«Погоня за сказкой»

Погоня за сказкой (fb2) - Погоня за сказкой [litres] (Погоня за сказкой - 1) 2145K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юлия Цыпленкова (Григорьева)

Юлия Григорьева Погоня за сказкой

© Ю. Григорьева, 2016

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

Глава 1

Лето! Долгожданное, ласковое, обожаемое всеми. По-моему, лето невозможно не любить. Время, когда царят легкие платья, ажурные зонтики, выезды на природу и шумные игры в мяч и волан. Обожаю лето! Обожаю пикники на изумрудной траве, усыпанной радужным разноцветьем благоухающих цветов. Обожаю жмурки и догонялки, обожаю румяные булочки и фрукты, которые наша служанка Лили не успевает достать из корзины, как они уже исчезают в глубоких карманах платьев для пикников, моем и моей подруги Эдит. Обожаю ворчание Лили и звонкий смех матушки. Обожаю братьев-близнецов Айсалино, вечно таскающих нас с Эдит на маленькие приключения, после которых ворчание Лили становится более витиеватым. И вечером, когда экипажи тронутся в сторону Льено, устало дремать, положив голову на плечо матушки, слушая мерное течение папенькиного голоса. Лето!

– Ада!

Я резво обернулась, отчего бант на «конском хвосте» взметнулся широкими белоснежными концами. Матушка приближалась к моей комнате. Шаги ее были быстры и шумны, и я сделала вывод, что она взволнована. Но что могло взволновать мадам Ламбер в столь чудесный день, когда уже готова коляска, чтобы везти нас на пикник? На мгновение я испугалась, что выезд отменили, и это испортило мне настроение. Ведь я так ждала этот пикник, первый в нынешнем году.

Эдит, обучавшаяся в училище для благородных девиц в соседнем городке Данье, написала мне, что привезла с собой альбом с рисунками модных нынче шляпок, его ей подарила одна из столичных сокурсниц. Мне не терпелось увидеть новинки этого сезона, потому пропустить любимое с детства увеселение, на котором мы должны были встретиться, было вдвойне обидно.

– Адалаис, – матушка появилась в дверях моей комнаты. – Ада, Всевышний, что на тебе надето?

– Платье для пикника, матушка, – я в недоумении смотрела на нее.

Это было мое любимое платье, которое мне пошили еще по весне и которое я так мечтала показать Эдит. Потому матушкины слова меня покоробили и даже обидели.

– Ада, девочка моя, – уже мягче сказала мадам Ламбер, – ты уже выросла из этого фасона. Его длина не подходит для взрослой девушки. Переоденься.

– Матушка, но вы же сами одобрили его! И длина уместна, она по щиколотку, почти в пол! – воскликнула я. – Это совершенно новое платье!

– Смени на лазоревое, – уже жестко отчеканила матушка, чем совсем привела меня в растерянность.

Лазоревое платье, удачно шедшее к моим глазам, было пошито для прогулок в городском саду, но никак не для пикника. Об этом я поспешила напомнить матушке, но она осталась непреклонна.

– Лили, – кликнула она нашу служанку. – Переодень Адалаис в лазоревое платье. – Затем окинула меня придирчивым взглядом. – И прическу поменяй. Сделай локоны, которые пристало носить приличной девушке, а не этот легкомысленный хвост. И никаких бантов. Моя дочь – невеста.

И она покинула мою комнату, оставив меня в расстройстве и недоумении. Я с сожалением оглядела свое новое платье для пикника, вздохнула и позволила Лили разоблачить меня. Спорить с матушкой бессмысленно, когда она такая. А я послушная дочь и не приучена своевольничать.

Лили привычно ворчала, пока расправляла складки на лазоревом платье с высокой талией. Повязала мне на спине бант из кушака, расправила его и усадила, чтобы сменить прическу. Пока грелись щипцы, я отчаянно переживала, что все эти перемены неспроста и пикник все-таки отменился.

– Лили, что происходит? – спросила я, когда она вкалывала мне в волосы шпильки.

– Откуда мне знать, – ответила служанка, пожимая плечами. – Раз мадам велела, стало быть, так и должно быть.

– С этим не поспоришь, – вновь вздохнула я и терпеливо ждала, когда Лили закончит со мной.

Вскоре вновь вернулась матушка. В ее руках я увидела баночку с пудрой.

– Ты неприлично загорелая, Ада, – поморщилась матушка. – Благородная девушка должна иметь светлую кожу.

– Матушка, мы не из высшего сословия, – взбунтовалась я, уворачиваясь от пуховки. – К чему все это?!

– Ада!

– Нет, матушка, объяснитесь сначала, – мне пришлось все время передвигаться, чтобы пуховка и матушка не настигли меня.

– Ада, перестань ребячиться, – строго велела мадам Ламбер.

– Дульчина, – голос папеньки раздался как нельзя кстати. – Долго мне вас ждать?

Папенька появился в дверях. Он изумленно изломил бровь, разглядывая нас с матушкой. Затем усмехнулся и командным тоном велел:

– Мадам Ламбер, немедленно проследуйте в экипаж! Ада, крошка, не задерживайся.

Папенька дождался недовольную матушку, подмигнул мне, и родители скрылись за дверями. Я облегченно вздохнула, подхватила свой зонтик, купленный к лазоревому платью, и поспешила следом. Пикник не отменился, и это было лучшей новостью. Уже покинув комнату, я обернулась, увидела, как Лили уходит за корзинкой, и вернулась обратно, чтобы спрятать в своей сумочке гребень и голубую ленту. Я свою прическу находила глупой и совершенно не подходящей к выезду на природу, потому собиралась ее сменить. Маленький акт непослушания, за который мне, конечно, влетит, но уже дома, когда вернемся.

– Мадемуазель Адалаис!

– Бегу, Лили, – ответила я и поспешила вниз, уже более спокойная и довольная.

До Льенского леса предстояло ехать около трех четвертей часа, и за это время можно было привыкнуть и к лазоревому платью, от которого я тоже была в восторге, но не сейчас.

– Мы прибудем последними, и тень обязательно кто-нибудь займет, – сказала матушка.

– И кто в этом виноват? – папенька ехал рядом с каретой на своей любимой Радуге.

– Ада, – совершенно несправедливо обвинила меня матушка. – Она была неподобающе одета.

– Но матушка…

– Молчи, несносное дитя, – отмахнулась матушка. – Где были мои глаза, когда я платила портнихе за то ужасное платье?! – патетично воскликнула она. – Завтра же закажем новое, а то отдадим бедным.

Слова матушки были так обидны, что я едва не расплакалась. Заметив это, она стукнула меня по коленке веером.

– Не смей! Глаза будут красными, – матушка вновь отвернулась к окошку, за которым ехал папенька, и я показала ее спине язык.

Папенька заметил и рассмеялся, отчего матушка обернулась и строго посмотрела на меня. Но я уже сидела, как до́лжно благородной девушке, опустив скромно взгляд и сложив руки на коленях. Матушка с подозрением осмотрела меня, отвернулась, но вновь резко развернулась, готовая поймать меня на недостойном поведении, однако обнаружила лишь смирение и послушание. Оставшись довольной своим осмотром, она повернулась к папеньке.

– Ансель, знаешь, как говорят в народе про смех без причины? – строго спросила матушка.

– Знаю, дорогая, знаю, – усмехнулся папенька и весело сверкнул голубыми, как и у меня, глазами. – А знаешь, что говорят про заносчивых индюшек?

– Ансель! – воскликнула мадам Ламбер. – Можешь неделю не заглядывать в мою спальню, – отчеканила матушка, и папенька вновь рассмеялся.

– Я напомню тебе об этом через пару дней, – подмигнул он.

Я исподволь переводила взгляд с одного родителя на другого и могла только догадываться, что они имеют в виду. Вскоре мне надоели их переглядывания, которые стали больше игривыми, чем гневными, и я отвернулась к другому окошку, разглядывая предместье Льено. Маленькие домики, окруженные садами, были приятны глазу, впрочем, как и всегда. Мне с детства хотелось зайти за плетеную ограду такого домика, посмотреть, как там живут люди, покататься с местными детьми на веревочных качелях. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что это гораздо веселей, чем качели во дворике нашего особняка.

Нет, мы не аристократы, мы средний класс, на который знать смотрит, сморщив нос. Но всегда жмут руки и заискивающе улыбаются, когда им нужны ссуды. Мой отец – банкир и коммерсант, потому мы вхожи в светское собрание, в городской сад и даже получаем приглашения на балы. Матушка готовила меня к дебюту весь прошлый год, но из-за болезни я пропустила свой первый бал, что несказанно расстроило мадам Ламбер. Матушка считает, что я достойна лучшей партии, чем, например, одного из близнецов Айсалино. Впрочем, братьев я и не воспринимаю как потенциальных мужей, потому что мы дружим еще с тех пор, когда няньки зорко следили за неверными шагами хозяйских чад. Теперь меня ждал второй шанс, как говорила матушка, на ежегодном новогоднем балу, когда новые дебютантки покоряли высшее общество (и не очень высшее тоже).

Мы все понимали, что аристократы будут воротить от меня нос, как бы хороша я ни была. Однако для знатных, но обедневших семей я была лакомой добычей. Приданое за меня давали такое, что при желании я могла прожить и без мужа. Но без мужа нельзя, а матушке очень хотелось, чтобы я получила титул. Мне же титул был вовсе ни к чему, мне нравилось жить так, как мы жили, без лишних условностей. Папенька посмеивался над матушкиными устремлениями и махал мне рукой, чтобы не нервничала.

– Неужели ты думаешь, дитя, что сам мэтр Ламбер свяжется с каким-нибудь обнищавшим аристократишкой? – насмешливо спрашивал он. – Вот где они у меня все, голодранцы, – и папенька сжимал кулак.

Это немного успокаивало, но потом вновь развивала бурную деятельность матушка, и я нервничала. Слава Всевышнему, предложений руки и сердца мне пока поступало мало. Наиболее предприимчивые молодые люди, желавшие опередить других охотников за приданым, порой искали повод попасть в наш дом и заполучить меня и папенькины деньги до того, как я начну появляться в светском собрании, привлекая к себе внимание. Таких хитрецов папенька видел насквозь и отказывал не раздумывая, потому я жила достаточно спокойно.

– Хвала Всевышнему, наше место не занято! – я очнулась от своих мыслей после матушкиного восклицания. – Благословенный тенек, и снова наш.

– Никто не будет с тобой связываться, Дульчина, – усмехнулся папенька, спешиваясь.

После помог выйти из экипажа нам с матушкой и повел к пышному вязу, под которым уже лет пятнадцать было то самое «наше место».

– Ада! – Эдит бежала ко мне, раскинув руки.

Я подхватила ее и увлекла за собой.

– Вытаскивай шпильки, – велела я, желая быстрей избавиться от ненавистной сейчас прически.

– Вот и встретились, – хмыкнула подруга.

– Надо спешить, пока матушка в меня не вцепилась, – ответила я, и Эдит понятливо кивнула.

Вскоре она уже повязывала мне ленту, расчесав волосы прихваченным мной гребнем.

– Ну и влетит же тебе, – прыснула в кулачок моя подружка.

– Не сейчас, – я удовлетворенно вздохнула и указала взглядом на поляну, где слышался смех наших родителей.

– А близнецов не будет, – огорчилась Эдит. – Их отправили в военное училище.

– Досадно, – мы вместе нахмурились.

– Но маменька говорила, что должен появиться сын мэтра Литина, – тут же вновь просияла подруга. – Помнишь, красавчик Дамиан?

О да, я помнила! Дамиан Литин, рослый юноша со жгучими черными волосами и пронзительными глазами, такими же черными, как безлунная ночь. Мы с Эдит тихо вздыхали по нему, но Дамиан нас не замечал, потому что мы для него всегда были слишком юны. Всегда, но не теперь!

– Вижу, как твои глазки загорелись, – рассмеялась Эдит. – Но учти, я первая его очаровываю, – она погрозила пальчиком, притворно нахмурив брови.

– О, Всевышний! – фальшиво возмутилась я. – Я даже не думала о таком. Очаровывай на здоровье.

– Ты прелесть, Ада, – Эдит поцеловала меня в щеку и потащила на поляну.

Первым делом, оказавшись среди нескольких семейств, неизменно составлявших нам компанию, мы с Эдит огляделись. Если быть точной, то это я начала жадно озираться по сторонам. Вот семейство Айсалино сидят под облюбованным дубом. С ними младшие дети, которые нам с Эдит неинтересны из-за юного возраста. Мэтр Айсалино приветливо махнул нам с Эдит рукой, и мы присели в книксене.

Вот родители Эдит и ее несносный младший брат, вечно доносящий на нас. Близнецы ловко отвешивали ему подзатыльники, чем и усмиряли – нас с Эдит этот паршивец не боялся. Мадам Матьес, маменька Эдит, широко мне улыбнулась, прокричав:

– Малышка Ада, да ты стала совсем красавицей!

– Благодарю, мадам Матьес, – улыбнулась я в ответ.

С того дня, как Эдит отправили в училище, наши семейства почти не виделись, и все из-за того, что моя матушка считала мадам Матьес вульгарной особой. Слава Всевышнему, что это не мешало нашей дружбе с Эдит. К младшей Матьес мадам Ламбер относилась с симпатией, как и маменька Эдит ко мне.

После я перевела взгляд на семейство Барна, вежливо поздоровалась с ними и наконец заметила мэтра Литина с супругой. Они кивнули мне и очень тепло улыбнулись Эдит. У меня невольно вспыхнули щеки от подозрения, для встречи с кем приезжает Дамиан. Теперь я отметила и переглядывания двух семейств, и смущенный румянец Эдит, и недовольный взгляд моей матушки. И могу сказать с уверенностью, что меня привезли на смотрины. Любопытно: моя матушка знала, кого прочат в невесты молодому лейтенанту марантийского флота? Должно быть, да, потому что ее недовольный взгляд был направлен на Матьесов, а не на мои распущенные волосы. Но, несмотря на все эти переглядывания, виновник данного оживления на поляне отсутствовал. Однако его ожидали, в этом не было никаких сомнений. Но Эдит какова!

Я ухватила подругу за руку и оттащила к кустам орешника.

– Почему прямо не сказала, что Дамиан едет по твою душу? – потребовала я ответа.

– Потому что сам он об этом еще не знает, – неохотно отозвалась плутовка. – Дамиан уже несколько раз отказывался от предложенных родителями невест, потому они решили действовать иначе. Литины уже сговорились с моими родителями и теперь надеются, что я смогу очаровать их сына, чтобы он не отверг меня не глядя. – Теперь она схватила меня за руку. – Не флиртуй с ним, прошу тебя.

– И не собиралась, – фыркнула я. – Могу быть груба и неприветлива.

– Спасибо! – жарко поблагодарила Эдит и обняла меня.

Не скажу, что мне хотелось следовать своему обещанию. В моих воспоминаниях жил настоящий принц. Впрочем, я не видела младшего Литина лет пять, потому не могла сказать точно, как он выглядит сейчас. Возможно, меня разочарует нынешний Дамиан. Этим я себя и успокоила.

Топот несущейся галопом лошади стал полной неожиданностью. Все, кто был на поляне, одновременно обернулись в сторону, откуда должен был появиться всадник, и он возник перед нами буквально через полминуты. Все те же черные как смоль волосы были теперь короче, чем раньше, какие и полагалось иметь морским офицерам. Черные, как сама ночь, глаза смотрели спокойно, вряд ли замечая всеобщее восхищение. Смуглое от загара лицо лишилось мягкости, присущей юности, возмужав и став еще более привлекательным. Широкий разворот плеч, горделивая осанка… И как Всевышний мог создать подобный идеал?

– Дамиан… – восхищенный всхлип Эдит вернул меня с небес на землю, неожиданно ранив. – Ты обещала, – прошептала моя подруга.

– Помню, – выдохнула я и отошла за куст, чтобы не завидовать, когда Эдит будут представлять будущему жениху.

Я наблюдала сквозь ветви куста орешника, как Дамиан натянул поводья, как легко он спрыгнул на землю, как моя подруга спешит к своему семейству, чтобы первой быть представленной молодому мужчине. Затем перевела взгляд в сторону вяза и увидела, как сурово лицо моей матушки, не заметившей, когда я скрылась из виду. Папенька же наблюдал за всем этим с легкой насмешкой. Вздохнув, я прошла за кустами до вяза и присоединилась к родителям. Мадам Ламбер тут же облегченно выдохнула, схватила меня за руку и вознамерилась сама идти представляться лейтенанту Литину, не забыв шепнуть мне:

– Умничка, я даже не подумала, как ты будешь выгодно смотреться с распущенными волосами, просто лесная нимфа.

Я вырвала руку, укоризненно покачала головой и села на расстеленный плед.

– Идем, – зашипела мадам Ламбер.

– Никуда я не пойду, – твердо ответила я. – Либо нас представят, либо оставят без внимания, но навязывать свою персону я не буду.

– Верно, кроха, – одобрительно кивнул папенька и устроился рядом, мешая матушке вновь ухватить меня за руку. – Дульчина, угомонись. Ты хотела дворянина в супруги нашей дочери.

– Офицер королевского флота не хуже дворянина, – ответила матушка и присела рядом – с папенькой спорить было вообще немыслимо, даже матушка пасовала.

Мы наблюдали за тем, как мэтр Литин подвел сына к семейству Матьес. Они раскланялись, Эдит потупила глазки, но мило улыбнулась. Главы семейств завязали разговор, и молодых людей незаметно оставили одних. На этом представление присутствующих закончилось. Матушка поджала губы, сверля взглядом спину старшего Литина. После махнула на него рукой и теперь наблюдала за Дамианом и Эдит, вроде бы сразу нашедших общий язык. Я с завистью смотрела на подругу, которой приветливо улыбался сам лейтенант Литин.

– Ему с ней скучно, – неожиданно торжествующе прошептала матушка.

– С чего ты взяла? – спросил папенька, поддавшийся нашему с матушкой настроению и тоже поглядывавший в сторону молодой пары.

– Он уже второй раз прячет зевок, – ответила матушка. – Ансель, ты же знаешь, как я тонко чувствую настроение собеседника. Так вот, Дамиан просто вежлив, и не больше.

– По-моему, он весьма оживленно беседует с ней, – пожал плечами папенька. – Однако где наш обед? Я уже хочу есть.

– Лили! – крик матушки был нарочито громким и сразу привлек всеобщее внимание. Она довольно усмехнулась, отметив вежливый кивок Дамиана нашему семейству, и уже тише спросила подошедшую служанку: – Когда будет готов стол?

– Накрываем, мадам, – ответила Лили и удалилась к остальной прислуге, уставлявшей яствами расстеленную прямо на траве скатерть.

– Пойду сполосну руки, – сказала я и встала.

– Куда? – недовольно отреагировала матушка.

– К реке, – ответила я и ушла с поляны.

Мадам Ламбер что-то еще проворчала, но я уже не расслышала, спеша скрыть свое разочарование и дурное настроение. Надо признать, Дамиан и Эдит неплохо смотрелись вместе. Он жгучий брюнет, она милая блондинка с задорными ямочками на щеках. И им явно было интересно вместе. Рассердившись на себя, я с силой пнула камешек, попавшийся мне на пути. Тот отлетел к дереву, отрикошетил и вернулся ко мне, ударив в скулу. Я охнула и схватилась за лицо.

– Это Всевышний наказывает за зависть, – прошептала я и постаралась взять себя в руки.

И все же настроение было испорчено. Мне стало грустно и очень захотелось вернуться домой. Но теперь до вечера придется сидеть на поляне и изображать вежливый интерес к разговорам родителей, а еще смотреть на чужое счастье.

– Адалаис Ламбер, ты ведешь себя недопустимо, – отчитала я себя и присела рядом с водой.

Мысли то и дело возвращались на поляну, и я заставила себя всмотреться в бегущую воду. Вскоре я заметила приближающийся венок. Должно быть, кто-то выше по течению пустил его по узкой речке. Я дождалась, когда его поднесет ближе ко мне, и потянулась.

– Вы правы, мадемуазель Матьес, здесь просто очаровательно.

Глубокий низкий мужской голос прозвучал рядом неожиданно. Я обернулась, не удержалась и, неловко взмахнув руками, полетела в воду, коротко вскрикнув. Позади послышались стремительные шаги, после – плеск, и потом меня подхватили сильные руки, рывком поставив на ноги.

– Вы ушиблись? – заботливо спросил господин лейтенант королевского флота.

– Больше промокла, – проворчала я, скидывая теплые ладони со своих плеч. – Благодарю за помощь, господин Литин.

После этого шагнула на берег и с отчаянием оглядела себя.

– Мадемуазель… Ламбер, не так ли? – услышала я новый вопрос.

– Вы совершенно правы, господин лейтенант, – ответила я и всплеснула руками. Всевышний, как же так?!

– Должно быть, мы вас напугали, – Дамиан вышел из воды и теперь рассматривал меня.

– Несомненно, – немного грубо ответила я, мазнула досадливым взглядом по такой же раздосадованной Эдит и направилась в сторону поляны. – Помыла руки, – проворчала я себе под нос.

– Мадемуазель Ламбер… Ада, так, кажется? – вновь догнал меня голос Дамиана.

– И вновь не ошиблись, – ответила я не оборачиваясь и скрылась за деревьями.

На поляне царило оживление. Прислуга уже собрала «стол», и теперь почтенные семейства перебирались ближе к нему. Мое появление было встречено изумленным оханьем и матушкиным шипением:

– Несносное дитя, что ты сотворила с платьем и волосами?

Намокший подол лип к ногам, с кончиков волос, попавших в речку, капала вода. Я раздраженно повела плечом, пытаясь скинуть матушкину руку.

– Всего лишь помыла руки, – ответила я. – Мы можем отправиться домой?

– Ада, это диверсия? – спросила мадам Ламбер.

– Всего лишь несчастный случай, – ответила я. – Матушка, я бы хотела вернуться домой.

Оглядев сначала меня, затем господ, собравшихся на поляне, матушка указала на карету.

– Иди, горе мое, Лили тебя проводит и вернется с каретой, – сказала она. – А мы с твоим папенькой еще задержимся.

Я посмотрела на папеньку, после – снова на матушку и ее деловитое выражение лица и поняла: мадам Ламбер все еще не потеряла надежды добиться своего, даже без моего присутствия. Папенька остался недоволен матушкиным решением.

– Я сам провожу свою дочь, – сказал он.

– Как скажешь, – живо согласилась матушка. – Это верное решение. Нехорошо юной девушке одной раскатывать в карете по большой дороге.

– Всего-то от леса до города, – я пожала плечами и направилась к карете, предварительно попрощавшись со всеми.

Когда папенька захлопнул за мной дверцу и сел на Радугу, я увидела, как из леса вышли под руку Дамиан и Эдит. Господин лейтенант оглядел поляну и повернул голову в сторону отъезжающей кареты. Последнее, что я успела заметить, это лицо своей матушки, исполненное коварства и неприкрытого ехидства. Не знаю, что ее так могло порадовать, но дальнейшее осталось скрыто за стволами деревьев.

Проведя день в бесцельном мотании по дому, я наконец уселась за новый модный роман, и время потекло незаметно. Несомненно, было жаль испорченного дня, который я ждала несколько месяцев. Но, слава Всевышнему, это не последний выезд на природу в нынешнем сезоне, еще успею развлечься. К тому же вскоре Льено должна была посетить примадонна столичного театра оперы, мадам Мирано. Говорят, чудеснейший голос. Матушка ни за что не захочет пропустить столь значимое событие в нашем маленьком провинциальном городке.

А мои дневные огорчения… Что ж, жила я как-то все эти годы без Дамиана Литина, смогу прожить и дальше. В конце концов, ничего ужасного не случилось. Я даже не знаю, какой он, Дамиан Литин, что за человек. Возможно, он игрок и ловелас. Нет, такого счастья мне не нужно. Если уж этот мужчина – судьба Эдит, пусть ей и достается, а у меня продолжается вольная жизнь, полная удовольствий. Этим я окончательно успокоилась и пришла в благодушное состояние.

Когда приехали родители, я уже зевала, но оторваться от романа не могла. Даже на шаги матушки не отреагировала, продолжая вчитываться в чарующие строки, открывавшие моему внутреннему взору чудеснейшую историю.

– Ада, дитя мое, – матушка шагнула в мою комнату, и я вздрогнула.

– Ах, матушка, вы меня испугали, – я закрыла книгу и поднялась с софы, чтобы поцеловать мадам Ламбер в румяную щеку.

От матушки пахло вином, глаза ее возбужденно блестели, а на устах блуждала загадочная улыбка.

– Как пикник? – спросила я.

– Чудесно, Ада, чудесно, – она легко рассмеялась, усадила меня обратно на софу, взяла за руки и начала рассказывать.

Я вежливо улыбалась, слушая ее, и думала, как бы скорей вернуться к роману, но матушка не желала меня быстро оставлять. Она все говорила и говорила, а я все так же вежливо улыбалась, косясь на закрытую книгу, где мне осталось прочитать всего десять страниц. Ох, матушка…

– А почему ты не спрашиваешь меня про свою подругу? – тоном дурного актера возмутилась мадам Ламбер.

– А что я должна спрашивать? – я искренне пожала плечами.

– Значит, тебе неинтересно, как у них все повернулось с Дамианом? – она хитро сверкнула глазами, и я почувствовала легкое раздражение, вновь покосившись на книгу.

– И как у них повернулось? – послушно спросила я, зная, что матушка не угомонится, пока не расскажет всего, что собиралась.

Матушка весело и легко рассмеялась.

– А никак, – произнесла она – и наконец завладела моим вниманием. – Дамиан покинул пикник спустя час после твоего отъезда, – торжественно объявила мадам Ламбер.

– Возможно, у него были дела, – сделала я предположение.

– Черта с два! – воскликнула матушка и стыдливо прикрыла рот пальчиками. – Прости, Всевышний. Молодой человек заметно огорчился из-за твоего отъезда, ты бы видела, какими глазами он провожал карету. После еще посидел, сослался на дела и умчался на своей зверюге. И как тебе это?

Я пожала плечами. Мне это было никак. Зная свою матушку, я могла с уверенностью сказать, что она сильно преувеличивает. Потому я не спешила ни ахать, ни падать в обморок от счастья. Хотя, не скрою, слышать, что лейтенант Литин не просидел подле Эдит до самых сумерек, мне было приятно.

– Да ну тебя, несносное дитя, – надула губки матушка. – Твоя мать принесла благую весть, а ты сидишь, как бука.

– Я просто устала, матушка, – ответила я и вновь покосилась на книгу.

Мадам Ламбер тоже посмотрела на книгу, подхватила ее и направилась на выход.

– За то, что не слушаешь свою мать, – сказала она, послала мне воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.

Я задохнулась от возмущения. Всевышний, да что же это?! Сейчас я практически ненавидела Дамиана Литина, из-за которого меня лишили увлекательного чтива. Промучившись в ожидании, пока родители заснут, я прокралась в спальню матушки, огляделась и заметила свою книгу. Мадам Ламбер уснула, читая ее. Укоризненно покачав головой, я поправила матушке одеяло, поцеловала ее в лоб, задула свечу и, прижимая к себе вожделенный роман, сбежала к себе.

Здесь, при свете одинокой свечи, я забралась под одеяло, нашла место, на котором меня прервали, и снова погрузилась в действие романа. И лишь после того, как дочитала его, я задула свечу, удобно устроилась на подушке и вспомнила матушкины слова. Невольно улыбнулась и тут же одернула себя:

– Глупости. Все это глупости.

И после этого благополучно заснула.

Глава 2

Следующий день был вновь наполнен солнечным светом и теплом. Этого даже не испортило ворчание Лили, вторгшейся в мою спальню. Я приоткрыла глаз, следя за ней, но не спешила выбираться из-под одеяла, да и вообще признаваться, что проснулась. Иначе Лили вытащит меня из постели, а мне хочется понежиться, потянуться, немного помечтать…

– Да где же она, – бурчала себе под нос женщина. – Ах вот, – Лили подхватила мою книгу, лежавшую на прикроватном столике и скрытую пологом. – Ох уж мне эти господа, всякой ерундой маются, книжонки свои почитывают. А там правды ни на грош. Тьфу, я бы все эти библиотеки зимой на растопку. Хлам один.

Я была с ней в корне не согласна, но промолчала. Должно быть, матушке роман понравился, раз она прислала ко мне Лили. Естественно, мадам Ламбер поняла, куда делась реквизированная ею книга. Но роман и правда хорош…

– Лежебока, – наградила меня служанка эпитетом перед уходом.

Дождавшись, когда дверь за ней закрылась, я высунула нос из-под одеяла, вытянула руки и сладко потянулась. В окошко, приоткрытое Лили, мягко, словно воды неспешной реки, вплывал ветерок, едва шевеля занавеси. Звуки с улицы и птичий щебет все больше заполняли комнату, и я не смогла дольше лежать на уютной перине.

Опустив ступни на пушистый ковер, я встала и вновь потянулась. Чудесный день, непременно будет чудесный! Подбежав на цыпочках к окошку, я распахнула его и вдохнула аромат небольшого сада, разбитого подле особняка, улыбнувшись новому утру.

– Здравствуй, мир, – негромко произнесла я и прикрыла глаза, позволяя ветру принять меня в его теплые объятья.

Насладившись этим маленьким единением с миром, я открыла глаза и счастливо вздохнула. Что может быть слаще таких вот минут? Что заменит радость юности и свободу, когда на тебе еще не лежит никакой ответственности? Когда ты волен делать все, что хочешь?

– Ада!

Ах нет, все, что хочешь, девушка не может делать никогда. Потому что сначала тобой управляет матушка, потом супруг. Это печально… Легкий порыв ветра вновь прошелся по моей коже, стирая минутную печаль, и я опять улыбнулась. К чему огорчения, когда светит солнце, когда поют птицы и лето уже утвердилось в своих правах на нашу грешную землю? Нет, нет, только улыбка, только легкость в душе и желание жить!

– Ада!

Дверь в мою комнату открылась, и вошла матушка. Она была свежа и хороша, как обычно, но глаза сияли особенно ярко. Моя матушка – красивая женщина, я с детства любовалась ею, гордилась ее нежностью и хрупкостью, выделявшими ее на фоне остальных дам нашего делового сообщества. Да и среди знати мадам Ламбер зачастую выглядела очень выигрышно. И если бы не жаркий матушкин темперамент и бойкий язык, из-за которого с ней лишний раз боялись связываться, Дульчина Ламбер была бы идеальна. Впрочем, папенька принимал матушку такой, какая она есть, я тоже, а остальные просто не знали, какой она может быть нежной, любящей и беззащитной.

– Ты уже встала, девочка моя, – матушка раскрыла мне объятья.

– Доброе утро, – я покорно нырнула под крыло мадам Ламбер, приняла ее поцелуй и улыбнулась. – Сегодня чудесный день.

– Волшебный, Ада, просто волшебный! – воскликнула мадам Ламбер. – Приводи себя в порядок и спускайся к завтраку.

– Хорошо, матушка, – кивнула я.

– Оденься сегодня… А, впрочем, к чему нам все эти условности. Ты девушка взрослая, сама разберешься со своим гардеробом, – она сверкнула хитрыми глазами и удалилась, оставив меня в недоумении.

Матушка все больше ставила меня в тупик. Пожав плечами, я направилась в умывальную комнату. С недавнего времени в нашем доме появился водопровод, и это сильно облегчило жизнь. Стоило это приобретение невозможно дорого, но папенька никогда не скупился для нашего блага. Все-таки поступление воды по трубам от водонапорной башни, построенной на берегу реки, протекавшей недалеко от Льено, было намного удобней, чем услуги водовоза, поставлявшего нам раньше воду в ограниченном количестве.

Приведя себя в порядок и собрав волосы, я спустилась в столовую, где сидела только матушка. Папенька отбыл по своим делам еще рано утром, я же проспала почти до полудня потому, что уснула далеко за полночь из-за того, что пришлось ожидать возможности вернуть себе книгу и дочитать ее.

– Чудесно выглядишь, девочка моя, – улыбнулась матушка.

– Куда мы сегодня отправимся? – спросила я, усаживаясь за стол и пододвигая к себе тарелку с омлетом.

– Лично я иду в гости к мадам Набори, – ответила мадам Ламбер.

– А я? – вилка, которую я уже подносила ко рту, замерла в воздухе.

– А ты пока остаешься дома, – невозмутимо ответила матушка. – Ада, не морщись, от этого бывают ранние морщины. Погуляй пока в нашем саду, после обеда можешь взять Лили и пройтись в городской сад, говорят, там будет играть оркестр. Послушаешь музыку, покормишь лебедей, если, конечно, тебе захочется покинуть дом после обеда, – ее глаза вновь стали хитрыми, и я нахмурилась.

– Матушка, я не понимаю вашего поведения, – не смогла не заметить я.

– Ах, оставь эти глупости, – беспечно отмахнулась она.

– Но я хочу с вами. Дениза Набори – милая девушка, и я могла бы поболтать с ней, пока вы будете разговаривать с мадам Набори.

– Нет, – твердо отчеканила мадам Ламбер. – До обеда ты сидишь дома, после обеда вольна делать что угодно, но под присмотром Лили. Я все сказала.

– Так объяснитесь, почему я должна именно так провести сегодняшний день! – воскликнула я.

– Приятного аппетита, Ада, – произнесла матушка, промокнула рот салфеткой и покинула столовую без дальнейших пояснений.

Аппетит пропал совершенно. Сначала было просто обидно, что меня так вот, без всяких объяснений, оставили дома. Мы всегда были вместе, матушка всюду таскала меня за собой, даже когда я была против. Так почему сейчас мне велено остаться дома, когда она… О, Всевышний!

Кровь отлила от моего лица, когда воображение нарисовало причину столь непривычного и странного поведения мадам Ламбер. У матушки… любовник? О, нет! Но кто? Она оставалась одна на пикнике, совсем не настаивала на том, чтобы папенька торопился назад, когда отвезет меня до дома. Неужели кто-то из почтенных мэтров? Матушка красива, и многие смотрят на нее с интересом… И все же кто он?

«Адалаис Ламбер, ты глупая курица, – я ударила себя по лбу ладонью, – как ты смеешь думать подобное о собственной матери?!»

Устыдясь собственных домыслов, я все же позавтракала и покинула столовую, томимая множеством мыслей. Подозрения в неверности матушки моему папеньке не до конца улеглись в моей сумасбродной голове, и от этого было невозможно стыдно. К тому же я и дальше искала причины, по которым меня могли оставить дома, но не находила. Смирившись с непониманием и гоня дурные подозрения, я сходила в свою комнату, чтобы прихватить вышивание, и спустилась в сад.

Вскоре, увлеченная работой и чудесной погодой, я уже склонилась над пяльцами и не замечала ничего вокруг.

– Мадемуазель Адалаис. – Я подняла голову и взглянула на привратника. – К вам мадемуазель Матьес.

– Эдит? Так почему же вы томите ее, зовите, – воскликнула я и отложила вышивание в сторону.

Привратник удалился, но вскорости вернулся, сопровождая мою подругу. Я встала и приветливо улыбнулась ей, протягивая руки. Эдит была несколько мрачновата, но поцеловала меня в щеку. Мы присели на скамейку.

– Отчего ты так мрачна? – спросила я, разглядывая личико подруги.

– Скажи честно, – без излишних проволочек начала Эдит, – почему ты вчера уехала?

– Ты же видела, мое платье пришло в негодность, – удивилась я. – Падение в речку не способствовало тому, чтобы я оставалась в почтенном обществе.

– Да, ты, конечно, права, – Эдит сжала мои пальцы. – Мы с Дамианом явились так неожиданно и испугали тебя. Но после, что было после? – она с пристрастием взглянула мне в глаза.

– Папенька сопроводил меня домой, я переоделась и читала книгу. Эдит, к чему этот допрос? – возмутилась я. – Что ты хочешь услышать?

– Ах, Ада, – воскликнула моя подруга, – прости меня, но, зная твою матушку, я подумала, что это она все подстроила.

Мне вовсе не нравился этот разговор. К чему упоминать мою матушку, да еще в таком тоне?

– Объяснись, – потребовала я.

Эдит вздохнула, окинула взглядом наш цветник и попросила воды. Я позвонила в колокольчик, лежавший рядом со мной, и отдала распоряжение девушке-служанке. Та поклонилась и поспешила выполнить приказание. Эдит молчала, пока девушка не вернулась. Она взяла в руки мою вышивку и некоторое время рассматривала ее.

– Прекрасные цветы, как живые, – отметила подруга. – У тебя всегда так ловко выходит.

– Я все еще жду пояснений, – напомнила я.

Эдит нехотя отложила мои пяльцы и приняла высокий стакан из рук вернувшейся служанки. Стенки его запотели от холодной воды, и теперь по хрустальному боку стекала капелька, настолько аппетитная, что я не удержалась и попросила себе то же самое. Эдит сделала глоток и вздохнула.

– Все дело в Дамиане, – наконец произнесла она. Я молчала, ожидая дальнейших пояснений. – Мы так мило разговаривали. Потом, когда ты уехала, я стала терять внимание моего жениха. А еще чуть позже я заметила, как он подошел к твоей матушке. Они вроде бы и укрылись, но я все равно заметила. Разговор между ними длился не более двух-трех минут, но после этого господин Литин покинул наше общество, не уделив мне внимания больше, чем остальным. И я подумала…

– Что ты подумала, Эдит? – я в недоумении подняла брови.

Она вновь тяжко вздохнула.

– Я подумала, что твоя матушка решила стать сводней…

– Эдит! – вскрикнула я в негодовании. – Как ты смеешь так говорить о моей матери и обо мне?!

– Прости, – подруга схватила меня за руку. – А что мне еще оставалось думать? Мадам Ламбер глаз не сводила с Дамиана. Потом ты на речке. Ведь можно было догадаться, что я отведу его подальше от поляны для пикников, а какое место лучше, чем речка? И вдруг ты тут, будто ждешь нас. Падение в реку, он бросается тебя спасать, все так романтично. После ты исчезаешь, и он следует за тобой…

Я более не желала слушать подобные оскорбительные речи. Сурово взглянув на Эдит, я отчеканила:

– Возможно, моя матушка и видит в Дамиане Литине супруга для меня, но ничего не было подстроено. Никаких интриг. И мне обидно выслушивать все это от тебя. Особенно после того, как я пообещала тебе не мешать. Еще ни разу в этой жизни я не вставала тебе поперек дороги. К тому же, помимо господина Литина, моя матушка видит моим супругом еще с десяток молодых мужчин. Не вижу повода для столь неприятных, даже грязных подозрений.

Эдит поднялась со скамейки и прошлась передо мной, нервно потирая руки.

– Я все понимаю, – наконец сказала она, останавливаясь передо мной. – Ада, я все понимаю, но и ты меня пойми. Это же Дамиан Литин! Я мечтала о нем с самого детства, но даже представить не могла, что судьба может ко мне так удачно повернуться. Я отчаянно ревную его с той минуты, как родители сказали мне о разговоре с семейством Литин. А ты… ты такая хорошенькая, и приданое у тебя не в пример моему! Да еще его поспешный отъезд…

– Матушка говорила, что он уехал через час после меня. Не так уж это было и поспешно, – заметила я.

Эдит вспыхнула, но быстро взяла себя в руки и вновь села рядом, допив свою воду.

– Ты, несомненно, права, Ада, – кивнула она. – Это все моя глупая ревность. – После опять сжала мои пальцы. – Обещай, что и дальше не будешь сближаться с ним. Обещай быть холодной, жестокой, какой угодно, лишь бы только не мешать моему счастью.

Мне очень хотелось сказать, что подозрения Эдит смешны и что никакой Дамиан Литин не станет волочиться за мной. Но, удержав все эти речи, я просто кивнула. Моя подруга просияла, жарко поцеловала меня в щеку и встала со скамейки.

– Спасибо, Ада, ты лучшая подруга! – воскликнула она. – Ты еще встретишь свое счастье, непременно встретишь, а этот мужчина мой, и я никому не позволю вмешаться в нашу с ним судьбу.

– Ты права, Эдит, – вежливо улыбнулась я.

Дольше подруга не собиралась задерживаться. Я проводила ее до ворот и вернулась в дом. На мгновение задержалась подле окна и изумленно округлила глаза, когда увидела не кого иного, как виновника едва не состоявшейся ссоры между мной и подругой. Господин лейтенант королевского флота, одетый в сюртук, что так шел ему, с шелковым галстуком на шее и букетиком фиалок в руке направлялся вдоль по улице. Они встретились с Эдит недалеко от нашего дома, и Дамиан, подарив букет моей подруге, галантно поцеловал ей руку. После она оперлась на предложенный локоть, и пара удалилась. Я невесело усмехнулась. И к чему была вся эта сцена, ежели у них все так чудесно? Сейчас сомнения Эдит должны исчезнуть, и она успокоится.

– А не прогуляться ли мне по городскому саду? – произнесла я. – Лили!

– Что, мадемуазель? – женщина появилась за моей спиной.

– Идемте гулять, Лили, – улыбнулась я. – Погода чудесная, грех сидеть дома.

– Вам грех, а у меня забот полон рот, – проворчала она. – Идемте, раз уж ваша душенька просит.

Поцеловав нашу ворчунью в щеку, я поспешила одеваться, а Лили направилась отдавать распоряжения кучеру, чтобы закладывал коляску.

Городской сад встретил нас музыкой и множеством гуляющих. Увидела я тут и матушку с мадам Набори, но подходить к ним не стала. Главное, душа моя успокоилась, что матушка не обманывает папеньку. К тому же я оказалась в саду раньше, чем она мне велела, потому не рискнула вызывать на себя ее гнев и направилась к другой аллее. Лили шла рядом и привычно ворчала:

– Гуляют, а чего гуляют? А потому что дел нет. Вот у меня есть, а я тоже гуляю. Но у меня есть, а у них нет, только б развлекаться да музычку свою слушать. Тьфу, а не музычка, пустяшная. А хорошо играют, да, мадемуазель? Но все одно пустяшная.

– Лили, вы чудо, – рассмеялась я. – И музыка замечательная, и играют хорошо, и вам нравится. И даже нравится, что вы гуляете, а не делами своими занимаетесь.

– А что ж тут хорошего? Платьишко вам подшить надобно, туфельки почистить. Одеялко новое справить. А я тут болтаюсь. Но погода действительно хороша. А в теньке так и вовсе замечательная. Идемте-ка и дальше по тенечку, очень уж на солнцепеке жарко.

– Не возражаю, – улыбнулась я.

И мы пошли дальше по тенистым аллеям. Нам навстречу попадались парочки, иногда серьезные мужчины, чаще женщины. Знакомые раскланивались со мной, одаривая вежливыми улыбками, я отвечала им тем же. Один раз нам попался молодой граф Набарро. Матушка прочила его мне в мужья по зиме, но папенька высказал по этому поводу свое неудовольствие, и матушка оставила свою затею. Дела рода Набарро требовали вложений, потому граф Онорат некоторое время оказывал мне знаки внимания (пока не вмешался папенька). Молодой человек написал мне письмо, где клялся в искренности своих намерений. Я ответила, что все в воле Всевышнего и моих родителей. После этого граф перестал посещать наш дом, посчитав себя оскорбленным. Я не расстроилась, мне он не нравился.

– Мадемуазель Ламбер! – заметив нас с Лили, граф поспешил нам навстречу. – Как же приятно видеть вас, сударыня, в добром здравии и еще более прекрасной.

– Благодарю вас, – вежливо улыбнулась я. – Мне так же приятно видеть вас в добром здравии.

– Позволите составить вам компанию и сопровождать по этим уютным аллеям?

Я не видела повода отказываться от сопровождения. Рядом со мной находилась Лили, и ничего предосудительного в том, что молодой человек немного пройдется вместе с нами, не было. Я согласилась, правда, больше из вежливости, чем из желания вести беседы с господином графом. Он предложил мне руку, но Лили тут же встала между нами.

– Недопустимо, – коротко ответил страж моей нравственности. – Стыдитесь, господин граф.

Онорат недоуменно приподнял брови, и я, скромно потупившись, развела руками.

– Покорно принимаю условия, – улыбнулся он в ответ. – Впрочем, не вижу ничего дурного, если мужчина предлагает даме руку для ее же удобства.

– Недопустимо, – отрезала Лили, по-прежнему оставаясь между нами.

Так мы и шли молча, потому что разговаривать через твердыню гренадерского роста было сложно. И хоть граф Набарро и не уступал Лили в росте, я успешно пряталась за ее могучим плечом. Я думала, что молодой человек сдастся, но он упорно шел рядом с нами, время от времени с кем-то здороваясь. Меня это начинало раздражать. Хотелось вольно пройтись по чистым аллеям, посидеть подле пруда, кормя белоснежных лебедей. В этом году среди них появился необычный черный лебедь, и многие ходили смотреть на это чудо. Вот и мне хотелось покидать ему булки, прихваченной Лили.

– А идемте к пруду, – предложил сам Онорат.

– Идемте, – согласилась я, хотя, признаться, компания одной Лили меня устроила бы больше. Но как избавиться от графа – я не знала.

Возле пруда оказалось на удивление малолюдно. Лили развернула свой мешочек и выдала мне немного свежей булки. Я не удержалась и отломила от нее кусочек для себя.

– Куда, – тут же грозно одернула меня служанка.

– Вкусно, – ответила я, заискивающе глядя ей в глаза.

– Вкусно… А потом кушать не будете, а там ваш любимый суп, – она укоризненно покачала головой.

– Ада, может, вы желаете замороженных сливок? – неожиданно спросил меня граф Набарро.

– Хочу, – ответила я и смутилась собственной поспешности.

– Желание дамы – закон для мужчины, – улыбнулся граф и отошел от нас.

Лили сурово свела брови; я еще больше смутилась и отвернулась к пруду. Черного лебедя сегодня не было видно, зато были утки, и они с отменным аппетитом накинулись на мое угощение. Когда вернулся господин граф, я уже скормила почти всю булку. Он галантно вручил мне стаканчик с замороженными сливками.

– Не стоило, право, господин граф, – промямлила я.

– Онорат, Ада, зовите меня Онорат, – ответил он с открытой улыбкой. – Сегодня много свободных лодок, не желаете ли прокатиться?

Я посмотрела на Лили, та застыла каменным изваянием.

– Ваш страж может отправиться с нами, – поспешил заверить молодой человек.

Лили хмыкнула самым возмутительным образом. Мужчина смерил ее неприязненным взглядом, и мы направились к лодкам. Онорат обернулся ко мне и вновь попытался подать руку. Секунду поколебавшись, я все же вложила в его ладонь свои пальчики. От помощи отказываться не стала, потому что свалиться в воду совсем не хотелось. Но в лодке Лили вновь разделила нас.

– Однако суровая стража у вас, Адалаис, – усмехнулся господин граф.

Прогулка вышла неожиданно приятной и легкой. Молодой человек быстро нашел тему для разговора, я слушала его, искренне посмеиваясь над рассказом о последней охоте. Лодка мягко скользила по водной глади, увлекаемая уверенной рукой графа. Я склонилась и опустила пальчики в воду, глядя, как они рассекают поверхность пруда.

– Какая приятная нынче вода, – отметила я.

– Сегодня вообще день необычайно приятен, – не без намека ответил Онорат.

– Вы, без сомнения, правы, – ответила я, пропуская мимо ушей все намеки.

– Пора к берегу, – подала голос до того молчавшая Лили.

– Вы хотите уже на берег? – спросил меня господин граф.

– Пора, – вздохнула я.

– Ну, раз пора…

И лодка развернулась носом к нашему берегу. Там мне вновь подали руку. Я приподняла подол, чтобы шагнуть через борт, приняв помощь…

– Мадемуазель Ламбер, – неожиданно раздался уже узнаваемый голос.

И я чуть не свалилась в воду от неожиданности, но мой нынешний кавалер успел меня поддержать, а Лили просто схватила за шиворот.

– Господин лейтенант королевского флота, – возмущенно воскликнула я, как только обрела равновесие, но сердце еще отчаянно билось в груди от испуга, – должно быть, вы решили не успокаиваться, пока не утопите меня!

– Вам знаком этот неучтивый господин? – спросил Онорат, и в его голосе послышались недовольные нотки.

– Ну что вы, Онорат, не близко, – ответила я, выбираясь на берег.

Теперь я как следует разглядела Дамиана Литина, которого держала под руку Эдит. Она не без недовольства смотрела в мою сторону, предмет же ее страсти приветливо улыбнулся, отчего лицо его тут же стало чрезвычайно милым. Вежливо улыбнувшись подруге и ее жениху, я сама взяла под руку графа Набарро и вознамерилась пройти мимо них.

– Не представите нас? – спросил граф, чем вызвал мой недобрый взгляд.

– Конечно, Онорат, – все же кивнула я. – Мадемуазель Эдит Матьес и господин Дамиан Литин, лейтенант королевского флота. Его сиятельство граф Онорат Набарро.

Мужчины раскланялись, Эдит присела в книксене, я нетерпеливо шагнула в сторону.

– Раз мы теперь все знакомы, может, пройдетесь вместе с нами? – неожиданно предложил Дамиан.

Эдит тут же умоляюще посмотрела на меня, я так же – на Лили, и она вмешалась.

– Нет, мадемуазель пора домой. Хватит без дела шляться, – неучтиво сказала она.

Моя подруга облегченно вздохнула, я благодарно кивнула женщине. Граф Набарро тут же вновь предложил мне руку, Дамиан… Дамиан чуть приподнял бровь, усмехнулся чему-то, но настаивать не стал. Так мы и разошлись.

– Военные все такие, – заговорил Онорат. – Ни такта, ни воспитания.

Я промолчала. Граф проводил нас с Лили до выхода из городского сада, предложив все-таки еще задержаться и послушать оркестр, но я отказалась. Настроение отчего-то несколько испортилось. Да и матушка бродила где-то поблизости. Потому я отказалась. Молодой человек помог мне сесть в коляску, но придержал руку, чуть сжав мои пальцы.

– Ада, мне позволено будет вновь навестить вас? – спросил господин граф.

– Если папенька с матушкой не возражают, то почему бы и нет, – ответила я. – Всего вам доброго, Онорат.

– Всего доброго, Ада, – и он поцеловал мне руку.

– А это уже лишнее, – тут же вмешалась Лили.

Граф Набарро махнул мне, широко улыбнувшись, и коляска тронулась.

– Что еще за вольности, – забурчала моя надсмотрщица.

– Лили, вы видели, я не давала повода, я просто была вежлива и не более, – отмахнулась я.

Затем повернула голову и увидела, как городской сад покидают Эдит и Дамиан. Быстро же они нагулялись. На этом я потеряла к ним всяческий интерес и вновь обернулась к Лили.

– Почему вы промолчали, когда я взяла графа под руку? – полюбопытствовала я.

– Так вам же хотелось, – она пожала широкими плечами. – Сначала не хотелось, я не позволила, а потом хотелось, я же видела.

– Ничего мне не хотелось, – фыркнула я. – Скажете тоже.

– Хотелось, хотелось. А как подругу свою увидали, так и вовсе вцепились. А я чего лезть буду, тем более промеж двух петухов? Вон как гребни-то распустили, пока вы их друг дружке представляли, – усмехнулась женщина.

– Какие петухи, какие гребни, Лили? – в недоумении спросила я.

– Да как же. Граф этот да сынок Литина. Так взглядом друг друга и жгли, пока раскланивались, – пояснила она. – Тут известное дело, как только курочка…

– Лили! – возмущенно воскликнула я. – Вы на что намекаете?

– Да на вас, мадемуазель. И не намекаю, а прямо говорю, – насупилась женщина. – Сынок Литина с полчаса на берегу топтался, подругу вашу мариновал, пока вы смеяться шуткам графа изволили. Уж я-то приметила. Верно вам говорю…

Я всплеснула в негодовании руками. Ну что болтает?!

– Лили, запомните: Дамиан Литин – жених Эдит, а графу Набарро папенькины деньги нужны, только и всего. А вы тут уже теории курятника строите.

– Что видала, то и говорю, – проворчала она. – А вы не рычите на меня, всем бы на Лили рычать.

Она хлюпнула носом. Это было так неожиданно и умилительно, что я не удержалась, перебралась к ней и обняла.

– Не сердитесь, Лили, просто все это неверно, – уже мягче произнесла я.

– Вам видней, мадемуазель, – ответила женщина, утирая слезы.

На том и помирились. Когда мы приехали, дома уже был папенька. Я широко улыбнулась и бросилась ему навстречу. Папенька подхватил меня и приподнял над полом, щекоча своими пышными усами. Я зафыркала и рассмеялась, крепко обняв мэтра Ламбера за шею.

– Добрый день, папенька, – произнесла я, звонко целуя его в щеку.

– Добрый день, дитя, – ответил папенька и поставил меня на пол. – А где наша мадам Ламбер?

– В городском саду с мадам Набори, – ответила я. – Идемте обедать.

Папенька приобнял меня за плечи и кивнул. После я поспешила переодеться и помыть руки, а папенька направился сразу в столовую. То, что матушка гуляет отдельно от меня, его явно удивило, хоть мэтр Ламбер и не высказался по этому поводу. Значит, матушкиных планов не знал. Что же она задумала? Впрочем, не стоило гадать – это же моя матушка. И я не стала.

Сама мадам Ламбер вернулась, когда мы с папенькой уже обедали. Она вплыла в столовую, поцеловала папенькину макушку и направила на меня испытующий взгляд. Я растерянно улыбнулась, не понимая, что она ждет от меня. Матушка хмыкнула и уселась за стол. Вскоре столовая наполнилась ее голосом. Она рассказывала, как было хорошо сегодня в городском саду и про новые мелодии, что играл оркестр. И много еще про что, не забывая кидать на меня вопросительные взгляды. Такие же взгляды кидал на матушку папенька.

Когда обед был окончен и папенька удалился в свой кабинет, велев матушке прийти к нему, она подсела ко мне и взяла за руку.

– Ну? – жадно вопросила мадам Ламбер. – Рассказывай!

– Что рассказывать, матушка? – недоумевала я.

– Как твой день? Может, были неожиданные визитеры? – и взгляд ее вновь исполнился хитрым блеском.

– Эдит заходила, – ответила я. – Мы поговорили недолго, и она ушла. После с Лили прокатились в городской сад. Там встретили графа Набарро, и он составил нам компанию. Мы мило пообщались, и он просил разрешения вновь посещать нас. Я ответила, что всё в вашей с папенькой воле.

– И? – матушка отстранилась, глядя на меня странным взглядом. – И это всё? Больше посетителей не было?

Я отрицательно покачала головой.

– Ничего не понимаю, – произнесла она, глядя на свои руки. – Он же просил позволения… Ладно, спрошу прямо: молодой Литин навещал тебя?

– С чего ему навещать меня? – удивилась я. – После ухода Эдит я выглянула в окно и увидела, как Дамиан встретил ее, подарил ей букетик фиалок, и они удалились. После встретились в городском саду, но быстро распрощались. Всё.

– Всё?!

– Матушка, вы меня пугаете и озадачиваете, – я сокрушенно посмотрела на мадам Ламбер.

– Значит, проныра Матьес… Ладно, не будем торопить события. Надеюсь, ты приятно провела время, – матушка улыбнулась, поцеловала меня в лоб и покинула столовую, оставив меня гадать в одиночестве о странностях ее поведения.

Глава 3

– Ада, Адалаис Ламбер! – матушка коршуном влетела в мою комнату и всплеснула руками. – Какого черта… прости, Всевышний. Почему ты в таком разобранном виде?

Я отложила томик стихов и подняла недоуменный взгляд на мадам Ламбер. На улице с самого утра зарядил дождь. Унылое серое небо навевало меланхолию, потому я забралась в любимое кресло у окна, завернулась в плед и читала лирические стихи, не помышляя об иных развлечениях.

– Немедленно приводи себя в порядок, мы ожидаем гостей, – велела она и вышла из комнаты.

– Какие гости в такую погоду? – проворчала я, с сожалением поднимаясь с кресла.

Лили уже спешила ко мне, чтобы собрать волосы в прическу и помочь облачиться в более приличествующее случаю платье. На мои расспросы она пожала плечами и усадила на стул перед зеркалом в золоченой раме. Матушка вернулась, когда я расправляла складки своего платья.

– Хороша, – отметила матушка. – Чудо как хороша. Но давай сделаем тебе румянец.

– Матушка! То будь бледной, то румяной – вы сами не знаете, что желаете, – возмутилась я, выскальзывая из-под ее рук с баночкой румян.

– Точно. Бледной и румяной. Сейчас пудру принесу, – тут же решила мадам Ламбер и опять скрылась. – И помаду, – услышала я ее голос, быстро сунула ноги в туфельки и выскочила на лестницу, завязывая ленты на туфлях уже там, чтобы матушка со своими идеями до меня не добралась. – Может, и брови подсурьмить? – а эти ее размышления вслух и вовсе согнали меня вниз.

Кого же мы ждем? Кого-то важного, раз матушка так хлопочет. Но к чему меня уродовать своей косметикой? Это совершенно лишнее. Независимо передернув плечами, я спустилась под защиту папеньки, сидевшего в гостиной и курившего трубку. Это было папенькино развлечение в дождь – как мое чтение стихов. В остальное время мэтр Ламбер не курил. Но запах ароматного табака, стук капель по стеклам, уютно потрескивающий камин – все это было приятным по своей сути и навевало слегка грустные мысли.

Он улыбнулся мне, поднял руку и притянул к себе, вынудив склониться, чтобы поцеловать меня в лоб.

– А вот и моя дочь, – объявил папенька.

– Как ваше здоровье, папенька? – спросила я, как воспитанная дочь.

– Превосходно, Ада, – ответил мэтр Ламбер.

– А кого мы ждем? Матушка велела мне одеваться, но не объяснила, что за гости прибудут в такую погоду, – спросила я, подходя к окну. – Карета, – отметила я, глядя на богатый экипаж, остановившийся подле нашего парадного входа.

– О, уже, – папенька отложил трубку и поднялся со своего кресла. – Да, – он остановился уже у дверей, – не будь букой, дорогая, прошу тебя.

Стоило ему покинуть гостиную, как в нее вбежала матушка. Она укоризненно смотрела на меня, держа в руках, словно оружие, пуховку и румяна. Но, услышав голоса внизу, изумленно вздернула брови, словно не она мне говорила о гостях.

– Неужто так рано? – произнесла она и выглянула из дверей. – Всевышний, а этого как черти принесли? – вполголоса воскликнула мадам Ламбер и исчезла из гостиной, унося, к моему облегчению, пудру и румяна, но тут же вернулась. – Я не его ждала, но, похоже, его ждал твой отец, – бросила шепотом матушка и окончательно исчезла.

Мое замешательство стало полным. Всевышний, так кого мы ждали? Похоже, у матушки и папеньки разные гости? Но как же так могло выйти? Нет, я определенно перестала понимать происходящее. Решив не ломать голову, я приготовилась встретить папенькиного гостя.

– Ада, как же приятно видеть вас! – воскликнул граф Набарро, входя в гостиную, и я опешила.

Уж никак не ожидала, что его решат принять, да еще и папенька! Едва очнувшись от удивления, я присела в вежливом книксене, возвращая на свое лицо официально-вежливое выражение.

– Рада видеть вас, господин граф, – учтиво произнесла я. – Что же выгнало вас из дома в такую неприятную погоду?

– Опять вы зовете меня официально, мадемуазель Ламбер. Онорат, Адалаис, мне приятно, когда вы обращаетесь ко мне по имени.

Господин граф вручил мне букет фиалок, и я снова поблагодарила его. Затем перевела взгляд на папеньку. На его лице застыла довольная улыбка, словно не он лично отказал от дома этому молодому человеку. Сейчас же я видела, что мэтр Ламбер совершенно одобряет происходящее.

– Присаживайтесь, Онорат, – папенька подошел к нам и подтолкнул обоих к дивану. – Располагайтесь. Не желаете ли вина или, может быть, чего-нибудь покрепче? Мне третьего дня привезли изумительный коньяк.

Ущипните меня, я сплю! Папенька предлагает свой драгоценный коньяк?! Должно быть, небо упало на землю, коль я все это вижу. Папеньку больше не смущает «голодранец-аристократишка»? Но господин граф не только не смущал мэтра Ламбера – тот явно симпатизировал гостю. Должно быть, изумление слишком откровенно отразилось на моем лице, и папенька укоризненно покачал головой. Это заставило очнуться, и я вновь обратила внимание на графа.

– Вижу, вас смущает происходящее, – улыбнулся молодой человек. – Ответ прост. Когда ваш отец отказал мне от дома, обвинив в том, что мой интерес к вам продиктован лишь шатким положением моей семьи, я заявил мэтру Ламберу, что докажу обратное. За это время мне удалось значительно улучшить состояние рода Набарро, и оно неукоснительно продолжает расти, без вашего приданого и денег вашего отца. Что, впрочем, нисколько не умалило мой интерес к вам, Ада. Свои дела я веду через банк вашего отца, потому он в курсе всего, что происходит с моими деньгами, и недавно мы вновь поговорили. Правда, я хотел явиться к вам, когда мое состояние достигнет определенного уровня, но наша встреча с вами вчера да и намек мэтра Ламбера на новые маневры вашей матушки заставили меня объявиться раньше. Что же вы молчите, Ада?

Что мне было сказать? Как жениха я вовсе не рассматривала его светлость. Даже тогда, когда он посещал наш дом ранее. Привыкнув считать, что дворянам нужны деньги папеньки, а не его дочь, я с первого взгляда чувствовала к ним антипатию. И вдруг такой поворот. Симпатичней мне Онорат не стал, но его упорство заслуживало уважения. А то, что он упорен и успешен в достижении своей цели, показывало довольство папеньки. Да и нечасто аристократы связываются с коммерцией, предпочитая удачную женитьбу или замужество. И желательно на себе подобных – уж больно дорожат своей благородной кровью. И вот передо мной сидит человек, который нарушил оба этих правила.

– Ох, Онорат, – наконец заговорила я. – Я не знаю, что вам сказать. Но рада, что дела вашей семьи пришли в порядок. Примите мое уважение и даже восхищение.

– Надеюсь, я смогу заслужить и вашу благосклонность, – улыбнулся граф, взял мою руку в свою и прижался губами к пальцам, глядя мне в глаза.

Матушка явилась как нельзя кстати. Ее шаги заставили меня выдернуть руку и укоризненно покачать головой.

– Простите мне мою смелость, – произнес граф Набарро.

– Ах, милый граф Набарро! – воскликнула матушка, стремительно входя в гостиную. Она так и врезалась в нас, тут же усевшись и разделив своим телом. – Как приятно вновь видеть вас в нашем доме после того, как… ох, простите, это так неучтиво с моей стороны – вспоминать ваше изгнание. И как? Вы нашли другую выгодную невесту?

– Дульчина, ты не только нетактична, но и невежлива, разговаривая, возможно, – папенька выделил это слово, – со своим будущим зятем.

Он стоял в дверях, лично держа поднос с бутылкой, запечатанной сургучом, и двумя стаканами. Матушка оценила вид драгоценного напитка и вспыхнула. Но мэтр Ламбер не дал супруге заговорить и подозвал к себе, вынудив встать. Матушка сузила глаза, окинув графа испепеляющим взглядом, чем заставила меня почувствовать неловкость, но Онорат остался невозмутим и прохладно-вежливо улыбнулся.

В этот момент раздался звук лошадиных копыт, и матушка, просияв, поспешила вниз, пробормотав извинения. Папенька приподнял бровь, я обреченно вздохнула, слушая матушкино щебетание, и немного виновато улыбнулась господину графу. Папенька разлил коньяк, подал стакан нашему гостю и вернулся в свое кресло.

– И как здоровье вашей драгоценной маменьки, Онорат? – спросил мэтр Ламбер, отпивая янтарную жидкость. – Чудесно, просто чудесно, – причмокнул со вкусом папенька. – Пробуйте же, ваша светлость, вы еще не пили столь божественного напитка.

Шаги матушки и неизвестного мне второго гостя приблизились к гостиной, я обернулась, и мои брови опять взлетели вверх. Поводов для посещения нашего дома у господина Литина было еще меньше, чем у графа Набарро. Невеста у него уже имелась, деловых отношений с папенькой у офицера флота быть не могло. Да и дань вежливости не имела смысла, наши семейства не были особенно дружны.

– Ада, Ансель, смотрите, какой долгожданный гость изволил оказать честь нашему дому! – жизнерадостно воскликнула матушка, и я чуть не захлебнулась бездонной чернотой глаз господина лейтенанта королевского флота.

– Доброго здоровья, мэтр Ламбер, – склонил голову Дамиан Литин. – Наслышан о вашей успешной сделке с Восточной судоходной компанией. Примите мое восхищение, давно стоило поставить на место этих рвачей и наглецов. Великолепное решение спорной ситуации.

– Оу, – папенька зарделся от удовольствия, – благодарю, господин Литин.

– Дамиан, мэтр Ламбер, к чему нам эти условности, – обезоруживающе улыбнулся Дамиан. Затем обернулся в нашу с графом сторону. – Господин граф, приятно видеть вас снова, – вежливо, но прохладно произнес господин лейтенант. И лишь после этого обернулся ко мне. – Мадемуазель Ламбер, мое почтение и восхищение, – голос молодого человека заметно смягчился, на устах появилась задорная мальчишеская улыбка, и он поцеловал мне руку.

Это было такое естественное движение, без всяких намеков, но… но невероятно интимное, от которого меня бросило в жар, и я даже не смогла сразу ответить.

– Доб… Добрый день, господин Литин, – запнувшись, ответила я. – Рада видеть вас в нашем доме.

– Правда рады? – спросил Дамиан, и я растерялась окончательно.

– Думаю, сияние лица мадам Ламбер лучше всяких доказательств, – насмешливо произнес Онорат, и это вернуло мне дар речи.

– Несомненно, рада, – добавив голосу прохлады, ответила я. – Как Эдит? Вы недолго вчера гуляли в городском саду.

Вопрос об Эдит словно вернул всё на свои места, и магия мерцающего взгляда черных глаз окончательно рассеялась. Теперь я готова была вести светскую беседу со всеми разом. Неожиданно вторая рука Дамиана, все еще находившаяся за его спиной, вынырнула – и я получила второй букетик фиалок.

– Как мило, – усмехнулась я, укладывая его на столик к первому, – благодарю, господин…

– Дамиан, Ада, – с нажимом проговорил господин Литин и сел на предложенное матушкой кресло. – К сожалению, не успел стать первым. Вчера меня перехватили, сегодня опередили, досадно. Но я исправлю эту оплошность в другой раз, – нагло заверил он.

Однако происходящие начало несколько выводить меня из себя. Во-первых, я заметила, как напрягся граф Набарро, и нагловатое выражение на лице господина лейтенанта меня тоже раздражало. Так и вспомнилась теория курятника нашей Лили. Неужели она заметила больше, чем я? Во-вторых, противостояние матушки и папеньки. И хоть мэтр Ламбер уже с большей симпатией смотрел на Дамиана, но упрямого взгляда с матушки, всем своим видом показывавшей радушие, которое лилось лишь в сторону офицера, не спускал. Она отвечала тем же. А кто я во всей этой комбинации? Требовалось немедленно всё расставить по местам.

– Так вы не ответили про Эдит, – напомнила я. – Вы очень мило смотритесь вместе. Эдит кажется счастливой рядом с вами. Рада, что моя подруга нашла достойного жениха.

После этих слов расслабился Онорат, но лицо Дамиана осталось невозмутимо.

– И кто же сей достойный мужчина? – полюбопытствовал господин офицер. – Уж не вы ли, ваша светлость? Готов признать, мадемуазель Матьес – весьма милая девушка с хорошими манерами, не лишена приятности черт. Она заслуживает того, кто сможет подарить ей тепло и заботу, – невозмутимо закончил Дамиан и устремил взгляд на графа Набарро, напоминая о своем вопросе.

Онорат досадливо хмыкнул, матушка хихикнула, папенька нахмурился, я постаралась остаться такой же невозмутимой, как Дамиан, но у меня вышло хуже.

– Однако вы шутник, господин лейтенант, – ответила я. – Эдит вряд ли могла ошибиться в личности своего суженого. И сомневаюсь, что она перепутала светлые волосы Онората с черными локонами жениха. Нет, господин лейтенант, вы больше подходите под описание. Его светлость тут совершенно ни при чем.

– А кто же тогда его светлость? – живо заинтересовался Дамиан.

– Моя светлость, очень на это надеюсь, – будущий супруг мадемуазель Ады, – ответил Онорат.

– Да вы что! – восхищенно воскликнул господин Литин, все более ошеломляя меня своим нравом. – Мои сердечные поздравления, ваша светлость. А, позволю себе узнать, какой именно мадемуазель Аде перепала подобная честь?

Этот вопрос неожиданно поставил в тупик графа Набарро. Мне стало за него обидно. Да и по какому, собственно, праву господин морской офицер позволяет себе подобное поведение в чужом доме и с чужим гостем? Но на лице Дамиана царил прежний вежливый интерес, не подразумевающий насмешку.

– Никакой, господин… э-эм… – начал отвечать сам Онорат.

– Литин, – машинально подсказала я.

– Благодарю, очаровательная Ада, – моя рука тут же оказалась в захвате, и граф поцеловал ее. – Никакой мадемуазель Аде, господин Литин, данная честь не перепала. Смею надеяться, что честь выпадет мне, и мадемуазель Адалаис Ламбер станет моей супругой и графиней Набарро.

– Надежда всегда окрыляет, – одобрительно кивнул Дамиан. – Зачастую надежда только и согревает нас, когда ничего иного не остается.

– Перестаньте паясничать, Дамиан, – не сдержалась я. – Чего вы пытаетесь добиться?

– Всего лишь веду светскую беседу, – тот удивленно пожал плечами. – Что вас так огорчило, Ада?

– Действительно, дочь, к чему это негодование? – отозвалась матушка.

Папенька открыл было рот, но тут второй гость обернулся к нему.

– Кстати, мэтр Ламбер, у меня к вам было несколько вопросов. Не окажете ли мне толику вашего внимания? – спросил господин лейтенант.

– Извольте, – кивнул папенька, и мужчины покинули гостиную.

Матушка торжествующе посмотрела на господина графа, затем на меня, и я окончательно вознегодовала. Что, в конце концов, происходит?! Что это за… курятник? Да, мне не нравился нескладный, светловолосый Онорат Набарро. Он не был хорош внешне, но, по крайней мере, на данный момент заслужил мое уважение своим настойчивым желанием добиться цели. В то время как Дамиан Литин, пленявший меня в детские годы, да и сейчас, пока ничем не отличился, кроме неожиданной наглости и предприимчивости. Я не могла не отметить, как ловко он окручивает моего папеньку. И всё же этот молодой человек, возможно, является женихом моей подруги, которой я дала слово не мешаться у нее под ногами, и уже одно это обещание не позволяло его оценивать никак иначе.

– Матушка, можно вас на одно короткое мгновение? – я встала и вежливо улыбнулась графу. – Прошу нас извинить.

– Разумеется, Ада, – ответил он.

Матушка последовала за мной. Мы прошли в библиотеку, и я закрыла за нами дверь. Мадам Ламбер присела на край стола и скрестила руки на груди.

– Слушаю, Ада.

– Матушка, мне не нравится происходящее, – прямо заявила я.

– И что же тебя не устраивает? – полюбопытствовала она. – Не далее как три дня назад тебя терзала ревность, и не уверяй меня в обратном. Я и сейчас видела, как ты смотрела на Дамиана Литина. Не моя вина, что заявился этот аристократишка.

– Вы не в курсе о положении дел графа, не так ли? – сухо спросила я. Матушка чуть склонила голову, ожидая пояснений. – Его светлость решил доказать мне и папеньке, что ему нужна я, а не наши деньги. Его благосостояние нынче выправлено. Так что я даже склонна продолжить общение с человеком, сумевшим ради меня взяться за дело и изменившим свое финансовое положение в лучшую сторону. А что нужно господину королевскому лейтенанту?

Матушка потерла подбородок, и я утвердилась в мысли, что она ничего не знала о переменах, произошедших в делах нашего первого гостя. Но уже через пару минут мадам Ламбер взяла себя в руки.

– Судя по его живому интересу, господину королевскому лейтенанту нужна ты, Ада, – ответила она. – Рассмотрим перспективы с ним. Офицер, наследник состояния своего отца. Имеет возможность получить высший офицерский чин, дворянское звание. Жалование весьма приличное. Да, я не знала о делах графа Набарро, но за Дамиана говорит твоя склонность к нему. К тому же ты грезила этим мальчиком с детства. Так почему же нет?

Я отошла к окну и посмотрела на унылое небо. Очень захотелось вернуться в свою комнату, переодеться в домашнее платье и, забравшись под плед, продолжить читать стихи. Но в доме было двое посторонних мужчин, по странному стечению обстоятельств пришедших по мою душу. А еще была эта принципиальность в глазах моих родителей. И – Эдит и ее умоляющие глаза…

– Эдит, матушка, – негромко ответила я. – Этот мужчина был посватан ей.

– Пф, – матушкино фырканье вывело меня из задумчивого состояния. – Глупости какие. Ада, девочка моя, вспомни мою синюю шляпку. Она тоже предназначалась не мне, но я увела ее у мадам Роберо. Ничего, поплевалась ядом и успокоилась.

– Матушка, мы говорим не о шляпках, – возмутилась я. – Мы с Эдит подруги…

– Мы с Адель тоже подруги, и что? Шляпка-то у меня, – усмехнулась мадам Ламбер.

– Но это не шляпка, это мужчина!

– Тем лучше. Мужчины не выходят из моды, хвала Всевышнему. А вот шляпку я уже второй сезон не ношу, старомодная. Бери, Ада, даже не сомневайся, – и она направилась в сторону дверей.

– Ну уж нет! – мой голос прозвучал слишком громко. – Я не люблю чужих вещей. К тому же Онорат мне больше знаком и он менее импульсивен. Как бы я ни относилась к Дамиану, я выбираю стабильность.

– Ты слишком серьезна для своих девятнадцати лет, Ада, – покачала головой матушка и покинула библиотеку.

Я задержалась на некоторое время, чтобы привести мысли в порядок. Когда я вернулась в гостиную, там уже сидел папенька и распивал коньяк с его светлостью. Матушка нервно покусывала губы, а Дамиана Литина вовсе не наблюдалось. И, несмотря на мои здравые рассуждения, это меня неожиданно расстроило.

Визит графа длился еще какое-то время. Но примерно через час он распрощался с нами и откланялся, получив приглашение приходить снова.

Проводив гостя, я вернулась в свою комнату, переоделась и спустилась в оранжерею, чтобы срезать цветов себе в вазу. Пройдя между ровными рядами цветов, я остановилась, задумчиво поглаживая лепестки лилий. Мысли неожиданно унеслись к визиту того, кого я не ожидала увидеть: все-таки манящая черная бездна мужских глаз не оставила меня равнодушной, несмотря на все твердые и правильные решения.

– Попался мотылек, – услышала я и вскрикнула бы, если бы мне на губы не опустилась горячая и немного шершавая рука мужчины-воина. – Вы как крепость: чтобы подобраться к вам, нужно строить планы и вырабатывать стратегию.

Рука с моего лица исчезла, и я резко обернулась.

– Это возмутительно, – негромко прошипела я, боясь, что нас услышат. – Дамиан, что вы здесь делаете?

– Охочусь на бабочек, – ответил он и опять улыбнулся обезоруживающей мальчишеской улыбкой. – Одну уже поймал.

– Вы невозможны, – я тут же отвернулась, чтобы скрыть смятение.

– А вы очаровательны, – парировал господин лейтенант. – И мы можем наконец спокойно поговорить.

– Я не собираюсь с вами разговаривать, – ответила я и попробовала его обойти. – Пустите.

– Обязательно, но чуть погодя, – ответил наглец и взял ножницы. – Какие цветы любят бабочки?

Я отошла в сторону и глубоко вздохнула, понимая, что у меня два выхода: позвать на помощь, что может повлечь за собой пересуды прислуги и, как следствие, сплетни в городе, или же выслушать Дамиана Литина. О, Всевышний, я на самом деле стою здесь с Дамианом? Мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть легкомысленную улыбку, появившуюся на моих губах. Как только смогла справиться с неожиданными чувствами, я вновь повернулась к господину лейтенанту королевского флота. Он все так же стоял, глядя в мою сторону, и ждал, но в глазах его плясали бесенята, и это не оставляло меня равнодушной.

– Идемте, – велела я.

И первая направилась в сторону рядов бархатистых бордовых роз. Дамиан послушно последовал за мной. Его взгляд я чувствовала затылком, и это волновало. Слишком сильно, чтобы я могла сохранять самообладание. Но, заставив себя забыть о волнении, я остановилась и указала на пышную розу.

– Режьте.

– Как желает моя госпожа, – он склонился с веселой улыбкой на устах, и ножницы сомкнулись на стебле. Последующее удивило меня. Мужчина начал срезать шипы. – Мы ведь не хотим, чтобы эти колючки поранили такую нежную кожу? – подмигнул Дамиан, отдавая мне розу. – Какую дальше?

– Эту, – я указала пальчиком, все более набираясь смелости. – И эту. Еще эту и эту.

Когда в моих руках появился небольшой букет, я ненадолго спрятала лицо среди ароматных цветов. Дамиан молчал, и я первая начала разговор.

– Как вы здесь оказались? Вы ведь распрощались со всеми, – произнесла я, вновь двинувшись вдоль цветочных рядов.

– Но с вами я ведь не прощался. Как же я мог допустить подобную грубость? – господин Литин вновь улыбался, пристально глядя на меня.

Я остановилась и протянула ему руку.

– Прощайте, Дамиан, – сказала я.

– Здравствуйте, Ада, – сильные пальцы сжались на моей ладони, и мужчина оказался рядом, лишая меня своей близостью возможности дышать и думать. – Вы дрожите, вам холодно?

Ох, кабы так… Освободив свою ладонь из захвата, я нервно усмехнулась и сделала шаг в сторону, как можно дальше от опасной близости красивого мужчины, слишком красивого для того, чтобы такая разумная девушка, как я, могла позволить себе им увлечься.

– И куда девался тот отчаянный чертенок, который подрезал мне подпругу? – Дамиан чуть склонил голову и прищурился, а я вспыхнула.

Было… Но как он мог узнать, что то вредительство – моих рук дело?! Воровато взглянув на Дамиана, я сделала еще шаг в сторону, но не удержалась и посмотрела на него снова.

– Как вы узнали, что это была я?

– Даже не отнекиваетесь? – молодой человек негромко рассмеялся. – Я вас видел в тот день, только никак не мог подумать, зачем вы могли появиться в нашей конюшне. Лишь когда я полетел на землю и осмотрели сбрую, причина моего падения стала очевидна. Я сложил два и два. Однако какое коварство в столь юном возрасте, – и он опять рассмеялся, а я еще больше покраснела.

– Вы никому не сказали, – заметила я.

– Не сказал. Решил сам вам надрать уши при случае, – хмыкнул Дамиан, и я сделала осторожный шаг назад.

– Не думала, что вы вообще знали, кто я, – осторожно произнесла я.

Господин Литин сократил расстояние между нами в два шага и вновь оказался слишком близко. Он протянул руку и коснулся моей щеки, пылающей подобно костру. В его черных глазах плескалось веселье. Мужчина явно забавлялся происходящим, и это опять начало злить. Не люблю попадать в глупое положение, но именно это сейчас и происходило.

– Я знал, кто вы, – наконец произнес он. – Мир наших отцов не так уж и велик. Конечно, я знал, кто вы, где живете, сколько вам лет и что вы… – глаза Дамиана вновь сверкнули, – увлечены мной. Вы ведь подрезали подпругу, чтобы я никуда не уезжал, не так ли?

– Довольно! – я хотела сказать это сурово, но голос предательски задрожал и сорвался.

– Мы всего лишь говорим о нашем детстве. – Господин лейтенант начинал раздражать меня своей улыбкой. – К чему ваш гнев? Или вам стыдно за содеянное, или…

Мне вновь пришлось, пятясь, спасаться бегством. Меня смущало все: голос, близость, аромат дорогого одеколона, который так шел Дамиану, и улыбка, в ответ на которую хотелось тоже улыбнуться, а значит, выкинуть белый флаг.

– …Или вы все еще неравнодушны ко мне, – закончил господин Литин, в который раз сокращая расстояние.

– Зачем? – мой вопрос был наполнен отчаянием.

– Что – зачем, Ада? – уже более серьезно спросил Дамиан.

– Зачем вы смущаете меня? Зачем искали встречи со мной? Вас все еще гложет обида юности, вы хотите надрать мне уши за подпругу? Тогда мстите и уходите, – потребовала я.

В глазах молодого человека появилось удивление, он поднял руку, но пальцы всего лишь ласково огладили мое ушко, чуть задержались на мочке и оставили меня в покое.

– Вот уж чего мне сейчас хочется меньше всего– так это вымещать на вас старые обиды, – сказал Дамиан. – Я так пугаю вас, Ада?

Всевышний, когда же закончится эта пытка?! Мне было так неловко от всего происходящего.

– Мне пора возвращаться, – мой голос прозвучал неожиданно хрипло, и пришлось откашляться, но стало лишь хуже.

– Подарите мне еще несколько минут, – Дамиан больше не подходил близко, но и расстояние в несколько шагов было слишком мало. – Вы ведь не против, если я еще навещу вас?

Я вскинула голову и с мольбой посмотрела на него.

– Зачем? У вас есть невеста…

– Ада, с чего вы это взяли? – возмущение в голосе молодого человека было неподдельным.

– Но Эдит – она ведь…

Я осеклась, глядя на вернувшееся в глаза мужчины веселье. Оно возвратило мне самообладание.

– Довольно, господин Литин, – прохладно ответила я. – Должно быть, всему Льено известно о вашей скорой помолвке с мадемуазель Матьес.

– Жаль, что я последним узнаю эту новость, – он все-таки рассмеялся. – Нет, ну правда, Ада, то, в чем мадемуазель Матьес уверили мои родители, забыв спросить меня, не может считаться истиной. Да, Эдит – милая девушка, как я уже говорил сегодня, но не более. Давайте уже оставим мадемуазель Матьес в покое.

Спешно отвернувшись, чтобы скрыть смесь радости и досады, я некоторое время молчала. Затем, в который раз за сегодняшний день взяв себя в руки, обернулась, сохраняя на лице спокойное выражение.

– Однако вчера вы спешили навстречу Эдит, я видела в окно, вы подарили ей цветы. После вместе прогуливались по городскому саду. Разве такое возможно, если между мужчиной и женщиной не существует благородных намерений?

Господин лейтенант вздохнул и скрестил руки на груди.

– Вчера был день сплошных недоразумений. На пикнике, когда вы исчезли, я ждал, когда представится случай поговорить с вашей матушкой без свидетелей. И, улучив момент, попросил разрешение посетить вас. Но по какому-то нелепому стечению обстоятельств недалеко от вашего дома я наткнулся на мадемуазель Матьес. Она вцепилась в меня клещом, и мне ничего иного не оставалось, как вручить ей злосчастный букет и проводить до коляски. Если бы я отправил ее восвояси сразу, это было бы слишком невежливо. – Я промолчала, слушая дальше. – После, когда Эдит уехала домой, я вернулся к вашему особняку, но оказалось, что вы уже отбыли на прогулку. И только я собрался последовать за вами, как Эдит вновь очутилась рядом. Еще и со своей матушкой, которая торжественно вручила мне свою дочь. Вот так мы и оказались вместе у того пруда. Скажите, Ада, – взгляд Дамиана стал испытующим, – у вас действительно виды на графа?

– Какое вам дело, Дамиан? – это вышло грубо, и я поспешила извиниться: – Простите, я не хотела вам грубить.

Он усмехнулся и подошел ближе.

– Откровенность за откровенность, Ада.

– До сегодняшнего дня видов не было, – ответила я.

– Сегодня что-то изменилось? – Дамиан изумленно изломил бровь.

Я промолчала. Для меня пока ничего не изменилось, но посвящать постороннего человека в тайны своей души я не хотела. К тому же мне все еще не была ясна цель этой встречи в целом и разговора в отдельности. Развернувшись, я не спеша направилась к выходу из оранжереи. Дамиан шел рядом, ожидая ответа. Но вместо него я сама задала вопрос:

– И все-таки зачем вы так настойчиво искали встречи со мной? К чему было это нападение на бедного графа? Что вам за нужда в моем обществе?

Теперь замолчал Дамиан, и ответа уже ждала я. Мы опять остановились, потому что до дверей оставалось совсем немного. Лейтенант Литин обернулся ко мне, скользнул взглядом по лицу и в третий раз протянул руку, прикоснувшись – теперь к волосам.

– Интересный вопрос, – заговорил он, немного растягивая слова, словно все еще искал ответ. – Там, на поляне для пикников, вы сразу привлекли мое внимание. Затем исчезли и нашлись на речке. Я сразу узнал вас, несмотря на прошедшие годы. Ваше негодование после падения было забавным. А затем, когда мы с Эдит вернулись на поляну и я понял, что вы сбегаете, я неожиданно почувствовал досаду. Даже рассердился на вас, – Дамиан усмехнулся и взял меня за руку. – Мне хотелось увидеть вас снова, чтобы разобраться с тем, почему же меня так неожиданно начало тянуть к малознакомой девушке.

– Разобрались? – и вновь голос дрогнул.

– Нет, еще больше запутался, – Дамиан сжал мои пальцы и поднес их к губам, чем вырвал из моей груди прерывистый вздох. – Мне хочется, Ада, чтобы вы перестали прятаться от меня за ширмой хорошего воспитания, чтобы искренне улыбнулись и… Ада, так нечестно, я вдруг почувствовал себя сопливым мальчишкой! Вы заставляете меня смущаться.

– Ну знаете ли, – пробормотала я и вырвала свою руку. – Какое-то совершенно нелепое обвинение.

Я быстро дошла до дверей и уже хотела покинуть оранжерею, когда Дамиан догнал меня и остановил, ухватив за плечи и развернув к себе.

– Вы уходите, не прощаясь? Это неприлично, Ада, – он укоризненно покачал головой.

– Прощайте, Дамиан, – прошептала я.

– До встречи, Ада, – ответил лейтенант Литин. – До скорой встречи, бабочка.

После этого убрал руки, и я опрометью выбежала из оранжереи. Быстро дошла до своей комнаты, закрыла за собой дверь и повалилась в кресло, рассеянно глядя в пустоту. Что же это такое? Затем закрыла глаза и невольно улыбнулась.

– Дамиан, – прошептала я и испугалась собственных слов, тут же распахнув глаза.

Всевышний, вразуми! За этими мыслями меня и застала матушка. Она взглянула на розы, лежавшие на столике, после на меня и обеспокоенно потрогала мой лоб.

– Ты вся в лихорадке, – всплеснула руками матушка. – Дитя мое, уж не заболела ли ты часом? Нужно послать за доктором.

– Не надо, матушка, – попросила я. – Я просто устала немного. Посижу в тишине, и скоро все станет как прежде.

Мадам Ламбер с сомнением посмотрела на меня, после кликнула Лили, и та забрала мои цветы, чтобы поставить их в воду. Матушка присела на соседнее кресло и задумчиво потерла подбородок.

– Что вас гложет, матушка? – спросила я, пытаясь избавиться от непрошеных мыслей.

Она посмотрела на меня и пожала плечами, но после все-таки призналась:

– Я не понимаю причины, по которой Дамиан так быстро покинул нас. Ведь все складывалось так удачно. И вдруг так спешно уехал, не дожидаясь твоего возвращения. Может, ты была с ним слишком резка? Не понимаю.

Зато я начала понимать. Господин лейтенант сделал верный вывод. Если бы он остался, то уходить пришлось бы одновременно с Оноратом, потому что господин граф явно не собирался покидать нас первым. И тогда я была бы спасена от нынешней своей душевной растерянности. Однако коварный Дамиан Литин откланялся… чтобы остаться. Как он сумел задержаться и где все это время находился, мне остается только догадываться, но господин диверсант блестяще провернул дельце. Даже страшно подумать, куда он мог явиться, чтобы поговорить наедине…

И всё же не получалось негодовать и злиться. Как бы я себя ни уговаривала, радостное возбуждение охватывало меня каждый раз, когда я старалась вызвать в себе возмущение. Матушка, наблюдавшая за мной, сложила руки на коленях и потребовала ответа:

– Ада, о чем ты сейчас думаешь? На твоем лице – не свойственное тебе легкомысленное выражение. Это связано с Дамианом? – Я промолчала. – О, нет! Только не говори, что тебя сумел покорить граф Набарро!

Я вновь промолчала, и мадам Ламбер, сердито сведя брови, погрозила мне пальцем.

– Никаких глупостей, Ада. Я добуду тебе мужа, какого ты захочешь, но все должно быть прилично.

– Матушка! – воскликнула я, пылая возмущением. – О чем вы говорите?

– Смотри мне, – велела мадам Ламбер и покинула мою комнату.

Я проводила ее сердитым взглядом, выглянула в окно и вздохнула. Нет-нет, матушка права, хоть и не о том мне говорила. Но такие, как Дамиан Литин, – это путь в пропасть для порядочных наивных девушек. Слишком горяч и самоуверен. Нужно выкинуть господина лейтенанта из головы.

Глава 4

Последующие дни я просыпалась от ворчания Лили, ставившей в изголовье моей кровати корзинку с цветами, в которой непременно лежал надушенный конвертик. В первый день сердце мое замерло на мгновение, а после пустилось вскачь, как сумасшедшее, когда я тянулась за конвертиком. Но это оказалось пожелание доброго утра от графа Набарро, и я разочарованно положила записку на столик, устыдясь своего поведения уже через несколько минут.

Онорат вел себя галантно, он не кидался на меня с требованиями признаться в чувствах. Был добр и терпелив. Так почему я позволяю себе подобное пренебрежение? Тем более что больше никто не спешил мне присылать таких приятных пожеланий. Встав с постели, я написала короткий ответ, в котором благодарила за внимание. Затем вручила Лили и услышала множество нелицеприятных эпитетов в свой адрес и адрес графа, но простила ей, потому как наша Лили иначе не умеет выражать свои чувства.

А через два дня мы с матушкой отправились к портнихе. Мадам Ламбер решила исполнить свою угрозу и вновь обновить мой гардероб. Наша портниха, мадам Фотен, была известна на весь Льено. Ее услуги стоили дорого, и не каждый аристократ мог себе позволить одеваться в ее мастерской. Мы могли себе позволить, на наши наряды папенька никогда не скупился, полагая, что благосостояние мужчины лучше всего подчеркивают его женщины. Матушка этим беззастенчиво пользовалась, приучая к роскоши и меня. Впрочем, я все эти бесконечные примерки и споры с мадам Фотен не любила. Меня они утомляли, а вот матушка была во всем этом как рыба в воде. И зачастую наши походы к портнихе затягивались настолько, что я засыпала в экипаже.

Сегодня матушка особо усердствовала и придиралась, казалось, ко всякой мелочи. Портниха уже взмокла, и взгляды, которые она кидала на мадам Ламбер, были далеки от человеколюбивых. Я с мольбой смотрела на матушку, но она усердно рылась в кружевах.

– Что это, Фло? Откуда это убожество? Куда делось все твое великолепие?

– Ты держишь его в руках, Дульчина, – огрызнулась мадам Фотен.

– Наглая ложь! – воскликнула мадам Ламбер. – Покажи всё.

– Перед тобой всё, что у меня есть. Смотри, это же тончайшие орантанские кружева! Как у тебя хватает наглости поносить работу настоящих мастеров?! – возмущенно воскликнула портниха.

– И правда, матушка, эти кружева великолепны, – я попыталась вмешаться, но меня даже не пожелали услышать.

Пока продолжался этот невыносимый спор, я спустилась вниз, чтобы попросить воды. И когда я уже подносила ко рту стакан с водой, дверь открылась, и в лавку вошли Эдит и ее маменька. Мадам Матьес поздоровалась со мной вежливо, но прохладно, и это неприятно кольнуло меня. Эдит же улыбнулась и поцеловала в щеку. Она была подавлена, и я посчитала своим долгом узнать, что так печалит мою подругу.

– Ада, он уже два дня не дает о себе знать, – вздохнула Эдит. – После той прогулки по городскому саду, где мы повстречали вас с господином графом, я Дамиана не видела. Его родители уверяют, что все по-прежнему остается в силе, но меня терзают сомнения. – И вдруг с надеждой посмотрела на меня. – Ты его не видала, Ада?

Я уже было собралась ответить утвердительно, но спохватилась и… солгала. К стыду моему, я солгала. В глазах Эдит мелькнуло подозрение, она испытующе посмотрела на меня, но, не заметив того, чего ожидала увидеть, успокоилась и даже повеселела, а мне было стыдно, мне было так неприятно от этой лжи, что я поспешила обратно наверх.

– Ада, – окликнула меня Эдит. – А кто тебе этот граф?

– Его светлость просил моей руки у папеньки, – ответила я и вновь хотела уйти, но моя подруга поднялась за мной следом.

– Вы мило смотрелись вместе, – сказала она с улыбкой, но почему-то мне показалось, что взгляд у Эдит все еще испытующий. – Надеюсь, ты согласилась?

– Пока нет, но… наверное, я дам согласие, – произнесла я и потупилась.

– Это прекрасная новость, Ада! – наконец Эдит окончательно расслабилась. – Я безумно рада за тебя, ты станешь аристократкой, графиней! Это ли не счастье? А я согласна и на простого лейтенанта, – все это прозвучало так фальшиво, что я невольно освободила руки из ладоней подруги, которые она сжала, натянуто улыбнулась и поспешила дальше. – Вы выбираете тебе свадебное платье?

– Нет, Эдит, матушка просто хочет пошить мне новых нарядов, – ответила я, не оборачиваясь, и закрыла за собой дверь.

Как же все это гадко! Никогда мы с Эдит так не вели себя. Никогда я не лгала ей и не помню случая, чтобы она солгала мне. И все изменилось за один день, который должен был стать днем приятного времяпровождения, а стал первым днем раздора – еще незаметного, но трещинка уже змеилась по стене нашей дружбы.

– Ах, как все это нехорошо, – поморщилась я и нервно потерла руки.

Нет, определенно, если господин Литин еще раз будет искать моего общества, я должна быть тверда и непреклонна. Быть помолвке или нет, но скоро Дамиан отправится на службу, а мы останемся здесь. И если у кого-то и будет разбито сердце, то пусть не у меня. А я дам согласие Онорату… потом, немного позже. Обязательно дам, он достойный молодой человек, как сумел показать, просто не буду спешить. Просто… просто я хочу еще немного насладиться свободой. Да, именно так, хочу провести это лето свободной от обязательств. А в первый день осени я скажу свое «да», если его светлость еще будет меня ждать.

Успокоившись этими соображениями, я вернулась к матушке и мадам Фотен, которые уже весело хохотали, сидя в ворохе кружев и шелка. Это был закономерный итог (и хорошо мне знакомый) – и все же я почувствовала приступ раздражения. Столько сил моих уходило на их ссоры, а волновало данное обстоятельство лишь меня одну. Матушка же и мадам Фотен, вдоволь наругавшись, всегда заканчивали одинаково и чувствовали себя великолепно и даже отдохнувшими.

В следующий час меня обмеряли, оговаривали цвета и фасоны. У матушки находилось непременно последнее пожелание, которое легко удовлетворялось, и меня отпускали с миром. Вот и сейчас вокруг меня сновала портниха – мадам Ламбер не позволяла никому кроме нее обмерять нас, – сама матушка сидела, закинув ногу на ногу, и попивала чай.

– Очень миленько должно получиться, – отметила мадам Фотен.

– Чрезвычайно, – поддержала мадам Ламбер, качая ногой.

– Скорей бы уже, – вздохнула я, устав от этой пытки.

На меня укоризненно взглянули обе мадам. Но неожиданно внизу раздался какой-то шум, привлекший наше внимание. И первое, что ударило мне по ушам, – это вскрик Эдит, все еще находившейся в лавке:

– Дамиан, это вы! Как вы нас нашли?

Его ответ я не услышала, но теперь мне хотелось задержаться наверху подольше, и я привлекла к себе внимание мадам Фотен.

– Давайте продолжим, – попросила я.

– Вы продолжайте, а я спущусь, – матушка поднялась со своего места, оправила платье и поспешила к двери.

– О нет, не надо! – воскликнула я. – Матушка, стойте!

– Дитя мое, не отвлекайся, – велела матушка и покинула комнату, где шли все наши примерки.

Я лишилась покоя, все время прислушивалась к происходящему внизу, но там было тихо, только приглушенное журчание голосов доносилось наверх время от времени. Я вовсе не хотела, чтобы наше присутствие здесь было обнаружено. Более того, я готова была остаться наверху, пока Эдит со своей маменькой и господином Литином не отбыли бы восвояси. Но у моей матушки на все был свой собственный взгляд, и мое желание она не хотела знать.

– Ну вот и всё, Ада, – мадам Фотен с удовлетворением потерла руки. – Платья будут готовы к оговоренному сроку. О времени примерки я сообщу.

– Благодарю, мадам Фотен, – ответила я, но не спешила покинуть примерочную комнату, страшась встречи с Дамианом Литином, семейством Матьес и родной матушкой.

Однако мои страхи не волновали портниху, и она недоуменно приподняла брови. Пришлось набраться храбрости и покинуть второй этаж. Но единственной, кого я нашла внизу, была мадам Ламбер, чье лицо выражало торжество. Матушка была в прекрасном расположении духа. Она болтала с работницей мадам Фотен и ее кузиной.

– Ада! – воскликнула матушка. – Ты уже свободна, дитя мое. Тогда идем подкрепимся, я ужасно голодна.

– Мы домой? – уточнила я, стараясь не слишком откровенно озираться и не выдать взглядом, что я ищу тех, кто уже, похоже, покинул лавку и мастерскую.

– Нет, – она легко подхватила меня под руку, – в «Золотую куропатку».

Очередное матушкино чудачество привело меня в изумление. По ресторациям мы практически не ходили. Мадам Ламбер считала, что вкусней и безопасней питаться дома. У нас работала замечательная кухарка. Но на лице матушки было очередное загадочное выражение, и я сдалась, решив все узнать в свое время.

На улице нас ждала наша коляска. Лакей мадам Фотен помог нам с матушкой сесть, закрыл дверцу, и коляска тронулась. Немного понаблюдав за мадам Ламбер, я не сдержалась:

– Матушка, что происходит? Что вы опять задумали?

– Я? – ненатурально удивилась она. – Ничего, что я могла еще задумать?

– В мастерской был Дамиан, это должно быть связано с ним, – уверенно завила я. – Рассказывайте.

– Ты будешь мне приказывать? – уже по-настоящему удивилась мадам Ламбер. – Адалаис Ламбер, возьми себя в руки и помни: мать дурного не сделает.

– Что произошло в лавке? – спросила я, сгорая от любопытства и беспокойства.

– А что могло произойти в лавке? – матушка уселась поудобней и кокетливо поправила выбившийся из прически локон. – Я спустилась вниз. Маленькая Матьес висела на бедолаге Дамиане, он всеми силами сохранял учтивое выражение, хотя давалось ему это с трудом, уж можешь мне поверить. До чего же навязчивая особа, вся в свою вульгарную мамашу. Я со всеми поздоровалась, очень вежливо поздоровалась. Мадам Матьес, как наседка, начала кружить вокруг своей дочери, закрывая ее и господина королевского лейтенанта от меня. Но ты же меня знаешь, Ада, более кроткого существа не найти на всем белом свете. – Я промолчала: открывать матушке глаза на ее нрав мне казалось лишним. – Я отошла выбрать пуговицы. И тут Дамиан сказал, сказал достаточно громко, чтобы я не могла не понять, к кому относятся его слова, что он сегодня занят. Что через час у него встреча с приятелем в «Золотой куропатке». После этого купил два шелковых галстука, за которыми зашел, и увел обеих Матьес. Вот и всё.

Вот и всё? Только моя матушка могла найти в невинной фразе какой-то намек. Я была возмущена происходящим, но перечить не смела. Мадам Ламбер же все было нипочем. Она вновь весело болтала, пока мы ехали к ресторации, даже кому-то махала рукой, приветствуя. А я сгорала от стыда. Хороши же мы будем, когда Дамиан придет с другом в «Золотую куропатку», а там моя матушка начнет им махать руками. Господа, возможно, собираются отобедать и поговорить, а мадам Ламбер может начать навязывать наше общество… Уйду, видит Всевышний, уйду, не глядя на приличия. Посмешищем я быть отказываюсь.

Тем временем коляска подкатила к ресторации, лакей открыл нам дверцы и помог выйти. Наверное, лицом я была красней, чем матушкино платье. Мадам Ламбер, подобно полководцу, гордо вздернула подбородок и повела меня на приступ «Золотой куропатки». Однако нервный припадок готов был случиться со мной в любой момент.

В зале я боялась поднять глаза, чтобы не встретиться с Дамианом взглядом, и не увидеть недоумение, удивление и даже насмешку. Матушка коротко переговорила с управляющим, и нас отвели в отдельный кабинет. И только лишь тогда я свободно выдохнула и смогла расслабиться, пока матушка делала заказ.

– Ада, ты похожа на испуганного зайца, успокойся, – велела мадам Ламбер.

– Ах, матушка, такая неловкость, – сокрушенно вздохнула я. – Вы услышали слова, неосторожно оброненные молодым человеком, и вот мы здесь. Может выйти неприятный конфуз.

– Я явно перестаралась с твоим воспитанием, – задумчиво произнесла мадам Ламбер. – Дочь моя, в тебе вовсе нет духа авантюризма.

– Какой авантюризм, матушка! – воскликнула я. – Я порядочная девушка. Мне положено сидеть за пяльцами, а не отлавливать чужих кавалеров по ресторациям.

Матушка закатила глаза и тяжко вздохнула. Я же, сердито взглянув на нее, отвернулась к окну и больше не разговаривала, не желая продолжать неприятную тему. Когда принесли матушкин заказ, я уже порядком успокоилась, решив, что в закрытом кабинете нас не видно и встречи с господином Литином вполне возможно избежать.

– Мне того же, что и дамам, – услышала я, и, кажется, даже стул подо мной погрузился в огненную пучину. – Еще раз мое почтение, мадам Ламбер, мадемуазель Ламбер, Ада.

– Доброго здоровья, господин Литин, – отозвалась я, не глядя на него, и только вздрогнула, когда горячие мужские губы прижались к моей похолодевшей руке.

– Вы очаровательны, Ада, – его голос прозвучал совсем рядом, и я несмело посмотрела на мужчину, севшего на соседний стул. – Мадам Ламбер, счастлив, что мы поняли друг друга. Вы чрезвычайно догадливы, – Дамиан улыбнулся, и матушка подняла свой бокал с вином, салютуя ему.

– И как вам удалось избавиться от семейки Матьес, Дамиан? – спросила матушка, приступая к обеду.

Мне кусок в горло не лез, и слушать это разговор было тяжело, а ощущать близость Дамиана Литина – и вовсе невыносимо. Матушка о чем-то спрашивала меня, Дамиан что-то говорил, я не слышала. Мне было стыдно и страшно. Что, если нас увидят втроем? Папеньке это не понравится, господину графу будет неприятно, Эдит станет непременно больно, и она назовет меня предательницей, но ведь моей вины в происходящем нет, а пересуды пойти могут.

– Ада, ты ни крошки в рот не положила, – матушка укоризненно покачала головой.

– Я не голодна, матушка, – пролепетала я.

– Возможно, прогулка на природе вернет вам аппетит, – произнес Дамиан. – Едемте гулять.

– Я хочу домой, – мой голос прозвучал глухо, но более уверенно, чем я думала.

Спорить со мной не стали. Господин Литин оплатил наш обед и первым покинул ресторацию. Они еще о чем-то поговорили с матушкой перед его уходом, но я не вслушивалась. Мадам Ламбер опять подхватила меня под руку, и мы вдвоем спустились вниз, а после вышли на улицу, так и не увидев Дамиана.

– Ты слишком осторожна, – сказала матушка, когда мы сели в коляску.

– Но как же, матушка? Мы в компании чужого жениха, это ли не повод для пересудов? – возмутилась я.

– Какие глупости, Ада! – воскликнула она. – Ты вбила себе в голову то, чего нет, и теперь отказываешься от своей мечты.

Я промолчала. Если бы господин Литин не был связан чаяниями Эдит, если бы я не была связана данным ей обещанием, если бы все произошло иначе, то я бы вела себя соответственно ситуации, но сейчас стоило проявить благоразумие, коего у меня было в избытке.

Оглянувшись, я заметила, что коляска едет отнюдь не к нашему дому.

– Матушка, куда мы? – забеспокоилась я.

– Давно не была возле лесного озера, – беспечно ответила она.

– Это невыносимо, в конце концов, – рассердилась я.

Когда мы покинули пределы Льено, нас догнал Дамиан на своем прекрасном жеребце вороной масти. Он поравнялся с коляской и широко улыбнулся.

– Надеюсь, здесь меньше условностей, которые смущают вас, Адалаис? – спросил молодой человек.

– Здесь осталась одна условность, смущающая меня, – вы, – ответила я, хмурясь.

Коляска подъехала к одному из живописнейших местечек в предместье Льено. Дамиан лихо спешился и поспешил помочь нам с матушкой выйти. Я шагнула на землю первой и услышала то, что потрясло меня до глубины души:

– Трогай!

– Матушка! – я в панике обернулась, глядя вслед отъезжающей коляске.

– Ада, я недалеко, – ответила она. – И никаких глупостей! Дамиан, вы меня услышали? Я вам лично вырву бесстыжие глаза, если вы обидите мою дочь.

– Мои глаза мне дороги, мадам Ламбер, – рассмеялся господин лейтенант и обернулся ко мне. – Нам стоит объясниться, – произнес он и подал мне руку.

От руки я отказалась, сорвала травинку и нервно теребила ее в руках, пока шла до озера. Здесь обнаружилось поваленное дерево. Дамиан скинул сюртук и постелил его, предложив мне присесть. От подобной любезности я отказываться не стала – она пришлась весьма кстати, потому что ноги от волнения и страха подрагивали. Мы некоторое время молчали. Я смотрела на воду, Дамиан стоял рядом и поглядывал на меня, но не спешил начать разговор.

– Вы хотели объясниться и молчите, – заметила я.

– Не хочу нарушать очарование момента, – ответил он, и я наконец осмелилась взглянуть на господина лейтенанта. – Почему вы боитесь меня? Разве я так уродлив и неприятен?

– Нет! – поспешно воскликнула я и осеклась. – Вы далеко не уродливы и сами об этом знаете.

– Тогда почему вы дрожите каждый раз, как я оказываюсь рядом? Я неприятен вам, Ада? – Дамиан присел передо мной, взяв мои ладони в свои руки. – Зачем вы трепыхаетесь, как пойманная птичка? Я не обижу вас.

– Зачем вы продолжаете искать встреч со мной? – спросила я, избегая отвечать на его вопросы. – Вы охотник, Дамиан? Вам доставляет удовольствие выслеживать дичь?

Он усмехнулся и не позволил мне освободить руки.

– Вы думаете, что интересны мне лишь потому, что сопротивляетесь? – задал он свой вопрос, и я опять промолчала. – Вы вынуждаете охотиться на вас. Позвольте мне посещать вас, и я не буду ловить момент, чтобы поговорить с вами.

Я все-таки вернула себе собственные руки и встала, стараясь не задевать мужчину, глядящего на меня снизу вверх. Он дал мне отойти, но вскоре догнал и пристроился рядом. Мы некоторое время шли по берегу и молчали. Дамиан нагнулся и сорвал цветок ромашки.

– Любопытные цветы, не находите, Ада? Вроде и простые, без всяких изысков и напускной роскоши, но все равно очаровательны в своей хрупкости и пленяют глаз без всякого усилия со своей стороны, – сказал Дамиан, и мне послышался некий намек в его словах. – Ада, – он вдруг остановил меня, взял за плечи и развернул к себе лицом, – прошу вас, не закрывайтесь от меня, оставайтесь той непосредственной девочкой, какой вы и являетесь. Не прячьтесь в скорлупу хороших манер.

– Что вы хотите от меня?! – воскликнула, нещадно разрывая несчастный цветок, который вручил мне Дамиан.

– Ада, вы не цветок рвете, вы душу себе рвете, зачем? – спросил он, глядя на меня с такой теплотой, что сердце зашлось от запретного счастья. – Все дело в Эдит? Вы уверились, что мы с ней непременно должны быть помолвлены и теперь бежите, стоит мне лишь появиться поблизости? Но ведь это не так. Я разговаривал с родителями и просил их объясниться с семейством Матьес. В конце концов, они дали девушке ложную надежду. Но сегодняшнее происшествие показало, что они не выполнили моей просьбы либо Эдит не пожелала услышать. И раз так, то я сегодня же объясню мадемуазель Матьес, что не стоит осаждать меня, словно у нее уже есть на это все права.

Я бросила на господина Литина быстрый взгляд и вновь отвернулась.

– Мы с Эдит дружим еще с тех пор, как вместе играли в куклы и насыпали друг дружке песок на головы, если близнецы творили подобное безобразие с одной из нас, чтобы у нас все было одинаковым. Потом вместе взрослели, вместе слушали гувернеров, вместе учились вышивать, танцевать нас учил один учитель танцев. Еще недавно мы были с ней едины, и вдруг появились вы. Еще красивей, чем раньше, возмужавший, притягательный. Эдит теперь ищет на моем лице следы предательства, а я лгу, что не встречаюсь с вами.

– Но зачем?! – Дамиан слегка встряхнул меня и заглянул в глаза. – Зачем все это нужно? Эдит уверилась в пустых обещаниях, вы идете у нее на поводу. Мои родители втихую договариваются с Матьесами, и только никто не удосуживается спросить, чего же хочу я. Я ведь тоже помню детство, Ада. И девочку с задорными веснушками тоже. И пусть нас с ней разделяли пять лет, но я ее запомнил. И ее проделки тоже. Я не буду лгать, что ехал в Льено с мыслями о вас или хотя бы вспоминал эти годы. Но на той поляне, когда мой взгляд зацепился за вашу фигурку, я сразу узнал и девочку с веснушками, и ее веселый смех, и то, как она задирала нос, лишь бы казаться независимой. И если бы не та подпруга и огромный синяк на моем бедре, я, может быть, и поверил бы, что маленькая Ада Ламбер совсем не замечала подростка, жившего выше по улице.

– Ах, Дамиан, – простонала я, оттолкнула его руки и поспешила в сторону. – Оставьте детство в покое, мы все давно выросли, и теперь рушится старая дружба. Вы позабавитесь и уедете, а мы останемся. И я вовсе не хочу стать целью для пересудов и чьей-то ненависти.

Господин Литин догнал меня, резко развернул, и я оказалась сжата в его объятьях. Уперев ладони в твердую мужскую грудь, я пыталась вырваться, но силы таяли под опаляющим взглядом черных глаз.

– Да с чего вы взяли, что я хочу играть вами, Ада? Почему вы и это решили за меня? Невесту мне выбрали, теперь оберегаете ее придуманное счастье. Печетесь о дружбе, которая не выдержала испытание детскими фантазиями. Вы отказываетесь от своих желаний ради Эдит, а Эдит готова поступиться своими фантазиями ради вас?

– Я обещала ей!

– С вас еще и обещание взяли? Ада, опомнитесь! Это не дружба, это зависть. Будь то дружбой, разве уговаривали бы вас избегать встреч со мною? Разве теряют веру в друга за один день? Вы столько лет верили своей подруге, разве сейчас вы стали бы ее просить держаться подальше, если бы все изначально сложилось иначе, и мой отец предпочел породниться с вашим, несмотря на робость перед ним? Скажите честно, вы бы отгоняли Эдит, прятали меня?

Нет, нет и нет! Зачем мне это делать, если я доверяю Эдит? Это же глупо… О, Всевышний!

– Вы смущаете мой разум, – потрясенно прошептала я. – Вы бес, Дамиан, вы заставляете меня сомневаться в моей подруге!

– Всего лишь прошу задуматься, – ответил он. – Ада, почему вы должны ставить на кон свои желания? Я ведь не слеп и вижу, что небезразличен вам. Более того, бабочка моя, вы тоже не обделены зрением, неужели вы не видите моего интереса к вам? Ада, дорогая, меня тянет к вам, я думаю о вас; когда вы не рядом, мне хочется касаться вас. Неужели это, по-вашему, – поиграться? Мои намерения более чем серьезны. Только прекратите вашу чехарду и позвольте ухаживать так, как того требуют этикет и общество.

Я отчаянно замотала головой, отказываясь слушать его. Все это было складно и так многообещающе… но я не могла позволить себе услышать его. Потому что… потому что я любила Эдит, а еще потому что…

– Вы слишком красивы, Дамиан, – произнесла я и вновь попыталась освободиться. – Ждать верности от красивого мужчины – недопустимая роскошь. На вас смотрят женщины, вы подвергаетесь постоянным соблазнам…

– Черт возьми, Ада, вы красивая девушка и обещаете стать красивейшей из женщин. Женщины ветрены, и что мне думать о вас по вашим рассуждениям? Что однажды я могу обзавестись ветвистыми рогами и на охоте меня пристрелят, потому что перепутают с оленем?

Я лишилась дара речи от подобного заявления.

– Да как… Как вы смеете говорить обо мне подобное, господин Литин?! – в негодовании воскликнула я.

– Ну вы же смеете уверять меня в моем непостоянстве, будто это на вас натянута шкура Дамиана Литина, так почему бы мне не влезть в вашу и не заглянуть в будущее? – легко рассмеялся наглец.

Моя рука сама взлетела, и звонкий звук пощечины огласил побережье лесного озера.

– Ну вот и первая ласка, – усмехнулся Дамиан, дотронувшись до своей щеки. – Не об этом я мечтал, конечно, но для начала весьма ободряющий знак.

Я вновь уперлась руками в грудь королевского лейтенанта и наконец вырвалась. Я бегом бросилась туда, откуда уехала матушкина коляска.

– Ада, я не отступлюсь, – услышала я и впервые не сдержалась настолько, что выкрикнула в ответ:

– Подите к черту, Дамиан!

Он рассмеялся все так же легко, но не последовал за мной, давая мне возможность остановиться и позвать матушку. Вскоре я услышала скрип рессор, и коляска подъехала ко мне. Мадам Ламбер встретилась с моим негодующим взглядом и предпочла ни о чем не спрашивать. Я уселась в экипаж и обернулась. Дамиан стоял на дороге, чуть склонив голову к плечу, и улыбался, провожая нас.

– Не отступлюсь, – прочитала я по его губам и отвернулась в полном смятении мыслей и чувств.

Глава 5

Утро выходного дня началось с уже закономерной корзинки цветов, только в этот раз в послании были стихи, лирические и очень красивые. Я с улыбкой дочитала послание, и мой взгляд упал на подпись. Мне даже пришлось протереть глаза и ущипнуть себя, потому что подпись гласила: «Охотник за бабочкой».

– Всевышний, – выдохнула я и села на кровати, вновь пробежав глазами несколько строф.

Вскоре вернулась Лили с еще одной корзиной, в которой также обнаружился конвертик. Его я взяла так осторожно, словно боялась, что стоит его открыть, и оттуда выскочит сам Дамиан Литин. Не выскочил, но корзина опять была от него, и снова стих, но уже другой, и все та же подпись. Когда принесли третью и четвертую корзины, я уже ничему не удивлялась, лишь с интересом открывала новые записки. А вот в пятой и последней корзине обнаружилось послание вполне прозаического содержания:

«Надеюсь, вы не расстроились, что корзина графа Набарро затерялась где-то в дороге? Кстати, я свое слово держу, и разговор с известной вам особой состоялся. Теперь уж вам нечем прикрыться от моего сачка, милая бабочка.

Всей душой и помыслами ваш, Д. Л.»

– Какая самонадеянность, – фыркнула я и поспешила собираться, потому что вскоре должен был явиться его светлость и сопроводить нас в свое поместье, находившееся недалеко от Льено.

Папеньке граф обещал богатую рыбалку, до которой мэтр Ламбер был охоч, матушке – конную прогулку, домашний театр и веселый вечер. Мне обещали, что скучать не позволят. Не я, конечно, принимала приглашение – его принял папенька, сказав нам об этом с матушкой. Мадам Ламбер пыталась было высказаться против, но быстро сдалась под грозным папенькиным взглядом и обещанием:

– Уедем вдвоем с Адой.

А теперь, после того как я прочла последнее послание от «охотника за бабочкой», мое желание побывать в поместье графа возросло в разы, потому как предвиделся мне другой неприятный разговор. И хоть я ни в чем не была виновата перед Эдит, но обвинить меня она могла, словно Дамиан не отверг бы ее устремлений, не будь меня. И тем более я радовалась, что в поместье мы пробудем три дня. Возможно, за это время Эдит успокоится и сможет разумно обдумать произошедшее.

Когда я спустилась к завтраку, папенька и матушка уже были одеты и готовы к выезду. Ждали лишь меня и его светлость, который обещал лично заехать за нами.

– Ада, ты чудесно выглядишь, – сказал папенька, целуя меня в лоб. – Свежа и хороша, господин граф будет очарован.

– Он и так очарован, – немного враждебно отозвалась матушка. – Чтобы очаровать графа, много не надо.

– Твоего лейтенанта тоже, – парировал мэтр Ламбер. – Только не вижу прока от такого мужа. Аде придется неизвестно сколько сидеть на берегу, пока он будет носиться за пиратами по морю. А не приведи Всевышний, война? Покалечат, убьют – так и вовсе будет вдова.

– Что вы такое говорите, папенька, – пролепетала я, хватаясь за сердце. – Как можно допускать такие мысли?

– А как можно быть твоей матушкой? – возмутился папенька. – Несколько месяцев назад она мне доказывала, как хорош граф Набарро, чуть ли не с пеной у рта. А как только он и правда показал себя не пустяшным человеком, так у мадам Ламбер уже новый фаворит, а граф стал немил.

– Если бы мой фаворит объявился еще тогда, я бы сразу была за него, – ответила матушка и промокнула рот салфеткой. – Ансель, нашей девочке нравится Дамиан.

– Нашей девочке полезней будет Онорат, – отчеканил батюшка.

«И только никто не удосуживается спросить, чего же хочу я», – вспомнила я слова господина Литина и была вынуждена признать, что мы, дети своих родителей, не принадлежим себе. И если Дамиан может позволить себе отказываться от женитьбы и невест, то у меня таких шансов меньше. Папенька прислушивается ко мне, когда сам недоволен матушкиным кандидатом. Но вот пожалуйста – его жених устраивает, и папенька уже лучше меня знает, кто мне подойдет. Впрочем, если помнить о разумных доводах, то папенька, несомненно, прав в своем выборе.

Родители еще некоторое время спорили, но оборвали все разговоры, как только доложили о прибытии его светлости. Онорат ждал нас в гостиной, куда первым удалился папенька, оставив нас с матушкой наедине, чем мадам Ламбер и воспользовалась. Она стремительно пересела ко мне поближе.

– Ада, ты же не позволишь себя увлечь всей этой прогулкой? – шипящим шепотом спросила она.

– Матушка, о чем вы? Папенька изволит развлечься и берет нас с собой, я так эту поездку и воспринимаю, – ответила я и выпила последний глоток чая. После промокнула уголки рта салфеткой и поднялась из-за стола.

– Ты так и не сказала, к чему вы вчера пришли с лейтенантом Литином, – матушка поднялась следом за мной.

– Господин королевский лейтенант увлечен ловлей бабочек, – невозмутимо ответила я. – Я же предпочитаю не порхать в облаках.

– Каких бабочек? – опешила мадам Ламбер. – Ах, это метафора такая. – Затем оправила мне платье. – Меньше благоразумия, дочь, больше сердца. Но без глупостей!

– Матушка, – я покачала головой и покинула столовую, спеша присоединиться к батюшке.

Он и господин граф разговаривали, стоя у камина. Как только я вошла, разговор прекратился, и Онорат улыбнулся, глядя на меня. В его глазах плескалась радость от встречи, это было заметно с первого взгляда. Затем он направился ко мне, и я присела в книксене.

– Доброго дня, прекраснейшая, – сказал его светлость и завладел моей рукой, чтобы прикоснуться к ней губами. – Как же я рад видеть вас. Даже день, проведенный вдали от вас, подобен смерти.

– Однако вы хорошо выглядите для покойника, после одного дня, что не посещали нас, – улыбнулась я, и Онорат легко рассмеялся.

– Надежда на то, что я увижу вас, Ада, вернула меня к жизни, – ответил мужчина, не сводя с меня сияющего взгляда, и я смутилась.

Граф Набарро выпустил мою руку и отступил; я едва сдержала вздох облегчения. В гостиную вплыла матушка, на ее лице застыла непроницаемая маска, показывавшая, что ей вся эта затея не по душе. Онорат учтиво склонил голову и поцеловал ей руку, сделав вид, что не заметил матушкиной грубости. Мне стало за нее стыдно, и я сама взяла графа под руку, чтобы сгладить неприятный эффект.

– Молодец, Дульчина, действуй в том же духе, – услышала я папенькин приглушенный голос, – и Ада сама сделает разумный выбор.

Я обернулась и успела увидеть, как вспыхнула матушка, осознав слова папеньки, сердито взяла его под руку, и родители последовали за нами с графом.

– Я приложу все усилия, чтобы вы не заскучали, – тихо сказал мне его светлость.

– У меня нет повода сомневаться в ваших словах, Онорат, – ответила я, улыбнувшись.

У ворот нас ждала карета графа и два коня, статью которых я залюбовалась. Даже не смогла отказать себе в удовольствии и подошла к ним, с восхищением разглядывая. Спросив разрешения, я с огромным удовольствием погладила одного по лоснящемуся боку и только тут заметила, что седло на нем дамское.

– А кто же поедет на этом прекрасном жеребце? – спросила я, продолжая его гладить.

– Вы, – улыбнулся граф немного самодовольно. – Это ваш конь.

– Вы дарите мне этого красавца? – поразилась я и от неожиданности хлопнула в ладоши, как дитя.

Однако быстро спохватилась и смутилась, услышав смех графа.

– Нет, что вы, Онорат, – ответила я. – Я не могу принять такой дорогой подарок. Но не откажусь от удовольствия прокатиться на нем. Правда, наездница я неважная.

– О, нет, Ада, мой подарок – всего лишь желание угодить вам и не более, – поспешил меня заверить молодой человек. – Он ни к чему вас не обязывает, как вы могли такое подумать!

В этот момент подошли папенька с матушкой. По лицу мэтра Ламбера я поняла, что он знал о готовящемся подарке и одобрил его, потому что сейчас папенька широко улыбался, переводя взгляд с меня на графа.

– Прекрасный жеребец, – воскликнул папенька. – Достойный подарок от достойного человека.

– Подарок? – матушка встрепенулась. – Ада не может принимать такие подарки от постороннего человека, это неприлично. Если бы дар был от жениха, а уж тем более мужа, но приятель отца… Нет, это повлечет пересуды, – категорично закончила она.

Я склонялась к тому же, потому в этом вопросе приняла сторону матушки, повторив:

– Нет, Онорат, я не могу принять такой богатый дар.

– А я могу, – отчеканил папенька, и граф вновь заулыбался.

– Быть по сему, – сказал он. – Примите от меня в подарок, Ансель, сего жеребца. Надеюсь, и Ада не откажется хоть иногда прокатиться на нем.

– Не откажется, – заверил его папенька. – Моя дочь любит лошадей. А от этого красавца у нее уже глазки горят. – Он постучал тростью, на которую опирался, по носку сапога. – Однако недурно бы и в путь.

– Без сомнений, – поддержал его граф и приготовился помочь мне сесть в седло.

– Верхом?! – воскликнула матушка таким тоном, словно под моими ногами разверзлась преисподняя. – Это невозможно. Ада, в карету!

– Дульчина! – папенька редко повышал на матушку голос принародно, только когда всерьез злился на нее. – Уймись и иди в карету, – велел он.

Матушка порывалась еще что-то сказать, но мэтр Ламбер недвусмысленно указал ей на распахнутую дверцу, и матушка подчинилась, бросив на меня предостерегающий взгляд. Она просто не желала оставлять нас с графом наедине, это я поняла сразу.

– В путь, – велел папенька и тоже скрылся в карете.

Я же поставила носок туфельки на подставленные руки графа, но неловко покачнулась, когда опора под ногой ослабла, и едва не упала, однако меня подхватили. Чьи-то руки сжали меня слишком откровенно для простой поддержки, и сердитый голос, разом выбивший из меня воздух, произнес:

– Кто же так руки ставит? – и после этого обратился ко мне: – Вы не испугались, Ада? – Теперь голос его сочился теплотой, и от того я вовсе лишилась дара речи, просто покачав головой. – Надеюсь, конь без норова? – строго спросил господин лейтенант, взявшийся из ниоткуда, и, получив утвердительный ответ от его светлости, вновь обратился ко мне: – Я помогу вам.

И я взлетела в седло, даже толком не успев понять, как это произошло.

– Откуда вы тут взялись? – не удержалась я от вопроса.

– Откуда бы ни взялся, мое появление оказалось кстати, – чуть насмешливо ответил господин Литин, но тут же пояснил: – Мне стало известно, что вы покидаете Льено; хотел пожелать вам приятной прогулки. Рад, что успел вас застать.

Конечно, это происки матушки, откуда же еще господин королевский лейтенант мог узнать о нашем отъезде? Только от мадам Ламбер. Я бросила укоризненный взгляд на карету.

– Мое почтение, – прохладно сказал Дамиан графу Набарро, чуть склонив голову. Затем задержал на мне взгляд. – Вы надолго улетаете, милая бабочка?

– На три дня, – пролепетала я, чувствуя ужасную неловкость от такого интимного обращения.

– Я буду ждать вашего возвращения, – ответил Дамиан, улыбнулся мне и удалился.

Невольно проводив взглядом его широкоплечую фигуру, я обернулась к графу и заметила, что щеки его зарумянились, а на скулах ходят желваки.

– Онорат, я жду вас, – позвала я.

Его светлость легко прыгнул в седло и виновато посмотрел на меня.

– Простите меня, Ада, не знаю, как такое вышло.

– Вы просто волновались, и я без страха доверюсь вам снова, – с улыбкой ответила я.

– Однако вышло крайне неловко, – негромко произнес Онорат. – Я заглажу свою вину.

– Ах, оставьте, – отмахнулась я и тронула поводья.

Граф догнал меня, карета двинулась следом, и мы начали наш путь в загородное поместье его светлости. Я старалась не замечать любопытных взглядов, которые бросали на нас горожане. Не так часто девушка из нашего сословия следовала верхом, да еще и в сопровождении мужчины. Дворяне себе подобное позволяли, но среди среднего класса для передвижения женщины подразумевался экипаж. Но ежели папенька одобрил, то я не видела смысла отказывать себе в удовольствии прокатиться верхом. И теперь ждала, когда же Льено останется позади, чтобы можно было пришпорить коня и промчаться по дороге… хотя бы рысцой; галопировать для добропорядочной девушки, даже дворянки, – дурной тон. Не могу сказать, кто придумал это, но я и так уже подошла к пределу дозволенного, чтобы нарушать еще одно правило.

– Вы прекрасно держитесь в седле, Ада, – произнес Онорат, глядя на меня.

– Лесть ни к чему, – негромко рассмеялась я. – Я ужасная наездница, но верховую езду люблю и получаю от нее несказанное удовольствие.

– Это заметно по вашим сияющим глазкам, – ответил господин граф, и я смутилась.

Матушка время от времени выглядывала из окошка. Она не спускала с меня глаз, и это доставляло некоторое неудобство. Заметив, как я с досады покусываю губы, граф Набарро заговорщицким тоном сообщил:

– За пределами Льено мы сможем проехать через луга, а ваши родители доберутся по дороге.

– Но это будет неловко, – тут же ответила я, однако соблазн казался велик.

– Мэтр Ламбер мне позволил эту вольность, – с улыбкой добавил Онорат.

– Ежели папенька позволил, то я принимаю ваше предложение, – кивнула я и стала с еще большим нетерпением ожидать городских ворот.

Но и после ворот мы еще некоторое время ехали так же, однако теперь матушка начала еще и окликать меня время от времени. Я чувствовала себя несмышленым дитятей, и эта опека чрезвычайно тяготила. И лишь благодаря папеньке матушка вскоре угомонилась, но все равно зорко следила за нашим с графом выездом.

Неожиданно Онорат протянул руку, перехватывая поводья моего коня, и не успела я и ахнуть, как мы сорвались в самый настоящий галоп, уходя влево, и вскоре совсем скрылись из пределов видимости кареты.

– Ада! – матушкин крик донесся эхом.

А я смеялась от восторга, вновь единолично правя своим конем. Это было так великолепно! Если бы не ужасно неудобное дамское седло, то удовольствие было бы полным. Граф не сводил с меня взгляда, и это стало вскоре мешать. Мой смех затих, и я вновь смущенно потупилась, придерживая резвого скакуна. Конь недовольно фыркнул, но подчинился.

– Замечательное животное, – вновь похвалила я, чтобы что-то сказать.

– Он не сравнится с вами, – живо ответил Онорат, и теперь смутился он. – Простите, Ада, я не имел в виду, что сравниваю вас с конем, вас даже сравнивать невозможно… Ах, черт, – вконец запутался молодой человек, и я хмыкнула. – Я сегодня совсем растерян, простите меня великодушно. Едва не уронил, после сравнил с конем… Вы правы, Ада, это все проклятое волнение.

– Давайте пройдемся, Онорат, – предложила я, пряча улыбку. – Здесь так волшебно, совсем не хочется спешить.

– Все, что вы пожелаете, очаровательнейшая, – воскликнул граф и спешился.

После протянул руки, и я скользнула в них. Наша близость оказалась столь тесной, что я поспешила отойти в сторону, благодаря его светлость за любезно оказанную помощь. Мы брели по сочному лугу, держа наших скакунов в поводу. Я молчала, не зная, что сказать, потому просто наслаждалась великолепным днем и теплым солнышком. Граф шел рядом, глядя себе под ноги.

– Мадемуазель Адалаис, – наконец заговорил он. – Вы не будете гневаться на меня за мою смелость?

Я обернулась, вопросительно глядя на Онората и ожидая продолжения.

– В поместье будет моя матушка. Я знаю, что все преждевременно, но мне хотелось, чтобы она познакомилась с вами, – пояснил молодой человек.

– Ваша матушка теперь не одобряет ваших намерений относительно меня, – неожиданно догадалась я.

– Нет, что вы, Ада! – поспешил меня разуверить граф, но я отрицательно покачала головой, показывая, что ложь излишня.

Разумеется, род Набарро пошел на мезальянс в пору начала ухаживаний молодого графа только из-за своего печального финансового состояния. Теперь же, когда Онорат сумел выправить положение, перед ним были открыты иные перспективы, и родня ждала более благородной невесты, чем дочь банкира.

– Зачем же вы не оставили своих намерений, ежели ваша семья желает вам иной судьбы? – спросила я.

– А вы не понимаете зачем? – с грустной улыбкой спросил его светлость. – Я ради этих намерений преодолел предубеждения и стыд, вложенный мне в голову с самого детства. Не побоялся явиться к вашему папеньке с просьбой научить меня и дать совет. И теперь, когда добился определенных успехов, я считаю себя вправе самому выбирать, какую девушку я считаю достойной стать графиней Набарро.

– Вы пытаетесь предупредить меня, что с нами могут быть неприветливы, не так ли? – прямо спросила я.

Онорат остановился и с укоризной взглянул на меня.

– Ада, как вы могли так подумать обо мне? – спросил его светлость. – Единственное, о чем я переживаю, – это воинственный настрой вашей матушки. Что до вашего отца, то он уже бывал в нашем доме и знаком с моей матушкой. Они нашли общий язык и весьма мило общались. Графиня Набарро, моя мать, радушно примет вас и ваших родителей. Но я хочу, чтобы она увидела, насколько вы милая и воспитанная девушка, чтобы ее опасения развеялись окончательно. Только…

– Мадам Ламбер, – усмехнулась я. – Вы опасаетесь, что графиня будет судить обо мне по поведению моей матушки.

– Моя мать – умная и наблюдательная женщина, потому я верю, что о вас она будет судить по вам, а не по мадам Ламбер, – серьезно кивнул Онорат.

Я немного помолчала. Мы вновь двинулись вперед.

– Онорат, – он вскинул голову и посмотрел на меня, – я благодарна вам за вашу откровенность. Я, как и папенька, предпочитаю знать все обстоятельства и условия изначально.

– Я непроходимый болван! – неожиданно воскликнул мужчина, ударив себя по лбу, сократил расстояние между нами и крепко сжал мою ладонь. – Простите меня, ради Всевышнего, простите меня, Ада! Что за разговоры я веду с девушкой, о чьей благосклонности мечтаю уже столько времени?! Не знаю, что со мной делается последнее время, будто разум подводит. Ада, милая, скажите «да» – и для меня не будет ни преград, ни обстоятельств.

Я молчала, не зная, что сказать. Его порыв смутил меня и поставил в тупик. Ответа на чувства молодого человека у меня не было. И если по здравом рассуждении я и готова была дать положительный ответ, то не сегодня и тем более не сейчас. Но, хвала Всевышнему, граф и сам понял свою поспешность.

– Наверное, у вас в жизни столько не просили прощения, сколько я сегодня, – усмехнулся он. – Простите меня в который раз, мадемуазель Адалаис. Я слишком поспешен и признаю это.

– Давайте поспешим к вам в поместье, Онорат, – тихо сказала я. – Родители будут волноваться.

– Вы совершенно правы, Ада, не стоит заставлять волноваться ваших родителей, – ответил его светлость. – Вы доверитесь мне снова?

Он подставил руки. Я улыбнулась и уверенно наступила на них носком своей туфельки. В этот раз все прошло благополучно, и я быстро оказалась в седле. Более не медля, мы направились туда, куда вскоре должны были прибыть мэтр и мадам Ламбер. Господин граф теперь говорил о всяких пустяках, словно хотел стереть из моей памяти наш недавний разговор.

Я рассеянно слушала его, улыбаясь и иногда задавая вопросы. Но, признаться, в этот момент мне думалось: а как бы прошла такая прогулка, ежели б рядом ехал господин Литин? Мне было стыдно перед графом за то, что мысли мои не с ним, но, как ни пыталась не думать о Дамиане, – не выходило. И тело все еще чувствовало, как он держал меня, когда поймал при несостоявшемся падении. И взгляд его, полный тепла и даже нежности, все всплывал и всплывал перед внутренним взором. Это было и стыдно, и страшно, и сладко – думать о том, о ком думать не стоило.

– Ада…

Я вздрогнула и посмотрела на Онората.

– Вы совсем далеко сейчас, – печально улыбнулся молодой человек. – Вам скучно со мной?

– Нет, что вы! – поспешила я его заверить. – Мне приятно с вами.

– Но вы уже некоторое время не слушаете меня, – господин граф смотрел на меня с нескрываемой укоризной.

Виновато улыбнувшись, я вздохнула и постаралась стряхнуть с себя лишние думы, и в конце концов мне это удалось. Облегченно вздохнув, я огляделась и указала графу на огромный странный камень, напоминавший фигуру коленопреклоненного человека. Человек будто склонился к речке, огибавшей Льено, – той самой, из которой меня поднимал Дамиан… О, Всевышний… Тряхнув головой, я сказала:

– Онорат, смотрите, какой забавный камень, будто человек стоит на коленях.

Граф подъехал к нему и поманил меня за собой.

– Вы не слышали легенду о влюбленном великане? – спросил мужчина с улыбкой.

– Никогда, – чистосердечно призналась я. – Я в этих краях не была ни разу. Поведайте мне, прошу вас, – я настолько загорелась идеей услышать эту легенду, что даже сама потянулась и дотронулась до руки молодого человека, сжимавшей поводья.

Граф тут же накрыл мою ладонь своей, но вскоре выпустил, глядя на мое неудобное положение.

– Это печальная история. Говорят, давным-давно, когда в этих краях еще водились феи, здесь обитал великан, – начал Онорат. – Великан был злым и нелюдимым. Он убивал всякого, кто осмеливался вторгнуться в его владения. От чужого запаха он впадал в страшную ярость и крушил всё на своем пути. Но однажды в его землях очутились феи. Они пели и танцевали среди деревьев. Великан, услышав веселый смех, бросился изгонять пришельцев, посмевших нарушить его покой. Феи успели упорхнуть, и лишь одна подвернула ногу – и великан накинулся на нее. Фея взмолилась о пощаде. Очарованный ее голосом, злой великан пожалел прекрасную фею. Он забрал ее в свое логово, долго лечил и ухаживал. За это время он так сильно полюбил свою гостью, что закрыл в пещере, страшась ее ухода.

– И что же случилось?! – взволнованно воскликнула я, когда граф ненадолго замолчал.

– Фея погибла, – грустно улыбнулся молодой человек. – Она не смогла жить без солнца и свободы. Великан помешался от горя. Говорят, здесь когда-то стояли высокие горы, но несчастный влюбленный сравнял их с землей в своем безумии. На их месте он похоронил любимую. После сел и горько заплакал. Великан плакал так долго и много, что разлилась река, а сам страдалец обратился в камень, оставшись вечным стражем покоя бедной феи. – Он замолчал, некоторое время глядя на камень, а когда обернулся ко мне, воскликнул: – Ада, в ваших глазках блестят слезы! Я так расстроил вас своей историей?

Я промокнула непрошеную влагу.

– Ах, Онорат, какая грустная легенда. Мне жаль и фею, и великана. Как же это грустно, что влюбленные слепы в своей страсти, – ответила я.

– Оставаться зрячим крайне сложно, милая Адалаис, – усмехнулся господин граф. – Любить так сладко, но так больно, когда твоя страсть не находит ответа. Вы отводите глаза, – на губах мужчины появилась грустная улыбка. – Пустое, Ада, не стоит. Едемте, ваши родители, должно быть, уже достигли поместья, и мадам Ламбер сейчас лично отправится на ваши поиски.

– Матушка и такое может, – улыбнулась я, не глядя в глаза Онорату. – Едемте, вы правы.

Я бросила на камень последний взгляд, и мы тронули поводья. Теперь граф молчал, задумчиво глядя перед собой. Я не смела нарушить его молчание, чувствуя вину перед ним за свою холодность, но ведь невозможно приказать сердцу!

– А вот и поместье, – сказал Онорат.

Я посмотрела вперед, и мой взгляд уперся в березовую рощу.

– Это граница поместья, скоро будет небольшая деревня, а за ней наш особняк, – пояснил мне господин граф, и мы пришпорили лошадей.

Когда мы ехали по деревне, я не знала, куда прятать глаза. На молодого господина с… невестой вышли поглазеть люди, и это было неловко. Я вздохнула с облегчением, когда деревня осталась позади. Онорат казался невозмутимым, хотя ему, похоже, данное происшествие доставило некоторое удовольствие. Но вслух он так ничего и не сказал, я тоже.

То, что мы уже недалеко от особняка, я поняла, даже не видя его.

– Где моя дочь? Где моя девочка? – донес до нас ветер матушкино возмущение. – Ансель, найди мне Аду!

– Дульчина, угомонись! – требовал папенька. – Ада с господином графом, он не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Мадам Ламбер, уж не посмели ли вы себе возомнить, что аристократ, дворянин в пятнадцатом колене позволит себе обидеть девушку? – не менее возмущенно вопрошал незнакомый женский голос.

– О, Всевышний, – прошептала я.

– Сбываются наши худшие подозрения, – усмехнулся граф.

– Простите, Онорат, – виновато произнесла я.

– Здесь нет ничьей вины, лишь мое легкомыслие и желание быть наедине с вами, – ответил молодой человек. – Будем усмирять дракона, – неожиданно весело улыбнулся граф. – Всегда хотел побывать на месте древнего рыцаря.

Я рассмеялась шутке, но через мгновение погрозила мужчине пальчиком. Все-таки этот дракон – моя матушка. И я снова рассмеялась от подобного сравнения.

Глава 6

Два дня промчались неожиданно быстро. Я опасалась, что буду грустить, но, к моему удивлению, у меня просто не оставалось на это времени. Онорат окружил нас таким разнообразием развлечений, что даже матушка увлеклась еще к вечеру первого дня и ни разу не заворчала и не искала повода, чтобы укорить гостеприимного хозяина. Так что роль драконоборца графу вполне удалась.

Первый день мы больше разговаривали. Онорат, пробыв со мной и обеими матушками до самого вечера, отправился с папенькой на ночную рыбалку. Графиня Набарро оказалась достаточно милой женщиной. И если не считать пытливых взглядов, которые она то и дело бросала на меня, то можно сказать, что мы неплохо поладили. Констанс Набарро развлекала нас рассказами о столичных порядках. И умела она рассказывать так весело, что мы с матушкой только успевали прикрывать рот ладошками, разражаясь очередным взрывом смеха.

Также графиня посвятила нас в последние модные новинки: она всего месяц как вернулась в Льено, потому могла рассказать гораздо больше, чем Эдит со своим альбомом. А перед сном мы сидели в саду, в большой беседке, увитой плющом, на берегу маленького пруда и пили чай. Обе матушки вели неспешную, но приятную беседу, а я с интересом их слушала. Душа моя отдыхала в полной мере.

Второй день был наполнен событиями. Утро началось с трели какой-то птицы за окном. Это было такое чудесное пение, что я не поленилась встать с кровати, подкрасться к окошку на цыпочках и чуть приоткрыть его, чтобы не спугнуть милую птаху. Птица заливалась, а я слушала, несмотря на утреннюю прохладу, заползавшую в приоткрытое окно.

Затихла она неожиданно. Послышались чьи-то шаги – и птица улетела. Я сердито взглянула вниз. Это был Онорат. Он неспешно шел к дому, неся в руках большой букет полевых цветов. Вдруг он поднял голову вверх, и наши взгляды встретились. Молодой человек покраснел. Он растерянно улыбнулся и склонил голову.

– Доброе утро, чудесное видение, – произнес граф негромко. – Не ожидал, что вы уже проснулись.

– Здесь пела птица, я слушала ее, – смутившись того, что стою у окна в одной сорочке, ответила я.

– Да, я слышал, это было чарующе, – улыбнулся мужчина. – Как вам почивалось?

– Благодарю, у вас очень удобные постели, – ответила я, чувствуя всю глупость своего ответа.

– Позавтракаете со мной? – неожиданно спросил господин граф.

Я прикрылась волосами, после тяжелой шторой и кивнула, спеша скорее привести себя в порядок.

– Я смутил вас, простите, – виновато улыбнулся Онорат. – Буду ждать вас внизу, только переоденусь.

Кивнув, я поспешила закрыть окно и спрятаться в комнате. Вскоре в мою спальню постучала горничная и принесла вазу с теми самыми цветами, что были в руках Онората. Когда она ушла, я склонилась к этому простому, но необычайно красивому букету и вдохнула его аромат. Улыбка сама собой появилась на моих губах.

Вернулась та же горничная с кувшином горячей воды, и я поспешила отойти от вазы. Она отнесла кувшин в умывальную комнату. От этой картины я почувствовала некоторую досаду и усмехнулась. Надо же, как быстро привыкаешь к новомодным благам. Не так давно мы и дома умывались так же, а теперь не можем представить себе жизнь без водопровода.

Через полчаса я спустилась вниз уже одетая и причесанная. Вдали от города я обошлась простой косой, которую сама заплела и скрутила на затылке, заколов шпильками. Прочь локоны, счастье в простоте!

– Ада, – глаза Онората смотрели с таким обожанием, что я не знала, как себя вести, – как же вы прелестны. – Он поцеловал мне руку, задержав ее у губ, и мои щеки вовсе запылали огнем. – В смущении вы еще прекрасней, – улыбнулся молодой человек, и я сердито отняла руку.

– Будет вам смущать скромную девушку, – ответила я.

Это вышло ворчливо, и вместо извинений я услышала негромкий смешок. Правда, граф поспешил исправить свою оплошность. Он учтиво поклонился и указал на выход из дома. Затем предложил руку, я не стала сопротивляться. Мы вышли на открытую террасу, где уже стоял накрытый стол. Никого, кроме нас с Оноратом, не было видно. Я едва не пожалела о своем согласии.

– Недалеко горничная и лакей, – успокоил меня господин граф, отодвигая мне стул.

– Благодарю, – ответила я, усаживаясь за стол.

Во время завтрака я обратила внимание на усталое выражение лица молодого человека.

– Вы мало спали? – спросила я.

– Вовсе не спал, – ответил он с улыбкой. – Мы вернулись в дом с вашим папенькой незадолго до рассвета. Я пытался уснуть, но не вышло. Вы рядом, это волнует, – Онорат осекся и посмотрел в сторону. – Оделся и решил пройтись. На лугу увидел эти цветы и подумал о вас… Впрочем, лгу, я уже думал о вас, когда увидел цветы.

Разговор вновь принимал неприятный для меня оборот, но положение спасла госпожа графиня. Она показалась в дверях и дружелюбно улыбнулась:

– Доброе утро, мадемуазель Адалаис. Доброе утро, сын мой.

– Доброе утро, матушка.

Господин граф поднялся навстречу матери. Он поцеловал ей руку, она его – в лоб. После Онорат отодвинул стул для графини и призвал горничную, которая поспешила еще за одним прибором. С этой минуты завтрак приобрел иной оттенок, и разговор стал легким и беспечным. Моя матушка присоединилась к нам, когда мы уже заканчивали. Папенька не появился до обеда.

Впрочем, это нам не помешало развлекаться ни в коей мере. Наш единственный кавалер, граф Набарро, повел нас после завтрака на прогулку. На их землях обнаружился теплый ключ, и мы с удовольствием окунулись в него, пока господин граф находился в соседней купальне, отгороженной от дамской глухой перегородкой.

– По местным поверьям, эта вода дает крепкое здоровье, – поделилась с нами графиня, когда мы отдыхали после купания. – А дамам помогает даже в случае бесплодия.

Матушка рассмеялась, я покраснела. После этого была игра в шарады – там же, у источника. Графиня Набарро до того уморительно показывала мыльный пузырь, загаданный ее сыном, что мы все исхохотались, но так и не смогли отгадать. На обед нас уже звали, потому что, увлеченная игрой, наша компания просто забыла обо всем на свете.

Папенька встретил нас у особняка. Он был свеж и благодушен. Мэтр Ламбер восхищенно рассказывал об их с графом рыбалке и хвалился, что обставил «мальчишку» в количестве и массе улова. Оценить улов мы смогли уже на обеде, который опять прошел оживленно. Папенька все посматривал на меня и подмигивал, я старалась избегать его взглядов, понимая, на что мне намекает мэтр Ламбер. Несмотря на простоту и легкость проводимого времени, я вовсе не была готова немедленно принять предложение графа.

После обеда матушка и графиня отправились отдыхать в давешнюю беседку, а мы с Оноратом и папенькой – на конную прогулку. Мне оседлали моего жеребца – я его уже только так и воспринимала, несмотря на то что не приняла подарка. Звали его Стремительный Ветер, и жеребец в полной мере оправдывал свое прозвище, унося меня вперед мужчин под мой радостный смех.

– Ада! – кричал вслед отец. – Будь осторожна, мне твоя матушка голову с плеч снимет.

– Папенька, я осторожна! – крикнула я, но коня стала придерживать.

Граф догнал меня первым. Глаза его горели возбуждением.

– А вы азартны, Ада, – весело воскликнул он. – Неожиданно. Не подозревал, что в вас бурлят такие страсти.

– Вы мало что знаете обо мне, Онорат, – рассмеялась в ответ и снова пришпорила Стремительного.

– Тем больше я хочу узнать вас, прелестнейшая, – крикнул мне вслед молодой человек и помчал следом.

Папенька отстал от нас. Он единственный из нас троих, кто не получил должного удовольствия от скачки. Мэтр Ламбер ворчал и досадовал на нашу молодость.

– Ах, папенька, вы так говорите, словно сами не были молоды, – упрекнула я его с улыбкой.

– В том-то и дело, дитя, был! – ответил папенька. – А теперь мои кости не готовы трястись в седле, им привычней, когда я сижу в удобном кресле.

А вечером нас ждал обещанный театр. С той лишь разницей, что актерами были мы сами. Это оказалось так увлекательно! Графиня подобрала любопытную сценку, где нашлись роли ей, Онорату и мне. Папенька с матушкой наслаждались действием «из зала». Сначала мы закрылись втроем и репетировали. Хитрая женщина взяла на себя роль богини, а нам достались роли двух влюбленных, которые поссорились, а богиня вновь свела их вместе и повенчала. Я ужасно смущалась вначале. Но потом графиня уговорила меня, что это всего лишь роль, и я с неожиданной легкостью увлеклась игрой.

Горничная принесла венок, который мне надели на голову. Графа замотали в ткань на манер древних мужских одежд. Так же облачилась и его матушка, надев еще на голову богатую диадему.

– У вас отлично получается, Ада, – подбодрил меня Онорат.

– Я ужасно волнуюсь, – призналась я.

– Я рядом и всегда помогу вам, – шепнул мужчина, целуя мне руку.

Смутившись, я потупилась, но руку не отняла. Так мы и вышли на импровизированную сцену. Занавес, устроенный из штор, снятых в гостиной, открыли, и сценка началась. Было заметно, что такие домашние представления для молодого графа и его матери не новы, они держались уверенно. Я же сначала стеснялась и говорила тихо, особенно теряясь, когда наши с Оноратом руки встречались. Но и я все-таки сумела расслабиться, видя улыбки родителей, и в конце, когда мы с графом стояли на коленях перед богиней, лицом друг к другу, и наши пальцы сплелись, я даже не опустила глаз. Это было сродни волшебству, в которое я погрузилась. И когда лицо Онората стало неожиданно близко, я даже не отпрянула. Но громкий крик матушки «Браво!» привел меня в чувство.

Я сразу смутилась – и волшебство закончилось. Но до того момента, пока мы не разошлись по спальням, еще долго обсуждали нашу сценку и хвалили больше всего меня. Под впечатлением от увиденного матушка села за рояль и исполнила несколько лирических романсов. Голос у мадам Ламбер был дивным, у меня так красиво петь не получалось, что являлось причиной некоторой зависти.

– Дульчина, да вы просто чудесно поете! – воскликнула графиня, вставая рядом с инструментом. – Споемте дуэтом.

У графини Набарро оказался приятный, низкий, хорошо поставленный голос. Заслушавшись, я упустила момент, когда граф оказался совсем рядом, и очнулась только тогда, когда он начал целовать мои пальцы, пользуясь тем, что нас никто не видит.

– Онорат, – прошептала я, освобождая руку из захвата, – что вы? Нас же могут увидеть.

– Простите, – на его лице мелькнула тень досады. – Это был великолепнейший день, я… увлекся.

– Да, день был замечательным, благодарю вас, – улыбнулась я и встала. – Однако я устала и хочу пойти в спальню.

– Доброй ночи, Ада, – ответил молодой человек, и по его губам скользнула странная усмешка, будто он насмехался над собой.

– Простите меня, – прошептала я. Затем громко попрощалась со всеми и удалилась, спеша скрыться за дверями от чужих чувств, так и не пробивших броню моего сердца.

Горничная графа помогла мне приготовиться ко сну и оставила одну. Я легла на нагретые жаровней простыни. Хоть на улице и не было прохладно, но хозяин дома озаботился, чтобы нам было приятно ложиться в теплую постель. Повернувшись на бок, я смотрела в окно на раскачивающуюся тень дерева и пыталась вызвать в своей душе хотя бы отголоски нежности к Онорату. Он заслуживал того, чтобы его любили…

Но стоило мне открыть свое сердце, как перед внутренним взором вновь и вновь всплывали совсем иные черты, и душу ранили глаза, что были чернее безлунной ночи. Я спешила отвернуться на другой бок, надеясь, что тогда видение исчезнет, но Дамиан преследовал меня. Устав бороться с собой, я выбралась из постели, подошла к окну и села на подоконник. Мой взгляд устремился к далекому черному небу, на котором мерцали холодные, но ослепительно-прекрасные звезды.

Я вспомнила наш последний разговор на берегу лесного озера, на уста сама собой скользнула мечтательная улыбка, и с губ сорвался то ли шепот, то ли тихий стон:

– Дамиан…

Испугавшись смелости своих помыслов, я опустила взгляд вниз и вздрогнула. Там стоял Онорат и смотрел на меня, странно и жадно. Осознав, что на мне сейчас нет ничего, кроме ночной сорочки без рукавов, я охнула и поспешила покинуть окно, чувствуя, как пылают мои щеки.

Я спряталась за шторой, а когда выглянула, графа уже не было. До чего же стыдно вышло… Вернувшись в постель, я натянула одеяло до самых глаз и зажмурилась. Вновь и вновь я вспоминала взгляд нашего радушного хозяина и боялась думать, что представлял он в этот момент. Но стоило только немного успокоиться, как меня закружил в сладком вихре мечтаний господин королевский лейтенант. Устав от этих метаний, я снова встала, оделась и выскользнула из отведенной мне спальни.

Дом уже погрузился в сон. Не слышно было ни шороха шагов, ни приглушенного журчания человеческого голоса – только мерное тиканье больших напольных часов да шепот листьев за окнами. Я кралась, словно мелкий воришка, стараясь, чтобы под ногами не скрипнула половица. Мне хотелось выбраться на свежий воздух и хоть там обрести покой, вдохнув ночную прохладу полной грудью.

Двери оказались не заперты, и я выскользнула на улицу, прикрыла глаза и подставила лицо уже прохладному ветерку. Кожа постепенно перестала пылать от раздиравших меня мыслей. Немного успокоившись, я решилась и сошла с каменных ступеней, спеша отойти дальше от дома, чтобы меня не застали за столь возмутительным занятием, как ночная прогулка незамужней девушки.

Когда особняк скрылся за деревьями, я сбавила шаг и побрела уже спокойно, прислушиваясь к звукам ночного поместья. Ноги принесли меня к той самой беседке на берегу маленького пруда, где давеча матушка, графиня и я пили чай, разговаривая о всяких пустяках. Я уже практически подошла к ней, когда до меня донесся одинокий мужской стон, исполненный страдания и горечи.

Я остановилась, страшась сделать следующий шаг. Сожаления об опрометчивом решении выйти из-под защиты графского особняка уже посещали мою вздорную голову, и я сделала шаг назад. Но стоило мне развернуться, чтобы убежать обратно, как меня остановил полный изумления голос:

– Ада? Вы? Здесь? Сейчас?

Обернувшись, я вздохнула с облегчением и обреченностью одновременно. Это был сам граф Набарро. Смущенно потупившись, я тихо произнесла:

– Не думайте обо мне дурно, Онорат. Это нехорошо, я знаю, но мне казалось, что я уже никого не встречу в такое время.

– Что вы, как я могу думать дурно о вас? – ответил молодой человек и посторонился, давая мне пройти в беседку.

– Я, пожалуй, вернусь в дом, – сказала я, не решаясь остаться с ним наедине.

– Прошу вас, – граф подошел ко мне и взял за руку, – я не сделаю вам худого, только не вам, Ада. Побудьте со мной немного, просто посидите рядом, о большем и не мечтаю.

Онорат горько усмехнулся, и мое сердце сжалось от боли. Кивнув, я прошла в беседку, но, прежде чем моя нога переступила порог, я обернулась и посмотрела на графа:

– Только обещайте, что никто не узнает, что мы были с вами ночью наедине. Умоляю. От этого может пострадать мое честное имя.

– Мне умереть проще, чем опозорить вас, – ответил молодой человек, и я поверила, шагнув в темное нутро беседки.

Усевшись на скамейку, я сложила руки на коленях и потупила взор. Прогулка обернулась вовсе не тем, чего мне хотелось, лишив желанной тайны и одиночества. Граф некоторое время стоял на входе, глядя на воды пруда, которые отражали рождавшийся месяц. Затем обернулся, скинул с плеч сюртук и подошел ко мне, укрывая меня от ночной прохлады. Я благодарно кивнула, но так и осталась сидеть, не глядя на него.

– Приятная ночь, почти безветренная, – сказал Онорат, скорей для того, чтобы нарушить тишину.

– Да, чудесная, – ответила я и снова замолчала.

– Что заставило вас покинуть теплую постель в столь поздний час? – граф обернулся ко мне, и теперь я чувствовала его взгляд.

– Не спалось, – я пожала плечами. – Захотелось пройтись в одиночестве.

Онорат помолчал, но я понимала, что нас ждет объяснение, и это тяготило и приводило в уныние. Я совершенно не представляла, что смогу ответить на его просьбу руки и сердца в очередной раз, но то, что сказал молодой человек, выбило из меня весь воздух, оставив задыхаться от бессилия.

– Я умираю без вас, Ада. Это такая пытка – любить безответно, – тихо произнес граф, глядя на мой профиль. Но уже через мгновение горячие мужские ладони обожгли мне запястья.

Молодой человек порывисто встал, вынуждая встать и меня, и я оказалась сжата в сильных объятьях.

– Опомнитесь, Онорат, прошу вас! – воскликнула я, упираясь ладонями ему в грудь. – Что вы делаете?

– Ах, кабы я сам знал, – ответил он. Глаза графа блеснули в темноте так, будто он был в горячке. – Ада, Ада, Ада – вот всё, о чем я могу думать. С тех пор, как я вновь встретил вас, всё валится у меня из рук. Все мысли мои только о вас, Ада. Это невыносимо и так больно. Почему вы совсем не видите меня? Почему не слышите моей мольбы?

– Онорат, вы не в себе, успокойтесь, прошу вас, – взмолилась я, не оставляя попыток освободиться от сжимавших меня рук.

Мужчина неожиданно рассмеялся. Это был страшный смех, злой и издевательский.

– Не в себе, жестокая Ада, как же вы правы! Я горю в огне своей проклятой, никому не нужной страсти! Сгораю и вновь восстаю из пепла, чтобы сгореть без остатка при виде вас. Но вы не видите, не желаете видеть моих страданий, вы поглощены этим воякой. И не говорите, что это не так, я видел, что делается с вами, стоит Литину оказаться рядом! – почти выкрикнул он, словно обвиняя меня.

– Опомнитесь, господин граф! – воскликнула я, мечтая сейчас оказаться в Льено, в своей комнате, только бы не видеть этого горящего взгляда, только бы не слышать этих пронзительных слов.

– Это вы опомнитесь, мадемуазель Ламбер, – зло отчеканил Онорат. – Такие, как он, не могут любить. Красивые, сильные, опасные – и этим такие притягательные для юных и наивных девушек. Он хищник, Ада, коварный хищник, который заставит вас плакать. Моя же любовь несет в себе лишь обожание, услышьте меня, Ада! Услышьте…

Мужчина вдруг опустился на колени, перехватил мои ладони и прижался к ним обжигающе горячей щекой. Меня трясло, словно в лихорадке. Я не знала, что мне делать и что сказать. Но менее всего мне хотелось, чтобы эта пытка продолжалась.

– Будьте моей, Ада, – простонал Онорат и вскинул на меня глаза. – Будьте моей, и я все сделаю, чтобы вы были счастливы. Любой ваш каприз, малейшее желание, я выполню всё, только не отталкивайте меня, позвольте ввести вас в собор и назвать своей. Ада…

– Немедленно встаньте, – взмолилась я. – Поднимитесь с колен, прошу вас, я того не стою. Зачем вы терзаете себя и мучите меня? Онорат, умоляю, встаньте, и прекратим этот разговор.

– Вы любите его? – неожиданно спросил мужчина, все еще глядя на меня снизу вверх.

– Я не знаю! – вскрикнула я и попыталась отвернуться, чтобы спрятать непрошеные слезы.

Граф поднялся с колен, хмуро взглянул на меня, но лицо его вдруг исказилось, и я оказалась вновь сжата в его руках.

– Вы правы, мы здесь одни. Сейчас ночь, и стоит лишь придать огласке, что мы провели вместе время… Или, – он казался совсем безумным – такая жуткая улыбка искривила губы дворянина, – я ведь могу прямо сейчас овладеть вами, и тогда вы не сможете мне отказать.

– Нет! – закричала я, изо всей силы пытаясь его оттолкнуть.

Паника охватила меня, слезы обиды и горечи жгли глаза. Неужели он способен? Неужели аристократ и такой благородный и воспитанный мужчина опустится до насилия, чтобы получить желаемое?! Мой всхлип отрезвил графа. Он отшатнулся от меня и упал на скамейку, схватившись за голову.

– Всевышний, что я творю, что говорю, о чем думаю? – прошептал Онорат. – Я больше не могу так, Ада. Не могу! – Он вскинул голову и посмотрел на меня взглядом, от которого моя душа, минуту назад готовая возненавидеть этого человека, наполнилась жалостью. – Это такая невыносимая пытка. Я ведь полюбил вас с первой минуты, как увидел. Если бы ваш папенька тогда сказал, что не даст за вас ни сантала, я бы с радостью ответил, что мне важны вы, а не ваше приданое. Я ходил к вам лишь с единственной целью – чтобы видеть вас. Но когда мэтр Ламбер отказал мне, а вы не поверили в мои признания, я был как в горячке и написал вам то ужасное письмо. Мне казалось, что преисподняя разверзлась под моими ногами. Первые дни мне просто не хотелось жить. Но однажды утром я проснулся и решил, что докажу вам и вашему отцу, что деньги я могу заработать и сам, что мои чувства искренни. Моя душа вновь наполнилась надеждой, и каково же мне было обнаружить, когда я снова начал свой путь к вашему сердцу, что оно уже занято. Я ревную вас, Ада, я так безумно ревную вас к этому мужчине, что готов вспомнить старый обычай и вызвать его на поединок. И если уж не убрать его с дороги, то умереть и более не страдать.

Я вскрикнула от ужаса, услышав эти слова. Бросилась к нему, схватила за руку и взмолилась:

– Не надо, Онорат, нет-нет, вы не посмеете так поступить. Дамиан – военный, он опытней вас в обращении с оружием. Я не хочу, чтобы вы дрались из-за меня. Я не переживу, если стану причиной чьей-либо смерти! Оставьте эти мысли, ради меня оставьте!

Граф поднялся со скамьи, сжал мои пальцы, которыми я вцепилась в его ладонь, и поднес к губам, бережно целуя. Затем взглянул в глаза, протянул руку и убрал с моего лица волосы. Ладонь мужчины замерла на щеке, в глазах вновь зажегся фанатичный блеск, и лицо графа оказалось неожиданно близко. Но в последнюю секунду он чуть уклонился, и его губы прижались к моей щеке.

– Ох, Ада, ваша близость – пытка для моей больной души, – мучительно простонал Онорат, захватил мое лицо в ладони и покрыл его быстрыми и горячими поцелуями, не трогая лишь губы.

Я стояла ни жива ни мертва, боясь пошевелиться. Но он сам остановился и отпустил меня, шагнув в сторону. Поднял свой сюртук и отвернулся.

– Идемте в дом, Ада. Вам пора спать, уже глубокая ночь.

Я лишь кивнула. Мы покинули беседку и направились к особняку. Там граф ушел вперед, проверил, нет ли случайного свидетеля, и лишь после этого я метнулась к дому. Онорат перехватил меня за руку, прижал ее к своим губам и прошептал:

– Спокойных вам снов, боль моя.

Не найдя, что ответить, я прерывисто вздохнула и исчезла за дверями. Плохо помню, как добралась до спальни. Вновь разделась и легла под одеяло, дрожа и всхлипывая от избытка противоречивых эмоций. Заснуть удалось лишь к рассвету, и сон был беспокойный. Мне все снилось, как двое мужчин сходятся в смертельном поединке, и я то и дело вскакивала, вытирая дрожащими пальцами пот со лба. Нужно было что-то решать, нужно, но, Всевышний, как же это было сложно!

Глава 7

В это утро я проснулась не сама – меня разбудила возбужденная матушка.

– Ада, несносное дитя, уже почти полдень, а ты все изволишь почивать. Вставай уже, нам обещали катание на лодках!

Я открыла глаза и посмотрела на свежую и бодрую матушку. Выбираться из-под одеяла не хотелось вовсе, как и кататься на лодках. Впрочем, больше всего не хотелось встречаться с графом Набарро, так сильно поразившим и напугавшим меня сегодня ночью.

– Я неважно чувствую себя, матушка, – сказала я. – Могу я остаться в доме, пока вы гуляете?

– Что за вздор, дорогая моя, – мадам Ламбер склонилась ко мне, трогая лоб. – Ты здорова, не обманывай свою мать. Что это еще за новости? Вставай! И я не желаю слышать никаких возражений.

Она покинула отведенную мне спальню, и мне пришлось вставать. Приведя себя в порядок, я спустилась вниз, страшась встретить Онората, но попался мне только папенька. Он поцеловал меня в лоб и потрепал по плечу.

– Разоспалась, кроха, – пожурил он меня. – Даже проспала отъезд нашего любезного хозяина.

– Граф отбыл? – я изумленно посмотрела на папеньку.

– Его дела призвали, но его светлость взял с меня клятву, что это не станет поводом для нашего отъезда. Сегодня нас развлекает графиня. С нею же мы и вернемся в Льено, – ответил мэтр Ламбер. – А теперь поспеши, тебя ждет завтрак, а после идем кататься на лодке.

– Хорошо, папенька, – я кивнула и поспешила за горничной, ожидавшей меня.

Я испытывала и облегчение, что сегодня мне не предстоит встречаться с графом, и чувство вины, подозревая, что он покинул поместье из-за ночного разговора. Но еще примешивалась и тревога, потому что я неожиданно вспомнила слова о поединке. А если Онорат в отчаянии решился на этот шаг? Сердце перестало биться, казалось, в одно мгновение. Я остановилась и схватилась за грудь.

– О, Всевышний, – прошептала я, – не допусти.

Мне вдруг представилось, как граф бросает вызов Дамиану, и тот его принимает. Они сходятся и… Онорат убивает господина лейтенанта. Ноги и руки задрожали от этой мысли. Я всё гнала видение бледного лица господина Литина, вида крови на его груди, но добилась лишь того, что застонала и облокотилась о стену. Видение было до того страшным, что слезы потекли из моих глаз помимо воли.

– Мадемуазель, что с вами? – горничная трясла меня за плечо, но я не слышала, надрывно всхлипывая. – Сюда! – закричала она.

– Ада! – ко мне подбежала матушка. – Что случилось? У тебя болит что-то? Ты действительно нездорова?

Подошла графиня с нюхательной солью. От этого резкого запаха я очнулась и захлопала ресницами, непонимающе глядя на собравшихся вкруг меня людей. Усадив меня на стул, папенька покачал головой.

– С чего истерика, дитя? – спросил он.

– Голова болит, папенька, – солгала я и покраснела.

Впрочем, лицо мое и так пошло пятнами от слез, потому мой стыд никто не заметил. Матушка проводила меня обратно в комнату и уложила. Она присела на край постели и задумчиво посмотрела на меня. Я закрыла глаза, чтобы спрятать смятение, – уж больно был проницательным взгляд матушки.

– Что у вас с графом произошло? – строго спросила мадам Ламбер. – Он приходил к тебе ночью? Прикасался? Или… – она прикрыла рот ладонью, стремительно побледнев. – Он… Ада, он тебя…

– Нет! – вскрикнула я, вскакивая. – Ничего подобного, матушка!

– Но тогда, – матушка заметно успокоилась, – что это была за истерика? Дамиан? Ты тоскуешь о господине королевском лейтенанте?

– Матушка, о чем вы?! – вознегодовала я. – Я ни о ком не тоскую, оставьте ваши намеки.

На устах мадам Ламбер появилась лукавая улыбка. Она прищурилась и покачала головой.

– Твой недуг легко лечится, дитя мое, – подмигнула матушка и покинула комнату. – С Адой все в порядке, – услышала я ее голос. – Констанс, нам эти недомогания хорошо знакомы.

– Ах, вот в чем дело, – в голосе графини, находившейся за дверью, я услышала облегчение и улыбку. – Тогда мы можем оставить девушку дома, а сами отправимся на реку.

Я отчаянно покраснела, когда поняла, что они говорят о женских недомоганиях. Ох, матушка… Иногда изобретательность мадам Ламбер меня изрядно коробила. Однако возмущение матушкиной выдумкой меня отвлекло от нехороших мыслей, и я, когда мои родители с графинею покинули дом, позвала горничную. Она принесла завтрак, до которого я так и не добралась, в комнату. Пока горничная отсутствовала, я сходила в графскую библиотеку, выбрала себе книгу и с удобствами расположилась в отведенной мне комнате.

Ближе к обеду я выбралась на террасу. Заняла плетеное кресло-качалку и продолжила чтение. Так я проводила время, пока не вернулись чета Ламбер и графиня Набарро. Они порадовались, что мне стало лучше, чем всколыхнули прежние тревоги, от которых я вовсе сумела переключиться на мир древних богов и героев, описанных в книге. Мы пообедали и, к моей вящей радости, стали собираться в Льено. Обратно я ехала в карете, а на Стремительном скакал папенька.

Дамы вновь вели беседу, в которую я не спешила вмешиваться. Мои мысли витали далеко отсюда, тревога разбередила сердце, и было страшно услышать о трагедии. Пугало меня и то, что мог пострадать Онорат от своей горячности. Уж больно его лихорадило ночью. Граф выглядел скорей как помешанный. Вновь чувство вины кольнуло сердце, но я отогнала его, сердясь на себя и свою совестливость.

Графиня несколько раз пыталась разговорить меня, но матушка была настороже и отвлекала ее, когда видела, что я не настроена на беседу. И все же я искренне поблагодарила женщину, когда экипаж подъехал к нашему дому, за заботу и гостеприимство. Она улыбнулась и сказала, что будет рада снова видеть нас. На этом мы и расстались.

– Наконец-то дома! – воскликнула матушка, откидывая шляпку. – Однако права народная мудрость – в родных стенах дышится легче.

– А мне все понравилось, – ответил папенька и удалился в свои комнаты.

– Было мило, – согласилась я и ушла к себе.

Первым делом я позвала Лили, широко улыбнувшуюся при виде меня.

– Мадемуазель Ада, с возвращением, – сказала она и по-простому расцеловала меня в щеки.

Лили появилась в нашем доме, когда мне исполнилось семь лет, сменив няньку, вышедшую замуж за нашего садовника. Поначалу я боялась женщину такого огромного роста и телосложения. К тому же ее привычка ворчать и вовсе заставляла меня плакать первое время. Это едва не стоило Лили места. И тогда мне стало жаль ее. Взяв себя в руки, я смогла подружиться с ней, и с тех пор Лили меня опекала.

– Я тоже рада вас видеть, – улыбнулась я. – Какие новости в городе? Не случилось чего в наше отсутствие?

Женщина разбирала мои вещи, а я затаила дыхание, ожидая ее ответа. Лили что-то проворчала себе под нос, затем обернулась ко мне.

– Да что в этом болоте случится? Не столица, чай, – наконец ответила она. – Ах, да, приходила ваша подруга. Но, узнав, что вас нет в городе, ничего передавать не стала. Больше ничего не было.

– Благодарю, – улыбнулась я, чувствуя и радость, и досаду.

Эдит приходила, этого следовало ожидать. Однако радость, что никакие потрясения не коснулись Льено, была несоизмеримо больше. Поединок – вещь редкая в нашем королевстве, в Льено практически невозможная. Если бы кто-то удумал драться, то об этом бы уже гудел весь город. Но еще была у меня одна затаенная мысль… Отчего-то мне казалось, что Дамиан непременно должен был оставить послание. И теперь я испытывала еще и разочарование.

– Вы кушать будете? – спросила меня Лили, вырывая из размышлений. – Кухарка приготовила ваши любимые пирожные.

– Тогда мне чай и пирожных, – решила я. – Я буду в саду, Лили.

– А мне бегай за вами, – проворчала женщина и ушла.

Я прихватила свою книгу, вышивку и направилась в сад, решив сначала заняться рукоделием. Лили вернулась, когда я, расположившись на скамейке, как раз подготовила нити. Она поставила рядом со мной поднос, скользнула взглядом по книге и потерла лоб.

– Ох, голова моя дырявая, – сказала она. – Вам же тут книгу прислали. Сейчас принесу.

– Книгу? – удивилась я ей вслед. – Как интересно.

Женщина вернулась спустя четверть часа, когда я уже изнывала от любопытства. Она вынула небольшой томик стихов из глубокого кармана своего передника и вручила мне.

– Кто отправитель? – спросила я.

– Посыльный принес, сказал: для мадемуазель Ламбер, – ответила она и ушла.

Я с интересом открыла первую страницу. Никаких надписей, которые могли бы хоть что-то прояснить, там не оказалось, как и в конце. Зато имелись пометки, или даже, лучше сказать, подчеркнутые буквы и знаки. Эти пометки растянулись практически на всю книгу. Они располагались не на всех страницах подряд. Так же были отмечены номера строф. Это было весьма странно.

– Хм, – задумчиво произнесла я. – Что это за шутки?

Однако уже через десять минут я направилась в дом, когда из первых букв сложилось слово, за ним еще одно, и мне потребовалась бумага, чтобы все это записать. Я так увлеклась, что до ужина не покидала своей комнаты. Впрочем, и после ужина я поспешила обратно, чтобы продолжить свое занятие.

Пересмотрев, что у меня вышло, я сделала открытие, что это стихи. Теперь я собирала строфы – тут мне пригодились отмеченные цифры, о назначении которых я гадала столько времени. Используя их, я формировала строфы то так, то эдак. Дело пошло быстрей, когда я поняла принцип и захлопала в ладоши от восторга. Закончила я только к тому времени, когда за окном стемнело и Лили принесла зажженные свечи. Удовлетворенно вздохнув, я переписала начисто и перечитала.

Кто видел бабочки полет? Когда, порхая над цветами, Сверкая легкими крылами, Как будто душу призовет. И сердце полнит восхищенье. Поет душа, возликовав, И, бабочкой тебя назвав, За это не ищу прощенья. Мне облик твой – одна услада. Его ищу я в небесах. И замирает на устах Волшебным слогом имя: Ада.

Перечитав еще раз, я охнула и упала на стул. Сердце в груди билось так, что, казалось, его стук слышит весь дом. Имя отправителя теперь не было тайной. И как же мучительно сладко было осознать, что я не была забыта за эти дни. А еще грели эти строфы, что были написаны на листе, их смысл и их музыка, все еще звучавшая во мне. О, Всевышний, я просто не вынесу этого восторга! Мое бедное сердце разорвется на части!

Пребывая в сильнейшем возбуждении мыслей и мечтаний, я послушно разделась, когда в комнату заглянула Лили, и легла в постель, все еще сжимая в руках лист со стихами. Кажется, я уже знала их наизусть – столько раз перечитала и повторила каждую строчку. Это было так восхитительно, так пронзительно и нежно.

– И замирает на устах волшебным слогом имя: Ада, – прошептала я. – Ада…

Рассмеявшись, я уткнулась лицом в подушку, чтобы скрыть свое маленькое счастье от всего мира. Так я лежала до тех пор, пока не начала задыхаться. После этого развернулась на спину и шумно вдохнула. Стало жарко, и я поднялась с постели, чтобы приоткрыть окно и охладить лицо в потоках ночного ветра. Но ветра почти не было, поэтому я распахнула окно настежь, закрыла глаза и несколько минут стояла так, пытаясь собрать воедино растерзанные Дамианом мысли.

После вернулась в кровать и легла поверх одеяла. Сон незаметно подкрался ко мне, овеял дурманом своего дыхания, веки послушно смежились, и я погрузилась в желанную негу.

– Милая, – его шепот ласкал меня даже во сне, даря отдохновение от волнений прошедшего дня. – Славная моя, нежная.

– Дамиан, – улыбка тронула мои губы, и тут же жар поцелуя ожег руку.

Глаза мои распахнулись, и я едва не закричала, встретившись со взглядом черных, как безлунная ночь, глаз. Ладонь господина королевского лейтенанта накрыла мой рот.

– Тише, Ада, я не причиню вам зла, – прошептал он, прикладывая палец к своим губам. – Не кричите. – Затем взгляд Дамиана переместился на лист со стихами, лежавший рядом со мной. – Вы все-таки поняли и расшифровали, – произнес молодой человек. – Самому мне бы не хватило смелости прочесть вам их, а доверять письму не хотелось. Слишком личное.

Рука мужчины отпустила меня, и я порывисто села, не столько испуганно, сколько изумленно глядя на него.

– Это действительно вы? – прошептала я. – Здесь? Дамиан, как вы осмелились?!

Он протянул мне мое домашнее платье, висевшее на спинке кресла, и отвернулся, давая возможность одеться. О, Всевышний, да что же это такое? За эти дни меня уже двое мужчин видели в одной ночной сорочке, почти голой! Какой стыд! Я сердито натянула платье, завязала кушак и скрестила руки на груди.

– Надеюсь, у вас есть веская причина для столь вопиющего поступка, – сурово произнесла я.

– Строгая Ада, – Дамиан склонил голову к плечу и улыбнулся. – Можете меня отшлепать, я не против.

– Господин Литин! – вознегодовала я еще сильней, даже не замечая, что вдруг перестала его стесняться. – Ваш юмор совершенно неуместен.

– А кто сказал, что я шучу? – усмехнулся молодой человек. – Я сказал, что готов принять от вас любое наказание. Но иного выхода у меня не было. К сожалению, я слишком поздно узнал, что вы уже в городе. Визиты в вечернее время не приняты, а мне было необходимо увидеть вас.

Я молчала, исподволь рассматривая ночного визитера. Сейчас на Дамиане не было сюртука – должно быть, он скинул его перед тем, как лезть наверх. Белая рубашка с широкими рукавами распахнулась на груди, галстук сбился, и я невольно покраснела, рассмотрев негустую поросль черных волос. Однако мои щеки не спас от румянца опущенный вниз взгляд, потому что теперь я беззастенчиво разглядывала узкие бедра и стройные ноги, затянутые в черные брюки, заправленные в невысокие сапоги из мягкой кожи. Сердечко вновь ускорило бег, и я ощутила незнакомое мне волнение.

Когда я подняла взгляд снова на лицо господина лейтенанта, он улыбался, широко и даже как-то радостно. Сердито передернув плечами, я поспешила сбежать к окну, чтобы посмотреть, как же Дамиан влез сюда. Ответ нашелся быстро. Он влез по водосточной трубе, а после прошел по узкому карнизу. У меня сразу похолодели пальцы от осознания, что он мог сорваться и разбиться. Я резко обернулась.

– Вы безумец, зачем вы так рисковали?!

– Я моряк, Ада, мне не привыкать к подобным подъемам, – ответил мужчина. – В училище мы преодолевали более существенные высоты, не берите в голову.

Он неспешно подошел ко мне и встал рядом так, что оказался скрыт от стороннего наблюдателя тяжелой шторой. Я вновь начала смущаться его близости.

– Зачем вы пришли, Дамиан? – спросила я, глядя себе под ноги.

Господин Литин взял меня за руку и поднес ее к губам. Каюсь, мне вдруг захотелось, чтобы он обнял меня, как прошлой ночью обнимал граф Набарро, так же крепко и нескромно. От подобных мыслей я охнула и поспешила отойти, вырвав свою руку из мужских пальцев. Устроившись в кресле, я выжидающе посмотрела на мужчину. Он отлепился от своего места, вновь приближаясь, после присел передо мной на корточки и опять завладел моими руками, теперь обеими. Дамиан прижал мои ладони к своим щекам и посмотрел мне в глаза.

– Я вынужден покинуть Льено рано утром, – сказал он. – Но я не хочу уезжать, не поговорив с вами, милая бабочка.

– Утром! – воскликнула я и тут же испуганно посмотрела на дверь.

– Я должен явиться в столицу, но постараюсь закончить с делами как можно скорей и вернуться к вам. Но пока меня не будет… Ада, я прошу вас не принимать ничьего предложения руки и сердца.

– Вы предлагаете мне остаться незамужней девой? – набравшись храбрости, я посмотрела на него.

– Зачем же, я предлагаю вам стать мадам Литин, Адалаис, – Дамиан с улыбкой смотрел на мое взволнованное лицо. – Но сделать вам предложение как полагается я сейчас не могу потому, что на дворе ночь и меня выгонят взашей в такое время. Утром не успею, потому просто прошу вас не торопиться и поклясться, что вы не сделаете важного шага, пока я буду отсутствовать.

Я все-таки отвоевала свои ладони и поджала губы из непонятно откуда появившегося желания идти наперекор.

– А кто вам сказал, господин Литин, что я приму ваше предложение? Господин граф…

– Ах, оставьте, Ада, он вам вовсе не по душе, я же вижу. К тому же, если бы вы благоволили этому аристократу, он бы не явил… – Дамиан осекся, а я впилась в него взглядом.

– Онорат был у вас? Зачем он приходил к вам, Дамиан? Говорите же! – потребовала я, но господин лейтенант уже упрямо смотрел на меня.

– Это мужские дела, и вас они не должны тревожить, Ада. Я погорячился, когда сказал то, чего говорить не собирался, и теперь сожалею об этом, – ответил молодой человек и вновь захватил в плен мои руки, сжимая их в своих ладонях.

– Дамиан, немедленно скажите мне, или я завтра же дам ему согласие, – я сама поражалась своей смелости, но остановиться уже не могла. – Я не шучу, Дамиан.

– У вас все равно ничего не выйдет, я не позволю вам стать графиней Набарро, – совершенно нагло заявил мужчина. – За всю жизнь я влюблялся дважды. В девочку с задорными веснушками в юношестве, а затем в девушку с упрямым характером. По странному стечению обстоятельств это одна и та же особа. Неужели вы думаете, что я слепец и не вижу всех этих совпадений? Если судьба так настойчиво указывает мне на вас, я не буду противиться ее воле.

У меня перехватило дыхание от его слов. Всевышний, как такое возможно?! Дамиан Литин говорит, что влюблен в меня! Не увлечен, не симпатизирует, а… Вот так и сбываются мечты чистого детства.

– Но Эдит, – пролепетала я. – Я обещала…

– Какого черта, Ада?! – невозможно рычать шепотом, но у господина королевского лейтенанта это получилось. Он поднялся на ноги и выдернул меня из кресла, накрепко оплетая мой стан руками. – При чем тут Эдит, когда речь о нас с тобой? Я говорю, что люблю тебя, говорю, что в тебе вижу свою судьбу, а ты вновь повторяешь о своем неосмотрительном обещании, которое у тебя вырвали из страха и зависти. Обещаешь? – он так резко вернулся к своей просьбе, что я едва успела за ходом мыслей мужчины.

– Только если вы мне скажете, зачем к вам приходил граф, – упрямо повторила я.

– Ты меня с ума сведешь! – возмутился Дамиан, блуждая жадным взглядом по моему лицу.

– Скажи, – потребовала я, не замечая, что веду себя так же неучтиво, как мой гость.

Дамиан несколько мгновений смотрел на меня. От его взгляда пересохло в горле, ноги подкосились, и я упала бы, если бы не сильные руки, сжимавшие меня.

– Что ты со мной делаешь, бабочка, – неожиданно хрипло выдохнул мужчина.

Ладонь его легла мне на затылок, лицо стремительно приблизилось, я ахнула, а в следующее мгновение мои губы были смяты в поцелуе. Как я не лишилась чувств в тот же миг, я и сейчас не могу понять. Стыдно признаться: мои руки, словно живя своей собственной жизнью, обвили шею наглеца, и я задохнулась от желания, чтобы эта сладкая пытка никогда не заканчивалась. Дамиан тихо застонал, оторвался от меня ненадолго, жадно вглядываясь в глаза, и вновь атаковал мои губы. Надо было оттолкнуть его, дать пощечину, но я лишь сжала в кулаки ткань его рубашки и попробовала отвечать. Это вышло неловко и неумело, но привело мужчину в восторг. Он вновь оторвался от меня, его глаза светились в этот момент обожанием.

– Бабочка моя, – жарко шептал он, – нежная, милая, смелая. Любимая моя, – все это он говорил, целуя мое лицо, а я едва держалась на ногах. – Обещай, что дождешься. Обещай, что в храм войдешь лишь со мной, обещай!

– Обещаю, – пролепетала я. – Дамиан, обещаю.

– Спасибо, – прошептал молодой человек и опять поцеловал меня.

После он сидел в кресле, а я на его коленях. Разум постепенно вернулся ко мне, и я попыталась встать, но господин лейтенант не позволил. Он прижался щекой к моему плечу, перебирал мои распущенные волосы, и это было так чудесно и волнительно…

– Скажи мне, зачем приходил к тебе граф? – заговорила я. – Мне важно это знать.

Дамиан досадливо поморщился, но после того как я насела на него, все-таки сдался.

– Он просил меня отступиться, – неохотно отозвался молодой человек. – Явился перед обедом, убеждал, что я тебе не пара и ты достойна лучшего. Если он имел в виду себя, то я ему не поверил.

– Онорат не угрожал тебе поединком? – осторожно спросила я.

Дамиан рассмеялся, уткнувшись мне в плечо лбом.

– Что смешного? – рассердилась я.

– Я не дерусь с детьми, – ответил господин Литин, успокаиваясь.

– Он старше тебя, – возмутилась я.

– Не в годах дело, – усмехнулся Дамиан. – Я могу сойтись с равным мне противником. Граф мне сильно уступает. Нет, я бы даже не считал бесчестьем отказ от поединка с ним.

– Хорошо, – серьезно кивнула я. – Пусть так и будет.

Уходил Дамиан незадолго до рассвета. Это была одна из самых счастливых ночей в моей жизни, наполненная шепотом мужских признаний и поцелуями, доселе неведомыми мне.

– Помни, ты обещала, – сказал Дамиан на прощанье. – Я буду спешить, как смогу, только дождись!

– Я дождусь, – обещала я.

– Люблю тебя, милая бабочка, – он вновь поцеловал меня, осторожно выглянул на улицу и перелез через подоконник. – И об этом не забывай, обещаешь?

– Обещаю, – кивнула я, испуганно глядя на высоту моего окна.

– Скажи, что я небезразличен тебе, – потребовал мужчина.

– Ты ведь все уже понял, – смущенно улыбнулась я.

– Скажи.

– Небезразличен, – едва слышно прошептала я.

Он тут же вернулся в комнату, в который раз за эту ночь целуя меня. Мои губы припухли и горели, но я снова ответила ему.

– Добрых снов, нежная моя, – прошептал Дамиан в последний раз и выбрался из окна.

– Легкой дороги, – ответила я, глядя, как он идет по карнизу.

Я так и следила за молодым человеком, пока он не достиг земли и не подхватил свой сюртук, спрятанный в кустах. После этого послал мне воздушный поцелуй и легко влез на ограду, тут же совсем исчезнув из поля моего зрения.

– Я обещаю, – повторила я, глядя на опустевший двор.

Кто же мог предсказать, что все изменится уже завтра…

Глава 8

На следующий день я проснулась неожиданно рано, всего через несколько часов после ухода Дамиана, но чувствовала себя бодрой и выспавшейся. То, что его уже нет в городе, я ощутила каким-то неведомым доселе чувством. Стало грустно, но воспоминания о том, что происходило в моей комнате, окрашивали щеки румянцем стыда. Однако счастье было настолько полным, что на стыд я почти не обращала внимания. Губы все еще горели от поцелуев, тело помнило тепло мужских рук, а слова, сказанные в ночной тишине, витали в комнате, проникали в душу, давая всходы надежды на счастье.

Когда я спустилась к завтраку, за столом сидел только папенька; матушка еще изволила почивать. Мне вдруг сделалось тревожно, не слыхал ли кто происходившего в моей комнате, не назовет ли меня сейчас папенька распущенной особой и недостойной дочерью. Но мэтр Ламбер лишь широко улыбнулся и поцеловал меня в лоб, предлагая приступить к завтраку.

– Да, дитя, город не деревня, – произнес он, размазывая масло по свежеиспеченной булочке. – Меня самого разбудил крик точильщика. Нужно запретить им ходить по улицам в такую рань. С птичьей трелью его вопли и равнять невозможно. А скрежет метлы по плитам тротуара?

– Вы слишком придирчивы, папенька, – улыбнулась я. – В городе нас не было всего несколько дней, а вы уже отвыкли от городского шума.

– Вот бы чаще бывать в таком славном месте, как поместье Онората, – мечтательно произнес мэтр Ламбер, и я нахмурилась, сообразив, к чему все эти жалобы.

– Вы можете купить нам такое же поместье, – произнесла я, тоже берясь за булочку.

– Твоя матушка не согласится жить в нем часто, а вот ежели б в гости…

– Снять дачу на месяц в предместье Льено, – внесла я другое предложение.

Папенька взглянул на меня исподлобья и ненадолго замолчал. Мы продолжали завтракать, когда мне принесли корзину с цветами. Я не спешила открывать записки, понимая, что это цветы от графа. Папенька некоторое время наблюдал за мной, после поерзал на стуле и пристально взглянул на меня.

– Тебе принесли цветы, – заметил он.

– Я вижу, папенька, – кивнула я, отпивая чай из любимой чашки тончайшего фарфора. – Мне каждое утро их доставляют.

– Должно быть, тому, кто присылает их, очень хочется сделать тебе приятное, – продолжал мэтр Ламбер. – Он, должно быть, и на большее готов ради тебя. Не это ли мечта всех девушек?

Я протянула руку и достала из корзины, которую горничная поставила на соседний стул, записку. Развернула, прочла – и руки дрогнули. Сердце затопила волна нежности, и на моих устах сама собой расцвела счастливая улыбка. Я ошиблась: цветы были от Дамиана.

«Уезжаю с мыслями о вас в голове и образом прекрасной бабочки в душе. Верю в то, что о скоротечности женской памяти все лгут».

Подписи не было, но она и не требовалась. Я прекрасно знала своего адресанта.

– Вот и улыбка, – довольно произнес папенька и встал из-за стола.

Он направился ко мне, и я тут же сложила записку, не желая показывать ее содержание мэтру Ламберу. Папенька вновь поцеловал меня и направился к выходу из столовой, когда Лили внесла вторую корзину. Мэтр Ламбер изумленно вздернул бровь и проследил за женщиной. После вернулся и застыл, выжидающе глядя на меня. Я достала вторую записку. Она была от графа. Привычное пожелание доброго утра и еще несколько любезностей.

– Ты осталась равнодушна к посланию, – отметил папенька. – Тогда чье послание зажгло светом твои глазки? – он нахмурился. – Господина Литина? Ада, советую как следует подумать над своим будущим и быть благоразумной. Красивый муж принесет тебе лишь огорчения. К тому же военный и моряк. И, когда первая страсть схлынет, ты можешь начать жалеть о выборе, которое подсказало сердце, а не разум.

После этого папенька развернулся и покинул столовую, оставив меня расстроенную его словами. Отчего-то сомнений в Дамиане у меня не было, но папенька высказался так, как я сама ранее думала. Да и его неодобрение было неприятным. И все же это не стало поводом для сомнений. Тут же вспомнились слова Дамиана: «Черт возьми, Ада, вы красивая девушка и обещаете стать красивейшей из женщин. Женщины ветрены, и что мне думать о вас по вашим рассуждениям? Что однажды я могу обзавестись ветвистыми рогами, и на охоте меня пристрелят, потому что перепутают с оленем?» Это вызвало неожиданный смех, и осадок от папенькиных слов совсем растворился.

А вскоре в столовую вошла матушка. Она мазнула губами по моей щеке и упала на стул, с любопытством глядя на две корзины цветов, затем перевела взгляд на записку, которую я все еще держала в своей руке, и полюбопытствовала:

– И которая корзина от господина лейтенанта?

– Эта, – я указала на первую.

Матушка одобрительно хмыкнула и переключила внимание на горничную, которая принесла новый чайник с горячей водой. Пока мадам Ламбер не сунула нос в записку, я поспешила покинуть столовую.

– Прокатимся в городской сад? – спросила меня матушка, когда я уже дошла до дверей.

– С удовольствием, – ответила я и оставила ее одну, отправившись к себе.

Вскоре пришла Лили, таща обе корзины и ворча:

– Вот вам, мадемуазель, развлечения, а мне таскайся за вами. Могли бы и сами захватить, но нет, у вас же есть Лили, к чему утруждать свои ручки. А мне еще платьишко вам погладить надо для прогулки. Вы, вон, с матушкой своей шасть в коляску и поехали, а Лили работай.

– Едемте с нами, – улыбнулась я.

– Вот еще! Некогда нам, простым людям, блажью вашей заниматься, – отмахнулась женщина. – Дел еще столько, а я тут дурью всякой маюсь. А нет чтобы сели, мадемуазель, да подушечку довышивали – гулять-то и в нашем саду можно.

– У вас дурное настроение, – поняла я.

– Зуб болит, – пожаловалась Лили. – Уж чего только не сделала.

– Я скажу матушке, мы отвезем вас к доктору Ариану, – решила я, и женщина поспешила к двери. – Лили, стыдно бояться…

Но дверь уже захлопнулась, и я негромко рассмеялась. Помогала мне одеться и причесаться горничная матушки, моя нянька пряталась где-то в доме, опасаясь высунуть нос. Нашла ее сама матушка, отчитала за малодушие и велела идти в коляску. Когда и мы с матушкой залезли в экипаж, наша Лили сидела, забившись в угол, и жалобно смотрела на меня, ожидая спасения.

– Лили, отчего эти страхи? – поморщилась матушка.

– Вам хорошо говорить, а у меня душа так и рвется наружу, как подумаю об этом докторе, – ответила женщина.

– У тебя от всякого доктора душа наружу рвется, – отмахнулась мадам Ламбер.

– Я буду с вами, Лили, – пообещала я.

– И за руку подержите, – тут же отозвалась она. Я кивнула. – И пожалеете.

– Непременно, – улыбнулась я.

Лили тяжко вздохнула и больше ничего не говорила. Лишь когда коляска подкатила к дому доктора Ариана, она издала горестный вздох и с мольбой посмотрела на матушку. Мадам Ламбер, подобно полководцу, поднялась в полный рост и указала зонтом, будто шпагой:

– Вперед!

Когда дело касалось чьего-то здоровья, жалость матушке была неведома. Она готова была костьми лечь, но излечить болящего даже против его воли. Помнится, год назад приболел папенька. Он закрылся у себя в кабинете, пока мы с маменькой катались по городу, и сказался сильно занятым. Так мэтр Ламбер пытался спастись от заботливой супруги, настрого запретив прислуге говорить мадам Ламбер о его самочувствии.

Однако матушка почувствовала неладное, как только нам передали, что хозяин занят и просил его не беспокоить. Она притаилась под дверями и, как только услышала папенькино чихание, победно хмыкнула и удалилась. Бедный папенька, дремавший на диване, был разбужен громом сломанной двери, и в его кабинет вплыла матушка в сопровождении двух докторов и с микстурой в руках – отвратительной на вкус, стоит заметить. Несмотря на все старания мэтра Ламбера, его все-таки вылечили в принудительном порядке и под жестким контролем супруги. Больше папенька не прятался, осознав, что этим делу не поможешь, а за двери придется снова платить плотнику.

Лили выбралась из коляски, причитая и молясь Всевышнему. Я держала нашу страдалицу под руку, а матушка, выставив перед собой зонтик, шла позади нас, более всего напоминая конвойного. Так мы и появились в доме доктора Ариана. Нас встретила его ассистентка, мадам Дафур. Она сразу поняла, кто пациент, взяла бледную Лили под руку и потащила в сторону кабинета доктора. Лили вцепилась в меня; матушка, потрясая зонтиком, напутствовала женщину:

– Лили, душа моя, скоро ты сама будешь смеяться над своими страхами!

Доктор Ариан явился через несколько минут, когда Лили уже лежала на кушетке, все так же цепко держа меня за руку. Мужчина широко улыбнулся нам, а верней сказать, мне.

– Доброго дня, мадемуазель Ламбер, рад вновь видеть вас. Не могу не отметить, что вы становитесь всё краше день ото дня.

Доктор потянулся к моей руке, но его перехватила мощная длань Лили.

– Недопустимо, – гаркнула моя охранница и опять легла на кушетку, колотясь от крупной дрожи.

– Так-так, – произнес доктор, – а это мадемуазель Лили собственной персоной пожаловала в мои руки.

Он склонился над тазом, и мадам Дафур полила ему из кувшина на руки. После обтер их полотенцем и вернулся к нам с Лили. Доктор Ариан опять подмигнул мне и строго посмотрел на Лили.

– Откройте рот.

Женщина отчаянно замотала головой.

– Лили, вы меня знаете, я ведь и силу применить могу. Откройте рот, – все так же строго продолжал доктор.

– Откройте ротик, Лили, – попросила я, и она все-таки послушалась.

Доктор осмотрел пациентку и хмыкнул.

– Мне всё ясно. – Что же ему ясно, мужчина так и не озвучил. Он протянул руку и взял маленькие клещи. – Мадам Дафур, позовите Эдена, мне будет нужна его помощь. – Затем обратился к Лили: – Дорогая, да что же вы так трясетесь, я всё же не коновал, а врач, всё сделаем быстро, даже не сомневайтесь. И кушеточку оставьте в покое, вы мне ее в труху раскрошите.

Лили вцепилась в край кушетки; второй рукой она сжимала мою ладонь и смотрела на меня огромными от страха глазами. Я, выполняя свое обещание, гладила ее по волосам и уговаривала, что все будет хорошо. Когда появился Эден, превосходящий Лили в росте и ширине плеч, чем мог похвастаться не каждый мужчина, наша пациентка перестала трястись и кокетливо стрельнула в него глазками. Эден самодовольно подкрутил ус и подмигнул ей.

Лили посадили, Эден вцепился в плечи женщине, а доктор подступил с клещами. Я зажмурилась, страшась смотреть на операцию. Но господин Ариан был мастером своего дела, все кончилось быстро. Только вот рука моя отчаянно болела, когда женщина выпустила ее из крепкого захвата. Лили виновато посмотрела на меня, но быстро забыла и обо мне и о моей руке, устремив взгляд на Эдена. Тот хмыкнул и покинул кабинет.

– Ада, позвольте, я осмотрю вашу руку, – сказал доктор, но мне не хотелось здесь задерживаться.

– Благодарю, господин Ариан, но матушка уже заждалась нас, – ответила я с вежливой улыбкой.

– Жаль, крайне жаль, – покачал головой доктор Ариан, и мы с Лили покинули его кабинет.

Матушка оплатила названную доктором сумму, как только он показался следом за нами, и после этого мы втроем: я, матушка и Лили – вернулись в коляску, наконец отправляясь на прогулку в городской сад. Лили заметно оживилась, но пока еще не ворчала. Ей тоже нравились наши прогулки, но вредная женщина никогда не признавалась в этом. Однако мы с матушкой знали это и без признаний.

– Погодка сегодня приятная, – заметила матушка. – Будем надеяться на такую же приятную прогулку.

– Да, солнце не печет, пройтись по саду будет одно удовольствие, – согласилась я.

Городской сад был сегодня тих, что не могло не радовать. Мне не хотелось оказаться среди множества гуляющих. Но расстроилась матушка, три дня не участвовавшая в жизни Льено. Она уже хотела вернуться домой, но я упросила остаться. Мадам Ламбер раскрыла зонтик, уцепила меня под локоток, и мы двинулись по аллеям.

Городской сад всегда был одним из моих любимых мест в Льено. Он закрывался только ранней весной, пока не просохнут аллеи, и поздней осенью, пока не встанет лед на пруду, превращавшемся в большой каток, где мы с Эдит кружили, весело хохоча, под бдительным присмотром наших нянек. И всегда рядом носились близнецы Айсалино, веселившие нас разными выходками.

Я тяжело вздохнула. Эдит… Как бы мне хотелось, чтобы Дамиан не стал причиной нашей ссоры. Ведь я же не обижалась, что она скрыла от меня сговор родителей с семейством Литин. А ведь мы всегда делились друг с другом секретами.

– О чем думаешь? – спросила матушка, заметив, как на моем лице эмоции сменяют одна другую.

– Думаю об Эдит, – ответила я.

– А что о ней думать? – матушка усмехнулась. – Такая же врушка, как ее мать. Никогда не одобряла твою дружбу с младшей Матьес. И глазки у нее бегают, бр-р, даже мурашки по телу от этой семейки.

– Мне кажется, вы несправедливы к Эдит и ее семейству, – заметила я.

Мадам Ламбер хмыкнула и воинственно вздернула подбородок.

– А расскажу-ка я тебе о маменьке Эдит, – сказала она, и я обратилась в слух.

Мне всегда было интересно, отчего моя матушка недолюбливает маменьку Эдит. Я много раз слышала, что она вульгарная особа, но могла лишь согласиться с тем, что у нее нет вкуса по сравнению с мадам Ламбер. И все-таки женщина воспитанная, приветливая, и Эдит воспитана так же. Я никогда не могла пожаловаться на то, что мне стыдно рядом со своей подругой.

– Мы с Фостин тоже ведь когда-то дружили, – начала свой рассказ матушка, и я с удивлением взглянула на нее. – Да-да, дитя, не так долго, как вы с Эдит, но лет пять точно. Мы были близки, делились секретами, вместе гуляли, сплетничали, мечтали. Фостин тянулась ко мне, повторяя мои наряды, копируя мои привычки, советовалась. И когда мне стал оказывать знаки внимания Ансель Ламбер, я сразу же поспешила рассказать об этом Фостин. Она стала моей поверенной, всегда с интересом расспрашивала, и я делилась. А потом я узнала, что ее родители сговорились с родителями Анселя. По ее просьбе. Фостин заявила, что влюблена и что ей нужен мой мужчина. Представляешь? Это был удар, я ведь уже любила Анселя!

– И что же произошло потом? – с волнением спросила я.

– Как видишь, он стал твоим отцом, – самодовольно хмыкнула матушка. – Я не стала выяснять с ним отношений. С Фостин, как ты понимаешь, я прекратила дружбу в ту же минуту, как узнала о ее гнусности. А для твоего отца приготовила представление. На городском балу я принимала приглашения от кого угодно, только не от него. Я блистала и была самой красивой и веселой в тот вечер, подчеркивая, что меня вовсе не волнует то, что происходит в его семействе. Он несколько раз пытался со мной поговорить, но я все время находила повод не остаться с ним наедине. Он бродил за мной тенью, забыв о навязанной ему невесте. А когда бал подходил к концу, я сказала окружавшим меня кавалерам, что выйду замуж за того, кто первым утром пришлет мне букет фиалок с запиской и своим именем. Твой отец стоял у нашего порога с букетом еще на рассвете, отгоняя прочих посланцев. – Матушка заливисто расхохоталась. – Я не сдалась сразу. Я его еще немного помучила. Каких только капризов он не выполнил за это время! Даже стыдно сейчас вспоминать, но вытерпел всё. А ты бы знала, как быстро он сумел организовать свадьбу, страшась, что я могу передумать! И я сдалась. А Фостин вышла за одного из моих бывших кавалеров. И здесь подобрала за мной.

Ухмылка матушки была далека от добродушной, но зато теперь мне стала ясна эта неприязнь к матери Эдит.

– Матушка, но ведь я теперь могу поступить, как она, разве нет? – спросила я, жадно ожидая услышать нужный мне ответ, который бы успокоил мою совесть.

– Ада, что за глупости?! – возмущенно воскликнула мадам Ламбер. – Где ты видишь аналогию? Ты у нее жениха не уводишь, он сам сделал свой выбор. И кстати, никогда и ничего не обещал Эдит. Скорей наоборот. Я же видела, каким назойливым клещом эта девушка висела на бедном мальчике, как ее вульгарная маменька когда-то – на моем Анселе. Выбирай сердцем, Ада. У меня были более выгодные варианты, чем твой отец. И мой папенька так же настаивал на серьезном молодом человеке с будущим. Однако я выбрала Ламбера – и посмотри, кто он теперь. Запомни, дитя, женщина делает своего мужчину, умная женщина. Глупая получает то, чем и владеет всю жизнь. Я любила твоего отца и хотела жить хорошо, а он хотел, чтобы мои желания исполнялись. Это заставило его думать и шевелиться. В конце концов, девочка моя, в нашем королевстве разводы имеют законную силу, а с твоим приданым и красотой всегда найдутся охотники взять в жены женщину в разводе.

– Что вы такое говорите, матушка, – возмутилась я. – Если уж и выходить замуж, то раз и навсегда, как у вас с папенькой.

– Так ведь никто и не говорит, что ты будешь несчастлива с Дамианом Литином. Мальчик к тебе неравнодушен. Я бы взяла его, – весело закончила матушка и остановилась. – Едемте-ка домой, я ужасно проголодалась.

Ни у меня, ни тем более у Лили возражений не было, и мы направились на выход.

– Матушка, – у меня неожиданно взыграло любопытство, – а много ли букетов прислали вам утром?

– Я получила один, – ответила мадам Ламбер, – от твоего отца. А пятеро посыльных так и не донесли свои фиалки. Твой папенька отобрал их и изничтожил. О тех, кто желал заявить на меня права, я узнала позже из их возмущенных посланий.

– Однако вы пользовались популярностью, – улыбнулась я.

– Дитя мое, ежели бы ты позволила своему нраву взять над собой верх и была менее благоразумна, твои поклонники были бы смелей, – матушка щелкнула меня по носу. – А так только взглядами едят. Уж у меня-то глаз наметан.

– Точно-точно, и докторишка этот, – встряла Лили. – Тот еще кот – как сливки, всю мадемуазель глазищами облизал. Не болел бы зуб, я бы его в бараний рог свернула и на узел завязала.

– Вот, – указала матушка зонтиком на Лили, – слушай опытных женщин.

– Право слово, мне стыдно вас слушать, – возмутилась я.

Матушка рассмеялась, и я сердито отвернулась от нее и от улыбавшейся Лили. Хотя, не буду скрывать, услышать, что на меня обращают внимание, было приятно. Но углубляться в это не хотелось, сразу становилось стыдно и казалось, что я распущенная. Тем временем коляска подкатила к дому. Кучер соскочил на землю, открыл дверцу и помог нам выйти. Матушка скользнула рукой по его плечу, и мужчина расплылся в улыбке, низко поклонился и повез коляску к конюшне.

Когда мы пообедали, я отправилась в наш сад. Хотелось побыть в одиночестве. В моей книге лежали все записки из цветов Дамиана, а также его стихи, которые мне уже не нужно было читать, потому что я помнила их наизусть, но хотелось именно читать, словно это он сам мне написал их на листе бумаги. Да и его книга была со мной. Это глупо, я знаю, но мне казалось, что я найду здесь еще послания.

Однако открыла только лист со стихотворением, да так и осталась сидеть, мечтательно улыбаясь, вновь переживая эту ночь. За моими мечтами меня застала горничная, сообщившая, что пришел граф Набарро. Я досадливо поморщилась, пряча лист со стихотворением.

– Он знает, что мы дома? – спросила я. – Ах, да, вы же пошли доложить, конечно, мы дома. – Я обреченно вздохнула. – Просите.

Девушка удалилась, но вскоре вернулась в сопровождении его светлости. Онорат улыбнулся, завидев меня. Я поднялась со скамьи и ответила ему вежливой улыбкой. Граф прижался губами к моей руке, чуть задержав ее в своей. Я была вынуждена отвести взгляд – так пристально и испытующе смотрел на меня молодой человек.

– Вы прелестны, Ада, – наконец сказал он.

– Благодарю вас, Онорат, – ответила я. – Рада и вас видеть в добром здравии. Надеюсь, вы уладили ваши дела? – тон, которым я это сказала, вышел несколько ядовитым. Но граф, кажется, ничего не заметил.

– Благодарю за заботу, очаровательная, все разрешилось наилучшим образом, – сказал мужчина с улыбкой.

Я присела и указала графу на место подле себя. Он тут же воспользовался моим приглашением и попытался завладеть рукой, но я сцепила пальцы в замок и сжала руки коленями. Это была некрасивая поза, так благородные девушки не сидели, но мне не хотелось, чтобы Онорат прикасался ко мне, не хотелось, чтобы это привело к очередному объяснению, на которое я не смогу ответить. Более того, следовало дать понять, что чаяния мужчины лишены смысла, и я больше не хочу и не могу принимать его ухаживаний.

Кажется, Онорат это понял и без слов. Лицо его помрачнело. Молодой человек уставился себе под ноги, сжал пальцами край скамьи и так застыл, не говоря ни слова. Я тоже молчала, не зная, как поступить. Сказаться больной и уйти было совсем уж хамством, и я осталась рядом.

Наконец граф поднялся со скамьи, и мне на мгновение показалось, что он уйдет, но Онорат вновь сел, развернувшись вполоборота ко мне, его ладонь легла мне на плечо, и я готова была застонать от бессилия.

– Ада, я так напугал вас? – с отчаянием спросил он. – Я был как в огне, сам не понимал, что говорю и делаю. Вы не простите меня, так ведь? Ада, что мне сделать, чтобы вы забыли мое непозволительное поведение и те гадкие слова, что сорвались с моего языка? Умоляю, не отвергайте меня, Ада…

У него был такой беспомощный и обреченный взгляд, а в голосе звучало настолько искреннее раскаяние, что мой язык так и не повернулся сказать, что выбор уже сделан.

– Успокойтесь, Онорат, я уже почти забыла, – ответила я и сама взяла его за руку.

– Ах, Ада, – граф тут же завладел моей ладонью и горячо сжал ее. – Скажите, что мне сделать, и я сделаю это!

Я уже открыла рот, чтобы остановить его, когда вновь появилась горничная.

– Мадемуазель, ваша подруга просит принять ее, – сказала девушка, и я почувствовала, как мое сердце тревожно забилось. Но не принять ее я не могла. Возможно, при графе она постесняется выговаривать мне гадости. А может, все повернется так, что мне не придется уже объясняться с его светлостью, и он сам все поймет.

Однако Эдит не стала дожидаться приглашения. Она ворвалась в сад следом за горничной и сразу направилась ко мне. Лицо ее пылало, глаза лихорадочно блестели, и все это очень встревожило меня.

– Ада, как ты могла?! – вскричала она, еще не успев дойти до нас с графом. – Ты же мне клялась!

Онорат поднялся со скамьи и загородил меня собой.

– Добрый день, мадемуазель… Матьес, кажется? – произнес он. – Вы находитесь в чужом доме, умерьте тон.

– Ах, ваша светлость, – воскликнула моя подруга – кажется, уже бывшая. – Кого вы пытаетесь защищать? Я столько лет считала Адалаис своей подругой, а она оказалась вертихвосткой, которая крутила шашни с моим женихом за моей спиной! И за вашей, кстати, тоже.

– Эдит! – я в негодовании вскочила со скамьи и вышла из-за Онората. – Сейчас же забери свои слова обратно и извинись! Я ни разу не нарушила данного тебе слова.

– Да? – истерично выкрикнула она. – И потому Дамиан разорвал помолвку?

– Насколько мне известно, помолвки еще даже не было, – ответила я и тут же пожалела об этом, потому что Эдит подошла к скамейке и упала на нее, закрыв лицо ладонями. Плечи ее вздрогнули, и послышался звук рыданий. – Эдит…

Я беспомощно вздохнула и села рядом с ней, обняв подругу за плечи.

– Зачем он тебе? – расслышала я сквозь рыдания. – За тобой же ухаживает дворянин. – Эдит вскинула на меня зареванное лицо и схватила за руки. – За тобой ухаживает дворянин, Ада, зачем тебе Дамиан? Отступись! Откажи ему, и он вернется ко мне, прошу тебя! Если ты все еще моя подруга, я умоляю – не уничтожай меня, не топчи мою душу. Я на волосок от гибели, Ада! Если ты не отступишься, я наложу на себя руки. Я не шучу! – снова вскричала она и вскочила на ноги. – Я который день не в себе, я на грани, Ада.

Эдит вдруг упала на колени, вновь схватила меня за руки и начала целовать их. Я еле вырвала ладони и обняла ее за плечи. Жалость разрывала мне сердце, тревога за подругу ранила душу. Сочувствие затопило меня.

– Эдит, дорогая, встань, – попросила я.

– Нет, – она отчаянно замотала головой. – Не встану, Ада, пока ты не дашь мне клятву. Откажись! Или я умру сегодня же ночью, и моя смерть будет на твоей совести.

Я подняла беспомощный взгляд на графа, но он теперь не вмешивался, только взгляд его стал каким-то странным, приобретя лихорадочный блеск. Онорат нервно тер подбородок и кусал губы. В нем я не нашла поддержки и вновь посмотрела на Эдит.

– Ада, Ада! Спаси меня, умоляю, – воскликнула вновь моя подруга. – У меня и снотворное есть. Я выпью его столько, что утром уже не проснусь. Ты слышишь меня? Если ты не откажешься от Дамиана, я умру!

И силы оставили меня. Я вдруг так ясно увидела мертвую Эдит, что захотелось схватиться за голову и завыть. О, Всевышний, она ведь и правда это сделает, она же сейчас безумна. Но… Но если я скажу то, что она просит… И вновь перед моим внутренним взором встала мертвая девушка. Как я смогу жить и быть счастливой, если на моей совести будет ее смерть? Ох, Всевышний.

– Хорошо, Эдит, – я опустила голову и ответила едва слышно. – Я откажу Дамиану, если он будет свататься. – Мой голос сорвался, но я все же расслышала, как прерывисто выдохнул граф.

– Докажи! – воскликнула Эдит. – Докажи, чтобы я была уверена!

На моих устах появилась горькая усмешка. Я знала только один способ доказать. Обернувшись к молодому человеку, я произнесла:

– Онорат, я принимаю ваше предложение и стану вашей женой.

Слезы побежали по моим щекам, но я заставила себя успокоиться. К тому же в сад вышла матушка, она осмотрела всех нас и стремительно приблизилась.

– Что здесь происходит? – гневно спросила она.

– Торжество справедливости, – ответила Эдит, забыв поздороваться и с хозяйкой дома. – Я удовлетворена, – сказала она уже мне и направилась прочь из нашего дома.

– Я спрашиваю: что происходит? – повторила матушка.

– Я дала согласие господину графу, – пролепетала я и опустилась на скамью, почувствовав, как кружится моя голова.

– Что?! – воскликнула матушка. – Ада! Я требую подробностей! К тому же, – она неожиданно успокоилась, – это не оглашенная помолвка…

– Нет, – я покачала головой. – Я не возьму назад своего слова. Онорат?

– Да? – глухо спросил его светлость.

– Мы могли бы пожениться как можно быстрей? – рыдания рвали мою грудь, но я все еще могла сдерживаться.

– Месяц? – предположил молодой человек.

– Быстрей, – попросила я, опасаясь, что Дамиан успеет вернуться.

– Если свадьба будет слишком поспешна, могут пойти сплетни, что тому есть причина, – мягко возразил он. – Три недели?

– Хорошо, пусть так, – кивнула я и встала. Ноги дрожали, и я вновь упала на скамейку.

– Ада, – матушка снова попробовала призвать меня, но я лишь устало покачала головой. – После поговорим, – произнесла она и удалилась, но до меня успело долететь: – Чертова Матьес, прости, Всевышний.

Онорат некоторое время стоял, глядя на меня. После сел рядом и взял меня за руку; противиться у меня не было сил, да и к чему? Это ведь теперь мой жених. Я горько усмехнулась, и смешок смешался со всхлипом.

– Ада, – граф говорил тихо и тускло, – я знаю, что это согласие у вас вырвали, но я не буду столь благороден, чтобы отказаться от неожиданного счастья, пусть оно мне досталось и таким путем. Пройдет время, и вы привыкнете ко мне, а я всё сделаю, чтобы вы были счастливы. Клянусь вам.

Я посмотрела на него невидящим взглядом, после кивнула и поднялась на ноги.

– Мне нужно к себе в комнату, Онорат, я неважно себя чувствую, – почти шепотом сказала я. – Поговорим с вами позже. Не провожайте меня.

Он не настаивал, и я удалилась в дом. После поднялась к себе в комнату, добрела до кровати и упала на нее, дав наконец свободу рыданиям, давившим грудь.

– Прости, – простонала я, разрывая лист со стихотворением. – Я не сдержала слова… Прощай.

А еще час назад я была счастлива… Еще час назад я витала в облаках и думала, что сумею дождаться возвращения того, к кому стремилась моя душа. И что осталось?

– Ада! – матушка распахнула двери и стояла на пороге моей комнаты, сверля меня возмущенным взглядом. Но, увидев мою истерику, она смягчилась и быстро подошла ко мне. Присела на кровать и обняла. – Дитя, нет ничего непоправимого, успокойся и расскажи, что у вас там произошло.

Мне было не остановить рыданий, и ответить матушке я не смогла. Мадам Ламбер поднялась с моей постели и ушла, но вскоре вернулась с нюхательной солью. Лили прибежала со стаканом воды, и сообща они привели меня в чувство. Успокоившись немного, я рассказала матушке обо всем произошедшем в саду, и она пришла в негодование.

– Дитя, какого черта! Прости, Всевышний, – матушка легонько шлепнула себя по губам. – Эта маленькая мартышка в коленках слаба, чтобы наложить на себя руки! Не из того она теста. Ты же не можешь не понимать, что она всего лишь добивалась того, чтобы ты отказалась от мужчины, который ей не достался. Дамиан никогда не женится на ней, и она это прекрасно знает. А граф, граф-то каков! Воспользовался моментом! – Матушка обняла меня за плечи. – Зачем ты приняла его лично? Должна была велеть подняться в гостиную и позвать меня. Туда бы явилась и Эдит, а уж я бы ее взашей из дома выкинула! Будет она еще шантажи устраивать в моем доме, – матушка топнула ногой. – Она даже подлей своей мамаши. Свадьбы не будет!

– Будет, – я печально улыбнулась. – Покончит с собой Эдит или же нет, я проверять не буду. Готовьтесь к свадьбе, матушка.

– Ада!

– У меня нет сил на споры, матушка. Позвольте мне остаться в одиночестве, – попросила я и вернулась на кровать, откуда меня перевели на кресло.

Матушка некоторое время еще стояла надо мной, но после удалилась, оставив Лили приглядывать. Когда вернулся папенька и узнал обо всем, он сказал лишь:

– Жаль, что все так повернулось, но оно и к лучшему.

И началась подготовка к свадьбе.

Глава 9

Дни стали серы и безрадостны. Я перестала наслаждаться жизнью, равнодушно относясь ко всему происходящему. Граф приезжал ежедневно, что-то говорил, рассказывал, привозил подарки и цветы. Мы отправлялись в городской сад на прогулки, в театр, в оперу. Мы появлялись на людях. Я вежливо улыбалась, показывая на лице спокойствие и оставляя в душе свои настоящие чувства. На нас сыпались поздравления с помолвкой, их я тоже принимала с приклеенной к губам улыбкой. Что думал Онорат, мне неведомо; должно быть, был счастлив, потому что его улыбка выглядела совершенно искренней.

Папенька взял на себя заботы по подготовке к свадьбе, потому что матушка взбунтовалась и не участвовала в хлопотах, но лишь до тех пор, пока не привезли мое свадебное платье.

– Это что за страсть! – воскликнула она, заглянув в мою комнату, куда пришла портниха. – У меня сейчас сердечный приступ случится. Снимите ЭТО, снимите и не тревожьте моего чувства прекрасного.

После этого она изгнала из нашего дома оскорбленную портниху, взяла меня за руку и повезла к мадам Фотен.

– Только Фло может сотворить шедевр, – сказала она. – Но знай, я это делаю только из одного желания – чтобы Льено сдох от зависти, глядя на мою дочь. Прости, Всевышний.

– Возможно, для Льено уже достаточно потрясений, – с тусклой улыбкой ответила я, и матушка фыркнула.

Говоря это, я имела в виду скандал, который устроила мадам Ламбер на следующий день после того, как я дала свое согласие. Никому и ничего не сказав, она взяла Лили и уехала, поручив меня заботам своей горничной. Лишь после мы узнали о представлении, устроенном матушкой подле дома Матьес.

– Господа, прошу вас остановиться на мгновение и выслушать меня, – так начала свою речь матушка, подкатив на коляске к дому Эдит и встав в ней в полный рост. – Знакомо ли вам сострадание и жалость? Ежели да, то вы не пройдете мимо этого дома, где живет бедная, покинутая женихом девушка. Знаете ли вы, господа, что маленькая Эдит Матьес на грани самоубийства и более не верит в жизнь и благородство мужчин? Способны ли вы пройти мимо чужой беды?

Пока мадам Ламбер вещала все это, размахивая своим зонтиком, как шпагой, вокруг ее коляски собирались люди. Они с интересом слушали мою матушку, все более сгущавшую краски. Далее развернулось и вовсе немыслимое.

– У девушки так мало приданого, что она не верит в лучшее, господа! Скинемся! Я, Дульчина Ламбер, преисполнившись жалости, готова дать сто санталов! Присоединяйтесь, господа, кто больше? Не оставим страждущую в беде. Ну же, господа, дамы, где ваше сострадание?!

– Даю пятьдесят санталов! – веселый выкрик какого-то мужчины взорвал тишину, воцарившуюся на улице. – Для несчастной, на нужды.

– Я даю двадцать!

– Я двести, для обездоленной не жалко!

И волна благотворительности покатилась по улице, вовлекая все новых и новых лиц. Но матушке этого было мало.

– Господа, смотрите, уже приличная сумма набирается; быть может, найдется добрая душа, которая возьмет в жены Эдит Матьес?! Ну же, мужчины! Она молода, хороша собой, умна, но не оценена и не имеет большого приданого, так мы с вами соберем. Кто же возьмет в жены столь привлекательный цветок?

Из дома выбежала мадам Матьес, за ней горничные и привратник, но их встретила Лили, не давая подойти к матушке. А мадам Ламбер продолжала покорять красноречием жителей Льено. Прослышав о зрелище, сюда уже стекались люди с прилегающих улиц.

– Покажите невесту! – выкрикнул кто-то. – Негоже соглашаться на товар, не видя его!

– Разумная мысль, сударь, – обрадовалась матушка. – Фостин, предъяви уважаемым господам дочь.

– Дульчина, прекрати немедленно нас позорить! – кричала мадам Матьес.

– Я вас облагодетельствовала, – возразила матушка. – Не далее как вчера Эдит грозилась на себя руки наложить, так я вас спасаю от утраты. Господа! Давайте дружно попросим сюда мадемуазель Эдит!

– Я ее знаю, ничего такая курочка, – выкрикнул один из рабочих. – Можно узнать точную сумму приданого?

– Одно мгновение, любезный, сейчас все подсчитаем, – заверила матушка.

– Дульчина, иди и продай свою дочь! – закричала Фостин Матьес.

– Моя дочь выходит замуж за графа Набарро, – расхохоталась мадам Ламбер. – На ее руку охотников много, включая и бросившего вас жениха. А кто сватается к вам, Фостин? Господа, точная сумма приданого бедняжки…

– Довольно! – Эдит вышла из дверей своего дома. – Мое приданое…

– А вот и она, господа, встречайте! – возликовала мадам Ламбер. – Только помните, Эдит слегка не в себе. Ведь всем известно, кто готов наложить на себя руки. Но сострадание и собранное приданое, вкупе с ее собственным, закроют вам глаза на сей недостаток. Кто готов рискнуть и связаться с девушкой, которую подводит здравый смысл? Решать вам, господа. Лили, – матушка вручила ей собранные деньги, – передай бедняжке. Возможно, это облегчит ее страдания. Если не на свадьбу, то на лечение. И да пошлет Всевышний Эдит Матьес здравого смысла и совести. Возможно, даже подкинет хоть какого-нибудь жениха.

Лили гордо прошествовала к Эдит, вручила ей шляпку с деньгами и вернулась в коляску.

– Благодарю за внимание, – провозгласила матушка. – Выбор за вами, господа. Трогай.

Мадам Ламбер, довольная собой, вернулась домой. А семейство Матьес покинуло город в тот же день, сбежав от мгновенно вспыхнувших сплетен и пересудов до тех пор, пока страсти не улягутся. Меня все это даже не задело. С Эдит я больше никаких отношений поддерживать не хотела, она мне стала неприятна. А что касается матушки, то она поступила согласно своему характеру, у меня ее смелости нет. А вот папенька матушку отчитал, но она только фыркнула; на том все и успокоилось.

А время шло. Дамиан не объявлялся, и никаких вестей от него не было. Меня это радовало, потому что смотреть ему в глаза было совестно. Да и больно. Совершеннейшая глупость, но мои чувства к господину королевскому лейтенанту только крепли день ото дня. И чем ближе была свадьба с графом, тем тяжелей мне становилось. Надежды на то, что со временем мне станет легче, развеялись как дым, когда до свадьбы осталось три дня. Я безнадежно болела этим красивым, но далеким от меня мужчиной.

На последнюю примерку платья я ехала, как на эшафот. Матушка мрачно взирала на мои страдания. Твердить, что все еще можно изменить, она устала еще неделю назад, потому что я в своем упрямстве закрылась, как улитка в раковине, отдавая себя на заклание. Глупая жертвенность, но так я наказывала себя за то, что не разглядела раньше своей подруги и позволила ей манипулировать собой. К тому же, кроме матушкиных слов, иных подтверждений намерений господина Литина я не имела – только то, что он сказал в памятную ночь, о которой я теперь старалась забыть.

Мадам Фотен встретила нас, раскрыв объятья. Матушка тут же включилась в их привычную игру, позабыв печали. Я же молча позволила облачить меня в подвенечное платье, красота которого была неоспорима, но не радовала меня. Всего три дня – и оно станет моими оковами. Три дня – и я перестану существовать как Адалаис Ламбер. Исчезнет беззаботная девушка, и появится графиня Набарро, на плечи которой лягут обязательства. И первая брачная ночь… Всевышний! Я боялась думать о ней. Ранее смущалась, а теперь просто боялась, понимая, что на ложе со мной взойдет мужчина, на которого мне тягостно было даже смотреть.

– Не я первая, не я последняя, – прошептала я, кусая губы.

– Что ты там шепчешь? – спросила матушка, прекратив споры с мадам Фотен.

– Ничего, матушка, вам показалось, – ответила я.

Приладив к моей голове вуаль, обе дамы сложили руки и восхищенно ахнули.

– Ангел, чистый ангел, – умилилась мадам Фотен.

– А достанется не пойми кому, – проворчала матушка.

– Граф – достойный человек, матушка, – тускло ответила я и стянула с головы вуаль.

Мне помогли снять подвенечный наряд, после облачили в мое собственное платье, и матушка махнула рукой.

– Иди хоть на шляпки посмотри, мне надо с Фло еще кое-что обсудить.

Мадам Фотен важно кивнула, и меня выставили из примерочной комнаты. Я спустилась вниз. Девушка, стоявшая за прилавком, куда-то вышла, и я занялась рассматриванием товара. Когда за спиной звякнул колокольчик, я отошла подальше, чтобы не мешать покупателю, и остановила свой взгляд на готовых шляпках. Мысли бежали по заведенному кругу, и это злило. Я попыталась сосредоточиться на шляпке небесно-голубого цвета. Подошла ближе и протянула руку, трогая украшавший ее букетик.

– Даже неживые цветы притягивают бабочек, – услышала я. – Бабочки так легко позволяют себя обмануть даже подделкой.

Резко развернувшись, я охнула, и мир поплыл перед моими глазами.

– Дамиан, – простонала я, и он успел подхватить меня прежде, чем я осела на пол.

Господин королевский лейтенант поднял меня на руки и отнес к стулу, стоявшему рядом со столом, на котором обычно лежали эскизы платьев и другой одежды.

– Эй, кто-нибудь, принесите воды! – крикнул он, тревожно глядя на меня. – Меня слышат? Ада, – позвал молодой человек, но я была способна лишь хватать ртом воздух, – да что с тобой? Я эту лавку разнесу ко всем чертям, если сейчас же кто-нибудь не объявится! – в сердцах выкрикнул Дамиан, обмахивая меня каким-то эскизом со стола.

Из недр лавки выбежала девушка и тут же скрылась вновь, но вернулась через минуту, неся стакан с водой. Господин Литин отобрал у нее стакан и поднес мне. Но я оттолкнула его, продолжая задыхаться. И тогда Дамиан набрал в рот воды и прыснул на меня. Я оторопело заморгала, глубоко вдохнула и перевела на него взгляд.

– Ну слава Всевышнему, – удовлетворенно сказал молодой человек, достал из кармана платок и принялся осторожно обтирать мне лицо. – Что же ты у меня такая впечатлительная, бабочка? – с доброй улыбкой спросил он. – Это всего лишь я, а не чудовище из морских глубин.

– Это действительно ты, – прошептала я, порывисто обнимая его лицо ладонями. – Дамиан…

Девушка, служившая мадам Фотен, вновь исчезла, и мы остались одни. Дамиан оторвал от своего лица мои ладони и теперь целовал их, а я была на самом краю преисподней.

– Дамиан, – испуганно воскликнула я, отнимая у него свои ладони, – зачем ты здесь? Господин Литин…

Я поднялась со стула и отошла от него, нервно теребя манжет своего платья. Дамиан распрямился следом за мной и теперь пристально следил за моими метаниями. Его взгляд сжигал мою больную душу дотла, но не хватало сил остановиться и посмотреть в глаза господина лейтенанта.

– Дамиан, я не сдержала слова, я не дождалась тебя, – наконец выпалила я. – Через три дня я выхожу замуж.

– Я все знаю, – спокойно ответил молодой человек. – Из-за этого я бросил все дела и примчался сюда.

– Но откуда? – я обернулась. – Ах, да, твои родители…

– Нет, – он улыбнулся и отрицательно покачал головой. – Твоя матушка.

– Что?! – я потрясенно смотрела на Дамиана.

– Ей бы полком командовать, – усмехнулся он. – Не женщина, а таран. Я готов перед ней преклонить колени в знак моего вечного уважения. Если бы не ее письмо, я бы приехал через несколько недель и нашел здесь только разбитое сердце. Ада, – молодой человек подошел ко мне. – Я здесь – и этому спектаклю конец. Я сам объяснюсь с графом.

– Нет! – воскликнула я, отшатнувшись от него в ужасе.

Дамиан нахмурился и теперь глядел на меня исподлобья.

– Объяснись, – потребовал он.

Что я могла объяснить? Что я запуталась? Что папенька и граф столько денег потратили на эту свадьбу, что мне даже страшно подумать о том, что она отменится и папенька будет зол на меня? Или что мой отказ ляжет позором на голову его светлости и моих родителей? А может, о том, как мне стыдно перед самим Дамианом и я не верю, что он сможет простить мое вероломство и не припомнить его мне после?

– Я дала слово, – потерянно прошептала я.

– Мне ты его дала раньше, – жестко ответил господин Литин.

– Помолвка уже оглашена…

– Помолвка может быть расторгнута, – последовал немедленный ответ.

– Ты никогда не простишь мне…

– Тогда почему я здесь? – Дамиан улыбнулся и шагнул ко мне. – Глупенькая бабочка, я тебя не отпущу; неужто ты думала, что я шучу?

Я опустила голову, придя в окончательное смятение. И в этот момент открылась дверь в лавку.

– Ада? – я подняла голову и за пеленой слез не смогла рассмотреть графа Набарро.

Он стремительно приблизился к нам с Дамианом и оттеснил меня, закрыв собой.

– Милостивый государь, потрудитесь держаться подальше от чужой невесты, – холодно произнес он.

– Могу адресовать вам то же требование, – голос господина лейтенанта был сух, но в нем угадывалась насмешка.

Обстановка накалялась. Мужчины буравили друг друга воинственными взглядами, и нужно было что-то делать, пока не случилось взрыва. Мне вспомнились слова графа о поединке. Дамиан на это сказал, что не примет вызова, но сейчас в это верилось менее всего.

– Господин Литин, если вы не оставите вашей настойчивости, я буду вынужден принять меры, – угрожающе произнес Онорат.

– Всегда к вашим услугам, – уже не скрывая насмешки, ответил Дамиан, и я больше не могла медлить.

Я вышла вперед, взяла за руку господина королевского лейтенанта и посмотрела ему в глаза.

– Поздно, Дамиан, – прошептала я. – Ничего уже не изменить. Простите меня, если сможете, и прощайте. Онорат, – я обернулась к графу, – уведите меня отсюда.

– С удовольствием, – ответил он, взял меня за руку и повел к выходу.

– Это мы еще посмотрим, – услышала я слова Дамиана.

Я была благодарна ему, что он ничего не предпринял и не привлек к нам внимания. Но то, что он сказал, встревожило меня, и я решила до свадьбы дом не покидать, чтобы не столкнуться где-нибудь с господином лейтенантом. На Онората я не смотрела, а он молчал, и за это я тоже была благодарна.

Матушка вышла после нас. Она уселась в коляску, кивнула графу и сердито посмотрела на меня. Ее взгляд я тоже проигнорировала. Вот и всё, я сделала выбор, пути назад нет. С этой минуты я окончательно приняла свой отказ от господина Литина.

Ночью я закрыла окно на щеколду, опасаясь неожиданных визитов, но уснуть не могла, продолжая прислушиваться, и ждала. Наконец не выдержала и задернула шторы; но уже через пять минут перед моим внутренним взором предстала картина, что Дамиан стоит на узком карнизе, срывается и падает вниз, а я сплю здесь за закрытыми шторами.

Я подскочила с кровати и бросилась обратно к окну, распахнула шторы и открыла настежь рамы. Затем выглянула вниз и вздохнула с облегчением. Никакого тела на земле не было. Постояв так немного и проветрив лицо и мысли, я ушла в гостевую спальню, так и не закрыв рам. Если уж придет, то хотя бы не сорвется в тщетных попытках попасть в комнату.

В гостевой спальне я неожиданно быстро провалилась в сон, хотя думала, что буду прислушиваться всю ночь к звукам, нарушавшим тишину. Сны мне снились тревожные, и встала я с головной болью. К тому же в доме поднялась суета, когда обнаружили распахнутое окно в моей спальне и мое в ней отсутствие. Поднялись беготня и крики, разбудившие меня. Когда я выбралась из гостевой комнаты, первая, кто бросилась ко мне, была Лили. Женщина сдавила меня в медвежьих объятьях и оглушила причитаниями:

– Дитятко наше, нашлась!

– Где? Где моя дочь? – прибежала на ее крики матушка. – Ада, несносное дитя, где ты была?!

– В гостевой спальне, а что случилось? – изумилась я.

– Она еще спрашивает! – возмутилась матушка, отнимая меня у Лили. – Как мы должны были отреагировать на твое исчезновение? Лили утром зашла к тебе, постель пуста, окно распахнуто. От рева этой женщины даже хрусталь полопался, не то что мои нервы. Зачем ты спала в гостевой спальне?

– В своей мне не спалось, – ответила я, досадуя, что из-за меня случился переполох.

– Это всё нервы, – заявила матушка. – То ли будет дальше, когда будешь ложиться в постель с графом…

– Матушка! – возмущенно воскликнула я. – Я не желаю обсуждать с вами эти вещи!

– Тут обсуждай не обсуждай, а спать ты будешь с графом, и уже послезавтра. Вот представь…

– Матушка!

Я развернулась и бросилась в свою комнату, закрыв уши ладонями. Матушка превзошла саму себя! Мое возмущение не знало предела. Такие разговоры, это же ужас! Но уже в комнате я тяжело осела на кресло и уставилась на свои руки. Но ведь от этой данности не уйти, и то, что так нервирует меня, все ближе… А может, сказать, что у меня женские недомогания? Ох, я просто не смогу выдавить из себя такое, и значит…

– Ада, – матушка заглянула ко мне в комнату, – жду тебя на завтраке.

– Я скоро буду, матушка, – ответила я, поднимаясь с кресла.

Проследив за тем, как я направляюсь в умывальную комнату, матушка закрыла дверь и удалилась. Вскоре появилась Лили. Она помогла мне с волосами, на удивление молча и горестно вздыхая.

– Что с вами, Лили? – спросила я.

– Да как же? Ведь вижу, как вы мучаетесь и матушки не слушаете, а она дело говорит. И зачем себя терзаете? – ответила она.

– И вы туда же! – возмутилась я и направилась в столовую.

Матушка сидела с газетой в руках, закинув ногу на ногу, и потягивала чай. Она косо взглянула на меня из-за газеты и вернулась к своему занятию. Я заняла свое место и принялась за омлет. Аппетита не было вовсе. Головная боль все усиливалась, и я сидела, ковыряясь вилкой в омлете, пытаясь отогнать невеселые мысли.

– Я вот понять не могу, – заговорила мадам Ламбер, – как же люди могут сами себе жизнь портить?

– Матушка, сколько можно? – я откинула вилку и взялась за чай.

– Что, дитя? – она недоуменно подняла брови. – Вот, смотри сама. В Андалийском герцогстве беспорядки. Работники на винограднике устроили драку с управляющим, обвинив того в удержании жалованья. И что теперь? Работы нет, попортили лозу, штраф хозяину за ущерб… А жалованье просто в дороге задержалось. Его и удержали в счет долга. Вот так-то. Я и говорю, умеют же люди, не подумав, себя несчастными сделать.

– Я думала, вы обо мне, – немного ворчливо ответила я.

– А что о тебе? Ты ведь знаешь, что́ тебе хорошо, – невозмутимо сказала мадам Ламбер. – Вчера сам Дамиан тебе сказал о том, что его намерения прежние, а ты опять за свое.

Чашка с шумом опустилась на блюдце, расплескав чай. Я с негодованием посмотрела на матушку.

– Зачем вы писали ему? Как вы вообще узнали, где его искать? – зло спросила я.

– Кто хочет, тот найдет не только лейтенанта королевского флота, – все так же невозмутимо ответила она. – Ежели ты себе яму роешь, так хоть я тебе веревку скину, чтобы могла уцепиться и выбраться. Кто, ежели не родная мать?

– Вы только всё усложнили! – я вскочила из-за стола.

– Нет, дорогая, усложняешь ты. Я нахожу простые пути решения твоих проблем, – матушка отложила газету и насмешливо посмотрела на меня. – Тебе ведь в тягость брак с графом.

– Помнится, вы радели за него, – ответила я, вновь падая на стул.

– Так то когда было. Я же видела, что ты ему по сердцу пришлась. Но тебе он не приглянулся, потому я и не настаивала, когда твой папенька графу отказал от дома. А теперь появился тот, к кому ты неравнодушна. Так к чему рвать себе душу?

– Никто не может утверждать, что я буду с ним несчастна.

– Пф, – фыркнула матушка.

– Или непременно счастлива с Дамианом, – я прикрыла глаза и потерла виски.

– Пф, – вновь фыркнула мадам Ламбер.

– А если любовь пройдет быстро?

– Три раза пф, – пренебрежительно отмахнулась она. – Я наводила о нем справки, лейтенант Литин описывается как целеустремленный, не способный к предательству человек.

– Ах, матушка, вы так хлопочете за Дамиана – так берите его себе, – от головной боли я уже плохо понимала, что говорю.

Мадам Ламбер откинулась на спинку стула.

– Никак не могу, дитя, – спокойно ответила она. – Вот была бы я в твоих летах, да свободная, и этот мужчина мне был бы нужен – можешь не сомневаться, я бы его уже получила. Но я стара для него, у меня есть твой папенька, и я все еще люблю его, хоть он и отрастил свои ужасные усы. Однако я знаю, что Дамиан Литин нужен тебе, и я несу его тебе на блюдечке. И где благодарность? – мой стон отвлек матушку от рассуждений. – Что с тобой? Голова? Ох, Ада-Ада, даже в мелочах ты себе жизнь усложняешь.

Матушка поднялась с места и покинула столовую. Она вернулась со своим излюбленным настоем от головной боли. Накапав в ложку, мадам Ламбер влила мне это в рот и вновь покинула столовую, не говоря более ни слова. Я подошла к окну и распахнула его, подставляя лицо ветерку. Стало легче, а вскоре подействовали и матушкины капли. Головная боль отступила, даря отдохновение и даже добавляя немного благодушия.

Вскоре матушка собралась на прогулку. Я отказалась ехать с ней, опасаясь очередного свидания с Дамианом. Мадам Ламбер не настаивала. Она оставила меня на попечение Лили и укатила. Я же велела говорить всем, кто будет спрашивать меня, включая графа, что меня нет дома. Мне хотелось провести последние дни свободы в одиночестве. На Онората я еще успею насмотреться и наслушаться его рассказов. А сейчас я лучше займусь вышивкой, чтением, музицированием – чем угодно, лишь бы отвлечься и не думать.

После обеда доставили мое подвенечное платье. Я равнодушно посмотрела на коробку и вернулась к прерванному занятию. Лили покинула комнату, также не открыв коробки и не повесив платья на вешалку. Матушка еще не вернулась – должно быть, заехала к кому-то из своих подруг, там и отобедала. Лили появилась где-то через час. Она собрала несколько моих платьев, чтобы освежить после долгого висения в шкафу. Мне надоели ее мельтешения, и я ушла с вышивкой в сад.

Накрапывал дождь, и я спряталась в беседку. Но теперь меня начали терзать подозрения, что в саду может оказаться незваный гость, и я начала вздрагивать от всякого шороха.

– Да что же это такое! – рассердилась я. – Этак я и вовсе разума лишусь. Нужно попросить у матушки успокоительных капелек.

Я еле заставила себя углубиться в работу. Но матушка права, мои нервы определенно не в порядке. К вечеру я немного успокоилась. За ужином папенька был оживлен, обсуждая завтрашний обед, на который съедутся дамы из нашего круга, чтобы поздравить меня и вручить подарки. Я тихо застонала: на торжественный обед я была совершенно не настроена и даже забыла о нем.

Матушка мне более нотаций не читала, и я ей была за это благодарна. Она вела неспешный разговор с папенькой, обсуждая блюда для обеда и увеселения, которые подготовила для гостей, не привлекая меня. И это было хорошо. Я доела и поднялась из-за стола.

– Ада, Онорат говорил, что несколько раз сегодня заходил, но не застал тебя дома, – обратился ко мне мэтр Ламбер.

– Я не хотела никого видеть, – честно ответила я. – Прошу позволения уйти в свою комнату.

– Почему? – папенька нахмурился. – Ты ведь не передумала?

– За два дня не отменяют свадеб, папенька, – усмехнулась я. – Нет, я выйду замуж за его светлость, вы можете быть спокойны.

– Это очень хорошо, – кивнул папенька. – Сейчас тебе, возможно, тяжело. Но пройдет время, и ты поймешь, что сделала правильный выбор. Тогда ты мне еще спасибо скажешь.

– Ах, что же это я своего папеньку не послушалась, а вышла за тебя, несносный усач? – передернула плечами матушка. – И была бы наша дочь Доран, и отец бы ее наверняка не пытался стать Всевышним. Зря я свое сердце послушалась.

– Да этот Доран – жалкий неудачник! – возмутился папенька. – Ты все правильно рассудила… Э-э, иди, дочь.

– Благодарю, папенька, – присела я в книксене и направилась к двери.

– Жаль, что у нашей дочери не мой характер, – услышала я.

– У нашей дочери твой характер, но, хвала Всевышнему, моя рассудительность, – проворчал папенька. – А теперь о Доране…

Я закрыла дверь и разговора дальше не слышала. А ночью опять смотрела на окно, даже открыла его, но побоялась покинуть комнату, памятуя об утреннем переполохе. Не знаю, что я чувствовала, засыпая, – наверное, надежду, – но мой ночной гость меня так и не навестил, как не пытался увидеться за весь прошедший день. Не прислал ни записки, ни письма, ни нового шифра.

– Это хороший знак, – уговаривала я себя утром. – Так и должно быть. Он разумный человек и внял мне.

Но ненужное разочарование не покидало. Это злило, и я ворчала полдня на всех, включая матушку. Лишь к обеду мне удалось взять себя в руки, и гостей я встречала с каменным спокойствием на лице и вежливой улыбкой. Приехала и матушка Онората. Графиня с интересом осмотрела наш дом, похвалив его, и с явным любопытством наблюдала за нашими порядками. В высшем свете таких посиделок перед свадьбой не устраивали.

Дамы прибывали, они целовали матушку и меня, вручали подарки, которые тут же забирала Лили, и проходили в гостиную. Встретив последнюю гостью, мы с матушкой и графиней, оставшейся с нами, направились к гостям.

– Ада, ты просто прелестна, – наперебой хвалили меня дамы.

– А какая будешь хозяйка!

– Этот аристократ отхватил лакомую ягодку…

– Ох, и жаркую ночку он тебе устроит…

Это все входило в традицию, и я продолжала улыбаться, кивая, иногда даже посмеиваясь, но неизменно смущаясь, чем и пользовалась, чтобы спрятать глаза и покусанные едва не в кровь губы. Графиня Набарро не участвовала в этих шутках, но слушала с интересом, искренне веселясь. Матушка отвечала за меня – кажется, развлекаясь даже больше приглашенных дам.

Потом был обед, бесконечные разговоры о тех, кого не было на нашем приеме, о моде и о мужчинах. О них тоже полагалось говорить, чтобы девушка успела узнать, какие они еще бывают, кроме ее будущего мужа. Это бесконечное проживание чужих жизней окончательно вымотало меня, и петь для гостей я оказалась не в силах. И вновь меня выручила матушка, тем более ее голос был несравнимо лучше моего. А потом они пели дуэтом с графиней, снискав всеобщее восхищение.

После дамы удумали играть в шарады, затем в фанты, после обсуждали роман, который в начале лета у меня отнимала матушка. Мне казалось, что прием никогда не закончится. Уже давно стемнело, а нас покинули всего несколько гостей. Наверное, и папенька уже скоро должен был вернуться. Мэтр Ламбер сказал, что в этом «курятнике» ему не место, потому он найдет себе более интересное занятие, чем сидеть за закрытыми дверями.

Я уже начала прятать зевки, когда дамы засобирались. Мы с матушкой вышли проводить их на улицу. Наши гостьи благодарили за чудный день, вновь желали мне счастья и расходились по экипажам. Дольше всех задержалась графиня Набарро. Она взяла меня за руки и тепло улыбнулась:

– Я рада, что мой сын не послушался меня и настоял на своем решении. Вы чудесная девушка, Ада, и я буду счастлива завтра прижать вас к груди как свою дочь.

– Благодарю, ваша светлость, для меня честь стать вам дочерью, – пролепетала я, не решаясь взглянуть ей в глаза.

Наконец, распрощавшись со мной и с матушкой, графиня села в карету.

– Хорошо-о, – блаженно потянулась матушка. – Теплый вечер, звезды такие ясные, романтика. Только папенька твой где-то загулял. Ох, уж я и устрою ему, гуляке усатому.

Я улыбнулась и хотела вернуться в дом, когда услышала, как недалеко мяукнул котенок. Мадам Ламбер всплеснула руками.

– Ах, какой хорошенький, – пропела она. – Подожди, маленький, я тебе поесть вынесу.

Она ушла в дом, а я присела на корточки и позвала милого зверька. Он прижался к ограде нашего особняка и жалобно мяукал.

– Глупенький, – улыбнулась я и направилась к нему.

Котенок мяукал и смотрел на меня испуганными глазами, но подходить не решался. Нагнувшись, я подняла его и прижала к груди. Котенок вцепился в меня лапками. Я негромко рассмеялась, пытаясь удержать его, потому что испуганное животное полезло мне на шею. Позади остановился экипаж, кто-то открыл дверцу – и я развернулась, спеша приветствовать папеньку.

– Я поймал тебя, бабочка, – донеслось до моего слуха, и меня утянули в карету.

Экипаж сорвался с места.

Глава 10

Оторопь… Нет, ее не было, но меня сковало от изумления; просто не верилось, что меня похитили. Дамиан все так же прижимал меня к себе и улыбался, должно быть, ожидая моей благодарности. А в моей голове на невероятной скорости одна картина сменяла другую. Я видела испуганную матушку, мечущуюся по улице и зовущую меня. Папеньку, нервно вышагивающего по полицейскому участку и требующего моего немедленного розыска. И графа, взбегающего по ступеням храма и узнающего, что невеста сбежала за ночь до свадьбы.

Позор! На наш дом, на дом графа Набарро. Сплетни, которые злые языки раздуют до таких размеров, что я могу забыть о возвращении в эту же минуту. Всевышний…

– Ада, – позвал меня Дамиан. – Наконец-то мы вместе, ты теперь будешь счастлива.

Я кивнула, все еще не находя слов для ответа. Рука моя опустилась за спину, выпуская на сиденье злосчастного котенка. Пальцы нащупали уголок подушки, одной из тех, что были разложены на сиденьях для удобства, сами сжались, и я, забыв себя, со всей силы ударила Дамиана по его счастливому улыбающемуся лицу.

В карете повисла тишина. Господин королевский лейтенант открыл рот, да так и замер, изумленно моргая. Моя ярость не удовлетворилась подобным исходом, и я замахнулась еще раз, но сейчас молодой человек увернулся и метнулся на противоположное сиденье.

– Ада! Ты что?! – воскликнул Дамиан, но я лишь крепче сжала свое оружие.

Не помню себя такой воинственной, но сейчас мне хотелось придушить господина королевского лейтенанта собственными руками! Я кинулась следом, но Дамиан вновь увернулся и оказался напротив меня. Сообразив, что мне его не настичь, я швырнула в него подушкой. Подхватила следующую и запустила следом.

– Мадемуазель Ламбер, – вскрикнул господин Литин, отбивая мой снаряд, – опомнитесь!

Но, несмотря на слова, глаза его весело блестели, и это вовсе вывело меня из себя. Неужели можно быть таким твердолобым, чтобы не понять последствий своего легкомысленного поступка?! Подхватив последнюю подушку, я вновь метнулась к Дамиану, но мою руку с импровизированным «снарядом» заломили за спину, и сама я оказалась лежащей на сиденье. Надо мной навис господин королевский лейтенант, уже не скрывая смеха.

– Я вас изничтожу, – искренне пообещала я.

– И за кого тогда замуж пойдешь? – спросил наглец. – За графа не получится.

– Другого жениха найду, – заявила я, пытаясь освободиться. – С моим-то приданым – и не найти? – Я с вызовом усмехнулась.

– На папенькины деньги купить мужа вознамерились, Адалаис? – все так же весело спросил молодой человек.

– Вы хам! – воскликнула я и размахнулась освободившейся рукой, но ее снова перехватили.

И вместо достойного ответа мой рот оказался закрыт поцелуем. Ярость еще не до конца покинула меня, я замычала, выражая протест, который так же не возымел действия. И силы вдруг покинули меня. Рука бессильной плетью упала вниз, и мое сопротивление утонуло в нежности Дамиана.

Когда он оторвался от меня, глаза его затуманились, и в лунном свете, заливавшем карету, он казался еще красивей, если такое вообще было возможно. Я задохнулась, глядя на мужчину, только что погубившего меня и мою репутацию, сделавшего несчастными разом всю мою семью и семейство графов Набарро. Эта мысль отрезвила, и я болезненно ущипнула его.

– Ай, – вскрикнул Дамиан и перехватил обе мои руки, сжав их в своих ладонях. – И что за диверсии, любезная моя?

– Неужели ты не понимаешь, что натворил?! – воскликнула я. – Что теперь будет со мной и моими родными? А с графом?

Дамиан выпрямился, садясь и увлекая меня за собой.

– Граф пусть сам о себе думает и ищет утешения, – проворчал он, доставая что-то из кармана. – Держите, разгневанная моя, – усмехнулся господин лейтенант, протягивая мне конверт.

Мое сердце отчего-то замерло, но я вскрыла послание и уставилась на единственное слово, размашисто написанное матушкиной рукою: «Благословляю». Впрочем, ниже, более мелко, был добавлен постскриптум: «Отца беру на себя. И не вздумай вернуться домой девицею Ламбер, я тебе дверей не открою. Люблю, твоя заботливая мать». Мой изумленный взгляд устремился на Дамиана.

– Матушка? – потрясенно спросила я. – Она это все организовала?!

– Приняла участие, – улыбнулся господин Литин. – Вчера она приехала ко мне и потребовала отчета в том, что я намереваюсь делать. Я видел единственную возможность – выкрасть тебя по дороге в церковь. Мадам Ламбер сказала о сегодняшнем обеде. Ее предложение оказалось более разумным. В веренице других карет моя не бросалась в глаза и могла простоять под вашим домом до назначенного часа. А вчера Лили принесла мне твои вещи, чтобы подготовить багаж. Моя теща – святая женщина, – рассмеялся Дамиан.

– Авантюристка, – проворчала я, но тут же тревожно спросила: – И что будет дальше?

– Мы едем в столицу, у меня остались незаконченные дела в адмиралтействе. Мы можем обвенчаться в самом большом и красивом храме там или же поутру в Верже. Что скажете, будущая мадам Литин? Мне бы хотелось подвести тебя к алтарю в главном храме королевства, но, учитывая возможную погоню, было бы разумней обвенчаться в Верже.

– Говорят, в Верже есть один старый храм… Кажется, там служил святой Арнель, – со смущенной улыбкой ответила я. – Только мне и головы покрыть нечем.

– Это самая меньшая из проблем, – рассмеялся Дамиан. – Значит, решено, Верж.

– Верж, – кивнула я, и мой новый жених обнял меня.

Я положила голову ему на плечо. Было тревожно, даже страшно, но так спокойно и светло на душе в то же время… Не хотелось уже ни о чем думать, и я всеми силами успокаивала себя тем, что матушка решит все проблемы, и мне осталось лишь насладиться своим неожиданным счастьем, чьи глаза были чернее ночи. Уколы совести я тоже старалась не замечать. В конце концов, Онорат знал, что я не люблю его и в нашем союзе кто-то должен был оставаться несчастным. До сегодняшней ночи это была я. Буду верить в то, что рана, которую он получит, узнав о моем побеге, не окажется сильнейшим потрясением, и он вскоре успокоится и свяжет себя узами с более достойной его привязанности девушкой.

Пока я все это думала, котенок, забившийся в угол, замяукал, привлекая к себе внимание. Я обернулась и подтянула его, беря на руки.

– А ты чья идея? – спросила я, почесывая милого зверька за ушком.

– Моя, – усмехнулся Дамиан, еще тесней прижимая меня к себе. – Девушки неравнодушны ко всякого рода очаровательной живности. Я подумал, что ты не исключение и не сможешь устоять перед этим милым созданием. Киска отлично сыграла свою роль, да, малышка? Ты ведь очень старалась очаровать эту упрямицу?

Он забрал из моих рук котенка и приподнял того на ладони, заглядывая животному в глаза. Котенок запищал, и я вернула его обратно. Неожиданно мне пришло в голову, что я ничего, абсолютно ничего не знаю о своем женихе. О юноше Дамиане Литине знаю, а о лейтенанте королевского флота Литине мне совершенно ничего не известно.

– Ты напряжена, – заметил Дамиан мое смятение.

– Я только сейчас поняла, что еду в неизвестность с мужчиной, о жизни которого ничего не знаю, – призналась я. – Кто ты, Дамиан Литин? Чем жил эти годы? Как? Есть ли у тебя друзья? Быть может, где-то тебя ждет женщина, в которую ты был влюблен и обещал ей себя?

Мне стало так тревожно от всех этих размышлений, что я невольно отодвинулась от молодого человека и испытующе взглянула ему в глаза. Если Онорат был у меня на глазах, то о судьбе Дамиана оставалось только догадываться. К тому же его страсть так стремительно разрослась в пожар, что справедливо полагать, что этот пожар может так же стремительно и потухнуть. И тогда что ждет меня? Сейчас, когда моя душа поет от радости, я всем этим не озабочена и мне грезится долгая и счастливая жизнь рядом с любимым мужчиной, но не окажется ли моя сказка страшной, когда страсть мужчины схлынет?

– Ты совершенно права, – ответил Дамиан. – Наше сближение должно было происходить иначе. К сожалению, сначала ты меня избегала, а потом мне и вовсе пришлось уехать. Будем наверстывать. Начнем с твоего последнего вопроса. Он более всего интересует тебя, не так ли? – Я кивнула, но потом отрицательно покачала головой. Меня интересовало абсолютно все. – У меня нет иных невест, кроме тебя. Я никому не обещал совместного будущего. Конечно, я не невинное дитя, которым ты меня знала ранее, но и не законченный подлец. До возвращения в Льено мое сердце было совершенно свободно, теперь – нет. – Я смущенно потупилась. – Да-да, – улыбнулся молодой человек, – в нем поселилась одна милая, но ужасно упрямая бабочка, и отпускать мою бабочку я не собираюсь вовсе.

– А… любовница? – выпалила я, смутившись окончательно.

– Юным девам не пристало задавать таких вопросов, – легко рассмеялся Дамиан и слегка поддел пальцем кончик моего носа. – Расскажу после первой брачной ночи, если ты все еще будешь интересоваться этим вопросом, но я не вижу в нем ни смысла, ни надобности. Я твой, и в этом можешь быть уверена.

После слов «первая брачная ночь» я уже вовсе его не слушала, находясь на грани обморока. Почему-то теперь думать об этом важном событии в жизни каждой девушки было не только страшно, но еще и стыдно. Лезли в голову совершенно дурацкие мысли. Дамиан увидит меня обнаженной. А получится ли у меня? Смогу ли я? Все ли я знаю об этом? А если он будет разочарован?

Должно быть, все эти мысли ясно читались на моем лице, потому что Дамиан опять рассмеялся. Он привлек меня к себе и звонко поцеловал в щеку.

– Как жаль, что со временем исчезнет твоя наивность, ты так очаровательна в своем смущении, – сказал он. – Но у меня есть основания полагать, что взамен я получу гораздо большее. Продолжим? – Я кивнула, не в силах открыть рот, потому что все еще оставалась в смятении. – Итак, окончив Военное училище, я отправился в Маринель для прохождения службы на шхуне «Королева Анжель». Со мной вместе на «Анжель» был направлен мой приятель Лорен Фелибра, с ним мы делим съемную квартиру. Но теперь, когда у меня есть ты, я куплю нам дом, как только мы вернемся. Письмо Лорену я отправил еще из Льено с просьбой присмотреть небольшое, но уютное жилище, куда я смогу привести свою супругу.

– И когда ты все успел? – изумилась я.

– В тот день, когда в первый раз пришел в ваш особняк. К тому моменту я уже принял решение, – самодовольно ответил Дамиан, а я возмутилась:

– Но я могла отвергнуть тебя, что за самоуверенность?!

– Меня? – он был искренне удивлен. – Дорогая моя, за абордаж у меня был неизменно высший балл, – рассмеялся этот павлин.

Я понимала, что он шутит, но не удержалась и ткнула его кулачком в бок – и тут же сама улыбнулась. Было приятно осознавать, что господин лейтенант озаботился нашим будущим, это придало ему в моих глазах веса не только как красивому мужчине, но и как предусмотрительному человеку. Однако его самоуверенность все-таки несколько раздражала. Во-первых, он не сомневался в моем безоговорочном согласии, а во-вторых, быть предсказуемой тоже неприятно. Например, мою матушку невозможно предугадать, а я, выходит, являюсь открытой книгой.

– Кстати, Ада, – я подняла на Дамиана обиженный взор, – мне есть за что ругать тебя. Почему ты позволила шантажистке управлять собой? Что за вера человеку, который однажды уже вмешался, вырвав у тебя нелепую клятву?

Я не нашлась, что ответить.

– Мне придется заняться твоим воспитанием.

Очередное наглое заявление вызвало и очередное возмущение.

– У меня отличное воспитание, – возразила я. – Могу и тебя кое-чему научить.

– Интересно, чему же? – насмешливо спросил Дамиан. – Уж не вышиванию ли?

– А хоть бы и ему, – заносчиво ответила я. – Это усмирит твои преступные наклонности. – На меня посмотрели с еще большим изумлением. – Да-да, лазать в чужие окна и воровать девушек, – пояснила я.

Молодой человек оглушительно расхохотался.

– Клянусь! – воскликнул он, подняв руку. – Твои окна были и останутся единственными, куда я когда-либо влез. И похищать никого более я не намерен. Я хороший, – заверил меня этот невозможный человек.

– Время покажет, – усмехнулась я и стала вновь серьезной.

Некоторое время мы молчали. Дамиан поглядывал на меня время от времени и наконец не выдержал.

– Что еще тебя тревожит, милая бабочка? – спросил он.

– Ты, – честно ответила я. – И твои чувства ко мне.

– И что в них тебя смущает? – теперь и Дамиан стал более серьезен.

– Все слишком быстро, – решила я полностью признать свои тревоги. – У меня нет уверенности, что, получив желаемое, ты не остынешь так же быстро, как загорелся.

Мужчина не спешил с ответом. Это нервировало и вселяло тревогу. Должно быть, я ждала, что он немедленно заверит меня в своей вечной любви, но Дамиан продолжал хранить молчание, не сводя с меня взгляда.

– Мне нечего тебе ответить, – негромко сказал он, когда я уже готова была отчаяться. – Слова всегда остаются словами, с какой убежденностью их ни скажи. Время сильней слов, но поступки сильней времени, и я просто буду доказывать тебе день ото дня, год от года, что твои страхи лишены оснований.

После забрал у меня задремавшего котенка и переложил его на противоположное сиденье, сам вернулся ко мне, сказав:

– Ложись, до утра еще долго, поспи.

Я почувствовала неловкость, но все-таки кивнула и, свернувшись клубком, положила голову на колени Дамиана. Он накинул на меня свой сюртук и накрыл плечо ладонью. Это было волнительно, и некоторое время никак не удавалось уснуть. Щекой я чувствовала тепло его коленей, прислушивалась к мужскому дыханию и смотрела в темноту, широко раскрыв глаза. Мне казалось, стоит уснуть – и все закончится. Я проснусь в своей постели, а Лили принесет подвенечное платье, и придется ехать в храм, где меня будет ждать чужой и не нужный мне человек.

И всё же позднее время и усталость взяли свое. Не помню, что мне снилось в первую ночь после того, как я впервые покинула Льено. Несмотря на неудобное положение, я спала спокойно. А утром меня разбудил ласковый голос Дамиана, звавшего меня. Я открыла глаза и улыбнулась, еще не видя его лица; сознаваться, что не сплю, тоже не хотелось.

– Врушка, – услышала я насмешливый голос моего жениха. – Ты проснулась.

– Нет, – хмыкнула я. – Я сплю, тебе кажется.

– Наглая и беспринципная врушка, – обличил меня Дамиан. – Мы уже в Верже, идем жениться.

Я вывернулась и посмотрела на него, нахмурив лоб.

– Нет, – наконец сказала я.

– Что? – удивление господина королевского лейтенанта было неподдельным.

– Ты наговариваешь на меня, а я не могу жить с таким человеком, – заявила я и снова отвернулась, стараясь не рассмеяться.

Меня тут же силой усадили на сиденье. Дамиан возмущенно посмотрел на меня и вдруг расплылся в улыбке.

– Ты такая забавная, – сказал он. – И щечка у тебя помялась. Ищем утюг?

– Изверг! – воскликнула я и подняла руки, чтобы поправить волосы.

Мой стан тут же обвили сильные руки господина Литина.

– Моя, – сказал он, – вся.

– И, заметь, ты сам этого захотел, – с угрозой ответила я и рассмеялась.

А когда повернула голову к Дамиану, он смотрел на меня, продолжая улыбаться.

– Что? – смутилась я.

– Так приятно видеть тебя настоящую, – сказал он.

– Я всегда настоящая, – немного ворчливо ответила я и отодвинулась. – Мне бы хотелось привести себя в порядок, раз уж от свадьбы с тобой не отвертеться.

– Наглейшая! – воскликнул Дамиан, снова привлек меня к себе и ненадолго приник к губам. – И вся-вся моя.

Когда мы вышли из кареты, оказалось, что стоим прямо перед гостиницей, и привратник уже снимает с запяток наш багаж. Дамиан подал мне руку, я оперлась на нее, и двери гостиницы распахнулись, впуская нас в чистое нутро, где за стойкой стоял служащий в красном жилете. Он поклонился нам.

– Доброго утра, господа, – произнес он. – Вы желаете остановиться у нас? Смею вас уверить, что вы найдете у нас лучшее обслуживание во всем Верже. Чистые постели и вкусную пищу.

– Очень приятно это слышать, – ответил мой спутник. – Мы желаем снять у вас номер до вечера. Господин и мадам Литин, – продиктовал он служащему, распахнувшему толстую тетрадь. – И будьте любезны, горячей воды в номер и завтрак. И желательно побыстрей.

– Будет исполнено, господин Литин, – вновь поклонился служащий.

Нас проводили в номер. Горничная уже застилала постель свежим бельем. Должно быть, обслуживание номера при постояльце делалось из практических соображений, чтобы не возникало сомнений в добросовестности работников гостиницы. А вскоре принесли воды и завтрак.

Дамиан настоял сначала на завтраке, после которого он покинул номер, велев мне запереться и никому не открывать. Пока он отсутствовал, я успела привести себя в порядок и открыть свой багаж. И первое, что мне бросилось в глаза, – то самое свадебное платье, которое шила мне мадам Фотен.

– Ох, матушка, – я покачала головой и сдвинула платье, отыскивая что-нибудь попроще.

Но уже через минуту подвенечный наряд лежал на кровати, и я кусала губы, борясь с собой. Мне так хотелось быть красивой… И разве зря шили наряд?. А уж сколько он стоит…

– Ох, матушка, – снова вздохнула я и взялась за платье.

Я все же решила его надеть, хоть показать себя в нем Дамиану. А если он скажет, что в нашем случае лучше выбрать обычное платье, я переоденусь. Но все оказалось не так просто, и мне пришлось позвать горничную, чтобы она помогла мне облачиться и застегнуть платье. Я видела, каким восхищением вспыхнули глаза девушки, когда она его рассмотрела, и в руки она брала его с благоговением, не задавая никаких вопросов.

Затем помогла мне собрать волосы и прикрепить вуаль, лежавшую там же. Когда вернулся Дамиан, я уже оправляла оборки. Мой жених постучался в дверь, позвав меня. Открыла ему горничная. Ее глаза хитро сверкнули, и девушка покинула номер. Дамиан проводил ее недоуменным взглядом, а когда обернулся…

– Черт… – только и выдохнул он.

Я растерянно потупилась и прошептала:

– Я сейчас переоденусь.

– Нет! – молодой человек протянул руку и мотнул головой. – Не вздумай, ты прекрасна, просто сказочно прекрасна. – И снова добавил: – Черт.

Это вызвало улыбку, которую мне прятать не захотелось. Дамиан еще с минуту смотрел на меня, застыв на месте, а после опомнился и быстро направился к умывальной комнате, где осталась чистая, но уже остывшая вода.

– Вода уже остыла, – сказала я.

– Дорогая, я же не барышня, – укоризненно сказал господин лейтенант.

Я отошла к окну и слушала плеск воды. Затем дверь открылась, но я не обернулась, зная, что он раздет. Лишь мурашки побежали по телу, ведь я скоро узнаю, какой Дамиан Литин без одежды. Щеки заполыхали, словно на них разложили костры, руки задрожали, и захотелось вдруг всё отменить и вообще никогда не выходить замуж.

– Ада, – позвал меня Дамиан.

– Нет! – вскрикнула я, нервно сплетая и расплетая пальцы.

– Что – нет? – не понял молодой человек, и я расслышала его шаги. – Ада, милая…

Его руки легли мне на плечи, и я дернулась в сторону.

– Нет, Дамиан, я передумала, я не готова, – выпалила я не оборачиваясь и добавила шепотом: – Я боюсь.

– Глупости какие, – фыркнули за моей спиной. – Я, например, боюсь пауков, но я же не впадаю в панику при виде их. Даже в руки брал, чтобы взглянуть в глаза своему страху. И ничего, мы оба выжили: я и паук.

– Ты боишься пауков? – оторопела я и обернулась, чтобы тут же замолчать, глядя на статного красивого мужчину в черном костюме, который удивительно шел Дамиану.

– Я тебе о себе еще не то расскажу, – пообещал господин королевский лейтенант, беря меня за руку и увлекая за собой к двери. – Ты даже не представляешь, какая я странная личность. Вот ты умеешь плавать?

– Да, – кивнула я, и дверь за моей спиной закрылась, отрезая путь к отступлению.

Дамиан, спрятав в карман ключ, снова взял меня за руку и повел вниз.

– А я только в училище научился. Скажу больше: я боялся воды, как огня, но помолился, стиснул зубы и прыгнул. Какой же моряк с боязнью воды? А еще знаешь, что?

– Что? – пролепетала я, спускаясь за ним по лестнице.

– А еще меня от каши всегда тошнило, а в училище только ее и дают на завтрак. Пришлось бороться с собой и есть, теперь меня никакой кашей не напугаешь. Ты понимаешь, какой тебе герой достался? – спросил он, весело сверкая глазами. – А у героя должна быть героическая супруга. Ты же у меня такая? – Я отчаянно замотала головой. – Ну конечно. Стоит только вспомнить твою смелость, когда ты пробралась в наш двор, проникла на конюшню и подрезала подпругу.

– Я была ребенком, – возразила я.

– Вот именно, ты героиня с детства, – кивнул Дамиан и вытащил меня из гостиницы.

Служитель проводил нас изумленным взглядом, зато горничные из гостиницы уже стояли на улице и с интересом рассматривали меня и моего жениха.

– Какая красивая пара, – услышала я чей-то негромкий голос.

– Ага, – ответил второй голос, и Дамиан весело поклонился девушкам.

Я протянула руку, ухватила своего жениха за плечо и втянула в карету, погрозив ему кулаком.

– Это все потому, что я неженатый, – заявил он. – А вот женюсь, сразу стану серьезным. Веришь?

– У тебя выхода другого нет, – ответила я, и он рассмеялся.

За нашими разговорами я забыла о своем страхе. И когда экипаж остановился перед тем самым старым храмом, я довольно спокойно подала Дамиану руку. Но уже через мгновение, как только мы шагнули на первую каменную ступень, я опять впала в панику и вцепилась мужчине в руку.

– Дамиан, это обязательно? – спросила я.

– Даже не обсуждается, – серьезно кивнул он. – Прекратите бояться, будущая мадам Литин, наше счастливое будущее ждет нас!

И меня подхватили на руки, потому что я вдруг встала как вкопанная и замотала головой.

– Ну уж нет, – сказал Дамиан. – С нашей свадьбы ты не сбежишь, трусишка.

Я со свадьбы бежать и не собиралась, я всего лишь хотела предотвратить скорое будущее… Но мой будущий супруг в мои страхи вникать не собирался и резво взбежал по ступеням, шагнул в открытую створу храма и опустил меня на пол. Если бы святой отец, ждавший нас у алтаря, не смотрел в нашу сторону, я бы, может, еще решилась на бегство, но перед священником стало стыдно, и пришлось, дрожа всем телом, начать движение к алтарю.

Дамиан перестал шутить и улыбаться. Он кивнул двум мужчинам, сидевшим у стены на скамье, и те направились нам навстречу. Они пристроились за нами, как только мы остановились, как положено свидетелям жениха и невесты перед Всевышним. Священник открыто нам улыбнулся, раскрыл Святую Книгу, и полились молитвы.

Я почти ничего не слышала, мое сознание находилось где-то далеко. И когда пришло время приносить клятву, Дамиану пришлось меня тормошить.

– Я клянусь, – дрожащим голосом начала я повторять слова, подсказываемые святым отцом, – быть верной и послушной женой. Почитать супруга своего, блюсти его честь, не оскорбляя ни словом, ни помыслом, ни намерением, ни делом. Да услышит меня Всевышний и примет клятву мою, ибо даю ее с открытой душой и чистыми помыслами.

Клятву Дамиана я бесстыдно прослушала, она звучала перед моей. Священник связал наши руки, обмотав по очереди запястья, зачитал наставление и разрезал ленту, закрепив ее узлом у каждого на руке. Отныне мы были связаны. Затем святой отец позволил нам надеть друг другу кольца, которые подал один из приглашенных мужчин. Должно быть, господин предприимчивый лейтенант договорился с ними, когда оставил меня одну в гостинице. Второй развязал ленты и спрятал в маленькую шкатулочку. А целовал меня Дамиан, уже не дожидаясь никаких позволений.

– Ну, здравствуйте, мадам Литин, – прошептал он, как только оторвался от моих губ. – Моя супруга и будущая мать моих детей.

Тут же вернулся прежний страх, и я пролепетала:

– Может, не надо?

– У нас говорят: «Морского черта бояться – в море не ходить», – рассмеялся мой муж, принял из рук священника бумагу, где было записано, когда и где состоялось венчание, а также имя священника и свидетелей. Один из мужчин отдал шкатулочку с лентами, и Дамиан тепло поблагодарил всех.

Как покидали храм и возвращались в гостиницу, я помню плохо потому, что была напряжена до крайности, нервничала и отвечала на вопросы супруга резко и не всегда вежливо. Дамиан с улыбкой принимал мою панику. Уже в номере, когда я стянула с головы вуаль и решила сказаться больной и уставшей, господин лейтенант с пониманием и сочувствием кивнул. Он повернул меня к себе спиной и начал расстегивать пуговки на платье.

– Зачем? – взвизгнула я.

– Милая, я просто помогаю тебе разоблачиться. Самой тебе это не расстегнуть, – ответил он, и мне стало стыдно.

Действительно, к чему эти нервы, Дамиан всего лишь расстегивает пуговички. В конце концов, он мой муж, и в этом нет ничего дурного. Платье поползло с моих плеч, я испуганно охнула и перехватила его, но Дамиан накрыл мои ладони своими, сжал их, и платье упало на пол. Я осталась в короткой сорочке, чулках и панталончиках, ленточки которых так легкомысленно виднелись в боковых разрезах сорочки.

– Д-дамиан, – заикаясь пролепетала я. – Я раздета.

– Я ничего не вижу, я ведь стою сзади, – заверил он меня. – Просто стою.

Он отпустил мои руки и начал осторожно распутывать прическу, вытаскивая из волос шпильки. Локоны развалились, и волосы тяжелой волной упали на спину. Я вновь вздрогнула и попыталась отойти, но Дамиан снова обнял меня за плечи и прижал спиной к своей груди. И когда я немного успокоилась от того, что ничего больше не происходит, он вдруг развернул меня к себе лицом, и завладел моими губами, и целовал до тех пор, пока моя голова не начала кружиться. После поднял на руки и отпустил, лишь когда дошел до кровати и уложил на нее.

– Ты прекрасна, – хрипло прошептал он, нависая надо мной.

– Дамиан, но ты же увидишь меня голой! – сдавленным шепотом сказала я.

– Я закрою глаза, честно-честно, – пообещал мой супруг. – И даже подглядывать не буду.

– Но я тебя увижу голым!

– А ты тоже закрой глаза и не подглядывай, – предложил он.

– А можно? – в моем голосе прозвучала надежда, будто приговоренному на смерть пообещали помилование.

– Нужно, – негромко рассмеялся Дамиан. – Просто закрой глаза и позволь мне быть нежным. Обещаю, я буду очень осторожным. Просто доверься мне, хорошо?

– Только не подглядывай! – взмолилась я, сильно-сильно зажмуриваясь.

– Как ты могла обо мне такое подумать, бабочка? – возмутился Дамиан.

– Прости, – прошептала я.

– Я люблю тебя, – ответил он, и его губы вновь завладели моими…

Глава 11

Я никогда не бывала в столице. Впрочем, я и вовсе не покидала родной Льено ни разу за свои девятнадцать лет, если не считать, конечно, ежегодных осенних ярмарок в Морне. Но Морн находился всего в часе езды от Льено, и считать это выездом в другой город язык не поворачивался потому, что ровно столько же мы ехали на место для пикников, только в противоположную сторону.

Можно сказать, что Дамиан Литин сильно изменил мою жизнь. Да и отношение мое к нему менялось день ото дня. Начать с того, что сей господин лишился моего безоговорочного доверия в первый же вечер после нашего венчания, когда вдруг сказал, что он без ума от моей родинки на… простите, левой груди. И только я хотела изумиться, как он смог ее увидеть, как меня озарило осознание того, что старательно жмурилась в наш первый брачный день я одна. Я была вне себя от негодования. И чем больше супруг расписывал мне мои же собственные достоинства, тем сильней я хваталась за голову, не зная, куда спрятать глаза от стыда.

– Благовоспитанная моя, ты просто обязана мне отомстить, – воскликнул Дамиан, отрывая мои ладони от лица, за которыми я пыталась спрятаться.

– Как? – дрожащим голосом спросила я.

– Ты должна тоже меня рассмотреть во всех подробностях, – заявил господин королевский лейтенант. – Потом расскажешь, что увидела, и тогда мы сможем вместе стенать, краснеть и страдать с таким великолепным надрывом.

В этот момент я поняла, что мой муж еще и развратник. Наглец, развратник, лжец и, да, абсолютно лишен стыда, совести и такта. Потому что его не остановили ни двери в умывальную комнату, куда он вломился без стука на следующем же постоялом дворе абсолютно голый, требуя, чтобы я начала ему мстить немедленно. (От чего я спешно зажмурилась, закрыла глаза рукой и пронзительно завизжала. Что, впрочем, не остановило моего супруга от дальнейших действий…) Ни интимность такого процесса, как одевание. Эту процедуру мне порой приходилось начинать по нескольку раз, потому что господин Литин без зазрения совести обращал ее вспять, превращая в процесс раздевания. Я ругалась, угрожала, сопротивлялась, но моя оборона неизменно рушилась под целеустремленным напором господина королевского лейтенанта.

…Но в какой-то момент мне это начало нравиться! И я сама звала супруга помочь затянуть шнуровку на платье, которое так и оставалось на стуле, или же жаловалась на холодную воду и просила проверить мои подозрения. В такие моменты я отчаянно краснела, и мой голос иногда подводил меня, но Дамиан появлялся рядом, неизменно натянув на лицо совершенно серьезное выражение, только в его черных глазах плясали бесенята. И даже… Я согласилась его рассмотреть! Но мой взгляд дошел только до бедер, дальнейший осмотр мужского тела я отложила на потом, уделив все свое внимание широкой груди мужа и его плоскому животу, на котором ясно угадывался рельеф мускулатуры. И нашла их восхитительными, но вслух этого не сказала, потому что, ко всем прочим своим недостаткам, мой муж оказался самовлюбленным и самоуверенным индюком.

Но все это не мешало ему оставаться заботливым, внимательным и нежным; иногда он едва не доводил меня до слез умиления трепетным ко мне отношением. Я ни разу не заскучала за время дороги. Дамиан всегда находил, чем меня увлечь. Рядом с ним я забывала о правилах и этикете, всё более раскрепощаясь и нарушая правило за правилом, вложенные мне в голову родителями и гувернерами. А наши разговоры, в которых мы узнавали друг друга, дали гораздо больше, чем дали бы светские посиделки в гостиной под бдительным взглядом родителей или Лили.

Сделав все эти открытия о мужчине, с которым меня свели судьба и матушка, я окончательно потеряла от него голову. Все прошлые страхи и сомнения оставили меня в одночасье, даря веру в долгую и счастливую жизнь рядом с любимым мужчиной. Возможно, это было лишь следствием эйфории нашего первого счастья, но об этом думать совершенно не хотелось. И в столицу я въезжала счастливейшей из женщин.

– Остановимся в гостинице, – сказал Дамиан, выпуская меня из объятий.

– В уездных городах нам позволяли брать в номер Лютика, а здесь разрешат? – забеспокоилась я за нашего питомца, который проделал все это путешествие вместе с нами и вполне комфортно чувствовал себя и в гостиничных номерах, и на постоялых дворах, и в карете.

– Позволят, – уверенно кивнул мой супруг. – Лютик мне жену добыл, я его на произвол судьбы не оставлю. Да, дружище? – он приподнял с соседней подушки котенка, и тот лениво пискнул:

– Миу.

На семейном совете, после долгих разбирательств, мы пришли к выводу, что Лютик все-таки кот, хотя Дамиан утверждал, что девушку он узнает и с закрытыми глазами. Такое заявление я оставить без внимания не смогла, и дверь купальной комнаты тем вечером оказалась подперта стулом, что не позволило мужу вмешаться в процесс моего омовения. Наказание было усвоено, я получила эпитеты бессердечной и коварной, и о девушках господин Литин больше не упоминал. Как не рассказывал и о своих женщинах, о которых я все-таки спросила, заявив:

– Любознательная моя, я слишком дорожу открытыми дверями в супружескую спальню и обнаружить их запертыми не желаю вовсе.

– У нас нет супружеской спальни, – резонно заметила я.

– В Маринеле появится, – уверил меня Дамиан. – А женские головки имеют привычку не к месту вспоминать неосторожные слова и использовать их против мужчины.

– Я смотрю, многоопытный мой, вы разбираетесь в этом вопросе, – отметила я, прищурившись. – Думаю, мне уже и этого будет достаточно.

– И кто вы после этого, мадам Литин? – возмущенно вопросил меня господин королевский лейтенант.

– Женщина, вашими стараниями, любезный супруг, – философски ответила я.

– Быстро матереете, дорогая супруга, – с добродушной усмешкой произнес Дамиан.

– Говорят, муж и жена со временем становятся друг на друга похожи, – подмигнула я.

– Это-то и пугает, – вздохнул он, и мы весело рассмеялись.

В столичной гостинице «Бертис» в господине Литине обнаружился еще и склочный нрав, который я ранее за ним не замечала. Лютика нам все-таки не позволили взять с собой в номер, предложив разместить его в гостинице для животных. Дамиан в прах разругался со служащим, довел до нервного припадка управляющего и вынудил явиться хозяина гостиницы. После того как они закрылись в кабинете управляющего и провели там не более четверти часа, хозяин гостиницы махнул рукой и сказал:

– Проживанию Лютика с его хозяевами не препятствовать. И впредь, – его мученический взгляд скользнул по невозмутимому лицу моего супруга, – исполняйте просьбы господина и мадам Литин, не привлекая меня.

Я вопросительно взглянула на Дамиана. Он пожал плечами и сказал:

– Я просто умею ладить с людьми.

Мой скептический смешок был встречен взглядом оскорбленной добродетели. Наш невеликий багаж был доставлен в номер, и мы, включая Лютика, прошествовали следом. С того дня наши просьбы выполнялись быстро и без возражений. И, что не могло не радовать, теперь в этой гостинице даже горничные старались избегать моего мужа, не вызывая моей затаенной ревности пристальными взглядами и кокетством.

Это пока был единственный минус красоты моего мужчины, но о нем я подозревала изначально. Успокаивало меня лишь одно – Дамиан смотрел только на меня. И если Всевышний не оставит меня своей милостью, то так оно дальше и будет. Впрочем, в моей памяти сохранился рассказ матушки о том, как она изводила папеньку перед свадьбой, и метод мадам Ламбер я решила оставить при себе и воспользоваться им, если мой супруг позволит себе лишнего.

Нам предстояло пробыть в столице не больше недели, как заверил меня Дамиан. Документы, которые он собирался доставить на свой корабль, были уже готовы, и мой супруг должен был их получить со дня на день. В основном наша задержка объяснялась лишь желанием мужа показать мне город. Я ничего против не имела. Наоборот, мне все было любопытно.

В первый день по прибытии мы просто гуляли, кормили голубей на площади святого Праскара, главной площади Саглена – столицы Марантии. Прошлись вдоль Центрального канала, одетого в гранит, где спустились к самой воде, найдя литую скамью, и долго сидели там, разговаривая обо всем на свете. Там нас заметил знакомый Дамиану военный.

– Дамиан! – услышали мы и обернулись.

На набережной стоял молодой мужчина, опираясь на перила, и приветливо махал рукой. Дамиан махнул ему в ответ и отвернулся, продолжая прерванный разговор. Но мужчина не ушел. Он сбежал вниз по ступеням и подошел к нам.

– Прошу прощения за вторжение, – склонил он голову. – Литин, как же я рад, что встретил тебя. А ты не меняешься: как всегда, с дамой. Приветствую вас, милое дитя…

– Севил, ты уже наговорил на оплеуху, – мрачно возвестил Дамиан. – Знакомься, Ада, этот языкастый тип – мой сокурсник, Севил Мартине. Севил, позволь представить тебе мою супругу – Адалаис Литин.

– О, – явно опешил господин Мартине, но быстро справился с оторопью и склонился в галантном поклоне. – Мое почтение, мадам Литин.

Он протянул руку, но не успела я вложить в его ладонь свои пальчики, как там воцарилась длань моего супруга. Господин Мартине изломил бровь и вопросительно посмотрел на Дамиана.

– Руки своей жены целую только я, – заявил тот. – Можешь передать через меня.

Я незаметно ткнула мужа в бок и улыбнулась.

– Рада знакомству, господин Мартине. А что вы говорили о дамах?

– Я?! – на меня посмотрели с праведным возмущением. – О дамах?! О каких дамах, очаровательная мадам Литин?

– Действительно, дорогая, о каких дамах? – на меня взирала черными очами сама непорочность.

Я не смогла удержаться от смешка. После перевела взгляд на мужские руки, так и застывшие одна в другой. Мужчины проследили мой взгляд и отдернули друг от друга ладони, оба брезгливо скривившись. После этого знакомый Дамиана присоединился к нам, присев рядом с моим супругом. Они недолго поговорили, и господин Мартине поспешил распрощаться.

Стоило ему покинуть нас, как Дамиан обернулся ко мне, преувеличенно радостно улыбаясь.

– Дорогая…

– Не заговаривайте мне зубы, господин Литин, – отчеканила я. – Я услышала достаточно.

– Навет, бабочка, чистой воды навет! – истово заверил меня Дамиан. – У него всегда было слишком богатое воображение. Да Мартине вообще немножечко, – он склонил ко мне голову и заговорщицки произнес вполголоса, – того… А я чист, как слеза ангела. А ты вообще чуть за Набарро замуж не вышла.

Я даже задохнулась от такой наглости. Открыла рот, чтобы высказать свое возмущение, но супруг, презрев все правила приличия, закрыл мне его поцелуем.

– Дамиан! – воскликнула я, смутившись до крайней степени.

– Ты тоже уже проголодалась? – живо спросил невозможный супруг. – Вот и я думаю, что пора бы уже поужинать. Тут есть один замечательный ресторанчик, тебе он непременно понравится!

Подхватил меня за руку и потащил за собой, не давая опомниться. И уже наверху на мгновение остановился, чтобы заглянуть мне в глаза и сказать в который раз:

– Я хороший, – и снова потащил меня за собой.

В тот вечер я так и не смогла удовлетворить свое любопытство. На бегу – а до ресторана мы почти бежали – разговаривать было неудобно. В ресторане постоянно говорил Дамиан, расписывая прелести местной кухни. После принесли наш заказ, и мне с укоризной напомнили:

– Любимая, разговаривать за столом неприлично.

Затем вновь говорил Дамиан, пока мы шли до нашей гостиницы. Потом он воспылал желанием пообщаться с Лютиком, вовлекая в игру с ним и меня. А дальше было вовсе не до разговоров, а когда жаркие объятья распались, мой муж прижал меня к себе и старательно засопел.

– Дамиан, ты спишь? – спросила я.

Он промычал нечто невнятное, перевернулся на живот, обнял подушку и зарылся в нее лицом. Я не выдержала и рассмеялась.

Через два дня Дамиан все-таки решил обнаружить свое присутствие в столице и направился в адмиралтейство. Я отправилась вместе с ним, решив, пока муж будет занят, пройтись по лавкам готового платья и ювелирным магазинам, которые располагались недалеко от адмиралтейства, как сказал мне супруг. Я могла бы и остаться в гостиничном номере, но Дамиан пообещал мне поездку в открытый Королевский парк, где было множество фонтанов. Против такого соблазна я не смогла устоять.

Мы с Дамианом покинули наш экипаж на улице с магазинами. Кучер уже привычно надвинул шляпу на глаза и задремал. Его спокойствие и невозмутимость неизменно удивляли и восхищали меня. Этого мужчину Дамиан выбрал специально для дня моего похищения из отчего дома, и с того момента он оставался с нами, равнодушно отнесясь к факту, что еще долго не вернется в Льено.

Супруг подал мне руку, и мы направились в ювелирный магазин. Мужчина, стоявший за прилавком, широко улыбнулся, как только мы вошли. Взгляд его был направлен на Дамиана. Мой супруг поцеловал мне руку и подвел меня к прилавку.

– Дорогая, мэтр Ришель поможет тебе выбрать всё, что захочешь, – сказал он. – Добрый день, уважаемый мэтр Ришель, надеюсь, вы не откажете моей супруге в помощи?

Глаза мэтра слегка расширились, в них скользнуло удивление, а после на лицо вернулась приветливая улыбка.

– Несомненно, господин Литин, – поклонился мужчина. – Мадам Литин, что бы вы желали посмотреть?

Дамиан стрельнул глазами в мэтра Ришеля, вновь поцеловал меня и вышел из магазинчика. Я проводила его взглядом и обернулась к мужчине. Мэтр выжидающе смотрел на меня. Проведя кончиком пальчика по витрине, я решилась задать вопрос, мучавший меня.

– Вы хорошо знаете моего супруга? – спросила я.

– Господин Дамиан раньше бывал у меня, – с вежливым поклоном ответил ювелир.

– И что же он приобретал?

– Запонки, – не моргнув глазом, ответил почтенный мэтр. – Зажим для галстука.

– И с двух покупок вы так хорошо его запомнили? – усомнилась я.

– У господина Литина примечательная внешность, к тому же он веселый человек. Так что бы вы желали увидеть?

Мужчина явно спешил уйти от скользкой темы, и я, сложив два и два, пришла к выводу, что те дамы, которые померещились господину Мартине, скорей всего, бывали и здесь вместе с моим веселым супругом. Укол ревности и досады последовал незамедлительно, и прогулка мне уже не казалась такой занимательной. Глубоко вдохнув, я попробовала представить, что бы сказала об этой ситуации моя матушка.

– Ада, у любого мужчины за спиной танцуют черти, – как будто услышала я насмешливый голос мадам Ламбер. – Но у умной женщины муж танцует вокруг своей жены.

– Вы правы, матушка, – шепнула я. – Вы, как всегда, правы.

– Что вы сказали? – мэтр Ришель все еще ждал моего ответа.

– Уважаемый мэтр, – улыбнулась я, – а покажите мне серьги…

После ювелирной я перебралась в лавку готового платья, стараясь сосредоточиться на товаре, а не на мыслях, кому и что мог покупать мой муж на этой улочке. Однако совсем отделаться от подозрений было сложно. Даже уговоры себя в том, что все это было в те годы, пока я взрослела и не помышляла о Дамиане Литине как о возможном своем будущем, а он и думать забыл о девочке из родного Льено, помогали плохо.

– Ада, проявлять ревность можно изредка, иначе ты охладишь пыл своего мужчины слишком быстро, утомив его бесконечными подозрениями, – напутствовал в моей голове голос матушки.

– Да, он и повода мне еще не дал ревновать, – согласилась я с ней.

– Умница, дитя, – похвалила меня матушка.

Ох, кабы мне стать такой женщиной, как она. Я вздохнула и купила себе пару дорожных сапожек. Дамиан нашел меня в пятом магазинчике. Оказалось, что прошло уже полтора часа. В руках его была папка с документами и сверток с картами.

– Ты уже устала меня ждать, должно быть, – виновато произнес он.

Я повернулась к нему, радужно улыбаясь:

– Любимый, мне было чем занять себя. А благодаря твоим счетам, открытым в этих лавках, мой багаж значительно увеличился.

– Значит, ты не успела по мне соскучиться? – надулся мой муж.

– Ты так быстро вернулся, что не успела, – соврала я, все так же улыбаясь. – И, знаешь, дорогой, в соседнем салоне очень милая девушка сказала, что ты отлично разбираешься в женском нижнем белье, – я с удовлетворением пронаблюдала, как на лице господина королевского лейтенанта появляется маска досады. – Это так мило, – я наивно взмахнула ресницами, провела по его щеке ладонью и направилась в сторону двери.

Дамиан застыл каменным изваянием, провожая меня недоуменным взглядом, а после сорвался с места. Он догнал меня уже на улице, приобнял за талию, останавливая, и заискивающе заглянул в глаза.

– Я проголодалась, – сказала я, – идем обедать?

– Ада…

Я послала ему воздушный поцелуй и вывернулась из рук. Дамиан чертыхнулся за моей спиной, вызвав этим очередную широкую улыбку, которую он не увидел, снова догнал и подал руку.

– Знаешь, любимый, я думаю, что пора закрыть все эти счета, – сказала я. – Все равно в столице мы часто бывать не собираемся.

– Сегодня же, – с готовностью кивнул мой супруг.

– Ты у меня такой замечательный, – мурлыкнула я, садясь в экипаж.

Обедать мы решили рядом с Королевским парком, чтобы после сразу пройтись. Поездка и обед прошли несколько напряженно. Я была совершенно расслаблена, но мой супруг бросал на меня испытующие взгляды, которые я игнорировала, отвечая ему ласковой улыбкой. Но пока мы гуляли по парку, Дамиан расслабился и разговорился.

– А это Аллея богов, бабочка, – рассказывал мне супруг. – Эти статуи привезли из Дофены. Они украшали античные храмы. Видишь эту дородную даму? Это богиня плодородия и домашнего очага Эталь. Ее считали женской покровительницей, и прислуживали ей исключительно женщины. Мужчин, осмелившихся войти в ее святилище, ждала смерть.

– Какая интересная богиня, – я подошла ближе, заглядывая в незрячие глаза статуи. – Ей ведь приносили жертвы?

– Им всем приносили жертвы, – улыбнулся Дамиан. – Кажется, Эталь полагались хлеб, молоко и фрукты. Животных забивали на алтарях вот тех богов, – он указал на другую сторону. – Бог раздора – Хотс, его уговаривали не вмешиваться в дела и не входить в дом. А это бог войны – Огас. За одержанные победы и выигранные войны этому богу приносили в жертву поверженных врагов.

Я передернула плечами и перешла к статуе изящной женщины в фривольных одеждах.

– А это кто? – спросила я.

– О-о, любимая, взгляни, перед нами богиня пламенной страсти, – широко улыбнулся Дамиан. – Вирата. Но это не наше божество, потому что она богиня краткой страсти, покровительница любовников. Лирата мне больше по душе, особенно с недавних пор. Она богиня любви и верности. – Он привлек меня к себе, и я оглянулась, опасаясь, что могут найтись свидетели нашего вызывающего поведения. Какая-то дама, гулявшая под руку со своим кавалером, как раз обернулась в нашу сторону, и я освободилась из объятий супруга, укоризненно глядя на него. И тут же перешла к следующей статуе. – Это Дарата, – тут же пояснил мне Дамиан. – Богиня неверности, ревности и подозрений. Вирата, Лирата и Дарата – три сестры, отвечающие за человеческие отношения. Из них троих я выбираю для поклонения Лирату.

– Отличный выбор, – прозвучал женский голос за спиной. – Но Лирата скучна и пресна. Вирата гораздо интересней. Пусть коротко, но пылко и ярко. Такое запоминается на всю жизнь.

Дамиан вдруг закатил глаза и, пробормотав:

– Да что же это такое, – обернулся к женщине, склонив голову в вежливом приветствии.

Я опознала ту самую женщину, что чуть раньше смотрела на нас. Ее спутник ждал на той же дорожке. На его лице застыло скучающее выражение. Женщина скользнула по мне любопытным взглядом и снова остановила его на моем муже.

– Господин Литин, неожиданно встретить вас здесь, – заговорила она. – Мне сказывали, что вы в морях пиратов ловите. А вы в столице девиц соблазняете.

– Госпожа маркиза шутить изволит, – холодно ответил Дамиан. – Мы с супругой хотели провести время уединенно, насладиться обществом друг друга, так что простите нас, но мы вынуждены вас покинуть, тем более и ваш спутник уже зевает от скуки.

Дамиан подал руку, но его знакомая перехватила меня, крепко взяв за локоть. Теперь она осмотрела меня с новым любопытством.

– Однако сюрприз, – негромко рассмеялась дама. – Дорогая, если вы сможете удержать этот ураган в руках, я преклоню перед вами колени. Надеюсь, ваш возраст не показатель вашей наивности.

– Лоретта, довольно! – воскликнул мой супруг. – Не стоит вкладывать в голову моей жены ненужных и вздорных подозрений. Все, что было в моей юности, в ней и осталось. Мое почтение.

Дамиан обнял меня за талию и увлек за собой, прочь от улыбающейся маркизы.

– Какая неприятная женщина, – я передернула плечами.

– Совершенно с тобой согласен, – проворчал Дамиан. – Ада…

– Ой, а там что? – преувеличенно оживленно спросила я и направилась к большому каскадному фонтану.

Более никто нам не встретился, но за вроде бы вернувшимся оживлением чувствовалась напряженность – не моя. Я живо интересовалась всем, что нам попадалось на пути. Веселилась по каждому пустяку, остановилась послушать рассказ какого-то старичка в униформе. Рассказ был о парке и его достопримечательностях. Ухватив за руку Дамиана, я потащила его следом за старичком. Муж пофыркал, но послушно пошел за мной.

В гостиницу мы вернулись уже в сумерках. Лютик встретил нас, обиженно мяукая.

– Дамиан, мы же Лютику ничего не принесли! – воскликнула я.

– Сейчас придумаю что-нибудь, – покладисто кивнул Дамиан. Он вообще был очень покладист, и я этим пользовалась без зазрения совести.

А когда за мужем закрылась дверь, я согнала с лица безмятежное выражение и криво усмехнулась, гладя Лютика. Затем положила его на пол и быстро направилась в умывальную комнату. Когда Дамиан вернулся, я уже безмятежно спала в обнимку с котенком. А утром меня ждал букет цветов и ключ.

– Что это? – я недоуменно повертела в руках ключ.

– Дверь моего прошлого закрыта, это ключ от нее, и я вручаю его тебе, – ответил Дамиан, повинно склонив голову.

Я усмехнулась, отнесла ключ к окну и выбросила.

– И больше никаких магазинов, где ты был со своими… дамами, – прохладно произнесла я. – Счета?

– Закрыты, – заверил меня Дамиан. – Я прощен, коварнейшая из женщин?

– Время покажет, – задумчиво произнесла я и добавила: – А в Льено сейчас, должно быть, хорошо…

– Никакого Льено, – отчеканил супруг, стремительно подходя ко мне. – Ада, это было жестоко, – пожаловался он. – Лучше уж сразу выскажись, а не заставляй гадать, что происходит в твоей головке.

– Я подумаю о вашей просьбе, господин Литин, – кокетливо ответила я.

– Подумает она, – ворчливо произнес Дамиан и подхватил меня на руки.

– И что дальше? – полюбопытствовала я.

– А дальше я буду мстить, – кровожадно пообещал благородный господин королевский лейтенант. Я взвизгнула и захохотала, когда мое тело было сброшено на ложе.

– Но учти, Дамиан, если еще хоть раз здесь услышу…

– Ничего ты здесь больше не услышишь, – ответил он, спуская с моих плеч лямки ночной сорочки…

Вечером того же дня мы покинули Саглен.

Глава 12

Маринеля мы достигли спустя почти три недели. Он оказался совсем небольшим, таким же, как наш родной Льено. Только Льено был чистым городом, где улицы составляли аккуратные белые домики с литыми ажурными оградами, по бульвару прогуливались нарядно одетые пары, а дороги были вымощены каменными плитами, которые исправно мели дворники.

Маринель же неприятно поразил меня захламленными улицами, серыми стенами домов, громогласными криками чаек, круживших над помойными ямами, и разудалыми парочками, которые составляли подвыпившие матросы и ярко одетые женщины. Количество бездомных животных также показалось чрезмерным.

– Здесь недалеко порт, – поспешил успокоить меня Дамиан, видя, как у меня вытягивается лицо. – Дальше будет иная картина.

– Главное, ты рядом, – улыбнулась я, стараясь отогнать оторопь. В конце концов, это не все жители.

Дамиан обнял меня и нежно поцеловал в висок.

– Мы ненадолго подъедем к «Анжель», я доложусь капитану о прибытии, найду Фелибра и узнаю, выполнил ли он мою просьбу. Если нет, я быстро найду нам дом, но я верю в Лорена, – сказал супруг.

Я кивнула, доверившись ему. Экипаж въехал в порт, и я прильнула к окошку, рассматривая корабли, величественно покачивавшиеся на волнах. Рядом с ними сновали люди, затянутые в мундиры, но по большей части мундиры эти были распахнуты или вовсе небрежно брошены на ящики и бочки, которые грузили и сгружали с нескольких кораблей.

Дамиан тоже выглянул в окошко и указал на тот, у которого было две мачты.

– Любимая, разреши тебе представить – «Королева Анжель», – улыбнулся он. – О-о, а вот и трагедия всей моей жизни, – тут же протянул муж и хмыкнул, глядя на мое недоумение. – Капитан Дэврон собственной персоной. – Дамиан потянулся и дернул шнурок колокольчика, карета остановилась. – Я постараюсь освободиться как можно быстрей.

Он прихватил документы и карты и вышел из кареты. Я с интересом смотрела, как Дамиан подходит к двум мужчинам, расслабленно разговаривавшим рядом со шхуной, на которой проходил службу мой супруг. Господин королевский лейтенант расправил плечи и коротко приложил тыльной стороной ладонь ко лбу. Капитан Дэврон отставил ногу чуть в сторону, скрестил руки на груди и с явной насмешкой посмотрел на моего супруга. Если быть откровенной, я почувствовала недовольство, глядя на поведение еще незнакомого мне мужчины. Однако на лице Дамиана мелькнуло уже хорошо знакомое мне наглое выражение. Я все силилась понять, о чем они говорят, потому что даже отсюда мне казалось, что разговор идет отнюдь не о погоде, и моего мужа сейчас отчитывают.

Затем мужчины посмотрели в сторону кареты, и я отпрянула от окошка. Но вскоре дверца открылась, и в проеме появилась рука Дамиана.

– Ада, будь любезна, – сказал он, и я выбралась наружу. – Дэврон желает увидеть причину моей задержки, – тихо усмехнулся он.

– Тебя ругали? – с тревогой спросила я.

– Ну что ты, бабочка, он сказал, что гордится мной, – явно соврал мой несносный супруг.

При ближнем рассмотрении капитан оказался суровым мужчиной с жесткой линией губ. Его пронзительный взгляд светло-голубых глаз цепко следил за нашим приближением. Я ощутила робость, и Дамиан, почувствовав это, приобнял меня за талию.

– Дорогая, позволь представить тебе… – начал мой супруг, но мужчина прервал его.

– Рад знакомству, мадам Литин, – меня взяли за руку и галантно поцеловали пальцы. – Виталь Дэврон, капитан «Королевы Анжель».

– Рада знакомству с вами, господин Дэврон, – пролепетала я, скромно потупившись.

Меня подавлял этот человек. От него шло физическое ощущение власти, а я не знала, как общаться с такими людьми. Между тем капитан Дэврон отпустил меня и перевел взгляд на Дамиана.

– Удивлен, – сказал он. – Признаться, думал, Фелибра привирает, по своему обыкновению. Однако ваша супруга, Литин, – прелестнейшее создание. Не опасаетесь оставлять ее в этом рассаднике лихих ребят и опытных ловеласов, пока будете в море?

– Я доверяю своей супруге, – ледяным тоном ответил Дамиан.

– А ловеласам? – усмехнулся капитан Дэврон, и в глазах моего мужа вдруг мелькнуло беспокойство. – Наймите сразу привратника, мой вам совет, Дамиан. И служанку. В моем доме трое крепких мужчин. Они уже не в том возрасте, в котором могут заинтересовать мою жену, но еще полны силы, чтобы защитить ее. И я им хорошо плачу, чтобы не вздумалось проявлять, хм, вольности. К тому же у меня работают две служанки, и запрета на личные отношения у них нет. И да, в своей супруге я тоже уверен. Но так мне гораздо спокойней.

– Благодарю, мой капитан, за дельный совет, – склонил голову Дамиан. – Могу я поговорить с Фелибра?

– Да, этот раздолбай как раз на корабле, – отмахнулся господин Дэврон. – Составите нам пока компанию, мадам Литин?

– Не стоит, Ада подождет меня в карете, – сухо ответил мой супруг и проводил меня обратно в экипаж. – Не тревожься, все не так мрачно, как расписал капитан. Просто нужно его знать, чтобы понять, что подобные действия в его характере. Но мужчина в доме на время моего отсутствия будет и правда не лишним.

Признаться, меня напугал этот разговор. Я с тревогой поглядывала вокруг, представляя жуткие картины. Но уже спустя несколько минут я успокоилась, рассудив, что прелестные женщины в городе на мне не заканчиваются и, скорей всего, живут в Маринеле не один год, а стало быть, мне тревожиться действительно ни к чему.

Дамиан легко сбежал со сходней, и я с интересом посмотрела на долговязого рыжеволосого мужчину с плутовским взглядом серых глаз. Его ресницы и брови также были рыжими, а простоватое лицо густо покрывали веснушки. Лорен Фелибра не сводил взгляда с кареты, и мне пришлось вновь откинуться назад, чтобы взять себя в руки и не смущаться, потому что я понимала, что капитан Дэврон не единственный человек в этом городе, которому будет интересна мадам Литин.

Дамиан открыл дверцу, но не пригласил меня покинуть карету. Вместо этого он сам сел в экипаж, а следом за ним – и его приятель.

– Дорогая, это тот самый Лорен Фелибра, – улыбнулся супруг. – Моя супруга, Адалаис Литин.

– С ума сойти, – шумно выдохнул господин Фелибра, – наш Красавчик женился, уму непостижимо. Я до последнего думал, что все это пустой треп. Прелестная куколка, Дамиан!

– Лорен, – неожиданно зло отчеканил мой муж, – ты разговариваешь с мадам Литин. К своей жене я требую уважения!

– Не горячись, дружище, – опешил Лорен. – Я ведь комплимент хотел сделать. Ну, может, и неудачный получился, так я же из простых.

– Мы тоже не из дворян. Но с этикетом тебя должны были познакомить если не родители, то в училище, – Дамиан все еще был зол, и меня это удивило.

Я накрыла его руку своей, и взгляд мужа потеплел.

– Прости, я тебя испугал? – ласково спросил Дамиан.

– Да ладно, не переживай, я крепкий, – отозвался Фелибра, не смотревший в нашу сторону, пока Дамиан отчитывал его.

– Рыжее чудовище, – усмехнулся мой муж, качая головой. – Лорен нашел нам дом, – вновь заговорил со мной Дамиан. – Мы сейчас едем смотреть его. Рыжий клянется, что там достойное место. Очень хочется в это верить.

– Очень-очень достойное! – тут же отозвался господин Фелибра. – Мне его Лали выбирать помогала. Ты же ее знаешь, у Лали вкус что надо, а уж для тебя она…

– Лор-рен, – зарычал Дамиан. – Просто помолчи.

– Да что я такого сказал? Ну, Лали, ну, куртизанка, так и что. Она ведь тоже человек, и не так давно ты…

– Черт, Фелибра, я тебя убью, – бессильно выдохнул мой супруг, на которого я успела бросить заинтересованный взгляд. – Я женился, Лорен. Я более не желаю слышать ни о ком, с кем когда-то имел… неосторожность общаться. Я уже тебе в открытую это говорю. Не заставляй меня жалеть о том, что просил у тебя помощи.

Господин Фелибра обиженно фыркнул, пробубнив нечто непонятное. Он отвернулся к окну и некоторое время смотрел на дома, проплывавшие мимо кареты. Дамиан сидел мрачнее тучи, я же ничем не выражала того, что меня неприятно кольнуло очередное упоминание о прошлом мужа. Впрочем, у меня было время, чтобы разложить для себя всё по полочкам и прийти к выводу, что, несмотря на символический ключ от двери в прошлое супруга, оно еще не раз напомнит о себе. И не стоит принимать это близко к сердцу до тех пор, пока Дамиан не даст мне повода усомниться в нем в настоящем. А он всеми силами доказывает, что прошлое осталось в прошлом, и сейчас только я имею для него значение.

– Ох, черт! Я такой идиот! – громко вскричал Лорен Фелибра. Я от неожиданности вздрогнула и прижалась к Дамиану.

– Лорен, – устало протянул мой муж, обнимая меня. – Ты слишком эмоционален.

– Прости меня, дружище! Я ляпаю своим языком, ты совершенно прав, – мужчина виновато поник головой.

– И тугодум, – усмехнулся Дамиан.

– Мадам Литин…

– Можно просто Адалаис, – ответила я.

– Нельзя, – нахмурился супруг.

– Дамиан, перестань, – мягко упрекнула я. – Можно просто Адалаис.

– А я просто Лорен, – просиял Фелибра. – Адалаис, можете мне верить, Дамиан чист…

– Как слеза ангела, я об этом уже слышала, – усмехнулась я. – Так что это за дом?

Фелибра взмахнул руками, и нам с Дамианом пришлось отпрянуть назад.

– Он же не туда едет! – вновь громко вскрикнул Лорен.

– Конечно, кучер не знает Маринеля, он из Льено, – несмешливо ответил мой муж. – Я сразу просил тебя сесть рядом с ним и показать дорогу.

Рыжий мужчина дернул шнур колокольчика, вырвав его вовсе. Дамиан выругался одними губами, но смысл беззвучных слов стал сразу же ясен. Я не смогла удержаться от улыбки – приятель мужа начал меня забавлять.

– Чудовище, – повторил Дамиан, как только Фелибра выскочил из кареты.

– Он смешной, – ответила я.

– Я тоже так думал, пока не познакомил его с тобой, – проворчал Дамиан.

– Надеюсь, все быстро усвоят, что ты уже женат, – я поцеловала мужа в щеку, успевшую покрыться щетиной.

– Я об этом позабочусь, обещаю, – мрачно произнес мой супруг. – Тебе не придется ревновать.

– Конечно, иначе ревновать придется тебе, – подмигнула я и отстранилась.

– Вы что-то сказали, мадам Литин? Мне послышалось…

– Отчего же, – невозмутимо сказала я, расправляя подол платья, – вам не послышалось, господин Литин. Если вы дадите повод усомниться в вас, я буду настоятельно просить вас забыть об охоте, дабы вас не приняли за оленя.

Дамиан закашлялся и с нескрываемым возмущением посмотрел на меня.

– Моя ли это бабочка?! – воскликнул он.

– Пока ваша, любовь моя, – уверила я его. – Но…

– Даже не мечтай, – рявкнул Дамиан и усадил меня к себе на колени.

Я сочла за лучшее промолчать, оставив супругу возможность задуматься, шучу я или говорю серьезно. Однако долго думать не вышло, потому что карета остановилась, и дверца распахнулась.

– Приехали, – радостно сообщил сияющий Фелибра.

Дамиан вышел первым из экипажа. Он замешкался, и я поспешила самостоятельно покинуть карету. Мы стояли на приятной улочке, где за невысокими заборами виднелись двухэтажные домики. Здесь зеленели маленькие сады, были разбиты клумбы и не болтались странные компании.

– Какая прелесть, – сказала я, взяв Дамиана под руку.

– Да, мило, – кивнул супруг. – Лорен, и который из них наш?

– Во-он тот, – вытянул руку Фелибра, показывая дальний от нас дом.

– Смотрим? – спросил меня Дамиан, и я радостно кивнула.

Я вернулась в карету, взяла Лютика, и мы направились к нашему с Дамианом новому жилищу. Фелибра шествовал впереди, отчаянно жестикулируя и громогласно расхваливая дом. Я не слушала его, с любопытством рассматривая жилища наших соседей. Кое-где из окошек выглядывали люди, провожая нас любопытными взглядами.

– Это не совсем то место, которое я просил Лорена подыскать, но на первое время, пока я не подыщу тот дом, который будет более достойным, мы можем остаться здесь, если тебе все понравится, – говорил мне супруг, тоже не вслушиваясь в слова Лорена.

– Мне здесь уже нравится, – улыбнулась я.

– Осмотрим сначала то, что нам предлагает Рыжий, – ответил мне теплой улыбкой Дамиан.

Дом оказался небольшим, но в нем имелись подсобные помещения, которые вполне можно было устроить как комнаты для прислуги. А на втором этаже имелись две спальни, маленькая гостиная, столовая и кабинет. Я уже окидывала стены хозяйским взглядом, представляя, как здесь все нужно отделать.

– Гостиная будет в голубых тонах, – заявила я. – И в жаркую погоду это даст ощущение прохлады.

– А спальня? – шепотом спросил Дамиан.

– Спальню хочу светлую, – решила я.

– Значит, остаемся? – улыбнулся супруг.

– Да, – кивнула я и направилась осматривать наши владения дальше.

Спустя час нам удалось отделаться от Лорена Фелибра. Оставшись вдвоем с мужем, я вдруг растерялась. Происходило что-то важное и новое для меня, но я никак не могла понять что, пока Дамиан не сказал:

– Ну вот и начинается наша семейная жизнь, милая бабочка. Кажется, теперь мы наконец перестали быть детьми.

– Прощай, детство? – грустно улыбнулась я.

– Здравствуй, мы, – ответил Дамиан, привлекая меня к себе. – Я тебя все-таки поймал, бабочка.

– Теперь – да, охотник на бабочек, – прошептала я и потянулась к его губам.

Чуть позже мы отправились перекусить. Центр Маринеля был более привычен моему глазу. Здесь были магазины, лавки, ресторан и гостиница. Кучера мы также отпустили пообедать и побродить по городу. Мужчина поклонился и занялся лошадьми, а мы, взявшись за руки, отправились по своим делам.

После ресторана мы с мужем собирались пройтись по лавкам, купив все необходимое на первые дни, пока ищем прислугу. Затем я хотела заняться поисками рабочих для отделки дома. Дамиан уверил меня, что мы можем себе это позволить. Я кивнула и впервые пожалела, что мое приданое осталось в Льено и вряд ли когда-нибудь теперь попадет в нашу семейную казну. Сумма там была примечательная.

– Скажи честно, меня ждет повторение истории в столице? – спросила я. – То, что ты хороший, я знаю, но хочу быть готовой к подобным сюрпризам.

– Я позабочусь, чтобы тебя ничто не тревожило, – так же серьезно ответил мой муж. – Прошлое не просочится в наше будущее. – И вдруг улыбнулся по-мальчишески открыто. – Я никого кроме тебя не вижу, Адалаис Литин, девочка-вредитель.

– Не забывай об этом, Дамиан Литин, не забывай, – я многозначительно подмигнула ему, и мы вошли в ресторан.

После обеда, как и планировали ранее, я и Дамиан отправились в маленький поход по лавкам. Нужно было приобрести белье для спальни, потому что спать мы собирались в нашем новом доме. Владельцем нашего жилища сейчас являлся Фелибра, и завтра Дамиан должен был расплатиться с приятелем и оформить дом на нас. Но сегодня мы решали насущные проблемы ночлега.

Пока Дамиан расплачивался в посудной лавке, где мне понравился столовый сервиз, и называл адрес доставки, я прошла в кондитерскую лавку, привлеченная яркой вывеской. Разнообразие сладостей приятно порадовало глаз. Я уже выбрала, что хотела бы, обернулась на звон колокольчика, ожидая, что это явился мой супруг, но это оказалась какая-то женщина. Недоуменно пожав плечами, я выглянула в окно, а после и вовсе вышла на улицу.

– О, Всевышний, – прошептала я.

Неизвестная мне молодая и весьма привлекательная женщина обнимала моего мужа. Дамиан убрал ее руки со своей шеи, но не спешил покинуть ее, что-то объясняя. Женщина вновь обвила его шею руками, и Дамиан вновь убрал их. Он сделал шаг в сторону, но незнакомка неожиданно резко ухватила его за локоть и развернула к себе, прижимаясь всем телом и впиваясь в губы. Ее рост был достаточно высок, и труда проделать все это ей явно не составило.

В моей груди вдруг разверзлась пропасть, когда я увидела, как руки моего мужа накрывают ее талию. Я схватилась за грудь, пошатнувшись, и какой-то мужчина приобнял меня за плечи, удерживая.

– Вам плохо, мадемуазель? – спросил он.

Я развернулась к нему и улыбнулась.

– Благодарю, – сказала я, потупив взгляд, но сразу же подняла ресницы, бросая на него быстрый взгляд. – Вы не могли бы мне помочь дойти до скамейки? Голова кружится.

Бросив взгляд в сторону своего мужа, я увидела, как он отодвигает от себя женщину. Должно быть, для этого он и положил ей руки на талию, но я уже устала ревновать одна. В конце концов, пусть поймет, что шуткам нет места, когда дело касается доверия. Тем временем мужчина повел меня к скамейке.

Дамиан, сказав что-то резкое незнакомке, наконец повернулся в сторону кондитерской лавки. Много времени, чтобы разглядеть меня в объятьях мужчины, ему не потребовалось. Заботливый господин как раз усадил меня на скамью и присел рядом, взяв за руку. Я полностью переключила на него внимание и улыбнулась.

– Могу я узнать имя своего спасителя? – спросила я.

– Огаст Шорез, – ответил мужчина. – А как имя прекрасной незнакомки?

– Адалаис Литин, – ответила я, скромно опустив взгляд.

– Я никогда раньше не видел вас, мадемуазель Литин…

– Мадам, – холодно произнес подоспевший Дамиан. – Мадам Литин. Вы имеете честь держать за руку мою жену.

Господин Шорез все-таки поднес мою руку к губам и поднялся со скамьи.

– Прошу прощения, – сказал он, но больше мне, чем моему супругу. – Был рад нашему знакомству, мадам Адалаис.

– Мадам Литин, – гневно сверкнул черными очами Дамиан. – И никак иначе.

– Прощайте, господин Шорез, – улыбнулась я. – Еще раз благодарю за помощь.

– Мне было приятно помочь такой очаровательной женщине, – еще раз поклонился мужчина. – Мое почтение, – сказал он Дамиану и удалился под взбешенным взглядом моего мужа.

– Я сейчас вернусь, – глухо произнес господин королевский лейтенант.

– Хорошо, – кивнула я. Он отошел на шаг, и я добавила: – А я пока пообщаюсь с той женщиной, с которой ты так мило… разговаривал.

Дамиан мгновенно остановился и резко развернулся в мою сторону.

– Ада, – он тоскливо взглянул на меня, – ты все неверно поняла. Я готов объяснить. Просто поверь, что я отпустил прошлое.

– А прошлое тебя? – я вздохнула и встала со скамьи. – Дамиан, я не буду мириться с подобным.

– Как мне доказать тебе, что мне важна только ты? – тихо спросил он.

– Только поступками, как и обещал мне, – ответила я, глядя на незнакомку, которая все еще стояла там и смотрела в нашу сторону. – Кто она? Твоя любовница? Была ею до того, как ты отправился в Льено? Потому такие эмоции?

– Да, – нехотя ответил мой супруг.

– Черт, – я невесело усмехнулась, даже не устыдившись ругательства, – Дамиан, после столицы и первого же дня в Маринеле у меня ощущение, что мне досталось поношенное платье.

– Что? – Дамиан остановил меня и развернул к себе лицом. – Ты… – он тяжело сглотнул, – разочарована во мне? Ада!

– Ты такой красивый, Дамиан, – прошептала я, – ты как принц из сказки, только почему-то мне не нравится та сказка, которая выплетается из поступков уже свершившихся.

Мой муж ожесточенно мотнул головой.

– Я подарю тебе самую прекрасную сказку на свете, просто поверь мне, – сказал он. – Ты больше не увидишь того, что тебя расстроит. Поверь мне, прошу.

– Время покажет, так ведь? – улыбнулась я.

– Я люблю тебя, бабочка, – прошептал Дамиан, обнимая мое лицо. – Я люблю тебя, Ада! – вдруг громко закричал сумасшедший господин лейтенант королевского флота. – Единственная моя, – уже тише закончил он.

– Безумец, – усмехнулась я, чуть склонив к плечу голову.

– И весь твой, – улыбнулся Дамиан. – И больше никаких Шорезов!

– Посмотрим, – пожала я плечами и ушла от него.

– Что? Ада, стой! Мадам Литин!

Я поманила его пальчиком и исчезла за дверями кондитерской лавки. Колокольчик за спиной тут же рассерженно звякнул. Я указала на приготовленные покупки. Дамиан прожег меня взглядом и отправился платить. Когда мы вышли из лавки, незнакомки уже не было. Впрочем, кажется, она ушла после того, как Дамиан выкрикнул свое признание в любви. Неприятный осадок еще держался какое-то время, и муж очень старался, чтобы он исчез. Стоит признать, у него это получилось.

А постепенно я и вовсе забыла думать об этом – просто поводов вспоминать мне Дамиан не оставил.

Глава 13

– Любимая, я вернулся!

Этого крика я ждала, бывало, по несколько дней кряду, если «Королева Анжель» уходила в рейд. И когда он раздавался, мое сердечко пускалось в бешеный галоп – вернулся! Я выбегала ему навстречу и никогда не успевала спуститься, потому что Дамиан был быстрей. Он подхватывал меня, и я взмывала над полом, обнимала его лицо ладонями, зарывалась пальцами в волосы и вдыхала запах моря, которым пах мой любимый мужчина.

– Я безумно соскучился, – шептал Дамиан, как только поцелуй прерывался – И я просто дико голодный.

– Я сейчас велю накрыть на стол, – отвечала я.

– Позже, сначала я желаю самое изысканное блюдо, – говорил Дамиан, и дверь нашей спальни закрывалась за нашими спинами.

Муж старался проводить рядом со мной каждую свободную минуту. Мы уже излазали с ним все окрестности Маринеля, то выезжая на пикник, то на конную прогулку, когда носились по дорогам в сумасшедшем галопе, то просто бродили по осиновой роще, долго и упоительно-сладко целуясь. Мы дышали друг другом, жили друг другом, наши души звучали в унисон.

– Слышишь? – спрашивал Дамиан, лежа на траве и крепко обнимая меня под сенью деревьев, в чьих кронах резвился ветер.

– Что? – спрашивала я.

– Ты не слышишь? Ветер поет, – улыбался любимый. – Ада… Ада…

– Фантазер, – я смеялась и легонько шлепала его ладонью по плечу.

– Нет, – Дамиан совершенно серьезно качал головой. – Я слышу. И волны шепчут твое имя, я это тоже слышу.

А в наш последний выезд супруг признался:

– Знаешь, меня стали посещать мысли оставить службу, поселиться с тобой в каком-нибудь небольшом, но уютном городке, вроде Льено, и начать свое дело. Тогда не придется расставаться даже на несколько дней. У меня душа не на месте, когда ты остаешься одна.

– А море? – спросила я. – Разве ты хочешь оставить любимое дело?

– Пф, – фыркнул Дамиан в точности как моя матушка. – Когда-то мне хотелось свободы и убраться подальше от тихого Льено и опеки родителей, которые уже начинали вести разговоры о моей женитьбе. Свободы я получил больше чем достаточно. Все грехи юности испробовал, насытился и теперь хочу счастья с любимой женщиной и домашнего уюта. Идея своего дела мне более не кажется унылой. Напротив, у меня есть большое желание ее воплотить. К тому же мне нужно наладить отношения с тестем, – он подмигнул мне, и я усмехнулась.

Незадолго до этого разговора я получила с нарочным от папенькиного банка письмо из дома. Мэтр Ламбер писал, что мое приданое я теперь могу получить в местном банке и что всегда могу искать его поддержки и помощи. О моем супруге он не написал ни слова, словно я просто уехала из родного города для самостоятельной жизни. Меня это задело, но Дамиан отнесся спокойно, сказав, что подобное было предсказуемо. И теперь я понимала, что он хочет мне сказать. Мэтр Ламбер действительно мог поменять свое мнение о моем муже, если увидит в нем серьезного и делового человека. И я также была уверена, что в совете и помощи папенька Дамиану не откажет.

– Ты согласна оставить это место? – спросил меня супруг.

Я немного задумалась. Отделочные работы шли полным ходом. Уже были приведены в порядок наша спальня, одна из гостиных и кабинет. Также были готовы две комнаты для прислуги. В одной из них жила семейная пара, нанятая Дамианом. Мадам Летиния Орле готовила и прибиралась, а ее супруг охранял дом и выполнял работы, где требовалась мужская сила. Также с нами остался кучер, решив не возвращаться в Льено. На него ложилась задача моего сопровождения и охраны. Впрочем, несмотря на мрачные прогнозы капитана Дэврона, я ни разу не столкнулась в Маринеле с неприятностями. Хотя, возможно, дело было в том, что я не приближалась к тем улицам, где можно было встретить нетрезвых мужчин и продажных женщин, посещая только благонадежные улицы и дома.

В первые же дни нас пригласил к себе на обед капитан Дэврон, где познакомил со своей супругой – мадам Элиной. Она же, в свою очередь, перезнакомила меня с женами других офицеров с «Королевы Анжель». Все дамы сильно превосходили меня по возрасту, и их общество скорей тяготило меня, чем развлекало, потому я предпочитала оставаться в одиночестве, пока Дамиан исполнял свои обязанности во благо Отечества.

«Анжель» покидала свою стоянку для рейдов, оберегая наши воды от нападения и бесчинства пиратов. Еще военные корабли провожали до водных границ Маранты торговые караваны или отдельные суда, если об этом договаривались их хозяева с высоким начальством. Один раз прибыло посольство, их также встречали, но этой чести удостоилась другая шхуна, «Анжель» оставалась на приколе. Ни я, ни Дамиан тому факту не расстроились.

Поначалу я сильно волновалась и тревожилась, когда мой супруг выходил в море, но Дамиан, а после и мадам Дэврон уверили меня, что последний раз стычка с пиратами произошла больше года назад, да и то морские бандиты огрызнулись выстрелом из пушки и умчались на всех парусах.

– Дорогая, большинство пиратских судов стоят в Маринеле. Они на своих не нападают, охотятся в чужих водах. Здесь их братство называется Лигой свободных мореплавателей. Они даже берутся за охрану торговых судов, сопровождая их не до нашей границы, а до места назначения. Вам не о чем беспокоиться, – улыбнулась женщина. – Впрочем, когда-то я тоже ночей не спала, всё ожидая чего-то нехорошего. Потом подумала, что так только накличу, и с тех пор успокоилась.

Вот и я успокоилась по прошествии двух месяцев нашего пребывания в Маринеле.

– Любимая, ты молчишь? Тебе хочется остаться здесь? – снова спросил Дамиан.

– Мне будет везде хорошо, где есть ты, – улыбнулась я. – И мне так же не нравится разлучаться с тобой. Хороши в этом только наши встречи и твой непомерный аппетит.

– Мадам Литин, вы хотите сказать, что в остальные дни я люблю вас недостаточно?! – с притворным возмущением воскликнул супруг.

– Это вы сказали, не я, – рассмеялась я.

– Ну, держись, маленькая нахалка. Клянусь, я остановлюсь только тогда, когда ты взмолишься о пощаде, – не без угрозы произнес Дамиан, и я бросилась от него прочь, весело хохоча. Но то ли я была слишком медлительна, то ли мой муж слишком быстр – убежать далеко мне не удалось, и господин королевский лейтенант спешно вернул меня домой…

Дни проходили за днями, и жаловаться или сожалеть о чем-либо мне не приходилось. Дамиан написал рапорт, но его одобрения нужно было ждать не менее нескольких месяцев, потому что рапорт отправили в столицу – капитан Дэврон подобного прошения одобрить, конечно, не мог. Он разговаривал с Дамианом, говорил о перспективах, но мой супруг был непреклонен.

– Милая, с тех пор как ты появилась в моей жизни, я на все смотрю другими глазами. Я больше не вижу прежних прелестей в своей службе. Меня тянет на берег, и я устал переживать, как ты здесь, пока меня нет рядом. Должно быть, отец все-таки был прав, когда сказал, что я решил заняться не своим делом.

Это было так приятно слышать. Признаться, я не ожидала встретить в лице Дамиана настолько заботливого мужа. Возможно, дело было в том, что глубокие чувства он испытывал впервые, по его словам, но не доверять ему у меня причин не было. Все это укрепляло мои крылья, на которых я парила, едва касаясь земли.

Иногда в наш дом приходили приятели мужа. Они приносили для меня цветы и разные милые подарки, такие как сладости. Дамиана это жутко раздражало, особенно когда кто-то увлекался настолько, что мне приходилось извиняться и покидать общество, чувствуя неловкость. Таких мужчин мой супруг быстро отваживал от дома. Дамиан отчаянно ревновал, и это тоже было приятно, тем более мне упреков он не говорил, устраняя сразу причину, чтобы не допустить следствие. Меня это веселило:

– Глупый, разве я слышу то, что мне говорят другие мужчины? Как я могу видеть их, когда я смотрю только на тебя?

– Просто я хочу иногда ходить на охоту, – улыбался он в ответ.

Что касается его бывших женщин… С той самой незнакомкой, что целовала его без стыда посреди улицы, мы однажды встретились. Она смерила меня неприязненным взглядом и позволила себе отпустить в мой адрес неприятный эпитет, найдя меня слишком худой.

– Любимая, я тебе говорил, что обожаю женскую хрупкость? – громко спросил меня Дамиан.

Женщина скривилась и поспешила уйти. Тот раз был единственным, когда я позволила себе задать вопросы.

– Дамиан, вы ведь виделись после того случая в день нашего приезда? – спросила я, взглянув ему в глаза.

– Виделись несколько раз, – ответил муж, не пряча взгляда. – Не по моей воле.

– Расскажешь? – я невольно сжалась, ожидая неприятного откровения.

– А нечего рассказывать, – улыбнулся Дамиан. – Всё, что ей нужно было знать, я сказал в тот самый день. В остальные встречи, когда она поджидала меня, я уходил, не удосуживаясь поприветствовать ее. Потом она оставила меня в покое. Ты во мне сомневаешься?

Я улыбнулась в ответ и отрицательно покачала головой. Я не искушена в искусстве лжи, но не только видела, но и чувствовала, что Дамиан говорит мне правду. Кажется, отныне дверь в его прошлое действительно была закрыта. У меня, к счастью, прошлого не было и не могло быть.

– Бабочка, нас завтра отправляют в сопровождение торговому кораблю, – сказал Дамиан, перебирая пряди моих волос. – Это два-три дня, не больше.

Я вздохнула, но промолчала, продолжая рисовать невидимую букву «Д» на его груди. Дамиан провел ладонью по моей спине и снова зарылся пальцами в волосы.

– Ты будешь осторожна без меня?

– Твои тревоги напрасны, – я подняла голову и поцеловала его в плечо. – Маринель не опасней Льено. К тому же я не приближаюсь к злачным местам. Мой путь всегда лежит в другую сторону. Да и Эрмин обычно со мной.

– Мне что-то тревожно, – нехотя произнес супруг. – На душе неспокойно.

Я перевернулась на живот и оперлась на локти, внимательно глядя на него. Дамиан действительно выглядел мрачновато.

– Если хочешь, я в твое отсутствие не буду покидать дома, – ответила я с улыбкой. – Стану ждать тебя, сидя у окошка или следя за рабочими.

– Может, без меня не стоит пускать в дом рабочих?

Я недоуменно приподняла брови.

– Да что это с тобой? Ты так говоришь, будто у тебя есть причина для беспокойства, – произнесла я, и Дамиан вновь подтянул меня к себе, укладывая на грудь.

Он не спешил отвечать. Немного подождав, я снова приподнялась, заглядывая ему в глаза. Супруг задумчиво смотрел в потолок, но, заметив мой взгляд, приподнялся и поцеловал меня.

– Дамиан, – я ждала ответа.

– Мне нечего сказать, честно, – ответил он наконец. – Тоска какая-то на душе. Не пойму причины, но оставлять тебя не хочется вовсе. Какое-то противное ощущение беды.

Я села повыше, и Дамиан положил мне голову на колени. У меня не было никаких предчувствий, и ожидания неприятностей в том числе, потому мне сложно было понять, отчего муж вдруг стал таким мнительным. В порт я ездила только провожать «Анжель», когда та уходила в море. К этому уже все привыкли и давно не удивлялись одинокой женской фигуре на пирсе, смотрящей вслед отходящей всё дальше от берега шхуне. Дамиан даже как-то сказал, что за эти два месяца, что мы жили в Маринеле, команда «Королевы Анжель» стала считать меня кем-то вроде талисмана, говоря, что я приношу им удачу. В чем удача, я не понимала, но было приятно. Никто из других жен пока не перенял моей привычки, потому как было принято прощаться с мужьями дома, и я все так же одиноко стояла и смотрела, как красавица шхуна, расправив паруса, покидала родную гавань.

– Не провожай меня завтра, – попросил Дамиан.

– Не могу, тогда я буду тревожиться, – ответила я. – Если опасаешься, я возьму с собой и Орле.

– Ада, – чуть скривился Дамиан.

– Не обсуждается, – резко, что стало неожиданностью даже для меня, ответила я. – Дамиан Литин, мне не будет покоя, если я останусь дома. В остальное время обещаю не высовывать отсюда носа и скажу подрядчику явиться для продолжения работ через три дня. Хорошо? – я умоляюще посмотрела мужу в глаза.

Он поднял голову с моих колен и обернулся. Губы его были упрямо поджаты, но Дамиан все-таки кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Но ты мне дорого заплатишь за свое упрямство.

– Сколько? – деловито спросила я.

– До рассвета, – усмехнулся муж, и я взвизгнула, когда оказалась вдруг подмята под его сильное красивое тело. – Скажи мне это, – тихо попросил он.

– Я люблю тебя, охотник за бабочкой, – ответила я.

– Как?

– Больше жизни, – улыбнулась я.

– Ты моя жизнь, – выдохнул он с какой-то болезненной нежностью и завладел моими губами…

Утром я проснулась оттого, что мне стало холодно. Открыв глаза, я не обнаружила рядом мужа. За окном уже было светло, и я села на кровати, потерла глаза и позвала:

– Дамиан.

Ответа не было, и я вдруг поняла, что его нет в доме. Ушел, не разбудив меня! Обиженно насупившись, я вскочила с постели и поспешила в умывальную комнату. После торопливо оделась и сбежала вниз, призывая Эрмина. Он показался из своей комнаты, сонно жмурясь.

– Запрягайте! – велела я и первая устремилась к маленькой конюшне.

– Хозяин не велел, – услышала я.

– Эрмин, запрягайте! – воскликнула я, не оборачиваясь.

– Господин Дамиан…

Я остановилась и все-таки посмотрела себе за спину. Мужчина стоял в дверях дома, позевывая, и не спешил одеваться. Ругаться с прислугой я считала ниже своего достоинства, потому вздохнула и кивнула.

– Хорошо, Эрмин, идите, мы никуда не едем.

Мужчина еще с минуту топтался на месте, но все же поклонился и исчез в доме. Я тоже вернулась в дом, дошла до лестницы, немного потопала, а после на цыпочках прокралась обратно к двери, тихонечко выйдя на улицу. У меня были подозрения, что Дамиан дал распоряжение не только не возить меня, но и препятствовать тому, чтобы я покинула дом сегодня утром. И все же я не могла не проводить «Анжель». Дело в том, что не только экипаж шхуны считал меня талисманом, но это было и моей приметой. Пока я провожаю его, Дамиан обязательно вернется ко мне, потому я прошмыгнула в конюшню и самостоятельно оседлала свою лошадь. Хвала Всевышнему, в родительском доме я этому научилась благодаря своей любви к лошадям.

Эрмин выбежал из дома, когда я уже выезжала за ворота.

– Мадам Адалаис! – выкрикнул он.

– Догоняйте, – бросила я на ходу. – Вы знаете, где меня найти.

Я успела. Моя лошадь влетела в порт тогда, когда «Королева Анжель» только отошла от пирса. Спешившись, я приблизилась к краю пирса.

– А мы уж переживали, что вы приболели, мадам Литин, – услышала я с соседней шхуны и удивленно посмотрела на улыбавшегося немолодого мужчину. – Мы все вас уже знаем, – ответил он на мое удивление.

– Ада! – я тут же потеряла интерес к мужчине и обернулась на «Анжель». Дамиан почти свесился с борта. – Непослушная девчонка!

– Дамиан Литин, ты несчастный лгунишка! – обиженно ответила я.

– Счастливый, бабочка, самый счастливый! – выкрикнул он и рассмеялся, но быстро вновь погрозил мне пальцем. – Вернусь – мы поговорим о твоей сумасбродности.

– Я буду ждать, – пообещала я, улыбаясь.

– Только попробуй не дождаться, из-под земли достану! – грозно крикнул Дамиан. – Люблю тебя!

– А я тебя! – ответила я, забывая о прочих зрителях, и послала ему воздушный поцелуй.

Фелибра, крутившийся рядом, взмахнул рукой перед лицом моего супруга, «перехватывая» мой поцелуй, тут же получил от мужа подзатыльник, и Дамиан «вернул» себе мой невесомый дар. До меня донесся мужской смех, распавшийся на несколько голосов. Дамиан отправил мне ответный поцелуй, и тут же его окружили несколько офицеров, повторяя его жест. Я рассмеялась, глядя на супруга, «разгонявшего» руками чужие поцелуи. Он показал сослуживцам кулак и снова обернулся ко мне, показывая три пальца. Три дня – поняла я и кивнула в ответ.

– Ну вы и егоза, – раздался за спиной голос Эрмина, и мне показалось, что Дамиан облегченно вздохнул.

Впрочем, шхуна уже прилично отошла от берега, и реакция мужа на появление мужчины была закономерной, потому мне так и показалось. Я дождалась, когда «Королева Анжель» покинет гавань, и лишь после этого обернулась к Эрмину.

– Едемте домой, – сказала я с грустной улыбкой.

– Едемте, мадам, – согласно кивнул наш кучер и мой охранник.

– Какой прелестный цветок, – неожиданно произнес неизвестный офицер. – Так вы и есть знаменитая Бабочка?

Я неспешно повернулась и посмотрела на нахала. Мужчине было лет тридцать или около того. Высок, статен, приятной внешности, но меня его обаяние оставило равнодушной. Более того, фамильярность вызвала отторжение и неприязнь.

– Так меня называет только мой муж, – с достоинством ответила я и собралась удалиться, но офицер оказался еще и навязчив.

– Приношу свои извинения, прелестнейшая, – он склонил голову. – Позвольте представиться, констапель фрегата «Грозный» Анселен Фост. Могу я узнать ваше имя, сударыня?

– Если мой супруг посчитает нужным, он представит нас друг другу, – холодно ответила я и все-таки направилась к своей лошади.

– Тогда я буду называть вас мадам Бабочка! – крикнул вслед мужчина.

Я проигнорировала очередную фамильярность, и Эрмин помог мне сесть в седло. Мой охранник бросил взгляд на офицера, смотревшего в нашу сторону, нахмурился и сам вскочил в седло.

– Думаю, вы еще услышите об этом господине, мадам Адалаис, – сказал он.

– Скоро вернется Дамиан и оградит меня от преследований, если таковые будут от господина Фоста. – Я не удержалась и бросила на офицера быстрый равнодушный взгляд. Он тут же склонил голову. – Неприятный тип, – я передернула плечами и тронула поводья.

Весь день меня никто не беспокоил, а вечером посыльный доставил букет и записку с очередной дерзостью: «Цветы для прекрасной Бабочки». Я вернула букет посыльному, велев передать, что цветов от посторонних мужчин не принимаю. Факт моего немалого возмущения, должно быть, отражался на моем лице, потому что спорить со мной никто не посмел, и юноша из цветочной лавки ушел восвояси с букетом.

– Каков мерзавец, – негодовала я. – Откуда этот человек узнал наш адрес?

– Маринель – город маленький, мадам, – ответила Летиния с легкой улыбкой. – О новых людях узнают быстро. Если желаете, я наведу справки об этом господине.

– Не стоит, – я отрицательно покачала головой. – Если до него дойдет весть об этом, данный господин еще возомнит, что я им интересуюсь. Нет, ни к чему.

Летиния поклонилась и оставила меня. Я легла спать, а утром встала под оханье своей горничной и кухарки в одном лице. Подойдя к окну, я нахмурилась. Перед домом все было уставлено корзинами с цветами. Я даже не стала их пересчитывать – до такой степени меня разозлило происходящее, – и только порадовалась, что мой супруг этого не видит.

– Эрмин! – крикнула я. – Соберите все это и отвезите куда-нибудь.

– Этим вы только еще больше раззадорите вашего поклонника, – заметила Летиния.

– А если я их оставлю, то покажу, что приняла, и дам возможность сделать следующий шаг, – гневно ответила я. – Убрать!

Однако это были уже не шутки. Все это безобразие происходило на глазах соседей, и я совершенно справедливо опасалась теперь сплетен и пересудов. Ужасно! Наше с Дамианом имя будут трепать на каждом углу, и все из-за какого-то наглеца. Настроение мое было испорчено с самого утра. Я представляла себе ярость мужа и то, что он мог сделать в таком состоянии. Если граф Набарро был ему не ровней по физической силе, то господин Фост мог быть достойным противником. Эта мысль напугала меня до крайности.

– О, Всевышний, – прошептала я. – Только не это.

Впрочем, весь день о господине констапеле я ничего не слышала. Это меня удовлетворило, но несколько визитов от соседей имели место – и все заглядывали вроде как на чашечку чая и справиться о моем здоровье. Однако разговор неизменно сворачивал на цветочное море перед нашим с Дамианом домом. С этого момента и я захотела скорей покинуть Маринель, даже несмотря на жилище, которое успела нежно полюбить и вложить в него частичку своей души.

Утро третьего дня выдалось дождливым и спокойным. Никто не расставлял букетов, не пел серенад, как я опасалась, и не стремился прийти ко мне с визитом. Моя прислуга уже знала, что для данного господина меня дома никогда нет, даже если я буду въезжать в этот момент в ворота.

– Отвратительно, – я брезгливо кривилась. – Как же один человек может отравить жизнь всего лишь парой поступков.

– Давайте я все же разузнаю о нем, мадам, – снова предложила Летиния.

– Нет, это лишнее. Все, что мне стоит знать об этом человеке, мне расскажет Дамиан. Впрочем, его я расспрашивать тоже не собираюсь.

– Ну как знаете, – пожала плечами женщина и оставила меня.

Спать я ложилась опять в одиночестве. Дамиан еще не вернулся. Я сильно не беспокоилась, потому что знала, что муж может оказаться на вахте. А ехать в порт мне теперь вовсе не хотелось, и это раздражало. Из-за одного человека я вынуждена сидеть дома и не встречать любимого мужчину, по которому успела страшно истосковаться. Мне просто ужасно не хватало его шуток и смеха, ласковых объятий и жарких признаний, наших веселых перепалок и разговоров ни о чем. Видеть супруга уже давно стало болезненной необходимостью. Когда он уходил в море, я не жила, а существовала, и все мысли вились лишь вокруг этого родного и до невероятности любимого мужчины.

Остаток дня я занималась всякими мелочами, чтобы отвлечь себя от тоскливых мыслей из-за того, что наша встреча откладывается еще на день. Переставляла что-то, вышивала, пробовала читать, советовалась с мадам Орле насчет завтрашнего обеда, несколько раз поменяв список блюд. Женщина была раздражена, я это заметила, но перечить не стала, с пониманием отнесясь к моему состоянию. Ее муж не так давно окончательно осел на берегу.

Промаявшись так, я легла в кровать, обняла подушку Дамиана, но еще долго не могла уснуть, думая о нем и прислушиваясь к тишине в доме. Мне все казалось, что еще чуть-чуть – и я услышу лучшие слова на свете: «Любимая, я вернулся!» Постепенно сон завладел моим сознанием, и я провалилась в мир сновидений…

– Мадам! Мадам! – Летиния толкала меня в плечо.

Я открыла глаза и непонимающе посмотрела на женщину. На улице еще только теплился рассвет.

– К вам…

– Ада! Они пропали! – я резко обернулась и уставилась на мадам Дэврон, стремительно вбежавшую в спальню. – «Королева Анжель» не вернулась, – свистящим шепотом закончила женщина.

И мир перед моими глазами поплыл…

Глава 14

Несколько минут прошли как в тумане. Я все пыталась осознать слова мадам Дэврон. В конце концов ожесточенно мотнула головой, встала с постели и велела Летинии подать нам вина, потому что чая сейчас не хотелось вовсе. Затем взяла жену капитана Дэврона за руку и усадила на кресло.

– Объяснитесь, – потребовала я.

Женщина с минуту смотрела на меня глазами, в которых плескалась паника, после схватила принесенный бокал и одним махом осушила его.

– Вчера утром вернулся в гавань торговый барк, который сопровождала «Анжель», – переведя дух, начала говорить мадам Дэврон. – Сломана мачта, пробоина по левому борту, множество раненых. На них напали. Пока барк отходил, «Анжель» их прикрывала. Они ввязались в бой с неизвестным пиратским судном. Это были пираты не из Лиги Маринеля. Капитан с барка говорил, что пираты пошли на абордаж, когда они уже успели отойти достаточно далеко. Дальнейшей судьбы шхуны никто не знает, но их возвращения ждали к вечеру. Мне сообщили еще вчера днем, но я не спешила говорить, надеясь на лучшее. Мой муж… он не таков, чтобы проигрывать. Но вот день прошел, ночь, а шхуна не вернулась.

Женщина закрыла лицо руками, и плечи ее вздрогнули. Я сделала глоток вина, отставила бокал и посмотрела на жену капитана. Нет-нет, впадать в панику рано. Не прошло и суток с момента предполагаемого возвращения. Возможно, именно сейчас они входят в гавань. Сердце мое сжималось, но не было веры в то, что могло произойти что-то страшное.

– Мадам Дэврон, – начала я, – кто-то отправился на их поиски?

Она кивнула головой.

– «Грозный» и «Непобедимый», – ответила, вытирая слезы. – Почти сразу по возвращении барка. От них пока вестей нет, – женщина вновь всхлипнула.

– Мой папенька всегда говорил, что не стоит заказывать панихиду, пока больной не умер… ох, – я осеклась и посмотрела на свои руки. Они дрожали.

Мы некоторое время сидели в тишине. Неизвестность и смутная тревога, давшая первые всходы, не позволили мне сидеть без дела. Я порывисто встала.

– Летиния, разбудите Эрмина. Мы едем в порт, – велела я.

– У меня экипаж, – мадам Дэврон тоже встала.

– Тогда я еду с вами, – решила я.

– Благодарю вас! – она схватила меня за руки. – Одной мне было страшно.

Я вежливо улыбнулась, освободила руки и поспешила начать сборы. Через четверть часа мы уже отъезжали от дома. Перед въездом в порт мадам Дэврон вновь схватила меня за руки.

– Всевышний, Ада, мне так страшно, – прошептала она. – Кто я без Виталя? Вся моя жизнь – это он. Что я скажу детям? Они еще не вернулись от моей матери и не знают о случившемся.

– Еще ничего не случилось, – не без раздражения произнесла я. Страх этой женщины меня угнетал. – Быть может, мы прямо сейчас увидим мачты «Анжель», не стоит отчаиваться.

– Я тоже так думала вчера днем, но у меня уже не хватает сил верить в лучшее, – воскликнула мадам Дэврон.

Стоянка «Королевы Анжель» пустовала, как были свободны места еще нескольких кораблей. Мы направились к начальнику порта, но он не смог дать нам утешительных сведений. С других кораблей на нас с мадам Дэврон посматривали с мрачным сочувствием. И это тоже раздражало. Дамиан вернется! С ним просто не может ничего случиться!

К вечеру вестей все еще не было. Нас пытались отправить домой, обещая сообщить, как только будут известия, но ни я, ни мадам Дэврон, ни еще три женщины, прибывшие узнать о судьбе своих мужей, не сдвинулись с места. Кто-то плакал, кто-то сидел молча, я же стояла у окна в доме начальника порта и не желала верить в плохое.

– «Непобедимый» идет! – крикнул кто-то, и мы все впятером помчались на улицу.

Фрегат «Непобедимый» неспешно входил в гавань. Казалось, прошла вечность, прежде чем он пришвартовался.

– Я не выдержу, – с надрывом произнесла одна из женщин.

Никто не отреагировал, мы ждали. Вскоре на сходнях появился капитан «Непобедимого». Он подошел к начальнику порта, стоявшему тут же.

– Нужен лекарь, у нас раненые с «Анжель», – сказал капитан, и одна из женщин лишилась чувств. – Мы подобрали шлюпку, – продолжал мужчина. – Десять человек – это все, что осталось от команды шхуны. «Грозный» продолжает поиски, возможно, кто-то еще остался в живых. Раненые рассказали, что по «Анжель» дали несколько прямых пушечных залпов, затопив ее.

В это время по сходням спустился один из матросов, и мы с мадам Дэврон бросились к нему. Матрос, увидев нас, отвел глаза, но мы насели на него с двух сторон.

– Что с Виталем? Он был с вами в шлюпке? – набросилась на мужчину мадам Дэврон.

– Нет, мадам, – матрос покачал головой. – Перед выстрелом из пушек, когда мы отцепили абордажные крюки и смогли отойти, я видел его на носу, он отдавал приказы.

– А Дамиан? Лейтенант Литин? – спросила я, заглядывая мужчине в глаза.

– Лейтенанта я видел в последний раз, когда он перескочил на палубу пиратского брига, – ответил мужчина и потупился. – Мне очень жаль, дамы, но в шлюпку успели сесть всего десять человек, а потом были еще залпы, остальные не смогли спуститься. Боюсь, что их нет в живых.

Я покачнулась, и он поддержал меня.

– Ты видел, как они умерли? Ты видел их тела? – неожиданно гневно вскричала мадам Дэврон. – Нет? Так какого черта ты говоришь эти страшные вещи?!

– Простите, – матрос склонил голову и отошел от нас.

Жена капитана с «Королевы Анжель» сжала кулаки и направилась к «Непобедимому», а я не могла сойти с места. Все стояла и пыталась осмыслить слова матроса. «По абордажу у меня всегда был высший балл, – звучало у меня в голове. – Тоска какая-то на душе. Не пойму ее причины, но оставлять тебя не хочется вовсе. Какое-то противное ощущение беды».

– О, Всевышний, – прошептала я и схватила себя за горло, которое сдавил ледяной рукой ужас.

– Не реветь! – приказала мадам Дэврон, обернувшаяся в мою сторону. – Я хочу поговорить с теми, кто еще спасся, – сказала она и начала подниматься по сходням.

Это подтолкнуло меня бежать вслед за ней. Раненые лежали на палубе. Их перевязали и оказали первую помощь, но без лекаря тут не могло обойтись. У одного из матросов была оторвана кисть, и я подавила приступ тошноты, глядя на окровавленную тряпку, которой замотали обрубок. Кто-то был без памяти и бредил. Мадам Дэврон, взглянув на раненых, крикнула на берег:

– Лари, твой жив!

С берега послышался короткий вскрик, и женщина бросилась к фрегату. Она едва не свалилась в воду, но ее успели поддержать и помогли подняться на палубу. Женщина кинулась к своему мужу и, надрывно плача от облегчения, целовала его бледное лицо, причитая и ругая. Мужчина вяло реагировал, его правая рука была на перевязи, и на рубашке виднелись красные пятна.

Мадам Дэврон остановилась напротив коренастого мужчины с перевязанной головой и присела на корточки.

– Что с ним? – без предисловий спросила она.

– Не знаю, – ответил офицер. – Правда, Элина, я не видел. Это была мясорубка. Пираты чужие, не наши. Мы основательно потрепали их, но удача была на их стороне. Дэврон сделал все, что мог. Мы все сделали всё, что могли.

– Дамиан… – дыхание вдруг стало рваным, и мне пришлось сесть на палубу.

Мужчина перевел на меня взгляд.

– Бабочка, – слабо улыбнулся он. – Кажется, Литин остался на пиратском бриге, когда мы отошли. Не могу ручаться, но рыжую голову Фелибра я видел там, когда «Анжель» начала отходить. Обычно они всегда рядом.

– И что может случиться, если они остались у пиратов? – затаив дыхание спросила я.

– Плен или смерть, – честно ответил мужчина, и я схватилась за сердце, понимая, что Дамиан не тот человек, чтобы сдаться без боя. – Если кто-то остался в воде, пираты тоже могли подобрать, – он снова смотрел на мадам Дэврон. – Мне нечем вас утешить, дамы.

– Всевышний, – прошептала я и встала.

Кажется, меня кто-то поднял на руки и снес по сходням. Я не обратила внимание. Потом мне что-то говорила мадам Дэврон, потом мы ехали в карете, после мадам Орле кружилась вокруг и вливала мне в рот вино. Все это проходило рядом, но не касалось меня. Я вновь плавала в каком-то вязком тумане, заглушавшем все звуки. Ничего не видела и не слышала. И все еще не могла осознать, что, возможно, больше никогда не увижу Дамиана.

Я пришла в себя на следующее утро. Проснулась и обнаружила, что лежу в кровати, обнимая подушку мужа. Она была мокрой, и я поняла, что много плакала. Глаза горели, что являлось свидетельством того же. Я отложила подушку и встала на ноги. Хаос мыслей начал успокаиваться и упорядочиваться. Сейчас мне пришло в голову, что еще не вернулся «Грозный». Кажется, на нем служит тот неприятный офицер Фост. Быть может, сегодня я услышу утешительные вести. С этими мыслями я умылась, оделась, собрала волосы в пучок и спустилась вниз.

– Вести были? – спросила я у Эрмина.

– Нет, мадам, – ответил он.

– Мы едем в порт, – произнесла я, но меня перехватила мадам Орле.

Она потащила меня за стол, практически приказав поесть. С трудом втолкнув в себя несколько кусков омлета и сделав глоток чая, я поспешила к дверям. Карета уже ждала меня. Эрмин открыл дверцу, и я села внутрь. Что было во мне сейчас? Только надежда, и ее свет озарял сумрачное нутро экипажа.

Всю дорогу я повторяла только одно слово, твердя его, как молитву:

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

«Грозный» уже стоял у причала. Карета еще не успела остановиться, как я выскочила из нее и побежала к кораблю. Я была не единственной. Здесь снова находилась мадам Дэврон, ее окружали женщины – те, что были вчера, кроме двух, чьи мужья оказались на «Непобедимом». Некоторых женщин я не знала, они оказались женами матросов. Мадам Дэврон, заметив меня, махнула рукой. Она была бледна, лицо опухло, и красные глаза ясно указывали на то, что женщина много плакала и вряд ли спала.

– Ада, как вы себя чувствуете? – заботливо спросила она.

– Благодарю, я держу себя в руках, – ответила я. – Есть известия?

Элина тоскливо взглянула на равнодушное море и тяжко вздохнула.

– «Грозный» подобрал еще нескольких человек, они держались на плаву благодаря обломкам «Анжель». Ни моего мужа, ни вашего среди них нет. Еще привезли изуродованные тела, но, хвала Всевышнему, наших мужей среди них нет также, – поспешила она добавить, как только я вновь схватилась за грудь. – И это хорошо, девочка моя, это дает надежду, что они выжили. Если наших мужчин пленили, то мы еще услышим о них, я уверена!

Я молча кивнула и отвернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и нескольких шагов, как дорогу мне преградили.

– Мадам Литин, – я подняла голову и встретилась взглядом с господином Фостом. – Мне очень жаль, – сейчас на лице его было только участие. – Могу ли я чем-то помочь вам?

Я усмехнулась.

– Верните мне мужа, господин Фост, – сказала я и попыталась его обойти.

– Зовите меня по имени – Анселен, – попросил мужчина.

Я поджала губы и мотнула головой, показывая, что не желаю продолжать этот разговор. Мужчина вновь сделал шаг, преграждая мне путь.

– Мадам Литин, я не всё сказал.

– Что вам еще нужно от меня? – устало спросила я.

Он вдруг сник и отошел в сторону.

– Прошу прощения, вы правы, я бессилен. Но если вам понадобится помощь, я к вашим услугам, – сказал господин Фост и зашагал к своему фрегату, с которого на носилках выносили тела, накрытые засаленными простынями.

Ветер сорвал одну из простыней. Женщина в темно-синем платье, разговаривавшая с мадам Дэврон, взглянула в ту сторону.

– Эрве! – страшно закричала она. – Эрве!

Никто даже не пытался удержать женщину, когда она бросилась к носилкам. Ее вой отозвался в моей душе, и я, закрыв уши ладонями, бросилась к карете. Но вместо того чтобы сесть внутрь, я повисла на Эрмине, с силой стискивая его плечи. Рыдания разрывали мне грудь. Кучер неловко обнял меня. Он гладил меня по волосам, пытаясь утешить, но поток слез все не останавливался. Было страшно, так страшно, что мир для меня сузился до этого молчаливого человека, ставшего вдруг самым родным в чужом городе.

Не знаю, сколько мы стояли так. В карету я села только тогда, когда слезы закончились, и я почувствовала себя опустошенным сосудом. В сторону кораблей и жен других офицеров и матросов я уже не смотрела. Карета тронулась с места, увозя меня в осиротевшее жилище, где застыла, казалось, навечно могильная тишина, нарушаемая только тиканьем больших напольных часов, которые мы купили с Дамианом вскоре после нашего здесь поселения.

Дни слились в единую серую полосу. Осень, наступившая еще месяц назад и совсем не ощутимая недавно, теперь все чаще лила горючие слезы над Маринелем, еще более усугубляя тоску моего одиночества. Сколько слез я выплакала – не знаю. Они начинали течь по щекам сами по себе. И так же прекращались. Большую часть дня я сидела у окна, глядя на улицу, и шептала строки некогда написанного мне Дамианом стихотворения.

Кто видел бабочки полет? Когда, порхая над цветами, Сверкая легкими крылами, Как будто душу призовет…

Выбиралась я из дома редко, чаще для того, чтобы узнать, нет ли новостей. Их не было. Начальник порта, кажется, уже чувствовал раздражение, когда я появлялась на его пороге. Тогда я стала ездить к мадам Дэврон. Мы подолгу сидели молча, пили чай, потом она что-то рассказывала мне про своего мужа. Я слушала, вяло улыбалась, пока Элина не начинала плакать. Это было тягостно. Тогда я перестала ездить и к ней.

Однажды, спустя почти месяц после трагедии, я оказалась в торговом квартале. Брела между лавками, чтобы развеяться. Это не помогало, потому что я везде видела Дамиана. Возле модного салона я вспомнила, как мы покупали ему новые рубашки. Мой муж дурачился, предлагая мне их мерить.

– Любимая, ты их носишь чаще, чем я, – смеялся он, припоминая мою стеснительность и то, что я часто хватала первое, что попадалось под руку, когда шла в умывальную комнату. Его рубашки отчего-то всегда лежали ближе.

– Ох, – всхлипнула я и поспешила дальше.

Но дальше была посудная лавка, где мы жарко спорили из-за какой-то чашки. Кондитерская, шляпный салон, мясная лавка… Всевышний! Это было невыносимо. В каждом уголке, на каждой улочке, в каждой витрине я видела Дамиана. Едва сдерживая слезы, я поспешила к карете, ждавшей меня в ста шагах.

– Если бы он не привез тебя, ничего бы этого не было, – услышала я и сначала не поняла, что говорят подобное мне.

Но, обернувшись, я обнаружила ту самую женщину, что доставила мне неприятные минуты в первый день нашего приезда.

– Все из-за тебя, – повторила она.

Ее спутник, как раз направлявшейся к ней из винной лавки, отрывисто произнес:

– Замолчи!

– Дамиан…

Звонкий звук пощечины огласил улицу, оборвав так и не высказанные слова женщины. Ее спутник – им оказался господин Фост – сверлил женщину злым взглядом. Она схватилась за щеку, а у меня не было ни сил, ни желания продолжать смотреть на них. Я развернулась и поспешила прочь.

– Мадам Литин, – меня догнал Анселен Фост. – Не обращайте внимания на нее, это глупая женщина.

– Она мне безразлична, – тускло ответила я.

– Ада, – мужчина взял меня за локоть, останавливая, – вам нужно развеяться.

Я скользнула по нему равнодушным взглядом, освободила свой локоть и села в карету, не спеша отвечать. Фост придержал дверцу:

– Позвольте мне завтра заехать за вами. Я сопровожу вас на прогулке.

– Это лишнее, – ответила я, дверца закрылась, и карета тронулась.

Он действительно появился на следующий день, но я отказалась принимать господина Фоста, и он ушел восвояси. Мужчина приходил еще несколько раз, но мой ответ был все тот же, и он отстал. А потом произошло то, что привело меня в сильнейшее волнение.

– Ада! Ада! – мадам Дэврон вбежала в мой дом.

Она находилась в сильнейшем возбуждении. Мне пришлось подать женщине воды, потому что, кроме моего имени, она не могла произнести больше ни слова.

– Что случилось? – спросила я.

– Нашли! – выдохнула она. – В Лаифе. Едем, скорей едем!

Больше я ничего не спрашивала, устремляясь следом за мадам Дэврон. Мы вновь ехали в порт. Элина была оживлена, она улыбалась и много говорила. Но все это было бессвязно, а может, это у меня от ожившей надежды слова не укладывались в голове. Единственное, что я поняла четко, – появились известия о людях с «Королевы Анжель».

В кабинет начальника порта мадам Дэврон вбежала первая, и я успела услышать, как ее радостно приветствуют.

– Скоро вы увидите своего мужа, мадам Дэврон, – сказал начальник порта. – Мадам Литин? – лицо его вдруг вытянулось, стоило мне войти в его кабинет. – Добрый день.

– Добрый день, господин Лема, – поздоровалась я и выжидающе посмотрела на него.

– Ну же, – поторопила его Элина. – Говорите же!

Мужчина прокашлялся, снова бросил на меня хмурый взгляд и заговорил:

– Их нашли на невольничьем рынке на Лаифе. Состояние плачевное, но живые, руки-ноги на месте. Капитана Дэврона выкупили. Также мне известно, что были освобождены еще несколько человек.

– А Дамиан? – я подалась вперед.

– Его имя не значилось в списке тех, за кого должны были заплатить, – ответил мужчина.

– Подождите, господин Лема, – мадам Дэврон внимательно посмотрела на него. – Освобождены все, кого нашли на Лаифе?

– Н-нет, – протянул он. – У министерства нет возможности выкупить всех.

– Но Дамиан хотя бы там был?! – воскликнула я. – Скажите, умоляю, не мучайте меня!

Господин Лема подошел ко мне, и я почувствовала легкий запах терпкого одеколона от его мундира. Мужчина по-отечески заботливо обнял меня за плечи.

– Успокойтесь, дитя, – мягко сказал он. – На рынке было найдено около пятнадцати человек из экипажа «Анжели». Имен всех я не знаю, только тех, чьим освобождением должны были заняться.

– И кого же освободили? – глухо спросила я.

Он назвал несколько имен, и я поняла, что Дамиана не может быть среди них.

– Только старшие офицеры, – прошептала я. – Вы освобождаете только старших офицеров.

– Да, – более жестко ответил начальник порта. – Как я уже сказал, министерство не так богато. И выкуп остальных выживших – дело их родных. Если у вас есть доверенное лицо, вы можете отправить его узнать о судьбе своего супруга.

– Но он хотя бы там был?! – в отчаянии вскричала я.

– Понятия не имею, – он поморщился и отвернулся. – Его могли уже продать. И, простите, он мог погибнуть. Лейтенант Фелибра находился среди пленников, про лейтенанта Литина мне ничего не известно.

– О, Всевышний, – хрипло произнесла я и покинула кабинет.

– Это так ужасно, – услышала я голос мадам Дэврон.

– Судьба моряка непредсказуема, Элина. Судьба военного моряка – тем паче, – ответил ей господин Лема. – Итак, вернемся к вашему мужу.

Я вышла на улицу и оперлась рукой на стену, не в силах ни вздохнуть, ни сделать следующий шаг. Поверенный? Кому я могу довериться? Кому могу поручить розыск моего мужа и деньги, которые я готова заплатить за его свободу?

– Лишь бы живой, – прошептала я и отлепилась от стены.

Голова закружилась так неожиданно, что я не устояла на ногах без опоры и упала на четвереньки. Я услышала стремительный бег. Перед лицом появились чьи-то сапоги, и мне помогли подняться.

– Вам плохо, Ада?

Это опять был Анселен Фост. Я отвела в сторону его руки, сделала два неверных шага и снова покачнулась. Мужчина тут же оказался рядом. Его рука легла мне на талию.

– Я всего лишь помогаю вам, – сказал господин Фост. – Что вас так расстроило?

– Они выкупают только старших офицеров, – тускло ответила я. – До лейтенанта никому нет дела. – Всхлип вырвался сам собой, и я уткнулась лицом в плечо чужого мне человека.

Эта мысль немного отрезвила, и я отстранилась, вытирая слезы. Неожиданная идея пришла мне в голову, и я подняла на мужчину взгляд.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказала я. – Приезжайте, как освободитесь, я буду ждать вас.

– Непременно буду, – склонил он голову.

Господин Фост помог мне дойти до кареты, я приняла его руку. Когда экипаж тронулся, я выглянула в окно и увидела, что он все еще стоит на том же месте и провожает карету задумчивым взглядом. Сейчас я пожалела, что обратилась к этому человеку, но у меня были вопросы, и я не знала, кому их задать. Но это была надежда, маленький лучик, и он вновь сверкнул, успокаивая меня.

Глава 15

К вечеру я не находила себе места, не зная, как разговаривать с посторонним человеком о личном деле. К тому же и сам этот человек мне не нравился, но сейчас мой разум был зажат в тиски единой мыслью: «Спасти». Мне пришло в голову написать родителям, но я сразу же и передумала, представив, сколько времени пройдет, пока мое письмо дойдет до Льено, пока придет ответ… И что мне ответят, я тоже не знала. Это столько времени, потраченного впустую, а Дамиан будет томиться в плену. Возможно, его будут избивать или…

– Нет! – любое из того, что я успела представить, хотелось гнать от себя как можно дальше. И еще больше не хотелось думать, что мой муж погиб в схватке с мерзавцами.

На улице уже темнело, а моего гостя все не было. Однако если он появится еще через час, это уже будет совсем неприлично. Но не успела я задуматься, что мне делать в таком случае, как Летиния доложила, что пришел господин Фост.

– Просите, – сказала я.

Женщина задержала на мне взгляд.

– Ах, мадам Орле, мне сейчас не до капризов, я пытаюсь спасти мужа, – отмахнулась я, и она ушла.

Анселен Фост появился в дверях гостиной спустя пару минут. Он подошел ко мне и поцеловал руку.

– Присаживайтесь, – указала я на кресло, не желая выслушивать комплименты и прочие словоизлияния. – Вы голодны?

– Нет, благодарю, – ответил господин Фост. – Я слушаю вас, мадам Литин.

Я кивнула и села напротив него. Мне понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

– Господин…

– Анселен, – мягко прервал меня мужчина.

– Господин Фост, – повторила я, проигнорировав его просьбу, – скажите, насколько вы осведомлены о ценах на невольничьих рынках?

– Немного неожиданный вопрос, – усмехнулся офицер. – Насколько знаю, за сильного молодого мужчину с крепкими зубами берут не менее тысячи санталов, если перевести на наши деньги. Это на рынке. Если же выкупать раба у хозяина, тут все будет зависеть только от совести и жадности хозяина.

– Раба, – меня резануло это слово, и я недовольно скривилась.

– Понимаю, неприятная формулировка, – с сочувствием произнес Фост. – Но, Ада, давайте будем откровенными: за все это время Литина могли уже купить, если, конечно…

– Не стоит делать предположений, – остановила я, не желая в очередной раз слышать о возможной гибели Дамиана. – Кто-нибудь занимается поиском и выкупом пленников по найму?

– Я не слышал о таких людях, – покачал головой мужчина. – В любом случае, не в Маринеле. Наемные детективы – они обойдутся вам в кругленькую сумму, так как им придется работать неизвестное количество времени. Такие люди точно есть в крупных городах.

– Всевышний, это упущенное время, – я встала и заходила по гостиной, потирая руки.

– Если хотите, я могу навести справки, – произнес господин Фост.

Я остановилась и посмотрела на него с нескрываемой надеждой.

– Я буду вам очень благодарна, – ответила я. – Когда вы сможете узнать? Время дорого.

– Думаю, завтра-послезавтра я смогу вам дать ответ, – офицер поднялся со своего места. – Это все, что вы хотели спросить, мадам Литин?

Я кивнула, и мужчина вновь приблизился ко мне. Он взял меня за руку и поднес к губам.

– Вы слишком замкнулись в себе и своем горе, Ада, – сказал Анселен Фост. – Я по-прежнему предлагаю вам сопровождение в ваших прогулках.

– Господин Фост, помнится, вы предлагали мне вашу помощь, я воспользовалась вашим предложением. Все остальное излишне, – ответила я, освободила свои пальцы из мужской ладони и отошла. – Буду ждать известий, какими бы они ни были.

– Доброй ночи, мадам Литин, – он откланялся и ушел.

Я проводила своего визитера взглядом и упала в кресло. Вскоре в гостиную вошла мадам Орле. Она принесла мне чашку с травяным успокаивающим чаем, и я благодарно кивнула.

– Мадам, – женщина немного помялась, – я все-таки навела справки об этом господине. Уж не прогневайтесь.

– Что такое, мадам Орле? – устало спросила я.

– Вам это может не понравиться, – Летиния выжидающе посмотрела на меня.

– Говорите, – разрешила я и сделала глоток чая.

Мадам Орле прошла к креслу и присела на самый краешек.

– Дело касается вашего мужа, мадам, – продолжила она, и я нахмурилась. – Есть одна не особо приличная дамочка, да и вовсе неприличная. Она принимала у себя этого Фоста. А потом объявился господин Дамиан, вскружил ей голову, и дамочка бросила господина Фоста. Говорят, он был от нее без ума, а она втюрилась в нашего хозяина. Они даже с Фостом на поединке едва не сошлись; вмешался капитан Дэврон. Мне сказывали, что сей офицер поклялся отомстить господину Литину. – Она помолчала. – Я вот опасаюсь, как бы он не решил использовать вас.

Я усмехнулась, стараясь отогнать от себя неприятный осадок от слов о Дамиане и другой женщине. Они у него были, и, судя по всему, их было немало. К тому же мой муж увел не жену и не невесту, а чужую любовницу. Куртизанка – так вроде назвал некую Лали рыжий приятель моего мужа. Должно быть, и та женщина тоже куртизанка.

– Господин Дамиан, кстати, связался с той женщиной незадолго до отъезда домой, – добавила Летиния.

– Фост уже получил ее назад, – ответила я, памятуя о неприятной встрече. – И, кажется, он не так уж сильно ею увлечен либо его привязанность проходит. Впрочем, меня все это мало волнует. Я готова сейчас связаться хоть с чертом, Летиния. Мне так его не хватает, – я всхлипнула и отвернулась. – И так тяжко думать, что сейчас Дамиан где-то страдает, а я даже не знаю где.

– И все же будьте поосторожней с этим лисом, – повторила женщина. Она поднялась с места, несмело погладила меня по волосам и покинула гостиную.

Я отставила чашку, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Всевышний, сейчас вся моя ревность казалась мне такой нелепой! Да что такое бывшие любовницы моего мужа, когда я даже не знаю, жив ли он?! Плевать мне и на них, и на клятвы Фоста. Лишь бы все удачно решилось, и поскорей! С этими мыслями я ушла спать.

На следующий день офицер Фост не появился. Я старалась сильно не нервничать. В конце концов, он военный человек. Возможно, «Грозный» вышел в море… Но это может занять несколько дней! Я так вымотала себя переживаниями, что следующая ночь прошла вовсе без сна, и встала я с головной болью. Не зная, чем себя занять, я вышла из дома и сразу увидела Анселена Фоста. Он как раз подходил к дому. Бежать ему навстречу мне не позволили приличия. И хоть я и была у него на виду, но открывал невысокую калитку мэтр Орле.

– Доброго дня, мадам Литин, – мужчина склонил голову в приветствии, поцеловал мне руку и улыбнулся. – Вы очаровательны.

– Доброго дня, господин Фост, – ответила я. – Вы узнали что-нибудь утешительное?

– Пока нет, но продолжаю наводить справки, – уверил меня мужчина.

Я не видела смысла в продолжении визита, но приличия требовали хотя бы предложить гостю чай. И он не отказался. Летиния опять с подозрением смотрела на нашего визитера. Я молчала, не зная, что говорить, потому вести беседу пришлось офицеру. Я слушала его, вежливо улыбалась и иногда отвечала невпопад. В голове все время крутились слова мадам Орле: «Поклялся отомстить». Кому он может мстить сейчас, когда его обидчик исчез? Слабой женщине, удовлетворяя свое самолюбие? Но это недостойно мужчины. И все же нужно помнить о предупреждении, нужно все время о нем помнить…

– Вы знаете, что недалеко от Маринеля есть одно примечательное место? Теплый источник, вы слыхали о таких? – неожиданно спросил господин Фост.

Я тут же вспомнила нашу поездку с родителями в поместье графа Набарро. Как же давно это было…

– Даже купалась в одном, – ответила я. – Не знала, что здесь имеется подобное чудо.

– Хотите, я вас свожу туда прогуляться? – предложил с улыбкой мужчина, и я отрицательно покачала головой. – Жаль, вам бы понравилось, – вздохнул господин Фост. – Источник здесь с древних времен, он даже заключен в мраморную чашу. Вы уверены, что не желаете посмотреть?

– Уверена, – ответила я и встала. – Прошу простить, но у меня с утра жутко болит голова…

– И вы молчите? – он поднялся с места. – Скоро вернусь.

Я только успела раскрыть рот, глядя, как быстро уходит мой гость. Он вернулся где-то через час и принес мне пилюли, заверив, что боль от них быстро пройдет. Не скажу, что я хотела их принимать. Однако виски уже настолько сильно ломило, что из глаз потекли непроизвольные слезы. Решившись, я проглотила пилюлю под одобрительным взглядом господина Фоста. Подвоха не было, голова действительно прошла.

Пробыв у меня еще некоторое время, офицер ушел, но появился на следующий день. После этого я сказала, что о следующей встрече ему лучше уведомить меня и мы встретимся в городе. Мое положение было не таково, чтобы принимать у себя часто молодого мужчину, к тому же весьма приятного внешне. Я женщина, чей муж пропал без вести, и визиты господина Фоста угрожали моей репутации. Спорить он не стал. И мы еще пару раз встречались в городе, пока меня это не утомило.

– Мне уже кажется, что вы просто водите меня за нос и используете предлоги для личных встреч, – прямо сказала я, когда мужчина вновь не принес мне необходимых вестей.

– Ну что вы, мадам Литин! – вполне искренне возмутился офицер. – Да, возможно, я и пытался вас развлечь против вашей воли, но у меня не было дурных намерений. Ваше дело решается, и я не сегодня, так завтра сведу вас с нужным вам человеком.

На том мы и разошлись. Однако я не почувствовала себя неправой, несмотря на все его возмущение, и решила, что следующая наша встреча станет последней, а я буду искать иные пути.

– Вам письмо от этого, – недовольно сказала мадам Орле, протягивая мне очередную записку от Анселена Фоста.

– Если дело так и не сдвинулось с мертвой точки, я прекращу с ним всяческое общение, – сказала я.

– Давно пора. Ишь, слюни распустил, лис, – проворчала женщина и оставила меня одну.

Господин Фост написал мне адрес, где меня должен был ожидать человек, готовый заняться моим делом. Душа моя была не на месте, но иного выхода не было, и я велела закладывать карету к назначенному часу. Пока время было еще раннее, и я нервничала, часто поглядывая на часы. Что-то внутри меня кричало, чтобы я не доверяла офицеру Фосту, но я уверила себя, что это шанс, и его надо использовать, чтобы быстрей вернуть Дамиана.

В назначенный час Эрмин подвез меня к дому, на котором не было таблички, указывавшей бы на ведомство или агентство.

– Мадам, я пойду с вами, – сказал мой кучер.

– Это излишне, мадам Литин под моей защитой, – произнес господин Фост, появившийся, казалось, из ниоткуда.

– Мадам? – Эрмин вопросительно посмотрел на меня.

– Все в порядке, – кивнула я, внутренне не согласная с тем, что говорю.

Кучер кивнул, но подозрительного взгляда с офицера не свел. Мужчина подал мне руку, и мы вошли в полумрак черного хода. Господин Фост объяснил это тем, что не хочет привлекать внимания. К чему – он так и не сказал. Мы поднялись по черной лестнице, вошли в узкий коридор и тут же шагнули в комнату, дверь которой была приоткрыта. Я огляделась.

Здесь никого не было, кроме нас. Зато имелся накрытый стол, а также широкое ложе под балдахином. Фост повернул в замке ключ, и я испуганно посмотрела на него.

– Господин…

– Анселен, милая Ада, зовите меня по имени, – ответил он, улыбаясь.

Ни в голосе, ни в улыбке не было ничего угрожающего, и тем не менее я вздрогнула и попятилась.

– Я буду кричать, – сказал я.

– Это ни к чему, – ответил мужчина, скидывая мундир.

Он прошел мимо меня и уселся за стол. Я смотрела, как он разливает вино, и все это казалось мне дурным сном.

– Присаживайтесь, – сказал Фост, указывая на соседний стул. – Ада, я вас не съем, право слово. Вы очаровательная женщина, и я питаю к вам живейшую симпатию. Не бойтесь меня. Лучше выпейте вина и позвольте себе расслабиться хоть немного.

Я не присела. Напротив, отошла к двери и дернула ее в слабой надежде, что дверь поддастся. Позади послышались шаги, и мне на плечи легли мужские ладони.

– Бабочка, – прошептал мужчина, и я почувствовала запах только что выпитого вина.

– Не смейте так меня называть, – срывающимся голосом воскликнула я. – Для вас я мадам Литин и не более. Выпустите меня немедленно!

Вместо этого мужчина рывком развернул меня и вдавил спиной в дверь, нависая сверху всей своей мощью.

– Такая нежная, такая ранимая, – продолжал он, обводя большим пальцем контур моих губ. – Я без ума от вас, Ада.

Я уперлась ему в грудь руками и смогла оттолкнуть. Отбежав в сторону, я отчеканила:

– Не стоит лгать, Анселен. Я знаю причину вашего безумия. Всего лишь месть моему мужу за уведенную у вас любовницу. Но вы уже ее вернули, мой муж пропал без вести, зачем вы не оставляете ваши мстительные намерения? Неужели хотите польстить своему самолюбию за мой счет? Это бесчестно! Как бы вы ни любили ту женщину…

Офицер приподнял бровь и усмехнулся, вновь приближаясь.

– Все это ерунда, Ада, – сказал он. – Любил? Никогда я не любил Сони. Шлюха – она и есть шлюха. Да, она знает, как доставить мужчине наслаждение, горяча и изобретательна, но этого маловато для любви. Литин забрал то, что было на тот момент моим. Это истинная причина моего негодования. Я ненавижу, когда берут мои вещи и тем более когда мне переходят дорогу.

– Но сейчас вы вернули ее, что вам еще надо? – воскликнула я, обходя стол по кругу, сохраняя его преградой между собой и мужчиной.

– Сони мне больше не интересна, – он пожал плечами. – Я пресыщен доступными женщинами и их страстью. Ты не права, бабочка, – я поморщилась, вновь услышав это милое прозвище из чужих уст. – Месть имела смысл при Литине. Это было бы приятно – соблазнить его жену; но его нет, и месть потеряла смысл. Как ты сказала, удовлетворить свое самолюбие – слишком мелко. Нет, ты меня очаровала своей неприступностью, твердостью и наивностью. Не так я видел наше сближение, но ты не оставила мне иных возможностей. Не позволяешь ухаживать за собой, не позволяешь говорить комплименты.

– Они мне не нужны, – твердо произнесла я. – Я люблю своего мужа.

– Но его нет, глупышка. Возможно, Литина уже сожрали рыбы, а ты хранишь верность трупу?

– Замолчите!

– Сколько ты без мужчины? Уже месяц с небольшим; твое тело соскучилось по ласке, и я могу ее тебе дать. Как могу дать душевное тепло и защиту.

– И превратить меня в очередную куртизанку? – усмехнулась я. – Нет, я подобной участи не хочу.

– Хочешь свадьбы? – вновь изломил бровь Фост. – Пожалуйста. По прошествии года ты будешь официально считаться вдовой, и я могу жениться на тебе. Почему нет? Такой поворот мне даже нравится.

Услышав это, я рассмеялась. Смех вышел невеселым, даже издевательским. О чем говорит этот человек? Какая свадьба, когда мой муж жив, и я могу вернуть его? И даже если бы я вдруг уверилась в том, что Дамиана больше нет, мне не нужен Анселен Фост ни в качестве любовника, ни в качестве мужа. К тому же моя наивность не настолько велика, чтобы восторженно захлопать ресницами и взойти с ним на ложе, веря, что через год я стану мадам Фост… Звучит-то даже отвратительно!

Рассмеявшись, я потеряла бдительность, и мужчина настиг меня, заключив в объятья, из которых у меня не выходило освободиться. Его лицо стало так близко, что я зажмурилась и замотала головой, не давая целовать себя. Жесткий захват моего подбородка не позволил мне и дальше избегать соприкосновения наших губ, и чужое дыхание смешалось с моим, вызывая дрожь отвращения.

Самое гадкое, что мое сопротивление только еще больше раззадоривало офицера Фоста. Меня подняли над полом и понесли в сторону ложа.

– Ты же не девственница, к чему такое яростное сопротивление? – спросил он, тяжело дыша, прижимая мои руки к кровати и целуя лицо.

– Вы мне противны, уйдите! – закричала я.

– Я уже сказал, кричать здесь бесполезно, или ты привлечешь к себе внимание. Мы не зря вошли с черного хода, бабочка. Это дом увеселений, – усмехнулся Фост, но мне уже было безразлично.

Я брыкалась, кусалась, кричала на него и визжала, но мое сопротивление тонуло в силе мужчины, не желавшего слушать меня. Звук выбитой двери не был замечен ни мной, ни тем животным, что сейчас задирало подол моего платья. Неожиданно Фост отлетел от меня и гулко приземлился на пол.

– Скотина какая, – услышала незнакомый мужской голос. – Если баба не хочет, найди ту, что не откажет, их здесь хватает.

Я успела увидеть только высокую широкоплечую фигуру говорившего. Рассматривать больше и благодарить я не стала – стремглав выбежала из комнаты, вытирая слезы. Хвала Всевышнему, выход был рядом, и я побежала по черной лестнице вниз. На улице меня поймал в руки встревоженный Эрмин. Увидев, в каком я состоянии, он сунул меня в карету и направился к дверям заведения.

– Эрмин, я хочу покинуть это место! – выкрикнула я, и мужчина нехотя вернулся.

Вскоре мы уже ехали в сторону моего дома. Мне хотелось скорей смыть гадкое ощущение чужих прикосновений с кожи. Всевышний, это же не бандит, не пират! Это офицер королевского флота!!! Как такое возможно?!

– Горячей воды мне! – крикнула я, взбегая по лестнице.

– Что случилось? – мадам Орле выглянула из кухни. – Какого черта? Он посмел к вам прикоснуться, мадам?! – тут же воскликнула она, сжимая в руке большой нож.

– Летиния, воды мне, и побыстрей! – отчеканила я и вбежала в нашу с Дамианом спальню, где стремительно стянула платье.

Надо велеть Летинии сжечь его; даже смотреть на него теперь было отвратительно. Мадам Орле пришла минут через десять, неся ведро с горячей водой, но я уже начала мыться холодной – до того мне не терпелось смыть с себя всю эту грязь.

– Он вас… – звенящим голосом спросила женщина, подливая мне горячей воды.

– Не успел, – ответила я, продолжая намыливаться.

– Хвала Всевышнему, – выдохнула она. – На порог больше не пущу.

– Правильно, – кивнула я. – Гнать взашей.

– Уж это с превеликим удовольствием, – кивнула Летиния и покинула меня.

Я перевела взгляд на зеркало, висевшее в умывальной комнате, – причуда Дамиана. Оно жутко смущало меня, когда муж заглядывал ко мне и… не уходил быстро, но в конце концов я к нему привыкла. Из зеркала на меня смотрела взлохмаченная женщина с безумными глазами, чье тело густо покрывало мыло. Поджав губы, я смыла пену, замоталась в полотенце и вновь подошла к зеркалу, пристально разглядывая себя.

Мое тело действительно соскучилось по мужским объятьям. Но по объятьям супруга, и ничьим больше. Ночами мне снилось, что он ласкает меня, шепчет все те слова, которые столько раз говорил мне. И я просыпалась оттого, что тело просило реальности этих ласк.

– Мне так тебя не хватает, любимый, – всхлипнула я, и по щекам женщины в отражении потекли слезы.

Смахнув их, я до боли закусила губу и отправилась одеваться. Хватит! Я больше не хочу выжидать вестей и полагаться на чужие лживые обещания. Как только привела себя в порядок, я вновь спустилась вниз и позвала Эрмина.

– Едем к начальнику порта. Мэтр Орле, вы едете с нами, – велела я.

Открывший было рот Эрмин кивнул и отправился вновь закладывать карету. Мадам Орле одобрительно хмыкнула, и ее муж решительно отправился вперед меня на улицу. Неразговорчивый мэтр Орле молчал и в этот раз, но я заметила на его поясе ножны с кинжалом. И когда только успел надеть… Эрмин тоже был настроен воинственно. Это я поняла, когда вышла из кареты и заметила, как внимательно он приглядывается к офицерским мундирам. Но, слава Всевышнему, Фост нам так и не встретился.

Я взбежала по ступеням, постучалась и решительно шагнула в кабинет начальника порта. Он сидел за столом и что-то писал.

– Мадам Литин? – удивленно произнес он, и его лицо не сияло от счастья лицезрения меня. – Доброго вам дня. Вы что-то хотели?

– Хотела, – я уселась на стул для посетителей. – Если я сама отправлюсь на Лаифу, могу я рассчитывать на сопровождение?

– Мадам Литин… – начал мягко господин Лема.

– Да или нет?

– Нет, мадам, – недовольно ответил он.

– Могу я нанять корабль?

– Мадам Литин, это военные корабли! – возмущенно воскликнул начальник порта. – Они не сдаются внаем.

– А какие сдаются? – тут же задала я новый вопрос.

– Ни одно частное судно не отправится на Лаифу, мадам. Это вотчина пиратского братства, и никто здравомыслящий туда не сунется по доброй воле. Только такие же бандиты. Но, смею надеяться, у вас хватит здравомыслия не связываться с пиратами, как бы красиво они ни называли себя в Маринеле. Будьте благоразумны и возвращайтесь домой, в Льено. Там вы сможете решить этот вопрос с родными – хоть со своими, хоть с родителями вашего мужа.

– А его, возможно, за это время убьют? – с горькой усмешкой ответила я. – Или, может, предложите мне подождать год и снова выйти замуж?

– Весьма здравая мысль, – проворчал господин Лема.

– Благодарю покорно, – склонила я голову.

Кабинет я покинула не прощаясь. От безысходности я готова была взвыть, и только самоуважение и приличия удерживали меня от такого вольного проявления чувств. Мы вернулись в карету. Я молчала и смотрела в окошко. Мысли угнетали меня, бессилие давило на горло. И тем яростней я хотела вернуть своего мужа.

– Что вам сказали? – спросил мэтр Орле.

Вместо ответа я обернулась к нему и некоторое время пристально рассматривала.

– Вы были пиратом, мэтр Орле? – спросила я.

– Нет, – неожиданно смутился мужчина.

– Но вы знаете их? Скажите, среди них встречаются честные люди? Если среди королевских офицеров есть мерзавцы, значит, среди бандитов есть честные люди, не так ли?

Мужчина молчал. Затем нехотя произнес:

– Вам не следует связываться с кем-либо из местного братства.

– Вы знаете таких, мэтр Орле? – мой голос прозвучал совсем истерично.

– Капитан «Счастливчика» неплохой мужик, был, по крайней мере, – наконец ответил мой привратник. – Но он за свои услуги возьмет немалые деньги.

– Плевать, – неучтиво выразилась я. – Сведите меня с ним. Прошу вас, – слезы вновь потекли по моим щекам. – Мне больше не на кого рассчитывать.

Он помялся. Затем выругался и сказал:

– Хорошо. Но пойдем на стоянку братства вечером, когда стемнеет. И так, чтобы Лети не знала, иначе она меня убьет. Вы ей как дочь.

Я радостно кивнула и вытерла слезы. Мэтр Орле что-то еще проворчал, но улыбнулся в ответ.

– Отчаянная вы, мадам Адалаис.

– У меня нет другого выхода, – невесело усмехнулась я и отвернулась к окну. Теперь оставалось дождаться вечера.

Это оказалось самым сложным. С того момента, как вошла в свою спальню, я уже ни о чем другом не могла думать. Было страшно, что мэтр Орле передумает, страшно, что пират откажется или окажется негодяем, который возьмет деньги и не выполнит работы. Да, случай с Фостом показал мне, как я слаба и беззащитна, потому плыть вместе с пиратским кораблем я передумала. Как бы мне ни хотелось лично все сделать и забрать мужа, но благоразумие требовало остаться дома и дальше томиться от неизвестности.

Мэтр Орле сообщил мне, в какую примерно сумму может обойтись наем «Счастливчика» и выкуп моего Дамиана. Эти деньги были для меня мелочью, по большому счету. Впрочем, пират мог назвать и свою сумму. Я только молилась, чтобы у меня хватило денег уплатить ее, потому что я готова была отдать все, даже последний медный ковш.

Когда на Маринель опустилась темнота, мадам Орле, стараниями своего супруга, крепко спала. Я не лезла в методы мужчины, но его невозмутимость показала, что подобное он проделывал и ранее. Зачем – я тоже не хотела знать. Эрмин выгнал из ворот мою карету и ждал, когда я и мэтр Орле сядем в нее.

– Пора, мадам, – сказал мой привратник.

Я накинула на себя темный плащ с капюшоном и поспешила за мужчиной. Мы сели в экипаж, и Эрмин повез нас на стоянку кораблей Лиги свободных мореплавателей. Она располагалась в порту, но в той части, в которую я никогда не заходила. И вход туда имелся отдельный, со своей охраной. Представители братства номинально подчинялись начальнику порта, но все-таки были самостоятельны в своих передвижениях. За это господину Лема хорошо платили.

– Выйдите из кареты, когда я вам скажу, – наставлял меня мэтр Орле. – Сначала я дойду до «Счастливчика» и узнаю, на борту ли капитан. Ни с кем не заговаривайте, никаких лишних вопросов.

– Я все поняла, мэтр Орле, – покладисто кивнула я.

Денег с собой я не брала, как мне велел мой привратник, сказав, что мы едем договариваться. Оплату я должна была отдавать по частям. Аванс – треть суммы, по выполнении работы – остальное.

– И упаси вас Всевышний, мадам, вздумать не отдать остальные деньги. Если работа выполнена с честью, за нее следует честная оплата. За жадность Лига наказывает как чужих, так и своих. Как мужчин, так и женщин.

– Ах, мэтр Орле, о какой жадности вы говорите? Я готова отдать всё, что у меня есть, лишь бы мне вернули супруга, – покачала я головой.

– А вот об этом парням знать не надо, – тут же дал очередное наставление мужчина, и я снова кивнула.

В отличие от военной части порта, здесь мое имя не могло стать пропуском на причал. Мэтр Орле, велев мне сидеть тихо, вышел из экипажа, о чем-то некоторое время разговаривал с охраной. Они дружно посмеялись, от чего у меня прошел холодок по позвоночнику, и нас пропустили.

– О чем вы беседовали? – не без подозрений спросила я.

После Фоста я уже никому не хотела доверять полностью. Мэтр Орле добродушно усмехнулся.

– Об этом, мадам Литин, порядочным женщинам знать не стоит. Скабрезные шутки не предназначены для ваших благородных ушек, – ответил он, и я немного успокоилась.

Карета остановилась за каким-то сараем. Я подозревала, что и Эрмин получил свои указания от нашего проводника. Мэтр Орле опять выбрался из экипажа, что-то негромко сказал Эрмину и ушел к кораблям, мачты которых виднелись на фоне звездного неба. До меня доносился плеск волн, приглушенные мужские голоса. Иногда тишину нарушала чья-то забористая ругань, и я стыдливо прикрывала уши. Иногда – взрыв смеха нескольких глоток. Ожидание затягивалось, я начала волноваться. Неприятный холодок пробирал до костей. Должно быть, это сказывались нервы.

Дверь в карету распахнулась неожиданно. Я невольно вскрикнула и отпрянула. Но это оказался всего лишь мэтр Орле. Он сел рядом со мной и закрыл дверцу.

– Придется ждать. Капитана нет на борту, он в городе, – сказал мужчина, и я почувствовала укол разочарования.

Но я столько ждала, что новое ожидание было сущей мелочью в сравнении с возможностью вновь увидеть своего мужа. От мэтра пахло спиртным.

– Вы выпили? – невольно спросила я.

– Выпил кружечку с ребятами, – смущенно улыбнулся мужчина.

– Мы не пропустим капитана?

Мое беспокойство было более чем обоснованным. Из окна кареты мы могли видеть не много, и нужный нам человек вполне мог остаться незамеченным.

– Он пройдет здесь, – уверенно ответил мэтр Орле, но вскоре все-таки поманил меня за собой.

Мы вышли на улицу, и я плотней закуталась в плащ – стало холодно. Мы простояли, кажется, вечность. Мимо нас несколько раз проходили мужчины – то по одному, то компанией. На нас с мэтром Орле косились, но не трогали. Когда из темноты вышел очередной пират, я уже совсем отчаялась. Это был явно пожилой мужчина. Сильно сутулый, с неуверенной походкой и площадной бранью на устах, произносимой хрипящим сварливым голосом.

– А вот и он! – обрадовался мэтр Орле.

– Он?! – изумилась я.

Еще раз оценив капитана «Счастливчика», я испугалась, что он просто не сможет выполнить моей просьбы из-за почтенного возраста. Я едва не спросила, не умрет ли он в пути, но в последний момент сдержалась.

– Ждите, – велел мэтр Орле и поспешил за бранящимся мужчиной.

Я смотрела, как он остановил с капитана. Мужчины совсем недолго вели переговоры, и вскоре мой привратник вернулся, удовлетворенно потирая руки.

– Сегодня капитан не настроен на разговоры. Он назначил встречу через два дня, – сказал мэтр. – Не переживайте, встреча произойдет в тихом месте, но оно не затронет вашу честь.

– Благодарю, – кивнула я, но все же не смогла не высказать своего беспокойства: – Ему действительно можно доверять?

– Вполне, – ответил мужчина, и мы отправились домой.

Глава 16

День встречи настал неожиданно, хотя еще прошлым вечером мне казалось, что он не придет никогда. Хвала Всевышнему, встреча с капитаном пиратского корабля была назначена в уместное время в предместье Маринеля. Никаких домов увеселений, никаких таверн, никаких сомнительных мест. И все же я опять взялась за плащ, хотя это было глупо. Мою карету, наверное, уже знал весь город.

Мадам Орле не было дома, когда мы собирались выехать. Но не успела я спуститься вниз, как дверь хлопнула, и я услышала голос Летинии. Она что-то сказала своему мужу и взбежала вверх по лестнице.

– Мадам, мадам! – громко воскликнула женщина. – Что я вам скажу!

Мое сердце на мгновение замерло. Неужели вернули пленников?! Дамиан!

– Проклятый Фост, – сказала она, и я чуть не расплакалась от разочарования. – Этот негодяй при смерти, мадам. Говорят, он налетел на саблю какого-то головореза. Вроде как сам полез в драку, но молодчик оказался не робкого десятка и хорошенько уделал мерзавца. – Лицо женщины светилось от восхищения. – Есть на свете справедливость, мадам Адалаис, есть! Я молилась, чтобы его настигла расплата за то, что он чуть не сделал с вами, и вот! Правда, говорят, что и его противник получил удар шпагой, но Фосту досталось сильней. Эх, жаль, тот молодчик не отправил его прямиком в преисподнюю. Но он и без того на ее краю. Если Всевышний не закроет уши – то и рухнет в самую бездну. А куда вы собрались?

– Прокачусь, – слабо улыбнулась я. – Хочу развеяться.

– И то верно, – кивнула женщина. – И моего обормота берете? Тоже правильно, он у меня лихой молодец, с любым сладит.

Мэтр Орле, ожидавший меня у лестницы, хмыкнул. Я обняла добрую женщину и поспешила за ее мужем. Время не ждало. Эрмин уже сидел на козлах. Мэтр Орле поднялся в этот раз к нему, а я села в карету. Все мои мысли крутились вокруг человека, с которым меня ждала встреча. Если он не придет? Вдруг забудет или передумает? Что мне тогда делать?

– Ох, Дамиан, как же тернист путь в нашу сказку, – вздохнула я.

О Фосте я не вспоминала. Вот уж о ком думать совершенно не хотелось. Что бы с ним ни случилось в дальнейшем, для меня этот человек умер в ту минуту, как я вошла в комнату с кроватью и накрытым столом. Угнетало лишь одно – как расценит подобное Дамиан, если до него дойдут слухи, когда мы вернемся. Лишь бы не возомнил дурного…

Тем временем карета покинула пределы Маринеля, устремляясь к знакомой мне осиновой роще. Еще по прогулкам с Дамианом я знала, что там редко кого можно встретить, потому не опасалась случайных свидетелей. Почему это место выбрал пират, для меня оставалось загадкой. Должно быть, тому поспособствовал мэтр Орле.

– Вас уже ждут, мадам, – сказал мой привратник, когда карета остановилась. И он спрыгнул на землю, чтобы открыть дверцу.

Меня охватило смятение. Как разговаривать с пиратом, я не представляла. И тем неприятней было узнать, что диалог мне придется вести без помощи мэтра Орле.

– Ничего не бойтесь, мадам, – успокаивал меня мужчина. – Говорите о деле. Выслушайте его ответ. Не стоит умолять и подчеркивать всю важность этого дела для вас. Сумма, которую он попросит, обычна для недолгого найма, не связанного с опасностью для жизни. Так как вы решили остаться в Маринеле, то вам это обойдется гораздо дешевле, чем оплата собственного пребывания на корабле.

– Почему? – не поняла я.

– Суеверия, – пожал плечами мэтр. – Моряки не любят женщин на судне.

– Понятно, – кивнула я, хотя совершенно не поняла причину суеверия.

– Не робейте, мадам Адалаис.

С этими словами мэтр Орле тихонько подтолкнул меня в сторону лошади, чей круп виднелся из-за толстого дерева. Самого всадника не было видно. Помолившись Всевышнему, я сжала руки в кулаки, чтобы спрятать дрожь, и направилась к капитану пиратского корабля.

Он стоял, прислонившись спиной к дереву, держась за бок, но, услышав мои шаги, выпрямился и опустил руку. Если быть откровенной, когда я взглянула в лицо мужчины, то подумала: во-первых, это не тот человек, которого я видела два дня назад вечером, – тот был намного старше, – а во-вторых, что ужасней лица я не встречала. Лицо мужчины пересекал неприятный шрам. Он начинался где-то под волосами и опускался через глаз, прикрытый повязкой, до подбородка, задевая краешек поджатых в жесткую линию губ, и прятался в небольшой бородке. Мужчина был высок, наверное, даже выше Дамиана и заметно шире в плечах. Но тот, кого я видела два дня назад, был явно ниже и сильно сутул. Затем я посмотрела на бок мужчины, куда он снова машинально приложил руку, чуть скривился и опять прислонился к дереву.

– Вы нездоровы? – поняла я.

– Что вам от меня нужно, дамочка? – вместо ответа произнес пират, глядя на меня единственным светло-карим глазом.

– Вы явно нездоровы, вам нужно к лекарю, – зачем-то продолжила я прежнюю тему, но тут же отругала себя, когда на лице мужчины появилось насмешливое выражение. – Простите, я хочу нанять вас, – исправилась я. – На невольничьем рынке на Лаифе находится мой муж. Он офицер королевского флота…

– «Анжель», – с пониманием кивнул мужчина. – Скорее всего, его там уже нет. Либо сдох, либо продали. Но, если вам не жаль ваших денег, мы можем отправиться на Лаифу, все равно в ближайшее время заняться будет нечем. Двадцать тысяч санталов, сумма выкупа отдельно.

– Хорошо, – кивнула я.

Грубые слова мужчины пробрали меня до глубины души, и всякая тревога за его здоровье исчезла. Однако он был мне нужен. Хоть и вызывало подозрительность его быстрое согласие, но мэтр Орле предупредил, что, скорей всего, капитан не будет набивать цену.

– Аванс я могу передать вам сегодня вечером, – сказала я.

– Завтра днем. Встретимся в Маринеле. Скачка чуть не доконала меня, – сварливо добавил он. – Могу явиться к вам домой.

– Нет! – мой ответ вышел чересчур поспешным и резким, и мужчина хрипло рассмеялся. Тут же схватился за бок и кивнул. – Я приеду в порт.

– Отлично, – ответил капитан. Он потрепал свою лошадь по шее. – И мой вам совет, дамочка: особенно не надейтесь.

После этого легко вскочил в седло, словно никакой раны не было, и исчез за деревьями.

– Какой неприятный тип, – я передернула плечами.

– Он тот, кто вам нужен, мадам, – ответил подошедший мэтр Орле.

– Что с ним? – все-таки спросила я.

– Ранение. Какой-то офицер всадил ему в бок шпагу, но капитан Лоет здорово отделал его. Такого отчаянного головореза еще поискать. Но у него эти, как их, принципы, – усмехнулся мэтр. – Потому вы можете доверять Счастливчику.

– Кораблю? – удивилась я.

– Что бриг, что капитан – одного поля ягоды. Шрам видели? – я кивнула. – Думали, отдаст Всевышнему душу после того, как получил это украшение. Выкарабкался, нашел того, кто его оставил, и украсил в ответ. Он же красавчиком считался, – я с сомнением посмотрела на привратника. – На нем и сейчас бабы гроздьями виснут. Ох, простите, – смутился мужчина.

Меня мало волновал извращенный вкус местных женщин, главное – чтобы капитан не передумал браться за мое дело и не обманул. Но это были мои первые переживания. К вечеру я уже изнемогала от мысли, что капитан Лоет, не найдя Дамиана на невольничьем рынке, вернется в Маринель, получит свои деньги, а мой муж будет томиться в неволе, вынужденный принимать побои от… хозяина.

– О, Всевышний! Как такое может быть в наше просвещенное время?! – воскликнула я.

Ночь прошла без сна, и к утру я приняла прежнее решение. Во сколько бы мне это ни стало, но я буду искать Дамиана! Настрой мой был по-настоящему боевым. Я ничего не сказала мэтру Орле, решив, что мужчина может начать отговаривать меня. Но это было бы тщетно, потому свои планы я изложу только капитану.

В назначенный час я села в карету, и мы тронулись в путь. Со мной была сумма, превышающая аванс в несколько раз. Деньги я успела получить в банке еще до поездки на стоянку Лиги.

– Я позову капитана, – сказал мэтр Орле, когда карета остановилась.

Решительно остановив его, я вышла из экипажа и отправилась в сторону кораблей. Мэтр поспешил за мной, пытаясь доказать неразумность моего поступка. Более того, в большой сумке, где лежали деньги, была и моя одежда – то, что я посчитала самым необходимым. Мой привратник наконец неприлично сплюнул и замолчал. «Счастливчик» я увидела сама и сразу направилась к нему.

Мэтр Орле первым взошел на сходни, ожидая, что я буду стоять на берегу, но его ждало сильное разочарование. Я поднималась следом. Матрос, стоявший возле сходней, расплылся в ироничной ухмылке:

– Малышка, даже если наш капитан сделал тебе ребенка, ты зря идешь, он законченный холостяк.

Мои щеки вспыхнули от этих слов, но решимости не убавилось. Мой сопровождающий обернулся, и я поторопила его:

– Мэтр Орле, идите вперед, или я свалюсь в воду.

Мужчина шагнул на палубу и неодобрительно посмотрел на меня.

– Мадам, зачем?

– Где капитан? – спросила я матроса, не обращая внимания на неодобрение моего привратника.

– Я здесь, дамочка, – я повернула голову и сразу увидела того, с кем желала сейчас говорить более всего на свете.

Капитан Лоет стоял недалеко от меня. Он поднял лицо, подставив его под лучи осеннего солнца. Единственный здоровый глаз мужчины был закрыт, и, благодаря тому что он стоял ко мне боком, я имела честь оценить ту сторону пирата, которая была не изуродована шрамом. У Лоета оказался нос с горбинкой, которую я вчера не заметила, больше глядя на шрам и повязку. Теперь можно было сказать, что до ранения он, может, и не был красив, как мой Дамиан, и даже не так привлекателен, как мерзавец Анселен Фост, но явно мог обратить на себя женское внимание мужественностью черт.

– Вы закончили осмотр моей лучшей половины? – услышала я насмешливый вопрос и нахмурилась, почувствовав неловкость. – Тогда к делу.

Он обернулся, и сразу стал виден шрам во всей его ужасающей красе. Сейчас повязки на лице капитана не было, и я рассмотрела полуприкрытый глаз, потерявший ясность своего собрата.

– Да, на удивление, глаз не вытек, – снова усмехнулся мужчина. – И я даже им слабо вижу. Но и этого достаточно, чтобы понять: вы что-то задумали, дамочка. Мой ответ – нет.

– Да, – сухо отчеканила я и шагнула к нему. – Ваш ответ – да. Осталось только договориться об оплате.

– Я не буду мотаться в поисках вашего мужа, – не менее сухо отчеканил в ответ пират. – Вчерашнее ваше предложение меня устраивало больше.

– Но и плачу я в несколько раз больше, – произнесла я. – И я еду с вами.

– О чем вы, мадам? – вмешался мэтр Орле.

– Вы можете возвращаться домой, – сказала я, не глядя на него.

Капитан Лоет широко расставил ноги и скрестил внушительные руки на не менее внушительной груди. Он изучающе смотрел на меня, ничего не говоря.

– Дамочка, я могу выкинуть вас за борт прямо сейчас, – наконец сказал он.

– Воля ваша, но тогда вы останетесь на приколе и не сможете получить тех денег, которые я вам могу предложить, – спокойно ответила я.

Только Всевышний знает, чего мне стоило мое спокойствие. Мое самообладание держалось на одном упрямстве, и слезы стояли где-то в горле, готовые прорваться вместе с истерикой, если меня выкинут с корабля, отказавшись от моего предложения.

– Господин капитан, сколько вы имеете с ваших нападений на честных торговцев? – спросила я, крепче сжимая ручку большого тканевого саквояжа. – Уверена, ваша добыча не всегда оправдывает потраченное время. Я предлагаю вам внушительный заработок. К тому же, – я сглотнула, борясь со своими принципами и взглядами, – обещаю не вмешиваться в ваши дела… если они у вас появятся во время плавания. Клянусь не визжать, не рыдать и слушаться вас во всем. У меня лишь два условия: первое – поиски моего супруга продлятся до тех пор, пока мы не найдем его или… его могилу, второе – никаких поползновений в мою сторону ни от вас, ни со стороны вашей команды. Моя честь мне дорога и верность супругу неоспорима. Это все.

– А самомнение у вас преотличное, – вдруг расхохотался пират. – Дамочка, вы не в моем вкусе. Предпочитаю женщин, у которых есть за что подержаться. – От скабрезной ухмылки капитана меня передернуло. – В остальном… Пройдемте в мою каюту.

Мэтра Орле, вознамерившегося следовать за нами, капитан остановил приподнятой в недоумении бровью. Я также на присутствии своего привратника не настаивала. Продолжая сжимать свою ношу, я шла за пиратом и молила Всевышнего быть на моей стороне. То, что мужчина все еще не согласен, я поняла, как только мы вошли в его каюту. Надо сказать, меня приятно удивила чистота и порядок, царившие здесь. Я ожидала, что увижу нагромождение пустых бутылок, паутину, пыль, несвежий запах и прочие «прелести». Но все здесь сверкало чистотой, койка была застелена, привинченная к полу мебель казалась новой, не имея ни царапин, ни потертостей. На столе лежали бумаги, сложенные аккуратной стопочкой; приборы для черчения убраны в пенал, рядом с которым в медном стакане торчали перья.

Капитан сел за стол и указал мне на стул напротив.

– Будем говорить начистоту, мадам…

– Литин, – подсказала я.

– Все равно, – отмахнулся пират, и я поджала губы, отметив его грубость. – Искать ветра в поле я не намерен. Возможно, мы найдем вашего мужа быстро; возможно, мы его никогда не найдем. Я могу потратить на вас месяц, от силы два, но мне заранее не нравится возня с девицей, недавно покинувшей пеленки и нянек.

– Я благоразумна, – возразила я.

– И слишком хороши, чтобы болтаться по невольничьему рынку, – продолжал невозмутимый капитан Лоет. – Меня абсолютно не прельщает необходимость отбивать вас от разных ублюдков: от развращенных пьянчуг до работорговцев. Вы молоды, красивы, у вас прекрасные зубы, потому стать целью для торговца живым товаром – отличный шанс. Мне потом искать вас по гаремам? Или же в особняке очередного развращенного пьянчуги чином повыше портовых?

– Двести тысяч санталов за полгода. Золотом, – ответила я на всю его тираду.

– Чтоб моего боцмана морской дьявол загнул и наизнанку вывернул, – гулко сглотнул пират. – Дамочка, у вас хотя бы есть такие деньги?

Я скрестила на груди руки и насмешливо приподняла брови. Мужчина побарабанил пальцами по столу и звонко шлепнул ладонью.

– И все же…

– Треть суммы прямо сейчас, – перебила я, тряхнув саквояжем.

– Мадам…

– Если понадобится продолжить путешествие, я увеличу вознаграждение. Плюс то, что вы добудете в нашем походе. Я уже обещала вам не лезть с нравоучениями. Мои моральные принципы будут немы и глухи. Лишь бы не насилие.

– Дамочка…

– И отплываем немедленно, я устала выжидать, – закончила я. – Где я могу расположиться?

Капитан Лоет откинулся на спинку стула и расхохотался.

– А у вас волчья хватка, вы мне уже нравитесь, – воскликнул он.

– Домогательства запрещены договором, – напомнила я.

– Каким договором? – не без любопытства поинтересовался пират.

– Вот этим, – я открыла саквояж и достала подготовленный документ, его я составила утром. – Пригласим мэтра Орле с моей стороны и любого из ваших людей с вашей. Они засвидетельствуют наш договор своими подписями.

– Знаете, дамочка, если бы не мое нездоровое любопытство, я бы послал вас без всяких раздумий, но, признаться, вы меня заинтриговали своей напористостью. – Он перечитал договор, хмыкнул и приписал еще один пункт.

Я взяла документ в руки, отметив, что у пирата почерк четкий и ровный.

– Исполнитель оставляет за собой право расторгнуть договор и вернуться в порт города Маринель при условии непослушания заказчика, неразумного поведения и… – я подняла взгляд на мужчину, – бабьей дури?

– Именно, дамочка, именно! – воскликнул он, потирая руки и поднимаясь из-за стола. – Кстати, вы заметили, что там еще написано?

Я опустила потрясенный взор в договор, дочитала и потянулась к столу. Взяв одно из перьев, я обмакнула его в чернила, перечеркнула последнее предложение и посмотрела на капитана Лоета, желая пояснить внесенные изменения к его приписке. Аппетит пирата оказался отменным.

– Деньги только за то время, которое будет потрачено на поиски. Лишь в случае успешного окончания поисков раньше времени вы получаете заявленную сумму. Если мы возвращаемся раньше, не найдя следов господина Литина, то и деньги вы получаете лишь за то время, которое мы провели в пути, как указано выше. Зовите уважаемых мэтров.

Капитан усмехнулся и выглянул из каюты. Вскоре к нам присоседились мэтр Орле и неизвестный пока мне мужчина. Господин Лоет указал им на договор.

– Засвидетельствуйте, – коротко велел он.

Неизвестный мужчина покосился на меня, после подошел к своему капитану и что-то прошептал ему на ухо, пока мэтр Орле читал договор. Губы его медленно шевелились, и я поняла, что он читает по слогам.

– Совсем? – услышала я вопрос пирата и обернулась.

Его собеседник помотал головой в ярко-красном платке, и Лоет вздохнул:

– Торонс, чтоб тебя… э-э, – покосился на меня и воздержался от ругательств. – Как же ты умудрился в лавке работать?

– Считать я умею, – усмехнулся мужчина.

– Зови Красавчика, – велел капитан.

– Он тоже, – смущенно потупился матрос.

– Только винище жрать умеете! – гаркнул на него Лоет. – Кто может?

– Самель, – уверенно кивнул Торонс.

– Зови, – кивнул капитан и посмотрел в мою сторону. – А что вы хотите? Они же у меня как дети.

– Сиротки, – невольно усмехнулась я.

– Отец у них есть, – хохотнул капитан. – Матери вот не хватает. Не желаете заняться воспитанием моих мальчишек?

В этот момент в капитанскую каюту заглянул один из «мальчишек». Даже капитан оказался ниже его ростом. Великан был огромен не только в росте – его брюхо вздрагивало при каждом шаге. Волосатые ручищи, сжимавшие не менее внушительный нож, вызывали невольную дрожь только при одном взгляде на него. Самель остановился перед Лоетом, почесал всклокоченную бороду и вопросил громовым голосом:

– Чего изволите?

– Писать умеешь? – поинтересовался капитан.

– Обучен, – кивнул мужчина.

– Отлично. Завтра займешься грамотой с остальными раздолбаями. А сейчас поставь свою подпись на той писульке и можешь вернуться на камбуз, – сказал ему Лоет.

«Мальчишка» вручил свой нож мэтру Орле, оттеснив того бедром от стола, поставил размашистую подпись, заняв ею едва ли не все свободное место, забрал нож и направился к двери. И уже вышел почти, когда слова капитана полностью дошли до него. Самель обернулся и возмущенно посмотрел на капитана. После вернулся к столу и ударил по нему кулаком, взревев:

– За что?!

Чернильница от удара подскочила, и господин Лоет сумел ловко перехватить ее и поставить на место, не дав чернилам разлиться.

– Спорим? – спокойно поинтересовался он, и верзила вдруг сник.

– И корми я их, и учи я их, всё на мне, – громко пробубнил он и покинул капитанскую каюту. – Уроды, завтра учим азбуку, – донесся его рев с палубы. Видно, кто-то что-то ему ответил, но я не расслышала только очередные слова великана. – Вэйлр велел… Вот ты и спорь, а я не самоубийца. Смелые есть? Нет? Ну и закройте хлебала.

На этом все стихло, и я обернулась к капитану, на лице которого застыло безмятежное выражение.

– Мадам, – подал голос мой привратник, – вам не стоит…

– Не обсуждается, мэтр Орле, – ответила я тоном, не допускавшим возражений. – Подпишите, будьте так любезны.

– Лети меня убьет, – вздохнул мужчина и поставил свою подпись.

– Мэтр Орле, я оставила список распоряжений в своей комнате. Также на ваш счет переведено жалование ваше и вашей жены на полгода вперед, – сказала я, наклоняясь, чтобы поставить свою подпись. – Прошу вас, господин Лоет.

Пират оставил на документе красивый росчерк и с усмешкой посмотрел на нас с мэтром Орле.

– Тех, кто остается, прошу покинуть палубу, – сказал он. – Мы отчаливаем.

После этого выжидающе посмотрел на моего сопровождающего. Мэтр Орле в свою очередь посмотрел на меня, и я кивнула.

– Идите, со мной все будет в порядке.

– Присмотри за ней, Вэй, – попросил мужчина у пирата. – Она хрупкая. Чтоб не простыла.

– Делать мне нечего, как бабам сопли подтирать, – хмыкнул капитан Лоет. – Да иди спокойно, она под моей защитой.

Видно, именно этих слов и ждал бывший моряк, потому что тут же расправил плечи, улыбнулся и направился прочь из каюты, а после и на берег. Я помахала ему рукой и обернулась к человеку, в обществе которого мне теперь придется проводить каждый день. Когда мэтр Орле оказался на берегу, Лоет гаркнул:

– Готовимся к отплытию! – И добавил уже спокойней: – У нас появилась работенка.

Секундное замешательство, и команда пришла в движение.

– Можете пока посидеть в моей каюте, – сказал капитан, не глядя на меня.

– А посмотреть можно? – робко спросила я, разом теряя весь свой апломб.

Мужчина смерил меня насмешливым взглядом единственного глаза и указал место, где я могла остаться. Я послушно отошла и замерла, глядя на деловитую суету. Затем перевела взгляд на причал. Эрмин бросил вожжи мэтру Орле, после подбежал к «Счастливчику» и быстро взлетел на палубу.

– Это что за довесок? – строго спросил капитан.

– Я мадам не оставлю. Мне господин Литин велел смотреть за своей супругой, – упрямо произнес мужчина.

– Оставьте его, – попросила я, чувствуя огромное облегчение от того, что буду не одна.

– Никаких поблажек и особого положения, – сухо ответил капитан и перестал обращать на нас с Эрмином внимание.

Мэтр Орле стоял на берегу до тех пор, пока «Счастливчик» не вышел из гавани. Потом бриг развернулся, и я судорожно вздохнула. Моя погоня за собственной сказкой началась.

Глава 17

Оказалось, что под плеск волн снятся сладкие сны. Наверное, впервые за месяц с небольшим я спала, ни разу не проснувшись от кошмаров. Возможно, разгадка была в том, что я наконец перестала ждать и начала действовать. А может, морской воздух оказался подобен лекарю. Я выспалась и даже встала с улыбкой, несмотря на ужасную брань, несшуюся с палубы. Поджав губы, напомнила себе, что мои нравоучения здесь ни к чему и я дала слово ни во что не вмешиваться.

Поднявшись с койки, я огляделась и тяжело вздохнула. В Маринеле я лишилась водопровода, который был в отчем доме. На корабле я лишилась горячей воды и прислуги. Впрочем, вопрос с водой я вчера не затронула, а капитан Лоет не спешил озаботиться моими нуждами. Все, чего меня вчера удостоил пират, – это ужин в его каюте. Не буду кривить душой, умением вести себя за столом капитан меня приятно поразил, как и умением поддерживать светскую беседу. И если бы он не сдабривал свою речь пренебрежительным «дамочка», я могла бы сказать, что господин Лоет – воспитанный человек. Но стоило ему проводить меня до отведенной мне каюты, как с палубы понеслись такие отвратительные ругательства, когда он что-то пытался объяснить своим людям, что приятное впечатление от вечера испарилось вовсе.

Еще одним открытием стало то, что я не страдаю морской болезнью. Я переносила наше плавание легко, а вот Эрмин почти не отлипал от борта. Цвет его лица все более походил на цвет морских волн. Он жалобно смотрел на меня и, кажется, очень жалел о своей ответственности.

– Рычишь, щенок? – вроде даже ласково спросил Эрмина боцман – господин Даэль. – Ничего, все дерьмо выблюешь и станешь морским волком.

Я закрыла уши и удалилась в свою каюту.

Умывшись холодной водой (кувшин и медный таз стояли в моей каюте с вечера), я оделась, собрала волосы в пучок на затылке и вышла на палубу. Мне предстала невероятная картина. Кок Самель, сжав в руке уже знакомый мне огромный нож, орал во всю мощь легких, указывая на коряво нарисованные на большом листе бумаги буквы.

– «А», ушлепки! Это буква «А»! «Адышка», уяснили? «Б», – для примера он привел столь неприличное слово, что его значения я даже не поняла. – «В» – «ворье»! Кто украл колбасу, поганцы? Говорите лучше сразу, пока я искать не начал!

– Господин Самель, – позвала я. Он вздрогнул и обернулся. Лицо великана стало вдруг пунцовым, и мужчина опустил взгляд, бормоча извинения. – Одышка, – все-таки поправила я его, – начинается на букву «О».

– На «О» у меня было «отродье», – скромно ответил он.

– Вы еще не знаете, что у него на букву «Х», – услышала я веселый голос капитана Лоета. – Впрочем, вы даже не догадаетесь, что этот орган можно так назвать. Доброе утро, дамочка.

Я повернула голову и узрела самого говорившего. Капитан сидел на большой бочке, подтянув колено к груди. Его нездоровый глаз сегодня скрывала повязка. На теле Лоета была лишь белая рубашка с распахнутым воротом, несмотря на прохладный ветер. Мужчина явно получал удовольствие от происходившего. Так как мне некуда было себя деть, я направилась к пирату.

– Самель, а как писать «б…»? – задал вопрос один из матросов, озадаченно глядя на кока.

– Завяжи свой грязный язык на узел, Кузнечик! – заорал на него великан. – Здесь дама!

– А что сразу Кузнечик?! – возмутился матрос. – Ты говоришь, я записываю.

– Да что ты там можешь записать, выблевыш? – кок страшно навис над мужчиной. Затем неожиданно замер и принюхался.

– Да не жрал я твою колбасу! – заорал в ответ Кузнечик. – Даже не видел ее.

– Ты и с закрытыми глазами мог сожрать. Залил, небось, зенки? – не отставал Самель.

– Капитан! – матрос возмущенно посмотрел на Лоета.

– Самель, отвали, – лениво произнес тот, и кок вернулся на свое место.

– Вы их защищаете, а колбасы нет. Чем я мадам накормлю? – пробубнил великан. – Худая вон какая, кожа да кости. И в чем душа держится? Придурки, «душа» – это «Д»!

– Вы положительно влияете на Самеля, – отметил Лоет. – До вашего появления на «Д» у него было «дерь…»

– Не надо, прошу вас, – взмолилась я.

– И то правда, – кивнул капитан и одним гибким движением слез с бочки. – На сегодня достаточно. Самель, принеси завтрак в мою каюту.

– Так жрали же уже, – возмутился кок.

– Прошу прощения, мадам Литин, – сказал Лоет и направился к великану.

Я с интересом смотрела, как капитан положил руку на плечо Самелю, хотя смотрелось это больше, что он повис на Самеле, что-то тихо и отрывисто говоря ему. Кок сник и послушно поплелся за Лоетом, отпустившим его. А Кузнечик злорадно ухмыльнулся:

– Нарвался Мясник.

Я болезненно поморщилась и самостоятельно ушла в каюту капитана. Ее расположение я прекрасно знала. Здесь и осталась в ожидании господина Лоета. Явился капитан не менее чем через четверть часа. Он был невозмутим, впрочем, как и все то время, что я имела сомнительную честь знать его. Следом за капитаном шел кок. Он нес на подносе завтрак. Ухо Самеля было подозрительно красным и сильно оттопыривалось, а под глазом наливался синяк.

Капитан убрал со стола карту, и кок сноровисто накрыл его скатертью, умудрившись не уронить ни поднос, ни его содержимое. Затем расставил блюда, пробубнил:

– Приятного аппетита, мадам Литин. Приятного аппетита, капитан Лоет. Чай скоро будет подан, – и покинул каюту.

Моему возмущению не было предела. Я постаралась удержать себя в руках. Расправила салфетку, накрыла ею колени и принялась за завтрак, холодно пожелав приятного аппетита капитану. Он кивнул в ответ и снял крышку со своего блюда. Я последовала его примеру и удивленно взглянула на овсянку.

– Каша? – спросила я об очевидном.

– А вы ожидали что-то другое? Здесь нет кухарки, которая будет готовить любимые блюда для вашего изнеженного желудка, – насмешливо ответил пират.

Я поджала губы, уговаривая себя не реагировать на нелюбезный тон этого мужчины. В конце концов, он в моей жизни явление временное. Овсянку я не ела с детства, но неожиданно она мне понравилась, и я с удовольствием поглощала простенькое творение кока. Но, когда я отложила ложку, промокнула рот салфеткой и подняла взгляд на капитана Лоета, нахмурилась. Он пристально смотрел на меня. Заметив мой взгляд, мужчина поставил локти на стол и опустил подбородок на переплетенные пальцы.

– Ну? – спросил он, и я недоуменно приподняла брови. – Говорите, – требовательно произнес мужчина.

– Что я должна вам сказать? – сухо поинтересовалась я.

– То, что вас угнетает, – усмехнулся пират. – Я же вижу, что вы недовольны. Овсянку съели с аппетитом, значит, не грубый завтрак вызвал ваше возмущение. Не люблю недоговоренностей, выскажитесь. Можете даже с бранью. Я, конечно, покраснею и, может быть, упаду в обморок, но выживу, обещаю.

Я повертела в руках салфетку и откинула ее на стол.

– Вы ударили Самеля, – с негодованием сказала я. – Он не сделал ничего такого, за что стоило бы его бить.

– Я так и знал, – с удовлетворением произнес капитан Лоет и откинулся на спинку своего кресла, закидывая руки за голову. – Значит, так, дамочка. Самель позволил себе оспорить мое указание, что недопустимо. То, что говорю я, выполняется сразу, либо следует наказание за неисполнительность.

– Но он всего лишь…

– Нахамил, – закончил пират. – Знаете, мадам Адалаис…

– Мадам Литин, – холодно напомнила я.

– Плевать, – опять отмахнулся капитан, и я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло от гнева. – Так вот, дамочка, с моими мальчишками иначе нельзя.

– О, да, они же ваши дети, – язвительно воскликнула я. – Порка – лучший способ воспитания детей, не правда ли?

– Моих – да, – невозмутимо кивнул Лоет. – Либо я заставлю их себя уважать и бояться, либо однажды окажусь со вспоротым брюхом. Или, сидя в лодке без весел и провианта, буду тоскливым взглядом провожать собственный бриг, скрывающийся за горизонтом. Это не пансион благовоспитанных девиц. Это братство, и мой кок, которого вы так жалеете, виртуозно умеет не только варить овсянку, но и выпускать кишки. Помните, где вы оказались. И надеюсь, на этом наше непонимание будет окончено. Ну и последнее, – он фривольно подмигнул мне. – Наш договор, вы ведь помните его?

– Вот поэтому я и оставила свои мысли при себе, – ответила я. – Но вы вынудили меня высказать то, что мне не понравилось.

– Зато теперь мы всё выяснили, – капитан Лоет приподнялся и ловко перехватил мою руку. Он склонился, коснулся ее губами, глядя мне в глаза, и произнес неожиданно завораживающим голосом: – Ведь так, Ада?

– Мадам Литин! – воскликнула я, отнимая руку и в смятении вновь комкая салфетку.

– У всех свои недостатки, – пожал плечами мерзавец и покинул каюту, весело ухмыляясь.

Чай я выпила исключительно из желания не обижать Самеля. Этот человек отчего-то нравился мне. И наказание, которое он понес, я по-прежнему считала несправедливым. Если у них принята подобная манера общения, то винить великана не в чем. Они хамят друг другу каждую минуту, я же слышу их разговоры. А подчиненных можно воспитывать иначе. Ведь мой папенька не истязает банковских служащих… Правда, и они не угрожают вспороть ему брюхо… Немного подумав, я решила, что ставить под сомнение слова капитана Лоета слишком самонадеянно. И если бы не его железный кулак, в котором он держит команду, еще неизвестно, что стало бы со мной, как только мы отошли от берега. Впрочем, мы вышли из Маринеля всего сутки назад, и что ожидать от самого капитана, я пока тоже не знала.

С этими мыслями я покинула капитанскую каюту и вновь вышла на палубу. Хвала Всевышнему, Лоет закончил мучить матросов и кока изучением алфавита. Подобное обучение было издевательством над сим благородным занятием. Да и неграмотных я насчитала всего девять человек. И если эти люди справлялись со своими обязанностями без грамоты, то я не видела смысла издеваться над ними теперь. Но лезть со своими взглядами к капитану я не собиралась.

Господина Лоета я не увидела на палубе, и не скажу, что меня это расстроило. Найдя взглядом Эрмина, я направилась к нему. Мой охранник был бледен до зелени, как и вчера. Он сидел на палубе, запрокинув голову, и, кажется, дремал. Однако боцман погорячился, называя Эрмина щенком, – они были примерно одного возраста. Возможно, мой кучер младше, но не сильно.

Я подошла к мужчине, но трогать его не решилась – уж больно ему нездоровилось. И если он уснул, то лучше пусть отдохнет. Встав рядом с Эрмином, я устремила взгляд на волны. Ничего примечательного не увидела, но мерный плеск о борт, несильное покачивание брига и ветер, встрепавший короткие прядки, не попавшие в прическу, если и не настраивали на мечтательный лад, то давали возможность погрузиться в размышления.

А подумать было о чем. Вчера капитан Лоет твердо и без возможности возражений сказал, что на Лаифе мне будет не позволено не только отправиться с ним на берег, но даже покинуть каюту и выйти на палубу.

– Где я вас потом искать буду? – спросил он, плохо скрывая раздражение, когда я не пожелала согласиться с его словами. – Я вам уже объяснял и объясню еще раз. Вы красивы, молоды, у вас нежная светлая кожа, хорошие манеры и отличные зубы. То, что вы не девственница, немного удешевляет вас, но не настолько, чтобы не сделать желанной добычей для работорговцев и прочих негодяев. Носа из каюты не высунете, я сказал, – и после того тона, которым были произнесены эти слова, я не решилась продолжать свои возражения.

Но и остаться на корабле я не могла. Я должна была оказаться на невольничьем рынке вместе с пиратом, но как убедить его, если при каждой попытке моего давления Лоет тычет мне мной же составленным договором? Я обещала слушаться его, и теперь это играло против меня.

И все-таки как я могу убедить капитана пересмотреть свое решение? Деньги? Я и так плачу их ему. Пообещать увеличить гонорар? Но если придется отправиться дальше на поиски, как бы я не осталась банкротом без возможности оплатить дальнейшее путешествие. Нет, несмотря на то, что я готова отдать всё, что у меня есть, слишком расточительной я быть не могу. Что еще у меня осталось, кроме моей чести?

Я сжала кулаки. Нет! Своим телом я расплачиваться не буду.

«Дитя, Всевышний дал женщине ее главное оружие – очарование, – раздался в голове голос матушки. – Умная женщина может заставить мужчину исполнять ее капризы, удерживая на расстоянии».

– Но я не умею, – горестно вздохнула я вслух и спрятала лицо в ладонях.

– Я могу научить тебя всему, ягодка, – услышала я и убрала руки от лица.

Рядом со мной стоял молодой человек. Он был хорош собой и знал об этом, явно красуясь передо мной. И если в лице капитана легко угадывалась мужественность, то в лице этого мужчины оказалось больше слащавости. На меня это произвело скорей отталкивающее впечатление. Неожиданно я вспомнила, как вчера капитан упоминал некоего Красавчика. Сомнений не было, человек именно с этим прозвищем стоял рядом со мной, фривольно облокотившись о борт. Он рассматривал меня с нагловатой улыбкой, выглядевшей слишком пошлой, чтобы она могла хоть как-то очаровать меня.

– Так что, ягодка, – снова заговорил молодой человек, склоняясь ко мне, – тебе нужен учитель? Я многое умею.

– Благодарю покорно, – я отпрянула, но мужчина поймал меня за плечо и притянул к себе.

Рука его оплела мою талию, и горячее дыхание коснулось виска.

– Я думаю, мы найдем, о чем поговорить, – произнес он мне в ухо.

– Оставьте меня! – воскликнула я, брезгливо скривившись.

– Лапы убери, – хрипло произнес Эрмин, открывший глаза. – Мадам – порядочная женщина.

– Я люблю порядочных женушек, – негромко рассмеялся Красавчик. – Они особенно горячи, когда узнают, как умеет любить настоящий мужчина.

– Уйдите, вы мне неприятны! – вскрикнула я, упираясь в него ладонями и пытаясь освободиться.

Неожиданно молодой пират сильно покачнулся, а в следующий момент и вовсе полетел на палубу, повинуясь кулаку капитана Лоета.

– Кажется, у тебя нашлась пара лишних яиц, да, Красавчик? – поинтересовался капитан. – Я тебя предупреждал? Я всем сказал: неприкосновенна! – громко выкрикнул пират, и его команда дружно закивала. – Что я обещал тебе, если распустишь слюни? – снова вопросил он у заметно испуганного молодого человека. – Господин Даэль?

Боцман подхватил пирата за шиворот и потащил в сторону камбуза, откуда уже выглянул Самель. Он покручивал в руках свой ужасный нож, и Красавчик закричал. Это было так страшно, что я не выдержала и бросилась к Лоету.

– Что вы хотите с ним сделать? – воскликнула я.

– Всего лишь исполнить обещание, – сухо ответил капитан. – Уйдите в каюту.

– Господин капитан!

– Брысь с палубы, – рявкнул на меня пират.

– Что…

– Кастрируют его, мадам, – устало пояснил Эрмин. – И правильно сделают.

– О, Всевышний, – прошептала я. – Капитан Лоет, вы чудовище.

После этого подобрала юбку и побежала прочь.

– А кто-то обещал усмирить свои моральные принципы! – ядовито крикнул мне вслед Лоет. – И между прочим, я вашу честь спас, могли бы и спасибо сказать.

– Это все так ужасно, – всхлипнула я, врываясь в каюту.

Меня всю трясло от того, что творилось сейчас на корабле. Да, этот человек нанес мне оскорбление, да, он готов был покуситься на мою честь, не желая слушать возражений. Но кастрировать… Это же жестоко! На что будет годен этот молодой и полный сил мужчина?! Мне было достаточно, что он получил по лицу… Ужасно.

Вдруг дверь в каюту открылась, и вошел капитан Лоет. Он протянул мне стакан.

– Выпейте, поможет успокоиться, – хмуро сказал мужчина.

– Вы хотите меня споить? – прямо спросила я.

Пират хохотнул и сел напротив меня.

– Дамочка, если бы я хотел вас споить, я бы это сделал, уж поверьте мне. В отличие от идиота Красавчика, я с женщинами общаться умею. Но! Во-первых, вы не в моем вкусе, как я уже имел честь сообщить вам, а во-вторых, условиями договора мне и моей команде запрещено смотреть на вас как на женщину. Я соблюдаю договор, как видите, в отличие от вас, мадам Литин, – капитан снова протянул мне стакан. – Пейте и успокойтесь. Вы отстояли мерзавцу его барахло. Будем надеяться, что из страха перед ножом Самеля и чувства благодарности к вам дураку хватит ума не повторить своей ошибки. Кстати, без этого отягощающего украшения разум Красавчика имел бы больше шансов проявить себя. А так… Как был идиотом, так и останется.

– Зачем же вы держите на борту идиота? – язвительно спросила я, делая небольшой глоток из стакана.

– Он отличный абордажник, – пожал плечами Лоет. – Просто дьявол в схватке. Замечательный парень. Что не мешает ему быть идиотом. Вам легче?

– Да, благодарю, – кивнула я, возвращая капитану полупустой стакан. – Приятное вино.

– Будете хорошей девочкой, я вас еще раз им угощу, – рассмеялся мужчина и отправился на выход. Но остановился и обернулся ко мне: – Мадам, а вы ничего не забыли?

Я недоуменно посмотрела на него.

– Ясно. Значит, простого человеческого спасибо я от вас так и не дождусь. Мадам Литин, вы ужасно невоспитанная особа, – фыркнул пират и покинул каюту, оставив меня нервно теребить манжет своего платья.

Он ведь и правда спас меня от бесчестья. Да и сохранил Красавчику… эм, не важно, тоже по моей просьбе. Хотя смею надеяться, что угроза была несерьезной, лишь с целью напугать зарвавшегося подчиненного…

– Капитан слов на ветер не бросает, – говорил на пятый день плаванья кок, когда принес мне обед. – Если сказал, что сделает, – значит, сделает. Не мужик, а каменная глыба, – не без восхищения произнес Самель. – Так что Красавчику очень повезло, хех, – усмехнулся он и оставил меня в одиночестве.

Сам Красавчик подошел ко мне с изъявлением благодарности и извинениями вечером того же дня. Он буквально поклялся, что добро не забудет и еще отплатит мне, когда придет время. Правда, меня это больше напугало, чем порадовало. Уж больно двусмысленно прозвучала фраза. Однако господин Даэль, слушавший этот разговор, подтвердил, что сказал Красавчик лишь то, что сказал, без всякого скрытого смысла.

Команда брига «Счастливчик» постепенно привыкала ко мне. Я уже не ловила на себе любопытные, изучающие и даже вызывающие взгляды, когда появлялась на палубе. А через две недели пираты стали ко мне относиться и вовсе почти как к члену их странной, но дружной семьи, как называл свою команду капитан Лоет. И его люди, похоже, были согласны с этим именованием. Я даже несколько раз ловила непонятное мне слово «батя». Разъяснил мне его значение Эрмин, сказав, что так в простых семьях зачастую называют отца. Меня это позабавило. Подчинение было беспрекословным, что не могло не восхищать.

Постепенно я познакомилась с людьми. О Самеле я узнала, что он попал на борт «Счастливчика» три года назад. Бриг сцепился с другим пиратским судном. Самель находился в трюме того самого корабля с десятью другими пленниками, которых везли на продажу. Кок сам захотел остаться на «Счастливчике». Боцман попросился на бриг два года назад. Он был одним из старших офицеров на королевской шхуне, но предпочел обосноваться под крылом капитана Лоета, с которым боцмана случайно свела судьба в какой-то таверне. Об истории, которая там произошла, мужчина не рассказал, но я поняла, что Даэль был благодарен капитану за какую-то помощь. Так или иначе, но истории всех, кто находился на борту «Счастливчика», вели к капитану.

– Да вы настоящий герой, если послушать ваших людей, – однажды не без ехидства заметила я.

– Я отличный парень, – не смутился Лоет и хохотнул, глядя на мое очевидное неодобрение его бахвальства.

Странный это был человек. В нем смешивались цинизм, хамство и принципиальность, жесткость, порой настоящая жестокость и своеобразная, но искренняя забота о своих людях. Он ругался, как портовый грузчик, но умел вести светские беседы, неожиданно превращаясь из грубого наглеца в хорошо воспитанного человека. А пристрастие капитана к порядку порой граничило с педантизмом. Так однажды, когда я в задумчивости вертела в руках перо в его каюте, а после просто откинула в сторону, на край стола, капитан Лоет, продолжая вести со мной беседу, то и дело смотрел туда. Затем схватил перо, с чувством выполненного долга поставил его в стаканчик и лишь после этого облегченно выдохнул.

И команда была ему под стать. Когда я начала больше внимания уделять людям, то заметила, что ни на ком не вижу заношенной одежды. Мужчины не пахли дурно, выглядели аккуратно, насколько это позволяло море. Даже мои платья незаметно исчезали и так же незаметно появлялись в каюте уже постиранными. Что касалось нижнего белья, тут я столкнулась с некоторой проблемой. Отдавать его прачке мужского пола мне было стыдно, и я приноровилась сама заботиться о чистоте своих панталон. Горячая вода у меня появлялась по первому требованию. В конечном итоге я решила, что мэтр Орле правильно выбрал для меня судно. Впрочем, наши стычки с капитаном продолжались – уж слишком разными были наши взгляды.

Эрмин, потратив на морскую болезнь несколько первых дней, давно окреп и теперь помогал команде – таково было условие господина Лоета. Мой охранник по-прежнему следил за тем, чтобы ко мне никто не приближался, но примера Красавчика оказалось достаточно, и новых поползновений в мою сторону не было.

Постепенно мы приближались к Лаифе, а я так и не смогла уговорить капитана взять меня на невольничий рынок. Это удручало.

Глава 18

Лаифа – это остров в Туронском море, не подчиняющийся ни одному из государств. Где-то лет пятьдесят назад здесь располагалась колония, принадлежавшая Дагафору. Однако губернатор не смог удержать власть своего монарха, и анархия поглотила остров. Сам губернатор погиб в схватке с пиратами, после того как по его приказу подожгли их корабли. Хаос на Лаифе прекратился, когда всемирно известный пират Дарри Железный Кулак сумел захватить остров и установить там свой диктат. С тех пор Лаифа превратилась в подобие свободного государства со своим правителем. Правда, Дарри был уже достаточно стар и его кулак слабел – но все еще удерживал порядок на острове.

В общем-то, порядок тоже был своеобразным. Лаифа недаром считалась колыбелью пиратства. Ни один военный корабль не мог бросить якорь в ее гавани. Торговые суда также старались обходить остров стороной, но все-таки представители разных королевств здесь время от времени появлялись. Железный Кулак заключал с ними договоры о безопасном прохождении вод Лаифы торговыми кораблями, принадлежавшими конкретному государству. За нарушение договора Дарри карал жестоко. Но за пределами островных территорий договор уже не действовал, и пройти дальше безопасно можно было, лишь заплатив Кулаку дань. В ином случае Дарри не нес никакой ответственности за безопасность корабля, людей и груза. Впрочем, можно было нанять охрану – и надеяться, что островная флотилия не бросится на перехват.

Бороться с морскими разбойниками пытались неоднократно, и даже удавалось время от времени очищать торговые пути от их засилья, но искоренить пиратство не выходило никогда. А невольничий рынок был и вовсе нарывом, который не могли вскрыть уже долгие годы. Пленников неизменно свозили на Лаифу, где их раскупали для разных целей – для тяжелых работ и для увеселений. За пределами наших земель рабство еще имело место; впрочем, даже в нашем королевстве можно было встретить слуг с экзотической внешностью. И пока оставался спрос, были и предложения. Мне до дрожи не хотелось думать, что мой муж стал одним из этих предложений. Но, с другой стороны, это была единственная надежда на то, что он жив и я смогу его вернуть на родную землю и в свои объятья.

К Лаифе мы приблизились к концу третьей недели нашего путешествия. То, что мы уже близко, я поняла по недвусмысленному приказу капитана Лоета сидеть в своей каюте, не высовывая носа даже на палубу.

– Но ведь мы еще не подошли к острову! – возмутилась я.

– Видите паруса? – спросил меня Лоет, указывая на приближающуюся к нам шхуну.

– Вижу, – согласно кивнула я.

– Тогда какие вопросы, дамочка? – вопросил он.

– Это не объяснение, – возразила я.

Но вместо продолжения беседы меня ухватили поперек живота, легко оторвали от палубы и отнесли в каюту, бесцеремонно уронив на койку.

– Сидеть тише мыши, я ясно излагаю? – строго спросил Лоет. – Впрочем, вы же женщина…

Не договорив явно оскорбительной фразы, капитан покинул мою каюту, а через пару минут ко мне присоединился старший помощник Лоета – господин Ардо, угрюмый и неразговорчивый тип. Он был единственным человеком, кого мне не удалось вывести на беседу ни разу на всем протяжении нашего путешествия. Господин Ардо встал у дверей, скрестил на груди руки и так замер, превратившись в каменного истукана.

Я вздохнула и раскрыла книгу, которую мне недавно вручил капитан. У него оказалась в наличии неплохая библиотека, и я теперь частенько просила у Лоета книги. Спрашивать господина Ардо о том, что за корабль приближается к нам и чем опасно мое появление на палубе еще до того, как «Счастливчик» бросит якорь в гавани Лаифы, я не стала, понимая, что мужчина не настроен на разговоры со мной. Поэтому решила дождаться капитана и уже от него все-таки добиться подробностей.

Бросив исподволь взгляд на старшего помощника, прикрывшего глаза и, кажется, задремавшего стоя, я задумалась: я ли вызываю его неприязнь, или же это нелюбовь ко всем женщинам мира? Уж больно красноречиво он как-то сплюнул за борт, процедив сквозь зубы:

– Бабы…

Возможно, в жизни этого человека была несчастливая любовь и его предала женщина, которой он отдал сердце. Неожиданно мое воображение нарисовало сцену, в которой угрюмый господин Ардо стоял в пыли на коленях и патетично взывал к Всевышнему, вопрошая: «За что?!» Сцена показалась до того комичной, что я невольно усмехнулась, а после и вовсе рассмеялась, пытаясь заглушить смех ладонью. Господин Ардо распахнул глаза и бросил на меня свирепый взгляд. Перестать смеяться мне не удалось, как я ни старалась. Тогда старший помощник стремительно приблизился ко мне, схватил подушку и припечатал ее к моему лицу. В тот момент я представила другую картину, в которой пират душил коварную изменницу. Она как-то больше подходила вечно мрачному мужчине, и смех тут же застрял в глотке. Более того, я начала задыхаться. Возмущенно замычав, я вцепилась в руку старшего помощника. Он тут же убрал подушку и показал мне кулак.

Это было излишне – теперь мне хотелось самой задушить господина Ардо; но я лишь стиснула зубы и снова схватила книгу. Вчитаться в строки я не могла – они прыгали перед глазами от сжигавшего меня бешенства. Этот гадкий пират чуть не удушил меня! Разве так позволительно обращаться с женщиной? Ах, если бы капитан Лоет не запретил мне покидать каюты, я бы немедленно высказала ему все, что думаю о нем и об этом животном, господине Ардо! Впрочем, чего я ждала, это же пираты!

Отшвырнув книгу, я встала с койки и прошлась по каюте, нервно потирая руки. Затем подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение. Увиденное привело меня в ужас. Разлохмаченные подушкой волосы торчали в разные стороны, глаза сверкали от злости, даже черты лица были искажены злобной гримасой. Пожалуй, надень на меня сейчас мужскую одежду – и я бы сошла за подростка-драчуна.

Мои брови взлетели вверх от мелькнувшей идеи. А почему бы, собственно, и нет? Роста я невеликого, достаточно хрупкая и не из тех, у кого есть за что подержаться, как нравится нашему уважаемому капитану. Почему-то последняя мысль оказалась наполнена ядом. Я тряхнула головой, избавляясь от неприятного осадка, и снова посмотрела на себя в зеркало. Нужно сказать об этом Лоету. Надеюсь, тут на мальчиков нет спроса. Настроение тут же улучшилось, и я вернулась к койке. Взяла в руки книгу и углубилась в чтение.

Тем временем неизвестный корабль подошел совсем близко. До меня доносились отзвуки голосов. Чуть насмешливые интонации капитана Лоета я улавливала без труда. Затем раздался взрыв смеха, и все стихло. Я оторвалась от книги и прислушалась к звукам шагов по деревянной палубе. Эту уверенную поступь я тоже уже узнавала с легкостью. Господин Ардо шагнул в сторону за секунду до того, как дверь моей каюты распахнулась и на пороге появился собственной персоной наш капитан.

– Высказывайтесь, – с порога заявил он и осекся, разглядывая меня. – И что у нас тут произошло? – Лоет обернулся к своему старшему помощнику. – Я вас слушаю, господин Ардо.

Только сейчас я сообразила, что не поправила волосы – настолько увлеклась своей идеей. Руки тут же потянулись к голове. Всевышний, как же неловко! В таком виде перед мужчиной, ох, как неловко…

– Она смеялась, – коротко пояснил старший помощник.

– И?

– Я приглушил немного, – невозмутимо ответил мужчина.

– Господин Ардо, следуйте за мной, – велел Лоет и развернулся на каблуках, чтобы покинуть каюту.

Однако мне сейчас было не до очередной демонстрации капитаном своей власти. Я вскочила с койки и бросилась к дверям.

– Господин Лоет! – воскликнула я. – Господин Лоет, постойте!

Капитан резко обернулся, и я с разбега влетела к нему в объятья. Негодяй изломил бровь.

– Вы так соскучились по мне, мадам Ада? – насмешливо спросил он, и я оттолкнула от себя мужские руки, удержавшие меня за плечи.

– Оставьте ваши глупые шутки, – я неприязненно передернула плечами. – Мне нужно с вами поговорить.

– Нет, – последовал немедленный ответ.

– Что – нет? Вы не желаете со мной разговаривать? – холодно спросила я.

– На всё – нет, – сказал пират. – Дамочка, вас явно посетила очередная идея. Так вот я отвечаю вам сразу: нет, нет и еще раз нет.

– Не слишком ли категорично? – язвительно спросила я.

– Напротив. Я предусмотрителен, – усмехнулся Лоет, – и берегу свое и ваше время.

– Как же вы великодушны! – насмешливо воскликнула я. – Особенно если учесть то бесконечное множество занятий, которыми я обременена.

Капитан залихватски щелкнул каблуками и тряхнул головой. Затем вновь развернулся и собрался уйти. Я кусала губы, глядя ему в спину едва ли не с ненавистью. Наконец прерывисто вздохнула и снова позвала его:

– Вэйлр! – и почти прошептала, скромно потупившись: – Прошу вас.

– Ого, – Лоет тут же остановился и неспешно обернулся ко мне. – Меня осчастливили моим собственным именем? Что это, мадам Литин?

– К чему эти церемонии, Вэйлр, – мои ресницы вспорхнули и вновь скромно опустились, – вы можете называть меня по имени.

– Да неужели? – неприкрытая насмешка так и сочилась в словах пирата. – Должно быть, это очень хорошая идея, раз вы даже снизошли до такой любезности… Ада. – Мое имя он произнес с немалой долей сарказма, и мне захотелось ответить, но я сдержалась, лишь слабо улыбнувшись. – Считайте, я уже трепещу от нетерпения услышать ее. Господин Ардо, зайдите ко мне позже.

Капитан вернулся в каюту и закрыл за собой дверь. Затем прислонился к ней спиной и скрестил на груди руки, рассматривая взглядом, наполненным иронией. Черт!.. Прости, Всевышний. Но это уже невыносимо! Я на мгновение отвернулась и беззвучно выругалась, освобождаясь от своего гнева. После натянула на лицо самую милую из своих улыбок и снова обернулась к Лоету.

– Ну? – вопросил он.

– Вэйлр, вы так смотрите на меня, словно уверены, что я припрятала в кармане склянку с ядом и попытаюсь вас сей же час им опоить, – с мягким упреком произнесла я. – В конце концов, это оскорбительно.

– Мы будем говорить о моих взглядах или же о ваших идеях? – тут же прервал меня пират.

– Хорошо, господин Лоет, тогда присядьте, – досадливо поморщившись, я откинула всю фальшь.

– Господин Лоет? – капитан приподнял брови. – Дамочка, у меня нет времени вас слушать.

– Вы просто невыносимое чудовище, Вэй! – воскликнула я.

– Даже имя мое так мило сократили, – усмехнулся Лоет и прошел к креслу. – Пожалуй, я найду для вас минутку. Говорите.

– Господин…

Он тут же снова встал, недвусмысленно поглядывая на дверь.

– Черт, Вэйлр, вы невозможны! – воскликнула я с негодованием. – Вы вознамерились дрессировать меня, пользуясь моей зависимостью от вашего решения?!

Мерзавец охнул, в фальшивом ужасе глядя на меня, и прикрыл открытый рот рукой.

– Ада, вы что, – потрясенно прошептал он. – Вы помянули… черта?! – закончил со священным ужасом на лице. – Мадам, вас ждет преисподняя.

– Шут! – выкрикнула я, сжимая кулаки.

Злые слезы навернулись на глаза, и я спешно отвернулась, чтобы мерзкий пират не увидел моей слабости. За спиной послышались тихие шаги, и мне на плечи легли широкие теплые ладони. Я передернула плечами в намерении стряхнуть руки капитана, но не добилась ровным счетом ничего. Лоет развернул меня к себе лицом и заглянул в глаза.

– Вы так сильно обиделись на меня?

– На идиотов не обижаются, – все еще зло ответила я.

– Ну вот, видите, а вы зачем-то обиделись, – хмыкнул капитан. – Хорошо, я больше не буду подшучивать над вами, а вы перестанете лить слезки.

– Я не плачу! – возмутилась я, и предательская слезинка скатилась по моей щеке.

Лоет аккуратно промокнул ее чистым платком и потянул меня к креслу, в которое и усадил. Сам он устроился на краю стола, опершись о него ладонями, и выжидающе посмотрел на меня. Я совершенно неприлично шмыгнула носом.

– Что это был за корабль? – спросила я совсем не о том, о чем хотелось.

– Сторожевик, – ответил капитан. – Они так встречают всех, кто приближается к острову. Узнают: откуда, с какой целью.

– Понятно, – кивнула я. Затем собралась с мыслями и выпалила: – Вэйлр, я хочу быть мальчиком!

Лоет поперхнулся.

– Неожиданно, – иронично ответил он. – К сожалению, я не Всевышний, Ада, и сменить ваше женское начало не в силах.

Я отчаянно покраснела и с возмущением взглянула на пирата.

– Опять вы паясничаете! Вы же поняли, что я имела в виду. Мужское платье позволит мне спуститься с вами на берег, – пояснила я. – Уж мальчик-то не привлечет внимание работорговцев.

– Дорогая моя, вы даже не представляете, сколько пороков скрывают в себе люди, – негромко рассмеявшись, ответил Лоет. – Кое-кто, пресыщенный обычными удовольствиями, весьма падок на смазливых юнцов.

– Какая мерзость! – не поверив, воскликнула я. – Вы меня обманываете.

– Если бы, – усмехнулся капитан. – Мерзавцев на свете хватает, но такому ангелу, как вы, Ада, позволено не знать обо всей дряни, которой полнится свет.

– Но это же отвратительно, – потрясенно ответила я.

– Однако имеет место быть. Нет, дамочка, это плохая идея и на Лаифе совершенно не подходит. Вы остаетесь в каюте, я отправляюсь искать вашего мужа или же информацию о нем.

Лоет направился к двери.

– Вэйлр!

– Разговор окончен, – голос капитана зазвенел от наполнившего его металла, и дверь закрылась. А я в бессилии снова опустилась на кресло, с которого только что вскочила.

В гавань Лаифы мы вошли где-то через час. Я больше не покидала своей каюты, выполняя условие договора – слушаться. И лишь Всевышний – свидетель, чего мне это стоило. Впрочем, капитан Лоет, не доверяя моей совести и чести, что немало оскорбило меня, прислал ко мне Самеля. Его компания мне нравилась не в пример больше, чем господина Ардо. Кок оказался милейшим человеком, несмотря на пугающий вид и дурные наклонности. И более всего в великане меня неизменно удивляла и умиляла его робость передо мной. Стоило мне подойти к мужчине, как он заливался румянцем и опускал глаза, несмотря на свой свирепый нрав.

– Мадам, я принес вам блинчиков, – сказал кок, не глядя на меня.

– Благодарю, господин Самель, – улыбнулась я. – У вас выходят бесподобные блинчики.

Мужчина и вовсе засмущался, отчего мне вдруг захотелось потрепать его по щеке. Какое-то немыслимое желание, но смущенный великан казался таким милым и ранимым… Я его просто погладила по плечу, ограничившись подобным изъявлением моего расположения. Самель как-то очень тоненько пискнул:

– Я сейчас чай принесу, – и спешно покинул каюту, едва не снеся на ходу дверь.

Но вместо Самеля пришел Красавчик. Он потоптался в дверях, переминаясь с ноги на ногу, явно желая что-то сказать.

– Мадам, я… это… Самель велел… я с вами, значится, побуду, ага…

– Проходите, – я пожала плечами и потянулась за блинчиком. – Угощайтесь, Красавчик.

– Спасибо, я… это… сытый, – кивнул молодой человек и присел на краешек стула.

Есть при человеке, не участвующем в трапезе, было неловко, и я отодвинула тарелку, с сожалением посмотрев на румяные кругляши. Красавчик поерзал на месте, откашлялся и решился:

– Мадам, вы не могли бы со мной… ну… позаниматься. Писаниной. У вас лучше, чем у кока, получается.

Я улыбнулась. Вмешаться в процесс обучения, который капитан так и не отменил, я решилась всего пару раз, устав слушать брань Самеля и смотреть на затрещины, которые он щедро раздавал непонятливым. Знаний матросам это не добавляло, а вот ссоры вспыхивали легко. И если бы не капитан Лоет, прекращавший ругань одним коротким рыком, то еще неизвестно, куда бы завела учеба этих людей.

– Хорошо, Красавчик, – кивнула я.

– Эмил, мадам. Меня зовут Эмил, – чуть смутившись, представился молодой человек.

– Рада познакомиться, Эмил, – улыбнулась я. – Тогда не будем откладывать.

Когда вернулся Самель с чаем, мы уже занимались. Кок нахмурился, но я подняла руку, призывая его к молчанию, и великан не стал приставать к Эмилу-Красавчику, однако чай с блинчиками ко мне подвинул, заставив все-таки прерваться. Дав маленькое задание своему ученику, я принялась за трапезу под умиленным взглядом Самеля.

Капитан Лоет, еще не сошедший на берег, заглянул ко мне перед тем, как отбыть по нашему делу.

– Какая идиллия, – усмехнулся он, рассматривая меня с блинчиком на тарелке, Самеля, подпершего щеку кулаком и трогательного вздыхающего каждый раз, как я отрезала следующий кусочек, и Красавчика, закусившего кончик языка и старательно выводившего буквы. – Однако, дамочка, я по делу.

Я промокнула рот салфеткой и поднялась из-за стола. Эмил и кок одинаково недовольно взглянули на своего капитана. Он насмешливо изогнул бровь, и оба пирата тут же отвернулись.

– Я вас слушаю, – сказала я, подходя к нему.

– Вы всё помните, что я сказал вам?

– Да, господин Лоет, я не покину каюты, пока мы находимся здесь, – ответила я, чуть поморщившись. – А вы помните все приметы моего мужа?

– Не переживайте, вы их намертво вложили мне в голову, – усмехнулся капитан. – Портрет со мной.

Я кивнула. Портрет нарисовал сам капитан. Никогда бы не подумала, что в этом человеке скрывался талант художника. Никаких пояснений по поводу того, где же он учился рисовать, я не получила. Но тем не менее портрет Дамиана вышел на удивление похожим после некоторых моих уточнений. Портрет был нарисован углем, и тем выразительней вышли глаза, в которые я так любила смотреть. Всевышний, я тогда проплакала всю ночь от тоски по Дамиану и злости на Лоета, который, взглянув на результат своей работы, изрек:

– Смазливый. Если бы я был женщиной, я бы его не выбрал.

– Почему? – глухо спросила я, едва справляясь со своими чувствами.

– Слишком смазливый, – дал непонятный ответ капитан и убрал портрет. – Женщины должны навязывать ему свое внимание и общество. Много соблазнов.

– Не завидуйте, – холодно отчеканила я и покинула капитанскую каюту. Хотя злилась я скорей на то, что Вэйлр Лоет оказался слишком близок к истине.

Оторвавшись от своих мыслей, я снова взглянула на пирата, ожидая, что он еще мне скажет. Но Лоет так больше ничего и не произнес. Он секунду смотрел на меня, поджав губы, после махнул рукой и ушел, а для меня началась настоящая пытка ожиданием. Поначалу занятия с Красавчиком хорошо отвлекали, но к обеду Самель прогнал моего ученика и сам ушел, чтобы накормить команду, уже начавшую проявлять первые признаки голода. Это выражалось в визитах то одного матроса, то другого. Они заглядывали в каюту, неловко кланялись мне, бормоча нечто вроде:

– Здрасти, мадам, – и после этого слышался громкий шепот:

– Самель, когда жрать будем? Брюхо уже сводит.

– Мясник, жрать охота…

– Сейчас сдохну…

– Вам бы только жрать! – заревел на них кок.

– Господин Самель, вы можете заняться своими обязанностями, – мягко сказала я, опуская руку ему на плечо. – Я пока почитаю.

– Хорошо, мадам, – вздохнул мужчина и ушел, тут же выдав бранную тираду, выражавшую его мнение о товарищах по команде.

Теперь рядом со мной сидел Эрмин. Мы немного поговорили, и я попробовала углубиться в чтение. Сосредоточиться никак не удавалось. Чем больше проходило времени, тем сильней я волновалась. Услышав шаги на палубе, я поднимала голову и прислушивалась, но в каюту никто не входил. Несколько раз мне казалось, что я слышу голос Дамиана, и тогда сердце в моей груди замирало. Но мгновение – и я понимала свою ошибку. Пару раз я отправляла Эрмина узнать, не вернулся ли капитан, но Лоет все еще не поднялся на борт.

Я так разволновалась, что обед втолкнула в себя только из вежливости и нежелания обидеть кока, вновь появившегося в моей каюте и сменившего Эрмина. После обеда металась по каюте, как зверь в клетке, чем невероятно взволновала Самеля. На лице мужчины отразилась такая мука, что я вернулась на свое место и взялась за книгу. Кок тяжко вздохнул, и я не выдержала:

– Что вас терзает, господин Самель?

– Мне вас жалко, мадам, – ответил мужчина. – Очень жалко.

Я не нашлась, что ответить, и ограничилась вежливой улыбкой. Сочувствие великана было тягостным, и на душе стало совсем тошно. И когда сумерки окутали нас, я не выдержала и выругалась:

– Чтобы черти задрали капитана Лоета! Где его носит?!

– Вот это благодарность! – тут же послышалось насмешливое восклицание. – Дамочка, я уязвлен, оскорблен и чертовски негодую.

– Вэйлр! – я вскочила со стула и бросилась к дверям. – Ну наконец-то!

Капитан раскинул руки, словно собираясь принять меня в объятья, и я остановилась, с волнением глядя на него. Затем попыталась заглянуть ему за плечо, но того, кого я так хотела там найти, не было.

– Нет, Ада, это всего лишь я, в гордом одиночестве, – усмехнулся Лоет и прошел мимо меня. – Самель, – кок склонил голову и покинул каюту. – Итак, принимайте доклад. Лейтенант Литин жив, но здесь его уже нет. Тихо-тихо, дамочка! – я покачнулась, и Вэйлр стремительно поднялся, удерживая меня. – Сядьте, впечатлительная моя. Нужно воды? – я отрицательно покачала головой. – Тогда продолжаю. Вашего супруга купили вскоре после того, как забрали старших офицеров. Купил мужчина, неизвестный мужчина, то есть он не является постоянным покупателем на невольничьем рынке. Хромой, продавец живого товара, сказал, что покупатель, скорей, пожалел Литина. Тот был… Ада, давайте я все-таки распоряжусь насчет воды.

– Продолжайте, – глухо отозвалась я.

– Хорошо. В общем, ваш муж был в плачевном состоянии. Его раны начали гноиться, и Хромой уже собирался добить его, – я закрыла глаза и до крови закусила губу, – но появился тот самый покупатель. Его привлек стон лейтенанта. Осмотрев его, мужчина покачал головой и распорядился доставить на постоялый двор, где он остановился. Сделка состоялась, вашего супруга отправили к его хозяину, и больше Хромой о нем ничего не слышал.

– Всевышний, – прошептала я, изо всех сил сдерживая слезы. – Но…

– Ада, вы слыхали, что Всевышний любит терпеливых? Тогда помолчите и дайте мне продолжить. – Я впилась взглядом в изуродованное лицо капитана. Он усмехнулся и направился к выходу из каюты. – Я сейчас вернусь, – бросил он на ходу.

Капитан действительно вернулся очень быстро. Он нес бутылку вина и два серебряных стакана. Ловко откупорив бутылку, разлил вино и подал мне стакан. Затем отсалютовал своим и сделал большой глоток.

– Пейте, Адалаис, пейте, – велел он мне, и я послушно отпила. – Вот и хорошо. Не стесняйтесь, у нас с вами много вина. Гораздо больше, чем моего рассказа. Продолжу, – капитан допил и снова плеснул себе. – Я отправился на тот самый постоялый двор. Оказалось, что мужчина, купивший вашего мужа, лекарь. Из-за Литина он задержался на Лаифе дольше, чем рассчитывал. Лечил. Вот такая нежная забота об имущ… о своем приобретении. Когда они покинули постоялый двор, ваш муж был еще слишком слаб, но все-таки выглядел несравненно лучше, чем в момент собственной покупки. Я так же узнал, откуда был этот лекарь.

– Откуда?! – я жадно подалась вперед.

– Из Хаддисы, – ответил капитан, и я попробовала вспомнить, где это. – Несколько месяцев плавания. Через пролив и в Бескрайнее море, – пояснил Лоет раньше, чем я задала вопрос. – Это на востоке. В общем, что я могу вам сказать… Вашему мужу не грозят плантации – скорей всего, лекарь сделает его слугой, помощником, может, даже учеником. Значит, можете не опасаться ни за жизнь, ни за здоровье вашего мужа. Что касается дальнейшего путешествия…

– Мы отправляемся в Хаддису! – я вскочила с кресла и тут же упала назад – вино быстро ударило в голову. – У нас договор на полгода, капитан Лоет. Никаких возражений я не приму.

– По морю до самой Хаддисы мы не доберемся, – осторожно произнес капитан.

– Я заплачу!

– Вы настолько богаты? – усмехнулся пират.

– Вэйлр, я уже заплатила вам немало, но если вам этого недостаточно…

– Черт с вами, дамочка, – неожиданно зло воскликнул капитан. – Знаете, что меня бесит? – я в недоумении посмотрела на него. – Как вам удается вить из меня веревки?

– Мне? Веревки? Из вас?! – я была просто потрясена.

– Именно, Ада, именно, – кивнул Лоет. – Какого черта, я вас спрашиваю? – он снова разлил вино, ударил стаканом о мой стакан. – Будьте здоровы, мадам Литин.

Я сделала глоток и посмотрела на мужчину, сорвавшего с головы повязку. Я хотела узнать, когда мы отправляемся, но вместо этого спросила:

– Как вы получили ваш шрам?

Лоет посмотрел на меня, усмехнулся и поднялся со своего места.

– Спокойной ночи, дамочка. Отходим на рассвете.

И покинул каюту, оставив меня в полном недоумении. Нежелание капитана рассказывать о себе было таким стойким, что я уже давно перестала задавать ему вопросы, которых было немало в первые дни нашего путешествия. И про шрам я уже спрашивала, желая услышать историю из его собственных уст, но Лоет ушел от ответа, как и сейчас, впрочем. Зачем я вновь задала этот вопрос? Сама не знаю. Наверное, потому что Вэйлр Лоет был слишком таинственной личностью, чтобы совсем не вызывать интереса, верней, любопытства. И чем больше я наблюдала за ним, тем сильней крепла моя уверенность, что он вовсе не прост. Слишком отличался капитан «Счастливчика» от своих людей, несмотря на брань и жесткий нрав.

Передернув плечами, я выкинула капитана из головы. Лишние мысли, ненужные копания в судьбе другого человека. Мне принесли горячую воду, и я, поблагодарив, начала готовиться ко сну. Конечно, это было сильнейшее разочарование. Я так надеялась, что мы найдем Дамиана на Лаифе. Столько раз рисовала себе нашу встречу. Как брошусь ему на шею, как буду целовать его лицо и смотреть, смотреть, смотреть, впитывая в себя каждую черточку любимого лица.

– Ох, Всевышний, – прошептала я, опускаясь на колени.

Я молилась, молилась жарко и истово, прося жизни для своего мужа, удачи в нашем нелегком путешествии и встречи с пленником, оторванным от меня волею судьбы. И засыпала я с мыслями о муже – впрочем, иначе я уже давно не ложилась спать. И просыпалась с первой мыслью: как там мой Дамиан? Что с ним, где он? И всё же стоило признать: сейчас судьба моего мужа приобрела больше ясности, и весть о заботе о нем неизвестного лекаря немного утешала. Если он действительно пожалел Дамиана, то я прошу у Всевышнего милости и для этого доброго человека. Удручало одно: очень уж далеко он увез моего супруга. Если добираться по морю туда несколько месяцев, то они еще должны быть в пути. Я так и заснула, представляя Дамиана, который стоял на палубе и смотрел на море. Хотелось верить, что думал он в этот момент обо мне.

Глава 19

И вновь потянулись монотонные дни плаванья. Красавчик стал у меня частым гостем, окончательно перестав посещать уроки Самеля. Процесс обучения проходил легко и даже в чем-то весело. Эмил оказался вовсе не плохим человеком, когда откинул в сторону святую веру в свою неотразимость. Правда, во время этих занятий мы редко оставались наедине. Зачастую рядом находились Эрмин или Самель. Иногда – господин Даэль. Несколько раз появлялся даже сам капитан, но его присутствие сковывало и меня, и Эмила. Вэйлр некоторое время сидел, углубившись в чтение какой-то книги, затем поднял голову и удивленно взглянул на нас с Красавчиком.

– И? Что-то я не наблюдаю занятий, – сказал он. Мы молчали, и капитан нахмурился. – То есть намекаете, что я тут лишний? – Мы молчали. – Озверели?! На собственном корабле гоняют! – возмутился Лоет и порывисто встал. – В конце месяца экзамен, – рявкнул он и покинул мою каюту.

– Что такое экзамен? – спросил меня Эмил.

– Капитан будет проверять полученные вами знания, – пояснила я.

– Чтоб я сдох, – сглотнул молодой человек.

– Не переживайте, Эмил, я прослежу за тем, что капитан будет вас спрашивать, – успокоила я его.

А еще через два дня Вэйлр явился ко мне и самым ядовитым тоном заявил:

– С завтрашнего дня будете обучать и остальных. Начинайте наконец приносить пользу команде, хватит жиреть на казенных харчах.

– Жиреть? – воскликнула я, оглядывая себя. – Да вы нагло лжете!

– Я? Дамочка, я вообще не имею такой привычки, – высокомерно заявил Лоет.

Мне хотелось высказаться, показать всю степень моего негодования, но вместо этого я усмехнулась:

– Опасаетесь, что я приобрету любимые вами формы, и вы потеряете покой?

Черт его знает, зачем я это сказала, но теперь округлился единственный глаз у капитана, и на его лице появилось абсолютно неподдельное возмущение.

– Я потеряю покой из-за вас?! Даже если вы превратитесь в булочку, вам моего интереса не вызвать, – заявил он и стремительно покинул каюту, но тут же вернулся и кинул на койку сверток, который держал до этого в руках. – Переоденьтесь. Это более удобная одежда, чем ваши платья. Я же вижу, как вы дрожите.

И снова вышел. Я не без интереса приблизилась к койке и потянула конец веревки. Сверток был достаточно объемный, и меня мучило любопытство, что же мне принес Лоет. А когда я увидела содержимое, мой смех разнесся по каюте.

– Вэйлр, вы все-таки решили стать Всевышним, – воскликнула я в пустоту и снова рассмеялась.

Мне принесли мужскую одежду. Я нашла широкие бриджи: теплая пара и более легкая. Чулки, также для разной погоды. Несколько рубах, длинный жилет и куртка. Еще лежал плащ, берет, широкий пояс и даже шейный платок. И как росчерк в конце – сапоги. С размером одежды капитан оказался удивительно точен, словно снимал с меня мерки, а вот с сапогами не угадал – они были мне великоваты, не сильно, но всё же. Когда я раскладывала на койке одежду, на покрывало выпала ленточка для косицы, какую носили моряки на военных кораблях, если у них были длинные волосы. На «Счастливчике» волосы до плеч носил только Красавчик. Остальные, включая капитана, были коротко подстрижены, кто-то даже брился наголо.

Закрыв дверь, как всегда делала, когда переодевалась, я с энтузиазмом взялась за примерку. Бриджи стягивались чуть ниже колен, и заправить их в сапоги не составило труда. Дольше всего я провозилась с кушаком, наматывая его. Промучившись какое-то время, я обуздала данную деталь своего костюма и подошла к зеркалу. К сожалению, оно было невелико, и я не смогла оценить свой вид полностью. После распустила волосы, поджала губы и решительно взялась за ножницы.

– Дамочка, – позвал меня капитан.

– Вот вы-то мне и поможете! – воскликнула я и поспешила к двери.

Лоет вошел в каюту и с исследовательским интересом осмотрел меня. Мне даже стало неловко, когда капитан начал вертеть меня из стороны в сторону и наконец покачал головой.

– От вас женщиной разит на целый линг. Так не пойдет. На берег в таком виде нельзя сходить.

– Вэйлр! До берега еще куча времени, я научусь быть мужчиной, обещаю! – воскликнула я и вручила ему ножницы. – Режьте.

– Волосы? Вы готовы расстаться с такой красотой? – недоверчиво спросил Лоет. – Да у меня рука не поднимется.

– Значит, во мне вам все-таки что-то нравится? – не без иронии спросила я.

– Нет, – сказал, словно рубанул саблей, капитан.

Он забрал у меня ножницы, и я повернулась к нему спиной. Некоторое время я ждала, но ничего не происходило. Обернувшись, я удивленно взглянула на мужчину. Он поспешно выпустил из пальцев мою прядь и вздохнул:

– К морскому дьяволу, Ада, у вас действительно шикарные волосы. Женские волосы – моя слабость, вот такие густые и длинные. Чистый шелк. Особенно когда они рассыпаются по подушке… э-э-э… До куда резать? – он быстро сменил направление разговора.

– До п-плеч, – запнувшись, ответила я, вдруг ощутив ужасное смущение.

– Пониже, вполне допустимая для мужчины длина, – уже привычным тоном сказал капитан и снова пропустил мои волосы сквозь пальцы.

Затем щелкнули ножницы, и я сжала кулаки – отступать было уже некуда. Да и не хотелось, если честно. Когда Лоет закончил, я обернулась и заметила, как он сжимает в кулаке отрезанные волосы.

– Женщина, ты невероятно расточительна, – обвиняющим тоном сказал он, аккуратно положил волосы на стол и ушел из каюты. – Черт, вы меня с мысли сбили, – Вэйлр вновь появился на пороге. – Заходите ко мне, пообедаем.

– Скоро подойду, – кивнула я и вернулась к зеркалу.

Волосы были обрезаны ужасно. Но убиваться по этому поводу я не стала, заплела косичку, усмехнулась, глядя на свое отражение, и, прихватив куртку, направилась на выход. То, что сапоги были великоваты, сделало мою походку немного неуклюжей. Ссутулившись, я простецки шмыгнула носом и вышла из каюты.

Мне тут же попался навстречу один из матросов. Он несколько мгновений смотрел на меня и вдруг воскликнул:

– Мадам, это вы? Я думал, допился. Откуда, думаю, малец? Не было же у нас такого.

– Дорогой вы мой! – восторженно воскликнула я и от души поцеловала матроса в щеку.

Он шарахнулся от меня в сторону со священным ужасом. Огляделся и облегченно вздохнул.

– Мадам, вы бы поосторожней, мне мои яй… добро мое дорого, – мужчина укоризненно покачал головой и пошел дальше.

Я проводила его взглядом и поспешила к капитану, сияя довольной улыбкой. Капитан Лоет в своей каюте отсутствовал, но стол уже был накрыт. За время нашего плаванья я приноровилась заботиться о себе сама. Обходиться без прислуги было не так уж и сложно. Конечно, не хватало многих благ, к которым я привыкла, но чем больше проходило времени, тем меньше я о них сожалела. Хотя не скрою: горячую ванную очень хотелось. Многое бы отдала за ванную с душистой пеной и возможность полежать в ней, смакуя ощущения. Но о таком удовольствии оставалось только мечтать.

Я расположилась за столом, открыла небольшой котелок и налила себе суп. Когда вернулся капитан, я уже разломила пресную лепешку и отправила первый кусочек в рот.

– Приятного аппетита, Ада, – буркнул Лоет, занимая место напротив меня.

Он встряхнул салфетку и постелил ее себе на колени. Затем последовал моему примеру и налил в свою тарелку суп.

– Приятного аппетита, капитан, – ответила я, проглотив кусок лепешки и берясь за ложку.

Обедали мы молча, как и предписывал этикет. Я краем глаза наблюдала за Лоетом, и любопытство все сильней снедало меня. В который раз я пришла к выводу, что пират получил благородное воспитание, и мне ужасно хотелось узнать, кем же он был до того, как стал морским разбойником.

– Вы на мне дыру протрете, – произнес Вэйлр. – Подождите, пока я перестану жевать, и я приму лучший ракурс, чтобы вы вдоволь налюбовались моей нескромной персоной.

– Ваше самомнение распухает день ото дня, – заметила я, промокнув рот салфеткой.

– Ну что вы, дорогая, я сама скромность, – совершенно серьезно ответил Лоет и наконец поднял на меня взгляд. – Вы похожи на юношу, но очень женственного юношу… с грудью. С этим надо что-то сделать.

– С чем? – я замерла с вилкой, которой как раз брала кусок рыбы.

– С вашей грудью. Она тут явно лишняя, – сказал капитан.

Его взгляд совершенно недопустимо смотрел в область вышеозначенной части женского тела. Я возмущенно ахнула и прикрылась рукой.

– Не льстите себе, мадам Литин, – отмахнулся капитан. – Я думаю.

– Вам есть чем думать? – сердито спросила я.

– Могу и с вами поделиться, – усмехнулся несносный хам и продолжил трапезу.

Мне ничего иного не оставалось, как так же вернуться к прерванному занятию. Через некоторое время мне удалось подавить раздражение, и я смогла спокойно поесть. На пирата больше не смотрела, придя к выводу, что его таинственная личность мне совершенно неинтересна. Не знала, не знаю и знать не желаю.

Лоет разлил нам вина, пригубил из своего стакана и откинулся на спинку стула. Я вытерла руки, отложила салфетку и взяла свой стакан. Но только сделала глоток, как зачем-то посмотрела на капитана. Набранное в рот вино фонтаном брызнуло в Лоета. Он беззастенчиво пялился на мою грудь, да еще с таким видом, словно стоял перед какой-нибудь скульптурой. Совершенно невероятный оценивающий взгляд. После же моего неприличного, но непроизвольного поступка капитан взял салфетку, обтер лицо и снова сделал глоток вина.

– Благодарю, – невозмутимо произнес он.

– П… простите, господин Лоет, – от неловкости я не знала, куда девать глаза.

– Ну что вы, это было… освежающе, – усмехнулся Лоет.

– Я не нарочно, уверяю вас, – Всевышний, да за что же мне еще и это наказание…

– Успокойтесь, Ада, или я тоже в вас плюну, в успокаивающих целях, – и он действительно набрал в рот вина.

– Господин Лоет, право слово, я не хотела, но вы…

Ответный фонтан заставил меня задохнуться и открыть рот, часто моргая в ошеломлении глазами. Гадкий пират обтер рот и мило улыбнулся.

– Квиты, – сказал Лоет. – Вам больше не за что извиняться.

Ошеломление перешло в оторопь, а она, в свою очередь, в возмущение. Швырнув в мерзавца своей салфеткой, я вскочила с места и оглядела себя. На новом костюме красовались следы от красных брызг. Это вообще можно отчистить? Отвратительный человек! Меня буквально распирало от негодования, между тем как этот… разбойник преспокойно рассматривал меня.

– Вы негодяй, господин Лоет! – воскликнула я. – Как вы смеете так себя вести с дамой?

– Надо же, какая патетика, – с фальшивым восхищением протянул капитан. – Браво, мадам Литин, примите мое искреннее восхищение.

– Я оплевала вас случайно, вы же – нарочно, – я в бессилии упала на свой стул.

– Вот и расплевались, – хмыкнул Лоет.

– Вы невыносимое чудовище!

– А моим женщинам это нравится, – парировал пират.

– Были бы то женщины, – фыркнула я.

– Уж не вам чета, – в который раз оскорбил меня этот хам. – Женщины, с какой стороны на них ни посмотришь.

– Но это не мешало вам пялиться на мою грудь, – воскликнула я и прикрыла рот рукой. Всевышний, до чего же меня доводит этот человек!

– Я решал, что с ней делать, – ответил капитан, снова посмотрев в означенное место.

– Прекратите пялиться! – вскричала я, вскакивая.

Я нервно прошлась по каюте, не спеша в таком взвинченном состоянии показаться на людях. Подумать только, я чуть не начала думать об этом человеке лучше, чем он есть на самом деле! Мерзавец… Что делать с моей грудью… Резко развернувшись, я посмотрела на мужчину, с ироничной усмешкой следившего за моими хаотичными перемещениями.

– Вы еще решите ее отрезать, как достоинство бедного Красавчика, – ядовито произнесла я.

Капитан поперхнулся, расплескав вино, которое снова наливал себе, и отставил бутылку.

– Ну, знаете, Ада, – возмутился он. – Сначала волосы, потом груди. Может, я и не образец добродетели, но и не извращенное чудовище. Если вам не жалко своего тела, то, смею предположить, вашего мужа безгрудая жена не устроит. Он попросту от вас сбежит. Нет, Ада, и не просите. Я мужчина, а не животное.

Я так и застыла, в неверии уставившись на Лоета. Он ведь это говорил серьезно, совершенно!

– Всевышний с вами, Вэйлр! Это был сарказм, – в священном ужасе ответила я.

– У меня тоже, – пират осклабился и, уже не скрывая издевки, посмотрел на меня.

Я молча развернулась и бросилась на выход.

– А Красавчик, кстати, заслужил! – крикнул мне вслед Лоет.

Чудовище, мерзавец… скотина! Один Всевышний знает, сколько нелестных эпитетов я сложила для капитана «Счастливчика». За что он так со мной? Что я сделала этому человеку, чтобы он постоянно развлекался за мой счет? Злые слезы выступили на глаза, и я поспешила их стереть – таким же порывистым, злым движением. Добежав до носа корабля, я остановилась тут и закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.

Через некоторое время я перевела дыхание и немного успокоилась. Первое, что я заметила, – это какая-то точка на горизонте. Точка быстро приближалась, превращаясь в контуры другого корабля. Я обернулась, поискав взглядом кого-нибудь из матросов. Затем посмотрела наверх, где находился впередсмотрящий. Я видела, как он вскинул к глазам подзорную трубу, разглядывая чужое судно. Затем нагнулся вниз и заорал:

– «Синяя медуза»!

Я снова посмотрела в сторону корабля, приставила к глазам ладонь козырьком, не обращая внимания на поднявшуюся за моей спиной суету. Неожиданный сильный рывок заставил меня вскрикнуть.

– Опять вы, – зашипела я, глядя на капитана, на чьем лице не осталось и капли иронии.

– А вы кого ожидали? Ангела? Тогда вы не ошиблись, я ваш ангел-хранитель, – усмехнулся мужчина, утаскивая меня в сторону трюма. – Посидите пока здесь, Ада, – сказал он и подмигнул. – Ничего не бойтесь. Помните, я взял вас под свою защиту.

Надо мной закрылась крышка люка, и я оказалась в кромешной темноте. В первый момент я так растерялась, что не нашлась, как реагировать на очередную грубость. Но когда оторопь спала, я возмутилась. Что за вольности себе позволяет капитан Лоет? Если нужно было спрятаться, так мог прямо сказать. Я бы ушла в каюту и послушно сидела там, но зачем же в трюм?!

Я вытянула перед собой руки и попробовала сделать шаг. Тут же наткнулась на что-то и едва не упала, но успела ухватиться за препятствие и поняла, что это бочка. Бочка была с крышкой, и я залезла на нее, поджала ноги и затихла. Кричать и требовать меня выпустить я не собиралась. Зная Лоета, это было бесполезно. К тому же пока что капитан прятал меня лишь в тех случаях, когда считал, что мне может угрожать опасность. Стало быть, мне предстояло сидеть и ждать, пока меня выпустят. Что не мешало мне пожелать пирату кары небесной, потому что в трюме было страшно.

Что-то скрипело в темноте, шуршало, и детские страхи постепенно заполнили меня. Я вдруг вспомнила сказки Лили. Одна из них была про черного карлика, который ел людей. Карлик приходил вместе с темнотой, просачивался в дома сквозь замочные скважины и воровал детей. Взрослых он убивал и съедал, а детей превращал в…

– Крысы! – взвизгнула я, вдруг осознав, кто так деловито шуршит в темноте. – Здесь крысы! Выпустите меня!

Мой крик совпал с рокотом пушечного выстрела. Затем еще и еще. Бриг тряхнуло. Над головой слышались быстрые шаги. Там бегали. До меня доносились отзвуки криков и команд капитана. Но под ногами продолжало шуршать, потом запищало, и я совсем растерялась, чего мне бояться больше: того кошмара, который непосредственно рядом со мной, или того, что происходит наверху.

Стрельба продолжалась. «Счастливчик» снова тряхнуло, и страх перед крысами померк. Теперь я прислушивалась к происходящему вне трюма, затаив дыхание и отчаянно молясь. Когда бриг содрогнулся в третий раз и что-то затрещало, моя паника достигла апогея. Я сорвалась с бочки, наступив на крысу. Я завизжала, она тоже. Но наши с крысой визги утонули в грохоте пушечной канонады, а потом все стихло.

– Чтоб ты сдох, Лоет! Чтоб тебя бабы не любили! Чтоб тебя морской дьявол согнул в три погибели! Чтоб… – самозабвенно прокричала я.

– Ого, вот это страсть, – услышала я и открыла глаза, которые отчаянно сожмурила до этого. – Дамочка, вы осознаете, что только что разговаривали, как женщина, которая может мне понравиться? Я почти покорен.

Из проема открытого люка на меня смотрела осклабившаяся физиономия капитана Лоета. Он протянул мне руку, я, одернув куртку, уцепилась за пиратскую длань, и меня вытянули наверх. Здесь я оттолкнула руку Лоета и осмотрелась.

– Всевышний, – потрясенно прошептала я. – На нас напали?

– Еще чего, – хохотнул проходивший мимо матрос. – Мадам, это мы напали.

Я обернулась к капитану и охнула. На его щеке была кровь. Протянув руку, я коснулась кончиком пальца алого ручейка, стекавшего на подбородок. Посмотрела на каплю на своем пальце, затем снова на Лоета.

– Вэйлр, вы ранены? – сипло спросила я и покачнулась.

Капитан тут же подставил руку, и я ухватилась за нее.

– Царапина, – отмахнулся он, прикладывая к щеке платок. – Ада, вы боитесь крови? Вы бледны.

– Не знаю, – ответила я. – До этой минуты я боялась крыс, которыми кишит трюм… – Воспоминание о крысах отрезвило. – Господин Лоет, зачем вы меня сунули в трюм?!

– Вот вам и пожалуйста, вернулась, – насмешливо протянул пират. – Мадам Литин, вы только что упустили шанс завоевать мое сердце. Теперь пеняйте только на себя.

Закатив глаза, я отвернулась и отошла от него, разглядывая ущерб, нанесенный кораблю. Я увидела, что левый борт, ближе к корме, разнесен в щепы. Одна из мачт сломана, а следующий крик:

– Пробоина по левому борту, капитан! – заставил обернуться к Лоету.

– Заделать, – приказал он. – Курс на Тригар.

– Что это? – спросила я у Красавчика, оказавшегося рядом.

– Большой остров, – ответил он. – Там встанем на ремонт.

– Это надолго? – мысль о задержке вызвала беспокойство.

– Подлечим «Счастливчика» и продолжим плавание, – сказал капитан, подходя к нам. – Такая отзывчивая душа, как ваша, дамочка, не может остаться равнодушна к ранам этого красавца, – пират любовно погладил резные перила, венчавшие борт, на которые я оперлась.

– Зачем вы вообще ввязались в это сражение? – сердито спросила я.

Но ответить капитан не успел – его позвали, и Лоет ушел, не сказав ни слова. Вместо него заговорил Красавчик.

– Если не мы, то они бы начали, – сказал он. – Мы никогда не расходимся миром, что в море, что на берегу. – Я внимательно посмотрела на него, ожидая более подробного объяснения. Красавчик усмехнулся и продолжил. – Все началось три года назад. Мы стояли в гавани Далаерна и покрывались тиной. У нашего капитана случилась хандра, и мы ждали, когда он закончит пить…

– Так капитан подвержен пороку пьянства? – я посмотрела в сторону, откуда раздавался голос Лоета.

Красавчик хохотнул и помотал головой.

– Только когда хандрит. Так вот, значится, капитан наш пил, мы покрывались тиной, ожидая, когда хандра Вэя пойдет на убыль и мы наконец покинем осточертевший городишко. И вот однажды приходит на «Счастливчик» капитан «Медузы», вламывается в каюту Лоета, и они, немного погремев пустыми бутылками, начали вести, как это по-ученому… диалог, да.

– А бутылками зачем гремели? – не поняла я.

– Капитан не любит, когда к нему вламываются без приглашения, ну и начистил немного рожу Берку, тому капитану. После чего выпили и засели за этот самый диалог. Берку нужен был второй корабль, он собирался напасть на форт Золотой. Лоет согласился. Они долго спорили и ругались. Наконец Берк ушел. Наш капитан вывалился из каюты и, прежде чем отключиться, сказал: «С восходом выходим в море. Курс на Золотой. Или мы первые, или урою всех на х…» В общем, три шкуры сдерет. Велел разбудить перед выходом и уснул. Дело в том, что капитаны не смогли договориться о долях в дележе добычи. Берк хотел себе шестьдесят процентов, нам сорок. Лоет требовал поровну. После долгих споров они решили: кто первый доберется до форта и даст залп, тому достается семьдесят процентов, опоздавшему тридцать. Когда мы вышли в море, оказалось, что гнида Берк рванул за час до нас. Ох, и оскорбился наш капитан, он же принципиальный.

– Проиграли? – сочувственно спросила я.

– «Счастливчик» – какой-то «Медузе»? – Красавчик весело расхохотался. – Догнали, перегнали и первыми атаковали! Берк со своей командой только нам корму облобызали. Форт мы взяли общими силами, а при дележке Берк попытался Лоета обмануть. Они тогда здорово сцепились. Мы свои семьдесят процентов забрали, но с тех пор, как только встречаемся с «Медузой» и ее командой, без драки не расходимся. Так что, мадам, если бы не мы, то они бы нас обстреляли.

– Но бригу все равно досталось, – я покачала головой и провела ладонью по темному дереву.

– Им больше, – хмыкнул Эмил. – А все одно. Как бы Берк ни огрызался, не переплюнуть ему нашего капитана.

– Это точно, – проворчала я. – В оплевывании Вэю Лоету равных нет.

– Язва, – я обернулась и посмотрела на капитана, неслышно подошедшего к нам. – Ликуйте, Ада, скоро вы наконец сможете сойти на берег.

Я иронично вздернула бровь, демонстративно посмотрев на свою грудь.

– Замотаем, – отмахнулся Лоет. – Это не проблема.

– И вы так долго приходили к данному решению? – насмешливо спросила я.

– Отчего же, – невозмутимо ответил пират. – Это было ясно сразу.

Он развернулся и направился прочь. Я нахмурилась и поспешила следом.

– Вэй, тогда какого черта, прости Всевышний, вы столько времени пялились? – воскликнула я.

Лоет резко остановился, и я врезалась ему в спину. Капитан обернулся, скрестил на груди руки и смерил меня насмешливым взглядом.

– Так другой груди на моем корабле больше нет. Приходится смотреть на то, что под рукой, – произнес он, и у меня зачесались ладони от желания придушить негодяя.

Но вместо этого я призвала на помощь все мое воспитание, развернулась и ушла в свою каюту, где выместила бешенство на безответной подушке, несколько раз ударив ее кулаком. Стало немного легче. После этого поправила волосы, выбившиеся из косицы, и облегченно вздохнула. Скоро я сойду на берег, это ли не маленькое счастье?

Глава 20

К Тригару мы подходили, когда солнце уже перевалило за полдень. Я в волнении стояла посреди своей каюты и решала, во что одеться. Выбор был очевиден. Уже несколько дней как ветер стал теплей, некоторые из матросов сняли башмаки и теперь ходили босиком. Облегчилась и их одежда. Куртки надевали только вечером. Несмотря на осень, климат в этих широтах был значительно теплей.

Я тоже позволила себе выйти на палубу в бриджах и рубашке, оставив куртку в каюте. Но вскоре ко мне подошел капитан и велел одеться.

– Ада, пожалейте моих мальчиков. Они скоро уж два месяца как без женщины.

– Я вроде бы не голая, – ответила я, не понимая, к чему клонит мужчина.

– Тогда хотя бы встаньте к ним спиной, – произнес чем-то недовольный Лоет.

Пожав плечами, я отвернулась от команды «Счастливчика», вроде бы не обращавшей на меня никакого внимания. Но долго так не выдержала и поискала взглядом Эрмина. Он обнаружился рядом с матросом по прозвищу Мельник. Матрос учил чему-то моего охранника.

– Эрмин, можно вас на минуту? – позвала я.

Он кивнул и подошел ко мне.

– Эрмин, вас смущает мой вид? – прямо спросила я.

– Немного, – ответил мужчина.

Я заметила, как его взгляд прошелся по моей рубашке и скользнул в сторону. Опустив голову, я посмотрела, как ветер треплет тонкую ткань, то прижимая к моему телу и обрисовывая его контуры, то вновь отпуская ткань на волю. Вспыхнув, я стремительно удалилась в свою каюту и вышла уже в жилете, застегнутом на все пуговицы. После этого поймала взгляд Лоета. Он одобрительно кивнул и перестал обращать на меня внимание.

– Тригар! – услышала я крик с палубы и закрылась, спеша привести себя в порядок.

Вскоре я уже стояла на палубе и жадно всматривалась в полоску земли, которая неуклонно росла, превращаясь в очертания города. Ко мне подошел Самель. Он вытирал руки о большой кусок ткани. Затем закинул его на плечо и оперся на перила.

– Если не ошибаюсь, то у них скоро будет праздник, – сказал великан.

– Какой праздник? – я с интересом посмотрела на кока.

– Языческий. У тригарцев остался культ нескольких древних богов. Точно не помню, нужно у капитана спросить, он все знает. Ученый, – с уважением произнес мужчина, смущенно улыбнулся и ушел.

Я поискала глазами Лоета, но он был занят, и лезть под руку я не стала, решив дождаться, когда капитан сам обратит на меня внимание. Тем более на берег я должна была идти вместе с ним. Я так и стояла, жадно глядя на сушу, пока «Счастливчик» входил в гавань, пока швартовался, пока на борт поднимались вооруженные солдаты, узнавая о цели стоянки. Капитан первым сошел с корабля вместе с береговым офицером. Он заплатил пошлину и лишь после этого махнул рукой, разрешая сойти.

Самель вновь подошел ко мне. На его руке висела большая корзина.

– Пройдусь по базару, – сказал он. – Ма… лыш.

Я удивленно взглянула на него, но заметила, что кок устремил взгляд мне за спину, и тоже обернулась. Рядом со сходнями, к которым я успела подойти, стоял Лоет, а вместе с ним все тот же береговой офицер. Они о чем-то разговаривали. Офицер время от времени поглядывал в нашу сторону. Нет, он не разглядывал меня или Самеля, но его взгляд блуждал по кораблю, и нас офицер мог услышать. Теперь стала ясна заминка великана.

– Мне долго тебя ждать? – недовольно спросил Лоет.

Его взгляд был направлен на меня. Послушно кивнув, я встала на сходни и тут же почувствовала, как Самель аккуратно подхватил меня под локоть, придерживая и не давая упасть между причалом и бригом.

– Какая нежная забота, – насмешливо произнес офицер, с интересом рассматривая меня.

– Мальчишка – любимец кока, – усмехнулся Лоет. – Он напоминает Самелю двоюродного племянника, которого он нянчил на коленях.

Я вырвала локоть у великана, нахмурилась и сама сошла на берег.

– Прошу прощения, – капитан поклонился офицеру и велел мне кивком головы следовать за ним.

– Малец и ваш любимец? – осклабился офицер.

– Его мамаша уверяла, что щенок – мой сын. Врала безбожно, но я все же взял его, пусть учится. Будет славный малый, когда перестанет пускать сопли, – ответил пират.

Офицер рассмеялся, а Лоет поспешил отойти от него; я посеменила следом. Догнав капитана, пристроилась рядом.

– Господин…

– Обращайтесь ко мне просто «капитан», – сквозь зубы сцедил пират.

– Капитан. – Он посмотрел на меня. – Вы женаты?

Он остановился и с насмешливым интересом посмотрел на меня.

– Оставьте ваши матримониальные планы, вам поздно мечтать затащить меня в ваши сети, – в своей отвратительной ироничной манере ответил Лоет.

Я скрестила руки на груди и окинула его не менее насмешливым взглядом.

– Перестаньте размазывать сопли, капитан. Будь вы последним мужчиной на земле, мой взгляд и тогда бы не задержался на вас, – ответила я и первая отправилась вперед, ощущая от своего хамства и недопустимых для дамы выражений ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Эй-эй, да… – воскликнул Лоет и осекся, спешно догоняя меня. – Что это сейчас было? Вы меня уели?

– Ну что вы, просто констатировала факт, – ответила я, широко улыбаясь.

– Однако, – хмыкнул капитан, положил мне руку на плечо и потянул направо, как только мы покинули порт.

Мы прошли вдоль кривой узкой улочки, свернули на более чистую, расширявшуюся где-то от середины. У меня вообще создалось впечатление, что дома здесь строились без всякой геометрии, скорей, как встало, так и хорошо.

– Не качает? – спросил меня капитан.

– Есть немного, – улыбнулась я. – Ощущение, что я все еще на корабле.

Лоет дружелюбно потрепал меня по плечу, но тут же отдернул руку, буркнув:

– Извините.

Я увидела впереди нас потемневшую вывеску и большую пивную кружку, раскачивавшуюся на цепях. Пират направлялся именно туда.

– До одури хочу нормального жареного мяса, – сказал он.

– Капитан, – позвала я. – Как вы будете называть меня? Вы не можете выкать мне, ведь так?

– И как же вы хотите, чтобы я вас называл? – он иронично посмотрел на меня.

Я пожала плечами. Мне бы хотелось, чтобы Лоет обращался ко мне по имени моего мужа. И только я хотела это сказать, как услышала:

– Думаю, обращения «сопляк» будет достаточно, – произнес пират и первым вошел в трактир.

– Сопляк? Я?! – опешила я, нахмурившись, и поспешила за ним. – Капитан!

Лоет не глядя указал мне на дальний стол и направился к трактирщику, стоявшему за широкой деревянной стойкой. Я сверлила пристальным взглядом широкую спину капитана Лоета. Возмущение? О, да. Оно бурлило во мне и било через край. Высказать за неуважение, даже ударить, очень хотелось. Но я подумала о своей матушке. «Дитя, в тебе нет духа авантюризма». Вспомнив ее слова, я вновь смерила пирата пристальным взглядом и усмехнулась. Прочь, воспитанная Адалаис Литин! Сопляк, говорите, дорогой мой капитан? Ну что ж. Будет вам сопляк.

Успокоение пришло так неожиданно, сменившись на необычную легкость и предвкушение забавы. Когда капитан упал напротив меня на стул, я улыбнулась ему. И уже этим озадачила несносного пирата.

– Сколько обаяния в этом оскале. Мне стоит опасаться? – поинтересовался он.

– Вам? Кого? Меня? Капитан, вы переоцениваете меня, – без тени сарказма ответила я.

Вэйлр еще с минуту смотрел на меня недоверчивым изучающим взглядом, затем вдруг широко улыбнулся и откинулся на спинку стула. Единственная аналогия, которая пришла мне на ум, была заключена в одном не сказанном ни мной, ни пиратом слове – поиграем. Это вызвало непривычный мне интерес и какое-то нездоровое любопытство: насколько далеко я смогу зайти? Матушка бы устроила пирату целое представление. Я ее дочь, значит, и мне не чужды ее вздорность и смелость. Итак, поиграем.

Нам принесли обед, и я на некоторое время оставила свои планы на нервы капитана, тем более он с таким аппетитом накинулся на большой кусок жареного мяса, что мне едва не показалось, что он урчит как кот.

– Можно руками, – подмигнул мне Лоет, отрывая от куриной тушки, которую принесли следом, ножку. – Ладно, держи, все лучшее детям, – он протянул мне ногу и оторвал себе вторую.

– Мой капитан так юн, что ухватился за детское лакомство, или настолько стар, что впал в детство? – невинным тоном поинтересовалась я.

Пират застыл с куриной ногой, поднесенной ко рту. Я поднялась со своего места, забрала у него ножку и положила на свою тарелку.

– Мне же еще расти, имейте совесть, – невозмутимо произнесла я и принялась за курятину.

– Похоже, совесть здесь только у меня и есть, – проворчал Лоет, испепеляя меня суровым взглядом. – Хозяин, принеси эль, – велел он, разрывая тушку пополам голыми руками.

– Ну вот что вы за поросенок, капитан, – вздохнула я и протянула ему салфетку. – Уже испачкали манжет.

– У кого-то прорезался голос? – насмешливо поинтересовался капитан.

В этот момент к нашему столу подошла дородная женщина – такая, которая женщина со всех сторон. Лоет подмигнул ей единственным глазом. Женщина хихикнула и прикрыла рот пухлой ладошкой. Пират поманил ее к себе, что-то прошептал на ушко. Женщина смущенно потупилась и кивнула, кокетливо стрельнув в капитана глазами. Она развернулась, и это животное тут же ущипнуло ее, не сводя с меня ироничного взгляда.

– Капитан, – громко произнесла я, когда женщина отошла на несколько шагов, – а та нехорошая болезнь, которую вы подхватили от шлюхи в последнем порту, уже прошла?

– Что?! – потрясенно спросил Лоет. Я опять мило улыбнулась ему в ответ.

Женщина, остановившаяся при последних моих словах, вдруг вернулась к столу и отвесила пирату звонкую пощечину. Я сочувственно поцокала языком и вздохнула.

– Не зря вы говорили, что все бабы дуры и стервы.

– Я?! – возмущение в его голосе было настолько искренним, что мне даже стало немного жаль капитана. Впрочем, чувство это было призрачным, и я тут же продолжила:

– А кто же еще? Вы же говорили: «Запомни, сопляк, с бабами можно только так: сначала зажал в углу, потом дал пинка под зад». Я, ваш пасынок, все отлично запоминаю. Хочу быть похожим на вас, мой капитан, – гордо закончила я.

– Мальчик, никогда и ни за что не будь похож на этого… – произнесла женщина с сильным акцентом, сплюнула себе под ноги и ушла.

– Ты маленькое мстительное чудовище, – произнес Лоет, глядя на меня, и вдруг оглушительно рассмеялся. – Считай, что эта партия за тобой… Адалаин.

– Приятно познакомиться, – усмехнулась я и протянула руку.

Лоет сжал мою ладонь, и мы одинаково скривились. Руки были жирными. Как-то само собой вышло, что одновременно взяли и салфетки в руки, продолжая мериться насмешливыми взглядами. Одновременно же и бросили их на стол.

– Ты сыт, мой мальчик? – поинтересовался Лоет.

– О, да, мой капитан, – восторженно кивнула я.

– Тогда за мной, – он бросил на стол монеты. – Здесь ты уже сделал все хорошее, что мог. – И мы покинули трактир.

На улице я остановилась, ожидая, что капитан скажет, куда мы идем дальше. Но Лоет молча пошел в обратном направлении. Мне ничего иного не оставалось, как последовать за ним.

– Куда мы идем? – спросила я.

– Вы возвращаетесь на «Счастливчик», – равнодушно ответил пират, и я замерла посреди улицы.

– Уже?! – воскликнула я. – А вы?

– А я нет, – ответил он.

– Не пойду, – мне стало до слез обидно.

Меньше часа на суше, и уже обратно? Но это же несправедливо! В конце концов, я наниматель, а не пленница. Лоет, заметив, что я не следую за ним, остановился и обернулся ко мне. Он вздернул бровь, я нахмурилась.

– Мне долго ждать? – несколько надменно спросил капитан.

– Можете не ждать вовсе, – ответила я, развернулась и направилась в противоположную сторону.

– Стоять! – рявкнул пират, но я даже не вздрогнула, продолжая свое неспешное движение.

Быстрые шаги за спиной подсказали, что Лоет догоняет меня. Он заступил мне дорогу и сердито взглянул в глаза.

– Вы думаете, я буду при вас нянькой? Могу ведь и плюнуть на всю эту возню, – сказал он не без угрозы.

– Вот и отлично, – холодно ответила я. – Мне до чертиков надоела ваша опека. Я взрослый человек и могу сама решить, куда мне идти и что делать.

– Вот как? – Лоет чуть склонил голову к плечу, в его глазах появилась ирония. – И далеко уйдете одна в незнакомом городе?

– Поброжу поблизости, отдохну от вашей физиономии, – раздраженно ответила я.

– Отлично! – вдруг зло воскликнул капитан. – Мне ваше личико осточертело не меньше. И постоянно держать себя в руках тоже. Хотите самостоятельности? Вперед! Попутного ветра. Не смею больше вас задерживать.

Он обошел меня и стремительно удалился. А я осталась стоять на месте, изумленно глядя ему вслед. Совершенно не ожидала подобной вспышки.

– Слава Всевышнему, – пробормотала я. Засунула сжатые кулаки в карманы жилета и так же стремительно направилась в противоположную сторону от той, в которой исчез капитан Лоет.

Я шла, продолжая про себя ругаться с пиратом, жаля его аргументами, время от времени возмущенно фыркая и бормоча себе под нос о том, насколько мужчины бывают несносны. Опомнилась лишь тогда, когда уперлась в тупик. Растерянно оглядевшись, я поняла, что в гневном порыве, которому позволила захватить рассудок, зашла неизвестно куда. И это пугало, потому что я совершенно не помнила дороги, по которой сюда пришла.

Поискав глазами кого-нибудь, лучше женщину, я осторожно отправилась искать путь к порту. Миновав первый проулок, я остановилась, решая, в какую сторону свернуть. Выбрала направо и уверенно направилась туда. Вскоре дорога вывела меня на более оживленную улицу. Здесь я увидела женщину, развешивавшую белье на веревку, натянутую между деревьями. Я смело направилась к ней.

– Добрый день, мадам, – обратилась я к ней.

Женщина обернулась ко мне, смерила неприязненным взглядом и отвернулась, продолжая свое занятие. Я немного подождала и подошла к ней ближе, постучав по плечу. Женщина вдруг резко развернулась и хлестнула меня мокрой тряпкой, свернутой в жгут, потому что как раз отжимала ее. Я вскрикнула и упала на землю, прикрываясь рукой.

– За что? – ошеломленно спросила я.

Она что-то рявкнула на неизвестном мне языке. И я с ужасом поняла, что не знаю этого языка и помощи мне тут не найти. Но как же мне теперь быть? В растерянности я огляделась по сторонам и встала, отряхивая руки. Всевышний, пошли мне того, кто понимает меня! Береговой офицер говорил на моем родном языке, женщина в трактире и сам трактирщик тоже, значит, кто-то должен еще понимать.

Подумав, я решила искать тех, кто побогаче, а значит, и образованней. Но пока передо мной были прохожие из простого сословия. Я попробовала обратиться к ним, наудачу, но и тут меня ожидал крах надежд. Это так печалило, что я едва не расплакалась от досады. Продолжая идти все так же по наитию, я свернула в переулок, где играли мальчишки. Возраст их был лет от пяти и до четырнадцати. По крайней мере, я так определила.

Миновав шумную ватагу, я уже почти скрылась за углом, когда мне в спину прилетел камень. Я резко обернулась и посмотрела на самого старшего мальчика, оскалившего в ухмылке щербатый рот. Не знаю, что на меня нашло, должно быть, это всё проклятые нервы, но я подняла камень и отправила обратно. На удивление, волнение не помешало мне попасть пареньку в лоб. Он схватился за лицо и что-то прокричал. Тут же вся остальная ватага подскочила со своих мест и бросилась на меня.

Мне не оставалось ничего иного, как броситься наутек. Несколько раз сменив направление, я выбежала на очередную узкую улочку, на которой стояли белые домики. Мальчишки и не думали отставать от меня. Черт! Прости, Всевышний. Не хватало еще, чтобы меня, замужнюю женщину, побила ребятня! Каков будет позор.

Мне в спину то и дело неслись свист, ребячья ругань, а иногда и камни. Один такой камень попал мне в ногу. Я оступилась и полетела на землю, сильно расцарапав ладони. Дети налетели на меня, и я лишь прикрыла голову руками от града ударов, посыпавшихся со всех сторон. На спасение я уже не рассчитывала, когда мальчишки вдруг бросились врассыпную, а ко мне подошел какой-то мужчина, размахивавший тяжелой тростью.

Он что-то спросил у меня.

– Я не понимаю, – сквозь рыдания ответила я.

– Ты не местный, – произнес мужчина с сильным акцентом. – Прибыл с кораблем?

– Бриг «Счастливчик», – кивнула я, вытирая слезы. – Вы поможете мне добраться до порта? Я не знаю дорогу, а парни не знают, где меня искать.

– Вот как, – мужчина помог мне подняться и протянул платок.

Я протерла лицо и поморщилась от боли. Затем взглянула на платок, он был в крови. Мужчина с сочувствием смотрел на меня, после с дружеским участием похлопал по плечу.

– На бриге твои родные? – спросил он, и я отрицательно покачала головой.

– Ты сирота? – снова задал вопрос мужчина и повел меня вниз по улице.

– Нет, – сказала я. – Но мои родители остались дома.

– Бедняжка, – сочувственно покачал головой мужчина. – Ты, наверное, хочешь есть? Идем, я накормлю тебя, ты приведешь себя в порядок, а потом я провожу тебя в порт.

– Куда мы идем? – спросила я, продолжая всхлипывать и вытирать слезы.

Мне было так стыдно! Я так глупо повела себя. Да лучше бы сейчас сидела на борту, и Самель кормил меня вкусными булочками. Зачем я нагрубила капитану? У него могли быть дела, которые не предназначены для моих глаз и ушей. Потом бы снова погулял со мной… наверное. К тому же я обещала слушаться, а повела себя, как глупая маленькая девочка. И вот теперь заблудилась, меня отхлестала по лицу неприятная женщина, закидали камнями и избили злые дети. Я вся в крови, руки разодраны, тело болит, и если бы не этот добрый человек, то, возможно, меня бы уже и в живых не было. А мой бедный Дамиан так и останется томиться в плену.

Тем временем мужчина открыл передо мной добротные двери двухэтажного дома.

– Проходи, мальчик, – сказал он. – Сейчас тебе дадут воды умыться и принесут поесть. Выбирай комнату.

– Мне не нужна комната, я хочу вернуться на свой корабль, – ответила я и почувствовала неловкость за такой резкий ответ. Ведь добрый человек принял во мне живейшее участие.

Мужчина улыбнулся, окинул меня пристальным взглядом и указал на первую попавшуюся дверь.

– Проходи, – мягко сказал он. – Или уходи, выбор за тобой.

– Вы объясните мне, как дойти до порта? – спросила я, удивленно глядя на него.

– Я помогаю только благодарным людям, – ответил мой спаситель. – Отказываться от гостеприимства – оскорбить хозяина.

– Простите, – прошептала я. Все же незнание местных законов очень усложняет жизнь.

Мне не оставалось ничего иного, как войти в указанную комнату. Помощь этого человека была мне необходима. Он понимал меня и мог ответить на вопросы. К тому же кто лучше местного жителя знает город? Оглядевшись, я обнаружила, что нахожусь в небольшой комнате, где были стол, стул, шкаф и кровать.

Воду мне принесли вскоре, большой таз и ведро. Следом вошел хозяин дома с бокалом вина в руках. Он доброжелательно улыбнулся.

– Раздевайся, – все так же мягко сказал мужчина. – Меня стесняться не нужно.

Я зачерпнула воды и умыла лицо, затем осторожно, чтобы сильно не тревожить раны, вытерлась полотенцем, которое оставил слуга, и посмотрела на хозяина дома. Мне вдруг пришло в голову, что я до сих пор не знаю его имени. И только я хотела спросить, как мужчина подошел ко мне и расстегнул верхнюю пуговицу на жилете.

– Какой непослушный мальчик, – укоризненно сказал он. – Ты весь в пыли. Нужно обмыть все тело. А одежду почистят и вернут. Раздевайся.

Я попятилась от него, потому что слова мужчины звучали более чем странно. Вдруг вспомнились слова капитана о мужчинах, которые испытывают нездоровую тягу к мальчикам, и мне стало страшно. Мужчина перестал улыбаться и снова шагнул ко мне. Он строго посмотрел мне в глаза и рявкнул:

– Раздевайся!

Замотав головой, я сделала еще несколько шагов назад.

– Я буду кричать, – хрипло произнесла я.

– Кричи, – равнодушно ответил мужчина, окончательно перестав быть добрым и милым.

Попытавшись выбежать из комнаты, я поднырнула ему под руку, но мерзкий тип оказался шустрым и ухватил меня за шкирку. Рванул назад и откинул в сторону кровати. Затем схватился за грудки, сорвав с жилета пуговицы и порвав рубашку. Он уставился на повязку, перетягивавшую мою грудь. Мгновение – и рука подлеца опустилась на мой пах.

– Девчонка, – произнес он. – Ерунда, тоже сгодится.

Я закричала и забилась в его руках. Вывернувшись, бросилась к дверям, но, распахнув их, влетела в грудь слуге, стоявшего на страже. Он перехватил меня, и тот, кого я приняла за благородного спасителя, ухватив меня за горло, потащил назад в комнату. В этот момент раздался звон колокольчика. Хозяин кивнул слуге, и тот пошел открывать дверь.

Невидимый визитер разговаривал на местном языке, но голос…

– Вэй! – заорала я. – Помо…

Мой крик оборвала жесткая ладонь моего похитителя. Дверь закрылась, но тут же снова раздался звонок. Подлец, удерживавший меня, что-то велел слуге, и тот дверей больше не открывал. За колокольчиком послышались удары, дверь с честью их выдержала. А потом все стихло. Хозяин дома ухмыльнулся и развернул меня к себе.

– Никто тебя не спасет, – сказал он.

Звон разбитого стекла опроверг его слова. Раздались стремительные шаги. Похититель откинул меня в сторону и бросился к двери.

– Лоет! – снова заорала я.

За дверью послышалась короткая возня, затем что-то гулко ударилось, и хозяин дома отлетел от резко выбитой двери. На пороге, словно ангел мщения, стоял капитан Вэйлр Лоет, свирепо смотревший на меня.

– Нагулялась? – зло спросил он.

Оглядел мой растерзанный вид, разбитое лицо и побагровел.

– Отвернись, – коротко велел капитан. – И уши закрой.

Я послушно отвернулась к окну, зажмурилась и закрыла уши. До меня донесся приглушенный вскрик, а после – лязг металла. За запястья взялись сильные пальцы, отрывая мои руки от ушей. Я дернулась и услышала голос Лоета.

– Всё, Ада, всё.

Я развернулась и уткнулась в грудь капитана, разрыдавшись от облегчения и стыда.

– Простите меня, Вэй, – срывающимся голосом произнесла я.

– Вы меня простите, я просто законченный осел, – пират обнял меня, прижимаясь щекой к моим волосам.

– Нет, это я, – я всхлипнула и подняла на него глаза.

Кадык капитана дернулся от гулкого сглатывания, и он кивнул:

– Хорошо, это вы, а я хороший, я вас спас. Поцелуй?

На мой возмущенный взгляд он пожал плечами:

– Ну, нет так нет, пойду к булочкам.

– Вы совершенно несносны! – воскликнула я. – Как вы сейчас можете…

– Я вообще все могу, – подмигнул капитан и неожиданно потянул меня вверх, прижимая одной рукой к своему телу, а второй – мою голову к своему плечу, мешая увидеть то, что сталось с мерзавцем и похитителем детей.

И отпустил, только когда дверь за нашей спиной захлопнулась. Я утерла нос рукавом, совершенно неприлично, но сейчас мне были безразличны эти мелочи. Капитан снял свою легкую куртку и накинул мне на плечи. Я благодарно кивнула, пряча разорванную рубашку и перетяжку. К тому же от пережитого меня трясло, и состояние более всего напоминало лихорадку.

Лоет молча шел рядом, бросая на меня время от времени короткие взгляды. Я снова шмыгнула носом и посмотрела на него, и пират чуть скривился.

– Простите меня, Ада, я правда повел себя, как болван. Даже не знаю, почему вдруг начал вредничать, – сказал он, и я изумленно округлила глаза. – Не смотрите на меня так, иначе я передумаю посыпать голову пеплом и надеру вам за… а-а-одно и уши, – воскликнул Вэй, когда на моих губах помимо воли появилась ироничная улыбка.

– Заодно с чем? – поинтересовалась я.

– О, кондитерская, – неожиданно обрадовался Лоет и указал мне. – Хотите сладостей? Небось, уже изголодались по конфетам? Хотите, я вам их куплю, много, чтобы ваши щеки трещали от удовольствия?

– Я хочу на корабль, – ответила я. – С таким видом по кондитерским не ходят.

– Зато теперь вы настоящая шантрапа, – хохотнул капитан и смущенно добавил: – Извините.

Мы еще какое-то время помолчали.

– Как вы меня нашли? Шли за мной? – спросила я, чтобы нарушить молчание. Почему-то голос пирата действовал на меня успокаивающе.

– Не сразу, – после легкой заминки ответил Вэйлр. – Сначала я злился. А потом мне стало… Я вам сейчас скажу, а вы сразу забудьте это жуткое слово, хорошо? – Я кивнула. – Мне стало стыдно. Опомнившись, я бросился вас искать. Мне удалось узнать, что неизвестного паренька гнали местные мальчишки. Они мне как раз и попались по дороге. Ребята обсуждали, как… – он недовольно взглянул на мое лицо, – избили чужака. Это они вас? – я снова кивнула, правда, в этот раз с некоторой задержкой – мне было стыдно. – Зачем вы сцепились с детьми? Впрочем, ладно. Я прижал одного из них, и тот сказал, как чужака забрал некто Бардив, любитель мальчиков. Ребятня сбежала, когда его увидели, а избитого мальчишку он утащил. Я узнал, где его дом. Ну, вот, собственно, и все.

– Что же, все знают, каков это негодяй, и терпят? – поразилась я.

– Должно быть, местных не трогает… не трогал, – пожал плечами Лоет и передернулся. – Ненавижу таких ублюдков. Простите.

– Совершенно с вами солидарна, – кивнула я, и мы вошли в порт.

На «Счастливчике» нас встретили округлившимися глазами. Кто-то присвистнул.

– Капитан, но это же женщина, – негромко произнес один из пушкарей.

– Озверели? – возмутился капитан. – Это не я!

Я же поспешила скрыться в каюте. Подошла к зеркалу, разглядывая опухшее лицо, разбитую губу и синяк под глазом. Издевательски усмехнулась над собой и вышла из каюты.

– Красавчик, – позвала я.

– Да, мадам, – ко мне подскочил Эмил. – Ой, – молодой человек прикрыл рот рукой.

– Вы должны мне кое в чем помочь, – негромко сказала я.

– Все что пожелаете, – кивнул Красавчик. – Правда, долго против капитана не продержусь.

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит молодой пират. Затем махнула на него рукой.

– Да что вы все, право слово, Вэй меня спас. Это не он, как вы вообще могли такое подумать?! – произнесла я, взяла его за руку и втянула в свою каюту. – Эмил, научите меня драться.

– Что? Зачем, мадам…

– Вы обещали, – строго произнесла я. – Я хочу научиться защищаться от всяких мерзавцев. Научите?

– Ну-у… это… попробую, – смущенно ответил Красавчик.

– Спасибо, – я улыбнулась и указала взглядом на двери.

Милый мой Дамиан, боюсь, ты не узнаешь свою бабочку, когда она все-таки долетит.

Глава 21

– Да как же это? Да что же это? Не уследил, капитан наш, ох, не уследи-ил…

– Самель, ну что вы, право слово, – я смущенно смотрела на великана, заламывавшего свои огромные волосатые руки. – Так вышло, успокойтесь уже.

– А если б вам вашу шейку тоненькую свернули? – не сдавался кок, вталкивая в меня уже вторую тарелку с блинчиками. – Кушайте, мадам, кушайте. Кто же вас пожалеет, ежели не папаша Самель? Бедная вы моя.

Он всплеснул руками, намазал джемом очередной блинчик, свернул его и протянул мне. Вздохнув, я с тоской посмотрела на блинчик, потом на великана, с умилением глядевшего на меня, и послушно откусила. Жевать уже почти не получалось, бриджи, кажется, трещали так, что слышала вся команда, но обижать доброго мужчину не хотелось, и я ела, запивая вкусным местным чаем.

– Самель, я вам очень благодарна, но это всё, – выдохнула я, отодвигая от себя тарелку.

– Всего один, – он умоляюще посмотрел на меня.

– Не могу, – сипло ответила я, отваливаясь на спинку стула.

– Ну, мадам Ада, ну для папаши Самеля…

И вновь меня спас капитан Лоет. Он распахнул дверь и вошел в каюту, с интересом разглядывая меня с повязанной на шее салфеткой, и Самеля, пытавшегося втолкнуть мне в рот последний блин. Вэйлр подошел к столу, забрал блинчик из рук кока и целиком засунул его себе в рот.

– Фолофен, фаф фыфифя фафак, – изрек капитан набитым ртом и упал на свободный стул, вытянув свои длинные ноги.

Самель поднялся со своего места, забрал пустую тарелку, одарил Лоета сердитым взглядом и покинул каюту. Пират недоуменно посмотрел ему вслед, проглотил блинчик и спросил:

– Почему мой кок смотрит на меня, как жена после десятилетнего брака?

Затем отнял мой чай, беззастенчиво допивая его, и вытер руки и рот салфеткой, нагло сдернутой с моей шеи. Чай мне жалко не было, снять салфетку не хватало сил, так что я даже милостиво отнеслась к выходкам капитана. К тому же он спас меня от заботы папаши Самеля, а это уже заслуживало благодарности. И я поблагодарила.

– Спасибо… ик, – тут же смутилась и прикрыла рот ладошкой.

– О, – произнес Лоет и вышел из моей каюты, но вскоре вернулся и брякнул на стол большой кулек. – Кушайте, Ада. Это самые вкусные конфеты из лучшей кондитерской, – сказал он с самодовольной улыбкой.

Тошнотный позыв был таким резким, что я еле его сдержала. Скривилась и отпихнула от себя конфеты.

– Я вас ненавижу, – все так же сипло высказалась я пирату.

– На вас не угодишь, – оскорбился господин Лоет.

Достал одну из конфет, развернул красивую обертку и съел конфету сам, довольно причмокнув. Вскоре вернулся Самель. Он поставил перед капитаном ужин, по-прежнему, сердито глядя на него. После повернулся ко мне.

– Мадам, может, еще что-нибудь желаете? – с надеждой спросил он.

– Нет! – воскликнула я, снова прикрывая рот рукой.

– Перекормил, – констатировал пират. – А я теперь даму конфетами не могу угостить.

Кок фыркнул и покинул каюту. Лоет проводил его задумчивым взглядом и повернулся ко мне.

– Ада, вы разлагаете мою команду.

Я лишь вдохнула. Говорить было очень тяжело. Впрочем, Вэю мое общество сейчас особо не требовалось – он с волчьим аппетитом уплетал ужин, подтверждая слова, произнесенные с набитым ртом. Действительно голоден, как тысяча собак… Вообще за период плавания от Лаифы до Тригара наши трапезы были неизменно совместными, пожалуй, кроме завтрака. Капитан просыпался намного раньше, и, когда я завтракала, его брань уже слышалась с палубы.

– Пока мы здесь, занятия грамотой с командой временно прекращаются, – сказал Лоет, не глядя на меня. – Я не буду всенародно унижать своих парней тем, что их обучает мальчишка. К тому же, по большому счету, нашему брату чистописание без надобности.

– Зачем же тогда вы велели им учиться? – изумилась я.

– А почему бы и нет? – усмехнулся капитан. – Раз уж вскрылось, что в моей команде есть неграмотные, то пусть увидят свет науки. Не всё винище жрать да морды кому ни попадя бить.

– Ваша команда, вам видней, – отмахнулась я. Мне эти занятия были только за развлечение.

– Точно, – одобрительно кивнул Лоет. – Как насчет завтрашней прогулки на праздник в честь бога виноделия? Только, чур, не ругаться со мной. Не хочу потом бегать по всему городу. А у вас талант искать приключения на ровном месте.

Я согласно кивнула, посмотрела на конфеты и решилась взять одну. Больно уж их обертки были привлекательными. Капитан проследил, как я осторожно разворачиваю бумажку, все еще прислушиваясь к себе – влезет в меня еще одна маленькая конфетка или нет, – затем усмехнулся и сыто вздохнул.

– Ну как? – поинтересовался он, продолжая наблюдать за выражением моего лица. – Пошло?

– Еще не знаю, – ответила я, смакуя вкус.

– Много блинов было? – сочувственно спросил Лоет.

– Две тарелки, – вздохнула я и зажала рот рукой.

Упоминание о блинах добило меня. Сорвавшись с места, я вылетела на палубу, перегнулась через борт и исторгла из себя то, что насильно втолкнул в меня Самель. Когда, задыхаясь и вытирая слезы, я обернулась, кок стоял недалеко от меня и смотрел взглядом обиженного ребенка. Мне стало стыдно, но чувство образовавшейся легкости настолько превосходило стыд, что он моментально сошел на нет.

– Опять капитан? – сочувственно спросил Мельник.

– Да почему всегда я?! – возмутился Лоет, выходя из моей каюты и протягивая мне стакан воды и чистый платок.

Я благодарно кивнула, принимая и то, и другое.

– Вы уж простите меня, капитан, – ответил Мельник. – Но только вы изводите мадам, будто она вам соли под хвост насыпала.

Моментальный удар по лицу свалил матроса с ног. Он тут же вскочил, вытирая тыльной стороной ладони разбитые губы.

– Все ясно? – ледяным тоном спросил его Лоет.

– Я был неправ, капитан, – ответил мужчина.

– Свободен! – гаркнул на него пират, и матрос поспешил отойти от нас.

Я недовольно посмотрела на Лоета.

– Моя команда, – напомнил он мне мои же слова, и я больше не лезла со своим недовольством. Затем отошел и направился в сторону камбуза. – Поболтаю-ка я с Самелем, – не обращаясь ко мне, произнес мужчина.

Я некоторое время смотрела ему вслед, мучаясь мыслью, что коку сейчас попадет из-за меня. Очень хотелось пойти и остановить капитана, но я помнила, что он совершенно не приемлет чужое вмешательство в его отношения с командой. И усугубить еще больше положение великана мне не хотелось совершенно. В конечном итоге он желал мне добра, когда чуть не довел до взрыва мой желудок, набивая его блинчиками с джемом.

– Ох, – выдохнула я.

Воспоминание о блинчиках опять отозвалось спазмом, и я подставила лицо ветру, пытаясь успокоиться. Ко мне подошел Эрмин. Он облокотился на перила и замер, глядя в сторону гавани.

– Я хотел бы ходить с вами и капитаном, – сказал мой охранник.

– Это лишнее, – ответила я, сама не понимая, почему мне не понравилась эта идея, вполне разумная, в общем-то.

Если бы я взяла сегодня с собой Эрмина, то не заблудилась бы и не попала в переплет, прихватив разом несколько неприятных приключений.

– Мадам, – Эрмин повернулся ко мне лицом. – Господин Литин дал мне недвусмысленные указания беречь вас. Но вот я смотрю на вас и чувствую жгучий стыд и досаду.

– Ах, перестаньте, друг мой, – я потрепала мужчину по плечу. – Это все глупое недоразумение. Больше такого не повторится.

Он хотел продолжить, но я остановила своего охранника жестом. Я подумаю о его словах на свежую голову, не сейчас, просто жутко устала. Мое тело болит снаружи и изнутри, говорить не очень приятно, и к тому же я ужасно хочу спать. Для меня это был очень тяжелый день. Сомневаюсь, что моя матушка смогла бы найти себе подобные приключения. Обычно она устраивает приключения другим. А я, видно, в папеньку, в нем нет матушкиной склонности к авантюрам. Моя попытка привела меня в нынешнее состояние. Так что мне стоит быть более благоразумной и послушной, какой я была всегда. Но, уже входя в каюту, я вспомнила наше с Вэем приключение в трактире и ту женщину, влепившую пирату пощечину, и от души расхохоталась. Нет, все-таки что-то приятное сегодня было. Например, вытянувшееся лицо капитана и признание факта моей маленькой победы. С этой мыслью я заснула легко и спокойно.

А утром проснулась от настырного стука в дверь. Поднявшись с тихим стоном с постели, потому что тело сегодня болело еще больше, чем вчера, я накинула халат, мельком бросила на себя взгляд в зеркало, ужаснулась и продолжила путь к двери. Когда я повернула ключ и распахнула створку, то обнаружила за ней Красавчика. Он несколько смущенно улыбнулся и вытащил из-за спины руку с цветами.

– С добрым утром, мадам Ада, – пробормотал он.

– Доброе утро, Эмил, – кивнула я, удивленно глядя на цветы. – Это мне?

Он кивнул и поднял руку с цветами еще выше. Мне стало приятно. Даже мысли не возникло, что молодой человек со мной заигрывает. Подобное соображение было бы глупостью, потому что раз преподнесенного урока ему хватило. Приняв букет, я улыбнулась и тут же тихо охнула – стало больно.

– Вы пока не улыбайтесь и много не разговаривайте. Скоро пройдет, – подбодрил меня Красавчик. – Сказать, чтобы вам принесли воду?

Я кивнула и закрыла дверь. Но вскоре в нее снова постучались. Это был господин Даэль. Он протянул мне коробку с пирожными и галантно поклонился.

– Доброе утро, мадам Литин, – с достоинством сказал мужчина. – Надеюсь, мое скромное подношение хоть немного облегчит ваши страдания. – Подумав немного, он добавил: – Вы сегодня очаровательны.

Я поблагодарила, закрыла дверь, но в нее снова постучали. Теперь это был бомбардир. Он вручил мне бусы из кораллов. Жутко краснея и заикаясь, мужчина произнес нечто нечленораздельное и стремительно удалился. Затем приходил Кузнечик. Потом Мельник. И даже угрюмый господин Ардо. Он принес мне сочных ягод в корзинке, пожелал скорейшего выздоровления и удалился. На этом паломничество ко мне не закончилось. Вскоре я стала счастливым обладателем серебряного зеркальца, инкрустированной шкатулки, черепахового гребня, прелестнейшего набора шпилек и заколок, нового жилета, трех рубашек взамен порванной, нескольких наборов конфет, пирожных и одного торта. Мое изумление было запредельным.

– Капитан покинул бриг, все спешат, пока он не видит, выразить вам свое сочувствие, – пояснил мне великан Самель, на чьем лице сегодня красовался бордовый кровоподтек. – Мадам, простите меня, я вчера переусердствовал в своей заботе, – кок привычно зарумянился.

– Вас за это ударил капитан? – возмущенно спросила я.

– Это? – он потрогал синяк. – Нет, что вы. Про то, что я переусердствовал, капитан сделал замечание после того, как… объяснил, что нарушил границу этой, как ее… субординации, вот.

Он поставил передо мной завтрак и покинул каюту, не забыв поклониться. Вскоре, умытая и причесанная новым гребнем, я надела новую рубаху и перетянула волосы новым ремешком. Оглядев себя, я пришла к выводу, что не все так плохо, и вышла на палубу, чтобы найти Эмила. Если Лоета нет, то мы вполне можем заняться моим делом, не привлекая внимания. Быть высмеянной несносным капитаном в очередной раз мне вовсе не хотелось.

Красавчик нашелся в трюме, куда я заглянула через откинутую крышку люка. Передернувшись от воспоминания о крысах, я позвала его.

– Эмил, можно вас на минуту?

– Иду, – отозвался тот.

Я отошла в сторону, давая ему возможность выбраться наружу. Красавчик замер напротив меня, ожидая, что я скажу.

– Вы помните, что вчера обещали мне? – спросила я.

– Вы серьезно? – он приподнял брови. – Я думал, что сегодня успокоитесь и передумаете. Все-таки здесь достаточно защитников…

– Вчера создалась ситуация, при которой я осталась один на один с негодяем, – сухо ответила я. – Мне нужно научиться защищать себя. Это не обсуждается, – отчеканила я, ловя себя на том, что невольно повторяю интонации капитана Лоета. – Эмил, или вы помогаете мне, или я ищу другого человека. Думаю, на «Счастливчике» найдутся те, кто мне не откажет в этой маленькой любезности.

Красавчик вздохнул.

– Если баба себе что втемяшит в голову, этого даже палками из нее не выбьешь, – едва слышно проворчал он. – Идемте.

Я проводила его мрачным взглядом и, фыркнув:

– А мужчины всегда уверены, что знают, что надо женщине, лучше самой женщины, – поспешила следом.

Мы прошли в мою каюту, потому что она была единственным местом, где никто не появится неожиданно. Кроме Лоета, конечно, но и он входил, предварительно постучав. Я остановилась и выжидающе посмотрела на своего невольного учителя. Красавчик помялся, явно не зная, с чего начать и что со мной делать вообще. Затем его взгляд переместился на подушку. Он подхватил ее и поднял на уровень своей груди.

– Ударьте, – велел Эмил.

– Подушку? – уточнила я.

– Ее, – усмехнулся молодой человек.

Я кивнула и покраснела, ощущая вдруг себя до невероятности глупо. Хотела уже сказать, что передумала, но вспомнила вчерашний день и решительно поджала губы. Сейчас я выгляжу глупо, зато потом никакой Брагар не сможет унизить меня, прикасаясь к моему телу. Это придало смелости и силы. Размахнувшись, я ударила подушку, посмотрела на Красавчика и покраснела снова. Эмил прятал улыбку.

– Что? – сердито спросила я.

– В вашей руке нет силы, – ответил он. – Оно понятно, все-таки вы благородная женщина. Также нет твердости и точности удара. И замах проведен неверно. Я покажу.

Через некоторое время я перестала смущаться, а Красавчик – посмеиваться надо мной. Он с энтузиазмом объяснял, я внимательно слушала и смотрела. После он принес мне две тяжелые болванки и велел упражняться с ними, чтобы мышцы налились силой. Мы договорились встретиться вновь при новом удобном случае, и Эмил ушел, а я попробовала сделать те несколько упражнений, которые он мне показал.

Капитан Лоет вернулся после полудня. Вместе с ним шли люди с инструментами и досками в руках.

– Господин Даэль, – позвал капитан, – объясните этим людям, что им предстоит сделать.

Сказав это, он кивнул мне, стоявшей на палубе и с нескрываемым любопытством рассматривавшей происходящее, и удалился к себе. А я направилась следом за господином Даэлем и плотниками, развлекая себя тем, чем никогда не развлекалась, – ротозейством. Боцман покосился на меня, усмехнулся и перестал обращать внимание. Плотники окинули короткими любопытными взглядами и обратились к Даэлю:

– У вас на борту мальчишка?

– Это щенок капитана, – отмахнулся тот, и я даже улыбнулась.

– Сын? – удивился один из бородатых мужчин.

– Воспитанник, – господин Даэль посмотрел на плотника, не скрывая насмешки. – Наш батя, конечно, еще тот бабник, но этот сынок для него великоват.

На этом меня перестали замечать, а я не лезла под руку с глупыми детскими вопросами, которые вдруг атаковали мою любопытную голову. Некоторое время я следила за работами мастеров, лечивших наш бриг, пока над палубой не пронеслось:

– Сопляк, ко мне!

Я обернулась, скользнула равнодушным взглядом по капитану и снова отвернулась.

– Лейн… Адалаин, черт тебя дери через три погибели! – выдал гневную тираду капитан, и я наконец поняла, что он зовет меня.

Однако как кстати я не сообразила сразу и не отозвалась на это унизительное прозвище. Лейн, сокращенное от Адалаин. Мне нравится, пусть будет Лейн.

– Бегу, капитан, – отозвалась я и направилась к нему.

Подойдя к пирату, я посмотрела на него и тут же вскрикнула, когда его пальцы ухватили мое ухо железной хваткой. Но как только мы скрылись из поля зрения плотников, пальцы Лоета разжались, и я от души влепила ему пощечину. Ну наконец-то! Капитан ошеломленно посмотрел на меня.

– За что? – вопросил он.

– За всё! – сияя счастливейшим из взглядов, ответила я.

– Вы чудовище в шкуре ягненка, – зашипел на меня Лоет.

– А вы… вы – пират, – зашипела я в ответ.

– И горжусь этим, – заносчиво произнес он.

– С чем вас и поздравляю, – парировала я.

– Вы так великодушны, – ядовито усмехнулся капитан.

– Это точно, над своими людьми никогда не издевалась, – не менее ядовито воскликнула я.

В этот момент к нам присоединился господин Ардо. Он замахал руками в ту сторону, где находились плотники, затем жестами изобразил курицу, постучал себя по лбу и исчез. Пантомима была нами с капитаном разгадана сразу же: «Что вы раскудахтались, как курицы, вас все слышат». Мы обменялись с Лоетом едкими взглядами.

– Однако, дорогая, не желаете ли составить мне компанию за трапезным столом? – негромко поинтересовался капитан, становясь самой учтивостью.

– Не откажусь, мой добрый друг, – не менее учтиво кивнула я, и мы ушли в каюту капитана, где нас уже ждали Самель и накрытый стол.

Лоет подождал, пока я сяду на свое место, и лишь после этого занял свое. Эта насмешливая учтивость неожиданно пришлась мне по вкусу. Казалось, все правила соблюдены, но рамок нет, и можно в любой момент отступить от приличий. Я вдруг поймала себя на мысли, что поведение капитана неуловимо изменилось после наших вчерашних приключений. Конечно, он не перестал быть ехидным и несносным, но появилась какая-то ненавязчивая легкость, словно мы шагнули на новую ступень наших взаимоотношений. Перешли от официального общения к более дружескому.

– Ада, вы напивались хоть раз в жизни? – неожиданно спросил Вэйлр.

– Нет, не имела такого счастья, – ответила я, воздавая должное местной ветчине.

– А хотели бы? – прищурился капитан.

– Не уверена, что это разумно, – усмехнулась я, поднимая на него взгляд.

– Тогда ешьте больше, потому что вечером мы с вами будем только пить, – рассмеялся он, сверкнув единственным глазом.

Мой взгляд остановился на этом лукавом оке. В этот момент лицо капитана было освещено солнечным лучом, падавшим на него. Он изломил бровь и усмехнулся.

– В чем дело, Ада? – спросил пират, и я уловила нервную нотку. – Что вас там так заинтересовало?

– Знаете, – сказала я, продолжая рассматривать его, – мне всегда казалось, что у вас карие глаза, а они у вас каре-зеленые и сейчас очень сильно напоминают цвет морских волн возле Маринеля.

Лоет опустил взгляд, кашлянул, и легкий румянец на мгновение окрасил его щеки, но это было так мимолетно, что мне показалось, я ошиблась. Потому что, когда он снова посмотрел на меня, в его глазу была привычная насмешливость.

– Уж не понравился ли я вам вдруг, Ада? – спросил Лоет, откидываясь на спинку стула.

– Не больше, чем я вам, – фыркнула я.

– Это да. Вы до моих вкусов не дотягиваете, – иронично ответил пират.

– А вы видели портрет моего мужа, так что сами всё понимаете, – не без насмешки произнесла я, скрещивая руки на груди.

– Ну да, хорошим девочкам должны нравиться слащавые мальчики, – в елейном голосе Лоета засквозил яд.

– А таким неразборчивым типам, как вы, – трактирные дамы, – усмехнулась я.

Капитан резко подался вперед, нависая над столом.

– Эти женщины лишены лживого кокетства и жеманства, – ответил он.

– О, да, и всегда их душа нараспашку, – парировала я.

– Вам-то откуда это знать? – насмешливо спросил капитан.

– А вам откуда знать, слащав мой муж или нет? – не менее насмешливо спросила я, так же нависая над столом. – Портрет на зуб попробовали?

– Знаете что?! – возмущенно воскликнул мужчина. – Вы стали слишком ядовиты для хорошо воспитанной девочки.

– Собеседник задает тон общению, – констатировала я.

– Нарываетесь? – поинтересовался пират.

– Смотря на что…

– Десерт! – воскликнул Самель, о котором мы совершенно забыли.

Кок переминался с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на капитана и обратно.

– Да, пожалуй, – кивнул Лоет, садясь на свое место.

– Я тоже не откажусь, – сказала я, расправляя на коленях салфетку.

Больше мы не ругались. Впрочем, такие пикировки начинали доставлять удовольствие, так что скорей это можно было назвать развлечением и соревнованием в острословии, чем ссорой. С того момента как я решила следовать маменькиному примеру, высмеивания меня капитаном перестали злить и обижать. Я восприняла их как игру и поняла, что Лоет просто развлекается за мой счет. Но теперь это становилось нашим совместным развлечением.

Ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к закату и плотники ушли, мне подумалось, что прогулка на праздник отменяется. Капитан ни разу не подошел ко мне, чтобы сказать, во сколько мы выходим. И я слонялась по «Счастливчику», переходя от одного члена команды к другому, внезапно обнаружив, что без общества Лоета мне скучно.

Матросы были со мной осторожны и вежливы. Боцман не являлся любителем разговоров. А старший помощник капитана смотрел так, что сразу вспоминалась подушка на лице. И хоть он и принес мне ягоды, но подходить к нему было жутковато. Так что по всему выходило, что нормально поговорить я могла только с капитаном, но он то появлялся, то исчезал, создавая видимость занятости. Впрочем, он-то был занят, это мне заняться оказалось нечем.

Измучившись бездельем, я ушла в свою каюту и упала на койку с мыслью вздремнуть. В сон я провалилась быстро. Мне снилась целая мешанина образов. Снился дом негодяя Брагара, потом вдруг звон оконного стекла и стремительная поступь капитана Лоета, а когда он влетел в комнату, где я находилась, то оказалось, что это та самая комната из борделя в Маринеле, и вместо Брагара пират дерется с мерзавцем Фостом. Сон был тяжелым, и никак не удавалось скинуть его оковы, пока рядом с моей головой не гаркнули:

– Подъем, сопляк! Всю славную пьянку продрыхнешь.

Открыв глаза, я посмотрела на бодрого и веселого капитана Лоета.

– Вы знаете, я порой вас ненавижу, – сказала я.

– И это безмерно согревает мне душу, – осклабился отвратительный тип. – Вставайте, дамочка, нас ждут великие дела, о которых мы завтра будем вспоминать со стыдом и отвращением. Пошевеливайтесь, мой ангел, – рявкнул он напоследок и вышел из каюты.

– Чтоб вас черти через колено, – проворчала я, вставая, и тут же испуганно прикрыла рот ладонью. – Прости, Всевышний. Ты видишь, это не я, меня вынудили.

Когда я вышла на палубу, Вэйлр стоял, опираясь на перила. Он обернулся ко мне и широко улыбнулся.

– Готов?

– У меня есть выбор? – усмехнулась я.

– Есть, – кивнул капитан. – Вернуться в койку и проспать с чистой совестью до утра. Или сойти со мной на берег и вкусить шального веселья. Твое решение, Лейн.

Я представила, как опять ложусь спать, а на берегу гуляют и веселятся люди. А я ведь ни разу в жизни не была на таком празднике, где можно было бы слиться с толпой и отпустить к черту все правила. Не говоря ни слова, я направилась к сходням. Лоет хохотнул и последовал за мной. Нам в спину тоскливо смотрели вахтенные матросы. Остальная команда уже успешно двигалась в сторону праздника.

– Бог виноделия – Ваяр, – просвещал меня капитан. – Один из тридцати древних богов Тригара. Ныне отмечают праздники всего десяти. Урожай, виноделие, новый год, плодородие, дождь, солнце, море, домашний скот, война и охота. В остальном полагаются на Всевышнего. Впрочем, на него полагаются в любом случае. Сегодня практически не будет еды, потому я вам и советовал поесть поплотней. Зато вина будут литься рекой. Разные винодельни расщедрятся на молодые вина этого года. На улицах, площадях, в трактирах, в частных домах, в гостиницах и постоялых дворах. Везде будут пить и поить всех, кого встретят. Трезвых в этот день здесь не бывает.

– Но вы уж сильно не напивайтесь, – осторожно попросила я. – Мало ли что.

– Дорогой мой сопляк, я посмотрю на тебя, когда веселящий нектар воспламенит твою кровь, – рассмеялся Лоет. – Вот тогда и посмотрим, кто кого будет уговаривать пить поменьше.

– Вы принимаете меня за кого-то другого, – усмехнулась я.

Он загадочно промолчал, и вскоре мы вышли на улицы, заполнявшиеся народом. Люди возбужденно переговаривались, смеялись. Я не понимала их, но капитан несколько раз хохотнул, услышав что-то в толпе. С момента, как мы оказались в столпотворении, он держал меня за руку, а после и вовсе прижал к себе, расталкивая передо мной людей. Никто не обижался, все сейчас так передвигались. Наверное, я бы одна не рискнула сунуться в эту мешанину тел.

– Держись, скоро будет посвободней, – сказал Вэй, и я только кивнула.

– Вы часто бывали на этом празднике? – крикнула я, когда мы выбрались на площадь, где громко играла музыка и вокруг несся людской рокот.

– Пару раз, – ответил мужчина. – Один раз из любопытства пришли сюда. Второй раз так же – на ремонт, нас королевская эскадра потрепала. Из Влагорда. Это небольшое королевство, мы будем проходить мимо его берега. Видишь? – неожиданно спросил он.

– Что? – я завертела головой.

Лоет присел и указал себе на шею.

– Садись.

– Что? – опешила я.

– Давай, не нервируй меня, – с фальшивой угрозой в голосе велел капитан.

Какое-то шальное состояние охватило меня. Я зажмурилась от собственной решимости совершить неприличный поступок, сжала кулаки и забралась на плечи пирата. Он поднялся, недовольно ворча:

– Уши-то отпусти, я тебя держу, – я ойкнула и попыталась выпрямиться.

Было страшно, но я взяла себя в руки и, поймав равновесие, посмотрела в сторону высокого помоста. Пальцы Лоета крепко сжимали мои ноги, но я уже не обращала на это внимания, с интересом разглядывая декорации. На сцене пока никого не было, но к ней вело свободное пространство, и это означало, что действо начнется, как только по этому проходу кто-то придет.

– А ножки у тебя ничего, – услышала я ироничный голос.

– А у вас шея крепкая, – ответила я, изо всех сил стараясь не позволить ему заставить меня смутиться.

– Наслаждайся, захребетница, – без всякого страха, что нас услышат, ответил со смешком пират. – Начинается, – возвестил он, и мы перестали разговаривать.

По краям прохода взметнулись длинные трубы, издав громкий, режущий уши звук. После этого на площадь выехала колесница, увитая виноградными лозами. Лозы же были намотаны и на вожжи, и создавалось ощущение, что именно за тонкие ветви держится высокий широкоплечий мужчина в длинном алом платье с золотым шитьем и в короне из солнечных лучей. Я без объяснений поняла, что мужчина изображает бога виноделия. Он был красив, даже очень. Золотые длинные пряди рассыпались по плечам и спине, и в свете многочисленных факелов казалось, что они переливаются.

Колесница остановилась перед помостом. Бог сошел с нее и поднялся на возвышение. Девушки в белых одеждах, следовавшие за колесницей с Ваяром, поднялись следом за ним. Бог что-то произнес.

– Дети мои, – услышала я голос капитана, но на него тут же зашикали. Он не обратил внимания и продолжил мне переводить.

Ничего особо интересного местный Ваяр не сказал. Помпезная речь, восхваление верных сынов и дочерей Тригара и благословение на великие деяния. После этого золотоволосый красавец провозгласил начало возлияний, и народ радостно зашумел. Часть девушек закружились в танце, вторая часть подняли позолоченные чаши и понесли их главе города и прочей знати, которая играла здесь основную роль в управлении.

Тот, кто шипел на Лоета, сказал пирату что-то резко и громко. Невозмутимый капитан ответил, и горожанин исчез в толпе.

– Что вы сказали ему? – поинтересовалась я.

– Посоветовал не попадаться мне на глаза в конце праздника, – усмехнулся Вэй. – О, сейчас собьют пробки с бочек.

Я смотрела, как к огромным бочкам подошли мужчины в красных камзолах и дружно сорвали пробки. После этого вино потекло рекой в буквальном смысле этого слова.

– Это ритуал. Нужно напитать землю, чтобы она в следующем году дала обильный урожай, – пояснил Лоет. – Слезай, наказание мое.

– Вы как-то сегодня особенно много мне хамите, – заметила я.

– То ли еще будет… Лейн, – осклабился капитан и помог мне слезть с собственной шеи. – Откормил вас Самель.

Я хмыкнула и чуть не полетела на землю от резкого движения какого-то мужчины. Удар капитана в челюсть неосмотрительному нахалу был таким стремительным, что я даже не сразу поняла, что произошло. Просто мужчина вдруг взвыл и схватился за лицо.

– Ребенка не видишь? – рыкнул на него пират, снова прижал меня к себе и двинулся к краю площади. – Совсем озверели, на детей кидаются, – ворчал он.

– Я не ребенок, – возмутилась я, выворачивая на него голову.

– А кто ты, если не сопляк? – весело подмигнул Лоет.

– Я… я… – не найдя возможности возразить, я гордо ответила: – Я человек!

Капитан рассмеялся, и мы оказались недалеко от одной из бочек. Вэй взял у девушки, споро разливавшей вино, две кружки и протянул одну мне.

– С началом веселой ночки, ангелок, – подмигнул он и стукнул своей кружкой о мою.

Вино от удара немного расплескалось. Я посмотрела на объем кружки, затем с сомнением – на капитана.

– Вэй, вы хотите меня споить, – сказала я.

– Мы сделаем все, чтобы не напиться очень быстро, – ответил мужчина. – Ну же!

– Вам в любом случае ничего не светит, – проворчала я, чем вызвала очередной взрыв смеха пирата, и сделала первый глоток.

Вино оказалось приятным и легким. Я хотела убрать ото рта кружку, но Лоет удержал ее пальцем под донышко.

– До дна, первая до дна, – сказал он. – Это закон.

Я скосила глаза и увидела, что те, кто стоял рядом, выпили всё до капли. Доверившись капитану, я осушила кружку, и нам тут же сунули новые. Но теперь Лоет не заставлял меня пить. Он взял меня за руку и повел дальше. Оказалось, что увеселительные представления разыгрывали не только на центральном помосте.

Мы полюбовались на выступление акробатов, затем смеялись над проделками маленькой обезьянки. Кинули по монете шарманщику, рядом с которым танцевала милая девочка с золотыми кудрями. Допили вино и оказались среди танцующих пар.

– Кьяррадо! – выкрикнул мужчина в бархатных штанах до колен, таком же жилете и широкополой шляпе.

– Это распорядитель, – пояснил мне Лоет. – Он объявил танец. Присоединимся? – пират лукаво подмигнул.

– Я не умею, – смущенно ответила я.

– Он легкий. Два притопа, три прихлопа. Повторяющиеся движения и смена партнера каждые несколько па. Ну?

– Значит, я буду не только с вами танцевать? – засомневалась я разумности данного развлечения.

– Со мной? – теперь капитан хохотал во все горло. – Я нормальный мужчина и с мальчиками не танцую! Тебе придется встать рядом со мной и следить за движениями. Решайся, ангелок.

Этот мужчина мог бы сразить мою матушку наповал. Авантюра на авантюре. Интересно, если бы он сватался ко мне, а не граф, помогла бы тогда мадам Ламбер Дамиану? Или же отругала меня за мои чувства?

– О, черт, – воскликнула я и замотала головой.

Откуда эти мысли?! Это все вино и улыбка пирата. Нельзя улыбаться так искушающе, лукаво и весело одновременно!

– Нет? – Лоет понял по-своему мое мотание головой.

– Да! – выкрикнула я. – Быстро объясняйте, что мне нужно будет делать, чтобы я не выглядел полным идиотом.

– Вот это решимость. Это мой мальчик! – гордо воскликнул пират, и я одарила его тяжелым взглядом.

Пока женщины и мужчины выстраивались друг напротив друга, Вэй объяснил мне порядок движений. Я кивнула и встала рядом с ним. Это было крайне необычно – стоять среди мужчин и исполнять мужскую партию. Но идея мне нравилась с каждой минутой все больше. Это было… забавно.

– Мальчишка здесь зачем? – возмутилась девушка, с которой мне предстояло сейчас танцевать, и капитан машинально перевел ее слова.

– Этот мальчик даже мне фору даст, – подмигнул ей Лоет. – Уж можешь мне поверить, красавица.

Это он мне тоже перевел, кажется, уже даже не замечая, что взял на себя роль моего переводчика на постоянной основе. Девушка зарделась и потупилась. Тоже мне кокетка сопливая… Она была младше меня на пару лет. После комплимента девица несколько раз стрельнула глазками в капитана, но он уже перемигивался со своей партнершей – зрелой женщиной пышных форм. Булочка, как любил говорить сам Лоет. Я перевела насмешливый взгляд на девушку – ей тут точно ничего не светило.

А потом грянула музыка. Первые па я делала, глядя на пирата и других мужчин, которым он нисколько не уступал по четкости движений. Он скосил на меня глаз, и мы широко улыбнулись друг другу. Руки на пояс, притопнули раз, девушки напротив повторили то же самое. Второй ногой. Сошлись вплотную, разошлись, снова сошлись, взялись за руки и поскакали. Дальше мужчины опустились на одно колено, и женщины сместились на одну. Теперь мне досталась толстушка капитана.

– Ты просто счастливчик, Лейн, такая женщина, – насмешливо крикнул Лоет.

– Вы знаете, капитан, я люблю сухари, – хохотнула я.

– Тогда скоро тебе по-настоящему повезет, – рассмеялся пират.

Следующей его партнершей стала высокая, похожая на жердь дама.

– У тебя отлично получается, – подбодрил меня капитан.

– У тебя тоже, – весело выкрикнула я и ойкнула от своей вольности.

– Не ойкай, я же тебе тыкаю, – ответил мне Вэй.

Мы еще немного поскакали, и танец закончился. Ко мне подошла девушка, которая так и не дошла до нас с Лоетом по очереди в танце. Она улыбнулась мне и что-то сказала.

– Ого! Ангелочек, у тебя появилась воздыхательница, – расхохотался Лоет. – Она спрашивает, не станцуешь ли ты с ней следующий танец.

– Я же не умею, – смутилась я.

– Тебя только это смущает? – весело спросил мой растлитель. – Это несложно. Здесь все танцы простые. Если что, я буду держаться рядом с тобой.

Капитан ухватил за руку пухленькую девушку, проходившую мимо, и рванул на себя. Она вскрикнула и зарделась.

– Ладно, – махнула я рукой. – Черт с вами.

Девушка мило улыбнулась и положила мне руки на плечи. Я посмотрела на Лоета и уместила ладони на тонкой талии. Когда заиграла музыка, я проследила, что выделывают остальные, и последовала их примеру. Танец был стремительный. Практически все время скачки с высоко вздымаемыми коленями, четкие и громкие притопывания, когда нога опускалась. И все время движение по кругу. К концу танца я уже неимоверно хотела пить. И кружку с вином, которую проносили мимо, схватила с большим энтузиазмом.

Когда зазвучала следующая мелодия, девушка что-то мне говорила, но я виновато развела руками. Я ее не понимала. Девушка вздохнула и отошла в сторону. Мне стало ее жаль, но у нас не было будущего… После этой мысли я рассмеялась и нашла взглядом своего капитана. Он опять танцевал, все с той же девушкой. Я допила вино, следя за их танцем. В голове шумело. И чем больше проходило времени, тем сильней.

– Ада, ты пьяна, – прошептала я и помотала головой.

Затем начался следующий танец, а кто-то все еще нагло лапал булочку. Руки Лоета уже лежали совсем не на талии, и его дама только глупо хихикала и стреляла глазками. Ну нет, так дело не пойдет. Он там будет веселиться, а я смотреть? Шмыгнув носом, я утерла его тыльной стороной ладони, удержала взгляд на воркующем пирате, подошла сзади и отвесила ему пинка. Попала точно в яблочко.

Лоет грязно выругался и обернулся ко мне. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я воинственно смотрела на него, покачиваясь.

– Ты, – я нацелила на него палец, – самая отвратительная нянька из всех, что у меня были. И если бы здесь была моя Лили, она бы тебе просто шею свернула, понял?

– Понял, – кивнул Лоет, пряча за ладонью улыбку. – Вот это ты у меня надралась, а ночь только началась.

– У меня нежный организм, – парировала я. – Детский. А ты развратник и бабник. А в народе говорят, что коней на переправе не меняют. Ой, – я покачнулась и уцепилась за него.

– Тихо, вояка, тихо, – рассмеялся пират, что-то сказал своей булочке и, приобняв меня за плечи, повел прочь с площади. Я обернулась к девушке, испепелявшей меня взглядом, и показала ей язык. Детская и неприличная выходка, но мне неожиданно понравилось, и я еще раз показала, потому что это было… забавно. – Так ты себя с лошадью сравнила? – спросил меня Лоет, когда мы вышли на боковую улицу, запруженную народом, но более тихую, чем площадь.

– Сам ты… ой, – икота была неприятной, – конь. Жеребец, пф, – я презрительно фыркнула.

– Ревнуешь? – рассмеялся пират.

– Было бы кого, – отмахнулась я.

– Ну да, ну да, – закивал мне в ответ капитан и подхватил с подноса очередной подавальщицы кружку с вином.

– А мне? – возмутилась я.

– А ты пропускаешь. Ты ждешь, я тебя догоняю, – невозмутимо ответил Лоет, чуть ли не в один глоток допивая кружку и тут же подхватывая вторую.

– Пьяница, – махнула я на него рукой.

– Кто бы говорил, – рассмеялся Вэй, и мы остановились у фонтана. – Умывайся, полегче станет.

Я опустила руки в холодную воду, подумала и нырнула головой вниз. Лоет едва успел ухватить меня за ноги, и я не погрузилась в воду полностью. Но вылезти обратно уже не смогла, и вытаскивал меня капитан. Он установил меня в вертикальное положение, поправил волосы и криво усмехнулся.

– Ада, ты самая забавная из благородных дам, которых я видел, – сказал Вэй. – Как ты?

– Сейчас обхохочешься, – все еще воинственно ответила я и шмыгнула носом, вытирая с лица воду, текшую с волос.

– Ясно, тогда идем веселиться дальше, – становясь вновь невозмутимым, сказал Лоет.

Мы протиснулись в обратную сторону. Лоет снова ухватил кружку с вином, мне опять не дал, и я обиделась. Правда, обижаться долго не пришлось. Вскоре мы уже метали кольца на деревянные штыри. Я ощутила такой азарт, какого раньше за собой не замечала.

– Мазила, – кричала я под руку пирату. – Мазила! Ты промахнешься, ты промахнешься, ты промахнешься. Промахнулся! – ликовала я и хлопала в ладоши.

– Ты говорил мне под руку! – нарычал на меня Лоет и встал за моей спиной. – Я тебе не мешаю. Не обращай на меня внимания. Нет-нет, совсем не мешаю. Кидай-кидай. Долго ждать? Боишься промахнуться? Ну вот, не зря боялась.

Среди пьяных людей, говорящих на чужом языке, мы совершенно расслабились. И капитан то и дело менял мой пол.

– Это ты виноват! – вопила я, швыряя в него своими кольцами.

– Я тебе не мешал, даже говорил об этом, – возмущался в ответ капитан.

Мы снова кидали кольца, промахивались и обвиняли друг друга, то хохоча, то дурачась, то почти ругаясь. В конце концов у нас попытались отнять кольца, но суровая рожа пирата отпугнула всех желающих. Параллельно всему этому он пил, я выпивала пореже, чтобы не потерять форму. От этого развлечения мы ушли, когда самим надоело. Вэй увидел, где метали ножи в цель, и потащил меня за собой. Так как я ему тут точно была не конкурент, капитану одному быстро наскучило это развлечение. Он выиграл кулек карамели, вручил мне, и мы снова покинули площадь, устав от шума.

Найдя местечко потише и посвободней, мы присели на скамейку. К нам тут же подскочил молодой парень, всучив в руки очередные кружки.

– Почему они такие большие? – скривилась я. – Пьешь-пьешь, пьешь-пьешь, а они все не заканчиваются.

– Отличные кружки, – хмыкнул Лоет.

Я обернулась к нему и восхитилась.

– Вэй, ты же пьян! – Пират мотнул головой, глядя на меня с улыбкой. – Ты пьян, как сапожник. Фи, это так неприлично!

– А ты? – спросил меня капитан.

– А я еще трезва, – заносчиво ответила я, но встать со скамейки не решилась. – Вэй, – я сделала глоток вина и поставила кружку рядом с собой, – ты был женат?

– Я похож на идиота? – усмехнулся Лоет. – Не был и не собираюсь.

– А как же семя? – изумилась я. – Мужчина должен засеять чрево женщины семенем, чтобы оно дало всходы и на свет появилось потомство. – Тут же отчаянно покраснела и махнула на него рукой. – Я с тобой становлюсь совершенно грубой и невоспитанной. Матушка бы мне такого не простила. Кстати, Вэй, у тебя дети есть? Наверное, есть. Ты совершенно невоздержан в связях.

– Ты решила меня воспитать? – усмехнулся Лоет. – Поздно, ангел мой, поздно. Хотя, возможно, однажды я найду то чрево, которое захочу засеять своим семенем. И детей у меня нет. Я не оставляю женщинам после себя проблем, понятно? – он поддел пальцем кончик моего носа.

Я хотела ударить его по руке, но промахнулась. Капитан поймал меня за плечи, вновь усадил ровно, и я посмотрела на него.

– Ты заметил, ты теперь называешь меня ангелом, – сказала я.

– А кто ты еще, чистая душа? – усмехнулся Вэйлр.

– А ты все равно пират и развратник, – пристыдила я Лоета.

– Ну, если я развратник, то по логике должен тебя поцеловать, – заметил он. – Ты пьяна, податлива, а я неотразим и восхитителен.

– Пф, – фыркнула я и рассмеялась. – Ты надутый индюк, Вэй.

– Нет, сынок, он полное дерьмо, – послышался рядом с нами грубый мужской голос.

Мы с Вэем дружно посмотрели на говорившего. Глаз моего пирата сузился, и он прошипел:

– Берк, вонючий пес без стыда и совести.

Я напряглась, вспоминая, откуда знаю эту фамилию, и радостно воскликнула:

– Это тот несчастный, которого ты обставил у Золотого форта, да, Вэй?

– Закрой пасть, щенок, – зарычал на меня второй пират.

– А ты рот моему парню не затыкай, – Лоет поднялся со скамьи. – Устами младенца, сам знаешь.

Удар в лицо Вэй почти пропустил, успев уклониться в последнее мгновение, и кулак Берка только мазнул моего пирата по скуле. Я завизжала. И они сцепились. Берк уступал в росте Лоету, но был ширококостным и мощным. Второй удар чужого пирата мой капитан отразил и нанес свой. Капитан «Синей Медузы» не успел уклониться, и один его глаз залила кровь из разбитой брови.

– Теперь мы на равных! – весело крикнул Вэй и согнулся пополам от удара ногой в живот.

Я перестала визжать и почувствовала жгучую обиду за Вэя Лоета. Берк оказался ко мне спиной, и я, подхватив винную кружку, со всей силы ударила его по голове. Рев пирата смешался со звоном разбитой посуды. Он начал оборачиваться ко мне.

– Мамочка! – заорала я и с испугу прыгнула ему на спину, вцепившись пальцами в нос.

Берк замотал головой, отчего мои пальцы воткнулись ему в ноздри, и я нечаянно рванула руку вверх после того, как Берк особенно сильно дернулся.

– Гаденыш! – заревел пират, хватаясь за лицо, а я полетела на землю.

Лоет умудрился поймать меня, не дав сильно приложиться о камни, устилавшие улицу. Отставил в сторону, успев потрепать по плечу, и налетел на Берка. Я попятилась назад, но наткнулась на кого-то и отскочила в сторону, глядя на незнакомого моряка.

– Это же Одноглазый! – произнес он и оглушительно засвистел.

Из толпы показались еще трое и направились к дерущимся капитанам. Кто из двух пиратов побеждал, сказать было сложно, потому что на землю летел то один, то второй. Вскрикивали, рычали и ревели также оба.

– Капитан! – заорала я, когда троица моряков подошла совсем близко.

Оба капитана вскинули головы. Берк осклабился, Лоет хмыкнул и сменил тактику. Я снова залезла на скамью, пытаясь разобраться в мешанине тел. Моего пирата теснили.

– Это нечестно! – закричала я. – Вас четверо, он один!

– Это щенок Одноглазого? – посмотрел на меня один из подошедших, и тут же удар Лоета свалил его с ног.

– Мальчишку не тронь! – рявкнул он, впечатывая кулак в лицо матроса.

Теперь его положение осложнилось тем, что появилось слабое место, то есть я. Вэй следил, чтобы ко мне не приближались, и начал пропускать удары, направленные на него. Лицо моего капитана было уже в крови, он успел сплюнуть зуб, но продолжал огрызаться.

– Помогите! – истошно заорала я, разбивая вторую кружку, чудом уцелевшую в этом бедламе, о голову одного из матросов с «Медузы». – «Счастливчик»!!! Парни!!!

Должно быть, Всевышний был сегодня на нашей стороне, потому что музыка замолчала именно в этот момент, и мой вопль прокатился по улице, перекрывая прочий гул. Горло тут же отозвалось болью, и следующим звуком было сипение.

– Парни, капитана бьют! – закричал до боли знакомый голос.

– Там Одноглазый с командой! – прилетело с другой стороны улицы.

– Спасите капитана, – просипела я, глядя на приближающегося Красавчика.

– Не сметь спасать капитана! – прохрипело из мешанины тел. – Урою каждого мерзавца, кто сунется!

И началось побоище, сигналом к которому послужило то, что меня схватил за грудки Берк и сильно тряхнул. Челюсть клацнула, и я прикусила губу.

– Не тронь ангела! – заорал растерзанный Лоет, вырываясь из рук двух державших его пиратов и вырубив на ходу третьего, бившего его. – Что встали, придурки? На абордаж! – проревел Вэй, и команда «Счастливчика», остановленная его предыдущей угрозой, с залихватским гиканьем рванула в бой.

– За Ангела! – проорал мрачный господин Ардо, выбивая своей головой искры из глаз подскочившего пирата с «Синей Медузы».

– За Ангела! – крикнул Красавчик, налетая на того, кто держал до этого нашего капитана.

– За Ангела!

– За Ангела… – неслось со всех сторон.

– Слава «Счастливчику» и капитану Лоету! – сипела я на пределе возможностей сорванных голосовых связок, поддаваясь общему безумию.

– И его Ангелу, – расхохотался избитый, но не побежденный Вэйлр.

На корабль возвращались все вместе. Я ехала на плечах капитана, размахивая кружкой с вином, время от времени проливая ее содержимое на голову Лоета. Сипло выводила совершенно неприличную песню, которую не раз слышала от матросов, и они с энтузиазмом подхватывали. Я оглядывала нашу команду: Красавчика с разбитым лицом, помятого господина Ардо, прихрамывающего Кузнечика, Эрмина, чья рубаха обвисла лохмотьями, открыв огромный синяк на ребрах, и всех остальных, кто оказался поблизости к месту драки, – и моя прежняя жизнь вдруг показалась мне до отвращения пресной и правильной. И пусть однажды я вернусь к ней, но всегда буду помнить праздник бога Ваяра, драку пиратов с двух соперничающих кораблей и капитана Лоета, мерзавца, но славного малого. Эта ночь навсегда останется со мной.

Глава 22

– О-о-х, – свистящий предсмертный хрип разнесся по моей каюте.

Я открыла глаза и с удивлением поняла, что этот хрип издала я. И умираю, судя по всему, тоже я. Собравшись с силами, я села на койке, свесила ноги и тут же испуганно ахнула: там кто-то лежал. Нагнувшись, отчего в висках гулко ухнуло и к горлу подкатил ком, я с удивлением обнаружила на полу Лоета. Я нахмурилась и потыкала мужчину пальцем в плечо. Он не подал признаков жизни, разве что всхрапнул.

– Эй, – сипло позвала я. – Вэй, какого черта, прости, Всевышний?

Пират продолжал меня игнорировать, и я пихнула его ногой. Тело тут же отозвалось болью, и это разозлило меня. Дотянувшись до своего тапочка, я с размаху шлепнула им капитана. В следующее мгновение я оказалась опрокинутой на кровать, а к моему горлу был приставлен клинок длинного ножа, который постоянно болтался на поясе пирата. Во взбешенном взгляде нависшего надо мной Лоета несколько секунд не было ничего, кроме жажды убийства. Но вот единственное око мужчины посветлело. Он спешно отдернул руку с ножом, потом и вовсе убрал его за спину.

– Ада, мелкое ты чудовище, – недовольно произнес капитан, пряча за недовольством смущение, – меня нельзя будить резко, я зверею. Особенно после такой роскошной пьянки.

– Что вы здесь делаете? – спросила я, все еще не придя в себя от того, что меня сейчас чуть не прирезали.

– Сплю, а что я еще тут могу делать? – он пожал плечами.

– Но почему в моей каюте? – возмутилась я.

Лоет убрал свой нож в ножны, потянулся и потер лицо, стряхивая остатки сна. Затем поправил одежду и огляделся. На столе стоял кувшин, кем-то заботливо приготовленный на утро. Вэйлр протянул руку, взял кувшин и принюхался. Затем припал к горловине, и я облизала губы, ощущая резко желание выпить воды. Пират не глядя сунул мне ополовиненный кувшин. Не думая о том, насколько прилично подобное действо, я последовала примеру Вэя и с жадностью допила остатки кисловатого прохладного напитка. После этого утерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела на Лоета, с усмешкой следившего за мной.

– Черт, Ада, вы даже так очаровательны сверх всякой меры. Вам не стыдно?

– Стыдно, – кивнула я. – Я еще не поняла только за что. А так – очень стыдно. И все же почему вы спали на полу в моей каюте?

– Потому что кое у кого нет совести. Совершенно. Абсолютно. Ни на полстолько, – капитан показал мне ноготь мизинца. – Это ты притащила меня сюда и несла какую-то чушь про свое детство. Если бы я еще хоть что-то понял среди этих жутких хрипов, я бы, может, и прочувствовал момент, но я не понял ни слова. Я заставил тебя лечь, но ты, как клещ, вцепилась мне в руку и продолжала хрипеть, сипеть и издеваться надо мной. Я присел на пол и вскоре уснул под твой умиротворяющий скрежет.

Я попыталась сообразить, о чем он говорит, но моя память смогла восстановить картину ночных событий лишь до момента, когда на палубу выкатили бочонок с очень крепким напитком. Я потребовала свою порцию. Мне налили в стаканчик, я выпила… Больше ничего не помню.

– Приведу себя в порядок, тебе тоже не помешает, – подмигнул мне Лоет и вышел из каюты.

Я упала лицом в подушку и начала стыдиться с новой силой. Выйти к команде теперь было и вовсе невозможно – они же все меня видели в том ужасном состоянии. Что обо мне подумают люди? Каков позор!..

– Ангелочек, – в дверь поскреблись, – вы проснулись?

– Нет, – прохрипела я из подушки, но вряд ли меня услышали.

Дверь приоткрылась, и в каюту заглянул Самель. Я повернула голову и рассмотрела опухшее лицо с ссадиной на скуле и синяком во всю правую сторону. Кок широко мне улыбнулся и открыл дверь полностью, внося завтрак.

– Надо покушать, – сказал он.

Мой желудок окончательно взбунтовался. Плюнув на то, что я хотела остаться в каюте до конца плавания, я пронеслась мимо великана, выскочила на палубу и перегнулась через борт. За спиной зашумели матросы.

– С боевым крещением, Ангелок! – проорал кто-то, и мне на спину опустилась ладонь, выбив остатки ночных возлияний.

Когда я обернулась, на меня смотрели все, кто находился на палубе. Они широко улыбались, глядя на меня с добродушной насмешкой. Ладонь на моей спине принадлежала Самелю, поспешившему за мной следом.

– Простите, – стушевалась я и попыталась быстрей исчезнуть с палубы.

Меня не удерживали, но понимающие усмешки неслись в спину. Самель показал команде пудовый кулак и последовал за мной.

– Вы уж не сердитесь на них, – сказал он, ковырнув пол босой лапищей. – Вы теперь вроде как одна из нас. Вместе пили, вместе дрались. Вы в обморок не упали, за капитана на Берка кинулись. – Я?! Да я же с перепуга на него набросилась! – Так что, мадам, своя. И прозвище у вас теперь – Ангелок, и никак иначе. Добро пожаловать в команду «Счастливчика», – кок осклабился и протянул мне руку. Я смущенно ее пожала. – А то, что блюете, – так это нормально, Кузнечик поутру так палубу загадил, что Даэль ему морду набил и отдраивать отправил. А вы культурно, за борт. Сейчас водички вам умыться принесу.

– Подождите, Самель, – позвала я. – Что вчера было, когда мы вернулись? Я… не помню, – и я вновь покраснела.

Великан растянул губы в улыбке.

– Бывает, – добродушно сказал он. – Только ничего такого не было. Когда вернулись на борт, парни продолжить захотели. Капитан не возражал. Выкатили бочонок с ромом. Вам наливать не хотели, но вы поклялись, что мы все узнаем гнев разъяренной женщины, если не нальем вам. Капитан разрешил, и мы налили. Вы выпили ром, и вас совсем развезло. Капитан пытался отправить вас спать, но вы его с собой потащили, сказали что-то, мы уже не поняли. Я потом заглядывал в каюту. Вы на койке спали, Вэй на полу. Ну, трогать уже не стали. Вас – жалко, капитана – страшно.

– И всё? – удостоверилась я на всякий случай.

– Всё, – кивнул кок.

Я отпустила его и снова посмотрела на завтрак. Тошно… Попробую сначала умыться.

– Ангелок, – усмехнулась я и горделиво посмотрела на свое отражение в зеркале. – А почему бы и нет, собственно говоря?

После завтрака, который, на удивление, вполне успешно уместился в моем желудке, в каюту ворвался Лоет.

– Бери чистое белье и идем со мной, – велел он и ушел.

А я так и осталась стоять с открытым ртом, гадая, на что намекал капитан, говоря о чистом белье. За разъяснениями я вышла на палубу.

– Готов? – спросил пират, возвращаясь к мужскому поименованию меня.

Оглядевшись, я увидела плотников, работавших уже на новом месте.

– Мой капитан, мне неясно ваше указание, – отчеканила я, невольно улыбаясь.

Он шагнул ко мне вплотную и нагнулся к уху. Теплое мужское дыхание шевелило волосы у виска, и я почувствовала неловкость. Сделала шаг назад, чтобы избежать этой интимной близости. Лоет тут же ухватил меня за плечи и вернул на прежнее место.

– Будто не ты вчера сидела на моей шее, – проворчал он. – Что за жеманство? Кто-то мне вчера хрипел, засыпая, что мечтает принять ванну. Желания изменились?

– Ванну?! – О, да, я хотела, я безумно хотела окунуться в ароматную воду с пушистой пеной. Лежать в этой неге, сдувая с ладони мыльные облачка…

– Тс-с, – зашипел на меня Вэй. – Сложи одежду в заплечный мешок и выходи.

Я жарко закивала и побежала в каюту. Уже собирая вещи, я вдруг замерла, осознавая слова капитана. «Я заснул под умиротворяющий скрежет». «Кто-то хрипел, засыпая…» Так кто из нас уснул первым? Почему у меня такое чувство, что меня в чем-то обманули? Закинув на плечо мешок, я вышла на палубу. Лоета уже не было. Он стоял на берегу, разговаривая с каким-то мужчиной. Приглядевшись, я узнала капитана «Синей Медузы».

– Ангелок, лети сюда, – велел заметивший меня Вэйлр.

Я растерянно посмотрела на команду. Никто не выглядел напряженным. У меня сложилось ощущение, что появление Берка вообще никого, кроме меня, не удивляло. Я спустилась по сходням и встала рядом с Лоетом.

– Берк, это интересное предложение, но я пока занят, – услышала я, рассматривая мужчину при солнечном свете. Его нос напоминал разбухшую сливу. Спереди красовалась щербина, когда он ухмыльнулся, глядя на меня.

– Отделал ты меня вчера, сопляк, – сказал Берк и добродушно потрепал по волосам. – Дядя Берк ценит смелость, так что живи.

– А слова стоит выбирать тщательней, – как бы между прочим произнес Лоет. – Мальчишка под моей защитой, так что не сотрясай воздух пустыми угрозами. – Затем посмотрел на лицо второго капитана и хохотнул. – Однако теперь твой нос соответствует названию твоего корабля, Носатый Берк. Был Жадным Берком, стал Носатым.

– Не зарывайся, Лоет, – предупреждающе произнес Берк. – Я ведь еще и Злопамятный Берк.

– А то я не знаю, – свернул улыбкой Вэй и хлопнул Берка по плечу. – Вечером поговорим.

Тот кивнул и отправился прочь. А я подняла глаза на своего капитана.

– Во что он втравливает вас?

– Мы ночью перешли на «ты», – недовольно поморщился Лоет.

– Кстати, о ночи, – я подстроилась под широкий мужской шаг. – Так кто, вы… ты говоришь, раньше уснул?

Капитан покосился на меня и усмехнулся.

– Я же тебе сказал, что я.

И я поняла, что он врет. Несмотря на невозмутимый вид и честные глаза, я поняла, что он мне солгал, и я уснула первой.

– Почему ты остался в эту ночь в моей каюте, Вэй? – задала я заново старый вопрос. – Только не говори про мои хрипы: ты же понял, что я хочу принять ванну, когда я засыпала, – с нажимом на последнем слове продолжила я.

Капитан с укоризной посмотрел на меня, словно я только что совершила нечто предосудительное.

– В общем-то, я и сказал, как было. Просто я умудрился заснуть раньше. А в руку ты мне действительно вцепилась. И про детство рассказывала, какой была егозой. Только я не все понял, твоя речь была на самом деле ужасной. Да чтоб я сдох и Берк решил, что он победил! – возмущенно воскликнул Лоет. – И отстань от меня со своими дурацкими вопросами.

Я состроила гримаску и замолчала. Никогда, наверное, не пойму этого человека. В общем-то, и мое состояние все еще сложно было назвать нормальным, потому я махнула рукой и не стала вникать в поведение мужчины, с которым волею случая меня свела судьба. У меня уже накопилось столько вопросов, что один лишний уже ничего не изменит.

– Я залюбовался, – неожиданно сказал капитан.

– Что? – я не сразу сообразила, о чем он говорит.

– Любовался на спящего ангела. Думал, посижу пару минут и уйду, но уснул раньше. Вот поэтому я ночевал в твоей каюте. Довольна? – понизив голос, ворчливо спросил Лоет.

Мое изумление этим признанием было столь огромно, что я даже не нашлась, что ответить.

– Ты была трогательной и беззащитной, а я – пьяным и впечатлительным. Мы начистили рожи Берку и его команде, вот и все. И не смей мне вспоминать это, иначе я стану гадким и язвительным, – отчеканил Вэй.

– Можно подумать, ты бываешь милым и добродушным, – усмехнулась я.

– Всегда, – уверенно кивнул этот наглец и подвел меня к одноэтажному, но большому зданию. – Стоишь, молчишь и не возмущаешься, пока не закроются двери за служителем бани, все ясно?

Кивнув, я последовала за ним. Внутри здание было отделано мрамором и позолотой. Памятуя об обещании молчать, вопросов я не задавала, только вертела головой, разглядывая нас с капитаном в больших зеркалах. Я доходила мужчине до плеча и действительно казалась хрупким мальчиком на фоне его широкоплечей фигуры. Если прибавить к образу еще и лицо, на котором все еще красовалась память о недавних приключениях в этом негостеприимном городе, то найти во мне сходство с той милой девушкой, какой я взошла на «Счастливчик», было практически невозможно.

– Идем, – мотнул головой капитан.

Мужчина в переднике провел нас по извилистому коридору, в конце которого открыл дверь, пропустил вперед и вошел следом. Он что-то говорил Лоету, тот кивал, задавал вопросы и периодически посматривал на меня, словно чего-то ожидая. Что именно ожидал пират, стало ясно, когда служитель ушел, закрыв за собой дверь, и мы остались наедине.

– Мы будем здесь одни? – осторожно спросила я.

– Ну, если тебе нужны свидетели, могу вернуть его обратно, – усмехнулся Вэй. – Иди сюда.

– Зачем? – уже более испуганно задала я вопрос.

– Предадимся любовным упоениям и чувственным ласкам, – издевательски ответил Лоет. – Иди ко мне, говорю. И выдыхай, дышать, говорят, полезно, – сварливо добавил мужчина.

Испепелив его взглядом, я подошла и встала рядом, ожидая, что будет дальше.

– Значит так, здесь ванна, – он толкнул дверь направо. – Водопровод имеется. Здесь, – он подошел к мраморной полке, – для пены, для мытья, – указывал мужчина на флаконы.

– А вы… ты? – голос предательски дрогнул – все-таки я не до конца ему доверяла.

– Конечно, буду подглядывать! – воскликнул Лоет. – Я зря, что ли, с ночи на тебя пялился? Подготавливался. Сидел на полу и мечтал, как буду разглядывать твои худосочные прелести.

Затем схватил меня за руку и перетащил в другую комнатку, где стоял низкий диван.

– Вот, доделаю то, что ты мне с твоим тапком не дала, – посплю! Успокоилась? Вот и отлично. А теперь вперед и валяйся в пене. Потом отведу тебя к лекарю и полечим твое горло. Этот хрип пробирает до печенок.

Я с укоризной взглянула на капитана, покачала головой и ушла в комнату с ванной, успев уловить ворчание:

– Самомнение некоторых не знает границ.

– Приятно, когда люди самокритичны, – буркнула я.

– Я все слышал! – сварливо крикнул пират.

– Вот и отлично, – фыркнула я и закрыла за собой дверь.

Открыв краны с потертой позолотой, я смотрела, как набирается ванна. Но тут поняла, что не знаю, как взбивать пену: этим всегда занималась Лили, а в Маринеле – мадам Орле. Порадовавшись, что успела снять только жилет, я вышла из ванной комнаты и прошла туда, где должен был отдыхать капитан Лоет.

– Вэй… – начала и осеклась, глядя на обнаженный трос мужчины.

Он обернулся и насмешливо изломил бровь, глядя, как я стремительно краснею. Мой взгляд блуждал по рельефной груди пирата, покрытой не слишком густой порослью черных волос, в которой пряталась наколка, изображавшая какую-то птицу. Затем взгляд сам собой опустился на плоский мускулистый живот, по которому от пупка вниз змеилась полоска таких же черных волос и исчезала в чуть приспущенных штанах. Должно быть, мужчина собирался раздеться, но я успела поймать его, когда он только снял рубашку.

Мне было очень стыдно, но глаз отвести все никак не удавалось, я цеплялась взглядом, то за один шрам, то за другой, то за наколку (и я даже разглядела, что это сова), то за пресловутый рельеф и невольно вспоминала тело своего мужа, лишенного растительности на груди. У Дамиана тоже мускулистое тело, но у пирата мощней…

– Еще минута, и я решу, что вы желаете меня, – вырвал меня из моего ступора насмешливый голос Лоета. – Ада, или отвернитесь, или не смотрите на меня так, иначе мое желание рассмотреть ваши прелести может стать непреодолимым. – Я подняла взгляд на лицо мужчины. – Ангел мой, вы сглатываете и облизываете губки, это несколько… возбуждает.

– Черт, – выругалась я и резко отвернулась. – Зачем вы раздеваетесь? Вам в одежде не спится?

– А с чего вы решили, что я собирался спать? – в его голосе прибавилось иронии.

– Вы сказали! – возмутилась я.

– Я также сказал, что мы предадимся любовным упоениям, но вы почему-то запомнили только про сон. Меня даже оскорбляет ваша избирательность, – пират открыто насмехался надо мной, а я никак не могла подобрать достойного ответа – перед глазами все еще стояли шрамы на красивом мужском теле. И мне не составило бы труда сейчас повторить, где именно они находятся. – Ада, черт вас возьми, ответьте мне уже что-нибудь, – усмехнулся Лоет.

Я сжала кулаки и зажмурилась, пытаясь стряхнуть нелепое наваждение.

– Я не знаю, как взбивается пена, – наконец ответила я. – Помогите, пожалуйста.

– Ты только нервы мне мотать умеешь, – проворчал пират, возвращаясь к упрощенному обращению. Должно быть, он все-таки смутился из-за моего неожиданного появления. После обогнул меня, направляясь в сторону ванной комнаты.

Теперь я имела честь рассмотреть спину капитана, потому что рубашку он так и не удосужился надеть. На спине тоже было несколько шрамов, и один – явно продолжение того, что находился спереди. Сквозное ранение, поняла я. От совершенно дикого желания подойти и дотронуться до этого шрама я снова зажмурилась и стиснула зубы, отчаянно ругая себя за подобные мысли. Даже надавала себе по рукам, чтобы не вздумали сотворить такое безобразие.

– И долго мне ждать? – послышался голос капитана. – Учись, или ты думаешь, что я всегда буду готовить тебе ванну? Хм… – он резко замолчал и не договорил какую-то мысль.

Почувствовав себя уверенней, я вошла в ванную комнату. Лоет стоял, скрестив руки на груди, еще больше подчеркивая ее ширину. Старательно не глядя на него, я подошла и встала рядом. Он усмехнулся и склонился к воде, наполнившей ванну уже до половины.

– Зачем ты разделся? – снова спросила я, прервав объяснения на полуслове.

– Тоже хочу более-менее нормально помыться, – ответил он. – Это не единственная комната для подобных процедур.

– А зачем соврал? – я повернула голову и вздрогнула – до того лицо склонившегося к ванне мужчины оказалось близко.

– А вдруг ты захотела бы подсмотреть, а я весь такой скромный и раздетый, – усмехнулся он чуть севшим голосом и прокашлялся, резко выпрямляясь. – В общем, я сделал все, что мог, дальше сама.

– Да, это лучше всего, – вырвалось у меня.

Капитан покинул меня, не оборачиваясь. Я подошла к двери, закрыла ее на ключ, торчавший из замочной скважины, и вернулась к ванной. Покачав головой, я усмехнулась. Когда этот человек бывает серьезен? Наверное, только когда спит. Постаравшись избавиться от мыслей о Лоете, я разделась, размотала перевязь и вздохнула полной грудью. Однако эта повязка утомляет…

– Ада, – голос капитана раздался под самой дверью, когда я уже забиралась в ванну. От неожиданности я поскользнулась и чуть не растянулась на мраморном полу, неприлично выругавшись.

– Что тебе, Вэй? – сердито спросила я, опускаясь в воду.

– Хотел узнать, не нужно ли тебе что-нибудь, – отозвался он.

– Ты пришел подсмотреть, да? – губы сами собой расплылись в ухмылке. – Катись к черту, Вэйлр Лоет, тебе не светит.

– Вообще-то я просто хотел позаботиться о своем нанимателе, – сказал капитан. – Но если уж на то пошло, то это несправедливо: ты видела меня с обнаженной грудью, а я тебя – нет.

– У тебя там и смотреть-то было не на что, – произнесла я, вновь жмурясь, чтобы отогнать непрошеное видение мужского тела.

– У тебя, может быть, тоже, – ответил он. – Мне нужно в этом убедиться.

– Предпочту остаться для тебя загадкой, – рассмеялась я.

– Знаешь, Ада, лучший способ разжечь аппетит – это отказать в его удовлетворении, – хмыкнули за дверью.

– Нет, мне ничего не надо, капитан, благодарю за заботу, – с улыбкой сказала я, прекращая эту неприличную перепалку.

– Тогда до скорой встречи, мой ангел, – мне послышалась ответная улыбка в голосе пирата, и он ушел.

Кажется, я начала разбираться, когда Лоет говорит серьезно, а когда нет. Наверное, когда закончится наше путешествие, я буду даже скучать по этим неприличным, а иногда и вовсе скабрезным перепалкам с капитаном, потому что успела войти во вкус. Постепенно мои мысли начали путаться, я окончательно расслабилась и задремала.

А проснулась от настойчивого стука в дверь.

– Ангел мой, ты мне там с морским дьяволом изменяешь? Он пролез к тебе через слив, и его ты удостоила той чести, в которой отказала мне? Учти, я ревнив, как тысяча чертей. И если ты мне сейчас не ответишь, выломаю дверь, – громко говорил капитан.

– Все в порядке, я не утонула. Задремала немного, – ответила я, уловив беспокойство в голосе мужчины.

– Хвала Всевышнему, ты соизволила мне ответить, – усмехнулся пират. – Однако ты долго дремлешь.

– Извини, Вэйлр, я сейчас выйду, – ответила я.

– Это не обязательно, я могу войти сам, только поверни ключик.

– Убирайся вон, похотливый пират, – проворчала я, и он рассмеялся.

Проспала я действительно долго. Вода успела остыть, я начала замерзать. Вновь пустив теплую воду, я быстро закончила со своим омовением и потянулась за полотенцем, которое здесь висело. Полотенце было мягким и приятно пахло. Какая забота о клиентах… В этот момент я поняла, что это умывальня для состоятельных клиентов, и мне стало интересно, сколько же Лоет заплатил за такое удовольствие.

– Вэй, – позвала я, выходя из ванной комнаты, – сколько стоит наше пребывание здесь?

– Мне хорошо платят, и я могу себе это позволить, – щелкнул пальцами капитан. – Кстати, дорогая, у тебя немного прорезался голос. Но мы всё же сходим к лекарю, пусть поколдует над тобой. Твой настоящий голосок мне нравится больше этого жуткого карканья.

Махнув на него рукой, я в последний раз отжала волосы в полотенце, прихваченном с собой из ванной комнаты, быстро расчесалась гребнем и оставила волосы распущенными, чтобы быстрей высохли. Затем посмотрела на капитана. Он был бодр и свеж и уже одет в чистую рубашку с интересной вышивкой на воротнике-стойке. Эта вышивка привлекла мое внимание.

– Рубашка из Вейгара, – пояснил Лоет. – Это остров в Идирском море, к которому ведет Альхейский пролив; мы как раз туда направляемся, чтобы попасть в Хаддису. «Счастливчик» иногда заходит туда. Так вот, на Вейгаре живет одно милое племя, кровожадное до жути, но если с вами подружились, то душа нараспашку. Мне эту рубашку вышила… одна женщина. В общем, неважно. Это подарок, а вышивка – что-то вроде оберега. – Я уже открыла рот, чтобы уточнить роль той женщины в жизни любвеобильного капитана, но он опередил меня: – Идем-идем, мало ли кто еще сюда пожелает попасть.

Он не хотел отвечать на мой незаданный вопрос, и я негромко рассмеялась.

– Ты такой забавный, когда не хочешь рассказывать о себе, – сказала я.

– А ты просто кладезь неудобных вопросов, – проворчал пират, и мы покинули тригарскую баню.

Мужчина в переднике провожал нас странным взглядом, качая головой. Это вызвало мое недоумение. Некоторое время я гадала о причине осуждения, а потом покраснела, когда поняла: он решил, что капитан и я, юноша… О, Всевышний, бедный Вэй. Но еще через минуту мне стало смешно, я посмотрела на пирата и увидела, что на лице его застыло каменное выражение. Желваки недвусмысленно ходили на скулах – капитан был в бешенстве.

Я протянула руку и коснулась локтя Лоета, желая подбодрить. Он дернулся, после скосил на меня глаза и трагично вздохнул:

– Сколько я терплю по твоей милости. Всевышний должен за одно это простить мне все прошлые грехи.

– Вернемся и набьем мерзавцу лицо? – иронично спросила я.

– Я думал, ты будешь против, – с облегчением вздохнул пират, и мне пришлось повиснуть на его локте.

Мы некоторое время боролись, привлекая любопытные взгляды прохожих, но вскоре Лоет сдался, обозвав меня своим наказанием, и мы продолжили путь к лекарю. Он, лекарь, жил на окраине города. Идти пришлось долго. Пыль из-под ног оседала на одежде, коже, волосах, и раздражение все выше поднимало голову. Я уже согласна была каркать, пока само не пройдет, но не продолжать это изнурительное путешествие по солнцепеку и пыли, поднятой ногами горожан. К тому же я не понимала, зачем нам нужен именно этот лекарь, когда в городе их должны быть десятки. Оплатить осмотр я была в состоянии, в конце концов, средства для себя я тоже взяла. Но Лоет упорно вел меня по одному-единственному адресу. И мне начало казаться, что он просто издевается. Сначала ванна с пеной, потом пыль узких улиц.

За время пути я возненавидела белые стены домов, горожан и самого Лоета.

– Перекусим, – неожиданно сказал капитан и затащил меня в харчевню.

Я устало упала на стул и испепелила пирата гневным взглядом.

– Надо было дать мне вернуться и набить морду банщику, – невозмутимо сказал Лоет.

– И что бы это изменило? – спросила я.

– Мы бы взяли экипаж и доехали до места, – ответил мерзавец, и я закипела.

– Ты… Вэй, ты… ты просто мстительная скотина, – выплюнула я и тут же закрыла рот рукой, прося прощения у Всевышнего.

– Не мстительная, а злопамятная и мстительная скотина, – поправил меня пират. – Но отходчивая, потому я дам тебе передохнуть.

Отвратительный тип! Ну как можно быть настолько… неоднозначным? Как только я укореняюсь в мысли, что имею дело с негодяем, он становится мил и покладист. Как только я прихожу к выводу, что ошибалась насчет этого мужчины, он вновь совершает какую-нибудь гадость. И я еще дралась за него! В жизни пальцем о палец не ударю за этого человека. Никогда и ни за что!

– Ты неприлично громко сопишь, – с укоризной заметил Вэй.

– Я не желаю с вами разговаривать, господин Лоет, – холодно ответила я.

– Уже? Так быстро? Я еще и сотой доли не сотворил из того, что отвечает моему характеру, а ты уже со мной не разговариваешь, – хмыкнул он.

Я промолчала. Молчала я и тогда, когда подавальщик перечислял блюда, которые подают сегодня. Но молчала по одной простой причине – я не понимала, что он говорит, а пират не удосужился мне перевести. Мы ведь не разговаривали! И ему было безразлично, что я могу пожелать не то, что он заказывает. Просто господин пират состроил из себя оскорбленную невинность и тоже закрыл рот на замок. Невыносимый человек!

Нам принесли рыбную похлебку, за которую Вэйлр принялся с отменным аппетитом. Я же была так зла на него, что только ковырялась в своей тарелке. И из всего обеда я лишь выпила прохладный ягодный напиток. Закончив трапезу, Лоет кинул на стол несколько монет и направился на выход. Я осталась сидеть на месте, глядя ему в спину пристальным взглядом. Капитан дошел до дверей, обернулся и скрестил на груди руки. Я отвернулась и уставилась на паучка, усердно вившего свою паутину. Паучок деловито шевелил лапками. Я продолжала наблюдать за ним.

– Бесишь, – коротко рявкнул Лоет над моим ухом, и я вздрогнула от неожиданности.

После этого схватил за руку и сдернул со стула. Он так и тащил меня до дверей под хохот нескольких посетителей. Я ехала по полу на пятках, поджав губы и не издав ни звука. Также не нарушила я своего обета молчания, когда пират вовсе превзошел самого себя, закинув меня на плечо и наградив хамским ударом по моему седалищу.

Несмотря на унизительный способ передвижения, я быстро нашла в нем свою прелесть: идти уставшими ногами мне не было необходимости. Зато капитан передвигался с лишней тяжестью на плече. Я злорадно скалилась за спиной пирата, он продолжал меня тащить. Таким престранным образом мы и добрались до дома лекаря. Лоет остановился перед потертой черной дверью с чучелом летучей мыши над нею. Меня он скинул с плеча грубоватым резким движением, но упасть не позволил, удержав и поставив на ноги.

Я с интересом наблюдала, как он стучит явно условным стуком: два удара с длинным промежутком и два с коротким. После этого послышались шаги, и дверь открылась. Перед нами стоял мужчина средних лет. У него были волосы до плеч, раскосые глаза и бородка, как у капитана. Мужчина мельком взглянул на пирата, кивнув ему с таким видом, словно видел Лоета ежедневно. Зато меня лекарь рассматривал более пристально. Мне даже стало неловко.

– Проходить, – велел он, мотнув головой.

Лоет подтолкнул меня, и я почти влетела в открытые двери. В прихожей этого странного дома не менее странного лекаря было все еще более странно. В первую очередь я наткнулась на ужасную маску какого-то чудовища и вскрикнула, глядя в черные стеклянные глаза, которые, несмотря на свою искусственность, казалось, смотрели мне в самую душу.

– Демон Ро, видит черные души, – снизошел до пояснения Лоет. – Если помыслы посетителей нечистые, они не могут пройти дальше – демон вытаскивает наружу их страхи и заставляет пережить их, не сходя с места. Я сам видел, как это происходило. Жуткое зрелище. Впечатляет, да?

Я промолчала. Опасливо покосилась на демона Ро, ощущение его тяжелого взгляда никак не отпускало, но никакие страхи меня не мучили. Разве что было бы неприятно, если бы Вэй сейчас начал насмехаться надо мной. Но пират молчал, и я вошла в комнату, заваленную книгами, уставленную черепами, колбами, всевозможными склянками и банками с разными гадами, живыми гадами.

Сам хозяин уже сидел в кресле с высокой спинкой. Только сейчас я увидела, что одну его руку обвивает тонкое черное тельце какой-то змеи, и я очень надеялась, что она не ядовита. На плече сидел огромный паук, больше напоминая эполет, чем паука. Та кроха из харчевни мне вдруг показалась милейшим существом по сравнению с этим чудовищем, что оседлало плечо лекаря.

– Идти ко мне, – велел он, не глядя на меня.

– Бонг, – заговорил Вэй, но короткий жест лекаря остановил его, и пират беспрекословно замолчал.

– Идти ко мне, – снова велел странный мужчина.

Поколебавшись, я приблизилась к нему и остановилась, не сводя взгляда с жуткого паука. Бонг поднял руку, не вставая с кресла, и ласкающим жестом провел по моему горлу.

– Нежный кожа, красивый женщина, – сказал он низким воркующим голосом, от которого внутри меня что-то задрожало, отзываясь на чужую ненавязчивую ласку. – Смелый, но очень громкий, – усмехнулся лекарь, и я тяжело сглотнула. – Женщина должен журчать, как горный ручей, а не скрипеть, как несмазанный колесо.

И до меня вдруг дошло, что я не раскрывала рта и не говорила, что у меня проблема со связками. Как не сознавалась, что я женщина. И уж тем более не рассказывала, где и как потеряла голос. Более того, ничего подобного не говорил и капитан. Но он был невозмутим и спокоен, словно вовсе не удивился тому, что сейчас говорил лекарь Бонг.

– Олига лечить, – произнес мужчина с раскосыми глазами, и паук резво пополз по его руке, чуть задержался на запястье, а затем переполз на мое горло, обхватив его своими неприятными волосатыми лапками. – Олига быстро лечить, женщина терпеть и не пугать.

Я? Пугать это чудовище?! Всевышний, это же мое сердце сейчас отчаянно стучит где-то в пятках, потому что невероятно большой и страшный паук распластался по моему горлу, прижимаясь отвратительным брюхом и обнимая лапами шею. О, Вэйлр Лоет, если я выживу, у тебя не будет спокойной жизни, клянусь тебе в этом!

– Мой друг, женщина на тебя зол, – негромко рассмеялся лекарь. – Бойся.

– Это не женщина, это исчадие преисподней, – усмехнулся капитан. – Она пьет мою кровь, словно упырь под покровом ночи.

– О-о, – протянул Бонг и улыбнулся, отчего его лицо вдруг стало моложе и светлей, – ты в большой опасности, мой друг. Я вижу, я всё вижу.

– Видишь – и молчи, – недовольно буркнул Лоет. – А лучше пусть меня укусит одна из твоих гадюк.

– Не поможет, Вэй, ничего не поможет, – снова рассмеялся лекарь.

– Ничего худшего ты и сказать не мог, – сварливо ответил пират.

Лекарь лукаво взглянул на него, затем перевел взгляд на меня. Улыбка, блуждавшая на его губах, померкла, зрачки расширились, и мужчина шумно выдохнул.

– Что ты увидел? – с тревогой спросил Лоет.

– Будущее скрыто в тумане, – невозмутимо ответил лекарь. – Я плыть с вами, – неожиданно сказал он.

В этот момент меня что-то кольнуло в горло, сильно запекло, и я вскрикнула.

– Терпеть, почти всё, – строго велел Бонг.

Через минуту он протянул руку, и паук побежал по ней, отлепившись от моего горла, и снова оседлал плечо. Лекарь поднялся с кресла.

– Ждать, – сказал он.

– Ну, как ты? – шепотом спросил меня Лоет.

– Я с вами не разговариваю, – ответила я и радостно рассмеялась. – Это чудо! – Мой голос звучал абсолютно нормально, от хрипоты не осталось и следа.

– Не кричать, рано, – послышался голос лекаря.

– Бонг – колдун, – сказал мне капитан. – Настоящий.

– Колдунов не бывает, – не согласилась я.

– Колдунов не бывает, а Бонг есть, – усмехнулся Вэй.

Я снова замолчала. Воспоминание о пауке вновь вернуло оторопь и раздражение. Лоет по-хозяйски упал в кресло лекаря, взял в руки какой-то свиток и рассмотрел его, но вскоре откинул и постучал ногтем по банке с гадом, чье тело было неприятно-белесым. Змейка подняла голову, но быстро ее опустила, не заинтересовавшись капитаном. Я передернула плечами и вышла в прихожую, снова разглядывая маску демона.

– Женщина отойти, – послышался голос Бонга. – Ро пить силы.

Тут же послышались быстрые шаги, и Вэй оттащил меня от маски, к которой я как раз протянула руку в намерении потрогать. Я возмущенно взглянула на пирата и скинула его руки со своих плеч.

– Бонга лучше слушать, – примирительно сказал капитан.

Мне очень хотелось узнать, откуда Лоет знает этого необычного человека, но печать молчания сковывала мои уста, и я только вздохнула. Капитан потоптался рядом, открыл рот, желая что-то сказать, но махнул на меня рукой и отвернулся на звук шагов лекаря. Он появился в длинной коричневой дорожной куртке, на плече мужчины сидел паук, а в руках он нес обширный саквояж.

– Я готов, – сказал Бонг. – Идти.

– И он с нами? – спросила я, глядя на паука.

– Оли – паучиха, – вновь заговорил Лоет. – Милейшее создание, ласковая, как кошка. И если кое-кто перестанет задирать свой нос, то сможет с ней подружиться.

Я покосилась на пирата, он усмехнулся и первым вышел из дома лекаря.

– А кто будет смотреть за всем этим? – спросила я Бонга.

– Ученик, – коротко ответил мужчина.

Он направился к дверям, и я поспешила за ним.

– А как вы узнали, что я женщина и что у меня сорваны из-за крика связки? И про драку…

Лекарь подождал, пока я выйду, закрыл за мной дверь и наклонился ко мне. Указал двумя пальцами на свои глаза и улыбнулся так, словно отвечал маленькому ребенку:

– Я видеть. Я много видеть.

Затем отошел от меня, догоняя капитана, который уже успел дойти до угла следующего дома. Я почесала в затылке и воскликнула:

– Но так не бывает! Вам Вэй рассказал?

– И когда бы я успел, – усмехнулся капитан. – Ночь я валялся на полу в твоей каюте и с корабля сошел только вместе с тобой.

– Отправил посыльного, пока мы были в бане! – парировала я, догоняя их. – Мы там были долго, потом шли пешком…

– Я видеть, – повторил лекарь.

– Это все сказки, – не пожелала я верить в такое объяснение.

– Ты придумывать себе сказки, – Бонг хитро посмотрел на меня. – Ты верить, что сказка есть, и лететь за ней… бабочка.

– Что? – вмиг охрипшим голосом спросила я. – Что вы сказали?

Но лекарь уже ушел вперед, что-то насвистывая себе под нос. Лоет задержался, ожидая меня. В его взгляде сквозило любопытство.

– Для тебя что-то значит это слово. Тебя так кто-то называл, – произнес он. – Родители? Муж? Твой первый возлюбленный?

– Мой муж и есть первый возлюбленный, – ответила я хмуро. – Дамиан называл меня бабочкой.

– Бабочка, значит… – Вэй забавно сморщил нос, затем фыркнул и уверенно сказал: – Не, ангелок.

Я смерила его воинственным взглядом и поспешила за лекарем.

– Хотя какой ты ангел? Ты бесенок, настоящий бесенок.

Я обернулась и показала пирату язык. Он весело рассмеялся и догнал нас с Бонгом.

Глава 23

В последующие дни на «Счастливчике» устанавливали новую мачту, оснащали ее такелажем; больше ничего примечательного не происходило. Капитан периодически исчезал с судна по каким-то своим делам, но меня вывел погулять в город лишь пару раз. На бриге мы тоже общались не так уж и много. Лоет, обедая и ужиная в компании меня и лекаря Тин Лю Бонга – так полностью звучало имя нашего нового попутчика, – подолгу разговаривал с ним. Меня никто не гнал, но я не понимала их разговора, потому скучала и уходила на палубу или к себе в каюту.

Я исправно выполняла упражнения, которые мне велел делать Красавчик, но новых занятий у нас с ним не было. Правда, за эти дни безделья я начала интересоваться работой на судне. Меня к ней не допускали, улыбаясь с покровительственным добродушием, но это не мешало мне смотреть, чем занимались матросы, канониры, абордажная команда, даже Самель.

Вечерами, когда спадала жара, которая все еще сохранялась здесь, несмотря на позднюю осень, господин Тин выходил на палубу. Пожалуй, мы с Лоетом были единственными, кто спокойно общался с лекарем. Хотя нет – только Лоет. Я была вежливой, но держалась отстраненно, не желая услышать от мужчины еще что-нибудь столь же ошеломляющее, как и упоминание прозвища, данного мне супругом. Впрочем, казалось, лекарь и сам не рвался понравиться команде. Он отвечал на вопросы, которые ему задавали, но никогда не начинал беседу первым.

Что же касается паучихи, то она была со своим хозяином постоянно. Восседала на плече, вызывая оторопь у всей команды «Счастливчика», включая меня. Лоет говорил, что Оли не покидала даже спящего тела Бонга. Спала на его голове. Я иногда слышала, как лекарь разговаривал с ней. Ворковал тихо и ласково. Чесал пальцем спину, и паучиха, могу в этом поклясться, издавала странное урчащее попискивание, явно получая удовольствие. Бывало, что Вэй протягивал руку, и Олига взбегала к нему на плечо. Пират чесал ее и поглаживал. Я к уговорам пирата подружиться с этим жутким созданием осталась глуха. Меня Оли пугала до дрожи, несмотря на то что исцелила мое горло за несколько минут. Лоет укоризненно качал головой, Бонг просто усмехался.

– Завтра выходим в море, – сказал капитан через две недели с небольшим нашей стоянки в гавани Тригара.

– Наконец-то! – воскликнула я. – Тригар надоел до смерти.

– О как, – изломил бровь Лоет. – Кого-то зовут морские просторы?

– Промедление может грозить…

– Как же я мог забыть эту песню, – усмехнулся мужчина, скрещивая на груди руки. – Так вот, завтра мы выходим в море, но…

Я вскинула на него глаза. Берк. То, что Лоет опять связался с этим человеком, я помнила. Чужой капитан поднимался на борт «Счастливчика». Но о чем разговаривали два пирата, я не знала. Меня в тонкости, да, в общем-то, даже без тонкостей, в это дело не посвятили. Потому сейчас я ожидала как раз пояснений. Но пояснений мне никто не дал. Произнеся свое многозначительное «но», господин пират круто развернулся на каблуках и вальяжной походочкой исчез в недрах корабля. А я осталась, в недоумении глядя на то место, где только что стоял Вэйлр.

– Господин Даэль! – воскликнула я, заметив боцмана. – Можно вас на минутку?

– Да, Ангелок, – ответил он, останавливаясь и изображая на лице внимание.

– Что собирается делать наш капитан? – спросила я, и мужчина ответил мне удивленным взглядом. – О чем он договорился с Берком?

Боцман независимо передернул плечами и указал в ту сторону, куда исчез Лоет.

– Думаю, вам стоит поговорить с капитаном, – сказал господин Даэль и ушел.

– Да что за тайны королевского двора?! – вознегодовала я и отправилась на поиски капитана.

Нашла я его на нижней пушечной палубе. Кивнув одному из матросов, я подошла к Лоету, разговаривавшему с господином Ардо, и подергала его за рукав, привлекая в себе внимание. Вэйлр обернулся, скользнул по мне отстраненным взглядом и вернулся к прерванному разговору. Я опять подергала его, потом покашляла и наконец позвала голосом:

– Вэй, мне нужно с тобой поговорить.

– Терпение, ангел мой, – ответил пират, и я застыла за его спиной.

Мне пришлось ждать, пока капитан, его старший помощник и старший канонир пройдут вдоль рядов пушек, обсуждая что-то. Затем Ардо ушел, бросив на меня, как обычно, короткий хмурый взгляд, и гадкий Вэй, словно издеваясь над моим терпением, поставил ногу на станок и вел милую беседу с канониром Огерли, время от времени косясь в мою сторону.

– Черт вас возьми, капитан Лоет! – воскликнула я. – Вам все равно придется объясниться со мной!

– Прости, Ог, моя женушка такая мегера, – скривился мерзавец, и канонир рассмеялся.

Из моей груди вырвался звериный рык. Лоет кивнул своему собеседнику и прошел мимо меня. Я сжала кулаки, шумно выдохнула и поспешила за пиратом. Когда я почти догнала его, Лоет скрылся в своей каюте. Разогнавшись, я влетела следом за ним и сразу же уткнулась носом в твердую грудь капитана.

– Эй! – возмущенно воскликнул он, перехватывая меня за плечи.

Поддавшись не свойственному мне порыву слепой ярости, я выхватила из ножен длинный нож пирата и приставила острие к горлу Лоета. Это произошло так стремительно, что я сама не успела осознать произошедшее. Очнулась только тогда, когда моя спина уперлась в закрытую дверь, и сверху навис капитан, буравя меня диким горящим взглядом.

– Ну! – пророкотал он. – Продолжай!

– Что? – сипло спросила я, глядя в его потемневший глаз.

– Если приставила к горлу человека клинок, ты не должна останавливаться. Пустые угрозы могут обернуться против тебя. – Мгновение, и острие уперлось мне в горло. – Если нет намерения убить, никогда не доставай оружие.

После этого нож вернулся в ножны, зло звякнув, а пират так и остался на месте, продолжая давить меня массивностью своей фигуры. Огонь в его глазу постепенно затухал, и вскоре хватка заметно ослабла.

– О чем будем разговаривать? – спросил он, пристально глядя на меня.

– О твоих делах с Берком, – все еще испуганно ответила я.

Лоет чуть склонил голову набок и заправил мне за ухо прядь распущенных волос. Я мотнула головой, и прядь вновь свободно опала мне на плечо. Капитан опять заправил ее за ухо, я мотнула головой. Лоет усмехнулся, в третий раз заправил прядь и сжал мою голову ладонями, не давая пошевелиться.

– Завтра на рассвете, – заговорил он, блуждая взглядом по моему лицу, – «Счастливчик» покинет гавань Тригара. Через некоторое время за ним последует «Синяя медуза». – В голосе капитана появилась легкая хрипотца. Он облизал губы и продолжил: – Мы отправимся в погоню за коммерческим судном, перевозящим один ценный груз. Нашу цель охраняют два корабля сопровождения. Мы и корабль Берка нападем на них. Выведем из строя сопровождение и заберем груз. Затем поделим его пополам и разойдемся в разные стороны. Вопросы остались?

Я прерывисто вздохнула, освобождаясь от власти магнетического взгляда, и прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

– Ты молчишь? – то ли спросил, то ли утвердил Лоет.

– Погибнут люди? – наконец спросила я.

– Возможно, – кивнул он.

– Вэй, но…

Мужчина вдруг резко отступил назад и развернулся ко мне спиной. Я закусила губу, пытаясь унять бешеное сердцебиение, которое вызвала выходка пирата. После потрясла головой и подошла к нему.

– Вэй…

Он тут же отошел от меня к своему столу, вытащил из ящика знакомый мне листок и ткнул пальцем в пункт о моем невмешательстве в дела капитана и его команды. Выругавшись про себя, я сдалась. Только спросила:

– Почему ты сразу не рассказал мне?

Лоет снова посмотрел на меня. На лицо его вернулась привычная насмешливость.

– Ты будешь спокойно спать эту ночь? – спросил он. Я открыла рот, но тут же его закрыла и неопределенно пожала плечами. – Я всего лишь хотел спасти тебя от моральных терзаний и страха. Только и всего, мой чистый ангел. А теперь иди, мне нужно остаться одному.

– Обдумать, как будешь грабить? – в мой голос просочился яд.

– Именно, дамочка. Вы так хорошо меня понимаете, – язвительно ответил капитан и гаркнул: – Свободна!

После этого я опрометью выбежала из капитанской каюты и прижалась спиной к двери с другой стороны. О, Всевышний… Подняла руки и обнаружила, что они дрожат. Только никак не могла понять почему. Что больше перепугало меня: моя необдуманная ярость, клинок у собственного горла, нападение на людей, не подозревающих о том, что их ждет, или этот странный взгляд капитана, его вдруг ставший хриплым голос и прикосновения. От последнего я ожесточенно отмахнулась, и мои мысли устремились к планам двух пиратских капитанов.

Отлепившись от двери, я сделала шаг в сторону и пискнула, когда о дверь капитанской каюты что-то ударилось изнутри и осыпалось со стеклянным звоном. К чему эта ярость? Я довела его? Но я же ничего такого не сказала! Но сделала. Я угрожала ему его же собственным оружием.

Теперь мое внимание сосредоточилось на этом тонком длинном клинке. У Дамиана был такой же нож. Как он называл его? Я напрягла память, но не смогла вспомнить. Единственное, что вспомнила, – это оружие офицеров королевского флота. Но откуда он у пирата? Снял с убитого им офицера? Или… Лоет был офицером? Но почему нет? У него отличные манеры, правда, когда он сам этого желает. В любом случае, воспитание налицо. Человек из простого сословия не может стать офицером. Значит, Вэй – аристократ либо представитель среднего класса, как мы с Дамианом. Эта мысль так захватила меня, что я снова вернулась к дверям каюты Лоета и постучалась; прогремел выстрел, прошив пулей дверь недалеко от меня, я вскрикнула и тяжело осела на пол, трясясь как осиновый лист.

– Черт, Ада! – пророкотал за дверями голос капитана.

Послышались стремительные шаги, и дверь распахнулась. Вэйлр присел передо мной, жестко взял за подбородок и заглянул в глаза. Мои зубы выбивали барабанную дробь, и сказать хоть что-то внятное я не смогла.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – сердито спросил пират, поднял меня на руки и, занеся в каюту, тут же усадил на стул. После налил того самого крепкого напитка, который мы пили в праздничную ночь после возвращения на корабль. – Пей, – строго велел он.

Я послушно глотнула. Горло обожгло огнем, и я закашлялась. Но ром сделал свое дело, тепло понеслось по венам. Зажмурившись, я сделала еще один глоток, и дрожь значительно уменьшилась.

– Я же просил оставить меня одного, – более мягко произнес капитан. – Зачем ты вернулась?

– Ты в меня выстрелил, – ответила я.

– Не в тебя, а в дверь. Если я… не в настроении и не хочу, чтобы меня беспокоили, всегда стреляю. И всегда в одно и то же место. Парни знают и встают так, чтобы их, если что, не задело. Ты маленькая, хвала Всевышнему, – Лоет вдруг замолчал и нахмурился. – К дьяволу, а ведь мог и задеть… Никогда, запомнила, никогда не вставай перед дверью, ее правая часть всегда должна быть свободна. Ада? – я кивнула и поежилась.

Слезы невольно побежали по моим щекам, и на лице пирата появилось беспомощное выражение.

– Опять? – нервно спросил он.

– Я испугалась, – всхлипнула я и разрыдалась уже отчаянно и громко.

Вэй, кажется, выругался и присел передо мной на корточки, вытирая мне слезы, затем заставил высморкаться. Это возмутило, и я отобрала у него платок. Пират поднялся во весь рост, затем снова присел и опять поднялся на ноги.

– К чертям, Ада, я не знаю, что делать с рыдающими женщинами! – воскликнул он. – Меня это всегда нервирует. Ну скажи хоть, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?!

– А не надо палить из пистолета по посетителям, – желчно отозвалась я, снова сморкаясь. – Сначала ножом своим в горло тыкал…

– Каким ножом? – Лоет изумленно посмотрел на меня. – А, ты про кортик.

– Точно, кортик! – воскликнула я, и сквозь истерику пробилась идея. – Откуда он у тебя?

– Это мой кортик, – ответил капитан. – Ада, – он опять присел на корточки и взял меня за руку, – успокойся. Ну как мне заслужить конец твоей истерики?

Я всхлипнула и взглянула на него.

– Попроси прощения за то, что протащил меня через весь город пешком, когда вел к лекарю. Ты так и не извинился, – дрожащим голосом потребовала я.

– Да я тебя половину пути тащил на своем плече… – Я опять уткнулась в платок. – Ладно! Извини меня за то, что я такая… мстительная скотина, – сварливо повторил он мое обвинение. – Все? Нет? Ада, ты все еще плачешь!

Я издала несколько громких всхлипов и снова посмотрела на Лоета.

– Расскажи, откуда у тебя кортик, – попросила я. – Он бывает только у королевских офицеров. Ты был офицером?

– Да, я был офицером. Лейтенантом, потом ушел со службы, – ответил пират.

– Почему? – я настолько увлеклась ожиданием более развернутого ответа, что забыла всхлипывать.

Вэй прищурил свой глаз, посмотрел на меня цепким взглядом, и губы его расплылись в кривоватой усмешке.

– Ах ты, бесенок под личиной ангела, – проговорил он, заметно расслабляясь. – Решила манипулировать мной. И ведь почти удалось!

С этими словами он встал, сдернул меня со стула, подхватил подмышки и вынес из своей каюты. За дверями торжественно поставил на ноги и укоризненно покачал головой.

– Но, Вэй! – воскликнула я, как только дверь снова закрылась за ним. – Что за тайны?! Ответь хоть раз! – я стучала в дверь кулаком и ногой, но в ответ мне неслась разудалая и жутко неприличная песня, явно заглушавшая мои крики и стук. – Вэй, я буду плакать!

– Вэй не хотеть говорить, – услышала я и резко обернулась. – Он растерян. Потом все сказать. Когда быть готов открыть душу.

Я покраснела, спрятала глаза от лекаря и его паучихи и умчалась в свою каюту, откуда так и не вышла до утра. За весь остаток дня ко мне заходили только Самель, Эрмин и Красавчик. Самель меня кормил и вздыхал, заметив красные глаза после истерики в каюте капитана. Эрмин заходил справиться, не нужно ли мне чего-нибудь. А Красавчик забеспокоился, что я не показываюсь на палубе. Забота этих людей была мне приятна.

Эмил задержался у меня дольше всех. Воспользовавшись тем, что Лоет покинул борт вскоре после того, как я убежала к себе, сказав, чтобы до ночи не искали, Красавчик возобновил наши занятия. Он объяснял мне, как и куда можно нанести удар и какой вред он способен причинить.

– Запомните, Ангелочек, вашей силы недостаточно, чтобы снести гада с ног ударом в зубы. Скорей ручку свою отобьете. Если уж так, то хоть дубиной. Бейте по яй… э-э, туда, что вы мне спасли, – Красавчик чуть покраснел, но быстро откинул стеснительность. – Глаза, кадык, по… достоинству. Вам вполне подойдет так же удар по голени. Или со всей силы наступить на ногу. И когда та мразь, против которой вам придется драться, согнется, носом его об коленку, на! – он так резко выкрикнул, показывая, как именно стоит это сделать, что я испуганно ойкнула. – Напугал? – улыбнулся Эмил.

– Ничего, продолжайте, – ответила я.

И он продолжил, демонстрируя мне, как ткнуть в глаза, как ударить по горлу и добить в пах. Также показал и остальные удары, о которых говорил. Я старательно запоминала и кивала. Затем старательно повторяла. Закончили мы, когда пришел Самель, заставший момент, когда я, войдя в раж, со всей силы наступила Красавчику на ногу. Он вскрикнул и чуть согнулся. Резко нажав ему на затылок, я приложила бедолагу носом о свое колено и испуганно ахнула.

– Пристает?! – заревел кок, подлетая к Эмилу и обрушивая ему на голову поднос с едой.

– Нет! – закричала я. – Самель!

Великан схватил Красавчика за грудки и тряхнул так, что у того клацнули зубы.

– Самель, немедленно перестаньте! – налетела я коршуном на кока, вырывая из его рук помятого Эмила, из разбитого носа которого сочилась кровь. – Он учил меня драться! Я сама просила!

Самель застыл, осмысливая мои слова. Затем хмыкнул и одернул одежду на бедном матросе.

– Пошел на… Ну, ты понял, Мясник. – Затем Красавчик перевел на меня взгляд, вздохнул и укоризненно покачал головой.

– Простите меня, Эмил, – виновато ответила я, протягивая ему платок.

– Зато я теперь точно знаю, что мою науку вы поняли, – улыбнулся молодой человек, приложил платок к носу и вышел.

Самель посмотрел на пол, где находился мой бывший ужин, и смущенно покраснел.

– Я уберу, – сказал он и тоже исчез.

К моему стыду, я испытывала не столько чувство вины за произошедшее, сколько радость от того, что у меня получилось ударить и нанести вред. Я потом как следует извинюсь перед Красавчиком, заплачу ему за увечье, которое нанесла, но сейчас я широко улыбнулась, ощущая, что уже не столь беззащитна, как раньше. Конечно, я еще так мало умею, но ведь научусь! И силы у меня будет больше, и смогу фиксировать кисть или как там говорил мой учитель.

Когда вернулся Самель с новой порцией ужина на подносе в одной руке и ведром с тряпкой в другой, я все еще пребывала в восторженном состоянии. Кок поставил поднос на стол и немного обиженно взглянул на меня.

– Почему вы меня не попросили? Я бы тоже мог вас научить, – проворчал мужчина.

– Капитан говорил, что в драке Красавчик подобен дьяволу, и я решила обратиться к нему, – пояснила я с улыбкой.

– Зато я ножами орудую лучше всех, если хотите…

– Хочу! – воскликнула я.

– Ладно, Ангелок, – расплылся в радостной улыбке великан. – Когда хотите начать?

Мы сошлись на том, что Самель возьмется за мое обучение, когда будет свободен, и так, чтобы не привлекать внимания капитана. Кок, как и Красавчик, почему-то опасался, что Лоет узнает о наших занятиях. Почему – я не совсем понимала, но спорить не стала. Мы немного поболтали, пока я ела. Я попросила рассказать мне о морских сражениях, в которых участвовал «Счастливчик». Мужчина с радостью начал повествование.

Он уверял меня, что опасаться мне нечего. И если что – в шлюпке места для меня хватит. Могли ли меня успокоить подобные слова? Всевышний! К концу его рассказа и еще нескольких таких же «ободряющих» фраз я уже мало заботилась о судьбе тех, на кого собирались напасть пираты. Я начала беспокоиться за нас, за себя в частности. Трусость? Может быть, но я всего лишь женщина. И прыгнуть на пьяного пирата – это одно, а оказаться в открытом море под огнем пушек и ударами сабель – уже совсем иное.

Кок ушел, уверенный в том, что я теперь совершенно не нервничаю, потому что из чувства такта я доела всё до крошки и поблагодарила с улыбкой, но на душе у меня творилось нечто невообразимое. Вспомнилась перестрелка с «Синей Медузой», когда бриг сотрясался от попаданий в него ядер противника. И выражение лица капитана, с которым он запихивал меня в трюм. И крысы, в конце концов! А если корабль пойдет ко дну, а меня опять запрут в трюм? Ну уж нет! Этого я сделать Лоету не позволю. Лучше буду трястись в каюте, чем прислушиваться к грохоту снаружи и писку внутри.

Вот теперь уснуть я точно не могла. И ночью, когда на палубе стихли разговоры, я все-таки выбралась из добровольного заточения. Вахтенный, заметив меня, махнул мне рукой. Я ответила ему тем же и привалилась к резным перилам, вглядываясь в водную рябь, на которой серебрилась лунная дорожка. Эта картина несколько успокоила меня. Вскоре мои мысли перетекли от страхов за свою жизнь на переживания о судьбе Дамиана, если я исчезну. Переживать о другом человеке оказалось не так страшно.

– Капитан идет, – услышала я тихий голос вахтенного и перешла на другой борт, всматриваясь в плохо освещенный берег.

– Где? – удивилась я, не замечая приближающегося Лоета.

– Да вон же, – указал мне матрос.

Я вгляделась в указанном направлении и протерла глаза. «Идет капитан» никак не могло относиться к выписывающему замысловатый вензель собственной походкой человеку. Человек набрел на бочку, жутко выругался до боли знакомым голосом, оперся на нее и некоторое время так и стоял. До меня донесся звук журчания воды. Когда журчание смолкло, капитан Лоет продолжил свои фантастические пируэты.

Я с ужасом ждала, когда он дойдет до сходен. Даже страшно было представить, как он будет подниматься.

– Он же не сможет…

Начала я говорить и осеклась, глядя на невероятную картину. Подойдя к сходням по широкой дуге, Вэй легко и уверенно взбежал, именно взбежал, на борт и только тут остановился и оперся одной рукой на перила недалеко от меня, явно не замечая моего соседства.

– У-уф, – выдохнул он, и я почувствовала сильный запах алкоголя. – Отвратительный город. Мерзкие узкие улицы. Нормальному человеку спокойно не пройти, то и дело стены домов на плечи жмут.

– Да уж, в таком состоянии только в поле выходить, там точно ничего не помешает, – усмехнулась я, и Лоет тут же обернулся.

Он качнулся в мою сторону и остановился, выпрямляясь и расправляя плечи. Я вновь усмехнулась, давая понять, что прекрасно понимаю, в каком он состоянии. Вэй махнул рукой, расслабился и направил на меня палец:

– Ты… – я ожидала продолжения. – Ты маленькая пиявка, а не бабочка. Присосалась, понимаешь…

– Поясните, – я испытала недоумение и легкое раздражение от его слов.

– Да что тебе пояс… пояснять, – язык капитана заплетался, и он помотал головой. – Все беды от тебя.

Снова махнув на меня рукой, пират отправился в сторону своей каюты, но остановился и снова посмотрел на меня.

– И чтоб ты знала, я больше не люблю булочки, представляешь? А-ай, ну тебя, бабочка, – это милое слово в устах Лоета оказалось наполнено ядом. – Чтоб ты понимала, – дальше была нечленораздельная фраза, и капитан удалился.

– Ничего не поняла, – пробормотала я и тоже ушла с палубы.

Глава 24

На удивление, ночь я проспала как убитая. Проснулась даже в неплохом настроении. Потянулась и выбралась из-под одеяла, тут же поняв, что мы уже в море. От качки меня повело немного в сторону. «Счастливчик» знакомо ухнул на волнах, и я схватилась за стул.

– Ну наконец-то, – радостно прошептала я.

Кто бы мог поверить, но я была рада тому, что мы покинули гавань. В море мне нравилось. Сама от себя не могла ожидать подобного. И когда Лоет спросил, зовут ли меня морские просторы, я несколько покривила душой, назвав желание покинуть Тригар только ради спасения моего супруга единственной причиной. Возможно, слова капитана все-таки успокоили меня, но я сейчас переживала о муже не так сильно, как в начале пути. В конце концов, Вэй еще ни разу не обманул меня, так что у меня не было причин не поверить в слова, что житье у далекого лекаря не угрожает жизни и здоровью Дамиана.

Умывшись и одевшись, я выбралась на палубу и сразу сожмурилась от слепящего утреннего солнца.

– Доброе утро, Ангелок, – услышала я и обернулась, чтобы помахать рукой господину Даэлю.

На мостике стоял капитан. Он широко расставил ноги и упер руки в бока, подставив лицо ветру. Почувствовав мой взгляд, Лоет посмотрел на меня и козырнул, усмехнувшись. И всё же помятый вид я отметила.

– Ангелочек, а завтрак? – ко мне подошел Самель.

Я кивнула и поспешила за ним. Есть очень хотелось. Вчерашние страхи сегодня не так сильно пугали меня, показавшись надуманными. «Счастливчик» – на то и счастливчик, чтобы выбираться из всех передряг. Именно так отрекомендовал мне его господин Орле, а он знал, что говорил. Поблагодарив Самеля, я принялась за завтрак.

– Ада, к тебе можно? – Лоет так вежливо ко мне не стучался уже очень давно. Последнее время он пару раз стукал костяшками пальцев о дверь и входил, зная, что в случае, когда я не готова принимать визитеров, дверь закрыта на ключ.

– Да, Вэй, входи, – ответила я.

Его смущенная физиономия стала для меня полной неожиданностью. Пират откашлялся и присел напротив.

– Приятного аппетита, – сказал он.

– Благодарю, – кивнула я и вопросительно посмотрела на капитана. – У тебя какое-то дело?

– Нет… да, – ответил Лоет, глядя на свои ладони. – Кажется, я встретил тебя, когда вернулся на борт?

– Встретил, – невозмутимо ответила я. – Ты пришел извиниться за пиявку?

– Э-э… ну-у, – протянул пират и бросил на меня быстрый испытующий взгляд. – Мне еще есть за что извиняться?

– Есть, – кивнула я.

Лоет тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой.

– Говори, – сказал он таким тоном, словно сдавался на мою милость.

– Ты сказал, что всё из-за меня. Мне хотелось бы понять, что я такого сделала, что заслужила подобные обвинения? – я взглянула на мужчину, который после моих слов заметно расслабился и даже улыбнулся.

– И всё? – с облегчением спросил он.

– А этого, по-твоему, мало? – изумилась я.

Лоет поднялся со стула. Плечи его вновь были расправлены, глаз смотрел с привычной насмешкой, а на губах играла практически счастливая улыбка. Он отнял у меня чашку с чаем, допил его, после этого промокнул рот моей салфеткой и поцеловал мне руку, чуть задержав ее в своей ладони.

– Вэй, что происходит?! – возмущенно спросила я, глядя сначала на пустую чашку, затем на него. – Ты собираешься извиняться или пришел лишь для того, чтобы меня ограбить?

– Ангел мой, прости, я был пьян и не соображал, что говорю, – покладисто извинился пират. – Однако какое облегчение, – пробормотал он, уже скорей для себя, и направился к двери.

Я смотрела ему в спину недоуменным взглядом. Но тут кое-что вспомнила.

– Капитан!

Он вздрогнул и обернулся.

– Хочу принести вам свои соболезнования, – елейным голосом произнесла я.

– В связи с чем? – настороженно спросил Лоет.

– В связи с потерей аппетита, – я ехидно осклабилась, продолжая наблюдать за ним. – Булочки были вашей страстью, и вдруг такая досада – вы их больше не хотите.

Вэй осмыслил мою фразу и притворно вздохнул.

– И это прискорбно, – ответил он и покинул мою каюту, напевая свою излюбленную песенку.

Я вновь посмотрела на пустую чашку, вздохнула и отправилась в святая святых – царство Самеля – за новой порцией чая. Великан встретил меня с разделочным ножом в руках. Он обернулся на звук шагов:

– Пошли вон, ублюдки, жратва еще не готова. Лишь бы брюхо набить, – грозно произнес мужчина и осекся, заметив меня: – Ой, Ангелок, простите, я думал, это бездельники.

Самель смущенно опустил глаза и поковырял кончиком своего огромного ножа ноготь. Я с опаской взглянула на его оружие и улыбнулась.

– Я ничего не слышала, – сказала я и подала ему свою чашку. – Можно мне еще чаю, капитан опять выпил всё.

– Сушняк, – понятливо усмехнулся кок.

– Что, простите? – переспросила я, не понимая смысла данного высказывания.

– Это когда во рту сухо после пьянки, – просветил меня Самель, вытирая руки о тряпку, заткнутую за пояс, и наливая мне в чашку чай. – Капитан, говорят, вчера сильно перебрал. Нечасто он так поступает перед выходом в море; видать, надо было мозги прочистить.

Странный способ прочищения мозгов. Напиться до беспамятства, идти так, чтобы улицы было мало, – дома ему на плечи жали, видите ли! А утром выяснять, что он мог сотворить вчера. Да уж, лучшего способа освободить голову не придумаешь. Мне такого не понять.

– Самель, а когда мы будем нападать на несчастных, за кем гонимся? – спросила я, чувствуя некоторую нервную дрожь при мысли о предстоящей схватке.

– К вечеру нагнать должны, – пожал плечами великан. – Либо завтра утром. Да вы не беспокойтесь, мадам Ангелок, капитан зря рисковать не будет. Он у нас умный мужик.

Я кивнула, не желая продолжать разговор, и поднялась на палубу. Пока «Счастливчик» при деле, мои уроки с командой не будут возобновлены, это мне понятно и без пояснений Лоета. Но вот перспектива вновь остаться не у дел не радовала. Постояв немного, вцепившись в перила, я развернулась и вновь вернулась на камбуз. Самель уже открыл рот, чтобы снова излить гнев на голову того, кто вторгся к нему, и я поспешила назваться, чтобы опять не краснеть самой и не заставлять краснеть кока.

– Самель, помните, вы хотели научить меня пользоваться ножом? – задала я свой вопрос, и великан расплылся в широкой улыбке.

– Я вам сейчас покажу всё, что у меня есть, – ответил он. – Выберете, что вам по душе, а потом, когда будет время, мы займемся с вами этой наукой.

Мужчина открыл сундук, стоявший тут же, и некоторое время гремел чем-то, но вскоре вытащил сундучок поменьше, поставил его у моих ног и любовно погладил крышку. Затем открыл замок и достал кусок замши, а когда его развернул, от обилия и разнообразия холодного оружия мои глаза невольно загорелись восхищением. Далее последовал следующий сверток, затем еще один, и вскоре я уже не могла определиться, что мне нравится больше.

Здесь были ножи, кинжалы, стилеты, миниатюрные топорики и еще что-то, чему я не знала названия. Ножны и рукояти поражали невероятным разнообразием. Совсем простые, ничем не цепляющие глаз, чеканные, костяные, украшенные драгоценными камнями, привычной формы и кастетом, как мне назвал такие рукояти кок. Клинки короткие, длинные, тонкие, широкие, изогнутые, раздвоенные.

– Это же потрясающе! – воскликнула я. – Настоящая коллекция!

– Мои сокровища, – горделиво улыбнулся Самель. – Что нравится?

– Всё, – честно призналась я, и великан рассмеялся, оглушив меня громоподобными звуками. – Только я не знаю, как все это называется.

Но пояснить Самель не успел, потому что примчался Кузнечик. Он сунул голову на камбуз и вопросил, не замечая меня:

– Мясник, брюхо сводит, когда?

– Пошел на… Закройте ушки, Ангелочек, – попросил меня кок, и я послушно заткнула уши пальцами.

Мужчины некоторое время препирались, но вскоре Кузнечик посмотрел на разложенное на столе оружие и уважительно присвистнул. Я убрала от ушей руки, поняв, что все весомое уже сказано и господа пираты готовы перейти к цивилизованному диалогу. Кузнечик подошел ближе, взял один из кривых кинжалов, и Самель тут же дал ему по рукам.

– Не распускай грабли, потрох, – ворчливо произнес он.

– Хвастун, – презрительно скривился Кузнечик. – Разве даме могут быть интересны твои зубочистки?

– Хайло захлопни, – снова начал заводиться кок, и я положила ему ладонь на руку, успокаивая.

– Самель милостиво согласился научить меня обращаться с холодным оружием, – пояснила я. – Вот, выбираю.

Кузнечик почесал в затылке и издал настолько заковыристое восклицание, что уши мне спешно зажал сам Самель.

– Мясник никого не подпускает к своим ножам, – пояснил матрос высказанное удивление. – Ангелочек, вам оказали великую честь. Но ножом еще нужно научиться пользоваться, а я могу показать вам, как метать дротики, в этом мне равных здесь нет.

Я задумалась. Зачем мне еще и это знание? Я же не собираюсь превращаться в воительницу. Все, что меня интересует, – это в целях защиты, но не нападения. Да я в жизни не посмею причинить кому-то вред!

– А что, – снова заговорил Кузнечик, – если нужно гниду снять бесшумно, дротик ему с ядом, и всё.

– Да иди ты, – фыркнул кок. – Твой дротик – как комариный укус. Вот, – он взвесил на руке один из своих клинков, – в горло точным броском, и привет дьяволу.

Спор разгорался с новой силой. Мужчины приводили доводы, не соглашались с оппонентом, сдабривая все это наиболее подходящими моменту выражениями. Я уже даже не краснела, только открыла рот и слушала, переводя взгляд с одного пирата на другого. Когда последний аргумент был высказан, а господа так и не пришли к единому мнению, в ход пошли более весомые доводы. Сначала Кузнечик доказывал состоятельность своей теории тяжелой сковородой об голову кока. Затем кок привел контраргумент кулаком в зубы Кузнечика. Научный диспут достиг своего апогея, когда великан махнул рукой, разбив мой нос, пока я пыталась выбраться на палубу, чтобы избежать участия в споре. Мой вскрик и рев кока, просившего прощения, привлек к нам внимание.

На камбуз ворвался Лоет. Он ударил локтем в нос Самеля, уложил ударом кулака Кузнечика, а меня торжественно вынес, держа под мышками, на палубу.

– Какого черта там происходило?! – накинулся на меня капитан, осматривая мое залитое кровью лицо.

– Это был ученый спор о превосходстве одного вида оружия над другим, – ответила я, изо всех сил стараясь не расплакаться и не выглядеть изнеженной барышней, чтобы не усугубить наказание двух разгорячившихся пиратов. Прозвучал мой голос до отвращения гнусаво.

– Да к дьяволу, Ада! Только я привожу тебя в нормальный вид, как ты снова норовишь превратиться в пацана-охламона, – возмущенно произнес Вэй, подталкивая меня в сторону кают.

Я промолчала, потому что мне было больно, обидно и тревожно за кока и матроса, оставшихся на камбузе. И к острословию я не имела сейчас никакой тяги. Впрочем, капитан сейчас и не пытался сверкать своими талантами в источении яда. Он только ворчал себе под нос что-то о том, что меня невозможно оставить в одиночестве и на минуту и что теперь он будет приковывать меня к себе цепью и таскать за собой, как каторжник гирю. Я хранила молчание, никак не реагируя на его ворчание.

Наш путь закончился у двери каюты, которую выделили лекарю. Вежливо постучавшись и дождавшись приглашения войти, Лоет открыл дверь и снова подтолкнул меня вперед. Возмущенная тем, что ко мне капитан мог вломиться не дожидаясь ответа, а к господину Тину – лишь получив разрешение, я обернулась и, несмотря на свое состояние, наградила пирата гневным взглядом, который он, впрочем, даже не заметил.

– Бонг, у нас опять неладно со здоровьем, – произнес Вэйлр.

– Ангел любить находить приключения, – усмехнулся лекарь и поманил меня к себе.

– Здравствуйте, господин Тин, – поздоровалась я, с опаской подходя к нему.

Меньше всего мне хотелось обнаружить Оли на своем лице. Лекарь усадил меня на стул и повернул так, чтобы свет падал прямо на меня. Он осторожно стер влажной тряпочкой кровь, не менее осторожно ощупал нос и отошел.

– Мне тут работы нет. Нос целый, кровь почти остановиться, – сказал он и почесал спинку паучихе. – Мой девочка помогать позже.

Мы с пиратом переглянулись.

– Что ты имеешь в виду, друг мой? – спросил Лоет.

– Сам узнать, – лекарь пожал плечами, и мне это почему-то не понравилось.

– Я сейчас вернусь, – сказал капитан господину Тину и повел меня на выход из каюты. Но снова обернулся к лекарю. – Бонг, дай своей чудной микстуры, ну болит же нос, – обернулся он уже у входа; я кивнула.

Господин Тин усмехнулся и достал из своего саквояжа небольшой пузырек с темной густой жидкостью. Он вручил его Лоету, сопроводив указанием:

– Один маленький ложка. Принести, когда вернуться ко мне.

Вэй довел меня до моей каюты, открыл дверь и, воровато оглянувшись, обошел и схватил со стола маленькую ложечку, оставшуюся на блюдечке, которое еще никто не забрал у меня. Откупорив пузырек, пират накапал в ложечку снадобье и… выпил сам.

– У-у-у, – издал он восклицание полное облегчения. – Хоть башка пройдет. Этот жмот не хотел мне давать свою чудодейственную жидкость, чтобы помочь в моем похмелье. Ангел мой, как же ты вовремя налетела на кулак Самеля. Спасибо! – с чувством произнес гадкий пират, и я задохнулась от возмущения.

Лоет упал на стул, вытянул ноги и прикрыл глаза. На его лице расплылась счастливейшая из улыбок, показывая высшую степень блаженства. Мне пришлось самой за собой ухаживать. Снадобье немного вязало язык и было терпким на вкус, но буквально через пару минут на моем лице блуждала та же улыбка, что и у капитана. Боль притупилась, и я почувствовала себя гораздо лучше.

– Однако ты галантен до невероятности, – отметила я, глядя на жмурившегося подобно сытому коту пирата.

– Но я же о тебе позаботился, – не согласился невыносимый Лоет. – Заодно себе помог.

– Себе раньше, чем мне, – усмехнулась я.

– Я мучился дольше, – возразил Вэй и посмотрел на меня. – Значит, и пить этот чудо-напиток должен был раньше.

Мне нечего было ответить на его довод, но очень захотелось использовать прием Кузнечика и довести до сведения собеседника мое мнение ударом сковороды по его непробиваемой голове. Лоет встал со стула и подошел ко мне. Он некоторое время рассматривал меня сверху вниз.

– Будем надеяться, что у тебя не появятся синяки под обоими глазами, – сказал мужчина. – Что-то ты с тех пор, как стала мальчиком, не вылезаешь из побоев и синяков. Прям сглазили. Может, тебя в море макнуть?

– Зачем? – опешила я.

– Снимем порчу, – счастливо осклабившись, сообщил пират.

– Уйди, чудовище! – воскликнула я.

– Я, между прочим, о тебе забочусь, – оскорбился Лоет.

– Прочь с глаз моих, исчадие Преисподней! Или я за себя не ручаюсь!

Капитан скрестил на груди руки и изломил бровь.

– И что будет? – насмешливо поинтересовался он.

Ответить я не успела, потому что с палубы послышался крик:

– «Синяя Медуза»!

– Вот теперь расправим крылья, – потер руки довольный капитан и покинул мою каюту.

Оставшись одна, я заметила пузырек на столе. Покачав головой, я вздохнула – эгоист, ну какой же все-таки эгоист и лжец! Выпросил лекарство, чтобы облегчить мою боль, – а облегчил себе муки от похмелья. Обещал вернуться к лекарю и отдать пузырек, но сам унесся на палубу, уже позабыв обо всем на свете. Я потянулась к снадобью, представила, как постучусь и встречусь с Оли, и тут же руку отдернула. Лоет обещал, вот пусть он и возвращает.

После этого я тоже выбралась на палубу, где попалась на глаза Красавчику; он присвистнул, глядя на мой распухший нос, и весело подмигнул.

– Такова жизнь пирата. Или ты, или тебя, – сказал молодой человек.

Я усмехнулась и подошла к правому борту, глядя на «Синюю Медузу», рассекавшую волны параллельно нам. Все паруса обоих кораблей были распущены, и казалось, что мы летим, несомые ветром.

– Отличный ветер, попутный, – сказал господин Ардо, останавливаясь рядом. На его хмуром лице появилась тень улыбки. Мужчина казался ожившим и даже довольным. – Люблю погоню, – сказал он. – Если так пойдет, то мы нагоним перевозчика и его сопровождение еще до вечера.

Я передернула плечами, вновь почувствовав тревогу. Затем снова посмотрела на «Медузу».

– Их корабль больше, – отметила я.

– Да, – кивнул господин Ардо. – И пушек у них больше, но мы все равно утрем им нос, так всегда было. Хотя в этот раз нам вырываться вперед нет смысла.

Кивнув мужчине, я обернулась, отыскивая взглядом капитана Лоета. Он обнаружился на мостике. Вэй что-то говорил рулевому и указывал пальцем вперед. Я снова посмотрела на второй пиратский корабль. Он чуть накренился, то взлетая на гребень волны, то ухая вниз, взметая облака брызг. Это было так красиво, что у меня захватило дух. И я могла точно представить, как несется вперед наш «Счастливчик». Точно так же взлетая и падая. Потрясающе!

Я перебралась на нос и свесилась, насколько могла, разглядывая брызги пены из-под корабля. Счастливый смех вырвался из моей груди, потому что душу затопило ощущение полной свободы!

– Эй-эй, ангел мой, – вклинился в мою безрассудную радость Лоет, перехватывая сзади. – Ты хоть и Ангелочек, но крыльев не имеешь.

– Ах, оставь меня, Вэй! – воскликнула я. – Я чувствую себя бесподобно! Не отравляй чувство моего полета.

– Лети!

Я резко взмыла над кораблем в руках капитана. Он усадил меня на перила так, что мои ноги оказались за бортом. Бриг вновь клюнул вниз, и я взвизгнула. Но мгновение – и я поняла, что Вэйлр держит меня. Я распахнула глаза, посмотрела вниз – и снова расхохоталась, вскидывая руки и взывая к древнему богу моря – Агаташу, вспоминая сказки Лили:

– Древнейший! Пошли нам удачу в нашем походе! Пусть волны, твое верное стадо, отнесут нас туда, где сверкают золотые горы и играют чистейшие реки благодати! Пусть пастух твоего стада – Ветер – наполнит наши паруса! И мы принесем тебе жертву!

Капитан рассмеялся за моей спиной.

– Слышали, парни? Сам Ангел молится за нас! – до меня донеслись крики матросов, но слов я не разобрала, потому что к самому моему уху склонился Лоет. Его горячее дыхание обожгло кожу, и губы коснулись виска, мимолетно, но я вздрогнула. – Ты знаешь, что пообещала морскому богу?

– Нет, – почти прошептала я, но он услышал.

– Чтобы Агаташ не обратил на нас свой гнев после того, как исполнит твою просьбу, морские воды должны обагриться кровью, – закончил Вэй. – Это единственная жертва, которую он принимает.

Капитан поставил меня на палубу, но не отступил в сторону, и теперь я оказалась прижата к перилам его телом. Руки мужчины лежали по обе стороны от меня, и я замерла, боясь шелохнуться в этом живом капкане.

– Ты боишься? – спросил Лоет.

– Да, – лгать и храбриться смысла не было.

– Не бойся. Я ведь взял тебя под свою защиту, помнишь? Ни один волос не упадет с твоей хорошенькой головки, я позабочусь об этом.

После этого отошел от меня, а через секунду и вовсе исчез, оставив меня одну в смятении и растерянности, которым я не могла найти определения, но предстоящее сражение мне вдруг показалось меньшей из моих проблем. И что означает это открытие, я тоже не понимала.

Глава 25

Солнце давно уже перевалило за вторую половину дня. «Счастливчик» и «Медуза» шли почти вровень. Я стояла на мостике рядом с капитаном, всматриваясь вдаль, где показалась далекая точка. Вэй взглянул в подзорную трубу, громко закрыл ее и посмотрел в мою сторону. Он уже несколько раз предложил мне уйти в каюту и лечь спать. Глупейшая просьба, когда кровь в жилах начинала закипать от тревоги, вернувшегося страха и… азарта. Это было престранным открытием. Воображение рисовало бой, а внутренняя дрожь будоражила, обещая едва ли не зрелище, которым мне не дадут насладиться. Глупость, конечно: я прекрасно понимала, что произойдет, но как-то до конца не принимала возможную гибель – нашу или тех, кто находится впереди.

Вспоминалась пиратская драка, во время которой никто не достал оружия, работая лишь кулаками. Впрочем, они просто доказывали друг другу, кто сильней, не желая убивать. Но сейчас подобное желание не имело никакого значения. Потому что впереди те, кто стоят на страже перевозимого груза, и они ни за что не сдадутся без боя. В подобной схватке чуть не погиб мой Дамиан. И я сейчас была по другую сторону баррикад, я чувствовала азарт погони и предстоящей схватки с такими же людьми, как мой муж. Но ничего не могла сделать со своим волнением, не ощущая уколов совести. Хотя, возможно, дело в том, что там совершенно чужие и неизвестные мне люди, а команда «Счастливчика» за эти пару месяцев постоянного пребывания рядом стала чуть ли не родной.

Всевышний! Неожиданная мысль заставила меня вцепиться в руку капитана. Он поддержал меня и заглянул в лицо, но я покачала головой и освободилась. А пугающая мысль продолжала жалить меня. Я знаю этих людей гораздо меньше, чем своего мужа, но уже успела прикипеть к ним и почувствовать доверие. Я уже не говорю о Лоете. Мы говорим друг другу «ты», обращаемся по именам, язвим друг друга колючими выпадами. И даже не зная его толком, я не могла избавиться от ощущения, что нахожусь рядом с этим мужчиной долгие годы. А за время, проведенное рядом с Дамианом, я не чувствовала такого единения, несмотря на пьянящее счастье нашей первой страсти. Все равно оставались какие-то сомнения, недоверие, настороженность и ожидание новых сюрпризов из его прошлого. Возможно, дело в том, что с пиратами меня не связывало ничего, кроме общего дела, но осадок от всех этих мыслей оказался слишком силен.

– Укачало? – заботливо спросил меня Лоет. – Ты побледнела.

– Все хорошо, просто волнуюсь, – я выдавила из себя улыбку.

Капитан кивнул, принимая ответ. Он вновь посмотрел в трубу и сбежал с мостика на палубу, оставив меня с рулевым и господином Ардо.

– У меня есть снотворное, Ангелок. Вы можете его выпить и проснетесь, когда все будет окончено, – сказал мне старший помощник.

– Нет, благодарю, – я покачала головой и посмотрела вперед.

Точки росли. Не сказать, чтобы очень быстро, но через некоторое время я смогла различить очертания корабля.

– А если это не они? – спросила я господина Ардо.

– Они, – ухмыльнулся он.

Лоет вернулся на мостик. Он тоже бросил взгляд вдаль и, не сводя его со своей цели, произнес.

– Ада, в каюту.

– Но еще рано, – я попробовала не согласиться. Мне хотелось видеть, как все начнется.

– Не обсуждается, – в голосе капитана появились металлические нотки. – Быстро.

Не дожидаясь, пока я все-таки последую его приказанию, Вэй легко закинул меня на плечо и спустился на палубу. Мое возмущение и заверение, что могу прекрасно дойти сама, мужчина проигнорировал, потому на ноги меня поставили лишь возле каюты.

– И ни шагу отсюда, что бы ни случилось. Если понадобится, я за тобой приду или пришлю матроса. Ясно?

Я кивнула и вошла в каюту, пират последовал за мной. Я обернулась, изумленно глядя на него. Лоет несколько томительных секунд смотрел на меня. Затем глаз его сверкнул, и капитан заявил:

– Говорят, тому, кого поцелует ангел, сопутствует удача, да, мой Ангел? – Он чуть прищурился, ожидая ответа.

– Не понимаю, что ты хочешь, – растерялась я.

– У меня нет времени объяснять, – отмахнулся пират. – Математики говорят, что слагаемые возможно менять местами, и результат от этого останется прежним.

Он захватил мое лицо в ладони и резко склонился, обжигая губы быстрым ошеломляющим поцелуем. И раньше, чем я успела осознать происходящее, стремительно отошел от меня.

– Моя рожа в твоем распоряжении, но после, сейчас я занят, – заявил мерзавец и направился к двери, патетично воскликнув: – Я целовал ангела, я буду жить вечно!

Дверь закрылась, а я отмерла. Краска бросилась мне в лицо, дыхание перехватило, и я швырнула в дверь первое, что попалось мне под руку – пузырек Тин Лю Бонга. Он жалобно звякнул, и драгоценное содержимое оставило черную кляксу на двери.

– Чудовище! – закричала я и бессильно упала на стул.

Гнев охватил меня, и я было устремилась следом, пылая желанием проверить на пирате один из приемов Красавчика, но остановилась, когда уже готова была выскочить из каюты. Меня остановила мысль, как будет выглядеть мое нападение на капитана на глазах у всей команды, как и на глазах команды «Медузы». И если свои как-нибудь это пережили бы, то чужие могут заинтересоваться, почему Лоет спустит мальчишке с рук возмутительное поведение. Черт возьми, прости, Всевышний, а спустит ли? Не окажусь ли я после этого в трюме вместо каюты? Я и так уговорила не закрывать меня там, клятвенно обещая не метаться с визгами по палубе в разгар сражения и не путаться под ногами команды. Это было, наверное, главным поводом остановиться и выплеснуть бессильную ярость на подушку.

– Мерзавец! Нахал! Хам! Наглая скотина!!!

На этом выкрике я выдохлась и упала на койку, стараясь больше не думать о произошедшем, потому что не понимала своего смятения. Я замужняя женщина, Лоет не имел права вытворять подобного. Не смел, и точка!

– Хочу выпить! – воскликнула я, пересаживаясь к столу.

Это и называется «очистить голову алкоголем»? И помогает? Затем я вскочила со стула и промчалась по каюте. Мои метания и гневные тирады, которые я обрушивала на голову капитана, прервал пушечный выстрел. И вот тут я вспомнила, почему Лоет загнал меня сюда. Если его поцелуй был целью отвлечь меня от тревоги, то у него отлично получилось!

– Негодяй! – снова воскликнула я, чувствуя себя оскорбленной – меня целовали лишь в целях отвлечения внимания.

Собственная нелогичность и непоследовательность окончательно сбили с толку, а звук следующего выстрела прекратил метания моей души и тела. Я уселась за стол, положила на него руки и сцепила пальцы, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Не удержавшись, я высунула нос наверх, увидела, что «Медузы» уже нет рядом – должно быть, она ушла вперед – и спешно вернулась, пока меня не заметили.

В каюте я уселась на койку и превратилась в слух. Когда «Счастливчик», дав залп из всех орудий по левому борту, содрогнулся и накренился, я поняла, что прежнее волнение – сущий пустяк перед действительностью. Ощущение, что снаружи разверзлась преисподняя, только крепло с каждой минутой. Бриг выровнялся, содрогнулся от ответного огня и снова дал залп, после того вновь сильно ощутимо накренившись. Я накрыла голову подушкой и сильно-сильно зажмурилась, стараясь не слышать происходящего. Корабль трясло, дым и запах пороха уже проникали в каюту. Мужские голоса пугали, и я поняла, что пытаюсь уловить один-единственный. Почему-то сейчас мне казалось, что, услышь я голос Вэя, мне станет спокойней.

Не знаю, сколько времени прошло; мне казалось, что все это тянется вечность, хотя после Красавчик уверял меня, что сражение заняло от силы полчаса. Потому что «Счастливчик» влупил несколько ядер ниже ватерлинии, и охранявший перевозчика корабль пошел ко дну. Команде было уже не до сражения. И наш корабль пошел на абордаж шхуны, перевозившей ценный груз. Но это я узнала после, а сейчас я сходила с ума от паники и неизвестности.

И когда шум голосов возрос, послышался стук дерева о дерево, я вскочила с койки и метнулась к квадратному окошку. Толком ничего не увидела и снова вернулась к койке. В этот момент раздался стук в дверь. Я решила, что это пришли за мной, потому что мы тонем, или еще что-нибудь в этом роде, и бросилась к дверям. А когда распахнула их, изумленно уставилась в пустоту.

– Черт! – взвизгнула я, ощутив, что мою ногу что-то обхватило.

А в следующее мгновение лишилась дара речи, потому что по ноге деловито ползла Оли. Меня тряхнуло от омерзения, но паучиха, не обращая внимания на мое фырканье и попытки скинуть ее, продолжала забираться все выше. Мой истошный визг и брань огласили каюту, когда мохнатые лапки зацепились на волосы. Оли забралась мне на плечо и поползла выше. Мой визг перешел в беззвучный хрип, как только лапка коснулась моего лица.

Паучиха забралась мне на макушку и уселась там, все так же деловито перебирая лапками.

– Что тебе надо от меня? – беззвучно выкрикнула я.

Олига, естественно, не ответила. Она творила что-то странное. Зарылась лапками в волосы и теперь совершала монотонные движения, словно массируя, успокаивая. Мое остолбенение сменилось ватой в ногах, и я опустилась прямо на пол. Закрыла глаза и невольно прислушалась к шевелению лапок.

Постепенно меня накрыло странное состояние. Я словно пребывала в полусне. И чем настойчивей шевелила лапами паучиха, тем глубже он становился. Страх исчез за пеленой неестественного покоя. Казалось, даже звуки стали глуше. Постепенно спало оцепенение, и я поднялась на ноги. Оли замерла, а потом спустилась мне на плечо. Не глядя на нее, я протянула руку и пощекотала пальцем спинку паучихи. Она издала свой довольный урчащий писк, и мы вышли на палубу.

Первое, что бросилось в глаза, – это чужой корабль по левому борту. Одна его мачта была сломана, в борту зияла брешь, пробитая ядром. На палубе кипела схватка. Звенела сталь, слышались крики, но я все это воспринимала отстраненно, словно смотрела сон, а во сне не так страшно. В ухо мне урчала Оли, и это поддерживало веру в то, что это все не по-настоящему. Разве могла бы я наяву вот так мило гладить паучиху и шептать ей, какая она красавица?

Несколько человек сражались на борту «Счастливчика». Самель перехватил мужчину в красном мундире, резко развернул его к себе спиной и полоснул по горлу.

– Агаташ получает обещанную жертву, – произнесла я и глуповато усмехнулась.

Чужая смерть казалась странной. Вот мужчина шел на кока, а вот уже кок перекидывает его окровавленное тело через борт. Потом я увидела Бонга. В его руках не было оружия, он легко уклонялся от выпадов второго мужчины в красном мундире. Но вот лекарь резко выкидывает руку вперед, его пальцы странно скрючены, касание – и противник падает к ногам господина Тина. Должно быть, он оставил Оли, когда пошел на помощь команде, привлекая мое внимание стуком.

Я перевела взгляд на второй корабль. Там была мясорубка. Я увидела Красавчика. Эмил отбил атаку чужого матроса, ударил эфесом того в лицо, перехватил за плечо и вогнал в тело саблю. Если бы это происходило на самом деле, я бы, наверное, сейчас упала в обморок. А так стою, смотрю и анализирую.

– Смерть имеет свое очарование, – сказала я Оли. Она поскребла лапками по моему плечу и снова угомонилась. – Смотри, это похоже на танец. Страшный, но в нем есть логика и четкость движений.

Помотав головой, я попыталась разогнать туман в голове. Мысль, что все-таки это не сон, показалась здравой и крамольной одновременно. Ко второму борту захваченного судна подошла «Медуза», и сражение прекратилось, когда матросы второго пиратского корабля перепрыгнули на палубу шхуны. Команда перевозчика сдалась, побросав оружие на палубу.

– Ангел!

Я обернулась и увидела, что ко мне спешит Самель, вытиравший об себя окровавленные руки.

– Зачем вы вышли на палубу? – напустился на меня кок.

Следом подошел Бонг. Он забрал с моего плеча Оли, и я тут же почувствовала себя осиротевшей и… проснувшейся. Осознание произошедшего накатывало все стремительней. Я зажала рот ладонью и с ужасом уставилась на кровавые следы на одежде Самеля.

– Вы перерезали горлу тому мужчине, – потрясенно прошептала я.

«Такова жизнь пирата. Или ты, или тебя», – неожиданно вспомнились мне слова Красавчика, и это остановило желание бежать от великана, забиться в угол и никогда-никогда больше не видеть его. Если бы Самель не убил того человека, то сейчас я могла бы оплакивать Самеля.

– Смотреть в глаза, – коротко велел Бонг.

Я подняла на него взгляд, уже затуманенный слезами. Мужчина стер слезы большими пальцами, немного грубо и резко.

– Слышать меня, – все так же повелительно продолжал лекарь. – Страха нет, отвращения нет, слез нет. Ты знать, что так должно быть. Ты простить чужой смерть.

А дальше я растворилась в черноте его зрачков. Что еще говорил мне лекарь, я не знаю, но могу уверить, что после мне не приснилось ни одного кошмара, и, когда Бонг отпустил мою голову из захвата, я вновь была спокойна. Не скажу, что совсем не чувствовала содрогания, но могла сказать себе, что я нахожусь там, где подобное в порядке вещей, потому начинать истерику не стоит. И пропал страх перед Оли. Бонг даже дал мне ее снова поносить. Паучиха с готовностью перебралась на мое плечо и замерла, изображая эполет.

– Лейн, какого дьявола тебя вынесло на палубу?! – от крика Лоета я вздрогнула.

Он перескочил на «Счастливчик». Его рубаха была порвана и в крови. Я охнула, но капитан отмахнулся:

– Чужая. Я спрашиваю, какого лысого беса ты торчишь тут и любуешься на происходящее? – В голосе пирата отчетливо послышался рык, и я спряталась за Бонга.

Лоет попытался добыть меня из укрытия, но лекарь поворачивался к нему лицом, все время оставляя меня за своей спиной.

– Дружище, твой оскал совсем не ко времени, – Вэй был зол, но господин Тин продолжал улыбаться и прятать меня за собой.

– Капитан, Берк уже тащит первый сундук, – подал голос Самель.

Лоет обернулся, проследил за тем, что происходило на шхуне, и, выругавшись, вернулся туда, пообещав надрать мне уши позже.

– Эк его пробрало, – пробормотал кок.

– Вэй думать не головой, – таинственно произнес Бонг.

– У бати голова всегда работает, как надо, – ответил Самель и вернулся к той части команды, которая держала под прицелом пистолетов и сабель оставшихся матросов с чужой шхуны.

Мы с Бонгом отошли в сторону, чтобы не мешаться. Я морщилась, глядя, как тела выбрасывают за борт. Среди убитых я разглядела несколько человек и из команды «Счастливчика».

– Всевышний, прими души их, прости грехи и дай покой, – прошептала я, вознося молитву.

Тем временем события на захваченной шхуне продолжали развиваться. Люди в красных мундирах и матросы со шхуны вытаскивали из трюма сундуки. Мне было любопытно, что в них, но приходилось ждать, чтобы спросить у Лоета, а лучше сунуть под крышку сундука собственный нос. Успокаивало одно: сейчас закончится дележ, и мы продолжим путешествие.

– Не конец, – словно услышав мои мысли, произнес лекарь. – Ждать.

Я внимательно посмотрела на борт шхуны и обернулась к господину Тину.

– Откуда вы все это берете? – спросила я, не сводя изумленного взгляда с мужчины.

Лекарь негромко рассмеялся. Он посмотрел мимо меня.

– Красиво.

Я проследила за его взглядом. Закат на море я видела много раз. Действительно, великолепное зрелище. Розово-желтые росчерки на небе сдабривались призрачными облаками, а под ними лишь бесконечное море. И все это встречалось над горизонтом, сливаясь в единое фантастическое полотно. Я вздохнула и снова перевела взгляд на лекаря.

– Вы не ответили, господин Тин, – напомнила я свой вопрос.

– Я уже говорить, я видеть, – мужчина постучал себя пальцем по высокому лбу. – Ты не верить, но уже знать, что я говорить правду, бабочка.

У меня вновь перехватило дыхание. Бонг ведь не мог узнать про это прозвище, некому было рассказать. Я ни разу не обмолвилась капитану о своей семейной жизни, тем более о таких интимных вещах, как ласковые прозвища, которые мы с мужем давали друг другу. Иначе как волшебством это было сложно назвать. Но волшебства нет! Есть суровая жизнь, и ничего больше. Иначе я не гналась бы сейчас по следу Дамиана, а наслаждалась бы его объятьями в нашем маленьком домике.

– Меня учить с детства, – вдруг заговорил Бонг. – Мне быть три года, когда я первый раз видеть, что мой отец умереть в горах. Я просить его не ходить, я много плакать и держать его за руки, но отец уйти. Утром нам принести его мертвым. Мать поверить в мой дар и отвести к колдуну. Я жить с ним двадцать пять лет, учиться. Зелья, яды, точки.

– Точки? – я недоуменно вздернула брови.

– Тело человека иметь много точки. Можно лечить, можно убить. Хватит только коснуться. – Я тут же вспомнила, как Бонг выкинул руку вперед, и его противник упал замертво. – Учитель рассказать о животных. Я дружить с ними с детства. Учитель говорить много тайн.

– Но вы же не с Тригара, – отметила я, слишком экзотична была внешность лекаря.

– Нет. Мой страна – Горастан, он далеко, – усмехнулся мужчина. – Большой война. Учителя убить плохой человек. Я мстить и бежать. Сесть на корабль и плыть куда глаза глядеть. Приплыть в большой страна, там не найти место и долго скакать на лошади. Так приехать в Тригар, вылечить вельможу, он дать мне денег, я купить дом и начать жить.

Неожиданно нас отвлекла громкая брань на шхуне. Мы с Бонгом повернули головы, и мужчина покачал головой. Ругались Лоет и Берк. Пираты уже перетаскивали сундуки на свои суда, спеша успеть до темноты, все стремительней подступавшей к кораблям. Суть спора стала ясна, когда Лоет с холодной яростью отчеканил:

– Бесчестный пес, меня тошнит от твоей жадной гнилой душонки!

– Это я узнал о золоте! – заревел в ответ Берк.

– Я и мои ребята рисковали своими шкурами от этого не меньше, – парировал Вэй.

Звякнула сталь обнаженных клинков. Команды схватились за оружие, матросы со шхуны обменялись взглядами.

– Следить за пленниками! – рявкнул Берк.

– Не вмешиваться, – отдал приказ Лоет.

– Ну, держись, Одноглазый, сейчас станешь Слепым, – осклабился Берк.

– Я тебя по гнилостному смраду найду, – усмехнулся Лоет, и клинки скрестились.

Пираты оттеснили пленных, освобождая место для двух капитанов.

– Ох, Всевышний, – выдохнула я, машинально хватая Бонга за рукав. – Что же делать?

– Ждать, – философски ответил тот.

Тем временем противники сошлись. Я с замиранием сердца следила, как стремительно они передвигаются по палубе, нападая и отражая удары друг друга. Слушала их выкрики и звон стали, и мне снова становилось страшно. Вэй оказался пластичен и гибок, он кружил вокруг Берка, нанося издевательские ранения, царапины, но это ярило второго пирата.

– Продолжать погрузку! – проревел Берк, обрушивая на оступившегося Лоета выпад, больше похожий на удар топором, чем саблей.

– Спорный сундук никому не трогать, пока мы не закончим! – выкрикнул Вэй, отражая и парируя неприятную атаку противника. – Господин Ардо!

– Я понял, капитан, – ответил старший помощник.

Когда отвратительный Берк попытался нанести удар по здоровому глазу Вэя, я не выдержала. Страх постепенно сменялся азартом и гневом. Должно быть, сам морской дьявол дернул меня за язык, потому что я вдруг заорала:

– Капитан, Агаташ ждет!

Лоет отскочил в сторону от противника и посмотрел на меня.

– Ты считаешь, мой мальчик, что он еще недостаточно сыт? – весело выкрикнул он, запрыгивая на борт от бросившегося в атаку Берка.

– Я считаю, что вы разбазариваете удачу, вырванную у ангела, – громко проворчала я, восхищенно следя за полетом капитана над головой второго пирата.

Он спрыгнул на палубу, выпустив из руки канат, за который держался.

– Однако шутки в сторону. Долги нужно отдавать, – произнес он негромко, но ветер донес до нас эти слова.

И сражение, в котором, казалось, Вэйлр Лоет больше развлекался, сменилось жесткой и стремительной атакой. Берк яростно отбивался, но вот в заходящих солнечных лучах блекло сверкнула сабля нашего капитана, и хриплый вскрик второго пирата разрезал тишину, нарушаемую лишь плеском волн. Когда он сполз на палубу шхуны, я подумала, что мне сейчас не помешал бы обморок. Пусть совсем краткий, но обморок. Однако стараниями таинственного лекаря даже слезы не навернулись мне на глаза. Было одно желание:

– Я хочу выпить.

Бонг рассмеялся и коварно посмотрел на меня.

– Надеюсь, вы не сделали из меня беспринципной и бессовестной пьяницы, – сказала я ему и направилась прочь с палубы.

– Заканчиваем погрузку, последний сундук отправляется на «Счастливчик», – услышала я голос Лоета и обернулась.

Капитан обтер саблю об одежду Берка и вложил ее в ножны. Находившиеся на борту захваченного корабля пираты снова пришли в движение. Лоет остался на шхуне, пока последний сундук не перекочевал на бриг, после вернулся сам. Берка унесли на «Медузу» немного раньше. Судя по всему, он был жив, хоть и истекал кровью.

– Уходим, – скомандовал Лоет и изумил негромкой фразой, сказанной господину Ардо: – Канонирам заряжать пушки.

– Ты потопишь этих несчастных? – изумилась я.

– Ты так непроницательна, – фыркнул капитан, – это просто возмутительно.

Насупившись, я ждала продолжения. «Медуза» тоже отходила от шхуны. Она чуть отставала от нашего брига. «Счастливчик» подпустил второй пиратский корабль ближе.

– Пали, – скомандовал Лоет.

На его лице застыла до отвращения счастливая улыбка, когда на «Медузе» поднялась суета, и матросы бросились заделывать пробоину, сотворенную нашими канонирами.

– Зачем? – удивилась я.

– Видишь ли, мой Ангел, – Лоет потер подбородок, оборачиваясь ко мне. – Есть люди, которые соблюдают условие договора и считают, что половины им вполне хватает. А есть Берк и его команда – они считают, что нужно урвать больше, а лучше всё. Так что или новый бой за нашу часть, или пусть латают свое корыто, пока мы красиво исчезаем в закате. Я за эстетику. В закат! – пафосно провозгласил он, и «Счастливчик» покинул место сражения.

Глава 26

Вот уже две недели мы болтались в открытом море. Первую неделю, после захвата тригарского золота, направлявшегося в Руар – княжество, о котором я никогда не слышала, – успешно шли нужным курсом. Возобновились мои занятия с командой. Теперь к нам присоединился Бонг. Он с явным интересом следил за моими пояснениями и послушно выполнял задания.

– Зачем вам это, господин Тин? – спрашивала я, когда он заходил ко мне, чтобы уточнить то, что не понял.

– Мой учитель говорить… го-во-рил, что знания дать… да-ют человеку силу. Я хотеть быть сильным, – ответил мужчина, и я машинально поправила:

– Я хочу быть сильным.

– Очень хочу, – весело улыбнулся лекарь.

У Бонга была потрясающая улыбка. Открытая и светлая. Невозможно было не улыбаться в ответ. Почему-то это вызывало ворчание капитана.

– Бонг, ты горло застудишь, – говорил Лоет в такие моменты.

– Почему? – лекарь иронично вскидывал брови.

– Широко скалишься, сквозняком надует.

– Вэй, ты невозможный грубиян, – я сокрушенно качала головой, а Бонг весело смеялся, совершенно не обижаясь на капитана.

Так прошло дней восемь, а на девятый небо начало хмуриться. Лоет хмурился вместе с погодой. А когда задул сильный ветер и волны стали яростней и выше, меня прогнали с палубы.

– Что происходит? – спросила я у Мельника, поймав его за руку.

– Шторм надвигается, Ангелок, – ответил он и умчался к мачте.

Матросы уже карабкались наверх, выполняя приказ капитана убрать паруса. Я ушла в каюту и уселась за стол, но вскоре в дверь поскреблись.

– Оли, – улыбнулась я и поспешила открыть ей.

Паучиха уже не первый раз сама приползала ко мне и скреблась лапками в дверь. Звук был тихим, но я улавливала. Открыв дверь, я подождала, пока она заползет внутрь и заберется мне на ногу. Когда я вновь сидела за столом, Оли уже удобно устроилась на моем плече. Я сняла ее и посадила на стол перед собой. В этот момент бриг качнуло сильней обычного, и паучиха, издав оглушительный писк, поехала прочь со столешницы. Перехватив ее, я вернула Олигу на плечо и почесала ей спинку. Она заурчала и успокоилась.

Впрочем, о спокойствии говорить было еще рано. За все время плавания мы как-то умудрялись обходить бурю стороной, и это был мой первый шторм. А буря набирала силу. Рев ветра уже не заглушали деревянные переборки. «Счастливчик» мотало на взбесившихся волнах, словно он был жалкой песчинкой. Мы взмывали вверх, и я вцеплялась в край стола до побелевших костяшек, а потом с громким уханьем падали вниз. Бриг кренило, и несколько раз я едва удержалась на месте, чтобы не упасть на пол и не покатиться до стенки. Я так ясно представила себе картину этого жуткого перекатывания по полу, что не выдержала, и из горла вырвался истерический хохот.

Оли забралась мне на голову и деловито шевелила лапками, пытаясь успокоить. Я сняла паучиху и вновь посадила на плечо. Отчего-то не хотелось прожить эти ужасные моменты в тумане. Я слышала топот на палубе и крики, доносившиеся до меня, – точней, отголоски, потому что громче всех ревел шторм.

– Всевышний, помоги, – жарко прошептала я, зажмуриваясь.

А потом я представила, что сейчас творится на палубе. Волны, накрывающие наш корабль, брань и крики Вэя на пределе возможности голосовых связок, попытки матросов не оказаться за бортом. Все это так ясно увиделось мне, что ощущение собственного присутствия на палубе стало реальным до невозможности. Я зажмурилась и потрясла головой.

В этот момент дверь в мою каюту открылась, и внутрь ввалился Лоет, удерживаясь за створку двери, угрожая вовсе снести ее с петель. Капитан вцепился в меня пристальным взглядом. С него ручьями лилась вода. Одежда и волосы были насквозь мокрыми.

– Держишься? – спросил он чуть охрипшим голосом.

– Ты хрипишь, – кивнув, ответила я.

– Ерунда, рев бури переорать – это тебе не на празднике криком бедных пиратов распугивать, – усмехнулся Лоет. Затем еще раз присмотрелся ко мне. – Не плачешь. Не страшно?

– А ты шел утешать? – помимо воли усмехнулась я. – Учти, Вэй, сегодня ангел просто желает удачи, ты мне еще за прошлую удачу остался должен.

– Восхитительна в своей наглости, – хохотнул пират. – Хорошо, мы поговорим об оплате. Кстати, почему ты не плачешь? Все девчонки плачут, когда им страшно.

– Бонг меня испортил, – процедила я сквозь стиснутые зубы, когда бриг опять ухнул вниз.

Мышцы пирата вздулись под облегавшей их мокрой одеждой, и он устоял на месте.

– Бонг всего лишь вытащил наружу то, что было спрятано в тебе. Тебя саму, мой Ангел, – капитан подмигнул мне. – Любуйся собой настоящей. И, пока у тебя нашлось занятие, я вернусь назад и продолжу вытаскивать наши задни… Спасать наши души.

– Удачи! – пожелала я.

– Скряга, – хохотнул Вэй, и дверь снова захлопнулась, чтобы при следующем крене открыться и с шумом закрыться.

Самым худшим стала тошнота, которая начала меня мучить от этой болтанки вскоре после визита капитана. И если обычную качку я легко выдерживала, то шторм меня победил. Олига вновь сидела на моей голове, успокаивая. Ее чудодейственные лапки немного уняли спазмы, но мне пришлось перебраться на койку, вцепиться в ее края рукой, а второй удерживать ведро, в которое наливала воду для умывания, и так провести остаток времени, пока вой ветра не начал стихать и волны не пошли на убыль.

На палубу я выбралась с зеленым цветом лица. На мою жалкую улыбку никто не отреагировал, измотанной команде было не до меня, и я стыдливо выплеснула за борт то, что выбила из меня буря. Оли покинула меня, как только все стихло, и убежала к своему хозяину. Кажется, Бонг ее отчитывал за то, что паучиха бросила его. Впрочем, как мне показалось, ее это не тронуло.

За штормом пришел штиль и все никак не мог закончиться. Поэтому вторая неделя проходила в однообразии и сонной скуке. Каждое утро я просыпалась, прислушиваясь к кораблю. Но море безнадежно молчало, и я разочарованно падала обратно на подушку. Движения отчаянно не хватало. Зато мои занятия с Красавчиком, Самелем и Кузнечиком стали явными, потому что от нечего делать мужчины начали подходить ко мне все чаще и увлекать за собой.

– Какого черта? – вопросил капитан, обнаружив Красавчика, замахивающегося на меня.

Изумление Лоета от моей просьбы убраться и не мешать было непередаваемым. Потом он обнаружил кока размахивавшим перед моим носом ножом – это едва не разрушило тонкую душевную организацию… Самеля. Вэй так ревел и плевался ядом, что уже мне захотелось закрыть уши бедному великану. Брань Кузнечика капитан выдержал уже более стойко, когда застал нас перед деревянной доской, куда я еще ни разу не попала дротиком. В конце концов Лоет ухватил меня за локоть и утащил подальше от всех.

– Я желаю знать, что творится на моем корабле, – не без возмущения потребовал капитан. – Почему я последним узнаю, что у меня тут готовят нового члена команды?

– Парни учат меня защищаться, – пояснила я. – Не хочу больше становиться бессловесной жертвой какого-нибудь мерзавца.

– Да он был всего-то один, и я успел, – возразил Лоет. – Ради этого не стоит женщине учиться у Мясника, Красавчика и, прости, Всевышний, Кузнечика всяким непотребствам.

– Это уже второй, – нехотя отозвалась я. – Первый был в Маринеле.

Вэй нахмурился.

– Его имя, – велел он тоном, не принимающим возражений.

Мне не хотелось говорить о своем позоре, но Лоет, похоже, не собирался отставать вовсе, и я все же выдавила из себя:

– Анселен Фост, офицер Его Величества. Но его уже кто-то наказал, как раз перед нашим отплытием, – поспешила я уверить капитана, чье лицо вдруг вытянулось.

– Кто? – потрясенно переспросил он, но тут же тряхнул головой и задал новый вопрос: – Когда и как это произошло?

Я почувствовала раздражение от бестактности пирата. На подобный вопрос меня бы не заставили ответить даже под пыткой. Дело касалось моей чести! Сердито взглянув на пирата, я стряхнула его руку со своего плеча.

– Я пока не слышала ни одного откровения от тебя, чтобы рассказывать о себе, – сухо ответила я и направилась прочь от капитана.

Лоет немного постоял, глядя мне в спину, но вскоре догнал и снова положил руку на плечо, останавливая:

– Хорошо. Я отвечу на твой вопрос, ты – на мой, идет?

Подумав, я кивнула, добавив к его словам свое условие.

– Ты отвечаешь мне на два. Плата за удачу, помнишь?

– Тебе бы ростовщиком быть, – проворчал Лоет.

– Мой папенька – банкир, – гордо ответила я.

– Час от часу не легче, – сокрушенно покачал головой Вэйлр. – Так вот почему ты такая мелочная скряга.

– Хам! – оскорбилась я.

– Маленькая мелочная скряга, – поддразнил меня капитан, щелкнул по носу и исчез раньше, чем я успела возмутиться.

Вечером того же дня мы сидели на палубе, прямо на досках. Рядом с нами стояла бутылка вина, вытащенная из сундука капитана. То самое вино, которое он мне однажды пообещал. Лоет разливал его в кружки, чистил морских гадов, наловленных и приготовленных Самелем, под завистливыми взглядами команды, не смевшей приближаться к нам.

– Урою каждого, – пообещал Вэй, и этого оказалось достаточно.

Но вскоре капитан смилостивился и дал добро на бочку рома, пригрозив расправой особо напившимся. Теперь матросы были заняты своим делом и на нас с Вэем внимания не обращали.

– С чего начнем? – спросил меня Лоет.

– С тебя, – ответила я, принимая из его рук кружку с вином. Капитан усмехнулся и согласно кивнул. – Почему ты ушел с королевского флота?

– Потому что скоты и ублюдки, – ответил пират, и я чуть не поперхнулась.

– Вэй, это не ответ! – возмутилась я. – Тем более от пирата. Я хочу знать подробности!

Он залпом допил вино и взял в руки нежное мясо.

– Открывай рот, а то извозишься вся, – велел Вэйлр. Я отрицательно покачала головой и потянулась за кусочком сама. – Ада, я помыл руки – это раз, – Лоет отодвинул подальше блюдо с нашей едой. – И испачкал их в соке этих милых и вкусных зверюшек – это два, тебе смысла пачкаться нет. И в-третьих, за твое послушание я буду давать уточняющие ответы. Хотя, – он демонстративно задумался. – Лучше ешь сама, я уже и так ответил, этого вполне достаточно.

Я тут же помотала головой и послушно открыла рот, и капитан, рассмеявшись, положил в него кусочек мяса, тут же промокнув салфеткой.

– Тебе не понравится то, что ты услышишь, – сказал он. – Ты ведь у нас свято веришь в благородство офицеров королевского флота, не так ли?

– Говори, я как-нибудь переживу, – ответила я. – Соуса не хватает.

– Он острый, – предупредил Лоет.

– Переживу, – отмахнулась я. – Так слишком пресно. Рассказывай.

Пират откинул назад голову и посмотрел на шумную команду, после усмехнулся и перевел взгляд на меня.

– Я этих мерзавцев не променяю и на сто королевских флотов, – сказал Вэй. – Хорошо. Начнем без предисловий, ну, почти. – Я согласно кивнула. – Я прослужил всего полгода. Так что дальше чина лейтенанта не продвинулся. В общем-то, меня моя служба устраивала. О море я грезил лет с пяти, когда наш с братом гувернер… Впрочем, это уже лишнее, – коварный пират усмехнулся, глядя на алчный блеск моих глаз, появившийся после этой фразы. – Плату за ответы ты знаешь. Итак, вернемся на флот. Мы вышли в рейд. Шел уже третий день, и мы собирались ложиться на обратный курс, когда увидели чужой корабль. Наш капитан скомандовал приблизиться. Это было торговое судно, перевозившее шелк и специи. Следующий приказ вызвал в моей душе жгучий протест. Капитан дал указание обобрать торговцев, а их судно пустить ко дну, чтобы скрыть свое преступление. Кроме меня возмущены были еще два офицера, недавно переведенные на «Строптивый». Остальные отнеслись спокойно. «Сынок, если бы не эти маленькие проделки, мы бы с голоду опухли на королевском жалованье, – сказал мне боцман. – Закрой рот и приступай к делу».

– И что было дальше? – потрясенно спросила я.

– Дальше? Дальше было короткое сражение с торговцами. Двое несогласных офицеров просто не участвовали в той бойне, а я выступил на стороне торговцев. Когда их груз перекочевал на «Строптивый», а меня связали, пригрозив трибуналом, я по юной глупости и горячности пригрозил все рассказать дознавателям. После этого меня отправили прогуляться по доске со связанными за спиной руками. Команда подначивала меня, обвиняя в трусости, когда я остановился на самом краю. Возможно, они думали, что я буду умолять о пощаде и наконец закрою рот. Но я прыгнул, сам. Когда ушел в воду, читал себе отходную молитву, чтобы отвлечься от паники. Знаешь ли, панике легко поддаться, когда идешь ко дну. Так вот, я сумел протащить руки вперед. Узел, хвала Всевышнему, вязал один из офицеров, что принял сторону невмешательства. Он посмотрел мне в глаза, когда связал, и я понял, что шанс есть. Развязав веревку зубами, я рванул наверх. «Строптивый» уже успел отойти на приличное расстояние. Стащив с себя одежду, я поплыл в противоположную сторону. Если они меня и видели, то решили дать подергаться напоследок, верно, надеясь, что все равно сдохну, – Лоет взял новый кусочек мяса, обмакнул его в соус и поднес к моим губам. Я послушно открыла рот. Вэй подобрал кончиком пальца капельку соуса с моей нижней губы и слизнул ее. – Меня подобрали пираты, – продолжил он, и я поняла, что только что оплатила ответ на следующий вопрос. – Капитан Однорукий Ансель, старый и коварный пес, как-то сразу прикипел ко мне. У него я и постигал морскую науку такой, какую знаю сейчас. Он же учил меня драться и выбивал вместе с кровью лишний идеализм. Когда он сдох от раздувшейся печени и кинжала в сердце, «Счастливчик» перешел мне. Кое-кто остался от старой команды, остальным пришлось столкнуться с тем, что щенок имеет крепкие зубы, и я вырвал ими право быть капитаном на моем корабле. – Он подлил нам вина. – Теперь моя очередь.

В душе я надеялась, что смогу продлить откровения капитана, минуя свои, даже сама открыла рот, показывая, что готова к новым уточнениям. Вэйлр послушно дал мне следующий кусочек.

– Расскажи, что произошло с Фостом, – произнес он, глядя, как я слизываю с краешка губ капельку соуса. – Поросенок, – хмыкнул Лоет и промокнул мне рот салфеткой. После этого уже более твердо повторил: – Твоя очередь отвечать.

Вздохнув, я повертела в руках кружку с остатками вина, и пират услужливо подлил еще.

– Вэй, я с тобой превращусь в пьяницу к концу пути, – проворчала я.

– Если муж тебя такой прогонит, я возьму в свою команду, – пообещал Лоет. – Мне нужны дебоширы, драчуны и пьяницы с острым языком. По мне, так после того, как с тебя слетели навязанные воспитанием лоск и спесь, ты стала гораздо интересней.

– Господин Лоет, вы, никак, говорите мне комплименты! – воскликнула я и рассмеялась.

– Я?! – фальшиво возмутился пират. – Еще чего! Ты все такая же тощая и вредная. Ну, ты сама все знаешь.

Я фыркнула и погрозила ему пальцем. Хмель все сильней растекался в крови, дурманя голову.

– Вэйлр…

– Адалаис, не заговаривайте мне зубы, – потребовал капитан. – Я жду от вас печальную повесть. Плакать и сморкаться буду в рукав, надеюсь, это не испортит тебе аппетит.

– Фу, Вэй, ты невыносим! – я снова рассмеялась. – Какой же ты гадкий!

– Ложь, наглая и беспринципная. Я мил как котенок, – хмыкнул он. – Ну давай же, я готов внимать.

Усмехнувшись, я некоторое время смотрела на этого невероятного мужчину, который не уставал удивлять меня, забавлять и злить так, что хотелось задушить его собственными руками. Но не оставил равнодушной ни разу. Он кивнул, предлагая все-таки приступить к рассказу. Я вздохнула и начала отдавать обещанный долг откровенности.

– Я связалась с Анселеном Фостом, когда пропал Дамиан, – сказала я, уже не глядя на Лоета. Признаваться в своей неосторожности было неприятно, как и в том, что за этим последовало. – По наивности, неопытности и, наверное, глупости я попросила у него помощи. Фост оказался единственным человеком, принявшим во мне участие. Впрочем, я сама поверила его обещаниям и больше не искала поддержки, ожидая, когда он поможет мне. Но шли дни, а Фост лишь использовал возможности, чтобы встречаться со мной. И когда я решила пресечь с ним всяческие сношения, господин офицер сказал, что меня ждет встреча с его человеком. Он привез меня в какой-то дом, запер дверь и пытался получить то, что я никак не могла ему отдать, – мою честь. Этот мерзавец даже предлагал мне стать его женой, когда через год Дамиана официально признают погибшим. И если бы не неизвестный мне спаситель, услышавший мои крики, я бы пала жертвой негодяя. Я не видела лица мужчины, который выломал дверь и откинул от меня Фоста. Даже не успела сказать ему спасибо. Просто вскочила и убежала. После этого я поняла, что не могу полагаться ни на адмиралтейство, которое бросило своих людей в плену, ни на офицеров, среди которых попадаются такие как Фост. Только на себя. И я обратилась к господину Орле. Я спросила у него, есть ли среди разбойников честные люди. Он свел меня с тобой. Вот и вся история. Ты будешь издеваться и смеяться над моей глупостью?

Я подняла глаза на пирата. Он смотрел на меня странным взглядом, будто вспоминал что-то нехорошее, – до того сейчас ожесточенным было его лицо. Мне стало не по себе.

– Вэй, – осторожно позвала я.

Мужчина вздрогнул и очнулся. Черты его лица смягчились, и на губах мелькнула растерянная улыбка. Но уже через мгновение передо мной сидел привычный Вэйлр Лоет, ироничный и расслабленный.

– Мне сказали, что Фост напоролся на чью-то шпагу, – произнесла я. – Кажется, даже был тяжело ранен.

– А должен был быть убит, – сварливо ответил капитан. – Живучая скотина. Откроешь ротик? – он так резко сменил тему, что я не успела осмыслить его слова. – Ну давай, мой Ангел.

– Тогда с тебя еще одно откровение, – кивнула я и выполнила его пожелание.

– Еще?! – притворно возмутился Лоет. – Ну у вас и хватка, дамочка.

Рука Вэя задержалась у моих губ. Он обвел большим пальцем их контур, и я застыла, не смея шевельнуться. Но пират сменил пальцы салфеткой, и странная магия ушедшего момента развеялась, оставив за собой неловкость.

– Ты аристократ по рождению? – спросила я первое, что пришло мне на ум, спеша избавиться от неприятного осадка.

– Я сын ветра и моря, – хохотнул Лоет на мой укоризненный взгляд. – Ладно. Да, аристократ по рождению.

– Но я не знаю аристократических семей с фамилией Лоет, – произнесла я то, о чем столько думала.

Пират разлил остатки вина и усмехнулся.

– Лоет не фамилия, это прозвище. С языка дикарей с острова Оджи «лоетте» переводится как «свободный». Так меня назвал шаман их племени. Я сделал прозвище официальным, так сказать, превратив в более привычную форму – Лоет. Вэйлр Свободный, вот кто я.

– Вэйлр Болтун, вот кто ты, – хохотнула я, ткнув пирата кулаком в плечо. – И всё же, Вэй, а как же твоя семья?

– Вот моя семья, – он обвел палубу широким жестом. – Мой дом и моя семья. С той, в которой я был рожден, я не имею никаких сношений.

– Но почему? – изумилась я.

Капитан тут же взял последний кусок нежного мяса, обмакнул его в соус и подал мне. Решив повредничать, я открыла рот, но стоило Вэю приблизить руку, как я прихватила его зубами за палец. Мы так и замерли друг напротив друга. Ошеломленный пират – и я с его пальцем в зубах. То ли от чувства неловкости, то ли растерянности я разжала зубы и облизала губы, задев языком и многострадальный мужской палец. Вэйлр сдавленно выдохнул и резко поднялся на ноги.

– Высокородным дворянам пират в роду не нужен, – отрывисто произнес Лоет. – Я для них не вернулся из того памятного рейда. На этом вечер откровений закончен.

Капитан стремительно удалился, а я еще какое-то время сидела на палубе, осмысливая всё сказанное сегодня и то, что произошло напоследок. Мне было стыдно.

«Завтра я извинюсь за свое поведение», – решила я и сбежала в свою каюту.

Глава 27

На следующее утро ничего не изменилось. Штиль, тоска и уныние. Я умылась, привела себя в порядок и собралась сходить на камбуз, когда в мою дверь постучались. На пороге оказался сам капитан Лоет с подносом. Он отстранил меня с дороги и вошел в каюту.

– Завтракай, – велел капитан и уселся напротив.

Моментально вернулось чувство неловкости после вчерашнего инцидента. Теперь я не знала, как себя вести с покусанным мной мужчиной. Об этом даже думать не хотелось. Стоит ли говорить, что аппетит после подобных воспоминаний исчез вовсе?

– Ада, поживей, – скомандовал Лоет, беря с подноса вторую чашку с чаем. – У нас много дел.

– У нас? – недоуменно переспросила я, садясь все-таки за стол. – Дел?

– Именно, Ангелочек, именно, – подмигнул Вэй.

Я некоторое время честно пыталась приступить к завтраку, но кусок в горло не лез по-прежнему. Нам нужно было объясниться, без этого мне было сложно смотреть в глаза капитана Лоета.

– Дамочка, – насмешливо позвал меня пират. – Отчего мне видятся грядущие сопли?

– Вэй…

– Да-да, мадам Адалаис, я весь внимание, – чопорно кивнул мужчина.

– Господин Лоет, – изломленная бровь капитана привела меня в окончательное замешательство. – Я должна принести свои извинения за вчерашнее… э-э… недоразумение. – Лоет поставил чашку и подпер щеку кулаком, изображая живейший интерес. – Я не должна была вчера вас… Вэйлр, – мои щеки уже пылали от досады и стыда. – Прости, я тебя вчера покусала.

– И облизала, – осклабился мерзавец. – Это было мило.

– Вэй! – возмутилась я, вскакивая с места.

Пират откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Его ироничный взгляд выжигал во мне стыд, оставляя негодование.

– Что – Вэй? Что сразу – Вэй? – спросил он невинным тоном. – Мои пальцы в твоем распоряжении, кусай на здоровье. Надеюсь, бешенства у тебя нет? Ну конечно, нет, о чем это я, ты же чистый ангел.

– Господин Лоет! – воскликнула я. – Умерьте вашу иронию немедленно! Я поступила ужасно и пытаюсь извиниться, а вы…

– А что я? – Лоет допил чай и встал со своего места. – А мне понравилось, честное пиратское. Можешь еще укусить, я не против. На, – он кокетливо похлопал ресницами и протянул мне руку.

От издевательской ухмылки пирата кровь ударила мне в голову. Мой взгляд остановился на мужских пальцах.

– Попробуй мизинчик, – паясничал негодяй. – Ну же, Ангел мой, смотри, какой он аппетитный. Сам бы съел, но не могу, для тебя берег…

На этом мое терпение иссякло. Удар по голени капитана вышел резким и сильным. Дальше наступила на ногу, обхватила его затылок руками, как только Лоет согнулся, и со всей силы ударила об колено лицом. Пират взвыл, а я онемела от того, что натворила.

– Вэ… Вэй, прости… Вэй, больно? В…

– Убью, – пообещал капитан, выпрямляясь.

Я испуганно ойкнула и попятилась.

– Господин Лоет, я же женщина, я дама!

– Ты – мелкая озверелая шпана, – ответил он, закатывая рукава. – Лучше беги, Ада, иначе…

Дважды предлагать мне было не надо. Оглушительно взвизгнув, я бросилась прочь из каюты, по дороге задев одного из матросов. Он выругался и пошатнулся. Следом за мной выскочил покусанный вчера и избитый сегодня капитан. Он окончательно снес матроса с ног и помчался за мной.

– Что случилось? – спросил меня Красавчик, когда я неслась мимо него по палубе.

– Использовала твою науку, – ответила я.

– А-а-а, – ухмыльнулся молодой человек и… посторонился, пропуская капитана, из ноздри которого тянулась кровавая струйка.

Он почти догнал меня, но я вывернулась и поспешила дальше, поскользнувшись там, где матросы драили палубу.

– Ангелочек, босиком! – крикнул мне Кузнечик.

Стянув первый сапог, я швырнула его в Лоета. Проковыляла во втором сапоге дальше, умудрилась стянуть и его. Тут же отправила вслед за первым, и наша гонка по кораблю продолжилась. Команда оставила свои дела. Пираты с живым интересом наблюдали за нами с капитаном. Их хохот и выкрики заполнили пространство. Я петляла между мачт, старалась не споткнуться в снастях; Лоет висел у меня на хвосте.

Наконец мы остановились. Между нами оказалась бочка, вокруг которой мы кружили с Вэем, словно взбесившиеся стрелки на циферблате.

– Попалась, – осклабился Вэйлр, – Ада.

– Здесь нет Ады, капитан, – нагло ответила я. – Если тебе нужна Ада, ее и лови. А я Лейн – Ангелочек. Так что отстань.

Мы оба запыхались, на губах застыли ухмылки, и мотания вокруг бочки не прекращались ни на секунду. Команда уже ставила на победителя. Нашлись те, кто верил в меня, и за это я помахала им рукой. Лоет ни на кого не обращал внимания. Он раскинул руки и попытался схватить меня. Я пискнула, нырнула под пиратскую длань и на четвереньках поспешила прочь. Но тут же снова пискнула, потому что в щиколотку вцепились пальцы Вэя. Он дернул меня на себя, и я растянулась на палубе, отчаянно лягаясь и выворачиваясь.

– В нос добивай! – орал Красавчик. – Пяткой, резко!

– Капитан, вы девок не зажимали?! – кричал один из канониров. – Падайте сверху!

– Ангелок, поднажми! – требовал Кузнечик.

– Руки ей держи, капитан! – несся очередной совет от палубного матроса.

– Помнет девку, ой, помнет, – сокрушался Самель.

Наконец Вэй оседлал меня, прижал руки к палубе и торжествующе провозгласил:

– Ме-есть!

– Я женщина! – воззвала я к его совести.

– Ты Лейн – Ангелочек, – иронично приподняв бровь, ответил пират.

После этого я взлетела ему на плечо, и мое седалище опалило ударом мужской ладони.

– Вэй, ты унижаешь меня! – возмутилась я.

– Это сейчас кто говорит, хамелеон ты мой многоликий? – поинтересовался Лоет.

– Ада! Я – Ада!

После этого я вновь полетела на палубу. И пока капитана, раздутого от сознания собственного величия, отвлекли окриком, я вскочила, отвесила ему пинка по тому же месту, по которому только что получила сама, и рванула в гущу матросов. Тут же попала под крыло Самеля, и он уволок меня к себе на камбуз.

– Мясник! – проревел ему вслед капитан.

– Ой, что буде-е-ет, – простонал кок, закрывая перед его носом дверь.

Дверь вздрогнула под натиском бравого пирата. Самель подпер ее собой, а я схватилась за кружку с водой, жадно выпивая ее.

– Самель, отойди, – потребовал Лоет.

– Не отойду, капитан, – решительно ответил кок, но лицо его выражало обреченность приговоренного к смерти.

– Самель, хуже будет, – проникновенно, а от того еще страшней произнес Вэй.

– Знаю, – сказал отважный великан.

Через некоторое время дверь прекратила сотрясаться, послышались удаляющиеся шаги, и мы с Самелем переглянулись. Я радостно улыбнулась, кок с сомнением потер подбородок. Мы некоторое время ждали, затем мужчина отошел от двери, готовый тут же вернуться на свой пост, как только появится первый признак опасности, но на камбуз так больше никто и не попытался вломиться.

– Наигрался капитан, – хмыкнул Самель.

– Спасибо за спасение, – улыбнулась я.

– Да чего уж там, – отмахнулся великан. – Вы женщина маленькая, хрупкая, а капитан – мужик здоровый, задавит и не заметит.

Усмехнувшись, я погладила его по плечу и направилась к двери. Открыла ее, высунула нос наружу и… отчаянно завизжала, когда меня обхватили, прижимая руки к телу. Дверь камбуза захлопнулась, подвластная трем матросам. Двое, скрутив меня по рукам и ногам, потащили в сторону ухмыляющегося капитана, восседавшего на бочке.

– Благодарю за службу, – гаркнул Лоет, забирая меня у них. – Я же говорил, это мой корабль и моя команда. – А затем крикнул: – Отпустите бунтовщиков!

Я вывернула голову и увидела сидящих на палубе связанных: Красавчика, Кузнечика, Ога, Рубщика и… господина Ардо.

– Ты просто отвратителен! – от души сказала я.

– О, да, мой Ангел, – патетично ответил он. – Знала бы ты, как я собой горжусь.

– Пират!

– Дамочка.

– Негодяй! Мерзавец! Разбойник!

– Какой же я потрясающий! – восхищенно воскликнул Лоет.

Я насупилась, и меня поставили на ноги.

– Вэй, ты невыносим, – уже более спокойно усмехнулась я и взглянула на освобожденных пиратов. – За что их связали?

– Хотели испортить мой великолепный план, – пояснил капитан и спрыгнул с бочки. – Теперь к делу.

Я с подозрением посмотрела на него.

– К какому делу?

– Про которое я твердил тебе все утро, – ответил Лоет и потащил меня в свободную от команды часть палубы.

Здесь лежали две палки, по размеру напоминавшие шпаги. Я недоуменно взглянула на Вэя. Он невозмутимо взял обе палки и одну вручил мне.

– Если уж ты учишься драться, обращаться с ножом и дротиками, а я ко всему этому не причастен, то я нашел, чему еще плохому может научить тебя мое сиятельство. Если, конечно, не считать пьянки и виртуозной брани. Фехтование.

– Фехтование?!

– Именно, Ангелок, – торжествующе ответил Лоет и отсалютовал мне палкой. – Приступим.

Вэйлр Лоет, бывший аристократ и лейтенант королевского флота, оказался худшим из учителей, которые у меня были за всю мою жизнь. Если до этой минуты таковым я считала Кузнечика, то после капитана поняла, что бранящийся матрос – добрейшей души человек. Мало того что Лоет оказался деспотом и тираном, бранился похлеще Кузнечика, так вкупе с этими «достоинствами» в капитане «Счастливчика» обнаружилось занудство, смешанное с его ядовитым характером.

– Каракатица и то стойку держит лучше, – жалил меня ехидна. – Моя бабушка трость в руке держала крепче.

Но апофеозом стало его изречение:

– Если бы ты так схватилась за мое достоинство в первую брачную ночь, я бы с тобой развелся уже наутро. Черт, – он передернул плечами, – даже страшно стало.

Я взвилась моментально. Если до этого я еще стискивала зубы и сдерживалась хотя бы ради того, что мне понравилась идея с фехтованием, то сейчас моему терпению наступил предел.

– Если бы судьба свела меня с тобой у алтаря, я бы не подпустила бы тебя к себе ни в первую, ни во вторую и ни в какую ночь вообще! Ты отвратительный!

– Ложь, – невозмутимо парировал Лоет. – Я аппетитный. У меня есть доказательства, – и он продемонстрировал мне свой палец, который я прикусила вчера вечером.

– Надо было его тебе отгрызть, – зарычала я от злости. – Был бы Одноглазый, Беспалый и Свободный.

– Ах, как это низко – указывать человеку на его недостатки, – сокрушенно произнес пират, и я устыдилась.

Подойдя ближе, я положила руку на плечо капитана и виновато посмотрела в глаз.

– Вэй, прости, я была бестактна.

– Это точно, – кивнул он. – И можешь искупить нанесенное мне оскорбление только одним способом.

– Каким? – наивно спросила я.

– Быстро вернулась на место! – рявкнул Лоет. – Продолжаем!

На его губах расползлась довольная ухмылка, и я поняла, что надо мной опять поиздевались. Интересно, этого человека хоть чем-то можно пронять? Посмотрела на самодовольного пирата и с прискорбием поняла – он непробиваем. Мои мучения продолжились до обеда, но дальше стоек и выпадов мы пока не продвинулись. Впрочем, представить, что будет, когда это морское чудовище встанет не рядом со мной, а напротив, было страшно. Потому я готова была изучать стойки и выпады хоть до конца всего нашего путешествия.

А после обеда случилось то, чего все так долго ждали, – подул ветер! Правда, не попутный. Лоет вернулся на мостик, оставив разговор с Бонгом, и на бриге поднялась суета. Я вышла из своей каюты, где отдыхала от издевательств самозваного учителя фехтования, и посмотрела на происходящее.

– Что вы делаете? – спросила я Мельника.

– Ловим боковой ветер, Ангелок, – ответил тот, и я больше не мешалась.

«Счастливчик» медленно, но верно начал свое скольжение. Дышать сразу стало легче, и настроение заметно поднялось. А к вечеру ветер сменился на попутный. Бриг распустил все паруса, и мы вновь полетели по волнам. Я с восторгом хваталась за перила, ощущая качку, по которой уже успела соскучиться. До цели нашего путешествия было еще не близко, но, главное, мы к ней все-таки двигались.

Сейчас наш путь лежал к берегам Мавринии, большого королевства, имевшего влияние на соседние державы. Там же находился банк, где Лоет собирался оставить золото, добытое в нашем походе.

– Пока при нас эти сундуки, мы лакомый кусочек для лихих ребят, – пояснил он. – Да и лишний груз нам не нужен. Заберем на обратном пути.

Я спорить не стала – уже привыкла доверять решениям капитана. Путь до марвинийских берегов занял три дня. Все это время мое расписание оставалось прежним. Утром – занятия с моими учениками, после мы менялись местами. Лоет, Самель, Красавчик и Кузнечик поделили меня по-честному. Теперь занятия по рукопашному бою у меня проходили два раза в неделю, верней, должны были проходить. Обучение науке обращения с ножом – каждый день после обеда, дротикам отдавался один час в неделю; когда я оказывалась ничем не занята, то могла кидать их в свое удовольствие в собственной каюте, куда повесили выбитое дно от бочки, сделав его мишенью. А вот все остальное время, если не был занят, забрал себе, конечно же, Вэйлр Лоет.

На второй день своих измывательств он довел меня до слез, обозвал сопляком и слюнтяем, а после этого подлизывался целый вечер, естественно, в своей неповторимой манере.

– Ада, ты слишком надутая. Если ты выпустишь из себя лишний воздух, «Счастливчик» сможет бежать еще быстрей. Выдохни, Ангелок, выдохни, наполни наши паруса.

Или:

– Откуда у нас на борту этот маленький шарик? Если он не сдуется, я проткну его кортиком.

А вот еще:

– Ада, я сейчас привяжу к твоему поясу канат, сброшу в море и буду так тащить, пока ты не остынешь и не скажешь, что больше не обижаешься.

Ближе к ночи, когда я распрощалась с господином Тином, с которым провела весь вечер за увлекательным разговором, и отправилась спать, в мою каюту ввалился сам капитан Лоет. Он тоже присутствовал при беседе с лекарем. В общем-то, мы разговаривали втроем, но реплики Вэя я пропускала мимо ушей и довольствовалась ответами только Бонга.

– Ада, черт возьми, ангелы должны быть всепрощающими! – воскликнул пират, падая на стул. – Ты ведешь себя не как воспитанная дама.

– А ты ведешь себя как воспитанный мужчина? – наконец я соизволила ответить ему.

– А разве нет?! – совершенно искренне изумился самый невыносимый мужчина из всех, кого мне доводилось знать. – Я уже сто раз извинился за свое поведение.

– Так угроза выкинуть меня за борт была извинением? И подвесить за ноги на рею? – не менее искренне изумилась я.

– Нужно уметь видеть подтекст, – сразил меня своим заявлением бывший аристократ.

– Не люблю шарады, – отчеканила я и указала ему на дверь. – Покиньте мою каюту, капитан, я желаю отойти ко сну.

Лоет закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и упрямо посмотрел на меня.

– Не уйду, пока не перестанешь обижаться.

Я закатила глаза и упала на койку в одежде. Затем смерила пирата ледяным взглядом и отвернулась от него. Через некоторое время за спиной послышались шаги, и меня подвинули. Когда на койку втиснулся и весь капитан, я окончательно потеряла терпение и попыталась вскочить, но была тут же придавлена рукой к прежнему месту.

– Господин Вэйлр Лоет, какого черта ты творишь?! – не помня себя от гнева, воскликнула я.

– Мадам Адалаис Литин, а какого черта я творю? – удивился гадкий пират. – Я же сказал – не уйду, пока не простишь. Ты не простила, я остался. И, знаешь ли, время позднее, я тоже хочу спать. На полу жестко, на стуле неудобно. Или прощай меня, или спи и не мешай спать другим.

– Невероятно! Уму непостижимо! – у меня не хватало слов, чтобы высказать все, что я думаю об этом человеке и его поведении.

– Говорят, утром думается лучше, чем вечером. Спокойной ночи, мой Ангел, – и он закрыл глаза.

И вновь меня захлестнула ярость. Как я оказалась сидящей верхом на Лоете, я так и не осознала, лишь сомкнула на его горле руки и начала их сжимать.

– И кто ты после этого? – поинтересовался Вэй, с нескрываемым любопытством глядя на мои попытки его удушения. – Сама ты пират и разбойник, Ада, а еще обижаешься.

После этого он легко перехватил мои руки, оторвал их от своего горла и поцеловал по очереди. Затем встал с койки и опустился на колени.

– Мадам Адалаис Литин, приношу вам свои искренние извинения и заверения в том, что буду сдерживать свою темпераментную натуру и чаще вспоминать о воспитании. Я больше не буду, Ангелок, честно-честно, – он чуть склонил голову набок и посмотрел на меня невинным взглядом. – Прощаешь? И я сразу уйду, – искушающим тоном протянул он.

– Да! – гаркнула я.

Мерзавец поднялся с колен, щелкнул каблуками, пожелал мне спокойной ночи и удалился, весело напевая. И самое обидное, что его теперь даже не в чем укорить, извинился ведь в конечном итоге, да еще и по всей форме! Все еще злая, я упала обратно на подушку, некоторое время скрежетала зубами и склоняла имя капитана на все лады. И в конечном итоге расхохоталась.

– Каков восхитительный мерзавец! – воскликнула я. – Матушка точно была бы от него в восторге.

На следующий день Лоет действительно переменился. Во-первых, он ослабил хватку своих щупалец, и передышек в наших занятиях стало больше, во-вторых, брани стало на порядок меньше, и, чтобы выплеснуть излишний яд, капитан искал новую жертву. Что поразительно – всегда находил. Кажется, любовь команды ко мне после этого несколько уменьшилась. Кто-то даже высказался, что женщине, тем более благородной даме, не пристало махать палкой. Этим рассуждениям положил конец все тот же капитан, обозрев ропщущих свирепым взглядом своего глаза.

А в-третьих, наши занятия впервые принесли мне удовольствие. Лоет приобщил к ним Эрмина как «самого цивилизованного и доброго». Тому, что моим партнером стал мой охранник, я несказанно обрадовалась – так я меньше опасалась за свое здоровье. Тем более что Вэй нехотя признался:

– Начнешь бесить – не сдержусь, надеру за-а… уши.

Впрочем, Эрмин был доволен в меньшей степени. Когда капитан увидел, что умеет бывший кучер, он схватился за голову, и учеников у него стало два, со всеми вытекающими последствиями обучения для Эрмина, которых я теперь была лишена. Кажется, Эрмин меня теперь тоже любил меньше. Мне было немного стыдно – все-таки покой закончился у команды с того момента, как я решила перестать быть размазней и об этом узнал капитан. И единственный, кто сиял ярче солнца, получая от всего происходящего удовольствие, был все тот же незабвенный Вэйлр Лоет.

Потому, когда над бригом прогремел крик:

– Земля! – все выдохнули с облегчением.

После полудня мы вошли в гавань мавринийского портового города Ардос. «Счастливчик» получил разрешение швартоваться. Лоет сошел на берег, чтобы оплатить пошлину. Я стояла у сходней, ожидая, когда мы пойдем в город. Те, кому уже было разрешено покинуть бриг по прибытии, тоже ждали капитана. Он вернулся спустя четверть часа, махнул мне рукой, и я первой спустилась на берег. За мной потянулись остальные.

Куда мы пойдем, я уже отлично знала. Вэй не изменял своим привычкам, потому мы сразу же направили свои стопы в трактир. Я с интересом рассматривала высокие – трехэтажные – дома из красного кирпича. Улицы в Ардосе были широкими и мощенными булыжником. Когда мы удалились от порта, мой взгляд упал на театральную тумбу. Я подошла к ней, разглядывая яркую афишу на незнакомом языке.

– Вэй, – позвала я и обернулась.

Капитан стоял у другой тумбы, задумчиво потирая подбородок. На мой окрик он обернулся, и его взгляд неожиданно сместился в сторону от меня. Я тоже туда посмотрела. Из-за угла появились пятеро солдат в зеленых мундирах. Рядом с ними семенил мужчина, которого я заметила в порту. Он осматривал улицу.

Вэй стремительно подошел ко мне:

– Два поворота налево – и ты в порту. Нигде не болтайся, беги сразу на «Счастливчик». Если через час не появлюсь, снимайтесь с якоря и уходите. И не вмешивайся. Ясно?

– Вэй…

Он, как и при нападении на тригарское судно, сжал мою голову в ладонях и впился в губы быстрым поцелуем.

– Пожелай мне удачи, Ангел, – подмигнул он. – Беги!

– Капитан Лоет, именем короля, вы арестованы! – выкрикнули с сильным акцентом.

Вэйлр подтолкнул меня в сторону порта и бросился в противоположную. Несколько мгновений я еще пыталась понять происходящее, а потом зажала рот ладонью и помчалась в порт. Только сейчас я увидела портрет моего пирата и нарисованную сверху петлю. Приговорен…

Глава 28

Уже подбегая к порту, я увидела господина Даэля, шествовавшего в город. Я едва не сбила его с ног. Легкие горели огнем от быстрого бега, в боку немилосердно кололо, и я буквально упала на боцмана, крепко вцепившись в отвороты его легкой куртки.

– Ангелочек? – изумленно спросил он. – Что случилось?

– Капи… Капитан, – выдохнула я и показала жестом виселицу. – Гонятся.

Боцман поставил меня на ноги и встряхнул, заглядывая в глаза.

– Капитана задушили, а за вами гонятся? – Я в ужасе округлила глаза и помотала головой. – За капитаном гонятся? – Я кивнула. – Кто?

– Солдаты. Повесить… там… на тумбе, – я указала назад рукой.

– Солдаты гонятся за капитаном, чтобы повесить на тумбе? – нахмурился господин Даэль.

От досады на него я топнула ногой и снова указала назад.

– Там бумага о розыске, – наконец связно ответила я. – Солдаты хотели арестовать капитана, но он убежал и велел мне направляться на бриг. Сказал, если через час не вернется…

– Ясно, – кивнул боцман, подхватил меня под руку и повел к «Счастливчику».

Когда мы поднялись по сходням, он сразу позвал старшего помощника, остававшегося на борту, пока капитан сошел на берег. Уже вместе они снова выспросили у меня все подробности. Господин Ардо в ярости сжал кулак и ударил им по резным перилам.

– Вот ублюдок, – рыкнул мужчина. – За два года не забыл.

– Кто? Что не забыл? – спросила я, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Они оба обернулись ко мне, но, кажется, даже не заметили. Боцман велел двум матросам искать остальных по городу.

– Кого не найдете, будут сами выбираться. Через час отходим, – услышала я.

– Подождите! А капитан?! – воскликнула я, кидаясь к Даэлю.

– Капитан отдал недвусмысленный приказ, Ангелок, – ответил мужчина.

– Но мы не можем его бросить! – я с негодованием и возмущением смотрела на него.

– Час еще не прошел. Вэй будет мотать солдат по городу, давая нам возможность собраться. Он или явится к отплытию, и тогда мы успеем покинуть гавань, прежде чем мавринийцы выставят заграждение, или же не явится, и тогда мы уйдем без него, – ответил подошедший господин Ардо.

– Но…

– За мной, – рявкнул старший помощник.

Я послушно направилась за ним. Мысли о том, как я буду дальше без Лоета, кто защитит меня и как я доберусь до Дамиана, сейчас почему-то даже не возникли. Они теплились где-то на границе сознания. Страшней и тревожней было за Вэя. Ну что еще мог натворить этот сумасшедший мужчина? Убил кого-то? Напал на мавринийское судно? Что? Ему угрожают виселицей! Подобные обозначения имеют ход везде. Если стоит знак «петля», значит, приговор уже вынесен, и дело за малым – за палачом! О, Всевышний… Сейчас мне хотелось задушить его собственными руками.

Господин Ардо вошел в мою каюту, я следом за ним. Но не успела закрыться дверь, как появился и господин Тин. Он встал рядом со мной, и Оли тут же перебралась на мое плечо. Я машинально погладила ее.

– Вэй… – начала я, обращаясь к лекарю.

– Знать, – кивнул он.

Я тут же развернулась к нему и вцепилась в руку.

– Он спасется, господин Тин?!

– Не знать, – мотнул он головой. – Будущее ви…жу хуже.

– Я могу говорить? – раздраженно спросил господин Ардо.

Мы с Бонгом замолчали и переключили на него свое внимание. Старший помощник откашлялся.

– Мадам, говорю для вас, чтобы вы мне не устраивали истерики на палубе, когда отчалим, – произнес он. – Мы уйдем из этой гавани, но встанем недалеко, в порту соседнего городишки, там власть местного градоправителя не распространяется. Мы будем ждать несколько дней. Лоет знает, где нас искать. Если он так и не объявится, мы отчалим. Если запахнет жареным, мы отчалим. Вам всё ясно? За себя можете не переживать, капитан подбирал команду себе под стать, к тому же к вам привыкли, для парней вы стали своей. Мой авторитет не так силен, как у капитана, но здесь достаточно людей, кто встанет на вашу защиту. Если вы хотите продолжить ваше путешествие, ваш старый договор с капитаном остается в силе. Если нет, мы вернемся в Маринель. Сейчас это все, что вам надо знать. Теперь сидите в каюте, а мы будем выполнять свою работу.

Господин Ардо развернулся и вышел, а я посмотрела на лекаря, чувствуя ужасную беспомощность.

– Но я хочу продолжать свое путешествие с капитаном Лоетом, – почти прошептала я и дошла до стула, на который бессильно опустилась. – Он не может исчезнуть, не может! Бонг!

– Дышать, – велел мне лекарь. – Закрыть глаза, дышать ровно, спокойно, считать.

Мою попытку вскочить со стула и все-таки выбежать на палубу он пресек и повторил прежние слова. Я некрасиво выругалась вслух и даже не извинилась – настолько сейчас была взвинчена. После этого закрыла глаза и начала дышать. Сначала срывалась на попытки снова вскочить, но вскоре мне удалось взять эмоции под контроль благодаря тому, что теплая ладонь Бонга гладила меня по волосам. И дыхание выровнялось, стало глубоким и размеренным. Цифры в голове начали путаться, и я уснула.

А проснулась уже на своей койке. Когда открыла глаза, первое, что я увидела, была лапка Оли, тянувшаяся со лба на щеку. Я пощекотала лапку, и паучиха пискнула. Я сняла ее с головы и посадила на плечо. Несколько минут ушли на то, чтобы вспомнить, как я уснула и почему Оли со мной.

– Всевышний! – воскликнула я и выбежала на палубу.

Порт был другим. Грязным и маленьким. Судов почти не было, хотя в Ардосе стояли и торговые, и рыбацкие, и военные корабли. Здесь же недалеко от нас имелись несколько военных судов, одно торговое и три большие рыбацкие лодки. На их фоне «Счастливчик» смотрелся аристократом. Но мне он показался осиротевшим и печальным. Наше местоположение ясно показывало, что капитан так и не вернулся.

– Ангелок.

Я обернулась – ко мне подходил Красавчик. Он встал рядом и вздохнул.

– Давно мы здесь? – спросила я.

– Часов пять уж, – ответил он, и я изумленно охнула. – Ждем известий о капитане. В Ардосе остался один из наших, чтобы разведать обстановку. Уже скоро должен догнать нас, наверное. Между городами два часа конной езды.

Раз Лоет все еще не нагнал нас, значит, не смог уйти от погони. Так? И Красавчик даже не заикнулся, что ждут самого капитана, – только про того, кто остался в Ардосе; значит, уже уверены, что Вэя взяли. Но если его взяли… Всевышний, как скоро они приведут приговор в исполнение?

– Это все из-за чертова градоправителя, – отрывисто и зло произнес Эмил. – Это он, су… Поганец.

Я снова посмотрела на него, ожидая продолжения.

– Мы здесь не гадили, уж можете мне поверить, – сказал Красавчик. – В этих водах – ни разу, только на стоянку заходили. Это у них с градоправителем личное. Два года назад мы зашли в Ардос, чтобы пополнить запасы питьевой воды, простояли неделю. Лоет и несколько наших парней завалились в игорный дом. Ну, знаете, там играют в разные азартные игры, можно хорошо развлечься, еще часто девочки такие аппетитные бывают, а-а… ну, это вам лишнее. – Меня передернуло при упоминании подобного заведения. Красавчик заметил. – Понимаю, вы женщина благородного воспитания, и такие утехи вам неприятны.

– Продолжайте, Эмил, – ответила я.

Он кивнул.

– Так вот. Сидел там и градоправитель, он тоже любитель кинуть кости, пощупать доступных красоток, ну и выпить. Они с капитаном сыграли несколько раз. Батя наш проиграл, он всегда так делает. Сначала дает выиграть у себя немного, а потом забирает все. Ну, вот и в этот раз проиграл. Градоправитель, свинячье рыло, сидит и себя нахваливает, мол, везучий такой, все у него лучшее, все ему легко достается. Наш-то таких не любит, ну и обыграл его в прах, увел девку, которую тот гнойный потрох весь вечер обхаживал. Когда градоправитель беситься начал, капитан сказал, что готов поставить на кон свой бриг, если градоправитель поставит самое ценное, что у него есть. Тот отвечает: «Самое ценное у меня – государственная печать и моя молодая супруга». Наш ему: «Рискнешь?» Градоправитель уже пьяный был. Говорит: «Если выиграешь, за выигрышем тебе придется пробраться в мой дом через охрану, залезть в кабинет и выкрасть там печать. Если сумеешь, еще и золото унесешь. А ключ от сейфа с печатью я спрячу в спальне супруги. Только все равно у тебя ничего не получится. Супруга моя любит меня до безумия, потому вой поднимет, как только перед ней появишься». На том и ударили по рукам при свидетелях. Капитан выиграл. Градоправитель рассвирепел и позвал свою охрану. Капитан и парни тогда отбились, а градоправителя Лоет ранил. Ну не любит он у нас таких лживых скотов.

– А дальше что? – я подалась ближе к Эмилу, внимательно слушая его.

Тот усмехнулся и продолжил.

– А что дальше? Дальше капитан за долгом пошел. Только он не полез в дом, как считал градоправитель. На следующий же день познакомился с верной и любящей женушкой. Три дня ее очаровывал, она его в дом через окно и пустила на четвертый, минуя всю хваленую охрану. Она же сказала, где ключ от сейфа лежит, пока он ее… это… Ну-у-у… Ну, в общем, пока они беседовали, да, беседовали. Наш капитан умеет язык развязать, если припечет. Так вот, пока градоправитель в своей спальне раненый спал, женушка ему подсыпала в отвар снотворного, чтобы не проснулся и не застукал, Лоет ключ от сейфа взял, печать украл и прихватил оттуда же кошель с золотыми монетами. А уходя, оставил записку: «В расчете». Как только вернулся, мы отчалили и на всех парусах прочь от Мавринии. Два года сюда нос не совали. Уже вроде забыться должно было, ан нет!

Ответить я не успела – по сходням застучали подошвы башмаков. Мы с Красавчиком одновременно обернулись. Это вернулся матрос, оставленный в Ардосе. Он скользнул по нам взглядом и направился прямиком к господину Ардо.

– Завтра, – сказал он, – в полдень вздернут капитана. «Счастливчик» не ищут, он им без надобности. Обвинение – шпионаж, вот. На центральной площади казнят. А взяли его уже на выходе из города, вроде ранили, но врать не буду. Это уже сплетни.

Мужчины, слушавшие его, обменялись мрачными взглядами. Я смотрела на всех по очереди и ждала, когда они скажут, что делать.

– Кажется, отгулял капитан, – наконец произнес канонир Ог.

– Нет! – воскликнула я. – Что вы такое говорите?! Надо вытащить его!

– Как? Тюрьму штурмом брать? – хмуро спросил господин Ардо. – На пушечный выстрел нам не подойти. Большую группу сразу увидят. Чтобы отбить, когда повезут на казнь, тоже нужное количество людей не сможет подойти. Это не романы, Ангелок, это жизнь.

Мне очень хотелось плакать, кричать на них всех еще больше, но я стиснула зубы и выдохнула.

– Купить, – произнесла я. – Мой папенька всегда говорил, что деньги творят чудеса. Я готова выкупить капитана.

– Взятка за побег? – оживился господин Даэль.

– Падаль эта наверняка запугал своих служак. К тому же нужно еще найти, кому эту взятку дать, – покачал головой господин Ардо. – Простой служивый нам не подойдет. Нужен тот, кто сможет его вывести. Но доверить деньги черт-те кому рискованно. Может и деньги взять, и капитана не вывести, и нас сдать. Времени мало. Тут шантаж – хорошо, а некогда ковыряться в грязном белье.

Мужчины опять замолчали, но было видно, что они задумались, и я с надеждой смотрела на них.

– Покупка раба! – воскликнул вдруг Самель. – Во всех тюрьмах такое есть, уж я-то знаю. Приходят богачи и тайно выбирают себе раба. Открыто у нас нигде рабства нет, а под покровом ночи рынок открывается. Дамочки себе для увеселений берут, господа на тяжелые работы, где узник помрет, и его никто искать не будет. Да на разное берут.

Пираты оживились. Многие знали об этой практике. Оказалось, и в наших тюрьмах торгуют заключенными. Это удивило меня, но не настолько, насколько сразило бы месяца три назад. Стали думать, кто пойдет и что скажет.

– Я пойду, – решительно заявила я. – Только одна не справлюсь, – не признаться в этом было невозможно.

– Ангелок, вы останетесь здесь, – ответил господин Ардо. – Если мы вытащим капитана, он нам головы оторвет за ваше участие.

Мне было стыдно такое говорить, но я все же произнесла:

– Вы несете мои деньги, и я хочу быть уверена в их сохранности и что они пойдут на дело. К тому же никто не знает, что на борту есть женщина и мужчина экзотической внешности. – Бонг улыбнулся и встал рядом со мной. – Вы ведь не против, господин Тин? – Он покачал головой. – Значит, мне нужен муж или отец.

Красавчик шагнул вперед, но его остановил господин Даэль.

– Я знаком с манерами, – усмехнулся он. – Мужской честью поступлюсь, так и быть. Я муж, который ищет для своей молодой и страстной супруги развлечение. Силы уже не те, так сказать. И лучше ручной любовник, чем свободный ловелас. Нам нужна охрана. Самель, подстриги бороду, оденься поприличней. Мельник – тоже. Господин лекарь будет…

– Нашим личным лекарем – кто-то же должен осмотреть мою игрушку, – усмехнулась я.

Господин Даэль кивнул. Он еще раз оглядел команду и махнул рукой Кузнечику.

– С нами поедешь. Нужно раздобыть экипаж, получше. Вроде всё, – сказал боцман и посмотрел на господина Ардо.

– Пусть Эрмин правит экипажем, – снова сказала я. – Итого мы с супругом, два охранника, лекарь, лакей и кучер. Вполне приличный выезд. Эрмин и один из охранников на козлах, лакей на запятках, внутри экипажа супружеская чета, лекарь и второй охранник. Платье я возьму с собой, волосы спрячу под шляпу.

Мы еще несколько минут стояли, переглядываясь, а затем не сговариваясь разошлись готовиться. Я зарылась в свои платья, выбирая полегкомысленней. К сожалению, легкомысленной до недавних пор я не была, но, уже к счастью, и законченной монашкой тоже. Потому нашла платье с открытыми плечами. Шляпка к нему совершенно не подходила. Помучившись, я нашла в своей шкатулке сетку, в которую можно было убрать волосы, подобрала заколки и осталась довольной, представив картину в общем.

На палубе ко мне подошел Красавчик. Помявшись, он достал из-за пазухи тряпицу, в которой обнаружилось богатое и красивое ожерелье. Я невольно залюбовалась игрой камней в свете последних солнечных лучей.

– Возьмите, – смущенно произнес молодой человек. – Оно вам это… к лицу будет.

– Спасибо, Эмил, – улыбнулась я. – Как раз подходит к цвету моего платья.

– К вашим глазам, – Красавчик сунул мне в руку ожерелье и отошел.

– Я верну его вам в сохранности, – заверила я.

Он помотал головой и сделал еще шаг назад.

– Я его вам насовсем дарю.

– Эмил, это слишком дорогой подарок! – воскликнула я.

– Ангелок, оно ваше. Я вряд ли когда женюсь. Хотел сделать свадебным подарком, но… – он бросил на меня быстрый взгляд. – Моя жена, если все-таки и появится, она же из простых будет. Куда ей такое надевать, на рынок, что ли? А вам это ожерелье очень подойдет. Будете носить и вспоминать Красавчика.

– Эмил!

Но он уже развернулся и исчез из поля моего зрения. Я растерянно оглядывалась, не зная, что мне делать с таким подарком. Очнуться меня заставил господин Даэль. Он указал взглядом на сходни и широко улыбнулся:

– Идемте, дорогая супруга, экипаж подан и ждет только нас с вами.

Я смущенно улыбнулась, передала ему свой саквояж и первая спустилась по сходням. Боцман догнал меня и указал, куда идти. Карета ждала нас за пределами порта.

– Мне нужно будет переодеться и привести голову в порядок, – сказала я, подходя к экипажу.

Мой взгляд зацепился за Эрмина, и сердце сжалось. Это так живо напомнило времена, когда он вез нас с Дамианом в Маринель, нашу свадьбу и наше счастье. Но я тут же нахмурилась и отогнала ненужные сейчас воспоминания. Другой мужчина, сумевший занять странно много места в моей душе, сейчас был в опасности. Пальцы невольно дотронулись до губ, и я мотнула головой. Мысли об этом совсем уж ни к чему. Очередная дерзость сошла пирату с рук лишь потому, что он успел вовремя сбежать. Глупость какая, если бы не надобность исчезнуть, он бы и не стал целовать меня… негодяй. Окончательно запутавшись в своих мыслях, я поспешила вернуться в настоящее.

На полу в карете лежал мешок. Я с недоумением взглянула на него, и господин Даэль подмигнул мне.

– Мы все будем переодеваться, – сказал он. – Как только выедем за город, так и наведем лоск.

Понятливо кивнув, я рассмотрела гладко выбритого Мельника. Волосы его были приглажены набок, и это забрало у мужчины сразу несколько лишних лет, которые я ему давала, пока он ходил с бородой и вечно взлохмаченный. Бонг оказался единственным, кто был уже при всем параде. На нем был надет добротный сюртук, из-под которого выглядывали жилет, белоснежная шелковая рубашка и щегольски повязанный галстук с жемчужной булавкой. Волосы лекарь собрал в хвост.

– Господин Тин, да вы настоящий франт, – восхитилась я. – Вы необычайно хороши собой.

– Только не стоит это говорить при Вэе, – рассмеялся мужчина своим невероятным бархатистым смехом.

– Почему? – удивилась я, но он ничего не ответил, лишь хитро сверкнул глазами, и наши спутники хмыкнули.

Оценить первые изменения в облике господина Даэля я не успела – карета остановилась. Дверцы открылись, и Кузнечик склонился, произнеся:

– Ваши сиятельства.

– Благодарю, голубчик, – пискляво ответил Мельник и первым выбрался из кареты.

Кузнечик беззлобно послал его. Похоже, я уже привыкла к брани, потому что даже не смутилась. Прихватив свой саквояж, я удалилась в кусты у дороги – дальше уходить мне запретили, уже почти совсем стемнело. Если бы не лунный свет, не представляю, как бы я справилась со своим одеянием. К тому же пришлось просить помощи, самой мне не удалось застегнуть платье. Помог мне Эрмин, никого больше он к моим кустам не подпустил. Затем причесала волосы, мой охранник неуклюже, но смог упрятать концы волос в сетку, и я закрепила ее двумя заколками, украшенными голубыми камнями. Эрмин застегнул мне ожерелье Красавчика из таких же, как и на заколках, камней, и я облегченно выдохнула. Осталось чуть припудрить лицо и плечи, капнуть на запястья и за корсаж капельку духов – и я готова выйти к мужчинам.

– А сапоги, мадам? – изумился Эрмин.

Я задрала подол и продемонстрировала ему так же и штаны.

– Подол все скроет. Так мне удобней, – ответила я, и мы вышли на дорогу. – Ох, – только и сказала я, глядя на своих спутников.

Господин Даэль был одет в черный сюртук и брюки. Его галстук не уступал в щеголеватости галстуку лекаря, а бриллиантовая булавка красиво переливалась в лунном свете. На ногах боцмана красовались лакированные ботинки. Мужчина небрежно опирался на трость и с ухмылкой посматривал на меня. Да, однако, неожиданно. Теперь было видно, что Даэль не просто знаком с манерами – он на них воспитан, как и капитан Лоет. Самель и Мельник красовались в одинаковых темно-серых жилетах и таких же штанах. Светлые рубашки подчеркивали смуглость их кожи. Борода Самеля была аккуратно подстрижена и уменьшилась от этого вдвое. Кузнечик и Эрмин, оторванный мной от одевания и теперь спешно облачавшийся, были наряжены в синие ливреи. Кузнечику ливрея немного жала в плечах, и он оставил ее расстегнутой. Я поаплодировала пиратам, они выглядели… цивилизованно.

– Дорогая, сколько можно вас ждать, – обратился ко мне боцман. – Так вы рискуете остаться без любовника.

– Ох, Всевышний, – вырвалось у меня, и мужчина рассмеялся.

– Ангелок, какая же вы у нас красавица, – умиленно вздохнул Самель.

– Ага, – кивнул Мельник, не сводивший с меня взгляда.

– Настоящий ангел, – вставил Кузнечик.

– Но-но, своей жене комплименты могу говорить только я, – одернул их боцман. – Дорогая, вы очаровательны, – сказал он, взял меня за руку и коснулся ее губами.

– Очень красивый, – согласно кивнул Бонг.

– А теперь вперед, спасать капитана, – уже привычным тоном произнес господин Даэль.

Мы дружно кивнули и поспешили в карету. Пока мы доехали до места, я узнала, что ношу титул графини. К тому же имя мое сменилось на Ангелар Даэлано. Моего нынешнего супруга зовут Нартан; впрочем, имя боцмана осталось прежним. Лекарю тоже ничего менять не стали, он сам не захотел ничего выдумывать. Охранников назвали просто и без затей; Дуболом и Молот – причуда «графа», мужчинам понравилось. Эрмину и Кузнечику предстояло ждать в карете, потому их не затронули изменения.

Моя решительность несколько поколебалась, когда мы въезжали в городские ворота, не запиравшиеся на ночь. Но нас все равно остановили, чтобы узнать, с какой целью мы въезжаем в Ардос ночью. Самель – Дуболом проревел с козел, что его хозяева вольны развлекаться, где, когда и как вздумается.

– В чем дело? – напыщенно вопросил «граф», выглядывая в окошко.

Набравшись смелости, я громко и капризно спросила:

– Дорогой, долго еще?

– Терпение, моя прелесть, – елейным голосом ответил боцман, оглядываясь на меня. – Только узнаю, что нужно этому господину.

Бонг и Мельник, нынче Молот, усмехнулись. «Графу» пришлось блеснуть золотой монетой, после этого нас пропустили и сразу забыли, что такие тут проезжали. Когда карета остановилась через улицу от здания тюрьмы, к нам черной тенью метнулся один из матросов, отправленный сюда заранее, чтобы выяснить необходимые сведения.

– Разрешение на осмотр товара дает только начальник тюрьмы, – сказал он. – Его дом через квартал.

Вскоре Даэль уже стоял у дома начальника тюрьмы и стучал набалдашником трости в дверь. Ему открыл сонный привратник.

– Могу я видеть господина начальника тюрьмы по срочному делу? – гордо осведомился «граф».

Его впустили, и мы остались мучиться неизвестностью. Меня начало лихорадить от волнения и, что уж скрывать, страха. И как матушка умудряется проделывать все свои номера? Так ведь и от разрыва сердца умереть можно. Бонг протянул руку и сжал мои пальцы.

– Смотреть в глаза, – велел он.

– Я их толком не вижу, – виновато ответила я.

– Слушать голос. Ты смелый женщина. Ты нужен Вэю. Ты сможешь.

Я прикрыла глаза и выровняла дыхание. Не знаю, как у него это получалось, но голос словно задел в моей душе нужную струну, и я расслабилась, снова поверив, что у меня все получится.

– Главное – поймать кураж, – сказала я. – Так говорит моя матушка.

В этот момент вернулся наш граф. Он заглянул в карету и протянул мне руку.

– Идемте, моя прелесть, начальник тюрьмы любезно согласился отвезти нас лично. Тин, Дуболом и Молот, за мной. Эрмин, карету остановишь недалеко от тюрьмы.

Я вложила пальцы в предложенную мне ладонь, и она ободряюще сжалась. Я улыбнулась боцману, выбираясь из кареты. Оглядевшись, я заметила другой экипаж, выезжающий из ворот особняка начальника тюрьмы. Я положила пальцы на согнутый локоть Даэля, и он повел меня к чужой карете. К счастью, она оказалась достаточно вместительной, чтобы мы все смогли в нее сесть. Самель опять разместился на козлах, рядом с кучером. По-моему, тот испугался нашего кока.

– К чему вам столько народа, любезный граф Даэлано? – удивился начальник тюрьмы. Говорил он с небольшим акцентом, но голос казался приятным.

– Вы смотрите на мою жену и спрашиваете, зачем?! – возмутился боцман и закончил ревнивым голосом: – На такую красавицу всегда найдутся охотники.

– Ах, возлюбленный мой, вы, как всегда, завышаете мне цену, – кокетливо отозвалась я и сама поразилась, насколько естественно это вышло.

– Если бы, – проворчал «граф». – Кстати, позволь представить тебе сего любезного человека. Начальник тюрьмы, господин Агеро. Моя супруга, господин Агеро, ее сиятельство графиня Ангелар Даэлано. Целовать руку – лишнее, – тут же остановил он мужчину в его попытке быть галантным.

До тюрьмы разговор вели только «граф» и начальник тюрьмы. Я слушала, как боцман расспрашивает о живом товаре, чтобы узнать, кто есть требуемого нам возраста. Агеро уверял, что выбор имеется и что дражайшая графиня непременно найдет слугу на свой вкус. Для чего нужен раб их сиятельствам, мы пока не оглашали. В ворота тюрьмы нас пропустили без проволочек, что было понятно – все-таки мы ехали в карете начальника.

Господин Агеро провел нас в достаточно светлую комнату. Мы с «мужем» расположились на стульях, лекарь и Молот – за нашими спинами. Дуболом встал у дверей. Пока мы ждали «товар», нам принесли вина и фруктов.

– Однако покупателей здесь ценят, – усмехнулся Даэль. – Ангелок, – тихо продолжал он, – капитана нам не покажут, поэтому приготовьте весь ваш арсенал капризов и стервозности, чтобы вытребовать его появления, а также продажи. Будем надеяться, что алчность победит страх начальника.

– А если нет? – с содроганием спросила я.

– Будем надеяться на лучшее.

Обсудить наши действия в случае неудачных торгов мы так и не успели. Двери открылись, и к нам вывели десять человек. От запаха их грязных тел я зажала нос и скривилась. Тут даже ничего придумывать не пришлось.

– Это что? – вопросила я, указывая пальчиком на мужчин, закованных в цепи. – Я с этим?! Никогда!

– Дорогая, – увещевал меня «супруг», – вы не смотрите на то, как они выглядят сейчас. Мы же отмоем, отчистим, надушим. Приглядитесь хорошенько.

Он подал мне руку, и мы подошли к узникам. Молодой человек, лет двадцати пяти, растянул губы в ухмылке, обнажая гнилые зубы. Меня тут же окутал смрад его дыхания, и я еле удержала позыв тошноты.

– Убрать это дерьмо! – рявкнул «граф».

Самель споро оттащил неприятного человека в сторону и вышвырнул его за дверь, брезгливо отряхнув руки.

– Прелесть моя, вам совсем нехорошо? – закружил вокруг меня «супруг».

– Вы мне за это ответите, негодный вы выдумщик, – в моем голосе зазвенели истеричные нотки, но закончила я уже более деловито: – Это было отвратительно! Пусть остальные покажут зубы.

– Откройте пасти, рвань, – велел надзиратель, приставленный к заключенным.

Более-менее хорошие зубы нашлись только у четверых из оставшихся девяти. Я брезгливо скривила губы.

– Этот страшный, фи, – указала я на первого веером. – Этот тощий. Этот совсем дурно пахнет. А этот рябой. Нет, мне никто не нравится.

– Курва богатенькая, – презрительно сплюнул на пол дурно пахнущий, оказавшийся нашим соотечественником.

Я схватилась за сердце, супруг – за меня, не давая упасть на пол, открыл мой веер и ожесточенно обмахивал, пока Молот выбивал зубы и этому претенденту.

– Душенька, – сокрушался боцман, – как вы?

– Я вас ненавижу, – простонала я. – Подите прочь.

– Но если я отойду, вы же упадете, – горячо заспорил со мной «граф».

– Тогда держите, – подумав, согласилась я. – И машите, машите же!

Пока длилась наша «семейная» идиллия, в комнату привели новую партию заключенных. Но и среди них не было капитана. После третьей партии все мужчины подходящего возраста закончились.

– И это все?! – возмутился «граф».

– К сожалению, да, – развел руки начальник тюрьмы.

– Если вы мне сегодня же не найдете мужчину, я… я пущу к себе… – я огляделась и ткнула пальцем в лекаря: – Вот его!

– Невозможно, Ангел! – возмутился мой фальшивый супруг. – Я объяснял тебе, что не смогу подолгу выдерживать твои игрушки, а Тин мне нужен, он же лучший лекарь в нашей округе, я не смогу его убить!

Никогда не ожидала, что умею так истово топать ногами и кричать с надрывом в голосе, да еще такие вещи:

– Зачем? Зачем вы женились на мне, если не можете удовлетворить свою жену так, как ей надо?! Я иссохну с вами и состарюсь раньше времени! У меня вылезут волосы, я стану уродиной! Нат, вы погубили меня, – рыдания вырвались из моей груди. – Ненавижу вас!

– Но что я могу сделать, если закончились все мужчины? – боцман и сам едва не плакал.

– Пусть ищут лучше! – воскликнула я. – Я хочу игрушку, черт вас возьми, возлюбленный! Мне нужно животное! Не тот скот, что приводили сюда. Мне нужно настоящее животное. Пусть он будет не идеален во внешности, но я хочу видеть в нем мужчину. Страстного, горячего. Настоящего жеребца. Подайте мне животное! Найдите хищника в человеческом обличье! Платите любые деньги. Я ХОЧУ!!!

Даэль обернулся к господину Агеро и молитвенно сложил руки.

– Я заплачу вам в три раза больше, в пять раз больше, если вы найдете нам еще хоть трех человек на выбор! – воскликнул он. – Умоляю, или вы убьете нас! Это уже третья тюрьма, где мы не находим нужного нам. Вы даже не беспокойтесь, через месяц-другой мерзавец сдохнет, но сейчас он нам нужен! Господин Агеро, я встану перед вами на колени!

Начальник тюрьмы так опешил от нашего страстного спектакля и напора, что неуверенно кивнул.

– Один еще есть, но его завтра должны казнить. Я не могу показать его вам.

– Пусть покажет! – воскликнула я. – Нат, или я посмотрю на этого заключенного, или пеняйте на себя!

– Прелесть моя, но он тоже может вам не понравиться, – растерялся «граф».

– Пусть покажут! – я взвизгнула и снова топнула ногой.

– Господин Агеро! – вновь накинулся на начальника тюрьмы боцман. – На колени… Любые деньги… Ваш должник, на всю жизнь… Только покажите!

– Одну минуту, – пролепетал мужчина и крикнул: – Приведите пирата!

– О-о-о, – восторженно застонала я. – Пира-ат.

Я залпом выпила вино из своего бокала – настолько пересохло в горле. Подумала – и выпила вино из бокала боцмана. Лекарь за моей спиной кашлянул, но я лишь отмахнулась. Упала на стул, открыла веер и спрятала за ним пылающее лицо. Правда, от чего больше оно пылало – от всего, что я сказала, или от вина – сказать было сложно.

– Какого черта? – услышали мы рев Лоета из коридора. – Я спал! Могу я хоть перед смертью выспаться? Скоты!

– О-о, – насмешливо протянула я. – Животное. Оно!

– Любовь моя, но ты же еще его не видела, – покачал головой «граф».

– Я его уже слышу! – расплылась я в довольной улыбке.

Лоет вошел в комнату, гордо задрав подбородок. Он был сейчас необычайно хорош. Пренебрежительный ко всем и вся, с холодным презрением взирающий сверху вниз на окружающих. Я вскочила с места и бросилась к нему.

– Всевышний! Какая невероятно привлекательная сволочь! – воскликнула я.

В глазах пирата мелькнуло изумление, но на этом все узнавание закончилось. Он окинул меня презрительным взглядом и отвернулся.

– Зубы, пусть покажет зубы, – подсказал Дуболом.

– Что? – зарычал капитан.

– О да, зубы! Я хочу видеть его зубы, возлюбленный, – я капризно оттопырила нижнюю губу и топнула ножкой. – Нат, пусть этот жеребец покажет мне зубы.

– Дамочка, может, вам кое-что другое показать? – осклабился наш мерзавец и двинул в мою сторону пахом. – Можете даже потрогать, я не против.

– Зубы! – я снова топнула ногой. – Дуболом! Молот! Откройте зверьку его похотливую пасть, – уже кокетливо закончила я и стрельнула в пирата глазками поверх веера.

Самель и Мельник послушно подошли с двух сторон и схватили своего капитана за руки, не позволяя ему шевельнуться. Боцман подступил к Лоету с совершенно непроницаемым лицом. Глаза Вэя расширились, но, кажется, он все еще не верил, что мы это сделаем.

– Мне долго ждать? – высокомерно спросила я. – Тин!

– Да, моя госпожа, – без ошибки произнес лекарь и широко улыбнулся.

«Граф» схватил голову капитана, не позволяя тому отвернуться, и Бонг умело разжал Лоету челюсти.

– Ну, что там? – спросила я, постукивая носком сапога об пол.

– Здоровые, – ответил лекарь. – Нижнего заднего нет, выбит. Мне провести весь осмотр?

– Я сама, – ответила я и подошла ближе.

Лоет посмотрел на меня и искренне сказал:

– Убью.

Проигнорировав угрозу, я обошла его по кругу, провела рукой по широкой спине и ощутила, как напряглись мышцы мужчины. Самое ужасное, что кураж я поймала. Да еще и вино расслабило настолько, что, ухмыльнувшись, я с силой ударила капитана по его упругому седалищу. Затем вновь встала впереди и заглянула в глаза. Лоет изломил бровь, насмешливо глядя на меня.

– И что дальше? – спросил он. – Рискнешь?

Глядя ему в глаза, я протянула руку и, сама не веря, что это делаю, положила ее на то место, до которого и у супруга боялась дотрагиваться. Сжала пальцы, гулко сглотнула и протянула:

– О-о-о… Возлюбленный, – позвала я.

– Да, душенька, – подскочил ко мне боцман, хмыкнул и оторвал мою руку от того места, за которое я все еще держалась. Я тут же отвела глаза от капитана, на лице которого застыла целая смесь из иронии, самодовольства и изумления.

– Я его хочу, – решительно заявила я. – Купи мне его. Это то, что мне надо. – Бросила взгляд на Лоета и искренне произнесла: – Животное.

– Господин Агеро, мы его берем! – воскликнул Даэль. – Ты счастлива, любовь моя?

– О да, – ответила я уже ядовито и огляделась в поисках вина.

Начальник тюрьмы неуверенно вел торг, боцман напирал, и они уже начали договариваться о сумме, когда снова распахнулась дверь, и в комнату влетел неприятный мужчина. Он был белес, почти бесцветный. Рыхлый и взъерошенный. Лицо Лоета скривилось, Агеро побледнел, Даэль помрачнел. Я непонимающе взглянула на мужчину.

– Какого дьявола? – воскликнул неизвестный скандальным голосом. – Этот подлец должен быть повешен, а не продан! Гони всех вон, или завтра же лишишься своего места!

После этого мужчина смерил нас неприятным взглядом водянистых глаз и вышел.

– Успели доложить, – сдавленно прошептал Агеро. – Прошу простить, любезный граф, сделка отменяется. – И кивнул надзирателям: – Увидите заключенного обратно в камеру.

– Что происходит? – недоуменно спросила я. – Кто этот неприятный человек?

Ответил мне сам Вэйлр:

– Главная гнида. Градоначальник.

После этого развернулся и позволил себя увести, но в дверях обернулся и весело подмигнул мне:

– Дамочка, моей последней мыслью будете вы, клянусь.

Я растерянно смотрела на закрывшуюся дверь. Затем перевела взгляд на Даэля.

– Уходим, дорогая, здесь нам делать уже нечего, – сказал он, и, приобняв меня за плечи, повел прочь.

Я обернулась и посмотрела на закрывшиеся ворота тюрьмы.

– Но это не может быть всё, не может! – воскликнула я.

Господин Даэль мне не ответил.

Глава 29

Рассвет застал нас на постоялом дворе. Меня пытались заставить поспать, однако я отказалась, не желая оставаться в стороне от происходящего. Но обо всем по порядку. Покинув тюрьму, мы отправились к ожидавшей нас карете. Кузнечик, Эрмин и тот матрос, который добывал необходимые сведения, несколько секунд вытягивали шеи, заглядывая нам за спины, пока боцман не произнес:

– Хлебала закрыли, ничего не вышло. Свинячий потрох приперся и все испортил.

– Градоправитель, – пояснила я Эрмину, который, как и я, узнал о старой истории совсем недавно.

В нашей маленькой команде воцарилось молчание, которое нарушил Самель заковыристым ругательством и смачным плевком на землю.

– Я с вами единого мнения, – кивнула я и вновь посмотрела на боцмана. – Мы ведь не уедем? Что-то же еще можно сделать?

– Что? – господин Даэль обернулся ко мне.

– Может быть, возможно договориться с градоправителем? – я сделала робкое предположение – ничего иного мне в голову не приходило.

Боцман коротко хохотнул.

– Дорогая моя, как вы себе это представляете? Вы бы согласились простить того, кто так поиздевался над вами? Нет, к сожалению, принципиальность капитана в этот раз вышла ему боком, – Даэль вздохнул и постучал кончиком трости по своему ботинку. – Однако…

Я вскинула голову и с надеждой посмотрела на мужчину. Он тер подбородок, продолжая раздумывать над чем-то. Теперь на боцмана смотрели и остальные пираты. Даэль продолжал молчать, о чем-то напряженно раздумывая. Мельник нервно кашлянул и слегка толкнул боцмана в плечо.

– Ну?! – воскликнул он.

– К дьяволу, рискованно, – ожил господин Даэль.

– Да говорите же уже! – не выдержала я.

Боцман оглядел нас.

– Есть у меня идея, но не здесь об этом говорить.

Мы вновь сели в карету и покинули безлюдную улочку спящего города. Эрмин отвез нас ближе к городской окраине; дорогу указывал Самель, знавший Ардос по прошлой стоянке «Счастливчика». Мы сняли комнату на постоялом дворе. Местечко скорей напоминало разбойничий притон, но, как выразился господин Даэль, было тем, что надо. Закрывшись в комнате, мы выслушали план боцмана. Я в обсуждении участия не принимала – мало что понимала в данной стратегии, как и в стратегии вообще, – потому, отказавшись спать, просто слушала.

Матроса, добывавшего сведения, отправили обратно на «Счастливчик», чтобы он все рассказал и передал послание Даэля. После него ушли Самель с Мельником и Кузнечик – у них было свое задание. На постоялом дворе остались я, лекарь, боцман и Эрмин. Мой охранник улегся прямо на полу и моментально заснул. Господин Даэль примостился в кресле и дремал. Господин Тин сел на полу, скрестив ноги, закрыл глаза и ушел в себя. Лишь я не могла найти себе места.

Угнетал призрак веревки, уже почти затянувшейся на шее капитана Лоета. Представить, что этого сумасшедшего сукиного сына не станет на одной со мной земле, было невозможно, тяжело, больно. Как такое может быть? Еще вчера утром мы обменивались с ним словесными шпильками, а сегодня его мятежная душа отлетит к Всевышнему? «Моя последняя мысль будет о вас».

– Мерзавец, еще и угрожает, – проворчала я. – Ну, попадись только мне в руки…

Тихий смешок вывел меня из состояния задумчивости. Я обернулась и посмотрела на господина Тина. Лекарь все еще сидел на полу, скрестив ноги, руки его были сложены в молитвенном жесте на обнаженной груди. Мужчина скинул сюртук с жилетом и расстегнул рубашку перед тем, как сесть на пол. Глаза лекаря всё еще оставались закрыты, но на губах застыла улыбка.

– Ты ночью его уже держать в руке, – не глядя на меня, произнес мужчина. Я вспыхнула, но постаралась подавить смущение.

– Ничего смешного, – буркнула я и уселась на подоконник.

– Ничего, – согласился Бонг. – Совсем.

Через полчаса дверь открылась, и к нам вернулся Кузнечик. Господин Даэль тут же открыл глаза и потянулся.

– Говори, – велел он.

– Нашел местечко, лучше не придумаешь, – сообщил Кузнечик, падая на свободный стул. – И карету есть где спрятать. Им некуда будет деться.

– Отлично, – кивнул боцман.

Еще через час появился Самель. Он принес свежие булочки и горячий чай в котелке. Раздал все это нам и присел на кровать. Хлипкое ложе застонало и с громким треском развалилось. Великан невозмутимо вытер с лица свой чай, перелитый в глиняную кружку, откусил кусок булки и сказал:

– Ребята показали путь, но карету придется бросить.

– Ясно, – кивнул боцман, доедая завтрак. – Ждем Мельника.

Мельник явился спустя еще полтора часа, когда мы уже начинали нервничать. Он ввалился в комнату, шумно выдохнул и махнул рукой:

– Готово.

Господин Даэль поднялся со своего места, размял плечи и осмотрел нас:

– Полный вперед, – усмехнулся он. – Выдвигаемся.

Я вознесла короткую молитву, поправила прическу и платье, еще раз помолилась и решительно направилась следом за нашим военачальником. Эрмин вышел первый, чтобы подготовить лошадей, за ним последовал Кузнечик. Самель был в начале нашего шествия, Мельник – в конце, а мы с боцманом и лекарем шли между ними. Никто не оговаривал подобного перемещения, но все остались верны своим изначальным ролям.

– Мо…я помощь нуж-на? – негромко спросил меня господин Тин.

– Справлюсь, – коротко ответила я, сжимая в пальцах веер, чтобы унять дрожь.

– Да, – кивнул в ответ лекарь, и это было лучшим из того, что он мог сказать.

Мы добрались до улочки, облюбованной Кузнечиком, за час до появления конвоя и кареты с приговоренным капитаном Лоетом. Эрмин направил лошадей в указанный Кузнечиком проулок. Там и поставили экипаж. Из проулка можно было попасть на соседнюю улицу. Самель прогулялся в ту сторону и вернулся, удовлетворенно улыбаясь. Господин Даэль прошелся по улочке, по которой должны были повезти Лоета, и вернулся к нам, потирая подбородок.

– Вы уверены, что они тут проедут? – спросил он. – Через эту улицу путь к площади дольше.

– Через эту, – осклабился Самель. – Лис свою работу сделает, отличный парень.

– К дьяволу, – с досадой произнес боцман. – Как же мало времени на подготовку, предусмотреть всего невозможно.

– Не дергайся, граф, – усмехнулся Мельник. – Мы начали со знакомых Мясника, с контрабандистов. Они нам показали путь до площади Правосудия, который проезжает приговоренный. У конвоя не останется выхода, дорога будет только одна – эта.

– Всевышний, помоги нам, – прошептала я.

– С нами Ангел, – улыбнулся Даэль, – что еще нужно для удачи?

О том, что мое присутствие в тюрьме делу не помогло, я напоминать не стала. Боцман достал свой брегет, кивнул каким-то своим мыслям и отправил Эрмина следить за дорогой. Его роль была небольшой – объявить, когда появится конвой, и вернуться к карете, чтобы она могла без промедления сорваться с места. Мое присутствие в центре событий мужчине не нравилось, но это не смогло повлиять на его местонахождение.

– Ангелок, помните, как я учил? – спросил Самель, когда я готова была покинуть душный экипаж.

– Помню, – выдохнула я, а затем произнесла слова Красавчика, ставшие для меня чем-то вроде заклинания: – Такова жизнь пирата. Или ты, или тебя.

– Верно, – подмигнул мне Кузнечик.

Я взяла боцмана под руку, и мы направились прогулочным шагом вдоль по улице. Мельник прошел мимо нас и прислонился плечом к стене. Самель и Кузнечик остались в проулке, а Бонг перешел на другую сторону улицы и присел на корточки, подзывая к себе огромную черную собаку. Она басовито гавкнула, потом завиляла хвостом и подошла к лекарю.

Даэль снова взглянул на брегет. Я старалась не выдавать своего волнения и не привлекать к нам внимания редких прохожих. Хвала Всевышнему, градоправитель сумел сделать из казни нашего капитана настоящее событие, и большая часть горожан сейчас собралась возле площади в ожидании будущего висельника.

Неожиданно где-то за домами что-то оглушительно грохнуло и послышались крики. После этого раздался короткий свист, и Эрмин нырнул в проулок к карете. Даэль выпустил мою руку и перешел на сторону лекаря. Я зажмурилась, и на меня налетел Мельник. Одновременно с этим на улицу въехал конвой из шести конных солдат, между которыми следовала черная карета с зарешеченными окошками.

– Помогите! – истошно закричала я на мавринийском, когда Мельник, ухватив меня за горло, потащил к стене дома. – Помогите же мне! – Этим коротким словам меня научили еще на постоялом дворе.

Офицер, возглавлявший конвой, пришпорил коня и помчался в нашу сторону. Мельник толкнул меня в пыль и бросился вдоль домов. Ему наперерез поскакал один из солдат. Офицер спрыгнул с коня и склонился ко мне. Он что-то спросил меня. В голосе мужчины я услышала заботу. С легким уколом совести я бросилась ему на шею, вынуждая склониться еще ниже. Одной рукой крепко удержала за шею, а второй достала из складок платья нож. Зажмурившись, я прошептала:

– Или ты, или тебя, – и после этого всадила клинок в бедро офицера, тут же провернув его в ране.

Мужчина вскрикнул, и я резко отскочила от него. Я еще успела заметить, что солдат, пытавшийся перехватить Мельника, валяется на земле с перерезанным горлом. Что от четкого и быстрого удара Бонга падает еще один солдат. Заметила Даэля, открывавшего дверцу кареты.

– Хвала Всевышнему, – прошептала я.

– Сука, – услышала я оскорбление на родном языке, и офицер резко дернул за подол платья, завалив меня на землю.

От неожиданности я потеряла драгоценные секунды, и мужчина успел навалиться на меня всем телом. Страх лишил меня всяких ограничений, сковывавших еще минуту назад. Пальцы крепче перехватили рукоять ножа, я взмахнула рукой, но офицер успел заметить и перехватил меня за запястье. Он ударил меня по лицу, и мгновенная вспышка боли ослепила меня. В следующую секунду в шею кольнуло острием моего собственного ножа. Я зажмурилась, но смерть не спешила ко мне. Тяжесть мужского тела исчезла. Послышался короткий вскрик, и я открыла глаза.

– Ты опять изменяешь мне, ветреница, – укоризненно произнес Вэйлр Лоет.

Он наклонился и рывком поднял меня на ноги, сжал ладонь и, весело подмигнув, крикнул:

– Ходу!

Подол платья ужасно мешался, я вырвала свою руку у капитана, задрала подол и побежала, уже не путаясь в платье. Лоет пропустил меня вперед и хохотнул, глядя на штаны и сапоги, спрятанные под длинным подолом. Я перепрыгнула через тело солдата с разорванным горлом. Недалеко стояла та самая черная собака и провожала нас взглядом умных карих глаз.

Стараясь сейчас не думать обо всем случившемся, я влетела в карету. За мной захлопнулась дверца. И я увидела, как Лоет, Даэль, Тин и Мельник запрыгивают на лошадей убитых конвоиров.

– Вперед! – гаркнул капитан, и карета сорвалась с места.

Мы промчались через несколько улиц, попетляли в переулках и остановились на городской окраине. Дверца тут же распахнулась, я выскочила наружу.

– Запрыгивай, – Вэй протянул мне руку.

Ухватившись за протянутую ладонь, я наступила на носок его сапога и, послушная силе пирата, взлетела на лошадь.

– Маленькая воительница, – улыбнулся мне Лоет, и лошадь снова сорвалась с места.

Я вытянула шею и покачала головой. Эрмин запрыгнул к Мельнику, Кузнечик – к лекарю, а Самель – к Даэлю, и эта несчастная лошадь присела на задние ноги. Однако, понукаемая всадниками, продолжила скачку.

– Налево! – крикнул кок.

Капитан послушно направил нашу лошадь в левую сторону. Тут нас ждали открытые ворота неизвестного дома.

– В ворота, – коротко бросил Самель.

Мы въехали во двор, и ворота закрылись. Сухопарый рыжий мужчина помахал нам рукой. Похоже, это и был Лис. Он указал на разлом в стене, закрытый вьющимися растениями. Со стороны невозможно было догадаться, что кусок стены отсутствует. Самель кивнул мужчине, а капитан что-то сказал на его языке.

– Что ты ему сказал? – спросила я.

– Сочтемся, – ответил Лоет.

Подросток, такой же рыжий, как и мужчина во дворе, отвел в сторону растения, и мы нырнули в лаз. Когда я обернулась, ветки растения уже закрыли дыру. Мальчик помахал нам вслед и спрыгнул со стены. Теперь наш путь лежал в сторону берега, где нас должна была ждать заготовленная Мельником лодка.

Мы выскочили на дорогу и помчались по ней. Но галоп быстро перешел в рысь, потому что лошадь боцмана и кока начала уставать. Это промедление стоило нам драгоценного времени. Через некоторое время за спиной послышались звуки погони. Лоет грязно выругался… я следом за ним.

– Фи, Ада, какая же ты грубиянка, – насмешливо скривился Вэй.

– Я сегодня впервые воткнула в живого человека нож. В моем моральном падении брань – меньшее из зол, – отмахнулась я.

Погоня настигала нас. Я тревожно выглядывала из-за плеча капитана. Бонг отдал поводья Кузнечику, сам развернулся на крупе, усевшись спиной к пирату, и, немало восхитив меня своей ловкостью, достал из-за пазухи кисет. Взмах руки – и раздались короткие хлопки, перешедшие в треск. Лошади преследователей испуганно шарахнулись в сторону, а нас заволокла завеса едкого дыма, который ветер относил и на преследователей.

Недалеко от полосы песка лошади остановились. Мы спрыгнули и побежали к лодке, вытащенной на берег. Она была большой и тяжелой. Меня посадили в лодку, и мужчины навалились на нее. Они двигали наше маленькое судно до тех пор, пока не закончилась отмель. Затем по очереди запрыгнули в лодку. Самель и Мельник сели на весла – здесь их было две пары. И уключины отвратительно заскрипели под натиском силы двух огромных пиратов.

Господин Даэль достал пистолеты, передав их капитану. Когда преследователи выскочили на берег, мы уже успели отойти. Зазвучали выстрелы. Пули вспороли водную поверхность, несколько из них застряли в деревянном борту лодки, выбив щепы, одна из которых царапнула по щеке Бонга. Капитан, Кузнечик и боцман прицелились и выстрелили. Двое солдат на берегу упали. Затем в нас снова выстрелили. Господин Даэль вскрикнул и выронил пистолет. Должно быть, от волнения я истошно вскрикнула:

– Возлюбленный!

– Ничего, душенька, царапина, – насмешливо отозвался боцман.

– Не заигрались? – ядовито спросил Лоет, и Бонг расхохотался.

Через мгновение смеялись все. Пули уже не достигали нас. Бонг занялся плечом господина Даэля. Кузнечик и Вэй подсели к коку и Мельнику, взяв по второму веслу, и лодка побежала быстрей. Мы оторвались. А через полчаса, может, немногим больше, впереди показался «Счастливчик». Силы и душевные, и телесные покинули меня, когда я осознала, что все закончилось. На борт я поднималась с единственным желанием – спать.

– Ада, – позвал меня Лоет.

Я обернулась, дождалась, когда пират подойдет, улыбнулась ему и врезала со всей силы кулаком по лицу.

– За что? – опешил капитан.

– Убила бы, – ответила я и направилась к себе в каюту.

– Вот это женщина! – в голосе боцмана прозвучало восхищение.

– Наш Ангелок, – рассмеялся Самель.

– Мой Ангел, – донесся до меня голос Вэя, и мне показалось, что в нем слышалась гордость.

Глава 30

Третий месяц плавания подошел к концу и начался четвертый, а до берега, с которого предстоит идти вглубь континента, мы так и не добрались. Иногда мне казалось, что мы мотаемся по морю без всякой цели. На высказанные мною подозрения капитан возмущенно округлил глаз и вопросил тоном оскорбленной невинности:

– Как ты могла такое подумать?! Я твои деньги отрабатываю честно.

Я не нашлась, что ответить. Истинное расстояние, как и курс до нашей цели, мне были неизвестны. В конце концов, Вэй не виноват ни в штиле, в котором мы потеряли время, ни в том, что «Синяя Медуза» вынудила нас встать на ремонт в порт Тригара, как не мог предугадать и то, что градоправитель Ардоса все еще ждал его. Если Всевышний посчитал нужным, чтобы мы прошли через все это, значит, так оно и было нужно. К тому же меня успокоил Бонг, которого я однажды спросила, жив ли Дамиан. Лекарь некоторое время молчал, затем попросил какую-нибудь вещь моего мужа. При мне была лишь книга, которую читал лейтенант Литин, а я прихватила с собой в дорогу. Бонг взял ее, долго сидел с закрытыми глазами, поглаживая обложку, а после сказал:

– Жив.

– Ему больно? – я тревожилась, что мой супруг страдает от тягот плена. – Он страдает?

– Такого не чувствую, – ответил Бонг.

Я не спешила ни радоваться, ни огорчаться. Ответ мужчины мог означать как отсутствие у Дамиана сложностей, так и то, что этого лекарь просто не видит. Я попробовала уточнить, но Бонг ответил кратко:

– Я все сказал.

Должно быть, он считал, что его ответы должны быть понятны с первого раза. Мне пришлось довольствоваться тем, что услышала.

Но после этого я как-то совсем успокоилась и решила просто продолжать доверять Лоету – все-таки он наш капитан, а не я. К тому же долгое плаванье меня не отягощало; напротив, я продолжала получать от него удовольствие. Меня хвалил Красавчик, отмечая появление силы в руках. После того как съездила Вэю по физиономии, Эмил сказал, что гордится мной, и перешел к следующим ударам. Теперь я знала, куда и как следует бить по корпусу, даже опробовала пару ударов в одном из споров все на том же капитане. После этого нам с Красавчиком объявили перерыв в обучении.

Гордился мной и Самель. Правда, после того как я случайно выкинула за борт один кинжал из его коллекции, кок приобрел для меня набор простых ножей в одном из портов, куда мы зашли на два дня, чтобы пополнить запас провизии; с ними я и упражнялась. Кузнечик был мной доволен давно, даже подарил склянку с ядом, которым смазывал острия своих дротиков. Я похвасталась Лоету. Вэй потер подбородок и подарок Кузнечика отнял, сказав, что мой пытливый до экспериментов ум может подтолкнуть меня к использованию яда. Я оскорбилась недоверием капитана; он остался неумолим.

Что касается фехтования, то я наконец заслужила похвалу капитана и, как поощрение, – маленький урок с ним как моим партнером. Впрочем, поощрение обернулось наказанием, потому что Лоет вышел из себя очень быстро и гонял меня по кораблю своей палкой, давая обидные и чувствительные удары по седалищу, как только я пропускала его выпад, а пропускала я часто. После этого я попросила больше никогда, никогда-никогда не поощрять меня собой.

– На тебя не угодишь, – оскорбился Лоет.

– Да я же вся в синяках! – возмутилась я.

– Без шишек не приходит опыт, – нравоучительно произнес пират. – И я еще делаю скидку на то, что ты женщина. – Должно быть, после этого я должна была рассыпаться в благодарностях, но я лишь фыркнула:

– У меня ощущение, что ты меня уже давно не воспринимаешь как женщину.

– Лучше бы не воспринимал, – буркнул Вэй себе под нос, и мне показалось, что я ослышалась. Громче же он добавил: – Если берешься чему-то учиться, то стоит либо овладеть наукой в совершенстве, либо не браться за нее вовсе.

Почему-то я не смогла произнести, что фехтование не входило в перечень дисциплин, которые я хотела узнать. Вэйлр остановился бы, скажи я это, он перестал бы издеваться надо мной ежедневно, в этом я была уверена. Как была уверена и в том, что он будет разочарован, а разочаровывать его мне отчего-то не хотелось. Похвалы капитана я ждала, даже не признаваясь себе в этом. Но стоило ему сказать:

– Ангел мой, ты меня неизменно радуешь, – как мое настроение поднималось до неимоверных высот.

И хоть невыносимый пират неизменно продолжал меня раздражать, а порой и бесить, но с каждым днем я привязывалась к нему все сильней. Впрочем, наши тренировки мне нравились и сами по себе. Убери их – и, казалось, я умру со скуки. Кстати, в моем воспитании принял участие еще один человек. Мой «возлюбленный», то есть господин Даэль, решил не оставаться в стороне и, выпросив разрешение капитана, познакомил меня с пистолетом. Правда, во время этих занятий, как и во время моих занятий с коком, палуба как по мановению волшебной палочки становилась едва ли не безлюдна. Команда предпочитала не оказываться рядом со мной, когда в моих руках появлялось оружие. А причиной всему стал мой неосторожный выстрел в Ога. К счастью, пуля засела в ягодице, и Бонг помог бедолаге, но с тех пор никто не рисковал развлекаться наблюдениями за мной, тем более не спешил поворачиваться ко мне спиной. Даже вне занятий.

Ранение, которое я нанесла канониру, до ужаса удручало меня, и я уже раз сто извинилась перед мужчиной. Отнесла ему блинчики Самеля, заплатила денег и обещала больше никогда в него не стрелять. Мужчина уверял, что ему не больно и что мой выстрел – совершенный пустяк. В общем, Ог приходил в себя после ранения, я страдала, команда пряталась. А что же капитан? – спросите вы. А Лоет хохотал до слез, когда я прибежала к нему бледная и испуганная, чтобы рассказать о произошедшем. Он хохотал так долго и громко, что мне пришлось наступить ему на ногу, чтобы привести в чувство. Гадкий пират хрюкнул и сказал:

– Если ты решила бороться с пиратством, то начала сильно издалека.

– Животное! – воскликнула я.

– Жеребец, – снова расхохотался мерзавец, и я сбежала от него, пока он не углубился в воспоминания.

И мои ученики достигли определенных успехов: они старательно читали по слогам, радуя меня, и писали под диктовку с огромным количеством ошибок, что было пока не удивительно. Выделялся на общем фоне Бонг. Успехи этого ученика неизменно радовали. Говорил он теперь более правильно, его почерк вызывал зависть остальных, мою иногда тоже. Впрочем, это объяснялось легко: навык письма все-таки у лекаря был.

Как-то позабавился диктантом и Лоет. Когда я взяла в руки его лист, в первую минуту мне показалось, что писали здесь как минимум три человека. Сначала буквы были четкими и ровными, строгими в своем исполнении, затем капитан сменил руку, начав писать левой. А закончил вновь правой, но с таким обилием вензелей и завитушек, что у меня ушло какое-то время просто на любование. За этим занятием меня и застал пират.

– Хорош? – спросил он.

– О, да! – восхищенно отозвалась я, глядя на почерк.

– Я знал, что ты ко мне неравнодушна, – заявил Лоет, и я потрясенно взглянула на него.

– Что? – переспросила я.

– Что – что? Ада, признавайся, не скромничай. Я хорош во всем, как может быть иначе? – Вэй уселся напротив меня и подпер щеку кулаком.

– Ты потрясающий… – начала я, и мерзавец кивнул, соглашаясь со мной, но я все же договорила: – …Самодовольный надутый индюк.

– Вот опять ты врешь, – фыркнул Лоет. – Я великолепен во всем… и везде, – он подмигнул мне, а я почувствовала острый приступ злости.

Моя фехтовальная палка была рядом, и я потянулась за ней. Пират проследил за моими действиями и встал.

– Я смотрю, ты не настроена на диалог, – сказал он, пятясь к выходу. – Пожалуй, я пойду, а ты пока проверяй работы учеников, отдохни… вспомни приятные моменты…

В его тоне сквозила неприкрытая ирония. Это стало пределом моего терпения, и палка нагнала наглеца, когда он вылетал из дверей каюты.

– Если ты не прекратишь напоминать мне об этом постыдном поступке, я задушу тебя своими руками! – воскликнула я, устремляясь за капитаном.

– Ада, ты непоследовательна, – ответил мне Лоет, прибавляя шаг. – Сначала даришь своими руками счастье, а потом ими же хочешь убить.

– Да когда же ты замолчишь, мерзавец?! – простонала я, второй раз доставая его палкой.

От следующего удара Лоет опять увернулся, скользнув мне за спину. Оттуда перехватил мою палку, прижал меня к себе и поднял над палубой.

– Попалась, бунтовщица, – хмыкнул он мне в ухо.

Резко откинув голову назад, я ударила негодяя – и от неожиданности он меня выпустил. Оказавшись на палубе, я пнула капитана.

– Сгниешь в тюрьме, – прорычала я. – Чтобы я еще хоть раз тебя спасала! – палка обрушилась на Лоета. – Неблагодарная свинья! – И еще раз. – Пират! – И еще раз. – Подлец! – Вэй прикрывался руками и хохотал.

Остановил меня крик одного из пиратов:

– Бьет – значит, вы ей по нраву, капитан!

Я выдала витиеватое ругательство, вышвырнула палку в море и ушла в свою каюту, откуда не показывала носа до следующего дня. А утром, когда открыла двери, обнаружила Лоета на коленях.

– Простишь? – спросил он, прищуриваясь.

– Как же ты однообразен, – усмехнулась я.

– Постоянен, – не согласился капитан.

Наш разговор прервал Бонг. Он вышел из своей каюты и взмахнул рукой.

– Так и знал, что найду вас здесь, – сказал лекарь. – Друг мой, мне нужно с тобой говорить.

Лоет проворчал нечто нечленораздельное и, пригрозив мне:

– Я еще не закончил просить прощения, – удалился с Тином.

А мне осталась Оли. Ее компании я обрадовалась больше, чем компании кающегося пирата. Бедная паучиха очень переживала наше отсутствие, пока мы спасали капитана. Она оставалась закрытой в каюте все это время. Красавчик рассказывал, как она пищала и скреблась в двери. А после нашего возвращения избегала Бонга, который заискивал перед оскорбленной Оли. Но два дня она провела у меня. И лишь на третий позволила лекарю взять себя в руки. На том они и помирились.

Когда же Вэй появился на палубе, он поманил меня к себе, но мои опасения, что он будет претворять свою угрозу в жизнь, не оправдались. Дело капитана ко мне имело иное свойство.

– Ангел мой, Бонг просит подойти к острову, который появится на горизонте где-то через час, – сказал он, положив мне руки на плечи и заглядывая в глаза. – Что ты скажешь на это?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – удивилась я.

– Ты наша хозяйка на время этого путешествия, и тебе решать, позволительна ли очередная задержка, – ответил он.

– Что-то ты больно непочтителен со своей хозяйкой, – усмехнулась я и тут же пожалела о неосторожных словах, потому что невыносимый мужчина упал на колени и с пафосом произнес:

– Прости, моя прекрасная госпожа. Ты можешь еще раз побить меня палкой.

– Непременно воспользуюсь твоим любезным предложением, – совершенно серьезно ответила я. – А господину Тину можешь сказать, что я ему не откажу в такой малой услуге. Не на постоянное же поселение он нас туда заманивает, – я улыбнулась и шутливо щелкнула пирата по носу. – Можешь встать… раб.

– И заметь, я еще даже ни разу не сказал тебе гадости, – произнес Вэй и поднялся с колен. – Прощаешь?

– Черт с тобой, – рассмеялась я и отошла к борту.

Вдохнув полной грудью, я замерла, а затем обернулась назад. Лоет все еще стоял на прежнем месте, радостно скалясь. Он же не пообещал, что больше не будет припоминать моего поведения в тюрьме Ардоса! Да он просто заговорил мне зубы и воспользовался моей невнимательностью! Каков же все-таки, негодяй…

– Ты меня уже простила. Помилованного повторно не приговаривают к казни! – крикнул капитан и удалился, явно довольный собой.

В сердцах я ударила кулаком по перилам и тихо рыкнула. Ничего, я подожду. Несносный пират не сможет долго выдержать и обязательно доведет меня снова, тогда и извинится. За всё! Успокоившись этим, я ждала, когда появится остров. И когда он показался, я была изумлена до крайности, решив, что это просто скала, выпирающая из воды. Что могло понадобиться Бонгу на этой каменной глыбе? А вскоре я услышала, что подойти близко к острову невозможно. И потому на воду спустили шлюпку.

– Ангел мой, ты с нами? – спросил меня Лоет, и я поспешила следом за мужчинами. Прогуляться я была совсем не прочь.

Оли сидела на плече у лекаря, оставлять ее в каюте он не стал, должно быть, памятуя о ее недавней обиде.

– Куда? – спросил Лоет, когда мы уже сидели в шлюпке.

– Туда, – указал Бонг рукой вправо от острова.

Шлюпка обогнула каменистый выступ, проплыла еще немного – и нам открылись сочная зелень и деревья.

– А почему мы не подошли сюда на «Счастливчике»? – спросила я.

– Подводные скалы, бриг не пройдет, – ответил мне капитан.

Когда мы ступили на землю, господин Тин огляделся и уверенно направился вглубь острова, оказавшегося вовсе не маленьким. Наша небольшая команда, состоявшая из семи человек, в числе которых были Мельник с Красавчиком, я, Лоет, господин лекарь и еше двое матросов с брига, последовала за ним. Меня разбирало любопытство, но я не стала бросаться за Бонгом, чтобы узнать, что привело его сюда. Для этого у меня был Вэй. Я обернулась к нему, но капитан пожал плечами раньше, чем я задала вопрос.

– Не знаю, – сказал он, взял меня за руку и потащил вслед за нашим лекарем. – Друг мой, – позвал Лоет, но мужчина поднял руку, призывая к молчанию – Дьявол его задери, – проворчал пират и посмотрел на меня.

Теперь я пожала плечами и вздохнула. Нам ничего не оставалось, кроме как ждать пояснений самого Бонга или же развития событий. Лекарь все шел и шел, углубляясь в негустой лес. Мы с капитаном и еще пятеро пиратов – следом. Наконец Тин остановился, передал Оли одному из матросов и уселся прямо на землю. Он достал из своего сапога кинжал, сверкнувший на солнце кровавой каплей рубина, размахнулся и вогнал клинок в землю по самую рукоять. После этого стянул с себя жилет и рубашку, положил руки на колени, ладонями вверх, расправил плечи и закрыл глаза. С губ мужчины сорвалось монотонное бормотание на чужом языке. Через некоторое время я поняла, что это напев, который становился все громче. Бонг проговаривал несколько строф и заканчивал все усиливавшимся «м-м-м».

– Точно колдун, – пробормотал кто-то за нашими с капитаном спинами.

– Что он делает? – шепотом спросила я.

– А черт его знает, – отмахнулся Лоет. – Я в его премудростях не разбираюсь. Страшно?

– Любопытно, – улыбнулась я. – Я по-прежнему не верю в колдовство, но…

– Духи сказали – туда, – прервал меня голос лекаря.

Он подскочил с земли, вытащил кинжал и бережно обтер его своей рубашкой. На себя Бонг надел обратно только жилет, убрал кинжал за голенище, закинул на плечо испачканную землей рубашку и направился дальше.

– Мы что-то ищем, господин Тин? – не выдержала я.

– Бонг, в конце концов… – начал Лоет, но лекарь вновь оборвал его.

– Я слушаю духов, – только и сказал он.

Капитан шепотом выругался, помянув Тина весьма неприличным словом.

– Я все слышу, – усмехнулся лекарь.

– Очень хорошо, – не растерялся Вэй. – Теперь у тебя не осталось заблуждений на свой счет.

Бонг никак не отреагировал на слова капитана, и мы продолжили наш странный поход. Вскоре мне показалось, что лекарь решил пройти насквозь весь остров.

– Что вы ищете? – снова не сдержалась я.

– Сокровище, – ответил Бонг, не оборачиваясь.

– Сокровища? – переспросил Лоет, и лекарь вновь махнул на него рукой. – Чтоб тебя дьявол загнул, Бонг! – возмутился капитан. – Какого черта Ада может разговаривать, а я нет?

– Нежный голос нравится духам, – ответил Тин. – Твоя брань – нет. Молчи.

Судя по выражению лица Лоета, он в данный момент исходил на яд; я же развеселилась. Вэй скосил на меня глаза и состроил гримасу. Это привело меня в восторг, и я рассмеялась. После показала капитану язык, отняла свою руку и догнала Бонга. Мужчина с готовностью подставил локоть. Я уцепилась за него, и лекарь бросил взгляд назад, широко и, как мне показалось, издевательски ухмыльнувшись. Я тоже обернулась и успела застать, как Вэй проводит большим пальцем себе по горлу, глядя на лекаря. Но, заметив, что я тоже смотрю, спрятал за спину руку и жизнерадостно улыбнулся. Недоуменно покачав головой, я отвернулась от пирата.

Лоет догнал нас спустя несколько шагов. Он пристроился с другой стороны от меня и слегка ущипнул. Я подняла на него взгляд, и Вэй указал подбородком на Тина. Усмехнувшись, я снова обратилась к нашему загадочному спутнику.

– Так что мы ищем, господин Тин?

– Вход, – ответил он и этим ограничился.

Рядом засопел Лоет. Он снова ущипнул меня.

– Вэй, хватит, я буду в синяках, – возмутилась я. – Господин Тин…

– Бонг, у меня есть имя, – ответил лекарь.

– Ада – девушка воспитанная, и не стоит этого менять, – проворчал Лоет. – «Господин Тин» – вполне приемлемое обращение к постороннему человеку.

– Вы правы, господин Лоет, – отозвалась я. – Благодарю, что напомнили.

– Я – другое дело, – тут же нашелся пират. – Я на тебя работаю, а Бонг – всего лишь попутчик в этом путешествии, который теперь пытается нас куда-то завести, – сварливо закончил капитан.

– Помолчи! – воскликнули мы с Бонгом одновременно.

– Как вы меня бесите! – рявкнул Лоет. – И вы, и ваши духи.

Развернулся и ушел к своим людям. Мы с лекарем переглянулись, и Тин весело рассмеялся. Но уже через мгновение был вновь серьезным и сосредоточенным. Неожиданно лесок закончился, и дорога снова стала каменной, резко уходя вниз, к берегу. Бонг подал мне руку и помог начать спуск. Вэй опять оказался рядом с нами. Он сурово взглянул на меня, затем указал на спуск и на лекаря.

– Бонг, – позвала я, следуя молчаливому вопросу капитана. Лоет возмущенно округлил глаз, и я, поддаваясь неясному порыву, добавила в голос меда и проворковала: – Милый Бонг, куда ведет этот спуск?

Рядом со мной зафыркал пират. Я взглянула на него и уже пожалела о своей необъяснимой проделке, потому что поджатые губы и прямой взгляд Вэя ясно дали понять, что я провинилась, но все еще не могла понять, в чем именно. Почему капитана задевает, когда я улыбаюсь другим мужчинам? И наше с Даэлем шутливое обращение друг к другу, оставшееся после авантюры со спасением капитана от виселицы, ему явно не по душе. Но меня смущало, что недовольные гримасы Вэя доставляют удовольствие мне. Более того, мне хотелось их видеть. Объяснение такому поведению искать было страшно, потому что это наталкивало на подозрения, что несносный пират мне… небезразличен. Ох, Всевышний, только не это!

– Там вход, – ответ лекаря застал меня врасплох.

Охнув, я неловко взмахнула рукой и уцепилась за капитана. Он поддержал меня и, буркнув:

– Сам доведу, – показал Тину, чтобы он продолжал спуск. – Ждите здесь, – велел Лоет своим людям.

Бонг кивнул и выпустил мою руку. Мои мысли еще не успели сменить направление, и неожиданная догадка стала столь ошеломительной, что мне показалось, будто под моими ногами разверзлась пропасть. Я растерянно смотрела, как лекарь спускается, затем перевела взгляд на пирата, и слова сами сорвались с моих губ:

– Вэй, я тебе… нравлюсь?

– Мы идем за этим ведьмаком и его духами или выясняем отношения? – хмуро спросил капитан, и я кивнула. – Добавь содержательности, – усмехнулся Лоет.

– Идем, – я судорожно вздохнула, – за духами.

Он тут же начал спуск, поддерживая меня. Должно быть, солнце напекло мне голову, иначе как объяснить ту нелепость, которую я произнесла в следующий момент?

– Вэй, а как же булочки? Тебе же нравятся булочки.

– Какие, к черту, булочки? Обожаю сухари, – на губах пирата появилась ироничная улыбка. – Ангел мой, тебя укусил дух Бонга?

Я бросила на Лоета мрачный взгляд, но на его лице были заметны лишь привычные ирония и издевка. А еще он меня целовал… Да какого черта?! Что за глупые домыслы посреди каменистого спуска? Мотнув головой, я указала на удаляющуюся спину лекаря.

– Сейчас мы упустим и Тина, и его духов, – сказала я. – И все из-за того, что ты вдруг решил изобразить истукана и сверкнуть остроумием. Вперед!

И, оттолкнув руку Лоета, продолжила спуск самостоятельно.

– Я?! – возмущенно воскликнул Вэй. – Ада, это уже наглость!

– Тихо, ты пугаешь духов, – зашипела я на него.

– Ты невероятно наглая особа, – обличил меня капитан, снова поймал за руку, и мы поспешили за нашим лекарем.

Бонг обернулся, проследил, как мы спустились на узкую каменную площадку у самой воды. «Счастливчик» остался где-то далеко позади. Кажется, мы прошли насквозь весь остров. За нашими спинами возвышался скалистый склон, по которому мы спустились. Сверху смотрели любопытные лица матросов, а перед глазами расстилалось необъятное море. Лекарь, удостоверившись, что мы остановились недалеко от него, снова достал кинжал, чиркнул по руке и обагрил его кровью. Я зажмурилась, как только мужчина полоснул свою ладонь.

– Чтоб меня, – сдавленно произнес Вэй, и я снова посмотрела на Бонга.

Лекарь склонился к воде, что-то прошептал и опустил кинжал в море. Он тут же пошел ко дну… И всплыл через полминуты томительного ожидания. Тин подмигнул нам, скинул сапоги, стянул жилет и нырнул в воду.

– Если вы со мной, то спешить, – сказал он, удерживаясь рукой за выступ.

Мы переглянулись, и Вэй отрицательно мотнул головой. Наверное, в свете моих переживаний это вызвало раздражение. Я стянула один сапог, глядя на пирата.

– Ада, – предупреждающе произнес Лоет, и я стянула второй сапог.

Затем сделала шаг к краю. Капитан шагнул ко мне, протянул руку, но я прыгнула следом за Бонгом.

– Ну если там найдется хоть одно нормальное кровожадное чудовище, я скормлю ему тебя без сожалений, – рыкнул Лоет, избавляясь от сапог, перевязи с кортиком и пистолетом.

– Врет, – невозмутимо заметил Тин.

– Посмотрим, – так же невозмутимо ответил капитан, снимая рубаху, и очутился рядом с нами.

Бонг отпустил выступ и подул на кинжал, который, вопреки всем законам, продолжал качаться на волнах. Клинок медленно поплыл против течения. Лекарь дал кинжалу отплыть подальше и, бросив нам:

– Духи указывают путь, – поплыл за своим необыкновенным оружием.

– Молись, чтобы там было чудовище, – сказал Лоет. – Иначе я сам тебя задушу.

– За что? – спросила я, уже ощущая тяжесть мокрой одежды.

– За шею, – пояснил пират, поглядывая на меня. – Ты хоть плавать умеешь? Или барахтаешься из вредности?

Ответить я не успела. Клинок вдруг завертелся на одном месте, словно собака, потерявшая след, а затем перевернулся вертикально и ушел под воду. Бонг тут же нырнул следом. Я подумала, что подобные приключения точно не для меня, покосилась на издевательскую ухмылку пирата и нырнула следом за лекарем. Вода тут же начала поднимать меня обратно, и я почувствовала себя поплавком. Но вот меня подхватила рука Лоета, и мы наконец поплыли следом за Бонгом, чей силуэт виднелся впереди. Воздуха вдруг стало не хватать, а внезапная темнота зародила панику. Я дернулась вверх, но рука Вэя лишь усилила хватку, не отпуская меня. В следующее мгновение я отчаянно забарахталась, открыла рот, глотнула воды и…

– Порву к чертям, Бонг! – рычал до боли знакомый голос. – Если ты не вернешь ее мне сейчас же, я вырву тебе кадык собственными руками!

Я закашлялась. Изо рта и из носа потекла вода, и я открыла глаза. Надо мной склонился лекарь. Он заметно выдохнул и улыбнулся.

– Ада! – Лоет оказался рядом.

Я поморщилась от громкого голоса, эхом отразившегося от стен.

– Потише, – попросила я.

– Потише?! Бонг, держи меня, – ледяным тоном велел пират. – Держи меня, потому что я ее сейчас заново утоплю. Чертова авантюристка! Какого дьявола тебя понесло сюда? А я знал! Я знал, что ни к чему хорошему твои вредность и ослиное упрямство не приведут.

Осознание того, что я чуть не утонула, отступило перед возмущением. Я протянула руку, и Вэй помог мне встать. Развернувшись к нему лицом, я ткнула пальцем в обнаженную грудь мужчины.

– Кто бы говорил?! – воскликнула я. – Висельник несчастный! Да если бы не твои вредность и ослиное упрямство, нам бы не пришлось вытаскивать тебя из петли!

– Это было дело принципа, а у тебя – дурь, – парировал Лоет.

– Твой принцип – не меньшая дурь, – не согласилась я. – Принципиальный пиратишка!

– Изнеженная дамочка, – фыркнул капитан.

– Не такая уже и изнеженная, – я уперла руки в бока. – С тех пор как я связалась с тобой, я пью, дерусь, ругаюсь, как… как пират. Если бы мои учителя увидали меня сейчас, они бы руки на себя наложили!

– Но пока ты сама отлично накладываешь руки туда, куда порядочные женщины даже смотреть боятся, – осклабился мерзавец.

Я задохнулась от ярости, и пощечина, которой я наградила Лоета, вышла сильной и звонкой. Он поджал губы, зло сверкнул своим глазом и… дал мне ответную пощечину. Несколько секунд я открывала и закрывала рот – воздуха вновь не хватало.

– Эй, – позвал Вэй и щелкнул пальцами у меня перед носом.

Это вывело меня из ступора. Сузив глаза, я сжала кулаки и бросилась на негодяя, не помня себя от злости. Лоет отступал под градом моих хаотичных ударов. Наконец перехватил руки, резко развернул – и я уперлась спиной в каменную стену.

– Чертова дамочка, – выплюнул он мне в лицо.

– Мерзкий пиратишка, – прошипела я.

– Как же ты меня раздражаешь, – отрывисто произнес мужчина.

– Ты меня не меньше, – сдавленно прошептала я…

Он вдруг стиснул меня в объятьях, мои руки оказались на свободе, и я яростно обхватила его за шею. Когда жадный и не менее яростный поцелуй ослепил меня, я ответила. Не отдавая себе отчета, я целовала капитана, остервенело впиваясь в его губы. Жар мужских ладоней опалял сквозь прилипшую к телу мокрую ткань. Я задыхалась и никак не могла ни осознать происходящего, ни остановиться. Капитан на мгновение оторвался от моих губ, и я поймала его потемневший взор.

– Ада, – простонал Вэй, вновь накидываясь на меня.

Неожиданно что-то звякнуло. Мы замерли. Мужские мышцы под моими пальцами напряглись, я вскрикнула, мы отпрянули друг от друга, и Вэй отвернулся. Я видела, как ожесточенно он растирает свое лицо, а когда обернулся, я отскочила от него.

– Это все наваждение, – сказал он. – Просто перенервничали, да?

– Да, – прошептала я.

– У-уф, – протяжно вздохнул капитан и огляделся. – А где этот мерзавец, заманивший нас сюда?

То, что Бонг исчез, мы даже не заметили. И сейчас его отсутствие стало спасительной соломинкой.

– Надо его найти, – голос предательски дрожал.

– Идем. Найдем и убьем его, – решительно заявил Лоет.

Я кивнула и направилась следом за капитаном, стараясь не думать о том, что сейчас произошло. Всевышний, я ведь замужняя женщина!

– И без соплей, ты ни в чем не виновата, – услышала я раньше, чем слезы повисли на ресницах. – Ничего непоправимого не произошло, просто выпустили пар, да? Да. Вот и все.

Просто выпустили пар, и все. И все! Вэй – хороший человек, он просто переживал, когда я задохнулась в воде… Всевышний, я ведь, считай, утонула! Конечно, он разнервничался. А я устала слушать все эти напоминания о том, что творила в тюрьме. Вот и вышло это… недоразумение. Ох, небо, муж никогда не целовал меня так…

– Чер-рт! – зарычала я и со злостью пнула маленький камешек.

И, как тысячу лет назад, на поляне для пикников, камешек ударился о каменную стену и отлетел мне в лоб. Я взвыла, хватаясь за лицо.

– Что там еще?! – воскликнул Лоет. – Ты решила покончить с собой, пустив камень в лоб? Это даже дальше, чем искоренять пиратство через зад Ога, – насмешливо произнес капитан, отрывая мои руки от лица и рассматривая его. – Глаза на месте, нос целый, чего воешь-то?

– Бесчувственная скотина, – проворчала я.

– Зато харизматичная, – парировал пират и обнял меня за плечи.

Я дернулась.

– Зацелую, – не без угрозы произнес Лоет, и я сразу утихомирилась.

Такое тесное соседство сковывало и нервировало. Во-первых, этот злосчастный поцелуй, а во-вторых, Вэй был практически раздет – на капитане остались надеты только штаны, – и то, что меня прижимали к обнаженному торсу, вызывало целую бурю эмоций. Но как только я немного отвлеклась на то место, где мы находились, и перестала так сильно нервничать, как почувствовала, что на мне насквозь мокрая одежда, а в подземной пещере, где мы оказались, гулял сквозняк. К тому же нас окружали холодные камни, и я непроизвольно прижалась к пирату еще крепче. Он был теплым. Когда до меня донесся тихий смешок, я поняла, что обняли меня изначально именно с целью согреть, а не для тех глупостей, которые я успела себе навоображать. Мне стало неловко. Я виновато посмотрела на Вэя, и он весело подмигнул и поддел согнутым пальцем кончик моего носа.

– А тебе не холодно? Я же мокрая, – заметила я.

– У меня пламенное сердце, – усмехнулся Лоет и вдруг напрягся. – Тихо.

Мы остановились, и я тоже прислушалась. Мы стояли перед непроглядной чернотой каменного коридора, вряд ли созданного руками человека. Где-то там, во тьме, слышался шорох крадущихся шагов. Лоет усмехнулся и первым шагнул в черноту.

– А вот и наш лекарь, – негромко сказал Вэй.

Теперь я шла, ухватившись за пояс его штанов, в душе проклиная такой способ передвижения, потому что уже предвидела новый всплеск его дурацких намеков и шуточек. «Ада, ты чуть не стащила с меня штаны. Захотела увидеть то, что трогала?», – так и стоял в ушах язвительный голос капитана. Убью, решила я. При первой же гадости, сорвавшейся с его языка, убью.

Неожиданно пират замер, и я, перебиравшая в уме все возможные последствия сегодняшних приключений, налетела на него. Клюнула носом и обхватила руками за талию, чтобы не упасть. Теплые ладони Вэя накрыли мои, и я вновь ощутила, как его тело напряглось.

– Назад, – коротко сказал он.

– Что? – не поняла я, занятая новым фейерверком эмоций, вызванным этим невольным объятьем.

– Назад, – шепотом рявкнул Лоет.

Я развернулась и поспешила в обратную сторону. Вход в пещеру был заметен, потому что там не было такой густой черноты, как в тоннеле. Наконец Вэй подхватил меня на руки, и наша скорость увеличилась. Теперь я ясно слышала, что идут в нашу сторону, и это несколько человек. Сразу стало не по себе. Почему-то вспомнились угрозы скормить меня кровожадному чудовищу. Правда, капитан пытался унести меня от них.

– Ч-черт, – зашипел Лоет и припал на одну ногу.

Наступил босой ногой на камень, поняла я. Прихрамывая, он почти выбежал из тоннеля.

– Сейчас поплывем, – сказал он, – и постарайся набрать полные легкие воздуха. Вперед…

– Стоять!

Мы обернулись. В проходе стояли трое мужчин. Один из них чиркнул огнивом, и мы с Вэем одинаково скривились от яркого света факела. Правда, мужчины поморщились. Этим и решил воспользоваться Лоет. Он дернул меня за собой, и тут же перед нашими носами просвистело две стрелы. Капитан выдал витиеватую тираду, а тот, кто велел нам стоять, укоризненно покачал головой:

– С вами дама, господин моряк.

Я подняла удивленный взгляд на пирата, и он скосил глаза на мое тело. Я тоже посмотрела вниз и залилась густой краской. Пока меня спасали, мне расстегнули жилет, и теперь мокрая рубашка недвусмысленно облепила показатель моей женственности. Жилет сбился от бега, и нашим преследователям все это было видно.

– Мы пристрелим вас раньше, чем вы сможете сбежать, – вновь заговорил неизвестный мужчина. – Следуйте за нами. Наш учитель и наставник решит, что с вами делать.

Дальше он отдал распоряжение своим спутникам на другом языке, и они направились к нам, опустив арбалеты. Зато поднял свой тот, что говорил с нами. Вэй выдал вторую заковыристую фразу, в которой упомянул Бонга, поднял меня на руки и, сказав:

– К девушке не притронетесь, – направился в сторону каменного коридора.

Глава 31

Тоннель оказался нешироким и длинным. Впереди нас шел тот, кто говорил на нашем языке, держа перед собой факел. Его колеблющийся свет освещал неровные каменные стены и лицо Вэя. Он был сейчас сосредоточен, о чем-то напряженно думая. Заметив мой взгляд, капитан слегка улыбнулся. Я вдруг смутилась и опустила взгляд, остановив его на татуировке, располагавшейся на левой стороне груди Лоета. Распластавшая крылья птица, словно замершая в полете, смотрела на меня большими, на удивление выразительными глазами. Совершенно не к месту стало любопытно, откуда она и почему именно сова.

– Любуешься? – не без иронии спросил Вэй.

– У тебя на сердце сова, – отметила я.

– Угу, – глухо произнес капитан, имитируя крик этой птицы. – Мне ее наколол тот же колдун, который дал прозвище. Сказал: «Сова – свободная и мудрая птица. Она даст тебе крылья, чтобы лететь, и разум, когда откажет твой собственный». Только что-то моя птичка перестала справляться со своими обязанностями с тех пор, как ты поднялась на борт «Счастливчика». – Он как-то невесело усмехнулся и посмотрел вперед. – Однако Бонга я все-таки убью.

Из тоннеля мы попали в обширную и ярко освещенную пещеру. Она не была никак украшена, на стенах не имелось никаких изображений. Единственное, что стояло здесь, – это грубое деревянное кресло, накрытое шкурой, а поверх нее сидел седобородый мужчина в длинной серой сутане. Мужчина был в преклонных годах, череп его оказался абсолютно голым, и, кроме бороды, иной растительности на голове не имелось. Глаза старца были прикрыты, руки сложены на животе, и казалось, что он дремал. Но стоило нам выйти к нему, как блеклые серые глаза открылись – и нас встретил взгляд, в котором было больше хитрости, чем мудрости. Он что-то спросил у наших сопровождающих, и те, с почтением склонив головы, ответили ему.

– Они принесли с собой семя греха, учитель, – перешел на знакомый нам язык тот, что говорил с нами до этого. – Что нам с ним делать?

Я удивленно взглянула на капитана, пытаясь понять, что имел в виду мужчина. Вэй нахмурился еще больше.

– Это мое семя. И я успею свернуть шею любому, кто посмеет прикоснуться к этой женщине, – сказал он тем самым тоном, которому не смели возражать члены его команды.

– Это я семя? – догадалась я.

– Ты – ангел, но они об этом еще не знают, – усмехнулся Лоет.

– Кто тебе это создание, сын мой? – оказалось, что и старик знает наш язык.

– Хвала Всевышнему, своего папашу я знаю, – ответил Вэй. – Я настоятельно прошу обращаться ко мне «господин Лоет», можно «капитан Лоет». Эта женщина – моя жена, – его руки сильней стиснули меня, призывая к молчанию. – Нас венчал Всевышний, поэтому к греху эта чистая душа не имеет никакого отношения.

Старик встал с кресла и подошел к капитану, все еще державшему меня на руках.

– Браки – зло дьявола, – сказал старец. – Это происки женщин, дабы лишать мужчину его свободы и удали. Мы не признаем браки. Всевышний жены не имел, и мы, его последователи, отказались от ложных догм, навязанных официальной церковью.

– Час от часу не легче, – не сдержал свою язвительность пират. – А как же мужчина должен размножаться, если ему запрещено общение с женщиной?

Старик вернулся на свое кресло и кивнул тому, что говорил с нами. Тот склонил голову и повернулся к нам.

– Женщины должны содержаться в специально отведенных для них поселениях и призываться только для того, чтобы мужчины могли оставить в их чревах свой след. После рождения же мальчики должны быть отняты от матери и воспитаны другими мужчинами, а девочки так и останутся с женщиной, чтобы в будущем воспроизвести потомство. Женщин, которые не способны рождать сыновей и уже не могут рожать, подлежит уничтожать без жалости.

Мое возмущение этой ересью было столь велико, что я открыла рот, но очередное сжатие рук Лоета принудило меня промолчать.

– Стало быть, у вас процветает противное Всевышнему мужеложство? – не без интереса спросил Вэй.

– Нет! – возмущенно воскликнул наш собеседник, а один из тех, кто шел за нами, смущенно опустил голову.

Вэй этого не видел, но я заметила и хмыкнула. Капитан покосился на меня.

– Значит, после того как мужчина кинет семя, его оскопляют, дабы не вызывать греховных желаний вновь? Иначе что делать с юнцами, у которых начинает играть кровь? Или с молодыми мужчинами, у которых кровь все еще не остыла? Если же к женщине доступ закрыт, мужеложства нет, все органы здоровы и желания в наличии, как быть с этим? Единоличные игры? Увольте! Если юнцам такое позволительно, то мужчина должен хотя бы время от времени двигать своими чреслами. И куда ему двигать? Какое будущее вам видится с вашими идеями?

Старик махнул рукой, прерывая разошедшегося пирата.

– Уберите с глаз долой, – сказал он.

– Нет, любезный, я хочу услышать ответы! – воспротивился Лоет и чуть подкинул меня, устраивая удобней на своих руках.

– Хорошо, – учитель выпрямился на своем кресле. – Если тебе так угодно. Мужчина, томимый плотскими желаниями, всегда может сходить в поселение женщин и…

– Позвольте! – Лоет поудобней перехватил меня. – То есть женщины становятся в общей доступности?

– Именно, – важно кивнул старик.

– Стало быть, весь мир – бордель? Все бабы – шлюхи, которыми может воспользоваться любой? Любезный, вы что-нибудь слыхали о болезнях, которые можно подхватить от доступной женщины? Да с вашей моралью мы вымрем в два счета.

– Бабы и так шлюхи! – воскликнул второй собеседник капитана.

Лоет обернулся к нему и искренне пообещал:

– Я тебе эти слова в глотку затолкаю.

– Вэй, они нас сейчас пристрелят, – испуганно прошептала я, глядя на злые лица сектантов.

Он оглянулся и вздохнул.

– Ладно, уводите, я услышал все, что хотел, – не стал дольше противиться капитан.

Старик поколебался, и мне показалось, что он сейчас прикажет нашпиговать нас стрелами. Его лицо выражало примерно это желание. Но потом он возвел глаза к потолку и печально произнес:

– Прости его, Всевышний, ибо не ведает дитя, что говорит. Уведите, мы еще попробуем вернуть эту заблудшую душу на праведный путь. И это создание пусть пока забирает.

После чего нас повели по следующему коридору – как мне показалось, вверх. Но на поверхность мы не вышли, и перед нами распахнули деревянную дверь. Лоет поколебался, но все же шагнул внутрь. Как только дверь закрылась, мы огляделись и в скупом свете свечи увидели… Бонга, спокойно сидевшего в своей излюбленной позе, скрестив ноги.

– Вы долго шли, – сказал он и счастливо улыбнулся.

– Бонг, – капитан, на руках которого я оставалась все это время, наконец поставил меня на ноги. – Ты ведь уже знаешь, что ты покойник?

– Тс-с-с, – приложил палец к губам лекарь, – не нарушай гармонии.

– Убью, – ответил Вэй и шагнул к Тину.

Дальнейшее произошло так быстро, что я успела лишь вскрикнуть. Лоет стремительно приблизился к Бонгу, лекарь, не открывая глаз, взмахнул рукой – и Вэй упал, страшно захрипев. Я охнула и бросилась к нему.

– Бонг, я тебя все равно убью, – сипло произнес капитан и закатил глаза, как только я упала рядом с ним на колени.

Тин приоткрыл один глаз, наблюдая, как я укладываю голову капитана на свои колени.

– Вэй, ты сильный и храбрый воин, но я единственный, с кем ты никогда не справи…шься, – произнес мужчина.

– Что вы с ним сделали? – воскликнула я, гладя пирата по лицу. – Он без сознания!

– Он притворяется, – невозмутимо ответил Бонг, снова закрывая глаза.

Я перевела взгляд на капитана. Он снова застонал. Я склонилась пониже, разглядывая его. Стон стал громче, и страдания в нем прибавилось. А еще у негодяя дрожали ресницы и дернулся уголок губ. Я беззвучно хмыкнула, провела ладонью по его щеке раз, затем еще и…

– Ада!

– Какая же ты свинья, Вэй! – воскликнула я, ущипнув его рядом с изображением совы. – Я думала, тебе плохо, а ты притворяешься! – и ущипнула еще раз, не особо заботясь, куда приходятся мои щипки. И еще…

За бока, за грудь, снова за бок. Лоет извивался, вскрикивал, но даже не пытался встать. Вместо этого он поймал мою руку, поцеловал ладонь и, воспользовавшись моим возмущенным шипением, положил ее себе на грудь и провел пару раз, пока я не отняла руку.

– Вот так обращаются с умирающими, – заявил он, приподнимаясь и глядя на меня. – А не вот так.

В следующее мгновение я оказалась лежащей на полу, а гадкий пират щипал меня и щекотал, доводя до похрюкиваний и болей в животе от смеха.

– Пощады-ы-ы! – взвыла я, извиваясь всем телом.

После этого Вэй отскочил от меня подальше, продолжая весело улыбаться.

– Бонг, давайте побьем капитана, – проворчала я, садясь и пытаясь отдышаться.

– Двое дерутся, третий не лезет, – философски произнес лекарь и открыл глаза. – Вам двоим я не нужен.

Лоет перестал скалиться и серьезно взглянул на Тина.

– Вот как раз ты нам очень нужен, – сказал он. – Бонг, что это за твари? И какого черта им от нас надо? И, главное, что здесь понадобилось тебе?

Лекарь встал на ноги, потянулся и блаженно выдохнул. Если бы не направленные на нас стрелы и угроза сделать меня общим мужским достоянием, невысказанная, впрочем, но после слов учителя я о подобном исходе задумалась… Так вот, если бы не все эти обстоятельства, я бы решила, что мы находимся в милом местечке, где нас ждут развлечения, а не возможные насилие и смерть.

Вэй не спускал с Бонга взгляда, а тот не спешил отвечать. Лекарь прошелся по нашей камере, постоял у дверей, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи, и наконец обернулся к нам.

– Увидите, – вот и все, что он нам ответил.

Капитан был в корне не согласен с подобным объяснением, и я была с ним в этом солидарна.

– Бонг, хватит увиливать, – не без раздражения произнес он. – Ты знал, что эти чертовы сектанты тут будут?

– Чувствовал, – ответил лекарь.

– Тогда какого дьявола ты звал нас за собой? Ты же знал, что Аде будет угрожать опасность, – уже зло сказал Вэй, подходя к своему другу.

– Эта прогулка каждому открывает тайное, – ответил лекарь очередной странностью и все-таки пропустил удар пирата.

Вэй тряхнул рукой и подошел к поверженному мужчине, протягивая руку.

– Я должен был это сделать, – сказал он, помогая Бонгу подняться на ноги. – Иначе взорвусь.

– Понимаю, – кивнул Тин, – но больше ударить не позволю.

Мужчины обменялись короткими взглядами и разошлись по разным углам. Мне вновь стало холодно, и какое-то время я старалась этого не показывать. Но, когда зубы начали выбивать барабанную дробь, Лоет протянул мне руку, и я, не став упрямиться, подошла к нему. Мужчина усадил меня у себя между ног, прижал спиной к своей груди и обхватил руками, закрывая в импровизированный кокон.

– Бонг, и все же я требую объяснений, – снова заговорил Вэй. – Из-за чего моя нанимательница едва не утонула, была унижена званием семени греха, стала моей женой, а теперь трясется, как пьяница с похмелья?

Тин подошел к дверям и сильно ударил по ним. Через некоторое время послышались шаги.

– Что надо? – спросил через дверь знакомый голос.

– Сухую одежду или одеяло, – ответил лекарь. – И горячего питья.

Послышались удаляющиеся шаги. Лекарь обернулся к нам, но так ничего и не сказал. Он дождался, когда вернулся один из сектантов, принял у него все, что просил, и тогда подошел к нам. Мне вручил серую сутану, Вэю – одеяло, а сам глотнул из кружки.

– Переодевайся, – велел мне Лоет, поднимаясь сам и поднимая меня. – Я тебя закрою от этого мерзавца, – сказал он, раскрывая одеяло. – И даже сам, наверное, подглядывать не буду.

Мне не понравились подобные посулы, и я попросила Бонга прикрыть меня и проследить, чтобы пират не приближался. Несмотря на то что лекарь завел нас сюда, его порядочности я доверяла больше. Да и не нравилась мне мысль, что Лоет будет стоять за тонкой ширмой из одеяла, пока я буду практически раздета.

Капитан фыркнул и отдал одеяло Тину. Тот снова раскрыл мою ненадежную защиту, и я поспешила стянуть мокрый верх, надела сутану и тогда уже сняла бриджи.

– Я готова, – сказала я.

Бонг убрал одеяло, Вэй рассмотрел меня и расхохотался. Тин спрятал улыбку. Сутана была мне безбожно велика. Чтобы вытащить руки, мне пришлось несколько раз закатать рукава, но они все равно разворачивались. Нахмурившись, я исподлобья взглянула на капитана.

– Да, ты смешная, – сказал он. – Если сможешь сейчас ударить меня за правду, бей.

Подобное было сделать совершенно невозможно, и я лишь обиженно проворчала, что он сам похож на чучело. И все же стало значительно лучше, несмотря на большую, неудобную и грубую сутану. Вэй накинул себе на плечи одеяло, немного отпил из кружки и дал ее мне. Горячее питье окончательно согрело меня.

– Уже скоро, – неожиданно произнес лекарь.

– Что скоро? – тут же переспросил его пират.

– Всё, – загадочно ответил Бонг и снова уселся на пол.

Лоет рыкнул, выдал очередной витиеватый пассаж и сделал в воздухе удушающий жест. К кому это относилось, я поняла без пояснений. Сам же виновник нашего положения оставался невозмутим и к нашему раздражению совершенно равнодушен. Мы с капитаном обменялись понимающими взглядами. У меня еще осталось в кружке немного питья, уже не горячего, но и не остывшего до конца. Поманив к себе Вэя, я отдала ему кружку, и это стало точкой в создании коалиции «Против лекаря».

– Дышите одной грудью, – осклабился Бонг, не глядя на нас.

– Чтоб тебя дьявол через колено, – проворчал пират. – Сколько еще?

Я промолчала, предпочитая не вмешиваться в их переговоры. Бонг повернул к нам голову и сказал:

– Сейчас.

И действительно дверь открылась. На пороге стоял уже знакомый нам сектант. Он осмотрел нас и сказал:

– Следуйте за мной. Она останется здесь.

– Пока меня никто не убедил, что жена – это зло, моя женщина останется рядом со мной, – холодно ответил Лоет, вновь взял меня на руки, но теперь уже из-за длинной сутаны, и вышел из двери, которую помешал закрыть Бонг, ибо именно это и хотел сделать сектант, когда капитан отказался оставить меня здесь.

Затем Тин посмотрел в глаза мужчине и коротко велел:

– Веди.

Наш провожатый осоловело кивнул и первым направился вдоль коридора.

– Я лопну, если не узнаю, как эти слизни тут окопались, – шепнул мне Лоет.

– Узнаешь, – не оглядываясь, отозвался Бонг.

Нас привели в тот же зал. Сейчас тут находилось человек пятнадцать мужчин. Самому младшему было лет двадцать пять. Он поднял голову и задержал на мне взгляд. В глазах мужчины появился неприятный огонек. Он облизал губы и отвернулся, а я крепче прижалась к Вэю, рассматривавшему собравшихся и не увидевшему того неприятного взгляда.

Старец сидел на своем кресле. Он взглянул на нас с Лоетом и недовольно скривился.

– Зачем здесь это создание?

– Потому что моя, – нагло заявил пират.

– Вразуми его, Всевышний, – тяжко вздохнул учитель и раскрыл большую старинную книгу, лежавшую на его коленях. – Тогда пусть и она услышит мудрость древних.

Сектанты опустились на пятки и с почтением взглянули на старика. Он произнес какую-то несуразицу из набора букв, и на лицах его последователей отразилось живейшее понимание. Проповедь проходила на незнакомом мне языке. Судя по всему, Лоет его понимал, потому что то и дело кривил презрительно губы и хмыкал. Я же не понимала ни слова, и переводить мне никто не собирался. Бонг сидел, закрыв глаза, и, кажется, его вообще не волновало происходящее.

Когда старик закончил и его последователи одухотворенно вздохнули, капитан оживился. Он вытянул вверх руку и пощелкал пальцами.

– Учитель, или как там тебя, хотелось бы услышать историю вашего… э-э-э… Ордена, – попросил пират.

Старик закрыл книгу и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза и дав знак говорить уже хорошо знакомому нам послушнику.

– О-о, – протянул тот. – Это прекрасная история. Когда-то давно наш учитель был моряком. Его корабль потерпел крушение недалеко от этого острова. Учитель, ведомый Всевышним, смог спастись. Он целый день пролежал на каменном выступе, моля Всевышнего о том, чтобы он явил ему чудо, и, когда учитель поднялся на скалы, Всевышний покрыл их лесом, населил птицами и зверями. Учитель несколько лет прожил здесь в одиночестве. Он много ходил по острову и однажды нашел вход в пещеру. Там он нашел железный сундук, а в нем эту великую книгу, открывшую учителю правду об истинных помыслах Всевышнего, он узрел, сколь лживо учение, которое проповедуют продажные священники. А когда истинный смысл бытия открылся нашему великому учителю, послал ему Отец наш корабль, который отвез его на большую землю. Учитель долго блуждал по разным странам и собирал нас, своих учеников. Он открыл нам глаза, и мы последовали за ним. Учитель привел нас в эту пещеру, где мы все теперь и живем. А на поверхность поднимаемся, чтобы набить дичи и наловить рыбы.

Мой пират счастливо улыбнулся, поправил меня на своих коленях и вступил в новую дискуссию, вызвавшую у меня живейшие опасения. Я поглядывала на Бонга, но он не подавал признаков жизни, полностью уйдя в себя.

– Минуточку, – произнес Вэй. – То есть вы пришли сюда проповедовать спорное учение о том, что женщины – зло, так?

– Так, – кивнул его собеседник.

– Могу ли я полагать, что каждый из вас был обижен женщиной? – Ответа не последовало. – И вы, пятнадцать обиженных мужчин, ушли от света, чтобы сидеть здесь и мечтать, как было бы хорошо согнать женщин, как скот, в загон и сделать их общими? Но кто же вас слышит? Кто слышит истинные помыслы Всевышнего? Разве не положено учителю проповедовать свое учение на большой земле, а не в пещере всеми забытого острова?

Старик устало вздохнул, что-то пробурчал и скрылся за шкурой, закрывавшей вход в другое помещение. Его последователи остались сидеть с нами. Лоет, следуя своей природной наглости, встал, отнес меня к креслу, а сам устроился на подлокотнике. В это момент я поняла, что нас непременно убьют, потому что взгляды мужчин ясно говорили о совершаемом святотатстве. Но пирата таким было не смутить.

– Ответьте мне, – потребовал Вэй. Мужчины пока молчали, только буравили его недобрыми взглядами. – Ангел мой, как ты думаешь, что произошло с разумом человека, прожившего на острове в одиночестве неизвестно сколько лет? Он просветлился или затуманился?

– Н-не знаю, – неуверенно ответила я и с опаской оглядела присутствующих.

– А зачем он согнал на остров тех, кто поверил в его спорное учение? Вот что тут делает тот молодой человек, который уже почти дохляк, если не перестанет пялиться на тебя? Сколько здесь обиженных бабами? Да они сами превратились в обиженных и ноющих баб, – гневно закончил он свою вызывающую речь, и мне стало совсем нехорошо.

– Лично я здесь потому, что мне грозила виселица, – неожиданно усмехнулся один из мужчин.

– Что?! – наш собеседник вскочил на ноги. – Ты не веришь в учение?

Неверующий криво ухмыльнулся и обменялся взглядами еще с одним последователем спорного культа. Их переглядывания заметили, и поднялся возмущенный ропот, все более нараставший, пока не превратился в настоящий гвалт. Я взглянула на капитана: он был доволен собой и тем эффектом, который произвела его речь. Подлив еще масла в огонь, Лоет окинул пещеру быстрым взглядом. Я попыталась понять, что он ищет, но так ничего и не разглядела из-за вскочивших на ноги учеников. Оказалось, что учение разделяют не все, и теперь между ними завязался ожесточенный спор. Капитан уже не вмешивался. Он сидел на подлокотнике в расслабленной позе и с интересом следил за происходящим.

Вдруг что-то сверкнуло, а через мгновение рядом с креслом осел тот самый молодой человек с перерезанным горлом. Лоет потрогал раненое плечо и презрительно фыркнул:

– Так и знал, что попытается. Парень уже озверел от… безбабья, – закончил с усмешкой пират. – И не надо кривиться. Убив меня, он бы… в общем, тебе вряд ли бы понравилось то, что он хотел сделать.

В сумятице никто не заметил произошедшего, адепты продолжали ругаться. Когда рядом с креслом появился Бонг с большим свертком, его не заметила даже я.

– Уходим, – коротко велел он и нырнул за шкуру, откуда, по-видимому, только что явился.

Здесь лежал старик. Глаза его были открыты и провожали нас уже незрячим взором. Я невольно вздрогнула, осознав, что он мертв, и посмотрела на Вэя, казалось, не обратившего на покойника никакого внимания. Бонг уверенно вел нас по узкому коридору, который прятался за следующей шкурой и уходил наверх. Уже вскоре на нас пахнуло свежим воздухом, и коридор вывел на поверхность.

– Какого черта?! – возмущенно воскликнул Лоет.

– Мне был неведом этот путь, меня вели духи, – ответил лекарь.

– Зачем вы убили старика? – я не могла удержаться от этого вопроса.

– Сам умер, я не трогал, – ответил Бонг.

– И все же ты мерзавец, – усмехнулся капитан и ответил на мой немой вопрос: – Ты еще не поняла задумки этого коварного коновала?

Я отрицательно покачала головой. Вэй вздохнул и устроил меня на своих руках поудобней.

– Ну думай же, Ангел мой, думай. Мне его замысел открылся, когда он сказал, что я скоро смогу все узнать, когда шли в ту пещеру.

Я снова помотала головой. Разгадывать загадки мне сейчас хотелось меньше всего. Во-первых, на улице было уже темно и усталость от нового приключения оказалась велика. А во-вторых, я не всегда могла понять изречения лекаря, так что осознать его задумку, боюсь, мне и вовсе не по силам. Лоет снова вздохнул. Он открыл рот, чтобы объяснить, но его прервал вопль за нашей спиной:

– Убийцы! Держи их!

– Чтоб их всех, – ругнулся капитан и оглушительно свистнул.

Издалека прилетел ответный свист, и мы побежали в ту сторону. Погоня не отставала, вскоре недалеко от нас просвистела стрела. Следом еще одна – и я взвизгнула, потому что мне показалось, что она задела Вэя.

– Мимо, – успокоил он.

Он снова свистнул, и отзыв раздался совсем близко. Из кустов выскочили двое пиратов.

– Прикройте! – гаркнул Лоет.

Мужчины вытащили пистолеты и выстрелили. Позади нас стало тише.

– Мы весь остров обыскали, – возмущенно говорил Мельник. – Нашли только оружие и одежду.

– Забрали? – спросил Вэй и, получив утвердительный ответ, спустился к шлюпке.

Лекарь зорко огляделся, заметил матроса, которому оставил Оли, и паучиха вернулась к своему хозяину. Когда шлюпка отходила от острова, снова засвистели стрелы. Матросы налегли на весла, и вскоре нас уже было не достать.

– Так вот, Ангел мой. Этот коварный тип, которому ты поручила держать одеяло, оскорбив меня недоверием, затащил нас сюда специально. Он знал, что я с ним не потащусь, потому сыграл на тебе. А много не надо было: спровоцировать меня, чтобы я спровоцировал тебя, и ты бы из своей вредности пошла мне наперекор. Я же ему был нужен, чтобы отвлечь всю эту сумасшедшую братию. Разве я мог смолчать, слушая их? А когда увидел эту чертову старую книгу, понял, что за сокровище искал этот негодяй.

– И поэтому ты отыграл свою роль до конца, – усмехнулась я. – Завел братьев, заставив переругаться, пока Бонг, никем не замеченный, сходил за книгой.

– Точно, Ада, – Лоет поддел кончик моего носа. – И я очень надеялся, что он знает, как вывести нас на поверхность.

– И вывел, – рассмеялся Бонг, любовно обнимая книгу, завернутую в кусок кожи. – Этот дурак даже не знал, что держит в руках. Это древнее учение, и я намерен с ним познакомиться. Я увидел ее во сне. Книгу держала в руках женщина, переодетая в мужчину, а за ее спиной стоял тот, кто привел ее ко мне. Я ждал вас, Вэй. Только не знал, когда вы появитесь.

– Поэтому вы так смотрели на меня? – спросила я.

– Не только, – подмигнул Бонг. – У меня осталось еще одно важное дело.

Он почесал Оли и замолчал. Лоет потерся носом о мой висок, чем вызвал немалое смущение и ненужные воспоминания о поцелуе в пещере.

– Ни я, ни Ада больше с тобой никуда не пойдем, – сказал капитан.

– И не надо, я сам с вами пойду, – засмеялся лекарь, и Вэй выразил вслух о нем наше общее мнение.

Глава 32

– Ханифа.

Лоет сидел на своей излюбленной бочке, жмурясь на солнце. Я опиралась на перила, разглядывая непривычный моему взгляду город. «Счастливчик» разрезал волны, уверенно направляясь в гавань Ханифы. У нас опять была сломана мачта, и левый борт уродовала пробоина – хвала Всевышнему, выше ватерлинии. Так ознаменовалась наша встреча с местным пиратским братством день назад. Мы их не трогали, они первыми начали. Мы ответили, на том и разошлись. И теперь наш многострадальный бриг нуждался в ремонте, чем Лоет и обязал заняться господина Ардо, который оставался на «Счастливчике» за старшего, пока мы продолжим наше путешествие по суше.

Да, мы наконец добрались до последнего этапа нашего пути. Правда, до города, откуда прибыл лекарь, купивший Дамиана, было еще далеко, но теперь морские приключения остались за спиной. И это навевало печаль и сожаления. С некоторых пор я все чаще становилась молчалива и задумчива, все более запутываясь в своих мыслях и чувствах.

За последнее время капитан стал вовсе несносен, раздражителен и требователен. Он гонял команду, придираясь к мелочам, говорил мне гадости в удвоенном, если не утроенном количестве и не забывал ввернуть, что уже не дождется, когда я переключу свое внимание с него на мужа. Но стоило мне оскорбиться и начать его игнорировать, как сумасшедший пират делал все, чтобы я вернула ему свое внимание. Подобным поведением Лоет извел всех и вся, но себя, кажется, больше всего, потому сегодняшнее утро началось со слов:

– Дети мои, возрадуйтесь, я снова с вами.

Почему-то после этого команда облегченно выдохнула, а Бонг шепнул мне:

– Он опять в своем уме.

– Ну слава Всевышнему, – усмехнулась я.

Тот Лоет, который брюзжал, ворчал, жалил и язвил сверх всякой меры, мне нравился гораздо меньше, чем наш капитан, который не переходил разумных границ… ну, почти не переходил. Впрочем, говоря о странностях капитана, нельзя не отметить, что и я не ограничилась только задумчивостью. Дурное настроение и меня не желало оставлять надолго. Я уговаривала себя, что скоро все закончится, я воссоединюсь со своим мужем и стану прежней Адалаис, но тут же приходило в голову, чего я лишусь, и это вызывало раздражение. И никакие уговоры, что добропорядочные женщины должны сидеть дома за книгой или пяльцами, растить детей и делать жизнь супруга приятной, а не носиться босиком по палубе, размахивая палкой, которую недавно сменили на настоящую саблю, не помогали.

Успокаивало лишь одно – что мы будем жить рядом с морем, и я смогу хотя бы иногда, если Дамиан не будет против, навещать моих новых друзей на «Счастливчике». Но Дамиан будет против! И как только он взойдет на борт брига, я прекращу свои упражнения, больше не буду легко и весело болтать с командой. Даэль уже не назовет меня «моя прелесть», а Самель не принесет своих блинчиков и не усядется напротив, подперев щеку кулаком, глядя с умилением, как я поедаю его угощение. Красавчик уже не станет рассказывать мне свои неприличные, но ужасно смешные истории. Но, главное, Вэйлр больше не будет таким, как сейчас. Прекратятся наши упражнения в острословии, исчезнут его измывательства, а после – коленопреклоненные извинения под закрытой дверью. И окажется вовсе ни к чему мое умение драться, стрелять, использовать нож, дротики и искусство фехтования. Потому что добропорядочную женщину защищает ее муж, а даме, пусть и не из высшего сословия, все-таки положено быть хрупкой и нежной, коей я не являюсь уже без малого четыре месяца – с тех пор как решилась отправиться на пиратском корабле спасать своего супруга. Впрочем, Дамиан мечтал, что я стану свободней в своих нравах; возможно, он позволит мне хоть иногда забавляться в его компании и стрельбой, и фехтованием, и ножом с дротиками… Но как же это все… скучно.

За подобные мысли я себя ужасно ругала. Не пристало мне переживать из-за таких пустяков, ведь рядом со мной будет мой муж! Мужчина, с которым меня связали любовь и Всевышний. Я ведь всегда любила Дамиана… Всегда? Любовь в одиннадцать лет. Но остальные годы, пока он не появился, я не вспоминала о нем иначе, как о детском увлечении. И что же случилось, когда в наш маленький провинциальный городок вернулся блистательный королевский морской офицер, жгучий красавец Дамиан Литин? Был ли шанс у местных дам, включая меня, не потерять от него голову? А его головокружительная страсть ко мне могла бы вспыхнуть, если бы я не отвергала его, а, как и Эдит, сама шла в объятья? Ох, Всевышний, не позволяй мне думать об этом! Особенно сейчас, когда цель так близка.

Мой супруг томится в плену, и подло искать брешь в своих чувствах, сожалеть о вольной жизни среди пиратов, когда он, возможно, страдает. Мы дали клятвы перед алтарем, и я буду верна им так же, как была верна все это время. Это главное, о чем мне стоит помнить. Но уж никак не переживать снова и снова то помутнение рассудка в пещере на одиноком острове, которое едва не толкнуло меня в объятья капитана Лоета.

– Если попросить Вэя, он всегда повернет назад, – неожиданно прозвучал за моей спиной голос Бонга.

Я резко обернулась и встретилась со взглядом лекаря. Он с любопытством следил за мной. Нахмурившись, я снова отвернулась.

– О чем вы, Бонг? Вы, верно, пошутили.

– Возможно, – ответил наш колдун и отошел от меня.

Но слова лекаря отрезвили меня, и я откинула в сторону все досужие домыслы. Затем обернулась и взглянула на Вэя. Он уже стоял на мостике, давая распоряжения рулевому. В мою сторону капитан не смотрел, и я тоже оставила его в покое, продолжая следить за приближением долгожданного берега. Но к причалу мы подошли не сразу.

Войдя в гавань, «Счастливчик» остановился, ожидая береговую охрану. К нам подошли спустя полчаса. Лоет приказал спустить веревочную лестницу, и на борт поднялись мужчины в шароварах и шапочках, похожих на перевернутый горшок.

Некоторое время ушло то, чтобы найти общий язык между береговой охраной и пиратами. Наконец они начали диалог, и я снова устремила взгляд на берег. Рядом со мной остановился боцман.

– Что-то вы, душенька, невеселы, – сказал он.

– Ах, что вы, возлюбленный, – усмехнулась я. – Наверное, это усталость от путешествия.

– Оно еще не окончено, – подмигнул мне господин Даэль. – И я, если честно, этому рад. Ваше пребывание на нашем бриге скрасило привычный быт и внесло оживление в наше существование. Более того, никогда у нас не было столько приключений, как с вами.

– В моей жизни их вообще не было, – улыбнулась я. – Должно быть, того, что я пережила здесь, мне хватит до конца моих дней. Потому что по возвращении всякие приключения для меня закончатся, – тяжкий вздох мне сдержать не удалось, и это не укрылось от боцмана.

Он потрепал меня по плечу.

– Каждый из нас однажды сделал свой выбор, – сказал боцман, глядя на небо.

– И я его сделала, сказав «да» у алтаря, – ответила я.

– Вы сделали сами, или его сделали за вас? – улыбнулся мне господин Даэль и ушел, бранясь на двух матросов.

– Сговорились они все, что ли? – пробурчала я и постаралась окончательно выкинуть из головы ненужные мысли.

К счастью, мне и не позволили вновь уйти в эти рассуждения. «Счастливчику» дали разрешение на долгосрочную стоянку. Офицер береговой охраны вместе со своими людьми так и добрались с нами до берега и ушли вместе с капитаном, а мы остались ждать его возвращения. Я вернулась в свою каюту и с грустью осмотрела ее. Хоть и знала, что еще окажусь здесь, но такой, как сейчас, я уже не войду в эту дверь. Любовно погладив ладонью стол, я села на стул и ненадолго закрыла глаза, вспоминая капитана, вечно вытягивающего свои длинные ноги. Его хитрый прищур и зачастую ехидную ухмылку. И, как бы ни складывались наши с ним взаимоотношения, я всегда чувствовала себя рядом с ним защищенной.

Довольно!

Решительно ударив по столу ладонью, я встала и начала собирать заплечный мешок. Вещи, деньги… О, Всевышний, как же мне разместить в нем всю ту сумму, которую я приготовила для выкупа мужа? А в ходу ли здесь эти деньги?! Будут ли приняты бумажные ассигнации моей родины хозяином Дамиана за деньги? Не растопит ли он ими печь? Я ведь готовилась для выкупа на Лаифе или же в одном из ближних королевств, но никак не здесь. Нужно было брать золото, оно везде в ходу.

– Ангел мой, ты заставляешь себя ждать, – услышала я и обернулась. – Что ты смотришь на эти деньги так, словно ждешь, что они тебя съедят?

– Вэй, кажется, я сильно сглупила, – ответила я. – Я ведь не думала, что Дамиана увезут так далеко. Примет ли его хозяин мои деньги?

– И это всё? – усмехнулся капитан. – У нас в трюме сундуки с золотом, мы их так нигде и не оставили. Назови сумму, возьмем оттуда.

– Но, Вэй, это же ваша добыча, – изумилась я. – Неужели ты так просто отдашь мне ее часть?

Лоет изломил бровь и поцокал языком:

– Чтобы я платил за мужика, да еще и чьего-то там мужа? Уволь. Это твой муж и ваши с ним траты. Тебе бы я отдал свою долю без всяких «но» и колебаний, но с лейтенанта Литина я сдеру сумму, равную той, что возьму из сундука, так что готовься расстаться со своими бумажками.

– Да, конечно, – безропотно согласилась я и протянула ему деньги.

– Отдашь, когда вернемся. Мы еще не знаем, сколько придется за него выплатить, – отмахнулся Вэй. – Кстати, мы можем его украсть бесплатно. Как тебе идея? Правда, тогда встает проблема поиска беглого раба, но если есть возможность не платить денег, я не против ею воспользоваться.

– Пират, – укоризненно произнесла я.

– И это мне говорит дочь банкира, – фыркнул капитан. – Называй сумму.

– Сто тысяч, – ответила я.

Меня осмотрели таким взглядом, что я себя почувствовала едва ли не раздетой, да еще и слабоумной. Быть слабоумной и раздетой оказалось не особо приятно, и я нахмурилась.

– Женщина, ты транжира! – наконец воскликнул Лоет. – Ты вольна считать, что твой муженек – клад, но я возьму его реальную стоимость. И поверь, мы еще и сторгуемся на половину того, что я возьму.

– Вэй!

– Только не вздумай ныть и учить меня, как вести дела. Собирай вещи и на палубу, – отчеканил пират.

– Но Вэй…

– Я все сказал, – и он ушел.

А я осталась стоять, теребя лямки своего мешка. Конечно, капитан больше моего понимает в этом деле, но мне ведь называли суммы. Впрочем, дело касалось Лаифы, и я опиралась на то, что хозяин может заломить баснословную сумму из каких-то своих личных соображений. Что же мне делать? Уговорить капитана? «Мы можем его выкрасть». В конце концов, если денег не хватит, мы ведь действительно можем выкрасть Дамиана. Пираты мы или нет, черт возьми?!

Усмехнувшись своим мыслям, я всё же закончила сборы и вышла на палубу. Через некоторое время появился капитан. Он оглядел наш маленький отряд, остановил взгляд на мне и вздохнул.

– Что ж ты у нас такой ангел, – пробурчал себе под нос Лоет. – За Ангелком смотрят все, одну не оставлять ни на минуту, все ясно?

– Да, капитан, – отозвался нестройный хор голосов.

– К местным бабам не лезть, драк не затевать, нападки игнорировать. Ввяжете нас в неприятности – накажу. – После этого поманил меня к себе. – А ты от меня не отходишь ни на шаг.

– Даже если ты отойдешь по надобности? – поинтересовалась я.

– Поумничай мне еще, – сварливо отозвался Вэй и слегка дернул меня за ухо.

– Должна же я выяснить все тонкости нашего передвижения, – невозмутимо ответила я.

– Действительно, – насмешливо произнес Лоет. – Если надо, будешь ходить со мной по надобности. Все равно ты там уже всё трогала.

Я закатила глаза и отвернулась. Команда тут же спрятала ухмылки. Пираты! Я состроила зверскую физиономию, положила руку на рукоять пистолета, который с недавних пор был вручен мне моим учителем по стрельбе, «возлюбленным» господином Даэлем, и мужчины дружно сделали шаг назад.

– Мы воспитали чудовище, – сокрушенно произнес Вэйлр, а я счастливо осклабилась.

Если вскоре мне предстоит забыть об этих маленьких радостях вольной жизни, то буду сейчас черпать через край. И браниться стану, непременно стану… если только смущение не перевесит желание крепко выразиться. А если повезет, то и подерусь, хотя бы с Вэем. И пусть мое путешествие в погоне за спасением супруга навсегда запомнится дыханием свободы и вольностей. Я стала на время лоетте. Мой взгляд сам собой нашел капитана. Он не спускал с меня глаз.

– Волнуешься? – спросил он. – Не переживай, мы вернем тебе мужа.

– Ничего ты не понимаешь, Вэйлр Лоет, – усмехнулась я и направилась к сходням.

– Да куда уж мне, – услышала я ворчливый ответ и улыбнулась.

Хвала Всевышнему, у меня еще есть дорога до Хаддисы. Этим я успокоила свои душевные метания и почувствовала себя гораздо уверенней. Если Небо будет милостиво, мне этого вполне хватит, чтобы перестать сожалеть о том, что все так быстро закончилось.

– Адалаис Литин, ты бессовестная женщина! Почти четыре месяца ты живешь среди мужчин, участвуешь не пойми в чем, а тебе все мало.

– Что ты там ворчишь, Ангелок? – Лоет догнал меня.

– Пытаюсь представить, как ты будешь ходить со мной по надобности, – широко улыбнулась я.

– Думаешь, испугаюсь, расплачусь и убегу? – осклабился негодяй. – Ты мне еще должна за то, что видела мою грудь.

– Вэй, ты плохо разбираешься в женской анатомии, грудь находится несколько в ином месте, – с каким-то бесшабашным весельем ответила я.

– Так я и не говорил, что буду смотреть на грудь, готов довольствовать…

– Просто заткнись, – выдохнула я. Нет, мне еще рано шутить на эти темы.

Лоет расхохотался, вдруг положил мне руку на плечо и крепко прижал к себе.

– Обожаю твою стеснительность, – сказал он и встрепал мне волосы.

– Ох, Вэй, не знал ты меня во времена моей стеснительности, – улыбнулась я.

– Знал, ты такой пришла ко мне, – Лоет улыбнулся в ответ. – Удивительно…

– Что удивительно? – я вскинула голову и снова посмотрела на капитана.

– Никогда не любил девиц, отягощенных чрезмерным воспитанием. А ты как-то сразу на душу… у-у, черт, – он вдруг резко отстранился. – Нам долго вас ждать?

Я тоже обернулась и удивленно взглянула на Лоета. Те, кого он взял с нами, едва не наступали нам на пятки. Пираты удивились не меньше меня. Вэй нацепил непроницаемую маску и на этом прекратил наш разговор, а я не просила продолжения, потому что поняла, что он хотел сказать. И от этого вдруг стало приятно и радостно, но лишь на краткий миг. После я напомнила себе, кто я и зачем здесь. Чтобы закончить неловкое молчание, я дернула Вэя за рукав.

– Куда мы сейчас направляемся? – спросила я.

– За лошадьми. Мне сказали, где мы можем приобрести сразу двенадцать штук, – ответил капитан.

Нас было двенадцать. Мы с капитаном и десять человек из команды, среди которых находились мои, не побоюсь этого слова, добрые друзья: Красавчик, господин Даэль, Кузнечик, Эрмин, Мельник и Самель, который выпросился идти с нами. Тринадцатым шел Бонг, но ему капитан заявил:

– Бонг, ты – хитрозадый лекаришка, я тебе больше не доверяю.

– Друг мой, ты мне доверяешь, – ответил с улыбкой Тин. – Но я сам по себе, потому буду просто держаться рядом с вами, пока не посчитаю нужным отстать. У меня здесь свои дела.

– Дьявол тебя дери через колено, – согласился Лоет.

На том они и пожали руки. И вот теперь Бонг шел рядом с нами, на его плече восседала Оли, распугивая своим видом встречных прохожих. Команду уже давно перестало передергивать от вида паучихи, а кое с кем она умудрилась даже подружиться. Впрочем, Олига сама выбирала тех, кому доверяла себя потрогать и погладить. Происходило это примерно как и со мной. Она забиралась на того, к кому чувствовала доверие. Не знаю, как паучиха выбирала, но с тех пор как познакомилась с Бонгом и его питомицей, я уже ничему не удивлялась.

Пока мы с капитаном покупали лошадей, Самель успел на пальцах объясниться с одним из рабочих конюшни и узнать, где рынок. С ним ушел Мельник. Лоет постучал хлыстом, приобретенным здесь же, по голенищу сапога, но лишь фыркнул в адрес кока:

– Мамочка.

Дело в том, что провизию взяли с корабля, но Самель не смог удержаться от своего законного похода на местный рынок – так он делал в каждом порту. А когда вернулся, Вэй даже не стал рычать на него.

– На лошади можешь нормально держаться? – спросил меня капитан, когда мы уже тронулись с места.

– Я полна сюрпризов, мой милый Вэйлр, – подмигнула я, пришпоривая своего скакуна.

– Как угрожающе это прозвучало, – усмехнулся он и догнал меня.

За городом Лоет осмотрелся, сверился с картой, прихваченной с брига, и наш отряд поскакал вперед. До темноты мы должны были проехать следующий город. Ночевать было решено вне поселений, чтобы меньше сталкиваться с местными. Вэй признался, что не слишком много знает об их обычаях, а попасть в очередную историю никому не хотелось.

Когда остановились на ночевку, Лоет выставил часовых. Меня капитан уложил рядом с собой, я не возражала – ночи тут оказались прохладными, несмотря на жаркий день, а Вэй был теплым и уютным. Я сама нырнула ему на плечо, обняла и, пожелав спокойной ночи, уснула. А проснулась ночью в одиночестве. Сев, я огляделась и поискала взглядом свою грелку и подушку в одном лице. Лоета не было. Недалеко горел огонь, возле которого клевал носом Кузнечик. Часовые стояли дальше.

Я выбралась из-под плаща и подсела к костру.

– Почему не спите? – Кузнечик поворошил ветки, зевнул и посмотрел на меня.

– А где капитан? – спросила я, протягивая руки к огню.

Кузнечик обернулся и пожал плечами:

– А черт его знает. Недавно был здесь.

– Да здесь я, – проворчал знакомый голос за спиной.

Живо обернувшись, я посмотрела на него.

– Где ты был? – спросила я и снова протянула руки к огню.

– В следующий раз позову тебя с собой, – усмехнулся Лоет, присаживаясь рядом со мной. – Тем более ты днем сама напрашивалась.

– Негодяй, – беззлобно огрызнулась я и положила голову ему на плечо; опять стало уютно.

Кузнечик снова подкинул сухие ветки и прикрыл глаза. Капитан толкнул его в плечо:

– Иди, ложись, я послежу за огнем.

Матрос кивнул и отошел к остальным. Вскоре его негромкий храп разнесся над нашим маленьким лагерем. За кустами послышался негромкий кашель часового. Зевнув, я вскинула голову и посмотрела на черное небо, усыпанное звездами. Они были ярче и ближе, чем дома. Вэй протянул мне небольшую бутыль.

– Спаиваешь, – усмехнулась я.

– Согреваю, – не согласился пират.

Я сделала глоток и зажмурилась, тряхнув головой. Мне и так уже было не холодно, но отказываться не хотелось. И ложиться обратно не хотелось. Хотелось сидеть у огня, и молчать, и чтобы капитан никуда не уходил, а тоже сидел рядом и ворошил ветки, стреляющие в небо веселыми искрами. А еще хотелось слушать мирное сопение спящих матросов, даже громкое всхрапывание Самеля не мешало. Стрекот в траве навевал и вовсе какие-то идиллические мысли и образы. Капитан сделал глоток из бутыли и поставил ее, так и не поморщившись.

– У меня луженая глотка, – сказал он, заметив мое удивление. – Ангел мой, я столько этой дряни выпил, маленький глоток – ничто.

Я встала и направилась к кустам. Вэй тут же обернулся.

– Куда?

– Туда, куда я тебя с собой не приглашаю, – ответила я и тихо рассмеялась. – И не вздумай мне сейчас говорить гадости, несносный пират.

– Уговорила, буду молчать, – кивнул он с улыбкой. – Только лучше туда иди, – Вэй указал мне на противоположную сторону. – Там стоит часовой.

Когда я вернулась, Лоет сидел боком к огню и смотрел в его сердцевину. Он обернулся на мои шаги, но тут же опять взгляд его вернулся к языкам пламени. Я снова села, теперь прижавшись спиной к спине капитана, откинула назад голову и посмотрела туда же, куда глядел Лоет. Рядом стояла бутылка с ромом. Уже самовольно я сделала глоток и вернула бутыль на место. Ее взял капитан, глотнул, и мы снова затихли.

– Почему здесь так близко звезды? – спросила я.

– Я потом тебе объясню, мой Ангел, хорошо? – негромко ответил Вэй.

– Хорошо, – согласилась я и опять замолчала.

Но ненадолго. Теперь мне не хотелось тишины.

– Вэй, – позвала я капитана.

– Что?

– Вэй, расскажи еще о себе, – попросила я.

– Я уже все тебе рассказал, – услышала я, но не согласилась с его ответом.

Потянулась за бутылкой, но получила по руке.

– Жадина, – фыркнула я.

– Пьяница, – тут же ответил Лоет, а я парировала:

– Это ты пьяница. – Но пират остался неумолим, и я возмутилась: – Ну Вэй, дай хоть последние деньки погулять и выпить. Я же скоро…

– Так что ты хотела узнать про меня? – перебил меня капитан и отдал бутылку.

Я почувствовала себя неловко, потому что в его голосе вдруг зазвучало раздражение. И чтобы окончательно не испортить прелесть этой ночи, я все же сделала свой глоток, передала бутылку капитану и снова посмотрела на огонь, собираясь с мыслями.

– Ты говорил, что для семьи ты умер, – начала я и спохватилась, – но если тебе неприятно об этом говорить…

– Спрашивай, – Вэй устало вздохнул. – Лучше будем говорить об этом, чем о… будущем. Прошлое… оно уже не ранит, так ведь? Это прошлое, и ничего больше. Прошло и забылось. Спрашивай, – уже решительно закончил он.

Теперь замолчала я. Отчего-то вдруг защемило в груди, но было страшно заглядывать в свою собственную душу, потому что увидеть ответ казалось невыносимым. Не хочу… нет, не могу я видеть того, что скрывают под собой мои дневные переживания. Следующий глоток рома был машинальным и большим. Я отчаянно закашлялась, слезы брызнули из глаз, и Вэй обернулся, быстро протягивая мне воду.

– На́́ хоть запей, – с улыбкой произнес он. – Чудо ты ангельское.

– Спасибо, – сипло ответила я.

Капитан развернулся ко мне, и я оказалась заключена в теплом коконе его тела, как тогда, когда он грел меня на острове. Вместо неловкости и смущения я почувствовала удовлетворение и накрыла его руки своими.

– Спрашивай, – очень тихо произнес Вэй. – В другой раз могу не согласиться.

– Ты сказал, что заболел морем с пяти лет, – наконец заговорила я, сменив предыдущий вопрос на новый. – И что к этому причастен ваш с братом гувернер.

Лоет потерся щекой о мою макушку и затих так, а я не посмела пошевелиться или отодвинуться. Понимала, что так нельзя. Ничего этого нельзя: ни сидеть вот так, ни спать на плече у чужого мне мужчины, ни даже просто прижиматься к нему. Только Вэйлр Лоет каким-то необъяснимым образом оказался вдруг мне близким, почти родным. И находиться рядом с ним вот так, позволяя обнимать себя, тереться щекой о волосы и сжимать мои пальцы в его ладонях, было хорошо и приятно.

– Да, наш гувернер был моряком, – заговорил Вэй. – В одном из морских сражений он стал инвалидом, и его списали на берег. У Урсо была деревянная нога, которая поначалу сильно пугала нас с братом, но со шпагой это ему не мешало обращаться. Урсо фехтовал как бог. Он отлично знал историю, географию, прекрасно разбирался в литературе, виртуозно обращался с цифрами и был влюблен в море. Этой любовью он делился с нами. Брат засыпал, когда Урсо начинал свои рассказы, а я слушал, открыв рот. Когда нам исполнилось по тринадцать лет, Урсо ушел от нас. Там была какая-то нехорошая история, которая обернулась скандалом. Нас, еще мальчишек, в нее не посвящали, но мы слышали сплетни прислуги. Я не хочу их тебе пересказывать, мой Ангел. Для меня Урсо навсегда остался чем-то светлым и неповторимым. Такие люди встречаются редко, и забыть их уже невозможно. Когда он уходил, я поклялся ему, что стану моряком. И как только мне исполнилось шестнадцать, я настоял, чтобы меня отправили в Морскую академию. Отец видел меня, как и брата, вельможей, но я был непреклонен, и он сдался.

– Вы с братом близнецы? – я вывернулась и посмотрела на капитана, и он кивнул.

– Только внешне. Внутренне мы совершенно разные. Он чопорный, я раздолбай. Сейчас он единственный наследник всего, чем владеет моя семья, а я владею «Счастливчиком» и целым миром, – Вэй улыбнулся и слегка щелкнул меня по носу. – Не смотри на меня с таким сочувствием. У меня есть все, чего я хотел, и я ни о чем не жалею. Почти ни о чем. Для полного счастья мне не хватает самой малости, но эту малость мне никогда не получить – значит, буду довольствоваться целым миром.

Капитан снова посмотрел в самый центр огня, подбросил в него несколько сухих веток и опять прижался ко мне щекой.

– Но почему ты решил, что твоя семья не хочет тебя знать? – спросила я, тоже глядя на пламя.

– Я был дома, когда старый пес Ансель уже взял меня к себе, – чуть помедлив, ответил Лоет. – Он отпустил меня, когда я попросил. Дома уже получили известие о моей гибели, потому мое появление встретили очень бурно. Я рассказал отцу и брату все, что произошло со мной. Отец выслушал и велел забыть о том, что творится на флоте и остаться дома, но я ответил, что вернусь обратно и что забывать позор королевских офицеров не собираюсь. Отец дал мне выбор: или я исполняю его приказ и становлюсь тем, кем он всегда меня видел… или же возвращаюсь назад, и семья продолжает считать меня погибшим, потому что пирата в его роду быть не может. Отец даже не дал мне выбора между торговым флотом и дворцовой службой. Или вельможа, или пират. Я выбрал пирата. С тех пор я для них умер, они для меня стали забытым прошлым.

Я развернулась и встала на колени, глядя на его лицо, на котором играл оранжевыми бликами огонь, отражаясь в каре-зеленой глубине единственного здорового глаза капитана.

– Если бы ты увидела моего брата, ты могла бы представить, каким я был, – улыбнулся Вэй.

– Я и так это вижу, – вдруг охрипшим голосом ответила я.

Затем подняла руку и несмело коснулась изуродованной стороны лица моего пирата, провела кончиком пальца по шраму, от его начала под волосами, через глаз, щеку и остановилась на уголке губ, который задевала кривая белесая линия. Вэйлр смотрел на меня, не отрываясь, а я следила за своим пальцем, который вдруг зачем-то очертил по контуру мужские губы, скользнул по бородке, и моя ладонь опустилась на плечо капитана. Лоет судорожно вздохнул, тряхнул головой и насильно усадил меня обратно.

– Только не вздумай меня жалеть, слышишь? Я ненавижу жалость, – сказал он, вновь обнимая меня. – Я не одинок, если ты вдруг подумала об этом. И не смей мне вспоминать моих откровений. Если решишься, я перестану с тобой разговаривать.

– Теперь я знаю, как заставить тебя молчать, когда ты опять разойдешься, – улыбнулась я, глядя перед собой.

– Маленькая негодяйка, – сварливо отозвался Вэй, но я была уверена, что он улыбается.

Я еще какое-то время сидела, глядя на огонь, а потом глаза начали закрываться. Уже самовольно я вытянулась на земле, укладывая голову на мужские колени. Лоет зарылся пальцами мне в волосы, и я уснула под эту нехитрую ласку. И тихий голос капитана я услышала на грани сна и реальности, так и не поняв, приснилось мне это или нет:

– Как же мне жаль терять тебя, мой маленький несносный Ангел. Как жаль…

Глава 33

За первые две недели пути мы преодолели достаточно большое расстояние. Климат стал меняться. Если в начале пути он был теплым и вокруг росла сочная зелень, иногда даже попадались знакомые деревья, то теперь все чаще дорога становилась каменистой. Зелени и тени стало на порядок меньше, и солнце жарило, а не грело. Никогда я не была столь загорелой, как за время нашего путешествия. Девушкам моего класса, как и аристократкам, не положено иметь смуглую кожу. Но после нескольких месяцев на море моя кожа успела приобрести стойкий загар. Теперь же я и вовсе казалась себе копченой.

Мои спутники ничем не отличались от меня, разве что загорелыми были и их тела, потому что с некоторых пор с мужчин исчезли рубашки, и только жилеты и штаны скрывали полную наготу. А вечерами Бонг лечил ожоги на их коже. Я же даже боялась представить, как буду выглядеть, когда окажусь без одежды. Это просто ужас! Белое тело, вечно скрытое под одеждой, а лицо и руки – едва ли не черные от загара: маска и перчатки, бр-р. Хвала Всевышнему, капитан разрешил, пока мы ехали без случайных встречных и попутчиков, снять жилет и размотать опостылевшую ткань, перетягивавшую мою грудь на суше. Дышать стало сразу гораздо легче, да и жара уже не угнетала так сильно. И самое любопытное, мужчины, мои попутчики, даже не реагировали на меня как на женщину. Я окончательно и бесповоротно стала их Ангелочком. Пожалуй, только капитан немного хмурился и окидывал взглядом, далеким от добродушного, наш отряд, когда ветер бессовестно обтягивал тканью признаки моего пола. Похоже, кроме него никто на них внимания не обращал. Но под палящим солнцем мне было вовсе не до смущения.

Еще через некоторое время начались трудности с водой. Мы еще не ощущали ее нехватки, но уже тревожился Самель, поглядывая на пустеющие бурдюки, к которым стали прикладываться гораздо чаще. И вскоре Вэй велел беречь воду. А еще мы стали чаще заезжать в поселения. Если до этого момента мы не объезжали деревни и города только тогда, когда нужно было пополнить запас провизии, то теперь искали колодцы. И чем дальше мы забирались, тем неохотней нам позволяли наполнять бурдюки.

Люди, местные жители, тоже становились другими. Все подозрительней и колючей были их взгляды. Все реже мы находили тех, кто понимал нас. От нечего делать Лоет стал учить меня тому языку, на котором он разговаривал с местным населением. Но чем дальше мы забирались, тем реже встречались люди, говорившие на нем. И однажды, устав от жары и пыли, я в сердцах воскликнула:

– Да лучше бы Дамиан был на плантации! Какого черта его занесло в это преддверие преисподней?!

За моей спиной усмехнулось несколько человек, а я устыдилась. Конечно, мой муж не выбирал, где ему оказаться в неволе. К тому же, будь у него возможность что-то изменить, полагаю, он вовсе остался бы в Маринеле. А я очень нехороший человек, потому что позволяю себе подобные слова. Папенька всегда говорил, что человеком нужно оставаться в любых условиях… Знал бы он, где сейчас его дочь! Впрочем, папенька изначально был против этого брака, считая, что участь жены моряка не для меня. Однако я не только стала женой моряка, черт возьми, – я сама стала почти моряком, быстро приспособившись к жизни на корабле. И хоть соблюдать гигиену было сложно, но я же смогла это делать в течение четырех месяцев!

Конечно, хуже всего с гигиеной было в дороге, особенно сейчас, но приходилось терпеть и выкручиваться, как могла. И больше всего я сейчас мечтала даже не о горячей ванне, а о простой бочке с водой, да просто о воде, хотя бы холодной, чтобы освежить свое тело. Но ручьев, а тем более рек, нам пока не попадалось. Капитан уже давно не заглядывал в свою карту, потому что неточности в ней обнаружились очень быстро. Мы шли по звездам и его карманному компасу. Из-за погрешностей карты, которая была рассчитана на морские маршруты, мы сильно отклонились от пути. И вот теперь выбирались из этих злоключений, как могли.

В начале четвертой недели мы оказались недалеко от пустыни. Это было истинным потрясением потому, что, даже если верить неточной карте, этого не должно было быть. В одном из последних больших поселений мы сменили лошадей на верблюдов – так нам посоветовал один милый человек. Он сказал Вэю, что дальнейший путь нам проще пройти на этих забавных животных. Он же и подсказал, что мы вновь отклонились от верной дороги, и теперь наш путь лежал через пустыню. К счастью, нам обещали, что мы минуем ее за два-три дня. К тому же где-то впереди нас ждал островок зелени, называемый оазисом. Тот милый человек сказал, что оазис обитаем, но добрым путникам там не откажут: ни в постое, ни в том, чтобы набрать воды. В общем, вступали мы в раскаленные пески, полные надежд на успех нашего предприятия.

– Ангелок, – я обернулась и посмотрела на Мельника, – вы ведь знаете, как я вас люблю, – слова мужчины озадачили меня, но я на всякий случай кивнула. – Но сейчас мне так хочется вас придушить, – сказав это, мужчина вяло улыбнулся сухими потрескавшимися губами. – И капитана. Вэй, я люблю тебя всем сердцем, жизнь за тебя отдам, но чтоб тебя дьявол драл… Что-то легче не стало, – он махнул рукой и больше с нами не разговаривал.

– Не стало? – Кузнечик тоже вздохнул. – Тогда я промолчу.

– И я, – отозвался еще один матрос.

Лоет утер пот со лба, осмотрел наш маленький отряд и ответил просто:

– Идите на…

Никто даже не обиделся, потому что измождены все были до предела. Мне же стало стыдно. В отличие от мужчин, у меня был зонтик и лишняя пайка воды, об этом позаботился капитан. И никто не был против, когда мы только пересекли границу пустыни. Но сейчас, когда морские волки задыхались от жары и песчаной пыли, на меня недобро посматривали почти все; исключение составляли Самель, Красавчик и капитан. Даже Эрмин, кажется, проклинал себя за решительность, которую он проявил в Маринеле, взбежав на борт «Счастливчика».

А где-то сейчас нашего возвращения ожидает наш бриг. Волны плещутся о его борта, покачивая корабль. Матросы сидят на палубе, изнывая от тоски. Господин Ардо, как всегда хмурый и злой, ругается на них. Только он не злой, это я уже точно знаю. И матросы знают, поэтому слушаются его хуже, чем Вэя. Но все равно слушаются, потому что уважают. Перед «Счастливчиком» – большой белый город, а позади – только море, море и море… Море – это невероятно большое количество воды…

– Ада!

Вэй подхватил меня, когда я начала сползать с верблюда, и я удивленно оглянулась. Мой зонтик валялся на песке, а над головой пылало раскаленное добела солнце. И ни облачка. Как же тошно.

– Черт возьми, Ада! – я снова мотнула головой. – Держись.

– Я держусь, – согласно кивнула я, облизывая пересохшие губы.

Во рту была такая же засуха, как и вокруг. И невыносимо жарко. Даже сам воздух был невыносимо горячим.

– Чертова печка, – проворчал Самель, утирая пот.

– Уже второй день едем, а ни оазиса, ни конца этой душегубки не видать, – хрипло произнес Красавчик. – Всевышний, хоть капельку дождя!

– Очистите души свои, – усмехнулся капитан. – Не каждому выдается испытать муки преисподней при жизни, чтобы понять, что ждет его после смерти.

– Совсем сдурел, – сокрушенно покачал головой Кузнечик.

– А Ангел наш в чем провинился, раз уж тут с нами сдыхает? – поинтересовался господин Даэль.

– Нож воткнула в человека – раз, – вяло отозвалась я. – Пила до беспамятства – два. Бранилась – три. Подстрелила Ога – три.

– Ангел мой, «три» уже было, – заметил Лоет.

– Три, три, дырка, – хмыкнула я.

– И Ангел туда же, – покрутил у виска пальцем Кузнечик.

Я посмотрела на него и погрозила кулаком.

– Мой ум при мне, просто он немного поджарился, – пояснила я. – Подстрелила Ога – четыре. Целовалась с Вэем – пять, – я продолжала загибать пальцы, мало соображая, что говорю. – А еще я жалею, что скоро все закончится. А приличной замужней женщине не положено жалеть о том, что она больше не сможет жить среди такого количества мужчин, да еще и пиратов. Я жалею, и это тоже грех. И, кажется, я уже меньше люблю своего мужа, потому что увлеклась капи…

Рот мне вдруг закрыла ладонь Вэя, перегнувшегося со своего верблюда.

– Ангел мой, ты не в себе, – сказал он. – Лучше помолчи, чтобы потом не жалеть о произнесенном.

– Да чего уж там, – я махнула рукой, но замолчала.

После этого вновь воцарилась тишина. В этом неприятном отупелом состоянии мы пребывали до вечера. Пару раз кому-то из нашего отряда мерещилась вода, и один из этих двух раз был моим. Я так отчаянно представляла себе бриг и море, что наконец их увидела. Протерев глаза, я ошалело взглянула на Вэя и протянула вперед руку:

– «Счастливчик»! – воскликнула я.

– Что? – не понял капитан.

– Там! – закричала я и рассмеялась. – Там «Счастливчик»!

И, понукая своего верблюда, заставила его бежать вперед.

– Черт, – выругался Лоет и поспешил за мной.

А когда до моря и корабля оставалось совсем немного, они вдруг растаяли, обратившись маревом. Разочарованно охнув, я обернулась и посмотрела на Вэя. К нему подъезжал Бонг. Напоив водой и снова укрыв голову, меня вернули к отряду. Следующим был один из матросов, но его поймали раньше, чем он помчался к своему миражу, – на моем примере научились.

До вечера мы дотянули. И вздохнули облегченно, когда солнце превратилось в быстро тающий красный диск. Тогда же мы и увидели его, оазис. Сначала мы приняли этот островок зелени за мираж, посетивший разом всех, но Бонг разуверил нас, сказав, что это не галлюцинация. Откуда-то появились силы, и отряд направился прямо к оазису, чей размер из-за наступающей темноты уже не удавалось разглядеть.

Достигнув границы вожделенного островка, мы повалились на траву. Это было единственным, чего нам так хотелось. И когда прохладное дыхание ночи успокоило разгоряченные за день тела, до слуха донесся далекий плеск воды. Должно быть, если бы мертвецы могли оживать, то именно так они бы шли за вожделенной живой плотью, покачиваясь и стеная. Вот на что был похож наш отряд в эти мгновения.

Но дойти нам не удалось. Из-за пальм вдруг показались люди с оружием и факелами. Они встали перед нами, закрывая дорогу. Вэй задвинул меня себе за спину, кто-то зазвенел вытаскиваемым оружием. Отчаяние овладевало сознанием так близко от вожделенной воды. Даже я положила руку на эфес. Но удержал нас всех от необдуманного поступка капитан. Он поднял руку и велел:

– Убрать оружие!

После этого показал руки вооруженным людям и сделал им навстречу насколько шагов. Он заговорил на языке, которым пользовался в дороге, и я поняла лишь: мир, путники и вода. Старший среди отряда хозяев оазиса мотнул головой, указывая идти за ним. И мы пошли. Нас вывели к поселению, где дома заменяли шатры. Нас подвели к самому большому и богатому на вид. Оттуда вышел крепкий коренастый мужчина в шелковом халате и широких шароварах. На поясе его висел изогнутый кинжал, и его вид сразу привлек Самеля.

Мужчина подошел к нам, и Лоет почтительно склонил голову. Он снова заговорил о мире и воде. Мужчина выслушал его, кивнул головой и ответил. Нас поняли, и это было так здорово! Он еще о чем-то разговаривал с капитаном, а после нам разрешили пройти к небольшому озеру. Но прежде женщина, опустившая голову, отчего ее лицо скрыли распущенные волосы, вынесла нам воды. Она вручила чашу Лоету, бросив на него быстрый взгляд подведенных темных глаз. Капитан тут же отдал чашу мне, и я с жадностью припала к ее краю, насыщаясь прохладной водой. Мне казалось, что я никогда не остановлюсь, – так велика была жажда, – но все-таки заставила себя оторваться и вернула чашу Вэю. Женщина подлила воды из кувшина, но он снова не выпил, хоть и облизал губы, глядя на драгоценное содержимое чаши, а передал ее остальным. И только когда последний человек в нашем маленьком отряде утолил жажду, капитан наконец припал губами к краю чаши, с жадностью глотая воду. Его тихий стон подсказал, чего ему стоила его выдержка. Он выпил всё до капли, утер рот тыльной стороной ладони и произнес:

– Теперь я знаю, что такое истинное наслаждение. – И я почему-то обиделась, хоть и устыдилась этого.

После этого нас отвели к озеру, разрешив искупаться. Оно блестело, подобно зеркалу, отражая блик белой луны, заливавшей блеклым светом благословенный островок зелени посреди песков. Мы замерли на берегу, завороженные блеском воды. Кто-то крепко выразился от переполнявших его чувств. О да, я была с ним полностью согласна. Это было настоящим чудом!

Мужчины, сейчас забыв обо мне, стягивали одежду и ныряли в воду. Я еле успела отвернуться и отойти за деревья. Тоскливо вздохнув, я слушала их смех и всплески. Мне это счастье было недоступно. Как мне обнажиться, даже когда они выйдут? Я ведь женщина, которая изображает юношу.

– Они тебя напугали? – услышала я и подняла голову.

Рядом стоял Вэй. Он был все еще в одежде.

– А ты почему не купаешься? – спросила я.

– Не хочу оставлять тебя одну, – Вэйлр сел рядом и прикрыл глаза. Его повязка давно была снята и выкинута.

– Я рядом, – улыбнулась я. – Если что – закричу. Иди, ты ведь хочешь искупаться.

– Ты потом тоже обязательно искупаешься, – сказал он. – Я их всех прогоню и посмотрю, чтобы никого не было рядом.

– Иди, – я подтолкнула его. – Хватит действовать мне на нервы.

– Подожди, минуем эту песочницу дьявола, и я вспомню, как это делается, – негромко рассмеялся капитан.

– Убирайся, Вэйлр Лоет, – я подтолкнула его и улыбнулась, ловя ответную улыбку.

И Вэй ушел к озеру. До меня донесся его голос, а затем плеск воды. Закрыв глаза, я постаралась ни о чем не думать – на это просто уже не было сил. Даже на переживания за то, что сказала, разморенная зноем. Незаметно я клюнула носом и задремала, попав в мир, полный бредовых видений. То мне опять чудился чудовищный зной. То слышался писк бедняжки Оли, над которой Бонг вился, как над малым ребенком, пытаясь хоть как-то защитить от солнечных лучей. То вдруг виделось море и уплывающий «Счастливчик», забывший меня на берегу, а я прыгнула в воду и плыла, плыла, пытаясь догнать его.

– Вэй! – вскрикнула я и открыла глаза, ошалело глядя на капитана, присевшего рядом со мной и гладившего по щеке прохладной влажной рукой. – Ох, Вэй, – я порывисто подалась вперед и крепко обняла его.

– Приснилось что-то нехорошее? – спросил он, гладя меня по спине.

– Мне приснилось, что ты меня бросил, – ответила я и отпрянула, страшно смутившись.

– Глупая, – капитан с улыбкой смотрел на меня. – Куда же я от тебя денусь? Ты ведь меня зафрахтовала.

– Дурак, – вдруг обиделась я, и даже слезы выступили на глазах.

– Дурак, – согласно кивнул он. – Идешь купаться? Все уже ушли, а мне дали вот это. – Он показал мне большой кусок полотна. – Можешь замотаться в него сразу после купания, чтобы не бегать голышом. Одежду тут не стирай, нельзя.

Я кивнула и направилась к озеру. Раздевалась я, постоянно оглядываясь, но Вэй стоял спиной ко мне и не оборачивался. В озеро я нырнула так быстро, что, только оказавшись под водой, ощутила, что озеро совсем не холодное. Вода была приятной, и я расслабилась, наслаждаясь этим маленьким счастьем. Смех сам собой сорвался с губ.

– Как же чудесно! – воскликнула я и встала, нащупав под собой дно.

Но тут же охнула и опять погрузилась в воду по шею. Вэй стоял теперь лицом к озеру и смотрел на меня. Кажется, он даже не сразу заметил, что я это вижу. А когда заметил, все равно не отвел глаз, и мы замерли – я в воде, он на берегу, – глядя друг на друга. Наконец мужчина ожесточенно потер лицо и отвернулся, произнеся:

– Прости, я не хотел. Твой смех… я не удержался.

Чувство неловкости воцарилось над озерной гладью, отравив всю прелесть моего купания. Но я все-таки не спешила на берег и окунулась с головой, смывая с волос, сильно отросших за это время, пыль пустыни. После вздохнула и направилась к берегу. Мне осталось сделать несколько шагов, чтобы выйти из воды, когда я оступилась и вскрикнула.

– Что с… – Вэй снова обернулся и гулко сглотнул. – …Случилось, – все же договорил он. – Дьявол…

– Отвернись, – дрожащим голосом попросила я.

Капитан выругался совсем уж витиевато и отвернулся. Я бросилась к полотну, спеша спрятаться за ним. Такое нелепое желание вдруг овладело мной. Нелепое, преступное, ненужное. Поколебавшись, я сделала шаг к мужчине, стиснувшему руки в кулаки. Затем еще один и охнула, испугавшись того порыва, который вдруг обуял меня. Мне так невыносимо захотелось вновь ощутить вкус поцелуя пирата, такого же сумасшедшего, как этот мужчина. Обругав себя последними словами и призвав на помощь Всевышнего, я поспешно схватила свой заплечный мешок, который Лоет принес вместе с полотном. Порывшись, нашла более-менее чистую одежду и поспешно натянула ее на себя, думая о том, что скоро конец путешествия, что я близко к желанной мне цели и только это имеет смысл.

– Всевышний, – прошептала я, – зачем ты сотворил со мной это? Чем я провинилась?

– Я его спрашиваю о том же, – услышала я глухой голос капитана и вскинула голову.

Лоет стоял за моей спиной и прожигал взглядом. Он сделал шаг ко мне, склонился, и я закрыла глаза, ожидая того, мысль о чем так усердно только что гнала. Но капитан медлил. Я все еще стояла с закрытыми глазами, когда моей щеки коснулась теплая и немного шершавая ладонь.

– Открой глаза, Ада, – тихо сказал он. – Я не сделаю того, чего ты ждешь.

Распахнув глаза, я ощутила вдруг острый приступ гнева, отбила его руку от своего лица и, бросив злое:

– Ничего я от тебя не жду, – первой покинула берег озера, борясь со слезами то ли обиды, то ли разочарования, то ли благодарности.

Лоет догнал меня, заглянул в лицо, но я отвернулась. Это все глупости, это все наваждение ночи, и скоро все пройдет. Обязательно пройдет… Ну хоть когда-нибудь должно пройти!

– Ада…

– Я очень устала и хочу спать, – отчеканила я.

– Да, я и хотел предложить тебе ложиться, если не хочешь есть, там нам накрыли, – кивнул он в сторону, и я тихо зарычала.

– Одичала совсем, – сокрушенно вздохнул капитан, но я почувствовала в его голосе напряжение и фальшь.

Не ответив, я дождалась, пока Вэй указал мне место, где нам разрешили разбить стоянку, и сразу легла. Буркнув:

– Спокойной ночи, – я завернулась в плащ и закрыла глаза.

– Добрых снов, мой Ангел, – ответил мужчина и отошел от меня.

Я еще какое-то время слушала разговор наших мужчин и того человека в шелковом халате, а после уснула. Через какое-то время я проснулась от того, что рядом ложился капитан, и снова провалилась в сон, забравшись ему на плечо. Так спать я уже привыкла за время похода по суше. А вот пробуждение было очень резким. Разбудил нас мужской крик.

– Что это? – я села, ошалело оглядываясь вокруг себя.

Вэй тоже сел, потирая лицо. Поднялись еще несколько человек, удивленно озираясь. Кричали на чужом языке, надрывно, даже подвывая. В этот момент из-за деревьев выскочил растрепанный Красавчик. Ворот его рубашки был распахнут, и приводил себя в порядок он на ходу. Посмотрев на капитана огромными глазами, молодой пират упал рядом с Кузнечиком, притворяясь то ли мертвым, то ли спящим. Нет, все-таки спящим, потому что через мгновение его громкий храп обрушился на нас небесным громом. Красавчик чуть приглушил его, и стало выглядеть более натурально.

– Потрох, кастрирую, – прорычал Лоет, заваливая меня на землю и падая следом сам.

Головы проснувшихся так же спешно опустились на прежние места, и мы продолжили старательно спать. Через пару минут послышался шорох быстрых шагов, и к месту нашего лагеря выскочили вооруженные люди. Они закричали что-то злое и непонятное, будя нас. Я сжалась в комок, глядя, как встает Вэй, протирает глаза и удивленно спрашивает, что произошло.

На стоянку вбежал хозяин оазиса. Он огляделся и ткнул пальцем в Красавчика, ожесточенно что-то говоря, периодически сбиваясь на родной язык. Угнаться за его речью со своими скудными познаниями я не могла, потому просто следила за развитием событий.

– Красавчик, ко мне! – рявкнул Лоет.

Я повернула голову к Эмилу и восхитилась им. Это была великолепная актерская игра. Не знаю, могут ли актеры из королевского театра сыграть пробуждение лучше. Красавчик сел, удивленно моргая сонными глазами, широко зевнул, настолько широко, что я испугалась, как бы его рот и щеки не треснули, затем встал и тяжело вздохнул, как вздыхает невыспавшийся человек. Почесался, снова зевнул и посмотрел на капитана.

– Что случилось, батя? – спросил он, переводя любопытный взгляд на бранящегося мужчину в шелковом халате.

В руке того был зажат его кривой кинжал, и мужчина кинулся к Эмилу. Лоет заступил ему дорогу, и люди шейха, как назвал его капитан, вновь взметнули оружие. Пираты похватали свои сабли, но движение руки Вэя – и все замерли. Капитан продолжал что-то говорить шейху. Тон его был ровный, спокойный, ни одной нервной или гневной нотки. Но все изменилось, когда он обернулся к Красавчику. Правда, выразилось это лишь во взгляде, сам Лоет остался спокойным.

– Красавчик, ты был возле шатра уважаемого шейха? – спросил он.

– Был, – кивнул молодой человек. – Вместе со всеми, вы же знаете, капитан.

– Был ли ты там после? – доброжелательный тон Вэя мог обмануть шейха и его людей, но мы прекрасно знали, что Красавчик напросился на разговор с капитаном. Он это тоже знал, но отыгрывал свою роль до конца.

– Какой шатер? Я с ног валился! – возмущенно воскликнул он. – Два дня по чертову солнцу всю душу вымотали. А что случилось-то? – в его голосе вновь засквозило любопытство.

– Какая-то твар-рь, – эмоции Лоета на мгновение прорвались сквозь броню непробиваемого спокойствия, – оприходовала супругу уважаемого шейха, оскорбив его этим и нарушив местные законы, да и законы Всевышнего. Но если со Всевышним этот кто-то будет договариваться лично, то перед уважаемым шейхом, позволившим нам воспользоваться его гостеприимством, нужно держать ответ сейчас. И если мы не найдем виновного, чтобы отдать его для справедливой расправы, то могут пострадать все! – голос капитана на краткое мгновение зазвенел. – Ты понимаешь, мой талантливый друг, что гнев уважаемого шейха заденет и Ангела? Можешь представить, как я взбешен? – и все это было сказано все тем же добродушным тоном. – Ангелок когда-то спасла твое барахло, только зачем, вот вопрос? Чтобы сейчас из-за него лежать с перерезанным горлом?

Эмил бросил взгляд на меня и помрачнел. Затем выдохнул и поднял вновь честные глаза на Лоета. Капитан смерил его ледяным взглядом и заговорил с шейхом. Тот выслушал и побагровел. Эмил стоял все такой же невинный и непонимающий. Я накинула жилет, застегнулась и начала собирать заплечный мешок. Пираты занялись тем же самым, пока Вэйлр продолжал объясняться с шейхом.

– Даэль, готовьте верблюдов, никому не расходиться, оружие держите рядом, – отдал нам распоряжение капитан, пользуясь тем, что хозяин оазиса не понимает наш язык. – Не нарываться. Бонг и Красавчик – за мной.

– Батя… – Красавчик немного растерял свой апломб.

Лоет схватил его за грудки и рванул на себя, прошипев в лицо:

– Ты ублюдок, Красавчик. Но ты мой ублюдок, и рвать тебя я буду лично, а не отдам какому-то там шейху. – После этого выдохнул и спокойно повторил: – За мной.

Мой взгляд капитан проигнорировал, только бросил, чтобы с меня не спускали глаз, и ушел вместе с невозмутимым лекарем и слегка побледневшим Красавчиком вслед за шейхом. Господин Даэль и Самель окружили меня с двух сторон, заключая в тиски. И вроде каждый занимался своим делом, но стоило мне сделать шаг в сторону, как один или второй оказывался рядом. Впрочем, я и не рвалась никуда. Упросила лишь раз отпустить по неотложным делам. Со мной пошел боцман, напевавший гимн нашего королевства, пока я не вернулась к нему.

Вскоре мы уже стояли рядом с готовыми в путь верблюдами. Капитан и его спутники все еще не вернулись, и я начинала волноваться. Кроме того, люди шейха стояли недалеко от нас, не скрывая своей воинственности. Пираты их игнорировали, а я настороженно поглядывала, опасаясь возможной атаки.

– Спокойно, душенька, – подбодрил меня боцман. – Если за дело взялся капитан, значит, все получится. Лоет видит на несколько ходов вперед.

– Да он даже пьяный в стельку может такое выдумать, потом только диву даешься, – поддержал Самель.

– А Красавчику стоит хозяйство оторвать, – пробурчал Мельник.

– А бабе-то что будет? – спросил Эрмин, и господин Даэль пожал плечами.

– Я бы рыло начистил и в одном исподнем у всех на глазах прогнал через весь город… оазис, – вмешался один из матросов.

Мы посмотрели на него и ничего не ответили. Если Всевышний будет милостив, дело разрешится на том, что произошло недоразумение. Так думала я, забираясь на верблюда, которого ловко опустил на колени боцман. Но не обошлось. Через некоторое время послышался шорох быстрых шагов. Капитан, Бонг и мрачный Красавчик вышли к нам, бросив быстрый взгляд на вооруженных людей шейха. Те переглянулись, но не напали. Должно быть, им для этого требовался приказ.

– Уходим, – бросил вполголоса Лоет.

Когда мы уже пересекали границу оазиса и пустыни, позади раздался крик. Вэй бросил взгляд назад и выругался.

– Нашли, – спокойно констатировал Бонг.

– Что там произошло? – не вытерпела я.

– Ангел мой, я ценю твою тягу к знаниям, но сейчас просто закрой ротик, – вежливо попросил Вэйлр, и я не смогла противиться такой убедительной просьбе.

Мы передвигались быстро, насколько это было возможно. Даже солнце сейчас не так раздражало, как погоня, которая виднелась позади. Первым тишину нарушил сам виновник сложившегося положения.

– Капитан, да не лез я никуда! – воскликнул он. – Я же спать лег, вы сами видели. Полежал, чувствую – надо отлить, ну, отошел. Стою, никого не трогаю, а тут из-за лохматого дерева ручка женская высовывается и манит. Женщина просит, я подошел. А там жемчужина такая. Бать, ну уже сколько без бабы, не сдержался. А как сдержаться, когда такая фиалка об тебя трется и мурлычет что-то по-своему. Вот и взял ее, прямо там. Ни в каком шатре я не был. Сдуру только провожать пошел, ночь же. Вот и заметили меня. Оборачиваюсь – ее нет, а ко мне мужик бежит. Ну я и рванул.

– Да заткнись ты! – рявкнул на него господин Даэль. – Не усугубляй.

Постепенно наша скорость уменьшилась, и дальше мы вновь шли неторопливо, но постоянно оглядываясь. Потому что наши преследователи всё так же были где-то позади. Неожиданно песок перешел в растрескавшуюся, но твердую землю.

– Да хранит нас небо, – прошептала я, и теперь скорость снова возросла, увеличивая расстояние между нами и людьми шейха.

А еще через какое-то время нам начала попадаться скудная и чахлая зелень. Впереди замаячили горы, и Лоет облегченно выдохнул.

– Выбрались.

Глава 34

Остановились мы уже ближе к горам. Зелени стало немного больше, и мы понадеялись, что смогли уйти от погони. В любом случае, позади никого не было видно. Капитан слез с верблюда, помог спуститься мне и размял затекшее тело. После развернулся к отряду и объявил привал перед подъемом в горы. На нужную нам дорогу мы могли выйти, только перевалив через хребет. Двух матросов отправили осмотреться и найти дорогу для подъема.

Красавчик стоял в стороне, угрюмо поглядывая на капитана. Лоет не заставил себя долго ждать. Он подошел к Эмилу, сплюнул и ударил его под дых. Я отвернулась и закрыла уши, потому что на этом Вэй не остановился. Ударив матроса еще несколько раз, капитан ухватил его за шкирку и потащил от нас в сторону. Я обернулась, провожая их взглядом, но тут же передо мной вырос боцман, мешая смотреть на дальнейшее.

– Пейте воду, душенька, – он протянул мне бурдюк.

Хвала Всевышнему, наполнить бурдюки мы успели еще ночью, потому сейчас не ощущали столь острой нужды, как вчера.

– Что Вэй с ним сделает? – спросила я, сделав глоток.

– Накажет, что же еще, – пожал плечами господин Даэль. – Если вместо башки… Сам виноват.

– Всевышний, – задохнулась я от ужаса, – Лоет кастрирует Красавчика?

– Судя по тому, что Самель здесь, то нет, – успокоил меня боцман.

Я нашла взглядом кока, затем осмотрелась и поняла, что нет Бонга.

– А где господин Тин? – нервно спросила я.

Боцман огляделся, пожал плечами и потерял к остальным всякий интерес, продолжая заговаривать мне зубы. Меня взяло раздражение, я попыталась обойти мужчину, но тут же угодила в лапы Самеля, который начал пичкать меня высушенными фруктами. Стоило отделаться от него, как дорогу мне преградил Кузнечик, с восхищением рассказывая, какие бывают яды. Следующим был Мельник, затем Эрмин, и когда я все-таки преодолела этот живой заслон из всего отряда, где каждый вдруг воспылал жаждой общения со мной, передо мной вновь стоял господин Даэль.

– Так вот, – он обнял меня за плечи, – возвращаясь к теме оружия…

– Даэль!

Боцман стремительно убрал руку с моего плеча, а я обернулась к Лоету, шествовавшему к нам легкой походкой. Следом за ним шел как всегда невозмутимый лекарь, а за ними плелся окровавленный избитый Красавчик. Мой взгляд невольно опустился на его пах, но там крови не было. Впрочем, молодой человек и не выглядел так, как мог бы после столь унизительной операции. Но и лицо капитана выражало удовлетворение.

– Вэй, что вы сделали с Эмилом? – тревожно спросила я, бросаясь к нему навстречу.

– Всё на месте, – усмехнулся Лоет. – Но баб ему долго еще не видать.

– Ты… отбил ему… э-э-э… его мужскую силу? – снова подступила я с вопросом.

– Дорогая, а почему тебя так заботит целостность… э-э-э… мужской силы этого придурка? – передразнил меня Вэй, изломив бровь. – Мне стоит углубиться в этот вопрос?

Я возмущенно фыркнула и отвернулась. Неужели непонятно, что они мне все уже как родные? Особенно те несколько человек, в числе которых и Красавчик, кто стал мне по-настоящему близок. Естественно, я беспокоюсь о его состоянии, хоть и понимаю вину.

– Ангел ты мой добрый, – усмехнулся Лоет, вдруг обнимая меня за плечи. – Ты его жалеешь, а он чуть одной глупостью не погубил весь отряд. Да и дамочку эту, любительницу чувственных удовольствий, выпороли так, что она теперь только стонать может. И хорошо еще, что нет доказательств, что они согрешили с Красавчиком, иначе бы обоих порезали, ну и нас заодно, чтобы не разнесли весть о позоре шейха.

– А почему мы бежали? – спросила я, глядя на Эмила, со стоном опустившегося на землю, все равно с сочувствием – ничего не могла с собой поделать. Не было у меня зла на него.

– Бонг вырубил шейха, когда тот собирался своих воинов позвать. Он хотел под пытками заставить Красавчика признаться в содеянном. Я не давал, вот Бонг и применил свое мастерство. Сделал все быстро и тихо. Хвала небу, что еще не пришлось прорываться с боем, – пояснил Вэйлр, подводя меня к слабой тени от невысокого деревца.

– Можно я подойду к нему? – я кивнула на Красавчика.

– Без тебя позаботятся, – раздраженно отчеканил капитан, и я не стала спорить.

Привал закончился быстро – погоня могла быть все еще позади нас. Потому, дождавшись наших разведчиков, мы отправились в путь, надеясь оказаться на другой стороне еще засветло. Подъем, который нашли матросы, выглядел пологим и удобным. Первым поехал Вэй, за ним Бонг и Мельник; я сейчас находилась рядом с боцманом, развлекавшим меня очередным рассказом. Я все время оглядывалась на Красавчика – ему, судя по сморщенному лицу, было тяжко. Не выдержав, я остановилась и дождалась его.

– Эмил, как вы? – спросила я, протягивая руку и притрагиваясь к его плечу.

Он вскинул голову и попытался улыбнуться, но вышло криво и фальшиво.

– Больно? – мне было так жаль его, несмотря ни на что.

– Заслужил, – усмехнулся он и охнул, хватаясь за бок.

– Ада! – гаркнул Лоет, и я недовольно посмотрела на него.

– Держитесь, – я снова похлопала Красавчика по плечу и догнала капитана.

Он наградил меня суровым взглядом, но это не произвело на меня впечатления. В конце концов, никто не может мне помешать проявлять сочувствие к человеку. Меня удивляло только, что Красавчик не выглядит расстроенным из-за того, что с ним сотворили капитан и лекарь.

– Отчего такой озадаченный вид? – спросил меня Вэй.

Я вздохнула и ответила:

– Хоть весь изойдись на яд, но меня распирает любопытство, что вы с Бонгом сделали с Эмилом и почему он не выглядит расстроенным. Нет, он, конечно, расстроен, но мне казалось, что вы, мужчины, щепетильней относитесь к этой вашей… э-э, детали, – сказав это, я смущенно потупилась.

Капитан молчал, и я, не выдержав, подняла на него взгляд. Вэй дождался, пока я обернусь, и иронично уточнил:

– О какой именно детали идет речь?

Я фыркнула и указала взглядом на низ его живота.

– Ангел мой, без живота никто не может, – серьезно ответил мерзавец.

– Господин Лоет, вы меня прекрасно поняли, – проворчала я.

– Мадам Адалаис, у меня было тяжелое утро, не менее тяжелый день. Может, вы все-таки будете выражаться ясней? – раздраженно произнес мужчина. – О чем вы говорите?

– Я тебе показала, – возмутилась я.

– Ты указала на живот, я ответил, – продолжал издеваться несносный пират.

– Я указала ниже, – уточнила я.

– Верблюд?! – округлил глаза Лоет. – Милая моя, мужчины могут быть щепетильны в отношении верблюда в случае, когда верблюд является собственностью. Но не у всех мужчин есть верблюды. Что же, считать их ущербными?

Я тихо зарычала и решила больше с ним не разговаривать. Но от господина пирата отделаться было совсем не просто. И теперь Вэй повторял отвратительно монотонно одно и то же:

– Ада, скажи, Ада, скажи, Ада, скажи, Ада, скажи…

– Замолчи немедленно! – воскликнула я, затыкая уши. – Это невыносимо!

– Тогда я требую уточнения, – осклабился Лоет. – Если это не живот и не верблюд, то что?

Зажмурившись, я выпалила:

– Та штука на тебе, за которую я держалась в тюрьме Ардоса. Доволен?!

Чудовище в облике человека довольно осклабилось и ответило:

– О, не переживай, Ангел мой, с этой штукой все в полном порядке. Поверь, она в безопасности.

– А та, что на Красавчике? – зло зашипела я, понижая голос.

– И та тоже в порядке и безопасности, а верней сказать – безобидна, – Вэй обернулся и бросил взгляд на страдальца. – Просто он еще не верит, что безболезненного касания Бонга хватило, чтобы сделать эту штуку инструментом для слива и не больше. Ничего, у него будет еще шанс в этом убедиться, если полезет к кому-то до достижения Тригара. Там наш уважаемый лекарь исправит сей маленький недостаток. А пока пусть упивается верой в свою состоятельность. Теперь ты все узнала, что хотела? Ах да, не вздумай просить за него! – рявкнул на меня Лоет, и я испуганно вздрогнула. – Прости, я все еще зол на идиота.

Наши планы о ночевке на той стороне оказались несостоятельны, потому что, поднявшись на самый верх склона, мы обнаружили, что впереди у нас второй хребет. Капитан, по своей привычке, в который рез предложил дьяволу весьма неприличные вещи, и я подумала, что нечистый наверняка уже измучился от икоты и смущения. Я бы точно умерла, если бы меня с такой завидной периодичностью склоняли к столь отвратительным деяниям весьма интимного характера.

В результате нам пришлось остановиться на ночлег в горах, найдя отвес, закрывавший нас от ветра, поднявшегося с наступлением темноты. Кое-как мы разожгли костер, но на всю ночь его не хватило. И сегодня я спала не просто на плече Вэя, а тесно прижавшись к нему. Он оплел меня руками и ногами, и сразу стало уютно и тепло. Но ночью я проснулась от прохлады. Капитан отодвинулся от меня и лежал, глядя в небо. Дыхание его было хрипловатым и прерывистым.

– У тебя что-то болит? – забеспокоилась я, глядя на страдальческую гримасу на его лице.

Вэй посмотрел на меня, тяжко вздохнул и сказал:

– Ты себе не представляешь, как я скучаю по раздельным каютам.

– Я тоже скучаю по «Счастливчику», – улыбнулась я.

Лоет снова скривился и фыркнул:

– Ада, ну нельзя же быть таким… ангелом.

Мне очень хотелось спать, и раздумывать о словах пирата я не стала. Подползла к нему, опять устраиваясь на плече, положила ладонь на грудь и пожелала спокойной ночи. Мужчина тихо застонал, выругался и развернул меня спиной к себе, после этого укутал двумя плащами и положил ладонь поверх моего плеча. Прижаться к себе он так и не позволил. Немного пообижавшись, я все-таки заснула. А утром мы вновь услышали мужской вскрик. Только в этот раз кричал наш часовой. Хотя криком мне это показалось со сна, потому что возглас был резким и неожиданным.

– Погоня!

Вскочили все разом. Всадники стояли на той вершине, откуда мы вчера спустились. Они оглядывали склоны. Но вот нас заметили, и всадники направились вниз.

– Вперед! – скомандовал Вэй, и верблюды побежали, понукаемые нами.

У нас было время. Погоня, рассудившая, что мы в темноте не полезем по горам, и переждавшая ночь внизу, теперь спускалась по той же тропе, где вчера спускались мы. Но выигранное за ночь время теперь стремительно таяло. Мы никак не могли найти подъем, потому приходилось двигаться между склонами, возможно, опять удаляясь от нужного нам пути. Впрочем, этого никто не знал, мы могли бежать и в нужном направлении.

– Капитан, мы можем остановиться и дать им бой, их немногим больше, чем нас, – предложил господин Даэль.

– Не можем, – ответил Лоет. – Я предпочитаю уйти от погони, чем ввязываться в сомнительное сражение с противником на его территории. Я взял с корабля десять человек и рассчитываю вернуться с тем же количеством. Хотя мы можем бросить им кость, – и он обернулся, издевательски глядя на Красавчика. Тот промолчал, хмуро глядя перед собой.

А потом мы увидели тропу. Она уводила вверх и исчезала за каменным выступом. Капитан указал нам на тропу, и наш отряд начал подъем. Погоня все еще отставала, но это не значило, что они к нам не приближались. Подъем оказался извилистым, но мы достигли вершины достаточно быстро, чтобы тут же простонать: тропа вела дальше и отнюдь не вниз, как мы надеялись. Иной дороги у нас не было, потому пришлось двигаться по уже имеющейся.

Наш случайный путь вывел нас к ущелью. И теперь мы передвигались между высокими каменными стенами, уже без устали желая дьяволу всего самого недоброго – я не была исключением, и Лоет даже ни разу не поиздевался надо мной. Зато снова подал голос боцман:

– Надо было еще там разобраться с преследующими нас псами, сейчас мы вовсе в ловушке. Ни маневренности, ни возможности сбежать.

– Даэль! – зарычал капитан и закончил уже спокойней. – Помолчи. Скоро ущелье закончится.

Оно действительно закончилось примерно через час. Из-за извилистости ущелья невозможно было увидеть, нагоняют нас или еще нет. Наш отряд оказался снова среди склонов, и Лоет воскликнул:

– Что за чертов каменный лабиринт?!

– Может, пора закончить постоянно поминать дьявола, и тогда он перестанет издеваться над нами? – раздраженно спросила я.

– У тебя хорошо получается говорить с богами, – не менее раздраженно ответил капитан. – Вот и пообщайся, а мы пока попробуем выбраться из этой ловушки.

Оглядевшись, мы направились к более пологому склону. Мы уже почти поднялись, когда позади послышались крики и конский топот по камням.

– Вот вообще не смешно, – сварливо произнес Вэй. – Я точно принесу в жертву Красавчика, если это умилостивит местных богов. – Затем бросил взгляд на меня. – Жаль, что ты не девственница.

– В каком смысле?! – вспыхнула я.

– Девственницы – лучшие жертвы, – удостоил меня пояснением негодяй.

За спиной послышался первый выстрел, затем еще один.

– Готовьте оружие, – приказал капитан.

Я тоже достала пистолет. Остановившись на вершине невысокого склона, мужчины выстрелили. Я сделала свой выстрел после них, отчаянно зажмурившись и пискнув от страха. Два преследователя упали со своих лошадей, один схватился за руку. Раненым оказался и один из наших матросов – хвала Всевышнему, не смертельно.

– Вперед! – снова скомандовал Вэй.

Но в этот момент на нашу погоню налетели неизвестные люди. Мы с минуту смотрели, как внизу завязался бой, а затем Лоет снова гаркнул, и мы поспешили покинуть место сражения. Уже спустились, но вновь прозвучали выстрелы. А через минуту нас окружили. Пираты потянули сабли из ножен.

– Не вынимать оружия, – поднял руку Лоет и заговорил на языке, имевшем здесь ход помимо родного.

Никто не понял его, но нам жестами приказали слезть с верблюдов. Вэй поджал губы, еще раз огляделся, явно оценивая количество окруживших нас людей, и выполнил требование мужчины, вышедшего вперед. Мы последовали за ним. Колючий взгляд черных глаз прошелся по нашим лица, задержался на мне, но быстро потерял интерес, и мужчина что-то велел своим людям. Они приблизились и принялись бесцеремонно обыскивать нас. Когда один из разбойников подошел ко мне, Лоет, терпевший обыск, ударил другого разбойника и снес с ног моего. Это послужило для пиратов сигналом к действию, и завязалась драка. Я оказалась в кольце, защищенная спинами своих друзей, но вся эта дорога настолько вымотала меня – и бег из оазиса, и жар пустыни, и бесконечные горы, – что я подхватила кусок камня, лежавшего у моих ног, и запустила в первого попавшегося разбойника. Затем открыла мешок с дротиками и с неожиданной одухотворенной радостью перекидала их в разбойников, хлопая в ладоши, когда попадала. И сейчас была очень зла на Лоета, отнявшего яд, подаренный мне Кузнечиком.

– Молодец, Ангелок! – воскликнул мой учитель. – Только почему они не дохнут?

– Капитан забрал яд, – ответила я, снова берясь за камни.

– Опять я виноват?! – возмутился Лоет, нанося саблей страшный удар одному из разбойников.

На этом разговоры закончились. На помощь тем разбойникам, что дрались с нами, подоспели те, которые напали на нашу погоню. Кольцо давно распалось, и только капитан продолжал драться рядом со мной, с яростью отбивая нападение. И когда я увидела, как на его одежде появилось первое кровавое пятно, наконец достала и свою саблю.

– Помнишь? Если вытащила оружие, ты должна им воспользоваться, – сказал Вэй. – Если не готова – не лезь.

Я не была готова, но недалеко вскрикнул раненый Даэль, пал один из матросов, рычал Красавчик, забывший о своем состоянии и бросавшийся с отчаянной смелостью в бой, невероятно красиво дрался Бонг, мастерски орудовал саблей и ножом Мясник Самель, не сдавался Эрмин, никто не отступал, и я решилась.

– Жизнь пирата такова. Или ты, или тебя, – повторила я свое заклинание и приняла на клинок одного из двух разбойников, наседавших на Вэя.

Мужчина изумленно посмотрел на меня, замахнулся своей саблей, и я нажала, пронзая его насквозь. Затем уперлась в мужчину ногой и вытащила саблю. Он упал, а я закричала от страха и злости. На меня бросился еще один разбойник. В голове, словно я вновь оказалась на палубе «Счастливчика» с палкой в руках, раздался чеканящий голос капитана, руководя моими выпадами.

– Жизнь пирата, – выкрикнула я, встречая разбойника, нападавшего на меня, – такова! – Выпад, звенит сталь. – Или ты, – отбиваюсь, отскакиваю, – или, – в меня летит клинок, приседаю, сабля свистит над головой, разрезая воздух, – или тебя. – Удар по ногам, и он падает; добить. – Мама!

Следующий. Держусь, отбиваюсь, давит, не могу. Всевышний! Голова разбойника слетает с плеч, и его тело откидывает в сторону сильная рука капитана.

– Таких не бывает, – говорит он, восхищенно глядя на меня. – Таких, как ты, не бывает! Я сдохну за тебя, Ангел…

– Вэй! – закричала я, толкая его в сторону.

– Но не сейчас, – пропыхтел Лоет, разворачиваясь и скрещивая клинки с очередным разбойником.

– Уж сделай милость! – истерично выкрикнула я и едва увернулась от очередного разбойника.

Наверное, Всевышний был на нашей стороне, а может, мы извели дьявола настолько, что он решил не посылать нам быстрой смерти, но вскоре мы остались ввосьмером против десяти. Лоет отпихнул меня назад, и я упала, споткнувшись о труп одного из наших матросов. Всхлипнув, я взглянула в открытые глаза и зашептала молитву.

Наши противники застыли напротив.

– На абордаж! – заревел капитан, и морские разбойники бросились на сухопутных.

Я следила за ними, не отрываясь, и вздрогнула всем телом, когда до меня кто-то дотронулся. Это была Оли. Она залезла по моей руке и уселась на плече, жалобно попискивая. Я скосила глаза на паучиху и ужаснулась мысли, что она могла быть раздавлена в этой мясорубке.

– Как же ты выжила, маленькая? – прошептала я.

Кто-то вскрикнул, и я снова обернулась к сражавшимся. На землю оседал Кузнечик, держась за живот. Красавчик, вымотанный до предела, еле стоял на ногах, но продолжал бросаться вперед с безрассудной яростью. Эрмин сидел на земле, баюкая правую руку. Самель выбил саблю из рук разбойника, перехватил его и вспорол горло от уха до уха – меня он так учил. Мельник отбивался сразу от двоих. Раненый боцман стоял на одном колене, держась за окровавленный бок, но продолжал сражаться. Бонг, не избежавший ранений, но выглядевший лучше всех, завладел двумя саблями и теперь шел на своего противника, раскручивая их.

Мой взгляд метнулся к капитану. Лоет, без оружия, буквально избивал своего противника, выплескивая на него всю накопившуюся злость. Я зажмурилась, когда его сапог обрушился на лицо разбойника, и до меня донесся хруст костей. А может, это только мне почудилось, но вдруг стало так страшно, что захотелось лечь, накрыть голову руками и закричать во всю мощь своих легких.

– Ада. Ада! – я вздрогнула и увидела Вэя, склонившегося ко мне.

Он разжал мои пальцы, всё еще сжимавшие рукоять сабли, и рывком поднял с земли, с силой втискивая в свое тело. Он что-то шептал, и я не сразу разобрала, что́ он так настойчиво повторял.

– Прости, прости меня, прости, – твердил Вэйлр, зарываясь пальцами мне в волосы. – Не смог уберечь, прости. Не смог, прости.

Я уперлась ладонями в его грудь и отстранилась, заглядывая в лицо. Оно было испачкано в крови, но не его, это была чужая кровь. Только сейчас осознав, что все закончилось, я сама прижалась к капитану и разрыдалась от облегчения.

– Ну что ты, девочка моя, испугалась? – срывающимся голосом спрашивал Вэй.

– Ты живой, – выдавила я со всхлипом. – Ты живой, Вэй, живой!

Не помня себя, я обхватила его лицо ладонями, покрывая его поцелуями, и никак не могла остановиться. Мужчина с силой прижал мою голову к своему плечу и удерживал, пока я не затихла. Затем ослабил хватку, заглянул мне в глаза и завладел моими губами в коротком грубоватом поцелуе.

– Капитан, – позвал его господин Даэль, – кажется, подмога. Или мы сейчас уходим…

– Уходим! – крикнул Лоет, ставя меня на землю.

– Вэй, лошади, – произнес Самель, стоя на склоне и глядя туда, откуда мы пришли.

Это были лошади нашей погони.

– Привести, – распорядился капитан, вкладывая мою саблю в ножны. – Ты молодец, Ангел мой. Ты смогла.

Кивнув, я утерла слезы. Затем оглядела оставшихся. Вместе с ранеными нас было девять, включая Бонга. Четверо матросов погибли. Еле держались Красавчик и Даэль. Кузнечик лежал без сознания. А вокруг нас лежали трупы разбойников, превосходивших нас числом в два раза, но мы отбились! Не все…

– Сопли потом жевать будем, вперед! – рявкнул Вэй, выводя меня из ступора.

Раненых подсадили на коней, Кузнечика положил к себе поперек лошади Бонг. Оли уже успела вернуться к нему.

– Кто упадет – не подбираем, – зло отчеканил Лоет, и мы сорвались в галоп.

Новые разбойники были еще далеко, но они продолжали приближаться, и это подстегивало нас.

– Вэй, как мы это сделали?! – выкрикнула я.

– Когда нечего терять, кроме жизни, сможешь всё, – всё так же зло отозвался он.

Мы мчались наугад, но удача наконец повернулась к нам лицом, и спустя час этой сумасшедшей гонки мы вылетели на караван, шествовавший в нужную нам сторону. Капитан взмахнул руками, показывая, что мы не собираемся нападать, и закричал:

– Мир!

Нас окружила охрана каравана – осмотрели и кивнули, позволяя присоединиться. До спасения добрались все, кто выжил после сражения; никто не отстал и не потерялся в дороге. Я сползла с лошади на руки Вэя. Он поставил меня на землю и честно сказал:

– Я хочу убить твоего мужа.

– Я тоже, – кивнула я и истерично расхохоталась, уткнувшись лбом в грудь моего капитана.

Глава 35

– Лейн! – Фанис, погонщик верблюда, добродушный пожилой мужчина, проникшийся ко мне симпатией, махал рукой, подзывая к себе.

Я посмотрела на Лоета, и он кивнул, позволяя мне покинуть повозку, на которой я теперь ехала, присматривая за Кузнечиком и господином Даэлем. Правил повозкой Эрмин, ранение которого заживало быстро благодаря искусству нашего незаменимого лекаря. Все раненые быстро шли на поправку, только двое еще были вынуждены перемещаться лежа в повозке. И если боцман проводил большую часть дня, сидя рядом со мной и Эрмином, то Кузнечик пока лежал, бранясь витиевато и красиво, потому что Бонг не позволял ему даже привстать, клянясь, что скоро матрос сможет не только встать на ноги, но и снова влезть в какую-нибудь заварушку.

Вторая неделя пути с караваном подходила к концу. Капитан быстро нашел общий язык с охранниками, погонщиками и торговцами. Еще один талант этого неутомимого человека заключался в том, что он мог быстро учиться новому языку, и за две недели Вэй уже разговаривал с местными жителями на их наречии. Пусть его словарный запас был скуден и говорил он с сильным акцентом, чем вызывал веселый смех караванщиков, но подобным нашего бравого капитана смутить было сложно, и он продолжал осваиваться, узнавая о традициях здешних земель.

Меня все считали его племянником, потому что иначе было сложно объяснить его опеку над мальчиком-подростком, не открыв моего истинного пола. А опека была порой и чрезмерной. После нашего столкновения с разбойниками Лоет очень чутко реагировал на любую мою гримасу и неудобство. И пусть все это пряталось за завесой привычного ехидства, но то, что я дорога ему, было заметно. Это льстило мне, радовало, и иногда я даже нарочно провоцировала очередной взрыв ворчания, сопряженного с действием: укутать меня на ночь, подать воды днем или принести фруктов. Но вслед за радостью приходили печаль и разочарование. Дальше опеки пират снова не заходил, а я не позволяла себе думать о том, как он прижимал меня к себе после боя с разбойниками. Мы вновь держали расстояние, понимая, что наша тяга друг к другу, ощущавшаяся с некоторых пор все отчетливей, не имеет права на жизнь. Я все так же собиралась вернуть себе мужа, а он – помочь мне в этом.

Чувствовала ли я стыд? Несомненно. Мне было неловко за чувство к другому мужчине, крепнувшее день ото дня. И надежда была лишь на то, что, воссоединившись с Дамианом, я обрету покой и буду вновь счастлива со своим законным супругом. Что думал Лоет, мне было неизвестно – он никак не выражал ни досады, ни печали. Лишь иногда прорывалось раздражение, выливавшееся на головы тех, кто случайно попадал под его горячую руку. Впрочем, это были только его люди; с чужаками капитан держал себя в руках и был неизменно вежлив. А пираты не обижались – мне даже казалось, что на их лицах я читала понимание и иногда укор, адресованный мне. Но никто не выражал этого вслух, и я предпочитала считать, что сама себе придумываю неодобрение маленького отряда. Ведь укорять меня было не за что.

– Лейн, – Фанис снова поманил меня, и я поспешила подойти.

Мы остановились на ночевку, и теперь караванщики разжигали костры, готовя еду и отдыхая от долгого перехода. Фанис похлопал рядом с собой ладонью и протянул сверток с лукумом. Эта сладость мне нравилась, погонщик уже знал и покупал мне в лавках сладостей, если мы проезжали город или поселение. Лукум был липким после дневной жары, и я старалась есть его так, чтобы не запачкаться.

– Спасибо, – поблагодарила я, откусив кусочек. Несколько слов на местном языке я тоже уже знала.

– Кюшай, – блеснул новым словом Фанис.

Он поставил передо мной кувшин с водой, чтобы могла запить сласть, и начал свой очередной рассказ, который я не понимала, но мужчине нравилось внимание, с которым я его слушала, и улыбки, когда он начинал смеяться. Создавалось ощущение, что ему этого хватало, а меня вполне устраивало. Иногда Вэй сидел рядом с нами и тоже слушал. Фанис любил слушателей, потому капитану тоже радовался. Лоет потом говорил, что́ понял из рассказа. В основном Фанис рассказывал о своих сыновьях и внуках. Оказывается, я напомнила ему младшего сына, он был моего возраста… моего объявленного возраста – пятнадцати лет.

Пока я уплетала лукум и слушала новый рассказ, невдалеке раздались звуки барабанов. Я вскинула голову, уже зная, что это означает. Иногда караванщики доставали свои музыкальные инструменты, и тогда начинались танцы. Танцевали, разумеется, только мужчины. Женщин среди нас, кроме меня, не было, а я, как известно, юноша. Но, если бы с караваном и шли женщины, они бы сидели в стороне и смотрели, потому что порядочной женщине можно танцевать только перед своим мужчиной, соблазняя его в танце. Так сказали Вэю охранники, когда поведали о местных порядках. После чего Лоет пришел ко мне и объявил:

– Ты непорядочная женщина, Ангел мой.

– Что?! – опешила я от подобного обвинения.

– Ты танцевала передо мной, – осклабился капитан, поясняя, что хотел сказать.

Я успокоилась и усмехнулась.

– Если уж на то пошло, я танцевала не перед тобой, а рядом с тобой, и ты в тот момент тискал булочку.

Я вдруг оскорбилась и слезла с повозки.

– Ты куда? – спросил Лоет.

– Я с тобой не разговариваю, – проворчала я и сварливо добавила, презрительно кривясь: – Булочник.

Он догнал меня и пристроился рядом.

– Ревность – это грех, – как бы между прочим произнес Вэйлр.

– О таком грехе не слышала, – отмахнулась я и обернулась, возмущенно глядя на него. – Кто кого ревнует, простите?

– Прощаю, – покладисто согласился пират. – Можешь ревновать, я не против. Мне это даже льстит.

– Сам ревнуй, – фыркнула я и снова отошла в сторону.

Капитан проводил меня взглядом и буркнул тихо, но я услышала:

– Интересно, а я чем занимаюсь все это время?

Развернулся и ушел к нашим людям, а я осталась стоять и смотреть ему вслед, не зная, как реагировать. В результате сделала вид, что не услышала, потому что Вэй говорил это не мне и не рассчитывал, что ветер донесет до меня его неосторожные слова.

– Лейн, – Фанис слегка толкнул меня в плечо, вырывая из раздумий. – Идти? – он указал взглядом на караванщиков, собиравшихся в круг.

– Да, – кивнула я и улыбнулась.

К нам подошел Лоет. Он знал, что я люблю это маленькое развлечение, и, положив мне руку на плечо, повел в сторону рассаживающихся музыкантов. Я подняла голову, пытаясь поймать его взгляд. Вэй посмотрел на меня и хмыкнул:

– Еще немного, и ты станешь настоящим сорванцом.

Капитан протянул мне платок. Не скажу, что я сильно смутилась. Временами мне стало казаться, что скоро я вообще забуду, что когда-то это умела. Жизнь среди мужчин, да еще и общение с капитаном Лоетом сделали меня почти циником. И порой, вспоминая те времена, когда я краснела по поводу и без, цепляясь за правила этикета и вдолбленного в меня благородного воспитания, я казалась себе куклой, живущей в картонной коробке. Сложно было представить, примет ли меня нынешнюю Дамиан, но идти в обратную сторону мне не хотелось. Пожалуй, я давно переплюнула свою матушку, наслаждавшуюся светской жизнью. Мне же было тяжело представить, как я буду воевать с кем-то из соседских кумушек за новую шляпку. Или же дружить против кого-то, обмениваясь фальшивыми улыбками и елейными уверениями в дружбе. Боюсь, мне грозит затворничество, если мы с мужем вновь окунемся в прежнюю жизнь. Дьявол…

Рука Вэя приятно грела плечо, и хотелось, чтобы он не убирал ее. Близость этого мужчины неизменно внушала чувство уюта, даже если в этот момент он говорил гадости. И молчать рядом с ним было не скучно. С ним рядом вообще не бывало скучно.

– Дыру протрешь, – беззлобно усмехнулся Лоет.

– Вэй, я иду со стороны глаза, который почти не видит. Как ты всегда понимаешь, что смотрю на тебя? – немного возмутилась я.

– Чувствую, – он пожал плечами. – Я тебя всегда чувствую. И твое настроение. И, когда прячешь свои мысли, я знаю, о чем ты думаешь: о грустном или о веселом.

– Как ты это понимаешь? – мне стало интересно.

– Все написано на твоем личике, – капитан улыбнулся и поддел согнутым пальцем кончик моего носа.

– А сейчас я о чем думаю? – с любопытством спросила я.

– Сейчас ты не думаешь, сейчас ты решила свести меня с ума своими вопросами, – он снова усмехнулся, а я насупилась, но ненадолго.

Мы сели за спинами караванщиков. Смотреть это не мешало, и оставалась возможность разговаривать, никого не тревожа. Костер уже разгорелся и освещал пространство оранжевыми бликами. На границе света и наступившей тьмы расселись мужчины. Напротив нас сидели музыканты. Один из караванщиков отстукивал на барабанах незатейливый ритм, остальные пока молчали. Люди все еще подходили. И Фанис уселся в круг – он тоже любил смотреть, как другие танцуют.

– А ты о чем думаешь? – я развернулась вполоборота к Вэю. Теперь он был открыт мне здоровой стороной, потому что обошел меня и сел по другую руку. Признаться честно, я даже не заметила, в какой момент перестала видеть уродовавший его шрам. Он был, но я уже не обращала на него внимания. Даже странно, что он так испугал меня в начале нашего знакомства.

Вей откинулся назад и оперся на руки. Он вскинул голову, глядя на яркие звезды, шумно потянул носом, вдыхая сухой теплый воздух, пропитанный запахом костра и пряностей от готовившейся невдалеке от нас еды.

– Я соскучился по своему кораблю, – наконец сказал капитан. – Хочу качку и плеск волн. Хочу скрежет такелажа и скрип дерева, хлопанье парусов и запах смолы. Мне до черта надоело здесь. И рыбы хочу, такой, какой ее готовит Самель. Я даже по Берку соскучился. Надеюсь, эта паскуда еще не сдохла.

Меня расстроили его слова. Вернуться на бриг, значит… Что это значит? Все очень просто: расставание – вот что это значит. Но я еще не готова! Неужели капитан, действительно уже не может дождаться этого? Но свои эмоции я постаралась спрятать. Незаметно выдохнув, я придала голосу удивление и спросила, глядя в круг, где уже поднимались первые желающие станцевать:

– Ты же всегда скучаешь по мясу?

– Так то на море, когда рацион весьма скуден. А на суше начинаю скучать по рыбе и морским гадам, – ответил Лоет.

Его ладонь легла мне на плечо и неожиданно дернула назад. Я упала на спину, и он навис сверху, опираясь на вытянутую руку.

– И что мы вдруг приуныли? – спросил капитан, блуждая взглядом по моему лицу.

– С чего ты взял? – спросила я, но встать не попыталась.

– У тебя короткая память, – усмехнулся Вэй. – Я же сказал, что чувствую тебя. Но сейчас даже чувствовать нечего, ты вся как на ладони. Говори, – он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, и я поймала его руку, сжимая мужские пальцы в своей ладони.

Вэйлр потянул, и я села, глядя на него.

– Говори, – улыбнулся он.

Мне было сложно признаться в своем разочаровании от его слов. Сказать о том, что я не хочу с ним расставаться, – все равно что открыть душу и признать, что этот мужчина мне небезразличен. А этого я сделать не могу по известным причинам.

– Говори же, – снова повторил Вэй. – Ты ведь знаешь, что я вытяну из тебя правду.

– Какую правду, Вэй? – спросила я и отвернулась. – Правду о том, что я еще не хочу возвращаться на «Счастливчик»? И что…

– Что? – голос пирата прозвучал спокойно, но я уловила нотку напряжения.

– Что меня расстроило твое желание побыстрей вернуться на корабль, – фразу я заканчивала практически шепотом.

Капитан снова откинулся назад, скрывая лицо в тени, и я не смогла увидеть, что отразилось на нем.

– То, что я хочу вернуться на корабль, означает лишь то, что я хочу вернуться на корабль, – медленно, словно подбирая слова, произнес он. – Но вовсе не означает, что я хочу…

– Что? – я жадно вгляделась в сумрак, пытаясь разглядеть его лицо.

Я услышала протяжный вздох. Лоет сел, тряхнул головой и посмотрел на мужчин в круге огня.

– Ты чистый ангел, Ада, – ответил он, – но даже чистый ангел не может быть так слеп. Не заставляй меня произносить вслух те слова, которые ты не готова услышать. Ответ ты знаешь, но, раз до сих пор не пожелала его признать, значит, и я промолчу и не стану ничего навязывать.

Мне нечего было сказать на это. Теперь и я смотрела в круг огня, где, положив руки на плечи друг друга, танцевали мужчины – пять человек с одной стороны, пять человек с другой. Остальные хлопали в такт медленных движений. Танцующие притопывали, неспешно двигаясь вокруг костра, то приближаясь к нему, то удаляясь. Мне больше нравилось смотреть на воинов. Их танец был более зажигателен. Чтобы разрядить напряжение, возникшее между нами с Вэем, я спросила:

– Интересно, охрана сегодня будет танцевать?

– Было бы хорошо, – ответил он. – От этих танцев меня начинает клонить в сон. И музыка заунывная.

– А мне нравится, – я пожала плечами и откинулась назад, опираясь на локти.

Теперь танцев не было видно, зато я могла смотреть на широкую спину моего капитана и на профиль, когда он поворачивал голову. Лоет посидел немного, положив локти на расставленные в стороны колени, зевнул и присоединился ко мне. Я полностью легла на спину, положив руки за голову, и направила взгляд в небо. Все-таки звезды здесь близкие и яркие. Вэй растянулся во весь рост рядом, повторяя мою позу, и тоже посмотрел на небо.

– Хорошо, – сказал он. – Спокойно.

– Угу, – откликнулась я и перевернулась на живот, глядя на лицо мужчины.

Он протянул руку и заправил мне прядь волос за ухо.

– Я не вижу твоего лица, – сказал капитан.

– Я твое тоже почти не вижу, – ответила я и улыбнулась.

– Ты улыбаешься, – произнес он тихо и так тепло, что я на мгновение зажмурилась.

Переборов нахлынувшие чувства, снова открыла глаза и проворчала:

– Ты не видишь моего лица.

– Я чувствую, – в который раз повторил Вэй, и мы замолчали.

В этот момент музыка оживилась, и мы дружно сели, глядя на воинов. Их было двое, обычно танцевало больше.

– Как интересно, – хмыкнул Вэй, я согласно кивнула.

Кроме того, на мужчинах были надеты только широкие штаны, сапоги и пояса, за которые были заткнуты по паре кинжалов. В этот раз играли лишь барабаны и бубен. Караванщик с инструментом, похожим на флейту, достал плоский барабан и тоже отстукивал ритм. Когда застучали барабаны, воины не двинулись с места – так и стояли, положив одну руку на живот, а вторую заведя за спину. Но вступил бубен, и мужчины пришли в движение. Плавно и тягуче они пошли вокруг костра, продолжая смотреть в глаза друг другу. Это больше походило на начало схватки, чем на танец. Барабан ударил громче, и они вытащили кинжалы. Оружие вспыхнуло бликами клинков в отблесках огня, а дальше превратилось в сверкающее мельтешение, подвластное движениям мужчин.

Следуя ритму, они упали на одно колено, тут же сменив его на второе. Казалось, что воины – отражения друг друга, настолько четки и симметричны были их движения. Ритм ускорился, и они налетели друг на друга, звякнув кинжалами.

– Хо! – выкрикнули мужчины.

Удар, удар, отскочили, повернувшись друг к другу спиной и вновь лицом друг к другу. Опять сошлись, сцепились, и один перекинул второго через себя. Тот тут же оказался на ногах, развернулся, и снова звон оружия:

– Хо!

Мы с Вэем подались вперед, вливаясь в этот все более ускоряющийся ритм. Звон бубна теперь был непрерывным, караванщики отстукивали так, что, казалось, еще удар – и барабаны загорятся. Но не только мы поддались этой сумасшедшей магии силы и оружия. Все, кто сидел сейчас у костра, следили за двумя воинами горящими глазами. И вскоре вскрик «Хо!» вырывался из глоток зрителей дружным хором. И, когда сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, воины крутанули свои кинжалы клинками вниз и, упав на одно колено, вонзили их по рукоять в сухую землю, издав в последний раз:

– Хо!

– Ох! – это вырвалось у меня, когда все стихло.

– Ага, – зачарованно отозвался Лоет и, обхватив мой подбородок пальцами, развернул к себе лицом.

Глаза его горели, пугая и завораживая меня одновременно. Ухватив мою руку, Лоет вскочил на ноги и потащил за собой. Я послушно шла за ним, не смея даже спросить, куда он меня ведет. Капитан остановился, как только нас охватила темнота, оставляя наедине. Он обхватил мое лицо ладонями и порывисто склонился. Я зажмурилась, ожидая того, чего в душе так страстно желала, но…

– Нападение! – это слово я знала, потому поняла сразу.

Кричал один из часовых. Лоет выругался, снова схватил меня за руку, и мы побежали в обратную сторону, чтобы успеть взять оружие, оставшееся в повозке. Когда мы добежали, вооруженные всадники ворвались в наш лагерь, и бой завязался. Пираты уже не первый раз помогали охране каравана и самим караванщикам, заслужив славу бесстрашных рубак.

– Ангелок, не лезьте! – крикнул мне Красавчик, пробегая мимо.

– Согласен, – кивнул Вэй. – Сиди в повозке. Без тебя справимся.

Дело в том, что за те две недели, которые мы шли с караваном, нападений было три. И в двух из них я хваталась за саблю, когда разбойники подбирались к повозке, где лежали Даэль и Кузнечик. Мне было до одури страшно, но я вставала на защиту своих друзей, которые на тот момент были беспомощны, как дети. И если боцман еще отстреливался, то Кузнечик мог только скрежетать зубами и поливать нападавших отборной бранью, которую они не понимали. Ко мне всегда мчался Вэй, но преградить на время путь у меня получалось.

Я села к Кузнечику, господин Даэль, подхватив свою саблю, выскочил на помощь остальным. Эрмин держался недалеко от нас, но и он не мог постоянно видеть, что происходит за его спиной. Достав склянку с ядом, которая была у Кузнечика, я смачивала острия дротиков, готовясь оказать помощь издалека. Вид смерти стал мне если не привычен, то… После морских сражений и той мясорубки в горах я относилась к убийствам гораздо спокойней, тем более узнав, каково это – убивать. Кажется, в этом походе милая маленькая бабочка окончательно сложила крылышки, уступая место Ангелку.

Кузнечик помогал смачивать острия, осторожно подавая мне дротики и повторяя:

– Ангелок, не пораньтесь сами. – После указал на духовую трубку, облегчавшую стрельбу таким легким незамысловатым оружием.

Я выглянула из повозки. Недалеко от нас шла схватка. Примерившись, я выпустила первый дротик. Он попал в руку взметнувшего саблю бандита. Тот бросил взгляд назад, заметил меня, но не понял, что произошло. Безобидное на первый взгляд жало оцарапало его кожу и упало на землю, тут же затоптанное сапогом. Но вот разбойник начинает двигаться, кровь ускоряет свой бег по его телу… Мужчина мотнул головой, еще раз, остановился и схватился за горло. Он еще хрипел в своей агонии, когда сабля одного из воинов, охранявших караван, пронзила и без того умирающее тело, облегчая его муки.

– В шею или лицо метьте. – Кузнечик подал мне следующие дротики.

– У них открыты только руки и глаза, – ответила я.

– Дьявол их дери, – выругался матрос. – Эх, жаль, я не могу сам…

Но я уже не слушала его, выбирая следующую жертву. Жалко ли мне было тех, кто сейчас пытался убить моих друзей и тех, кто оказался к нам добр, приютив на время пути? Нет. Я научилась отличать случаи, когда можно проявлять жалость, а когда нет. Или ты, или тебя. Я столько раз смотрела в глаза смерти за это время, что научилась по-настоящему ценить жизнь. «Когда нечего терять, кроме собственной жизни, сможешь многое». И это так. Когда-то, в начале пути, я переживала, что могу погибнуть, и тогда Дамиан не дождется помощи. Сейчас же я в первую очередь помнила: если я выживу, то и Дамиан будет спасен. Во мне прибавилось здорового эгоизма, и это мне нравилось.

Дротики летели в свои цели, как одинокие смертоносные пчелы. Одни достигали разбойников, другие бездарно падали на землю. Нападавших было много. И вслед за дротиками в ход пошло другое оружие. Кузнечик теперь перезаряжал мне пистолеты, морщась, когда приходилось напрягаться. Я делала выстрел, кидала ему разряженный пистолет и брала новый. Но было страшно попасть в своих в этом мельтешении, потому я стреляла нечасто.

Несколько раз мне на глаза попадался капитан. Он встречался со мной взглядом и снова завязал в новой схватке. А потом я услышала крик Фаниса. Он отбивался, но на него наседали двое, а силы пожилого мужчины уже были не те. Я обернулась на Кузнечика, он как раз зарядил пистолеты заново. Он понял мой взгляд.

– Всевышний с вами, Ангел, – сказал мужчина, – я отобьюсь.

– Я быстро, – кивнула я и, схватив свою саблю, выскочила из повозки, забывая приказ капитана.

Успела. Скрестила саблю со вторым разбойником. Глаза нападавшего чуть округлились, затем послышался смешок, и он пошел в атаку. Эти две недели не прошли даром. После схватки в горах Вэйлр продолжал обучать меня – уже более серьезно, чем на корабле. И его «убита» были вызовом и призывом услышать желанное: «Молодец, мой Ангел». К тому же силы в моих руках за время всех наших странствий прибавилось, потому разбойника ждало неприятное открытие – щенок имеет зубы.

– Лейн!

Фанис попытался отвлечь на себя внимание моего противника, но его собственный наседал, потому погонщик был вынужден заняться своим спасением. Разбойник наступал, я отбивалась, пытаясь контратаковать. Не хватало опыта и мастерства. Плечо обожгло болью, и рукав окрасился кровью. Это только еще больше разозлило и подстегнуло. Звенела и скрежетала сталь клинков. Кажется, ко мне пробивался Вэй, потому что до меня долетело мое имя, мое настоящее имя. Мне некогда было смотреть по сторонам.

Разбойник махнул по ногам, я подскочила, перелетая лезвие, упала, но успела подставить саблю. Мужчина что-то сказал, я поднажала и оттолкнула его, вскакивая на ноги.

– Ада!

Не показалось. Я на мгновение отвернулась, отыскивая взглядом взъерошенного и перемазанного кровью капитана, и сабля разбойника наотмашь прошлась по моей груди.

– Нет! – рев капитана ошеломил меня.

Я изумленно смотрела, как расползаются разрезанные петли жилета, рубаха и ткань повязки на моей груди, не позволившие клинку добраться до тела. Моя грудь, освобожденная от ткани, колыхнулась, и разбойник издал изумленное восклицание. Он сдернул с лица черную ткань, и я успела увидеть на его щеке татуировку какого-то оскаленного животного. Мужчина выбил из моих рук саблю, пока я пыталась прикрыть то, что обнажилось после удара. Подхватил меня и запрыгнул на коня, стоявшего недалеко.

Вэй, отбившись от того, кто преградил ему путь, кинулся наперерез, но новый разбойник вынудил моего капитана снова поднять саблю.

– Ада!!! – его крик я услышала, когда всадник промчался мимо пиратов, не успевших понять происходившего, выскочил за пределы нашего лагеря и, что-то крикнув остальным, поскакал во тьму ночи, не позволяя мне вывернуться и скатиться на землю.

Я попыталась укусить его, но разбойник ударил меня по голове, и я потеряла сознание.

Глава 36

Когда я пришла в себя, на улице было уже светло. Скривившись, я положила на гудящую подобно большому церковному колоколу голову ладонь и тихо выругалась, вспоминая произошедшее. Меня украли, и, должно быть, сейчас я у похитителя. А если Вэй смог отбить меня? Вдруг он рядом, а я думаю, что нахожусь в плену? Я открыла глаза и порывисто села. Колокол в голове загудел невыносимо громко, и я со стоном упала обратно на кровать.

Кровать? Но с Вэем я могла бы находиться в повозке или на земле… Значит, меня все-таки украли. Паника начала пробиваться сквозь недомагание, но я стиснула зубы и заставила себя успокоиться. Дыхание постепенно выровнялось, головная боль стала тупой и ноющей, но с такой можно уже было позволить себе осторожно сесть и осмотреться. Что я и сделала: медленно, не спеша, боясь сделать лишнее движение, села и не менее осторожно открыла глаза.

Я действительно оказалась на широком и низком ложе. На мне было надето нечто полупрозрачное и ужасно неприличное. Собственной одежды я не смогла найти. И закрывало мою наготу от случайного взгляда лишь шелковое покрывало. В него я и замоталась, чтобы встать с ложа. Первым делом я подошла к большому резному окну.

Там был сад, большой и красивый. Я заметила нити орошающих каналов, пересекавших его. Сразу же почувствовала, что во рту сухо, и огляделась в надежде найти воду для питья. Только сейчас я заметила на невысоком ажурном столике поднос со свежими фруктами и серебряный кувшин. Спешно пересекла маленькие покои, схватила кувшин и поднесла его сразу к губам, даже не пытаясь отыскать стакан. Мое разочарование было безмерным. В кувшине находился какой-то сладкий напиток. Фыркнув, я с шумом опустила кувшин обратно на поднос и взялась за фрукты, надеясь хотя бы ими утолить жажду.

Должно быть, шум от моих действий привлек внимание, и невысокие узкие резные двери открылись, являя мне мужчину, одетого в зеленый халат, из-под которого торчали шаровары. Его туфли с загнутыми носами позабавили меня. На голове мужчины была намотана ткань. Караванщики носили другие головные уборы, но охранники, так же как и неизвестный мужчина, наматывали ткань, и я знала, что это называется чалма.

– Добрый день, – поздоровалась я.

Мужчина меня не понял, но чуть склонил голову в знак приветствия. Он подошел ко мне и пристально оглядел. Подобное мне не понравилось, и я нахмурилась, следя за ним.

– Бехман, – сказал он, указывая на себя. Затем дотронулся до меня, и я сделала шаг назад, показывая, что мне не нравится, когда меня трогают чужие люди. Он снова указал на себя и повторил. – Бехман.

– Я поняла, – кивнула я. – Мадам Литин.

Мужчина, назвавший себя Бехманом, покачал головой – он меня не понял.

– Имя, – произнес он на том языке, на котором разговаривал с местным населением Лоет. – Твой имя.

– Мадам Адалаис Литин, – представилась я полностью. Затем потерла лоб, вспоминая, чему меня успел научить Вэй. – Где я?

Ответ я уже не поняла, и это удручало. Бехман вздохнул и вернулся к дверям. Открыв их, он впустил двух женщин. На женщинах были надеты свободные длинные платья и платки на головах. К тому же они были босы, как и я, впрочем. Моих сапог не было, всей одежды тоже. Одна из женщин подала мне халат, который все это время лежал рядом с ложем, но я умудрилась его не заметить. Затем указала на дверь.

– Идти, – произнес Бехман.

– Куда? – спросила я, но опять осталась непонятой.

Все трое ждали, когда я выйду из покоев. Проявлять норов пока не было причин, к тому же я нуждалась в том, чтобы выяснить свою судьбу и оглядеться. Меня провели по светлому мраморному коридору в помещение, назначение которого я поняла сразу же – баня. Идея помыться нашла живой отклик в моей душе, и я даже не подумала сопротивляться.

После того как отмыли и намазали маслами, запах которых немного кружил голову из-за своей въедливости, меня вернули в те же покои. Здесь ждала одежда: шаровары, шелковая рубашка, безрукавка и туфли без задников. И вновь я порадовалась, что на мне будут штаны, – это многое облегчало. Например, бег или драку… Ах, где же ты, мой милый капитан? Ответа мне, конечно, никто дать не мог, но я очень надеялась, что он спешит мне на выручку.

– Идти, – услышала я голос Бехмана, как только мои волосы были приведены в порядок.

Женщины заплели мне косу и уложили ее вокруг головы; длины отросших волос едва на это хватило. Украсили мою голову нитью жемчуга, попытались накрасить лицо, но этому я воспротивилась, и Бехман махнул рукой. Затем накинули поверх головы прозрачное покрывало и вновь повели куда-то.

Когда мы вышли за красивейшие ажурные двери, я отметила, что появилась охрана. Одеты они были в красные одежды, вооружены саблями и кинжалами, и я сразу подумала, что мне отсюда не вырваться. Раздосадованную, меня провели по светлым каменным коридорам и остановились перед новыми дверями. Бехман постучал и, когда послышался мужской голос, ввел меня в просторные покои. После этого мой провожатый попятился и вышел.

Я увидела мужчину в черных одеждах с татуировкой на щеке. Сразу же вспомнились ночь и мой похититель, сдернувший с лица ткань. В темноте и ужасе от того, что мое тело стало объектом его внимания, я толком ничего не разглядела, кроме татуировки. Впрочем, ее, как оказалось, я тоже не разглядела. Заметив клыки, я решила, что это какое-то оскаленное животное. Но на щеке мужчины красовался не зверь – это было некое жуткое существо.

– Бес, – произнес мужчина, и я подумала, что он представился, поражаясь, как же точно его имя отражает нечистого. – Это бес, – повторил мужчина. – Я говорить на твой языке.

Немного ошеломленная, я кивнула. Но через мгновение до меня дошло, что мужчина понимает меня, а я понимаю его. Это было подарком Всевышнего.

– Где я? – тут же спросила я. – И что со мной будет?

Вместо ответа мужчина снял с моей головы покров, подпер щеку рукой и пристально вгляделся. Затем его взгляд заскользил вниз по моему телу. Он удовлетворенно хмыкнул и сложил ладони домиком. После этого обошел вокруг меня, что-то шепча, а я вспыхнула от негодования. Уж больно это мне напомнило эпизод в тюрьме Ардоса. Точно так же я обходила вокруг Лоета, «выбирая» его себе в любовники. Еще не хватало, чтобы меня щупать начали и в рот заглядывать.

Но мужчина не трогал, он лишь осматривал с явным пристрастием, после чего удовлетворенно произнес непонятное слово и улыбнулся мне.

– Очень красивий женщина, – произнес он. – Очень. Необичный, женщина-воин. Драться, как лев, как маленький, но храбрый лев. Хороший подарок мой шейх.

– Представьтесь, наконец, – потребовала я. – Кто вы, и где я?

Мой похититель прошел к низкому дивану и уселся на него, поджав одну ногу. После поманил меня, но я осталась стоять, ожидая пояснений. Мужчина вновь улыбнулся, потер руки и скрестил их на груди.

– Мой звать Эхсан, я воин шейх Фазиль, да продлит Всевышний его лет, – все-таки снизошел до представления похититель. – Я бес, – он указал на свою щеку. – Лючший воин шейх Фазиль носить этот знак. Бесы – лючший воин везде. Лючший воин, богатый воин. Как твой звать?

Не став противиться правилам этикета, я назвала себя:

– Меня зовут Ангелок.

– Ангел? – мужчина приподнял брови. – Бес и Ангел? – он расхохотался, легко и весело.

– Так называют меня моряки из команды славного капитана Лоета, да пошлет ему Всевышний удачи и отваги на вечные времена, – я произнесла это напыщенно и гордо, как и Эхсан, представлявший своего шейха.

– Капитан? – Эхсан вновь вздернул брови. – Ясно, – он кивнул каким-то своим мыслям. Впрочем, тут не нужно было обладать великим умом, чтобы понять: мужчину удивили чужеземцы в караване. – Что хотель моряк здесь? – он обвел рукой вокруг себя.

Я не ответила, обдумывая слова своего похитителя. Меня собираются принести в дар местному шейху. Сам Эхсан относится к подразделению воинов, именуемых «Бесы». «Лючший воин». Усмехнувшись, я посмотрела на него. Лучшие воины шейха грабят караваны. Впрочем, королевские морские офицеры грабят торговые суда, чему тут удивляться?

– Я нахожусь в вашем доме? – спросила я.

Эхсан встал и подошел ко мне. Он уцепился за мой подбородок и вздернул лицо вверх. Наши взгляды встретились, и я прочла недовольство.

– Женщина отвечать на вопрос мужчина. Не сметь молчать, – произнес «бес». – Простить один раз. – После этого отпустил меня и вернулся на диван. – Да, это мой дом. Ты учиться, потом ехать к шейх.

Значит, я должна задержаться здесь на какое-то время. Это хорошо, потому что дает время моему пирату найти меня. Но как же он найдет, если не знает, кто меня украл? Я было приуныла, но потом подумала, что это же Вэй! Вэйлр Лоет найдет кого угодно даже у дьявола в зад… Да-да, даже там! Вэй не оставит меня здесь, ни за что не оставит.

– Что моряк делать здесь? – неожиданно повторил свой вопрос Эхсан. – Отвечать.

Обдумав вопрос, я пришла к выводу, что умалчивать правду – только разжигать недовольство и подозрительность мужчины. Потому не стала скрывать.

– Мы искали моего мужа. Его корабль потопили пираты, а оставшихся в живых продали на невольничьем рынке. Моего мужа купил человек из этих мест, и мы шли выкупить его. – Вдруг меня посетила идея. Если лучшие воины ведут себя как разбойники, то почему бы мне не воспользоваться этим. – Послушайте…

– Муж? – «бес» нахмурился. – Ты уже не целий. Плохо. Пусть, – он махнул рукой. – Женщина-воин – хорошо.

Ах, дорогой вы мой похититель. То, что вы противостояли мне в нашем с вами поединке, еще не делает меня воином. К сожалению, я всего лишь женщина, и до настоящей отваги мне далеко, как и до мастерства воина. Мой капитан и его команда – вот настоящие воины, которые сражаются, даже умирая. А я – просто их скромная ученица. Но вы вольны считать меня кем угодно.

– Эхсан, послушайте, – я вернулась к своей идее. – Скажите за меня цену, у меня есть золото, вам заплатят. Мне очень нужно добраться до своей цели! – Иначе этот поход не стоило и затевать, как сказал бы Вэйлр Лоет. Он не любит, когда меняют установленный им порядок, и он не любит незаконченных дел и поверхностного отношения. Вэй…

Мне стало вдруг так тоскливо. И вовсе не потому, что сейчас я нахожусь здесь, а потому, что нахожусь не с ним. О, Всевышний, как же мне пережить неотвратимую разлуку с ним? Это ведь навсегда! Какого черта, Ада?! Ты в плену! Но Вэйлр меня спасет, непременно спасет, потому что он счастливчик, как и его бриг. Лоет может все. Это единственное, в чем я сейчас была уверена. Просто нужно набраться терпения и подождать.

– Ангел, – я очнулась и посмотрела на мужчину, – у меня все есть. Много золота, красивый женщины. Я любимый воин шейх Фазиль. – Он неожиданно помрачнел. – Шейх стал любить меня мало. Злой язык. Я дарить ему жемчужину, и он любить меня снова. Ты вернуть мне старый любовь мой повелитель.

– Но ведь золота много не бывает, – возразила я. – К чему было нападать на караван, как разбойники, если вы богатые воины?

Эхсан некоторое время смотрел на меня, а затем откинулся назад и рассмеялся, грозя мне пальцем.

– Слова – сладкий яд, сердце – острый кинжаль, ай-яй, – произнес он отсмеявшись. – Ты не найти свой муж, но найти дорогу к шейх Фазиль.

И произнес это «лючший» воин так, словно оказывает мне благодеяние. Я нахмурилась, решая, что ответить на это. Но в дверь постучали, и Эхсан разрешил войти. Это был Бехман. Он что-то сказал своему хозяину. Тот приподнял в изумлении брови и задал вопрос. Выслушав ответ, он задал еще пару вопросов и махнул рукой, отпуская Бехмана.

– Торговец женщин в дар прислал, – зачем-то пояснил Эхсан. – Я дарить тебя, Всевышний посылать дар мне, – он рассмеялся. – Добрый, значит, дело я думаль. Забудь муж, жди встреча с шейх. – Затем крикнул что-то и махнул мне рукой. – Иди, ты свободен. Потом тебя начать учить язык и остальному. Отдыхай.

В дверях появились женщины, которые сопровождали меня все это время. Я развернулась и собралась уйти, но «бес» порывисто встал.

– Лицо закрыть. Женщина шейх никто не видеть, не трогать, не говорить, – сказал он, сам покрывая мою голову.

Что-то сказал женщинам и перестал обращать на меня внимание. Я вышла вслед за женщинами, но мы остались стоять, ожидая чего-то. Оказалось, Бехмана. Как только он вернулся и произнес короткое: «Идти», – мы направились в обратную сторону. Вновь прошли мимо всех воинов, вошли в резные двери, и меня впустили в отведенные покои. Дверь закрылась, и я сорвала с головы покров, больше не удерживая своих чувств в узде.

– Чтоб вас всех дьявол драл, хоть через колено, хоть наизнанку сначала вывернул! – зарычала я и пнула столик. Кувшин со звоном упал на пол, расплескивая содержимое.

Взглянув на лужицу, я почувствовала легкое удовлетворение. После чего вновь подошла к окну и посмотрела на улицу. Ах, если бы сбежать отсюда! Связать белье и сбежать. Но что там внизу? Наверняка тоже охрана. Да и не знаю я, в какую сторону бежать, где можно перелезть через стену или же прошмыгнуть в ворота. А потом куда?

– Черт, – выругалась я и стукнула кулаком по стене.

Неожиданно в мою дверь поскреблись. Я направилась к ней, открыла и удивленно оглянулась. За дверью никого не было. И только собралась снова закрыть, как охнула и посмотрела вниз.

– Оли?! – потрясенно воскликнула я, подхватывая паучиху на руки.

Она пискнула, и я рассмеялась. Вэй! Он рядом, это же знак!

– Милая Оли, – я почесала паучихе спинку и опять приоткрыла дверь.

За ней никого не было. Охрана стояла за резными дверями, служанки ушли, Бехман тоже где-то отсутствовал. Впрочем, я не знаю – возможно, тут всегда так тихо. Но это позволило мне выскользнуть из своих покоев. Сбросив туфли без задников, я огляделась и спустила паучиху на пол.

– Веди, – шепнула я. – Откуда ты пришла?

Олига деловито засеменила впереди меня. Мы свернули с ней за угол и остановились рядом с другой дверью. Я приоткрыла ее, но тут никого не было. Однако паучиха уверенно вползла внутрь. Меня терзали сомнения, верно ли я поступаю, оставаясь тут. Вдруг моего отсутствия хватятся и поднимут тревогу. Или зайдут в эти покои, куда меня привела Оли. Разрешено ли тут свободно передвигаться? Не лучше ли вернуться? Пока эти вопросы терзали меня, за дверями послышался шум. Я метнулась в сторону, ища, куда спрятаться.

– Я этого ублюдка наизнанку выверну, – прорычал знакомый голос, и в покои влетел… влетела высокая женщина, достаточно широкоплечая, даже мощная.

На женщине было свободное платье, а на голове был повязан платок, скрывавший половину лица. Следом вошла женщина поменьше и поизящней.

– Меня – в служанки! – возмутилась вторая женщина еще одним знакомым голосом.

– Красавчик? Эрмин? – потрясенно спросила я, глядя на… женщин.

– Ангелок! Хвала Всевышнему! – воскликнул Эмил.

– Но, черт возьми, как?! – воскликнула я.

Эрмин быстро выглянул в коридор. Красавчик же стремительно приблизился ко мне и крепко сжал в объятьях, поднимая над полом.

– Малахольный очухался, – шикнул Эрмин.

– Сейчас опять ляжет, – рявкнул Эмил, ставя меня снова на пол.

Он подошел к двери, и, как только та открылась, короткий удар отправил Бехмана в забытье, а следом и еще кого-то, взвизгнувшего неприятным женским голосом. Но оказалось, что это большой мужчина, еще и при оружии. Эмил забрал у того кинжал и сунул мне.

– Все потом, Ангел, – быстро сказал он. – Сейчас уходим.

– Сейчас?! – изумленно спросила я. – Сейчас ведь день!

– Этому «бесу» сейчас не до нас, – пират криво ухмыльнулся.

Эрмин чертыхнулся, потряс подолом и первым выскользнул в коридор. Я подхватила паучиху и взглянула на молодого пирата. Красавчик обернулся, глядя на меня подведенными глазами. Платок сполз, и я увидела, что у него не только подведены глаза и брови, но и на щеках румянец, а губы слишком красные.

– Тут везде охрана, – прошептала я.

– Знаем, – коротко ответил Красавчик, – мы всё посмотрели.

Мы почти бегом добежали до узкой лестницы, выскочили на нее, но внизу послышались голоса, и Красавчик, пробурчав что-то типа «Как знал», побежал вверх по лестнице.

Мы с Эрмином устремились следом. Лестница вывела нас на крышу. Оглядевшись, мы поняли, что сами себя загнали в ловушку. Эмил подбежал к краю, осмотрелся и поманил нас к себе.

– Будем спускаться здесь, – сказал он, указывая на узкий выступ. – Ангелок?

Я решительно кивнула и взмолилась Всевышнему, чтобы найти в себе силы и ступить на этот опасный путь.

– Вниз не смотреть, – велел Красавчик, срывая с себя платье.

На нем остались только тонкие шаровары – тоже женские. Я с изумлением взглянула на тело пирата. Его руки, грудь, живот – всё было гладким.

– Вы брились? – не удержалась я.

– У капитана не побреешься, – проворчал Красавчик. – Всё заставил побрить, даже ноги. Будто я собирался раздеваться.

– Даже волосы на пальцах, – не менее ворчливо отозвался Эрмин, стаскивая платье.

На крыше осталась лежать и их фальшивая грудь.

– Вы представляете, мадам? Этот потрох меня в служанки определил, на смазливую рожу Красавчика позарился. И плевать, что он корова огромная, – пожаловался мне Эрмин, помогая перелезть на выступ. – Этого, значит, в койку, а меня к тряпкам.

– Ублюдок меня щупал! – гневно рыкнул Красавчик.

– И зад ему твой понравился, – оскалился бывший кучер.

Я спрятала улыбку, но Эмил все равно заметил. Он высокомерно фыркнул и первым пошел вперед. Эрмин тихо выругался за моей спиной. И все же он уверенней чувствовал себя на высоте, чем я, его обучение морскому делу шло активно, и по мачтам он успел полазить. Мне же было до одури страшно, но мысль, что позади Эхсан со своим шейхом, а впереди – Лоет, подстегнула, и я начала движение. Медленно, закусив губу, придерживаясь за выступающий край крыши, я шла вперед, продолжая молиться Всевышнему и тут же бранясь не хуже Кузнечика.

Мы добрались до водосточной трубы, и Красавчик, велев дать ему спуститься, пополз первым. Я проследила, как он это делает, с отчаянием взглянув на Эрмина, бросила тело вперед и уцепилась за трубу. Сердце бешено колотилось, но отступать было некуда, и я, бранясь пуще прежнего, поползла вниз и чуть не вскрикнула, когда меня подхватили руки Красавчика. Он поставил меня на балкон, дождался Эрмина и снова повел вперед.

В какой-то момент я поняла, что он не знает этой части дворца моего похитителя. Но Красавчик вывел нас к дверям, прислушался и открыл их. Нож, который до этого прятался на ремне, под платьем, оказался у него в руке.

– Готовьте оружие, – велел он.

Оли на моем плече пискнула и снова затихла, напугав меня – я уже успела позабыть о ней. От всех этих волнений впору было забыть и собственное имя. Вытащив из-за пояса шаровар кинжал, я шагнула следом за Красавчиком в коридор и охнула. Пират уже успел убить двух охранников и добивал третьего. Четвертый же бежал от него, громко крича что-то.

– Ты идиот, – сказал Красавчику Эрмин. – Лоет тебя прибьет, если мы не сможем выбраться к кухне.

Но Эмил не ответил. Он размахнулся, и его нож вошел бегущему стражнику в спину.

– У меня еще есть, – сказал Красавчик. – Я бегу первым, вы за мной. Кухня там.

Должно быть, внутреннее чутье вело молодого пирата, потому что он уверенно петлял по переходам, почти не создавая шума. Эта часть оказалась ремонтируемой. Один раз мы выскочили на рабочих. Вид полуголого раскрашенного Красавчика с ножом в руке жутко перепугал их. Пират замахнулся, и от него шарахнулись в сторону. Он прижал палец к губам, рабочие жарко закивали, и мы пробежали дальше.

Но на выходе из этого крыла начались неприятности. Появилась стража. Красавчик и Эрмин схватились с ними, оставляя меня за спиной. Нам удалось прорваться дальше, но топот множества ног показал, что за нами погоня.

– Лоет нас точно убьет, – сказал Эрмин. – Мало того что днем, так еще и весь дворец на ноги поставили.

– Так побег должен был состояться ночью? – я обернулась к нему, и мой охранник махнул рукой.

– Красавчик вырубил малахольного, у нас не осталось выбора.

– Всевышний, помоги, – прошептала я.

Должно быть, Всевышний нас услышал, потому что мы почти дошли до места. Услышав крики и топот, из-за угла высунулся знакомый мне охранник из каравана. Он округлил глаза, глядя мне за спину, пропустил нас и выхватил кинжал, тут же бросившись навстречу первому стражнику. Короткая схватка закончилась в пользу знакомого охранника. Он завладел саблей, и звук сражения донесся до нас, когда мы достигли кухни.

– Ангелок! – это был Самель в одежде, которую носили караванщики.

– Нас обнаружили! – крикнул Красавчик, отталкивая незнакомого мне мужчину и подхватывая большой мясницкий нож.

– Как? – поразился кок. – Мы же всё рассчитали.

– Красавчик оказался слишком щепетильным, – криво усмехнулся Эрмин и возмущенно добавил: – А меня определили в служанки!

Эмил исчез за дверями кухни, спеша на помощь охраннику, сдерживавшему натиск стражи. Впрочем, тревога была уже поднята. Самель закинул меня на плечо, оттолкнул ничего не понимавших слуг на кухне и выбежал на улицу, где стояла повозка, которую всё еще разгружали. Там оказались специи. В ворота как раз въезжала еще одна, и еще одна направлялась к кухне.

Эхсан стоял недалеко, окруженный людьми, среди которых я узнала несколько караванщиков. Они что-то говорили ему, одновременно и громко, отчего хозяин дворца морщился и пытался сбежать. Но вот он посмотрел в сторону повозок, повернул голову, и глаза его увеличились Он что-то заорал, не выпуская меня из поля зрения, и стражники у ворот повернули головы. Дальше события и вовсе понеслись.

Самель скинул меня в повозку и хлестнул лошадь. Из кухни выбежали Эрмин, Красавчик и охранник из каравана. Караванщики вытащили оружие, и Эхсан не успел ничего понять, как упал с перерезанным горлом. Из новых повозок выскочили люди, вытаскивая оружие. Возницы спешно разворачивали свои повозки.

– Вэй! – его я узнала сразу же.

Капитан выпрыгнул из третьей повозки и сцепился с одним из стражников, не позволяя закрыть ворота. Караванщики и пираты устремились к выходу, отбивая атаку стражников. Наша повозка вылетела из ворот первой, пока остальные подбирали людей. Позади поднимался гвалт. Эрмин забрал вожжи у Самеля и дальше правил уже сам. Кок прижал меня к себе, чуть не раздавив мое тело в лепешку. Я даже слышала, как хрустят кости, но не смела ничего сказать, обнимая великана за шею и утыкаясь лицом ему в плечо.

Мы вырвались за пределы поселения и понеслись дальше. Оказалось, что дворец Эхсана находился не в городе, а стоял за его пределами, окруженный простыми домами. Повозка остановилась лишь тогда, когда мы достигли небольшой рощи и убедились, что погони нет. Вскоре подъехала вторая повозка, а за ней и третья. Из нее выскочил Вэй и бросился к нам. Взяв за руку, он потащил меня за деревья.

И, когда свидетелей не стало, он схватил меня за плечи, тряся так, что мои зубы клацнули, и заорал:

– Какого черта ты вылезла из повозки?! Я где велел тебе быть? Какого черта ты схватилась за оружие? Он же чуть не убил тебя! – и добавил с необычайной яростью: – Дура!

После этого прижал к себе, и я до меня донеслось:

– Я чуть не сдох, безумная моя. Что ты творишь со мной? Где твои благоразумие и совесть? Молчишь? Ада, чертов ты Ангел, я же не смогу без… – он осекся и уткнулся носом мне в макушку.

Я всхлипнула, затем еще раз – и разрыдалась, крепко обнимая его в ответ. Мы так стояли до тех пор, пока Лоета не позвал боцман. Вэйлр отстранился, заглянул мне в лицо и стер со щек слезы.

– Прости, – тихо сказал он. – Я не хотел тебя оскорблять, просто… Я очень испугался, что… что потерял тебя. Я готов к тому, что скоро ты уйдешь, но к похищению, а тем более твоей смерти… В общем, я перенервничал.

Замотав головой, я закрыла ему рот рукой.

– Ты меня прости, – попросила я. – Просто…

– Я знаю, ты хотела помочь Фанису, добрая моя девочка, – ответил Лоет, убирая мою руку от своего рта. – Но бывают случаи, когда стоит подумать о себе. Это был именно тот случай. Одно дело – разбойники, другое – опытные воины. А теперь идем.

– Вэй. – Он остановился и посмотрел на меня. – Я знала, что ты меня спасешь, ни минуты не сомневалась.

– Конечно, ты ведь мне денег должна, – капитан вдруг широко улыбнулся, а я оскорбилась.

– Дурак!

– Дурак, – кивнул Вэй. – А ты – мой Ангел.

Чуть позже, когда Лоет орал на Красавчика, я узнала, каков был план на самом деле. К тому же господин Даэль объяснил мне, как они так быстро меня нашли. Фанис тоже заметил татуировку и узнал ее. «Бесов» знали многие. Тем более караван шел через землю шейха Фазиля, потому опознать увезшего меня не составило труда. Об этом он и сказал Лоету, когда смог до него добраться. Атаку воинов шейха подавили, захватив того, кто был рядом с Эхсаном, в плен. Он и сказал, где того искать. Злые караванщики согласились помочь пиратам как знак благодарности за их помощь и уважение, а также из желания отомстить.

План был таков. Сначала во дворец доставили двух «женщин». О том, что торговцы из поселения частенько делают Эхсану подарки, рассказал все тот же пойманный «бес», даже имена назвал. Потому дар был доставлен от имени конкретного человека. Дальше начиналась та возня с повозками, жалобщиками-караванщиками, «искавшими справедливости» за ночной налет «разбойников». Суета была нужна, чтобы отвлечь внимание «беса» от меня и того дара, что он получил первым. Выматывать его собирались весь день. Вечером же, когда все лягут спать, Красавчик и Эрмин должны были найти меня и забрать. Затем добраться до кухни тем путем, по которому мы так и не пошли. После выбраться в сад, дойти до стены, самой близкой к кухне, перебраться через нее, а там бы нас уже ждал капитан и остальные пираты. То, что Самель не немой, кухари узнали лишь, когда появились мы.

Привел «подарок» один из караванщиков, выдав их за чужеземок, купленных на невольничьем рынке. Он и вел разговор с Эхсаном, он же и объяснил, как мужчинам распределили роли. А то, что дворец достаточно пуст, объяснилось очень просто. Его не ремонтировали, а продолжали строить. Эхсан еще не перевез туда свой гарем, потому никого, кроме Бехмана, служанок и меня, на женской половине не было. Похититель решил меня скрывать пока вдали от всех; это так же играло на руку моим спасителям.

Но случилось все иначе. Эхсан решил посмотреть на свой подарок. В отличие от моего осмотра, Красавчика он пощупал как раз за то место, которое упоминал Эрмин. Молодой пират вознегодовал, но сдержался. А когда Бехман пытался что-то шутливо сказать и потрепал Эмила за щеку, тот сорвался и ударил бедолагу. Бехман вернулся с охранником, дальнейшее известно.

– Ты у меня год без бабы будешь, – сказал Лоет в окончание своей гневной речи. – Хотя ты, оказывается, даже мужикам нравишься. Так что голодным не останешься. Тренируй зад.

– Капитан!

– Бесишь! – рявкнул Вэй и оставил пунцового Красавчика скрежетать зубами.

Затем капитан подошел ко мне, долго и тяжело смотрел, а потом тихо сказал:

– В Хаддису мы придем через три дня.

– Так скоро?! – вырвалось у меня.

Лоет кивнул и отошел, а я осталась стоять и смотреть ему в спину, уговаривая себя, что я рада, потому что скоро увижу своего мужа. Только почему-то вместо радости долгожданной встречи была горечь скорой разлуки.

Глава 37

На этом привале настояла я – на нашем последнем привале. Хаддиса уже виднелась впереди. Легко угадываемые очертания города таяли в сгущающейся темноте. Я стояла и смотрела на цель нашего долгого путешествия, пролетевшего так быстро, как короткий вдох. Казалось, только вчера я поднялась на борт пиратского брига с милым названием «Счастливчик», где с отчаянной решимостью выдвигала капитану Лоету свои требования, искушая баснословными суммами, после чего мы подписали договор.

Наши приключения и трудности сейчас казались страшным, но чарующим сном. Дымкой, затуманившей сознание и увлекшей в невиданный далекий край другой жизни, которой я никогда не буду жить.

– Ангелок!

Я обернулась и с улыбкой посмотрела на Самеля, подзывавшего меня на ужин. Мои дорогие пираты, бесшабашные, жестокие, но не менее человечные, чем коммерсанты в моем родном городе, а в чем-то, возможно, и больше. Решились бы мой папенька и его друзья на авантюру со спасением их друга из тюрьмы в чужом государстве? Нет, они бы попытались дать взятку и оплакали смерть того, кого невозможно было выкупить. А наши дамы? Смогли бы они отправиться в сомнительное и долгое плавание, чтобы вернуть своего близкого человека? Не думаю. Потому мне оказались ближе разбойники с морских просторов – я чем-то похожа на них.

Но смогла бы я подружиться с ними, если бы не сильная рука и непоколебимая воля одного-единственного человека? Капитана Вэйлра Лоета. Он задал тон всему путешествию, сделав меня недоступной для грязных посягательств. Дав возможность своим людям разглядеть во мне не объект для сиюминутного низменного желания, а еще одного, пусть и временного, члена команды. И хвала Всевышнему, что я не стала задирать перед ними нос, чем заслужила их дружбу и уважение, щедро даря в ответ свое дружеское расположение.

Теперь я точно знала, что договор был излишней предосторожностью, потому что Вэйлр в любом случае не допустил бы в отношении женщины на своем борту насилия и неприличных высказываний. Рожденный аристократом, он остался им, даже став разбойником. Капитан Лоет благородней многих не по праву рождения или полученному воспитанию – он такой в душе. Да, он бывал груб, циничен и даже жесток, но неизменно справедлив. Несмотря на те зуботычины, которые получала от него его команда за провинности, он продолжал заботиться о них не меньше, чем обо мне. И команда «Счастливчика» это знала. Они особо не говорили об этом, но любили и ценили своего капитана, иначе разве бросились бы они спасать его? Даже Красавчик, которому доставалось больше всех, признался, что менять корабль и капитана он не собирался и не собирается. Милые мои пираты, как же мне повезло познакомиться с вами и узнать цену настоящего благородства и настоящей дружбы, в которую можно верить. Уж я-то теперь точно знаю разницу между многолетней фальшью и тем, когда ты видишь в глазах еще недавно чужих тебе людей заботу и желание помочь и защитить.

– Ангел мой, ты грустишь, – Вэй сел напротив меня. – Мы уже близко к цели и могли бы уже сегодня…

– Завтра, – тихо ответила я. – Дай мне последнюю ночь побыть одной из вас. Последнюю ночь побыть рядом… – договаривать я не стала, а Лоет не настаивал на продолжении фразы.

– Пойду-ка, я спать, – господин Даэль потянулся и удалился за круг огня.

– Да, я тоже, еще тянет рана, – Кузнечик подмигнул мне и скрылся следом за боцманом.

– А я прогуляюсь, осмотрюсь, – Мельник ни на кого не смотрел.

– Тоже разомнусь, а то от постоянной скачки уже зад стал деревянным, – Красавчик устремился за Мельником.

– Накормлю кучера, – Самель подхватил миску и ушел к Эрмину.

Мы с капитаном остались наедине. Бонг и Оли оставили нас еще после моего спасения от участи наложницы шейха Фазиля. Лекарь сказал, что догонит отряд на обратном пути, и ни у кого не возникло сомнения, что так оно и будет. Мы тепло попрощались, желая удачи нашему колдуну в том предприятии, ради которого он отправился с нами. Я долго и с необычайной нежностью гладила Оли, оказавшуюся, как и говорил капитан, милейшим созданием.

– Прогуляемся?

Я подняла глаза на Лоета и несмело кивнула, в одно мгновение растеряв весь свой боевой дух и став вдруг прежней Адой. Впрочем, нет. Прежняя Ада бы в отчаянии замотала головой и скрылась в раковине своих сомнений, бесконечно терзая саму себя. Поднявшись со своего места, я подошла к моему пирату, и мы направились в сторону от остальных. Брели молча, не глядя друг на друга и не произнося ни слова.

Мне так много хотелось сказать этому необыкновенному мужчине, но слов не было. Точней, они были, но казались пустыми и неправильными, потому так и остались невысказанными.

– Я схожу с ума от мысли, что мне нужно отдать тебя, – вдруг произнес Лоет. – Я даже не знаю того, в чьих руках окажется мой Ангел. Кто-то чужой, далекий и безмерно богатый.

– У Дамиана достаточно денег, но он вряд ли может считаться… – начала я, не до конца поняв фразу капитана.

– Деньги? При чем здесь деньги, Ада? – он остановился и развернулся ко мне. – Ты – богатство, ты! Но это единственное сокровище, на которое я не могу покушаться. И от того боль становится вовсе невыносимой… Дьявол! – капитан мотнул головой. – Забудь. Забудь все, что я сказал. Это минутная слабость, и она прошла.

– Я… – Набравшись смелости, я подошла к нему близко-близко, обняла его лицо ладонями, заставляя посмотреть на меня. – Я не хочу забывать, Вэй. Я хочу запомнить тебя и то, что ты чувствовал ко мне.

Он накрыл мои руки своими, большими и теплыми. Затем поцеловал одну мою ладонь, вторую и убрал от своего лица, продолжая сжимать их.

– Зачем? – спросил Вэй. – Зачем тебе это знать? У меня было достаточно времени, чтобы понять, что ты за человек, Адалаис Литин. Ты понимаешь цену слову «верность», и это одно из тех качеств, что я ценю в людях. Я не слепец и вижу, как ты уже какое-то время борешься с собой. И раз эта борьба есть, значит, ты уже расставила приоритеты, и расставила верно. Да, мне больно, я задыхаюсь, объятый жаром преисподней, в которую превратилась моя душа, но я говорю, что твой выбор верен. Он тот, кого ты полюбила и выбрала, ради кого отважилась на изнурительное и опасное путешествие среди пиратов. Не побоялась ни смерти, ни насилия, ни грабежа, неся на борт свои деньги. Ты все поставила на кон ради спасения одного-единственного мужчины. А значит, твои чувства к нему истинны, а я… Я – всего лишь короткое мгновение. Исчезну, растворюсь среди множества воспоминаний. И что бы я ни чувствовал, это останется только моим. Мой Ангел всегда будет здесь, – он прижал мою ладонь, все еще зажатую в тиски его пальцев, к своей груди. – И я счастлив уже тем, что ты есть… Пусть и не со мной. Дери меня дьявол!

Вэй вдруг резко отступил назад, выпуская мои руки из захвата, развернулся и стремительно направился прочь. Я глядела ему в спину, и моя душа взбунтовалась против его слов. Что-то тягучее, мучительное и невыразимо горькое заполнило мое существо, заставляя стиснуть кулаки и закусить губу, не давая расплакаться. Сорвавшись с места, я бросилась за ним, ухватила за руку и развернула к себе. Долго вглядывалась в его лицо и все никак не могла подобрать слов к тому, что душило меня. Оказывается, иногда чувства облечь в слова практически невозможно. И я вновь молчала, снедаемая желанием сказать ему, что он никогда не сможет стать для меня воспоминанием, потому что стал гораздо большим, чем даже я сама подозревала. Всевышний, да что же это?! Почему так щемит в груди? Зачем моя душа рыдает от мысли о завтрашнем дне? Она ведь должна петь, а мне так тяжело и больно, словно я отказываюсь от чего-то важного и нужного мне. К чему эти терзания?

– Ты ошибаешься, Вэй, – наконец смогла выдавить я. – Я не верная. Верные не борются с собой, они неколебимые столпы своей веры. А я всего лишь слабая женщина, растерянная и испуганная тем, что позволила своему сердцу биться для другого мужчины.

Вэй накрыл мне рот ладонью и отрицательно качнул головой.

– Молчи, глупая, молчи! – заговорил он. – Ты сама не знаешь, что́ можешь натворить своими словами. Не позволяй мне увериться в том, что моя борьба с собой напрасна, иначе я сделаю то, о чем потом будем сожалеть мы оба. Ты – о минутной слабости, а я – глядя на твои терзания. Молчи!

– Что ты можешь сделать, Вэй? – шепотом спросила я.

– Не отдать, – коротко ответил он и отвернулся. – Забрать и увезти отсюда. Вот что я хочу. Это сейчас самое сильное из желаний. Потому не искушай меня.

Я шагнула к нему и положила руку на плечо. Мужчина сдавленно вздохнул и попытался отстраниться. И тогда я попросила о том единственном, о чем смогла позволить себе просить:

– Вэйлр Лоет, поцелуй меня еще один раз… Пожалуйста.

Капитан развернулся и короткое мгновение вглядывался мне в глаза, освещенные блеклым сиянием луны. После сглотнул и обнял меня, привлекая к себе.

– Всевышний, – прошептал мужчина, – дай мне сил.

И он склонился ко мне, накрывая мои губы своими. Я закрыла глаза, положила ладони на широкую мужскую грудь, ощутив, как быстро бьется сердце Вэя, и ответила ему. Поцелуй капитана в этот раз не был ни жадным, ни грубым, ни порывистым. Он словно отдавал мне всю ту нежность, что накопилась в его душе, щедро делился своей любовью, забирая мои чувства и горечь от скорой разлуки и невозможности изменить саму жизнь, чтобы все было иначе. Но сложилось все так, как оно есть. И изменить уже было ничего невозможно. Я постараюсь разлюбить тебя, капитан Лоет, но этот поцелуй будет со мной как напоминание о том, что ты был в моей жизни и сколько места в ней занял, мой невыносимый пират.

Вэй оторвался от моих губ и еще крепче прижал к себе.

– Надо возвращаться, – глухо произнес он.

– Да, – прошептала я, обнимая его так сильно, как только могла.

Но мы так и не вернулись. Сначала долго сидели, прижавшись друг к другу, а потом легли. Я устроилась на плече своего капитана, проваливаясь в тревожный сон, но просыпалась от каждого шороха и стороннего звука. И тогда я открывала глаза и чувствовала тепло объятий Вэя, кажется, так и не сомкнувшего глаз в эту нашу последнюю ночь. А когда затеплился рассвет, я почувствовала, как меня осторожно поднимают на руки и несут куда-то.

Открыв глаза, я взглянула на капитана, но так и не решилась ничего спросить. Вэй не заметил моего взгляда, и я снова сомкнула веки. Он принес меня на место нашей стоянки, так же аккуратно положил и коротко прикоснулся к губам, думая, что я сплю. Он нежно провел ладонью по моей щеке и прошептал:

– Прости меня, мой Ангел, у меня больше нет сил бороться с собой.

Он отошел, а я удивленно подглядывала, как капитан толкнул боцмана, некоторое время что-то тихо говорил ему. Господин Даэль кивал, ничего не отвечая. После этого Вэй взлетел в седло и сорвался с места в галоп. Я села, глядя ему вслед, со всей отчетливостью понимая, что он ушел. Слезы потекли по щекам, но я даже не попыталась сдержать их, лишь сдавленно прошептав:

– Вэй… Прощай.

Большего сказать не смогла. Рыдания душили меня, боль рвала сердце на части, но я приняла решение капитана. Долг велел мне закончить то, ради чего я прошла через столько испытаний. Но позже – сейчас у меня не было сил даже на то, чтобы выплакать свою боль за пределами стоянки, чтобы не посвящать никого в то, что творится у меня на душе.

Господин Даэль подошел ко мне. Он сел рядом, обнял меня и зарылся пальцами в волосы, прижав мою голову к своему плечу. Он ничего не говорил, давая опустошить сердце и душу. Пираты, так же молча, поднимались со своих мест, собирали заплечные мешки; в мою сторону они не смотрели. Только Самель бросил на меня быстрый взгляд, отвернулся и утер большим пальцем одинокую слезу.

Отряд терпеливо ждал. Постепенно я затихла. Господин Даэль дал мне еще немного времени, а после произнес:

– Душа моя, Хаддиса ждет нас. Вам решать, куда мы отправимся дальше. Можем вперед, а можем и, – он заглянул мне в глаза, – назад.

Невесело усмехнувшись, я поднялась на ноги и посмотрела на город.

– Долг и любовь к мужчине, с которым меня связала клятва у алтаря, привели меня на борт «Счастливчика». Я не могу отступить, оказавшись в шаге от своей цели, – ответила я.

– Что ведет сейчас? – он снова заглянул мне в глаза.

– Долг, – сказала я и добавила: – Надеюсь, что и любовь.

Разочарованный вздох пронесся над нашим маленьким лагерем. Я обвела взглядом отряд. Даже Эрмин сейчас отвел глаза. Только боцман и Самель продолжали смотреть на меня. Я собрала заплечный мешок, закинула его на спину и подошла к своей лошади. Ухватилась за луку седла, но замерла и обернулась к Даэлю.

– А как бы вы поступили на моем месте? – спросила я.

Мужчина усмехнулся и потер подбородок.

– Я бы поехал в Хаддису, – честно признался он. – Но, знаешь, девочка, однажды я выбрал порицание общества, предпочтя попроситься в команду к Лоету. Это был мой выбор. Остаться лицемером перед своей совестью или сделать то, что просила моя душа. Я выбрал душу.

– И всё же вы поехали бы в Хаддису, – заметила я, забираясь в седло.

– Да, потому что так велит совесть, – кивнул боцман. – Моя велела уйти, твоя – остаться.

– Тогда вы понимаете меня, Нартан, – я тронула поводья.

Наш отряд устремился в сторону города. Со мной поравнялся Красавчик. Он некоторое время молчал, поглядывая на меня, и все же решился заговорить.

– Ангелок, я, конечно, дурень и в голове моей ветер. Но все-таки почему? Мы ведь все видели, что происходило между вами и капитаном. Лоет никогда и ни с кем не был таким, каким стал при вас. Да и вы с него глаз не сводили. Тогда почему не он?

– Эмил, – я обернулась к нему и грустно улыбнулась. – Когда пропал Дамиан, передо мной было два пути. Один – вернуться в Льено, дождаться, когда с Лаифы придут сведения, что моего мужа там нет, оплакать его, а через год начинать строить свою жизнь иначе. И второй – найти его и вернуть. Я выбрала второй. И раз я это сделала, то должна пройти его до конца.

Красавчик передернул плечами.

– Да это-то все понятно, – кивнул он. – Но потом! Вы же можете развестись, и тогда…

– Красавчик! – боцман сурово посмотрел на матроса и покачал головой. – Отстань, парень. Ей и так сейчас несладко.

– Но я не понимаю! – возмутился Эмил.

– Малой ты еще, чтобы понять, – кок вклинился между нами. – Ангелок сама все решит в конце пути. Сейчас мы даже не знаем, что с ее мужем сталось.

– Спасибо, – кивнула я двум своим защитникам. – Но я не могу развестись. Я принесла клятву и должна быть ей верна. Если Дамиану плохо, то как же я брошу его?

– Не обижайтесь на меня, Ангелок, но вы еще почти ребенок, – ответил Самель. – Жизнь еще даст ответы на ваши вопросы. А пока делайте так, как считаете нужным.

– Верно, – поддакнул Мельник, пристраиваясь ближе. – Хаддиса так Хаддиса.

Господин Даэль подъехал с другой стороны и сказал, глядя на приближающийся город:

– И заметьте, душа моя, вы ни разу не сказали, что любите. Должна, принесла клятву, если ему плохо, то как же я… Вы сейчас похожи на мученицу Асселину, натянувшую на себя хомут и вспахавшую три больших поля, чтобы накормить жителей города Марно.

– Вы забываете, возлюбленный, я выходила замуж по любви, – возразила я.

Мужчина живо обернулся ко мне.

– А как вы выходили замуж?

Всевышний, да что же они насели на меня?! Как я выходила замуж? По любви, я ведь сказала, и… потому что матушка с Дамианом решили всё за меня. Но ведь я хотела этого! Между графом и Дамианом я выбрала Дамиана. Он был так красив! Великолепный морской офицер, обративший внимание на меня… и разгоревшийся страстью, видя мое сопротивление. Или же нет? Я запуталась…

– Отстаньте от девочки, – проворчал Самель. – Не слушайте никого, Ангелок. Как велит ваше сердце, так и делайте.

Сердце? Оно заходится в надрывном крике, требуя мчаться следом за Вэем!

– Я не могу!!! – неожиданно закричала я, и мужчины опешили. – Простите, – мне стало стыдно за эту вспышку, и я закончила шепотом: – Я не могу сделать того, что велит мне сердце.

Господин Даэль виновато посмотрел на меня и отстал, но на его место встал Кузнечик. Он сощурился, глядя на сильно посветлевшее небо.

– Скоро вы найдете своего мужа, и, возможно, ваши терзания закончатся, – сказал он. – Наш капитан – умный мужик, он понимает это. Потому и ушел, чтобы не видеть. Вэй сильный, он переживет.

– А лейтенант Литин был сильно влюблен в вас, Ангелок. Вскоре вы увидите его и вспомните, что было меж вами. Он даже выкрал вас накануне вашей свадьбы, и вы были такая счастливая, когда шли к алтарю, – неожиданно заговорил Эрмин.

– Значит, выкрал, – усмехнулся позади меня Даэль. – Юная девица, красавец офицер. Похищение перед свадьбой, должно быть, с нелюбимым женихом. Всё как в романе. Признаться, и я бы был очарован, будь я той девицей. Ангелок, а почему вы сразу не выбрали бравого офицера? Да и выбирали ли вообще?

– Оставьте меня в покое! – ожесточенно воскликнула я и пришпорила лошадь, спеша сбежать от всех этих речей.

Это нечестно! Они заставляют меня раздумывать, но зачем это нужно сейчас?! Сейчас, когда я уже вижу городские ворота. Я не свернула с пути раньше, не сверну и сейчас. Эрмин прав, я была счастлива, выходя замуж за Дамиана, потому что… «Всё как в романе». Чертов «возлюбленный». Как же каверзно он это вывернул. А ведь и верно, я столько читала романов. Она – наивная девица, мечтающая о любви, несмотря на стремления быть просто разумной. Он – жгучий брюнет, мужественный красавец, овеянный ореолом морской романтики. Мальчик и девочка, когда-то тайно влюбленные друг в друга, но забывшие, что существуют в этом мире, стоило лишь разлучиться. А еще некрасивый и нелюбимый жених, завистливая подруга и тайные послания в стихах… Как в романе. Усмехнувшись, я покачала головой и въехала в Хаддису.

Пираты догнали меня, и дальше мы вновь ехали вместе. Больше никто ничего мне не говорил. Только боцман достал знакомый мне клочок бумаги с портретом Дамиана и посмотрел на него, чему-то усмехаясь.

– Нам нужно узнать, где живет лекарь Акрам, – сказал господин Даэль. – К сожалению, капитан не узнал его фамилию. Но не думаю, что здесь каждый лекарь носит это имя. Найдем, Ангелок, мы вашего благоверного.

С этого момента боцман блуждал цепким взглядом по толпе прохожих. Наконец он спешился и направился к мужчине благообразного вида. Боцман поздоровался с мужчиной на его родном языке, не забыв с почтением поклониться, а после перешел на тот язык, которому учил меня Вэй. Мужчина не понял Даэля, и тот продолжил высматривать следующего собеседника.

После третьей попытки на ругательство нашего боцмана отозвался человек, понимавший нас. Оказалось, что он купец. Мужчина говорил вполне сносно, потому слушали его мы уже все вместе. Оказалось, что купец знал двух лекарей с именем Акрам. Дом первого находился недалеко от нас, а второй жил на другом конце города. Купец что-то крикнул, и к нам подскочил чумазый мальчишка.

– Если это не тот лекарь, то Бакир проводит вас ко второму.

Мы поблагодарили доброго мужчину и направились к дому первого лекаря Акрама. Сейчас меня не терзали сомнения – я чувствовала невероятную усталость, и хотелось, чтобы все уже поскорей закончилось. Боцман посмотрел на меня, вздохнул и сказал:

– Я схожу и узнаю, есть ли там лейтенант Литин.

Кивнув, я привалилась к Самелю. Закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Господин Даэль вернулся достаточно быстро. Он отрицательно покачал головой и сел на лошадь. Затем поманил мальчика, подал ему руку, и Бакир, улыбнувшись, разместился впереди боцмана. Мы последовали его примеру. Когда все были в седлах, мальчик указал пальцем направление, и наш поход продолжился.

Мы ехали узкими улочками, не слишком чистыми, но это было мне совершенно безразлично. Я сама не чище этих улочек. Окинув себя быстрым взглядом, я ужаснулась. Какой я предстану перед своим мужем? На мне вновь была моя мужская одежда. Я надела запасную после вызволения меня из плена Эхсана. Грязная, с пыльными волосами. Но Вэю это было безразлично. А Дамиану? Не ужаснется ли он, увидев меня такой?

По дороге я заметила колодец и попросила остановиться. Мне помогли набрать воды, и я, как могла, умыла лицо, руки и помыла голову. Впрочем, это делу помогло мало. Жаль, что нет возможности привести себя в порядок и переодеться. Подумав все это, я вдруг расхохоталась. Всевышний! О чем я говорю? Может, мне еще пожалеть, что со мной нет моего лазоревого платья?! Я через столько всего прошла, разыскивая мужа. Чуть не утонула на острове с сектантами, меня едва не зарубил «бес», после готовил в наложницы. Я шла по пустыне, лазила по горам, блуждала по чужой стране в поисках верной дороги. Я научилась убивать людей, и я их убивала! А сейчас переживаю, как посмотрит на меня Дамиан. Да к черту всё! Я слишком много преодолела, чтобы он воротил нос из-за моего внешнего вида.

Мальчик вытянул руку, указав на невысокий белый дом.

– Акрам! Акрам!

Я спешилась и первая направилась к дому, но остановилась и посмотрела на боцмана.

– Господин Даэль, Вэйлр увез с собой золото? – спросила я.

– Нет, он уехал на моей лошади. Свою оставил мне, – ответил боцман. – Золото и портрет вашего мужа с именем лекаря, написанным на обратной стороне, были в седельной суме. Капитан все это переложил туда, когда мы покинули караван.

– Хорошо, – я кивнула и подошла к дверям.

Наконец появилось первое чувство. Я заволновалась. Руки задрожали, и мне пришлось повторить свое извечное заклинание:

– Или ты, или тебя.

После этого толкнула дверь и вошла внутрь.

Глава 38

Дом встретил меня сумраком и неожиданной прохладой. Я застыла у двери каменным изваянием, отчего-то боясь подать голос, чтобы привлечь к себе внимание. Пройти дальше я тоже не решалась, потому что хозяин этого дома был хозяином судьбы Дамиана, и мне не хотелось рассердить его неучтивым поступком. Хотелось позвать мужа, но язык не поворачивался. Казалось, если я произнесу его имя, то здесь его точно не окажется. Наконец я тряхнула головой, отгоняя всякие глупые страхи, и произнесла на местном языке одно из нескольких слов, которые знала:

– Здравствуйте.

Где-то в глубине дома послышались шаги. Ко мне направлялся какой-то человек. Шел он уверенно и легко. Мое сердце вдруг пустилось в сумасшедший галоп. И когда еще не видимый человек был совсем рядом, я закричала:

– Дамиан!

Шаги замерли, но вскоре возобновились – неуверенные и медленные, осторожные. Он вышел ко мне и застыл, глядя на меня ошеломленным, даже испуганным взглядом черных, как безлунная ночь, глаз. Дамиан зажмурился, помотал головой, затем открыл глаза и протер их.

– Ада?! – словно все еще не веря тому, что видит меня, спросил мой супруг.

У меня не было сил ответить, я лишь кивнула и сипло произнесла:

– Нашла.

– Ты… ты искала меня? – он все еще стоял на том же месте и с недоверием глядел на меня. – Ада! – неожиданно вскрикнул Дамиан и шагнул ко мне.

Голова вдруг закружилась, и в глазах начало темнеть. Я растерянно улыбнулась, рванула ворот рубашки и тяжело осела на пол, жадно хватая ртом воздух и вытирая тыльной стороной ладони неприятный липкий пот. Дамиан опустился на колени, еще одно долгое мгновение глядел на меня и порывисто обнял, прижимаясь щекой к моей щеке.

– Бабочка, моя бабочка… – бесконечно повторял супруг, зарываясь пальцами мне в волосы. – Всевышний, – голос его прервался, и Дамиан чуть отстранился, жадно вглядываясь в мое лицо.

– Воды, – хрипло попросила я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание.

Дамиан подхватил меня на руки и отнес в маленькую комнатку, где положил на кушетку. Быстро ушел куда-то, а когда вернулся, в руке его был стакан, наполненный водой. Он помог мне напиться и сел, перетягивая к себе на колени.

– Ангелок, – в дверях появился Самель.

– Я здесь, – отозвалась я.

Голос прозвучал все еще слабо, но великан услышал. Он прошел дальше, остановился на пороге комнаты и посмотрел на нас с Дамианом.

– Нашла, стало быть, – произнес он.

– Кто это? – Дамиан посмотрел на меня, ожидая ответа.

– Мой добрый друг, у меня теперь много друзей, – усмехнулась я, все еще находясь в какой-то прострации. – Самель, попросите, пожалуйста, зайти господина Даэля. – Затем посмотрела на Дамиана. Моя ладонь потянулась к его гладко выбритой щеке. Мой муж выглядел совсем здоровым, на лице его не лежала печать измождения и жизненных тягот. Он оставался все таким же умопомрачительно красивым.

Дамиан перехватил мою ладонь и прижался к ней губами. Он с такой жадностью рассматривал меня, что я почувствовала вдруг неловкость и дикое чувство вины, потому что вспомнила, как на меня смотрел другой мужчина, – даже сейчас я не могла забыть о капитане Лоете. В голове все еще звучал его прощальный шепот, и сердце отзывалось на него жгучей болью. Зажмурившись, я порывисто обняла супруга, пряча свои позорные чувства. В этот момент снова открылась дверь, и вошел боцман. Он посмотрел на Дамиана и вежливо поклонился.

– Мое почтение, господин Литин, долго же мы вас искали. Мое имя Нартан Даэль. Где я могу видеть вашего хозяина и обговорить с ним условия вашего выкупа?

Дамиан с нескрываемым изумлением слушал боцмана, затем неуверенно кивнул в ответ.

– Добрый день, – сказал мой муж. – Выкуп? Ах, – он улыбнулся и покачал головой. – Я совершенно свободен. Акрам сказал мне это сразу, как только я пришел в сознание на постоялом дворе на Лаифе. Он полностью исцелил меня и сделал своим учеником и помощником…

– Свободен? – Даэль нахмурился. – То есть все это время?

– Да, – улыбнулся Дамиан.

– Свободен, – прошептала я и впилась пристальным взглядом в супруга.

Мне вдруг захотелось оказаться на воздухе, чтобы прийти в себя от услышанного.

– Ада, – Дамиан не позволил мне слезть с его колен, сильней прижимая меня к себе. – Что тебя так расстроило? Да, Акрам – добрый человек, и он купил меня, потому что пожалел. Если бы не он, я бы так и подох на невольничьем рынке.

Значит, когда он взошел на корабль, отправляясь со своим спасителем в Хаддису, он уже был свободен… Но… но, Всевышний, Дамиан даже не удосужился передать о себе весть, зная, что на острове присутствуют представители нашего королевства! Получается, он не задумался о том, что в Маринеле его оплакиваю я, а в Льено – родители, не постарался предупредить нас о том, что жив, куда отправляется и где его искать. Кровь бросилась мне в голову, дыхание вновь сбилось, и все никак не удавалось осознать, как легко мой муж отказался от меня.

– Ада, – позвал меня Дамиан. – Тебе дурно, Ада? Что так встревожило тебя?

– Ты не вернулся домой, – срывающимся голосом произнесла я. – Ты был свободен еще на Лаифе и не спешил вернуться, зная, что я… – Гнев все более овладевал мной. – Зная, что я осталась там и должна оплакивать тебя, ты спокойно отправился сюда. Даже не отправил весточку о себе!

Дамиан на мгновение отвернулся. Но вскоре снова смотрел на меня, продолжая крепко сжимать в объятьях.

– Акрам – пожилой человек. Он был добр ко мне, и я не мог отказать ему, когда он попросил стать его учеником и помощником. Он вернул мне жизнь, и я был ему обязан. Благородные люди отдают долги, бабочка, – ответил Дамиан.

Долги? А как же я?! Как же клятвы, произнесенные у алтаря? Как же все те обещания, которые он давал мне, пока был рядом? Никогда не оставлю, не предам… Верь мне… Я зло рассмеялась и поймала взгляд Дамиана.

– А долг перед супругой? – спросила я. – Ты хотя бы помнил обо мне?

– Не было дня, чтобы я не вспоминал тебя, – мой супруг ласково погладил меня по щеке и прижался к губам.

О, да! Это то, чем я должна была утешать себя целый год, пока меня не признали бы вдовой, – воспоминаниями! Всевышний, мой муж отказался от меня из благодарности перед другим человеком. И ради чего были все мои слезы, когда я проводила бессонные ночи, ожидая известей о нем, ради чего я едва не была обесчещена мерзавцем Фостом, когда поверила, что он поможет мне вернуть мужа? Ради чего я преодолела столько препятствий и прошла через всё, что уготовила мне в этой гонке судьба? Лишь для того, чтобы узнать, что мой муж без сожалений оставил меня?!

– Если господин Литин отправляется с нами в обратный путь, то мы ждем вас, Ангелок. Не думаю, что имеет смысл задерживаться дольше, – прервал мои терзания Даэль.

Он вышел, а я посмотрела на Дамиана. Мне сейчас так много хотелось ему сказать, но никак не удавалось справиться с душившей меня обидой.

– Почему они называют тебя Ангелок? – спросил он, будто не замечая того, что творилось со мной.

– Потому что я стала одной из них, и это мое прозвище, – сухо ответила я.

– А кто они? – Дамиан посмотрел в сторону двери.

– Пираты, – усмехнувшись, ответила я. – Славные парни с брига «Счастливчик».

Глаза супруга вновь расширились, и он не без возмущения спросил:

– Ты связалась с пиратами? Ада, это же неразумно…

Очередной взрыв язвительного хохота мне удалось удержать. Я тряхнула волосами и ответила:

– Когда мы сошли на берег, нас было двенадцать человек, не считая тригарского лекаря. До Хаддисы нас дошло восемь… семеро. Лекарь отправился по своим делам, капитан Лоет, – я ненадолго замолчала, убирая дрожь из голоса, – он на рассвете отправился назад. Остальные погибли, Дамиан. Погибли, сопровождая меня к тебе. Мы столько пережили с ними вместе, что я не желаю слышать пренебрежительного тона. Несколько месяцев они были моей семьей, защищали мою жизнь и мою честь. Тем более королевские офицеры оказались… – договаривать я не стала. – Только пираты согласились помочь мне. К дьяволу, Дамиан! – глаза супруга, казалось, теперь так и останутся навечно увеличенными. – Ты свободен, я тебе больше не нужна, и я даже не знаю, спрашивать ли тебя о возвращении.

– Ты нужна мне! – возмущенно воскликнул Дамиан, и я все-таки хохотнула.

Нужна! Я оттолкнула его руки и слезла с колен супруга. Не так я видела нашу встречу. В начале пути мне казалось, что я покрою его изможденное лицо поцелуями и буду долго баюкать на своей груди, заливаясь слезами счастья. Потом, когда я уверилась, что с ним всё не так плохо, как сказали Вэй и Бонг, я все равно ждала, что мое сердце разорвется от счастья, когда я его увижу. Потом я уже не знала, какой встречи жду. А теперь мое лицо пылает от гнева. После его слов окончательно выгорело волнение, оставляя после себя лишь пепел и противный осадок осознания того, что все мои переживания и метания, борьба с собой и упрямое желание спасти близкого мне человека – все это было зря! Мой истеричный смех затопил маленькое пространство комнаты, где мы находились. Оборвало его прикосновение Дамиана. Он обнял меня за плечи и прижал спиной к своей груди.

– Ты многое пережила, да, бабочка? – тихо спросил он. – Ты не сдалась на волю судьбы, а отправилась искать меня. И ты еще спрашиваешь, хочу ли я вернуться? Разве могу я не понять, какое сокровище мне когда-то подарило небо?

Он развернул меня к себе лицом и снова прижал к своей груди. Я уперлась ему в грудь ладонями, не желая, чтобы он касался меня. Вновь вспомнились слова господина Даэля: «как в романе». Да, «возлюбленный», да, именно как в романе. Теперь я окончательно поняла характер своего мужа. Быстро загорающаяся натура, готовая к новым открытиям, но так же быстро забывающая о том, что осталось за спиной. Он – мотылек, он, а не я. Мотылек, живущий одним днем. Увидел свою первую любовь и воспылал страстью. Появилась преграда – другой мужчина, – преодолел ее, женился, увез. Пообещал сказку, но быстро забыл об этом, отправившись вслед за тем, кто спас его. Сейчас потрясен тем, что его скромница жена отправилась за ним, и уже забыл о долге чести и готов оставить своего спасителя. Долг чести? О, нет, Дамиан, это не честь, это всего лишь метания по волнам моря судьбы.

– Ты сейчас разочарована, я понимаю, но, клянусь, ты увидишь, что я достоин тебя, – сказал Дамиан, удерживая меня. Он снова склонился ко мне, но я увернулась, и губы супруга мазнули по щеке. Он отпустил меня и попросил: – Подожди меня немного, я должен попрощаться с Акрамом.

Но мне даже не пришлось ждать. Лекарь сам вышел к нам. Он удивленно взглянул на меня, затем на Дамиана и вопросительно приподнял брови.

– Отец, моя бабочка нашла меня, – сказал ему мой муж. – Прости меня, отец, но я ухожу со своей женой.

Отпустив меня, он подошел к пожилому мужчине в длинном белом одеянии, похожем на платье, и опустился на колени.

– Прости, отец, – повторил Дамиан.

– Пусть солнце озаряет твой путь, сын.

После этого ненадолго ушел, а вернулся с заплечной сумкой. Он протянул ее Дамиану, поцеловал его в лоб и окончательно скрылся, так и не сказав мне ни слова. Супруг улыбнулся мне, взял за руку, и мы покинули лекарский дом. Все оказалось так просто. Я боялась, что придется вести долгий и нудный торг, а то и воровать собственного мужа. Но ничего подобного не произошло. Сейчас мне хотелось не только быстрей покинуть Хаддису, но и оказаться как можно дальше от собственного мужа. Но я сдержалась и не выдернула своей руки. Мне не хотелось, чтобы пираты неприязненно отнеслись к Дамиану только из-за моей злости. Они и так уже недолюбливали его.

Когда мы вышли из дома, мои спутники стояли возле лошадей. Они с интересом взглянули на Дамиана. Только Красавчик презрительно фыркнул и отвернулся. Задерживаться дольше смысла не было, потому боцман запрыгнул в седло, и все последовали его примеру. Мы с Дамианом оказались на одной лошади.

– Придется чаще делать привалы, – сказал Даэль. – А лучше будет купить еще одного коня, раз уж у нас осталось столько денег. – Затем подмигнул мне. – Не переживайте, Ангелок, обратно поедем по верной дороге. Наш путь будет короче, быстрей и удобней. Никаких пустынь, гор, разбойников, «бесов» и прочих тварей.

Я удивленно взглянула на боцмана, не понимая, зачем он все это говорит. А потом почувствовала, как руки Дамиана сильней сжались на моей талии, и догадалась, что говорил господин Даэль для моего мужа. Дамиан тоже это понял. Он обратился к Даэлю.

– Благодарю, что защищали мою жену. И… – Он посмотрел исподлобья. – Я бы настоятельно просил обращаться к Аде «мадам Литин». Это более уместное обращение к замужней женщине.

Меня вдруг кольнуло его требование. Как он смеет ставить условия этим людям? Как он смеет что-то требовать от них или от меня, когда еще утром он и не думал о том, что у него есть жена, где она и что с ней?! Всевышний, я ведь осталась одна в чужом городе, среди королевских моряков и пиратов, а он ни на мгновение не озаботился моей судьбой, выбрав старика-лекаря!

– Ты можешь остаться, – хрипло произнесла я. – Если ты чувствуешь себя обязанным мне за то, что отправилась на твои поиски, то я освобождаю тебя от всех долгов. Ты ничего мне не должен, и я разведусь с тобой, как только мы вернемся.

– Нет, – мотнул головой Дамиан. – Я не откажусь от тебя и не дам развода. Я буду вымаливать прощение столько, сколько понадобится. Только дай нам время.

Красавчик за нашими спинами зло рассмеялся. Я закрыла глаза и привалилась головой к плечу Дамиана. Я потом обдумаю, что и на что я променяла. Сейчас у меня уже нет на это сил. Но прежде чем мы выехали за город, я еще раз предложила ему остаться. Ответ Дамиана был прежним.

– Я не хочу жить здесь, – ответил он, когда я предложила ему в третий раз. – Мне осточертели солнце, пыль и этот язык. Все, что меня удерживало здесь, – это благодарность Акраму.

– Благодарность закончилась? – ядовито спросил Красавчик.

– Благодарность женщине, не смирившейся с моим исчезновением, сильней, – прохладно ответил Дамиан. – Я возвращаюсь домой.

Дорога вышла короткой и тяжелой. Мы добрались до Ханифы всего за две недели. Теперь мы уже не путались, караванщики подробно объяснили нам, как нужно ехать. Пустыня и горы остались далеко в стороне. Только теперь стало ясно, какой крюк вышел у нас из-за неверной карты. И ругань Лоета с обещаниями найти картографа и оборвать ему руки казались вполне обоснованными.

Зато отношения Дамиана с пиратами становились всё хуже. Мельник, Кузнечик и Самель его игнорировали, Красавчик злился и пытался задирать, пока я не попросила его угомониться. После этого он стал игнорировать и Дамиана, и меня. Это обижало, но я простила Эмила. Он был горяч и импульсивен. С прохладной вежливостью с моим мужем общался господин Даэль, но и он едва не вспылил, когда, забывшись, обратился ко мне «душа моя».

– Вы не смеете так обращаться к моей жене! – напустился на него Дамиан.

– Мальчик, – в голосе боцмана прорезались обидные покровительственные нотки, подчеркивающие их разницу в возрасте и отношение к королевскому лейтенанту, – за те пять месяцев, что мадам Литин искала тебя в нашей компании, она стала мне как дочь. Ты пока ничем не заслужил моего уважения, чтобы я прислушивался к тебе.

– Ваш тон недопустим, – упрямо повторил мой супруг.

– Мой тон обусловлен моими годами, званием на флоте и титулом по рождению, – насмешливо ответил Даэль. – Ты – сын лавочника, я – граф. – После этого провел рукой по волосам и склонил голову. – Надеюсь, вы будете более терпимы, господин Литин, к некоторым мелочам, вошедшим в наш привычный уклад. И чтобы избавить вас от излишних подозрений, я могу заверить вас: мадам Литин – наш товарищ, друг и, если позволительно так назвать женщину, брат. Именно так и не иначе мы воспринимаем ее. Никто из нас не покушался и не собирается покушаться на честь вашей супруги. Мы нашли в ее лице отзывчивого человека, способного на самопожертвование и заботу о тех, кто нуждается в помощи. И если вы будете менее щепетильны и более внимательны, то заметите, что мадам Литин угнетает сложившееся положение.

Эрмин общался достаточно почтительно, но и его задевало настороженное, а порой и враждебное отношение Дамиана. В общем-то, виной всему этому был не только Дамиан, но и сами пираты. Они никак не могли отделаться от неприязни, появившейся еще по дороге в Хаддису. Да и высокомерие моего мужа не могло не оттолкнуть. И если еще никто не вспылил, то лишь из доброго отношения ко мне.

Дамиан же все пытался убедить меня в том, что сможет искупить свою вину. Но я уже когда-то слышала все это, и веры моему супругу не было. И однажды, когда господин Литин в который раз убеждал меня в нашем будущем счастье, я не сдержалась.

– Молчи, – попросила я. – Не оскорбляй мой слух ложными клятвами. Ты уже их давал.

– Бабочка…

– Ангелок, – отчеканила я.

– Что? – опешил Дамиан.

– Бабочки давно уже нет. Есть Ангел.

Он привлек меня к себе и не позволил освободиться, когда я попыталась это сделать.

– Мы вернемся домой, Ада, и все встанет на свои места. Ты забудешь о своих приключениях, о пиратах и всем том, что тебе пришлось пережить. Ангелок уйдет в прошлое, а бабочка останется. Мы сразу отправимся в Льено, на флот я уже не вернусь. И вдали от всего этого мы вернем потерянное счастье, а я обещаю, что ты не пожалеешь, что простила меня. Я честен с тобой, я всегда был честен с тобой, Ада.

– Я хочу развестись, – ответила я.

– Нет.

Больше мы об этом не разговаривали. А однажды Дамиан проснулся от звона оружия. Воспользовавшись тем, что встала раньше, я попросила Кузнечика пофехтовать со мной. Мне было ужасно скучно без моих привычных занятий. Мы увлеклись, и в ход пошли скабрезные шутки и брань. И сыпались они даже больше от зрителей. Кок и боцман жарко обсуждали нашу маленькую схватку.

– Кузнечик, сейчас Ангелок тебе хозяйство-то укоротит, – гоготал Самель.

– Тебе мое хозяйство покоя не дает, да, Мясник? – весело отвечал матрос. – Завидуешь?

– Может, сравним? – ядовито предложил Самель, и рассмеялись все, включая меня.

Дамиан нахмурился. Открыл было рот, чтобы высказать замечание, но снова закрыл его и о чем-то задумался. После этого просто присоединился к зрителям.

– Хороша? – подмигнул ему немного оттаявший великан. – Ангелок еще не то может. Видал бы ты, как она с кинжалом обращается. Я научил.

– Дротиками метко бьет, – гордо отозвался Кузнечик.

– И стреляет почти без промаха, – подхватил боцман.

– В зад Ога было трудно промахнуться, – захохотал подошедший Мельник.

– А полгода назад она красиво вышивала и читала много книг, – усмехнулся Дамиан, пристально следя за мной.

– Она и сейчас вышивает, кинжалом – как иглой, – снова хохотнул Самель.

– И читает по выпущенным кишкам, – совсем уж зашелся Мельник.

Дамиан снова нахмурился, но опять ничего не сказал. Он дождался, пока мы закончим схватку с Кузнечиком и я подойду к остальным, вытирая пот и сверкая счастливой улыбкой. Дамиан забрал у меня саблю и посмотрел на пиратов.

– Кто не против составить мне компанию? Давно не фехтовал, уже соскучился.

– Я не против, – отозвался Красавчик, криво ухмыляясь.

Господин Даэль достал свое оружие и произнес:

– Я встану, у самого аппетит разыгрался.

Я с благодарностью посмотрела на боцмана. Красавчик был слишком опасным противником, к тому же не скрывал своей враждебности. Если уж я возвращаю Дамиана домой, то хочу вернуть его живым и здоровым. Эмил сплюнул, выругался и уселся на земле, наблюдая за поединком Дамиана и Даэля. Я села рядом с ним, глядя на то, как противники козырнули друг другу саблями, поклонились и сошлись.

– Балет, – презрительно произнес Красавчик.

– Правила хорошего тона, – возразил Мельник. – Офицерье и благородные так всегда расшаркиваются.

Дамиан заметно уступал боцману в мастерстве, что было неудивительно. Нартан Даэль прошел через множество схваток, Дамиан больше участвовал в тренировочных поединках. И все же он заставил побегать моего «возлюбленного». Противники перекидывались между собой колкостями, что явно доставляло удовольствие обоим. Пираты бурно обсуждали схватку, вставляя свои неприличные комментарии. А я прикрыла глаза и вспомнила бой на тригарской шхуне между Берком и Лоетом. Вспомнила издевательские удары Вэя, потом моя мысль перенеслась на наши с ним тренировки, и я рассмеялась, тут же едва не заплакав. Мне его не хватало. Не хватало гадких выпадов и шуток. Сумасбродства и затаенной нежности. И я просто дико скучала по ощущению его тепла рядом со мной.

Чтобы отвлечься, я опять переключила внимание на своего мужа и боцмана, стараясь найти в Дамиане прежнюю прелесть. О да, он был хорош. И его летящие черные пряди, когда он атаковал или яростно отбивался. И горящие черные глаза, и стать, и его бархатистый смех. Только перед глазами упорно стояло лицо со шрамом и одним здоровым глазом. Его мужественность и внутренняя сила, чувствовавшаяся в каждом жесте. Ох, Всевышний, дай мне сил…

С этого дня отношения между Дамианом и пиратами потеплели. Он больше не кидался на них, позволяя называть меня привычным им прозвищем. Мне это было приятно, супруг даже несколько раз развлекался схваткой со мной, делая ставкой за каждый пропущенный выпад поцелуи. Я поняла, что он решил поменять ко мне подход, и у него вышло. Я смягчилась, стала больше разговаривать с ним, даже не так яростно вырывалась, когда он обнимал меня. Единственное, чего у нас так и не было, – это близости, положенной между мужем и женой. Ночью я отказывалась отходить от лагеря, и Дамиан смирился, но так и не захотел понять, что я больше не считаю его своим мужем. И все мои мысли по-прежнему принадлежали только одному мужчине. Вэю…

А ведь Лоет был где-то впереди нас. Нас разделяло меньше чем один день. Всего несколько часов, но мы так и не нагнали его. Я ждала встречи с ним и боялась. Не знала, как смотреть на него, что сказать, даже не понимала, как вести себя. И не представляла, как пройдет наше обратное плавание. Ведь мы не сможем избегать друг друга все время… Но все вышло совсем иначе.

Как я уже говорила, Ханифы мы достигли через две недели. «Счастливчик» встретил нас суетой. Увидев наш отряд, когда мы подъехали к сходням, дежурный матрос исчез. Но подняться нам не позволили. Появился господин Ардо. Он вынес мои вещи и произнес:

– Красавчик, Самель, Мельник, Кузнечик, на борт. Господин Даэль, вы сопровождаете чету господ Литин на «Крылатом». Он доставит вас до Маринеля, там вы вернетесь на родной бриг. Кучер, ты волен выбирать. Либо поднимаешься на борт и остаешься в команде, либо сопровождаешь своих господ уже как их слуга. Мадам Литин, нам было приятно познакомиться с вами, но капитан не желает видеть вас на борту «Счастливчика». Господин Литин, поздравляю с возвращением домой. Ваша супруга достойна преклонения, она необыкновенная женщина. На этом прошу прощения, я вынужден откланяться.

Даэль сплюнул и попросил его подождать. Он поднялся на борт и вскоре вышел со своими вещами. Пираты тепло попрощались со мной.

– Вы уж не забывайте нас, Ангелок, – Самель обнял меня. – Знайте, папаша Самель за вас любому глотку порвет. – Он утер слезу и быстро поднялся по сходням.

Мельник обнял меня, махнул рукой и тоже ушел. Кузнечик поцеловал мне руку, затем прижал к себе.

– Вы наша, Ангелок, наша.

Красавчик помялся, затем потрепал меня по плечу и обернулся к моему мужу.

– Если однажды она съездит тебе по роже, знай: этому научил ее я. Она замечательная, а ты просто балабол, как бы красиво ни говорил. Она заслуживает большего, чем твои клятвы. Ай, ладно, – Эмил махнул рукой и поднялся на борт.

Эрмин посмотрел на нас исподлобья, затем только на Дамиана.

– Я свою работу выполнил, сберег вашу жену, господин Литин. Теперь хочу вернуться на бриг. Прощайте, Ангелок. Я был рад служить вам, – он тоже обнял меня, посмотрел в последний раз и ушел.

А я стояла и все никак не могла осознать слов Ардо: «Капитан не желает видеть вас на борту…» Но… но… Нет, я не спешила задавать вопросы, и слез не было. Только безмерно больно и обидно. Хотя и понимала, почему он так решил, но это не делало боль ни меньше, ни терпимей. Лоет позаботился обо мне и в этот, последний раз, наняв другое судно и дав в сопровождение Даэля. Вэй всегда заботился обо мне, никогда не забывая своих обещаний. Ох, Всевышний…

– Ангелок, – я вскинула голову и посмотрела на того, кто спускался по сходням.

– Бонг, вы вернулись, – я бросилась к лекарю, ища в нем поддержки.

Господин Тин обнял меня и ласково погладил по волосам. Оли, пискнув, перебралась ко мне на плечо. Я хотела взять ее в руки, но Бонг отрицательно покачал головой.

– Олига будет мамой, – сказал он. – Скоро отложит яйца.

– Вы нашли ей самца? – удивилась я. Просто лекарь переживал, что Оли тоскует. – Вы за этим ехали?

– Да, – кивнул Бонг и улыбнулся. – Теперь пора домой. На какой вопрос ответить тебе напоследок?

Я опустила глаза, не зная, что спросить. Хотелось спросить про Лоета, но я так и не решилась.

– Он болеет, – сказал Тин, услышав мои мысли. – Никого не слышит. Он пока нем, слеп и глух. Еще что-то?

Несмотря на иносказательность, я все-таки поняла, что хотел сказать лекарь. Стало еще тяжелей. Я обернулась к Дамиану, он следил взглядом за мной и Бонгом.

– Мне не о чем вас спрашивать, – грустно улыбнулась я. – О своем будущем я уже знаю. В нем нет радости.

– Отважное сердце найдет путь к свету, – подмигнул Бонг.

Он осторожно забрал у меня паучиху, улыбнулся и ушел. Господин Даэль, уже стоявший рядом, потянул меня за собой. На бриге продолжилась до боли знакомая суета, и, когда мы стояли на борту «Крылатого», «Счастливчик» уже отходил от причала. Я смотрела ему вслед, все надеясь, что увижу капитана хотя бы издалека, но он так и не появился на палубе, ветер не донес родной уже голос, отдававший команды. Сегодня на мостике стоял господин Ардо. А вскоре и «Крылатый» отшвартовался, поднял якорь и покинул гавань Ханифы. Мы возвращались домой. Моя погоня за сказкой закончилась.

Глава 39

Наше плаванье в обратную сторону оказалось таким же, как и дорога по суше: коротким, без сложностей и приключений. Я все больше проводила времени с господином Даэлем, с тоской прислушиваясь к брани и взрывам хохота команды «Крылатого». Здесь все знали, что я женщина, но капитан, обложенный Вэем обязательствами и угрозами, вел себя учтиво, команда на мою честь не посягала. Да и боцман с брига «Счастливчик» и мой муж всегда были рядом. И если в начале пути компанию мне постоянно составлял Дамиан, то к концу, как я говорила, я сама выбирала господина Даэля.

Находиться рядом с супругом мне становилось тяжелей день ото дня. Мы смогли общаться без нервов, ровно, порой даже мило, но лишь как друзья. Стоило Дамиану сделать попытку проявить нежность или предъявить права мужа, как я закрывалась в себе и покидала его общество. Моя душа восставала против близости этого мужчины, некогда любимого и желанного. Его прикосновения раздражали, слова казались сладкой патокой. И даже остроты, в которых я видела когда-то сходство между супругом и капитаном Лоетом, веселили, но не вызывали тех эмоций, что будили пикировки с Вэем.

Дамиан же ждал, когда мы сможем вернуться в Льено, надеясь, что время все расставит на свои места. Он продолжал уверять, что все сделает, чтобы добиться моего прощения и быть достойным той, что, презрев опасности и общественное порицание, отправилась искать своего мужа. И я даже ему верила. Я знала, что Дамиан искренен со мной, как знала, что он будет стараться доказать мне, что достоин доверия, как старался когда-то. Только я также знала, как легко он сможет переключиться на что-то иное, если его приоритеты изменятся. К тому же я больше не видела своего счастья рядом с Дамианом, как мужчина он стал мне безразличен.

Мое долгое и опасное путешествие убило ту страсть, что связывала нас. Да, именно страсть. Сейчас, когда мне было с чем сравнивать, я понимала, что у меня не было и шанса устоять перед таким мужчиной, как Дамиан. И повстречай я тогда Вэя, без сомнения выбрала бы опять Дамиана. А всему виной мои неискушенность, наивность и воспитание на любовных романах и девичьих грезах. И, возможно, спустя время, когда страсть улеглась, мы могли бы разочароваться друг в друге – или же стать добрыми друзьями, кто знает.

Но случилось так, как случилось. Мне было приятно общество Дамиана, когда он вел беседу о вещах, не касавшихся нашего брака, но на этом всё. Придя к окончательному и бесповоротному решению, я поняла, что пришла пора поговорить с Дамианом начистоту, желая высказать все свои мысли. Мы стояли на носу корабля, глядя на начинающийся закат. Муж в который уже раз попытался обнять меня, но я отстранилась.

– Долго ты будешь еще избегать меня? – спросил Дамиан, хмурясь.

– Я прошу у тебя развод, – без предисловий заговорила я.

– Ты все о том же, – чуть скривился он. – Я думал, мы уже решили не спешить. Милая, дай нам время…

Я остановила его жестом.

– Я больше не люблю тебя, Дамиан, – произнесла я те слова, которые сейчас мне казались наиболее важными. – И больше не вижу в тебе человека, с которым хочу прожить до конца своей жизни и которому хотела бы родить детей. Все кончено…

– Ада, – теперь он прервал меня. – Ты собиралась замуж за графа Набарро, не любя его. Собиралась прожить с ним до конца твоей жизни и родить детей, когда грезила обо мне. Чем ты тогда успокаивала себя? Сможешь привыкнуть и полюбить? Так почему же ко мне это не подходит? Да, я оступился и не буду сейчас приводить никаких доводов, чтобы обелить себя хоть немного, но ты – чистая душа, ты сможешь…

– Дамиан, я нечиста, – ответила я. – Я изменила тебе.

Он замолчал. Стоял и смотрел, пытаясь осмыслить мои слова. Затем отвернулся, шумно выдохнул и принял какое-то решение. Он вновь посмотрел на меня, положил руки на плечи и заглянул в глаза.

– Хорошо, я оступился, ты оступилась, переживем. По крайней мере, мы теперь на равных. Мы начнем все заново, в новых условиях, вдали от всего, что напоминает нам о прошлом. Пусть не Льено, любой другой город, где наша с тобой жизнь начнет новый отсчет. – Вдруг замолчал и мотнул головой. Но все же не сдержался: – Кто он? Ты не сдержалась под грузом обстоятельств? Тебя соблазнили, ведь так?

– О чем ты? – возмутилась я, осознав, что́ он думает. – Мое тело не знало иного мужчины, кроме тебя. Я изменила в душе, Дамиан. Не время и невзгоды убили мои чувства к тебе. Можешь считать меня дрянью, но я полюбила другого мужчину, – пожалуй, это было самым тяжелым признанием, но после него я вдруг ощутила невероятную легкость, окончательно приняв свои чувства к капитану Лоету. Теперь я была уверена в том, чего хочу. И это был уже мой выбор. Не матушкин, не папенькин, не королевского офицера или благородного графа, а мой собственный. К которому меня никто не принуждал, не подводил, не уговаривал и не манипулировал моей жизнью, будто я простая марионетка, решая, что для меня лучше.

– А я, Ада? Я ведь люблю тебя, – совсем тихо произнес Дамиан.

– Ты был моей сказкой, Дамиан Литин. Красивой и невероятной, – улыбнулась я. – Я благодарна, что ты был в моей жизни и подарил возможность узнать себя. Не уверена, примешь ли ты от меня дар дружбы, но большего я уже не смогу тебе дать. Потому я еще раз прошу тебя дать мне развод.

– А я еще раз говорю, что против, – зло отчеканил Дамиан. – Любовь? Любовь ко мне не помешала тебе идти под венец с графом. Пройдет время, опьянение исчезнет, и останемся только ты, я и наша жизнь. Дай мне год. Если через год ничего не изменится, мы разведемся.

Развернулся и ушел. А я осталась стоять и в ярости сжимать кулаки. Наконец не выдержала и разразилась бранью, более витиеватой, чем может ругаться Кузнечик. Шокированные матросы смотрели на меня. Я проигнорировала их изумление и поспешила к господину Даэлю. В негодовании я рассказала ему все, что произошло между нами с Дамианом.

Он выслушал меня, сунул стакан рома, который боцман раздобыл у команды. Я выпила, даже не поморщившись, – до того была зла. И когда в голове зашумело, немного успокоилась и упала на стул, ожидая, что мне скажет мой старший и более мудрый товарищ. Он тоже выпил, потер подбородок и наконец заговорил.

– Насколько я помню брачное право, там есть один пункт, который ты можешь использовать, если, конечно, не хочешь ждать год.

– Не хочу, – я мотнула головой. – Я приняла решение. Оно не изменилось за все то время, что мы находимся в пути. Я больше не могу принимать его нежность и его любовь. Что за пункт, возлюбленный?

Даэль хмыкнул.

– Душа моя, король и церковь считают брак несостоятельным, если в течение полугода жена не понесла от мужа, – ответил он. – Это то, что ты можешь использовать. Поговори с хорошим законником. Эти черти способны доказать, что дьявол невинней овцы. Если тебе удастся найти такого, то пленение и разлука не станут оправданием вашей бездетности.

Я от души поблагодарила боцмана, поцеловав его в щеку. Мы вместе допили с ним его бутылку, а потом распевали похабные песни, сидя на носу «Крылатого». В какой момент к нам присоединились матросы, мне вспомнить сложно, потому что боцман раздобыл еще рома. Это был мой бунт, который закончился с появлением Дамиана, взвалившего меня себе на плечо и унесшего в нашу каюту. Слабо, но я все же помню, как ко мне склонилось мужское лицо, и я услышала:

– Глупышка.

– Вэй, – улыбнулась я и провалилась в сон.

А утром Дамиан делал вид, что ничего не произошло. Зато команда «Крылатого» встречала меня с добродушной насмешкой, когда я, перегнувшись через борт, страдала от последствий вчерашней пьянки, совершенно не стесняясь происходящего. Это уже был не бунт. Просто я давно поняла, насколько просты эти люди и что морщить нос от происходящего они не будут, как и дышать надушенным платком, если рядом кого-то стошнило.

– Ты сильно изменилась, – отметил Дамиан, наблюдавший теперь мои перемены во всей красе. – Но мне это даже нравится.

Мне опять было все равно. Заслужить похвалу мне было важно от другого мужчины, которого я уважала и которым восхищалась.

Так мы и добрались до Маринеля. Мое сердце забилось, как безумное, когда я услышала крик матроса. С этой минуты я не покидала палубу, следя за приближением очертаний города, гавани и кораблей. Я нашла взглядом причал Лиги свободных мореплавателей и теперь выискивала среди мачт ставший родным бриг.

– Вон он, – указал мне господин Даэль.

Я проследила направление, куда указывал боцман, и увидела «Счастливчик». Закусив губу и нервно переплетя пальцы, я не сводила взгляда с брига, мерно покачивавшегося на невысоких волнах. На палубе стояли матросы, кто-то смотрел в нашу сторону. И чем ближе мы подходили, тем больше я их узнавала.

– Это Ог, Нат, смотрите, – я радостно ткнула пальцем в невысокого коренастого канонира. – А это Кузнечик! Самеля не видно.

– Наверное, в городе, – ответил боцман. – О, вон Ардо и Хрипатый.

– Красавчик!

– Хромой Гиль.

– Жирдяй. – И я не выдержала – подпрыгнула и закричала, махая руками: – Парни! «Счастливчик»!

– Ангелок! – донеслось до нас. – Это же наш Ангелок и боцман!

– Где Ангелок? – к тем, кто заметил нас, подбежал Кузнечик. – Вас не сожрал морской дьявол?

– Он нами поперхнулся и выблевал, – захохотал Даэль. – Ангелок ему в зад всадила саблю, и рогатый позорно уполз зализывать раны.

– Долго же ему придется лизать собственный зад, – гогот раздался с соседнего с бригом корабля.

– Свернется в три погибели – дотянется, – со смехом ответил Мельник, подходя к остальным.

Команда «Крылатого» с интересом слушала наши перекрикивания. Дамиан тоже подошел. Он встал за моим плечом и вглядывался в пиратов на «Счастливчике». Вскоре подтянулись еще несколько человек. Не было видно только капитана. Спросить о нем я не решилась, но была уверена в одном – что скоро я увижусь с ним. Увижусь и скажу, что сделала свой выбор и что теперь моя совесть чиста. Меня больше не держит мое прошлое. Мне представлялось, что он обнимет меня и поцелует так же, как целовал перед Хаддисой, и мы наконец сможем быть счастливы.

«Крылатый» пришвартовался на стоянке торговых судов. Здесь Нартан Даэль оставил нас с Дамианом. Мне хотелось сейчас же бежать на бриг, но, оглядев себя, я решила, что явиться к любимому мужчине в таком виде не могу. Я нуждалась в срочной помывке и смене износившейся за всю дорогу одежды. Мне хотелось явиться к нему женщиной, а не грязным пареньком. Взяв наемный экипаж, мы устремились с Дамианом в наш дом.

Мадам Орле и ее муж встретили нас шумным изумлением и радостью. Не вслушиваясь в причитания женщины, я велела нагреть мне воды и побежала наверх, чтобы посмотреть свои платья. Дамиан поднялся следом и встал перед дверями, глядя на меня хмурым и тяжелым взглядом. Он пустил чету Орле с ведрами с водой, дождался, пока они выйдут, и сказал:

– Я не выпущу тебя, Ада. Отсюда ты выйдешь только для того, чтобы отправиться со мной в Льено.

Обернувшись, я смерила его задумчивым взглядом. Дамиан тут же покинул меня, закрыв за собой дверь на ключ. От двери мой муж отошел не сразу – должно быть, ждал моего возмущения и криков, но их не было. Я ушла в умывальню, собираясь помыться, что и сделала с необычайным удовольствием. После подсушила полотенцем волосы и оделась. Собрав еще влажные волосы в пучок, я подошла к дверям и постучала. Вскоре появилась мадам Орле.

– Мадам Орле, у вас есть запасной ключ? – спросила я.

– Хозяин его забрал, – ответила женщина. – Мадам Литин, что у вас случилось?

– Приготовьте мой плащ, пожалуйста, – попросила я и подошла к окну.

Распахнув его, я выглянула наружу, с удовлетворением отметила небольшую высоту, достаточно широкий карниз и водосточную трубу. После этого решительно села на подоконник, перелезла на карниз и, заткнув за пояс подол платья, перебралась к водосточной трубе. Хвала Всевышнему, мои домашние туфли не имели кабфлуков, потому я уверенно проделала весь путь, спрыгнула на землю и вернулась в дом, где сменила обувь и накинула легкий плащ. Заодно узнала, что Дамиан привел себя в порядок и ушел к начальнику порта, чтобы закончить дела в Маринеле. Отправился он на нашем экипаже, которым правил господин Орле. Потому, взяв верховую лошадь, я сама оседлала ее и вывела за ворота.

– Мадам Литин, – поспешила за мной мадам Орле.

– Пожелайте мне удачи, Лети, – улыбнулась я и помчалась в сторону порта.

Я очень надеялась, что не встречу Дамиана. Впрочем, он бы уже не смог меня остановить. Мое решение было окончательным и бесповоротным, и я бы схватилась с самим дьяволом, если бы он вздумал преградить мне дорогу. Но никто мне не встретился и не помешал. Дамиан все еще был у начальника порта. Наш экипаж ждал его. Господин Орле дремал на козлах, и я промчалась мимо него, оставшись незамеченной.

Добравшись до стоянки пиратских кораблей, я направила лошадь к «Счастливчику», спешилась и бросила поводья, мало заботясь сейчас, уйдет ли моя лошадь, чувствуя свободу, или же дождется меня. Затем взбежала по сходням и остановилась, чтобы перевести дух.

– Ангелок, – один из матросов поспешил ко мне. – Или уже…

– Ангелок, – улыбнулась я. – Это самое любимое мое имя. Капитан на борту?

Матрос замялся. Нас уже окружали дорогие мне лица. Я улыбалась всем и позволяла жать себе руку, трепать по плечу и обнимать. Но все же проволочка раздражала.

– Вэй здесь или в городе? – снова задала я вопрос.

– Сейчас не лучшее время, Ангелок, – ответил господин Ардо. – Он несколько… нервный.

– Но он здесь? – спросила я, теряя терпение.

Получив утвердительный ответ, я растолкала пиратов, неуверенно переминавшихся с ноги на ногу и мешавших мне пройти. Возле каюты капитана я остановилась. Мое бедное сердце готово было пробить грудь. Дыхание все никак не удавалось восстановить, и мне казалось, будто я долго-долго бежала. Дрожь в руках и ногах мешали и нервировали. Но отступать я не хотела.

Памятуя о причудах моего капитана, я встала сбоку и постучалась. Тут же послышалось пожелание доброго пути визитеру и выстрел, прошивший дверь. После этого я выдохнула, сжала кулаки и понадеялась, что другого заряженного пистолета у Вэя не имеется. Решительно шагнув в каюту, я едва устояла на ногах от винного духа. Глаза мои округлились, ошеломленно глядя на множество пустых бутылок, разбросанных по полу. Сам Лоет сидел в кресле, вытянув ноги, в руке его была зажата бутыль. Посмотрев на меня, он скривился и, произнеся:

– Свали, бредовое видение, – запустил бутылкой.

Едва успев увернуться, я отскочила в сторону, попала ногой на другую бутылку и лишь чудом удержала равновесие. Затем пробралась к столу и села напротив капитана.

– Не уйдешь, да? – спросил он, ставя локти на стол и подпирая щеки кулаками.

– Нет, – ответила я, отмахиваясь от перегарного запаха. – Фу, Вэй, сколько ты пьешь?

– Достаточно, чтобы видеть ангелов, – пьяно усмехнулся он и откинулся на спинку кресла. – Все порядочные пьяницы видят чертей, а я – ангелов. Даже тут отличился.

– И часто ты нас видишь? – поинтересовалась я, не сводя взгляда с опухшего, отвратительного в опьянении, но такого дорогого мне лица.

– Случается, – неопределенно ответил Лоет и потянулся за новой бутылкой. Я перехватила его руку и отняла бутылку. Пират нахмурился. – Такого наглого видения у меня еще не было. Отдай, – он бросил тело вперед, но я вскочила со стула, и капитан промахнулся и завалился на стол. – Нарываешься? – не скрывая любопытства, спросил этот горький пьяница.

– Попробуй отними, – насмешливо ответила я и помахала бутылкой.

Лоет встал на ноги, расправил плечи, тряхнул головой и тут же снова чуть не повалился на стол. Но сдаваться никогда не было в привычках капитана, потому он все-таки преодолел сопротивление стола, кресла и даже пола, пока добирался до меня.

– От тебя сплошные неприятности, – укорил меня Лоет. – Что от живой, что от видения. Отдашь?

– Возьми, – усмехнулась я и снова помахала бутылкой.

Вэй приблизился ко мне, потянулся за бутылкой, но получил от меня по лицу, и бутылка разбилась, брошенная мною в стену.

– Хватит пить, Вэй! – воскликнула я. – Ты похож на чудовище!

– Это ты чудовище, пожирающее души, – он потер ладонью челюсть, махнул на меня рукой и вернулся к креслу. – Отстань от меня и испарись, как все нормальные ангелы до тебя.

Я вернулась на стул.

– Ты все еще думаешь, что я видение? – поинтересовалась я.

– Настоящая Ада тает в объятьях своего благоверного, – криво усмехнулся Лоет и… достал еще одну бутылку.

– Дурак, – в сердцах ответила я. – Я здесь, Вэй. Я здесь, и я сделала свой выбор. Мне нужен ты, чертов пират.

Он с грохотом поставил бутылку на стол и поднял на меня глаза. Затем перегнулся через стол, всмотрелся, помотал головой и снова взялся за бутылку.

– Ты сделала неправильный выбор, – сказал Вэй. – Возвращайся к мужу и живи с ним так, как должна жить порядочная женщина.

– Что? – потрясенно спросила я.

– Что слышала, – ответил он, не глядя на меня. – Я ничего не смогу тебе дать, Адалаис Литин. Я всего лишь пират, который сдохнет на своем корабле. А ты лети, Ангелок, рожай маленьких Литинов, танцуй на городских балах и сплетничай с кумушками. Все, развлечение закончилось, возвращайся к своей жизни.

– Вэй, ты… – я тяжело сглотнула. – Ты отказываешься от меня?

– Да, дьявол тебя задери, я отказываюсь от тебя. А теперь убирайся прочь и дай мне тут спокойно сдохнуть. Все, свободна.

– Вэй, – мой голос задрожал, на глаза навернулись слезы, и я прилагала усилия, чтобы не расплакаться. – Опомнись, Вэй… Я же люблю тебя…

– Хватит! – рявкнул пират. – Это не любовь, Ада. Это временное помешательство, и оно пройдет, как только ты вернешься к своей жизни. Ты не для меня, понимаешь? Ты слишком хороша для такого как я. – Неожиданно вскочил и заорал: – Пошла прочь, зараза! Всю душу мне выела! Убирайся!!!

Все еще не веря в происходящее, я попятилась к дверям. Лоет так и не повернул головы. Он уперся ладонями в стол и тяжело навис над ним. Я протянула в его сторону руки, но, так ничего не сказав, выбежала из каюты. Позади раздался надрывный вскрик, и о дверь разбилась вторая бутылка.

Матросы застыли, глядя на меня. Я выдавила жалкую улыбку и сбежала по сходням. Боль сейчас была слабой, ее затмил гнев на Лоета. Спроси меня в эту минуту, что я чувствую, – я бы сказала, что хочу вырвать из груди пирата его каменное сердце, приколотить к стене и нашпиговать дротиками. Сейчас это было самое сильное желание. Гонимая им, я подбежала к лошади. Она ждала меня, не думая никуда уходить. Вскочив в седло, я обернулась и увидела, как на палубе, мотаясь из стороны в сторону, появился капитан.

– Ада! – выкрикнул он.

– Пошел к дьяволу, Вэйлр Лоет! – ответила я. – Ты хотел сдохнуть, я тебе больше не препятствую.

– Стой, чертов Ангел! – ревел он, пытаясь добраться до борта.

– Мне некогда, спешу делать маленьких Литинов! – крикнула я, подстегнула лошадь и сорвалась в галоп.

В тот же день я покинула Маринель вместе с мужем.

Эпилог

Лето! Вновь наступило лето, такое ласковое и долгожданное лето. Наверное, я единственная, кто отнесся к нему с преступным безразличием, игнорируя оживление, царившее в доме. Матушка готовилась к выезду на пикник. Уже не первый в этом году, но это увеселение неизменно проходило без меня. Сколько меня ни уговаривали, я отказывалась, как отказывалась от иных развлечений. Уже больше трех месяцев я сидела в родительском доме. Ровно столько прошло с момента, как мы вернулись с Дамианом в Льено.

Сразу же по приезде я покинула своего мужа, несмотря на его просьбы, увещевания и даже скандал, который устроила мне матушка, узнав о моем намерении развестись. Весть о произошедшем, конечно, докатилась до моего родного городка. Узнав об исчезновении Дамиана, папенька отправился в Маринель, чтобы забрать меня домой, но вернулся ни с чем. Матушка говорила, что папенька поднял настоящий бунт, обвинив ее в том, что она способствовала свадьбе, не принесшей ничего хорошего, кроме исчезновения мужа, а после и жены. Мэтр Ламбер долго убивался, и матушке, оплакивавшей меня и корившей себя за известную авантюру, едва удалось удержать супруга от развода.

И вот мы явились. Дамиан не без гордости рассказывал о том, что я искала его. Я же объявила, что развожусь с мужем. Папенька принял известие с нескрываемой радостью, даже привел своего законника, услугами которого пользовался сам, и тот взялся за дело. Матушка же вознегодовала, требуя одуматься.

– Ада, если ты не побоялась ни людских пересудов, ни опасностей, как можешь ты сейчас, вернув мужа, отказываться от него?! – говорила она. – Тем более когда он бросил службу и налаживает жизнь порядочного коммерсанта.

Папенька же, услышав, о чем говорит маменька, вознегодовал не меньше.

– Дульчина, твоя глупость и склонность к авантюрам уже чуть не погубили родную дочь. Если Ада посчитала после всего, что между ними было, этого молодого человека недостойным себя, значит, стоит оставить уже идею об их супружестве в покое. Граф Набарро все еще одинок. Да, он покинул Льено после позорного бегства своей невесты, дабы не быть посмешищем, но я не теряю связи с ним. И если ты покаешься, дочь, этот достойный молодой человек тебя простит.

Я в величайшем изумлении смотрела на своих родителей, после рассмеялась и ответила:

– Мне не нужен ни Дамиан, ни граф. Прекратите решать за меня. Я, черт возьми, живой человек, а не бездушная марионетка.

И покинула их, оставив шокированно смотреть мне вслед. Родители не прекратили своих разговоров, но я не слушала. Что касается моего супруга, то он всеми силами пытался вернуть меня. Приходил, дарил подарки, приглашал на выезды и в театр. Неизменно получал отказ, но не сдавался и продолжал ухаживать за мной. В глазах всей женской половины нашего маленького города Дамиан Литин получил ореол романтического героя. Этакий прекрасный принц, попавший в плен и счастливо избежавший тягот рабства.

Прошло немного времени, и кумушки начали судачить, раздумывая о причинах нашего развода, совершенно забывая, что инициатором была я. В чем только меня не обвинили ревнивые дамы, которые все еще не могли добиться внимания Дамиана. Даже не сумев противостоять моему законнику, он не сложил руки и сказал:

– Так даже лучше. Наконец-то мы сможем сблизиться так, как оно и должно было быть изначально. И я буду иметь счастье ввести тебя в храм. Наша вторая свадьба будет шумной и пышной, как ты того заслуживаешь.

Его святая вера в то, что подобное возможно, поражала и даже восхищала меня. Сначала он являлся в наш дом на правах моего мужа, после – на правах делового лица, действовавшего от имени своего отца. Матушка окончательно впала в романтическое настроение, умиляясь и упиваясь новой авантюрой. А мне было смешно. И я все больше поражалась: что же меня так раньше восхищало в смелости и предприимчивости мадам Ламбер? Ей всего лишь скучно! Скучающая женщина, чья молодость уходит и которой остается развлекаться тем, чтобы вмешиваться в чужие судьбы. Однажды, когда она как бы невзначай пересказывала мне сплетни о том, как мадемуазель Т. подкарауливала Дамиана, а мадам О. не давала ему проходу, я не выдержала и высказала ей:

– Матушка, развлекитесь за чей-нибудь другой счет, а не родной дочери. Если вы думаете, что я от ревности кинусь в объятья человека, брак с которым был расторгнут по моему желанию, то вы или слишком наивны, или вовсе не умны.

– Ада! – воскликнула потрясенная матушка.

– Простите меня за грубость, но у меня уже нет сил доказывать вам, что этот мужчина больше не волнует меня, – мне было несколько неловко за свои слова, но идти на попятную из-за матушкиного фальшивого шмыганья носом я не собиралась, предпочтя покинуть гостиную.

Мое затворничество продолжилось. Нет, я не боялась сплетен. С некоторых пор мне они стали безразличны, как и злорадные взгляды и фантазии скучающих матрон и их юных дочерей. Мне никого не хотелось видеть, только и всего. Гадкий пират никак не хотел покидать ни моих дум, ни моего сердца. И все его уверения, что мое очарование им пройдет, как только я вернусь к прежней жизни, оказались несостоятельны. Этот мерзавец снился мне ночью и не покидал мыслей днем.

Сначала я оплакивала свое разбитое сердце, после ждала, но он так и не пришел, и я вновь начала страдать. То я представляла, как разбиваю ту бутылку, что кинула в стену, об его упрямую голову, то мечтала обнять его и целовать, целовать со всей своей нежностью, то вновь мысленно душила его. Я чувствовала к нему попеременно что угодно, только не равнодушие.

– Будь ты проклят, Вэйлр Лоет, гадкий пиратишка, – ворчала я, крутясь с боку на бок в постели. – Чтоб ты винище свое больше пить не смог, – ожесточенно рычала я, размахивая ножом и представляя на месте несчастной подушки гадкого капитана. – Не могу я без тебя, ехидный мерзавец, – рыдала я, распластавшись на перьях. – Отвратительный мой… любимый.

Время шло, но он не приходил. И однажды со злости я решила выйти в городской сад и там с кем-нибудь поругаться, если получится. Впрочем, повод найти недолго. Первый же косой взгляд – и я получу отличный повод спустить на кого-нибудь свой яд.

– Матушка, мы едем в городской сад, – объявила я и отправилась одеваться.

Лили, переживавшая из-за моего затворничества, счастливо всхлипнула и побежала мне помогать. Матушка спорить не стала – она с готовностью поспешила к себе. Я уже была готова к выходу, когда прибежал привратник и доложил матушке:

– Мадам, внизу безумец!

– Что еще за безумец? – изломила бровь мадам Ламбер.

– Страшный, – придушенным шепотом сообщил мужчина. – Одноглазый!

– Со шрамом? – затаив дыхание, спросила я.

– Через все лицо, – кивнул привратник. – Осведомился у меня, это ли дом мэтра Ламбера и дома ли мадам Литин. Я ответил, что все так и есть. И тогда этот ужасный человек встал на колени. А когда я попросил его удалиться, он гадко обозвал меня, – мужчина схватился за грудь, а я расхохоталась. – А куда мне следует идти, я так и не понял.

Матушка изумленно взглянула на меня.

– Ты знаешь этого человека? – спросила она.

– О, да! – воскликнула я.

– И кто же это? – продолжила допрос мадам Ламбер.

– Ваш новый зять, матушка, – сказала я, направляясь к дверям. – Или же мое разбитое сердце.

Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы перевести дыхание и хоть немного успокоить свое сердце. И все-таки мне удалось сохранить на лице маску невозмутимости. Еще раз выдохнув, я открыла дверь, дошла до ворот и остановилась, глядя на отвратительного, подлого и бесчестного негодяя, стоявшего по другую сторону решетчатых ворот на коленях. Лоет поднял на меня взгляд.

– Прости меня, – сказал он вполне ожидаемое.

– С чего бы вдруг? – холодно спросила я.

– На идиотов не обижаются, – ответил Вэйлр, озаряя меня честнейшей из улыбок.

– Это всё? – всё так же отстраненно уточнила я.

– Нет. Я никуда отсюда не уйду, пока ты меня не простишь, – честно сообщил пират, выглядевший сейчас как порядочный человек.

На Лоете был надет костюм, отлично сидевший на нем и дорогой – это было сразу заметно. Белоснежная рубашка приятно контрастировала с загорелой смуглой кожей, щегольски повязанный галстук подчеркивал каре-зеленый цвет здорового глаза. Второй прятался под повязкой. Вэй выглядел очень… светским. И стоит признать: эта одежда шла ему не меньше привычной рубашки, широких штанов, заправленных в сапоги, и вечно распахнутого жилета. Даже отсутствие оружия не делало его менее мужественным. Я стояла и любовалась, пряча истинные чувства под маской безразличия.

Налюбовавшись, я развернулась и направилась к дому.

– Ангел! – Я обернулась. – Чтоб ты знала, галстук меня уже почти удавил, а проклятые ботинки натерли ногу. – Усмехнувшись, я снова отвернулась от него. – Мне плохо без тебя, Ада! – выкрикнул он, когда я уже дошла до дверей. – К дьяволу, Ада, я люблю тебя.

Вернувшись, я не могла не поинтересоваться тем, что занимало мои мысли:

– Поэтому ты столько времени не появлялся?

– Я был на Тригаре, притащил оттуда Бонга, – ответил Лоет.

– Зачем? – изумилась я.

– Зачем, зачем, – проворчал негодяй. – Затем. Это был запасной план. Чтобы он прочистил тебе мозги, если будешь упрямиться, – он отвел глаза, а моему возмущению не было предела.

– Подло играете, капитан Лоет, – произнесла я.

– На что не пойдешь, чтобы быть с любимой женщиной, когда обидел ее, – ответил пират, и я поняла, что совести у него как не было, так и нет. Более того, идея с Бонгом так никуда и не исчезла из его головы. – Если ты простишь меня добровольно, я не буду натравливать на тебя колдуна, – «успокоил» меня несносный мужчина.

После этого я испепелила его взглядом и вновь вернулась к дверям.

– Ангел мой, я пытался быть мирным! – крикнул мне вслед Лоет.

Закрыв за собой дверь, я широко улыбнулась, подпрыгнула и захлопала в ладоши. Матушка стояла и с сомнением смотрела на меня.

– Кто это? – спросила она меня.

– Лучший мужчина на свете, – ответила я, бросаясь ей на шею. – Матушка, я жить без него не могу.

– Но он проигрывает Дамиану…

– Если бы вы пообщались с ним хоть раз, вы бы забыли о Дамиане, – отмахнулась я и направилась к лестнице.

– Он, кажется, просил у тебя прощения, – матушка догнала меня. – Но ты здесь, а он все еще на коленях. Ты не простила?

– Простила, но ему об этом знать не стоит, – подмигнув мадам Ламбер, я рассмеялась и взбежала наверх. – Хочу узнать, что он намерен делать дальше. К тому же просьба о прощении – не повод для женщины сдаваться без боя.

– Да ты стала коварной, дитя! – воскликнула матушка. – Ты должна мне о нем рассказать, всё-всё-всё!

К вечеру вернулся папенька. Он с нескрываемым изумлением рассмотрел капитана Лоета, не забывшего вежливо поздороваться с мэтром Ламбером, не вставая с колен. Узнав, по какому поводу сей страдалец стоит под воротами, папенька вошел в дом через боковую калитку и гневно вопросил:

– Я хочу знать: что здесь творится?!

– Мы снова выходим замуж, – меланхолично ответила мадам Ламбер. – А это наш новый жених. Весьма занимательный мужчина.

– Не бывать этому! – воскликнул папенька. – Еще один авантюрист на мою седую голову. Нет!

– Сдается мне, что нашего мнения уже никто спрашивать не будет, – философски ответила матушка. – Пойду в дом приглашу, что же господин капитан коленки всё протирает.

Она ушла, но вернулась в одиночестве. Снова усевшись, матушка взяла свою газету и углубилась в чтение. Я не отрываясь смотрела на нее.

– Сказал, что не встанет, пока ты его не простишь, – пояснила мадам Ламбер, не глядя в мою сторону. – Но от воды не отказался. Какой целеустремленный мужчина. Кстати, с той стороны, где шрама нет, он даже очень ничего. Мужественный.

Я извела себя, заставляя не подходить к окну ежеминутно. Когда совсем стемнело и фонарщики начали зажигать фонари, папенька вновь вознегодовал.

– Да я полицию позову! – воскликнул он. – Пусть разберутся с этим нахалом.

Мэтр Ламбер кликнул прислугу и отправил за полицией. Я забеспокоилась, уже готовая бежать вниз, чтобы встать на защиту пирата. Но явился взволнованный слуга и сказал, что полицию отловили люди бандитской наружности, связали и велели не мешать капитану.

– Они все здесь! – восторженно воскликнула я.

– Кто?! – недоуменно спросил папенька.

– Мои друзья, команда с брига «Счастливчик», – ответила я и вновь поспешила выйти из гостиной, чтобы посмотреть на моего капитана из темного окна.

– Кто они, Ада? Благородные люди не имеют бандитской внешности, – потребовал ответа мэтр Ламбер, следуя за мной.

– Люди с благородной внешностью нападают на торговые суда, как пираты, и не брезгуют насилием над слабой женщиной, – отмахнулась я. – Уж можете мне поверить. Я знаю, о чем говорю.

– Дочь, ты подверглась… – потрясенный папенька так и не договорил.

– Меня спасли, – ответила я и встала у окна. – Всевышний, он ведь так и всю ночь простоит. Бедный Вэй… Ну и пусть стоит, – ухмыльнулась я и отправилась в свою спальню.

Папенька проводил меня изумленным и даже испуганным взором. И я услышала его тихий голос:

– Мое бедное дитя.

Уже войдя в свою комнату, я вспомнила последний разговор с мэтром Орле незадолго до того, как мы с Дамианом покинули Маринель. Мой тогда еще муж, довольный моим возвращением и сообщением, что я еду с ним, собирался в дорогу, оставив меня в покое. Я сидела у окна, опустошенная и безучастная ко всему происходящему вокруг меня.

– Мадам Ада, – позвал меня привратник.

– Да, мэтр Орле, – отозвалась я, не оборачиваясь.

Он встал рядом, явно желая что-то сказать, но мялся и медлил. В конце концов мне это надоело, и я подняла на мужчину взгляд.

– Вы что-то хотите мне сказать? – спросила я, стараясь скрыть раздражение.

– Да, мадам, – кивнул мэтр. – Помните ту нехорошую историю, что случилась с вами до отплытия на «Счастливчике»? Ну… с офицером, с этим подлецом Фостом?

– Такое сложно забыть, – усмехнулась я. – К чему вы заговорили об этом?

– Не знаю, мадам, будет ли вам интересно узнать, что тот, кто спас вас, а потом насадил на острие сабли Фоста, был Вэй Лоет…

– Что? – я изумленно смотрела на привратника. Однако имя пирата всколыхнуло прежнюю злость, и я отвернулась. – Зачем вы мне это говорите, мэтр Орле?

Мужчина потеребил полу своего жилета и пожал плечами.

– Я подумал, раз вы теперь знаете Вэя, то вам будет интересно узнать… Парни в порту говорили, что Фост потом искал Лоета, да и девочки из дома увеселений рассказывали… э-э-э… Вам совсем неинтересно, мадам?

– Слышать не могу об этом потрохе! – зло воскликнула я, чем привела мэтра Орле в крайнюю степень изумления, и ушла в кабинет Дамиана.

Что тогда подумал привратник, понял ли, кто вызвал мою злость, – мне неведомо. Да меня это и не интересовало тогда. Уже после, когда гнев угас, сменившись тоской, я вспоминала тот разговор. Какая ирония. Вэй всегда защищал меня, даже еще не подозревая о моем существовании. И то ранение, из-за которого отложилась наша первая встреча, он получил из-за меня. «От тебя одни неприятности», – когда-то сказал Лоет. И ведь оказался прав. Эта мысль вызвала невеселую усмешку.

Заснуть я долго не могла, продолжая вскакивать и бегать к окну. Лоет стоял на прежнем месте. Меня грызла совесть, но я упорно ее не замечала, припоминая всё, что пережила после его страшных слов, произнесенных в пьяном угаре. С трудом, но мне все-таки удалось задремать, чтобы вскоре подпрыгнуть на кровати от могучего хора множества мужских голосов, старательно и фальшиво выводивших романтическую песню.

Во всем доме зажглись свечи. Мои домочадцы и прислуга сбежались к окнам. Да что там – во всех домах появился свет и лица в окнах. А когда кто-то попытался проявить излишнюю храбрость и выбежал со шпагой… у него отобрали шпагу, подбили глаз и отправили домой. По окончании песни из пиратского хора стали раздаваться отдельные выкрики.

– Ангелок, простите капитана!

– Ангелок, он вас любит!

– Ангелок, спасите нас, капитан, собака, извел!

– Жизни не дает!

– Он страдает, и мы тоже!

– Ангелочек, душа моя, господин Лоет сожалеет, что был ослом!

– Гады, вы что несете? – послышался возмущенный голос капитана.

– Правду, капитан. – Я узнавала голоса. Это был господин Ардо. – Ангел, он нас задрал! Всех! До единого!

– Сил нет терпеть его страдания!

– Ага. Он страдает, мы – в два раза больше. Душа кровью за него обливается, а тело болит от того, как он гоняет.

– Ангелочек, а я блинчиков испек! Выйдите, папаша Самель вас покормит! Исхудали, небось, опять без моего пригляда.

– Закрыли пасти, уроды! Ада, черт, люблю тебя! Или ты простишь меня, или я… мы пойдем на абордаж! Жить без тебя не могу. Ада, я сдохну на пороге твоего дома, и мой труп станет немым укором твоему упрямству и жестокосердию!

– Как мило, – изломила бровь матушка.

– К дьяволу, не могу больше, – поддержала я пиратов в сквернословии и побежала вниз.

Выскочив из дверей, я подошла к воротам и скептически посмотрела на наглую физиономию моего пирата.

– Ты выжрал столько рома, но до сих пор жив, – отметила я. – Думаю, что сейчас ты в безопасности. Доброй ночи, парни.

– Они не парни, – проворчал Лоет. – Они бабы и ябеды. Такую задумку испоганили.

Обернувшись, я позвала привратника, велев открыть ворота. Он с некоторой опаской выполнил мою просьбу и сразу убежал в дом. Выйдя к моей обожаемой команде, я с нескрываемой радостью и нежностью осмотрела их. Затем перевела взгляд на Вэя.

– Все вон, – глухо велел он, не спуская с меня глаз.

Через несколько минут мы остались совсем одни. Лоет обхватил меня руками, прижимаясь щекой к моей груди.

– Чуть не свихнулся, – произнес он. – Не могу без тебя, мой ангел.

Я опустилась на колени подле него и обняла лицо ладонями.

– И я без тебя не могу, гадкий пиратишка, – ответила я.

– Простила? – улыбнулся он, глядя мне в глаза.

– Чтоб тебя дьявол драл, Вэйлр Лоет, – усмехнулась я.

– Лучшие слова на свете, – рассмеялся капитан. – Выйдешь за меня?

– Я же не для такого, как ты, – я не удержалась от шпильки.

– Глупости какие, – отмахнулся Вэй. – Я, конечно, просто великолепен. И право на меня нужно заслужить, но я готов дать тебе шанс. К тому же такую несносную заразу смогу выносить только я.

– Хам! – возмутилась я.

– Не без этого, – скромно ответил Лоет.

Я вдруг кинулась ему на шею, сжала сильно-сильно и прошептала:

– Как же мне тебя не хватало, самый ужасный мужчина на свете.

Он отстранился, заглянул мне в глаза и снова спросил:

– Адалаис Ламбер, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

– Несомненно, это честь, но так и быть, я тебе ее окажу, – улыбнулась я.

Ладонь Вэя скользнула мне на затылок, зарываясь пальцами в распущенные волосы.

– Я люблю тебя, мой ангел, – прошептал он и завладел моими губами.

P.S.

– Урою!

Я выглянула из гостиной. Мой супруг несся по коридору, сбивая на ходу гипсовые бюсты, ужасные подделки под известные шедевры. В общем-то, для этой цели они тут и стояли. Из-за моего запрета палить в стены и двери Вэйлр завел в нашем доме подобное украшение. За ним по пятам шла прислуга, сметая осколки и ставя новые головы.

– Что случилось, дорогой? – светским тоном поинтересовалась я.

– Ненавижу пиратов, – сказал бывший пират и обернулся, глядя на учиненное им безобразие. – На подходе к Адильону атаковали. Вот черта с два у меня это свинячье рыло еще хоть один золотой увидит, – господин Лоет продемонстрировал совершенно неприличный кукиш.

Свинячье рыло – это губернатор острова, мимо которого проходили наши корабли. У Вэя были уже давно налажены договоренности по пути следования торговых судов с товарами коммерсантов, пользовавшихся услугами компании «Вэйлада», обеспечивавшей как перемещение груза, так и его охрану. В маленькую флотилию вошли несколько бывших пиратских судов – они исполняли роль охранников, – и приобретенные новые корабли, которые фрахтовали для отправки товара.

Иногда нашими услугами пользуется компания тестя Дамиана, в которой он является вторым компаньоном. Мы редко сталкиваемся, но враждебности нет, как нет горечи и воспоминаний о прошлом. Время действительно расставило всё по своим местам.

– Большой ущерб? – спросила я.

– Потопленный корабль. А у нас опять ремонт, – голосом законченного скряги произнес сын вельможи.

– Значит, отбились? – уточнила я.

– Еще бы, – фыркнул господин Лоет. – Они же меня знают.

– И ты разбираешься в людях, потому на тебя работают лучшие моряки, – заученно повторила я.

– Точно, мой ангел, – супруг поддел кончик моего носа, затем обнял и привлек к себе. – Скучал.

– Мы тоже, – улыбнулась я, поглаживая большой живот.

Вэй опустился на корточки и прижался ухом к животу.

– Скорей бы уж, – мечтательно вздохнул он, затем поднялся на ноги и поцеловал меня. – Кстати, «Счастливчик» скоро корни пустит.

Я улыбнулась и кивнула. Мы теперь жили в крупном морском городе Кайтене. Здесь находилась наша компания, сюда же мой папенька направлял коммерсантов, получая с зятя небольшой процент за помощь, и души в моем муже не чаял. Матушка так вообще гостила у нас чуть ли не треть года, потом забирала своего старшего внука и увозила его в Льено, где с ним нянчился дедушка. Наш младший ребенок должен был появиться в скором будущем, и его появления ждали не только мы с мужем и мои родители, но и те, кто когда-то составляли команду «Счастливчика». Верней, те, кто остался на берегу и был занят работой в компании. Кто хотел остаться на море, теперь ходили на новых кораблях, также принадлежавших «Вэйладе». Самель и вовсе предпочел работу повара в нашем доме.

«Счастливчик» так и остался второй любовью капитана Лоета. Он никому не отдал его, но периодически развлекался, выходя в море. Такие прогулки длились недолго, и я нередко участвовала в них. Море я так и не разлюбила, как не оставила свое занятие фехтованием и прочим, чему тогда меня научила команда брига. Конечно, в моем нынешнем положении мне позволительно только чтение, вышивка и… дротики.

Иногда мы вспоминаем с Вэем о наших приключениях, и тогда становится немного грустно – это был прекрасный период нашей жизни. Однажды я спросила мужа, жалеет ли он о том, что его жизнь теперь проходит на берегу. Он насмешливо изломил бровь и ткнул мне в грудь пальцем:

– Ты сумасшедшая женщина, Адалаис Лоет, если считаешь, что я могу жалеть о том, что сменил жизнь бездомной собаки на дом, любимую жену и детей. Я жалею лишь об одном – что потерял целых четыре месяца, сказав тебе ту ересь в пьяном угаре и едва не потеряв тебя. А о чем жалеешь ты, ангел мой?

– Разве мне есть о чем жалеть? – улыбнулась я. – Наверное, о том, что я не могу прожить с тобой еще тысячу жизней.

– И не надо, мы возьмем всё от одной, – ответил Вэй. – Одна, но она вся наша.

Когда-то в погоне за сказкой я не поняла главного – что моя сказка была все время рядом со мной. Теперь я это точно знаю. Мой прекрасный принц оказался пиратом, укравшим мое сердце. Он спрятал его в свой кованый сундук и хранит там, оберегая от невзгод, обид и горестей. И я не устаю благодарить Всевышнего за то, что однажды он привел меня на борт «Счастливчика».

– Спасибо…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg