Елена Нестерова Рай?! (фантастический роман) или Из жизни обычных волшебников
От автора
Почему роман называется «РАЙ?!», ведь речь идёт о глобальной катастрофе, о море слёз и потерянных жизней, о человеческом страхе и крушении надежд?
Всё это так, но, даже стоя на краю, в человеческой душе остаётся место для крошечного Рая, состоящего из воспоминаний прошлого.
Когда всё вокруг рушится, стирая созданное веками за доли секунд, и тогда уникальность человеческой души позволяет ей создавать своей фантазией вещи, вполне реальные, почти осязаемые, некие «Розовые Острова» – как островки надежды, дабы было где спрятаться от бед и тревог.
Покинув Библейский Рай, Адам и Ева унесли с собой часть того волшебного мира, сохранив его для будущих поколений, как «Искру света» – добра и любви.
Дорогие мои читатели, я желаю вам Рая в вашем доме, не вымышленного, а созданного своими руками, с терпением и надеждой на будущее. И пусть ничто в этом мире не посмеет разрушить созданный вами «Розовый Остров».
И, конечно же, приятного прочтения!
Глава 0. Исходный код
Взрыв в атмосфере Земли, произошедший около 65 миллионов лет назад, привёл к глобальной катастрофе. Радиационное облако окутало всю планету, и всё живое было обречено на вымирание…
Но существа, населявшие тогда Землю и именуемые ныне динозаврами, были куда более живучими, чем нынешняя братия хрупких созданий, к числу которых относимся и мы, люди.
Те существа, коим посчастливилось укрыться под толщей воды в глубоких пещерах, не только выжили, но и обрели сверхспособности.
Радиация в небольших дозах привела к мутации головного мозга, не затронув внешние признаки видов.
Часть динозавров выжила, а их собратья превратились в скелеты – окаменелые экспонаты наших палеонтологических музеев.
Перенесшие катастрофу особи стали не просто разумными, а обрели способность создавать лишь одной силой мысли вещи вполне реальные и осязаемые.
За миллионы лет, прячась от внешнего мира в своих убежищах, они тренировали свои навыки и достигли совершенства.
Это позволяло им не только успешно скрываться от людей, но и дало возможность размножаться в озёрах, морях и океанах нашей планеты.
Господь создал Землю…
Когда раскалённый шар от рук Господа остыл, он создал воду и воздух.
Господь создал динозавров и населил ими Землю.
Господь изгнал динозавров, дабы мир населить людьми.
Люди забыли Господа, создателя своего, и тогда…
Господь послал людям кару, названную Апокалипсисом!
Вода забрала с собою скверну, очистила души и вернула динозавров.
И динозавры спасли людей…
И люди вновь пришли в этот мир, чистыми как младенцы.
И динозавры остались вместе с людьми, чтобы помочь им построить новое будущее.
И Господь даровал им шанс самим создать новый Рай на земле…
Глава 1. Холодная осень
Осень 2012 года. Холодная и дождливая. Я не помню такого, чтобы в сентябре люди надевали шапки и куртки. И всё из-за пронизывающего ветра, словно он набирал силу на полюсах и напитывался там крупинками льда. А затем…
Ветер со страшной силой разносил их по свету, тем самым неся смерть всему живому.
Южным континентам пришлось нелегко, и газеты то и дело писали о глобальной катастрофе и конце света.
Телевизионные каналы наперебой показывали картинки страшных климатических бедствий: замёрзшие пальмы и обездоленных людей, в рваных одеялах на плечах идущих по «Дорогам жизни» – так назывались коридоры, ведущие к «Красному Кресту». Там им пытались оказать помощь, но вскоре уже ни одна гуманитарная организация не могла справиться с масштабами катастрофы. Они были свёрнуты и эвакуированы.
На Земле появились «Мёртвые зоны». Информация оттуда почти не доходила, и число погибших было неизвестно…
В нашей стране всё было не так страшно. У нас пока гром с ясного неба не грянет, мужик не перекрестится. Так и сейчас, все с наивностью полагали, что непогода не достигнет наших широт. Так, побалуется немного и вновь вернётся туда, где людям до этих бед жилось куда лучше, чем нам, за что они и поплатились…
Эти разговоры я слышала на улицах, в магазинах и на автобусных остановках. Все были взбудоражены внешне, но внутренне вполне спокойны, авось пройдёт. Не скрою, я тоже склонна была к оптимизму. А почему бы и нет? А вдруг и, правда, всё само собой наладится, и жизнь вернётся в привычное русло?
Мой любимый город был засыпан разноцветными листьями, как серпантином, и, несмотря на тёплую одежду – не по сезону, жизнь текла своим чередом. По утрам лёд сковывал листья, и это было так красиво, что я уже неделю опаздывала на работу, потому как подбирала эти ледышки с листьями внутри и ждала, пока они растают у меня на ладони. Вода стекала вниз и тут же замерзала в крошечные лужицы. «Спасённые» мною листья я несла на работу и ставила в вазу. Начальник ворчал, а сам украдкой любовался моим букетом. Эти листья были ярче и плотнее обычных, словно природа дала им дополнительные силы для того, чтобы выжить в эти холода. И они бы выжили, по крайней мере, до ноября, если бы не ветер… Он портил всё!
Город стал наполняться мусором. Он лежал повсюду, и дворники не успевали его убирать. Это были бумажки, дощечки, кусочки, палочки и другие мелкие предметы. Потом появились рекламные щиты, крыши газетных киосков и выдернутые с корнями старые деревья. Но горожане, несмотря на этот хаос, продолжали соблюдать свой обычный распорядок дня. И это вселяло надежду в то, что всемирная катастрофа обойдёт нас стороной. Но всё изменилось…
Ещё вчера я была на работе и печатала финансовый отчёт, переправленный мною уже в пятый раз, а всё из-за того, что между строк я писала мой новый роман, и тут меня словно вынесло на улицу. Ветер погнал меня к окраине города, и так я оказалась у двери крошечного домика с зелёной крышей и наглухо задёрнутыми шторами.
Я постучала, подчиняясь своим внутренним инстинктам, и мне тут же открыли. Женщина с длинными белыми волосами и таким же лицом больше походила на зомби, но она пригласила меня войти, и, как я ни упиралась, мой внутренний голос не терпел возражений. И я вошла!
В комнате было человек двадцать, не больше.
У меня не было времени даже рассмотреть их, как народ повалил в дом, словно кто-то открыл водопроводный кран на все обороты. Я поспешила плюхнуться на обшарпанный стул у окна и затаила дыхание. Стул оказался удобным и мягким. Сохранив остатки былой роскоши и лёгкую истёртую позолоту, он напоминал мне трон, хотя принцесса из меня была никудышная. Подданные суетились и кричали, и я постаралась замереть, чтобы скрыть от них своё присутствие. Вся комната была словно на ладони, и наконец-то я смогла за короткое время рассмотреть всех персонажей, пока они не стали толпой.
Мужчина с очень печальным лицом сидел на полу у окна и выскребал осколком разбитого стекла какую-то надпись. Он держал стекло с напряжением, так что его руки тряслись и на пол стекали крупные капли крови.
Я не могла прочесть эту надпись. Он прикрывал её ладонью от посторонних глаз и всё время оглядывался по сторонам, чтобы убедиться, нет ли за ним слежки. Один раз он всё же не успел увернуться, и я встретилась с ним глазами. Он не испугался, а лишь плотнее прижал ладонь к надписи, а палец – к губам, предлагая мне общий секрет. Его лёгкая улыбка словно загипнотизировала меня на секунду, приподнимая со дна моих воспоминаний нечто сильное и радостное, но это прошло так же быстро, как и овладело мною. Во мне вновь взыграло кокетство и природная дотошность. Мне было обидно, что секрет – на двоих, а в чём он, знает только этот мужчина. Я хотела встать и подойти к нему, но тут между мною и загадочным господином встали другие люди. Они искали место ночлега и сгребали ногами осколки зеркала, и почему-то именно под мой стул. Я разозлилась и забыла про наш секрет…
Разместившись, люди успокоились, и наступила тишина. Лишь ветер гудел за окном и ударялся о хрупкие стёкла с новой силой. И это была временная передышка! Удар за ударом, и комната вновь наполнилась шумом. Хотелось заткнуть уши и закрыть глаза. Мне впервые стало по-настоящему страшно! Того гляди стёкла треснут и осыплются на пол. И тогда последняя защита будет снята, и в комнату полетит всё то, что сейчас лежало у стен дома огромными кучами мусора.
– Не волнуйтесь, стекло выдержит! – успокоила нас странная женщина – хозяйка дома и исчезла.
У дребезжащего окна дрожала в такт ему и беспрестанно икала девушка лет восемнадцати. Совершенно юное создание, одетое во всё чёрное.
Я подумала, что это весьма уместное одеяние в данных обстоятельствах, но…
Чем сильнее она икала, тем больше на неё пялились другие. Она всем мешала, раздражала, и мне показалось, что если она не прекратит икать, её выкинут в окно.
Я поманила девушку к себе.
Вставать не хотелось, так как я боялась потерять сидячее место, видя жадные взгляды тех, кто ютился на полу.
Она долго колебалась, а потом кинулась ко мне, даже не выпрямившись в полный рост. Как маленький зверёк, она выскочила из своей норки и обняла меня за плечи.
Я закрыла ей рот рукой, да так, что она не могла дышать. Девочка пыталась сопротивляться, но, не дожидаясь, пока она задохнётся, я отпустила её.
Сначала у неё были испуганные глаза, почти бешеные, но потом, поняв, что она больше не икает, она схватила меня за шею, поцеловала в щёку и ускользнула на своё место так же быстро, как добралась до меня. И затихла, обняв колени и положив на них голову.
Про себя я думала: слава Богу, теперь они не тронут её.
А те – они, собрались вместе. Их было человек пять, и они сидели на полу спинами друг к другу и внимательно следили за остальными.
То были мужчины одинакового возраста, со схожими чертами лица и цветом волос. И взгляд у них был одинаково строгий, исподлобья, словно здесь всё было под их контролем. Из них выделялся лишь один с взъерошенной шевелюрой и бегающим взглядом.
Уснувшая девочка в чёрном была самой молодой, а мужчина, тот, что чертил на стене, самым «старым». Но я должна уточнить, что ему было не более сорока семи, и то лишь учитывая мудрую печаль в его глазах.
В уголке плакала женщина. Очень тихо, беззвучно и без слёз. Было видно, что она боится, как бы её не выгнали, и тщательно пыталась скрыть свою печаль. Тушь растеклась по щекам и засохла. Она растирала её рукой, но лишь больше становилась похожа на трубочиста.
Моё сердце сжалось… Что же могло случиться?
Она изо всех сил пыталась выглянуть в окно, именно в то, рядом с которым я сидела.
Следя за её взглядом, я привстала со стула и увидела, что на неухоженном газоне перед домом лежит подросток, и при каждом порыве ветра его тело катает по земле, то взад, то вперёд, как надувную куклу.
Он был мёртв – затуманенный взор и обмякшее тело, а в широко открытый рот набилась жёлтая листва. Она же прилепилась к его одежде и волосам, как репейники, и от этой яркости всё увиденное казалось нереальным. Каким-то театральным шоу, в конце которого юноша должен был встать, стряхнуть с себя листву и весело сказать: «Ап!»
Я взглянула на женщину и вздрогнула. Её глаза были стеклянные, а руки исцарапаны в кровь. Она делала это сама, доставляла себе телесную боль, чтобы не выдать душевную. Не забиться в истерике, не броситься к мёртвому сыну, чтобы поцеловать его в последний раз.
Но что случилось со мной? Смерть у меня под носом уже не казалась страшной, чрезвычайной…
Отчего? Когда я успела привыкнуть к виду смерти? Ведь ещё вчера я шарахалась от ритуальных автобусов…
В моей памяти всплыли картинки из детства. Мои братья…
Один из них умер тогда, а второй чуть позже, в больнице…
Это разрушило всё в моей жизни: дом, семью, всё, что было у меня на тот момент, превратилось в прах. С тех самых пор я стала относиться к смерти с отвращением, даже с ненавистью…
Мальчишки сбежали в лес и потерялись. Всю ночь они провели на холодной земле, и Сашка, а ему было всего четыре года, замёрз насмерть. Максим нёс его тело на себе более суток, пока их не нашли охотники.
Я видела Сашу в гробу. Он казался живым, и мне хотелось подбежать к нему и разбудить… Я так тогда до конца и не поняла, что брат умер, но с возрастом мне начал сниться один и тот же сон, в котором Сашка и Максим лежат на дне какой-то ямы и дрожат от холода. Максимка пытается согреть Сашеньку, но тот всё равно умирает. А Максим плачет и зовёт на помощь.
На этом месте я всегда просыпалась в слезах, и сейчас, видя, как страдает эта женщина, я понимала её боль, но не более…
Я вновь села на стул и прижалась к его спинке, пытаясь подумать о чём-нибудь другом, чтобы отвлечься от воспоминаний.
И, похоже, мне удалось задремать, а когда я вновь открыла глаза…
Глава 2. Белый, белый снег!
В комнате суетилось много людей. Они пихались, наступали друг другу на ноги и галдели мне на ухо, не стесняясь в выражениях.
Входная дверь постоянно хлопала, и странная хозяйка дома, пропуская вновь прибывших в крошечную комнатку, похоже, не задумывалась о последствиях.
Входя в распахнутую перед ними дверь, люди останавливались на пороге…
В их взгляде была задумчивость и сила мысли. Они морщили лоб в надежде понять, зачем они здесь и кто привёл их сюда, но, попадая в «толпу», люди теряли свою индивидуальность.
Они начинают вести себя либо одинаково плохо, подражая друг другу, либо одинаково хорошо, что бывает крайне редко. Вот и сейчас они походили на встревоженное стадо неподоенных коров.
Они начали крушить дом…
Мне казалось, что я уже была здесь раньше. Всё было так знакомо: обои на стенах, рамы на окнах и письменный стол, покрытый зелёным сукном, с множеством ящичков, половину из которых уже вытащили и раздолбили об стену.
Всё это варварство легко сходило с рук разношерстной толпе, и они с удовольствием наступали на щепки и давили их ботинками. Их лица были перекошены от гнева, но мне уже не было страшно, мне было всё равно!
Голова болела. Хотелось на свежий воздух! Но я не могла покинуть это помещение. На улице поднялся сильный ветер, куда более сильный, чем был накануне. Он разметал осеннюю листву и принялся за хлипкие постройки. В окно я видела, как по небу летали доски, оторванные от зелёного забора, и искореженная крыша сарая. Выйти отсюда было бы самоубийством!
На дорожке перед домом уже лежало несколько тел, пострадавших от летающих предметов. Одни, по всей видимости, были уже мертвы, но другие пытались подняться, оставляя на асфальте багровые пятна крови.
Но ветер налетал с новой силой, и они падали вниз лицом, но вновь пытались встать, истекая кровью…
Можно было позавидовать их упорству: даже в таком плачевном состоянии они пытались ползти к дому, чтобы спасти свою жизнь.
А тот юноша на газоне, чья мама украдкой плакала в углу, был закутан в плотный саван из листвы. Даже ветер оставил его в покое.
– Господи, прими его душу! – тихо шептала я.
Пострадавших от стихии в дом не пускали. Лишь избранные, гонимые сюда ветром, имели честь войти в эту дверь…
Людей становилось всё больше и больше, ещё немного и нельзя будет сделать даже шагу.
Общее раздражение росло, и даже я, терпевшая всё это время, начала бить ногами о ножку стула, выбивая барабанную дробь.
Я теряла сознание от духоты, моя голова запрокинулась навзничь, и тут я увидела крылья бабочки.
Огромные крылья, роскошные, тёмно-синие. Бабочка взлетела, и я провалилась в пустоту.
Бабочка обрела тело… Это была та самая хозяйка дома. Она несла меня по коридору и поставила на пол перед обшарпанной дверью.
– Иди!
Я открыла дверь…
– Иди! – вновь потребовала крылатая хозяйка, и я сделала шаг…
Дверь была почти под потолком того места, в которое я должна была войти.
Пола не было, лишь пустота и холод. Я опустила голову вниз, чтобы рассмотреть дно глубокой ямы, и там я увидела…
Я задрожала всем телом, и из моей груди вырвался стон, как у раненого зверя, настигнутого охотниками.
– Мои любимые! О, Господи! Как давно я не видела вас живыми.
В холодной пустой комнате, на каменном полу лежали два мальчика. Один – лет десяти, а второй – четырёх, совсем маленький с курчавыми светлыми волосёнками и в белой ночной пижаме с паровозиками.
Штанишки были коротковаты, и он прикрывал руками голенькие ножки и весь дрожал от холода. На одной ноге ещё был тапочек, а со второй он слетел и лежал у противоположной стены.
Второй мальчик обнимал младшего брата, прижимал его к себе и пытался согреть, скрестив свои руки вокруг его коленей…
Я точно знала, что минует ещё час и случится непоправимое. И сколько бы Максимка ни старался, ему не удастся вдохнуть жизнь в остывшее и окоченевшее тельце брата.
Я уже хотела броситься вниз, чтобы помочь им, но моя крылатая провожатая схватила меня за плечи и перенесла на другую, противоположную часть комнаты.
В темноте я уцепилась руками за крошечное оконце без стекла и выглянула наружу…
Там, внизу, белели бесконечные просторы. Заснеженная равнина тянулась до самого горизонта, да и тот был едва различим, лишь тонкая серая полоска выдавала разницу между небом и землёй.
По правую сторону тянулся еловый лес, а по левую – небольшие холмы, покрытые снегом.
– Прыгай, это – твой Рай! – сказала провожатая и толкнула меня в окно, не дав последний раз взглянуть на моих мальчиков.
Упав в глубокий тёплый снег, я несколько минут полежала, собираясь с мыслями:
– Всё совсем не так, как я предполагала. Мой Рай? Значит, я умерла?
Я не помню, как умерла… И этот снег, он попадает мне в нос, рот и уши. Холодит и щекочет меня – одновременно. Так не бывает с мёртвыми.
Я высунула голову из сугроба и огляделась.
Обшарпанная стена с оконцем у самой крыши начала расти и вскоре стала огромной горой, в вышине которой трудно было увидеть ту крошечную щёлку, за которой умирали от холода мои мальчики. Ещё минута, и гора покрылась снегом, и стена исчезла под его покровом вместе с моими любимыми братьями…
Я посмотрела в небо и заплакала. А вдруг я могла спасти их? Могла взять их с собой, и им бы не было так страшно, как в том подвале? И снег здесь – тёплый и мягкий, как пуховая перина…
Слёзы прожигали в снегу тёмные отметины, и вскоре я смогла вылезти из сугроба и, притоптав ладонями снег, села и осмотрелась. Нужно перестать плакать и взять себя в руки!
Назад дороги не было… Значит, только вперёд!
Когда глаза привыкли к ослепительному блеску снега в солнечных лучах, я разглядела на горизонте особняк с белоснежными колоннами. Настоящая барская усадьба.
И тут словно что-то приблизило картинку, и я увидела высокие сосны, что росли по обе стороны здания, и протоптанную тропинку, ведущую прямо к нему.
А ведь поначалу особняк был очень далеко, едва различим, но постепенно расстояние уменьшалось и вскоре до него осталось не больше пятисот метров.
Что ж, настало время исследовать мой Рай, если он так напрашивается на это.
Я отряхнула снег со своей одежды и двинулась в сторону дома.
Пока я шла, мир вокруг меня играл в странную игру, названия которой я пока не знала…
Тот пейзаж, что я видела сейчас, через секунду совершенно неузнаваемо менялся на другой. Леса становились долинами, а те, в свою очередь, превращались в невысокие горы, покрытые цветущим вереском.
Снег растаял. Зазеленели поля, зацвели фруктовые деревья, и мир наполнился ароматами весны, но лишь на несколько шагов, и запахи растворились и исчезли…
Я не успевала рассмотреть одну картинку, а она уже менялась на другую, но не мгновенно, а как-то плавно, словно кто-то лепил её из пластилина своими умелыми руками с такой точностью, что они были как настоящие. Или они и были настоящие? Как узнать наверняка?
Неизменным оставался только дом с колоннами и тропинка, ведущая к широким ступеням. Даже сосны сменились лохматыми елями и, покачиваясь под ласковым тёплым ветром, делали видимую картинку – сказочной, волшебной. Ведь в реальности не могло быть того, что происходило со мною сейчас…
Все мои чувства были зомбированы и собраны в твёрдый комок, который прятался в самых недрах мой души. Я шла вперёд только потому, что у меня не было иной цели. Я не понимала, что происходит и где я нахожусь. Словно кто-то управлял мною и этим миром одновременно.
Провожатая сказала, что это – мой Рай, но по моим понятиям Рай должен выглядеть как-то иначе…
Тропинка оборвалась у самого дома, и снова пошёл снег.
Ступеньки немного обледенели, и я поднималась медленно и осторожно. И не успела я ступить на площадку перед дверью, как та распахнулись, словно приглашая меня войти.
– Что ж, пришла, входи! – сказала я сама себе и сделала первый шаг.
Глава 3. Мечтай…
Пустота… Никакой мебели. Голые стены. Что делать в таком доме, где даже присесть не на что?
– Мечтай!
Мой внутренний голос настаивал: «Мечтай!»
И я начала мечтать…
Последние годы я просто была помешана на писательстве. В нашем крошечном городишке издали три моих романа, и я была настоящей звездой, и как у настоящей звезды у меня была мечта. Дом за городом, среди сосен и елей. Настоящая барская усадьба для ленивого писателя, встающего с постели в полдень.
Поздновато? И что с того? Он ведь провёл всю ночь над нетленной рукописью нового романа.
Немного пафосно и самоуверенно, но это были мои тайные мечты, и лишь здесь, в полном одиночестве, я поделилась ими с этим миром, готовым меня слушать и молчать. Итак…
Дубовый кабинет на втором этаже и большой письменный стол, покрытый зелёным сукном, и тишина… И именно там я буду творить. И чтобы никто не смел нарушить мой покой! Ну, почти – никто. Лишь природе было позволено вмешиваться в процесс творчества.
За окном шумит сосновый бор, стряхивая с нахлобученных веток залежалый снег, и он с гулом и свистом падает вниз, пугая заспанных белок. Те разбегаются в разные стороны, а с деревьев взлетают в небо разбуженные не вовремя совы и рассерженно ухают. Через минуту всё стихает, и я вновь могу работать…
Я начала представлять себе, как бы я жила в том чудесном мире, который сама себе выдумала, и он появлялся тут же!
Моей дизайнерской фантазии не было предела. Вот что бывает, когда человек живёт в однокомнатной квартире на первом этаже с крошечными оконцами. Всё, что он может себе позволить – это представлять и мечтать. Он каждый день наблюдает, как мимо, по дорожке, ходят люди, спешат по своим делам, и вот тогда в его голове и рождаются бредовые идеи о волшебных мирах, ведь этот мир слишком скучен для него и однообразен.
С безудержной фантазией он начинает придумывать их, доводя до совершенства в своей голове, а затем переносит всё это на бумагу. А остальным, тем людям, что ходили под его окнами, им это нравится. Ведь их жизнь тоже не сахар, а сплошная серость будней.
И теперь, получив возможность не только написать, но ещё и создать свои фантазии, я превзошла сама себя…
Дом получился великолепный! Двухэтажный, выкрашенный в белый цвет, с колоннами, доходящими до крыши, и с изящной лепниной, как это было принято пару веков назад. Дух русской усадьбы с её изящной простотой.
Поднимаясь по широким ступенькам, трудно не обратить внимания на тяжёлую дубовую дверь, теперь лишь она преграда к тому, чтобы шкатулка раскрыла все свои секреты.
Итак, мы уже в доме…
Уютная гостиная с огромным обеденным столом. Полукруглым и покрытым кружевной скатертью с оборками. Возможно, это мещанство? Ну, и пусть! Я так хочу и точка!
Лакированные полы из чёрного дерева, изящная мебель с точёными ножками и вырезанными узорами и вензелями, которые повсюду: на спинках кресел, на шкафах, на подлокотниках.
Звезда и шпага, соединённые вместе в солнечном диске, от которого исходит множество лучей, больших и маленьких, чередующихся друг с другом. Это был мой герб. Я заклеймила им свою фантазию. Но почему он именно такой, я пока не знала…
Под потолком висела хрустальная люстра и тихонечко позвякивала. Это была чудная, волшебная мелодия. Там, там, там, та-та-та-та, там, там…
Огромная деревянная лестница вела на второй этаж, и я буквально вспорхнула по ней. Все горести и печали оставив по ту сторону двери, я нашла здесь свой кабинет.
В моей мечте всё было так, как я хотела. Стол, покрытый зелёным сукном, и стопка бумаг.
Я подбежала к окну и увидела сосновый бор и снег, всё ещё лежащий на ветках величавых сосен, несмотря на весну и шальных белок, что искали свои припасы в заснеженных дуплах. И, не найдя их, бежали к входной двери – попрошайничать. А там уже были припасены для них орехи и семечки.
Моя фантазия подумала и об этом!
И ухающие совы, встревоженные беличьей суетой.
Сев в удобное кресло, я машинально потянулась за бумагами и…
Мой новый роман, тот, что я вписывала украдкой между строчками финансового отчёта… Я почти закончила первую главу, и вот она у меня в руках… Мой роман назывался – Из жизни обычных волшебников…
Из жизни обычных волшебников
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЗОВЫЙ ОСТРОВ
Глава 1. Секрет её молодости
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
В свои 300 лет она была так же молода, как и в 275.
Её нынешние друзья, не успевали удивляться её неповторимой красоте.
Каждое новое утро она просыпалась с первыми лучами зари и собирала её тонкие несмелые нити в своих ладонях и втирала этот свет в свою кожу, пока она не начинала сиять и переливаться, и, наконец, освещалась заревом от восходящего солнца.
Умывалась она каплями росы. Она собирала их с паутины, что тянули к её окну маленькие, шустрые паучки. Эта же роса и нектар с цветов были её завтраком. Только после этого чашечка свежесваренного ароматного кофе завершала утренний рацион самой обычной московской Феи.
День в суете. Никакого волшебства, просто – жизнь. Жизнь обычной женщины, талантливой и свободной. Смелой, но ранимой.
Но когда на вечернем небе загорались первые звёзды, с ней происходили волшебные метаморфозы. Она улыбалась звёздам своей загадочной улыбкой, и звёзды отвечали ей в ответ. Они роняли на неё звёздную пыль и превращали её волосы в золотые волны, спадающие с плеч. Её глаза горели, отражая в себе бесконечность.
Все загадки сумрака она сохраняла в себе, чтобы днём загадывать их окружающим. Хитро, не правда ли?
Каждую ночь она впитывала в себя всю силу далёких звёзд, весь покой томной, бледной луны. Всё тепло остывающей земли – для своего тела.
Кровь начинала ускорять свой поток в её венах. Её сердце билось в бешеном ритме, и именно тогда она была способна на любые чудеса. Она могла перемещаться во времени и пространстве, но только пока утро не рассекало на части ночное небо и не гасило звёзды.
Вы спросите, а как же зимой? Что же делает ваша Фея зимой, когда нет ни росы, ни пауков? Когда совсем не видно звёзд на затянутом тучами небе?
А я отвечу вам – какие пустяки…
Осенью она вдыхала влажный, прелый воздух опавшей листвы и пила его глотками. Не в буквальном смысле – глотками, просто она разделяла своё дыхание на маленькие вздохи, в каждом из которых было своё, неповторимое ощущение свежести, лёгкости, свободы.
Она окрашивала своё тело в цвета листопада и, нацепив лёгкое платьице из кленовых листьев, танцевала на лесной поляне свой любимый танец – вальс.
Были и такие, что видели это чудо, но им казалось, что это проделки ветра, когда он собирает самые яркие листья и сжимает их в своих объятьях, а затем, подкинув повыше, бросает оземь…
Зимой же ещё проще. На её мягкую, сияющую ладонь оседали резные снежинки и медленно превращались в голубые капельки талой воды. Эта маленькая лужица хранила в себе все дары матушки-зимы: её морозный воздух, высокое голубое небо с бахромой из снежных туч, её сугробы и яркое серебро зимнего полдня.
Ну, а о весне и говорить не стоит. Она жила весной, а правильней сказать, весна жила в ней. Фея доверяла ей все свои секреты, а весна отдавала ей все свои дары. Все свои несметные богатства – весна показывала только ей, чтобы убедиться, что они действительно ценны и прекрасны. Каждую песню соловья она посвящала ей, каждый новый цветок и запах пробуждения весна дарила этой волшебной женщине, своей лучшей подруге и самой обычной Фее. Фее – Любви!
И когда Фея огорчалась и не могла сдержать слёз, именно весна превращала эти крошечные капельки в брильянты. Эти брильянты она складывала в шкатулку, и каждый год в коллекции весны скапливался целый брильянтовый фонд, который она берегла для Феи на чёрный день. А такие дни тоже бывали.
Феи живут долго, но люди, которые окружают их, обычно стареют и умирают. Фее приходилось уходить из их жизни ещё до того, как они понимали, что рядом с ними не простая женщина, а Фея.
И тогда бедная Фея начинала всё сначала.
Новый дом, новые друзья, новая любовь. Именно тогда весна и отдавала ей шкатулку с брильянтами. На эти сокровища она налаживала свою жизнь, свой совершенно не волшебный быт.
Кем бы ты ни был на этой земле, Феей или просто человеком, ты чувствуешь себя одиноким, ненужным, невостребованным. Ты находишься в постоянном поиске того единственного, кто любил бы тебя больше всего на свете.
Фея Любви только и делала, что учила других – любить. Дарила им искорки этого чувства, чтобы в их сердцах они разгорались пламенем яркого костра. Но сама Фея была одинока и несчастна. Она знала, что Он существует. Что на другом конце земли живёт её любовь. Но она так редко видела его, что печаль не покидала её сердца.
Он был самым настоящим Злым волшебником, но…
Из-за любви к ней он не смог выбрать тёмную сторону и стать великим магом. Но он не готов был быть и добрым волшебником, ибо карма его была тёмной. И лишь любовь к ней помогала ему балансировать на лезвии бритвы между добром и злом.
С виду он был обычным мужчиной средних лет, до тех пор пока вы не заглядывали в его глаза. О! Глаза этого человека вселяли ужас в слабых и приковывали внимание сильных. Это был великий человек!
В этой жизни он был гораздо старше её, лет на 500, но это нисколько не возвышало его над ней. Напротив, он знал, что она старше разумом и силой. Быть добрым гораздо сложнее. Доброта требует полного внутреннего истощения. Ты отдаёшь себя целиком – тому, кто просит твоей помощи.
Он бы хотел быть с ней, но знал, что это невозможно. Его скрытая тёмная сила разрушила бы её, поработила бы её разум. Поэтому-то они и жили на разных концах света и встречались лишь изредка в своём тайном месте.
Это место было где-то между небом и землёй. Именно там, где начинается рассвет и заканчивается вечер. Там, на розовых облаках, он наколдовал себе маленький домик с садиком и виноградной лозой. Из винограда он делал вино и разливал его в изумрудные бутылки. А когда вино вызревало, он звал её. Выходил на край облака и звал. Когда она прилетала, он целовал её всю, каждую клеточку её тела, каждую родинку. Он мыл её ноги в лепестках роз, замоченных в росе, в росе ещё не наступившего дня. И когда она возвращалась домой, то становилась ещё моложе и красивее. Ведь только любовь даёт нам эту красоту – неземную, волшебную, неповторимую и загадочную. Даёт тот свет, что излучает наша кожа, наши глаза, наши мысли…
Странное ощущение, что я уже не я… Я оглядела себя с ног до головы. На кого я похожа?
На стене висело огромное зеркало в резной кованой оправе, в нём-то я и увидела странную, но знакомую женщину. Ту самую, про которую я писала целый год.
Сол…
Мои, а точнее, её волосы были растрёпаны, и я попыталась их пригладить, но на пол посыпались лепестки цветов, самых разных – роз, ромашек, васильков и лютиков. Я стала стряхивать их со своего роскошного голубого платья, и тёмно-синие бабочки заполнили комнату.
Я смотрела в зеркало как завороженная… Когда бабочки разлетелись по комнате и сели на потолок, я увидела, как по широкой юбке моего шёлкового платья поплыли барашки перистых облаков, а за ними пролетел косяк перелётных птиц.
И ароматы… Потрясающие ароматы луговых нескошенных трав, цветов и каких-то пряностей. Корицы, мяты, ванили, и почему-то цедры лимона, немного терпкий запах и не такой манящий, как сам фрукт.
Я обожала лимоны! Порезать их тоненько-тоненько и посыпать солью и, когда они пропитаются, положить их на язык и наслаждаться их остротой и ароматом…
Я поморщилась, представляя эту кислоту на своём языке, и тут же на столе появилось блюдо с тонко порезанными дольками, но не лимона, а лайма, что оказалось ещё вкуснее. Эти диковинные фрукты не доходили до нашей провинции, и лишь раз в жизни я купила эти плоды, всего две штуки, и этот вкус был мне знаком, но слегка забыт.
Когда тарелка опустела, мой взгляд упал на окно…
Я распахнула его и впустила в комнату чудесный воздух лета, очищенный сосновой хвоей.
– Вот и кончилась весна, – с грустью сказала я. – Ах, как жаль!
Вдалеке пестрели цветущие луга, и я больше не могла сидеть взаперти. Я выскочила на улицу и побежала по тропинке до самого луга.
Срывая цветы, я заходила всё дальше и дальше, и тут моя рука коснулась чего-то гладкого. Это была поверхность.
Но чего?
Я провела по ней рукой и медленно пошла вдоль неё. Стена из непрозрачной субстанции тянулась по линии поля до самой скалы, с которой я упала в этот мир.
Со стороны казалось, что этот Рай – бесконечен, но…
Зеркальная поверхность давала это ощущение безграничности пространства, но на деле оказался лишь жалким куском земли, отмеренным кем-то для меня… Маленький иллюзорный Рай и не более того!
Поняв это, я вновь стала собой, той самой несчастной женщиной в неброском платьице, попавшей в незнакомое место и не знающей, чего можно ожидать от него…
Сколько ещё сюрпризов у него в багаже?
Мои руки бегали по стене, мяли её, гладили, пытались защитить или проковырять пальцем. Всё бесполезно! Она не поддавалась.
Я прислонилась к ней, надеясь хоть что-то рассмотреть, спрятав лицо в ладони, создавая искусственную темноту, и тут мне показалось, что что-то скользнуло за стеной, и вдруг чья-то ладонь закрыла моё лицо и погладила по носу, по глазам, пытаясь понять, кто я… Ощупывая меня очень нежно, боясь сделать мне больно. Обычно так встречают незнакомцев незрячие люди. Чтобы понять – кто ты, им необходимо изучить твоё лицо, каждую его складку, морщинку, родинку. И их невозможно обмануть, они безошибочно угадывают все черты твоего характера ещё до того как ты проявишь их.
Я отдёрнула руки и поняла, что день превратился в ночь.
Я судорожно водила по стене, но больше не смогла коснуться того, кто был за ней…
Я тихо шла к дому. Хорошо ещё, что он не исчез!
Я не одна… О, Господи, я не одна в этом странном мире фантазий. Но как попасть туда, в тот, другой мир, и нужно ли это делать?
Вопросы роились в моей голове, сводя меня с ума…
Кем я была раньше в мире обычных людей?
Мечтательница, фантазёрка, писательница, уже завоевавшая своего читателя, но… Мне вечно чего-то не хватало!
Наш крошечный городишко был для меня мал, тесен, я едва помещалась в нём со всеми моими мечтами и амбициями.
Каждый месяц после зарплаты я садилась на ночной поезд и рано утром приезжала в Москву. Этот город был для меня непостижимой загадкой, и я, как и многие другие – приезжие гастролёры, пыталась их разгадать…
В моём распоряжении было ровно два дня и одна ночь на вокзале, и я не теряла времени даром.
Я изучала каждую улочку, каждый сквер, я покупала гвоздики и по одной дарила каждому памятнику, а вернее, тому, кому он был поставлен. Мне казалось, что эти великие люди прошлого заступятся за меня и окажут мне поддержку. Наивная маленькая дурочка…
С каждым приездом я узнавала всё больше и больше, а потом описывала это в своих романах, и для нашей необразованной провинциальной публики это было волшебным и даже сказочным миром, где горят большие огни, где на лимузинах разъезжают длинноногие блондинки, и где можно встретить, если очень постараться, тех, кого они каждый день видят по телевизору.
На самом деле я создавала свои образы, вглядываясь в лица обычных горожан, но превращала их в богатеев и красавиц.
Я писала любовные романы, подобно тем, что пестрят за стеклом каждого киоска и ларька, и всё же я была самой настоящей писательницей, и мне платили гонорары, пусть небольшие, но зато моё имя было известно всем в нашем городе, и сам Мэр вручил мне медаль почётного горожанина…
Я почти была довольна, почти, но каждый месяц я продолжала покупать билет на поезд и уезжала в своё двухдневное приключение.
Это случилось ровно за год до тех страшных событий, что охватили землю…
Осень, дождливая и холодная. Я ещё долго думала, не отложить ли свой проминант до следующего месяца, когда пойдёт снег и будет посуше.
Не страшно – одеться потеплее, а вот – промокнуть, а потом просидеть всю ночь на вокзале, дрожа от холода… Но будь что будет, и я купила билет.
По программе у меня было посещение Дома-музея Булгакова. Как и все «свободные сумасшедшие», к коим я себя причисляла, я обожала роман «Мастер и Маргарита» и, войдя в подъезд, настроилась на погружение в мистический мир, заселённый булгаковскими героями.
На входе меня встретил колоритный старичок в мундире и предложил бесплатно посетить экспозицию, и пока я ходила между стендов и витрин, незримо следовал за мной.
Он мне очень мешал, но как его прогнать!? Внутри накапливалась тревога.
Но вопрос решился сам собой, старичок, извиняясь и откланиваясь, попятился к дверце с надписью МЖ, и я с радостью вернулась к просмотру.
По коридору то и дело слонялись странные личности, то ли актёры в костюмах, то ли просто сумасшедшие… Но оказалось, что это – официанты, и не более того.
Но ведь такое место должно было быть странным!? Непременно, должно было быть!
От сильного запаха кофе в крошечной кофейне, расположенной прямо в музее, меня затошнило. Я посмотрела на цены, ахнула и поспешила спуститься во двор, но перед этим всё же успела положить свою гвоздику на лавочку рядом с Булгаковым.
Всё в этом музее было не совсем так, как я себе напридумывала. Хотелось мистики, а вышла, и кроме назойливого старичка ничего не запомнила и не удивилась ничему. Обидно!
В животе забулькало, но я решила, что сначала должна добить экскурсию до конца, и пошла на Патриаршие пруды…
Пошёл дождь. Всё сильнее и сильнее. Я поспешила раскрыть зонт, но тут я увидела их…
Они стояли у самого пруда, тесно прижавшись друг к другу, и словно все стихии: дождь и холодный ветер собрались вокруг них и затеяли бешеную пляску. Как нечисть возле святой земли.
И так они и эдак, а этим двоим – всё равно, не взять их ничем, как заговорённые. Обнимаются и целуются на глазах у изумлённого колючего дождя и пронизывающего ветра, до дрожи, до посиневших губ. Она что-то шептала ему и улыбалась, и он ей в ответ. Тихо, ласково, не отрывая от неё взгляда.
Одежда этих двоих тоже была необычной, словно они сошли со старинного полотна. Длинное синее платье до пят на ней и изящный камзол на нём, словно они собрались на бал во дворец, но вынуждены были остановиться здесь, у холодного чёрного пруда. Но зачем? Может, кино снимают? А где тогда съёмочная группа, камеры, свет?
Я в сумку полезла и хотела их сфотографировать, а когда голову подняла, их уже не было… Пропали!
Я стояла как вкопанная, не в силах пошевелиться, словно больше не принадлежала себе, но чувствовала, что внутри меня происходило нечто особенное. Это длилось лишь мгновение…
Я бросилась на то место, где видела странную парочку, но по Патриаршим плыли два лебедя и головы друг другу под крылья прятали, словно грелись, и ни души.
Села я на лавочку, а сама еле дышу, словно внутри меня что-то тёплое поселилось, волшебное.
Мне показалось, что я слышу, о чём шепчет дождь и кричит назойливый ветер, гуляющий по парку и гоняющий по дорожкам мокрую опавшую листву.
– Они ушли? – пытаясь перекричать сам себя, шумел ветер.
– Тише, тише! – шептал дождь. – Она не должна знать. Ей пока – нельзя…
До вечера просидела я в парке, а утром вернулась домой и начала новый роман, не похожий на предыдущие… но всё как-то не шло, не получалось.
И вот прошёл год, и я сама стала героем в чьём-то романе. Только пока не пойму, какой сюжетной линии они придерживаются: детектив, фантастика или всё же что-то про любовь, было бы не плохо… И вот кто они, эти авторы?
В кромешной темноте я добралась до дома, и тут же зажёгся свет, подвластный моему малейшему желанию.
Стоп! Желания… Мои желания исполняются лишь в этом доме, а на улице я бессильна, как младенец.
Я поднялась по лестнице и открыла тяжёлую дверь в кабинет и увидела на столе новую стопку бумаг. Я отчётливо помню, что первую главу я убрала в верхний ящик стола, и тот оставался пустым.
Глава 4. Самая первая ночь!
Я писала так быстро, как только могла. Мои мысли летели быстрее меня, но мои желания помогли мне писать быстрее своих мыслей.
Такое удивительное состояние полёта. Словно всё внутри меня менялось, каждая молекула моего организма, и это позволяло моей неуёмной фантазии расправить крылья и лететь до самого горизонта, где начиналась вторая глава моего романа…
Глава 2. Две половинки одной осени
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Она сидела на кровати и ждала… Ждала, когда откроется форточка и в комнату влетит холодный, северный ветер.
Эта осень была на редкость тёплой. День за днём жёлтая листва засыпала город и поливала его тёплыми дождями, но она ждала… Ждала, когда настанут холода!
Для обычных людей северный ветер – это поднятые воротники, замёрзшие руки и обветренные щёки. Ещё эта простуда и гололёд, но не для неё. Для неё северный ветер был настоящим облегчением и радостью. Она ждала его каждую секунду, каждую минуту. Этот ветер приносил ей надежду, надежду на то, что она скоро увидит его.
И когда форточка распахнулась и со звоном ударилась о стену, она вскочила с кровати, встрепенулась и вылетела в окно. Северный ветер нёс её на юг. Он казался злым и беспощадным, но только не для неё. Южный ветер был куда менее сговорчив. Он направлял свои крылья в сторону севера, а ей нужно было на юг. Именно туда, где начинается рассвет и заканчивается вечер. Там, на розовых облаках, стоял их маленький домик с садиком и виноградной лозой.
Она уже несколько раз слышала, как он звал её. Так тревожно звал, что её сердце сжималось, съёживалось от нестерпимой боли, а ветра всё не было и не было…
Только сейчас, в полёте, она смогла немного расслабиться, освободиться от тяжёлых мыслей. Её путь завершился на крылечке маленького домика.
Обычно цвет утренней зари делал облако ярко-розовым, но сегодня огненно-красным было всё вокруг: и дом, и крылечко, и дорожка в сад. Всё, что можно было окинуть взором, всё было красным от виноградной листвы. Она была здесь повсюду. Она забилась в оконные рамы, приклеилась к стёклам и смотрелась, как морозные узоры зимой, только красного цвета.
Она прошла по дорожке сад. На голых безжизненных плетях висели чёрные грозди винограда. Она сорвала одну ягодку и поморщила нос. Вместо обычного наслаждения она получила горечь и едкую кислоту, которая расползлась по языку. Это было ужасно!
Она бросилась в дом. Дверь скрипнула и распахнулась. В доме было пусто и темно. На пороге лежала листва, тайно проникшая сюда из внешнего мира. Она подняла пару листьев, но они рассыпались в золотую пыль в её ладонях и ускользнули сквозь пальцы, как песок времени.
К глазам подступили слёзы, но в этом мире нельзя было плакать. Тихо, почти на цыпочках она вошла на кухню и зажгла свечу. Под толстым слоем облачной пыли лежало письмо. Она схватила его и начала читать.
Дорогая моя Сол!
Я не мог дождаться тебя и, наверное, это к лучшему.
Мне больше нельзя с тобой встречаться, мои дни сочтены.
Моё бренное тело завершает своё существование на этой грешной земле. Я умираю!
Ты прекрасно знаешь, что это – не конец, но… умирать тяжело! Я даже не предполагал, насколько я злой волшебник. Я накопил в себе столько магии, что мне необходимо её кому-то передать, и тогда я уйду легко. Но моя совесть мне подсказывает, что этого делать нельзя. Мой долг перед тобой – не позволить этому миру приобрести ещё более могущественного и злого волшебника, чем я. Именно поэтому мы не можем больше встречаться, иначе вся моя сила перейдёт к тебе…
Но уж – нет! Я не доставлю Им такого удовольствия! Я унесу эту силу с собой в могилу, и тем самым очищу свою карму и смогу быть с тобой, когда настанет время…
Но сейчас нам нельзя проститься, моё милое СолнУшко, и это разрывает моё сердце на части. Вы, Феи, способны на добрые, но безрассудные поступки. Из-за любви ко мне, милая Сол, ты можешь принять мою силу, и она разрушит тебя! Зло сильнее добра!
Итак, моё любимое СолнУшко, я ухожу, но мы обязательно встретимся! Я буду ждать тебя в нашем домике на облаке. И когда ты придёшь в следующий раз, я устрою настоящий пир. Мы будем пить самое лучшее вино, и сам Штраус будет играть нам свои вальсы.
А пока прощай, моя девочка! Одна минута с тобой стоит дороже, чем самая великая магия на свете.
Твой Ра…
Она думала, что в этом мире нельзя плакать, но, несмотря на все физические законы, слёзы лились рекой. Так тяжело ощущать себя беспомощной.
– Он умирает! Умирает совсем один! Без любви и сострадания!
Но в глубине души Сол осознавала, насколько он прав. Даже сейчас, когда часть его души всё ещё находилась в ней, она понимала, как сильна эта часть. Его тёмная магия наделяла её душу дополнительной силой и полномочиями. Она старалась сдерживать её, но это ей плохо удавалось.
Вдруг она почувствовала слабость, и ей пришлось сесть на крылечко. Она посмотрела на закат и закрыла глаза…
Он лежал в абсолютно белой комнате. Без потолка, пола и стен. Всё слилось в один-единственный белый цвет. Он знал, что она сейчас плачет, и он тоже плакал ей в унисон, только без слёз. Так хотелось обнять её, впиться губами в мякоть её губ, почувствовать её запах. Взять в руки прядь её волос и уткнуться в них, вдыхая их волнующий аромат, аромат лугов и пряных трав, распаренного можжевельника и спелой лесной земляники. Умирать с мыслями о ней – гораздо легче…
С их первой встречи он сильно изменился. Она переделала в нём – абсолютно всё: мысли, желания и отношение к окружающему миру и ко всем его обитателям.
Кем он был до неё?
Равнодушный, не практикующий тёмный маг с бесцельным проживанием своего века в разгульной суете и мелких злодействах. Брутальный тип с манией величия!
Она наступила на горло его грустной песне, она оживила его и перепрограммировала. Она научила его, пусть и не любить людей, но, по крайней мере, уважать их. И не только людей…
Раньше его любимым занятием была охота. Он стрелял в свою жертву и с упоением наблюдал за её конвульсиями, но однажды Сол сказала, что в каждом взгляде животного отражается человеческая душа. И убивая Божью тварь, он убивает самого себя.
После этих слов он перестал ездить на охоту и даже испытал какое-то облегчение, что избавился ещё от одной вредной привычки.
Сол научила его слушать тишину, наслаждаться красотой в малом и с первого взгляда – незаметном. В капле росы на паутинных ниточках, в несмелом ростке по весне, пробивающимся к свету, в последнем луче уходящего солнца…
Вот тогда-то он и придумал их убежище. Их маленький домик между небом и землёй. Он обустроил всё сам! И когда он пригласил её туда в первый раз, её восторгу не было предела. Она прыгала и хлопала в ладоши, как маленькая, насвистывала и пела. Как хороша она была, даже дух захватывало от любви к ней.
Боль сжала его грудь, но он заставлял себя думать только о ней. И боль отступала. Если и было что-то в этом мире, что могло облегчить его страдания, то это мысли о ней, и только о ней…
– Сол… мене больно… Сол….
Она ещё немного посидела на крылечке и пошла по тропинке к краю облака. Она даже не обернулась, но судорожно прижимала к груди его письмо. Когда он появился в домике, она ещё не скрылась из виду, но он не стал её окликать. Ещё не время!
Он будет её ждать. Он посадит новый виноград и приготовит великолепное вино столетней выдержки. И когда она наконец-то придёт, ничто в этом мире не сможет разлучить их.
– Я люблю тебя, Сол… – шептали его губы, а её губы шептали ему в ответ:
– Я люблю тебя, Ра…
Это была странная любовь, состоящая не из желания тел и даже не из чувств, она состояла из единения душ, из тонкого баланса добра и зла. Сосуд, расколотый надвое, при самых истоках своего рождения, как и эта любовь, ищущая свою половину для соединения и для полного ощущения гармонии и счастья. Эта любовь разрушала все привычные стереотипы данного мира, но именно она являлась истинной, заложенной когда-то самим Богом.
Продолжение следует… Даже у бесконечности есть конец, и это – её начало. Точка отсчёта внутри нас и в пространстве космоса.
Я закончила главу, но всё то время, что я писала, я плакала, надрывно, со стонами и вздохами, словно это я, а не Сол теряла что-то самое дорогое. То, без чего я уже не могла обойтись.
Я положила рукопись, покрытую темными пятнами от слёз, нижний ящик стола и огляделась по сторонам…
Ночь… И она не думала уходить. Неужели так мало времени прошло с того момента, как я села писать?
Я хотела подойти к окну, но в огромном зеркале я увидела – Сол… Она смотрела на меня испуганно, как затравленный зверёк. Я направилась к ней навстречу и ударилась лбом о твёрдую поверхность зеркала.
– Сол, это я! Не бойся!
Я вновь похожа на неё, но в этот раз на мне было чёрное платье с длинным шлейфом, и он развивался от ветра, холодного северного ветра, который дул из распахнутого окна.
Я побежала по лестнице вниз и хотела выскочить на улицу, но моё тело подчинялось только Сол, и она повела меня ниже, в подвал.
Там одна стена была зашита, словно наспех, грубыми досками.
Я начала отрывать их и кидать на пол, а за ними я нащупала ту же гладкую поверхность, что и днём, на лугу.
Я стала поглаживать её, но на этот раз Сол могла сделать невозможное! Мои пальцы погрузились в эту странную субстанцию и… прошли дальше… И я скользнула внутрь.
Холод сковал моё тело. Я думала, что найду по ту сторону стены чьи-то фантазии, ну кому придёт в голову жить в таком холоде, если только белым медведям или эскимосам.
Но тут мне пришла в голову странная мысль. А вдруг у кого-то совсем нет фантазий или нет сил, чтобы их иметь. Ведь бывает и такое. Вдруг он истощён, измотан душевной или физической болью.
Мне вспомнились глаза той женщины, на щеках которой засохла тушь, размытая тайными слезами. Она боялась плакать о своём сыне. А он был совсем рядом, за окном той странной комнаты. Но она ничего не сделала! Ничегошеньки не сделала, чтобы помочь ему. Или просто – похоронить.
И тут я услышала тихий стон. В уголке крошечной комнаты сидела женщина, та самая, и плакала. Я подошла к ней и взяла за руку. Она вздрогнула и подняла на меня глаза. Её радости не было предела, она обнимала меня и целовала, называла волшебницей, и когда она немного успокоилась, мы заметили, что на улице забрезжил рассвет. И утро настало так внезапно, как не бывает в реальном мире.
Теперь я могла рассмотреть другой мир, спрятанный за стеною моего Рая.
Он был похож на голую пустыню. Обветренные голые камни и песок. Ни травинки, ни деревца, лишь пустота и холод.
Вместо дома у женщины был крошечный сарайчик без окон и дверей, да ещё и я разобрала ей одну стену.
– Как вы здесь живёте? – спросила я её.
– Мне всё равно… Я заслужила! Я не смогла уберечь сына, и он умер у меня на руках.
– Вы не виноваты в его смерти! Его уже не вернуть, но вам нужно жить дальше. Нельзя опускать руки, ведь мы не случайно здесь…
– Я не знаю, почему я здесь.
Я была последней. Комната уже была пуста, и только тогда эта женщина с синими крыльями прилетела за мной, она печально покачала головой и скинула меня на камни. Женщина показала мне ободранные в кровь колени.
Наклонившись, чтобы рассмотреть её колени, я увидела, что моё платье меняет цвет и превращается в ту самую одежду, в которой я попала в свой мир. Я поняла, что ещё минута, и я останусь здесь навсегда. Я схватила женщину за руку и дёрнула её в сторону стены.
Я была дома… Но женщина осталась там, в своём мире. Нужно было забирать её – сразу, когда я ещё была сильна. Образ Сол давал мне силы, но они иссякли.
Ночь по мою сторону стены ещё не закончилась, и я выскочила из дома, и в лицо мне ударил холодный ветер осени вместе с дождём и пёстрой листвой. Точь-в-точь как в ту осень, когда я впервые увидела Сол с тем человеком. Я не помнила его лица, лишь статность фигуры и рост, но уверена, я бы легко могла его узнать, если бы встретила.
Я добралась до тропинки и пошла в сторону высокой скалы.
– Нужно залезть на неё! Во что бы то ни стало. Нужно залезть и спасти моих мальчиков.
Я карабкалась больше часа, но всё было безрезультатно, я не продвинулась ни на метр выше своего роста.
Я падала целую тысячу раз, разбивая ноги в кровь, и она стекала тоненькими струйками в мои туфли.
Усталая и поверженная, я направилась к дому и сразу легла спать. Эта ночь в Раю не слишком-то походила на райские кущи, но был и один весьма увесистый плюс. Я смогла пройти сквозь стену и найти ту женщину. Завтра я напишу ещё одну главу и вытащу её в свой мир, чего бы мне это ни стоило.
Постель была завалена осенней листвой, а рядом, на тумбочке, стояла бутылка молодого вина. Я хотела рассмотреть этикетку, и из-под бутылки вылетела бумажка, она так же, как и моя мебель, была отмечена гербом, но слегка иным, чем мой: буква Р и половина солнечного диска с лучами. Ниже красивым ровным почерком было написано:
«Надежда» – Лучшее вино Розового Острова, только для тебя.
Я налила это вино в чудесный хрустальный бокал, непонятным образом прикреплённый к кованой ножке, выпила его залпом и погрузилась в сон, которому не было равных…
Я летела высоко-высоко над землёй, и я была свободна, как ветер… И он больше не был моим врагом, напротив, он стал мне братом по духу, и другом – по направлению полёта наших мыслей. Мы вместе влетели в рассвет и растворились в нём под лучами жаркого солнца.
Глава 5. Скала…
Когда я проснулась и встала с кровати, что-то очень больно воткнулось мне в ногу. Наклонившись, я увидела разбившийся бокал и подняла его за кованую ножку. Стекло вывалилось, и в моей руке оказался предмет, напоминающий ключ с насечками и рукояткой. Если есть ключ, то и дверь рано или поздно найдётся. Но это сейчас было не главное… Я сунула ключ в карман, а сама поспешила в кабинет писать новую главу. Мне нужны были силы. Много сил! Но в кабинете меня ждало разочарование, бумаги на столе не было, а нижний ящик стола не открывался.
Значит, не время ещё. Что ж – подождём…
Я спустилась вниз и вышла на улицу. Ободранные вчера ночью ноги ныли и кровоточили. И не успела я подумать, что в мире фантазий раны должны заживать мгновенно, как они перестали болеть, а вскоре и исчезли вовсе.
Всё та же осень встретила меня холодным ветром, и мне пришлось помечтать о тёплой куртке. Но эта мечта не сбылась. Тогда я пошла другим путём…
Бабье лето теряло мне под ноги пёструю листву, и я подкидывала её ногами. Некогда цветущие луга – подсохли, и высокая пожелтевшая трава пела свою шуршащую песню.
Мне было так хорошо, так спокойно, я даже не пошла к скале, понимая, что сейчас это бессмысленно, а просто прошлась по посадке возле дома, где большие сосны вчера сменились берёзами, осинами и огромным огненным клёном.
Я нагребла кучу листвы и села на неё, запустив руки в огненный костёр, пылающий вокруг меня. Я выбрала самый яркий лист и поднесла к своему лицу, чтобы вдохнуть осенний дух, но он пах машинным маслом…
Я начала тереть его в ладонях, но он, как пластилин, размяк и испачкал мне руки.
Я вскочила, как ошпаренная.
– Не настоящие!
Деревья, листья, осенний воздух, земля… Даже земля была не настоящая! Я начала рыть её руками, но вскоре мои пальцы коснулись чего-то холодного, очень холодного, как стенка в морозилке, и я отдёрнула руки.
Ни одной букашки, ни птички в небе, лишь искусственные звуки, ароматизаторы воздуха и суррогатные деревья. Бог знает из чего всё это сделано?
– Где я?
Так беспомощно и одиноко я себя ещё не чувствовала…
Инстинктивно мне хотелось бежать, куда глаза глядят, но невидимая стена откинула меня назад, в густую, но не настоящую траву.
Я встала и пошла вдоль этой стены, касаясь её рукой. Иногда мне под пальцы попадались полости металла или крепления. Она была не однородной и явно состояла из множества частей, скреплённых межу собой.
Так я дошла до скалы. Похоже, скала была настоящая, из очень твёрдого камня. Невозможно было отколоть ни кусочка, как бы я ни старалась.
Я вновь попыталась вскарабкаться на гору, но тщетно. Сначала нужно научиться летать, как птица, или найти того, кто создал этот мир.
Я заметила, что начало темнеть, и поспешила в дом, где в кабинете меня уже ждала заветная стопка листков, о которых я мечтала с самого утра. Это было единственно настоящим из всего того, что окружало меня.
Глава 3. Робинзон Розового Острова
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Он сидел на крылечке, подперев голову руками, и мечтал. Вдаль уходила розовая волна плывущего облака. Она казалась бесконечной, такой бесконечной, что дух захватывало от восторга. От лёгкого ветерка волна вздрагивала и казалась живой, словно неведомое розовое чудовище везёт на своей спине и домик, и садик, и пруд с надоедливыми лягушками.
Это движение чувствовалось во всём, но на деле это была всего лишь – иллюзия. Он смотрел в эту розовую даль, и постепенно его глаза закрывались. Он уже не ощущал ни времени, ни пространства. Он думал только о ней.
– Что-то она делает сейчас? – спрашивал он сам себя. – Всё ли у неё хорошо?
Лягушки сегодня как с цепи сорвались! Их неугомонный хор в меленьком, затянутом ряской пруду не умолкал ни на секунду. Он встал, поправил полы пиджака и крикнул во всё горло:
– Да замолчите же вы! Сколько можно?
И уже мягче:
– Дайте отдохнуть, право слово, устал я от вас. Вот возьму и превращу в улиток безмозглых. Как квакать-то станете, оглоеды зелёные?
Этот крайний шаг с устрашением возымел своё действие лишь на минуту и снова – ква, ква, ква.
– Да что с ними сегодня?
Раньше он не позволил бы себе повышать голос на обитателей облака, ведь они скрашивали его одиночество. Он разговаривал с ними – рассказывал им свою прошлую жизнь и доверял свои сердечные тайны. Но сегодня…
Кажется, сегодня дело было вовсе не в лягушках, а в нём самом. Сегодня было ровно 100 лет с того дня, как он умер. И ровно 100 лет, как он видел её в последний раз. Она уходила прочь по розовой дорожке к самому краю облака, а он просто смотрел ей вслед, не смея окликнуть, не имея возможности догнать.
Тогда он поклялся сам себе, что дождётся её. Пусть она знает, что это место на веки вечные принадлежит им обоим. Их миленький домик, который она обставляла с такой любовью, её садик с дикими сортами ароматных роз, его любимый виноград, зреющий на сочной лозе, и их общие лягушки, глупые, но такие певучие лягушки, квакающие по вечерам вальсы самого Иоганна Штрауса. Он надеялся, что она тоже всё это помнит и знает, что он ждёт её здесь.
Но… Что-то свербило внутри, словно штопор входил в упругую пробку закупоренной бутылки. Он попробовал полить виноград, но упрямая лейка вместо зелёной лозы налила воды ему на ботинки. На его любимые и единственные ботинки. Это конечно – пустяки, иллюзия, но всё равно – обидно. Он отбросил лейку в сторону и пошёл прочь, даже не обернувшись.
– Что ж за день сегодня такой! Надо что-то сделать с этим психозом. Может – полетать?
Он поднялся над землёй метров на 10 и упал вниз, нарушив гармонию розового моря.
– Не летается!
– Хоть бы одним глазком взглянуть на неё. Прикоснуться к ней. Заглянуть под её махровые ресницы и утонуть в чернеющей бездне её глаз.
– Сол, милая Сол…
А почему бы и нет? Почему не слетать на землю и не проведать её? Ведь я ещё способен летать! Зло умерло вместе с моим измученным телом, но волшебство-то – осталось! Иначе всего бы этого не было.
Ведь здесь всё, ну почти всё, было наколдовано им, за исключением тех вещей, которые украшали их дом и сад. Их наколдовала она. Розовые кусты, белые кувшинки в маленьком пруду, тончайший фарфор обеденного сервиза и крошечные серебряные ложечки для вечернего чаепития. Ими так удобно было есть варенье из розовых лепестков. И ещё всякие разные мелочи, которые создают людям ощущение жилого пространства, радуя их глаза своим совершенством и исключительной красотой. На то она и Фея, его дорогая Сол.
– В птицу! Я могу превратиться в птицу! В белую ворону, например.
Самому стало смешно от подобной шутки. Белая ворона! Ха! Вот чудо так чудо, весь волшебный мир умер бы от смеха, увидев такое. Настроение улучшалось на глазах. По телу пробежала бодрость и замерла в сердце? И оно снова забилось часто-часто!
– Может, в воробья или синичку? – продолжал шутить он. – Да, уж больно мелки пташки для такого волшебника! Для великого волшебника в отставке! Не успеешь глазом моргнуть или клювом щёлкнуть, как окажешься в желудке какого-нибудь шелудивого кота. Не сильно страшно для бессмертной души, но позору сколько, за 1000 лет не отмоешься. Да и неприятно, поди, когда тебя переваривают.
– Придумал!
Он завертелся на месте, взметнулся в небо и пропал, а к облакам, набирая скорость, летел большой чёрный Ворон. Дорога заняла не больше часа, и хоть он и не знал куда лететь, крылья несли его в правильном направлении, к её дому. Сердце билось всё в том же сумасшедшем ритме.
– Я скоро увижу её!
Но чем ближе к намеченной цели он приближался, тем сильнее в сердце закрадывался страх. А вдруг она была не одна.? Ну, конечно, не одна. Она же – красавица! Каждый мечтает о такой Королеве. Это-то он знал наверняка! А вдруг она была влюблена в другого? Вдруг её сердце заноет, увидев его, и она страшно огорчится?
– Прилетел!
С этими мыслями он сел на карниз у её окна. Птичьи лапы не слушались, и он чуть не упал вниз.
– Смешно! Вот, дурень, разве могут птицы упасть?
Если даже и могут, то совсем ненадолго, пока их крылья не найдут поток ветра и не начнут свободный полёт, прочь от земли, туда, где и положено быть птицам, в небо.
Раннее утро. Розовый свет проникает в незашторенное окно. Комната, утопая в ярком свете, ещё хранит её сон. Но вот она проснулась. Выскользнула из-под уютного одеяла и села на кровати. Потянулась ещё раз и встала босыми ногами на мягкий ковёр. Приподнявшись на цыпочки, она вытянула руки вверх, а затем поправила волосы, собрав их в небрежный пучок.
– Она всё ещё была хороша, чертовски хороша! – думал Ра, разглядывая любимую. – Ей бы быть ведьмой. Такие сильные чары присущи только им – ведьмам, а вот Феи, они гораздо слабее, но зато они светятся, как она – теперь, при этом розовом утреннем свете.
Красавица! Моя красавица!
И это новое тело ей так идёт, даже лучше чем то, что он помнил. Это – куда соблазнительней!
Постель её была пуста, от чего он был бесконечно счастлив. Она никого себе не завела! Алиллуйя! А то бы он умер от ревности. Кокетливо спустив бретельки ночной рубашки, она уронила её на пол и, переступив через неё, зашагала в ванную.
– Как же неудобно сидеть на этом подоконнике, вот чёрт!
Он хотел постучать в окно, чтобы она услышала его и впустила в комнату, но, не удержавшись, он рухнул вниз. Как ни странно, времени распустить крылья не нашлось. Его накрыли чем-то тяжёлым и очень пыльным.
– Вот это находка! Я такую птицу только в книжках видел. Но я не помню, как она называется.
– Кажется, она называется Ворон, – сказал второй голос, не такой хриплый, но более взрослый. – Ворон живёт 1000 или 100 лет, я точно не помню. Но то, что его можно дорого загнать в зоомагазин, это точно. Это штучка поэкзотичней любой инопланетной нечисти будет.
– Засовывай его в мешок, а там – разберёмся. Не удастся продать, сварим из него суп. Посмотри, какой он жирный. Наваристое будет варево, какая-никакая, а птица. Эх, даже в животе забурчало, – и с этими словами говорящий больно пнул птицу ногой в тяжёлом ботинке.
– Во попал! – думал Ра, сидя в мешке. И как меня угораздило. Первый раз за 100 лет выбрался на волю, и вот, на тебе, уже грозятся в супе сварить.
Раньше из ворон суп только бомжи варили, неужели в Москве 2110 года такие ещё имеются. Несуразица какая-то. И к чему только мир катится!?
За время этих размышлений его дотащили до зоомагазина и вытряхнули из мешка на полированный стол.
– Нате вот, тётенька! Наше чудо пернатое! Ворон! – гордо сказал мальчишка помладше.
Теперь Ра разглядел, что это были всего лишь мальчишки, лет по 12 – 13, чумазые и очень плохо одетые. От мальчишек его времени их отличали странные браслеты на запястье и зелёные волосы.
Продавщица ощупала Ворона, расправила его крылья, заглянула под хвост и спросила у мальчишек:
– А он говорящий? Я читала, что они должны быть говорящими. Ваша птица сколько языков знает?
Мальчишки стояли обомлевшие и даже слегка побледневшие. Такого поворота событий они никак не ожидали. Потом один очнулся и стал трясти Ворона:
– Эй, глупая птица, говори немедленно, а то прибью.
Ра решил, что нужно говорить, иначе его жизнь закончится очень быстро:
– Я рад видеть Вас, мадам! – сказал он на всех языках, что знал.
– I am glad to see you, madam!
– Ich bin froh, Sie, Madame zu sehen!
– Je suis content de vous voir, la madame!
– Soy contento verle, la senora!
Продавщица выпучила и без того огромные глаза и начала икать от волнения.
– Во даёт! – хором вскрикнули ребята. Промоглот!
– Полиглот, – поправила их женщина и решила обратиться к Ворону, дабы убедиться в его сверхспособностях!
– Как вас зовут, умная птица?
– Ра, меня зовут Ра, но вы, сударыня, можете дать мне любое имя, пришедшее вам на ум.
– Раф, ах нет, лучше Граф. Я назову вас Граф, господин Ворон. Так и напишем на табличке:
«Самая умная птица в мире – Граф»
Ра привязали за лапку к позолоченной и очень дорогой клетке и посадили в витрину, а ребята, получив деньги, ещё долго гримасничали за стеклом. Потом и они ушли.
– Как это унизительно! И всё это я терплю из-за Сол… – бурчал себе под клюв Ворон.
В магазине было мало народа. Редкие покупатели глазели на странных обитателей огромных аквариумов и совсем не замечали Ворона.
Звери с других планет, как сказали те мальчишки, выглядели достаточно жалко в этих стеклянных клетках. Они тихо лежали на дне, и над ними висели таблички:
«Они не умерли. Они спят».
И действительно, со стороны они казались мёртвыми.
Пища нетронута, глаза закрыты, и ни одного движения за то время, что потенциальный покупатель стоит у аквариума. Словно они специально замирали, впадали в транс, чтобы их не купили, а оставили в покое – умирать в этом никчёмном магазинчике.
А когда все уходили, время от времени кто-то из них поднимал голову и издавал душераздирающий стон.
У Ворона при этом стоне кровь застывала в жилах.
Чего он только не изведал за свои долгие века проживания на этой земле, но такого ему видеть не приходилось.
Инопланетный розовый ящер с пятью головами и расщеплённым хвостом вставал на задние лапы и вновь падал на дно аквариума. Эти ящеры были разных размеров и цветов, от огненно красного до бледно-розового.
Одна толстая дама выбрала себе малинового, сказала, что он очень подходит к обивке её дивана. И расплатившись на кассе, быстро ушла.
Через час за ним приехала машина…
Аквариум вынесли на улицу и погрузили в багажник. И через витрину Ра было прекрасно видно, как бился ящер о стенки аквариума и как у него по щекам текли слёзы цвета человеческой крови.
Она бежала по улице, почти летела. Надо было спешить. Новый дом, новая работа, новые друзья! Нельзя опаздывать! Иначе о ней сложится плохое мнение, и тогда придётся менять и дом, и работу, и друзей.
– Ах, милый Ра, как я скучаю по тебе. Сидели бы сейчас, пили жасминовый чай, и никаких тебе проблем. Ра, где ты, Ра?
Иногда такое находило на неё, особенно когда приходилось всё начинать сначала. Она чувствовала себя такой растерянной и незащищённой. И так хотелось, что бы он обнял её и погладил по волосам.
– Ра….
И тут в витрине зоомагазина она увидела его…
Трудно поверить своим глазам, когда любовь всей твоей жизни сидит в витрине на верёвочке, привязанной к золочёной клетке. Она бросилась к стеклу, а он виновато опустил голову. Сол влетела в магазин с такой скоростью, что дверь чуть было не слетела с петель.
– Я беру эту птицу!
– Но, мадмуазель, эта птица стоит очень дорого!
– Это не имеет значения. У этой птицы нет цены! Я хотела сказать, что эта птица – бесценна, но я готова заплатить за неё любые деньги.
Сол достала из сумочки мешочек с брильянтами.
– Вот! Возьмите сколько нужно и отдайте мне птицу!
Продавщица, словно под гипнозом, взяла несколько камней и протянула клетку Сол. Сол схватила её и выбежала на улицу.
– Нельзя опаздывать на работу! – говорил ей внутренний голос, а сердце громко кричало:
– Какого чёрта, нельзя опаздывать, когда он так близко. Ты не видела его 100 лет. Долгие 100 лет – без любви и тепла. Нет! Плевать на работу, на всё – плевать!
Она притащила клетку домой. Открыла её и выпустила Ворона.
– Пять минут, Сол…
Он завертелся на месте, вспыхнул, как последний луч уходящего солнца, и стал самим собой.
– Больше не делай так – никогда! Слышишь – никогда! – кричала взбешённая Фея.
– Хорошо! Больше не буду! Чёрт дёрнул меня превратиться в птицу!
– Ты давно должен разорвать все связи с этим господином. Что тебе – Чёрт, когда ты сам себе хозяин!
– И то правда. Я люблю тебя, Сол!
Он бросился к ней и стал покрывать её тело бесконечными поцелуями. Ещё и ещё, и ещё…
– Сол, приходи быстрее, я так больше не могу. Я истощился без тебя, я весь высох без возможности любить тебя, желать тебя. Чувствовать твоё тело…
– Ты хочешь, чтобы я умерла?
Он не успел ответить… Пять минут истекло!
Он вновь сидел на крылечке, подперев голову руками, и мечтал.
– Сол, милая Сол…
В пруду заквакали лягушки, но хор новых обитателей облака заглушил эту серенаду.
Дракончики, как назвал их Ра, были несказанно счастливы своему освобождению и с наслаждением ныряли в розовую глубину облака и поднимали на поверхность огромные волны. Они подплывали к его ногам и тёрлись о них с лёгким кошачьим урчанием.
Улетая с земли, он успел заглянуть в зоомагазин и устроить там настоящий погром. Всё, что ему было нужно, это стайка инопланетных дракончиков, и, уходя, он сказал несчастной продавщице:
– Они очень подходят к моему острову, он такой же розовый, как и они.
– Ах, Сол, тебе бы они понравились…
Я вскочила вся в поту…
– Я умею летать! Должна уметь летать!
Я выскочила на улицу. Рассвет едва коснулся тропинки, ведущей к скале, и я побежала, всё быстрее и быстрее. Расправила руки и взлетела…
Вот и окно в скале, через которое я попала сюда. Протиснувшись внутрь, я увидела, что каменная комната до краёв наполнена водой. На поверхности плавала какая-то муть и мусор. Я потрогала воду – холодная. Перелететь? Но потолок так низко, мне не протиснуться в эту узкую полоску.
И я решила плыть… Я не боялась холодной воды, но боялась глубины, а вдруг кто-то вынырнет и схватит меня за ногу.
Я думала о мёртвом брате. Представляла себе, как он утягивает меня на дно, и от этого плыть становилось всё тяжелее и тяжелее, дыхание сбивалось, а ноги немели от холода. Я была беспомощна как ребёнок, а ведь ещё недавно я могла летать.
Мусор попадался мне под руки, и я с омерзением стряхивала его. За ногу зацепился полиэтиленовый пакет, и я никак не могла откинуть его. Платье намокло и прилипло к телу, и я стала тонуть…
Я едва шевелила ногами и уже пару раз хлебнула ледяную, слегка солёную воду, и тут под моими пальцами оказалась стена.
Я нащупала ручку двери и открыла её…
Свет ударил мне в глаза. Настоящий солнечный свет, а не тот искусственный, что был в том мире, куда меня кинули.
Я долго жмурилась, но всё же смогла справиться с резью в глазах и тогда я увидела нечто потрясающее и ужасающее одновременно.
То место, где я находилась, крепилось к поверхности земли сложной конструкцией из металлических труб.
Я сказала «к земле»? О нет, к воде…
Вода была везде… До самого горизонта. Вода и только вода! Со всех сторон.
До воды было рукой подать, и я с лёгкостью могла бы прыгнуть туда и поплыть, но куда?
Пройдя по толстой трубе, я попала на узкую прямоугольную платформу и выпрямилась во весь рост.
Страха не было, ведь я умела летать…
Моё лёгкое платьице моментально высохло благодаря ветру, который, видимо, был рад моему внезапному появлению, уж очень нежно и ласково он играл с моими волосами. И я почувствовала лёгкость в движениях и даже подняла руки, чтобы вновь взлететь, и тут же вцепилась в трубу…
Умела летать…
Вот именно, что умела. Раньше! А теперь, я дрожала от страха, качаясь на ветру над утонувшей планетой Земля.
Я боялась пошевелиться, поняв, что больше не обладаю силой Сол…
Я присела на корточки, а потом медленно, держась руками за балки, села на платформу и только теперь могла оглядеться.
От края моего мира можно было проползти вглубь конструкции и посмотреть, что там… Нужно было раз и навсегда, понять – где я?
Странная конструкция состояла из тридцати трёх секций. Я пересчитала ещё раз. Да, точно так, тридцать три. Одна из них была моим миром.
Рядом со мной был мир той несчастной женщины. Даже отсюда он казался тёмным пятном. В нём не было света, и по размеру он был меньше всех остальных, а в сравнении с моим просто крошечным. Я вспомнила, что эта женщина рассказывала, что она была последней, и хозяйка дома долго вздыхала, не зная, куда её пристроить.
Скорее всего, её мир – это отрезанная часть от какого-то другого мира, нужно же было пристроить человека. Как горбушка у батона: и выкинуть жалко, и есть – неохота.
Мне было жаль ту несчастную, но посмотрев на бесконечную гладь воды до самого горизонта, я поняла, как ей повезло.
Как всем нам – повезло! Тем, кто смог пережить конец света и получить в дар свой собственный мир.
Но кого нужно благодарить за это? Бога? Но разве Бог станет сооружать подобные конструкции?
Нет! Бог даровал бы нам иной Рай, на небе, где бы нам не пришлось собирать листья из пластилина и вдыхать искусственный воздух. И при этом мы бы не чувствовали ни боли, ни страха, мы были бы мертвы.
Но сейчас – я жива, хоть и не ела уже три дня…
Странно, и почему это наши спасители не подумали о провианте? Так и ноги протянуть недолго…
Похоже, это прозвучало как одно из моих желаний. Голова закружилась и, не удержавшись на скользкой площадке, я упала вниз. Падение длилось не больше минуты, и я рухнула на камни, больно ударившись бедром.
Глава 6. Забери мою печаль…
Из всех миров, в которые я бы хотела попасть, меня угораздило свалиться в крошечный мирок той несчастной женщины, что до сих пор рыдала, оплакивая своего погибшего сына. Её стоны раздавались из развалившегося сарая…
Я вспомнила, что это именно я причастна к разлому её дома, и этот факт, как ни странно, утешил меня.
Мой собственный Рай, совсем недалеко, за стеной, и если очень постараться, то можно перелезть туда, перелететь или просочиться сквозь стену… Неважно… Главное, это – рядом! Совсем рядом!
Только сейчас я поняла, как успела привязаться к своему уютному дому, пластилиновому полю и искусственным деревьям, но главное, там на столе лежала новая глава моего романа, которую я так и не смогла дописать. Эта глава дала бы мне – силу, и тогда, возможно, я бы могла научиться преодолевать разделительную стену между мирами и познакомиться со всеми обитателями неизведанных миров.
А пока… Попробуем утешить эту несчастную.
Я заглянула в сарай, и, увидев меня, та бросилась мне на шею и заплакала ещё сильнее, но уже от радости видеть меня.
– Вы снова пришли! Какое счастье. Вы ведь заберёте меня отсюда?
– Я постараюсь! – ответила я, решив, что не буду огорчать её раньше времени.
На самом деле я и понятия не имела, как забрать её в свой мир и как попасть туда самой…
Мы сели на лавочку, и я обняла её за плечи для того, чтобы как-то согреть её замёрзшее тело. В этом мире было очень холодно, как и в её душе.
И всё же устроители сего шоу могли бы пожалеть человека и чуть-чуть добавить искусственного тепла, чтобы она не окоченела до смерти…
Словно услышав мои слова, тёплый воздух проник сквозь отвалившиеся доски сарая.
– И посветлее… – добавила я.
Не сразу, медленно-медленно искусственный восход наполнил малиновым светом крошечный мир и ворвался в него неожиданно солнечным утром.
– Я больше не одна! Спасибо, Господи, за этот подарок!
Женщина встала на колени и сложила руки для молитвы. Я подождала немного, пока она выложит Господу всю свою благодарность за мой визит, и вновь усадила её на лавочку:
– Как вас зовут?
– Мария Петровна. Маша. Вы можете звать меня Машей. Так лучше будет.
Она взяла мою руку в свою и прижала к себе.
– Хорошо, я буду звать вас Маша, а меня вы можете называть…
Я замолчала. Мне хотелось назвать ей своё имя, но я забыла его. Как это могло случиться? Я помнила всё, до мелочей. Всю свою жизнь до сего дня, но не помнила, как меня зовут. Это потрясло меня невероятно. Я начала перебирать в уме все известные женские имена, но ни одно из них не было моим. Я это точно знала, потому как, называя каждое из них, я чувствовала холод.
– Так как вас зовут?
Маше не терпелось познакомиться со мной, а я молчала, как в рот воды набравши.
Потерять имя… Это равносильно тому, как потерять свою жизнь, свои воспоминания, своё лицо, в конце концов.
А может быть, я Сол? Та странная Сол из моего романа. Может, именно поэтому я не могу вспомнить своё настоящее имя, потому что я теперь – Сол!
– Меня зовут Сол! – сказала я Маше, и словно камень с души свалился… Пусть будет так. Ведь должна же она меня как-то называть.
Мне совсем не хотелось, чтобы люди кричали мне вслед «Эй, как там тебя зовут, иди сюда…» А Сол – хорошее имя! Необычное, но красивое.
Теперь настало время расспросить Машу о её прошлом. Я надеялась, что она не будет плакать и всё же расскажет мне, что случилось с её сыном. Она помялась слегка и начала свой рассказ.
Оказывается, она была в нашем городишке проездом, приезжала навестить свою двоюродную сестру, у которой месяц назад родился сынок Никитка. Маша жила в Новомосковске, работала в местной радиостанции, ведущей, а сын её, Вениамин, учился в одиннадцатом классе и собирался стать актёром.
Передача «Последние романтики» не была слишком популярна у радиослушателей, и её несколько раз закрывали, и Маша по месяцу сидела без работы, а потом её возвращали в эфир по просьбам телезрителей. Пусть их было – на пальцах перечесть, но видимо романтики были самыми упорными людьми и каждый раз они добивались своего.
Честно говоря, глядя на эту женщину сейчас, я никогда бы не подумала, что она окончила факультет журналистики и вела программу на радио. Скорее она походила на забитую мужем домохозяйку, рыдающую над бесконечными сериалами и своей несостоявшейся жизнью.
И это вполне объяснимо. Горе разрушает нас, не оставляя камня на камне в нашей душе, и, чтобы вновь обрести себя, нужна помощь близких. И я пришла, чтобы помочь ей, да и себе тоже, ведь одиночество подобно горю. Меньше всего я хотела становиться Робинзоном в своём выдуманном мире.
Итак, вернёмся к её рассказу. Они приехали в наш город в самое неподходящее время для таких путешествий. Просидев несколько дней в квартире, гости нашего захолустья всё же рискнули и вышли на улицу слегка погулять по городу, но не прошло и пятнадцати минут, как сильный ветер погнал их к домику на окраине города. Маша бежала по дороге, а Вениамин пытался сопротивляться и со всего маху ударился головой о дерево. Маша пыталась дотащить его к дому, но перед самым крыльцом он упал… Из его груди раздался страшный стон, он вздохнул последний раз, вздрогнул и умер.
Бедная женщина едва не умерла от горя вслед за сыном, но дверь открылась, и её поманили в дом. И у неё не было сил отказаться, и она бросила тело сына и пошла на зов.
Я помнила, что сама была в такой же ситуации. Когда меня пригласили в дом, я ведь тоже была словно под гипнозом и тупо вошла в эту западню. Я спрашивала себя, что выдающегося Они, устроители этого выборочного спасения, нашли во мне, в этой женщине и во всех остальных, с виду не слишком интересных персонах, которые были в той комнате?
Вопрос без ответа. Странно ощущать себя избранной, когда планета погребена под толщей воды.
Я рассказала Маше то, что узнала об этом мире, и о том, что случилось с Землёй.
– Значит, конец света всё же наступил?
– Вероятней всего, да!
– Но, тогда, где мы?
– Вот этого я не знаю, но пока мы живы у нас есть шанс узнать это.
Я встала и начала исследовать стены этого убогого жилища. Они все были в дырках, но теперь, когда в сарае стало достаточно светло, на стене у лавочки можно было различить часы с кукушкой, которые не ходили, и фотографию того юноши, которого я видела на газоне…
Мёртвый мальчик смотрел с фотографии большими карими глазами, почти живыми, на это её фантазии хватило с избытком. А часы она остановила в то время, когда её сын испустил последний вздох…
Я поспешила увести её отсюда, но она попросила взять фотографию, и я не стала ей мешать, а вдруг создать такую же в моём мире не удастся?
Мы вышли из сарая и пошли в сторону скалы, с которой я свалилась…
Устроители этого загончика видимо очень спешили, отделяя его от моего Рая, и здесь я обнаружила небольшую щель между скалой и моим миром. Я сбегала в сарай, отодрала от стены доску потолще и…
Как оказалось, эта доска была не из дерева, а из какого-то металла, искусно имитирующего дерево, и, вставив доску в щель, я начала расширять её, пока она не стала достаточно широкой для того, чтобы мы могли пролезть в неё.
Вот почему и в этом мире действовали мои фантазии, потому что в стене была брешь, и магия моего мира проникала и сюда.
В моём Раю наступил вечер, я повела Машу в дом и уложила её спать в гостиной, а сама побежала в кабинет и, увидев заветную стопку бумаг, бросилась писать новую главу романа.
Глава 4. Хроники любви
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Она собирала чёрные перышки в серебряную коробочку и плакала. Самые большие перья она прижимала к губам и целовала их прежде чем опустить в шкатулку, а мелкие, пушистые, теребила указательным пальцем, проводя длинным ноготком у серого основания пера, и тоже клала их в шкатулку.
Её слёзы текли из глаз и падали на перья. Но те не намокали, а лишь покрывались серебряным налётом и застывали. Через час её трудов шкатулка была доверху заполнена серебром высшей пробы.
– Милый! Ну, вот и всё. И стоило из-за этого прилетать?
Она легла на кровать, словно младенец, поджала под себя ноги, обхватила плечи руками и начала вспоминать.
Феи любви так часто дарят это чувство окружающим, что когда оно приходит к ним, они это понимают не сразу. Оттого, что оно заполняет их целиком и полностью, до самого верха.
Так было и с ней. Ей казалось, что оно, это чувство, жило в ней вечно, ну, ровно столько, сколько она себя помнит. А помнит она себя очень, очень давно. И в этой жизни, и во всех предыдущих. И в каждой из них он приходил к ней и забирал её сердце, и так множество раз.
Она с трепетом ждала его появления. Чувствовала, что он где-то рядом. Воздух менялся. Он наполнялся другими ароматами и становился более лёгким. Им можно было дышать так часто, как только хотелось. Этот воздух был не просто с запахом, он был с цветом, с ощущениями и даже с картинками из прошлого и будущего их любви.
Он всегда появлялся внезапно. Эффектно! Как в тот вечер, на весеннем балу в Вене. Играл их любимый Штраус. Пары кружились в вальсе, и тут в залу вошёл он. В белом смокинге и с тёмно-фиолетовой бабочкой на вороте. Как только музыка стихла, бабочка слетела с рубашки и полетела мимо танцующих. Один круг и ещё один, и ещё один. Дамы визжали от восторга, а кавалеры удивлённо переглядывались. Потом он демонстративно щёлкнул пальцами, и бабочка исчезла, превратившись в золотой дождь, который упал ей на голову, и она стояла вся в золоте, как и подобает настоящей Фее.
Тогда он подошёл к ней, сделал жест музыкантам, чтобы они продолжали играть, и пригласил её на танец. Они кружились в вальсе, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, а вся публика императорского дворца, затаив дыхание, наблюдала за их танцем. Когда музыканты закончили играть, и скрипач последний раз ударил смычком о струны, они покинули зал. Просто растаяли в воздухе, словно их и не было.
Все ахнули! Дамы попадали на паркет, а кавалеры стали обмахивать их веерами. Но им уже было всё равно. Они мчались по дороге в запылённой карете, как можно дальше от этого места. В домик своей мечты. Туда, где начинается рассвет и заканчивается вечер. Туда, где они были по-настоящему счастливы.
А в другой раз, ровно сто лет до этого, он просто обескуражил её. Таким она его ещё не знала: безудержным и беспощадным, как и подобает злым волшебникам. Но таким она обожала его больше всего. Он был не похожим на всех остальных, его индивидуальность была во всём, в манере говорить, двигаться, и, конечно же, в его сумасшедших поступках.
Он был беспощадным пиратом Карибского моря, и возил на своём корабле «чёрное золото», рабов, к берегам Северной Америки. Там и произошла их встреча, вспоминая которую, она вся дрожала, как осиновый лист. Эта встреча была особенной, даже среди самых потрясающих встреч. Самой волнующей!
О, нет ничего приятнее для злого волшебника, как быть капитаном пиратской шхуны, идущей под чёрным парусом навстречу своей удаче. Но иногда и капитану бесстрашных пиратов нужен отдых, и его корабль, сложив паруса, встаёт на якорь у одного из безымянных островов Карибского моря.
Белый песок серебрился у неё под ногами, словно драгоценные камни, покрошенные в пудру. Она бежала через пляж, лишь только завидев на горизонте чёрную тень приближающегося корабля.
– Ра, милый Ра, как ты будешь удивлён, увидев меня здесь!
Сол скользнула в джунгли и притаилась за толстым стволом финиковой пальмы. Корабль быстро приближался и вскоре, как скала, вырос в центре лазурной бухты. Начинался прилив, и мелкие белые барашки волн стремительно понеслись в сторону берега, а с ними пара лодок, отплывающих с пиратского корабля. Сол наблюдала за ними из-за дерева, и сердце её бешено колотилось.
Как она спешила на этот остров, сколько сил пришлось потратить влюблённой Фее, чтобы заставить небольшую дырявую шхуну отправиться в это путешествие? Вся сила убеждения и мешочек брильянтовых слёз ушёл на этот подвиг. И теперь она умирала от нетерпения, чтобы не выскочить на берег и не побежать по нарастающим волнам навстречу своей любви. Она чувствовала его приближение, но как-то неуверенно, не так как обычно, словно он был ещё очень далеко отсюда, но всё же шёл в правильном направлении…
Когда там, на розовом облаке, в прошлую среду он рассказал ей об этом острове, в её голове мгновенно зародился план. На его исполнение ушла ровно неделя. И пусть их встречи в небесном доме были восхитительным подарком для двух любящих душ, но они не могли насладить их тела до тех пор, пока они ещё были живы. И только на грешной земле они могли насытить свои желания пламенем любви и страсти.
В одной из лодок поднялась тёмная фигура, и человек показал рукой в сторону берега, поторапливая гребцов грубым окликом.
– Он, это он! Сол, надо терпеть, Сол. Не смей сама себе портить праздник!
Она знала, что он давным-давно почувствовал её присутствие, но всё равно, это лишь догадки в её голове. С дерева на неё упала гроздь переспелых фиников, и она отвлеклась лишь на минуту. Она ругалась и почёсывала макушку, а тем временем лодки причалили к берегу. Сол выглянула на них и обомлела.
На берегу стоял её любимый Ра и не один, а в компании двух очаровательных девушек. Они жались к нему и ластились как кошки. Одна, более смуглая, опустилась на колени и стала целовать руки своего господина. Наверное, после рук она бы перекинулась и на ноги, но пират поднял её быстрым жестом, а сам в это время держал талию белокожей рабыни и что-то шептал ей на ушко. Терпению Сол пришёл конец, и она, выскочив из-за пальмы, набросилась на Ра с кулаками.
– Негодяй! – кричала Сол. – Как ты посмел подвергнуть мои чувства такому жестокому испытанию?
Ра обернулся, и Сол лишилась сначала дара речи, а затем и чувств. Но лишь на мгновение… Этот господин, такой похожий на Ра, оказался совершенно другим человеком. У него был такой же рост, цвет волос, осанка, даже голос на расстоянии звучал как голос Ра.
Сол поняла, что сюрприз не удался, и проблем у неё сильно прибавилось.
Пират отстранил от себя наложниц, опустился на колено и приподнял голову Сол с песка:
– Красавица! Редкостная красавица! Роскошная женщина!
Он провёл влажной ладонью по её волосам, и на его пальцах осталась золотая пыль. Глаза пирата заблестели от восторга.
– Она покрыта золотом. Клянусь морским дьяволом, настоящим золотом! Она богиня или Фея. Немедленно отнесите её в мой дом и уложите в кровать, да поживее, дохлые каракатицы! И чтобы ни один волос не упал с её головы. Глаз с неё не спускайте, а не то – лишитесь жизни.
Слуги подхватили Сол и понесли её в джунгли, бережно покачивая на носилках из банановых листьев. К тому времени она уже пришла в себя, но поняла, что бежать совершенно бесполезно. Во-первых, она не знает местности, а во-вторых, ей никак не вырваться из лап пиратов, не сводящих с неё глаз. Конечно же, она могла закрыть глаза и перенести свою душу за тысячу километров отсюда, но её тело, что стало бы с ним? Возможно, это бы был его последний день. Жаль, ей было очень жаль это тело, она его очень любила, оно как нельзя лучше гармонировало с её образом – Феи Любви. В нём она чувствовала себе гораздо комфортнее, чем во всех предыдущих телах. После ночных путешествий она возвращалась в него с удовольствием, с радостью, и теперь, по своей глупости – лишиться его…
Нет, только не это!
Дом, в который её принесли, был огромным шалашом и не более: крыша – из пальмовых веток, а мебель – из бамбука. Комнаты были разделены плетёными шторками, но за каждой из них виднелась кроватка, видимо для пассий его пиратского величества.
Его живые игрушки, купленные на невольнических рынках или захваченные на ограбленных кораблях, проживали свой недолгий девичий век в этом убогом месте, где постоянная влажность и москиты помогали старости взять над ними верх. После чего их жизнь уже не стоила ни гроша, и они, скорее всего, становились прикормом для кровожадных акул.
Теперь и она – Сол, одна из таких игрушек. И страшно подумать, что будет с ней, если она не подчинится его воле. Хотя, что страшного? В конце концов, она применит свою магию любви. Он полюбит её всем сердцем и будет марионеткой в её руках, но это – самый последний из возможных вариантов, она ещё не применяла его, никогда. И не дай Бог! Она бы обрекла его на вечные муки любви. И нет никакого противоядия от этой болезни. Она без права на спасение.
В комнату ворвался пиратский капитан и тем самым нарушил ход её мыслей. За капитаном бежали невольницы, что-то выкрикивали по очереди на незнакомом для Сол языке.
– Пошли вон! – прикрикнул он на них так гневно и раздражённо, что у них не было другого выхода, как только подчиниться и удалиться восвояси. Он подошёл к Сол и сел на край кровати:
– Я не трону тебя, не бойся! Пока не трону, но ты расскажешь мне, как ты делаешь это золото, которым покрыта.
– Делаешь золото… – передразнила его Сол. Как можно делать золото?
– Но ты покрыта золотом!
– Это – звёздная пыль, а не золото. Это пыль сохраняет мою молодость, подпитывает мои силы, но она может быть смертельным ядом для тех, кто желает причинить мне вред.
– Я же сказал, что вовсе не хочу этого. Но я не могу отпустить тебя. Такое чудо встречается раз в жизни.
– Я не прошу отпустить меня прямо сейчас, а чуть позже, когда за мной придут.
– Придут? Кто же они?
– Он! И он – близко. И его шаги уже слышны…
Сердце Сол бешено забилось. Ра был рядом, так близко, что можно было различить его шаги, почувствовать, как он дышит, взбираясь на эту гору, на которой стоял дом. Она ждала, что вот-вот и он появится в дверном проёме и спасёт её. Но он всё не шёл и не шёл… Но тут лёгкий прибрежный ветерок зашуршал плетёными шторами. Пробежался по каждой, и всякий раз звучала странная музыка. У каждой шторки – своя собственная песня-шуршалка. Она была готова ко всему, но музыка стихла, и ветер покинул дом так же неожиданно, как и ворвался сюда. Сол откинулась на подушку, но тут же над её ухом зажужжала муха:
– Ну и попала ты, детка! Как тебя угораздило?
– А то ты сам не знаешь? Для тебя же старалась! Вытаскивай меня отсюда, да поживее, а то я обижусь…
Сол надула свои хорошенькие щёчки и отвернулась от мухи, но та не унималась и хотела довести Фею до состояния волшебства.
– Ну же! Ты же можешь! Преврати этого мужлана в крысу или обезьянку! Ха, в обезьянку! Представляю, какая это будет потеха. Как он будет ублажать своих наложниц в таком нелепом виде!
Муха жужжала не переставая, а в мозгу у Сол звучал смех её Ра.
– Если ты не хочешь меня спасать, а хочешь посмотреть, как этот болван будет счищать с меня звёздную пыль, пожалуйста, но учти, это – последний день в этом тысячелетии, когда я с тобою разговариваю! Ах, вот ещё что, твоё вино нового урожая – кислое.
Кислое! Кислое! – кричала мысленно Сол, а муха замолчала и вылетела в дверь.
И тут же в комнату вошёл Ра. Ах, как он был хорош! Его стройная высокая фигура, чёрные волосы, зачёсанные назад и сплетённые тугой косичкой, его горящие глаза, как жерло вулкана, и плотно сжатые губы, говорящие о том, что он зол. О да, он был не на шутку разъярён. И она это знала. Ну, так ему и надо, будет знать, как тянуть со спасением. А вино его действительно – кислое. Она сказала чистую правду. Виноград в этом году не удался, а виной всему – его плохое настроение в последний год. И кислое выражение лица. Вырви глаз, да и только.
Её пленитель вскочил с кровати и выдернул саблю, делая стойку, готовясь к нападению.
– Оставь! – махнувши на него рукой, сказал Ра. – Я не собираюсь тебя убивать, в этом нет нужды. Я пришёл за ней!
– Но она моя!
– Твоя? Где на ней написано, что она твоя? Эта женщина моя собственность. Она сбежала из моего гарема, и я объездил все острова, чтобы найти эту дрянь!
Ра сказал это с такой ненавистью, что у Сол по коже побежали мурашки. А Ра подошёл к ней и одним рывком сдёрнул платье с её плеча. Оно поползло вниз, обнажая грудь… Сол вцепилась в него руками, пытаясь хоть как-то прикрыться.
– Дурак! – процедила она сквозь зубы.
– Вот, смотри!
Ра встряхнул Сол и повернул её плечом в сторону пирата.
На плече горело клеймо. Оно впечаталось глубоко в плечо и продолжало светиться, словно калёное железо оставило не только свой отпечаток, но и жар кострища, на котором его нагревали. На клейме был символ – буква Р и половина солнечного диска с лучами.
– Такими клеймами я отмечаю всё, что принадлежит мне. Вещи, животных, рабов и, конечно, женщин. И эта – не исключение.
– Да я вижу! Что ж, забирай свою женщину! Но позволь мне предложить за неё деньги. Много денег, очень много денег!
– Деньги! Ты смеёшься надо мной, глупец. Эта женщина – бесценна! Неужели ты не видишь, что она сама – целое состояние. Она с ног до головы покрыта золотом, её слёзы – драгоценные камни, её мысли равны знаниям, накопленным веками величайшими мудрецами мира. Эта женщина так красива, что небо не замечает солнца в её присутствии, а луна не замечает звёзд. Её взгляд подобно пламени истины испепеляет нечестивцев и скверну, он вселяет любовь в их сердца. И эту женщину ты хочешь оставить себе!? И ты уверен, что можешь справиться с такой силой?
– Забирай свою ведьму и уходи.
– То-то же! Пойдём, Сол, твоё приключение закончилось.
Они вышли из дома и больше не посмотрели друг на друга ни разу. Так они дошли до берега, сели в лодку и доплыли до пиратской шхуны. Они молчали и там….
Уже дома Сол упала на кровать и заплакала. Слезинки падали на пол маленькими брильянтами и наполняли её туфельку, торчавшую из-под кровати, чем избавляли её от утомительной уборки. Не очень приятно наступать босыми ногами на колкие камешки, а тем более, ползать на коленях и собирать их в ладонь.
Она проплакала до самой ночи, и когда солнце коснулось земли и ушло за малиновый горизонт, её душа встрепенулась и вылетела в окно. Она летела на Розовое облако, чтобы сказать ему, как она любит его, но…
Он сидел под виноградной лозой, закрыв голову руками и почти плакал. Слёз не было, но душа надрывалась от стонов.
Ну, как он мог обидеть её? Как? И всё из-за этого вина. А ведь оно действительно – кислое. Обидеть Сол… Она – всё, что у него есть! Она – смысл всей его жизни, каждого дня, каждого взгляда, каждого вздоха. А вдруг она разлюбит его и бросит? И больше никогда не прилетит на этот остров, не запустит свои тонкие пальцы в его непослушные волосы и не скажет тех ласковых слов, от которых он тает, как масло на сковородке. Сол… Сол…
Она подошла сзади и поцеловала его в макушку, потрепала по голове и повернула к себе. Она ласково прикоснулась губами к его губам и поцеловала.
– Я люблю тебя, милый!
Фея Любви, на то она и Фея, чтобы дарить это чувство окружающим, и то, что она когда-то подарила, она уже не может забрать назад. В этом-то всё и дело. Она не может разлюбить его, она не в состоянии возненавидеть его, оттого, что в нём заключается её жизнь. Она вложила душу в его сердце и поселилась там – навсегда…
– Я люблю тебя, Сол. Прости! Только прости…
Эта ночь прошла на краешке облака. Они обнялись и смотрели вдаль, а утром, когда пришло время расстаться, он повторил ту же самую фразу:
– Прости меня, Сол…
И она простила, но когда он прилетел на Розовое облако в следующий раз, бочонок с вином был пуст, а облако стало ещё более розовым, чем обычно, а на землю падал дождь с запахом винограда.
– Эх, Сол, какая же ты шалунья! – вздохнул он, а про себя добавил: – Не жалко… Всё равно вино было кислое!
Вино было кислым… Я это хорошо помню. То вино, что я выпила вчера, в первую ночь в Раю, было кисловатым, но зато оно научило меня летать во сне.
Я отпила несколько глотков из бутылки, которая стояла всё там же на тумбочке, и легла спать… На языке остался вкус спелой земляники, которого я не почувствовала в первую ночь. Мне снилась бесконечная гладь воды и розовые облака.
А когда я проснулась, в открытое окно влетели цветочные лепестки… Красные, розовые и белоснежные, как снег с перламутровым отливом. Они были повсюду. Я вскочила и подбежала к окну, а там – весна!
По изумрудному лугу гулял ветер, разгоняя серебристые волны, то в одну, то в другую сторону, то теребя, то приглаживая траву. А по другую сторону, там, где рос огромный клён, раскинулся вишнёвый сад. И стоило ветру коснуться его тяжёлых от цветков веток, как розовые лепестки разлетались в стороны. Одни нарисовали в небе огромное сердце, а другие метнулись в сторону дома и залетели во все щели, неся с собой невероятно сладкий аромат будущих вишен…
Я на минутку забыла, что это всего лишь иллюзия, но, разжав кулак и увидев, как крошечные лепестки слепились в одну липкую массу, я пришла в себя и спустилась вниз.
Маша стояла на пороге дома, удивлённо глядя на всю эту весеннюю феерию. На её лице застыла едва заметная улыбка. Её плечи расправились, и она свободно вдыхала воздух, как это делают люди, отпустившие печаль из своего сердца…
– Весна! Посмотри, Сол, весна!
– Да, Машенька, весна. Весна твоего сердца!
Она ничего не ответила, просто вышла в сад и села на изумрудную траву. И так сидела и смотрела в небо. Я подошла и села рядом. И тут только я поняла, что небо над моей головой – настоящее, земное.
Когда я стояла на площадке того странного сооружения, я видела все миры изнутри, а это значит, что сверху они не были закрыты. И небо настоящее, самое настоящее синее небо с белыми барашками облаков, с восходом и закатом, но без птиц…
Почему в небе нет птиц? Как могли погибнуть птицы, ведь у них есть крылья? Я больше не могла усидеть на месте и, вернувшись в дом, я отхлебнула из бутылки несколько больших глотков, и выбежав на улицу, потащила Машу в сторону скалы…
Глава 7. Глубина…
Подъём был не из лёгких… Но мы справились. Я тащила Машу за руку, и моей силы хватило на нас двоих.
Когда взобрались на скалу, перед нами возникла новая преграда…
В прошлый раз я чуть не утонула в ледяной воде, а тут ещё Маша. Увидев воду, она запричитала, что не умеет плавать и в воду не полезет…
Но тут я увидела наше спасение – у самой стены лежало небольшое дерево. Я точно помню, что в прошлый раз его не было. Значит, его принесло течением, но откуда?
Оставив эту загадку на потом, я прыгнула в воду и, ухватившись за бревно, поманила к себе Машу. Та поколебалась немного, помялась на месте, но видя, что я чувствую себя неплохо, медленно сползла в воду, где я её и подхватила.
Так мы добрались до противоположной стены и открыли дверь.
Я вылезла на площадку и втянула Машу за руку, словно она ничего не весила. У этого вина совершенно потрясающие свойства, и чем больше я пила, тем слаще оно становилось.
Перед нами открылась бескрайняя равнина вод…
– Господи, что стало с Землёй? – запричитала Маша.
– Это нам и предстоит выяснить! Лучше умереть здесь, на краю своего мира, свободными и счастливыми, чем сидеть как мыши в мышеловке и ждать, что-то завтра придумают наши хозяева – натуралисты. Какие ещё опыты они проведут с нами, прежде чем бросить нас умирать?
Ведь еды до сих пор нет. Но в своём мире я этого не замечала, а на площадке в моём животе поднималась настоящая буря негодования. Но я сделала над собой усилие, выкинув из головы мысли о голоде, и живот тут же успокоился. Пришло время приглядеться…
С первого взгляда ничего не изменилось. Всё та же бесконечная гладь воды, но… Заглянув вниз под площадку, на которой мы стояли, я увидела, что на трубе, державшей всю эту конструкцию, остался тёмный след. Это был уровень воды с того дня, когда я была здесь впервые, и за этот короткий срок вода ушла на полметра.
– Машенька, посмотри, вода уходит!
Я встала на колени и, вглядываясь в толщу воды, всё ниже и ниже наклонялась вниз… Мне показалось, что там, внизу, я вижу какие-то тени, тёмные и светлые пятна, и тут что-то проплыло под самой площадкой, и, вздрогнув от страха, я упала вниз.
Сначала я ушла под воду с головой и слегка нахлебалась, но быстро всплыла, так как расстояние до воды было небольшим. Температура воды была значительно выше, чем в той комнате, через которую нам пришлось проплывать каждый раз, когда мы вырывались на волю из наших миров. Маша стояла наверху с испуганным лицом:
– Как же ты выберешься назад, Сол? Я ведь не смогу тебя вытянуть!
– Там посмотрим, а сейчас я хочу нырнуть вниз, чтобы посмотреть, что там…
Не дожидаясь её ответа, я отвернулась от неё и нырнула. Вода было совершенно прозрачной, я открыла глаза и поплыла к тем тёмным теням, что я видела с площадки.
Мои пальцы коснулись деревянных перекрытий дома, из которого торчала труба, на которой крепились наши миры. Я зацепилась за неё, чтобы не всплыть, и спустилась в дом.
Я не испытывала затруднения с дыханием: воздух, который я набрала в лёгкие при нырянии, почему-то не заканчивался, и я не была ограничена во времени, совершая эти изыскания в недрах новоиспечённого мирового океана.
Спустившись к полу, я увидела стул, который не смог всплыть, зацепившись ножкой за оторванную половую доску. Мой стул! Тот самый, на котором я провела несколько часов в этом странном доме. На противоположной стороне сидел тот загадочный мужчина и что-то писал осколком стекла, а у окна стояла Маша и плакала по погибшему сыну.
Я переплыла через комнату и отогнула доски… Вода не смыла буквы, вырезанные с таким трудом, и я смогла прочитать надпись:
Я люблю тебя, Сол… Навсегда…
Как он мог знать про Сол? Ведь это я придумала Сол…
Кто же этот человек?
Чтобы не всплыть, я схватилась за трубу, которая проходила со дна через весь дом, но она была скользкой. И тут я стала задыхаться и, отпустив трубу, начала стремительно всплывать на поверхность, а у самой поверхности воды вновь увидела ту огромную тень, что так стремительно проскользнула мимо меня.
Меня словно вытолкнуло из воды, и я зацепилась руками за край площадки. Маша радостно и облегчённо вскрикнула и стала меня тащить наверх. Это было нелегко. Я совсем ослабла и потеряла силу Сол, а одежда моя промокла, ещё больше утяжеляя мой вес.
Мы долго мучились, ободрали руки и коленки о корявую трубу, но всё-таки мы справились… Сидя на площадке, тяжело дыша и кашляя, мы были счастливы, оттого, что мы – всё ещё вместе.
Посидев на ветру, я сильно замёрзла, и зубы мои застучали, чётко отбивая барабанную дробь.
– Тебе нужно согреться! Давай вернёмся в твой мир, – сказала Маша.
– Нет, Машенька, мы должны попасть в другой мир. Нам срочно нужно найти того человека, что сидел у стены. Помнишь?
– Нет, я плохо что-то помню после смерти сына.
– Это неважно… Видишь ту балку, которая соединяет наши с тобой миры с другими. Один, два, три… В них мы могли бы попасть, если бы прошли по ней.
– Сол, я боюсь!
– Надо, Машенька, надо!
Я встала, медленно вытягиваясь во весь рост и, раскинув руки как канатоходец, сделала первый шаг.
– Маша, вставай и иди за мной! Что нам терять, в конце концов? Пару шагов под нами будет вода, и это – не смертельно, а потом начнётся твой мир. Ничего страшного не случится, если мы в него свалимся. Со мной это уже случалось. Перелезем в мой и начнём всё сначала.
Обдумав то, что я сказала, Маша встала и, последовав моему примеру, двинулась следом. Ветер трепал мои волосы, закрывая глаза, и я шла вслепую… а за мной, потеряв всякий страх, шла моя подруга. Она расценила мои слова «Нам нечего терять» буквально. И пока наглый ветер играл моими волосами, я сбавила скорость, а осмелевшая Маша догнала меня и дышала мне в затылок.
Если бы я знала, что безрассудство овладеет ею так неожиданно, я бы пустила Машу впереди себя, и мы давно бы были у цели, я же ползла как черепаха, боясь каждого шага. Ещё один шаг, и ещё один…
И тут моя нога попадает на соединение между балками, и я падаю вниз…
И снова я одна в чужом мире. Падение было жёстким, и ноги болели, особенно ступни. Словно в них вонзились тысячи кактусовых колючек, прошедшие сквозь обувь. Я сняла ботинки и начала осматривать ноги. Они покраснели и раздулись, а колючки оказались шипами какого-то кустарника. Как меня угораздило упасть в эти заросли?
Выдернув колючки из ступней, я вновь надела ботинки и сделала первый шаг… Боль пронизала всё моё тело. И с каждым последующим шагом я всё больше представляла себя Русалочкой из сказки, которой переделали хвост на ножки, но прокляли навеки этой нестерпимой болью.
Я села на камень и заплакала. Так долго и так истерично я не плакала давно, даже после всемирной катастрофы я не пролила ни одной слезы. Слёзы катились градом, и только когда мой организм потерял всю лишнюю влагу, я вытерла лицо рукавом и вновь встала, и пошла, превозмогая боль.
В мире, в который я попала, наступила ночь, и я шла наугад, пока не заметила вдали тусклый свет фонаря. Я так обрадовалась этому, что тут же забыла про боль в ногах, и бросилась бежать к свету. Мой мозг больше не думал о боли, ему было важно найти жителей этого мира и, чем быстрее я это сделаю, тем лучше.
В который раз я убедилась, что все наши горести и радости находятся у нас в голове. Опухшие ноги кровоточили, но мозг отключил эту проблему, а включил новую установку. Вскоре я увидела источник света. Это был небольшой, совершенно прозрачный домик с плоской крышей. Лишь одна стена была закрыта перегородкой, но и она не мешала осмотреть весь дом, не сходя с одного места. В доме суетился человек.
Я подошла совсем близко и уже хотела постучать, но тут я увидела нечто ужасающее, приковавшее меня к земле. Я больше не могла сделать ни шагу…
На стеклянном столе, что стоял в центре комнаты, лежала обнажённая Мария. А рядом, у ножки, валялась её одежда, алого цвета.
Мужчина средних лет выглядел слегка чокнутым, голова его крутилась из стороны в сторону, словно он искал кого-то, а движения были резкими, и руки тряслись, как у алкоголика.
Он с кем-то громко разговаривал и жестикулировал…
Но, осмотревшись, я поняла, что это был монолог, и в доме, кроме него, не было ни души, не считая несчастную Машу.
С того места, где я стояла, отчётливо было слышно каждое слово:
– Бедная женщина, и как её угораздило упасть в этот куст? И ведь самое странное, что я вовсе не заказывал это чудовище, не мечтал о нем. Какого лешего он вырос именно там, где свалилась эта чудная женщина? И ведь она не сразу умерла. Нет, не сразу, а изрядно промучилась, дёргаясь на кусте, загоняя в своё тело всё новые и новые ядовитые колючки, пока не испустила дух.
Он выдёргивал из тела несчастной шипы сантиметров по десять каждый, и кидал их в кучу окровавленной одежды. Чем больше колючек он вынимал, тем больше ручейков крови стекало со стола прямо на пол, звонко ударяясь о кафель.
– Жаль, что она уже мертва. Мы могли бы подружиться, а может быть, даже…
Тут он захихикал и подмигнул воображаемому собеседнику.
– Что ж, достаточно, наверное…
Колючек больше нет! Осталось её обмыть, как полагается…
Хотя, что уж изгаляться, всё равно я буду жарить её на костре и наверняка кожа вместе с ядом обгорит, и я её есть не буду. А дальше – сочное, ароматное мясо! Надоело жрать червяков да крыс. Фу, какая гадость! А эта женщина, истинный деликатес. Только для гурманов, таких как мы – брат.
И он вновь посмотрел вглубь комнаты и приветственно помахал рукой несуществующему брату. Затем мужчина взял белоснежную простынь и накрыл ею Машу, а сам вышел в противоположную дверь и стал разводить костёр. Он наложил огромную гору сучьев и поджёг её, радостно повизгивая как поросёнок, предвкушая вкусный ужин.
Я бросилась в дом и скинула простынь с головы Маши. Я долго вглядывалась в её лицо, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни, но она была холодна и не дышала…
Я уже была готова запаниковать, но тут мой разум напомнил мне, что у трупов не течёт кровь. Если тело околело, то и кровь должна была свернуться, а тоненькие ручейки из каждой колотой ранки были тёплыми, и от них шла испарина, а значит, температура тела Маши была выше, чем температура в этом стеклянном доме.
Яд парализовал её, но не убил, и, возможно, пройдёт совсем немного времени и она очнётся? Я так надеялась на это. А этот гад уже жарить её собрался на вертеле, как кабанчика. Как нужно хотеть есть, чтобы изжарить себе подобного и съесть? Во что бы то ни стало, ценой собственной жизни я буду защищать мою подругу! Ей и так сильно досталось за последние дни, и она не заслужила погибнуть так дико и так нелепо.
И тут я поняла, что такое настоящий голод. Никогда ранее в своём мире я не испытывала этого чувства, что-то защищало меня от голода или от мыслей о еде, и лишь там, под водой, я впервые почувствовала слабость…
А ведь я не ела четверо суток, а может быть и больше, но я пила вино из той чудесной бутылочки… Это всё, что давало мне силы с первого дня пребывания в моём мире. Но где я нахожусь сейчас? И кто этот сумасшедший каннибал? Я даже не помню его среди тех, кто был в том доме. Или помню?
В памяти начали всплывать образы… Этот господин сидел в центре комнаты среди людей в «чёрном» – как я их назвала, и выделялся взъерошенной шевелюрой и странным взглядом, как, впрочем, и сейчас. Но не это было главным на данный момент. Собственные мысли пугали меня куда больше этого странного господина с раздвоением личности.
Видя, как пламя костра весело резвится за стеною дома, мне начали чудиться ароматы любимых блюд; жареной курочки с хрустящей корочкой, сочных отбивных с отварной картошкой, посыпанной ароматным укропом, яичницы с жареной колбасой из двух, да чего уж там, из трёх яиц, и колбасы не меньше полкило…
В глазах помутнело, и я стала терять сознание, но, упав на кучу окровавленной одежды с острыми шипами, я тут же очнулась и весьма вовремя, так как в дом вошёл хозяин, неся в руках огромный нож для разделки туш на живодёрне.
– Как славно! Сбылись все мои мечты! На столе лежит еда, а под столом… Как хороша! Мурашки по коже. Как ты попала сюда, крошка?
– Я – не крошка! И я пришла, чтобы спасти свою подругу от такого варвара, как ты!
– Я – варвар!? С чего же!? То, что хочу правильно использовать мясо? Твоя подруга больше не человек, она мертва, а её душа давно в Раю, я надеюсь. И ей всё равно, что я сделаю с её телом, оно ей больше без надобности.
– А вот и ошибаешься! Оно ей ещё послужит, и не один десяток лет. Маша – жива! Она просто парализована ядом, но его действие скоро кончится!
– Откуда ты знаешь?
– Я сильно поранила ногу об это чёртово растение, и если сначала это была нестерпимая боль, то теперь, спустя час, всё прошло и остались лишь крошечные точечки от уколов. Посмотри…
Я сняла ботинок и показала ему ногу. Она выглядела вполне здоровой.
– Но она потеряла много крови, и шипов в неё вонзилось раз в сто больше, чем в тебя, и она не дышит, посмотри!
И, словно дожидаясь этой реплики, Маша тяжело вздохнула и села… Увидев, что она совершенно голая, бедная женщина стала натягивать на себя простыню, оголяя нижнюю часть туловища.
– Кто это сделал со мной? – сказала она, строго глядя на мужчину с ножом.
Тот попятился и поспешил спрятать нож за спину. Но от волнения тот выпал и звякнул об пол. Все трое смотрели на этот опасный предмет и молчали.
Пришло время вмешаться. Я завернула Машу в простыню, а та обняла меня за шею и заплакала. Это длилось некоторое время, а потом, освободившись от тесных объятий, я стала рассматривать Машину одежду, надеясь, что её ещё можно будит спасти, если варвар снимал её аккуратно.
Разложив на полу платье, туфли и нижнее бельё, я убедилась в том, что при хорошей стирке, даже несмотря на крошечные дырочки, эту одежду можно будет поносить, пока мы не добудем новую.
– Эй, как там тебя зовут? Вода в доме есть?
– Меня Станиславом Львовичем зовут, и вода в доме есть, на кухне, за ширмой.
– Открывай свою ширму!
– Зачем?
– А затем, милый друг, что раз ты сумел снять одежду с девушки, будь любезен её и выстирать, а я следить за тобой буду. Шаг в сторону – и тебе конец.
Он даже не заметил, как между делом я подобрала его тесак и теперь была вооружена до зубов. Он провозился не меньше часа, а в это время Маша окончательно пришла в себя, слезла со стола и начала исследовать домик. На каждый шорох хозяин дома пытался обернуться, но я покрикивала на него, чтобы он пошевеливался. Получилась сказка про Машеньку и Медведя, когда она в короб залезла, чтобы он пирожки не съел, пока Медведь до деревни их нёс. От такой сказочной ассоциации у меня даже настроение поднялось и кушать расхотелось.
– Не садись на пенёк, не ешь порожек! – подтрунивала я над ним, и к концу стирки он тоже втянулся в игру и стал похихикивать и рычать, как медведь, прося хоть один пирожок, чтобы не упасть с голодухи.
Бельё было постирано и висело на верёвке над догорающим костром. Ужина не было, но зато нас было трое. Маша простила Станислава Львовича за его безобразное поведение, за то, что он раздел её и чуть не съел. Она искренне верила в то, что он сожалел обо всех своих поступках и глубоко раскаивается, и, как ни странно, я была полностью согласна с ней. Что-то было в этом человеке, что вызывало доверие и тёплые чувства. Слегка чокнутый людоед, оказался вполне приличным человеком, умным и общительным. В прошлой жизни вполне успешным архитектором, так и не успевшим построить дом своей мечты. Дворец из стекла и бетона, в котором можно было бы жить у всех на виду, ничего не стыдясь и не скрывая… Дом будущего, как он называл его в шутку. И теперь, попав в мир своих иллюзий, он создал такой дом, и сказать по правде, он выглядел очень необычно и таил в себе массу загадок, несмотря на свою полную открытость.
Время до рассвета пролетело незаметно. Мы обсуждали сложившуюся ситуацию, но был самый главный вопрос, который бурчал в наших желудках и не давал нам покоя – где достать еду?
Пока Маша и Стас обсуждали ловлю крыс, мне пришла в голову другая идея: а почему бы нам не заняться рыбалкой? Пока я ныряла в мировой океан, я чётко видела проплывающие мимо меня тени. Что это было, я не знала, но уж, наверняка, не крысы, живущие в перегородках между нашими мирами. И я решила озвучить эту идею своим друзьям.
Услышав про огромную плавающую еду, Станислав вскочил и побежал в дом, а через минуту вернулся с огромной палкой в одной руке и длинной верёвкой – в другой, на ней ещё недавно сушилась Машина одежда, а теперь она была годна совершенно для других целей. Вот что значит – способы выживания… Каждая вещь может быть чем угодно, в меру твоей фантазии и текущей надобности.
– Я придумал удочку. Пошли на рыбалку!
– Подожди намного, рассветёт, тогда и пойдём, – сказала я, а саму аж передёрнуло. Было так мерзко от того, что все наши мысли были только о еде.
Как только солнце, наше родное земное солнце взошло над горизонтом, мы направились к скале, чтобы совершить восхождение и порыбачить.
Глава 8. Рыбалка…
Там, где соединялись наши миры, водилось множество крыс. Как они попали сюда – неизвестно. Но, как говорят, они первые покидают тонущий корабль. И тонущая планета Земля, уходя под воду, оставила своих назойливых представителей даже здесь, в таинственном мире, придуманном неизвестными спасателями.
Станислав ловко закрепил снасти, сразу было видно, что это дело ему не впервой. Из булавки он сделал крючок, из открученного болта от какой-то железяки неизвестного происхождения он сделал грузило, а на поплавок пошла толстая ветка из настоящего дерева, попавшего в его мир с помощью всё тех же крыс.
И когда удочка была готова, он доверил её мне, а сам, отойдя в сторону, сел на корточки и замер, а через минуту преподнёс нам свою добычу – огромную, опухшую от солёной воды крысу-самку с набухшими сосками и розовым брюхом. Она пищала, шипела и пыталась укусить своего мучителя, но Станислав изловчился и изо всех сил ударил крысу об скалу. Брызнула кровь, испачкав стену и его самого, но он и глазом не моргнул. Он делал это ежедневно и давно привык к виду крови.
– Что ж, девочки, теперь всё готово для рыбалки!
И мы полезли на скалу. В этом мире всё было проще, так как не нужно было переплывать комнату с ледяной водой. Мы долго карабкались и вылезли на ту трубу, с которой мы с Машей и свалились в мир Стаса. Обратный путь мы преодолели быстро и оказались на площадке рядом с моим миром.
О, как я соскучилась по своему дому, по моим рукописям и по бутылочке волшебного вина. Но сейчас было не до возвращения домой, и всё же я уже задумала себе, что если рыбалка удастся, то я приглашу друзей к себе домой, и там, сидя у камина, мы съедим наш ужин и выпьем по глотку вина.
Итак, рыбалка началась… Стас нацепил наживку на булавочный крючок и кинул её в воду. Заброс был небольшой, ведь вместо лески у нас была верёвка, но выбирать не приходилось. Деяние его очумелых ручек уже через минуту дало свои результаты. Поплавок-чурбачок задёргался и ушёл по воду. Стас начал тянуть, но площадка была маленькой, и мы изо всех сил стали ему помогать. Рывок! И из воды выплыло что-то большое, не похожее на рыбу, и исчезло в воде, а нам остался лишь голый крючок с остатками крысиных внутренностей.
– Вот чёрт! – выругался Станислав.
– Что же делать будем? – чуть не плача спросила Маша.
– Не дрейфьте, девчонки, сейчас что-нибудь придумаем. Главное, что в этих водах водится крупная рыба.
– А я сомневаюсь, что это – рыба… Мне показалось, что у неё – ласты, – пыталась возразить я.
– Плевать! Мы всё равно её изловим и съедим. – И, как по волшебству, он достал из кармана вторую крысу, слегка придушенную, но ещё живую.
Стас велел нам зажмуриться, а когда мы открыли глаза, у крысы была откусана голова. Она плавала на поверхности воды, но огромная зубастая пасть вынырнула и заглотнула крысиную голову с огромным количеством воды. Её словно затянуло в водоворот.
– Вот это рыбина! – счастливо улыбался Стас.
Он вновь насадил наживку на крючок и, обломив об колено часть палки-удочки, сказал нам почти шёпотом:
– Держите меня, девчонки!
Он вновь закинул удочку, и, когда её с бешеной силой потянуло вниз, мы вцепились в Стаса, а он – в трубу, которая торчала в центре площадки, и начал вытягивать рыбу. Та сопротивлялась что было сил, но она была одна, а нас – трое. И мы выдернули её из воды.
Она пролетела по небу над нашими головами и ударилась об трубу с такой силой, что потеряла сознание и рухнула на площадку нам под ноги.
Выловленное чудище слегка подёргивалось и было живым, а как его убить, а главное – чем, мы не знали. Надежда была на то, что оно задохнётся, как говорят рыбаки – «уснёт» без воды, но она дышала не жабрами, а глоткой, хотя, жабры у неё тоже были.
Тут уже я проявила ловкость и смекалку. Протащив тело по площадке, я скинула это чудовище в Машин мир, так как попасть в мой было гораздо труднее. И прыгнула вслед за ней…
Друзья последовали моему примеру. Рыба ударилась об скалы, но не умерла, а напротив, очнулась, зашипела на нас и оскалила зубы. Отодвинув стенку между нашими мирами, я ухватила чудовище за хвост и втащила в свой мир. Здесь исполнялись все мои мечты, и я почувствовала себя гораздо смелее и сильнее.
Отвязав верёвку от палки, мы замотали чудовищу пасть и потащили к моему дому.
– Хорошенький особняк! – восхищался Стас и прибавлял шагу, чтобы лучше рассмотреть строение.
Вот я и дома. Как я мечтала об этом моменте.
– Что с этим делать будем? – спросила Маша.
Да, это был вопрос вопросов. Что делать с тем, что мы поймали? И что это? И чем её или его убить? И тут мы точно поняли, что – её… Пузо чудовища стало набухать, и в нём образовалось отверстие, которое росло вместе с животом, и вот уже из этого отверстия показалась голова младенца, крошечного чудовища, который жалобно пищал и тянул ко мне свои крошечные ласты.
Я, не раздумывая, вытащила из чрева маленькое пищащее существо и завернула в скатерть, сдёрнутую со стола, стоящего на веранде. А потом потащила его в дом и стала наполнять ванную слегка тёплой водой. Когда я выпустила малыша, он радостно засвистел и захлопал плавниками. Теперь-то я смогла его рассмотреть…
Существо было похоже на динозаврика с большой головой, тонкой шеей и туловищем с ластами. Но глаза… Какие у него были глаза, почти человеческие, и они смотрели на меня с любовью.
Как только я хотела выйти из ванной, он заплакал как ребёнок, а свист превратился в душераздирающие крики. И всё же я должна была спуститься вниз и посмотреть, что там происходит с роженицей.
Она лежала на боку и была бездыханна. Видимо, мы уморили её своей рыбалкой и у неё случились преждевременные роды, которых она не пережила.
– Вот вам и рыбалка…
Стас сидел на корточках рядом с мёртвым чудовищем, и в глазах его была печаль. Он забыл, что так хотел поймать ужин и как хотел набить живот вкусным мясом. И вот что из этого вышло…
Я ещё раз осмотрела животное, и увидела, как у неё из сосков течёт белая жидкость, похожая на грудное молоко. Я сбегала за чашкой и сцедила в него всё, что могла, и тут же побежала наверх и влила его в рот моему питомцу. И тот, наевшись, затих, сладко зевнул и, положив голову на край ванной, закрыл глаза и заснул.
И опять я бегу вниз, где мои друзья сидят вокруг мёртвого тела.
– Если так всё получилось, давайте пожарим её и съедим, как вы мечтали! – предложила я им. Но они даже не посмотрели на меня. Я принесла с кухни огромный нож и, зажмурившись, начала разделывать тушу. Небольшую часть мяса я нарезала на меленькие кусочки, чтобы покормить малыша. Я не была уверена, что тот станет кушать свою маму, но нужно было попробовать, ведь в случае неудачи малыш умрёт с голоду. Его острые зубки говорили о том, что он – плотоядный, да и мама его поплатилась жизнью за желание позавтракать жирной крысой.
Можно подумать, что там, в мировом океане, им больше есть нечего? Ведь погибло целое человечество и океанское дно покрыто горами человеческих трупов.
Пока я работала мясником, мои друзья морщили носы. Мой мир окончательно отбил у них охоту к поеданию мяса, но всё же я не переставала делать запасы, понимая, что рано или поздно, чувство голова вернётся, а кроме этого мяса у нас больше ничего нет. Даже крысы в моём мире не водились.
Взяв несколько маленьких кусочков, я понесла их наверх, в ванную и показала малышу. Тот уже выспался и ждал меня. Он радостно резвился в чистой воде, которая оказалась слегка солёной. Это я поняла, когда он обрызгал меня с ног до головы, и несколько капель попали прямо в мой рот.
В комнату вошла Маша и, слегка опасаясь, подошла к ванной, чтобы разглядеть новорождённого.
– Кто он? – спросила она.
– Я не знаю. По виду он похож на динозавра. На Лохнесское чудовище. Но как они успели расплодиться по всей территории планеты? Хотя, кто знает, может в других местах водятся монстры и пострашнее? Эти вроде бы не очень крупные и не сильно агрессивные…
В доказательство этому я погладила малыша, а тот заурчал, как котёнок, и прижался к моей руке…
– Невероятно! – воскликнула Маша.
Я достала приготовленное мясо и протянула его на вытянутой ладони, не сгибая пальцев. Малыш аккуратно слизнул шершавым языком эти кусочки и, вскинув голову, проглотил их не разжевывая.
– Мы не сможем долго держать его в ванне, он съест свою мать и примется за нас. Его нужно вернуть в океан. Хотя, что я говорю, его нужно убить… И пополнить запас мяса!
Станислав явно осмелел, поняв, что на данном этапе чудовище не опасно…
– Убить! Ты совсем с ума сошёл. Маму его убил, а теперь и дитя уморить хочешь! Это ты – кровожадный монстр, а не это милое существо.
Маша возмущённо кричала на Станислава, а малыш тем временем дотянулся до Маши и лизнул её в щёку.
– В одном Стас прав, – вмешалась я. – Малыша нужно переправить на большую воду. Если он вырастет чуть побольше, нам его не дотащить. Нужно сделать носилки и через Машин мир попытаться втянуть его по скале и выпустить в океан. Но этим мы займёмся завтра, а сейчас я всё же предлагаю приготовить мясо и выпить по глотку вина.
Перемирие заключали в гостиной. Мясо получилось сочным и ароматным, слегка синеватого цвета. Мы съели его без особого удовольствия, но… Что ни говори, это была честная охота!
Выпив по глотку вина из волшебной бутылки, я оставила своих друзей одних, а сама поднялась в ванную посмотреть на малыша. Тот сладко спал, слегка посвистывая, положив голову на край ванны.
– Доброй ночи, малыш! – сказала я и пошла в свой кабинет. Как мне не терпелось продолжить свой роман! Стопка чистых листков ждала меня на столе, и я с упоением взялась за перо…
Глава 5. День рождения Любви
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Она ещё не родилась, а ей уже предначертано было – быть. Быть – Любви! Ведь у Любви тоже есть свой День рождения, как и у всего остального в этом мире…
Нам иногда кажется, что звёзды были на небе всегда, но и это не так.
Ещё до того, как родился наш Бог, небо было пустынным и холодным, а звёзды – лишь лёгким облачком из пыли и газа.
Но какая была эта Любовь? Страстной? Нежной? Волнующей? О, нет. Она была – разной, не похожей на все остальные чувства! Особенная Любовь для особенных людей! Пока не соединишь две половинки, невозможно судить о предмете и узнать его окончательную форму. Так схематично можно определить эту Любовь.
Один без другого – ничто, неоконченное и непонятное, но вместе это есть сила, красота и любовь. Та, которую даровал нам Бог при сотворении мира, дабы мы могли быть подобны ему хоть в малом.
Итак… День рождения этой любви приходился на начало первого тысячелетия нашей эры. Точнее?
Это сложно… Многие вопросы в этом мире не имеют точного ответа или мы, люди, просто их не знаем. Вот, например, ответьте, не задумываясь, сколько лет сентябрю и где умирает старый ветер и рождается новый? А ещё, понимают ли море, солнце и земля всё то, что мы говорим? Не знаете? И я не знаю… А жаль! И я не помню точного дня рождения этой любви, а у Сол и Ра я спросить не могу, а вдруг они обидятся, что я не знаю такой важной для них даты.
Холодное утро ноября… Снег лежал на холмах и в долине скудным дырявым покрывалом, и лишь у деревни оно подтаяло и превратилось в жидкое месиво.
Год выдался неурожайный, и к весне от деревни останутся лишь с десяток жилых домов и несколько обездоленных истощённых бродяг, потерявших разум от голода и страданий.
Ра пришёл в эту деревню не напрасно… Вчера ему было видение, что она уже здесь, и ей грозит беда.
Он стряхнул снег с сапог и постучал в дверь старейшины.
– Ваша милость! – поклонился тот в ноги, приветствуя Великого Мага. – Ваша милость приняли моё приглашение. Хвала небесам!
– Да, я принял твоё приглашение, но я не смогу вернуть тот урожай, который был потерян под дождём и градом. И, тем более, не смогу спасти твою деревню от разорения!
Глаза старейшины расширились и стали круглыми…
– Разорение? Нам грозит разорение?
– Да!
– Когда, мой господин?
– Уже! – сказал Ра и, хлопнув дверью, вышел на улицу.
Спустя неделю он пожалел, что не пришёл на час раньше, чтобы помочь этим людям, но сейчас он был обычным Злым Магом, и раса людей не интересовала его. И лишь Она заставила прийти его в это захолустье.
Варвары ворвались в деревню, давя под копытами своих лошадей редких худосочных кур и детвору, играющую на дороге… Заголосили женщины и те, что пытались спасти детей, падали замертво, рассечённые саблями до самого живота.
Загорелись дома…
Варвары спешились и разбежались по домам – собирать добро и насиловать баб. После чего те сами насаживали свои осквернённые тела на сабли чужеземцев.
Ра шёл наугад. На краю деревни в пустом амбаре он нашёл её… Два варвара рвали на ней одежду, жадно скрипя зубами, предвкушая сладкий пир молодой плоти.
– Смотри, она покрыта золотом…
Второй лизнул ей плечо и сплюнул.
– Точно, золото! Нужно доставить её командиру – живой. Давай свяжем её и возьмём с собой.
– Давай! Но сначала я хочу попробовать её, иначе всё достанется Хельмуту, а нам одни подзатыльники. Ты же его знаешь!
– Хорошо, только ты не очень. А то в прошлый раз баба померла ещё до того как ты наелся ею.
Они громко засмеялись, а Сол тихо заплакала, роняя брильянтовые слёзы… Увидев, что по обнажённому золотому телу скатываются на землю блестящие камешки, варвары перестали смеяться и переглянулись.
– Ведьма! – в один голос закричали они и занесли свои сабли, чтобы зарубить несчастную, но тут вмешался Ра.
Через секунду оба насквозь продырявленных варвара лежали на земле, хрипя и истекая кровью. Вот тогда-то он и увидел Сол в первый раз. Она смущённо прикрывала грудь, но в её глазах не было ни стыда, ни страха.
Да, это – она! Её запах… Он шёл на её запах… Словно пчела на вересковый луг у подножья старых гор…
– Я не опоздал? – спросил Ра.
– О, нет, ты пришёл вовремя, мой господин. В самый раз. Ещё немного, и эти люди убили бы меня.
Она смущённо улыбнулась. Слово «убьют» она произнесла с лёгкостью, что сразу выдало в ней Фею. Но какая Фея позволит двум грязным ублюдкам так легко завершить свою жизнь, да ещё в таком чудесном теле.
Да, она была хороша! Чуть позже Ра скажет, что даже звёзды завидуют её красоте, но сейчас он был полностью в её власти…
– Я искал тебя…
– Я ждала тебя…
Он снял плащи и накинул ей на плечи. Она приняла с благодарностью его заботу и закуталась в плащ.
– Нам нужно уходить отсюда, – ласково сказал Ра, а в голове его крутилась мысль о том, что ждёт их на улице… Они медленно вышли из амбара и пошли задворками к ближайшему лесу. Но почти у самой опушки Сол потянула Ра назад, туда, где ещё разносились крики, стоны и лязг мечей.
– Нам нечего там делать! Деревня обречена!
Сол побледнела и, выдернув свою ладонь из руки Ра, бросилась бежать в сторону деревни. Ра бросился за ней, пытаясь догнать, но… Раньше он никогда не бегал за Феями, а точнее, не пытался их догнать и не знал, что это практически невозможно, ведь все стихии земли были на их стороне. Ветер подгонял их со спины, земля подталкивала вверх, а если они вдруг запыхались и хотели пить, капли прохладного дождя сами падали к ним на губы, чтобы они могли слизнуть их и освежиться. В итоге Сол была в деревне первой, и то, что она увидела, навсегда останется в её памяти, как чёрное пятно на этом дне, на этом часе, когда родилась их любовь. Она простит ему – всё, зная, что тогда он был всего лишь – Злой Маг, но никогда не сможет понять его равнодушия в тот заветный день.
Размытая осенняя дорога, идущая через всю деревню, была бордового цвета, словно вернулась золотая осень и забросала её кленовыми листьями, чтобы мягче было ступать. Но это были не листья, а кровь… Она стекала на дорогу тоненькими ручейками от каждого убитого, как в низину, собираясь там в полноводную реку. Конечно, не обошлось тут и без талого снега, который выпал сегодня ночью, но он лишь слегка разбавлял кровь своей влагой, помогая ей покидать изрубленные тела.
Они лежали повсюду, женщины, дети, старики и, конечно же, воины этой деревни. Были здесь и варвары, мёртвые варвары, но латы не позволяли их телам освободиться от крови, их лица были синими, а глаза расширенными, выскакивая из глазниц…
Сол пошла к своему дому, но зайти не смогла. На пороге лежала мать, прижав к себе мёртвое тело брата, а дальше – обнажённое и искалеченное тело сестрёнки. Совсем ещё ребёнок, тринадцать лет… Как они могли? Зачем?
– Этой деревне больше не грозит голод! – сказал Ра, стоявший у неё за спиной.
Сол закрыла лицо руками и плакала, долго плакала, больше часа. Ра не смел побеспокоить её, понимая, как страдает доброе сердце Феи при виде всех этих злодеяний. Но потом она кинулась на край деревни, где было кладбище, и, схватив первую попавшуюся саблю, начала рыть яму. Земля помогала ей, как могла, и Ра тоже. Затем они собрали все тела, кроме тел варваров, аккуратно сложили их в могилу и засыпали землёй, мягкой, как пух, чтобы не придавить их, не покалечить более. И Сол начала молиться.
А Ра собрал варваров на пепелище сгоревшего дома и поджёг. Едкий дым поднялся к небу, и оно почернело, а потом пошёл мелкий осенний дождь, он потушил этот костёр и другие пожары… И когда серая мгла рассеялась, взору открылись просторы голой выжженной земли. Деревня умерла! Осталась только Сол и та, дитя из другого мира.
– Нам пора уходить! – сказал Ра, беря Сол за руку.
Сол пошла с ним, послушно опустив голову и потупив взор, словно это было не по любви, а по принуждению…
Дом Ра находился в десяти километрах от этой деревни и, чтобы не тратить силы, Ра обнял Сол и перенёс её в своё жилище.
Она не хотела разговаривать, и золото на её коже перестало сиять, а взор потух. И лишь когда на землю спустился сумрак, а в осенние дни это бывает рано, Сол подняла полные слёз глаза и сказала:
– Ты мог бы им помочь! Почему ты не сделал это?
Ра не знал ответа на этот вопрос, но впервые в жизни он понимал, что поступил плохо. Для Злого Мага поступить плохо обычное дело, но после встречи с Сол всё изменилось.
Он смотрел на звёзды и думал о Сол…
Ровно через неделю после их встречи Она ушла.
Сол сказала, что не может забыть его плохой поступок. Для этого ей нужно время, но лет через сто она обязательно вернётся, и они будут вместе.
Так и случится, Ра это знал наверняка, так как видел будущее, читая его по звёздам, а сегодня они сияли ярче обычного, ибо Сол нужна была свежая звёздная пыль, чтобы её красота не покинула её на долгие, долгие годы. Ведь она должна понравиться Ра ещё раз, когда они встретятся через сто лет.
Так закончился День рождения Любви. Немного печально. Но всё в этом мире – относительно… Для обычного человека сотня лет – очень много, больше, чем жизнь, а для волшебника – это сущий пустяк. Это время поможет им осознать свои чувства и соскучиться друг по другу.
Я проснулась с головной болью и тоской на сердце, словно это умерла моя любовь. И это – не придуманный роман, а история моей жизни.
Спустившись вниз, я увидела такую картину: на диване в гостиной, в обнимку, спали мои дорогие друзья, а их одежда в беспорядке валялась по комнате. Я улыбнулась и пошла в ванную, кормить малыша. Тот уже ждал меня с нетерпением и, услышав моё приближение, радостно засвистел.
Пока я убиралась в ванной, спускала нечистоты и наливала свежую воду, малыш с аппетитом ел свой завтрак. Я смотрела на это поглощение пищи и думала о том, что там, в океане, они едят останки людей, погибших при затоплении планеты. Смерть ради жизни. Так же поступила и его мама. Своей смертью она спасла от голода и нас и своего ребёнка.
Приласкав малыша, я подумала, что, может, стоит дать ему имя, например: Немо. А почему бы и нет… Немо, хорошее имя для динозавра.
Спустившись вниз, я вынуждена была закрыть лицо рукой. Мои дорогие друзья получали утреннюю порцию любви, или секса.
Но любви, наверное, всё же больше…
Мне не хотелось их тревожить, и я вновь пошла в ванную побеседовать с Немо, а вернее, рассказать ему, как мы тут живём в этом искусственном мире. Он слушал меня очень внимательно. Ушей у нег не было, но зато дырочки по обе стороны головы расширялись, а глаза при этом прикрывались веками, словно это помогало ему думать.
Я всё рассказывала и рассказывала, и в результате начала плакать, и тут он тоже заплакал огромными голубыми слезами. Они текли по его светло-серой коже и, попадая в воду, делали её цвет бирюзовой.
Он понимал меня. Он знал, как я тоскую. Я посмотрела в глаза этому существу и увидела звёздное небо. Планеты, звёзды, галактики, чёрные дыры и Млечный Путь – всё это уместилось в огромных, как блюдца, зрачках Немо.
– Ты меня понимаешь?
Сначала ничего не происходило, но потом он низко опустил голову вперёд и кивнул ею несколько раз, как бы в ответ на мой вопрос.
С этой минуты всё моё восприятие действительности сменилось на совершенно иное, противоположное… Существо, завоевавшее наш водный мир – разумное! Но – насколько?
Вот вопрос… Возможно, он на уровне наших домашних питомцев: кошек и собак, а может… Может, он слишком мал для того, чтобы убедить меня в своих незаурядных умственных способностях.
На ступеньках послышались шаги, Станислав и Маша, взявшись за руки, вошли в ванную.
– Ого, как подрос наш малыш, – сказала Маша. – Нужно побыстрее переправить его за стену, а то скоро мы даже ласту его не поднимем.
Мы согласились с ней и спустились вниз.
Перекусив остатками вчерашнего мяса, мы взялись мастерить носилки, в которых можно будет перенести Немо на скалу. Возились больше часа, и получилось что-то вроде переносного корытца из грубого полотна с пропиткой, которое «случайно» нашлось в подвале, как только я подумала о нём.
Вдохновлённая достигнутым, я помечтала, чтобы малыш сам оказался в океане, но этого чуда не случилось. А вывод? Даже если твои мечты сбываются, ставь перед собой реальные цели.
Мы погрузили Немо на носилки и добавили туда немного воды, чтобы тело малыша не пересохло. Пока мы проделывали это, малыш всё время лизал меня: щёки, руки, волосы… Наверное, он думал, что я – его мама. Он прекратил свои нежности только когда мы подхватили его и понесли. Он сжался, лёг на дно носилок и закрыл глаза. Его страх сильно облегчил нам работу носильщиков.
Было совсем нетяжело, и на скалы мы забрались очень легко, но поначалу перелезли через разделительную стену в Машин мир.
И вот мы площадке… Я поцеловала Немо в обе щёки и отпустила свою часть носилок. Малыш нырнул в воду, но вскоре выплыл и весело просвистел нам свою прощальную песню. Печальные, мы хотели вернуться домой и потосковать у камина, каждый о своём, но тут произошло нечто, что изменило наши планы на вечер…
Глава 9. Девушка в чёрном
Из мира, что был очень далеко от нас, вылез человек и пополз в нашу сторону. Медленно, медленно, он двигался по трубе, боясь упасть, и когда незнакомец приблизился настолько, что мы смогли его рассмотреть, то поняли, что это – девушка, одетая во всё чёрное.
Я очень хорошо помнила её… Это была именно она, та, которой я помогла справиться с икотой и тем самым спасла от недовольства граждан в том доме, где мы все встретились впервые.
Стас и Маша тоже вспомнили её и стали махать ей руками, чтобы она ползла быстрее. Когда она ступила на платформу, мы увидели, как девочка исхудала и осунулась, её руки и ноги были исцарапаны и изранены, видимо, она не один раз карабкалась по скале, чтобы выбраться из своего мира. Увидев меня, она бросилась мне на шею и горько заплакала:
– Наконец-то, я нашла вас! Хвала небесам! Если бы вы только знали, как я мечтала об этом!
Видимо, она потратила на это восхождение все свои силы.
Ноги перестали её слушаться, и она рухнула на платформу. Пришлось Стасу взять её на руки и тащить через скалы в Машин мир, через который мы перебрались в мой. Там мы положили несчастную на диван, напоили, накормили, и лишь тогда она рассказала нам свою историю.
Когда женщина с крыльями начала забирать людей, Катя не испугалась: она была Готом и страха перед смертью у неё не было. Если мир катится в бездну, нет ничего страшного, когда ты следуешь за ним…
Мир Кати оказался тёмным и печальным, как и она сама. Песок и камни, холодный ветер и никакого укрытия. Ни домика, ни палатки. Она спала на голой земле, и так же как Станислав, с первой минуты пребывания там изнемогала от голода. Желудок сводило так, что она лежала на боку, прижав ноги к животу, и плакала от боли и отчаянья. Во рту пересохло, и она начала кусать губы. Так прошло двое суток… И тогда Катя впервые услышала наши голоса. Каждое слово так отчётливо, словно мы стояли неподалёку.
Когда я вылезла на площадку впервые, я молчала, но когда привела сюда Машу, а следом и Стаса, мы много и громко разговаривали, и тогда она нашла в себе силы и начала ползти на звук голоса, и так добралась до скалы. Вчера ей не удалось подняться, она всё время падала, но сегодня, вновь услышав наши голоса, она собрала всё своё мужество в кулак и залезла на стену.
Нас стало четверо, но я точно знала, что миров ровно тридцать три, а это значит, что двадцать девять человек с большой вероятностью умирают с голода, так же как и Катя.
Девочка была очень слаба и едва держалась на ногах, да ещё и эти кровоточащие раны давали о себе знать. Несколько дней без еды сильно подкосили её здоровье.
Лишь в моём мире мы могли обходиться без еды и питья, и только здесь мечты могли осуществляться так реально… Отчего так – непонятно, может мои фантазии были сильнее других, а может над нами проводили опыты наши загадочные спасители.
Правда, Стас смог придумать себе стеклянный дом, увиденный в каком-то фильме, но он всё равно был голоден и ради этого готов был стать каннибалом и съесть Машу, в которой сейчас души не чает, а это значит, что и его мир был несовершенным, а мечты – несостоятельными. Он балансировал на грани между разумом и сумасшествием, и лишь наш приход перевесил гирьку весов в его пользу… Возможно, что в других мирах дело происходит куда хуже, чем в мире Стаса.
И что из этого следовало? А то, что нам нужно спешить. Мы должны проникнуть в другие миры и помочь остальным. Возможно, все мы – это всё, что осталось от погибшей цивилизации.
Катю мы решили оставить дома, а сами двинулись в путь.
В этот раз мы не полезли на стену, а вооружившись топором, который нашёлся в том же волшебном подвале, послушном моему желанию, направились в Машин мир, а из него, отдирая заклёпки, на которых держалась разделительная плёнка, мы пробрались в мир Стаса. Он посмотрел в сторону своего стеклянного дома и с горечью вздохнул.
– А ведь это был мой самый уникальный проект. Там, на Земле, я был архитектором и строил дома, самые обыкновенные. А этот…
Мы обе пожали плечами… Перегородка следующего мира не поддавалась, и, долго промучившись с ней, мы начали подниматься по скале. Здесь стена была выше, чем перегородка, и мы перелезли через неё быстрее, чем достигли бы трубы над морем.
Следующим был мир Кати, и мы прошли мимо него, держась за острые скалы. Не удивительно, что девочка так поранилась.
Следующий мир стал нашей целью и – о ужас! В нос ударил страшный запах смерти. Мир был заполнен водой и, как хорошо, что мы не разломали перегородку, а то бы вся эта вода хлынула в мир Кати. В воде плавали трупы, множество трупов, разбухших от воды и обглоданных крысами, которых тоже было видимо-невидимо. Нашего друга чуть не вырвало, когда он вспомнил, как убивал и ел их, почти не прожаренными.
Вот откуда у него взялось пристрастие к каннибализму. Он заразился им от крыс. От толстых сытых крыс, что поедали человеческое мясо в огромных количествах.
В центре скалы мы увидели широкую пробоину. Видимо, когда вода была на самом высоком уровне во внешнем мире, она и залилась сюда вместе с телами погибших людей, которых к тому времени ещё не успели сожрать морские чудовища и рыбы.
Вода отступила, впитываясь в недра земли, это мы заметили там, на площадке. С каждым разом до воды было всё дальше и дальше, и когда мы сбрасывали Немо, то беспокоились, чтобы он не расшибся о воду. И вот, когда вода ушла, тела остались и начали гнить и пухнуть и, кроме крыс, их некому было похоронить.
– А что стало с человеком, который жил в этом мире? Ведь сначала воды не было… – вдруг спросила Маша.
– Скорее всего, он погиб! – сказал Стас. – Вода мгновенно заполонила всё пространство этого мира, и ему негде было спастись.
– А если он успел взобраться на скалу и перебрался в соседний мир, и спасся? – не унималась Маша.
– И такое возможно! – сказала я и показала на противоположную от нас стену.
Там сидел человек и смотрел на нас, но как только он понял, что мы засекли его, он тут же исчез.
– Он что, не рад нас видеть…? – удивлённо ахнула Маша и начала кричать и махать руками, чтобы привлечь внимание незнакомца.
– Нам нужно перебраться на ту сторону… – без уверенности в голосе сказал Стас.
Я начала рассказывать ему, как сложно это сделать, потому как скала постоянно рушилась, и её обломки падали в воду, и наступать на неё было опасно. Можно было вылезти на трубу и уже по ней перейти в другой мир, но был ещё один вариант – последний: переплыть этот мир по воде… Он был самым быстрым и самым сложным. Смрад от воды стоял невероятный, и лодки у нас не было, а возвращаться в мой мир и желать лодку было глупой тратой времени. Как тащить её сюда через две стены?
Мы начали восхождение по скале, но камни из-под ног осыпались в воду, и брешь стала на глазах шириться, и вскоре стена почти опала, и стало видно большую воду и трубу, параллельную горизонту. Но оказалось, что она искривлена и перебраться по ней также будет очень сложно. Оставался последний путь…
Станислав принёс несколько палок из своего мира, а парочку больших брёвен мы выловили из воды. Получился небольшой плот, но на нём мог поместиться только один человек. Станислав решил, что именно он должен совершить эту неприятную миссию, а мы, женщины, в случае неудачи этого мероприятия, должны вернуться в мой мир, остаться там до конца и не предпринимать других вылазок, опасных для жизни. Чтобы успокоить его, мы обещали. И Стас ступил на плот.
Когда плот утонул в воде под весом Станислава, он упёрся на что-то твёрдое, и сколько мы ни отталкивали его от берега, ничего не получилось. У Стаса оставалась одна палка, которую он припас как весло, и когда он стал ковырять ею в воде, то поднялась муть, а на поверхность всплыли новые тела, вытесняя старые вниз. И эти новые распухли до того, что стали раза в два больше обычного человека, словно здесь погибла армия гигантов, и весь этот мир до самого дна был заполнен трупами. Никакой плот здесь помочь не мог. Когда Стас растормошил воду, они ещё больше всплыли на поверхность и вода исчезла. Наш маленький плот вытолкнуло на поверхность, а под ним лежало нечто огромное, бледно-зелёное, покрытое множественными язвами от крысиных укусов…
Станислав зажмурил глаза и пошёл прямо по трупам, осторожно балансируя и упираясь веслом, чтобы не упасть в эту жижу. Так, очень медленно, он добрался до противоположной стены и заглянул за край… и тут его втянули на ту сторону. Он сопротивлялся, болтал ногами, но через секунду наш друг исчез.
Мы остались стоять, не в состоянии даже пошевелиться. Первой от шока оправилась влюблённая Маша. Она начала кричать что было сил, пока не охрипла, потом она села на скалу и горько заплакала, и, только услышав её рыдания, я пришла в себя.
Что произошло? Почему нам не рады в том мире? Неужели им нравится находиться в изоляции?
Пока мы сидели и плакали, уже – обе, небо потемнело и наступил вечер, зажигая крошечные бледные звёзды.
– Маша, нам пора домой. Скоро ночь, мы всё равно не сможем перейти на ту сторону в темноте и в любом случае этим путём я не пойду. Нужно искать что-то другое. Да и не ждут нас там. Тоже будут хватать и тащить, а мы должны проникнуть туда незаметно. Пойдём домой! Утро – вечера мудренее.
И взявшись за руки, мы вернулись в мой мир, где с нетерпением и волнением нас ждала Катюша. Мы всё рассказали ей, а обсуждение решили оставить до утра. Я пошла в свой кабинет писать новую главу, а Маша с Катей легли на диван и стали шептаться, не послушав моего совета…
Глава 6. Молот ведьм…
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Бывают такие дни, когда даже Феям кажется, что они не вовремя родились на этой Земле. Что всё идёт не так и все твои начинания и поставленные задачи рушатся, как карточный домик, или сгорают, не оставив следа, как крошечная спичечная головка, ещё не успев отдать должного жара.
Привычный ход вещей был нарушен, и всё закончилось ещё до того, как начиналось. Стоило только подумать, а его уже и нет. Но в этот день она даже хотела, чтобы он закончился, так же как и всё остальное, но, как назло, он длился бесконечно…
Этот день приходился на пятницу, где-то в середине прошлого тысячелетия… Чем он был примечателен? Слегка пасмурное и холодное утро в середине апреля. Обычно в эту пору сады Германии утопают в цвету, а сумасшедший аромат сводит с ума и заставляет сердца бешено биться. И именно это доставляет необычайную радость – Фее Любви. Начинается её пора вдохновенного таинства, когда она щедро раздаривает свои дары: любовь, любовь, и ещё раз – любовь.
Уже в это время, несмотря на утреннюю прохладу, Менестрели бродили по дорогам и пели свои величавые песни, подобно соловьиным трелям, донося до жителей страны, что весна вступила в свои права, давая волю чувствам и мечтам.
Но в этот год всё запоздало из-за холодной зимы, и даже музыканты ещё не вышли на дороги странствий, чтобы радовать мир своими неутомимыми балладами про рыцарей и дев невинных и прекрасных, как сама весна.
Страшная была зима, чего уж тут скромничать. Лютая. Много народу сгинуло от болезней и голода. Снега совсем не выпало, а температура доходила до двадцати градусов мороза.
Сол сидела у окна и печалилась, наблюдая за тем, какой урон эти холода принесли её чудесному садику. Помёрзли розы и молодые плодовые деревья. От огромного миндального дерева под окном осталась жалкая ветка и та мешалась и билась о стену, что в ветреный день было весьма неприятно. Словно в дверь стучали… И у Сол постоянно возникало желание пойти и открыть. А вдруг это один из тех музыкантов, или больной старик, сбившийся с пути.
Она хотела срубить эту ветку осенью, но пожалела, а теперь и вовсе передумала. Одна радость глазу – пышно цветущая ветка на голом чернеющем стволе, покрывшемся серой гнилью. Виноград тоже помёрз. И хмель, который пробивался из земли, был похож на тоненькие былинки сорной травы, а не на толстых извивающихся змеек, как бывало обычно в другие вёсны.
Дом Сол был на окраине этого крошечного городка, и её сад пострадал больше всех. Его обдували холодные ветра, и ничто не могло укрыть его от мороза. Те дома, что стояли в низине, сохранили свои сады в полном здравии, а Сол предстояло как следует потрудиться, чтобы переговорить с каждым деревом, с каждым хилым кустиком, упрашивая их вернуться к жизни. В этот день именно этим она и хотела заняться – подлечить старый сад, но… Вышло из этого совсем иное…
На центральную площадь въехала карета с двумя сопровождающими всадниками в красных колпаках с прорезанными глазницами. Двери кареты распахнулись, и на спину слуги, чтобы не испачкать рясы, вышли два священника, один слишком старый, а второй слишком молодой, даже не обросший бородой. Молодой подошёл к дверям церкви и громко постучал.
Через час на площади собрались все жители города, от грудных детей до немощных стариков.
– Не может быть безучастных в нашем Богоугодном деле! – сказал молодой священник, а старый только качнул головой в знак согласия. – Вы знаете, что церковь ведёт беспощадную борьбу с еретиками, приспешниками сатаны, кои вносят скверну и разврат в нашу жизнь, в наши дома, подвергая нас соблазнам и ввергая нас в грехи, дабы мы горели в геенне огненной, на радость их господина, Дьявола. Вот их задача – совратить как можно больше невинных душ.
Те горожане, кто хоть что-то знает о людях, вызывающих подозрение, не ходящих на исповедь, не освящающих себя крестом благодатным, не поминающих Господа нашего с радостью и благоговением, а также особ женского пола, не гнушающихся разврата, одиноких и знахарок, а также ведуний и просто странных людей, те граждане, что сообщат о таковых, получат по монете золотом и отпущение грехов от самого Епископа.
Те, на коих будет совершён донос, будут защищать себя в суде и при доказательстве своей невиновности, будут отпущены, но те, кто будет признан виновным, подвергнутся наказанию, сожжению на костре.
Толпа ахнула и замерла. Слухи об инквизиции давно доходили до этих мест, но её представители приезжали сюда впервые. По наивности своей люди не понимали, что цена монеты не вкусный ужин в таверне и не отпущение грехов, а чья-то погубленная жизнь.
На закате они поймут это, но сейчас они собрались в кучки и стали обсуждать, кого можно причислить к вышеперечисленным еретикам… Городок был маленький, и все друг друга знали, все были на виду. Падшие женщины, знахари и Сол…
Сол подходила под категорию – странная. Нет, они ничего не имели против Сол, напротив, с тех пор как она поселилась в их городишке, жизнь стала налаживаться. Ушли болезни и нищета, повысился урожай и снизилось пьянство, но Сол была самой странной из всех, кого они когда-либо знали.
И всё же о Сол Инквизитор узнал в последнюю очередь. Её сдала акушерка, обвинив Сол в смерти младенца. Младенец действительно умер, но Сол в тот день даже не была в городе, но акушерка сказала, что именно Сол принесла ей те травы, от которых задохнулся младенец, когда знахарка, чтобы очистить воздух, бросила их в печь.
История была нелепой, и никто в здравом уме не воспринял бы её всерьёз, но только не Инквизиторы. Они ухватились за неё с повышенным рвением, увидев, как красива обвиняемая и сколько греха она приносит на эту землю вместе со своей ослепительной красотой, сводящей с ума любого из мужчин. Даже молодой священник потупил взор, увидев её в центре зала, предназначенного для городских собраний и редких судов.
Выслушав все обвинения и отобрав десять человек – по их мнению виновных, Инквизиторы попросили горожан покинуть зал заседаний и остались наедине с обвиняемыми.
Молодой священник начал рассказывать несчастным, какие пытки ждут их, если они добровольно не признаются в сотрудничестве с Дьяволом.
Две женщины упали на колени и начали молить о пощаде, обливаясь горькими слезами, и молодой священник за пару вопросов выведал у них все их нехитрые тайны. Одна прелюбодействовала со своим соседом, а другая, родив ребёнка, ухаживала за ним не должным образом и тот умер.
Пришла стража и увела их в тюрьму…
Так, один за другим, все были признаны виновными в страшных злодеяниях и службе Дьяволу. Все! Кроме Сол.
Она стояла, опечаленная увиденным, но понимая, что не в её силах помочь этим людям, была безмолвна… Даже когда её обвиняли, она молчала, что уже говорило не в её пользу.
– Если ты не признаешь свою вину, нам придётся пытать тебя! – сказал молодой священник.
– Я невиновна! В чём я должна признаться? В том, чего не совершала? И тогда вы сожжёте меня на костре без зазрения совести?
– Но тебе придётся переносить страшные муки и в результате ты всё равно признаешь свою вину.
– Да с чего вы взяли, что эта вина на мне есть?
Сол начала злиться, и погода на улице окончательно испортилась. Небо покрылось чёрными тучами, поднялся страшный ветер, срывавший цвет с вишнёвых деревьев… Они закружились над городом и упали на городскую площадь.
– Она ведьма! Настоящая ведьма! – в оба голоса прошипели Инквизиторы.
Прибежала стража и потащила Сол в подвал, где уже были приготовлены орудия пыток, которые старый инквизитор всегда возил с собой. Они были разложены на столе, и с первого взгляда было непонятно, набор ли это хирурга, либо кузнеца.
Сол стала звать Ра. Неужели они сожгут её? И пока она взывала к небу, стражники стали срывать с неё одежду, чтобы убедиться, что соблазнение – это то, чему научил её Дьявол. И вот тогда они обнаружили звёздную пыль на её теле. Её было много. Сол встречалась с Ра в прошлом месяце, и в её душе царила любовь и весна…
Молодой священник начал шептать на ухо старому, что Сол стоит взять с собой и показать её Епископу, но старый был непреклонен и велел пытать Сол до тех пор, пока она не сознается.
Они раздели её донага и привязали к дыбе. Они рвали её тело на части, отрывали от неё куски, обрили ей волосы на голове и лобке, ища родинки на теле. Они пытали её калёным железом. Они насадили её на железный штырь, чтобы навсегда уничтожить место греха, женское лоно. Они раздробили ей кисти рук и ступни, но она не проронила ни слова. Она не чувствовала боли, ведь она была Феей! Она не чувствовала стыда, ведь она была выше этого, но…
Она не чувствовала его приближения, и лишь это приводило её в ужас. Впервые за столько лет их любви он не пришёл к ней на помощь, не защитил её.
– Ра!!! – кричала её душа. – Ра!
Когда кровь начала хлестать из ран, она окончательно поняла, что ей придётся расстаться с этим телом и искать новое, и всё же… Почему он не спас её? Почему?
Вечер спускался на город, и безжизненное тело Сол вместе с остальными осужденными выволокли на площадь и привязали к гигантскому костру.
Только сейчас жители крошечного городка осознали, как велика была их вина и как легкомысленно они отнеслись к прибытию в их город господ Инквизиторов.
Все, кроме Сол, были в здравии, и выли на все голоса, видя, как близка их смерть. И многие из них даже завидовали бедной Фее, что она не почувствует языков пламени на своём теле.
Стражники поднесли факелы к соломе, подложенной под поленья, и костёр вспыхнул. Сначала очень скромные искорки, крошечные звёздочки пробежались по старой и влажной соломе, подсушив её, и огонь, освоившись, взметнулся ввысь, к небу, не разбирая пути. Что ему человеческие тела, когда он обрёл власть над этой толпой зевак. Даже огню приятно чувствовать себя победителем!
Горожане заткнули уши и закрыли глаза. Крик стоял такой, что осыпались остатки вишнёвого цвета в городском саду…
Ветер разгонял огонь то в одну, то в другую сторону, продлевая мучения несчастным людям, и лишь спустя час наступила полная тишина, и лишь огонь доедал то, что ещё осталось от человеческой плоти.
И тут в кострище что-то вспыхнуло и в небо взметнулись яркие искорки и исчезли в вышине, и вот тогда… Тогда, началась первая весенняя гроза.
Дождь хлестал с такой силой, что под утро на пепелище нашли девять отмытых добела скелетов. Всего девять…
Инквизиция уехала, но горожане запомнят эту удивительную историю и занесут её в летопись своего города, как настоящее чудо.
Они сидели на облаке, рядышком, но не касаясь друг друга. Оба закрыли лицо руками, и оба плакали… Она – от обиды, а он от того, что в этот раз не мог ничего сделать. Они умерли в одно мгновение и оказались на своём розовом острове с разницей в полсекунды. Его жгли и вешали, топили и душили, прежде чем он умер. И он был рад этому, потому что очень спешил к ней.
К вечеру она начали разговаривать, а к утру они уже были счастливы. Они решили переждать смутные времена на Розовом Острове, но через семьдесят лет он покинул её и вернулся на землю, а она прожила на острове ещё век, чтобы окончательно успокоиться и прийти в себя.
Он приходил каждую ночь, и они любили друг друга, а под утро он вновь возвращался в своё тело. Когда она вернулась на землю, начались проблемы…
Так сложно было встречаться, но и тогда, не реже чем раз в месяц им удавалось видеться и, прячась в тайных местах, они наслаждались своей любовью.
Но ещё очень долго по ночам Сол снилось, как она горит на костре, и тогда поутру звёздная пыль облетала с её плеч от огорчения.
Да, было время на нашей земле, когда Феи и Волшебники были не в чести.
Книга «Молот Ведьм» заменила Библию, а жажда наживы преобладала над честью и человеколюбием. И всё же, на следующий год, когда весна ворвалась в город с тёплым ветром и песнями трубадуров, сухое миндальное дерево покрылось тёмно-розовыми цветками, почти красными, как кровь.
Глава 10. По ту сторону мира…
После такой главы, мне всю ночь снились кошмары. А проснувшись, я поняла, что всё моё тело горит, словно в огне или агонии. У меня поднялась высокая температура, начался кашель и сильно тошнило.
Заждавшись меня внизу, Катя с Машей поднялись в мою комнату и ужаснулись увиденному: всё моё тело было покрыто странными зелёными пятнами размером с монету. Прямо на глазах они начали вздуваться и лопаться, как воздушные шарики.
– Не подходите ко мне! – закричала я. – Не видите, что я больна!? И, скорее всего, это что-то очень заразное…
– Но что же нам делать? – заохали девочки, а Маша вдвойне, ведь сегодня мы собирались спасать Станислава.
– Не смейте никуда ходить без меня! – приказала я им. – Помнишь, Мария, мы обещали это Стасу, когда он уплывал?
Та послушно закачала головой.
– Машенька, аккуратно возьми со стола бутылку вина, сделайте по глотку и поставь бутылку так, чтобы я могла её достать, и уходите. Если я умру, не трогайте моё тело, не рискуйте, а попробуйте выбраться на платформу и перебраться на другую сторону, где начинаются новые миры. И привяжите себя к трубе верёвкой, да покрепче! Найдёте её в подвале, если мои желания ещё работают. И будьте счастливы, девочки мои!
Я проговорила эту тираду и закрыла глаза, силы покинули меня, но я была в полном сознании. Они ревели навзрыд, но Катя взяла бутылку, отхлебнула и отдала её Маше, а та поставила её у самой кровати.
– Уходите вниз и ждите вечера!
Они послушно ушли, но я слышала, как они громко плакали по моей судьбе, да и по своей, наверное, потому как с моей смертью их шансы на спасение значительно уменьшались. Я сделала несколько глотков из бутылки и уснула.
Проснувшись и сделав первый глубокий вздох, я начала задыхаться, но через несколько секунд удушья моё дыхание вновь восстановилось. Но что-то было не так… Я хотела встать с кровати и тут увидела своё тело.
Немо! Я была копией Немо, только немного побольше и потемнее. Кое-где на теле ещё оставались ошмётки человеческой кожи и клочки одежды. Это было не волшебство, но превращение… За ночь мой организм перестроился настолько, что я стала динозавром. Это никак не может быть болезнью, тут что-то другое… Кожа высохла и начала стягивать моё тело. Было ужасно некомфортно, и я поняла, что пора было ползти к воде. Но как сделать это без посторонней помощи? Я боялась испугать и заразить подруг, да и весом я была многим больше Немо, а это значит, что двум хрупким женщинам не дотащить меня до воды. Там же скалы, будь они неладны… Нужно попробовать самой.
Я свалилась с кровати на пол, и вместе со мной упало что-то крошечное и звучно дзынькнуло, наделав шума больше, чем моё неуклюжее тело.
Это был тот самый ключик, что завалялся в моём кармане, про который я окончательно забыла, и вот он нашёлся. И не мудрено, вся моя одежда превратилась в крошечные лоскутки меньше того кармана.
Как обидно, что я перестала быть самой собой, что я перестала быть Сол, и так и не узнала, где же находится эта дверца, ключик от которой был мне подарен в первый день заселения в этот мир. И это – не моя фантазия, а совершенно реальная вещь, изготовленная искусным мастером.
Я ещё раз рассмотрела его, полюбовалась крендельками и изгибами и, наклонившись, взяла его в рот. Других карманов у меня теперь не было, а вместо рук были длиннющие ласты.
Пора было выбираться отсюда… Но перед этим в моём любимом огромном зеркале, где я так любила рассматривать Сол, я увидела странное серое существо, похожее на плезиозавра, только с шеей покороче и с глазами подобрее. И из этих глаз потекли слёзы…
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но услышала в ответ тоненький свист и кошачье урчание. Длинные ласты зацеплялись за всё подряд, а по лестнице, не удержавшись, я свалилась кубарем. Было не больно, но сложно встать и держать равновесие.
Девочки спали на диване сидя, видимо, боясь проспать, если я позову на помощь. Я проползла мимо и выскользнула в дверь, выкатившись на улицу, как огромный шар с хвостом. По тропинке я ползла достаточно быстро, как это делают морские котики, проворно двигая тело вперёд, помогая ему ластами.
Я пожелала, чтобы покрытие было гладким, и всё получилось наилучшим образом. Словно кто-то полил водой резиновый коврик. Но только до скалы… Что я только не делала, но она не поддавалась. Лишь шкуру разодрала.
И тут… Невероятно! Как я раньше её не заметила? В скале у самой земли я увидела дверь. Да, она почти не отличалась от основной скалы, но я почувствовала тепло, исходившее оттуда.
Было ужасно неудобно зубастым ртом вставлять ключ в еле заметную скважину, но с пятой попытки у меня получилось.
Дверь открылась! Она въехала в стену, а замочная скважина проглотила мой ключ. В туннеле было светло. Я начала медленно двигаться, плавно виляя бёдрами, чтобы не поцарапаться о твёрдые скалы, но скоро они закончились и начались пластиковые стены овального тоннеля. Ещё пятнадцать метров, ровно столько, каковой была ширина комнаты наверху, и вот я на небольшом мостике, а внизу – вода…
Как мы могли не заметить этот туннель? Правда, он был далеко от трубы и площадки, но виден был достаточно чётко, как чёрное пятно на фоне серой скалы, и ключ ведь был…
Вот мы глупые!
По скалам лазили, ноги в кровь обдирали, в холодную воду лезли. Что теперь локти кусать, которые вовсе и не локти, а ласты? Пора прыгать в воду, а то скоро кожа совсем пересохнет.
И я прыгнула…
Это было то, что надо! Как хорошо! Я почувствовала такое облегчение… Тело напиталось водой, а кожа засияла под лучами утреннего солнца, выплывающего из-за горизонта, запуская в воду свои лучи-щупальца, чтобы поиграть со мной, успокоить, побаловать теплом. Я легла на воду и закрыла глаза… Какая разница, кто я теперь… Главное, мне очень хорошо!
Подо мной плескалась гладь воды, раскачивая моё новое тело, омывая, обволакивая его, и тут меня что-то толкнуло снизу, не сильно, а словно приподняло слегка и опустило назад. Я тут же перевернулась и увидела Немо. Он радостно взвизгнул, и я поняла, о чём…
– Я рад тебя видеть!
– Ты узнал меня?
– Я ждал тебя! Я верил, что ты сможешь…
– Почему я стала такой, как ты?
– Чтобы понять меня…
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– Многое…
– А потом?
– Ты снова станешь той, кем должна быть…
– Тогда говори…
Я успокоилась, поверив его заверениям, что снова стану человеком и вернусь к своим друзьям. Я волновалась за них…
– Поплыли со мной, – просвистел мне Немо, и я последовала вниз, на глубину, вслед за его тенью. Там, внизу, были разрушенные дома, искорёженные машины и остовы поломанных деревьев.
Я коснулась ластой до разломанного, но устоявшего в земле дуба и про себя сказала: «Настоящее…» Здесь всё было настоящее и такое родное! Пока я разглядывала подводный мир, бывший моим домом, к нам подплыла целая стая существ, точь-в-точь похожих на нас с Немо.
– Я хотел вас познакомить.
Немо поднырнул под меня и подтолкнул к стае…
– Её зовут Сол. Запомните её имя. Она будет иной, но имя её останется прежним.
Существа закивали головами и уплыли…
– Но ты не познакомил меня с ними…
– Их слишком много и всех ты не запомнишь, какой смысл знакомить? А потом они останутся не все…
– Не все?
– Да! Ты поймёшь… А сейчас – мне пора. Океан отступает! Вода попала между платформами, и они сдвинулись, образовался огромный вулкан, и он начал извергаться. Вода уходит под землю и испаряется быстрее, чем мы думали. Нам нужно уходить на большую воду. Скоро здесь будет гигантское болото, кишащее насекомыми. Будь осторожна, Сол!
– Мы больше не увидимся?
– Не знаю. Но на всякий случай прощай, Сол… Удачи тебе и твоим друзьям! И запомни, лишь ты сможешь им помочь. Без тебя и твоих друзей эти существа никогда не станут людьми.
И он уплыл, а я… Моё тело вновь вспыхнуло, как в огне, а кожа покрылась сыпью, и дыхание стало сбиваться. Я теряла сознание, и свет меркнул в моих глазах. Я выпрыгнула из воды и закинула свою тушу на помост туннеля.
Очнулась я от холода. Меня трясло, зубы отбивали чёткую барабанную дробь. Я села и оглядела себя с ног до головы. Сол… Я снова – Сол… Голая, замёрзшая, в водорослях, которые запутались в моих волосах, с песком под ногтями. Я встала и пошла по туннелю до самой двери и вышла в свой мир.
Было непривычно разгуливать голой, но выбора не было, и я двинулась по дорожке, ведущей к дому. Как же холодно! Хоть бы плохонькую одежонку накинуть на замёрзшие плечи…
Вот и дверь… Но комната была пуста. Я обежала весь дом. Никого… Видимо, не найдя меня поутру, они бросились на поиски. А сейчас уже полдень, и солнце в зените, и Маша с Катенькой могли уйти далеко, до затопленного мира с трупами.
Господи, они же могут погибнуть!
В подвале нашлось точно такое же платье, что было на мне до превращения. Я спешила натянуть его и, запутавшись в рукавах, свалилась на пол. И это падение окончательно вернуло меня в реальность.
Забыв про усталость, и про то, что я совсем недавно была умеющим говорить динозавром, что само по себе звучит нелепо, я бросилась к скале и нырнула в туннель. И снова гладь воды, но уже не такая голубая, как раньше, а лишь местами – бирюзовая, а в большинстве своём тёмная и тягучая. Стало видно дно, бывшее некогда землёй, а это значит, что Немо сказал правду, вода уходит. Но ведь это не вернёт погибших, не возвратит цивилизацию землян!
Прыгнув в воду, я слегка ударилась о поверхность. До воды было более трёх метров. Ещё час назад это расстояние было куда меньше… Я быстро поплыла вдоль скалы до следующего мира – это был мир Стаса, а у Машиного мира даже туннеля не было, его делали наспех.
Ещё один туннель, наглухо забитый мусором. Скала над ним осыпалась, это был затопленный водой мир. Ветер нёс из расщелины страшный зловонный запах.
А следующим был тот мир, в котором пропал Стас и, возможно, мои девочки…
Я медленно, держась за скалу и прижавшись к ней щекой, перебралась к площадке у туннеля, и тут я услышала крики над головой:
– Сол, дорогая, мы здесь! Спаси нас!
Катя и Маша висели, как бельё на прищепках, качаясь от порывов сильного ветра, которому, видимо, хотелось, чтобы они упали вниз, так он старался дуть именно в их сторону.
Ну ведь просила же я их, сидите дома и носа не высовывайте. Ведь всё же у вас есть: и еда, и питьё, и крыша над головой. Так ведь нет, понесло их на скалы. И как они умудрились залезть на эту изломанную трубу?
Уговорить их прыгнуть было бы проще всего, но вода не глубокая, а расстояние до неё приличное. Разобьются…
Тут я вспомнила, что просила их привязаться верёвкой к трубе, и если они это сделали, то не должны долететь до воды, а здесь я их поймаю.
– Катя, Маша, вы привязаны верёвками?
– Да!
– Тогда по одной… Сначала Маша пусть отпустит руки… Я поймаю!
Она немного помедлила и отпустила трубу. Ветер подкинул её вверх и бросил на меня. Мы обе влетели в туннель, но я поймала Машу.
– Теперь ты! – крикнула я Кате, но её наверху уже не было. Видимо, верёвка оказалась слишком велика, и она упала в воду.
Я посмотрела вниз и увидела, что Катя болтается в воде, как поплавок. Верёвка не дала ей утонуть, но она больно ударилась ногами и потеряла сознание. Мы ухватились за верёвку и потянули её к себе.
Она долго лежала без движения, словно мёртвая, но когда я несколько раз ударила её по щекам, Катя открыла глаза и застонала.
Лишь через час Катя смогла встать на ноги, и мы двинулись по туннелю. С этой стороны двери тоже была скважина для ключика, и я вставила его. Дверь медленно поползла вбок, и нам открылся новый мир…
Глава 11. Homo sapiens – человек разумный
Так просто – погибнуть… Раз – и нет тебя. Для тех, кто остался там, на земле, всё именно так и кончилось. Но здесь, в мире реальных фантазий, нам был дан шанс, но как мы использовали его? Вся земля была покрыта обглоданными костями, на которых кое-где ещё висели куски мяса. От Homo Sapiens до троглодитов, пожирающих плоть себе подобных.
У противоположной стены было сложено три дома, как в сказке про трёх поросят: небольшой шалашик из веток и сухой травы, дом из камня, а рядом с ним возвышался каменный столб из огромных булыжников. Какой силач мог поставить их один на один? Загадка…
И тут, среди этих булыжников, на самом верху, мы увидели человеческую голову. Приглядевшись, мы поняли, что это – Станислав… Кто-то замуровал его в столб, а желая понаблюдать за его мучениями, они оставили голову, и я не удивлюсь, что и подкармливали слегка трупным мясом, чтобы продлить ему жизнь и мучения – одновременно.
Спускаться вниз было опасно, и мы решили немного понаблюдать, спрятавшись за засохшим кустом и не напрасно… Из каменного дома вышли двое мужчин, один был молод и хорош собой, а второй был лет на десять старше. Кроме того, он был бородат и слегка упитан в районе живота, видимо в прошлой жизни он не отказывал себе в удовольствии попить пивка с друзьями. Они направились к шалашу. Послышался душераздирающий крик, и эти двое выволокли оттуда женщину с огромным животом. Мы подумали, что она больна.
А она кричала и кричала, да так истошно, что уши закладывало… Один из мужчин, тот, что помоложе, зажал ей рот и сказал другому так громко, что мы могли разобрать каждое слово:
– Она рожает… Наконец-то! Нужно было давно убить этого ребёнка. Ну, ничего, теперь у нас будет самое вкусное блюдо за последнюю неделю.
Мы переглянулись… Блюдо? Так они говорили о ребёнке, как о барашке или поросенке к Рождеству! Как за неделю эти двое успели так деградировать?
Молокосос хотел ударить женщину по животу, но второй остановил его:
– Не нужно её бить. Во-первых, ты её испортишь, а во-вторых, ты убьёшь ребёнка, и он сдохнет у неё в животе, и тогда они оба умрут. Где мы возьмём другую бабу для наших утех? Подожди немного, уже воды отошли, она родит и обеспечит нам и ужин, и секс.
Женщина застонала ещё сильнее, и когда её крики наполнили этот мир до самых краёв, они плюнули на неё в буквальном смысле и поспешили спрятаться в доме, закрыв за собой дверь. Только тогда мы кинулись к роженице…
Роды начались, но мы всё равно несли её на скалы, чтобы спрятать в туннеле. Мы протащили её в дверь, и я вынула ключ… Каменная дверь заскрипела и закрылась. Больше нам нечего было бояться, и мы могли сосредоточиться на родах… Мы ничего не понимали в деторождении и в медицине тоже. И всё же, если нужда заставит, можно и перегрызть пуповину зубами, и выкупать младенца в морской воде, и завернуть в грязную тряпицу, оторванную от подола юбки его матери…
Всё так и было… Родился крошечный малыш, мальчик. И счастливая мать прижала его к груди. Теперь мы должны спасти Стаса. Я открыла дверь и, убедившись, что те двое ещё в доме, в котором не было окон, а значит, они не могли следить за происходящим, мы бросились к нашему несчастному другу. Стас был без чувств, и я начала разбирать каменный столб, думая о самом плохом, но сдаваться я не собиралась!
Словно кто-то давал мне силы. Камни были огромными и тяжёлыми, и ещё неделю назад я бы не сдвинула с места даже самый маленький из них. А теперь… Разобрав столб до половины, я вытащила бездыханное тело Стаса и понесла его к туннелю. У самой двери я услышала, как скрипнула дверь… Но мы уже были в безопасности.
Теперь пора было выбираться отсюда. Стас не подавал признаков жизни, но был тёплым, что вселяло надежды. Маша, пока я привязывалась к Стасу, всё время плакала и целовала любимого, и мне пришлось прикрикнуть на неё. Уж слишком она мешала.
Я обвязала его верёвкой и закрепила её себе на талию. Как хорошо, что девочки прихватили эту верёвку! Я толкала перед собой его бесчувственное тело, а сама держалась за стену. Катя несла малыша, а Маша помогала обессиленной женщине…
Вдоль стены от туннеля к туннелю тянулась узкая тропа, по ней мы и двинулись в путь, медленно-медленно передвигая ногами.
Всю дорогу меня не покидала одна назойливая мысль: в том доме я рассмотрела всех собравшихся и готова голову отдать на отсечение, что там не было ни одной беременной женщины… Так откуда же она взялась?
Вот и мой туннель… Ещё немного и мы дома!
Положив Станислава на весенний луг, я начала делать ему искусственное дыхание и бить по щекам. Катя сбегала в дом и принесла воды. Я влила воду ему в рот, несколько капель, и он неожиданно открыл глаза и сел.
– Девочки мои дорогие, как вам удалось спасти меня от этих варваров? Да ещё и притащить домой?
– Это неважно, главное – ты с нами! – плакала Маша.
– Ты можешь встать? – спросила я.
– Думаю, что если вы дадите мне ещё пару глотков, я не просто дойду, но и добегу до дома. Я так устал спать стоя и ходить под себя. Хочется принять горячую ванную и – в кровать. А всё остальное потом…
Но как он ни храбрился, мне пришлось подставить ему плечо, чтобы он мог опереться. Двери в дом распахнулись сами собой, и мы буквально вбежали на порог.
Как хорошо дома! Пусть он придуманный, пусть так… Но он защищает нас от бед, он принимает нас в самые трудные минуты.
Стас направился в ванную, и через десять минут он уже храпел на тахте в холле.
Измученную роженицу мы положили внизу на диване, чтобы не тащить её наверх. Она совсем обессилила, бедняжка. Катя и Маша стали ухаживать за ней, а я занялась младенцем.
Когда женщина уютно устроилась под одеялом, накормленная и переодетая, мы дали ей ребёнка, чтобы она попробовала его покормить. На наше счастье молока оказалось предостаточно, и малыш заснул, дав нам возможность поговорить…
Её звали Наташа. И она попала в миры не из того дома, выходцами которого были мы все, даже те двое варвара, от которых мы её спасли…
Когда она попала в тот мир, они уже были там, набросились на неё и несколько дней подряд насиловали. Она выплакала все слёзы, моля их о пощаде, но им было плевать и на неё, и на ребёнка. Они подчинялись лишь животным инстинктам.
В перерывах они пытались накормить её тухлым мясом, но она не покорилась. Они били её, но она лишь крепче сжимала зубы, чтобы туда не просочилась ни капля гнилого месива. Так она провела три дня в мучениях без воды и питья. Она уже не надеялась, что останется в живых и что ей удастся родить живого ребёнка, но тут Бог послал ей Станислава. На некоторое время он отвлёк её мучителей.
Они сдёрнули его со скалы и сказали, что давно ждали его, и тут же предложили отужинать человечинкой и удовлетворить свою похоть, но тот, к их величайшему удивлению, резко отказал им и завязалась перепалка, а потом и драка… Станислав дрался, как лев, но они скрутили его и замуровали в каменном столбе.
Потом начались схватки, но она старалась терпеть и не кричать, чтобы не привлечь внимание её мучителей. Всё остальное мы видели своими глазами.
Но меня интересовало нечто другое… Если эта женщина попала в мир уже после нас, значит она видела, что происходило на земле после того, как мы уже были в безопасности. И я попросила рассказать её о своём последнем дне на Земле. На той Земле, которой больше нет…
Она немного помялась, но, посмотрев на ребёнка, который сладко спал рядом, окончательно успокоилась и начала своё рассказ.
Наташа жила в Москве. С самого детства была скромная и незаметная. Пока её подружки бегали на свидания, красили губы и покуривали в подворотне, Наташа хорошо училась, ходила в кружок рисования и в музыкальную школу, помогала маме по дому… В результате они все повыскакивали замуж, а Наташа поступила в педагогический институт на преподавателя русского языка и литературы. Так хотела её мама. А чего хотела она сама?
Как бывает сложно объяснить близким людям, что влечёт тебя, что занимает твой ум… Наташа хотела стать певицей. Да, да! Именно – певицей. В музыкальной школе у неё обнаружился не только идеальный слух, но и потрясающе красивый голос. Но дома она никогда не пела, потому как родители всегда негативно относились к людям сцены и к певицам в частности, называли их людьми пустыми и бесцельными. Так и умерла её мечта! И Наташа навсегда похоронила её где-то глубоко в сердце.
Потом десять лет в школе. Всё своё свободное и несвободное время она проводила с детьми, с чужими детьми, но она отдавала им всю себя без остатка. А по ночам она плакала в подушку от одиночества. И вот, совсем неожиданно, она встретила его…
Он был хорош собой, молод и амбициозен. Один лишь недостаток… У него не было московской прописки. Но Наташа очень быстро решила эту проблему, а через три месяца оказалась в коммуналке. Квартиру пришлось разменять. А ещё через месяц Наташа поняла, что беременна. Но бывший муж даже на порог её не пустил, на порог своей новой однокомнатной квартиры.
И всё же Наташа была счастлива! Теперь она не одна. До декрета она упорно трудилась в родной школе, и то, что она всегда была на людях, помогло ей справиться с депрессией, но потом…. Когда она оказалась в четырёх стенах, всё изменилось. Она не могла найти себе места, тогда-то и нашлось решение. Она стала гулять по городу. Просто блуждать по крошечным улочкам в центре Москвы, сидеть на скамеечке в живописных сквериках, особенно ей нравились те, что были с фонтанами, вокруг которых резвились дети.
И тут начались изменения в погоде… Ветер ускорял свой полёт, и гулять женщине с огромным животом было нелегко. Она перебралась в метро. Там не было ветра, и люди не бегали сломя голову, прячась в капюшоны и шапки, и всё это – несмотря на то, что на календаре был август месяц. Она садилась на конечной станции и ехала, ехала, рассматривая пассажиров. Какое – никакое, а занятие.
Со всего мира приходили тревожные новости, и в Москве постепенно нарастала паника. Даже бродячие собаки и кошки, словно озверев, начали бросаться на прохожих, и их приходилось пристреливать…
Домашние животные вели себя по-другому, они впадали в депрессию и забивались в самые тёмные и недоступные углы квартиры, где беспрестанно выли, отказываясь от еды и питья.
Люди, склонные к суициду, пытались покончить жизнь всеми доступными способами. Особенно часто это стало происходить в метро, и Наташа всё чаще оставалась дома, зашторивая окна и закрывая двери на все замки.
Телевидение пока работало, но вскоре остался всего один канал, передающий бесконечные новости, от которых хотелось повеситься.
Правительство объявило чрезвычайное положение и ввело комендантский час, а также посоветовало всем покинуть город и прятаться в подвалах своих дачных домов, а у кого таковых нет, просто спуститься в метро, собрав с собой продуктов минимум на неделю и тёплую одежду.
Наташа поступила так, как ей велели. Собрала свои вещи и вещи будущего малыша, продукты питания на неделю, документы, деньги и пошла в метро.
За неделю, что она отсутствовала, в метро всё изменилось. Повсюду сидели люди, чаще целыми семьями и жались друг к другу. В их глазах притаился страх, который они тщательно скрывали от своих детей, которым всё было нипочём. Они смеялись и носились по станциям, играя в прятки и салочки.
Поезда не ходили, и электричество на рельсах было отключено. И там тоже сидели люди.
Наташа села рядом с пожилой парой, решив, что так ей будет спокойнее, но не тут-то было… Старички начали охать и ахать, как ей сложно будет рожать в сложившейся ситуации, и она отсела ближе к рельсам.
Так прошло три дня… В туалет была огромная очередь, и Наташа старалась меньше пить. Голова кружилась от духоты, а живот всё чаще стал тянуть и покалывать.
И вот на четвёртый день случилось ужасное.
Кто-то включил электричество на рельсах, и на станцию из туннеля вылетел поезд, объятый пламенем, давя сотни людей, лежащих на рельсах. Когда поезд умчался прочь, внизу было кровавое месиво из человеческих останков. Но это было только начало… Вслед за поездом хлынула вода. И тогда все побежали к выходу. Крики, визги, ругань… Наташе чудом удалось спастись одной из последних, и станция была полностью затоплена. Тысячи людей погибли лишь потому, что не успели проснуться.
Выйдя на улицу, Наташа, повинуясь толпе, направилась к вокзалу и с трудом втиснулась в первую попавшуюся электричку.
Только она тронулись в путь, как пошёл дождь, словно кто-то выливал воду из ведра. Вода прибывала, и когда уровень воды дошёл до железнодорожной насыпи, поезд остановился…
Так Наташа оказалась радом с нашим городишком и пошла вслед за толпой. Она скиталась больше недели под проливным дождём. Откуда у ослабевшей беременной женщины нашлись силы на всё это? Загадка! На что мы только не способны ради наших детей…
Вода прибывала, и Наташа залезла на какую-то водонапорную башню, где и просидела в беспамятстве до конца света…
Её сознание слега помутилось, и всё, что она помнит, как поднялась огромная волна, почти до неба, и с грохотом кинулась вниз, поедая всех, кто попадался ей на пути.
Тут её подкинуло вверх, и какая-то сила подняла над волной… Так она попала в тот мир, где её уже ждали эти звери, в которых не осталось ничего от Homo Sapiens.
Человечество накапливало свой интеллект миллионами лет, из существа на двух ногах и с палкой в руке мы дошли до человека разумного, мыслящего, способного контролировать свои поступки, имея самые сильные эмоции и чувства на Земле, и вот эти самые люди – деградировали за такое короткое время, ведомые чувством голода.
Так что отличает нас от животных? Стойкость? Нет! Любовь к детям? Тоже – нет! Так что же? Мы умеем прощать, и не просто – прощать, но и любить тех, кто сделал нам больно! Хотя и здесь собаки могут составить нам конкуренцию. Вопрос, что делает нас людьми, остаётся открытым…
Глава 12. А ля гер ком алягер…
Мешали ли нам эти двое? Они представляли для нас конкретную опасность. Рано или поздно они выберутся из своего мира и вторгнутся в наш. Как знать, будем ли мы готовы к вторжению или будем мирно спать, как те люди в метро, когда их задавил горящий поезд…
День был тяжёлый, но, придя в свой кабинет, я расхотела спать, увидев на столе ровную стопку бумаг. Я села и начала писать новую главу.
Глава 7. A la guerre comme a la comme
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Она часто вспоминала эту зиму, особенно теперь, когда его не было с ней. Самую страшную зиму в её нынешней жизни… Говорят, что со временем всё плохое забывается или слегка подтирается ластиком и уже не режет так больно, но, к сожалению, а может быть и к счастью, у Фей была потрясающая память. Ведь Фея дружила со временем, а если ты всю жизнь идёшь с кем-то рядом, тебе сложно забыть то, о чём он тебе напоминает. Так и время всегда было рядом и невольно напоминало Сол о той страшной зиме.
Она была так слаба, что больше не могла летать по ночам на чудесный Розовый Остров, который всегда давал ей силы. Вы ведь помните, что Феи почти не употребляют человеческую пищу. В этом масса преимуществ, но… Всегда и во всём бывает какое-то крохотное – «Но», которое всё портит.
Итак, чем же питалась Фея? Ну, конечно, воздухом и водой. Но в эту зиму воздух невыносимо пах порохом и гарью, а снег, он был с привкусом крови. Терпкий вкус человеческой крови. От этого у Сол кружилась голова и постоянно тянуло в сон. Что до золотой пыли, то она облетела в тот день, когда началась война.
До конца лета Сол была в Москве совсем одна, без Ра… Он исчез внезапно и даже не попрощался. Так и раньше бывало… И Сол привыкла, что у волшебника появляются неотложные дела, но в этот раз ей стало очень страшно. В конце августа она проснулась ночью вся в поту.
– Ра!
Она села на кровати, встряхнула головой и, быстро одевшись, вышла из дома…
Уже через неделю она добралась до конечной точки своего путешествия.
Ленинград встретил её серым тяжёлым небом, словно зимой. Она поселилась в пустой квартире на первом этаже полуразрушенного дома и начала налаживать свой быт. В эту ночь она впервые смогла слетать на розовое облако, но не застала там Ра. Зато она полила виноград и проверила его спелость. Рановато ещё со сбором, нужно подождать недельку. Может, к тому времени и Ра вернётся.
Ровно через неделю, 8 сентября 1941 года, началась блокада Ленинграда. Внешне ничего не поменялось. Те же бомбёжки и нехватка продуктов, и всё же всё было не так… Как отражение в зеркале, не совсем реальное.
Фее не нужно было питание, но она не могла смотреть, как голодают другие, особенно дети. Она быстро смекнула, что кое-кто не прочь нажиться на чужой беде. И тогда она распаковала свою шкатулку, ту, которая была всегда при ней, на чёрный день.
По соседству, в разрушенном доме жила семья. Мама и двое малышей, Сонечка шести лет и Павлик четырёх. Их мама уходила на работу, а детей запирала в квартире. А они постоянно плакали от страха и от голода. И Сол ничего не оставалось, как проходить сквозь стену и играть с ними. Потом она продала свою первую слезу и купила детям сгущёнки и хлеба. Как же счастливы были малыши, почти так же, как Сол, видя улыбки на из измученных чумазых лицах.
Когда их мама возвращалась с пайком, Сол ускользала так же, как и приходила в квартиру, сквозь стену.
Конечно, дети рассказывали матери, что к ним приходила Фея и кормила их сгущёнкой, но та не принимала всерьёз слова малышей, списывая всё на одиночество и детскую фантазию.
Но однажды их мама не пришла. Совсем не пришла… Люди на улице говорили, что фашисты взорвали завод и многие рабочие погибли.
Когда она не пришла и на следующий день, Сол сломала дверь и привела детей в свою квартиру.
– Будете жить со мной, пока не придёт ваша мама.
Они радостно завизжали. Сол была веселее мамы, красивее и кормила их вкусненьким.
Этой ночью, она летала на Розовый Остров в последний раз. Попробовав виноград, она поморщилась и выплюнула ягоду. Этот урожай был непригоден ни для вина, ни для еды. Он пах гарью, порохом и имел такой горький вкус, что, наверное, даже полынь не смогла бы с ним сравниться.
Она посмотрела в погребе хоть что-нибудь из старых запасов, но он был совершенно пуст – ни одной бутылки.
Тут она вспомнила, что и в прошлом году виноград не уродился:
– Это вино было бы сейчас как нельзя кстати! Ах, как жаль!
Осень. Странная, с вязким туманом по утрам и бесцветными скукоженными листьями. Они осыпались мгновенно в одну из самых холодных ночей. Вода в водопроводе кончилась и приходилось ходить за ней на колонку. А там была огромная очередь. И Сол стала прибегать к хитростям. Её тело стояло за водой, держа ведро в руках, а душа находилась рядом с детьми, как вполне реальная Сол, и даже шутила с ними и пела колыбельную.
Итак, проблема с водой была решена, но беда состояла в том, что вместе с матерью пропали и карточки на хлеб. Без Сол дети были обречены на гибель. Сол ходила на завод, но ей сказали, что если она не родственница детей, то пусть приводит их в детский дом. Но мёртвых детей оттуда выносили чаще, чем приводили живых. И Сол не могла так поступить с малышами, они стали ей родными. И она оставила их себе…
Наступила зима. Больше не нужно было ходить за водой, она была повсюду… Конечно, снег быстро становился грязным и приобретал запах дыма, но Сол знала одну хитрость: она клала в таз со снегом пару серебряных монет, как-то подаренных ей старушкой Зимой, и вода становилась кристально чистой, и очень питательной. В сказках её бы назвали «живой водой», в миру – святой…
Появились другие проблемы: дрова для обогрева и продукты…
По вечерам, когда дети уже спали, Сол бегала по ночному Ленинграду в поисках чёрного рынка, который всё время менял место, чтобы его не засекла милиция. Она покупала хлеб и консервы, а также крупу и сахар сразу на несколько дней, чтобы как можно реже оставлять детей одних. Но с каждым днём она сокращала пайки ребятишкам, совсем на чуть-чуть, чтобы это не было заметно, так как брильянтовые слёзы таяли, как снег весной, а впереди была длинная зима…
Морозы крепчали, и по ночам Сол обнимала Сонечку и Павлика и согревала их своим телом, доводя его температуру до сорока трёх градусов. Но это не всё…
Имелась у Сол одна волшебная шаль – сотканная крошечными паучками. С виду она была прозрачной и неказистой, но Лето, которое тоже принимало участие в вязании, вложило между двумя слоями тонкого кружева всё своё тепло, так что замёрзнуть под ним можно было лишь в космосе…
Его Сол оставляла детям, когда уходила на добычу пропитания и воды.
Но дрова всё же были нужны, на чём-то надо было подогреть воду, чтобы варить суп или кашу, не кутать же кастрюлю в шаль.
Люди разбирали завалы, но не для того чтобы вытащить погибших или спасти раненых, нет, они искали столы и стулья, а также шкафы, комоды и разбитые двери, чтобы унести их домой и кинуть этот скудный дар судьбы в самодельную буржуйку. Однажды и Сол приобрела такую за три брильянтовых слезы и минуту гипноза.
Мужик, что продавал печку, корёжился и требовал хлебные карточки, которых у Сол и в помине не было. Тогда она взглянула ему в глаза и улыбнулась… и печка стала её.
Когда пошёл снег, немного потеплело. Город оброс бесформенными сугробами. Вместе с сугробами город наполнялся и трупами… Они лежали всюду. Их везли на санках и тащили на носилках. Люди падали без сил и тут же замерзали насмерть.
Сначала специальная похоронная служба забирала окаменевшие тела, небрежно кидая их в грузовик, но когда морозы окрепли, а хлебные пайки уменьшились, трупы оставались лежать нетронутыми, их лишь убирали с дороги, ближе к сугробам.
Однажды Сол увидела, как молодая женщина свалилась без чувств, неся на руках младенца – упала и умерла… Никто не подошёл к ней, кроме Сол. Никто не бросился спасать малыша.
В доме Сол было прибавление. Это была девочка неопределенного возраста. Ведь Сол не очень разбиралась в младенцах. Девочка ещё не говорила, всё больше мычала и плакала. Всем семейством при большинстве голосов было принято решение назвать девочку Надей, и маленькая Сонечка с величайшей радостью взяла над ней шефство.
Еды понадобилось ещё больше. Через неделю, когда Сол ходила на чёрный рынок, она наступила в сугроб, а он зашевелился и вцепился ей в ногу острыми зубами. Кусакой оказался мальчуган, достаточно большой, но совершенно одичавший. Он уже начал охотиться на крыс, и похоже – на людей тоже.
Мальчонку звали Ваней. Сол взяла его с собой, жалко было недоросля, но с этим найдёнышем ей ещё пришлось повозиться.
Однажды Сол ушла за водой, вылив последнюю чашку в кастрюлю на буржуйке. Но когда она вернулась через час, так как пришлось ходить к проруби, ведь весь снег в округе был истоптан и выкрашен бомбёжками в чёрный цвет так сильно, что даже волшебные монеты не помогли бы его очистить, она учуяла ещё с улицы странный сладкий запах, от которого защекотало в носу и заурчало в животе, несмотря на то, что Сол не нуждалась в еде.
Она бросилась в дом сломя голову. И влетев в комнату – увидела, как Ваня что-то помешивает в кастрюле, из которой и доносится этот аромат предстоящего ужина. Мальчик сиял, предвкушая праздник живота. Сол заглянула в кастрюля, и её затошнило. Она увидела человеческую руку с растопыренными пальцами. Она посмотрела на Ваню, а тот виновато потупил глаза…
– Кроме рук больше ничего не осталось. Мужики разрубили её ещё до меня. Хорошо хоть это перепало. Вон сколько мяса, с наваром. Видно, не совсем худосочная тётка была. Груди почти с нашу кастрюлю, их Митяй из соседнего дома забрал. Вот повезло мужику. Котлет накрутит. Ну, да ладно, а мы супа наедимся и детей накормим. Вовремя она померла у нашего подъезда. Рухнула как подкошенная и ещё замёрзнуть не успела, а то бы нам её пилить пришлось. Я уже пилил. Тяжеловато…
Тут Сол увидела, как на кипящий суп смотрят другие дети. Широко раскрыв глаза и облизывая губы. Они были словно под гипнозом. Нужно было что-то делать и срочно, иначе она и глазом не успеет моргнуть, как они начнут есть человечину.
А дальше… Необратимая реакция головного мозга. Он меняет ориентацию. Еда становится его основной заботой. Причём любой ценой!
Сол подбежала к кастрюле и, схватив нож, надрезала себе запястье… Кровь Феи, как кровь Единорога – даёт силы, избавляет от скверны и отгоняет бесов. Суп покрылся густой пеной. Сначала она покраснела и стала тёмно-бардовой, а затем пена спала, и суп исчез, а на дне осталось розовое желе. От человеческих костей не осталось и следа.
– Что ты наделана? Где наше мясо?
– Вам нельзя есть мясо людей!
– Почему?
– Потому что в тебя вселяются демоны. В твоё тело, в твой мозг, в твою душу…
Сол разложила желе по мискам и дала ребятам. Те с жадностью съели сладкое, пахнущее клубникой желе, или точнее, пудинг. Он таял на языке, и они причмокивали и облизывали губки. Сол наблюдала за Ванечкой. Когда пудинг коснулся его губ, его лицо перекосила гримаса, но когда он проглотил его, лицо расплылось в улыбке…
– Вкуснятина!
– А я что тебе говорила, – сказала Соня. – Сол – мастерица готовить!
С того дня Ванечка навсегда забыл, что когда-то ел человечину.
В попытке согреть квартиру, добыть еду и воду – прошёл следующий месяц. Зима как могла щадила маленькую квартирку на первом этаже полуразрушенного дома. Не подпускала к ней снежные бури и ураганы и согревала её сугробами. Она навалила их по самые окна, заклеенные пожелтевшей бумагой, чтобы не был виден свет от крошечного огарка свечи. Его Сол берегла как зеницу ока. Свеча была волшебная. Она никогда не догорала до конца и наполняла комнату ароматами лета и цветущих трав, что очень успокаивало детей и помогало им уснуть, несмотря на канонаду и взрывы.
И вот в одно прекрасное утро, когда измученный город ещё спал, в него пришла Весна. Сол была так рада своей лучшей подруге, что не разговаривала, а пела. Что очень забавляло малышей, и они радостно подпевали ей, а когда им это надоедало, стали слегка передразнивать её. Но Сол не обижалась… Она просто не замечала этого…
Сквозь колотый асфальт пробивалась трава. И крошечные одуванчики своими солнечными головками радовали детей. Началась пора салатов и луковых лепёшек. Немного выменянной на последние слёзы муки, зелёный дикий лук, соль – и получалась такая вкуснятина, пальчики оближешь.
Весна принесла в их дом не только витаминную пищу и радость птичьих песен по утрам, но и новых жильцов… Мальчика звали Сева, а пса – Дружок. Как они прожили зиму, Сол не знала. Могла только догадываться, отчего первым делом дала малышу и его четвероногому другу своего фирменного пудинга.
Сева написал своё имя на клочке бумаги и кличку своей собаки – тоже: он не мог произнести ни слова. И Сол не знала, когда он перестал говорить, и что его так напугало. Может, смерть родителей, а может он родился таким. Он разговаривал с детьми жестами, и они очень хорошо понимали его, а Сол, она просто читала его мысли. Они были прерывистыми, словно он заикался у себя в голове…
Всё лето Сол лечила его травами, кореньями и любовью, и к осени он начал говорить. Говорить так же, как и думать – заикаясь…
К началу следующей зимы Сева мог чётко сказать целое предложение, конечно, если его не перебивали. А к Новому году, благодаря Сол, он начал говорить нормально, ещё и шустрее, чем Ванюша и Соня с Павликом – вместе взятые.
С провиантом летом было гораздо легче, благодаря хлебу с крапивой, снытью, и одуванчиками. Людей в городе становилось всё меньше и меньше, дорога жизни через Ладожское озеро с весною перестала действовать. Сначала машины с провизией тонули в прорубях и в воронках от бомб, но чем теплее становилось, тем реже и реже приходила подмога.
Фашисты беспрестанно долбили по каравану машин, везущих жизнь умирающему городу, но когда Ладога растаяла и эта надежда иссякла, фашисты успокоились, и небо над озером посветлело…
Умерли многие… Старики, больные, дети… Зимой их кремировали в печах кирпичного завода, а весной начали хоронить в общих могилах на всех кладбищах города.
В детском доме при разрушенном заводе осталось двое малышей, остальные умерли. Сол забрала их к себе, даже не потребовав у комендантши, вполне упитанной и розовощёкой дамы, хлебные карточки на детей.
Сол долго выхаживала Марусю и Таню, и уже к зиме они весело играли с остальными ребятишками. Им было лет по шесть, не больше. Очень смышлёные девочки сразу взяли на себя обязанности по дому, чему Сол и Соня были несказанно рады.
Ещё одна зима… Но Сол была готова. Она запаслась дровами, и провизией, и бомбить стали реже, а к концу зимы канонада слышалась где-то далеко, далеко… Словно в другом мире…
К концу блокады Сол усыновила двадцать детей. Выходила, выкормила, отдавая все свои силы и знания. И, несмотря на тяготы войны, на смерть, что ходила за ней по пятам, но не смела прикоснуться, золотая пыль на её теле блестела, как лучи восходящего солнца.
Раз в месяц она давала детям вкуснейший клубничный пудинг. Они ели его с наслаждением и отмечали на старом календаре, когда вновь настанет тот день, пудлинговый день – день без войны, и они вновь поедят этой сказочной вкуснятины. Сол делала бы этот пудинг каждый день, но она боялась, что её крови будет слишком мало для этого измождённого тела, которое она почти не кормила.
Она с нетерпением ждала, когда же всё это закончится, небо вновь очистится от туч, и она увидит звёзды. Она так давно не видела звёзды… Но они видели её, и как могли помогали, осыпая её плечи звёздной пылью. Ведь именно она давала ей силы помогать другим выжить! Да, Сол ждала… И этот день настал!
27 января 1944 года – День Полного Снятия Блокады Ленинграда. 872 дня в Аду… Сол не стала уезжать из города. Она осталась с ним до самой Победы. Но потом, ей пришлось уехать в Москву вместе с детьми, и уже там готовить документы на их усыновление.
– Ах, если бы Ра знал, как много у нас детей! Наверное, он был бы рад…
А Ра… Да, он был рад! Рад, что эта война закончилась! Он сидел на Розовом облаке и, как побитая собака, зализывал раны. Всё время от первого выстрела до последнего Ра выполнял то, что велела ему его совесть. Возможно, вы сочтёте его работу грязной и недостойной настоящего волшебника. Но я скажу вам, что вы не правы! Лишь настоящий волшебник и человек с большой буквы согласится на то, что делал Ра.
Он добивал раненых на поле боя… Но только после того, как понимал, что шансов у них нет, что они мучаются от нестерпимой боли и что предсмертные судороги пронизывают их тела, не давая шансов на спасение. Он закрывал им глаза лишь после того как Смерть, стоявшая у него за спиной, ласково принимала несчастную и испуганную душу солдата. Ра видел, с какой благодарностью многие, понявшие и постигшие суть, смотрели на него. И он продолжал убивать! Убивать ради жизни после жизни.
Я вскочила с кровати, как ошпаренная… Как я уснула, и не помню… Кто раздел и перенёс меня на кровать, тоже не помню… Что за чертовщина? На губах остался привкус клубники. А на прикроватном столике стояла полная бутылка вина, словно никто и не пил его до этого, даже пробка прижата.
Тут меня осенило… Это вино было самым обычным на вкус, более ароматным, чем другие вина, но вполне обычным! И странным была лишь его реакция на организм и послевкусие… Словно к губам прижали сочную клубнику, но не дали съесть. Всё тело пронизывала неведомая сила… Она окрыляла, вселяла надежду в потерянные души.
– Им нужно выпить этого вина, да только как его дать им?
Я бежала по лестнице и кричала, перебудив весь дом.
Через час все собрались в гостиной.
– Итак, мы должны найти их и заставить выпить этого вина. И они… Я почти уверена! Они изменятся!
– Да с чего ты взяла? – засомневался Стас. – Они отморозки, ублюдки…
– Значит, нужно придумать, чтобы стали. Нас много, а их двое. И у них с головой не в порядке…
– И кто пойдёт в их логово?
– Мы пойдём. Ты и я.
Стас посмотрел мне прямо в глаза, словно изучал серьёзность моих намерений, и кивнул головой в знак согласия.
Мы быстро позавтракали, сделали по глотку вина для храбрости и, простившись с испуганными друзьями, двинулись в путь. У нас не было чёткого плана, но мы были уверены, что он обязательно найдётся, пока мы будим лазить по туннелям.
Мы уходили по тропинке к скале, а друзья смотрели нам вслед…
Через час мы были у нужного туннеля. Водная гладь стала зелёного цвета и уменьшилась настолько, что прыгнуть в воду, было бы самоубийством.
Поднявшись на скалу, мы увидели, что соседний мир, заполненный разложившимися трупами, был почти разрушен. Получилась братская могила для множества безымянных тел. Перешагнул через груду камней, частично вывалившихся в мир каннибалов, мы осторожно подошли к дому… А из него раздавались странные крики и рычания. Каменный дом трясся от наносимых ими ударов. Мы аккуратно заглянули в приоткрытую дверь… Эти бывшие люди, а ныне – дикие звери, бросались друг на друга, кусались и царапались, как это делают Гориллы – самцы в брачный период.
Дождавшись, пока один повалил другого на спину и собирался вонзить свои зубы ему в горло, Стас стукнул камнем по голове сначала того, кто был сверху, а затем и того, кто был уже слегка придушен…
Мы выволокли их на улицу. За сутки нашего отсутствия они окончательно одичали и совсем лишились одежды, порвав её в бесконечных драках.
Я достала из-за пазухи бутылку вина и влила каждому в глотку приличную дозу. Больше пяти минут ничего не происходило, но потом их тела забились в судорогах и изо рта потекла пена.
Затем гримасы сошли с их лиц, и они одновременно открыли глаза. Мы были наготове, держа в руках по здоровенному камню, чтобы дать отпор, но этого не понадобилось…
Мужчины сели, посмотрели на нас и заплакали, как малые дети. Со слезами из них выходила вся скверна, всё зло, которую они накопили за то время, что ели себе подобных. И разум почти покинул их, а душа была в цепких руках демонов, что вселились в них. Наконец, слёзы кончились, и они успокоились благодаря моим усилиям…
Я гладила их головы, говорила им ласковые слова.
Затем мы помогли им встать, и лишь тогда они заметили свою наготу и множество ран и ссадин на своих телах.
Из тряпья, найденного в доме, мы соорудили им набедренные повязки, и Стас помог им их надеть. Словно дети малые, они доверяли нам безоговорочно.
Мы повели их через туннель и дальше в мой мир, чтобы залечить их раны, вымыть, одеть, накормить и узнать наконец-то их историю… Меня просто распирало любопытство. Почему эти двое оказались в одном мире, и был ли кто-то в том мире, который затопило водой? Все мои мысли стремились к тому загадочному человеку, который поделился со мной своей тайной. Я искала только его. Он знал моё имя ещё до того, как я стала его носить. А вдруг они что-то знают о нём?
Я люблю тебя, Сол… Навсегда…
Кто тот человек, который написал эту волшебную фразу, сошедшую со страниц моего романа? – этот вопрос стал для меня навязчивой идеей, постоянно сидевшей в мозгу.
Как все были рады нашему приходу. Девчонки обнимали и целовали Стаса как героя и как единственного кавалера. Но это пока… Пройдёт неделя, и наша спасённая парочка человекообезьян, которых звали Игорь и Максим, превратится в настоящих донжуанов.
Сначала Максим поразил нас искусством обольщения, и сердце Кати дрогнуло. А затем… Наташе было сложно принять ухаживание мужчины, от которого она настрадалась, но он не помнил этого и продолжал настаивать, и в результате она сдалась и не напрасно. Игорь оказался замечательным человеком и хорошим отцом для её крохи…
Мальчика назвали Николаем, в честь дедушки, как сказала Наташа, и Игорь поддержал её в этом выборе. Так у нас появился новый член общины, Николай Игоревич.
Я с наслаждением и великой радостью наблюдала за сложившимися парами. В их глазах светились звёзды, а сердца излучали любовь, которую было видно даже невооружённым взглядом. Но нужно было продолжать поиски!
Моим друзьям неведомы были цели и причины, по которым я готова была блуждать по разным миров в поисках их обитателей. И это к лучшему. Никто не мог обвинить меня в предвзятости и неоправданном риске.
Я сказала им, что, возможно, мы – единственные оставшиеся в живых после всемирной катастрофы, и именно нам предстоит создать новую соц-систему, новое сообщество людей на планете Земля.
Итак… Мы были в мире Маши, там было темно и неуютно. Затем в мире Станислава, где стоял дом из стекла, вершина авангардной мысли архитектора – мечтателя, но он вполне был пригоден для жилья, а значит, мечты в том мире сбывались, пусть и с небольшими погрешностями.
Далее мир Кати… Стоп! В этом мире мы не были. Мы нашли Катю, когда она ползла нам навстречу по трубе, израненную от бесконечных падений со скалы и истощённую от голода. И даже когда мы путешествовали по мирам, мы не смогли разрушить перегородку, и нам пришлось миновать этот мир по трубе. Мы не заглянули в него ни разу, даже когда были в ведущем к нему туннеле, в который мы попали, спасая Наташу и Стаса.
А ведь этот мир граничит с тем, что был затоплен, а теперь завален камнями. А вдруг, спасаясь, человек из того мира перебрался в Катин?
Друзья внимательно следили за моими мыслями вслух, пока я не обратилась к ним с предложением посетить мир Кати. Услышав это, Катя побледнела и посмотрела на меня так жалостливо, что у меня по спине пробежали мурашки… Эта девочка что-то скрывала, но боялась признаться. Нужно было вывести её на чистую воду.
– Что-то не так, Катюша? Может, мы чего-то не знаем?
– Нет, всё в порядке… Так что-то, голова закружилась…
– Может, от любви! – засмеялся Максим и обнял Катю за плечи.
– Если у всех всё в порядке, тогда я собираюсь в путь! Кто-нибудь составит мне компанию?
– Я пойду! – сказал Стас. – Не могу же я оставить тебя без присмотра, у тебя же дар вляпываться в истории. Кто знает, что судьба преподнесёт тебе на этот раз. А вдруг этот мир кишит монстрами и Катя одна из них?
Шутка явно была неуместной и слегка злой. Глаза у Кати загорелись огоньками ненависти, и меня это насторожило ещё больше, чем её бледность.
– Хорошо! – сказала я. – Со мной пойдёт Стас, и Катя с Максом пусть прогуляются. Маша останется присматривать за малышом, а Игорь – за Наташей.
Дав последние наставления, мы двинулись в путь. Я не сводила глаз с Кати, а она, напротив, прятала их, низко наклонив голову, словно мы вели её на казнь.
Что случилось с этой девочкой? – спрашивала я себя. – Что же она натворила?
Стас шёл впереди и радостно насвистывал, а Макс пытался подбодрить Катюшу и что-то постоянно шептал ей на ухо, но по тому, как она всё больше мрачнела, складывалось впечатление, что с утешением у него ничего не выходит. Видимо, он выбирал неправильные слова. Оставив свои приставания, Макс догнал Стаса и помог ему в художественном насвистывании, а сам искоса продолжал следить за Катей.
Так как денег у нас не было, и они нам были ни к чему, я не стала их останавливать, хотя, если сказать честно, это меня раздражало. Свистуны из них были никудышные, как, к слову, и музыканты, и человеку с хорошим слухом их свистопляски были невыносимы.
Я знала, что всему виной мои подозрения, но гнев нарастал, и когда мы прошли туннель и вышли на каменную стену, я попросила их замолчать.
Они недоумённо переглянулись и всё же перестали свистеть.
Пропустив перед собой Катю, я старалась не упустить её из виду. Руки у неё тряслись, а шаги были неуверенными. И она еле-еле передвигалась по стене и тормозила меня.
Стас ушёл далеко вперёд, а Макс шёл вплотную к Кате, но та словно не замечала его… Она была в каком-то забытьи.
И тут она резко остановилась, обернулась на меня и, сделав резкий рывок в сторону, прыгнула в воду.
До воды было больше десяти метров, а неделю назад в неё можно было просто спрыгнуть или посидеть на скале и пополоскать в ней ноги. Но сейчас… Это была верная смерть!
Я видела, как её тело летело в воду, как оно погрузилось в неё, выбросив на поверхность фонтан из брызг, и пропало… Зелёная рябь покрыла поверхность воды, и через секунду она вновь стала зеркальной.
Я хотела прыгнуть за ней следом, но что-то, может инстинкт самосохранения или интуиция, остановили меня от необдуманного поступка, и я осталась стоять на скале, вглядываясь в толщу воды.
Вернулся Стас и так же пристально, как и я, вглядывался в воду, ожидая, что она всплывёт и позовёт на помощь, но всё тщетно, Катя утонула…
А Макс? Он вёл себя странно… Когда после падения Кати я обернулась на него, его рука была выставлена над пропастью, а вторая сжата в кулак, да так крепко, что на каменную тропу капала кровь. Видимо, он поранил ладонь ногтями или ещё чем-то… У него был испуганный вид, но не трагичный, как было бы логичнее в этой ситуации.
И он не прыгнул за ней… Почему? Стас бы без раздумий сиганул вслед за Машей в любую пропасть, а этот – нет, стоит себе с протянутой рукой и молчит. Хотя, что я наговариваю на парня, может, это – просто шок.
Постояв ещё с минуту, я попросила друзей продолжить поиски, а сама вспомнила выражение глаз Кати. В них был страх. А ещё? Что-то ещё, чего я не поняла тогда, кажется, она хотела о чём-то попросить меня. Но о чём?
Мы дошли до туннеля, ведущего в её мир, и сели на камни. Разговаривать не хотелось… Но я не могла плакать, мне казалось, что у девочки была веская причина поступить именно так, и, по всей видимости, смерть казалась ей слаще, чем раскрытие её тайны.
Я рассказала ребятам о своих размышлениях… Они ничего не ответили мне и молча вошли в неизведанный мир.
Сначала мы увидели посёлок. Небольшие аккуратные домики с черепичными крышами и печными трубами. Зелёненькие ставенки на окнах и аккуратно побеленные стены. Широкая улица вела к самой скале, а за домиками были разбиты огородики. Но что на них росло, теперь было трудно понять, так как урожай полёг от засухи. Плетни растений вытянулись вдоль грядок, как тонкие змеи, и наводили ужас. Двери в домах были открыты и – ни души.
Аккуратно спускаясь со скалы, мы вышли на улицу и, пройдя пару домов, заглянули внутрь. Застеленные кровати и чистые половики, белоснежная скатерть и тюлевые занавески. Иконы в углу и церковные книги на полках. Небольшой камин, заложенный дровами для растопки… Всё было так, словно люди вышли на минутку и вот-вот вернутся назад и позовут нас к столу.
Но лишь этот обеденный стол говорил о том, что людей здесь давно не было. Зелень повяла, а варёная картошка сгнила вместе с другими овощами, разложенными на большом цветастом блюде.
В какой бы дом мы ни заходили, везде всё было одно и то же, пока мы не дошли до последнего. Здесь не было мебели, не было икон и книг, а ставни были наглухо закрыты. Мы отворили их, и я пошатнулась…
Всё в этом доме было багрового цвета: пол, стены, потолок, а на столе, на окровавленном тряпье, лежала человеческая рука. Маленькая, с тоненькими пальчиками…
– Детская! – вскрикнул Стас. – Здесь были дети!
Мы поспешили выйти на улицу. Но в доме не было запаха разложения и крови, как в соседнем мире.
– Эти люди там, в воде, – и Стас показал в сторону разрушенной стены. – Они не приплыли туда. Их убили. Всех до одного. Их попросту бросали в воду…
– Но кто? – недоумённо спросил Макс.
Мы посмотрели на него, как на идиота, и сказали в один голос:
– Катя!
Да, это было смелое предположение. Но всё складывалось против Кати. Её рассказ о том, что она не могла залезть на скалу, был нелепым, так как скала со стороны большой воды была почти пологой, и она могла бы залезть на неё, как говорят, не замочив ног. Она явно делала это не один раз, наблюдая за тем, как я выбираюсь на площадку. А вот та стена, которая сейчас была разрушена и похоронила под собою трупы, была почти отвесной, и даже сейчас на неё было сложно залезть, не ободрав ноги. А это значит, что она лазила туда не один раз, да ещё и с тяжёлой ношей, чтобы свалить очередной труп. Но была ли там вода в то время?
Скорее всего – да. И, спасаясь от воды, она и перешла в этот идеальный мир нормальных людей, невероятным образом основавших тут деревню за такой короткий срок.
Просто Катя решила воспользоваться тем миром для заметания следов, но почему? Ещё один вопрос и ещё один ответ. Катя и была жительницей того мира, который был затоплен. Мы пытались его отыскать и нашли…
Но остался вопрос, на который мы не знали ответа: почему она всё это делала?
Наша Катя. Мы знали её кроткой и ласковой… Ранимой и доверчивой… Как она могла сотворить весь этот ужас? Мы вернулись домой и рассказали друзьям об увиденном. И вновь и вновь, обсуждая это, высказывали разные предположения и самые невероятные версии.
Но я думала об ином, даже не о несчастной Кате, оставив эти мысли на потом, а о том, откуда в том мире взялось такое огромное количество людей, ведь их не было в доме, из которого нас всех перенесли в это убежище. И не было ли среди тех несчастных того единственного, которого я искала…
И всё же я не теряла надежду и решила продолжить поиски, даже если мои друзья откажутся сопровождать меня. Но с чего начать, а вернее, продолжить?
Следующий мир, из которого спасли Игоря и Макса, был последним по эту сторону трубы, а дальше – новое препятствие: тонкие балки на другую сторону…
Сил на разговоры больше не было, и я пошла спать. За несколько минут до того, как мне приснился этот сон, я подумала, что на войне, как на войне… Мы теряем друзей, но не сдаёмся, и одно поражение ещё не повод сдаваться без боя и капитулировать. Но когда я заснула, всё изменилось…
Мою душу окутал покой и несказанное счастье оттого, что мир, который я потеряла, всё ещё жил в моём сознании и в моём романе, который становился толще день ото дня, и я становилась частью его, открывая для себя всю большую связь между реальностью и выдумкой. А может, всё наоборот? И эти миры и есть настоящая выдумка, история, придуманная автором, куда более виртуозным, чем я?
Глава 13. По другую сторону океана…
Прочитав поутру написанную ночью главу, я решила, что этот день не принесёт нам никаких потерь и лишь удача будет сопутствовать моему поиску.
Как глупы и наивны бывают люди, принимая подсказки свыше за чистую монету, не приложив ни капли усилий, чтобы понять чуть больше, чтобы прочесть между строчек знаки судьбы, предупреждающие их об опасности.
Глава 8. Один день из жизни Ангела.
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Он сидел в картонной коробке и смотрел на небо.
А тяжёлое осеннее небо смотрело на него с жалостью и с нескрываемой тоской. В животе урчало… Такое странное и незнакомое чувство голода и холода.
Авель поёжился и ещё плотнее прижался к стенке коробки. Посидев так ещё полчаса, он окончательно онемел от холода и решил, что пора ему вылезти и немного пройтись, не уходя далеко. А вдруг небо сжалится и заберёт его назад?
Но сегодня всем своим видом, тяжёлыми серыми облаками и гнетущей влажностью, оно хотело показать, что несклонно к сантиментам и жалости даже к такому маленькому существу, как этот замёрзший человечек, моливший его о пощаде…
И с неба повалили хлопья мокрого снега. Всё сильнее и сильнее. Оседая на волосы и тело, он тут же превращался в ледяную корку.
Авель вернулся в свою коробку и, закрыв голову руками, горько заплакал…
Сол спешила по своим делам. Конечно, можно было дождаться ночи и вылететь в окно, но она уже давно не делала этого и слегка отвыкла.
После войны Ра приходил к ней всего лишь один раз и то – во сне, и сказал, что ему нужно отмыться от прошлого, чтобы вновь посмотреть ей в глаза, без стыда.
Тут бы пора настала – скучать и считать годы разлуки, но… Бедная Фея была слишком занята своими неотложными земными делами и почти забыла, что она – Фея, а не курица-наседка. И лишь когда дети подросли, а их было двадцать человек, шутка ли сказать, не каждый родитель и с одним-то справится. И вот только тогда она поняла, что за последние сорок лет ни капельки не состарилась, а это означало, что настало время уходить…
Уходить из дома, от своих выросших детей, уходить из той человеческой жизни, которую она примерила на себя так давно и от которой порядком устала.
Она была хорошей матерью! Но Фея не может принадлежать кому-то лично, она – достояние всего человечества и должна служить ему. Ведь она Фея Любви!
Это утро не сулило ничего хорошего. Привычная суета. Она спешила по делам и вдруг оступилась. Зацепилась за коробку носком туфли и упала, больно ударив колено. Поднявшись и отряхнув с себя назойливый мокрый снег, Сол увидела его… Коробка повалилась набок, и её жилец выпал наружу. Он лежал так, как и сидел в коробке, прижав ноги к груди и обхватив их руками. Его волосы застыли, как сосульки, и торчали в разные стороны, а тело было синего цвета. Молодой мужчина был совершенно голым…
Сол, не задумываясь, сняла пальто и накинула его на незнакомца, а затем она стала растирать его лицо. Постепенно ледяная корка таяла и лицо розовело. И, наконец, он облегчённо вздохнул и Сол помогла ему сесть.
– Кто вы? – спросила она странного господина.
Но тот лишь покачал головой, что не знает о том, кто он и откуда. Тогда Сол поставила человека на ноги и, застегнув на нём пальто, повела его домой.
Сол спешила! Не дай Бог её кто-нибудь увидит, и тогда…
Что может прийти в голову посторонним людям? Молодая женщина в одной кофточке ведёт под руку голого мужчину в женском пальто. Без милиции здесь точно бы не обошлось…
Она втянула его в подъезд и повела по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху. И лишь в квартире она вздохнула свободно.
Сол поспешила налить полную ванную тёплой воды и посадила в неё парня. На его лице появилась едва уловимая улыбка, но даже она доставила Фее величайшее удовольствие, словно её окутало теплом.
Она давно не чувствовала этого… Она больше не летала на Розовый Остров, не видела своего любимого Ра, и всё вокруг казалось серым и печальным.
Дети выросли, и перед ней стояли трудные задачи – уйти из этого мира незаметно, не слишком болезненно для любящих её людей. Уйти в тот же мир, но как можно дальше от этого места, где её никто не узнает.
Сколько раз она делала это – не сосчитать. И каждый раз это была как впервые. Так же ныло сердце и слёзы текли непроизвольно и даже не успевали превращаться в бриллианты, а падали на пол хрустальными крошечными капельками. Сол приходилось тут же браться за веник, потому как каждый её шаг издавал хруст битого стекла. И так несколько раз за день…
Но сегодня Сол забыла про тоску, которая наполняла её сердце. Вынув молодого человека из ванны и завернув его в простынь, она повела его на кухню пить чай. Но молодой человек так удивлённо смотрел на чашку, не понимая, что ему нужно делать с этим предметом, что Сол поспешила отодвинуть её, боясь, что он обожжётся, сунув в неё пальцы.
– Что это? – мягким певучим голосом спросил молодой человек, показывая на чашку.
Сол улыбнулась. Так же как и этот юноша, придя в этот мир, она не сразу узнала, что такое – чай, ведь как вы должны помнить, Феи не употребляют человеческую пищу, за редким исключением, когда их тело слабело.
Когда молодой человек увидел улыбку Сол, он улыбнулся ей в ответ и лишь после этого он окончательно оттаял и вспомнил, кто он и как попал в тот двор, в котором нашла его Фея.
– Я чувствую, что ты вспомнил своё имя, не так ли? – обратилась она к юноше.
– Да!
– И я могу узнать его?
– Да!
– А ты знаешь другие слова, кроме «да»?
Юноша смущённо опустил голову…
– Да!
Он помолчал с минуту и поведал Сол всё то, что помнил на данную минуту. Но это было слишком мало, чтобы понять, кто этот человек…
– Меня зовут Авель. Я должен найти одного господина. Он где-то здесь, в этом городе. Вы поможете мне, госпожа Фея?
– Как ты узнал, что я – Фея?
– Это видно сразу. У вас золотая пыль на руках, а в уголках губ спрятано волшебство.
– Ты прав, я – Фея, а вот кто ты?
– Ангел!
– Ангел? Как может Ангел спуститься на землю? И где же крылья?
И тут Авель резко раскинул руки в стороны, и за его спиной выросли белоснежные крылья.
– Почему же ты не улетел? Ты ведь замерзал…
– Я вспомнил про крылья только сейчас, когда ты отогрела меня, госпожа Фея.
– Хорошо! Мы разобрались, кто ты, а теперь расскажи мне, кого ты ищешь? У неба должны быть веские причины, чтобы послать Ангела на землю.
– Ты права, госпожа Фея. Этот человек кое-что украл…
– Что же?
– Свою жизнь! Причём три раза подряд.
– Но если я не узнаю, кого мы ищем, я не смогу тебе помочь.
– Вы и так уже достаточно помогли мне, и вам осталось просто не мешать мне и быть рядом… Я найду его сам!
Сол была согласна. Помочь Ангелу было для неё делом чести. И она стала искать в шкафу старые вещи Алёши, самого младшего из сыновей, улетевшего из этого дома совсем недавно. И лишь после его ухода Сол поняла, что пришло время уходить. Вещи нашлись не сразу, и Сол перерыла весь шкаф, прежде чем достала потёртые брюки и клетчатую рубашку, а из коробки – почти новые ботинки.
Ангел стал одеваться, но перепутал рубашку с брюками и выглядел так нелепо, что Сол не удержалась и рассмеялась…
– «Жил человек рассеянный, на улице Бассейной…» – вспомнила она стихи Маршака.
Пришлось браться за дело самой.
Улыбка не сходила с её лица, пока она с величайшим трудом стаскивала брюки с рук. Авель не выдержал и тоже рассмеялся, увидев на фотографии, висевшей на стене, как на самом деле должны быть надеты эти вещи.
Через полчаса Ангел стал похож на обычного человека. К довершению образа Сол достала старую куртку сына, которую он порвал, катаясь с горки, и тайком спрятал в шкаф, сказав матери, что её украли. И лишь после того как он уехал, она нашла это «сокровище», но не выбросила… Как знала, что она пригодится.
– Ты готов к поиску? Куда идём? – спросила Сол.
Они вышли на улицу, где липкий снег превратился в ледяной дождь, и пошли по проспекту в сторону метро.
– Мне нужно сосредоточиться! – сказал Авель, остановившись, и через пару минут раздумий он повернул в противоположную сторону. Они вновь прошли мимо дома Сол и свернули в соседний двор. Авель посмотрел на небо и, подчиняясь его приказу, сел на лавочку. Сол села рядом…
– Долго так будем сидеть?
– Сколько нужно, столько и будем! – сказал Авель и закрыл глаза.
Наступил вечер, а за ним на тёмном небе загорелись редкие звёздочки, и усталые обессиленные облака явили миру круглую бледную Луну. Они сидели рядышком, прижавшись друг к другу. Было очень уютно и тепло.
Авель начал петь первым, а Сол втянулась постепенно…
Сначала ей казалось, что эта мелодия ей незнакома, но потом… Потом она вспомнила даже слова, и они запели вместе. Но вдруг Авель замолчал. И уставился в одну точку.
На крыше шестнадцатиэтажного дома стоял человек…
– Вот Он! Смотрите, госпожа Фея!
Но Сол уже различила в крошечной точке на крыше – человека и, если она правильно всё понимала, он хотел броситься вниз.
– Мы не должны этого допустить? – спросила Сол у Ангела, но тот покачал головой.
– Он должен упасть, и тогда я заберу его за секунду до падения.
– Но почему не спасти его там, на крыше?
– Не успеем…
Человек на крыше широко раскинул руки и за его спиной появились большие белоснежные крылья. И тогда он прыгнул и полетел…
Сол не успела и глазом моргнуть, как Ангел взметнулся в небо и через секунду держал на руках сгорбленного и испуганного старичка.
Сол была удивлена. Зачем спасать человека, которому осталось жить всего несколько месяцев? Фея это чувствовала безошибочно. Этот старик был неизлечимо болен и страшно одинок. А крылья за его спиной были бумажными.
Сложная конструкция и, бесспорно, очень красивая, но совершенно бесполезная. И полёт с такими крыльями мог нести своему хозяину только смерть, но никак не полёт в небо.
Когда Ангел поставил старичка на землю, а Сол помогла ему отстегнуть погнутые крылья, он тяжело вздохнул и обратился к Авелю.
– Зачем вы сделали это, Авель? Осталось совсем чуть-чуть, и я был бы в вашей власти, а теперь… Что теперь?
Ещё полгода страшных мучений и полного одиночества? За это время я насобираю в себе кучу демонов, и они разорвут мою душу на части… А тело превратится в разложившееся желе со страшным зловоньем.
– Николай Александрович, вы же знаете, что вам нельзя заканчивать жизнь самоубийством. Мы спорим с вами по этому поводу уже третью жизнь подряд.
– И что? Я всегда остаюсь при своём мнении.
Вы каждый раз хотите оставить меня на небесах и облачить в одеяние святоши.
Николай Александрович взглянул на Авеля и засмеялся…
– Кто надел на вас такую странную одежду, господин главный Ангел поднебесья?
– Я! Это одежда моего сына. Ангел свалился с небес совершенно голым, а нам предстояло найти вас.
– Спасибо, Сол, вы его крайне выручили! – продолжал смеяться старичок, пытаясь этим задеть растерявшегося Ангела.
И тот, потоптавшись немного, развернулся и обиженно пошёл вдаль, прячась за сплошную стену снега…
– Ушёл! Обиделся! Нужно бы догнать… – печально сказал старичок.
Но тут снег закружился, словно в танце, и в небо взлетела огромная белая птица в сопровождении множества снежинок.
Ангел улетел… А Сол и Николай Александрович направились к нему домой. Не оставаться же на улице, так и замёрзнуть недолго.
Квартира человека-птицы была весьма аскетичной. Только необходимые вещи: стол, стул и диванчик.
– Я один живу, как перст. И болен раком уже третью жизнь подряд. Осталось не больше месяца, и начнутся адские боли. Я устал, понимаете, устал?
– Понимаю! Но и вы их поймите, убивая себя, вы рождаетесь вновь, но ваш путь на земле давно закончен. Вы уже выучили ваш урок на отлично, пора бы успокоиться.
– Да не хочу я быть Ангелом! Скучно мне на небе! Я жить хочу!
– Тогда объясните им это, но только после естественной смерти. А я помогу вам избавиться от боли. Травки, коренья и немного магии. Согласны?
– Согласен! Куда же теперь деваться…
Три месяца жила Сол у Николая Александровича. Болезнь неминуемо приближала его к смерти, а Фея всегда была рядом, чтобы поддержать, снять боль, занять его мысли приятной беседой или чашкой горячего чая с облепиховым вареньем. А по ночам Сол молилась за его душу и просила Ангелов прислушаться к своему подопечному и подарить ему ещё раз радость земной жизни, которую он так боялся потерять…
И вот, когда весна уже стояла на пороге и в открытую форточку залетали последние снежинки, Николай Александрович вложил свою руку в ладонь Сол, посмотрел не неё, улыбнулся и охнул. Резко так, внезапно, как филин на суку. Сол испугалась и вскочила, а рука старичка упала вниз и согнулась у пола в раскрытый кулачок.
И тут с небес, из яркого света спустился Авель, зовя к себе на встречу душу Николая Александровича. И тот, покинув тело, пошёл за ним следом. Он даже не обернулся, а ведь Сол ждала…
И когда в комнате стало темно, Фея увидела, что в ладошке покойного что-то светится, и, наклонившись, она достала на свет крошечное серебристое перышко, выпавшее из крыла Ангела. Сол взяла его себе как воспоминание о такой странной, но поучительной истории. За то время, что она растила детей, она совсем забыла, кто она на самом деле, и как она скучает по Ра. И самого Ра она тоже почти забыла. Её шкатулка на чёрный день совсем опустела, и Сол положила перышко на дно свой некогда полной сокровищницы.
Пока она жила в доме старичка, он переписал на неё квартиру. Детей у него не было, и Сол осталась жить в ней до той, пожалуй, самой невероятной истории, что случилась с ней чуть позже…
Спустившись вниз, я обнаружила всех друзей за обеденным столом в гостиной. Они завтракали, с аппетитом поглощая остатки убитого Динозавра.
– Скоро эти запасы кончатся, и что тогда? Будем есть друг друга? – съехидничал Стас.
– Не будем! – громко сказала я, спускаясь по лестнице.
– Долго спишь, хозяйка! Солнце давно встало, а мы сидим без дела! Какие планы на сегодня?
Это были слова Макса. Он был явно раздражён. Смерть Кати выбила его из колеи, и это понятно. Он начал строить планы на будущее, а они рухнули в одночасье по непонятным для него причинам. И, как водится в подобных случаях, он нашёл виноватого в случившемся несчастье, и это была я.
Ничего-ничего, утешала я себя, это обязательно пройдёт, но чуть позже… А пока я не стану обращать внимания на его колкости. Он может упражняться в остроумии сколько угодно, мне всё равно. Я должна была идти дальше, на другую сторону странного сооружения, к которому были прикреплены наши миры.
Я села за стол и спокойным голосом рассказала друзьям, что собираюсь перейти на другую сторону трубы. Все молчали. Я поняла, что негативный настрой Макса заразил всех участников «круглого стола». Никто больше не хотел терять близких и попадать в передряги. Мой мир стал для них настоящим домом. Очень уютным и сытным, что немаловажно.
В кладовке, где хранились остатки мяса, которое мы экономили, периодически появлялись разные продукты. Овощи, фрукты, напитки… Это служило хорошим подспорьем к нашему столу. И мясо отчего-то не портилось и почти не уменьшалось. Словно тот динозавр был размером с дом. А в самом доме было тепло и уютно, и у каждого была своя собственная уютная постель.
И как променять всё это на опасные приключения? Тем более что вчера мы потеряли одну из нас.
Я встала и пошла к двери…
– Почему ты не хочешь успокоиться? – спросил Стас.
– Потому что не хочу!
Я шла по дорожке к скале и затылком чувствовала, что на меня смотрит не одна пара глаз… Ничего, внушала я себе, справлюсь!
Я вылезла из туннеля и ахнула… Водный мир больше не был бесконечной ровной гладью. На её поверхности появились выпуклости в виде бесформенных куч мусора. Приглядевшись, я поняла, что, уходя, вода уносит с собой весь мусор и лишь на естественных препятствиях – холмах, он тормозит и сбивается в те самые кучи, которые я видела сейчас.
Ещё немного, и дно океана станет сушей и можно будет ступить на благодатную почву и начать новую Эру планеты Земля. И начнётся новый отсчёт времени и новый календарь – первый год после конца света.
Я ещё раз взглянула в безоблачную даль и устремилась на площадку в центре конструкции, с которой мне нужно было сделать шаг в неизвестность.
Встав на площадку, я решила ещё раз оглядеться, и в этот раз увиденное порадовало меня куда меньше… Наши миры начали постепенно разрушаться. Там, где был мир, затопленный водой, зияла дыра, сквозь которую виднелась изумрудная рябь уходящей воды. Частично обвалился и крайний мир, у которого рухнула стена, отделяющая его от мира внешнего…
И лишь мой мир выглядел как новенький. Словно что-то питало его энергией и помогало сохраниться пригодным для жизни.
Миры по ту сторону на вид были только что созданными, и их было гораздо больше…
Я привязала себя к трубе заранее приготовленной верёвкой и пошла вперёд.
Стараясь не смотреть вниз, я перешла на другую сторону и вступила на тонкую тропку вдоль каменной стены, в которой было множество тоннелей.
Я выбрала самый длинный и погрузилась в темноту. На ощупь я нашла дверь и замочную скважину. Ключ подошёл, и я открыла дверь в новый, неизведанный мир…
Увидеть Париж и умереть! – так говорят, когда есть мечта, недостижимая и далёкая, за исполнение которой ты готов отдать жизнь. В детстве и у меня была такая мечта…
Я хотела попасть на необитаемый остров, на котором раскинулись непролазные джунгли с надоедливыми мартышками, говорящими попугаями и множеством экзотических деревьев. Кокосовые и финиковые пальмы, овитые темно-зелёными лианами, и, конечно же, банановые посадки со сладкими ароматными плодами.
И всё это я видела теперь перед собой и куда более красочным, чем в своих мечтах.
Внизу расстилался мир диких джунглей. Пели птицы, а невидимые животные ухали, визжали и даже шипели…
Я стала медленно спускаться по стене, держась за длинные лианы, что опутали скалы.
Забыв обо всём на свете, я отвязала верёвку. Внизу было влажно и пахло цветами. Я сорвала лист с первого попавшегося куста, и его сок растёкся по моим пальцам. Лист пах свежестью и лимоном. Приглядевшись, я поняла, что это и был лимон. Ах, как ароматны были его цветы, среди которых уже висело несколько зелёных плодов с пупырышками.
Я была в восторге. Каждый шаг был новым открытием.
Как это всё попало сюда? И ведь всё настоящее, не то что в моём мире.
Под ногами что-то прошмыгнуло, и я подпрыгнула от неожиданности, а ещё от радости. Я думала, что на земле всё погибло: растения, животные и люди, но оказалось, что это не так… Мир джунглей был реальным и живым! В нём было всё то, о чём я мечтала, и ещё масса всего, что требовало моего тщательного исследования.
Высоко, там, где небо проглядывало сквозь плотную крону деревьев, скакали обезьянки, цепляясь за ветки длинными хвостами. Отсюда они казались крошечными, но их громкие крики разносились эхом по всему лесу.
И тут на голову мне что-то упало и побежало по волосам и, заползло мне за пазуху. Это была ящерка, которую я выудила в районе груди, поймав за вертлявый хвостик, который она и оставила мне на память, а сама соскользнула в высокие папоротники и была такова.
– Шалунья! – сказала я ласково и продолжила путь.
Я шла вперёд, и в моём сердце не было страха… Я была уверена в том, что со мной ничего не может случиться в этом мире, потому что я была частью его, а он был частью моих фантазий. И я любила его и преклоняла колени перед его величием и силой.
И он принял меня! Бабочки садились мне на плечи и волосы, но я не смела дотронуться до них, зная, что могу повредить их драгоценную пыльцу на ярких крылышках.
Птицы слетались на нижние ветки, чтобы продемонстрировать мне свои красивые длинные перья.
Раньше я видела Райских птиц только в Москве, в Зоопарке, а теперь мне лишь стоило протянуть руку, как одна из них тут же слетала на неё и начинала пританцовывать, слегка щекоча мою ладонь.
Я подкидывала её вверх, и она садилась на ближайшую ветку, а я вновь проделывала такой же фокус дрессировки, и так, пока не рассмотрела всех представителей птичьего сообщества.
Пока меня развлекали птицы, с верхних веток спустились обезьяны разных видов и размеров, словно кто-то намеренно выбирал каждой твари по паре.
Одна, самая маленькая обезьянка, протянула мне банан. Я с радостью взяла его, а та заухала и запрыгала от радости, что мне понравился её подарок. Я не могла удержаться и съела банан, и ещё один и ещё… Обезьяны стали тащить мне всё, что казалось им съедобным. И я почти всё попробовала, и, лишь убедившись, что я сыта, обезьяны бросились врассыпную и скрылись в густых кронах.
И я пошла дальше… Смеркалось и звуков стало больше. В моих ушах звенело, шипело, ухало и рычало. Последнее означало, что в этом мире не всё так безобидно, как казалось на первый взгляд. Я вспомнила Маугли, Киплинга. Пантеры, тигры, волки, ядовитые змеи – вот неполный список всех возможных опасностей, подстерегающих меня в ночи. И все эти хищники не прочь немного подкрепиться такой лёгкой добычей, как я. Ну, конечно, кроме змей, для них моя смерть – пустое баловство. Но если они меня и не съедят, так понадкусывают, а это будет означать верную смерть.
Пока я обдумывала мрачные перспективы своей гибели, совсем стемнело, и я решила, что просто сяду под дерево и будь что будет. Так я и сделала. Из темноты на меня уставились десятки пар горящих глаз. Жёлтых, зелёных и даже красных, как крошечные угольки, но они не приближались ко мне, а просто взяли меня в кольцо. Я устала бояться и уснула.
Глава 14. Многие лета…
Солнце давно встало и уже поднялось к вершинам густых крон, когда я открыла глаза. Трава вокруг моего дерева была сильно измята, словно по ней проехались катком. Видимо, это сделали мои ночные сторожа. Встав и отряхнувшись, я пошла по звериному следу…
Я задирала голову к небу, разглядывая обитателей джунглей, и срывала с веток аппетитные плоды неизвестных мне фруктов и жадно поедала их. Сок тёк у меня по подбородку, и бабочки ловили ароматные капли прямо на лету своими крошечными хоботками. Это был самый замечательный завтрак за всю мою жизнь.
Так, сама того не замечая, я вышла к невысокой горе, поросшей небольшим кустарником и высокой травой у подножья. Тропинка вела именно к скале, где уже издалека виднелось чёрное отверстие пещеры. Когда я уже стояла у нависшей скалы, под которой было отверстие, моё сердце забилось в бешеном ритме. Вход в пещеру был широким, но низким, доходившим мне до пояса, как раз для диких зверей, но никак не для человека. Но меня тянуло в эту темноту, и, встав на четвереньки, я вползла внутрь.
Сев у входа, я пыталась нащупать потолок, но его не было. Пещера внутри оказалась куда выше, чем её вход. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела купол пещеры… Он был похож на звёздное небо с крошечными далёкими светилами. Их были тысячи тысяч, и я, как заворожённая, смотрела вверх. Хотелось приблизиться к ним, потрогать их руками, и я встала на ноги и пошла к центру пещеры.
Мои ноги юркнули в пустоту, и я начала падать… Я пыталась зацепиться за стены, расставив руки, но не нащупала их. Мои манёвры нисколько не замедлили моего падения, и дух захватывало от того, как быстро я лечу вниз.
Не успела я подумать, что это напоминает сказку про Алису, как мои ноги вонзились во что-то мягкое и липкое, и я почти с головой нырнула в это месиво и стала захлёбываться, но тут две сильные руги буквально выдернули меня на поверхность и положили на твёрдую землю.
Моя одежда намокла, а точнее, пропиталась глиной, и теперь всё моё тело покрылось плотной коркой. Я облизывала губы, чтобы можно было дышать, но нос был забит, а руки невозможно было оторвать от тела, они словно приклеились. Я начала дёргаться, стараясь разрушить корку, но у меня ничего не получилось.
И тут меня взяли и понесли. Я дышала с трудом, а панцирь вокруг моего тела твердел всё больше и больше. Я была живьём замурованная, как Стас в том каменном столбе.
И тут меня с головой погрузили во что-то тёплое и тут же вынули, и окунули вновь, придерживая меня за подбородок. Постепенно я отмокала, к моему телу вернулась подвижность, а глаза открылись, но кромешный мрак не позволил мне разглядеть моих спасителей, а их было, как минимум, двое.
И пока они окунали меня в тёплую воду, я слушала их разговор…
– Ты уверен, что это – Она?
– Уверен! Хозяин сказал, что кроме неё никто бы не добрался до нас.
– Она просто свалилась вниз. Тоже мне – геройство!
– Не тупи. Она провела ночь среди диких зверей, и они не тронули Её, а нас бы с тобой разорвали в клочья. Вспомни Эрика! Хороший был парень…
– Да, жалко Эрика. А ведь хозяин предупреждал, что нельзя нам соваться во внешние миры.
– Да не о нём сейчас речь, а о Ней! Хозяин велел Ей помочь перейти временной барьер. А она сейчас в очень плохом состоянии. Эта глина кого хочешь доведёт до истерики. Попробуй ей лоб, температура ещё не поднялась? А то у меня руки заняты.
Большая и слегка прохладная рука коснулась моего лба и тут же исчезла.
– Она горячая как огонь. Нужно всунуть ей в рот таблетку, которую дал нам хозяин. Она у тебя?
– У меня? Нет! Ты же её к себе в карман положил.
Эти двое завозились и даже один раз окунули меня с головой в горячую воду, но это было к лучшему, потому что размокшая глина окончательно смылась с моего лица. И я задышала полной грудью.
– Таблетки нет. Что же с Ней будет? Если Она умрёт, хозяин нам этого не простит…
– Не умрёт, Она же Фея.
– Какая ещё Фея? Чего ты выдумываешь?
– Я слышал, как хозяин разговаривал сам с собой… Так вот, он сказал, что Она – последняя Фея на Земле.
– Фея она или не Фея – неизвестно, а то, что у неё температура зашкаливает, это факт. А кровь у неё самая обычная человеческая, ещё немного и она свернётся. Таблетку искать нужно. Я назад поползу, может мы её выронили, когда из грязи Её вытаскивали.
Один уполз, я слышала, как он скрёб коленками по мелкому гравию, которым был усыпан пол, а второй стал обтирать мой лоб холодной водой, пытаясь уменьшить жар. Я подумала, что логичней было бы вынуть меня из горячей воды гейзера, который булькал и причмокивал. Но эта мысль не пришла в голову моим спасителям.
Приполз второй и довольно заявил, что нашёл таблетку, тут же сунул её в мой онемевший рот и влил в него большой глоток ледяной воды. Я с трудом сделала один глоток. Всё моё тело было расслаблено.
Они должны были понимать, что я слышу их разговор, но почему-то вновь заговорили обо мне как о неодушевлённом предмете.
– Теперь ей должно полегчать, а если нет, хозяин с нас шкуру спустит. Вот не пойму, почему в этом месте глина такая ядовитая?
– Да чёрт её знает. Может, проделки хозяина, защита какая-нибудь. Да если она умрёт, то нам тогда лучше в джунгли к диким зверям, и те милосердней с нами обойдутся, чем хозяин.
– Будем ждать, авось пронесёт. Мало кто после этой глины выживал, но раз она – Фея, ей сам Бог велел.
– Не поминай Бога, хозяин этого не любит. Оставил нас Бог! Забыл про нас!
На этой печальной ноте они закрыли рты и стали ждать, пока моя температура спадёт. Я тоже ждала, ждала и заснула…
И вновь синее небо над головой, только очень высоко, словно я сидела в глубоком колодце. На самом деле это была комната с деревянной кроватью, застеленной сухой травой и пальмовыми листьями, грубый табурет да небольшой круглый столик.
Я попыталась встать, но не смогла. Силы покинули моё тело, и я не могла пошевелить даже пальцем. И только голова работала как нельзя лучше.
Как меня угораздило попасть в такую передрягу? Похоже, в этом мире есть Король или предводитель, который подмял под себя всех жителей оставшихся миров, а это не мало. Но откуда он знает про Сол, и с чего взял, что я – Фея? И тут меня осенило, что человек, которого я ищу, и есть господин тех двух парней, которые вытаскивали меня из глины. Только он знает про Сол… Откуда? Это уже другой вопрос!
Продвигаясь в своих мыслях всё дальше и дальше, я не ответила ни на один вопрос, но окончательно запуталась, а тело как было бесчувственным бревном, так им и осталось.
Далёкое небо покрылось тучами, и пошёл дождь. Его мелкие капли окропили мне лицо, и воздух наполнился приятной летней прохладой.
Когда дождь кончился, вся моя одежда была насквозь промокшей, и меня затрясло, как вчера, когда мне на лоб лили холодную воду, чтобы сбить температуру.
Возможно, я потеряла сознание и очнулась оттого, что мне в рот что-то вливали… О, нет, не что-то, а моё любимое вино с земляничным вкусом.
И опять эти двое спорили, словно я была надувной куклой.
– Только три глотка – так велел хозяин!
– Не говори мне под руку, а то перелью. Лучше голову ей держи, чтобы не захлебнулась. Она же без сознания.
– А может, она умерла?
– Да что ты всё время каркаешь, как ворона? Не дай Бог! Долгие ей лета, благодетельнице нашей!
Мне хотелось открыть глаза и посмотреть на моих говорливых спасителей, и я рискнула, но… в моей одиночной камере была кромешная темнота. Что же не везёт так!? Что за люди такие? Не люди, а кошки. Среди белого дня не показываются, а ночью видят, как днём, и таблетки на коленях ищут, и глотки считают, как бы передоз не вышел.
Ну, погодите, сейчас я вам покажу «мёртвая – не мёртвая»!
Проглотив три глотка с величайшим удовольствием, я схватила за руку того, кто вливал в меня моё любимое вино, и, держа его извивающуюся руку, долила себе в рот остатки вина из маленького флакончика.
– Ой! – вскрикнул тот. – Она очнулась и выпила всё до капли!
– Ну вот, а я мечтал хоть капельку слизнуть, – опечалился второй.
Видимо, то, что я очнулась, для него не было интересным, а то, что я всё выпила и ему ничего не оставила, даже слизнуть, его сильно задело, прямо за живое, потому как он ныл ещё очень долго себе под нос, как мечтал об этой капле целый год.
Стоп! Целый год! Как это возможно. Мир погиб около двух недель назад, ну, пусть чуть больше, но никак не год… Что они здесь делают целый год? Загадка за загадкой и ни одного ответа.
Когда они ушли, я почувствовала невероятную лёгкость, как тогда, когда перелетела через стену своего мира. Что ж, я вновь умею летать! Тогда – вперёд, госпожа Фея Сол!
Я подняла руки и взлетела вверх к отверстию, через которое была видна луна и яркие звёзды. И вот она, долгожданная свобода…
Хотя, была ли я в плену?
Всё, что я помню, как эти два говорливых мужичка лечили меня то таблетками, то холодной водой, то моим любимым вином. И именно от него я смогла взлететь, а значит, их хозяин продумал и это, и бутылка на моём столике на второй день – была делом его рук, и мой роман тоже.
Да, он читал мой роман, и он приносил мне листки и чернила, а может, он и сам сочинил его, а я – так, просто «мимо проходила»? Просто записывала его мысли?
Преодолев стены гигантской ямы, я вылетела на свободу и оказалась над совсем другим миром, не над тем, в который спускалась, а мира три от него.
До дома было рукой подать и нужно было спешить. Сила вина могла закончиться в любую секунду, и тогда прощай, Сол.
Я мысленно умоляла своё тело лететь быстрее, но до дома всё же не добралась… Шлёпнулась на высокое дерево под своими окнами и расплющила его в огромную лепёшку. Воздух наполнился запахом бензина или керосина.
С трудом встав с земли, я отряхнула платье и пошла домой. Все сладко спали, и я поспешила прокрасться в свою комнату и тут же увидела стопку чистой бумаги и новую бутылку вина.
– Уже и тут побывал! – вслух сказала я, оглядываясь по сторонам. Но комната была пуста. И тогда я принялась писать, очень быстро, едва успевая за своими мыслями. Ни секунды не раздумывая, словно эта глава уже была написана в моей голове и просто ждала своего часа.
Глава 9. Феи бывают разные…
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Она смотрела в окно и постепенно её глаза окутала поволока. Она перестала осознавать, где находится и кто она в этом мире. И вылетев в окно, гонимая осенним ветром и цветастой листвой, что тут же облепила её с ног до головы, она раскинула руки и закрыла глаза.
Люди видели, как по вечернему небу летела рыжая птица, но не как её собратья, на юг, а совсем в другую сторону, на север, где вечные снега уже ждали её горячую плоть… Прошло более суток прежде чем она врезалась во что-то и… упала вниз, как подбитая птица.
И вот тогда-то и началась эта история…
Но прежде чем рассказать её, я напомню своим дорогим читателям и истинным поклонникам волшебства, что Феи рождаются лишь раз в сто лет, а то и реже. Иногда они приходят из другого мира, но за последние три тысячи лет они рождаются здесь, на Земле, от Фей, которые попали в этот мир при его сотворении. Но при рождении новой Феи старая должна умереть, передав всё своё волшебство своей дочери.
По глубокому снегу она шагала, высоко поднимая босые ноги и задирая тончайшую ночную сорочку, пытаясь спасти её от намокания. Но не тут-то было, снег повалил хлопьями, облепляя обнажённое девичье тело, и она промокла.
– Бррр… Как холодно!
Но вдруг что-то внутри неё словно оборвалось и стало тепло… Нет! Горячо! И это – «горячо» потекло по её бёдрам и ногам и, попадая на белоснежное покрывало бесконечного поля, окрашивало его в алый цвет.
– Господи! Почему сейчас? Ведь мне ещё рано рожать!
Она стояла, широко раздвинув ноги, и снег под ней стал чёрного цвета. Она закричала так громко, как могла, и эхо разнесло этот крик до самого горизонта.
В лесу завыли волки, и птицы покинули свои уютные дупла и ринулись в небо, крича надрывно и испуганно. И тут небо потемнело, и в самом центре над её головой вспыхнула яркая звезда… И не было ей названия в то далёкое время, когда происходила эта история.
Её силы были на исходе. Она больше не могла стоять и упала навзничь, утопая в подтаявшем снегу.
Волки приближались. Они вели с собой волчат, покусывая их, чтобы те не разбежались, а они поскуливали от боли и повизгивали. У самого леса толпились зайцы, целое семейство… Они были похожи на восковые фигуры, застывшие на холоде. Им страшно было пошевелиться в присутствии волчьей стаи, но инстинкт привёл их на эту поляну, и они мелкими перебежками приблизились к роженице. Но через секунду они разбежались…
Из леса вышел огромный медведь на задних лапах со страшным рыком. Встав на четыре лапы, он побежал к центру поля, где уже начались роды.
Ей было очень страшно! Так страшно, что она дрожала именно от этого страха, а не от холода. Глупышка, она не понимала, что от страха не умирают, а от холода очень даже… Ещё пять минут, и она потеряет сознание, а ещё через десять она будет мертва вместе со своим ещё не родившимся ребёнком.
Волки окружили девушку и легли в тесный круг, мордами к ней и, начали интенсивно дышать на её тело, а зайцы облепили её, пытаясь согреть своими мягкими шкурками. Медведь громко зарычал, и, испугавшись, она начала рожать…
Роды были долгими и мучительными, звери, как могли, помогали ей, и когда ребёнок вылез наружу, старая волчица подбежала и перекусила пуповину и начала вылизывать младенца. Это была девочка.
Кровотечение не останавливалось, и женщина теряла силы. Последний её взгляд был устремлён в небо, которое, как ей казалось, поступило с ней слишком несправедливо.
Она ушла, когда сумрак накрыл поле плотным покрывалом, а звезда, что горела даже ярче луны, и та пыталась спрятаться за лесом, уж очень ей не хотелось смотреть на мёртвое тело, утопающее в собственной крови.
Лишь когда её душа ушла на небо, медведь бережно взял девочку и понёс её в свою берлогу, где она и провела зиму, согреваясь на груди у страшного зверя, который оказался медведицей. Малышка безошибочно нашла медвежий сосок и, присосавшись к нему, уснула на долгих три месяца…
Наступила весна… Медведица проснулась и вылезла из берлоги, неся в зубах уже подросшего человеческого детёныша. Она положила её у проталины, на которой успели зацвести подснежники, а сама начала валяться по земле, очищая свою шкуру.
Очистившись, она начала облизывать малыша, переворачивая девочку то на спинку, то на животик. Малышка улыбалась своим беззубым ртом и пыталась ухватить медведицу за ухо.
Настала очередь волков, которые уже собрались на поляне. Они подхватили вылизанную малышку и понесли к своей норе, там ей нашёлся и кров и пропитание. У молодой волчицы родились два щенка, остальные издохли, и человеческий детёныш присосался к волчьему соску и с наслаждением, слегка причмокивая, принялся завтракать. Маленькие волчата жалобно повизгивали, но мать волчица подтолкнула их к другим соскам, и вся троица принялись за еду.
Днём волки отпускали малышку поползать по зелёной травке, время от времени облизывая её, пытаясь обогреть и обласкать. Но с наступлением сумерек они уносили её глубоко в нору, где девочка сладко спала в окружении волчьей стаи. И лишь к закату лета звери решились на долгое путешествие в край людей, где их подстерегала опасность, но ради ребёнка они готовы были на всё!
Больше суток они наблюдали за жителями деревни, прежде чем выбрали семью, в которую подложили малышку следующим утром. Они знали, что женщина выходит из дома ровно в пять утра, чтобы подоить корову и выгнать её из стойла, и именно тогда они положили девочку на крыльцо.
Они убедились в том, что женщина нашла малышку, и лишь после этого направились в обратный путь, в свой лес.
Прошло десять лет…
Если бы волки знали, как неудачно они выбрали приёмную семью для своей любимой малышки! До того, как в их доме появился подкидыш, у них уже было трое своих детей, и лишний рот стал бы им обузой, но они оставили ребёнка, боясь осуждения соседей, ибо тогда ребёнок, принесённый на крыльцо, считался милостыней Господа нашего.
У хозяйки было много молока, которым она вскармливала всех троих, старшему из которых было уже семь лет, и малышку тоже стали кормить молоком. Правда, её прикладывали к груди последней, вслед за старшим и вечно голодным пацаном, и всё же ей кое-что перепадало, так как росла она быстрее всех детей и гораздо упитаннее. Щёки её всегда были с румянцем, глаза блестели, а на губах была загадочная улыбка, в уголках которой постепенно накапливалось волшебство… Да, да! Волшебство! Малышка была самой настоящей Феей, и это была её первая земная жизнь, в которой она ещё ничего не понимала.
Во многом, судьба и характер Феи зависит от условий прихода в этот мир, так же, как и её профессия, или по-иному, обязанность, по причине которой она сюда и приходит. Рождение этой Феи было слегка экстремальным, и имя её было таким же, Тэйна…
В миру люди называли её Таней, но в волшебном мире она была известна как Тэйна, Фея животного мира, пришедшая в наш мир, дабы защищать братьев наших меньших.
Но от кого? Да от нас же! От людей! И если Фея Любви возбуждала в людях любовь ко всему, что окружало их, то Тэйна совсем не заботилась об этом. Люди были для неё лишним звеном в развитии природы, и она не только недолюбливала их, а даже старалась их не замечать и не принимать во внимание их потребности, чем приносила людям много вреда.
Ведь мы, люди, от начала веков привыкли к тому, что животные были созданы Богом в угоду нашим потребностям, но это далеко не так… И это заблуждение не давало спокойно спать Фее животного мира.
В той деревне, где началась жизнь юной Феи, её вскоре сделали изгоем.
Её неприязнь к людям росла, и люди отвечали ей тем же. Дети, видя её исключительность, пытались воздействовать на неё силой. Ничего глупее они сделать не могли.
Вскоре и сама Тэйна поняла, что она – другая… Сильнее, умнее, и наконец… волшебнее. Она угадывала все их мысли и замыслы. И прежде чем они наносили свой удар, Тэйна уже клала их на обе лопатки.
Получая тумаки и шишки, соседские детишки и собственные братья не давали ей покоя целый год, пока однажды она не загнала их в сарай и не подожгла. Шуму тогда было! Жители деревни подоспели вовремя, и раз и навсегда запретили ребятишкам нападать на «Ведьму». Отныне её называли только так.
И лишь когда ей исполнилось четырнадцать лет, к ней явился Ангел и рассказал ей, кто она и откуда. Тэйна переселилась на край деревни в старый заброшенный дом и там прожила сто лет, помогая всякой живой твари, кроме человека.
Прошли века…
Феи встречают Фей в мире людей крайне редко. По разным причинам. Одна из них в том, что Фей, живущих среди нас, слишком мало, а другая, что они так привыкли жить в одиночестве, что отвыкли от общества себе подобных. И когда судьба сводит представителей волшебного сообщества, то они не могут найти ни одной темы для обсуждения.
И когда Сол встретила Тэйну, она сразу же поняла, что та – Фея, но не поспешила выдать себя, чтобы пообщаться с ней, а может быть, и слегка посплетничать про волшебный мир. Но сердце её бешено колотилось…
А Тэйна? Она, напротив, хотела задать Сол массу вопросов, на которые пока не нашла ответов, потому как была слишком молода и неопытна.
Так состоялось их знакомство: в тихую осеннюю ночь, когда они обе вылетели из окна и столкнулись лбами. Они жили по разные стороны улицы, и их окна смотрели друг на друга…
Сол пригласила Тэйну на чашечку кофе. Юная Фея так просила об этом. У неё накопилось множество вопросов, на которые она жаждала получить ответы…
Тэйна осталась в доме Сол до того момента, пока на пороге не возник высокий стройный мужчина восточной наружности с волнующим хрипловатым голосом, от которого у Тэйны подкосились ноги…
Как рассказчик этой невероятной, но совершенно реальной истории, должна заметить, что она произошла уже после того, как Ра ушёл в мир иной. Но как повелось у этой странной пары, он иногда позволял себе воплощение в самого себя и спускался в этот мир, чтобы насладиться любовью к своей Сол.
Время «Искупления грехов» – как он называл эту разлуку, было разным, то год, то два, а то и целое тысячелетие, в которое он копил силы.
Вот и в этот раз его не было слишком долго, и Сол успела соскучиться так, что долгими ночами звала его в пустоте, но не могла докричаться, видимо, он был слишком далеко от неё…
Глава явно была не дописана, но глаза закрывались, и я с наслаждением нырнула в любимую кроватку. Утро вечера – мудренее…
Глава 15. Тайны прошлого…
Весна! И снова весна… Третий раз за тот небольшой срок, что я жила в этом мире, в мире моих грёз.
Я была несказанно рада, что вернулась домой, но понимала, что путь в неизведанное только начат, и мне лишь на время повезло слегка передохнуть, встретиться с друзьями, написать новую главу.
Небольшая отсрочка. Нужно воспользоваться ей и снова в путь…
Я спустилась в гостиную и обнаружила её совершенно пустой. Наверное, было ещё слишком рано для завтрака. Но, соскучившись по друзьям, я не утерпела и на цыпочках подошла к комнате Маши и постучала. Мне никто не ответил, и я решилась войти. На кровати лежали Стас и Маша, в обнимку, и крепко спали. Я уже хотела уходить, но тут мне показалось, что в комнате слишком тихо, словно никто в ней не дышит, не посапывает, не ворочается на подушке в лёгком утреннем сне за час до пробуждения.
И я вновь подошла к кровати и наклонилась над спящими.
Их лица были словно из воска, без мимики, без дыхания, застывшие и мёртвые.
Я дотронулась до Маши, и на моих пальцах осталась та самая пластилиновая масса с запахом керосина. Покачнувшись, я упёрлась рукой в голову Стаса, и мои пальцы погрузились в его голову. Я вскрикнула, выдернула руку и выбежала из комнаты.
Фу, какая гадость!
Во всех остальных комнатах меня ждали копии моих друзей.
Поспешив в свой кабинет, я открыла бутылку вина, надеясь, что глоток этого волшебного напитка вернёт меня в реальность. Но не тут-то было, вино было горьким на вкус и совсем не пахло клубникой, а скорее кислым молоком. Что произошло?
Я выскочила на улицу и побежала к скале, и мгновенно вскочила на неё, цепляясь руками и ногами, как человек-паук, до самого оконца, и посмотрела вниз. Они всё ещё были там, мои братья, на холодном каменном полу…
И вновь те воспоминания, которые не давали мне заснуть долгие годы.
Крошечный гроб на табуретке и плачущая мама. Мне было тогда лет пять, чуть больше, чем Ванечке, моему младшему брату. Максим был в больнице и не присутствовал на похоронах, но через год и его не стало. Сильная пневмония подорвала иммунитет и без того слабого ребёнка, и он умер от очередной простуды одним туманным зимним утром на рубеже весны, которую он так ждал, надеясь, что она вернёт ему силы.
Мама крепилась несколько лет, неся в себе это горе, сделавшее её, молодую и красивую женщину, совершенно седой и сморщенной, как старуха. И когда мне исполнилось четырнадцать, и я вполне стала самостоятельной и ответственной, она покинула меня, бросившись под проходящий поезд.
Отец ушёл от нас годом раньше, но маме было всё равно, и когда её не стало, мы договорились с ним, что я не пойду жить к нему в дом его новой пассии, а останусь у себя и буду экономно вести хозяйство и хорошо учиться.
Я выполнила своё обещание, а он – своё. Он не лез в мою жизнь, но всегда исправно подкидывал деньжат, чтобы его сиротка ни в чём не нуждалась.
Я заплакала, издавая надрывные громкие звуки, наверное с помощью них я пыталась высвободить своё сердце от нестерпимой боли, что сидела в нём годами, приходя в кошмарных снах. Выплакав все слёзы, я на секунду потеряла сознание, а очнулась всё в том же подземелье, из которого вылетела прошлым вечером. И вновь моё сознание поплыло в никуда… Я слышала голоса, но не понимала, о чём они говорят.
И тут я почувствовала запах одновременно спелого винограда и земляники. Лёгкий тёплый ветерок проскользнул по моему лицу, и, что самое невероятное, я услышала голос, очень знакомый голос, но кому он принадлежал, я не знала…
Он шептал мне на ушко, тихо, тихо…
– Сол, милая, ты не дописала главу. Нужно закончить! Прошу тебя!
– Я хочу вернуться домой!
– Как скажешь, милая, но только после того, как ты допишешь главу. Ведь ты помнишь, что было потом?
И тут я поняла, что всё, что я писала, вовсе не выдумка, не моя безудержная фантазия, а воспоминания из прошлого. Но когда всё это было со мной? Кто этот человек, голос которого волновал меня настолько, что я почувствовала, как мои руки дрожат?
Лёгкими шагами он вышел из подземелья в невидимую дверь, а я вновь осталась одна. Зажёгся свет, и я увидела на обшарпанном столе стопку бумаг и ручку.
Что ж, нужно выполнить его просьбу, тем более, я вспомнила всё… Больше не нужно было что-то выдумывать, нужно было просто записывать свои воспоминания.
Я множество раз задавалась вопросом: чем каждый из нас заслужил место в «Раю»? За какие такие заслуги? На первый взгляд в моих друзьях не было ничего примечательного, но всё ли я знала о них? Думаю, что нет! Бесспорно – нет!
Пообещав себе, что восполню эти пробелы в знаниях прошлого своих друзей, я принялась за работу.
Глава 10. Феи бывают разные… Продолжение…
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Настал день, когда Ра решил, что ему пора вернуться к Сол… Время «Искупления грехов» прошло, и он вновь был готов любить… Он знал, где она живёт, и даже если бы не знал, то нашёл бы её по запаху. Единственному и самому приятному запаху любимой женщины. И целая Вселенная не велика для того, чтобы почувствовать её и прийти к ней.
Но на пороге стояла совсем другая женщина, очень красивая, но – другая. От неё пахло лесом, полем и весенними сочными травами. И, наверное, Ра мог бы сказать, что она – прекрасна, если бы не Сол, которую он любил больше всего на свете. Сол была лучшей и единственной!
Тэйна не могла отвести глаз от незнакомца. Она и раньше видела красивых и сильных мужчин, но не так близко.
Кровь остановила свой бег по её венам, и сердце замерло почти на минуту. И за эту минуту она влюбилась!
Но тут из кухни пришла Сол и всё испортила…
Она бросилась на шею этому волшебному мужчине и чуть не зацеловала его до смерти. Бедная Тэйна чуть не сошла с ума от ревности. Стоило ей встретить достойного мужчину, как он тут же достался не ей, а этой старомодной и сентиментальной Сол. И она ещё набралась наглости и целует его прямо на её глазах…
– Тэйна, познакомься, это мой любимый Ра.
Ра элегантно поклонился и, взяв руку Феи, нежно поцеловал её в кончики пальцев.
Ра всегда умел нравиться женщинам, они просто таяли в его присутствии и были готовы на всё. И он был бы также не прочь воспользоваться их любовью, если бы не Сол…
А точнее, всё это было! Но было до того, как в его жизни появилась Сол. И тогда все женщины на земле, на небе, и даже во всей Вселенной для него перестали существовать.
Он видел, что эта соблазнительная молодая Фея влюблена в него, как кошка, и ему хотелось слегка подзадорить её… Просто так, в шутку, подчиняясь древнему инстинкту, зовущему обладать всеми женщинами разом, как это делали его предки, Ханы и Шейхи, у которых в гаремах было женщин больше, чем в стране, а наложниц и того больше.
Пока обе женщины поедали его взглядами, он рассказывал им, где он был всё это время и что делал. Но они не слышали его слов, а лишь слушали его голос.
Сол вспоминала годы минувшего счастья, когда они были вместе, вспоминала Розовый Остров и почему-то в тайне гордилась тем, что этот величайший маг выбрал именно её. А Тэйна не вспоминала, она не знала что такое – любовь, она мечтала, как руки этого Бога обнимают её, как гладят её по волосам и как снимают с неё одежду, и…
Вечером Сол попросила Тэйну вернуться в свою квартиру, чтобы быть вместе с Ра. Сол было ужасно неудобно выгонять подругу, но в её квартире была всего одна комната и одна кровать, а им с Ра так много нужно было вспомнить…
Фея ушла, но всю ночь она провела, сидя на подоконнике, смотря в окно соседнего дома, и в её сердце росла ненависть. И когда настало утро, она уже была готова на всё, чтобы заполучить этого мужчину, даже на убийство Феи.
Может, и был какой-то другой способ ликвидации соперницы, но он не приходил ей в голову.
Но не так-то просто, как кажется, убить Фею. Нет, конечно, убить её тело было проще простого, но она ведь возродится вновь и тогда – держись, Тэйна… Мало не покажется! Значит, нужно найти такой способ, чтобы она умерла навсегда! Но как узнать этот способ? Кроме Сол, у Тэйны не было знакомых Фей, и она решила спросить у неё.
А почему бы и нет? Кто, как не сама жертва, может подсказать верное решение проблемы?
– Зачем тебе нужно знать такие страшные вещи?
– Просто мне интересно, как мы умираем…
И наивная Сол рассказала о том, что не должна была делать ни в коем случае.
– В этом мире нельзя убить Фею, её бессмертную душу, но в мире, из которого мы пришли, это вполне реально. В нашем мире мы – обычные долгожители, но всё же – смертные. И, умирая там, мы уходим на небо, навсегда, чтобы провести там вечность, поэтому-то, много тысячелетий назад Феи стали переходить в мир людей, чтобы жить вечно или перерождаться вновь, сменяя одно человеческое тело на другое.
С Феей внутри век тела увеличивается до ста, ста пятидесяти лет, и оно не стареет, поэтому нам приходится путешествовать. Задержись мы чуть дольше на одном месте, как тут же о нас складываются сказки и легенды. Но это было раньше, а теперь просто подозрительные граждане вызывают милицию.
– А как вернуться в наш мир?
– Это сложнее… Если Фея выбирает земной путь, она навсегда отрекается от мира Фей и попадает туда лишь на секунду, в ту самую секунду, когда её душа покидает изношенное тело и вселяется в другое. Тогда Фея – беззащитна, и её можно убить заклятьем.
– А каким заклятьем?
– Ты слишком много хочешь знать, девочка моя! Это заклятье держится под строгим секретом. И мало кто из ныне живущих Фей знают его.
– Но ты же знаешь?
– Знаю! Но тебе не скажу! Ты ещё слишком молода. И если тёмные силы захотят его выведать, ты по глупости своей можешь поставить свой род на грань вымирания.
Тэйна решила, что на этом стоит прекратить дотошные вопросы, но идея убийства Сол так глубоко засела в её мозгу, что она решила не сдаваться…
И обстоятельства играли на руку её злобе и зависти.
Ра всё время был рядом с Сол. Он целовал её, обнимал, говорил ласковые слова, а на Тэйну лишь поглядывал изредка, подбадривая её печальный взгляд игривой улыбкой. Эта улыбка давала молодой Фее надежду, что после смерти Сол он достанется ей.
Конечно, в мире немало хорошеньких ведьм, но они – смертны, а она, Тэйна, будет жить вечно.
Однажды, воспользовавшись отсутствием Сол, Тэйна стала выспрашивать у Ра про Розовый Остров, и тот с охотой рассказывал ей. А когда она попросила разрешения взглянуть на него, на секундочку, тот позволил.
В вопросе женщин Ра ничем не отличался от обычных земных мужчин. Эта темноволосая киска явно была неравнодушна к нему, и ему это нравилось. И как настоящий мачо он подыграл ей и исполнил её желание…
На Розовом Острове пахло цветами и июньским мёдом. Самым первым и самым ароматным мёдом, который приносили на остров обычные земные пчёлы. Ра устроил для них удобный улей, а мёду брал лишь столько, чтобы хватило на одну баночку, которая стояла в кухонном шкафу на случай прихода гостей. Сами они этот мёд не ели, но им был приятен этот аромат, парящий над островом…
Пока Ра показывал Тэйне достопримечательности острова, та нежно держала его за руку, а когда он предложил ей чашку чая, она встала на цыпочки и поцеловала его в губы. И Ра окончательно растаял. Следующий поцелуй длился так долго, что старые цветы сбросили лепестки, а новые бутоны раскрылись, наполнив новым пьянящим ароматом Розовый Остров. А те лепестки, что засохли, поднялись в небо и, встретившись с северным ветром, устремились вниз, на землю, и упали на ладонь Сол, которая возвращалась домой через тенистый парк, наслаждаясь прохладой… Увидев лепестки, она сразу всё поняла и устремилась туда, где её совсем не ждали. Цветы не могли поступить иначе. Конечно, они любили Ра, но Сол… Она посадила их, она ухаживала и разговаривала с ними, понимая все их тревоги и печали. И лишь Сол любила их, а они любили Сол.
Они ещё целовались, когда она вступила на краешек облака. Сначала она словно не поняла, что происходит, но потом… Её сердце вздрогнуло и остановилось, и она упала вниз.
Её тело нашли в том самом парке, тенистом и уютном. Она лежала, раскинув руки и широко раскрыв глаза, в которых всё ещё отражался Розовый Остров.
Но на самом деле он почти умер…
Цветы завяли, виноград засох, а маленькие пчёлки устремились вниз, на землю. Лягушки нырнули в болото и больше не квакнули ни разу. И лишь розовые драконы горько плакали, лёжа на облаке серого цвета кверху брюшками. Они чувствовали её боль, и им тоже было очень больно.
Как убить Фею Любви? Очень просто! Предательство убивает любые чувства, разбивает любые сердца, даже совершенно волшебные! Конечно, Сол родилась вновь, уже в другом теле, но пройдёт ещё шестнадцать лет, прежде чем, стоя на коленях, Ра будет умолять её о прощении. Но сможет ли она простить?
Тэйна, испугавшись содеянного и видя гневный взгляд Ра, поспешила скрыться и спрятаться на другом краю земли. Её любовь как ветром сдуло. И она ещё раз убедилась, что животный мир куда честнее и вернее, чем мир людей и волшебников.
Итак, всё закончилось печально… И почему он хотел, чтобы я дописала эту главу? Если он – Ра, настоящий Ра из моего романа, а точнее из моих воспоминаний, то ему должен быть неприятен этот эпизод из прошлого. И всё же он настаивал!
Мне нестерпимо хотелось продолжить, вспомнить всё, что следовало за этим прискорбным эпизодом, но я не могла. Фантазия уснула мертвецким сном и потянула за собой мои воспоминания. Все бросили меня… Как они могли? Мысли, друзья, время, память, мой маленький Рай над поверхностью океана смерти, где в братской могиле лежало всё население планеты Земля.
В тёмной комнате я с трудом нашла кровать и упала на неё, погружаясь в забытьё, которое вполне можно было бы принять за сон, если бы не галлюцинации…
Мне казалось, что я качаюсь по волнам на крошечном ялике, а Немо подталкивает меня всё дальше и дальше от сооружения на сваях, которое я стала считать своим домом.
Высоко в небе летели птицы. Я так давно не видела птиц… так давно. И вот их целая стая, над моей головой.
Я спрашиваю у Немо, откуда взялись птицы, но он не отвечает и даже не поворачивает голову в мою сторону, а просто везёт меня вдаль, к свету, который сияет на горизонте, всё ярче и ярче, да так, что щиплет в глазах, до боли, до рези.
Я ложусь на дно ялика и закрываю глаза и так попадаю в этот свет, и только там я могу подняться, не открывая глаз и слышать его голос.
– Я обещал вернуть тебя домой? Я исполню своё обещание!
И тут я падаю в воду, и Немо тут же подхватывает меня на спину и мчит по безбрежному океану, это почти так же хорошо, как и летать…
Я очнулась дома в своей кровати… Сон? Если бы…
Я была в грязной и мокрой одежде прямо на чистых простынях, только мужчина мог допустить такое варварство. И всё тело болело, словно меня тащили по камням.
Да что я говорю? Конечно, не тащили, но путь по скалам и трубе над океаном и снова по скале, был не из лёгких, и меня несли на руках, а моё тело висело как шнурок на гвоздике, от этого шея затекла, и по всему телу были огромные синяки. Видимо, меня ударяли обо всё подряд.
Было очень опрометчиво со стороны моего пленителя доверять мою доставку домой своим бестолковым слугам. Я помнила всё, что они говорили. О том, что находятся в данном месте при хозяине уже целый год, и мне ещё предстояло разгадать эту загадку.
Итак, я – дома! Или нет? Нужно было проверить. Я скользнула на пол босыми ногами и пошлёпала к двери. Ещё в коридоре я услышала храп Макса и тихое посвистывание Игоря. Эти двое спали так громко и бодрствовали так тихо, что оставалось диву даваться, как это у них получается. Я заглянула в каждую из комнат и спустилась вниз, где в гостиной никого не было.
Сейчас я была не в силах идти назад, туда откуда меня принесли… Но дело было недоделано и требовало продолжения, но чуть позже. Нужно было передохнуть. Вниз по лестнице спустился заспанный Стас и, увидев меня, потерял последние сладкие воспоминания о сне.
– Сол, какое счастье, ты вернулась! А я уже собирался на твои поиски. Как я мог отпустить тебя? О чём я только думал?
– О Маше… – съязвила я.
Но Стас не обиделся и стал обнимать меня за плечи, пытаясь убедиться, что я цела и невредима, но когда я начала ойкать и он увидел синяки на моих руках, мне пришлось всё ему рассказать, кроме одного факта, что я пишу роман. Это была моя маленькая тайна, которую никто не знал. И тогда я задала Стасу тот вопрос, который вертелся у меня на языке, кем он был в прошлой жизни и как попал сюда. Мне хотелось понять принцип отбора людей на эту сомнительную миссию. А ещё я хотела знать, что стало с тем господином, который выцарапывал надпись на стене. Видя моё нетерпение, Стас рассказал всё…
– Как ты уже знаешь, Сол, меня зовут Станислав Львович Костяков. Я архитектор. В нашем городишке, не то что в Москве, сильно не развернёшься, так, типовые проекты. Но я старался в каждый проект вложить что-то своё. Моя семья жила в тесной квартирке, и это было очень неудобно. И я старался, чтобы у простых горожан был шанс жить чуть лучше, чуть комфортнее.
С самой Академии я слишком много времени уделял работе и так и не женился… Сначала – сожалел об этом, но потом привык быть одиноким, но свободным, и совсем разбаловался. Я больше не искал любовь, а только мимолётные забавы и лишь в этом мире, дорогая моя Сол, я встретил настоящую женщину и полюбил её. Страшно вспомнить, что чуть было не поужинал той, которую теперь так люблю! Но тогда я был нездоров. И что самое невероятное, она простила меня… Да, простила! И, кажется, полюбила! – он засмущался и опустил голову.
В его глазах светилась любовь, та самая, вечная, о которой я писала каждую ночь в своём романе. Любовь на грани жизни и смерти и больше самой жизни, ибо что она по сравнению с теми чувствами, что переполняют тебя. И я подумала, что даже если бы у этого человека не было никаких других талантов, для того чтобы сделать его избранным, хватило бы всего одной этой способности – так сильно любить кого-то. И Маша полностью заслуживает этого. Она потеряла сына, но нашла в себе силы идти дальше, помня и любя его всем сердцем, а это значит, что все слабые и обиженные найдут в её сердце отзвук своей боли. И эта женщина сделает всё, чтобы помочь им.
Помолчав немного, видимо, так же как и я, подумав про Машу, он продолжал:
– Что-то нашло на меня. Чувство голода завладело мною настолько, что я готов был рыть носом землю, лишь бы найти то, чем можно было насытить брюхо. Это страшное и унизительное чувство, терять в себе – человека. Ползать как крыса на четвереньках и искать, искать, искать. Хоть личинку, хоть червячка.
– Но ведь эти миры не настоящие? – вмешалась я. – Здесь нет земли, и червяков.
– Я знаю! Теперь – знаю! А тогда… Я построил этот стеклянный дом о котором всегда мечтал, а потом что-то пошло не так. Мне стали сниться странные сны, словно я становлюсь динозавром, руки и ноги превращаются в ласты, шея вытягивается, а в желудке начинает сильно бурчать. Я был страшно голоден, так сильно, что ел всю эту гадость.
Когда мы поймали ту рыбину…
– Динозавра Немо, – поправила я.
– Да, конечно, того динозавра, я вдруг вспомнил этот сон, и на одну секунду мне показалось, что я поймал сам себя, убил сам себя, и съел сам себя. Если сказать по чести, мне было его очень жалко, но я старался не показывать этого. Ведь это же слабость, а мужчина не может быть слабым, да ещё и в глазах любимой женщины.
Маша, она такая нежная ранимая и такая несчастная, и мне так захотелось сделать её счастливой. Когда случилась эта катастрофа, мне казалось, что я всё потерял, но как теперь понимаю, у меня ничего и не было, и то, что страшно потерять, я нашёл только здесь, в выдуманном мире. И мне всё равно, кто держит нас здесь, кто играет с нами в эти странные игры, но я благодарен им за то, что встретил Машу. И тебя, Сол, моего лучшего друга, которому я могу доверять всё, что сейчас говорю.
Он хотел сказать ещё что-то, но заметив, как по ступенькам спускается Маша, бросился к ней.
– Доброе утро, любовь моя! Посмотри, какая радость, Сол вернулась!
Увидев меня, Маша пролетела мимо Стаса и изо всех сил обняла меня, да так крепко, что я почувствовала нехватку воздуха.
– Отпусти её, дорогая! Задушишь! Она очень устала и вся в синяках!
Мне пришлось ещё раз рассказать всё, что со мною приключилось. Маша слушала очень внимательно и, когда я закончила, она неожиданно спросила:
– А ты давно знаешь этого господина?
Я опешила, да с чего она взяла, что я его вообще знаю. Обрывки воспоминаний, роман – который я пишу по ночам втайне от всех, и та надпись на стене, вот, пожалуй, и всё, что я о нём знаю. Хотя, это не так уж и мало.
Я думаю о нём – раз! Я ищу его – два! И мечтаю увидеть его глаза… Это – три! И есть четвёртый пункт, который я боялась произнести вслух, и не только. Даже в мыслях это было чем-то запретным. Я любила его!
Так что же ответить Маше? Правду? Её следовало ещё узнать…
А будь что будет…
И я выложила всё начистоту. Стас и Маша – мои друзья, и других не будет, так почему я должна хранить эти тайны внутри своего сердца, когда одной мне с ними не выжить, не найти ответов на мои бесконечные вопросы.
Друзья слушали очень внимательно, но комментировать не стали. Стас посмотрел мне в глаза, долго так, пристально и сказал:
– Давайте так, дождёмся, когда встанут остальные и отправимся в путь. Ты готова, Сол? – и при этом голос его был нежным, словно я была маленькой девочкой и он уговаривал меня принять микстуру от кашля.
– Мы с тобой отправимся на другую половинку миров, а Маша останется здесь за главную. Макс ещё в депрессии, а Игорь слишком занят Наташей и ребёнком.
Я понимала, что таким образом он отсекает попытки Маши пойти с нами. Он считал это рискованным, и это было правильно.
Я бы всё равно вернулась туда и без Стаса, но была очень благодарна ему за то, что в этот раз он не оставит меня одну.
Когда все спустились вниз и позавтракали, мы со Стасам объявили им о нашем уходе и, быстро собрав скудный провиант, двинулись в путь. Выйдя на скалу, мы увидели фигуру по ту сторону миров. Она смотрела в нашу сторону. Заметив, что мы тоже увидели её, она тут же исчезла, а за спиной мы услышали кашель. Это был Макс.
– Я пойду с вами. Может, буду чем-то полезен. Чем тосковать в одиночестве, лучше погибнуть с вами…
– А мы погибать не собираемся, имей в виду! – сказал Стас и первым встал на трубу.
Глава 16. Светоч
Так, по очереди мы дошли до противоположного края и встали на скалу. Я показала Стасу, где мир джунглей. Он был примерно в середине, и мы решили дойти по скале до самого последнего мира и начать всё сначала. Камни были острые, и идти стало сложно. Конечно, было бы здорово заглядывать в каждый мир, но, попав в один, дороги назад уже не будет, ты кубарем упадёшь вниз, не успевая разобрать, нравится тебе этот мир для исследований или нет. По крайней мере, так было в мире джунглей: успев увидеть отвесную скалу, я зацепилась за лиану и так спустилась вниз, но маловероятно, что лианы тут повсюду.
Найдя удобный спуск, мы вступили на тоненькую кромку вдоль туннелей. Ключ по-прежнему был со мной и, дойдя до крайнего мира, я открыла дверь. И… Безусловно, наша фантазия была готова к любому повороту сюжета, но не к такому.
Мир был пуст! Совершенно пуст! Теперь мы знали, как выглядели наши миры при их сотворении. Пластиковые коробочки, перегороженные полупрозрачными экранами, которые и проектировали все наши фантазии, делая их реальностью.
– Глупо спускаться туда! – сказал Стас. Мы были согласны и уже собирались уходить, как на чёрный пластик пола упало что-то тяжёлое и зазвенело, да так сильно, что уши заложило. Акустика в этом мире была отличная.
Приглядевшись, мы увидели стеклянный шар величиной с яйцо, не больше, хотя по звуку можно было предположить, что на дно мира упала гиря килограммов так на двадцать.
Мы не сводили с него глаз, а он крутился как волчок, звонко цокая об пол, и от него в разные стороны летели яркие искры.
– Нужно спуститься вниз! – шёпотом сказал Макс, словно боясь, что его кто-нибудь услышит.
И, не дожидаясь ответа, он прыгнул на пластиковый пол, но тот вдруг треснул, и Макс провалился вниз.
Его тело на секунду застряло в разломе, но Макс начал дёргаться и кричать. И тогда большой кусок пластмассы отвалился и полетел в океан, а вслед за ним и наш опрометчивый друг. А ему вдогонку упал тот крошечный стеклянный шарик…
Стас не растерялся и бросил вниз веревку, которую мы всегда брали в путешествие. Эту традицию завела я при первых своих вылазках на платформу, чтобы не свалиться с неё при сильном ветре. И теперь она вновь оказала нам услугу.
Макс нырнул в густую зелёную жижу океана, а вернее, в то, что от него теперь осталось.
Вода зацвела от яркого солнца. По моим расчётам, уже наступила зима, но климат изменился, и всё встало с ног на голову…
Так вот, когда Макс вынырнул, его ждала спасательная верёвка, за которую он цепко схватился, и мы вытащили его из океана в то же отверстие, в которое он и упал. Он стоял рядом с нами, испуганный и мокрый.
Стас стал стягивать с него рубаху с намерением её выжать. И когда он дошёл до брюк, из их заднего кармана выпал стеклянный шар и, завертевшись, как юла, подскочил к моим ногам и остановился…
– Это тот самый шар? – спросил Макс, но на его лице было видно не удивление, а скорее – жадность. В глазах Макса загорелись странные огоньки, он смотрел на шар, как на величайшее сокровище. Машинально я зажала шар в руке с такой силой, что кровь закапала на камни. Я проткнула руку ногтями.
Где-то я уже видела такое…?
Чтобы скрыть свои эмоции от Макса, я отвернулась в сторону, и тут под ногами я увидела клочок материи чёрного цвета. Я наклонилась и быстро подняла его. И стоя спиной к друзьям, я аккуратно разжала ладонь.
Крошечный клочок ткани… Видимо, кто-то зацепился платьем за камни и оторвал кусок, и не один. На камнях были клочки мельче этого. Из моих знакомых одежду такого цвета носила только Катя, но она давно мертва. И тут я вспомнила, как мы встретились в первый раз: она была изрядно ободрана, её одежда висела клочьями, а на руках и ногах были продранные раны.
Тогда Катя сказала, что она спешила вверх по скале, когда услышала наши голоса, и падала она не один раз прежде чем достигла победной цели. И мы тогда поверили ей, но теперь, увидев клочки её одежды на этих скалах, которые находились на противоположной стороне от её мира, наводили на иные мысли…
Она уже была здесь и, возможно, не один раз… Но зачем? Не из-за этого ли крошечного шарика весь сыр-бор? Эта девочка врала нам с самого начала и до конца, до того страшного падения…
Я смотрела на Макса, а он смотрел на меня, словно читал мои мысли про Катю и про него самого. В его глазах был страх, такой же, как в глазах несчастной Кати в тот роковой день. Того и гляди, что и он прыгнет туда, откуда мы его только что вытащили.
И чтобы предотвратить это, я громко, но спокойно сказала:
– Не нужно делать глупостей. Каждая человеческая жизнь – бесценна, и твоя не исключение. Тебе просто нужно довериться нам и всё рассказать!
Стас недоумённо смотрел на меня.
– Сол, о чём ты говоришь?
– О том, что Макс, если он, конечно, Макс, увязался с нами не просто так, и вовсе не из-за того, что ему жизнь недорога, и он сильно тоскует по Кате. А для того чтобы найти этот крошечный стеклянный шарик. И он знал, где его искать! Интересно, что бы стало с нами, когда бы он попал ему в руки?
– Что ты хочешь этим сказать? – всё больше удивлялся Стас.
– Боюсь даже предположить, Стас, что Катя не сама бросилась в воду, а её кто-то подтолкнул к этому трагическому шагу…
При этих словах Макс хотел кинуться в бега, но пока мы разговаривали, мой догадливый Стас привязал его верёвкой к трубе, и, когда Макс дёрнулся в сторону, то лишь сильнее затянул узел верёвки. В результате он так и остался стоять столбом, не имея возможности даже сделать шаг в сторону.
– А вот теперь мы поговорим! – сказала я. – А вернее, я начну рассказывать, а ты продолжишь, если захочешь, а если – нет, то ты можешь оставаться у этого позорного столба. А мы со Стасом вернёмся в наш мир и расскажем всё друзьям – кто ты на самом деле…
– И кто же он? – тихо спросил Стас.
– Он – убийца и каннибал!
– А кого он убил? Наташа ведь жива и малыш тоже…
– Он убил целую деревню в поисках этой стекляшки, а потом и своего помощника ликвидировал, чтобы тот не проболтался.
– А кто его помощник?
– Катя! Она не сама свалилась в воду, он ей помог. В тот день она смотрела на меня, словно молила о помощи, о защите и только теперь я поняла от кого, от Макса… И чтобы навсегда стереть следы преступления, он убил ту, которая могла всё рассказать.
Стас бросился на Макса с кулаками…
– Ты убил Катю?
– Ну, убил, и что теперь? Катю уже не вернуть, а «Божья искра» у нас в руках, а значит, мы сможем управлять этим миром, как захотим. Выгоним на свет всех подземных крыс, магов, ведьм, Фей и за ставим их служить нам. Только отдайте его мне, и я расскажу вам, что нужно с ним делать.
На секунду я подумала, что это – шанс найти того человека, Ра, и, словно прочитав мои мысли, Макс добавил:
– И он выйдет на свет и больше не сможет управлять нашими судьбами, и мы станем свободными и сами сможем решать, куда нам идти и что делать. Мы вернёмся на Землю, и начнётся новая эра, в которой будут лишь одни хозяева, мы с вами. Три трона! Два Короля и одна Королева!
– А как же все остальные? – с ехидством в голосе спросил Стас.
Но Макс так распылился в своих фантазиях, что не заметил его сарказма.
– Остальные будут нашими слугами…
– Это ты загнул! – рявкнул Стас и ещё сильнее затянул узел на верёвке, так что Макс завыл от боли. – Что, больно тебе? А Кате было не больно?
– Это ещё не всё, Стас! Оставь свой гнев на потом. Сначала мы должны всё выяснить. Про Катю и про ту деревню, которая появилась здесь задолго до нас, как и мир джунглей, и тот подземный мир, в который я свалилась позже…
– Я всё вам расскажу, только не убивайте меня! – взмолился Макс.
Я была готова к тому, что он быстро сдастся. Подлые люди всегда на редкость трусливы.
А ведь я блефовала… Я ничего не могла знать наверняка. Я просто предположила и попала в точку. Мы ослабили верёвки – так, чтобы Макс мог сесть, а сами устроились напротив, чтобы выслушать его. Он помолчал немного, видимо соображая, с чего начать, и мне пришлось подсказать ему…
– Начни с того, как ты попал сюда.
Попал, как и все, в тот мир, который впоследствии был затоплен водой. Перелез через стену и обнаружил там поселение. Они жили здесь уже целый год и успели обзавестись собственными домами и огородами и даже родить детей. Уклад этой деревни был весьма консервативен. Когда я попытался познакомиться с одной девушкой, мне сразу дали понять, что чужакам здесь не рады. Но их старейшина разрешил мне остаться и построить дом у самого края мира. Так я прожил два дня, и вот однажды ночью я увидел странный свет, струившийся из трубы дома того самого старейшины. Проникнув туда тайком, я увидел, что все жители деревни собрались в большой зале и сидели на полу вокруг крошечного шара, от которого исходил тот самый свет. Люди, сложив руки на груди, медленно покачивались в такт занудному песнопению.
Я понял, что эти люди – фанатики, поклоняющиеся стекляшке, и тогда на столе я увидел связанную девушку во всём чёрном. Она испуганно следила за происходящим, и из её глаз текли слёзы.
Мне стало жаль её… Правда – жаль! Я не шучу. Эти люди не были ко мне слишком любезны, и эта девушка тоже была пришлая, как и я. Раньше я её не видел. Они решили убить её ради своей стекляшки, а это было по меньшей мере – несправедливо. Ну, брали бы кого-то из своих и приносили в жертву, а гостей убивать как-то невежливо. И тогда я прокрался к девушке и развязал её…
Пока они пели, мы вышли на улицу и спрятались за угол дома. Когда фанатики поняли, что жертвенный «козёл» сбежал, они бросились на её поиски и не нашли. И тогда, разозлённые и испуганные, они схватили маленького мальчика и потащили его в дом.
Через минуты мы услышали душераздирающий крик малыша и его безутешной матери…
Через час все разошлись. Несчастный отец вынес на руках бесчувственное тело жены и через минуту вернулся за телом сына, у которого не было руки и кровь хлестала, как из шланга. Мальчик уже умер, но отец слёзно умолял его ещё немного потерпеть, и тогда всё будет хорошо…
А что будет хорошо? Жена от горя умерла, мальчик – от боли и кровопотери.
Когда все ушли, я прокрался в дом и украл их «Светоч» или «Божью искру», и мы с Катей убежали в её мир…
– Так кто же убил тех людей? – спросил нетерпеливый Стас.
– Да не знаю я! Может, отец того несчастного ребёнка отомстил его убийцам, а может ещё кто, но не мы с Катей, точно…
Опасаясь преследования, в ту же ночь мы вылезли на трубу, перешли на другую сторону и спустились в самый крайний мир. Там мы прожили три дня.
Но уже в конце первого мы почувствовали что-то неладное…
Нас распирала злоба, помните, как в сказке Андерсена «Снежная Королева»? Словно нам в сердце попало по осколку кривого зеркала. Мы хотели уничтожить весь мир, хотя прекрасно знали, что он и так уничтожен. Потом мы пытались убить друг друга. Конечно, я был сильнее, и Кате приходилось убегать от меня по скале, а я стаскивал её вниз и насиловал, и так несколько раз…
А утром третьего дня Катя исчезла…
Забыв про «Божью искру» я бросился на её поиски, а нашёл Игоря. Мой внутренний негатив передался и ему. И когда бедную Наташу закинуло в наш мир, мы чуть не порвали её на части.
Ну, а дальше вы сами всё знаете… Сначала мы поймали Стаса, замуровали его в столб и стали пытать, а потом пришли вы и забрали Наташу и Стаса. И тогда мы окончательно свихнулись! Больше я ничего не помню… Когда вы дали нам вина, я узнал Катю, но вида не подал, и она молчала. Я спрашивал у неё про «Светоч», но она молчала. И тогда я решил припугнуть её тем, что всё расскажу вам, а она упёрлась и ни в какую.
И тогда, я, я… Я не хотел убивать её! Я лишь наклонил её над водой, но не удержал, она выскользнула из моих рук и свалилась вниз. Я огорчён, что так случилось, и мне жаль Катю, но она первая начала. Она украла «Божью искру» и спрятала её в этом мире. И не просто спрятала, а устроила ловушку, в которую я попал и чуть не погиб.
Спасибо вам, друзья, что спасли мне жизнь!
Этого лицемерия я пережить не смогла и со всего маха ударила его по щеке.
– Как ты смеешь называть нас друзьями, ничтожный человечишка? Если бы ты не провалился в воду, не проворонил эту стекляшку, ты бы убил нас при первой же возможности. И о смерти Кати ты нисколечко не сожалеешь, тебя заботило лишь то, что она не успела рассказать тебе про то, где она спрятала шарик. И у меня к тебе лишь один, последний вопрос, после которого мы со Стасом будем решать, что с тобой делать…
Итак, в чём ты видишь силу этого крошечного шара? Ради чего погибло столько людей? Их и так по пальцам перечесть, а тут жертвоприношения и детоубийства.
– Если честно, я и сам до конца ещё не понял, в чём его сила, но подержав его в руках, ты уже не можешь выкинуть его из головы. Тебя словно магнитом притягивает к его свету, и ты можешь смотреть на него – вечно! Я слышал, как те люди в жертвенном доме говорили, что Бог даровал им это семя, чтобы они могли возродить жизнь на Земле, но как это сделать – они не знали…
Чего они с ним только не делали, и всё без толку, и не придумали ничего умнее, как просто молиться на него и приносить ему жертвы. И после каждого ритуального убийства «Светоч» словно раскалялся, и в их мире становилось теплее.
Я достала крошечный, почти холодный шарик из своего кармана и впилась в него взглядом, пытаясь разгадать его тайну, а Максим тем временем пытался перегрызть верёвки, чтобы заполучить его. Но Стас был начеку и одним ударом вырубил беднягу, понимая, что верёвки долго не выдержат, а это значило, что Макс мог выбраться на свободу в любую минуту.
– Что делать будем? – спросил он у меня.
– Вернёмся домой, посадим его под замок и будем думать.
Мы тащили Макса домой, а я думала, что опять нам не удалось исследовать миры. Что за наказание такое!
Дома мы всё рассказали друзьям, а Макса заперли в кладовке, к которой я пожалела амбарный замок, чтобы он не смог сбежать. И лишь после этого я смогла спокойно подняться к себе и написать новую главу.
Глава 11. Битва…
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Погода менялась на глазах…
Ветер потушил огарок свечи на открытой веранде и стих. Тучи над её головой остановились и начали постепенно таять, как сахарная вата на языке, пока от них не остались небольшие тёмные сгустки алого цвета.
Её сердце почти остановилось! Это был временный коллапс, вызванный обострением чувства одиночества и любви к нему. К тому, которого она не видела целую вечность.
Она ещё помнила, что он предал её, но её негодование сменилось обидой, а обида шла навстречу прощению, а это значило, что её сердце вновь оттаяло, и она готова была простить того, кого любила больше всего на свете!
Но за время своего отсутствия, он наделал много непростительных глупостей, куда более серьёзных, чем нелепый поцелуй с легкомысленной Феей.
Он перешёл черту… И теперь ей предстояло вернуть его на путь истинный и искупить своей кровью его право любить её.
Это было что-то вроде залога перед миром злых сил. Ведь они никогда не возвращают то, что принадлежит им, и лишь доблестью и любовью можно было выкупить заблудшую душу, и уже тогда очищать её от скверны светом своей души. И Сол знала, что ей предстоит сделать…
Она уже месяц была на Розовом Острове, собираясь с силами и ещё раз испытывая свои чувства на прочность. Она впервые боялась будущего. Раньше ей никогда не приходилось брать в руки оружие и сражаться с теми, кто мечтал забрать его душу, вытряхнуть из неё – любовь, разорвать её на части и как трофей прикрепить к своим знаменам, как ещё один знак победы над добром.
Её утешало лишь одно, что в этой битве она не останется одна лицом к лицу с неприятелем, что у неё будут помощники. Она долго собирала их, все свои жизни, и теперь они встали с ней в одну шеренгу, не боясь пострадать за неё и пролить кровь. Откуда взялась эта бравада, эта решимость, застывшая в глазах смотрящих вдаль, за горизонты Розового Острова? Что давало ей силы? Только – ЛЮБОВЬ?! О, нет! Ещё – знания, веками накопленные Земными Феями. По крошке, по крупинке… Она всегда знала о существовании тайного оружия со злом, о мече царства Фей, применявшегося в случае серьёзной опасности, нависшей над родом, в исключительных случаях.
Но тот ли это случай? Можно ли назвать его крайним, грозящим опасностью всему роду Фей? Ведь Сол была в этой битве совсем одна: немногочисленное сообщество Земных Фей попряталось по норам, и ни одна из них не приняла зова к битве.
А ведь Сол три раза прокричала слово – БИТВА, стоя на краю Розового Острова, чтобы её могли слышать все. Но никто не пришёл! И теперь…
Пора было возвращаться на Землю. Наступало время решающей битвы!
Вы думаете, что жизнь Феи безмятежна? Вы ошибаетесь… Всегда случается что-то, что поворачивает время вспять и начинает рушить привычную череду каждодневной, но такой приятной суеты не только Фей, Волшебников, но и обычных жителей планеты Земля…
Ночь наступала медленно, сползая на крыши домов густыми клоками. И никаких звёзд. В эту ночь не могло быть звёзд!
В день битвы звёзды прятались во тьме, чтобы невольно не вступить в бой и не нарушить правил, принятых ещё миллиарды лет до возникновения жизни на этой крошечной планете.
Зло подступало незаметно, окутывая густым туманом и дом, и парк вокруг него. Собирались и помощники Феи. Всё было заготовлено заранее: святая вода, свечи, талисманы и снадобья. Лето было для Сол верным спутником и ласковым другом, но оно не участвовало в битве. Таков был договор между сторонами. Времена года и само время, и земля, и небо, и воздух, и всё водное пространство, подземное и надземное, не могут помогать ни одной из сторон.
А деревья? Они не подписывали соглашения по причине того, что их тогда и в помине не было… И они могли помочь Фее! Их верхние корни вышли наружу, а нижние ветки, скинув листву, приготовились хватать обидчиков и хлестать их что есть мочи.
Пробило двенадцать часов, и битва началась!
Они просачивались сквозь стены, но те были пропитаны святой водой, и обезображенные тела демонов стали обгорать, и это причиняло им невыносимую боль. Когда квартира на первом этаже была полностью заполнена нечистью, Сол распахнула дверь, и свежий ветер странствий ударил им в лицо, а с ладони Сол слетела звёздная пыль. И те демоны, которые пытались выбраться первыми, рассыпались пеплом. Весь порог был засыпан серыми кучками, которые слетали по лестнице, уносимые прочь…
Это не было нарушением договора, ветер не делал ничего особенного, он просто подул… А это не возбраняется! Вполне привычное состояние ветра: на что-то дуть…
На улице всё смешалось. Люди, демоны, деревья… Было сложно разобрать, кто есть кто. Одежды порваны и окроплены кровью, лица людей были сосредоточены и слегка скованы, и лишь один человек стоял в стороне, не принимая участия в битве… Он ждал своего часа!
Я должна рассказать вам об этом человеке, совершенно обычном, но имеющем в своём арсенале весьма необычную вещь, которая досталась ему от его отца, а тому – от его деда. Это был старинный фотоаппарат конца девятнадцатого века. События, произошедшие тогда, сделали его величайшим оружием против демонов. Ангелы неспроста наделили его волшебными свойствами. Это случилось так…
На землю спустился Ангел-смерти, чтобы забрать душу, только что отошедшую от тела, но, как оказалось, на неё были и другие охотники. Демон, посланный забрать её, был смел и ловок, и Ангел проигрывал бой. Всем понятно, что люди, проходившие мимо, не могли видеть этого, но тот фотограф, снимающий вход в новый ресторан для газетной публикации, заснял эту битву.
И, взглянув на негатив, он не растерялся и, схватив здоровенный булыжник с мостовой, кинул им в демона…
Тот от неожиданности душу и выпустил. Не его был день… Ангел душу забрал, а фотографа и аппарат его наградил даром. Стоило ему зло сфотографировать, так оно добром оборачивалась, а если что-то скрыть пытались, так разом оно и находилось. И дожил тот фотограф до наших дней, а его потомки считали своим долгом помогать высшим силам в борьбе за справедливость и добро.
Паренька звали Максимом, и он фотографировал нечисть, и та мгновенно исчезала. Но их место тут же занимали другие, и не было бы этой битве ни конца, ни края, и не настало бы утро, если бы не меч… Тот меч, как я вам уже рассказывала, приходил на помощь Феям только в самый крайних случаях. И когда обессиленная Сол упала на колени, оттого что на неё навалились десятки демонов, только тогда фотограф сделал своё последнее фото и протянул Сол фотоаппарат.
И, уставившись в объектив, она стала рассматривать окрестности. Чего она только не нашла: два сундука с сокровищами, закопанные глубоко под землёй, два скелета, захороненных под большим деревом в парке, кости древнего кита, глубоко-глубоко под землёй, и целых три меча.
Какой из них её? Один был с зазубринами и с загнутым концом. Второй – из чистого золота, аж в глазах защипало, а третий – неказистый такой, ржавый и всё терялся за золотым, словно подныривал под него.
На выбор – полминуты, и ошибиться нельзя!
Мечи словно танцевали и прятались друг за друга, и Сол совсем растерялась, какой брать, но тут ей вспомнились слова Ра, сказанные ей в день, когда он впервые привёз её на Розовый Остров, а та засомневалась что он – настоящий.
– Ты подобна свету небес и всё, что истинное, ведомо тебе лучше, чем другим, нужно лишь доверять своим чувствам…
И тогда она закрыла глаза и схватила тот, который просился ей в руки. Им был проржавевший меч. И стоило Фее прикоснуться к нему, как ржавчина пошла трещинами и отвалилась мелкими кусочками, а в руках у Сол оказался сверкающий меч Фей. Сол не раз читала его описания в древних манускриптах.
«Лунный камень» – символ Звёздных Фей сверкал на рукоятке, увитой коваными лилиями – символ Фей цветов и земли. И крошечное гранатовое сердце у основания рукоятки, там, где начиналось сверкающее лезвие – символ Фей Любви.
Конец битвы близился. Стоило Фее взять в руки меч, как нечисть начала дёргаться и дрожать, и больше не могла сражаться. И вскоре земля забрала их в бездну…
Двор опустел, а на небе забрезжил рассвет тоненькой алой ниткой на горизонте.
Сол отпустила друзей…
Её волшебных сил хватило, чтобы отправить их по домам, и лишь тогда окровавленный меч исчез из её рук. И тогда она увидела его… Он лежал на земле с закрытыми глазами и неровно дышал. Сол наклонилась над ним, поцеловала его в губы и тихо зашептала на ушко, касаясь его щеки. Она больше не могла сдерживать слёз, скопившихся за эти долгие годы разлуки.
– Мой милый, прошу тебя, очнись! Что я без тебя?! Без тебя я рассыпаюсь на молекулы, и, высыхая под палящим солнцем, они становятся пылью на дороге странствий, по которой я шла в поисках тебя. Минуты, часы, годы и столетия – пока не настал тот миг, когда Фея Любви узнала, какая она, эта – Любовь… На вкус, на цвет, какие запахи имеют эти чувства радости, наслаждения и нестерпимой боли в минуты разлуки…
Ра открыл глаза и посмотрел на неё – так, что звёзды невольно вздрогнули от зависти…
– Я люблю тебя, Солушка! – сказал он, и его губы слились с её в долгом поцелуе. Потом он оторвался от неё на секунду и проворчал как обычно:
– Я ведь не позволял тебе плакать! Почему ты так непослушна, дорогая?
Глава 17. Разбитое сердце…
Я проснулась вся в поту… Каждый раз, дописывая главу, не замечаю, как засыпаю. И что самое странное, в это утро мои руки болели так, словно я всю ночь махала тем самым мечом Древних Фей, о котором писала вечером. На моих руках были небольшие порезы и синяки, и, подойдя к зеркалу, я увидела расцарапанную щёку. Может, это случилось вчера, когда мы тащили связанного Макса, а он упирался… Может, тогда я нечаянно ободралась о скалу и не заметила этого, и руки болели от тяжести нашего пленника, будь он неладен.
Вот зачем это всё? Мало нам печали и проблем? Что теперь с ним делать?
Я почти поверила в его историю и в то, что он непричастен к гибели тех людей.
Допустим, это так! И что из этого следует? А то, что где-то прячется убийца, и его психика нездорова, а попросту сказать, он окончательно спятил от горя и пролитой крови. И он опасен для нас! Безусловно опасен!
А возвращаясь к Максу, он всё же убил Катю, пусть даже и не нарочно, но убил, и он не раскаивается, а ведь их многое связывало…
С эти мыслями я спустилась в гостиную, где вся наша честная компания, за исключением пленника, была в сборе. Они сидели, молча ковыряясь вилками в совершенно пустых тарелках…
Увидев меня, они встрепенулись и уставились так пристально, словно я была чем-то божественным, спустившимся с небес.
– Не смотрите на меня так! Я так же, как и вы, не знаю, что делать! Можно влить в этого ирода стакан вина, и если не поможет, утопить его в океане. Только как мы сможем жить после этого? Нам уже никакое вино не поможет.
– Некого топить, – сквозь зубы процедил Игорь, видимо чувствуя некоторую неловкость…
– Как – некого? – изумилась я.
– Убежал он!
– Как убежал? Мы же его заперли.
– Так кто же его знает, как он убежал. Замок на месте, а его самого – нет. Как сквозь землю провалился.
– Нет здесь никакой земли, один пластилин, – съехидничал Стас и стукнул кулаком по столу. – Выходит их теперь – двое. Тот мужик, что всю деревню перерезал, и Макс, и кто из них хуже, ещё вопрос… Выходит, даже в этом доме мы не можем быть в безопасности.
Я села на свободный стул и поддалась всеобщему унынию.
На улице поднялся сильный ветер, а затем хлынул дождь как из ведра. Это было похоже на мои мысли, и мир безошибочно скопировал мои эмоции. Но почему же, чёрт подери, он выпустил Макса? Кто ему позволил?
Я вскочила со стула и пошла в подсобку, в которой вчера заперла пленника.
Дверь была открыта… На полу валялись верёвки, которыми был связан пленник. Ну, допустим, он их перегрыз, и в этом виновата я, потому как попросила завязать ему руки спереди и не очень сильно. Моё вечное сострадание к людям, граничащее с абсурдом.
А как он открыл дверь? Да никак… Ему кто-то помог.
Я вернулась в гостиную и вновь села на свой стул.
– Нет его!
– Понятно, что нет! Я три раза проверял! – сказал Игорь.
– А давно это было?
– Утром…
Я вскочила со стула так, что он с грохотом упал на пол, и побежала на второй этаж.
Дверь в мою комнату была приоткрыта.
Распахнув её, я увидела Макса. Он рылся в моих вещах. И я знала, что он искал!
– Он у меня! Напрасно ты навёл бардак в моей комнате. Так, может, всё же объяснишь, для чего нужен этот крошечный шарик?
Макс обернулся и вздрогнул. Его лицо было перекошено от гнева. Он смотрел так, словно это я была виновна во всём, что с ним случилось. И тут он дёрнул меня за руку и закрыл дверь.
Бросив на кровать, он придавил меня своим телом, да так сильно, что я не могла даже вздохнуть, не то чтобы позвать на помощь. А ведь она была в нескольких ступеньках от меня…
– Это всё из-за тебя, дрянная Фея. Если бы не ты, он бы доверил мне тайну «Светоча», и я бы стал властелином мира. Ведь эти людишки там, в гостиной, понятия не имеют, с кем имеют дело… Но я-то знаю, кто такая Сол, – и шёпотом добавил:
– А ещё я знаю, кого ты ищешь…
При этом он смеялся, как сумасшедший. И пока он истерил, мне удалось слегка освободиться от его тисков.
– Кого же?
– Сама знаешь, кого! – и он с размаху ударил меня по лицу.
Шарик стукнулся об пол и, подпрыгнув, как мячик, попал в руки Макса. Он схватил меня за горло и начал душить. В глазах потемнело, и я потеряла сознание…
Мои друзья долго пытались привести меня в чувство, но я была без сознания, а вернее, в своём сознании, внутри него и не собиралась выходить наружу. Они лили на меня холодную воду, били по щекам, капали в открытый рот благословенное вино с запахом земляники, но я стойко сидела внутри себя, наблюдая за всем этим со стороны.
Когда мне надоело созерцание моего тщетного воскрешения, я погрузилась в себя ещё глубже, в своё прошлое, и этот мир оказался куда более интересным, чем та суета, которая образовалась вокруг моего бездыханного тела.
Лёгкий туман, оседающий на землю, ускользал тоненькой струйкой у меня из-под ног и исчезал. А там – цветы, видимо-невидимо. И все разные, маленькими куртинами на холмиках между извилистой тропинкой, как цветная мозаика.
Я хотела сделать шаг в сторону, а там – болото… Не то чтобы – топь, но ноги замочила. Неприятно, даже если это происходит в твоих тайных воспоминаниях…
Ладно, какая теперь разница. Ноги-то мои на кровати лежат, а всё остальное – иллюзия.
Деревья низкие и вертлявые, как шаловливые дети, то в одну сторону изогнутся, то в другую, то вниз наклонятся, то к небу кроны задирают.
Осины – с серебряными листочками и позвякивают ими, как колокольчиками, и берёзки – крошечные, тоненькие в жёлтых серёжках. А ещё можжевельники лопастные с синими ягодами поверху, прошлогодние, наверное, ведь весна кругом, цветёт всё, откуда ж ягодам-то взяться.
Тихо, с осторожностью прохожу полесье, от свежего воздуха голова кружится и шатает слегка. И вот диво, поле бескрайнее, синее, а за ним – горы, а вокруг их вершин – облака хороводы кружат, и тоже непонятно, то в одну сторону, то в другую.
Хотела я в васильковые просторы войти, а это и не цветы вовсе, а вода, цвета такого странного, и берегов не видно, кроме гор на горизонте, и то неизвестно, сколько до них плыть, может часа четыре, а может и несколько дней.
И тут на моё плечо рука легла ласковая, желанная, и согрела и приголубила одновременно. Лишь Ра умеет так, чтобы дух захватывало от его любви на кончиках пальцев. Одним словом, волшебник.
– Заждался я, Солушка…
– А давно ли ждёшь?
– Дня три! Мы же с тобой на субботу договорились, а сегодня уже понедельник.
– Не помню… Ничего не помню! Как во сне. Как ты с острова пропал? Как попрощался? Где встречу назначил?
– Странно, ну да ладно, главное, что ты пришла. Я давно тебе рассказать хотел, да всё дела какие-то… Вот уж и времени больше ждать – нет! Нужно, чтобы ты всё поняла и запомнила, а то когда меня не…
Он осёкся и опустил глаза, не посмев договорить начатую фразу.
– Когда тебя – что…?
– Да неважно! Вдруг дела неотложные появятся.
Вот хочу тебя с одним другом познакомить. Время больше не ждёт, пора настала, Солушка…
– А кто этот таинственный друг, про которого я не знаю?
– Друг мой! Верный друг! Мы с ним так давно знакомы, что я и не помню – сколько, но то, что он старше меня, это уж наверняка.
– Так где же он, твой друг?
– У тех гор его дом. Ты не бойся, стоит лишь нырнуть, и мы на месте. Сделай вздох, Солушка!
Я закашлялась и вскочила с кровати. Было трудно дышать… Что-то мешалось внутри. Мне в рот вливали ледяную воду. Зубы свело и дыхание перехватило.
– Уморить меня решили?
– Да ты и без того была мертва. Мы тебя чудом откачали, – сказал встревоженный Стас, и виновато потупив голову, добавил, – Макс-то сбежал и «Светоч» утащил. Вот упорный паршивец! Ни замками, ни верёвками связать его не могли.
– Унёс и унёс, не переживайте так! – успокаивала я друзей. – А время настанет, он нам его сам принесёт, вот увидите!
Я сама не знала, откуда во мне взялась такая уверенность, но тогда она сыграла решающую роль в дальнейших событиях. Не успокой я всех, друзья бы ринулись на поиски Макса, а тот в свою очередь сражался бы не на жизнь, а на смерть, и возможно кто-то мог бы пострадать, а так мы сидели в гостиной, все вместе и пили чай.
Я рассказывала им про мир внутри меня, про странные воспоминания и наконец-то решилась рассказать про свой роман, который я пишу по ночам и про его волшебные свойства. Стас с Машей уже всё знали, но виду не подали. Одним словом, друзья. Слегка поразмыслив и набравшись смелости, я открыла им свой секрет про того человека, которого я искала в иных мирах и почти уже нашла, но он вновь вернул меня сюда, в мой любимый дом.
Ещё я рассказала им о людях, которые пробыли здесь больше года. Стас уже слышал эту историю, но для других она стала сенсацией, и на меня обрушился шквал вопросов, на которые я, как всегда, не знала ответа.
На ум приходило лишь одно, что кто-то, допустим, учёные, или ещё смелее – инопланетяне, или даже сам Господь Бог, зная о предстоящей катастрофе, создал эти миры, чтобы хоть как-то сохранить человечество и животный мир. Ибо в тех мирах, что по другую сторону, как я уже поняла, была собрана вся флора и фауна, и это усложняло поиск моего потеряшки со странным именем – Ра.
Большая разница – искать человека в пустой комнате или в заваленной мебелью до самого потолка. Примитивный пример, но точный. Я не представляла себе вторую вылазку в мир джунглей. Вновь эта бесконечная чёрная яма, и неизвестно, будет ли следующее падение столь же удачным, как предыдущее. И подвергать друзей такой опасности я не могу.
Сидя за большим столом, все вместе, мы пытались решить, как будем действовать дальше. Но последнее слово оставалось за Стасом.
Я полностью доверяла этому человеку. Несмотря на нашу первую и весьма неласковую встречу, он стал моим самым верным соратником и другом. Он не задавал лишних вопросов, не лез тебе в душу, он просто был со мной рядом, чтобы вовремя прийти на помощь, как было уже несколько раз. И я была ему благодарна, и он знал это. В тех экстремальных условиях, в которых мы оказались, лишние слова были ни к чему, и мы научились разговаривать взглядами и знаками. А это свойственно только очень близким людям. Даже с Машей мы не смогли бы так…
Пока я размышляла, Стас сидел молча и чесал свою светлую, во всех смыслах, голову. Его и без того растрёпанные волосы за время нашего пребывания в Раю сильно выросли и заколосились, как поле в августе. Эта взъерошенная копна всегда вызывала улыбку у окружающих, но он не переживал, а только подтрунивал над собой, мол, с такой лохматой головой можно зимой на снегу спать, а если урожай шерсти собрать, так и носки, и варежки можно связать на всю компанию.
И когда его раздумья закончились, он встал из-за стола и очень тихо сказал:
– Я пойду один…
Его голос дрожал и был хриплым, как у заядлого курильщика, а глаза были опущены в пол, словно он что-то прятал в них, что-то от меня, ведь только я умела читать его взгляд.
– Почему ты, а не мы? – спросила я.
– Потому что это – опасно?
– Никто и не говорит, что это неопасно, но идти одному – это глупо. Тем более, сейчас, когда рядом бродит преступник, готовый на всё.
– Именно поэтому я и хочу идти один. Это я выпустил Макса…
Все ахнули!
– Ты совсем чокнулся! – бросилась на него с кулаками разъярённая Маша. – Он чуть не убил Сол. Мы едва откачали её… ты понимаешь это?
– Я понимаю! Но я не знал, что так всё выйдет. И поверьте, у меня были веские причины поступить так. Ради нас всех!
– Что он наплёл тебе?
– Он сказал мне, что та история была вымышленная, на самом деле, люди в том селении умерли от страшного вируса, который занёс к ним именно этот шар, а их с Катей послали спрятать его или уничтожить, но когда они вернулись, все жители мира поубивали друг друга. Видимо, их сознание помутилось от страшной болезни, похожей на проказу.
И тогда ребята собрали всех и бросили тела в соседний мир, но неожиданно скалу прорвало, и туда хлынула вода. И они остались по разные стороны. Макс присоединился к Игорю, а Катя выбралась на площадку и встретила нас.
– Почему ты поверил ему?
– А потому, что он и сам болен! Он показал мне язвы, и я испугался, что мы все заразимся от него и умрём, а в первую очередь, Сол, ведь «Светоч» находился у неё. Хотя, возможно, я опоздал, и мы уже больны и тогда нам – конец.
У нас ещё осталось вино? Может, сделаем по глотку? Игорю же помогло! Он пришёл в себя, и Максу помогло на какое-то время…
Я сбегала в комнату и принесла вино. Мы сделали по три глотка, и содержимое бутылки резко убавилось, но я надеялась, что к вечеру оно восстановится, и мы сможем повторить процедуру.
И всё же мне не верилось… Что-то в этой истории было не так. Во-первых, она в корне отличалась от первой, во-вторых, мне был непонятен повод его вранья, о чём я сказала друзьям… Тут вмешался Игорь:
– Когда я запирал его вчера, никаких язв на его руках не было, и выглядел он совершенно здоровым с точки зрения физического тела, но вот психика у этого парня была сильно расшатана. Дрожащие руки, расширенные зрачки, лёгкое заикание при частой и спутанной речи. Тогда возникает вопрос – когда же он успел заболеть? Если я правильно понял Стаса, в тот момент, когда он освобождал его, он выглядел тяжело больным, чем-то вроде проказы, а её признаки – язвы на теле и лихорадка не могут проявиться у человека в течение нескольких часов. Только что человек был здоровым и уже, бац, болен и весь в язвах. Полный бред! А значит, либо это неизвестный нам вирус, либо он каким-то образом симулировал свою болезнь…
– Похоже, он опять нас обманул! И как ему это удаётся? Похоже, мы ничего не понимаем в психоанализе.
– Почему же? Понимаем, – слегка помедлив, сказал Игорь. – Я профессор психологии. Преподаю, то есть преподавал до потопа в Первом Московском государственном медицинском университете имени И.М. Сеченова.
Он говорил это с гордостью, и его глаза засветились. По всей видимости, в тот момент он вспомнил годы любимой работы, свои достижения и талантливых учеников. А ведь до этого для нас он был просто Игорь…
Это объясняло попадание Игоря в число избранных в миры. Если у кого-то начнёт съезжать крыша, её есть кому подлатать. То же самое и со Стасом, на примере той же крыши, только в буквальном смысле: дом с крышей любой сложности – это его прерогатива как архитектора. Эти два господина очень полезны будущему обществу.
Наташа принесла в этот новый мир чудо рождения новой жизни, что делало её присутствие – ценным, чего нельзя было сказать о нас с Машей.
Мои мысли прервал Стас. Он встал из-за стола и пошёл к выходу, и я бросилась за ним.
– Я с тобой! И только попробуй мне перечить. Я – сторона пострадавшая и имею права наложить вето на все твои решения.
– Хорошо! – понурив голову, сказал Стас.
Мы собрали вещи в дорогу: нашу верёвку – выручалку на все случаи жизни, ключ – открывающий туннели, немного вина и двинулись в путь.
Друзья провожали нас с болью в сердце.
Маша плакала, прижав руки к груди, а Игорь, понимая, что оставить женщин одних – нельзя, печально смотрел нам вслед, с едва уловимой завистью. Ему тоже хотелось приключений, и он не был трусом, но долг был выше желаний.
Шли мы молча, и я весь путь до скалы думала о Максе. Всё, что он делал и говорил, было похоже на игру. Он ловко придумывал небылицы и с такой же лёгкостью убивал людей. На что ещё он был способен? И тут мне вспомнилась одна его фраза, и как я раньше не обратила на это внимание?
«Божья искра» у нас в руках, а значит, мы сможем управлять этим миром, как захотим. Выгоним на свет всех подземных крыс, магов и ведьм и заставим служить нам. Только отдайте её мне, и я расскажу вам, что нужно с ней делать».
Выходит, он знает, как управлять этим шаром, а все его болезни и разговоры о том, что его и Катю послали его спрятать, – явная ложь. И получается, что мы вообще ничего не знаем о Максе, кроме одного, он – сумасшедший негодяй, и если мы не найдём его первыми, то рано или поздно он найдёт нас и убьёт, как несчастную Катю.
Ну не делиться же с нами – троном, в конце концов.
Последняя мысль была из раздела чёрного юмора. Фантазировать – да, сколько угодно, но верить в магов и волшебников, это уж слишком.
Мы вышли на площадку над океаном и зажмурили глаза от яркого солнца. Небо было тёмно-синим и жарило так, что мою макушку тут же напекло, и я прикрыла её ладонью.
Воды не было видно. Казалось, что небо упало на землю, или мы были птицами и летели над облаками. Но на самом деле от палящего солнца вода сильно испарялась и почему-то скапливалась в облака прямо у земли. Ничего более красивого и непонятного я раньше не видела. Небо над головой и небо под ногами – одного цвета, и облака между ними.
Путь до выбранного нами мира занял не больше часа. Мы шли по трубе, страхуя друг друга, и так же спустились к туннелю, и лишь там отвязались.
В туннеле тоже было жарко, и запах стоял – невыносимый, словно кто-то умер под его сводами.
Когда я открыла дверь в новый мир, свет озарил туннель, и мы увидели груду камней у правой стены, в которую был воткнут крест, связанный из двух палок.
Это была могила. Но так как делалась она наспех, то многие камни попросту вывалились из самодельного склепа и захороненное тело было видно. Понятно, что в такой жаре оно разлагалось очень быстро, а тут ещё и крысы, которые бежали, прижавшись к стене, опасаясь нас. Видимо, еда влекла их гораздо больше, чем страх мог бы остановить…
Забегая под камни, они возвращались с желанной добычей и спешили вон из туннеля, волоча за собой крошечные обрывки человеческой плоти.
Вывалившаяся рука превратилась в обглоданный скелет, и сложно было определить, кому она принадлежала, мужчине или женщине.
И тут, прямо у ноги я увидела что-то блестящее и, наклонившись, подняла с пола пещеры жемчужные бусы.
Находиться здесь больше не было сил, и мы выскочили в тот мир, который нас вовсе не ждал.
Там было темно. Так же темно, как и в сердце того, кто там жил. Мысленно я настраивала мир на просветление, и постепенно рассвет наполнил его, медленно-медленно, выползая на небо, словно черепаха. Становилось светлее, и, наконец, настало утро.
Кресты, кресты и снова кресты до самого горизонта, до противоположной стены этого мира. Камни и кресты, а в самом центре на большом камне сидел человек, низко опустив голову на колени. Иногда его тело вздрагивало, и становилось понятно, что он живой, хотя за секунду до этого он походил на странный постамент неизвестного скульптора. Мы осторожно прошли мимо крестов и, обогнув сидящего, взглянули ему в лицо…
Это был человек лет сорока, но уже с седой головой. Руки его были сложены как при молитве, а по щекам текли крупные слёзы. Когда он увидел нас, его глаза расширились от удивления, и он попытался встать с камня, но от долгого сидения ноги не послушались его, и он упал лицом вниз. Мы бросились его поднимать и вновь водрузили на камень.
– Кто вы? – спросил Стас.
Этот человек долго ни с кем не разговаривал, и первые его слова были похожи на лепет младенца, но постепенно он сосредоточился и сумел выговорить своё имя.
– Александр я.
– Мы не причиним вам зла, Александр. Мы пришли к вам с миром из другого мира. И мы соболезнуем вашему горю. У нас совсем недавно трагически погиб друг, и мы до сих пор не оправились от этой потери, а вы, по всей видимости, потеряли жену…
И тут его прорвало. Он начал рассказывать всё, что с ним произошло за последнее время. Рассказ был сбивчивым, и нам было сложно поначалу уловить смысл истории, но когда мы услышали об «Искре Божьей», всё встало на свои места.
Александр был тем самым несчастным, у которого фанатики, его же односельчане, убили сына, принеся его в жертву. Мальчик умер у него на руках, истекая кровью. Ребёнок умолял его спасти, но что мог сделать несчастный отец? Эти варвары отрезали у мальчонки руку по самое предплечье, и было невозможно остановить кровь, которая хлестала, как вода из крана.
Его жена потеряла сознание от ужаса и пришла в себя только после того, как их сынишка уже умер. И увидев его бездыханное тельце, она испустила дух. Но Александр этого не понял, и, вскинув её на одно плечо, а мальчика – на другое, он бросился бежать как можно дальше от этого страшного места.
Найдя этот мир он наконец-то понял, что его близкие – мертвы, и тогда он похоронил их в туннеле, а сам вернулся в селение, чтобы отомстить, но дома уже были пусты, и людей нигде не было.
И тогда он увидел человека, который тащил тело на скалу. Он последовал за ним и понял, что это их предводитель, тот самый, который убил его малыша. И он погнался за ним, а тот перебрался через скалу и скрылся в соседнем мире. Александр не стал его догонять… Не смог. Силы покинули его. Горе превратило сильного и мужественного человека в растерянного младенца на краю пропасти.
И тут он увидел всех своих односельчан в одной братской могиле. Все были мертвы! Все, с кем он прожил целый год бок о бок. С кем он делил кров и еду, ещё до того, как был построен их посёлок, и до того, как в него попал тот светящийся шар, который помутил их разум. Ему ничего не оставалось, как вернуться к могилам своих любимых. Но каждому из убиенных он поставил по кресту и получилось безымянное кладбище в память о некогда дорогих ему людях.
Я не могла сдержать слёз и дала волю чувствам. Я плакала навзрыд, и, наверное, именно это растопило сердце несчастного отца и мужа. Он слез с камня, обнял меня за плечи с отцовской нежностью и сказал:
– Не плачь, девочка! Я же не плачу…
– Прошу вас, пойдёмте в мой мир! – взмолилась я. – Вы не будете один. Мы будем заботиться о вас и любить всем сердцем.
– А как же мои дорогие?
И он показал в сторону туннеля…
– Мы будем навещать их, обещаю. Поверьте, они были бы очень рады, если вы пойдёте с нами, и останетесь под нашей опекой.
Александр немного подумал и согласился. Мы дошли до туннеля, и там нам пришлось взяться за работу. Наносив побольше камней, мы обложили могилу ещё одним слоем, тщательно заложив все щели, чтобы мерзкие крысы перестали растаскивать человеческие останки.
Помолившись в тишине, мы вышли на трубу и медленно двинулись в сторону дома.
Когда мы добрались до платформы, Стас всё же задал Александру тот вопрос, который крутился у него на языке всю дорогу.
– А вы могли бы описать и узнать того человека, который совершил все эти злодеяния?
– Конечно! Даже если мне выколют глаза. Его звали Макс. Он молодой и очень симпатичный парень и очень умный. Он с первого дня стал нашим предводителем и весьма успешным до того… как этот шар попал в наш мир!
Мы не стали допрашивать его более, он чуть не плакал, губы его дрожали, и говорить он не мог. На этой грустной ноте мы добрались до моего мира, и когда вошли в дом, то увидели, что вся наша компания сидит за столом, словно бы и не расходилась в ожидании нас.
Мы вкратце рассказали им про Александра и, оставив все дальнейшие разговоры до утра, проводили нашего нового друга в пустую комнату. С ним остался Стас, на всякий случай, и я поспешила в свою комнату.
Бутылка вина вновь была полной, и, отхлебнув большой глоток, я села за новую главу. Ничего не нужно было придумывать. Я писала так быстро, как только могла. Мысли летели быстрее и быстрее, уводя меня от реальности в иной мир, мир фантазий или воспоминаний.
Глаза того человека, что мы встретили сегодня, казались мне до боли знакомыми…
Глава 12. Скупые слёзы Странника…
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Даже когда ты теряешь всё, что-то остаётся…
Этого не замечаешь, когда боль утраты входит в твоё сердце, но это так. Чувства не превращаются в пустоту, просто они замирают на время, прячутся в тебе, чтобы не дать захлебнуться ими. Такова защитная система нашего организма. Но, к сожалению, она не всегда срабатывает. И когда ты стоишь на распутье своей жизни, не понимая происходящего, совершенно один, наедине со своей болью, ты вспоминаешь о Боге. Вот тогда-то и происходит самое важное… Если ты находишь оправдания тем бедам, что случились, либо принимаешь их, как неизбежность, то Бог входит в твоё сердце, облегчая твою боль и залечивая раны. И ты находишь силы для молитвы за тех, кто покинул тебя.
Но если ты начинаешь винить его во всём, что случилось, то превращаешь Бога в своего заклятого врага.
И тогда ты разочаровываешься не только в Боге, ты теряешь веру в добро и в милосердие, и в чистые помыслы людские. Начинается необратимая реакция – самоуничтожения личности человека как создания духовного, наполненного благостью и любовью. Ты падаешь в бездну, и уже никто не может тебе помочь!
И всё же, случаются чудеса на этом свете! В них нужно верить!
Сол могла не заметить в толпе этого человека, могла пройти мимо, не взглянув в его некогда бездонные серые глаза, а теперь завешанные поволокой, отделяющей его от окружающего мира… Сол могла отвернуться, заглядевшись на уличных музыкантов, играющих печальную песню без слов на своих ненастроенных инструментах.
Могла… Она могла найти тысячу причин не почувствовать запах одиночества и слёз, исходящих от этого человека, направив свой хорошенький носик в сторону французской пекарни, открытой только что на углу улицы, но…
Она сделала именно так, как велело ей сердце, которое умело дарить чудеса этому миру людей, самые великие чудеса Вселенной. Веру в себя, в вечную любовь, и в Бога… И Сол посмотрела на него…
Александр шёл, сам не зная куда. По инерции.
Нужно было как-то отвлечься, и он не придумал ничего лучше, как бродить по улицам, а вдруг за каким-нибудь углом его подкараулит Смерть…
О, это было бы великолепно! Это была его мечта! И тогда он окажется рядом с ними, со своими любимыми, и теперь уже навсегда!
Но старуха Смерть словно обходила его стороной. За месяц его уличных путешествий он несколько раз видел её рядом, но она приходила не за ним, а за теми, кто вовсе не ждал её и не желал её прихода.
На его глазах погибла старушка, переходя дорогу, её сбила машина и умчалась дальше…
Мотоциклист, молодой парень, отдал ей свою жизнь под колёсами самосвала, который попросту не заметил его и раздавил как шкурку от банана.
Он видел, как на лавочке умер бомж, и никто не подошёл к нему, чтобы закрыть глаза. И когда приехала труповозка, санитары так и засунули его в мешок с широко открытыми глазами. Вот уж кто успел рассмотреть Смерть. И Александр завидовал этому человеку.
Сегодня по утру, он снова видел Смерть…
Выходя из квартиры, он встретился с соседкой, премилой женщиной, которая не раз пыталась сказать ему слова утешения после гибели его близких. Она была вся в слезах и в чёрном измятом платке, видимо он лежал до этого дня где-то в шкафу под бельём, как раз на такие случаи, как сегодня. Дрожащим голосом она рассказала ему, что поутру у неё умерла мама. Она просто не проснулась и всё.
– Сладкая, чарующая смерть, – подумал Александр и пошёл дальше, даже не пожалев осиротевшую соседку.
Погода подходила для прогулок как нельзя лучше. Тихий тёплый дождь и нераскрытые зонты… Прохожие просто держали их в руках наготове, как автоматы, способные в любую минуту взвести курок, то есть накрыть себя тоненьким покрывальцем, прячась от небесных слёз.
Осень печалилась тихо, и Александр был благодарен ей за эту тихую грусть. Он уже не мог как раньше – рыдать навзрыд, он просто закрывал лицо руками и вспоминал их лица, которые, что очень пугало Александра, стали мутнеть и расплываться. Неужели время стирает их из памяти, уносит в небытие, оставляя его совсем одного?
– Милые, дорогие, не уходите! Не оставляйте меня одного! – молил он.
Но осень обволакивала его и уводила прочь и от них, и от его собственных мыслей. Он был опустошён и одновременно наполнен этой Осенью, и это придавало ему силы идти вперёд, и вот на углу у пекарни, когда он остановился, не зная куда повернуть, Она коснулась его руки…
Такого тепла он не чувствовал давно, оно пробежало внутри него быстрой волной чувств, и на секунду в его воспоминаниях остались только – радость и счастье, без боли и без тоски, как глоток чистого воздуха или прохладной воды из ручья. Он поднял на неё глаза и замер…
Верить в чудеса, не видя их – это талант души, но видя – не верить, это – порок сердца, его изъян.
И Александр не верил с того страшного дня, никому и ни во что не верил. До сегодняшнего утра!
Сол остановилась как вкопанная, встретив его глаза, и дождь усилился, видя, как её сердце окунули в омут, как оно съёжилось и заплакало.
– Нужно ему помочь! – шептала Осень.
– Помоги ему, Фея! – шелестел дождь по пожелтевшим листьям.
– Дай ему шанс! – отзывались лужи, вторя дождю.
А он усиливался с каждой секундой. Прохожие открыли зонтики и прибавили шагу, а потом разбежались в разные стороны, и на перекрёстке остались двое, Потерянный Странник и Фея Любви. Она ласково положила свою руку на его запястье и повела за собой.
И он шёл, как собачонка на привязи, не пытаясь сопротивляться, не потому что ему было всё равно, а оттого, что за долгое время ему хотелось этого. Быть с кем-то – рядом, рука об руку.
– Странная женщина, – думал он. – Но такая приятная, такая родная. Может, её послала Смерть, чтобы забрать меня к себе. Вдруг это похоже на смерть во сне, только гораздо приятнее.
– Как помочь ему? – думала Фея, понимая, как это нелегко, когда все мысли в голове этого человека лишь о Смерти. – О, если бы он знал, как далека от него госпожа Смерть, он бы не пытался отвлекать её от важных дел.
Фея привела его в свою уютную квартирку и посадила на диван. Пока она заваривала жасминовый чай и накладывала в хрустальную розетку земляничное варенье, он осматривал комнату. Она была ещё более странной, чем её хозяйка. На потолке синего цвета плыли туманные облака, высоко-высоко, а под ними суетились ласточки и стрижи, крича наперебой:
– Будет дождь! Будет дождь!
Тут ухнула большая белая сова, сидевшая на платяном шкафу:
– Цыц! Молчать!
Птички в небе ойкнули и разлетелись в разные стороны. Тут вошла хозяйка и прервала созерцание Странника.
– Попробуйте земляничного варенья. Очень вкусное! Не пожалеете.
Странник машинально сунул себе в рот полную ложку и…
С его глаз упала пелена, и он увидел свет. Он лился отовсюду. С неба, из окна, из всех щелей, и незнакомая женщина, очень красивая, тоже светилась. Она была вся в золоте, словно кто-то покрыл её им, как купол церкви.
Две чашки ароматного чая, и он готов был открыть ей своё сердце, выплеснуть наружу всё то, что так долго копилось в нём. И он сделал это…
Весна летела над городом, даря всем радость и надежду, но только не ему.
Уже неделю он не вставал с больничной койки, а так хотелось выскочить в коридор и найти их. Ведь они должны были быть где-то рядом? Ведь должны же быть? Он постоянно задавал себе этот вопрос и отвечал утвердительно, но что-то щемило внутри, что-то не давало покоя. А врачи молчали…
На вопрос, что с его близкими, они уклончиво отвечали, что ему нужно поправиться и окрепнуть, и тогда… Что – тогда…? – он не знал.
К его величайшей радости всё заживало, как на собаке, и через неделю он встал и сделал первый шаг в сторону коридора. И так шаг за шагом… Он не замечал боли, его раны не беспокоили его, болело сердце!
И вот, в среду… Да, это было в среду, он хорошо помнил этот день. Пришёл незнакомый врач, предложил ему присесть и мягким голосом, словно он говорил, как приятно выпить холодной воды в летнюю жару, он рассказал о том, что их уже нет… Совсем нет на этом свете…
Она просила отложить поездку на утро, зная, как он не любит ездить по ночам, но ему так хотелось поскорее убраться из этого душного города, а поутру сходить с сыном в лес – поприветствовать весну, послушать трель соловья. И он не стал её слушать, а сделал всё по-своему.
Саша уютно спал на заднем сидении, положив свою кудрявую голову матери на колени. Она тоже дремала, но не переставала поглаживать сына по голове, охраняя его сон. Но не смогла…
На выезде из города в них врезался самосвал, везущий щебень. Водитель весь день был за рулём, и эта последняя ходка окончательно сморила его, и он уснул. Всего на мгновение, но это стоило жизни Ире и Сашеньке.
Машина за секунды превратилась в груду искорёженного металла и вспыхнула.
Александр сидел впереди и остался жив – лишь сотрясение мозга и несколько неглубоких ран.
Его выкинуло через лобовое стекло в кювет, где и нашли его спасатели.
– Зачем? Кто так решил? – спросил он у прекрасной незнакомки, закончив свой печальный рассказ.
А она ответила вопросом на вопрос:
– Ты знаешь, что такое смерть?
Конечно, понятие Смерть разнится, как белое и чёрное, как небо и земля, для тех, кто умер, и для тех, кто остался оплакивать их на Земле.
Для Александра это был конец всему, и лишь скорбь начиналась с этой минуты, но для Иры и малыша это стало началом новой жизни, ласковой, тихой, полной раздумий, и лишь одно не давало им покоя – его слёзы.
Когда Сол погладила его по голове, он увидел своих любимых. Они махали ему рукой и просили жить, за себя и за них, и не торопить смерть, ибо она настанет непременно, но в своё время.
Они спустились ниже, и Сол дала им пять минут на то, чтобы поговорить.
Когда он открыл глаза, этот мир уже не был таким плоским, как до сна. Он превратился в лабиринт с множеством тайных комнат, закоулков и открытых окон в миры иные, о которых он ещё ничего не знал.
– Как я был слеп! – сказал Александр. – Я мешал им, я не давал им покоя. Я думал только о себе и о своей скорби. Хватит! С завтрашнего утра начинаю жить так, чтобы им было нестыдно за меня, за каждый мой прожитый день.
Он вскочил и бросился к двери… Что ждало его там, в новой жизни, Сол не знала, но втайне надеялась, что всё будет хорошо!
Утром, когда мы все собрались в гостиной, я не могла сосредоточиться на разговоре и всё время смотрела на Александра. Видимо, его тяготило это, и он ковырялся в тарелке, боясь поднять глаза выше уровня стола.
– Ира и Сашенька… – прошептала я. Решившись на этот крайний шаг, чтобы окончательно понять: что я пишу? Сказку, придуманную моим больным воображением, или описываю прошлое, по какой-то причине забытое мною.
Александр вздрогнул и выронил вилку. Она упала на пол с таким звоном, что все посмотрели на него, прервав свои беседы и споры.
– Откуда вы знаете про мою первую жену и сына?
Я не знала, что ответить, и когда пауза затянулась настолько, что было слышно, как стучат наши сердца, я выпалила:
– Разве вы не помните меня, Александр!? Я – Сол!
Он подошёл ко мне вплотную, взял моё лицо в ладони и привлёк к себе. Наши глаза встретились, но он смотрел глубже, пытаясь заглянуть в мою душу. Он погладил меня по волосам, коснулся моей руки и быстрым движением положил мою ладонь себе на голову.
Я машинально погладила его, с нежностью, понимая, как много бед пережил этот несчастный Странник, а он, вздрогнув всем телом, упал передо мной на колени…
– Фея, миленькая, верни моих любимых, ну, пожалуйста, хоть этих – верни!
– Я не могу, Александр! Они – мертвы! Их души в Раю, а тела под грудой камней. Но у вас есть мы!
Конечно, мы – не ваша семья, но это лишь – пока. Я вновь послана, чтобы успокоить боль вашего сердца. Знаю, что внешне я не слишком похожа на ту Сол, которую вы знали, но внутри я всё та же, что и тогда. Поверьте мне!
Чтобы разъяснить ему ситуацию, я повела его в свою комнату и показала роман. Он прочёл главу про Странника и безошибочно узнал в ней себя. Было сложно сдержать слёзы, и нам понадобилось время, чтобы успокоиться. Взрослый мужчина плакал, как ребёнок, а что уж говорить про меня… Я накопила их, видимо, на этот случай, для поддержки своего нового друга, чтобы оплакать те беды, которые выпали на его долю.
Успокоившись, он в нескольких словах рассказал мне, что женился на своей соседке, у которой умерла мама, и у них родился сын Никитка. А потом…
Они поехали на рыбалку всей семьёй…
В августе утренний туман, как шторка из органзы, с виду лёгкий, но сложно что-то различить сквозь него. Попав в низину на сельской дороге, они ехали почти на ощупь, и так и заехали в пруд. Вода начала заполнять машину, и они уже приготовились к смерти, как что-то выкинуло их на поверхность вместе с машиной, двери открылись, и их тела, повинуясь порывам ветра, попали в странный мир, огороженный искусственными стенами.
Вдоль широкой дороги стояли небольшие уютные домики, а за ними шелестел листвой небольшой лесок.
Никитка выбрал домик, и они остались в нём на ночь, а к следующему утру их мир пополнился ещё одной семьёй и так – каждый день, пока все дома не были заняты. И это было около года назад.
Последним прибыл Макс… Он перелез через скалу из соседнего мира и тут же выбрал себе дом на краю деревни.
Этот человек, хоть и молодой, но очень предприимчивый, стал руководить их жизнью, и нельзя сказать, что его действия были нелогичными или несли хаос, напротив, с каждым днём их жизнь налаживалась, и они уже не желали возвращаться в суету внешнего мира.
Люди говорили, что до попадания в миры он работал юристом в одной крупной компании, и хоть знания законов тут были бесполезными навыками, но умение управлять людьми и внушать им свою точку зрения оказались как нельзя кстати. Но всё это было лишь до того момента, пока «Светоч – Божья искра» не попала в их крошечный Рай. Она-то всё и разрушила!
Среди белого дня шар свалился с неба и пробил крышу крайнего дома, в котором жил Макс. С того дня у него крышу и снесло.
Ходил, как очумелый, и всё твердил, что Бог даровал нам милость и теперь в благодарность мы должны нести милости к его «престолу». Престолом он называл стол, на который положил шар. После овощей и фруктов пошли в ход песнопения и ночные бдения, а потом он замахнулся на жертвоприношения. Животных в нашем мире не было, и он выбрал человека.
– Катю? – спросила я.
– Точно, Катю! Она попала в наш мир за неделю до «Светоча».
Макс тут же стал подкатывать к ней, но она упёрлась и ни в какую. Ну, не понравился он ей. Мы с женой приютили её, так как свободных домов в нашем мире уже не было.
И вот однажды ночью он пришёл к нам в дом вместе с соседями, и они насильно увели Катюшу. Она кричала и сопротивлялась, и когда я попытался её защитить, меня грубо оттолкнули и пригрозили смертью мне и моей семье.
Её держали взаперти до следующего вечера, а потом всем велели собраться у дома Макса. Он вышел и сказал, что после жертвоприношения наша жизнь во многом улучшится. Все наши желания будут исполняться, дети престанут болеть, и жить мы будем долго и счастливо. Все жители посёлка повелись на эту ерунду, все, кроме меня.
Пока Макс пудрил им мозги, я пробрался в сарай за его домом, сорвал замок и выпустил Катю. Я посоветовал ей бежать, и мне показалось, что она так и сделала.
Когда началась церемония жертвоприношения, Макс обнаружил пропажу девушки и тут же, заподозрив меня, схватил моего сына Никитку…
Александр вновь заплакал, вспоминая самые трагические минуты. Но сквозь слёзы он продолжал рассказывать:
– Они положили его на стол и отрубили ему руку.
Как он кричал, Господи, я никогда не смогу этого забыть. Как я не умер тогда? Почему не умер?
Его мама скончалась от ужаса в тот же час, а я получается – бесчувственный? Я схватил этот долбаный шар и выбежал с ним на улицу, а тут – Катюша, так я сунул его ей в руки и велел бежать как можно дальше от этого места. Так она и сделала…
Когда Макс понял, что «Светоч» пропал, он кинулся на его поиски и лишь тогда я взял сына на руки.
Он уже не дышал. Кровь лилась рекой из жалкого остатка его руки. Она была отрублена ближе к плечу и так и осталась там, на жертвенном столе в доме этого ирода.
Я вынес Никитку на улицу и спрятал за домом, а потом я вернулся за Ириной, но она уже была холодна как лёд. Поплакав, я положил их на плечи и пошёл прочь, куда глаза глядят.
К утру, когда развиднелось, я нашёл пустой мир, и лишь тогда похоронил их. А после этого я вернулся назад, чтобы придушить Макса собственными руками, но увидел то, о чём рассказывал раньше… Он убил всех и сложил их в соседний мир, а затем сбежал. Про Катю я больше ничего не знаю, а всем своим односельчанам я поставил по кресту в надежде упокоить их грешные души.
– Он убил Катю…
– Убил? Горе-то какое! А ведь я надеялся, что этой славной девочке удалось спастись.
Помолчав о Кате, мы вернулись в гостиную.
Глава 18. Две души и одно тело
Этот день был слишком тягостным и для нашим дум, и для наших душ. Мы провели его в тишине своих комнат, и у меня возникла ещё одна возможность написать главу своего романа воспоминаний.
Мне стало казаться, что суета текущих дней – лишь мелкие детали к тому, что я познаю ежедневно, в те долгие ночные часы, когда пишу. Пишу про людей, с которыми на первый взгляд незнакома, но…
На примере Александра я всё больше убеждаюсь, что это не так. И эта женщина – Сол, кто она? Ответ очевиден – это я сама, а волшебник – Ра, тот человек, которого я ищу. Меня манит к нему, и даже Макс, этот негодяй и убийца, знает о нём гораздо больше, чем я.
Но нет! Не совсем так. Он знает о нём – в настоящем, а я знаю о Ра то, что было с ним в далёком прошлом. С ним и со мной!
В этот раз я писала то, что жило в моём сердце, как птица в клетке, боясь вырваться на волю. Я писала о любви.
Закрыв глаза, я погрузилась в иной мир, ища там его мысли, и медленно-медленно начала писать, сначала спотыкаясь и исправляя помарки, но затем мысли полились бурной рекой по гладкой белоснежной бумаге, как по мягкому песчаному руслу.
Глава 13. Итоги происходящего
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Когда мужчина говорит женщине «Я люблю тебя», это значит, что он находится на грани между Счастьем и Смертью! И это самое потрясающее состояние, которым наградил нас Бог при рождении нашей души!
Он знал это всегда! Но…
Раньше, до того как он встретил Сол, он не мог до конца почувствовать всю силу этого чувства, но он точно знал, что оно существует в природе, как среди людей, так и среди волшебников. Недолюбливая первых и ненавидя вторых, он всё же относился с уважением к тем из них, кто был влюблён. И втайне хотел того же.
Вы думаете, он просто мечтал быть чуть счастливее…? О, нет! О счастье не было и речи. Ра знал, что любовь это не только плотские радости, но и нестерпимая боль, и всё же он хотел ощутить это хоть раз в своей долгой жизни.
И когда он почувствовал её, её запах, вкус её губ, он понял, что вот оно, свершилось! То, чего он ждал так долго…
Любовь!
Ещё до того, как он встретил Сол, Ра уже знал, что именно Она – его половина. И когда он наконец-то встретил её, то ощутил, как она медленно проникает в каждую клеточку его тела и поселяется там, изменяя в нём – ВСЁ! Словно вирус, который меняет программу, заложенную изначально и заставляет работать организм и сознание в ином ритме, и ты уже не в силах жить без него, дышать без него… И он, этот вирус, называемый Любовью, покинув тебя, обрекает твоё тело и твой мозг, а что самое страшное – твою душу, на лютую смерть…
И это очень больно, так нестерпимо больно, что ты уже не можешь кричать, и это случалось каждый раз, когда она исчезала или отдалялась от него по каким-то своим причинам, или он вынуждал её своим поведением поступить так.
И тогда его ломало и корчило, и он стремился к ней, моля её о пощаде, о милости вновь поселиться в нём и вдохнуть в него – жизнь.
Вы скажете, что это недостойно настоящего мужчины? Отнюдь, это и есть самый настоящий влюблённый мужчина, доверивший своё сердце лучшей из женщин. Нашедший свою половину, как сосуд своё содержимое, как небо, принявшее своих птиц, чтобы насладиться красотой их полёта, как земля, ищущая влагу и нашедшая её, выпуская на свет первые несмелые ростки, из которых позже вытянутся к небу величавые деревья, как море и ветер, гоняющий пенную волну по его бесконечным просторам… Так и они были созданы друг для друга!
Так приятно быть злым волшебником и ни в чём себе не отказывать: свобода, ветер странствий, красивейшие из женщин у твоих ног, но любить… Любить оказалось ещё приятнее! Одну единственную женщину, сотканную из золотой пыли, из весеннего воздуха, из летнего дождя и из капелек росы на лепестках белоснежных ароматных лилий.
Несметные богатства лишь в сердце твоём и лишь душа имеет крылья… – эта мудрость пришла на ум Ра спустя долгие годы любви, когда волшебник, впустивший в своё сердце любовь, смог до конца оценить её силу.
А было это так…
Шла война. Не могу сказать точно, в каком веке это было, но солдаты уже не чувствовали иного вкуса на губах, как вкус крови. И дети перестали рождаться на свет, ведь их матери гибли от голода, старики слепли, чтобы не видеть смерть своих детей, а те, кто не успевал ослепнуть, умирали от горя и слёз.
Ра был на той войне как Наблюдатель. Он не принимал ничьей стороны и никого не жалел, но он следил, чтобы обе стороны соблюдали правила.
Какие могут быть правила на войне, спросите вы? Убивай и властвуй! Но они есть. И те, кто нарушают их, проигрывают.
Правила эти весьма просты и не требуют от сторон особых умственных размышлений. Ты можешь нападать, убивать, жечь дома, насиловать, ты можешь хитрить и лгать, изводить противника любым способом, кроме одного – нельзя применять колдовство.
Если одна из сторон прибегает к силам Тьмы, то вторая имеет права призвать на свою сторону силы Добра, и тогда исход войны уже не зависит от людей, а лишь от магов, да и то победа в этой битве была бы весьма спорной, ибо нет конца войне между Добром и Злом. Они попеременно преобладают друг над другом, и каждый из них – знает, что это лишь временно.
Ра скучал! Эта война была кровопролитной, но честной. Ра был бы не прочь помахать мечом, конечно же, на стороне Зла, и по другую сторону наблюдатель Добра знал это и глаз с него не спускал, и всё же то и дело поглядывал вниз, на землю, где в маленьком домике в чаще леса жила прекрасная дикарка. Война ещё не дошла до этих мест, да и что там делать завоевателям, когда кругом волки да совы, что с них взять…
Но прекрасная дикарка была готова встретить любого завоевателя.
Она копала ямы, ставила капканы и ловушки, варила яды, чтобы вылить их в воду, которую будет пить враг, и тем самым изрядно уменьшить его численность.
И оба Мага – Наблюдателя, любовались ей, её сноровкой и смекалкой, но юный волшебник, проводя дни и ночи за этими наблюдениями, умудрился влюбиться…
И когда всё же враги вторглись в лес и, положив немало своих людей, добрались до дикарки и схватили её, Добрый маг обратился к Ра с мольбой. Он просил его закрыть глаза на то, что он лишь на секунду вмешается в битву и спасёт любимую, но тем самым не развяжет другую битву, между магами.
Но Ра был против, ведь это означало, что он примет победу Добра, даже не вступив в битву, а это – дисквалификация и вечный позор Наблюдателю.
Но когда варвары стали придумывать пытки для смелой девочки, которая готова была вытерпеть всё, Маг добра встал на колени перед Ра, прося взять его душу под покров тьмы, но помочь его любимой.
Видя, что Ра в замешательстве, а варвары приступили к пыткам, юный маг выхватил из ножен меч Ра и проткнул себе сердце.
Ра ничего не оставалось, как вмешаться. Он вынул меч из тела юноши, окунул его в кровь несчастного и за одну секунду убил всех, кто причинял боль несчастной девушке.
Но то ли они слишком яростно приступили к пыткам, то ли она уже приготовилась к смерти, выпив яд заранее, но стоило её врагам пасть, как она испустила дух, даже не узнав о любви Доброго мага.
Но когда её душа отлетела от тела, его душа протянула к ней руки, и он рассказал ей о своей любви, и они вместе взлетели на небо…
Несметные богатства лишь в сердце твоём и лишь душа имеет крылья… – сказал юный маг, низко поклонившись Ра на прощание, и исчез.
Он был слишком юн и не знал, что своей смертью не только не спас любимую, но и обрёк её народ на полное истребление от рук завоевателей, ибо силы Зла победили, и так бы всё и случилось, но Ра вспомнил о Сол, о любви к ней, и о том, как бы он поступил при подобных обстоятельствах, и потому он сделал так, что в волшебном мире эта битва была решена вничью.
Он взял свой же меч, приставил его к своей груди и с силой проткнул своё сердце.
И он должен был бы умереть и даже сделал это на несколько минут, чтобы другие Наблюдатели могли зафиксировать ничью и наконец-то прекратить эту кровопролитную и бессмысленную войну, и лишь после этого Ра воскрес и вернулся к своей Сол.
Всё это случилось много веков назад, но Ра навсегда запомнил эту историю…
Лишь любовь способна сокрушить зло в сердце, превращая его в доблесть, мужество и сострадание, что, без сомнения, является самыми величайшими сокровищами в мире. А крылья, они всегда с тобой, если в сердце твоем живёт любовь. И неважно, маг ты или человек…
Глаза слипаются, но его голос и его мысли всё ещё наполняют меня до краёв… Спать, спать… – наконец прошептал он, и я заснула, свернувшись калачиком под тёплым стёганым одеялом. Такое было у меня в детстве, его же я пожелала и здесь в выдуманном мною мире.
Утро настало раньше, чем я предполагала. Открыв глаза, я увидела слабо освещенную комнату и человека напротив меня, похожего на тёмное расплывающееся пятно, и лишь когда я сосредоточилась, то узнала Александра.
– Прости, что разбудил. Я знаю, что ты мало спала, но у нас совсем не осталось времени на поиски шара. Я забыл сказать тебе самое главное: если он взорвётся, то погубит всё живое на этой планете окончательно!
– Кто тебе это сказал?
– Бог!
– Ты говорил с Богом?
Я сильно засомневалась в его словах, учитывая плачевность нашего положения.
Заметив мою растерянность, он повторил с ещё большей уверенностью, глядя мне прямо в глаза:
– Я говорил с Богом этой ночью. Он подошёл к моей постели и сказал, что я должен найти «Светоч», иначе он взорвётся и всех уничтожит. Шар не должен так долго находиться в руках грешника. В недрах «Светоча» назревает бунт, и когда негативной энергии в нём станет больше, чем положительной, он взорвётся, образуя чёрную дыру, в которую засосёт всех, кто ещё остался в живых, а потом и саму планету.
– Как выглядел Бог? Опиши мне его…
– Обычно! Как Бог! Глаза такие бездомные, а в них звёзды горят.
– И что ты предлагаешь, разбудив меня в такую рань?
– Идти и искать «Светоч»!
– Может быть, мы соберём команду и двинемся засветло?
Он сдёрнул с меня одеяло и потянул за руку…
– Только мы с тобой! Нужно торопиться.
Я послушно встала, оделась, и мы побрели к скалам.
Александр поддерживал меня под локоть, чтобы я не упала, и отпустил лишь у туннеля, чтобы мы смогли войти в него, не задевая за влажные корявые стены.
На площадке дул сильный ветер, и в противоположные миры пришлось ползти по трубе, обхватив её руками и ногами. Александр бесцеремонно подпихивал меня сзади под мягкое место, и это меня раздражало, но изменить ситуацию я не могла. Из-за сильного ветра он не слышал, что я ему говорю, а оторвать руку от трубы я боялась. Внизу была бесконечная зелёная гладь, и сложно было предположить, сколько ещё воды там осталось.
Затормозив, чтобы передохнуть, я увидела полоски на этой изумрудном бархате. Эти линии то сходились, то расходились, то тянулись параллельно до самого горизонта.
Я вспомнила, как в детстве видела то же самое на прудике, поросшем ряской. Эти полосы оставляли водяные крысы, снующие в поисках пищи. Их головы едва высовывались на поверхность, и я представляла, что это вовсе не крысы, а гигантские животные.
Чудища, нарисовавшие на воде такие зигзаги, должны были быть многим крупнее крысы. Неужели динозавры вернулись?
Мои мысли улетучились мгновенно, когда я получила пинок, да такой силы, что чуть не свалилась с трубы. Я поползла очень быстро, желая как можно быстрее наподдавать обидчику. На противоположной стене было потише, и когда руки Александра коснулись скалы, я начала кричать, используя все знакомые мною ругательства и даже те, которые никогда раньше не произносила. Тот виновато повесил голову и не знал, что ответить.
Его руки дрожали от напряжения, а синие губы тихо шептали:
– Нужно спешить!
Те миры, в которых я уже была, мы прошли очень быстро и остановились у мира, где я нашла пещеру, ставшую на время моей тюрьмой.
– Идём туда! – настойчиво произнёс Александр…
Ключ в двери туннеля не поворачивался, словно что-то мешало ему с другой стороны, и тогда мой спутник напрягся и вышиб дверь вместе с петлями, и она выпала в мир, ещё неизведанный нами. Сердце больно защемило, а ноги не хотели делать это первый шаг и опять – Александр. Теперь я поняла, что его вела какая-то сила, велевшая ему прихватить и меня для полноты нового театрального действия. Что это будет? Новое жертвоприношение?
Мы спустились со скалы и шли по руинам. Сложно было понять, чем они были раньше.
Так мы дошли до забора, и как ни странно, к калитке подошёл мой ключ, и она со скрипом отворилась…
О, как там было чудесно! Маленький домик и садик, и виноград в палисаднике с крупными ароматными гроздями. Запах стоял такой силы, что я не удержалась и сорвала гроздь. С первым укусом на мой язык пролился глоток самого величайшего наслаждения за время, проведённое в Раю. Этот виноград на фоне всех придуманных декораций был настоящим, более настоящим, чем те бананы и даже моё вино в неистощаемой бутылке. Хотя вкусы их были похожи.
– Бог велел тебе прийти сюда? И привезти меня? – уже смело и громко спросила я. Страх прошёл мгновенно, стоило мне проглотить ягоду.
– Да! Именно сюда! Он здесь живёт!
Мы постучали в дверь, но нам никто не открыл, и тогда мы вошли сами.
Удар был такой силы, что мне показалось, словно моё тело вогнали в землю, и когда я упала, то мои руки коснулись чего-то тёплого и вязкого. Я мельком увидела на полу Александра с перерезанным горлом и потеряла сознание…
Это продлилось совсем недолго. Когда я открыла глаза, то уже не чувствовала боли, а парила над своим истерзанным телом, с жалостью рассматривая свой проломленный череп.
– Это тело потеряно навсегда! – печально сказала я и обернулась. Чуть поодаль, касаясь моей туманной руки, зависла между полом и потолком, другая душа, хрупкая, тонкая, как тростинка, со скромным, потухшим взором.
– Кто ты, дитя моё?
– Я – это вы! Вы стали мною, разве вы не помните?
– Ах, да! Помню, конечно. Год назад на Патриарших. Мы попрощались и разошлись. Ра направился в свою берлогу, так он называл этот мир, а я вселилась в эту девочку и совсем бы забыла кто Я, если бы не её страсть к бумагомаранию. Этот роман позволил мне стать реальной, и вот результат, её душа истощена, зажата. Сама того не желая, я поступила с ней отвратительно и совершенно недопустимо для Феи Любви. Нужно было что-то предпринять…
Душа Александра плакала в углу комнаты, и мне пришлось прерваться, чтобы поговорить с ним.
– Ты вёл меня сюда, чтобы убить?
– Нет, Госпожа! Бог сказал, что настоящий «Светоч» – это ты.
– И твой Бог – Макс?
Александр низко опустил голову и безмолвно завис, покорившись судьбе. И тут я увидела Макса. Всё это время он был в комнате и с интересом наблюдал за тем, как мы растеряны и беспомощны.
– Что, госпожа Фея, неприятно быть мёртвой, и любимый на помощь не приходит… И не придёт, не жди! Он тоже мёртв!
Я позаботился об этом.
– Так что тебе нужно?
– Глупая Фея, мне нужно, чтобы вы обе были мертвы и больше ничего. И тогда я смогу управлять этим миром с помощью «Божьей искры».
– Макс, ты безнадёжно глуп. Ты даже не знаешь, что в этом крошечном светящемся шаре…
– Знаю! Там власть и сила!
– Ошибаешься! Там крупинки разума для всего человечества. Пылинки любви, дарованные нам Богом, как последний шанс.
– Ты лжёшь!
– С какой стати? Будучи в теле этой милой девушки, я не знала истины, но теперь ты говоришь с Сол, с настоящей Сол, которая обладает силой, даже не имея человеческого тела.
– И что же ты можешь? Ты всего лишь облако…
И он подошёл к окровавленному телу на полу.
– Ты даже не сможешь защитить её.
И с этими словами он взял нож и распорол живот лежащей на полу девушке, и достал оттуда окровавленный шар. Он гордо поднял его над головой, и капли крови упали ему на лицо.
Душа несчастной – закрыла лицо руками, чтобы не видеть всего этого ужаса, и тихо заплакала.
– Вот и всё, Сол, шар у меня. Всё это время, с нашей последней встречи, он был в тебе. Когда ты потеряла сознание, я заставил тебя проглотить «Светоч». Если бы меня поймали, то наверняка бы отобрали шар, а меня, в лучшем случае, связали бы по рукам и ногам, а в худшем – просто бы прихлопнули, а так он был в полной сохранности. Не могла же ты украсть его сама у себя.
Я понимала, что времени у меня слишком мало, и решила пойти на хитрость…
– Хорошо, ты получил, что хотел, и станешь править этим крошечным Раем, так начни своё правление с милости…
– С какой ещё милости?
– Подари жизнь этой хорошенькой девочке. Она тебе ещё пригодится. Она – единственная достойна тебя по уму и красоте.
– Нашла дурака! Я её спасу, а значит, и тебя!
– Вовсе нет! Я уже отделилась от тела и не смогу войти в него вновь без помощи Ра, а его здесь нет.
– Ну, хорошо, уговорила. Она мне всегда нравилась, то есть, ты нравилась. Но это неважно. Если она выживет, то, думаю, не будет полной дурой, иначе её бы не выбрали носителем твоей души.
– Тогда давай поспешим и спасём девушку!
Он поднял её с пола и положил на стол, смахнув с него всё, кроме шара. И мы начали осмотр…
Рана на голове была неглубокой, кость не задета, и, отстригнув прядь волос, он обработал рану. Нашлась и иголка с ниткой. Я приложила свою ладонь к ране на животе, и она начала постепенно стягиваться, словно собирая все внутренности в нужном порядке. Максу оставалось сделать несколько стежков на животе и два на голове.
– Теперь отойди, я должна подлечить её.
Я отдала этому телу всё, что могла. Гибель этой девушки была на моей совести, а этого я не могла допустить. Когда её щёчки порозовели, я поманила к себе растерянную душу, висевшую в уголке…
– Иди сюда! И ложись так, как лежит твоё тело.
– А Вы? Как же Вы?
– Я умирала и воскресала тысячу раз, но сейчас это твой шанс – жить.
Она повторила точь-в-точь, что я ей велела. И когда её душа погрузилась в тело, оно вздрогнуло и сделало первый вздох.
– Как её зовут? – спросил Макс.
– Я не знаю…
Мне было очень стыдно не знать, как её зовут. Но это было так!
– Хорошо, дождёмся, когда она очнётся, и спросим. Она-то должна знать?
Глава 19. Мир под названием «Розовый Остров»
Потянулись дни…
Тело Александра Макс выбросил в воду. Ему я уже ничем не могла помочь. Он прожил такую сложную, трагичную жизнь и закончил свой земной срок так нелепо, с перерезанным горлом в зелёной пучине океана.
Наша подопечная восстанавливалась очень быстро, а я слабела. Через неделю она села на кровати и попросила воды. Макс незамедлительно выполнил её просьбу, и было видно, как его глаза засветились радостью. Она всё больше и больше нравилась ему. От нечего делать он часами вглядывался в её лицо, а его сердце невольно наполнялось странным, незнакомым для него чувством.
Ах, если бы он знал, в чём сила Феи Любви, даже бестелесной!
Очень мягким голосом, так не свойственным ему, он спросил:
– Как тебя зовут, дорогая?
– Сол! – не задумываясь, ответила она.
– Но ведь до встречи с душою Феи ты носила иное имя…
– Мне нравится Сол! – твёрдо сказала она и надула губки.
– Хорошо, Сол так Сол, мне это имя тоже нравится. Так и буду тебя называть.
– А где настоящая Сол?
– Она умерла! Мне очень жаль! Когда твоё тело умерло, вы обе покинули его, но лишь одна могла вернуться. Сол решила, что это будешь ты!
Я была измотана и стала совсем невидимой, чем и воспользовался Макс. Прошло ещё три дня, и новая Сол попросила бумагу и ручку. Она хотела закончить свой роман…
Глава последняя. За минуту до счастья
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Когда люди страдают от одиночества, в их опечаленную голову приходят странные, порой даже фантастические мысли. Им кажется, что их НЕТ. Просто – НЕТ и всё! Они принимают форму того, что их окружает, или вовсе растворяются в пространстве, и от этого им становится немного легче. Да, они по-прежнему одиноки, но теперь они – уже часть чего-то большего, чем они сами.
Последнее время в голову Сол приходили именно такие мысли. Она холила их и лелеяла, придумывала целые сюжетные линии и ставила мини-спектакли у себя в голове, но при этом она лежала неподвижно, закрыв глаза, и её тело было расслабленным и слегка остывшим.
На днях она представила себе, что она кусочек сахара, такого белого, аккуратного рафинада, который опускают в чай, немного остывший, но ещё отдающий тоненькую струйку пара. Нет, её не бросили, а медленно положили в этот чай, и он стал впитываться в неё, окрашивая в тёплые цвета топлёного молока. Потом чай стал разрушать её сущность, проникая в неё всё глубже и глубже, и, наконец, она – уже не она, а множество сахарных частиц, осевших на дно стакана, но и это лишь миг, и её больше НЕТ. Просто сладкий чай, готовый к употреблению для всех, кто испытывает жажду и желает взбодриться. И вот, ты уже хоть чем-то полезен этому обществу. По крайней мере, той его части, которая любит сладкий чай.
А за день до этого Сол представляла, что она – грозовая туча, полная эмоций и страстей. Напыжившись и почернев, она роняла на землю молнии и гремела громом. И, наконец, она лопнула по швам, и её содержимое хлынуло вниз, где все с нетерпением ждали дождя. Ждала потрескавшаяся земля и увядшие деревья. Ждали люди и звери. Ждали все. Воздух наполнился тяжёлой влагой, шумом ветра и ожиданием, но это было до того, как туча разверзла свои недра и пошёл дождь. Не просто пошёл, а хлынул, без устали поливая землю бесконечными вёдрами воды, разнося над миром всё содержимое её души.
И когда дождик закончился, туча растворилась в голубом небе, наполненном солнечными зайчиками. Но, несмотря на то, что её больше не было, она была везде.
В мокрой траве, с наслаждением пьющей долгожданную влагу, в лужах на дорогах, в глиняной жиже, в застывших бабочках с намокшими крылышками, в маленькой речушке, ставшей похожей на полноводную красавицу в весеннем разливе, и, конечно же, она была в воздухе, который разносил эту влагу по всему миру, наполняя его жизнью.
А сегодня…
Птицы замолчали, увидев её печаль. Они зависли в небе, словно кто-то включил стоп-кадр. Зависли и исчезли, словно их и не было. Ветер спрятался за лысой горой, боясь потревожить её слух своим бестактным завыванием.
Ароматы покинули воздух, влажный от её слёз.
Она стояла босыми ногами на острых камнях, но они уходили в землю, чтобы не поранить её ступни.
Солнце спряталось за тучи, чтобы не слепить её усталые глаза, наполненные отчаяньем.
Так сильно страдать может только Фея любви!
Брильянтовые бусы её слёз усыпали землю, как град тёплым летним днём, также необычно и неожиданно, с одним лишь отличием, что драгоценные камни не собирались таять.
Страдают люди, думая, что Боги не хотят им помочь. Страдают Боги, понимая, что этот мир несовершенен, и они уже не могут его изменить. Страдают все без исключения на этой грешной земле, но когда Фея Любви опускает руки, в мире останавливается время и ждёт, когда печаль отпустит её сердце.
Этот рассказ будет последним. Да, последним.
Перед ним будет написано ещё множество историй про Ра и Сол, но как бы ни долог был их путь, этот рассказ положит конец их земной жизни и соединит их на Розовом облаке, как они и мечтали.
Это случится не сегодня и не завтра, и дети наших детей ещё будут помнить эту историю, но потом и они забудут, и тогда мир и покой снизойдёт на их души, и их остров навсегда станет обитаемым. Это будет милостью небес за их долгую, трудную жизнь.
Итак, конец, это всего лишь начало…
Когда Фея любви опускает руки, в мире останавливается время и ждёт, когда печаль отпустит её сердце. Но в этот раз у времени были серьёзные проблемы, Фея стояла в безмолвном оцепенении, и неизвестно, сколько его самого понадобится, чтобы привести её в чувства.
На краю пропасти стояла её душа. А тело было далеко отсюда: в маленьком городке, на берегу моря, в домике с зелёной крышей. В этот раз вместе с этим телом она дождалась старости.
Так получилось. Так хотела она и так ей позволили. Эта жизнь стала её последним земным испытанием. Отпущенный ей срок был закончен.
Ей на смену уже пришла новая Фея Любви, она сидела у кровати и гладила Сол по седым волосам с такой нежностью, что от её чувств на улице появлялись проталины и зацвели подснежники, а ведь стоял морозный Февраль.
Новая Фея была её дочерью и переняла от матери практически всё. Красоту, тонкость восприятия всего, что вокруг и в ней самой, всю доброту и сострадание, и, конечно же, новая Фея умела любить так же, как и её мать. Но это – обычное качество для Фей Любви. Правда, эта новая Фея ещё не встретила своего принца, но зато всё это ждало её впереди.
А Сол…
Сол ждала встречи с тем, кого любила больше жизни, с тем, кто давно ждал её на Розовом облаке, с надеждой, с любовью, с желанием жить рядом с ней до скончания веков, пока существует планета Земля и их волшебное убежище – маленький домик с садиком на самом розовом облаке из существующих.
Она вздохнула последний раз, почти незаметно – и ушла…
Её веки дрогнули, душа покинула тело, теперь уже – навсегда. Она устремилась в небо, лишь на секунду обернувшись к Земле. Там осталась её дочь, но она не плакала, она знала, что впереди её ждёт счастье. Разве это повод для слёз?
Ра стоял на самом краю и протягивал к ней руки. Она врезалась в него, и они упали на облако и покатились под горку, прямо к винограднику. Они целовались под тенью спеющей лозы, и счастью их не было предела… А время продолжило свой бег по кругу, как неугомонная белка, стремясь прийти к финишу – первой.
Поставив точку, новая Сол заплакала…
– Лучше бы я умерла, а Фея осталась жить!
– Глупенькая, – утешал её Макс, – Фея всегда жива, даже когда у неё нет тела. Живучие они создания, Феи.
Он разговаривал с ней, как с ребёнком, ласково, нежно, едва придерживая под локоток.
Ещё немного обсудив жизнь Фей, в которой они совсем не разбирались, Макс и Сол легли спать, а я прикорнула в уголке, надеясь набраться сил и улететь отсюда к друзьям… Может, я смогу показаться им и всё объяснить. И только я прикрыла глаза, как услышала тихий шёпот очень знакомых голосов.
– Она должна быть где-то здесь, ищи!
– Да как я её найду, если она – душа бестелесная!
– Хозяин сказал, нужно позвать, а если не отзовётся, искать по запаху. Она цветами пахнет и земляникой.
Через секунду огромная волосатая рука коснулась моей ноги…
– Ура, я нашёл! И земляникой пахнет!
– Госпожа Фея, это мы! Нас прислал хозяин, чтобы вывести вас на свободу.
– А где он, ваш хозяин, и почему он не пришёл сам?
– Он не может, столько дел, столько дел…
– Хорошо, я последую за вами, ведите.
Я взяла их за руки, и они повели меня сквози потайную дверь, через кромешную темноту, в другой мир.
– Она так пахнет земляникой, что хочется откусить от неё кусочек, – сказал громила с волосатыми руками.
– Тише! – сказал второй, более молодой голос. – Она же услышит. Вот тебе бы понравилось, если бы от тебя хотели откусить кусочек…?
Я тихонько рассмеялась, и они тоже захихикали, поняв, что я вовсе не сержусь на них.
– Хозяин велел спросить: вы точно не хотите поселиться в теле той девушки?
– Точно не хочу! И передайте хозяину, пусть на время оставит их в покое. Теперь Макс нам не опасен. Все его мысли заняты любовью к Сол. Ему кажется, что на данный момент, это куда важнее господства над миром.
– Здорово вы его колданули, а ведь такой мерзавец был…
– Ничего я его и не заколдовывала, просто он влюбился, с людьми это часто случается.
– Да разве он человек? – не унимался хриплый голос. – Он же убийца, страдающий манией величия, так хозяин сказал.
– Ваш хозяин, безусловно, прав, и всё же он ещё человек, и его любовь к Сол тому пример.
– А почему та девушка тоже Сол? Хозяин сказал, что её зовут Полина…
– Ей понравилось моё имя, и она его оставила. Я не вправе была запретить ей, хотя Полина – очень красивое имя.
Мы шли медленно, узкими коридорами, и мои провожатые прижимались ко мне и страшно стеснялись этого, потому как я слышала бесконечные извинения, вроде: «Ой, не сердитесь, ах, простите…»
Я посмеивалась. Эти двое очень нравились мне. За внешней простотой, которую я успела разглядеть ещё там, в подвале, когда они боролись с моей температурой и капали мне в рот вино с виноградников Розового Острова, а я выпила его, до дна, не оставив им ни капли. О, как они потешно сокрушались, что не смогли попробовать его. Ещё тогда я оценила доброту и благородство этих людей и бесконечную преданность тому, кому они поклялись на верность.
Пока мы шли, я успела узнать их имена. Того, что был постарше, с волосатыми руками и грубым голосом, звали Никифором, а того, что помоложе да постеснительней – Иваном.
По странному деревенскому говору было видно, что они люди простые, но очень добрые, потому-то Ра и взял их в свою команду. Они называли его – Хозяин, что было необычно в наше время, но, наверное, и этому факту есть объяснение.
И тут мои мысли прервал яркий свет огромной комнаты, а вернее, целого Мира, превращенного в комнату-склад. Множество людей суетилось вокруг ящиков, контейнеров, мешков и коробочек. Всё было аккуратно сложено и пронумеровано.
– Что это? – зачарованно спросила я, боясь прикрыть глаза, а вдруг всё это иллюзия, и она исчезнет.
– Это наш мир, в нём мы храним все нужные человечеству запасы: продукты, технику, книги…
Последнее Иван сказал так ласково, что я загордилась этим молодым человеком. Я пыталась дотянуться взором до края этого мира, и у меня не получилось, он был огромен…
Я искала Ра… Среди множества людей-муравьёв, чётко выполняющих свою работу, я вновь не нашла того, кого искала. Мне было обидно до слёз, но всё же я спросила:
– Где ваш Хозяин?
– Его здесь нет! А вернее, он здесь был, пока не стало так шумно, и он переселился подальше от этой суеты, – сказал Иван.
– А тот мир, в котором сейчас Макс и Полина, часом не его обитель?
– Была его! Я же говорю – до того, как стало слишком шумно.
– А почему стало так шумно? – не унималась я.
– Так вода сходит, скоро такое начнётся – мама, не горюй!
И тут я вспомнила то, что было год назад. Ах, как жаль, что юная Сол не дописала свой роман, ещё бы пару глав о том, как всё начиналось…
Тут мою лёгкую и туманную субстанцию так тряхануло, что я встала ногами на пол и ощутила его очень чётко. Сзади меня кто-то крепко и душевно обнял, прижавшись своей горячей щекой к моей спине. Я обернулась…
Напротив меня стояла Катя, живая и здоровая, с сияющими глазами-вишенками.
– Сол, дорогая моя, я так мечтала снова встретить вас, и вот, наконец, это случилась. Я от нетерпения даже чесаться начала. Вот, вот! Твердят все, а это вот, вот – никак не наступает.
– Как же ты выжила, дорогая? Я столько слёз по тебе пролила! Макса этого чуть своими руками за тебя не придушила. Кстати, он сидит там, за стеной, и милуется с юной Сол, по имени Полина.
– Меня спас Немо! Я даже под воду толком не ушла, как он меня в подводную пещеру унёс, а там вручил с ласт на руки господину Ра, тот меня и выходил. Всё про вас спрашивал, каждый день спрашивал!
– Как же я рада, девочка моя! А скажи мне, как же ты узнала меня в другом обличии, я ведь уже не та Сол, к которой ты привыкла, а совсем иная.
– Вы будете смеяться, но я видела вас именно такой. Господин Ра сказал, что у меня талант к ясновидению, поэтому-то меня сюда и взяли, в эти миры.
– Господин Ра, господин Ра. А где же он сам, этот загадочный господин Ра?
– Он спустился вниз. Готовит места для спуска оборудования. Тут у нас всё, что может потребоваться: палатки, одежда, еда, генераторы для освещения… Но это лишь маленькая толика того, что было заготовлено за год до катастрофы.
Она встала на цыпочки и сказала мне на ушко:
– Здесь даже машины есть на солнечных батареях, чтобы передвигаться по планете и собирать людей, они же повсюду, до следующего Рая.
– А их много, миров, подобных нашему, на железных сваях?
– Множество! Даже и не счесть. Они по всей планете.
Мы уединились с ней в сторонке, отпустив моих провожатых, и немного поболтали. Она рассказала мне про Макса, и то, что Александр поведал мне тогда, оказалось чистой правдой. Катя очень расстроилась, что он так нелепо погиб, и ещё её сильно беспокоило, что Полина в руках этого негодяя. И хотя он несколько зомбирован неожиданно свалившейся на него любовью, всё же ему нельзя доверять, и в любой момент он может озвереть и тогда Полине не поздоровится.
Я тоже тревожилась за Полину, и когда все заснули, настроилась на её волну и, не утруждая себя туннелями, по которым вели меня Никифор с Иваном, попала сразу в комнату, напоминающую мне декорацию к Розовому Острову.
Ра пытался хоть как-то воссоздать то место, где он был счастлив. Я ещё раз очень внимательно осмотрела комнату. От Александра остался кровавый след на полу, и его никто не смыл. Макс спал на небольшом диванчике в углу, прижав к груди «Светоч», а моя дорогая Полина дремала в кресле, но всё время вздрагивала и стонала. Ей было неуютно здесь, она хотела домой. В тот мир, который создала не моя фантазия, а её… Тот дом, овитый плющом с белоснежными колоннами, чудесный сад… И, в конце концов, там её ждали друзья.
Я просто жила в ней, рядом, по соседству. Но все её мысли и чувства не были затронуты моими, все, кроме романа, который она писала каждую ночь. Это был роман про нас с Ра, и писала его моя память, тут маленькая Полина выполняла мою волю.
Я присела на перила кресла и погладила её по голове, и она тут же открыла глаза, словно и не спала.
– Сол, милая Сол, как я рада вас видеть! Он убеждал меня, что вы улетели на свой Розовый Остров.
– Нет, моя дорогая Полина, я не могла так поступить. Я ещё не помогла тебе и другим людям и, самое главное, я не встретила своего дорогого Ра…
– Вы не нашли его?
– Нет! Он словно – туман, постоянно ускользает от меня. Кажется, вот-вот и я поймаю его взгляд в толпе, как вновь теряю его следы. Значит, ещё не настало время. Что ж, я подожду.
– Я хотела бы уйти отсюда! Этот Макс, он страшно надоел мне. Может, он и не претворяется, но я не могу простить ему смерть Кати, Александра, тебя, Сол, и всех тех людей, которых он сбросил в затопленный мир.
– Тогда давай попробуем выбраться отсюда, только пообещай мне одну вещь…
– С радостью пообещаю, да только какую?
– Увеличь свой роман ещё на две главы, это важно. Пусть потомки узнают, как всё начиналось… Кто продумал их спасенье, и кто добился победы, что с моей точки зрения – больше чем чудо!
– Вы сами можете сделать это!
– Нет, не могу. Во-первых, это – твой роман, а во-вторых, мне будет сложно писать. Я просто кое-что расскажу тебе, а ты запишешь, может, впоследствии твой роман найдёт продолжение уже в реальности, ведь верить в Фей нужно всегда, не так ли, дитя моё?
Полина обняла мою прозрачную субстанцию с такой нежностью, что я почувствовала, как моё тело наполняется кровью, как плоть обтягивает кости, и как мои ноги касаются земли и уже чувствуют тяжесть.
– Сол, вы стали такой молодой и такой прекрасной, как отражение в зеркале, которое я увидела однажды. На вашем платье сидят живые бабочки! Смотрите! – закричала Полина, а я закрыла ей рот рукой и потащила вон из комнаты.
– Ты хочешь, чтобы и бабочки разлетелись, и Макс проснулся, и вновь убил моё только что возродившееся тело?
Она замотала головой, что вовсе не хочет этого, и мы тихо пошли по тёмным коридорам навстречу ветру. Он вёл нас на площадку между мирами, а оттуда до дома – рукой подать.
Пока мы шли, я рассказала ей о том, что нашла Катю: счастью Полины не было предела.
– Просто невероятно! Какое счастье, что она жива!
– Вы скоро встретитесь, но сначала мы должны вернуться к друзьям и перевести их на другую сторону.
Глава 20. Пластилиновые иллюзии
По тропинке к дому мы бежали наперегонки, так хотелось вновь увидеть друзей и рассказать им, что там, на другой стороне, целый штаб по спасению цивилизации.
Войдя в гостиную, мы увидели Стаса, спящего прямо за столом, и, видимо, ожидая нас, он уже давно не вставал с этого места. Вокруг него стояли чашки из-под чая и кофе, пустые тарелки и мятые салфетки, и салфетки, разорванные в клочки. Он так нервничал, что искусал губы в кровь, и теперь они распухли и покрылись глубокими трещинами.
– Милый наш друг!
Мы бросились обнимать его и целовать, а он, бедный, спросонья ещё не понимая, что происходит, вскочил и упал на пол. От долгого сидения его ноги затекли и не держали нашего самого верного рыцаря.
Мы подняли его и посадили на диван. Он крутил головой, смотря то на одну, то на другую, и было забавно наблюдать за его непониманием и растерянностью.
– Стас, это мы!
Раньше была одна Сол, а вернее, душа Сол в теле Полины. Теперь же, перед тобой – Полина, твой верный соратник и преданный друг и Сол, Фея Любви, прошу любить и жаловать!
Я сказала эти слова медленно, чётко проговаривая, чтобы он всё понял. И он понял!
– Вы очень похожи, девочки, и совершенно разные, но я люблю вас обеих. Я чуть с ума не сошёл, когда вы исчезли.
Мы пошептались немного, но все разговоры решили оставить на утро. Проводив Стаса до его комнаты, мы направились в нашу.
– Ты кое-что обещала мне, Полина, ты помнишь?
– Да, конечно. Я с удовольствием напишу продолжение нашего романа.
– Не совсем так… Твоего романа, но обо мне и о Ра.
Полина села за стол и начала писать. Мне ничего не нужно было ей рассказывать, я просто вспоминала, направив поток мыслей к её голове.
Часть вторая. Начало новой жизни
Глава 1. Но… Начало…
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Что есть – конец, это лишь начало чего-то, и наоборот… Люди привыкли называть это – бесконечностью, а волшебники – обычной чередою событий…
Как хорошо было на Розовом Острове, так спокойно. И что бы тебе за дело до того, что происходит там, на Земле? Так нет, они всюду суют свой нос. Разве может Апокалипсис случиться без их присутствия? Случиться-то, конечно, может, но кто поможет всем страждущим и просящим о милости?
Сол и Ра были максималистами до кончиков ушей.
Если не мы, то кто? – так звучал их лозунг, и, повинуясь ему, они решили прервать свою идиллию и родиться вновь.
Немо просил их об этом. Просили Звёзды, роняя свою пыль на Розовый Остров, и от этого он стал почти золотым. Просили высшие силы, посылая им Ангелов, чтобы те рассказывали о предстоящих страданиях жителей Земли.
Ра был глух к их мольбам, и лишь просьбы друга влекла его вперёд, но Сол, она не могла просто стоять и слушать, её душа рвалась вниз чтобы спасти мир, спасти её любимых людей, всех без исключения, и плохих, и хороших…
Фея Любви – и этим всё сказано!
И она была даже рада предстоящему возрождению, и волновалась, как ребёнок, и ждала этого дня с нетерпением. Ра же не был так беспечен и эмоционален, как его любимая. Он чётко понимал, что эта вылазка на Землю не будет лёгким променадом, а станет борьбой за выживание, а он так разнежил свои мысли и чресла в этом Розовом Раю, что воспринимал это рождение лишь своим долгом, ну никак не хотением…
Но как бы он ни ворчал по обыкновению, он знал наверняка, что Сол права, и им нужно вернуться на Землю. Все Феи и Волшебники покинули Земное пространство в тот самый момент, как слово – Апокалипсис было произнесено Богом, и услышано ветром, а далее оно разнеслось по просторам Вселенной со скоростью света. Остались лишь они и динозавры, которые кропотливо вынашивали свой план по спасению планеты долгие годы. Невелика армия, право слово… Но малое, всегда больше, чем – ничего!
Это утро было последним на Розовом Острове.
Они молча посидели на крыльце, прощаясь с этим удивительным местом, а оно, в свою очередь, прощалось с ними, клянясь им в верности и в вечном ожидании своих создателей. Прилетели Ангелы, и, стоя на краю облака, Сол и Ра погрузились в сладкую негу и поплыли вниз на Землю, превращаясь в крошечные святящиеся точечки.
У Сол уже было новое тело, правда, в нём уже жила душа, но вполне гармоничная с сущностью Феи. И когда Сол вселилась в молодую женщину, та почувствовала лишь прилив сил и не более того…
А Ра возродился вновь. Он же был волшебником, отдохнувшим и окрепшим от прошлых жизней. Он ударился оземь и стал самим собой, как всегда – элегантным франтом, покорителем женских сердец, но по-прежнему любящим лишь одну женщину во всей Вселенной, свою дорогую Сол.
Их пути мгновенно разошлись, но лишь на один год. Сол начала всё с белого листа, на год позабыв и про Ра, и про Розовый Остров, а Ра помнил всё и тут же принялся за работу. Вечерами он выпивал по глотку вина из бутылки, которая никогда не кончалась, и засыпал с мыслями о своей любимой. Вино было сделано по её личному рецепту из молодого винограда и из последних, самых ароматных ягод земляники. Это придавало вину удивительный и волшебный вкус, но так как и виноград и земляника были волшебными, то и вино обладало подобными волшебными свойствами: оно исцеляло раны, просветляло разум и давало силы и надежду даже тогда, когда жизнь отличалась от смерти лишь крошечной капелькой крови в твоих жилах.
Поговаривают, что небесные силы не раз залетали на остров отведать этого вкуснейшего напитка, и Сол была щедра и никому не отказывала в угощении, но секрета своего никому не открывала, и даже Ра не знал его до конца.
Вроде бы всё было просто, а уж в чём, в чём, а в вине он разбирался лучше многих ценителей этого напитка, но хитрая Сол знала, какую-то особенную хитрость, за которой он никак не мог уследить. Но ведь могут быть у Феи хоть крошечные секреты от своего возлюбленного.
Глава 2. Исповедь последнего динозавра
Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Лёгкий туман, оседающий на землю, ускользал тоненькой струйкой у неё из под ног и, наконец, совершенно исчез, чтобы открыть её взору иные чудеса.
А там… Цветы – видимо-невидимо. И все разные, маленькими куртинами на холмиках между извилистой тропинкой, как мозаика. Рассыпанные кусочки цветного стекла светились в лучах восходящего солнца. Цветы раскрывали свои лепестки, наполняя воздух разнообразием сладких ароматов.
Сол хотела сделать шаг в сторону, а там – болото… Не то чтобы топь, но ноги замочила. Неприятно, даже если это происходит в твоих тайных воспоминаниях…
Деревья низкие, вертлявые, как шаловливые дети, то в одну сторону изогнутся, то в другую, то вниз наклонятся, то к небу кроны задирают.
Осины с серебряными листочками позвякивают, как колокольчики, и берёзки – крошечные, тоненькие, в жёлтых серёжках. А ещё можжевельники лопастные с синими ягодами поверху, прошлогодние наверное, ведь весна кругом, цветёт всё, откуда ж ягодам-то взяться?
– Интересно, – сказала Фея вслух, – а как цветут можжевельники? Все знают, как выглядят ягоды, но никто не видел цветов…
Тихо, с осторожностью, проходила она полесье. От свежего воздуха голова кружилась и слегка качало. И вот диво – поле бескрайнее, синее, васильковое, а за ним – горы, а вокруг вершин – облака хороводы кружат и тоже непонятно – то в одну сторону, то в другую… Видимо, в этом мире постоянство – дело последнее. Здесь в моде неразбериха.
Хотела Сол войти в эти волнистые просторы, а это – не цветы вовсе, а вода цвета такого странного, и берегов не видно, кроме гор на горизонте, и то неизвестно, сколько до них плыть, может часа четыре, а может и несколько дней.
И тут на плечо рука легла – ласковая, желанная, и согрела и приголубила одновременно. Лишь Ра умеет так, чтобы дух захватывало от его любви на кончиках пальцев. Одним словом, волшебник.
– Заждался я, Солушка…
– А давно ли ждёшь?
– Дня три! Мы же с тобой на субботу договорились, а сегодня уже понедельник.
– Не помню… Ничего не помню! Как во сне. Как ты с острова пропал? Как попрощался? Где встречу назначил?
– Странно! Ну да ладно, главное, что ты пришла. Я давно тебе рассказать хотел, да всё дела какие-то… Вот уж и времени больше ждать – нет! Нужно, чтобы ты всё поняла и запомнила, а то когда меня не…
Он осёкся и опустил глаза, не посмев договорить начатую фразу.
– Когда тебя – что…?
– Да неважно! Вдруг дела неотложные появятся…
Вот хочу тебя с одним другом познакомить. Время больше не ждёт, пора настала, Солушка…
– А кто этот таинственный друг, про которого я не знаю?
– Друг мой! Верный друг! Мы с ним так давно знакомы, что я и не помню – сколько, но то, что он старше меня, это уж наверняка.
– Так где же он, твой друг?
– У тех гор его дом. Ты не бойся, стоит лишь нырнуть, и мы на месте. Сделай вздох, Солушка!
Сол вздохнула, набрав в лёгкие так много воздуха, как было возможно, сунула голову в воду, а там…
Васильковое поле превратилось в морское дно, засыпанное барашками голубого песка. Мелкая серебристая рыбёшка засуетилась возле её носа, и Сол захотелось чихнуть, но тут её толкнули в спину и потащили на глубину. От испуга Сол глотнула воду, но она совсем не повредила её дыханию, и Фея медленно поплыла туда, куда звал её Ра.
Вода была тёплая и слегка солёная, но почему-то не пахла рыбой, которая плавала тут в изобилии, а всё теми же цветами, что на болоте, да ещё ванилью, корицей и жасминовым цветом…
Пока она плыла, запахи менялись, и иногда её ноги касались струек холодной воды. Течения, как и запахи, путались и перемешивались, и лишь васильковый цвет оставался неизменным. Она хотела спросить у Ра, что это за странное место, но увидела, что Ра нет рядом.
Он быстро удалялся, и ей стало страшно… Сол сделала рывок вперёд, и оказалось, что она не так уж и плохо плавает, если смогла догнать величайшего волшебника в мире.
Сол прикоснулась к его руке, и он улыбнулся, и тут их руки превратились в ласты. Эти двое больше не были людьми! Хотя, что я говорю, людьми они никогда и не были, и всё же были на них похожи, но не теперь…
Её удивление и испуг вызвали улыбку-оскал на морде её любимого динозавра Ра.
– Это временно, Сол, для того чтобы нам было легче плыть. Для людей это путешествие заняло бы более суток, а для динозавра всего лишь минут сорок, и мы – на месте.
– Твой друг тоже динозавр?
– Плыви за мной, и ты всё увидишь. И не махай ластами с такой силой, а то быстро устанешь. Посмотри, какая красота вокруг!
Удивление и лёгкий страх отвлекли Фею от того, на что она обычно обращала самое пристальное внимание, на красоту. Это собирательное и широкомасштабное слово здесь казалось крошечным и беззвучным.
Два динозавра плыли у самого дна, но вода была настолько чистой, что видны были облака в вышине василькового неба, а именно оно окрашивало воду в такой странный цвет.
Сол пыталась охватить своим взором всё пространство подводного мира, но это было слишком сложной задачей.
Мелкая рыбёшка, яркая, как всполохи света, как крошечные жар-птицы, нисколько не боясь вторжения гигантов, кружили дружными стайками, и Сол, раскрыв рот, рассматривала их и даже оборачивалась и крутила длинной шеей, чтобы лучше рассмотреть их, пока не увидела нечто невероятное.
Да-да, более потрясающее, чем эти чудеса рыбьего царства. Со дна поднимались длинные нити водорослей, похожих на паутину. Местами они пересекались и соединялись, словно невидимый паучок, не слишком ловкий, но старательный, учился искусству нитеплетения. Там, где водоросли прирастали друг к другу, образовывался воздушный пузырь, внутри которого что-то шевелилось.
Приглядевшись, Сол поняла, что у этого существа есть глаза и хвост, которым он постоянно бил о стенки пузыря.
– Кто они? – спросила Фея.
– Это новая эра динозавров на планете Земля. Скоро они вылупятся, и Немо научит их всему, что они должны будут знать, когда всё случится…
Раньше динозавры откладывали яйца, но в пещерах слишком низкая температура, да и живут они по одному, а здесь так тепло и безопасно, что даже скорлупа не нужна.
– А что должно случиться? – не понимая всей серьёзности момента, с улыбкой спросила Сол.
– Он всё расскажет сам. Кстати, мы уже подплываем к его пещере.
Навстречу им выплыл небольшой динозавр с пятнистыми ластами и тигровыми полосками на спине. Он был медлителен в своих движениях и задумчив. Глаза этого существа были похожи на отражение мира. В них было всё: любовь и сострадание, размышление и печаль, радость и нестерпимая боль.
– Вот он, мой несравненный и самый лучший друг, Немо! Пришло время для вашего знакомства.
Немо протянул Фее ласту, и когда она положила на неё свою, он прикоснулся к ней ртом, изящно склонив голову в поклоне, как это делают воспитанные кавалеры на шикарных приёмах.
– Я премного наслышан о вас, госпожа Фея Любви. Чего я только не повидал на этом свете за миллионы лет своего существования, но ни разу не видел Фею и даже представить себе не мог, что они так прекрасны… Звездная пыль на ваших плечах всё ещё светится, вода не посмела смыть её с вашей кожи.
Сол засмущалась, а Немо пригласил их в пещеру.
– Я собрал вас здесь, друзья мои, так как времени осталось слишком мало… Скоро всё случится, осталось меньше года, а нам ещё так много нужно успеть.
Я знаю, Сол, что вам сейчас очень хорошо на Розовом Острове вместе с Ра, но там, на Земле, уже ждёт вас иное тело, и вполне достойное вашей нынешней красоты. В том захолустье, где проходят её дни, она – вполне успешный писатель и большая фантазёрка, и очень смелая молодая женщина, поверьте мне, и именно она ждёт вас. Ваши души сольются воедино, и вы станете одним целым.
– Как зовут эту девушку?
– О, это уже неважно, моя госпожа, ибо имя Сол станет единственным для неё, после того как всё случится.
– Так что же случится? Расскажите мне! Я уже устала гадать…
И Немо начал свой рассказ…
Через год на нашей планете произойдёт величайшая катастрофа, и мир погрузится в пучину вод. Всё должно будет погибнуть, но… Чтобы поведать о будущем, немного расскажу о прошлом…
Когда-то мне удалось спастись после ядерного взрыва. Конечно, не только мне, но я стал одним из первых, кто стал развивать свои способности, обнаруженные после взрыва, и научил этому других динозавров. Радиация не тронула наши тела, но дала нашему мозгу толчок к развитию.
Сначала, чтобы выжить, мы научились быть невидимыми. Мы общались на расстоянии, спрятавшись в глубоких пещерах на краю мира, и так возник наш язык, язык мысли и телепатии. С помощью деления собственных клеток мы научились размножаться, но это – как средство от вымирания, и не более того, так как нас не может быть слишком много…
Планета и так перенаселена людьми, они повсюду. И с каждым годом становится всё сложнее прятаться от них. То и дело в прессе появляются заметки про древних ящеров, живущих в водных глубинах.
А мы – существа, мягко говоря, большие, и нам нужно много питаться, а это значит – выходить из своих укрытий на поверхность планеты. В большинстве своём динозавры всеядны, но эта планета уже не готова прокормить таких огромных животных, как мы. Деревья уменьшились в размере, и животные измельчали.
Итак, о том, чего мы достигли…
Постепенно мы научились с помощью мысли создавать предметы, сначала – неживые и быстро исчезающие, не стойкие, но затем всё началось получаться.
Мир иллюзий стал для нас миром реальности. Мы преодолевали болезни и отдаляли смерть на неопределённые сроки. Научились регенерировать наши ткани, полностью, за год, становясь юными. И последний шаг и самый важный, мы смогли полностью победить смерть, поселив внутри себя нашего же двойника, клона. Если с нашим телом что-то случалось, оно тут же выталкивало из себя зародыша, который быстро рос, сохраняя в себе нашу душу и память. Рождение потомства отошло на второй план, и лишь теперь, когда нам нужна помощь, мы прибегли к размножению. Эта тёплая гавань – лучшее место для эмбрионов.
Когда мы узнали о катастрофе, считав её с информационного поля Земли, мы начали подготовку к спасению человечества. Построить базы по всей планете и сделать их невидимыми было несложно, и мы заселили их людьми и животными, чтобы спасти всю флору и фауну Земли, но случилось непредсказуемое…
Люди стали деградировать. Они жили в искусственно созданных мирах, где всё было для них доступно, стоило лишь захотеть, но, как оказалось, человеку для счастья нужно лишь пропитание и спаривание.
Этот эксперимент провалился. И лишь тогда мы обратились к высшим силам, призывая их к милосердию и помощи. Признаюсь, мы не сразу получили ответ, но «Светоч» был дан нам в помощь, как искра добра и любви. И мы с радостью и с надеждой поместили его в один из миров. Но глупые люди устроили из него место поклонения и жертвоприношения. И тогда я призвал на помощь Ра. Он рассказал мне о вас, и мы вновь принялись за работу.
Мы отобрали людей, достойных, сильных духом и чистых душой для того, чтобы они впоследствии смогли стать учителями мира.
Мы придумали способ спасти человечество, изменяя тела людей на тела динозавров, что я вам с гордостью продемонстрировал, когда вы нырнули в воду, но нас вновь постигла неудача.
Что хорошо для волшебников, неприемлемо для людей. Как было доказано испытательным путём, человеческий мозг не сохранял информацию, накопленную ранее, а попросту терял память. И это значило, что после перевоплощения и возвращения в своё человеческое тело они были едва умнее обезьяны. Люди передвигались на четвереньках, и не умели говорить. Они подчинялись инстинктам и не более.
Но мы не сдавались…
Проведя ряд исследований, оказалось, что при умелом обучении – все навыки, отличающие человека разумного от представителей животного мира, легко возвращались. И более того, мозг, освобождённый от накопленного годами ненужного мусора, воспринимал информацию гораздо быстрее. Открывались такие способности, о которых раньше нельзя было и мечтать. Каждый второй становился вундеркиндом. Только после всех этих исследований мы позволили себе считать этот метод самым разумным.
– А как вы это делаете, уважаемый Немо, и сколько вас? – спросила нетерпеливая Сол.
– Нас немало… Мы прячемся в глубоких горных озёрах, в тайных пещерах, в морях и океанах, там, где нас не могут обнаружить. Это – вынужденная мера для того, чтобы люди не пустили нас на опыты.
– Вы слегка недолюбливаете людей, ведь так? – неожиданно спросил Ра.
– Нет, что Вы, дорогой друг, мы восхищаемся людьми, иначе, для чего бы мы спасали их. Было бы вполне логично для водоплавающих динозавров резвиться в бескрайних водах планеты без всякой помехи со стороны человечества. Но мы понимаем, что планета без людей – это лишь одна из множеств безжизненных крупинок на территории великого космоса.
– Что ж, коль так, мы с удовольствием поможем вам, тем более, что судьбы человечества нам так же небезразличны, как и вам, но только что мы должны делать?
– Для Ра, дорогая Сол, мы уже давно всё спланировали, и он вам обо всём расскажет сам. А ваша роль во всей этой истории одна из самых важных. Все наши усилия будут бесполезны без вашего согласия.
– Так что я должна делать?
– Вам не придётся делать ничего необычного или непривычного для вас. Вы ведь – Фея Любви, а значит, ваша прямая задача научить людей потерявших память – любить и уважать друг друга и тот новый мир, в котором им суждено будет жить.
– Это не так уж и просто, уважаемый Немо. Научить любви одного человека – несложно, но всё человечество… Вы уверены, что эта задача мне под силу?
– Вам, и только вам, дорогая Сол! Вы – Фея! Если Вы не справитесь, то кто? Вы встречали ещё кого-то, кто знает о Любви столько, сколько вы? Если такой человек есть, назовите мне его.
Сол пожала плечами. Она знала о Любви всё или почти всё. Она знала, как она начинается и где заканчивается. Она слышала стук влюблённых сердец, находясь по другую сторону земного шара. Она могла учуять любовь лишь по запаху и спасти её, даже если её искра совсем потухла и лишь дымилась, ускользая в небо тоненькой струйкой. Немо прав, если не она – то – кто?
– Я согласна на всё! – громко сказала она, а растроганный Немо вновь поцеловал ей ласту.
– Спасибо, Сол! Любовь – это основное чувство, это – то, с чего должно начаться первое утро на планете Земля, когда вода схлынет, и люди вновь обретут свой привычный облик. Вы первая протянете им руку помощи и подскажете другим, что им нужно сделать. Как учить и чему… И они послушают вас!
– Вы уверены?
– Абсолютно! А теперь вам пора на свой остров, всё обсудить и попрощаться на время. Желаю вам удачи!
Немо ловко извернулся и нырнул в глубокую впадину между камнями, а Сол и Ра мгновенно вернулись на свой Розовый Остров, где им предстояло пробыть последнюю неделю до начала новой жизни.
Продолжение следует…
Вся ночь ушла на эти две главы, и я подумала, что это – конец романа, но Полина приписала в конце многозначительную строку – продолжение следует…
– Сейчас, мне будет некогда писать, но когда всё наладится и все люди будут спасены, я продолжу эту историю, ведь если я правильно поняла, у любви всегда есть начало, но нет конца.
Это было истиной, и я не стала спорить. Пусть этот роман будет недописан, так всегда можно будет что-то изменить или дописать новые главы.
Утро! Новое утро, не такое как обычно, с другими запахами, с другим настроением, с иными поступками.
Когда друзья спустились в гостиную и увидели нас, начался великий счастливый переполох. Нас обнимали и целовали и как ни странно, нам не пришлось всем всё объяснять по сто раз.
Одного было вполне достаточно.
Я рассказала друзьям про скорые перемены, и чтобы их не пропустить и не остаться в изоляции, нужно немедленно перейти на другую сторону платформы и вместе со всеми избранными встретить новый день Планеты Земля. Все согласились, но их глаза говорили о печали и скорби.
Когда они входили в этот дом – впервые, я говорила им одну и ту же фразу:
– Мой дом – ваш дом.
Так и случилось. Стас и Маша, позабыв горести прошлой жизни, стали семьёй. Игорь и Наташа, и их замечательный окрепший малыш, стали нашей надеждой.
С первого взгляда – жалкая кучка людей, и всё же… С каждого из нас начинается общество!
Мы собрали вещи в тугие узелки и двинулись по дорожке, ведущей к скале.
Я не могла больше сдерживать слёзы. Кто сказал, что Феи не должны плакать? Я рыдала навзрыд, почти ничего не различая перед глазами. Крошечные брильянтики падали к моим ногам, но никто не замечал этого.
Мой Рай! Он рассыпался, как карточный домик.
Деревья поспешили скинуть листву, и на глазах таяли, как подтопленный пластилин, образуя коричневые холмики. Луг у стены соседнего мира превратился в оранжевое переспелое поле ржи, а затем в один миг провалился вниз, оставив лишь края балок, на которых держалось покрытие.
Умирала иллюзия, умирал и мой Рай. Лишь дом ещё стоял, провожая нас своими открытыми окнами, и лёгкие занавески из голубой органзы махали нам вслед. Если бы они умели говорить, то кричали бы: «Прощайте! Прощайте навсегда!»
Последний раз я поворачиваю ключ в замочной скважине туннеля, и этот мир исчезает для нашего взора! А там, впереди…
Глава 21. Последний день рая – первый день жизни…
Выйдя из туннеля, мы увидели бесконечные просторы обмелевшей чёрной земли с синими глазами озёр на огромном теле этого нового существа, планеты Земля после конца света.
Кое-где зеленели болотца, собрав в себе всю тину, и водные растения, которые они переварили под яркими лучами солнца в однородную ярко-зелёную салатную массу, над которой уже роились тучи насекомых, и о боже…
Птицы! Они врезались в стаю этих жужжащих бестий и глотали их сотнями. Это был самый настоящий птичий пир. Они кричали от счастья на все голоса, нарушая такую привычную тишину этого мира.
И среди всего этого великолепия, там, где земля была ещё голая и слегка покрылась коркой от иссушающего ветра, сидели обнажённые люди… Собравшись кучками и прижавшись друг другу. Сложно было разобрать, мужчины это или женщины, эта была безмолвная голая масса.
Но кое-где, отдельно, лежали мёртвые тела людей, динозавров и полудинозавров с человеческими головами или конечностями. Видимо, на какой-то стадии процесс трансформации дал сбой, и они умерли, так и не увидев новый мир человеческими глазами. Живые сторонились этих несчастных, которых начинали облеплять насекомые, почувствовав запах разложения.
С другой стороны миров к нам приближалась троица, впереди шла Катя, а следом – Иван и Никифор. Пока все обнимали Катю, а я знакомила новых членов команды с моими друзьями, за нашими спинами выросла фигура. Она подкралась медленно, мягко, как кошка, карабкаясь по трубе, чтобы достигнуть нас, не привлекая внимания, и лишь когда он схватил Полину за горло и заорал как резаный, что он – единственный Король мира, только тогда мы увидели Макса. Он сильно похудел и осунулся, видимо, любовь забрала у него сил гораздо больше, чем те злые дела, доставляющие ему величайшую радость и прилив энергии.
Одежда висела клочьями, и где он так поободрался, было непонятно, ведь в прошлую ночь он выглядел вполне опрятным негодяем. Но он сам разъяснил нам эту загадку. Повернув к себе Полину, он начал кричать на неё…
– Я всю ночь искал тебя, лазил на скалы, звал. Где ты была, мерзавка? Ведь я мог убить тебя, но не сделал это, потому что… потому что… Потому что я любил тебя! – сказал он уже шёпотом, чтобы мы не услышали эти странные для него слова.
Полина едва дышала, пытаясь оторвать его руки от своей шеи, и мне пришлось вмешаться.
– Отпусти её немедленно. Если ты любишь её, это не значит, что ты можешь распоряжаться её жизнью.
– Сейчас я волен распоряжаться всем, чем захочу, по одной крошечной, но очень могущественной причине! – и с этими словами он достал из кармана крошечный светящийся шарик, «Светоч» – как мы все его называли. – Сейчас, я разобью его, и вы все, без исключения, и ты – Фея и твой чокнутый волшебник станете моими рабами, послушными как овечки. А Полина, она будет моей любимой рабыней, а за ней ещё сотни и сотни. Я оплодотворю этот мир своим семенем, и люди будущего – будут похожи на меня. От плоти и крови, не так ли? Так говорил ваш любимый Бог?
Макс теребил шар в ладони, не зная точно, как ему разбить его. Он даже стукнул его о железное перекрытие, но и это не помогло, шар оставался целёхоньким, но свечение внутри – нарастало.
Что-то изменилось… Птицы замолчали, а мошкара прибилась к земле, словно опасаясь чего-то… В мире джунглей зарычал лев и тут же заскулил, как побитая кошка. Мир наполнялся звуками и вновь становился безмолвным.
Максу было всё равно, он был занят вскрытием «Светоча». Он достал из-за пазухи – нож, на нём ещё остались следы крови Александра и Полины, и того несчастного мальчика, сына Александра, которому он отрезал руку, и других жертв его жестокой расправы. И когда он направил остриё этого ножа на светящийся шар, тот выскочил у него из рук, отлетел в сторону и начал падать вниз…
Макс, не раздумывая, бросился за ним. Он падал с высоты пятнадцатиэтажного дома, и шансов выжить у него не было. Словно внутри себя я услышала голос:
– Поймай шар, Фея! Поймай!
Я бросилась вниз и почти у земли поймала в ладонь уже искрящийся шар. Он обжигал мне руки, но я нашла в себе силы, чтобы вновь подняться на площадку.
– А теперь разломи его!!! – голос в моей голове звучал настойчиво, даже властно. Раньше, я бы ни за что не позволила такого обращения со своим разумом и сопротивлялась бы, но сейчас я знала, что должна сделать то, что мне настоятельно велят. И я разломила шар.
Миллиарды светящихся точечек заполнили небо так, что его не стало видно. Одно сплошное северное сияние, до самого горизонта и всё ярче и ярче… В глазах защипало от яркого света. Я видела, как мои друзья прикрывают их руками, чтобы не ослепнуть.
И вдруг точки кинулись вниз, туда, где на поверхности земли сидели обнажённые и беззащитные люди, и каждая светящаяся искра выбрала себе человека и спустила к нему тоненькую ниточку. Она тянулась к самому темечку, и постепенно проникала в него, притягивая к голове саму искру. И когда слияние происходило, человек вскрикивал, и вокруг его тела образовывалась словно вторая, защитная оболочка, тоже сотканная из лёгкого тумана и светящейся паутины. Всё это происходило в течение часа, пока каждый выживший не получил свою «Божью искру». Это было то, что дали динозаврам Ангелы.
Когда душа человеческая рождается в небесных чертогах, она чиста и невинна, она соткана из любви и бесконечной веры в добро. Лишь попадая в наше тело, она загрязняется настолько, что подземные чистилища Ада считают её подходящей для себя.
Ангелы вернули людям – то, что было утрачено при трансформации из человека в динозавра, а именно, саму душу. Они собрали их воедино и сжали в крошечный шар. И лишь Фея Любви, готовая к всепрощению и самопожертвованию, могла раскрыть его для людей, для тех, кого она любила больше всего на свете, для тех, ради которых она пришла в этот мир – однажды, чтобы остаться в нём – навсегда, во имя Любви и Добра.
Только теперь, я поняла слова Немо: «Лишь только ты сможешь им помочь!»
Эти люди были беззащитны и беспомощны, но самое страшное, они не имели души. Вот почему всё то, что делали благороднейшие динозавры, не имело бы смысла без этих крошечных светящихся точек, дающих человеку возможность быть тем самым Человеком, сыном Божьим, чтобы начать летопись свою с чистого листа!
С противоположных миров начался стремительный спуск вниз. Операция по спасению началась. Всё, что я видела прошлой ночью в коробках и ящиках, сейчас стало тем, что обеспечит выживание такого огромного количества людей: одежда, пища, медикаменты.
На тросе спустили машину, работающею на солнечных батареях, а за ней следом ещё одну, похожую на скорую помощь. Мы тоже захотели спуститься вниз, и наша верёвка-выручалка вновь оказала нам неоценимую услугу. Но как только Катя, а она спускалась последней, коснулась земли, верёвка рассыпалась и разлетелась пылью. Она была из мира иллюзий, который поддерживали динозавры, но он рушился на глазах, он уже не был нужен. Реальный мир лежал у нас под ногами, а над головой вновь зашумели птицы, уносясь в бесконечную высь, испуганные человеком.
Миры на сваях разгружались с молниеносной скоростью, сразу видно, что всё это было отрепетировано заранее и доведено до совершенства. Каждый член группы чётко знал свои обязанности и неукоснительно придерживался своего личного плана. Я видела, как многие доставали его из кармана и, просмотрев, вновь брались за свои дела.
Очень бережно спускали на огромных площадках мир джунглей вместе с его обитателями и мир нашей средней полосы с милыми сердцу берёзами и молодыми дубками. В клетках спускали животных. Как мне рассказали позже, это были лишь те особи, которые жили в зоопарках Москвы и Санкт-Петербурга. Бегать по лесу за дикими волками и зайцами времени не было.
– Что смогли – то сохранили, – с печалью в голосе рассказывала мне Анна, отвечающая за флору и фауну европейской части России. Теперь она была запутанно-смешанной, и сложно было предположить наперёд, как сложатся взаимоотношения между представителями животного мира разных континентов. А пока они сидели в своих клетках и печально наблюдали за происходящим.
Команда спасения натягивала палатки, помогала людям встать и сделать первые шаги, тут же одевала их в нехитрые робы и вела на медосмотр. После чего их собирали в группы по двадцать человек и начинали их обучать простейшему: как сказать – да или нет, как пользоваться ложкой и употреблять пищу – неторопливо, тщательно прожёвывая каждый кусочек. Интеллектуальный уровень человечества был не выше ясельной группы детского сада, но и это уже прогресс.
Одна из групп собирала мёртвые тела и тащила их в одну кучу. Мы подошли поближе…
Среди этих тел лицом вниз лежал Макс, раскинув руки, как большая чёрная птица.
Полина и Стас перевернули его на спину. Из его груди торчал нож. Он проткнул ему сердце. Это и стало причиной смерти. Он умер за секунду до того, как его руки коснулись земли.
Когда гигантская яма была вырыта, трупы стали скидывать вниз… Настала очередь Макса… Мы смотрели, как его тело смешивается с остальными и теряется из виду.
Вот и всё!
Полина плакала. Она надеялась на хороший исход, на то, что он перевоспитается и сможет быть рядом с ней. Видимо, за то время, что они были вместе, он смог изменить её отношение к нему. Она простила его и, возможно, даже… Но, это уже было неважно. Макс был мёртв, а у Полины было много важных дел, о которых она пока и сама не знала.
Каждому выжившему в искусственных Мирах и сохранившему память была отведена отдельная, собственная миссия на этой Земле: научить других тому, что он умел в прошлой жизни.
Наша команда была – особенной, непохожей на ту организованную армию, снующую как муравьи по телу планеты, выполняя миссию №1 – Помочь выжить!
Наша же задача стояла гораздо дальше, чем №5 и №17… Мы не подчинялись ничьим приказам и указаниям, мы были группой единомышленников, связанных дружбой и любовью. Этому-то мы и должны были научить человечество, после того как другие научат его говорить. Но мои друзья не стали дожидаться своего пункта и бросились помогать команде спасения.
А я… Я искала его… Он не должен был погибнуть… Не должен!
Остался всего один мир.
За самой высокой стеной, которая как летающий замок зависала над землёй. Это был мир №33. Все остальные миры, кроме моего, самого стойкого, начали рушиться, осыпаясь вниз тоненькой струйкой песка. Ведь они были созданы силой фантазии лишь одного существа – Динозавра Немо!
Нужно было поторопиться!
Спасти всех животных и попробовать пересадить растения из мира тропических джунглей и мира, хранящего в себе собирательный образ лесов Центральной Европы. Но это уже было неважно. Наш мир простирался внизу. Планета быстро зализывала раны. Сквозь топкую грязь пробивались на поверхность ростки новой жизни. Деревья, кустарники, которые смогли спасти свои семена где-то глубоко под землёй, где вода не смогла их испортить. Тоненькие веточки новой жизни на благодатной почве пересохших болот, ещё не до конца потерявших свою влагу, давали им преимущество в быстроте роста.
Я смотрела на тот Мир, в котором не смогла побывать и надеялась, что Он – там. Я уже хотела взобраться по трубе, но потом вспомнила, что умею летать.
Но тут случилось непредсказуемое: мир №33 рухнул! Над поверхностью земли возвышалась железная труба, но через секунду и она рассыпалась пылью. Как и всегда, люди покидают Рай внезапно, без права на возвращение…
Я обернулась к друзьям и увидела свой дом. Он не разрушился, как всё остальное, не превратился в пыль. Это была наша с Немо самая стойкая фантазия. А может, не только наша? Я бросилась в дом, взлетела по ступенькам, не замечая того, что лестница качается и висит на одной планке, и вбежала в свою комнату…
Да, это был он! Точно он!
Вдруг он резко обернулся и посмотрел на меня. Он держал в руках страницы романа, но они выпали из рук и плавно опустились на пол.
Его глаза, его улыбка… Голова закружилась. Воспоминания обрушились на меня, как снежный ком, а губы шептали:
– Ра, милый Ра!
И я снова попала в те далекие времена, когда впервые увидела его. И моя голова закружилась от счастья!
– Наконец-то ты нашла меня. Больше года я ждал этой минуты! С того дня на Патриарших прудах, когда мы расстались, – и с этими словами Ра подбежал ко мне, и взяв на руки, закружил, прильнув губами к моей груди. – Я люблю тебя, Сол! И это – навсегда!
В моём огромном волшебном зеркале, которое показывало мне моё истинное отражение и пробуждало мою душу Феи, возвращая туманные воспоминания прошлого на страницы романа, я увидела чудесную пару влюблённых волшебников.
Ра был одет в свой парадный фрак, а на мне было то самое синее платье с бабочками на юбке, послушно сидящими на розах и лилиях, которые окантовывали его подол.
Мы закружились в танце, и время уже хотело остановиться, чтобы продлить радость видеть нас, но в дверь постучали…
На пороге стояли мои друзья и смотрели на нас. В их глазах читался восторг и немного волнения, ведь не каждый день встречаешь в своей жизни существ из волшебного мира, о котором и знает-то не каждый, а уж верят в него – единицы.
Стоит написать слово – волшебник или Фея, как любой роман из обычного начинают считать фантастическим.
Для моих друзей это было уже не так. Мы были реальными! Нас можно было потрогать и даже обнять, с нами можно поговорить и обсудить свои проблемы, и та золотая звёздная пыль, что начала сиять на моих плечах всё ярче и ярче, уже не смущала их нисколько…
Я познакомила их с Ра, и он был очень любезен и даже ласков, что говорило о его невероятном уважении к этим людям, которые оберегали меня и Полину все эти трудные дни ожидания.
Потом мы прошлись по дому и устранили те неполадки, которые возникли в нём при мягком падении, ведь Ра спускал его самостоятельно, не утруждая и не отвлекая других людей из спасательной компании.
Опустив дом на землю, он тщательно укрепил его и добавил чудесную комнату на втором этаже, с позолоченными стенами, с необычно огромной люстрой, украшенной множеством звёзд, которые загорались как лампочки с наступлением темноты, и с великолепной старинной кроватью из красного дерева с воздушным балдахином того же золотого цвета. Из комнаты Полины он перенёс волшебное зеркало, но стол с зелёным сукном – оставил, так как Полина стала первым и единственным летописцем нового времени.
Будущие потомки будут судить о временах после Апокалипсиса по её записям в Книге Жизни, которая уже лежала на её столе в великолепном кожаном переплёте с бесконечным количеством пустых страниц, которые уже ждали первых строчек от своего автора. Но это чуть позже…
Мы вышли на улицу. Уже смеркалось, но ещё не стемнело, и тут с разных концов неба начали падать звёзды. Одна, вторая, третья…
– Ра, что это? – спросила я.
– Это Феи возвращаются на землю, чтобы помочь людям. И одна звезда, вон та, что ярче всех – наша дочь, дорогая Сол.
Испугавшись Апокалипсиса, многие Феи и волшебники предпочли ради своей безопасности отсидеться на других планетах, но разломив «Светоч», сама того не подозревая, Сол дала им сигнал к возвращению. Вернулась и их дочь Анна.
Сол явственно чувствовала биение её сердца и даже смогла перекинуться с ней парой фраз, но потом Анна вынуждена была улететь на другой конец света, чтобы помогать людям. Ведь там уже ждал её…
– Ах! – вздохнул Ра, как это делают все отцы, когда понимают, что их дочь – уже взрослая и невозможно запереть её в комнате, видя, как она хорошеет. И теперь, понимая, что Анна влюблена, в его сердце что-то съёжилось. Может, волнение за своё единственное чадо, а может, и обычная человеческая ревность, ведь иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.
Мы с Ра прожили в доме с колоннами ещё один год, а потом вернулись на наш Розовый Остров.
За это время на планете Земля выросли небольшие города, зазеленели невысокие леса, а по осени хлебные поля с ароматной пшеницей давали надежду на то, что новому миру не придётся голодать.
Полина, Катя, Маша, Наталья и Игорь вошли в совет планеты от населения средних территорий России под руководством Стаса. Вот кто работал день и ночь, используя все возможные средства, чтобы приблизить мир к совершенству.
Динозавры не покинули нас, они всячески поддерживали человечество советами, и благодаря их высокому интеллекту, сообщество людей достигло многого. Но к созданию иллюзорных миров они больше не прибегали. Есть кое-что, что нужно делать только своими руками.
А Полина… Полина каждый вечер садилась за стол, покрытый зелёным сукном, и писала Летопись Мира.
Запись первая
(на совете мы решили, что коль осень была потеряна из-за наводнения, то будет вполне справедливо дать ей второй шанс, на том и порешили)
Всему рождённому однажды, либо созданному на этом свете, и даже самому свету, когда-нибудь придёт конец… Наше Светило потухнет, и планета Земля погрузится в кромешную и ледяную темноту, но нас – людей, к тому времени уже не будет в живых. Мы превратимся в пыль, и нас сдует с поверхности планеты и разнесёт по бесконечному космосу.
Но я хочу перевести земные часы на миллионы лет назад, когда эра величественных динозавров закончила своё существование, а на смену ей пришло новое сообщество животного мира, млекопитающие…
Так что же стало причиной падения господства гигантских ящеров на всей территории Земного шара?
Учёные спорят об этом феномене не одно столетие. Но истинную версию происшедшего вы узнаете только сейчас, спустя месяц после Апокалипсиса. Когда новое летоисчисление вновь запустило Земное время и направило его в будущее…
7 сентября 7 года (0 столетие после Конца Света)
Полина Вишневская
Продолжение следует…
Комментарии к книге «Рай?! или Из жизни обычных волшебников», Елена Нестерова
Всего 0 комментариев