Александра Мурри Мишка с севера
Если ты сама не веришь в окружающую реальность и если у тебя в ней нет настоящей любви — в каком из миров ты ни находилась бы, он будет для тебя фальшивой пустышкой.
Харуки Мураками «1Q84»1
Мандарины исчезали один за другим, ароматные шкурки заполнили уже всю поверхность стола, валялись поверх бумаг и на клавиатуре компъютера. Сгорбив спину и вперив взгляд в пустоту, за столом сидела девушка. Голова опущена, темные волосы полностью скрывают лицо. Она медленно, почти медитативно отправляет в рот поочередно то дольки, то шкурки.
В опустевшем здании музея, среди погруженных в темноту залов, только в крохотном кабинете горит свет. Кабинетом помещение называют чисто символически, из симпатии к его владелице. На самом деле — коморка коморкой. Стол, стул, шкафы от пола до потолка, заполненные старыми архивными папками, и непропорционально большая настольная лампа с зеленым плафоном. В углу у входной двери притулилась складная лестница и вешалка с одним единственным целым крючком.
Майя, так звали любительницу мандарин и их шкурок, оттягивала уход домой. Ей предстояло сделать два нелюбимых дела подряд — вернуться в пустую квартиру и упаковать чемодан.
Возвращаться после рабочего дня домой всегда приятно, — скажет большинство. Но не Майя. Ее съемная однушка пустая и холодная, и казалось, с каждым прожитым в ней месяцем становится только холоднее. Если бы в городе жили домовые, можно было бы предположить, что сам дух дома на Почтамской улице недолюбливает новую жительницу, всеми силами стараеться ее выжить. Но Майя точно знала — в мегаполисах домовые не обитают. Не по нраву им здешняя жизнь.
С тяжелым вздохом она спрятала лицо в ладони. Язык уже щипало от съеденных фруктов. Девятый час вечера, а ничего толкового в голову так и не пришло. Ни одной стоящей идеи по спасению себя любимой.
Все против нее! Как ни крути, сколько не оттягивай, придется собираться в дорогу, искать какие-то сувениры-подарки, чтобы хоть создать видимость радостного родственного визита, и — О, кошмарный ужас! — проводить две недели со своей ненормальной семьей в забытом цивилизацией месте, которое даже ни на одной карте не значится.
«Приезжай на Рождество, иначе случится страшное!» — было написано на тыльной стороне потертой открытки. Без обратного адреса, без подписи. Майя узнала отправителя по почерку, так характерно, как кура лапой, писала только ее сестра. Да и «открытка» была своеобразной, в духе шестнадцатилетней бунтарки, — вафельный рожок с лыбящейся горкой шоколадного мороженого, или чего другого, что тоже коричневое.
Что же такое страшное могло случится, Майя выяснит по прибытии. Если окажется, что сестренка так пошутила… Месть, вот что за беда случится.
Долго, очень долго Майя не появлялась в тех краях. Шифровалась и пряталась как могла, но как оказалось, — без толку. Ей просто дали время. И сейчас, когда выделенное время истекло, ее в ультимативной форме «пригласили» обратно.
Шеф ни с того, ни с сего, с непривычной, и оттого пугающей добродушной улыбкой, отправил отдыхать. Сам, можно сказать, навязал длительный отпуск. Подозрительные вещи творятся вокруг.
Майя стряхнула остатки мандаринов вместе с очистками в пакет, закрыла лэптоп и сунула все богатство в вместительный портфель. Сняла с вешалки куртку и выключила свет. Один щелчок, и словно не лампочка в сорок ватт погасла, а включилась и ожила темнота.
На пороге Майя оглянулась. Кабинет без окон, как маленький бункер, ее убежище последние полтора года. Здесь она проводила больше времени, чем в съемной однушке на окраине города.
Дверь запирала в призрачном свете уличного фонаря, свет которого падал через окно в вестибюле. Тишина, темнота и само время будто замерли, выжидая пока Майя покинет музей. Ощущение нетерпения и прощания, музей, его дух ли, будто подталкивал девушку в спину. Неприятно кольнула обида, до сих пор Майя была с этим старинным зданием заодно, вместе они таились и выжидали. А теперь ее и отсюда выгоняют. Сговорились будто все!
Майя изо всех сил старалась контролировать собственную жизнь, но та, вопреки стараниям, уходила совсем не туда, куда следовало. Или Майя чего-то не понимает. Или не знает… В любом случае, штурвал на корабле «Жизнь Майи Потаповой» не в руках хозяйки.
На улице шел мокрый снег вперемешку с невнятным градом. Уже декабрь, а морозом и не пахнет. В Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландии, то есть — в родных краях — уже небось сугробы по пояс. Надо теплые носки и термобелье не забыть с собой в дорогу взять.
* * *
Два года назад Майя Потапова уехала из дома ни с кем не простившись. Сбежала. Да, пожалуй точнее и честнее всего характеризует ее отъезд именно это слово — побег. Светлой летней ночью, закинув на плечо полупустой рюкзак, Майя прошла тайной дорогой, соединяющей потерявшуюся в лесах и во времени деревушку с остальным миром.
Шла долго. Сперва еле заметной тропкой в лесу, затем полем, в гору, под гору, до первой автобусной остановки. Прождала транспорт целый час, постоянно озираясь, страшась, что ее догонят и вернут назад.
Не догнали. И не вернули. Она беспрепятственно купила билетик и уехала в неизвестность. В обычный современный мегаполис в четырех днях пути.
Помнится, ей тогда жутко смешно стало, что вот он какой, билет в новую жизнь — клочок дешевой бумажки с выцветшим неразборчивым шрифтом, стоимость двадцать пять рублей! Смех, правда, больше походил на истерику.
Большой Реальный Мир, где живут и работают обыкновенные люди. Ни тебе бесконечно долгих, темных зимних ночей, ни стай голодных волков, ни малейших проявлений магии. Ни семьи, ни лучшего друга. В восемнадцать лет Майя начала жизнь с нуля. Искала свое место и боролась за него. Нашла и отстояла. Доказала самой себе, что чего-то стоит. И пусть должность архивного работника, мизерная зарплата и крохотная квартирка на отшибе не ахти какие достижения, но Майя собой гордилась. Мало кто из ее сородичей выжил бы один в городе.
Возвращение со щитом, пафосно выражаясь. Только отчего-то щит этот смелости не прибавлял. Будто в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландию возвращается все та же неопытная домашняя девочка, и ждет ее серьезный нагоняй от строгих родителей.
Длинный путь на поезде. Три пересадки, потом еще сутки на автобусах. Первый — еще относительно новый, с работающими фарами и отоплением. Второй — допотопный, приветливо распахнутые двери приглашали всех, решивших распрощаться с жизнью. Водитель, скорее всего, тоже из этих, — суицидников-экстремалов. Весело насвистывая, за пять минут до отбытия, он увлеченно кувырялся во внутренностях капота.
Пассажиров, что не удивительно, было не так уж и много. Двое мужчин среднего возраста, парень помоложе, молодая мать с ребенком… В окружающей обстановке люди выглядели нормально, но привыкшей к другой, городской норме, Майе, они казались чудаками. Взять хотя бы одежду, точно из прошлого века. Шапки-ушанки, тяжелые шубы, валенки… Валенки! В двадцать первом веке!
Автобус громыхал всеми запчастями, громкость внутри и снаружи как у трактора, скорость передвижения примерно такая же. Отсутствие обогрева все почувствовали уже в первые десять минут езды. На улице стремительно темнело, лобовое стекло заиндевело, и водителю, чтобы различать дорогу, приходилось склоняться к стеклу, дышать на него и активно тереть варежкой. Результатом усилий стал кусочек относительно прозрачного стекла, размером с мобильный телефон. Водитель продолжал насвистывать, довольно и жизнерадостно, словно все впорядке. Радио, наверняка, тоже не работает.
Кстати, о технике. Связь пропала еще в том, «новом» автобусе. Движения на дорогах не было, что, учитывая обстоятельства, увеличивает шансы доехать целыми и невредимыми до пункта назначения.
Майя чувствовала себя донельза странно, словно инопланетянка, возвращающаяся после долгой экспедиции с земли на родную планету.
Чтобы отвлечься от навязчивых, ходящих по кругу, мыслей, достала старенький лэптоп. Взятую с собой бумажную книгу она дочитала еще в поезде, а зарядки в компьютере как раз должно хватить до конечной остановки. А там — лес, тропинка, по горке вниз, по второй вверх, через каменные валуны, через поле… Не до чтения будет. Зимой этот путь Майя еще не проделывала.
Пользуясь тем, что в салоне автобуса кромешная тьма, достала из рюкзака второй комплект одежды. Более теплый и удобный, как раз для здешних мест. Помнится, легкие, утепленные и сверхустойчивые ботинки стали ее первой покупкой на первую зарплату. Неосознанно, уже тогда, Майя будто готовилась вернуться. Причем, осознала это только сейчас, в трех часах езды от дома.
Переодеваться между сидениями задание непростое, но Майя справилась. Заодно и согрелась немного. Утрамбовала ненужные вещи на дно рюкзака, где пальцы неожиданно нащупали завалящий батончик-мюсли. Обрадованная, Майя включила комп и устроилась поудобнее.
Пространство вокруг осветил синий призрачный свет. Кусочек инопланетной техники, движущийся среди тьмы и льда по варварским просторам.
Не успела Майя прочитать и первый абзац, как из темноты между сидениями впереди показалась любопытная детская мордаха и полный восхищения голос прошептал:
— Мама, смотри! У тети компь-ютель!
— Да, ты смотри… Ника, убери палец, невежливо тыкать, — зашипела мама девочки.
Майя ощутила себя не в своей тарелке. И смех и грех! За два года она полностью привыкла к прибамбасам, скорее даже — к элементарным атрибутам повседневной жизни большого города. Для местных же, все эти «штучки» оставались чем-то далеким, экзотичным и жутко дорогим.
Девочка не отрывала от светящегося экрана круглых глаз. Ее мама смотрела скромнее, искоса. Мужчина с соседнего ряда разглядывал, пересев от окна к проходу, ближе к Майе.
Давай, Майя! Порази аборигенов стекляшками! Слово-то какое нашла… Аборигены. Тоже мне..! Сама ты чукча! — разозлилась на себя Майя.
Батончик мюсли протянула любопытной девочке. Та прошептала «спасибо!» и радостно принялась шуршать оберткой. Одновременно следить за манипуляциями с планшетом угощение ни в коей мере не мешало.
Пассажиры один за другим сошли до конечной остановки, и Майя вздохнула с облегчением. Ладно, девочка пялится, это Майя переживет. Но взрослые, большие, небритые мужики? Их взгляды нервировали, и это еще мягко сказано.
Остаток пути они проделывали вдвоем с жизнерадостным водителем. У обоих шел пар изо рта, температура внутри автобуса казалась даже ниже, чем снаружи.
Через некоторое время дорога кончилась и автобус остановился. Майя с удовольствием выбралась наружу и попрыгала, разминаясь и согреваясь. Над макушками исполинских деревьев висела круглая желтая луна, черное небо усыпано крупными мерцающими звездами.
— Тебе туда? — показал водитель пальцем в лес. Деревья окружали узкую дорогу сплошной стеной, но палец в варежке указывал в нужном Майе направлении, точно в сторону прохода в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландию.
Майя осторожно кивнула, что водитель в темноте, скорее всего, видеть не мог. Но он и не ждал ответа. Перед тем, как изнутри вручную помочь автоматическим дверям автобуса закрыться, зевнул и сказал:
— И мне домой пора. Удачи!
Водитель вернулся за руль, двигатель он предусмотрительно не глушил, и поехал обратно задним ходом.
2
Летом проделывать этот путь было несравнимо легче, чем зимней ночью в лютый мороз. Градусов двадцть ниже нуля, не меньше.
Майя проваливалась по пояс в сугробы, тропинки, ясное дело, никакой не видно, снежные пласты с еловых веток обрушивались на голову и за шиворот. Бессчетное количество раз девушка падала, благо, снег мягкий да куртка толстая, более-менее защищала от ударов. С пронзительным визгом проехалась на попе с горки вниз, в который раз возблагодарив свою предусмотрительность и прочность новых полярных штанишек.
Майя пыхтела, ругалась вполголоса, но упорно шла вперед. Ей не было страшно, на этой дороге дикие звери ее не тронут. Но не покидало ощущение чужого взгляда, наблюдающего за ней из темноты. Этот взгляд, может и не злой, но очень пристальный, тревожил.
Луна. Ни души вокруг.
До дома осталось совсем немного. Майя тихо прокрадется через заднюю дверь, никто и не заметит. Наверняка все уже спят, первый час ночи. Бабушка с дедушкой всегда рано ложатся. У папы на работе сейчас завал, спит, уставший, пушкой не разбудишь. Мама с ним вместе, как всегда. Аля сова, но… Даже если не спит, из своей студии все равно носа не покажет, хоть потоп, хоть метеорит, хоть возвращение непутевой сестры.
Соседи… остается надеяться, что в такую ночь они сидят по домам и греются у теплых печей.
И только утром, спокойно, после того как приведет себя в порядок, выспится, помоется, настроится, можно будет со всеми встретиться. Майя не сообщала, когда приедет. Во первых, связь никакая, во-вторых, не хотела, чтобы ее встречали. Ни к чему суета.
Как бы не так! Выйдя на опушку, издали увидела свет чуть ли не во всех окнах двухэтажного дома. Майя крадучись подошла ближе и остановилась как вкопанная.
— Топаешь как бегемот, — раздалось из-за сугроба.
— Миша? — прошептала Майя, выходя в квадрат падающего из окна света.
Откуда ОН узнал, что она сегодня ночью вернется?! Кто ему сказал?! Почему он здесь?!
Мишка чистил снег перед ее родным домом. Вернее, сдвигал большой лопатой как бульдозером снежные горы, расширяя между ними узкий проход от дома к калитке.
Он изменился, стал выше и крупнее, чем она помнила. Светлые волосы совсем коротко остриг. Одет в джинсы и зеленую старую толстовку. Миша никогда не мерз, в отличие от самой Майи. Она помимо воли жадно разглядывала соседа, по совместительству — бывшего лучшего друга.
Вдруг радостно, безудержно залаял Помпон. Снежно белый пушистый шарик, не прекращая тявкать и повизгивать, прыгнул с вершины сугроба прямо Майе на голову.
— Тихо ты, Помпошка, родной! — Майя невольно рассмеялась, горячий мокрый язык облизывал ее лицо и… Она вдруг осознала, насколько соскучилась. Невероятно, нестерпимо просто! Ее не было дома целых два года!
— Хороший мой, маленькая моя собачка, Помпошечка-а…
За обнимашками и сюсюканием Майя забыла, что звонкий как сирена голос Помпона поставит на ноги всю улицу. С соседнего двора уже раздавался ответный лай Зиггера.
— Фу, — тихого приказа оказалось достаточно, чтобы утихомирить обеих собак.
Миша, кто же еще. Майю животные никогда так не слушались.
Он продолжал стоять над девушкой и наблюдать ее нежности с Помпоном. Последний, не в силах сдержать эмоций, молча стал носиться по сугробам. Он легкий, в снег не проваливается.
Майя подняла взгляд на лицо друга и вежливые слова приветствия застряли у нее в горле. Планируя возвращение домой, именно этого мгновения страшилась больше всего.
Серый взгляд поглотил как бездонная прорубь, забрал способность двигаться и дышать. Не понять, то ли он слишком горячий, то ли нестерпимо холодный. Обжигающий лед.
Миша ничего не говорил, только смотрел, не отпуская взгляд девушки. И Майя, непонятно почему, с каждой секундой чувствовала себя все более виноватой.
Она ни в чем не виновата! Она дала ему свободу, ушла! Оставила дом и родных, из-за него. Освободила от надуманных обязательств и детской привязанности.
Миша так и не двинулся с места, как и Майя. Сколько длился немой диалог, неизвестно. Майя совсем потерялась во времени и пространстве. Будто не было двух лет самостоятельной жизни, одинокого выживания в городе. Будто она по прежнему неопытная, не наделенная каким-бы то ни было даром, девочка, живущая среди сильных магов и ворожей.
Тем летом, два года назад, она также стояла перед Мишей и они молчали. Потом она сделала один, разделяющий их шаг, и поцеловала его. Невинно, нежно, с закрытыми глазами. Три секунды как вечность. Счастливая вечность, полная надежд, которым не суждено было сбыться.
Три секунды вечности, после которых Майя развернулась и убежала, прихватив из дома заранее приготовленный рюкзак.
Увы, этой ночью бежать некуда. Она только что приехала, вообще-то.
Дверь в дом распахнулась и на крыльцо высыпала целая куча народу. Все галдели, смеялись, ловили Помпона и приближались к застывшей на дорожке композиции «Миша с лопатой и испуганная Майя, или Возвращение блудной дочери». Майе показалось, что из дома вышли человек десять, не меньше.
— Майка! — послышался звонкий голос сестры.
— Иди сюда племяшка, обниматься будем! — пробасил дядя Володя.
Мама, оказавшись быстрее всех, отодвинула локтем Мишу с его лопатой и крепко обняла дочь.
— Девочка моя вернулась… — прошептала сквозь слезы.
— Наконец-то, — проворчал подоспевший папа, и заключил в объятия сразу обеих — и жену и дочь.
Кто их обнимал еще, Майя не видела. Обзор заслонила голова матери и широкая грудная клетка отца. Но судя по силе объятий и количеству голосов вокруг, встречающих не мало. Бабушка, дедушка, дядя Володя, папин младший брат. Даже Аля выползла из своей берлоги.
Майя уткнулась носом в мягкие мамины волосы, вдохнула родной запах, и позволила выльиться из глаз всем накопившимся слезам. Хорошо, что ее лица не видно, а мамина жилетка прекрасно впитывает влагу.
— Ну что мы застряли тут, пойдемте в дом! Мы с бабушкой такой вкуснятины наготовили! — через какое-то время произнесла мама, наконец отстранившись.
Майя шмыгнула носом и торопливо вытерла шарфом мокрые щеки. Хотя, конечно, слезящиеся глаза можно списать на ледяной ветер.
— Маюшка, там твая любимая замороженная форель с перцем и солью, орешки в меду… — продолжила перечислять мама.
— Да, запахи просто обалденные весь день по дому ходят. А взять хоть один малюсенький пирожок на пробу не разрешают, Кузьма бдит, будто золото охраняет.
— Порядок должен быть! — откуда-то сверху пискнул до сих пор Маией незамеченный старичок, с метр ростом. Седой, бородатый, в аккуратном вязаном свитерке, штанишках и нарядном жилете с блестящими пуговицами. Домовой, почти такой, как их рисуют в человеческих сказках.
Вся компания гуськом шла к дому. Говорить было неудобно, так как тропинка узкая и на собеседника приходилось постоянно оглядываться. Но Кузя маленький, легкий, идет рядом не по очищенной дороге, а по сугробам. Чем Майя и воспользовалась. Домовые всегда в курсе всего, может и Кузьма поделится важными сведениями.
— Кузьма, — обращаться только по полному имени, домовые терпеть не могут, когда их имя уменьшали, или заслуги… Таланты и ум тоже преуменьшать чревато. — Как ты вырос, Кузьма! — польстила ему Майя.
— Правда? — домовой обрадовался так, будто ему на Рождество вагон сгущенки подарили. Не плохая идея, кстати. Здесь сгущенка в дефиците, и ей можно задобрить даже самого строгого представителя клана домовых. — А мне никто ничего не сказал, по одежде тоже как-то не особо…
— Ты что, Кузьма! — прервала его Майя. — Мне со стороны виднее, я же тебя давно не видела, теперь разница в глаза прям бросается. И штанишки, смотри, вроде коротковаты…
Щепетильный в делах гардероба, да и в любых остальных делах тоже, домовой, остановился и пристально изучил штанины.
— Скажу по секрету, — прошептал, догнав девушку. — Вчера привезли большую партию мандарин. Помню я твою слабость. Я тебе в комнату парочку…
— Килограммов?
Экономный домовой немного нахмурился, но вспомнив о своем росте, спорить не стал.
— Ага, пару кило оставлю.
Пусть эта информация не та, на которую рассчитывала Майя, но тоже не лишняя. Тем более, что в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаландию доставляли какие-то особенно вкусные мандарины. Не такие, которые можно купить в городе на каждом углу.
Отвлечься надолго не удалось. Все тот же Кузьма, перед тем как зайти в дом, по-шпионски оглядываясь, доложил:
— Он идет последним, буравит взглядом твою спину. Злой.
Взгляд-то Майя чувствовала, из-за него и расслабиться не получалось. Но зачем Мишка к ним в дом идет?
— Его пригласили? — заподозрила она неладное.
— Да.
— Кто? — Майя сразу подумала о коварной сестре интриганше. Аля в дом забежала первой и сразу же пропала из виду.
— Все. Это всеобщий сговор. Берегись! — предупредил Кузя.
Что на это ответить, Майя не нашлась. Только глубоко вздохнула.
Тяжелая деревянная дверь закрылась за последним гостем. Майю окутали тепло и уют родительского дома. Знакомые с детства голоса, запахи, суета и вечные споры, без которых ее семью сложно представить.
В душе Майи замешивался вихрь противоречивых эмоций. А на улице поднимался сильный ветер, и даже круглощекая луна предпочла спрятаться за густыми серыми тучами.
* * *
К счастью, на немедленном общении никто настаивать не стал. Майю отправили на часок отдохнуть и привести себя в порядок. Папа предложил баньку стопить. Но потом блудное дите, безо всяких отговорок, ждали в столовую на ужин. Праздничный ночной ужин в ее честь. Все приглашенные специально выспались днем, а Майя наверняка всю дорогу проспала.
Зайдя в свою детскую спальню, Майя огляделась. Все в комнате было именно так, как она оставила. Ее книги, учебники, разбросанные карандаши и одежда. Любимый плюшевый мишка в кровати. Только странно, что пыль нигде не лежала. Будто кто-то все заботливо протирал, и снова ложил на место.
На глаза в очередной раз за вечер навернулись слезы. Сколько же их там накопилось?! Что за плакса такая?! — рассердилась на себя Майя.
Много накопилось, — поняла она. Ибо даже проверенная гримаса «Морда кирпичем», призванная остановить соленые потоки, оказалась бесполезной.
Девушка открыла шкаф, нашла старые джинсы и любимый свитер. Вся одежда пахла приятно, никакой затхлости и моли. Старое белье, правда, не подходило. Все-таки за два года там, где надо, объема у Майи прибавилось. Белье достала из рюкзака, заодно и небольшую косметичку, чтобы привести в порядок лицо.
Слезы текли, будто невидимый кран отвинтили.
С фотографии на прикроватной тумбе на Майю смотрели смеющиеся лица. Ее собственное, Мишки и маленькой Альки. В тот солнечный зимний день они втроем лепили во дворе снеговика, играли в снежную войну — две девчонки против одного мальчика, и лопали утащенные с кухни пироги в прикуску с сосульками. Были счастливы.
Родители Миши, единственные в поселении, у кого в то время имелся фотоаппарат, сфотографировали сына с соседками на память. На фото Майя с Алей стоят рядом, снеговик за спиной у Али, а за спиной у Майи — Мишка. Все кроме него смотрят в объектив, даже снеговик. Ответственное дело, однако, — фотографироваться! Но светловолосый парень, нагнувшись немного вперед, заглядывает в лицо стоящей впереди девушке. Его мама потом выговаривала Майе, что та якобы отвлекла его, не дала нормально позировать.
Слезы текли.
Выглянув за дверь, осторожно, чтобы ни с кем не столкнуться, Майя пробежала по коридору в ванную комнату.
Как же! Ни с кем не столкнулась. Почти. Но только благодаря скорости и ловкости этого «кого-то». Майя почувствовала движение и еле ощутимое касание. Кто-то высокий и теплый скользнул вплотную к ней, задержался на короткий миг, и исчез. У Майи перехватило дыхание, из горла вырвался судорожный всхлип.
Добравшись на ватных ногах до конца коридора, включила свет в ванной комнате. На пороге оглянулась. Снова ощущение чужого взгляда, как в лесу по дороге домой. Но в темноте коридора ни зги не видно.
Ладно, это мог быть и Кузя, — Ха! Под два метра ростом?! — или любое другое существо, а не тот, кто занимал все ее мысли.
— Выбрось его из головы! Ни до чего нового, все равно не додумаешься. А старое не подходит, — прошептала, разглядывая собственное отражение в зеркале. Темные волосы спутаны, лицо бледное, карие глаза как у испуганной лани, на которую охотится большой и страшный кошмар всей ее жизни.
Слезы течь перестали.
Да, старые методы уже не актуальны. Что-то подсказывало, что на этот раз сбежать не удастся.
3
Посередине большой комнаты стоял накрытый стол, в камине потрескивал огонь, а на пушистой ели у окна мигали разноцветные гирлянды. Родители сидели у камина, бабушка с дедушкой играли в шахматы там же, пододвинув шахматный столик поближе к большому дивану. Аля что-то читала, хрумкая палочкой сельдерея. Сестра всегда была за здоровое питание, а не за бабушкины пирожки с вареньем.
Дядя Володя что-то обсуждал с Мишей, устроившись в креслах у окна.
Майя замерла ненадолго, прежде чем пройти в комнату. Что сейчас буде-ет…
— О! Наконец-то! Идем за стол!
Ничего страшного не случилось, все накинулись на еду, не на Майю.
Родственники проявляли недюжиную деликатность, сложных тем не затрагивали, особенно не расспрашивали. Такое поведение настолько чуждо ее семье, что Майя еще больше занервничала.
Спасал Помпон. Хоть он вел себя как обычно — сидел под столом и периодически царапал ее ногу лапой, выклянчивая угощение. Честные голодные глаза собаки вселяли надежду, что мир не сошел со своей оси и крутится как раньше.
— Ну и как там? — спросила Аля, закончив поглощать мороженое с орехами.
Майя решила ответить более развернуто, вопрос не самый сложный. Скрывать тут нечего.
— Нормально. Во многом проще и удобнее, чем здесь. Знания, информация, абсолютно любые сведения можно добыть одним щелчком пальца. Без всякой магии. Интернет почти ничего не стоит, а во многих местах совершенно бесплатный.
— Во дела! — восхитилась Аля. — И эти, как их… Интернет-кафе и клубы есть? И знаменитые хакеры?
— Да, и они, — подтвердила новость Майя. — Техника неотъемлемая часть повседневной жизни и работы. Даже в личной жизни, у меня сложилось такое впечатление, без интернета никуда. Телефоны поголовно у всех, если кто без мобильной связи, то считай, отрезан от общества… — Майя остановилась перевести дыхание и смочить горло чаем.
— Тебе это по душе? — спросил папа.
— В чем-то да, в чем-то нет… Там все в руках человека, если голова есть на плечах и есть желание чего-то достичь, то это вполне реально.
— Как будто здесь это нереально… Какую ты там работу делала?
— Я же тебе го… — начал говорить дядя, но папа его прервал.
— Я дочку спросил, а не тебя.
Дядя Володя опустил глаза, избегая встречаться с племянницей взглядами. Он работал на службу безопасности и из-за нехватки людей частенько выполнял частные заказы. О внешнем мире он знал на порядок больше, чем показывал.
— Ну так, сначала подрабатывала в забегаловках, гамбургеры всякие, картошка, посуда… Потом удалось поступить на платные вечерние курсы по компьютерам. Там педагог один предложил мне подработку в музее, сортировать и переформатировать архивные данные. Мне понравилось. Спокойно, да и почитать есть много чего интересного. Свободный интернет, стабильная зарплата… — и почему Майя чувствовала, будто оправдывается?
— И никакой магии, — задумчивл произнес дядя.
— Никакой. Но блага цивилизации это в какой-то мере компенсируют. Мне так вообще все подходит, я же как они. Классная техника, удобная жизнь. Кроме того одежда, обувь, кино, театры… Не то, чтобы у меня было много свободного времени всем этим наслаждаться, но скучать в том мире может только очень ленивый человек.
— Это точно! — расхохотался дядя. — Мой начальник на днях себе сноуборд заказал, преклонных лет дед, а веселился как младенец! У нас то здесь по старинке, все больше по полям да на обычных лыжах. А тут — в горы, да на одной широкой лыже! Ты, Мишка, кстати, пробовал уже? Это Яков Степаныч балуется, оборотням в этом смысле удобнее…
— Зато у нас гонки на собачьих упряжках такие, какие городским и не снились! — вставил папа.
Миша что-то отвечал, но Майю отвлек вопрос сестры.
— А расскажи что там нового после Властелина колец придумали?
— Вышли еще три части Хоббита, я тебе их, кстати на диск скачала. Можешь на моем компе потом посмотреть, я тебе его оставлю, когда уед… — Майя прикусила язык, поймав серьезный взгляд отца.
Аля, несвойственно для самой себя, запрыгала на стуле, хлопая в ладоши.
— Спасибо, спасибо, сестренка!
— Ладно тебе, — улыбнулась Майя. Приятно, когда угадываешь с подарками. — В фентэзи все как у нас, магия, оборотничество, монстры, вампиры, параллельные миры… Вариаций много, но все об одном. Ничего нового пока не появилось.
Вечер проходил наудивление весело. Новостей накопилось много, забавных случаев немеряно, сплетен про знакомых, дальних родственников и местных знаменитостей на несколько дней непрерывной болтовни хватит.
Говорили только о хорошем, что, с одной стороны, упрощало общение, с другой же, ничего не решало и не давало ответов на вопросы, мучавшие обе стороны.
Пожалуй, впервые в жизни, Майя говорила со старшими на равных. Без наставительных ноток и указаний. Без флера недовольства ее поведением и ощущения, что она не оправдала возложенных на нее надежд. Всего этого больше не было. Пропало, растворилось в двух годах разлуки. Или же недовольства и разочарования и не было никогда, а было лишь неадекватное восприятие самой Майи? Ее подростковая ранимасть и максимализм? Есть о чем задуматься.
Все проходило отлично, пока не дошло до вручения подарков. Мама искренне обрадовалась книге с новыми кулинарными рецептами, об Але и говорить нечего, остальные тоже в обиде не остались. У Майи считай весь рюкзак был забит не своими вещами, а сувенирами для родни. Вроде мелочи, но им должно бы быть приятно…
— Стильная штучка. Но меня и мой старый устраивает… — ровно произнес папа, разглядывая привезенный ему в подарок бритвенный набор. Самый большой подарок из всех, и самый дорогой. Выбирая, Майя руководствовалась практичностью, пользой и качеством, никак не красотой. Папа зимой всегда отращивал волосы и бороду, для тепла. А летом регулярно брился и подстригался.
Вот как он так? С виду комплимент, но по сути он двумя словами обесценил все, чем Майя занималась два года. Здесь, в этом месте, все это полный ноль. Всему, чего достигла, цена — грошь.
— Рада, если пригодится, — ответила Майя и выдавила тусклую улыбку. Отводя глаза, наткнулась на пристальный взгляд Миши.
Мама с размаху ткнула папу локтем под дых. Отец зашипел и, нагнувшись к уху жены, громким свистящим шепотом спросил:
— Что я опять не то сказал? — вопрос, полный искреннего недоумения.
— Тебе же нравится! Чего выпендриваешься!? — прошипела таким же громким шепотом в ответ мама.
— Я же и сказал, что хорошая вещь. Но тратиться на меня совсем необязательно, это родители детям подарки дарят, не наоборот.
— Ты не так сказал! О Боги, за кем я замужем! Йети, а не стихийник! Спасибо говорить мы не умеем? — с каждой фразой мама все повышала голос, папа куксился, несправедливо побитый, а Майя наблюдала во все глаза. Таких сцен ей раньше видеть не приходилось, прям домашнее насилие какое-то.
— Не ругайтесь, — сморщина нос Аля. — Мама, не дерись, а постарайся найти правильные слова. А ты, папа, часто производишь вовсе не то впечатление, которое хочешь. Давайте без семейных драм, ладно? Все в порядке, в семье не часто царят полное взаимопонимание и гармония.
— Ты что, в психологи заделалась? — тихо спросила сестру Майя.
— Почитываю литературу, — невозмутимо ответила Аля. — А ты что думала, бросила меня одну в этом дурдоме, справляйся со взрослыми как хочешь. Вот и пришлось в психологи заделаться!
— Это ты мне открытку прислала? — заранее зная ответ, все же уточнила Майя.
— Я! — гордо подтвердила сестра, и с достоинством удалилась из комнаты, уже из-за двери добавив:
— Бабушка помогла с отправкой. Ты нам еще спасибо скажешь! Хотя, мне и компа вполне достаточно.
* * *
Через пару часов Майе удалось расслабиться, да и усталость сказывалась. Наелась вкуснющей домашней еды, по которой ужасно соскучилась, наговорилась вдоволь и при всем при этом, ни разу не взглянула в сторону Миши. Один случайный раз не считается!
Майя не то, что на него самого, даже в том направлении, где он находился, не смотрела. Весь вечер прикладывала массу усилий, чтобы с ним нигде не столкнуться. Он, похоже, придерживался той же линии поведения. Во всяком случае, вопросов не задавал, близко не подходил. Только слушал и смотрел. Да ел с отменным аппетитом. Еще бы! Мамина и бабушкина стряпня это тебе не сухомятка на скорую руку.
Но смотрел он слишком пристально, что совершенно лишнее. Если уж следит, так делал бы это не столь настойчиво и открыто, а незаметно, как сама Майя.
Иногда, боковым зрением, — Майя надеялась, что не очень заметно косит, — она замечала на его лице легкую усмешку, или искринки смеха и тепла в холодных серых глазах.
Он оставался в тех же джинсах, в которых чистил снег. Под толстовкой обнаружилась черная футболка, соблазнительно обтягивающая сильные руки и крепкий торс. Если бы не постоянный самоконтроль, Майя пялилась бы на него постоянно. Открыто, как он сам.
Где справедливость? Почему ему можно, а ей нет? Кто разрешил, кто запретил?
Сердце стучало чаще от одной его улыбки. Любой. Даже не ей предназначенной, мимолетной и ничего не значащей.
Приготовив на кухне горячий шоколад с корицей и гвоздикой, который числился ее коронным блюдом, Майя отнесла маленькие чашки родителям и дяде. На кухне ждали своей очереди еще две. Для нее самой и для Миши. Предстояло выполнить миссию «Невыполнимую» — передать ему чашку так, чтобы остаться незамеченной и не приближаясь.
Майя вернулась в комнату, ожидая обнаружить Мишу на прежнем месте за столом. Но парень наглым образом, перед самым ее носом, прошел к дивану и демонстративно уселся в угол, расставив ноги. Совпадение исключено, Миша как никто другой знял, где в доме любимое место Майи.
Девушка подошла и поставила десерт на широкий подлокотник с другого конца дивана.
— Шоколад, вот. Угощайся.
Развернулась, с намерением присоединиться к родителям или уйти к себе наверх, раз в уголке у камина посидеть не судьба. Раньше Майя могла всю ночь напролет просидеть в большой комнате, в полутьме, лишь с неярким освещением от торшера, читая какую-нибудь книгу или смотря в огонь.
Ничего, посидит там завтра. Ничего страш…
— Перестань шарахаться от меня, я не кусаюсь, — остановил ее недовольный голос Миши.
— Я не шарахаюсь.
— Тогда садись рядом.
— Мне и на стуле удобно, спасибо.
— Я освобожу тебе твое место… — искушающе предложил Миша.
Мягкий угол дивана, между стеной и камином. Самое безопасное и теплое место на всем белом свете…
Но соблазнила Майю не возможность заполучить угол дивана, который так вероломно занял вперед нее Мишка, а лукавая улыбка последнего.
Майя подошла ближе, сверху вниз посмотрела на Мишу.
— Ну?
— Невежливая ты.
Парень подвинулся, но не намного. Места явно маловато.
Майя украдкой огляделась, никто из присутствующий вроде не обращал на них внимания. Алька ушла к себе, бабушка с дедушкой тоже уже готовятся ко сну. Родители с дядей Володей заняты разговором.
Оправданий Майя нашла с лихвой. Забралась в свой уголок, попой подвинув Мишу. Вернее, попытавшись подвинуть. Парень отсел еще на пару сантиметров, но исключительно по своему решению, а не из-за толчка Майи.
Во что она ввязыается, Боги? Это же дорога в никуда, у них нет и не может быть будущего.
Так уютно, тепло и счастливо Майя не чувствовала себя с далекого-далекого детства. Пусть счастье приправлено обреченностью и продлится недолго. Потом, когда ее отпустят снова в город, будет, что вспоминать одинокими вечерами и холодными ночами. В том, что рано или поздно отпустят, Майя не сомневалась. Никому не нужны лишние проблемы.
* * *
Впереди горел камин, справа к Майе прижимался горячим боком Миша. Сидели в тишине. Сначала молчание было напряженным и неловким, но постепенно Майя успокоилась и села свободнее, а не как кол проглотивши.
Как ощущал себя Миша, Майя не представляла. За два года она разучилась читать его мысли, образно говоря. Раньше она улавливала его настроение с полувздоха, с полувзгляда. Теперь нечитаемый взгляд смущал и повергал в замешательство.
— Подвинься, — первое, произнесенное ею слово за прошедшие четверть часа. Стало невыносимо жарко, но уходить или тушить камин не хотелось. Майя решила, что будет сидеть, пока не прогорят дрова.
Скоро утро. Часы на стене показывали половину четвертого утра. За окном темнота и валит снег, где-то в трубе протяжно воет ветер. Из освещения только пляшущий в камине огонь и гирлянды на елке.
Родители и дядя ушли незаметно, не простившись. Майя не видела даже, когда именно. Должно бы насторожить, не так ли? Оставили молодежь наедине, будто специально. Но Майя почувствовала облегчение и благодарность.
В ответ на просьбу подвинуться, Миша встал и подбросил в камин еще два полена. Языки пламени сначала притихли, после чего с жадностью накинулись на свежую добычу.
Майя отставила на пол пустую чашку и стянула свитер через голову, также скинув его на пол. Оставшись в легкой футболке, поспешила занять немного больше места и улечься поудобнее, пока Миша не вернулся на диван. Майя, как в старые добрые времена, положила на подлокотник декоративную подушку, и прилегла щекой на мягкую ткань. Глаза закрывались, но спать было жалко. Она ловила и сохраняла в памяти каждое мгновение их с Мишей уединения. Прислушивалась к его дыханию, впитывала запах, грелась, и старалась ни о чем не думать.
Миша ничего не спрашивает, верно? Не требует объяснений и не ругается. Так что можно наслаждаться и…
Она все-таки уснула. И не проснулась ни от легких поглаживаний лица, ни от нежных касаний горячих губ.
— Майя, моя девочка, что же с тобой так сложно… Не сбежишь снова, — прошептал Миша, не отстраняя губ от ее шеи, языком щекоча маленькое чувствительное ухо.
Он осторожно передвинул девушку ближе к спинке дивана и лег рядом, обняв хрупкое тело руками и закинув на нее ногу. Умиротворенно вздохнул, на мгновение сжав объятия сильнее. Знала бы Майя, до чего его довела…
Часы над головой пробили шесть утра, вырвав Мишу из полудремы. Майя только теснее прижалась к его груди и что-то невнятно пробормотала. Движение ее губ по обнаженной коже в вырезе футболки вызвало фееричный отклик в теле мужчины. Какие там, к черту, мурашки, самый что ни на есть электрошокер. Зверь внутри низко зарычал, уверенно протягивая лапы к желанной добыче. Намерения однозначные и серьезные. Вот же она — рядом, в его власти. Его.
Дрова в камине догорели. В комнате пахло хвоей и немного дымом. Девушка под боком пахла сладостью пары и мандаринами.
Миша полежал еще недолго, выравнивая дыхание и усмиряя свою вторую сущность. Потом поднял Майю на руки и, осторожно ступая, чтобы не задеть ее ногами какую-нибудь мебель или косяк, пошел на второй этаж. Этот дом Миша знал не хуже своего собственного. Когда ему было совсем плохо, он жил в комнате Майи. Несмотря на то, что ее детская кровать ему не по размеру, спалось на ней великолепно.
На лестнице встретилась бабушка Роза. Старушка понимающе улыбнулась и кивнула, молча проходя мимо пары на кухню.
Он донес Майю до кровати и, ухитрившись откинуть одеяло одной рукой, второй продолжая удерживать девушку, бережно уложил ее спать. Но то ли прохладный воздух второго этажа, то ли Майя уже выспалась, но когда Миша наклонялся для последнего, самого последнего поцелуя, она вдруг открыла сонные глаза и удивленно воззрилась на него.
Миша не дал себя смутить. Он в своем праве.
— Хороших снов, Майя, — не дав возможности ответить, наклонился и прижался к ее губам.
Три секунды как вечность, жаркая, соблазнительная, с привкусом пряностей и шоколада. Или в этот раз их вечность длилась дольше, чем три секунды?
Майя потерялась во времени и забыла, где находится. Забыла, что ей нельзя так отвечать настойчивым губам Миши, нельзя позволять его языку щекотать ее небо, нельзя самой облизывать и прикусывать его твердые губы. Нельзя стонать и зарываться пальцами в короткие жесткие волосы.
Может, это сон? Тогда все можно…
— Миша… — полувздох, полустон.
Он шумно выдохнул и резко отстранился. Когда Майя распахнула глаза, которые во время поцелуя как-то сами собой закрылись, то уперлась в пылающую бездну его серого взгляда.
— До вечера, — хрипло произнес Миша. Стремительно поднялся и выскочил из комнаты. Прощание вышло многообещающим.
Майя в отчаянии застонала и упала спиной на подушки. Сейчас она еще недолго поспит, часов до двух-трех, и пусть этот волшебный сон продолжится. Над остальным она подумает, когда проснется.
До вечера… до вечера…
4
— Это твой дом, Маюшка. Место, которому принадлежишь ты, и которое принадлежит тебе. Ты часть этого мира. Глупо убегать, потому что от себя ведь убегаешь, не от кого другого, — бабушка замолчала, не отпуская однако руки старшей внучки.
Ленивый семейный завтрак, когда никому не нужно спешить на работу. Бабушка Роза решила, что лучшего времени, чтобы высказаться, не найти.
Майя спустилась на кухню примерно к двум часам, перед этим вдоволь повалявшись в постели и поразглядывав морозные узоры на оконном стекле. Ее никто не будил и не торопил.
Она вымыла голову и в кои то веки не стала распрямлять утюжком кудри, позволив локонам скручиваться как им угодно и свободно ниспадать на плечи. Старательно делая вид, что не знает причину желания выглядеть привлекательно, выбрала из гардероба нарядную милую кофточку. Джинсы оставила прежние, решив, что не стоит перебарщивать с красотой. До вечера еще неизвестно, что может случится. Ляпнет на одежду вареньем, например…
И вот, она сидит за кухонным столом и бабушка наставляет Майю на путь истинный.
— Бабушка, я ценю, но…
— Никаких но. Ничего не говори, внуча. Я все знаю и все это неважно.
— Бабушка, есть вещи, которых даже ты не знаешь.
— Нет таких вещей. Ты здесь, и это самое главное. Ешь, — старушка с длинной седой косой оборвала слабые попытки Майи как-либо оправдаться, и не дрогнувшей рукой пододвинула ей тарелку с блинчиками.
Майя не долго сопротивлялась. Смиренно глотнула крепкого чая и запустила ложку в малиновое варенье.
Рождественские завтраки с семьей это что-то особенное. Майя поняла в сравнении. В городе она чаще всего ела одна, как завтраки, так и обеды с ужинами. Поэтому сей процесс стал для нее неприятной обязаловкой. Для себя Майя не готовила, и чтобы не сидеть в одиночестве за столом, ела на ходу или у компьютера за чтением. Хоть какая-то компания.
Именно из-за восхитительного чувства причастности, Майя не возражала бабушке Розе. С удовольствием растягивая завтрак и поддакивая бабушкиному неторопливому рассказу.
Следующим на кухню пришел дедушка. Высокий, громоздкий, глаза поблескивают весельем из под густых седых бровей.
— Доброе утро, барышни! Что тут у нас поесть?
— Да уж скоро вечер, а тебе все утро, — ответила на приветствие бабушка.
— Не завидуй. У самой бессонница, так порадуйся, что другие спят здоровым сном! — дедушка подхватил с тарелки блин, скрутил в трубочку и откусил сразу половину, закусив ложкой сметаны. Жуя с довольным видом, подмигнул бабуле.
— Балабол, — фыркнула та, и с независимым видом отвернулась к плите, переворачивать следующую порцию блинов.
Дедушка раскатисто рассмеялся глубоким басом:
— Хо-хо-хо! Да и не спал я. Подарки готовили с Кузьмой, — интригующе заявил. — Маюшка… Я тут сказать хотел…
— Дедушка, и я по тебе скучала! И я тоже тебя люблю! — опередила его Майя, встала со стула и крепко обняла.
— Это само собой, — проговорил смущенно дед и сжал внучку в крепких объятиях.
Майя надеялась, что его удастся отвлечь, но видимо, дело серьезное. Девушка отстранилась и заглянула в родные глаза, ожидая продолжения.
— Ты как, остаешься? — спросил, как обычно, в лоб. Не в его характере юлить. — А то мне помощь понадобится. Гномы, поганцы, бойкотом на фабрике угрожают. Мало им, видители, по золотой монете в день. Жадюги корыстные! А то, что детишки без подарков останутся, на это им плевать! — разбушевался дед.
— А я то чем помогу? — удивилась Майя. — У тебя же Алька для этих дел.
— Так Алька за погоду и транспорт отвечает, а ты мне нужна, чтобы меркантильных паршивцев усмирить. Ты же в циферках, бухгалтерИи этой, соображаешь, а?
Деда умильно поднял брови, ожидая ответа.
— Я… — ей кажется, или Кузьма был прав насчет всеобщего сговора?
— Разберись, что по справедливости, а что по-честному, что поровну, и кому бОльшая половина, а?
— Но они же твои друзья! — удивилась Майя.
Насколько она помнила, гильдия гномов приняла дедушку в свои ряды как почетного члена, единственного не гнома. В молодости семеро отважных карликов и дедушка пережили какие-то невероятные приключения, и с тех пор друг за друга горой стоят. В любых делах, что бы ни происходило.
— Котлеты отдельно, мухи отдельно, — ворчливо пробормотал дед себе в бороду.
Майя в сомнительный бойкот не верила, но дедушку очень любила. Если он просит, значит она поможет, чем сможет.
— Ладно. Останусь, пока проблема не решится.
— То есть, на все праздники и даже дольше? — обрадовался дедушка.
Майя медленно кивнула, соглашаясь.
Странные дела творятся на белом свете. И все-таки, ее семья чокнутая. Услышал бы их кто-нибудь со стороны…
Майя съела два блинчика, допила чай и уже собралась уходить. Бабушка закончила с готовкой и что-то вполголоса обсуждала с Кузьмой и дедом.
Все не так плохо, как могло быть. У Майи замечательные и любящие, пусть и не совсем нормальные, родственники. Но покажите хоть одну семью, про которую можно сказать — нормальная! Нет таких, везде свои тараканы. Где-то даже тарантулы.
* * *
Планы на день просты и незатейливы. Майя возмет с собой килограммчик мандарин, который Кузьма, как и обещал, оставил в ее комнате, и пойдет на прогулку. Может, встанет на лыжи, а может, пешком. Если на своих двоих, то можно забраться на верхушку Туманной горы на смотровую площадку. Оттуда открывается захватывающий вид на просторы Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаляндии. Хорошо видно и границу, и переливающийся всеми цветами радуги барьер, скрывающий волшебную страну от реального мира. Такая вот «радужная» аномалия, что-то наподобие Бермудского треугольника.
Надо и Альку с собой позвать, вдруг захочет присоединиться. Не дело ей днями и ночами напролет в четырех стенах сидеть.
Но в дверях Майя столкнулась с родителями. Они тут что, по расписанию, каждые десять минут, на кухню заходят? Больше других дел нет, кроме как есть и перекусывать?
— Куда собралась? — чересчур весело спросила у Майи мама.
— Хочу прогуляться, — настороженный ответ, содержащий минимум информации.
— Отличная идея, мы с тобой! Да, дорогой? Прошвырнемся по деревне? — обратилась она к мужу.
— Прогулка, так прогулка, — прозвучало как «надо, так надо».
В итоге от изначального плана остались, разве что, взятые с собой мандарины. Сборы недолгие, забытые вещи, забытый Помпон, которому во что бы то ни стало нужно идти со всеми вместе. Суета, гомон, смех, лай…
Уединиться и спокойно подумать, блуждая по окрестностям, Майе не дали. Но она не расстроилась. Морозный чистый воздух бодрил и пьянил. Родные места, знакомые люди, нелюди и монстры, встречающиеся на улицах поселка, их икренние приветствия.
На главной площади, где растет громадная ель, сейчас украшенная волшебными огоньками, проводилась ярмарка. Местные продавали, кто чем богат — тут тебе и мед, и рыба, и орехи, мясо, меха, ковры ручной работы, вязаные чужими бабушками носки. Экзотические фрукты, зимние цветы и даже техника из-за границ Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаляндии.
Майя шла под ручку с папой, мама держалась за него с другой стороны. Помпон носился вокруг по своим делам, нюхая углы и перетявкиваясь со встречными знакомыми собаками. В основном это были красивые голубоглазые лайки.
Мама подошла к прилавку с фруктами, чтобы поприветствовать старого знакомого продавца. Шерман Эм — зеленый тролль исполинских размеров. Он выделялся в толпе как огромный экзотический фрукт, привлекая к своей лавке или отпугивая, зависит уж от смелости покупателей.
В детстве Майя обожала, когда он ее кружил на вытянутых руках. Тролль научил Майю приветствию на своем родном языке, разъяснив все тонкости произношения, — «Гррджо, брно Шеррман!». Что в переводе значит — «Здравствуйте, господин Шерман!». Маленькая Майя кричала ему эту фразу при любом удобном и неудобном случае, по нескольку раз на дню, хоть с другого конца улицы, если замечала зеленую фигуру вдалеке.
— Мои дор-рогие! — проговорил он с гортанным акцентом, улыбаясь во все белоснежные зубы. — Майя, кр-расавица выросла, с возвр-ращением!
— Гррджо, брно Шеррман! — улыбнулась девушка в ответ.
Сплетничая с разговорчивым троллем, мама набрала целый пакет разноцветных фруктов-ягод. Папа с Майей стояли рядом, помалкивая.
— А это что-то новенькое? Я раньше у тебя не видела, — спросила мама, разглядывая продолговатый ярко зеленый авокадо.
— О! Это Авр-рокада. Вкуснейшее, нежнейшее лакомство, деткам обязательно понр-равится!
— А как их есть, готовить? — кулинария и новые, неиспробованные рецепты мамина страсть.
— Просто, кусаешь и ешь.
— Со шкуркой?
— Да там и шкурки то считай никакой нет… — рекламировал товар Шерман. — Сам пр-робовал.
— Как кусать, а косточка? — вмешалась в обсуждение Майя.
— Что косточка? Нормальная, как и другие косточки, тоже вкусная.
— Вы с косточкой ели? — поразилась Майя, с уважением разглядывая ровную улыбку Шермана.
— А что? — насторожился тот. — Инстр-рукции к употр-реблению я не пр-ривык читать, обычно сам разбираюсь что за фр-рукт.
Узнав о вреде косточек для зубов и пищеварительного тракта, Шерман Эм неловко попросил Майю рассказать и об остальных продуктах. Лекция получилась занимательной и познавательной.
Все-таки, если новые сорта завозят раз в год, и нелюдь видит их впервые, несложно и ошибиться. Тем более, если обладаешь хорошим набором зубов, а желудок способен переваривать и камни. Самокритичный тролль клятвенно пообещал впредь не пренебрегать инструкциями.
В таком ключе прошло время до вечера. Весело, но утомительно. Столько общения у Майи не случалось уже очень давно. Похоже, она обменялась «смол-толками» со всеми жителями деревни. Почти со всеми. Тот, о ком Майя совсем не думает, не появлялся весь день!
Уже по пути домой встретила бывшую одноклассницу, Зену. Оборотень волчица. Она шла рядом с мужем, который гордо катил перед собой большую двухместную коляску.
С одноклассницей они обменялась любезностями, как приличные, ответственные и солидные тети. Будто не они в младших классах лягушек и кузнечиков на уроки таскали и одноклассникам подбрасывали, будто не их в кабинет к директору чуть ли не каждую неделю вызывали, и будто не они, однажды, ожидая этого самого директора у него в кабинете, стащили из тайника бутылку горького янтарного напитка. Из любопытства. И уж точно не Майя с Зеной приговорили вдвоем половину пузатой бутылки. После, правда, было совсем не хорошо… Но это отдельная история.
Сейчас Зена счастливая жена и мама двух волчат. С Майей они ровесницы.
Встреча радостная, но Майя быстро распрощалась, пообещав зайти в гости на днях. Зайдя в дом, прямиком направилась в свою комнату. Заперла дверь и устало закрыла глаза. Ее проблема никуда не исчезла, все по прежнему.
Как и раньше, Майя остается обычным человеком. Без зверя или магии. Как и раньше, Миша остается оборотнем. Как и раньше, между ними нет места ничему, кроме дружбы. Дружить с тем, кого любишь, очень больно.
* * *
Ужин прошел как в тумане. Майя не чувствовала вкуса пищи, слова пролетали мимо ушей. Она поддакивала и кивала в нужных местах, но мыслями была далеко.
Семья это здорово, но вместе с теплом и любовью родных, Майя будет мучится от невозможной и нелепой, никому не нужной влюбленности в лучшего друга. Миша встретит пару, они поженятся, родят детей. Если Майя не сбежит отсюда, ей придется за всем этим наблюдать. Стоять в стороне, пока ее любимый создает семью с другой. Майя этого не выдержит.
Но она обещала дедушке… Слова бабушки… Мама. Папа… Взрослеющая Алька… Окружающие постарались обеспечить ей достаточно причин задержаться. Родные улицы деревни, леса, чистый белый снег, которого в городе и зимой не дождешься… Ее дом.
Как уйти?!
Остаться, пока не случится неизбежное? Копить любовь впрок и собирать воспоминания как драгоценные камни? Чтобы, когда придет время, ей было, что взять с собой, кроме тощего рюкзака.
Вымотанная, Майя после ужина снова заперлась в своей комнате и медленно сползла по двери на пол. Всего второй день, но из-за эмоциональной насыщенности ощущение, что прошла целая неделя.
В окно ударил снежок, как это часто случалось в прошлой жизни. Майя немедленно вскочила на ноги и выглянула из-за занавески. Во дворе, между старой яблоней и пушистой елью сидел большой белый медведь.
Боги, каким он стал огромным! Толстенные лапы, широкая морда, круглые, плюшевые на вид, уши. Если он встанет на задние лапы, наверняка достанет до верхушки яблони.
Вот как ему удается пулять снежками в ее окно?! Майя много лет пыталась это понять. Следила из-за занавески, пыталась подловить, но еще никогда ей это не удавалось.
Она шало улыбнулась. Копить воспоминания? Вот это, что ждет ее за окном, будет, пожалуй, самым бесценным. Ее зимняя сказка с любимым северным мишкой.
Неизвестно откуда появились и силы, и энергия, и отличное настроение. Торопясь и спотыкаясь, оделась. Выключила в комнате свет и вышла на балкон. Перелезла через перила, свесилась на вытянутых руках, и без тени страха спрыгнула вниз. Приземлилась на мощную спину медведя, как всегда. Вцепилась руками в холку и подавила рвущийся наружу крик восторга. Как она по этому скучала, словами не описать!
Зверь несся большими прыжками вглубь леса, все дальше от деревни. На его широкой спине, прижавшись к загривку, сидела девушка. Ветер бил в лицо, снежинки наровили попасть в глаза, нос и улыбающийся рот.
Вот оно — счастье! — думала Майя, не желая обращать внимание на тревожное предчувствие.
5
Стемнело быстро. Медведь и Майя развлекались, бегая по сугробам и льду. На каждом прыжке медведя сердце девушки ухало в пятки и она, больше не сдерживаясь, от души смеялась и кричала. Никакие аттракционы с таким не сравнятся. Адреналин и эйфория в чистом виде, которые не давали остановиться и задуматься о том, что же она творит.
Пока медведь — без Майи, само собой, — нырял в прорубь и плавал в глубокой не заледеневшей части озера, на высоком черном небе взошла луна и замерцали звезды.
С ориентированием на незнакомой местности у Майи не ахти как, поэтому она полностью доверилась Мише. Он, с мокрой после плавания шерстью, неторопливо шел рядом и вел девушку, как она думала, обратно в деревню.
Однако, когда лес расступился, Майя увидела большой незнакомый дом. Никогда раньше она здесь не была и не представляла, кому этот дом принадлежит. Вокруг лес, темно, и только под крышей над крыльцом горит неяркий желтый фонарь.
— Куда ты меня привел? — спросила Майя медведя.
Тот не ответил. Отошел немного в сторону и отряхнулся от воды. Разделяющего их с Майей расстояния не хватило, и девушка, не успев опомниться, оказалась забрызгана ледяными каплями с макушки до ног.
— Фу! Нельзя! — отпрыгнула она подальше, морщась. — Плохой мальчик…
Мальчик недовольство проигнорировал. Отряхнувшись, зашел на крыльцо и толкнул лапой дверь. Та открылась без скрипа. Миша выразительно мотнул головой и отступил от дверного проема, приглашая войти внутрь.
С неба посыпался колкий снег и подул пронизывающий до костей ледяной ветер, будто подталкивая Майю в спину. Больше не мешкая, она шагнула в дом.
Что сказать, у хозяина определенно имелись вкус и денежные средства. Мало того, его вкус полностью совпадал с Майиным. Незваную гостью окутало тепло и уют. В просторной прихожей стоял удобный диван, у стены шкаф с раздвижными зеркальными створками. Стены до середины покрыты деревянными панелями, дальше идут бежевые обои. Мягкий свет дает лампа в форме желудя. Подняв голову к потолку, Майя залюбовалась игрой света в стеклянных кругляшках на «шапочке».
Дальше прихожей она заходить не рискнула, вдруг хозяин или хозяйка будут против. Подождет лучше возвращения Миши тут.
Дверь и в этот раз отворилась бесшумно, только холодный воздух обдал спину. Майя развернулась и чуть не упала от увиденного.
— Т-ты чего?! — опешила она, во все глаза уставившись на абсолютно, то есть, совсем, голого Мишку. Без единой тряпочки, полотенчика… Вид похлеще, чем в ее ночных фантазиях. Бьет наповал.
— Чего? — как ни в чем ни бывало уточнил Миша, закрыв за собой дверь на замок.
Майя не могла говорить, не могла не смотреть. И смотреть не могла. Она по-детски зажмурилась и закрыла красное от смущения лицо ладонями.
— Ты что голый приперся? Совсем что-ли…? — что «совсем» Майя и сама не понимала. Она пятилась назад, пока спина не уперлась в стену.
Миша кивнул, соглашаясь с обвинением. Хотя Майя не могла этого видеть, если только не подглядывала сквозь пальцы.
— Я перекинулся. Ты что, думаешь, одежда в это время на мне остается? — спросил недовольным тоном.
— Нет, но… Раньше… — Майя замолчала, не договорив.
Миша не отвечал и не отводил выразительного взгляда, мол, сама додумайся.
Майя додумалась и покраснела еще больше, если такое возможно. Он уже тогда думал об «этом»? Боги, какая же она наивная! Он на год ее младше, но ощущение, что это она лет на пять отстала в развитии.
— Стеснялся? — попытка перевести все в шутку не удалась, голос предательски хрипел, мысли в голове походили на рой пчел.
— Мне нечего стесняться. Мм… Ты заигрываешь со мной?
— Нет, нет! — чересчур поспешно воскликнула. — Это ты заигрываешь!
Ну точно детсад! Это еще мягко сказано. Поразительная наглость! Мишка всегда таким был или обнаглел за время ее отсутствия? Или раньше удачно скрывал это скверное качество?
— Мы в чужом доме, вообще-то. Неприлично ходить в гости нагишом.
— Я у себя дома, как хочу, так и хожу.
— Твой дом? — еще больше растерялась Майя. Когда она уезжала, никакого собственного жилья у Миши не наблюдалось. Когда успел?
— Два года это очень долго, Майя, — ответил он на незаданный вслух вопрос.
Майя упорно пялилась Мише в переносицу, огромным усилием воли удерживая взгляд от скольжения вниз по сильному телу мужчины. Его короткие светлые волосы мокрые, капельки льдя тают на бровях, стекают по шее, мерцают, отражая свет, на коже груди, на плечах, стекают по животу вниз… Дальше вниз…
Вверх. Майя судорожно вздохнула и вскинула взгляд на его переносицу.
Миша усмехнулся и стал медленно приближаться.
— Мои намерения куда серьезнее всяких игр.
— Намерения… — растерянно повторила Майя. — Серьезные намерения? Ты меня пугаешь.
— Второй раз я тебя не отпущу, Майя, — голос Миши стал низким, веселость и смех исчезли из глаз. Снова обжигающий лед, он поглощает и подчиняет все чувства и мысли.
Майя не верила своим ушам. И глазам недоверяла. Наверно, она ударилась головой и находится в коме. Или спит и видит один из своих жарких снов с Мишкой в главной роли. Вскоре, исходя из привычного сценария, должна последовать эротика.
Она протянула ладонь, чтобы остановить приближение мужчины. Пальцы коснулись бледной гладкой кожи на его груди. Майя хотела отдернуть руку, ощущение, будто обожглась, но вместо этого проехалась короткими ногтями по его коже, сжала пальцы в кулак.
Миша тяжело дышал, как и она сама. Его тело под ее пальцами заметно вздрогнуло.
— Майя… — он приблизился вплотную, наклонился и прижался лицом к ее шее. Шумно втянул носом воздух. — Никто не значит для меня больше, чем ты. Останься со мной. Или я пойду за тобой, куда бы ты не сбежала.
Признание, похожее на угрозу.
— Я не смогу. Не смогу быть временной подругой, жить с тобой, и постоянно ждать, что вот ты встретишь истинную. Оборотня, которая сможет родить тебе детей. Это страшно, я…
— Глупая. Никого я не встречу. До сих пор не поняла?
— Что?! Это всем известно! — в отчаянии крикнула Майя.
— Всем, кроме тебя! Ты моя истинная! — вспылив, повысил голос Миша. В его словах прорывались и злость, и нетерпение, и рык зверя. И что-то еще, что-то такое, отчего у Майи тяжелело внизу живота и хотелось прервать этот, бесспорно, важный разговор, и накинуться на Мишку. Не с кулаками, с поцелуями. Инстинкты, они во всех сильны, даже если ты не оборотень.
— Ты моя истинная пара, — тише повторил Мишка. — Я понял это много лет назад, только ты всегда относилась ко мне как к маленькому приставучему пареньку. Лучший друг, ха!
— Я тебя поцеловала, — тихо произнесла Майя, словно кидаясь с обрыва. Пути назад не будет.
— Да! И убежала. Оставила одного на целых два года, мучиться воспоминанием о том единственном поцелуе. Два проклятых года, один поцелуй. По-твоему это честно? Ты хоть представляешь, что со мной творилось?
— Ты не ответил тогда, и не остановил, — слабо возразила Майя.
— Сперва я двинуться не мог, я терял контроль над зверем. Когда ты меня коснулась, я… Это сложно объяснить. Грубо говоря, я чуть не кончил, и не был уверен, что если пойду за тобой, то смогу сдержаться.
Лицо Майи пылало. По ощущениям, горело не только лицо, но и шея, грудь, да что там, — все тело.
— Твой зверь принял меня?
Майя неосознанно обхватила Мишу ладонями за шею, удерживая, будто он мог отвернуться и уйти. Его руки тоже удерживали Майю, только куда крепче. Хватка на ее талии как железный капкан. Живой не выберешься.
— Сразу, — короткий ответ и Миша наклоняется ниже.
Разговаривать становится невозможно, прерывистые возбужденные дыхания смешиваются. Кожа Майи под холодящей сырой одеждой сверхчувствительная. От одного лишь ощущения на шее горячего Мишиного дыхания подгибаются колени.
Но Майя пока держалась. Нельзя перейти грань, за которой самая желанная сказка превратится в кошмар. Полет с обрыва все длится. Окажется ли приземление смертельным, или она воспарит вместе с Мишей?
— Стой… Объясни? — просьба почти неслышна, пересохшие губы жаждут вовсе не слов.
— Я был нестабилен — первый оборот, желания зверя, ты… Я должен был быть очень осторожным, чтобы не навредить никому. Тебе, в первую очередь.
— А потом?
— Потом меня остановила моя и твоя семьи. Они думали, что ты не хочешь жить здесь, в закрытых землях, в отсталой глухомани. Все видели, и я тоже, что ты несчастна. Они убедили дать тебе время. Но, Боги свидетели, если бы не отчеты Володи о твоей жизни там, я бы плюнул на все обещания, и вернул тебя через месяц.
Миша рассказывал с закрытыми глазами, приглушенным шепотом, в котором прорывалось рычание зверя. Уперевшись лбом в стену рядом с головой Майи. А она слушала, не перебивая.
— Отец отправил меня на границу, служил там год. Строгий режим и нагрузки помогли продержаться. Вернулся, строил дом. И ждал. Каждую ночь сны о тебе, на губах память о том касании. Ты знаешь, как этого мало?
О, да! Майя знала. По себе знала, насколько этих воспоминаний ничтожно мало.
— Черт.
— Именно.
— Ты хочешь сказать, что за два года у тебя никого не было? — с трудом смогла выговорить.
Не то, чтобы это был самый важный вывод из услышанного. Нет, но… И этот момент был для нее важен. Как и для Миши. Его глаза опасно сверкнули.
— А ты хочешь сказать, что у тебя кто-то был? — обманчиво спокойно спросил он.
Майя только пискнуть успела, как оказалась лежащей на диване, придавленная голым — совсем и абсолютно! — Мишей.
Они никогда не были так близко друг к другу. Глаза в глаза, яростный и ревнивый взгляд его зверя и ее — шальной, с невыразимым желанием, тлеющим в глубине.
— Ты мне расскажешь поминутно, чем занималась и с кем встречалась.
— И о снах? — поддавшись, наконец, дикому желанию, Майя первая приникла к его упрямо сжатым губам. Покрыла легкими поцелуями скулы, немного колючий подбородок. Добравшись до уха, жарко шепнула:
— В них ты и я. Рассказать?
— Показать, — низко простонал Миша и поймал в сладкий плен ее рот, не давая больше говорить, искушать и дразнить. Отстранившись всего на миг, слитным движением стянул с Майи свитер и футболку. Ткань затрещала от такого обращения. Миша жадно, слегка кусая, стал покрывать поцелуями ее шею и плечи. Спускаясь ниже, нетерпеливо стягивая мешающее белье с груди и обхватывая нежную плоть ладонями, лаская языком.
Майя не заметила, как лишилась джинс и трусиков, только каждой своей частичкой чувствовала и принимала, что ей так щедро давал Миша. Реальность ошеломляла несравнимо больше самых откровенных фантазий.
Его напор с каждым движением становился все сильнее. Они оба торопились, жадничали, хотели всего и сразу. Наверстать и получить все, о чем грезилось два года. Слияние настолько долгожданное и полное, что прошло до смешного мало времени, прежде чем оба достигли вершины.
— Ты как? — невнятно спросил Миша.
— Мгм, — еще более непонятно промычала Майя у него подмышкой. На губах блаженная улыбка, глаза закрыты. Шевелиться, думать, говорить — лень.
Потные, переплетясь руками и ногами, они еще некоторое время лежали на диване в прихожей.
Какой Миша молодец, что поставил сюда такую мягкую удобную мебель, а не какую-нибудь скамеечку или пуфик… — лениво подумала Майя.
— Диван придется менять… — произнесла вслух.
Что за глупые мелкие мысли лезут в голову? Подумаешь, проблема. По сравнению с тем, что только что произошло, испорченная обшивка сущий пустяк. Но мысли о глобальном в голову не приходили, маячили в неуловимо изменившемся пространстве вокруг. Вселенная уже не та, что прежде.
— Неа, ни за что. Он теперь мой любимый. И ты забыла, магия гораздо лучше химчистки.
— Как не романтично, — фыркнула Майя.
— По-моему наоборот, очень даже!
От его счастливого голоса и смеха, у Майи как-то странно екнуло сердце. Она отчетливо поняла — в этой изменившейся вселенной они с Мишей смогут существовать только вдвоем.
Приподнялась, нависая над ним, и близко-близко посмотрела в родные серые глаза. В них отражалось то же, что чувствовала она сама. Их новая вечность на двоих.
— Люблю тебя, мой Мишка, — прошептала, не отводя взгляд.
Мишка открыл было рот для ответного признания, но Майя перебила нетерпеливым поцелуем, спеша утолить свою и его жажду, хоть немного утихомирить вспыхнувшее с новой силой желание. Она без слов знала — он любит. Его руки, губы, потемневшие глаза говорили лучше слов.
Радужный барьер, ограждающий Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаляндию от остального мира, вспыхнул как никогда ярко и переливался подобно северному сиянию. За невероятно красивым и необычным зрелищем могли наблюдать даже жители ближайших человеческих городов. Волшебная страна приветствовала новую соединившуюся пару, так как истинная любовь главная сила этого скрытого от реальности мира.
6
На праздники всю деревню завалило снегом. Деревья превратились в толстенькие снеговики, дома в гигантские сугробы, с верхушек которых, из труб, шел дым. Выглянув в окно можно увидеть лишь белую стену из кружащих на ветру снежинок. Дороги никто не чистил, для столь бессмысленной работы даже упорства и честолюбия домовых не хватало. Редкие прохожие передвигались на лыжах или в снегоступах, а скорее предпочитали вообще на улицу не высовываться. По прогнозам снежных Фей такая погодя затянется на «долгое время». Насколько долгое, неизвестно. Феи никогда не отличались точностью.
Деревня замерла, но и под толщей снега жизнь шла своим чередом. В окнах домов, через слой наледи, пробивался желтый свет, в печах и каминах уютно потрескивал огонь. Наконец-то пришло время ничегонеделания.
Пользуясь своими «домовскими» каналами, Кузьма переправил в новый дом Миши все Майины вещи. Она спросонья не поверила собственным глазам, обнаружив в полупустой доселе спальне весь свой немногочисленный гардероб, безделушки, старые зачитанные книги на полках. Недосчиталась только плюшевой детской игрушки — медвежонка.
Тихо выбралась из объятий спящего Миши и пошла в ванную комнату проверять догадку. Там, на полках, стояла ее косметичка и остальные банные принадлежности. Похоже, из родительского дома Майю окончательно выселили.
Умывшись, надев футболку и шерстяные носки, она прошла на первый этаж. Помпон, как ни в чем не бывало, спал на коврике перед камином и грелся от огня. Будто у себя дома! Увидев Майю, зевнул во всю пасть, вяло повилял хвостом и продолжил спать.
Еще посередине гостиной появилась пушистая ель, источавшая ни с чем не сравнимый смолистый аромат. На кухне ждал празднично накрытый стол, забитый под завязку холодильник и целый ящик мандарин. Рядом, в корзине поменьше, гостинцы с поздравительной открыткой от Шермана Эра.
В этот момент Майе стало ясно — всеобщий заговор имел место быть. Совершенно точно. Все интриганы замешаны, включая дедушку, дядю Володю и домового Кузьму. Родные только рады ее неожиданному переезду к Мише. Или только для Майи это стало сюрпризом?
Не до конца верящая в реальность происходящего, Майя выбрала из ящика две мандаринки покрупнее и села в гостиной на диван, поджав под себя ноги. Пламя из камина приятно обдавало теплом голую кожу, тишина и покой вокруг только усиливали ощущение нереальности. Майя вроде бы привычная к чудесам и чудачествам, но случившееся за последние дни даже саму Снежную Королеву бы из равновесия вывело.
Взгляд упал на неразобранную коробку елочных игрушек. И только потом Майя заметила два свертка под лохматыми еловыми ветками. Так, так… Еще подарки. Стараясь не сильно громко шуршать оберточной бумагой, развернула сверток, на котором было написано ее имя. На колени упал невесомый кусочек ткани, словно сотканный из тысячи нежных и хрупких снежинок. Сорочка на тонких бретельках, чуть выше колен. На прилагающейся открытке пожелание-команда «Надевай и вперед! Будь счастлива!:)»
Что ж… Хм. Вперед, так вперед. За спиной у Майи словно крылья выросли — сильные, белоснежные крылья любви! В растерянно-сонно-радостном состоянии, Майя переоделась и взлетела по лестнице на второй этаж, не сбавляя темпа, ворвалась в спальню.
Миша как раз проснулся и хмуро оглядывал комнату, не найдя любимую под боком. Увидев же ее в дверях — распущенные темные волосы в беспорядке ниспадают на плечи, на розовых губах лукавая улыбка, глаза сверкают, снежно-белое полупрозрачное нечто больше открывает, чем скрывает… — он подумал, что еще спит. Забыв дышать, подался навстречу видению. Оно, вернее — она, с разгону запрыгнула на кровать, приземлившись аккурат на ошеломленного мужчину.
— Ты мне снишься? — спросил Миша хриплым голосом. Руки, независимо от разума, уже обхватили Майю покрепче. Даже если сон — не отпустит.
— Ущипнуть? — спросила Майя в ответ.
Так и быть. Пусть плюшевый мишка остается в родительском доме. У Майи теперь есть настоящий, живой, сильный, теплый, любящий и совершенно потрясающий любимый Мишка в единоличном пользовании.
* * *
С памятной прогулки в лесу жизнь Майи повернулась на сто восемьдесят градусов и закрутилась с сумасшедшей скоростью. Новая вселенная не давала скучать.
Новогоднее чудо Майя заметила только спустя две недели. Вернее, странности в поведении Миши заметила раньше, но не связала их со своим положением. С чудом. С их с Мишей маленьким чудом.
Он лишил ее кофе, не отпускал одну на улицу, аккуратно придерживал на скользкой дороге, отбирал все, что весит больше килограмма, и педантично следил за здоровым питанием и режимом сна. На недовольные взгляды Майи — невинные честные глаза, на вопросы и возмущение — шутки и поцелуи. Родные же только умильно улыбались. Ей-Богу, Майя начала подозревать всякие ужасы. Что могло случиться, если даже Алька не отвечает на колкости и вредности тем же? Майя больна и сама не знает об этом? Но в таком случае окружающие чересчур счастливы…
Как-то раз, когда Майя пыталась отстоять идею похода на Туманную гору с ночевкой в гоблинских пещерах, Миша глубоко вздохнул и прижался щекой к ее животу.
— Пусть наша мама не сердится, да медвежонок? Спокойствие, главное сейчас спокойствие, — последнее он произнес, скорее успокаивая самого себя.
— Какой еще медвежонок? Какая мама…?
— Ты мама. Скоро станешь. А медвежонок наш сын.
Постепенно, минут через пять, Майя поняла. Еще через десять осознала и прониклась. Из глаз потекли слезы — никак гармоны шалят, ведь Майя никогда, почти, не плачет! Но это были слезы радости.
И здесь она отличилась. Миша ждал, что Майя скажет ему — «Ты скоро будешь папой!», но пришлось самому эту новость будущей маме сообщать.
Помимо прочего, чтобы мало не казалось, и чтобы не оставалось времени на ненужную панику, дедушка решил пристроить Майю к полезному делу. Применить, как он сказал, полученные за границей знания на практике. Предприимчивые гномы, разобравшись с оплатой труда в сложный период праздников, вместе с дедом затеяли провести в Лапилаипоиалпоисисуурунемаамеретагаляндию интернет, открыть клуб и приобрести десяток компьютеров для общего пользования. Грандиозные планы! Великую миссию возложили на хрупкие плечи Майи, обеспечив десятком-другим помощников.
Работа продвигалась неторопливо, спокойно и стабильно. Впрочем, интернет в их волшебной стране работал по своим, непонятным законам. Пропадая и появляясь снова, когда сам — или Сам! — считал нужным.
Вскоре выявилась закономерность — когда кто-то слишком увлекался, забывая о родных и близких, забивая на остальные дела-обязанности, интернет исчезал. Во так вот — просто и быстро. И ничего не попишешь!
Постскриптум
«…иначе случится страшное!» — вспомнила Майя предупрежение на открытке, с которого все и началось. Однажды она из любопытства спросила, что имелось ввиду. На что Аля, бессовестно смеясь, ответила:
— Да придумали бы что-нибудь!
Майя сначала рассердилась, но долго хмуриться не удалось. Рассмеялась вместе с сестрой. Стоило, наверно, и в самом деле сказать близким спасибо!
Об Альке же она еще позаботится. Мстя будет достойной, уж Майя постарается! Идеи, наработки и подходящий кандидат уже есть. Майя только что ручки не потирала, глядя как сестра мило краснеет в присутствии приехавшего из города по вопросам интернета «крутого хакера».
Комментарии к книге «Мишка с севера», Александра Мурри
Всего 0 комментариев