«Алхимик из Леоса»

Алхимик из Леоса (fb2) - Алхимик из Леоса [СИ] (Ласточки улетают осенью - 1) 1660K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Баукина

Елена Баукина Ласточки улетают осенью

Магиум N 1 Ласточка в замке Кордейн

Пасс 1

Юная леди Сандрин открыла глаза, потянулась, пошевелила пальцами, стягивая чепец и приглаживая непослушные светлые кудри. Нужно было собраться до прихода слуг. А замок всё ещё спал, тишина густо расползалась по его коридорам — нарушать её в этот час считалось почти преступлением. Вода в маленькой золотой клепсидре, висевшей на стене, засияла матовым синим светом, дойдя до цифры 5 и наполняя пространство небольшой комнаты бликами заснеженных скал и облаков. Дубовые резные панели на стенах комнаты стали почти незаметны. Напротив кровати висела гравюра с изображением ласточки, летящей над замком. Сандрин с грустью взглянула на картинку — в памяти возник далёкий, почти забытый образ матери, всегда ласковой, нежной, с такими же светлыми волосами, как у неё. «Моя леди Ласточка, моя маленькая смелая птичка», — шептала когда-то мать, леди Аделина Кордейн, поглаживая дочь по голове. Мать дала дочери это прозвище из-за дугообразной формы тонких бровей, похожих на крылья этой стремительной птицы. С тех пор минуло девять лет. Леди Аделина давно умерла — остались лишь милые воспоминания.

Ласточка выставила голые ступни из-под одеяла, встала на косматый ковёр и снова потянулась. Широкая кровать юной графини с балдахином из узорчатого синего дамаска занимала почти половину комнаты. На полу, рядом с сундуком, сидел большой рыжий полосатый кот с наглой мордой и изучал хозяйку янтарными глазами, облизывая розовый нос шершавым языком. Юная леди поздоровалась с ним:

— Доброе утро, милорд Плюш! Как спалось?

— Мур-р-р… — замурлыкал полосатый зверь и зевнул.

Поправив на плечах рукава ночной рубашки, Сандрин подошла к сундуку, открыла крышку, потом прошла к телескопу у окна и стала в него смотреть. Леди Ласточка всматривалась в даль, настраивала линзы, пытаясь что-либо различить за стенами замка. Туман покрывал поля. Ночная мгла рассеивалась, уступая место живительным лучам рассветного солнца. В лицо девочки из приоткрытого окна веяло прохладой.

От этого замечательного нового дня девочка ждала массу впечатлений. Вдалеке на самой высокой ветвистой сосне зажёгся и снова погас зелёный огонёк. Юная графиня улыбнулась, на цыпочках подкралась к двери, прислушалась, нет ли кого в коридоре, потом подошла к сундуку. Она увидела под крышкой наглого рыжего кота, зарывшегося в её одежду.

— Мяу! — как-то надрывно пропищал кот и хмуро посмотрел на хозяйку.

— Если вы, милорд Плюш, не станете мешать и путаться под ногами, я награжу вас куском копчёной колбасы! — пообещала Ласточка коту и не без труда вытащила пушистого толстяка из сундука.

Резной сундук, расписанный разноцветными птицами и рыбами, хранил её тайны: небольшой портрет симпатичного юноши, который она нашла в одной из комнат замка, личный дневник и шёлковый платок с инициалами «Л. Г.», вышитыми светлой шелковой нитью. Сандрин погладила платок, надела тёмно-зелёную тунику из тонкой шерсти с золотистым геометрическим орнаментом по краям. Натянула штаны и сапоги, перепоясалась широким поясом с медной кованой застёжкой.

Осталось только прибрать волосы. Ох уж эти волосы! Мелкие кудри почти не расчёсывались, обычно они торчали в разные стороны и цеплялись за все выступы, бахрому и даже за пуговицы случайно встречавшихся Ласточке на пути людей. Сандрин взяла черепаховый гребень и показала язык своему зеркальному отражению. На неё смотрело овальное лицо с маленьким конопатым носом, с дугообразными бровями, в обрамлении мелких светлых кудрей. В замке Сандрин не считали красавицей: худощавая, угловатая, похожая на шкодливого мальчишку, она всегда стремительно двигалась, странно одевалась, любила ходить в старомодных сапогах, оставшихся от матери. Слуги косились на неё, а отец был уверен, что с возрастом дочь остепенится.

Светлые кудри ну никак не хотели расчёсываться! Прикладывая немалые усилия, девушка всё-таки заплела их в тугую косу. Из тайника за задней стенкой сундука она достала лук и колчан со стрелами. Этот короткий лук специально для неё смастерил садовник Крис. Он не всегда служил садовником. Когда-то давно его руки держали не лопату, а самый настоящий двуручный меч. А теперь этот воин одерживал победы лишь в борьбе с блестящими прожорливыми жуками, объедавшими листья его любимых розовых кустах.

В коридоре послышались шаги служанок.

— Пора вставать, юная леди, — прозвучал в чуть приоткрывшуюся дверь знакомый раскатистый голос няни Мирабель. Няня неспешно вошла, оглядываясь по сторонам. Это была приятная женщина средних лет с пышными формами. Она постоянно ходила в белом чепце и фартуке поверх длинного платья мышиного цвета. Няня воспитывала детей графа Эдварда уже много лет. Следом за ней, неся кувшин с тёплой водой для умывания, ковыляла сонная служанка Габриэла, симпатичная, но с великоватым носом на вытянутом лице и длинной гусиной шеей,

— Исчезаю! — игриво воскликнула их воспитанница. Синяя дымка окутала силуэт леди Ласточки, и она исчезла на глазах няни, словно мираж в восточных пустынях Левсонии.

— Сандрин… где эта бестия? — пришла в ужас няня Мирабель и неуклюжей походкой бросилась к тому месту, где видела юную графиню в последний раз.

Носатая служанка оглядывалась по сторонам. Кувшин в её руках наклонился — вода полилась на пушистый ковёр.

— Ай, ай… держи её, Габриэла! Что ты стоишь? Закрой дверь! — ловила воздух Мирабель, беспомощно бегая по комнате. Кот Плюш смотрел на суету вокруг, лениво позёвывал и путался у них под ногами. На кровати юной леди появились две вмятины. Мокрый ковёр смялся под невидимой подошвой сапога, и на каменном полу остались сырые следы.

Служанка поставила кувшин и бросилась помогать, рассекая воздух костлявыми руками и ловя невидимую девчонку. Но дверь хлопнула — а это значило, что в комнате девчонки уже нет.

— Говорила же тебе, ворона: закрой дверь! — сокрушалась няня, потрясая мягким кулаком.

— Не переживайте, госпожа Мирабель, — нисколько не испугавшись и зевнув, ответила служанка, — леди Сандрин всегда появляется к обеду.

Кот Плюш потянулся, выгнулся дугой, вытянул в сторону заднюю лапу, потом неторопливо пошёл к двери.

— А ты, морда ненасытная, всё под ногами путаешься! — отругала жирного кота няня, а потом принялась за сонную Габриэлу. Показала ей на полупустой кувшин и строго приказала:

— Немедленно убери воду!

Немного поразмыслив, Габриэла выплеснула воду из кувшина в окно. Внизу кто-то вскрикнул. Мирабель вздохнула и безнадёжно махнула рукой.

Под окнами дома в воздухе повисло сырое пятно.

— Что за дурная привычка?! Чтоб ты ежа проглотила! — ругалось пятно голосом юной леди. На дорожке, вымощенной белым камнем, появились мокрые следы.

Пасс 2

Большая рысь прислушивалась к звукам, шевеля ушами с чёрными кисточками на самых кончиках. Пятнистая кошка лежала на крепком суку высокой ветвистой сосны, с которой был подан зелёный сигнал, который и наблюдала Сандрин в телескоп. Листья деревьев и высокая трава лесной поляны колыхались волнами от тёплого южного ветра. Где-то в кустах смородины допевал ночную серенаду влюблённый соловей. Туман отступал, росинки переливались цветами радуги. Синяя дымка столбом встала у смолистого ствола сосны, превращаясь в девичий силуэт. Сандрин чихнула и выжала мокрые волосы.

— Здравствуй, Ласточка, — насмешливо поздоровалась рысь, — А выглядишь ты как мокрая кошка…

— Кто бы говорил! — сердито ответила Сандрин и швырнула в рысь шишкой.

Шишка пролетела мимо. Рысь потянулась, вытягивая передние лапы и задорно задирая куцый хвостик.

— Неважно стреляешь! И почему папенька тебя только на охоту берёт? — дразнилась фелис.

— Слезай, Лили! — рассердилась Ласточка и показала на лук за спиной. — Иначе покажу, как я плохо стреляю!

— Ой, ой… — пристыдила её кошка и повисла на ветке. Тело рыси вытянулось почти до самой земли, плавно изменяя формы. Рысь превратилась в русоволосую обнажённую девушку. Глаза и уши её оставались кошачьими. Подруги кинулись навстречу друг другу и расцеловались.

— Я так скучала по тебе, Сандрин, и чуть не уснула, пока здесь ждала! Интересно: как тебе удаётся улизнуть из замка?

— Есть один способ, но тебе об этом знать не надо, — загадочно улыбнулась Ласточка и взяла Лили за руку.

Лили часто заморгала и надула губы. Но, быстро проглотив обиду, достала из дупла зеркальце и игриво сверкнула солнечным зайчиком в глаза подруги.

— Зеркальце твоего учителя — хорошая вещь, Ласточка, — улыбнулась она, мягко ступая по траве. Её одежда была аккуратно сложена у дерева. Нагота совсем не смущала девушку. Казалось, свобода текла в жилах этого создания вместе с кровью. Прохладные капельки росы засверкали на гладкой коже.

Ласточка задумчиво посмотрела на неё. В её памяти возникло лицо молодого учителя.

— Мне иногда кажется, он умнее всех на свете, — сказала юная леди. — Правда, не знаю: может ли такое быть на самом деле?

Учитель открывал ученице новые границы мира. Сколько загадок таилось вокруг, сколько учитель знал о разных странах, народах! Он рассказывал об эльфийских городах с выращенными из деревьев домами, о быстроногих кентаврах и ликиях, меняющих лица по своему желанию и населяющих земли за Лазурным морем, о могучих великанах севера с серой кожей и о хитрых полуросликах с востока, приручивших воздушных змеев. С каждым рассказом её воображение рисовало красочные картины и будило мечты о путешествиях в чудесные страны.

— О чём ты всё время думаешь, Ласточка? — прервала Лили мечты подруги. — Отбрось заботы, живи как живётся. Чувствуй как чувствуется! Жизнь так коротка, чтобы тратить её на всякие пустяки! Вот я, кошка, живу привольно: делаю что хочу, чувствую как хочу, и хожу где хочу; если люблю, то люблю изо всех сил, если ненавижу, то люто. Я — свободолюбивая кошка, а ты — быстрая Ласточка. Моя Ласточка! — весело засмеялась Лили и неистово закружилась, расставив руки. — Лети, лети… пока твои крылья удерживает ветер. Пока глаза видят красочный мир вокруг.

Сандрин засмеялась и бросилась кружиться вместе с подругой. Они кружились держась за руки, пока не упали на траву. Девушка-рысь прислушивалась к звукам сладкоголосых птиц, жмурилась в лучах солнца, вдыхала запахи леса, катаясь по траве. Ласточка с восхищением смотрела на подругу. Как хотелось и ей сбросить одежду и помчаться по лесным травам и тропинкам под трели птиц и жужжание насекомых! Как хотелось ей жить так же свободно, как и Лили! Но она была человеком, а к тому же ещё и графиней. Ох уж эти условности, правила приличия, скучные, покрытые вековой пылью законы бытия! Смыть бы эту пыль тёплым летним дождём и начать свою жизнь с неизведанной ранее тропинки! В мокрых волосах Ласточки запуталась масса разных листочков и веточек. Она села на траву и пыталась вытаскивать их, но волосы путались, не желая отдавать дары леса обратно.

У сосны, где лежала одежда её подруги, хрустнула ветка. Лили навострила рысьи уши. За сосной рядом с одеждой они заметили толстого мужчину. Его круглые, как у хомяка, щёки горели, он растерянно смотрел то на лежащее платье Лили, то на обнажённую девушку. В руках мужчина держал связку хвороста.

— Ох, негодяй! — вскрикнула Лили, щуря глаза — Вздумал следить за нами! Что смотришь? Чего тебе надо?

Связка выпала из рук несчастного.

— Ты без одежды, Лили! — напомнила и засмеялась Ласточка.

— Про…простите, — выдавил окаменевший толстяк, и его челюсть нервно затряслась. — Я… не хочу… то есть не хотел… смотреть. Я вот… хворост собираю…

Его нервно бегающие глаза остановились как раз на прекрасной груди Лили. Он нервно сглотнул и больше не мог отвести от неё взгляда.

— Вот нахал! — рявкнула Лили, подошла к нему и толкнула что есть сил.

Толстяк шлёпнулся на траву и задёргал в воздухе ногами и руками, словно упавший на спину майский жук.

Сандрин брезгливо посмотрела на него и поморщилась. Возможно, этот крестьянин жил в одной из принадлежавших её отцу деревень и работал в поле. Крестьяне редко мылись, и от них всегда воняло сыром, протухшей рыбой и луком.

— Хворост он собирает! — сердилась девушка-рысь, — А знаешь, ведь он всё время подсматривает за мной, когда я в реке купаюсь. Хворост он собирает!

— Лили, ты перепугала его до смерти! — сказала Ласточка подруге, откровенно хихикая.

Лили подошла к своей одежде, смахнула листочки и мусор с кожи, накинула грубое суконное платье, подпоясавшись плетённым из оленьей кожи пояском. Толстяк перевернулся и пополз, смешно дёргая ногами и выпятив полный зад. Девушка-рысь коварно улыбнулась подруге и на цыпочках пошла следом. Толстяк заполз в кусты, тяжко вздохнул и вытер лицо рукавом. Лили рыкнула. Мужик подпрыгнул, обернулся и увидел, как прекрасное лицо девушки покрывается звериной шерстью.

— Нравлюсь я тебе? — прорычала она, оскалив хищные клыки.

Крестьянин заорал, вскочил на ноги, в ужасе призывая на помощь всех вездесущих богов, и бросился бежать прочь. Садрин быстро вскинула лук и выстрелила в сторону убегающего крестьянина. Стрела загудела и сбила улей диких пчёл, поселившихся на ветви белоствольного бумажного дерева. Улей упал, перегородив путь толстяку, и рассыпался на части. Чёрная туча озверевших пчёл помчалась вслед за мужиком, больно жаля его в мягкие бока. Лили и Ласточка смеялись от души, маша ему вслед, словно прощаясь.

— Дошутишься ты, Лили! — воскликнула Садрин — Ох, дошутишься! Крестьяне суеверны и злопамятны. Наточат рогатины, прогонят прочь из леса, никого не спросят. Что я тогда стану делать без тебя?

Лили выпятила грудь и упёрла руки в бока:

— Не прогонят: я пугаю наглецов, но зла не делаю. Лучше пошли скорее, — поторопила весело Лили, хватая за руку Сандрин. — Папаня собирался в первый раз побрить Антуана. Вот где потеха!

Крики бегущего крестьянина ещё долго раздавались в лесу.

Кошачий народ фелисов жил в лесном мире с незапамятных времён. Они считали себя порождением Великой Рыси. Небольшой дом семьи фелисов скорее напоминал логово зверей, чем жилище. В стенах зияли щели, а с крыши густым пологом свешивался какой-то седой лишайник. Лили иногда срывала его пучками и заваривала в котле от разных болезней.

Девушки вошли в лачугу, скрипнув еле державшейся на петлях дверью. Сандрин любила приходить в их дом, наполненный лаской и семейным теплом. Фелисы не стремились к богатству, как люди, спали на голых лавках, окутываясь шкурами животных, питались дичью. В доме не было отдельных комнат или перегородок. Кособокая, наспех сделанная мебель — стол, лавки и несколько стульев с большим количеством кошачьих царапин — вот и всё. Один угол был сплошь завален силками, искусно сплетёнными из лозы.

— Доброго утра вашему дому! — поздоровалась Ласточка, выжимая влагу из рукавов туники.

Семья Ирвина давно знала Ласточку и принимала её с особым теплом и добродушием. Сандрин любила своих лесных друзей и часто навещала их и охотилась вместе.

— Наша Ласточка! — нежно пропела мать Лили Глорис и ласково улыбнулась.

— Лили, подай полотенце, — обратился к дочери Ирвин, заметив мокрые волосы гостьи.

Сандрин застала семью Ирвина за обычными повседневными заботами. Глорис плела силки для ловли диких птиц. Ласточке казалось, что годы совсем не меняли её лица. Пшеничные с проседью волосы Глорис пахли как-то особенно.

Фелис Ирвин склонился над сыном; солнечные блики из маленького оконца, затянутого сомовым пузырём, бегали по его могучей спине. Отец и сын были раздеты по пояс. Все фелисы почти не стригли волос на голове, считая их хранилищем силы, поэтому не только женщины, но и мужчины отращивали их как можно длиннее. А вот бритьё бороды считалось добрым знаком. Особенно перед охотой. Правда, бороды Антуан ещё не имел. Юношеский пушок кое-где пробивался на подбородке. В доме пахло мокрыми волосами, шерстью и мылом.

— Мыль, мыль тщательнее, кожу… кожу, надо распарить, — учил отец сына, строго смотря на его неумелые действия. В янтарных глазах Ирвина было выражение отцовской гордости. — Намочи мыло, намочи лучше. Ты бриться собираешься или вешаться?

— Не дави на него, Ирвин, он сам справится, — мягко попросила Глорис, ловко сплетая прутья.

— Папа, — протянул ломающимся голосом взъерошенный угловатый парнишка с намыленным до самых кисточек рысьих ушей лицом; под носом у него надулся и лопнул огромный пузырь, — Много ещё мылить?

Юный Антуан был особым предметом заботы для всей семьи. Как-то весной, пока ещё лежал талый снег, мальчишка попал в волчий капкан. Ирвин нашёл сына только к вечеру сильно замёрзшим. С тех пор рысёнок Антуан часто болел и немного прихрамывал. Сейчас ему было четырнадцать лет — он взрослел, рос и превращался в мужчину.

— Достаточно, — присмотрелся к его худому лицу отец и взялся за нож.

Глорис, до этого спокойно мастерившая силки, занервничала и подошла к мужу.

— Котик, — нежно окликнула она Ирвина, положив руки ему на спину, — будь аккуратнее, он у нас один сын!

Мужчина немного обмяк, чувствуя руки жены, и отложил нож в сторону.

— Папань, мамань, ну хватит, — растерянно пуская пузыри, пробурчал насупившийся Антуан. Тёмно-русые намокшие волосы парнишки топорщились в разные стороны. Он смотрел на них своими кошачьими глазами и боязливо трогал воду в маленьком корыте.

— Я пришла к вам с приятной вестью, — сообщила Ласточка, вытирая полотенцем светлые волосы. — Наш егерь видел в лесах целое стадо упитанных копуль с поросятами.

Мускулы заходили под кожей Ирвина. Он вытер приготовленный для бритья нож о штанину и отложил в сторону. При слове «копуля» его рысьи глаза засверкали от азарта и радости. Теперь в его доме, возможно, появится несколько ценных клыков, вкусное мясо, а у сына — отличные сапоги.

— Папа, — протянул, чуть ли не плача от досады, намыленный по самые уши Антуан, — А я?

— Смывай мыло, сын, живо, мы идём на охоту! — оборвал капризы отпрыска Ирвин и убрал нож за голенище сапога.

Антуан бросил мыло. Глорис отложила силки в угол и схватила мешки для добычи. Лили снова превратилась в гибкую пятнистую рысь. Леди Ласточка гладила её по мягкой гибкой спине, перебирая пальцами рыжую шерсть.

— Пора, — скомандовал Ирвин семье, и все отправились в чащу, где, по словам егеря, кормились копули.

Ирвин ступал бесшумно, мягко, принюхивался и шевелил кошачьими ушами. Лес полнился пением птиц и жужжанием насекомых. Над головой Ирвина пронеслась, шурша прозрачными жилковатыми крылышками, сверкающая синевой пучеглазая стрекоза.

— Долго ещё ждать? — недовольно проворчал рысёнок Антуан, спрятавшийся в высокой траве и отмахивающийся лапами от назойливых мошек.

— Тише, Антуан, не сопи так громко! Распугаешь всю дичь. Терпение — лучшее качество охотника, — тихо ответил Ирвин сыну. Отец остался в человеческом обличье и затаился за толстоствольным дубом.

Ласточка сидела в кустах, неподалёку от Ирвина, поджидая гона зверя, натянув тетиву и придерживая кончиками пальцем оперение стрелы.

Из чащи послышался визг и хруст ветвей, низкие молодые деревца и кусты заходили ходуном. Копуля размером с коня графа Эдварда выскочила на поляну и понеслась во всю прыть. Из ноздрей вытянутого в небольшой мясистый хобот носа вырывалось прерывистое тяжёлое дыхание. Слюна обильно капала из полуоткрытой пасти зверя. Восемь довольно острых клыков уродливо торчали в разные стороны. Копуля неслась напролом, вытаращив полные страха коричневые глаза. Её преследовали две большие гибкие рыси. Рыжая шерсть фелисов блестела на солнце. Чёрные крупные крапины ярко выделялись на гибких кошачьих боках. Рыси бежали почти бесшумно и стремительно. Одна из них попыталась схватить копулю за ногу.

— Берегись! — предупредила дочь рысь Глорис, а сама попыталась прыгнуть на спину несущегося во всю прыть зверя. Копуля ловко повернула в сторону. Глорис промахнулась.

— Она не туда бежит! — крикнула в панике отставшая Лили.

Копуля громко взвизгнула, оглушив охотниц, и кинулась к тому месту, где сидел затаившийся Антуан. Рысёнок остолбенел от страха, беспомощно ощерившись.

Сандрин, словно молния, выскочила из своей засады и выпустила несколько стрел в голову зверя. Одна из них попала точно в глаз. Копуля завизжала, растопырив ноздри широкого хобота, и даже ослеплённая на один глаз, пыталась поддеть рылом Антуана. Рысёнок сделал рывок в сторону и растянулся на скользкой траве. Следом за Сандрин навстречу разъяренной копуле из кустов выскочил Ирвин и, перевоплотившись на лету в большую кошку, вонзил клыки в шею зверя. Копуля завопила, зарычала, роя копытами землю. Из хобота на траву закапала горячая кровь. На некоторое время зверь замер, тяжело и хрипло дыша, а потом рухнул прямо на Антуана. Ирвин разжал челюсти. Глорис и Лили подбежали к копуле.

— Что с Антуаном? — спросила бежавшая следом за ними Ласточка.

— Он жив, — заключил превратившиийся в человека Ирвин, вытирая рукавом пот с лица.

Фелисы с трудом вытащили придавленного телом копули Антуана. Рысёнок был напуган, но цел. Добычу разделали прямо на месте. Ирвин довольно поглаживал снятую с копули шкуру. Часть остатков зверя закопали у дерева, принося жертву Великой Рыси. Остальное разложили в мешки и понесли домой. Ирвин пел, жмуря от удовольствия рысьи глаза. Антуан приплясывал с мешком на плечах, забыв о своей больной ноге. Глорис шла гордой походкой, мурлыкала и радостно обнимала дочь. И только Ласточка плелась следом, наблюдая за счастьем фелисов со стороны. Она смотрела на солнце, всё дальше поднимавшееся от горизонта, и думала о возвращении в замок с каменными бездушными стенами, башнями и даже людьми. Охотники перенесли мясо в ледник рядом с домом.

— Возьми кусок мяса себе, дитя, — предложил довольный Ирвин, снимая мешок с плеча — Такую копулю не каждый добудет!

Видел бы он те яства, что подавали с кухни лорда Эдварда! Юная леди немного грустно улыбнулась, поправляя лук за спиной:

— Я не люблю мясо, — ответила она, — К тому же мне нужно спешить домой.

— Как знаешь. Вы, люди, странные создания: совсем не цените то, что даёт вам природа, — удивлённо пожал плечами Ирвин.

Глорис подошла, приласкала Ласточку, поглаживая по светлым волосам. Сандрин прижалась к ней и долго не хотела отпускать. Когда-то, совсем давно, её так же обнимала мать — леди Аделина.

— Я провожу тебя, — напросилась непоседливая Лили.

Они побрели по узкой тропе. Лили всегда провожала её до самой высокой сосны у оврага. Аромат лесных трав и цветов будоражил чувства, цветные бабочки стайками вылетали из зарослей высокой изумрудной травы.

— Как хочется жить так, как живёшь ты, Лили! Выбирать свой путь в жизни. То есть жить так, как хочется. Быть свободной, — вдруг с завистью сказала Сандрин. — Отец того и гляди выдаст меня замуж за какого-нибудь богатого и породистого балбеса. И я стану терпеть мужа каждый день, рожать от него детей, почитать и притворяться.

Лили удивлённо посмотрела на неё раскосыми кошачьими глазами.

— А как же любовь? Разве можно жить без любви? Терпеть неприятного тебе мужчину? Смотреть и раздражаться от того, как он ест, спит или даже пускает ветры…

— Что? Ветры… — рассмеялась Сандрин.

— Что смешного? Любимому можно и ветры простить. Стукнешь лапой по носу и простишь. А если нелюбимый, да ещё и рулады всякие… так по мне лучше глотку ему за это порвать, чем терпеть такое. — Лили сморщила свой аккуратный носик.

— Как говорит моя няня Мирабель, такова участь знатной девушки: выходить замуж без любви, соблюдать приличия и делать всё так, как принято делать в приличном обществе, — ответила Ласточка подруге, изображая умное и строгое лицо няни Мирабель.

— Кто придумал такую глупость?!

Ласточка задумалась:

— Умные люди, наверное.

— Это то же, что жить в клетке и питаться дохлыми крысами! Сидишь себе в собственных какашках, гниёшь заживо, молишь Великую Рысь о скорой кончине! Так с флисами люди некоторые поступают. Сажают в тесные клетки, возят по ярмаркам и кормят дохлыми крысами…

— Ужасно! — передёрнула плечами девочка.

— Не то слово! Тебя послушать — ты тоже живёшь в клетке. Только она большая и из камня. Разве может Ласточка жить в клетке?

Сандрин не ответила подруге. Иногда ей казалось, что в клетку можно заключить не только фелиса или человека, а даже сердце, чувства, свободу, совесть и любовь. Некоторые люди, которых Ласточка встречала часто даже среди слуг, в своих головах городили клетки сами для себя, садились за преграды и с завистью смотрели сквозь решётки на свободный и прекрасный мир. И при этом желчно и жестоко карали и осуждали тех, кто жил не так, как они, кто позволял себе искренность чувств, свободу мысли или любви.

— Пора возвращаться в свою каменную клетку. До следующей охоты, — попрощалась Ласточка с Лили и исчезла в окутавшей её силуэт синей дымке.

Став невидимой, юная леди спустилась в овраг, нажала на рычаг, открыла каменную, покрытую зелёным мхом и плесенью дверь. За дверью Ласточку ждали мрачный подземный ход, огарок свечи и огниво. Сандрин зашла за дверь и нажала на второй рычаг на внутренней стене. Дверь закрылась за ней.

К полдню юная леди Сандрин вернулась в свою комнату. Она сидела, растрёпанная, на кровати и ждала, когда Габриэла принесёт воды. Няня Мирабель суетилась вокруг девушки и пыталась её расчесать. Ласточка грустила, вспоминая вольнолюбивых фелисов. Кот Плюш, блаженствуя, грыз жирный виток кровяной колбасы у ног Сандрин.

Сонная Габриэла принесла кувшин с водой.

— Почему холодная? — потрогав пальцем воду, спросила няня Мирабель. — Да будет тебе известно, что юная леди умывается только тёплой водой! Немедленно поменяй!

Габриэла мотнула головой в знак согласия, заметалась по комнате и выплеснула воду в распахнутое окно. С улицы раздались крепкие мужские ругательства и злобный голос сенешаля Джека Матвина, который как раз проходил по дорожке под окнами. Ласточка злорадно улыбнулась.

Габриэла покраснела и стыдливо опустила глаза, закатывая пальцами в трубочку край белого фартука.

Магиум N 2 Злой дух Сангиума

Пасс 1

На ходу поправляя причёску, молодая чародейка Мэг Лори спешила домой. Её соломенные волосы, забранные в пучок, разлохматились. Обветренное лицо с острым подбородком покрылось испариной. Вместе с ней бежал мальчишка и соученик Мэг Олив Стоэн. Он широко улыбался девушке и тряс склянку с жуками. Жуки шипели и звякали, ударяясь хитиновыми крылышками о стекло; банка подпрыгивала и скользила в пальцах мальчишки. Шипящие жуки водились на заливном лугу речки Звякуши, где росли белые цветы, называемые «Глазами единорога». Из жуков мастер белой магии Сенон Кябок готовил себе лекарство от зубной боли. На ногах Олива свободно болтались дырявые стоптанные ботинки, а штопанные-перештопанные чулки были сплошь покрыты грязью и сажей. Молодые люди миновали рощу шёлковых деревьев и вышли по пыльной тропинке к дороге, ведущей к городу Наве, где они попроживали и учились волшебству.

В этом году стояло бархатное лето. Тёплое, солнечное, с переменными грибными дождями. В такие годы земля рождала богатые урожаи. Воздух насыщался дурманными ароматами трав, и насекомые целыми тучами носились над высокими сочными растениями, щедро опыляя их.

Солнечный свет наполнял пространство вокруг, проникал в самые потаённые уголки лесов и зарослей растений, окрашивая их нежную зелень разнообразием оттенков. В такие благодатные для природы времена часто происходили странные и неожиданные события.

Высокая и худая волшебница Мэг пыталась догнать чумазого мальчишку, чтобы выхватить банку с жуками:

— Оли, Оли, ты разобьёшь склянку — мастер рассердится!

Олив рассмеялся, прибавил шагу, вытянув руку с банкой и дразня Мэгги. Девушка хотела схватить его, но хитрец живо от неё ускользнул.

— Несносный мальчишка! — задорно крикнула чародейка.

Придерживая край платья, она помчалась вслед за Оливом. Мэгги расстраивалась вовсе не из-за шипящих жуков (их в этом году развелось очень много), а боялась, что Олив споткнётся и снова разобьёт в кровь колени. Сама волшебница ходила босиком, обувь надевала лишь осенью или зимой, стараясь избегать лишних трат на починку или покупку новой. Всё лето Мэг бегала босая, отчего ступни её ног почти не отмывались, и кожа на них стала грубой, как подошва кожаных башмаков.

Ученики чародея миновали светлую липовую рощу по вымощенной мелким камнем старой дороге.

— Какая же ты колдунья? Да у тебя сил не хватит со мной совладать! — дразнил юный ученик мага Олив подругу, размазывая рукавом серой туники грязь по лицу. Его руки несколько раз превращались в каменные глыбы, скрывая банку под коркой гранита. Мэгги с досадой посмотрела на новые дыры в чулках мальчишки, которые ей снова придётся штопать.

Три года назад отец Олива — каменотёс Грид — отдал сына мастеру магии Сенону Кябоку в обучение. Мальчик проживал своё двенадцатое лето и становился норовистым и хитрым. Чародейка Мэг полностью взяла заботу об Оливе на себя. По местным меркам Мэг Лори давно вышла из того возраста, когда девушек обычно выдавали замуж. Ей исполнилось двадцать три года.

— Ах, так? Держись, Олив! — предупредила она, извлекая из пальцев синие искорки.

Олив ударился в невидимую мягкую стену и чуть не упал. Мэгги подхватила его и прижала к себе.

— Вот видишь, я всё равно добьюсь своего, — радовалась чародейка.

— Когда я стану настоящим магом, убегу из этого города и возьму тебя в жёны, — прошептал мальчишка на ухо Мэгги.

— Глупый! — рассмеялась чародейка и поцеловала Олива в грязную щёку, — Когда ты станешь настоящим магом, я превращусь в дряхлую старуху!

Мальчишка вскочил на ноги с обиженной гримасой на лице и помчался дальше. Его русые спутанные волосы запрыгали по худым плечам.

— Вот увидишь, Мэгги, я словами не разбрасываюсь!

Наконец показалась стена небольшого городка Наве. Плотная, сложенная из мелкого камня, она опоясывала город в серое крепкое кольцо. Юные волшебники подошли к главным воротам города. У ворот Наве дежурила стража в каких-то дурацких старых доспехах. Усатый страж в шлеме с погнутым кривым забралом всегда игриво подтрунивал над Мэгги и дарил ей пучочки полевых цветов.

— Эй, кудесница, — кричал он вслед молодой чародейке, растягивая щербатую улыбку. — Не желаешь ли время вечерком скоротать?

Мэгги принимала букетики из его рук, загадочно улыбалась, но ничего не отвечала.

Стража внимательно следила за входом в город, тщательно расспрашивала прибывших путников, проверяла повозки, взымала проездную плату. Молодых магов, которые почти каждый день проходили мимо, всегда пропускали без лишних расспросов. К тому же ученики-чародеи носили медальоны со знаком своего мастера — перевёрнутый цветок оранжевого ириса, заключённый в середину пятиконечного белого пентакля. Нищий у ворот привстал, сонно посмотрел на ободранные одежды Мэгги и Олива и, поняв, что ему опять ничего не подадут, снова сел на землю.

В самом городе сегодня царило сонное спокойствие. Наве славился торговлей и ремеслом. Каждый пятый день недели он походил на шумный птичий базар, наполненный зловонным духом и криками. В такие дни торговцы, как стаи беспокойных весенних птиц, взывали во все стороны, привлекая покупателей и зевак. Вечером же город впадал в сонную негу.

— Уже темнеет, — заметил Олив, подняв голову к небу и рассмотрев там первую бледную звезду. — Нам стоит поспешить к ужину. Мэтр Кябок не любит ждать, когда дело касается еды.

Девушка услышала урчание в пустом животе Олива.

— О, да, кажется, кто-то тоже ждёт не дождется ужина.

На узких, тёмных даже днём улочках появились сторожа с колотушками, совсем не пугавшие наводивших страх на горожан воров, но успокаивающие своим треском вынужденных вечером выйти из дома по каким-либо делам простых законопослушных людей.

Башня главного мага города Сенона Кябока стояла неподалёку от ратуши и походила на старую, заросшую плющом покосившуюся развалину. У входа в башню заботливая Мэг посадила цветы. Они распускали розовые бутоны ранней весной, немного преображая своей нежной красотой унылые потрескавшиеся каменные стены.

Ученики мага подошли к плотно закрытой двери башни. Толстая дверь из чёрного дерева засияла.

— Кто это? — спросила дверь голосом мастера.

— Свои! — ответил Олив и пнул дверь со всего маху ногой.

— Милости просим! — лениво ответила дверь и со скрипом открылась, пропуская юных магов внутрь.

Изнутри башня Кябока выглядела так же уныло, как и снаружи: облупленные стены, обитые кривые ступени и вечно протекающая крыша не делали башню уютным домом. Чародеи поднялись в небольшую гостиную. Там пахло пригоревшей кашей, а под высоким потолком парили пять огненных сфер, тускло освещавших пространство.

Учитель сидел за столом. Выглядел маг так же, как и его башня — лысый, хромой, перекосившийся на правый бок. Кожа на лице волшебника обвисла складками и съёжилась. Старый чародей теперь часто дремал и неторопливо ходил по своей башне, шаркая ногами в дырявых туфлях. На столе учеников ждала довольно скромная пища в глиняных мисках с разбитыми краями. Олив разочарованно покосился на миски и погладил живот.

«Вот старый дурак! — думала с досадой Мэг. — Неужели так трудно найти заклинание для приготовления нормальной пищи?»

— Мэтр, — обратилась чародейка к мастеру, — Я очень люблю вас, но смею спросить: почему мы не можем поправить свои дела с помощью магии? Неужели мы не заслуживаем нормальной жизни?

— Разбазаривать Силу на мелочи недостойно мага, — ответил скрипучим голосом мастер магии, размахивая оловянной ложкой. Он приступил к трапезе, не дожидаясь учеников. — Способности даются Сциной — богиней науки и магии — не для личной наживы, а ради служения этому миру.

Получив одобрение мастера, ученики сели за стол и тоже взялись за оловянные ложки. Мэг мешала в миске липкую кашу.

— Какой смысл во всём этом волшебстве, если те, кому мы служим, не ценят нас и не желают давать достойную плату? Разве не мы, мэтр, следим в этих землях за осадками зимой и летом, разве не мы отводим от города Наве злые чары ведьм, посылающих чумные моры? — напомнила Мэг, при этом её нижняя губа задрожала от негодования.

— Потерпи немного, Мэгги, — успокоил старик ученицу. — Ты очень способна и старательна в обучении, ты узрела много тайн, но пока не приняла их истину в себе. Запомни: нельзя получить хлеб, не посеяв пшеницы. Нельзя получить что-то из пустоты. Ты знаешь об этом не хуже меня.

Мэг повесила голову, осознавая, что её жалобы напрасны. Что несёт этот старый маразматик, совсем выживший из ума?!

Сенон Кябок никогда не брался за решение мелких житейских проблем, считая ниже своего достоинства тратить Силу на лечение скотины или привороты женихов для старых дев. Горожане и крестьяне из окрестных селений не раз тщетно пытались подкупить мага щедрыми подарками взамен на его содействие в нужном им скользком деянии. Иные по ночам стучались в дверь, сулили немалые богатства за изведение ненавистного врага. Маг отвечал мудрым молчанием и затворял двери на засов. Мэгги считала упрямство старика глупостью. На приворотах, несложных бытовых заклятиях многие чародеи неплохо зарабатывали. Даже мелкие шарлатаны и бездари жили достойно исключительно за счёт таких деяний. Мастера вроде Сенона Кябока — с репутацией сильного и истинного чародея высшего ранга, — не брезговавшие мелкой волшбой, скапливали небольшие состояния. Наместник города Генри Толстый давно обманывал старика, задерживая плату за общественные волшебные услуги, ссылаясь на скудный городской бюджет и бедность местного населения. Сам при том богател, толстел и отстраивал новый дом. А Мэг Лори всё чаще латала дыры в мантии и на чулках мастера Сенона.

— Много лет я тружусь на вас, мэтр: стираю одежду, прибираю башню, зашиваю дыры на одежде. Чему вы научили меня? Что я могу? Разогнать тучи, извлечь огонь, выложить пирамиду из камней, смешать простенькое зелье от вашей головной боли… Разве об этом я мечтала? Вы не научили меня ничему полезному, сильному, стоящему. Теперь Олива ничему путному не учите. Вас обманывают все, кому не лень. Сколько ещё терпеть? Сколько ещё… — не успокаивалась Мэгги. Внутри у неё начинало вскипать негодование.

— Замолчи! — прошипел, не вытерпев упрёков ученицы, магистр Кябок, и голова его затряслась от волнения. — Как ты смеешь винить меня в своих бедах? В твоём возрасте я терпел худшую нужду, но не смел тратить Силу на низкие и недостойные дела! Как ты смеешь спорить с учителем? Вся округа знает меня как лучшего чародея!

— Знает, конечно знает: в последний раз какой-то оборванец у ратуши спросил меня между делом, жив ли ещё тот «старый пердун» из башни. Жаль, но имени вашего он не помнил! — девушка-маг сжала руку в кулак.

— Замолчи! — маг бросил ложку на пол и схватился за кольцо на пальце. — Заклинаю тебя: замолчи!

Мэг вскочила из-за стола:

— Из чародейки я превращаюсь в вашу сиделку! Последние годы вы заняты лишь своей персоной и совсем забываете об учениках и искусстве магии!

— Замолчи! — снова прошипел старый маг.

Над головой Мэгги забегали искры, её язык мгновенно опух. Она упала на колени и залилась горькими слезами.

Олив забыл о еде и с испугом смотрел на Мэгги. За то время, что они жили вместе в башне Сенона, он стал чувствовать её печали, как свои. Не зря старый маг узрел в них родственные души, связанные из одной нити бытия. Волшебники с родственными душами — явление редкое. Объединяя свою магическую Силу в единый поток, такие маги могли обрести немалую мощь. Мальчишка подошёл к Мэгги и уткнулся лицом ей в плечо.

— Помолчи пару дней и подумай, Мэг! Подумай хорошо. Если я стал обузой, а ты хочешь уйти, не буду возражать. Но помни: в таком случае ты никогда не станешь хорошей чародейкой. Ученики, меняющие учителей по своему капризу, среди нашего брата в не почёте. Дельный мастер и уважающий себя сильный маг не возьмёт такого перебежчика в обучение, — произнёс Сенон, перебивая рыдания бедной Мэгги и отодвигая миску с кашей в сторону. — Помолимся пресветлой Сцине и попросим прощения за скверные слова и мысли.

Мастер вознёс руки к потолку, произнося молитву: «Пресветлая Сцина, прости нашу корысть и страсти наши…»

Олив встал на колени рядом с онемевшей чародейкой, повторяя слова молитвы за мастером:

«…Да будут души наши смиренней и светлее, и поселится в них мудрость твоя…»

Половину ночи Мэгги ворочалась в постели и не могла уснуть. Она спала в маленькой каморке с низким потолком, недалеко от входа в башню. Под утро ей приснились самые счастливые дни, которые Мэг провела в красивом городе Леосе…

Пасс 2

…Маленькая Мэг ловила снежинки языком. В тот год наступила удивительная зима. Выпал первый снег — лёгкий, словно поцелуй девы. Свежий и холодный, как дыхание Севера. Столица Левсонии — многотысячный город Леос — преобразилась. Снег освежил улицы, украсил сверкающими снежинками сероватые унылые дома бедняков, а дома богачей сделал ещё наряднее. Осветлил переулки, припорошил мусор, лужи и навоз на улочках.

Мэгги любила снег, приятный задорный хруст под подошвами сапог. Она шла по Лютиковому проспекту. Вернее, передвигалась маленькими шажками, старясь не поскользнуться на куче подмёрзшего навоза или покрытой льдом и снегом луже, попутно играя облачками пара, выходившего из её рта: вдыхала морозный воздух, наполняя лёгкие до самого предела, потом выдыхала, выпуская пар и делая из него разные фигурки с помощью магии. Из пара появлялись смешные рожицы, невиданные животные и цветы.

Большой человеческий город Леос вырос из маленького лагеря первых переселенцев. Древние эльфы, свободолюбивые фелисы, сплочённые полурослики, гордые оборотни, прелестные нимфы, игривые феи, скупые тролли и ненасытные волколаки считали людей слабыми и ничтожными существами. «Они вымрут сами собой», — утверждали эльфы несколько веков подряд. Потом они мнение о людях резко изменили и последние двести лет твердили: «Люди уничтожат всё вокруг, в том числе сами себя!» Люди оказались хитрее, чем тролли, плодовитее, чем эльфы и ненасытнее самой большой стаи волколаков. А на месте первого маленького человеческого лагеря, обнесённого деревянным частоколом, вырос прекрасный каменный город Леос с королевским дворцом и большой каменной пристанью. Воздух города пропитался запахом навоза, рыбы, немытых людских тел, помоев, сырой кожи, тлена и гарью от дымящих труб. И только белый снег на время преображал суровый Леос, придавая ему свежее, холодное дыхание, делая чище и невиннее.

Девочка-маг не торопилась домой. Вернее сказать, собственного дома у неё уже давно не было. Жила маленькая волшебница в башне учителя белого мага Сенона Кябока на Чародейской улице. В руках восьмилетняя Мэг несла каравай серого хлеба, только что купленный в хлебной лавке, расположенной рядом с небольшой пекарней в начале Лютикового проспекта.

Она прекратила делать фигурки из пара и теперь, ёжась от холода, смотрела на высыпавшую из домов на Лютиковый проспект ребятню. Дети бегали, не замечая девочки в серой шерстяной шали, играли в снежки и строили снежных баб. Какой-то мальчишка в штопаном камзольчике тянул за верёвку еле скользившие по неглубокому влажному снегу деревянные маленькие санки. Целая стайка ребятни, звонко смеясь, пронеслась мимо Мэг, закидывая друг друга снежками. Дети с лёгкостью придавали подтаявшему в их тёплых пальцах снегу различные формы.

— Не попала, не попала! — кричал звонко мальчишка с красным острым носом. Девочка примерно того же возраста, что и Мэг, гонялась за сорванцом, держа в рукавичке белый снежный шарик и подметая подолом тёплого шерстяного платья белую поверхность улицы. Коричневые косички и ресницы девочки посеребрил снег.

Мэгги остановилась, глядя на девочку с косичками, забыв на время о хлебе и дороге домой. Она мечтала, представляя себе, как играет вместе с этими девочкой и мальчиком. Мечтала, что на время превратится в обычного ребёнка. Мэг даже попыталась прочесть мысли девочки — попробовала узнать, что та чувствовала, играя снежками. Девочка с косичками от этого неожиданно упала и забилась в судорогах. Мальчишка испугался и бросился звать на помощь людей. Маленькая волшебница напугалась не меньше мальчишки. Она прижала каравай хлеба к груди и, пока её не обличили в незаконном колдовстве, повернула в соседний Безымянный переулок.

В памяти маленькой волшебницы сразу всплыл список строгих запретов: нельзя дружить с детьми, нельзя играть с детьми, нельзя колдовать вне башни, нельзя говорить с людьми без надобности, нельзя рассказывать людям о магии и наносить им вред. Одни сплошные «нельзя»!

Ученица мага повесила голову и поплелась к перекрёстку. Пушистые снежинки медленно опускались на её серую, немного истёртую шаль. Девочка-волшебница жила на самой странной, загадочной улице Чародеев. Не только весь город Леос, но и вся Левсония знала эту улицу.

На более почётной, правой относительно центральной площади города, стороне улицы Чародеев жили исключительно маги. В начале улицы стоял дом некроманта Лаврентия Костоправа с маленькими квадратными окнами и украшениями в виде черепов различных животных по фасаду. Вдовушки, вдовцы, безутешные родственники, желающие пообщаться с умершими, приходили к дому кудесника и дёргали за шнурок, звоня в золотистый колокольчик. Двери им открывал вежливый скелет в женском платье. Скелет-дама развлекала скучающего хозяина и приносила много пользы: распугивала любопытных и праздных зевак, уменьшала поток надоевших Лаврентию до смерти нежеланных посетителей, пройдох, жандармов и уличных торговцев.

Рядом с домом некроманта вольготно раскинулись шикарный особняк чёрной колдуньи Роксы Морталин и её салон «Прелестница». Немного притемнённая светящаяся вывеска у входа оглашала список разрешённых жандармерией услуг: «Привороты, отвороты, заговор на счастливое замужество, снятие венца безбрачия». Но все, в том числе жандармы (видимо, получавшие неплохие взятки), догадывались о наличии списка услуг неофициальных. По ночам дом чёрной колдуньи Морталин охраняли два огромных филина. С самого утра у дверей салона «Прелестница» уже топтались молодые женщины, по самые глаза кутавшиеся в платки и нервно взирающие по сторонам. К концу улицы стояла ещё пара домиков магов среднего таланта и небольшого достатка. Имена этих наполовину кудесников, наполовину шарлатанов преднамеренно не поминались обитателями улицы и в приличном обществе, дабы отвести от себя всякие подозрения в связи или, упаси боги, в сговоре с этими кудесниками-шарлатанами. Именно среди этих домиков, как бельмо на глазу, стояла башня белого мага и магистра Сенона Кябока — учителя маленькой волшебницы Мэг.

На левой стороне улицы Чародеев жили алхимики, предсказатели судьбы, астрологи и целители. Мэг любила прогуливаться именно по левой стороне улицы Чародеев, мимо нарядной лавки волшебных эликсиров «Сколопендра». Лавка принадлежала алхимику и лекарю Бодану Змеелюбу. Утром солнечные лучи падали как раз на большое окно лавки, украшенное дорогим витражным стеклом с изображением нежно-зелёного плюща, переплетающегося с голубоватой стройной змеёй. Вывеска у входа перечисляла список эликсиров: «Эликсиры от головной, зубной, поясничной боли. Эликсиры от кашля и простуды. Успокаивающие и придающие тонус, укрепляющие мужскую силу и женское здоровье, эликсиры на все случаи жизни и любой, даже самый изысканный вкус и каприз».

Прямо напротив башни мага Сенона Кябока, в двухэтажном узком доме обитал ещё один известный алхимик по прозвищу Мартин Вонючка. Прыгучий и сутулый, как цапля, мэтр изготавливал в своей домашней лаборатории чудные духи и блестящие помады разных цветов и оттенков. Когда соседушка работал над новым рецептом, все обитатели улицы непременно узнавали об этом. Из длинной трубы его удивительно узкого розоватого каменного дома вырывался разноцветный дым с едкими и порой невыносимо гадкими запахами. Остальных жителей левой стороны улицы Мэгги почти не знала.

В башню к её учителю — мастеру и адепту белой магии Сенону Кябоку — посетители являлись редко, даже бедняки чаще предпочитали обращаться к шарлатанам, нежели к магу Сенону. С посетителями мастер Сенон Кябок, к своему несчастью, был слишком правдив, прямолинеен и строг. Людей правда отпугивала. К тому же учитель всегда придерживался строгих правил, установленных несколькими поколениями его рода. Правила эти одновременно и помогали, и делали положение мастера весьма бедственным. Никто не хотел знать горькой правды. Кредиторы посещали мастера чаще, чем желающие воспользоваться его волшебными услугами.

Обитатели правой относительно центральной площади города стороны улицы Чародеев считали себя «магиками». Все магики черпали магическую энергию из невидимых источников Вселенной, усиливая действие энергии артефактами и амулетами и считая свои способности божественным даром создателей мира. Маленькая волшебница Мэг тоже носила слабенький амулет в виде белого колечка с алым камушком. Сильнее этого амулета Сенон ученице пока не доверял. Более малочисленные алхимики, жившие традиционно на левой стороне улицы Чародеев, называли себя «мистиками», считали последователями различных серьёзных древних наук — алхимии, астрологии и астрономии, — основанных на знаниях о разных материях. И занимались исключительно преобразованием этих материй с помощью алхимических реакций. А также могли извлекать энергию всё из той же материи, используя как амулеты, так и составы для усиления алхимических реакций.

Магги не торопясь прошла мимо лавки «Сколопендра», любуясь витражом со змеёй и плющом, и, дойдя до угла узкого дома алхимика Мартина Вонючки, решила остановиться. Обычно оживлённая улица Чародеев в этот миг оказалась почти пустынной. Мэг надела ручку суконной сумки с караваем хлеба на плечо, запрокинула за спину, наклонилась, взяла в пальцы холодный белый снег, слепила три снежных маленьких колобка, увеличила их заклинанием в размерах и сложила славную снежную бабу.

— Что это? — услышала она восторженный голос за спиной, подпрыгнула и обернулась. Позади неё стоял некрасивый черноволосый и кареглазый мальчик, видимо, выскочивший из двери лавки эликсиров. Тёплая каракулевая куртка и сапожки из оленьей шкуры, вывернутой мехом наружу, указывали на то, что мальчик, скорее всего, из семьи весьма зажиточной. В длинных тонких пальцах мальчишка держал кулёк, наполненный лесными орехами. Он то и дело закидывал орех в большой рот, с хрустом разгрызал, выплёвывал скорлупу и пережёвывал, двигая губами, и с интересом рассматривал снежную бабу.

— Ничего, — Мэгги уставилась на кареглазого мальчика.

Он осмотрел снеговика и, похоже, пришёл в полный восторг:

— Сделай ещё!

— Отстань, мне нельзя разговаривать с незнакомыми! — покосилась на него маленькая волшебница.

— Меня зовут Леоноль, можно просто Лео, я теперь живу здесь, — ответил мальчишка, показывая на лавку «Сколопендра».

— Врёшь, у мэтра Бодана детей нет.

— А я и не ребёнок, а ученик, — ненадолго насупился Лео, — Как тебя зовут?

— Я Мэг Лори, ученица мэтра Сенона Кябока. — неожиданно для себя сообщила девочка и почему-то покраснела. Теперь мальчишка вряд ли с ней захочет играть. Но мальчик ничуть не смутился.

— Сделай ещё фигуру!

— Снеговика! — посмеявшись, уточнила Мэг. — Это снеговик, просто без лица. Что ты жуёшь?

Мальчишка улыбнулся во весь большой рот и насыпал маленькой волшебнице в ладони целую горсть орехов.

— У меня их много, — сообщил гордо мальчишка. — Родственники прислали.

Девочка приметила немного заострённые уши мальчишки и смекнула, что родственники его — не иначе как лесные эльфы. Мэг как можно скорее припрятала орехи в карман: вдруг мальчишка-полуэльф передумает её угощать и потребует орехи обратно? Если бы у неё были орехи, она бы делиться точно не стала.

— Сделай ещё снеговика, — упрашивал Лео.

Мэг вдруг вспомнила, что торопится домой, и её уже наверняка заждался старик Сенон. Она быстро с помощью магии слепила снеговика, нарисовала ему лицо с такой же большеротой улыбкой, как у Лео, и даже оживила на время. Снеговик заморгал снежными веками и растянул в улыбке большой рот. Остроухий мальчишка пришёл в дикий восторг, захлопал в ладоши, закричал, запрыгал вокруг большеротого снеговика:

— Ещё, ещё!

— Хочешь, я научу тебя делать снеговиков? — предложила маленькая волшебница.

— Хочу! — воскликнул мальчишка.

— Приходи сегодня вечером на это же место, как только ухнет филин на крыше особняка Роксы Морталин. А у тебя орехи ещё есть? — Мэг смерила мальчика-полуэльфа высокомерным взглядом.

Лео помялся, пожал плечами:

— Я принесу. Правда по вечерам я очень занят, и учитель будет ругаться, если не застанет меня в своей комнате.

— Как хочешь, Лео. Делать снеговиков так здорово и весело! — последние слова Мэгги сказала намеренно чётко. Главное, чтобы этот мальчишка принёс снова орехов. Маленькая волшебница решила, что вместе с мальчиком они сделают обычного снеговика, и она больше не станет с ним дружить или, упаси её Сцина, играть!

— Я приду, Мэгги! — неуверенно ответил мальчишка.

— Не обманешь?

— Обещаю прийти.

Филин на крыше дома Роксы Морталин ухнул ровно в девять часов вечера. Маленькая волшебница Мэг на цыпочках подкралась к двери комнаты учителя, прислушалась к храпу, окончательно убедившись, что старик крепко заснул. Спустилась по лестнице к выходу из башни, накинула свою тёплую шаль и вышла за дверь. Перебежала на сторону мистиков и скрылась за углом алхимической лавки «Сколопендра». Снеговики, построенные Мэгги днём, оказались разрушенными. Фонари, зажжённые сторожами, светили тускло. Мальчишка уже ждал рядом с разваленными снеговиками, приплясывал от холода, оглядывался по сторонам и кутался в каракулевую куртку. Мэгги не сразу подошла к нему. Она колебалась некоторое время. Лео совсем ей не понравился: слишком простодушен, глуп и некрасив. Мэгги подкралась к мальчику сзади.

— Эй, Лягушонок! — окликнула она Лео. Мальчишка вздрогнул. Губы его посинели и дрожали от холода. — Принёс орехи?

Мальчишка-полуэльф протянул Мэг целый кулёк крупных орехов. «Ну и дурак!» — подумала маленькая колдунья, распихивая орехи по карманам.

— Почему ты назвала меня Лягушонком? — спросил Лео.

— Лягушонок и есть! Такой же прыткий и смешной, — соврала маленькая волшебница, посмеиваясь про себя на большеротого мальчика. — Пойдём.

— Куда?

— Снеговика лепить! Забыл?

Они лепили снеговиков вместе. Девочка, надев рукавички, катала комок снега по обочине улицы. Лео катал такой же комок неподалёку. Снеговики у них получились очень разные: у Мэгги оказался ровный и аккуратный, а у Лео — кривой и уродливый. Мэгги смеялась над пучеглазым снеговиком Леоноля. «Надо же быть таким криворуким!» — думала она про себя.

— Ну как? — спросил Лео, долепив наконец нелепое снежное изваяние.

— Смотрю, здорово получилось: урод, а не снеговик! — оценила Мэгги, разгрызая зубами орех, добытый из кармана.

— У меня не выходит! — надулся мальчишка.

— Впервые вижу мальчишку, который не умеет лепить снеговиков, а особенно снежных баб. Точно: Лягушонок! Теперь смотри, что я могу! — позлорадствовала Мэгги и произнесла заклинание. Снеговик-урод ожил, заморгал снежными веками и зашевелил ртом. Лео отпрянул от снеговика.

— Ага, напугался?

— Ни чуточки!

— Сейчас я тебя заставлю бояться, Лягушонок!

Мэгги повалила Лео в сугроб и принялась заталкивать снежные комки за шиворот каракулевой куртки. Мальчишка завизжал тоненьким, как у девчонки, голоском и, живо вскочив на ноги, помчался вдоль улицы. Мэг это только раззадорило.

— Лягушонок, трусливый Лягушонок! — она делала снежки один за другим, догоняла, ловила мальчишку, снова заталкивала снег ему за шиворот. Лео пихался, толкался, пытаясь вырваться из рук девочки. Но Мэгги была выше его почти на целую голову и намного сильнее. Наконец мальчишка сам слепил большой снежный комок с помощью только одного прикосновения и швырнул его маленькой волшебнице в лицо. Комок разлетелся, ударившись о лоб Мэгги. Снег попал на кожу и забрался за шиворот, оставляя красные следы и чувство жжения.

— Хватит! — рассердилась она, вытирая раскрасневшееся лицо рукавом. — Мне домой пора.

Лео растерянно захлопал глазами. Снег, который Мэгги затолкала ему за шиворот, подтаял, куртка мальчика отсырела.

— Мэгги, а ты ещё придёшь?

— С чего это я должна приходить?

— У меня так и не получилось сделать снеговика…

— Глупый Лягушонок! Мэтр запрещает мне дружить с другими детьми. А если он заметит, что мы играем, мне сильно влетит.

— Мы не друзья и мы не играем, а строим снеговиков! — Лео заморгал сильнее.

Такая мысль девочке сразу понравилась.

— Да, мы не друзья, поэтому я больше с тобой встречаться и играть не стану.

— Я принесу ещё орехов. Обещаю!

— Много? — оживилась девочка.

— Сколько хочешь?

— Сколько хочу? Много хочу!

Мальчишка погрустнел и немного смутился:

— А ты меня научишь строить снеговиков?

— Нет, не научу. В следующий раз пойдём кататься с горы. Ты умеешь кататься с горы, Леоноль? — прищурила глаза Мэгги.

— Я не пробовал.

Мэгги рассмеялась:

— Серьёзно?!

— Да, там, откуда я приехал, дети с горок не катаются! — немного смутившись ответил маленький ученик алхимика.

— Похоже, ты вообще с луны упал!

— Что?

— Ничего. Послушай, Лягушонок: в последний день недели встретимся у оврага в парке, рядом с улицей Сапожников. Жди меня рядом с оврагом в семь часов утра — в это время как раз начинают продавать свежий хлеб. Запомнил? — Мэг заулыбалась, увидев смущение на лице маленького полуэльфа.

— Боюсь, мэтр Бодан Змеелюб не отпустит меня! — опустил взгляд мальчишка.

— Трусливый Лягушонок! Мне всё равно, как ты попадёшь в парк. Лично я в этот день пойду за хлебом в лавку и к оврагу. Придёшь? — насмешливо посмотрела на него девочка-волшебница.

— Приду, — ответил Лео, почёсывая в затылке.

— Договорились! — обрадовалась девочка. — Смотри не забудь орехи!

Она помахала на прощание рукой Леонолю и, смеясь над глупцом, помчалась к башне своего учителя Сенона Кябока. Тихо прокралась в комнату, забралась на кровать, вывалила из кармана лесные орехи с блестящими гладкими боками и принялась грызть. Такие вкусные орехи девочка ела впервые в жизни. Мэгги выплёвывала скорлупу, вспоминая глупого мальчика, слепившего кривого снеговика. Угощение закончилось быстро и незаметно. Маленькая волшебница вздохнула, завернула ореховую скорлупу в тряпочку, положила под подушку и легла спать.

К концу недели ещё затемно Лео ждал Мэгги у оврага. Снег шёл несколько дней кряду, устилая улицы белой периной. Как только встало солнце, Леос ожил. На узких улочках, проездах и больших проспектах появлялись пешеходы, всадники, грузовые повозки и кареты. Лошади и люди утаптывали снег ногами, превращая его в коричнево-серую жижу. Мэгги прошла по берегу Красной речки мимо кожевенных мастерских. Даже зимой от мастерских тянулся запах разного рода красителей и выделываемой телячьей и свиной кожи. Небольшая, но широкая Сапожная улица проходила как раз вдоль берега Красной речки. Конец улицы утопал в овраге, за которым начинался небольшой городской парк. Леоноль уже ждал у оврага в парке, крутя головой в разные стороны. Он притащил с собой небольшие деревянные санки. Заметив его, Мэг Лори спряталась за углом сапожной мастерской, которая как раз стояла у самого оврага. Маленькая волшебница раздумывала. Сначала ей хотелось посмеяться над этим уродливым мальчишкой — посмотреть, как он тщетно ждет её, а потом тихонечко убежать. Но когда она заметила в санях рядом с маленьким деревянным ящиком достаточно пузатый мешочек, передумала. Мэгги осмотрелась — не хотелось попасться на глаза какому-нибудь знакомцу учителя, — поправила тёплую шаль и уверенным шагом подошла к мальчишке:

— Привет, Лягушонок!

— Привет, Мэгги, — обрадовался Лео. Его карие глаза заблестели. — Бодан Змеелюб послал меня к стекольщику за посудой для эликсиров.

Леоноль приоткрыл крышку ящика. Из ящика выглядывали горлышки разноцветных пузырьков и баночек.

— А что в мешке?

Лео протянул мешок девочке:

— Орехи.

— Ну и ну! — удивилась Мэг, оценивая размер мешочка и привязывая его к поясу. — Ну что же, попробуем прокатиться. Чур, я сижу сзади.

Леоноль спорить с ней не стал. Мэгги поняла, что мальчишка вообще не склонен с ней спорить. Сейчас она сделает так, чтобы он от неё отстал. Жаль, что этот маленький глупец принёс сегодня орехи в последний раз. Они подкатили санки к краю оврага. Мэг забралась на сани, оставив впереди место для Леоноля и ящика с посудой. Мальчишка немного с опаской устроился на середине сиденья, придерживая ящик со стеклянными пузырьками, баночками и ретортами.

— Поехали! — крикнула маленькая волшебница и схватилась за края саней руками, отталкиваясь ногами что было сил.

Они покатились в овраг, спустились со склона, прокатились по его дну, удивительным образом взобрались на противоположный склон и промчались сквозь парк. Лео зажмурился.

— Держись, — предупредила Мэг, подталкивая санки с помощью волшебства.

— Куда мы едем, Мэг? — крикнул Леоноль.

— За хлебом! — ответила маленькая чародейка и припустила сани ещё быстрее.

Из парка волшебники выехали на оживлённый Лютиковый проспект. Люди отскакивали в разные стороны, пропуская катящиеся сами собой санки и тыкая пальцами в детей.

— Чародей, маги, волшебные санки… — слышалось отовсюду. — Куда только жандармерия смотрит?

Дети подкатились ко входу в хлебную лавку. Мэгги встала с сиденья, нашарила в кармане монетку, заскочила в булочную и, купив каравай свежего серого хлеба, снова села позади мальчишки. Леоноль ждал, крепко держа ящик с посудой. Деревянные санки снова тронулись и покатились, оставляя за собой продольные следы и уминая полозьями снег.

— А теперь куда мы едем? — поинтересовался мальчишка.

— Домой! — ответила Мэгги и заставила санки ехать ещё быстрее.

Домчавшись до нужного поворота и буквально проскочив Безымянный переулок, они выехали напрямик на улицу Чародеев и повернули к правой стороне магиков. Проехав у самой двери дома некроманта Лаврентия Костоправа и напугав до смерти горбатую вдову, ждавшую аудиенции у мага, сшибли выскочившую им навстречу и размахивавшую костяными руками даму-скелета. Санки разметали сугроб у особняка чёрной волшебницы Роксы Морталин, завалив снегом вход в салон «Прелестница». При этом стеклянная посуда в ящике Лео подозрительно звякнула. Колдунья Рокса Морталин, еле приоткрыв заваленные снегом двери своего салона, тут же отомстила, кинув вдогонку сорванцам заклинание. Сани детей закрутились волчком и переехали на левую сторону улицы, к домам мистиков. Дети выпали из саней. Мэгги растянулась посреди дороги, расплющив каравай до блинообразного вида, а Леоноль брякнулся на заснеженный газон у дома алхимика Мартина Вонючки, окончательно выпустив из рук ящик с алхимической посудой. Подоспевший на помощь Мартин помог подняться остроухому мальчишке, открыл крышку ящика, завздыхал и закачал головой, по форме напоминавшей куриное яйцо. Сани врезались в угол лавки эликсиров «Сколопендра», чудом миновав красивый витраж со змеёй и плющом. Из дверей лавки вышел мэтр Бодан Змеелюб в серой длинной мантии. Он строго посмотрел на приунывшего Леоноля, многозначительно поглаживая клинообразную белую бородку.

— Вот и покатались! — сказала маленькая волшебница Мэгги, подобрав с дороги расплющенный, но всё ещё тёплый каравай хлеба.

После такого катания маленькие магик и мистик долго не встречались. Белый маг строго наказал ученицу, заставив зубрить большую кипу книг. Мэг сидела целыми днями в библиотеке над открытой книгой и повторяла, монотонно твердя, заклинания — так, чтобы старый мэтр слышал её, сидя в гостиной у очага. Сама тёплыми пальцами плавила иней на стекле окна, делая круглые прозрачные проталины, и через них всё время наблюдала, что происходит у лавки алхимика Бодана Змеелюба на стороне мистиков. В лавку эликсиров «Сколопендра» входили разные люди. Несколько раз из дверей показывался сам хозяин с маленьким лекарским сундучком в руках, садился в тарантас с довольно крупными колёсами и спешил по своим лекарским делам. Тарантас мастера алхимии трудно было перепутать с иными повозками или фургонами. В него от силы помещались пара человек и немного вещей. Крышу тарантаса покрывала голубая ткань, пропитанная водонепроницаемым составом. На боку тарантаса свежими красками нарисована та же эмблема, что и на витраже лаки «Сколопендра», — голубая змея и зелёный плющ. Мэгги хорошо запомнила белую клиновидную бородку мэтра Бодана Змеелюба и строгий проницательный взгляд. Когда он увидел Мэг и Лео вместе, казалось, что только одним этим взглядом мэтр хотел испепелить их обоих прямо на месте. Наверняка мальчишке-полуэльфу досталось от учителя за целый ящик разбитой алхимической посуды. И уж точно мэтр Змеелюб не предполагал, что его подопечный окажется таким хулиганом! Леоноль точно больше не станет с ней играть!

Мальчик показался лишь на третий день. Мэгги как раз перелистывала страницы книги заклинаний и рассматривала в проталину на стекле противоположную сторону улицы. Из дверей лавки «Сколопендра» вышел ссутулившийся мальчик-полуэльф. Лео старательно тащил за ручку лекарский сундучок своего учителя. Мэтр Змеелюб шёл следом за учеником и, видимо, чему-то его поучал. Светлые, ершистые брови мэтра Бодана сдвинулись к переносице; он то и дело грозил мальчишке узловатым пальцем и показывал в сторону башни белого мага Сенона. Мэгги вдруг забыла о заклинании и вспомнила о разбитой алхимической посуде, заколдованных санях, сломанной костяной даме некроманта Лаврентия Костоправа, расплющенном каравае хлеба и еле сдержалась от смеха. Она заметила, как Лео осторожно повернул голову к их башне и смотрел как раз на окна библиотеки. Словно почувствовал, что маленькая волшебница следила за ним. Алхимик Бодан Змеелюб заметил направление взгляда ученика и громко окликнул его. Леоноля окрик учителя не остановил. Маленький мистик, напротив, выпрямился и продолжил смотреть на башню белого мага Сенона Кябока. Потом, сложив губы трубочкой, резко выдохнул изо рта большое облако белого пара, из которого сложилась фигура смешного лягушонка с большим раскрытым ртом и растопыренными в разные стороны лапками. Бодан Змеелюб, похоже, окончательно рассердился и, схватив Лео за заострённое ухо, потащил его за собой в тарантас. Вместо очередного скучного однотонного заклинания стены библиотеки на этот раз огласил детский смех.

— Мэгги, — послышался удивлённый голос мастера из гостиной, которая располагалась по соседству библиотекой. — Что тебя так развеселило?

— Ничего, учитель!

Мэтр Сенон поднялся из плетёного кресла в гостиной и вошёл в библиотеку. Мэгги отошла от окна, закрыла рот рукой и продолжила тихо хихикать. Она действительно впервые в жизни рассмеялась от всей души.

Ей снова захотелось увидеться с этим некрасивым мальчишкой. На этот раз не потому, что у него были орехи, а потому, что она вдруг стала скучать. Никогда раньше маленькая волшебница не знала скуки. Занятий и забот всегда находилось много. Но теперь всё это казалось ужасно серым и однообразным. Лео не выходил у неё из головы. Целыми днями, радуя своего учителя видимым стремлением к познаниям, она часами сидела с книгой у окон библиотеки, делая немеющими от холода пальцами проталинки на заиненных стёклах и высматривая в них мальчика с противоположной стороны улицы. С ещё бСльшим удовольствием девочка выполняла разные хозяйственные поручения, особенно любила ходить за хлебом, прогуливаясь на обратном пути мимо лавки эликсиров «Сколопендра» и вглядываясь в витражное окно со змеёй и плющом. Леоноля нигде не было видно.

Так пролетел почти целый месяц, и девочка-волшебница отчаялась увидеть Леоноля снова. Зима заканчивалась. Дни стали длиннее, но легкий мороз всё ещё пощипывал щёки. Учитель её вдруг стал мечтать о переезде в другой, более маленький городок Наве, где срочно требовался городской маг. Мэгги загрустила ещё сильнее. Если ранее на лице маленькой волшебницы возникала хотя бы редкая улыбка, то теперь улыбаться она и вовсе разучилась. Не повидавшись с Лео, уезжать не хотелось.

Встретила она Леоноля совсем неожиданно. Учитель послал Мэг за продуктами в лавку, и она, как обычно, шла по краю дороги, задрав голову кверху и рассматривая рыхлые облака. В Безымянном переулке её кто-то толкнул в сугроб. Мэгги быстро вскочила на ноги, желая проучить наглеца, так бесцеремонно пошутившего над ней, но, увидев Леоноля, вцепилась в его каракулевую курточку и обняла.

— Лео, где ты был? Я так…так…

Леоноль тоже обнял Мэгги:

— Я болел. Так болел, что мой учитель Бодан Змеелюб гадал, когда же я наконец испущу дух, — с волнением рассказывал большеротый мальчик. — Но мне хотелось поиграть с тобой и совсем не хотелось умирать. Ты правда скучала?

Мэгги оттолкнула его от себя, раскрыв от удивления рот.

— Сдурел!

Мальчик смотрел на неё, вытаращив карие глаза.

— Я знаю, что скучала. Я чувствовал это. И часто видел, как ты заглядывала в окна нашей лавки. — Леоноль заулыбался.

Мэгги казалось, что он издевается над ней.

— Просто разглядывала витражи, — девочка покраснела. — Глупый мальчишка, мне вообще до тебя дела нет!

— Вруша!

— Что?! — покраснела ещё сильнее маленькая колдунья.

Мальчишка как-то хитро заулыбался и, подскочив к Мэгги, дёрнул её за рукав шерстяного платья.

— Выходи вечером, когда ухнет филин на доме Роксы Морталин.

Мэгги уставилась на Лео, не зная, что ответить.

— Пожалуйста, выходи! Правда, у меня орехи закончились и мне теперь нечем тебя подкупать.

— Какой же ты дурак! — окончательно обиделась на него девочка и чуть не прослезилась, ей вдруг отчего-то сделалось стыдно.

— Хочешь, я открою тебе маленький секрет? Только никому не говори, — прищурился Лео. — Я чувствую, о чём думают окружающие. И чувствую, о чём думаешь ты, Мэг.

— Ты что, мысли читать умеешь? — девочка покраснела. Думала она о Лягушонке много и не всегда лестно.

— Нет, не читать — чувствовать. Некоторые угадываю.

— Как это?

— Не знаю, само получается.

Магги вся съёжилась.

— И что я думаю?

— Тебе грустно, скучно, и ты хочешь со мной дружить.

Мэгги снова покраснела и отвела в сторону глаза:

— Ты маленький глупый врун и Лягушонок. Ничего такого я не думала и не думаю! — она высвободила рукав платья из цепких пальцев мальчишки.

— А ещё я твой единственный друг, — продолжил полуэльф неприятный для маленькой волшебницы разговор.

— Лгун, разве ты сам знаешь, что такое дружба? — встрепенулась девочка.

— Я знаю, ведь ты — моя подруга! — твёрдо сказал маленький мистик. — И будешь ею всегда. Обещаю!

Вопреки всем запретам с тех пор маленькие мистик и магик стали дружны. Свою дружбу держали они в строжайшем секрете. И только два чародея во всём бескрайнем мире знали об этой запретной и оттого крепчавшей каждый день дружбе двух будущих врагов. Это тёмная колдунья Рокса Морталин, подсматривавшая за всеми в синий магический кристалл, и старый предсказатель-звездочёт Орфей, пялившийся по ночам на небо в волшебный телескоп на балконе своей хибары, стоявшей неподалёку от лавки эликсиров «Сколопендра». В тот вечер, когда маленькие волшебники впервые вместе лепили снеговиков, звездочёт, взяв в пальцы перо, сделал одну из своих судьбоносных записей в летопись предсказаний: «Ибо истина в том, что худший из врагов — порой твой лучший друг…»

Пасс 3

Чародейка открыла глаза, провела по ним пальцами. Ей так не хотелось отпускать чудесный сон, но нужно просыпаться и жить дальше. Она оделась, достала большую корзину для трав и решила отправиться в старую дубраву. Первые лучи солнца прорывались из-за горизонта, наполняя мир вокруг радостным светом. Волшебнице нужно было подумать в одиночестве, к тому же говорить она всё ещё не могла. Конечно, Мэг хотела попробовать снять с себя заклятье учителя, но Сенон обязательно догадается об этом и начнёт упрекать.

Олив Стоун встретил её в коридоре. Она одарила Олива улыбкой и приложилась губами к его тёплому лбу.

— Олив, — окликнул его Сенон Кябок, выходя шаркающей походкой из своей комнаты.

Мальчишка замер, широко раскрыв глаза.

— Олив, ты сегодня останешься дома — повторять заклинания из книги.

Олив повесил голову, опустил плечи и поплёлся к двери библиотеки.

Мэг, даже не взглянув на учителя, вышла из башни и облегчённо вздохнула. Как же раздражал её этот старик! Ветер одарил лицо свежестью. Город Наве просыпался, из печей пекарен шли дым и запах хлеба. На улицах изредка встречались люди.

Мэгги ушла далеко от города к старой дубовой роще. Чародейка увлеклась сбором различных компонентов для зелий. Она ловила кузнечиков, лапки которых хорошо помогали от желудочных колик. Сматывала палочкой посеребрённые блестящей росой паутинки с трав. В роще водились жуки-мерзавки с красными, мерцающими в темноте крылышками. Их пыльца прекрасно подходила для древнего рецепта зелья Визуальности. Днём жуки-мерзавки спали, завернувшись в листья ушастой травы. Именно эти свёрнутые жуками листья и собирала Мэгги. Она разворачивала свёрнутый лист и смотрела, нет ли в нём жука или красной пыльцы, потом срывала у основания и аккуратно складывала на дно корзины. Корзина наполовину заполнилась разными травами, листьями и узелками. Иногда у кромки дубравы попадались суховатые ягоды земляники, и девушка с удовольствием их ела.

Вдруг стало тихо. Манящий запах наполнил воздух. «Что это?» — подумала чародейка, опустив корзину на землю. Запах манил, кружил голову, дурманил.

— Доброе утро, — поздоровался кто-то приятным голосом.

Мэгги вздрогнула от неожиданности.

У куста отцветающего шиповника появился молодой широкоскулый и чисто выбритый мужчина, одетый в чёрную кожаную куртку с бляшками из серебра и красные сапоги.

— Мэгги, ведь так вас зовут? — спросил он безмолвную девушку и подошёл ближе.

Мэгги обычно не доверяла незнакомцам, да и вообще обходила их стороной, но этот заставил её каким-то образом стоять не шелохнувшись.

— Меня зовут Себастьян Рамерсет. Для вас просто Себастьян, — представился он, снимая синий берет и размахивая им в разные стороны.

Мэгги заметила, что чудный запах шёл именно от Себастьяна. Чародейка показала знАком, что не может ничего ответить.

— О! — огорчился чужак, вытащил из кармана куртки медальон в виде звезды и приложил к губам девушки.

Мэгги не сопротивлялась и была этим удивлена. Надо же — первому встречному и так просто позволить коснуться себя! Её язык вновь приобрёл подвижность.

— Сп… спасибо, — сказала она Себастьяну.

— Я столько слышал о вас и ваших способностях, милая Мэгги! — распинался странный волшебник. Его светлые волосы, зачёсанные в какой-то нелепый хохолок, колыхались от живых движений.

Чародейка смутилась — «милой» её ещё никто не называл.

— Прекратите говорить ерунду, Себастьян! Что вы здесь делаете в такой ранний час?

Рамерсет расплылся в улыбке. Всё в этом странном человеке казалось девушке уж слишком привлекательным. Хотя красавцем назвать мужчину язык не поворачивался. Небольшого роста, нелепо одет, тонкие и коротенькие ноги…

— Не стану отпираться: ждал вас.

— Вот как! Откуда же вам известно обо мне? — настороженно спросила Мэг.

— Известно, как не знать: о вас говорят не только в городе Наве, но и за его пределами. Вы способны, талантливы и несчастны.

Мэгги совсем не понравилось последнее из перечисленных качеств. Ей стало не по себе. Она вытерла рукавом струйку пота с лица, опустила взгляд, наклонилась и стала поправлять тканевые узелки в корзине.

— Собираете сплетни по всей округе. Какое вам до меня дело и что вы хотите?

— Помочь.

Мэгги схватила корзину и пошла прочь от странного типа.

— Постойте, куда же вы, госпожа?

Волшебник побежал следом, перебирая кривоватыми короткими ножками. Его красные сапоги заблестели от росы. Странно: сапоги до сих пор были сухими, как запоздало отметила про себя Мэгги.

— Какая я вам госпожа? — воскликнула в гневе чародейка, отмахиваясь от него свободной рукой. — Разве вы не видите, что перед вами обычная босая оборванка?!

Себастьян обогнал девушку и перегородил дорогу. Он вновь раскланялся, размахивая беретом, и постарался улыбнуться как можно шире.

— Я безумно влюблённый в вас волшебник! — ответил Рамерсет.

Мэгги оторопела — так нагло ей в любви ещё ни разу не признавались.

— Вы что, считаете, что я вот так сразу поверила?! Идите прочь, иначе я за себя не отвечаю! Околдую — мало не покажется! — пригрозила Мэг, сделав строгое лицо. Правда, этот тип, похоже, и сам являлся неплохим магом. Телепортация — признак отличного мастерства.

Влюблённый волшебник в красных сапогах сделался грустным:

— Уже околдовала! Я виноват: так бесцеремонно предстать пред вами, подкараулить, как разбойник с большой дороги! Конечно, вы не верите мне. Примите хотя бы подарок.

В его руках возникла книга размером с лист давнорастущего лопуха, толстая, в чёрном переплете. Он протянул книгу Мэгги.

— Что это за книга?

— Так, ерунда: всякие заклинания, с помощью которых можно улучшать или заполучать какие-либо вещи. Пустяк, но такой нужный…

Руки Мэгги сами потянулись к подарку. Она поставила корзину и взяла его. Книгу хотелось погладить. Переплёт настолько ей понравился, что она не удержалась и приложилась к нему щекой.

— Не стесняйтесь, госпожа, берите и пользуйтесь! — добавил странный тип и растворился в воздухе, оставив за собой быстро растаявшее облачко белого ароматного дымка.

«Как странно и всё же приятно!» — подумала Мэгги, которая никогда прежде не получала таких значительных подарков. Она вдруг с испугом подумала о том, что учитель вряд ли обрадуется, узнав о таком сюрпризе. Мэгги прижала подарок к груди, боязливо посмотрела по сторонам и, бережно завернув явно чародейскую книгу в тряпицу, спрятала на дне корзины под листьями и узелками.

Девушка поторопилась вернуться в город. На этот раз она промчалась мимо щербатого стражника, совершенно не заметив букетика синих цветов в его руке. Мэгги бежала, не чувствуя ног и крепко сжимая ручку корзины.

Когда молодая чародейка зашла в башню, старый мастер сурово посмотрел на неё, ожидая увидеть хоть чуточку смирения. Но ученица не опустила перед ним взгляда и не склонила почтительно головы. Напротив, смотрела смело, с ненавистью и презрением.

— Мэгги… — проворчал старый учитель, не понимая, что вдруг с ней произошло. — Немедленно уйди с глаз моих долой и не смей показываться ни к ужину, ни к обеду!

Не успел маг договорить, как Мэгги скрылась за дверью своей каморки и затворила её на засов. Там она села на жёсткую кровать и заплакала. Ненависть и обида к несносному старику рвали её душу на части. Откуда взялось это едкое чувство обиды, почему вдруг возникло и не отпускало, росло, пробивалось наружу, словно зелёный росток сквозь каменную мостовую? Девушка слышала, как сильно колотилось её сердце, — казалось, оно само выпрыгнет из груди. Она закусила край подушки зубами, лицо её в один миг покрылось холодной испариной. В башне зазвякала, запрыгала посуда и склянки на полках, огненные сферы под потолком башни начали искриться и разлетаться в разные стороны, ударяясь о стены.

— Мэгги, — окликнул старый магистр, стуча в дверь каморки своей ученицы. — Немедленно прекрати, ты разнесёшь всю башню!

— Мэгги, Мэгги, мне страшно! — закричал Олив Стоэн. Испуганный голос мальчишки отозвался эхом в стенах башни.

Мэгги вздрогнула от голоса Олива, и всё кругом успокоилось.

Белый маг сам отворил дверь с помощью заклинания и подошёл, шаркая ногами к ученице:

— Мэгги, прости меня, старика, ну что ты завелась? Наша участь тяжела, но так суждено судьбой.

Мэгги молчала, не смея признаться, что может говорить, да и не хотела. Она лежала на кровати и тяжело дышала, а потом и вовсе отвернулась к стене.

— Раньше с тобой такого не было, Мэгги. Что случилось? — старик немного поразмыслил. — Я сотворю для тебя заклинание ауры покоя — тебе нужно отдохнуть. И заклинание немоты уже почти прошло. Потом поговорим.

Белый маг притронулся к камню на своём перстне и закрыл глаза. В воздухе образовалась белая прозрачная сфера и поплыла к кровати юной чародейки. Мэгги провалилась в сон.

Пасс 4

Чародейка проснулась и вздрогнула. Заклинание ауры покоя постепенно ослабело. Она встала и выглянула в окно. Лунный свет скудно освещал улицу и ступени ратуши. Девушка сосредоточилась и начертила пальцем магический знак на стене. Под потолком каморки повисла маленькая огненная сфера. Мэг потянулась и с грустью посмотрела на ободранный подол своего платья. Сразу вспомнилась хорошо и аккуратно одетая дочь наместника города Гарри Толстого. От Генриетты всегда пахло свежим хлебом и домашней едой. Она носила новые платья и красивые туфли. На Мэгги Генриетта смотрела с презрением и жалостью одновременно. «Не стесняйтесь, госпожа, берите и пользуйтесь…» — вдруг промелькнули в голове Мэг слова Себастьяна Рамерсета о книге.

«Книга — вот что принесёт избавление!» — решила чародейка и бросилась к корзине. Она достала книгу и развернула тряпицу. Переплёт из мягкой кожи так и хотелось без конца гладить и держать в руках. Чародейка открыла первую страницу и тут же ощутила тот же приятный запах, что исходил от Себастьяна, встретившегося ей в дубовой роще. Буквы в книге переливались золотом. «Заклинания для разных дел», — прочитала она в оглавлении заголовок одной из глав книги.

— Посмотрим, — шепнула девушка и пролистнула гладкие книжные листы до указанной страницы. Там она увидела список заклинаний с подзаголовками — перечислением разных деяний: как убрать дом, как обновить карету… «Ага!» — Мэгги замерла от радости. «Как получить новое платье…»

Утром у башни старого мага собралась толпа зевак.

— Смотрите, смотрите: башня как новая! — шептались люди; кто-то более смелый даже попытался подойти ближе и потрогать стену. Дверь башни открылась сама, выпуская на улицу молодую прекрасную девушку в нежно-голубом платье. Такого платья не было даже у дочери наместника. Аккуратно уложенные в причёску соломенного цвета с золотым отливом волосы покрывал прозрачный платок.

Девушка осмотрелась по сторонам и спросила:

— Что вы хотите, люди?

— Да это Мэг Лори! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Расходитесь и не мешайте. Вам что, делать нечего? — холодно сказала чародейка.

Люди неторопливо расходились, перешёптываясь между собой.

Волшебница зашла в башню и с восхищением осмотрелась по сторонам. Такому жилищу позавидовал бы любой чародей! Теперь башня стала просторней, крепче, с хорошо обставленными комнатами и большой гостиной. Именно о такой башне всегда мечтала Мэг Лори.

— Мэгги, — окликнул её Олив, выходя из своей комнаты и протирая кулаками глаза, — что случилось?

Мэгги взяла его за руку. Олив заметил, что Мэг сильно изменилась.

— Теперь всё будет по-другому, Оли! — радовалась она.

За дверью мастера Кябока послышался скрежет и жуткий вой.

— Проклятая девица, что ты натворила?! — кричал охрипшм голосом мастер Сенон Кябок. — Ты погубила…

Голос мага оборвался, а вой стал ещё сильнее. Дверь спальни старого мага разлетелась в щепки. Из комнаты вырвался синий густой дым, обволакивая всё вокруг.

Юные маги замерли.

— Мэтр! — крикнула чародейка и бросилась в комнату мастера. Сенон лежал на полу. Она взяла учителя за руку. Сенон зло оттолкнул её, пытаясь самостоятельно доползти до стола, на котором лежал магический перстень.

— Проклятая девка… ты одержима… — из последних сил произнёс мастер, глядя на ученицу. Лицо мага приобрело ярко-жёлтый оттенок; он, как рыба, вытащенная из воды, хватал воздух ртом и стонал. Потом обмяк и затих, уткнувшись лицом в пол.

— Мэгги, — испуганно закричал Олив Стоэн, прибежавший следом за Мэгги. — Мэтр, мэтр…

Мальчишка наклонился и прислушался к дыханию учителя.

Мэгги взглянула на перстень мастера, взяла его со стола и принялась рассматривать. Она впервые в жизни прикоснулась к этому перстню. Сенон Кябок обещал передать его своему лучшему ученику. Святой трепет наполнил сердце чародейки. На первый взгляд перстень не отличался от тех, что продавали в ювелирной лавке — серебряный, с бирюзовым камнем и древними рунами, — но в нём заключалась часть магической Силы старого мастера. С помощью перстня можно многое сотворить. Ей подумалось, что теперь она станет значительно сильнее, чем прежде. Чародейка покрутила перстень в пальцах и примерила.

— Он не дышит! — кричал мальчишка и тряс мастера за плечи. — О, пресветлая Сцина, он не дышит, Мэгги!

Кольцо на пальце девушки побелело, раскалилось и стало звенеть. Мэгги вскрикнула, сняла кольцо и отбросила в сторону. На пальце остался след ожога.

— Что ты делаешь? — закричал Олив.

— Проклятая вещица! — озлилась чародейка, хватаясь за обожжённый палец.

Олив раскрыл рот от удивления:

— Что с тобой, Мэгги? Что вообще происходит? Почему ты стала другой этим утром, как и эта старая башня? А мэтр Кябок? О, Сцина, помоги ему!

— Трус! — ответила чародейка, и её глаза сверкнули в полумраке комнаты.

Мальчишка схватил упавшее кольцо учителя и попятился к стене.

Мэгги протянула к нему руку и стала приближаться.

— Отдай кольцо, Оли, — голос её звучал спокойно и ласково. — Мастер отслужил своё. Могила давно скучала по нему. Теперь я здесь главная!

— Нет!

— Отдай, Олив! — крикнула чародейка что есть сил. — Ты же любишь меня, не так ли?

Олив Стоэн вжался в стену:

— Это кольцо не твоё, Мэг! Мэтр говорил, чтобы носить кольцо, нужно стать истинным белым магом и получить его личное на то благословение. Мы лишь ученики, а не истинные маги. Мы не можем…

— Можем! — прервала его Мэгги. — Я теперь всё могу!

Молодая чародейка выхватила кольцо из рук Олива и положила в карман:

— Я сама сообщу наместнику Гарри о смерти мэтра, — резко ответила она и, даже не взглянув на мёртвого учителя, живо вышла из комнаты.

Пасс 5

Служитель Сцыны овеял дымком от благовоний небольшую толпу. Похоронная процессия двинулась за стены города Наве, но до кладбища дошли всего несколько человек. Похороны старого мага Сенона Кябока состоялись на рассвете следующего дня. Кладбище города Наве находилось за стенами на пустыре. Могильные камни неровными рядами выглядывали повсюду из высокой травы. На краю кладбища несколько человек и двое юных магов молча смотрели, как кладбищенские копатели опускали гроб в сырую могилу. Чтец из ближайшего храма богини Сцины в сером балахоне совершал сопроводительный обряд.

— Не думал, что так скоро придётся искать нового мага для города, — сказал наместник Гарри Толстый. Он кряхтел, держался за живот, прикрывал лицо платком и постоянно шмыгал. Наместник города приехал на кладбище в своей карете вместе с несколькими стражами. Его должность требовала от него соблюдения некоторых традиций, в том числе оплату и посещение похорон главного мага города. Раннее пробуждение и присутствие в таком неприятном месте совсем не радовали градоправителя.

— Я могу заменить своего учителя, — предложила Мэгги. — Он любил меня как родную дочь.

Олив заплакал, услышав слова Мэгги. Только он в этом городе по-настоящему переживал смерть Сенона Кябока.

— Это, разумеется, так и будет, но всё же городу нужен мастер, а не подмастерье. — спокойно ответил Гарри и тут же добавил: — Если только в порядке исключения за умеренную плату и пока Левсонский магистрат не пришлёт замену.

— Вы хотите сэкономить на мне! Сомневаетесь в моих способностях? Я истинный маг и… — рассердилась Мэгги.

— Нельзя ли свои дела решить после церемонии, вы мешаете! — обратился к ним чтец храма Сцины, потревоженный весьма громким возражением чародейки.

— Да, простите, — ответил градоправитель Гарри и объявил: — Я попрощался с почтенным магом Сеноном Кябоком, и теперь меня ждут дела.

Он вытащил из-за пояса мешочек, открыл, загремел монетами и достал десять медных пенни и один золотой. Лица копателей и нищих оживились и повеселели. Пенни пошли на оплату работы копателей и на эль для нищих, а золотой Гарри отдал Мэгги.

— Вот всё, что я должен!

Чародейка покрутила монету в руке и нахмурилась.

— Так мало? Издеваетесь?

— За остальным в ратушу зайдёте. Прощайте. Эй, Карл, собирай всех, едем отсюда. Я обещал Генриетте купить отрез шёлка, — замахал рукой стражнику градоначальник и медленно двинулся к карете.

Нищие и несколько зевак тоже поспешили уйти. Копатели быстро заработали лопатами, не обращая никакого внимания на замечания Мэгги и чтеца Сцины.

Вскоре и храмовник закончил свою скорбную скучную работу и выставил ладонь, ожидая подаяния.

— Чтобы душа мастера нашла покой в Пещерах забвения быстрее, нужна жертва на храм Сцины. — сообщил храмовник, смиренно косясь на блестящую монету в руках чародейки.

— Хорошо, хорошо, — нервно ответила Мэг и положила ему на ладонь единственный золотой, а когда чтец отошёл подальше, проворчала себе под нос: «Чтоб ты подавился!»

Служитель Сцины довольно откланялся, взял посох, стоявший у ограды кладбища, и поплёлся восвояси. На кладбище остались лишь ученики мага и любопытные вороны.

Олив смотрел на Мегги покрасневшими от слёз глазами. Мэгги взяла его за плечо.

— Это все деньги, что у нас были, Оли. Проклятый храмовник отобрал последнее. Ты отправишься домой к отцу. — сказала ему девушка. — Он позаботится о тебе лучше, чем я. И забудешь всё, что здесь было.

Теперь мысли Мэгги были заняты дальнейшей её судьбой. Она избавилась от старика, обретя свободу выбора нового наставника. Теперь никто не посмеет обвинить её в том, что она перебежчица.

— Нет, я не могу забыть! Если меня спросят о мастере Сеноне, не стану лгать! — ответил мальчишка, его нижняя губа затряслась.

Чародейка стала умолять:

— Прошу, Оли, сжалься надо мной!

Олив отвернулся.

— Если об этом станет известно, меня сожгут на костре, словно ведьму! Ты смерти моей хочешь?! — пыталась давить на жалость девушка-маг.

— Ты не та Мэгги, которую я знал, ты хуже ведьмы!

Мальчишка бросился к могиле, упал на колени и принялся оплакивать учителя, растирая грязными руками слёзы.

Чародейка не проронила ни слезинки по старому магу Сенону. Сколько унижения и упрёков слышала она от него! Теперь всё это наконец-то в прошлом! Мэг холодно посмотрела на мальчишку и достала из-за пояса чёрную книгу в мягком переплёте, без труда нашла нужное заклинание. Сделав один точный магический пасс, послала заклинание в сторону Олива и убрала книгу обратно.

Олив Стоэн обернулся к Мэг, замер, черты его лица исказились. Мальчик сжался, изменился в размерах и складывался, пока не стал совсем маленьким, а потом и вовсе превратился в синий блестящий сапфир.

Мэгги в ужасе бросилась к камню и подняла его. Камень размером с лесной орех переливался на ладони. Чародейка захотела заплакать, но у неё не получилось. Она с ужасом смотрела на свое отражение в гладкой грани камня и вместо своего лица видела там оскалившуюся морду демона. «Что со мной происходит?»

Сапфир выпал из её похолодевших пальцев:

— Оли…

Синий дымок окутал то место, где ранее стоял мальчишка, и из него появился довольный Себастьян Рамерсет. Он пританцовывал кривыми ногами и напевал весёлый мотивчик модной в этом месяце песенки.

— О, Мэгги, ты делаешь прекрасные успехи! — похвалил он. — Из тебя получится прекрасная чёрная колдунья!

Мэгги бросилась к Себастьяну и принялась трясти его за отвороты чёрной куртки:

— Это всё из-за тебя! Из-за твоей проклятой книги!

Себастьян цинично улыбнулся и крепко взял девушку за запястья:

— Ты сама всё это сделала. Сама, — он отпуслил её ослабевшие руки. Себастьян поднял с земли сапфир и вложил его в ладонь Мэгги.

Мэг схватилась за голову — платок, покрывавший её светлые волосы, слетел на землю. Сапфир полетел следом за платком.

— Я…

— Ох, и наивны женщины, даже женщины-маги! В конце книги есть небольшая надпись, что для использования заклинаний необходима живая энергия. Между прочим, у кого брать эту энергию, решаешь тоже исключительно ты.

— Так, значит…

— Значит, ты сама так хотела!

Ветер на кладбище усиливался — платок Мэгги унесло за низкую каменную ограду кладбища. Она стояла у могилы мастера и не могла произнести ни единого слова.

Себастьян опять подобрал сапфир и подал ей:

— Лучше не возвращайся в город, Мэгги: люди осудят тебя и сожгут на костре. Я помогу. Сделаю лучшей чародейкой. Ты наверняка станешь искать другого наставника.

— Олив, как же Олив? Что я сделала?

— Олив ещё жив. Его душа в этом камне, и она останется невредима до тех пор, пока ты служишь мне и духу Сангиума.

— Сангиума? Что это ещё такое?

— Сангиум, о-о-о! Я недавно пробудил этого духа тайным заклятием, и он дал мне Силу и новую жизнь. И тебе он тоже даёт Силу. Силу гораздо бСльшую, чем раньше. Ты согласна использовать шанс на спасение Олива Стоэна? Он так любит тебя. Представляешь, чтС ты ответишь, когда люди или отец мальчишки спросят у тебя: где Олив? — Себастьян, похоже, радовался таким удачным для него обстоятельствам, довольно ухмылялся и чесал мизинцем ухо.

— Проклятый чародей, что ты хочешь от меня? Что ты сделал со мной? — Мэг схватилась за магический медальон.

— Пока ничего. Ты сама поддалась мне. И уже подпустила злого духа к себе, — чародей взялся за волшебное кольцо на пальце и повернул его.

Мэг упала на колени и почувствовала, как её сердце стянуло судорогой. Вены на руках сильно вздулись и посинели до черноты. Она попыталась произнести про себя защитное заклинание, но оно странным образом не сработало.

— Это теперь на меня не действует, — посмеялся над её попыткой защититься Себастьян. — Если ты откажешься, то лишишься всего. Даже жизни. Соглашайся, не думай! Всё будет просто прекрасно!

Рамерсет улыбался ей. Похоже, у него поднималось настроение.

— Согласна! На всё согласна! — ответила дрожащим голосом чародейка, прижав к груди сапфир. — Делайте со мной что хотите.

— Как скажешь, милая Мэгги, — победно посмеялся Себастьян Рамерсет и, взяв у чародейки книгу в чёрном переплёте, приложил ей ко лбу, произнося заклятье. Синий туман окутал всё вокруг. Мэгги попыталась сопротивляться, но её словно кто-то держал. Она склонилась перед Рамерсетом словно сломанная деревянная кукла, чувствуя, как кровь в жилах похолодела. Чёрная рогатая тень появилась за спиной чародея. Из груди Мэг вырвались громкий выдох и белое облачко. Рамерсет достал из-за пояса замшевый мешочек и, открыв его, движением пальцев затолкал дух чародейки в него. Довольно ухмыльнулся и убрал мешочек за пазуху, — Теперь твоя жизнь — моя. А жизнь Олива — твоя. Старайся служить мне исправно — и получишь жизнь Олива и свою обратно.

Мэгги почувствовала, что её сердце перестало биться и похолодело. Она прижала руки к груди и не почувствовала ничего. Темнота охватила её сознание.

Магиум N 3 Алхимик и загадка башни Грёз

Пасс 1

Учитель детей графа Эдварда и алхимик Мишель Горознай молился богине Сцине, крепко сцепив длинные пальцы. Он только что принёс целую стопку книг, разложил свёрток пергамента на довольно большом столе, который располагался посредине каминного зала. Зал казался мрачным из-за высокого сводчатого потолка и узких конусообразных окон с разноцветными стёклами. На стенах каминного зала в специальных металлических креплениях горели факелы. Но для занятий света требовалось больше, поэтому Горознай приносил с собой зелёный алхимический фонарь, сделанный из колбы, встроенной в металлическую подставку с ручкой. Перед занятиями Мишель заполнял колбу зелёным составом, который ярко сиял, разгоняя сумрак. Зеленоватый свет алхимического фонаря отражался от многочисленных щитов, украшавших стены, плясал бликами на блестящих доспехах. Куча красивого грозного железа, добытого в многочисленных войнах и, возможно, снятая с бренных тел поверженных в битве врагов, тоже являлась ценным украшением графского замка Кордейн. Перед уроками слуги приносили для мэтра резную конторку, расставляли чернильницы, раскладывали рядом с каждой наточенные гусиные перья и листы желтоватого льняного пергамента. Над широким камином висел огромный портрет отца графа Эдварда, сэра Дика Кордейна, с косматой темно-рыжей бородой и суровым, как у сына, выражением лица. Быть властителем такого немаленького графства — большая ответственность. И эта ответственность, похоже, накладывала отпечаток на лица владельцев замка Кордейн.

Полуэльф прислушался заострённым ухом и вздрогнул. В воздухе забегали золотистые искорки, стулья и стол заходили ходуном, а дубовая дверь в зал распахнулась с протяжным скрипом будто сама собой.

— Артур, — окликнул Мишель, — неужели нельзя вести себя как нормальный человек?

Из-за массивной двери показалась светловолосая голова девятилетнего мальчишки с оттопыренными ушами. Голубые, как бирюза, глаза с жадностью взирали на предметы, принесённые мастером Горознаем для урока. За пояском мальчишки болтался короткий деревянный меч.

— Да это у меня как-то само получилось, — ответил мальчик, невинно хлопая ресницами и улыбаясь в ответ. Ох уж этот невинный обезоруживающий взгляд…

Кстати, первый день занятий с детьми лорда Эдварда Кордейна Мишель вспоминал с содроганием. Тогда он еле унёс ноги от преследовавшей его по воздуху головы огромного оленя. Голова носилась за мастером по всему замку, поднимая вверх ветвистыми рогами край серой робы и щекоча пятки. А маленький граф Артур Кордейн катался от смеха по полу, держась руками за животик. С тех пор Мишель тщательно следил за учеником, прислушивался к каждому его шагу. И это ещё больше забавляло сорванца…

— Садись! — строго попросил учитель Артура, осмотревшись по сторонам. Трофейные головы многочисленных животных, добытых графом Эдвардом на охотах, пока висели на своих местах между щитами и факелами. Несмотря на строгий запрет лорда на любые волшебные амулеты, Мишель тайком носил свой преобразующий медальон алхимика в кармане. Так он чувствовал себя уверенней. Ходить без него — всё одно что щеголять голым у всех на виду! Впрочем, некоторые служанки, строившие юноше-полуэльфу глазки и обсуждающие по укромным уголкам его достоинства и недостатки, только этого, похоже, и ждали. Да мало ли что случится! Покойная леди Аделина одарила сынишку Артура Силой сполна, и теперь девятилетний мальчик по наитию баловался Силой налево и направо. При этом, винить его за то, что получалось иногда действительно само собой, было неразумно.

Маленький граф беззаботно хлопнулся на стул и принялся болтать ногами.

— А что мы будем делать, господин Горознай? — полюбопытствовал Артур. Маленькие пальчики забегали по краю стола, приводя алхимика в некоторое напряжение. Вдруг мальчишка решит наколдовать «случайную» оказию?

— Увидишь, — ответил учитель, сдержанно улыбнулся и поправил стопку книг в немного потёртых переплётах.

Следом за братом в зал проследовала старшая дочь графа Анна — девушка, уверенная и сохраняющая достоинство в любой ситуации. Приятное лицо леди Анны украшала сдержанная улыбка, на вороте голубого платья с кучей кружев сверкнула золотая крупная брошь.

— Добрый день, учитель, — поздоровалась старшая дочь графа Эдварда и строго посмотрела на брата. Артур втянул тощую шею и живо спрятал руки за спину. — А где Сандрин? Не может жить без фокусов!

Анна считала себя очень взрослой, самостоятельной, хорошо воспитанной, часто шпыняла младшую сестру и занималась её воспитанием. Хотя Сандрин была младше её всего на два года — Анне было семнадцать, а Сандрин — пятнадцать лет.

— Она уже пришла, — сказал Мишель, видимо, почувствовав присутствие невидимой девочки.

Артур старательно прислушался и завертел головой по сторонам, прикладывая к оттопыренным ушам ладошки, потом незаметно подвигал указательным пальцем. Стул рядом с ним заискрился и отодвинулся сам собой.

— А-а-ай! — раздался грохот и гневный девичий голос из воздуха. — Арти, балбес!

— Попалась, Ласточка! — рассмеялся маленький лорд, потирая руки, ехидно ухмыляясь и радуясь ещё одной одержанной победе. Что тут скажешь, как-никак его отец настоящий воин!

Воздух сгустился над светловолосой макушкой Артура и послышался звук звонкого шлепка.

— Ой! — взвизгнул мальчишка и схватился за затылок. — Больно же, вредина!

— Сандрин! — окликнул господин Горознай, грозно нахмурив брови. При этом лёгкая улыбка не сходила с его уст. — Займи своё место, наконец!

Сандрин возникла из синей дымки, подошла к столу, подняла упавший стул и, растирая ушиб на боку, погрозила брату кулаком.

— Вы только посмотрите на неё, — возмутилась Анна, показывая на выпачканные грязью туфли и всклоченные волосы сестры. — В таком виде разгуливать по всему замку… Даже самая последняя крестьянка и то одета аккуратнее.

Мишель оценивающе посмотрел на дочерей графа. Девичья красота леди Анны напоминала цветение Королевской розы из сада замка Кордейн, с ещё не распустившими свои лепестки бутонами. Красота, которая набирала силу год от года. Каштановые густые волосы, глаза цвета воды в западном Лазурном море… Ею можно было любоваться часами, забыв обо всём на свете…

Сандрин на фоне этой юной розочки казалась кустом дикого шиповника, цветки которого обладали неповторимым естественным очарованием первозданной красоты, не тронутой ни одним садовником. И это естественное очарование Сандрин предназначалось лишь для истинных ценителей. Конопатый носик Ласточки то и дело совался не в своё дело, а светлые, с пепельным оттенком пружинки из волос путались повсюду. И глаза, о, — это глаза настоящей волшебницы — как у матери леди Аделины: цвета малахита с голубыми прожилками. Ласточка всегда вызывала в Мишеле пугающее, необъяснимое чувство волнения. Правда, полуэльф скрывал его под сдержанной улыбкой и строгим выражением лица. Жаль, что граф Эдвард запретил учить своих драгоценных чад волшбе, да и взял его на эту службу с твёрдым требованием — напрочь забыть волшебную практику. Граф Эдвард, скорее всего, был уверен, что Мишель Горознай с волшбой знаком совсем немного. Отчасти это являлось истиной правдой.

— Приступим к уроку, — строго сказал алхимик и достал из мешочка на поясе маленькую склянку с бурой жидкостью.

— Что это? — оживился Артур, вытянул тощую шею. Его оттопыренные уши насторожились и порозовели.

— Это, мой юный друг, волшебные чернила, — ответил Мишель, взял свёрток бумаги и капнул на него несколько капель. Чернила собрались в комочки и встали на месте.

— Ну вот, — немного огорчилась Анна, которая всегда почему-то замечала только плохое. — Кажется, пергамент испортили.

Господин Горознай сдержанно улыбнулся и начал урок, положив лист посередине стола:

— Эфир, источник жизни и магии, был всегда. Из эфира, как утверждали древние рукописи долгожителей эльфов, возникла земля Пантаги. А на ней возникли воздух, вода и магическая Сила. Из эфира родились первые Боги. Боги разделили Пантаги между собой, населили разнообразными тварями и разумными существами, наделив их живыми душами, взращёнными из брызг того же эфира. Чтобы сохранять в этой хрупкой Вселенной равновесие, Боги сотворили магов. Но где есть жизнь — там появляется и смерть, где есть справедливость — там появляется и ложь…

Продолжая улыбаться, он посмотрел на маленького лорда Артура, который уже тянул палец к капле чернил. Тёмные тягучие чернила побежали по бумаге и сами выстроились в надписи, даты и цифры, классифицируя разные эпохи.

— …И они появились. Как известно, иная сторона эфира — это Тёмная материя. Тёмная материя породила Вселенную вечной ночи со своими законами, противодействующими законам Эфира. Вселенной вечной ночи повелевают не Боги, а духи и демоны. Именно в этом параллельном мире Тёмной материи родилось сильное чёрное чародейство, волшебство смерти, вскармливаемое на страданиях и крови творений сияющее-светлого Эфира. Из Вселенной вечной ночи в мир Эфира проникли первые знания, заклятья и артефакты, дающие немалую силу тем магам, что отдали свои души Рогатому владыке Вселенной вечной ночи Сангиуму. Между Эфиром и Тёмной материей идёт незримая борьба за право обладать созданным древними Богами миром. Имена многих Богов-создателей служители Вселенной вечной ночи преднамеренно стёрли из памяти молодых народов, в том числе и людей. Появлялись люди и нелюди, которые утверждали, что ни Тёмной материи, ни Эфира, ни Богов не существует и не существовало никогда — они заблуждаются больше всех. Так как существование магии доказывает, что и Эфир и Тёмная материя вовсе не миф!

На куске пергамента появилась чёрная рогатая фигура когтистого демона со стрельчатым хвостом и красными глазами. Дети отпрянули от страшилища в сторону. Мишель живо дотронулся кончиками пальцев до уголка пергамента, и нарисованное чудовище растворилось.

— И всё же, история — такая скука! — зевнула Анна, аккуратно прикрыв ладошкой рот; она намеренно делала такой скучающий вид, чтобы казаться старше и умнее сестры. — Как можно столько знаний держать только в одной голове? Надеюсь, она у вас, господин Горознай, не лопнет?

Мишель улыбнулся:

— Вы не представляете, сколько может поместиться мудрости в голове у обычного человека. Но ещё больше там помещается глупости!

Он с раннего детства умел быстро читать книги. Знал и предугадывал многое и теперь делился своими мыслями с учениками. За один вечер, без остановки перелистывая пожелтевшие пыльные страницы, Мишель Горознай прочитывал более двадцати книг из библиотеки леди Аделины Кордейн. Он торопился. Ещё немного и полуэльф запомнит их все. Его тягу к знаниям приостанавливала лишь оскомина, от которой он потом мучился несколько дней в подряд.

— Скука — это ты, Ани! — не вытерпела и резко оборвала сестру Сандрин.

Анна вытаращила глаза, повернулась к сестре, сжав в гневе губы.

— От тебя, Сандрин, тоже просвещением не пахнет! — ответила та, поправляя прекрасную брошь, прикреплённую к воротнику. Анна смотрела на сестру немного свысока, словно перед ней находилась не сестра, а не единожды провинившаяся служанка.

— Зануда! — выпалила Ласточка и ткнула пальцем на брошь. — Вот — это всё что тебя интересует!

Леди Анна имела способности к изменению формы металла. Он подчинялся её изящным пальчикам, словно глина. Мишель глянул на брошь: вещь была замечательная — тонкие изгибы вьюнов, золотые цветы и драгоценный камни.

Щеки Сандрин порозовели, она скрестила руки на груди и злорадно затараторила:

— Зануда, зануда, зануда…

— Дикарка! — не выдержала, наконец, старшая сестра, голубые глаза леди Анны полыхнули огнём. В зрачках замелькали языки белого пламени. Цветы на её броши изогнулись и повяли, над головой замелькали золотистые всполохи энергии. Мишель отложил книгу и незаметно сунул руку в карман робы, нащупывая свой волшебный медальон:

— Хватит! — твёрдо прервал он спор девушек, громко постучав по столу ладонью. — Вы обе не правы!

Девушки замолчали, всполохи энергии прекратились, но цветы на броши Анны все ещё понуро смотрели бутонами вниз. Артур, пользуясь спором сестёр, украдкой тянулся к склянке волшебных чернил. Мишель строго посмотрел на ученика исподлобья. Мальчишка спрятал руки за спину.

— Не будем ругаться! — Мишель продолжил урок. — Скоро грядёт новая эпоха — это эпоха Просвещения. Её возможное начало подтверждается творческими работами художников, музыкантов, писателей, поэтов, магов и алхимиков. Эти работы не только приносят эстетическое наслаждение, но и показывают новые мысли и идеи о развитии мира. Но всё это только версии. Что творится в душе каждого человека, об этом и Боги не ведают.

— А кому подвластны души, господин Горознай? — спросила Ласточка.

— Души — никому, кроме нас самих, впрочем, иногда и нам тоже неподвластны, — сделал неожиданный для себя вывод учитель.

— Как? — удивилась Сандрин. Она пытливо смотрела на Мишеля, тёмные дугообразные брови приподнялись.

Алхимик улыбнулся. Его улыбка обычно действовала на людей как лечебный бальзам.

— Все мы равны в своём праве обладать душой и обладаем ею, — немного поразмыслив, ответил юноша. — Но представь, не все умеем правильно ею распорядиться. Есть и те, кто отдают душу на откуп злым силам за какие-то алчные дела. Или душа, под воздействием колдовства, попадает под власть зла. Если своя душа — потёмки, то чужая душа — это вообще другой маленький мир!

Заскучавшая Анна давно не слушала учителя. Она зевала и рассматривала роспись на сводчатом потолке. Артур, как зачарованный, уставился на склянку чернил и хлопнул в ладоши. Склянка задрожала, заискрилась и, звякнув, метнулась в воздух над столом.

— Артур! — крикнул встревоженный мастер алхимии. Склянка сделала кульбит, вытряхнув комочки чернил на ковёр.

— Лови их! — закричал Мишель и бросился на колени, — Они всё перекрасят!

Чернила забегали по ковру, оставляя следы клякс. Горознай прыгал с места на место, как шуганый заяц, широко растопырив тонкие пальцы, ловил комочки и засовывал их в склянку. Сандрин бегала следом за учителем и старалась схватить хотя бы один комочек. Анна запрыгнула на стул и завизжала. Артуру все это казалось забавным, он тоже «помогал» ловить комочки, при этом истошно смеялся и притопывал ногами. Вскоре комочки все попали в склянку, но один всё же оказался в руках шустрого Артура.

— Смотрите! — пропищал мальчишка, привлекая внимание.

Мишель отчаянно бросился к нему, размахивая руками, но опоздал. Артур раздавил комочек, и чернила брызнули в стороны, окрашивая лица детей и учителя в разные цвета. Иногда уроки мастера Мишеля Горозная заканчивались неожиданно…

Пасс 2

Дети графа Эдварда сидели по уши в мыльной пене, пускали пузыри и брызгались водой из деревянных лоханей. В ванной комнате замка Кордейн раздавались детский смех и голоса. Дети уже третий час отмывали лица от волшебных чернил. Служанка Габриэлла, переваливаясь как гусыня, вытянув свой длинный нос, без конца бегала за водой на кухню. Сандрин и Артуру надоело мытье лиц. Мыло летало под потолком и не хотело даваться бегавшей за ним следом няне Мирабель в руки. Пузыри пролетали над её чепцом, лопались, брызгая мыльной влагой в лицо. Мирабель тёрла глаза и чуть не плакала от досады.

— Эти чернила не отмываются! — сетовала няня, — Столько мыла извели — неделю можно мыться. Ох уж этот алхимик и его штучки. Нелюдь бестолковый!

— Зато это весело, — радовался Артур, обрызгая на няню водой.

Чернила бегали по коже Сандрин и Артура, рисовали разные забавные рожицы и никак не хотели растворяться в воде. Уставшая от пустых трудов няня Мирабель села на лавку и горестно запричитала.

— Ох, если узнает граф Эдвард, ох, если чернила совсем не отмоются!

— Хватит, — раздражено прервала её причитания Сандрин. — Мишелю Горознаю больше нас досталось, у него всё лицо полностью в чернилах!

— Ага, и чернила такие физиономии рисуют, что слуги перепугались, а няня Мирабель упала в обморок, словно мышь увидела в амбаре, — непонятно чему, радовался Артур.

Дверь в комнату приоткрылась и в неё вошла весьма довольная собой Анна. На её коже не было не единого чернильного пятнышка. Следом за ней в дверь проник огромный рыжий кот Плюш с наглой и одновременно грустной мордой. Кот осмотрелся по сторонам и, заметив Сандрин, пропищал: «Мяу!»

— Вот наглая рыжая морда! Стащил, подлюка, у повара целого фазана и все мало. Существуют же на белом свете такие бесполезные животные. Великая Матерра, защитница, зачем ты создала энту зверюгу? — принялась выплёскивать недовольство на кота няня Мирабель.

Кот сердито посмотрел на няню, которая все время почему-то ругала его и обвиняла в обжорстве. Да, сытое брюхо к учёбе глухо.

Сандрин вытерла лицо полотенцем. На ткани остались черные пятна. Кот подошёл к ней и стал тереться о ноги, при этом громко мурлыкал, заискивающе смотрел ей в глаза и облизывал собственные усы-вибриссы.

— Плюш, не слушай эту ворчливую няню, — дразня Мирабель, заговорила с котом Ласточка. — Я найду тебе ещё что-нибудь вкусненькое. А то фазана она пожалела…

Анна сморщила носик и брезгливо посмотрела на младшую сестру. Пятна волшебных чернил все ещё бегали по её лицу.

— Ронда, иди сюда, — позвала Анна собственную служанку.

В комнату вошла широколобая девушка, одетая лучше остальных служанок хозяйки. Анна любила её, за то, что эта Ронда умела составить ей компанию. Не иначе девица, в ближайшем будущем, метила в камеристки при своей госпоже.

— Учитель прислал вам вот это, — сообщила Анна, взяла пузырёк у Ронды, открыла пробку, понюхала и поморщилась, отдала пузырёк обратно служанке и отошла подальше, еле сдерживая раздражение. Ронда сдержано улыбнулась и протянула пузырёк няне Мирабель.

— Пахнет отвратительно, но этим господин Горознай велел смыть чернила. Как хорошо, что я не так глупа, как вы, — ехидничала старшая дочь графа Эдварда.

Мирабель взяла пузырёк и тоже понюхала:

— Фу!

Анна повеселела и ехидно заулыбалась:

— Наш учитель испробовал эту смесь на себе и избавился от пятен, теперь велел и вам попробовать. Приступайте и наслаждаетесь! — Анна закатила глаза.

Мирабель взяла кусочек ткани и смочила его странной желтоватой жидкостью. Отвратительный едкий запах наполнил ванную комнату.

— Похоже на лошадиную мочу, — сказала няня с отвращением и приложила тряпицу к щеке маленького лорда Артура.

Волшебные чернила от этой смеси сходили легко, не оставляя никаких следов.

— Ох, совсем не весело… — сник Артур, ощущая едкий запах.

— Арти, ты сам виноват, — строго сказала ему старшая сестра, — такое глупейшее поведение недостойно будущего лорда и воина!

Мальчишка сделался совсем грустным и опустил взгляд.

Сандрин сама смочила тряпицу, вытянула шею, демонстративно протёрла лицо и шею вонючей жидкостью, потом бросила тряпицу под ноги Анне.

— Этим меня не испугаешь, сестра, зато в стороне, как ты, я никогда не стою. И стоять не собираюсь! Прятаться за спинами других всегда легко, а брать на себя смелость шагать вперёд страшно. Трусость не для меня!

— Зато глупость — это по твоей части, Сандрин. Ронда, приготовь моё рукоделье, пойду прогуляюсь в саду и повышиваю.

Анна снова ехидно улыбнулась и вышла из ванной комнаты.

Сандрин сжала кулаки и сдвинула брови: «Ну, держись, сестрица! Сейчас ты у меня получишь!». Ласточка растворилась в синей дымке, приводя в ужас няню Мирабель. Звук торопливых шагов невидимой девушки приближался к двери.

— Ай, ой… — запричитала няня, оглядываясь по сторонам. — Что же это такое? Куда? Не пущу! Немедленно вернись!

Артур ехидно ухмыльнулся, подул на ладонь и сделал жест похожий на щелбан. Несколько искорок взлетели с его ладони и нырнули под дверь. Дверь открылась и на пороге показалась измотанная Габриэлла с ведром воды. Мыло, летавшее под потолком, шлёпнулось прямо под ноги служанки. Служанка поскользнулась грохнулась на пол вместе с ведром. Вода потоком вылилась на невидимую девчонку. В воздухе раздались девичий визг и хохот шкодливого мальчишки.

— Опять попалась, — потирал руки, радовался маленький лорд Артур.

Пасс 3

Сандрин выжала влажные волосы и прокралась в сад. Ей хотелось сотворить что-то невероятное, напакостить так, чтобы сестрёнка забыла нос задирать. Но как только она услышала песню садовника Криса, шедшего по дорожке к кустам роз, остановилась и замерла. Ветер перегонял сухие листья. Старина Крис сгрёб их в кучку и заговорил с розами. С каждым годом старик горбатился все больше и уже стал ходить, опираясь на кривую палку. Сандрин слышала от отца, что садовник Крис раньше служил в его войске, пока не получил серьёзную рану.

— Вот всё живу, мои красавицы, — садовник остановился и тяжело вздохнул. — Теперь старый Крис не нужен даже Богам. Боги забрали сына, забрали жену, а обо мне совсем забыли.

Невидимая юная леди стояла рядом на дорожке и с грустью слушала разговор садовника с цветами. Крупные бутоны роз кивали от лёгкого ветерка, будто сочувствуя Крису. Девочка так увлеклась подслушиванием садовника, что не заметила, как по жёлтой дорожке к ним подошёл Мишель Горознай.

Алхимик остановился рядом с невидимой девочкой. От него почти всегда пахло мятой, шалфеем, чабрецом, валерьяной, чистотой и мылом. Полуэльф был помешан на своей опрятности. На его лице совсем не росли волосы, а бледная кожа немного переливалась на солнце, как шёлковое полотно. Когда Мишель злился на Артура, кожа приобретала слегка зеленоватый оттенок, сильно розовела или краснела от томных взглядов некоторых дворовых девиц. В этом стройном получеловеке мужская сила сочеталась с грацией и неуклюжестью одновременно. Длинные ноги путались одна за другую, а голова стукалась о некоторые слишком низкие проёмы дверей. Чтобы получать меньше шишек, Грознай привык немного сутулиться. Чёрные, как сажа, волнистые волосы спускались чуть ниже плеч. Заострённые кончики ушей слегка выглядывали из-под волнистых прядей волос. От въедливых карих глаз с крупными зрачками не ускользала ни одна важная деталь. Садрин втянула запах алхимика и зажала нос и рот ладонью. Мишель мог услышать её дыхание в любой момент. Прекрасный слух он получил в дар от своих эльфийских предков.

— Ваши розы любят вас, как своего создателя. Сейчас они говорят: «Вот пришёл наш Бог, дающий влагу и пищу корням», — сказал Мишель садовнику, притронувшись пальцами к листьям кустов.

Садовник погладил бутон цветка и поцеловал лепесток:

— Мои красавицы! Вы действительно слышите, что говорят розы, господин Леоноль? — проронил от радости старик.

— Так меня давно не называли, — удивился алхимик. — Думаю, и не стоит. Я знаю язык цветов и растений.

Юная леди глубоко вдохнула порцию воздуха и повторила про себя имя: «Леоноль».

Господин Горознай протянул Крису небольшой узелок:

— Возьмите, Крис.

— Что это? — поинтересовался старик, принюхиваясь к узелку. — Пахнет каким-то животным.

— Барсучий жир для старых ран. Я заметил, как вы хромаете.

Садовник поклонился алхимику и с благодарностью взял у него узелок:

— Господин барон, должно быть, гордится таким сыном…

Сандрин заметила, что слова, произнесённые садовником, понравились Мишелю. Он заулыбался.

— А его сиятельсво, граф Эдвард — таким славным воином, а ныне прекрасным садовником! К тому же, вы делаете и сделали для меня очень многое. Например, выращиваете травы для эликсиров. Эту жизнь человека — тоже подарили мне вы! Правда, тогда казалось, что жизнь закончилась…

Садовник заулыбался малозубой улыбкой:

— Жизнь вам подарили родители, господин Горознай. И судя по результату, очень старались. Я только выполнил приказ лорда Эдварда: доставить одного мальчика в Леос из Каэллады.

Мишель снова заулыбался, дружелюбно похлопал садовника по плечу:

— Этого было достаточно, чтобы сделать меня тем, кто я сейчас.

«Как любопытно, наш учитель полон загадок…» — подумала Ласточка. Похоже, садовник Крис знал их учителя очень давно. И, похоже, в чём-то помог. Не зря же господин Горознай так любезен с Крисом. Теперь и девочка вдруг зауважала старика-садовника и его цветы. «Бедняга, а ведь я часто бегаю по клумбам и топчу розы. Нет, не стану так больше делать! К тому же, розы могут жаловаться нашему учителю…»

Полуэльф заторопился дальше по жёлтой дорожке, витая в мечтах. И, похоже, мысли эти согревали его, так как юноша довольно ухмылялся под нос и щурился. Садовник Крис проводил полуэльфа благодарным взглядом. Мастер направлялся к восточной башне замка, прозванной детьми и самим графом Эдвардом Кордейном «Башней Грёз». Именно там Мишель обустроил лабораторию и постоянно что-то изобретал. Ласточка с теплом вспоминала, как ко дню её рождения Мишель сделал светящуюся клепсидру необычной красоты. Такой клепсидры не было даже в знаменитой коллекции у левсонской принцессы — красавицы Киле. А уж той-то дарили такие шикарные и редкие вещицы!

Леди Сандрин уже совсем позабыла о намерении напакостить сестре. Разговор с садовником не выходил из её головы. «Леоноль, сын барона? Какого барона? Кто же ты, учитель?..» — рассуждала она, а ноги, словно сами по себе, шли вслед за юношей. Раньше девчонке и в голову не приходило следить за ним. А зря! Не следить за таким странным загадочным существом, само по себе большое упущение. Но ничего, теперь она выведает все его тайны…

Алхимик дошёл до двери в башню. Там дежурил пузатый страж с копьём. Рядом с ним топтался хилый парнишка в грязном бегуине. Парнишка держал арбалет, шмыгал носом и неуверенно переминался с ноги на ногу.

— Доброе утро, Болтун, — поздоровался со стражем алхимик. — Кто это с тобой?

— Доброе утро, мастер Горознай, это мой подопечный или, как бы вы сказали, подопытный… Чтоб его холера забрала! — Недовольно заворчал Болтун. — Сенешаль Джек прислал помошничка, словно без него — ну никак. Раньше справлялся тут один, а теперь, видно, совсем уже того…

Парнишка виновато склонил голову и снова шмыгнул сизым носом. Алхимик попытался подбодрить Болтуна:

— Будет ворчать, старина, лучше тебя ему наставника не найти. Как твоё имя, служивый? — обратился Горознай к парнишке.

— Винни, — ответил парнишка, глядя исподлобья на алхимика.

— Ну и имя, твоя матушка точно в горячке была. О, Боги, дайте мне терпения! — Болтун возвёл глаза к небу.

Мишель засмеялся, приоткрывая тяжёлую, окованую медью дверь.

— Не слушай его, Винни. Болтун — славный человек и в обиду тебя не даст, — слова учителя эхом разносились по башне. — Он суров снаружи, но добр внутри.

Парнишка улыбнулся и уверенно шмыгнул носом. Пока Мишель увлечённо беседовал с Болтуном, невидимая леди Сандрин прокралась в приоткрытую дверь, прислонилась к стене и замерла. Её сердце дрогнуло, а по спине живо забегали мурашки. Сейчас она окажется там, куда ей строго запрещалось входить.

Господин Горознай затворил за собой дверь, поднялся наверх по витой лестнице, нащупывая кончиками пальцев стену в темноте. Сандрин кралась следом, чувствуя при этом крайнее волнение. Башня Грёз — запретное место для других обитателей замка. Здесь хранились секретные свитки и книги. Библиотека леди Аделины несколько лет стояла запертой. Граф Эдвар подумывал перестроить Башню Грёз или даже упразднить её, а книги супруги сжечь от беды подальше. И только с появлением мастера Горозная башня начала свою новую загадочную жизнь.

Сандрин кралась на цыпочках, старалась ступать как можно тише, медленнее, осторожнее. У неё тряслись от волнения колени и перехватывало дыхание. Такая удача проникнуть сюда! Одно неловкое движение, шорох, шум и полуэльф непременно услышит, выгонит прочь, а может, нажалуется отцу. Ощутив резкий запах мяты и пижмы, Ласточка поняла, что приближается к лаборатории мастера. Мишель шёл по лестнице осторожно, не оборачиваясь и по памяти нащупывая ступени. Войдя в дверь лаборатории, он пропал на несколько минут во мраке. Раздался щелчок, и просторное помещение осветил алхимический зеленоватый фонарь. Осмотревшись по сторонам, юная леди раскрыла рот и чуть не ахнула от изумления. Лаборатория предстала перед ней словно новый загадочный мир или неисследованная земля перед первооткрывателем. Всё тут подчинялось лёгкой, тонкопалой руке мастера алхимии. Немыслимое количество склянок, колб, глиняных чаш и свитков лежали повсюду на полках. Посередине лаборатории, словно три невиданных зверя с изогнутыми спиральными шеями, блестели красноватыми медными боками три перегонных куба. Мишель дотронулся до кубов кончиками пальцев, и они, словно древние вулканы, проснулись и стали издавать булькающие звуки. Из небольших отверстий в крышках то и дело вырывался пахнущий травами пар. Все препараты, ингредиенты, свитки алхимик аккуратно распределил по полкам и подписал причудливыми рунами на эльфийском языке. Маленький зверинец с живыми насекомыми, жуками, бабочками, мышами и даже разноцветными змеями впечатлил юную леди не меньше, чем внезапно проснувшиеся перегонные кубы. Рядом с этим зверинцем, у узкого окошечка на столе ровными рядами лежали камни разных цветов и оттенков. Сандрин совсем забыла о всякой осторожности. Пока Мишель въедливо читал один из пожелтевших свитков, Ласточка подкралась к столику с разноцветными камнями. К каждому камню алхимик аккуратно приклеил кусочек свитка с названием, временем и местом его обнаружения. Среди хрусталя, халцедона и гранита девочка увидела осколок настоящего упавшего с неба ноздреватого метеорита. Несколько камней и вовсе оказались волшебными. Сандрин почувствовала их Силу кожей: приятные мурашки пробежали по спине и остановились в области поясницы, концентрируясь в некоторое подобие энергетического узла. Никогда прежде Ласточка не чувствовала ничего подобного. «Ой, почему же я сюда раньше не приходила? — с удивлением подумала она. — Тут так интересно и волшебно!»

Мишель приблизился к самой высокой колбе. Жидкость в ней слегка отсвечивала красными и жёлтыми лучами. Алхимик поднёс колбу ближе к светильнику и, прищурив один глаз, долго рассматривал. Невидимая юная леди встала у него за спиной, любопытствуя, что мастер дальше станет делать с колбой.

Под потолком послышался писк и шуршание крохотных крылышек. Три светящихся шарика, размером чуть больше ягод вишни, спустились ниже и залетали по лаборатории. Сандрин перепугалась и забилась за один из шкафов. Среди писка стали различимы отдельные слова.

— Леоноль… ням-ням…

Светящиеся шарики зависли над Мишелем, дёргали его заострённые кончики ушей и чего-то, похоже, настойчиво требовали. Учитель открыл один из ящиков своего стола, достал маленький розовый кусочек фруктового сахара.

Светящиеся комочки замерли, а от одного из них послышался по-детски умилительный вздох:

— А-а-ах, ням-ням!

— Конечно, я не с пустыми руками, — похвастался алхимик светящимся шарикам. — Такое угощение не каждому человеку доступно. Но кто-то обещал мне пыльцы!

Из того же ящика он ловко извлёк небольшую миску и поднёс к комочкам. Те дружно пискнули и зашуршали крылышками. Светящаяся пыльца посыпалась на миску и пол.

Сандрин вдруг поняла, что это феи. Самые настоящие феи!

— Спасибо, держите угощение, — поблагодарил алхимик и положил кусок сахара на ладонь.

Феи метнулись к ладони и стащили с неё сахар. Началась беспокойная возня. Сахар летал вместе со сверкающими комочками по всей лаборатории и перепрыгивал от одного комочка к другому. Феи пыхтели, дрались, издавали обиженные писки и сильно шуршали крохотными крылышками. Один из комочков приземлился на стол.

Сандрин нагнулась, пытаясь рассмотреть крохотное существо. На столе сидел маленький светящийся человечек с огромными, как у стрекозы, зелёными глазами и недовольно пищал, открывая большой рот и высовывая фиолетовый язык.

Мишель помчался следом за двумя дерущимися и порхающими по лаборатории феями и отобрал у них сахар.

— Так не пойдёт! — строго сказал алхимик. — Нужно делиться, особенно с товарищами. Хороший друг — это сокровище, которое удаётся найти очень немногим счастливцам.

Полуэльф приложил немалые усилия, чтобы разделить сахар для фей на равные кусочки, и снова положил угощение на ладонь.

— Вот теперь честно.

Феи разобрали кусочки и, довольно попискивая, расселись на плечах Мишеля, свесив тоненькие ножки. Шуршание крылышек сменилось довольным чмоканьем.

Господин Горознай извлёк из кармана робы свой алхимический медальон с изображением змеи и лесного плюща, надел его на шею. Медальон засиял так же ярко, как и алхимический фонарь. Сандрин смотрела на медальон и не могла оторваться. Вскоре на стенах и полу лаборатории проявились сияющие алхимические руны, создававшие особую ауру. Мишель взялся за колбу с отблескивающими красными и жёлтыми переливами жидкость, ещё раз поднёс к свету фонаря, потом сделал запись в свитке из тончайшей телячьей кожи.

Сандрин тем временем с интересом наблюдала за феями из-за шкафа. Она читала об этих созданиях только в детских книжках из библиотеки отца в его кабинете. Книги из этой библиотеки ей читать разрешали. Феи напоминали маленьких шкодливых детей, всё время спорили, толкались, недовольно пищали друг на друга или, напротив, восхищённо вздыхали. Юная леди улыбнулась.

— Кх-кх, — закашлял кто-то в углу стола, на котором лежал пергамент.

Девчонка за шкафом вздрогнула и больно прикусила язык. Алхимик поставил колбу на стол и сдёрнул тряпку с небольшого зеркала на столе. В зеркале появилось вытянутое, небритое мужское лицо.

— Горознай, где ты там? Тебя не видно!

Мишель придвинул стул и сел напротив зеркала. Феи продолжали лизать сахар, сидя у него на плечах и слегка помахивая прозрачными светящимися крылышками.

— Всё возишься со своими питомцами, а я тут работаю в поте своего красивого лица, — с укором сказал тип из зеркала.

— Вы что-то хотели, комиссар Робин? Откуда у вас заклятие от моего зеркала?

Комиссар Робин поперхнулся и рассмеялся:

— Ну и рожа у тебя в этом зеркале, Горознай… Впрочем, я по делу. Тут такие чудеса творятся, дружище — ну просто тёмный зловещий лес! Одни Боги и, конечно я, знаем откуда, из какой норы, а вернее тёмного застенка, словно мокрота из простуженной ноздри, выскочил ваш старый знакомый виконт Рамерсет и начал активную подлую деятельность.

Мишель погладил крылышки фей тонкими пальцами. Выражение его лица тут же сделалось надменным и очень похожим на то выражение, что появлялось на лице Анны, когда та начинала воспитывать неугомонную Сандрин.

— Тоже новость, Рамерсет всю жизнь только и занимается подлой деятельностью. Мечтает оправить меня в Пещеры забвения на свидание с предками. Помните, как славно и с пристрастием вы, комиссар, меня допрашивали? Думали, что моё зелье стало причиной отравления этого негодяя. У него понос — а виноват Мишель Горознай! Защищали подлого и знатного засранца! — повысил голос мастер Горознай и поджал губы.

Сандрин сделалась видимой, вцепилась в угол шкафа и внимательно слушала их разговор. Сила волшебства стала уменьшаться, и девочка решила её сэкономить. А нужно ещё обратно отсюда как-то выбраться. Что за человек, этот комиссар Робин? И зачем ему вдруг понадобился мастер Горознай?

— Ну, не сердись, служба у меня такая — допрашивать! Иногда жёстко допрашивать. К тому же ты, мэтр, на опыте доказал, что это наглый наговор, — повинился насмешливо Робин.

Мишель язвительно усмехнулся:

— Знаете, что делают по закону с отравителями?!

— Конечно, варят заживо в котле с кипятком и дело с концом, — рассмеялся ехидно комиссар, как будто варить людей в кипятке для него дело такое же привычное, как повару варить в котле фазанов. — Так… Но я верил в тебя, мой добрый друг!

— Добрый друг… — сцепив зубы, повторил Горознай, гневно сверкнув глазами. — Говорите по делу! Чего вы тут в зеркале моём появились? Не в любви же признаваться!

— Упаси меня Сцина перейти дорогу Великому магистру! — комиссар рассмеялся, чуть похрюкивая. Мишель схватил зеркало и несколько раз тряхнул его так, словно хотел добыть из него Робина и поколотить.

— Успокойся, мэтр, — наконец перестал смеяться над ним комиссар из зеркала. — Так… Давай теперь о серьёзном потолкуем. Дело в том, что твой достопочтенный батюшка отправился со свитой на север в Норгост послом. Лорды, поддерживающие партию герцога Тараката, убедили короля Коула в необходимости мирных переговоров. Кого послал король? Конечно, своего лучшего дипломата барона Григатена. Вот только он пропал по пути бесследно. Сгинул со всей свитой.

Мишель поставил зеркало, выпустил его из пальцев и уставился на Робина.

— Ты правду говоришь, Робин? Отец пропал! Как такое могло случиться? — Мишель схватился за голову. — Как думаешь, что с ним и где он? Он жив?!

«Так вот чей ты сын, мастер Горознай!» — подумала юная леди Сандрин и приоткрыла от удивления рот. Имя барона Грегори Григатена она часто слышала из уст своего отца, особенно в редкие спокойные вечера, когда вместе с братом и сестрой сидела у камина в полутьме и слушала его рассказы о путешествиях и битвах. Иногда Ласточке казалось, что в языках пламени камина показывались лица героев отцовских историй. Имя Грегори звучало в этих рассказах часто.

Мишель опустил голову и запустил пальцы в волосы.

Комисар Робин на некоторое время умолк, потом покашлял и сказал ему:

— Возможно и жив. Доказательств его смерти нет, как, впрочем, и жизни тоже. Не думал, что ты так расстроишься, мэтр Горознай. Никудышный твой отец родитель!

— Ты зря так говоришь, — ответил грустно Мишель. — Как чернокнижник Рамерсет выбрался из Леоской тюрьмы? Возможно, это его делишки.

— Так… Виконта Рамерсета освободили из тюрьмы — куда я его определил за клевету, — раньше срока. Хлопотали за виконта несколько уважаемых особ. А я, наивный дурак, мечтал, что подлец не выберется из застенков живым. Порядки там суровые и подлецов меньше, чем на свободе. К тому же, по моей просьбе, ему обеспечили «особые» условия содержания. Теперь же Рамерсета не достать. Спрятался за спиной королевского братца герцога Тараката. Живёт в Сером замке и творит какие-то немыслимые вещи. В округе этого замка стали пропадать люди. Несколько человек даже тронулись умом после встречи с виконтом.

Господин Горознай тяжело вздохнул и погрузился в глубокие размышления. Сандрин тоже загрустила. Ей стало жаль учителя. Очень хотелось ему помочь.

Комиссар облизал губы и продолжил разговор:

— И чувствую, это ещё только начало. Нам с тобой стоит остерегаться. Пять моих агентов исчезли бесследно, пытаясь выяснить замыслы Рамерсета. Но всё же один из них смог пробраться в логово чернокнижника и передать зашифрованное послание. Там было написано одно слово: «Сангиум».

— Сангиум? — Мишель оживился. — Сангиум… о, это имя древнего демона из Пещер забвения, съедающего души и энергию жизни. Я предвидел его появление и готовился к этой встрече. Не думал, что встреча будет так скоро…

Комиссар ничуть не удивился прозорливости мастера Горозная:

— Король Коул не станет верить только моим домыслам и твоим научным теориям. Какой-то демон, какой-то Сангиум… Звучит как бред пьяной и сумасшедшей кобылы. И сам понимаешь, у меня нет полномочий говорить с королём, а твой отец теперь неизвестно где. К тому же, со сводным братом герцогом Таракатом Наше Величество король Коул пока в нормальных отношениях. Это, конечно, только пока…

— У меня есть то, что придётся совсем не по вкусу демону Сангиуму и его слугам! — заявил Мишель Горознай.

— Рецепт нового убойного пойла?! — догадался и поморщился комиссар. — Неужели у тебя что-то всё же получилось?

— Конечно, получилось. Эликсир «Огонь Сцины» почти готов. И это не пойло! Будьте уважителены к моей работе. Правда, формула всё ещё не совершенна и эликсир не испытан. Да и на ком его испытывать?

Комиссар Робин почесал небритый подбородок:

— Думаю, скоро тебе представится возможность испробовать это пойло на людях. По моим сведениям одержимые уже появляются.

Мишель схватил со стола колбу с сияющей желтовато-красным светом жидкостью.

— Эликсир — не пойло! — раздражённо поправил полуэльф. — Представляете, сколько людей и нелюдей можно будет спасти от одержимости злым духом Сангиума? Я так долго работал над эликсиром и так долго заблуждался… И только в замке Кордейн, в библиотеке Аделины, нашёл нужные сведенья. Конечно, я вас терпеть не могу, комиссар Робин, но вы сделали правильно, направив меня сюда.

— Твои слова мало обнадёживают, Горознай. Нам нужны новые влиятельные союзники, а не только эликсиры и всякие там примочки. Как насчёт графа Кордейна и его волшебных деток?

Сандрин удивилась. Чем она, её брат-балбес Артур и особенно воображала-задавака Анна могут помочь мастеру Горознаю?

— Он и слушать меня не станет! Граф Эдвард раздражается от одного только слова «магия». К счастью, он не знает о том, что алхимики тоже в какой-то степени волшебники. Не представляю, что мне делать? Политика и наука — несовместимые вещи. Учёный-политик — это то же самое, что быстро скачущая по степи черепаха или летающий камень. — Мишель вскинул руки кверху изображая полёт каменной глыбы.

Комиссар ухмыльнулся и погрозил пальцем:

— Не скромничай, хитрец эдакий! Поговори с графом в удобный для этого момент. Ты умеешь убеждать. Я-то знаю!

Сандрин внимательно слушала разговор учителя с человеком из зеркала. Ей всё это казалось сказочной историей из книжки, которую ей читала раньше на ночь няня Мирабель. Ноги затекли и стали подкашиваться, к тому же от пыли невыносимо засвербело в носу. Она тёрла переносицу и боялась чихнуть.

— Шевели мозгами, юноша!

— Я только этим и занимаюсь. Попробуй я ими не шевелить, что бы вы со мной сделали…

— Апчхи! — раздался звонкий звук из-за шкафа.

Мишель резко встал с места. Феи спрятались за его плечами.

— Горознай, нас, кажется, кто-то подслушивает! — воскликнул комиссар Робин из зеркала.

— Сандрин! — воскликнул алхимик. — О, Сцина, какой же я растяпа! Как ты попала сюда? Ты всё слышала?

Из-за шкафа вышла светловолосая конопатая девочка в странных сапогах. Её щеки горели от стыда. Мишель загородил от неё зеркало спиной.

— Так… Горознай, кого ты там прячешь? — заинтересовался человек из зеркала.

— Это моя ученица Сандрин, дочь леди Аделины и графа Эдварда. Она случайно подслушала… — Алхимик с сожалением посмотрел на юную леди. Ему совсем не хотелось впутывать её в эти опасные игры. Он медленно отодвинулся от зеркала.

— Мой отец выслушает господина Горозная, он верный друг барона Григатена и верный слуга короля. Правда, немного вспыльчив, — обратилась Сандрин к Робину, пожав плечами.

Лицо комиссара оживилось:

— Славно! Жаль, что Сандрин не маг, как её мать леди Аделина. Очень жаль…

Сандрин гордо встала напротив зеркала:

— Клянусь честью, сэр Робин, если бы я умела хоть толику того, что могла моя мать, чернокнижник Себастьян Рамерсет даже пальцем не посмел бы тронуть господина Горозная. Правда, мне никто и никогда не рассказывал, что она умела. Лишь упоминают о том, что она была знаменитой волшебницей.

— Сандрин, что ты говоришь! — всплеснул руками алхимик и начал сигналить жестами, чтобы она придержала язык.

Лицо в зеркале оскалилось в улыбке:

— Юная леди храбра как львица.

— Не львица — Ласточка. Меня с детства все называют Ласточкой.

Феи хором восхищённо пропищали «А-а-ах!» и закружились над головой девочки.

— Юная леди Ласточка! — посмеялся комиссар. — Ну, развлекайся дальше, учитель Горознай, а мне пора, к тому же, действие волшебного порошка заканчивается. До встречи!

— Надеюсь, не до скорой! — проворчал под нос Мишель.

Лицо в зеркале помутнело, а потом и вовсе исчезло. Мишель Горознай накрыл зеркало тряпкой и повернулся к Сандрин:

— Итак… — вступление не обещало ничего хорошего. — Как ты пробралась сюда? Кто тебе позволил? Сумасшедшая девчонка! — злился полуэльф и сильно краснел.

— Ха, кто мне позволит?! — девочка приподняла тёмные дугообразные брови и невинно посмотрела на мэтра. — Просто мне стало интересно, что вы тут делаете. А что, и посмотреть нельзя?

— Наглость — второе счастье? Что ты поняла из нашего разговора? — Мишель сел напротив неё на стул и, оперевшись локтями на стол, сцепил тонкие пальцы под подбородком.

— Немного… Какой-то виконт Рамерсет, что-то творит в каком-то Сером замке… Я почти ничего не поняла, — покраснела девочка, ковыряя носком сапога пол.

Мишель не спускал с неё взгляда, и этот взгляд Садрин начала чувствовать буквально кожей.

— Послушай, пусть твой отец подвесит меня вверх тормашками на дыбе, но ты не только дочь лорда Эварда, но и маг по праву рождения. Не я должен учить тебя, Анну и Артура, а действующий сильный маг.

— Отец говорит, что вы хороший учитель, — возразила юная леди.

Мишель тяжко вздохнул:

— Да, для обычных детей — конечно хороший! Но вам нужен настоящий наставник, мастер магии. Понимаешь? А ваш отец вообще хочет, чтобы вы были обычными детьми. Мир магов опаснее мира людей. Если войны между людьми заканчиваются мирными договорами, то между магами войны не заканчиваются никогда. Ваш отец думает, если вас не учить магии, то вы не станете чародеями, а, значит, будете просто людьми. Только ваши способности проявляются сами собой. И законы Вселенной никто не отменял. Жаль, что вы дети и не можете пойти против желания отца… — вслух размышлял Мишель Горознай, живо жестикулируя руками. Потом, вскочил на ноги, заходил из стороны в сторону. Феи летали следом за ним и внимательно слушали.

— Я не ребёнок, — обиженно возразила Сандрин. — Мене скоро замуж выходить.

— Как, уже?.. — испугался Мишель Горознай и присел обратно на стул. — Когда?!

— Это я к слову сказала, — смутилась девочка.

Мастер махнул рукой и снова погрузился в размышления.

— Колдовать, как маг, я не умею; нет способностей, но кое-что знаю. К тому же книги леди Аделины могут нам помочь. Думаю, стоит попробовать выучить пару заклинаний. Что ты об этом думаешь, Ласточка? — спросил Мишель, в его тёмных глазах засверкали азартные искорки.

— Правда, настоящие заклинания? А у меня получится? Вы покажете мне книги для волшебников? Настоящие? — обрадовалась девочка.

— Да, я отдам эти книги тебе с радостью! Забирай. Но если узнает твой отец, он убьёт меня: закопает живьём, перед этим шкуру спустит или отрежет чего-нибудь очень жизненно важное…

Сандрин запрыгала от радости и уже ничего не слышала. Феи закружились вокруг неё и запищали песенки. Когда Ласточка остановилась, её взгляд упал на клетку с мышами.

— Господин Горознай, какие милые у вас мышки. Вы сами их ловите?

— Разве я похож на кота Плюша? У меня даже усы не растут, — полуэльф с сожалением ощупал лицо. — Мышей сам развожу. Они ручные. Хочешь погладить?

— Ещё бы!

Алхимик открыл клетку и достал мышонка. Черноглазый чёрный мышонок смирно сидел на ладони полуэльфа.

— Ой, дайте мне, — попросила Сандрин. — Дайте-дайте, такой маленький… миленький… И почему их так Анна боится?

— Держи, — учитель передал ей в руку мышонка и полез в клетку за вторым.

Сандрин ехидно улыбнулась и исчезла в синей дымке.

— О-ой, — пропищали феи.

Мишель Горознай выругался:

— Вот я чучело лесное! Слепой дятел на току! На суку…

И тут же прикусил язык, осмотрелся по сторонам и прислушался. Сандрин в лаборатории не было.

Пасс 4

Игла так и мелькала в пальцах Анны. Девушка отдыхала в саду на скамейке после непродолжительной прогулки. Лобастая служанка Ронда вертелась вокруг хозяйки и поправляла ей причёску, которую растрепал летний тёплый ветер. Прекрасный фонтан из белого камня, выложенный по дну синей мозаикой, немного освежал воздух. Прохладные брызги переливались от солнечного света цветами радуги. Лицо леди Анны сияло от радости:

— Мой отец хочет сосватать меня за сына одного очень известного барона, — сообщила леди Анна служанке Ронде, запустив пальцы в коробку с набором ниток для вышивания, лежащую рядом на лавочке. На полотне, растянутом между пяльцев, уже появилось вышитое цветными нитями лицо принца из сказки «О принцессе на фасоли». — Конечно, титул барона ниже, чем титул графа. Но отец сказал, что он богаче нас и получение им более высокого титула лишь вопрос времени.

Ронда подняла брови и широко улыбнулась. Она спала и видела, что её хозяйка выйдет удачно замуж и, конечно, возьмёт её с собой в дом мужа. Ведь госпоже пригодится собственная камеристка.

— Какая хорошая новость, госпожа Анна. Я так рада за вас! Вы без сомнения прекрасная партия даже для настоящего принца.

— Да, но наш принц уже занят, — разочарованно вздохнула леди Анна и посмотрела на вышитую ею картинку. — Не зря говорят, что принцев на всех не хватает. Принцесс всегда почему-то больше положенного. Даже тех, которые на фасоли сидят…

— Госпожа, вы видели своего жениха? Думаете, он красив? Из какого он рода? — нетерпеливо поинтересовалась Ронда.

— Папа держит всё в секрете. Видимо, ещё обдумывает своё решение. Говорит, юноша видный и воспитанный. Как хочется узнать о нём побольше, а лучше посмотреть… — Анна мечтательно вздохнула.

— Вот твой жених, смотри! — послышался звонкий голос Сандрин из воздуха. Над Анной повис, дёргая лапками, маленький мышонок и приземлился прямо на корону вышитого сказочного принца. Анна завизжала, отбросила рукоделие, вскочила с лавки, запрыгнула на мокрый край фонтана, поскользнулась и шлёпнулась в воду. Вода из фонтана окатила Сандрин, та взвизгнула и зафыркала, мокрая появилась из синей дымки, вытерла воду с лица рукавом платья, громко рассмеялась на сестру в фонтане, поймала мышонка и погладила его.

— Не волнуйся, малыш, сейчас я тебя высушу!

Разозлившись, Анна сильно взмахнула руками и выплеснула на хулиганку Сандрин из фонтана целую волну воды.

Пасс 5

Мишель зевал и косился на муху, быстро перебирающую лапками по деревянной столешнице и покушающуюся на хлебные крошки. Мастер алхимии битый час сидел в городской таверне ««Пьяный подсолнух»», неподалёку от замка Кордейн. Небольшой ремесленный городок Кострос располагался во владениях графа Эдварда. Жители города состояли в основном из кожемяк, сапожников и кузнецов. Кузнечный квартал казался серым. Кучи чёрного угля лежали между широко стоящими друг от друга мастерскими. Молодого алхимика в городе знали каждая собака, кошка и даже амбарная крыса. Если кто-то болел, просили помощи у мастера Горозная. Чумазые дети толпами бегали за ним по улицам, дёргали за серую робу и протяжно просили:

— Фокус, покажи фокус!

Когда детишек собиралось много, Мишель доставал из-за пазухи пергамент, рисовал кусочком угля бабочку и посыпал её каким-то порошком. Большая бабочка, как живая, взмахивала крылышками, спархивала с пергамента и летала кругами над головами детей. Дети гонялись за насекомым, ловили его руками, но бабочка через некоторое время растворялась в их ладонях, не оставляя следа. Дети снова собирались, начинали бродить за алхимиком по пятам и клянчить у алхимика снова показать им этот или другой фокус.

Таверна, в которой сидел алхимик, пользовалась спросом среди воинов и охраны графа Кордейн. Вот и сейчас за столиком в правом углу шумели пятеро из отряда разведчиков рыцаря Крона Франоса, по прозвищу Следопыт. Все разведчики брили головы наголо и носили чёрные кожаные камзолы с металлическими заклёпками. За блестящие лысины их прозвали «Коленями Следопыта». Разведчики пили эль, ели жареных цыплят, громко гоготали и подтрунивали над трактирными девицами. Рыжеволосая и круглолицая Ефимия, дочь владельца трактира, прикармливала полуэльфа медовыми булочками, строила юноше глазки. Девица важно вышагивала между столами, покачивая круглыми бёдрами.

Мишель не замечал заманчивых прелестей Ефимии, молча ел булочки и размышлял о жизни. Три недели прошло с момента пропажи его отца. Самое печальное, никто из королевских придворных даже не вспоминал о бароне Грегори Григатене. Возможно, барон уже погиб. В жизни случаются разные ситуации. Да и вообще, кому-то сразу везёт родиться в хорошей, богатой семье с нормальными родителями, а кто-то с пелёнок становится изгоем. Мишель никогда не знал настоящей семьи. Он родился среди эльфов, потом, ещё совсем маленьким, его словно дикого зверька вывезли из эльфийского королевства Каэллады и подбросили на воспитание старому бездетному мэтру алхимии Бодану Змеелюбу. Полуэльф мечтал когда-нибудь предстать перед отцом-бароном и доказать, что он достойный его любви сын. Барон Грегори иногда писал Мишелю довольно сухие письма: справлялся об успехах, нуждах, притом никогда и нигде не упоминал о чувствах к нему. «Возможно, отец и вовсе не любит меня!» — думал иногда юноша, получив очередное письмо. Но всё же, не прекращал питать надежды на отцовскую привязанность. Разумом Мишель понимал, что глупо надеяться на любовь отца, который не желает его даже видеть.

Горознай нащупал за пазухой письмо. Сердце кольнуло. Это последнее, что послал ему отец. Нет, отец жив, точно жив! Мишель предчувствовал это, возможно, даже знал наверняка, по крайней мере, верил в это.

Ефимия поставила на стол ещё одну тарелку с медовыми булочками, нагло плюхнулась на колени алхимика, обвив руками его шею. Ей надоело равнодушие полуэльфа, вот она и перешла к более решительным действиям…

— О чём ты грустишь, мэтр? Хочешь, я тебя пожалею… Обниму, приласкаю, согрею! — От девушки пахло выпечкой, молоком и вяленым мясом. Мягкие волосы коснулись его щеки. Она обвила шею мастера руками и положила голову ему на плечо. Мишель заёрзал на стуле и густо покраснел.

— Не пугайтесь вы так, мастер. Я не кусаюсь — а только целуюсь!

В углу раздался мужской гогот. Лысые воины наблюдали за алхимиком и подбадривали дочь трактирщика.

— Держи его, Ефимия, а то сбежит, бедолага! — гогоча брякнул высокий здоровяк по прозвищу Медведь с шишковатой блестящей головой.

Дверь в таверну открылась, на пороге появилась фигура молодого светловолосого путника в длинной тёмно-зелёной тунике и домотканых чёрных штанах. На поясе путника висел длинный меч с украшенной серебром рукоятью. Дворянин и рыцарь сэр Томас Морак отличался своей проворностью в бою, хитростью и весёлым нравом. Молод, хорош собой, с породистыми чертами лица и хищным носом, он поражал воображение дам и пользовался среди них неизменной популярностью. Томас ранее служил оруженосцем барона Григатена, а потом стал секретарём по особым делам. Именно этот человек приносил Мишелю вести об отце и долгожданные письма.

— Горознай, ты ли это? — воскликнул гость, а увидев, как потешаются над его другом лысые здоровяки, добавил, — Задержись я чуть дольше, и тебе, пожалуй, пришлось бы жениться на этой красавице!

Воины снова загоготали. Лицо алхимика стало пунцовым. Он согнал Ефимию с колен:

— Томас, я конечно терпелив, поверь мне, но иногда вспоминаю о подарке матушки — эльфийском мече!

Томас ухмыльнулся, его хищный острый нос от этого показался ещё острее:

— Мечи для мужей, а не для мальчиков, — заключил он с хитрым прищуром. Воины снова загоготали.

Мишель повернулся спиной к разведчикам, ссутулился и нахмурился:

— Ты надо мной смеяться пришёл, сэр Томас?

Мишель догадывался, что дворянчик заехал к нему не просто повидаться.

— Твой отец, перед тем как пропасть, назначил меня управляющим Небесного замка в провинции Корсонь, а так же душеприказчиком.

Ефимия всё ещё вилась неподалёку и метала в Томаса оценивающие взгляды.

— Поздравляю! — Горознай сделался более угрюмым.

Сэр Томас Морак с недоверием посмотрел на полупьяных разведчиков и слишком улыбчивую Ефимию.

— Не желаешь ли ты, мой друг, прогуляться? Тут слишком душно и много лишних ушей.

Мишель понял, что разговор будет неприятным. Они встали из-за стола. Алхимик положил несколько монет на столешницу рядом с тарелкой и попрощался с приунывшей дочерью трактирщика. Томас подмигнул Ефимии. Девушка улыбнулась и оценивающе осмотрела рыцаря с ног до головы. Мишель с укоризной посмотрел на разомлевшую от внимания рыцаря Ефимию, взял Томаса за плечо и потащил к выходу из таверны.

Молодые люди поплелись вдоль улицы. Томас выглядел бессовестно счастливым, Горознай немного сутулился и жмурился от солнца. На Кузнечной улице Костроса слышался звон ковки металла. На поверхности кузнечного пруда, в конце улицы, плавали жухлые листья и прутики. Закопчённые кузнечные лавки с глиняными печами нагоняли своим серым видом тоску. Тут же, рядом с лавками, лежали кучи угля.

Томас Морак начал издалека:

— Вестей о твоём отце нет и это печально. Барон Грегори не взял меня на этот раз с собой в дипломатическую поездку.

Мишель шёл, повесив голову:

— Да, и это странно, тебе не кажется, Том?

Томас смерил Горозная желтоватыми глазами:

— Нет ничего странного, он знал, что, возможно, не вернётся назад и дал мне поручение, которое я исполню лучше всего и с удовольствием.

Мишель остановился и вопросительно посмотрел на рыцаря. Этот пройдоха наверняка взял с отца за свои услуги немалую цену.

— Что он поручил тебе?

— Вопросы наследования его многочисленного имущества.

Мишель заволновался сильнее: хоть он и являлся старшим сыном барона, но всё же прав на имущество не имел. Брак барона с его матушкой эльфийкой Аэроэллой признавался по эльфийским законам, но не по человеческим. Позднее отец женился во второй раз на леди Симоне Фонтун, которая подарила барону сына Фредерика.

Томас ехидно улыбнулся:

— Я знаю больше тебя, и это радует, — из кожаной сумки на поясе он достал аккуратно сложенный бумажный лист с гербовой печатью.

— Что это? — спросил Мишель, чувствуя подвох. У него пересохло во рту.

— Грамота, подписанная самим королём Коулом Харви, — ответил Томас, крутя листом из дорогой бумаги у носа полуэльфа.

— Какая грамота?!

Рыцарь развернул свиток и объявил:

— Ты, Леоноль Григатен, — законный сын и отпрыск барона Грегори Григатена и его главный и единственный наследник!

Мишель чуть было не рухнул наземь.

— О, Сцина!

Томас придержал его за рукав.

— Да, пожалуй, богиня тебя действительно наградила. Что нельзя сказать о твоём сводном братце Фредерике.

У алхимика все поплыло перед глазами, ноги ослабли ещё сильнее.

— Я знаю, ты рад этому. Теперь тебе принадлежит Небесный замок и городок Грин с торговой пристанью у Лазурного моря. Поздравляю, дружище! О, простите — господин барон…

Мишель перевёл дух:

— Как это возможно, Томас?

Томас похлопал ошарашенного мастера по плечу. Мишель пошатнулся.

— Король может всё! Твой отец мог чуть меньше. Леди Симону он не любил. А ваш братец Фредерик — просто кара Богов. Балбес, игрок и мот. Он за пару лет спустит всё имущество отца.

Мишеля мучили сомнения, вопросы, он рассуждал про себя: «Выходит, я так и не увижу отца никогда! О Сцина, за что?» Понимающий его чувства и сомнения Томас, некоторое время молча вёл его вдоль Кузнечной улицы.

— Ты можешь не возвращаться в замок графа Эдварда, сесть на коня и отправится со мной. Прямо сейчас. Богачу не нужно учить чужих детей и заниматься сомнительным ремеслом. Я стану служить тебе так же верно, как и твоему отцу, — Томас хитро улыбнулся.

— Нет, я останусь! Я дал клятву, которую должен исполнить, — заявил новоиспечённый барон и отдёрнул руку от сэра Томаса.

— В своём ли ты уме, Горознай? Я тебе повторяю; ты законный сын Григатена и его наследник. Ты теперь богаче графа Эдварда. Зачем тебе служить ему так, словно ты простолюдин? Теперь ты можешь, как твой отец, поддерживать Кордейнов в военных походах. И ещё, за многие немалые заслуги, король Коул Харви Ясноликий хотел повысить дворянский титул барона Грегори до маркиза и даровать ему земли, но не успел. Наверняка король сдержит слово и дарует титул его наследнику.

Мишель упёрся:

— А я повторяю тебе, что останусь здесь. И мой отец жив!

— Жив… — Томас всплеснул руками.

— Да, я чувствую — он жив!

— Ну-ну!

— Я рад, что отец так много для меня сделал. Даже тронут… — Мишель сдвинул брови.

— И сразу поглупел от радости? — Покрутил пальцем у виска сэр Томас. Он чесал затылок, видимо, совсем не понимая Мишеля.

— Скорее всего, ты, мой друг, сейчас не в себе.

Мишель грустно улыбнулся ему:

— Не поеду! Не сейчас…

Горознай отвернулся от рыцаря и пошёл дальше. Томас помчался следом, спрятав бумагу в сумку на поясе.

— Стой, стой, придурок, а то мне придётся тебя остановить…

Горознай сделал вид, что не слышит.

— Кому мне теперь служить прикажешь, а? Стой, стой тебе говорят, эльфийский ублюдок! Я увезу тебя силой! — разозлился рыцарь и вцепился Грознаю в робу.

Мишель развернулся и толкнул Томаса, тот сел в кучу угля у одной из кузен. Потом, Томас живо поднялся на ноги и толкнул Мишеля что есть сил в ответ. Алхимик не удержался на ногах и угодил прямо в пустую тачку из-под угля, которую в этот момент вёз по улице крепкий парень, скорее всего подмастерье одного из кузнецов. Горознай перепачкался угольной пылью, выбрался из тачки, сжимая гневно кулаки.

— Убивают! — закричал парнишка-подмастерье на всю улицу и выпустил тачку из рук.

Вокруг собирались зеваки, из лавок на крики повыскакивали дюжие кузнецы и кузнечные подмастерья с молотками и молотами в руках.

— Что это вы затеяли, господин Горознай? — басом спросил широкогрудый кузнец в кожаном фартуке и с красным бородатым лицом. — Драться?

— Если этот… — указал второй, более крепкий и высокий, на рыцаря, — вас вздумал укокошить, мы ему быстро чего надо и куда надо натянем!

Парнишка помог мастеру отряхнуть робу от угольной пыли. Если бы эти дурни знали кто перед ними! Храбрецы доморощеные.

Мишель откашлялся и ответил:

— Мы с сэром Томасом сами разберёмся!

По улице с воплями бежала круглолицая Ефимия. Кто-то уже болтнул ей о споре между рыцарем и алхимиком. Она подбежала к Мишелю и бросилась ему на шею. Молодые подмастерья с завистью смотрели на девицу и пригожего юношу в серой робе.

— Девушку не поделили. Бывает… — отшучивался Томас, ухмыляясь на барона, наследника и предмет воздыхания немалой части прекрасной половины человечества маленького городка Кротос, а особенно — дочери трактирщика Ефимии.

Ефимия оживилась и гордо вскинула брови. Мишель, глядя на суровые лица кузнецов, добавил:

— Драться не стану. Оставьте нас! Прости, дружище, не сдержался. — извинился Мишель перед рыцарем.

— И ты прости…, господин, — улыбнулся рыцарь Томас Морак.

Он озадаченно взирал на алхимика и надеялся, что Мишель все же передумает. Ему действительно хотелось служить этому молодому барону.

— Я буду рядом на постоялом дворе до завтра. Дольше не могу! Подумай. Подумай хорошенько!

Они обменялись крепким рукопожатием. Обиды между друзьями ни к чему. Обидами и так вся жизнь пронизана, словно белое домотканое полотно цветными нитями. Обидами мелкими и крупными, старыми и новыми. Обиду иногда можно стерпеть, простить, но забывать не стоит…

— Ты сумасшедший чудак, Горознай, гоблин тебя задери! — выпалил сэр Томас Морей.

Подмастерье, поднявший шум, разочарованно плюнул на мощёную камнем дорогу:

— Как дети малые! — сказал он и покатил свою тачку из-под угля дальше. Остальные ремесленники недовольно разбредались по лавкам и мастерским. Ведь им так хотелось размяться, отвлечься от тяжёлого однообразного труда. Ефимия улыбнулась Томасу на прощанье и, оглядываясь на него, поплелась обратно в таверну ««Пьяный подсолнух»».

Друзья ещё долго гуляли и вспоминали каждый своё детство. У сэра Томаса оно было. Он вспоминал садик у дома, нежные руки матери, очень вкусные праздничные пироги. Мишель детства не знал. Помнил лишь, что за ним приехал в Коэлладу ещё достаточно молодой воин графа Эдварда Кордейна Крис, помнил, что чуть не умер по дороге в Леос, а дальше он вдруг повзрослел. Алхимик Бодан Змеелюб заставлял его работать не покладая рук: мыть склянки, колбы, натирать полы лаборатории, растирать травы в ступках, собирать ингредиенты и изучать их. Изучал он много, до одурения, до слёз много, а если плакал, старый магистр алхимии брал в руки ивовый прут. Только в праздник почитания богини науки Сцины ученик и учитель оставляли дела и шли приносить молитвы в храм, а вечером зажигали зелёный фонарь и ели запечённую рыбу. С тех пор Мишель любил и богиню Сцину, и зелёные фонари, и особенно — печёную рыбу.

— Старик Бодан любил меня по-своему. Жаль, что я так и не успел познакомиться с настоящим отцом, — сказал Горознай рыцарю. — Знал его только по письмам и твоим рассказам. Но всё же, я увижу его Томас. Обязательно увижу!

Неизвестно что подумал про него в этот момент Томас. Рыцарь кисло улыбнулся и произнёс.

— Это не нам решать, Горознай.

Утром алхимик проводил друга в путь. Томас пожал Мишелю руку и сел на коня.

— Береги себя, господин барон, мир огромен и жесток. Помни о том, кто ты на самом деле. Надеюсь, мы скоро встретимся вновь. Ты опомнишься и вернёшься в свой новый дом. Я буду ждать. До встречи, — попрощался рыцарь и поехал по дороге, ведущей к Трольему тракту и Небесному замку. Горознай печально махнул ему вслед рукой.

Магиум N 4 Северный союзи повелительница демонов

Пасс 1

Волшебница Мэг вздрогнула, вырываясь из беспокойного сна, расцепила сжатые в кулаки руки и поставила окоченевшие ноги на пол.

— Эолит, Эолит! Где тебя носит? — звала она грозно служанку. Её тело стало холодным как камень.

Зеленоглазая эльфийка в ободранном платьице, подскочила к постели чародейки и принялась растирать хозяйке ноги и руки. Робкая, но шустрая девочка напоминала ей о мальчике-маге Оливе, поэтому именно её чародейка выбрала себе в услужение из немногих пленённых эльфов. Обычно воины Лесного народа сражались насмерть…

Мэг мучили ночные кошмары, она спала редко и мало. Если, конечно, это можно было назвать сном: Мэг проваливалась во мрак ужаса на мгновение и, открывая глаза, понимала, что настало утро. В покоях чародейки свет зажигали редко. Свет резал ей глаза, раздражал и вызывал отторжение. Сердце Мэгги перестало биться ещё неделю назад, но она продолжала жить, удивительным образом жить, дышать и мыслить. В груди иногда больно кололо. Девушка почти забыла о жизни в городе Наве и даже забыла лицо своего учителя Сенона Кябока и, что пугало её больше всего, стала забывать лицо Олива. Вслед за новым наставником чернокнижником Себастьяном Рамерсетом чародейка перебралась в Серый замок, принадлежавший герцогу Радвиру Таракату, недалеко от Лысой долины. Жизнь чародейки теперь стала совсем иной. К ней относились с уважением, её боялись и почитали. И это ей нравилось. Нравилось так, что она специально стала щипать девочку-эльфийку за руки до синяков, чтобы чувствовать её страх и наслаждаться им.

Мэгги с усилием поднялась, села, строго посмотрела на служанку. Эолит боязливо потупила взор.

— Причеши меня! — приказала Мэгги и отдёрнула руку от девочки эльфийки. Тепло от рук Эолит стало обжигать. Служанка схватила гребень и принялась причёсывать соломенного оттенка волосы чародейки.

В спальню без стука бесцеремонно проник Себастьян Рамерсет. Маг-чернокнижник, как всегда, выглядел прекрасно, молодо и самодовольно. Его светлые волосы, зачёсанные в немыслимый хохолок, блестели от фиксирующего состава. Выражение лица виконта казалось благодушным и спокойным.

— Доброе утро, моя дорогая, как спалось?

Мэгги равнодушно посмотрела на Себастьяна и ничуть не смутилась, хотя была одета только в лёгкую ночную рубаху, шёлковую и прозрачную.

— Госпожа Мэгги, красавица… — принялся рассыпаться в комплиментах чернокнижник и слащаво улыбаться. — Как тебе нравится повелевать другими? Вижу, что нравится. Это такое наслаждение! Всем это нравится, хоть они и не признаются в этом. Строят из себя невинность.

— Ты обещал помочь расколдовать Олива! — напомнила девушка. — И ничего не делаешь для этого.

Рамерсет открыл штору, пуская в комнату солнечный свет и причиняя Мэгги страдания. Магги прикрыла глаза ладонью.

— Не надо света, Себастьян! — твёрдо предупредила чародейка.

— О, виноват! — ответил виконт и закрыл штору обратно. — Теперь солнце неприятно тебе? Это хорошо.

— Что ты сделал со мной? У меня словно нет сердца. Оно не бьётся, но иногда сильно болит.

Виконт Рамерсет гневно глянул на Эолит. Девочка положила гребень и вышла из комнаты.

Он присел рядом с чародейкой, взял прядь волос Мэгги и приложил к губам:

— Ты тоже кое-что мне обещала, помнишь? Одевайся, Мэг, у тебя сегодня особый день. Твоё сердце скоро совсем не будет болеть, и прошлое исчезнет безвозвратно.

— Ты можешь вырвать моё сердце и съесть его на обед, только верни Олива! — Мэгги схватила Себастьяна за плечо.

Чернокнижник убрал её руку со своего плеча, встал, глубоко и радостно вдохнул.

— За жизнь Олива ты сначала должна расплатиться. Я и герцог Таракат ждём тебя к завтраку. Как соберёшься, приходи в каминный зал, — сообщил он и лёгкой походкой выскользнул из комнаты.

Мэгги никак не могла привыкнуть к жизни в Сером замке, башни которого, словно зубы зверя, возвышались среди Лысой долины, наводя ужас на всех её жителей. В Сером замке, полном печали, слуги, словно безмолвные тени, бесшумно передвигались по коридорам, не произнося лишнего слова. Радость редко заглядывала сюда.

Мэг спустилась по широкой лестнице. В зале на первом этаже накрыли богатый стол: разнообразная дичь, пироги со множеством разных начинок, рис с довольно аппетитным на вид соусом и множество привозных фруктов. Таких яств Мэг не пробовала никогда. В огромном камине потрескивали дрова. Но Мэгги всё ещё чувствовала холод. Она поёжилась и спустилась по лестнице вниз поближе к камину. Там её ожидал высокий, одетый в двухцветный красно-чёрный дуплет человек лет сорока с короткой чёрной бородкой. Этот человек с первого же взгляда впечатлял ростом. Мэг Лори вдруг вспомнила, что в жилах герцога Радвира Тараката течёт кровь великанов. Не иначе, перед ней сам хозяин Серого Замка.

Чародейка поклонилась, учтиво опустив взгляд:

— Доброе утро, Ваша светлость.

— Доброе утро, Мэг. Как ты уже догадалась, я хозяин этого замка герцог Легори Радвир Таракат, — представился мужчина и широко ей улыбнулся, — у меня несколько замков и имений. Этот я любезно предоставил моему другу Себастьяну.

Герцог подошёл, приложился к руке девушки губами. Мэг заметила, что длинное, словно морда лошади, лицо Радвира обезображено шрамом. Она невольно взглянула на этот шрам и почувствовала острую неприязнь, которую постаралась спрятать поглубже.

— Очень рада, Себастьян часто упоминает о вас, милорд, и восхищается. Теперь, кажется, понимаю почему.

Девушка предусмотрительно одела на эту встречу своё лучшее платье из синего шелка и пояс с золотыми пластинами. Не соблазнять, конечно, но чтобы составить о себе нужное впечатление.

— А где сам Себастьян Рамерсет? — поинтересовалась чародейка.

Радвир довольно ухмыльнулся, он ждал этого вопроса.

— Перед тем, как приступить к завтраку, Себастьян предложил нам навестить подземелья и посмотреть на его работу.

Мэгги неприятно удивилась и вся съёжилась. От Ромерсета вряд ли можно было ожидать что-то хорошее, а вот гадости — можно не сомневаться. Она снова пожалела о том, что не поняла этого с самого начала, соблазнённая его подарком.

— Подземелье? — переспросила девушка, надеясь, что ослышалась.

— Да, подземелье. Он устроил там что-то вроде лаборатории для своих опытов.

— Для опытов… — если бы Мэгги могла чувствовать как раньше, то, наверное, отнеслась бы к этому с крайне негативно. Но она теперь многое чувствовала иначе. Тёмная суть её существа жаждала страха, заставляла ненавидеть то, что Мэг любила, толкала наслаждаться насилием. Очередной «подарок» Ромерсета…

Герцог взял девушку под руку, повёл к двери, которая прямо из зала шла в подземелье замка. Неприязнь и предвкушение — вот что почувствовала она.

— Сегодня особый день, ты станешь частью нашего крепкого союза и займёшь в нём достойное место.

Мэгги немного задумалась и замерла на месте. Она почувствовала себя маленькой бабочкой, запутавшейся в паутине. Стоило махнуть крылышком и липкие волокна сплетаются крепче. Что ещё может отнять у неё этот чернокнижник? Жизнь отнята, свобода тоже, даже близких людей совсем не осталось. А Себастьян обязательно возьмёт что-нибудь ещё…

— Я уже дала на это согласие, Ваша светлость!

— Себастьян сказал, что желает испытать тебя и порадовать, — настаивал герцог и тянул её к лестнице в подземелье. Мэг Лори некуда было деваться и она последовала за Таракатом к двери в подземелье.

Казалось, лестница, круто спускавшаяся во мрак, никогда не закончится. Они спускались все ниже и ниже. Мэгги почувствовала неприятный запах гниения, остановилась и поморщила нос. Словно её теперь тянули в Пещеры забвения, не иначе.

— Согласен, пахнет отвратительно, но ведь это подземелье, — улыбнулся Радвир и его шрам на лице съёжился и покраснел.

— Никогда не была в таком месте, — ответила Мэгги, которой совсем не хотелось улыбаться.

Вся округа боялась попасть в этот ужасный застенок. Здесь люди и нелюди пропадали без следа и без возврата. Наконец, лестница закончилась. Спутники вошли через тяжёлую дверь. Герцогу пришлось наклониться, чтобы пройти в неё. Охрана подземелья приветствовала их поклонами. Коридоры подземелья освещали факелы. Мэг и Радвир прошли мимо нескольких пустых открытых камер. Но даже пустые камеры смотрелись жутко. Распахнутые решетчатые двери, словно раскрытые пасти чудовищ, ждали кого-то среди мрака и мерзкой влаги. Запах гнили стал ощутимее. Мэгги поёжилась.

Они дошли до просторного и более светлого помещения, окружённого решётками, освещаемого несколькими большими магическими горелками. Посередине этой залы стоял на коленях тонколицый эльф в оковах. Лицо эльфа сплошь покрывали синяки и кровавые подтёки. Он услышал шаги и поднял ясные голубые глаза на чародейку.

Мэгги вспомнила, как эльфа Ронаэля привели в замок в день новой луны. В тот день чародейка прогуливалась вдоль холодной зубчатой стены. Через ворота замка въехали всадники и повозка с пленниками. Стражи стащили с повозки золотоволосого эльфа. Эльф смотрел на небо, прощаясь с солнцем. Пленника подхватили под руки и втащили в холодный каменный застенок.

Сейчас Себастьян Рамерсет с озадаченным лицом стоял недалеко от пленника и в раздумьях поглаживал подбородок.

— Проклятые эльфы быстро мрут и совсем не подходят для опытов. Сколько их передохло, а толку никакого! Люди и другие твари куда лучше мутируют. А эти просто дохнут! Стоит закрыть эльфов в темнице и они увядают словно цветы. Как я ненавижу вас, дети богини Солиры!

Эльф засмеялся.

— Глупец! — сказал он чернокнижнику. — Мы, дети солнца и леса, не можем стать порождением мрака и грязи.

— Ты не страшишься смерти, Ронаэль? — спросил Себастьян и схватил эльфа за золотистые длинные волосы.

В этот момент Магги ощутила преступное чувство наслаждения в сочетании с угрызениями совести и страхом.

Эльф терпеливо мочал. Ранее чародейка пожалела бы смелого эльфа, но теперь ей сделалось всё равно до его страданий. По её холодному телу пробежала приятная дрожь. Правда и ненависти к нему она тоже не испытывала.

Себастьян передал пленника в руки дюжих стражей, пригласил ученицу и герцога к одной из камер. Дверь камеры заходила ходуном, послышалось злобное рычание.

— Посмотрите на моих деток, — сказал Себастьян, радуясь, как ребёнок, и приоткрыл смотровое окно. Оттуда показалось почерневшее и обезображенное человеческое лицо с красными глазами. Мэгги отпрянула от двери, Таракат заинтересованно разлядывал чудовище.

— Это вторая стадия демонизации. Идёмте в следующую камеру, посмотрим на первую стадию, — поманил Себастьян к соседней двери.

Герцог довольно помотал головой, Мэгги поёжилась.

В следующей камере на полу корчились в муках несколько полураздетых человек. Среди них Мэг заметила довольно крупного фелиса. Что-то кольнуло в груди девушки, будто промелькнуло чужое приятное воспоминание.

Себастьян с пребольшим удовольствием принялся объяснять, что к чему. Лёгкая улыбка не сходила с его губ:

— Им дают заговорённую воду, и начинается мутация. Не весь материал годится в дело. Я стараюсь отбирать сильных и выносливых. Особенно хороши пленные воины.

Мэгги не могла оторвать взгляда от мук несчастных. Что-то или кто-то внутри неё заставлял смотреть на страдания пленников. Себастьян с усмешкой любовался на её смущение, сочетающееся одновременно с желанием созерцать чужие муки.

— Завтра они превратятся в полулюдей и начнут жрать друг друга. Останутся лишь самые сильные и лютые. Естественный отбор… — чернокнижник закрыл смотровое окошко и проводил своих спутников к соседней камере. — А это конечный результат. Хотите увидеть, милорд?

Герцог не спешил любопытствовать;

— Что там за твари?

— Несколько летучих демонов, — объяснил Себастьян Рамерсет. — Это то, что получается в итоге. Отныне они будут принадлежать Мэг.

Чародейка невольно попятилась от двери.

— Мне? — переспросила она, не поверив словам Рамерсета.

Чернокнижник подбодрил:

— Выпусти их, Мэгги, они должны знать хозяйку. А нам лучше уйти, Ваша светлость.

Себастьян и Таракат скрылись за железную решетчатую дверь, отделявшую залу с камерами от коридора подземелья. Стражи сняли оковы с Ронаэля и, отвесив ему несколько пинков, тоже скрылись за дверью. Мэгги осталась вместе с эльфом в зале. Эльф смотрел на девушку и не двигался.

— Мэгги, открой дверь и выпусти демонов. Они должны слушаться тебя! — приказал чернокнижник.

Эльф насторожился и встал с колен.

— Этот эльф из клана Серебряных родников, мы захватили его во время одной из вылазок в Святой бор. Эльфийские маги природы не смогли дать нам отпор. Я и мои люди уничтожили почти всех эльфов. Из всего клана выжил лишь Ронаэль и его дочь Эолит. Посмотрим, насколько он храбр. Убей эту женщину, эльф, и получишь свободу! — потребовал чернокнижник Рамерсет.

Герцог Таракат посмеялся на его слова. Мэг прислонилась спиной к стене и смотрела поочерёдно то на закрытую дверь, то на эльфа.

— Я не воюю с женщинами! — заявил Ронаэль спокойным голосом.

— Да, конечно, вы, эльфы, не воюете с женщинами. Вы их просто хладнокровно убиваете! — прорычал Радвир Таракат. — Именно один из вас так поступил с моей матерью.

— Ты, эльф, сделаешь так, как мы хотим! — Себастьян Мари Рамерсет улыбнулся. Эта улыбка многим принесла гибель. В дальней части коридора послышались крики девочки.

— Помогите, отпустите, отец!

Один из стражей тащил зеленоглазую Эолит, служанку чародейки. Ронаэль бросился к решётке. Мэг тяжко вздохнула. Она не ожидала увидеть здесь Эолит.

— Оставьте её — она дитя! — Ронаэль вцепился в решётку и выкрикнул. — Пусть твари лучше сожрут меня!

Девочку втолкнули в зал и закрыли следом дверь. Эолит бросилась к отцу в объятья. Он вцепился в дочь и укрыл её за своей спиной.

— Дайте эльфу меч! — приказал герцог Таракат, которого все это забавляло. Он мерзко улыбался, глядя на отчаянье и страх в глазах лесных жителей. — Если убьёшь чародейку и демонов, я освобожу тебя и дочь. Слово чести!

Эти слова кольнули небьющееся сердце чародейки Мэг. Она поняла, что окончательно попалась, нервно сглотнула слюну и попятилась к стене. Ослабевший в темнице эльф поднял брошенный меч и начал наступать на неё. Он внимательно следил за движениями безоружной девушки. Мэгги метнулась в сторону, услышала свист лезвия меча и звонкий звук удара металла о камень. Раньше её сердце забилось бы как бешённое, но оно молчало, только холодный разум приказывал остерегаться и уходить от ударов.

— Давай, Мэг, выпусти своих демонов. Этот эльф очень опасен, он убил около тридцати моих воинов, — говорил ей Рамерсет спокойным голосом.

Мэг выставила руки вперед, обычно так закрывались от опасности перепуганные дети, и магическим ударом отбросила эльфа к стене. Эльф откатился в сторону, поднялся и снова бросился в бой, несмотря на жуткую слабость. Эльфийская девочка забилась в угол и обхватила руками голову. Мэгги закрыла глаза, сосредоточилась, исчезла и появилась в другом конце зала. Такой приём у неё раньше не получался: похоже страх заставил её произнести заклинание как надо. Эльф начал вращать меч и медленно наступать. Безоружная Мэгги следила за его движениями, прерывисто дыша, нащупывая руками каменную стену за спиной. Неожиданно эльф сделал несколько ловких, удивительно быстрых прыжков и взмахнул мечом. Чародейка собрала силы для ответного удара, но не успела полностью отразить его — меч оказался у шеи — ещё одно движение и голова чародейки покатится по каменному полу как кочан капусты. Чародейка вскрикнула, зажмурилась, задрожала, холодный металл прикоснулся к коже. Эльф держал меч у её горла, не решаясь убить. Он посмотрел ей в глаза:

— Не смей выпускать демонов, они поглотят нас всех!

Мэг попыталась унять дрожь, выдохнула, закрыла глаза. Железная дверь заискрилась и распахнулась, выпуская десяток жутких чёрных тварей, похожих на огромных летучих мышей с кожистыми крыльями. Глаза демонов горели красным пламенем, ища наживы. Один из демонов бросился к девочке-эльфийке. Эолит закричала от ужаса. Ронаэль молниеносно бросился на защиту дочери. Он живо нанёс удар мечом и отрубил часть кожистого крыла твари. Демон жутко завизжал, из раны на крыле полилась чёрная кровь.

Виконт Себастьян и герцог подбадривали чародейку Мэг криками.

— Прикажи демонам съесть остроухих! — приказывал Рамерсет.

— Покажи мне, на что ты способна, Мэг! — требовал герцог Таракат, вцепившись пальцами в решётчатую дверь.

Мэг живо подбежала к девочке, схватила её за руку и силой толкнула к выходу. Ронаэль глянул на них, сжал губы и бросился на демонов.

— Заберите девчонку! — приказала волшебница страже. — Хватит им и этого эльфа!

Испуганная девочка посмотрела на отца. Дверь открылась, один из стражей схватил эльфийку и потащил по коридору в сторону выхода.

— Нет, нет… — кричала маленькая эльфийка, вырываюсь из рук.

— Зачем она тебе? — удивился Себастьян поступку ученицы.

— Мне нужна только эта служанка! — холодно ответила чародейка. Если требуешь, не показывай неуверенности — это поняла и приняла Мэг.

Глава клана эльфов отчаянно рубил тварей. Четыре из них отползли в сторону, зализывая раны, одна осталась лежать в углу. Оставшиеся пять демонов окружили одиноко стоящего эльфа, выжидая удобного момента. Ронаэль тяжело дышал от переутомления. Его лицо покрылось испариной. Мегги стояла в стороне затаив дыхание, не чувствуя ног и рук. Она пристально взглянула в горящие глаза одной из тварей.

— Взять его! — холодно приказала чародейка.

Демоны ринулись на эльфа. Один из них прыгнул на спину Ронаэля и вцепился в шею. Эльф не издал ни единого звука, его ясные голубые глаза закрылись, он осел на пол и затих.

— Вон! — завопила девушка, её отчаянный крик эхом разнёсся по каменным коридорам сырого подземелья.

Твари прижали черные кожистые уши, припали к полу, словно нашкодившие собаки, и заползли обратно в камеру.

Мэгги подошла к Роанелю. Эльф лежал неподвижно в луже крови, закрыв глаза. На его лице не было и намёка на страх — он словно безмятежно спал после тяжёлого дня. Мэгги сжала кулаки и еле сдержала рвущиеся наружу крики. На этот раз она чувствовала лишь ужас. Волшебница вспомнила, что за ней наблюдают, поэтому разжала кулаки и стряхнула ладони, будто сбрасывала с них пролитую сегодня кровь.

Пасс 2

Мэгги ковыряла вилкой с двумя острыми зубьями жаркое на широкой фарфоровой тарелке. После убийства эльфа, она, вместе с герцогом и чернокнижником, вернулась в каминную залу, чтобы позавтракать. Есть не хотелось. Мэг сидела и слушала Себастьяна.

— О, Мэг, сегодня ты превзошла себя, — чернокнижник, напротив, ел с аппетитом и пребывал в хорошем расположении духа. Радостный хохот чернокнижника разносился по залу. Девушке казалось, что головы оленей, копуль и кабанов, висевших всюду на стенах, понуро и укоризненно взирали на них. Столько трофеев чародейка видела впервые. Её, пожалуй, не удивило бы, если бы она увидела среди голов животных головы людей или нелюдей.

Герцог Таракат поднял кубок с красным вином и произнёс тост.

— За успех Мэг! Теперь, я уверен, успех непременно нам будет сопутствовать.

Мэгги смотрела на герцога, как будто сквозь туман. Перед глазами плыли сцены гибели эльфа Ронаэля. «Они поглотят нас всех!» — раздавался в голове сиплый голос эльфа. Мэг обхватила голову и зажмурилась.

— Ты не ешь, Мэг? Попробуй оленину и молодое вино, — угощал её герцог.

Чародейка отвернулась от блюда с мясом. Герцог усмехнулся и потянулся вилкой к куску оленины:

— Скоро прибудут наши сторонники и мой личный маг Фариз Корно. Тебя будут ждать настоящие дела. Отдыхай, набирайся сил перед новой жизнью.

Чародейка молчала, смотрела куда-то в сторону.

— Что с тобой? — осведомился у неё герцог Таракат, которому молчание девушки не понравилось.

— Ничего, милорд!

На следующее утро, перед завтраком, Мэг снова потащили в подземелье. На этот раз жертвами демонов стали несколько мужчин и даже одна женщина. Им, так же как и тогда эльфу Ронаэлю, дали мечи и обещали свободу в обмен на жизнь чародейки. В этот раз Мэг сразу отдала приказ тварям, не дожидаясь, когда пленники разделаются с ней мечами. Демоны разорвали людей так быстро, что герцог, ожидавший потехи, разочарованно вздохнул. Мэг переступила лужу крови на полу и отправилась с ним завтракать. Она испытывала очень разнящиеся чувства. Ей нравилось повелевать чёрными чудовищами, чародейка ненавидела их и наслаждалась их покорностью. Она старалась не задумываться об участи людей, которых обрекла на гибель, и это заставляло её совесть молчать. Впрочем, этим людям было всё равно до её участи. Они хотели свободы — они получили свободу! Никто из них не пожалел её, как Ронаэль.

Так продолжалось две недели кряду. Мэгги спускалась в подземелье, приказывала демонам убивать людей, эльфов, фелисов, волколаков, выловленных в соседней с Лысой долиной сосновой чаще медведей и волков. Демоны беспрекословно слушались её приказов — рвали всех, на кого указывала чародейка Мэг.

Тем временем, Гецог Таракат разослал немало писем своим вассалам и союзникам. Он что-то затевал. Мэг часто замечала, как Серый замок покидали посланники с письмами герцога. Чародейка стала любить одиночество. Она выходила за унылые стены Серого замка и бродила по тропам Лысой долины, покрытой множеством мелких озёр с прозрачной водой. Несколько раз Мэг думала о побеге. В эти моменты то, что жило у неё внутри, напоминало ей об Оливе Стоэне, напоминало, что ей некуда теперь идти и ещё она точно знала, что её жизнь и судьба находятся в руках Рамерсета. Если Себастьян захочет забрать жизнь у Мэг, он сделает это без труда. Сейчас чародейка ему очень нужна, и Себастьян тоже нужен Мэгги, чтобы расколдовать Олива Стоэна. На всё есть своя цена…

К концу месяца, в течение двух дней в Серый замок съезжались лорды с отрядами рыцарей. Прибыли три главных лорда северных земель: рыжебородый и гордый граф Марк Шор, изящный молодой граф Пурлен Самадж и всесильный герцог Даймон Роктаро во главе мощной непобедимой конницы, которой он хвастался при каждом удобном случае. Друг за другом приехали и наместники двух провинций Плутонии и Калонии — гордый и вспыльчивый маркиз Эдди Харт и рассудительный, осторожный граф Роб Шор по прозвищу Лис. прибыл также один из странных родичей герцога Тараката — северный великан Хорон Лёд. Самым последним в замок приехал маг-некромант Фариз Корно. Он вошёл в каминный зал неспеша, плавно, словно паря по воздуху и почти не опираясь на коричневый посох с жёлтым кристаллом в набалдашнике. Синяя мантия с серебряным орнаментом по краям — атрибут мага слегка колыхалась от сквозняка. Его редкая седая борода спускалась на грудь. Тяжёлым взглядом из-под седых бровей маг колко осматривал людей. Глаза чародея казались бесцветными. Он покашлял, поставил коричневый деревянный посох к стене, протянул ладони к огню камина. Чародейка Мэгги встретила его глубоким поклоном. Она слышала о мудрости и могуществе этого чародея.

Маг глянул на девушку и продолжил греть руки.

— Приветствую, мэтр, герцог распорядился проводить вас в зал тайного совета, — не дождавшись ответа, сообщила молодая чародейка. Она немного робела перед мастером.

— С кем имею честь говорить? — сведя брови, спросил некромант. Девушка отметила, что магистр не так стар, как кажется; мускулистые руки привыкли держать не только посох мага, но и оружие.

— Мэг Лори, правда, моё имя пока неизвестно в мире магов.

Дрова тихо потрескивали в камине, отдавая жар. Мастер сильнее нахмурился, морщины на его лице сделались четче.

— Слышал, ты заморила своего учителя мэтра Сенона Кябока?

Мэгги поняла, что магистр настроен к ней недружелюбно. Хотя дружбы его она не искала, поэтому с ноткой дерзости ответила:

— И вы, мэтр, имеете какой-то нечестный интерес, раз оказались здесь?

— Я, в отличие от тебя, могу служить кому угодно и прежде всего служу себе.

Фариз недоверчиво посмотрел на Мэг, взял посох.

— Дорогу знаю сам! — предупредил он девушку и просочился сквозь стену.

Светлая каминная зала, украшенная богатыми коврами и шпалерами с родовыми гербами, наполнилась народом. Во главе стола сидел герцог Таракат и его приятель и союзник виконт Себастьян Рамерсет. По правую сторону пировали три влиятельных лорда Севера. Молодой граф Пурлен Самандж громогласно смеялся и щипал приглянувшихся служанок. Те только молча вздрагивали и спешили убежать за следующим блюдом. Наместники провинций Калонии и Плутонии граф Роб Лис и маркиз Эдди Харт оживленно спорили между собой о способах управления вверенными им провинциями. Рыжий Роб Лис брызгал слюной, широко открывая рот с потемневшими зубами и вытирая конопатый широкий нос. Целый стол вдоль стены занимали рыцари войска Тараката. В латах рыцарей отражались огоньки от многочисленных восковых свечей. Столы ломились от крепкого вина и разнообразных яств. Недалеко от герцога, на широком большом кресле сидел северный великан Хорон Лёд. Его кожа имела сероватый оттенок, борода и усы густо покрывали его грудь и даже плечи. Великан Хорон носил безрукавную шубу из шкуры синего горного тура, возвышался над всеми рыцарями, поднимал золотой кубок, пил и закусывал половиной жареной туши копули. Жир сочился, стекал по его рукам, ладони которых были размером с человеческое лицо, и по локтям на каменный пол. Кровь великанов Севера текла и в жилах властного герцога, и его матери Ары — северной принцессы, первой супруги короля. Некоторые великанши, несмотря на свой большой рост, доходивший до двух с половиной метров, не лишены северной холодной красоты. Именно такой была королева Ара, мать герцога Радвира Тараката.

Герцог поднялся с места, постучал вилкой о серебряный кубок, привлекая внимание собравшихся. Рыцари и лорды притихли, приготовившись слушать. Герцог сразу начал с главного:

— Трон королевства Левсония по праву принадлежит мне! Мы, Таракаты, издавна правили этой страной и её народом. Моя покойная матушка королева Ара славилась добродетелью и истинным королевским происхождением, она королевских кровей, в то время как мать теперешнего короля Коула — из рода Харви, более низкого и подлого происхождения. Мой кузен, король северных земель Нортон, а также северные провинции готовы подержать меня. Они хотят справедливости и торжества признанной богами династии. Самозванцы, пришельцы, имеющие в своих жилах не только кровь людей, но и древних эльфов, не должны править этой страной. Именно эльф, возможно один из тех, что сроднились с Харви, совершил покушение на мою мать и убил её. Эльфы теперь заплатят за свою подлость — я уничтожу всех эльфов в Левсонии! Времена эльфов — этих стариков-юнцов со смазливыми лицами и острыми ушами — подошли к концу. Всего капля эльфийской крови в жилах рода Харви делает их предателями в моих глазах. Подлым эльфам место в Коэлладе, но не в Левсонии!

Лорды и рыцари застучали по столу кулаками, громко вскрикивая. Лорд Роб Лис лукаво улыбнулся, приветственно поднимая бокал:

— Да здравствует герцог Таракат!

Герцог поднял свой кубок:

— Господа, — обратился он к лордам и рыцарям, — я много думаю о нашем будущем и будущем нашего государства. Здесь собрались те, кто искренне любит Левсонию и её людей. Мы — непобедимый Северный союз!

— У короля Коула есть сильное оружие — волшебный меч Эливард, — напомнил Фариз Корно. — Оружие, которым может управлять лишь истинный король и правитель Левсонии. Оружие, против которого не устоит ни один искусный мечник или даже маг.

Радвир Таракат рассмеялся:

— Скажите, когда и кто в последний раз видел меч Эливард в руках Его Величества?! Лет так триста или четыреста назад Эливард помог людям отвоевать северные земли у великанов и удерживать господство в этом государстве много веков. Но славный меч Эливар давно ржавеет, как бесполезная железяка в хранилище королей, устрашая лишь старыми легендами. Меч давно не слушается левсонских королей. В руках Коула Харви он так же бесполезен. Нам нечего опасаться.

— Милорд, мы готовы к войне! — воскликнул молодой граф Пурлен Самандж, который жаждал военной славы и крови врагов. Ну и новых земель, конечно.

— А вот я нашёл оружие получше какого-то там волшебного железа. Оружие, которое поможет осуществить наши мечты и победить королевских магов! — смело заявил виконт Себастьян Рамерсет собравшимся. Мэг, сидевшая рядом, отметила его новый наряд: меховую накидку, красную длинную тунику, сапоги, а также чулки темно-синего цвета. Своим нарядом Себастьян выделялся среди всех гостей, как диковинная говорливая птица, что обитает на южных островах. Волосы колдун пропитал воском, зачесал на затылок. — В наше время именно на магов полагается король Коул. И напрасно!

Маг Фариз Корно с иронией смотрел на виконта, поглаживал бороду, потом встал с места и произнёс:

— Вы, виконт Рамерсет, слишком самоуверенны, — заявил он. — Я слышал о ваших экспериментах, но всё же утверждаю, что ни один союз магов, даже самых искусных, и сунуться не посмеет против Королевского Магистрата с умелыми волшебниками и алхимиками.

Виконт приблизился к Фаризу, встал рядом, часто моргая и поглаживая по привычке подбородок.

— Вы, Корно, слушали не ушами, а чем-то иным, или ваши осведомители тупы и глухи! У меня собрана лучшая библиотека из книг, свитков и магических артефактов. Там я нашёл заклинание, которое помогло воплотить многие мечты.

— Как… вы научились читать? — ехидно парировал маг наглые слова виконта и рассмеялся.

Рыцари брызнули смехом. Великан Хортон Лёд выронил кусок капули и, гогоча на весь зал, размахивал сальными ручищами. Эдди Харт ухмыльнулся, Роб Лис держался за живот, громко смеялся и стучал кулаками по столу, Граф Пурлен Самандж сложился пополам от смеха, разливая вино из кубка по полу.

Себастьян сдержанно улыбнулся, сжал кулаки, костяшки его пальцев хрустнули и побелели:

— Вы прекрасно шутите, Корно! Вот что, мой род не только знатен и богат наследием чёрных книг. В одном из тайников я обнаружил свиток с древним демоническим заклятием.

— Что вы имеете в виду, Себастьян? Неужели вы что-то всё же прочли? — не отступался маг Фариз. Новая волна хохота сотрясла стены. Громче всех смеялись неграмотные рыцари.

— Моя ученица, господа, всё вам покажет! Лучше увидеть своими глазами, чем услышать из тысячи уст.

— Ваша ученица из-за собственной глупости убила учителя, старика-магистра Кябока! — напомнил некромант Корно присутствующим. Смешки поутихли.

— Мэг! — гневно крикнул Себастьян и повернул голову к ученице. — Покажи им своих питомцев!

Мэг закрыла глаза, сосредоточилась и мысленно призвала демонов. Ветер в каминном зале возник неоткуда, свечи погасли и вместо них загорелись красные глаза чёрных страшных тварей.

Воины загалдели и оголили мечи. Наместники провинций Калонии и Плутонии маркиз Эдди Харт и граф Роб Лис повыскакивали с мест, смотрели на потолок и стены, ожидая нападения демонов. Молодой граф Пурлен Самадж забыл про баб и вино и свалился с лавки вверх тормашками. Хортон Лёд схватил недоеденную тушу копули подмышку и приготовился отмахиваться топором. Только некромант Фариз Корно сидел спокойно. Он взял куриную лапку, начал обгладывать, вытирал руки о бороду. Он старался сохранять показное спокойствие.

Себастьян ехидно улыбнулся:

— Один приказ Мэг, и демоны могут напасть на кого потребуется. Но нам с вами нечего бояться, Мэг верно служит мне.

Мэгги встала со своего места, открыла глаза и холодно произнесла:

— На место!

Демоны собрались в стаю и исчезли во мраке коридоров. Испуганные слуги бросились зажигать больше свечей и факелов. Гости озирались по сторонам и держались за рукояти мечей. В зале царила напряжённая тишина. Кажется, все прониклись силой молодой колдуньи.

— Вы не боитесь, что эти твари разорвут нас? — воскликнул маркиз Эдди Харт, всё ещё придерживая рукоять меча.

— Нет, лорды, повторяю, что вы их друзья! — успокоил герцог Таракат.

От зажжённых свечей в зале стало светло. Воины убрали мечи и расселись по местам.

Герцог Радвир Таркат улыбнулся:

— Это и есть наше новое оружие. Мэг пока одна, но будут и другие сильные маги. Сангиум даёт волшебнику немалую Силу. Кто последует за нами, тот станет всесилен и богат. У нас много сторонников, давших клятву верности.

Рамерсет, удовлетворённый произведённым впечатлением, сидел, вытянув ноги, и косился с усмешкой на воинов и мага Фариза Корно.

— Мы сделаем Людей Левсонии счастливыми, — заявил вдруг Себастьян Рамерсет и достал из-за пазухи свиток. — Сегодня мы призвали верных воинов и магов встать на защиту нового мира. Мира, где нет места беспорядку. Эльфы, лесные твари, непокорные люди и маги будут повержены. Равновесие должно быть насильственным и правильным. Каждому отведено нужное место в мире. Стоит только расставить всех по своим местам и превосходство действительно сделать превосходством — мир станет правильным. Не будет войн, не будет бунтов, преступлений и недовольных жизнью. Их просто переработают, возможно — в демонов, либо поглотят энергию, и дело с концом!

Магистр Фариз Корно доел куриную ножку, вытер губы пальцами и произнёс:

— Вы впечатлили меня, виконт Рамерсет, а это, поверьте, очень трудно! Думаю, теперь наш Северный союз действительно непобедим.

Рыцари продолжили шумное застолье. Мэгги не могла согреться. Она выпила бокал вина, но терпкое вино не согревало как раньше, не замутняло хмелем в голову. Печали забылись и без вина, словно их и не было никогда, сердце перестало болеть. Тут она почувствовала какое-то движение в сердце и вздрогнула от страха. Кто-то сидел у неё в груди, ползал, словно червь в гнилом яблоке. «Я обречена!» — решила чародейка. Сапфир на чёрном ремешке, висевший у неё на груди, сверкнул. Чародейка заглянула в него и увидела там отражение испуганного лица мальчика Олива Стоэна. Она прикрыла ладонями чародейский камень, желая скрыть его сияние от чужих глаз.

Магиум N 5 Волшебные знаки

Пасс 1

Сенешаль замка Кордейн Джек Матвин тряс банку с широким горлышком, недоверчиво разглядывал отвратительно пахнущую мазь. Один его глаз нервно вздрагивал и прищуривался. Он нюхал мазь, морщился и топтался на месте. Джек часто приходил в лабораторию в башне Грёз, просил у алхимика Мишеля Горозная разные средства от болезней: то у него болела голова, то рука, ныли старые раны, крутило желудок, слезились глаза, выпадали волосы… Горознай учтиво помогал Джеку, предлагая мази, растирки, отвары трав и разные порошки. При этом подмечал, что сенешаль ходит весьма бодро, не чихает и держится очень неплохо для глубоко больного человека.

— Господин алхимик, что вы мне снова подсунули?

Обратился Матвин к молодому полуэльфу, что-то задумчиво строчившему на свитке пером за конторкой. Мишель поднял на него смеющийся взгляд:

— Ну что вы, Джек, жир барсука очень полезен, особенно при болях в спине и лечении как старых, так и новых ран. Берите, Джек, это я лично проверил на себе. Садовник Крис, тоже не жалуется. Знаете, как иногда спину прихватывает! — Мишель поморщился и потёр поясницу. — Сквозняки в замке не идут мне на пользу.

Сенешаль Матвин недоверчиво посмотрел на алхимика и покашлял в кулак:

— Не думал, что эльфы могут болеть так же, как люди. Вы, эльфы, вечно молодые. И вообще в прошлый раз, мастер, от вашей мази у меня выросла на руках шерсть. А я хотел, чтобы волосы на голове стали гуще!

Мишель положил перо и вздохнул. Джек Матвин отвлекал его от записи важных мыслей.

— Зачем вам все эти средства? Вы очень крепкий и, как полагаю, на зависть здоровый мужчина. Смею вас заверить, эльф я всего лишь наполовину, а болею и старею так же, как и все люди. А спина у меня ноет после того, как я месяц отсидел в тюрьме Леоса. Там достаточно сыро, холодно, сквозняки злее, чем здесь и вдобавок — плохая компания, у которой чешутся руки не только потому, что на них выросла шерсть.

Джек Матвин поправил свои длинные светлые волосы и пожал плечами. Сенешаль гордился своей шикарной шевелюрой и заботился о её густоте.

— А граф Эдвард знает о вашем сомнительном прошлом? Как-никак вы учите его детей!

Молодой полуэльф опусти взгляд в свиток. Он понял, что неосмотрительно сболтнул лишнего. Казалось, его карие, почти не имеющие зрачков глаза, стали черными.

— Да, Джек, он знает.

— За что вас посадили? — не унимался Джек Матвин, который славился тем, что собирал сплетни по всему замку.

— Спросите у графа Эдварда, если вам так интересно! — находчиво ответил алхимик, — Вы мешаете мне думать!

Сенешаль Джек топтался на месте и, похоже, уходить не собирался. По лестнице в лабораторию поднялся молодой охранник Винни и, увидев алхимика, доброжелательно улыбнулся. Мишель подмигнул ему.

— Сир, — обратился Винни к сенешалю. — Болтун просит выдать ему новое копьё, старое он мне отдал.

Джек нахмурился и недоверчиво посмотрел на парнишку.

— Вы что, сами не можете все решить, идиоты?!

Винни пожал худосочными плечами и украдкой глянул на господина Горозная.

— Сир, но вы сами предупредили оружейника — выдавать оружие только в вашем присутствии.

Джек Матвин выругался про себя отборной бранью, приложил кулак ко лбу. Это был его привычный жест и дурная привычка.

— Придурки, чтоб вас чумные мухи сожрали! — раздражённо крякнул он хриплым голосом. — Ждите, сейчас иду.

Мишель незаметно мотнул головой Винни. Худощавый стражник закатил глаза и направился к выходу.

Но Джек Матвин не торопился. Он пристально оглядывался по сторонам, колко и недоверчиво смотрел на Мишеля.

— Не думайте от меня что-то скрывать, мастер, — проговорил сенешаль и заглянул за один из шкафов лаборатории.

Мишель громко и зло прокашлялся:

— Вы кого-то ищите? И в чём-то меня подозреваете? — прямо спросил он у Джека и нахмурился.

Матвин крякнул, захлопал глазами и хитро посмотрел на полуэльфа:

— Мне показалось, что здесь есть кто-то ещё. Я слышал голос, когда поднимался по лестнице в вашу лабораторию.

Алхимик глянул на него исподлобья и встал из-за стола.

— Голос? Какой голос? У вас что, мигрень, сэр Джек?

Мишель подошёл к сенешалю вплотную и потрогал его виски. Тот напрягся. Джек был немного ниже юноши.

— Дыхните!

— Ху! — издал резкий звук Джек, выдохнув с силой. Мишель от него отшатнулся и скуксился, потом, не говоря ни единого слова в ответ, забрался в один из алхимических шкафчиков, достал прозрачный эликсир, налил его в кружку.

— Пейте, быстро!

Джек одним махом осушил кружку и поморщился:

— Что за гадость, мастер?

— Лекарство от зависимости spirtus vinitus.

— Чего-чего? Какой такой винитус?! — вытаращил Джек глаза.

— Зависимость от вина, — пояснил мастер алхимии. — Три недели не мыться, не пить вина, с женщинами не спать — мои рекомендации строго исполнять. Иначе будет плохо! Припадок приключится или ещё чего приключится… Эликсир новый… мало испытанный… Вернее, вообще не испытанный.

— Что?! А женщины при чём?… На кой вы мне эту гадость дали? — перепугался Джек и схватился за горло, его лицо искривилось от душевных мук.

— Вы много пьёте вина, сэр Джек, а женщины этому способствуют. Я, как лекарь, обязан вас спасти. Пожалуй, надо предупредить лорда Эдварда о вашем скверном самочувствии…

Джек Матвин отодвинулся подальше от Мишеля:

— Не надо…

— Скажите спасибо, что я вовремя обнаружил ваш недуг. От избытка вина у вас могла случиться горячка. Галлюцинации — первый тревожный признак. Вам теперь можно пить только чистую воду, — мастер говорил серьёзно и обстоятельно, при этом продолжал смотреть в свиток. — Не забудьте выдать Винни копьё. Он ждёт.

— Я пойду, мастер Горознай. Что-то желудок крутит, — заскрипел зубами сенешаль Матвин, побагровел, втянул шею и, звеня кольчугой, помчался прочь из лаборатории.

— Ах, я ещё забыл предупредить, эликсир слабит… — вдогонку добавил полуэльф.

Когда дверь за Джеком закрылась, алхимик облегчённо вздохнул, прикрыл глаза и сел на стул.

— Выходи, Сандрин, он чуть нас не застукал, — сказал он невидимой девочке. — Что бы он подумал — страшно представить!

Из синей дымки появилась юная леди Садрин. Она по обыкновению выглядела странно. Зеленая туника и кожаные штаны — вот что ей нравилось носить намного больше неудобных платьев. Младшая дочь графа всегда одевала то, что ей хотелось.

Девочка захихикала на учителя:

— Вы залечите беднягу Джека до смерти, господин Горознай. Вам не жалко его, беднягу?

Полуэльф промокнул лоб шёлковым платком:

— Этот бедняга, как ты говоришь, с удовольствием отправит меня на дыбу, а если у него будет хорошее настроение — повесит. С абсолютно чистой совестью.

Леди Ласточка продолжала хихикать. Учитель посмотрел на неё и не смог больше хмуриться, напротив, застенчиво заулыбался.

В его лаборатории было мрачновато. Немного света проникало сквозь маленькие узкие оконца с синеватыми стеклами, придавая лаборатории таинственность. Алхимические знаки на стенах и полу засияли. Господин Горознай надел свой медальон и приложил немалые усилия, чтобы отодвинуть самый крайний шкаф с кучей свитков, стоявший слева от него. За ним оказалась каменная арка, опутанная серой от пыли паутиной и потайная винтовая лестница, ведущая наверх.

Сандрин прикоснулась к паутине:

— Похоже, тут давно никто не ходил, — девочка поёжилась.

Мишель одним резким движением руки сдернул паутину вместе с пылью и ответил заинтересованной ученице:

— Да, давно, к тому же у меня сбежал паук.

В углу, около лестницы, зашевелилось восьмилапое создание со множеством чёрных блестящих глазок. Паук размером с мужскую ладонь встал в угрожающую позу, поднял передние косматые, словно щеточки, лапки, показал острые жвала и, покачиваясь туду-сюда, стал наступать на потревоживших его покой созданий.

— Паук! — завизжала Ласточка, отскочила в сторону, замахала руками и наступила на ногу господину Горознаю.

— А-ай! — вскрикнул учитель и запрыгал кругами, поджав постадавшую от каблучка Сандрин ногу. Лицо его стало сизым. Он схватил какую-то круглую глиняную посудину и, прихрамывая, приблизилмя к многоглазому злюке и накрыл ею грозное животное.

— О, Сцина! Сандрин, ты убьёшь меня раньше, чем мы дойдем до книг Аделины! Поспешишь — эльфа укокошишь! — проворчал учитель.

Сандрин виновато улыбнулась, подняла тёмные тонкие дугообразные брови и дернула алхимика за рукав:

— Может, пойдём уже, мастер! — она очень не любила чувствовать себя виноватой. В своё оправдание вспоминая поговорку няни про то, что на обиженных воду возят.

Мишель рукой отодвинул её за спину, взял алхимический фонарь и начал подниматься вверх.

— Иди за мной и не шали! — строго приказал он и взял ученицу за руку. — Только осторожно, упаси Сцина, переломаешь ноги, а мне потом перед твоим отцом отвечать. Он, сама знаешь, быстр на расправу.

Они поднялись на последний ярус башни и оказались в небольшом помещении, в котором совершенно не было окон. Мишель стукнулся лбом о проём двери, растер шишку на лбу, поставил светильник на пыльный стол у стены. Сандрин окинула взглядом помещение тайной библиотеки. Вдоль стен располагалось множество полок с книгами и свитками. От тяжёлого едкого запаха истлевшей кожи и бумажной пыли у девочки засвербило в горле. На столе, куда учитель поставил светильник, она приметила красивый ларец, украшенный бело-синей глазурью и жемчугом.

— Сандрин, только ничего не трогай! — предупредил её учитель, заметив интерес юной леди к вещице.

Ласточка спрятала руки за спину и перевела взгляд на потолок, показывая всем своим видом, что ларец ну совсем её не интересует:

— Это не трогай, там не ходи — может мне летать научиться?!

Мишель по-детски улыбнулся, взял одну из книг, смахнул с неё ворох мягкой пыли:

— Может и научишься, кто знает, на что ты способна.

Девочкины брови взлетели вверх от удивления. Она недоверчиво уставилась на учителя. Он раскрыл книгу и положил на стол рядом с ларцом. Сандрин взглянула на неё и увидела причудливую литографию. На ней плясали жилистые фигуры богов с большими головами, короткими, непропорционально тонкими, как у жирных коров, ногами. Девочка почувствовала себя соучастником каких-то грандиозных событий. Её переполняла и радость и лёгкая грусть одновременно. Радость от того, что она открывает что-то новое в жизни и грусть от смутных воспоминаний о матери. Глаза юной леди засверкали от любопытства. Она не удержалась и прикоснулась к картинке в книге. Книга засверкала, окрашивая пространство библиотеки в желтоватые тона.

— Как красиво, Мишель! — удивилась девочка.

— Будь осторожна, — попросил учитель и приложил ладонь к странице. — Это не просто книги, они чувствуют твои прикосновения.

Они вместе перелистнули страницу. Текст оказался совсем непонятен для леди Сандрин- странные буквы и символы столбцами располагались на странице. Девочка в недоумении взглянула на учителя:

— Я ничего не понимаю, мастер Горознай!

Мишель притронулся к её плечу:

— Это магические символы. Их нужно знать и учить.

— Учить! Почему всё так сложно? Не хочу учить, — девочка поникла и отошла в сторону.

Выражение лица Мишеля сделалось гневным, губы дрогнули:

— Тебе, должно быть известно, какая сила в знаниях волшебников. Учение ведёт к свету, а невежество — к мраку!

— Сила?! Ха, Сила у тех, кто носит острые мечи, а умная голова слетает с плеч, так же как и пустая.

Ласточку раздражало занудство в любом виде. Она нахмурилась и отошла от книги. Всё оказалось не так весело и интересно, как бы ей хотелось.

Алхимик начал сутулится. Он всегда сутулился, когда о чем-то рассуждал.

— Ум — острее меча. Лень — вот что губит людей, делает их глупыми рабами. Ты рабыня или леди?!

Сандрин обиженно засопела, глянула на Мишеля:

— Конечно, я леди!

— Тогда учись и не задавай глупых вопросов! — воскликнул алхимик, его звонки голос эхом отозвался среди стен башни Грёз.

— Глупых вопросов… — передразнила юная леди, в её голосе послышались нотки бунта и обиды на учителя.

— Леди Кордейн, — перешел учитель на непривычный холодный тон. Лицо полуэльфа нервно задергалось, а от милой детской улыбки не осталось и следа. — Вы должны понимать, что детские игры закончились! Если не понимаете — двери башни открыты, идите вон и не мешайте мне работать!

Сандрин стало не по себе. Учитель, отошёл в сторону, резко отвернулся от неё к пыльным полкам книжного шкафа и провёл по одной из них пальцем, оставив длинный тёмный след.

Сандрин растерянно заморгала, прежде она никогда не злила своего учителя до такой крайней степени. Обычно его злил Артур, но никак не она. Обида на алхимика нахлынула, словно холодная морская волна на северный берег Бирюзового моря.

Девочка с усилием проглотила обиду и выдавила:

— Я понимаю… не глупая!

— Не сердись, — голос алхимика стал мягче, теперь он отрешённо смотрел в тёмный угол комнаты, рассматривая что-то во мраке. — Я желаю тебе добра. Не жди от меня ложных похвал.

Сандрин опустила взгляд, ладонью стряхнула пыль со столешницы и дотронулась до ларца. Её милый молодой учитель, которого она очень любила, превращался в едкого зануду. А зануд следовало проучить.

Мишель повернулся и указал на книгу:

— Перед тобой самая первая книга любого волшебника. Твоя мать леди Аделина начала учиться с пяти лет, тебе уже пятнадцать, то есть тебе надо выучить второе больше и быстрее. Начнём с главного. Ответь мне, кто такие маги?

Сандрин вздрогнула и убрала руки от ларца, казалось, что учитель начинал пытать её, словно палач из темницы, Только, орудие пыток не щипцы, а слова, вопросы, непонятные знаки и холодный недружелюбный тон.

— Я полагаю, это те люди, которые носят робы и мантии разных цветов, вызывают дождь в засуху, или ещё что-то в этом роде… — запинаясь, ответила она и уставилась на фиолетовые жемчужные цветы, которые украшали крышку загадочного ларца. Фиолетовый жемчуг добывали в Саламандровом заливе на востоке Левсонии и был достаточно редок.

Господин Горознай свёл брови, побледнел и, немного помолчав, снова задал вопрос:

— Ты не слышишь меня, не слушаешь и ничего не знаешь?! Отвратительно глупо, юная леди, вам не кажется?

Сандрин оторвалась от разглядывания жемчуга и надула губу. Чувствовать себя дурой ей совсем не нравилось:

— Ну и не знаю, что с того?

Лицо у Мишеля слегка позеленело, он поджал губы:

— Ты должна знать, кто и на что способен. Маги, которые служат Свету, живут во благо других, не причиняют зла, не ищут выгоды, защищают слабых. Ты готова жить во имя добрых дел, защищать этот мир от чёрных чар, не прося ничего взамен?

Мишель снова замолчал и, грозно взирая на ученицу, ждал ответа.

Сандрин снова оторвала взгляд от ларца и зевнув ответила:

— Да-да, готова…

Господин Горознай, похоже, не обрадовался и этому ответу. Он нервно затеребил несчастный, скомканный неоднократно шёлковый платок и дёрнул лямки на вороте серой, расшитой голубой нитью рубахи. Но всё-таки продолжил:

— Делать добро не так просто. Многие самоуверенные гордецы свернули с этого пути, нарушили клятвы и обеты. Жить для себя — легче, делать зло — легче, любить лишь себя — легче. Ты понимаешь меня?

Сандрин совсем не нравился, как ей казалось, этот глупый разговор. Она убрала волнистую прядь светлых волос за ухо, повернулась к учителю лицом и прищурилась.

— Вы считаете меня злой, господин Горознай?

Мишель вытянул шею, пытаясь выглядеть как можно суровей и значительней:

— Нет, всего лишь врединой, которая не хочет меня слушать!

Ласточка сделала на лице серьезную гримасу, передразнивая учителя, свела брови к переносице маленького конопатого носа, вытянула губы в трубочку.

— Ах да, я издеваюсь над няней Мирабель, сестрой, всё время где-то исчезаю и заставляю мастера алхимии заниматься всякой ерундой… Это плохо! Просто возмутительно! Непостижимо!

— Это глупости! — Мишель на мгновение невольно улыбнулся, но, чтобы не подаваться на провокации и очарованию Ласточки, отвернулся в сторону и снова сделал серьёзное выражение лица. Юная леди улыбку заметить успела.

— Что ты слышала о Королевском магистрате?

Сандрин сморщила лоб, прищурила один глаз, пытаясь вспомнить. Она слышала много сплетен по поводу магистрата и его служителей. Отец часто бранил магистрат и все, что с ним связано.

— Немного, — ответила она.

— Что именно? — не отставал учитель.

— В магистрат входят лучшие волшебники и алхимики. Многие из них лжецы и мошенники. Вы тоже, мастер Горознай, когда-то входили в их число.

Мишель вытаращил глаза, не веря своим эльфийским ушам:

— Я?!

— Да, мастер Горознай, именно так. Вас считали лжецом и мошенником много лет. Говорили, что в магистрат вы попали благодаря каким-то родственным связям. И даже ходил слух о том, что Великий магистр был вашим любовником. Вот! — почти с ликованием выдала Сандрин.

Мишель замер и побледнел, платок выпал из его пальцев и спланировал на пол. Сандрин продолжила*

— Об этом говорит пол-замка Кордейн, а особенно — моя няня Мирабель. Но все же я думаю, это ложь и непроверенные слухи. Мой отец рассказывал, что вы изобрели несколько прекрасных рецептов, которые вошли в историю и известны даже за пределами Левсонии. Это значит, вы не лжец и не мошенник. И чтобы стать мастером алхимии вам совсем не обязательно быть любовником Великого магистра.

Острые уши Мишеля порозовели:

— О, Сцина, дай мне терпения! Что за чушь ты говоришь, Сандрин? — прошипел он, сжав зубы и сдерживая себя всеми силами. Ему ужасно хотелось отшлёпать несносную девчонку.

Садрин засмеялась и прищурилась:

— Я всего лишь рассказала то, что слышала о магистрате в нашем замке.

— Сандрин, прекрати… — розовыми у Мишеля стали не только уши, но и щеки.

— Ой, простите, я немного, кажется, приукрасила…

— Да — ещё как приукрасила! — громко выдохнул алхимик и почесал в затылке.

— На счет мошенника и лжеца… — уточнила Ласточка и снова ехидно улыбнулась.

Глаза учителя почернели, словно угли, он поднял платок с пола, скомкал его и зашмыгал носом.

— Хватит глупости болтать! — вспылил он, — Ты очень мало знаешь обо мне, о магистрате… Вернее, ничего не знаешь, зато сплетни собирать научилась.

Юная леди пожала плечами:

— Вы же сами меня спросили, что я знаю о магистрате.

— Всё! Лучше, ничего не говори, — Мишель снова подошёл к книге, перелистнул страницу и указал на одну из картинок. Там было изображено собрание магов. — Я расскажу тебе правду о магистрате. Магистрат существует с момента основания Левсонии, как сообщества людей и других… С того самого, когда первые люди пришли на эти земли и заключили договор с жителями долин, гор, лесов и рек. При магистрате собирается Совет избранных. В него входят великие маги и алхимики. Хотя, кому я это говорю…

Девушка пялилась на ларец. Ещё бы; такое сокровище зря пропадает. Что может быть загадочнее закрытой запретной шкатулки? Услышав упрёк Мишеля, она пожала плечами, дёрнула учителя за локоть и виновато улыбнулась:

— Простите меня, мастер Горознай, продолжайте…

— Я заслужил звание мастера, пройдя испытания и получив одобрение Совета магистрата. Моя серая роба не просто тряпка, Сандрин. Чтобы стать магом, нужно учиться немало лет искусству магии у истинного мага или мастера магии.

Юная леди приуныла. Мечта стать настоящим магом показалась далёкой и несбыточной. Мишель взял её за плечи и, взглянув в глаза, немного встряхнул.

— Не бойся трудностей, Ласточка. Как кузнец закаляет железо огнём, так и трудности закаляют нас препятствиями. У тебя есть способности, а это немало. Многие проигрывают только потому, что никогда не пытались бороться.

Мишель улыбнулся ей милой улыбкой. Сандрин стало стыдно от того, что она наговорила ему перед этим. Ласточка не удержалась и улыбнулась в ответ:

— Я буду слушать вас внимательно, мастер Горознай. Простите меня…

Она снова глянула на ларец:

— И всё же, что там, в ларце? — не удержалась девочка от вопроса.

— Волшебный клейнод, — ответил мастер.

Желание заглянуть внутрь увеличилось. Алхимик осторожно открыл крышку ларца. Там на бархате лежал серебряный круглый кулон с какой-то причудливой ветвистой руной, похожей на языки пламени.

— Клейнод, что это такое? — попыталась понять Сандрин.

Мишель взял клейнод аккуратно в пальцы и поднёс к Ласточке.

— Родовой знак и оберег магов. Он передаётся по наследству от родителя к ребёнку или от наставника ученику. У рыцарей и лордов родовые гербы, у магов — родовые клейноды.

Юная леди притронулась к клейноду. Знак блеснул золотом в зеленоватом свете фонаря алхимика.

— Что означает эта руна на клейноде? — спросила Сандрин.

— Пламенное сердце.

— Пламенное сердце, — заворожённо повторила Ласточка. — Я могу носить такой же?

— Нет.

— Почему?

— Надо стать магом для начала, — Мишель положил клейнод обратно на бархат.

Сандрин разочарованно закрыла крышку ларца и схватилась за книгу:

— Тогда чего же мы ждём?! Начнём учить эти дурацкие знаки.

Пасс 2

Сандрин чётко шептала про себя странные слова и водила руками в воздухе, словно дирижировала невидимым оркестром. От её магических пассов по воздуху волнами расходились всполохи магической энергии. На коленях юной леди сидел кот Плюш и облизывал полосатую лапу. Мирабель зашла проведать воспитанницу и, увидев творящееся безобразие, встала как вкопаная и долго смотрела на девочку. На её круглом лице с ямками на щеках отобразилось удивление и недовольство одновременно.

— Сандрин, что ты делаешь? — поинтересовалась няня. — Что ты творишь?

Ласточка оторвалась от своего занятия:

— Поверь, няня, ничего интересного — бормочу разную чушь и руками машу.

Няня неторопливо подошла ближе, пытаясь понять, что всё это значило. В руках она крутила рукоделие.

— Сандрин, ты пропадаешь из замка непростительно надолго в последнее время. Где ты бываешь? Девушке, особенно леди, не стоит бродить где попало и особенно — с кем попало. Ты слишком доверчива, а мужчинам нельзя доверяться. Как говорила моя покойная матушка, у них только одно на уме…

Ну вот, началось воспитание. Сандрин не нравилось, когда её воспитывали. Действительно, она почти не появлялась в своей комнате, и подозрительный сенешаль Джек Матвин всё время приставал ко всем подряд с расспросами о ней.

— Я хожу там, где хочу, — раздражительно ответила Сандрин. — Вы все хотите, чтобы я сидела в четырёх стенах и ничего не делала?

Няня с укоризной замотала головой:

— Раньше вы, юная леди, бегали за стены замка, теперь ещё хуже… Вас слышали в башне Грёз.

Сандрин сразу поняла, кто напел об этом няне Мирабель:

— Сенешалю Джеку стоит меньше болтать попусту и поменьше пить вина.

— Надеюсь, моя дорогуша, тебя там не было, иначе по замку пойдут дурные слухи.

Сандрин решила подразнить Мирабель. Она обратилась к коту Плюшу:

— Наша глупая няня не любит учителя Горозная. Ведь у него только одно на уме — как таких балбесов, как мы, этому уму научить. А мы, не смотря на это, его очень любим.

Жирный кот замурлыкал, выгнул спину под ладонью хозяйки и сердито посмотрел на няню Мирабель.

Мирабель огорченно плюхнулась в соседнее кресло:

— Няня не глупая и не слепая, моя юная леди. Мастер Горознай очень честный человек — молодой человек или кто он там ещё… — уточнила она. — Он тебе не ровня. У него нет ни земель, ни замков и даже знатного происхождения. А в наше время деньги — важнее любых достоинств. А если денег много, то и некоторых пороков не заметят. А я частенько в молодости слышала истории от подружек, как молодые эльфийские юноши воровали пригожих девиц в лесах. Пойдёт такая девушка за хворостом или по грибы, и тут её эльф — хвать, украдёт и держит в плену, пока не сделает с ней всего, чего ему захочется, и пока она не понёсет от него. Потом вот и появляются такие остроухие детки. Таких деток, только они народятся, раньше повитухи в ведре тут же топили. Такие детки большое несчастье в дом приносят. Ваш батюшка в такие истории не верит, а зря.

Сандрин, наконец, поняла, о чём пытается сказать ей няня. Ей стало не по себе. Она заволновалась, вскочила с кресла, мысли вмиг перепутались в голове:

— Я очень люблю своего учителя, няня, как брата Артура или даже эту зазнайку Анну, — она почувствовала, что её щёки начинают пылать. — Ничего плохого он не сделает мне никогда.

Но няня скучным назидательным тоном продолжила:

— Да-да, доверять надо, но и остерегаться тоже. Мужчины, они везде мужчины. И даже у самых умных мозги-то не всегда работают. Рано или поздно вы с сестрой станете жёнами знатных лордов и покинете замок своего отца. Горознай же не станет лордом никогда. К тому же алхимики почти не создают семей, посвещая себя науке, магии и богине Сцине. Не связывайся с этим полукровкой!

«Ох уж эта Сцина!» — подумала Сандрин. Имя этой богини часто слышалось из уст учителя, особенно когда он сердился.

— Я молюсь другим богам, няня, и мне не интересно, кому молится мой учитель. Он всего лишь учитель, а я леди. Думаешь, я совсем глупая и не понимаю этого?

Мирабель не поверила ей, но тему разговора сменила.

— Скоро праздник Праотцов. По давней традиции в знатных домах, где в семьях есть девицы, устраивают пышные балы, охоты и рыцарские турниры. В замок прибудет множество гостей и женихов. Господин Эдвард мечтает подобрать вам достойную партию.

Наверняка такие разговоры радовали Анну, но Сандрин они разряжали. Мирабель начала расписывать, как прекрасно будет стать хозяйкой собственного замка и женой знатного лорда. Сандрин прикрыла глаза и вместо того, чтобы слушать няню Мирабель, повторяла значение магических символов, представляя их в своём воображении.

Каждое утро её брат Артур упражнялся в бое на мечах, беге, плавании и стрельбе из лука. Он готовился стать графом и рыцарем. Сестра Анна упражнялась в красноречии, в рукоделии и целыми днями болталась по замку, придумывая себе дела «для леди». Сандрин же страстно хотела стать магом. Она училась читать магические знаки. Мастер Горознай мучил её вопросами, скучно твердил различные названия. Санрин монотонно повторяла за ним и училась писать символы на пергаменте. Потом бродила по замку и повторяла их про себя, смущая своим непонятным бормотанием слуг:

— Альфар, фарон, элиль — знаки огня. Вадр, кэп, эль — знаки воды.

Анна заметила странное поведение сестры. Да и как не заметить! Если раньше Сандрин беззаботно носилась по замку и часто подсматривала за ней, творила разные шалости, то теперь притихла, стала задумчива. Сендрин и задумчива! В руках у младшей сестры появлялась книга, которую Анна не видел среди книг библиотеки отца. Младшая сестра бродила по саду и все время читала эту подозрительную книгу.

Однажды Анна настойчиво позвонила в колокольчик. Служанка Ронда тут же примчалась на зов хозяйки; она всегда старалась как можно больше угодить юной леди. Её лицо засияло от радости.

Анна сидела в кресле и мастерила какое-то колечко из металла. Время близилось к полдню. Стены замка нагрелись от солнца, в покоях стало душно. Не помогало даже распахнутое настежь окно. Анна иногда обмахивала лицо кружевным платком и изнывала от духоты, скуки и любопытства:

— Не слышала ли ты чего-нибудь о моей сестрёнке? — спросила она Ронду и пристально посмотрела на неё.

— Смею ли я такое говорить, госпожа… — пробормотала служанка и потупила взгляд. Одно неверно сказанное слово — и хозяйка рассердится.

— Говори, не бойся! — ответила юная хозяйка и строго посмотрела на неё. — Ну же, не заставляй ждать.

Ронда поправила подол платья и осторожно приблизилась к леди Анне:

— Говорят, что ваша сестра бывает в башне алхимика Горозная, — осторожно прошептала она.

Анна положила незаконченное кольцо на туалетный столик:

— У мастера Горозная?! — переспросила Анна и посмотрела на лобастую служанку. — Что эта дурочка там делает? У мастера Горозная…

Ронда прищурилась и склонилась над ухом Анны:

— Не знаю, госпожа, но теперь в замке стало происходить что-то очень странное…

Леди Анна усмехнулась, зевнула, отстранила служанку жестом и снова взяла кольцо.

— В нашем замке и так постоянно случаются странные вещи!

— Теперь не так как раньше, госпожа, — замешкалась Ронда. — Сегодня я заметила, что кот…

— Кто?! — переспросила хозяйка и нахмурилась.

Личико Ронды нервно задёргалось. Она принялась мять пальцы.

— Кот Плюш, госпожа… Лучше вам, госпожа, посмотреть самой, — оправдывалась служанка. — Он сейчас в каминном зале играет.

— Ну и что, пусть себе играет…

— В шахматы…

— Что!?

Ронда помотала головой и поманила хозяйку за собой:

— Идёмте…

Анна встала с кресла, отложила свою поделку и пошла в каминный зал, вслед за Рондой.

В приоткрытую дверь красной залы слышались голоса Артура и Сандрин.

— Арти, ну ты и балбес! Надо было конём ходить! — возмущалась юная леди Сандрин.

Анна сделала серьёзное лицо, вошла в зал и увидела странную картину. На столе возлегал кот Плюш, а рядом с ним — две зелёные толстые крысы. Вся эта странная компания, прижавшись по-родственному, смотрела на шахматную доску и как будто размышляла над партией. Зелёные крысы попискивали и дёргали Плюша за усы, что-то шептали ему в уши. Младшая сестра и брат Анны сидели у стола на одном стуле и перепихивались локтями. Край ярко-оранжевого платья Сандрин свешивался до самого пола. Деревянный меч Артура качался в ножнах на спинке стула.

Леди Анна раскрыла рот и отошла к стене. Ронда застыла у входа и схватилась обеими руками за пыльную портьеру.

— Не мешай, — злобно рыкнул мальчишка сестре и сделал ход ферзём. — Мужчине лучше знать, как вести бой!

Зелёные крысы забегали вокруг кота и радостно запищали. Плюш лапой пододвинул фигуру ладьи и самодовольно замурлыкал.

— Мат, — прокомментировала Сандрин и отвесила подзатыльник брату.

Оттопыренные уши Артура покраснели. Он свалился со стула на пол, встал, отошёл от стола и нахохлился.

Анна подойти ближе не решалась; зелёные крысы пугали её.

— Что это такое? Разве могут такие тупые животные играть в шахматы! — заругалась леди Анна. Кот и крысы сурово посмотрели на Анну. — И вообще, зелёных крыс не бывает!

Окрашенные крысы фыркнули на замечание Анны, а одна из них даже покрутила лапкой у виска. Потом маленькие зверьки забрались на спину лежащего на столе кота Плюша, свесив хвосты по полосатым пушистым бокам. Кот резко махнул хвостом, лениво встал, спрыгнул со стола и пошёл прочь из зала мимо испуганной служанки Ронды. Та вся съёжилась, заойкала и забралась за портьеру. Её лобастое личико перекосилось от страха. Когда кот пропал за дверью, Ронда вылезла из-за портьеры и отправилась следить за страной компанией.

— Артур, что это за безобразие? — возмущалась Анна, тыкая пальцем в сторону крыс и кота.

Кот, крысы и Ронда скрылись за дверью.

— Это не я, — отпирался Артур. — Почему, чуть что, так сразу я? Это Сандрин, у неё есть настоящая волшебная книга!

Взгляд Анны остановился на книге в коричневом тиснёном переплёте. Сандрин спрятала книгу за спину и дёрнула Артура за рукав.

— Предатель маленький! — разозлилась она, — Кто обещал никогда ничего не рассказывать Анне?!

Артур посмотрел на неё невинными васильковыми глазами.

— Книга? — удивилась Анна, — Какая книга? Немедленно покажите!

Садрин сложила руки на груди.

— Немедленно покажите! — передразнила она сестру Анну. — А где же «пожалуйста»?

Анна вскипела, сжала кулаки:

— Учитель сам дал тебе эту книгу? А может, ты её украла? А ну, дай сюда, немедленно!

Сандрин испугалась но упрямо поджала губы:

— Ничего я не воровала. Не дам!

Анна хитро усмехнулась.

— Откуда у тебя эта книга? — спросила она и решительно направилась к столу. Сандрин схватила книгу и прижала к груди. Она не отдаст её, даже если сестра станет сильно щипаться.

Артур встал между сёстрами, защебетал тонким детским голосом и даже прихватил на всякий случай деревянный меч.

— Ани, — обратился он к старшей сестре, — Санди не воровала книгу учителя, он отдал ей книгу сам.

На лице Анны появилось удивление. Сандрин похолодела. Теперь сестрица точно сдаст отцу учителя Мишеля и её саму.

— Вот как? Значит, вам можно читать эту книгу, а мне нет?!

В коридоре послышалось пение няни Мирабель. Няня, танцуя с букетом цветов и кружась, влетела в зал. Она нюхала букет, громко вздыхала, охала:

— Ах, какой мужчина, какой мужчина!

— Няня Мирабель… — окликнул её удивлённый маленький лорд Артур. — Какой такой мужчина? О ком это ты?

Мирабель остановилась, уставилась на детей, поначалу глупо заулыбалась, а потом напустила на себя строгий вид:

— Что? Что вы тут делаете? — спросила она. — Опять что-то задумали? А-а-а, знаю я вас, проходимцев!

Сандрин, всё ещё держала книгу обеими руками и ждала последствий. Ну всё, сейчас Анна нажалуется…

— Ничего, няня, — ответила неожиданно Анна. — Мы просто играли.

— Играли? — переспросила удивлённо няня и опустила шишковатый нос в жёлтую сердцевину цветка. Сегодня Мирабель почти забыла о существовании детей. Она пропадала где-то и вела себя как-то странно. Маленький граф Кордейн посмотрел на цветы.

— Да, мы спорили, кто ходит первым.

— Куда ходит, кто ходит, зачем ходит? Почему я не знаю? — привычно нахмурилась няня Мирабель. — Опять, опять, бегаете, где не следует?

— Фигурами ходит, — показал мальчишка няне на шахматную доску.

Няня посмотрела на шахматы и задумалась. Раньше дети не любили в них играть.

— Шахматы — игра королей, — добавила Анна и изящным жестом руки переставила какую-то фигуру. — А Сандрин, как всегда, всё портит. И вообще играть не умеет, а ещё и книгу без спроса взяла.

Сандрин похолодела и нахмурила тонкие тёмные брови. Анна всегда все сваливала на неё. Мирабель посмотрела на Сандрин с укором:

— Как не стыдно, верни немедленно книгу на место!

Сандрин бросилась бежать из зала. Подол её ядовито-оранжевого платья зашелестел, белокурые пружинки волос подпрыгивали на её плечах в такт бега. Анна и Артур бросились за ней следом.

— Держи её! — закричала Анна. — Держи книгу!

Мирабель уронила букет на пол, наступая на белые цветы, и, придерживая рукой подол серого платья, побежала за детьми.

— Стойте, что вы делаете?! Остановитесь вы, лиходеи, всё перевернёте вверх дном, — закричала испуганная няня, размахивая полными руками. Она запнулась за подол платья, растянулась на полу и заохала.

Юная леди Сандрин бежала со всех ног, потом исчезала и появлялась совершенно в ином месте. Старшая сестра и брат не отставали. Дети пробежали по залу, выскочив в коридор, чуть не сбили с ног сенешаля Джека Матвина, спешившего в кабинет графа Эдварда, и, громко крича, помчались обратно в каминный зал. Двери зала, створки ставней заходили ходуном. Волшебные искорки забегали по стенам и мебели. Артур запрыгнул на стул, словно на коня, размахивая деревянным мечом в разные стороны, поскакал вслед за Сандрин. Слуги, прибежавшие на шум, попрятались под столы и лавки. Анна двигалась вслед за братом. Железные щиты, украшавшие стены зала, при её приближении изгибались. Артур, скакавший на стуле, почти догнал Ласточку и чуть не выхватил у неё книгу. Сандрин успела увернуться и произнести заклинание. Рыцарские латы, стоящие в углу парадного зала, ожили, схватили Артура за плечи и стряхнули со стула-скакуна. Анна подошла к ожившим латам, дотронулась до них ладонью. Латы распались на части и посыпались, звеня деталями, на каменный пол. Брат и сестра загнали Сандрин в угол. Она металась из стороны в сторону, держа в руках книгу.

— Ага, попалась, — закричал Артур. — Стой, врёшь — не уйдёшь!

В залу вбежал мастер Горознай: он почувствовал действие магических чар и хотел остановить детей. Серая роба раздувалась от стремительного шага, словно парус шхуны.

— Немедленно прекратите! Что за вздор такой? — крикнул он и увидел книгу волшебства в руках Сандрин.

Волшебные шалости прекратились, щиты и трофеи попадали на пол, а стул ускакал от Артура и встал на место. Из-под стола, лавок, из углов и ниш зала выползли несколько перепуганных слуг и гуськом, не поднимаясь на ноги с четверенек, направились к выходу, попутно здороваясь с алхимиком. Учитель отошёл в сторону, освобождая путь к их стремительному отступлению.

— Мастер Горознай, — обратилась к нему Анна, показывая на волшебную книгу в руках у младшей сестры, — откуда у Сандрин эта книга?

— Анна говорит, что Сандрин украла её у вас, — добавил Артур.

Сандрин посмотрела на суровое лицо учителя и прикусила губу. Что теперь Мишель станет думать о ней? Она неосторожно разболтала их тайну брату и сестре.

— Нет, не украла, — признался учитель и повернулся лицом к леди Анне. — Я давно думал, что стоит показать её не только Сандрин, но вам тоже.

— Тише, — прошептал Артур, увидев на пороге в парадный зал растрёпанную и перепуганную няню Мирабель. Она, покачиваясь после непривычного бега, приблизилась к ним, окинула учителя гневным взглядом.

Следом за няней в зал ворвался граф Эдвард, могучий как скала, преграждающая морским волнам путь на сушу. Лорд Эдвард только одним видом своим внушал уважение и священный трепет у тех, кто служил ему. Обычно, с утра он уезжал на охоту или по важным делам. Но сегодня, по какому-то злому стечению обстоятельств, хозяин замка Кордейн сидел в своём кабинете. Шум из каминного зала, по-видимому, отвлёк его от важных дел графства, а прибежавший сенешаль Джек Матвин не замедлил сообщить о беспорядке и шалостях его детей, а также о беспечности бездельника учителя. Граф не любил ни шума, ни беспорядка и строго наказывал за любую провинность.

Сандрин, Анна и Артур при виде разгневанного отца повесили головы.

— Что здесь происходит?! — спросил лорд-отец провинившихся детей.

Алхимик Горознай поклонился графу и тщетно пытался скрыть своё волнение. Он дёргал ворот рубахи, выставляющейся из-под робы, глубоко вздыхал, облизывал губы и зеленел лицом.

— Милорд, простите нас, — повинился полуэль.

— Простить? — переспросил граф и глянул в его сторону так, что Мишель втянул шею в плечи.

— Милорд, они дети… — попытался заступиться учитель.

Взгляд графа остановился на книге в руках Сандрин. Он поманил её пальцем. Дочь маленькими шашками подошла к отцу.

— Очень знакомая книга, — заметил Эдвард и взял вещицу из рук дочери, — Откуда она у тебя, Сандрин? О чём она?

Сандрин заметила, что учитель не сводил глаз с книги. Он ссутулился пуще прежнего и сильнее втянул голову в плечи, словно черепаха, увидевшая орла в небе.

Граф открыл книгу и попытался прочесть незнакомые знаки:

— Что это? Не могу понять.

Губы Мишеля задрожали, от волнения он забыл всё слова из человеческого языка.

— Папочка, — как можно ласковее старалась говорить Анна, — мастер Горознай решил научить нас эльфийскому языку. Это эльфийская книга. Поэтому прочесть её ты не можешь.

Граф впился в учителя тяжёлым взглядом. Мишель Горознай подошёл поближе к стулу, нащупал рукой спинку, оперся на неё и выдохнул. Граф внимательно следил за ним:

— Зачем моим детям эльфийский язык, мастер? Я просил учить их истории, литературе и счёту, — граф сунул книгу обратно в руки дочери. — Не стоит забивать головы моих детей лишним. Это слишком, господин учёный!

Мишель перевёл дух и вдохновенно соврал:

— Не удивляйтесь, милорд, мы читаем мифолегенды, а они все только на эльфийском. Вы знаете, что история эльфийского народа тесно связана с историей Левсонии и человечества в целом.

Граф отмахнулся от алхимика:

— Уймись, Горознай, и уволь меня от сложных пояснений.

Алхимик снова поклонился графу и ответил:

— Как пожелаете, Ваша милость!

Свой гнев граф теперь направил только на собственных детей. Поглаживая короткую каштановую бороду, он подошёл к Артуру и Анне. Сандрин виновато посмотрела на учителя и последовала за отцом.

— Вы снова устроили бедлам, — сердился граф Кордейн. — Анна, от тебя я совсем не ожидал такого.

Дети молчали, не смея даже смотреть в сторону отца.

— Мы готовы принять любое наказание, папочка, — смиренно ответила Анна.

Сенешаль проник в зал неторопливо, тихо, как лис в курятник, и поклонился сэру Эдварду. С графом Джек Матвин всегда был предельно осторожен.

— Милорд, вы хотели меня видеть, — не без удовольствия напомнил он о себе и ехидно посмотрел на алхимика.

— Хорошо, — с усмешкой ответил отец волшебников-хулиганов. — Запоминай Джек, я запрещаю Анне, Санди и Артуру покидать свои покои несколько дней!

Дети подняли взгляды на отца.

— А как же уроки? — спросил Артур и посмотрел на поникшего учителя. — Ведь мы сможем посещать уроки?

— Нам нужно учиться, — добавила Саднрин задрожавшим голосом. — Как сказал мне однажды мастер: учение — мучение, а неучение — ещё большее мученье. Или может наоборот… Не помню точно…

Мишель Горознай глубоко многозначительно вдохнул, покачал головой, услышав её слова.

— Уроков не будет! — прервал отец.

Сандрин недовольно воскликнула:

— Это несправедливо, папа! Мы хотим учиться… Правда хотим.

Но граф ответил холодным молчанием.

— Но уроки не вредят… — хотел вмешаться учитель, но встретил суровый взгляд Эдварда Кордейна и замолчал.

Граф Эдвард оценивал ущерб от беспорядка, устроенного детьми. Слуги поднимали стулья, щиты, погнутые Анной. Потом граф Эдвард добрался и до алхимика. Господин Горознай поглаживал пальцами кончик острого уха и что-то бормотал под нос на эльфийском языке.

— Вы, юноша, тоже наказание получите, — вдруг заявил граф. — И не вздумайте мне перечить!

Мишель вскочил со стула и вытаращил глаза:

— Я… за что? — тихо пробормотал он.

— Наказание? — переспросила у отца Ласточка и почувствовала дрожь.

Алхимик вдохнул полной грудью и собирался духом, чтобы принять приговор графа.

На лице сенешаля Джека Матвина появилась довольная ухмылка. Он стоял за спиной графа Кордейна, поправлял пальцами свои густые русые волосы и грозил мастеру кулаком. В замке не было человека влиятельнее и выше сенешаля Джека. Няня Мирабель приторно улыбнулась Матвину и ласково на него посмотрела. Так ласково она раньше не смотрела даже на детей графа.

— Милорд заточит меня в башне Грёз? — попытался пошутить полуэльф.

— Хорошая мысль, — подметил граф Эдвард. Он подошёл ближе к Мишелю. Алхимик невольно вздрогнул. — Ты отправишься в имение Багряные холмы, к моей кузине, вдове и графине Клеменс Бригорди. Она всё время жалуется на жуткие головные боли, на шестерых незамужних дочерей и на несносных мужчин.

Мишель скорее предпочёл бы заточение в башне. Он перевёл дух и как-то жалостливо посмотрел на графа Эдварда. О вдове Клеменс ходили странные слухи. Эта дама средних лет окружала себя молодыми пажами и благоволила рыцарям, а однажды, навестив замок кузена Эдварда, восхитилась прекрасным молодым полуэльфом, потом намекнула, что ей очень нездоровится и настоятельно предложила одолжить у любезного кузена лекаря Мишеля Горозная.

— Милорд, всем известно, что на самом деле мучает вашу кузину, — отчаянно пытался отговорить графа Эдварда господин Горознай. Он возвёл взгляд к потолку и прочёл про себя молитву богине Сцине. Графа Эдварда это изрядно позабавило. Он, наконец, улыбнулся сквозь каштановые густые усы и потрепал молодого человека по плечу.

— Горознай, ты достаточно умён, не зря же тебя прозвали «Горознаем». Капризы моей кузины тебе нипочём. Твоя задача — во всём ей потакать, выполнять дамские капризы. Даже самые необычные… — подмигнул он юноше.

— Не та ли это тётя, от жалоб которой можно с ума сойти? — подозрительно спросил у отца Артур. — И почему мы должны отдавать ей своего учителя?

Эдвард не ожидал такого вопроса:

— Кто тебе такое сказал? — переспросил Артура ошарашенный отец.

— Ты, папа, — без тени сомнения брякнул маленький лорд. — Ты так сам и говорил, я точно помню!

Граф поперхнулся, сдерживая ругательства за зубами. Он редко сдерживал эмоции:

— Только тёте Клеменс не рассказывай!

Артур немного смутился. Он снова сболтнул глупость. Маленький лорд притронулся к руке отца. Его детские пальцы казались игрушечными по сравнению с сильными пальцами лорда Эдварда.

— Я опять думаю неправильно? — в сомнении произнёс малыш.

— Не переживай, — подбодрил его отец, — с возрастом пройдёт…

Джек Матвин язвительно заулыбался Мишелю. Мастер Горознай отвернулся от сенешаля, делая вид, что ему все равно. Няня Мирабель вцепилась в руки Анны и Сандрин, подтолкнула Артура, откланялась лорду, и потащила детей из зала.

Санрин вырвалась из её пальцев и бросилась на грудь отца:

— Он вернётся? Наш учитель вернётся, папа?!

Эдвард погладил дочь по светлым кудрям и приложился губами к её лбу.

— Вернётся, вылечит вашу тётушку и вернётся.

Утром следующего дня Сандрин выглянула из окна своей комнаты и проводила взглядом учителя, который шёл к конюшне. Серую робу он заменил на дорожный кожаный камзол. Конюх уже подготовил коня. Охранник Винни, скривив колесом тощие ноги, нёс следом за Мишелем увесистый мешок с вещами. Прекрасная солнечная погода манила. Хотелось выбежать в сад к фонтану, а лучше всего умчаться в лес и насладиться прекрасными мгновениями лета. Тишина повисла в воздухе. Сандрин увидела в саду под окнами старого садовника Криса. Он стоял с рогатиной у кустов роз и провожал Мишеля. Сандрин отошла от окна. Новый приступ тоски накатил волной. Юная леди Кордейн хотела сбежать из покоев, проводить учителя, но стражники, поставленные сенешалем Джеком Матвином, бдительно несли службу у двери. Даже если сделаться невидимой, всё равно не проскользнуть: охрана прекрасно знала о её возможностях. Но Ласточка вновь направилась к выходу.

— Стойте, юная леди! — буркнул на неё громила с могучей, как ствол дуба, шеей и перегородил путь. — Не велено выпускать — приказ графа Эдварда.

Сандрин повесила голову и вернулась обратно в покои. Стража пускала лишь гусыню Габриэллу и болтушку Мирабель. Сандрин тоскливо смотрела в золотой телескоп и видела, как несколько раз на высокой ветвистой сосне сверкал огонёк. Фелисы ждали её. Бедняга Лили станет беспокоиться…

Кот Плюш забрался ей на колени, а зелёные крысы качались на огромных бантах балдахина. Сандрин посмотрела на гравюру с ласточкой и пожалела, что не умеет летать как эта вольная и быстрая птица. Вот сейчас она раскрыла бы крылья, выпорхнула из окна и помчалась навстречу свободе. Но летать она не умела. И крыльев у неё нет…

Мишель Грознай вернулся в замок через месяц. Он тихо прокрался к двери в каминный зал, где сидели дети графа. Анна играла в шахматы с зелёными крысами, служанка Ронда дразнила кота Плюша разноцветным пёрышком, Артур сидел на стуле, скучая и положив светловолосую голову на стол, вяло болтал ногами. Для энергичного парнишки это было почти невероятным явлением. Сандрин мечтательно смотрела в окно. Время с момента отъезда учителя текло медленно, незаметно и тоскливо.

— Представляете, как хорошо сейчас нашей тёте Клеменс, — предположил маленький лорд Артур. — Она слушает интересные рассказы мастера Горозная, а он ест вкусные пироги с рыбой и смеётся, вспоминая о нас, шалопаях…

Анна сделала ход белой пешкой и посмотрела на брата. Зелёная крыса, заметив, что Анна отвлеклась, хвостом пододвинула одну из фигур на шахматной доске.

— Ах, скорее бы он вернулся! Сидеть без дела гораздо скучнее, чем слушать его уроки.

— Он такой милый, госпожа Анна, мне так хотелось бы с ним повстречаться вновь, — вздохнула лобастая Ронда. — Конечно, он вспоминает о нас. Не может такого быть, чтобы не вспоминал.

Сандрин нахмурилась и сердито ей ответила:

— Как же, делать ему больше нечего, как только о нас думать. Радуется, избавился от таких балбесов, как мы! Как говориться, дети с возу — коню свобода!

— Это о тёте, кажется… — засомневался Артур по поводу поговорки.

— Это о бабе! — резко поправила его Анна.

— Вот как ты думаешь о своём несчастном учителе, леди Ласточка?! — раздался знакомый весёлый голос алхимика за дверью. — Не было ни дня для бедного Горозная, чтобы он не вспомнил о своих непоседливых учениках.

Алхимик впорхнул в залу с волшебной книгой в руках и улыбнулся своей детской улыбкой. У него появилась совершенно новая серая роба. Он поправился, загорел и казался весьма отдохнувшим.

— Мастер Горознай! — не сдержал эмоций Артур и бросился к нему со всех ног. — Я так мечтал, что вы вернётесь!

Горознай крепко обнял мальчишку и засмеялся.

Служанка Ронда оживилась, бросила пёрышко, захлопала от радости в ладоши, помчалась навстречу молодому человеку и повисла у него на шее. Крысы бросили играть в шахматы и, пища от восторга, побежали к Горознаю. По штанинам и серой робе они живо взобрались на голову полуэльфа и закопались в его черные волнистые волосы. Кот Плюш замяукал, спрыгнул со стола и принялся тереться о ноги учителя. Анна радостно заулыбалась.

— Мы ждали ваших уроков, мастер Горознай. — сказала она.

Сандрин сидела на стуле у окна и кусала нижнюю губу. Её светлые кудри беспорядочно топорщились в стороны. Она шмыгнула веснушчатым носом и отвернулась от учителя.

— Ты не рада мне, Сандрин? — спросил удивлённый Мишель.

Нижняя губа девочки задрожала.

— Как тётя? — лицемерно-заботливо спросила Ласточка. — И как там её дочери? Вы, мастер Горознай, хорошо от них отдохнули?

Мишель рассмеялся:

— Твоя тётя Клеменс теперь здорова и вскоре выходит замуж, — сообщил алхимик.

Сандрин уставилась на Мишеля. Анна захлопала в ладоши. Она так любила свадьбы и свадебные платья. И балы, и визиты, и прочие виды общения в высшем свете.

— Ах, замуж! Наша тётя — теперь невеста? За кого?

— За маркиза Мориса из Туманных долин, которого она любила всю жизнь и от этого сильно страдала. Мне не понадобились даже лекарства. Я побеседовал с графиней, посоветовал больше гулять и влюбиться. Оказалось, она и так была влюблена, но не смела признаться в этом даже себе. В этот же день, по моему, конечно, настоянию, тётя послала весточку маркизу Морису. Маркиз вскоре приехал и, с тех самых пор, о больной голове ваша тётя Клеменс забыла совершенно. Маркиз обещал позаботиться и о женихах для дочерей леди Клеменс. Обстоятельный и знающий человек!

— Какой же вы молодец, мастер Горознай, — похвалила Анна. — Отцу нужно было давно прислать вас тёте Клеменс на выручку.

Сандрин усиленно делала вид, что рассказы алхимика ей неинтересны. Её правая бровь слегка вздрагивала, она косилась на Мишеля и, заметив его смешливый взгляд, упорно начала пялиться то под ноги, то в распахнутое окно. Горознай подошёл к ней, нагнулся и заглянул в зеленоватые глаза:

— Я обещал кое-кому помочь стать настоящим магом. Мы теперь все вместе станем учиться. Я помнил о вас, леди Сандрин, и очень скучал. Правда.

Сандрин вздрогнула и заулыбалась учителю. Ей ужасно захотелось погладить его по щеке, даже рука дёрнулась вверх. Но девочка, соблюдая приличия на людях, церемонно-деликатно взмахнула ладонями, приседая в книксене.

Магиум N 6 Маленькая копия леди Аделины

Пасс 1

Пыль столбом поднималась из-под копыт рыцарского кортежа. Осень позолотила сады и рощи, но солнце все ещё баловало своим теплом жителей лесов, лугов, рощ, городов и деревень Левсонии. Праздник Праотцов приближался. На трактах встречались повозки, отряды рыцарей, наёмников, вагончики бродячих менестрелей. По обочинам возвышались шатры отдыхающих после долгого пути людей. Никто уже точно не помнил, каким праотцам был посвящён этот значимый праздник, но зато холостяки самого различного достатка и сословия спешили в гости, в дома предполагаемых невест. Бедняки праздновали по тавернам, домам и просто под открытым небом. А богатые устраивали пышные пиры. В каждом доме, где жили незамужние девицы, зажигали в большом количестве светильники и цветные фонари. Фонарями освещали не только жилища, но и улицы, мосты и переулки.

В один из таких погожих осенних деньков Радвир Таракат с отрядом воинов подъезжал к замку Кордейн. Лес обрядился в яркую охру и багрянец, деревья от лёгкого и все ещё тёплого ветерка шептались золотыми листьями. Лесные мелкие птицы пели и пищали, радостно перелетая с ветки на ветку. Они собирались в стаи и стайки для осеннего перелёта на юг.

На повороте дороги герцог приказал остановиться. Там их ждал седобородый мужчина в коричневом камзоле и синем плаще с капюшоном. За его спиной стояли четыре безликие чёрные фигуры призраков. Рыцари из кортежа герцога взялись за рукояти мечей. Правда, как сражаться с призраками, никто из них не знал.

— Фариз Корно, — узнал мага-некроманта Радвир и подал знак своим сопровождающим. — И как только вам удаётся везде успевать?

Черные фигуры за спиной мага исчезли, словно тени. Фариз откинул капюшон с лица. Седые волосы прилипли к мокрому лбу, бесцветные серые глаза колко осмотрели рыцарей за спиной герцога.

— Это, Ваша светлость, магия.

Конюх герцога подвёл некроманту лошадь. Маг легко взлетел в седло. Отряд продолжил путь. Широкогрудый чёрный конь герцога нервно вздрагивал и грыз удила. Маг угрюмо взирал на дорогу и что-то обдумывал.

— Магия, мать её верх тормашками! Научил бы моих ребят паре фокусов, мэтр, тогда и лошади нам не нужны, — попытался пошутить Радвир Таракат.

Корно бросил на него сердитый взгляд:

— Если ваши ребята начнут показывать фокусы, они станут циркачами.

Радвир сдержанно улыбнулся. Заносчивость мага иногда нравилась ему. Никромант почти никогда не был весел и доброжелателен к окружающим:

— Вы сделали то, о чём вас просил наш приятель Рамерсет?

Фариз Корно при упоминании чернокнижника скривил лицо. Упоминание о виконте выводило некроманта из душевного равновесия. Радвир знал об этом и иногда в нужный момент упоминал Себастьяна, особенно если ему нужно было чего-либо добиться от Корно. Фариз недолюбливал виконта, но мирился с ним ради дальнейшего своего успеха. Радвир знал этого мага уже много лет и понимал, что тот просто так никого терпеть не станет.

— Да, Ваша светлость, путевой кристалл я очень удачно поставил, никто не обнаружит до поры до времени. Если, конечно, у Эдварда Кордейна не появился личный маг, — с ухмылкой ответил некромант герцогу, прекрасно помня, как граф относится к магии.

Таракат ехал не торопясь, изредка подгоняя лошадь. Теперь герцог Таракат мог спать спокойно. Он без труда собрал немалое войско, а маги и вовсе сделают его непобедимым. Радвир выпрямился в стременах. На лице герцога даже появилось некоторое подобие довольной ухмылки. Ветерок, все ещё ласковый и тёплый, овеял его рябое лицо.

— Надеюсь, граф Кордейн внемлет моим словам и поступит умно: то есть примет мою сторону и выступит против короля Коула. Мне приходилось участвовать с графом в военном походе на маратизов за Лазурным заливом, ещё при моем батюшке-короле. Славный воин, я вам скажу. Графство Кордейн стоит недалеко от границы наших союзников, и сторонник короля-узурпатора в этих землях совсем нам не нужен.

Фариз Корно посмотрел на Радвира Тараката своими колкими бесцветными глазами:

— Граф слишком предан королю, такие плохо заканчивают! Сдается мне, Ваша светлость, вы зря гоняете своих коней и рыцарей впридачу.

Да, Радвир помнил прекрасно о излишнем благородстве Эдварда, но всё же каждый человек, каким бы он ни был, всегда может и поступится принципами, если на то есть веский личный интерес. А устроить такой интерес для умного человека не проблема.

— Кто знает, времена и люди меняются. Кордейны никогда не отказывались от власти и ловили момент присоединить к своим владениям значительные куски земли. Кто знает… — повторил герцог.

Маг-некромант снова ядовито ухмыльнулся. При этом на сухом лице некроманта эмоции почти не читались.

— У графа подрастает пара славных дочек. Одна из них даже очень прелестна, — копия своей матушки леди Аделины. Слышал, вы, герцог, питали слабость к жене графа?

Фариз Корно знал куда бить. Тараката передёрнуло от ухмылки мага:

— Да, это верно. Граф часто хвастался своей красавицей женой.

На герцога нахлынули воспоминания о белокурой маленькой женщине с невероятными волшебными глазами. Аделина, так звали мага, сопровождавшего их войска в битве при Лазурном заливе.

Маг вернул его с неба на землю.

— Граф любит дочерей без памяти и может ради них пойти на многое. Даже на союз с вами, Ваша светлость, — рассуждал Корно, поглаживая жиденькую бородку.

Они продолжили путь до замка Кордейн. По дороге им поподались богатые урожаем поля пшеницы, конопли, домики крестьян-землепашцев. Образ почти забытой белокурой женщины всё ещё преследовал Радвира Тараката.

Вдалеке показались могучие башни замка Кордейн. К западу от замка виднелись вдалеке белые острые вершины Ведьминых гор и, совсем рядом с замком — стены небольшого городка Кротос.

Замок Кордейн хорошо охранялся. Стража внимательно наблюдала за окрестностями с высоких башен и стен. Рядом с замком уже возводили разноцветные походные шатры рыцарских кортежей. Герцог заметил несколько знакомых знамён. Среди них было и знамя одного из его союзников — графа Пурлена Саманджа: ворон со стрелой в клюве на синем поле. Молодой граф Саманж надеялся попытать удачу в охоте на дичь, но не на невест.

О приближении герцога к замку Кордейн возвестили с одной из башен замка. Герцог, маг и несколько телохранителей из его личного кортежа пересекли ров через перекидной мост. Таракат отметил довольно мощную решётку и металлические кованые ворота, ведущие во внешний двор замка с хозяйственными постройками, казармой и ристалищем для тренировки воинов. Стража графа приветствовала гостей, опустив копья и мечи. Внутри оказалась ещё одна более широкая крепкая стена и кованые ворота. Таракат с магом проследовали в просторный внутренний двор с садом, башней-библиотекой и конюшней лорда.

Граф Эдвард Кордейн встречал гостей на высоких ступенях дома. Радвир помнил Эдварда ещё совсем молодым, с густыми каштановыми волосами и только намечающейся бородой. Словно молодой олень, Эдвард в те времена вскидывая голову кверху, уверенно держась в седле и умело фехтуя мечом, рвался навстречу подвигам. Сейчас же герцог Таракат отметил, что граф Эдвард Кордейн немного отяжелел, стал широкоплеч и крепок и теперь напоминал не оленя, а матёрого дикого вепря. Вместо молодого, дерзкого, грациозного юноши его встречал рассудительный, с залысинами на высоком лбу отец семейства и хозяин замка.

— Приветствую вас, Ваша светлость! Для меня большая честь принимать такого гостя, — лицо графа Эдварда сделалось весёлым и добродушным.

Герцог и его спутник Фариз Корно спешились. Таракат подошёл к графу, крепко пожал руку прежнего своего союзника, которого не видел много лет. Герцог оказался выше графа Эдварда на целую голову. Радвиру сама судьба дала возможность смотреть на всех свысока в прямом и переносном смысле слова.

— Я тоже, Ваше сиятельство граф Эдвард, очень рад видеть старого знакомого, — ответил герцог. — Я часто вспоминал вас и очень рад быть вашим гостем.

Маг-некромант Фариз Корно оценивающе смотрел на детей графа. Перед ним подскакивал и лучился энергией светловолосый подвижный мальчишка в маленьком камзольчике с серебряными пуговицами. На поясе у мальчишки висел деревянный меч. Рядом с мальчиком стояла юная гордая девица с каштановыми волосами и в зелёном платье. За спиной благовоспитанной девицы возвышался черноволосый юноша в тёмно-синей парчовой котте, расшитой нежно-голубым орнаментом. Рядом с юным лордом топталась миловидная круглолицая женщина, одергивающая мальчишку-лорда за рукав камзола. По её строгому взгляду герцог понял, что это, скорее всего, няня.

— Это, мои дети, дочь Анна и сын Артур, — представил граф девицу и мальчишку с деревянным мечом. — А так же учитель, алхимик, мастер Мишель Горознай. Они специально пришли встретить вас, уважаемый герцог.

Маленький лорд и алхимик поприветствовали герцога лёгкими поклонами, а леди Анна слегка присела, сколоняя прелестную головку.

— Очень приятно, я тронут, — ответил герцог, рассматривая алхимика в синей котте. Он еле сдержался от брезгливой гримасы на лице; перед ним стоял не человек, а мерзкий эльфийский выродок. К несчастью, граф не разделял его брезгливого отношения к лесному народу…

— А где Сандрин? — спохватился лорд Эдвард.

Анна поджала аккуратные губки и сделала серьёзное лицо. Граф Эдвард нахмурился и глянул в сторону няни Мирабель. Та чуть не схватилась за голову, поклонилась и помчалась на поиски юной леди. Герцога Тараката мало волновала пропажа девочки. Он хотел предложить Эдварду не утруждать себя поисками дочери, как вдруг откуда-то раздался звонкий девичий голосок:

— Я здесь, папа, ты как всегда меня не заметил!

Из двери дома вышла юная леди Сандрин. Чуть угловатая, подвижная, конопатая девочка с белокурыми пушистыми кудрями и живым взглядом сине-зеленоватых глаз, в которых угадывался пламенный характер и живой ум. Такой взгляд герцог встречал лишь однажды в далёкой юности. Девушка спустилась по лестнице, длинные рукава платья из расшитой узорами белой парчи колыхались, словно крылья белоснежной птицы.

— Добрый день, Ваша светлость, — поздоровалась она с герцогом и сделала изящный реверанс. — Как добрались?

Радвир поперхнулся. С трудом взял себя в руки:

— Благодарю, юная леди, дорога была непростой, но она того стоила, — его голос дрогнул, он намеренно откашлялся.

«Такая же маленькая и белокурая как леди Аделина!» — отметил он про себя. Боги снова смеются над ним? Но нужно было продолжать разговор, пока никто не заметил его смятения:

— Хочу, в свою очередь, представить вам своего личного мага Фариза Корно.

Маг поклонился графу и детям.

— Очень рад вас видеть, мэтр Корно, маги — не частые гости в моем замке, — граф не без любопытства смотрел на чародея герцога Тараката. Он не видел его никогда прежде.

Некромант тем временем внимательно изучал детей графа, а дети внимательно изучали его. Что-то напрягало в них некроманта, да и внимание к собственной персоне показалось ему подозрительным.

— Нас, магов, не так и много в этом мире. Вам, граф Эдвард, повезло; ваша супруга леди Аделина, насколько я помню, была одной из нас, то есть чародейкой.

Граф сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, указал жестом на вход:

— Прошу вас, господа, проходите в каминный зал, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Для вас приготовлены комнаты, если пожелаете остаться в замке. Не всем нравятся походные условия. Мои слуги выполнят любое ваше пожелание. Мне же предстоит встретить ещё несколько гостей.

Радвир и Фариз прошли в каминный зал. Он был не таким просторным, как в Сером замке, но со вкусом обставлен обитой бархатом мебелью. Стены украшали богато и пышно расшитые шпалеры. Большой камин к приезду гостей затопили и подвесили в нём на вертел целую тушу быка. Ручки по бокам крутили двое воинов, им помогал поварёнок, поливая на тушу растопленный жир и вино. Аппетитный запах витал по всему дому.

Дочери и сын графа присоединились к гостям. В зале уже сидело несколько человек. Прибыли четыре лорда, желающих породниться с Кордейном. Таракат сразу приметил молодого графа Пурлена Саманджа. Тот воспользовался приглашением графа — «чувствовать себя как дома» — в полной мере. Слуга принёс ему кувшин вина. Саманж сидел в кресле с довольным лицом, закинув ногу на ногу, громко смеялся, беседуя с миловидной служанкой. Вряд ли этот бабник намеревался жениться. Его интересовала слава, предстоящая охота в местных густых лесах и винные запасы замка Кордейн. Пурлен глупо улыбался и тряс жёлтой стриженой бородкой. Трое остальных всё же, похоже, надеялись породниться с графом Эдвардом. Среди них герцог отметил молодого человека весьма нестандартной внешности: толстого, неповоротливого, с мясистым носом и пухлыми короткими пальцами на разнеженных руках. Это прибыл сын графа Крастуди, Элмар. Вряд ли Элмар стеснялся своей излишней тучности, к тому же денег у его семьи хватало на хорошую конницу всадников и целую ватагу рыцарей для охраны драгоценного отпрыска. Скорее всего, парня послала на пир к графу мать, баронесса Хэлен, в надежде женить сына как можно удачнее и скорее. Элмар, пыхтя и без конца потея, долго бродил из стороны в сторону, всё время сетовал на неудобства и тесноту — то ему не нравились слишком узкие кресла, то до безобразия зауженные лестницы. Вторым из претендентов оказался немолодой маркиз Бри Папер. Насколько знал Таракат, маркиз давно искал невесту не только знатную, но и с хорошим приданым. Он напоминал ему гадкого скользкого слизня, с такими же вечно в чем-то перепачканными влажными усами. Усы эти без конца двигались, подчиняясь движениям невидимых в зарослях губ, услаждая слух графа Эдварда комплементами и шутками. Третьим кандидатом в зятья к графу Кордейну пробивался молодой состоятельный вдовец граф Расти Морган, напоминавший Радвиру полный скорби и молчаливого равнодушия столб виселицы. Если бы Таркату сказали о том, что жена этого господина умерла не от оспы, а от тоски, он, пожалуй, поверил этому слуху больше.

Герцог Радвир шёл следом за младшей дочерью графа и искал повода заговорить с ней. Сандрин невольно зевнула, глядя на гостей.

— Вам скучно, юная леди? — поинтересовался Радвир. Он не спускал с неё взгляда, ловя себя на мысли, что всё время вспоминает Аделину, нежную и хрупкую как белокурый ангелок. Таких ангелочков Радвир видел на дорогих панно в окнах и на стенах королевского замка в Леосе. Король обожал милые сусальные картинки.

Белокурый ангелок вроде как смутился. Девушка опустила сине-зелёные глаза и одарила герцога прелестной улыбкой:

— Прошу прощения, Ваша светлость, тут очень душно и тесно. Я привыкла к свободе, свежему воздуху, — она подошла к Таракату поближе и тихо добавила. — И к более весёлой компании.

Таракат мысленно с ней согласился. Ему показалось, что их связала эта маленькая тайна. Он решил продолжать в том же духе:

— Думаю, многие мечтают быть рядом с вами, миледи. Вы — сама аллегория радости.

Сандрин посмотрела на него снизу-вверх и осталась недовольна своим малым ростом. Её белокурая головка приходилась этому видному мужчине как раз чуть выше локтя и, чтобы выслушать её, герцогу приходилось немного склоняться. Он будто склонялся перед ней. Сандрин смерила герцога взглядом и привстала на носочки, чтобы казаться чуть выше, но еле дотянулась до плеча.

— Глупости всё это, вам не кажется? Не стоит утруждать себя комплиментами, Ваша светлость! Цену я себе знаю, завышать не стоит.

Герцог снова посмотрел на Сандрин. Сейчас она стояла близко, даже очень близко. Юное открытое лицо, милые конопушки на носу и мягкие, вкусно пахнущие, волосы подействовали на герцога Тараката сильнее любого злого приворотного зелья. Он подбирал слова, чтобы ответить, но мысли предательски путались в голове, как будто он выпил целый кувшин крепкого вина. Герцог стал перебирать в памяти лица женщин, восхитивших его хоть чем-то: красавиц и уродин, простушек и знатных дам, брюнеток, блондинок, русых, рыжих, пепельных — их в его жизни было до безобразия много. Таракат смутно помнил лица, особенно быстро забывались имена. Девушки, женщины, девочки мелькали в памяти, как карты из одной большой одноцветной колоды. Герцог любил лишь однажды, давно, безвозвратно давно, белокурую сильную и волшебную женщину с нежным взглядом. Тогда, совсем ещё юношей, Таракат видел лицо этой женщины во сне каждую ночь, просыпался в холодном поту, до боли стискивал зубы, представляя хрупкую фигуру Аделины в своих объятьях, а затем дико завидовал графу Эдварду, который любил эту женщину не так страстно, как он. Но отчего-то Эдвард нравился Аделине гораздо больше. Лишь однажды девушка, которую он неимоверно желал, прикоснулась к нему. Тогда Радвир лежал беспомощно в походном душном шатре, раненный копьём кирасита в битве при Лазурном заливе и умолял Аделину подарить поцелуй на прощанье. Она прощалась с ним — взяла его руку и коснулась губами лба — так прощались с умирающими. Ради этого прикосновения Таракат готов был умирать ещё, ещё и ещё. Возможно, поэтому он выжил. Багровый шрам сделал лицо герцога уродливым, но ещё больший шрам остался где-то внутри, в самой глубине души. Война кончилась. Союзники разъехались каждый в свою сторону, по разным дорогам. Вот только белокурая волшебница Аделина отправилась на край света вслед за Эдвардом, а не за ним. Таракат отпрянул от Сандрин, поняв, что всё ближе склоняется к ней, к её по-детски нежнымгубам:

— Никто не знает своей истиной цены, — севшим голосом сказал он девушке.

Фариз Корно приблизился к говорившим. Он как всегда улыбался, но взгляд его был недобрым. Гости графа обходили мэтра Фариза стороной. Хмурый некромант в синей мантии ни у кого не вызывал симпатии. И Таракату сейчас не хотелось ни видеть, ни слышать некроманта. Но тот, явно что-то уловив, обратился к девушке:

— Вы, леди, очень похожи на свою матушку, — сказал маг Сандрин. Юная леди посмотрела на его коричневый посох с жёлтым кристаллом. Кристалл сиял желтоватыми лучами. Он был неприятен Сандрин как и его хозяин.

— Прошу прошения, мэтр Корно, — алхимик Горознай подкрался чуть слышно, незаметно, словно выслеживая дичь в густом лесу. Он некоторое время аккуратно следил за некромантом издалека, скрестив руки на груди. — Моя ученица действительно очень талантлива и похожа на леди Аделину не только внешне. Ведь вы и это имели в виду, уважаемый мэтр?

Холодный безжизненный взгляд некроманта встретился с бездонным мраком больших зрачков алхимика.

— О, мэтр Горознай, или Леоноль, так, кажется, вас назвала ваша эльфийская мать. Не припомню, откуда она родом и какой по счету вы бастард барона Григатена.

Мишель Горознай подхватил под руку некроманта, словно старого доброго приятеля. Корно тщетно пытался вырваться из его цепких длинных пальцев. Алхимик потянул его в сторону камина, подальше от ученицы:

— Вы, мэтр Корно, можете называть меня как угодно, от этого моя суть не изменится, а вот в вашей сути я сомневаюсь.

Герцог усмехнулся, наблюдая за алхимиком и магом, эльфийский ублюдок за словами в карман не лез и смело вёл себя с некромантом. Были ли для подобной смелости основания?

Некромант затеребил одной рукой и без того жиденькую бородёнку, брезгливо вырвал рукав мантии из цепких рук Мишеля:

— Вы, мэтр Горознай, хранитель магических книг леди Аделины?

Алхимик вежливо улыбнулся:

— Да, вы, уважаемый мэтр Корно, не ошиблись, граф доверил мне библиотеку своей покойной супруги.

— Не позволите взглянуть? — некромант довольно вытянул губы и крепко сжал свой посох.

— Нет, граф строго запретил! И не думайте проникнуть в библиотеку сквозь стены, мэтр Корно, — угадал мысли некроманта алхимик Мишель Горознай. — Боюсь, ваш лоб не выдержит таких испытаний. Стены непроницаемы для любого колдовства.

Лицо Фариза сделалось кислым, словно он только что наелся лимонов или хрена. Мишель продолжил:

— Безопасность гостей моего лорда для меня, мэтр, не пустой звук. Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы обычный гость, — молодой человек раскланялся, метнул любопытный взгляд на герцога и покинул зал.

Герцог осмотрелся по сторонам, гости всё ещё прибывали. Многие проделали нелёгкий и дальний путь. Людей расположили в замке со всеми нужными удобствами. Граф Эдвард Кордейн не поскупился на приём. Ещё бы, дочери подросли и расцвели, словно цветы в лесной чаще. К тому же, сводный брат короля считался особым гостем. Граф имел на него планы. Когда-то он знал герцога Тараката только с лучшей стороны.

Слуги бегали по коридорам замка, чуть ли не сбивая друг друга с ног, готовили спальни для гостей, организовывали пиршество. В ворота замка заезжали повозки и телеги с провизией для пира. Разодетые в шелка, бархат, парчу, золото, сапфиры, жемчуга женщины и мужчины наводнили коридоры замка и двор. Около двух десятков дворян с семьями, рыцари, наёмники и слуги устраивались и за стенами замка Кордейн, и в городке на постоялых дворах. Вокруг замка вырос целый шатровый городок.

Мага Фариза Корно расположили в комнате по соседству с герцогом Радвиром. Он почти не появлялся на глаза, лишь изредка его синяя мантия и кислая физиономия мелькала среди стен. Таракат не расстроился — компания этого хмурого человека совсем неинтересна — а вот весельчак граф Пурлен Самандж вполне скрасил его пребывание в замке Кордейн. Накануне праздника они выпили несколько кувшинов хорошего вина и перезнакомились со всеми шестью дочерями кузины графа Эдварда Клеменс Бригонти, девушками неказистыми на лицо и с не очень богатыми приданым, но достаточно весёлыми, чтобы перебить скуку.

Поздним вечером Таракат погрузился в глубокий тяжёлый сон, благополучно забыв лица и имена всех дочерей графини, только белокурый ангелок с конопатым носом всю ночь витал в его сновидениях.

Радвир проснулся рано, встал, умылся и собрался идти в каминный зал. Тут коридоры замка Кордейн огласили чьи-то отчаянные вопли.

Гости повыскакивали из комнат, оглядываясь по сторонам. Среди шпалер и портретов по стенам пробежало несколько искр. Кто-то послал слуг разузнать причину шума, из апартаментов Саманджа выскользнуло несколько полуодетых девиц. Алхимик Мишель Горознай мчался к месту криков, попутно приветствуя гостей. Герцог Радвир Таракат преградил ему путь. Горознай налетел на его широкую грудь, как на каменную стену, отскочил и поднял кверху глаза.

— Что случилось, мэтр? Требую объяснить! — громогласно спросил герцог алхимика.

— Не знаю, Ваша светлость, что-то, похоже, волшебное… — сообщил полуэльф и помчался дальше по коридору.

Следом быстрым и бодрым шагом шёл граф Эдвард. Хозяин уже успел нарядиться в бархатный дуплет с костяными пуговицами. Он расплылся в виноватой улыбке:

— Господа, не стоит переживать, прошу прощения за шум.

— Что это за безобразие? Неужели ваши дети снова что-то натворили? — не унималась его кузина Клеменс Бригоди, размахивая в стороны небольшим стеком, которым она любила гонять вечно провинявшихся перед ней служанок.

— Успокойтесь, кузина, иначе ваши нервы снова расшатаются. Кстати, где ваш муж?

Кузина фыркнула и собраласб вернуться в свою комнату, где беззаботно почивал её супруг, будто у него не было ни слуха, ни нервов.

Герцог Таракат поспешил пойти вслед за графом Эдвардом. За ними увязались кузина Клеменс, любопытный граф Пурлен Самандж и льстец маркиз Бри Пайпер. Все они друг за другом прошли почти до другого конца дома и спустились вниз по лестнице.

Из стены рядом с каминным залом торчала бородатая голова, нога в мягком кожаном сапоге, часть синей мантии и запястья рук. Гости и хозяин замка замерли на месте. Несколько слуг пытались вытянуть несчастного из стены. Герцог не сразу узнал в застрявшем человеке мага-некроманта Фариза Конрно. Тот словно врос в стену, слился с ней как единое целое. Алхимик беспомощно стоял рядом, кусая кончик указательного пальца. Он уже обежал и осмотрел мэтра со всех сторон, попытался помочь слугам вытянуть несчастного из стены, но все его попытки оказались тщетными.

— Немедленно прекратите! — завопил на него замурованный маг. — Это всё ваши штучки, Горознай! Вы посмели посмеяться надо мной и намеренно поставили заклятие на стену!

— Вы сравниваете людей с собой, Корно! — отозвался алхимик на его замечание. — К тому же я алхимик, и такое мне просто не по силам.

— Мэтр, это какая-то ошибка, — вступился за Мишеля граф Кордейн.

Некромант задёргал конечностями, искры забегали по стенам и полу.

— Если вы не освободите меня, Горознай, я превращу вас в мерзкое создание!

Мишель приметил коричневый посох мага с жёлтым кристаллом, лежавший неподалёку от торчащей из стены ноги, поднял его и отставил подальше. Во избежание.

— Без вашего магического кристалла заклятия слабы, мэтр Корно. Сидите смирно в стене и ждите, когда я что-нибудь придумаю, иначе увязнете в стене надолго.

Движимые любопытством люди дёргали несчастного мага за пальцы и нос. Несколько рыцарей по очереди принимались тянуть мага из стены. Тётка графа Клеменс, сухая и желчная женщина, молилась за несчастного мэтра, прикрывая рот платком, и умоляла сделать хоть что-нибудь. Граф Пурлен Саманж, издавая запахи похмелья, ходил кругами, смотрел на Корно и посмеивался в усы. Толстяк Элмар, спустившийся подкрепиться, поглаживал живот и морщил мясистый нос. Маркиз Бри Пайпер подкручивал пальцами сальные усики. Его хитрое лицо вдруг озарила какая-то мысль.

— Граф, может стоит сломать стену и достать несчастного? — предложил он Эдварду. Графу идея Слизняка сначала понравилась. Он хотел уже отдать приказ слугам, но алхимик остановил его:

— Милорд, вы можете искалечить мэтра, он не просто врос, а слился со стеной в единое целое. Если бы он просто застрял, уж поверьте, выбрался бы сам или, в крайнем случае, я смог бы без труда достать его из стены, лишь преобразив её материю.

Вскоре, подошли дети графа. Анна вытаращила глаза на торчащие из стены руки и чуть не лишилась чувств, Сандрин подскочила ближе и вместе с Пурленом Саманджем принялась рассматривать несчастного некроманта. Артур сник всем телом и виновато посмотрел на Горозная.

Алхимик сразу обратился к юному лорду с вопросом:

— Это ты?

Мальчика повесил голову:

— Я только хотел узнать, что получится…

Граф сердито посмотрел на сына:

— Артур, я запретил вам подобные игры, немедленно вызволи мэтра Корно из стены!

Герцог вдруг догадался: всё, что произошло с его магом, всего-навсего детская шалость. Радвир Таракат представил, что бы мог сотворить граф с его войском, если бы вовремя отдал мальчишку на обучение мастеру магии, а не меча. Заносчивый некромант, в ловкости и магической силе которого герцог не сомневался многие годы, выглядел сейчас беспомощным младенцем, которого спеленали против воли и оставили вопить в люльке. Герцог почувствовал себя обобранным и обессиленным одновременно, что ему, рыцарю и воину, крайне не понравилось.

— Господа, не стоит смущать нашего гостя, проходите в зал или прогуляйтесь в саду, — настойчиво провожал граф гостей. — Мы обязательно достанем мэтра Корно из стены.

Юные леди и большая часть гостей, по настоянию графа, покинули место происшествия. Артур с алхимиком остался у стены с застрявшим магом.

— Кто-нибудь, вытащите меня! — завопил Фариз и посмотрел на Радвира Тараката.

— Как вы собираетесь достать моего мага из стены? — поинтересовался Радвир. — Я не могу оставить его здесь!

Граф одёрнул Артура, слишком откровенно рассматривающего застрявшего в стене мага.

— Я сделаю всё, что смогу, Ваша светлость, мы достанем мэтра Корно в целости и сохранности, — успокаивал сэр Эдвард гостя.

Мишель Горознай ласково обратился к мальчику:

— Человек, который по твоей воле оказался в стене, наш гость и искусный маг. Освободи его незамедлительно и извинись.

Мальчишка посмотрел на торчащую голову Корно:

— Я не умею, учитель.

Алхимик отошёл от него и уставился на мэтра Корно, разводя руками. Некромант стал медово призывать:

— Мальчик… дитя моё… — голос его сделался сиплым и писклявым. — Подойди ближе и скажи старому колдуну на ухо, какое заклинание ты применил.

— Это поможет освободить его, — одобрил алхимик. — Артур, я не обладаю такой силой как ты и не смогу ничего без тебя сделать.

Он подхватил мальчишку на руки и поднёс к уху торчащей из стены головы некроманта. Мальчишка живо что-то шепнул магу на ухо. Лицо некроманта оживилось, руки и ноги задёргались от радости.

— Вот я, старый болван, — выругался маг. — Совсем забыл это заклятие. Таким заклятием не пользуются лет сто, а я совсем о нём забыл! Дайте руку, Горознай, и помогите, пока я не рассердился окончательно.

Алхимик взял мага за руку. Корно сосредоточился и прошептал про себя какое-то заклинание. Стена засияла золотистыми искрами и выпустила мага из своих недр.

Артур подошёл к некроманту склонился и произнёс тоненьким голоском:

— Простите меня, мэтр Корно, я сожалею о своём поступке.

Фариз Корно метнул взгляд на магический посох в руках алхимика Горозная и поджал губы. Мишель мотнул головой в сторону мальчишки.

— Я прощаю тебя, дитя. Впредь думай, прежде чем пользоваться Силой, — нехотя пробубнил под нос маг-некромант.

После этих слов Мишель Горознай вернул посох магу.

Фариз резким движением вырвал посох из рук полуэльфа и сердито добавил:

— Вам, граф, следовало бы учить ваших детей получше и найти достойного наставника-мага.

Эдвард нахмурился:

— Мои дети, пока я жив, не присоединятся к братству магов. И учить их всяким фокусам я не собираюсь. Всё это приносит беды и несчастья.

— Беда уже случилась, граф, — ответил некромант и посмотрел на Мишеля Горозная. — То, что вы видели сейчас, не детская шалость, а знание.

Мальчишка встал поближе к алхимику и вцепился ему в руку.

Граф с недоверием посмотрел на мага. Герцог Таракат знал, что хозяин замка терпел этого серого ворчливого человека только из уважения к нему.

— Господа, — предложил Таракат, — давайте отложим споры на потом. Сейчас праздник, не надо заставлять гостей хмурится и дурно отзываться о нас.

— Верно, — подержал его Эдвард.

А герцог Таракат отвёл некроманта в сторонку:

— Надеюсь, что в будущем вы никогда не посоветуете графу обучать своих диких детишек! Иначе мне прижётся нанимать их.

В зале накрыли несколько столов для гостей. Граф Эдвард Кордейн восседал на расшитом бархатом кресле. Герцог занял место справа от графа, рядом с ним сидел некромант Фариз Корно. С другой стороны от лорда Эдварда расположились его дочери Анна и Сандрин, сын Артур и алхимик Мишель Горознай. Леди Анна выглядела как всегда прекрасно, платье оливкового цвета, расшитое серебряной нитью и жемчугом сидело на ней идеально. На голове у старшей дочери Эдварда сверкал серебряный обруч с белым искристым топазом. Сандрин оделась не так вычурно, как сестра: голубое однотонное блио, расшитое шёлковой нитью и бисером, белокурые волосы юной леди заплели в две косы и вплели в них серебристые ленты.

К столу подали оленину, зайчатину курятину и ароматный соус. К пиру прибыли музыканты, комедианты и циркачи. Гибкая девушка-акробат в длинной юбке с разрезом до бедра жонглировала десятью яблоками. Молодой музыкант в смешной шляпе с широкими полями трогательно играл на лютне и пел высоким звучным голосом грустную песню о странствующем рыцаре.

Упитанный и круглый граф Элмар Крастуди перемазал лицо соусом. Его полные пальцы утопали в мелко нарезанном мясе копули, словно щупальца каракатицы. Герцог заметил, как Сандрин поморщилась, изучая толстяка. Она что-то прошептала под нос. Когда толстяк снова запустил пальцы с мясом в соус, лицо его исказилось и пошло красными пятнами. Он выдернул руку, разбросав кусочки жаркого по скатерти.

— Вам понравился соус? — спросил граф Эдвард, заметив смущение на лице гостя.

— Простите, но меня кто-то схватил за палец, — ответил, заикаясь Элмар.

— Схватил за палец? — переспросил граф Эдвард.

Лицо молодого человека стало полностью бордовым:

— В соусе кто-то есть.

Юная леди Сандрин еле сдержала улыбку. Алхимик устремил полный упрёка взгляд на ученицу и отставил своё кушанье в сторону.

— Не думаю, что повар мог туда положить что-то лишнее… — заметил граф Эдвард.

— Нет, там определённо что-то шевелится и схватило меня за палец!

Гости сидевшие по соседству с толстяком напряглись.

— Я слышала о стране, где рыбу подают на стол практически живьём, — не к месту вспомнила кузина графа Клеменс Бригоди. При этом прищурилась и уставилась на тарелку Элмара.

К всеобщему изумлению из соуса появились два маленьких круглых глаза. Граф Элмар Крастуди привстал с места, раскрыл рот и отодвинул подозрительную посуду в сторону. «Ква!» — послышалось из тарелки.

Из соуса выпрыгнула огромная пупырчатая жаба, шлёпнулась на пол и ускакала под стол. Гости в один миг забыли о трубадурах и акробатах. Кто-то повскакивал со своих мест, с любопытством рассматривая зелёную толстую жабу. Тётка Сандрин от отвращения замахала руками, алхимик бросил на Сандрин злой взгляд и прикусил нижнюю губу, некромант Фариз Корно мстительно посмеивался в усы. Юная графиня Сандрин сделала невинное лицо. Её сестра Анна и брат Артур раскрыли рты от удивления. Граф Эдвард снова принялся успокаивать гостей:

— Это чья-то нелепая шутка, — оправдывался он. — Я обязательно найду виновного.

— Я конечно видел пироги с запечёнными в них живыми голубями, канарейками или дроздами, но соусы с лягушками — это что-то новенькое. Браво, граф, ваш сюрприз позабавил меня лучше любого птичьего пирога! — восхитился герцог Таракат и зааплодировал.

Кое-кому из гостей это тоже понравилось. Маркиз Бри Пайпер покатился со смеху. Он держал в одной руке рака. Рак зашевелил варёными клешнями, вцепился в его мерзкие сальные усы и повис на них, словно украшение. Маркиз Пайпер вскрикнул от страха и принялся отдирать рака от усов. Унылый и скучный граф Расти Морган, который равнодушно взирал на все происходившее, вдруг тоже оживился. Стоявший перед ним жаренный гусь повернул к нему голову, громко крякнул и клюнул в нос. Расти повалился со стула не слишком удачно на подбежавшего стражника в кирасе, нечаянно уронил его на пол, набив несколько шишек.

Радвир Таракат и маг Фариз Корно смеялись от души. Остальные гости бросились изучать с интересом варёных раков, жареную дичь, соусы и другие угощения, разыскивая всевозможные сюрпризы. Правда, с их угощениями, к великому разочарованию, никаких оказий не происходило.

— Семья моего братца всегда считалась необычной, — хвасталась кузина Клеменс Бригоди сидевшей по соседству даме в насыщенно-жёлтом платье.

Граф Эдавард пытался всё свести к шутке и озорству. Он широко улыбался гостям. Просил извинения у прибывших свататься господ.

— Что это такое, Мишель? — спросил граф шёпотом, обращаясь к алхимику.

Мишель Горознай потерял дар речи. Он уставился на лорда Эдварда и ничего не смог ему объяснить.

— Граф, столько сюрпризов я не видел нигде! — хитро подметил маг-некромант. Таким весёлым Радвир Таракат видел его впервые в жизни. Сандрин довольно улыбалась, Артур откровенно смеялся, леди Анна тоже не смогла удержаться от весёлой улыбки.

Чтобы отвлечь гостей, граф перешёл к раздаче заранее подготовленных подарков, которые непременно должны следовать за сюрпризами.

После обеденной трапезы, представления циркачей, бардов и необходимых светских разговоров было решено с утра следующего дня выехать на охоту.

Зелёный лес к осени стал золотым. Его дремучие жёлтые заросли ранним утром огласил вой и лай собак. Левсонские волкодавы, клацая огромными зубастыми пастями, рвались добраться до добычи. Псари покрикивали на собак, еле удерживая их за поводки. Некоторые поводыри падали, и тогда собаки некоторое время волочили их за собой, но люди были опытными и быстро наводили порядок. Стук барабанов и крики загонщиков, раздирающий воздух звук охотничьего рога раздавались повсюду.

Лорд Кордейн ехал на охоту. Тихий, безлюдный лес наполнился всадниками и повозками. Конюх Тараката подобрал ему самого выносливого каурого коня, граф Эдвард выехал на белом крупном Громе. Рядом с графом на низенькой и спокойной лошадке гарцевал Артур. Маленький лорд радовался своей первой в жизни охоте. Молодой граф Пурлен Саманж, ещё не оправившийся от винных паров и излишнего веселья, клонился в седле и несуразно дёргал лошадь за поводья. Его красное и какое-то безумное лицо искажалось странными гримасами.

— Но, но… кому говорят! Глупое животное… Что за кляча? — спутники и спутницы Саманжа потешались над ним. Только оруженосец графа Пурлена хмуро ехал следом за своим господином. Он чувствовал, что сегодня снова придётся тащить хозяина на своих плечах.

Широкая кобыла барона Крастуди Элмара осторожно вышагивала, растопырив подкашивающиеся ноги. Элмар, похожий на раздувшийся пузырь, жевал на ходу виток кровавой колбасы и запивал элем из фляги. Бегать за дичью он совершенно не собирался, а поехал по традиции и за компанию. А компания эта оказалась довольно большой и шумной.

Охотников и графа Эдварда догнал ещё один всадник, облачённый в коричневую кожу, на рыжей строптивой кобыле. Кобыла красиво вскидывала передние ноги, храпела и рвала удила. Когда всадник приблизился, Радвир Таракат узнал в нём юную леди Сандрин. Она уверенно сидела в мужском седле и управляла норовистой кобылой. За спиной девушки герцог заприметил колчан со стрелами и короткий лук. Белые кудри дочь графа Эдварда забрала под синий берет с блестящим чёрным пером.

— Неужели вы, юная леди, действительно собираетесь охотиться? — поинтересовался маркиз Бри Папер.

Садрин проверила стрелы и пригнулась к седлу. Граф Эдвард ответил вместо неё:

— Разве её удержишь, господа, — заулыбался граф, любуясь своим чадом. — Дочь прекрасно стреляет из лука. Однажды я упражнялся в стрельбе. Моя малышка попросила лук и чуть было не подстрелила старого вояку, а ныне нашего садовника Криса. Бедняга испугался быть убитым Сандрин в следующий раз и поторопился научить её стрелять метко.

Лорды и рыцари засмеялись на шутку графа. Сандрин поспешила обогнать всех и выехать на лесную поляну. Собаки, напав на след оленя, рвали поводки и тащили за собой псарей. Всадники прекратили всякие разговоры и пришпорили коней.

Начался гон. Большерогий олень бежал быстро, легко вскинув голову с короной рогов. Лесной красавец, гонимый собаками и загонщиками, выскочил навстречу охотникам. Несколько стрел просвистело мимо его рогатой короны. Олень рванулся вдоль леса. Охотники бросились нагонять добычу.

— Прижимай оленя к реке! — заорал на егерей граф и пришпорил Грома.

Граф Пурлен Самандж хлопнулся с коня в кусты. Артур старался нагнать оленя, но лошадь не слушалась его, а потом и вовсе остановилась. Граф Эдвард сократил путь через овраг. Толсяк Элмар плелся позади всех, не отрываясь от поглощения колбасы.

— Охота, не моё призвание, — заявил он друзьям. Тройной сальный подбородок колыхался под живо ходившей, всепоглощающей челюстью.

Таракат охотился с удовольствием: вид крови и смерти вызывал в нем будоражащее нервы приятное ощущение. Скольких герцог убил просто ради этого удовольствия, от скуки в пасмурные дни, наполненные ливнями и тоской!

Герцог легко перегнал Слизняка Папера и угрюмого Висельника Расти. Вот только девица в берете никак не хотела уступать ему. Она гнала рыжую лошадь во всю прыть, поглядывала изредка на соперников через плечо. Таракату никак не удавалась её обогнать. Он с досадой подметил, что не так проворен, как эта неугомонная девица. Они вдвоём выскочили вслед за оленем на луг, остальные загонщики сильно отставали от них. Тараката не хотел уступать девчонке. Он — будущий король и не собирается поддаваться никому! Они скакали рядом, стремя в стремя, их лошади чуть не соприкоснулись боками. Девушка в берете глянула на Радвира, сдвинула тёмные дугообразные брови, дико крикнула и пришпорила кобылу. Таракат тоже сильно стукнул пятками коня под брюхо. Они недолго шли вровень. Берет Сандрин сорвало ветром, и светлые волосы колыхались на ветру, словно знамя, поднятое над полем битвы. Девчонка рванула вперёд, перегнала герцога, почти догнала оленя, но нападать передумала, осадила кобылу, развернулась и исчезла, словно приведение, оставив след из синей дымки. Сандрин лишь хотела обогнать герцога, добыча её не интересовала. Герцог Радвир не отставал от зверя ни на минуту. Он достал из-за пояса длинный охотничий кинжал, нагнал оленя, прыгнул ему на спину, свалив с ног своим немалого размера телом, и нанёс смертельный, точный удар в шею. Олень лишь дрогнул и испустил дух, заломив назад голову. Радвир с удовольствием почувствовал, как последний вздох вырвался из оленьей груди. Он осмотрелся в надежде, что юная леди Сандрин наблюдает, как он умело забил оленя. Но девчонки нигде не было видно.

— Проклятье! — выругался он про себя, вытирая кровь с кинжала о штанину.

Остальные всадники вскоре нагнали его и окружили со всех сторон.

— Хор-р-оший у-д-дар, — процедил, заикаясь всё время, молчаливый Висельник Расти Морган.

Радвир с удовольствием прижёг бы этому заике язык, чтобы тот не мучал своим мычанием слух людей. Радостный и распалённый от азарта, он сел на коня, догнал графа и поравнялся с ним. Егеря принялись привязывать оленя к перекладине из ветви дерева, чтобы перетащить к месту пикника.

Лошади шли ровной рысцой. Граф Эдвар отправился к лугу рядом с рекой Илга проверить, всё ли готово для пикника. Пажи, оруженосцы, слуги разводили костры, разогревали жаровни, палатки были уже установлены, как и навесы для трапезы на случай дождя. Мужчины умчалась нагонять следующий трофей. Кареты с дамами расположились на берегу неширокой Илги. Эдвард спешился и, держа Грома под уздцы, ходил между кострами, проверяя всё ли в порядке. Таракат решил, что лучшего момента для разговора ему не найти и, нагнав графа, тоже спешился и пошёл вслед за ним.

— Позвольте поговорить с вами наедине, Ваше сиятельство, — сказал он графу, надеясь на понимание. Эдвард остановился. — Вы знаете, каким был мой отец?

Граф смахнул жёлтый лист, упавший ему на плечо и посмотрел на герцога.

— Да, Его Величество король Харви был рассудительным правителем.

— И женщин любил — дух вон! — добавил Таракат.

Граф Эдвард погладил белую бархатную шею Грома:

— Вы тоже, герцог, не уступаете отцу, — напомнил он. — Кто из нас этим не грешит? Рассудительности и мудрости в нём тоже было в достатке. Идеальных людей, особенно правителей, не бывает.

— Да, вот только рассудительность отца досталась по наследству мне, а всё остальное — братцу Коулу. Он только и делает, что плодит бастардов и забавляется с фрейлинами.

Граф, видимо, понял, куда клонит герцог Таракат.

Он вздохнул, то ли соглашаясь, то ли нет:

— Такова жизнь, Ваша светлость! Все слабы, все ведомы.

Радвир тоже поглаживал морду своего коня. Крупный конь на фоне рослого герцога смотрелся словно большая собака или пони.

— Я, старший сын короля, и по традиции должен править Левсонией!

Граф сдвинул брови, делая вид, что прислушивается к лаю собак и звукам охотничьих рожков.

— Да, пожалуй, оно так. Но ваш отец решил иначе. И вообще, к чему вы клоните, Ваша светлость?

— Я ищу вашей поддержки, — Радвир выбирал выражения, дабы не выдать свою кампанию по захвату трона раньше положенного срока. — Вы держатель огромного графства, армии, сюзерен многих рыцарских родов, к вам прислушиваются…

Граф Эдвард смерил Радвира взглядом:

— Глупо махать мечом после драки! Король Коул вполне меня устраивает.

Таракат резко рванул узду вниз. Конь заржал и дёрнул головой.

— Вот как?! — возмутился герцог.

— Да, король не трогает меня, не трогает мои земли и, похоже, даже забыл о моём существовании, исправно получая оговорённые налоги. Разве можно мечтать о большем?

— Нужно мечтать, граф! Не хотите ли напомнить о себе и своём не последнем значении для государства, как в старые добрые времена напомнил ваш прадед десятому Левсонскому королю Армину Четвёртому? — вставил Таракат. — Я помогу вам, а вы поможете мне.

Граф посмотрел на Тараката и усмехнулся. Со временем он стал старше, но не глупее:

— Нет, Ваша светлость, мой прадед слыл самоуверенным болваном, да и союзники у него были посильнее, чем у меня. Король не желает войн и распрей. Своим главным оружием он выбрал переговоры и дипломатию. Это меня вполне устраивает. Пустое ломание мечей уходит в прошлое. Мои солдаты не желают проливать кровь ради чьей-то забавы или каприза. Они обзавелись семьями, как и я, осели на своей земле и вполне счастливы.

Надежды герцога таяли на глазах. Но всё же он уточнил:

— Вы поддерживаете моего брата?

Их одиночество вскоре могли нарушить, и Эдвард торопил разговор:

— Нет, просто не суюсь, куда не следует. И вам желаю того же.

— Ну а если…

Граф не дал Радвиру договорить:

— А если король прикажет, встану с войском на защиту Левсонии. Но, слава богам, сейчас мир. Давно мир. Не советую его нарушать. Род Кордейнов давал клятву верности королю, а сейчас король Коул Харви Пятый.

В глазах герцога Радвира граф потерял всякое доверие. Вот что сделала с некогда славным воякой спокойная осёдлая жизнь. Чихать он хотел на герцога и его претензии на власть.

— Что ты задумал, Радвир? — вдруг прямо спросил граф.

Герцог ничего не ответил, кивнул головой и, отстав от графа Кордейна, вскочил в седло. В горьких раздумьях Таракат направил своего каурого коня в чащу повислых деревьев. Через некоторое время он остановился, спешился и хотел прогуляться. Солнце спряталось за тучи, запахло дождём. Жаль, очень жаль, что этот болван Кордейн не прислушался к нему…

Холодный дождь брызнул в лицо. Бранясь про себя, Радвир встал под ветви раскидистого дерева, плотно прижавшись к гладкому стволу. Шипение донеслось из густой кроны дерева, и чёрная маленькая змея спустилась прямиком к его лицу, обвивая гибким телом одну из ветвей. Таракат махнул рукой, пытаясь отбросить гадину в сторону. Змея оказалась проворнее. Она ловко извернулась, оттолкнулась от ветви, распрямившись словно сжатая пружина, и впилась зубами в шею Радвира. Герцог дёрнул змею за хвост и бросил на землю. Змея зашипела и хотела снова напасть. Из воздуха появилась юная леди Сандрин, придавила голову извивающейся на земле гадины каблуком сапога. Её зеленоватые глаза остановились на лице герцога. Свет стал меркнуть в его глазах. Радвир медленно оседал, пытаясь удержатся за гладкий ствол.

— Герцог, милорд… — звала Сандрин терявшего сознание Радвира, хватая его за руки и пытаясь удержать от падения. Последнее, что осталось в памяти герцога, был её конопатый мокрый носик.

Пасс 2

Перед глазами Радвира Тараката мелькала чёрная тень. Зрение возвращалось.

— Он поправится, Горознай? — услышал Таракат словно издалека голос графа Эдварда.

— Да, милорд, одна минута промедления, и я ничем не смог бы помочь Его светлости.

Радвир присмотрелся и увидел лицо гадкого эльфийского ублюка. Горознай наклонился, приложил ухо к его груди и слушал биение сердца. Герцогу хотелось оттолкнуть проклятого полуэльфа, но он не мог пошевелиться. Руки и ноги онемели и не хотели слушаться. Герцог скосил глаза. Кажется, его разместили в одной из комнат замка Кордейн. Окна закрыли плотными шторами. Под балдахином висело несколько зелёных алхимических фонарей. Мишель Горознай взял с туалетного столика кружку, всыпал в неё порошок из мешочка, перетянутого чёрной тесёмкой, взял серебряную ложечку, помешал ею, добавил в кружку несколько порций воды. Потом поднёс кружку к губам Тараката:

— Пейте, Ваше сиятельство, это лекарство. Его нужно пить каждые три часа втечение трёх дней.

— Э-э-э, — простонал Радвир, распробовав гадкую жижу.

— Берегите силы, Ваша светлость, — попросил полуэльф. — Выпейте ещё немного. Если не принять противоядие вовремя в течение суток, вы можете умереть. Я буду рядом и приготовлю вам лекарство, когда понадобится.

Герцог дрожащими губами припал к кружке. Ради того чтобы выжить, можно потерпеть даже этого ублюдка.

Граф Эдвард стоял с угрюмым лицом в углу покоев. Он обрадовался, что его гость наконец пришёл в себя, подошёл к нему ближе и сел в кресло:

— Слава Богам, вам повезло, Радвир! Благодарите Богов, Мишеля и мою дочь.

Таракат заметил, что за спиной алхимика стоял его маг Фариз Корно. Герцог хмуро посмотрел на некроманта. Как же он допустил такое?

— Мэтр Горознай лучше всех разбирается в ядах, Ваша светлость, — ответил тот на немой вопрос Радвира. — Он хороший лекарь. Яд шилохвостки очень опасен, и противоядие может изготовить лишь настоящий мастер алхимии. Колдовство тут не всегда эффективно.

Таракат беспомощно откинул голову на подушки и отвернулся. Знал бы этот эльфийский улюдок, скольких его сородичей нашли смерть на кольях у стен Серого замка и в его застенках. Таракат любил прогуливаться между умирающими эльфами и слушать их стоны. Если бы алхимик знал, добавил бы ему ещё яда этой шилохвостки.

— Пусть спит, — сказал Мишель Горознай. — Ему нужны силы. Он будет жить!

Пасс 3

Радвир несколько раз присел и закряхтел как старик. Мда-а, выбила его из колеи эта змеюка. Лекарство Горозная помогло. Спустя два дня Радвир стал чувствовать себя гораздо лучше. Он уже мог садиться и делать пару шагов по спальне. Этого было достаточно, чтобы добраться хотя бы до горшка. Алхимик приносил лекарство каждые три часа в течение дня и даже по ночам, осматривал на шее Радвира место змеиного укуса, обрабатывал мазью. Лекарь не говорил со своим пациентом и не искал его компании. И это вполне устраивало Радвира. Фариз Корно так же навещал герцога и приносил разные новости.

— Этот замок, сэр, основательно заколдован, этот ублюдок Горознай укрепил стены так, что проникнуть за них практически невозможно. Телепортироваться бесполезно. Вы видели, я попытался один раз…

— Себастьян Рамерсет, надеюсь, придумает что-нибудь, — ответил слабым голосом Радвир. Сейчас ему не хотелось видеть этого неприятного чародея. Беспомощность тяготила Тараката.

— Я не доверяю Себастьяну. И его протеже тоже. Вы надеетесь на их помощь? — нахмурился чародей.

— Пока Рамерсет меня не подводил, — ответил ему герцог.

Граф навещал Тараката два раза в день и постоянно интересовался у алхимика о самочувствии гостя. Горознай утверждал, что герцог быстро идёт на поправку. Один раз в комнату заглянула и леди Анна в компании своей лобастой служанки. Радвир не спал, но веки его были закрыты.

— Староват, — прошептала старшая дочь графа Анна служанке. — Ему лет сорок не меньше…

Радвир закашлялся и повернулся на бок. Дверь хлопнула. Нелестно оценившие его девицы убежали прочь. «Пустышка и стерва» — подумал Радвир о леди Анне. Он представил, как его пальцы сдавливают шею этой наглой девки. Таракат с удовольствием пригласил бы Анну в Серый замок. В подземелье. Полувеликан открыл глаза и потрогал заросший щетиной подбородок. Нет, он далеко не старик. Его руки крепко держат оружие, а голова полна ясных мыслей и грандиозных планов. Придёт время, и Таракат покажет свою удаль. Правда сейчас он чувствовал себя развалиной. Ноги отекли и не слушались, Радвир ставил их на пол и передвигал с большим усилием.

Спустя некоторое время к нему пришли ещё двое. Это была юная леди Сандрин и алхимик Мишель Горознай. Радвир впервые за всё это время улыбнулся.

— Как вы себя чувствуете, Ваша светлость? — поинтересовалась Сандрин и села на кресло рядом с кроватью герцога. Радвир вдруг вспомнил поцелуй её матери в лоб. Прощальный поцелуй…Ну уж нет, этого он больше не допустит!

— Лучше, могу даже ненадолго вставать, — он с усилием приподнялся и притронулся к запястью Сандрин. Тоненькое, с бархатистой кожей, очень приятное на ощупь девичье запястье. — Благодарю вас, миледи, за то, что убили ту змею.

Сандрин улыбнулась:

— На самом деле, было жутко. Я очень боюсь змей. Простите, учитель, хоть змея украшает ваш алхимический медальон, но я терпеть этих тварей не могу.

Алхимик Мишель Горознай стоял за спиной девчонки и ревниво сверлил герцога колким взглядом.

— Змеи кусаются для защиты или добывая пищу. Яд змей может приносить не только вред, но и пользу. Его добавляют в большинство лекарственных мазей, — ответил полуэльф девушке и натянуто улыбнулся.

— Мастер Горознай — вот кто действительно спас вас, Ваша светлость, — сказала юная леди, обернувшись к полуэльфу.

Мишель замешкался и покраснел, потом сжал губы и недовольно посмотрел на руку Радвира, всё ещё лежавшую на запястье Сандрин.

— Я только вовремя давал нужный порошок. Пустяки! — проворчал юноша.

— Благодарю вас, мэтр, — усмехнулся герцог.

Белокурый ангелочек снова радостно заулыбалась Радвиру:

— Я слышала, вы когда-то ходили с отцом в военный поход к Лазурному заливу? Расскажете мне как-нибудь об этом? Пожалуйста! Отец не любит вспоминать прошлое. Вы видели мою мать леди Аделину?

Таракат вдруг снова вспомнил о своём возрасте. Он улыбнулся:

— Да, с удовольствием расскажу.

Мишель положил руку на плечо леди Сандрин и слегка склонился над ней.

— Его светлость ещё слаб. Герцога не следует утомлять долгими разговорами и расспросами. И мне нужно осмотреть его… Иди, Сандрин, не следует пока беспокоить нашего гостя.

Садрин встала с кресла, спросила:

— Позволите мне ещё раз навестить вас, герцог?

— В любое время, — ответил Таракат, всё ещё ощущая тепло её запястья. — Мне будет приятно.

Как только юная леди покинула комнату, алхимик достал из кармана замшевый мешочек и стал отсыпать из него необходимую долю порошка в глиняную кружку. Делал он это быстрыми, резкими движениями.

— Откуда вы родом, мэтр?

— Вам это интересно?

— Нет. А обо мне вы слышали?

Мишель поставил кружку на туалетный столик:

— Да, слышал… Много слышал.

— Что именно?

Мэтр не ответил. Он снова взялся за кружку и протянул её герцогу.

— Почему вы лечите меня? — не отставал Таракат от лекаря. Он не стал пить и отстранил кружку.

— Потому что вы гость моего покровителя, и этого хочет леди Сандрин. Всё просто, — ответил скомканно мастер.

— Вы честны, и это мне нравится, — Радвир посмотрел на мастера, чихнул, прикрыв лицо рукой, и вытер пальцы о край его робы.

Полуэльф поджал губы так, что они сделались у него синеватого оттенка, снова протянул герцогу кружку:

— Пейте. Надеюсь, вы скоро понравитесь и, наконец, покинете нас.

— Надейтесь, мэтр… — ухмыльнулся Радвир.

Алхимик резко встал и, не сказав больше ни единого слова, вышел из комнаты.

Радвиру было приятно думать о том, что белокурый ангелочек беспокоился о нём. Сама судьба преподносила ему щедрый подарок в виде дочери незабвенной Аделины.

Прошло ещё несколько дней. Гости графа Эдварда разъехались по домам. Перед отъездом некоторые из них навестили больного. Правда, мало кто искренне пожелал Таракату скорого выздоровления.

Слуги приносили еду, воду, убирали и проветривали покои. Леди Сандрин приходила к нему ещё раз вместе с няней Мирабель. Радвир рассказывал им о походе к Лазурному заливу. Глаза Сандрин будто светились изнутри. Рассказывал герцог с удовольствием и одновременно всё больше находил сходств Сандрин с леди Аделиной. Такркат ловил себя на мысли, что желал эту девочку так же, как когда-то давно желал её мать.

Девочка же делилась впечатлением о двух прошедших без участия Тараката пирах с традиционными танцами, о других развлечениях и делилась своими меткими замечаниями о гостях. А также о неудачливых женихах Анны. Та отвергла всех.

Алхимик всё время суетился поблизости и внимательно следил за ним. Радвир с удовольствием проломил бы этому ублюдку череп. Кажется, этот нелюдь забавлял Сандрин. Она часто оглядывалась на этого остроухого парня и посмеивалась на его некоторую неуклюжесть. Хорошо, пусть полуэльф следит. Всё равно он не сможет помешать ему общаться с юной леди Сандрин.

Настал день, когда Радвир окончательно уверенно поднялся на ноги и поспешил выйти из спальни. Ему надоело сидеть за каменными стенами без движения. Как раз только расцвело, в узких окнах серело небо, ожидая восход солнца. Маг-некторант Фариз спал крепко, словно адепт-праведник из храма Сцины, похрапывая в соседней комнате. Удивительно, как иногда люди умудряются так громко храпеть. Радвиру хотелось осмотреться в замке Кордейн получше и не слушать при этом брюзжание этого волшебного старика. Он осторожно прошёл мимо дверей комнаты некроманта, направился вниз к выходу на улицу.

Погода в это утро стояла пасмурная, жёлтые садовые дорожки блестели от сырости. Радвир добрёл до фонтана, обсыпанного жухлой листвой, и потянулся. Его большое тело затекло от постоянного лежания на кровати. Руки давно не чувствовали тяжести меча. Слабость всё ещё чувствовалась. Может, он всё же не так молод? Радвир снова потянулся, подняв к верху руки.

— Доброе утро, — послышался знакомый девичий голос. На лавочке рядом с фонтаном появилась леди Сандрин. Таракат осмотрелся по сторонам. Рядом никого не было видно.

— Откуда ты взялась? — удивился он.

— Так, появилась… — ответила юная леди. Она была одета по-походному в суконные бриджи и зелёную тунику. — Я тоже люблю гулять по утрам.

Радвир сел на скамейку рядом с ней. Сандрин смотрела на мужчину снизу вверх, её макушка еле доставал ему до края воротника.

— Должен признаться, мне приятно видеть тебя. У меня было достаточно времени, чтобы подумать, как ты мне нужна.

Сандрин удивлённо посмотрела на герцога и приподняла тёмные дугообразные брови:

— Нужна, зачем? — она чуть отодвинулась.

Радвир поднялся со скамейки и с трудом встал перед ней на одно колено. Девушка смутилась и тоже поднялась со скамейки:

— Что вы делаете? Встаньте немедленно…

Он взял её за руку, будто поймал пугливую пичугу:

— Леди Сандрин, я прошу вас стать моей супругой. Я люблю вас.

Леди Садрин вырвала у него руку и испуганно крикнула:

— Нет!

— Почему?

— Я вас не люблю, герцог! Да я вас не знаю совсем! — девушка побежала от Радвира по жёлтой дорожке и исчезла в синей дымке.

— Вы слышали, Радвир, она не любит вас! — повторил слова девушки неизвестно откуда взявшийся полуэльф, колко посмотрев на Тараката. Он словно вырос из-под земли как садовое дерево или куст. — Вам лучше уехать! Ваше здоровье больше не вызывает у меня опасений.

Радвир гневно оскалился и тяжело поднялся с колена. На штанине осталось мокрое пятно:

— Ещё посмотрим, эльф, — процедил герцог сквозь зубы и быстрым шагом направился в дом. Там он повернул по коридору к кабинету графа Эдварда. Страж у двери кабинета уставился на его мокрую штанину.

— Доложите лорду, что мне нужно срочно поговорить с ним. — потребовал Радвир.

Страж спросил разрешения у графа и немедленно получил одобрение впустить герцога в кабинет.

Хозяин замка Кордейн просыпался по обыкновению рано и начинал заниматься делами. Кабинет Эдварда, даже в пасмурную погоду, выглядел светлым. Посередине кабинета стоял большой стол с картой Левсонии. Герцог остановился как раз около этого стола. Граф Эдвард открыл ящик конторки и перебирал в нём документы. Сейчас он выглядел не так сурово, как обычно. Одет граф оказался совсем по-домашнему в длинный тёплый балахон поверх нижней рубахи.

— Вижу, вы уже на ногах? — сказал он посетившему его герцогу Таракату и сразу уставился на его мокрое колено. — Простите за мой внешний вид, я не ожидал столь ранних визитов сегодня.

Радвир волновался, как нашкодивший мальчишка. Он долго подбирал нужные слова. Никогда в жизни он не совершал столько глупостей. Он решился:

— Да, намного лучше. Я хочу просить у вас руки леди Сандрин.

Эдвард Кордейн громко хлопнул ящиком конторки и выпрямился.

— Я понимаю, граф Эдвар, это неожиданно. Я сделал Сандрин предложение, только что в саду.

Эдвард нахмурился, покрутил кончик каштановых усов и снова посмотрел на мокрую штанину герцога Тараката. Он прокашлялся и заставил себя спросить:

— И что Сандрин ответила?

— Испугалась…

— Думаю, она вам отказала?

Герцог побелел лицом:

— Да… Она молода, испугалась… Но вы не откажете мне…

— Я поддерживаю выбор дочери. Простите, Ваша светлость, но Сандрин не подходит вам. Ни по характеру, ни по годам, простите…

Герцог стиснул зубы и пошатнулся.

— Присядьте, Ваша светлость, не волнуйтесь так, — предложил Эдвард стул гостю. — Думаю, вы без труда найдёте себе другую достойную женщину. Сандрин ещё ребёнок. Зачем вам такая молодая жена? В вашем-то возрасте…

Радвир присел, взялся за подбородок и почувствовал, как его обдало жаром:

— Она уже не ребёнок, Эдвард, разве вы не замечаете этого?

— Нет, не замечаю, — ответил строго граф, — и закончим на этом, это пустой разговор!

Спустя сутки Радвир Таракат отправился в свой Серый замок. Его просто разрывало от гнева на самого себя и на Эдварда Кордейна. На Сандрин он не мог сердиться: она юна и неопытна, возможно, заговори он с девушкой, подготовив её, подведя к верному решению, у него всё могло получиться. А он поторопился…

Маг Фариз Коно ехал молча рядом на серой лошади. Разговаривать сейчас Таракату не хотелось. Рыцари его кортежа тоже не решались заводить разговоры и переглядывались между собой.

Светловолосая девушка Сандрин Кордейн в белом крылатом платье не выходила из головы герцога Тараката. «Аделина… Она копия леди Аделины!» — размышлял он. Судьба снова жестоко подшутила над ним. Он вернётся сюда. Обязательно вернётся и возьмёт силой то, что должно принадлежать только ему. Радвир Таракат уверенно выпрямился в седле и пустил лошадь галопом.

Магиум N 7 Дорога войныи рыцарь для леди Мэг

Пасс 1

Мэгги растирала кожу на плечах. Наступившее утро казалось особенно холодным. Себастьян Рамерсет проснулся, откинул со лба светлые волосы, раскутался и смотрел на Мэг, не отрывая скользкого взгляда от её бледного худощавого тела. Чародейка отвернулась от него.

— Пришло время испробовать на практике твою Силу, — заявил Себастьян, выставил из-под одеяла кривые ноги, натянул штаны и сапоги. — Вместе с войском нашего союзника ты отправишься на север.

Мэг Лори ничего на это не сказала. Она поднялась с постели и надела нижнюю рубаху.

— Я буду скучать по тебе, моя милая Мэг, — добавил каким-то назидательным тоном Себастьян, оглядываясь на ученицу, закономерно ставшую любовницей, через плечо.

Осень принесла ещё больше прохлады в Серый замок. В покои Мэг, где гуляли сквозняки, слуги, которые здесь практически все казались простуженными, приносили горелки и чаши с тлеющими углями. Волшебница никак не могла согреться. Среди бархата, серебра, золота, из которого были сделаны многие вещи в её покоях, Мэг чувствовала себя ещё несчастнее, чем прежде, бегая без сапог по холодной утреней земле. Герцог сделал её дворянкой, но не наградил достоинством и честью.

Чернокнижник оделся и торопливо покинул покои Мэг. Служанка-эльфийка Эолит примчалась по первому зову чародейки, чтобы помочь той одеться. Мэг с облегчением вздохнула, узнав, что уедет из стылого Серого замка. Может за его стенами ей удастся согреться хоть немного. Компания Себастьяна Рамерсета ей порядком надоела. Он следил за каждым её шагом, а иногда проделывал с ней неприятные ритуалы. По его указу Мэг Лори приходилось несколько ночей лежать на холодном каменном полу, расписанном волшебными рунами и символами из арсенала чёрной магии. Себастьян монотонно читал над Мэг заклинания, глаза его сверкали тёмно-синим огнём. Чародейка впадала в мучительный транс. Казалось, что её выворачивали наизнанку, душа отделялась от тела, и она падала в пропасть много часов подряд. Утром чародейка приходила в себя, чувствуя разбитость и боль. Теперь Рамерсет, наконец, оставит её в покое.

Собралась Мэг быстро. Чернокнижник проводил её и дал в дорогу несколько колких замечаний, а так же чёрные путевые кристаллы эллипсоидной и треугольной формы. Именно эти кристаллы открывали в пространстве порталы, через которые её демоны без труда попадали туда, куда ей было необходимо.

Все мысли Мэг теперь занимала предстоящая дорога. Она и радовала волшебницу и пугала неизвестностью. Вещи волшебницы погрузили в карету. И Мэг Лори в сопровождении десятка рыцарей и капитана сэра Кали Отиса по прозвищу Железная хватка отправилась в Плутонию, одну из колоний Севера. Сэр Отис человеком оказался грубым и неотёсанным. Его шрамы и сломанный не единожды нос подтверждали, что он не прочь помахать кулаками. Лицо и шею этого капитана покрывала чёрная густая щетина, напоминавшая ежовые колючки. Он как-то цинично скалился на чародейку, показывая коричневые зубы. Разумеется, он догадывался об отношениях между чернокнижником и чародейкой, что не добавляло Мэг симптий с его стороны…

С собой Мэг взяла и эльфийку Эолит. Девочка ехала с ней в карете среди вещей и с любопытством оглядывала окрестности. Если бы Мэг Лори оставила девочку в Сером замке то, пожалуй, Себастьян Рамерсет или герцог Таракат скормили бы Эолит какой-нибудь твари из подземелья.

Пасс 2

Мэг провела ладонью по закрывающимся глазам, стряхивая дрёму. Покачивание кареты убаюктвало и успокаивало волшебницу и её спутницу. На грубый голос капитана Отиса можно было не обращать внимания.

Уже семь дней их отряд ехал по дорогам Левсонии. До чего же Левсония оказалась большой и разнообразной ландшафтами и жителями! Мэг оживилась, наблюдая за окружающим миром. Отряд часто останавливался на постоялых дворах вдоль дороги, у путников была возможность пообщаться с людьми на равных, что для волшебницы было непривычно. Нигде в этом мире, кроме как в Левсонии и её провинциях, не встречалось больше людей. За её пределами всё ещё простирались неведомые и дикие земли. Придёт время, и человечество расселиться далеко за пределы Левсонии, покорит, откроет, освоит другие места, ассимилирует, поработит или уничтожит иные народы. А пока люди воевали между собой. Сейчас всё было тихо и невинно: крестьяне убирали урожай с полей, волколаки носились стаями по лесным чащам, запасаясь мясом к зиме. Несколько раз стая оборотней выскакивала навстречу кортежу чародейки и потом снова исчезала в лесной чаще или на опушке леса. Лесные нимфы устраивали на полях и лесных полянках прощальные осенние хороводы. Завидев приближающихся по дороге людей, нимфы, как пугливые и дикие обитатели леса, бросали свои весёлые занятия и прятались, сливаясь с травами и стволами деревьев. Лица самых любопытных из нимф, а особенно маленьких нимфеток, выставлялись из-за стволов деревьев и кустов, провожая настороженными взглядами карету, в которой ехали чародейка Мэг и девочка-эльфийка Эолит. На зиму нимфы впадали в сон, сливаясь с деревьями в единое целое. Лесорубы часто губили нимф, срубая эти деревья и случайно убивая поселившихся в них духов леса.

Природа готовилась к предстоящей зиме: ночи стали прохладными, а утром на листьях трав вместо росы сверкал иней. Поездка и дорожные размышления примиряли Мэг с предстояшими неприятностями.

Спутники пересекли по мосту один из притоков реки Наиду и свернули на дорогу, ведущую к провинции Плутония. Ландшафт провинции Плутонии был очень горист, а дроги извилисты. Низкорослые деревца тянули свои ветви к скудному свету, по берегам озёр и холодной Чёрной реки, протекавшей почти через всю территорию Плутонии, слышался гомон водоплавающих птиц, готовящихся к отлёту. Кортеж чародейки обогнул стороной Сторожевой пограничный замок. Сэр Кали Отис проследил за тем, чтобы волшебница обследовала округу и поставила одну из магических ловушек. Это был всё тот же путевой кристалл для её демонов, который передал Мэгги чернокнижник Себастьян. Она положила кристалл в дупло низкорослой кривоватой берёзки. Благодаря этому кристаллу чародейка откроет портал, сможет посылать для шпионажа и диверсии своих демонов, находясь в пути за много километров отсюда. После отряд продолжил путь по какой-то малоизвестной старой обходной тропе, сделав приличный крюк и выбравшись на один из главных трактов, ведущих в Плутонию. Мэгги и её спутники кутались в тёплые плащи. Сырой и прохладный воздух наполнял лёгкие до боли, до стылости.

Наконец показались стены Нортленда, главного города провинции Плутония. Башенки города, как острые пики огромных воинов, виднелись издали. Охрана у ворот Нортленда пропустила отряд сэра Отиса сразу, как только он показал письмо герцога Тараката с гербовой печатью, адресованное наместнику провинции маркизу Эдди Харту. Вместе с волшебницей в провинцию прибыли почти все вассалы маркиза Харта. Наёмников тоже оказалось немало. Улицы главного города Плутонии Нортлена наводнили воины и разный сброд. Плохо мощёные улицы покрывала вязкая вонючая грязь, пристававшая к колёсам кареты. Мэгги вдруг вспомнила город Наве. Чистый, уютный, с сухими и старательно вымощенными улочками, по которым она ходила когда-то босиком. «Если здесь пройтись босиком?!» — подумала она, брезгливо разглядывая местную грязь. В городе уже чувствовалось приближение войны.

Эолит, сидевшая рядом с Мэгги, нахохлилась, словно маленькая птичка в морозный день, и не без любопытства рассматривала покосившиеся хибары бедняков, большие дома богачей, торговые и ремесленные лавки. Скорее всего, девочка впервые в жизни видела большой город людей. На красивом детском личике отражалась буря самых различных эмоций: от искреннего восхищения и удивления до ужаса и страха.

«Ничего-то ты не видела дурочка», — с горечью подумала про эльфийку, да и про себя, наверное, тоже, уставшая волшебница.

Эолит с сочувствием смотрела на бедняков и увечных, просивших повсюду милостыню. Когда карета проезжала мимо балагана, где показывали кукольный спектакль и стояли веселящиеся счастливые дети, девочка оживилась, заулыбалась, привстала с места, выглядывая в окно кареты и поворачивая голову в сторону удаляющегося по мере движения кукольного представления.

— Глупая, ты что, балаганов не видела? — оговорила её чародейка Мэг. — Сядь нормально, а то свалишься!

Девочка повернулась к хозяйке, сникла, опустила взгляд крупных зелёных глаз, улыбка исчезла с её бледного вытянутого лица.

Спутники пересекли город и направилась к городской ратуше. На площади у ратуши собралась приличная толпа желающих нажиться на войне. Прямо у входа в здание стоял глашатай, заманивающий многообещающими речами на службу в армию маркиза Эдди Харта. И писарь с лекарем: первый живо регистрировал в документах новобранцев, второй осматривал с ног до головы будущих солдат маркиза. Прошедшие осмотр и записанные на службу счастливые новобранцы сразу направлялись в казармы под присмотром десятников. Сэру Кали Отису требовалось сопроводить чародейку на аудиенцию к наместнику как можно скорее. Чародейка Мэг и её стража устали от долгого пути и надеялись на приличный приём, горячую пищу и отдых.

— Демон, мы простоим здесь до первых петухов! — проворчал капитан Кали Отис и почесал покрытую щетиной шею.

— Ну уж нет! — ответила Мэгги, вышла из кареты и стала бесцеремонно проталкиваться сквозь толпу, используя не только локти, но и магию. Люди, стоявшие у неё на пути, отскакивали в стороны сами собой. Некоторые падали. В адрес Мэг посыпалась отборная брань и угрозы. Но смельчаков воплотить эти угрозы не находилось. Сэр Отис следовал за волшебницей, помогая ей расталкивать недовольных людей.

Наконец, волшебница прорвалась к двери ратуши. Там стояла хорошо вооружённая стража в доспехах с красно-жёлтыми накидками. Красный и жёлтый — родовые цвета их господина, маркиза Эдди Харта. Наместник Харт о своих солдатах заботился, и это сразу бросалось в глаза. Сэр Кали Отис протянул главному стражу письмо от герцога Тараката.

— Сэр Кали Отис и Мэг Лори, — представились путники. — Эдди Харт ждёт нас.

Старшина стражи внимательно рассмотрел сургучную печать, вернул письмо и пропустил их в дверь без лишних расспросов. Когда Мэг с капитаном Отисом вошли в ратушу, то оказались в тёмном прохладном помещении с натёртыми до блеска мраморными полами. Вокруг было безлюдно. У стены, рядом с высокой сводчатой дверью, стояла лавка, обитая бархатом. Напротив лавки, за столом, сидел высокий строгий писарь с неприступным лицом и блестящей лысиной.

Сэр Отис Железная хватка выгнул грудь колесом, стараясь выглядеть как можно внушительнее, громко покашлял и представился:

— Сэр Кали Отис и леди Мэг Лори, от герцога Радвира Тараката с важным поручением для достопочтенного маркиза Эдди Харта! — заявил он и протянул под нос писарю письмо.

Писарь взял письмо, посмотрел на сургучную печать, потом равнодушно уставился на девушку и рыцаря. Его колкие крысиные глазки оценивающе осмотрели гостей с ног до головы, узкие губы чуть дрогнули в подобие улыбки:

— Маркиз Эдди занят. У него посетитель. Прошу ожидать здесь, — сонно ответил писарь и ткнул узловатым пальцем с длинным коричневым ногтем на лавку у стены.

— Немедленно пустите меня! Я ехала сюда целую неделю! — взбунтовалась волшебница Мэг. — Иначе нашлю на вас чуму, и вы умрёте в жутких муках!

— Милочка, меня пытались пугать и более ужасными вещами. Прядок — есть порядок. Сядьте, господа, вон на ту лавку и ждите своей очереди, — ответил равнодушно писарь и принялся дальше что-то царапать на листке пером.

Мэг и капитан Кали Отис поняли, что спорить с ним бесполезно, расположились на лавке и от скуки стали рассматривать стены грязновато-коричневого цвета с какими-то серыми разводами. Казалось, время замерло. Капитан Отис заёрзал на лавке, снова громко покашлял и пошмыгал носом. Писарь на звуки не реагировал. Он сливался с коричневыми стенами и казался таким же каменным.

— Кто же, простите, сейчас у маркиза? — не утерпел и спросил капитан. — Нельзя ли его поторопить?

— Никак нет, сэр, — ответил писарь. — У маркиза Харта сейчас разговор с важным человеком, имя которого я не могу вам сообщить. Ждите.

— Старый козёл! — процедила под нос чародейка Мэг.

— Простите, что? — оживился писарь и вздёрнул бледные брови.

— Я говорю, что мы очень рады вас видеть, уважаемый! — процедила Мэг сквозь зубы.

Писарь ничего не ответил, но стал явно присматривать за ней внимательнее. На сухом лице его читалось недоверие.

Высокая стрельчатая дверь, у которой стояла лавка, приоткрылась и из неё показалась голова юркого, словно лесной хорь, юноши-оруженосца маркиза. Писарь оживился, подошёл к нему и подал оруженосцу письмо, принесённое волшебницей. Молодой человек, ничего не сказав, мотнул головой писарю и снова исчез за стрельчатой дверью.

— Маркиз ждёт вас, — сообщил писарь, — проходите, господа.

Мэгги встала, выпрямила спину и вошла в стрельчатую дверь. Капитан Отис присоединился к ней, злобно оглядываясь на писаря. За дверью располагался довольно просторный кабинет с такими же узорчатыми, как двери, стрельчатыми окнами, книжными полками, забитыми множеством свитков и амбарными книгами. На громоздком столе с чернильницей в виде лошадиной головы лежали листы пергамента. Маркиз Эдди Харт восседал на стуле с высокой резной спинкой, словно бог-громовержец Тартарис, покровитель воинов и войны на своём божественном престоле. Этот человек был лет сорока от роду, широкоплечий и высокий. Во всем его виде, жестах, чувствовалась рассудительность, властолюбие и сила.

Он спокойно вскрыл печать на письме и, шевеля губами, прочёл его про себя. Кустистые брови маркиза сдвинулись к переносице. Он вопрошающе глянул на мужчину:

— Добрый день, Ваше сиятельство, мы прибыли к вам с поручениями от герцога и теперь в вашем полном распоряжении, — поприветствовал маркиза рыцарь Эдди Кали, разгоняя тишину.

Мэгги осмотрелась, ожидая увидеть в кабинете того самого посетителя, из-за которого ей пришлось сидеть на лавке при входе. Но кроме них в помещении никого не оказалось. Даже оруженосец куда-то исчез. «Растворились они что ли?» — подумала девушка.

— Нам предстоит долгий путь и долгое сотрудничество, госпожа Мэг, — обратился маркиз к волшебнице хриплым уверенным голосом, в котором слышались властные нотки:

— Вы все сделали, как вам указали?

— Да, не сомневайтесь! — ответил за неё капитан Отис. — Всё готово.

Маркиз отвернулся к окну, его широкий лоб заблестел и на нём появились волнистые борозды морщин.

— Сэр Отис, в письме указано, что вы должны передать мне некий артефакт от виконта Себастьяна.

— Да, Ваше сиятельство, — ответил живо капитан и достал из-за пазухи кожаный мешочек, в котором что-то шевелилось.

Мэгги вытаращила на мешочек глаза. В этом неказистом мешочке заключалась её жизнь или смерть, а вернее энергия её небьющегося сердца, умело отобранная у неё чернокнижником Себастьяном. Чародейка даже не подозревала, что её смерть совсем рядом. Сэр Отис мог в любой момент избавиться от чародейки или наказать её. Она же не могла ничего с ним сделать. Её Сила не действовала на того, кто владел этим мешочком и энергией её сердца. Вот зачем проводил с ней странные магические ритуалы Себастьян Рамерсет накануне отъезда из замка!

— Хорошо, господа. Можете идти, — ответил маркиз и, не успела Мэги опомниться, как мешочек оказался в его кармане.

Мэгги с отчаяньем смотрела то на маркиза, то на капитана, не решалясь сказать ни единого слова. Они словно не замечали её волнения и страха.

— Простите, мне и моим спутникам не мешало бы отдохнуть с дороги, — неуверенно проговорил сэр Отис.

— Уль! — крикнул Харт.

Одна из стен кабинета зашевелилась, отъехав в сторону, открыла ещё один выход из комнаты. Из-за открывшейся стены показался юркий оруженосец маркиза.

— Проводи госпожу Мэг Лори в мой дом.

Уль оживился, раскланялся учтиво перед чародейкой и капитаном, поманил их рукой к тайному выходу:

— Идёмте со мной, господа, я провожу вас.

— Я не один, — предупредил капитан. — Мой отряд и карета Мэг стоят недалеко от главного входа в ратушу.

— Не переживайте, господа, — успокоил оруженосец. — Ваши спутники уже размещены на постоялом дворе. А служанка волшебницы Мэг Лори Эолин, кажется, в доме моего господина маркиза Харта готовит покои для леди.

Посетители маркиза последовали за молодым человеком. Дверь вела в небольшой узкий коридор, а он в свою очередь заканчивался открытой галереей на заднем дворе негостеприимного здания.

«Здорово придумано!» — подумала чародейка о втором выходе из кабинета. Скорее всего, маркиз пользовался этим выходом в том случае, если желал скрыть от любопытных глаз тайного визитёра или женщину. Может, до неё в кабинет маркиза покинула одна из городских шлюх, а теперь её, волшебницу, выпроваживали тем же путём. Хотя, чем она лучше шлюхи? Эти жрицы любви хотя бы имели с ремесла какую-то выгоду. А ею пользовались просто так!

— Как же все это надоело! — проворчала обиженно Мэгги.

— Что-что? — переспросил Уль и растерянно заморгал.

— Я устала, милый юноша, ведите же нас скорее в дом.

Уль живо проводил чародейку и рыцаря через небольшой садик с вьюнами и аккуратно постриженными кустиками к небольшим воротам, тоже хорошо охраняемым двумя верзилами в красно-жёлтых плащах. Потом какими-то темными закоулками он отвёл спутников к трёхэтажному дому своего господина и, снова вежливо раскланявшись, помчался обратно к ратуше.

Слуги маркиза Эдди встретили чародейку без особого восторга. Но ей было всё равно. В доме маркиза Мэг наконец-то смогла вымыться, поужинать и выспаться на нормальной кровати.

Сэр Кали Отис и его отряд, препроводив волшебницу до Плутонии и получив от маркиза Эдди Харта письмо для герцога с ответным сообщением, отправились в обратный путь на следующий день. Их кони резво бежали по дороге, капитан радовался отсутствию бабского общества и, выехав за ворота города, обернулся и послал воздушный поцелуй зануде-волшебнице: «Век бы тебя не видеть, колдовская шлюха!» А затем сделал в сторону города неприличный жест. Его воины довольно ухмылялись.

Пасс 3

Маркиз Эдди Харт гарцевал на боевом коне вдоль выстроившихся в ряд воинов. Его клинок жаждал крови и человеческих жизней. За спиной воинов возвышались острые башенки города Нордленда. Маркиз без труда собрал войско в две тысячи человек и направился завоёвывать главный опорный пункт северных земель — Сторожевой замок братства Грифонов.

Спустя пару дней их войско приблизилось к Северной границе Левсонии.

Волшебница Мэг отправилась следом за ним. Да и куда ей было деваться? Хочешь — не хочешь, а будь добра следовать за своим новым господином. Служанка эльфийка Эолит всё ещё сопровождала её, перенося все тяготы и неудобства дороги. Мэг привыкла к девочке и теперь не хотела более никого себе в услужение. Эолит не давала забывать об Оливе Стоэне. О том глупом мальчишке, что наивно верил в справедливость… Где она, эта прославленная справедливость? Иногда Мэгги с надеждой заглядывала в сапфир, чтобы увидеть лицо мальчика Олива, но ночего там не могла рассмотреть.

Сторожевой замок стоял на главном тракте, ведущем в Северные земли. В крепости служил королевский гарнизон братства Грифонов. Рыцари-Грифоны давали клятву защищать границы и жителей Левсонии. В гарнизоне служило более пятисот человек. Эту крепость вот уже сто лет не решался брать ни один враг. Замок располагался на холме в окружении рва. Воины братства Грифона несли вахту и наблюдали за главной дорогой и границей государства.

Мэг Лори немедленно принялась за своё дело — пока войско маркиза готовилось к осаде в отдалении от крепости, в одну из самых тёмных ночей чародейка верхом на лошади проникла ближе к стенам и, скрывшись в роще у рва, наложила на крепость Грифонов заклятие Мрака.

В крепости погас огонь и больше не загорался. Как ни старались рыцари-Грифоны, они не смогли зажечь ни единой свечи. Теперь их ночи проходили в непроглядном мраке, холоде, сырости. Вслед за сыростью и мраком по ночам в замок пробирались крылатые демоны. Чёрные, кровожадные твари по приказу Мэг напали на воинов из братства Грифонов на три дня раньше, чем войска маркиза Эдди Харта. Каждую ночь демоны скидывали стражу со стен замка, охотились на людей, поедали их или просто кусали, отравляя ядовитой слюной. Рыцари отстреливались от тварей серебряными стрелами и рубили серебряными мечами, но тварей оказалось слишком много. Кроме того, укушенные демонами люди начинали превращаться в чудовищ. И каждая ночь не обходилась без человеческих жертв. Среди питомцев девушки-мага появились новые особи. Они стали крупнее прежних в три раза, обзавелись более цепкими когтистыми лапами.

Войско маркиза расположилось на одном из холмов. Осадный лагерь вырос всего за один день. Среди разноцветных походных шатров и множества палаток Мэг сразу отметила шатёр серо-палевого цвета с отверстием в крыше для дыма.

— Чей это шатёр? — спросила волшебница у одного проходившего мимо неё человека в коричневом плаще.

— Это шатёр алхимика Нико Кукольника, — ответил тот и удивился вопросу чародейки. — Разве вы не знаете его?

Откуда алхимик появился, Мэг не могла понять. Возможно, он следовал с обозом по соседству с ней, и она приняла его за обычного человека. Да и с ней никто особо не хотел общаться.

«Думаю, нам следует познакомиться!» — подумала чародейка.

Мэг осмотрела окрестности. Справа от Сторожевого замка протекала Чёрная река, с полноводным, холодным и быстрым течением. Именно эта река питала ров у замка Братства Грифонов. Слева от замка, в некотором отдалении, раскинулась роща. Деревья росли лиственные и не очень высокие. Мэг стояла на спуске с холма, с которого открывался хороший вид на замок. Чародейка услышала шаги за спиной, но не обернулась; тяжёлую походку маркиза Эдди Харта узнать было нетрудно.

— Грифоны потрясены и напуганы, Мэг, пришло время поохотиться.

— Я сделаю всё, как надо, милорд. У меня достаточно на это Силы.

— Надеюсь, ты, Мэг, не всю её потратила на своих питомцев?

— Нет, Силы хватит на всех моих врагов, — ответила волшебница и решительно посмотрела на маркиза, сверкнув глазами.

«Он ещё будет учить меня, как правильно распределять магическую Силу!» — недовольно подумала девушка-маг.

Несколько раз лагерь войск маркиза Харта пытались атаковать. Все стычки заканчивались короткой суетой в самом лагере. Раздавались сигналы тревоги, пылали огнём шатры и палатки. Но с пожарами Мэг разбиралась — одно заклятие волшебницы — и огонь гас, только серый дым витиевато поднимался к небу. Диверсионные пешие отряды гарнизона Грифонов, скорее всего, укрывались в роще, недалеко от замка. Возможно, там был тайный лаз из замка. Охрану осадного лагеря усилили. Пешие войска наёмников приступили к грабежу окрестных селений. Иногда в лагерь притаскивали пленённых женщин и девиц для развлечения солдат. Среди шатров без конца сновал люд различного сословия: от знатных рыцарей и их оруженосцев до ополченцев из числа крестьян или наёмников, а то и попросту воришек и дешёвых шлюх. Обозы с продовольствием иногда разворовывались вовсе не врагами, а вороватыми наёмниками.

Нескольких человек, пойманных на воровстве, по приказу маркиза Харта уже повесили на раскидистом дубу недалеко от тракта. Трупы дёргались под ветром, будто просили снять их с неудобных верёвок.

Пасс 4

Мэг Лори присела на минуту перед походным зеркалом, посмотрела на своё отражение и поморщилась. Чтобы не выглядеть совсем болезненной, она воспользовалась волшебной пудрой. «Хоть стала похожа на человека…» — горько усмехнулась женщина, увидев результат.

Магичка много работала. Мэг мало спала последнее время: каждую ночь она руководила чёрными чудовищами, а днём изготавливала и обучала новых тварей.

Прошло четыре дня, прежде чем началась главная битва. Рыцарям ордена Грифона маркиз Эддит Харт предложил сдаться, не проливая лишней крови. Гонец, передавший предложение о сдаче, вернулся с переданным ему на словах посланием. Некоторое время посланник топтался, багровея лицом и не решаясь передать ответ рыцарей-грифонов. Но когда всё же пересказал все бранные слова от капитана крепости Грифонов сэра Ива Арона, маркиз впал в бешенство.

Настал долгожданный день штурма. Утром, как только встало солнце и туман густым белым ковром расползся по долине, был подан сигнал к боевому построению войска. Мэг Лори ехала на вороном коне. Она надела кольчугу, взяла с собой круглый кованый щит и в составе кавалерии под командованием сэра Торна Багряного отправилась на поле боя. Воины пялились на волшебницу, кто-то из них над ней нагло подсмеивался. Мэгги делала вид, что не замечает усмешек.

— Эй, красотка, сколько берёшь за услуги? — крикнул ей вслед рыжебородый всадник с сальным взглядом. — Что здесь делает эта дешёвая шлюха?

Мэг глянула на него потемневшими вмиг глазами, воин слетел с коня под общий гогот товарищей. Его конь бросился наутёк, оставляя за собой ошмётки грязи.

— Я беру дорого — все платят мне жизнью! — ответила наглецу девушка маг. Смех как отрезало.

Рыжебородый встал с земли, и приглушённо ругаясь, побежал вслед за своей лошадью.

— Кто будет прикрывать мага? — спросил командир Торн у воинов. Вокруг воцарилось молчание. Тяжёлое долгое молчание.

Чародейка усмехнулась:

— Что, мальчики, в штаны наложили?!

— Сэр Ариэль Блистательный, к вашим услугам! — отозвался один из рыцарей и выступил навстречу командиру сэру Торну. — И мой отряд тоже.

Мэгги хотела рассмотреть лицо своего защитника, но оно было скрыто под блестящим шлемом.

После построения войска двинулись к крепости. Сначала воины шли строем, слышались сигналы, солдаты морально готовились к сражению, подбадривая друг друга. Мэгги в рядах конницы заняла позицию на восточном фланге как раз неподалёку от берёзовой рощи. Отряд выжидал сигнала к атаке.

На некоторое время над полем у стен крепости Грифонов повисла тяжёлая, будто предгрозовая, тишина. Мэг услышала, прерывистое дыхание стоящего рядом конного воина. Затрубили сигнал к атаке. Чёрная туча из стрел, издавая гудение и свист, взметнулась в небо. Пехота и ополчение ринулось штурмовать крепость, заваливать рвы заготовленными заранее связками фашинника, брёвнами, карабкаться на стены с помощью верёвок с кошками и длинных лестниц. На головы штурмующих сыпались стрелы, камни, лились помои, падали тела их погибших товарищей. Некоторые, не успев добежать до стен, падали под ноги бегущих следом. Гора трупов у рва начала расти. Некоторые бежали навстречу смерти не по своей воле. Это были пленённые в окрестных селениях крестьяне. Их заставляли под страхом смерти спешить навстречу всё той же смерти со связками фашинника и брёвнами, заваливать булыжниками ров крепости Грифонов.

Узрев весь этот ужас, Маг Лори задрожала, холодный пот выступил на её лице, перед глазами всё поплыло волнами. Девушка-маг сделала над собой немалое усилие и как можно быстрее сотворила защитное заклинание. Над головами штурмующих появилась прозрачное, как стекло, защитное поле. Стрелы и камни отлетали от него и мягко падали на землю. Ополчение, пользуясь защитой волшебницы, бросилось живее заваливать ров фашинником. Почти полсотни пехотинцев смогли взобраться на западную стену, прячась за защитным полем чародейки. На стене завязалась жестокая схватка.

— Засада! — крикнул кто-то из ополченцев.

Из рябиновой рощи показался отряд копейщиков и молниеносно атаковал конников, среди которых была волшебница Мэгги. Грифоны нанесли этот отчаянный удар, надеясь уничтожить волшебницу.

Топот, крики, стук копыт, звон металла, всюду раненые и мёртвые люди, брызги алой крови и предсмертный хрип — всё перемешались в глазах волшебницы. Стало совсем не понятно кто враг, а кто союзник. Мэгги растерялась, пришла в смятение, испугалась. Среди снующих и сцепившихся насмерть людей, звона оружия её конь закружился и нервно заржал. Навстречу ей нёсся копейщик, метивший прямо ей в грудь. Мэг, державшая защитное поле перед крепостью, оторопела. Но голова копейщика слетела с плеч от удара меча сэра Ариэля Блистательного.

— Прикрывать чародейку, балбесы! — гневно крикнул сэр Ариэль.

Отряд сэра Ариэля бросился в атаку, защищая чародейку, создавшую защитное поле над их головами. Несколько раз воины-грифоны пытались прорваться к ней, но вскоре многие пали, сражённые мечами отряда сэра Ариэля и им самим.

Неожиданно, копьё врага пролетело над головой чародейки. Мэг увернулась и упала с коня на чей-то окровавленный труп. Защитное поле у стены исчезло, на головы пехоты обрушились камни и стрелы защитников замка.

— Вы что тут прохлаждаетесь?! — рявкнула злобно чародейка на рыцаря Ариэля и поднялась на ноги, небрежно пнула труп, снова выстроила заклинанием защитное поле у стены. Несколько копейщиков пали почти у самых её ног. Отряд сэра Ариэля смял нападавших на магичку. Остатки диверсантов бросились бежать к рябиновой роще. Над головой конных рыцарей и девушки мага раздался свист.

— Ату, камни! — завопил какой-то вояка, предупреждая об опасности.

Каменные снаряды врезались в стену крепости, разрушив несколько зубцов и часть галерей. Один из воинов, прикрывавших чародейку, вернул ей обратно вороного коня. Мэг живо взобралась в седло и вытерла лицо краем рукава туники, выставлявшимся из-под кольчуги. Она привстала в стременах, пытаясь рассмотреть то место, откуда прилетели каменные снаряды. Буквально за пару часов на одном из холмов, стоящих поодаль, выросла катапульта. Как это произошло, никто не видел. Каменные снаряда снова пролетели над головами конницы.

— Что? Откуда? — в недоумении вглядывалась в камнеметателей Мэг.

— Проделки алхимика Кукольника! — крикнул ей Ариэль.

Несколько раз её смелый защитник находился на волоске от смерти. Кровь и грязь покрывала его латы с ног до головы. В искорёженном щите торчали древки сломанных стрел. Вся эта резня Мэг порядком надоела, она отнимала кучу энергии и Силы. Днём демонов вызывать бесполезно. Они боялись света. Большой, однако, недостаток! И нужно найти способ его исправить.

Благодаря действиям чародейки, правый фланг войск прорвал оборону крепости. Пехота хлынула за стены. На галереях шла жестокая схватка. Чародейка видела, как падали со стен изуродованные тела. Пришло время нанести окончательный удар! Мэг Лори неожиданно повернула коня вспять, помчалась к холму с катапультой и росшей рядом с ней горе каменных снарядов. Эти камни притаскивали на себе странные существа, сделанные из частей людских мёртвых тел.

Мэг поначалу оторопела, но потом вспомнила про алхимика. Она произнесла про себя давно знакомое ей заклинание. Камни ожили, зашевелились, стали собираться в единую массу и вскоре перед волшебницей вырос каменный десятиметровый гоил, созданный её магией.

— Опусти мост! — приказала гоилу Мэг, указывая рукой в сторону замка. — И живо!

Каменный гоил побрёл к воротам, раздавив нескольких человек, не успевших увернуться. Чародейка поскакала впереди гойла, била пятками по бокам коня:

— Разойтись! — кричала она до тех пор, пока не охрипла.

Мэгги остановилась неподалёку от перекидного моста и, сотворив над собой защитное поле, начала управлять своим творением.

Гоил добрался до рва. Каменной ручищей дотянулся до верхнего края перекидного моста и, с грохотом, потянул его вниз. Мост поддался, открывая путь к нападению воинов Харта. Цепи, поднимавшие мост, издали звон и рассыпались на звенья. Открыв мост, великан подобрался и к металлической решётке. Послышался скрип железа. Великан открыл решётку, подпёр её снизу плечом и замер. Воины-грифоны тщетно пытались разрушить великана, дубася его молотами и метая в него камни. Через открывшийся перекидной мост и ворота в крепость ворвались ждавшие своего часа конница рыцарей-мечников и пехотинцы-наёмники. Главная и последняя схватка завязалась за стенами крепости. Воинов из братства Грифонов, оборонявших стены, безжалостно перебили. Один из отрядов во главе с капитаном Ивом Ароном, укрылся за стенами башни и держал оборону. К полудню подавили и этот последний очаг сопротивления. Защитников, ранеными или оглушёнными попавших в плен, повесили во дворе крепости. На башню водрузили стяг с гербом герцога Тараката — золотой тюльпан на чёрном поле. Рядом со стягом герцога Тараката развевался и флаг с гербом маркиза Эдди Харта — жёлтый медведь на красном поле, держащий в лапах трезубец. Битва была завершена, защитники ранее непобедимой крепости уничтожены.

Чародейка Мэг Лори спешилась и осела от усталости на землю. Она только сейчас обратила внимание, насколько вся перепачкалась в чьей-то крови и грязи. К ней подбежал лекарь из медицинской службы. Мэг прогнала его от себя прочь. Когда дрожь и страх отхлынули, девушка-маг поднялась на ноги и решила пройтись. Ноги не слушались. Она брела вдоль рва. Ужасающая картина предстала перед глазами. Изуродованные тела возвышались неопрятными холмами. Чародейка и сама не знала, почему она вдруг решила бродить здесь и смотреть на все это безобразие. Где-нигде слышались жалобные стоны выживших после битвы людей. Всюду бродили жадные до наживы победители. Кто-то сидел, отдыхал после боя прямо среди трупов или ждал медицинской помощи. Тот, кто находил силы и успевал отдохнуть, сдирал с погибших всё, что представляло ценность. Мэгги снова испытала смешанные чувства. Её снова мучила совесть и тщеславное наслаждение. Она точно превращалась в чудовище…

Погода в этот день совсем не сочеталась с печальным кровавым пейзажем, представшим у покорённой крепости. Неподалёку от восточной стены, почти напротив рва, заполненного после битвы красной водой, телами и обломками осадных орудий, шелестела листьями низкорослая рябиновая роща. Резные листочки окрасились в различные оттенки: красный или бордовый, как кровь убитого волшебницей эльфа Ронаэля, ярко-жёлтый, как золото, которым оплатили жалованье жестоким наёмникам и воинам, бледно-зелёный, почти исчезающий из пейзажа, как надежда на спасение мальчика Олива Стоэна.

— Мэгги, а Мэгги… — вкрадчиво окликнул её кто-то со спины. — Я давно хотел познакомиться с тобой.

Волшебница нехотя обернулась и увидела странного человека в кожаном плаще.

— Вы кто? — попыталась опознать Мэг человека, окликнувшего её.

— Нико Кукольник, алхимик, — ответил тип скрипучим голосом.

От этого голоса у неё побежали по спине мурашки. Угадать истинный возраст алхимика оказалось делом занятным. Нико выглядел молодо, но всё же в русых волосах просматривалась седина. Мэг догадалась, что алхимик употребляет какой-то молодящий состав. Чуть сгорбленный нос все время дёргался и шмыгал, словно что-то вынюхивая в пространстве. Под плащом, поверх чёрного без рукавов камзола, виднелся алхимический пояс со множеством карманов. Пояс этот украшала медная пластина с гравировкой в виде трезубца. Из одного большого кармана торчала оптическая труба с выпуклыми линзами.

— Не отдашь ли мне свою служанку Эолит? — спросил алхимик волшебницу и гадко причмокнул языком, словно речь шла о какой-то сладости. — Я давно хотел себе такую забавную девочку.

Мэг брезгливо посмотрела на алхимика:

— Найди себе другую девочку!

Алхимик обнажил желтоватые зубы и произнёс невнятно:

— Я человек одинокий. У алхимиков с семьёй и родственниками всегда беда. А такая милая девочка скрасит любое одиночество.

— Нет, даже не проси! — возмутилась волшебница.

— Не стоит кипятиться, Мэгги.

Алхимик с досадой вдохнул, достал из-за пояса кожаный мешочек и ножичек с загнутым и закруглённым лезвием. Такими ножами обычно орудовали садовники, подрезающие высохшие ветви яблонь. Прямо у ног волшебницы лежал мёртвый юноша со стрелой в шее. Его голубые глаза смотрели уныло куда-то в небо. Нико деловито наклонился над телом юноши, осмотрел внимательно, снова причмокнул языком и принялся вырезать у трупа глаза, азартно прикусив собственный покрытый белыми пупырышками язык. Мэгги еле сдержала тошноту, ей вдруг стало не по себе. Она отвернулась.

— Ах, матушка моя, нельзя же быть такой нервной. Столько людей укокошить, а тут нате… — посмеялся над её непроизвольным порывом брезгливости алхимик.

— Возьмите глаза в другом месте! — указала ему на поле брани волшебница. — Нечего у меня под ногами путаться!

— Э, нет, такие глаза только у него. Да что ты вдруг, голубушка? — алхимик заметил, как чародейка прикрыла губы ладонью.

Мэг сильно жалела, что не может стукнуть этому гаду чем-нибудь по голове.

— Зачем вам глаза людей?

— Мда, знаете ли, мечтаю собрать ещё одну куклу, а ещё я их коллекционирую.

— Куклу? — переспросила девушка-маг, догадываясь, что речь идёт о тех странных существах, которые таскали камни к катапульте.

— Моя чокнутая матушка, пусть упокоится в Пещерах забвения её грешная душа, преподнесла мне на праздник славный подарочек — прекраснейшую, в моём представлении, во всём свете фарфоровую куклу. С белоснежным лицом, в пышном дорогом платье и невероятно красивыми глазами. Такая же милая, как Эолит! — начал пояснять Кукольник.

— Нет, девочка моя! — вспылила девушка-маг.

Мэтр отвлёкся от извлечения глаз у изуродованного трупа, мечтательно запрокинув голову, продолжил:

— Ты пока ещё и представления не имеешь, что такое истинная любовь. Да и с вашим заклятием Сангиума вряд ли теперь представишь.

— Зато я не влюбляюсь в бездушные вещи! — фыркнула на него волшебница.

Алхимик с укором посмотрел на Мэг:

— Многие люди по всему миру влюбляются в бездушные вещи. В новые чашки из сервиза, серёжки, даже в диванчики. Такие мягкие и удобные… Из-за некоторых вещей проливается кровь, и это не считается чем-то постыдным. Я правду говорю?

— Да, и в самом деле… — неохотно согласилась чародейка.

Не согласится Мэг не могла. Она вспомнила приятный на ощупь переплёт книги заклинаний, которую ей подарил коварный Себастьян. Невольно потянулась рукой к сумке на поясе, где лежал подарок чернокнижника.

— Я проводил с моей куклой многие часы. Однажды её не стало…

Рассказывая эту историю, алхимик вытирал рукавом скупую слезу и вытаскивал из глазницы трупа голубой окровавленный глаз. Мэг почувствовала, как тошнота вновь подступила к горлу.

— Она выпала в окно и рассыпалась на тысячу мелких осколков — ничего не осталось. Теперь я ищу способ сделать такое же совершенство и оживить его.

— Вы хотите сделать куклу из Эолит? — с ужасом догадалась Лори.

— Отдай девочку — пожалей меня!

Мэгги брезгливо отпрянула от алхимика, но ответила:

— Жалость теперь порок для меня. От жалости меня мучают дикие головные боли. Но так и быть, если со мной случится беда — берите себе Эолит.

Алхимик обрадовался, как ребёнок конфете, и блаженно заулыбался. Мэг Лори решила, что он постарается теперь приблизить этом долгожданный для него момент беды. Ну и пусть!

Нико вырвал второй глаз у мёртвого юноши и бережно сложил свою добычу в мешочек на поясе. Судя по наполненности мешочка, глаз там был целый урожай.

— Вижу, вы ценитель мёртвой красоты — поморщилась Мэг, пытась наладить отношения с мерзким типом.

Нико Кукольник смутился:

— Самую малость…

В рябиновой роще послышался хруст, карканье и шелест крыльев. Из-за холма взлетел ворон и полетела прочь, в клюве птица тащила окровавленную добычу.

— Глаза, этот преступник утащил мои глаза! — заволновался алхимик. Словно у него украли сокровище.

Мэг посмеялась и произнесла заклинание. Магический удар пронёсся мимо ворона, ударился в ствол рябины, размочалив его.

— Промахнулась! — с досадой воскликнула чародейка. — Пусть летит. Воронам тоже нужно чем-то промышлять.

Алхимик вытащил из-за пазухи оптическую трубу и принялся следить за улетающей птицей.

— Не достать! — досадовала вслух Мэг, с насмешкой наблюдая за алхимиком.

— Достану, — как-то даже слишком самоуверенно сказал алхимик, настраивая линзу. — Зуб даю!

— Нужен мне ваш зуб! — поморщилась Мэг, уверенная в том, что Нико не шутит.

— Если окажусь прав — с тебя девочка.

— Ну, уж нет! — чародейка скрестила руки на руди.

— Ладно, тогда компания сегодня вечером.

— Идет, — не задумываясь согласилась Мэг. — Доставай!

Девушка-маг мало верила Нико.

Ворон набрал высоту, и рассмотреть его, по её представлениям, было невозможно.

— Сию минуту, миледи, — проговорил с ухмылкой алхимик.

Он снова глянул в оптическую трубу, потом достал короткую палку из-за пазухи, нажал на золотистую звездочку на её боку. Раздался щелчок, палка вытянулась и превратилась в лук. Тетиву алхимик Нико достал из-за пояса и без особых усилий натянул движением двух пальцев. Стрела в его руке появилась тоже неожиданно, она словно выросла из маленького камушка, извлечённого из кармана на алхимическом поясе. Нико вскинул голову с русыми с проседью волосами до плеч и пустил стрелу в небо. Потом снова взял оптическую трубу и посмотрел вдаль.

— Вы любите охоту, Мэг?

— Я не очень, а мои демоны — да.

— Похоже, вы проиграли, госпожа волшебница. Стрела нашла цель. Жду сегодня в моём шатре.

Девушка маг не поверила:

— Ты обманываешь меня, Нико?!

Алхимик протянул ей трубу:

— Смотри.

Мэгги взглянула в отверстие с линзой и смогла увидеть падающего раненого ворона на огромном расстоянии от них.

— Не пойдёт, он ранен, но жив!

— Он мёртв! Стрела с ядом, — самодовольно пояснил Кукольник.

— Старый трюк. Не думайте, что смогли меня удивить! — не зная к чему придраться, ответила Мэг.

— Жду у себя в шатре сегодня к ужину, — настойчиво напомнил алхимик. — Вы обещали.

— Хорошо, приду, — пришлось согласиться Мэг.

Волшебница вернула трубу алхимику и побрела дальше.

На поле боя собирали раненых воинов и везли на повозках к белым медицинским шатрам. Мэг посмотрела на белые шатры и почувствовала озноб. К ней подбежал, оруженосец маркиза Эдди Харта и сообщил, что тот требует её немедленно спуститься в подземелья замка. Опять подземелья! Как чародейка их ненавидела!

Она побрела к захваченному замку, зашла в ворота, приблизилась к башне и входу в подземелья. В Сторожевой крепости подземелья оказались не так глубоки, как в Сером замке герцога Радвира Тараката. Просторные камеры с чугунными решётками и широкими коридорами скорбно встретили её. «Ну, здравствуйте, милые застенки!» — иронично усмехнулась волшебница.

Уставшие, голодные, страдающие от ран пленные, гневно смотрели на девушку-мага сквозь решётки. В одной из камер она заметила несколько юношей лет пятнадцати. Двое смотрели на чародейку перепуганными глазами, а один из них — с вызовом, словно волчонок, попавший в капкан. Скорее всего, их отправили в Сторожевой замок отцы-рыцари в надежде, что те обучатся владеть мечом у лучших мастеров. Повелительницу демонов узники вспомнили сразу. Какой-то плешивый мужик плюнул в её сторону и прокричал проклятье. В подземелье спустился маркиз Эдди Харт. Остроносый и широкоплечий он предстал перед волшебницей, скрестив руки на груди.

— Нам нужна энергия, — заявил маркиз. — Для излечения и восстановления сил требуется поток жизненной энергии. Ты и сама должна пополнить силы. Позаботься об этом, Мэгги. Я знаю, что ты можешь.

— Успеем, милорд! — ответила волшебница, которой всё это совсем не нравилось. Она осматривала узников, словно искала кого-то.

— Тебя прислали сюда не для прогулок, Мэг!

Граф заходил из стороны в сторону. Шпоры на его сапогах звенели, ударяясь о каменный пол. Мэгги не торопилась колдовать. Она расположилась за грубоватым столом со свечой, достала из сумки книгу, перелистнула страницы, как будто разыскивая нужные заклинания.

Маркиз сжал пальцы на рукояти меча:

— Если ты немедленно не начнёшь, прикажу бросить тебя в одну из этих поганых камер на корм вшам! — предупредил маркиз Эдди.

Вряд ли кто-либо из его людей захотел бы воплотить эту угрозу в жизнь. Стражи темницы и заключённые напряжённо смотрели на действия волшебницы.

— Потерпите, Ваша милость, — ответила спокойно Мэгги.

Граф рассвирепел и швырнул кособокий табурет, стоявший рядом со столом о стену. Табурет разлетелся в щепы. Мэгги съёжилась и пригнулась к книге.

— Мне нужна энергия! Дай мне её, немедленно! — его рука потянулась к мешочку за пазухой. К тому самому мешочку, где заключена была жизнь чародейки.

— Вы мешаете мне колдовать, — снова спокойно ответила Мэг Лори и повернулась к Харту лицом. Её серые глаза изменили цвет, став совершенно чёрными. Присутствие магической Силы почувствовали все. Свечи и факелы погасли, голоса людей притихли. Синий густой дым наполнил темницу, обволакивая клубами несчастных пленников. Мэгги видела, как перекосились от испуга лица людей. Волшебница выбрала несколько раненых воинов. Они замерли и похолодели, приняв от неё быструю лёгкую смерть. Мэг Лори закрыла глаза и прислонилась к стене. Одно дело отнимать жизнь на поле боя и совсем другое — убивать беззащитных. Эдди Харт и его вассалы стояли с каменными лицами рядом с волшебницей и озирались по сторонам. Бывалые воины потеряли дар речи и способность мыслить. В подземелье воцарилась полная тишина. Вскоре по одежде маркиза и нескольких его людей забегали искорки, их раны затянулись. Люди, принявшие дух Сангиума и сама волшебница почувствовали прилив сил. Всякую усталость сняло как рукой.

— Вы довольны? — нарушила, наконец, Мэг тишину.

— Она убила Мака, — крикнул кто-то из ближайшей камеры.

— И ещё несколько людей…

— Проклятая баба!

— Что она творит?

— На костёр её!

Пленные загалдели на разные голоса. Стража пыталась успокоить взволнованных пленников угрозами и дубинами.

Мэгги почувствовала сильную боль в груди и согнулась, присела и вся затряслась. Она ощущала на себе взгляды ненавидящих её людей.

«Если кто-то прирежет меня во сне — бог правосудия Дарин посчитает это великим благом!» — рассуждала волшебница, выходя из подземелья. Она вошла в башню и осмотрелась по сторонам. Повсюду валялись разбитая незамысловатая мебель, одежда и ещё какой-то хлам. Сторожевые замки не отличались роскошью в убранстве. Это были места проведения королевской службы и достаточно сурового образа жизни. Было заметно, что защитники крепости сражались отчаянно. Люди маркиза отовсюду выносили тела павших и складывали во дворе. В одном аскетично обставленном кабинете Мэг увидела убитого рыцаря-главнокомандующего — высокого могучего человека в длинной серебристой кольчуге. Он лежал у стола, запрокинув голову. Его насквозь искололи мечами и пиками. На лице рыцаря она не увидела ни капли страха. Мэг тут же вспомнила лицо отца Эолит, эльфа Ронаэля, нелюдь и человек приняли смерть без капли сожеления. Волшебница замерла и не могла оторвать взгляда от убитого рыцаря-грифона.

— Это был славный воин! — услышала она восхищённый возглас. — Великий воин! Маркиз Харт приказал похоронить его достойно.

Отпихивая обломки мебели, лежавшие на полу, к ней подошёл сэр Ариэль Блистательный. На нем болталась разорванная и окровавленная кольчуга и туника.

— Вы действительно волшебница, леди Мэг. Славный был бой сегодня. Я искренне переживал за вас.

— А как вы, сэр Ариэль? — поинтересовалась волшебница.

— Хорошо! Вы держались смело для дамы! — восхищался ею Ариэль.

Волшебница не отвечала, она стояла, не отрывая взгляда от мёртвого рыцаря-главнокомандующего.

— Капитан крепости сэр Ив Арон по прозвищу Долгие штаны. Крепкий воин. За свою смерть он взял пятнадцать жизней врага. Достойно, правда! — сказал ей рыцарь, заметив её взгляд.

— Только что я недостойно отобрала жизни у десяти человек, — ответила холодно девушка.

Рыцарь Ариэль удивлённо уставился на неё.

— Эти люди не могли сопротивляться мне, — голос волшебницы прервался. — Зато те, что приняли в себе дух Сангиума, снова невредимы и здоровы. Я в их числе. Не надо обо мне беспокоиться.

— Как? Как вы сделали это? — хмуро спросил рыцарь.

— Чёрная магия, — ответила Мэг Лори.

К ним вскоре присоединился алхимик Нико Кукольник. Он с жадностью осмотрел глаза капитана Ива Арона. Достал ножичек, желая позаимствовать их у мертвеца.

— Не смей! — вдруг завопила на него волшебница. — Тронешь — ляжешь рядом!

Алхимик остолбенел и отошёл от волшебницы подальше.

— Имейте уважение к мёртвым, господин мистик. Особенно к таким достойным, — пояснил раненый рыцарь Ариэль алхимику.

— С кем имею честь говорить? — поинтересовался у него алхимик и скривил губы.

— Сэр Ариэль Блистательный, наёмный рыцарь, — представился мужчина. — Леди Мэг, я прослежу, чтобы никто не надругался над телом Арона.

— Вы окажете мне хорошую услугу. Думаю, маркиз Харт не станет возражать, — ответила ему волшебница, подняв на рыцаря взгляд полный благодарности. Неизвестно, что думал о ней рыцарь Ариэль, но ему точно хотелось доверять.

Алхимик убрал ножичек:

— Я жду вас вечером, Мэгги, у себя в шатре, — преднамеренно громко напомнил алхимик и глянул на сэра Ариэля. — Вы слишком доверчивы, Мэгги!

— Что вы знаете обо мне, Нико?! — вспылила волшебница. — Не хотите ли принять в себя дух Сангиума, как сделала это я?

— Я сумасшедший, но не больной! — ответил резко алхимик и посмеялся над ней.

Нико заторопился по каким-то делам и вскоре покинул кабинет капитана Арона. Рыцарь Ариэль позвал двух товарищей и помог вынести тело капитана из кабинета. Волшебница осталась одна. Вид смерти не нравился ей, определённо не нравился, но она теперь сама несла эту смерть всюду. Как странно убивать, чувствовать короткое наслаждение, а потом — угрызения совести и боль. Иногда отголоски жалости возникали в душе неизвестно откуда. Чародейка осознала, что пожалела Эолит, пожалела людей, погибших по её вине в подземелье, даже погибшего капитана ей стало жаль. Если бы она могла чувствовать в полной мере, как раньше, то наверняка её сердце не выдержало бы такого горя. А теперь просто разболелась голова. Чародейка глубоко вдохнула.

Пасс 5

Мэгги поторопилась добраться до своего небольшого шатра. Эолит встретила хозяйку, помогла раздеться, обтёрла её мокрыми полотенцем, смывая пыль, грязь, кровь, потом помогла облачиться в лёгкое шерстяное платье. Несколько часов чародейка лежала на топчане, служившем ей и креслом и кроватью, уставившись в купол шатра. Дрожь волнами пробегала по коже от головы до самых пят.

Вечером, когда стемнело, и звёзды проявились на небе, она, как и обещала, пришла к шатру алхимика. Это было сооружение из плотной материи. В нём Нико обустроил полевую лабораторию и жилище одновременно. Вход освещали два факела. При входе стояла жуткая стража. Такой стражи волшебница Мэг не видели никогда и нигде. Издалека казалось, что перед шатром стояли люди; могучие, широкоплечие мужчины с пиками в руках. Когда волшебница подошла ближе, она непроизвольно отпрянула в сторону. Перед ней находились не люди, а монстры, сотворённые извращённой фантазией и умелыми руками мастера алхимии Нико Кукольника. Существа, сшитые из кусков человеческих тел и оживлённые неведомыми методами. У одного из них не было ушей и век. Второй жуткий страж не имел губ, и от этого казалось, что он всё время скалится в страшной улыбке.

— Могу я увидеть Нико Кукольника? — обратилась Мэг Лори к безмолвным существам. Стражи ничего не ответили. Край полотна, закрывающего вход в шатер, зашевелился, из-за него появилась седовласо-русая голова алхимика. Нико гостеприимно улыбнулся, если подобную гримасу можно было назвать улыбкой, тем более — гостеприимной:

— Проходите, не стесняйтесь! Куклы не умеют говорить. Я так и не нашёл способа одарить их речью.

Мэг осторожно прошла в шатёр. Несколько жировых светильников мерцали, освещая круглое пространство. Она ошиблась, ожидая увидеть в шатре алхимика что-то жуткое. Пред ней предстало обычное походное жилище. С топчаном в углу и усланным коврами земляным полом. У стенки шатра находились стол с алхимической посудой и большое количество ящиков и ящичков.

Нико сел на топчан, поджав под себя ноги:

— Вы как раз к ужину, садитесь, в ногах правды не найти. Фуражир пытался всучить мне какую-то дрянь вместо баранины. Жаль беднягу, до утра не доживёт, — пожаловался Нико.

Мэгги не без облегчения присела на низенькое самодельное кресло. В шатёр вошла девушка с красивым лицом, в широком платке, принесла котелок с бараньей похлёбкой и поставила его на столик рядом с топчаном. Потом достала из ящика тарелки, разложила рядом с котелком и, низко поклонившись, вышла из шатра. Волшебница не сразу поняла, что даже эта девица — одно из изделий алхимика Кукольника. В ней не было ничего безобразного или пугающего, только шов на носу напоминал о её истинном происхождении. И шов Нико постарался сделать почти незаметным.

— Как видишь, не все мои работы неудачны, — заметил интерес Мэг Нико. — Прежде чем сделать отличную куклу, нужно многому научиться. Пока их у меня только тридцать. И они сегодня доказали свою несомненную пользу. Катапульту собрали так быстро, что даже я был удивлён.

Девушка в платке снова вошла в шатер, держа в руках каравай хлеба. Она положила хлеб на стол, быстро порезала ножом, взяла небольшой деревянный черпачок, наполнила тарелки ароматной похлёбкой из котелка.

— Она слышит нас? Понимает? — поинтересовалась гостья у алхимика.

— Да, без сомнения. Однако все мои куклы выполняют только мои приказы и выполняют их беспрекословно.

Девушка продолжала обслуживать их, совсем не реагируя на разговор. Мэг не могла отвести от неё взгляда.

— Чувствуют что-нибудь?..

Алхимик с завидным аппетитом принялся употреблять похлёбку. Отвечал, причмокивая и хлюпая, с паузами на жевание:

— Могу точно сказать, что они не чувствуют. Например, боль, жажду, голод, усталость, не задают лишних вопросов — остальное меня не интересует. Некоторые части тел со временем приходят в негодность. Приходится менять на новые. Если взять части, органы от людей умерших без страха, заменять их не придётся и вовсе. Но это такая редкость! Когда человек умирает неестественной смертью, он, так или иначе, испытывает страх. От страха меняется состав крови и качество материала. Для хорошего результата убить нужно так, чтобы человек даже не догадался об этом.

Чародейку передёрнуло. Она водила ложкой по тарелке, перегоняя овощи и мясо от одного края к другому.

— Ешь, Мэгги, ведь ты, в отличие от моих кукол, от голода можешь умереть. А мёртвая ты даже мне не нужна.

Волшебница выпустила ложку из пальцев. Она редко теперь ела с аппетитом. Живая кукла вдруг посмотрела на неё и, как показалось гостье, не без интереса.

— Мы такие же куклы, мэтр, только созданные богами для их забав. Или не богами…

Алхимик поморщился:

— Все-таки боги не дураки. Они создали каждого из нас как единое целое несовершенство. Я же предпочитаю лепить то, что мне по нраву. Слышал, тебе досталось от нашего маркиза… Он хоть и прекрасный военачальник, но полный болван. Сейчас Харт вместе с приспешниками напился как свинья и развлекается с бабами в своём большом шатре. — Нико придвинулся ближе к чародейке.

— Ваши создания имеют разум? — продолжала интересоваться Мэгги.

Алхимик вздохнул, доел остатки похлёбки, достал из тарелки баранью кость и принялся обгрызать с неё варёное мясо.

— Очень многое мне ещё не известно. По наблюдениям, лишь жалкие остатки разума остаются у моих кукол нетронутыми. Те, что стоят при входе, сделаны из останков с поля боя и из воров, что повесили на дубу у дороги. Тупы — как тот баран, которого мы едим. Их приходится постоянно подшивать, менять некоторые части, особенно глаза; эти болваны все время теряют их или неосторожно выкалывают. Одним словом, неудачные попытки. А вот Карла, та, что прислуживает нам, поделка из хорошей материи. Она почти совершена, мне даже кажется; она может мыслить…

Волшебнице снова стало не по себе. Она отодвинулась от мэтра подальше.

— Война — отличный повод получить нужный материал, — Нико бросил кость в тарелку и сыто потянулся. — Интересно, на что тебя купил чернокнижник Себастьян Рамерсет? Надеюсь, не на свою дурацкую ухмылку?

Мэг Лори вздрогнула:

— Что? — переспросила чародейка.

— Меня он купил возможностью делать кукол. Уговаривать не пришлось. А тебя, Мэг Лори? Сколько ты стоишь? Говорят, раньше ты принадлежала к числу белых магов, которые служат на благо людей. Мне сложно в это поверить, — Нико натянул ухмылку.

— Я не желаю говорить и вспоминать об этом. Прежняя жизнь забыта! — Мэг опустила взгляд.

Она встала со стула и собралась уходить. Разговор принимал неприятную форму.

— Постой, — остановил её Нико, — ты действительно веришь в то замечательное будущее, которое пророчит тебе Себастьян Рамерсет?

Мэгги не знала, что ответить. Ей хотелось верить, иначе не вернуть Олива Стоэна.

— Он использует тебя, словно свой надушенный платок, и выкинет вон! — продолжил Кукольник.

— Что ты хочешь от меня, Нико? — спросила Мэг.

— Твою дружбу, очень выгодную как для тебя, так и для меня.

Мэг скривила губы в подобии улыбки:

— Какой мне в этом толк?

Алхимик подошёл к волшебнице, от него пахло бараниной и чесноком:

— Мы всего лишь инструменты в чужой игре. Как только Таракат получит своё королевство, забудет о нас. И твой учитель Себастьян Рамерсет выкинет тебя прочь, как ненужную вещь. Кто ты есть, Мэг? Дочь какого-нибудь ремесленника, которой повезло обрести дар? Простушка, возомнившая себя госпожой? Всё чушь и мираж! Нам нужно держаться вместе. Пока маги и алхимики великого Магистрата отсиживают свои мягкие зады в изысканных башнях или лабораториях, мы трудимся на поле брани ради будущего своих господ. Не стоит забывать и о себе. Я слышал, что ты способна убивать незаметно, отнимать жизнь человека так, что он даже не замечает этого. Прекрасное качество! То, что необходимо мне. Нам быть вместе — судьба. Ты пригодишься мне, я пригожусь тебе…

Мэг недоверчиво посмотрела на алхимика. Он облизал ещё жирные после похлёбки губы и вытер их рукавом.

— Выглядишь устало, Мэг. Могу дать прекрасное снотворное. Спать будешь — словно твоя совесть чиста! — алхимик звонко рассмеялся на собственную шутку и свистнул. Карла примчалась на свист, словно охотничья собака, и принялась искать что-то в ящиках.

Мэг отстранилась от алхимика и поморщилась:

— Не надо снотворного, — отказалась чародейка. — Я принимаю твоё предложение дружбы.

Конечно, она не поверила не единому слову. И заверение в дружбе, скорее всего, было мудрой предусмотрительностью с её стороны.

Алхимик подпрыгнул от радости, даже взвизгнул по-поросячьи.

— Скрепим нашу союз подарками. Я подарю тебе Карлу, ну а ты…

Волшебница сверкнула глазами:

— Эолит не отдам!

Нико Кукольник прикусил губу и причмокнул языком:

— Тогда, в качестве подарка, я сохраню в тайне от Рамерсета твои слабости.

— О чём ты? — Мэгги передёрнуло.

— О страхе, жалости и о том, что все эти чувства остались в тебе, несмотря на заклятие Сангиума. Жалость погубит тебя, Мэг. Жалость иногда очень вредна и губительна для чёрных магов, — прошептал Нико, оглядываясь по сторонам. — Ты все же была на стороне белых магов, и в тебе могло остаться что-то противоестественное чёрной чародейке. Не думаешь, что Рамерсет захочет это уничтожить?

— Что? — лицо волшебницы помрачнело. Огонь в жировых светильниках затрепетал и начал меркнуть.

Нико приблизился к ней:

— Я сумасшедший, но не глупец. Я умею хранить тайны. Никто не узнает, зуб даю. Тебе, Мэг, стоит отдохнуть, выспаться. Завтра снова будет дорога, война, кровь и смерть. Но рядом всегда буду я, — Нико протянул к ней руки.

Чародейка отодвинулась от него, развернулась и быстро покинула шатёр алхимика, не оборачиваясь на стражей.

Стемнело. Люди грелись у костров под открытым звёздным небом. Пахло приближающейся зимой. Уставшие после дневных забот и битв воины пили, готовили пищу на вертелах и в котелках над кострами. Кое-кто пел песни или смеялся над шутками товарищей.

Мэг Лори чувствовала, как ночной холод проникает внутрь её тела, сковывает ноги и руки, растекается по жилам, доставая до костей и неживого сердца. Она куталась в плащ, ёжилась, пытаясь хоть немного согреться. Холод стал её постоянным спутником. Девушка-маг шла, не видя дороги, почти на ощупь.

— Леди Мэг! — услышала она из мрака и остановилась. К ней подбежал знакомый рыцарь. — Не пугайтесь, это я, сэр Ариэль Блистательный. Мы похоронили капитана Арона в отдельной могиле и даже смогли соорудить недурной холмик. Никто и пальцем не притронулся к его телу.

— Благодарю, — стуча зубами, ответила чародейка и пошла дальше. Рыцарь подался следом за ней.

— Не желаете зайти на мой огонёк? Я и мои товарищи расположились неподалёку от вашего шатра. Ночи теперь очень прохладны. Погрейтесь немного и окажите мне честь.

— Чуточка тепла мне, пожалуй, не повредит, — голос волшебницы стал каким-то даже жалостливым.

— Прошу, не проходите мимо, — пригласил её Ариэль, слегка поклонившись.

Девушка-маг последовала за рыцарем. Они подошли к кустам, росшим полукругом, за которыми пылал костёр. Двое мужчин сидели у вертела и жарили зайчатину. Пленительный запах жареного мяса витал в воздухе.

Волшебница почувствовала нестерпимый голод и сглотнула слюну. Ужинать у алхимика она побоялась. Мало ли что задумал этот странный человек…

Бревно служило для воинов вместо лавки. Один из солдат был довольно могуч, конопат и бородат. Его товарища Мэг рассмотрела с трудом. Он с ног до головы закутался в дорожный плащ, наружу торчало только покрытое глубокими морщинами лицо и криво подстриженные густые усы.

— Друзья, — обратился к ним рыцарь Ариэль. — Леди Мэг оказала нам великую честь своим присутствием. Это мои товарищи Кут и Снек, — представил рыцарь соратников.

Друзья Ариэля встретили девушку гордым молчанием. Но один из них встал с бревна, уступая место чародейке.

— Садитесь, леди Мэг, прошу, — пригласил Ариэль Блистательный девушку, указывая на освобождённое место.

Волшебница присела на бревно. Рыцарь устроился рядом и принялся мешать мерцающие угольки прутиком. Волшебница ощутила жар не только костра, но и живого тела рыцаря, даже услышала биение его сердца. Как давно она не слышала и не ощущала всего этого…

— Кут, — обратился рыцарь к усатому мужчине. — Подай-ка сюда моего зайца — гостью нужно накормить. И миску принеси. Она не варвар, чтобы есть прямо с вертела.

Кут, недобро ворча, глянул на Ариэля, раскутался и потянулся к вертелу с жареным мясом.

Ариэль дотронулся до руки Мэг. Она вздрогнула и уставилась на него. Только сейчас ученица чернокнижника рассмотрела рыцаря повнимательнее. Перед ней сидел темноволосый стройный воин с аккуратно подстриженной тёмной бородкой и карими добродушными глазами. Человеку этому, скорее всего, недавно минуло лет тридцать. Первые смешливые морщинки вокруг глаз выдавали возраст. Курчавые чёрные волосы, как вьентские кружева, обрамляли овальное лицо с сильным решительным подбородком.

— Вы совсем замёрзли, — проговорил рыцарь, почувствовав холод её руки. Он встал, снял с плеч дорожный плащ, подшитый вывернутым внутрь мехом волка, накрыл плечи чародейки Мэг.

Его молчаливые спутники переглянулись между собой и опустили взгляды на костёр.

Мэг Лори почувствовала сильную боль в груди, как раз в том месте, где раньше билось её живое сердце, что-то зашевелилось там и стало причинять страдание. Она согнулась и застонала.

— О, Боги! — воскликнул рыцарь и взял её за плечи. — Вам плохо, леди Мэг? Я немедленно позову алхимика. Снек, сбегай за Нико. Да поживее шевели ногами!

Снек и Кут засуетились.

— Бегу! — ответил сипло конопатый Снек, раскрыв рот с выбитыми передними зубами.

— Нет!!! — завопила Мэг, услышав об алхимике и одновременно протягивая руку к товарищам рыцаря, — Это пройдёт. Все пройдёт… Пожалуй, мне пора идти спать. Завтра снова будет дорога, война, кровь и смерть! — повторила чародейка слова Нико, которые всё не выходили из её головы. — Прощайте. Благодарю за приют и вашу доброту, господа.

Чародейка встала, вернула плащ хозяину и направилась во тьму.

— Стойте, Мэг, я не отпущу вас одну. Вам не следует бродить во мраке среди кучи незнакомых мужиков. В конце концов я рыцарь, и обещал командиру присматривать за вами, — остановил чародейку сэр Ариэль.

Волшебница усмехнулась на его слова. Мрак давно стал частью её жизни.

— Я не боюсь — боятся меня. Вспомните, сколько жизней я загубила просто так. Товарищи ваши и то меня боятся.

Кут и Снек посмотрели на волшебницу. На их лицах отразилась растерянность. Но Ариэль не отступался:

— Это война, Мэг, мы все идём на войну. Разве бывают войны без жертв? Вы не только забрали, но и спасли жизни.

Мэг рассмеялась на слова этого наивного слепого глупца:

— Разве это стоящие жизни? Спросите ваших друзей, что они думают об этом?

— Это война, мы и они знали, на что шли. Я не умею колдовать, но мечом отнимаю жизни в схватке. Вас, Мэг, винят в жестокости, но никто из тех неблагодарных свиней не сказал вам спасибо за то, что вы сделали сегодня для них! — Ариэль взял свой меч, встал перед девушкой на одно колено. — Я та ещё свинья! Но свинья благодарная. Хочу выразить своё искреннее восхищение вашей стойкостью и клянусь вам, леди Мэг, что отныне мой меч и жизнь в вашем распоряжении.

В подтверждении данной клятвы он притронулся губами к её запястью. Чародейка громко рассмеялась и отдёрнула руку:

— Я не леди, — отвергла прекрасные слова и намерения рыцаря девушка.

Но мгновение спустя посчитала нужным добавить:

— Если хотите пропасть, сгинуть, сгнить живьём, обрести несчастье, узнать дорогу в Пещеры забвения — не стану удерживать, сэр Ариэль!

Она быстро пошла к своему шатру сквозь мрак ночи. Рыцарь, как тень, сопровождал её. У входа в свой шатёр чародейка обернулась к следовавшему по пятам сэру Ариэлю Блистательному:

— Идите же прочь, глупец! — Сердито сказала она рыцарю, — И забудьте меня!

Ариэль не послушался, будто слышал её потаённые, глубоко спрятанные мысли, а не злые слова:

— Помните, любой даме нужен рыцарь, готовый пойти за ней даже во мрак Пещер забвения! — ответил рыцарь. — Помните это, леди Мэг!

Мэгги вошла в шатёр, потом ещё стояла некоторое время у входа, прислушивалась к удаляющимся шагам рыцаря за пологом. Тишина. Похоже, рыцарь ушёл…

Эолит ждала хозяйку внутри. Девочка-эльфийка сидела на ковре в голубом платьице, из которого стала уже вырастать, нервно перебирала свои золотистые волосы тонкими пальцами. Её ясные крупные глаза смотрели на хозяйку.

Мэг вошла и тяжело плюхнулась на топчан. «Почему же эта эльфка не сбежит?!» — сердилась она про себя.

— Эолит, помоги раздеться, живо! — скомандовала волшебница. Эолит вскочила с ковра и быстро подбежала к вставшей хозяйке, принялась развязывать шнуровку на платье. Мэгги села.

— И не забудь меня причесать! — грубо рявкнула девушка.

Девочка схватила расчёску, села на край топчана за спиной хозяйки, аккуратно касаясь её волос. Может, в один прекрасный день, девочка возьмёт вместо расчёски кинжал?

— Скажи мне, Эолит, что ты думаешь обо мне? — спросила Мэг.

Руки девочки дрогнули… но она ответила со странной заботой:

— Вы очень больны, хозяйка, — ответила эльфийка звонким детским голоском. Раньше Мэг не разговаривала с девочкой вовсе. Только приказывала или ругалась.

— Если хочешь убить меня — убей. Даю слово, я не обижусь! — предложила волшебница.

Девочка отпрянула и выронила расчёску.

— Убей! — зашипела на неё гневно Мэг, встала с топчана, подошла к сундуку со своими пожитками. Там чародейка отыскала кинжал с костяной резной рукоятью. Острый и лёгкий. Эльфийский.

Эолит вскочила с топчана и с ужасом смотрела на кинжал в руке Мэг.

— Хозяйка, не надо… умоляю! — выдавила девочка из себя слова. — Не надо!

— Не ори, перебудишь пол-лагеря! Убей тихо. Ведь я убила твоего отца, помнишь? Отомсти и беги отсюда! Лес неподалёку, там тебя никто не найдёт, — просила, даже умоляла волшебница. Она подошла к девочке и принялась протягивать ей кинжал, странно наслаждаясь её душевными муками.

Девочка-эльфийка вся дрожала.

— Возьми нож! — приказала чародейка. — Возьми и убей меня, иначе я не отпущу тебя никогда!

Девочка взяла нож за желтоватую рукоять и с ужасом посмотрела на хозяйку. Мэг встала перед ней на колени и склонила голову, подставляя шею. Её светло-соломенного цвета волосы спустились до самого земляного пола.

— Убей меня! Убей меня, пока я не передумала! Я не хочу больше жить! Я чудовище… — твердила Мэг. Плакать она не могла.

Эолит отбросила нож, обняла чародейку, прижавшись к ней худеньким угловатым телом:

— Вы больны, хозяйка, больны! — запричитала девочка и приложила тоненькие пальчики ко лбу поднявшей голову Мэгги. — Я покажу вам, вы увидите всё!

Молодая волшебница почувствовала обжигающее тепло эльфийки. Боль от этого тепла стала расходиться по всему телу.

— Терпите, терпите… — шептала девочка, увидев муку на лице чародейки и снова прижимаясь к ней. — Мы, эльфы — дети богини Солиры, мы порождение солнца и леса. Мрак боится солнца, пока я рядом, злой дух Сангиума не сможет захватить вас полностью. Боритесь с ним, не сдавайтесь ему! Не губите ни себя, ни нас, ни других…

Внутри у Мэг что-то зашевелилось и с гулом вырвалось наружу. Чёрная тень отделилась от силуэта чародейки. Мэг почувствовала дикий страх, слабость и невыносимое горе. Она зарыдала, слёзы омывали её лицо, очищая душу от тяжести. Чародейка давно забыла, что такое слёзы. Тепло от девочки эльфийки наполняло остывшее сердце:

— Эолит, — позвала Мэг мягким голосом, — Эолит, я убила…

— Нет, это не вы, — ответила девочка и показала пальцем в сторону. — Это он!

Мэг Лори посмотрела в ту сторону, куда указала девочка. Там стояла тёмно-серая тень и провалами мрака на месте глаз смотрела на Мэг. Волшебницу сковал страх. Она закрыла глаза.

— Сангиум! — прошептала девочка слабеющим тонким голоском. — Он пока не победил вас.

Эолит вдруг обмякла и упала на пол без чувств. Мэгги подхватила девочку на руки, обняла. Та оказалась совсем хрупкой и лёгкой. Чародейка почувствовала острую боль от прикосновения к Эолит. Застонав, прикусила до крови губу, еле передвигая ноги, Мэгги подняла свою спасительницу и положила на топчан.

— Что с тобой? — трясла она девочку за плечи. — Очнись, открой глаза, Эолит!

Тень стала приближаться, подкрадываться к Лори тихо, безмолвно, неотвратимо. Девушка-маг метнулась к выходу из шатра и откинула полог. До рассвета оставалось несколько часов, и она боялась, что Эолит умрёт, не дождавшись солнца и его живительного света. Мэг помнила, как эльфы умирали без солнца в неволе. Сердце у Мэгги билось, как раньше. Она прижала руку к груди, потом взглянула на сапфир, который лежал на столике у топчана. В сапфире показалось лицо мальчика Олива Стоэна.

— Хозяйка, он возвращается! Злой дух Сангиума — возвращается! — прошептала ослабшим голосом Эолит. — Я лишь на время могу принести вам облегчение. Лишь на время…

Мэг Лори обернулась и увидела чёрную рогатую тень, подкравшуюся совсем близко. К ней приближался сгусток мрака.

Чародейка зарыдала. Дух Сангиума вернулся, вошёл в её грудь, словно тысяча холодных лезвий мечей, неся боль и равнодушную прохладу.

Эолит немного окрепла и привстала на локтях.

Повелительница демонов нависла над ней, словно чёрная туча в погожий день:

— Вставай! — рыкнула она холодным голосом, вцепившись в золотистые волосы эльфийки, стащила на пол и замахнулась рукой, чтобы пощёчиной привести эту немочь в чувство.

Эолит заплакала, закрывая в страхе лицо. Волшебница немного успокоилась, опустила руку и прошипела:

— Хватит ныть, Эолит! Принимайся за работу, живо!

…Мэг Лори теперь много путешествовала и много сражалась. Всё больше и больше холодное равнодушие захватывало её. Она делала то, что от неё требовали маркиз Харт и учитель Себастьян Рамерсет. Вместе с войском маркиза чародейка продолжила военный поход по северным землям Левсонии. Она училась побеждать магией. Училась не чувствовать боли, страха, сожаления, её подчинял злой дух Сангиума.

Магиум N 8 Демон и Ласточка

Пасс 1

Сандрин откинула край мягкого шерстяного одеяла и ощутила прохладу. Клепсидра не сияла, а значит, не было ещё и пяти часов утра. За окном стало светлее. Кремовые облака тихонечко крались по синеющему небу.

День ото дня жизнь Ласточки заметно менялась. Мастер Горознай научил её многим магическим премудростям. Но она догадывалась; чтобы стать магов в полной мере, требовалось что-то иное. Сандрин чувствовала, что её магическая Сила уменьшается после каждого заклинания и, чтобы снова вернуть её, нужно какое-то время. Некоторые заклинания и вовсе не получались. «Что же это такое, магическая Сила?» — думала юная леди каждый раз, ощущая покалывание в кончиках пальцев и мурашки на коже. Ранее Ласточка и не задумывалась о Силе вовсе, потому-как почти не пользовалась ею. В первой книге мага она вычитала, что для обретения настоящей силы необходимы артефакты или всякие специальные магические штуки. Такие вещи передавались по наследству, изготавливались на заказ или даже добывались немалой ценой. Иногда даже ценой жизни. Но магические вещи могли носить лишь опытные маги. Теперь Ласточка осознала, как многого ещё не знает. Сандрин подозревала, что мастер Горознай утаивал некоторые заклинания, опасаясь, что юные волшебники могут нанести вред себе или окружающим. В одной из магических книг, принесённых учителем, Сандрин нашла кусок пергамента с формулами из высшей белой магии. Надпись гласила «Святой огонь». Пергамент затерялся среди листов книги. «Как же учитель не заметил пергамента?» — удивилась Ласточка, зная, что алхимик, прежде чем давать книги ученикам, прочитывал их сам от корки до корки.

О сложности заклинания юная леди догадалась сразу по длине формул и причудливом сочетании в них символов. Инструкция к формулам гласила: «Убедитесь в том, что рядом с вами нет людей или легко воспламеняемых предметов. Формулу со знаком «lyk» можно использовать без амулета. При заклинании со знаком «ignis», пользуйтесь специальным амулетом. Использование заклинания без амулета может привести к самовоспламенению мага…»

Сандрин несколько дней изучала пергамент: желтоватый, гладкий, приятно шуршащий при прикосновении, от него пахло мелиссой и земляникой. Формулы были выведены чьим-то красивым ровным подчерком с причудливыми задорными закорючками. Ту формулу, которую можно было использовать без амулета, Сандрин тут же выучила наизусть. В это утро она решила сбежать в сад и, укрывшись среди яблонь, испробовать заклинание на практике.

Она оделась в свою походную одежду. Ей нравилось её носить. Бегать в штанах гораздо удобнее, чем в длинных платьях. «Почему удобную одежду испоьлзуют у нас только мужчины?» — рассуждала Сандрин каждое утро, когда служанки одевали её в женское платье, начиная с панталончиков, нижней рубашки, юбок, чулок и прочего.

Из подсвечника на столе Сандрин прихватила маслянистый огарок свечи. Этот огарок станет первым, что юная волшебница попробует воспламенить с помощью магии. Она бесшумно выскользнула в коридор, с лёгкостью сбежала по лестнице и вышла в дверь на улицу. В замке все спали, даже стража мирно посапывала, опираясь на копья. На улице оказалось прохладно и достаточно темно. Сандрин подула на ладони, съежилась и быстро помчалась к садовой дорожке. Юная леди любила осень с её золотой грустью и красивым увяданием. Туманы в начале осени всегда густы, словно небо спускается на землю, а под ногами ползут пушистые облака. А луна становится какой-то выразительной, крупной с оттенками цвета абрикоса. Вот розовые кусты в саду отцвели и пожухли. Садовник Крис заботливо укрыл их у корней соломой…

Девушка вдохнула свежий воздух и направилась к яблоням. Блёклый лунный свет падал на яблоневый сад. Сандрин подобрала на дорожке жёлтое с красными полосками ароматное яблоко, потёрла его о край рубашки и откусила кусочек. «Ну что, — решилась она, — стоит попробовать что-то серьёзное!». Сандрин расположилась рядом с яблоней на лавке. Поставила свечной огарок на скамью и, размяв пальцы, приготовилась колдовать.

На садовой дорожке появилась странная фигура в тёмном плаще. «И кому же по утрам не спится?» — подумала с досадой Сандрин и шустро спряталась за яблоню.

Фигура эта как-то слишком быстро приблизилась к лавке с огарком.

Ласточка почувствовала едкий запах гнили и, наконец, рассмотрела странную фигуру получше. Перед лавкой стояло чёрное существо с волчьей головой. А то, что она в потемках приняла за плащ, оказалось крыльями. Глаза этого создания горели в полутьме, как два красных фонарика. Существо принюхалось, прижало уши к плоской остромордой голове и двинулось в сторону яблони, за которой спряталась Сандрин. Ноги этого создания, напоминали лапы охотничьего ястреба, коих граф Эдвард любил натравливать на лис или зайцев.

В какой-то момент Ласточка подумала, что это всего-навсего страшный сон. Потрясла головой, протерла глаза. Но когда чудовище накинулась на нее, растопырив кожистые крылья, бросилась бежать. Существо взлетело и стало преследовать юную волшебницу. Сандрин слышала, как хлопали крылья над её головой. Она мчалась без оглядки.

Чудовище вцепилось лапами в плечи Сандрин и потянуло вверх. Земля ушла из-под ног и стала отдаляться. Ласточка чуть не лишилась от страха чувств. Острые когти чудовища сжали её так сильно, что девушка не могла закричать. Казалось, что чудище вот-вот раздавит её, словно надоедливое насекомое. Сандрин схватилась рукой за лапу твари и прошептала заклинание Святого огня. Это первое, что пришло ей на ум. Яркая вспышка осветила сад замка Кордейн и ослепила её, чудище разжало когти. Перед глазами всё перемешалось в единую серую массу. Дочь графа полетела вниз и приземлилась на крону яблони, потом хлопнулась в колючий розовый куст. Раздался треск от ломающихся ветвей. В ушах зазвенело.

Только теперь Садрин отчаянно закричала:

— А-а! Помогите!

Лицо, ноги, руки покрылись царапинами и занозами от шипов розовых кустов. В ушах зазвенело. К ней на выручку бежали несколько человек. Страж башни грёз Винни и несколько дозорных со стены быстро приблизились к розовому кусту, в который упала дочь лорда, и не без усилий вытащили её оттуда. Сандрин вся тряслась от страха. Зелёно-голубые глаза уставились на что-то странное, дымящееся и чёрное на садовой дорожке неподалёку.

— Что это? — спросил Винни и потёр свой припухший сизый нос кулаком.

Ответить ему никто не смог. В саду стало светлее. Разбросанные по небу обрывки облаков окрасились в золотистые, кремовые и жёлтые цвета восхода. Туман стал жиже и поднялся к кронам яблонь. Винни неуверенно подошёл к странному зверю и склонился над ним. Вскоре прибежал и хозяин замка граф Эдвард. Он первым делом убедился, что Сандрин цела и невредима. Когда Винни, рассказал ему, что он и другие стражи увидели в это утро в саду, граф нахмурился:

— Сандрин, — хрипло произнес он. — Что ты снова натворила?

Юная леди прижалась к отцу, закрыла глаза и почувствовала быстрый стук сердца. Дрожь все ещё не проходила. Внятного ответа она так дать и не могла. От пережитого дар речи покинул её.

Разгоняя полами плаща прохладный туман, от башни Грёз мчался алхимик Мишель Горознай. Вид у него оказался необычный и неприличный. Никогда и никто в замке таким его не видел. Юноша всегда одевался опрятно, а сейчас на нём колыхалась нижняя смятая рубаха, частично заправленная в штаны, на голове у полуэльфа Сандрин заметила длинный белый колпак, из-под которого, словно пакля, торчали его волосы и выставлялись острые уши. Пушистый помпончик на конце колпака прыгал перед носом. Он накинул на плечи плащ, подбитый мехом оленя. Но этот неряшливый вид придавал молодому человеку какое-то особое очарование. Он кинулся к Саднрин, ощупал её ноги и руки, убедившись, что девушка невредима, облегченно вздохнул и обнял её.

Сандрин казалось, что у неё болел каждый кусочек тела. Красные царапины на руках и ногах жгло огнём. На коже чувствовалось неприятное покалывание от заноз. Тело гудело от ушибов. На рукаве зеленой туники зияла дыра. Но всеобщее внимание слуг и солдат устремлено было на растрёпанного и нелепого алхимика.

— Что за вид, мастер Горознай? — сделал замечание граф Эдвард, сурово посмотрев на юношу.

— Простите меня, лорд Эдвард, — оправдывался алхимик, прерывисто дыша. — Всё так неожиданно случилось: Болтун примчался ко мне в спальню, растолкал, можно сказать, вытащил из постели, я напялил на себя всё, что смог найти в этот момент из одежды и помчался спасать, как мне сказали, упавшего с неба человека. Теперь вот радуюсь, что я спал в этот момент, а не на горшке сидел…

Среди серьёзных лиц солдат замелькали улыбки. Около убитого чудовища стояло несколько человек. Винни тыкал его копьём в морду. К графу прибежал весьма растерянный сенешаль Джек Матвин. Алхимик подошёл к садовой дорожке. Люди расступились в стороны, пропуская мастера ближе к странному существу.

— Никак на нас кара небесная сошла, мэтр Горознай? — спросил солдат по прозвищу Одноглазое Лихо. У этого солдата действительно хорошо видел лишь один глаз, и он всегда и во всем замечал дурные знаменья.

— Глупости, — прервал его панические домыслы Джек Матвин и принялся пятернёй зачёсывать светлые волосы со лба на затылок.

Алхимик живо подскочил к подгоревшей твари, присел, принюхался, измерил пальцами глаза, уши. Сандрин и Винни встали позади мэтра и наблюдали за его действиями. Лорд Эдвард морщился.

— Итак, мэтр Горознай, что за оказия хотела позавтракать моей дочкой? — спросил хозяин замка. — Можете сказать?

— Попробую, — полуэльф, вытер руки о край рубахи и принялся растирать пальцами виски. Его карие глаза азартно заблестели. — Вспомнил, такое создание я видел в определителе демонов.

— Где, где? — переспросила Ласточка, все ещё пытаясь сопоставить последовательность событий у себя в голове и разобраться в том, что с ней произошло, и что все это могло означать.

— Точно! Кара небесная! — убежденно добавил своё мнение Одноглазое Лихо. Остальные зеваки раскрыли рты. Джек Матвин тяжко вдохнул и снова принялся нервно теребить шевелюру. Ему, похоже, только кары небесной не хватало.

Алхимик выпрямился, подошёл ближе к графу Эдварду и его дочери, стянул с головы смешной длинный колпак:

— Есть такая книга. Я читал её лет десять назад, кажется… Ещё в библиотеке у своего учителя мэтра Бодана Змеелюба. Так и называется: «Определитель демонов от начала времен до наших дней», автор, — он задумался, вспоминая имя из тысячи уже запомненных им ранее, — доктор Альтар Светик. Точно, Альтар Светик. Удивительный, наверное, этот доктор Альтар человек.

— Как вы всё запоминаете? — снова поразилась Сандрин. Пожалуй, после того, как она грохнулась с такой высоты, ей многое придется вспоминать заново.

— Не отвлекайся, Горознай, — сделал замечание ученому лорд Кордейн, — Ты лучше вот что мне скажи — что этот демон у нас в саду забыл? И как моя дочь попала ему в лапы?

Мишель сложил руки на груди и грозно посмотрел на ученицу:

— Милорд, если бы я сам знал на это ответ. Ваша дочь каким-то чудом оказалась в ненужное время в ненужном месте и самое удивительное — смогла спалить большого, плотоядного демона! Этот демон прилетел сюда шпионить и он, скорее всего, не последний. Такие стаями водятся и питаются мясом. А кто-то слишком шустрый по утрам, вместо того чтобы спать, бегает по саду!

Сандрин хотелось провалиться сквозь землю. Она даже забыла о ссадинах, царапинах, занозах и стыдливо смотрела на… босые ноги мастера Мишеля Горозная.

— А кто-то, слишком умный, кажется, морочит мне голову! — добавил вдруг лорд Эдвард и, наклонившись, поднял с земли кусок скомканного пергамента с формулами Святого огня. Похоже, горе-волшебница выронила пергамент, когда убегала от летящего демона.

Выражение лица у алхимика стало таким же растерянным, как у только что нашкодившего маленького лорда Артура. Он выпучил на графа Эдварда карие глаза:

— Понятия не имею, как этот пергамент сюда попал!

Объяснение, похоже, графу Кордейн не понравилось. Он уставился на юношу. Лицо хозяина замка в один миг переменилось, он медленно провел сильными пальцами по каштановой бороде и бегло прочёл надписи на пергаменте. Глаза его сделались колючими, как осколки голубых льдинок на осенних лужах, после того как по ним ударили крепким сапогом.

— Вы ответите за свои делишки, уважаемый мэтр Горознай, — прошипел сенешаль Матвин, наблюдая, как граф читает пергамент.

— Чума! — вдруг злобно процедил сквозь зубы граф Кордейн, схватил Мишеля за шиворот мятой рубахи и несколько раз сильно тряхнул.

— Да, виноват! — сознался учитель, глядя прямо в глаза лорду Эдварду.

Сандрин напугалась не на шутку. Что теперь сделает отец?

Стоящие вокруг люди притихли, услышав признание алхимика Горозная. Граф Эдвард выпустил Мишеля из рук, посмотрел на своих людей, глубоко вдохнул прохладный утренний воздух:

— Всем разойтись, нечего время попусту тратить. Лихо, Винни, соберите эту падаль и тащите в башню Грёз. А ты, мэтр Горознай, следуй за мной в кабинет. Хочу сказать тебе пару ласковых слов, да таких, что твои острые эльфийские уши завянут! — проворчал лорд Кордейн и направился к дому. Мишель Горознай последовал за графом, стыдливо кутаясь в накинутый на плечи плащ и наводя своим внешним видом смущение и возмущение среди слуг, а особенно среди служанок.

Когда Сандрин наконец пришла в себя и нашла смелость посмотреть на странное крылатое существо, которое уже тащили к башне алхимика, страх сам стал отступать, а потом и вовсе появилось чувство удивления собственной Силой и способностями. До этого самого момента она бы и не подумала, что может победить огромного демона. Одновременно Ласточку одолевали грустные и тяжёлые мысли: кто знает, что теперь отец сделает с Мишелем Горознаем…

Сандрин вернулась в свою комнату, переоделась и отдала Габриэлле отсыревшую и разодранную одежду. Няня Мирабель вытаскивала занозы, промывала царапины отваром календулы и читала наставления:

— Зачем вам вся эта магия? Вы навлечёте на себя беду, как навлекла её на себя ваша матушка и умерла, — говорила каким-то печальным голосом Мирабель.

— Как это? Разве она не болела? — удивилась юная леди.

Няня Мирабель опустила взгляд и прикусила губу:

— Да, болела, но мало кто знал почему.

Садрин вцепилась в руки няни:

— Почему, почему она умерла, Мирабель?

— Это все магия, чёртова магия. Когда родился Артур, силы покинули её, сделав уязвимой для врагов. Во всяком случае, Аделина сама об этом говорила. Маги всё время ненавидят друг друга и мстят. И кто-то отомстил, кто-то наслал на неё ужасное проклятье, сжигающее жизнь изнутри. Чьё-то проклятье съело леди Аделину. Никто не смог ей помочь. После этого лорд Эдвард и слышать не желает о какой-либо магии. Он беспокоится о вас…

— Я не знала об этом, няня. Никто не говорит мне, от чего умерла мамы. Почему только сейчас, Мирабель, ты рассказала мне правду? — удивилась Сандрин.

— Лорд Эдвард не желает об этом помнить и не хочет, чтобы вы слишком много знали! — ответила няня. — Ох, не стоило мне болтать!

Ласточка опустила голову и больше ничего не спрашивала. Когда она переоделась и спустилась к завтраку в каминный зал, то ни отца, ни алхимика там не оказалось.

Сандрин даже в мыслях боялась предположить, что мог сделать отец с полуэльфом после его дерзкого непослушания.

Брат Артур и сестра Анна уже сидели за столом и понуро смотрели на неё:

— Предательница! — выпалила Анна, когда Сандрин села на соседний стул, и больно ткнула её пальцем прямо в синяк. — Что ты натворила? Почему мы все должны страдать из-за твоей безответственности и глупости?

Её старшая сестра в один миг из прекрасного лебедя превратилась в хищную орлицу. То и дело гневно сверкала голубыми глазами, шпыняла Сандрин и делала колкие замечания. Артур сидел, надувшись, словно жаба у весенней лужи, не разговаривал с Ласточкой, даже не смотрел в её сторону. Леди Сандрин, чувствуя вину, отвернулась от брата и сестры.

После завтрака она закрылась в комнате. Забралась на свою большую кровать с балдахином и бантами, обняла кота Плюша и одну из своих кукол и чуть не заплакала. Но её намеренье прервал знакомый веселый голос из зеркала, стоящего рядом с сундуком.

— Сандрин, ты здесь?

Сандрин подпрыгнула и чуть не упала с кровати. Кот зашипел и выскочил из рук.

Зеркало заволокло белой пеленой, а потом появилось лицо алхимика Мишеля Горозная. Оно казалось вытянутым, огромным, встревоженным, измученным думами. Карие, размером с яблоки глаза уставились на Ласточку. — Ты что, плачешь или в куклы играешь? Глупо, ты как ребенок!

— Дурак! — разозлилась на него леди Сандрин и отвернулась от зеркала.

Мишель в зеркале заулыбался:

— Зеркало у тебя волшебное и всего одно.

— Как вы попали сюда, в смысле в зеркало? — удивилась Ласточка и снова повернулась к учителю лицом.

— Повторяю, твоё зеркало волшебное! Как и у меня в башне.

Садрин слезла с кровати, подошла, присматриваясь к отражению учителя. Кажется, тот связался с ней из своей лаборатории. Она узнала расписанные алхимическими знаками стены, видневшиеся за спиной алхимика, услышала писк и возню фей. Значит, отец Горозная пока не выгнал и не вздернул на дыбе. Это, наверное, хорошо. А зеркало могло быть действительно волшебным, так как досталось Ласточке в наследство от матери.

— А если бы я не одета была?! — возмутилась она на внезапное появление Мишеля Грозная в её зеркале, в её спальне.

— Днём и не одета? Забавно, — явно надсмехался юноша. — Тот демон, которого ты умудрилась поджарить, появился в саду не просто так. К следующей ночи их может прилететь целый десяток, а может и больше. А берутся они, насколько мне стало известно, из чёрного путевого кристалла. Его мог припрятать недалеко от замка наведавшийся к нам не так давно некромант Фариз Корно. Днём демоны не появятся. Похоже, у нас мало времени!

Сандрин представила десяток демонов, зависших над замком Кордейн, ей стало не по себе:

— А что делать, Мишель?

— Найти кристалл в окрестностях замка и уничтожить. Но мне это не под силу одному. Я не маг, если помнишь. Твой батюшка, конечно, этого не учел и задачу по уничтожению демонов свалил на меня одного. Да я и не стал говорить ему обо всех деталях. В смысле, не стал говорить ему, что для этого нужна магия, а стало быть, кто-то из его детей, — уточнил алхимик.

Ласточка поняла, что учитель задумал что-то не совсем рассудительное и разрешённое.

— Я и так дров наломала, камин топить можно! А вы ещё и масла хотите добавить?! Вы смерти своей ищите, мэтр? Удивляюсь как вы, учитель, ещё только живы остались после встречи с моим папой.

Мишель снова заулыбался:

— Обо мне печалиться не надо, Ласточка. Просто так твой учитель ничего не говорит и не делает. Я и признался для того, чтобы убедить лорда Эдварда в необходимости вашего обучения магии. А напавший демон выглядел как очень убедительный аргумент. Эта жареная тварь, убитая тобой утром, лежит в башне и рьяно смердит. Хочется посмотреть, что у неё внутри, и избавиться от тела побыстрее. Граф, по правде говоря, почти согласился со мной насчёт обучения магии.

— Что? Быть того не может! — удивилась Ласточка.

— Я повторяю — почти… Ой, что мне выслушать пришлось! Милосердная Сцина, лучше никому не знать. Обсудим потом, если конечно… — он на некоторое время задумался, — если, конечно, лорд Эдвар не узнает о том, что я собираюсь взять его младшую дочь с собой на поиски кристалла.

Сандрин не верила своим ушам. Прежний зануда, который мучил её своими нравоучениями и странными вопросами, на этот раз перевоплотился в отчаянного авантюриста.

— Здорово, безрассудно и глупо — не похоже на вас, мэтр Горознай! Не переживайте, я никому не скажу о ваших планах.

— Много ты обо мне знаешь… Я доверяю тебе, Ласточка, и обо всём подумал заранее. Если мы не найдем кристалл, погибнет много невинных людей. Понимаешь, как это всё серьёзно? Мне известно, что ты знаешь окрестности не хуже любого разведчика графа Эдварда. Интересно, как ты сбегаешь из замка?

Карие глаза господина Горозная заблестели.

— Если вы такой умный, мэтр Горознай, это не значит, что я так глупа и раскрою свои тайны. И откуда вам это известно? — Сандрин нахмурила дугоообразные брови. Похоже, учитель многое о ней знал.

Мишель широко улыбался:

— У меня тоже есть тайны, и я догадываюсь как ты это делаешь. Но догадки и факты не одно и то же! Собирайся, леди Ласточка, я жду тебя в башне. Болтун и Винни, по приказу лорда и моей личной просьбе, едут с нами. Они не выдадут, точно не выдадут. И прошу тебя, будь очень осторожна!

Белая пелена снова заволокла зеркало, изображение лаборатории исчезло вместе с белым фоном. Теперь вместо большого лица алхимика в зеркале отражалась белокурая девушка в голубом платье.

«Мдя, надо будет зеркало занавесить!» — подумала Сандрин. Если бы она знала, что зеркало её матушки способно на такое!

После утренних приключений Сандрин похожа была не на юную леди, а на юную разбойницу с расцарапанным лицом. Магическая Сила восстановилась не полностью. Хватит ли этой Силы для уничтожения кристалла — большой вопрос.

Ничего не поделаешь, придется бежать именно так. Сандрин стала невидимой и помчалась вдоль коридора. Потемневшие от времени портреты предков назидательно смотрели на неё. Сандрин взглянула на один из портретов. На неё грозно взирал прадед Грей Кордейн с рыжими смешными усами.

«Кто-то должен спасти этот замок и людей!» — мысленно ответила Ласточка на суровый взгляд прадеда. Именно сейчас она как никогда чувствовала себя настоящей волшебницей, отчаянной чародейкой, спешившей на борьбу с силами зла и спасающей людей от злого рока. Предок поморщился и чуть-чуть улыбнулся. «Ничего себе!» — Ласточка притормозила на мгновение.

— Что случилось, голубушка моя? — послышался голос сенешаля Матвина. Невидимая Ласточка замерла и прижалась к стене. Мимо неё, держась под ручку, прошли няня Мирабель и сенешаль Джек. Лицо няни светилось, как фонарь на празднике Праотцов.

— Ах, Джек, мне так тяжко бывает с этими детками. А ещё этот эльф, Горознай, этот пройдоха постоянно что-то выдумывает, воду мутит. Дети такое теперь вытворяют — дух вон! А Сандрин-то, Сандрин — просто в рот этому негоднику заглядывает. Эльф снова сидит в своей проклятущей башне и ещё какие-то поручения графа Эдварда выполняет. Не понимаю, почему граф всё ему прощает. Давно пора выгнать его прочь. А как он смотрит на Сандрин. Ох-ох! — Мирабель приложила тыльную сторону ладони ко лбу и закатила страдальчески глаза.

— Этот остроухий репей не так прост, как кажется. Я с большой охотой дал бы ему пинка и посмотрел, как он быстро летит, кувыркаясь через голову! — злобно прорычал Джек Матвин, успокаивая Мирабель. — Вот увидишь, голубушка моя, этот шарлатан скоро графу надоест.

Сандрин хотела дать пинка Джеку Матвину и отвела ногу назад, уж больно нелестно Джек отзывался об учителе, но вовремя остановилась. Заметят её и всё пропало. Она терпеливо подождала, пока эта желчная парочка пройдет и скроется из виду.

Погода после обеда разгулялась. Ласточка проникла в башню Грёз. Мишель Горознай ждал её и сразу услышал торопливо-лёгкие шаги. На столе стояла глиняная кружка с каким-то горячим, вкусно пахнущим отваром. А на полу, недалеко от входа, на грубом холсте лежали совсем невкусно пахнущие останки демона.

— Выпей отвар, Сандрин, — настойчиво попросил Мишель, стоя спиной к появившейся из синей дымки девочке. Он надел походный камзол и собирал в путь элексиры. Доставал с полок баночки с жидкостями разного цвета, выбирал нужные и составлял на один из столов с алхимической посудой.

Сандрин подошла к столу с кружкой и сделала из неё несколько глотков, ожидая, что взвар окажется дух вон как противен. Вкус оказался таким же приятным, как и запах. Тепло, несущее облегчение и прилив сил, начало наполнять её.

— Лечебный напиток. Поможет восстановить Силу и обезболить ушибы, — пояснил алхимик, всё так же рассматривая баночки. — Тебе нужно переодеться. В платье не очень удобно бегать по лесу и, к тому же, не очень тепло.

Он посмотрел на Сандрин и, встретив её рассерженный взгляд, добавил:

— Я не собираюсь с тобой спорить! Иди в мою комнату и переоденься. Простудишься, заболеешь — пеняй на себя, лечить не стану!

— Ха, куда ты денешься! — ответила Сандрин.

Одежда девушки действительно совсем не годилась. К тому же, в комнату алхимика Сандрин ни разу не заходила, и ей хотелось заглянуть в неё.

Комната находилась на том же ярусе, что и лаборатория; небольшая, с одним узким окном и жёсткой деревянной кроватью. В углу стояли круглый стол и сундук, расписанный зелёными и жёлтыми драконами. Всё пространство комнаты пропиталось ароматами алхимических зелий и трав, запахами учителя. Странно, но эти запахи Сандрин не спутала бы ни с какими другими. Её учитель пах как-то особенно приятно.

На круглом столе возле окна разместились потухший алхимический фонарь и несколько аккуратно сложенных пергаментов с формулами, выписанными знакомым ровным подчерком с задорными завитушками на концах букв, рядом стояла серебряная чернильница и лежало белое гусиное перо. На одном из пергаментов Ласточка бегло прочла «Огонь Сцины» и «Святой огонь». Сандрин отошла подальше от стола. На всякий случай. Кстати, пергамент с подробной инструкцией заклинания Святого огня, который попал к ней недавно в руки, тоже написан рукой учителя…

Одна мысль, словно молния в небе, промелькнула у неё в голове. Вдруг учитель специально подложил ей пергамент с заклинаниями в книгу, желая, чтобы формула Святого огня попала именно к ней в руки? К тому же, инструкция к использованию заклинаний написана как будто специально для неё. Выходит, господин Горознай играет с ней, как кот Плюш с мышью?

«Нет, не может быть!..» — отбросила она эту мысль, но сомнение всё же осталось.

— Всё складывается как нельзя прескверно, юная леди Ласточка. Мы все в опасности, — послышался голос алхимика из-за двери. — Я боялся этого и ожидал. Маги и алхимики редко живут спокойно. Но всё же, я надеюсь прожить дольше двадцати одного года…

Одежда для юной леди ждала на крышке сундука, расписанного симпатичными драконами. Длинные стёганые бриджи из сукна, мягкой кожи с завязкой на поясе, шерстяной синий полукафтан. «Надо же, подготовился!» — заприметила Садрин.

Юная леди быстро переоделась. Бриджи оказались ей в самую пору, а вот полукафтан немного великоват. Рукава, закрывавшие кисти рук, пришлось немного закатать. Как обычно, светлые кудри она ловко заплела в косу. Свою одежду Сндрин сложила на стул у круглого стола. После того как Сандрин переоделась, взгляд её опять упал на сундук господина Горозная.

«Лазать по чужим вещам дурной тон! — уговаривал Ласточка себя, но руки сами тянулись к крышке сундука. — Только гляну немного и всё!»

Сандрин заглянула под крышку. Там лежала одежда учителя. Несколько роб, рубахи. Две лёгких летних и две утеплённые шерстяной подкладкой. Дуплет, несколько кафтанов из простой материи, два кафтана из бархата, подбитые парчой, а также чёрный широкий пояс с множеством крючочков, карманов, набором ножичков и ножны с узким мечом. Вся рукоять этого меча была расписана множеством рун и символов на эльфийском языке. Золотая застёжка на поясе для меча казалась необычной, крупной, украшенной россыпью прозрачных блестящих камушков.

— Подглядывать нехорошо, миледи! — послышался снизу голос учителя. Ласточка вздрогнула и отпрянула от сундука. Кованная крышка с драконами предательски хлопнула и ударила ей по пальцам.

— Ай… — Ласточка отдернула руки.

— Больно? — снова послышался голос учителя из-за двери, вперемежку со звуком шагов и звонким хохотом. — Если хочешь, достань меч с поясом, вынеси его сюда и рассмотри получше. Смотри не порежься!

Слышал полуэльф прекрасно, как охотничий пес или лучше. И снова у Сандрин откуда-то из глубины души всплыло сомнение в случайности всех происходящих с ней событий: если мастер Горознай прекрасно слышит её даже за закрытой дверью своей комнаты, мог ли он не услышать её шагов в тот день, когда Ласточка подслушивала его с садовником Крисом в саду, а потом проникла в башню Грёз? Случайно ли ей приоткрылись тайны мира магов?! А может, это часть какого-то умного запутанного плана её загадочного учителя?

«Не может быть!» — уверяла себя мысленно Сандрин. «Или может?» — всплыло в её мыслях само-собой сомнение.

Алхимик продолжил разговор через дверь:

— К сожалению, ваш отец никак не может понять того, что от судьбы не убежишь, перехитрить её нельзя. А если пытаться перехитрить судьбу, она разозлится и выкинет какой-нибудь трюк.

Леди Сандрин снова открыла крышку сундука и достала пояс с мечом, крючочками и набором ножей. Ей не терпелось рассмотреть меч, вытащить из ножен и взглянуть на клинок. Ласточка вынесла пояс из комнаты, смердящий запах демона вновь ударил в нос. Вытянув клинок из ножен, она увидела на нём витиеватый геометрический орнамент и блестящую надпись эльфийскими рунами. Лезвие меча было ровно заточено с двух сторон. По всей вероятности, над голубоватым клинком трудился истинный эльфийский мастер.

— Красивый меч, правда? — услышала она за спиной голос Мишеля и почувствовала его дыхание около своего уха. Сандрин так увлеклась орнаментами на клинке, что не заметила, как алхимик подошёл слишком близко. «Illia helli, illia mortali» — прочел полуэльф руны на клинке и тут же перевел с эльфийского на человеческий — «Время жить, время умирать», или другими словами — всему своё время!

— И что теперь будет с нами, мэтр? — грустно вздохнула юная леди.

— Разве я провидец, чтобы знать это? Если бы знал… — он подставил клинок свету из узкого окна.

Металл клинка заблестел, заискрился так, как изморозь на каменной стене в холодное зимнее утро.

— Сплав серебра и эльфийского железа. Работа истинного мастера и подарок моей мамы, — при слове «мама» он нежно улыбнулся. — У эльфов есть традиция, по которой первый клинок сыну-воину дарит именно мать. Но твой покорный слуга избрал другой путь в жизни…

— Вы умете фехтовать, мэтр Горознай?

— Умел, — сухо и с сожалением ответил алхимик, задвинув клинок в ножны, поднял пояс с мечом и обвил странный ремень вокруг своей поджарой талии, застежка с растительным орнаментом звякнула и застегнулась сама собой. — Меч требует тренировки, сноровки и практики. Меч требует частого прикосновения хозяина. Я давно не упражнялся. Сказать вернее, с того самого момента, как стал вашим учителем.

— То есть около года, — подсчитала Ласточка. — Да, это долго.

«Кто же вы такой, мэтр Горознай? — думала Ласточка, всё больше поражаясь качествам и способностям учителя. — Оказывается, я не знаю вас, мэтр…»

Теперь перед ней стоял будто незнакомый, чужой человек. Вернее, даже не человек. Может на нём сказывалась двойственность его происхождения, двойственность личности. А может просто двуличие? И все-таки, может она ошибалась… Возможно, всё это предрассудки и не более того!

— Ты запомнила заклинание Святого огня? — поинтересовался у задумавшейся девушки Мишель.

— Да, запомнила! Хорошо, однако, запомнила! — резко ответила Ласточка. Сомнения снова запылали в душе: «Почерк на пергаменте корявый! Писавший, похоже, совсем перо в руке держать не умеет, и руки у него не из того места…»

Мишель усмехнулся, показывая ровные белые зубы:

— Уничтожив кристалл пути, мы лишь на время оттянем неизбежное, Сандрин. Я чувствую, скоро настанет время больших перемен.

— Каких перемен?

Буря мыслей и эмоций овладевала Ласточкой. Она вспомнила, как Мишель Горознай появился в их замке год назад. Все удивлялись, как этот юнец может учить детей, если сам ещё почти ребенок. Смешной нелепый юноша, который больше походил на мальчишку из лавки аптекаря, но никак не на мэтра алхимии. А теперь этот милый молодой человек начал играть с ней в какие-то странные игры. И она, вовсе не волшебница, не героиня, готова спасти родной замок! А по сути — простая ушибленная дура!

Сандрин нахмурила дугообразные тонкие брови. Алхимик смотрел на неё очень пристально и, казалось, видел насквозь:

— Больших и не всегда приятных. Возможно, страшных перемен, — Мишель вдруг вцепился длинными пальцами в плечи Ласточки. — Ты не знаешь этого, пока не чуствуешь, но мы с тобой связаны единой нитью бытия, я назвал бы это даже не нитью, а цепью. Наши души составляют единое целое. Мне трудно это объяснить тебе. Поймёшь потом, возможно… Знай, Мишель Горознай — твой учитель, друг и защитник от пяток до кончиков своих острых ушей.

Он отвел взгляд в сторону, отпустил её плечи и отошёл в сторону:

— Хотя кому я это говорю… Ты не веришь мне, — с грустью в голосе сказал полуэльф.

Речь эта произвела странное впечатление на Ласточку. Он словно чувствовал её мысли и сомнения. Словно понимал, о чём она думает.

— Я ничего не смыслю в цепях и нитях, но буду признательна вам за откровенность, учитель, — сказала Ласточка чуть дрогнувшим голосом.

Мишель махнул на неё рукой и подошёл к высокому бардовому шкафу с полками, заваленными множеством свитков, стоявшему справа от входа в башню. Каждый свиток перетянут тесьмой или лентой. Жёлтые, белые, красноватые, голубоватые… Из кожи телёнка, ягненка или даже василиска. Мишель, по-видимому, всё время перебирал свитки, пересматривал и перечитывал, поэтому без труда нашёл нужный: желтоватый, крепко смотанный и перевязанный шнурком красного цвета.

— Ты проведёшь первый в своей жизни магический обряд, Сандрин. Надеюсь, справишься. Если не справишься… — он замолчал на некоторое время и почесал в затылке.

Сандрин снова начали грызть сомнения по поводу своих магических возможностей.

— Что будет, если не справлюсь, мастер? — заволновалась девушка.

— Справишься! — твёрдо ответил учитель, оживился и подал ей в руку мягкий желтоватый пергамент. — Ты сильная, я верю в тебя!

Конечно, такие слова приятны были юной неопытной волшебнице, да и просто девушке, но звучали они скорее, как последняя надежда…

Им пора было отправляться в путь. Болтун и Винни наверняка ждали у их конюшни. Алхимик отдал Сандрин свой тёплый плащ, подбитый мехом оленя. Юная леди, сделалась невидимой, синяя дымка наполнила стены алхимической лаборатории. Мыши и пауки из зверинца, стоявшего в углу, нервно забегали по клеткам. Алхимик и юная волшебница вышли из башни Грёз и по скрытой садовыми кустами и деревьями тайной тропинке пошли вдоль восточной стены.

С наступлением дня погода разгулялась. Солнце в этот день, по-особому доброе и искристое, согревало воздух. В саду среди увядающей травы, жухлых цветов, коричневых и фиолетовых коробочек с семенами носились разноцветные мошки, не успевшие впасть в оцепенение на зиму, и мелкие птахи, разыскивающие семена. Птицы, собираясь в шумные стайки, перелетали с дерева на дерево и протяжно пищали. Мишель Горознай говорил своим ученикам, что так птицы тренируются перед долгим и сложным путём в тёплые края. Даже ласточки мелькали стайками: они раньше всех других птиц улетали на юг, будто исчезали в одно мгновение. Именно в это время лето окончательно заканчивалось…

Садовник Крис неподалеку сгребал рогатиной листья в кучи и вдыхал чистый прозрачный воздух. Сандрин шла впереди учителя по узкой светло-коричневой тропинке. Алхимик Мишель несколько раз забывался, прибавлял шаг, наступал невидимой девушке на пятки, живо извинялся, поджимал губы, бранился на эльфийском и подгонял Сандрин лёгкими толчками вперёд.

— И о чём ты только всё время мечтаешь?! — шепнул юноша невидимой графине Кордейн, после того как снова столкнулся с ней. И мигом почувствовал боль в большом пальце левой ноги. Ласточка сердилась. Сильно сердилась. Они пошли дальше по тропе.

— Ни о чём я не мечтаю! Вы сами бежите сломя голову и мечтаете! — возмущался строгий девичий голосок из прозрачного воздуха. — Того и гляди… Ай!

Послышался глухой удар о землю. Алхимик не успел опомниться, как наткнулся на невидимую преграду и кувыркнулся вперёд на нечто мягкое и тёплое. Осознав, что это «мягкое» и «тёплое», скорее всего, юная леди Сандрин, алхимик вскочил, снова извинился. Послышались обиженные всхлипы и шмыганье носом.

— Куда же вы всё время лезете, мэтр?!

Пытаясь помочь встать Ласточке на ноги, Горознай начал искать на ощупь руку или хотя бы плечо девушки. Но нащупал что-то мягкое и круглое, а потом ощутил жгучую пощёчину. Щека его налилась краской и стала алой, как лепестки мака.

— Ты чего дерёшься?! — возмутился юноша полуэльф, растирая алое лицо длинными пальцами.

— А ты чего — меня лапаешь?! — злобно ответил голос юной леди Сандрин.

— Вообще-то, я руку искал…

— Вообще-то, это была не рука! Лучше идите впереди, уважаемый мэтр Горознай…

Мишель Горознай почувствовал, как невидимая Сандрин больно ткнула его острым кулаком в спину и послушно зашагал дальше.

Садовник Крис, услышав странные разговоры на соседней тропинке, перестал грести листья рогатиной, поднял голову и с удивлением смотрел на странное поведение ученого.

— Доброе утро, господин Горознай, — обратился к нему Крис.

Мишель Горознай прошёл мимо садовника, позабыв даже поздороваться.

— Куда же вы так спешите, мэтр?

— А? Мне нужно выполнить одно сложное поручение графа, — ответил Горознай, развернувшись к Крису лицом, нелепо мотнул головой, потом подпрыгнул и, ойкнув, помчался дальше по тропинке.

— Не увлекайтесь сильно, юноша! — крикнул ему вслед и заулыбался, показывая редкие зубы садовник. — И пусть поможет вам эта ваша Сцина!

Мишель ничего не ответил старику и повернул к конюшне лорда Эдварда. Он непроизвольно попытался потрогать воздух у себя за спиной, а потом испуганно отдёрнул руку, схватившись за рукоять эльфийского меча.

Пасс 2

Ветерок игрался листочками, юбками служанок, бегавших по делам во дворе замка Кордейн, остатками волос на голове седовласого Болтуна и серыми кончиками бегуина Винни. Стражи уже ждали Горозная у конюшни. Оба спутника полуэльфа оделись по-дорожному и взяли с собой оружие. Болтун вооружился увесистой булавой, а Винни прихватил арбалет. «Надо было взять лук и стрелы!» — спохватилась Сандрин, увидев оружие у сражей. Но возвращаться назад уже поздно.

Кряжистый Болтун, стоявший у коновязи, кряхтел как старый хряк, жмурился от осеннего солнца и блестел гладкой лысиной. У вечно простуженного робкого Винни слезились глаза, от этого казалось, что он всё время плачет. Он чинно наматывал сопли на кулак, посматривал на степенного конюха, готовившего им лошадей. Конюшня примыкала к одной из стен замка Кордейн. В самой конюшне ощущалась сырость. Старая солома и навоз кучей лежали в стороне у входа. В стойлах дремали несколько красивых лошадей. Работящий конюх, работавший у коновязи, толстыми пальцами застегивал ремни на потертом седле худосочного конька алхимика, поплевывая на шершавые ладони. Конь Горозная по кличке Фатеэль, что переводилось как «Судьба», сразу выделялся среди всех лошадей из конюшни графа Кордейн: голубой масти, поджарый, тонконогий, достаточно высокий, с длинными и чуть загибающимися на концах ушами, вытянутой мордой и зелёными, как тина на графском пруду, глазами. Алхимик мог скакать на нём немыслимо быстро и ловко.

— Что же нас теперь ожидает, господин Горознай? Говорят, тварь эта, в смысле демон, весьма прескверный знак… — спросил любопытствующий конюх ученого.

— Да, очень прескверный… — ответил ему алхимик. Врать не хотелось, да и полезнее приготовиться к неприятностям, чем заполучить их неожиданно.

Мишель Горознай взял Фатеэля за повод и хотел запрыгнуть ему на спину. Невидимая Ласточка опередила его, быстро вскочила на спину коня и устроилась в седле. Конь нервно затоптался, задергал головой и зафыркал, ощутив вес девушки. Невидимые пальцы юной волшебницы натянули поводья, успокаивая Фатеэля. Конюх смотрел на странное поведение животного и чесал широкий затылок. Мишель вставил ногу в стремя, подпрыгнул, перекинул второю ногу через спину коня, с силой протолкнул невидимую Сандрин ближе к луке потёртого седла, освобождая себе место, и забрал поводья из рук девушки.

Болтун и Винни тоже устроились на спинах своих лошадей. Старый вояка Болтун жмурился на солнце, подпрыгивал в седле и кряхтел. Он редко ездил верхом и увереннее чувствовал себя на земле. Винни досталась смирная лошадка с рыжей чёлкой и ласковым взглядом карих и блестящих, как спелые сливы, глаз. Здороваясь по пути с несущими свою обычную вахту стражами замка, спутники выехали сначала на внешний двор замка, миновали перекидной мост и повернули к дороге вдоль рва. Солнце хоть и осеннее, но всё ещё припекало. По обочине дороги колыхались разветистые лопухи с кипами колючек и сухой бурьян, стайки бурых воробьёв сновали по земле, угощаясь поспевшими семенами подорожника и.

— Эту дорогу стоит проверить в первую очередь. Здесь удобное место для расположения путевого кристалла, — объяснял алхимик стражам и невидимой девочке.

Фатеэль шёл шагом. Сандрин поёрзала и сделалась видимой. Она ехала, упираясь затылком в грудь алхимика и слыша его дыхание.

Стражи вздрогнули и занервничали, увидев юную леди Садрин. Дочь графа вежливо поздоровалась с ними.

— Этого нам ещё не хватало! — заворчал Болтун. — Ваше сумасбродство, мэтр, доведёт нас до беды!

— Если мой отец узнает, так и будет! Но ведь мы ему ничего не скажем, правда? — перебила Болтуна леди Сандрин.

— Не скажем, — с напором подтвердил слова девушки алхимик и посмотрел гневно на Болтуна.

Молодой Винни пожал плечами:

— Я ничего не скажу, а вот Болтун…

— И Болтун ничего не скажет! — грозно посмотрел на лысого стража Мишель. — Зачем ему лишние проблемы?

Блтун ничего не ответил, закряхтел и недовольно нахохлился.

Они почти объехали замок вокруг, но так ничего интересного не увидели.

— Такого мне ещё не приходилось делать. Что же это получается — пойди туда, не знаю куда, и найди то не знаю, что… — ворчал Болтун, мерно покачиваясь в седле. — Пустое занятие!

Винни молча ехал на своей кобылке и с надеждой поглядывал на алхимика. Пора бы уже начаться обещанным приключениям…

— Не вижу ничего необычного, Болтун. Мэтр, долго мы ещё искать будем? — спросил Винни и шмыгнул носом.

— Как же мы сможем найти кристалл? Вокруг множество мест, куда его можно спрятать без особого труда, — высказала свои мысли Ласточка.

Горознай с упреком вздохнул:

— Довериться мне, миледи. Ты забываешь кто я и кто ты. Камни и то умеют говорить, если их уметь слушать, — он стукнул Фатеэля пятками по голубым бокам.

Тонконогий эльфийский конь за несколько мгновений домчал их до окраины соснового леса неподалёку от северной стены замка. Болтун и Винни остались далеко позади, стараясь догнать быстроногого Фатеэля. Осадив коня у сосен, полуэльф спешился, встал на колени и припал ухом к траве. Сандрин, сидя на Фотеэле, смотрела на учителя и гадала, что он делает. Лес здесь рос густо. Раскидистые деревья, колючие кустарники винных ягод и бурелом делали его почти непроходимым.

— Что вы делаете, мэтр? — спросила девочка.

— Помолчи, Ласточка!

— Что?

— Помолчи хоть пару минут! — огрызнулся Мишель, приподняв голову. — Я слушаю, что говорят растения.

— А-а-а, понятно… — пожала плечами Сандрин.

Казалось, Мишель сошёл с ума. Неужели он и вправду знал язык растений и цветов?

Вскоре Винни и Болтун нагнали шуструю пару. Они тоже спешились и встали рядом с Горознаем, вытаращив на него глаза.

— Я слышал, что эльфы ещё и не такое вытворяют! — сказал Винни скептически усмехающемуся Болтуну.

— Тише, прошу вроде по-человечески… — огрызнулся на них сосредоточенный алхимик.

Лицо Мишеля вдруг переменилось:

— За мной, — сказал юноша и помчался в лесную гущу.

— Ага, мне ещё не хватает бегать по кустам, как дикой лани, — заворчал Болтун.

— Тогда оставайся здесь! — приказала ему леди Санедрин и решительно последовала за учителем.

Оставив лошадей Болтуну, Винни не раздумывая бросился следом за юной леди.

Догнать Мишеля оказалось непросто. Он бежал легко, быстро, вытягивая длинные ноги, перепрыгивал через кусты и низенькие деревца. Иногда он останавливался, затаивался, прислушивался и снова куда-то мчался. Они сделали несколько кругов по лесу, обыскали несколько полян и опушек.

Сандрин старалась догнать Мишеля, но это удавалось ей с трудом. Бегала она хорошо, быстро, стремительно, но догнать полуэльфа задачей оказалось нелегкой. Винни совсем не поспевал за ними, продираясь через кусты и ветви, то и дело спотыкался, переваливался, перекатывался или переползал через заросли кустов, под упавшими стволами деревьев, получая хлёсткие удары гибких колючих сосновых ветвей по лицу. Они снова сделали несколько зигзагов, потом выбрались на поляну, с которой виднелась верхняя часть зубчатой северной стены замка Кордейн и часть башни Грёз.

— Ради вашей милосердной Сцины, подождите хоть немного, мэтр… — не вынес гонки Винни. — Мы бегаем кругами уже не один час кряду.

Сандрин тоже устала бегать за шустрым полуэльфом. Она повалилась на траву и громко дышала:

— Я чуствую себя гончей собакой и полной идиоткой! Мишель, пощадите нас!

Мишель замер и стал бледным, как мраморная статуя в саду у фонтана:

— Кажется, нашёл!

Он ринулся к одной из сосен с широким, разломленным пополам стволом. Такие деревья обычно доживали свой век, разваливаясь потихоньку в труху, стволы их раздваивались, изъедались личинками короедов, в них появлялись дупла, заселяемые белками, дятлами и осиными семействами. Сандрин и Винни перевели дух и вслед за алхимиком подошли к дереву.

— Нашёл, — Мишель тыкал пальцем в дерево. — Это здесь.

Сандрин пыталась увидеть то, что они искали и никак не могла понять, где находится загадочный кристалл. Она обошла дерево вокруг. Пожала плечами:

— Где кристалл? Я ничего не вижу…

— Кристалл, скорее всего, внутри дерева, вернее — в дупле, — ответил Мишель, приложившись ухом к шершавому смолистому стволу. Лицо его вдруг переменилось. Он резко отпрянул от дерева.

— Сандрин, доставай свиток, который я тебе дал!

Сандрин вытащила из-за пазухи свиток и стала его внимательно изучать. На мягкой отбеленной коже чернилами выписаны были знаки, руны и символы. Некоторые из них, к ужасу юной волшебницы, она видела впервые.

— Ой, я не все здесь понимаю, учитель. Мне нужно время чтобы разобраться!

— Может, попытаться достать кристалл из дупла? Я могу залезть на дерево, — предложил Винни, наблюдая, как Мишель кружит вокруг ствола и присматривается к каждому изгибу сосны, измеряет его взглядом и почёсывает затылок.

— Думаю, это опасно. Я слышу: в дупле что-то шевелится. Сандрин, нужно приготовиться! — Мишель запустил руку в карман, вытащил оттуда свой алхимический медальон и желтоватый прозрачный камушек для Ласточки.

— Как мы будем готовиться? — спросила Ласточка учителя.

Мишель дал ей в руку желтоватый камушек:

— Прежде надо начертить магический круг и три символа стихий.

Он достал из кармана на алхимическом поясе пузырёк с бордовой жидкостью. Сандрин сразу узнала злополучные волшебные чернила.

— Чернила сделают это за пару секунд, главное правильно произнести то, что ты желаешь, чтобы они начертили правильно.

Сандрин растеряно посмотрела на Мишеля:

— Я бы произнесла… но половину того, что написано в свитке, я не понимаю!

— О Сцина, ты с ума меня сведёшь, Сандрин! Чему я тебя учил? — воскликнул Мишель, живо жестикулируя руками. — Что тебе не ясно?

Сандрин ткнула пальцем на витиеватые знаки, похожие на цаплю, змейку и ромб.

— Вот эти знаки никак не могу что-то вспомнить…

Мишель посмотрел на пергамент, его лицо вытянулось:

— И в самом деле… их и не было в ваших книгах, но они знакомы мне. Я попробую вспомнить! — Мишель схватился за голову, разлохматив мягкие чёрные волосы.

Юная леди догадалась, что учитель сам жутко волновался.

— Попробую вспомнить? Мишель, это не смешно… Как ты мог забыть? — переживала Ласточка.

— Я алхимик, а не маг… Мастер эликсиров, а не мастер волшебного слова…

Ствол дерева издал странный треск. Крона закачалась. Раструхлявленная кора посыпалась на землю.

— Что-то мне это не нравится, мэтр Горознай. Вы бы поторопились со своей памятью… — Винни тоже занервничал и принялся переминаться с ноги на ногу.

Дерево снова затрещало. Мелкие кусочки коры и листья посыпались на землю ещё интенсивнее. Треск стал протяжным и певучим, словно из сердцевины ствола нечто пыталось вырваться наружу.

— Началось… — сказал полуэльф, задрав голову кверху и рассматривая дупло сосны.

— Что началось? — в один голос спросили Винни и Сандрин.

— Демоны скоро будут здесь! — ответил Мишель Горознай и выхватил свиток у Сандрин.

Сандрин перепугалась не на шутку. Столкнуться вновь с каким-нибудь демоном ей совсем не хотелось. Юная волшебница схватила учителя за шиворот робы, принялась трясти изо всех сил:

— Вспоминай, учитель, вспоминай… — она не знала, что сказать дальше, закусила от отчаянья нижнюю губу. — Ты же говорил, что днём…

На стволе дерева появились трещины, завитали зловонные запахи мускуса и гнили. Сандрин, Винни и алхимик отскочили подальше от сосны. Трухлявая древесина кусками посыпалась на землю. Сам ствол стал странно изворачиваться и закручиваться.

— Я попытаюсь заблокировать кристалл на некоторое время! — сказал уверенно алхимик, подбадривая спутников. Он присел на одно колено, достал из кармана кожаные перчатки, надел их, вытащил из кармашка на алхимическом поясе три пузырька с порошками, всыпал порошки в замшевый мешочек и плотно закрыл его и встряхнул. Из мешочка повалил едкий желтоватый дым.

— Не вдыхайте и, пожалуйста, отойдите подальше! — крикнул мастер, вскочил на ноги и, сделав несколько прыжков по направлению к сосне, метко закинул мешочек в разлезающееся дупло.

Из отверстия повалил густой вонючий желтоватый дым, раздалось злобное рычание. У Сандрин перехватило дыхание от едкого желтого дыма. Она стала сильно кашлять и чихать. Мишель схватил её за руку и потащил прочь, подальше от дерева. Они остановились неподалеку, где был свежий воздух, и отдышались.

— Сказал же, не вдыхать! Никогда не слушаешь меня…

— Что это вы в дупло бросили, мэтр? — спросила Сандрин, держась за горло.

— Волшебный дурман, он сдержит демонов на время.

— А потом? — встревоженно спросил Винни, прибежавший следом за ними. Он, в отличие от Сандрин, внял советам алхимика и прикрыл рот и нос рукавом.

— А потом нам придет конец! — как-то даже уверенно ответил алхимик.

Сандрин вздрогнула, снова развернула свиток и принялась вычитывать формулы.

Мишель Горознай рассуждал вслух:

— Знаки, похожие на птицу, змею и ромб… Знаки, которые не упоминали в учебной литературе, знаки, которые я видел в другом месте… — он снова принялся массировать виски, закрыв при этом глаза и впав в какое-то подобие экстаза. — В каком месте? В каком месте…

Из дупла выползла чёрная тень, повисла в воздухе над деревом и стала увеличиваться в размерах, воздух сгустился и подул холодный несвежий ветерок.

— Ищите поскорее ваше место… — перепугалась ещё больше Сандрин. Винни вытаращил глаза на тень в воздухе, попятился назад, споткнулся о какой-то сук и растянулся на траве.

Горознай спокойно открыл глаза, посмотрел на тень и медленно проговорил:

— О, кажется, о нас узнали. Портал открывается!

— Вспоминайте, мэтр Горознай, вспоминайте, пока нас не съели! — завопила на него Сандрин и принялась теребить в руках свиток.

Мастер алхимии будто бы пришёл в себя, помотал головой, стукнул себя по лбу и возликовал:

— Вспомнил, чтоб тебя! Вспомнил, это — изиль, зенон и калети! — закричал он.

Сандрин ничего не поняла. О таких знаках она слышала впервые.

— Это ударные знаки из арсенала боевой магии. Их и не могло быть в ваших учебных книгах! Я не сумасшедший, чтобы давать вам такие опасные вещи… Особенно Артуру.

Сандрин рассердилась:

— Хватит, Мишель! Нас тут сейчас демоны растерзают, а вы стоите, как старый пень в маразме, и учите меня, неумеху, каким-то непонятным мне премудростям. Надо было раньше об этом позаботиться. Честное слово, мне иногда хочется побить вас за ваши штучки! — завопила на него леди Садрин и замахнулась рукой.

Мишель крепко схватил девушку за запястье, притянул её руку к себе и поцеловал в ладонь:

— Остановись и лучше потрать силы на пользу.

Сандрин с трудом высвободилась из его цепких пальцев и сердито посмотрела, сдвинув брови:

— Не делайте так больше, мэтр!

— И ты не делай так больше, леди Сандрин. Лучше возьми этот эликсир и выпей залпом. Только не нюхай. Предупреждаю, вкус гадкий… — протянул он пузырек, извлеченный из кармана алхимического пояса. — И камушек, который я тебе дал, держи крепче.

— Что это, зачем? — подозрительно спросила юная волшебница и посмотрела на пузырёк с пенистой жидкостью молочного цвета.

Ветер усилился у закружился вихрем, зло срывая листву с деревьев и поднимая пыль с дороги. Тень увеличилась в размерах до большого пятна. Из портала высунулась волчья голова. Винни вскинул арбалет и выстрелил в голову демона. Демон поймал стрелу зубами, перекусил, выплюнул и посмотрел алыми глазами на Винни.

Горознай выхватил из ножен меч:

— Не задавай вопросов, пей, бери чернила и приступай к обряду! — строго прикрикнул мастер. — Винни, не считай ворон, заряжай арбалет.

Сандрин опешила:

— Вы издеваетесь, мэтр!

— Отнюдь, миледи, похоже, дурман получился не так крепок, как я расчитывал!

Сандрин залпом выпила эликсир, который дал ей Мишель. Он оказалася вязким, сладковато-горьким. Тошнота подступила к горлу. Ласточка взяла чернила в руку:

«Так, что дальше? — рассуждала она про себя, уставившись в пергамет. — Как можно разобрать всю эту тарабарщину?!»

Демон вылез из портала на землю и расправил чёрные кожистые крылья. Винни и Горознай как завороженные смотрели на его. Над их головами начал расползаться серый плотный купол, погружая всё вокруг в темноту. Но волшебный дурман Горозная подействовал. Демон двигался медленно, даже как-то лениво. Мишель решил воспользоваться этим и с мечом кинулся на него.

Подбежав к заторможенной твари, алхимик крутанулся на пятках, сделал два быстрых движения и отрубил демону крылья. Демон завопил и ощерился. Несколько раз зубы твари щёлкнули у самого лица алхимика. Но Горознай оказался намного проворнее демона и легко успел вовремя отскочить от него.

— Винни, стреляй! — крикнул полуэльф стражу.

Винни уже зарядил арбалет и сразу выстрелил в демона.

Сандрин снова принялась разбирать руны:

— Надо же такое придумать! — громко ругалась юная волшебница. — Дать мне такую задачу, одно что дать беззубому младенцу грызть кость!

Похоже, странный эликсир молочного цвета подействовал. Формулы складывались в её голове более чётко и быстро, и даже знаки изиль, зенон и калети встали на свои места. Теперь стоило разобраться с волшебными чернилами и заставить их чертить магический круг с тремя убойными знаками.

Сандрин вытряхнула чернила из пузырька на землю. Они собрались в круглые блестящие комочки.

Из портала появилось ещё два демона. Твари оказались в несколько раз крупнее своего обескрыленного сородича. Их огненные красные глаза уставились на алхимика. Горознай встал в боевую позицию, удобно расставив ноги. В одной руке мэтр держал эльфийский меч. В другой — пузырек с зелёной мерцающей жидкостью. Демоны с шумом расправили крылья. Винни стоял поодаль и стрелял из арбалета. Несколько стрел пролетели мимо цели. Один из демонов впился взглядом в полуэльфа, оскалился и стал подбираться к нему. Алхимик совершил пару ловких быстрых прыжков, увернулся от острых когтей, рассёкших со свистом воздух около его живота. Над головой юноши щелкнули зубы. Он разрубил метким ударом меча кожистое крыло напавшего на него демона, лишив тварь всякой возможности летать. Второй демон, набрав приличную высоту, сложил крылья вдоль туловища, как хищная птица, и камнем ринулся на полуэльфа с воздуха, спланировал над головой и растопырил крепкие задние лапы с крючковатыми, как у сокола, когтями. Мишель отскочил, упал на землю и кубарем откатился в сторону. Когти демона вонзились в землю, выхватив комок сырой земли с дёрном.

Винни спрятался в кустах и трясущимися руками пытался зарядить арбалет. Пальцы не слушались. В конце концов стрела и вовсе упала в траву.

Мишель вскочил на ноги и метнул в приземлившегося демона пузырёк с жидкостью. Пузырёк разбился о голову демона, и его шкура началась дымиться. На крыльях и теле твари появились дыры. Туша упала на бок и задергалась в судорогах. Мишель отскочил с линии атаки бескрылого демона, подкравшегося с другой стороны, его зубы щелкнули у ног Мишеля. Мастер вонзил меч в мозговую кость твари. Эльфийский кинок почернел от крови чудовища.

Из портала появились ещё несколько крылатых тварей. Стрела Винни, попавшая в грудь одного из демонов, только рассердила его.

— Сандрин, быстрее-быстрее! — закричал в панике Мишель. Он подбежал к девушке, встал в боевую позицию, выхватив из кармашка алхимического пояса ещё один пузырёк, высыпал из него на ладонь несколько чёрных крупинок и, словно сеятель, бросил впереди себя.

— Винни, беги сюда, — крикнул Горознай.

Это оказались волшебные семена лесного вьюна. Медальон на груди алхимика засветился и зазвенел.

Как только появились первые ростки волшебных растений, Мишель присел и притронулся к земле пальцами. Вьюн пополз к порталу и стал опутывать выбирающихся из портала демонов. Демоны рвали вьюн зубами, но растение не сдавалось просто так. Винни подбежал к алхимику. Мишель зажмурился, сцепил зубы, медальон на его шее зазвенел сильнее:

— Вьюн погибает, семян у меня больше нет! — с надрывом в голосе крикнул мастер.

Садрин запаниковала:

— Как работают эти чернила?! — вслух задала Ласточка себе вопрос.

Юная графиня вспомнила, как на уроках учитель просто начинал четко и громко рассказывать разные истории, а чернила сами по себе рисовали то, что звучало в рассказах алхимика.

Сандрин посмотрела на схему магического круга и принялась описывать её вслух:

— Круг магический, большой, в нем три маленьких круга, расположенные симметрично, образуя треугольник, — чернильные комочки дрогнули и начали расползаться по земле, траве, среди ветоши листьев и россыпи камней. Чернила начертили нужные круги и замерли неподвижно.

— В трёх маленьких кругах указаны символы-пентакли, означающие землю, воздух и огонь. Стало быть, они станут охранным щитом и знамением светлой Силы.

После того как чернила расчертили всё, как на схеме, юная волшебница вступила в большой магический круг и, встав посередине, ощутила концентрацию сильного магического поля, камень в её пальцах засиял. Действие эликсира алхимика снова дало о себе знать. Реальность стала расплываться, исчезла поляна, деревья вокруг и замедленно атакующие демоны. Воздух заходил волнами, слух начинающей волшебницы притупился, казалось, она теперь находилась не на поляне, а на морском дне. Знаки, пентакли, круги стали светиться. Сандрин почувствовала, как магическая Сила сама-собой стала высвобождаться из неё, оставляя ощущение острого неприятного покалывания на коже. Тошнота подступила к горлу:

— Гоблин тебя забери, Мишель! — снова заругалась девушка вслух, позабыв о том, что учитель, скорее всего, прекрасно слышит её. — Чтоб у тебя рога выросли! Травить меня какой-то гадостью… Паршивец эдакий!

Тело пронзила резкая боль, словно в неё сверху ударила молния. Сандрин стиснула зубы, еле сдерживая крики. Боль отхлынула невидимой волной. Девушка снова дала волю эмоциям:

— Балбес остроухий, негодяй, чудище лесное… Чтоб тебя жуки загрызли! Что ты сделал со мной? — ругалась Ласточка, ощущая покалывание по всему телу.

Вволю выругавшись, Сандрин взяла свиток и, внимательно всматриваясь в формулы, концентрируя магическую Силу в запястьях, начала колдовать. Знаки вокруг стали светиться ещё сильнее, где-то вдалеке послышалось такое зычное и громкое рычание, что юная волшебница вздрогнула от страха. Белое свечение окружило её и становилось всё ярче. Перед глазами встала белая непроглядная стена.

Пугающая тишина воцарилась вокруг. Сндрин слышала свое собственное дыхание, биение сердца и даже стук зубов.

«Будь, что будет!» — решила начинющая чародейка твёрдо и принялась читать формулы быстрее, чётче произнося каждую формулу. Судорога и острая боль скрутили её вновь. Она вдруг вспомнила, как однажды их главный повар травил мышьяком крыс в подвале замка Кордейн. Крысы умирали от мышьяка в жутких муках, дёргая в агонии лапками. Вот и она, юная графиня, как крыса сейчас упадёт и задёргается. Несмотря на все отвратительные ощущения, свиток и камень из своих рук Сандрин не выпускала и продолжала читать. Ноги сделались ватными, в глазах потемнело, и земля начала уходить из-под ног. Девушка почувствовала, что оседает на землю: «Все, это, наверное, конец!»

Упасть Сандрин не успела, чьи-то крепкие цепкие руки схватили её за плечи и удержали на ногах.

— Стой, не падай! Держись, Ласточка, — услышала девушка голос Горозная. — Вдохни и медленно выдохни… медленно. Делай что говорят, Сандрин!

— Что случилось? — спросила юная чародейка, немного приходя в себя.

— Все хорошо!

— То есть…

— То есть у нас получилось!

И тут мрак поглотил её сознание.

…Когда чувства вернулись, и Сандрин открыла глаза, то увидела вечернее небо с ребристыми облаками и бледные очертания луны. Она лежала на расстеленном плаще алхимика. Обнаженная девушка с рысьими ушами нагнулась над ней и принюхалась:

— Это ещё кто? — спросила Сандрин, решив, что это ей просто снилось. Она села и протерла глаза ладонью и помотала головой.

— Вот так новость, — ответила ей фелис Лили. — Уже друзей не узнаёшь!

— Лили?

— Ты что, забыла? Ау! Я здесь живу неподалеку. Ты лучше посмотри, что вокруг творится! — Фелис Лили помогла Сандрин подняться на ноги. — Глаза-то разуй, подруга!

Вокруг действительно царил хаос. Поляна и лес вдруг изменились до неузнаваемости, словно только что над поляной пронесся ураган. Всюду валялись сломанные ветви деревьев, вывороченные с корнем кустарники и небольшие деревца. Несколько толстоствольных деревьев переломилось напополам. У развороченной в щепы, обугленной сосны лежало несколько растерзанных и разрубленных на части мечом алхимика демонов.

— Посмотри, Сандрин, что вы тут натворили!

— Вот те раз, — удивилась Ласточка, — это я что ли так? Ничего себе, поколдовала!

Лили придерживала её за руку. Сандрин всё ещё неуверенно стояла на ослабевших ногах. Магическая и человеческая силы у неё были почти на исходе.

— Неужели обряд получился?! — спросила ошарашенная юная леди саму себя.

Сандрин посмотрела на то место, где волшебные чернила рисовали магические знаки и пентакли. Чернила выгорели, остались синюшно-бордовые нечёткие очертания магических кругов. Лили её удивления и радости, похоже, не понимала и не разделяла.

— Ну, вам, волшебникам, виднее. Я вообще мимо шла, никого не трогала, а тут такое началось — гром, молния, столб света, рычание, вопли и возня. Испугалась. удрать хотела. Потом услышала, как ты ругаешься, решила посмотреть. А тут этот, как ты его назвала — «балбес остроухий с рогами!»…

Рассказывала Лили и при этом, как актёрка в уличном шапито, размахивала руками. Одежды на ней не было. Осенью фелисы редко перевоплощались в людей, расхаживая по лесу в образе рысей. Звериная шерсть спасала даже от самых лютых холодов.

— А где, где он?.. В смысле «балбес остроухий»? — спросила Ласточка, боясь даже предположить, что могло случиться с её учителем.

— Не знаю. Был тут только один человек. Такой сопливый, с арбалетом, за товарищем своим, кажется, побежал.

— А больше никого не было? — всерьёз заволновалась юная леди.

Из соседних кустов раздался сердитый вопль мастера Мишеля Горозная:

— Меня за человека не считают! Ой, какой я идиот — так подставиться!

— Так и есть — идиот! — подтвердила задиристо Лили и в чём мать родила принялась расхаживать около кустов, где отлёживался алхимик. — Это, как ты его назвала, подруга? А-а-а, вспомнила — «лесное чучело», склонялся тут над тобой как-то о-о-очень подозрительно!

Из кустов послышались хруст ветвей и ругань на эльфийском.

Только тут Сандрин вытаращила глаза на обнажённую и совсем не смущавшуюся Лили:

— Что здесь произошло, Лили? — принялась расспрашивать леди Кордейн девушку-рысь. — Это мой учитель Мишель Горознай. Что с ним, беднягой, ещё случилось?

Бедняга снова выругался на эльфийском наречии и шумно завозился в кустах.

— Ничего особенного, — развела руки в стороны и пожала плечами Лили. — Я ему дубиной дала по голове.

— Да как ты могла такое сделать, Лили! Ты же убить его могла! — заругалась на неё Ласточка, но пока была не в силах прийти на помощь учителю.

— Откуда мне знать, что этот странный тип — твой учитель? Чего ругаться-то сразу? Не похож он на учителя. Ой, не похож! Ну стукнула чуток, для поряку…

Сандрин не на шутку перепугалась. У фелисов, даже женского пола, удар и без дубины сильный.

— Чуток? — заторможено переспросила Ласточка.

— Дура! — послышался резкий оклик алхимика из кустов. — Чуть голову не проломила!

Сандрин содрогнулась, представ Мишеля с пробитой головой.

— Сам дурак, — отозвалась на крики полуэльфа Лили и надула губы. — Что тут можно вообще подумать: вокруг не пойми что творится, и этот странный недочеловек, о любовных похождениях которого в таверне «Пьяный подсолнух» судачат все бабы города Кротос, пытается мою подругу раздеть!

— Что-что судачат? — попыталась уточнить Сандрин у подруги. — Какой таверне? Кого раздеть?!

— Какая-то девица из этой таверны в красках рассказывала о похождениях алхимика графа Эдварда. Мой отец эту историю услышал на рынке в Кротосе. Говорят, мэтр в этой таверне чуть ли не драку затеял из-за девицы той.

— О, Сцина милостивая, за что мне такое наказание?! Всё это глупые бабские сплетни, — завопил жалостливо мастер алхимии и даже порывался выбраться из кустов, но, увидев обнаженную девушку, грохнулся обратно в заросли. — Что вы из меня монстра делаете?! И никого я не раздевал…

Сандрин сердито сжала губы и внимательно посмотрела на подругу:

— Ложь, говорите, уважаемый мэтр?!

— Ага, а зачем ты на её кафтане пуговки растёгивал? — добавила Лили масла в огонь. — Я всё видела! Всё видела! Не слепая.

— Затем, что так надо было! — рявкнул полуэльф дрогнувшим от волнения голосом.

— Кому это, интересно, надо? — прошипела на него фелис Лили.

— Ох, — тяжко простонала Сандрин и схватилась за голову, которая внезапно закружилась от волнения.

— Дура дикая, вот доберусь я до тебя! — снова послышалось из кустов возмущённое. Но, несмотря на все свои злобные угрозы, Мишель из кустов носу не показывал. — Я хотел послушать сердцебиение, расстегнуть несколько пуговиц на вороте. А эта кошка как выскочит…

— Ага, как же… — снова проворчала девушка-фелис.

И выдала сакраментальное:

— Разве можно верить мужикам?!

— Ага, и это меня обвиняет совершенно голая, бесстыжая девка! — Не выдержал мастер Горознай. — А произошло вот что: обряд всё-таки удался, демоны, пробравшиеся в портал, разрушились вместе с кристаллом. А ты, Сандрин, упала, получив средненький магический откат. Эликсир Артау и волшебный камень Солун силу отката отвели, но всё же без более сильных амулетов, неподготовленная, ты оказалась слабовата. Обморок и слабость — ничего серьёзного! Ты сейчас слишком слаба, чтобы дойти до дороги, и я решил привести тебя в чувство и донести до дороги на руках…

Сандрин рассказ алхимика возмутил. Она собрала последние силы и подошла к кустам, из которых раздавался голос учителя. Мишель сидел на земле, растирая шишку на макушке. Выглядел он беспомощно и растерянно.

— Вот так сюрприз, учитель! Про откаты вы ничего не говорили, — съязвила Садрин, сдвинув к переносице тёмные брови.

— Не хотел пугать попусту…

— Пугать, попусту?! Да я чуть не умерла тут, а вы… пугать…

— Маловероятно, — заключил ученый с умным видом. — При среднем откате, в сочетании с эликсиром Артау — смерть маловероятна!

— Ах, смерть маловероятна?! — Садрин фыркнула и скрестила руки на груди. Ведь всё, что она пережил, а вовсе ей таким уж безобидным, как утверждал учитель, не показалось.

— Но, вероятность была? — поразмыслив, уточнила Ласточка. У неё опять подкосились ноги.

Лили подкралась к кустам. Увидев приближение девушки-фелиса, Мишель Горознай покраснел и отвернулся. Юная графиня Кордейн предусмотрительно протянула обнажённой Лили свой плащ и неохотно протянула руку учителю.

Он сам ловко вскочил на ноги, отряхиваясь от мусора и земли, поправляя алхимический пояс с мечом. Сделав шаг вперёд, юноша пошатнулся и машинально ухватился за руку Сандрин.

— Горе луковое, а не алхимик! — укорила его Садрин, крепко вцепившись в его рукав. — А я, как дура, всё время слушаю тебя…

Мишель грустно вздохнул:

— Так надо, Санди.

— Кому, интересно?

— Прежде всего — тебе.

— Не понимаю… зачем мне-то всё это?!

— Потом поймёшь.

Горознай снова говорил загадками, а она, как дура, готова была идти за ним куда угодно. Ну не идиотка ли?

— Может, представишь меня своему учителю, Ласточка? — спросила следившая за ними со стороны Лили.

— Знакомьтесь, мэтр Горознай, это Лили, моя подруга, — представила Ласточка девушку-фелиса. — Не сердитесь на неё, учитель. На самом деле, она очень хорошая.

— Она напугала меня посильнее любого демона! — завопил недовольно Мишель, всё время посматривая на обнаженную Лили, кутавшуюся в плащ. — Девушки, особенно голые, на меня на самом деле бросаются. Даже в таверне «Пьяный подсолнух»!

Лили захихикала, подошла ближе, подёргивая плечами, и протянула полуэльфу руку. Мишель робко потряс её, не рискуя куртуазно поцеловать.

— Простите меня, мэтр. Про таверну-то я погорячилась… Хотя, сплетни такие и в самом деле ходят, но вижу, вы не такой подлец, — девушка-фелис начала строить юноше глазки. — Я, Лили, обычный фелис, дикое дитя леса, как некоторые тут говорят. Друг моего друга и мой друг. Забудем обиды, мэтр Горознай. Вы не знаете меня, а вот я знакома с вами очень, очень давно!

— Вот, значит, как… Интересно! — ответил Мишель, косясь на юную леди Сандрин. Та покраснела.

— А я, значит, Мишель Горознай, ученый, мастер алхимии, учитель и друг леди Сандрин. Не буду повторять, как некоторые тут говорят…

Спустя несколько минут все трое смеялись над неожиданной встречей и тесным знакомством затылка алхимика с дубиной фелиса Лили. Перед появлением бестолково шумящих стражей девушка-рысь скрылась в чаще леса, одарив на прощание Сандрин и Мишеля лёгкими поцелуями и кошачьим урчанием. Фелис сбросила плащ и кокетливо махнула коротким хвостиком.

Пасс 3

Четыре измученных путешественника спешили к замку Кордейн. Темнело и холодало. Тени захватывали землю, расползаясь от деревьев и кустов по земле. Холодный вечерний ветер гулял среди золота листвы, освежая лица путников.

— Слава богине природы Матерре, мы успели до заката, — заключил удовлетворённо Болтун. — Это была настоящая победа!

Когда страж прибыл на разорённую поляну и увидел изрубленных демонов, его отношение к алхимику резко поменялось. В голосе чтража появились нотки уважения. Он ехал нерасторопно следом за Мишелем и юной леди Сандрин.

Эльфийский поджарый конь мастера мягко ступал по дороге. На этот раз Ласточка села на круп лошади, со стороны спины Мишеля. Измотанные приключениями и переживаниями они ехали не спеша, аккуратно. Юная леди крепко держалась за пояс Горозная.

— Нет, Болтун, ты ошибаешься — это самое начало! — сурово ответил ему алхимик.

Леди Сандрин оживилась:

— Получается, зря старались?

— Нет, — успокоил её учитель, — не зря. Мы выиграли время для того, чтобы основательнее подготовиться.

— К чему подготовиться? — переспросил натерпевшийся страха героический Винни.

Молодой страж напрочь забыл о своём насморке и простуде. Лицо его стало лилового цвета. Он без конца осматривался по сторонам, словно боялся нового нападения демонов.

— К борьбе, Винни, к борьбе. Эпоха спокойствия подходит к концу. Мы погружаемся в борьбу с созданиями тёмной магии.

Все снова дружно замолчали, и только топот лошадиных копыт прерывал тишину. Уханье совы заставило всех вздрогнуть. Из жухлой травы поднимались синие светящиеся пушинки мха-светлячка.

Ласточка загрустила. Неужели всё, что она пережила сегодня, только самое начало необратимых перемен? Все прежние её страхи и проблемы показались смешными и глупыми. Детскими. Сандрин корила себя за то, что считала Мишеля Горозная обманщиком. Он всегда предугадывал и предчувствовал больше, чем полагалось знать обычным людям. Но его предчувствия являлись для него самого тяжким бременем. Перед глазами девушки встали воспоминания о двух больших демонах, алчущих поробовать на вкус осмелившегося противостоять им юношу. А если бы мастер погиб?! Мысль эта неожиданно сильно напугала её. Сандрин обняла Мишеля руками и прижалась к его спине щекой. Он дрогнул, глубоко вдохнул, потом и вовсе дышать перестал, словно боялся спугнуть её. Затем глубоко вздохнул, робко притронулся к её запястью своими длинными пальцами и нежно погладил. Сандрин почувствовала это нежное движение. Она прижималась к его спине всё сильнее и сильнее, словно хотела раствориться в мужчине, стать с ним единым целым. Желание это возникло спонтанно, ниоткуда, словно из свежего воздуха. «Что я делаю?» — отозвалось глубоко в девичьих мыслях, и лицо её вспыхнуло, а сердце бешено заколотилось. Может, это от страха?

— Молодые люди, — спустил их с небес на землю грубоватый голос Болтуна. Садрин вздрогнула и выпустила Мишеля из объятий.

— Господин Горознай, леди Сандрин, мы подъезжаем к замку!

Мишель торопливо вытер рукавом выступивший на лбу пот.

Магиум N 9 Миловидные девицы, война и ностальгия

Пасс 1

Мишель с силой дёргал жёсткий мох и рамышлял о чём-то. Проснувшись, алхимик отправился собирать ингредиенты для эликсиров. К сожалению, не обошлось без приключений. Этим утром юноша получил самый важный урок в жизни: никогда-никогда не обижать миловидных девиц. Неизвестно даже Сцине, какие мысли вертятся в их красивых головках. Истину эту Мишель Горознай впитал на всю жизнь, как сухая земля впитывает влагу в жаркий полдень…

Дочь трактирщика Ефимия не упускала возможности привлечь внимание мастера Горозная к своей пышной персоне. Полуэльф нравился ей своей необычностью, многознанием, воспитанностью и манерами, как у господ. Увидев Горозная из окна кухни, она вызвалась ему помочь и увязалась следом. Девушка посматривала на алхимика, наслаждаясь его компанией.

— Говорят, что эльфийские женщины очень хороши собой, — начала на пустом месте разговор Ефимия, складывая в корзину куски влажного мха. Она подоткнула к поясу край подола суконного платья, чуть оголяя чуть полноватую, но милую ножку.

— Мало ли что говорят… — ответил Мишель Горознай, то и дело посматривая на привлекательную ножку дочки трактирщика. Сегодня девушка казалась особенно хорошенькой. Её густые русые волосы водопадом спускались до самого пояса. Девушка ходила среди кустов и травы, покачивая крепкими округлыми бёдрами. Крупногабаритная красота Ефимии пленяла многих завсегдатаев таверны её отца и парней городка Кротос. Тонкая талия, большая пышная грудь, округлые женственные формы и пухлые чувственные губы очаровывали мужчин. Довершала всю эту красоту излишняя самоуверенность и ветреность.

«Не то, что юная леди Сандрин!» — подумал Мишель, оценив дочь трактирщика. Во внешности юной леди Сандрин не было ничего грубого.

Мишель отвернулся от дочери трактирщика и принялся яростно драть мох, складывая его в холщёвую сумку на поясе. Мха для алхимических фонарей требовалось много, даже очень много. Вскоре молодой человек замер и принялся мысленно корить себя. Мишель прикрыл глаза, словно у него заболела голова или зубы. Как он посмел сравнивать дочь трактирщика с юной графиней Кордейн! Усилием воли он попытался выбросить Ласточку из своих мыслей. Попытка с треском провалилась.

— А я красивая? — спросила дочь трактирщика, наматывая волнистую прядь волос на указательный палец.

В голове у девицы явно роились неприличные мысли по поводу полуэльфа. Она метала в Мишеля томные взгляды и, срывая мох, подбиралась к нему всё ближе.

— Да, — не особо задумываясь, ответил алхимик, все ещё витая в мыслях о восхитительной и юной графине Кордейн.

— Правда, мэтр, я вам нравлюсь? — не отставала от него Ефимия. — Мог бы в меня, влюбиться, например, эльф или полуэльф?

— Ты красивая, Ефмия, в тебя может сам демон влюбиться, — ответил Горознай и кинул в сумку довольно большой кусок мха.

— Мастер, ты нравишься мне. Разве не замечаешь?

Алхимик молча поднял на неё взгляд.

— Очень давно нравишься. Такой робкий, умный. Другие парни всё время врут, ждут момента, чтобы соблазнить или затащить на сеновал. Таких я сразу раскусываю. А ты нет, не такой… Ты любил, когда-нибудь Мишель?

— Нет, не любил…

— Ты не болтлив, и это тоже мне нравится, — широко заулыбалась Ефимия, подошла ближе к полуэльфу и провела тыльной стороной ладони по гладкой щеке юноши. Алхимик стоял неподвижно. — Другой бы на твоём месте давно…

— Я не другой. А, впрочем, другой, совсем другой! — мэтр отошёл в сторону от девицы.

Ефимия не отставала.

— Мэтр Горознай, я готова с тобой хоть на край света пойти. Готова страдать за тебя, готова только тебя одного любить. Веришь?!

— Нет, — спокойно ответил юноша.

Ефимия подскочила, обвила шею полуэльфа руками и прижалась к нему. Мишель выронил сумку со мхом.

— Ведёшь себя, как мальчишка, который даже ни разу не целовался!

— Ефимия… я на самом деле… не хочу тебя… — признался алхимик, краснея ещё больше и высвобождаясь из объятий девицы. — Послушай, я не гожусь для тебя. Не умею любить… и… и не хочу. Понимаешь?

Ефимия сжала пышные губы и помотала головой:

— Нет, не понимаю! Быть такого не может! — рассмеялась девица, — Нормальный ли ты, мэтр? Что значит — не хочешь? Хочешь, вижу по глазам, что хочешь!

— Не хочу… — отсёк Мишель её поползновения, но не слишком уверенно. Он попытался выпутаться из объятий Ефимии. — Не приставай!

— Врёшь! Тебе на самом деле нравится другая… Не простая дочь трактирщика, что без роду без племени! — девушка сама оттолкнула алхимика и отошла в сторону.

Мишель подобрал свою сумку и вздохнул с облегчением:

— Ты принадлежишь к роду человеческому, а я ублюдок. Зачем тебе такой урод как я нужен?

— Нужен!!! — завопила девица и кинусь снова обнимать мастера. — Думаешь, среди людей уродов нет? Есть, ещё как есть. Думают как уроды, поступают как уроды, живут как уроды, а себя за людей считают. Да ты человечнее любого из них. Выйду замуж за какого-нибудь урода в человечьем обличье и стану терпеть от него унижения. А ты свободу мне дашь, уважение, не предашь, не обидишь…

Ефимия попыталась поцеловать алхимика. Мишель отстранился, вцепился ей в плечи. Взгляд его сделался колючим:

— Тебе со мной вскоре скучно станет и тошно. В любой момент я уехать могу, исчезнуть, бросить тебя… Неожиданно умереть. И ещё, я буду всё предчувствовать, о каждой интрижке твоей знать, о каждом мужчине, который к тебе прикоснулся, о каждой мысли твоей дурной догадываться. И ты, Ефимия, будешь знать, что я знаю, и бояться меня станешь, ненавидеть ещё больше. Оставь меня, не будь дурой! — Говорил Мишель голосом жёстким, как металл.

Ефимия вырвалась из его рук и огрела корзиной. Мох рассыпался.

— Бросишь?! — завопила дочь трактирщика. — Вот как! Интрижки я, значит, буду крутить… Вот как!

— Прости меня, Ефимия, — спохватился Мишель, жалея, что выговорил ей всё слишком откровенно. Он поднял её корзину и хотел вернуть, — Прости меня, я не могу иначе поступать.

— Ложь, всё ложь… Ненавижу тебя! — завопила девица и ударила его корзиной ещё раз. — Не подходи ко мне, слышишь, не подходи! Видеть тебя тошно. Урод!

Взгляд алхимика сделался стеклянным:

— Ты, Ефимия, только думаешь, что любишь. Ты никого не любишь…

Обиженная дочь трактирщика бросила всё и помчалась прочь от полуэльфа.

Пожалуй, это была самая дурацкая ситуация из всех, прежних, неприятных в жизни Мишеля ситуаций. Алхимик склонился к земле и принялся подбирать мох, рассыпанный Ефимией. Ещё он услышал, что вслед за девицей рощу покинул какой-то незнакомец, прятавшийся неподалёку среди кустов лещины. Следили за ними от самого города Кротос. Шпион шёл тихо, скользил как тень и улавливал каждое слово алхимика.

Горознай тоже незаметно следил за шпионом, то и дело его пальцы касались рукояти ножа, спрятанного за поясом. Преследователь не приближался, но и не отставал. Теперь чужак вовсе исчез, так же неожиданно, как и появился.

«Снова сплетни поползут!» — подумал алхимик. Дурное предчувствие не покидало его.

Его руки сами собой потянулись за орехами, не такими крупными, как на его родине, но тоже очень вкусными.

Пасс 2

Граф Эдвард Кордейн водил пальцем по пергаменту с посланием от капитана Братства Грифонов, сэра Ива Арона по прозвищу Долгие штаны. Слова полуэльфа о скорых и необратимых переменах, похоже, подтвердились.

Граф выглядел нездоровым, лицо его за последнюю неделю осунулось, морщин на нём стало больше. После того, как его дочь Сандрин чуть не убил демон, сэр Эдвард плохо спал. Он свёл густые брови, погладил каштановую бороду и молча перечитал принесённый ему свиток. После прочтения послания, граф откинулся на стуле, положил свиток на стол и некоторое время думал. Утро наступило незаметно. По желтоватым стенным панелям его кабинета, по шпалерам с родовым гербом в виде горностая в диадеме и летящей ласточки над синим полем, бегали солнечные зайчики и тени. На продолговатом столе лежала искусно начерченная цветными чернилами карта Левсонии и ближайших государств. Вокруг стола небрежно стояли стулья с немного потёртыми высокими спинками. На полках вдоль стены пылились давно нечитанные графом книги в золотистых кожаных переплётах.

На одном из стульев сидел уставший от долгой и опасной дороги воин — сэр Марсис Прайн, рыцарь-грифон. Он примчался к замку Кордейн рано утром. В седле воин держался слабо, тяжело дышал и кашлял. На вопросы отвечал неоднозначно, порой даже загадочно. Стражи, встретившие его у ворот, поначалу усомнились в душевном здравии посланника, так как тот упоминал о каких-то уж совсем невероятных вещах — что на их гарнизон напали ожившие покойники и каменный великан, о мраке непроглядном, об огромных ненасытных тварях с большими чёрными крылами. Но, припомнив недавние странные события в саду замка Кордейн, а также заприметив у посланника на пальце перстень с печатью рыцарского Братства Грифонов, всё же пустили во двор. То и дело с уст прибывшего путника срывались упоминания конца света, приправленные бранными словами.

Теперь воин сидел в кабинете графа и ожидал, когда Эдвард Кордейн прочтёт послание.

— Все же этот безумец собрал войско… Такой прыти от него не ожидалось. Пришло время браться за мечи! — наконец выдавил из себя граф Эдвард, хозяин замка Кордейн и ближайших земель, сузерен короля.

— Железо в нашем деле бесполезно! — оживился утомлённый дорогой рыцарь Марсис Прайн, ироничным взглядом посмотрев на лорда. — Они используют магию и алхимию. Притом очень успешно используют. Братства Грифонов больше не существует! А там, знаете ли, не последние храбрецы служили.

— Сенешаля ко мне, живо! — крикнул Эдвард стражу у двери.

Джек Матвин явился в кабинет графа с немного помятым заспанным лицом:

— Что-то срочное, милорд? — оглянулся на посланника Братства Грифонов.

— Увы… Давайте посмотрим, что нас, возможно, ожидает, — граф взял в руки кинжал с украшенной серебром рукоятью и стал водить по карте, размышляя над положением вещей.

— Лорды и владетели северных земель Левсонии создали Каменную лигу и заключили Северный союз с братом короля герцогом Радвиром Таракатом, признав его законным королём и властителем левсонского престола, — озвучил граф неожиданную и неприятную весть. — Со дня на день в земли графства Кордейн примчится двухтысячное войско маркиза Эди Харта — союзника Тараката.

Самый конец кинжала с силой упирался в карту, оставляя на поверхности чуть видимые царапины.

— Маркиз Эдди Харт захватил почти весь север государства. Северо-восточная провинция Калония, в лице управителя графа Роба Хора по прозвищу Лис, присягнула в верности брату короля герцогу Радвиру Таракату и присоединилась к Каменой лиге. Нас, кажется, припасли на закуску.

Эдвард сделал полукруглое движение кинжалом в верхней части карты, оценивая в уме масштабы захвата северных земель. Потом устремил свой взгляд на умело расчерченные на карте земли, которые соседствовали с графством Кордейн на восточных, западных и южных границах.

— А теперь, посмотрим сюда. Нам нужно немедленно найти союзников из ближайших графств и баронств. Джек, сколько мы можем найти воинов?

— Еле-еле наберём человек семьсот. Это если считать ополчение из местных жителей… — ответил Джек. — Ближайшие союзники… Гм… Барон Тьеор, например, может предоставить не более двух сотен человек… Барон Юзар — ещё меньше… Барон Григатен, мог бы предоставить целую тысячу, но он пропал без вести. Возможно, умер. Его сын Фредерик не подержит вас, милорд.

— Скверно… — сморщился граф Эдвард. — Что же, напишем пока тем, что точно могут подержать меня…

Он выглянул в окно кабинета во двор замка. Алхимик Мишель Горознай, как тонконогий жеребец, коего укусила бешённая муха, то галопом, то вприпрыжку, мчался из башни Грёз к крыльцу дома. При этом грыз свой шёлковый носовой платок и дёргал себя за волосы. Что так могло взволновать этого чудака? В последнее время этот нелюдь вёл себя очень странно. Похоже, с ним всё же придётся серьёзно поговорить насчёт детей и их слишком странного в последнее время поведения. Наверняка юноша хотел попасть к нему на приём.

Как и ожидал Эдвард, Мишель Горознай попросился к нему на аудиенцию. Получив разрешение лорда войти в кабинет, он с поклонами бросился к графу:

— Доброе утро, сэр Эдвард. Доброе утро, господа! — поздоровался мастер алхимии, осматриваясь по сторонам.

— Не совсем доброе, Горознай. Прошу, садитесь, — сказал сэр Эдвард и жестом пригласил его к столу с картой.

Горознай сел на мягкий стул, с волнением и живо перебирая в длинных пальцах шёлковый платок. Подозрительный и недоброжелательный к мастеру сенешаль Джек Матвин смерил того сердитым взглядом. Уставший рыцарь-грифон, сэр Марсис Прайн, с любопытном посмотрел на полуэльфа.

— Позвольте мне сказать, милорд, — обратился алхимик к сэру Эдварду, немного привстав на стуле.

— Говорите, слушаю вас, мэтр, — отозвался Эдвард.

Алхимик сунул шёлковый платок в карман и, поднявшись со стула во весь немалый рост, ссутулившись, брякнул:

— Граф, у меня неприятные новости. Путевой кристалл, который я нашёл, это полная ерунда… В придачу ко всем жизнеутверждающим событиям, этим утром прибавилось ещё несколько весомых факторов для нашего беспокойства.

— Что, демон тебя побери, ещё приключилось, Горознай? — лорд Эдвард поморщился и глубоко вдохнул. Неприятности сыпались отовсюду.

Мишель Горознай заговорил чётко и медленно. Звук его певучего голоса звонким эхом забегал под высоким потолком кабинета:

— Сегодня ночью через волшебное зеркало я получил сведенья от инквизитора и моего товарища сэра Робина Ищейки из Левсонской жандармерии. На юго-востоке от графства Кордейн, можно сказать под самым нашим боком, все дороги и ближайшие селения, постоялые дворы стремительно и тихо захвачены или заняты людьми герцога Тараката. Небольшие, хорошо обученные, зомбированные каким-то религиозным бредом, банды, не выдавая себя до поры до времени, сидят тихо и ждут момента. По всей стране совершаются кощунственные покушения на магов и алхимиков, сотрудничающих с Королевской гильдией. За вчерашний день от рук наёмных убийц-фанатиков погибли пять мастеров из Совета избранных при Королевском магистрате. Десять магов были заколоты серебряными кинжалами в своих собственных башнях во время безмятежного ночного сна. Ещё пятеро алхимиков отравлены ядами неизвестного происхождения. Герцогство Таракантон, как вам известно, тоже под самым вашим боком. Только другим боком. И в герцогстве этом началась мобилизация войск, установление странного политического режима, а также массовое изничтожение эльфов и несогласных с новым порядком людей.

При этом алхимик указывал пальцем на земли, примыкающие к южным границам графства Кордейн.

— Волшебное зеркало? — рассмеялся сенешаль Джек. — Вы слышали, сэр Эдвард, что говорит этот нелюдь?! Почему твой Робин Ищейка раньше ничего не сообщал?

Горознай серьёзно посмотрел на укоряющего его сенешаля:

— Да, волшебное зеркало — удобная вещица. Все эти сведенья добыты немалой ценой. За всё нужно платить и расплачиваться.

Несмотря на насмешки сенешаля, Эдвард поверил полуэльфу. Волшебное зеркало было и у его супруги Аделины.

— Моё графство, как кость в горле, мешает Радвиру Таракату проглотить север полностью, а затем двинутся дальше к столице, — догадался граф Кордейн. — Чтобы собрать войска и призвать верных вассалов, королю Коулу из рода Харви потребуется немало времени. Радвир Таракат, по всей вероятности, давно разработал план захвата государства.

— В одиночку нам не справиться, милорд. Мы оказались, мягко говоря, в затруднительной ситуации. Стоит подумать о разумном, на мой взгляд, мирном соглашении с герцогом о нейтралитете, — заёрзал на стуле сенешаль Джек Матвин. — Противостоять войскам почти половины Севера — безумство!

— О чем вы говорите, сэр Джек! — не вытерпел пылкий мастер алхимии. Он развернулся к сенешалю лицом и стоял, сверля его своими карими глазами. — Вы хотите, чтобы мы все стали предателями?!

Эдвард Кордейн вспомнил последнюю встречу с герцогом Таракатом. Он очень твёрдо отказал ему в намерении жениться на дочери Садрин. Такое не забывается и, конечно, ни о каком союзе с этим негодяем и речи быть не могло.

— Сэр Джек, вы предлагаете лорду Кордейн нарушить клятвы, данные королю! — возмутился рыцарь-грифон Марис Прейн.

— Если они раздавили за один присест целый гарнизон Грифонов, то… — рассуждал сенешаль.

— Сэр Марсис Прайн прав, Кордейны никогда не были предателями!

Мишель не унимался. Он снова развернулся лицом к сенешалю:

— Сэр Джек, вы не учли ещё одну маленькую деталь во всем этом деле. В гарнизоне Грифонов не было ни единого мастера алхимии или магии. А подобное должно противопоставляться подобному, это один из законов алхимии и законов Вселенной.

— Да как ты смеешь меня учить, молокосос?! — заворчал сенешаль, поправляя пятернёй шевелюру.

— Даже не начинал! — обиделся полуэльф. — Чтобы стать учеником мастера алхимии, вам, сэр Джек, нужны способности. А у вас их точно нет.

— Сядьте на место, юноша, и помолчите! — громко рявкнул на алхимика граф Эдвард. — Не надо ругаться и затевать споры. А вы, сэр Матвин, хотите, чтобы Кордейны, верно служившие королю на протяжении трёхсот лет, стали предателями?!

— Мы действительно станем костью в горле у этих приспешников Вселенной вечной ночи! — живо добавил неунимающийся Мишель Горознай. — У вас, граф Эдвард, есть не только алхимик, но и целых три волшебника. А это, поверьте, тоже имеет определённое значение.

Джек Матвин вскочил со стула, встал напротив полуэльфа, сжимая кулаки:

— Графство Кордейн оказалось в опасном кольце врагов, уважаемый мэтр Горознай. Вы что, ослепли или оглохли от своих дурманных трав и волшебных эликсиров? С севера к нам спешат войска Маркиза Харта. На юге и юго-востоке заняты его приспешниками все позиции. За один день эти бандиты перевешают нас всех, как бешеных собак, вдоль стен замка Кордейн. А вас, мэтр, натянут на кол тем самым местом, на которое вы без конца ищите приключения!

— Замолчите! — сурово рявкнул на них граф Эдвард и стукнул кулаком по столу. — Иначе мне придётся выгнать вас! Сколько бы вы ни ругались, господа, последнее слово всё же за мной.

— Милорд… — взволнованно воскликнул Мишель, подпрыгнул на месте и открыл рот, желая ещё что-то добавить.

— И извольте, юноша, не перебивать меня! Я отвечаю за жизни людей графства Кордейн, за жизни своих детей, которых вы испортили своими играми в волшебство и волшебными игрушками, хотя вам это бвло строго запрещено! Знаете, мэтр, что сделал бы с вами другой лорд на моём месте?

Горознай ссутулился, повесил голову.

— Хотя ты полностью прав, мэтр Горознай. Не зря же ты, гоблин тебя задери, Горознай! — заявил граф Эдвард.

— Из-за вашей гордыни, господин, вы обрекаете нас на гибель! — побледнел Джек Матвин.

Рыцарь Марис Прейн молчал. Скорее всего, он прекрасно понимал графа Эдварда.

— Что разумнее всего я знаю лучше вас, Джек. Те, кто перешёл на сторону герцога, лишь оттянули свой конец, вместо того чтобы бороться. Сейчас они тешат себя тем, что их не тронули, не разорили земли, не украли их женщин и детей. Но рано или поздно Таракат потребует с них сполна.

Граф глубоко вдохнул и, заложив руки за спину, подошёл к окну:

— Мишель, — обратился он к юноше. — Мои дети хоть и волшебники по рождению, но всё же дети. Да и ты, мэтр, несмотря на свою умную голову, от них не слишком далеко ушёл…

Алхимик выпрямился. Взгляд его сделался решительным. Тёмные глаза азартно заблестели:

— Милорд, позвольте мне ответить вам…

— Хорошо, я слушаю.

— Враги не станут смотреть дети они или нет. Они, в лучшем случае, убьют их. В худшем — даже страшно представить… Но и это ещё не всё. Вы можете получить военную поддержку и заключить союз с сыном вашего друга барона Грегори Григатена, — ответил полуэльф.

— Грегори действительно был мне другом, но он пропал без вести, а его сын Фредерик тот ещё пройдоха. Его матушка, баронесса Фортун Григатен, недолюбливает меня по некоторым веским для неё причинам.

Сэр Эдвард как обычно хмурился и отрешённо смотрел из окна вдаль. Он с тяжестью на сердце думал сейчас о судьбе своих детей. Горознай загадочно улыбнулся:

— Вы же знаете, милорд, что Фредерик — не старший сын вашего друга Грегори, не так ли?

Граф переменился в лице и уставился на Мишеля. Алхимик низко поклонился ему:

— Барон Леоноль Григатен — законный наследник Грегори Григатена и его действительно старший сын! — заново представился юноша.

— Как такое возможно? — вскрикнул сенешаль Джек Матвин и подпрыгнул на стуле чуть ли не до самого потолка. — Сэр Эдвард, вы верите этому созданию?!

Эдвард заинтересовался словами алхимика:

— Продолжай, Горознай, и поподробнее…

Юноша оживлённо принялся рассказывать:

— Недавно отец узаконил меня как сына и оформил необходимые бумаги в королевской канцелярии, — сообщил полуэльф, не без интереса рассматривая меняющееся выражение лица сенешаля Джека. — Так что теперь, Ваше сиятельство, я ваш законный союзник и вассал. Сэр Джек, а для вас — господин барон.

Сенешаль потерял дар речи. Взгляд рыцаря-грифона выражал недоверие к полуэльфу с долей презрения:

— Прошу прощения, милорд, может ли такое случится, что юноша излишне фантазирует? Среди алхимиков много фантазёров! — прохрипел пыльный рыцарь Прайн.

Граф Эдвард подошёл к Горознаю, радостно пожал ему руку:

— Да, он без сомнения — тот ещё выдумщик, но я доверяю ему. Мой друг барон Григатен умышленно оставил после себя достойную замену и достойного последователя своих взглядов и идей, — сообщил граф Кордейн рыцарю-грифону. — Господа, прошу покинуть мой кабинет. Мне нужно написать письма союзникам и подумать. Мишель, останься на пару слов.

Когда недовольные и раздосадованные собеседники удалились, Горознай продолжил разговор с графом Эдвардом:

— Милорд, стоит как можно быстрее отправить письмо управляющему и бывшему секретарю моего отца сэру Томасу Мораку в Небесный замок. Он быстро соберёт людей и поможет нам отбиться от маркиза Харта. А там, глядишь, и войско короля подоспеет. Поверьте, у моего отца, хоть он всего-навсего барон, а не граф, войско побольше вашего. Собрать больше тысячи хорошо вооружённых воинов — получится точно.

Граф задумался, но в глазах его вспыхнула далёкая надежда:

— Да, Мишель, пожалуй, это разумное решение. Ты можешь получать вести из Леоса каким-то волшебным образом. Почему бы тебе не отправить весть тем же способом в Небесный замок? Он гораздо ближе Леоса.

Алхимик вздохнул.

— Увы, это не так просто, как кажется, милорд. У сэра Томаса нет волшебного зеркала, как, например, у комиссара Робина Ищейки. У левсонского инквизитора немало волшебных вещиц на вооружении. Многие из них — моя работа!

Сэра Эдварда эта новость не обрадовала. Время было дорого как никогда. Он посмотрел на карту Левсонии на своём столе и смерил расстояние до замка барона. Дня три в пути, не меньше, и только в одну сторону…

— Итак, достопочтенный барон Григатен-Горознай, что нам делать? — поинтересовался граф Кордейн.

— Сэр Эдвард, нам нужен верный и преданный человек, способный доставить письмо сэру Томасу. Сэр Томас — опытный воин и отменный стратег. Он точно пришлёт подмогу. Уверен, мы здесь сможем продержаться до того момента, пока для подавления бунта не прибудут войска короля Коула Харви Первого.

Эдвар удивился, услышав просьбу нового барона Григатена.

— Простите, милорд, — смутился алхимик, — придётся отправить послание традиционным способом. Посланнику можно дать моего эльфийского коня Фатаэля, он домчит быстрее любого из жеребцов из ваших конюшен.

Граф призвал слугу и приказал принести чернила, пергамент перья и вина. Письмо составлено было не скоро. Писавшие его живо спорили, рассматривали карту, потом думали, пили вино и снова садились за пергаменты. К обеду их совместный письменный труд все же был завершён, заверен печатями и подписями.

В кабинет явился рыцарь из отряда разведчиков графа сэр Фрон Кронос. Человек средних лет с нравом суровым, но справедливым. Именно этому человеку граф Эдвард всегда доверял самые трудные и ответственные задания.

Рыцарь Фрон Кронос терпеливо выслушал задание графа. Его лысая голова блестела при дневном свете, живые умные глаза пронзительно смотрели на графа и его алхимика.

— Пожалуй, я знаю нужного нам человека, Ваше сиятельство, — ответил уверенно Фрон Кронос, услышав просьбу о посланнике. — Это мой сын Альберт. Он предан мне и вам, милорд. Парень сообразителен, хорошо владеет мечом и без труда справляется с норовистыми конями. И с самыми норовистыми девицами, что бывают порой строптивее, капризнее и недоступнее любой кобылы.

— Зови сюда своего укротителя кобыл! — живо согласился граф, оценив рекомендацию воина.

В ожидании Эдвард нервно расхаживал по кабинету. Мишель спокойно сидел на стуле. Живот его предательски громко урчал, требуя пищи, а от вина у Горозная заблестели глаза.

Юный Альберт Кронос вскоре предстал перед графом. Держался молодой воин уверенно и даже самоуверенно. Его круглая голова, крепкая и крупная, как тыква, держалась на крепкой и жилистой шее. Широкие уши с мясистыми мочками внимательно улавливали всё, что ему разъясняли.

Эдвард ожидал, что укротитель таких воистину строптивых созданий, как женщины, особенно женщины красивые, должен быть хорош собой. Но, судя по сильным ногам, кои были искривлены колесом, возможно кобыл юноша перевидал больше, чем женщин.

— Твоя задача любой ценой доставить письмо! — твёрдо приказал граф Альберту Кроносу.

— Да, Ваше сиятельство! — ответил тот без лишних вопросов.

Альберт, как и его отец Фрон, состоял при военной службе у графа уже много лет. К тому же, как истинных солдат, приказы выполнял беспрекословно.

— Речь идёт о важном деле, о жизни и смерти, — пояснил граф Эдвард.

Алхимик подошёл ближе к Альберту, вглядываясь в его глаза цвета стали, которую он так любил модифицировать. Полуэльф оказался выше сына рыцаря на полголовы.

Альберт стоял, не шелохнувшись, и вытянувшись, словно струна лютни.

— Я дам тебе своего коня Фатаэля. Он очень быстр и норовист. Не упусти его, не смей оставлять без присмотра, не давай много воды, особенно перед дорогой. От воды он тяжелеет и становится медлительнее. Эльфийский конь проделывает в день такой путь, на который обычному коню, даже самой наилучшего качества, потребуется три дня. И главное, передай письмо лично в руки сэру Томасу Мораку, — разъяснял полуэльф, посланнику.

— Не забудь, что тебе сказал мастер Горознай про коня, — напомнил Эдвард.

— Не забуду, даю слово! — воскликнул молодой человек.

— Иди, — Эдвард вложил в его руку письмо с сургучной печатью.

Когда родственники покинули кабинет, Мишель снова осторожно обратился к сэру Эдварду:

— Милорд, позвольте мне ещё кое-что попросить.

— Говори, что тебе надо, хитрец?

— Я прекрасно помню и понимаю, как вы относитесь к магии, но сейчас настают времена тяжёлые, а вашим детям нужна защита. Магическая защита.

Эдвард Кордейн напрягся:

— И что ты предлагаешь?

— Я никудышный волшебник, но всё же немного волшебник…

— Мда… — протянул граф Эдвард и повернулся к окну, понимая, что его выражение лица не понравиться Горознаю.

— Позвольте научить ваших детей нескольким заклинаниям, для самозащиты.

— Да ты, похоже, уже и без моего дозволения кое-чему их научил! — недовольно отрезал граф.

— Да, я признался вам в этом… но… но Сандрин могла бы погибнуть, если бы ничего не умела, — Мишель привстал и всем длинным телом подался вперёд.

Эдвард глубоко вздохнул. Этот плут знал, как убеждать.

— Хорошо, раз такое дело… — согласился граф, неожиданно даже для себя.

Горознай повеселел.

— А ещё, Мишель, ты должен придумать, как защитить замок от магии, о которой говорил тот рыцарь-грифон.

— Да, сэр Эдвард, придумаю, — ответил полуэльф, раскланялся и чуть ли не выбежал из кабинета графа.

Сэр Эдвард сел на стул перед картой государства и вспомнил, как когда-то, много лет назад, сидел в этом кабинете и заливал своё горе вином…

Он наполнил бокал и выпил вино, терпкое и сладкое, красное как кровь, жгучее, как память.

Пасс 3

Граф Эдвард Кордейн запустил пыльцы в длинные каштановые волосы и стиснул зубы, невольно вспоминая прошлое…

Тогда, девять лет назад, беда свалилась на него неожиданно. Беда всегда приходит неожиданно. Она с болью врывается в жизнь, переворачивая её вверх тормашками и задавая монотонный темп печальных событий. Его супруга и маг Аделина не вставала с постели несколько недель. Её покои наполнились неприятным запахом болезни. Над кроватью висели обереги с разными магическими рунами и знаками. Служанки приносили в комнату тазы с водой, эфирные масла, иногда открывали небольшое окно, чтобы хоть немного удалить неприятный запах. Аделина боролась с болезнью как могла и как умела. Она шептала исцеляющие заклятья, держа в пальцах свой магический клейнод. Каждый прожитый день превращался в пытку и испытание. Граф Эдвард Кордейн с тяжёлым сердцем заходил в покои жены, спрашивал у лекаря и слуг о её состоянии. По мнению эскулапа, Аделина чудом оставалась жива. Что за хворь скрутила сильную чародейку, точно не мог сказать ни один приглашённый графом Эдвардом целитель. На лечение Эдвард не скупился. Врачи, лекари, маги сменяли друг друга, почти каждую неделю появлялся кто-то новый…

Леди Аделина протяжно кричала по ночам от болей. Слуги тихо ненавидели свою госпожу и молили богов о её скорой кончине. Больная графиня стала для них тяжким бременем. Худое тело Аделины выгибалось в дугу, билось в судорогах, словно её что-то терзало изнутри. Измученные бессонными ночами служанки держали хозяйку за руки и ноги. Когда боль отступала, Аделина впадала в забытьё и всё реже приходила в себя. В беспамятстве графиня Кордейн находила недолгое облегчение, словно на время убегала от своего недуга. На её устах появлялась мучительная улыбка.

Эдвард навещал супругу в минуты тишины, подолгу сидел у её постели и читал молитвы. Ещё совсем недавно леди Аделина, счастливая жена и мать, гуляла в саду замка Кордейн, держа за руки своих маленьких дочерей и ожидая появления на свет долгожданного сына, будущего воина и наследника графства. Спустя месяц после рождения Артура она заболела неизвестной хворью. Графиня Кордейн таяла на глазах, теряя магические и физические силы, превращаясь в подобие своей тени. Светлые волосы ещё молодой женщины сменились серебристыми нитями седых волос. Щёки запали, нос заострился и уродливо выделялся на бледном лице. Налицо были все признаки того, что вскоре её призовут к себе предки.

Но в осенние утро, чуть только солнечный свет пробрался в окна и пригрел каменные жёлтые стены замка Кордейн, граф Эдвард, боясь потревожить тишину, пришёл в покои супруги. Служанки приоткрыли глухие ставни, пропуская нежный свет в женские покои. Супруга обставила спальню по своему вкусу. Деревянные кресла с красно-синей узорчатой росписью, туалетный столик, большое овальное зеркало и резная конторка — в её покоях раньше жила матушка Эдварда. В этой спальне Эдвард появился н свет, на этой кровати появились на свет его собственные дети, теперь здесь умирала его любимая супруга. Каждый уголок, стул, тёмный коридор замка пропитался историей рода Кордейн.

Решительным жестом граф Эдвард выгнал служанок вон и сел в жёсткое кресло, рядом с постелью Аделины.

Графиня спала, а возможно, снова впала в забытьё.

— Ада… — прошептал молодой мужчина, держа за руку больную жену. Её светлые волосы были размётаны по подушке. Аделина тяжело дышала, не реагируя на его прикосновения. — Как хочется мне умереть вместо тебя. Боги, возьмите мою жизнь, но оставьте её!

— Эдвард, — позвала неожиданно Аделина своего супруга, — что ты говоришь, глупец! Ты сердишься на меня?

— Что ты, на тебя невозможно злиться, — Эдвард покашлял в кулак, изгоняя предательскую дрожь из голоса.

— Не лги, я чувствую, когда ты врёшь! — Аделина посмотрела на него замутнёными глазами.

— Чувствуешь… чувствуешь? Да тебе плевать на мои чувства, Ада! Ты знала, что встреча со мной принесёт тебе смерть! Знала? — молодой мужчина вскочил с кресла и со всей силы ткнул кулаком в стену. Деревянная панель затрещала. Двери в покои чуть приоткрылась, за ними показались два любопытных женских лица.

— Вон! — прорычал на служанок граф. Лица женщин наполнились страхом. Служанки быстро затворили дверь, но, скорее всего, остались стоять под ней.

— Ты знала об этом, как только впервые увидела меня. Почему ты не сказала мне? Не сказала, что я убью тебя?

Аделина привстала на локтях.

— Ты не виноват!

— Ты знала, что умрёшь из-за меня! Ты знала об этом с первого дня нашей встречи…

— Да, знала. Но знала и то, что только ты можешь подарить мне счастье. А вот откуда ты узнал о предсказании?

— От твоих друзей-магов из Братства Ловцов. А точнее, от гроссмейстера Митра.

— Они здесь? Они рассказали всё?! — глаза Аделины округлились от ужаса.

— Понятия не имею, всё или не всё… — хмурился молодой граф. Он то и дело проводил ладонью по длинным каштановым волосам.

— Дети? Где дети? Где мои дети? — женщина заметалась на постели.

— Успокойся, что с ними случится? Они с няней Мирабель. Скучают по тебе, — голос Эдварда стал мягче. — Хочешь, позову их сюда?

— Нет, не хочу. Они напугаются меня, Эди. Я так изменилась…

Аделина тихо заплакала, бередя душу супруга. Эдвард не помнил ни единого случая, когда бы Аделина плакала. Он вытер слёзы с её щёк:

— Всё хорошо, милая Ади. Ты поправишься. Я найду способ тебя исцелить, — успокаивал он жену, не веря своим словам.

— Ты снова врёшь… Маги Братства все приехали, Эдвард?

— Да.

— Точно все?

— Все, кого ты позвала. Алхимик Бодан Змеелюб с учеником, магистр Митр и чародейка Ноя,

— А Габриэль?

— О да, даже этот вздорный и вечно пьяный кузен Габриэль.

— Позови мэтра Бодана, прошу тебя…

Эдвард замялся. Он старался не смотреть на жену. Лучи солнца, проникавшие сквозь окно, слепили его.

— Волшебникам стоит отдохнуть с дороги. Ты бы видела их, Ада, неизвестно какой длинный путь проделали чародеи.

— Сейчас позови. Это не каприз, Эдвард, может сделаться слишком поздно! — она схватила мужа за руку.

Граф Эдвард замолчал на некоторое время, в горле встал ком. Аделина слабо сжала его руку:

— Позови… Умоляю тебя, позови.

— Ада, ты пугаешь меня!

— Разве ты чего-то боишься, мой смелый воин? — Женщина попыталась улыбнуться.

— Боюсь… — голос у графа вдруг пропал.

— Иди, иди… Эди, — упрашивала его жена. — Не тяни время, его так мало осталось.

Граф ненадолго покинул любимую.

В покои леди Аделины вошли алхимики Братства Ловцов Бодан Змеелюб и его юный ученик полуэльф Мишель Горознай, одетые в серые робы, расписанные рунами по рукавам и спине. Мастер Бодан, крепкий мужчина в почтенном возрасте, сел на край кровати и взял Аделину за руку, нащупывая пульс.

Остроухий мальчишка, двенадцати лет от роду, встал рядом с учителем, улавливая каждое его движение и жест. Взгляд мальчика вдруг сделался испуганным.

— Простите, что сразу с дороги пригласил вас сюда, мастер Бодан. Так велела мне супруга, — Эдвард снова закашлялся, заметив выражение на лице ученика алхимика.

— Что скажешь, Лео? — спросил Бодан у мальчишки.

Тот ничего не сказал, опустил голову и помотал головой. Бодан больше мучить вопросами мальчика не стал.

Граф Эдвард напрягся больше прежнего. В горле у него снова встал ком. Некоторое время он боялся дышать, провалившись в тяжёлые мысли.

— Сэр Эвард… милорд… Ваше сиятельство… — пытался любезно и мягко заговорить с ним алхимик Бодан Змеелюб, нервно поглаживая клиновидную седую бородку.

— Да, я слышу вас, мэтр Бодан, — преодолел охватившее его волнение граф Кордейн.

— Вы позволите осмотреть вашу супругу наедине? Хочется понять причину болезни и оказать посильную помощь, — Бодан старался сохранять спокойный, любезный тон.

— Да, мэтр, я был бы признателен вам, — согласился, не раздумывая Эдвард.

— Вы позволите моему ученику Лео, то есть Мишелю, сопроводить вас до наших друзей?

— Да, разумеется.

Вместе с мальчишкой-полуэльфом молодой граф покинул покои супруги. Они оба шагали по тёмному коридору замка, взоры предков рода Кордейн будь то провожали их горделивыми неживыми взглядами с портретов на стенах. Пахло сыростью и гарью от полыхавших факелов. Граф Эдвард и Мишель некоторое время молчали.

— Кажется, мне знакомо твоё имя, — обратился Эдвар к ученику магистра алхимии, нарушив тишину. — Бодан назвал тебя Лео, то есть Леоноль. Ты сын моего хорошего товарища Грегори?

— Да, Ваше сиятельство, — карие глаза мальчишки заблестели от радости при упоминаниях отца.

— Грегори почти брат мне. Ты знаешь об этом, Леоноль? Он навещает тебя?

— Нет, но часто пишет. Мэтр Бодан, заменил его, дал мне новое имя — Мишель, а за мою способность быстрому чтению книг и обучению присвоил прозвище — Горознай. Я всем доволен.

— К чему тогда такой глупый маскарад? — возмутился Эдвард.

Мальчик потупил взгляд:

— Ваше сиятельство, это не маскарад, а суровая необходимость. Носить фамилию отца я не имею права по законам Левсонии. Я бастард.

Эдвар укорил себя за глупые вопросы, ответы на которые он и так знал не хуже Лео-Мишеля.

— Да, точно, прости меня великодушно… Ты умный мальчик, как я погляжу. Если вдруг захочешь покинуть Братство Ловцов и найти более достойную службу, двери моего замка всегда открыты для тебя, — граф потрепал ученика Бодана по голове, пытаясь немного загладить вину.

Мишель искренне заулыбался в ответ. Такая же завораживающая улыбка была и у барона, друга Эдварда Кордейна. Потом улыбка пропала с уст полуэльфа, и взгляд наполнился искренней печалью:

— Сэр Эдвард, позвольте мне сказать.

— Слушаю тебя, мальчик.

— Мой учитель очень хороший лекарь, он сделает всё, чтобы леди Аделина поправилась. Я видел, как он возвращал пациентов буквально из Пещер забвения. Он может многое.

Искренность мальчишки тронула графа до глубины души. Хороший, пожалуй, вырастет из него человек, хоть он и нелюдь.

Они дошли до широких дубовых дверей. Страж у двери поприветствовал поклоном и открыл дверь, пропуская их в просторный каминный зал. Там ожидали приглашённые Аделиной волшебники. Они приехали очень рано. Лишь край небесного светила показался из-за горизонта. Когда граф Эдвард встречал этих не очень желанных гостей, то почему-то думал, что увидит необычных созданий с горящими глазами или святящимися аурами над головами. Именно такой он запомнил первую встречу со своей будущей супругой — чародейкой Аделиной.

…Она появилась в кипарисовой роще, рядом с Лазурным заливом. Появилась, чтобы помочь его войску в борьбе с воинствующим племенем кераситов. Шаман кераситов, посылавший смертельные проклятья на головы его войска, был сражён только единым огненным взглядом волшебной девицы Аделины. Проклятый кудесник сгорел в красном пламени, как сухой стог сена. Светловолосую чародейку в это мгновение окружал лучезарный белый ореол, в зрачках плясали языки красного пламени. Он запомнил супругу такой: воинственной, решительной и прекрасной…

В этот раз его ожидания и представления о волшебниках Братства Ловцов не оправдались. Перед ним предстали самые обычные на первый взгляд люди, утомлённые с дороги, одетые в небогатые запылённые одежды. Среди них выделялся лишь Мишель Горознай, ученик алхимика Бодана: мальчишка, тоненький как струна, с белоснежно-молочной кожей и необычной формой ушей.

Когда сэр Эдвард появился в сопровождении полуэльфа в каминном зале, волшебники молчали, погрузившись в тяжёлые думы. Дух скорби и ожидания печального конца пропитал стены замка Кордейн. Слуги по распоряжению графа принесли им пищи и вина. Правда, никто особо есть не желал. Митр, высокий мужчина с короткой стрижкой и военной выправкой, смотрел в окно и теребил пальцами чисто выбритый квадратный подбородок с ямочкой — знаком упорства в достижении целей. Рядом с ним на стуле, сидела Ноя — молодая рослая женщина с мягким взглядом медового цвета глаз. Она поглаживала заметно округлившийся животик и с нежностью посматривала на белобрысого коренастого ведьмака Габриэля, как всегда небрежно одетого и дикого на вид. Ведьмак, разморённый теплом от камина, дремал, облокотившись о стол обеими руками. Когда граф Эдвард вошёл в зал, волшебники оживились. Габриэль открыл глаза, убрал локти со стола и встал. Беременная Ноя тоже привстала, придерживаясь рукой о спинку кресла, сделала немного неуклюжий реверанс. Митр развернулся к Эдварду лицом и слегка поклонился графу.

— Доброе утро, Ваша светлость, — поздоровался гроссмейстер Митр за всех присутствующих. — Как себя чувствует Аделина?

— Скверно, — ответил не таясь Эдвард.

На несколько минут в воздухе снова повисла тишина.

— Она пожелала остаться с мэром Боданом наедине, — прервал молчание граф.

— Нам остаётся лишь ждать, — ответил Митр и взглянул на Габриэля. Ведьмак глубоко втянул воздух носом и разочарованно оттопырил нижнюю губу:

— Моя двоюродная сестрица не может так просто сдаться, — проворчал он. — Задери меня пьяный гоблин, если я ошибаюсь!

— Папа, папа, — послышался детский голосок за спиной Эдварда. Волшебники и граф принялись искать глазами девочку. По полу слышались шаги бегущего ребёнка, но самого ребёнка никто не видел. Эдварда почувствовал прикосновение дочери. Она дёрнула его за край котты и прильнула к колену. Перед взорами взбудораженных чародеев появилась маленькая светлокудрая девочка лет шести.

— Сандрин, ты снова сбежала от няни и прячешься? Зачем ты так делаешь? — нахмурился Эдвард, дрогнув от объятий дочери.

— Мне скучно. Я хочу к маме! — она трогательно надула губки. — Почему меня не пускают к ней в спальню?

Эдвард заметил, как взоры всех волшебников наполнились подозрительным восхищением.

— Это Ласточка? Солнечное дитя? — спросила гроссмейстера Митра чародейка Ноя.

— Супруга действительно называет дочь Ласточкой, — Эдвард Кордейн не понимал и не желал понимать странного восторга чародеев.

— Да, это Ласточка, — сдержанно подтвердил Митр, рассмотрев девочку.

— Она чудо, чудо… — заулыбалась Ноя, не сдержав слёзы восхищения.

«В таком положении женщины весьма чувствительны, а иногда и странны!» — объяснял себе Эдвард, гадая, сколько месяцев чародейке осталось носить под сердцем дитя. И заметив, как ведьмак заботливо погладил живот Нои, решил, что вскоре станет дядей.

Сандрин с интересом рассматривала странных гостей, особенно Мишеля, мальчика полуэльфа, стоявшего рядом с её отцом.

— Поприветствуй гостей, Садрин, — мягко попросил Эдвард дочь.

Девочка сделала реверанс, оттопырив подол пышного голубого платьица. При этом показались умилительные кружева на панталончиках.

— Доброе утро, господа!

Чародеи все как один с большим удовольствием поклонились маленькой леди. На суровом лице гроссмейстера Митра мелькнула улыбка.

— Ну-ка, что это за козявка такая? — громко гаркнул заросший светлой щетиной ведьмак Габриэль. — Иди к дядюшке на руки!

— Не козявка, а Ласточка, — разозлилась неожиданно маленькая леди, сдвинув тёмные тоненькие брови.

Эдвард не успел и слова вставить, как дочь оказалась в грубых крепких объятьях ведьмака. Габриэль одарил малышку колючим поцелуем. Гордо заявил:

— Это моя племянница!

— Я не козявка — Ласточка! — повторила девочка и стукнула рукой дядю по колючей щеке, получив очередной поцелуй в мягкую ладошку.

Эдвард натянуто улыбался; Габриэль вызывал в нем раздражение.

— Лучше её не злить, дядюшка, — предупредил хозяин замка.

Граф поднял с каминной полки колокольчик и, вызвав служанку, приказал передать дочь в руки няни Мирабель.

Теперь все присутствующие снова предались тяжёлому ожиданию вестей от мэтра Бодана Змеелюба.

Полчаса ожидания казались молодому графу Кордейну целой вечностью. Разумом он понимал, что спасти Аделину уже невозможно, но крохотная надежда распаляла его чувства до предела.

— Как Аделина, мэтр? — спросил граф Эдвард у показавшегося в дверях лекаря и алхимика Бодана.

— Я бессилен, — ответил спокойным голосом алхимик, потупив взгляд. Эти слова прозвучали как приговор. Граф Эдвард упал на стул: ноги не держали его в этот горький момент.

— Слишком поздно. Мы торопились, чтобы спасти её, но получилось, что приехали проститься. Я искренне сочувствую вам, — Бодан Змеелюб сильно волновался.

— Мне не нужны ваши соболезнования! — взорвался неожиданно граф Эдвард, его лицо стало бледным. — Вот до чего доводит всё это волшебное мракобесие!

— Держите себя в руках, Эдвард, — вмешался гроссмейстер Митр, — Нам всем сейчас нелегко.

— Нелегко?! Скажите, уважаемый Митр, чем я заслужил такую кару?

— Вы не виноваты, граф. Так устроено богами, за новую жизнь волшебники часто платят своей собственной. Сила не даётся просто так. У Аделины трое детей, а кода на свет появляется хотя бы один волшебник, Вселенная взымает с нас немалую плату. Дитя забирает часть Силы от своих родителей, и в этот момент мы, волшебники, уязвимы как младенцы. А у чародеев немало врагов, жаждущих крови. Чтобы мир жил, кто-то должен умереть ради его спасения. Войны между людьми рано или поздно заканчиваются, войны между магами никогда…

Минута прошла в тяжёлом молчании.

— На Аделину наложили порчу, — объявил Бодан Змеелюб. — Порчу не самую сильную. Правда, рождение сына сделало вашу супругу сильно уязвимой.

— Ваши дети, милорд, волшебники и родились, чтобы бороться за этот мир, — добавил Митр. — Им нужен хороший наставник.

— Мне плевать на весь этот мир! Мои дети никогда не будут заниматься этим низким ремеслом! — заявил твёрдо граф, стукнув кулаком по столу.

Чародеи переглянулись и впали в печаль. Митр крепко сжал свой волшебный посох, на его широком лбу выступила пульсирующая синяя жилка. Бодан Змеелюб сохранял хладнокровие, как мог. Его юный ученик Мишель Горознай растерянно переминался с ноги на ногу. Чародейка Ноя совсем раскисла и залилась слезами.

— Мои дочери и сын не повторят судьбы Аделины!

— Это не вам решать, кузен! — вспыхнул Габриэль, порываясь всем телом в сторону графа. Ноя остановила его, схватив за плечо.

— Мои дети станут нормальными людьми. Сегодня вы мои гости. Надеюсь, завтра утром вы покинете мой дом навсегда…

После этих слов граф удалился в свой кабинет и приказал слугам принести ему много вина. Затворив двери изнутри, он просидел там целый день, не желая видеть более ни единого чародея.

Члены Братства Ловцов простились с Аделиной. Ноя долго не могла отойти от постели угасающей с каждым часом волшебницы. Обнимала и целовала её худые руки. Габриэль пустил скупую слезу. Митр, тяжело вздыхал и хватался за сердце. Бодан Змеелюб открыл свой лекарский сундучок и отдал служанкам некий порошок, наказал давать его Аделине вместе с водой. Мальчишка полуэльф старался успокоить Ною, крепко обнимая её. Возможно, таким образом он и сам искал успокоение.

Спустя несколько часов, когда Аделина вновь впала беспамятство, маги покинули замок Кордейн.

Спустя два дня после их отъезда Аделина умерла. Над замком, на её башне Грёз, подняли чёрный штандарт.

Пасс 4

С помощью специальных чернил алхимик Мишель Горознай нанёс пентаграммы на запястья своих рук. Из просторного ящика письменного стола он добыл небольшую каповую шкатулку и вытряхнул из неё серебряный медальон с изображением змеи, переплетающейся с лесным вьюном. Горознай потёр змейку на медальоне между пальцами и, почувствовав поалывание, надел знак на шею.

— Давненько я никого не вскрывал… Не разучился ли? — сказал сам себе алхимик.

На столе, освещаемые зелёным мерцанием алхимического фонаря, лежали давно приготовленные для работы инструменты и вещи: ножи разного размера из меди и серебра со множеством знаков на рукоятях, увеличительное стекло и плотные кожаные перчатки. На другом широком столе смердели распластанные останки демона. Огромные кожистые крылья твари были пронизаны кучей выступающих жилок. Пасть твари раскрылась сама собой, из неё вывалился длинный окровавленный язык. Зубы чем-то напоминали щучьи: клинообразные, загнутые внутрь пасти. Если кто попадётся на зубок демону, то вырваться сможет едва ли. Скудный шерстяной покров обуглился, мутные, бывшие чёрными радужки покрылись белёсой плёнкой. Даже в мёртвых, мутных глазах читалась дикая ярость. Казалось, что тварь вот-вот оживёт и кинется на мастера. От запаха гари, смешивающегося с запахом гнили, у мэтра свербило в горле.

Горознай поёжился от омерзения, взял перо и стал вести записи на мягком пергаменте.

«Существо, представшее моему вниманию, убитое магом по прозвищу Ласточка, не принадлежит ни к единой твари, которая могла бы быть сотворена или создана природой. То есть, происхождения, непременно, искусственного и неестественного».

Мастер макнул кончик пера в чернильницу и почесал за острым ухом белым опахалом.

«Судя по анатомическому строению, тварь не является химерой, то есть изготовлена из единого живого существа с помощью чёрной магии…»

Горознай перевёл дух. Ему стало немного не по себе от своих неожиданных выводов и нестерпимой вони.

«Остаётся выяснить, что стало основой для создания демона.»

Горознай сделал свет фонаря ярче, добавив в него немного больше зелёной жидкости, надел кожаные перчатки, взял большой медный нож, подошёл к останкам существа. Долго примерялся, потом рассёк грудь, с усилием разломал ребра. Увидев сердце демона, полуэльф отпрянул в сторону и опустил нож:

— О, Сцина, это человек!

Мишель снял кожаные перчатки и схватился за голову.

Пасс 5

В таверну «Пьяный подсолнух» завалились два странных типа в плащах.

Один из них относился к расе полуросликов. Тёмные коричневые волосы густо росли на его лице, только вокруг жёлтых глаз виднелись участки весьма шершавой кожи. Второй чужак являлся человеком с жёлтой, аккуратно стриженой бородкой. Человек этот то и дело посматривал в окно, наблюдая за входом в заведение.

Дочь трактирщика Ефимия тихо беседовала с чужаками:

— Это всё, что я знаю об алхимике Мишеле Горознае, — говорила девушка с чуть бледным лицом.

— Маловато, — проскрипел полурослик, сдувая пену с кружки пива и обгрызая рыбий хвостик. — Иди-ка, принеси закуси и подумай полутшее. Да пожившее!

Глаза Ефимии растеряно забегали.

Когда эти странные пришельцы за хорошее вознаграждение предложили девице рассказать о мастере Горознае, Ефимия согласилась. Чужаки точно не желали мэтру Мишелю Горознаю добра, а стало быть, были её единомышленниками. Особенно пугал её волосатый полурослик, рука которого постоянно хваталась то за острый топорик за поясом, то за её бедро, а глаза с хитрецой недобро щурились.

К таверне подъехал молодой, бритый наголо всадник на эльфийском коне.

«Вот кретин!» — подумала про себя Ефимия и встала из-за стола.

— Простите, уважаемые гости, мне нужно обслужить ещё одного клиента.

Альберт Кронос ворвался в таверну, жадно дыша от возбуждения:

— Ефимия, — крикнул он с порога. — Живее иди сюда и посмотри!

По пути в Небесный замок молодой человек опрометчиво решил заехать к предмету своего обожания с подарком. Что дурного может сделать ему девушка? Кроме того, эльфийский конь домчит его до места назначения быстрее ветра.

— Не кричи, Ал, я не глухая, — фыркнула на него Ефимия. Потом поманила молодого человека пальцем к себе. — Ну же, проказник, покажи, что ты прячешь за спиной?

Полурослик увидел в окно эльфийского коня у привязи и ткнул локтем своего высокого спутника. Они переглянулись.

— Давай-ка отойдём с тобой в сторонку, моя дорогая, и я покажу… — Альберт мельком посмотрел на чужаков.

— Что покажешь? И куда это ты собрался? Решил оставить свой цветочек в одиночестве? — пыталась отвлечь внимание от чужаков прелестница Ефимия. — Я знаю местечко, где нам никто не помешает…

Альберт забыл о подозрительной паре. Мало ли бродяг заходит в эту таверну. Тем более, именно здесь не только старожила, но и любого путешественника ждал недурной обед с домашним пивом, тепло очага и не менее тёплый приём красавицы Ефимии.

— Нет, красотка, не до уединений. Просто хотел увидеть тебя, — возразил молодой человек.

— Несколько минут не сделают погоды, — настаивала Ефимия, прижимаясь к парню всеми своими соблазнительными крупногабаритными прелестями и толкая к лестнице на верхний этаж таверны. — Ты не хочешь обидеть свой цветочек?

Альберт сдался и, взяв девицу за руку, решился идти с ней.

— Пауль, — кликнул Альберт мальчишку лет четырнадцати, который выполнял при таверне разного рода работу, и кинул ему несколько медных монет. — Присмотри за конём.

Мальчишка встал с бочонка в углу недалеко от очага, подошёл к молодому ухажёру хозяйки, взял монетки грязными пальцами, скривился в понимающей ухмылке. Не больно-то щедро заплатил этот служивый мальчишке. Проводив молодых влюблённых взглядом и услышав стук двери на верхнем этаже, Пауль вернулся обратно на своё насиженное место.

— Пауль, — окрикнул мальчишку чужак с жёлтой круглой бородой. Мальчишка нехотя встал, вразвалочку подошёл к клиенту. Тот дал мальчишке целый серебряный сикль. — Напои коня этого господина, да не жалей водицы. Если управишься быстро, получишь ещё.

Мальчишка деловито сплюнул на пол, взял монету, попробовал на зуб:

— Управлюсь, и моргнуть не успеете, господин…

Через некоторое время Альберт вышел из таверны с весьма довольным и сытым видом. Незнакомцы исчезли.

У привязи не было ни единого коня, кроме Фатаэля. Эльфийский конь жадно пил воду из поилки. Мальчишка деловито опрокинул в поилку целое ведро воды.

— Проклятье! — Альберт схватился за поводья, вспоминая наказ Горозная по поводу воды. Он поймал Пауля за шиворот и сильно встряхнул. — Паршивец эдакий, что ты натворил?!

— А что я натворил? Отпустите меня, господин Альберт, вы же сами… — оправдывался Пауль.

Альберт поднял Пауля за шиворот. Мальчишка болтал ногами в воздухе и задыхался.

— Спасите…

Альберт Кронос опомнился, выпустил мальчишку из рук.

— Сами же просили позаботиться… — ревел мальчишка.

— Демон… — растеряно прошипел Альберт, вспоминая, что сам забыл предупредить мальчишку на счёт воды.

Делать нечего, надо ехать дальше. Альберт на прощание махнул рукой вышедшей его провожать Ефимии и отправился в путь. Эльфийский конь двигался теперь медленно и размеренно, словно выпил не менее пары бочек воды.

— Проклятая кляча! — Ругался Альберт, больно колотя шпорами по округлившимся бокам Фатаэля. Посыльный выехал за ворота города Кротос и направился к западному Трольему тракту. Немного погодя той же дорогой двинулись ещё двое всадников.

Сначала всадники держались поодаль, следя за Альбертом и стараясь не привлекать внимания. Когда город Кротос остался далеко позади, и как только Альберт достиг густого соснового леса, всадники без труда нагнали его.

Молодой человек не сразу понял, что его кто-то преследует. Голова парня была занята милой улыбкой Ефимии. В преследователях он сразу разузнал незнакомцев из таверны и, ругаясь, пришпорил отяжелевшего Фатаэля. Даже отяжелевший эльфийский конь мог перегнать обычных лошадей. Но отсрый топор полурослика конь перегнать всё же не смог. Топор попал всаднику в спину. Альберт выпал из седла, уткнулся лицом в землю, перестал дышать. Стрела желтобородого ранила эльфийского коня. Фатаэль опрокинулся на бок и задёргал копытами.

Всадники спешились.

— Что уставился, следи, не едет ли кто по тракту! — гаркнул на полурослика желтобородый человек.

— Господин Дингор, зачем нам этот доходяга… — недовольно пробубнил полурослик.

— Дурак, этот ублюдок алхимик Горознай своего коня кому попало не даст, — ответил шпион, вытаскивая клинок. — Этот плешивый проходимец ехал на эльфийском коне мастера Горозная, а стало быть, у него с этим остроухим какие-то дела.

— Стало быть… — подтвердил полурослик.

Дингор добил коня ударом кинжала по горлу, бесцеремонно, словно мешок с соломой, взвалил тело Альберта на плечо, оттащил с дороги в кусты и обыскал.

— А вот и улов, — Дингор вытащил из-за ворота куртки Альберта свиток с печатями графа Эдварда Кордейна и барона Гигатена. — Кому-то сегодня определённо повезло!

— А кому-то определённо нет! — засмеялся волосатый полурослик.

— Тит, эту скотину тоже надо припрятать, — показал шпион Дангор на дохлого эльфийского коня.

Крепкий полурослик поморщился, почёсывая заросшее волосами лицо:

— Догони меня топор, вся грязная работа как обычно на мне!

Полурослик поплевал на ладони, готовясь к весомой работе. Дингор обыскал убитого ещё раз, и принялся стаскивать с него одежду и оружие. Разведчик Альберт, не смотря на щуплый вид, оказался довольно тяжёлым. Соучастник Дангора полурослик Тит расседлал коня мастера Горозная. Недурное этому хитрецу досталось седло и сбруя.

Шпионы оттащили коня и парня ещё дальше от дороги и припрятали в кустах, завалив ветками и сухой травой. Преступники не заметили, что за ними наблюдают четыре жёлтых кошачьих глаза. Ирвин и Лили заприметили странные действия шпионов и терпеливо ждали, укрывшись за стволом поваленного дерева.

— Давай посмотрин, что там припрятано? — предложила Лили отцу. — Спорим, эти бандиты припрятали в кустах какое-то добро.

— Как же, добро… Не иначе кого прикопали, — предположил Ирвин.

Когда подозрительные личности убрались, фелисы подошли к захоронке, Ирвин быстро разгрёб ветви и мусор. Потом отпрянул, плюнул и почесал в затылке:

— Да тут нежилец!

— Где-где? Покажи… — сгорая от любопытва, Лили вытянула шею и бросилась помогать отцу. Увидев раздетого человека и эльфийского коня Лили подпрыгула на месте. — Ой, да это же мастер Горознай!

— Так-так, — Ирвин без страха подошёл к голому грязному трупу и повернул его лицом к себе и Лили.

— Нет, не он. Горознай симпатичнее… — заметив строгий взгляд отца, Лили добавила: — То есть не такой лысый. А конь его, точно его. Мастера, кажется, хотели убить.

— Когда люди начинают гробить друг друга, нам, фелисам, надо держать ухо остро. Пошли, Лили, нам стоит предупредить Ласточку и этого алхимика. Чую запахло войной и предательсвом.

— Предательсвом… что с нами будет?

— Мы уйдем из этих мест, подальше от людей, и постараемся не попадаться им на глаза.

Но уходить им пришлось немедленно: их жилище обнаружили присланные Таракатом разведчики, наполнившие окрестные леса. Уходили фелисы с боем, огрызаясь, рыча, нападая и защищаясь. Ничего они не смогли передать ни Ласточке, ни Горознаю.

Магиум N 10 Странныйдень и ещё более странная ночь

Пасс 1

Леди Ласточка парила над замком Кордейн, поднимаясь всё выше и выше. Вот уже остались далеко внизу яблоневый сад и конюшня, крыши башен и стены замка. Вдруг она почувствовала, как падает, падает и оказывается снова в своей комнате. Хруст оконной рамы, звон стекла и рычание заставили юную леди Сандрин содрогнуться. Она не сразу поняла, что произошло. Чёрная тварь с огненно-красными глазами проникла через окно в комнату, разбила телескоп, опрокинула волшебную клепсидру и направилась к ней, клацая зубами, огромными как капкан на медведя. Сандрин похолодела от ужаса, вскочила с кровати, запнулась за ковёр, беспомощно растянувшись на полу. Она слышала, как застучали когти демона по полу её комнаты. Она видела, как зубастая пасть открылась, чтобы схватить её.

— А-а-а! — завопила графиня, грохнулась на пол с кровати и проснулась. Всё что ей только что привиделось, оказалось странным сном. Кот Плюш навис над её лицом своей волосатой рыжей мордой и, щекоча усами, обнюхивал конопатый нос.

— Вот те раз! Ну и монстра! А ну брысь!

Юная леди поднялась с пола, растирая ушибленный бок. День с первых минут обещал быть странным. Она подскочила к золочёному телескопу и стала смотреть, что творится во дворе замка. Леди Сандрин сразу заприметила странное поведение воинов и домочадцев. Во дворе воины строились в шеренги, маршировали, слушали наставления командира. Командир говорил с солдатами сурово, читая какие-то бесконечные назидания. Молодые бойцы у казармы жестоко расправлялись с соломенными куклами, отрабатывая удары мечом, копьем, щитом. У мишеней выстроилась очередь желающих поучиться меткости. Через ворота замка во двор въехало несколько обозов, гружёных камнями, деревом и бочками со смолой. К башне Грёз под чутким надзором алхимика Горозная несколько горожан тащили какие-то довольно тяжёлые мешки.

— Что твориться-то вообще?! — не могла понять девушка. — Что за день такой?

Она потянулась лениво. Настроение стало гадким. Такого противного настроения у неё не было ни разу.

— Эй, кто-нибудь мне поможет одеться? То спасу от них нет, то вообще забыли о моём существовании… Мирабель, Габриэлла, ну где же вы ходите-то?! — капризно завопила юная леди, топая ногами.

Через некоторое время на её вопли явилась Габриэлла, в это утро она впервые выглядела как-то бодро и даже оживлённо. Обычно тусклые глаза Габриэллы живо поблёскивали.

— Что сегодня происходит? — спросила, запутавшись в рукавах платья, Сандрин. — Почему все ведут себя как-то странно? Марширую, бегают, таскают чего-то?..

Габриэлла замешкалась:

— Похоже, ваш отец готовится к войне. Нам угрожает какая-то опасность.

Сандрин никак не подозревала, что всё так далеко зайдёт. Что же дальше? Неужели замок Кордейн действительно в опасности? Юная леди никогда не видела войн и настоящих сражений, поэтому необъяснимое волнение наполнило её от макушки до самых пят. То, что случилось за стенами замка несколько дней назад, когда она с Горознаем искала чёрный кристалл, казалось невероятным приключением. Но это событие скорее напоминало обычную охоту, только вместо добычи попались демоны.

— А где эта опасность? Откуда она?

— Госпожа, я ничего не знаю. Что я могу знать, простая служанка? — снова заволновалась Габриэлла. — Спросите лучше у Мирабель. Может она больше вам расскажет.

— А где она? Где эта клуша, где эта наседка, почему сегодня её нет? Почему меня никто не воспитывает?! — раскапризничалась младшая дочь графа.

Габриэлла вытаращила на неё глаза:

— Вы же сами говорили, что она вам все время мешает. Вот она и решила не мешать.

— Раньше мешала, а теперь я хочу её видеть! Соскучилась. Немедленно позови няню Мирабель! — потребовала Сандрин и снова топнула ногой. — И вообще, я сегодня с кровати упала, и настроение у меня дурное, и я хочу пирожных. Много!

Плюш, вертевшийся рядом с Сандрин, словно поняв, что речь зашла о еде, замурчал и вылупил жёлтые глаза.

— А милорд Плюш хочет колбасы! — добавила дочь графа и топнула ножкой так сильно, что Габриэлла подпрыгнула на месте.

Из норы у сундука высунулись две зелёные мордашки и пропищали что-то просительное на своём крысином языке.

— И его подруги хотят пирожных!

— Слушаюсь, юная леди. Иду за клушей Мирабель и пирожными!

— И колбасой!

— И колбасой, — подтвердила Габриэлла и, шаркая ногами в просторных тапках, отправилась исполнять поручения.

Пасс 2

После съеденных пирожных не стало лучше. Мирабель явилась не сразу. Вид у няни казался каким-то излишне озабоченным.

— Откуда мне знать? — сопротивлялась Мирабель, хмурясь после каждого съеденного Сандрин пирожного. — И вообще, женская доля — сидеть тихо и смотреть со стороны, что творят эти неугомонные мужчины.

— Ага, чтобы они глупостей больше творили! — Сандрин облизала сладкие кончики пальцев. — Ну уж нет! Дайте Артуру волю и что он натворит?

— Ох, Артур ребенок, Сандрин.

— Мне кажется, разница только в росте. А так все мужчины — дети. Так Анна говорит, а она врать не станет.

— Много она понимает! — Усмехнулась няня. — Она немногим тебя старше. Ох, девки-девки! С утра смех, к вечеру — слёзы.

После пятого пирожного у леди Ласточки неожиданно заболел живот. Сандрин съёжилась:

— К тому же, Мирабель, ты же с Джеком, кажется…

— Что, что… — оживилась няня и сделала строгое неприступное лицо.

— Дружбу водишь. Неужели он тебе ну совсем ничего не говорит?

— С какой стати? И вообще спросите у вашего батюшки, — рассердилась няня, — а у меня дел по горло. Что за день, что за день!

Мирабель настойчиво забрала блюдо из рук воспитанницы с пятью закусанными пирожными и оставила её наедине с болью в желудке и плохим настроением.

Ближе к обеду лорд Эдвард пригласил детей в каминный зал. Камин подтопили. Тепло наполняло стены зала. Перед приходом лорда Эдварда слуги протёрли пыль с подсвечников и стола, вымыли полы и окна, поэтому пахло сыростью. Доспехи, стоящие у камина, начистили до блеска. На этот раз отец казался каким-то обеспокоенным и нежным одновременно. Он то и дело уходил глубоко в свои мысли. Когда свет от окна упал на его измученное думами лицо, Сандрин заметила, что на лбу отца появилась глубокая морщина, а в каштановых волосах поблёскивали серебром несколько прядей седых волос. Эдвард обнял своих дочерей Анну и Сандрин, сына Артура и заботливо поцеловал, каждого своего ребенка. Странно, но нежность этот суровый воин проявлял очень редко. Неужели и в самом деле всё настолько плохо?

— Отец, что-то случилось? — опередила Анна сестру и спросила первой.

— Нет, ничего не случилось, дочка. Пока ничего. Но вы должны быть готовы… — граф замешкался.

— Готовы к чему, папа? — переспросил Артур.

— К войне.

— К войне? — хором переспросили дети.

— Да, именно так, — подтвердил отец.

Такая новость не обрадовала девочек. Маленький граф Артур подорвался с места, запрыгал от радости. Он схватился за деревянный меч и принялся поражать им невидимых врагов. Стулья и лавки подозрительно затряслись.

— Бах, бац, вот ему, ага… Мне дадут настоящий меч? Пап, можно я с тобой на войну пойду? Мы будем по-настоящему драться!

— Угомонись ты, Арти, — сделала замечание Сандрин. — Как можно быть готовым к войне?

Отец взял из рук мальчишки деревянный меч и погладил по светлым волосам:

— По-другому не получится, Сандрин. На мне ответственность не только за ваши жизни, но и за весь наш род, и за всё наше графство в целом. Мне очень не хотелось этого, но выбора у меня нет. Вам придётся использовать свои магические силы, чтобы защищаться самим и защищать других.

— Что мы можем, мы же ничего не умеем? — взмолилась Анна.

— Я очень хотел, чтобы вы были просто детьми. Можно сказать, всё для этого делал.

— Но от судьбы не уйдёшь, — послышался голос алхимика Горозная зашедшего в двери каминнго зала. Он поклонился графу и его детям. В руках алхимик нёс ящик, который поставил на стол. — Простите, милорд, но даже то простое обстоятельство, что вашей супругой была леди Аделина, исключало иную судьбу для ваших детей. Именно поэтому волшебники очень ответственно относятся к созданию семей и рождению детей. Вернее, почти не создают семей и стараются не обзаводиться детьми. Магия — это талант и проклятие одновременно. Способности передаются из поколения в поколение. В вашем случае талант передался всем вашим детям без исключения.

Эдвард тяжело задумался, проговорил:

— За любые способности, за любой талант надо расплачиваться рано или поздно, порой очень жестоко расплачиваться. Вы и об этом знаете, уважаемый мэтр Горознай, не так ли?

— Конечно, сэр Эдвард, я знаю об этом. Таланты даются. чтобы этот мир к лучшему изменять. Но если талант использовать для свершения зла, то и плата за него иная берётся. Иногда плата человеческими жизнями. Талант — большая ответственность.

Сандрин стала раздражать вся эта пустопорожняя и непонятная болтовня:

— Послушайте, папа, учитель, мы здесь что, будем сейчас философию разводить? Зачем мы вообще собрались?

Граф словно очнулся от какого-то сна, вздрогнул, посмотрел на детей:

— Мэтр Горознай, надеюсь, всё объяснит сам.

— Да-да, конечно, — Мишель достал из ящика книги, ларец и несколько пузырьков с каким-то беловатым веществом. — Эти книги нам нужно будет изучить в ближайшие дни.

— В ближайшие дни? — Анна вытаращила глаза, посмотрев на внушительную стопку на столе. — Однако…

— Не переживайте, — успокоил её алхимик, — Я всё прочитал и выберу для вас самое главное и нужное.

Сандрин тут же уставилась на бутылочки с эликсирами.

— Это я пить не стану! — заявила младшая дочь графа. — Ни за что не стану…

— Придётся, — строго ответил учитель.

— Папа, останови его! — запротестовала Ласточка. — Папа, это такая гадость!

— Не спорь, Горознай знает, что лучше! — отец был неприступен.

— Что за день, что за день! — простонала юная леди, чуть не всхлипывая от досады и вспоминая поговорку няня Мирабель. — Было плохо, может стать ещё хуже…

Граф Эдвард оставил детей на попечение алхимика. Судя по всему, отцу некогда было рассусоливать. Эдвард то пропадал в своём кабинете, раздавая приказы и распоряжения, строча какие-то документы, то обходил замок Кордейн и что-то проверял.

Мишель Горознай, получив детей в полное своё распоряжение, начал свои» экзекуции».

— Итак, — сказал мастер, рассматривая тёмными глазами потолок и раздумывая о чём-то своём, — эликсиры пока пить не надо!

Артур тут же погрустнел, а Анна и Сандрин обрадовались.

— Эликсиры вы должны носить всё время с собой.

— Всё время? — уточнила Анна, видимо, примеряя мысленно, куда можно положить пузырёк. Она закрутилась на месте, рассматривая подол платья и недовольно выпячивая губы.

— Да, всё время. Это на крайний случай.

— Крайний случай? — переспросил уже Артур, пытавшийся открыть зубами пробку и испробовать эликсир на вкус. — А когда он наступит этот край?

Мишель похлопал его по руке, останавливая попытку мальчика открыть пузырёк.

— Точно не сейчас, Артур, сначала надо выслушать, а потом уже всё остальное. И очень надеюсь, крайнего случая не будет.

— М-м-м, — промычал обиженно маленький лорд и повесил светловолосую голову.

Сандрин тут же припрятала эликсир в карман. Благо карманов на её одежде всегда хватало. Она-то эту гадость испробовала и больше не хотела. А вот на модной одежде у Анны карманов не имелось в принципе.

— Что там у Вас в ящике, покажите! — не вытерпел Артур и вытянул тощую шею. — Чего вы там прячете, господин Горознай?

— Что за дурище? — заворчала на брата Садрин. — Чего тебе всё время надо?

Мишель подошёл к ящику, залез туда рукой, а потом кинул в руки Артура какую-то вещицу. Тот ловко поймал её, запищал от удовольствия и тут же спрятал в карман.

— Что это? — не удержалась Анна. — Что это такое? Мне-то покажите, учитель. Дайте и мне!

Горознай хитро улыбнулся ей в ответ и, достав из ящика ещё что-то, спрятал за спиной.

— Ага, мы с Артуром вам не покажем, кто-то очень не желал продолжать учиться.

Анна и Сандрин вместе обиженно посмотрели на учителя и засопели совсем по-детски. У Горозная сжалось сердце, но он сдержал порыв пожалеть детей графа.

— Это нечестно, мы тоже хотим получить то же, что и Артур, — забеспокоилась Сандрин.

— Вы же не знаете что это? — провокационно спросил Мишель. — Вот только не врите, что вам совсем не интересно!

Сандрин не ожидала от Мишеля такой выходки, она сильно обиделась на него, чуть не заплакала от досады, но увидев ехидную улыбку мастера, рассердилась:

— Хорошо, оставьте безделицу себе, мэтр. Нам не интересны всякие бирюльки, — ответила Сандрин спокойным голосом и подмигнула Анне.

— Знаете, я и сама могу таких штук наделать, — ответила вдруг присмиревшая Анна.

— Не думаю, — посмеялся над ними Мишель.

Сандрин метнулась к алхимику, пытаясь выхватить у него из пальцев то, что он прятал за спиной. Но не тут-то было. Мишель ловко сделал шаг в сторону и Сандрин, промахнувшись, чуть не полетела на пол. От падения её остановила вовремя подставленная правая рука полуэльфа. Но загадочное содержимое он перехватил в левую.

— Тише, Ласточка, лоб разобьёшь! — откровенно захохотал Горознай.

Артур захихикал вместе с ним.

— Сейчас я кому-то лоб точно разобью! — рассердилась Садрин и пригрозила брату кулаком.

Артур присмирел.

— Хватит, господин Горознай, что вы в самом деле, как ребёнок! — пристыдила Анна. — Думаю, сейчас совсем не до шуток.

Слова Анны, похоже, возымели должное действие. Алхимик перестал хихикать и напустил в голос серьёзности:

— Прошу прошения, юные леди.

Сандрин наступила алхимику на ногу и бросила на него гневный взгляд. Лицо у Горозная позеленело, он глубоко вдохнул.

— Леди Сандрин Кордейн, прошу вас потерпеть немного.

— Потерпеть… Я только и делаю что терплю!

Мишель протянул к ней вторую руку, которую до этого прятал за спиной, и положил на ладонь своей ученицы золочёный медальон с алым кристаллом на тоненькой золотой цепочке. Анне он преподнёс другой — с кристаллом синего цвета. Артур похвастался медальоном с белым кристаллом.

— Фи, и стоило так шуметь из-за каких-то безвкусных украшений! — фыркнула Анна.

— Разве ты не видишь, Анна, что это не простые, а магические медальоны, — перебила её Сандрин.

— Сандрин права, это ваши магические медальоны. Эти кристаллы я выращивал полгода и теперь они готовы. Хоть это я успел сделать…

— Полгода, — переспросила Сандрин, не веря своим ушам. — Откуда вы знали, что кристаллы пригодятся именно сейчас?

— Я и не знал. Просто угадал. Да это не важно, — мастер Горознай, опустил взгляд.

— Не важно?! Как это — не важно, мэтр? Выходит, вы всё заранее спланировали? — удивилась Анна.

Мишель горько усмехнулся:

— Если бы это было так на самом деле, всё сложилось бы по-другому. Вы не оказались бы в такой опасной ситуации.

Сандрин, в отличие от сестры, уже давно ничему не удивлялась. Она была скорее уверена в том, что алхимик всё продумал давно. Наверное, сразу после приезда в замок Кордейн.

— Может, всё же пришло время рассказать правду, мэтр? — сказала Ласточка.

— Правда в том, что Тёмная материя пытается прорваться в этот мир много столетий подряд. И спасением этого мира станут маги сильного рода, — ответил Мишель Горознай.

Артур крутил в пальцах медальон с белым искристым кристаллом. Он радовался новой магической игрушке:

— Маги чего? — переспросил он.

— Маги сильного рода, Артур, — повторил алхимик и остановил попытку мальчишки попробовать кристалл на вкус.

Анне, в отличие от Артура, подарок пришёлся не по вкусу. Она принялась переделывать металлическую оправу на свой манер, перекручивая золото в виде красивой спирали с завитушками:

— Объясните, мэтр, мне эти слова совсем ничего не говорят. И почему наши кристаллы разного цвета?

— Не всё сразу. Иногда лучше не знать, чем знать. Каждый из вас имеет определённый талант, способности и склонности. Артур имеет способности мага оживления, движения и воздуха, Анна скорее алхимик, чем маг, а Сандрин — маг огня и чистого света.

Анна оттянула обижено губу:

— Как это алхимик? Чтобы я всякую гадость в пузырьках смешивала? Фи…

— Ты не права, Анна, алхимия — это не только пузырьки, лаборатории и книги, это основательная наука и большой труд. Я наблюдал за вами всеми много дней и успел проверить, распознать суть Силы каждого из вас.

— Вот те раз, а эльф-то засланный оказался, — с досадой подметила Сандрин. — Проводит на нас гнусные испытания и эксперименты, словно над мышами в своём зверинце.

Ей всё больше и больше хотелось всыпать учителю. Выходит, всё же слишком хорошо о нём думала…

Анне в свою очередь не очень льстило определение её как алхимика, она умела магически работать с любыми металлами, и только Артур пришёл от возможностей безнаказанно магичить в полный восторг. Мальчишка радостно подпрыгивал, высекая искры из своего белого кристалла.

— Я не эльф, если вы помните об этом. А в том, что я засланный — доля правды есть.

— Вот как, — спокойно проговорила Анна. — Сестра, не хочешь ли ты узнать всю правду о нашем учителе?

Предложение прозвучало угрожающе. Мишель инстинктивно засучил рукава своей серо-серебристой рубахи. Медальон у него на шее сверкнул.

— Звучит заманчиво, — согласилась Сандрин.

— Берегись! — завопил Артур учителю.

Горознай метнулся в сторону противоположной стены, за ним помчались неожиданно ожившие доспехи. Доспехи настойчиво пытались изловить Мишеля. Но изловить шустрого полуэльфа — задача не из лёгких.

— Ха, старый трюк! — обрадовался чему-то весьма прыгучий алхимик, подбежав к стене у выхода, приложил к ней ладони. Стена под воздействием его Силы затрещала и сделалась рыхлой, как песок. Довольный Мишель нырнул в стену, но она отвердела в ту же секунду. Мэтр намертво застрял внутри каменной преграды. Анна стояла рядом со стеной, она тоже успела приложить к ней ладони и вернуть ей прежнюю твёрдость.

— Ой, — пропищал Артур, — получилось почти так же, как с тем бородатым дядей-магом…

Из стены торчали ноги и задняя часть алхимика Мишеля Горозная, вторая его половина, а именно голова и руки, оказалась где-то в коридоре с другой стороны стены.

Распахнув настежь двери, в зал примчалась стража.

— Опять фокусы? — раздражённо пробубнил плешивый страж Рой, показывая напарнику Сиду на торчащие из стены ноги алхимика.

— Артур, освободи меня! — послышался истошный крик мэтра из коридора.

Артур хотел помочь бедолаге, но Анна остановила его:

— Погоди, сначала мы зададим мэтру пару вопросов, потом я подумаю, стоит ли его освобождать или нет.

— Анна, это ты сделала? Немедленно освободи меня! — снова раздался эхом голос Мишеля.

— Вы сами сказали, учитель, что я скорее алхимик, а посему умею придавать материи разные свойства, так же, как и вы.

— Бедняга, так влипнуть… — пожалели мастера стражи.

— А-а-а, хватит пялиться на мой зад, вытащите меня отсюда! — кричал Мишель, упираясь руками и дрыгая длинными ногами.

— Может, стоит снять мэтру штаны и дать ремня, пока возможность представилась? — предложила Сандрин.

Сестры засмеялись, представив, как это могло бы выглядеть.

— Не надо! — заволновался не на шутку маленький граф Артур, припомнив, как его однажды отшлёпал ремнём отец за воровство меча из коллекции предков.

Юные леди теперь смеялись и на брата. Артуру вовсе всё это смешным не казалось.

— Только посмейте! Я рассержусь! Рассержусь! — слышался голос алхимика из коридора.

— Жаль, но вы, мэтр Горознай, уже не мальчишка, — успокоила его Анна. — Но ответить всё же придётся.

Собравшиеся на крики в коридоре слуги начали переминаться и шептаться между собой, размышляя о судьбе несчастного алхимика.

— Не переживайте, у нас просто занятие, — успокоила приветливым голосом слуг леди Сандрин. — Мэтр совсем не пострадает. Надеюсь.

Слуги всё же расходиться не спешили, они таки надеялись…

Дети графа решили, что разговор с мастером алхимии стоит вести всё же со стороны головы и вышли в коридор. Но вдруг обнаружили, что алхимика в стене уже нет, вместо него зиял достаточно большой пролом.

— Ловко, — заключила Анна. — Куда он делся? Где он?

Девушки осмотрелись по сторонам и никого, кроме молчащих слуг, не увидели.

— Не иначе удрал сломя голову. Может, догоним? — спросила раздосадовано Сандрин.

Артур начал рассматривать разлом в стене. Потом развернулся к сёстрам и подпрыгнул.

— Попались! — послышалась позади сестёр голос неизвестно откуда взявшегося мэтра Горозная. Он схватил учениц за уши своими длинными цепкими пальцами и потянул за собой. — Идёмте-ка со мной, мои любезные ученики!

Ведомые за уши, сёстры послушно, хоть и ойкая, подались следом за учителем. Мишель рассадил их по стульям и встал напротив, скрестив руки на груди.

Сандрин и Анна растирали покрасневшие, как свёкольная закуска, уши. Как глупо попались они на очередную уловку мэтра!

Стражи тихо выскользнули из каминного зала за спиной алхимика. Артур умостился на стул рядом с сёстрами, надев на шею подарок учителя.

— Иногда правда и враг прячутся рядом. Например, я скрылся за распахнувшейся дверью. Отвечу на ваши вопросы. Маги крови, это те маги, что ведут свой род от Великого Даира и Морганы — сильнейших магов во всей Вселенной. Даир и Моргана обладали Силой первозданной и чистой. Потомки Даира на протяжении многих веков сдерживают проникновение Тёмной материи, спасая этот мир от гибели. Вы тоже потомки Даира.

— Надо же, какая честь и телега проблем! — всё ещё сердилась на мастера Сандрин. — Может, я жить хочу, как нормальный человек! И плевала я на весь этот мир и Тёмную материю!

Мишель Горознай рассмеялся на слова Сандрин, да так громко и иронично, что показалось, от его смеха рухнут стены. Успокоившись, веско и даже трагично заявил:

— У потомков Даира выбора нет…

Анна поморщилась:

— Ведь мы не единственные потомки этого Даира. Может, до нас просто очередь не дойдёт? — успокаивала она Артура и Сандрин.

— Нет, почти единственные. Потомков у Даира крайне мало, — ответил Анне Мишель.

Сандрин рассматривала свой медальон с жёлтым кристаллом и чувствовала, как он притягивает её волшебную Силу, впитывает в себя и при этом начинает сверкать и переливаться в каждой грани. Ощущение магнетизма казалось странным и приятным одновременно.

— Запомните, медальоны впитывают часть вашей Силы, удерживают её и приумножают. Носите их постоянно с собой, никому не позволяйте брать в руки. На ночь медальон нужно снимать и держать поблизости. Спящий маг уязвим. Поэтому чаще всего именно в момент сна на мага нападают враги.

В последнее время Сандрин только и слышала от алхимика слова «этот мир» или «настанут трудные времена». От этого всё больше и больше становилось неуютно на душе, хотелось спрятаться куда-нибудь подальше. Отец всегда твердил, что они живут в одном из прекраснейших миров, в одном из лучших государств, которое держится на представителях прекрасной и мудрой королевской династии Харви. К тому же, в Левсонии на редкость много деятельных и талантливых дипломатов — миротворцев. Благодаря именно им люди и нелюди стараются сохранять мирные отношения. Именно поэтому и без того малочисленные эльфы все ещё встречаются в лесах. Именно поэтому фэлисы, полпрослойки, нимфы, волколаки почти не враждуют с людьми, как в других государствах.

— Мэтр, вы сами говорили, что медальоны носят только настоящие маги, — удивилась Сандрин, вспоминая о том, что учитель запрещал ей трогать руками клейнод матери.

— Да, так и есть, вы почти настоящие маги. Почти.

— Но мы не всё умеем и знаем, — заметил Артур.

— Вы знаете уже немало. Во всяком случае, вы усвоили волшебную грамоту. Волшебная грамота — это то, что объединяет мистиков и магиков воедино. Волшебные знаки они учат одни и те же… А уже потом каждый выбирает путь по способностям.

«Экзекуция» юных магов продолжилась дальше. Господин Горознай, взяв в руки томик магических заклинаний, положил ногу на ногу и, раскачиваясь на стуле, читал вслух малопонятную детям графа ахинею. Потом заставлял учеников всё это проговаривать вслух по слогам, при этом смешно складывая губы и делая идиотские гримасы. Потом заклинание пробовалось на практике, не без последствий для окружающего интерьера замка.

— Опытные волшебники, со временем умудряются колдовать, не произнося ни единого слова вслух, — хвастался алхимик, демонстрируя некоторые волшебные фокусы. Прямо на глазах детей развороченное отверстие в стене затянулось, словно его и не было. Доспехи, которые нелепо за ним перед этим гонялись, Мишель превратил в железный ящик, а потом вернул им первоначальную статическую форму. Принесённую по его просьбе слугами воду в кувшине мэтр в одно мгновение преобразовал в лёд, потом в пар, потом сотворил небольшую тучу. В каминном зале прошёл кратковременный дождь с грозой и вымочил всех до нитки.

«Надо же, а всё утверждал, что колдовать не умеет — подлюка!» — думала про себя Сандрин, удивляясь чудесам мэтра.

— Знаете ли вы, чем отличается магия от алхимии? — Мишель напрасно ждал ответа от промокших до нитки учеников. — Чем мастерство моё отличается от вашего?

Девочки выжимали влагу из волос. Дождевая вода потоками струилась с них на пол. Артур носился из стороны в сторону, прыгая в лужах на полу и брызгаясь водой. Мэтр Горознай высушил свои волосы и одежду одним только прикосновением.

— Тем, что в случае использования алхимии из ничего что-то сделать нельзя, — предположила Анна, которая наблюдала за действиями мэтра.

Мишель довольно заулыбался, прикоснулся к плечу Анны, высушив и её одежду:

— Именно так, Ани. А ещё из железа алхимик не может сделать камень, но из определённых видов камней, например, может. Воду может превратить в лёд или пар, но превратить её, например, в песок тоже не сумеет. А вот спирт из воды сделать вполне даже можно. Алхимия сочетает в себе многие наук: астрономию, медицину, философию и знания о физических и химических свойствах веществ. Используя свою энергию, химическую реакцию, реже — энергию извне, алхимик преобразует материю или вещество из одного его состояния в другое. Либо сочетает одну материю с другой или даже несколькими.

Сандрин выглядела как мокрая курица, она громко покашлялась и с завистью посмотрела на обсохшую сестру.

— Очень, конечно, интересно, уважаемый мастер, но что тогда делают маги? — поинтересовалась леди Сандрин.

Мишель подошёл к ней ближе и склонился:

— Маг бессознательно обращается за помощью к тайным астральным силам, сокрытым во Вселенной, преобразует энергию силой мысли и слова.

Артур растеряно хлопал глазами, слушая все эти умные и непонятные ему слова:

— Я ни-че-го не понимаю! — растерялся мальчишка. — Совсем ничего не понимаю!

— Вот ты, Артур, можешь заставить этот стул летать или двигаться по залу? — спросил Мишель.

— А то, — усмехнулся мальчишка. — Хоть бегать заставлю и прыгать, и кому-нибудь пинка дать…

Один из стульев заискрился, встрепенулся, ожил, побежал кругами по залу, перебирая деревянными ножками.

— А я вот что могу, — мэтр дотронулся до рядом стоящего стула и тот сделался мягким и хрупким. Спинка стула рассыпалась в труху от одного только прикосновения алхимика. Когда Мишель дотронулся рукой до второго стула, стоявшего от него с другой стороны, тот вдруг покрылся зелёными веточками, стеблями, почками, листьями и даже пустил корни в пол. — Теперь видишь разницу, Артур?

— Неа.

— Хорошо, — заскрипел зубами Мишель. — Давай по-другому попробуем.

Он снова подошёл к доспехам и сделал из них металлический ящик.

— Это я могу, а вот чтобы переместить этот ящик в сторону, что ты сделаешь?

Артур удивился и щелканул пальцами, высекая оранжевую искру. Ящик медленно пополз в сторону мэтра, норовя на него наехать.

— Вот что, — хвастливо ответил маленький лорд учителю.

— А если я захочу этот ящик переместить, то мне придётся сделать вот так, — объяснял Мишель, подошёл к ящику и, обхватив его руками, напрягая все свои силы, приподнял и потащил на место. Когда он поставил ящик на пол, его лицо покрылось испариной. — Теперь-то ясно?

— Я тоже ничего не понимаю, мэтр. Зачем ящик-то таскать? — не вытерпела Сандрин.

Мишель побелел и переменился в лице, затопал ногами, хватаясь за голову длинными пальцами:

— О Сцина, за что? Полная тупизна! Хорошо, давайте попробуем наоборот.

Он бросился к стопке книг и начал раскидывать их в разные стороны. Наконец нашёл нужный том, открыл книгу, въелся глазами в текст. Анна пыталась остановить мастера, хватая его за руки и отбирая книги из рук. Но он настойчиво отпихивался от неё.

— Нет, я должен им объяснить, Анна! Объяснить, — твердил он как заведённый.

— Почему вы такие глупые? Мэтр может проводить только реакции с материей, но создавать её ему не под силу. Ну? Понятно? — Анна попыталась объяснить младшим детям.

Садрин и Артур с усмешкой следили, как старшая сестра пыталась помешать учителю. Если Горознай увлекался — остановить его было невозможно.

— Ага! — обрадовался Мишель, яростно рванул себя за чёрные волосы и, пролистав до нужной страницы, поманил Сандрин пальцем. — Иди-ка сюда, Ласточка моя, попробуй-ка сделать вот это.

Сандрин зевнула, приблизилась к книге и увидела в ней карандашный рисунок огненной сферы.

— Легко! — ответила девица, сотворила огненную сферу за доли секунды. Под воздействием заклинания и магической силы небольшой мерцающий шар возник в воздухе, а потом стал летать по залу, гонимый сквозняком. Артур закричал от восторга, вскочил со стула и побежал следом за чудесной светящейся штукой. Анна еле остановила брата от попытки схватить сферу пальцами.

— Сандрин, ты знаешь, из чего она сделана? — как-то подозрительно спросил Горознай. Глаза его азартно заблестели.

— Понятия не имею. И какое это вообще имеет значение?

Мишель встал со стула, запрыгал, словно в него вселился дурной демон, засмеялся и заметался из стороны в сторону:

— Ага, вот я знаю, что в этой сфере содержится. Знаю!

— И что? — равнодушно пожала плечами Ласточка.

Мишель усмехнулся, остановился напротив девушки и почесал подбородок:

— Это огонь и сжатый газ. Газ постепенно тлеет и отдаёт свет в пространство. А стенки сферы, сотворённые особым магическим образом, придают форму и заключают всё содержимое внутри, не выпуская горящий газ наружу, — описывая сферу, он живо жестикулировал руками.

Сендрин снова пожала плечами, не понимая, зачем ей всё это объясняют. Анна вдруг уставилась на Мишеля и крепко схватила Артура за руку.

Мишель демонстративно вытащил из-за ворота серебряный медальон на цепочке с изображением змеи и плюща и поднёс под нос Сандрин:

— Этот медальон усиливает алхимическую реакцию и мою Силу. Понятно?

— Ну и что? — снова зевнула Сандрин и откинула слипшиеся мокрые волосы с плеч на спину.

— А вот, что! — произнёс, скрипнув зубами, полуэльф, метнулся к сфере, дотронулся до неё длинными пальцами. — Если повысить с помощью энергии температуру сферы, получается как раз та самая алхимическая реакция.

Анна запаниковала, вскочила с места и метнулась к выходу, увлекая за собой младшего брата:

— Бежим!

— Что?! — не сразу сообразила Саднрин.

Мишель вытаращил глаза на побелевшую в его пальцах сферу, швырнул её в сторону, живо схватил за руку Ласточку и, почти волоча её за собой, помчался из зала следом за Анной и Артуром. Выбежав в коридор вслед за детьми, оттолкнул подальше от дверного проёма Сандрин, алхимик намертво затворил дверь и подпёр её спиной. За дверью раздался сильный, оглушающий хлопок, стены содрогнулись, зазвенело вылетевшее из окон стекло. Дверь зала заходила ходуном, толкая навалившегося Мишеля. Дети подпрыгнули, ощутив вибрацию стен. Пыль и какие-то частицы посыпалась на их головы. У всех четверых проказников сердце ушло в пятки и засвистело в ушах.

— И взрыв… — неуверенно шёпотом добавил Мишель, оседая на пол у двери, вытаращив глаза и хватаясь за голову. — Теперь поняли?

— Поняли! — ответила взъерошенная Сандрин, быстро моргая зеленовато-синими глазами.

Спустя несколько минут дети и алхимик вновь вошли в зал. Вокруг витал белый густой дым. Всюду валялись сломанные стулья, растерзанные книги, битое стекло. Портрет прадеда сорвало со стены. Он покрылся слоем пыли, пепла их камина и битого стекла.

— Теперь отец точно убьёт нас, — расстроилась Анна, взирая на портрет и переломанную мебель.

Дым стал рассеиваться и улетучиваться сквозь бытые окна.

— Согласен, замок не место для опытов, — Мишель принялся стряхивать пыль и стекло с портрета воинственного прадедушки сэра Эдварда. — Артур, повесь портрет на место.

Артур дунул на ладонь, высвободив несколько серебристых искр. Картина в золочёной раме взлетела и вернулась на прежнее место. Несколько мягких стульев и стол Анна и Мишель смогли починить с помочью тех же алхимических реакций. Эти вещи повреждены оказались незначительно и, не смотря на поломку, восстановились полностью. Попутно учитель показал Анне несколько новых приёмов восстановления разрушенной материи. А вот стёкла из окон разлетелись на мелкие кусочки. Часть оказалась на улице, часть валялась всюду под ногами. И восстановить окна с такими утратами было невозможно.

— Вот видите, любые возможности, даже магические, имеют допустимый предел, — Мишель с досадой смотрел на стеклянные осколки.

В зал опять подтягивались любопытные слуги и перепуганная стража. Примчался даже упитанный повар Хук с двумя кругленькими мальчишками-поварятами Жорой и Андре. Хук осматривал зал, задрав голову. Его двойной подбородок ходил волнами. Руку, с перепачканной в соусе поварёшкой, повар опустил до самого пола. Кот Плюш крутился у повара под ногами, тёрся рыжим полосатым боком о его ноги, незаметно слизывая мясной соус с поварёшки, оставляя чистые полосы на её блестящей поверхности. Явился и сенешаль Джек Матвин. Он как обычно приложил пятерню ко лбу:

— Ой, мать моя женщина, отец — мужчина…

— Великая богиня Матерра, — воскликнул повар, увидев сенешаля Джека, — Варю соус и вдруг как хлопнет… Котёл опрокинулся, сковороды со стен попадали, сервиз фарфоровый потрескался. Думал, что конец света, что сейчас стены и потолок на голову упадут.

— «Упадёт с неба солнечный круг и начнётся начало конца…». Так, говорят, конец света настанет, — процитировал какой-то текст прибежавший страж по прозвищу Одноглазое Лихо.

Ещё один страж при этих словах принялся поплёвывать в левую сторону через плечо, дабы отшугнуть дурные силы прочь.

— Вы как всегда дурите детям голову, уважаемый, господин барон? — озлился сенешаль Джек, нервно отводя пятернёй волосы на затылок.

Няня Мирабель вскоре тоже примчалась. Она бросилась к портрету прадеда и чуть не заплакала, увидев ящик, изготовленный из доспехов.

— Эти доспехи четвёртого лорда Кордейн. Граф Эдвард сильно расстроится!

Мишель Горознай молча собирал разлетевшиеся листы из магических книг. Анна, Артур и Сандрин бросились ему помогать.

Граф Эдвард вышел из кабинета. Хозяин замка уже ничему не удивлялся, он прошёл в каминный зал, посмотрел на выбитые стекла, почесал аккуратно стриженую бороду, поморщился, заметив странный железный ящик, потом взглянул на своих отпрысков. Дети присмирели, ожидая наказания за испорченную мебель и окна. На этот раз сэр Эдвард ругаться не стал.

— Дети мои, а может, вам лучше заниматься в саду? — попросил граф Эдвард. Юные волшебники бросились бежать, куда было указано.

Граф только руками развёл.

Пасс 3

Леди Ласточка взобралась на одну из дозорных башен замка Кордейн вместе с братом Артуром. Она пыталась осознать, что такое война. Это слово вроде знакомо им. Но раньше это было лишь слово. И как принято считать — страшное слово. Теперь этот образ приобретал реальные очертания. Садрин пока не могла понять, что на самом деле может произойти. До них уже доходили вести о войске, которое двигалось к их замку по северному тракту. Враги захватывали всё, что попадалось им на пути. Вот уже захвачено несколько деревень в их графстве. К стенам замка Кордейн потянулись люди, желающие найти убежище и встать на защиту родных земель.

— Смотрите, леди Сандрин, — показывал ей дозорный башни рукой в железной перчатке. — Маркиз Харт оккупировал деревни на юго-западе, там расставлены шатры. Вон там виден красно-жёлтый стяг. Это сам маркиз прибыл. Стервятник!

Девушка увидела, как вдалеке за лесом шёл густой серый дым. А войско маркиза Эдди Харта казалось одной большой живой массой. От этой массы отделялись небольшие отряды, преследующие пытавшихся спастись бегством жителей захваченных селений. Шатры на полях множидись прямо на глазах, словно грибы после дождливого дня. Лагерь врага угрожающе разрастался. Артур смотрел на все эти приготовления врага, открыв рот:

— Мы ведь победим их, Сандрин?

— Не знаю, Арти, — честно ответила юная леди.

— Их войско около двух тысяч, наше войско гораздо меньше, — продолжал дозорный, — но вы, леди Сандрин, под надёжной защитой крепостных стен. Ну и под нашей защитой тоже.

Ласточка всё больше впадала в грустно-задумчивое состояние. Войны отца, конечно, были хороши. Но она сама никогда не видела войны. С башни всё это вооружённое и зловещее человеческое море выглядело иначе, чем представлялось им со слов отца и алхимика Горозная…

— Вам не стоило ходить сюда, — услышала Сандрин голос лорда, поднявшегося на башню вместе с сенешалем Джеком. — Тут не очень-то безопасно.

— Папа, прости, мы не удержались от любопытства, — оправдывалась юная леди.

Сэр Эдвард приласкал дочь, подхватил сына на руки и несколько раз подбросил. Артур сначала смеялся без умолку, а потом огорчённо нахохлился:

— Папа, я уже не маленький. Что ты меня тискаешь, как дурачка?

— О, простите, Ваше сиятельство, — извинился, посмеиваясь над сыном отец, и пощипал мальчишку за щёку. Артур отмахивался от его ласки.

— Ну, чему научил вас этот бездельник Горознай?

— Думала тебе это неинтересно, — ответила Сандрин.

— Очень интересно.

— Этот, как ты говоришь «бездельник», показал нам пару приёмов и способов защиты с помощью магии. Теперь мы сможем постоять за себя. Кроме того, он вместе с Анной укрепил стены замка, а я поставила на них дополнительную магическую защиту.

Сэр Эдвард слушал дочь с натянутой улыбкой:

— Все эти ваши глупости мне мало понятны, но звучат обнадёживающе. Я — нормальный человек и больше полагаюсь на отвагу и храбрость воинов. Я сам воин и буду защищать своих детей как умею. Как учил меня мой отец.

Сандрин вдруг вцепилась в кольчугу сэра Эдварда. Кольчуга, одетая поверх суконной тёплой туники, отдавала холодом. Ей вдруг стало невыносимо тоскливо. Захотелось почувствовать тепло, родное, успокаивающее, но в щеку упирались ребристые железные звенья.

— Возможно, скоро к нам направят посланника на переговоры, — предположил сенешаль Джек, рассматривая растущий лагерь противника. — Надо подготовиться, сэр Эдвард.

— Довольно, — сказал дочери лорд Эдвард, отстранив её от себя. — Хватит нежностей. Дела зовут.

Сандрин цеплялась за него, не хотела отпускать.

— Ну что ты как маленькая! — пристыдил отец.

Сандрин отошла в сторону. Руки бессильно опустились. Она попросила отца:

— Папа, ты вечером приходи к нам. Обязательно приходи, мы покажем, чему научились. Правда, Артур?

— Да, мы покажем, — обрадовался мальчишка.

— Сейчас мне не до игр, — мягко ответил граф Эвард детям.

Сандрин взяла брата за руку и потащила вниз по витой лестнице дозорной башни.

Пасс 4

Ласточка шевелила пальцами, заставляя летать лебединый пух из перины. Они вместе с Анной расположились в одной тесной холодной комнате с очень узким окном. В этой комнате, как считал отец, во время осады было гораздо безопаснее, чем в других помещениях замка. Младшего брата Артура поселили по соседству.

Временная спальня напоминала келью адепта-затворника, но никак не жильё. Холодные каменные стены без капли тепла и уюта, одна кровать на двоих и светильник с несколькими свечами — это всё, что окружало девочек. Блики и тени прыгали по серым бездушным камням поверхности стен. Магические медальоны, лежавшие на туалетном столике неподалёку от кровати, издавали мерцающее свечение.

— Ладно, пока хватит. Надо передохнуть с упражнениями… — Анна по праву старшинства остановила занятие левитацией. — У нас неплохо получается, верно?

Спать совсем не хотелось. От холода, страха и темноты мурашки бегали по всему телу. Кроме медальонов девочки взяли с собой несколько книг господина Горозная. Анна листала одну из них и что-то внимательно читала. Её каштановые, длиной до пояса, волосы выбивались из-под белоснежного чепца. При таком освещении сестру можно было спутать с прекрасной речной русалкой. Сандрин, похожая на бесплотный призрак в белой длиной рубахе, обхватила руками ноги:

— Анна, а ты помнишь маму? — спросила она. — Я совсем не помню её.

Леди Анна отложила книгу:

— Я тоже постепенно забываю её лицо, Садрин… Когда она умерла, мне было лет семь или восемь. Теперь она даже не снится мне.

— Ты думаешь о ней? Какая она была наша мама? — спрашивала младшая сестра.

— Да, иногда. Она была очень добрая и красивая, всегда говорила, как нас любит…

— Ты скучаешь по ней?

— Да, немного скучаю.

Они замолчали ненадолго. Стало тихо. Свечи потрескивали в темноте, прерывая тишину. Анна наклонилась к сестре и обняла её:

— Не грусти, Сандрин, мы вместе. Я всегда буду рядом с тобой, как мама. Обещаю.

Сандрин заплакала и вцепилась в сестру. Так они сидели и плакали некоторое время. Свечи стали тухнуть. Комната погрузилась во мрак.

— Что это такое? Почему так темно? — спросила Сандрин, которая боялась темноты после встречи с демоном.

— Не знаю, свечи ещё не прогорели, но потухли, — Анна встала и наощупь подошла к подсвечникам. Через узкое окно в комнату попадал лунный свет. Она приподнялась на цыпочки и выглянула через окно на улицу. — Ничего не понимаю. Свет, похоже, всюду пропал…

Сандрин подпрыгнула на кровати:

— Мне страшно, Ани. Давай зажжём свечи!

— Смотри, смотри, там кто-то летает, над башнями, — заволновалась Анна, выглянув в окно.

Сандрин почувствовала, как холодеет от страха. Она заставила себя встать и подойти к окну. Когда Сандрин выглянула за окно, её сердце замерло. Этой ночью замок погрузился во мрак. Даже горелки, зажигаемые стражей на башнях, вдруг потухли. Темнота тихо пожирала стены, двор, сад, ворота. Только кроваво-красная круглая луна в обрамлении пепельных облаков давала скудный свет. И в свете этом по небу метались чёрные фигуры знакомых Сандрин тварей с жилистыми крыльями.

— Свет, немедленно! — закричала Сандрин и зазвенела отчаянно в колокольчик для слуг.

Тишина никем не нарушалась, кроме неё. Садрин схватила свой медальон и бросилась одеваться. Анна тоже не стала ждать.

— Успокойся, может все спят, сейчас попробуем найти кого-нибудь! — попыталась не впадать в панику старшая сестра.

— Там демоны, я узнала их! Они напали на нас! — кричала Садндрин, натягивая одежду.

В коридоре послышались быстрые шаги и голоса стражей.

— Что встали как вкопанные? Темнота не повод расслабляться! — командовал хриплый скрипучий голос дозорного.

Дверь спальни юных леди скрипнула, открылась, зеленоватый свет наполнил её до потолка. Сандрин чуть не вскрикнула от радости, увидев знакомый алхимический фонарь.

— Как вы тут, мои дорогие девочки, не испугались? — спросила няня Мирабель, поставив фонарь на столик. — Вы уже почти оделись сами. Умницы…

— Нет, меня так просто не напугать, — ответила Анна. — А вот Сандрин паникует.

— Няня, я чуть со страху не померла! — жаловалась Сандрин, ощущая дрожь. Она была рада няне как никогда. — Где же ты ходила?

Мирабель помогла Ласточке застегнуть платье:

— Отлавливала вашего братца Артура по всему замку. Проказник до смерти напугал Габриэллу и она, бедняга, теперь икает не переставая.

— Вот дурище, увижу, уши ему оторву! — пригрозила Сандрин.

Они вышли из комнаты и спустились по лестнице каминный зал. Там в зале, освещённом зелёным алхимическим фонарём, прятались слуги. На стуле у стола сидела икающая Габриэлла. Служанка Анны Ронда стояла на коленях и молилась изо всех сил богине Матерре — заступнице женщин. Увидев Анну, служанка бросилась ей на встречу и стала прижиматься к хозяйке, как побитая собака. Кроме слуг в зал прибежали Стангор Острый Топор, приковылял вооружённый луком со стрелами и дубиной садовник Крис. Старый вояка Крис преобразился, казалось, даже переродился. Взгляд садовника выражал решительность и холодное спокойствие. Он забыл про старые раны и больную ногу, держался бодро, живо, на зависть более молодым воякам. Окна каминного зала ещё днём плотно закрыли ставнями.

— Сэр Эдвард распорядился беречь вас, как зеницу ока! — доложил Крис детям, поигрывая в руке увесистой дубиной. — Свет погас так внезапно, что никто не успел даже опомниться. Несколько воинов пропали прямо со своих постов. От Валенса, дежурившего у ворот, осталась лишь часть руки.

— Где отец? — забеспокоилась Сандрин.

— Сэр Эдвард проверяет посты, с ним неплохая охрана и он вооружён. Ваш отец не станет напрасно рисковать.

— А мастер Горознай?

— Господин Горознай раздаёт алхимические фонари в башне Грёз и думает над тем, как вернуть огонь в замок. За него не переживайте. Этого живца не каждая рыба слопает, — успокаивал Крис не только детей графа, но и окружающих.

— Подумайте лучше о себе, леди Сандрин! Его сиятельство граф Эдвард настойчиво просил вас здесь оставаться и не высовываться, — твёрдо прохрипел Стангор по прозвищу Острый Топор. — Не велено никуда вас выпускать!

Анна осмотрелась по сторонам, ища глазами брата:

— Где Артур? — строго спросила она широколобую Ронду. — Где мой брат?!

Мирабель заметалась из угла в угол в панике.

— Только что прыгал здесь. Я оставила Артура с этими двумя клушами. Где ребёнок, вас спрашивают? Где маленький лорд?

— У-у-у! — послышалось из-под стола, и холодная рука Артура вцепилась в ногу Садрин.

Ласточка подпрыгнула:

— А-а-а!

— Попалась! — радовался маленький хитрец, потирая шкодливые ручонки.

Анна отвесила мальчишке подзатыльник, усадила на лавку рядом с Габриэллой и тряхнула за плечи так сильно, что у того щёлкнули зубы.

— Не смей, не смей, так больше делать! Ты что, не понимаешь, сейчас не до твоих шуточек!

Мальчишка виновато смотрела на сестру и шмыгал носом. Он просто забыл о войне.

— Прости, сестрёнка…

— То-то же! — Анна прижала его к себе.

С верхнего этажа дома разнеся звон стекла и началась какая-то возня, кричали стражи. Юные волшебники вздрогнули. Неужели демоны пробрались через окна? По лестнице застучали сапоги воинов, бегущих на третий этаж. Сверху доносились звуки борьбы.

— Окна на верхнем этаже слишком широкие. Демоны смогли открыть ставни и пробраться внутрь, — предположил садовник Крис.

По лестнице кто-то сбежал вниз. Дверь в каминный зал распахнулась и из неё вывалился и стукнулся головой о пол молодой воин. Железный шлем свалился с его головы и покатился к ногам Артура. Потом красное пятно крови стало расползаться на полу. Крис и Стангор подбежали к упавшему парню, втащили его ослабшее тело в зал за обе руки и затворили следом двери. Молодой человек не двигался.

Артур поднял шлем упавшего война. Он напялил шлем на голову и, вынув из ножен деревянный меч, решительно направился к двери. Няня Мирабель схватила мальчишку за руку и не пустила.

Крис и Стангор засели у двери. Алхимический фонарь подозрительно щёлкнул и стал гаснуть, вместе со светом улетучивались остатки надежды дожить до утра.

— До рассвета фонаря точно хватит, — объяснила Анна, успокаивая слуг, а возможно, и себя тоже.

Ставни на узком окне зала затрещали, в них появился пролом, а за ним показались красные глаза демона. Служанка Ронда залезла под стол.

— Вот курва, через окно пытается залезть! — выругался Крис.

— Как влезет, так и вылезет! — проговорила гневно Ласточка и послала в сторону демона знакомое ей огненное заклинание. Морда твари вспыхнула синим пламенем и с воем исчезла в проломе. Сквозь него стало видно кусочек луны.

— Ага, съел! — оживилась юная волшебница. Силы оставалось ещё на целую ватагу злых демонов. Именно теперь Сандрин ощутила сполна, как же здорово быть волшебницей. И защитницей.

Крис и Стангор оживились. Ещё бы, теперь у них на вооружении были не только дубина и топор, но и сила магии.

— Пусть эти курицы теперь попробуют сунуться. Не позволю! — заявила Ласточка.

В окне показалась морда ещё однго демона. Он достаточно живо протиснул морду в узкое окно, ёрзал, щёлкал зубами, алчный взгляд твари устремился на Сандрин.

Анна подскочила к стене под окном, дотронулась до неё ладонями. Окно уменьшилось в размерах, и голова твари застряла намертво в оконном проёме, закрывая собой лаз для других тварей. Чудище захрипело и издохло.

— Ну уж нет, сюда без спроса лезть нельзя! — назидательно сказала Анна трупу демона Он даже не возразил.

— Я тоже хочу демона поймать! — недовольно запищал Артур.

— Не переживай братик, успеешь, — успокоила Сандрин.

По лестнице застучали шпоры. Это отступали защитники с верхнего этажа. Демоны преследовали их по пятам. Воины отбивались. До каминного зала доносились звуки борьбы. Дверь в зал открылась, в неё ввалился уставший сэр Джек, весь перемазанный чёрной кровью, тяжело дыша и вытирая пот с лица. Джек убил немало демонов. Этот подозрительный ворчун орудовал мечом так же ловко, как и пером на пергаменте. За ним бежали ещё двое стражей. Рон по прозвищу Белая Гора и Мартин Барсук. Белая Гора волочил перебитую ногу, более молодой широконосый Барсук поддерживал товарища плечом и ругался так, что позавидовал бы даже самый пьяный кузнец в округе. Все они буквально вломились в зал. Белая гора упал на пол, хрипло дыша. Барсук тщетно пытался поднять его на ноги. Густобородый Стангор затворил за ними дверь на приготовленный ранее засов.

— Этих тварей много, как грязи. Мы не могли больше там оставаться! — пояснил Джек и устало опустился на лавку.

— Нужно помочь раненому, — приказала Анна слугам. — Живее…

— Верно мыслите, леди Анна, — одобрил Крис и помог водрузить раненого Рона на ближайшую лавку.

— Габриэлла, давай сюда всю воду, что сыщешь. Ронда, сними со стола скатерть. Артур, не мешай, — раздавала распоряжения маленькая хозяйка.

Служанки живо принялись исполнять поручения Анны, Сэр Джек косился на демона, застрявшего в окне. Из пасти твари капала пена. Артур незаметно потянулся к мечу сэра Джека. Мальчишке давно хотелось подержать прекрасное оружие сенешаля в руках. Няня Мирабель одёрнула Артура:

— Это не твой меч, Артур! Сколько раз тебе говорили, оружие не игрушка! — прошипела няня на мальчишку. Сандрин не переставая думала о том, как ей пробраться на верхний этаж вместе с сестрой. Странные звуки доносились отовсюду. Демоны гуляли по лестнице и верхнему этажу, где искали чем поживиться.

В дверь постучали. Открывать незванному гостю не спешили. Люди насторожились. Даже Габриэлла перестала икать. Стук стал сильнее и настойчивее.

— Может, посмотрим кто там? — предложил Стангор и приготовил топор.

— Какие вошпитанные, — пробубнил Мартин Барсук. Передние зубы у Барсука выбили в трактире, во время пьяной драки, поэтому он страшно шепелявил и брызгал слюной. — Гошпода демоны.

— Мы гостей не звали, — ворчал сенешаль Джек Матвин.

Теперь дверь заходила ходуном, раздалось сильное недовольное рычание.

— Кажется, демоны весьма оскорблены вашей бестактностью, сэр Джек, — пыталась пошутить леди Сандрин.

В дверь сильно били с другой стороны, засов прыгал и трещал.

— Проклятье, дверь не выдержит! — крикнул сенешаль Джек, вскочил с лавки и взялся за оружие. — Всем отойти подальше.

Гортанное рычание эхом разносилось по всему дому. Воины ждали. Садрин приготовила лук, который взяла у старины Криса и сосредоточилась, чтобы кинуть заклинание. Стангор Острый Топор играл своими выпуклыми, как бидоны молочника, бицепсами. Маленький лорд Артур щупал мышцы на своих тонких ручонках, с завистью посматривая на густобородого Стангора и его увесистый острый топор.

Стук, хруст, скрип разносились эхом по залу. Дверь зловеще скрипнула, слетела с петель, с гулом упала на каменный пол, чуть не придавив садовника Криса с дубиной в руках. Старый вояка, несмотря на хромоту и почтенный возраст, живо отпрыгнул в сторону. В дверях выросла чёрная фигура с когтистыми руками, растопыренными крыльями и красными огненными глазами.

— Здравствуйте, гости дорогие, — с сарказмом сказала Садрин и вскинула лук, но её опередил младший брат.

— Разойдись, — закричал Артур, пихнул няню Мирабель, высвободившись из её рук. Няня тщетно пыталась поймать мальчишку. Маленький граф бросился навстречу демону.

— Артур!!! — закричала Анна. — Остановись!

Мальчишка подпрыгнул к вывороченной двери, выпустил с ладони несколько искорок. Дверь подлетела, чтобы встать на место, но демон поймал её лапами и отшвырнул в сторону.

— Мы гостей не ждали! — махнул дубиной Крис и огрел нахала по морде.

Более молодой и сильный Стангор снёс демону голову топором и отпихнул в сторону. Чёрная кровь обрызгала его густую бороду.

— А мне? — расстроился обделённый подвигами ребёнок.

Словно услышав расстроенный возглас Артура, в дверной проём пролезло ещё несколько чёрных созданий. Стангор живо замахнулся топором. Демон выпрыгнул ему навстречу и вцепился в руку острыми, как кинжалы восточных воинов, зубами. Кровь окрасила металлический нарукавник Стангора. Воин взвыл и, перехватив топор в другую руку, отрубил демону башку. Ещё несколько тварей, встав по собачьи на четвереньки, быстро вбежали в зал и накинулись на стоящего перед ними маленького волшебника.

— Артур! — вскрикнула Саднрин и, сотворив заклинание, воспламенила сразу трёх. — Вон от двери!

Маленький лорд Артур не испугался ни капли, сотворил заклинание и принялся с помощью магии разбрасывать демонов в разные стороны, как своих деревянных солдатиков. Они ударялись о стены и косели, временно теряя сознание. Трещали стены, трещали черепа тварей. Сандрин быстро вскинула лук, стрелы в её колчане засияли жёлтым мерцающим светом. Ласточка живо выхватывала стрелу за стрелой из колчана, метко обстреливая обалдевших демонов. Как это у неё получалось, она сама не понимала. Ласточка не произносила заклинаний, просто яростно защищала своего маленького брата. Демоны разрушались от её стрел, таяли на глазах, словно их слепили из снега, а потом сунули в раскалённую печь. От чёрных чудовищ остались лишь мокрые места и облачко дыма.

Набежали следующие твари. Артур старался сестре не уступать. Демоны отлетали от него, как градины от твёрдого камня, а когда бросались вновь, встречали на пути солнечные стрелы Ласточки. Джек Матвин и Барсук яростно рубили демонов мечами направо и налево. Крис тоже не стоял в стороне; орудуя дубиной, он добивал демонов точными ударами.

Наконец, всех демонов перебили. Всюду валялись останки этих страшных созданий, переломанные крылья, отрубленные головы, когтистые лапы и покрытые коричневой шерстью несуразные тела. Солнечные стрелы Ласточки и вовсе разрушали демонов без остатка. Сенешаль рухнул от усталости на землю. Служанки и другие прячущиеся в зале не пострадали. Из-под массивного стола высунулась Мирабель:

— Джек, ты не пострадал? Ой, Артур, ты цел? Не испугался?

Артур чувствовал себя хорошо, бодро и с издёвкой посматривал на валившегося с ног сенешаля Джека.

— Впредь не высовывайся! — недовольно прорычал Джек Матвин на маленького волшебника, устало припав к стене. — Я не собираюсь потом соскребать тебя с пола.

— Посмотрим, кого соскребать придётся! — посмеивался над Джеком мальчишка. Маленький граф заколдовал дверь. Она с грохотом поплыла по воздуху на своё прежнее место и крепко встала, надёжно перекрыв коридор.

— Сейчас починю, — сказала леди Анна брату, подошла к двери и одним прикосновением смогла восстановить стальные петли и засов.

Леди Анна и её служанка Ронда принялись помогать раненым. Анна осторожно сняла металлический нарукавник с повреждённой руки Стангора, словно это был не металлический доспех, а хрупкая скорлупа. Осмотрев рану, Анна аккуратно перевязала её. Стангор стискивал зубы и шипел от боли. Няня Мирабель и Габриэлла оказывали помощь воину Рону. Служанка Анны Ронда рвала льняную скатерть на широкие полосы. Сандрин тоже притомилась, присела на стул, сняла колчан с плеча. Стрелы снова стали такими же обычными на вид, как прежде. Думала ли юная леди Сандрин, что когда-то ей придётся сражаться с целым полчищем демонов? Медальоны помогли юным волшебникам стать сильнее, меньше тратить Силу. Но Сила всё же расходовалась. А демоны передышки почти не давали. Интересно, что сейчас происходит с их отцом и учителем, как они спасают свои жизни?

С верхнего этажа снова послышалась возня, шелест крыльев, рычание. Демоны, как волки, делили добычу. Этих созданий вела жажда поглотить чью-то жизнь, наполнить своё чёрное ненасытное нутро. Алхимический фонарь еле теплился. Ночь продолжалась.

— Кошмар, мне кажется, ночь бесконечна, — впала в отчаянье няня Мирабель, слушая звуки с верхних этажей.

— Нам нужно дождаться рассвета, — сказала Анна, затягивая самодельный бинт на руке Стангора потуже, — но боюсь, у нас не хватит ни человеческих, ни магических сил, чтобы совладать со всеми демонами. Их много, а нас мало.

— Надо подняться и сделать окна поуже, как получилось здесь, — предложила Сандрин. — Анна, будь готова!

— Я с вами, — оживился Артур.

— Нет, ты останешься, — настояла леди Анна. — Нас кто-то должен прикрывать. И защищать людей.

Мальчишка насупился, но кивнул головой, принимая важное поручение.

— Крис, остаёшься здесь. Барсук, идёшь с нами, — командовал сенешаль сэр Джек. — Волшебницы — впереди, мы прикрываем.

— Есть, — отозвался широколобый Барсук и двинулся следом за сенешалем.

Сндрин сотворила огонёк и держала его на ладони, освещая путь. Все четверо выскочили на лестницу и, прижимаясь спинами к стене, держа оружие и магические Силы наготове, поднялись на верхний этаж. Сандрин споткнулась о чью-то ногу в железном сапоге, чуть не упала.

«Интересно, сколько всего ступенек?» — постаралась вспомнить юная волшебница, глядя на лестницу. Почему-то ей не приходило в голову раньше сосчитать их.

Когда люди поднялись на верхний этаж, бледный мерцающий свет выхватил из мрака несколько фигур на полу. Две из них принадлежали мёртвым стражам. Волшебница Сандрин осторожно перепрыгнула через тело человека в железном панцире. Ветер дунул в разбитые окна, обдавая холодом со всех сторон, шторы, словно водоросли в быстроструйном ручье, колыхались на стрельчатых окнах, отбрасывая на стены, освещённые двумя огоньками, зловещие тени. Остерегаясь огня в руке Сандрин, демоны покинули коридор через окна. Магический огонь пугал их. Вот почему на замок наложили заклятие Мрака! В разбитые окна виднелись чёрные, снующие по двору замка, крылатые фигуры. Лунное мерцание выхватывало их из мрака. Красные глаза тварей мелькали в темноте.

— Поторопимся, — поёжилась Сандрин, выпустила огонёк с ладони в воздух, вскинула лук и приготовила сияющую стрелу. Анна шла следом за младшей сестрой.

— Держитесь рядом, — сказал Джек двум войнам и волшебницам.

Анна подошла к стене и притронулась к ней ладонями. Окна изменили свою форму, превратившись в узкие длинные проёмы, через которые мог попадать свет, но не зловещие твари. Несколько демонов, попытались пробраться в окна, пока они закрывались. Сандрин уничтожила троих огненными стрелами. Двое демонов застряли в сузившихся окнах. Джек и Барсук отрубили им головы.

— Мы в безопасности, — расслабилась Сандрин и вздохнула с облегчением. По лестнице снизу к ним бежали люди, среди голосов Ласточка с радостью различила голос отца.

«Жив, отец, жив!» — подумала юная графиня. Граф Эдвад Кордейн поднялся к дочерям в сопровождении нескольких стражей с алхимическими фонарями. Анна бросилась навстречу отцу. Сандрин вдруг вспомнила о книгах, которые они с сестрой оставили в спальне.

Ласточка рывком открыла двери. Перед ней стояла чёрная фигура с красными глазами и тяжёлым зловонным дыханием. Ласточка бросилась в сторону, но волчья пасть успела сомкнуться на её ключице почти у самой шеи. Обернувшаяся Анна завизжала. Острая боль заставила Сандрин закричать. Она выхватила солнечную стрелу из колчана и стала яростно втыкать в голову твари. Демон таял, но не отпускал её, чёрная кровь смешалась с красной. Сандрин чувствовала, как теряются силы.

«Получай, тварь, я умираю за отца, за брата, за сестру, за Мишеля…» — подумала Ласточка, проваливаясь в белый дым беспамятства.

Когда дым несколько рассеялся, Садрин почувствовала, что её кто-то несёт. Глаза открыть она не смогла.

— Что можно сделать, Горознай? — услышала девушка над собой голос отца и ощутила сильную острую боль.

— Только невозможное… — ответил алхимик, шаги и голос которого она сразу узнала.

Сандрин снова провалилась в туман. Когда туман снова рассеялся, она услышала, как над ней шептали молитвы, какая-то женщина плакала без умолку. Боль волной пробежала по всему телу.

— Она начала превращаться, сэр Эдвард… — сокрушался Мишель Горознай, голос мэтра дрожал.

— Горознай, если ничего не поможет, лучше убей! — строго сказал ему граф Кордейн. — Моя дочь не может быть такой… Всем уйти, тут нечего смотреть!

Мишель Горознай промолчал в ответ.

Молившиеся над ней люди зашагали прочь. Сандрин с большим трудом, но всё же смогла открыть глаза. Перед ней стоял бледный Мишель, учитель, очень дорогой для неё че… полуэльф. Он то и дело хмурился и боялся смотреть на юную леди Кордейн.

Сандрин хотела спросить у него: «Что происходит?», но не смогла издать ни единого звука. Почему она вдруг онемела? Садрин дёрнулась, хотела подняться, но вдруг с ужасом обнаружила, что пристёгнута ремнями к широкому столу. К обычному, даже какому-то подлому столу из досок. На подобных столах мясники разделывали туши баранов или телят. «Что они хотят сделать со мной? Неужели убить?!» — испугалась юная леди, задёргалась сильнее и застонала.

— Сандрин, милая Сандрин… Ты больна, прошу тебя, успокойся, — пытался объяснить ей алхимик Горознай.

«Предатель!» — думала девушка, боясь даже предположить, зачем её связали. Она с трудом осмотрелась вокруг, желая понять, где находится. Тёмное помещение казалось незнакомым. Пахло сыростью и плесенью. Сандрин заметила цепи для узников под потолком. Алхимический фонарь выхватывал из полумрака дверь с решёткой. В неё вошёл круглолицый, чисто выбритый человек в шлеме поверх бегуина. В нём Саднрин сразу узнала стража темницы.

— Господин Горознай, Стангор… в общем, его уже нет, — сурово произнёс страж.

Мэтр остановил его речь, взял за плечо и указав жестом на лежавшую на столе юную леди Садрин. Тот безнадёжно покрутил головой:

— Мэтр, леди Садрин не спасти, вы же понимаете, стоит ли мучить её понапрасну? — страж говорил, алхимик молчал.

Садрин задрожала. Она, беспомощная и связанная, смогла полностью ощутить весь ужас предсмертного одиночества. «Мы живём вместе, но умираем в одиночку» — так, кажется, сказал не так давно отец своему собеседнику, но Сандрин услышала и запомнила жестокие слова.

— Мы должны попробовать! — Мишель Горознай будто очнулся, подошёл к столу, на котором лежала его ученица, и притронулся к её руке.

— Посмотри на меня, Сандрин. Я дам тебе один из своих элексиров. Возможно, он спасёт тебя, возможно нет… Прошу тебя, выпей.

Садрин отрицательно замотала головой.

— Выпей! Ты сильная девушка, ты умная, пойми, что другого выхода нет. Ты превращаешься в чудовище…

— Мэтр Горознай, — послышался грубый мужской голос, — подержать её?

— Нет, я сам! — у мастера сжались до побеления губы.

Сандрин приподняла голову и снова осмотрелась. Что хотят сделать с ней эти два типа? Где она вообще находится? Юная леди повернула голову набок и увидела, что вся столешница залита кровью. Её кровью?

Мишель поднёс к губам Саднрин пузырёк с желтовато-алой сияющей жидкостью.

«Он хочет меня отравить!» — врезалась страшная мысль в голову Ласточки. Она дёрнулась из последних сил, выгнулась всем телом и чуть не выбила пузырёк из рук Мишеля. Алхимик огорчённо вздохнул.

— Ладно… Держите её, крепко держите! — приказал он стражу, стоящему рядом. Голос мэтра прозвучал равнодушно и холодно. Словно перед ним была не Сандрин, а бездушная тварь.

Здоровяк вцепился в девушку своими ручищами, прижимая к столу. Алхимик сел на столешницу у неё в изголовье:

— Не дёргайся, а то будет больно! — Горознай сильно сжал челюсть Садрин. Так обычно делают, когда хотят вырвать из зубов собаки добычу. Когда рот девушки открылся, алхимик силой влил эликсир.

Безвкусная жидкость потекла в горло. Сандрин закашлялась, выплёвывая часть эликсира обратно. Мишель немного подождал. Когда девушка откашлялась, снова принялся вливать эликсир силой. Сандрин схватила зубами алхимика за палец. Мишель взвыл от боли. Ласточка почувствовала солоноватый вкус его крови во рту, разжала зубы и плюнула Горознаю в лицо.

Её отпустили. Юная леди притихла, лежала и думала о смерти. Умереть так нелепо, от рук того, кому она доверяла! Она взглянула на Мишеля с укором. Как можно? Как ты посмел? Слёзы заструились по щекам, обжигая кожу. Алхимик молча сидел рядом, держал её за руку.

Садрин ощущала, как холодеет тело, немеют губы. Сознание погружалось в бездну. Она увидела, как огромный тоннель возник за спиной Мишеля. Девушка с лёгкостью поднялась со стола, словно путы растворились сами собой, прошла сквозь алхимика к тоннелю и обернулась назад. На столе лежала девочка. Со светлыми грязными волосами, в окровавленном платье, с выражением муки на лице. Лицо девочки стало белеть.

«Это же я! — вдруг испугалась Садрин. — Что со мной?»

Двое мужчин отступили от стола, на котором лежала Ласточка. Они стояли, повесив головы, словно хоронили кого-то. Вдруг Горознай бросился трясти её безвольное тело, дико крича:

— Сандрин, вернись!!!

«Надо было откусить ему палец!» — зло подумала Сандрин. Она посмотрела на тоннель, пребывающий в каком-то завораживающем притягивающем вращении. В тоннеле показался тёмный лик.

— Я ждал тебя, — прохрипел зычный голос. Сандрин стало засасывать внутрь тоннеля. Она падала, летела, катилась кубарем в бездну. И чем дальше она падала, тем темнее становился тоннель. Когда тоннель закончился, Садрин зависла в воздухе, словно облачко. Ощутила запах серы, сырой земли, почувствовала жар. Осмотрелась по сторонам. Место это похоже было на ужасную душную огромную пещеру со множеством галерей и ходов, солбов и массивных колонн. Бестелесные призраки скользили мимо неё. Внизу под ней торчали острые сталагмиты, созданные водой за века. Шёпот призраков слышался отовсюду. Среди них находились души не только людей, но других существ и даже животных. Разноцветные, разновозрастные души плутали среди пространных сводов пещеры. Некоторые собирались в вереницы семьями, а то и целыми родами. Сандрин не чувствовала своего тела. Неужели она тоже стала призраком?

«Я все-таки умерла? — Спрашивала Сандрин сама себя — То есть меня убили!»

— Иди к нам, — позвал её бородатый призрак в доспехах.

— Дедуля? — узнала Сандрин человека, которого часто видела на фамильном портрете в каминном зале на стене у стола.

Может, она встретит и маму? Ласточка с волнением искала женщину глазами, но леди Аделины среди духов не было.

Свист и гул разнеслись под сводами пещеры. Духи вдруг растворились во мраке стен, оставив Ласточку наедине со звуками. Вместо духов появились странные создания, разной величины, с обезображенными рылами. Твари эти прыгали и рыскали среди сталагмитов, взлетали к сводам пещеры с помощью маленьких кривых крылышек. Они жадно смотрели на Сандрин, словно выслеживая её.

На дне пещеры из самого тёмного угла появился чёрный лик.

— Приветствуем тебя в пещере Забвения, Солнечная дева! — загремел голос существа.

— Кто ты?! — отозвалась Садрин.

— Я владыка Сангиум, павший в бездну Бог Тёмной материи. Теперь ты моя, Солнечная дева!

Владыка Тьмы громогласно засмеялся, от его смеха содрогнулось нутро пещеры Забвения.

— Не-е-т! — испугалась Сандрин.

— Ты побеждена, мертва. Слуги мои, схватите Солнечную деву! — приказал странным созданиям владыка Хаоса Сангиум.

Слуги Сангиума заголосили, потянули конечности к Садрин, хватая её и увлекая на дно пещеры. Ласточка затрепетала, пыталась убежать, но куда бежать!?

— Сандрин, вернись! — послышался знакомый голос алхимика Горозная где-то в самой глубине её души. — Вернись, ты нужна этому миру. Вспомни о нити бытия, следуй за ней!..

Ласточка почувствовала в своих пальцах нить. Тончайшую, не толще волоска. Нить указывала путь Ласточке. Девушка судорожно уцепилась за неё.

— Нет, владыка Хаоса, ты не победил! Клянусь защищать свой мир от тебя и слуг твоих, до конца дней и во веки вечные! — яростно крикнула Сандрин рогатому Богу и, уцепившись за нить, последовала за ней. Лёгкая её душа быстро поднималась по нити.

— Стой!!! — завопил чёрный владыка. — Остановите её! Схватите её! Она не должна жить!

Мрачные слуги Сангиума захрюкали, словно свиньи, зарычали и завыли, подобно собакам и оголодавшим волкам, зашипели по-змеиному. Сандрин, всё карабкалась и карабкалась вверх по нити, не останавливаясь, не прерываясь ни на секунду. Вскоре она стала светиться сама. И чем выше она поднималась, тем ярче становилась мерцающая вкруг неё аура. Слуги владыки, пытавшиеся остановить волшебницу, теперь кинулись разбегаться в разные стороны, прячась от противного им света ауры Солнечной девы. Их владыка Сангиум бесчинствовал, разрывая ослушавшихся его слуг на части. Но и сам не смел прикоснуться к деве.

«Неужели это есть та самая связующая нить бытия, о которой говорил Мишель?» — рассуждала Ласточка, подбираясь к тоннелю и проникая в него. В последнем рывке она толкнулась руками от стен, но нить бытия продолжала держать в кулаке.

Пасс 5

Сандрин открыла глаза и увидела каменный потолок, дёрнулась и попыталась сесть. Духота не давала нормально дышать. Плечо мучительно заныло от боли, правая рука еле двигалась. Рядом стояла зажжённая горелка. Всё же алхимик нашёл способ вернуть огонь. Девушка приподнялась, опираясь на локоть. Её освободили от ремней, рану зашили, обработали и перевязали льняной повязкой. Сандрин ощупала плечо. Ещё чуть-чуть и демон схватил бы за шею. Тогда точно конец!

Вокруг не было ни души. Она что, действительно умерла, поэтому все оставили её в покое?! Садрин села на столе и почувствовала на себе чей-то взгляд. Мастер алхимии Мишель Горознай сидел в углу на странном железном стуле, спинка которого унизана была острыми шипами, неотрывно смотрел на неё, скрестив под гладким подбородком длинные пальцы и упираясь локтями в колени.

Юная леди Сандрин вспомнила всё, что с ней произошло и то, что он с ней сделал. Гнев вскипел в её ослабленном теле. Она позвала алхимика. Мишель вздрогнул, вскочил со стула, побежал к ней, сел рядом, взял за руку. Она заметила повязку на его пальцах.

— Ты жива! Эликсир «Огонь Сцины» подействовал! Как ты себя чувствуешь? — затараторил ликуя Мишель. Он хотел её обнять, но вспомнив о её ране, лишь крепко сжал руку.

— Вы и мой отец хотели меня убить! Как мне себя чувствовать?! — перебила его гневно Сандрин.

— Ни я, ни твой отец не хотим твоей гибели. Что ты такое говоришь?

— Я все слышала! Слышала! — сорвалась на крик Ласточка и, вырвав руку из пальцев Мишеля, принялась изо всех слабых сил бить кулаками ему в грудь. Мишель остановил её, взяв за запястья, и поцеловал в губы. Нежно и страстно. Сандрин удивилась, неумело ответила. Потом опомнилась:

— Дурак! Почему ты так со мной поступил?! — вырвалась Сандрин из его цепких пальцев.

Мишель грустно вздохнул:

— Ты всегда думаешь обо мне плохо, Ласточка, — сдержано сказал Мишель. — Пойдём, я покажу то, что рассеет все твои сомнения по поводу отца и меня.

— Что? — насторожилась девушка. Она встала со стола, придерживая рукой платье. Осмотрелась, все ещё не совсем понимая, где находится. Мишель помог ей преодолеть головокружение, осторожно поддержал:

— Мы в темнице. Странно, но это самое безопасное место, — объяснил ей Горознай, подтвердив догадки юной леди. — Идём со мной.

Сандрин ни разу не бывала здесь. Темница — место для заключённых, шпионов, но не для юной леди. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела перед собой колесо с ремнями для укрепления рук и ног, кандалы, спускавшиеся с потолка и даже целый набор клещей. Садрин саму привязывали здесь к столу для пыток. «Неужели меня как преступницу связали?»

— Не пугайся, — угадал её мысли Мишель, — нам просто нужно было безопасное место. И не смотри на меня так. Идём скорее.

Садрин с радостью покинула пыточную. Они вышли в коридор с камерами, освещённый факелами. Несколько стражей, увидев алхимика и юную леди Садрин, встали, приветствуя их поклонами. На лицах стражей читалось удивление. Они пялились на Сандрин, словно увидели её впервые.

— Как вообще дела? Долго я здесь провалялась? — спросила Ласточка.

— Нет, со вчерашней ночи.

— А сейчас…

— Почти день.

— Чувство такое, что я здесь неделю просидела.

— У меня тоже. Кстати, ночную атаку отбили полностью. Твой отец ведёт переговоры с посланником Эдди Харта.

— Как мои брат и сестра?

— Напуганы, но в порядке. Они очень обрадуются, увидев тебя живой. Думаю, все обрадуются.

Они подошли к одной из камер.

— Тин, открой нам, — попросил мэтр одного из стражей.

Тин взял факел, отворил камеру, заглянул осторожно внутрь, потом жестом подозвал леди Сандрин. Она не сразу подошла. Кто знает, может эта камера для неё…

— Не бойся, — снова угадал её мысли Мишель.

Когда Садрин вошла внутрь, то сразу попятилась назад. Но мастер алхимии зашёл следом и остановил её.

Перед ними предстал обезображенный, безумный человек с красными глазами и густой кустистой бородой, прикованный цепями к стене. Увидев их, человек противно заскрежетал зубами, роняя слюну.

— Узнаешь? — спросил Горознай.

— Нет, — зажмурилась Сандрин.

Мишель тряхнул её за плечи:

— Это Стангор Острый Топор, его прихватил зубами за руку демон. Вот что с ним стало. Эликсир «Огонь Сцины» уже не подействовал на него. Ты первая, кого мне удалось действительно исцелить. Это чудо! Настоящее чудо! Теперь понимаешь, почему сэр Эдвард сказал те слова?

Стангор жадно смотрел на них.

— Уйдём отсюда, Мишель, — задрожала Сандрин, обнимая себя руками.

Горознай не отпускал её:

— Люди — материал для создания демонов. Это чёрная магия и алхимия на службе зла и алчности. Смотри, Сандрин, и запоминай. Создатели демонов пользуются мутагенами и служат чёрные мессы. Но твой покорный слуга нашёл лекарство. Правда, оно ещё несовершенно.

— Иди сюда, девочка, — прохрипел вдруг Стангор Острый Топор, жадно поводя безумными глазами.

Сандрин посмотрела на алхимика:

— Неужели ничего нельзя сделать, Мишель? Нельзя спасти его?

— Стангора не вернуть обратно, — с сожалением ответил ей алхимик.

— Но, мэтр, я исцелилась и выжила? — удивлялась юная волшебница.

— Твой покорный слуга провёл иную алхимическую реакцию и эликсир «Огонь Сцины» с моей кровью подействовал.

— Иди сюда!!! — завопил Стангор.

Сандрин выбежала из камеры в коридор темницы, прижалась к стене, ощутив острую боль в плече. Тин, выпустив Мишеля, затворил дверь камеры. Там бесновался монстр. Мэтр подошёл к ученице:

— Твою смерть я бы себе не простил никогда!

Сандрин вытирала слёзы:

— Вы любите меня мучить, мэтр Горознай, испытывать свои эликсиры? Вам это в удовольствие, в радость! — твердила Ласточка. — Вы знаете, дорогой учитель, что я почти умерла, попала в мир мёртвых и видела там владыку Сангиума?!

Мишель переменился в лице, плотно сжал губы и напряг скулы.

— Надо же, и об этом вы знаете, мэтр, — уже не удивилась Сандрин.

— Что, ты уверена в этом? В том, что ты видела Сангиума… — очухался после некоторого оцепенения полуэльф.

— Да, владыку Сангиума. Он называл меня «Солнечной девой».

— И смогла вернуться?

— Да смогла. Там я услышала ваш голос, мэтр Горознай. Вы звали меня. Знаю, звучит глупо, как бред…

Мишель молчал, перебирал пальцами добытый из кармана платок. Похоже, за последние два дня платков мастер истрепал немало. Заметив, что Сандрин изучает его, натянул улыбку до того неестественную, что она походила на оскал.

— Не рассказывай об этом никому, хорошо? Это действительно бред! Болезненный бред. Поняла? Пошли отсюда… — он подхватил слабую Садрин на руки и понёс прочь из темницы. — Ты должна отдохнуть, прийти в себя, ты должна жить!

— Мэтр, мой отец может победить маркиза Харта?

Алхимик остановился, снова натянул фальшивую улыбку:

— Конечно, нам главное продержаться как можно дольше, а там прибудет подмога. Мой друг сэр Томас не подведёт. Думаю, всё будет хорошо…

Сандрин утомлённо прикрыла глаза. Она разучилась доверять.

Магиум N 11 Когда земля уходит из-под ног

Пасс 1

Мэгги открыла портал и ждала, когда новые демоны в него пройдут. Войско Эдди Харта готовилось к нападению на замок графа Кордейна. Когда последний демон показался из портала, щёлкнув зубами, она облегчённо вздохнула, присела на поваленное дерево. Поваленных деревьев вокруг лежало много. Полумёртвые создания алхимика Нико Кукольника приступили к работе по подготовке к штурму в тот же момент, когда войско Эдди Харта вошло в земли графа Эдварда, верного вассала нынешнего короля.

Демоны выстроились перед волшебницей в длинный ряд, сложив кожистые крылья и сверкая красными глазами. Стенки светонепроницаемого купола, который Мэг сама придумала, защищали демонов от прямых солнечных лучей, которых питомцы волшебницы боялись, как огня. Мэгги движением пальцев перемещала демонов в воздухе, словно фигуры на шахматной доске, формируя из них небольшие отряды из четырёх-пяти особей каждый.

— Одна, две, три… гоблин знает сколько! — волшебнице надоело считать.

В сферу проник алхимик Нико Кукольник:

— Слышал, что кто-то нашёл управу на твоих питомцев, — сказал алхимик, наматывая на палец прядь русых с проседью волос. — Интересно, сколько демонов можно получить за пару недель?

— За пару недель, при наличии хорошего материала, около сотни.

— Сотни, — повторил Нико и закатил глаза. — При наличии материала… А ты думала о том, кто делает этих тварей?

Мэгги сердито посмотрела на Нико:

— Не слишком ли вы любопытны, мэтр?

— Нет, не слишком. Кто автор этих милых созданий?

— Меня это мало интересует, мэтр. Главное, что их мне поставляют в нужном количестве.

Алхимик попытался подойти к одному из демонов.

— Твари всё время голодны, — предупредила волшебница.

Нико остановился. А жаль. Мэгги с большим удовольствие скормила бы этого типа одному из демонов. Алхимик не очень-то упитан, но её питомцам понравился бы даже этот задохлик. К тому же, девушка сама бы с большим удовольствием посмотрела, что у мэтра внутри.

— Они хороши, но не совершенны, как и всё в этом мире, Мэг, — заключил мэтр, косясь на смотрящих на него жадными глазами демонов. — Мне поручили найти более рациональный способ избавить твоих демонов от страха перед светом. Кстати, заклятие Мрака на замок Кордейн подействовало лмшь отчасти. За стенами замка вновь пылает живительный огонь, как ни в чём и не бывало. Не знаешь почему?

Мэг чуть было не сделала роковое движение пальцами. Одно из тех движений, которое заставляет демона нападать на её врагов. Но алхимик и вправду мог пригодиться…

— По слухам, у графа служит один мой коллега, то есть алхимик, да и дети графа тоже не так просты, — сказал ей Нико, с некоторой самоуверенностью рассматривая чародейку.

Волшебница раздражённо сжала в кулаке сапфир, висевший у неё на шее.

— Алхимик и маг — не одно и тоже, мэтр! Даже если даже дети графа имеют силу магии и обладают даром, то они по наитию заклятие снять не в силах. Их кто-то этому учил?

Нико снова принялся теребить прядь волос. Судя по лицу, он погрузился в раздумья:

— Заклятье Тьмы слишком сложное?

— Нет, любой мало-мальски маг может его отвести, — ответила ему Мэгги.

— Вот видишь, моя дорогая Мэг, получается, что дети графа мало-мальские маги.

Мэг Лори вспомнила, как училась колдовать сама. Для того, чтобы освоить даже это простенькое заклятье, понадобились годы тренировок и горы знаний.

— Даже если они недоучки или того хуже — самоучки, нам придётся повозиться с этим замком. Первое, что меня сразу насторожило, — уничтожение путевого кристалла, который наш общий знакомый некромант Фариз Корно якобы прекрасно спрятал неподалёку от замка. Потом — уничтожение практически полсотни моих демонов только за одну ночь и снятое заклятье Тьмы, — волшебница взяла в руку прутья и принялась плести из них что-то. — Не слишком ли много для недоучек?

Нико усмехнулся:

— Недоучек… С чего ты, моя дорогая, решила, что нам противостоят недоучки? Если это недоучки, то очень талантливые. И глупые до предела. Как ни странно, если, не зная брода, попытаться переплыть реку, то можно утонуть, а можно переплыть. И получится это у них лучше, чем у тех, кто всё же останавливается на полпути из-за страхов, которые по ошибке называются «знаниями».

Мэгги щелчком пальцев закрыла портал. И откинула полу походного шатра. Девушка-маг научилась ставить свой шатёр с помощью всё той же магии. Под куполом защитного поля сейчас кроме неё, Нико и демонов никого не было. Никто из людей маркиза Эдди Харта не смел соваться к ней. Сам маркиз Эдди держался подальше от защитного купола, под которым девушка-маг держала своих страшных помощников.

— Не желаете ли перед боем пропустить стаканчик, мой дорогой Нико? — предложила девушка-маг своему союзнику и натянуто улыбнулась. — Ну же, Нико, для храбрости немного не повредит. Да и пока мы почти наедине, можно перекинуться парочкой слов…

Нико поначалу, не без основания, заколебался в своём решении, но, выслушав доводы, зашёл в шатёр волшебницы и тут же уставился на эльфийскую девочку Эолит. Та поздоровалась с гостем.

— Какое милое дитя, — расползся в улыбке алхимик. Он подошёл к девочке, взял за подбородок, стал рассматривать её лицо. Особенно его занимали крупные, немного раскосые зелёные глаза эльфийки. — Дитя эльфов, сколько тебе лет?

— Кажется, сто двадцать или чуть больше. Не знаю точно, господин, мы считаем свой жизненный цикл не годами, а веками. Мне нет ещё и двух веков, — ответила алхимику Эолит.

Мэгги немного удивилась. Эльфийская девочка, выглядевшая как десятилетний ребёнок, оказалась старше своей хозяйки. Сюрприз…

— Детство — это испытание, Нико. Особенно для эльфа, которому приходится быть ребёнком почти двести лет, — сказала чародейка.

Нико отпустил подбородок девочки и сел в кресло. Перед ним появился стол с вином в кувшине и фруктами на серебряном блюде. Эолит налила гостю и хозяйке вина. Кукольник не спускал с девочки взгляда. Он перекатывал в пальцах кубок с вином, но пить не торопился. Мэгги, разместившись в соседнем кресле, продолжала плести что-то из прутиков.

— Сегодня придётся потрудиться немного больше обычного, Мэгги. Противник старается предугадать твои действия заранее и помешать. Пока у него это хорошо выходит, — говорил неторопливо Нико, рассматривая красную жидкость в бокале.

— В любом случае, превосходство на моей стороне, и это очевидно, — попыталась улыбнуться ему Мэгги.

— Возможно… — уголки губ Нико приподнялись слегка кверху.

Мэг старалась не смотреть на причмокивающий рот Кукольника.

Пасс 2

Ласточка рассматривала рану на плече и считала аккуратные швы на коже. Странно, но её вновь разместили в спальне, в которой на неё напал демон. От того что окна стали более зауженными, спальня эта мало отличалась от темницы. В узкую щёлку, которая когда-то была окном, пробивался дневной свет. Сандрин молча страдала от ран. Она погружалась в мысли, пытаясь отвлечься от тянущей боли в плече. На потолке появлялись яркие картины-воспоминания, рисуемые её воображением. То мерещился демон, нападавший на неё в этой самой спальне, то огромный и рогатый владыка Сангиум, который звал её, называя «Солнечной девой». На самом деле в спальне царила пугающая тишина. Пугающая до такой степени, что девушке хотелось закричать или завыть, как волчице, потерявшей волчонка. Но вместо того, чтобы закричать, юная леди принялась считать овечек. Она рисовала их с помощью волшебства на потолке.

— Одна, две три, три с половиной… — громко считала юная леди Кордейн.

Овечки являлись ей исключительно розового цвета и даже с улыбками на довольных овечьих мордочках. Пульсирующая боль в плече всё же захватила все её мысли, вытесняя навязчивых розовых овечек с потолка, она застонала, поджав ноги и перевернувшись на бок.

— Никому я не нужна! — закапризничала Ласточка. — Даже эти тупым розовым овцам!

Конечно, весть о спасении дочери графа Эдварда кому-то в этом замке принесла радость, кому-то разочарование и даже опасения, а кому-то и вовсе было всё равно. Няня Мирабель долго не могла успокоиться, всё время пускала слезы, лобызала юную леди с таким рвением, что та еле вырвалась из её объятий. Брат и сестра тоже прослезились. А отец граф Эдвард Кордейн переменился в лице, сначала побледнел, потом, напротив, покраснел и еле сдержал влагу в уголках глаз.

— Радоваться надо, а вы слёзы тут размазываете! — дулась на них Сандрин.

И вот теперь-то её все оставили в покое. Она же так хотела этого. Ну, чтобы её оставили в покое. А получилось, что бросили в одиночестве.

— Эй, где же ты, остроухий учитель-мучитель Горознай, — закричала девушка, снова уставившись в потолок, — хоть бы отравы какой притащил. Больно — сил нет терпеть! Люди, есть кто живой, или всех демоны сожрали?!

Сандрин поднялась с усилием на ноги и посмотрела в маленькое окно. Девушка ничего не увидела, кроме густого облакоподобного тумана, застилающего всё вокруг. Туман густой белой волной перебрался через стену и захватил внутренний двор замка. Без магии в этом случае не обошлось точно! Юная леди чувствовала действие чужеродной магической Силы каждым кусочком кожи.

— Что это такое? Туман среди белого дня!

Сандрин с жадностью принялась искать свой магический медальон. Его нигде не оказалось. Похоже, Горознай забрал его ещё тогда в темнице и позабыл вернуть обратно. Сандрин ощутила боль в плече и всё более нарастающее предчувствие магического инородного присутствия. Под ложечкой у неё засосало так, что она, преодолев боль, с ещё большим рвением бросилась искать медальон. Ласточка всё ещё надеялась найти его именно в этой комнате.

Девушка перевернула бельё на кровати, проверила каждый угол комнаты. Она буквально до боли и судорог ощущала необходимость надеть медальон на шею. Наконец, её старания всё же оправдались. Среди разбросанной, размётанной ей по полу одежды из сундука, блеснул желтоватый блик магического кристалла.

Страшный грохот сотряс стены. Юная леди подпрыгнула и, надев на себя медальон, не сразу, но всё же нашла в себе смелость выглянуть в окно. Она увидела пролетевший по воздуху каменный снаряд. Крики людей и звуки борьбы наполнили двор замка. Туман на стенах замка окрасился в розовый цвет. Дождь из стрел обрушился на головы воинов графа. На галереях шла оживлённая битва. Во внутреннем дворе замка тоже суетились люди. В чане на костре несколько мужчин варили смолу, помешивали длинными палками, разливали черпаком по глиняным кувшинам, потом женщины и иногда даже дети тащили кувшины на галереи и башни с катапультами. Из башни Грёз тоже прикатили несколько бочек и вылили их содержимое в котёл со смолой. Горознай работал неподалёку от котла. Во дворе появился и отец, одетый в латы и в сопровождении стражи. Потом их всех медленно поглотил густой туман.

Сандрин быстро собралась и по стенке побрела в каминный зал. Там творилось что-то невообразимое. В зал стаскивали раненых. Некоторые лежали чуть ли не друг на друге. На полу залы появились алые лужи крови.

Увидев изувеченных людей, Сандрин остолбенела и на время потеряла способность мыслить. Твердь под ногами уходила. Слуги суетились и помогали раненым.

— Сандрин, не стой, — привела окриком Ласточку в чувство сестра Анна. Голубое платье сестры покрывали высохшие и свежие пятна крови. — Живо возьми повязки и помоги перевязывать людей.

Садрин оклик сестры заставил собраться. У девушки будто появились новые силы. Она побежала вслед за сестрой. Артур находился рядом. Мальчишку война уже совсем не радовала. Маленький лорд ходил среди раненых с испуганным лицом и не знал, что ему делать.

Странный туман ворвался в дом и стал расползаться пологом под ногами.

— Этот туман, просто наваждение какое-то. Такое чувство, что на тебя всюду нападают, а ты стоишь и ничего не можешь сделать, — говорил раненый в ногу парнишка, пока Анна перевязывала его.

— Это магия, я чувствую, — сказала сестре Сандрин.

— Я тоже, — ответила Анна.

Артур смотрел под ноги, изучая белые клубы, пробирающиеся через щель под дверью каминного зала.

В зал ворвался алхимик Мишель Горознай, впустив следом изрядную порцию тумана, который заполнил коридоры замка. В руках Мишель держал деревянный щит, утыканный кучей стрел и лекарский сундучок. Он прислонил щит к одной из стен. Алхимик окинул изучающим взглядом тёмных глаз фигуры раненых людей. Утопая в тумане почти до колена, полуэльф занялся осмотром раненых и врачеванием.

— Придётся ампутировать… — с сожалением сообщил он ополченцу с безвольно висевшей изуродованной рукой. Тот скорбно склонил голову.

Женщина с красными щеками, находившаяся рядом с раненым, перепугалась:

— Мэтр, может подождать?

— Ампутировать! — твёрдо ответил мэтр Горознай и направился к следующему человеку. Следом за ним увязалось несколько слуг, готовых выполнять его распоряжения. Мишель быстро осматривал раненых, разгоняя уже заполонивший всё туман взмахами рукавов робы.

— Перевязать, дать эликсир Забвения… Сожалею, надо ампутировать… — распоряжался мастер, раздавая людям из сундучка пузырьки с эликсирами. — К этому я подойду позже, у него перелом, не трогайте и не двигайте его.

Мишель посмотрел под ноги, отдал сундучок в руки леди Анны, подошёл к Артуру.

— Артур, ты сделаешь ветер? Нужно срочно убрать этот странный туман и помочь защитникам крепости, — спросил он маленького лорда.

— Я попробую, учитель, — ответил мальчишка, радуясь, что хоть чем-то может помочь.

— Тогда пошли, — взял его за руку мэтр и потащил к выходу.

Артур, подпрыгивая от возбуждения и махая свободной рукой, побежал рядом с учителем.

Пасс 3

Нико внимательно пялился в свою оптическую трубу на стены замка Кордейн. Он сидел на суку высокого дерева, словно на смотровой площадке. Неожиданно поднявшийся сильный ветер гнал густой туман в обратную от замка сторону.

— Ну же, Нико, смотрите внимательнее, волшебник рано или поздно может появиться на галереях или на одной из башен, — говорила ему девушка, одетая в кольчугу поверх синей туники с длинными рукавами. На груди у неё сверкал синий сапфир. Она подпрыгнула и вмиг оказалась рядом с алхимиком на ветви дерева. Ветка прогнулась.

— Не сильно дёргайся, Мэг, иначе хлопнешься с этой ветви, как переспелое яблочко, — покосился на неё Кукольник.

— Дай мне свою трубу, у меня глаз намётан на такие вещи, — дёрнула Мэг за рукав алхимика Нико Кукольника.

Волшебники снова продолжили смотреть в трубу по очереди. Живой поток из вооружённых воинов рвался к стенам замка Кордейн. После добровольной сдачи нескольких городов и поместий к армии маркиза присоединилось немало добровольцев. Все эти люди свято верили в силу Сангиума и лучшую долю, которая ожидала их с приходом нового справедливого короля.

— Идиоты! — усмехнулась Мэгги, глядя на растущие кучи трупов, и передала трубу алхимику.

Вооружённые до зубов и вдохновлённые возможностью поживиться, наёмники с какими-то звериными криками рвались на штурм стен замка Кордейн. Замок сдаваться не собирался. Две катапульты, воздвигнутые, как и в прошлый раз оживлёнными зловещими помощниками Нико Кукольника, метали каменные снаряды. Снаряды отскакивали от стен замка Кордейн, не причиняя им особого вреда. Волшебная сила защищала замок надёжно. Со стен на людей лилась горячая смола явно с какими-то добавками, летели камни и брёвна. Несколько сотен убитых и раненых воинов легли, так и не добравшись даже до рва. Разочарованный вопль раздался, когда протрубили отход. Волна нападавших отхлынула, потеряв туманное прикрытие.

Когда колдовской туман сдуло странным ветром, воины графа Эдварда смогли видеть врага намного лучше, их уже ничто не сдерживало, не опутывало.

— А вот и он! — вдруг воскликнул Нико кукольник и передал трубу Мэг Лори.

— Вы уверены?

— Сама посмотри.

Мэг взглянула в трубу. На одной из башен у катапульты вместе с несколькими стражами и светловолосым мальчишкой стоял молодой человек в серой робе и кольчуге. Словно хищная птица со скалы, он озирал окрестности через такую же оптическую трубу, наблюдая, как туман отступает от стен. В руке молодой человек держал деревянный щит, прикрывая от стрел себя и мальчугана. Вскоре кудесник по отблескам стекла заметил Мэг с Нико на сосне и стал показывать смотрящим на него волшебникам достаточно обидные и неприличные жесты.

— Шут! — возмутилась Мэгги, сделав кислую мину. — Это он вам?

Нико взял трубу и, взглянув в неё, засмеялся:

— Нет, похоже — тебе… Глянь, юбку изображает!

Мэгги вырвала у Нико трубу и снова взглянула в неё. Молодой человек на башне задрал край робы и нагло показал волшебнице зад.

— Придётся прихватить заразу за это самое место! — девушка маг говорила сдержанно, но лицо её, и без того бледное, стало белым. — Кстати, эту задницу я уже где-то встречала…

Возмутительный наглец на башне всем своим видом выражал волшебнице презрение. Он прыгал, плясал, будто раскачиваясь от ветра из стороны в сторону. Тёмные длинные волосы подлеца жадно трепал ветер, отогнавший волшебный туман прочь. Где же Лори видела этого наглого смутьяна? Кто он и почему так взволновал её? Мэг Лори хоть и считала себя не слишком злопамятной, но поведением этого нелюдя задета была до глубины своей падшей души.

Нико закусил губу, удерживая смешок:

— Мне этот парень уже нравится!

— Нравится… — прошипела на него волшебница.

— Весёлый парень, правда? — издевался Нико.

Кукольник достал из кармашка на своём алхимическом поясе камушек и, превратив его в стрелу, запустил её в сторону башни противника. Стрела совершила стремительный полёт ввысь и чуть не попала в голову наглеца в серой робе. Юноша успел прикрыться щитом. Щит от стрелы Кукольника разлетелся в щепы. А на лице наглеца появилась кровь и напряжение.

Алхимик графа Эдварда отбросил в сторону обломки щита и, прикрывая мальчишку собой, скрылся с башни, свободно рукой держась за лицо.

— Пусть знает своё место! — с сарказмом сказал Нико, довольный метким выстрелом.

Мэгги с завидной лёгкостью перенеслась с ветви дерева в седло своего коня и помчалась к стенам замка Кордейн. Следом за волшебницей двинулся вооружённый отряд, дожидавшийся её неподалёку от дерева. Командовал отрядом рыцарь сэр Ариэль Блистательный. Теперь мужчина не отходил от волшебницы ни на шаг, всюду сопровождая в походах. Нико смотрел на этого смельчака с некоторой иронией.

— Приготовьте больше снарядов! — приказал Кукольник своему уродливому созданию, примчавшемуся выслушать новые распоряжения хозяина. Это была кукла из человеческих останков. С достаточно крупным и крепким телом, четырьмя руками. Вместо ног к этой кукле Нико, словно издеваясь, пришил медвежьи лапы. Химероподобные творения алхимика с каждым разом становились всё причудливее и страшнее на вид.

Мэгги пустила коня галопом. Девушка мысленно перебирала в памяти лица молодых мужчин, встреченных и встречаемых ей за последнее время. Кто же ты, мастер, так нагло бросивший вызов ей, волшебнице, лишённой сердца? Удивляло то, что с туманом справился вовсе не этот тип, а какой-то маг. «Ну же, где я видела эту наглую рожу?» — силилась вспомнить чернокнижница.

После нескольких заклинаний, произнесённых чародейкой мысленно, за её спиной выросли два каменных гойла. Гойлы зашагали к стенам замка Кордейн. Один из них направился прямо к перекидному мосту, второй — к южной стене крепости. Мэгги с отрядом воинов мчалась впереди своих созданий. Гойлы шагали по заданному им волшебницей пути, иногда давя случайно попадавшихся под каменные ноги людей. Но гойлы не успели подойти ни к стенам замка, ни к перекидному мосту. С башни с катапультой вылетел пылающий ярким жёлтым светом снаряд, разнёс полголовы одного из каменных гойлов Мэг, почти дошедшего до перекидного моста. Другой снаряд развалил гойла окончательно. Во второе каменное создание полетели такие же огненные снаряды. Один из них угодил прямо в гущу штурмующих стены, а сейчас отходящих от замка наёмников, брызгая огнём в разные стороны. Раздались крики заживо горевших людей. Конь чародейки испугался, взметнулся на дыбы.

— Проклятье, собачий сын! — выругалась волшебница, еле удержавшись в седле. — Что это такое?

Огненный снаряд чуть не обрушился и на её голову. Мэгги еле успела прикрыться от него защитным магическим полем. Снаряд отскочил в сторону от волшебницы, покатился по земле, оставляя огненный след. Мэгги собрала Силу в кулак, прокричала заклинания. Из камней, дерева, из различного рода мусора возникли ещё с десяток гойлов. Куклы Нико успели натаскать для катапульт много камня. Но так как катапульты сейчас оказались бесполезны, то для гойлов камень вполне сгодился. Гойлы шли медленно к стенам замка и, не успев дойди даже до рва, разрушались от огненных снарядов защитников. Мэгги пыталась отбивать снаряды магией, но даже это не спасало её каменных созданий. Они горели, словно свечи, а потом рассыпались в пыль. Последний гойл превратился в гору руин почти рядом с мостом. Огненные снаряды сыпалась и на головы воинов маркиза Харта, выжигая всё на своём пути. Войны маркиза кинулись спасать свои шкуры. Войско отхлынуло от стен замка Кордейн, как волна отлива. Послышались ликующие крики воинов графа Кордейн. Наёмники побежали даже мимо лагеря маркиза.

— Стойте! — кричал охрипшим голосом взбешённый маркиз Эдди Харт, следивший за сражением с коня. — Всем стоять!

Его приказы заглушали крики ужаса спасавшихся бегством людей.

Мэгги тоже пришлось спасаться позорным бегством. Достигнув леса, чернокнижница спрыгнула с коня, упала на колени, зло вырывая из земли пальцами пучки жухлой травы. Гневные проклятья девушки заглушал гомон и топот воинов, вынужденных отступать. Сэр Ариэль Блистательный пытался поднять Мэгги. Она отпихивалась от него. Но верный рыцарь поднял девушку на руки и отнёс в её шатёр. На этом битва для Мэгги завершилась.

Некоторое время чародейка беспомощно лежала на топчане, изредка вздрагивая и сжимая губы. Потом вскочла на ноги и хотела выбежать из шатра.

Маркиз Харт перегородил ей путь. Лицо его выражало спокойствие, но взгляд маркиза был полон гнева. Он схватил девушку за запястье. Мэгги почувствовала такую боль, словно руку обожгло огнём. За спиной Харта за чародейкой наблюдал сникший алхимик Нико Кукольник.

— Не думайте, что вы всесильны, господа волшебники. Виконт Себастьян предусмотрительно позаботился об этом, — после этих слов, маркиз Эдди Хард достал из-за пазухи замшевый мешочек. Мешочек трепыхался.

— Твоя жизнь в моих руках, — главнокомандующий армией сжал мешочек в пальцах.

Ноги у Мэг в одно мгновенье подкосились. Она беспомощно упала на земляной пол шатра. Нико Кукольник и сэр Ариэль ринулись на помощь девушке, но маркиз Харт жестом остановил их. Алхимик Нико выглядел как побитый пёс; скрючился, как столетний старик, он теребил длинный подбородок, глаза алхимика нервно бегали. Он внимательно следил за пальцами маркиза Харта и нервно сглатывал слюну. Он ясно понимал: если убьют Мэг, то вряд ли пощадят его.

— Ваше сиятельство, мёртвые волшебники вам ни к чему, мы недооценили врага, но всё ещё можно поправить. Дайте время, мы найдём способы получше, — упрашивал алхимик, низко раскланиваясь.

— У вас есть время до завтра! — рявкнул маркиз Харт и ослабил пальцы на мешочке. — Если не справитесь, станете дровами для моего очага.

Маркиз убрал пульсирующий мешочек за пазуху и вышел из шатра. Мэг слабо пошевелилась.

Пасс 4

Мэгги щедро раздавала своим демонам пинки, драла за волчьи уши и стучала по носам. Носки её сапог то и дело соприкасались с вонючими боками, покрытыми короткой темно-коричневой шерстью. Некоторые демоны, пробовавшие огрызаться на разбушевавшуюся хозяйку, получали весомые магические зуботычины. Под защитным куполом эхом разносились грязные ругательства волшебницы Мэг Лори. Притом такие, что даже в самом захолустном трактире их не решился бы выкрикнуть ни единый пьяница.

— Стоять, пригнуться, склонить голову. Я тебя воспитаю, тварь! Ты меня ещё узнаешь…

После нескольких зуботычин демоны присмирели, встали на четвереньки. Одна из тварей покорно подползла к хозяйке, не поднимая головы, и принялась лизать сапоги. Сапоги волшебницы заблестели от слюны демона.

— Вот так-то лучше! — довольно воскликнула чародейка.

Мэгги попыталась сесть демону на спину. Тварь смердила так, что к горлу чародейки подкатывала тошнота. Девушка сжимала колени на спине демона. Демон крутился в разные стороны, рычал, скулил, огрызался.

— Стоять! — завопила волшебница. — Чучело куриное, стоять!

Алхимик Нико Кукольник в сторонке посмеивался, кашлял в кулак и зажимал пальцами нос. Прогнусавил:

— Моя дорогуша, так ты перекалечишь всех своих питомцев.

— Не жалко. Я хочу, чтобы они перебросили меня за стены этого треклятого замка! Представляешь, какой сюрприз для того наглого лиходея?!

— Какого лиходея? Ты о ком, Мэгги? Неужели ты собираешься отправиться за стены замка одна?

— Нет, я не полная идиотка, Нико! — ответила Мэгги, сидя на спине демона и разыскивая способ за что-либо уцепиться руками.

— Для такого дела нужны отчаянные и преданные смельчаки!

Чародейка слезла со спины демона на землю:

— И правда, где найти таких идиотов, Нико? Шевели мозгами, труполюб несчастный. Ведь мозги у тебя есть? Думай живее, мистик, иначе маркиз Харт поджарит нас на радость всем. А он может, Нико. Послушай, мистик, ты полетишь со мной, это точно!

Нико Кукольник как-то по-дурацки оскалился и облизал губы. Его серые глаза поблекли:

— О, прелесть моя Мэгги, я сумасшедший, но не настолько. Твои твари слопают меня и не подавятся. Да от меня пользы никакой. Все знают о моей неуклюжести, робости…

— Да ладно! — недоверчиво прищурила глаза Мэгги, вспоминая, как алхимик живо скакал с кривым ножичком по полю боя и вырезал глаза у ещё неостывших трупов. — Сама невинность и непорочность! Я вас, мэтр, научу летать не хуже дракона!

Мэгги подскочила к алхимику и толчками приблизила к демону.

— Залезай, Нико, нечего барашка невинного из себя строить. Залезай, если шкура дорога! Из двух зол это самое безобидное!

Глаза Нико забегали, пальцы нервно скользили по пробкам пузырьков с ядами в левом нагрудном кармане:

— Не сходи с ума, Мэгги. Говорю же, проку от меня нет.

— Ага, вот только не надо врать и трястись, мэтр, — невинность ты наша. Демон не сожрёт вас, пока я этого не пожелаю. Лезь живо, Нико, пошевеливай ногами, если не хочешь на костёр для потехи маркиза Харта и его лизоблюдов. Мы застигнем этого мастера за стеной врасплох. Нам нужно быстро действовать, уважаемый мэтр, шевелить мозгами и ногами тоже. Я покажу этому Лягушонку где гоблины зимуют!

После пережитого позора и унижения, в памяти чародейки, вдруг ясно всплыло лицо соседского мальчишки-полуэльфа с большим, как у лягушки, ртом, которого она встречала ещё в Леосе, на улице Чародеев. Вспомнив это, Мэгги ещё больше горела желанием отомстить за унижение, добраться до наглого полуэльфа за стены замка Кордейн. «Неужели это он — тот самый гадкий Лягушонок с большим ртом… Мальчишка, который знал её совсем другой?» — этот полуэльф напомнил Мэгги о жалком её существовании, об убитом ею учителе — белом маге Сеноне Кябоке, о слабости, позоре. И конечно о том, что когда-то она верила в любовь, дружбу и даже в бескорыстие.

Чернокнижница чувствовала, как в сердце шевелился, словно червь, тёмный дух, терзая её и приказывая уничтожить Леоноля.

— Какому лягушонку? Ты что, с ума сходишь? — не мог понять её побледневший Нико.

Нико смотрел на демона. Тот облизывался и жадно измерял алхимика пылающими красными глазами. Так обычно смотрели тигры из зверинца маркиза Харта на беспомощных козлят, которых им бросали на растерзание. Запах серы и мускуса ел глаза, а алхимик только недавно надел чистую одежду и выкупался в реке, несмотря на жуткий холод. Кукольник зажал нос пальцами приближаясь к твари.

— Так, об одной лесной хитрой зверушке! — огрызнулась на него девушка и двинула демона кулаком, приказывая склониться к ногам Нико. Потом она лихо вскочила на плечи второго демона, который покорно ползал за ней следом, крепко обхватила ногами спину твари. Демон закрутился, пытаясь высвободиться. Мэгги ухватилась за шерсть демона. Гнев переполнял её до крайней степени, толкал на риск, а перед глазами всё ещё стояло лицо мальчишки из прошлого. Нет, она должна уничтожить его, чтобы забыть навсегда!

Волшебница грозно прокричала:

— Полетели!

Демон взмыл в воздух с волшебницей на спине. Нико, раскрыв рот, глядел на их быстрый полет. Демон, которого ему нужно было оседлать, зарычал, щёлкнул жадно зубами.

— Сожрать меня хочешь? Подавишься! — отмахнулся от него Нико, провожая взглядом волшебницу, летевшую верхом на демоне.

Пасс 5

Искалеченных люди лежали на лавках, столах и прямо на полу каминного зала. Крепкий запах алхимических эликсиров и мочи пропитал стены, шпалеры и даже робу алхимика Мишеля Горозная. Раздавались стоны, крики, шёпот, хрипы, молитвы. Проклятья и бранные слова сыпались на головы врагов, иногда доставалось и Мишелю Горознаю. Полуэльф носился по залу и осипшим голосом отдавал распоряжения помощникам, зашивал и промывал раны, извлекал стрелы из тел и конечностей, собирал по частям раздробленные кости, сращивая их с помощью волшебной Силы. Если кто-то умирал, не смотря на всё приложенные Мишелем старания и силы, громко ругался на эльфийском, кусал до крови губы, читал короткую молитву богине Сцине, потом, шатаясь от усталости на длинных ногах, бежал на помощь к следующему раненому человеку. Леди Анна Кордейн, переодевшись в самое простое платье, всюду следовала за учителем. На практике обучалась лекарской науке. Лицо её то и дело покрывалось испариной от страха. За один день девице пришлось повидать столько, сколько она не видывала никогда в жизни. Если раньше юная графиня ловко вышивала узоры на шёлке и читала книги о любви, то теперь так же ловко зашивала шёлковой нитью раны и изучала алхимические приёмы алхимика Горозная. От вида умирающих, мертвых, искалеченных людей у Анны иногда темнело в глазах и подкатывал к горлу ком. Заметив это, Мишель не раз приводил ученицу в чувство. Подносил к её носу нюхательную соль в кругленькой берестяной шкатулке, которую всегда носил в кармане робы. Едкий запах соли, перебивая все иные запахи, ударял в нос, пробирая до слёз. Оседавшая на пол Анна вдруг вздрагивала, кашляла и приходила в себя.

— Держись, дорогая Ани, нет времени на слабость и страхи! — подбадривал Горознай ученицу.

Слова «Дорогая Ани!» действовали на старшую дочь графа лучше едкой нюхательной соли. Анна преодолевала страх, слабость, усталость, унимала дрожь в руках, принималась за дело целителя. Уже к вечеру девушка легко заживляла неглубокие раны, глубокие зашивала и знала, какой эликсир необходим в том или ином случае. Она с тревогой наблюдала за слабеющим на её глазах алхимиком.

Рана от стрелы на лице Мишеля время от времени вскрывалась и начинала кровоточить. Мишель пальцами соединял её края, стиснув зубы, прижимал к ней мокрый от крови платок. Алая кровь струилась по щеке Горозная и капала на ворот рубахи.

— Наложить повязку… освободить стол… Эй, не стой, некогда рассусоливать, помоги перевернуть вон того человека… Будем резать! — кричал он на своих новых помощников, которыми были двое подростков и женщина. Один из помощников, упитанный нерасторопный сын мясника и так привык к виду крови. Второй — сын крестьянина, напротив, очень живой, худощавый и жилистый. Тот тоже не боялся ни крови, ни запахов. Все остальные помощники, опытные в деле лечения и выхаживания больных, уже были заняты и едва держались на ногах. А раненые всё не заканчивались…

Звучание голоса алхимика становилось всё тише и слабее. Вскоре Мишель замолчал и тяжело осел на стул. Анна поднесла к его губам ложечку с розово-беловатой жидкостью.

— Эликсир Забвение, — определил по запаху алхимик и отвернул голову. — Нет, нет, Ани, я ещё не так плох…

— Не спорь, учитель, пей, — настояла леди Анна.

Мишель выпил эликсир с ложечки и поморщился. Потом прикрыл глаза и опёрся на мягкую спинку стула. Кровь из раны на лице капала прямо на воротник рубахи. Анна принялась зашивать рану на его скуле. Рана оказалась настолько глубокой, что исцелить её волшебством у Мишеля не получалось. Да и на себе раны излечивать сложнее.

— Вот увидите, мэтр, и следа не останется. Вы хорошо меня научили, — приободряла леди Анна.

— Из тебя получится прекрасная целительница, милая Ани, — прошептал чуть слышно алхимик, вырываясь из полудрёмы.

Анна нависла над его немного онемевшим лицом:

— Не дёргайтесь, Мишель, иначе я сделаю вам несколько лишних дырок, — синие глаза Ани хладнокровно смотрели на рану Горозная. Анна любила рукодельничать и этот навык теперь очень ей пригодился.

Мишель впал в некое подобие транса. Он сидел на стуле словно истукан. Взгляд его сделался бессмысленным и пустым. В памяти неслись туманные картины прошлого. Неожиданно он схватил Анну за руку. Девушка выронила иглу и ахнула.

— Мэгги! — прокричал он и вскочил на ноги. — Мэгги!!!

— Учитель, учитель, — окликнула его Анна и усадила обратно на стул. — Что происходит? Вам больно? Кто эта Мэгги?

Мишель пришёл в себя, осмотрелся по сторонам, с трудом вспоминая, где находится. В этот момент ему показалось, что он спал и всё происходящее ему лишь померещилось. Но почувствовав сгустившуюся духоту и запах нюхательной соли, которую ему поднесла под нос Анна, понял, что это всё жестокая и грубая реальность.

— Ну же, учитель, придите в себя! — теребила ученица мастера за плечо, пытаясь привести в чувство.

Горознай встрепенулся, схватился за щеку, произнёс несколько проклятий и встал на ноги. На лице остался заштопанный шёлковой ниткой шрам.

— Ничего страшного шрам заживёт и следа не останется. Мэгги… никто, это все красавка в эликсире Забвения. На меня она действует немного иначе, чем на людей, — учитель отвернулся от Анны, пытаясь скрыть эмоции. — На сегодня с тебя хватит страха, моя дорогая, иди отдыхай.

— Отдыхать, — расстроилась Анна, — а как же оставшиеся раненые?

— Я позабочусь о них сам.

Мальчишки-помощники, услышав это, с завистью посмотрели на юную леди Анну. Они наверняка мечтали об отдыхе. Ученица не торопилась уходить, стояла, переминалась с ноги на ногу:

— Мэтр, думаю это вам надо отдохнуть!

— Не время. Помощь требуется людям сейчас, в эту минуту. Кстати, почти все осмотрены, пара операций — и закончим… на сегодня.

Алхимик громко вдохнул, достал из самого крайнего кармана своего алхимического пояса маленькую баночку с тёмно-зелёной жидкостью и выпил немного. Рецепт этой придающей силу Трутовой настойки пользовался среди алхимиков дурной славой. Изготавливали её из сбора редких трутовых грибов, некоторые из коих являлись крайне богаты ядовитыми токсинами. Небольшие дозы токсинов заставляли организм работать на крайнем пределе, постепенно отравляя его, но высвобождая всю энергию без остатка. Разум становился яснее, усталость пропадала на несколько часов, волшебная энергия становилась концентрированной, словно хороший жирный бульон из копули. Главное — выпить вовремя противоядие.

— Дайте и мне! — попросила Анна, голос её слегка дрогнул.

— Нет, тебе, моя дорогая, не дам… — оборвал её на полуслове Мишель. Лицо его сделалось зеленоватого оттенка, глаза заблестели, зрачки расширились. — Не пей это никогда!

Анна побледнела и попыталась вырвать из рук Мишеля баночку с Трутовой настойкой:

— Это яд! Я знаю, что это яд! Вы убиваете себя, мэтр? Постепенно убиваете…

— Нет, умирать сейчас не в моих планах. Хочу разобраться с ранеными, успеть проверить, как идут дела с приготовлением огненного зелья на завтра. Для этого нужны силы. А сил очень мало! — Мишель попытался даже улыбнуться, но у него получилась глупая гримаса вместо улыбки.

Он подхватил Анну под руку и проводил к дверям каминного зала:

— Навести лучше отца, он будет рад, и проследи, чтобы Артур или Сандрин не наделали глупостей.

— Я не нянька им! — надулась Анна.

— Ты нужна им, Ани, — сказал ласково учитель и пожал девушке руку.

Анна загрустила, но послушалась: у неё действительно кончались силы.

Когда ученица ушла, Мишель ссутулился, впал в горькие чувства. По его расчётам посланное им и графом Эдвардом письмо должно давным-давно попасть в Небесный замок к управляющему сэру Томасу Мораку. Но даже этому юркому проходимцу, при всей его небывалой изворотливости, понадобится не менее четырёх дней на дорогу и сборы.

«Ну и дела!» — вздохнул тяжко алхимик. Неприятное предчувствие терзало его до замирания сердца. Предчувствия редко обманывали полуэльфа. Предчувствия много раз спасали ему жизнь и честь. Правда, сейчас эти предчувствия лишний раз напоминали о неизбежности беды.

Он встряхнул волосами, изгоняя лишние мысли, и начал обход оставшихся раненых, у которых ещё оставалась надежда на удачный исход.

Пасс 6

Каждое утро маг-некромант и комиссар по особым волшебным делам нерасторопно, держа подмышкой череп своего отца, деда или прадеда, шагал вразвалочку на службу в Королевскую жандармерию. Это небольшое здание, которое располагалось по соседству со зловещей городской Леоской тюрьмой. «Превеликий инквизитор», «Кровавый бич ведьм», — так называли комиссара королевской жандармерии сэра Робина Ищейку и волшебники, и люди. От его меткого взгляда не ускользала ни одна важная деталь или чья-либо эмоция.

Комиссар Робин вёл размеренную, одинокую жизнь, слонялся вечерами по друзьям и столичным трактирам. По Леосу расхаживал без охраны и без страха. Власти наделили его полномочиями судить и преследовать волшебников, преступивших закон. Заведовал он и тайной волшебной канцелярией с целым штатом шпионов и доносчиков. Сегодня комиссар прибыл в свой кабинет чуть позже положенного времени. И вышел не из дома, а из дверей Леоской тюрьмы. Такое случалось в одни и те же дни каждого месяца.

Устало повесив голову, он прогуливался до конторы. За его спиной слышался шёпот сплетников, коих в управлении тюрьмы и в жандармерии служило немало. Сослуживцы поговаривали, а вернее живо обсуждали на каждом углу, в каждом кабинете жандармерии, что незаконной супругой комиссара Робина Ищейки являлась осуждённая им же ведьма, отбывающая третий год наказание в застенках Леосской тюрьмы.

В допросной жандармерии комиссара дожидались молоденькая девица лет восемнадцати. Её притащил за руку прямо с улицы один из самых юрких жандармов — полурослик Патрикей. Он часто прохаживался по рынку между лавками, вылавливая воришек и шарлатанов. Но сегодня, к великому удивлению комиссара, добычей Патрикея стала молоденькая волшебница-самоучка.

— Доброе утро, сэр Робин. К вашему приходу поймал свеженькую ведьмочку. Торговала украденным с помощью магии молоком на рынке! — сообщил тот и толкнул растрёпанную, зарёванную девицу к ногам инквизитора. — Молоко проверил лично, даже попробовать не побрезговал, краденое, сомнений нет.

— Это… э-э, ведьма? — переспросил, морщась, сэр Робин, тыкая пальцем в девушку.

— Настоящая ведьма! Оказала магическое сопротивление, вот испортила сапог. — пожаловался помощник, вытягивая короткую ногу.

Робин оценил размер дыры в сапоге Патрикея.

— Фу-ты ну-ты, ведьма! Какая же это ведьма — обычная дура. Немного, может, и волшебница, раз продырявила твой вонючий сапог… Эту дуру, как и тебя Патрикей, Сцина не наградила ни магической силой, ни умом! — недовольно заворчал комиссар, почёсывая густую коротенькую бороду. — Прёшь ко мне всякий сброд без разбору…

— Я свои способности знаю, — возмутился полурослик, дёрнув себя за косичку на длинной блондинистой бороде. — Признаю, волшебник я никудышный, но вредителей за версту чую. Я свой долг исполнил, теперь, сэр Робин, ваш черёд с ней нянчится. Если что, зовите.

Патрикей театрально откланялся и вышел, вернее даже выскочил вон за дверь. Сэр Робин сплюнул на пол, позвал писаря, поднял с пола девицу, усадил её на грубый стул напротив своего рабочего стола, плюхнулся в кресло и принялся снимать показания.

— Так… Подотри сопли и слушай внимательно. Предлагаю признать вину, избавить меня от ненужной траты сил и времени, — предложил комиссар доставленной на допрос ведьме, лениво перекладывая в папке листы из льняной бумаги, исписанной мелким кривоватым почерком.

Уже не молодой, аккуратный старичок-писарь сидел за спиной сэра Робина и, поскрипывая пером, фиксировал ход допроса. Голос комиссара звучал буднично, равнодушно, с нотками скуки. Маг потягивался, зевал, чесал пятернёй тёмную бороду. Его мучила изжога, клонило ко сну и к употреблению вина.

Ведьма дёргалась на стуле, огрызалась, поправляя небрежную копну всклокоченных коричневых волос.

«Хороша, отродье ведьмино, эх час бы её бррр…!» — поймал себя на неприличтой мысли комиссар, рассматривая девичьи ножки, мелькавшие из-под разодранной в лохмотья юбки.

— Ты сдохнешь, сдохнешь от своего человеколюбия! — огрызнулась ведьма, незаметно посылая в сторону комиссара проклятье, от которого обычный человек умирал через неделю в муках. Но Робин на такие вещи имел сильнейший иммунитет.

Проклятье столкнулось с невидимым магическим щитом и рассыпалось. Притом маг не повёл даже бровью.

— Милейшая, сейчас я очень добр, поскольку у меня ночью родился сын. Советую признаться и покончить с этим глупым делом. Ну а поскольку я всё-таки очень добр, то сделаю вид, что не заметил вредительской волшбы по отношению к представителю законной власти, — проворчал Робин, облизывая облупившиеся губы.

— Поздравляю, — прошипела ведьмочка, её взгляд остановился на человеческом черепе, что лежал на столе подле правой руки мага. — Твой отпрыск тебя погубит, как и ты погубил своего отца!

Похоже, это была последняя капля и так крошечного терпения комиссара и инквизитора Робина Ищейки. Он криво усмехнулся и щёлкнул языком. Когда на устах «Превеликого инквизитора» и «Кровавого бича ведьм» появлялась кривая усмешка, волшебники, преступившие закон, обычно тряслись от страха, проклиная своё происхождение.

Но эта косматая молодуха приехала в Леос недавно и видела его впервые в жизни. Сэр Робин встал и опёрся на столешницу обеими руками:

— Хватит кобениться, отвечай по совести, если у тебя она есть!

— Меня вынудили!

— Так… Кто и зачем?

— Вы, служители и прихлебатели Волшебного магистрата. Нам, ведьмам, маги житья не дают: отбираю хлеб, осуждают несправедливо во вредительствах. А мы тоже люди, нам жить как-то надо. Салоны магических услуг только магам разрешают открывать, мы, ведьмы, работаем из-под полы. Вот я и украла, и продавала; деньги нужны не только людям…

— Так… Это была ложь, а я жду правды, — скучающим тоном произнёс комиссар.

Ведьмочка вызывающе посмотрела на Робина. На её щеках блестели слёзы.

Инквизитор продолжил допрос:

— Если тебе нужны деньги, возьми в ратуше разрешение и работай честно! — словно подсказывал ей маг-инквизитор, не обращая теперь внимания на ведьмины слёзы и круглые колени. Таких и ещё более прекрасных колен он перевидал немало, немало и раздробил во время допросов с пристрастием. Но сегодня он всё же был действительно добр…

Ведьма, поняв, что на инквизитора не действуют ни обольщение, ни жалостливые речи, вытерла слёзы. В допросной комнате запахло вереском и багульником.

— Лицензия стоит денег, господин, которых у меня нет. Мне дочь надо кормить. Да, вы не ослышались, комиссар, у меня есть дочь и ей всего три года. Думаете, легко жить в бедности и особенно в презрении? Как только люди узнают, что я ведьма, начинают бояться и осуждать во всех своих несчастьях. Разве справедливо осуждать невиновную?

Услышав о ведьмином ребёнке, инквизитор припрятал свою циничную ухмылку:

— Где отец ребёнка? Почему он о нём не заботится?

— Сгинул, демон знает куда! Чтоб его чума прибрала!

— Так… Для волшебника, даже без особого таланта, честная работа найдётся всегда. Но только вам, ведьмам, подавай всё сразу и сейчас.

Ведьма развела руками:

— Лечить скотину или выводить фурункулы на чьей-нибудь заднице мне, ведьме, не доверяют! Да где вы видели ведьму, которую люди уважают и не боятся? Честная ведьма — даже звучит неприлично!

— Видел и не раз. Говоришь, волшба никому не нужна? Фурункулы на заднице тоже надо уметь лечить, — подковырнул комиссар подозреваемую. — Сожалеешь о содеянном?

— Шутишь! Я ещё чуму нашлю на этот гадкий город! — прорычала грозно ведьма, подпрыгнула, взметнулась под потолок допросной комнаты и кинула в инквизитора с писарем появившуюся в её пальцах тучу пчёл. — Будьте вы прокляты!

Пчелы, не успев долететь до инквизитора, посыпались на пол, как высушенные горошины. Сэр Робин взял человеческий череп со стола и зажал его под мышкой. Ведьма упала на пол, задымилась и захрипела, почувствовав внезапное удушье.

— Не дёргайся! — приказал инквизитор. — Тоже мне героиня. Кишка у тебя, девушка, тонка. В Леосе живут мэтры, которые от тебя и мокрого места не оставят. Научись колдовать для начала, а лучше приворожи мужика путного и живи как человек. Как твоё имя или прозвище?

— Кэтлин, — жалостливо пропищала ведьмочка.

— Красивое имечко. Пат-ри-кей! — завопил сэр Робин во весь голос так, что затряслись стены, посыпались пыль и паутина с потолка. Жирный паук, свесившись на тонкой паутине, сурово глянул своими глазищами на комиссара, приземлившись на его нос. Робин сдул его на пол, даже не пытаясь раздавить. Паук мгновенно скрылся в углу за полками.

Полурослик явился одним махом.

— Заковать в тиросские кандалы на три дня, выпороть розгами и выгнать с глаз моих вон! — сказал помошнику Робин, брезгливо отмахиваясь от ведьмы. — Попадёшься ещё раз, милейшая Кэтрин, вырву язык. Таков закон!

Патрикей вцепился в перепуганную девицу, которая превосходила его ростом почти на полметра.

— Шевели ножищами, — проворчал он на ведьмочку Кэтрин. — Я тебе покажу, как сапоги портить!

— Моя дочка, моя дочка! — вопила несчастная ведьма и упиралась.

— Раньше надо было думать! — проворчал Патрикей.

Тиросские кандалы и железные ошейники изобрёл мастер алхимии по имени Тирос. Он соединил редчайшую каракутовую руду с серебром, медью и несколькими сильнейшими заклятьями. По легенде после этого открытия алхимик, по попущению Богов, лишился таланта волшебника и с горя повесился прямо у себя в лаборатории. Кандалы, ошейники из тиросского заговорённого металла отнимали волшебную силу, делая заключённых в тюрьму волшебников не опаснее обычных преступников.

Разделавшись к обеду с наибольшим количеством дел, сэр Робин объявил перерыв и задремал, положив голову прямо на стол, рядом с блестящим черепом отца. Когда ему приснились чёрные волнистые локоны жены, лежавшее в ящике стола зеркальце стало сиять и издавать звуки.

— Шеф, комиссар, сэр Робин! Отзовитесь, у меня мало волшебного порошка! Да где же ты, нечисть треклятая?!

Маг недовольно захрюкал, как хряк, изгнанный из любимой лужи, поднял голову со стола, вытер пальцами слюну с чёрной бороды, продрал глаза, растёр красные пятна на лице, достал из ящика зеркальце и посыпал его волшебным порошком.

— Сэр Робин, сэр Робин… — послышался мягкий женский голос, лицо в зеркале заволакивало дымом. — Это я, Маргаритка.

— Что случилось?

— Война, мэтр, война! Север Левсонии полностью во власти герцога Тараката и знати, заключившей Северный союз. Два северных клана эльфов уничтожены полностью. Тролли собираются поддержать войско герцога Тараката. Графство Кордейн единственное не покорилось герцогу и взялось за оружие.

— Так… Мы теряем ценных волшебников, Маргаритка! Мэтру Горознаю нужна помощь!

— Теряем? — переспросила агентесса. — Вы бы видели, сэр, как тут жарко. Горознай и дети применяют магическую силу! Хорошо так применяют! Любо-дорого посмотреть.

— Маги Тараката раздавят алхимика Горозная, словно жука-вредителя! Пат-ри-кей! — завопил комиссар и инквизитор. Так что стены жандармерии снова содрогнулись. Паук выглянул, фыркнул, но выползать не стал. Патрикей примчался, запинаясь на ходу и вытянув лицо.

— Достань живо быстрого коня, я еду к Великому магистру!

Пасс 7

Мэг Лори мчалась по воздуху верхом на крылатом демоне. Темнота — друг молодёжи и нечисти. Вокруг царили мрак и ветер. Звёзды холодным мерцанием разбавляли мрак ночного неба. Стареющая луна немного освещала каменные холодные стены замка Кордейн. Мегги запрягла демона, словно мерина. Надела седло на спину и даже смастерила уздечку. Следом за ней журавлиным косяком летело ещё около двух десятков тварей с людьми и мертвяками Нико Кукольника на спинах. По земле, во мраке ночи, не зажигая факелов, к замку подкрадывались воины маркиза Эдди Харта.

— Э-гей, залётные, за мной мои соколы! — негромко бубнила чародейка, собирая в пальцах магическую Силу. — Сейчас мы им покажем, где демоны зимуют!

Рыцарь Ариэль впивался шпорами в бока демона, желая догнать Мэгги и показать свою удаль. Он первым, не раздумывая, согласился на этот умопомрачительный полёт.

Мэтр Нико Кукольник не отставал от рыцаря и с завистью смотрел в спину и не только в спину рыцарю Ариэлю, ругался, охал, покрикивал на своих мертвяков.

Демоны в один миг долетели до замка Кордейн и сделали над ним несколько кругов, приземлились во дворе замка как раз у закрытых ворот.

Люди графа не сразу заметили их в темноте. Бедняги не успели даже опомниться, как на их головы обрушилась тёмно фиолетовые молнии чародейки Мэг. Ворота, а потом и мост волшебница и её спутники захватили быстро. Мертвяки, воины и чародеи слезли со спин демонов. Мэг сотворила над их головами защитное поле от стрел, которые тут же полетели в них со всех сторон. У ворот завязалась потасовка. На чародейку и её спутников бросилась мечники графа Кордейн. Нико приказал куклам открыть опустить мост и взялся за свой странный лук со стрелами. От зачарованных стрел алхимика-некроманта быстро пало несколько воинов, пытавшихся его убить. Ещё не успел край перекидного моста коснуться земли, как во двор с воплями ринулись воины Эдди Харта. Но войско и дворня графа сдаваться так просто не собирались. Первые вбежавшие во двор тут же пали от стрел лучников. Мрак наполнился звоном железа, свистом стрел и криками ужаса. Демоны чародейки рвали людей. Воины маркиза Харта не уступали тварям.

Двор замка Кордейн наполнялся телами его защитников.

Мэгги вдруг почувствовала присутствие магической Силы и ухмыльнулась. А вот и колдуны лорда Эдварда! Чародейка последовала в строну ощутимых магических токов. Отряд сэра Ариэля и он сам сопровождали её, стараясь не отставать ни на шаг. Присутствие магических токов тянуло её, завораживало. Мэг должна найти их обладателей. Её взгляд упал на волшебную башню Грёз. «Ах, вот вы где спрятались!» — подумала волшебница. Вокруг неё продолжалась схватка, но Мэг, словно выпав из реальности, следовала к источнику магической Силы.

— Колдуны графа скрылись в волшебной башне, — сказал чародейке догнавший её Нико Кукольник, оценивая и, видимо, чувствуя присутствие магической Силы. — Там они могут долго сидеть и добраться до них почти невозможно.

— Почти… — переспросила Мэг. — Значит, всё же ты знаешь какой-то способ, Нико?

— Да, но опасный.

Волшебница сжала сухие губы и нервно облизнула их.

Пасс 8

Враг неожиданно ворвался в замок, когда дети, державшиеся на ногах из последних сил, уснули в своих постелях. Их пробовали разбудить, но пришлось и графу Эдварду, и Горознаю, и воинам переносить их на руках: видя, что дети графа падают от усталости, Горознай дал им выпить укрепляющее средство с усыпляющим эффектом. Как оказалось, не вовремя… К сожалению, это перемещение было замечено волшебниками с вражеской стороны.

Граф Эдвард Кордейн и Мишель Горознай решили, что места безопаснее башни Грёз сейчас не найти. Там они укрыли детей Аделины вместе со служанками. Заметив, как чародейка Мэг подбирается к башне Грёз, Горознай встал на защиту последнего убежища замка Кордейн. Мишель достал из алхимического пояса целый мешочек волшебных семян. Горознай перекатывал гладкие семена в пальцах. Волшебные семена Мишель сам вывел, сам вырастил и сам приготовил. Это были семена растений с его первой родины — из королевства Каэллады. Мастер принялся разбрасывать семена волшебных лесных вьюнов с цепкими, сильными и гибкими стеблями. Он сам был как лесной цепкий вьюн, решительный смелый и находчивый.

Скоро настанет час петуха. Солнце, не спеши! Как только твой свет коснётся земли, демоны покинут её. Как только твой свет коснётся земли, злые чародеи и мастер Мишель Горознай потеряют на время Силу. Час петуха, время перед рассветом, когда Сила изменяет волшебникам. Именно тогда наступает мгновение для холодного железа. Именно тогда чародейку Мэг можно убить самым обычным клинком.

«Жаль, что мы повзрослели и стали на разные стороны!» — с сожалением думал полуэльф.

Мертвяки и вооружённые люди, а также волшебница с глазами, сверкающими холодным синим огнём, нападали на защитников замка.

Демоны окружали мэтра и крутились неподалёку. Их сдерживал лишь зелёный свет алхимического фонаря в руках Горозная.

Граф Эдвард и его воины отбивались от чёрных созданий, давая время алхимику творить свои чудеса. Мэтр Горознай растёр заиндевевшие от ночной осенней прохлады руки, размял пальцы, выпил молочно-белый горький эликсир и прикоснулся к земле. Его алхимический медальон засверкал. Зелёные толстые стебли вьюнов вырвались из осенней уже прохладной почвы и устремились в сторону врагов. Грознай управлял вьюнами лучше, чем эльфийским клинком. Вьюн опутал демонов, мертвяков, воинов Эдди Харта. Вьюн душил, сковывал движения. Зелёные стебли выхватывали демонов прямо из воздуха, давили словно надоедливых бабочек-капустниц, мертвяков сдавливали до хруста, и те распадались на части. Ростки вьюна выхватывали сильными стеблями оружие из рук захватчиков, сбивали с ног ворвавшуюся в ворота замка рыцарскую конницу.

Эдди Харт и его латники бросились рубить опутывающие их стебли вьюнов. Каждый удар меча отзывался болью в теле Мишеля Горозная. Мастер словно сам стал этим диким цепким лесным вьюном. Теперь темнота стала помогать ему, а не повелительнице демонов Мэг. Враг толком не видел в темноте подкрадывающиеся к нему стебли растений. Подбирался вьюн и к ногам чёрной чародейки.

Мэг Лори и Нико Кукольник бросились изничтожать растение мастера Горозная. Нико разрушал стебли вьюнов, прикасаясь к ним и разогревая сок растений до кипения. Стебли, подползавшие к нему, лопались и чернели. Мэг Лори рассекала стебли магическими ударами. Но живучий лесной вьюн снова отращивал стебли и бросался в атаку.

Вот уже раздавлены зелёными стеблями почти все демоны чародейки Мэг и мертвяки алхимика Нико. Вот-вот дрогнут ряды врага…

Граф Эдвард и остатки его войска воспряли духом и бросились врубаться в ряды многочисленных врагов. Лорд Кордейн и его воины почти чувствовали вкус победы. Каштановая борода Эдварда и лицо стали красными от крови врагов.

Мишель Горознай стонал от боли, сотрясался всем телом и еле сдерживал крики за зубами. Рана на скуле начала кровоточить. Он твёрдо стоял на ногах и управлял волшебным растением. Небо на горизонте предательски посветлело, и Сила резко покинула мастера.

Мишель упал наземь, его медальон погас.

— Не успел! — прохрипел мастер алхимии.

Рыцари Харта кинулись сечь ослабший вьюн алхимика и смяли сопротивление защитников замка Кордейн.

— Ку-ку, ха-ха-ха, — услышал Мишель, придя в себя, скрипучий голос. К нему подошёл русоволосый алхимик, делавший из людей ужасных химер. Мишель собрал последние силы, вскочил, шатаясь, на ноги и выхватил из ножен свой эльфийский меч.

Нико отошёл подальше.

— Мастер Горознай, мне нужен рецепт вашего знаменитого эликсира, — протянул Кукольник.

— Ты получишь только это! — крикнул юноша и бросился на Нико с мечом.

Его удар был ловко отбит мечом сэра Ариэля Блистательного, который подошёл к мастеру вслед за Нико. Рыцарь ловко пнул мэтра в бок. Мишель растянулся на жёлтой садовой дорожке, ведущей к башне Грёз.

— Неплохо для такого мальчишки как ты! — сказал, усмехнувшись, рыцарь Ариэль.

— Ариэль, этот ублюдок нужен Нико, осторожно с ним, — сказала подоспевшая к ним чародейка с холодным взглядом. — Он знает много важных тайн. Обезвредь его, пока Сила не вернулась вновь.

Мишель заметил, как к нему сходятся воины маркиза. Звуки битвы стихали.

— Ха-ха-ха, ублюдок, ах какие милые глазки! — радовался алхимик маркиза Харта. — Ариэль, не выколи ему глаза. Они мне самому пригодятся.

Мишель посмотрел на небо, оно всё больше светлело. Ещё немного, и час петуха закончится. А пока он будет драться! Если понадобится, до конца.

Полуэльф живо вскочил на ноги, вцепился в меч и ощутил резкую слабость в ногах. Сэр Ариэль сделал ловкий обманный выпад и снова пнул полуэльфа в живот, отбив его эльфийский меч в сторону. Мишель согнулся от боли.

Нико сдёрнул с шеи мэтра алхимический медальон:

— Вот и всё, мальчик мой, тебе конец! И тем деткам в башне, тоже конец.

Люди маркиза Харта обступили полуэльфа кругом и начали потешаться, словно перед ними был уродец из бродячего цирка. Толкали, били по лицу и щипали за кончики ушей.

— Посмотрите на эту лесную зверушку, — усмехнулся лопоухий, с выбитым передним зубом, наёмник.

— Может, подравнять ему ушки… — усмехнулся мордастый тип и взялся за нож. — Глядишь, и человеком станет.

— Оставьте его! — строго приказала чародейка.

К двери башни подошли два мертвяка и попытались её выломать.

— Пощадите детей, они совсем безобидны, — взмолился алхимик и хотел броситься к башне.

Люди маркиза быстро сбили его с ног и, гогоча, макнули лицом в грязь. Два амбала заломали мастеру руки и начали связывать. Мишель дёргался, кричал, посылал на них проклятья и молился про себя. Ведь Сила покинула не только его, но и детей графа Эдварда, а значит, сейчас они уязвимы, и он не в силах их спасти.

Дверь не поддавалась мертвякам, а час петуха подходил к концу. Ещё немного — и дети будут снова в безопасности…

Мишель затрепетал, с надеждой ожидая восхода.

Но Нико достал из своего алхимического пояса баночку с чёрной жидкостью и потряс ею перед носом Мишеля. Узнав жидкость, полуэльф почувствовал озноб — это был состав под названием «Чёрная Смерть». Нико всыпал в банку белый порошок и встряхнул.

— Что вы делаете? — прокричал Мишель.

— Взрываю башню, — спокойно ответил Нико Кукольник.

Полуэльф взвыл и начал вырываться из рук державших его двух амбалов. Один из здоровяков с мясистым курносым носом волоком оттащил мастера в сторону от башни. Остальные люди Харта тоже отошли на безопасное расстояние. Нико стоял у двери и смотрел на небо, ожидая, когда Сила снова вернётся к нему. Только тогда алхимик маркиза сможет произвести нужную алхимическую реакцию.

— Стойте, остановитесь… Вы не знаете что это за дети! Не трогайте их! — умолял Мишель, вырываясь.

— Догадываюсь… Интересные деточки… — ответил ему Нико.

Время Силы наступило вновь. Чёрная жидкость в баночке, что держал Нико, покраснела. Он отошёл в сторону и швырнул банку о стену башни Грёз. Раздался взрыв. Нижнюю часть башни окутало чёрным вонючим дымом. Полуэльф, обезумев от горя, бросился на воинов, распихивая их плечами. Кто-то сильно огрел его по голове, и мэтр потерял связь с реальностью.

Магиум N 12 Испытания и грехи

Пасс 1

Сандрин вытащили из башни Грёз два мертвяка.

Всё произошло слишком неожиданно, спонтанно. Дети пришли в себя акркд рассветом, узнав неприятные новости об удавшемся нападении на замок. Рядом не было ни отца, ни учителя. Теперь дети могли надеятся только на себя.

Ласточка вместе с братом и сестрой прятались в башне Грёз, сидели в лаборатории Горозная внутри магического круга и объединяли энергию для защиты, держась крепко за руки. Служанки Габриэла и Ронда, а также няня Мирабель находились рядом с детьми лорда.

Няня Мирабель всех успокаивала своими разговорами:

— Вот увидите, всё будет хорошо! — говорила Мирабель вздрагивающим от шума битвы детям и служанкам. — Разве лорд Эдвард допустит, чтобы с нами что-нибудь произошло? Да даже этот горе-учитель Мишель, простят меня боги, не допустит этого…

Потом Сила неожиданно на время покинула юных волшебников, а когда она вернулась, было поздно что-либо предпринимать. Дверь башни разлетелась на части и вонючий чёрный дым ворвался в лабораторию, один из шкафов упал на Ласточку и придавил её. Садрин почти задохнулась в этом дыму. Она не могла подняться и даже пошевелиться. Брат, сестра и служанки, похоже, лежали неподалёку. Сандрин попыталась выглянуть из-под упавшего на неё шкафа и увидела лишь клубы дыма, чью-то окровавленную руку и болезненные стоны.

До неё донеслись звуки борьбы и угрожающий крик Мирабель. Няня, похоже, очухалась первой и бросилась защищать своих воспитанников.

— Я вам, покажу, деспоты, только подойдите! — кричала няня, потом началась возня. Так просто Мирабель сдаваться не хотела, она вцепилась в лицо воину, пытавшемуся подойти к Сандрин.

Ласточка дёрнулась, пытаясь высвободиться из-под шкафа и броситься ей на помощь, но не смогла даже сдвинуться с места. Тяжёлый шкаф, упавший на неё сверху, сильно придавил её к полу. Сандрин взвыла от боли в плече и от бессилия.

Пыл няни Мирабель, быстро остудил холодным клинком один из вбежавших в лабораторию воинов. Сделал он это с таким равнодушным и будничным выражением лица, что, казалось, перед ним была не женщина, а бездушная вещь. Мирабель коротко вскрикнула от боли и осела на пол, погрузившись в клубы чёрного дыма.

Сандрин гневно и горько закричала, пытаясь освободиться из-под шкафа и рассмотреть, что стало с братом, сестрой и другими слугами. Густой дым и силуэты вбежавших в двери мертвяков и людей загородили собой и так скудный солнечный свет. Юная леди не смогла никого увидеть.

Смердящий мертвяк поднял шкаф и, не обращая никакого внимания на стоны девушки, словно мешок, взвалил её на плечо, вытащил на улицу и понёс через сад к ступеням дома. Сандрин не чувствовала ни рук, ни ног, в ушах стоял монотонный звон, перед глазами плыл туман. Рядом с полуразрушенной башней осталось несколько мертвяков, продолжавших разбирать обгоревшие камни.

Дотащив свою добычу до ступеней дома, мертвяк сбросил девушку с плеч на землю. Сандрин вскрикнула от боли в правом плече. По ступеням дома к ней спустились двое волшебников и маркиз Эдди Харт. Во всяком случае, именно так к нему все обращались.

Сандрин собрала последние силы, приподняла голову и прошептала:

— Ненавижу!

— Ваше сиятельство, предлагаю добить девицу Кордейн прямо сейчас, — услышала она над собой строгий голос повелительницы демонов. — Зачем она нам нужна?

— Нет, — ответил Харт, пихнув Сандрин носком сапога с железными накладками, — сбережём её для виконта Себастьяна Рамерсета и герцога Тараката. На её счёт у герцога были особые пожелания. И, кстати, пленные рассказали о детях Кордейна много интересного. Оказывается, именно они отразили атаку демонов, прогнали туман, лечили раненых и делали многое другое из разряда магии.

Чародейка Мэг стиснула зубы и сжала кулаки. Если бы она посмела, уничтожила бы девчонку на месте. У неё появился ещё один личный враг — ученица Леоноля.

Сандрин подняли с земли резким рывком, связали руки за спиной и потащили к кузнице.

Кузнец оказался мастером из кузни города Кротос. Когда алхимик Нико принёс ему ошейник, обёрнутый в тряпку, кузнец не спешил взять его в руки.

— Не бойся, обычным людям этот металл не причиняет вреда, — успокоил кузнеца Нико, — Да и сплав не такой ядрёный, как в тюрьме Леоса.

Кузнец взял ошейник, примерил его к шее девушки и укоротил на целую ладонь.

Нико приложил Садрин головой к наковальне и крепко держал за плечи. Мысленно девушка сравнила себя с курицей, которой повариха собиралась отрубить голову на плахе. Кузнец стал заклёпывать ошейник.

— Работай поживее, а то девчонка может очухаться и снова войти в Силу, — заворчал на кузнеца Кукольник.

Когда Сандрин заковывали в тиросский ошейник, она вздрагивала от каждого удара небольшого молотка по железу. Как только заговорённый металл коснулся её кожи, девушка почувствовала жжение, словно металл накалялся сам собой.

Вскоре к ним подошла и повелительница демонов. Мэгги осматривала девочку с ног до головы, не скрывая интереса.

— Вот видишь, это почти не больно! — сказал алхимик, отпустив плечи Ласточки. — Как тебе это, Мэг?

— Славное украшение. Создатель сплава сошёл с ума, потеряв волшебную силу? — усмехнулась высокая волшебница с холодным взглядом. — Надеюсь, девчонке он тоже придётся по вкусу.

Руки юной леди развязали. Сандрин вскочила на ноги, схватилась за ошейник, ощутила жжение металла на ладонях и чуть не взвыла.

— Где мои родные, что с ними?! — закричала Садрин, преодолевая желание расплакаться.

Чародеи смотрели на неё, переглядывались и ухмылялись друг другу.

— У девчонки длинный язык, — сказал алхимик и тут же уставился на сине-зелёные глаза юной волшебницы. — И миленькие глазки, не хуже, чем у эльфийки Эолит…

Ради этих восхитительных глаз он не побоялся подойти ближе к Сандрин, взять её за подбородок и склониться ближе лицу пленницы. Девушка вцепилась зубами в узловатые пальцы и пнула его в пах коленом.

Нико зашипел, согнулся пополам, скрестив ноги, побелел лицом и опустился на колени:

— Гадкая девчонка, а-а-а…

Сандрин почувствовала вкус мести и хотела броситься на алхимика с кулаками. Мэгги подошла и равнодушно ударила Садрин по щеке. Пленница, вздрогнула, впала в недолгое оцепенение, у неё задрожали губы, но не от страха, от гнева.

— Заплачь, убожество, я хочу видеть твои слёзы, — Мэгги вцепилась в волосы Садндрин и принялась рьяно таскать из стороны в сторону, — привыкай подчиняться, убожество!

Пленница пыталась высвободиться из рук чародейки, зажмурилась и, плотно сжав губы, сдерживала крики.

-- Мэгги, не оторви ей голову, — остановил Мэг алхимик Нико, еле поднявшийся с колен, — Эту девчонку велено беречь.

— Я не вижу её слёз! — не унималась чародейка и таскала Сандрин за светлые локоны до тех пор, пока не утомилась и не вспотела. — Не вижу слёз…

На лице бесновавшейся чародейки отразилось разочарование и досада. Она громко дышала от странной усталости.

— Похоже, она та ещё штучка, мэтр. Придётся её укрощать, — чародейка отпустила волосы Сандрин. — Кто тебя учил, девка? Откуда ты знаешь заклятие огня? Говори немедленно!

Дочь графа сердито посмотрела на чародейку и засопела носом:

— Это ты — девка, а я дочь графа Кордейн! — огрызнулась Сандрин и получила новую звонкую пощёчину. Щека юной леди стала красной.

— Мне плевать, чья ты дочь! Кто твой учитель магии, девка? Я хочу знать его имя! — Мэг оскалилась и даже издала звук похожий на рычание.

— Мастер алхимии, уважаемый мною Мишель Горознай!!! — в голосе пленницы звучала гордость.

— Алхимик обучал магов?! — Нико засмеялся недоверчиво и посмотрел на Сандрин. — Маленькая вруша, такого не может быть!

— Как видите, может! — с гордостью за учителя ответила девочка.

Нико закатил глаза, словно вспоминая старого знакомого:

— Не тот ли это сопляк-полукровка, с такими островатыми ушами и очень наглыми глазками? — припомнил он.

Садрин еле сдержала эмоции:

— Он жив?!

— Жив, — прорычала раздосадовано злая волшебница Мэг. — Жив, лесной сорняк!

— Что делать с остальными, Мэг? — спросил Нико, придерживаясь за низ живота.

При этих словах юная волшебница насторожилась. Мэг посмотрела на неё и так же неопределённо ответила:

— Сделай всё, что велел маркиз Харт. Или ты пожалел их?

Нико Кукольник нервно посмеялся и ничего не ответил. А Мэг отвесила ещё одну пощёчину девчонке. Просто так. Без видимой причины.

Пасс 2

Тем временем «лесной сорняк» активно обживал камеру в подземелье замка Кордейн. Камера ему досталась тесная и холодная. Сероватая плесень густым мохнатым пологом покрывала пол и стены. Откуда у графа Эдварда такие запущенные камеры? Видимо, здесь очень давно никто не сидел. Сено на полу давно сопрело от сырости, пахло гнилью, старыми помоями и ношеными чулками. Мишель неточно помнил, как здесь оказался. Не помнил он и того, как его ноги заковали в тяжёлые кандалы. В самые обычные кандалы для преступников. Такие висели целыми гроздьями в комнате для дознаний. Именно там приходила в себя Сандрин…

Его алхимический медальон со змейкой и вьюном теперь наверняка лежал в кармане Нико Кукольника. А вот куда пропали его сапоги, перстень с печатью и счастливая серебряная монета — он знал наверняка. Вернее, слышал острым слухом, как за глухой дверью камеры один из его сторожей пробовал монету на зуб, второй пытался натянуть на свои крупные ножищи изящные и узкие сапоги мастера алхимии, при этом проклинал тощего хозяина мелкой обуви. Без сапог чулки на ногах у Мишеля из тонкой льняной ткани быстро отсырели и покрылись грязью.

Мэтр измерил камеру шагами, осмотрелся, ощупал полы и стены, испробовал на язык серую плесень, попытался понять, в какую именно камеру его могли посадить. От хождения по каменному холодному полу его ноги стали неметь. «Нет, так дальше жить нельзя!» — раздумывал юноша, мурашки пробегали по спине целыми дикими табунами, начиная с пяток и заканчивая макушкой головы, зубы постукивали и немели островатые кончики ушей.

Мишель боялся даже предположить, что случилось с дочерьми графа Эдварда и маленьким графом Артуром. Он с содроганием вспомнил, как башня с библиотекой превратилась в пылающие руины. «Они погибли!» — эта мысль с болью ввинтилась в его мозг. Мишель присел на пол камеры, обхватив голову руками и шмыгая носом, несколько раз больно ударил себя кулаком по голове:

— Что я натворил, собачий сын! Осёл, что я натворил!

Припомнил Мишель и о мензурке с ядом, зашитой в голенище украденного у него стражем сапога:

— Эй, любезные! — крикнул он стражам. — Без сапог мне до утра не дожить…

Окошечко на двери камеры приотворилась, и в нём показалось бородатое лицо:

— Тише, остроухий, а то счас зубы пересчитаю!

Мишель замолчал на мгновение. С потолка ему на голову то и дело слетали мерзкие капли влаги. Холодные кандалы натирали кожу и усиливали дрожь. Уши у Мишеля совсем замёрзли. Полуэльф склонил голову набок и притронулся к кончику уха. «Отморожу кончики ушей и стану совсем как человек!» — подумал он и снова крикнул.

— Милейшие, прошу вас по-хорошему, будьте разумны… ну хоть немного… Верните сапоги, сатрапы!

— Умолкни э-э-э! — свирепо прорычал охранник, угрожающе стукнув по закрытой двери. Замки на дверях звякнули.

— И не подумаю! — крикнул неожиданно даже для себя самого Горознай и прикусил губу.

— Ну всё, ты меня уже разозлил, — ответил страж.

Дверь угрожающе заскрипела, отворилась, и в неё ввалился круглобокий мужик в засаленном кафтане и с факелом в руках. Его лицо покрывали ямины и прыщи, крупный мясистый нос в половину лица нервно задвигался. Кулаки этого, как показалось мэтру, чудовища в человеческом обличье, напоминали два кузнечных молота. И эти молоты крепко сжимали в коротких пальцах дубину. От стража несло луком, элем и перегаром. Этот запах въедался Мишелю в нос и бодрил не хуже нюхательной соли.

— Сейчас ты у меня получишь сапоги, — проворчал охранник.

Горознай вскочил на ноги, гремя кандалами, и приготовился к побоям. Он надеялся, что этот детина забьёт его до смерти.

— Отдай мои сапоги! — повторил алхимик низким раздражённым тоном.

— Я тебя воспитаю, эльф! Ты у меня станешь послушней дворовой девки! — страж перехватил дубину поудобнее.

— Остынь, Громила, — послышался голос второго человека, заглянувшего в двери камеры. Его лицо казалось излишне сальным, на подбородке, между складок кожи, проглядывала колючая щетина. — Этого эльфа велели не трогать. Лучше верни ему сапоги, от греха подальше…

Громила сморщился ещё больше, но теперь уже не от гнева, а от жадности:

— Ты что, Вонючка, такими сапогами и сам маркиз бы не побрезговал…

— Загнётся ещё, тебя маркиз тогда самого на сапоги пустит! — перебил его скользкий Вонючка. — С тебя довольно монеты и кольца.

Громила пихнул Горозная в живот дубиной. Полуэльф сложился напополам и застонал. Стражи оставили алхимика в покое и вышли из камеры. Мастер присел на лавку у стены и долго смотрел на маленькое оконце под высоким потолком камеры, закрытое железной решёткой. В окне иногда мелькали чьи-то пятки и слышались отдалённые человеческие голоса. Дверь снова приоткрылась, и в неё влетели запылённые сапоги мэтра.

Горознай попытался подняться с лавки, но не смог. Окончательно окоченевшие ноги не слушались. Мишель вспомнил, как однажды в холодную зиму ему с учителем Боданом Змеелюбом приходилось не раз ампутировать отмороженные пальцы рук и ног. Один из их пациентов долго и мучительно умирал от гангрены, начавшейся от отмороженных ног. «О, Сцина, пошли мне более лёгкую смерть!» — думал полуэльф, стуча от холода зубами.

За дверями слышался шёпот стражей:

— Сама чародейка Мэг Лори распорядилась не трогать эльфа до её прихода, — говорил Вонючка.

— Я служу маркизу Харту, а не этой двинутой бабе! — проворчал Громила.

Мишель доковылял до сапог, наклонился над ними и первым делом ощупал одно из голенищ. Мензурка оказалась раздавленной. Мэтр ругнулся про себя: «Чтоб вас понос разобрал!»

— Тех троих сопляков… — проворчал Громила.

Горознай замер, услышав эти слова, стараясь не греметь кандалами, подкрался к двери камеры и приложил к ней заострёное ухо.

— Каких сопляков? — переспросил Вонючка.

— Тех, что из-под руин достали… — уточнил Громила.

Мишель закусил палец.

— Сам Маркиз велел пока приберечь. И этого, остроухого, тоже. Так чародейка сказала.

Мишель схватился за сердце, облегчённо вздохнул. Ножные кандалы не влезали в узкие голенища его сапог. Он сел на лавку, заёрзал и заругался:

— Я вам покажу, где глисты зимуют!

— А мне плевать, что эта баба сказала, — прорычал недовольно Громила. — Чародейка она или ведьма, всё одно — баба. А шлюх я привык любить и тискать, а не слушать их болтовню.

— Эй, люди, — крикнул Мишель. — Не найдётся ли у вас кружки воды и какой-нибудь пищи? У меня два дня во рту ни крошки не было. А то ноги протяну!

Услышав в ответ ругань, полуэльф ухмыльнулся. Мысли о смерти на время отпустили его разум. Он натянул сапоги, подвернув мягкие голенища. Похлопал руками по бёдрам:

— А не спеть ли мне песню… про любовь?

Пасс 3

Мэг Лори спустилась в темницу, в её коридорах раздавалось писклявое и фальшивое пение полуэльфа.

— Как по речке лодочка плыла, там девчонка мальчика ждала…

В коридоре сидели стражи с кислыми минами на лицах, затыкая пальцами уши. Мэтр развлекал их пением уже не один час кряду.

— Господа, я так не люблю осень и слякоть, но очень люблю первый снег и зиму, — послышалось из камеры. — Снег очищает улицы и из него можно лепить славных снежных баб.

Услышав эти слова, Мэг Лори остановилась на мгновение. Эолит, идущая следом за хозяйкой, подняла на неё ясные зелёные глаза.

— Идиоты, живо пустите меня к нему, — приказала она стражам неуверенным голосом.

— Да как угодно! Хоть заткнётся… — проворчал громоздкий мужик.

Перед чародейкой распахнули двери.

Мишель стоял на лавке, закутавшись с головой в одеяло, словно в плащ с капюшоном, смотрел через оконце под потолком на улицу и пил воду из глиняной кружки. На стенах, среди плесени появились пентаграммы, изображения деревьев, травы и снежинок, начерченные грязью и кровью.

— Мне так хочется дожить до первого снега. Он скоро выпадет. Все приметы об этом твердят.

— Как чествует себя пленник? — спросила чародейка тюремщика.

— Хорошо сидит! — ответил Громила. — Все время жалуется на сырость, песни поёт и поучает нас жизни. Просили заткнуться, даже одеяло вон дали… Без толку.

— Вы его били? Что-то он странно себя ведёт, — подозрительно спросила Лори.

— Хотелось бы, но нет!

— Что-что? — строго переспросила Мэг.

— Госпожа, у меня таких гадких пленников не было никогда, — пожаловался Громила. — Если он петь и хулиганить не прекратит, я это самое…

— Что-что это самое? — свела брови волшебница.

Тюремщик поперхнулся и выпрямился перед ней:

— Да ничего, пошутил я.

— Будешь с маркизом шутить, понял?!

— Понял, но ведь вы не расскажете ему, госпожа?! — виновато улыбнулся Громила.

Мэг ничего не ответила, с презрением посмотрела на стража, открывшего ей двери, зашла в камеру к Горознаю вместе с Эолит. Эльфийская девочка несла в руках чуть подрагивающую свечу и жалась к хозяйке. Дверь за ними тут же закрыли.

Полуэльф спрыгнул с лавки, гремя ножными кандалами, поставил кружку с водой на лавку, откинул с головы одело. Взгляд его сразу остановился на большеглазой девочке со свечой в руках.

— Добрый день, с кем имею честь беседовать? — обратился он с лёгким поклоном к хозяйке Эолит.

Мэг Лори вздрогнула: она не ошиблась, перед ней действительно стоял друг детства.

— Лягушонок… — вырвалось у неё из уст само собой.

Алхимик напряг зрение и слух:

— О, Сцина, пресветлая, Мэг, Мэг Лори! — полуэльф, похоже, забыл о тяжёлых цепях, осторожности, всех бедах и бросился навстречу девушке.

Мэг Лори в одно мгновение оказалась в его тёплых и крепких объятьях. Почувствовала дыхание Леоноля у своего уха и обжигающее приятное прикосновение его пальцев. Что-то похожее она чувствовала от прикосновения эльфийской девочки Эолит. Правда, если прикосновение Эолит доставляло ей страдание, то прикосновения мэтра Горозная приносили целую палитру ощущений: горечь, боль, радость, страх, горькое отчаянье…

— Что с тобой сделали? — вдруг спросил он, крепко сжимая её плечи. — Ты совсем холодная, словно…

— Мёртвая… — завершила чародейка его мысль.

— Согрею тебя, согрею, — Леоноль принялся растирать пальцы Мэг Лори между своих ладоней. — Мэгги, я не надеялся увидеться с тобой. Ты помнишь моё обещание всегда оставаться твоим другом?

— Нет, ты обещал это той другой Мэгги. Той бедной глупой девчонке!

— Вспомни, как мы жили в Леосе, катались с холма на санках, как лепили снеговиков. Разве ты могла такое забыть? Это я, твой друг Лягушонок!

Мэг закрыла глаза, воспоминая прошлое. Но она ощущала, что эти воспоминания как будто совсем не её. Они проносились призрачными картинами и пропадали во мраке.

— Разве, это я была?

— Ты, конечно…

Мэгги высвободилась из объятий Горозная и отошла подальше от него.

— У тебя есть вода и одеяло? — заметила она. — Ты неплохо устроился для узника, Лягушонок.

Горознай заулыбался в ответ. Мэгги взяла свечу у Эолит и поднесла к его лицу, желая рассмотреть получше. Перед ней стоял высокий молодой человек, с тёмными и блестящими, как ягоды черники, глазами. Мальчишка-полуэльф вырос из гадкого Лягушонка в красивого юношу Леоноля с мягкими чертами лица…

— Да это ребята принесли. Всё же добрых людей больше, чем злых. Война — не повод быть нелюдями. Я дал им много полезных советов. И даже спел пару песен. Они заботятся обо мне, приносят воду и даже кормят вполне сносно. Можно сказать, твой Лягушонок вполне счастлив.

— Ты гадко поёшь Лео, — вдруг попыталась улыбнуться в ответ на подобную чушь Мэг. Она прикоснулась к его чёрным волнистым волосам длиной ниже плеч, ощутила острую боль в сердце. Её губы стали неметь. Чародейка сморщилась и сделала тяжёлый вздох.

— Мэгги, что с тобой? — перепугался алхимик и схватил её за руку. — Скажи, что у тебя болит?

— Это Сангиум, мэтр, — сказала эльфийская девочка, всё это время стоявшая за спиной хозяйки и наблюдавшая за ними. — Он убивает её, мэтр. Убивает понемногу. Спасите её, пожалуйста!

— Как, такое случилось? Кто это сделал с тобой, Мэг? — перепугался Леоноль.

Мэгги зло рассмеялась в ответ переменившись в лице отстранилась.

— Ты счастлив, здесь, Лео? Добрые люди говоришь…

Эолит подбежала к Горознаю и вцепилась в его мятую сырую робу:

— Не слушайте её. Она любит вас, любит больше всех. Больше всех!

Мэгги больно схватила Эолит за руку и дёрнула. Девчонка вскрикнула. Мишель силой отобрал девочку у Мэгги, спрятал за своей спиной. Эолит прижалась к нему, обхватила за талию руками, вся задрожала.

— Это ребёнок, Мэгги!

Мэг вдруг вспомнила о белокурой дочери графа. С какой гордостью, сочувствием, восхищением говорила она о своём учителе.

— Эолит моя служанка, Леоноль. Моя собственность, вещь. Я могу делать с ней всё что захочу, — глаза Мэгги сверкнули в темноте синими огоньками. — И с той, белобрысой дочкой графа Эдварда, тоже.

Горознай сжал кулаки и напряг скулы.

— Ах-ох, что я вижу, эта девица чем-то зацепила тебя, Лео? Ты все такой же сентиментальный дурачок. Очень хорошо. Не смотри на меня так, Лео. Не делай кислую мину. Пошли, Эолит, живо!

Девочка отпустила Горозная и последовала за хозяйкой.

— Стой, Эолит, я не позволю ей тебя истязать! — твёрдо сказал алхимик.

Мэгги снова засмеялась на него:

— Хочешь, чтобы ребёнок гнил с тобой в этой дыре? Очень разумно, мэтр, как твоё прозвище, а? Кажется, «Горознай»? «Недоумок» тебе больше подходит! Пошли, Эолит.

— Не стоит обо мне переживать, мэтр. Ей без меня очень плохо, — шепнула эльфийка мастеру.

— Постой, девочка, не ходи с ней… — бессильно попросил Леоноль эльфийское дитя.

— Эолит… — прикрикнула Мэг. — Не болтай лишнего! Не зли меня, деточка.

На двери в камеру приоткрылось смотровое окошечко. И оттуда показался пористый и красный нос тюремщика.

— Выпусти нас! Пленнику еды без дозволения не давать! Понял?

Горознай бросился вслед за волшебницей. Громила и Вонючка заломали ему руки.

— Стой, стой, Мэгги, опомнись! Что ты делаешь?! — кричал полуэльф, вырываясь и гремя оковами. Стражи с трудом затолкали его обратно в камеру.

— Остановись!

Мэгги старалась не оглядываться на Леоноля, боль сжимала её небьющееся сердце. Она торопилась уйти из темницы. Вернее, сбежать. Эолит шла рядом, вытирала слезы рукавом платья. На лестнице, у входа в темницу, Мэгги резко остановилась, вцепилась в плачущую девочку и обняла:

— Поплачь за меня, Эолит, — шепнула она ей на ухо. — Освободи мою боль!

Пасс 4

Садрин хваталась за ошейник и упиралась.

— А ну, иди-ко, буде упиратися, потащу прямиком по земле, — предупредила грубая баба, приставленная следить за Сандрин день и ночь.

Возможно, эта самая баба недавно разбойничала на большой дороге. Правда сама она утверждала, что служила камеристкой у покойной супруги маркиза Харта. От неё пахло, вернее, воняло далеко не духами. Звали её под стать внешнему виду — Шавка Дори.

Баба снова рванула за поводок, пристёгнутый к тиросскому ошейнику Сандрин. Поводок надзирательница подобрала длинный и достаточно крепкий. Такими поводками пользовались псари графа Кордейн, пристёгивая к ним волкодавов. Ласточка на своей шее почувствовала, что в силах её надзирательница недостатка не испытывала. Шавка Дори то и дело укорачивала поводок, наматывая на мозолистую ладонь и резко дёргая.

Сандрин нехотя плелась следом. Тиросский металл и стыд обжигали её тело изнутри и снаружи. Её — потомка воинов и магов посадили на привязь, словно собачонку.

Каждый день эта коренастая тётка насильно выводила юную леди на короткую прогулку в сад и понукала, словно пастух неразумную тёлку. Сандрин недолго сидела на скамейке в саду и смотрела в небо, находя успокоение в его бесконечности.

Замок Кордейн менялся на глазах. Башня Грёз стала выше, она обзавелась после ремонта острой конусообразной крышей. Мертвяки Нико Кукольника трудились над восстановлением строения несколько суток кряду. Теперь она совсем не похожа была на светлую уютную башню Грёз Мишеля Горозная. Формой башня напоминала зуб древнего реликтового чудовища, коих Сандрин видела в одной из книг в библиотеке своей матери леди Аделины. Из чёрной трубы сбоку башни валил сероватый вонючий дымок. В двери выходили и входили мертвяки и люди маркиза Харта. Мертвяки расхаживали теперь всюду. Их замутнённые глаза и перекошенные лица не выражали ни единой эмоции или мысли. Они походили на куклы, которых дёргал за ниточки невидимый кукловод, выполняли определённые действия. Всего за неделю эти существа починили ворота и перекидной мост, расширили ров и заложили бреши в стенах. Им не надо было спать, есть, восстанавливать силы.

Сандрин страшилась смотреть на их лица, да и вообще ей было мерзко на них смотреть. Вот сейчас один из мертвяков навис над переломанными кустами роз, топтался и крутился вокруг них, словно пытаясь что-то сделать. Садрин заприметила его нерешительные действия.

Кусты роз и деревья, за которыми ухаживал садовник Крис, стояли переломанные, протягивая изуродованные голые ветви к всё реже всходившему осеннему солнцу. Садовый фонтан высох, в нём скопился мусор и обломки мозаики. Садрин наблюдала за мертвяком. Он стоял к ней спиной, руки существа безвольно висели вдоль тела. Пальцы вывернулись как-то неестественно и уродливо.

— Крис, — набралась юная леди смелости и окликнула существо. — Это ты, Крис?

— Он слухает токо хозяина, — посмеялась на её попытку Шавка Дори, бесцеремонно и вульгарно заворотила ногу в грязном сапоге на другой край скамейки, на которой сидела дочь графа. — Нико Кукольник говорит, что они обязаны слухать токо его приказы.

— Крис, посмотри на меня, пожалуйста! — снова позвала с надеждой Сандрин.

Существо повернулось к Садрин боком. Но увидев лицо мертвяка, Ласточка вскрикнула и закрыла глаза ладонями.

— А чего ты хотела? Мэтру Нико нужен свежий матерьял… — Дори смачно сплюнула на дорожку и больно дёрнула девушку за поводок. — Не пропадать же зря трупакам. Потопали обратно, а то я с тобою до умру нянчиться не собираюсь. У меня свои дела имеются.

«Вот что они делают с пленными, даже мёртвых не жалеют!» — перевела дух Садрин. А если её брат, сестра или отец бродят среди этих жутких существ, с мутным мёртвым взглядом и не слышат ничего, кроме приказов этого гадкого типа Нико Кукольника?! Перебарывая страх, девушка заявила Дори:

— Вы думаете, что я боюсь вас, мадам? Нет, это вы должны меня бояться. Я доберусь до вас. Доберусь!

Надзирательница снова зло сплюнула и дёрнула поводок с такой силой, что юная леди упала со скамейки, разбередив в кровь колени. Потом Ласточка поднялась и сердито дёрнула за свой поводок в ответ. Дори еле удержалась на ногах и потащила девицу Кордейн к дому. Немногочисленная живая дворня маркиза Харта провожала девушку любопытными взглядами и перешёптывалась. Они ждали, что нежная юная дочь графа, испугается Дори. Но Сандрин была истинной дочерью своего отца и сейчас не имела права на слёзы, жалобы, а особенно — на трусость.

Садрин схватила поводок, рванула на себя и, наконец, вывела из равновесия надзирательницу, высвободив из её пальцев большую часть длины поводка, потом обежала вокруг стоявшего неподалёку на их пути почерневшего дерева. Поводок обмотался вокруг ствола, лишив Шавку Дори возможности притягивать её за поводок.

— Стой, стой тебе говорено… — рычала надзирательница.

— А ты меня останови! — травила косноязычную тётку Садрин.

Шавка Дори подошла к стволу дерева, надеясь размотать поводок. Но как только она приблизилась к шершавому обугленному стволу, Садрин подскочила к ней сзади, толкнула в спину и, держась за поводок, снова обежала вокруг ствола, при этом крепко примотав к нему надзирательницу. Сандрин пришлось остановиться у дерева всего в нескольких шагах от Дори. Поводок почти закончился и натянулся до предела. Шавка Дори дёргалась в путах, как попавшаяся в силки толстая копуля.

— Вот я до тебе дотянуся, курвина дочь! — ругалась надзирательница, покраснев всем лицом и шатая ствол дерева. Вокруг слышался хохот дворни, жадной до потех.

Тем временем маркиз Харт сидел в кабинете, который когда-то принадлежал отцу Сандрин, графу Эдварду Кордейн, и писал отчёт для герцога Тараката. Его мыслительный процесс нагло прервали крики и улюлюканье, доносившиеся со двора. Он выглянул в окно и, увидев проделки девицы Кордейн, вытянул своё породистое лицо, усмехнулся в усы, позвал пажа, показал ему на Дори в окно и дал следующие распоряжения:

— Отвязать эту дуру от дерева. Девчонку изловить и привести ко мне. Пожалуй, я пообедаю с этой девицей. Посмотрим, что за штучка эта леди Кордейн…

К дереву, с примотанной к нему надзирательницей, пришли двое мужчин. Один из них достал кинжал и перерезал поводок. Второй грубо схватил юную леди за руку, получив от неё пару пинков по коленям и, еле избегнув пинка в пах, потащил в дом. Там её снова втолкнули в собственную комнату силой и заперли на замок.

Ближе к обеду в комнату пленницы пустили служанку. Сандрин не сразу поняла, что это была одна из кукол алхимика Нико. В отличии от мертвяков, которых она видела в последнее время, у этой куклы швы на коже почти отсутствовали. Лицо казалось миловидным, а если бы не излишняя бледность, почти как живым. Глаза служанки не были мутными, или кривыми, как у остальных созданий алхимика. Но все же, еле заметный шов посередине носа, равнодушное безмолвие и ледяные руки подтверждали то, что она существом живым не являлась.

Служанка принесла тёплую воду, кувшин, вычищенную и выстиранную одежду и обувь юной леди. Садрин привела себя в порядок: умылась и переоделась в чистое платье. Когда служанка взялась за гребень, девушку передёрнуло от омерзения.

— Ну уж нет, мои волосы я тебе не доверю! — отстранилась она от полумёртвого создания Кукольника.

Расчесалась юная леди сама. Сандрин вдруг вспомнила, как нежно расчёсывала её каждое утро няня Мирабель. Ах, бедная няня, сколько же она натерпелась от неё! Как гадко иногда она обходилась с Мирабель, не слушалась и передразнивала. Как жаль, что Сандрин не успела попросить у няни за это прощения…

Ласточка почти не помнила своей матери. Няня Мирабель заменила ей мать, вырастила, воспитала, как умела, подарила материнскую любовь, которой Сандрин не смогла получить от родной матери. А бедняга Крис разве заслужил такой участи? Кто как не Крис научил её своим примером стойкости и доброте? Сандрин казалось, что он всегда был стариком и всегда бродил среди своих любимых роз. Своего деда Ласточка тоже не знала: он умер ещё задолго до её матери — но Крис всегда слушал её детский лепет, угощал садовыми яблоками и, когда она была совсем крохой, катал на своей широкой сгорбленой спине. Садовник тосковал о своём умершем рано сыне и любимой жене, предполагал, что его внуки сейчас как раз были бы того же возраста, что и леди Сандрин.

Ласточка положила расчёску и, пока никто не заметил, вытерла слёзы.

В дверь заглянула Шавка Дори. Она не решилась подойти к девице Кордейн ближе, чем на десять шагов. Под правым глазом надзирательницы появилось синее пятно, на лбу отливала воском красная шишка.

— Маркиз Харт хочет тебе к обеду позвати!

— Я не голодна. Или он хочет проглотить меня вместо десерта?

— А тебе никто не спрашивает, голодна ты али нет. Тебе маркиз лично видать хочет.

Садрин положила расчёску на столик у зеркала, решительно встала и нехотя последовала за надзирательницей.

Маркиз обедал один. Обгладывал бедро молочного барашка и запивал вином из кубка-трофея. Сандрин посмотрела на пустую тарелку, которую принёс ей долговязый слуга. Когда-то её семья собиралась здесь, в этом каминном зале, почти каждое утро: отец, любя, отчитывал её за несуразные наряды, Артур запускал булочки под потолок, а Анна ела ложечкой земляничное варенье. Господин Горознай ждал, когда принесут его любимые пироги с рыбой. Всё это теперь казалось далёким прошлым. Почти сном. Зал изменился до такой степени, что, когда она вошла в него, не сразу поняла, где находится. Со стен сняли все шпалеры с гербами её рода, щиты, портреты предков. Не осталось ничего того, что напоминало когда-то о могуществе графов Кордейн.

— Не окажете ли вы мне честь отобедать со мной, леди Садрин, — обратился маркиз к юной леди.

— У меня давно нет аппетита! — резко ответила Садрин, злобно рассматривая захватчика своего дома. Дори силой усадила девицу за стол.

Маркиз вытер руки о кружевную салфетку.

— Мистик Нико Кукольник, прожужжал мне все уши о вас, леди Сандрин.

— И что же он нажужжал… простите, насплетничал!

— Он мечтает заполучить вас для своих опытов, — марких нахмурился и положил салфетку перед собой на стол.

— Я не сомневаюсь в этом!

— Говорит, что вы, чудом исцелились от укуса демона Мэг Лори и хочет узнать, как.

— Откуда он узнал…?

— Скорее всего, ему об этом рассказал кто-то из ваших бывших слуг. О таких как вы нужно знать всё.

— Таких — каких? — усмехнулась Ласточка и покосилась на столовые приборы.

Дори притронулась к её плечу и строго глянула на девицу.

— О потомках Великого Даира, — маркиз Харт уставился на неё и прищурился, рассматривая немного свысока. — Сколько демонов ты истребила, деточка?

— И об этом вам тоже удалось разузнать, господин маркиз. Я не считала и с вашим Даиром не знакома, — Сандрин дёрнулась со стула, но Дори усадила её на место.

— Удивительно! — воскликнул маркиз Харт

— Простите, что в этом удивительного?

— То есть по-вашему, леди Сандрин, нет ничего удивительного в том, что девочка, пусть она даже урождённая волшебница, смогла справиться с настоящими демонами. Осталась человеком после укуса того же демона, — Харт скрестил пальцы под заросшим седоватой щетиной подбородком и сморщил лоб, приподняв брови к верху. — Я не раз наблюдал укушенных своими собственными глазами. Зрелище неприятное, миледи. Укушенные становились чудовищами. Но вы на чудовище не похожи.

— Меня исцелил, с помощью эликсира, господин Мишель Горознай. А о том, что с вашими демонами сложно справиться, мне никто не объяснил, — ответила Садрин чётким голосом и отбросила со своего плеча руку надзирательницы.

— Вылечил? — похоже удивился Эдди Харт. — Я теперь всё больше убеждаюсь в том, что настоящие мастера алхимии в Левсонии всё ещё остались. И, похоже, нам повезло заполучить в плен одного из них. Очень прекрасно!

Садрин, вдруг, уткнулась во всё ещё пустую тарелку.

Маркиз казался довольным, сытым, в хорошем настроении. Его холеное лицо светилось от неги. Слуга, следуя жесту маркиза, положил пленнице на тарелку бёдрышко барашка.

— Могу я узнать о судьбе своих родных? — не вытерпела наконец Ласточка. — Все только и делают, что скрывают от меня что с ними, и кто из них жив, и какова их дальнейшая судьба?

— Вы имеете в виду сестру, брата и учителя. Что тут ответить, они пока ещё чувствует… Что они чувствуют, сказать не могу. Сострадание не моё призвание, — посмеялся маркиз.

— Чувствуют…чувствуют! Да что вы сделали с ними? Хотите отдать меня вашему Нико на опыты, тогда что вы тянете в таком случае? Что вы вообще хотите? — Садрин вытянула шею в ошейнике и нахмурила тёмные брови и подалась вперёд.

Дори снова вцепилась в её плечо.

Харт опёрся на спинку стула.

— Толковых волшебников мало, ваши Силы, юная леди, могут нам пригодиться. Предлагаю заключить договор в обмен на ваших родных.

— Не думаю, что мой отец это одобрит, — помотала головой Сандрин.

— Вашему отцу сейчас всё равно. Я бы назвал этот договор разумным выбором.

— Нет, невозможно! Я не могу служить врагам. Не могу позорить свой род, не могу нарушать клятв данных моим отцом, своих клятв.

Маркиз посмеялся на неё и хлебнул из кубка вина.

— Из-за этого ваша мать умерла совсем молодой. Леди Аделина славилась силой, но не умом. Поверь моему опыту, клятвы, данные себе, часто нарушаются. Актуально лишь то, что удобно в той или иной ситуации. У вас, моя дорогая, достаточно времени подумать. Либо вы жертвуете вашими глупыми надуманными принципами и клятвами, либо по вашей вине прольётся кровь ваших близких. Всё очень просто.

Садрин уставилась на Маркиза, кончики её губ дрогнули. Маркиз отодвинулся от стола и встал.

— Подумай, ты умная девочка. Разве ты готова стать причиной гибели своих близких, ради своих капризов. Кому, кроме тебя самой, нужен твой героизм? На днях сюда побудет будущий правитель Левсонии, герцог Таракат, и его личный маг Фариз Корно, и виконт Рамерсет. Они по-другому станут разговорить с тобой и не только с тобой. Совсем не так учтиво, по-отцовски, как я. Дори, проводи юную леди в её комнату. Всего хорошего!

Маркиз, надел перчатки и направился к выходу из каминной залы.

Шавка Дори дёрнула за поводок. Садрин резко вскочила с места.

— Не смейте говорить о моей семье дурно! Для вас люди — это камни, материал, для достижения ваших целей. Моя мать защищала первородный мир от таких как вы, идиотов. Запомните маркиз, справедливость есть, справедливость существует, она настигнет и вас! — Садрин упиралась и не хотела идти за надзирательницей. Видела бы эта грубиянка как она ловко расправлялась с чудовищами Мэг.

Маркиз остановился и рассмеялся, похоже его забавляла искренняя непосредственность дочери графа Эдварда.

— Дори, леди Сандрин, в сад больше не выводить, — приказал он.

— С превеликим удовольствием, Ваше сиятельство! — отозвалась надзирательница.

Садрин снова заперли в комнате.

Теперь дни тянулись ещё медленнее и мучительнее. Ласточка предположила, что её возможно обманывают. Безмолвная служанка в платке приносила пищу, убирала в комнате, стирала одежду. Аппетит пропал у девушки окончательно. Она не ела несколько дней к ряду и всё время грустила, сидя на своей кровати и обхватив колени. Тиросский ошейник тоже постепенно истощал. Лицо Садрин заострилось, вокруг глаз наметились тёмные круги. Ещё немного и она превратится в скелет, обтянутый кожей.

Надзирательница проверяла пленницу каждый час, ругалась, увидев нетронутую пищу.

Но однажды вместо неё в комнату вошла чародейка Мэг. Рослая, сероглазая, с бледным как у той же неживой служанки лицом. Вместе с ней семенила маленькая эльфийка Эолит, державшая в руках тарелку с какой-то снедью. Сандрин сидела в углу у окна, смотрела в потолок и молила Маттеру, покровительницу женщин, чтобы она прибрали её скорее к себе.

— Тоска, — протянула Мэг и зажгла заклинанием свечу на туалетном столике, — От тоски тоже умирают. Хорошо, что я этого чувства лишена. Я не могу допустить твоей смерти до прибытия сюда учителя Рамерсета и герцога Тараката.

— Разве вы не хотели меня добить? — спросила тихо Сандрин. Она всё так же сидела на кровати, обхватив колени и слегка покачиваясь.

— И сейчас хочу. Очень хочу! Но и жить пока тоже хочу. Если умрёшь, прежде чем положено, Себастьян с меня шкуру спустит. Поверь мне, деточка, твой учитель Горознай сейчас только мечтает о еде.

— Он голодает?! — забеспокоилась Ласточка.

— Да, я наказала наглеца, — проворчала Магги, поморщив носик.

— За что? Что дурного Мишель вам сделал?

— За всё хорошее…, в смысле нехорошее! — Мэг вдруг отвернула от Сандрин лицо. — В отличии от тебя, он за свою жалкую жизнь цепляется, лицемер. Советую пример брать. Эолит, живо покорми девчонку. Дори, Дори!

Из-за двери появилась коренастая надзирательница. Она облизала облупившиеся губы и спросила:

— Чего случилась, Ваше чародейство?

— Девку привести в порядок! Перед герцогом Таракатом она должна явиться в лучшем виде.

— Она есть отказывается, умываться и причёсываться. Поглядите, чуть пальцы мне не отгрызла. — Дори показала обмотки на руках. — Не девчонка, а зверюга!

Мэгги принюхалась:

— Тут пахнет мертвечиной, разве ты не чуешь, демон тебя задери! Эту Лауру, служанку Нико, сюда не пускать. Еду девчонке будет теперь приносить моя Эолит. Разве можно есть, когда несёт мертвечиной? Герцог прибудет на днях. Дети графа Эварда должны предстать пред его светлы очи здоровыми и живыми. Понимаешь?

При слове «дети» Садрин приподняла голову с колен:

— Я увижу брата и сестру?

— Да, и этого мерзкого Лягу…то есть Горозная, — она подошла к кровати и наклонилась над Ласточкой, — Если ты, гадкая девчонка, снова не станешь есть, я заморю этого проходимца голодом до смерти. Поняла?!

Глаза у юной волшебницы округлились:

— Хорошо, я буду есть, но только ради его.

— Мэтр Горознай будет этому очень рад, — прошептала Ласточке Эолит и поставила тарелку на столик рядом со свечой.

— Эолит, — прорычала на неё Мэг Лори, — не болтай, а то накажу!

— Тогда обещайте мне, Мэг, обещайте, если в вас есть хоть кроха сострадания, что вы позаботитесь о Мишеле, — бросилась упрашивать Сандрин чародейку.

— О да, я позабочусь о нём, не сомневайся, деточка!

Пасс 5

Сложив руки на груди, словно приготовляясь отойти в иной мир, несколько дней полуэльф лежал на лавке кверху лицом. Тёмные блестящие глаза не моргая смотрели в потолок. Громила несколько раз заходил в камеру и тыкал мэтра дубиной. Тогда Мишель моргал, огорчая его этим обстоятельством.

— Не нравится мне всё это, — ворчал Вонючка, — ой не нравится. Сдаётся мне, что этот господин задумал чего-то.

— Когда же он подохнет-то наконец? — недовольно грызя сухарь, ворчал Громила.

«Нет, не дождётесь, господа, моей гибели, — думал Мишель, — Не сейчас, ох не сейчас!». Он перебирал в своей голове все книги, свитки, формулы, чертежи замка, мысленно отыскивал входы, выходы и лазы. Он до сих пор не мог понять и даже вообразить, почему его управляющий сэр Томас Морак так и не прибыл к ним на выручку. Может он присоединился к предателям?! Нет этого не могло случиться…Отец столько ему добра сделал.

Мишель представил план замка. Замок Кордейн строился по чертежам двух военных архитекторов Профла и Роя. Строился не только для жизни, но и для войны.

Мишель перевернулся на бок. Дверь камеры открылась.

— Э-э-э ты, эльф, подъём. Поднимай свой тощий зад с лавки — позвал Громила.

— Что, куда? — выпал из забытья Мишель, — Куда, зачем?

— Вставай, сейчас узнаешь, — как-то подло улыбнулся Громила.

Мишель сел. Кандалы теперь казались ему неподъёмным грузом. Сделав усилие над собой, он встал на ноги с лавки.

«О, милостивая Сцина, неужели мне не удастся спасти детей Аделины?» — думал он про себя, с трудом передвигая ноги.

— Шевелись остроухий!

— Человек, у меня сил нет…

— А мне какое дело. Если не поторопишься, получишь по рёбрам. Если поторопишься, не получишь, — лицо у Громилы было подозрительно счастливым.

Железо до крови натёрло ноги Мишеля. Ещё немного и раны загниют от грязи. Ох сколько же здесь грязи и плесени. Горознай терпеть не мог грязь, терпеть не мог запах нечистот. В его длинных волосах вот-вот заведутся вши. И он станет похож на нищего бродягу, а не на сына достопочтенного барона. Раньше такое могло лишь присниться ему в кошмарном сне. Шёлковый платок, в который мастер всё время сморкался, превратился в безобразную грязную тряпицу. Мишель оторвал недурной кусок от края робы и где нигде обмотал кандалы, пытаясь уберечь кожу на ногах от железа. Теперь его в таком убогом виде тащат неизвестно куда. Возможно станут допрашивать, или даже пытать. Мишель относился к смерти философски. Он всегда знал, что жизнь его оборвётся раньше положенного. Скорую смерть предсказала ему собственная мать. Она прозвала его своим проклятьем. Наказанием за любовь к человеку.

Мэтр внимательно осматривался по сторонам, пытаясь понять и запомнить куда его вели. Страж, судя по всему, вёл его совсем не к выходу, а в сторону противоположную.

«Значит, пытать решили!» — Мишель нервно сглотнул: «Как можно приготовиться к пыткам? Как ему вынести всё это?».

Как и опасался мэтр, его препроводили именно в допросную и посадили там на лавку.

— Сиди тихо, не дрыгайся, — приказал Громила ослабшему от голода полуэльфу. — Час придёт твой палач, вот тогда глотку прочистишь!

Мишель нервно сглотнул. Он и ранее бывал в этом месте. Тогда Горознай попросту не обращал внимания на содержание этой комнаты. Теперь рассматривая инструмент палача, он приходил в безмолвный ужас: рядом с ним на стене висело множество кнутов и кнутиков — которыми кожу рассекали до самых костей — а в дальнем углу громоздилась вертикальная дыба, со множеством ремешков для крепления рук, ног и даже головы, рядом с очагом, на специальной кованной подставке, лежали в ряд металлические клейма и щипцы для удаления ногтей, зубов и других частей тела. Мишель дёрнулся из последних сил и привстал.

— Не надейся от меня сбежать, мэтр! — услышал он знакомый женский голос. Волшебница вошла в пыточную. Настроение, похоже, у неё было хорошим, так как она мило улыбнулась пленнику.

— Зачем ты здесь, Мэгги? — спросил нерешительно мастер Горознай.

— Сегодня я палач, Лео. Твой палач…

Услышав эти слова Мишель не поверил своим острым ушам.

— Ты не можешь… — побелел юноша.

— Могу…

— Станешь выкручивать мне суставы, Мэг?

— Нет, кое-что похуже.

— Я догадываюсь, что ты хочешь от меня узнать, но я не скажу ничего? Тайны, которые хранились в библиотеке Аделины, давно погребены в огне. Я всё сжёг, давно сжёг!

— Вопросы к вам всё же будут, мэтр. Только потом — потом…, а сейчас я просто хочу развлечься.

— Вот оно что…, Мэгги, и давно ты одержима злым духом Сангиумом, давно он тобой манипулирует?

— Надо же, ты догадался, мэтр?

— Не трудно теперь догадаться. Послушай, Мэгги, я исцелю тебя, если выживу… после твоих развлечений, — голос юноши дрогнул.

Громила подхватил его и встряхнул как следует.

— Не болтай понапрасну, Леоноль, береги силы, — чародейка погладила юношу по волнистым чёрным волосам и потом дала пощёчину.

Мишель не почувствовал пощёчины, его ела боль изнутри.

Стражи поволокли алхимика к небольшой комнате с глухими плотными дверьми. Этой комната, судя по всему, появилась здесь недавно.

Мэг провожала полуэльфа и улыбалась ему.

Она похлопала по двери:

— За этой дверью находится один из моих новых демонов. Это инкуб. Он не грызёт плоти, не дробит костей. Лишь будит тайные кошмары. Как известно, не одна физическая боль не сравнится с такими муками. Посмотрим, много ли за тобой грешков, Лео? Наслаждайтесь, мэтр!

Громила пинком затолкнул полуэльфа во мрак и плотно притворил следом за ним дверь.

Мишель забился в угол, затаился, ожидая увидеть чудовище. Его окружали лишь мрак и тишина. Он уже начал думать, что Мэг просто зло над ним пошутила и даже впал в дрёму. Мрак неожиданно расступился. Мишель оказался в знакомом до боли месте. Большое окно выхватывало его щуплую фигуру из тьмы. Это большое окно мерещилось ему многие годы в кошмарах. Духота давила, мэтр пытался расслабить воротник и вдохнуть глубже. Постороннее тяжёлое дыхание с содроганием заставило его обернуться в сторону от окна. Там стоял стол, грязный, заваленный окровавленным тряпьём. На нём лежала с хрипом дышавшая длинная женщина, с опалёнными огнём волосами. Кто эта женщина Горознай сразу узнал и попятился назад. Ещё больший ужас испытал он, когда на подоконнике окна появился свёрток с торчащей из него крохотной ножкой младенца.

— Этого не может быть! Не может быть! — Мишель закрыл глаза и открыл снова. Свёрток лежал, ножка младенца задёргалась. Женщина, с темными опалёнными волосами, открыла затуманенные глаза.

— Мишель, что ты сделал. Где мой сын? — голос истерзанной женщины, казалось, раздавался со всех сторон.

Горознай закрыл глаза, вцепился в свои заострённые уши пальцами.

— Это всё мне мерещится, — пытался успокоиться он. — Мерещится…

— Что ты с нами сделал, Мишель? Что ты сделал?! — голос женщины зазвучал все более громогласно.

Мишель метнулся к свёртку и увидел синее тельце младенца. Его спину окинуло холодом. Мёртвый младенец открыл глаза и заплакал.

Этот младенец снился мэтру долгие годы, особенно перед дождём или полнолунием. Синий, с холодной нежной кожей и злобными нечеловеческими глазами. Тогда ему едва минуло двенадцать лет и его приняли в Братство ловцов. Учитель Бодан гордился своим учеником, заменившем ему внезапно умершего сына. Тот двенадцатый год его жизни выдался на редкость фатальным. Едва отпраздновав свой день рождения, Мишель отправился с учителем Боданом и членами Братства Ловцов в дальнее опасно путешествие в Крайние земли. Их было не более пяти человек. Вернее, четыре человека и один мальчишка-полуэльф: рассудительный гроссмейстер Митр, слишком вспыльчивый и грубый ведьмак Габриэль, его жена терпеливая чародейка Ноя, алхимик-лекарь Бодан Змеелюб и он сам. Потом их предали, жестоко, буднично предали. Волшебники чудом спаслись и искалеченные вернулись домой. Гроссмейстер Митр лишился левой руки по самое плечо. Но больше всего досталось Ное. Чародейка в один день лишилась нормальной жизни. Её тело терзали твари, порождённые тёмной материей. Особый интерес создания проявили к её народившемуся ребёнку — мальчик умер во чреве матери и родился мёртвым. Именно его скользкое тельце, оказалось в руках Мишеля. Всё произошло в одной из комнат дома братства. Крохотный тёплый окровавленный ребёнок упал прямо ему в руки.

— Он мёртв, положи его на подоконник, — приказал тогда Мишелю резким голосом учитель Бодан Змеелюб.

Мишель трясся. Перед ним на столе лекаря лежала не женщина, а изуродованное подобие человека. У Нои больше не было груди, все тело покрывали уродливые шрамы. Она неожиданно вышла из дурманного сна и увидев мёртвого ребёнка в руках Мишеля спросила:

— Мишель, что ты сделал?

Потом, чародейка Ноя даже не помнила этого момента, а Мишель помнил… И эти воспоминания мучили его больнее любой дыбы.

Крики алхимика Мишеля Горозная сотрясли стены темницы.

Мэгги сидела у двери комнаты с инкубом, раскладывала на лавке колоду гадальных карт.

— Видно, тяжки грехи твои, мэтр!

Пасс 6

Служанка Мэгги, эльфийка с серебристыми локонами, снова примчалась и принесла пищу для юной леди. Немного мяса, сыра, хлеба и жидкую похлебку. Она села рядом с Садрин, с любопытством наблюдая за тем как девочка ест.

Садрин не без удовольствия принялась за разную снедь.

— Как тебя зовут и откуда ты? — спросила Садрин маленькую эльфийку.

— Меня зовут Эолит, дочь Раноэля из клана Поющих родников. Мой отец мёртв, мой клан уничтожен.

— Прости что спросила, — юная леди поперхнулась.

— Так распорядилась Великая богиня Солира, — Эолит потупила изумрудные глаза.

— Ты серьёзно веришь в это? — удивилась Садрин.

Девочка ничего не ответила на этот вопрос, только посмотрела с укором.

— Прости Эолит, не следовало так говорить, все-таки Богиня, как-никак…

— Я нужна Мэг Лори, я нужна тебе и в этом моё предназначенье. Каждое живое существо появляется в этом мире для какой-то цели. Цветы украшают зелёные просторы трав, деревья дают укрытие, дом и тень многим живым существам. Даже мыши нужны для того, чтобы лисы не умерли с голоду. У разумных существ предназначение более сложнее, чем у мышей.

— Вы эльфы все такие придурковатые? — вспомнила Садрин речи Мишеля Горозная и с грустью вздохнула. Она с удовольствием послушала бы их сейчас.

— Созидание эпох — даёт мудрость. Мне всего сто двадцать лет, но я много читала и слушала рассказы отца. Не надо смеяться надо моей наивностью.

— Сколько-сколько?! Такая старая девочка! — удивилась Сандрин.

Эолит вытаращила на Садрин зелёные глаза:

— Старая…что это значит?

Сандрин не нашлась, как объяснить Эолит что значит старость. Пятнадцать лет для эльфа — одно что младенчество. Разве может младенец учить чему-то подростка?

— Ты никогда не хотела избавится от своей хозяйки? Получить свободу.

— Я свободна.

— Свободна? Как не стыдно врать в свои сто двадцать лет! — не поверила пленница.

— Свобода — это когда ты выбираешь свой путь сам. Мэгги страдает, ждёт помощи. Я иду следом и помогаю, как могу. Без меня она погрузится во мрак без возврата. Потеряет себя.

— Ну и пусть, тебе то что? Она унижает тебя, я видела, — Садрин взяла девочку за запястье и увидела на коже множество синяков, — Она бьёт тебя?!

— Этого хочет провидение, этого хочет Солира, — ответила немного сердито Эолит и отдёрнула запястье от Сандрин.

— С ума сойти! — воскликнула Садрин.

— Знаю, ты считаешь меня глупой. Это не глупость.

— Она укокошила кучу людей. На твоём месте я бы эту ведьму…

— Никогда не примеряй чужих жизней! — хмуро посмотрела Эолит, — Без меня, Мэг убьёт больше.

— Тогда я желаю ей смерти! Пусть эта ведьма окочурится. Если её не станет и убивать некому будет!

— Никогда и никому не желай смерти! — закричала на неё Эолит, — Если Мэг умрёт, её место займёт другой злой чародей и погубит всех нас. Всех!

Дверь в комнату резко открылась. В неё ввалилась, разбуженная криками Эолит, надзирательница Дори.

— Шо здеся происходит? Шо за шум? А ну брысь из комнаты, мразь остроухая!

Эолит схватила тарелку Садрин и выбежала вон за дверь.

Ласточка потом долго мучилась мыслью, что сильно обидела эльфийку Эолит. Выходит, эта хрупкая девочка через свои страдания пыталась спасти мир. Может она и не такая уж и глупая…

Вечером, когда на землю опустилась холодная осеняя мгла, Эолит снова явилась в её комнату и принесла еду. Сандрин ждала её и желала попросить прощения.

— Эолит, ты это…прости меня, — извинилась Садрин.

Эолит обняла её:

— Я не сержусь, Ласточка.

— Откуда ты знаешь моё прозвище? — удивилась Сандрин

— Его знают многие…

— Кто эти «многие»?

— Все волшебники Левсонии. Ты, Солнечная дева, а мэтр Горознай — твой алхимик, твоя судьба. Так говориться в древних мифолегендах; алхимик и Солнечная дева разрушат Тьму. Если будешь служить чернокнижнику Себастьяну Рамерсету — тьма разрушит тебя! Если нет — победит светлый эфир. Не смей служить чернокнижнику! Он не пощадит твоих родных, никого не пощадит! — прошептала эльфийка, прислушиваясь к звукам за дверью и крепко прижимаясь к Сандрин.

— Что же мне делать, Эолит? — растерялась Ласточка.

Эолит вложила Садрин в руку небольшой серебряный кинжал, — Лучше убей себя, но не служи им!

— Я не понимаю, зачем это? — Садрин отпрянула от девочки-эльфийки в сторону. — Почему? Зачем? Нет! Я не могу!

— Ты всё понимаешь, — Эолит насильно вложила кинжал в пальцы девушки. — Возьми, спрячь. Это всё, чем я могу тебе помочь.

— Эолит, постой — это безумие. Я не смогу!

— Прощай… — ответила эльфийка и выбежала из комнаты.

Пасс 7

Великий магистр Лютер, по прозвищу Небесноокий, пропалывал клумбу с анютиными глазками и стрелял темно-синими глазами в сторону коротко стриженого юноши, по имени Монтисгир с жемчужной серьгой в правом ухе. Сад Великого магистра, который он взращивал несколько лет к ряду под волшебным куполом розового цвета, выделялся крайним разнообразием цветов и фруктовых деревьев. Под этим куполом погода всегда радовала. Иногда шли переменные дожди, поливая садовые насаждения магистра тёплой, чистой водой. На лужайках, усеянных мелкими цветочками и исключительно мягкими травами, порхали оранжевые мотыльки. Апельсиновые и лимонные деревья источали тонкий цитрусовый аромат. Монтесгир, давний хоть и очень молодой, товарищ магистра Лютера игриво улыбался и, стоя рядом с садовым столиком, составлял пышный букет для своего покровителя Лютера. Рядом с куполом возвышался и дом верховного мага. Двухэтажный, из белого камня, с фонтаном и многочисленной стражей из железных голимов. Услышав глухой металлический звон и скрип от коленей приближающегося к нему железного слуги, Лютер заворчал и поднялся с колен.

— Великий магистр, маг-инквизитор Робин Ищейка просит у вас срочной аудиенции, — сообщил звенящим голосом металлический голем.

— Фу, как не вовремя, Железяка, я только увлёкся моими цветочками. Куда деваться, зови нашего миленького комиссара.

В стенке розового купола появилась арка, через которую быстрым шагом, держа подмышкой гладкий череп, вбежал одетый в чёрное человек с бородкой. Он сделал лёгкий поклон и положил череп на садовый столик, рядом с букетом, составленным Монтесгиром.

Монтесгир поморщился и отодвинул букет подальше от черепа.

— Мастер Лютер, война… дети… — комиссар перевёл дух, расстегнул ворот чёрной куртки.

Верховный маг снял перчатки и протянул инквизитору свою нежную руку, словно дама, ожидающая нежного поцелуя. Инквизитор поклонился, снял шляпу, приветственно потряс руку Верховного мага.

Лютер вырвал руку у инквизитора и усмехнулся:

— Во-первых, мой милый друг, день добрый, как-никак, перед вами личный маг Вашего Величества. Во-вторых, о войне я знаю лучше вашего — как обычно, семейные разборки королевских отпрысков. Мы с вами давали клятву защищать людей от посягательств Темного владыки, но не клялись участвовать в междоусобицах королей. Жаль, что избежать участия не всегда получается, — магистр тяжело вздохнул, его рыхлый, как у женщины, живот раздулся и обратно сдулся, словно рыбий пузырь.

— В эти делишки сунулся чернокнижник Себастьян Рамерсет. Есть подозрение, что он и его подельники выращивают целую армию демонов, — ответил, переведя дух, инквизитор. Он искал глазами лавочку или какой-либо стульчик.

— Рамерсет, — мастер Лютер приложил указательный палец к губам, сделал их трубочкой и задумался, — Ой, это такой плюгавый, белобрысый, безвкусно одетый. Монти, дорогуша, представляешь у этого человека совсем нет вкуса! А причёска, жуть… Не то что у тебя, мой дорогой.

Монтесгир пожал плечами и пригладил коротенькие волосы на голове.

— Не обращал внимания, — посмотрел на ухоженного юношу комиссар, — И дети…

Верховный маг, снова тяжко вздохнул, положил Робину руку на плечо, настоятельно приглашая прогуляться по дорожке вдоль клумб с нарциссами. Запахи цветов и свежей травы похоже действовали на магистра успокаивающе.

— Не надо так излишне переживать, мой милый друг, тратить нервы и, упаси нас Боги, Силу. Король Коул собрал войско, призвал оставшихся при деле магов и магов-подмастерьев, в общем тех кому от скуки некуда девать руки — ну прямо как моему Монти! — Великий магистр захихикал на свои собственные слова.

Мотесгир застенчиво заулыбался и даже порозовел лицом и добавил в букет для магистра парочку беленьких цветочков.

— Война затянется, судя по всему. Уж поверь моему немалому жизненному опыту, лучше ищите тех негодяев, что за одну ночь, самым обыкновенным серебром и ядами извели почти всех волшебных мастеров Левсонии.

Робин снял нежную руку Великого магистра со своего плеча.

— Не трудно догадаться, что это члены тайного общества Антимагов. Обычные не наделённые Силой люди, ненавидящие таких, как мы и считающие всех волшебников истинным злом. А зло нужно истреблять, — инквизитор стал говорить шёпотом. — В их числе один из советников Вашего Величества и куча шпионов. Мои жандармы сцапали парочку малых сошек. Но даже эти птички подняли такой свист, что начальство прищемило мне хвост и чуть не оторвало голову. Генерал-жандарм предъявил мне претензии и обещал выгнать со службы, не смотря на скреплённый моей кровью и клятвой десятилетний контракт.

Великий магистр покачал головой. Его пушистые надушенные волосы заколыхались. Они сделали круг по дорожке из гравия и остановились напротив, ирисов. Монти примерял к букету цветов разноцветные ленточки и улыбался Робину.

— Какое безобразие! Такого статного и видного мужчину, как вы и со службы. Ай-ай-ай! Скажите на милость, как обычные головорезы, смогли совладать с мастерами алхимии и тем более магии?

Комиссар Робин удивился вопросу Великого магистра. Видать он настолько увяз в политических играх при дворе, что забывал законы мастерства магии.

— Убийцы действовали в час петуха.

«Часом петуха» волшебники окрестили время перед рассветом, когда луна пропадала с небес, а солнце ещё только начинало всходить. В это время волшебник уязвим как человек, так как Сила притухает, а иногда и сходит на нет. Именно в этот время магов чаще всего настигала смерть или враг.

— Большинство мастеров спали в своих домах и башнях, сняв на ночь волшебные амулеты медальоны и артефакты. Спящим волшебные амулеты ни к чему, — докладывал комиссар.

— Люди-люди. Нелюди это… — сочувствовал Великий магистр убиенным волшебникам.

— Мы тоже люди, Великий. И все же, о детях… — пытался сменить тему Робин.

— Если вы хотите признаться, что согрешили, прижив сына с ведьмой, не трудитесь, мне всё известно. Целомудрие не ваша стезя. Знаем мы, чем вы там по ночам занимаетесь! — снова не дал договорить Лютер и снова положил нежную руку на плечо комиссару.

Комиссар попытался возразить:

— Нет я…

— Не корите себя, мой милый друг, устоять перед женщиной, да ещё если она такая ведьма, вам комиссар, даже при всём вашем хладнокровии, невозможно. Жаль терять вас. Такой сильный, красивый мужчина и маг, — Великий магистр взглянул на нахохлившегося на него и надувшего губы Монтесгира и добавил. — Хотя мне, честно говоря, всё равно. Слышишь, Монти? Мне всё равно!

Монти захлопал радостно ресницами и кокетливо посмотрел на Великого магистра.

Робин закашлялся:

— Я пока ещё в строю, Великий магистр, и пришёл к вам…

— О да, да раньше вы не жаловали меня своими визитами, инквизитор. Сторонились.

— Мне некого больше просить совета и содействия.

— Вот думаю, радоваться или повременить?

— И все же, я пришёл к вам с просьбой о заступничестве.

— Неужели инквизитору сильно прижали хвост?

Робин побагровел лицом:

— Дети Аделины оказались в самом центре вражеских позиций. Они могут погибнуть или попасть в руки чернокнижника Рамерсета. Мастер Горознай с ними, но он не справится один, не смотря на все несомненные таланты, — наконец добрался до главного Робин.

Взгляд Великого магистра сделался сердитым и удивлённым, но лицо благодушия не утратило. Лицо магистр держать умел мастерски.

— Ах, Мишель Горознай, такой свежий милый юноша, такой обворожительный… вот значит куда вы его засунули от меня подальше! Мы могли бы стать с ним очень близкими, милыми друзьями…

Монти снова надул губу и обиженно отвернулся от Лютера.

— Но Мишель предпочёл мне — науку, а я выбрал Монти. Далеко вы Горозная засунули, Робин, а теперь хотите достать обратно, не замаравшись. Мне известно всё и даже немного больше вашего… Шпионы-информаторы есть не только у вас, милый комиссар. Должность обязывает меня, следить даже за шпионами шпионов…Ваши драгоценные наследники Даира уже в руках чернокнижника Рамерсета. Они попали в плен вместе с мастером Горознаем. Разве вы не знали об этом? Зачем вы, Робин, делали всё наперекор, не посоветовавшись со мной? — Великий магистр сам убрал руку с плеча комиссара.

— Я желал блага, да видит почтенная Сцина, дать возможность нашему гению поработать над первым в истории алхимии эликсиром, исцеляющим одержимость, подальше от столичной суеты и злобных завистников… — Робин посмотрел на магистра и немного задумался, — Заодно, дал поручение косвенно присмотреть за наследниками Даира, испробовать метод преобразования магической энергии, радобыть древние свитки из библиотеки Аделины и, конечно, думал сберечь его умную, но буйную голову, — оправдывался инквизитор.

— Почему вы не советовались со мной раньше? Хоть я и сторонник пионерной магии, но все полезные начинания всегда поддерживал. Дети Аделины, должны были быть под покровительством мастеров Братва Ловцов, а не с этим смазливым юнцом, — Лютер вытянул лицо.

— Их отец, граф Кордейн, не желал никого из магов к ним подпускать. Не красть же детей у родного отца! А Горознай мистик, гениальный учёный и, что очень важно, сын хорошего друга графа Эдварда. Мэтр Горознай хорошо присматривал за ними, и я думал, что со временем мы найдём лазейку из сложившейся ситуации.

— А получилось, что вы отдали детей и нашего юного гения врагам на блюдечке — Лютер натянул ухмылку.

— Именно так. Теперь надежда только на ваше участие и мудрый совет, — Робин потупил взгляд. Никогда прежде инквизитор не думал, что будет просить чего-либо у Великого магистра.

— Вы получите моё участие и совет, мой милый друг Робин. В связи с последними событиями, вам нельзя покидать Леоса. Столице и её жителям требуется защита от вражески настроенных колдунов, а выживших мастеров нужно беречь от фанатиков. Хоть им уже много лет, и они впадают в маразм, но все же передают своим ученикам волшебное наследие. Мне выпадает самая сложная задача, присматривать за королём Коулом и его семейкой. Сколько всего мастеров осталось? — Лютер грузно приземлился на возникшую из воздуха садовую скамью, тяжко вздохнул, похлопал по деревянному сиденью, приглашая комиссара присесть рядом.

Робин не спешил садиться на скамью, несмотря на то, что у него ныли ноги. Он топтался на садовой дорожке, шурша гравием, которым она была выложена.

— Двое упомянутых вами стариков в Леосе, один в окрестностях Тигила и юный мастер Горознай в графстве Кордейн. Он пока жив, и я его считаю.

— Нам срочно нужны новые мастера. Что слышно о мастерах Братства Ловцов. Они тоже в подчинении короля, насколько я помню, — поинтересовался Великий магистр.

— После предательства и разгрома их отряда в Крайних землях, три выживших мастера Братства Ловцов отошли от дел и скрылись с глаз долой от суетного мира. Где они сейчас, никто не знает. Даже я, — насупился Робин. Ему не нравилось признавать своё упущение в этом деле.

— Всё же, они сделали то, что должны были сделать, остановили рост Чёрной материи и низвергли реликтовых чудовищ в спячку. Когда жалкие остатки братва вернулись на родину героями, прежний король быстро позабыл о их заслугах. Следом за королём о них, странным образом, забыл и весь двор короля. Думаю, даже здесь не обошлось без магии. Левсонии нужны мастера, Робин. Найди этих ветеранов и уговори их послужить королю ещё немного! — Лютер снова предложил комиссару присесть на лавочку.

Робин усмехнулся:

— Мастера не растут как грибы после дождя. И найти этих ветеранов давно никто не может…Улица Чародеев опустела за одну ночь и превратилась в большой волшебный погост. Мало-мальски маги угнаны королём Коулом на войну, остались бездарные подмастерья и несколько неразумных детей и таких же неразумных стариков. Часть волшебников, узнав о подготовке государева переворота, сбежала на север, желая присоединиться к предателю Таракату. К счастью, все перебежчики весьма посредственны в искусстве магии. Если потеряем ещё и наследников Даира, равновесие мира нарушится окончательно и не в нашу пользу.

— Ой, не нагоняйте тоску, Робин. Вот что мы можем сделать: найдите среди ваших агентов отчаянного, преданного храбреца и дайте ему моё особое поручение и благословение…

— Это будет не легко, Великий магистр Лютер. Храбрецы тоже теперь на вес золота. Да и полагаться на призрачные надежды… — комиссар Робин глубоко вдохнул. Где ему найти такого сумасшедшего, что не побоится пробраться в лагерь врага. Агентов у него осталось мало и особенно храбрецов.

— Знаю, комиссар, но иного выхода у нас пока нет.

От Великого Магистра, Робин вышел с тяжёлым сердцем и больной головой. Елисей ждал начальника за воротами резиденции магистра.

— Ну, что сказал Великий, господин Робин?

— Тьфу, этот сторонник пи… пи… пионерной магии меня до самой печени достал!

Пасс 8

Когда мятежный герцог Радвир Таракат прибыл в замок Кордейн, пленница об этом догадалась сразу. Со смотровой башни подали такой громкий сигнал, что она подпрыгнула на месте и помчалась к окну комнаты. Во двор въехал кортеж рыцарей в синих плащах. Возглавлял всю эту процессию человек великанского роста на крупном коне.

— Явился! — проворчала Садрин, узнав в наезднике Радвира Тараката. Она села на пол у окна, взявшись за голову. Юная леди вспомнила, как няня Мирабель рассказывала ей в красках, о том, как её отец отказал герцогу в желании сделаться её своей супругой. Теперь Таракат мог взять её силой, не считаясь с её желаниями и особенно чувствами. Может вскоре она станет завидовать мёртвым.

Утро выдалось на зависть ясным и прохладным. Земля покрылась искристым инеем. В такие дни Сандрин любила гулять в лесу. Её подруга, фелис Лили одевалась в мягкую светлую шубу, приятную на ощупь. Где теперь прячутся фелисы, неизвестно? Скоро о ней снова вспомнят враги и начнут стращать.

Как она и ожидала, Шавка Дори вскоре пришла за ней, схватила за шиворот вытолкала пинками из комнаты в коридор, не стесняясь в выражениях, потащила девицу за собой.

— Ща тебе герцог, деточка, развлечение устроит!

— Убери руки! — сопротивлялась Сандрин. Правда своим поведением ничего кроме раздражения надзирательницы она не добивалась. Если ей посчастливится вырваться из рук Дори, куда бежать? У всех дверей и в коридорах дежурила стража. Дори больно хватала её, увёртывалась от попыток Сандрин ударить её.

— Убери руки, иначе пожалеешь! — снова предупредила Сандрин.

— Ой-ой, напужала! — передразнила Дори.

— Тебе помочь, радость моя? — предложил надзирательнице страж, стоявший у двери в каминную залу.

— Да мопожи, служивый, поможи, косатик?

Страж без особых усилий заломил юной леди руку за спину.

— Ай, — взвыла Сандрин, выгнувшись всем телом. Жаль, что граф Эдвард не видит, что делают с его дочерью, как унижают её эти подлые люди.

В полусогнутом состоянии, Дори быстро доставила девицу к двери бывшей спальни её отца.

У двери их встретил страж с маленькими сальными глазками цвета густых гоблинских соплей. Дори зашагала павлинихой — выгнула спину колесом, оттопырила зад и поковыляла навстречу стражу.

— Куда, красавица, идёшь? — спросил страж приобняв, Дори за дубоподобную талию.

— Куды тебе, голубок мой, носу не велено совать! — ответила надзирательница, гордо вскинув голову и отстегнув поводок впихнула девицу в дверь спальни.

Спальня отца почти не изменилась. Светлая, с высоким потолком, покрытым деревом с резными узорами. Сандрин стало неприятно от того, что в этой спальне теперь расположился Радвир Таракат — враг посмевший осквернить дом её предков.

Герцог видимо ожидал девицу с нетерпением.

Рядом с этим гигантом Ласточка чувствовала себя полуросликом а то и карлицей, которую челядь изловила и доставила для потехи своего господина.

Сендрин смерила герцога надменным взглядом: пусть знает, что она не покорна его воле и презирает его.

Радвир сидел в кресле боком к двери, расслабленно положив ногу на ногу. Сапог на ногах не было. Через приоткрытую створку окна врывался ветерок, трепавший его тёмные волосы. Ворот своей белоснежные рубахи герцог небрежно распахнул, развязав лямки на воротнике.

Небрежный вид Радвира пугал юную леди. Вдруг этот исполин задумает к ней прикасаться или приставать… Что делать, как защищаться? Грубую силу и суровость герцога девушка чувствовала инстинктивно. Мало охотников найдётся сразиться с этим могучим воином на поединке. Даже её учитель, при всей его эльфийской рослости, едва доставал до носа Радвира.

Таракат молча постукивал пальцами правой руки по ручке кресла. Тишина пугала девушку ещё больше.

— И что вы от меня все хотите!? Собрались на меня посмотреть, словно на чудище из зверинца — вскрикнула Саднрин сжимая кулаки, словно готовясь к решающему бою. Она надеялась, нарушив тишину, оградить себя от страха, — Только попробуйте тронуть меня, я…

— С чего ты решила, что собираюсь трогать тебя? А если и трону, что ты сделаешь? — перебил её герцог. Он всё же соизволил повернуться к ней лицом. Каким же противным показалось оно Сандрин; пористая с покраснениями кожа, и уродливый красный шрам.

— Убью себя, выброшусь в окно, заморю голодом. Перед вами благородная девица, дочь лорда, для которой честь стоит дороже жизни. Даже не надейтесь, что я буду покорной вам, — девушка отступала к стене до тех пор, пока не упёрлась в неё спиной.

В ответ послышался громкий гомерический смех герцога.

«Ему ещё и весело!» — Сандрин густо покраснела.

Герцог встал с кресла, подошёл к ней. Садрин смотрела на него снизу-вверх распахнутыми от страха глазами. Радвир, схватил девушку за подбородок, придавил своим крупным телом к стене и склонился над её лицом. Пленница тщетно пытаясь вырваться. Крупные пальцы Радвира сжимались всё сильнее на её подбородке. Вторая его ручища вцепилась в ворот её платье. Если бы он захотел, без особого труда мог бы сорвать с неё одежду одним рывком. Сандрин затрепыхалась всем телом, словно голубка в цепких пальцах сокола. Тараката забавляли её попытки освободиться.

— Думай, что говоришь! — он резко дёрнул её за подбородок. Сандрин вскрикнула, — Хочу преподать тебе важный урок. Иногда жизнь предоставляет учителей бесплатно.

Радвир отпустил её и принялся живо одевать сапоги. Сандрин облегчённо вздохнула, прока её мучитель отвлёкся, боком, по стеночке продвигалась к увесистому подсвечнику на столе. Главное попасть в нужное место.

Герцог выпрямился, накинул плащ. Ласточка бросилась на него с подсвечником. Герцог увернулся без особого труда и, выхватив подсвечник у девицы, поставил его на место.

— Пошли, — скомандовал Радвир.

Он стиснул в сильных, как кузнечные тиски, пальцах руку Сандрин потащил за собой. Девушка съёжилась.

— Ай, куда? Куда вы тащите меня?

— Покажу что становится с теми, кто мне перечит.

Герцог шагал неторопливо, а вот юной графине приходилось бежать за ним, спотыкаясь за ступеньки выступы в полу. Если пленница не успевала или замедляла ход, пальцы Радвира на её руке сжимались сильнее. Они вышли на улицу, спустились по ступеням с крыльца, во двор замка, завернули направо, вышли на внешний двор, как раз к казармам и тренировочной площадке.

У юной графини резало от солнца глаза и кружилась голова от свежего воздуха. Пленницу давно не выводили на прогулку. Когда зрение привыкло к яркому дневному свету, Сандрин издалека увидела посажёного на кол человека.

— Мамочки… — она встала как вкопанная. Ноги не желали слушаться её и обмякли.

Таракат долго стоять на месте не дал. Потащил девчонку, чуть ли не волоком, прямо к месту казни. Поставленный вертикально высокий кол поднимал тело приговорённого над головами челяди герцога. Чтобы кол не проткнул несчастного насквозь, к древку приколотили перекладину именно до неё кол прошёл сквозь тело человека. Руки приговорённого связали, раздели до гола. По древку кола стекала кровь. В некоторых местах она уже заветрилась и стала темнеть. Покрытый тонким слоем инея песок ристалища в некоторых местах уже пропитался кровью и потемнел. Похоже, здесь убивали и ранее. Человек не кричал, а лишь беспомощно открывал рот. Похоже, голос он давно потерял.

Челядь герцога собралась вокруг кола. Воин в серой тунике неуместно и зло шутил: «Вот что случается, если всё делать через зад!»

Его шутку немногие оценили. Иные плевались. Другим подобное зрелище казалось таким же привычным явлением, как например дождь летом или снег зимой.

Сандрин затошнило. Она закрыла глаза.

— Отпустите меня, отпустите, умоляю вас… — задёргалась Ласточка, пытаясь высвободить ладонь из пальцев герцога.

— Ты всё-таки боишься? Неужели ты боишься! — спросил, склонившись к её уху Радвир Таракат. Он снова взял Ласточку за подбородок и повернул её лицом в сторону места казни, — Смотри, это один из шпионов инквизитора Робина. Предатель. Так будет с каждым, кто посмеет встать на моём пути. Ты поняла меня?

Среди челяди, словно призрак, из синего облака дыма появился светловолосый человек, детый в салатовую тунику, с нелепо зачёсанными кверху волосами. На указательном пальце его правой руки сиял крупный магический перстень. Если бы не эта оригинальная деталь, пожалуй, его можно было бы спутать с сумасшедшим актеришкой из процветающего цирка.

Появившийся чародей приветственно склонил голову перед герцогом и уставился на пленницу.

— Виконт Себастьян Рамерсет, — представил волшебника Радвир. — Мой товарищ и прекрасный маг.

— Ваша светлость, похоже сегодня вы в хорошем расположении духа? — заулыбался виконт, — И юная леди Кордейн с вами. Прелестно.

Радвир отпустил Садрин, толкнув вперёд себя с такой силой, что она чуть не грохнулась о землю.

— Девицу Кордейн следовало немного укротить, — сказал раздражённо Радвир.

— Думаете, что запугали меня и я теперь перед вами буду на задних лапках ходить, как балаганный медведь, — ответила, переведя дух, Ласточка и выпрямила спину.

В глубине души она и действительно сильно боялась этих двух странных типов, но показывать им своего страха не хотела. Сандрин вспомнила, как отец, однажды на её вопрос: «Страшно ли ему было на войне?», ответил: «Страшно бывает всем, но враги и особенно союзники не должны об этом догадываться!»

Этому принципу Ласточка теперь решила следовать. Правда у неё не всегда получалось….а иногда совсем не получалось!

— Какая милая волшебница, — восхитился довольно чернокнижник. — Люблю таких пылких.

Себастьян сцепил пальцы рук, хрустнул косточками, извлёк из кончиков пальцев сгусток энергии, сосредоточился и перенёс себя, герцога Тараката и девицу Кордейн в каминную залу.

Сандрин не успела опомнится, толком осмотреться и понять куда попала, как кресло, стоящее в углу каминной залы, по мановению пальцев чернокнижника, подскочило и поддело её сзади. Девушка грохнулась на сиденье. Ручки кресла обвились вокруг запястий Сандрин, сжали с боков, лишая возможности встать или лишний раз двинуться. Ласточка дёргалась, пытаясь высвободиться. Потом тщетно произносила самые вредоносные заклинания, которые она успела выучить втайне от учителя из магических книг. Леосский ошейник загудел и стал нагреваться. На коже Сандрин появлялись красные пятна. В каминной зале уже сидели знакомые ей люди, а точнее волшебники. Все те, кто повинен в несчастьях Ласточки.

— Какая бойкая, совсем не похожа на свою матушку Аделину. Та была спокойна в любой ситуации. А эта — просто бушующий пожар. — недовольно проворчал Себастьян подошёл к девочке и щёлкнул её по носу. — Не глупи, некоторые заклинания без амулетов и магических кристаллов, разрушают твою плоть. Тиросский металл блокирует любую волшбу. Воистину ужасное изобретение! Ты сожжёшь себя, глупая.

Почувствовав ожёг на шее, Сандрин прекратила попытки волшбы.

— Характером девица пошла в отца. — усмехнулся герцог Таракат, который восседал на самом высоком в зале кресле, словно на троне. — Уж поверье, Себастьян, в гневе Эдвард терял способность трезво мыслить.

— Безрассудство не очень хорошая черта, — вставил некромант Фариз Корно, наблюдавший за девицей с недоброй ухмылкой, — Вы можете погореть в этом пожаре, уважаемый Себастьян. Дайте ей только немного воли. Освободите руки, снимите ошейник и…

— Бросьте, Фариз, такую недоучку мне ничего не стоит размазать по стенке, как надоедливую муху, одним щелчком пальцев. — Кисло ответил Рамерсет и поправил светлый начёс.

— Господин Себастьян, позвольте мне с ней поработать. Девчонка станет очень, очень послушной. — предложил алхимик Нико, жадно потирая руки.

Сандрин заметила небольшой, испачканный кровью ножичек, который алхимик выложил на стол для того, чтобы чистить им ногти и похолодела.

— И бестолковой, как ваши куклы, — холодно добавила Мэгги, сидевшая с ним по соседству и сверлившая Ласточку холодным и каким-то ревнивым взглядом.

Нико затеребил острый хищный нос:

— Не забывайте, Мэг, именно мои куколки очень помогли вам. А эта девочка, после укуса вашего демона, не только жива осталась, но и практически неизменна. Так что, чьи создания лучше это ещё вопрос.

— Вот именно, практически. — не уступала Мэг. — Неизвестно, что с ней может ещё приключиться.

Маркиз Харт явно пытался сохранял равнодушие и деловой вид. Среди чародеев он чувствовал себя как пёс среди кошачьего племени. Волшба, совершаемая магами в любой, даже самой бытовой ситуации, приводила маркиза в некоторое замешательство и смятение. Он покашливал, время от времени, косился на сияющий синий кристалл в посохе Фариза Корно.

— Накануне вашего приезда, Ваша светлость, леди Садрин выслушала от меня все доводы выгоды службы нашему союзу. Вы, леди Сандрин, надеюсь, хорошо подумали? Если вы не согласитесь по-хорошему, с вами и особенно с вашими близкими, поступят по-плохому — объяснял маркиз назидательным тоном, словно перед ним была совсем маленькая девочка.

— Да, подумала, и не дам ответа, пока не увижу своих близких собственными глазами. Вдруг вы лжёте, и они всё давно мертвы. — Пожалуй, шабаш ведьм сейчас казался Ласточке собранием приличного общества.

— Да пожалуйста! — ответил Себастьян и улыбнулся. — Фариз, покажите девочке её родственничков. Желание дамы, закон для меня.

— Сию минуту, уважаемый виконт.

Фариз начертил посохом беловатый круг вокруг кресла, на котором сидела пленница. К кругу подошла Мэг и Себастьян Рамерсет все они мигом перенеслись в тёмную комнату, чем-то напоминавшую погреб. В комнате стояла каменная статуя воина и два саркофага с прозрачными крышками из хрусталя.

Кресло отпустило Сандрин, даже, можно сказать, вытолкнуло её из себя, Себастьян и Мэг подхватили девчонку и приволокли к статуе и саркофагам. Сандрин тщетно пыталась вырваться.

— Разве ты не узнала своего отца? — указал Себастьян на статую, зажёг фиолетовый огонёк. Огонёк задрожал, увеличился в размерах, осветив душное помещение голубоватым сиянием. Каменный граф Эдвард Кордейн замахивался мечом на невидимого врага. В саркофагах под хрустальными крышками лежали Анна и Артур

— Убийцы! — громко крикнула Сандрин, бросилась к статуе и саркофагам. Обняла окаменевшего отца не удержалась и заплакала.

— Статуя графа, это работа Мэг Она так любит разные камушки, особенно сапфиры, — посмеялся некромант Фариз Корно. — А вот мальчишка с девчонкой глубоко спят. На них лежит заклятье сна — побочный эффект от неумелого использования заклинания каменного щита. Мальчишка спас вас всех от взрыва, но навлёк беду на себя и сестрицу. Вот что значит неумеха! Тебе чудом повезло, деточка. Я предупреждал Горозная, его игры до добра вас не доведут.

Сандрин хотелось оттаскать старика-некроманта за его козлиную бороду. Она шмыгнула носом и зло сдвинула дугообразные брови.

Себастьян подошёл к саркофагу Артура. Маленький граф взъерошенный, бледный, лежал в нем вцепившись в свой игрушечный меч. Спящая Анна напоминала тряпичную куклу из белой материи.

— Ваш учитель, как выяснилось, разработал способ преобразовывать магическую Силу, словно материю. Он, по глупости своей, упомянул об этом в одном из своих трудов, но не подумал, что кто-то его труды читает и чем это всё может обернуться для мира, волшебников и его самого. Я пытался его остановить от этой роковой ошибки, но Горознай высмеял меня, выставил идиотом, посадил в тюрьму. Сейчас, мой черёд. Теперь, как следует подумав, я не хочу, чтобы его труды пропали зря, пора мне ими воспользоваться. Вы станете первыми, на ком я испробую преобразования, о которых твердил Горознай. Уверен, я найду способ приручить тебя, как в своё время приручил Мэг Лори.

Высокая чародейка сжала губы и недобро посмотрела на своего учителя.

Чернокнижник гладил крышку саркофага со светловолосым мальчишкой внутри, словно сундук с сокровищем.

— Убери руки от моего брата! — закричала Садрин и набросилась на чернокнижника с кулаками, стукнулась лбом о невидимую стену и опрокинулась на пол.

— Ко мне нельзя прикасаться, — поморщился чернокнижник. — Ты можешь стать сильнейшим магом и войти в историю. Освободить сестру, брата, возможно, в будущем, вернуть отца. Мэг Лори старательна, но не так талантлива, как ты. Сангиуму нужна такая сильная чародейка.

Магги гневно взглянула на Себастьяна. Уголки её губ обижено опустились.

— Раньше я вас устраивала, учитель.

— Глупо с этим не согласиться, моя милая Мэг, девчонка сильнее тебя. Она потомок Даира, а ты всего-навсего упрямая магичка средних способностей.

— Сильнее, что-то не заметно! — проворчала Мэг.

Садрин поднялась на ноги с пола и стала стучать по невидимой преграде кулаками. Она доберётся до этого волшебника живой или мёртвой. Спустит с него шкуру. Ну или хотя бы штаны. Себастьян смотрел на её с ухмылкой опираясь локтем на крышку саркофага Артура.

— Я никогда не стану вам служить. Никогда… — прошипела Ласточка.

— Тебе некуда деваться, как миленькая будешь, — посмеялся на неё чернокнижник, — Надо же быть такой упёртой? Ты, надоела мне. Вернёмся обратно, Фариз.

— Да, пожалуй, — согласился некромант, наблюдая всё это время с интересом попытки Ласточки добраться до Себастьяна Рамерсета.

— Не хотите упрятать меня в хрустальный гроб, к родственникам поближе? — съязвила Саднрин.

— Успею, — ответил так же язвительно Себастьян. — Теперь герцог мечтает с тобой побеседовать по душам о своих чувствах. Если конечно у него душа есть и чувства. Мэг, посади девчонку в кресло, ты стала рассеянной. Что с тобой вообще твориться?

Мэгги вздрогнула, и помотала головой вытряхивая из головы какие-то мысли, грубо схватила Сандрин за руку и получила каблуком по коленке.

— Вот тебе, ведьма!

— Я тебя проучу! — прошипела на неё чародейка. — Сядь! — приказала Мэг, снова толкнув девицу в ожившее кресло: на этот раз мебелина стиснула Ласточку в своих объятьях гораздо крепче.

Они все вернулись в каминную залу тем же способом, как и покинули её.

Каминная зала к, их появлению, тоже изменилась. На громоздком столе из дуба появилась белоснежная скатерть и большие букеты цветов в фарфоровых вазах. К столу слуги подали вино, сыр, фрукты, сливки, масло, свежеиспечённый хлеб. Волшебники и лорды приступили к трапезе. Фариз Корно поглаживал жиденькую бородёнку, Нико уплетал хлебец, Себастьян нацепил ласковую и от этого неестественную улыбку. Маркиз Харт рассказывал жуткую историю Нико Кукольнику.

— Вы проголодались, моя деточка? — обратился Себастьян к пленнице.

Сандрин не переставала сопротивляться креслу.

— Нет? — отрезала его вежливый тон Ласточка. Перед глазами стояли бледные лица брата и сестры. Почему их не пробудили? Почему они не интересовали этих волшебников? Например, Анну припугнуть и уговорить гораздо легче чем её, а Артур вытворял такое с помощью волшебства, что ей о подобном только приходилось мечтать. Что-то здесь точно не так…

— А у меня аппетит зверский, миледи, — принялся за гуся герцог Радвир, — Не хотите служить мне волшебницей — послужите иначе.

Юная леди вздрогнула и ощутила озноб.

— Иначе…? Как именно? — Сандрин попыталась выскользнуть из объятий кресла, сдвинувшись к низу. Но кресло вцепилось в неё мёртвой хваткой.

— Мне нужны сильные наследники и ты мне их подаришь. Вернее, родишь.

— Что? — Ласточка снова сделала рывок из кресла, надеясь вырваться на свободу, но кресло опять обмануть не удалось.

— Ты теперь моя.

Сандрин передёрнуло от омерзения:

— Нет, не твоя!

— Мудрое решение, — подержал герцога Фариз Корно, — Потомки девицы Кордейн будут не менее сильны в магии — такие сыновья вам не помешают, Радвир.

— Герцог достойный мужчина, — издевался Себастьян, налегая на сладкий виноград. — Фариз, где там мой десерт?

— Вы о мэтре Горознае? Скоро подадут! — ответил ему некромант.

«Десерт!» — с опаской подметила про себя юная леди. Где-то в области живота образовался болезненный ком.

— Вы, герцог Радвир, как последний трус, потешаетесь над своими беспомощными пленниками и думаете, что от этого выглядите сильным. Разве я не вижу этого! — Она вся затряслась от одной только мысли что этот отвратительный человек станет прикасаться к ней. — Честь для меня стоит больше жизни!

— Помолчите, леди Сандрин, ведите себя благоразумно. Не злите меня снова! — предупредил сдержано Таракат, сделав глоток вина и пережёвывая свежий хлеб.

Сандрин вся напряглась, как струна:

— А то что — вызовете меня, девицу, на дуэль и разрубите мечом пополам!

— Помолчи, — сказал спокойно юной леди Себастьян и отобрал у неё способность говорить. — Учитесь манерам, миледи.

— Вот если бы вы отдали девчонку мне… — покачал головой Нико Кукольник.

Услышав Нико, Сандрин задёргалось так гневно, что кресло заходило ходуном, а потом показала алхимику кукиш.

Нико Кукольник нахмурился.

Двери в залу скрипнула, распахнулась, два крепких стража втащили в неё человека в цепях и лохмотьях. Он ступал с трудом, понурив голову, чуть не падая. Когда пленник поднял лицо, Сандрин вздрогнула, вся затрепетала, попыталась позвать его, но не смогла издать ни единого звука. Лицо её учителя покрывали синяки.

Мишель увидел Сандрин и стыдливо опустил взгляд. Двое громил насильно усадили его на стул рядом с Себастьяном. Мастер выпрямился и вперился глазами в кусок хлеба на тарелке чернокнижника. Взгляд этот казался совершенно безумным.

— Господин Горознай, как устроились на новом месте? Инкуб сильно вас мучает? Похоже вы и его обольстили? — злорадствовал Себастьян Рамерсет, брезгливо рассматривая лохмотья и лицо алхимика.

Мишель поднял взгляд на Себастьяна.

— Инкуб куда приятнее вас, виконт. У него даже морда честнее вашей.

— Острите, мэтр, это хорошо, — Себастьян поднялся со стула и живо зашевелил пальцами, бросил на тарелку объедки, вытер руки о край скатерти и все это протянул под нос Мишелю Горознаю.

— Угощайтесь, мэтр, голод не тётка.

Молодой человек посмотрел на объедки, дико рассмеялся. Себастьян рассмеялся вместе с ним.

— Давись сам!

Полуэльф быстро схватив тарелку с объедками и швырнул виконту в лицо. Тарелка до Рамерсета не долетела. Её полет чернокнижник ловко остановил магией. Объедки посыпались на пол и белоснежную скатерть. Нико и Мэг вскочили с мест, отряхаясь от долетевших до них брызг. Фариз Корно, Таракат и маркиз Эдди Харт засмеялись. Сандрин подпрыгнула в кресле, от такой неожиданности.

— Вы сошли с ума, мэтр! — подсмеивался уже не так уверенно над мастером Себастьян Рамерсет. — Похоже, скоро разум оставит вас окончательно, и вы будете не умнее цепного пса или курицы.

— Не дождётесь, господа, — мои нервы крепки и разум ясен!

Сандрин с замиранием сердца смотрела на Рамерсета и Горозная. Грязный оборванный, побитый, измученный, Мишель все же оставался самим собой. Тараката вся эта беседа похоже забавляла. Он налил себе ещё вина и внимательно слушал спор волшебников.

Себастьян поморщился и принюхался:

— Смердишь псиной, Горознай!

Горознай подозрительно смерил Рамерсета взглядом и тоже принюхался:

— От вас, виконт, пахнете старым козлом. Мойтесь чаще, я вам как лекарь рекомендую… — ответил Мишель чуть охрипшим голосом.

Герцог Таракат не сдержался и громко захохотал. Стража, притащившая Горозная, тоже давилась сдерживая хохот. Даже, излишне серьёзный маркиз Эдди Харт, хихикал в кулак. Некромант смеялся над чернокнижником с радостью и откровенно.

Себастьян запыхтел.

— Вы слышали, господин Радвир, что сказал этот поганец? Да как он смеет? — у Рамерсета задёргался от обиды глаз. Его причудливая причёска разлохматилась, стала похожа на петушиный гребень. Что ещё больше рассмешило окружающих. Не смеялись только пленники и чародейка Мэг. Горознай смотрел на обеих девушек со скорбью. Он на мгновение сник и ссутулился.

— В знак моей дружбы, уважаемый виконт Рамерсет, сделаю вам подарок, — обратился к чернокнижнику Радвир Таракат. — Пусть этого шутника завтра посадят на кол.

Себастьян, жаждавший отмщения за испорченную репутацию, все прошлые обиды, нанесённые мэтром, чуть не подпрыгнул от радости.

— Да, Ваша светлость, это очень хорошая мысль!

Мишель моментально побледнел, сжал губы, прикрыл глаза, качнулся на стуле словно маятник, казалось, он вот-вот упадёт.

Санрин моментально ощутила дрожь в коленях. Неужели это конец! Неужели её заставят беспомощно наблюдать за тем, как погибнет в страшных муках и позоре учитель, давно ставший дорогим её сердцу. Сначала у неё отобрали родных, теперь отнимут и его!

Но её учитель просто так сдаваться не собирался. Разве мог он, живучий лесной вьюн, испугаться урагана. Даже сломанный вьюн мог пустить глубокие корни и карабкаться по могучим камням, стволам деревьев, гибкими ветвями, цепляясь за каждый выступ, ветошь, кору или трещинку. И он быстро эту трещинку нашёл.

— Хорошо, — переведя дух и собравшись, ответил Мишель Горознай, — Только вы, виконт Рамерсет, в таком случае, сами знаете, что вскоре окажетесь в том же месте, не будем уточнять перед дамами, в которое вы желаете вогнать мне кол! Кажется, именно вы и некромант Фариз Корно, жаждали заполучить важные для ваших делишек знания, которые хранились в библиотеке леди Аделины и которые хранятся теперь в моей памяти? Тайны Аделины не исчезли бесследно, когда ваш идиот, Нико Кукольник взорвал по незнанию башню Грёз и уничтожил мою лабораторию, вы, не обнаружив там ни единой ценой книга или свитка, решили, что они утрачены бесследно. Книги и свитки я, на самом деле, уничтожил ещё до того, как маркиз Харт напал на замок Кордейн, но перед этим прочёл и прекрасно запомнил всё что там было сокрыто. Я догадался что ваши демоны уязвимы и тупы Рамерсет. Только способность чародейки Мэг Лори, проникать в разум этих созданий, позволила наконец управлять ими.

Сандрин заметила перемены в лице Мэгги. Чародейка поджала губы и сверлила холодным взглядом Себастьяна Рамерсета.

Улыбки врагов пропали как роса в жаркое утро.

Лицо чернокнижника вытянулось и стало синевато фиолетового цвета.

— Вы, мэтр, расскажете мне всё необходимое под пыткой.

— Уверены?! — переспросил его алхимик. — А если, прежде этого, я лишусь разума? Или забуду важный элемент… После последних пыток, из моей головы стёрлось немалое количество знаний. Изволите продолжать в том же духе, Себастьян? А вы, герцог, хорошо себя чувствуете? Перед вами сидит невинное дитя, которому вы обязаны жизнью! — указал Горознай на Сандрин, — Так вы её отблагодарили? И после этого вам доверяют?

На время в зале воцарилась напряжённая тишина. Сандрин снова попыталась произнести имя Горозная. Остановить его. Она знала, если Мишеля понесло и пробрало, он выскажет всё и даже больше положенного. Тогда герцог Таракат точно разозлиться и убьёт его. Мишель, похоже, прочёл по её губам своё имя. И моргнул, сигнализируя, что понял её, а, возможно, даже догадался насчёт опасений ученицы.

— Закрой рот, выродок! — прорычал герцог, поднявшись с места. Казалось этот исполин готовился разорвать щуплого Горозная на части. Сандрин замерла от ужаса.

Мишель даже не дрогнул и продолжил говорить:

— Не бойся, Сандрин, — сказал он ученице. — Пожалуйста, не бойся… Позвольте узнать, герцог Радвир, Себастьян Рамерсет питает к вам искреннюю дружбу, или ему только нужны ведомые сильные куклы, которые могут управлять другими куклами? За спинами таких как вы, он скрывается. Придёт время, Себастьян уберёт вас с пути.

— Про кукол вы здорово сказали, мэтр, — заметил Нико, — Поэтично…

— Что несёт этот нелюдь? Он с ума сошёл, Ваша светлость! — заметно занервничал Рамерсет.

— Я такого не допущу, герцог, — заверил Фариз Корно, своего покровителя, — Разве Себастьян может меня одолеть?

Себастьян уставился на Мишеля, гневно сверкнул глазами, в пальцах у него засияли молнии.

— Мне плевать на ваши знания, Горознай, вас давно надо было уничтожить. И я сделаю это прямо сейчас!

Герцог Радвир Таракат положил пальцы на рукоять меча, маркиз Эдди Харт последовал его примеру.

— Пусть говорит, — остановил намеренья Себастьяна герцог — Интересно послушать.

— Он бредит Ваша светлость… Он сошёл с ума.

— Господа, не будем кипятиться и всё обдумаем, — вмешался некромант Фариз Корно, его посох засветился, ослепив рядом сидевшего алхимика Нико.

Мишель громко рассмеялся. Сандрин решила, что учитель и в самом деле рехнулся.

— Уважаемый Фариз, — обратился Горознай к некроманту с сарказмом, — Как вы только могли поверить обещания этого лиходея Себостьяна? Считаете себя умнее и сильнее. Вы и герцог Таракат добыли этого проходимца из Леоской тюрьмы, решили пригреть и прикормить этого змея, а в нужный момент вырвать жало. Себастьян не идиот. Призванный им злой дух Сангиума этого не позволит.

Мэг Лори равнодушно сидевшая до этого момента, сбила мэтра Горозная со стула ударным заклятием. Полуэльф ударился о стену, разбил нос, поднялся, хрипло закашлял и рассмеялся ещё сильнее.

— Я уничтожу тебя, безобразное создание! — гортанно прорычала Мэгги, — Не смей даже имя моё произносить!

— А вот и злой дух Сангиум. Ты не убьёшь меня, Мэг. Тому злому духу, что сидит в тебе, нужно то, что я знаю и что я умею, — Горознай вытер кровь, выступившую из носа, снова дико рассмеялся.

Нико Кукольник спрятался за спину некроманта. Герцог Таракат, Эдди Харт и Себастьян потеряли дар речи, словно их самих околдовали, подобно Садрин.

Мэг громко вскрикнула и схватилась за сердце.

— Увести пленников, — наконец приказал Таракат. — Всем разойтись. Завтрак окончен!

«Вот вам и десерт! — злорадствовала про себя безмолвная Ласточка, дрыгая ногами в кресле. — Нате подавитесь!»

Магиум N 13 Расплата

Пасс 1

Полуэльф метался по камере. Метался на сколько хватало сил. Передвигал посиневшие от железа кандалов ноги, ёжился. Ему казалось, что он действительно начинает сходить с ума, даже без пыток. Он дёргал себя за волосы и стукался лбом о стены.

— Прекрати немедля! — разозлился на него страж, — Иначе…

— Иначе что, побьёшь или ещё хуже? Так иди делай своё подлое дело.

Громилу долго упрашивать не пришлось. Он быстро вошёл в камеру и приложил полуэльфа дубиной. Мишель отлетел и приземлился на лавку.

— Ты у меня ещё заплатишь за всё, дерьмо гоблина! — выругался Мишель, растирая бока.

— Ой, страшно как… — посмеялся на него сонный Вонючка, дремавший на стуле за дверью. — Сиди тихо, не безобразь. Иначе я тебя к этой лавке гвоздями приколочу.

После таких заверений Горознай затих и лёг на лавку. Когда он закрывал глаза, пытаясь вздремнуть и восстановить хоть какие-то остатки сил, ему мерещилась Сандрин. Беспомощная девочка, которую он обязан защитить. К которой он так сильно привязался, как не привязывался прежде ни к одному человеку. Что он мог сделать для этого? Ничего. Теперь с него станут всякими способами выпытывать нужные сведенья. Но собственная судьба волновала мэтра куда меньше, чем судьба Сандрин. Дар предугадывать мысли сильно обострился в эти тяжкие для него дни. Сегодня, когда его приволокли в каминную залу для потехи герцога Тараката, Мишель невольно догадался о чём тот тайно мечтал. Произошло это спонтанно, против желания полуэльфа. Иногда алхимик молил богиню Сцину, чтобы этот дар когда-нибудь покинул его. Грязные мысли роились в голове герцога Тараката, вызывая омерзение, коего Мишель не испытывал не разу в жизни. Чувство похоти Тараката смешивалось с обидой и жаждой властвовать. Мишель не сомневался в том, что герцог осуществит свои желания и очень-очень скоро. Голова раскалывалась от дум. Он закусил кулак сдерживая переполнявшие его эмоции.

— Эй, — послышался женский голос в окошке под потолком. Горознай вздрогнул. — Сюда, иди сюда, остроухий. Шевелись, остолоп эдакий, чтоб тебя насекомые загрызли!

Мишель подумал сначала что ему это померещилось. Он не сразу поднялся с лавки. Когда полуэльф попытался выглянуть на улицу через окошко под потолком, то не увидел ничего, кроме кромки подола женского платья.

Ему в лоб, неожиданно, кинули увесистым предметом, обёрнутым в пергамент. Мишель схватился за голову, грохнулся с лавки, звеня кандалами.

— Что за шутки! — воскликнул он и потом прикусил язык.

— Эй, что там за шум? — послышался голос Громилы.

— Простите, господа, не удержался, упал во сне… — повинился Мишель не свойственной ему глупой интонацией.

— Что за недолепие такое? — проворчал страж, — И откуда только такие недоумки берутся?

«Недоумки…» — обиженно проворчал под нос Мишель, — «Недоумки командуют вами.»

Алхимик, поднялся с пола, растёр лоб и поясницу, которая в последнее время всё чаще напоминала о себе ноющими болями, потом подобрал то что ему подбросили. Несколько камней обёрнутых в кусок пергамента с меткой в виде чёрного черепа. Метка инквизитора Робина. На другой стороне пергамента была криво начертанная схема замка Кордейн. Мишель снова забрался на лавку, желая рассмотреть того, кто подбросил ему этот странный узелок. За окном стояло несколько воинов. Женщин не было. «Удивительно, кто эта незнакомка, как ей удалось пробраться незаметно? — Узник поднёс к оконцу кусок пергамента. Глаза его совсем отвыкли от света. В этом подземелье он скоро превратится в крота или земляного эльфа. А земляные эльфы настолько уродливы, что, пожалуй, на него теперь точно больше не позарится ни одна девица или женщина, только если она слепа, полоумна или уродливее его самого. На грязную ладонь полуэльфа из куска пергамента выкатилось несколько философских камешков, размером не больше бобовых семян и алхимический грифель.

— О-о-о! — не удержался Горознай от возгласа.

Философскими камнями он и его учитель Бодан Змеелюб пользовались редко. Камни быстро таяли и имели массу побочных эффектов. Камнями пользовались мастера более низкого ранга или ученики. Мастера предпочитали закалённые особым образом медальоны. Правда, в редких случаях, философский камень являлся лучшим средством. Главным недостатком и, не самым лучшим, являлось то, что камни таяли и порой оставляли на теле алхимика неприглядные сферические шрамы. К счастью, шрамы на его теле заживали без следа. Это одно из малочисленных преимуществ его кровосмесительного происхождения.

Мишель снова пожалел и припомнил свой украденный медальон.

— Славненько, будет чем заняться… — засмеялся Горознай себе под нос. Притом получилось у него это на редкость гадко. Нет, он точно скоро станет земляным эльфом. Даже земляной эльф и то смеялся приятнее.

— Ну что, похулиганим немного!

Он внимательно рассмотрел камни. От их цвета и состава породы зависели способности камней к преобразованию материи. Мишель разложил камни на лавке, вспоминая о способе их применения. Сил у него оставалось немного. Горознай не ел почти неделю, пил грязную воду и терпел постоянные побои. Удивительно, как он ещё мог передвигать ноги, о чём-то думать. Сомнений не осталось, первым алхимик взялся за камень-целитель. Без медальона он мог вызвать нужную алхимическую реакцию только начертив особую последовательность, алхимических символов на полу. Он встал на колени и принялся за работу. Хорошо, что учитель Бодан не жалел розг на его спину, когда в детстве маленький Мишель неверно, или криво чертил знаки на пергаменте. Теперь, спустя много лет, в темноте, не видя почти ничего, Мишель чертил знаки без ошибок. Мысли его прерывались мечтами о чистой воде, душистом мыле и тёплой ванне. Вот тогда из земляного эльфа он превратиться… не в принца конечно, но на человека похож будет намного больше, чем сейчас. «Моя вечномолодая матушка, как бы ты, должно быть, огорчилась, застав своё дитя в эту минуту. Матушка, как мне, твоему «живому проклятью» не хватает твоих ласковых объятий!» — подумал с горечью Мишель Горознай, стиснул зубы и продолжил чертить грифелем алхимические знаки на полу.

Пасс 2

Когда Сандрин снова вернули в свою комнату, она принялась бегать по ней из угла в угол и думать, как, и куда ей деваться. В памяти стояло лицо каменного отца и прозрачные саркофаги с сестрой и братом. Время тянулось невыносимо долго, вот уже вечер принёс с собой темноту осени и ночи. А девушка всё ещё металась в свовей комнате, ставшей ей тюрьмой. Она достала из-под подушки кинжал Мэг. Может ей стоит задуматься над словами Эолит…

Запор на входной двери щёлкнул. Пленница вздрогнула и спрятала кинжал обратно под подушку. В комнату вошла Эолит. Сегодня эльфийская девочка обрядилась в плащ. Серый старый плащ. Странно ходить в плаще по замку, словно с потолка может пойти дождь. Хотя замок превратили в такую мерзостную канаву, что Ласточка не удивилась и тому, что с потолка польются помои, или повалятся жабы. Большую часть лица эльфийки закрывал просторный капюшон.

— Ты рано пришла сегодня, что случилось? — Сандрин мысленно ругала себя за то, что не могла совладать с желанием жить. К тому же эльфийка немного напугала её.

— Мы уходим отсюда, собирайся, — ответила девочка чужим низким голосом.

— Ты кто? Как попала сюда? Где Эолит? — удивилась и одновременно рассердилась Сандрин.

Незнакомка приложила острый палец к губам, зашипела как дикая лиса во время гона.

— Я ликия, слышала о таких? Эльфийская глупыха рядом со своей хозяйкой Мэг. Стучит зубами от страха так, что отсюда слышно. Боится, что Мэг заметит пропажу кинжала. Девчонка, есть девчонка!

Сандрин хотела подойти ближе, но создание показала жестом, что этого не стоит делать.

— Меня прислал Робин Ищейка. Зови меня Маргаритка. Шавка Дори спит и спит не одна, — ликия посмеялась, — Думает, что этого никто не заметил. Чего пялишься на меня?

— Думаю, стоит ли тебе доверять. Покажи своё лицо — с подозрением попросила девушка.

— Моё лицо ни о чём тебе не расскажет, настоящего лица ты всё равно не увидишь. Настоящее лицо ликии показывают только близким.

Маргаритка скинула капюшон. У существа было лицо, Эолит. Выдавали ликию лиловые глаза, без зрачков, мелкие морщинки в уголках губ и конечно низкий голос.

— Понятно, у тебя есть план как выбраться отсюда? — ответила Сандрин, которой на самом деле ничего понятно не было.

Маргаритка отвязала от пояса увесистый мешочек и достала пузырёк с синей жидкостью.

— Есть.

— Что это такое?

— Меняю на кинжал Мэг и временное спокойствие этой дурочки Эолит.

— Какой кинжал? — Сандрин сделала удивлённое лицо. Расставаться с единственным оружием девушке не хотелось.

— Меня не проведёшь. Давай сюда эту железяку, пока хозяйка не спохватилась и не выпустила Эолит кишки. Живо-живо! — Маргаритка протянула руку и поманила пальцем.

— Разве это кинжал Мэг? Не знала…

— Да, конечно. Конечно не знала! — с иронией ответила ликия.

Сандрин покраснела, достала кинжал из-под подушки и, после некоторого колебания, протянула ликии.

Маргаритка взяла кинжал, поставила ногу на стул и, задрав подол платья, спрятала кинжал в чулок.

— Тут его никто не найдёт, до поры до времени. А если и найдёт, то вместе со смертью. — она сдержано улыбнулась. Подошла вплотную к девчонке и достав пузырёк с жидкостью, схватила её за ошейник и придвинула к себе.

— Эй, полегче, что ты хочешь сделать? — Сандрин вырвалась из её холодных и липких рук.

— О, кажется кто-то хочет оставить это украшение себе! — ткнула пальцем на тиросский ошейник ликия.

Сандрин свела брови:

— Не издевайся, у меня от него кожа слезает и волдыри. Ужасная вещь! — обиженно ответила Ласточка, вспоминая как ошейник раскаливался при попытке колдовать.

Маргаритка села на туалетный столик рядом с кроватью и командным голосом приказала:

— Тогда подойди ближе и придержи свой острый язык.

Сандрин подошла к Маргаритке скинула котту, развязала лямку на шивороте нижней рубахи оголила шею и плечи, чтобы ткань не мешала снимать ошейник. Маргаритка заметила свежий зашитый шрам на плече Ласточки.

— Узнаю шов мастера Горозная. Этот хитрец, успел перештопать и перелечить почти всех агентов леоской жандармерии. Робин так просто не отпускает от себя полезных людей и нелюдей. Он что видел тебя без одежды? — последний вопрос прозвучал с насмешкой.

— Давай своё снадобье! — рассердилась Сандрин и попыталась выхватить пузырёк.

Ликия ловко вывернулась из её пальцев.

— Нет, навредишь себе, а Робин с меня потом шкуру спустит. У тебя такая нежная кожа. Позволь, я сама.

Она чуть приоткрыла пробку пузырька и нанесла несколько капель на железо ошейника. Ошейник задымился, зашипел и завонял гарью. От этого запаха Сандрин ощутила горечь на языке. Ликия нанесла жидкость с другого края ошейника. Комната Сандрин вся наполнилась горькой вонью.

— Какой кошмар, я сейчас с ума сойду от этой вони! — жаловалась юная леди.

— Терпи, девочка, и твоё терпение будет щедро вознаграждено.

Металл ошейника, под воздействием жидкости, стал крошится. Маргаритка без труда сняла ошейник. Сандрин вздохнула с облегчением и отшвырнула остатки ошейника. Они ударились с гулом о стену. Сандрин поправила одежду и вздохнула с облегчением.

— Не шуми, — прошипела на неё Маргаритка. — Ты не так сильна без амулетов и после тиросского ошейника. Сила восстанавливается до нескольких часов, к тому же, с тобой под одной крышей немало врагов. Помни об этом и не будь самонадеянной дурочкой.

— Я не дурочка.

— Да, посмотрим.

Ликия достала из-за пазухи погнутый клейнод её матери, завёрнутый в тряпку.

— Держи, вдруг сгодится. Это штука найдена среди хлама волшебной башни. Нашёл один проходимец из дворни маркиза и продал мне. Не мало пришлось бы уплатить, не пригрози я, что нажалуюсь на его алхимику маркиза. Нико выискивал в баше всё волшебное, но, похоже, не за всем уследил… Это, кажется, сплав золота и ещё чего-то… — проанализировала агентесса.

— Может и сгодится куда… — Садрин сунула железяку в карман. Карманы, особенно тайные, всегда на её платьях и одежде пришивались в немалом количестве. Её портниха всегда умудрялась нашить их так, чтобы они были незаметны и не портили внешний вид платья. Она вдруг почувствовала действие медальона и немного напугалась. Потом решила задать давно мучивший её вопрос.

— Тот человек, которого сегодня утром на кол посадили, он был агентом?

— Нет, он был дураком. Этот человек невиновен, — ответила Маргаритка.

— Как это?

— Таракату нужен был козёл отпущения — он его получил!

— Его подставили?

— Ложно обвинили. Можно сказать, он просто кому-то не понравился.

Дверь с гулом распахнулась. Сандрин вздрогнула.

— Шо те происходит? — услышали они злобный возглас Дори, — Шо те происходит, я говорю? Только я придремнула, понимаешь, а они тута посиделки устроили.

Сандрин на мгновение оторопела. Но потом в ней закипела жажда мести. Маргаритка стала похожа на Эолит, как две капли воды. Агентесса не реагировала на слова надзирательницы. Она замерла и стояла не шелохнувшись. Шавка Дори схватила ликию за ухо, которое стало вдруг таким же острым как у эльфа и вывернула его. — Я те уши то повыдеру. Растрёпа лесная, топай живо до кухни и принеси мне чего-нибудь пожевать. Видишь, тётенька в плохом настроении.

— Бегу и падаю, госпожа, — прохрипела низким голосом Эолит.

— Чё? — взгляд надзирательницы остановился на лежавших на полу частях ошейника.

Ласточка размяла руки, живо прошептала заклинание. У Дори вспыхнули красным пламенем сапоги.

— А-а-а, — завопила надзирательница и запрыгала высоко, задирая ноги.

Поддельная Эолит превратилась почти в точную копию Дори и оглушила надзирательницу по голове точным, но отработанным ударом кулака. Потом сбросила плащ и потушила загоревшиеся сапоги.

— С ума сошла, хочешь, чтобы сюда вся стража примчалась. Эх ты, волшебница!

Маргаритка сняла с себя ремень, связала руки надзирательницы и сделала кляп из тряпья, которое нашла в сундуке Сандрин. Благо тряпья у девиц в сундуках всегда навалом хранится. Они с трудом доволокли надзирательницу до постели и накрыли одеялом. В комнату ворвался один из стражей. Сандрин успела сделаться невидимой. Ох как она давно этого не делала… Правда, после тиросского ошейника, сделать этот привычный для неё трюк, оказалось очень трудно.

— Что за вопли, чем здесь воняет? — спросил сердито воин. Маргаритка принялась за роль Дори с энтузиазмом.

— Та ничего, дивчина бесилася, — заулыбалась поддельная надзирательница и кончиком сапога затолкала остатки ошейника под кровать. — Теперь спит.

Хмурый вид стража не обещал ничего хорошего и радостного. Кажется, он не поверил. Подошёл к постели Садрин и резким движением сдёрнул одеяло и увидел ещё одну Дори с кляпом во рту. Лицо его забагровело, он схватился за оружие и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Невидимая девчонка толкнула его пинком сзади, а поддельная Дори нанесла точный удар по голове сваливший стража точно так же, как и надзирательницу. Агентесса быстро связала мужика остатками тряпья из сундука. Дамы еле смогли затолкать грузное и сильное тело мужика под кровать. Места там хватило бы ещё для пары стражей. Юная волшебница вновь появилась в поле зрения с выпученными от удивления глазами.

— Неплохой удар! Где такому учат? Мне бы пригодился.

— Волшебнице такие вещи ни к чему, — сказала Маргаритка, вытерев рукавом, выступивший на лбу пот. — Волшебница не должна марать руки по таким пустякам.

— Да какая из меня волшебница. Если бы я была волшебница!

— Не прибедняйся!

Они сдержанно улыбнулись друг другу. Сандрин дивилась отчаянности и ловкости ликии и начинала испытывать к ней некоторую симпатию. Всё было сделано тихо, быстро и без суеты. Словно по отработанной схеме.

— Мда, вот это мастерство, — дивилась Ласточка.

— Да ладно… — будь то застеснялась вдруг ликия и замахала на неё.

Заговорщицы вышли в коридор.

— Не трать сейчас Силу попусту. Сделаем вид что я веду тебя к герцогу, так скажем, на личную беседу перед сном… Да не беги радостно, сопротивляйся получше, но не усердствуй. Без ошейника ты теперь можешь меня искалечить, случайно… да и шум лишний ни к чему, — улыбнулась Дори, подмигнув лиловым глазом. Поддельная надзирательница оказалась немного ниже ростом оригинала, выглядела стройнее и старше на десяток лет.

— Ты ещё уродливее, чем эта бандитка. Тебя точно раскроют, — оценила её со стороны Сандрин.

— Не успеют, — ответила ликия, накинула на лицо капюшон и пихнула вперёд Сандрин, — Пошли искать твою сестру и брата. Кажется, они в темнице.

— Кажется да… — вспоминала Сандрин визит в тёмную комнату где находились саркофаги.

Они вышли в коридор, осмотрелись, прошли вдоль него до лестницы. Сандрин заметила, что и со стен коридора сняли все портреты её предков. Ей снова стало грустно. Навстречу им шёл главный страж. Он совершал обход постов. Маргаритка схватила Ласточку под руку и пихнула вперёд. Санрин неподдельно вскрикнула от боли.

— Поосторожнее пихайся, — проворчала юная волшебница. Сандрин не терпелось добраться до брата с сестрой. Её охватывал страх вперемешку с азартом.

— Неженка, — проворчала Магаритка. — Но смелая неженка.

— А ну те, пошла живее… — пихнула она девушку снова, когда они подошли к стражу.

— Куда это вы, на ночь глядя? — осведомился главный страж с выпученными как у жабы глазами. — Господа давно спят.

— Куды, знамо куды, вот к герцогу веду, на личный, так сказать, разговор. Чего он только в ней нашёл-то. Ни кожи, ни рожи, кости торчат, а ещё она зубами скрипит по ночам. Не иначе у девицы глисты.

Страж засмеялся.

Каблук Сандрин больно саданул по ноге ликии. Она дёрнула пленницу за руку.

— Я вот тебе покажу, как вредить!

— Позволь проводить тебя, красота ты наша, — предложил главный страж-жаба. — Господа развлекаются, а мы чем хуже? — рука стража легла на зад агентессы.

— Не нать мне твоей любови! От твоих любовей у меня сыпь по всему телу. Даже на лице. А ну кыш с пути, чахотка! Нету настроения сегодня. — пихнула его Маргаритка.

Страж вылупил, и без того выпученные глаза, и отпрянул. Дамочки живо зашевелили ногами. Сандрин попутно успела прошептать что-то под нос. Жапоподобный страж споткнулся на ровном месте, заругался, плюнул и пошёл дальше по своим делам.

Пленница и агентесса живо помчались к лестнице оглядываясь по сторонам.

— Ты что творишь? — сердилась Маргаритка. — Чуть ногу мне не оторвала.

— Ничего, — сделала невинное лицо Ласточка, — Зато кто-то сказал, что у меня глисты!

Сандрин ощутила долгожданный прилив сил, действие заговорённого ошейника отступало, сделалась невидимой. Они без проблем прошли по коридору мимо стражи, дежурившей там. Кто заподозрит надзирательницу, идущую по каким-то делам. Перед тем как выйти на улицу, перед самой дверью, ликия снова сменила свой внешний образ и стала копией Мэг.

— Ты пойдёшь в темницу, а я пойду помогать твоей подружке Эолит.

— Ты спасёшь её!

— Да. Вы уйдёте через тайный ход. Ты знаешь где тайный ход?

— О да, знаю.

— Славно, в разрушенной деревушке Родерика, неподалёку от старого тракта, я припрятала в развалинах дома у дороги лошадей и кое-какие вещи. Запомнила?

— Да.

— Передавай привет мэтру Горознаю. Теперь иди, прощаться не стану, плохая примета… — грозно сказала ликия и вытолкнула невидимую юную леди за дверь дома.

Пасс 3

Мишель сжал в пальцах философский камень и встал в начертанный им круг. В камере на мгновение стало светло словно, в погожее летнее утро. Раны, отеки и синяки на его теле престали болеть. Горознай почувствовал себя почти обновлённым. В камеру ввалилась стражи с дубинами. Полуэльф звонко захохотал.

— Попались, голубчики!

Выхватил из кармана камень «Пожиратель времени», зажал в ладони. Этот камень затормаживал течение времени на ограниченом пространстве.

Глазами стражей это выглядело так: узник, за доли секунды, оказался у них за спинами, столкнул стражей лбами, забрал оружие, стащил у Громилы ключи с пояса и, заперев за собой дверь, удрал в коридор. Кандалы пленника оказались странным образом на ногах стражей, приковав их к друг другу.

Смотровое окошко на двери камеры приоткрылось и в нём показалось довольное лицо полуэльфа.

— Спасибо за гостеприимство, господа, но оно мне надоело!

— Стой, ублюдок, стой, что это ты задумал? — закричал Громила, потрясая все ещё оставшейся в его руках дубиной.

— Выберусь отсюда — кишки выпущу! — грозился Вонючка, дёргая Громилу за кандалы.

Окошко со звоном закрылось.

— Сначала, остановите меня! — раздалось им в ответ со смехом.

Мишель заполучил целую связку ключей. И, похоже, среди них находились ключи не только от камер. Свобода о как же ты прекрасна! Горознай достал кусок подброшенного ему пергамента и поднеся к жировому светильнику на столе охраны внимательно изучил схему замка, начертанную чьей-то неумелой рукой. Из камеры доносились крики, угрозы и отборная брань. Дверь ходила ходуном от ударов дубинами. Мастера это нисколько не смутило. Стражей в темнице дежурило всего двое. Стены толстые и никто до утра их не хватится. Пленников, кроме него, здесь вообще не было. Странно куда подевались остальные? Он обыскал пожитки стражей. Его добычей стал дырявый тёплый плащ, кусок вяленого мяса и две кружки эля, которые он распил, тут не отходя от стола. Притом пил быстро и сразу из обеих кружек одновременно. Попав в пустой желудок, хмель быстро ударил в голову. Разомлев немного, мастер нащупал в кармане следующий философский камень. Требовалось снова начертить символы на полу, без коих камень действовать не станет. Шатаясь на тонких ногах и икая, Мишель опустился на колени и, крепко сжимая остатки алхимического грифеля, принялся за кропотливый труд. При этом приятно подметив, что даже немного опьянев, знаки чертил ровно и чётко. «О Сцина, спасибо тебя за учителя, не жалевшего мой нежный зад!» — благодарил он мысленно свою любимую богиню.

— Мишель, Мишель! — услышал он знакомый голос Ласточки и чуть было не лишился чувств, думая, что сошёл с ума. Но когда перед ним появилась светловолосая дочь графа Эдварда и вцепилась в его грязную вонючую робу. Учитель обнял Сандрин и долго не мог отпустить от себя, прижался щекой к её белокурой кудрявой голове, еле сдержав рвущиеся наружу слёзы, и ощущая запах её волос.

— Ты раздавишь меня, Мишель! — проворчала юная леди.

— Как ты сюда попала?! — обрёл, наконец, способность говорить по-человечески полуэльф.

Садрин подняла на его взгляд:

— Мне помогла ликия Маргаритка, она пошла вызволять Эолит. А нам нужно найти Артура и Анну. И бежать!

— Старушка, Марго, кто же ещё! Теперь я должен ей по гроб жизни. Анна и Артур здесь?

— Да, кажется недалеко от того места, где ты испытывал на мне свой эликсир.

— О да, я хорошо теперь в пыточную дорогу запомнил… Пошли. — с иронией усмехнулся полуэльф.

Они быстро прошли вглубь темницы.

Пасс 4

Садрин помчалась в пыточную. Она никогда не думала, что так будет желать попасть туда. Мишель, осматриваясь и прислушиваясь, следовал за ней. Пахло от мэтра ужасно. Длинные чёрные волосы скатались в сосульки. В пыточной комнате тлел очаг. Даже казалось немного уютно. Ощущение уюта нарушали цепи и щипцы для удаления зубов и ногтей. Кроме того, здесь появились две совершенно новые двери. Похоже новым хозяевам замка подземелья графа Кордейн показались тесными.

— Так, вот в эту дверь, я уже заходил, — заключил учёный, нервно поправляя ворот грязной рубахи выставлявшийся из-под робы, — Там сидит инкуб и туда я больше точно не собираюсь…

— Тогда, остаётся эта дверь — ответила Сандрин, — Может, к ней подойдут ключи, что вы стащили у стражей

Мишель пожал плечами и принялся вставлять в замочную скважину ключи по порядку. Когда не подошёл ни один из ключей он занервничал и принялся заново перебирать ключи на связке.

— Дайте я попробую, мэтр — заворчала на него Ласточка и дёрнула двери за ручку. Дверь без труда отворилась сама. — Мда, а вот так вы не пробовали, мэтр?

Сандрин иногда поражалась как могло в этом человеке сочетаться ум и такая рассеяность!

Горознай выругался, Сандрин сотворила огонёк, и они вошли внутрь мрачной комнаты. Свет подрагивающего на ладони юной волшебницы огонька выхватил из мрака очертания прозрачных саркофагов и статуи графа Эдварда. Мишель бросился к саркофагу Анны и попытался сдвинуть крышку.

— Скорее Сандрин, помоги мне.

Они вместе навалились на крышку. Крышка упала и раскололась пополам, наделав не мало шума. Мишель принялся за крышку на саркофаге Артура. Сандрин притронулась к щеке сестры, она была пугающе холодной и белой. Дверь в комнату открылась и на пороге появился человек.

— Так-так, кто это у нас здесь шумит?! — услышали они знакомый голос и замерли.

Свет огонька выхватил из тьмы светлые волосы Себастьяна Рамерсета. Неизвестно зачем он сюда пришёл среди ночи? Ласточка похолодела. Клейнод матери завибрировал в её кармане, в воздухе завитали сгустки энергии. Мишель схватил Сандрин за руку и спрятал за свою спину.

— Господа, вы надеялись убежать? А я часто здесь бываю по ночам. Люблю такие места. К тому же я присматривал место ещё для одной сущности. Так-так… — Себастьян взялся за свой магический перстень и медленно повернул его, — Нужно было сразу тебя приструнить, Сандрин, как Мэг. Тебе ведь сильно дороги твои родные, тебе дорог даже этот остроухий ублюдок?

— Да дорог и я не Мэг! — ответила Ласточка.

— Чем же ты лучше её? — Себастьян медленно приближался к ним. — Давай выясним это.

— Не подходи! — предупредил Мишель Горознай.

— А, мэтр Горознай, хороший алхимик и никакой волшебник, который дерзко учит потомков Даира. — Над Себастьяном заходили всполохи энергии, синий туман подкрадывался к их ногам и к саркофагам с братом и сестрой. — Я помню каждый день, проведённый в Леоской тюрьме из-за вас, мэтр!

— Я тоже помню… помню, как инквизиция подвергла меня допросу с пристрастием, как меня калечили в той же тюрьме, по вашему наговору, — не уступил мастер.

Рамерсет повёл рукой с перстнем в сторону, сделав плавный пас. Но пасс оказался совсем не танцевальным, хоть и таким же изящным. Горозная сбило с ног. Он упал и задёргался в странном припадке. На лице мэтра выступили синие жилы он выгнулся в дугу и застонал.

— Я переломаю ублюдку все кости: сначала ноги, потом ребра. Мне не нужна дыба, как инквизиции. Никто и никогда не узнает рецепта того эликсира, что исцеляет одержимость. Но мне, мэтр, ты рано или поздно всё расскажшь… — Себастьян подошёл к пленникам. — Отойди, Садрин, и не мешай!

— Нет.

Садрин решительно встала на пути Себастьяна. Её переполняло гнев и негодование. Слишком много хотел этот чернокнижник, слишком много желал у неё отнять… Она не отдаст! Ласточка почувствовала ка внутри её снова вспыхнул невидимый и неведомый огонь. Огонь, которым она неизвестно как, воспламеняла свои волшебные стрелы. Вместе с гневом пробуждалась в ней ранее не ведомая Сила. Дар завещанный её предками. Клейнод матери завибрировал сильнее. Она достала его из кармана и одела на шею. Пусть он погнут и поруган врагами, но будет служить ей. Аура Ласточки засветилась так ярок, что Себастьян прикрыл глаза ладонью. В зрачках девочки заплясали языки белого пламени.

— Я, не Мэг! — прокричала она. — Я Ласточка, не признающая неволи!

Сандрин не знала, что делать. Не умела толком колдовать. Она лишь вспомнила одно единственное заклинание Святого огня. То, что, по заверению в инструкции Мишеля Горозная, написанной его аккуратным подчерком, маг должен произносить лишь при наличии амулета. Ласточка сконцентрировалась, собрала всю Силу где-то в области сердца, где она пульсировала вместе с каждым ударом сердца, и чётко произнесла заклинание вслух. Клейнод звякнул. Чернокнижник издал дикий крик, огненная волна смела его с ног.

Садрин не сразу поняла, что произошло. Она увидела, как Рамерсает лежит на боку, дико вопил, дымился и дёргал ногами. Его кожа стала коричневого цвета, а светлые волосы обгорели.

Мишель приходил в себя. Сандрин помогла ему подняться на ноги.

— Вставай, Мишель, помнишь, я обещала комиссару Робину тебя защищать, — напомнила она учителю.

— Помню, моя Ласточка, — ответил юноша и нежно взял её за руку.

Сандрин вцепилась в него и обняла.

— Теперь ты пытаешься задушить меня, — ласково проворчал Мишель, склонившись к ней и с большим желанием подставив свою шею под объятья девушки. — Да и Рамерсет был прав, от меня смердит.

— Плевать! — ответила Сандрин и поцеловала его.

Мишель взял её за плечи, остановил и помотал головой. Сандрин покраснела от стыда и отпрянула от алхимика. Она без объяснений поняла, что совершила глупость. Сейчас не время для нежностей!

Мастер подошёл к Рамерсету, стянул с него перстень и медальон. Потом обыскал одежду и вытянул из-за пазухи чернокнижника трепыхающийся замшевый мешочек и книгу в чёрном переплёте.

— А вот теперь, тебе точно конец, Себастьян, — сказал он чернокнижнику и пихнул сапогом. Себастьян Рамерсет заскулил как побитый пёс.

— Это я сделала, я победила Рамерсета? — не могла поверить Ласточка.

— Тебе просто повезло… — ответил ей мастер алхимии. — Он не ожидал от тебя такой прыти, Сандрин. Повезло и мне…

Они отодвинули крышку с саркофага Артура. Мишель приподнял мальчишку, начал растирать и прислушиваться к его дыханию.

Сандрин принялась будить сестру. Она трясла её за плечо, хлопала по щекам. Наконец, Анна открыла глаза, сморщилась и спросила нависшую над ней сестру.

— Чем так воняет, Сандрин? Что я здесь делаю?

— Мной, и этим проходимцем на полу! — ответил Мишель Горознай мотнув головой в сторону Рамерсета. Его лицо немного просветлело. Он радовался, что Анна пришла в себя.

Мальчишка вдруг чихул и тоже открыл глаза.

— Поднимайся, спящий красавец! — тряхнул его Мишель и с облегчением выдохнул.

Сандрин посмотрела на статую отца. Анна и Артур, увидев каменное изваяние лорда Эдварда замерли.

— Учитель, можно расколдовать отца? Ведь мы не оставим его здесь? — спросил мальчишка и дёрнул мастера за рукав робы. Мишель вытащил мальчика из саркофага и поставил на ноги. — Не получится, Артур. Ни я, ни вы не можете такого…

Каменный граф Эдвард стоял словно живой, но был холодным чёрным камнем.

— Ни у кого не получится… граф Эдвард мёртв! Смиритесь с этим, — простонал Себастьян Рамерсет и захрипел от смеха. Артур достал деревянный меч и ткнул его в бок. Анна обняла Артура и загоревала по отцу.

— Кода ни будь, я верну свой дом и найду способ вернуть отца! — ответила Себастьяну гневно Ласточка — Найду!

— Нам нужно бежать! — поторопил учитель детей. — Пока нас снова не застукали.

— Вам не остановить нас, — простонал Рамерсет, беспомощно дёргая ногами, — Я доберусь до вас… доберусь.

Алхимик еле оттащил детей от статуи отца. Садрин цеплялась за каменные холодные руки Эдварда. Её сердце сжималась от боли и горя.

Она отошла от каменного отца.

— Возьмитесь за руки, — приказала Ласточка, — Я попробую сделать всех нас невидимыми.

Мишель взял за руки Анну и Артура. Сандрин прошептала заклинание. Их окутала синяя дымка и они исчезли.

Юные волшебники бросили чернокнижника в темнице и выбежали на улицу. Они еле узнали волшебную башню алхимика Горозная. Башня стала громоздкой с уродливой конусообразной крышей. Даже среди ночи, из трубы валил дымок и в узких окнах горел свет.

Дети и учитель тихо прокрались в дом.

— На кухню, — скомандовала Ласточка.

На кухне всё осталось по-прежнему, поварёшки, кастрюли, лужёная посуда по полкам вдоль стен. Повара не было на месте. Пахло жареным луком и пирогами. Мишель почувствовал запах еды, забыв о всякой осторожности, бросился к жареным колбаскам, подвешенным в углу кухни на специальный шест. От этого полуэльф все остальные стали снова видимыми. Он глотал колбасу не жуя, заталкивая её в рот пальцами и что-то мычал. Сандрин вспомнила что бедняга не ел много дней к ряду.

— Мэтр, нельзя сразу столько есть, — сделала замечание Анна, — Вы с ума сошли! Вам станет плохо.

— Простите, я не могу остановиться, — виновато ответил Мишель.

Одна из стен кухни заискрилась.

— Прячемся! — скомандовала Ласточка.

Горознай, как собака, схватил кусок колбасы в зубы и скрылся под столом. Дети взялись за руки и исчезли.

Сквозь стену просочился некромант Фариз Корно, вид у него был заспанный и деловой. На старом кудеснике ходила волнами рубаха до пят, а на голове болтался белый мятый колпак. «Что же им не спится-то по ночам?!» — подумала с досадой Ласточка.

Фариз, без зазрения совести, принялся лазать по кухонным полкам. Заметив колбасу, маг оживился, взялся за виток и, зажав его в зубах, хотел просочиться обратно сквозь стену.

Сандрин услышала, что Артур что-то шепнул под нос. Фариз Корно со всего маха врезался в затвердевшую перед его носом стену, отлетел от неё и повалился без чувств им под ноги.

— Арти, — прошипела на него Анна.

Они сделались видимыми. Мишель пощупал пульс некроманта.

— Готов. Кажется, он оглушил сам себя, — заключил мэтр. — Артур, сколько раз говорить, нельзя баловаться Силой! Ну это уже слишком, вам не кажется, господа волшебники!

— Нормально, — ответила, пожав плечами, Садрин, — Мирабель говорила: «По ночам жрать вредно!».

— Я теперь понимаю, почему! — почесал в затылке Мишель. Полуэльф с трудом приподнял безвольно лежавшего на полу некроманта и сделал недурной кляп из старого мешка. Все вместе они, с трудом, затолкали старика-кудесника в пустую бочку из-под солений у входа в кухню. При этом, Артур несколько раз неслучайно наступил на жиденькую бородёнку чародея.

— Арти, ты балбес… — заключила Ласточка, сердито глядя на брата. Тот сделал невинное личико. — Но иногда, ты правильный балбес!

Прямо из кухни вела лестница в погреб. Юные волшебники быстро спустились по ней и оказались среди винных бочек и подвешенных под потолком мясных туш. Сандрин снова зажгла огонёк. Артур и Анна оглядывались по сторонам. Они сюда ранее никогда не заходили.

— Так вот где твой тайный ход, Сандрин! — догадался Мишель. — Удивительно!

— Чего тут удивительного? — спросила его девушка.

— На схеме, что дала мне Маргаритка, указано совсем другое место…

— Может, она ошиблась?

— Может и ошиблась. Правда, старушка Марго, почти никогда не ошибается… Возможно, хода на самом деле два? — Мишель затеребил кончик острого уха и задумался.

Садрин нажала на чёрный камень за одной из бочек с вином. Камень щёлкнул, стена подалась, открывая низкую арку и ступени вниз.

— Я нашла этот ход случайно, очень давно, когда пряталась здесь от няни Мирабель. Услышала странные звуки за стеной и как будто почувствовала его. Потом догадалась нажать на этот камень…

— Почувствовала? — переспросил мэтр Горознай.

Огонёк задрожал в пальцах Ласточки. Она шагнула на лестницу. Анна и Артур пошли за ней. Мишель не спешил.

— Идите я догоню вас позднее, — вдруг сказал он. — Сандрин, ты хорошо знаешь дорогу и без меня.

— Вы с ума сошли, мэтр! — забеспокоилась Анна.

— У меня остался должок. Долги надо возвращать, пока кредиторы не оторвали тебе голову! — ответил мастер алхимии и нажал на чёрный камень в стене, каменные двери затворились за детьми.

Пасс 5

Нико приставил химере голову и почти пришил. Ночь давно спустилась на землю. Сегодня он был доволен собой. Теперь у него есть целая маленькая армия кукол. Придёт время, и он поднимет восстание против своих господ. Он покажет им где зимуют демоны и мертвяки! Он воздвигнет свою империю взойдёт на трон повелителя и насладится властью сполна. Нико обязательно заберёт у чародейки Мэг Эолит и заберёт её красивые зелёные глазки. Его императрица будет с именно такими красивыми глазами.

Перед ним лежала воистину жуткая химера из человеческих и нечеловеческих останков. На этот раз материалом для куклы послужило мускулистое тело акробата, изловленого в городе Кротос и голова волка. Может к нему попробовать пришить ветвистые рога оленя? Нет, пожалуй, достаточно и челюстей. Запах мертвечины стал для алхимика Нико привычным, как запах домашней выпечки. Не зря он начинал свою карьеру в качестве смотрителя кладбища. Хорошее место для экспериментов с трупами!

Кукольник отдал инструменты мёртвой и воскрешённой им вновь служанке Карле и устало потянулся: «Может приласкать Карлу перед сном? Нет, Нико слишком утомился от праведных дел, для дел неправедных!» Он взбрызнул мёртвое тело куклы коричневым составом из пузырька, притронулся ладонями к волчьей морде. Под ногами алхимика засветился алхимический круг. Новенькая кукла вздрогнула, открыла веки и оскалилась.

— Тише, деточка моя… — сказал своему созданию Нико и погладил его по морде — все они были в какой-то степени его детьми — снял алхимический пояс, с медной пластиной в виде трезубца и подал его Карле.

В двери лаборатории постучались.

Интересно, кто это шляется по ночам? Он резко дёрнул за ручку двери и получил удар кулаком в лицо, упал на своё зашевелившее создание. Перед ним словно вырос из тьмы мэтр Горознай и грозно улыбнулся.

Нико не успел ни опомниться, ни подняться, как снова получил недурную зуботычину и откатился в дальний угол.

— Где мой медальон? — спокойно и твёрдо спросил полуэльф.

— Мэтр Горознай, — испуганно завопил Нико и посмотрел на Карлу с алхимическим поясом в руках. Там были яды, токсины и пластина для алхимических реакций. Карла стояла как истукан. Мертвяки слушались его, но только при наличии у него пояса.

Горознай выхватил пояс у мёртвой служанки Нико.

— Как вы сюда попали? Медальон, ах медальон, он кажется вон там на столе… — затрясся Нико.

Мастер Горознай подался в сторону стола. Кукольник вспомнил об оставленном рядом с новой куклой крючковатом загнутом ножичке, схватил его и бросился на полуэльфа. Но тот оказался не таким дураком, как ему этого хотелось. Мишель увернулся от удара в спину, схватил его за руку и выбил нож. Алхимики сцепились и повалились на пол. Нико Кукольник старался дотянуться до своего пояса. Горознай крепко держал его. Наконец, полуэльф отпихнул от себя Кукольника и прыгнул, в алхимический круг, высоко поднял пояс Кукольника. Дверь в лабораторию распахнулась, в неё стали медленно входить по одному мертвяки. Сначала, пришла страшные сторожа, которые стояли неусыпно у дверей алхимика-некроманта. Потом, стали подтягиваться и другие создания Кукольника. Полуэльф без опаски смотрел на мертвяков. У него теперь была власть над ними.

— Вы догадывались когда-нибудь, что думают о вас ваши куклы Нико? — спросил Мишель.

— Я не умею читать мысли, — усмехнулся алхимик. — Разве они о чём-то вообще думают? — Нико пытался отвлечь мастера Горозная разговором и добраться до спицы, которой он сшивал куски тел своих созданий.

— Умеют, поверьте, я иногда могу угадывать мысли, — ответил Горознай, его тёмные глаза блестели в свете свечей.

Кукольник смерил на глаз расстояние до спицы. Главное быстро прыгнуть!

— Они мечтают сделать с вами то же, что вы сделали когда-то с ними! — сказал Мишель. Бляшка на алхимическом поясе Нико, который держал полуэльф, засияла. — Я разрешаю им это…

Мертвяки медленно двинулись к своему создателю. Кукла с волчьей головой оскалилась. Даже безобидная Карла зловеще посматривала на Нико.

Мишель отдал Карле пояс и приказал:

— Делайте то, что вы давно хотели с ним сделать! — он живо сгрёб в небольшой мешок некоторые склянки и порошки из алхимических шкафчиков, которые достались Нико Кукольнику от него по наследству, надел свой медальон, который он нашёл в ящике стола и направился к двери.

Кукольник прыгнул к спице и хотел заколоть ей наглого нелюдя в шею. Один из его мёртвых стражей остановил его. Мертвяки обступили Кукольника и стали тянуть его в за руки и ноги в разные стороны, растаскивая и разделяя на части. На мгновение вопль Нико Кукольника огласил стены башни. Мишель не видел этого, он плотно затворил за собой дверь лаборатории, спустился вниз по лестнице, открыл тайный ход неподалёку от двери в башни и нырнул во мрак. Зря они оставили фундамент от прежней башни Грёз!

Пасс 6

Рано утром Мэг Лори запрыгнула в седло и подъехала к выходу из замка Кордейн. Её лицо закрывал просторный капюшон. Служанка эльфийка Эолит сидела у неё за спиной и крепко держалась за пояс хозяйки.

— Куда это вы, госпожа, с утра пораньше? — с подозрением спросил страж у ворот.

— Себастьян Рамерсет дал мне важное поручение. Живо пропусти меня, пока я не рассердилась!

Страж убрался с её пути.

Тем временем, из окон своей спальни за собой наблюдала совсем другая Мэг Лори. Она уже оделась и причесалась сама. Как, впрочем, она делала раньше, когда у неё не было слуг. Мэг, немного повременила, потом, вышла из спальни и спустилась на нижний этаж, а оттуда во двор. Сэр Ариэль уже поджидал её там. Верный рыцарь каждое утро встречал свою даму. Сегодня утром Мэг Лори вдруг ощутила странную лёгкость. Ей даже стало намного лучше, чем раньше.

Стража у ворот вытаращила на чародейку глаза.

— Госпожа, вы же недавно отправились по какому-то поручению виконта? — сообщил ей страж, который сам лично провожал другую Мэг за ворота замка.

— Я? Вы ошиблись. Где виконт Рамерсет, пойду лично у него спрошу.

— Ваша Милость, в темнице, просили его не беспокоить по пустякам.

— Нет, всё-таки спрошу у него, по какому такому заданию я поехала утром? — она мотнула головой рыцарю Ариэлю и они вместе пошли в темницу.

Внутри темницы стоял затхлый запах гари. Стражи не было на своём месте.

— Странно, сэр Ариэль.

Рыцарь пожал плечами. За дверью камеры, в которой когда-то сидел полуэльф, раздались крики.

— Госпожа, выпустите нас отсюда — кричал Вонюка.

Ариэль подался к двери камеры.

— Не торопись, — остановила его чародейка. Они прошли дальше до пыточной. Одна из дверей оказалась чуть приоткрыта. Из неё выполз еле живой обезображенный виконт Рамерсет. Его волосы сгорели почти полность а кожа на лице покрылась волдырями.

— Что случилось, учитель? — спросила Мэг виконта.

Себастьян грозно заревел и сжал кулаки:

— Это всё та белобрысая девица. Это она! Ласточка, Солнечная дева! Найди её и убей. Найди её Мэг. А то… — он попытался нащупать пальцами мешочек. — Демон!

— Я здесь, — отозвалась Мэг.

Она прислушалась, не идёт ли кто по коридору и обыскала Рамерсета. Потом отошла в сторону и поманила к себе пальцем рыцаря Ариэля.

— Мой учитель был убит мастером Мишелем Горознаем. Сообщите об этом герцогу Таракату и Маркизу Харту. Я отправляюсь на поиски Эолит и этого преступника.

— Мэг, я же ещё жив! — окликнул её Рамерсет. Он дёргал кривыми обгоревшими ногами.

Мэг Лори указала своему верному рыцарю взглядом на виконта Рамерсета.

— Ариэль… приберись.

Ариэль вытащил из ножен меч.

Пасс 7

Сначала Мишель пробирался по пояс в воде, потом вода стала доставать ему до самого носа. Лаз похоже был очень старый. Мишель покинул замок тайнам ходом, на который указала ему ликия. Ход заканчивался пещеркой у самого края реки, неподалёку начиналось ущелье Ведьминых гор. Осенью вода ужасно прохладна. Когда мэтр выбрался на берег у него стучали от холода зубы. Он старался не выпускать из рук ценную добычу. Это были ингредиенты для эликсира «Огонь Сцины» и пульсирующий замшевый мешочек от которого зависела жизнь Мэг Лори. Мэтр расположился прямо в пещерке, на сухом и холодном каменном полу. Осталось чётко смешать в нужной пропорции ингредиенты. Он разложил баночки с порошками и составами перед собой. Смешивать на глазок будет сложно.

— Эй, парень, не учитель ли ты нашей Ласточки? — окликнул его кто-то мужским голосом.

Мишель вздрогнул и взялся за медальон. В пещерку заглядывала большая пятнистая голова фелиса Ирвина. — Она с братом и сестрой прячется у нас и просила тебя поискать.

Пасс 8

Мэг Лори и люди герцога Радвира Тараката рыскали по округе. Узнав о гибели Себастьяна и побеге детей и Горозная, герцог впал в бешенство. Его кара сразу нашла зад капитана стражи! Теперь бедняга сидел на колу и, по мнению Тараката, видел теперь намного больше и дальше.

Беглецы не могли далеко скрыться. Кроме чародейки Мэг и внезапно заболевшего старика некроманта Фариза Корно, сильных чародеев у Северного союза не осталось совсем. И всё из-за каких-то детей и этого полуэльфа. Даже демоны Мэг, почти всё, раздавлены вьюном Горозная или сожжены стрелами Сандрин. Было что-то необычное в этой девице. Мэг чувствовала это своей чёрной сущностью. Именно она толкала её на срочные поиски юных волшебников.

Чародейка не любила день, не любила солнце. Ей приходилось терпеть его лучи. Она ехала вместе с поисковым отрядом воинов и раздумывала, куда могли подеваться пленники. Далеко им точно не удрать. Особенно пешком.

Осень подходила к завершению. Черные голые ветви деревьев и кустов топорщились к верху. Мокрая листва каждое утро покрывалась инеем. Лужи и канавы покрылись беловатым ледком. Скоро выпадет первый снег, такой же белый и невинный, как выпадал когда-то в городе Леосе, на улице Чародеев.

Мэг почувствовала действие волшебной Силы неподалёку. Прямо на дорогу перед её отрядом выскочила большая пятнистая рысь, на спине которой сидел ушастый мальчишка с деревянным мечом.

— Вот он, я! — крикнул Артур, сын графа Кордейна и помчался верхом на рыси прочь.

Люди Тараката бросились догонять фелиса с мальчишкой на спине. Но Мэг мальчишка не заинтересовал. Её тянуло в чащу, рядом с дорогой. Она отстала от отряда и поехала туда.

— Мэгги, — послышался знакомый певучий голос полуэльфа Леоноля, среди уже голых ветвей деревьев и кустов, — я жду тебя.

Чародейка пришпорила коня и помчалась по направлению голоса:

— Стой, стой, гадёныш. Ты от меня не улизнёшь!

Она удалялась всё дальше и дальше от своего отряда. Впереди снова и снова раздавался насмешливы голос полуэльфа.

— Мэгги, — голос Лягушонка словно разносился повсюду, от деревьев, кустов и даже листьев. Словно жил в каждой ветоши и травинке этого леса. — Мэгги.

Большая пятнистая кошка одним прыжком выбила чародейку из седла. Мэг с хрустом упала в кусты. Она схватилась за свой сапфир и хотела крикнуть заклятье. Горознай спрыгнул с ветви ближайшего дерева и взялся за медальон.

— Не дёргайся Мэгги.

— Хочешь убить меня, ублюдок!

— Нет, хочу изгнать того, кто сидит в тебе.

Из соседних кустов. К ней вышла леди Сандрин. Она смотрела на Мэг к некоторым сожалением и жалостью. Пружинки её светлых волос цеплялись за голые ветви куста. Ветер трепал подол тёплого шерстяное платья Ласточки. Молодой фелис уселся у её ног.

— Раньше, я мечтала о свободе, мечтала о том, что покину эти места и уеду подальше от тех, кого на самом деле любила. Я была глупой наивной девочкой… — изогнутый медальон на шее Ласточки заискрился, наполняя солнечным светом всё вокруг. От этого света заискрился осенний иней на стволах деревьев, жухлой листве и даже на скованной холодом земле. Вокруг угловатой девушки появился мерцающий жёлтый ореол. — Теперь я поняла. Вернее, ты и те, другие, научили меня на горьком опыте — по-настоящему свободен лишь тот, кто живёт и поступает, по совести! Поступает вопреки всему. Кто не боится сопротивляться злу, живущему порой даже у нас внутри.

Мэг еле поднялась на ноги. Её тело наполнилось болью, и она схватилась за сапфир и крикнула заклятье. Над головами Сандрин и Горозная стал разрастанья серый купол.

— Всё это, я делала ради спасения Олива… Вы не жили так, как жила я! Вы не испытывали бедности, вас не обманывали и не презирали только потому, что на ваших ногах нет сапог. Не вытирали ноги, не плевали унижая в лицо, не заставляли есть горькую кашу.

Вскоре за спиной чародейки открылся портал. Мэг решила биться с врагами до последнего демона. Демоны вылезали по очереди и окружали Солнечную деву и её друзей. Но свечение от ауры девочки останавливало тварей. Демонов у Мэг Лори осталось не более семи. В глазах Ласточки вспыхнуло белое пламя. Она чётко произнесла лишь одно едиственое заклинание. Демоны вспыхнули таким же белым пламенем, что плясало в её зрачках.

Мишель вытащил из-за пазухи пульсирующий мешочек и резко сжал в пальцах. Мэг упала на колени, содрогаясь от боли.

— Это, я нашёл у Рамерсета, — сказал Мишель Горознай — Вот его благодарность за твои злодейства. Он убил бы тебя при случае без труда!

Фелис Лили прыгнула на чародейку и крепко прижала её лапами к земле. Мишель достал из кармана робы эликсир, сияющий жёлто-красными бликами.

— Пей! — приказал он Мэг и силой вливая эликсир ей в рот. Потом открыл пульсирующий замшевый мешочек.

Из него вышла белое облачко…

…Спустя время Мэг проснулась от тёплого прикосновения и это прикосновение теперь не принесло ей боли. Над ней стоял верный рыцарь Ариэль и пытался привести девушку в чувства. Вокруг лежали останки черных тварей. Когда она успела заснуть? Что с ней приключилось?

Солнечная дева, алхимик и фелисы оставили её и ушли прочь. Мэгги приложила руку к груди, ощутила, как бьётся сердце, и заплакала. Потом, взглянула на сапфир. Сапфир, остался сапфиром! Лицо мальчика Олива, отражавшееся в нём, улыбалось.

— Что с вами случилось, госпожа Мэг? — спросил сэр Ариэль.

— Я вернулась.

— Откуда? Вы всё время были здесь.

— Ариэль, тогда увези меня отсюда. Мне нужно бежать!

Рыцарь поднял её на ноги отряхнул от листвы. Мэгги вцепилась в него обняла, ощущая тепло, и поцеловала. Его губы ответили на её поцелуй. Ариэль посадил Мэг Лори на своего коня:

— С тобой, Мэг, я убегу хоть на край этой Вселенной!

Пасс 9

Полуэльф вёл леди Ласточку только ему одному ведомыми лесными тропами. Артур и Анна тоже не отставали. Мальчишка здорово повеселился, удирая на спине Ирвина от людей Таркакта. Поймать их так и смогли. Разве можно просто так словить лесного фелиса в его родном доме. Потом беглецы нашли двух коней, что припрятала для них ликия Маргаритка в разрушенной деревушке Родерика и, распрощавшись с семьёй Ирвина, отправились в путь, подальше от тех мест, где их могли схватить враги.

Артур ехал на одной лошади с Анной. Леди Анна, похоже, сильно грустила. Сандрин ехала с учителем в одном седле, держась, обнимала его за талию, припав щекой к его спине и слушала его дыхание. Он незаметно ласкал её запястье длинными пальцами. Ласточке тоже стало невыносимо грустно от того, что она уезжает всё дальше от родного дома. Вот она, новая жизнь, вот она, неизведанная ранее тропинка о которой она грезила раньше!

— Куда мы теперь, мэтр? — спросила она Мишеля.

Мишель Горознай, как обычно мило и одновременно грустно улыбнулся.

— Я отвезу вас туда, где вы встретитесь со своей судьбой. Мы отыщем Братство Ловцов, где ты, Ласточка, научишься искусству магии у действительно истинных мастеров. А там посмотрим… Зла на всех хватит! Борьба за этот светлый мир, никогда не прекращается, — ответил Мишель.

— С вами, мэтр Горознай, хоть на край света! — улыбнулась Ласточка и прижалась к нему сильнее.

* * *

…Гражданская война в Левсонии была остановлена. Замок Кордейн стал для герцога Тараката одним из роковых рубежей его борьбы за власть. Король Коул Харви подавил бунт своего брата герцога Радвира Тараката. Сильнейшие, опытные волшебники Тараката странным образом были повержены неизвестными противниками. Почти никто не знал, что произошло на самом деле и кто были эти противники. Никто не мог и представить, что дети могут так изменить историю.

КОНЕЦ

первой части

Оглавление

Магиум N 1 Ласточка в замке Кордейн

  Пасс 1

  Пасс 2

Магиум N 2 Злой дух Сангиума

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

Магиум N 3 Алхимик и загадка башни Грёз

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

Магиум N 4 Северный союзи повелительница демонов

  Пасс 1

  Пасс 2

Магиум N 5 Волшебные знаки

  Пасс 1

  Пасс 2

Магиум N 6 Маленькая копия леди Аделины

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

Магиум N 7 Дорога войныи рыцарь для леди Мэг

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

Магиум N 8 Демон и Ласточка

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

Магиум N 9 Миловидные девицы, война и ностальгия

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

Магиум N 10 Странныйдень и ещё более странная ночь

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

Магиум N 11 Когда земля уходит из-под ног

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

  Пасс 6

  Пасс 7

  Пасс 8

Магиум N 12 Испытания и грехи

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

  Пасс 6

  Пасс 7

  Пасс 8

Магиум N 13 Расплата

  Пасс 1

  Пасс 2

  Пасс 3

  Пасс 4

  Пасс 5

  Пасс 6

  Пасс 7

  Пасс 8

  Пасс 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg