтобы отхлебнуть глоток горячего напитка. Штаден размышлял о чем-то своем и только изредка бросал короткие фразы. Грета возмущалась поведением Фогель, но без особого энтузиазма, и вскоре замолчала. Мой «муж» посидел у нас недолго, попрощался и ушел. А я поняла, что нужно срочно приводить душевное состояние в норму.

– Фогель подпирать будем? – повернулась я к Грете.

– Будем, – оживилась она. – Только чем? Зря ты все-таки попросила Олафа к нему в комнату оттащить.

– Дался тебе этот Олаф! Фогель его запросто бы сдвинула. Она девушка сильная.

– А ты чем предлагаешь?

– Заклинания первого уровня разрешены на территории академии, – напомнила я. – Используем «оживление». Пусть ее дверь пустит корешки.

– Замечательно! – обрадовалась подруга. – Воды нужно сразу побольше взять. Ведро, не меньше.

Мы поливали фогелевскую дверь, хихикали и по очереди проговаривали заклинания. Двери наше внимание очень нравилось. Она во все стороны выпускала веточки с листочками и корешки. Стало понятно, что сделана она из дуба – его листья с волнистыми краями красиво освежили дверное полотно, краска с которого трухой осыпалась на пол. С Гретиной стороны выросла даже веточка с желудями, чем несказанно обрадовала подругу.

– Вот и завтрак для нашей любимой Лизы, – радостно возвестила она.

Я внезапно задумалась, заставят ли нас только покрасить дверь или целиком ее заменить. И все равно понимание, что завтра опять придется разговаривать с ректором о порче казенного имущества, не испортило впечатления от прекрасно проделанной работы. Фогелевская дверь вросла намертво, пустив корни во все, до чего только они смогли дотянуться.

Глава 28

Как я и думала, к ректору нас вызвали прямо с утра. Так как Фогель на занятиях не было, то мы к такому повороту были готовы, и приход иноры Даббс, укоризненно на нас посмотревшей, не стал сюрпризом. Чувство вины за ночь так и не появилось, поэтому я была спокойна. Грета тоже не волновалась. А вот Фогель пыхтела, как кипящий чайник, и подчеркнуто на нас не смотрела. Леди Кларк выглядела расстроенной, ректор – озадаченным. Но это не помешало ему начать нам выговаривать.

– Инориты, на вас поступила жалоба от студентки Фогель. Она говорит, вы испортили дверь в ее комнату.

– Почему это студентка Фогель так уверена, что мы имеем к этому отношение? – не дав мне даже рта открыть, напористо спросила Грета. – Может, это так ее гадкая внутренняя сущность проявилась? В виде спонтанного магического всплеска?

– Ты мне дверь вчера чуть не вынесла, – процедила Фогель.

– Я? – нарочито удивилась подруга. – Я только немного постучала, а когда мне не открыли, ушла. Делать мне нечего, ломать чужие двери.

– У меня есть все основания считать, что это ваших рук дело, – агрессивно сказала Фогель.

– Да? Это какие же?

– Вы разозлились на то, что я вчера сказала.

– Что такого ты вчера сказала? Может быть, повторишь для лорда ректора, а он решит, были у нас основания для мести или нет, – предложила Грета.

Фогель открывала и закрывала рот, было видно, как ее тянет высказаться, но известной особенностью лорда Гракха была сильная нелюбовь ко всяческим сплетням, и в особенности к таким, что не имеют под собой оснований. Так что, рассказав правду, она рисковала получить наказание сама, а врать в такой ситуации было еще хуже, так как имелся незаинтересованный свидетель – вчерашний курсант. Наконец она неохотно выдавила:

– Да, в общем, там ничего такого стоящего внимания не было.

– Значит, и оснований для мести у нас тоже не было, – радостно заключила Грета.

– Инориты, не знаю, что у вас случилось, – задумчиво сказал лорд Гракх, – но безнаказанно портить имущество академии никому нельзя. Дверь в нынешнем ее виде пригодна только на дрова. И не только дверь – косяки тоже требуют замены. Спрашивается, кто все это будет оплачивать?

– Как результат спонтанного магического всплеска это представить нельзя? – с надеждой спросила Грета.

– Нельзя, – отрезал ректор. – Если, уверившись в безнаказанности, все студенты повадятся проращивать казенную мебель, скоро у нас не только дверей, но и кроватей не останется. Поэтому предлагаю разделить стоимость на вас троих.

– Почему это я должна платить?! – возмутилась Фогель. – Я сторона пострадавшая!

– Я могу вас освободить от уплаты, если вы дословно повторите то, что так сильно расстроило ваших одногруппниц, – предложил лорд Гракх. – Только что-то мне подсказывает, что говорить вы это не собираетесь.

Внутренний голос ректора был совершенно прав.

– И сколько я должна? – с тяжелым вздохом поинтересовалась наша врагиня.

После выяснения всех материальных вопросов леди Кларк опять попросила меня пройти к ней в кабинет. Меня одну. Грета лишь сочувственно на меня глянула и отправилась на занятия.

– Эрна, я понимаю, что у вас с лордом Штаденом несколько своеобразный брак, – наша куратор начала издалека. – Но тем не менее с твоей стороны крайне неразумно привечать Олафа. Если лорд Штаден решит, что это наносит урон его чести, Зольберг может серьезно пострадать.

– Я его не привечаю, – начала я оправдываться. – Я Олафа уже несколько раз просила оставить меня в покое.

– Значит, недостаточно убедительно просила, – веско сказала куратор.

– Не знаю я, как его убеждать. Может быть, вы с ним поговорите, леди Кларк? – предложила я. – В группе сейчас такая напряженность и из-за него, и из-за Фогель. Она же во всем меня винит и ведет себя соответственно.

– Да, мне инора Схимли рассказывала о поведении Лизы на ее занятиях, – нахмурилась леди Кларк. – Я с ней тоже собираюсь побеседовать. Но сейчас речь идет о вас с Олафом. Я помню, как я уговаривала тебя осенью с ним помириться, но я не знала тогда о твоем браке.

– Леди Кларк, поверьте, я ничего не могу сделать, – умоляюще сказала я. – Что я только не говорила Олафу, как ни пыталась его убедить, что все кончено! А он не верит, что между нами ничего не может быть, и твердит, что любит. Но мне кажется, мой муж с пониманием относится к возникшей ситуации. Во всяком случае, когда при нем Олаф объяснялся мне в любви, Кэрст даже не разозлился и донес Олафа до его комнаты.

– А почему это вдруг Олафа потребовалось относить? – подозрительно поинтересовалась куратор.

Я поняла, что сказала лишнее. Если я еще ей сообщу, что Олаф был нетрезв, то у парня однозначно будут неприятности. Нужно было срочно спасать ситуацию.

– Штаден посчитал, что Зольберг не совсем правильно себя ведет, и усыпил его каким-то военным приемом, – несколько туманно начала я объяснять. – Но он совершенно не злился. Только спросил, не хочу ли я перейти к ним в академию, пока их ректор приглашает.

– Я надеюсь, ты отказалась? – обеспокоенно спросила леди Кларк.

– Конечно, – удивилась я. – Армия – это совсем не мое.

– А что, желания находиться рядом с мужем у тебя совсем нет? – заинтересовалась она.

Желание было, но сообщать об этом я никому не хотела.

– Чем дальше он от меня, тем лучше, – прямо ответила я. – Я и ездить к его отцу согласилась только потому, что он поставил это условием нашего развода.

– Что ж, мне твоя позиция понятна, – думая о чем-то своем, сказала леди Кларк. – Я попробую поговорить с Олафом.

Что она и сделала почти сразу. Только результат был совсем не такой, на который я надеялась. От куратора Зольберг вернулся совершенно счастливым, чем меня несказанно удивил. И удивлялась я ровно до тех пор, пока он с сияющими глазами не заявил:

– Я понял, почему ты меня прогоняешь. Ты за меня боишься. Леди Кларк мне все объяснила.

Я только безнадежно закрыла руками лицо. Если даже столь опытному преподавателю не удалось до него донести такую простую мысль, то мне и пытаться не стоит. Зато попыталась Грета.

– Что-то не то она тебе объяснила, – хихикнула она. – Леди Кларк должна была сказать, что крайне вредно для здоровья вламываться в пьяном виде к замужней женщине в присутствии ее мужа.

– Я леди Кларк не рассказывала, – сказала я подруге. – Так что она этого не могла знать.

– Я вламывался? – ужаснулся Олаф. – Я вчерашний вечер совсем не помню. Утром проснулся почему-то на кровати Леона, он на меня из-за этого очень злится. И голова раскалывается.

– Ты безобразно себя вел, – припечатала Грета. – Остается только удивляться, как Штаден не прибил тебя на месте, при его-то вспыльчивости. Наверное, побоялся нас испугать.

– Об этом он точно не думал, – не выдержала я. – Я поначалу очень даже испугалась.

– Это когда ты за Штадена спряталась? – ехидно спросила Грета. – Да, Олаф таким страшным казался.

– Ты понимаешь, о чем я, – сказала я недовольно, решив не вдаваться в подробности.

Олаф переводил недоверчивый взгляд с меня на Грету и о чем-то сосредоточенно размышлял.

– Вы меня разыгрываете? – наконец неуверенно спросил он.

– Очень нам нужно тебя разыгрывать, – фыркнула Грета и потянула меня за руку в столовую.

Там мы взяли по обычному студенческому обеду и сели за свободный столик. Зольберг, слава Богине, за нами не пошел. Надеюсь, он все же подумает и над моими словами, и над своим поведением. А то в следующий раз Штаден ему может и что-то посерьезнее сделать, чем обычное усыпление. Есть мне не хотелось, но я механически закладывала в рот ложку за ложкой, даже вкуса не чувствуя, и думала, думала…

– Как же мне Марка не хватает, – грустно сказала подруга, размазывая кашу по тарелке. – Чувствую себя такой одинокой.

– Он уже на следующей неделе приезжает, – попыталась я ее успокоить.

– Могли его в какую-нибудь гаэррскую лечебницу отправить. Так нет, сам захотел в это захолустье поехать.

– Ему практика нужна, а здесь местные мэтры водят за собой толпу студентов и не подпускают даже к диагностике. На его месте я бы тоже поехала. Здесь ничему не научишься.

– Да знаю я, что ты права, – вздохнула Грета. – Но ожидание от этого короче не станет.

Здесь я ничем помочь не могла, только посочувствовать. Но сам Марк рано или поздно приедет и, как мне думалось, вознаградит подругу за все муки ожидания.

Вечером, не успели мы вернуться с занятий, как пришел Ведель.

– Эрна, я тоже хотел бы сделать вам подарок, – с этими словами Дитер попытался вручить мне браслет, на мой взгляд, совершенно недопустимо напоминавший обручальный.

Я пришла в ужас. Что он себе навыдумывал? Грета за спиной Веделя демонстрировала эмоции между «Вот-вот, я об этом и говорила» и «И как ты собираешься из этого выпутываться». Я была с ней совершенно согласна. Но прошлое изменить нельзя, необдуманный поступок таковым и останется, сколько себя впоследствии ни кори.

– Дитер, неужели вы не понимаете, что я не могу это взять?

– У нас считается дурной приметой не отдариться за артефакты, – пояснил он. – Чем более полезен артефакт, тем более дорогой должен быть подарок.

– Но браслет… – растерянно сказала я. – Дитер, это совершенно неприемлемо. Обо мне и вас и так сплетни ходят. Я никак не могу принять такой подарок. Тем более что вы нам с Гретой уже столько всего приносили. Давайте будем считать, что вы уже отдарились.

– И вот что еще, Дитер. Эрне неудобно вас об этом просить, – пришла мне на помощь Грета, – но вам лучше какое-то время не приходить. О моей подруге и о вас действительно гадости Фогель рассказывает, а так у нее хотя бы оснований для этого не будет.

– А если я буду приходить со Штаденом? – расстроенно спросил Ведель.

– Если бы вы слышали, что Фогель говорит, то не спрашивали бы сейчас, – заявила подруга. – Для репутации Эрны будет лучше, если вы не будете приходить ни один, ни со Штаденом.

– Я готов на ней жениться сразу же, как только она разведется, – неожиданно заявил Дитер.

Богиня! Вот как ему скажешь, что я совершенно не готова выходить замуж ни за него, ни за кого другого? Я уверена, что этот вопрос вообще бы не встал, не вздумай я подарить ему тот злополучный артефакт.

– Дитер, не надо строить таких далеко идущих планов, – растерянно сказала я. – Получение развода ведь не зависит ни от меня, ни от Кэрста. И вам действительно лучше не приходить хотя бы недели две.

После моей просьбы Ведель так огорчился, что мне стало его жалко. Но я была уверена, что для всех будет лучше, если Дитер не станет ко мне приходить, даже когда эти две недели пройдут, поэтому отказываться от своих слов не стала.

– Вот что, – наконец решил он, – браслет я вам оставлю, чтобы он напоминал обо мне. Если через две недели вы не передумаете, я его заберу.

С этими словами он положил украшение на стол, ближе к изголовью моей кровати, попрощался и ушел. Я сразу и думать про него забыла – сейчас для меня намного важнее было задание по практикуму. Нужно было использовать задержку по времени в комплексном заклинании. Варианты, опробованные поколениями студентов до меня, было неинтересно повторять, в голову ничего подходящего не приходило, поэтому я стала просматривать конспекты за ближайшие дни и увидела описание магической окраски волос в «Бытовой магии». Если взять несколько цветов и пустить их с задержкой минуту-две, то должно довольно необычно получиться. Первым я решила использовать черный колер, затем пошли радужные с красного по фиолетовый, потом – многоцветный перелив по прядям на минуту и возврат к своему родному цвету. Расчеты я проверила несколько раз, но так и не нашла ни единой ошибки, встала перед зеркалом, чтобы видеть результат, и навела на себя заклинание. И тут в дверь постучали. Как обычно, не вовремя пришел Штаден. Он увидел меня с черными прядями, на какое-то время опешил, но почти сразу возмущенно сказал:

– Штерн, это что такое?

– Ты говорил, что тебе блондинки не нравятся, – решила я пошутить. – Вот, можешь любоваться брюнеткой.

– Только не говори, что ты ради меня решила перекраситься, – недовольно сказал он. – Тем более что черный тебе совершенно не идет.

Как нельзя кстати волосы поменяли цвет на красный.

– Так лучше?

Штаден не оценил и красный, не понравился ему почему-то оранжевый и все остальные по радужному списку. Я даже немного расстроилась. В конце концов, с зелеными волосами мне было очень неплохо, но «муж» заявил, что я похожа на свежевыловленную утопленницу с пучком водорослей на голове и могу вызвать восторг только у некрофила-извращенца. После окончания срока действия заклинания я поинтересовалась у Греты:

– Как думаешь, может, черный вообще убрать?

– Нет, не стоит, – ответила подруга. – Так контрастней получается. Только слишком долго выходит. Я бы для практикума укоротила. Сделай секунд по пять-десять, не больше.

– Так ты задание делаешь, – успокоился Штаден.

– А ты решил, что я подбираю цвет под твои вкусы? Так это мне кажется нереальным, они у тебя постоянно меняются.

Кэрст поморщился:

– Не такой уж я и переменчивый. Но пришел я сюда не для того, чтобы обсуждать мои вкусы. Тебя же Ведель уже просветил по поводу наших традиций? Вот, держи.

Развернув бумагу, я восхищенно ахнула. «Артефакторика» Эрлиха! Об этом двухтомнике я только слышала, но ни разу в руках не держала, даже не видела. Особенностью его была полная невозможность копирования, даже при попытках пересказа своими словами все записи таинственным образом исчезали с бумаги. Я погладила увесистые томики по корешкам и упоенно начала перелистывать страницы, позабыв про все вокруг.

– Эрна, я хотел бы тебя попросить об одном одолжении, – сказал Штаден.

– Да, конечно, – ответила я, не отрывая влюбленного взгляда от книги.

– Эльза приглашает нас на именины дочери. Я прошу тебя не отказываться.

– Хорошо, – я кивнула.

– И еще. Тебе нужно купить новое платье.

– Хорошо.

– А лучше два.

– Хорошо.

Я продолжала листать «Артефакторику». За обладание ею я на все согласна! Если Штадену для полного счастья нужно купить мне лишнее платье, мне совершенно не жалко его порадовать.

– А сына мы назовем Зигмунд.

– Хо… Что? – Я подняла округлившиеся глаза.

– Проверяю, ты меня слушаешь или нет, – усмехнулся Штаден. – Или тебе имя Зигмунд не нравится?

– И то и другое. В смысле, слушаю, а имя Зигмунд совершенно не нравится.

– А как ты тогда предлагаешь его назвать? – заинтересовался он.

– Штаден, – возмутилась я. – Вот когда заведешь сына, тогда и будешь думать, как его назвать. С тем, с кем его заведешь.

Шутник нашелся! К чему он вообще разговор на эту тему завел, если у них в роду принято первенца по деду называть, как однажды сказал Штаден-старший в очередном приступе надежды на скорое появление внуков?

Глава 29

Но сходить на день рождения племянницы я согласилась, и теперь пришлось озаботиться подарком. Я не знала, что интересного можно подарить девочке пяти лет. Кэрст говорил, чтобы я не переживала по этому вопросу, так как подарок у него есть. Но прийти с пустыми руками в гости к ребенку на день рождения? Нет, так нельзя. Хорошо, что это было с кем обсудить. Сестре Греты недавно исполнилось шесть, и подруга могла считаться экспертом в данном вопросе. Ее я и озадачила.

– Моей сестренке всегда нравились различные шкатулочки, – задумалась Грета. – Складывать бусики, брошки, колечки, браслетики всякие. – При этих словах она покосилась на тот, который как принес Ведель, так он и лежал на видном месте. – Убрать бы его со стола.

– Мне не хочется его даже трогать. Кажется, если я прикоснусь к нему, то приму на себя какие-то обязательства. Глупо, правда?

– Твой браслет, тебе и решать, – ответила Грета. – Но нехорошо, что он на виду лежит. Фогель много не надо, чтобы новую сплетню сочинить.

Я покосилась на украшение, принесенное Веделем. Браслет был хорош – тоненький, с незатейливым мелким орнаментом, но в руки его брать категорически не хотелось.

– Грета, ты мне поможешь шкатулку выбрать? – попросила я, меняя неприятную для меня тему. – Ты лучше меня знаешь, что может понравиться маленькой девочке. Еще на нее можно наложить иллюзию – какой-нибудь экзотический цветок, который будет расти при открывании шкатулки. Если заложить несколько вариантов цветов, стеблей, листьев, бутонов и комбинировать это все случайным образом, то не только ребенку понравится, но и взрослому.

– А что, интересно должно получиться, – задумалась Грета. – Шкатулку тоже надо резную, с растительным рисунком.

Мы отправились выбирать подарок, что оказалось не так-то просто сделать. Нет, шкатулок было очень много, но либо они нам не подходили, либо цена их выходила за пределы суммы, которую я могла выделить на покупку. Наконец я все-таки определилась. Ларец был не очень большой, деревянный, обитый внутри темно-синим бархатом. Украшен он был рисунком с растительными мотивами. Грета придирчиво его осматривала, но недостатков не нашла и согласилась, что для нашей затеи он подойдет. Пока шли в общежитие, обсуждали, какую иллюзию будем туда вкладывать, поэтому вернулись мы с готовым решением. Оставалось его лишь воплотить, но это много времени не заняло. Изображение взяла на себя Грета, а я все остальное. У нас с ней хорошо получалось работать в паре – понимали друг друга с полуслова. Мы открывали и закрывали шкатулку, выявляя и устраняя все возможные недочеты. Наконец результат был признан нами идеальным, накопитель, спрятанный за обивкой, полностью заполнен, а шкатулка красиво упакована. Я пристраивала сверху пышный бант, напевая незатейливую песенку про весенний ветер, когда к нам постучали.

За дверью неприкаянно стояла Фогель, что сразу испортило настроение, бывшее до ее появления прекрасным. И не только мне.

– Лиза, ты двери, часом, не перепутала? – недружелюбно спросила Грета.

– Эрна, я хотела с тобой поговорить, – не обращая внимания на явную враждебность подруги, обратилось ко мне лицо, пострадавшее не так давно от нашей магии и, видимо, стремившееся это опять повторить.

– Просто поразительно, – язвительно сказала Грета. – Поговорить она хотела. А до этого ты чем занималась? Если это ты так молчала, то мне страшно становится, когда я подумаю, как ты разговариваешь.

– Эрна, пожалуйста, – умоляюще глядела на меня Фогель.

Она делала вид, что не замечает Гретиных подначек, и это было так непохоже на нашу сплетницу, что я решила ее выслушать. В конце концов, ничего страшного не случится, если я с ней поговорю.

– Что ты хочешь мне сказать?

Я жестом пригласила ее в нашу комнату, где Лиза тут же уселась у стола и окинула его плотоядным взглядом. Но конфет, к ее большому разочарованию, там не было. Она разочарованно вздохнула.

– Я хотела поговорить об Олафе. Он тебе не нужен. У тебя есть Штаден. Отдай Олафа мне.

– Как я могу отдать его тебе? – опешила я. – Он не вещь и мне не принадлежит. Он сам решает, с кем быть.

– Но он же тебе не нужен? – умоляюще спросила Фогель.

– Не нужен, – согласилась я.

– Так скажи ему это.

– Лиза, я ему это столько раз говорила, что не сосчитать. Я просила даже леди Кларк об этом с ним побеседовать. Он и тогда не понял. Я не знаю, что я еще могу сделать.

– Я его так люблю! А он меня бросил! – Она зарыдала, некрасиво скривив рот.

Истерики в нашей комнате – дело нечастое. Что там говорить, до этого дня такого не было ни разу – ни я, ни Грета не склонны рыдать по малейшему поводу. Мы с подругой только и смогли, что растерянно переглянуться.

– Лиза, не плачь, пожалуйста, – испуганно сказала я. – Давай вместе подумаем, что можем сделать.

Фогель всхлипывала и причитала. Мы с Гретой пытались ее успокоить, но безуспешно. Она не обращала на нас внимания и лишь бесцельно водила глазами по комнате. Вдруг что-то ее привлекло настолько, что слезы моментально высохли.

– Какой красивый браслет, – восхищенно сказала Фогель, беря его со стола. – Если бы мне подарили, я бы носила не снимая. Это не Штаден принес, правда? Это тот, его друг. Как его зовут?

Грета выразительно на меня посмотрела. Признаю. Не права. Надо было сразу веделевский подарок подальше убрать. Но кто знал, что Фогель придет? После истории с ее дверью она шарахалась от нас как от прокаженных.

– Зачем тебе его имя? – недружелюбно спросила подруга.

– Я люблю его, – ошарашила нас Лиза. – А как зовут, до сих пор не знаю.

– Кого ты любишь? – растерялась я.

Мне на миг показалось, что у меня слуховые галлюцинации – как же, пришла с признанием в любви к одному, а теперь говорит о чувствах совсем к другому.

– Друга Штадена, – невозмутимо ответила она, – который к вам сюда приходит с пирожными и конфетами.

Она так мечтательно это сказала, что можно было подумать, предмет ее любви – как раз то, что у нас обычно стоит на столе.

– Подожди, – удивилась Грета, – ты когда пришла сюда, говорила про Олафа, так?

– Кому интересен этот неудачник, когда рядом есть настоящие мужчины. – Фогель положила браслет на стол, но продолжала водить по нему пальцем, не в силах оторваться от этого увлекательнейшего занятия. – Как его зовут?

– Дитер Ведель, – четко сказала подруга, подхватила одуревшую Лизу и выставила за дверь.

– Дитер… какое красивое имя, – донеслось оттуда восторженное.

– Зачем ты сказала? – возмутилась я. – Она ненормальная. Еще потащится в Военную академию искать Веделя. Неужели тебе его не жалко?

– Ты не поняла? – удивленно сказала Грета.

– Что я должна была понять?

– Ты не зря не хотела брать браслет в руки. Он был с начинкой.

Я пригляделась. На нем еще можно было разглядеть легкую дымку сработавшего заклинания. Заклинания ментальной магии. Заклинания, которое в одно мгновение заставило Лизу поменять предмет своей страсти. Мне даже в голову не пришло проверять подарок, настолько я доверяла Веделю. Но сейчас я испытывала к нему лишь чувство гадливости. С помощью карандаша я переместила браслет на лист бумаги и тщательно его завернула. Пусть заложенное заклинание уже сработало и не могло заставить полюбить, но прикасаться к веделевскому дару было противно. Я положила сверток в карман и молча направилась к выходу.

– Ты в Военную академию? – уточнила Грета. – Я с тобой. Хочу в глаза ему посмотреть. Я тоже могла это взять.

Поддержка мне и не требовалась, но в таком желании подруге отказать я не могла. Всю дорогу она громко возмущалась гадкой натурой Веделя, распаляя и себя, и меня все больше и больше, хотя я и без этого была зла до невозможности. Хотелось швырнуть ему этот подарок в лицо и высказать, что я думаю о таких людях. Мы с Гретой ему доверяли и не ждали никакой подлости! В общежитие, где жили будущие военные маги, нас не впустили, предложили дождаться Веделя у входа. За ним отправился дежурный. Дитер вышел очень быстро, лицо его сияло, что разъярило меня еще больше.

– Дитер, – сказала я, стараясь говорить спокойно, а не накинуться на него с обвинениями, – я решила вернуть вам браслет, не дожидаясь, пока пройдут две недели. То, что вы сделали, это возмутительно! Я не ожидала от вас настолько подлого поступка. Я не хочу вас больше видеть. Никогда.

– Эрна, – растерянно сказал он, – что вы такое говорите? О чем вы?

Недоумение на его лице меня не убедило, лишь еще сильней распалило. Делаешь пакости – так будь добр отвечать за них, а не делать вид, что ты здесь ни при чем.

– Вы прекрасно меня поняли. Да, и еще, Дитер. В нашем общежитии вас ждет очень влюбленная инорита. Элиза Фогель. Знаете ее?

– Нет.

– Узнаете. Она девушка такая, долго ждать не будет – сама придет сюда в поисках предмета своей страсти, – мстительно сказала я. – Можете готовиться.

Грета тоже разразилась эмоциональной речью, в которой кратко, но емко охарактеризовала Веделя как очень нехорошего человека. Честно говоря, я даже не знала, что подобные слова и выражения используются моей подругой, а Крастен ей так и не прочитал обещанную лекцию. Но для того, чтобы описать случившееся, эти слова подходили как нельзя лучше. Дитер недоуменно молчал, лишь переводил взгляд с меня на Грету. Но к ее речи я ничего добавлять уже не хотела. Лишь только она закончила, мы развернулись и ушли.

Глава 30

Уйти далеко нам не удалось. Ведель не стал стоять истуканом возле своего общежития, а бросился вдогонку и схватил меня за руку. Я попыталась ее выдернуть, но безуспешно, и гневно на него посмотрела.

– Подождите, Эрна, – умоляюще произнес он. – Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Что я сделал? При чем тут какая-та Элиза?

– Ваш браслет с заклинанием взяла в руки Фогель, и сейчас она влюблена в вас по самые уши, – холодно пояснила Грета.

– Вы думаете, что на моем подарке было заклинание? – поразился он.

– На браслете остались следы ментальной магии.

– Зачем мне это надо было делать? Я никогда не скрывал своих чувств. И если я бы хотел вас приворожить, что мешало мне принести конфеты с подобной начинкой и проследить, чтобы их съели именно вы? Я почти ежедневно приходил… – даже с некоторой растерянностью, для него нехарактерной, сказал Ведель.

Мы с Гретой переглянулись. В самом деле, слова Дитера звучали правдиво.

– Но влюбилась она в вас, – неуверенно заметила я.

– Я не знаю, как мне оправдаться в том, что не делал, – с отчаянием в голосе сказал Ведель. – Это ужасно – то, что вы про меня подумали.

– Дитер, – растерялась я, – а что мы должны были подумать? Вы принесли браслет. Его взяла в руки Фогель и моментально в вас влюбилась. Это факты.

– У меня нет этому объяснения. Но я этого не делал.

Ведель выглядел совсем убитым нашими словами. Его поведение сильно поколебало мою уверенность. Я растерянно посмотрела на Грету. Я бы так хотела, чтобы он не имел отношения к этому гадкому происшествию, но… Факты. Факты говорили против него. Грета меня поняла.

– Дитер, – сказала она, – мы бы хотели вам поверить. Дайте слово, что вы не имеете к этому отношения.

– Слово чести, – твердо ответил он.

Такими словами не разбрасываются даже гражданские, а уж военные – тем более. Теперь у меня не осталось сомнений в его невиновности. От этого стало легче, но ненамного. Сработавшее заклинание его слова не отменили.

– Кто тогда это сделал? – недоуменно сказала я.

– Кто угодно, – после непродолжительных раздумий ответила Грета. – Я же говорила тебе убрать браслет со стола.

– Но зачем? Кому было нужно, чтобы я влюбилась в Дитера?

– Может, кто из штаденовских девиц? – предположила Грета. – Дитер, вы не знаете, с кем он сейчас встречается?

– У нас не принято обсуждать подобные темы, – уклончиво ответил он. – Но ментальная магия – не тот раздел, который дают всем. Насколько я знаю, в вашей академии не предусмотрен курс даже по основам. Значит, это должна быть магичка, учащаяся на последнем курсе нашей академии или окончившая ее. Девушек у нас очень мало, и все они четко знают, что использование ментальной магии в быту – уголовное преступление. Кстати, и я обязан доложить о случившемся.

– Что будет теперь с Лизой? – спросила я. – Она так и останется влюбленной?

– Я не знаю, – ответил он. – Я ее не видел. Да даже если бы видел, не сказал бы больше – у меня совсем другая специализация. Но так оставлять ее, конечно, нельзя. Нужно пойти в академию и рассказать все дежурному офицеру. Он решит, что делать дальше.

План был хорош, но в нем сразу выявился серьезный недочет. Около Военной академии караулила Фогель с горящим взором. Смотрела она лишь на входную дверь и больше ничего вокруг не замечала.

– Стойте, – зашипела Грета. – Давайте назад, пока она нас не увидела.

– Это та самая Элиза? – уточнил Дитер и, дождавшись моего кивка, продолжил: – Ее нужно отвлечь. Кто знает, что она сделает, когда меня увидит. Я с привороженными дела ни разу не имел. Она как, вменяемая?

– У нее и без всякого магического вмешательства голова не в порядке была, – проворчала Грета. – А этот приворот остатки мозгов вынес.

– Непохоже, чтобы вы ей сочувствовали, – усмехнулся Ведель.

– Говорить правду – это не значит не сочувствовать, – возразила подруга. – Но если честно, она – последняя, кому бы я вызвалась добровольно помогать, особенно после того, что она плела в последнее время. Одна только выдумка с оргиями чего стоит.

Мне казалось, сейчас не время решать, сочувствуем мы Фогель или нет. Налицо серьезная проблема. Веделю с ней встречаться нельзя – мы не знаем, как она себя поведет, да и сам предмет ее страсти было жалко. Ему и так сегодня досталось. Но пройти в академию было необходимо – время шло, заклинание действовало.

– Мы не о том говорим, – напомнила я. – Нужно придумать, как Фогель убрать от входа, а не обсуждать ее поведение.

– Как убрать? Просто. Я сейчас к ней подойду и скажу, что Дитер ее ждет вон в том сквере. Побежит как миленькая, – уверенно сказала Грета.

– Почему ты?

– А кто? При тебе у нее голову окончательно сносит, а что она сделает, увидев Дитера, только Богине известно.

И Грета деловито устремилась вперед. Не успела она закончить разговор с Фогель, как та развернулась и порысила в сквер. Подруга победно на нас посмотрела, помахала рукой и отправилась следом. Как только они скрылись за углом, мы с Веделем быстро добежали до Военной академии и вошли внутрь – вдруг Лиза не найдет искомого объекта и решит опять дожидаться его перед входом. Дитер подошел к дежурному и кратко обрисовал случившееся. Тот выслушал, подозрительно посмотрел и спросил меня:

– Вы верите курсанту Веделю?

– Да, – твердо ответила я. – Дитер не стал бы такого делать, и, кроме того, он друг моего мужа.

– Друзья тоже разные бывают, – возразил капитан. – Ваш муж здесь учится?

– Да, на пятом курсе. Кэрст Штаден.

– Штаден? Хм, может, вас так стравить попытались? – обратился он к Дитеру.

– Не знаю, кому бы это могло понадобиться, – ответил Ведель. – Подруга леди Штаден высказала предположение, что это могла быть магичка, влюбленная в Кэрста.

– Это вполне возможно, – согласно кивнул офицер, – удавшийся приворот гарантированно освободил бы ей место. Но не обязательно магичка. Достаточно найти не особо щепетильного мага-менталиста и заплатить.

О такой возможности мы и не подумали. Дежурный еще порасспрашивал нас немного, делая при этом пометки на листе бумаги, и вызвал менталиста, которому все и передал.

– Где ваша пострадавшая? – спросил тот. – Ведите ее сюда.

Дитера не порадовало это предложение. Было очень заметно, что он боялся встречи с неизвестной, но влюбленной в него девушкой.

– А что с ней будет при мне? – нервозно поинтересовался он. – Может, лучше, чтобы она меня не видела?

– Наоборот, рядом с вами действие заклинания будет намного легче проследить. А когда убирать буду, тогда да, тогда вы совсем не нужны.

Мы пошли за Фогель. Ведель не зря не хотел с ней встречаться: Лиза, лишь увидев его, стрелой метнулась навстречу и повисла на шее.

– Я знала, знала, что вы придете! – восторженно завопила она. – Я так ждала!

Дитер что-то невнятно бормотал и деликатно пытался ее отцепить, но Фогель держалась так крепко, что заставить ее отпустить его шею было невозможно. Наверное, единственной возможностью было использование приема, которым мой муж уложил Олафа, но Ведель не станет так жестко действовать. Возможно, зря. Мне было жалко их обоих – состояние привороженной Лизы было ужасающим, а на стремление Дитера никак ее не обидеть смотреть тоже было тяжело.

– Лиза, успокойся, – уговаривала Грета. – Это все приворот. Вот его снимут, и тебе будет стыдно за свое поведение.

– Я не хочу, чтобы его снимали, – возразила Фогель. – Это такое чудесное чувство! Дитер, вы же меня любите?

– Нет, – испуганно попытался он отшатнуться. – Извините, Элиза, но приворот нужно снять. Я не хочу, чтобы вы страдали.

– Я вовсе не страдаю. Я так счастлива, что вы рядом. Я хочу быть с вами всегда.

Но Ведель этого не хотел, он пытался отделить от себя несчастную девушку и не знал, как себя вести в такой странной, немыслимой для него ситуации.

– Давайте-ка мы все вместе прогуляемся в Военную академию, – тоном, которым разговаривают с маленькими детьми, обратилась к Лизе Грета. – Дитер нам покажет, где он учится. Это так интересно, правда, Лиза?

Нам наконец удалось отцепить Фогель от шеи курсанта, но она тут же крепко ухватилась за его рукав. Идти это не мешало, и мы дружной толпой направились к менталисту, который уже не сидел рядом с дежурным, а устроился в небольшом кабинете неподалеку. На столе лежали причудливые артефакты, необходимые магу для работы. Одним из них менталист воспользовался сразу при нашем появлении.

– Вовремя вы обратились, – заметил он после осмотра. – Работал настоящий профессионал. Через несколько дней, а возможно, даже завтра, эту искусственно наведенную страсть было бы не отличить от настоящей и невозможно снять.

– Не надо снимать, – мечтательно сказала Лиза, не отводя влюбленных глаз от Веделя. – Давайте лучше Дитера ко мне приворожим. И все будут счастливы.

При ее словах Ведель только вздрогнул. Надо же, какие пугливые военные маги пошли! Этак скоро при виде орков они удирать начнут, если хрупкая инорита вызывает такой ужас.

– Вы сможете прямо сейчас снять? – спросил он, тем самым показывая, что совершенно не вдохновлен фогелевской идеей и уже теряет надежду избавиться от Лизы в ближайшее время.

– Смогу, почему нет. Предмет, на котором было заклятье, у вас с собой? Мне бы посмотреть, чтобы точнее определиться с порядком действий.

– Да, конечно, – ответил Ведель.

Он начал перебирать содержимое карманов. Там было много чего, не было только свертка с браслетом.

– Ничего не понимаю, – удивился Ведель. – Его нет. И ведь браслет не такой и маленький, чтобы не заметить.

– Плохо, – констатировал менталист. – И снимать будем дольше, и автора найти не получится. А вы не могли его где-то оставить?

– Мне его отдали на улице. Но я был так шокирован случившимся, что совершенно не помню, куда его дел.

– Возможно, Дитер, вы его мимо кармана положили, – внесла идею Грета. – Может, он до сих пор там валяется. Предлагаю пойти поискать.

– Ну конечно, ждет, пока вы его поднимете, – саркастически ухмыльнулся менталист. – В этом случае его давно уже кто-то подобрал. Плохо, конечно, что не посмотрим само заклинание, но будем работать с тем, что есть. Ждите в коридоре, инорите потребуется ваша помощь.

Но инорита категорически не желала расставаться с Дитером. Она истерически рыдала и пыталась поцарапать всех, кто пытался препятствовать ее единению с любимым. Тот пытался ее уговаривать, но она не хотела слушать. Ей казалось ужасным все, что приводило к расставанию с Дитером хотя бы на краткий миг. Менталист недолго наслаждался представлением и попросту отправил Фогель в сон, Ведель еле успел подхватить ее на руки.

– Вы неплохо вместе смотритесь, – заметил маг, склонив голову набок и явно любуясь представшей его взору картиной. – Как, снимаем с нее приворот или наносим на вас? Мне без разницы.

– Снимаем, – ответил Дитер, быстро сгружая Лизу на ближайшую лежанку и торопливо покидая комнату.

– Да, – задумчиво протянул менталист ему вслед, – не хотят люди быть счастливыми.

– Кому оно нужно, такое счастье, – ответила Грета.

Ждали мы в коридоре довольно долго. Ждали молча. Говорить ни о чем не хотелось. Я вспоминала Фогель под воздействием заклинания и никак не могла отделаться от мысли, что выглядела бы так же, если бы взяла браслет первой. И тогда уже я, пуская слюни от восторга, висла бы сейчас на Дитере, правда, как мне кажется, в этом случае он особо не возражал бы и даже согласился сам ко мне приворожиться. И все были бы счастливы. Но Грета права – кому оно нужно, такое счастье? Мне точно нет.

Наконец менталист вышел.

– Приворот с вашей подруги снял. Будить я ее не стал. Она проспит до утра и о сегодняшнем дне ничего не будет помнить.

– Зачем? – удивилась Грета. – Ей было бы полезно вспоминать и краснеть от стыда. И до общежития ее придется нести. А так ножками дойдет, и Дитеру мучиться не надо.

– Видите ли, отголоски чувств, которые она испытывала по отношению к вашему другу, еще очень сильны. В такой ситуации любовь наведенная может перейти в реальную. Это вам нужно? – сказал менталист, обращаясь к Веделю. – Мне кажется, нет. Лучше поносить девушку на руках полчаса, чем всю жизнь.

– Мне тоже, – передернулся курсант.

– Тогда забирайте. Доброго вам вечера.

Ведель решил не носить на руках посторонних девушек даже полчаса и попросту перекинул ее через плечо. Вид Веделя, таким приметным образом несущего Фогель, напомнил мне недавнее происшествие с Олафом, когда его точно так же тащил Штаден. И, как оказалось, не только мне.

– Мне кажется, – протянула Грета, – они с Олафом просто созданы друг для друга.

Экипаж мы нашли довольно быстро, и Дитеру не пришлось тащить посапывающую Фогель всю дорогу до общежития. Весила она отнюдь не как птичка. Но Ведель не жаловался, он донес Лизу до ее кровати и аккуратно туда сгрузил. Ее соседка испуганно ахнула, и Грета начала эмоционально рассказывать выдуманную историю, как у Фогель случился припадок на улице и мы носили ее к… Мы с Дитером слушать ее не стали и ушли. Я чувствовала себя очень виноватой перед ним, что даже не засомневалась в том, кто нанес заклинание на браслет. Следовало извиниться, но это оказалось так тяжело. Я немного помялась, подбирая подходящие слова, но молчать было уже нехорошо.

– Я хочу попросить у вас прощения, – наконец сказала я. – Как я могла даже на минуту поверить, что вы на такое способны? Пожалуйста, простите меня, Дитер.

Повинуясь неосознанному порыву, я положила ему руку на плечо и поднялась на носочках, чтобы поцеловать в щеку. Но Дитер неожиданно накрыл мои губы своими и начал целовать по-настоящему. Его губы были неприятно влажными и горячими. Язык, проникший внутрь моего рта, вызывал рвотные позывы. Я отчаянно пыталась вырваться, и наконец он отпустил меня.

– Я напугал вас. Простите, – покаянно сказал он.

– Напугали, – подтвердила я с негодованием. – Зачем вы это сделали?

– Простите, – повторил он. – Мне вдруг показалось…

– Вам показалось. Я просто хотела поцеловать вас в щеку, как друга.

Теперь передо мной извинялся Дитер. Я уверяла, что уже забыла это досадное недоразумение, но хотела лишь одного – чтобы он ушел как можно скорее. Наконец он ушел. Я выдохнула ему вслед с облегчением и поняла, что в Веделя влюбиться бы никогда не смогла. Он вызывал во мне лишь дружеские чувства, а физически был неприятен. Моя теория, что мне просто нравится целоваться, потерпела сокрушительный провал. Нет, мне нравилось целоваться, но только со Штаденом. Теперь даже мысли, чтобы делать это с кем-то другим, казались отвратительными. И я не понимала, как могла когда-то целовать Олафа.

Глава 31

Когда на следующий день Штаден пришел за мной, мы с Гретой наперебой начали ему рассказывать о событиях вчерашнего дня. Он изредка прерывал нас вопросами и хмурился. Закончив рассказ, я требовательно спросила:

– Кэрст, с кем ты сейчас встречаешься? Мне нужно знать, кто на меня покушался!

– Поверь, дорогая, та, с которой я сейчас встречаюсь, не стала бы накладывать на тебя приворот к Веделю, – с кривой улыбкой ответил он.

– Это ты так думаешь, – сказала я. – А у нее могут быть совершенно другие мысли на этот счет.

– Хорошо, – вздохнул он. – Для тех, кто намеков не понимает, объясняю, что сейчас я встречаюсь только с тобой. Ты на себя приворот накладывала?

Я удивленно на него посмотрела:

– Ты серьезно?

– Эрна, я официально объявил, что ты моя жена. Поэтому романы мне сейчас заводить нельзя, – пояснил он. – Мы только поженились. Окружающие не поймут, в первую очередь – отец.

– Получается, когда ты утверждал, что у тебя нет проблем с личной жизнью, ты говорил неправду?

– Я тебя проблемой не считаю, – усмехнулся он. – С тобой временами очень даже весело. Да и идея об устранении жены путем подбрасывания любовного заклятия не выдерживает никакой критики. Проще и надежней несчастный случай устроить. Здесь скорее действительно нас с Веделем стравить пытались. Только зачем?

На его вопрос ответа у меня не было.

– Это вам с Дитером лучше знать. Я не представляю, что у вас может быть, а что – нет.

Штаден чуть кивнул, соглашаясь с моей правотой, и сказал:

– Эрна, нам пора. Обсуждать нас с Веделем можно и по дороге.

Я подхватила свой сверток со шкатулкой, «муж» вопросительно поднял бровь, и я пояснила:

– Я приготовила твоей племяннице подарок. И ты мне хоть имя ее скажи, а то я там никого не знаю, кроме твоей сестры.

– Радуйся, что у меня не слишком много родственников, – заявил Штаден. – С Эльзой ты уже познакомилась. Именинницу зовут Софи, ее брата Кристиан. Ему мы сейчас купим печенья с орешками. Я обещал. Их отец – Вильгельм. Что тебе еще нужно знать? Вильгельм – младший сын графа, ныне покойного. Его старший брат – бездетный вдовец и утверждает, что вступить в новый союз его не заставит никто и ничто, поэтому у моего племянника неплохой шанс унаследовать титул.

– А почему он так настроен против нового брака? – удивилась я.

– Его покойная жена была на редкость глупа. Для жены дипломата это серьезный порок. Она постоянно создавала проблемы, так что можно лишь удивляться, что она умерла в результате несчастного случая, а не от его руки.

– Зачем же он на ней женился?

– Это был один из браков, когда договариваются родители. До свадьбы он ее видел пару раз, но не разговаривал. Невеста была красивая. В плане родовитости и приданого союз выглядел тоже весьма неплохо. Эдвард был, да и остается, весьма любвеобилен, посчитал, что при таких достоинствах на мелкие недочеты можно закрыть глаза, и дал согласие. Но глупость жены оказалась для него слишком серьезным недостатком.

– Чувствую, тебя его пример настолько напугал, что ты предпочел с отцом поругаться, но не жениться на дуре, – не удержалась я.

– Я не дипломат, а жене военного мага мозги без надобности, – усмехнулся он. – Но она совсем не дура, я с ней был знаком и успел неплохо узнать.

– Тогда что тебя остановило?

– Она была влюблена в другого, и я об этом знал.

– А если бы не знал, женился бы?

– Не знаю. – Он усмехнулся. – В конце концов, вступая в брак, рассчитывать на вечную неземную любовь по меньшей мере наивно.

– А что для тебя брак? – неожиданно даже для себя спросила я.

– Для меня? – Он ненадолго задумался. – Наверное, в первую очередь союз с человеком, которому доверяешь. Который может обеспечить крепкий надежный тыл.

Рассуждал он как военный, что-то такое я и ожидала от него услышать, но почему-то меня огорчил его ответ.

– Который решает демографические вопросы и наполняет продовольственные склады, – дополнила я.

– Можно и так сказать, – усмехнулся он. – А что значит брак для тебя?

– Для меня в первую очередь это союз с человеком, которого ты любишь и который любит тебя.

– Любовь не вечна.

– Кто знает? Дед до сих пор любит бабушку, а отец – маму. Но в вашей семье по любви жениться не принято, так что тебе меня и не понять, пожалуй.

– Дорогая, в твоем подходе к вопросу брака есть довольно спорные моменты. А что делать тем, кто влюблен без взаимности? Влачить жизнь в одиночестве?

– Взаимности можно попытаться добиться, – неуверенно сказала я.

– А если тот, в кого ты влюблен, уже любит другого, причем взаимно?

– Штаден, я тебе обрисовала свое отношение к браку, но не собираюсь спорить о каких-то гипотетических влюбленных, – ответила я. – Вот если я окажусь в подобной ситуации, то тогда и буду думать. А тебя такие вещи вроде бы вообще волновать не должны.

– Хочешь сказать, ты не вышла бы замуж без любви? – уточнил Штаден.

– Нет, не вышла бы, – покачала я головой.

– Тогда почему ты вышла за меня? – с насмешкой спросил он. – Надо понимать, меня любишь?

– Я не считаю наш брак настоящим, – уклончиво ответила я.

– А хотела бы, чтобы он стал настоящим? – внезапно спросил «муж».

Я удивленно на него посмотрела. Хотела бы я прожить всю жизнь с человеком, который меня не любит и даже не скрывает этого?

– Нет, – твердо ответила я.

Дальше мы шли в полном молчании. Я недоумевала, с чего это вдруг ему пришло в голову задавать подобные вопросы. О чем думал Кэрст, я даже не догадывалась. Хорошо хоть, печенье не забыли купить, а то мальчик бы огорчился. Был он на год младше сестры и никак не мог понять, почему ей все что-то дарят, а ему – нет. Пакет, преподнесенный заботливым дядюшкой, его несколько утешил. Но взрослым для утешения сладостей не нашлось, и они выглядели не менее расстроенными, чем сын.

– Эльза, что это у вас такие похоронные лица? – спросил Кэрст.

– Эдвард женился, – расстроенно ответила его сестра.

– Быть того не может! – изумился «муж». – Я только что рассказывал Эрне, что он больше не собирался вступать в брак.

– У него не было выбора, – пояснил отец именинницы, Вильгельм.

– Он столько раз за последние несколько лет уклонился от таких союзов, что это казалось совершенно невозможным, – продолжал недоумевать Кэрст. – Он даже однажды сбежал из храма.

– Из туранского дворца ему сбежать не удалось.

– Неужели он оказался настолько неосторожен, что позволил застать себя с какой-то фрейлиной?

– Хуже. С принцессой. Королевская семья сама не в восторге от такого союза, но замять не удалось.

– Однако повезло нашему Крауту, что такая примечательная особенность невесты выяснилась до свадьбы, а не после, – усмехнулся Кэрст. – Не расстраивайся ты так, сестренка. У них может и не быть детей. Кроме того, всегда есть шанс, что твоему сыну достанется наш титул. Эрна не хочет иметь детей.

Для меня его слова оказались полной неожиданностью. Говорил Штаден довольно громко, и теперь присутствующие с изумлением уставились на меня, я с возмущением – на Штадена. Это надо же такое сказать!

– В самом деле? – недоверчиво спросила Эльза. – Вы, маги, такие странные. Эрна, неужели брат не шутит?

– Нельзя сказать, что совсем не хочу, – покраснев, пролепетала я. – Мне кажется, сейчас не самое подходящее время, чтобы обзаводиться детьми.

– Да, – насмешливо сказала Эльза, – если вы будете ждать подходящего времени, то Кристиан действительно может унаследовать титул нашего отца.

Из неловкой ситуации меня выручила именинница. Затребовав свои подарки, она с упоением начала разрывать бумагу. Первой на свет появилась коробка с куклой.

– Какая красивая! – восторженно воскликнула Софи, глядя то на куклу, то на меня. – Совсем как тетя Эрна. Я ее так и назову.

Я покраснела еще сильнее. Этот нехороший Штаден действительно нашел где-то куклу, удивительно похожую на меня, и сейчас довольно улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом, и не обращал ни малейшего внимания на мои укоризненные взоры.

– Зачем ты это сделал? – прошептала я ему недовольно.

– А что? Софи понравилось, – ответил он мне с хитрой улыбкой. – И кукле имя сразу нашлось. Удобно.

– А про детей ты почему сказал? – не унималась я. – Это же неправда.

– То есть ты детей хочешь, но стесняешься меня об этом попросить? – уточнил он.

– Нет, конечно!

– А если нет, то я чистую правду сказал.

– О чем это вы там шепчетесь? – спросила Эльза.

– Эрна восхищается моим вкусом в деле выбора кукол для племянниц, – ответил Кэрст.

– Я бы на ее месте тоже восхищалась, – едко заметила его сестра. – Мой муж после такого фортеля точно бы спал в одиночестве.

– Думаю, Эрна уже взяла твой метод на вооружение. Правда, дорогая? – обратился ко мне Штаден.

Да, этот вечер потребует всего моего самообладания! Я попыталась успокоиться и отвлечься от неприятного разговора. Софи, повосхищавшись куклой, усадила ее на диван и начала раскрывать мой подарок. Открытие шкатулки привело ее в восторг. Она открывала и закрывала крышку, возникающие цветы были разными, но все очень хороши, не зря же к иллюзии приложила руку Грета.

– Красиво получилось, – заметил Кэрст, протягивая мне бокал с вином.

– Мы старались, – невозмутимо ответила я, делая глоток.

Вино было сладким и слишком крепким, совершенно не в моем вкусе.

Глава 32

Наверное, в попытках скрыть смущение я позволила себе выпить немного лишнего, поэтому не запротестовала, когда Штаден на укоризненное замечание сестры, что мы совершенно забыли об их отце, внезапно заявил:

– Эльза, ты совершенно права. Мы прямо сейчас к нему и поедем. Телепортом до города, а там на экипаже до поместья.

Он подхватил меня под руку и двинулся на выход. Я успела лишь торопливо пробормотать слова прощания. Телепортом я ранее никогда не пользовалась, все-таки удовольствие это не из дешевых, но оказалось, мероприятие это совсем неинтересное. Дежурный телепортист, позевывая, взял со Штадена деньги и активировал стационарный телепорт. Один шаг – и мы в другом городе. Пока добирались на экипаже до поместья, я умудрилась уснуть рядом с Кэрстом, который меня осторожно придерживал. Продолжал он придерживать и по приезде. Так, в полусонном состоянии, прижавшись к «мужу» и блаженно улыбаясь, я просидела все время, пока он отчитывался перед отцом. Мне было до того хорошо и спокойно, что в голову закралась крамольная мысль – а может, я зря сказала «нет», когда Штаден спросил, хочу ли, чтобы наш брак стал настоящим, может, перестать бороться с собой и пойти по тому пути, на который толкают меня собственные чувства и желания. Вот только не придется ли, когда пройдет время, достаточное, с точки зрения Штадена, для соблюдения приличий, делить своего мужа с очередной прекрасной брюнеткой? Или даже не делить, если он, добившись желаемого, потеряет ко мне интерес…

От таких размышлений я тяжело вздохнула. Кэрст резко оборвал разговор с отцом и повернулся ко мне:

– Дорогая, ты совсем устала. Папа, мы пойдем спать.

– Я могу еще здесь посидеть, – возразила я.

– Эрна, ты уже в экипаже засыпала, – ответил он и подал мне руку. – Пойдем.

И лишь оказавшись в его комнате, я внезапно поняла, что у меня с собой никаких вещей, и растерянно повернулась к Штадену:

– У меня нет даже ночной сорочки.

– Предлагаю обойтись без нее, – заинтересованно сказал он.

В очередной раз за вечер я покраснела, поняв, что он имеет в виду.

– Мне это не подходит, я не одна в комнате буду.

– Я видел куда более страшные вещи, чем голая Эрна Штерн, обещаю тебя не пугаться. Кстати, подозреваю, так ты намного лучше выглядишь, чем в тех балахонах, в которых ты травмировала мои эстетические чувства весь прошлый год.

– Можно подумать, ты на меня смотрел в прошлом году! Ты, наверное, в первый раз меня в ректорате увидел при направлении на практику! – возмутилась я.

– Вообще-то, Штерн, ты была первой, кого я увидел в вашей академии, – недовольно сказал он.

– Да? – удивилась я.

– Да. Заворачиваю я за угол, не ожидая никакого подвоха, и вдруг мне в живот врезается толстенный том, который на ходу читает девушка. «Ой, извините», – говорит она, смущенно улыбается и, опять уткнувшись в книгу, огибает меня по дуге.

– Это была я?

– Нет, ваша любимая Фогель! – огрызнулся Кэрст. – Ты что, совсем не помнишь, кого фолиантами избиваешь? Или у тебя это бывает так часто, что запоминать уже и смысла никакого нет?

– Я правда ничего такого не помню, – смутилась я. – Книга, наверное, была очень интересной.

– Интересной? Н-да. Я бы еще понял, если бы ты читала какой-нибудь любовный роман, но ставить меня ниже учебника по алхимии… Какой удар по самолюбию. Хорошо, а когда ты на меня обратила внимание?

– Не помню, – задумалась я. – Грета начала говорить, что в параллельной группе появился такой потрясающий парень. Потом на какой-то лекции ткнула в тебя пальцем. Я посмотрела. Вокруг тебя тогда еще парочка наших девиц вилась. А потом пошли все эти твои романы, дуэли, хамское поведение на занятиях. После этого тебя уже сложно было бы не замечать, тем более что тобой, как ветрянкой, у нас половина группы переболела.

– А ты болела Олафом.

– Да, я болела Олафом, – погрустнела я. Как же все хорошо и спокойно было в прошлом году! – Давай не будем об этом говорить.

– Давай. Могу предложить тебе в качестве ночного одеяния одну из своих рубашек. Длина тебе примерно до коленок будет, а рукава закатаешь, – поменял он тему беседы.

Я с благодарностью согласилась. Рубашка, конечно, оказалась короче, чем мне хотелось, зато она не просвечивала. Подвернув рукава и тщательно застегнув все пуговицы, я легла в кровать.

– Что, сегодня без защиты? – поинтересовался Кэрст с нахальной улыбкой.

– Спасибо, что напомнил, – усмехнулась я и отстегнула брошку от платья.

– Слушай, Эрна, это паранойя какая-то – везде ходить с защитным артефактом.

– Нас с Гретой недавно Фогель пыталась кислотой облить, – смутилась я. – Мы и решили, что лучше с артефактом походить, чем в лечебницу попасть. При пассивном режиме, когда защита включается на резкое движение или всплеск магии, энергии почти не уходит. И, кстати, я тебя попросить хотела. Расскажи, как ставить сигналку на дверь комнаты. А то мне не нравится, что к нам можно просто так пройти.

– Плата стандартная – поцелуй! – усмехнулся он.

– А так рассказать, из любви к ближнему? – с надеждой спросила я.

– Если бы я настолько любил ближних, то пошел бы в церковь, а не в армию. Армия, она как-то любви к ближнему не способствует.

Я начала размышлять. Целоваться мне с ним не хотелось. То есть хотелось, конечно, но я очень боялась того, к чему эти поцелуи на кровати могли привести. Про сигналку теоретически я могла спросить и у Дитера, только в свете недавних событий обращаться к нему не стоило. Но Штаден-то этого не знает…

– Давай сделаем так, – наконец пришел мне в голову компромиссный вариант. – Ты мне рассказываешь. Потом я ставлю защиту. Если ты ее вскрываешь за два часа, то я тебя целую. Согласись, два часа намного лучше десяти минут, а о неделе свободы для меня я и не заговариваю.

Кэрст задумался.

– Я, конечно, могу спросить и у Веделя, – попыталась я его подтолкнуть к правильному решению.

– Хорошо, договорились, – улыбнулся он.

Штаден научил ставить меня сигналки на дверные и оконные проемы и запоминающий блок, с ним можно было узнать не только, что кто-то вламывается в комнату, но и кто именно, даже если нет возможности подойти туда немедленно. Я поставила под его руководством сигналку на дверь, проверила, что она работает, после чего залезла в кровать и активировала артефакт.

– Время пошло, – сообщила я Кэрсту.

– Пожалуй, мне не понадобятся два часа. Ты мне точно такой артефакт подарила, и я с ним давно разобрался – надо же знать, что делать с веделевским, если мы опять в спарринге сойдемся.

Как я об этом не подумала? Вдоволь налюбовавшись на мое расстроенное лицо, Штаден усмехнулся и подошел к кровати. Защиты не было. Пришло время платить. Я начала приподниматься к нему навстречу.

– Не надо вставать, – он мягко придержал меня рукой за плечо.

Кэри наклонился ко мне. Прядь его волос упала на мою щеку, легко пощекотав ее. Я вздрогнула. Сегодня все было странным, волнующим… Или пугающим? Я так и не могла понять.

– Что ты так меня боишься?

– Я не боюсь.

– Тогда просто обними.

На этот раз к поцелую примешалась какая-то новая острая нотка, которая пронизывала всю меня. Мое тело выгнулось, прижимаясь теснее к «мужу», и я застонала прямо ему в рот. Я так этого испугалась, что попыталась оттолкнуть Кэрста.

– Все хорошо, дорогая, успокойся, – прошептал он мне и попытался опять поймать мои губы.

Все хорошо?! Его рука беззастенчиво ласкала мою правую грудь, левая, наверное, считала, что ее незаслуженно обделили вниманием, и тоже стремилась покинуть пределы рубашки, на которой были расстегнуты все пуговицы.

– Штаден, – заговорила я, в панике пытаясь одновременно и оттолкнуть его, и застегнуть пуговицы, – немедленно прекрати. Ты обещал больше этого не делать!

– То, что я обещал не делать, я не делаю, – не отпуская меня, ответил он. – В чем дело, Эрна? Тебе нравится, а дальше будет еще лучше.

– Я не хочу дальше!

– Хочешь. Ты можешь говорить что угодно, но твое тело показывает, что хочешь.

– Я не хочу так. Без любви, на каких-то животных инстинктах, – заговорила я в смятении. – Наверное, я могу тебе сейчас уступить, но потом буду себя ненавидеть. Ненавидеть и презирать.

– А почему не меня? – глухо сказал он и наконец отодвинулся.

– Потому что ты ведешь себя, как ты привык. Потому что для тебя это норма. Потому что для меня это неправильно.

Штаден резко встал, набросил халат и вышел из комнаты. А я задумалась. Случившееся сейчас мне совсем не нравилась. Я честно призналась себе: будь он немного понастойчивей – и сегодняшняя ночь вполне могла бы стать нашей первой брачной, со всеми вытекающими отсюда возможными последствиями, на радость штаденовскому отцу. Зачем это нужно Кэрсту? Ответить на этот вопрос мог лишь он сам. Отсутствовал Штаден долго, я успела успокоиться и привести свои мысли и чувства в порядок. Когда он наконец вернулся, я сразу его спросила:

– Ты собираешься со мной разводиться?

– Я дал слово пойти с тобой летом, – немного удивленный моим напором, ответил он.

– Тогда зачем ты пытаешься сделать невозможным наш развод? Ты меня соблазняешь!

– Плохо у меня получается тебя соблазнять, – улыбнулся он несколько криво. – За это время целый монастырь соблазнить можно было во главе с матерью-настоятельницей.

Но мне было совсем не до шуток.

– Ты не ответил на мой вопрос. Зачем тебе это нужно?

– Видишь ли, Эрна, – задумчиво сказал он. – Очень велика вероятность, что мы так и останемся привязаны друг к другу этим браком. Я пытаюсь показать тебе возможные привлекательные стороны нашей совместной жизни. Как я говорил ранее, как жена ты меня устраиваешь. Ты хоть и слабая, но магичка, значит, вероятность рождения детей с даром выше. Ты привлекательна, умна, изобретательна, умеешь держать язык за зубами. Из тебя выйдет неплохая спутница жизни.

– Почему же не идеальная? – уязвленно поинтересовалась я.

Да, ни о каких чувствах с его стороны и речи не идет.

– У тебя есть один серьезный недостаток, но я готов с ним смириться.

– Это какой же?

– Ты любишь другого. Согласись, что жена, влюбленная в постороннего мужчину, не является пределом желаний нормального мужчины. На твой вопрос я ответил. А теперь я хочу узнать, как это выглядит с твоей стороны.

– С моей стороны? – довольно резко ответила я. – Проблема в том, что ты меня как муж не устраиваешь.

– А собственно, почему? – Штадена явно задел мой ответ. – Для тебя это неплохая партия.

– У тебя есть один серьезный недостаток, с которым я смириться никогда не смогу.

– Я так понимаю, – уязвленно сказал он, – этот недостаток – то, что я не тот мужчина, которого ты любишь.

Нет, хотела сказать я, этот недостаток – то, что меня не любишь ты, но промолчала. Ни к чему это было говорить. Ведь о любви между нами речь и не шла.

Глава 33

В Гаэрру мы возвращались дилижансом. Штаден был мрачен, на меня не смотрел и прилагал все силы, чтобы не сорвать злость на попутчиках, которые и без этого шарахались от каждого его движения. Слишком уж тяжелым был сейчас штаденовский взгляд. До комнаты в общежитии он меня проводил, заходить не стал, сухо попрощался и ушел.

– Давно я его таким не видела, – удивилась Грета. – Весь прошлый семестр с ним можно было нормально общаться. Что там у вас случилось? А то ушла на день рождения и пропала.

– Потом мы поехали к отцу Штадена, – вздохнула я. – Телепортом. Вот. И там Кэрст стал… ну как бы это сказать…

– Приставать, да? – заинтересовалась Грета.

– Скорее соблазнять, – уточнила я.

– А ты?

– Спросила, зачем ему это нужно.

– А он?

– Ответил, что хочет, чтобы наш брак стал настоящим.

– Я же говорила, – удовлетворенно сказала Грета, – он в тебя влюблен.

– О любви речи не было, – грустно сообщила я. – Он сказал, я его просто устраиваю как жена. Выше вероятность рождения детей с даром и вообще…

– Значит, ты ему отказала и поэтому он такой злой, – заключила подруга.

– Да.

– Может, для тебя было бы лучше согласиться?

– Думаешь, я смогла бы терпеть, что муж будет постоянно ходить налево, а число посещений им супружеской спальни будет равно числу наших детей?

– Это ты преувеличиваешь, – неуверенно сказала Грета.

– Скорее преуменьшаю, – не согласилась я.

– Хочешь сказать, что дети будут рождаться чаще, чем Штаден будет заходить в спальню? – не удержалась от шпильки она. – Мне кажется, он это не одобрит.

Я хотела на нее обидеться, потом посмотрела на Гретино хитрющее лицо и, не выдержав, рассмеялась.

– А как ты провела выходные? В одиночестве и печали? – поинтересовалась я.

– Не совсем в одиночестве – Марк приехал, – радостно ответила подруга. – И Дитер приходил. Он нашел браслет.

– Неужели никто не подобрал? – поразилась я.

– Нет, в кармане нашел, представляешь? Говорит, что пакет искал, а браслет почему-то так лежал, без бумаги. Отнес в Сыск, может, и найдут того, кто это устроил.

– Хорошо бы. А то не знаешь, откуда пакость ждать. Кстати, меня Штаден научил сигналки ставить.

– Есть и от него польза, – заключила Грета. – Да, еще Фогель приходила благодарить. Она совсем ничего не помнит. Вот не повезло.

– Почему? – удивилась я.

– Как почему? В кои-то веки девушку на руках носили, а у нее даже намека на это в памяти не осталось.

– Не совсем на руках… Лично мне не хотелось бы вспоминать, если бы меня вот так, как тушку барашка, таскали бы.

– Уверена, тебя Ведель нес бы по-другому. Он даже в лице переменился, когда узнал, что вы со Штаденом как вчера ушли, так и не появлялись больше. Как-то он чересчур остро на этот раз воспринял. Я чего-то не знаю?

– Он меня поцеловал, – покаянно ответила я.

– Когда это он успел? – удивилась Грета.

– После того как Фогель отнес.

– Ну и как тебе?

– Грета! – возмутилась я.

– Что – Грета? Мне же интересно. Вот про Штадена ты сказала, что он хорошо целуется. А Ведель?

– Мне не понравилось, – передернулась я. – Давай об этом не будем говорить. Не дай Богиня, еще Кэрст узнает, тогда обычной дуэлью не обойдется.

Чувствовала я себя преотвратно. Внутри поселилось чувство глубокой неудовлетворенности, я постоянно вспоминала последний поцелуй со Штаденом и краснела. Если бы только он меня любил! Но к чему желать невозможного?

На следующий день меня вызвали на допрос прямо с занятия. Он проходил в кабинете леди Кларк и в ее присутствии. Офицер, проводивший беседу, был этим крайне недоволен, постоянно на нее косился и хмурился.

– У вас есть предположения, кто мог нанести приворотное заклинание? – начал он.

– Маг-менталист говорил, что по остаткам заклинания можно найти автора, – удивилась я. – Браслет ведь нашли?

– Странная история с этим браслетом, – поморщился сыскарь и достал его из внутреннего кармана. – Можете опознать?

– Да, – кивнула я, – это он.

– А на магическом плане? Вы помните, как выглядел след от заклинания?

– Я не уверена, но, по-моему, так же.

– Но полностью не уверены?

– Нет. Сейчас след намного слабее, но даже если бы был столь же силен, времени прошло уже много.

– Вы присутствовали при том, как курсант Ведель искал браслет? Как это происходило?

– Да, он все доставал из карманов и выкладывал на стол.

– Как вы думаете, мог ли он при этом не заметить в кармане браслет?

– Не знаю, – растерялась я. – Но не заметил же.

– Мы предполагаем, что браслет был подброшен курсанту Веделю потом, – пояснил офицер. – Но зачем это было делать? Заклинание нанесено было нестандартное, неизвестной школы, по нему автора найти невозможно. Скорее всего, это одно из тех заклинаний, которые передаются внутри семьи. Ваша подруга, она из магической семьи?

– Грета? – Я пораженно посмотрела на него. – Вы считаете, что она могла такое сделать?

– Кто-то должен был изъять браслет и затем его подкинуть. Вас там было всего трое.

– Простите, но я скорее поверю, что это Ведель, пусть он и дал слово чести, что непричастен. Потом, он действительно мог не заметить в кармане браслет.

– Вы так уверены в своей подруге? – насмешливо поинтересовался офицер.

– Как в себе, – твердо ответила я. – Что должно было толкнуть ее на такой отвратительный поступок?

– Например, любовь к вашему мужу, – любезно пояснили мне.

– Ей Дитер больше нравился, – не согласилась я. – К тому же у Греты есть жених, и она его любит.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, есть ли маги в семье вашей подруги.

– Насколько я знаю, нет. А что, у курсанта Веделя семья немагическая, раз вы пытаетесь во всем обвинить Грету?

– Магическая, – поморщился офицер, – но там никаких сюрпризов не может быть, все получали классическое образование, никто не был замечен в использовании нестандартных заклинаний. При поступлении в Военную академию семьи курсантов очень тщательно проверяются во избежание подобных неприятностей. Мы даем нашим выпускникам очень серьезное оружие, нельзя, чтобы оно попало в плохие руки.

Он недовольно сжал губы и пристально на меня посмотрел. Я даже испугалась. Вдруг он сейчас говорит про учебники, что приносил мне Ведель, а неподходящие руки – мои? Но он хотел поговорить о другом.

– Странная ситуация, когда браслет дарится жене друга, не находите?

– Я не хотела брать, – покраснев, ответила я. – Но Дитер его положил на стол и сказал, что у них положено за артефакты отдариваться.

– Он так лежал несколько дней, и ни вы, ни ваша подруга не брали его в руки?

– Да.

– Почему? Обычно женщины очень любят примерять украшения.

– Я уже говорила, что отказывалась брать браслет. Поэтому я его даже в руки брать не хотела, не то чтобы примерять.

– У нас есть информация о том, что вы и курсант Ведель состоите в любовной связи.

– Это неправда! – возмутилась я до глубины души. – Это все Фогель выдумывает. Она ревнует меня к нашему одногруппнику и рассказывает всякие гадости.

– У нее есть основания для ревности? – уточнил офицер.

– Олаф утверждает, что меня любит, – вынужденно признала я.

– Послушайте, майор, – вмешалась леди Кларк, – какое отношение имеет личная жизнь нашей студентки к происшедшему?

– Видите ли, леди, из-за того, что личная жизнь вашей студентки непосредственно связана с двумя нашими курсантами, одними из сильнейших, между прочим, мне и приходится в ней разбираться. Если бы приворот удался и курсант Ведель воспользовался результатом, то, скорее всего, курсант Штаден убил бы на дуэли курсанта Веделя, и мы лишились сразу двух сильных магов, так как убийство на дуэли у нас карается крайне строго.

– Тогда это скорее работа чужой разведки, – недовольно сказала наша куратор. – Для них не составило бы труда найти специалиста, который проник в общежитие, а потом, когда понял, что план не удался, выкрал браслет так, что ваш курсант этого не заметил. В конце концов, нельзя отбрасывать вероятность того, что это сделал именно ваш учащийся. Не надо обвинять наших студенток непонятно в чем.

– Девушки часто действуют импульсивно, не думая о возможных последствиях, – возразил ей сыскарь. – А мы не можем останавливаться на проверке только одной гипотезы, отвергая остальные. Мы должны проверить все.

– Судя по нашей беседе, основная обвиняемая у вас Грета, – возмутилась я.

– Вовсе нет. – Он удивленно на меня посмотрел. – Просто ее легче проверить. По предварительным данным, в ее семье действительно не было магов. Но вдруг? Тогда она могла бы проговориться вам, что владеет нестандартными заклинаниями. Именно это я хотел выяснить.

– Тогда вы должны были и меня проверить, – внезапно пришло мне в голову.

Он выразительно кивнул.

– Ваша бабушка была магичкой, но передать вам ничего не могла, так как умерла задолго до вашего рождения и не оставила никаких записей. Владение ментальной магией вы не показывали. Хотя, если учесть ваше стремление к учебе, могли что-нибудь найти по этому вопросу в библиотеке.

– В библиотеке нашей академии нет книг по ментальной магии, – холодно сказала леди Кларк.

– Но есть по смежным дисциплинам.

– А мне зачем себя привораживать? – заинтересовалась я.

– Вы и не собирались себя привораживать, – с любезной улыбкой пояснил майор. – Сработало-то не на вас. А самой попытки достаточно, чтобы испортить между курсантами отношения и остаться вдовой в результате их дуэли. Брак-то был у вас вынужденный и развестись вы не можете, не так ли, леди Штаден?

Глава 34

Когда я поняла, на что он намекает, ужасно испугалась. В случившемся теперь пытаются обвинить меня, если уж никого более подходящего не подвернулось. И повод такой подобрали веский. У меня даже слов для оправдания не нашлось.

– Воображение работников наших спецслужб не имеет границ, – раздался холодный голос леди Кларк. – Более идиотского предположения нельзя и представить.

– Иногда полезно высказать такое предположение и посмотреть на реакцию допрашиваемых, – не смутился следователь. – Вот когда курсанту Веделю сообщили, что основной подозреваемой стала леди Штаден, он побледнел и тут же признался в этом преступлении. Только сообщить, кому он за это заплатил, не смог, понес всякую чушь о случайно встреченном в таверне маге. Думаю, он бы и заклинание на себя взял, только формулу предоставлять пришлось бы. Ничего, как мне доложили, после нашего разговора он прямиком отправился в библиотеку, где начал изучать литературу по менталу. Так что если бы дело дошло до суда, что-нибудь состряпал бы.

– Зачем он это сделал? – спросила я, так до конца и не отойдя от шока, вызванного словами офицера о моей возможной вине.

– Неужели не понятно? – удивленно посмотрел он на меня. – Любит он вас. Впрочем, он мало чем рисковал. Его, скорее всего, даже не отчислили бы. Наложили бы отсроченное взыскание и после окончания учебы отправили бы отрабатывать в дальний гарнизон. А вот для вас последствия были бы куда серьезнее. Это уже вопрос безопасности государства, покушение на убийство практически. Мне весьма интересно, почему курсант Ведель поверил, что вы такое могли сделать. А ваш муж на такое предположение отреагировал почти вот как сейчас леди Кларк.

– И что он сказал? – механически поинтересовалась я.

– Точную цитату я, пожалуй, не приведу. Да и зачем она вам? Все-таки армейская лексика не для благородных дам. Но смысл, смысл был именно такой. И кроме того, курсант Штаден сказал, что вы пришли к взаимопониманию и вопрос о разводе уже не стоит. Это соответствует действительности?

На мгновение я даже заколебалась – так захотелось солгать и отвести от себя подозрения, но потом все-таки честно сказала:

– Нет, это не так.

– Я так и подумал, – задумчиво покивал майор. – И этот стремится вас защитить.

– Меня надо защищать? Вы ведь не считаете, что это сделала я?

– Не считаю, – согласился он. – Я уверен, что это сделал другой человек. Но мне совершенно непонятно, почему он сделал это именно сейчас. И доказательств нет. Поэтому я и пытаюсь найти хоть какие-то зацепки.

– И кого вы подозреваете? – подала голос леди Кларк.

– Это вас совершенно не касается, – отрезал он. – Тайну следствия еще никто не отменял.

Следователь задал мне еще множество вопросов о моих запутанных отношениях с Веделем, Штаденом и Зольбергом. Не знаю, нашел ли он в ответах хоть что-нибудь полезное, но к концу нашего разговора он выглядел еще более недовольным, чем в начале. Когда меня наконец отпустили, идти на занятия не было ни малейшего смысла – за оставшиеся полчаса я все равно не успела бы ничего сделать. Поэтому я направилась в нашу с Гретой комнату. Уже поворачивая к ней, я услышала голос Штадена и невольно замедлила шаг. Судя по всему, Кэрст был в ярости, его голос даже вибрировал от с трудом сдерживаемых эмоций.

– Зольберг, хватит испытывать мое терпение. Я тебя не трогаю, чтобы не расстраивать Эрну, но всему есть предел. Имей в виду, что целители могут вылечить не все повреждения. Держись от моей жены подальше, если не хочешь остаток жизни провести в инвалидном кресле.

Получается, что Олаф опять меня караулил около комнаты, а Штаден пришел и его там обнаружил. Как же нехорошо получилось! Только скандала мне сейчас не хватает. Я тихо развернулась и ушла, пока меня не видели. Не хотелось видеть ни разъяренного «мужа», ни его униженного противника. Мое появление тоже может вызвать новый виток, а так есть надежда, что все закончится мирно. Я села на скамейку недалеко от общежития и, чтобы хоть немного успокоиться, попыталась перечитать лекции за сегодня, но голова наотрез отказывалась в этом участвовать. Все мысли вертелись вокруг этого проклятого браслета. Версия о попытке стравить двух курсантов мне казалась натянутой. Штаден меня не любил и с самого начала знал, что Ведель любит. А Дитер, на мой взгляд, был не из тех, кто пытается что-либо провернуть за спиной друга, и если сюда еще приплюсовать мою внешнюю сдержанность, то в случае удачного приворота страдали мы бы друг о друге на расстоянии. И потом, как оказалось, заклинание заставляло влюбиться не в конкретного мужчину, а в того, кто держал браслет последним. То есть если бы за то время, что браслет лежал на столе, его подержали в руках Кэрст или Марк, к примеру, то я воспылала бы страстью уже к одному из них. Получается, что тому, кто наносил заклинание, и разницы особой не было, на кого оно сработает. Такую глупость из моих знакомых могла сделать только Фогель – ей-то точно все равно, в кого я влюблюсь, лишь бы ей Олаф в результате достался. Но вот незадача, она сама пострадала. Мысли путались и разбегались. Голова, начавшая побаливать еще во время допроса, теперь просто раскалывалась. Я обхватила ее руками в попытках хоть немного утихомирить боль, когда вдруг на мои виски легли руки и недовольный голос Штадена сказал:

– Не дергайся. Сейчас полечу.

Боль начала сворачиваться в упругий клубок, который все уменьшался в размерах, пока не исчез совсем. Я облегченно выдохнула:

– Спасибо.

– Как прошла беседа со следователем? – поинтересовался он вместо «пожалуйста».

– Нормально прошла. Зачем ты сказал, что мы не собираемся разводиться? Это неправда.

– Мы можем сделать это правдой хоть сейчас, – усмехнулся Штаден. – Собираешь вещи и переселяешься ко мне. Как я говорил, с моей стороны возражений нет.

– С моей есть, – посмотрела я на него недовольно. – Следователю я сказала, что это ложь.

– Это ты поторопилась, – с явным разочарованием в голосе заметил он. – Хотел тебя предупредить, да не успел.

– Если будешь продолжать в том же духе, следователь решит, что у тебя явный мотив был, – заявила я. – А то он кого-то подозревает, а мотив найти не может.

– А у меня какой мотив может быть? – удивился он.

– Ну как же? Вынудить меня к тебе переехать, – ехидно ответила я ему. – Чем не мотив?

– Если бы я хотел тебя вынудить, наша последняя совместная ночь закончилась бы не так, – опять усмехнулся он. – Не нужно было тебя слушать – сейчас одной проблемой было бы меньше. А то и несколькими.

Воспоминания о последней поездке к отцу Штадена прошлись по мне жаркой волной. Я покраснела и сказала:

– Я с тобой больше никуда не поеду.

– А как же наш договор?

– Ты его сам постоянно нарушаешь! – возмутилась я. – И теперь меня шантажируешь!

– Где это я его нарушаю? – удивился он. – У нас условия четко оговорены. Ты ездишь со мной к отцу, я не отказываюсь давать согласие на развод. Я разве отказывался? А вот ты…

– Ты пытаешься сделать так, чтобы о разводе уже и речи не было, – не успокаивалась я. – Ты ведешь себя неподобающим образом!

– Неподобающим образом – это как?

– Ты меня соблазняешь!

– Что неподобающего в том, что я пытаюсь соблазнить собственную жену? – заинтересованно спросил он. – Вот если бы речь шла о чужой…

– Мы собираемся разводиться!

– Нам могут опять отказать в разводе. И что тогда ты будешь делать?

– Если откажут, тогда и буду решать, – помрачнела я. – А то как-то у меня все решения последнее время неправильные.

– Поэтому я предлагаю все решения взять на себя, – беря мою руку и целуя ладошку, сказал Кэри.

Хотелось, чтобы это продолжалось вечно – моя рука в руке Штадена и этот странный жар по всему телу. Нужно лишь согласиться на его предложение, и все.

– Если тебе так не терпится кем-либо командовать и подождать полтора года ты не можешь, заведи собаку, – ответила я, упрямо отбирая руку. – Она с радостью будет все твои решения принимать.

– Почему именно полтора года?

– Как же, ты как раз окончишь свою академию и получишь кого-нибудь в подчинение.

– А, – разочарованно протянул он. – А я было решил, что ты себе срок назначила, через который ты согласишься.

– Штаден, я уже говорила, ты меня не устраиваешь в качестве мужа.

– А в каком качестве я тебя устраиваю? – нахально спросил он.

– Ни в каком, – отрезала я.

– А в качестве друга?

Я задумалась. Общение со Штаденом уже не вызывало у меня отторжения, как в начале нашего брака. Но дружба с человеком, в которого влюблена, это извращение какое-то. К тому же…

– Друзей не пытаются соблазнить, – твердо ответила я.

– Слушай, Эрна, неужели я тебе совсем не нравлюсь?

Я начала его цитировать:

– Ты привлекательный, умный, изобретательный. Что-то я еще забыла…

– Вероятность зачатия магически одаренных детей, – любезно подсказал он. – Мы идеально друг другу подходим, как я и говорил!

– Кэрст, – устало сказала я, – неужели для тебя действительно безразлично отсутствие любви в браке?

– Эрна, мне иногда кажется, что ты надо мной издеваешься, – неожиданно выдал он.

Его слова застигли меня врасплох. Я смотрела на него и пыталась понять, что он имеет в виду, но так и не пришла к каким-то определенным выводам. Логичнее всего было предположить – он сейчас намекает, что я ему отказываю в исполнении супружеских обязанностей, но почему-то мне казалось, что речь идет все-таки совсем не об этом. В конце концов, это он мог добрать и на стороне, я сцен ревности ему не устраивала.

Мы смотрели друг на друга и молчали. Его глаза казались еще темнее, чем обычно, и какие чувства они скрывали, так и оставалось для меня загадкой. Наконец Кэри прервал молчание, предложив прогуляться до ближайшего кафе и угоститься мороженым. Я согласилась. Возвращаться к себе и встречаться с Олафом, назойливость которого в последнее время меня раздражала, не хотелось. Наверняка после ухода Штадена Зольберг опять караулит около нашей двери.

В кафе я выбрала столик около окна. Мне нравится смотреть, как мимо проходят люди, как перед глазами разыгрываются беззвучные сценки из жизни. Но сейчас это позволяло смотреть на улицу, а не на Штадена, вид которого наводил меня в последнее время на такие странные мысли. «Голодные», как назвал бы их папа. И речь в данном случае шла совсем не о еде.

– Тебе, я так понимаю, клубничное? – спросил «муж», делая заказ.

– Карамельное, – уточнила я.

Не то чтобы я не любила вариант, им предложенный, но если есть выбор, грех им не воспользоваться.

– Помнится, тогда в кафе около нашей академии мороженое было клубничным, – продемонстрировал он великолепную память.

– Это в соответствии со стратегией Греты, – пояснила я. – Она считает, что любовь к клубнике гармонично дополняет образ не совсем умной инориты.

Штаден усмехнулся, но ничего не сказал. Заказал мне карамельное, обильно посыпанное орешками, а себе взял обычное сливочное безо всяких добавок. Мороженое мы ели в полной тишине. Я недоумевала, зачем он меня пригласил, и для самого Кэрста, похоже, это тоже было загадкой.

Так же молча проводил он меня до комнаты и уже разворачивался, чтобы уйти, когда открылась дверь и выскочила разгневанная Грета, которую тщетно пытался остановить Марк.

– Штаден, ты зачем Олафу челюсть сломал? – возмущенно начала она.

Я ахнула и негодующе посмотрела на «мужа». Такого я от него не ожидала – он проявлял в последнее время чудеса терпения по отношению к моему поклоннику, а тут вдруг изувечил.

– Нужно уметь либо молчать, либо отвечать за свои слова, – несколько раздраженно ответил Штаден. – И потом, не могу не отметить, что со сломанной челюстью он выглядит намного лучше. Завершенный образ получается. Гармоничный. И, главное, молчаливый.

– Тоже мне, ценитель прекрасного нашелся, – продолжала негодовать подруга. – Он теперь несколько дней заниматься нормально не сможет!

– Зато и ходить сюда перестанет, – зло ответил Штаден. – А то обнаглел совершенно от безнаказанности.

– Кэрст, будет он сюда ходить или нет, это совершенно не имеет никакого значения, – попыталась я его успокоить.

Но мои слова почему-то разозлили его еще сильнее. Губы сжались в тонкую ниточку, на скулах заходили желваки.

– Поэтому я попросила бы тебя больше его не бить, – испуганно закончила я почти шепотом.

Глава 35

Со Штадена обещание не бить Олафа получить не удалось. Он ушел настолько взбешенный, что я даже испугалась, что прямо сейчас он доберется до Олафа и сломает ему то, что еще не ломал. Для полной гармонии. Но нет, Кэрст пошел сразу на выход из академического городка и даже взгляда не бросил на целительское крыло. Я выбежала было за ним, но он и на меня не оглянулся, так и ушел. Долго переживать мне не дали: лишь только я вернулась в комнату, Грета с Марком начали обсуждать историю с браслетом. Следователь тоже шокировал подругу обвинением, и это ее настолько разозлило, что она решила непременно докопаться до истины. Она фонтанировала идеями и требовала того же от нас. Я зачем-то рассказала о своих размышлениях, которые теперь мне и самой казались глупыми.

– Да, это в духе Фогель, – неожиданно оживилась подруга. – Она могла и забыть, что сделала.

– Да ну, – усомнился Марк. – Ты бы забыла, если бы наложила ментальное заклинание на чужой браслет?

– Я – нет. А вот Фогель – вполне. Она могла посчитать, что заклинание за это время сработало, и не проверить. Или была уверена, что на нее не сработает, так как она его и наносила.

– Если бы она была настолько глупа, то не сдала бы даже первую сессию, – резонно заметил Марк.

– Она и вылезает еле-еле. В основном на семейных наработках, – сказала Грета.

– На семейных наработках?! – воскликнула я. – Значит, у нее магическая семья?

– Ты не знаешь? – удивилась подруга. – Она постоянно хвастается, что оба ее родителя – магистры.

– Да не слушаю я, что она говорит, – смутилась я. – Она врет все время, вот я и перестала обращать внимание на то, что она болтает. Но я не об этом хотела сказать. Следователь утверждал, что заклинание нестандартное и явно из семейных архивов.

Марк и Грета переглянулись.

– Не может быть, – неуверенно сказал Марк. – Это же полнейший идиотизм.

– И кто тогда, по-твоему? – заинтригованно спросила я. – В происки иностранных разведок не верю. Большие затраты с непредсказуемым результатом не в стиле спецслужб.

– Я бы поставил на Веделя. Он лицо заинтересованное. И браслет собирался из рук в руки передать.

– Он дал слово чести! – встрепенулась Грета. – Марк, если бы он был виноват, то постарался бы замять происшедшее, а не пошел докладывать.

– Э нет! Если бы он не пошел докладывать, то автоматически признал бы вину. Да и девушку надо было избавлять от ненужной ему любви. Влюбленная Фогель ему не нужна, да и сильно компрометировала.

– Марк, сейчас ему меня привораживать бессмысленно, – недоуменно сказала я. – Ведь между нами ничего не может быть.

– Если бы ты вешалась на него, как делала это Фогель, то он вряд ли бы устоял, – заметила Грета. – И тогда между вами наверняка что-нибудь да случилось.

– Я не вешалась бы, – с возмущением посмотрела я на них. – Кроме того, я ему верю. Дитер не мог такого сделать.

– Да я и не утверждаю, что это сделал он, – пошел на попятную Марк. – Просто он наиболее вероятный подозреваемый. Есть и мотив, и возможность.

– Ага, а еще, когда ему сказали, что главная подозреваемая – я, он сразу признался, только вот на словах ему не поверили, а доказательств представить он не смог.

– Ты это откуда знаешь? – удивилась Грета.

– Следователь сказал. А еще он сказал, что Дитер после допроса отправился в библиотеку, где взял литературу по менталу и начал придумывать заклинание приворота.

– Зачем? – оторопел Марк.

– Чтобы, если меня будут судить, доказать, что это сделал он.

– Нет, я все-таки за Фогель, – помолчав, уверенно сказала Грета. – Вот что я думаю. Если это она, у нее должны быть записи. Я не помню ни одного случая, чтобы она прочитала заклинание без ошибки. Предлагаю пройти к ней в комнату и поискать.

– По-моему, это полнейшая чушь, – не согласился Марк. – Не может нормальный человек сделать такую глупость.

– Марк, мы с ней вместе учимся и лучше ее знаем, – заявила подруга. – И кто тебе сказал, что она нормальная? Предлагаю следующее. Эрна ее отвлекает, мы с Марком обыскиваем ее комнату.

– Я – пас, – твердо заявил парень. – Обысками пусть Сыск занимается. Поделитесь со следователем своими гениальными идеями. Если судить по тому, что вы рассказывали о допросе, он оценит. И даже если это действительно Фогель, в комнате может и не быть записи заклинания. Кто ей позволит держать семейные наработки в общежитии? Самое большее, что у нее могло быть, – листочек с текстом, и тот на ее месте я давно бы сжег.

– Не можем же мы просто так ей все спустить! – воскликнула Грета. – Мы должны что-нибудь сделать!

– Спроси Фогель, занимаются ли ее родные ментальной магией, – предложил Марк. – Если она такая дура, как ты утверждаешь, то все тебе выложит.

– Хорошо бы подслушку на нее прикрепить, – мечтательно сказала подруга.

– Здесь сразу два слабых места, – заметил Марк с насмешкой. – Первое. С кем, по-твоему, будет обсуждать Фогель свои злодейские планы? С соседкой по комнате?

– Вдруг ее родители знают, – неуверенно предположила подруга.

– Если бы ее родители знали и поддерживали дочь в такой идиотской затее, они привораживали бы Олафа. Кстати, почему ей самой было бы не сделать именно это?

– А если их семейное заклинание только на женщин действует? – не сдавалась Грета.

– Разве что, – усмехнулся Марк. – И второе. Ты заклинания подслушки знаешь? Нет? Вот я почему-то так и подумал.

– С этим как раз все просто, – оптимистично сказала она. – Эрна спросит у Штадена.

Я вспомнила, чем закончилось мое последнее обучение у Штадена, и идея Греты, и без этого не слишком привлекательная, потеряла для меня всякий интерес.

– Не буду я у него спрашивать, – отказалась я. – Во-первых, я не верю, что это Фогель. А во-вторых, Штаден не делится заклинаниями безвозмездно, и что он запросит, я даже думать не хочу.

Грета задумчиво посмотрела на дверной проем, в который мы устанавливали сигналку, потом на меня. Она уже приоткрыла рот, а я вся сжалась в ожидании ее вопроса, столь неприятного для меня, как вдруг наша дружеская беседа прервалась самым вульгарным образом. В комнату, не удосужившись даже постучать, ворвалась только что обсуждавшаяся Фогель. Глаза ее горели фанатичным огнем. Руки бессознательно сжимались и разжимались в поисках какой-нибудь шевелюры, в которую можно вцепиться.

– Где этот гад? – заорала она с порога, обводя нашу компанию бешеным взглядом. – Дайте его сюда! Что он сделал с моим Олафом! Его убить за это мало!

Это что, она угрожает Штадену?! Меня это так возмутило, что даже волосы попытались приподняться на голове и зашипеть.

– Только попробуй тронуть моего мужа! Хоть одним пальцем! – яростно сказала я. – Будешь ходить с синими волосами до конца семестра! – Помолчала и добавила: – Если они вообще у тебя останутся! И если ходить будет чем!

Ее пыл куда-то пропал, и она испуганно шарахнулась от меня в сторону, попытавшись при этом сбить с ног Грету. Но сделать это было не так-то просто – подруга на ногах стояла устойчиво.

– Слушай, Лиза, – напористо сказала та, хватая Фогель за рукав и не давая ей тем самым совершить стратегическое отступление, – я давно хотела тебя спросить, но как-то повода не было. У тебя кто из родных занимается ментальной магией?

– Бабушка, – испуганно проблеяла моя противница, пытаясь прикрыться от меня Гретой. – А чего это ты вдруг интересуешься?

– Интересно, кто на тебе опыты проводил. Наверное, у твоей бабушки переизбыток внуков, – вместо подруги ответила я.

Злость моя никуда не делась и требовала выхода, хотя вид испуганной противницы несколько остудил желание окрасить ее прямо сейчас.

– С чего ты решила, что она на мне опыты проводила? Я вообще у нее единственная внучка!

– Осталась? – ехидно уточнила Грета. – Остальные полностью израсходовались при поиске истины?

Фогель страшно возмутилась, при этом у нее пропал не только дар речи, но и страх. Она смерила подругу презрительным взглядом, вырвала у нее свой рукав и ушла. Грета закрыла за ней дверь и повернулась с торжествующим лицом.

– Слышали? Ментальной магией у нее занимается бабушка! Я думаю, она могла поделиться заклинанием с единственной внучкой!

– Магов-менталистов, выживших из ума, держат в специализированных лечебницах, – ответил ей Марк. – А если бабушка еще в маразм не впала, помогать внучке запрещенными заклинаниями не будет. У меня после появления вашей Фогель возникли другие вопросы. Связанные с твоей подругой.

Грета удивленно посмотрела на Марка, но почти тут же ее лицо озарилось пониманием.

– Действительно, Марк, как это я сразу не отметила? – сказала она. – Эрна, а с каких пор ты стала считать Штадена мужем? С чего ты вдруг начала его защищать? И почему ты вообще решила, что эта защита ему нужна?

Ни на один из ее вопросов у меня ответа не было.

Глава 36

На следующий день Олаф всячески показывал, как ему плохо. И хотя его челюсть наши целители зафиксировали силовым каркасом и обезболивающее заклинание наверняка нанесли, он постоянно потирал пострадавшее место, морщился и выразительно постанывал. Фогель сидела рядом с ним, выказывала живейшее участие и отвлекалась от утешения страдальца, лишь чтобы бросить в нашу сторону испепеляющий взгляд. На удивление, ко всему этому я отнеслась спокойно, даже нашла положительные моменты – впервые за много дней Олаф не садился рядом, не подходил ближе чем на три метра и не сказал ни слова о нашей вечной взаимной любви. И эти три факта несказанно меня радовали, что было сразу замечено Гретой:

– Похоже, Штаден прав. Пришлось Зольбергу челюсть сломать, чтобы до того наконец дошло. А то я начала опасаться, что тебе так и не удастся до его мозгов достучаться. – Она немного помолчала и неуверенно добавила: – Но ломать кости все равно нехорошо.

– Ничего непоправимого с Олафом не случилось, – ответила я. – Пострадает несколько дней, а потом и следа не останется. Беспокоиться нужно, чтобы Кэрст за него всерьез не взялся.

– Тебе Олафа совсем не жалко? – поразилась подруга.

– Я слышала кусок разговора, где Штаден говорил, что не трогает его, чтобы меня не расстраивать. Было это как раз вчера. Думаю, Олаф сам какую-то гадость сказал, а значит, часть вины за случившееся и на нем есть. Его же неоднократно предупреждали и я, и леди Кларк, да и сам Штаден…

На практикуме леди Кларк сразу увидела пострадавшего Олафа, нахмурилась и укоризненно посмотрела на меня. Но не устыдила. Моя совесть была чиста – виноватой себя я не считала. Я сделала все, чтобы это предотвратить. Да, строго говоря, куратору тоже не удалось убедить Зольберга, напротив, после беседы с ней парень уверился, что все делает правильно, и начал осаждать меня с еще большим усердием. Зная характер Штадена, легко было предположить, что рано или поздно все закончится побоями Олафа.

При леди Кларк Фогель собрала все свое мужество и опять пошла с нами ругаться. Она требовала, чтобы любовь всей ее жизни никто не обижал. Грета весьма деликатно предложила ей обсудить данный вопрос со Штаденом, на что Лиза, покосившись на меня, ответила, что предпочла бы решить это с нами. Я ей сказала, что, если Олаф выполнит единственную просьбу Штадена, проблем между ними возникать больше не должно.

– Какую просьбу? – проявила непонятливость Фогель.

– Быть подальше от Эрны, – совершенно недипломатично сказала ей Грета. – Держи его при себе, Лиза. И тебе приятно, и ему безопасно. В случае чего ты его защитишь, не так ли?

– Я не возражаю, – расстроенно ответила она. – Только он не хочет все время находиться со мной.

На мой взгляд, Олаф весьма благосклонно принимал фогелевскую заботу о своем драгоценном здоровье, что я и сказала. Лиза просияла и отправилась опять опекать страдальца.

– Помяни мое слово, – мрачно изрекла Грета, глядя ей вслед, – не успеет у него челюсть зажить, как он и думать о ней перестанет. Начнет опять вокруг тебя круги нарезать. Придется нам опять ждать пакостей с Лизиной стороны.

– Вдруг Олаф с ней останется? – понадеялась я. – Ходил же он с ней почти целый семестр, должен был привыкнуть. И сейчас он от нее не шарахается.

– У него и выбора нет, к чему привыкать. Если не к Фогель, то к постоянно сломанным костям, – заявила Грета. – Наверное, зря я вчера на Штадена разозлилась. Он прав оказался. Да и разозлилась я так сильно, скорее всего, потому что нам с Марком пришлось отводить Олафа в целительское крыло.

Но теперь Олафа везде водила Фогель, что меня полностью устраивало – никого не надо было уговаривать оставить меня в покое, и день прошел безо всяких потрясений. А вечером неожиданно пришел Крастен, что несказанно удивило нас с Гретой. Он как пообещал тогда подруге повторить свою выдающуюся речь, так больше и не появлялся. А сейчас его к нам привело отнюдь не желание выполнить свое обещание. Сказал он об этом не сразу, немного помялся для приличия и обратился ко мне с просьбой сделать защитный артефакт. Я растерялась. Штаден просил меня этим не заниматься, но распространялось ли это на его друзей?

– Не знаю, – неуверенно сказала я. – Кэрст просил меня не брать заказы. Мне бы не хотелось его злить, он и так в последнее время сердится постоянно.

– Да, учеба в вашей академии сильно испортила его характер, – согласился Эрик.

– Испортился, скажете тоже, – насмешливо фыркнула Грета. – Он всегда таким был, с самого начала. Только в последнее время немного успокоился, да и то умудрился вчера одному парню челюсть сломать.

– Просто так? – поразился курсант. – Это совсем на него не похоже.

– Нет, причина была, – нехотя признала Грета.

– Когда мы вместе учились, ничего такого не было, – сказал Крастен. – Его даже в пример приводили как человека уравновешенного, умеющего держать себя в руках.

– Это он-то уравновешенный? – поразилась подруга. – Как у вас тогда неуравновешенные себя ведут?

– Сейчас – нет. Я же сказал, за время учебы у вас Штадена его характер испортился. Все наши это отметили. Наверное, из-за того, что у вас девушки слишком навязчивы. Некоторые даже к нам на занятия прибегали. Его нынешние сокурсники рассказывали, пока он голос не повысит, ничего не хотят понимать.

При таком весомом подтверждении популярности Кэрста у меня что-то внутри неприятно кольнуло.

– Часто к нему кто-нибудь прибегает? – равнодушным голосом поинтересовалась я.

– Эрна, вы не подумайте, он вовсе их не поощряет, – смутился Эрик, явно решив, что сказал лишнее. – У нас дежурные на входе редко посторонних пропускают.

– Меня, собственно, не особенно волнует, поощряет он их или нет. Вы же знаете, как мы поженились.

Грета восприняла течение моих мыслей как своих собственных, энергично постучала ноготками по столу и столь же энергично спросила:

– Эрик, вы же в курсе наших неприятностей с приворотом?

– Конечно, Дитер рассказывал. Попробуй тут что-то утаить – его же постоянно таскают на допросы.

– Вот. Мы как раз вчера размышляли, кто это мог сделать. Одно из предположений – девица, влюбленная в Штадена, – продолжила подруга. – Он сам сказал, что ни с кем не встречается, и мы успокоились. Но если, как вы говорите, к нему девицы толпами ходят, одна из них могла решить, что бегать к свободному курсанту намного интереснее, чем к женатому, понимаете? Эрик, вы же нам расскажете, кого видели?

Но нашего гостя убедить было не так просто. Мужская солидарность в нем была прочна, как стальной прут.

– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, – твердо ответил Крастен. – Тем более что те несколько девушек, которые пытались к нему пройти, на толпу никак не походят.

Не тот это был ответ, который нам от него нужен. Пролить свет на случившееся с браслетом могла только правда, и чтобы ее получить, я готова была использовать все рычаги давления, что у меня были.

– Эрик, а если я соглашусь артефакт сделать? – спросила я. – Так, из дружеских побуждений.

Сразу стало понятно, что путь к нужной информации я выбрала правильный. Глаза курсанта заблестели, сам он задумался. Наверное, не предаст ли он мужскую солидарность, если поможет нам в выяснении личностей возможных преступниц.

– Я из них никого не знаю, – сделал он последнюю попытку сохранить информацию от нас в тайне. – Они могут быть и не из вашей академии.

Грета азартно придвинулась к нему поближе. Все, осталось лишь немного его подтолкнуть, чтобы он нам рассказал нужное.

– Вы внешность опишите, – предложила она. – Вдруг мы кого узнаем.

Курсант сопротивлялся недолго. Когда я твердо пообещала сделать ему защитный артефакт, он описал трех девиц, которых он видел рядом со Штаденом. Очень было похоже, что все они отсюда. Информатора нужно было вознаградить, и я предложила Крастену прийти, как только найдет походящую подвеску, но не раньше конца недели. Он поблагодарил и ушел, а мы с Гретой засели над листком, на котором были записаны приметы, позволившие нам безошибочно определить ту самую злосчасную Ингрид, так удачно покрашенную в комнате Штадена, девицу с первого курса, виденную мной на осеннем балу в компании Кэрста, и пятикурсницу, про которую я не подумала бы, что она может бегать за парнем, который к тому же еще и чужой муж.

– Никогда не понимала тех, кто вешается мужчинам на шею, – размышляла Грета на ту же тему. – Я замечала, что индивид в военной форме может лишить остатков мозгов не сильно умных инорит, но до недавних пор была уверена, что в нашей академии таких нет. Особенно среди тех, кто доучился почти до выпуска.

– И это только те, которых видел Крастен, – заметила я. – Поскольку они сейчас учатся на разных курсах, то он может и не знать о большей части. Тем более что Штаден живет не в общежитии, а в собственной квартире. Кто туда приходит, знает только сам Штаден.

– Неправильно это, – заявила Грета. – Курсанты должны жить в общежитии казарменного типа, под постоянным наблюдением старших офицеров, правда, Эрна? Никаких квартир, в которых их контролировать нельзя.

Я согласно покивала, пока не поняла, что она надо мной подшучивает. После того как я встала на защиту Штадена от Фогель, подруга время от времени начинала подтрунивать над моим отношением к «мужу». Сильно она этим не увлекалась, поэтому сразу переключилась на более насущные вопросы.

– Как думаешь, – сказала Грета, – какая из этих трех могла бы такое сделать?

– Близко я никого не знаю, поэтому судить, какая из них способна на подобное, никак не могу. А вот возможность… Строго говоря, у них у всех она была, – задумалась я. – Ингрид на нашем этаже живет, ей проделать такой финт проще простого. Да и оставшиеся две, если бы тут прошлись, не привлекли бы внимания.

– Значит, придется всех трех проверять, – печально заключила подруга. – Проверяем по одной или одновременно всех?

– Одновременно не получится – их три, а нас две.

– А третью будет Марк проверять.

С ее стороны это было неоправданно самонадеянно. Нет, как только пришел ее жених, ему сразу попытались дать задание. Но Марк Гретиной идеей не вдохновился. Напротив, он ужасно разозлился, и почему-то больше на меня.

– Эрна, я смотрю, для твоей головы не прошло даром общение со Штаденом, – заявил он. – Ладно Грета, она всегда думает только после того, как делает, но где твое обычное благоразумие? Кого и как вы собрались выслеживать? Вы что, думаете, Штаден не сообщил, кто к нему приходил, и их уже не проверили? Вы что, с ума здесь посходили? Или у вас так много свободного времени, что некуда его девать? Сделайте для меня запас эликсиров, все пользы больше будет. А слежки и обыски оставьте тем, кто это умеет. Поймите, шутки с ментальной магией опасны, вы от нее защищаться не умеете. А если эта магиня решит, что вы на нее вышли? Мало ли что ей в голову взбредет. Я совсем не хочу, чтобы моя невеста, к примеру, внезапно влюбилась в нашего дворника или потеряла остатки мозгов. Вам еще три с половиной года учиться. Подумайте об этом.

Грета разочарованно признала правоту Марка. Наверное, представила себя на месте Фогель и испугалась. Воображение у подруги всегда было богатым. Поэтому от обыска и тщательной проверки подозреваемых пришлось отказаться. Но сидеть без дела в такой ситуации не хотелось, поэтому мы решили обращать внимание на странности, касающиеся этих трех и заодно Фогель, а дилетантских слежек не устраивать.

Грета пережила разочарование, успокоилась и даже оказалась способна разговаривать на другие темы, когда совершенно неожиданно для нас опять пришел Крастен.

– Эрна, вы не могли бы артефакт сегодня сделать? – смущенно попросил он, протягивая подвеску. – Нас на внеплановые сборы отправляют. Только сейчас узнал, когда в общежитие вернулся.

– Весь шестой курс? – удивилась я.

– Нет, только магов с пятого и шестого, – ответил он. – Первый раз такое, чтобы отправляли посреди учебы, да еще на целый месяц.

– Куда вас отправляют?

– На границу со Степью. Наши там новые форты ставят, вот орки и зашевелились. Чтобы другие места границы не оголять, решили нами дырку заткнуть.

– Вас же убить могут, – охнула я.

Крастену мой испуг понравился, он сразу горделиво приосанился, снисходительно на нас посмотрел и сказал:

– Эрна, не волнуйтесь. Не так просто нас убить. Всего парочка боевых магов, не особо напрягаясь, дадут отпор отряду орков, а нас там будет два курса. Если они на нас полезут, мы популяем в них с приличного расстояния, и все. В глубь Степи нас же никто не отправит. Да и отправили бы, не страшно. На практике мы там мелкими группами сутками выживали, до сих пор потерь не было.

Он больше старался покрасоваться перед нами, чем меня успокоить, поэтому моя тревога никуда не ушла. Даже когда я занималась артефактом, мне не удавалось отвлечься от мыслей о Кэрсте. Я нервничала, постоянно сбивалась, поэтому в конце концов заставила себя выбросить из головы все постороннее и сосредоточиться только на том, что делаю, иначе уже отлаженный процесс грозил затянуться до завтрашнего дня. И все равно, когда я отдавала артефакт Крастену, чувствовала себя совершенно опустошенной.

– Эрна, как, собираешься с ними ехать для окраски орков в синий цвет? – спросила Грета сразу после его ухода. – А то кто там бедного Штадена спасать будет? Он такой беззащитный…

– Грета, это не смешно. Их действительно могут убить.

Но мое беспокойство в этой комнате никто не разделял.

– Это их работа, – философски заметил Марк. – Их жизненный выбор. Поступая в Военную академию, они знали о рисках, что бок о бок пойдут с ними по жизни. – Наверное, я выглядела слишком расстроенной, так как он добавил: – Надо признать, выпускники Военной академии действительно редко дают себя убить.

Его слова меня не успокоили. Внутри меня бушевала буря из всевозможных страхов. А ведь каких-то полгода назад я не только не стала бы переживать за Штадена, но надеялась бы, что он из этой поездки никогда не вернется.

Глава 37

К моему огромному недоумению, ни Штаден, ни Ведель попрощаться не зашли. И если бы не Крастен, то я бы не узнала, что Кэри не приходит не потому, что не желает меня видеть, а потому, что надолго уехал. Мне показалось настолько обидным такое отношение, что я решила все ему высказать. Пусть только приедет!

Первые несколько дней я была как на иголках, постоянно вздрагивала от каждого звука и покупала оба выпуска «Гаэррского Вестника» – утренний и вечерний, – лишь только их начинали продавать. Ничего устрашающего там не было, но меня это не убеждало – что-то могли и скрыть, чтобы не волновать обычных жителей. Я понимала, что сделать что-либо не в моих силах, но меня угнетало бездействие. Я даже в храм сходила и поставила свечку Богине, попросила ее присмотреть за моим мужем. Потом подумала и поставила свечку за Веделя. Ведь не виноват же он в том, что я его не люблю. Пусть с ним тоже все будет хорошо, и пусть он найдет свое счастье, но с кем-нибудь другим.

Дни тянулись и тянулись, как вязкая патока. Зольберг, который заметил, что Штаден не приходит, опять осмелел, начал садиться рядом со мной в аудиториях и караулить возле нашей двери, позабыв, как и говорила Грета, про бедную Фогель. Та, на удивление, встретила пренебрежение выдержанно и не бросалась на меня с воплями и банками кислоты. Не считать же нападением ту жалкую попытку в столовой, когда она, проходя мимо, решила вывернуть на меня тарелку с супом? Защита сработала на «отлично», на мою одежду даже капельки не попало, а вот Лизу заставили все убрать. После этого никакой агрессивности с ее стороны не было, что нас безмерно удивляло.

– Может, менталист ей тогда в голове что-то на место поставил? – предположила подруга. – Или случайно убрал часть дури вместе с наведенной любовью?

Что там творилось в голове у бедной Лизы, мне было не слишком интересно. Главное, чтобы она к нам не лезла. Я очень надеялась, что она наконец поняла – ее Олаф мне не нужен, и поэтому решила терпеливо дождаться, пока эта нехитрая мысль дойдет и до него. Хотя терпение и Фогель – вещи несовместимые, так что оставлять ее совсем без внимания тоже не стоило.

В нашу комнату больше никто не пытался проникнуть, но я все равно, прежде чем взять в руки какой-либо предмет, внимательно его рассматривала особым образом, позволявшим заметить вложенные заклинания. Ведь того, кто проделал тот фокус с браслетом, так и не нашли. А если он или она умеет обходить сигналки? Нет, расслабляться никак нельзя.

Но красной нитью через все ожидания проходила тоска. Тоска по Штадену с его дурацкими шуточками, странными вопросами и поцелуями. Тоска по поездкам к его отцу. Тоска по совместным ночевкам. Мне это казалось уже настолько необходимым, что для себя я решила следующее. Если Кэри опять меня спросит, хочу ли я, чтобы брак наш стал настоящим, ответить согласием. Пусть он меня не любит, но я сама так больше не могу, хочу быть с ним, и все тут. Это решение меня несколько успокоило, и ожидание показалось уже не столь страшным.

Первым пришел Ведель. Он похудел, его лицо обветрилось и получило красновато-коричневый оттенок. Но его глаза при виде меня засияли так, что мне стало ужасно стыдно, что ждала я совсем не его.

– Дитер, вы вернулись, – оживленно сказала я. – Как прошли ваши сборы? Все в порядке?

– Все было замечательно! У нас никто не пострадал! Такое насыщенное получилось время! – ответил он, целуя мне руку. – Мне там только вас не хватало!

– Некому было красить орков в синий цвет? – хихикнула Грета.

Ведель вопросительно посмотрел на нее, потом на меня.

– Не обращайте внимания, Дитер. – Я укоризненно взглянула на подругу. – Я однажды рассердилась на Фогель и пообещала ее покрасить в синий цвет, но не всю, а только волосы. Вот Грета теперь это вспоминает при каждом удобном случае.

– Вы не поверите, но у нас действительно некому было красить орков в синий цвет, – усмехнулся курсант. – Ваша помощь была бы весьма кстати. И вот вам на память о нашей маленькой военной кампании – оркский талисман удачи.

– Предыдущему владельцу он не помог, – сказала я, с сомненьем глядя на эту резную костяную штуковину и не торопясь ее брать.

– Не поверите, из их отряда он единственный, кто сбежал. Заклинанием как раз шнурок с талисманом срезало. Я подумал, что он такой интересный и должен вам понравиться.

После пристального осмотра никаких следов магии я не нашла, но как обнаруживать орочье шаманство, я не знала и потому решила не рисковать.

– Извините, Дитер, но я не возьму, – твердо сказала я и даже руки спрятала за спину. – После общения со следователем я боюсь брать подарки у кого бы то ни было. Хотя талисман очень красивый, согласна.

Ведель немного расстроился, но настаивать не стал. Он убрал талисман назад в карман и в красках начал описывать свои приключения. Мы с Гретой только успевали ахать от сменявших друг друга картин, по большей части веселых. Думаю, Дитер специально подавал все так, чтобы у нас сложилось впечатление – эта поездка была не более чем развлекательной прогулкой, поэтому замалчивал все трудности, которые наверняка у них были.

Уходил он с таким явным нежеланием, что я с трудом удержала рвущееся приглашение заходить. Но я твердо была уверена – чем скорее Ведель меня забудет, тем лучше. Грета закрыла за ним дверь и спросила:

– Почему ты отказалась брать этот талисман? Для Веделя твое объяснение сошло, но я в жизни не поверю, что из-за следователя.

– Не знаю, – ответила я. – Может, потому, что шаманство мне непонятно и пугает. Вдруг этот талисман был сделан только для конкретного орка, а всем остальным будет приносить несчастье? И потом, после случая с браслетом я действительно боюсь подарков Веделя. Но не говорить же ему это?

– Да, он и без этого расстроился, – согласилась Грета. – Уходил такой несчастный.

Беспокоиться о душевном комфорте Веделя я не стала, и без этого у меня хватало поводов для волнений.

– Странно, что Ведель пришел, а Штаден – нет, – грустно отметила я. – Он ведь тоже должен был приехать.

– Вдруг их курс задержали? – предположила подруга. – Придет он, никуда не денется. Не волнуйся.

Кэрст пришел только через два дня и сразу спросил:

– И где поцелуй от любимой жены?

– Там же, где письма от любимого мужа, – отрезала я. – Вот скажи мне, Штаден, это нормально, когда я узнаю, что ты так надолго уезжаешь, от постороннего человека?

– Так Крастен же тебе сообщил, – удивился он. – Я и решил, что нет никакой необходимости, чтобы я приходил лично. Еще не сдержусь и опять кому-нибудь что-нибудь сломаю. Я так понимаю, Зольберг так и караулит все время у вашей комнаты? Он, как меня увидел, рванул на другой конец коридора. Я, конечно, мог достать его и там, но вспомнил, как ты переживала, и решил не трогать.

– Спасибо, – прочувствованно сказала я, – что решил не травмировать мою нежную психику видом валяющихся возле моей комнаты тел.

– Никогда не надо мусорить там, куда ходишь, – наставительно сказал он. – Эрна, это же общеизвестная истина!

– Общеизвестная истина! И по каким же местам ты мусорил все время со дня своего приезда в Гаэрру? Вы же еще два дня назад тут были!

– О-о… – протянул он. – Я смотрю, прогресс налицо. Семейная сцена уже есть. Такими темпами лет через десять, глядишь, мы настоящей семьей станем.

Его слова меня лишь раззадорили. Я тут волнуюсь, а он там непонятно чем все это время занимался. У меня один Зольберг караулит, а у него так целый взвод девиц в академию бегает. Что, пока всех не успокоил, для меня времени не нашлось? И примерно в таких выражениях я и высказала это. Он высокомерно ответил:

– Какие девицы, Эрна? Я к отцу ездил. Ты со мной ездить отказалась, поэтому я решил навестить его по дороге в Гаэрру, благо нам три свободных дня выделили.

Мне стало стыдно за свое поведение. Я хотела перед ним извиниться и сказать о своем решении, как вдруг он выдал:

– А если бы и девицы были, тебе-то что за печаль? Ты меня мужем не считаешь, поэтому требовать верности от меня права не имеешь. Да и у меня, получается, перед тобой никаких обязательств нет.

– Нет, говоришь? Что ж тебе тогда так не нравится Олаф перед моей дверью? – зло спросила я. – Что ж ты тогда вообще сюда приходишь?

– Могу не приходить, – спокойно ответил Штаден. – Если я тебе вдруг понадоблюсь, ты знаешь, где меня можно найти.

И… ушел. Я села на стул и расплакалась. Я его так ждала, а он… А он так больше и не появился до конца семестра.

Глава 38

Сессию я сдала, хотя мысли были заняты совсем другим, и сосредоточиться иной раз было сложно. Я хотела видеть Штадена, что меня ужасно мучило. Пойти к нему я так и не решилась. Если бы я была ему нужна, он не смог бы так надолго меня оставить. Радовало, что я не успела ему ничего сказать о своем решении.

В Военной академии тоже все шло как обычно. Экзамены шестого курса подошли к концу, и наши знакомые получили направление на службу. Дитеру его фокус с мнимым признанием вины не прошел даром. Несмотря на то что был он одним из лучших в этом выпуске, отправили его в недавно построенный форт в степях, где хозяйничали орки. Но не это расстраивало Веделя. Он утверждал, что постоянные стычки отточат владение магией, что для него важно. Расстраивало его, как он утверждал, что ему не удастся видеться со мной так часто, как хотелось бы. Стационарного телепорта не было ни в форте, ни в ближайшем городке, до которого ехать было часов двенадцать и из которого дилижансы ходили не каждый день. Стыдно сказать, я восприняла эту новость с облегчением – очень тяжело постоянно видеть замечательного человека, на чьи чувства ответить не можешь.

Беспокоил меня и другой человек, уже не столь замечательный, тем тяжелее его было видеть почти ежедневно. А впереди – целый месяц практики, где от Олафа некуда будет уйти. И это будет намного хуже, чем те две недели в Борхене со Штаденом. Но избавить себя от этой напасти было в моих силах.

– Грета, я не поеду с группой на практику, – предупредила я подругу. – Олаф мне совсем проходу не дает, и мне страшно представить, что он может устроить. И Фогель со своей ревностью там тоже не расстанется.

– Ты права, – согласилась подруга. – Меня общество Фогель тоже не привлекает, пусть она и успокоилась в последнее время. Давай с леди Кларк поговорим? Должны же у нее быть и другие заявки на практику.

Леди Кларк поняла нас с полуслова.

– Конечно, лучше бы вам с группой ехать, – сказала она. – Но Олаф и Лиза вместе с Эрной в одной компании – взрывоопасная смесь. У меня сейчас только одна заявка на практику – в нашем зверинце. Но это больше парням подходит – работа тяжелая, грязная, а магией там пользоваться запрещено. Можно еще в ректорате спросить, у них должны быть другие.

Мы с Гретой переглянулись и согласились. Работа в зверинце – не такое уж страшное дело, можно узнать много нового про магических существ. Леди Кларк вписала нас в бланк заявки и отметила, что отчет нам можно писать один на двоих. Ради этого и пострадать немного можно!

За день до начала практики ко мне неожиданно зашел Штаден.

– Пошли? – спросил он безо всяких приветствий.

– Куда? – недоуменно сказала я.

– Как куда? В храм разводиться. Или ты передумала?

– Нет, но год еще не прошел.

– Ничего, пара недель ничего не изменит, – оптимистично заявил он мне. – Я завтра уезжаю, до осени мы с тобой можем не пересечься, и получится, что я нарушил слово. Поэтому собирайся, и идем.

Я растерялась от такого напора. После этого сказать ему, что уже не хочу развода? Да никогда! Вон он как радуется только при мысли, что сможет от меня отвязаться в ближайшее время.

– Да, собственно, мне собирать нечего. Пойдем, – сказала я, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

По дороге Штаден церемонно держал меня под руку и молчал. А я… я думала, что еще несколько минут, и мы навсегда станем чужими, и у меня не будет даже такой мимолетной возможности быть с ним рядом. Но в храме повторилась прошлогодняя история. Священник, недовольный нашим решением, утверждал, что если мы целый год прожили вместе, то незачем гневить высшие силы и обращаться к ним с просьбой расторгнуть брак. Штаден не сдавался и в конце концов смог уговорить этого поборника семейных ценностей воззвать к Богине. Но никакого отклика с ее стороны не последовало.

Мы вышли из храма. Повисшая неопределенность давила на нас обоих. Казалось неправильным просто развернуться и уйти. Я поперебирала возможные темы для разговора и решила выбрать самую нейтральную.

– Куда ты поедешь на практику? – спросила я.

Не о погоде же с ним говорить, в самом-то деле?

– Я попросился в форт, куда Веделя отправили. Думаю, там будет интересно. Хорошая компания опять же. А ты? – поддержал меня муж.

– Я здесь остаюсь. Мы с Гретой договорились об отработке в зверинце академии.

На этом разговор заглох окончательно. Мы еще помолчали, и я уже совсем было решила уйти.

– Не хочешь посмотреть на свое семейное гнездо, жена? – неожиданно предложил Штаден.

Я только плечами пожала. Вещи мне не надо собирать, я остаюсь здесь, торопиться тоже некуда. Почему бы и не посмотреть место, в котором я могла бы жить, если бы сразу согласилась сделать наш брак настоящим. И мы пошли, благо идти было недалеко. Дом был небольшой – несколько спален, кабинет, гостиная, кухня. Видно было, что он не для постоянного проживания, а для остановок во время редких приездов в столицу.

– Дорогая, это твоя кухня, – начал экскурсию Штаден. – Современная плита и ящик для охлаждения продуктов с кристаллом-накопителем – все, что нужно хорошей хозяйке.

– Ты про тазик с мыльным раствором забыл, – улыбнулась я. – Он у тебя почетное место занимает.

– Как это я мог про него забыть? Тазики – это же такая важная часть нашей жизни. Ничего, в ванной они тоже есть, я тебя с ними непременно познакомлю.

– Нет уж, с тазиками води знакомство сам.

– Да? Тогда давай я тебе спальню покажу – там нет ни одного тазика. И полок там тоже нет – я же знаю, что ты их не любишь, – усмехнулся он, ухватив меня за руку, и провел в соседнее помещение, где стояла огромнейшая кровать.

Я с интересом осмотрелась. Полок там действительно не было. Кроме кровати, там стояли только шкаф и трюмо. В углу ваза с какой-то засохшей веткой. Для красоты, наверное. Я подумала, что могла бы здесь спать вместе с…

– Нравится? – волнующе прошептал мне на ухо Штаден.

Жаркая волна пробежала по моей спине, опаляя, мешая думать и даже дышать.

– Многих ты об этом спрашивал? – все же попыталась я сразу не сдаться.

– Не поверишь, Эрна, у тебя первой. Супружеская постель – это святое, – сказал он и привлек меня к себе.

Сил для отпора у меня больше не было, да и не нужен мне был этот отпор. Я потянулась к нему за столь необходимыми мне живительными поцелуями. Да! – говорила ему каждая клеточка моего тела. Штаден решил не ограничиваться поцелуями и начал постепенно избавлять меня от одежды, совершенно лишней, с его точки зрения. Хотелось принять в этом действии самое активное участие и помочь разоблачиться уже мужу, но я ужасно боялась, как он это воспримет, что подумает обо мне. Я просто закрыла глаза и отдалась его рукам. Сердце стучало как сумасшедшее, все тело горело в предвкушении чего-то неизведанного. Было страшно и притягательно одновременно. Муж подхватил меня на руки и отнес на кровать. Я зажмурилась еще сильнее.

– Эрна, ты осознаешь, что сейчас произойдет? – неожиданно спросил он.

– Да, – прошептала я.

– Эрна, посмотри на меня. – И когда я открыла глаза, продолжил: – Ты этого хочешь?

– Да, – покраснела я.

– Почему?

Потому что я люблю тебя, хотелось ответить мне. Но вместо этого…

– Нас же все равно не разведут, – тихо ответила я. – Так какая теперь разница.

– Так, значит, – хрипло сказал Штаден, – какая разница, да?! – Он стукнул кулаком в стенку над моей головой с такой силой, что я вздрогнула. – Одевайся и уходи.

Он вышел из спальни, хлопнув дверью, и оставил меня в совершенном недоумении. Почему он так поступил? Неужели ему просто нужно было получить мое согласие? Неужели я настолько ему неприятна, что он не может даже попытаться стать моим мужем по-настоящему? И что мне теперь делать со своими неудовлетворенными желаниями? Все тело ломило и выкручивало, как после длительной болезни, губы, припухшие от поцелуев, теперь пересохли и саднили. Богиня, как же мне было плохо!

Дрожащими руками я натягивала на себя одежду и все ждала, что Штаден объяснит хоть чем-то свой поступок. Но он так и не вышел ко мне, даже когда я закрывала за собой входную дверь. Всех моих сил еле хватило, чтобы не начать рыдать по дороге в общежитие. Никто не должен видеть мои слезы из-за Штадена. Но когда я пришла в нашу комнату, кроме Греты, там были и Марк с Дитером. Я села на свою кровать и закрыла глаза. Не хотелось никого видеть. Не хотелось ничего слышать. Ничего не хотелось…

– Эрна, что случилось? – испуганно спросила Грета.

– Нас не развели, – ответила я и, не выдержав, все-таки заплакала.

Слезы ринулись наружу сплошным потоком, не оставляя места уже ни для чего другого. На краю моего сознания промелькнула и исчезла мысль, что завтра мне будет стыдно перед нашими гостями, но сейчас все приличия были мне безразличны. Мне хотелось лишь одного – умереть, и чтобы никто этому не мешал. Грета сразу поняла мое состояние и начала командовать:

– Марк, Дитер, уходите.

– Может, мы чем-нибудь поможем? – неуверенно сказал Ведель.

– Да уходите же вы! – Судя по звукам, подруга начала активно выпихивать парней за дверь. – Чем вы здесь поможете, в самом-то деле? Сядете рядом и поплачете?

Дитер еще что-то говорил, но я не слушала. Я уткнулась в подушку и попыталась полностью от всего отгородиться. Грета мне этого не позволила. Закрыв за гостями дверь, она примостилась ко мне на кровать и сказала:

– Ты говорила, что не знаешь, как к нему относишься. Почему тогда тебя так расстроило, что вы не получили развод?

– Грета, – зарыдала я с новой силой, – я ему противна. Он даже не смог со мной… ну, ты понимаешь. Он выставил меня из дома.

– Ты хотела с ним? – пораженно выдохнула подруга. – Ты с ума сошла!

– Да, – всхлипнула я. – Я сошла с ума. По Штадену. Что теперь будет, Грета?

– Подожди, ты же говорила, что он сам предлагал тебе сделать ваш брак настоящим?

– Предлагал. Только сегодня не захотел.

Слезы лились из меня безостановочно. Я никогда не подозревала, что накопила такие запасы этой жидкости. Это были настоящие океаны. Я в них тонула и даже не пыталась за что-нибудь уцепиться, чтобы выбраться наружу. Да и зачем? Там внутри было так уютно…

– Как ты дала ему понять, что согласна? Ты ему так и сказала?

– Нет, не сказала, – замялась я с ответом.

– Ты что, пришла к нему домой и разделась? – продолжала допытываться Грета.

– Он меня сам раздел.

– А потом?

– Сказал одеваться и уходить.

– Ничего не понимаю, – признала Грета. – Странно это как-то. Зачем тогда было тебя раздевать? Не хотел же он, в самом деле, проверить, сможешь ли ты сдать норматив Военной академии по скорости одевания…

Но больше ничего я сказать подруге не могла. Что там думал Штаден, я не знала, а заниматься догадками на пустом месте – дело неблагодарное.

Глава 39

Никогда раньше не задумывалась, насколько я уже привыкла делать что-то только с помощью магии. Нашу комнату мы чистили «липучкой» сразу после первого занятия по Бытовой магии, а дальше к этому только прибавлялись новые навыки – к примеру, чистка и глажка одежды занимала теперь значительно меньше времени, чем раньше. Многие заклинания выдавались уже даже без участия головы. Но теперь всякая магия оказалась под запретом. Объяснялось это тем, что животные, находившиеся в зверинце, и сами по большей части были магическими, и клетки усиливались специальными заклинаниями, поэтому постороннее магическое вмешательство могло привести к непредсказуемому результату. Инора, ответственная за практику, рассказала нам страшную историю про студента, закончившего в этом году третий курс. Он решил убраться «липучкой» в клетке и в результате полностью облысел. Пока нашим целителям не удавалось вернуть ему волосы, но надежды они не теряли.

– Пожалуй, Фогель не так уж и страшна, – повернулась ко мне впечатленная Грета. – Как-то мне не хочется появляться без волос перед Марком. Да и не только перед Марком.

– Ты еще можешь с группой поехать, наши только завтра отправляются.

– А ты не боишься облысеть?

– Инора же сказала, что если не магичить, то проблем не будет, – равнодушно ответила я. – Она сама не в мороке и не в парике. Потом, кому нужны мои волосы? Личной жизни у меня нет и не будет, а магией можно и без них заниматься. Даже удобнее – не надо тратить время, чтобы мыть, сушить и расчесывать.

– Ты что, с ума сошла? – возмутилась подруга. – Я уверена, что все наладится. Как тогда ты себя будешь чувствовать с лысой головой?

– С чего ты взяла, что я непременно облысею? Я думаю, нас просто пугали. Если ты боишься случайно что-то сделать, можно надеть артефакт, блокирующий магию. Но я точно никуда не поеду. Я не выдержу целый месяц Зольберга и Фогель.

Грета еще немного попереживала, но решила меня не бросать.

– Тебя на практику одну отпускать нельзя, – проворчала она, – а то опять во что-нибудь вляпаешься. Хотя большей глупости, чем ты уже сделала, и представить нельзя.

Я вздохнула, мне тоже казалось, что хуже и быть не может. Все самое плохое в моей жизни уже случилось. Так что бояться практики в зверинце академии было смешно.

На деле все оказалось не так страшно. Поручили нам присмотр только за пятью вольерами – их нужно было убирать и дважды в день кормить сидящих в них тварей. Уборка много времени не занимала. Силовой полог разделял клетку, и мы входили на пустую половину, убирали ее, ставили миски с едой, выходили, убирали полог. Обитатель вольера бросался подкрепиться на вычищенную половину, клетка опять перегораживалась для чистки уже ее второй части. Рассматривать пленников было интересно. Грета зарисовывала, я записывала все замеченные особенности, которые потом пойдут в отчет по практике. Почти все твари, содержавшиеся в зверинце, были нам знакомы, исключение составила странная особь, абсолютно не поддающаяся классификации. Чем-то она напоминала дракона, только мелкого и покрытого мехом с проплешинками. Мы безуспешно перерыли все справочники, но так и не сумели определить, кто же это такой, поэтому обратились с вопросом к проходившей мимо смотрительнице.

– Результат неудачного магического эксперимента, – ответила она. – Магистр Шварц пытался приобрести качества дракона, а в результате распростился с остатками человеческого разума.

– Магистр? – удивилась Грета. – Почему тогда его здесь держат?

– А где его держать? – в свою очередь удивилась инора. – Он опасен для окружающих и полностью невменяем. Мы пытаемся повернуть его заклинание вспять, но до сих пор безуспешно.

Судьба несчастного магистра настолько потрясла подругу, что она большую часть времени стала проводить именно у его вольера. Она почему-то решила, что если будет с ним постоянно разговаривать, это пробьет в нем какой-то внутренний барьер и вернет если не человеческое обличье, то хотя бы человеческий разум. Но тот возвращаться явно не хотел – через некоторое время после начала Гретиных монологов он начинал громко выть и поскуливать от одного звука ее голоса, поэтому в конце концов ей не разрешили к нему даже подходить.

– Всегда так, – обиделась она. – Я уже достигла очевидного прогресса – он начал реагировать на внешние раздражители, и мне сразу все запретили. Наверное, не очень любили этого магистра. Говорят, что пытаются ему помочь, но к нему никто даже не подходил за все время, что мы здесь работаем.

– Думаю, они испугались, что это единственное улучшение настолько усилится, что обратно этого Шварца будет уже не заткнуть. Уж очень противный у него голос, – заметила я.

Голос у него на самом деле был очень неприятный – высокий, визгливый и с совсем не гармоничными переливами. Я бы тоже не хотела слушать такое целый день. Но Грета моего мнения не разделяла. Напротив, ей казалось прекрасным любое проявление активности со стороны этого недодракона, и причину этого она видела в собственных способностях.

– Я, наверное, тоже в целители пойду, как Марк, – как-то мечтательно сказала она. – Буду заниматься душевными болезнями. Видишь, как у меня хорошо получается?

Я с недоверием посмотрела на подругу. Неужели ей действительно хочется всю жизнь возиться с такими, как этот магистр? Грета выглядела уверенной в своем решении, но до специализации у нас еще один курс, за это время она вполне может передумать, а если и решит идти на целительство, то хотя бы потеряет интерес к умалишенным.

Через несколько дней я убедилась, что Грета не только не оставила подобные мысли, но и продолжает постоянно думать о лечении этого несчастного. Она с гордостью показала мне кристалл.

– Это что? – подозрительно спросила я.

– Копия ключа в зверинец, – довольно ответила она. – Даже рассказывать не буду, чего мне стоило его заполучить.

– Зачем он тебе?

– Как зачем? Ночью там никого не бывает. Значит, вопли этого магистра никому не будут мешать, и я спокойно смогу с ним заниматься.

– Грета, тебе запретили, – попыталась я ее урезонить. – Там считают, что его состояние только ухудшилось.

– Вовсе нет. Несправедливо, когда мага держат в клетке, – начала она возмущаться. – И ничего, совсем ничего не делают для его лечения. Только болтают, мол, мы делаем все, чтобы помочь. А что они делают? Да ничего! Вот ты бы хотела для себя такой жизни?

– Нет. – Меня даже передернуло от ужаса от одной мысли о подобной возможности. – Но ведь он не осознает, что с ним случилось.

– И что? Остальные-то знают, что там человек. Но им это все равно.

Грета была столь уверенной в собственной правоте, что и меня убедила в несправедливости такого обращения с бедным Шварцем. Правда, мне казалось, что ничего хорошего из идеи подруги не получится, но действительно, нельзя же вот так сидеть сложа руки, когда в клетке мучается твой неудачливый коллега?

Ночью, когда совсем стемнело, мы отправились в зверинец. Людей там действительно не было. Магистр завыл сразу, как только увидел Грету, даже не дожидаясь, когда она начнет что-то ему говорить.

– Вот видишь, он понимает, что только я могу ему помочь, – гордо сказала подруга.

Но у меня такого впечатления не создалось. Свихнувшийся маг в животном облике выглядел по-настоящему несчастным и пытался зарыться в пол. Но пол, усиленный магией, устоял.

– Мне кажется, он хочет сказать: «Лучше добейте меня сразу, я не могу такого выносить».

Грета недовольно фыркнула, уверенно прошла к клетке недодракона и начала немного нараспев его уговаривать:

– Ты же мой хороший. Ты должен вернуться назад, к нам, в свое тело. Нельзя же магу в клетке сидеть, еще и в таком виде. Это просто неприлично. – И повернулась ко мне: – Не знаешь, как его имя? Не говорить же все время «Шварц», на имя он скорее откликнется.

Я не знала. Мне казалось, что магистр реагирует и без всякого обращения по имени. Он выл уже постоянно на одной высокой ноте, которая заставляла вибрировать наши тела и совершенно заглушала Гретин голос. Было очень похоже, что бедный Шварц не выносит присутствия подруги рядом и совсем не хочет возвращаться.

– Имя, нам нужно узнать имя, – тараторила Грета с горящими глазами, когда мы возвращались домой. – Я чувствую, что все завязано на имени. Без него мы дальше не продвинемся. Так и застрянем на полдороге.

На мой взгляд, мы и так продвинулись, куда могли. Во всяком случае, уши у меня были заложены, словно их забили ватой. Если он теперь так вопить будет каждый раз, когда Грета будет мимо проходить, это не останется незамеченным, и тогда ждет нас грандиозный скандал. Я с ужасом представляла это и твердо решила не ходить больше в зверинец по ночам и отговорить подругу от этого безнадежного дела спасения мага, совсем этого не желающего.

Но на следующий день в клетке магистра никого не было. Выяснилось, что служащие, пришедшие поутру, обнаружили там человека в бессознательном состоянии и отправили его в целительское крыло. Грета сразу же надулась от гордости и сказала, что все дело в том, что она не знала имени несчастного мага. Мол, если бы звала этого Шварца как надо, он бы не только в человека перекинулся, но и в себя пришел. Я посоветовала ей пока об этом никому не рассказывать – кто знает, что будет говорить несчастный магистр, когда в себя придет. Ведь принудительное общение с подругой было для него пыткой, и неизвестно еще, во что это трансформировалось в его болезненном мозгу.

– Главное – результат, – возразила подруга. – Подумаешь, пострадал немного, зато опять стал человеком. А целители наши его и в сознание приведут, и расшатанные нервы подлечат.

На это возразить было нечего. Действительно, сидел человек в виде непонятного существа в клетке, а теперь стал опять человеком. Главное, чтобы разум к нему все-таки вернулся, а то будет он к себе требовать намного больше внимания и ухода, чем когда находился в зверинце. Так что пока этот магистр в себя не пришел, Грета решила-таки скромно молчать о своей роли в излечении. А то будут привлекать в сложных случаях, от учебы отвлекать, да и за практику оценка еще не проставлена.

Ведель приехал, когда до окончания нашей отработки оставалось всего два дня. Поначалу я ему даже обрадовалась, но у него было лицо человека, собирающегося сообщить очень неприятные вести и не знающего, с чего начать.

– Эрна, вы только не нервничайте, – начал он неуверенно и замолчал.

– Что случилось? – испуганно спросила я.

– Штаден погиб на практике, – сказал Дитер.

Дальше я все слышала, как сквозь толстый слой ваты. Что орки напали на форт, где на практике был мой муж, и всех вырезали. Что Дитера в тот злополучный день отправили в город, и только поэтому он не разделил участь своих сослуживцев. Что погибших даже определить невозможно было, настолько они изуродованы, поэтому их похоронили прямо там, в одной общей могиле. Что Ведель уже сообщил отцу Кэрста о случившейся трагедии, и тот просил привезти меня к нему на траурную церемонию прощания с сыном. Слова проходили мимо меня, а в голове билась только одна, совершенно глупая мысль – вот и кончился мой нелепый брак.

Всю дорогу Ведель был очень заботлив и предупредителен, но меня он до крайности раздражал. Хотелось его не видеть и не слышать. Даже подумалось совсем ужасное. Если уж суждено было выжить кому-то одному, то почему это был не Кэри? Почему это был Дитер?

Отец Штадена выглядел плохо. Полученное известие состарило его лет на десять сразу. Глаза запали, щеки ввалились, даже усы, казалось, уныло обвисли. Эльза поддерживала его под локоть, но ей и самой требовалось утешение. Мужа ее почему-то не было рядом. Но все это было совсем не важно.

Какие-то совершенно незнакомые люди подходили со словами соболезнования. Я с трудом подбирала слова для вежливого ответа, хотя мне хотелось кричать от ужаса, в котором я находилась. Почему-то совсем не было слез, и я не могла найти успокоения даже в этом. Сухие глаза жгло, словно в них насыпали песок.

Наконец силы мои иссякли. Я не могла больше выполнять роль вежливой аристократки. Мне нужна была хоть краткая, но передышка. Я поднялась в библиотеку и подошла к окну. Из него прекрасно был виден сад, тот самый, где Кэри впервые поцеловал меня. Свежая молодая листва сияла, все было так солнечно и безмятежно, а меня вдруг начало трясти как в лихорадке. Подошла Эльза, что-то спросила, но я даже не поняла, что ей нужно. Я смотрела в окно и не могла осознать, как же так, ведь вокруг ничего не изменилось, почему же Кэри теперь нет? Мне хотелось никого и ничего не видеть и не слышать, но отрешиться от происходящего мне не давал Ведель, постоянно суетящийся рядом и даже сейчас пытающийся всунуть мне в руки стакан с каким-то остро пахнущим успокоительным отваром. Он мне показался таким отвратительным. И отвар, и сам Ведель.

– Дитер, – не выдержала я, – уйдите. Пожалуйста, уйдите.

С уходом Веделя мне стало легче. С ним даже дышать было нечем.

– Ты любила моего брата, – неожиданно сказала Эльза.

– Стоит ли теперь об этом говорить?

– Да, это теперь не имеет смысла.

Она резко встала и вышла. Я прошла вдоль стеллажей, наугад достала одну из книг и раскрыла. Это оказался сборник стихотворений. На странице, на которую я сейчас смотрела, было написано:

Темные волны бегут к океану. Темная тьма. Темные волосы пахнут обманом. Сводят с ума. И пустотою уносится слово В век или час. Даже когда я целую другого, Помню о вас.

Да, Кэри, я тебя буду помнить. Всегда. Только вот не знаю, смогу ли я теперь целовать кого-нибудь другого…

Глава 40

Через несколько дней, когда я начала немного воспринимать, что мне говорят, Ведель обратился ко мне с просьбой о беседе наедине, очень для него важной. Мы пошли в библиотеку.

– Эрна, я не могу больше задерживаться, я должен надолго уехать, – начал Дитер. – Но уехать просто так я не могу. Я хочу быть уверенным, что вы меня дождетесь и мы поженимся по моему приезду.

Было так дико это от него слышать. Ведь Кэри только недавно не стало, а его друг уже ко мне сватается.

– Дитер, – с нескрываемым возмущением ответила я, – сейчас совершенно неподходящее время для таких разговоров.

– Почему? Вы не любили своего мужа, значит, новый брак не должен вас пугать. Сейчас вы тяжело переживаете смерть Кэрста, – сказал он, беря меня за руку, – но, поверьте, я смогу вас быстро утешить. Я хотел бы приходить к вам уже как жених.

– Ведель, я против, чтобы мою жену навещали выходцы с того света. А ты туда отправишься в ближайшее время, – раздался злой голос от двери. – И если не от моей руки, то по решению военного трибунала.

Штаден? Он жив! Ни о чем более не думая, я кинулась к нему, но Дитер вдруг резко рванул меня к себе. Горло царапнуло что-то холодное и острое. Скосив глаза, я с удивлением обнаружила там кинжал.

– Еще шаг, Штаден, и она умрет! – пафосно воскликнул Ведель.

Он серьезно считает, что Кэрст его послушает? Мой «муж» просто счастлив будет, если проблема с браком разрешится без его прямого участия!

– С чего ты взял, Ведель, что меня это остановит? – подтвердил мои худшие опасения Штаден.

– Думаешь, никто не догадывается, что ты по ней с ума сходишь?

– Неправда, он терпеть меня не может! – не выдержала я. – Дитер, он будет только рад, если вы меня прирежете.

– Да, Кэрст, некоторые вещи до женщин доходят с большим трудом, – насмешливо протянул Ведель. – У меня даже сомнений не возникло в твоем к ней отношении, когда я вас впервые увидел вместе.

– Чего ты хочешь, Ведель? – спокойно поинтересовался «муж», никак не комментируя идиотские предположения своего противника.

– Уже ничего. Активация орочьих порталов требует времени, – ответил Дитер, – ты мне его дал.

Тут же перед нами засияла радужная пленка перехода, куда он втолкнул меня и прошел сам. Краем глаза я увидела, как к нам рванулся Штаден, но он не успевал. Портал схлопнулся за нашими спинами. Мы с Веделем оказались посреди каких-то развалин. Все вокруг было перекореженным и спекшимся. Казалось, мы находимся в каком-то глубоком котле, куда побросали различные здания, начали плавить и при этом постоянно помешивали варево в разные стороны. Даже деревья, одиночные и чахлые, выглядели перекрученными и изломанными. Редкие пучки травы были яркими, зелеными, но какими-то ненастоящими. Смотрелось это непривычно и даже жутковато. Но намного больше пугал меня мой спутник.

– Дитер, отпустите меня, – жалобно сказала я. – Объясните, что произошло. Где мы?

Ведель убрал кинжал от моей шеи, но отпускать не торопился, наоборот, прижал к себе и прошептал в ухо:

– Это Лантен, дорогая. Очень рад, что мы попали сюда вдвоем.

Но я не была этому рада, только теперь мне казалось, что мое мнение не очень-то волнует Веделя. Я не могла его видеть, но поступки говорили лучше всякого выражения лица. Он крепко меня держал, жесткие пальцы впивались в тело даже через корсет. Но ему уже было недостаточно прижимать меня к себе, я почувствовала его губы на своей шее и передернулась от омерзения. Нужно срочно отвлечь его. Но как? Звонкая пустота в голове не хотела разродиться хоть какой-то идеей. Разве что…

– За что Штаден собирался вас убить? Где вы взяли портал орков? – попробовала я вызвать его на разговор.

– Порталом орки заплатили мне за сдачу форта. Я лишь добавил нужные травки в готовящийся ужин и уехал в город якобы по делам. Когда вернулся, смог засвидетельствовать смерть всех находившихся в форте. И почему Штадена среди них не было? Какая жалость!

Он грязно выругался. Таких слов я от него раньше не слышала, он всегда был вежлив и предупредителен. Но сейчас Ведель решил снять маску, которую носил передо мной и друзьями, ведь притворяться было бессмысленно.

– Почему вы это сделали? – У меня в голове не укладывалось, как можно было продаться оркам, извечным врагам Гарма.

– Почему? Потому что я всегда ненавидел Штадена. Он во всем был хоть чуть, но лучше. Чуть искуснее в фехтовании, чуть сильнее в магии, чуть удачливее в любви. Я всегда шел вторым. И даже когда встретил девушку, которую полюбил, она оказалась замужем за Штаденом. Неважно, что она его не любила, он умеет добиваться своего, не так ли?

Сказано это было столь гадко, что я порадовалась, что стою к Веделю спиной и не вижу его лица.

– Не так. У нас с ним ничего не было. Кроме поцелуев для его отца, – ответила я, не уточняя, что ничего не случилось отнюдь не потому, что я этого не хотела.

– Это было дело времени. Поэтому, когда на меня через одного торговца вышли орки и предложили помочь в захвате форта с оплатой порталом к Лантену, я ни на миг не засомневался. Я сразу добивался двух целей – усиления в магии и тебя. Я рассчитывал, что твоего мужа прирежут, но он умудрился выжить. Ничего, в следующий раз, когда мы встретимся, я буду ему не по зубам, и ты наконец овдовеешь.

Его слова, казалось, звучали прямо у меня в голове, так близко он ко мне был. Но это были не мои слова, принять такое я бы никогда не смогла. Поступок Веделя был отвратителен. Сам он так не считал. Ведель говорил без всякого стеснения, даже как бы гордясь. Неужели он думает, что меня восхитит его стремление к цели и такая неразборчивость в средствах?

– Дитер, но там, кроме Штадена, были и другие! Ладно, вы его ненавидели, но все остальные были не виноваты в ваших проблемах!

– Эрна, как ты не понимаешь? – раздраженно сказал он. – Мне предложили шанс, шанс многократно усилить Дар. Такая возможность бывает в лучшем случае раз в жизни! Разве я мог отказаться? Представь только, в этом месте уже лет пятьсот никого не было! Мы с тобой – первые!

– Неужели вам не жаль, что ради этого призрачного шанса погибло столько ваших же товарищей? – не унималась я.

– Мне жаль, что Штаден не сдох. А товарищи… Да какие они мне товарищи. – Ведель хрипло рассмеялся. – Эрна, мне не нравится, что ты осуждаешь мои решения. Для женщины это совершенно недопустимо, – заявил он, опять целуя мою шею. – Ничего, у нас будет время научить тебя вести себя правильно.

Не знаю, чему и как он хотел меня учить, но я полностью была уверена, что ничему учиться у него не собираюсь. Я подхватила юбку обеими руками и рванулась от него в глубь города. Наверное, от неожиданности он отпустил меня, но тут же попытался схватить снова. Я не думала о том, куда бегу, смогу ли скрыться, мне хотелось лишь оказаться от него подальше, не чувствовать его гадких, жадных прикосновений. По прямой он бы догнал меня мгновенно, но здесь приходилось постоянно лавировать, так что мой небольшой рост давал мне некоторое преимущество. Я постоянно то оглядывалась, то смотрела себе под ноги, чтобы не упасть, поэтому не отреагировала, когда Ведель внезапно остановился и закричал:

– Стой, Эрна! Стой!

Остановиться я уже не могла и влетела прямо в столб пламени, того самого, легендарного. Оно оказалось не обжигающим, а, напротив, очень нежным и теплым. Огненная река спеленала меня по рукам и ногам. Я чувствовала себя мухой даже не в сиропе – в янтаре. Но почему-то не было страшно, казалось, что пламя – часть меня, а я – часть пламени. Сколько это продолжалось, не знаю. Почувствовала, что могу двигаться, я внезапно для себя, но не для Веделя. Он схватил меня тут же, хотя я и вышла на другой стороне площади.

– Эрна, ты сошла с ума! Разве так можно? А если бы ты погибла? – орал он на меня.

Дергал при этом Ведель меня так, что, казалось, еще немного и голова моя отделится от туловища и начнет самостоятельный полет. А голос его так и продолжит звенеть в моих ушах.

– Не трясите меня! Ничего со мной не случилось!

Мне было плохо и без него. Я не могла ни на чем сосредоточиться, по всему телу прокатывалась нервная дрожь. Всё, чего мне хотелось, – чтобы меня оставили в покое, не трогали и не говорили со мной.

– Что ты хоть почувствовала, проходя через пламя? – немного успокоившись, спросил Ведель. – Страх? Боль?

Он продолжал меня тормошить и ощупывать, то ли пытаясь найти повреждения, то ли убеждаясь в том, что это я, а не иллюзия, навеянная магическим пламенем. Меня от всего страшно мутило, и я решила ему ответить, но как можно короче, чтобы получить хоть ненадолго передышку.

– Ты сливаешься с огнем на некоторое время, – пояснила я. – Это не страшно, не больно, а как-то необычно. Только совсем не можешь двигаться. Потом огонь тебя отпускает. Все.

– Я так за тебя испугался. Ты застыла как статуя внутри столба. Со стороны это жутковато смотрелось, пусть я и был готов к этому зрелищу – читал описания, так как сам собираюсь туда идти. Затем и портал брал.

Ведель бросил влюбленный взгляд на божественное пламя. Дар. Все ради него. Но если я уже побывала там, значит, и у меня что-то должно измениться? Я покопалась в себе, но ничего нового не нашла.

– Что-то я не заметила у себя никакого увеличения Дара, – недоверчиво сказала я.

– Оно не сразу приходит, – Ведель был доволен и не скрывал этого. – Огонь лишь запускает нужные процессы внутри организма, результат требует времени. Пройдет пара дней, поймешь. Когда я собирался сюда идти, много чего читал про Лантен. И собрал нужные вещи. Жаль, конечно, что из-за Штадена вся подготовка пошла впустую и пришлось отправляться с тем, что было.

Он опять выругался. В голосе его звучала ненависть. Ненависть как основа его жизни, как то, что управляло его мыслями, словами, поступками. Я теперь не была уверена, что он действительно в меня влюблен, а не хочет получить то, что принадлежит его врагу. А Штаден считал его другом! И я тоже. Я смотрела на Веделя и не понимала, как мы все могли в нем так ошибаться. Я, Кэрст, Грета, Марк – все видели в нем симпатичного веселого парня, и никто не заметил чудовища, прятавшегося за этой маской. Такой Ведель, каким я его сегодня узнала, мне совсем не нравился. Такой Ведель был способен на любую подлость.

– Браслет – это же ваших рук дело, – внезапно поняла я.

Вместо ответа он лишь с превосходством улыбнулся, и до чего же отвратительная у него оказалась улыбка.

– Но зачем? – недоумевающе спросила я.

– Ты начала бросать на Штадена такие изучающие взгляды, что я понял – недалек уже тот день, когда на твоей крепости вывесят белый флаг. А ты должна была принадлежать только мне. Потому что я так решил.

Дитер держал меня крепко и, похоже, отпускать больше не собирался. Он переводил взгляд с меня на столб пламени, и было видно, как в его душе происходит борьба двух желаний. Наконец одно из них, самое важное для него, победило.

– Ты же подождешь меня, дорогая, – с гадкой усмешкой сказал он. – Тем более что бежать, по-хорошему, тебе все равно некуда – вокруг орки, а до мест, населенных людьми, придется идти несколько недель. Но предосторожность не помешает – слишком странно ты себя ведешь.

Он задрал мою верхнюю юбку и рванул нижнюю. Я попыталась его оттолкнуть и испуганно закричала. Ведель с такой силой ударил меня по лицу, что я упала. Щека после его руки горела, как при ожоге. Я в ужасе смотрела на него и не знала, что делать.

– Молчи, – прошипел он. – Неизвестно, кого могут привлечь твои вопли. А я не собирался отбиваться от орков.

Нижняя юбка была значительно укорочена, и из нее этот гад сделал веревки, которыми связал мне руки и ноги, внимательно проверил все узлы, после чего наклонился и поцеловал меня, а я не могла его даже оттолкнуть. Как это было мерзко!

– Теперь я могу быть уверенным, любимая, – довольно сказал он, – что ты меня дождешься и мне не придется бегать за тобой по всей степи.

Он пошел к центру площади. Туда, куда стремилась его грязная, лживая душа. С ненавистью глядя ему в спину, я сказала:

– Я не люблю тебя и никогда не полюблю.

Ведель обернулся, посмотрел на меня с явной насмешкой и уверенно сказал:

– Полюбишь. Как там говорил наш менталист? «Через несколько дней наведенную страсть было бы не отличить от настоящей?» В моей семье много заклинаний, которые передаются из поколения в поколение. Наших детей я им тоже научу.

Ведель отвернулся и вошел в пламя. На какое-то время он застыл, а затем его начало жутко корежить и выкручивать. Он начал гореть. Заживо. Раскрывая в беззвучном крике рот. Стараясь делать какие-то судорожные движения в попытке покинуть огонь. Мне казалось, что это длится вечность, как вдруг пламя взвилось особенно высоко и вспыхнуло очень ярко, а Ведель мгновенно рассыпался прахом. Я осталась совершенно одна, связанная, посреди пустого города.

Глава 41

Жуткое зрелище смерти Веделя долго стояло у меня перед глазами, но для меня оно выглядело каким-то ненастоящим, наведенным. Казалось, это иллюзия и сейчас Дитер выйдет из пламени и довольно скажет, что все прошло как надо. Что все, происходившее до сих пор, было шуткой, злой и глупой. Но время шло, ветер разносил пыль по площади, а больше ничего не происходило. Нужно было что-то делать, если я не хочу украсить своей мумией место последнего упокоения Веделя. А такого желания у меня не было.

Я попробовала пережечь магией веревку. Но оказалось, что этот гад связал меня еще и заклинанием «путы». Оно не только мешало двигаться, но и блокировало магию. Снять его можно было только извне. Сколько пройдет времени до моей смерти? Без воды человек выдерживает неделю. Здесь жарко, значит, все закончится еще быстрее, если я не смогу что-нибудь придумать. Но в голову не приходило абсолютно ничего. Время шло, ничего не менялось, разве что темнеть начало.

– Где Ведель? – вдруг прямо за спиной раздался шепот.

– Умер, – так же тихо ответила я Штадену, хотя хотелось громко заорать от радости.

– Как это умер? – возмутился «муж», уже не сдерживая голос. – Даже меня, сволочь, не дождался!

– Он в огонь зашел и сгорел, – пояснила я и передернулась от нахлынувших воспоминаний. – Это было очень страшно. Он так мучился. Я не читала, чтобы такое случалось в Лантене.

– При чем здесь Лантен?

– Мы же в нем находимся, – удивленно ответила я.

– С чего ты взяла?

– Мне Ведель сказал.

– Ведель был уверен, что это Лантен?

– Да.

– Странно.

– Почему странно? Орки с ним расплатились порталом в Лантен.

– Потому что это не Лантен, это Льер, – пояснил Штаден. – Орки его обманули.

– Льер?

В голове вертелись какие-то обрывки мыслей, но я никак не могла поймать нужную. После всего случившегося сегодня было очень трудно думать. Что-то я несомненно слышала про этот город, только вот что? Я поняла, что не вспомню, и вопросительно посмотрела на «мужа».

– В Льере на площади тоже горит божественный огонь. Магам он менее интересен – его использовали для выявления преступников. Проходя через пламя, испытуемый сгорал, если виноват, с невиновным не происходило ничего. Так что неудивительно, что Ведель сгорел. Удивительно, что он принял Льер за Лантен. Мы были здесь на практике после четвертого курса. От нашей границы недалеко, а поход получился такой запоминающийся.

Я бы с удовольствием послушала и про поход, и про их практику, если бы не положение, в котором я была. А было очень похоже, что Кэрст собрался прочитать мне лекцию. Или он решил выбрать преподавательскую стезю и оттачивает на мне навыки? А что, очень удобно – слушатель сбежать не может и вынужден досидеть до конца выступления.

– Штаден, все это очень интересно, – не выдержала я. – Но давай ты меня освободишь? Я уже долго сижу в таком виде, у меня все тело затекло.

– Зачем мне тебя освобождать? – неожиданно ответил он. – Ты же Веделю заявила, что я буду счастлив, если он меня от тебя избавит. А здесь идеальные условия для избавления – даже если освободишься, сама не выйдешь.

Я смотрела на него и не верила своим ушам. Сначала Ведель, теперь Штаден… Рушилась вся моя система миропорядка. Этот день оказался очень богат на неприятные сюрпризы. Одной иллюзией больше, одной меньше – какая теперь разница? Пожалуй, я теперь не удивлюсь, если вдруг окажется, что Олаф состоит в секте, практикующей человеческие жертвоприношения. Правда, узнать это я все равно не смогу – мне отсюда не выбраться. Я низко наклонила голову, пытаясь скрыть слезы.

– Эрна, ты что, поверила, что ли? – удивленно спросил Штаден, доставая кинжал и разрезая веревки, уже свободные от заклинания. – Я пошутил. Богиня, что же ты обо мне думаешь, если сказала такое Веделю?

– Я тебе только мешаю, – всхлипнула я, потирая затекшие руки. – Порчу репутацию твоей семьи. Лишаю тебя личной жизни. Тебе действительно будет лучше, если меня не будет. Ты же не будешь утверждать, что Ведель сказал правду, говоря о твоей неземной любви? Он, как выяснилось, постоянно врал.

– Извини, – покаянно сказал он. – Не подумал, что тебе не до шуток. Не плачь, теперь все будет хорошо.

Он обнял меня и успокаивающе погладил по голове. Я прижалась к нему, и слезы сами собой ушли. Стало так спокойно, что все страхи казались теперь несерьезными.

– Я не могу поверить, что ты жив, – прошептала я. – Ведель утверждал, что все погибли. Как тебе удалось выжить там, в этом форте? И как ты оказался тут?

– Не было меня в форте. Как Ведель в город уехал, почти сразу к нам пришел один местный и сказал, что неподалеку шляются орки. Я и попал в разведгруппу. Следы лагеря мы нашли, но куда оттуда ушли орки – нет. Шаманы хорошо путают следы. Назад мы пошли не сразу, пытались зацепить хоть что-то, но не смогли. А когда вернулись, форт был уничтожен. Сделать мы ничего не могли – слишком много было противников. Наших убито было много, но не все. Орки подхватили тех, что были без сознания, и двинулись в глубь Степи. Мы шли за ними, но возможность отбить появилась, лишь когда орки пришли к своему стойбищу. Но в первую же ночь мы вывели пятерых оставшихся в живых наших, остальных орки принесли в жертву. Бывшие орочьи пленники и рассказали, кто был предателем. Они это поняли из разговоров орков. Я не мог поверить, что это Ведель, но взяли торговца-посредника, и он все подтвердил. – Штаден немного помолчал. – Как сюда попал? Прыгнул в закрывающийся веделевский телепорт. Меня выбросило по дороге, но направление было понятно. Меня несколько удивило, что это Льер, но решил проверить. Поэтому тебя и нашел. И как Ведель не понял, где он?

– Выход случился в середине города, – пояснила я. – Когда он за мной бежал, ему было не до разглядывания. А потом, когда со мной в огне ничего не случилось, он убедился в его безопасности.

– Он заставил тебя пройти через огонь? Вот сволочь! – возмутился Штаден.

– Нет, я сама туда попала. Когда убегала, больше оглядывалась, чем смотрела вперед. Вот и влетела по глупости.

Льер мы покинули, едва рассвело. Мне хотелось поскорее оставить это проклятое место, ведь смерть Веделя так и стояла перед глазами, стоило мне посмотреть на божественное пламя. Но Штаден утверждал, что ночью идти нельзя – больше риск встретить орков, чье ночное зрение лучше, чем у нас. Шли мы медленно. Кэрст постоянно проходился магическим поиском по участку вокруг нас, пару раз мы резко меняли направление. Я ни о чем не спрашивала, не хотела отвлекать, да и уверена была, что он знает, что делает. Но несмотря на все предосторожности, избежать встречи с орками нам не удалось: не прошло и часа, как Кэрст остановился и сказал, что нас окружают.

– Твоя задача – держать эту сторону, – отрывисто бросил он, разворачивая меня в нужном направлении. – Там четверо. Если совсем прижмет – ори.

Почти тут же я увидела приближающихся орков. Меня обуял настоящий ужас. Как я собираюсь от них защищаться? Боевых заклинаний я не знаю, а бытовые их не проймут. Не знаю? Внезапно в голове всплыли молнии и любимая Гретина «чугунная сковородка». Молниями их не прошибить. Значит, «сковородкой», и посильнее, чтобы хоть оглушить. Примерно прикинув силу, я и выдала серию ударов. Головы орков рассыпались крошевом, и на землю упали четыре безголовых тела. Я подавила подступившую тошноту, не стала переживать по поводу своего негуманного поведения и повернулась, чтобы помочь «мужу». С его стороны подходило орков восемь, примерно столько же уже валялось на земле. Я запустила еще одной «сковородкой» в крайнего.

– Держи свою сторону, – зло бросил Штаден.

Я развернулась и обнаружила еще одного орка буквально в двух шагах от себя. «Сковородка» заставила его только покачнуться. Я в панике лупила по нему ударами, все увеличивая силу и полностью выкачивая резерв. Его защита не выдержала, и еще один безголовый орк украсил степной ландшафт. Меня начинало ощутимо потряхивать. Со стороны Штадена наступила тишина, но я боялась поворачиваться – вдруг с моей стороны какой-нибудь орочий телепорт. Взялся же откуда-то пятый, а я точно помнила, что «муж» говорил – их четверо.

– У тебя живые есть? – спросил Кэрст.

– Не знаю, – неуверенно ответила я. Физиологии орков мы не проходили, и сама я ничего не читала, так что лучше перестраховаться. – Они без головы могут жить?

За моей спиной присвистнули:

– Это чем ты их?

– Заклинанием, которое хотела в защитный артефакт вставить. Но потом побоялась, что силу не рассчитаю.

– Спасибо, что не вставила, – серьезно сказал он. – Правильно вас боевым заклинаниям не учат.

Возможно, и правильно, но чем бы я отбивалась от орков, не принеси тогда Ведель книги по простейшим атакующим плетениям? Липучкой разве что. Не думаю, что очищение Степи у орков под носом сильно бы их задержало.

– Штаден, – вспомнила я. – Ты говорил, их четверо. А тут откуда-то пятый взялся.

– Их шаманы иногда в контрольной сети не видны.

Я порадовалась, что не стала озвучивать свои мысли о спонтанной телепортации орков посреди степи. Не очень умными они оказались. Кэрст изучил трупы моих орков и снял с одного кожаный шнурок с кучей каких-то подвесок.

– Твой боевой трофей, – сказал он, протягивая мне гремящую связку. – Действительно шаман. Как только тебе с ним удалось справиться?

– С трудом, – призналась я. – Мне показалось, он не хотел меня убивать.

– Возможно, – согласился Кэрст. – У орков гаремы, а ты даже в этом жутком черном платье выглядишь привлекательно.

Я смотрела на лежащих на земле орков и не могла поверить, что смогла убить пятерых. Запах, отвратительный запах свежей крови мешался с цветочными ароматами и вызывал приступы тошноты. Меня передернуло от отвращения.

– Штаден, пойдем отсюда, а? Мне совсем плохо становится от этого вида, – умоляюще сказала я.

Штаден не выразил желания попрыгать на вражеских трупах, и мы пошли дальше. Подозреваю, что он мог двигаться намного быстрее, но приноравливался к моему темпу. Неожиданно он остановился и выругался.

– Что случилось? – испуганно спросила я.

– Нас догоняют. Четверо. Слишком несерьезно для погони, если учесть, сколько трупов мы оставили за собой. Значит, там есть шаманы.

– А если отойти в сторону? – неуверенно предложила я.

– Бесполезно. Будем ждать здесь. Опыт совместных боевых действий у нас уже есть, – на этих словах он зло усмехнулся.

Я обреченно приготовилась к схватке. Мой резерв был почти пуст, и с шаманом я теперь точно не справлюсь. Но догнали нас не орки. К моему огромнейшему облегчению, это оказался гармский офицер с курсантами, завершавшие задание по выживанию в Степи. Они догоняли нас, чтобы размяться перед возвращением и теперь не скрывали разочарования, что мы не орки.

– В этот раз здесь как-то пустынно, – пожаловался офицер. – Потренировать парней толком не удалось.

– Что, совсем никого не встретили? – удивился Штаден.

– Почему, встретили. Я двоих убил, – гордо сказал один из курсантов.

Его товарищи с завистью на него посмотрели. Наверное, им никого не досталось.

– Где вы такие малообитаемые места нашли? – небрежно бросил Штаден. – Моя жена только за сегодня пятерых уложила.

Я сердито на него посмотрела. Из его фразы можно понять, что я только тем и занимаюсь, что в свободное время бегаю по Степи в поисках орков, жаждущих упокоения, а сегодня выдался какой-то особо неудачный день, поэтому так мало смогла записать на свой счет. Но группа смотрела на меня с восторгом, даже их наставник проникся.

– Что, правда, пятерых? – спросил он.

– Шамана в том числе, – гордо сказал «муж». – Эрна, покажи-ка ту связку амулетов.

Дальше мы двигались в хорошей компании, и хотя по краям сигнальной сети время от времени кто-то появлялся, нападать на нас больше не рисковали. К середине следующего дня мы пришли в приграничное поселение, постоялых дворов там не было, но нам удалось нанять повозку и добраться на ней до ближайшего города.

Глава 42

Я никак не могла отойти от марш-броска по Степи и всю дорогу вспоминала жуткие орочьи оскалы.

– Послушай, Кэрст, – внезапно пришло мне в голову. – Это что получается, если бы я решила перейти к вам в академию, я бы тоже так по Степи бегала? Это же кошмар какой-то!

– Девушек у нас очень мало, и им всегда предоставляется выбор практики, – немного удивленно ответил «муж». – Если не захотела бы, не бегала. Ты надумала переходить?

– Нет, конечно. Ну и практика у вас.

– Практика как практика. Сама понимаешь, мы готовимся не цветочки собирать и корешки выкапывать. Нам требуется сдерживать набеги орков, а они с каждым годом все больше наглеют, несмотря на наши регулярные вылазки.

– Договориться с ними невозможно?

– У них нет централизованной власти, с парой племен договорились – они к нам не лезут, и мы их не трогаем. Даже некоторые наши торговцы к ним ездят. Рискованно, конечно, но доход получают неплохой. Но большей части орков надо силу показывать.

Я с грустью думала, что наше путешествие подходит к концу, в Гаэрре мы наверняка расстанемся. Кэрст опять держался отстраненно, как с посторонним человеком. После того как мы покинули Льер, он больше ни разу меня не обнял и говорил только по делу. Но впереди у нас была совместная ночь – до города мы доберемся очень поздно и в столицу уехать не успеем. Вдруг ночь на постоялом дворе что-то изменит? Но надеждам моим не суждено было оправдаться.

– Номер с двумя спальнями, – небрежно сказал Штаден хозяину постоялого двора. – Ужин в номер. И леди требуется новая одежда. Это можно устроить через вас?

– Конечно. Я прямо сейчас пошлю в лавку с готовой одеждой. Или вам требуется пошив?

– Нет, нас устроит готовая.

– Цвет, я так понимаю, черный?

– Только не черный, – передернулся Штаден и повернулся ко мне: – Ты не собираешься носить по Веделю траур? Нет? Я почему-то так и подумал.

Я поднималась за ним по лестнице, а в моих ушах отдавалось набатом «две спальни». Две спальни! Значит, он не хочет больше рядом со мной даже находиться! Не подняла мне настроения даже ванна, которая была очень нужна после пробежки по Степи.

Есть не хотелось. С трудом запихнув в себя пару ложек каши и запив это стаканом травяного отвара, я пошла спать. Засыпала я тяжело, и приснился мне кошмар. Толпы безголовых орков тянули ко мне лапы и говорили: «За что, за что ты нас убила?» Даже во сне меня удивляло, как они могут говорить без голов, но ощущение все равно было мерзкое. Я проснулась, дрожа от ужаса. В комнате ничего не было видно. Свечка, горевшая с вечера, потухла. Темнота, притаившаяся по углам, казалось, корчила зловещие рожи. Засыпать снова я боялась. А за стенкой находится мой собственный муж, который при заключении брака обещал хранить и оберегать. И где он, спрашивается, когда мне так страшно? От жалости к себе я заплакала. Сначала тихо, а потом все громче и громче, с всхлипами и подвываниями. Скрипнула дверь, разделяющая наши комнаты, и на пороге возник Штаден.

– Что случилось? – недовольно сказал он и зажег крошечный магический светильник.

– Ничего, – всхлипнула я и отвернулась.

Не хотела я, чтобы он любовался моими покрасневшими глазами и распухшим носом. Если я у него даже в бальном платье и при полном параде вызываю отвращение, то что он подумает, глядя на меня сейчас?

– От «ничего» так не ревут, – заявил Кэрст. – Не уйду, пока не объяснишь, что случилось.

– Мне страшно спать одной, – пояснила я. – Снятся кошмары, а когда просыпаюсь, мерещатся всякие ужасы по углам.

Штаден ехидно хмыкнул, и я уже сжалась в ожидании какого-нибудь едкого словечка с его стороны, как он вдруг сказал:

– Если хочешь, могу лечь с тобой.

– Да, – тихо ответила я, хотя мне было очень стыдно это говорить.

Мне сейчас не столько было страшно, сколько хотелось опять ощутить его прикосновения. Не знаю, понял ли это Штаден. Он усмехнулся, погасил светильник, лег и крепко меня обнял. Я прижалась к мужу, прикрыла глаза и удовлетворенно вздохнула.

– Похоже, теперь роль плюшевого мишки отводится мне, – внезапно сказал Кэрст, ни к кому не обращаясь.

Но мне было совсем не до его подколок. Впервые за долгое время было очень спокойно. Я чувствовала себя на своем месте – а ведь я почти забыла, каково это быть рядом с ним. Я провела рукой по его груди, желая убедиться, что все это мне не снится. Штаден дернулся, как от удара, и прошипел:

– А вот этого не надо.

– Извини, – покаянно сказала я.

Я затихла. Уснуть мне удалось нескоро. Я все боялась, что проснусь, а его рядом со мной не будет. Но тишина, ночь, тепло лежащего рядом мужа и его мерное дыхание убаюкали меня лучше любой колыбельной песни.

Когда я проснулась и сонно приподняла голову, Штаден уже не спал. Он смотрел на меня своими темными глазами и молчал, только угол рта кривился в злой полуулыбке. И мне стало ужасно стыдно за свою вчерашнюю истерику.

– Извини, я не знаю, что на меня вчера нашло, – отводя глаза в сторону, сказала я.

– Извиню, если ты наконец с меня слезешь, – ответил он очень неприятным тоном. – Знаешь, дорогая, моя выдержка не бесконечна.

Я испуганно от него отодвинулась. Штаден резко встал и ушел в свою комнату. Я посмотрела ему вслед и поняла, что больше так не выдержу – рядом с ним, но не вместе. Мне хотелось убежать отсюда как можно дальше. Подрагивающими руками я натянула одежду, после чего, не прощаясь, покинула номер и спустилась по лестнице.

– Доброе утро, леди, – приветствовал меня хозяин постоялого двора. – Будете завтракать?

– Доброе утро, – ответила я. – Спасибо, завтракать я не буду. Вы не подскажете, как часто ходят дилижансы в Гаэрру?

Он сверился с каким-то списком и ответил:

– Ближайший идет через пятнадцать минут. Вы успеваете.

– Спасибо. – Я рванула из постоялого двора, решив не дожидаться мужа и очередных его унизительных реплик.

В Гаэрре я пошла в общежитие, хотя Греты там уже не было. Но куда мне было идти? Не ехать же домой в Корнин? Я не представляла, что скажу родителям о своем муже. А вопросы от них непременно посыплются, особенно от деда. Если уж он так недоволен был, когда я одна на зимних каникулах приезжала, то теперь он вряд ли удовлетворится моими отговорками. Я ограничилась письмом к родным, где не стала рассказывать о случившемся, а просто написала, что у меня все в порядке, но в ближайшее время приехать не смогу.

В общежитии и нашел меня следователь, тот же, что вел дело о привороте. Теперь он расспрашивал про уничтожение форта. Я рассказала всё, что мне было известно от Веделя. Сюрпризом для сыскаря это не стало, так как посредника арестовали, тот дал признательные показания, надеясь на смягчение приговора. Но мне кажется, зря он рассчитывает на это. Я человек не кровожадный – и то считаю, что за такое смертной казни мало.

– Значит, орки пообещали ему портал к Лантену, – угрюмо сказал майор, делая записи. – Да, высокая ставка. Но оркам он зря поверил. Для них данная врагу клятва ничего не стоит.

– Приворот – это тоже дело рук Веделя, – вспомнила я. – Вы тогда думали на него?

– Да, – кивнул он. – Была в нем какая-то неуловимая гнильца. Вот и внешне парень красивый, и маг сильный, и отзывы о нем только хвалебные. Но не хватало ему чего-то на уровне моей личной профессиональной интуиции. Вот только ее в качестве доказательства не предъявишь. Он объяснил вам, зачем он это сделал?

– Он опасался, что наш брак со Штаденом перестанет быть фиктивным.

– Ведель не говорил, почему браслет предъявил только на следующий день?

– Нет, но я могу предположить: ему нужно было изменить след заклинания на браслете, убрать магическую привязку именно к нему. Не думаю, что его устроил бы мой приворот к кому-то другому. Но мне непонятно, почему он не использовал зелье? Его применить было бы намного проще, если учесть, сколько чая мы вместе выпили.

– Это-то как раз очень просто объясняется. Не хотел привлекать посторонних, а алхимия – единственный предмет, который ему не давался. Для его знаний по этому предмету и «удовлетворительно» было преувеличением. Но по остальным предметам Ведель был на высоте, поэтому их куратор договорился с алхимиками, и практические занятия зачли. Для боевого мага алхимия – не самый необходимый предмет. Ведель попросту не мог приготовить зелье, которое бы гарантировало нужный результат. Да. Ошиблись мы с ним. Нельзя таких допускать до армии. Трибунала, к сожалению, он избежал.

Я промолчала. Трибунала Ведель избежал, но мне кажется, что любая казнь была бы гуманней того, что с ним случилось. Мне до сих пор иногда чудится его раскрытый в беззвучном крике рот и искаженное болью лицо. Слишком страшная смерть, даже для человека, чья вина была столь велика.

Комната в общежитии без Греты навевала на меня страшную тоску. Я через силу двигалась, куда-то ходила, что-то ела. Через неделю я поняла, что больше так продолжаться не может. В голову пришла абсолютно дикая мысль: вдруг Ведель сказал правду и Штаден действительно меня любит. Но он меня тогда выгнал, а сделал бы такое влюбленный? Но я так и не узнала, почему он это сделал. Должно же быть хоть какое-то объяснение? Пусть он мне прямо в глаза и скажет, что я ему противна, чтобы у меня не осталось и тени иллюзии. Иначе я так и буду себя мучить. Я пошла к нему домой. По дороге я несколько раз ловила себя на мысли, что хочу развернуться и бежать прочь. Колени начинали предательски подрагивать, а в голову лезли всякие несуразные мысли. Но я дошла до цели и постучала в дверь. К моему удивлению, открыла мне незнакомая инора средних лет, в строгом синем платье, и весьма прохладно сказала:

– Добрый день. Лорда Штадена нет дома.

– Добрый день. Могу я его подождать? – неуверенно спросила я.

Не рассчитывала я на чужих в доме. Не был запланированный разговор предназначен для чужих ушей.

– К моему глубочайшему сожалению, лордом Штаденом были даны четкие указания не пускать посторонних в квартиру в его отсутствие, – твердо ответили мне.

Говорить, что я не посторонняя, не хотелось – ведь я сама не была в этом уверена.

– Тогда я прошу вас передать, что приходила Эрна. Мне очень нужно с ним поговорить.

Мне показалось, что инора засомневалась в ответе, но все же сказала:

– Хорошо, я передам. Доброго вам дня.

И сразу закрыла передо мной дверь. Я с возмущением посмотрела на вычищенный до блеска дверной молоток. Это что, получается, передо мной, как перед какой-то попрошайкой, закрывают дверь собственного дома? Пусть только Кэрст появится, я все ему выскажу!

Но Штаден не появился. Ни в этот день, ни на следующий. В конце недели я поняла, что он не придет. Что ж, это тоже ответ. Теперь я точно знаю, что никаких теплых чувств ко мне он не питает. Но мог бы хотя бы для приличия зайти, узнать, зачем я приходила. Или это для него безразлично? Такое поведение мужа меня ужасно разозлило, и я решила выбросить из головы все мысли о нем. Но это было не так уж и просто – слишком много накопилось у меня вещей, напоминавших о Кэрсте. Сначала я хотела отнести всё, им подаренное, на свалку, но «Артефакторика»… У меня рука не поднималась так с ней поступить. Да что там! Одна мысль о том, чтобы расстаться со столь замечательным трудом великого Эрлиха, была для меня мучительна. Но раз решила, надо выполнять. Я взяла сумку и свалила туда одежду и все безделушки, когда-либо купленные мне мужем. Сверху я осторожно положила двухтомник, напоследок погладив его по корешку. Жалко было отдавать, но если уж отдавать, так все.

Я потащила сумку к Штадену домой, где собиралась вручить свою ношу этой неприветливой экономке, или кто она там Штадену. Но открыл дверь мне сам Кэрст.

– Ты решила ко мне переехать? – насмешливо спросил он и кивнул на принесенные мной вещи.

– Нет, я решила вернуть тебе твое, – мрачно ответила я.

– Многовато что-то у тебя моего накопилось, – сказал он, раскрыл сумку и вытащил мое платье. – Напомни мне, пожалуйста, по какому случаю я такое мог надевать? Размерчик маловат, фасон с прошлого сезона.

– Это вещи, которые ты покупал для меня.

– Я не собираюсь открывать лавку старьевщика, – хмуро сказал он. – К чему они мне?

– Ты не хочешь меня видеть, и я не хочу, чтобы что-то в моей комнате напоминало о тебе. Можешь с этими вещами делать что хочешь. Строго говоря, мне только «Артефакторики» жалко, – пояснила я и развернулась, чтобы уйти.

Но Штаден поймал меня за руку и втянул в квартиру:

– С чего ты взяла, что я не хочу тебя видеть?

– Ты же не пришел, когда я просила.

– А ты просила? – Он удивленно вздернул бровь.

– Да, – ответила я. – Я просила твою экономку, или кто она там, передать тебе, что я срочно хочу тебя видеть.

Кэрст несколько смутился.

– Видишь ли, я ей дал четкие указания никого не впускать и ничего мне не передавать. Я не думал, что ко мне придешь ты, – сказал он. – Она ничего мне не говорила. А зачем ты приходила?

– Какая разница?

– Тебе было важно, чтобы я пришел. Что изменилось за эту неделю?

Я посмотрела на него и поняла, что у меня наконец появился шанс узнать ответ на то, что так занимает меня последнее время. И, скорее всего, другого не будет.

– Ничего не изменилось. Кэрст, пообещай мне честно ответить на один вопрос.

– Я разве тебе когда-нибудь врал? – сухо сказал он. – Что ж, обещаю.

– Почему ты меня тогда выгнал из своей квартиры? – глядя ему в лицо, спросила я. – Ты обещал сказать правду.

– Правду? – Он отвел глаза на стенку, повернув голову так, что я видела теперь только его профиль. Его лицо закаменело, но он все-таки ответил: – Потому что мне хотелось, чтобы любимая женщина была со мной потому, что любит, а не потому, что у нее нет выбора.

Любимая? Значит, он все-таки любит меня! Облегченно выдохнув, я взяла двумя руками его голову и повернула лицом к себе, чтобы видеть его глаза.

– Почему ты не сказал об этом мне? Я так ждала от тебя этих слов. Неужели ты думал, что я признаюсь первой?

Брак второй, счастливый

– Почему ты не сказал об этом мне? Я так ждала от тебя этих слов. Неужели ты думал, что я признаюсь первой?

Он посмотрел так, как будто был уверен, что все это ему послышалось.

– Ты была как безвольная кукла, – недоверчиво сказал он. – Ты даже глаза закрыла, чтобы меня не видеть.

– Я боялась. Боялась что-то сделать не то или не так. Боялась открыть глаза и увидеть презрение на твоем лице.

Строго говоря, я и сейчас боялась. Боялась, что Кэри посмотрит на меня своим обычным высокомерным взглядом и скажет, что ничего такого не имел в виду. Что я сама напридумывала себе ерунды всякой. А он ко мне испытывает отвращение, и ничего кроме. Похоже, что страхи эти были написаны у меня на лице, так как мой муж их явно заметил.

– Не бойся, теперь все будет хорошо, – сказал он, осторожно обнимая меня. – Когда ты поняла, что меня любишь?

– Э, нет, – облегченно улыбнулась я. – Сначала ты. Тем более что ты еще не сказал, что любишь.

Штаден счастливо рассмеялся и обнял меня так крепко, что, казалось, еще немного и раздавит.

– Люблю, – подтвердил он. – Когда ты тогда на меня налетела, маленькая, растрепанная, в своем жутком одеянии, посмотрела своими невозможными серыми глазами и ушла, я остался стоять на месте, глядя тебе вслед как последний идиот, потому что ты унесла с собой не только тот проклятый учебник по алхимии, но и мое сердце.

Да он поэт!

– Никогда бы не подумала. – Я так удивилась, что даже отстранилась от него немного. – Ты же ко мне близко не подходил. И на практике вел себя, мягко говоря, не слишком вежливо.

– Я подходил пару раз с вопросами, – возразил Кэри, притягивая меня опять к себе поближе. – Только, как я недавно выяснил, ты этого не помнишь. Ты все время провожала глазами своего Олафа или читала какую-нибудь книгу. Я тогда так разозлился. Больше на себя, правда, что не могу выбросить из головы инориту, которой совсем не нужен. Видела бы ты свое лицо, когда поняла, что брак истинный. На нем такая обреченность была.

– А на твоем – ненависть.

– Нет, злость, – не согласился он. – Мне тогда показалось забавным стать твоим мужем хотя бы вот так, до ближайшего храма в другом городе, а получилось, что я тебя связал брачными узами по-настоящему. Ты была в ужасе и не скрывала этого. А мне было так тяжело это видеть…

– Поэтому ты назвал меня толстой деревенской дурой?

Пусть даже не надеется, что я это когда-нибудь забуду…

– Но это же заставило тебя снять эти жуткие балахоны, – ответил он без тени смущения. – Как я вижу, это тебя сильно задело. Тогда мне просто хотелось убрать это выражение безнадежности с твоего лица, а ничего более подходящего в голову не пришло. И да, ты на меня очень разозлилась. Для себя я решил, что наши отношения будут такие же, как и до этого случайного брака. Но когда я увидел тебя целующейся с Олафом, первая мысль была: «Это моя жена. Моя жена целуется с этим недоноском». Я ведь мог тогда его убить и лишь в последний момент придержал силу удара. Когда тащил тебя к себе, мне пришло в голову, что я веду себя как орк, но остановиться не мог, даже когда увидел ненависть на твоем лице. Я не знал, как хоть что-то изменить. Ты от меня шарахалась, словно я был прокаженным. Потом Ведель подал идею. Я поехал к отцу и честно ему всё рассказал.

– Ты хочешь сказать, что он знал? – поразилась я.

– И он, и Эльза. Отец и предложил ездить к нему, чтобы ты могла узнать меня поближе и привыкнуть. Он так потешался, когда смотрел, как я уговариваю тебя в саду. Притворяться ты совсем не умеешь. Но за те два дня я понял, что тебе нравится со мной целоваться. Ведь так?

– Так, – признала я. – Если бы ты знал, как меня это мучило. Я одно время даже думала, что мне само это действие нравится, пока меня не поцеловал Ведель. Это было так гадко.

– Ведель и здесь успел. – Он несколько помрачнел.

– Не надо про него, – тихо сказала я. – Он до сих пор мне иногда в кошмарах снится. И он, и его смерть.

Кэрст успокаивающе провел рукой по моим волосам и вернулся к разговору на более приятную тему:

– Ты была права, я пытался тебя соблазнить, но ты так меня боялась, что я начал сомневаться в успехе. И Зольберг этот постоянно рядом крутился, так и хотелось его приложить покрепче.

– Я ему еще зимой на балу сказала, что не люблю. Но он верить не хотел. Я на практику с группой из-за него не поехала. Из-за него и из-за Фогель.

– Надо же, а я считал, что он тебе небезразличен, и подумал, что будет лучше, если я вообще не буду приходить, а то однажды не сдержусь. Один его вид выводил меня из себя, и если бы всё и дальше так продолжалось, одной сломанной челюстью дело бы не закончилось. Ты тогда из-за него так переживала. Поэтому я решил уйти и не пытаться больше получить от тебя то, чего ты не могла дать. Не мучить тебя больше.

– Я и без твоей помощи отлично мучилась, – невольно улыбнулась я.

– Тогда, в квартире, мне почудилось, что ты сама ко мне потянулась, но я оказался не готов к твоему «какая теперь разница». Понял, что и я не хочу с тобой на одних животных инстинктах. Мне умереть тогда захотелось.

– Мне тоже, – тихо сказала я. – Я решила, что ты испытываешь ко мне отвращение настолько сильное, что даже преодолеть его не можешь.

– Могу доказать обратное хоть сейчас. Тем более что с твоей стороны накопился огромный супружеский долг.

Штаден хитро улыбнулся и потянулся к моим губам, но мне было чем ему ответить.

– Положим, я его честно пыталась тебе отдать, – возразила я. – Ты сам отказался.

– Это я зря. И ты так и не сказала, когда поняла, что любишь меня.

– А на зимнем балу. И пришла в такой ужас.

– Почему?

– Видишь ли, – помрачнела я, – понять, что влюбилась в человека, к которому очередь стоит из разномастных девиц и которому ты не нужна, – это не слишком здорово. Если бы ты дал понять, что ко мне неравнодушен, мне бы легче было.

– Когда ты Фогель сказала, что я потерял голову от любви к тебе, я решил, что ты все поняла. Поэтому твое поведение временами ставило меня в тупик. Я одно время думал, что ты надо мной издеваешься.

– Ничего я не понимала, – улыбнулась я и потерлась головой о его плечо. – Я и в своих чувствах долго не могла разобраться, а ты для меня вообще загадкой был.

– Так какое мое качество было для тебя столь неприемлемо, что ты наотрез отказывалась стать моей женой по-настоящему?

– Строго говоря, их было два, – вздохнула я. – Первое – это то, что, как мне казалось, ты меня не любишь. А второе – твои многочисленные девицы. Я не хотела делить своего мужа с кем бы то ни было.

– Обещаю, что делить тебе и не придется, – серьезно сказал Кэри и наконец-то поцеловал меня.

И как это оказалось необыкновенно – целоваться с человеком, которого любишь и в любви которого уверена! Мы долго не могли оторваться друг от друга, а потом он подхватил меня на руки и понес в ту самую спальню, где прошлый раз вышло все так неудачно. И тут на меня как накатили неприятные воспоминания. Мне стало страшно, что у нас опять что-то пойдет не так или кто-то непременно нам помешает, и по телу пробежала нервная дрожь.

– Что случилось? – тут же спросил Кэри.

– Твоя экономка, она где? – только и смогла я испуганно пискнуть.

– Сейчас ее нет и сегодня не будет, – сказал он, распуская шнуровку на моем платье. – Здесь только ты и я, нам никто не помешает.

– Главное, чтобы мы не мешали себе сами, – тихо сказала я, но он меня услышал.

– Нет, дорогая, теперь меня никто и ничто не остановит.

Пожалуй, его действительно бы ничего не остановило. Я только охнула, когда обрывки шнуровки полетели на пол, следом за ними отправилась и вся моя, да и не только моя, одежда. В голове метались только какие-то несвязные глупые мысли. К примеру, что я, наверное, нелепо выгляжу, когда совсем раздета. Но, с другой стороны, голой была не только я, и это немного подбадривало.

– Только глаза не закрывай, – восхитительно хриплым голосом сказал Кэри, прикусывая мочку моего уха.

Я даже удивилась. Как он может подумать, что я захочу провести хотя бы мгновение без него? Но слова мне были сейчас не нужны. Я обняла его за шею и потянулась к губам – ведь что-что, а поцелуи после стольких-то тренировок получались великолепно. Мое тело стремилось навстречу мужу, стремилось стать с ним единым целым. Куда-то ушел и страх, и неуверенность, осталась только любовь, которая и накрыла меня с головой.

А потом я прижалась к нему и как-то очень быстро уснула. Не знаю, что было тому причиной. Напряжение последних дней, наконец меня отпустившее? Или то чувство покоя и расслабленности, которое раньше у меня было только дома?

Спала я недолго, а когда проснулась, оказалось, что я все так же обнимаю мужа, положив голову ему на плечо, а он прижимает меня к себе и внимательно изучает мое лицо. Не знаю, что он там еще не видел?

– Эрна, – сказал он на первый взгляд серьезно, но только подрагивающие уголки губ показывали, что это не так, – в нормальной семье после того, что у нас было, засыпает обычно муж, а жена лежит и страдает, что он повернулся к ней спиной и храпит.

– У нас с тобой никогда не было так, как должно быть в нормальной семье. – Я сладко зевнула и добавила: – И потом, я же к тебе спиной не поворачивалась и не храпела.

– Уверена?

– Полностью. Если бы я храпела, ты непременно сказал бы мне об этом раньше. Скажешь, не так?

– Так, – усмехнулся он. – Но как удачно все же получилось, что ты ко мне с вещами пришла. Боюсь, часть того, в чем ты была, носить уже нельзя. Теперь ты не откажешься сюда переехать?

Он задумчиво провел рукой по моей спине. В этом жесте было больше ласки, чем желания. Но желание тоже было, и я почувствовала, как оно передается мне, зажигая внутри нечто, совсем мне ранее не свойственное. Вот только не уверена я, что способна прямо сейчас повторить. И Кэрст, похоже, это понимал и не пытался зайти дальше.

– А скажи мне, Штаден, если бы мне не пришла в голову эта глупая мысль вернуть тебе вещи, ты бы ко мне вообще когда-нибудь пришел?

Я опять потерлась головой о его плечо. Я чувствовала себя довольной сытой кошкой. Мне было так хорошо, как никогда еще в моей жизни.

– Я к тебе хотел зайти завтра, – удивил он меня. – У меня приглашение на свадьбу принца Краута, и я надеялся, что мы пойдем туда вместе.

– Приглашение на королевскую свадьбу? Ничего себе! Как тебе только удалось его достать?

– Дали за заслуги перед короной. – Он внезапно помрачнел и дальше говорил совсем неохотно. – Когда мы выводили наших из орочьего стойбища, выяснилось, что там был еще туранский кронпринц. Его мы тоже вытащили. Поэтому и прислали приглашения. Ведь невеста – сводная сестра этого Гердера.

– Как он туда попал? – поразилась я. – У Турана даже общих границ со Степью нет.

– Телепорт криво сработал. Им вообще повезло, что в живых остались. Если помнишь, в Туране их к этому времени официально похоронили.

– В Туране вся королевская семья – сильные маги. Почему он раньше сам не сбежал?

– Каким бы ты сильным магом ни был, если не привык постоянно держать защиту, от неожиданного удара орочьей дубинкой по голове тебя ничего не спасет. Потом его напоили отваром, блокирующим магию, и делали это еженедельно. Если бы не наша помощь, сидел бы он там и по сей день. Н-да… Правда, наше руководство не было радо, что мы его вытащили.

– Почему? – удивилась я. – Это же такая великолепная возможность показать соседнему государству свое превосходство.

– Не тот случай. У них государством как раз Инесса и Гердер управляли. Как они пропали, остались король Генрих и младший принц, оба слабохарактерные и легко поддаются влиянию. Для их страны такие правители не очень хороши, а вот для наших дипломатов это был подарок. Возникновение из небытия кронпринца было для Гарма неприятным сюрпризом. Но не стукать же его опять по голове дубинкой и подкидывать назад? Хотя очень хотелось после беседы с начальством, – усмехнулся он.

– А королева так и не нашлась?

– Почему не нашлась? Они вместе были.

– Вы бросили несчастную женщину одну у орков? – возмутилась я и даже попыталась приподняться с кровати, но Штаден не дал мне этого сделать. – Да как вам не стыдно!

– Не стыдно, – усмехнулся он, прижал меня к себе и легко поцеловал в висок. – И не такая уж она и несчастная. Королева сама захотела остаться, и забрать ее с собой можно было только силой, а у нас раненые были. Таскать чужих королев мы не подряжались.

– Сама? Но почему?

– Любовь у них с орком случилась внезапная.

– У королевы? С орком? У них же гаремы!

– У этого конкретного орка уже никакого гарема нет, разбежался весь. Но не думаю, что он будет страдать. Кто ему позволит?

Услышанное меня поразило Как странно иной раз все в жизни оборачивается. Королева полюбила орка! У меня это в голове никак не хотело укладываться, так что я решила оставить обдумывание проблем венценосных особ им самим. В конце концов, мне тоже было о чем подумать!

– Что-то ты погрустнела, – сказал Кэри.

– Это, наверное, глупо, – смутилась я. – Но мне вдруг стало так обидно, что у меня не было ни свадьбы, ни свадебного платья, ни свадебного путешествия.

– Боюсь, что если бы у тебя все это было, – заметил он, – то у тебя не было бы меня. Замуж ты бы вышла за этого Зольберга, с чем я категорически не согласен.

– Положим, я тоже не согласна на такой обмен, но все равно обидно.

– Со свадьбой или свадебным платьем уже ничего не сделаешь, а вот со свадебным путешествием мы можем что-нибудь придумать.

– Так какое же оно будет свадебное…

– А мы будем считать сегодняшний день началом нового брака. Второго. Счастливого. Первый-то у нас не получился.

– Мы же не разводились? – удивилась я.

– Но попытались же? – уточнил он. – Эрна Штерн, согласны ли вы с сегодняшнего дня стать моей женой?

– Да, согласна, – засмеялась я и поцеловала мужа.

Вот так, со смехом и поцелуями, и началась наша семейная жизнь.

Оглавление

Брак первый, случайный

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

Брак второй, счастливый Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg