«Один за всех, и стая за одного»

Один за всех, и стая за одного (fb2) - Один за всех, и стая за одного [Litres] (Гроштер - 5) 1360K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Михайловна Малиновская

Елена Малиновская Один за всех, и стая за одного

Часть первая Замок оборотней

Вечер сегодня был просто чудесный, каким он только может быть в конце мая, когда летняя жара еще не пришла, но ночи стоят теплые, а ветер напоен ароматом цветущей сирени и лугов.

Я заперла дверь лавки цветов, где являлась помощницей хозяйки. Точнее, как сказать, помощницей… Лавка принадлежала моей тете, седовласой и крепкой, несмотря на прожитые годы, женщины, которой, увы, боги не послали детей. Она давно не переживала по этому поводу и всю свою нерастраченную любовь отдала племянницам и племянникам — детям младшей сестры. Благо что у нашей матери их было целых четверо. Три дочери, из которых я являлась самой младшей, и долгожданный сын Айк, наследник семьи, который родился пару лет назад. В народе таких поздних и нежданных детей принято называть «поскребышами». Но, стоит признать, мальчуган вышел на славу. Крепкий, горластый, хулиганистый и очень добрый. С огромными глазами небесно-голубого цвета и светлыми, как лен, волосами. Матушка моя уже начала шутить, что вскоре придется ей с отцом готовить метлы, чтобы гнать от порога докучливых невест.

Я невольно улыбнулась при этом воспоминании. Еще раз дернула дверь, желая убедиться, что она действительно закрыта, и неторопливо двинулась по улочке, освещенной магическими фонарями.

Так или иначе, но тетушка, которую все звали просто Малисса, из всех своих племянниц почему-то больше всего выделяла меня. Старшая моя сестра Герда пару лет как вышла замуж и сейчас нянчила первенца, при этом почти сразу забеременев вторым. Средняя, Алика, вовсю перебирала женихов, доводя отца до белого каления постоянными поздними возвращениями с танцев. А вот я уже давным-давно определилась со своим выбором. Даже более того, мы с Генрихом назначили дату свадьбы — на день летнего солнцестояния, когда принято жечь ночные костры и приносить хвалу всем богам, моля о хорошем урожае.

Любила ли я Генриха? Сложный вопрос. Мы знали друг друга с пеленок. Помню, как всего несколько лет назад он частенько дергал меня за косички, пока однажды я не подстерегла его с Аликой и не отдубасила знатно веником, который стащила из дома. Потом целую неделю он ходил с огромнейшим фингалом под глазом, но родителям на меня не наябедничал. Затем месяц демонстративно не обращал на меня внимания. И вдруг осенью явился ко мне домой с огромным букетом полевых цветов и попросил у моих родителей выдать меня замуж за него. При этом бедняга запинался и то бледнел, то краснел, но упорно гнул свою линию, расписывая свои достоинства. Меня пусть и не пригласили присутствовать при этой сцене, но я видела все от начала до конца, самым наглым образом прильнув к замочной скважине. Отец долго сдерживался, но все-таки не выдержал и расхохотался. Генрих мгновенно помрачнел и как-то виновато ссутулился, от чего мне немедленно стало жалко его до слез. Но вмешалась мать. Строго шикнула на продолжающего веселиться супруга и мягко сказала Генриху, что очень ценит его мужество. Однако мы пока еще слишком малы для столь важного решения. Поэтому она пригласит его родителей на ближайшее вечернее чаепитие, и они обсудят вопрос возможной помолвки, а саму свадьбу отложат на пару лет. Как раз мне к тому моменту исполнится восемнадцать. Самая пора вступить в брак. Если, конечно, наши чувства выдержат проверку временем.

С тех пор мы стали почти неразлучны. Я догадывалась, что Алика и Герда даже обижались на меня. Где это видано, чтобы самая младшая из сестер выходила замуж первой. Наверное, поэтому Герда, недолго думая, вступила в брак с сыном мельника — здоровым и молчаливым верзилой по имени Бак, с которым всего пару раз сходила на танцы. Я знала, что матушка не одобряла этот брак. Ей не нравились новые родственники. Говорят, отец Бака обладал весьма суровым нравом и частенько по пятницам, перебрав крепкого пива, гонял жену и детишек по окрестностям, пока не падал и не засыпал. Но сам Бак не был замечен в пристрастии к алкоголю, и родители, скрепя сердца, благословили этот брак.

Полагаю, с куда большим удовольствием они бы выдали замуж Алику. Но моя сестренка, напротив, совершенно не торопилась с этим делом. То ее видели с одним, то с другим. Несколько раз на танцах даже происходили шумные потасовки, когда Алика приходила с одним кавалером, а собиралась уйти совсем с другим. Отец частенько грозился взять в руки ремень и выпороть вертихвостку, которая своим поведением позорила семью. Но потом родился Айк, и ему стало не до этого.

В общем, я немного отвлеклась. Так или иначе, но моя судьба уже была решена. Скоро, совсем скоро я стану женой Генриха Риола. Тетушка Малисса обещала подарить мне на свадьбу свою лавку, поскольку, по ее словам, она уже не справлялась с нагрузкой, и все чаще за прилавком стояла именно я. Но при этом обещала не бросать меня на произвол судьбы, а по мере сил и возможностей помогать словом и делом.

Занявшись обдумыванием деталей предстоящей свадьбы, я сама не заметила, как миновала последний магический фонарь. Конец улицы утопал в густом чернильном мраке.

Я невольно замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Ой, что это? Почему фонари дальше не горят? Странно.

Нет, я не боялась заблудиться. Это было просто невозможно в нашем крохотном городке под названием Гринаут, который скорее можно назвать большой деревней, даром что Гроштер, столица, совсем рядом. Но как-то сразу я вспомнила, что семейства Адама и Миалы Ритрон, около дома которых я стояла, сейчас нет в городе. Уехали навестить кого-то из родителей. А Евария Вихон, чей дом был следующим, настолько глуха, что вряд ли услышит мои крики, если на меня вдруг нападут. Кто здесь еще есть?

Я поежилась, осознав, что меня окружают сплошь пустые дома, жители которых по тем или иным причинам вряд ли придут ко мне на помощь в случае необходимости. Правда, почти сразу с усилием улыбнулась. Да ну, чушь какая! Да кто будет на меня нападать? В самом деле, меня здесь каждая собака знает!

И только я так подумала, как совсем рядом вдруг раздался заунывный вой. Громкий, тоскливый, он ударил по напряженным нервам, заставив меня в мгновение ока покрыться холодной испариной испуга.

— Мамочка, — чуть слышно прошептала я. — Кто это? Волк? Но откуда?

Вой повторился теперь намного ближе. И я ринулась бежать, сама не осознавая своих действий. Быстрее, быстрее! Миновать этот край городка, пересечь овраг по узкой дорожке — и я буду около своего дома!

Одна из туфель слетела с моей ноги. Не останавливаясь, я скинула и вторую. Босиком будет легче бежать. Сердце колотилось где-то в моем горле, между ребер пребольно резало.

В этот момент из-за туч вышла полная луна, и я облегченно вздохнула. Теперь я хотя бы видела, куда следует держать путь, и не боялась упасть в какую-нибудь яму.

Впереди черным провалом расплескался овраг. Около самого спуска я остановилась, задыхаясь от нехватки воздуха. Прислушалась. Кажется, воя уже давно не было слышно. Быть может, бояться больше нечего? Или же, скорее всего, я вообще раздула из мухи дракона. Испугалась собачьего лая. Вот будет смеху дома, когда я расскажу о своих злоключениях! Хотя нет, пожалуй, не стоит. Генрих опять начнет ругаться. Он уже давно говорил мне, что ему не нравится, когда я поздно прихожу домой. Пожалуй, стоит вернуться и поискать свои туфли. Иначе придется объяснять, как я их потеряла.

Едва я так подумала, как вой раздался буквально за моей спиной. Я подпрыгнула и развернулась.

Передо мной стоял волк. Огромный белоснежный зверь, чья шкура призрачно светилась в свете луны.

— Мамочка…

Я не была уверена, что произнесла это вслух. Скорее, только подумала.

Волк медленно двинулся вперед, и я ахнула, заметив, что он почти волочит заднюю лапу, а за ним остается темный след крови. Ох, да он же ранен! Раненый безумно опасный зверь! Он растерзает меня сейчас!

Я, всхлипнув, попятилась.

«Осторожнее!»

Понятия не имею, откуда взялась эта мысль. Она словно пришла извне. Но я неожиданно ощутила под своей босой пяткой что-то очень острое. Наверное, осколок камня или палку. Ахнула, оступилась — и полетела вниз с края крутого спуска.

Падение вышло настолько внезапным, что я даже не успела испугаться. Одно бесконечно долгое мгновение, уложившееся между двумя ударами отчаянно колотящегося сердца, и я вдруг обнаружила, что уже не лечу, а лежу на чем-то очень мягком.

Совсем рядом кто-то хрипло застонал от невыносимой боли. Я, обмирая от ужаса, приподнялась на локтях и повернулась, уже догадываясь, что, а точнее кого именно увижу.

Волк! Я лежала на огромном звере, который каким-то чудом остановил мое падение, а скорее сказать, позволил мне приземлиться на себя, тем самым спасая от множество переломов или даже смерти.

Зверь негромко и совсем по-человечески застонал опять. Положил голову на скрещенные лапы, глядя на меня мудрыми ярко-алыми глазами.

— Прости, — почему-то извинилась я, как будто он мог меня понять. — Пожалуйста, прости! У тебя болит? Где? Я помогу.

Зверь хрипло, с присвистом, дышал. И мне это очень не нравилось. Так дышат смертельно раненные животные, когда вечный странник уже готовится забрать их в страну мертвых.

— Я сейчас. — Забормотала, встав перед волком на колени. Осторожно тронула его заднюю лапу, которая была вывернута под неестественным углом.

Волк взвизгнул в полный голос, совсем как щенок, которого походя пнул жестокий прохожий, и я отдернула руку. Закусив губу, посмотрела на него, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. Что же делать? Тут нужен целитель. Но я вряд ли смогу в одиночку перетащить такого огромного зверя. К тому же вряд ли старик Беннетт оценит, если я заставлю его ночью идти к раненому волку. Скорее, посоветует обратиться к моему отцу-охотнику, чтобы тот прекратил мучения животного.

«Дай мне свою руку, — опять прозвучало в голове с незнакомыми повелительными интонациями. — Мне нужна кровь. Хотя бы капля чужой крови».

Это напоминало самое настоящее безумие. Я слышу чужой голос в своей голове! Кому он принадлежит? Неужели этому зверю? Да ну, бред какой-то!

Волк устало вздохнул и посмотрел мне в глаза. Из уголка его левого глаза скатилась одинокая слезинка.

Ох, бедный! Как же ему сейчас больно! И я, не задумываясь, протянула ему свою правую руку, ткнув запястьем прямо в пасть.

«Ты сошла с ума!» — взвыл инстинкт самосохранения.

И, как никогда ранее, я была согласна с ним. Но убрать руку уже не могла, словно попав под власть таинственно мерцающих глаз странного зверя.

Волк медленно облизнул мое запястье, не отрывая от меня взгляда, и я с трудом удержалась от нервного смешка. Щекотно как. А затем он обнажил огромные клыки, и мне мгновенно стало не до смеха.

«Не смотри. И не бойся, больно не будет».

Я послушно закрыла глаза. Дернулась, когда почувствовала, как по коже побежало что-то теплое. Но больно действительно не было.

Текли секунды, складываясь в минуты безмолвия. Я лежала рядом с волком, запустив холодеющие пальцы свободной руки в его густую теплую шерсть, и слушала, как что-то страшно клекочет в его груди при каждом вздохе. Такое чувство, будто у него пробито легкое. Но тогда выходит, что зверь все равно обречен. Правда, до момента смерти он успеет выпить всю мою кровь.

Однако эта мысль не испугала меня. Мне было все равно. Какое-то непонятное оцепенение овладевало моими мыслями. Хотелось просто лежать и чувствовать, как жизнь уходит из нас обоих.

«Все, больше нельзя, — внезапно услышала я. — Я и так взял слишком много. Но этого должно хватить на зов».

Зов? Я слабо удивилась. О каком зове он говорит?

При этом мне уже не казалось странным то, что я слышу мысли этого чудного животного.

А в следующее мгновение волк вдруг задрал пасть к полной луне и завыл.

Такого воя я не слышала никогда. Он словно выворачивал меня наизнанку, выжимал сердце и душу, заставляя плакать по утраченным возможностям.

Я беззвучно плакала, уткнувшись мокрым от слез лицом в теплую шкуру умирающего волка.

«Теперь ждать».

Понятия не имею, сколько времени мы пролежали вот так — обнявшись, на мокрой от ночной росы земле. Где-то вдалеке слышались крики, иногда я видела среди деревьев отблески далеких факелов. Видимо, родители уже встревожились из-за моего непривычно долгого отсутствия. Отец отправился к лавке, обнаружил ее запертой. Кинулся к Генриху, тот, естественно, сказал, что не видел меня. И поднялся переполох.

Я понимала, что надо отозваться. Встать и крикнуть в ответ. Тогда меня непременно найдут. Но как только я собирала достаточно сил для этого, как неизменно накатывало изматывающее оцепенение. И я вновь погружалась в какое-то подобие полусна-полуяви.

И вдруг волк, к которому я прижималась в попытке согреться, пошевелился. Я удивленно приподняла голову, гадая, что его встревожило. Неужели нас все-таки нашли?

И нас действительно нашли. Но не мои родители. На дорожке, ведущей из оврага вверх, стоял незнакомый мне мужчина, одетый в черное. Свет луны выхватил из мрака его светлые волосы, тускло блеснул в камнях перстней, унизывающих его пальцы, отразился на гарде меча, который он держал в руке.

«Фелан».

Это имя опять само возникло в моих мыслях.

Я испуганно моргнула, заметив, как позади незнакомца из тьмы сплелись еще несколько мужских фигур. Попыталась их сосчитать. Раз, два, три… Пятеро! Их было пятеро.

— Я пришел на твой зов, брат, — почти не разжимая губ, обронил блондин. Кинул за спину: — Берите его и тащите наверх к карете. Не шуметь! Пусть эти деревенские продолжают искать. А я возьму девушку.

Девушку? Я внезапно поняла, что он имеет в виду именно меня. Куда и зачем меня брать? Пусть оставят здесь! Рано или поздно, но меня найдут. И я вернусь к семье и Генриху.

Но сказать я ничего не могла. Язык словно прирос к нёбу, отказываясь повиноваться мне.

Блондин скользнул к нам. Я так и не увидела его движения. Просто только что он стоял на достаточном расстоянии от меня и вдруг оказался совсем рядом. Присел около меня и без малейшего усилия поднял на руки.

«Не хочу!»

Лишь одна мысль билась беззвучным криком в моей голове. Оставьте меня здесь, пожалуйста! Я не хочу никуда с вами ехать! Я вас… боюсь…

— Ваш брат серьезно ранен, — внезапно подал голос один из безликих мужчин, которые уже хлопотали около волка. — Очень серьезно. Я не уверен, выдержит ли он дорогу.

— Демоны! — приглушенно ругнулся блондин. Небрежно скинул меня на руки ближайшего помощника, который явно не ожидал этого и лишь каким-то чудом в последний момент поймал. — Дай посмотрю.

Я опять забилась в своих невидимых путах, понимая, что это мой последний шанс освободиться и сбежать. Понятия не имею, что тут происходит, но чувствую, что это вряд ли закончится чем-либо хорошим для меня.

И неожиданно давление чужой воли действительно ослабло. Я не стала терять времени понапрасну. Ужом вывернулась из рук мужчины, который все свое внимание сосредоточил на действиях блондина, присевшего около волка, и кинулась бежать в чащу леса, не разбирая дороги.

Вот теперь я пожалела, что скинула туфли! Каждый шаг оказывался таким болезненным, что я с трудом сдерживала стоны. Не удивлюсь, если за мной тянулась такая же кровавая дорожка следов, как за волком, когда я его увидела.

Правда, эта пытка не продлилась долго. Я успела удалиться от этой непонятной компании всего на пару десятков шагов, вряд ли дальше. И вдруг замерла, подняв ногу и не в силах ее опустить.

Да что ты будешь делать! Я тихонько заплакала, осознав, что мое тело вновь отказывается повиноваться мне. Что происходит?

Хрустнула позади сухая ветка, и передо мной возник блондин. По всему было видно, что мой неудавшийся побег его не просто разозлил — взбесил сверх всякой меры. Ярко-зеленые глаза метали молнии, губы были сжаты так плотно, что превратились в две бескровные линии.

Не говоря ни слова, он поднял руку и врезал мне пощечину, да так сильно, что я не удержалась на ногах и упала на мягкую хвою. Во рту поселился навязчивый медный привкус крови.

А блондин тем временем небрежно поднял меня и вновь отвел руку для нового удара. Я обреченно зажмурилась, осознав, что последует еще одна пощечина.

«Фелан, — раздалось в моей голове усталое. — Отстань от девочки. Не она пыталась меня убить. Не вымещай на ней свою злость».

Я рискнула приоткрыть один глаз. Блондин медленно опустил руку. Затем, не говоря ни слова, вновь подхватил меня и понес через лес.

Его помощники суетились вокруг волка, быстро и бесшумно сооружая из веток носилки.

— Жизнями своими за него отвечаете, — остановившись около них, кинул блондин. — Он не выживет — не выживете и вы. Хоть всю свою кровь отдайте, но Норберг должен дожить до замка. Ясно?

После чего, не дожидаясь ответа, отправился вверх по дорожке.

Я больше не пыталась победить странный паралич, не дающий мне пошевелить и пальцем или выдавить хоть звук из пересохшего от волнения горла. Измученно закрыла глаза, слушая, как ровно бьется сердце моего похитителя. Интересно, кто он такой?

Наверное, из-за потери крови я задремала или лишилась чувств, потому что некоторый кусок времени просто выпал из моей памяти. В следующий раз я открыла глаза и обнаружила себя в карете, которая неторопливо тряслась по проселочной дороге.

Мой похититель сидел напротив. Между нами в воздухе замерла тусклая магическая искра, которая отражалась зелеными искрами в глубине спокойных глаз блондина.

Я шевельнулась было, силясь переменить неудобную позу, от которой затекло тело. И только после этого осознала, что свобода движений вернулась ко мне. Осторожно покосилась в сторону дверцы. Быть может, попытаться выпрыгнуть на ходу? Карета едет медленно, я вряд ли расшибусь…

— Понравилось получать пощечины? — не меняя позы, сухо осведомился блондин. — Так просто попроси. Я могу повторить.

Я широко распахнула глаза, осознав, что он каким-то чудом читает мои мысли. В таком случае мысли о побеге лучше и впрямь отложить. Хотя бы до того времени, пока его не будет рядом.

Затем, морщась от боли, прикоснулась к разбитым губам, которые еще помнили жестокий удар блондина. Ох, опухли как! Как будто целый рой пчел покусал.

— Дай посмотрю, — приказал блондин и подался вперед.

В унисон этому я вжалась в стенку кареты, с испугом наблюдая за каждым его движением. Кто знает, что от него можно ожидать!

— Да не бойся, — досадливо поморщился незнакомец. — Не буду я больше тебя бить. Я и в первый раз погорячился. Просто не сдержал эмоций, когда увидел, что случилось с Норбергом.

С Норбергом? Я хмыкнула, вспомнив, что раньше он уже называл этим именем волка. Надо же, не думала, что зверям дают человеческие имена.

— Дай посмотрю, — уже мягче повторил блондин и пересел рядом со мной.

Его пальцы мягко и удивительно нежно обежали все мое лицо. Я невольно зажмурилась, когда блондин наклонился ко мне так близко, что я почувствовала тепло его дыхания. Почему-то вспомнила свой первый поцелуй с Генрихом. Тогда тоже была ночь, и на небе тоже царила полная луна… Ох, как он сейчас, наверное, переживает, не зная, где я и что со мной! И как я хочу его увидеть, опять прижаться к нему, чувствуя себя так спокойно и безопасно в родных объятиях!

А в следующее мгновение блондин вдруг крепко взял меня за подбородок, не давая отвернуться. И поцеловал меня.

Его губы были нестерпимо горячими, будто их владельца терзала лихорадка. Но при этом он действовал настолько аккуратно, что я не почувствовала боли, хотя во рту все еще ощущался привкус крови.

— Не надо! — пискнула я, упершись ладонями в его черный камзол и безуспешно пытаясь оттолкнуть.

Ахнула, поцарапавшись о жесткое серебряное шитье, украшающее его спереди.

В полутьме кареты я увидела, как глаза мужчины позеленели, став совершенно кошачьими. Он ловко перехватил мою руку и поднес ко рту. Медленно облизал царапины, набухшие кровью, и его зрачки вертикально вытянулись, став совершенно нечеловеческими.

Ужас перехлестнул мое горло жесткой удавкой. О небо, кого мне не повезло повстречать на своем пути?

А блондин опять потянулся к моим губам. Но теперь я уже не могла ему сопротивляться. Тело вновь оцепенело, перестав подчиняться мысленным приказам.

На сей раз поцелуй вышел грубее, так что на губах выступила кровь. Но именно этого, по-моему, и добивался мой похититель. Он слизнул капельки, затем опустился на мою шею. Пощекотал языком венку, отчаянно бьющуюся под ухом.

Я затаила дыхание от страха. А что, если сейчас он вцепится клыками мне в горло, разорвав его?

Но блондин ограничился лишь намеком на возможный укус. Прочертил быструю влажную дорожку по ключице, тогда как его правая рука уже нырнула ко мне под платье.

Я вздрогнула, когда почувствовала, как он торопливо стягивает с меня трусики. Точнее — попыталась это сделать. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько унизительно, будучи запертой в собственном теле.

Если блондин и слышал мои мысленные гневные воззвания в свой адрес, то предпочел их проигнорировать. Через мгновение его пальцы нырнули в мое лоно, и я приглушенно вздохнула.

До сего момента я не ощущала ничего подобного. Сладкая истома росла внизу моего живота, но при этом я невыносимо страдала от невозможности что-либо изменить. Унижение, смешанное с терпким чувством наслаждения. И страх, что в любой момент мужчина, сидящий рядом, перейдет от ласк к побоям, вновь решив показать, кто здесь главный.

Внезапно незнакомец подхватил меня и ловко посадил сверху. Я ахнула от неожиданности и вспышки острой боли, осознав, что он вошел в меня. Уперлась руками в спинку сидения, безуспешно пытаясь освободиться из его объятий, хотя понимала, что самое непоправимое уже произошло.

— Девственница, — пробормотал блондин, и в его глазах отразилась хищная радость. — Нечасто так повезет.

После чего, не дав мне времени привыкнуть к новым ощущениям внутри себя, обхватил меня за бедра и принялся двигаться в унисон карете, все так же мирно катившейся по ухабистой дороге.

Вверх-вниз.

Я глухо застонала, чувствуя, как каждое его движение пробуждает сладострастную дрожь во мне.

Вверх-вниз.

Он рывком спустил с меня платье, небрежным резким движением порвав бретели. Поймал губами обнаженную грудь, втянул в себя сосок…

Вверх-вниз.

Теперь карета затряслась по мостовой, видимо, въехав в город. И одновременно участились движения блондина.

Вверх-вниз.

Я вскрикнула, когда волна наслаждения накрыла меня с головой. Одновременно с этим ощутила внутри себя теплую пульсацию.

Блондин привлек меня к себе, все еще оставаясь внутри. Быстрыми благодарными поцелуями осыпал грудь и шею. Затем осторожно ссадил с себя рядом. И только тогда я осознала, что карета больше не едет, а стоит.

По внутренней поверхности моих бедер медленно стекала жидкость. По всей видимости, семя незнакомца, смешанное с моей кровью. И только сейчас я вспомнила о Генрихе и о свадьбе, назначенной на день летнего солнцестояния. Нахмурилась, почувствовав, как в носу все опасно защипало от подступивших слез.

— Да, и в самом деле, неловко вышло, — с усмешкой проговорил блондин, явно не испытывая никаких угрызений совести.

Затем задумчиво тронул порванные бретели платья. Быстро скинул с себя камзол, оставшись в простой белой рубашке, и накинул мне на плечи.

— Застегнись, — бросил он мне, торопливо натягивая штаны. — Хотя бы грудь прикроешь. Сейчас отведу тебя в свои покои. Там приведешь себя в порядок. А потом решим, что с тобой делать.

И мне совершенно не понравилась глухая угроза, скользнувшая в последней фразе.

* * *

Я начала плакать, как только блондин оставил меня в долгожданном одиночестве. Благо, что это произошло достаточно скоро. Он в буквальном смысле слова втолкнул меня в комнату, после чего, не говоря ни слова, плотно закрыл дверь, и я услышала, как тяжело задвинулся внешний засов.

Вообще, это было немного странно. Обычно в комнатах есть внутренние запоры, защищающие от незваных гостей. Но внешние? Такое чувство, будто эта комната в любой момент должна была сыграть роль ловушки.

И она сыграла. Я угодила в настоящую западню.

Колени после всего пережитого так отчаянно дрожали, что я с трудом добралась до ближайшего кресла. Рухнула в него, уткнулась лицом в ладони и дала волю чувствам.

Слезы текли по моим щекам, не останавливаясь. Я шмыгала носом, всхлипывала и судорожно вздыхала. В голове никак не укладывалось все то, что произошло со мной этим проклятым вечером. Как же так? Всего несколько часов назад я радовалась жизни и мечтала о предстоящей свадьбе. А сейчас заперта не пойми где. Но что самое страшное — потеряла невинность! Этот блондин в буквальном смысле слова взял меня насильно, не особенно интересуясь моим мнением на сей счет. Да, я получила свою долю удовольствия, но это не изменит того факта, что все было совершено против моей воли!

В дверь неожиданно стукнули, и я замерла. Заинтересованно приподняла голову, кулаком торопливо утерев слезы. Кто это? Неужели блондин вернулся? Но тогда я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Не сомневаюсь, что сочувствия от него все равно не дождешься, а вот посмеяться он вполне способен.

Но на пороге предстала высокая женщина весьма могучего телосложения. О ее принадлежности к слабому полу говорила лишь косынка на голове, под которую были убраны волосы, да платье неопределенного мешковатого покроя. А так словно Бака, мужа моей старшей сестры, ради забавы в женский наряд обрядили.

Она опять-таки задвинула засов, правда, теперь с внутренней стороны двери. Затем подошла ко мне.

Я испуганно захлопала ресницами, когда такая громадина нависла над моей головой. Что ей от меня надо?

— Господин Фелан приказал помочь вам принять ванну, — удивительно тихо прошелестел ее голос. — Потом я подберу вам платье. Идемте.

Господин Фелан? А это еще кто такой? Но почти сразу я понимающе хмыкнула, вспомнив, что слышала это имя раньше — когда в моей голове возникали мысли странного волка. Получается, именно так зовут блондина, который похитил меня.

— Идемте, — с явной ноткой нетерпения повторила женщина. — Скорее всего, скоро вас позовут на семейный совет.

Я невольно поежилась. Что-то мне не нравится, как это звучит. За недолгое общение с этим самым Феланом я убедилась, что от него стоит держаться подальше. Не сомневаюсь, что и родственнички у него под стать. Как там говорится? Яблоко от яблони недалеко падает.

Женщина, которая, по всей видимости, выполняла здесь роль служанки, тяжело опустила руку мне на плечо.

— Не пойдете сами — я отнесу вас, — предупредила она, и в ее голосе зазвучала сталь.

Я с недовольным вздохом поторопилась подняться. Ну надо же, даже слуги у этого мерзкого блондина такие же противные! Хорошо хоть женщину прислал, а не какого-нибудь мужика.

Ради интереса я обвела взглядом комнату, в которой оказалась. По всему выходило, что покои Фелана состояли из нескольких смежных помещений. Сейчас я находилась в некоем подобии небольшой, но уютной гостиной, где имелся даже камин, сейчас, естественно, не растопленный ввиду теплой майской погоды. На полу — пушистый ковер, несколько удобных кресел и диван, по центру между ними — столик, заставленный всевозможными бутылками. Около одной из стен — шкаф, опасно вспухший от своего бумажного содержимого. Вроде бы и все.

Тем временем служанка подвела меня к следующей двери и открыла ее. Тотчас же под потолком пробудилась магическая искра, которая осветила спальню. Здесь, в отличие от гостиной, мебели почти не было. Лишь огромная кровать, занимающая почти все свободное пространство.

При взгляде на нее я почувствовала, как краснею. Невольно вспомнилась поездка сюда. Губы блондина на моей груди. И то, как бесцеремонно он овладел мною.

Никогда бы не подумала, что мой первый раз будет именно таким: в компании с незнакомцем и в карете, едущей по ночной дороге в неизвестном направлении. Я искренне надеялась, что именно Генрих станет моим первым мужчиной. А теперь…

И я опять зашмыгала носом, почувствовав, как к глазам подкатывают слезы.

Служанка искоса сурово глянула на меня и покачала головой, словно недоумевая, с чего вдруг я решила зарыдать. Взяла меня за руку и провела через комнату к дальней двери, за которой оказалась ярко освещенная ванная.

Я широко распахнула от удивления глаза, уставившись на медные краны и сложную систему вентилей. Ой, что это? В нашей семейной ванной комнате стояло лишь деревянное корыто, которое надлежало самостоятельно наполнить водой, прежде согрев парочку ведер на плите в кухне.

Служанка, убедившись, что я замерла и не тороплюсь сбежать, рискнула выпустить мою руку из своей хватки. Подошла к ванне и повернула один из кранов. Тотчас же в дно ударила звонкая струя горячей, судя по пару, воды.

— Магия, — пробормотала она, видимо, заметив, как мои глаза от удивления стали еще круглее. — Это все магия. Не люблю ее.

И выразительно передернула плечами.

Как ни странно, я была полностью солидарна с ней в этом вопросе. Я тоже отныне не любила магию. Точнее — магов, которые с такой пугающей легкостью калечат человеческие судьбы и разбивают в прах обычные девичьи мечты.

— Раздевайся, — чуть мягче продолжила служанка, как-то незаметно отказавшись от официального тона. — Камзол сюда давай. Я повешу, чтобы не помялся.

Я нерешительно принялась расстегивать пуговицы. Интересно, мне показалось, или зрачки служанки действительно удивленно расширились, когда она увидела порванное сверху платье и подол, пропитавшийся кровью?

Но она ничего не сказала. Лишь повернулась к полке, заставленной какими-то склянками, и добавила в воду зеленоватой жидкости.

— Это остановит кровь, — обронила она, не оборачиваясь ко мне. — И поможет заживить мелкие ссадины на твоих ступнях. Правда, будет немного щипать.

После чего помогла мне залезть в горячую воду.

Я чуть слышно охнула. Это называется — немного? Ой, как ноги горят! А между ног как!

Но болезненные ощущения почти сразу исчезли, сменившись приятным теплом.

Однако долго понежиться мне не удалось. Служанка споро принялась за работу. Она взяла в руки колючую мочалку, щедро смочила ее из нового бутылька и принялась растирать мне плечи и грудь обильной пеной, приятно пахнущей мятой. Затем вымыла мои волосы. И подала халат, который, судя по размерам, явно принадлежал тому же Фелану.

— Побудь пока в нем, — проговорила она, заметив, как я недовольно поморщилась. Добавила с усмешкой: — Хотя, если хочешь, можешь походить голой. Хозяин наверняка обрадуется, когда вздумает вернуться. Он любит сюрпризы подобного толка.

Стоит ли говорить, что после этого я с небывалой поспешностью нырнула в халат и туго перепоясалась.

Эта одежда пахла блондином, и меня передернуло от невольного воспоминания о том, как он взял меня в карете. Спокойно, уверенно, не терзаясь никакими муками совести. Просто по праву сильного. Что же он за человек такой?

— Пойдем. — Служанка мягко тронула меня за рукав, и я послушно отправилась за ней, шлепая босыми ногами по полу.

В гостиной она заставила меня сесть в кресло, после чего обработала какой-то бесцветной жидкостью ссадины и раны на ступнях. Затем внимательно осмотрела разбитые губы и бережно промокнула их салфеткой, смоченной в той же жидкости. После чего протянула мне бутылек и спокойно сказала:

— Ты это… Мазни там. Саднить перестанет.

Я покраснела и шумно задышала, силясь совладать с возмущением. Как можно вслух говорить о настолько личном?

— Не хочешь — не надо. — Женщина равнодушно пожала плечами. — Только кровить еще долго будет. А запах крови — это не тот аромат, которым следует привлекать внимание здешних обитателей.

Понятия не имею, что именно она хотела сказать столь витиеватой фразой. Но я решила не отказываться от любезного предложения. А, да ладно, она ведь женщина. И наверняка догадалась, что именно со мной сделал ее господин. Если эта загадочная жидкость поможет мне избавиться от неприятных ощущений, то почему бы и нет? Жаль только, что никакой лечебный отвар не способен стереть мои воспоминания об этом вечере.

И я послушно взяла пузырек из рук служанки. Обильно смочила пальцы и полезла под халат.

Мгновение, другое — и я вернула снадобье женщине, слегка покраснев под ее испытующим взглядом.

— Хорошо, — довольно кивнула она. — Посиди. Пойду за платьем. Сдается, я видела в гардеробе парочку, которые должны подойти тебе. Уж больно ты худа, милочка.

После чего выскользнула прочь из комнаты.

Я обрадованно встрепенулась было, но почти сразу раздался звук задвигаемой щеколды. И я грустно понурилась, осознав, что сбежать мне вряд ли удастся. Да и вообще, если честно, я как-то опасалась кидаться сломя голову в очередную авантюру. Боюсь, что этот самый Фелан не будет церемониться со мной, если поймает на очередной попытке побега. Один раз он уже продемонстрировал, что без раздумий способен ударить женщину.

Однако все-таки следовало выяснить, куда именно я угодила. Чувство обиды и горечи за произошедшее немного улеглось, вместо желания плакать пришло такое понятное любопытство. Интересно, где я? Я помнила, как карета тряслась по мостовой. Получается, мы въехали в город. Неужели Фелан отвез меня в Гроштер? Но тогда получается, что идея побега имеет свой смысл. Если я вырвусь из его рук, то непременно обращусь к властям. И мне обязательно помогут…

«Да ладно? — насмешливо удивился внутренний голос. — Очевидно, что у этого Фелана денег куры не клюют. И ты вряд ли стала первой жертвой его произвола. Значит, он абсолютно уверен в собственной безнаказанности. У него наверняка есть очень влиятельные друзья, которые без особых затруднений прикроют все его так называемые шалости».

Глаза опять защипало от этих мыслей, но я упрямо мотнула головой и не дала себе расплакаться. Нет, хватит лить слезы! Сначала посмотрим, куда я угодила.

Решив так, я встала и отправилась к окну. Подоконник оказался слишком широким, поэтому я никак не могла дотянуться до стекла и прижаться к нему. А без этого я ничего не видела, потому что мешали блики света. Немного подумав, я залезла на подоконник с ногами и прильнула к окну всем телом, силясь разглядеть, что же творится за пределами дома.

По всему выходило, что жилище мерзкого блондина находилось на каком-то холме. Я видела множество огней далеко под домом. Полагаю, это ярко освещенные улицы Гроштера. Затем мой взгляд упал на высокую каменную стену. Хм-м… Такое ощущение, будто я в самом настоящем замке. Н-да, тогда сбежать и впрямь будет нелегко. Но…

— Ты с ума сошла! — возмущенно воскликнул кто-то за моей спиной.

Я вздрогнула от испуга и резко обернулась. Взмахнула руками, ощутив, что теряю равновесие. Ой, совсем забыла, что стою на подоконнике. Тут же высоко!

И с приглушенным криком рухнула прямо в объятия Фелана.

Понятия не имею, каким образом блондин успел подхватить меня. Но он пересек разделяющее нас расстояние с такой скоростью, что мои глаза просто не увидели его движение. Только что он стоял на пороге своих покоев, как оказался подле меня.

— Идиотка! — продолжал бушевать он, крепко взял меня за плечи и хорошенько встряхнул, да так, что моя голова бессильно мотнулась из стороны в сторону. — В мученицу поиграть решила? Или возомнила, будто летать умеешь? Подумаешь, эка невидаль, девственности лишилась. Могла бы поблагодарить, что получила при этом удовольствие. Не сомневаюсь, что твой слюнявый женишок в первую ночь измучил бы тебя так, что ты потом бы долго с ужасом и содроганием думала о выполнении супружеского долга!

— Не смейте так говорить о Генрихе! — взвизгнула я и каким-то чудом вывернулась из крепкой хватки блондина. С вызовом взглянула в его пылающие гневом глаза, хотя больше всего мне хотелось тоненько взвыть от ужаса и забиться куда-нибудь под кровать. — Вы и мизинца его не стоите!

Нет, надо бежать! Подумаешь, в замке заперли. И из самых неприступных темниц делают подземные подкопы.

Фелан растерянно моргнул, к моему удивлению, никак не отреагировав на заявление о превосходстве Генриха над ним. Крепко взял меня за подбородок и насильно повернул лицом к свету, не обращая ни малейшего внимания на мое сопротивление.

— А, так ты свои новые владения осматривала? — проговорил он через неполную минуту, за которую я тоскливо вспоминала огни Гроштера, видимые через окно. Такие желанно близкие и такие недосягаемые. — А я уж подумал…

Но фразу не закончил. Лишь хмыкнул и наконец-то отпустил меня.

Я мгновенно отпрыгнула от него на несколько шагов и напряженно сжалась, настороженно наблюдая за каждым его движением. О чем он подумал, когда увидел на подоконнике, раз так взбесился? Неужели решил, что я готова покончить с собой, будучи не в силах перенести позора? Ну уж нет, такой радости я ему не доставлю! Если он захочет избавиться от меня, то пусть убивает лично!

В зеленых глазах блондина неожиданно промелькнули искорки затаенного смеха. Жесткие складки, залегшие было вокруг рта, немного разгладились.

— Да никто тебя не тронет, — уже мягче произнес он. — Посидишь немного взаперти, и вернешься в свою деревню к ненаглядному жениху.

Я судорожно перевела дыхание, не позволив себе расплакаться. Лишнее напоминание о том, чего я лишилась по прихоти этого негодяя, пребольно резануло мне сердце. Генрих, наверное, и знать меня теперь не захочет.

— Значит, он тебя не любит, потому что любимым прощают и не такое, — без малейшего стеснения ответил на мои мысли блондин и досадливо поморщился, когда я вскинулась было еще что-то сказать. Отрывисто бросил: — Хватит! Надоело уже эти сопли пережевывать!

После чего обернулся к служанке, которая, оказывается, молчаливой тенью застыла около дверей. Я не слышала, как она вошла, но почему-то не сомневалась, что женщина была свидетельницей всей этой сцены с самого начала. Слишком откровенное сочувствие светилось в ее глазах.

Но почти сразу служанка опустила голову, пряча свои эмоции в тени. А когда вновь посмотрела на меня, то ее лицо напоминало самую настоящую маску.

— Хольгон, ты подобрала ей платье? — спросил Фелан. Затем наморщил лоб, явно о чем-то вспомнив, глянул на меня и полюбопытствовал: — Кстати, а зовут-то тебя как?

— Марика, — чуть слышно пискнула я. Подумала немного и добавила: — Марика Ренн.

— Марику Ренн хочет видеть мой отец, — с кривой ухмылкой проговорил Фелан.

Вроде бы он не сказал ничего пугающего, даже не повысил голоса. Но меня внезапно прошибла ледяная дрожь. Ой, как-то мне жутковато! Сдается, что отец этого негодяя такой же подлый и беспринципный тип.

— Ошибаешься. — По губам Фелана зазмеилась ядовитая улыбка. — Я на фоне своего отца — невинный агнец, Марика. Поэтому мой тебе искренний совет на предстоящий семейный сбор. Помалкивай. Пока тебя не спросят — молчи. Отвечай только по существу и кратко. И не вздумай лгать! Наказание последует незамедлительно, и очень жестокое.

Я гулко сглотнула вязкую от волнения слюну. Чем дальше в лес — тем кровожаднее оборотни, как говорится.

Едва я так подумала, как Фелан расхохотался. Понятия не имею, чем именно его настолько развеселила моя испуганная мысль. Но смеялся блондин долго и от души. Затем, все еще улыбаясь, оттер заслезившиеся от приступа внезапного смеха глаза. И с неожиданной лаской посмотрел на меня.

— Не бойся, — проговорил он. — Если не станешь делать глупостей и лезть на рожон, то это приключение закончится для тебя благополучно. Еще своим детям будешь рассказывать…

На этом месте он вдруг споткнулся, будто ему в голову пришла неожиданная идея. Внимательно посмотрел на меня.

Я украдкой поежилась. Показалось, будто на какой-то миг зрачки мужчины вытянулись, вновь став нечеловеческими. Но почти сразу наваждение исчезло, словно его и не было никогда.

— Одевайся, — сухо повторил первый приказ Фелан. — Отец не отличается особым терпением.

После чего отошел к окну и о чем-то глубоко задумался, заложив за спину руки.

Служанка, которую, как выяснилось, звали Хольгон, выступила вперед. Выразительно посмотрела в сторону спальни, и я послушно отправилась за ней. В самом деле, вряд ли будет хорошей идеей переодеваться прямо при этом мерзком блондине.

Платье, которое принесла Хольгон, было мне немного великовато и свободно в талии. Но служанка потуже затянула корсаж, и я осталась вполне удовлетворенной своим отражением в зеркале. Наряд из темно-синего шелка выгодно оттенял мои серо-голубые глаза, длинные русые волосы Хольгон заплела в целомудренную косу. Служанка принесла мне даже туфли. Милые, удобные и без каблуков, что не могло меня не обрадовать. Ну хоть ноги себе не переломаю и не упаду на потеху всем присутствующим. В общем, ни дать ни взять — скромная деревенская девушка, первый раз приехавшая в большой город.

Что скрывать, я очень нервничала, когда предстала в таком виде перед блондином. За время нашего короткого знакомства я успела уяснить, что Фелан — весьма непредсказуемый тип. Кто знает, что взбредет ему в голову в следующий момент. Вдруг опять накинется на меня и разорвет уже и это платье?

Но блондин лишь мазнул по мне отсутствующим взглядом. Круто развернулся на каблуках сапог и отправился к выходу.

— Идем, — бросил он через плечо.

Что мне оставалось делать? Лишь покорно последовать за ним, молясь богине-дочери, чтобы она помогла мне живой и невредимой выбраться из столь опасного приключения.

Фелан шел так быстро, что мне пришлось почти бежать, лишь бы не выпустить его из поля зрения. Несколько раз блондин скрывался за очередным поворотом, и тогда я сама замедляла шаг, гадая, не стоит ли воспользоваться удобным случаем и все-таки попробовать затеряться в коридорах замка. Но каждый раз со вздохом сожаления отказывалась от этой идеи. Нет, слишком опасно! Я понятия не имею, где выход из этого запутанного лабиринта переходов и лестниц. И лучше мне не злить своего похитителя. Он вроде как обещал меня отпустить. Будем надеяться, что он сдержит слово.

Наконец, после очередного подъема по узкой винтовой лестнице, я увидела, как Фелан замер около каких-то дверей и ожидает меня.

Тяжело дыша после утомительной прогулки, я подошла ближе. Опасливо остановилась на достаточном расстоянии от блондина.

Тот опять усмехнулся при виде моей осторожности. Развернулся и резко распахнул двери, не постучав при этом.

Я невольно зажмурилась от яркого света, вырвавшегося в темный коридор. Услышала, как смолк приглушенный шум разговора, ведущийся в комнате. И рискнула приоткрыть один глаз, после чего распахнула оба.

Комната, на пороге которой мы оказалась, по размерам не уступала городской площади нашего маленького Гринаута. Углы и стены столь огромного помещения скрывались в полумраке, тогда как над компанией людей, расположившихся в креслах полукругом у камина, плясало сразу несколько магических искр, давая ровный яркий свет.

Первым делом я заметила девушку примерно своего возраста. Черноволосую, кареглазую и очень красивую. Она даже не сидела — полулежала в кресле, легкомысленно перекинув босые ноги через подлокотник. При виде ее наряда я почувствовала, как мои брови лезут на лоб от удивления. Потому что незнакомка была в облегающих черных кожаных штанах и узком корсаже ярко-алого цвета, чья шнуровка оказалась так сильно распущена, что почти не скрывала от посторонних взглядов упругую девичью грудь.

В руках девушка вертела бокал с вином. Початая бутылка стояла и около ее кресла. Больше в комнате никто не пил.

Затем я перевела взгляд на седовласого степенного мужчину, который сидел в опасной близости от бушующего огня. Кровавые всполохи яростного пламени отражались в его глазах, заставляя поверить, будто те налиты кровью.

Постойте-ка, камин разожжен? Сейчас, в конце мая? Я недоуменно нахмурилась.

«Иллюзия, — тотчас же прошептал в моей голове голос, очень напоминающий голос блондина. — Это не настоящий огонь, глупышка».

Был в этой компании и еще один участник, которого я сперва не заметила — так далеко он расположился от всех собравшихся. Молодой парень, темноволосый и весьма симпатичный. Он откинулся на спинку кресла и будто дремал, явно не участвуя в общем разговоре.

— Наконец-то, — проворчал седовласый мужчина.

Его колючие цепкие глаза остановились на мне, и я вздрогнула. Никогда бы не подумала, что взглядом можно причинить боль! Но этот незнакомец словно снимал с меня кожу заживо. И я почувствовала, как чужая воля бесцеремонно перетряхивает все мои воспоминания, без всякого стеснения изучая самые интимные моменты моей недолгой жизни.

Хвала небесам, это не продлилось долго. Почти сразу седовласый мужчина брезгливо поморщился и посмотрел на Фелана, который все еще стоял на пороге, не спеша войти.

— Сын, — почти не разжимая губ, обронил он, — ты в своем репертуаре. Не мог сдержаться?

Это он про что сейчас? Такое чувство, будто это имеет ко мне отношение. Я открыла было рот, желая задать вопрос, но тут же поспешно захлопнула его обратно. Нет, Фелан сказал, чтобы я помалкивала. И я буду молчать.

— Входи, — разрешил мужчина. — И девчонка пусть идет сюда.

— Спасибо, отец. — Блондин почтительно склонил голову, принимая приглашение. Затем, не глядя на меня, прищелкнул пальцами. И я послушно шагнула вперед, хотя больше всего хотела развернуться и ринуться прочь.

Слишком пугал меня отец Фелана. Я сама не могла понять почему. Но было в нем что-то… Не совсем обычное. Точнее сказать, совсем не обычное. Будто в любой момент я могла моргнуть и обнаружить подле себя даже не хищника, а некую запредельную тварь, созданную лишь убивать и наслаждаться смертями и кровью невинных.

По губам седовласого скользнула даже не улыбка — лишь намек на нее. Но в теплой комнате подле иллюзорного пламени меня мгновенно продрал озноб. Ох, лучше не развивать эту тему! Подумаю о чем-нибудь не таком опасном. О птичках там, зверушках, к примеру.

Почему-то сразу вспомнился снежно-белый волк с алыми глазами, с кем я щедро поделилась кровью. Я невольно скосила глаза на свое запястье, о котором совершенно забыла из-за множества других злоключений, обрушившихся на мою несчастную голову. Ну надо же, ни следа не осталось! Только если очень присмотреться, то можно увидеть крохотную точку напротив венки.

— От твоей подружки пахнет кровью, — вдруг заявила девушка и выразительно скривилась. — Воняет, я бы даже сказала. Кровью и твоей похотью. Что, братец, опять решил позабавиться с бедной безответной селяночкой, пользуясь тем, что она не в силах противостоять твоей магии?

— Заткнись, Айша, — бросил Фелан. — Не твое дело, с кем и как я развлекаюсь.

— Ну-ну, — фыркнула девушка. — Один раз нам уже пришлось расхлебывать проблемы из-за твоего неумения держать в штанах своего маленького дружка.

И выразительно посмотрела на молчаливого юношу, который продолжал усердно делать вид, будто дремлет.

Однако я заметила, как дрогнули его губы, словно он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. А затем юноша открыл глаза и с такой ненавистью взглянул на Фелана, что мне невольно стало жутко.

Показалось, будто он сейчас кинется на блондина. Вцепится ему в горло зубами и будет терзать, пока кто-нибудь не убьет его. Но даже мертвый он не отпустит свою жертву. Так поступают самые свирепые цепные псы, которых специально выводят ради убийств себе подобных на потеху остальных.

— Айша, — на сей раз заговорил седовласый. — Уймись. Не стоит шокировать гостью нашего замка семейными склоками и дрязгами.

Девушка презрительно хмыкнула. Легко соскочила со своего места и неторопливо приблизилась ко мне.

Я увидела, как Фелан напрягся. Сжал кулаки и невольно сделал шаг, стараясь встать между мною и Айшей. Правда, почти сразу одумался и вернулся на свое место, вновь приняв отсутствующий вид.

А Айша тем временем медленно обошла меня кругом, будто внимательно изучая. Правда, при этом ее ноздри трепетали, как у гончей, берущей след. Затем она остановилась так близко от меня, что мне стоило немалых усилий остаться на месте, а не попятиться. Наклонилась и чуть слышно шепнула прямо на ухо:

— Ну что, хорош мой братец в постели?

Фелан так громко скрипнул зубами, что это услышала даже я.

А в следующее мгновение какая-то непонятная сила вдруг приподняла Айшу в воздух. Словно невидимая рука взяла ее за шкирку, как напроказничавшего котенка. Айша испуганно заскулила, но было уже поздно. Кто-то или что-то хорошенько встряхнул ее несколько раз и небрежно откинул в сторону, да так, что несчастная кубарем покатилась по каменному полу, на котором не было ковра, способного смягчить ее падение. Девушка пролетела не меньше половины комнаты, прежде чем врезалась в одно из кресел, да так и осталась лежать.

Я испуганно охнула при виде этой картины. Покачнулась было, намереваясь подбежать и проверить, что с ней, но меня пригвоздил к месту яростный взгляд Фелана. Блондин едва заметно покачал головой, запрещая мне что-либо делать.

— Я же сказал, Айша, уймись, — негромко проговорил седовласый мужчина. — Вечно тебя учить приходится.

Девушка пошевелилась, и я с трудом сдержала облегченный вздох. Жива! Поразительно, любой другой человек на ее месте переломал бы себе все конечности, а скорее всего — размозжил бы голову при падении.

Еще через несколько секунд Айша села и тяжело привалилась спиной к тому креслу, что остановило ее недолгий полет. Из рассеченной левой брови обильно сочилась кровь, правую руку она бережно держала перед собой.

— Теперь от тебя воняет кровью, — равнодушно обронил седовласый. Кинул куда-то во мрак: — Винлан, помоги моей дочери! Пусть уйдет и приведет себя в порядок. А затем возвращается, если обещает, что больше не будет меня злить.

Из тьмы, сгустившейся в одном из углов комнаты, сплелась фигура мужчины в черном. Он почтительно поклонился седовласому и отправился к Айше. Подал ей руку.

— Убери лапы! — грубо огрызнулась та и сама встала. Покачнулась, но вцепилась в подлокотник кресла, пережидая момент головокружения. И шатающейся пьяной походкой отправилась прочь из комнаты.

Винлан скользил за ней бесшумной тенью, явно готовый в случае чего подхватить ее.

Секунда-другая — и эта парочка ушла. С грохотом захлопнулись двери.

— Эта девчонка сводит меня с ума своим норовом, — негромко пожаловался седовласый, ни к кому, в сущности, не обращаясь. — Скорее бы она пережила свою первую охоту.

— А ты уверен, что этот момент настанет? — с сомнением заметил Фелан. — Ты же знаешь, что, скорее всего, Айша не унаследовала второго облика. Прошло несколько лет, как она уронила свою первую кровь на землю. Если бы в ней дремал зверь, то он бы уже пробудился.

Седовласый поморщился.

— Я молюсь всем богам, чтобы это оказалось не так, — грустно сказал он. — Для всех нас будет лучше, чтобы ее зверь просто слишком крепко спал. Не-оборотень, рожденный в нашей семье в столь непростое время… Она может стать нашим самым уязвимым местом. Прекрасно осознает это и злится.

— Пока враг ударил в другого члена нашей стаи, — мягко возразил Фелан. — Как там Норберг?

— Жив, — коротко обронил седовласый. — Пока жив. И это хорошо. Чем дольше он сражается с вечным странником, тем больше у него шансов выкарабкаться. Я верю в него. Он упрямый. Весь в меня.

И в голосе мужчины скользнула нотка гордости.

Я заметила, как Фелан поморщился при этом. Он ревнует отца к брату? Надо же, никогда бы не подумала.

Но почти сразу усилием воли опять вернулась к размышлениям о всякой живности, почувствовав, как на мне скрестилось сразу два взгляда: саркастический — седовласого мужчины, и недовольный — Фелана.

— Зачем ты притащил эту девочку сюда? — спросил седовласый, откинувшись на спинку кресла и задумчиво постукивая пальцами по подлокотникам.

— Она была около Норберга. — Фелан пожал плечами. — Она не позволила ему умереть, добровольно пожертвовав свою кровь. Ты же знаешь, что это дает намного больше энергии, чем кровь, взятая насильно. Я подумал, что ей может быть опасно оставаться в деревне. Те, кто шел по следу Норберга, обязательно бы ее нашли. И почувствовали бы на ней его запах. Не мне тебе объяснять, чем бы это для нее закончилось.

— Добрая девочка, — с усмешкой сказал седовласый. Помолчал немного и вкрадчиво поинтересовался: — И в знак благодарности за спасение жизни брата ты позабавился с нею в карете?

Я опустила голову, ощущая, как мои щеки начинают пылать от стыда. Нет, мне не дано понять, как можно вслух обсуждать настолько интимные вещи. Но что самое удивительное — почему никто из них не видит дурного в поступке Фелана? Ну, то есть ни Айша, ни седовласый не одобряли его действий, но при этом даже не подумали посочувствовать мне или пригрозить Фелану хоть каким-нибудь наказанием. Так, наверное, относятся к поступку шаловливого, но всеми любимого мальчишки, который в очередной раз разбил тарелку на кухне. Вслух пожурят, а затем дадут сладость и перестанут вспоминать об этой неприятности.

Невольно вспомнилось, как Фелан скинул меня на руки одного из своих сопровождающих. Не как человека, а как тюк с вещами, нисколько не беспокоясь о том, что я могу упасть и удариться.

— Я погорячился, — коротко ответил Фелан. — Был чрезмерно напряжен, боялся за брата, злился на тех, кто ранил его. А от нее слишком сильно пахло страхом и кровью. Она поранилась, когда пыталась бежать. И я… Я не смог совладать со своим желанием.

— В последнее время ты слишком часто не можешь совладать со своими желаниями, — с нажимом проговорил седовласый. — Плохо, Фелан. Айша права. Твоя эмоциональность и слишком сильная любовь к женскому полу начинают приносить проблемы. С прошлой твоей оплошностью мы до конца так и не разобрались.

И мельком глянул на юношу, о присутствии которого в комнате все словно забыли.

Я тоже посмотрела на него. Успела увидеть, как тот крепко сжал губы, в очередной раз сдерживая какое-то высказывание. Но не пошевелился, не открыл глаз, по-прежнему словно отсутствуя в комнате.

— Прости, отец, — чуть слышно прошелестел голос Фелана. — Я учту твои замечания.

После чего блондин одним быстрым размытым движением пересек комнату и опустился перед креслом седовласого на колени. Потянулся губами к крупному перстню на его безымянном пальце.

Седовласый милостиво позволил ему поцеловать рубин, украшающий кольцо. В свою очередь обнял Фелана за голову и потерся носом об его макушку.

— А теперь иди, — после секундной паузы ласково приказал он. — Верни девочку домой. Она нам больше не нужна.

Я заметила, как Фелан вздрогнул от этих слов. Вскинулся было что-то сказать, но седовласый прижал указательный палец к его губам, запрещая это.

— Иди, — уже тверже повторил он. — И постарайся выспаться. Завтра будет тяжелый день. Мы должны найти и отомстить тем, кто так поступил с Норбергом.

Фелан тяжело поднялся на ноги. Еще раз глубоко поклонился отцу. И неторопливо отправился к двери.

А я опять послушно побрела вслед за ним. Что мне еще оставалось делать? Правда, теперь я ощущала затаенную надежду. Хозяин замка приказал блондину вернуть меня домой. Неужели совсем скоро мое несчастливое приключение закончится?

* * *

В своих покоях Фелан первым делом подошел к столику с напитками и долго придирчиво выбирал бутылку вина. Затем ловким ударом по донышку выбил пробку и сделал несколько глотков прямо из горла, не утруждая себя поисками бокала.

Я нерешительно мялась около дверей. Седовласый хозяин замка сказал, что Фелан должен вернуть меня домой. Когда это произойдет? Говоря откровенно, я бы предпочла отправиться в обратный путь прямо сейчас. Мои родители наверняка с ума от беспокойства сходят. А Генрих…

Ох, Генрих. И я тяжело вздохнула, ощутив, как при воспоминании о женихе мое сердце закололо. Я не могу себе даже представить, как пройдет наша встреча! Наверное, стоит ему все рассказать. Но как, какие слова для этого подобрать?

— Ты никуда не поедешь, — прервал мои раздумья Фелан. Глянул на меня через плечо и опустился в кресло, держа в руках початую бутылку вина. Ухмыльнулся, добавив: — По крайней мере не в ближайшие дни.

— Но почему? — гневно вскинулась я. — Ваш отец сказал…

— Виер Алисандр Клинг, мой отец, далеко не тот человек, всем словам которого надлежит верить, — перебил меня Фелан. Подумал немного и негромко добавил: — Точнее, как раз человеческого в нем почти совсем ничего нет.

Я озадаченно промолчала. Что он хочет этим сказать?

— Ты думаешь, мой отец пожалел тебя, раз приказал вернуть домой? — Фелан сделал еще один глоток из бутылки и небрежно утер губы рукавом белоснежной рубашки, не обращая внимания, что тем самым пачкает ее. — О нет, глупый наивный олененок. Ему плевать на тебя. Полагаю, он уже забыл о твоем существовании, стоило тебе выйти за порог комнаты. И лишь то, что ты не дала Норбергу умереть, спасло тебя от смерти прямо там от его рук. Он не любит, когда простые смертные по тем или иным причинам попадают в наш замок.

— Ну и пусть, — рискнула я подать голос. — Пусть он забыл обо мне. Оно и к лучшему. Я хочу домой и хочу забыть это, как страшный сон!

— Если ты отправишься домой, то именно что забудешь все, — подтвердил Фелан, не сводя с меня блестящих от непонятного возбуждения глаз. — Мне придется стереть тебе память.

Наверное, глупо, но я даже обрадовалась его словам. Стереть мне память… Значит, я больше не буду вспоминать ту проклятую поездку и ощущение чужого тела во мне. Как здорово!

По лицу Фелана проскользнула быстрая недовольная тень, будто его чем-то задели мои мысленные рассуждения. Неужели обидно слышать, что я далеко не в восторге от всего произошедшего? Ну уж простите, господин хороший, я не отношусь к тем девушкам, которым нравится насилие по отношению к ним.

— Всем женщинам нравится подчиняться, — негромко, будто беседуя сам с собою, произнес Фелан. Поднял бутылку на уровень глаз и посмотрел на меня через переливы алого, продолжив: — У кого-то из вас эта потребность выражена сильнее. Кто-то борется с собою, изо всех сил пытаясь совладать с природным инстинктом. Но факт остается фактом. Или осмелишься утверждать, что не получила удовольствия и мне послышались твои стоны наслаждения?

Я зло скрипнула зубами. Какой невыносимый тип!

— Впрочем, сейчас речь о другом, — проговорил Фелан, едва заметно улыбнувшись в ответ на мои мысли. — Неужели ты не слышала, что я сказал отцу? Норберга будут искать. След приведет преследователей в твой крохотный городок, где он оборвется. Некоторое время все внимание наших врагов будет приковано к твоей деревне. Естественно, они услышат занимательную историю про пропавшую девушку. Если к тому моменту ты вернешься домой, то с тобой обязательно захотят встретиться. И вот тут-то ты попадешься, потому что на тебе запах Норберга. Ты поделилась с ним кровью. Причем сделала это добровольно. Отныне вас связывают незримые, но очень крепкие нити, и скрыть это невозможно никакими заклятьями. Да, ты ничего не сможешь рассказать преследователям, потому что ничего не будешь помнить. Но бытует мнение, что боль или сильное эмоциональное потрясение способны разрушить блок. Уверен, сначала на твоих глазах убьют всю твою семью. Потом примутся за тебя. Будут убивать долго и очень мучительно, добиваясь ответов на свои вопросы. Но даже если вдруг под пытками ты что-нибудь и вспомнишь, в чем лично я сильно сомневаюсь, потому что стирать память умею на «отлично», то твоя информация не будет представлять особой важности. И тебя добьют, чтобы не оставлять свидетелей. — Сделал паузу и почти беззвучно добавил: — По крайней мере, я бы поступил именно так.

Я гулко сглотнула, глядя на блондина, который вальяжно развалился в кресле. Неужели он говорит правду? Но как можно настолько спокойно рассуждать о столь ужасных вещах? Это же… Это отвратительно! И наверняка незаконно!

— А вот к властям я тебе тем более не советую обращаться, — ответил на мои гневные рассуждения Фелан. — Поверь, тогда ты и твои родные проживут еще меньше времени.

И в этот момент я верила, что он говорит чистую правду.

— И что же мне делать? — чуть слышно спросила я, чувствуя, как мои губы начинают предательски дрожать.

— Затаиться будет самым верным решением, — спокойно ответил Фелан. — Скоро всем станет плевать на твой городок, потому что мой отец не проглотит такого оскорбления. Кто-то покусился на члена его семьи! Причем на Норберга, его любимца и преемника! Да вся наша страна, весь Лейтон содрогнется от гнева виера Алисандра Клинга!

В голосе Фелана послышалась усталая ирония, и он опять сделал несколько глотков вина.

Я наблюдала за ним с нескрываемой опаской. Как бы он не напился прямо здесь и сейчас. Блондина и трезвым нельзя назвать приятным в общении человеком. Боюсь, пьяным он превратится в настоящее чудовище.

— В настоящее чудовище я могу превратиться и без помощи алкоголя, — возразил Фелан, и его глаза стремительно позеленели, а зрачок хищно вытянулся.

Я испуганно отшатнулась к двери, помня, что Фелан не удосужился ее запереть. Если что — кинусь бежать.

— Да некуда тебе бежать. — Блондин язвительно улыбнулся. — Неужели еще не поняла своим скудным умишком прирожденной жертвы? Некуда! Вернешься домой — обречешь тем самым родителей и себя на долгую страшную смерть. Попытаешься затеряться в Гроштере среди толпы — тебя все равно найдут. Впрочем, после того, как я сотру тебе память, ты и не вспомнишь, что должна от кого-то прятаться. — И довольно резюмировал: — По-моему, ты угодила в безвыходную ситуацию.

Я прикусила губу. Как же я ненавидела в этот момент противного, гадкого блондина! И прежде всего за то, что он совершенно не переживал по поводу всего совершенного. Сломал мне жизнь, приговорил к смерти и сидит тут, вино попивает и радуется. Как говорится, вот и делай после этого добро людям. По-моему, я заслужила хотя бы крошечную долю благодарности за спасение его брата!

— Заслужила, — спокойно подтвердил Фелан. — Поэтому я говорю тебе, что ты останешься здесь. Это будет самым верным решением. Поживешь в моих покоях пару деньков. А потом всем станет плевать на твой городок. И я верну тебя в лоно семьи и в крепкие объятия жениха. И даже память при тебе оставлю, чтобы хоть изредка вспоминала о моих поцелуях. Будет с чем сравнивать.

И с нескрываемым пренебрежением фыркнул, опять намекая на моего жениха.

— А вы так уверены, что сравнение будет в вашу пользу?

Я замерла, когда осознала, какая фраза только что слетела с моих губ. Ох, Марика, что ты натворила! Тебе же сказали — помалкивай! И помалкивала бы. А ты вздумала дракона за хвост подергать.

Глаза Фелана опять позеленели. Он очень медленно поставил бутылку на стол и встал.

Я попятилась, не отводя от него испуганного взгляда. Наткнулась спиной на дверь и принялась шарить за собой в отчаянных попытках нащупать ручку. Но почти сразу услышала звук задвигаемого снаружи засова.

Магия! Опять эта проклятая магия! Кажется, я уже начинаю ненавидеть эту подлую науку, которая изначально одних людей делает слабее перед другими!

— Что ты сказала? — медленно и чуть ли не по слогам переспросил Фелан, подойдя ко мне так близко, что я вжалась в дверь.

Теперь я опять чувствовала его запах, напоминающий о свежескошенной, мокрой от росы траве. Это был бы весьма приятный аромат, если бы он не будил во мне столько гадких воспоминаний о собственной беспомощности и пережитом позоре.

Я опустила голову, страшась встретиться взглядом с Феланом, которого по-настоящему взбесило мое неосторожное высказывание. Забормотала, усердно разглядывая пол под своими туфлями:

— По крайней мере, Генрих никогда не обижал меня. Да он бы скорее себе руку отрубил, чем позволил бы себе…

Я не договорила фразу, потому что Фелан вдруг взял меня за подбородок и заставил поднять голову. Обреченно уставилась в его совершенно непроницаемые глаза, пылающие зеленым пламенем раздражения. Ну, точь-в-точь как у дворового кота, готового вступить в жестокий бой с соперником.

Другую руку Фелан неторопливо отвел в сторону, и я замолчала, обреченно зажмурившись. Сдается, сейчас он опять ударит меня.

Но вместо этого он на удивление ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы назад.

— Знаешь, а я ведь действительно могу поступить так, как посоветовал мне отец, — негромко прошептал он, и от его голоса ледяные мурашки пробежали по моему позвоночнику. — Отправить тебя домой и выкинуть из головы. Да, тем самым я обреку тебя на гибель, ну и что? Люди постоянно умирают. Вы крайне хрупкие создания.

«Вы»? Я с невольным удивлением отметила, как прозвучала последняя фраза. Как будто сам Фелан себя к людям не причислял.

— Однако я сделаю по-другому, — продолжил он, еще немного понизив голос, и я мгновенно выкинула все посторонние мысли из головы, не желая пропустить и слова. — Я все-таки оставлю тебя в замке. И можешь не благодарить меня, потому что за это я истребую с тебя соразмерную плату.

О чем он? Я открыла глаза, осознав, что бить меня он не собирается, и желая потребовать разъяснений. О какой плате он говорит?

— А вот о такой, — обронил он и поцеловал меня.

Нет, сейчас в его поцелуе не было того напора и грубости, какие он продемонстрировал в карете. Напротив, его губы оказались на удивление мягкими и нежными. И в первые секунды, растерявшись, я не сопротивлялась. Но потом перед моим мысленным взором опять встал Генрих. Его озорная улыбка, ямочки на щеках… Что я делаю? Я же предаю его!

И я с силой уперлась руками в грудь блондина, безуспешно пытаясь оттолкнуть его.

По всей видимости, Фелан прочитал мои мысли. Потому что внезапно он отпрянул сам. Прошептал с плохо скрытой злостью:

— В моих объятиях ты будешь думать только обо мне!

И подхватил на руки.

— Отпустите! — взвизгнула я, изо всех сил пытаясь вырваться из его хватки. — Немедленно отпустите!

Но по телу уже разливалось знакомое оцепенение. Должно быть, блондину не хотелось тратить силы на борьбу со мной. Он был настроен просто получить быстрое и необременительное удовольствие.

Через пару секунд я оказалась на его кровати. Он бросил меня поперек одеяла, затем опустился рядом. Послышался знакомый треск платья, когда Фелан уже привычным движением порвал бретели.

«Эдак несчастной Хольгон вскоре придется нелегко, выискивая мне все новые наряды», — некстати подумала я, пока Фелан поспешно освобождал меня от остатков безнадежно загубленного наряда.

А затем я ощутила его губы на своей груди, и мне стало не до посторонних рассуждений.

Удивительное дело, но теперь Фелан не торопился, явно желая растянуть процесс и получить от него как можно больше удовольствия. Он медленно и вдумчиво исследовал самые укромные уголки моего тела, и я искусала себе губы в кровь, пытаясь не позволить себе и малейшего вскрика. Слишком свежи были в моей памяти пренебрежительные слова блондина о том, что в карете я тоже получила свою долю наслаждения.

Однако стоило отдать должное умениям блондина — с каждой секундой сдерживаться становилось все труднее и труднее. Казалось, будто его невыносимо горячие губы будут ласкать меня целую вечность.

Не выдержав, я глухо застонала и запустила пальцы в его густую шевелюру, когда он принялся ласкать мой живот, неумолимо спускаясь ниже. И лишь потом я осознала, что свобода движений опять вернулась ко мне.

— Отпустите меня, — чуть слышно пробормотала я, готовая расплакаться от мысли, что он действительно так сделает.

На какое-то мгновение Фелан замер надо мной на вытянутых руках. Я растерянно моргнула, увидев, как его фигура вдруг окуталась едва заметным голубоватым свечением, которое, впрочем, почти сразу растаяло без следа. Что это? Какие-то чары? Но какие? Заклятье не было направлено на меня, поскольку я не ощутила ничего странного.

И тут же вскрикнула, когда Фелан вошел в меня.

Это было похоже на самую настоящую пытку. Фелан двигался так дразняще медленно, что я невольно принялась помогать ему, приподнимая и опуская бедра.

— Заметь, и ни мысли о женихе, — прозвучало вдруг саркастическое.

Меня словно окатили из ведра холодной водой. Замечание блондина настолько отрезвило меня, прогнав сладкую истому, что я вновь забилась под ним, силясь освободиться.

— Отпустите! — потребовала на сей раз решительнее, хотя понимала, что вряд ли сумею что-либо ему противопоставить. — Немедленно…

Но мой приказ захлебнулся в хриплом стоне, когда Фелан вновь вошел в меня до предела.

Теперь он буквально вколачивал меня в простыню, все убыстряя и убыстряя темп. Я обвила его поясницу ногами, царапала ногтями голые плечи, одновременно и мечтая, и страшась прекращения этой сладострастной пытки.

На какой-то миг показалось, будто я потеряла сознание. Наслаждение стало таким острым, что обернулось почти болью. И я закричала, не в силах больше сдерживать эмоций. Забилась в объятиях Фелана, а затем затихла, изнемогая от пережитого.

Он лежал на мне, тяжело дыша. И я слушала, как медленно успокаивается его сердце.

Произошедшее невыносимым грузом вины навалилось на меня. Я опять вспомнила Генриха. Н-да, теперь нельзя утверждать, что все происходило совсем против моей воли. Фелан ведь вернул мне свободу действий. И я не сомневалась, что если бы сопротивлялась активнее, а не только пищала, умоляя прекратить, то он бы не стал продолжать.

— А теперь спать, — пробормотал мерзкий блондин. Скатился с меня, обнял за талию и привлек ближе, не давая отстраниться. Ласково чмокнул в шею, словно благодаря за доставленное удовольствие.

— Пустите, — чуть слышно прошептала я, чувствуя, что еще немного, и заплачу. — Мне надо…

— Ну и куда ты собралась? — лениво удивился Фелан. — Только не говори, что собираешься спать в другой комнате. На том узком диване даже не вытянешься толком.

Если честно, именно там я и собиралась устроиться. Да что там, я была готова расположиться даже на полу! Лишь бы не рядом с этим невыносимым типом!

Но прежде я намеревалась нырнуть в ванную. И долго тереть колючей мочалкой кожу, пытаясь смыть с себя поцелуи и ласки Фелана. Правда, боюсь, что в итоге она слезет с меня кровавыми ошметками.

— Ну уж нет. — Фелан негромко фыркнул от смеха, хотя я не видела ничего смешного в своих переживаниях. Еще крепче прижал меня к себе, добавив: — Никуда ты не пойдешь. — И обронил совсем тихо, потершись носом о мое ухо: — Я хочу, чтобы ты пахла мною.

Но вот я этого совсем не хотела. Однако спорить не решилась. Ладно, пусть будет так. Он заснет, и тогда я выскользну из его объятий и сделаю все, как планировала. Умоюсь, приведу себя в порядок. И постараюсь вздремнуть в соседней комнате.

Я лежала, слушая, как ровно и спокойно дышит рядом мужчина, которого почти не знала. Ну надо же, как круто перевернулась моя жизнь! Разве могла я подумать еще прошлым утром, что следующую свою ночь встречу в постели с незнакомцем, который к тому же лишит меня невинности?

Под потолком тускло тлела магическая искра, давая самый минимум света, но темнота в комнате уже сама по себе начала сереть, предвещая скорый рассвет. Я зевнула раз, другой. А потом не заметила, как провалилась в глубокий сон без сновидений.

* * *

Мне снился странный сон. В этом сне я была пугливой робкой косулей, которая мчалась через ночной лес. А за мной гнался огромный снежный барс, чьи глаза сверкали во мраке, словно две зеленые звезды.

И в тот момент, когда он почти достиг меня, почти повалил на землю, я вдруг проснулась. Но проснулась почему-то не в покоях Фелана.

Я обнаружила, что стою босиком посередине незнакомой комнаты. Хвала всем богам, я не была голой. На мне красовался уже знакомый халат блондина.

Я зябко поежилась и плотнее запахнулась в него. В комнате было очень свежо из-за настежь открытых окон, через которые вливался скудный свет нарождающегося дня. Где это я? Странно, раньше я не ходила по ночам во сне. Хотя я уже ничему не удивляюсь после всего, что со мной произошло вчера вечером.

В этот момент где-то рядом раздался тихий стон, и я мгновенно устремила взгляд по направлению звука. Удивленно хмыкнула, увидев кровать, на которой кто-то лежал.

— Девочка, — прошелестел смутно знакомый голос. — Подойди. И не бойся. Я тебя не трону.

Я с сарказмом хмыкнула, не торопясь выполнять распоряжение. Угу, так я и поверила! За последние несколько часов я столько всего пережила, что уже не верю в пустые обещания. А моя вина заключалась лишь в том, что я не дала умереть тому странному волку с белоснежной шкурой и ярко-алыми глазами…

— Мне очень жаль, что из-за моего спасения ты угодила во все эти неприятности, — с тяжелым присвистом сказал тот, кто лежал на кровати.

Я удивленно ахнула. Так передо мной волк? Но под одеялом угадывались очертания человеческой фигуры. Ничего не понимаю!

Задумавшись, я сама не заметила, как сделала несколько шагов по направлению к кровати. Слишком интересно мне было, кто же или что же скрывается под одеялом.

И тут же пожалела о своем любопытстве, потому что мне наперерез вдруг ринулась тень какого-то крупного животного.

Я пребольно ударилась затылком о пол, когда загадочный зверь опрокинул меня. Почувствовала горячее дыхание на лице, и несколько капель слюны упало мне на шею. Но я никак не могла разглядеть, кто же на меня напал. На моей груди словно лежал сгусток мрака. Слишком густой и плотный, но менее всего похожий на живое существо. О небо, что это за тварь?

— Сумрак, назад! — слабо прошептал тот, кто лежал на кровати.

Тьма на моей груди стала осязаемее. Я услышала глухое утробное рычание. Но тварь приказу не подчинилась.

— Сумрак! — В голосе говорящего прорезались повелительные нотки, увы, слишком слабые, чтобы зверь ему повиновался.

Я всхлипнула от ужаса, когда почувствовала, как что-то царапнуло мою шею. Будто неведомое животное решило попробовать меня на вкус.

— Сумрак! — прозвучало уже громче и от двери. — Фу!

И тотчас же загадочная тьма развеялась без следа. А мгновением позже меня грубо сграбастали за грудки и легко вздернули на ноги.

— Ну и что ты тут делаешь? — прорычал белый от бешенства Фелан и хорошенько меня встряхнул.

Я испуганно втянула голову в плечи, опасаясь, что вновь схлопочу пощечину.

Кстати, блондин явился сюда почти неодетым. Лишь успел натянуть легкие домашние штаны. Видимо, сразу после пробуждения кинулся искать меня.

— Молчишь? — По губам Фелана скользнула очень нехорошая ухмылка, и моя щека заранее загудела от предчувствия удара.

— Фелан, — негромко прозвучало от кровати. — Уймись. Я ее призвал. Она дала мне кровь. Наша связь еще слишком сильна. Девочка ни в чем не виновата.

Фелан отпустил меня так резко, что я не удержалась и с размаха шлепнулась на пол. Охнула, пребольно ударившись локтями и пятой точкой, но пожаловаться вслух не решилась.

— Норберг! — Блондин уже был около кровати. С нескрываемой заботой и волнением нагнулся над лежащим под одеялом. — Ты очнулся?

— Как видишь, — с иронией ответили ему.

Я с невольным любопытством вытянула шею, силясь разглядеть, кто же все-таки лежит на кровати. Неужели волк? Но нет, голос-то человеческий!

— Помоги девочке встать и подведи ее, — распорядился больной. Помолчал немного и с сарказмом добавил: — Кстати, тебе не мешало бы перед ней извиниться.

Фелан сделал вид, будто не услышал второй части приказа. Скользнул ко мне и ловко поставил на ноги, достаточно грубо дернув за руку.

Я с трудом сдержала очередной вздох неудовольствия, но высказывать вслух свои претензии не рискнула. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

А Фелан тем временем весьма настойчиво подтолкнул меня в спину, предлагая подойти ближе к загадочному Норбергу.

Повторять приглашение не потребовалось. Что скрывать очевидное, мне было очень любопытно, кого же я увижу. И я сделала несколько шагов к заветной цели.

К моему удивлению, передо мной оказался не волк. На кровати лежал вполне обычного вида мужчина, правда, такой бледный, что его лицо сливалось по цвету с подушкой. Темные волосы, разметавшиеся в беспорядке вокруг, лишь подчеркивали резкий контраст. Зато глаза необычного фиалкового оттенка улыбались мне. И я сама не заметила, как робко улыбнулась ему в ответ.

— Приятно познакомиться, — проговорил мужчина, и только сейчас я поняла, что его губы не шевелятся, а голос раздается прямо в моей голове. — Меня зовут Норберг. Виер Норберг Клинг.

— Марика, — отозвалась я, решив ничему уже не удивляться. — Марика Ренн.

Норберг посмотрел на меня с такой теплотой, что я вдруг почувствовала, как мои глаза наполняются непрошеными слезами. О небо, я готова разрыдаться прямо сейчас и здесь! Лишь потому, что понимаю: этому мужчине действительно небезразлична я и мое будущее. В отличие от всех прочих обитателей замка.

Но почти сразу глаза Норберга заледенели. Правда, я не испугалась, осознавая каким-то шестым чувством, что его злость и раздражение направлены не на меня.

— Я чувствую на ней твой запах, — прошипел Норберг и с гневом взглянул на Фелана, который стоял рядом со мной.

— Прости, брат. — Впервые за все время нашего знакомства, пусть и не особенно долгого, в голосе Фелана послышалось нечто, отдаленно напоминающее стыд. — Я… Я не сдержался. Я так переживал за тебя, когда сказали, что ты, возможно, умрешь. Ее необходимо было забрать из леса, иначе она не дожила бы до рассвета. А в карете от нее так невыносимо пахло страхом. И ранее она пыталась сбежать от меня… — Виновато сгорбился и чуть слышно добавил: — Прости, я виноват. Мне не стоило выходить из себя.

— Но это было не единожды, — возразил Норберг. — Я вижу в ее воспоминаниях и другой случай.

— Отец приказал вернуть ее домой. — Фелан осмелился на короткий взгляд в сторону брата. — Ты же понимаешь, чем это для нее закончилось бы. Вы еще связаны. И твой след привел бы преследователей в Гринаут. Погибла бы не только она. Но чтобы оставить ее в замке, необходим был какой-то повод. И я выбрал самый простой путь. Заявить на нее права.

— Это единственная причина? — отрывисто спросил Норберг.

К моему удивлению, Фелан ответил далеко не сразу. Более того, на его скулах начал разгораться румянец. Нет, вы представляете? Этот невыносимый, мерзкий тип смутился! Но чего именно?

Увы, ответа я так и не узнала. По всей видимости, эта парочка погрузилась в мысленный диалог. По крайней мере, я не услышала больше ни слова, хотя они не отрывали друг от друга напряженных взоров.

— Ну хорошо, — наконец с тяжелым вздохом проговорил Норберг. — Пусть будет так. Надеюсь, Фелан, ты понимаешь, что делаешь.

— Я тоже на это надеюсь, — с измученной усмешкой отозвался тот.

— А теперь оставь нас наедине, — попросил Норберг.

Фелан возмущенно выпрямился, явно не желая выполнять просьбу брата.

— Прошу, — с нажимом сказал тот, и меньше всего это напоминало просьбу.

Блондин кинул на меня тяжелый взгляд. Затем посмотрел на Норберга. Недовольно покачал головой, но спорить не решился. Круто развернулся и выскочил из комнаты.

— Присядь, — уже мягче продолжил Норберг и глазами показал на кресло, стоящее рядом. — Разговор выйдет непростым.

Если честно, такое начало меня совершенно не воодушевило. Но я не осмелилась спорить.

Что скрывать очевидное, было в этом человеке нечто такое, что в корне отрицало саму возможность неповиновения. Да, сейчас он был очень слаб, лишь чудом избежав смерти. Но в то же время чувствовалась в нем такая сила, равной которой я никогда не знала и, надеюсь, никогда и не узнаю.

Я робко опустилась на самый краешек кресла. Смиренно положила на колени руки, ожидая продолжения.

— А теперь слушай внимательно, что я тебе скажу, — все тем же спокойным негромким голосом продолжил Норберг. — Только не подумай, что я пытаюсь оправдать своего брата. Нет, нет и еще раз нет! Фелан поступил дурно, очень дурно. И он прекрасно это осознает, раз уж осмелился на открытое неповиновение отцу и не отправил тебя обратно в город. Понимает, что тем самым подпишет тебе и твоей семье смертный приговор, поэтому попытался найти хоть одну причину, чтобы оставить тебя при себе.

— О чем вы? — осмелилась я на вопрос, не совсем понимая, куда зашли его рассуждения.

О какой еще причине говорит Норберг?

— Фелан ведь не применял подчиняющих чар во второй раз? — с иронией осведомился Норберг.

Я торопливо опустила голову, ощущая, как щеки заливает пунцовая краска смущения. Да, не применял. Точнее, быть может, в самом начале, но потом…

И мне стало невыносимо стыдно и обидно за то, что я не сумела остановить его. Чуть больше твердости в голосе — и Фелан бы прекратил. Почему-то я совершенно в этом не сомневалась. Но мой прерывистый шепот тяжело было назвать решительным отказом. Тем более что все мое тело молило об обратном. Да что там тело! Даже в мыслях я ужасалась тому, что Фелан остановится.

— Не переживай, — с нескрываемым сочувствием ответил Норберг. — У тебя не было шансов. Мой брат знает толк в подобного рода делах. Лучше утешь себя мыслью о том, что тем самым ты спасла жизнь себе и семье. Разделив с Феланом постель по доброй воле, ты подтвердила то, что вы являетесь парой. Теперь мой отец не посмеет выгнать тебя, если, конечно, не захочет поссориться с сыном, а заодно и со мной, потому что в этом случае я приму сторону брата. Да, отец не любит, когда в замке гостят простые смертные, но любовница сына — это исключение.

— У меня есть жених, — чуть слышно напомнила я.

— И он у тебя останется, — подтвердил Норберг. — Полагаю, Фелан теперь потеряет к тебе интерес. Он чувствовал вину перед тобой за случившееся в карете и попытался хотя бы таким образом загладить ее. Но ты не останешься в замке навечно. Пройдет пара дней, возможно, неделя, и про Гринаут все забудут. Ты вернешься домой, к семье и любимому человеку.

— Я вернусь к семье и любимому человеку? — с горьким сарказмом вопросила я. — И как вы прикажете мне смотреть ему в глаза? Как я смогу жить с Генрихом дальше, помня все то, что случилось со мной тут?

— А ты не будешь ничего помнить, — спокойно возразил Норберг. — Пусть это станет моим свадебным подарком тебе. Ты все забудешь. Более того, у меня есть знакомая целительница. Она сделает так, что твоя первая брачная ночь с Генрихом будет действительно первой. Девственность… В общем, ее достаточно легко восстановить. И ты сама будешь искренне уверена в том, что невинность потеряла именно в объятиях любимого человека.

Я слушала Норберга, приоткрыв рот от изумления и забыв смутиться от того, что он говорит на настолько откровенные темы. Он действительно способен сделать это? Это было бы просто замечательно!

— Но как я объясню родне, где отсутствовала столько времени? — недоверчиво переспросила я.

— Я что-нибудь придумаю, — с иронией заверил меня Норберг. — И все это приключение превратится для тебя в дым. Раз — и ничего не было.

И мужчина слабо прищелкнул пальцами правой руки, лежащей поверх одеяла. Правда, тут же скривился от боли и часто задышал открытым ртом. Но через пару мгновений нашел в себе силы улыбнуться мне.

— Послушайте, — нерешительно начала я, гадая, не захожу ли слишком далеко в своем любопытстве, — раз уж я все равно забуду про все сказанное, ответьте на один вопрос.

— Да, мы не люди, — перебил меня Норберг. — Но мне не нравится название «оборотни». Двуединые — будет вернее. В нас две сущности. Зверь и человек сплелись так плотно, что порой очень тяжело отделить животные инстинкты от велений разума. Потому Фелан и взял тебя в карете. В тот момент он был хищником. Разъяренным зверем, на члена стаи которого напали. А ты была жертвой. Робкой косулей, способной восполнить его силы. — Сделал паузу и чуть слышно завершил: — Да, он поступил дурно. Но дурно лишь по человеческим меркам морали. У нас свои законы.

— То есть в такой же ситуации вы бы поступили так же? — искренне ужаснулась я.

Ответа не было так долго, что я решила, будто Норберг задремал. Видимо, долгий разговор слишком утомил его. Поэтому я встала, приготовившись уйти. Пусть отдыхает.

Но уже на самом пороге я вдруг услышала, как мужчина негромко произнес:

— Когда-то у меня была любовь, Марика. Женщина, ради которой я бы отдал все на свете. И в последнее время я все чаще радуюсь, что она выбрала другого, хотя продолжаю хранить любовь к ней в сердце. По крайней мере, она запомнила меня человеком.

* * *

Фелан дожидался меня около дверей комнаты, и почему-то я была уверена, что он слышал весь наш разговор. Нет, не подслушивал, но у меня создалось такое впечатление, будто блондина связывала с Норбергом невидимая прочнейшая нить. Крепче, чем у близнецов.

Увидев меня, он развернулся и, не говоря ни слова, отправился прочь. Я молча последовала за ним, поскольку боялась заблудиться в переходах замка.

До покоев блондина мы дошли, не перекинувшись ни словечком.

Зайдя в комнату, Фелан посторонился, пропуская меня. Затем, все так же молча, задвинул внутреннюю щеколду.

Я наблюдала за его действиями с плохо скрытой тревогой. Ох, боюсь, сейчас я получу на орехи! Сдается, блондина совершенно не обрадовал мой визит в спальню к его брату. И попробуй объясни ему, что я при этом спала и совершенно не помню, как там оказалась.

— Иди в спальню, — впервые за долгое время разлепил свои губы Фелан. — Ложись спать. Поди, от усталости на ногах с трудом стоишь.

И в самом деле, только сейчас я ощутила, что мои колени дрожат, то и дело порываясь подломиться.

— А вы? — с опаской осведомилась, не торопясь выполнить его распоряжение.

Если честно, я бы лучше провела несколько часов здесь, в гостиной. Авось и получилось бы задремать в кресле. Но я больше не хотела делить с Феланом его постель!

По всей видимости, блондин прочитал мои мысли. Его глаза вспыхнули раздраженным зеленым пламенем, но он усилием воли поборол свою злость.

— Иди спать, — уже тверже повторил он. — Я не буду тебе мешать. Займусь делами. Все равно уже рассвело.

И выразительно поглядел за окно, где всеми оттенками красного полыхал рассвет.

Я нерешительно покосилась в сторону, противоположную двери.

Если говорить откровенно, то я сейчас бы действительно не отказалась немного вздремнуть. На меня навалилась такая свинцовая усталость, что я с трудом держала глаза открытыми. Эх, лечь бы сейчас и заснуть!..

— Иди! — в третий раз приказал мне Фелан. Криво ухмыльнулся, добавив: — И не беспокойся, у меня действительно слишком много забот. Не до тебя.

И я поверила ему. Осмелилась на быструю благодарную улыбку, бочком протиснулась мимо и со всех ног рванула в комнату, больше всего опасаясь, что сейчас он перехватит меня за руку, рванет на себя — и продолжит утверждать свои права на мое тело.

Но Фелан не сделал ни малейшей попытки мне помешать. Наверное, мне показалось, но краем глаза я заметила грустную улыбку, застывшую на его губах. Такое чувство, будто он искренне переживал из-за моего поведения, густо замешанного на страхе.

Впрочем, я постаралась как можно скорее выкинуть эти неподобающие мысли из головы. Нет, Фелан — гадкий, мерзкий насильник, не способный справиться с животной стороной своей натуры. И чем скорее я забуду обо всем произошедшем, тем будет лучше. Норберг обещал, что все устроит. И почему-то этому члену семейства Клинг я верила безоговорочно. Или вернее будет сказать — этому члену стаи?

В спальне первым делом я скинула халат, поскольку от него невыносимо пахло блондином. Затем покосилась в сторону ванной, но тут же отрицательно покачала головой. Нет, не хочу мыться! Я слишком устала для этого.

И нырнула под одеяло.

Удивительное дело, но я заснула даже прежде, чем моя голова коснулась подушки. Слишком тяжелыми и напряженными выдались для меня прошедшие сутки.

* * *

Мне опять снился сон. И в этом сне я не была испуганной косулей, убегающей от безжалостного хищника. Нет, я была просто Марикой Ренн. Счастливой невестой.

Я видела Генриха. Он улыбался, держа меня в своих объятиях. И я верила, что мы будем счастливы вместе. Я забуду обо всем случившемся, никогда не вспомню о вкусе губ мерзкого блондина. А Генрих никогда не узнает, что его невеста кричала от наслаждения в чужих объятиях.

Генрих нагнулся и поцеловал меня. И я со всей возможной страстью ответила ему, силясь не вспоминать в этот момент, какими горячими и ласковыми были губы Фелана. Нет, все это позади! Норберг уверял меня, будто его брат больше не посмотрит в мою сторону с интересом…

«В моей постели ты будешь думать только обо мне».

Я ахнула от неожиданности, когда почувствовала, как кто-то грубо взял меня. Распахнула глаза, уже осознавая, что сон обернулся жестокой явью.

На мне лежал Фелан. Заметив, что я проснулась, он ухмыльнулся. Затем наклонился и приник к моим губам.

К моему удивлению, в его поцелуе не было жесткости. Лишь нежность и ласка. Правда, при всем этом я продолжала ощущать его внутри себя. И опять видела, как фигура блондина на неуловимый миг окуталась голубоватым свечением, которое быстро впиталось в кожу. Что же это за чары такие? Непонятно.

Впрочем, мне быстро стало не до посторонних размышлений, когда Фелан, словно дразня меня, отстранился. Затем опять приник ко мне и пощекотал языком шею.

Я закусила губу, чувствуя, как отчаянно хочу обнять его поясницу ногами и заставить двигаться — быстро, очень быстро, пока я не начну кричать от удовольствия, забыв обо всем на свете.

— Ваш брат сказал, что вы потеряете ко мне интерес, — прошептала я, ощутив, как Фелан опять вышел из меня.

Неужели это была своеобразная месть за все произошедшее? За то, что я осмеливаюсь думать о женихе в его присутствии?

— Мой брат посоветовал мне потерять к тебе интерес, — поправил меня Фелан. Его руки опустились мне на бедра, и он вдруг с силой привлек меня к себе.

Я ахнула, когда он до упора, даже до боли проник в меня. Сделал несколько резких сильных движений и опять замер, словно дразня меня своим бездействием.

— Пожалуйста, — прошептала, как никогда ранее ненавидя себя за слабость и за желание продолжать.

— А ты попробуй заставить меня, — с усмешкой отозвался Фелан. Легко перевернулся на спину.

Теперь я лежала на нем. А блондин, намотав мои волосы себе на руку, начал медленно, но настойчиво пригибать мою голову вниз.

Я покорно скользнула языком по его впалому поджарому животу. Фелан продолжал весьма недвусмысленно давить мне на голову, и я с покорным вздохом открыла рот, крепко обхватив губами головку его члена.

Судя по его удовлетворенному вздоху, именно этого он и добивался. Затем покрепче стянул мои волосы, выдавив невольные слезы из глаз, и принялся ритмично поднимать и опускать бедра, буквально насаживая мой рот на свой член.

Достаточно быстро я поймала заданный ритм. Начала его поддерживать, ощутив, что это приносит удовольствие и мне. Теперь Фелан ослабил свою хватку, лишь держал руку на моем затылке. А я, тяжело дыша от неожиданно нахлынувшего возбуждения, продолжала губами и языком пусть и неловко, но с жаром ласкать его.

В какой-то момент Фелан глухо застонал и с силой пригнул мою голову, не позволяя отпрянуть. И я ощутила пряный горьковатый привкус его семени на своих губах. Сделала несколько глотков, поскольку его рука все равно не давала мне возможности отстраниться.

— Хорошая девочка, — удовлетворенный, прошептал Фелан. Легко приподнял меня и впился поцелуем в мои губы, все еще влажные после произошедшего.

Затем опрокинул меня на спину. Вошел в меня, и я с удивлением ощутила, что его член по-прежнему тверд, как будто он не получил только что оргазм.

Фелан сделал всего несколько движений, как невольно я вспомнила Генриха. О небо, что же я творю? Мой жених…

И вскрикнула от неожиданности, когда блондин порывистым движением перевернул меня на живот. Вставил между моих ног свое колено, до предела разведя их. И до опасного упора вошел в меня.

Я опять вскрикнула, правда, теперь от боли. Заскребла пальцами по простыням в бессильной попытке освободиться.

— В моей постели ты будешь думать только обо мне, — медленно, чуть ли не по слогам, повторил Фелан. И принялся ритмично двигаться, каждый раз входя в меня так глубоко, что я стонала от боли.

Правда, неприятные ощущения не продлились долго. Прошло не более минуты, как боль сменилась наслаждением. Теперь я опять стонала от удовольствия, продолжая раздирать ногтями шелковые простыни.

Свободная рука Фелана нырнула между моих ног спереди. Принялась ласкать, и я зашлась от беззвучного крика наслаждения. Еще пара движений — и все внутри меня взорвалось от теплой пульсации. Одновременно Фелан выкрикнул что-то неразборчивое, обнял меня за бедра, тяжело навалившись сзади. И мы оба рухнули на кровать.

Было тихо. О небо, как же было тихо! Лишь в ушах отдавался отчаянный ритм моего сердца, которое изо всех сил пыталось пробить грудную клетку изнутри.

Понемногу оно успокаивало ритм, и на меня навалилось привычное чувство стыда. Ладно, придется немного потерпеть, Марика. Норберг обещал, что я все забуду. Поскорее бы…

Фелан с такой яростью развернул меня лицом к себе, что я испуганно взвизгнула. Ну что опять он от меня хочет? Вжала голову в плечи, в любой момент ожидая получить тяжелую затрещину.

Но вместо этого блондин поцеловал меня. Его рука скользнула по моей обнаженной груди, накрыла ее. Затем он отстранился и глухо спросил:

— Ты действительно хочешь забыть все это?

Наверное, было бы правильнее солгать ему, но я понимала, что он все равно прочитает правду в моих мыслях. Поэтому я спокойно ответила, хотя внутри все замирало от страха:

— Конечно.

Зеленые глаза Фелана потемнели от обиды. Однако он не стал больше ничего делать или говорить. Отпустил меня и встал.

Я с невольным смущением отвела взгляд от его гибкой поджарой фигуры, ощутив, что улегшееся было возбуждение вновь начинает пробуждаться. Что скрывать очевидное, блондин был очень красив. Генрих, невысокий, коренастый и сутулый, безусловно, проигрывал ему в сравнении. Но все равно — люблю-то я своего жениха!

— Ну-ну, — с раздражением бросил Фелан. — Повторяй это почаще. Авось и сама поверишь. Кстати, могу тебя поздравить.

Я изумленно вскинула брови, торопливо нырнув под одеяло, лишь бы спрятаться от глаз блондина, который, нимало не смущаясь, продолжал меня изучать. С чем он хочет меня поздравить, хотелось бы знать?

— Мы переспали уже трижды, — пояснил с кривой ухмылкой блондин. — Поверь, это настоящее достижение. Обычно мне хватает одного раза, чтобы потерять всяческий интерес к девушке.

Я чуть слышно хмыкнула. Если честно, не понимаю, чему именно я должна радоваться в этой ситуации. Моего-то мнения на сей счет не спрашивали.

— Я позову к тебе Хольгон, — продолжил Фелан, резко переменив тему. — Она поможет тебе одеться. И жду тебя в обеденном зале. После столь бурной ночи тебе надо хорошенько подкрепить силы.

— А как же ваш отец? — спросила я, вспомнив слова Норберга о том, что виер Алисандр не любит простых смертных.

Как бы хозяин замка не решил позавтракать мною, раз уж его сын не отправил меня домой.

— А что мой отец? — вопросом на вопрос ответил Фелан и пожал плечами. — Разозлится знатно, но ничего сделать не сможет. Ты теперь моя гостья, нравится это ему или нет.

И вышел прочь из комнаты, так и не удосужившись накинуть на себя что-нибудь из одежды.

* * *

Хольгон, как и следовало ожидать, ничего не сказала при виде тряпья, в которое превратилось мое платье. Лишь тяжело вздохнула и отправилась на поиски нового наряда. На сей раз она принесла мне светло-голубой сарафан на тонких бретельках. Он оказался немного великоват, но в моей ситуации было бы несколько глупо воротить нос.

Как и накануне, Хольгон сделала мне горячую ванну. Придирчиво выбрала на полке очередную загадочную бутылочку и добавила несколько капель в воду. Тотчас же по воздуху поплыл густой мятный аромат.

— Это успокоит твои нервы, — не глядя на меня, глухо обронила женщина. — И поможет восстановить силы. — Запнулась на какой-то неуловимый миг, но все-таки добавила: — Насколько я понимаю, ночь у тебя прошла бурно.

Бурно? Я невольно хмыкнула от столь скромного определения. Не то слово! До сих пор мышцы ноют и болят, как будто я на самом деле в облике косули бегала по ночному лесу, пытаясь спастись от безжалостного снежного барса.

Затем Хольгон помогла мне вымыть волосы и долго расчесывала их гребнем, пока они не начали блестеть.

— Хозяин опять бил тебя? — словно между прочим поинтересовалась она вдруг, заплетая мне косу.

Я отрицательно мотнула головой. Нет, не бил. Если не считать той пощечины, которую я получила в ночном лесу за попытку бегства, Фелан вообще не бил меня. Только от этого не легче. Право слово, лучше бы он распускал руки, но не приставал ко мне. Физическую боль пережить намного проще, чем то, что он сделал со мной. Остается надеяться, что его брат не соврал, и Норберг сумеет сделать так, чтобы я забыла весь этот кошмар.

— Послушай… — Хольгон замялась, не зная, как завершить фразу. После долгой паузы продолжила, осторожно подбирая слова: — Мой тебе совет: постарайся пореже выходить из покоев. Господин Фелан вспыльчив, но он не злой. И его брат не злой. Они себе на уме, конечно, и к людям относятся с известной долей пренебрежения. Но специально мучить не станут. Только если на эмоциях затрещину влепят. Да и то на это только виер Фелан способен, виер Норберг обычно просто не замечает нас. А вот виер Алисандр и Айша… Лучше им не попадаться на глаза. Убить тебя не убьют. Ты теперь гостья замка. Но есть множество способов причинить боль так, чтобы не осталось следов.

Я поежилась. Если честно, прозвучало не особенно ободряюще. Кажется, я уже не хочу завтракать, хотя буквально только что с упоением представляла себе чашку обжигающе горячего кофе и бутерброд с хорошим таким куском буженины.

Хольгон между тем закончила свое занятие и встала с дивана, где мы с ней расположились. Подошла к двери и с теплотой на меня посмотрела.

— Пойдем, — негромко проговорила она. — Я провожу тебя в обеденный зал. Постарайся закончить трапезу вместе с господином Феланом и вернуться сюда с ним же. Коридоры замка — не лучшее место для прогулок в одиночку.

Если она хотела напугать меня, то ей это прекрасно удалось! Я в очередной раз зябко передернула плечами. Ох, поскорее бы весь этот кошмар закончился! Никогда бы не подумала, что за хорошее дело можно так пострадать.

Хвала небесам, в обеденном зале в этот не совсем ранний час никого, кроме Фелана, не было. Тот мрачно намазывал на хлеб масло, даже не посмотрев на меня.

Я робко кашлянула, пытаясь привлечь к себе внимание. Фелан опять не удостоил меня и взглядом. Хм-м, такое чувство, будто он до сих пор обижается на меня. А за что, собственно? За то, что я сказала ему чистую правду? Если рассудить здраво, то что из произошедшего должно привести меня в восторг? Меня выкрали из родного городка. Несколько раз взяли силой. А я еще должна стремиться сохранить все это в памяти? Ну уж нет, благодарю покорно! Я мечтаю лишь об одном: чтобы моя жизнь как можно скорее вернулась к привычному размеренному течению!

Фелан, который наверняка слышал мои мысли, с раздражением бросил нож на стол перед собой. С отвращением посмотрел на кусок хлеба и положил его на тарелку, словно в один миг потерял аппетит.

— Да сядь ты уже, — устало посоветовал он, искоса глянув. — Хватит на пороге переминаться.

Я нерешительно подошла к столу. Присела на краешек стула, выбрав самый дальний от Фелана.

Судя по тому, что он кисло поморщился, мой выбор ему не понравился. Но он ничего не сказал.

Бесшумный предупредительный слуга тут же поставил передо мной тарелку и положил столовые приборы. Через мгновение передо мной оказалась корзинка с горячей выпечкой и чашка с вожделенным кофе.

Некоторое время Фелан молчал, позволив мне утолить первый голод. Чтобы не смущать меня своим присутствием, он даже встал и отошел к окну. О чем-то глубоко задумался, уставившись отсутствующим взглядом на голубое безоблачное небо.

— Доброе утро, мой дорогой любимый братик!

Я вздрогнула от неожиданности, когда в обеденный зал ворвалась Айша. Девушка сегодня была в платье, но что за платье она выбрала! Короткое до неприличия, огненно-красного цвета, с глубоким вырезом, в котором то и дело мелькала ее грудь.

Я с трудом удержалась от желания укоризненно покачать головой. Такое чувство, будто девушка не удосужилась одеться после сна, заявившись на завтрак в ночной сорочке.

Айша за одно мгновение пересекла весь зал и повисла на шее Фелана. Чмокнула его в щеку, и тот, поморщившись, принялся оттирать ладонью отпечаток кармина, которым были густо намазаны ее губы.

Но почти сразу я заметила, как девушка насторожилась. Шумно втянула в себя воздух и резко обернулась ко мне, видимо, только сейчас заметив мое присутствие.

— Что она тут делает? — гневно спросила она, тряхнув длинными распущенными волосами. — Фелан, по-моему, отец яснее ясного сказал тебе вчера, что этой смертной не место в нашем замке! Пусть проваливает в свою деревню поскорее! И радуется, что по ее следу не спустят волчат, которым необходимо тренироваться в охоте!

Я гулко сглотнула. Н-да, похоже, такое понятие как «благодарность» этой семье неведомо. Один лишь Норберг поблагодарил меня за свое спасение. Остальные члены его рода только и делают, что угрожают мне и пытаются навредить.

— Ну-ну, Айша, не стоит так пугать милую девушку.

От звука этого мягкого голоса меня кинуло в дрожь. Потому что в комнату неспешно вплыл виер Алисандр. Он еще был одет в роскошный парчовый халат насыщенного красного цвета, видимо, лишь недавно проснувшись.

Алисандр громко вздохнул полной грудью и широко улыбнулся мне. Правда, при этом его светло-голубые глаза заледенели, оставаясь очень серьезными.

— Значит, ты теперь делишь постель с моим сыном, — не спросил, но констатировал он и перевел взгляд на хмурого Фелана.

Тот одним быстрым размытым движением скользнул ко мне. Остановился за стулом и положил обе руки на мои плечи, словно пытаясь приободрить. Правда, выглядело это так, будто он показывал собравшимся в зале: это мое, не трогать!

— Марика моя гостья, — прошелестел голос Фелана.

— Я понял, — коротко отозвался Алисандр. Покачал головой, добавив с чуть заметным неудовольствием: — Сын… В последнее время ты слишком человеколюбив. Мне начинает это не нравиться.

— Отец! — вскинулся возразить Фелан, и я почувствовала, как его руки на моих плечах ощутимо потяжелели.

— Не стоит, — оборвал его виер Алисандр. — Я не вправе давать тебе советы по поводу того, с кем тебе надлежит делить постель. Только помни, что человеческие самки быстро беременеют. Не успеешь оглянуться — а у очередной девахи пузо на нос лезет. Не забывай о мерах предосторожности. Одного байстрюка тебе пока хватит.

Я слушала виера Алисандра затаив дыхание. Это что же получается, у Фелана есть сын? Но кто он?

Почему-то вспомнился темноволосый парень, который присутствовал вчера на так называемом семейном совете, но не проронил и слова. Уж не о нем ли говорит виер Алисандр?

Остается лишь гадать. Я прекрасно понимала, что лучше мне не задавать каких-либо вопросов хозяину замка. Хольгон дала мне мудрый совет. Не стоит привлекать к себе лишнее внимание. Авось целее буду.

— Спасибо за предупреждение, отец, — с подчеркнутой вежливостью ответил Фелан. — Я умею учиться на собственных ошибках.

— Лучше бы ты учился на чужих, — с иронией отозвался виер Алисандр и тут же вскинул руку в повелительном жесте, видимо, осознав, что Фелан готов возразить ему. С нажимом проговорил: — И довольно об этом. Я сказал — ты услышал.

После чего неторопливо опустился на стул. Тотчас же молчаливый слуга поставил перед ним блюдо, закрытое крышкой. Снял ее…

Я торопливо отвела взгляд, почувствовав, как к горлу подкатил ком тошноты. То, что лежало на тарелке перед виером Алисандром, больше всего напоминало сырое сердце какого-то крупного животного. Оно выглядело так, будто его только что вырвали из груди. Мясистое, истекающее кровью…

Фелан ощутимо сжал руки на моих несчастных плечах, словно пытался предупредить об опасности. Но я справилась с первым приступом дурноты. Уставилась в тарелку перед собой, запретив себе наблюдать за трапезой виера Алисандра.

— Какая вкусняшка! — тут же воскликнула Айша, от внимательных карих глаз которой вряд ли укрылась моя реакция на поданное блюдо.

Я неосторожно посмотрела на нее, и девушка воспользовалась этим. Подскочила к отцу и макнула указательный палец в густую свернувшуюся кровь, после чего с явным удовольствием его облизала.

Меня передернуло от отвращения. Но следующий поступок виера Алисандра поразил меня куда сильнее мерзкой выходки его дочери.

Я не заметила его движения. Только услышала звонкий звук пощечины, и Айша, вскрикнув, отлетела в сторону. Не удержавшись на ногах, рухнула на пол, да так и осталась сидеть, ошарашенно замотав головой.

Я не удержалась от короткой ехидной усмешки, заметив тонкую струйку крови, стекающую по ее подбородку. Видимо, удар отца разбил ей губы. Правда, тут же поторопилась уставиться опять в стол перед собой, усердно делая вид, будто меня здесь нет.

— Никогда и никто не смеет трогать мою еду, — спокойно сказал виер Алисандр и взял в руки столовые приборы. Добавил, даже не взглянув на Айшу: — И тебе еще повезло, что ты моя дочь. Иначе я бы оторвал тебе палец за такую наглость.

— Винлан, — коротко обронил Фелан, который даже не вздрогнул от этой сцены.

Поневоле позавидуешь его выдержке. Или, что скорее всего, он уже не раз и не два видел подобные уроки, которые его отец щедро раздает своим отпрыскам. А скорее всего и сам получал их.

Тотчас же рядом с девушкой материализовался мужчина в черной одежде, который с вежливым поклоном подал ей руку, желая помочь встать. Помнится, вчера он тоже присутствовал неслышимой тенью при так называемом семейном совете.

Айша искоса глянула на него, да с такой злостью, что мужчина предпочел отступить на шаг, но руку не убрал. Затем встала сама, хотя ее ощутимо повело при этом в сторону. И молча села за стол.

Винлан, убедившись, что его помощь больше не требуется, исчез так же незаметно, как и появился. Фелан тоже подвинул себе стул и сел около меня.

Я продолжала упорно смотреть на стол, не смея поднять голову и на миг. Если честно, я предпочла бы в этот момент оказаться как можно дальше от обеденного зала. Но, боюсь, если я встану и выйду сейчас, то это сочтут за оскорбление.

Послышалось позвякивание столовых приборов. Видимо, виер Алисандр начал свою омерзительную утреннюю трапезу. И я покрепче сцепила руки в замок, спрятав их под край белоснежной скатерти, чтобы никто не смог заметить предательскую дрожь моих пальцев.

— Я слышал, Норберг пришел в себя, — спокойно проговорил между тем виер Алисандр. — Он что-нибудь рассказал?

— Отец, я буду признателен, если дальнейший разговор пройдет без посторонних, — холодно проговорил Фелан. — Пусть Марика уйдет.

— Она делит с тобой постель, — фыркнула Айша, видимо, немного придя в себя после полученного жестокого урока. — Ты ей не доверяешь?

— Прежде всего она человек, — парировал Фелан. — А люди, да будет тебе известно, Айша, чувствительны к боли и не способны блокировать ментальные заклятья.

— Ты прав, — согласился с сыном виер Алисандр. — Твоя избранница может уйти.

Я с беззвучным облегчением перевела дыхание. Какое счастье! Если честно, не имею ни малейшего желания выслушивать семейные тайны рода Клинг. И встала, продолжая держать глаза опущенными.

— Айша, проводи нашу гостью, — добавил в этот момент виер Алисандр.

Я услышала, как Фелан резко втянул в себя воздух через плотно сжатые зубы. По всей видимости, ему повеление отца не понравилось. Что уж говорить про меня.

— Но, отец! — гневно вскинулась девушка, небрежно кулаком утерев все еще сочащиеся кровью губы. — Я из рода Клинг! Я имею право знать, что с моим братом!

— Ты права лишь частично, — оборвал ее виер Алисандр. — Норберг — твой брат. Единокровный, раз уж на то пошло. И я твой отец. Но ты не одна из Клингов. И не станешь ею, пока твой зверь спит. Фелан заметил мудро. Люди слишком боятся боли, и их мысли слишком легко прочитать. Пока все это в полной мере относится и к тебе. Поэтому будь хорошей девочкой и отведи Марику в покои твоего брата. Боюсь, наша гостья еще слишком плохо ориентируется в замке и способна заблудиться. — С сарказмом хмыкнул и добавил чуть слышно, словно беседуя сам с собою и не адресуя финальную фразу никому лично: — Как заблудилась она сегодня ночью, забредя в комнату Норберга.

«Он знает! — похолодев от внезапного укола ужаса, вдруг осознала я. — Он знает, что я разговаривала ночью с Норбергом! Наверняка даже в курсе, что именно тот пообещал мне».

Краем глаза я заметила, как вздрогнул Фелан. Правда, тут же расслабленно откинулся на спинку кресла и с демонстративным равнодушием улыбнулся.

— В стенах этого замка ничто не в силах укрыться от твоего внимания, отец, — прошелестел его голос.

— Вот именно, — отозвался виер Алисандр. — И я настоятельно рекомендую тебе не забывать об этом. — Помолчал немного и прикрикнул на Айшу, которая все так же сидела на стуле, словно надеялась, что про ее присутствие забудут: — Айша! Проводи Марику! Или полученного урока мало? Ты же знаешь, как сильно я не люблю повторять приказы.

Девушка побледнела от волнения. С вызовом вскинула подбородок, явно желая ответить отцу что-нибудь дерзкое.

— Айша…

Я не была уверена, что услышала это вслух. Словно ветерок пронесся по комнате, принеся с собой предупреждающий шепот. И я не сомневалась, что он принадлежал Фелану.

Но почти сразу его сестра встала, раздраженным резким движением едва не опрокинув стул. И первой отправилась к дверям, даже не посмотрев, следую ли я за ней.

Я поспешила за ней, почему-то вспомнив про предупреждение Хольгон. Она сказала, что есть много способов причинить боль, не оставив при этом следов. Надеюсь, Айша не станет вымещать на мне свою злость.

* * *

Я ожидала и даже надеялась на то, что Айша не станет дожидаться меня около дверей обеденного зала, а поторопится уйти. Говоря откровенно, я не имела ни малейшего желания общаться с этой девушкой, которая, судя по всему, имела серьезные проблемы в воспитании. И я была уверена, что без проблем найду обратную дорогу в покои Фелана.

Но моим чаяниям было не суждено сбыться. Когда я вышла из обеденного зала, то с немалым огорчением увидела Айшу, которая терпеливо дожидалась меня.

Быстрая злая усмешка проскользнула по разбитым и уже начавшим опухать губам девушки, когда она увидела меня. Но Айша ничего не сказала. Лишь многозначительно поманила меня указательным пальцем, затем круто развернулась на каблуках и неторопливо отправилась прочь по коридору.

Я с сомнением покачала головой. Странно, мне казалось, что комната Фелана расположена в другой стороне. Затем глянула на закрытую дверь обеденного зала. Быть может, стоит вежливо постучать и попросить себе в сопровождающие другого человека? Того же Винлана, к примеру, который помогал Айше встать. Если честно, этот мужчина вызывает во мне больше доверия, чем дочка хозяина замка.

Между тем Айша остановилась, видимо, сообразив, что я не тороплюсь последовать за ней. Раздраженно посмотрела на меня через плечо, зло сверкнув глазами.

— Не пойдешь сама — пожалеешь, — сухо предупредила она. — И сильно.

— А если пойду, то пожалею еще сильнее? — не удержалась я от вполне понятной иронии.

— Будет зависеть от твоего поведения. — Айша равнодушно пожала плечами. — Я просто хочу поговорить и понять, что за девку приволок мой брат в замок. Если честно ответишь на мои вопросы, то не трону. Больно надо о тебя руки марать. Отправишься обратно греть постель моему братцу и ублажать его. Начнешь хитрить и изворачиваться — получишь по полной. Ясно?

Я еще раз посмотрела на дверь, за которой остался Фелан. Пожалуй, идея вернуться начинает нравиться мне все больше и больше.

— Хочешь спрятаться за спиной Фелана? — Айша презрительно ухмыльнулась, без особых проблем разгадав мой взгляд. — Рискни давай. Только учти: мой отец не любит, когда мешают его беседе. И не любит куда сильнее, чем когда кто-нибудь лезет к нему в тарелку.

После чего, поморщившись, притронулась к губам.

Что мне оставалось делать? Я, конечно, могла бы ринуться прочь по коридору с диким воплем ужаса. Но не сомневалась, что Айша без проблем догонит меня. Пусть она еще не оборотень в полном смысле этого слова, но выносливость у нее явно выше, чем у обычного человека. Полагаю, скорость передвижения тоже многократно превосходит мою.

Тяжело вздохнув, я кивнула, показав тем самым, что принимаю условия Айши. И покорно пошла за ней, когда девушка вновь развернулась и неторопливо отправилась прочь по коридору от обеденного зала. Остается надеяться, что Фелан достаточно хорошо знает характер своей сестры и не оставит меня в беде. Хотя, признаюсь, в этом есть некая извращенная ирония судьбы: ждать защиты от человека, который настолько мерзко поступил со мной.

Вопреки моим ожиданиям, идти пришлось достаточно долго. Пожалуй, теперь я точно не найду обратной дороги без посторонней помощи, поскольку вскоре запуталась в обилии поворотов, подъемов и проходных комнат, похожих друг на друга как две капли воды.

Но наконец Айша остановилась около одной из дверей, которая на первый взгляд ничем не отличалась от множества предыдущих. Я удивленно хмыкнула, заметив, что здесь снаружи тоже имеется засов. Интересно. Такое чувство, будто любые покои в этом замке можно при желании превратить в темницу, заперев их обитателей. Зачем это сделано?

Айша легко прикоснулась ладонью к ней — и потемневшая от времени древесина неярко засветилась зеленоватым огнем. Почти сразу раздался неприятный скрежет металла, будто кто-то изнутри отодвинул массивный засов. И дверь пригласительно распахнулась перед нами.

— Проходи, — приказала Айша, посторонившись и пропуская меня вперед.

Я опять хмыкнула, но на сей раз с огорчением. Если бы девушка зашла в комнату передо мной, то, пожалуй, я бы могла захлопнуть дверь и задвинуть засов. Вряд ли бы тогда она выбралась из покоев самостоятельно. Да, мой поступок не улучшил бы наши отношения, но я очень сомневаюсь, что Айша пригласила меня с целью поболтать по-дружески.

— Быстрее! — Раздраженная моей заминкой, Айша с силой вцепилась мне в руку и буквально швырнула через порог.

Я по инерции пробежала несколько шагов, прежде чем остановилась. Покачала головой. А ведь девушка и впрямь сильнее, чем кажется. Возможно, она и не оборотень. Но кровь виера Алисандра, текущая в ее жилах, дает ей определенные преимущества перед обычными людьми.

Позади меня раздался звук задвигаемого засова. Я обреченно вздохнула. Ну вот и все. Птичка попала в лапки кошке. Остается только надеяться, что меня не будут мучить слишком долго и слишком больно.

— Тебя вообще не будут мучить, — неожиданно заверил меня приятный юношеский голос.

Я удивленно посмотрела в ту сторону, откуда он раздался. Вскинула брови, увидев уже знакомого темноволосого симпатичного парня, вальяжно развалившегося в глубоком удобном кресле. Помнится, он присутствовал на так называемом семейном совете. Правда, не проронил тогда и слова.

— Мой недолгий опыт пребывания в этом замке заставил убедиться в верности пословицы, что молчание — золото. — Незнакомец усмехнулся. Правда, улыбка тут же умерла на его губах. Он лениво привстал и отвесил мне легкий поклон, обронив: — Вентор Клинг к твоим услугам, Марика.

После чего тут же бухнулся обратно.

— Очень приятно, — пробормотала я, отчаянно пытаясь вспомнить, слышал ли он мое имя прежде.

По-моему, нет. На семейном совете Фелан не представил меня отцу. Впрочем, тот и не желал знать мое имя. Полагаю, он бы не имел ничего против, если бы я так и осталась для него безымянной девицей, которую его сын по ошибке притащил к себе в замок, а потом выкинул прочь. А на завтраке Вентор не присутствовал.

— Я знаю все о тебе, Марика. — Вентор осторожно улыбнулся, но его глаза по-прежнему оставались ледяными.

«Потому что, в отличие от Айши, я истинный представитель рода Клинг», — прозвучало в моей голове завершение его фразы.

Я посмотрела на девушку, которая отошла к столику с напитками и там сосредоточенно смешивала себе что-то в высоком хрустальном бокале.

— Вентор, надеюсь, ты не разговариваешь с ней мысленно? — почувствовав мой взгляд, спросила Айша, не отрываясь от своего занятия. — Помни, что ты мне обещал!

Вентор, глядя мне прямо в глаза, многозначительно подмигнул и расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Даже не думал, — ответил он, и на дне его серых глаз заплясали смешинки.

— Хорошо, — процедила Айша и аккуратно подняла бокал, заполненный доверху вязкой багрово-черной жидкостью. Пригубила его, и расплылась в блаженной улыбке.

Я невольно передернула плечами, вспомнив сырое сердце на блюде перед ее отцом, виером Алисандром. Такое чувство, будто в этом коктейле немалую долю занимает кровь. На данное обстоятельство указывал тяжелый металлический запах, который пополз в этот момент по комнате.

«И ты права».

Я с сомнением покосилась на безмятежно улыбающегося Вентора, который спокойно наблюдал за действиями Айши. Ничего не понимаю! Получается, он обманывает ее. Ведет со мной мысленный диалог, хотя обещал не делать этого. Почему? Желает таким образом показать, что не одобряет действий девушки?

«Скорее, желаю показать, что я играю на своей стороне».

— Не хочешь попробовать? — спросила у Вентора Айша, сделав второй глубокий глоток из бокала.

— Нет, спасибо. — Тот с едва заметной гримасой отвращения покачал головой.

— А зря. — Айша довольно облизнулась. — Кровь преотменная! Полагаю, еще сегодня утром этот олень бегал по лесу и наслаждался жизнью.

Олень! Я почувствовала мгновенное облегчение. Она пьет кровь оленя! Ну что же, это не так страшно, хотя по-прежнему очень отвратительно. А то на какой-то миг я подумала, будто…

И я вздрогнула, запретив себе развивать эту мысль. Хотя после столь недолгого знакомства с родом Клинг я бы не особенно удивилась, узнав, что Айша пьет кровь невинного младенца.

— Тухлятина, — презрительно обронил Вентор, продолжая с нескрываемым любопытством следить за моей реакцией. — Это все равно тухлятина, даже если с момента смерти несчастного животного прошло лишь несколько часов. Я предпочитаю лишь горячую кровь. Ту, которую сердце жертвы само гонит тебе в пасть. — Помолчал немного и издевательски добавил: — Впрочем, тебе все равно не понять.

Лицо Айши передернула быстрая болезненная гримаса. Ей явно не понравились слова юноши, а скорее — снисходительно-сочувствующий тон, которым они были произнесены. Вентор словно насмехался над нею. Он пытался унизить девушку своей демонстративной жалостью. И, судя по всему, ему это прекрасно удалось.

Недопитый бокал полетел прямо в Вентора. Тот не повел и бровью, хотя Айша почти попала в него. Со звоном разбился о стену за его спиной, усеяв все вокруг сверкающими осколками хрусталя и заляпав пол неаккуратными брызгами алого.

— Не забывайся! — прошипела Айша, сжав кулаки. — Ты в нашей семье всего два года. А я…

— А тебя даже собственный отец не считает одной из Клингов, — перебил ее Вентор. — И, смею напомнить, что сам я не рвался присоединиться к вашей стае. Меня заставили.

— Да ты… ты! — Айша побледнела от гнева. Выпрямилась и топнула ногой. — Ты — байстрюк, вот ты кто! Грязный выродок…

— А ты, стало быть, рождена в законном браке? — перебил ее Вентор. — Или, быть может, твои братцы могут похвастаться подобным? Насколько мне известно, виер Алисандр ни разу не был женат. — Подался вперед, неотрывно глядя на разъяренную девушку, и вкрадчиво добавил: — По крайней мере, я знаю, кем была моя мать. Помню ее внешность и не забыл имя. А ты можешь похвастаться тем же?

На какой-то миг мне показалось, что Айша сейчас кинется на него. Намертво вцепится зубами в горло и будет терзать до тех пор, пока обидчик не умрет. Вот тогда-то она сполна и насладится вкусом горячей крови, которую сердце жертвы само гонит в пасть хищнику. Айша даже покачнулась вперед, и я испуганно попятилась, не желая вставать между этими двумя в предполагаемой драке.

Однако Вентор по-прежнему спокойно восседал в кресле, как будто не чувствовал нависшей над своей головой угрозы.

— Остынь, Айша, — снисходительно посоветовал он взбешенной девушке. — Или мне преподать тебе такой же урок, что ты получила сегодня от своего отца? Твое упорство, с которым ты раз за разом наступаешь на одни и те же грабли, заставляет задуматься о том, что тебе нравится получать побои.

К моему изумлению, это высказывание подействовало на Айшу, словно ведро ледяной воды, вылитое на голову. Она вдруг растерянно моргнула, словно приходя в себя. И напряжение, до предела сгустившееся было в комнате, начало медленно рассеиваться.

— Прости, — пробормотала она. — Прости, я погорячилась.

— Лучше убери то, что натворила, — холодно посоветовал ей Вентор и кивком указал на осколки бокала на полу.

Я думала, что это приведет к новому витку скандала. Но Айша лишь послушно склонила голову и отправилась в смежную комнату, видимо, в поисках подходящей тряпки.

Как только она ушла, я вскинулась было, желая задать Вентору несколько вопросов. Но тот покачал головой и приложил указательный палец к своим губам, запрещая мне говорить.

«Не здесь и не сейчас, — прозвучало в моей голове. — Айше, конечно, далеко до истинного оборотня. Но слышит она прекрасно».

Я покорно кивнула. Ага, стало быть, Вентор все-таки ведет какую-то свою игру, как и сказал вначале, раз не хочет говорить со мной при Айше. Интересно, какую именно?

Если честно, пока Вентор нравился мне куда больше всех остальных из рода Клинг. В нем не чувствовалось злости Айши, он не смотрел на меня словно на пустое место, как виер Алисандр. Про Фелана и про то, как он обошелся со мной, даже вспоминать не хочется. Хотя, пожалуй, еще Норберг из этой безумной семейки более-менее ничего.

«Поверь, в некотором отношении мой дядя Норберг еще страшнее моего деда Алисандра», — тут же раздалось в моей голове.

Дядя Норберг? Дед Алисандр? И я беззвучно ахнула, осознав, что передо мной сын Фелана. Ого! Но он совершенно на него не похож. Фелан — светловолосый и зеленоглазый. Вентор — темноволосый и сероглазый.

«Я пошел в мать, — прозвучало горделивое. — К своему величайшему счастью».

Как много я еще хотела спросить у Вентора! Но тот едва заметно покачал головой. И вовремя! В комнату вернулась Айша, в руках которой была какая-то кружевная тряпка. Приглядевшись, я поняла, что для этих целей она использовала ночную сорочку из очень дорогой материи. Но, нисколько не смущаясь, девушка отошла к стене и принялась убирать последствия своей вспышки ярости.

— Алисандр опять бил тебя? — спросил Вентор, глазами показав мне на кресло, стоящее напротив.

Я послушно опустилась в него, с интересом слушая разговор между этой парочкой.

— Да, — глухо ответила Айша.

— Зачем ты постоянно лезешь на рожон? — полюбопытствовал Вентор, легонько постукивая пальцами по своему колену. — Лезешь и каждый раз получаешь. Тебе ведь это не нравится. Тогда зачем? Или надеешься, что однажды виер Алисандр простит тебе твою дерзость?

— Я пытаюсь доказать ему, что не боюсь, — проговорила Айша, со злостью возя тряпкой по полу. — Не боюсь его и буду вести себя так, как сочту нужным.

Я прикусила губу, удерживая себя от какого-либо замечания. По-моему, в итоге столь своеобразной уборки Айша делает лишь хуже. Теперь светлый ковер выглядит так, будто на нем, по крайней мере, зарезали какое-то мелкое животное, а потом размазали кровь.

— Ну и глупо, — обронил Вентор. — На твоем месте я бы не высовывался, Айша. Чем чаще ты показываешься на глаза отцу, тем больше раздражаешь его своей сутью. Ты человек, Айша. Я знаю, как сильно тебя это ранит, но данного факта не изменить. Люди всегда были для виера Алисандра существами второго сорта. Пока он терпит твои выходки, потому что в твоих жилах течет кровь рода Клинг. Но рано или поздно его терпение иссякнет. Твоя неуравновешенность и иррациональные поступки ставят под угрозу существование рода. Виер Алисандр вполне может решить, что ты — его лишняя головная боль. Не мне тебе говорить, насколько радикально он предпочитает решать проблемы подобного толка.

И Вентор сделал красноречивый жест руками, будто сворачивал кому-то шею.

Я украдкой поежилась. Неужели виер Алисандр способен убить собственную дочь?

— Он так не поступит со мной, — возразила Айша. Правда, увы, уверенности в ее голосе не было.

— Да неужели? — издевательски переспросил Вентор. — Я бы с превеликим удовольствием поспорил с тобой. Но, боюсь, ты так рьяно ринешься опровергать мои слова, что это приведет к твоей смерти. Мертвой ты будешь мне бесполезна.

— А ты мне и живой не особенно нужен, — ожидаемо огрызнулась Айша и раздраженно отшвырнула тряпку в сторону. Поднялась с колен, видимо, посчитав уборку завершенной, и с отчетливым хрустом прогнулась в пояснице, после чего уперла кулаки в бока. Посмотрела на меня и с кривой ухмылкой поинтересовалась: — Ну и когда мы начнем ее пытать?

Пытать? Во рту моментально пересохло от волнения. Я с такой силой вцепилась в подлокотники, что от напряжения заныли и побелели костяшки. С немой мольбой уставилась на Вентора. Неужели он поддержит забавы жестокой девчонки и примется мучить меня? Но я же не сделала ему ничего дурного!

В серых глазах Вентора промелькнуло какое-то чувство, более всего напоминающее… Сочувствие? Странно, я была почти уверена, что Вентору по какой-то причине жалко меня. Но эта эмоция тут же уступила место спокойному холодному равнодушию, оставив меня теряться в сомнениях: было ли это на самом деле или лишь привиделось мне.

— А зачем ты хочешь пытать Марику? — ровным голосом поинтересовался Вентор, продолжая разглядывать меня с ледяной сосредоточенностью хищника перед решающим смертельным броском.

— Ну как?.. — Айша растерялась, словно не ожидала подобного вопроса. — Она же спит с Феланом, твоим отцом!

— Полагаешь, Марика разделила постель с моим отцом по доброй воле? — полюбопытствовал Вентор, не сводя с меня глаз.

Я недовольно передернула плечами. Если честно, чувствовала я себя несколько униженно. Они обсуждали настолько личный вопрос спокойно, будто вообще не считали меня человеком. А между прочим, речь идет именно обо мне!

— Да какая разница! — фыркнула Айша. — По доброй воле или не по доброй… Суть одна: она кувыркалась с твоим отцом. И получила от этого свою долю наслаждения. Разве ты не хочешь ее проучить?

— Если честно — не особо, — заметил Вентор.

Я беззвучно перевела дыхание от облегчения. А этот юноша нравится мне все больше и больше! Но, интересно, почему Айша меня настолько ненавидит? Ишь ты, пытать меня захотела. Что я ей дурного сделала?

— Право слово, если бы я вздумал пытать всех любовниц своего отца, то у меня ни на что иное больше не осталось бы времени, — продолжил тем временем Вентор. — Только и знай, что выслеживай его избранниц. Как будто у меня других проблем мало, чем тратить свою жизнь на слежку за отцом. Но меня занимает вопрос, почему ты, Айша, так близко к сердцу восприняла появление в замке Марики.

— Потому что прежде Фелан не тащил сюда свои подстилки, — тут же отбарабанила Айша, как будто была готова к подобному и заранее отрепетировала свой ответ. — И я хочу, чтобы так было и впредь. А для этого ему надлежит продемонстрировать всю недопустимость его поведения…

— Запытав девицу, которую и без того насильно сюда привезли, — насмешливо перебил ее Вентор. — Замечательное решение проблемы! Если тебе не нравится поведение Фелана, то ты должна сказать об этом ему, а не отыгрываться на той, кто заведомо слабее тебя.

Глубокая вертикальная морщина разломила переносицу Айши. Ей не понравились слова Вентора, но она не знала, как ему возразить.

Я с чуть большей теплотой посмотрела на юношу и осмелилась на легкую благодарную улыбку. Но тот словно не заметил этого, продолжая рассматривать меня с отстраненным интересом равнодушного исследователя.

— Я знаю, почему ты так бесишься, — сказал он, обращаясь, по всей видимости, к Айше, но по-прежнему глядя на меня. — Сколько лет ты безответно влюблена в Фелана?

— Что?! — Девушка задохнулась от возмущения. Ее лицо сначала стало багрово-пунцовым, потом так же стремительно побледнело. Она покачнулась было по направлению к Вентору, недвусмысленно сжав кулаки, и я затаила дыхание. Ох, как бы сейчас драки не случилось!

Но почти сразу Айша одумалась. Остановилась и прошипела, рассерженно сверкая глазами:

— Не твое дело, выродок!

— На колу мочало, начинай сначала. — Вентор сочувственно зацокал языком. — Милая моя, ты повторяешься в оскорблениях. Прежде чем называть меня «выродком», подумай о том, кем являешься ты. Ты — ошибка природы, Айша. Беззубая шавка, по иронии судьбы и богов родившаяся в стае прирожденных хищников. Все, что ты можешь, — это тявкать в бессильной злобе на тех, кто сильнее и удачливее тебя.

Вентор говорил все это спокойно и даже сочувственно, но Айша вздрагивала от каждой фразы, будто он бил ее наотмашь. Я удивленно наблюдала за ней. Зачем она все это выслушивает? На ее месте я бы уже развернулась и убежала куда подальше. Почему она позволяет с собой так обращаться?

— А знаешь, в чем заключается самое забавное? — чуть понизив голос, спросил Вентор. — Мой отец прекрасно осведомлен о твоих чувствах. Он ведь менталист. Впрочем, как любой представитель рода Клинг. Естественно, я не беру в расчет тебя. И его твои чувства даже не забавляют — раздражают сверх всякой меры. Ты для него — надоеда. Маленькая заноза, на которую до поры до времени не обращают внимания, но при любом удобном случае выдернут и выбросят прочь.

По всей видимости, это послужило последней каплей в чаше терпения Айши. Она неожиданно всхлипнула, круто развернулась на каблуках и бросилась прочь, не разбирая особо дороги.

Хлопнула, закрывшись, дверь, и мы с Вентором остались наедине.

— Зачем? — потрясенно спросила я. — Зачем вы все это сказали ей? Это было… слишком жестоко!

— Слишком жестоко? — Вентор равнодушно пожал плечами. — А то, что она предложила пытать тебя, не слишком жестоко?

— Нет, но… — растерянно залепетала я.

— Полагаешь, Айша лишь пошутила? — не дал мне договорить Вентор. — О нет! Она бы с величайшим удовольствием привела свое намерение в жизнь. Конечно, до смерти бы не замучила. Испугалась бы наказания от Фелана. Но пару ногтей тебе бы без особых сожалений и моральных терзаний выдернула. Кстати, это была ее идея: улучить удобный момент, подкараулить тебя где-нибудь, запугать и привести сюда. Она так решила еще вчера после семейного совета. И я понял, что переубедить ее все равно не сумею, поэтому сделал вид, будто согласен принять участие в так называемой забаве. — Хмыкнул и добавил с немалой долей горького сарказма: — Я ведь, как и Айша, тоже отщепенец в семье. До сегодняшнего дня это заставляло нас держаться вместе. Ну, точнее, это она липла ко мне. А я милостиво не обращал на это внимания, поскольку мне было жалко девочку. Но я переменил свое мнение после того, как вчера она на полном серьезе рассказала мне о желании заманить тебя в ловушку и поиздеваться всласть.

— Но почему? — Рассказанное никак не укладывалось в моей голове. Айша хотела пытать меня? — Я ведь не сделала ей ничего дурного!

— Женская ревность — страшная штука. — Губы Вентора дрогнули в кривой усмешке. — Куда проще приписать свои беды новой избраннице своего возлюбленного, чем понять, что именно он и никто иной виновен в таком развитии событий.

— Но Фелан — ее брат! — приглушенно взвыла я, мысленно прикинув запутанные родственные связи в роде Клинг. — Пусть не родной, пусть единокровный, но все же! Как такое может быть?! Ведь половина крови в их жилах общая!

— Любовь зла, — хладнокровно парировал Вентор. — К тому же не стоит забывать, что представители рода Клинг — звери. И это отнюдь не фигуральное выражение. Они — животные, которые прежде всего думают о собственном наслаждении и благе. Знаешь анекдот, когда старушка недоумевает, почему у ее кошки каждый год рождаются котята? Мол, на улицу никогда не выходит. А кот, что живет рядом, — это же ее брат, как вы могли такое подумать!

Я обескураженно промолчала, не зная, что сказать в ответ. Если все это правда, то мне даже противно думать о подобном. Фу, такое чувство, будто я извалялась в грязи!

— Да, я вполне понимаю твои эмоции, — проникновенно сказал Вентор, пристально вглядываясь в мое лицо. — Тебе все это не нравится. Более того, ты считаешь это несусветной мерзостью и пошлостью. Что же, я вполне разделяю твое мнение. Представители рода Клинг — те еще уроды. Прости за грубое выражение, но другого определения у меня для них нет.

— Вы ведь тоже относитесь к Клингам, — осмелилась я напомнить.

— Я в курсе, — сухо отозвался Вентор. — И, поверь, это никак не изменяет моего мнения о том, что этот род надлежит стереть с лика земли.

— Понятно, — пробормотала я и тоскливо покосилась на дверь, как никогда мечтая уйти.

Нет, не дано мне понять запутанных взаимоотношений в этом семействе! Такое чувство, будто тут все ненавидят всех. Пожалуй, только чувства Фелана к Норбергу можно назвать более-менее нормальными братскими. А так не замок, а самая настоящая банка с пауками! Как же хочется поскорее вернуться домой и навсегда забыть об этом кошмаре!

— Да, я тоже больше всего на свете мечтаю выбраться из этого проклятого места и забыть о том, кем я являюсь, — тоскливо протянул Вентор.

Я удивленно взглянула на него. Неужели я говорила вслух? Ах да, он ведь тоже умеет читать мысли, как и все представители этого загадочного семейства оборотней. Интересно, а каков у него второй облик?

— Я, конечно, не снежный барс, как мой отец, — ответил Вентор. — Но тоже из этой породы. Лесной кот. Серый и незаметный в чаще. Первый в схватку не вступаю, но при необходимости биться буду до последней капли крови.

— Очень мило, — проговорила я.

Надо же, всего сутки назад я и не подозревала о существовании оборотней. А сейчас не вижу в подобных откровениях ничего странного или невозможного. Все-таки человек ко всему привыкает. Но интересно, что Вентору нужно от меня.

— Как я уже сказал, это было идеей Айши — привести тебя сюда, — отозвался Вентор. — Мне пришлось принять в этом участие, иначе она бы знатно поиздевалась над тобой.

— То есть вы ничего не желаете мне сказать и ничего не сделаете со мной? — недоверчиво переспросила я.

— Все, что хотел, я уже увидел в твоих мыслях. — Вентор покачал головой. — Как я и предполагал, мой отец насильно привез тебя в замок, и ты не питаешь к нему теплых чувств. Что же, я искренне надеюсь, что тебе удастся вырваться и вернуться к обычной жизни. — Сделал паузу и зловеще добавил: — Хотя я сомневаюсь, что мой отец так просто отпустит тебя.

Мое сердце от столь жестоких слов замерло, пропустив удар, а затем зачастило вдвое, а то и втрое быстрее обыкновенного.

— Почему? — с замиранием сердца переспросила я. — Зачем ему оставлять меня? Вы же сами сказали, что у него нет недостатка в женском внимании.

— Но ни одна из избранниц до сего момента не желала так сильно избавиться от его общества, — с ухмылкой проговорил Вентор. — Я неплохо изучил за два года характер Фелана. Поэтому более чем уверен, что сейчас он в настоящем бешенстве из-за твоего упрямства и нежелания признать себя его законной добычей. Как так, какая-то сопливая девчонка смеет сопротивляться его обаянию и притягательности? Да он из шкуры вон выпрыгнет, но сделает все, лишь бы ты влюбилась в него! И вот тогда он с чистой совестью вышвырнет тебя прочь из своей жизни.

— Но Норберг обещал… — неуверенно возразила я.

— Ты всерьез считаешь, что Норбергу до тебя есть какое-то дело? — Вентор презрительно фыркнул. — Сейчас, когда грядет настоящая война? Его пытались убить, и лишь каким-то чудом он выжил. Да, мой дядя, безусловно, благодарен тебе за то, что ты не прошла мимо и поделилась с ним кровью. Но он наверняка считает, что полностью отдал тебе долг, позволив остаться в замке и не вернув в родную деревню, где бы тебя ждала верная смерть от его преследователей. Жизнь за жизнь — и вы квиты. Поэтому не жди от него слишком многого. И в любом случае ты значишь для него стократ меньше, чем Фелан. Поэтому мой отец будет держать тебя здесь столько, сколько посчитает нужным. И делать с тобой то, что захочет. Тебе остается лишь молиться, чтобы он как можно скорее потерял к тебе свой интерес.

Н-да, после разговора с Норбергом я была настроена более оптимистично. Неужели мое пребывание в замке может затянуться на неопределенный срок? Не хотелось бы, если честно. Мне не нравится здесь. Очень не нравится. И я беспокоюсь за родителей и Генриха. Как они там? Наверняка с ума сходят от переживаний. Или же, что еще страшнее, вдруг загадочные враги Норберга добрались и до моей семьи? Ох, о таком развитии событий не хочется даже думать!

Вентор тоже не торопился прервать затянувшуюся паузу. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Поза, полная скрытого превосходства и уверенности. Ну конечно, это не он попал в западню, из которой нет выхода. Наверняка ему плевать на мои переживания. Но все равно я должна быть ему благодарна за то, что он не дал Айше завершить свое подлое начинание и не позволил ей вдосталь поиздеваться надо мной.

— Понятно, — упавшим голосом пробормотала я и встала. Вряд ли имеет смысл оставаться здесь. В любой момент может вернуться Айша. Будет лучше, если к тому моменту я вернусь в покои Фелана.

— И ты так просто отправишься в комнату моего отца? — нарочито удивился Вентор. — После всего, что я тебе рассказал?

— А что мне остается делать? — с неожиданной злостью вдруг рявкнула я. — Ты сам сказал, что я — лишь сопливая девчонка! Пылинка, угодившая между двух жерновов. Бежать мне некуда. Как ни крути, но замок — самое безопасное для меня сейчас место. Мне остается лишь ждать, когда твой отец наиграется и оставит меня в покое.

— То есть ты решила просто плыть по течению, — резюмировал Вентор, ни капли не рассердившись на меня за то, что я так резко оставила вежливый тон.

— А что мне еще делать?! — взвыла я. — Бороться? Бежать? Скажи, если такой умный! Я просто хочу выжить! Выжить и вернуться домой как можно быстрее! А затем, клянусь, я сделаю все мыслимое, лишь бы забыть дни, проведенные в этом проклятом месте, если Норберг забудет про свое обещание стереть мне память!

Задыхаясь от избытка нахлынувших чувств, я замолчала. Тишина, воцарившаяся после моего крика в комнате, показалась мне настолько оглушительной, что зазвенело в ушах.

Вентор смотрел на меня, улыбаясь. И впервые за все время разговора он выглядел по-настоящему довольным, как будто его весьма обрадовал мой выплеск эмоций.

— Ты в самом деле не любишь моего отца? — спросил он.

— Ты в этом еще сомневаешься? — раздраженно фыркнула я. — Я его ненавижу! Он взял меня силой! Держит в замке против воли! Да я мечтаю о том миге, когда я вырвусь отсюда и никогда больше его не увижу!

— Ну что же, пожалуй, я в силах помочь тебе, — задумчиво протянул Вентор. — Честно говоря, мои чувства к отцу тяжело назвать теплыми. Но это слишком долгая и болезненная для меня история, поэтому не стану отнимать у тебя времени. Поверь, я буду искренне счастлив, если мой отец получит по заслугам. Нет, смерти я ему не желаю. Но хорошенько проучить его не помешает.

Я недоверчиво смотрела на Вентора, ожидая продолжения. Он предлагает мне помощь? Но Фелан узнает про наш разговор сразу же, как увидит меня. То бишь поймет, что его сын затеял какую-то самостоятельную игру.

— Об этом не беспокойся, — ответил Вентор на мои встревоженные мысли. — Я научу тебя, как провести его. Есть один трюк, который поможет тебе скрыть свои мысли от него. Конечно, от полного сканирования он не спасет, но Фелан слишком самоуверен. Как, впрочем, и любой из рода Клинг. Ему и в голову не придет, что у тебя появились от него какие-нибудь секреты.

— А если что-нибудь пойдет не так? — боязливо полюбопытствовала я.

Говоря откровенно, я не имела ни малейшего желания участвовать в каких-либо интригах. Тут бы не до жиру, быть бы живу.

Улыбка Вентора стала шире. Он, в свою очередь, тоже поднялся из кресла. Одним быстрым размытым движением преодолел разделяющее нас расстояние, и я неожиданно обнаружила, что он крепко схватил меня за руки, словно опасался, что я могу сбежать.

— Не бойся, Марика! — вкрадчиво прошептал он. — Ничего не бойся! Клянусь, я не такой, как мои ненаглядные родственнички. Я не предам тебя и помогу как можно быстрее вернуться к жениху и родным.

Я смотрела в его глаза и отчаянно хотела поверить. Мне так нужен хотя бы один союзник в этом безумно опасном месте!

* * *

Когда Фелан ворвался в комнату, мы с Вентором спокойно сидели друг против друга и неспешно пили вино.

Неожиданно мой собеседник напрягся и едва заметно подмигнул мне. В тот же миг дверь с грохотом отлетела в сторону, и на пороге предстал очень злой Фелан.

Я невольно поежилась. Таким взбешенным я его, пожалуй, еще не видела. Даже в тот момент, когда он обнаружил в ночном лесу тяжело раненного брата. Зеленые глаза потемнели от гнева, губы беспрестанно кривились, кулаки были сжаты.

— Ты!.. — прорычал он, уставившись на своего сына. — Ты…

— Со мной все в порядке, — поспешила я сказать хоть что-то, прежде чем Фелан набросился бы на сына. А я не сомневалась, что именно это он и собирался сделать. Торопливо добавила: — Вентор помог мне.

Жесткие складки, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта Фелана, немного разгладились, но до конца не исчезли. Он прерывисто вздохнул, явно силясь успокоиться, затем, не отводя пристального взгляда от сына, подхватил бокал вина с подлокотника его кресла и одним глотком осушил, после чего продолжил чуть более спокойно:

— Какого демона Марика делает здесь?

Сталь, прозвучавшая в его вопросе, заставила меня зябко передернуть плечами. Невольно создавалось такое впечатление, что если ответ ему не понравится, то он разорвет собственного сына голыми руками.

«Вряд ли подобное выражение уместно применить к оборотню, — неожиданно подумала я, исподволь наблюдая за разъяренным Феланом. — Вернее будет сказать: разорвет клыками и когтями. Даже не верится…»

Я мотнула головой, запретив себе вспоминать события прошедшей ночи. Тяжесть тела Фелана на себе, его губы на моей шее. Ведь получается, что в любой миг он мог перегрызть мне горло. Я бы даже не успела ахнуть, как переселилась в лучший из миров.

И внезапно низ моего живота налился приятной истомой. Представленная картина была страшной, но и притягательной одновременно. Знать, что твоя жизнь полностью в руках другого человека, что именно от него зависит, закричишь ли ты от удовольствия или страдания… Нет, не хочу об этом думать! Мне по душе более привычные отношения. Пусть поцелуи Генриха и не будоражили настолько кровь, но никогда я не замирала от ужаса в его объятиях.

Фелан искоса глянул на меня, и по его губам скользнула быстрая самодовольная усмешка. Он явно услышал мои рассуждения, и они пришлись ему по душе.

— Вообще-то ты должен поблагодарить меня, — тем временем проговорил Вентор. Встал, взял опустевший бокал и отправился к столику с напитками, мимоходом обронив: — Я спас Марику от твоей ревнивой сверх всякой меры сестрички. Айша собиралась хорошенько отвести душу.

— Вот как.

Это было сказано таким тоном, что невольно я пожалела Айшу. Сдается, сегодня она получит очередной жестокий урок, только на сей раз не от отца, а от брата.

— Айша собиралась пытать Марику, — проговорил Вентор, внимательно наблюдая за реакцией Фелана. Хмыкнул. — Мне пришлось немало потрудиться, чтобы заставить ее угомониться.

Фелан раздраженно дернул уголком рта, и морщина, прорезавшая его переносицу, стала глубже.

— Почему ты пошла с ней? — спросил он, обращаясь на сей раз ко мне. — Неужели не понимала, чем это может тебе грозить?

— Прекрасно понимала, — огрызнулась я. — Но разве у меня был иной выбор? Она пригрозила мне, что я пожалею, если не выполню ее приказание.

— Ты бы могла вернуться в обеденный зал, — возразил Фелан и тут же замолчал, видимо, осознав, что именно сказал.

— Вернуться в обеденный зал? — с сарказмом переспросила я. — Позволю напомнить, что именно ваш отец приказал Айше проводить меня. Или вы считаете, что мне надлежало пасть в ноги виера Алисандра и слезно умолять о другом провожатом? Вряд ли бы ваш отец пришел в восторг от такой навязчивости с моей стороны.

Фелан рассерженно сверкнул зелеными глазами. Ему не понравились мои слова, но он не хотел признавать мою правоту.

Краем глаза я заметила, как Вентор опустил голову, пряча в тени понимающую усмешку. По всей видимости, его весьма позабавила та неловкая ситуация, в которую угодил его отец.

Фелан уловил мои мысли. Бросил на сына преисполненный яростью взгляд, затем чуть мягче посмотрел на меня и неохотно признал:

— Прости, это было мое упущение. Я должен был догадаться, что Айша вряд ли упустит настолько удобный случай и постарается как-нибудь задеть тебя. Но я считал, что у нее не хватит наглости. Она ведь обязана понимать, что я не оставлю это без внимания.

— Скорее всего, именно на это она и рассчитывала, — подал голос Вентор и налил себе в бокал вина. Добавил, глядя в упор на отца: — Разве ты не видишь, что именно о твоем внимании она и мечтает больше всего на свете? И ради этого готова на все.

Фелан скривился так сильно, будто страдал от невыносимой зубной боли. Пробурчал, даже не пытаясь скрыть ноток недовольства в голосе:

— Не лезь в мои дела. Я не желаю выслушивать от тебя поучения!

Вентор опять улыбнулся, будто ни капли не обидевшись на замечание отца. Но в глубине его серых глаз я заметила отблеск какого-то странного чувства. Что-то вроде злорадной радости и предвкушения. И внезапно меня царапнуло сомнение: верно ли я поступила, заключив своего рода договор с Вентором. Как ни крути, но он тоже Клинг и тоже оборотень. То есть, наверное, не стоит видеть в нем спасителя. В первую очередь он будет руководствоваться собственной выгодой.

Правда, тогда возникает вопрос, в чем самом эта выгода для него заключается? Если я как можно скорее покину замок, то Вентор от этого ничего не выиграет.

Впрочем, почти сразу глаза Вентора похолодели, и замеченная было эмоция растаяла без следа. Хотела бы я надеяться, что это лишь привиделось мне!

Я негромко кашлянула, глядя в упор на мрачного Фелана. Как бы то ни было, но, по-моему, он все-таки должен поблагодарить своего сына. Если бы не вмешательство Вентора, то мне бы пришлось очень и очень несладко.

— Но ты молодец, — тут же проговорил Фелан, прежде виновато покосившись на меня. Он говорил так медленно, будто выталкивал каждое слово из себя. — Вентор, в общем… — После чего замялся, явно не желая завершать фразу. Тяжело вздохнул, но после продолжительной паузы все-таки уронил, почти не разжимая губ: — Спасибо.

— Да не за что, — тут же отозвался Вентор, расплывшись в широкой ухмылке.

— Идем, Марика, — бросил мне Фелан. Развернулся и отправился к дверям.

Я с достоинством поднялась из кресла. Напоследок с благодарностью кивнула Вентору и неспешно отправилась к Фелану, который поджидал меня около порога.

К моему удивлению, блондин не поторопил меня, хотя было заметно, что моя подчеркнутая неторопливость его сильно раздражает. Когда я подошла ближе, он с силой схватил меня за руку, но почти сразу опомнился и ослабил хватку.

— Идем, — повторил он, и мы вышли в коридор.

Несмотря на то что день только-только перевалил за полдень, здесь было сумрачно из-за крошечных оконцев, более напоминающих бойницы. Спящие магические искры лениво плавали в воздухе через равные промежутки пространства, но Фелан даже не подумал разбудить какую-нибудь из них. По всей видимости, как представитель кошачьих, он прекрасно ориентировался в полумраке. А вот я, к сожалению, не могла сказать о себе такого же. После комнаты, ярко освещенной лучами солнца, тьма казалась особенно плотной и осязаемой. Пытаясь поспеть за своим провожатым, я несколько раз споткнулась о какие-то невидимые выступы, один раз оступилась и едва не упала, не заметив ступеньку между переходом из одной заброшенной гостиной в другую.

Фелан словно не замечал моих затруднений. Он быстро шел по коридору, и мне не оставалось ничего иного, как бежать за ним. По вполне понятным причинам я не имела ни малейшего желания вновь остаться в коридорах замка одной. Кто знает, какие опасности могут меня здесь поджидать. К тому же Айша наверняка уже оправилась после неприятного разговора с Вентором. Как-то не горю я особым желанием повстречать эту девицу, которая пылает ненавистью ко мне.

Несмотря на то что все мои усилия были направлены на попытки не отстать от Фелана, достаточно быстро я поняла, что мы идем не к его покоям. Мои подозрения получили неопровержимое подтверждение, когда Фелан свернул в очередной раз и очутился на лестнице, после чего уверенным шагом зашагал наверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

— Неужели вы собираетесь навестить свою сестру? — все-таки рискнула спросить я, почти задыхаясь от очередного утомительного путешествия по пустынному замку.

Ох, стыдно признаться, но моя физическая форма оказалась отнюдь не на высоте. Дыхание Фелана оставалось таким же ровным и спокойным, тогда как я жадно хватала открытым ртом воздух, а в левом подреберье начало что-то неприятно колоть.

Я даже не предполагала, что настолько простой вопрос вдруг взбесит Фелана. Но неожиданно он обернулся и скользнул ко мне.

В следующее мгновение я отлетела в сторону. Нет, не ударилась, поскольку Фелан в последнее мгновение рванул меня на себя. Но теперь я стояла вплотную к нему. Спину обожгло холодом каменной стены, дыхание Фелана коснулось моих губ. И отступить некуда.

— Если ты еще раз назовешь меня на «вы», то пеняй на себя, — в звенящей тишине, наполненной лишь отчаянным стуком моего перепуганного сердца, зловеще предупредил он. — Поняла?

Я кивнула, завороженная злостью, которая бушевала в его глазах, делая их еще зеленее.

Интересно, почему он так взбесился? Напротив, должен быть рад, что я стараюсь соблюдать дистанцию, не навязываясь ему в близкие знакомые.

«Близкие знакомые»! От такого определения мне невольно захотелось грустно рассмеяться, хотя, понятное дело, ничего смешного я в своем положении не видела. Хотя в некотором роде наше знакомство действительно можно назвать близким.

— Я сказал — ты услышала, — обронил Фелан, после чего наконец-то отступил на пару шагов назад, не сводя с меня блестящих от непонятного внутреннего напряжения глаз.

— Хорошо, — пискнула я, все еще не понимая, по какой причине он так разозлился. Кашлянула и попыталась вернуться к более безопасной, как мне казалось, теме: — И все-таки куда мы идем? К ваш… — Фелан приглушенно зарычал, и я тут же исправилась: — К твоей сестре?

— Тебе не все ли равно? — невежливо, вопросом на вопрос ответил Фелан. — Скоро сама увидишь, кого я собираюсь по-родственному навестить.

Наверное, мне стоило промолчать и не лезть не в свое дело. Но мне не давало покоя бешенство, бушевавшее на дне зрачков Фелана. Это чувство появилось в его глазах сразу, как только он узнал о задуманном Айшей. И с той минуты не пропадало ни на миг.

— Нет, не все равно, — с удивившей даже меня настойчивостью вдруг возразила я. — Прежде всего это имеет наипрямейшее отношение ко мне и моей безопасности.

Я ожидала, что Фелан после этого в очередной раз взорвется криком или же прикажет мне замолчать. И, по всей видимости, он действительно собирался это сделать. Открыл даже рот, но в последний момент умудрился взять эмоции под контроль.

— Продолжай, — глухо сказал он. — Каким образом, хотелось бы мне знать, это может иметь отношение к твоей безопасности? Напротив, если я дам понять этой испорченной девчонке, что в этот раз она перешла всяческие рамки…

— То она окончательно возненавидит меня, — смело перебила я Фелана. — И сделает все, лишь бы как можно сильнее испортить мое пребывание в замке. — Криво ухмыльнулась, чуть слышно добавив: — Не сомневаюсь, что ее фантазия в этом плане будет поистине безграничной.

— А если я спущу ей эту выходку с рук, то Айша решит, будто ей позволено так поступать и впредь, — не согласился со мной Фелан. — Нет, Марика, ты не понимаешь. Нельзя проявлять слабость даже в мелочах.

— Иначе тебя загрызут свои же сородичи? — переспросила я. Покачала головой, не удержавшись от сарказма: — Н-да, ну и порядки царят в твоей семье! Не могу дождаться, когда же я наконец-то…

Я не договорила, в последний момент прикусив язык. Ох, это уже лишнее! Не стоит Фелану в очередной раз слышать, что я мечтаю лишь об одном — поскорее выбраться из этого замка. Не сомневаюсь, что это разозлит его пуще прежнего.

Так и вышло. Фелан аж вздрогнул и переменился в лице от моего неосторожного высказывания. Он наверняка без особых проблем понял, что именно я хотела сказать, но передумала.

Я испуганно втянула голову в плечи, ожидая, что его реакция последует незамедлительно.

Но Фелан сумел меня удивить. Он лишь судорожно дернул кадыком, будто проглотил так и не сорвавшиеся с губ слова. Глубоко вздохнул и приказал бесцветным голосом:

— Идем!

После чего круто развернулся на каблуках сапог и опять заспешил вперед.

Я лишь покачала головой. Ну что же, я все-таки сделала попытку его переубедить. И не моя вина, что она провалилась. После чего с величайшей неохотой отправилась вслед за ним.

На сей раз идти нам пришлось недолго. Несколько крутых поворотов — и Фелан остановился около двери, ничуть не отличающейся на первый взгляд от остальных.

Он не стал утруждать себя стуком. Впрочем, насколько я поняла, представители рода Клинг вообще крайне редко задумывались о правилах приличия, принятых в обычных семействах. Вместо этого Фелан сжал правую руку в кулак, отвел ее подальше и ударил.

Я невольно зажмурилась, ожидая, что после этого последует оглушительный треск. Но вместо этого услышала лишь протяжный скрип открывшейся двери. Не удержавшись от любопытства, приоткрыла один глаз и взглянула на происходящее.

По какой-то причине Айша не удосужилась запереться. Дверь распахнулась перед Феланом. Тот вряд ли ожидал, что задача окажется настолько легкой, поэтому вложил в удар слишком много сил. Не удержался на ногах и буквально забежал в комнату.

Тут же послышалось его изумленное восклицание. Затем — ругательство. Я не выдержала и подошла ближе. Опасливо заглянула через распахнутую настежь дверь, готовая в случае чего отпрыгнуть в спасительный полумрак коридора. Да так и замерла на месте, удивленно хлопая ресницами.

В комнате царил неимоверный беспорядок. Прямо посередине помещения валялось опрокинутое кресло. Тяжелые бархатные гардины лишь каким-то чудом держались на карнизе, поскольку с одной стороны тот был отодран от стены. Пол покрывал ровный слой всевозможных вещей и обуви.

— Что тут произошло? — вырвалось у меня. Затем мой взгляд упал на разбитое зеркало, и я добавила: — Неужели на Айшу напали?

— Не думаю, — очень мрачно ответил Фелан. Осторожно ступая, вышел на середину комнаты и совсем по-волчьи втянул в себя воздух, прикрыв глаза. Презрительно фыркнул: — Она сбежала! Видимо, осознала, что я узнаю про ее выходку и потороплюсь наказать.

Я с сомнением хмыкнула, покосившись на перевернутое кресло и осколки зеркала около стены. Затем перевела взгляд на гардины, висящие лишь на честном слове. Как-то все это странно. Если Айша решила сбежать, то почему прежде разгромила свою комнату? Как будто она боролась с кем-то.

Наверное, Фелан подумал о том же. Он задумчиво потер подбородок, затем опять окинул внимательным взглядом царивший вокруг беспорядок.

— Надо сообщить отцу, — наконец вынес он свой вердикт. — Айша прекрасно знает, что сейчас не время для прогулок в одиночестве. Если она покинула замок добровольно, то у нее будут огромные проблемы.

— А если ее похитили? — все-таки не удержалась я от вопроса.

— А если ее похитили, то огромные проблемы у всех нас, — хмуро проговорил Фелан. — Потому что тогда получается, что враг уже в замке. И научился скрывать свои мысли от нас. Любой слуга может прятать за спиной кинжал.

Я поежилась, ощутив, как по спине пробежал колючий холодок. С тоской покосилась в сторону окна, за которым царил пригожий летний день. О небо, такое чувство, будто я никогда не выберусь из этого ненавистного места, где сами стены словно пропитаны ядом взаимной ненависти!

Часть вторая Секреты прошлого и настоящего

И опять мне выпала сомнительная честь участвовать в так называемом семейном совете. Если честно, я надеялась, что Фелан позволит мне уйти и прикажет запереться в покоях. Полагаю, некоторое время он тоже думал об этом. Но в последний момент, когда мы уже покидали разгромленную комнату Айши, он раздраженно дернул щекой, будто прогонял невидимого комара, и глухо сказал:

— Нет, ты должна пойти со мной. Отец захочет услышать всю историю. А она, как ни крути, началась с тебя.

Я вскинулась было возразить, слегка покоробленная таким двусмысленным выражением. Почему эта история началась с меня? Это Айша завлекла меня в ловушку, а потом исчезла не пойми куда! Я все это время была с Вентором. Не сомневаюсь, что тот подтвердит этот факт. Поэтому понятия не имею, куда могла запропаститься дрянная девчонка.

Однако возражения так и не сорвались с моих губ, потому что Фелан тяжело, исподлобья, глянул на меня, видимо, предчувствуя, что я намерена спорить. И мне как-то резко перехотелось это делать. Ладно, придется мне еще раз увидеть виера Алисандра. Не могу сказать, что я в восторге от этого, но надеюсь, встреча долго не продлится.

На сей раз Фелан отвел меня не в общий зал, где вчера проходил совет. Я немало удивилась, осознав, что мы идем к комнате, где лежал раненый Норберг. Странно, почему именно сюда? Брату Фелана необходим покой, а ему придется участвовать в столь пустом разбирательстве.

Я почти не сомневалась, что с Айшей все в полном порядке. Наверняка она просто сбежала, испугавшись, что в противном случае получит взбучку от Фелана. Собиралась в спешке, вот и оставила после себя беспорядок.

Но в глубине души меня все-таки глодал червячок сомнения. Маленький такой, но от этого не менее противный. Айша не показалась мне пугливой девицей. К тому же ей не привыкать получать жестокие уроки от своих родственников. Следовательно, она понимала, что Фелан не оставит без внимания ее глупую выходку. Тогда почему в комнате такой разгром? На ее месте я бы заранее собрала вещи, а затем несколько дней провела в безопасном месте, дожидаясь, когда брат остынет от ярости.

Так или иначе, но ответов на все эти вопросы пока не имелось. И мне самой было любопытно, к чему приведет семейный совет. В конце концов, я имею дело с кланом оборотней. Полагаю, при желании тот же Фелан без проблем встанет на след своевольной сестры и приведет ее обратно в замок.

Небольшое помещение, где находился раненый Норберг, оказалось вмиг забитым народом. Сам брат Фелана уже не лежал в постели, а сидел в глубоком кресле, одетый в просторный домашний халат. Лишь по неестественной белизне его лица можно было определить, что совсем недавно он находился на пороге смерти.

Около ног Норберга неопрятной чернильной кляксой расплылась огромная иссиня-черная собака. Странное дело, очертания этого животного то и дело дрожали, истончаясь по краям. Как будто существо было не из плоти и крови, а из тумана.

Я невольно вспомнила загадочную тварь, которая охраняла покой Норберга ночью и едва не загрызла меня. Неужели передо мной именно она? Похоже на то.

При виде меня пес приподнял голову и тихо предупреждающе зарычал, оскалив белоснежные клыки.

— Тихо, Сумрак, — обронил Норберг, положив руку ему на холку. И собака вновь опустилась на пол, однако я чувствовала, что ее янтарно-желтые глаза прикованы ко мне.

Фелан кивком указал мне на кресло, которое стояло в самом дальнем углу комнаты. Я поспешила занять его. Села, неестественно выпрямив спину и смиренно сложив на коленях руки. Надеюсь, здесь на меня не будут обращать внимания.

Почти сразу после нас в комнату вошел Вентор. Он обвел взглядом всех присутствующих, едва заметно кивнул, приветствуя меня. И поспешил удалиться в другой угол, по всей видимости, тоже не желая привлекать к себе лишнего интереса присутствующих.

Фелан, убедившись, что я послушалась его приказа, тут же отошел к брату. Присел на подлокотник его кресла.

Судя по всему, два брата ушли в напряженный мысленный диалог. Их губы не шевелились, но теперь я знала, что у представителей рода Клинг есть и иные способы для общения.

Норберг хмурился. Фелан тоже выглядел не особо довольным. И внезапно я увидела, как сильно они похожи друг на друга. Да, один темноволосый, с глазами необычного фиалкового оттенка. Другой — блондин с зелеными глазами. Но упрямая линия подбородка и хищные острые скулы лучше любых слов доказывали их близкое родство.

А вот виер Алисандр почему-то задерживался. В полном безмолвии протекали секунды, которые складывались в минуты вынужденного ожидания. Вентор о чем-то задумался, отсутствующим взглядом уставившись в окно. Я откровенно скучала, борясь с невыносимым желанием зевнуть. Фелан и Норберг по-прежнему беззвучно беседовали друг с другом.

— Винлан, — наконец, почти не шевеля губами, обронил Норберг, обращаясь к неприметному мужчине в черном, который застыл недвижимой статуей около выхода. — Не мог бы ты поторопить моего отца?

И в этот же момент дверь медленно распахнулась, и на пороге предстал виер Алисандр.

Я опустила голову, пряча в тени невольную усмешку. Выглядело все так, будто глава рода Клинг специально выжидал момент для более эффектного появления.

Краем глаза я заметила, что Вентор тоже усмехнулся. Но почти сразу спрятал свои эмоции под привычной маской отчуждения.

Норберг и Фелан переглянулись. По лицу первого скользнула едва заметная тень неудовольствия, но почти сразу он посерьезнел и опять посмотрел на отца, который величественно вышел в центр комнаты и замер, горделиво скрестив на груди руки.

«Интересно, сколько раз он репетировал перед зеркалом эту позу?» — невольно подумала я, но тут же неимоверным усилием воли заставила себя переключиться на более безопасную тему. Полагаю, мне придется весьма несладко, если кто-нибудь заглянет сейчас в мои мысли.

— Отец, мы собрались здесь по серьезному поводу, — проговорил Норберг с легкой ноткой раздражения.

— Айша — это не серьезный повод, — парировал виер Алисандр. — Говоря откровенно, я устал от этой девчонки. От ее скандалов у меня постоянно болит голова.

— Она исчезла, — проговорил Фелан. — В замке ее нет.

— Очередная сумасбродная выходка. — Виер Алисандр хладнокровно пожал плечами. — Попытка привлечь к себе внимание. Видать, испугалась, что в этот раз перегнула палку.

Я напряглась было. Получается, виер Алисандр в курсе того, что Айша собиралась завлечь меня в ловушку. Хотя он наверняка узнал об этом из мыслей сыновей. Правда, у меня сложилось такое впечатление, будто ни Норберг, ни Фелан, ни тем более Вентор не особенно позволяют главе рода хозяйничать в своих головах.

Кстати, а ведь именно виер Алисандр повелел своей дочери проводить меня. Хотя мог бы приказать тому же Винлану, если опасался, что я могу заблудиться в замке и забрести куда-нибудь не туда. Такое чувство, будто он понимал, что Айша вряд ли устоит от искушения, и, так сказать, поиграл со мной чужими руками.

«Марика, пожалуйста, посчитай птичек за окном, — в этот момент раздался в моей голове голос Вентора. — Если я продолжу блокировать твои мысли от остальных, то они могут заподозрить неладное. Ты сейчас думаешь на слишком опасные темы».

Угу, стало быть, я права. Но я мудро решила последовать совету своего так неожиданно обретенного союзника, уставилась в окно и принялась усердно вглядываться в небо, пытаясь отыскать хотя бы одну птицу. Как назло, ни одного пернатого создания в поле видимости не было, поэтому мне не оставалось ничего иного, как вслушиваться в происходящий разговор.

— Я бы согласился с тобой, отец, но прежде Айша никогда так не поступала, — медленно проговорил Норберг. — Да, у нее трудный характер. Она вспыльчива и никак не может принять то, что, скорее всего, зверь в ней никогда не пробудится. Свою растерянность она пытается маскировать показной жестокостью и вечным вызовом. Однако ни разу она не пряталась в ожидании наказания. Напротив. Всегда оставалась на месте своего очередного проступка и словно находила своеобразное удовольствие в том, как выводила тебя или Фелана на эмоции. К тому же в комнате был беспорядок…

— Айша — неряха та еще, — с искренним презрением в голосе обронил виер Алисандр, не дав Норбергу договорить. — В приступе бешенства она начинает крушить все вокруг.

Норберг несогласно кашлянул, видимо, не впечатленный доводами отца.

— Я был в комнате Айши, — чуть мягче добавил виер Алисандр. — Потому и задержался. Крови там я не почуял. Получается, Айшу не похитили, так как она наверняка бы сопротивлялась, и сопротивлялась отчаянно.

— Ее могли выманить из замка обманом, — впервые за время разговора подал голос Вентор.

— После вчерашнего нападения на Норберга я строго-настрого запретил ей покидать пределы замка, — поморщившись, оборвал его виер Алисандр.

— Вот именно, вы запретили, — с усмешкой повторил Вентор. — Айша вполне могла пойти наперекор. Просто из-за желания в очередной раз проверить границы дозволенного.

В этот момент в дверь негромко постучались. Я с искренним удивлением вскинула брови. А это еще кто такой пожаловал? По всей видимости, кто-то из слуг или помощников.

И в самом деле, на пороге предстала Хольгон. Женщина выглядела очень усталой и запыхавшейся, как будто ей пришлось преодолеть большое расстояние за короткое время или же пробежаться по лестницам.

На сердце невольно потеплело, когда я заметила, что служанка посмотрела на меня с явной тревогой. Чуть расслабилась, видимо, осознав, что со мной все в порядке. И лишь затем обратила свой взгляд на Норберга.

На Норберга, а не на виера Алисандра. Я мысленно повторила это и с любопытством покосилась на последнего, который стоял посреди комнаты с такой кислой физиономией, будто вообще не понимал, что тут забыл.

— Простите, хозяин, — негромко прошелестел голос Хольгон.

Я не отводила глаз от Алисандра, поэтому увидела, как тот скривился еще сильнее, покоробленный таким обращением к своему сыну. Но почти сразу придал своему лицу привычное горделиво-насмешливое выражение и внушительно кашлянул, словно напоминал о своем присутствии.

— Простите, виер Алисандр, — тут же исправилась Хольгон и наклонила голову еще ниже, видимо, осознав свой промах. — Я проверила ворота замка. Никто не видел, как Айша уходила.

— Это ничего не значит! — раздраженно фыркнул виер Алисандр. — Она могла воспользоваться каким-либо из ходов…

— Она не оборотень, — негромко произнес Фелан. — То бишь не смогла бы обойти защитные чары.

— К чему гадать? — опять позволил себе замечание Вентор. — Воспользуемся поисковым заклинанием. Оно точно покажет, где находится Айша.

— Не все так просто, — ответил Норберг. — Тебе прекрасно известно, что если Айша в замке, то заклинание просто не сработает. Здесь слишком много ее запаха.

— Но мы хотя бы не будем теряться в догадках, — настойчиво повторил свое предложение Вентор.

И опять Норберг с Феланом многозначительно переглянулись, после чего воцарилась продолжительная пауза.

— Право слово, не понимаю, почему вы так беспокоитесь об этой девчонке, — завел старую песнь виер Алисандр, воспользовавшись минутной заминкой сыновей. — Даже если ее похитили — то что из этого?

— Ее жизнью могут шантажировать нас, — почти не разжимая губ, обронил Норберг.

— Не могут, — спокойно возразил виер Алисандр, и мороз продрал меня по коже от его холодной и страшной улыбки.

Что значит — не могут? Я недоуменно нахмурилась было, силясь разгадать потаенный смысл слов главы рода, но почти сразу беззвучно ахнула. О небо, он говорит о том, что ему плевать на жизнь Айши! Но почему? Она все-таки его дочь!

— Отец…

Я не была уверена, что действительно услышала это слово. И уж тем более не понимала, кто из сыновей виера Алисандра произнес его. Они оба как по команде вскинули головы, отвлекшись от своего безмолвного диалога, и посмотрели на седовласого мужчину.

— Никто не сможет шантажировать меня жизнью Айши, — медленно, чуть ли не по слогам, повторил виер Алисандр, словно вколачивая каждое слово в звенящий от напряжения воздух. — Никто, слышите? Мне плевать на эту девчонку. Я слишком устал от ее выходок. Она бесполезна. Более того, ее существование угрожает роду. И вчера я уже говорил об этом. Не-оборотень в нашем семействе… Позор! — И он сгоряча сплюнул на пол, чуть слышно добавив: — Будет лучше, если она исчезнет навсегда.

Я с такой силой сжала кулаки, что у меня побелели костяшки. С тревогой и волнением уставилась на Фелана и Норберга, ожидая их реакции на столь жестокие слова.

Да, у меня не было особых причин любить Айшу. И все-таки услышанное никак не укладывалось в голове. Неужели виер Алисандр готов так просто и легко отказаться от дочери? Немыслимо!

— И все-таки мы должны выяснить судьбу Айши, — после короткой паузы веско сказал Норберг. — Если она просто сбежала — это одно. Но если враг уже хозяйничает в стенах нашего замка — то это совсем другое. Тогда получается, что никто из нас не может быть спокоен.

— Делай, что сочтешь нужным, — ледяным тоном обронил виер Алисандр, по какой-то причине не испытав восторга от решения сына.

После чего неторопливо повернулся и прошествовал к выходу из комнаты.

— И не беспокойте меня до вечера, — обронил он на самом пороге, не удосужившись даже обернуться. — Ночью я собираюсь на охоту. Хочу отдохнуть перед ней.

И опять в глазах Норберга зажегся отчетливый огонек неудовольствия. Его губы дрогнули, словно в немом вопросе. Но он ничего не сказал.

Мгновение, другое — и виер Алисандр ушел. За ним тенью скользнул Винлан. Хольгон, немного поколебавшись, тоже последовала к дверям, прежде еще раз поклонившись.

— Марика, — не глядя на меня, обронил Фелан. — Иди. Хольгон проводит тебя. И никуда…

— Пусть останется, — вдруг оборвал его Норберг.

Фелан споткнулся на полуслове и удивленно уставился на брата. По изумленному выражению на его лице было понятно, что такое решение стало для него полнейшей неожиданностью.

— Пусть останется, — с нажимом повторил Норберг. — В некотором смысле она последней общалась с Айшей. Ее присутствие может облегчить ритуал.

— Да, но Вентор тоже присутствовал при том разговоре, — неожиданно заупрямился Фелан. — Все, что видела или слышала Марика, видел и слышал он. И я не понимаю…

— Вентор один из нас, — оборвал его Норберг. — Тоже оборотень. Из-за этого мое восприятие может искажаться. Мне будет легче взять след с Марики.

По всей видимости, Фелану не понравилась идея брата. Он вскочил с подлокотника и с вызовом задрал подбородок, хмуро глядя на брата.

— Остынь, — чуть мягче проговорил Норберг. — Не укушу я ее. Полагаю, я вообще справлюсь без участия Марики. Но мне будет спокойнее, если она останется в комнате. В случае чего я смогу обратиться к ее воспоминаниям.

А вот теперь и я заволновалась. Если честно, я бы не желала, чтобы Норберг лазил в моих воспоминаниях. Мало ли что он там увидит. Хотя бы мой разговор с Вентором и обещание помощи с его стороны. Да, Вентор поставил на мои мысли ментальный блок, должный сделать так, чтобы наш разговор не стал достоянием общественности. Но при этом предупредил, что эти меры, скорее всего, не помогут, если у Норберга или Фелана возникнут серьезные подозрения и они решат просканировать меня, поскольку блок слишком слабый, а сильнее он ставить опасается, так как тогда его чары обязательно почувствуют другие. Поэтому стоит соблюдать осторожность и не высовываться.

Я умоляюще посмотрела на Вентора, но тот словно не заметил этого. Его отсутствующий взгляд опять был устремлен в окно, а на губах блуждала легкая мечтательная улыбка. Такое чувство, будто он думами очень далеко сейчас отсюда.

— Ну хорошо, — наконец, процедил Фелан. — Пусть остается.

И глянул на меня так свирепо, будто я успела чем-то провиниться перед ним.

Норберг улыбнулся одними уголками рта. Довольно потянулся и встал.

Я настороженно следила за его движениями, в которых вдруг проснулась ленивая грация смертельно опасного хищника. Даже не скажешь, что меньше суток назад он умирал, лежа на мокрой от собственной крови земле. И я прижималась к теплой шкуре волка, с замиранием сердца прислушиваясь к его слабому дыханию, каждый вздох которого мог стать последним.

Глаза Норберга призрачно засветились алым, будто из них на мгновение выглянул волк. Зрачки вертикально вытянулись, и он резко втянул в себя воздух, словно брал след.

— Айша.

Губы Норберга не шевелились, но я слышала его голос. Казалось, будто от него нельзя скрыться. Он вибрировал, проникал под кожу, в мысли. Мое тело словно впитывало его, как губка жадно впитывает воду.

— Айша, вернись. Где бы ты ни была, что бы ты ни делала — ты услышишь меня. Я не злюсь на тебя.

— А я злюсь, — буркнул себе под нос Фелан.

Норберг рассерженно сверкнул на него глазами, которые сейчас были ярко-алыми, словно наполненные свежей кровью. И Фелан замолчал, стыдливо опустив голову.

— Вернись, — повторил Норберг.

Воздух в центре комнаты, где совсем недавно стоял виер Алисандр, вдруг задрожал, густея на глазах. Теперь он напоминал кисель, который, наверное, можно было есть ложкой.

Неожиданно края этой области замерцали. Мгновение, другое — и перед нами словно открылось окно совсем в другое место.

Я явственно увидела Айшу. Девушка лежала на спине, как будто спокойно спала. Но почти сразу я увидела ссадину на ее лбу, такую глубокую, что темные густые волосы спереди слиплись от крови.

Фелан, который стоял ближе всех к месту своеобразного провала в пространстве, напрягся. Тихонько позвал:

— Айша…

Девушка застонала, пытаясь прийти в себя. Несколько раз мотнула головой, и я с невольной жалостью увидела россыпь синяков на ее шее, как будто кто-то совсем недавно жестоко душил ее.

— Так, — негромко обронил Норберг.

Мне почему-то стало страшно от его тона. Нет, он не кричал, не угрожал. Но я не сомневалась — похитителю Айши не стоит ждать ничего хорошего. Если его найдут — а его обязательно найдут, — то ему придется заплатить за содеянное.

— Айша, — опять негромко и почти нежно повторил Фелан имя сестры.

Девушка открыла глаза. Сейчас ее взгляд был совершенно бессмысленным, будто она не понимала, где находится.

И внезапно все прекратилось. С тихим хлопком заклинание исчезло. Лишь несколько искр медленно кружили перед Феланом, плавно опускаясь на пол.

— Что случилось? — Тот стремительно обернулся к Норбергу, который выглядел несколько озадаченно. — Почему ты оборвал чары?

— Я не обрывал, — медленно протянул тот. — Кто-то блокировал меня.

— Блокировал? — недоверчиво переспросил Фелан.

— Да, и это самое странное, — ответил Норберг. Покачал головой и опустился в кресло.

Только сейчас я поняла, что заклинание далось оборотню не так уж и легко. За несколько минут он словно постарел сразу на десяток лет. Кожа вновь приобрела нездоровый бледно-зеленый оттенок, под глазами показались мешки, а морщины на лбу и около рта стали глубже.

— Ты в порядке? — резко переменил тон Фелан, и в его голосе проскользнули непривычные заботливые нотки.

Да что там, даже Вентор отвлекся от своего молчаливого созерцания неба и с искренней, как мне показалось, обеспокоенностью покосился на дядю.

— Относительно, — кратко ответил Норберг, чуть дрожащей рукой растирая лоб. — Но сейчас не обо мне речь. В принципе, мы узнали достаточно. Айшу все-таки похитили. Думаю, в этом нет сомнений после того, как мы увидели, в каком она сейчас состоянии. Это во-первых. Во-вторых, держат ее где-то в замке или в его ближайших окрестностях. Я не сумел почувствовать ее точное месторасположение, к тому же Хольгон сказала, что защита замка не нарушена. А в-третьих…

— Отец не будет ее искать, — вместо брата ответил Фелан.

— И это-то самое занимательное, — проговорил Норберг.

Я следила за их диалогом, затаив дыхание. Ох, как жаль, что я не могу слышать все! Наверняка самое интересное общение между братьями происходит мысленно.

Как назло, эта парочка опять надолго замолчала.

Я заерзала в кресле, сгорая от любопытства. Ой, как любопытно-то! Даже не думала, что события повернутся столь неожиданно. Кто же мог похитить Айшу? Неужели таинственные и зловещие враги рода Клинг имеют доступ в святая святых — их фамильный замок, так сказать, семейное гнездо?

— Хольгон, — наконец произнес Фелан, прервав малость затянувшуюся паузу. — Проводи Марику в мои покои. Здесь ей больше делать нечего.

Я посмотрела на Норберга, в глубине души желая, чтобы он опять возразил брату и приказал мне остаться здесь. Иначе я буду вынуждена пропустить все самое интересное. Вряд ли Фелан окажется настолько любезен, что расскажет мне о принятых мерах по поиску Айши. Но Норберг на сей раз не обратил на слова брата ни малейшего внимания, погрузившись в какие-то свои размышления. Если судить по нахмуренному лбу и плотно сжатым губам — весьма непростым.

Я тяжело вздохнула и встала. Ну что же, остается утешать себя мыслью о том, что все происходящее — не мое дело. Все-таки я не принадлежу к роду Клинг. Поэтому придется умерить свое любопытство.

Хотя в глубине души я все-таки лелеяла надежду, что окончание истории узнаю. Пусть не от Фелана, но попробую разговорить ту же Хольгон или Вентора.

* * *

Всю дорогу до покоев Хольгон сохраняла ледяное молчание. Я совсем было испугалась, что она так и не проронит и слова до самого возвращения Фелана, но ошибалась. Едва только мы оказались в знакомой комнате, как Хольгон с усилием задвинула засов. После чего повернулась ко мне и укоризненно закачала головой.

— К этому все шло, — загадочно обронила она.

— К чему — этому? — сгорая от любопытства, переспросила я.

— К исчезновению Айши, — пояснила Хольгон.

Тяжело ступая, неторопливо прошлась по комнате, словно проверяя, все ли в порядке. Подвинула кресло, затем расставила бутылки на столике, которые и без того стояли в безупречном порядке.

Я наблюдала за ней с нескрываемым интересом. Такое чувство, будто она очень хочет что-то мне рассказать. Хочет — но словно боится. Кого? Фелана или его брата? Или виера Алисандра?

— Виер Алисандр никогда не любил свою дочь, — наконец проговорила Хольгон. Остановилась около окна и выглянула наружу, словно опасалась, что кто-то может подслушать нас снаружи, взобравшись по отвесной стене. С сочувствием вздохнула, добавив: — Бедная девочка!

Я хмыкнула. Бедная? Я бы так не сказала. По-моему, крайне избалованная и жестокая девица!

— Виер Алисандр всегда был очень предвзят к ней, — продолжила Хольгон. — За любой проступок следовало незамедлительное наказание. И зачастую намного превосходящее вину. Впрочем, он ко всем своим детям был суров. Особенно в раннем детстве, когда еще было неясно, унаследовали ли они определенные способности. По крайней мере, так говорил мне господин Фелан, когда пытался объяснить некоторые поступки своего отца, которые приводили меня в настоящий ужас. Но Айше досталось сильнее прочих, потому что она не оправдала его надежд. Как только стало ясно, что зверь в ней, скорее всего, не проснется, виер Алисандр не упускал ни малейшей возможности, чтобы не поиздеваться над ней.

— А как же мать Айши? — не удержалась я от вполне закономерного вопроса.

— Мать? — переспросила Хольгон и грустно улыбнулась. — Полагаю, Айша понятия не имеет, кто именно родил ее на свет. Не слышала даже имени этой женщины. Как, впрочем, и Норберг с Феланом не знают имен своих матерей. Вентору в этом плане повезло больше. Он попал в род уже взрослым человеком. Его матери хватило ума не хвастаться беременностью от представителя рода Клинг. Она уехала от греха подальше. Вентор родился в Хельоне, и до поры до времени Фелан даже не подозревал о наличии у себя сына.

— Но как такое возможно? — с искренним возмущением переспросила я. — Какая мать отдаст своего ребенка?

— Полагаю, у этих бедняжек и не спрашивали разрешения. — Хольгон печально хмыкнула. — Скорее всего, они были простолюдинками. За деньги и с определенными связями в нашей стране возможно практически все. А виер Алисандр умеет быть щедрым.

— Вот как, — медленно протянула я.

В комнате было тепло, даже жарко, но по моему позвоночнику пробежала ледяная дрожь. Я зябко поежилась. Что за чудовищное место! И что за чудовищные люди его населяют! А вернее сказать — и не люди вовсе.

— Я слышала, что Айша хотела сделать с тобой. — Хольгон сделала шаг ко мне. — Я ни в коем случае не хочу ее оправдывать. Но я слышала так же, что тебе помог Вентор. Это правда?

— Да, — осторожно подтвердила я, не понимая, куда клонит служанка.

— Не верь ему. — Хольгон покачала головой. — Я более чем уверена, что идея заманить тебя в ловушку принадлежала именно ему. Он просто использовал Айшу. Сыграл на ее влечении к Фелану и выставил виновной во всем произошедшем. Сам же, как и обычно, впрочем, предпочел остаться в тени.

— Но зачем ему это? — недоверчиво спросила я.

— Вентор ненавидит своего отца. — Хольгон пожала плечами. — Точнее сказать, он ненавидит весь род Клинг. Как я уже сказала, он попал сюда, будучи уже взрослым. И господину Норбергу пришлось немало потрудиться, чтобы приручить этого дикого своенравного кота. Скажу честно, отношения между ними с самого начала не сложились.

— Почему? — спросила я, заинтригованная странной интонацией Хольгон.

— Потому что Вентор чуть не убил женщину, в которую был влюблен господин Норберг, — после краткого замешательства все-таки ответила она. Помолчала немного и добавила: — Полагаю, он до сих пор любит ее, хоть та и сделала выбор в пользу другого мужчины.

Я слушала откровения Хольгон затаив дыхание. У Норберга была настолько несчастливая любовь? Странно, я считала, что оборотни — это не те создания, которые способны смириться с поражением. Тем более такого рода.

Затем я вспомнила его слова в ночной спальне. Как он тогда сказал? Будто иногда даже радуется, что расстался со своей возлюбленной, потому что она запомнила его человеком. Сдается, Хольгон права и Норберг до сих пор не оправился после тех чувств.

— Так или иначе, но господин Норберг переступил через свою обиду, — продолжила Хольгон, нервно скомкав передник. — И со временем убедил-таки Вентора остаться в стае. Хотя я считаю, что это было ошибочным решением. Уверена, что в глубине души Вентор считает себя свободным от каких-либо обязательств по отношению к стае. Более того, я думаю, что он лишь выжидает удобного момента, желая отомстить.

— Отомстить? — повторила я ее последнее слово и вскинула брови. — Кому и почему?

— Прежде всего — отцу конечно же. — Хольгон пожала плечами, словно удивленная, что надлежит объяснять настолько очевидные вещи. — Он так и не простил Фелану бедного голодного детства, когда его мать была вынуждена скрываться, опасаясь, что в противном случае у нее отберут ребенка. И я думаю, что действовать он намерен через тебя.

— Через меня? — Я недоверчиво покачала головой и усмехнулась. — Не думаю, что это мудрый план. Если Вентор желает досадить Фелану, то пусть лучше выберет того, кто по-настоящему дорог ему. Я попала в постель его отца лишь из-за неудачного стечения обстоятельств.

— Но ты осталась в его постели, — возразила Хольгон. — Фелан не выкинул тебя прочь сразу, как удовлетворил свою похоть. Это необычное для него поведение. Очень необычное.

— Просто ему не нравится, что я осталась безразличной к его так называемым чарам. — Я почувствовала, что мои щеки начали теплеть. Не привыкла я разговаривать на столь интимную тему с почти незнакомым человеком, которого к тому же увидела впервые всего менее суток назад.

— Да неужели? — Хольгон едва заметно улыбнулась. — Поверь мне, Марика, я была невольной свидетельницей многих любовных приключений господина Фелана. Очень многих. Но никто из его так называемых увлечений не задерживался в его постели более, чем на одну ночь. Он безжалостно выставлял девиц прочь, утолив свой голод. Кто-то из них при этом громогласно заявлял о ненависти к Фелану, кому-то хватало достоинства уйти молча. Однако не было такой девушки, из-за которой он бы пошел на почти открытый конфликт с виером Алисандром. Более того, до тебя в замке побывала лишь его невеста… Как же ее звали?.. Тимиан, вроде бы.

— Насколько я понимаю, семейная жизнь у Фелана все-таки не сложилась, — заметила я.

Если честно, откровения Хольгон как-то очень неприятно отозвались в моем сердце. Нет, понятное дело, я не ревновала Фелана. Но известие, что у него была невеста, которая потом, скорее всего, стала его женой, весьма неприятно царапнуло мое сердце.

Интересно, если все так, то где его супруга? Почему эта самая Тимиан отсутствует в замке? Не ужилась с родственниками Фелана? Или не смогла смириться с его постоянными любовными интригами, поэтому предпочла держаться подальше от своего слишком озабоченного мужа?

— Это давняя история, — уклончиво отозвалась Хольгон. — Как бы то ни было, но Фелан так и не женился на Тимиан.

Стыдно признаться, но после слов служанки я вдруг почувствовала… облегчение? Да, наверное. В глубине души я обрадовалась тому факту, что Фелан так и не связал себя узами брака. Правда, тут же рассердилась на себя за эту мимолетную эмоцию. Марика, не сходи с ума! Как бы то ни было, но совсем скоро твои дороги с Феланом Клингом навсегда разойдутся. Более того, если Норберг выполнит свое обещание, то я забуду дни, а главное, ночи, проведенные в этом жутком месте. И для меня же будет лучше, чтобы это произошло как можно скорее.

— Я пытаюсь сказать, Марика, что господину Фелану ты явно небезразлична, — продолжила Хольгон. — Иначе он бы выполнил приказ отца и вышвырнул тебя прочь еще прошлой ночью. И поверь, на самом деле он бы не стал переживать по поводу того, что после этого ты почти наверняка погибла бы. Но самое главное — он бы не стал из-за тебя ссориться с сестрой и пытаться призвать ее к ответу. Полагаю, именно этого обстоятельства и не учел тот, кто похитил Айшу. Иначе ее исчезновение еще долго оставалось бы незамеченным. Айша и прежде запиралась на несколько дней в своих покоях. Ее не тревожили, не без оснований считая, что перебесится — успокоится. Если бы после ссоры с Вентором и неудавшейся попытки истязать тебя она бы пропала вновь, то никто не обратил бы на это ни малейшего внимания. Решили бы, что она просто не желает попадаться на глаза Фелану. Тот не стал бы искать ее специально, но не упустил бы удобного случая напомнить о том, кто в замке хозяин. Похититель явно не ожидал, что Фелан настолько взбесится и немедленно отправится на разборки.

Я медленно подошла к креслу, но садиться не стала. Провела ладонью по обивке, обдумывая сказанное Хольгон. Получается, Фелан испытывает ко мне какие-то эмоции? Хм-м, даже не знаю, стоит ли мне чувствовать себя польщенной или же надлежит ужаснуться этому факту.

Впрочем, сейчас есть проблемы куда важнее. И покоя мне никак не давала фраза, оброненная Хольгон в самом начале разговора.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что к исчезновению Айши все шло? — полюбопытствовала я.

Служанка не хотела мне отвечать. По всей видимости, она уже начала жалеть о своей несдержанности. Это было понятно по тому, как она принялась переминаться с ноги на ногу, продолжая бездумно комкать в руках передник.

— Я ни в коем случае не хочу никого обвинять, — наконец с трудом выдавила она и с волнением затеребила седую прядь, выбившуюся из-под неизменной косынки на щеку, — но… Подумай сама, Марика, кому в первую очередь выгодно исчезновение Айши? Как не раз и не два говорил виер Алисандр, она — самое слабое место рода. Если бы ее жизнью начали шантажировать семейство Клинг, то началась бы настоящая война. Просто потому, что другие оборотни бы не поняли, если бы виер Алисандр бросил свою дочь на произвол судьбы. Но самому виеру, как я уже сказала чуть ранее, плевать на Айшу. Он был бы только рад, если бы она погибла. А еще лучше — если бы она бесследно исчезла. И какой из этого следует вывод?

— Нет, — недоверчиво протянула я. — Айша ведь его дочь. Неужели виер Алисандр мог бы…

— Цыц! — шикнула на меня Хольгон. — Никогда не говори подобные вещи вслух. Особенно в замке, где у стен есть уши. Просто думай, Марика. Думай и никому не верь здесь.

Затем, не дожидаясь, когда я еще что-нибудь скажу, развернулась и неторопливо прошествовала к двери.

— И уж тем более не верь Вентору, — донеслось до меня заключительное, после чего я наконец-то осталась в долгожданном одиночестве.

* * *

Еще никогда время не тянулось для меня так долго. Я была уверена, что не буду скучать, а, напротив, отдохну от интриг рода Клинг. Побуду в тишине и спокойствии, приведу в порядок мысли, помечтаю о том благословенном моменте, когда наконец-то вернусь в лоно семьи и в объятия жениха…

Но, как оказалось, мне никак не давали покоя размышления о загадочном исчезновении Айши и о той игре, что велась под крышей этого замка. Волей-неволей, но я то и дело возвращалась мыслями к разговору с Вентором, а затем вспоминала стонущую, мечущуюся в беспамятстве Айшу, которую самым наглым образом выкрали из собственной комнаты… И любой шорох, любой скрип за моей спиной заставлял меня вздрагивать и замирать от ужаса — не пришли ли и по мою душу таинственные враги рода Клинг. Или же это явился сам виер Алисандр, решивший полакомиться свежей кровью…

Но время шло, а ничего не происходило. Яркий солнечный полдень сменился лиловым теплым вечером. В распахнутые настежь окна то и дело влетал ласковый ветерок. Я наслаждалась видами улиц Гроштера, заполненными куда-то спешащими людьми. Увы, моя комната располагалась слишком высоко, к тому же замок был отграничен от остального города высокой крепостной стеной. С такого приличного расстояния горожане казались деловито снующими муравьями. Нечего и думать, чтобы докричаться до кого-нибудь и попросить о помощи.

Удивительное дело! Я невольно покачала головой, в очередной раз поразившись всему произошедшему. По факту, я сейчас нахожусь в столице нашего государства, одном из наиболее шумных и оживленных городов. А такое чувство, будто угодила на необитаемый остров, населенный дикими кровожадными хищниками, которые подчиняются совсем иным законам.

Чем темнее становилось в комнате, тем сильнее я начинала беспокоиться. Слишком долго ничего не происходило. А вдруг о моем существовании просто-напросто забыли? К тому же время обеда, на который меня забыли пригласить, давно миновало, близился ужин, и я все явственнее чувствовала голод.

Наконец, набравшись решимости, я подошла к двери и осторожно дернула ее. Если честно, я была абсолютно уверена, что обнаружу ее запертой. По-моему, я даже слышала, как Хольгон задвинула засов, когда ушла.

Но, к моему величайшему удивлению, это оказалось не так. Почти сразу дверь бесшумно открылась передо мной.

Я удивленно почесала кончик носа, глядя в полумрак, плескавшийся за порогом. Магические искры еще никто не зажигал, поэтому в коридоре было темно. Ну и что мне теперь делать? Пожалуй, самым верным решением будет вернуться в комнату, зажечь свет и спокойно дождаться возвращения Фелана. Да, и лучше бы при этом запереться изнутри от незваных посетителей. Как-то не тянет меня в одиночку исследовать тайны этого зловещего места.

Я даже попятилась назад, желая выполнить столь разумное намерение. Но вдруг…

Это не было звуком в полном смысле слова. Ледяной сквозняк неожиданно принес какой-то полустон-полувсхлип. Будто совсем рядом страдала неупокоенная душа.

Мурашки пробежали по моей коже. Я ощутила, как мельчайшие волоски на моем теле сами собой встают дыбом. Ой, что это? Или вернее сказать — кто это?

Наверное, послышалось. Я гулко сглотнула вязкую от волнения и страха слюну, силясь убедить себя в этой мысли. Да, точно послышалось! В древних постройках, к которым, несомненно, принадлежит и фамильный замок рода Клинг, частенько наблюдают поистине пугающие звуковые иллюзии. Потайные ходы и сквозняки, связанные с ними, щели в стенах и полах, рассохшиеся от времени деревянные панели и старинная мебель… Да мало ли что еще! А невольным свидетелям проще всего объяснить все эти загадочные звуки проделками привидений…

Я почти убедила себя в том, что мне лишь почудилось. Сделала еще один шаг назад и потянулась к двери. Нет, не настроена я сейчас на прогулки по замку! Лучше побуду здесь. А ужин… Ну, перетерплю как-нибудь. Чай, не погибну голодной смертью. Да и для фигуры будет полезно…

Мои заполошные размышления прервал очередной стон, принесенный новым порывом ветра. На сей раз он прозвучал так близко, что я с трудом удержала себя от взволнованного восклицания. Ой, страшно-то как! Такое ощущение, будто призрак вот-вот выплывет прямо на меня.

Стоило мне так подумать, как это действительно случилось. Сумрак в коридоре неожиданно сгустился до таких пределов, что стал совершенно плотным и физически осязаемым. В мгновение ока он прилип к моей коже, подобно тысячам паутинных нитей спеленав меня в подобие кокона. Паника настолько захлестнула мое сознание, что я лишь каким-то чудом не грохнулась в обморок. И самое противное заключалось в том, что теперь я просто не могла спрятаться в комнате. Потому что тело отказывалось выполнять простейшие приказы.

А еще через миг, который продлился для меня настоящую вечность, из-за угла коридора величаво выплыло нечто…

«Привидение! — промелькнуло заполошное в голове. — Самый настоящий призрак!»

В самом деле, ко мне неторопливо плыл неупокоенный дух. Неярко светящееся облако имело вид молодой привлекательной женщины с длинными распущенными волосами и в старомодном платье. В руках она несла горящую свечу, которая, увы, не давала света.

И вдруг я успокоилась. Ну да, я вижу призрак. Но, если честно, выглядит дама весьма солидно и ни капли не страшно. Интересно, привидения могут причинить вред людям? Наверное, могут. По крайней мере, напугать до полусмерти уж точно способны. Но лицо у незнакомки показалось мне не злым, а приветливым, хотя угадывалась в нем некая доля высокомерия. Правда, женщина была грустной и как будто с трудом сдерживала слезы.

В полнейшем безмолвии призрак подплыл ко мне и остановился на достаточном расстоянии. Женщина подняла голову и принялась беззастенчиво разглядывать меня в упор.

Я тоже воспользовалась удобным случаем и начала изучать ее внешность. Так, на вид ей около тридцати, хотя может быть и больше, и меньше. Никогда не умела определять на вид возраст, особенно у женщин. Наверняка при жизни она была очень красива. Тонкие черты, аккуратный вздернутый носик, пухлые чувственные губы. А фигура! Даже мешковатое платье, фасон которого вышел из моды лет двадцать как, было не способно скрыть высокую грудь и тонкую талию незнакомки.

— Я не испугала тебя, дитя? — неожиданно поинтересовалось привидение глубоким и очень приятным голосом.

Дитя? Я скептически хмыкнула. Странно слышать подобное определение от нестарой женщины. Хотя, с другой стороны, откуда мне знать, сколько длится ее, так сказать, загробное существование? С этой точки зрения я ей могу не только в дочери, но и во внучки и в правнучки годиться.

— Немножко, — честно призналась я, осознав, что призрак терпеливо ожидает от меня ответа.

Ага, голос ко мне вернулся! Ну что же, это радует. В случае чего, как заору во все горло. Авось та же Хольгон и прибежит выручать меня из лап незваной гостьи.

— Я не намерена на тебя нападать, — спокойно проговорила женщина, словно подслушав мои встревоженные мысли. — Не бойся. Я просто хочу поговорить.

— Я вас внимательно слушаю, — уведомила я привидение, слегка недоумевая, почему именно ко мне решил явиться неупокоенный дух.

— Быть может, ты будешь настолько любезна, что пригласишь меня войти? — попросила женщина. — Право слово, неудобно беседовать на пороге. К тому же наши голоса могут привлечь излишнее внимание.

Я замялась. Если честно, как-то не очень хочется выполнять эту просьбу призрака. К тому же в голове крутились какие-то смутные воспоминания о том, что после позволения войти подобный незваный гость получит возможность напасть на хозяина. Или это относится к вампирам, а не к привидениям? Не важно, впрочем.

— Не утруждайся, как бывшая хозяйка замка я могу войти и сама, — с едва уловимой иронией продолжила женщина, будто догадавшись о причинах, по которым я не торопилась ее пригласить. — Просто не хотела нарушать правил приличия. Но если ты так и будешь стоять на моем пути, то что же…

Я не успела ничего сказать или сделать. В следующее мгновение загадочная незнакомка взяла и самым наглым образом просочилась через мое тело!

Это было… неожиданно и необычно. Непривычное ощущение. Как будто меня на миг окунули в ледяную воду, а затем так же стремительно засунули в кипяток. Меня сначала затрясло от холода, потом кинуло в пот. Секунда, другая — и все завершилось. Я изумленно захлопала ресницами, осознав, что теперь в коридоре передо мной никто не стоит.

— Пожалуйста, закрой дверь, — попросили меня вновь, но теперь голос гостьи раздавался позади меня. — И поговорим спокойно. Клянусь своим посмертным существованием, тебе ничего не грозит!

Я медленно обернулась к настойчивому привидению. Женщина успела удобно расположиться в ближайшем кресле и сейчас мило улыбалась мне.

Ну что же, беседа так беседа. В самом деле, не выгонять же мне ее. Тем более что я понятия не имею, как надлежит обращаться с призраками. Вряд ли у меня получится вытолкать неупокоенный дух прочь силой. Тут, скорее, какого-нибудь мага-экзорциста надлежит звать. Ну, или некроманта.

Я закрыла дверь, напоследок с тоской окинув взглядом пустынный коридор. Непроглядный мрак, царивший тут перед появлением привидения, ощутимо посерел. Теперь тут было просто сумрачно, но более не веяло могильным ужасом. Увы, на помощь мне все равно никто не торопился.

— Да не бойся, не трону я тебя, — с едва заметным раздражением повторила женщина. Холодно усмехнулась: — Поверь, если бы я захотела от тебя избавиться, то ты бы уже бежала прочь от замка, сверкая пятками и оглашая окрестности заполошными криками. Но пока у меня нет подобных планов.

— Спасибо, — на всякий случай поблагодарила я, хотя в душе не испытывала особой благодарности за столь сомнительную любезность.

Ишь ты, пугать до полусмерти она меня не собирается. Даже не думала, что представители рода Клинг обладают настолько дурным характером, что и после смерти сохраняют привычку мучить всех новоприбывших в замок. Воистину говорят: кровь не водица…

— В том-то и дело, что кровь не водица, — повторила мое последнее рассуждение женщина.

Я похолодела от внезапного осознания, что все это время она преспокойно читала мои мысли. Тогда получается, что передо мной действительно одна из рода Клинг! Не думала, что такие способности сохраняются и после смерти.

— Что такое смерть? — Женщина презрительно фыркнула. — Лишь иное состояние разума. Поверь, без тела живется даже лучше, пусть это и прозвучит странно. Но тело с его низменными потребностями и желаниями обременяет разум. Лишь после смерти можно достичь истинных высот самопознания!

Я тоскливо вздохнула. Н-да, угораздило меня повстречать столь философски настроенное привидение! Подумать только, менее суток назад я и вообразить не смела, что смогу так близко пообщаться с самым настоящим призраком!

— Менее суток назад ты не верила в существование оборотней, а сейчас делишь постель с одним из двуединых, — с насмешкой заявила мне женщина. Вкрадчиво поинтересовалась: — Ну и как Фелан в постели?

Я вспыхнула от возмущения. По-моему, ее это совершенно не касается!

— Еще как касается, — спокойно возразила женщина. — Потому что я его мать!

Я аж поперхнулась от этого известия. Передо мной мать Фелана? Ого! Но почему она тогда может читать мысли? Насколько я понимаю, этими способностями обладают лишь потомки виера Алисандра. Ну, и сам виер Алисандр, понятное дело.

— При жизни я была троюродной сестрой Алисандра, — ответила женщина. — У нас общие предки. И я тоже была двуединой. Фелан, собственно, унаследовал именно мой второй облик. Я рада, что кошки победили волков хотя бы в этом поединке. А вот мать Норберга была обычной женщиной. И потому мальчик стал волком. Пошел в отца, так сказать.

— Понятно, — пробормотала я, пока не понимая, как относиться к этой информации.

— Меня зовут Изабелла Клинг, — представилась женщина. Презрительная усмешка на короткое мгновение исказила ее губы, и она торопливо добавила: — Только учти — Клинг я по отцу, а не потому, что родила ребенка от Алисандра. Как ты наверняка уже успела понять, он крайне негативно относится к брачным узам. Детям дает свою фамилию, но своих избранниц подобной так называемой честью не балует. — Подумала немного и насмешливо завершила: — И оно к лучшему. Иначе в нашей стране был бы переизбыток женских могил с фамилией Клинг. Ну, ты понимаешь. Разводы запрещены, а погулять хочется. Черный цвет к лицу Алисандру. С его связями он быстро стал бы многократным почетным вдовцом Лейтона, каждый раз благополучно избегая заслуженного наказания.

Я невольно поежилась, без особых проблем поняв, на что намекает Изабелла. Неужели виер Алисандр способен на подобное? Убивать всех женщин, с которыми он когда-либо спал…

— Меня-то он убил, — с нарочитым равнодушием обронила Изабелла.

Правда, при этом ее глаза хищно и остро блеснули, и она впилась в меня взглядом, с жадным вниманием следя за моей реакцией на это откровение.

— Да неужели? — послушно ужаснулась я, хотя уже предполагала что-нибудь в подобном роде.

— Но, к слову, Алисандр, конечно же, расправлялся далеко не со всеми своими мимолетными возлюбленными. — Странное дело, но мне послышались даже высокомерные нотки в тоне Изабеллы, будто она искренне гордилась своей участью. — Скорее всего, я единственная жертва его вспыльчивости. А все из-за слишком острого язычка и желания стать законной хозяйкой этого замка.

Я понимающе хмыкнула. Ага, стало быть, между Изабеллой и Алисандром случилась какая-то размолвка. Первой наверняка не нравилось, что она — просто любовница, хотя носит под сердцем его ребенка. Изабелла ведь одна из Клинг, не простолюдинка, поэтому предложенного места в постели ей было мало. Она хотела брачной церемонии и официального статуса жены. Но по каким-то причинам виер Алисандр не торопился ей этого предоставить, хотя имел дело не с простолюдинкой, а с ровней. Причем ровней во всех смыслах этого слова, поскольку у Изабеллы тоже имелась вторая ипостась. Произошла ссора, и Алисандр убил бывшую возлюбленную в припадке гнева.

— Не в припадке гнева, — исправила меня женщина, которая, по всей видимости, с величайшим интересом следила за ходом моих размышлений. — Алисандр тщательно подготовил преступление. Поверь, если бы он поступил в порыве чувств, то я не держала бы на него обиды. Признаюсь честно, я частенько была невыносима. Впрочем, как ты успела убедиться на собственном печальном опыте, у всех оборотней крайне тяжелый характер, поскольку зверь частенько берет верх над нашим настроением. И тогда мы говорим и действуем прежде, чем подумаем. Но Алисандр долго терпел мои выходки. Действительно долго. По всей видимости, его сдерживало то, что я была беременной.

Изабелла сделала паузу и устремила взгляд поверх моей головы. Теперь ее голос звучал очень ровно, но я не сомневалась, что это спокойствие — демонстративное. Наверняка ее сейчас душила целая буря эмоций. Конечно, кому же легко вспоминать свою смерть.

Пауза затянулась, и я в свою очередь присела на самый краешек кресла, осознав, что беседа рискует весьма затянуться.

— Не знаю, в курсе ты или нет, но Фелан старше Норберга всего на месяц, — в этот же момент проговорила Изабелла. Криво ухмыльнулась: — Алисандр никогда не делал тайны из своих многочисленных любовных похождений. По-моему, он так и не понял, каким ударом для меня послужило то, что какая-то простушка крестьянка забеременела почти в одно время со мной. Меня взбесил даже не сам факт измены. Как говорится, видели глазки… Но все беременные искренне считают себя особенными. Это же настоящее чудо, когда в тебе буквально из ничего зарождается новая жизнь! Когда ты понимаешь, что в тебе бьется второе сердце. А у оборотней все происходит даже резче и ярче, чем у людей. У нас лучше развиты инстинкты, поэтому мы начинаем чувствовать детеныша буквально с первых недель после зачатия. Ментальные способности позволяли мне проникать даже в сны еще не рожденного сына. И я знала, что он будет похож прежде всего на меня. Поверь, девочка, в эти дни не было на всем свете женщины счастливее, чем я. И тем горше было разочарование, когда я узнала, что Фелан обзавелся братом еще до рождения.

Милое красивое лицо Изабеллы исказилось от ненависти. Я отпрянула, вжавшись в спинку кресла. На какой-то миг мне показалось, будто женщина сейчас обратится в дикого зверя.

Но она умудрилась совладать с эмоциями. Глубоко вздохнула и некоторое время сидела молча с закрытыми глазами.

— Это было самым настоящим предательством для меня, — наконец глухо сказала она. — Я была уверена, что Алисандр тоже вне себя от радости и счастья. Ведь я носила под сердцем наследника рода Клинг! А он в это время тискал крестьянскую дуреху. И точно так же обрадовался, когда та понесла. Более того, теперь на любую мою жалобу у него всегда был заготовлен ответ. Мол, а Хлоя прекрасно себя чувствует. Хлоя, Хлоя… Что за такое дурацкое имя? Он постоянно говорил о ней. При любом удобном случае сбегал проверить, как она там. Полагаю, он бы с величайшей радостью поселил ее в замке, но, видимо, осознавал, что такой поступок будет уже за гранью. Или же просто не хотел подвергать жизнь своей ненаглядной Хлои опасности, поскольку понимал, что я вряд ли упущу удобный случай поквитаться с ней за разбитое сердце.

Изабелла опять замолчала. Нервно забарабанила пальцами по подлокотникам кресла. По всему было видно, что она приближается к самому важному моменту в своих откровениях.

— И он не зря боялся, — с нескрываемым злорадством проговорила она. — Я убила ее. Убила эту Хлою. Естественно, сразу после того, как она разрешилась от бремени. Повитуха, которая принимала у нее роды, прежде помогала мне. И я хорошо заплатила ей. Нет ничего проще, чем расправиться с только что родившей. Недаром говорят, что сорок дней после родов женщины ходят с гробовой доской на спине. Молочная лихорадка, кровотечения, заражение… Столько опасностей подстерегали маленькую хрупкую Хлою! Алисандр при всем желании не мог быть рядом с ней постоянно. Но он пытался. Видимо, предчувствовал неладное. Представляешь, девочка, он был на охоте, когда я рожала! Уехал сразу, как только я ощутила первые схватки. И соизволил явиться лишь через неделю после того, как наш сын издал первый крик! Сухо поздравил меня и подарил какую-то безделушку, которую я бы с величайшей радостью засунула ему в глотку. А рядом с Хлоей он был от начала и до конца. Держал ее за ручку, подавал воду, умолял потерпеть… Вышел только в самый сокровенный момент, который мужчины не должны видеть. Повитухе пришлось набраться терпения. Повезло, что Алисандр был настолько счастлив, что не замечал ничего вокруг. Ему и в голову не пришло рыться в думах женщины, которая к тому же чуть ранее благополучно приняла роды у меня. К тому же я постаралась и научила ее, как скрывать свои мысли.

Я слушала откровения Изабеллы, приоткрыв от удивления рот. Меня неприятно поразило то, с каким ледяным спокойствием она говорила о совершенном. По-моему, такие понятия, как «раскаяние» и «угрызения совести», ей совершенно незнакомы. Она ни капли не переживала из-за того, что приказала убить практически незнакомую ей девушку, вся вина которой заключалась в том, что бедняжка приглянулась виеру Алисандру! Вряд ли у этой самой Хлои был особый выбор. Возможно, она сама была не в восторге от сложившейся ситуации.

— Да, сейчас я понимаю, что сглупила и погорячилась, — согласилась со мной Изабелла. — Но, как я уже тебе говорила, оборотни частенько действуют не по велению разума, а подчиняясь эмоциям. К тому же я только что родила. Меня переполняли гормоны. И я была уверена, что именно Хлоя — причина всех моих бед. Считала, что если ее убрать, то Алисандр одумается и вернется ко мне. Возьмет меня в жены, и мы заживем счастливо. Более того, я готова была даже принять на воспитание Норберга. До сих пор горжусь тем, что не стала вымещать свою злость и ненависть на невинном ребенке. Так или иначе, но мой план сработал. Через несколько дней после родов Алисандру пришлось уехать по делам. По возвращении он застал Хлою в бреду. Она металась в горячке и через сутки скончалась на его руках. Обычное дело для только что родившей. Я думала, что Алисандр ничего не заподозрит. Мужчины обычно стараются держаться подальше от подобных проблем. Но просчиталась. По всей видимости, Хлоя действительно для него что-то значила.

Последнюю фразу Изабелла почти выплюнула. И опять ее лицо на миг превратилось в уродливую гримасу. Н-да, а еще говорят, что после смерти все обиды и горести становятся незначительными. Кто-кто, а мать Фелана явно не собирается прощать своему так и несостоявшемуся мужу прежнее унижение.

— Бритту, повитуху, которая согласилась помогать мне, нашли на следующее утро после смерти Хлои, — негромко проговорила Изабелла. — Ее словно выпотрошили. Было очевидно, что перед столь ужасной гибелью женщина долго мучилась и наверняка успела рассказать обо всех своих прегрешениях. Наверное, мне стоило уехать. Попросить помощи и защиты у своей семьи. Но я была уверена, что Алисандр не посмеет тронуть меня. Как-никак я тоже принадлежала роду Клинг. К тому же родила ему сына. И какое-то время действительно ничего не происходило. Алисандр вернулся в замок. Правда, со мной он старался не видеться без лишней необходимости. Но при редких встречах был безукоризненно вежливым. И я имела глупость надеяться, что со временем он остынет, и мы все-таки заживем дружной счастливой семьей. Даже намекнула ему однажды, что было бы неплохо забрать Норберга в замок. Но он не дал мне даже договорить. Лишь зло сверкнул глазами и буркнул что-то вроде того, что до ребенка мне не добраться при всем желании. Правда, тут же опомнился, процедил какие-то извинения и ушел, чуть ли не убежал. Вечером я получила очередную побрякушку. А еще через пару дней Алисандр пригласил меня на ужин. Я с некоторым сомнением согласилась, в глубине души опасаясь, что под воздействием алкоголя Алисандр вывалит на меня весь ворох претензий, припомнит и смерть любовницы. Но все прошло на удивление мирно, я бы даже сказала — приятно. Алисандр был приветлив и заботлив. Много шутил и улыбался. Даже пригласил меня на танец и остался на ночь в моей спальне. Утром я проснулась с прекрасным настроением и искренне поверила в то, что мои мечты на счастливую совместную жизнь имеют все шансы на осуществление. И весьма продолжительное время после этого примирения все поступки Алисандра доказывали то, что он вроде как осознал ошибки и раскаялся. Даже более того, он первым завел речь о свадьбе. Представляешь, о свадьбе! Эту тему прежде было наистрожайше запрещено поднимать. Я написала восторженное письмо матери. Даже пригласила портних и принялась обсуждать с ними, каким роскошным должно быть мое платье. По всей видимости, именно этого и добивался Алисандр. Чтобы я расслабилась и потеряла бдительность.

Изабелла тяжело вздохнула и чуть дрожащей рукой потерла переносицу.

В принципе, я уже догадывалась, каким будет окончание ее истории. Но не смела перебить ее. Пусть рассказывает. Все равно мне нечем заняться. Если бы не визит привидения, то я бы просто сидела в этой комнате и умирала от скуки. Или же отправилась в одиночку исследовать замок и по незнанию угодила бы в какую-нибудь беду.

— Подготовка к торжеству шла своим чередом, — сухо сказала Изабелла. — Был утвержден список гостей, прошла первая примерка платья. Алисандр по-прежнему был мил и не давал ни малейших поводов для подозрений. Правда, я не могла заглянуть в его мысли. Он воспользовался каким-то заклинанием, которое блокировало мои ментальные способности. Впрочем, я не имела ничего против, поскольку это в свою очередь позволяло и мне оставлять свои эмоции и воспоминания о содеянном при себе. Пару раз я пыталась, правда, узнать о том, где и с кем остался ребенок Хлои. Но мысли слуг и помощников Алисандра были на этот счет пусты. Он явно привлек кого-то со стороны, будто и впрямь боялся, что я способна причинить вред другому его сыну.

— А вы действительно не планировали ничего дурного? — все-таки осмелилась я на вопрос, немного удивившись тому, как старательно Изабелла подчеркивала чистоту своих намерений по отношению к младенцу.

Уже второй раз она говорит о том, что не хотела причинять вред новорожденному Норбергу. Странно в таком случае, почему Алисандр ей не верил. Ведь он мог прочитать ее мысли в любой момент.

Изабелла гневно сверкнула на меня глазами, явно недовольная, что я осмелилась перебить ее слегка затянувшуюся исповедь.

— Не знаю, — все-таки ответила она после продолжительной паузы. — Видит небо — не знаю. Я убеждала себя в том, что ребенок ни в чем не виноват. Что в нем тоже течет кровь рода Клинг, к которому принадлежала и я. Но… Я боялась, что Алисандр будет относиться к сыновьям по-разному. Что он предпочтет ребенка Хлои моему, хотя Фелан был рожден первым и по праву должен считаться его наследником. И иногда я думала… Дети ведь такие хрупкие и ранимые. Какая-нибудь роковая случайность, неудачное стечение обстоятельств — и моя жизнь стала бы намного спокойнее.

Я опустила глаза, пытаясь не выдать своих эмоций. Как и следовало ожидать, у виера Алисандра были все основания беспокоиться за жизнь своего второго сына.

— Я женщина. — Изабелла холодно усмехнулась. — И мать. К тому же не просто человек, но хищник. Любая самка сделает все от нее зависящее, лишь бы обезопасить своего детеныша. Я не планировала убивать Норберга. Но понимала, что его смерть станет благом для меня. Впрочем, у меня все равно ничего не получилось. У меня даже не было определенного плана, когда возмездие настигло меня. Точнее сказать — кара. Итак, я была поглощена подготовкой к свадьбе. И не почуяла ничего дурного, когда Алисандр испросил у меня разрешения на охоту. Мол, было бы неплохо сбросить напряжение перед церемонией, отдохнуть и развеяться. Это было так мило! До того момента он ни разу не ставил меня в известность о своих планах. Уходил, когда считал нужным, возвращался, когда ему заблагорассудится. Надо признаться, я мысленно восторжествовала. Написала матери очередное письмо, в котором поделилась своей победой. Похвасталась, так сказать, что приручила свирепого хищника. И, как выяснилось на следующий же день, подписала тем самым себе смертный приговор.

Изабелла встала и неторопливо прошлась по комнате. Точнее сказать — проплыла, потому что при этом ее босые ноги не касались пола. Остановилась около столика, заставленного всевозможными бутылками, задумчиво провела рукой по горлышкам, словно выбирала, что выпить.

— Считается, что яды — это оружие женщин, — глухо проговорила она. — Мы слишком слабы, чтобы вызывать противника на открытый поединок. Холодное оружие не для нас. Женщины убивают тихо и незаметно. Ну что же, в таком случае получается, что Алисандр поступил не как мужчина. На следующее утро после его отъезда мне, как и обычно, подали завтрак в постель. Я с величайшим удовольствием выпила горячего какао. Правда, он как-то странно горчил, и я добавила лишнюю ложку сахара. Собственно, это было последним, что я сделала в этой жизни. Все остальное потонуло в боли. Невыносимой боли, нестерпимой, жгучей. Меня словно резали изнутри. Как будто кто-то вскрыл мне живот и методично поливал внутренности жидким огнем. Это продолжалось целую вечность. Служанка, которая ухаживала за мной и хоть как-то пыталась облегчить мои страдания, поседела за несколько часов. Простыни пропитались кровью и рвотой. В комнате царил такой невыносимый смрад, будто я уже умерла и пролежала несколько дней подряд. Стоит ли говорить, что смерть я встретила с благословением и радостью.

Изабелла замолчала. Она стояла сейчас спиной ко мне, поэтому при всем желании я не могла видеть выражения ее лица.

— Говорят, призраки появляются тогда, когда человек умирает долгой мучительной смертью, осознавая при этом, что стал жертвой предательства, — наконец так тихо, что мне пришлось напрячь весь свой слух, прошептала она. — Что же, мне на собственном опыте довелось доказать верность этого утверждения. Перед самым концом боль отступила. Всего на несколько минут, не более. И тогда я увидела Алисандра. Он отослал слуг прочь. Затем рассмеялся мне в лицо. И сказал, что я буду гнить в могиле, а он продолжит наслаждаться жизнью и любовью женщин. Он отомстил мне за смерть своей ненаглядной Хлои. Сейчас я думаю, что она была единственной, кого он по-настоящему любил. И каплю своего чувства он перенес и на Норберга, поэтому сделал его наследником. Его, а не Фелана!

Я покачала головой. Ну надо же, какие пустяки, право слово, волнуют Изабеллу Клинг даже после смерти. Ей-то не все ли равно сейчас, кто именно стал наследником виера Алисандра? К тому же, насколько я поняла, сам Фелан не особенно страдает из-за выбора отца. Напротив, всецело поддерживает брата.

— Да, мальчики сдружились, — в очередной раз ответила на мои мысли Изабелла, по-прежнему не удосуживаясь посмотреть на меня. Изумленно хмыкнула: — Очень сдружились. Я не ожидала подобного, честное слово. Наверное, сыграло свою роль то, что детство они провели вместе. После моей смерти никто не мог помешать Алисандру привезти Норберга в замок. Но, как, наверное, и любой мужчина, он не испытывал особого стремления все свое время отдавать воспитанию детей. А сколько у него женщин было за это время! Я сбилась со счета уже на втором десятке.

— И все время после своей смерти вы провели здесь, в замке? — недоверчиво спросила я. — Неужели виер Алисандр не сделал попытки каким-либо образом упокоить вас окончательно? Он ведь должен был понимать, что вы представляете для него определенную проблему…

— Девочка моя, я достаточно умна, поэтому не показывалась никому из обитателей замка, — перебила меня Изабелла. Наконец-то обернулась ко мне, и я увидела, что она улыбается.

Удивительное дело, но ее улыбка — не угрожающая, не ледяная, а вполне себе обычная улыбка, почему-то испугала меня сильнее всего прочего. Даже сильнее ее рассказа о том, как она жестоко расправилась с соперницей.

— Я даже к Фелану не приходила, — проговорила она. — Потому что не желала портить ему жизнь. Полагаю, тем самым я бы подписала ему смертельный приговор.

Я изумленно кашлянула, не совсем понимая, куда она клонит. Какой еще смертельный приговор?

— Если Фелан узнает, что его отец убил его же мать, то он не сможет не отреагировать на это известие, — ответила Изабелла. — Для оборотней мать — это не просто святое. Это… Это то существо, ради которого они будут биться до последней капли крови. Но я готова предположить, что Фелан сдержит свои инстинкты. В конце концов, он меня не помнит, и я для него, как ни печально мне это осознавать, — лишь понятие, не наполненное смыслом. Имя, которое для него ни с кем не ассоциируется. Однако Алисандр рано или поздно обязательно прочитает в мыслях сына то, что Фелан в курсе произошедшего много лет назад. А эта тварь очень боится, что мое убийство выплывет наружу. Моя семья хоть и входила в род Клинг, но после моей гибели предпочла больше не поддерживать отношений с этой ветвью. Конечно, никаких доказательств у моих родителей не было, но…

Изабелла выразительно пожала плечами, глядя на меня в упор.

Я в свою очередь усердно размышляла над тем, почему Изабелла вдруг решила осчастливить меня известием о том, что Алисандр много лет назад убил ее. Она сама сказала, что этот факт слишком опасен для того, кто знает его. Поэтому она не рассказала об этом даже сыну. А тут поведала такую тайну случайной девице, волею судьбы и злого случая попавшую в замок. Причем не по доброй воле.

И чем дольше я рассуждала на сей счет, тем больше мне это не нравилось. По всему выходит, что виер Алисандр убьет меня сразу же, как только узнает, что я пообщалась с призраком его давно погибшей любовницы. Да, Вентор научил меня нескольким секретам, чтобы спрятать мысли от посторонних. Но полную гарантию от проникновения в мои мысли эти трюки не дают. Сам Вентор предупреждал меня, что если тот же Фелан захочет прочитать мои мысли, то обязательно это сделает. Что уж говорить про главу рода.

Получается, Изабелла хочет убить меня?

И я приглушенно вздохнула, уставившись на привидение. Что же они все ко мне так привязались-то! То Айша собиралась запытать меня, теперь мстительный призрак поведал о своих обидах… Как будто я сама рада находиться в столь опасном месте. Да будь моя воля — я бы уже давным-давно была за десятки миль отсюда.

— Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее нравишься моему сыну. — Изабелла лукаво усмехнулась и неожиданно подмигнула мне. — Молодец, девочка! Я рада, что не ошиблась в твоем настрое. Я наблюдала за тобой и Феланом прошлой ночью.

Хорошо, что в момент этого признания я сидела в кресле. А то, боюсь, не удержалась бы на ногах и бухнулась прямо на пол.

— К-как?! — запинаясь, пробормотала я, почувствовав, как нестерпимо жаркая волна стыда мгновенно затопила мне лицо и грудь.

Изабелла наблюдала за нами? То есть она видела, как я и Фелан… Ох, не хочу даже додумывать эту мысль до конца!

Но еще страшнее то, что она — его мать! И я не собираюсь даже вспоминать, насколько бурно у меня с ее сыном прошла ночь. Ладно, если бы мы занимались этим самым в полной темноте и под одеялом. Да к тому же Фелан заставил меня ласкать его. И Изабелла это видела!

— Не переживай ты так, — с легкой ноткой сочувствия протянула Изабелла, видимо, заметив, как я переменилась в лице. — Поверь, ничего нового я не увидела. Ты далеко не первая девица в постели моего сына. И он всегда отличался любовью к постельным экспериментам. — Подумала немного и добавила с двусмысленной ухмылкой: — Полагаю, тебя ожидает еще много чудных открытий, которые тебе обязательно преподнесет мой сынок.

Я не удержалась и от избытка эмоций аж подскочила в кресле. О каких еще экспериментах она говорит? Хватит с меня и того, что уже приключилось. К тому же…

— Да хватит уже мусолить и мусолить эту идею о счастливом воссоединении с семьей и женихом! — вдруг рявкнула на меня Изабелла. — Надоела, право слово! Никуда тебя Фелан не отпустит. По крайней мере, в ближайшие месяцы уж точно.

— По… Почему? — переспросила я, слегка заикаясь.

Что скрывать очевидное, мне очень не понравилась уверенность, прозвучавшая в тоне Изабеллы. А срок, который она отвела на мое заточение в замке, просто ужасал. Месяцы! Не дни, не недели, а месяцы! С какой стати Фелану так долго держать меня при себе? Я была уверена, что наши дороги совсем скоро навсегда разойдутся. К тому же Норберг обещал…

— Норберг бы с радостью выкинул тебя прочь как можно скорее, если бы мог, — фыркнула Изабелла и медленно подплыла ко мне ближе. — Ему сейчас как никогда нужна помощь брата. Но Фелан, вот ведь беда, постоянно отвлекается на тебя. А теперь он вообще с тебя глаз спускать не будет.

Я гулко сглотнула вязкую от волнения слюну, совершенно не обрадованная такой «милой» перспективой. Интересно, Изабелла скажет мне прямо, почему так уверена в своих словах? Или продолжит свои мрачные пророчества ни о чем?

— Ты желаешь конкретики? — язвительно переспросила Изабелла. — Ну что же, вот она. Разве ты не заметила, что перед соитием мой сын каждый раз применял некие чары?

Соитие! Меня аж передернуло от этого мерзкого слова. Фу, неужели нельзя подобрать не столь гадкое определение? Более завуалированное, так сказать.

— Слово «совокупление» нравится тебе больше? — весело поинтересовалась Изабелла. — Или, быть может, «секс»? Хотя, учитывая животную сущность оборотней, полагаю, вернее будет сказать «спаривание».

Я понимала, что Изабелла издевается надо мной. Поэтому молча проглотила ее высказывание, хотя мои щеки пылали невыносимо жарким огнем. Н-да, верно говорят, что яблоко от яблони недалеко падает. Что сынок, что его мать — совершенно невыносимые личности!

— Впрочем, оставлю своему сыну нелегкую задачу по твоему половому воспитанию, — продолжила Изабелла, улыбнувшись еще шире, к счастью, нисколько не обидевшись на данное ей нелестное определение. — Вернемся к твоему вопросу. Ты ведь сама заметила, что эти чары были направлены не на тебя. Не задавалась вопросом, что это за заклятье и почему оно потребовалось моему сыну в столь интимный момент?

— Не знаю, — честно сказала я, осознав, что Изабелла ждет от меня ответа. Робко спросила: — Что-нибудь для поддержания мужских сил?

— О нет, моя девочка, Фелан в подобном не нуждается. — Изабелла негромко захихикала, явно позабавленная моими словами. — Истина гораздо проще. Это противозачаточные чары. Фелан всегда был весьма осторожен и предусмотрителен в вопросах продолжения рода.

Я скептически хмыкнула, вспомнив про Вентора. Угу, так я и поверила! Одним внебрачным ребенком он, однако, успел обзавестись!

— Грехи молодости. — Изабелла покачала головой. — Фелану пришлось крупно заплатить за ту ошибку. Больше он такой постарается не допустить. Но…

И замолчала, внимательно глядя на меня.

Я смущенно заерзала в кресле. И чего она так уставилась, спрашивается. Как будто я должна понять, на что она намекает. Ну, использует Фелан противозачаточные чары. Мне от этого только лучше. Как-то не горю я желанием…

На этом месте рассуждений я приглушенно ахнула. Карета! Тот момент, когда Фелан лишил меня девственности в карете! Это вышло так внезапно, но я готова поклясться, что никакой магии он тогда не применил!

— Ну наконец-то, — снисходительно обронила Изабелла. — А долго до тебя, однако, доходит. Фелан переспал с тобой без предохранения. Видимо, был настолько взбудоражен произошедшим с братом, так волновался за него, что совершенно забылся. И теперь он просто не может отпустить тебя, не удостоверившись прежде, что в твоем животике не свил себе гнездышка крохотный котенок. У оборотней, безусловно, острый нюх. Но на таком сроке даже Норберг не может дать Фелану однозначный ответ.

Я вспомнила мой ночной визит к Норбергу Клингу в комнату. Его мысленный диалог с Феланом, который был не предназначен для моих ушей. Уж не эту ли проблему они обсуждали?

Но куда страшнее то, что все это означает для меня. Если я действительно забеременела… О небо, не хочу даже думать о такой возможности! Изабелла права, Фелан никуда меня не отпустит, пока я не рожу ребенка. А потом у меня отнимут дитя. Сделают так, что я никогда его больше не увижу.

— Но это неправда. — Забормотала, почувствовав, как от столь жуткого известия заколотилось сердце. — Я не могу быть беременной! Это… Это слишком жестоко. Я…

— Но если нюх оборотней не способен помочь в этой ситуации, то призраки куда чувствительнее, — чуть повысив голос, безжалостно перебила меня Изабелла. — Потому что мы видим души, девочка моя, как только они появляются в этом мире.

— Я беременна? — чуть слышно спросила я, понимая, что разрыдаюсь в голос, если Изабелла ответит согласием.

Та смотрела на меня в упор и холодно улыбалась. Потом очень медленно подплыла, опустилась перед креслом на колени, и я в унисон ее движению вжалась в спинку, стараясь держаться как можно дальше от привидения.

Теперь нас разделяло мизерное расстояние. Но, по вполне понятным причинам, я не ощущала ни дыхания Изабеллы, ни слышала стука ее сердца. И от этого мельчайшие волоски на моем теле невольно встали дыбом.

— Я лелеяла мечту на месть долгие годы, — прошептала она, и тьма на дне ее зрачков начала медленно, но верно заполнять всю радужку. — Я понимала, что Фелан ничего не сделает Алисандру, если узнает, что тот меня убил. Просто не посмеет поднять руку на отца во имя той, кого он и не помнит вовсе. Но ты, Марика, ты — совсем иное дело. Ты не сможешь спрятать свои мысли от Алисандра. Если он узнает о нашем разговоре — а он узнает, рано или поздно, но узнает, уж не сомневайся, — то обязательно захочет устранить эту угрозу. И устранить единственно приемлемым для него способом. Нет человека — нет проблемы. Как думаешь, останется ли Фелан в стороне, если будет думать, что ты носишь его еще не рожденного ребенка?

Я все-таки заплакала. Слезы сами полились из моих глаз. Слишком страшные вещи говорила давным-давно убитая женщина, которая и после смерти не потеряла любви к интригам.

— Плачь, девочка моя, плачь, — снисходительно разрешила мне Изабелла и встала. Теперь она возвышалась над моей головой, подобно карающему посланнику богов. И мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Плачь, — повторила она. — Мужчины любят защищать слабых и беспомощных. Да Фелан любого на куски разорвет, если решит, что тебе грозит опасность. — Подумала немного и добавила будничным тоном: — Да, кстати, и передай ему, что это Алисандр похитил Айшу. Уж понятия не имею, зачем ему это понадобилось, но девчонка у него. По всей видимости, он решил убить ее, чтобы не-оборотень не смог ослабить род. Впрочем, кто знает, что у него в голове.

И исчезла. Просто взяла — и с тихим хлопком растворилась в воздухе, будто только привиделась мне.

Тотчас же дверь за моей спиной распахнулась.

— Марика? — услышала я удивленный голос Фелана. — Ты здесь?

Я приглушенно всхлипнула и подтянула ноги выше. Теперь я лежала в кресле, свернувшись в клубок. Как бы я хотела, чтобы Фелан меня не заметил! Потому что он обязательно захочет узнать, что случилось в его отсутствие. И я при всем своем горячем желании не смогу скрыть от него встречу с Изабеллой.

— Марика?

Голос Фелана неуловимо изменился. Теперь в нем звучало не только удивление, но тревога и ярость.

Один лишь краткий миг, уложившийся между ударами моего отчаянно бьющегося сердца — и Фелан оказался рядом со мной. Не представляю, как ему за столь короткое время удалось преодолеть расстояние, отделяющее кресло от двери. Я даже не слышала его шагов, как вдруг оказалось, что смотрю ему в глаза.

Сейчас на лице Фелана была написана настолько искренняя обеспокоенность, что на какое-то мгновение я поверила, будто…

Впрочем, не важно. И я стыдливо отвела глаза, как будто это могло защитить меня от способностей блондина.

— Марика, кто тебя обидел? — тихо спросил Фелан.

Лучше бы он закричал! Таким голосом, наверное, можно снимать кожу живьем с человека. Он ранил, будто самый остро наточенный кинжал.

— Никто, — солгала я, прекрасно осознавая, что делаю тем самым лишь хуже. — У меня все в поря…

Фелан не дал мне договорить. Он мягко прикоснулся к моему подбородку и заставил меня поднять голову. Теперь я торопливо зажмурилась, не желая встречаться с блондином взглядами.

— Глупышка. — В тоне Фелана проскользнула слабая насмешка. — Ты ведь понимаешь, что это бессмысленно. Почему ты плакала, Марика?

Вместо ответа я принялась твердить в уме детскую считалочку. Один из тех трюков, что научил меня Вентор. Жаль, что завеса, которую он установил на мою память, не распространяется на события после нашего разговора.

И вдруг я вскрикнула от приступа страшной головной боли. Приступ нахлынул так внезапно, что слезы вновь сами собой полились ручьем из моих глаз. Словно кто-то вонзил раскаленную иголку прямо в середину моего лба.

Я по-прежнему упорно жмурилась, и в темноте, окружавшей меня, сами собой замелькали картины непрошеной встречи. Призрак, величаво выплывающий из мрака. История жизни матери Фелана. Ее финальное признание… И каждая такая сцена сопровождалась все новыми и новыми всплесками страдания, будто кто-то сосредоточенно выдавливал мне глаза.

Впрочем, боль исчезла так же стремительно, как и появилась. Она схлынула — и я захлебнулась от внезапного блаженства. Скорчилась в кресле, чувствуя, как мир вокруг колеблется в зыбкой дымке надвигающегося беспамятства. Успела услышать, как Фелан зло выругался, а его прохладная рука накрыла мой пылающий лоб. И потеряла сознание.

* * *

— Думаю, немного вина тебе не повредит.

Это было первой фразой, которую я услышала, когда очнулась. Причем произнес ее явно Норберг, а не Фелан.

Я изумленно распахнула глаза и огляделась по сторонам, силясь понять, где очутилась.

По всему выходило, что мой обморок не продлился долго. За окнами еще неспешно отгорала долгая майская вечерняя заря, и закат был окрашен в красные отблески давно севшего солнца. Однако под потолком уже теплился огонек пробужденной магической искры, пока еще не яркий, но постепенно набирающий свечение.

За время, которое я провела без сознания, Фелан успел перенести меня в комнату своего брата. И сейчас я полулежала в кресле, укутанная теплым пледом, а сам Норберг сидел напротив и с искренним интересом наблюдал за мной. Кстати, сейчас он сменил халат на белую свободную рубаху и штаны, по всей видимости, продолжив восстанавливать силы ускоренным темпом.

Заметив, что я очнулась, он тепло улыбнулся мне. Кивком указал на бокал, который стоял на столике между нами.

— Никакого вина, — тут же раздался голос Фелана, и блондин, которого я не заметила в первое мгновение на фоне темного окна, подошел ближе. — Норберг, неужели ты не слышал, что Марике сказал так некстати объявившийся призрак моей давно усопшей матери?

Слышал? Я негромко хмыкнула, в последний момент сдержав так и рвущийся вопрос со своих губ. Каким образом, хотелось бы мне знать, Норберг мог это слышать? Его же не было в комнате, когда я разговаривала с неупокоенным духом Изабеллы.

Но тут же понятливо вздохнула. Ах да, магия и способность читать мысли. Стоит признать, это донельзя неприятный дар. Неприятный прежде всего для окружающих. Наверняка, пока я мирно нежилась в объятиях небытия, этот самый Норберг со своим несносным и противным братцем, принесшим столько проблем в мою размеренную спокойную жизнь, внимательно изучили все мои воспоминания.

Зеленые глаза Фелана вспыхнули обиженным огнем. Ему явно не понравилось то определение, которое я ему дала в мыслях. Но что поделать, если я действительно считаю так? Если я беременна от него, то это настоящая катастрофа! Я была абсолютно уверена в том, что Фелан не позволит мне решить эту проблему при помощи определенных трав. Но я не могла и просто не хотела жить рядом с ним целых девять месяцев. Не говоря уже о том, что мысль о необходимости после родов отдать ребенка приводила меня в настоящий ужас. Нет, ни за что! Одно дело — исправить содеянное прямо сейчас, когда даже хваленый нюх оборотней не способен почувствовать во мне новую жизнь. А совсем другое — ощутить в себе биение чужой жизни, услышать первый крик малыша, увидеть его глаза, а потом — навсегда отдать.

— Никакого вина, — процедил Фелан, заметив, что я потянулась к бокалу. — Ни капли алкоголя! Марика, нравится тебе это или нет, но я не позволю тебе…

— Успокойся, брат, — перебил его Норберг. — Ты слишком близко к сердцу воспринял всю эту ситуацию.

— Слишком близко?! — ожидаемо взорвался криком Фелан, и я с невольным испугом втянула голову в плечи. — Норберг, если Марика беременна…

— Вот именно, что «если», — опять оборвал его Норберг. — Заметь, призрак твоей матери ни разу не ответил ей прямо на заданный вопрос. Зато не отказал себе в удовольствии подробно расписать план своей мести. И в этом плане, позволю себе напомнить, именно ты, Фелан, играешь главную роль. Неужели ты не понимаешь, что Изабелле выгодно поставить Марику под удар? И она вполне могла бросить несколько ярких сочных намеков на вероятную беременность, зная, что проверить ее слова мы все равно сможем лишь через неделю в лучшем случае, а скорее всего — через две.

Две недели! Я мысленно содрогнулась от озвученного срока. Получается, целых четырнадцать дней я обязана буду провести в неопределенности, балансируя от надежды до самого черного отчаяния.

— К тому же твои крики и несдержанность вредят Марике куда сильнее, чем пара глотков вина, — прохладно продолжил Норберг и едва заметно мне подмигнул словно в знак поддержки. — Фелан, посмотри на нее. Она же боится тебя, как огня!

Фелан искоса глянул на меня, и я торопливо опустила голову. Нервно сцепила перед собой руки в замок, пытаясь скрыть предательскую дрожь пальцев.

— Ладно, не суть, — через неполную минуту хмуро проговорил Фелан, и я с чуть слышным облегчением перевела дыхание, ощутив, что его взгляд перестал давить мне на затылок. А он уже продолжал: — Ты прав, беременна Марика или нет — покажет лишь время. Будем решать проблемы по мере их поступления. Мой отец. Если он узнает, что Марика в курсе его деяний…

Фелан не закончил фразу. Смутной угрозой его слова упали в напряженную тишину комнаты.

— Изабелла на самом деле не сказала ничего нового, — первым прервал затянувшуюся паузу Норберг и задумчиво потер подбородок. — Мы и без того догадывались, что наш отец приложил руку к смерти твоей матери. Что же насчет Айши… Это был самый очевидный вариант. Даже Хольгон заподозрила нашего отца.

Я вздрогнула, осознав, что Норберг говорит о разговоре, который произошел между мной и служанкой прямо перед визитом призрака. Интересно, насколько далеко он проверил мою память? Боюсь, если он проявил излишнее усердие, то мое так называемое сотрудничество с Вентором более нельзя считать тайной. Правда, сын Фелана не предложил мне ничего страшного или такого, за что мне должно быть стыдно. Но все-таки я бы предпочла оставить тот наш разговор в тайне.

— Тем не менее Изабелла подложила нам знатную свинью, — все так же спокойно продолжил Норберг. — Марика не является членом стаи. Она не умеет закрывать свои мысли. Нашему отцу хватит лишь одного чуть более пристального взгляда в ее сторону — и судьба Марики окажется решена. В этом Изабелла не солгала. Наш отец, как всем прекрасно известно, предпочитает один-единственный и самый радикальный способ устранения проблем.

— Я не допущу этого. — Фелан скривился так сильно, будто Норберг ударил его под дых. — Ты же понимаешь. Я не позволю ему тронуть Марику и пальцем!

— Скажи честно, причиной твоей горячности и излишней эмоциональности является только то, что Марика, вероятно, носит твоего ребенка? — поинтересовался Норберг.

Фелан неожиданно смутился. На его обычно бледном лице чахоточно заалели два ярко-красных пятна румянца.

— Не твое дело, — огрызнулся он.

— Я просто хочу сказать, что если у тебя имеется и другая причина, по которой ты не намерен пока расставаться с Марикой, то ты ведешь себя чрезвычайно глупо, — с легкой иронией проговорил Норберг. Покосился на меня и добавил с тяжелым вздохом: — Увы, не все женщины любят напор в отношении себя. К сожалению, я понял это слишком поздно. А ты повторяешь мою ошибку.

Фелан молчал. Стоял перед братом потупившись, будто нашкодивший мальчишка перед суровым воспитателем, и носком ботинка расковыривал очень дорогой ковер ручной работы.

Я наблюдала за ним с плохо скрытым недоверием. Что все это значит? Какая еще другая причина может иметься у Фелана, из-за которой он не желает меня отпускать? Или он собирается прежде влюбить меня в себя, а потом вышвырнуть вон, оставив с разбитым сердцем? Так сказать, потешить свое самолюбие и мужское эго?

Фелан поморщился, по всей видимости, опять без спроса похозяйничав в моей голове. Но ничего не стал говорить. Лишь мрачно глянул на брата и сухо сказал:

— Давай оставим эту тему. Я пока не готов на нее рассуждать.

— Как скажешь, — на удивление покладисто согласился Норберг. — И тогда мы возвращаемся к тому, что Марика узнала от Изабеллы. Выходит, ее надлежит держать как можно дальше от нашего отца. Иначе это весьма чревато для ее здоровья.

Фелан кивнул, соглашаясь с братом. Еще раз тяжело вздохнул и прикрыл лицо ладонью.

— Наверное, самым верным было бы отправить ее прочь из замка, — чуть ли не по слогам проговорил Норберг.

Я восторженно затаила дыхание, не смея поверить собственному счастью. Отправить прочь? О да, я буду только рада подобному решению!

— Это плохая идея, — как и следовало ожидать, тут же возразил Фелан, от возмущения даже подпрыгнув на месте. — Очень плохая. Я бы предпочел не выпускать Марику из поля своего зрения. Отец вполне может выследить, где бы мы ее ни спрятали. Просто так, желая щелкнуть меня по носу за неповиновение. Он сердит на меня за то, что я не выкинул Марику прочь еще вчера вечером, по сути, проигнорировав его приказ. Но за Марикой могут начать охоту и те, кто пытался убить тебя накануне. Это во-первых. А во-вторых, как ни прискорбно об этом говорить, но она почти наверняка попробует сбежать. Я уже читаю это желание у нее в мыслях. Более чем уверен, что никакие доводы рассудка не сумеют ее переубедить. Женщины… Не мне тебе говорить, до какой несусветной глупости в своем упрямстве они способны дойти.

Я насупилась, уловив в тоне Фелана злой сарказм. Да, я как можно скорее хочу сбежать подальше от этой сумасшедшей семейки. И не вижу в своем желании ничего постыдного или глупого. Меня не устраивает мой статус бесправной пленницы и постельной игрушки. Не понимаю, почему мои мысли по этому поводу так сильно раздражают Фелана.

Норберг опустил голову, пряча в тени слабую усмешку. Но почти сразу опять исподлобья взглянул на меня.

— Фелан, прогуляйся, — попросил он брата, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Не хочу! — вдруг заупрямился тот. — Все, что ты намерен сказать Марике, можешь говорить и при мне!

Норберг очень медленно перевел на него взгляд. Я испуганно вздохнула, заметив, как глаза темноволосого мужчины вдруг налились алым огнем, а зрачки вертикально вытянулись.

— Прогуляйся!

Губы Норберга при этом не шевелились, поэтому я сомневалась, что на самом деле услышала это слово. Но чуть сама не встала и не отправилась восвояси — такая беспрекословная властность была в его приказе.

Фелан хищно ощерился и утробно зарычал на брата.

Я с силой вцепилась в подлокотники, борясь с отчаянным желанием броситься наутек. Ох, кажется, сейчас эти двое сцепятся в жестокой схватке до последней капли крови! И лучше мне в этот момент быть подальше отсюда.

— Ну вот, ты опять пугаешь Марику, — укоризненно проговорил Норберг, даже не изменив прежней расслабленной позы. — Нехорошо, Фелан.

Блондин весьма недвусмысленно сжал кулаки и шагнул к брату, который сидел в кресле. Он словно стал выше ростом, и я испуганно втянула голову в плечи. Нет, не хочу становиться свидетельницей этой драки! Подобное испытание не для моих и без того слишком истрепанных нервов!

Ни один мускул на лице Норберга не дрогнул. Он даже не приподнял бровь. Так и продолжал совершенно спокойно взирать на взъяренного брата снизу вверх.

Тот сделал еще один шаг по направлению к брату. Завис прямо над его головой, по-прежнему сжимая кулаки. Но вдруг как-то стыдливо потупился и опустил голову.

— Хорошо, — глухо сказал он. — Я уйду. Но…

— Да не укушу я ее, — нетерпеливо перебил брата Норберг. — Сколько можно повторять? Но сейчас я хочу поговорить с ней наедине. Действительно наедине.

Фелан, все так же не поднимая головы, кивнул. И буквально выскочил из комнаты, как будто его ошпарили кипятком.

Я проводила его изумленным взглядом. Удивительное дело! Он ведь старше Норберга. И, насколько я поняла, именно его прочили наследником виера Алисандра. Почему в таком случае он настолько повинуется своему младшему брату?

Норберг между тем дождался, когда за его братом захлопнется дверь. Затем прищелкнул пальцами, и тотчас же по стенам комнаты поползли змеистые зеленоватые всполохи какого-то заклинания.

— Теперь Фелан нас точно не услышит, — ответил он на невысказанный вопрос, застывший в моих глазах.

— В прошлый раз вы обошлись без подобных предосторожностей, — осторожно заметила я.

Норберг улыбнулся, видимо, без особых проблем разгадав подоплеку моего замечания. Мол, наш прошлый разговор все-таки прошел при невидимом свидетеле.

— Не беспокойся, Марика, в этот раз Фелан действительно не услышит ни слова, — с нажимом повторил он.

Я скептически хмыкнула. Хотелось бы верить. Но, с другой стороны, к чему все эти предосторожности, если Фелан без проблем узнает обо всем сказанном через мои мысли?

Норберг вздохнул. Несколько раз ударил пальцами по подлокотнику кресла и встал.

Было видно, что ему еще очень тяжело передвигаться. От необдуманно резкого движения его повело в сторону, и я покачнулась было, собираясь вскочить на ноги. Хотя, скорее всего, мне бы все равно не удалось удержать его на ногах. Куда скорее мы бы рухнули оба. Но почти сразу Норберг каким-то невообразимым усилием воли выпрямился и до побелевших костяшек на пальцах схватился за подоконник, явно стараясь удержаться на ногах.

— Беспомощность унижает, — проговорил он, уставившись в лиловую мглу позднего вечера, которая плескалась за стеклом. — Марика, если бы ты только знала, как сильно меня унижает беспомощность! Я чувствую себя совершенно глупо, когда мне приходится просить помощи в элементарных действиях.

— Вы очень быстро восстанавливаетесь, — возразила я. — Любой человек на вашем месте оказался бы прикованным к кровати на очень долгое время.

— Да, одно из немногих преимуществ оборотней, — печально сказал Норберг. — Я знаю, что пройдет не больше недели — и ничто не будет напоминать о полученном ранении. Но до конца жизни я отныне обречен вспоминать ту жуткую ночь, когда я всерьез считал, будто пришел мой последний час. А самое обидное заключается в том, что я не помню, кто на меня напал. Представляешь, Марика? Не помню! И это плохо, очень плохо! Как много можно было бы решить проблем, если бы я знал, кто пытался меня убить.

Норберг грустно хмыкнул, по-прежнему глядя в тьму, плескавшуюся за окном.

В отражении стекла я видела, как его глаза опять заалели, словно мужчину душил затаенный гнев. Впрочем, почему «словно»? Он наверняка очень злится на тех, кто заманил его в ловушку.

— Неужели вы даже не помните, как оказались в лесу? — поинтересовалась я, хотя понимала, что вряд ли мне стоит лезть в это дело.

— Последнее, что осталось в моей голове, — момент, когда я выхожу из своего кабинета, — негромко сказал Норберг. — Скорее всего, ты не знаешь, но я возглавляю Академию колдовских искусств. До недавнего времени был деканом факультета ментальной магии. И вот я стою около ворот академии и думаю, куда бы отправиться поужинать. А потом — провал. Сплошная чернота. И очнулся я уже в облике волка, лежащий в луже собственной крови под деревьями. Встал, поковылял на запах человека, который принес ветер. И встретил тебя.

Я мысленно присвистнула, оценив полученную информацию. Ого! Выходит, мне действительно не повезло угодить в руки ну очень могущественных людей. Точнее, и не людей вовсе. Мое слово против слова того же Норберга не будет значить ровным счетом ничего.

— Боюсь, что именно так, — спокойно подтвердил Норберг.

Морщась от боли, отвернулся от стекла и устало посмотрел на меня.

— Но мне не нравится твой настрой, — продолжил он после краткой паузы. — Марика, я уже говорил тебе прежде и готов повторить опять. Мне очень жаль, что все так получилось. Ты не заслужила подобных испытаний. Мой род должен был отблагодарить тебя за мое спасение, а в итоге все обернулось для тебя новыми испытаниями. Но…

На этом месте он замялся, явно не зная, как правильно сформулировать следующее предложение.

Я не торопила его. Просто сидела в кресле, угрюмо насупившись. Думаю, сейчас он опять начнет выгораживать своего брата. Мол, бедный был под властью эмоций, поэтому не смог противиться животным инстинктам. Но вот беда — мне-то от этого объяснения отнюдь не лучше. Это меня насильно удерживают в замке. Это я разлучена с родными и женихом. А сейчас выясняется, что, вполне вероятно, все это донельзя неприятное приключение грозит затянуться для меня чуть ли не на год.

— Марика, — наконец, тщательно подбирая слова, произнес он, — я прекрасно понимаю твои чувства. Ты имеешь полное право злиться и негодовать. Но скажи, есть хотя бы малейшая вероятность того, что мой брат сможет загладить перед тобой свою вину?

— Проблема в том, что он не чувствует за собой никакой вины, — пожалуй, даже слишком резко ответила я. — Ваш брат — наглый, самоуверенный, грубый тип, который ведет себя так, будто я принадлежу ему! А смею заметить, что рабства в нашей стране вроде как не существует!

— Вроде как, — мягко повторил Норберг. — Но на самом деле…

Правда, в очередной раз не договорил фразу, заставив меня поежиться.

Что, интересно, он намеревался этим сказать? Впрочем, не хочу знать! И без того мой такой привычный и знакомый мир рушится на глазах.

— Ладно, Марика, не суть. — Голос Норберга неуловимо изменился. Теперь он словно обволакивал меня со всех сторон, утешая и убеждая. — Волею судьбы и злого случая твоя жизнь на некоторое время оказалась связанной с жизнью моего рода. И нам необходимо разобраться с вопросом твоей безопасности. Полагаю, ты уяснила, что не стоит распространяться окружающим о твоей встрече с духом погибшей матери Фелана. Отправить тебя домой я по вполне понятной причине не могу. Спрятать в другом месте — тоже, поскольку на это не согласится Фелан. Остается только один способ защитить твои мысли от окружающих.

Я, затаив дыхание, слушала его рассуждения. Какой способ он имеет в виду?

— Вот. — Норберг вдруг с небывалой ловкостью выудил из кармана тонкую серебряную цепочку, на которой покачивалась хрустальная слезинка какого-то амулета. — Это тебе, Марика. Носи и не снимай даже во сне!

— Что это? — опасливо поинтересовалась я, не торопясь подойти и взять предложенную безделушку.

— Умение читать мысли — это магия, — пояснил Норберг. — Ментальная, если быть точным. Следовательно, существуют способы защиты от нее. Амулет будет блокировать любое внешнее воздействие на тебя. Никто не сможет прочитать твои мысли, как только ты его наденешь. — Помолчал немного и добавил с едва слышным вздохом: — Некогда я получил этот амулет от женщины, которая была и остается очень дорогой мне. Не потеряй его, пожалуйста. Это память. Я бы очень хотел получить его обратно, когда опасность для тебя минует.

Я встала и подошла ближе. Протянула руку, и Норберг с видимой неохотой вложил амулет в мою ладонь.

— Береги его, — повторил он, глядя мне в глаза.

Говоря откровенно, в этот момент я была готова лопнуть от любопытства. Все-таки безумно интересно, кто же та женщина, на которую он так упорно намекает! Почему они расстались? В прошлый раз Норберг обронил, что она предпочла ему другого. Получается, даже оборотни могут потерпеть поражение в любовном поединке.

— Еще как могут, — с тяжелым вздохом подтвердил Норберг. Задумчиво добавил: — Нет, я бы мог, конечно, продолжить сражение за сердце дорогой мне женщины. Но понял, что своим упорством рискую оттолкнуть ее. Лучше уйти и сохранить в сердце теплые воспоминания о так и не случившейся любви, чем видеть, как привязанность перерождается в злость и ненависть.

— Вам бы стоило повторить свои рассуждения Фелану, — не удержалась я от вполне резонного замечания. — Сдается, он скорее погибнет, чем примет отказ от кого бы то ни было.

Норберг слабо усмехнулся. Пожал плечами, обронив:

— Я — не он. Фелан слишком упрям и настойчив. И до встречи с тобой он не ведал вкуса поражения и не слышал отказов.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, — с сарказмом фыркнула я.

По губам Норберга промелькнула еще одна быстрая улыбка, будто его чем-то позабавили мои слова. Но он не стал ничего говорить, лишь кивком указал на амулет, который я по-прежнему держала в руке.

— Надень его! — приказал он. — И не снимай даже во сне. Фелана вряд ли обрадует, что отныне он не сможет читать твои мысли. Но в сложившейся ситуации иного выхода лично я просто не вижу.

Я поторопилась выполнить его распоряжение. Подняла руки и принялась застегивать цепочку. От волнения мне не сразу это удалось, но Норберг, казалось, уже потерял ко мне всяческий интерес. Он тяжело опустился в кресло, откинулся на спинку и словно задремал, устало смежив веки.

Наверное, не стоило его тревожить. Надлежало тихо развернуться и покинуть комнату. Но один вопрос все-таки продолжал меня терзать, поэтому я негромко проговорила:

— Скажите, а что все-таки произойдет, если окажется…

Я не закончила фразу. Лишь пугливо положила правую руку на живот, хотя понимала, что все равно пока не в силах почуять биение чужой жизни.

Норберг так долго молчал, что я решила, будто он на самом деле заснул. Повернулась было к двери, намереваясь уйти, но в этот момент позади раздалось негромкое:

— Не задавай вопросов, ответы на которые тебе уже известны, Марика. — И совсем тихо, на грани восприятия: — Молись, чтобы боги оказались милостивы к тебе.

* * *

Признаюсь честно, разговор с Норбергом по душам совершенно не успокоил меня. Скорее, наоборот: я вышла из его комнаты взволнованная и расстроенная донельзя. По всему выходило, что ближайшие дни мне придется провести в тревогах и ожидании. Ох, как бы мои мечты на счастливое возвращение в лоно семьи и в объятия жениха не пошли прахом.

Буквально сразу за порогом комнаты я наткнулась на Фелана. В коридоре было темно, поэтому его глаза рассерженно сверкали в полумраке, как у голодного дворового кота, готового к драке.

При виде меня Фелан сразу весь подобрался будто для прыжка. Его глаза вспыхнули еще ярче, хотя это казалось практически невозможно. И одновременно я почувствовала, как амулет, висящей на моей шее, потяжелел и ощутимо потеплел.

Почти сразу Фелан разочарованно вздохнул. С затаенной обидой посмотрел в сторону закрывшейся двери, за которой остался его брат. Затем пожал плечами и негромко обронил:

— Впрочем, ты прав, Норберг. Пожалуй, это наилучший выход из сложившейся ситуации.

Развернулся и отправился прочь, не удостоив меня более ни взглядом, ни словом.

Я внутренне восторжествовала. Ага, стало быть, Норберг не обманул меня, и амулет действительно работает. Сделала было несколько шагов за стремительно удаляющимся Феланом, но почти сразу остановилась. Он не приказывал мне следовать за ним. Следовательно, я совершенно не обязана бежать по коридорам, выполняя роль покорной и верной собачонки. Быть может, стоит показать норов? Собственно, а чего мне бояться? Все равно Айша сейчас не способна навредить мне. Ей самой нужна помощь, и, насколько я понимаю, скорее всего ее похитил собственный отец, считающий, будто дочь, не являющаяся оборотнем, ослабляет род в столь непростые времена. На меня у виера Алисандра нет особого зуба. Он ведь не знает, что я разговаривала с духом убитой матери Фелана. И не узнает благодаря амулету, который Норберг милостиво одолжил мне. А ссориться с Феланом Алисандру вроде как не с руки. У Вентора ко мне вообще никаких претензий нет, более того, мы заключили договор о сотрудничестве. Так что мне мешает немного прогуляться по коридорам замка?

— Марика!

От разъяренного рыка Фелана, казалось, содрогнулись даже многовековые толстые стены замка. Я с трудом подавила такое понятное желание броситься на пол ничком и на всякий случай прикрыть голову руками.

— Немедленно ко мне! — продолжил бушевать оборотень, по всей видимости, осознав наконец-таки, что я не тороплюсь последовать за ним. — Быстро!

Я удивленно покачала головой. Спрашивается, и чего он так вопит? Как будто ему любимую мозоль отдавили.

Забавно, но теперь я не боялась Фелана. Предполагаемая беременность давала мне защиту от гнева оборотня. Я прекрасно понимала, что отныне он не посмеет тронуть меня и пальцем, опасаясь повредить еще не рожденному ребенку, которого, вполне вероятно, вообще не существует. Хотя, с другой стороны, лучше бы все оставалось по-прежнему! Я даже готова была вытерпеть еще несколько хлестких пощечин, лишь бы точно знать, что совсем скоро наши пути необратимо и навсегда разойдутся.

— Марика! — Фелан захлебнулся от негодования и забулькал, видимо, взъярившись на меня пуще прежнего.

Еще бы, он-то наверняка предполагал, что после первого окрика я опомнюсь и помчусь к нему, от спешки теряя туфли. А я продолжаю самым наглым образом стоять на месте. Ну и что он мне сделает, хотелось бы знать? Ударит? Ой, сомневаюсь что-то. Он настолько тревожится о моем здоровье, что даже не позволил мне выпить и глотка вина!

А в следующее мгновение мир непостижимым образом перевернулся в моих глазах. Сие произошло так внезапно, что я даже не сразу осознала, как же это вышло. Только что я вполне твердо стояла на ногах, как вдруг оказалось, что куда-то лечу по воздуху.

— Отпусти меня! — ахнула я, осознав наконец-таки, что Фелан подхватил меня на руки, перекинул через плечо и несет в таком виде по коридору. — Немедленно!

И отчаянно забарабанила кулаками по его спине, параллельно борясь с нахлынувшим приступом головокружения и тошноты.

А еще мне никак не давала покоя мысль, каким же образом Фелан преодолел разделяющее нас расстояние за такой краткий промежуток времени. Поневоле ужаснешься необыкновенным способностям оборотней!

— Отпусти! — повторила я, продолжая размахивать руками в тщетной попытке вырваться.

Пустое! Пожалуй, с куда лучшим результатом я бы могла попробовать прошибить кулаком каменную стену. Фелан нес меня так спокойно и легко, будто я не весила вообще ничего. А мои удары явно не доставляли ему никакого беспокойства.

— И не подумаю, — хмуро отозвался тот и вдруг самым наглым образом шлепнул меня чуть ниже поясницы, то есть прямо по пятой точке, которая как раз возлежала на его плече, будучи туго обтянутой платьем.

Я взвизгнула от негодования. Нет, шлепок вышел не болезненным, скорее, обидным для моего самолюбия. А еще сильнее возмутило меня то, что Фелан и не подумал убрать руку с моей попы, а продолжил самым наглым образом ее наглаживать.

— Прекрати немедленно! — стараясь говорить как можно более грозно, потребовала я, упрямо пытаясь не представлять, как глупо выгляжу в этой ситуации.

Наверное, если бы кто увидел меня в этот момент со стороны, то долго не смог бы успокоиться от смеха. Какую-то пигалицу тащат на плече, а она еще приказывать пытается!

— Ну пожалуйста, — тут же сменила я тон на умоляющий. — Отпусти… Отпустите…

И взвизгнула опять, когда Фелан вновь приложил ладонью по моей пятой точке. На сей раз шлепок вышел звонким и весьма ощутимым.

— Еще раз меня на «вы» назовешь и крупно пожалеешь, — будничным тоном предупредил меня Фелан. — Отшлепаю прямо по голой попке. Такой симпатичной и аппетитной.

После чего взял и издал короткий вожделеющий рык, недвусмысленно говорящий о его дальнейших намерениях.

Я озадаченно молчала, уже немного привыкнув к путешествию вниз головой. По крайней мере, хоть тошнить перестало. Но что все это значит? Я думала, что Фелан теперь потеряет ко мне интерес, занятый переживаниями за судьбу сестры. Но такое чувство, будто его страсть становится все сильнее и сильнее. Или он так отреагировал на известие о том, что, возможно, я беременна?

Тем временем мы достигли его покоев. Раз — и дверь отлетела в сторону. Фелан чуть ли не бегом преодолел небольшую гостиную, ворвался в спальню и на удивление нежно опустил меня на кровать.

— И что все это значит? — прямо спросила я, тут же принявшись отползать на другой конец кровати.

— Это значит, что сейчас одна маленькая вредная девица получит очередной урок, — ответил Фелан и скинул с себя рубашку.

Если честно, мне было приятно смотреть на его грудь и руки. Мышцы так и перекатывались под кожей, впрочем, я и без того знала, что Фелан очень силен по человеческим меркам.

— Но ты ведь уже получил от меня все, что хотел, — торопливо продолжила я, неимоверным усилием воли заставив себя смотреть только в его глаза, по-прежнему пылающие зеленым огнем ярости и возбуждения. — Помнишь? По твоим словам, ни одна девушка не может похвастаться тем, что несколько раз была в твоей постели. Почему для меня ты постоянно делаешь исключения?

— Сам удивляюсь этому, — коротко хохотнул Фелан, весьма недвусмысленно взявшись за ремень штанов.

В своем отступлении я уже достигла спинки кровати. Уперлась головой в изголовье и поняла, что дальше ползти некуда. А Фелан уже стоял передо мною во всей своей природной красоте, совершенно не смущаясь наготы. И я не могла не посмотреть на его член, горделиво высящийся в окружении жестких курчавых волос. Н-да, по всему видно, что Фелан хочет меня. И его, как и обычно, впрочем, совершенно не заботит мое мнение на сей счет.

Правда, я с удивлением ощутила, как мой живот наливается теплом предвкушения. Почувствовать на себе тяжесть чужого тела, ощутить, как Фелан вновь и вновь берет меня здесь, на скомканных и влажных от пота простынях…

Я с усилием мотнула головой, отгоняя неподобающие мысли. Какое счастье, что он не мог их сейчас прочитать! Иначе вряд ли бы удержался от насмешек.

Нет, Марика, Фелан — враг. Негодяй, который обесчестил тебя. И плевать на жалкие оправдания о том, что в этом виновата его животная сторона натуры. Если в глубине души он остается зверем, то от него тем более надлежит держаться подальше. А то мало ли что инстинкты заставят его сделать в дальнейшем. Вдруг он не сумеет совладать с жаждой убивать и растерзает меня. И тогда фамильный замок рода Клинг обзаведется еще одним привидением, безуспешно алчущим возмездия.

— А ты ведь сама не прочь позабавиться со мной, — подобно огромному ласковому коту мурлыкнул Фелан. Опустился на кровати подле меня и хозяйским жестом накрыл мою грудь, правда, хвала всем богам, пока не пытаясь стянуть лямки сарафана вниз. Продолжил с дразнящими нотками в голосе: — И не ври, что это не так. Амулет закрывает твои мысли. Но о твоем желании говорит дыхание. Твой запах. Твои расширенные зрачки. Наконец, то, как напряглись твои соски.

И подушечкой большого пальца маняще пощекотал через тонкую ткань мои соски, которые и без того предательски выпирали, без лишних слов доказывая его правоту.

— Немедленно прекрати! — потребовала я и попыталась вывернуться из его объятий.

Мне почти удалось достичь края кровати, как на моей талии сомкнулся железный обруч объятий оборотня. Он рассмеялся, словно позабавленный моими смешными попытками избежать неминуемого, затем раз — и я оказалась под ним.

Одной своей рукой он с легкостью удерживал обе моих высоко над головой. При этом не забывал большим пальцем поглаживать запястья, будто силился определить мой и без того зашкаливающий пульс. А свободная его ладонь уже начала увлекательное путешествие по моему телу. Скользнула по внутренней стороне бедер вверх, без проблем преодолев мое сопротивление и заставив разжать ноги. Тут же вставил колено промеж моих, не давая мне опомниться и сомкнуть их. А его пальцы уже достигли края кружевного белья. Легкий треск — и трусики пополнили число разорванных на мне предметов одежды. Но мне было уже не до этого, потому что пальцы Фелана проникли в мое лоно. Слишком влажное и слишком горячее для той, которая считала, будто все это немедленно необходимо прекратить.

— Хватит! — прошептала я, почувствовав, как мои губы налились внутренним жаром в ожидании поцелуя. — Пожалуйста, не надо.

— Почему? — хрипло спросил Фелан.

Не давая ответить, с самым настоящим звериным рычанием рванул зубами сарафан. Как и следовало ожидать, тут же раздался уже знакомый треск материи. Наверное, следовало бы посочувствовать Хольгон, вынужденной каждое утро искать мне новую одежду, но все мысли покинули мою голову, когда я ощутила острые зубы блондина на своей груди.

Нет, он не укусил меня, хотя в глубине души я была готова и к такому развитию событий. Лишь ощутимо царапнул по нежной коже, но тут же втянул сосок в себя.

Приглушенный крик забился в моем горле, потому что одновременно пальцы Фелана вошли в меня до предела.

— Не надо, — прошептала я.

И только сейчас осознала, что он больше не держит меня. Напротив, я обнимаю его за голые плечи, прижимаю к себе с такой силой, будто боюсь, что он и в самом деле прекратит и отстранится.

— Не надо? — с насмешкой повторил Фелан, и его пальцы задвигались с удвоенной скоростью. — Ты уверена?

Я до боли, до соленого вкуса крови прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать предательские стоны. И почти сразу осознала, что совершила ошибку.

Зеленые глаза Фелана, светящиеся в полутьме сами собой, стали еще зеленее. Он со свистом втянул в себя воздух, и его ноздри затрепетали, как у гончей, берущей след. А затем он нагнулся и впился поцелуем в мои губы.

Нет, в этом поцелуе не было нежности. Только всепоглощающая жестокая страсть. Вкус крови стал сильнее, навязчивым металлическим привкусом поселившись во рту.

И Фелан вошел в меня. Одним резким движением пригвоздил к простыням, тут же, не давая мне привыкнуть к новым ощущениям, начал двигаться.

Я обвила ногами его поясницу, силясь слиться с ним воедино. Но что-то никак не давало мне покоя. Какая-то мелкая деталь, которая прошла мимо моего внимания, исподволь царапала мой разум, не позволяя окончательно рухнуть в пучину наслаждения.

Истома, нарастающая в животе подобно лавине, никак не давала сосредоточиться. Я понимала, что что-то упускаю из вида, но что? Никак не понять, когда мое тело более не принадлежит мне.

Фелан утробно зарычал, и одновременно я вскрикнула, ощутив теплую пульсацию его семени внутри себя. Терпеть удовольствие стало невозможным, и я вскрикнула вновь, когда волна наслаждения накрыла меня с головой.

Некоторое время после этого мы просто лежали, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Фелан все еще оставался во мне, а его правая рука машинально теребила мой сосок. Его ласка отвлекала меня, никак не давая собрать разбегающиеся мысли воедино.

— Заклятье! — вдруг ахнула я, осознав, что именно мне не давало покоя. — Ты не использовал противозачаточных чар!

— Я знаю, — лениво проговорил Фелан, словно не видел в случившемся ничего страшного.

Перекатился на бок и с блаженной улыбкой замер, глядя в потолок отсутствующим взглядом.

— Как это? — Я аж задохнулась от возмущения, не понимая, что это вообще значит. — Я… Ты… Чары…

Улыбка Фелана стала еще шире, будто он искренне потешался от моей тревоги.

— Но я же… — Я всхлипнула и приложила руку к животу.

— Я не вижу никаких проблем в том, что ты забеременеешь, — отрезал Фелан и довольно потянулся. Сделал паузу и добавил: — Или вообще уже беременна.

— Как не видишь? — как я ни старалась удержать свои эмоции под контролем, но все-таки закричала в полный голос, неприятно удивленная нарочитым спокойствием Фелана. — Но… Но…

— Что — «но»? — издевательским тоном переспросил он, продолжая самым наглым образом ухмыляться.

— Но я не хочу от тебя ребенка! — с настоящим отчаянием выплюнула я, с трудом удерживаясь от такого понятного желания кинуться с кулаками на этого наглейшего типа. — Понимаешь? Не хочу!

— У тебя будет целых девять месяцев, чтобы привыкнуть к новому статусу, — спокойно отрезал Фелан.

— И что потом?! — Я готова была разрыдаться самыми горючими слезами. — А потом у меня отнимут ребенка, сотрут память и вышвырнут прочь из вашего рода?

— Далеко не факт, — вдруг ответил Фелан.

Я попыталась соскочить с кровати, осознавая, что в противном случае произойдет нечто страшное. Боюсь, я бы не смогла удержаться от искушения полезть в драку с Феланом. Хотя прекрасно понимала, что моя затея заранее обречена на провал. Проклятый оборотень лишь посмеется над мной. Или же стукнет меня так, что надолго отобьет у меня желание к подобным затеям.

Но через мгновение я вновь оказалась на спине. Глаза не успели заметить движения Фелана. Казалось бы, он только сейчас расслабленно нежился, отдыхая после постельных забав, как вдруг оказалось, что я лежу подле него. Точнее — под ним. И в глубине его глаз набирает свечение зеленое пламя злости.

— А почему тебя так пугает то, что ты можешь забеременеть от меня? — неожиданно спросил он, с легкостью заведя мои руки вверх и не давая вырваться.

— К-как — п-почему? — От бешенства, перехватившего дыхание, я даже начала заикаться. — Потому что! Потому что я хочу вернуться в семью, к Генриху, наконец! Потому что я надеюсь, что совсем скоро забуду этот проклятый замок и тебя, как самый страшный кошмар! Норберг обещал…

— Норберг не имеет к этому делу никакого отношения, — раздраженно перебил меня Фелан. — И вообще, если говорить начистоту, то ему стоит сидеть и помалкивать. Не так давно я оказал ему одолжение. Очень крупное одолжение. И оно было связано с его любовными проблемами. Он должен хотя бы из вежливости, не говорю уж про элементарную благодарность, не лезть ко мне со своими нравоучениями. Чувствую, совсем скоро я напомню ему про свою помощь.

Я несколько раз глубоко вздохнула, силясь хоть немного успокоиться. Так, Марика, никаких слез! Попытайся внятно обосновать свои претензии к этому отвратительному типу! Ишь ты, еще и лыбится во весь рот, будто его искренне веселят мои переживания.

— По-моему, у нас был уговор, — начала я, безуспешно пытаясь заставить голос звучать твердо и уверенно.

— Правда? — издевательски восхитился Фелан, не дав мне договорить. — А почему я не помню, что заключал с тобой какие-либо уговоры?

Я мученически застонала. Как, ну как можно говорить серьезно с этим совершенно невозможным типом?! Он ведь прекрасно понимает, что я хочу ему сказать. Понимает — но продолжает издеваться надо мной, по всей видимости, получая от этого настоящее наслаждение.

В этой ситуации мне оставалось только одно. Фелан не хочет меня слушать. Ну что же. Тогда я не буду с ним говорить. Но выражать свои чувства единственно оставшимся у меня способом он не сможет мне запретить.

И я зарыдала. Взахлеб, от всей души. Нет, ничуть не красуясь. Я осознавала, что в этот момент выгляжу отнюдь не лучшим образом. Лицо покраснело, глаза мгновенно заплыли, нос словно увеличился в размерах раза в два, а то и больше. Ну и пусть! Я не хотела, чтобы Фелан устыдился и бросился меня утешать. Я просто хотела выплеснуть душившие меня эмоции.

По всему было видно, что Фелан опешил, не ожидая от меня подобного. Так раздражающая меня ухмылка медленно сползла с его губ, он посерьезнел.

— Марика, — растерянно протянул он и потянулся было погладить меня по голове.

Я резко дернулась в сторону, не позволяя ему это. Перевернулась на живот и продолжила самозабвенно рыдать, уткнувшись мокрым от слез лицом в подушку.

— Но, Марика, — каким-то очень жалким тоном продолжил Фелан, — пожалуйста, успокойся!

Легко сказать, но тяжело сделать! Рыдания душили меня до такой степени, что я задыхалась, не в силах вздохнуть полной грудью. Ко всему прочему меня колотило мелкой противной дрожью от волнения так, что зуб на зуб не попадал. По всей видимости, началась самая настоящая истерика.

И Фелан тоже понял это. Осознал, что любые его слова утешения послужат лишь дровами в костре моих непрекращающихся рыданий. Нет, он не прекратил свои попытки успокоить меня. Просто лег рядом и привлек к себе, не обращая внимания на то, как я забарахталась, безуспешно пытаясь скинуть с себя его руку.

Впрочем, мое сопротивление не продлилось долго. Достаточно скоро я смирилась. Если честно, была своя прелесть в том, что я лежала рядом с живым человеком, чувствуя его дыхание, ощущая тепло его тела. Это действовало на меня… успокаивающе. Главное, не вспоминать, кто именно рядом со мной. И попытаться поверить, что это Генрих каким-то чудом отыскал меня и вызволил из этого плена.

Невозможно рыдать вечно. И, наконец, я стихла, хотя слезы еще продолжали струиться по моему лицу. Но хотя бы меня больше не било в нервном припадке.

— Я виноват перед тобой, — негромко проговорил Фелан.

Его пальцы скользнули по моему затылку, зарылись в волосы, лаская, утешая, успокаивая.

Я молчала, продолжая беззвучно всхлипывать. Все, на что я надеялась, пошло прахом! То происшествие в карете еще можно было списать на животные инстинкты оборотня, но то, как он поступил со мной сейчас… Зачем ему это? Зачем ему от меня ребенок? Он ведь обязан понимать, что следующие девять месяцев я проведу в таком кошмаре, который и самому злейшему врагу не пожелаешь. И да, я возненавижу его. Уже начинаю ненавидеть.

— Марика, неужели я настолько отвратителен тебе? — еще тише спросил Фелан.

— Что ты от меня хочешь? — с трудом выдавила я. — Неужели ты не понимаешь, что если я все-таки забеременею от тебя, то…

Я не закончила фразу. Меня слишком страшило то, что я намеревалась озвучить. Почти год я буду вынуждена вынашивать ребенка от человека, который изнасиловал меня. Но прежде всего это будет мое и только мое дитя. Я почувствую его первые движения, услышу его первый крик. А потом… Потом его безжалостно отнимут у меня. И сделают так, чтобы я никогда не вспомнила о нем.

— Марика…

Удивительное дело, но сейчас голос Фелана прозвучал почти жалко. Как будто он сам был готов расплакаться.

— А что, если…

Его голос опять сорвался, так и не завершив фразу. Я осознавала, что он готовится сказать что-то очень важное. Но никак не могла понять, что именно.

— Что, если я не хочу отпускать тебя? — наконец на одном дыхании выпалил Фелан.

И опять я ничего не сказала в ответ. Просто потому, что была не в силах поверить собственным ушам.

Что такое он несет? И неужели считает, будто я приму эту чушь за чистую монету? Угу, так я и поверю, будто он внезапно воспылал ко мне неземной любовью. Сначала похитил, потом надругался — и вдруг понял, будто жизнь ему без меня не мила. Отличная семейка из нас выйдет!

— И поэтому ты не воспользовался заклятьем? — горько спросила я, когда тишина в спальне сгустилась до таких пределов, что ее невыносимо захотелось разорвать отчаянным криком.

— Я надеялся…

Фелан замолчал. Его рука скользнула по моему обнаженному плечу, замерла на животе.

Я затаила дыхание, вслушиваясь в то, как громко и быстро бьется его сердце. Будто он не лежит сейчас на кровати, а на огромной скорости бежит.

— Меня нельзя назвать приятным в общении человеком, — глухо сказал Фелан. С сарказмом исправился: — Даже не так. Меня вообще трудно назвать человеком, Марика. И я понимаю, что наше знакомство произошло в не самых приятных для тебя условиях. Наверное, я должен… — Фелан запнулся. Тихо застонал, будто каждое слово доставляло ему невыносимую боль, но все-таки выдавил из себя: — Я должен извиниться перед тобой.

Я раздраженно фыркнула. И все? Он всерьез считает, будто все мои обиды на него можно разрешить обычным извинением?

— Видит небо, никогда прежде я этого не делал, — с чуть уловимой насмешкой продолжил Фелан. — Поэтому, наверное, мне так трудно сейчас. Марика, пожалуйста, прости. Я не должен был брать тебя силой в карете. Я неправильно поступил сейчас. Но мне хочется рычать от ярости при мысли, что совсем скоро ты навсегда уйдешь из замка и я больше не увижу тебя.

— Ты выбрал очень оригинальный способ, чтобы удержать меня, — не выдержав, все-таки подала я голос.

— Да, я поступил глупо и сгоряча, — покладисто согласился со мной Фелан, словно обрадовавшись, что я заговорила с ним. — Но… Согласись, если все получится, то у меня будет целых девять месяцев, чтобы пробудить в тебе чувства.

— Такими действиями ты способен разбудить во мне лишь одно чувство — ненависть, — прямо сказала я и повернулась к Фелану.

В спальне было слишком темно, поэтому я при всем желании не могла разглядеть выражение его лица. Но почему-то не сомневалась, что на губах оборотня сейчас играет довольная усмешка. Да, он извинился передо мной. Но вряд ли он на самом деле испытывает раскаяние или страдает от мук некстати пробудившейся совести. Скорее, его просто слишком напугала моя реакция на произошедшее. Вот он и попытался сгладить остроту момента.

— Оставь меня в покое, — тихо сказала я, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно более спокойно и весомее. — Просто оставь меня в покое. Я никогда в жизни не полюблю тебя. И все твои так называемые попытки сблизиться отвратительны по сути. Если тебе нужен от меня ребенок, то учти, что рожден он будет в ненависти и отвращении к тебе!

Я по-прежнему могла только догадываться о реакции Фелана на свои слова. Но услышала, как у него изменилось дыхание. Его словно ударили под дых. Некоторое время он вообще не дышал, затем резко втянул в себя воздух и встал.

— Доброй ночи, Марика, — все-таки нашел он в себе силы произнести.

И ушел. Хлопнула, закрывшись, дверь. Я осталась в долгожданном одиночестве.

Часть третья Схватка за власть

Я очень устала за сегодняшний безумно долгий день, который вместил в себя столько событий. Но сон бежал от моей постели. Я лежала и бездумно смотрела в потолок, вспоминая последний разговор с Феланом. Какой же он все-таки гад! Выбрал, пожалуй, самый ужасный и отвратительный способ, желая оставить меня при себе еще на бесконечно долгие месяцы. И при этом даже не подумал о моих желаниях, о моей семье, которая сходит с ума от волнения. Наконец, о судьбе ребенка, который с самого рождения будет лишен матери.

Я тяжело вздохнула, ощутив, как в глубине души пробуждается знакомое чувство отчаяния, густо замешанное с полнейшей невозможностью каким-либо образом изменить ситуацию. Я так надеялась, что совсем скоро вырвусь из этого кошмара и навсегда забуду его! А теперь…

Почти сразу я перевернулась на бок, осознав, что больше не в состоянии размышлять на эту тему. Иначе моя голова просто взорвется, или же я опять разрыдаюсь навзрыд. Ладно, что сделано — то сделано. Как сказал Норберг, проблемы надлежит решать по мере возникновения. Сейчас у меня есть беды поважнее.

Невольно мыслями я вернулась к загадочному похищению Айши. Странно, что ни Фелан, ни Норберг не предпринимают никаких попыток ее вернуть. Они ведь знают, кто все это устроил. Изабелла прямо сказала, что к этому происшествию приложил руку Алисандр. Однако создается такое чувство, будто Норбергу и Фелану совершенно плевать на судьбу своей сестры. Неужели они разделяют мнение главы рода о том, что не-оборотень в столь сложное время лишь ослабит семейство Клинг, поэтому всем будет выгодно, если Айша просто исчезнет?

По моей коже пробежали холодные мурашки от этой мысли, и я плотнее завернулась в теплое одеяло. Н-да, ну и отношения царят в этой семейке!

Затем я подумала о Норберге, его признании о том, что он не помнит, кто именно на него напал.

Хм-м… Я невольно нахмурилась. Насколько я поняла, никакой клан оборотней так и не объявил войну семейству Клинг, хотя первое нападение уже произошло. Как-то сразу вспомнилась сцена в комнате Норберга, когда обсуждали происшествие с Айшей. То, как Алисандр старательно выжидал момент для наиболее эффектного появления, в какой величавой позе он замер посередине комнаты, дожидаясь, когда на нем окажутся скрещенными взгляды всех присутствующих.

Если честно, такое чувство, будто тот же Фелан считает настоящим главой рода своего брата, а не отца. Интересно, многие ли члены семейства и слуги придерживаются такой же точки зрения? Почему-то мне кажется, что большинство с куда большим удовольствием назовет именно Норберга главой рода. И вряд ли подобное положение дел устраивает виера Алисандра.

Я замерла от неожиданной догадки. А что, если именно он подстроил нападение на своего сына? Да, Норберг считается его наследником, но виеру Алисандру вряд ли нравится то, сколько власти получил его сын. И он вполне мог решить пожертвовать им, здраво рассудив, что есть еще и Фелан, который не обладает такими амбициями и не будет доставлять столько проблем.

Я накрыла рукой амулет на своей шее. С облегчением вздохнула. Какое счастье, что отныне никто не сможет прочитать мои мысли! Боюсь, за одно такое предположение в присутствии того же виера Алисандра мне бы точно грозила смерть.

Неожиданно моего слуха достиг какой-то непонятный звук. Будто неподалеку кто-то скребся.

Недоумевая, я прислушалась. Звук повторился еще раз, теперь чуть громче. Но тут же затих. И раздавался он не из спальни, а откуда-то извне.

Я встала. С невольной гримасой отвращения взяла халат Фелана, который валялся на полу. Все равно очередной мой наряд превратился в настоящие лохмотья стараниями блондина. И, осторожно ступая босыми ногами, отправилась на поиски источника звука.

Я опасалась, что в гостиной увижу спящего Фелана. Сейчас я не хотела никакого общения с ним. Но комната была совершенно пустой. Видимо, у блондина этой ночью оказались какие-то неотложные дела. Или же, что куда вероятнее, он не захотел ютиться на узком диване и отправился на поиски более подходящих для отдыха покоев.

Теперь я понимала, что приглушенный скребущийся звук раздается со стороны двери, ведущей в коридор. И стоящий там старался стучаться как можно тише, явно опасаясь привлечь к себе нежелательное постороннее внимание.

Я с сомнением покосилась в сторону спальни. Быть может, вернуться и сделать вид, будто я ничего не слышала? Вряд ли стоит ждать чего-нибудь хорошего от столь позднего незваного гостя.

— Марика? — внезапно раздался из-за двери негромкий голос. — Я знаю, что ты там. Чую твой запах.

Я удивленно вскинула брови. Вентор? Что он тут делает?

— Мне нужен Фелан, Марика, — продолжил тот. — Можешь его позвать?

— Но его тут нет, — растерянно проговорила я.

— Нет? — разочарованно переспросил Вентор.

Я покачала головой и сделала еще несколько шагов вперед. Пожалуй, все-таки стоит открыть ему. Как-то глупо беседовать через закрытую дверь.

Над моим плечом засветилась магическая искра, которую я подозвала с потолка. Мгновение, другое — и я оказалась нос к носу с внебрачным сыном Фелана.

Сыном Фелана. Я повторила эти слова мысленно, по-новому взглянув на юношу. Любопытно, а какой была история его рождения? Неужели его тоже отняли новорожденным у несчастной, которая случайно забеременела от Фелана? Нет, не думаю. Вентор кинул взбешенной Айше, что, в отличие от нее, помнит имя своей матери и ее внешность. А Хольгон сказала, что Вентора приняли в стаю всего два года назад. Точнее, что Норберг заставил его вступить в клан. Получается, до сего момента он жил отдельно от этого семейства.

— Извини, я разбудил тебя, — проговорил Вентор, с явным любопытством окинув меня взглядом.

Я невольно смутилась, вспомнив, что на мне халат Фелана. Наверняка Вентор теперь подумает, будто я продолжаю спать с его отцом.

И в принципе, не слишком ошибется. Наверняка он понимает, что все происходит против моей воли.

Глаза Вентора неожиданно вспыхнули, словно отразив блеск магической искры, хотя это было не так. Он шумно втянул в себя воздух и изумленно вскинул брови.

— Твои мысли, — пробормотал он. — Я не слышу твоих мыслей! Как тебе это удалось?

— Подарок Норберга, — ответила я и показала амулет, который висел на моей шее. Подумала немного и исправилась: — Точнее, не подарок. Он одолжил мне эту вещь на время.

— И какую же тайну ты узнала, раз Норберг пошел на такое? — полюбопытствовал Вентор. — Видать, что-то на самом деле очень серьезное, раз он отдал тебе побрякушку, изготовленную его ненаглядной Алексой.

В последней фразе юноши прозвучало явственное пренебрежение, если не сказать больше — затаенная ненависть. Имя «Алекса» было мне незнакомым, но по всему очевидно, что никаких теплых чувств Вентор к ней не испытывает.

«Наверное, он говорит о таинственной возлюбленной Норберга, — подумала я, сопоставив очевидные факты. — Той самой, которая ушла от оборотня к другому».

Но я тут же мотнула головой, отогнав от себя эти мысли. Меня любовные переживания Норберга все равно не касаются. Со своими бы проблемами разобраться.

Вентор между тем продолжал смотреть на меня, по всей видимости, рассчитывая услышать последние новости. И мне, наверное, стоило рассказать ему про визит Изабеллы и про то, что, скорее всего, именно виер Алисандр устроил исчезновение Айши. В конце концов, мы вроде как заключили договор о сотрудничестве. Но как-то некстати вспомнилось предупреждение Хольгон, которая умоляла меня быть как можно осторожнее с Вентором. И я решила не торопиться с откровениями. Сначала узнаю, зачем он вообще пришел.

— Наверное, Норберг просто пожалел меня, — сухо проговорила я, ляпнув первое пришедшее в голову объяснение.

В серых глазах Вентора заплескалось откровенное недоверие.

— Норберг пожалел тебя? — с сарказмом переспросил он. — Ну да, ну да. Марика, не верь ему. Я прекрасно знаю, что Норберг кажется самым человечным, справедливым и великодушным из рода Клинг. Но не забывай, что внутри его все равно живет зверь, который не ведает пощады.

Я опять вспомнила рассказ Хольгон про то, что Вентор едва не погубил девушку, в которую Норберг был влюблен. Н-да, кое-кто склонен к преувеличению. Если бы Норберг в действительности был настолько свирепым и безжалостным хищником, то Вентор давным-давно пал бы от его клыков.

— А зачем тебе Фелан? — спросила я, неловко пытаясь перевести разговор на менее опасную тему.

Вентор еще раз очень внимательно посмотрел на амулет. Затем перевел взгляд на меня.

— Зачем мне Фелан? — переспросил, по всей видимости, думая о чем-то своем. — Просто я хотел сказать ему, что, сдается, знаю, где Айша. И если не поторопиться, то она вряд ли доживет до рассвета.

Я испуганно охнула. Растерянно всплеснула руками.

Понимаю, что мне вряд ли стоило переживать об Айше, особенно если учесть, что она планировала пытать меня. Но почему-то мне было ее очень жалко. Маленькая озлобленная девочка в стае хищников. Как же ей тяжело жить в этом семействе, когда каждый так и норовит вцепиться в глотку ближнему своему.

— Но я в самом деле не знаю, где он, — сказала я, силясь понять, куда мог уйти Фелан. — Быть может, тебе стоит зайти к Норбергу?

— Я уже был у него, — досадливо поморщившись, перебил меня Вентор. — Комната пуста. Видимо, у Норберга тоже имелись свои планы на эту ночь.

Я изумленно хмыкнула. Странно, я видела Норберга всего несколько часов назад. И, по-моему, он никуда не собирался уходить. Куда же исчезли братья Клинг?

— Айша погибнет, — прошептал Вентор. С размаха бухнулся на кресло и приглушенно застонал, то сжимая, то разжимая кулаки. Обронил, глядя куда-то поверх моей головы: — Не могу сказать, что мы с ней прекрасно ладили. Но мне ее жаль. Она не заслужила смерти. Тем более от рук собственного отца!

— Так ты тоже знаешь, что ее приказал похитить виер Алисандр? — удивленно воскликнула я.

Вентор лишь горько усмехнулся. Пробормотал, почти не разжимая губ:

— По-моему, это было очевидно с самого начала. Думаю, и Фелан и Норберг сразу же поняли, кто стоит за исчезновением Айши. Но решили ничего не делать во имя ее спасения.

Я поморщилась. Да, по всему выходит, что Айша слишком мешает роду Клинг. Бедная девочка! Ее предал отец, теперь предают своим бездействием братья… И все будут только рады, если она погибнет. Навсегда исчезнет и больше не будет приносить никаких неприятностей своим существованием.

— Бедная девочка! — невольно повторила я вслух, правда, тут же осеклась.

Наверное, мне не стоит называть Айшу «девочкой». Я ее ровесница. Но мне все равно ее очень и очень жаль. Даже несмотря на все те гадости, что она мне говорила и что планировала сделать.

— Тебе и впрямь ее жаль? — переспросил Вентор.

Он положил руки на подлокотники и с силой сжал их. Устремился вперед, не отводя от меня хищного взгляда.

— Да. — Я пожала плечами, удивленная, что надо объяснять свои чувства по отношению к Айше. Помолчала немного, но все-таки добавила, желая прояснить свою позицию: — Мне ее действительно жалко. Она ведь не законченная злодейка. Не жестокая убийца, получающая удовольствие от смерти и мучений других. Просто запутавшаяся девушка, так отчаянно жаждущая любви и понимания у близких.

— И ты готова помочь мне? — отрывисто спросил Вентор.

Помочь? Мы вроде как говорили о нелегкой судьбе Айши. О какой помощи он говорит? Неужели собрался в одиночку сразиться с виером Алисандром и вызволить девушку из плена?

Кстати, если я правильно понимаю запутанные родственные связи в этой семейке, то Айша приходится ему тетей, хоть и младше на несколько лет. Забавно, ничего не скажешь!

— Впрочем, ладно, не бери в голову, — словно спохватившись, тут же пошел на попятную Вентор. — Не надо, я сам… Я не могу допустить, чтобы Айша погибла.

После чего встал, устало понурился и двинулся к дверям, по-старчески шаркая ногами, будто ему на плечи навалился тяжеленный груз.

Я оторопело уставилась ему в спину. И что это только что было? Он собирается в одиночку отправиться на спасение Айши? Безумие! Я не собираюсь принимать участия в этом сумасшествии!

Однако почему у меня сейчас так гадко на душе, будто я сделала что-то очень и очень дурное?

— Глупо с моей стороны было приходить сюда, — негромко обронил Вентор. Он остановился перед дверью, но медлил, пока не открывая ее и не глядя в мою сторону. — Фелан все равно выгнал бы меня прочь, даже не выслушав. А ты… Я не имею права просить у тебя помощи. Ты все равно не Клинг. — И совсем тихо, так, что мне пришлось напрячь весь свой слух: — Легко жалеть на словах.

Кровь прилила к моим щекам от негодования, когда я осознала потаенный смысл фразы Вентора. Он что, желает сказать, будто я лицемерная сволочь, способная лишь притворно пожалеть, но не готовая пошевелить и пальцем во имя чьего-либо спасения?

«Он провоцирует тебя, — шепнул глас рассудка. — Марика, не поддавайся! Неужели ты не понимаешь, что все равно никак не сможешь помочь Айше, а лишь навредишь себе? Что, ну что ты способна противопоставить оборотням, которые намного быстрее, выносливее, умнее, наконец-таки, чем ты?»

Вентор еще раз тяжело вздохнул и наконец-то распахнул дверь, за которой плескался чернильный мрак, не разбавленный светом ни одной магической искры.

— Подожди! — выпалила я, осознав, что просто не могу его отпустить, не разузнав сперва все подробности его задумки. — Как именно ты собираешься спасти Айшу? И чем я могу тебе помочь?

Вентор захлопнул дверь и повернулся ко мне. Слишком быстро, на мой взгляд, как будто он и не собирался уходить, а лишь разыгрывал сцену передо мной. И мое недоверие усилилось многократно, когда я заметила даже не усмешку — лишь намек на нее, который проскользнул по губам юноши. Правда, он сразу же посерьезнел, оставив меня терзаться в сомнениях — увидела ли я это на самом деле, или мне лишь почудилось?

— Виер Алисандр проведет сегодняшнюю ночь в компании любовницы, — проговорил он. — Полагаю, Айша еще жива. У виера Алисандра не было времени, чтобы довершить начатое. После ритуала, проведенного Норбергом, он не покидал замок. Я следил за ним. Получается, что если мы отправимся за Айшей сейчас, то вполне можем спасти ее.

— Откуда ты знаешь, что виер Алисандр отправился к любовнице, а не убивать дочь? — с сомнением переспросила я.

— Запах. — Вентор широко улыбнулся. — От него просто невыносимо пахло желанием. Он заперся в своих покоях и приказал не тревожить его сегодня вечером. И я видел, как совсем недавно Винлан провел по коридору некую рыжую и весьма смазливую, хотя и вульгарно накрашенную девицу, у которой, по-моему, под плащом не было вообще никакой одежды. Думаю, виер Алисандр проведет с ней несколько часов, никак не меньше. Значит, нам необходимо за это время отыскать место, где он спрятал Айшу, и вытащить ее.

— А что, если он оставил охрану? — продолжила я расспросы, не слишком впечатленная столь безумным планом.

— Не думаю. — Вентор покачал головой. — Любая шавка в окрестностях знает, что Айша — его дочь. Виер Алисандр совершенно точно не будет трясти грязным бельем семьи при посторонних и просить помощи у кого-нибудь со стороны. А если он привлечет кого-нибудь из «ворон» Норберга, то рано или поздно об этом станет известно последнему. Одно дело — догадываться о преступлении отца, другое — знать об этом наверняка.

— «Вороны» Норберга? — перебила его я. — Кто это? Или что это?

— Так называют студентов и выпускников факультета ментальной магии, — неохотно пояснил Вентор. — За их любовь к черной одежде. Норберг долгое время был деканом этого заведения. Да и сейчас по сути является его главой, хоть и посадил какую-то пешку в свое бывшее кресло. И любой из «ворон» без вопросов сделает для него все, что угодно.

«Вороны»! Я покачала головой, пытаясь осмыслить новую информацию. Ну надо же! Интересно, а самим студентам не обидно, что их словно и за людей-то не считают?

— Именно эти доводы я собирался выложить Фелану и попросить его отправиться за Айшей, — продолжил Вентор, исподволь наблюдая за моей реакцией. — По-моему, я знаю, где виер Алисандр держит дочь.

— Знаешь? — с сомнением протянула я. — Но откуда?

— Как Норберг сказал, скорее всего, Айшу держат где-то в замке или его ближайших окрестностях, — произнес Вентор. — Я попал в стаю два года назад. Причем не могу сказать, что по доброй воле, точнее, меня вынудили принять это предложение. Естественно, я был крайне недоволен этим обстоятельством. Естественно, видел во всех обитателях замка врагов. И естественно, что я лелеял в мечтах надежды на освобождение и месть. Во все времена именно информация была наиглавнейшим оружием. И я начал слежку. Постоянную слежку за всеми так называемыми родственниками, рассчитывая, что рано или поздно это пригодится мне. Однажды мне повезло увидеть, как виер Алисандр воспользовался потайным ходом. Точнее, я заметил, как он свернул в коридор, который заканчивался тупиком. Удивленный, я незаметно последовал за ним, гадая, что ему могло бы понадобиться в этом пыльном тупике. Но коридор оказался пуст. Я несколько раз прошел по нему туда и обратно, пока, наконец, не разгадал секрета. Понятное дело, я не стал проверять свою догадку сразу же, поскольку понимал, что рискую столкнуться с Алисандром нос к носу. Я вернулся в коридор много позже, когда был уверен, что мне никто не помешает. И обнаружил, что потайной ход заканчивается в весьма комфортных покоях, оборудованных всем необходимым для жизни.

На этом месте Вентор как-то странно замялся и замолчал, явно не желая продолжать дальше.

Я нахмурилась. Ничего не понимаю! Зачем виеру Алисандру потайная комната? Я бы еще поняла, если бы ход вел в какую-нибудь сокровищницу или библиотеку с запретными документами. Но обычные покои?

— Неужели Алисандр использовал их, когда хотел в тиши и спокойствии отдохнуть от слишком навязчивых домочадцев? — с юмором поинтересовалась я.

Вентор дернул щекой, будто прогонял невидимого комара. Почему-то я не сомневалась, что сейчас он не играет. При воспоминании о загадочной комнате у него резко и необъяснимо испортилось настроение.

Я не торопила его с ответом, хотя, что скрывать очевидное, мне было очень любопытно. Что же такое он увидел в тех покоях, раз ему настолько неприятно об этом говорить?

— Когда я попал в комнату, то она была пустой, — наконец, почти не разлепляя губ, сказал Вентор. — Было очевидно, что уже некоторое время она не используется… по прямому назначению.

Я в последний момент удержала себя от нового вопроса. О каком назначении говорит Вентор?

— И в то же время не было никаких сомнений в том, как именно Алисандр использовал эту комнату, — глухо продолжил Вентор, морщась так, будто у него нестерпимо разболелся зуб. — Марика…

И замолчал.

Я удивленно наблюдала за тем, как его щеки заливает краска волнения. О небо, да о чем вообще речь? Не думала, что оборотня возможно настолько смутить рассказом о какой-то там комнате. Такое чувство, будто там куча скелетов лежала. Или как там виер Алисандр развлекается в свободное время?

О! И я медленно повторила последнюю мысль. Как виер Алисандр развлекается в свободное время. Сдается, я уже догадываюсь, о чем стесняется рассказать мне Вентор.

— Эта комната пропахла кровью, страхом и похотью, — тихо сказал Вентор. — Запах отчаяния и женских слез словно въелся в стены. Роскошная кровать, оборудованная ручными и ножными оковами. И множество прочих… приспособлений для насильственного секса.

— Гадость какая! — с искренним возмущением воскликнула я. — Но что происходило с девушками, когда виер Алисандр терял к ним интерес? Неужели он убивал их?

И перед моим мысленным взором предстала жуткая картина мрачных темных подземелий замка, в которых хранятся тела невинно убиенных жертв виера Алисандра. В таком случае удивительно, что ко мне явился только призрак Изабеллы, а не целая толпа неупокоенных душ, алчущих возмездия.

— Нет, не убивал. — Вентор покачал головой. Хмыкнув, со злым сарказмом добавил: — Я более чем уверен, что он был бы не против подобного исхода дела. Это добавило бы определенной остроты и пикантности происходящему. Но рано или поздно постоянное исчезновение девушек в определенной местности привлекло бы излишнее внимание. Да, у рода Клинг имеются связи, но могущество этой семьи основано прежде всего на умении не привлекать к себе ненужного интереса. Безусловно, скорее всего виер Алисандр избежал бы наказания за свои деяния. Но в народе пошли бы разговоры, слухи… Эдак бы замок начали демонстрировать всем приезжим в качестве местной мрачной достопримечательности. Никому не нужна такая сомнительная популярность.

— Но если он не убивал их, то куда они девались после того, как Алисандр утолял похоть и претворял все свои извращенные фантазии в жизнь?

— Деньги. — Вентор ухмыльнулся одними уголками губ. — Деньги решают все, Марика. Вспомни свой первый разговор с Норбергом. Что он тебе пообещал?

Я приглушенно ахнула, когда осознала, на что намекает Вентор.

Норберг обещал при помощи знакомой целительницы вернуть мне девственность и сделать так, чтобы я навсегда забыла этот кошмар. Над этими несчастными могли издеваться как только угодно. Главное, чтобы виер Алисандр не покалечил их ненароком. А потом они все забывали. Возвращались в семью и никто из них даже не догадывался, через какие муки и унижения им пришлось пройти в этом проклятом замке.

Неожиданно я вспомнила подружку своей сестры Алики. Такую же сумасбродную и любящую приключения. Помнится, прошлым летом она пропала примерно на две недели. Родители убеждали, будто все в порядке. Мол, отправили непутевую дочь к дальней родственнице на некоторое время. Троюродной тетке, что ли. Якобы та слишком немощна стала и ей потребовалась срочная помощь. Ну, отправили и отправили. Эка невидаль. Небось, решили проучить дочку за очередную выходку.

Я бы и не заметила ее исчезновения, но Алика ходила мрачнее ночи. Естественно, я попыталась утешить сестру. Сказать, что ничего страшного с ее ненаглядной Сесилией не случится. Побудет немного вдалеке от дома, зато поймет, что необходимо родителям помогать, а не только на танцульки бегать. Но Алика вдруг разрыдалась. В перерывах между всхлипываниями выдавила, что, мол, уверена, будто с подругой случилось нечто страшное, а ее родители специально не рассказывают правду. По ее словам, они возвращались с последних танцев из соседней деревни вместе. Было уже темно, однако на небе светила луна, поэтому они не боялись заблудиться. Шли и весело болтали о своем, о девичьем. Вдруг увидели карету. Она стояла прямо в чистом поле и словно поджидала их. Алика испугалась, стала умолять Сесилию бежать через овраг, где никакая повозка бы не прошла. Но та лишь посмеялась над ее страхами. Уж очень ее заинтриговало то, что карета явно принадлежала кому-то знатному и состоятельному. Наверняка навоображала себе, будто у нее в тайных поклонниках завелся самый настоящий аристократ, который наконец-то решил дать о себе знать и позвать ее замуж. Впрочем, Сесилия была согласна даже на роль богатой содержанки, лишь бы вырваться из опостылевшего городка. И как ее Алика ни умоляла — отправилась прямиком к карете, намереваясь разузнать, кто там сидит и что ему надо.

Алика сказала, что видела, как ее подруга сама села в карету. Она хотела броситься обратно в деревню, кликнуть на помощь. Но на нее навалилось страшное оцепенение. Более того, неожиданно она поняла, что тоже шагает к карете, словно подчиняясь чьему-то неслышимому приказу. Однако неожиданно натиск чужой воли исчез. Неподалеку послышались чьи-то голоса, видимо, кто-то еще возвращался с танцев домой. И она рванула в овраг, не разбирая дороги. Каким-то чудом не сломала себе шею, чуть ли не кубарем скатившись по крутой отвесной дорожке. И всю ночь потом продрожала в страхе за подругу. Наверное, надлежало поднять тревогу, но она почему-то испугалась это делать. Где-то в глубине души теплилась надежда: а вдруг ее подруга действительно вытянула выигрышный лотерейный билетик. Или же, что куда вероятнее, Сесилия уже вернулась домой. И будет крайне недовольна, если ее лучшая подруга расскажет всем о ночном приключении, которое свидетельствует о настолько рисковом характере девушки.

Утром Алика первым делом отправилась к дому Сесилии, больше всего на свете мечтая увидеть ее живой и здоровой. Но подруги дома не было. С Аликой говорила ее мать. Очень бледная, с отсутствующим взглядом, но старательно улыбающаяся. Как сказала Алика, было такое чувство, будто ей приклеили на губы улыбку и запретили ее снимать. Мать Сесилии и рассказала историю про внезапно заболевшую троюродную тетку. При этом постоянно называла разные имена этой самой тетки и путалась в самых простых деталях.

Понятное дело, тревога Алики после этого усилилась многократно. Но она просто боялась рассказать обо всем родителям, не без причины полагая, что ей не поверят.

Признаюсь честно, я и сама отнеслась к сбивчивому рассказу сестры с некоторым сомнением. Нет, я не сомневалась, что она действительно видела некую карету и что Сесилия действительно села в нее. Такой поступок вполне соответствовал сумасбродному характеру девушки, которая в своих авантюрных поступках могла дать фору моей сестре. Но я была не в силах поверить, что родители Сесилии способны выгораживать ее похитителя. Если бы с девушкой случилось что-нибудь страшное, то они наверняка сообщили бы властям.

По моему мнению, Сесилия просто попалась на горячем. После ночного приключения с каретой и загадочным поклонником терпение ее родителей иссякло, и они действительно отправили дочку подумать о своем несносном поведении в какую-нибудь глухомань.

Конечно, я ничего не сказала Алике, не желая ее обижать. Но она все поняла и так.

«Вот видишь, — грустно сказала она тогда. — Даже ты мне не веришь».

Мне стало очень стыдно. Но мои переживания не продлились долго. Вечером этого же дня Алика прибежала ко мне с невероятным известием — Сесилия вернулась!

И она на самом деле вернулась. Причем ее рассказ ничем не отличался от рассказа ее родителей. Ну, если не обращать внимания на то, что они упорно именовали таинственную тетку разными именами. К тому же за время своеобразного изгнания Сесилия сильно похудела, как будто загадочная родственница ее вообще не кормила. Но в остальном она осталась совершенно такой же.

Однако Алика никак не успокаивалась. Однажды она пожаловалась мне, что попыталась выяснить у подруги, кто же сидел в той странной карете. Но та подняла ее на смех и сказала, что ничего такого не было. Мол, Алика чего-то испугалась на совершенно пустой дороге, сиганула в овраг и сбежала. И пришлось Сесилии идти домой совершенно одной.

В конечном итоге Алике пришлось согласиться, что, наверное, ей и впрямь все почудилось. Ее дружба с Сесилией как-то незаметно сошла на нет. Но это приключение не прошло даром ни для одной из подруг. Через несколько недель я услышала, как мать Сесилии жалуется на постоянные кошмары у дочери. Ей даже пришлось попросить местную знахарку сварить успокоительного отвара для дочери, которая каждую ночь во сне сражалась с каким-то диким зверем и рыдала в голос, умоляя оставить ее в покое. А Алика после всего произошедшего около месяца не ходила на танцы, да и вообще стала много спокойнее, чем только обрадовала наших родителей. Правда, потом со временем все вернулось на круги своя. Сесилия победила ночные кошмары, а Алика вновь принялась возвращаться домой после танцев далеко за полночь.

После всего рассказанного Вентором та давнишняя история приобрела совершенно иной окрас. Теперь я не сомневалась, что подруга моей сестры действительно угодила в потайную комнату замка оборотней. Полагаю, главе рода Клинг не составило особого труда каким-то образом воздействовать на разум родителей Сесилии, из-за чего они не стали поднимать тревогу и разыскивать свою дочь. Я не видела в этом ничего удивительного или невозможного, особенно если учесть, что существует целый факультет ментальной магии, где, между прочим, до недавних пор деканом числился сын виера Алисандра. И доказательством моей правоты служат кошмары несчастной Сесилии. Видимо, заклятье, блокирующее ее память, во сне ослабевало, и она вновь возвращалась в роскошную темницу, где несколько дней против воли ублажала желания виера Алисандра.

Это воспоминание промелькнуло в моей голове с небывалой скоростью.

— Какая мерзость! — пробормотала я и содрогнулась с отвращением всем телом.

— Вижу, дополнительных объяснений тебе не нужно, — сказал Вентор и сочувственно улыбнулся.

— А Норберг? — не унималась я. — Неужели он в курсе того, что творит его отец?

В моей голове не укладывалось все это. Норберг, такой приятный, вежливый и обходительный в общении. И вся эта грязь и низость… Неужели он даже не попытался остановить своего отца и заставить его прекратить столь сомнительные развлечения?

— Норберг — истинный сын своего отца, — сухо ответил Вентор. — Не забывай, что именно он наследник виера Алисандра. Нет ничего в замке или окрестностях его, о чем бы он был не в курсе. — Устремил взгляд поверх моей головы и с таким усилием продолжил, будто каждое слово царапало ему горло: — Впрочем, я понимаю твое недоверие. Норберг умеет внушить расположение. Когда я побывал в этой комнате, то пришел в настоящий ужас. Знаешь, Марика, меня нельзя назвать образцом для подражания. В своей жизни я совершил немало ошибок. Есть даже поступки, за которые мне до сих пор стыдно. Но та комната… Это оказалось выше моего разумения. Я бросился к Норбергу. Был уверен, что он просто не в курсе забав своего отца. Надеялся, что он найдет способ прекратить все это. Но Норберг…

Вентор дернул кадыком, словно подавился. Надолго замолчал, по-прежнему глядя поверх моей головы.

— Он приказал мне не вмешиваться, — наконец тихо завершил он. — Сказал, что для всех будет лучше, если я забуду о той комнате. Мол, его отцу нужна отдушина. А девушки, что побывали там… Они все равно никогда ничего не вспомнят. Если только во сне…

Я тяжело вздохнула и покачала головой. Рассказанная история была такой мерзкой, что у меня не осталось сил для возмущения. Хотя, полагаю, Норберг нашел бы слова, чтобы унять мое негодование. Как показывает опыт, у него прекрасно получается оправдывать даже самые отвратительные поступки своих родственничков.

— И ты думаешь, что Алисандр держит в этой комнате Айшу? — спросила я.

— Я практически уверен в этом, — прямо ответил Вентор.

— Но тогда получается, что Норберг должен был проверить эту комнату в первую очередь, раз уж он знает про ее существование, — заметила я.

— Норберг наверняка знает, где и что с Айшей, — перебил меня Вентор. — Но по какой-то причине не собирается ее выручать.

Я продолжала молча смотреть на Вентора. Ладно, предположим, он прав. Но почему тогда Вентор отправился за помощью к Фелану? Последний всегда и во всем поддерживает своего брата. Если Норберг не хочет спасать Айшу, то и Фелан вряд ли станет прикладывать к этому усилия. Тогда возникает вопрос, зачем на самом деле Вентор пришел сюда. Недаром мне показалось, что он даже обрадовался, не застав своего отца.

— О, ты меня загнала в ловушку. — Вентор с усилием рассмеялся, видимо, без особых проблем логически домыслив ход моих безмолвных рассуждений. — Да, ты права. На самом деле я пришел сюда встретиться не с отцом. Я хотел увидеть тебя.

— Да неужели? — холодно удивилась я.

— Я обманул тебя, — покаялся Вентор, хотя я не услышала в его голосе никакого раскаяния. — Точнее, схитрил. Я знал, что моего отца здесь нет. Видел, как он с Норбергом покинули замок. И понял, что это единственная возможность для меня спасти Айшу. Виер Алисандр развлекается в своих покоях. Фелан и Норберг заняты своими делами. Идеально для выполнения моего плана!

— То есть на самом деле ты не был у Норберга, — зачем-то уточнила я то, что и без того являлось очевидным.

— Я видел из окна своей комнаты, как он в сопровождении Фелана куда-то уехал, — ответил Вентор. — Если бы я предложил ему вытащить Айшу, то он бы прогнал меня прочь, как прогнал, когда я сообщил ему о развлечениях его отца.

— И ты отправился ко мне, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянула я. — Но зачем? И к чему был весь этот спектакль с якобы поисками Фелана? Хотел пробудить во мне чувство стыда?

— Ну… да. — Вентор покаянно повесил голову, но тут же весело взглянул на меня. Добавил с льстивыми интонациями: — Я недооценил тебя. Не предполагал, что ты настолько легко разгадаешь мой обман.

— Наверное, мне стоит выгнать тебя прочь, — еще холоднее сказала я, ни капли не возгордившись от комплимента Вентора.

— Постой! — взмолился он. — Я понимаю, что ты злишься на меня за обман. И ты имеешь на это полное право! Но я рассказал тебе чистую правду!

Я многозначительно кашлянула.

— Почти правду, — неохотно исправился он и умоляюще сложил перед собой руки. — Марика, послушай! Я обманул тебя лишь в одном — что искал здесь Фелана. Просто я испугался, что иначе ты не станешь меня слушать и сразу же выгонишь. Но я клянусь сердцем и душой, своей второй сутью, что эта потайная комната действительно существует! И я более чем уверен, что Алисандр держит там Айшу. Да, Норберг и Фелан не согласились бы мне помочь. Но я рассчитывал, что ты не оставишь меня без поддержки.

— Но что я могу сделать? — Я скептически фыркнула. — И вообще, зачем я тебе понадобилась? Если все так, как ты говоришь, то ты без проблем спасешь Айшу и сам. Я буду тебе лишь мешать. И вообще…

— Кровь, — перебил меня Вентор, и на сей раз я не сомневалась, что он говорит чистую правду. — Мне нужна твоя кровь, Марика.

Я осеклась на полуслове. Неожиданный поворот! Как-то не была я готова к подобному откровению.

— Вспомни, как ты спасла Норберга, — продолжил он. — Добровольно дала ему выпить свою кровь. И это помогло ему остаться в этом мире, хотя одной ногой он уже был на землях мертвых. Ты, в отличие от меня, человек. А людская кровь, тем более данная без принуждения, оказывает поистине целительное и волшебное воздействие на оборотней. Ты же видела Айшу. Она была без сознания. Я понятия не имею, в каком она сейчас состоянии. Возможно, умирает. Но если ты дашь ей выпить своей крови…

— Айша — не оборотень, — оборвала его я. — Вряд ли это поможет ей.

— Она из рода Клинг, — не согласился со мной Вентор. — И…

На этом месте он сделал паузу. Огляделся по сторонам, будто опасался, что нас могут подслушивать.

Я невольно тоже завертела головой. Но все было тихо. Замок словно вымер. За закрытой дверью, ведущей в коридор, не слышалось ни шороха, а в покоях, кроме нас, никого не было.

— Я уверен, что твоя кровь, данная добровольно, пробудит в Айше зверя, — наконец завершил Вентор, глядя мне прямо в глаза. — Предательство отца, боль, ожидание смерти. И кровь. Идеальный коктейль для слишком крепко спящего хищника. А если это произойдет, то Айша станет полноправным членом стаи. И виер Алисандр забудет о своих планах убить ее.

— Ясно, — медленно протянула я, пытаясь сообразить, стоит ли верить Вентору.

— Решай сама, Марика, — сказал он, словно уловив мои сомнения. — Только от тебя зависит, жить ли Айше или умереть. Конечно, если ты собираешься отомстить ей…

Я досадливо поморщилась. Да не собираюсь я ей мстить! А вообще, Вентор поступает подло. Давит на мое чувство жалости. Поневоле заподозришь, что он по какой-то причине очень заинтересован в спасении Айши.

«Или же просто хочет выманить тебя из покоев».

— Я готов поклясться еще раз, — тут же проговорил Вентор, будто прочитал мои мысли, хотя я была уверена, что благодаря амулету он на это неспособен. — Я просто хочу спасти Айшу. И твоя кровь — единственный способ для этого.

— Ладно, — скрепя сердце согласилась я. — Пусть будет по-твоему.

Глаза Вентора засияли от радости. Но он сразу же опустил голову, пряча в тени довольную улыбку на своих губах.

Ох, что-то мне это не нравится! И я покачала головой, гадая, не совершаю ли огромную ошибку, решив принять участие в замысловатых интригах оборотней замка Клинг.

* * *

Замок в этот поздний час действительно был словно вымерший. Вентор шел бесшумно, мои же шаги казались мне слишком громкими. Словно эхо катилось по коридору перед нами, хотя я понимала, что мне просто так чудится из-за волнения. Но Вентор несколько раз все же недовольно оглянулся на меня, однако не стал ничего говорить, лишь красноречиво поджал губы.

Я вздохнула. Положение осложнялось тем, что мне не удалось найти никакой приемлемой одежды в покоях Фелана. Да и Вентор не дал мне времени на сборы, сказав, что эдак мы провозимся до рассвета. Мол, и без того слишком долго разговаривали, вдруг виер Алисандр решит проверить, как там поживает его дочь или же вздумает после постельных утех развлечься убийством.

В общем, мне пришлось отправиться на спасение Айши в халате Фелана и его тапочках. Последние оказались слишком велики для меня и ежесекундно норовили слететь, из-за чего я и производила столько шума. Халат тоже доставлял немало неудобств, поскольку его полы то и дело предательски путались в ногах.

Наконец, мы свернули из пусть тускло, но освещенного магическими искрами коридора в какой-то темный и пыльный закуток.

Здесь царил настолько плотный чернильный мрак, что я в замешательстве остановилась. Ничего не вижу!

— Дай мне руку! — прозвучало из темноты повелительное.

Я растерянно выполнила приказ и наугад ткнула ею перед собой, не представляя, в какой стороне находится Вентор и далеко ли он от меня.

Почти сразу мою ладонь сжали теплые пальцы юноши. Я с невольным облегчением перевела дыхание. Все-таки очень приятно осознавать, что я в этой темноте не одна.

— Ты не хочешь создать свет? — спросила я и сама удивилась тому, насколько хрипло и испуганно прозвучал мой голос. Кашлянула и продолжила чуть тверже: — Ну, то есть ты наверняка знаешь какое-нибудь заклинание, чтобы сделать здесь светлее.

— Пока не хочу, — лаконично ответил Вентор и настойчиво потянул меня вперед.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Благо, что пол здесь был ровный, шел Вентор медленно, поэтому я не опасалась споткнуться и упасть.

Идти пришлось недолго. Наверное, миновало всего пару минут, вряд ли больше, когда Вентор остановился.

— Здесь, — раздался его голос. — Вроде бы здесь.

Я усердно захлопала ресницами, отчаянно вглядываясь в окружающий мрак и силясь хоть что-нибудь увидеть. Пустое! Лишь глаза начали слезиться от напряжения.

Тем временем Вентор выпустил мою ладонь из своей. Но я чувствовала, что он остается рядом, поэтому не протестовала. Я слышала его тяжелое дыхание, несколько раз до моего лица долетали порывы воздуха, будто он делал какие-то резкие пассы руками.

— Ага, — проговорил он довольно. — Вот.

Раздался натужный ржавый скрип металла, будто повернулась дверь на давно не смазываемых петлях. Повеяло каким-то очень тяжелым затхлым запахом, и я невольно попятилась.

Нет, это не была вонь в прямом смысле этого слова. Тут не пахло гнилью или нечистотами. Но… Мне по непонятной причине нестерпимо захотелось развернуться и кинуться прочь сломя голову. Даже ногти на руках и ногах зачесались от желания уйти, убежать, скрыться и никогда больше не возвращаться сюда.

Что там Вентор говорил про потайную комнату? Что в ней сами стены пропитаны слезами и отчаянием? Сдается, я начинаю понимать, что он имел в виду.

И теперь я слышала звук еще одного дыхания. В полной темноте мой слух обострился до такой степени, что я словно видела, как в нескольких шагах от меня на полу лежит Айша и страшно, с присвистом дышит. Возможно, на ее губах даже пузырится кровавая пена. Такое чувство, будто у нее пробито легкое.

— Идем. — Вентор опять легонько коснулся моей руки. — Осталось немного.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Нет, никакой угрозы в словах Вентора не было, но… Такое чувство, будто он изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться. И я никак не понимала причин его внезапного и непонятного веселья. Неужели он так радуется скорому спасению Айши?

Вентор, осознав, что я застыла на месте, достаточно невежливо дернул меня за руку, и я машинально сделала несколько шагов вперед. Тотчас же за моей спиной раздался уже знакомый ржавый скрип петель. Видимо, дверь закрылась.

Я не думала, что может стать темнее. Я и без того ничего не видела прежде. Но теперь меня обступил настолько плотный и физически ощущаемый мрак, что стало тяжело дышать. Наверное, зажмурься я — и то стало бы светлее.

Из-за тьмы создавалось странное впечатление, будто мое тело растворилось. Наверное, так чувствуют себя люди, когда умирают. Если, конечно, они вообще что-нибудь чувствуют после смерти. Одна невесомая тьма. И ничего в мире больше не существует. Нет ни тебя, ни твоих родных, ничего…

— Ты привел ее?

Я едва не закричала в полный голос. Уж очень внезапно прозвучал этот вопрос в окружающей нас тишине, разбавленной лишь звуками чужого дыхания.

А самое страшное заключалось в том, что я знала, кто задал вопрос. И мне это очень не понравилось.

— Да, виер, — с непривычной почтительностью отозвался Вентор.

— Я же просил называть меня дедом. — Виер Алисандр неприятно хохотнул, по-прежнему скрываясь где-то в полной темноте. Добавил чуть мягче: — Мальчик мой, ты заслужил право быть моим внуком.

— Спасибо… — Вентор замялся на неуловимый миг, но затем все-таки завершил: — Спасибо, дедушка.

Я сжала кулаки. Сдается, одна маленькая глупая косуля все-таки угодила в западню, устроенную ей злыми жестокими волками. И останутся от нее только рожки и копытца.

— Почему я не слышу ее мыслей? — с легкой ноткой изумления поинтересовался виер Алисандр.

— Норберг дал ей амулет, — покорно ответил Вентор. Торопливо добавил: — И не спрашивайте почему! Я не в курсе. Не успел у нее вызнать. Простите.

— Не переживай, — подбодрил его виер Алисандр. — Наверняка ничего серьезного. Мой сын слишком человеколюбив, как я уже говорил не раз. Думаю, просто пожалел девчонку. Или же решил угодить Фелану.

— О да, мой отец, как выяснилось, за столь короткий срок почему-то воспылал чувствами к Марике, — буркнул Вентор. — Как-то не похоже на него. Это может привести к проблемам для нас.

— Да плевать, — холодно обронил виер Алисандр. — Как воспылал чувствами, так и остынет. Что же касается проблем… Ну, обидится на меня, ну, подуется немного. Как-нибудь помиримся. Еще не хватало из-за какой-то девки отношения портить. Сколько их у него еще будет — не счесть.

— Да, но… — нерешительно возразил Вентор.

— Довольно, — резко осадил его виер Алисандр. — Не бойся отца. Я тебя в обиду не дам. И потом, когда Фелан узнает, во имя какой благой цели погибла его очередная постельная игрушка, то лишь поблагодарит нас.

Мне все это не нравилось. Мне все это очень и очень не нравилось! Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько глупо и беспомощно. А ведь Хольгон предупреждала меня, чтобы я не верила Вентору. Говорила, что он без раздумий предаст меня, лишь бы насолить своему отцу.

— Свет, — негромко скомандовал виер Алисандр.

Тотчас же под потолком запылала крохотная магическая искра. Я с приглушенным восклицанием зажмурилась, когда ее яркий свет нестерпимо больно резанул по глазам, привыкшим к темноте. Растерянно заморгала, силясь как можно скорее адаптироваться к новым условиям.

Виер Алисандр милостиво молчал, видимо, давая мне привыкнуть и оглядеться. Наконец я получила возможность оценить окружающую обстановку, хотя перед глазами все расплывалось от невольно навернувшихся слез.

Вентор не солгал, комнату, в которую он меня привел, действительно можно было назвать обителью порока и разврата. Почти все свободное пространство занимала кровать поистине чудовищных размеров. И еще более чудовищно выглядели разнообразные приспособления в изголовье и изножье ее. Я даже не хотела догадываться об истинном предназначении всех этих оков, штырей и весьма зловещего вида инструментов, более всего напоминающих пыточные. И без того понятно, что виер Алисандр здесь мучил, насиловал и издевался над несчастными пленницами. Затем мой взгляд упал на небольшую жаровню, правда, сейчас потушенную, и на несколько прутьев с клеймами около нее.

Неужели виер Алисандр клеймил наиболее понравившихся девушек? А что, данный поступок вполне в духе этого мерзкого, отвратительного, беспринципного и донельзя жестокого хищника, по насмешке богов имеющего облик человека. Впрочем, нет, я не желаю знать ответа на этот вопрос!

Вентор стоял от меня в нескольких шагах позади, словно перегораживая путь к двери. Виер Алисандр с прегадкой ухмылкой постукивал по высокому голенищу сапога тонким хлыстом, стоя около ложа, на котором наверняка провел самые приятные минуты своей жизни.

А затем я вдруг увидела, что, а точнее кто лежит на кровати.

То, что сперва показалось мне кучей тряпья, неубранной после последней пленницы, пошевелилось. Раздался тихий полустон-полувздох, закончившийся горловым клекотом, будто тот, кто издал его, захлебнулся в слюне или собственной крови. И я внезапно с ужасом осознала, что передо мной Айша. Девушка лежала ничком, словно переломанная чьей-то неведомой злой волей. Ее руки и ноги были согнуты под самыми невероятными углами, волосы, прежде блестящие и ухоженные, слиплись от крови и скатались в один огромный колтун. Вместо лица — один сплошной синяк. Опухшие разбитые губы, заплывшие до узких щелочек глаза, на месте носа — какая-то кровавая каша.

Я содрогнулась, осознав, что девушку долго и жестоко избивали. Скорее всего, не обошлось и без пыток, поскольку на правой руке, ближней ко мне, ногти были вырваны с мясом.

Но при всем этом она еще жила! Именно ее сиплое натруженное дыхание я слышала в темноте. И сейчас ресницы на одном ее глазе, чуть менее заплывшем, чем другой, слабо дрогнули. Она явно пыталась посмотреть на меня.

— О небо, — потрясенно прошептала я. — Кто это сделал с ней?

— Я, — спокойно сказал виер Алисандр, и в его голосе проскользнули отчетливые горделивые интонации. Присел на краешек кровати и хозяйским жестом положил руку на ногу дочери.

Айша отчаянно дернулась, будто прикосновение принесло ей сильную боль. Впрочем, почему будто? Наверняка так и было. Застонала опять, и ее чуть приоткрывшийся глаз закатился так, что стал виден только белок. По всей видимости, несчастная потеряла сознание. Полагаю, оно и к лучшему для нее. Пусть хотя бы таким образом она немного отдохнет от страданий.

Я покосилась на Вентора, желая увидеть, как он отреагирует на все это. Но юноша упорно рассматривал пол под своими сапогами, не желая принимать какое-либо участие во всем происходящем. Ну да, конечно, главную задачу он уже выполнил — заманил меня сюда.

— Но зачем? — продолжила я допытываться у виера Алисандра причины его выходящего за все рамки разумного поступка. — Зачем вы все это сделали? Она же ваша дочь!

— Она не оборотень, — холодно отрезал тот. — Я не мог допустить, чтобы от меня родился обычный человек. В ней есть зверь. Просто он по какой-то причине очень крепко спит. И я решил, что самая пора его разбудить. А для этого нужна боль. Много боли. И кровь. Крови, заметь, необходимо даже больше, чем боли.

— И как, получилось? — с невольным сарказмом осведомилась я. Кивком указала на Айшу, которая не проявляла никаких признаков жизни. — Вы же почти убили ее!

— Но она еще дышит, — возразил Алисандр. Хмыкнул. — Да, задача оказалась труднее, чем я предполагал. Но я пока не отчаялся. Самая пора испробовать второй способ.

Я еще раз посмотрела на Вентора, который упорно делал вид, будто находится сейчас где-то очень далеко от этого места. Сдается, я уже догадываюсь, о каком способе говорит Алисандр. Для того чтобы зверь Айши проснулся, нужны боль и кровь. Что же, боли бедная девочка испытала сполна. Пришел черед крови.

— Вы хотите, чтобы я добровольно дала Айше своей крови, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянула я.

— Нет. — Виер Алисандр весело улыбнулся и покачал головой. — Ошибаешься. О добровольности в данном случае речь не идет. Ну конечно, если ты сама не против, то я не собираюсь возражать. Однако учти, моя дочь выпьет тебя до дна.

Я едва не подавилась от такого сообщения. С сомнением уставилась на Айшу, которая по-прежнему не подавала признаков жизни, если не считать тяжелого сиплого дыхания. Она выпьет меня до дна? Каким это образом, хотелось бы знать? Неужели виер Алисандр считает, будто я буду настолько добра к его дочери, что позволю ей убить себя? Ну уж нет, в таком случае я без боя не сдамся! И не думаю, что Айша сумеет победить в этой схватке, особенно если учесть, в каком состоянии она сейчас находится.

— Конечно, сперва я помогу дочери, — медленно продолжил виер Алисандр, и меня кинуло в дрожь от запредельного холода в его тоне. — Оторву тебе руку, к примеру. Или ногу. Не суть важно, впрочем. Естественно, ты начнешь кричать. Затем дам Айше напиться твоей крови. Полагаю, после этого ее зверь точно проснется.

— А если вы ошибаетесь? — дрожащим от испуга голоском осведомилась я, отчаянно пытаясь не сорваться на писк. — Что будет, если ваша дочь — не оборотень, и моя кровь не пробудит в ней зверя?

— Тогда сегодня ночью пировать буду я. — Виер Алисандр хищно оскалился и облизнулся, плотоядно глядя на меня. — Что зря добру пропадать. И не надо благодарить меня. Думаю, тебе бы самой не захотелось остаток дней своих прожить жалкой калекой. Что же насчет Айши… Я окончу ее страдания. Мне не нужна такая дочь.

Интересно, мне показалось, или ресницы Айши, все это время лежавшей удивительно смирно, после жестоких слов Алисандра вдруг дрогнули? Если она не в обмороке, а лишь притворяется, то ей наверняка очень обидно и больно слышать подобное из уст отца.

— Впрочем, я уже устал от разговоров. — Виер Алисандр досадливо поморщился и тряхнул головой, позволив длинным седым волосам красиво разметаться на плечах.

Невольно вспомнился момент его картинного появления в комнате Норберга, когда все ждали его на так называемый семейный совет по поводу исчезновения Айши. Тогда я подумала, что он долго выжидал наиболее удачный момент, желая сделать свой приход как можно более эффектным. И теперь этот жест. Опять такое чувство, будто он долго репетировал его перед зеркалом. Н-да, стоит признать, виер Алисандр — тот еще себялюбец. Правда, вряд ли этот факт поможет мне выбраться из этой поистине ужасающей западни.

— Приступим, пожалуй, — небрежно обронил виер Алисандр и весьма недвусмысленно шагнул ко мне.

Я бы с огромным удовольствием попятилась. Да что там! Будь моя воля — я бы вообще развернулась и с диким воплем ужаса рванула прочь! Но на меня накатило странное оцепенение. Что-то сродни тому, что я испытала, когда пыталась бежать от Фелана в ночном лесу.

Правда, это беспомощное состояние не продлилось долго. Почти сразу я болезненно ахнула, когда амулет, одолженный мне на время Норбергом, вдруг обжег кожу.

Виер Алисандр недовольно скривился, но тут же с нарочитым равнодушием пожал плечами.

— Твои проблемы, — обронил он. — Сопротивляйся, девочка. Авось это поможет ленивому зверю Айши проснуться пораньше.

И я поспешила воспользоваться его советом. Всхлипнув от ужаса, развернулась на пятках и ринулась к дверям этой западни.

От резкого движения тапочки слетели с моих ног, но я не обратила на это ни малейшего внимания. В голове перепуганной птицей билась лишь одна мысль: прочь, прочь отсюда!

Увы, реальность, как и следовало ожидать, оказалась жестокой. Дверь была запертой. Я несколько раз безуспешно рванула на себя ручку, затем навалилась на нее всей тяжестью своего тела. Пустое! Тяжелая дубовая дверь, обитая массивными листами железа, даже не скрипнула.

— Прелестно, прелестно! — препротивно захихикал за моей спиной виер Алисандр. — Бейся, птичка, о прутья клетки. Бейся сильнее! Твой страх и отчаяние послужат пищей для волка моей маленькой Айши.

Я устало обернулась к этому садисту, уже понимая, что будет безумием ожидать от него снисхождения и пощады. Удивленно округлила глаза, когда увидела, что кое в чем он прав.

Айша очнулась. Она теперь не лежала, а сидела, тяжело привалившись спиной к высокому изголовью кровати. В ее багрово-красных глазах сейчас не было ни намека на белок или роговицу. Одна пульсирующая кровавая мгла.

Я гулко сглотнула комок в горле, не отводя испуганного взгляда от Айши и на миг. Понятия не имею, что случилось с девушкой за те несколько секунд, что я не смотрела на нее. Но сейчас в ее лице не оставалось ничего человеческого. Такое чувство, будто на ней маска, которая вот-вот лопнет, выпустив на долгожданную свободу оголодавшего хищника.

— Молодец, девочка моя! — Виер Алисандр довольно закивал головой. — Молодец! Я знал, что ты — истинная Клинг! Пожалуй, Марика, я не буду отрывать тебе руку. Моя дочь справится и сама.

Стоит ли удивляться тому факту, что меня сказанное мужчиной совершенно не обрадовало. Я абсолютно не желала этой ночью умирать. Тем более настолько страшной и мучительной смертью.

Я с немой мольбой взглянула на Вентора, в глубине души надеясь, что он все-таки опомнится и придет ко мне на помощь. Но моя надежда тут же умерла, так и не успев до конца сформироваться. Юноша по-прежнему угрюмо разглядывал пол под своими сапогами, не позволяя себе и взгляда в мою сторону или в сторону очнувшейся Айши.

Ощутив на себе мой взгляд, Вентор с усилием дернул кадыком и глухо проговорил, не глядя на Алисандра:

— Я был бы очень признателен, если бы вы позволили мне уйти.

— Ты хочешь уйти? — Алисандр всплеснул руками, словно удивленный просьбой внука. — Но почему, мой мальчик? Разве ты не хочешь понаблюдать за первой охотой моей дочери, твоей тети?

— Любезно благодарю за предоставленную честь, но нет. — Вентор позволил себе крохотную едва уловимую насмешку в тоне, после чего вновь стал абсолютно серьезным, завершив: — Я считаю процесс охоты слишком интимным, чтобы за ним наблюдало столько народа.

— Как знаешь. — Виер Алисандр раздраженно фыркнул, явно недовольный подобным решением внука. Добавил с намеком: — А вот я останусь. Люблю, знаешь ли, подобные зрелища. Они будоражат кровь.

Лицо Вентора на какой-то незначительный миг исказилось гримасой отвращения. Но он ничего не сказал. Лишь склонил голову в почтительном поклоне и отправился к двери.

Я наблюдала за ним с опять вспыхнувшей надеждой. А что, если в нем все-таки пробудилась жалость ко мне? Что, если он решил помочь мне? И сейчас, когда он откроет дверь, то я…

— Прочь, — тихо обронил Вентор, остановившись чуть поодаль от меня.

— Вентор, я… — чуть не плача начала я.

Закончить фразу я не успела. Как оказалось, Вентор стоял от меня как раз на расстоянии удара. Он небрежно взмахнул рукой, не желая тратить времени на пустые уговоры, — и я, вскрикнув, отлетела в сторону, получив хлесткую оплеуху. Упала на колени и ошарашенно замотала головой, силясь прийти в себя.

Пощечина вышла и неожиданная, и весьма болезненная. Прежде всего — для моего самолюбия. Все-таки в глубине моей души продолжала жить безумная надежда, что все происходящее — лишь часть какого-то плана Вентора. Я никак не могла поверить, что настолько сильно в нем ошибалась.

Я вытерла тыльной стороной ладони губы, оставив на коже кровавые разводы.

— Отлично, мой мальчик, — хохотнул Алисандр. — Так этой девчонке и надо.

Его голос неуловимо изменился. Он стал ниже, грубее. А фоном к нему шло утробное рычание.

Я посмотрела на свою руку, испачканную кровью. Перевела взгляд на кровать, уже понимая, что увижу.

Айша уже не лежала и не сидела, а стояла на четвереньках и рычала, глядя на меня. Ее темные волосы разметались по плечам, искалеченные пытками пальцы скреблись по матрацу в бессильной ярости.

А в следующее мгновение она взметнулась в воздух и прыгнула на меня.

Это было немыслимо и совершенно невероятно! Никакой человек не смог бы преодолеть разделяющее нас расстояние за один прыжок. Тем более девушка, страдающая от боли и наверняка имеющая не один перелом. Но вдруг я обнаружила, что лежу на спине, опрокинутая тяжестью чужого тела.

Я едва успела упереться руками в плечи Айши, как она щелкнула зубами в опасной близости от моего горла. Утробно рыкнула, огорченная неудачей, и вновь потянулась к моей шее.

— Умничка, дочка, — из какого-то невообразимого далека донесся до меня ободряющий голос виера Алисандра. — Молодец, моя красавица!

— Дайте мне уйти! — внезапно с настоящим отчаянием крикнул Вентор. — Прошу, разблокируйте дверь!

Виер Алисандр что-то недовольно буркнул в ответ. Послышался скрежет и лязг железа.

Горячая слюна Айши капнула мне на лицо, и я изо всех сил напрягла руки, безуспешно пытаясь откинуть девушку прочь. Пустое! Она рвалась к моему горлу с силой, которую невозможно было вообразить в ее истерзанном пытками теле. В ее горящих яростью и голодом глазах не оставалось ничего человеческого. Лишь плескалась кровавая мгла проснувшегося зверя.

Руки тряслись от усталости. Дыхание Айши ощущалось все ближе и ближе. Я понимала, что смогу сопротивляться ей не больше минуты, в лучшем случае — двух. Потом эта схватка закончится для меня поражением, что ознаменует собою конец моей не особо длинной жизни, наполненной одними неудачами.

Как вдруг все завершилось. Я сама не поняла, что случилось, но неожиданно какая-то неведомая сила оторвала от меня алчущую крови девушку. Оторвала и на удивление нежно откинула обратно на кровать. Скорее даже сказать, бережно отнесла.

Айша обиженно завыла было, опустившись на матрац. Но почти сразу ее глаза закатились, и она…

Уснула? Я изумленно моргнула, пытаясь осознать сей факт. Но девушка действительно мирно спала. И ее дыхание уже не напоминало сиплое рычание загнанного и смертельно опасного зверя. Спокойное, глубокое, как будто она больше не испытывала боли.

— Марика!

Я охнула от неожиданности, когда кто-то легко вздернул меня на ноги и привлек в свои объятия. Уткнулась носом в плечо Фелана, чувствуя, как глаза начинает щипать от облегчения.

Никогда не думала, что буду рада видеть этого невыносимого, мерзкого блондина, превратившего мою размеренную жизнь в настоящий кошмар! Но сейчас я готова была расцеловать его с искренней благодарностью, почти что с любовью, поскольку он спас меня от самой страшной и ужасной гибели.

— Ты в порядке? — Фелан отстранился, взяв меня за плечи. Строго посмотрел в глаза.

После пережитого я не могла говорить. Горло еще было перехвачено спазмом ужаса. Поэтому я лишь кивнула.

— Он тебе ничего не сделал? — продолжил расспрашивать Фелан. Тут же, не дожидаясь моего ответа, принялся крутить меня в разные стороны, словно куклу. Но почти сразу бросил это занятие и опять привлек меня в свои объятия.

Я удивленно слушала, как сильно и быстро бьется его сердце. Наверное, даже чаще, чем мое. Такое чувство, будто это он только что участвовал в схватке и ощущал дыхание врага, готового разорвать его на мелкие кусочки.

— Что вы себе позволяете? — в этот момент подал голос виер Алисандр. И это получилось у него настолько визгливо, что я едва не рассмеялась в полный голос. Хотя прекрасно понимала, что, скорее всего, почти сразу забилась бы в нервном припадке. А виер Алисандр уже продолжал, опасно повышая и повышая голос, пока он не начал противно резать слух: — Щенки! Точнее, один щенок и один драный кот! Вы мне вздумали противостоять? Мои решения оспаривать? Да кто вы такие?! А ну немедленно вышли вон! И не забудьте закрыть за собой дверь. О вашем наказании я подумаю позже, когда завершу свои дела здесь.

Я невольно вздрогнула и прижалась к Фелану всем телом, уловив, как в последней фразе виера Алисандра прозвучала весьма недвусмысленная сладострастная дрожь. По всей видимости, он искренне наслаждался всем происходящим и сейчас был просто в бешенстве, что его развлечение прервали.

Фелан, уловив мое состояние, попытался успокоить меня. Привлек к себе с такой силой, что я едва не задохнулась и, по-моему, даже услышала опасный хруст своих ребер. Правда, почти сразу опомнился и разжал свою хватку.

— Я придушу его собственными руками, — бесцветным от бешенства голосом заявил он, глядя поверх моей головы.

Интересно, на кого он смотрит? Впрочем, сдается, я знаю ответ. Фелан наверняка явился в эту обитель порока и страданий не один, а в сопровождении брата.

Я не смогла удержаться от проявления вполне закономерного любопытства и бросила быстрый взгляд через плечо. Тут же опять стыдливо уткнулась носом в рубашку Фелана, потому что Норберг заметил это и ободряюще улыбнулся мне.

Но даже быстрого взгляда мне хватило, чтобы заметить, как изменился Норберг. Казалось бы, я видела его всего несколько часов назад. И тогда было очевидно, как он изо всех сил пытается скрыть свое болезненное состояние. Вспомнить хотя бы, как его опасно повело в сторону, когда он собирался подойти к окну. Но сейчас он держался совсем иначе. В его уверенной позе ничего не напоминало о ранах, полученных совсем недавно. Он не сжимал кулаки, не корчил угрожающих рож. Но мне почему-то стало очень не по себе. Такое чувство, будто передо мной предстал не просто человек, привыкший повелевать, а главное — встречать полное и безоговорочное подчинение своим приказам. Передо мной сейчас стоял даже не хищник, готовый к смертельной схватке. В Норберге я увидела нового вожака стаи, который собирался кинуть вызов старому и биться до последней капли крови.

По всей видимости, виер Алисандр это тоже понял. По крайней мере, он совершенно не торопился отвечать на угрозу, кинутую ему Феланом. В комнате вдруг стало настолько тихо, что я опять услышала сиплое прерывистое дыхание Айши. Девушка сейчас металась в забытьи на том же матрасе, где лежала, когда я увидела ее здесь. Правда, я не понимала, какая сила ее туда откинула, оторвав от моего горла. Неужели кто-то из братьев использовал магию? Скорее всего.

Неожиданно в поле моего зрения попал Вентор. Воспользовавшись тем, что никто не обращает на него внимания, он принялся медленно передвигаться по направлению к кровати, где стонала Айша. И я недоуменно нахмурилась. Что он задумал? Неужели решил прикончить несчастную, поскольку план виера Алисандра скормить меня ей провалился?

Хотя… Я мысленно фыркнула, еще раз сопоставив факты. Упорное желание Вентора уйти, не дожидаясь, пока Айша прикончит меня. То, что спасение подоспело ко мне именно после открытия двери… Пожалуй, мне не стоит торопиться с выводами. Сдается, интрига была куда изощреннее, чем я решила.

— Вентор, не стоит, — раздался негромкий уверенный голос Норберга. — Я понимаю, что тебе жаль Айшу. Но не трогай ее. Ты сделаешь лишь хуже. Лучше соверши по-настоящему благое дело и проводи Марику в ее покои.

В мои покои? Я едва не фыркнула в полный голос от возмущения. Интересно, Норберг просто оговорился или на полном серьезе считает, что я нахожусь в замке не как бесправная пленница, а как гостья?

«Или же он думает, что у тебя с Феланом все очень серьезно».

Я покрепче сжала губы от этой мысли. Нет, бред полный! Кому, как не Норбергу, знать, что из этих отношений совершенно точно не выйдет никакого толка.

Но намного важнее мне показалась другая деталь. Норберг попросил Вентора проводить меня. То есть я была права. Вентор в данном случае сыграл на стороне братьев, в нужный момент позволив им войти. Но тогда логично сделать вывод, что вся эта сцена с самого начала была кем-то спланирована. Виеру Алисандру позволили завлечь меня в ловушку. А потом в нужный момент пришли на помощь.

Негодование медленно разгоралось во мне тем вернее, чем дольше я размышляла на этот счет.

Получается, я сыграла роль наживки. И, как любую наживку, меня вполне могли съесть до того, как подоспеет помощь. Причем «съесть» — это не фигуральное, а самое что ни на есть реальное положение дела.

Айша в этот момент тяжело вздохнула, и я содрогнулась всем телом, представив, что могло бы случиться, если бы виер Алисандр не позволил Вентору уйти, а приказал бы ему остаться до конца.

— Зачем Вентору уходить? — визгливо переспросил виер Алисандр.

Я недоуменно хмыкнула, уловив в его голосе отчетливые нотки нарождающейся паники. Он боится? Он действительно боится остаться один на один со своими сыновьями?

Выходит, что так. И, судя по всему, у него для этого есть все основания. Правда, мне не верится, что Норберг или Фелан могут пойти на серьезный конфликт с отцом лишь из-за того, что тот попытался скормить меня своей дочурке. В конце концов, таким образом он пытался пробудить зверя в Айше. Пусть способ был выбран, мягко говоря, так себе, но не стоит отрицать, что виер Алисандр практически добился успеха.

— Я требую, чтобы он остался! — продолжил бесноваться Алисандр. — Он — полноправный член стаи и имеет право видеть…

Алисандр вдруг как-то странно забулькал и замолчал. Это было так неожиданно, что я опять рискнула оторваться от рубашки Фелана и с интересом взглянула на так называемого главу рода Клинг. Правда, я была уверена, что сейчас так должно называть Норберга, и только его.

Виер Алисандр стоял почти по центру комнаты, словно желал вновь оказаться в центре всеобщего желания. Но сейчас в его позе не было ничего величественного или угрожающего. Седые волосы, обычно аккуратно уложенные, некрасиво растрепались, губы кривились в беспрестанных гримасах, а в глазах металось самое настоящее отчаяние.

Я никогда прежде не видела, чтобы кто-то так неприкрыто трусил. Было очевидно, что виер Алисандр не просто боится — он находился в самом настоящем ужасе.

— Вентор, уведи Марику, — повторил приказ Норберг. Добавил с чуть уловимым нажимом: — Пожалуйста.

А вот в его голосе не чувствовалось никакого напряжения. Он звучал настолько спокойно и уверенно, что я поневоле посочувствовала Алисандру. Пожалуй, я буду даже рада оказаться как можно дальше от этого места. Не имею ни малейшего желания видеть, что тут произойдет дальше! Мне и без того ночных кошмаров хватает.

— Иди, — в этот момент ласково шепнул Фелан, и что-то невесомо прикоснулось к моим волосам.

Ой, что это было? Фелан, этот самоуверенный, наглый и развратный тип поцеловал меня в макушку? Какие нежности, право слово! И не скажешь, что всего пару часов назад он без малейших сожалений или раздумий взял меня почти силой.

Но, что скрывать очевидное, у меня на душе все-таки потеплело после этого мимолетного проявления заботы. Эх, ну почему он не может всегда быть таким милым?

Фелан наконец-то выпустил меня из своих объятий. Несильно, но ощутимо подтолкнул по направлению к Вентору, который в нерешительности переминался около двери.

Юноша с нескрываемым облегчением вздохнул, когда я сделала несколько шагов к нему. По всему было видно, что он жаждет как можно скорее покинуть это жуткое помещение. И я вполне разделяла его желание.

Но все-таки перед самым порогом я не смогла удержаться от искушения кинуть быстрый-быстрый взгляд назад. Просто чтобы увидеть и оценить обстановку в целом, так сказать.

Айша по-прежнему лежала на матрасе. Тяжело было сказать, в сознании ли она или опять погрузилась в милосердное черное небытие. Из ее груди вырывалось сиплое дыхание, глазные яблоки быстро двигались под веками, потрескавшиеся, обметанные черными корочками разбитые губы немо шевелились, будто она пыталась что-то сказать.

Виер Алисандр безуспешно пытался взять расшалившиеся нервы под контроль и принять прежний величественный вид, более подходящий для главы рода. Поэтому то и дело он приглаживал волосы и выставлял вперед то одну, то другую ногу. Но выглядел при этом не солидно, а как-то смешно, потому что руки у него тряслись, а прическа никак не желала становиться аккуратной.

Норберг, стоявший около кровати, взирал на отца с нарочитым равнодушием. Но в его фиалковых глазах то и дело проблескивали алые искры ярости, и я не сомневалась, что на самом деле он в настоящем бешенстве, просто очень умело скрывает свои чувства.

А вот Фелан решил не утруждать себя примеркой маски отчуждения и притворства. На его лице было написано явное отвращение. Он глядел на Алисандра так, будто видел перед собой не отца и даже не человека, а некое отвратительное насекомое, которое сучит ножками, не подозревая, что вот-вот его прихлопнут тапкой.

— Пойдем, — почти не разжимая губ, обронил Вентор и протянул мне руку.

Я проигнорировала его жест. У меня имелось слишком много неоплаченных счетов к этому юноше, который, как выяснилось, является достойным сыном своего отца и способен дать ему фору в деле обмана. Поэтому я не собиралась принимать от него помощь. Но оставаться в этой комнате я не желала, поэтому в один гигантский шаг преодолела разделяющее нас расстояние. Мне надо уйти. Закрыться в покоях, принять горячую ванну, где я буду долго тереть кожу в тщетной попытке смыть с себя дыхание и капли слюны Айши. А потом я зароюсь в одеяло, спрячу голову под подушку и наконец-то дам волю слезам. Надеюсь, мне удастся заснуть этой ночью. И надеюсь, я не запомню свои сны.

Вентор тем временем опустил руку, осознав, что я не намерена прикасаться к нему. Развернулся и с усилием потянул на себя дверь.

Та с душераздирающим ржавым скрипом поддалась далеко не сразу. И бесконечно долгие несколько секунд я была вынуждена думать, что ничего не получится. Что я буду вынуждена остаться здесь и наблюдать за разговором братьев Клинг со своим отцом.

Но наконец дверь распахнулась. Вентор шагнул было вперед, однако тут же в недоумении остановился.

В коридоре стоял Винлан. Ближайший помощник виера Алисандра был, как и обычно, одет в черное. Но в руках он держал меч, чье острие нестерпимо ярко полыхнуло, отразив свет ближайшей магической искры.

Появление мужчины оказалось настолько внезапным, что в комнате после этого повисла гнетущая тишина. Молчал Норберг, молчал Фелан. И чем дольше, тем больше мне не нравилось их молчание. А еще сильнее мне не нравилось то, что Винлан и не думал опускать меч, продолжая держать его острие направленным в грудь Вентора. Правда, к чести последнего, тот даже не попятился, будто не понимал всей грозящей ему смертельной опасности.

— О, Винлан! — Виер Алисандр чуть ли не закричал во весь голос, и я вздрогнула от неожиданности — так резко и грубо оказалась разорвана это малость затянувшаяся пауза. И теперь я слышала в интонациях главы рода Клинг неподдельный восторг и радость. — Винлан, подойди ко мне!

И еще одна томительная минута молчания. К концу этого срока я сама была готова завопить во все горло, лишь бы прекратить пытку неизвестностью.

— Я принес меч, которым вас ранили, — внезапно прошелестел голос Винлана.

Мужчина смотрел прямо на Норберга, совершенно игнорируя присутствие в комнате виера Алисандра.

Винлан нашел меч, которым ранили Норберга? Я изумленно кашлянула, в последний момент удержав себя от вопроса. Все равно мне бы на него никто не ответил. Присутствующие в комнате были заняты куда более важными делами, чем обращать внимание на интерес случайно забредшей в замок девицы.

— Благодарю, — сухо сказал Норберг. Замялся было, но все-таки добавил с чуть уловимой вопросительной интонацией: — Наш договор в силе?

Винлан кивнул. Посмотрел на меч в своих руках, словно только сейчас вспомнил об его существовании. И вдруг ловко перевернул его так, что лезвием он лег ему в ладони.

Я испуганно ахнула. Меч был настолько остро заточен, что с пугающей легкостью разрезал перчатки на руках мужчины. В воздухе поплыл знакомый металлический запах крови, первые тягучие красные капли упали на пол, сорвавшись с ладоней Винлана.

— Я присягаю вам на верность, — глухо сказал он. Сделал несколько шагов и почтительно опустился на одно колено перед Норбергом, протянув ему меч рукоятью вперед.

Айша, почуяв запах крови, заметалась на кровати с удвоенной силой. Норберг, не глядя на нее, прищелкнул пальцами — и тотчас же девушка затихла, опять бессильно откинувшись на грязный вонючий матрас.

Окончания этой сцены я не увидела. Вентор, видимо, устав от моих бесконечных посматриваний, перехватил меня за руку и с силой дернул на себя. Я буквально выбежала из комнаты, после чего дверь с оглушительным грохотом захлопнулась, скрывая за собой окончание сцены передачи власти в роде Клинг.

* * *

— Налить тебе немного?

Добравшись до покоев Фелана, Вентор сразу же отправился к столику с напитками. Не дожидаясь моего ответа, выбрал два бокала и ловким движением откупорил бутылку вина. Щедро плеснул алкоголь в фужеры, немалую часть пролив прямо на светлый ковер — так сильно у него дрожали руки.

Правда, Вентор не обратил ни малейшего внимания на тот беспорядок, который устроил. Одним глотком осушил бокал, тут же налил себе еще. И лишь после этого немного успокоился и отошел от столика, не забыв прихватить бутылку с собой. С любезным полупоклоном протянул один из бокалов мне.

Я не стала отказываться. Беременна я или нет — еще неизвестно. А нервы успокоить после произошедшего стоит. К тому же, помнится, сам Норберг не видел ничего дурного в небольшом количестве вина.

Оно оказалось крепче, чем я предполагала. Пряный напиток с богатым букетом полевых трав удивительно сильно обжег мне горло, и я едва не закашлялась. Но мужественно допила до дна.

— Значит, это было подстроено, — хрипло проговорила я и с такой силой сжала опустевший фужер в руке, что лишь чудом не раздавила его.

— Прости, — обронил Вентор, который к этому времени расправился уже и со второй порцией алкоголя. — Вряд ли мою вину перед тобой способно хоть что-нибудь искупить, но все-таки я скажу: это была не моя идея.

— А идея Норберга, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянула я.

Вентор не стал подтверждать или опровергать мою догадку. Он лишь неопределенно пожал плечами, поставил пустой бокал на подлокотник ближайшего кресла и надолго присосался к горлышку бутылки. Видимо, надоело постоянно подливать себе вина.

Этим поступком он невольно напомнил мне Фелана. Его отец тоже не особенно утруждал себя правилами приличия, предпочитая употреблять алкогольные напитки именно так.

Интересно, а как сам Фелан отнесся к плану, предложенному его братом? Неужели безропотно поддержал?

Я понимала, что являюсь для него лишь очередным развлечением, но все-таки эта мысль удивительно больно царапнула меня по сердцу. Он ведь думает, что я могу носить его ребенка. И спокойно отправил меня в западню, по сути, не имея ни малейшей уверенности в том, что все закончится хорошо. Вентор мог не успеть открыть дверь. Виер Алисандр мог решить позабавиться со мной прежде, чем отдать Айше. Айша могла оказаться сильнее и вцепиться мне в горло мертвой хваткой. Я могла неудачно упасть и удариться, к примеру, виском о каменный пол. Да мало ли что могло произойти!

— Ты выглядишь мрачной, — заметил Вентор, наконец-то оторвавшись от бутылки и с сочувствием посмотрев на меня.

С сочувствием! Я с трудом сдержала горький смешок. О нет, Марика, хватит тешить себя лживыми надеждами. Это семейство не умеет сочувствовать и сопереживать. Как там звучит известная присказка? Один за всех — и все за одного? Для представителей рода Клинг было бы уместнее сказать так: один против всех, и стая на одного. Любой так и норовит улучить момент, когда ты менее всего ожидаешь нападения, и ударить тебя в спину.

— Ты злишься, — без малейшего намека на вопрос проговорил Вентор.

— По-моему, я имею на это полное право. — Я трясущимися от бешенства руками поставила бокал на подлокотник, борясь с невыносимым желанием запустить его прямо в лоб юноше. Тяжело опустилась в кресло, ощутив, как предательски задрожали мои колени при воспоминании о перенесенном испытании.

— Что же, ты права. — Вентор грустно усмехнулся. — Если тебе станет легче, то ударь меня. Я не буду защищаться, честное слово! Приму это как заслуженное наказание.

Ударить Вентора? Я задумчиво пожевала губами. Что скрывать, это было заманчивое предложение, даже очень. Подойти и как следует врезать ему пощечину. Так, чтобы голова безвольно мотнулась в сторону, а на губах показалась бы кровь.

Но почти сразу с легким вздохом разочарования я отказалась от этой идеи. Нет, не стоит. Уверена, что не Вентор был главным зачинщиком этой затеи. Если кого и бить, то Норберга. Хотя, понятное дело, мне этого никто не позволит. Однако я разочарована. Очень разочарована в этом человеке.

«Но он не человек и даже не считает себя таковым, — тут же исправил меня внутренний голос. — В этом твоя основная беда, Марика. Ты упорно считаешь Норберга, Фелана или того же Вентора людьми. Тогда как тебе уже не раз и не два было сказано, что в их характере звериные повадки зачастую преобладают перед разумным началом. Как только ты примешь и осознаешь этот факт, то перестанешь тешить себя пустыми надеждами. Разочарований сразу станет гораздо меньше».

— Кто тебя заставил так поступить? — все-таки не удержалась я от вполне понятного вопроса. — Фелан?

— Нет. — Вентор покачал головой и хитро мне подмигнул, усмехнувшись. — Полагаю, тебе станет приятнее, если я скажу, что Фелан рвал и метал, когда услышал план Норберга.

— Мне совершенно безразлична его реакция, — холодно сказала я юноше.

Тот улыбнулся еще шире, и я невольно сжала кулаки. Нет, пожалуй, все-таки стоило дать ему пощечину, когда он милостиво предложил это сделать. Хоть бы душу немного отвела. Как же меня раздражают представители рода Клинг!

— Ну, в таком случае я не буду тебе говорить о том, что братья едва не подрались, — весело произнес он. — На моей памяти это всего лишь вторая крупная их ссора. Первая, по иронии судьбы, тоже произошла из-за женщины.

И самым наглым образом замолчал, шутливо ударив себя по губам, показав тем самым, что и без того позволил себе рассказать слишком много.

Вот ведь… нехороший человек! Зачем вообще завел разговор на эту тему, раз не планировал заканчивать его? Я ведь теперь от любопытства лопну, гадая, о какой женщине он говорит.

Я угрюмо посмотрела на Вентора. Тот ответил мне лучезарной улыбкой и сделал несколько глотков прямо из горлышка бутылки. Его настроение явно улучшилось. Видимо, ему понравилось дразнить меня. Ишь, как глаза довольно загорелись! Как у кота, который играет с мышью, то даруя ей надежду, то вновь перекрывая когтистой лапой путь к спасению.

На этом сравнении я мысленно осеклась. Опять та же ошибка! Вообще-то, передо мной кот и есть. Серый лесной кот, как не так давно представился мне сам Вентор.

— Значит, тебе выпала честь заманить меня в ловушку, — произнесла я.

— Сомнительная честь, — исправил меня Вентор и в свою очередь опустился в кресло напротив. — Клянусь своей второй сутью, Марика, я был против! Редкий случай, когда мы с отцом придерживались одной точки зрения. Но Норберг… Как я уже тебе говорил, он, пожалуй, самый опасный из всех нас. И опасен он именно тем, как ловко притворяется человеком. Все это сочувствие, обещания помочь… Скажи, ведь ты сама сейчас неприятно удивлена, что именно Норберг отправил тебя на столь жуткое испытание?

Я кивнула, не видя особого резона лукавить. Я могла бы ожидать подобного поступка от Фелана или, скорее, от Вентора, учитывая, как живописала мне его Хольгон. Но от Норберга?

— Норберг заставил меня подчиниться своему решению, — сказал Вентор. — Он был в курсе нашего так называемого соглашения о взаимовыручке, поэтому знал, что, скорее всего, ты поверишь мне. — Хмыкнул, раздраженно добавив: — Что же, будет мне урок на будущее. Я ведь действительно думал, будто нам удастся сохранить тот разговор в тайне.

Ну надо же! Получается, способности Норберга к чтению мыслей превосходят все мои ожидания. Он на самом деле очень хороший маг. Впрочем, о чем это я? Он ведь ректор магической академии и до недавней поры возглавлял факультет ментальной магии. Норберг, так сказать, обязан соответствовать должности.

— В этой ситуации меня немного утешает лишь то, что виер Алисандр тоже недооценил возможности своего сына, — проговорил Вентор, расслабленно откинувшись на спинку своего кресла. Покачал головой, добавив с искренним недоумением: — Все были уверены, что именно Норберг является его наследником. Сам Алисандр частенько подчеркивал, что это выбор окончателен и бесповоротен. А сам, как оказалось, втайне готовил убийство сына. Причем любимого сына!

— И от любимой женщины, — чуть слышно добавила я, вспомнив историю, рассказанную мне Изабеллой.

Вентор заинтересованно вскинул брови, но я лишь махнула рукой, предлагая ему не обращать внимания на мои слова и не имея ни малейшего желания рассказывать о визите мстительного привидения. Хотя, вообще-то, Изабелла — его бабушка.

— Получается, это виер Алисандр подстроил покушение на Норберга? — спросила я, уже зная, каким будет ответ.

Перед моим мысленным взором встала та сцена, когда Винлан протянул Норбергу меч. Тот самый меч, который едва не перечеркнул жизнь наследника рода Клинг.

— Получается, что так. — Вентор с достаточной долей равнодушия пожал плечами, словно не видел в этом ничего выходящего за рамки.

— Я считала, что оборотни будут сражаться друг за друга до последней капли крови, — с нескрываемым разочарованием протянула я. — Что они противостоят целому миру, поэтому клан Клинг — суть нерушимый монолит. А по опыту выходит, что в этом семействе больше всего надлежит опасаться собственных сородичей. Только немного расслабишься, как тебе тут же вцепятся в горло.

— Не совсем так, — с легкой усмешкой исправил меня Вентор. — Да, к оборотням лучше не вставать спиной. Даже если перед тобой твой сородич. Но все это справедливо лишь в том случае, если ты не отказался от борьбы за власть. Тогда любой из твоего же семейства в самый неожиданный момент может обернуться злейшим врагом. Если же ты не питаешь особых амбиций, то тебе нечего опасаться. Вспомни хотя бы отношения Фелана и Норберга. Что мой отец, что мой дядя не задумываясь отдадут жизнь друг за друга. А знаешь, почему?

— Потому что Фелан признал главенство Норберга, — медленно протянула я.

— Молодец! — похвалил меня Вентор. — Начинаешь улавливать суть взаимоотношений внутри стаи. Норберг уверен, что никогда, ни при каких условиях Фелан не станет претендовать на роль вожака. Мой отец — его верная тень. Пусть у этой тени зеленые глаза и мягкая кошачья походка, но Норберг не сомневается, что в любой момент снежный барс встанет спиной к спине с волком и будет биться с врагами до последней капли крови.

— Не понимаю. — Я покачала головой. — Почему так? Насколько я знаю, Фелан старше Норберга. Пусть всего на месяц, но все же. Хотя бы по праву рождения он может претендовать на старшинство в этой паре. Но получается, что он во всем повинуется брату. Почему так?

— Однажды я спросил об этом у отца, — после недолгой паузы ответил Вентор. Криво ухмыльнулся, добавив: — Ну как сказать — спросил… Как ты уже наверняка поняла, нас связывают весьма непростые отношения. И первое время после знакомства мы постоянно ссорились и даже дрались. Точнее, это он задавал мне трепку, силясь научить уважению. Однажды я не выдержал и закричал. Мол, а ты кто такой, раз даже младшего брата не в силах поставить на место. Будешь еще меня тут учить. И тогда отец обронил одну фразу, которая надолго запала мне в душу.

И замолчал, глядя на меня невинным взором серых глаз.

Ну вот кто так делает? Я несколько раз глубоко вздохнула и усердно напустила на себя как можно более отрешенный и равнодушный вид. Боюсь, если бы Вентор понял, насколько меня заинтриговал его рассказ, то продолжения бы еще долго не последовало.

— Вот как? — холодно обронила я, постаравшись, чтобы в голосе прозвучала известная доля безразличия. — И что же это за фраза?

Вентор не отвечал на мой вопрос целую минуту, и я совсем было смирилась с тем, что так и не узнаю продолжения. Но потом он все-таки нагнулся и с заговорщицким видом прошептал:

— Отец сказал, что, случись между ним и Норбергом схватка не на жизнь, а на смерть, то он заведомо проиграет ее. Потому что не сможет убить брата, вместе с которым рос с самых пеленок. А Норберг его убить сможет. Конечно, это решение дастся ему нелегко, но в случае необходимости Норберг без особых сожалений вцепится в горло брату. И не разожмет клыки, даже если в этот момент его самого настигнет смерть.

— Жуть какая! — выдохнула я и зябко поежилась, неприятно удивленная словами Вентора.

— Абсолютно с тобой согласен, — подтвердил он. — После этого я стал относиться к Норбергу иначе. Если честно, он мне никогда не нравился. Но после признания отца я понял, что именно Норберг — будущий вожак стаи. Он убьет любого из нас, не моргнув и глазом. Но и за стаю будет биться до последней капли крови.

— Когда я увидела его в первый раз… — медленно проговорила я, запнулась, вспомнив мою первую ночь пребывания здесь, мое неожиданное пробуждение в незнакомой комнате, бледного исхудавшего мужчину под одеялом, его голос, звучавший в моей голове… Исправилась: — Точнее, это был уже второй раз, потому что впервые мы встретились в лесу, и тогда он находился в облике волка, а я еще не подозревала, что сказки об оборотнях — жестокая реальность. Так вот, он сказал, что даже рад, будто некогда расстался с любимой женщиной. Потому что она запомнила его человеком. Что это значит?

— То и значит, — с неожиданной грубостью отозвался Вентор и скривился, будто затронутая тема оказалась весьма болезненной для него. Правда, почти сразу с усилием улыбнулся, заметив мое недоумение: — Прости, Марика! Просто я не люблю вспоминать те события. Потому что именно из-за тогдашней своей глупости угодил в стаю.

Внезапно с силой стукнул кулаками по подлокотникам кресла, резким движением едва не сшибив открытую бутылку на пол, и встал.

Я даже затаила дыхание от любопытства. Неужели сейчас я услышу историю загадочной любви Норберга с не менее загадочной Алексой? И узнаю, почему Вентор не воспитывался в стае с самого детства, а попал сюда только два года назад?

Вентор тем временем отошел к окну. Невидящим взглядом уставился на что-то извне, словно любуясь огнями ночного Гроштера.

— Алекса — это женщина, которую любил и, скорее всего, продолжает любить Норберг, — наконец, глухо заговорил он. — Кстати, ты носишь на шее амулет, который она изготовила. В настоящий момент Алекса Врейн, в девичестве Гриан, — одна из наиболее известных магов-артефактников во всем Лейтоне. И специализируется она на талисманах, которые блокируют прежде всего ментальную магию.

— Забавно, — не удержалась я от вполне резонного замечания.

Получается, возлюбленная Норберга занимается тем, что создает амулеты, которые в свою очередь призваны помешать ментальным магам беспрепятственно хозяйничать в головах людей.

— Почему же, — не согласился со мной Вентор. — Не забавно, а вполне логично. Как ты убедилась на собственном опыте, оборотни любят завоевывать понравившихся им девушек, так сказать, нахрапом. Но в случае с Алексой Норберг не на ту напал. Алекса дала ему настоящий бой. А потом и вовсе предпочла покинуть Гроштер и на мою беду переехала в Хельон, надеясь, что там ее Норберг не найдет.

— Как я понимаю, она ошибалась, — утвердительно произнесла я.

— Ошибалась, да еще как. — В отражении стекла я заметила, как Вентор криво ухмыльнулся. — Норберг в сопровождении моего отца последовал в Хельон. На самом деле они выполняли королевское поручение в этом городе. Но я не сомневаюсь, что Норберг при желании с легкостью перепоручил бы задание какой-нибудь смышленой «вороне» из числа своих учеников и помощников. И там они встретились со мной…

— Как именно? — не поняла я. — Фелан просто шел по улице и случайно столкнулся нос к носу с тобой, что ли? И подумал, не сын ли ты ему, а то что-то похож очень.

— Нет, все было совсем иначе, — оборвал мои неуклюжие попытки пошутить Вентор и передернул плечами, явно покоробленный моим нарочито развязным тоном. — Как я уже сказал, Алексе Врейн не особо понравились настойчивые ухаживания Норберга. К тому же в тот момент она уже была замужем. И она использовала все свои умения и магические способности для создания амулетов, гарантирующих ей, что она никогда не станет жертвой какого-либо внушения со стороны братьев Клинг. А потом оказалось, что изготовление такого рода талисманов — весьма прибыльное занятие. Людям почему-то не очень приятно осознавать, что их мысли в любой момент могут стать достоянием общественности.

— Действительно, и почему это? — Я опять не выдержала и перебила Вентора очередным замечанием.

Тот, однако, не обратил ни малейшего внимания на мое насмешливое высказывание, видимо, полностью погруженный в воспоминания о былой жизни.

— В общем, недостатка клиентов у Алексы не было, — глухо проговорил он, вычерчивая непонятные символы на стекле, запотевшем от его дыхания. — За очень короткий срок практически все более-менее знатные и богатые люди Хельона предпочли обзавестись такого рода защитой. Но это не понравилось мне. У меня были свои планы на этот город.

— Планировал стать негласным правителем Хельона? — спросила я. — Или метил на место самого королевского наместника?

— Зачем мне место королевского наместника? — с ядовитым сарказмом поинтересовался Вентор. — Все эти скучные отчеты, поездки, проверки… Нет, я хотел править Хельоном из тени. Стать эдаким сумрачным господином всех и вся. Я ведь истинный Клинг. И, как у любого из Клингов, обладаю неплохими способностями к ментальной магии, пусть и не развивал дар специально. Но моего таланта вполне бы хватило, чтобы неплохо устроиться в этой жизни. А тут явилась Алекса со своими проклятыми амулетами. И я понял, что срочно необходимо что-либо предпринять.

Я, затаив дыхание, ожидала продолжения. Неужели Вентор попытался убить Алексу?

— Не буду углубляться в подробности, — буркнул он и наконец-то повернулся ко мне лицом. — Могу сказать лишь то, что наделал много ошибок. Очень много. Если бы я вернулся сейчас в прошлое, то просто уничтожил бы Алексу. Убил бы первым решительным ударом, как и должны поступать оборотни. А я наворотил каких-то дел. Норберг понял, что его ненаглядной Алексе угрожает беда. Остальное было делом времени и моей удачи. Достаточно скоро я попался. И был вынужден принять предложение, у которого просто не предполагалось иной альтернативы. Мне заявили достаточно прямо: или я вступаю в стаю, или…

Вентор сделал красноречивый жест рукой, будто сворачивал кому-то невидимому шею.

— Потрясающе, — пробормотала я. — Как так можно? Такое чувство, будто Норберг и прочие из его рода совершенно не боятся возмездия. Творят что захотят. А как же закон? Полиция, в конце концов?

— Полиция? — Вентор пренебрежительно фыркнул. — Не смеши меня, Марика. Если Норберг кого-нибудь и боится, то точно не полиции и даже не королевского гнева. Поверь, в его рукавах припрятано достаточно козырей, чтобы заставить короля Кенрика танцевать под свою дудку.

Конечно, хотелось бы верить, что Вентор преувеличивает, но, увы, я не сомневалась: он говорит чистую правду.

— А теперь Норберг станет главой рода Клинг, — зловеще завершил Вентор. — И после этого его власть станет поистине безграничной.

Я вернулась мыслями к несчастной искалеченной Айше. Интересно, а что будет с ней? Судьба виера Алисандра меня не особо тревожила. Если он и погибнет, то туда ему и дорога, как говорится. Но вот Айшу было жалко. Бедной девочке пришлось пережить столько испытаний! Предательство отца, пытки, отчаяние…

— Ты думаешь, Норберг убьет своего отца? — спросила я, силясь разгадать, что же сейчас творится в той жуткой комнате, где виер Алисандр предавался своим отвратительным развлечениям.

— Я полагаю, Норберг кинет ему вызов. — Вентор опять подошел к креслу и взял в руки забытую было бутылку вина, опустошенную им примерно наполовину. Сделал глубокий глоток прямо из горлышка и продолжил: — Око за око, клык за клык. Этот принцип оборотни блюдут свято, а Алисандр, как ни крути, пытался его убить. Если Норберг никак не отреагирует, то тем самым покажет свою слабость.

— Но ведь поединок не обязательно должен закончиться чьей-либо смертью? — вопросительно протянула я.

В моей голове все еще никак не могло уложиться то, насколько спокойно Вентор говорит обо всем этом. Да, виер Алисандр — мерзкий и отвратительный тип. Впрочем, абсолютно все Клинги далеки от идеалов. Но убить собственного отца? Это как-то чересчур. Я все-таки надеялась, что Норберг окажется выше этого.

— Если Норберг оставит своего отца в живых, то тем самым допустит огромную ошибку, — равнодушно обронил Вентор. — Виер Алисандр не проникнется к нему благодарностью, не раскается и не покается в своих прегрешениях. Напротив, он возненавидит сына еще сильнее. Для оборотня нет унижения хуже, чем унижение жалостью. А следовательно, с этого момента Норбергу не будет покоя. В любой момент ему придется ожидать удара в спину от отца. Нет, это слишком опасно.

И Вентор покачал головой.

Я тяжело вздохнула. Приподняла было свой бокал, на дне которого еще плескались остатки вина. Ну что же, получается, мое невеселое приключение подходит к концу. Если Норберга пытался убить именно виер Алисандр, то я могу безбоязненно вернуться домой. Нет никаких преследователей, которые выслеживают меня. Моей семье ничего не грозит.

Главное, чтобы Фелан отпустил меня.

И я с немой мольбой приложила одну руку к животу. Хоть бы я не оказалась беременной! Я не хочу вынашивать ребенка Фелана! И уж тем более я не собираюсь отдавать свое дитя этому жестокому клану оборотней, где сын бросает смертельный вызов отцу, а братья могут сойтись в поединке до последней капли крови.

Вентор заметил мой жест. Его глаза вдруг вспыхнули, и на дне зрачков запрыгали непонятные искорки веселья.

— Я знаю, что тебя тревожит, — проникновенно сказал он. — Ты хочешь как можно быстрее распрощаться с родом Клинг. Но ни Норберг, ни тем более мой отец не позволят тебе покинуть замок, пока есть хоть крошечная вероятность того, что ты носишь ребенка. Но пройдет не менее недели, а то и двух, пока ответ на столь животрепещущий вопрос не станет очевиден. Поэтому я предлагаю тебе решить эту проблему самым радикальным и простым способом.

— То есть? — настороженно переспросила я, пока не понимая, что он имеет в виду.

— Норберг и Фелан наверняка будут заняты до самого утра, — медленно протянул Вентор, не отводя от меня загадочного взгляда. — Вопросы передачи власти не решаются быстро. И внимание «ворон» Норберга тоже сосредоточено на поединке. Мы вполне сможем незамеченными выскользнуть из замка.

— Выскользнуть из замка? — недоверчиво переспросила я. — Ты хочешь отпустить меня?

— А почему бы и нет? — Вентор ухмыльнулся. — Как ты поняла, опасности для тебя больше нет. Впрочем, ее и не было изначально, о чем Норберг, понятное дело, тебе забыл сообщить. Никакие враги не ждут тебя в родной деревне. Ты можешь вернуться в семью и к любимому жениху.

— Да, но… — пролепетала я, несколько ошарашенная столь резким поворотом разговора.

— Не думаю, что возникнут какие-либо проблемы, — воодушевленно продолжил Вентор, не дав мне вставить и слова. — Мой отец, конечно, будет рвать и метать. Но он не пойдет против воли Норберга, а тот не станет возвращать тебя насильно. Поостережется скандала. Норбергу хоть и плевать на закон, но все-таки он старается не наглеть сверх меры.

— А как же… — опять попыталась я перебить юношу, прижав ладонь к животу сильнее.

Неужели он не понимает, что Фелан все равно вернет меня? Он не даст мне спокойно жить, пока есть хоть малейшая вероятность того, что я ношу его ребенка.

— Недалеко от замка живет знахарка, — сказал Вентор, видимо, без особых проблем поняв основную причину моего замешательства. Добавил с нажимом: — Очень хорошая знахарка, к услугам которой частенько прибегают знатные дамы, позволившие себе гульнуть на стороне, но не желающие иметь вечное напоминание своей измены перед глазами. Ну, ты понимаешь, о чем я. В общем, я заплачу ей. Она даст тебе особого отвара. Выпьешь — и все. На следующий же день у тебя начнется женское недомогание. Возможно, просто чуть более длительное и болезненное, чем обычно. И больше никаких сомнений или терзаний.

Я поморщилась. Вентор говорил о столь интимных вещах настолько спокойно, будто не видел в своем предложении ничего страшного или постыдного.

Но, что скрывать очевидное, его предложение меня все-таки заинтересовало. Мне не нужен ребенок от Фелана. Это будет означать крах всей моей размеренной и уже сложившейся жизни. Было бы так заманчиво, чтобы проблема исчезла сама собой. Если я вернусь в семью беременной, то ни о какой свадьбе с Генрихом не будет идти и речи.

С другой стороны, смогу ли я пойти на это? Как ни крути, но этот предполагаемый ребенок — и мой тоже. Не буду ли я обречена остаток жизни вспоминать о своем поступке, гадать, не убила ли собственное дитя, и не стану ли вести мысленный подсчет — сколько лет бы ему исполнилось, не прими я такое решение.

— Конечно, это только твой выбор, — тоном искусителя проговорил Вентор, внимательно следя за выражением моего лица. — Я не буду заставлять тебя пить отвар. Если хочешь — оставь все на волю богов. Но знахарка так же без проблем вернет тебе девственность. Полагаю, твои родители будут очень рады возвращению блудной дочери. А еще сильнее обрадуется твой жених. Дата свадьбы уже назначена. Я думаю, тебе не составит особого труда немного ускорить наступление сего волнительного и счастливого момента. Впрочем, можно поступить еще проще. Раз ты настолько уверена в Генрихе и его любви, то соблазни его. Он получит подтверждение, что ты все еще невинна, то есть проглотит любую твою ложь по поводу длительного отсутствия. И никто никогда не догадается, что ребенок, рожденный после вашего воссоединения, на самом деле зачат от другого. Как говорится, отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал. Подаришь Генриху еще пару-тройку крикливых малышей. Чай, не обеднеет, воспитывая одного чужого ребенка.

— Это отвратительно! — выдохнула я, передернув от омерзения плечами.

— Ну а какой выход видишь ты? — вкрадчиво поинтересовался Вентор. — Покорно останешься в замке и будешь ждать, как разрешится твоя ситуация? Родишь и отдашь ребенка моему отцу, после чего попросишь Норберга стереть тебе память? Или… Признаешься Генриху, что провела несколько ночей в страстных объятиях другого мужчины и, возможно, носишь под сердцем его дитя?

Я приглушенно застонала, почувствовав, как начинает болеть голова.

В висках неприятно закололо от моих безуспешных попыток найти ответы на вопросы Вентора. Как же, как же поступить? Выпить отвар и потом видеть во снах ребенка, который так и не родился? Обмануть жениха и остаток жизни провести в вечном страхе — вдруг моя ложь раскроется? И потом, я что-то очень сомневаюсь, что тот же Норберг, а скорее всего, сам Фелан не вздумает проверить, не течет ли в жилах моего ребенка кровь рода Клинг. Или остаться и уповать на милость небес? Но Фелан уже один раз специально не воспользовался чарами, предохраняющими от зачатия. Что, если он совершит еще попытку покрепче привязать меня к себе? А самое обидное заключалось в том, что я верила: все случившееся между нами несколько часов назад — всего лишь его прихоть. Фелана просто злит то, что я хочу вырваться из замка и навсегда забыть о нем. Вот он и пытался столь жестоким и подлым образом проучить меня.

— Прими его предложение…

Я едва не вскрикнула в полный голос от испуга, когда в нескольких шагах от меня вдруг засеребрился туман, который на глазах густел и приобретал знакомые очертания женской фигуры.

Судя по тому, как резко переменился в лице Вентор, явление призрака тоже стало для него полнейшей неожиданностью. Юноша даже попятился, неловким движением руки все-таки смахнув с подлокотника кресла, куда так и не успел опуститься, недопитую бутылку вина.

Я беззвучно ахнула, когда та полетела на пол. Правда, не разбилась, но покатилась по светлому ковру, оставляя после себя насыщенно алую дорожку брызг. Ох, Хольгон наверняка будет в ярости! Попробуй убери такой беспорядок!

— Прими его предложение, — повторила Изабелла, окончательно материализовавшись по центру комнаты. — Выметайся из замка, девочка. Убегай, пока есть такая возможность. И попробую немного умерить муки твоей совести: тебе не нужно пить отвар. Твое чрево пока пусто. Но если ты останешься в замке еще на пару ночей, то все может измениться. Я видела, что сделал мой сын. Он слишком прикипел к тебе душой. Это увлечение может принести вред. Причем как тебе, так и ему.

— Прошу прощения, но кто вы? — робко осведомился Вентор, глядя на призрака во все глаза и, по всей видимости, с трудом удерживая себя от желания подойти и потрогать Изабеллу.

— Мать Фелана и, получается, твоя бабушка, — отрезала она. Криво усмехнулась, добавив: — Правда, не могу сказать, что в восторге от такого внука. Пока ни один из твоих поступков не дал мне повода уважать тебя.

Вентор обиженно насупился. Вероятно, слова призрака больно ударили по его самолюбию. Ишь, как лоб наморщил.

— Почему вы так уверены, что отвар мне не нужен? — осмелилась я задать вопрос, который больше всего глодал мою душу.

— Я уже говорила тебе, что призраки видят души, как только они появляются в вашем мире, — раздраженно ответила Изабелла. — Так вот, ты не беременна. Пока не беременна. И если хочешь остаться таковой, то воспользуйся советом Вентора. Уходи. Норберг наверняка явится к тебе через пару недель, чтобы проверить, не увеличится ли в ближайшем будущем численность рода Клинг. Убедится, что все в порядке. Возьмет с тебя слово молчать, возможно, слегка подправит память и сотрет несколько воспоминаний. Но возвращать тебя насильно в постель моего сына он не станет. И Фелану не позволит выкрасть тебя снова. Так что с этой стороны можешь быть спокойна. Восстанавливай свою девственность, играй свадьбу с женихом-олухом и размножайся в свое удовольствие.

— Почему вы пришли сказать мне это? — полюбопытствовала я. — Почему решили открыть тайну, раз в первый свой визит напустили столько тумана?

— Потому что моя цель достигнута. — Изабелла довольно улыбнулась, и от ее усмешки мороз пробежал по моей коже, а Вентор, вроде как не замеченный прежде в трусости, побледнел. — Алисандр понес заслуженное наказание. Я отомщена. И ты сыграла во всем происходящем пусть косвенную, но роль. Считай, что это мой подарок тебе. Небольшое возмещение за причиненные неудобства.

Я молча смотрела на Изабеллу, не зная, стоит ли ей доверять. Один раз она уже пыталась навлечь на мою голову смертельную беду.

— Призраки не умеют лгать, — холодно обронила женщина и горделиво встряхнула длинными светлыми волосами, словно обиженная тем, что я осмелилась сомневаться в ее словах. — Мертвым это ни к чему. Мы можем скрыть правду. Можем запутать вопрошающего в намеках. Но на прямую ложь мы не способны. Повторяю еще раз. Медленно и по слогам, чтобы у тебя не осталось ни малейших надежд на двоякое толкование. Ты. Не. Беременна.

Надежды на двоякое толкование? Я возмущенно фыркнула, когда осознала, что именно хотела сказать этой витиеватой фразой Изабелла. Неужели она думает, что я мечтаю остаться в замке подле Фелана, поэтому так медлю с принятием решения? Ну уж нет! Она права, я и без того слишком здесь задержалась.

— Хорошо, — сказала я и прямо посмотрела на Вентора. — Веди меня к своей знахарке!

Вентор вдруг искренне и от души расхохотался, будто бесконечно обрадованный моим выбором. И вторил ему мелодичный смех призрака. Кто-кто, а эта парочка точно не будет по мне скучать.

Впрочем, как и я по ним.

* * *

Естественно, я не могла покинуть замок в халате Фелана и босой, поскольку его тапочки слетели с меня еще при схватке с Айшей. Вентору пришлось скрепя сердце отправиться на поиски какой-нибудь более-менее подходящей одежды, и, если судить по кислому выражению лица, он был очень недоволен возникшей заминкой.

За время его отсутствия я несколько раз порывалась написать записку Фелану, благо что без проблем нашла бумагу, чернильницу и несколько очищенных гусиных перьев. Но в итоге лишь поставила на лист парочку клякс, после чего в сердцах скомкала его и кинула в камин. Что, ну что я собиралась написать Фелану? Обвинить во всех своих бедах, сказать, насколько сильно ненавижу его? Попытаться объяснить, как я чувствовала себя в этом замке, когда ко мне относились не как к человеку, а как к некой вещи? Пустое. Вряд ли бы оборотень понял суть моих претензий. Ведь, по его мнению, мне не на что было жаловаться. Каждый раз, когда он использовал мое тело для удовлетворения собственных прихотей, то не забывал доставлять наслаждение и мне. И Фелан был искренне уверен, что это извиняло все его действия по отношению ко мне.

Тем временем вернулся Вентор. Судя по тяжелому дыханию, ему пришлось чуть ли не бежать. Неужели так боится, что я могу передумать? Ну уж нет, я буду только счастлива, если наконец-то вырвусь отсюда на свободу.

— Вот, — проговорил он и кинул на диван целый ворох какого-то тряпья. — Надеюсь, что-нибудь из гардероба Айши тебе подойдет. Вы вроде как примерно одинаковой комплекции.

Я с сомнением посмотрела на груду разноцветных вещей. Подойдет-то подойдет, но, говоря откровенно, мне не нравилась манера девушки одеваться. Слишком вызывающе и вульгарно. Боюсь, я буду выглядеть во всем этом слегка неуместно.

Однако я понимала, что в моем положении будет крайне глупо недовольно морщить нос и требовать чего-либо иного. Эдак мы рискуем провозиться недопустимо долго. Еще, не приведи небо, Фелан вернется в разгар моих сборов.

Поэтому я покорно зарылась в предложенные вещи. Достаточно быстро остановила свой выбор на узких обтягивающих кожаных штанах, свободной шелковой тунике ярко-алого цвета и высоких сапогах. Не совсем то, что я привыкла носить, но остальное выглядит совсем ужасно. Боюсь, родителям станет плохо, если они увидят меня в таком виде.

Процесс переодевания занял всего минуту, не больше. Вентору, оставшемуся в гостиной, даже ни разу не пришлось меня поторопить. И наконец я была готова к побегу. Правда, оставалась еще одна мелочь, которую надлежало сделать.

С немалым сожалением я сняла со своей шеи амулет, одолженный мне Норбергом. Положила его на прикроватный столик. Я очень хотела оставить столь чудесный талисман себе. Теперь я понимала, почему загадочная Алекса достигла таких успехов в далеком Хельоне. Очень неприятно, когда твои мысли, воспоминания и чувства перестают быть только твоими и становятся известны кому-нибудь еще. И дело даже не в маленьких постыдных секретах, которые, я уверена, имеются у каждого. Просто нельзя давать такую ментальную власть одному человеку над другим. Это неправильно и очень жестоко!

Да, что скрывать очевидное, первым моим порывом было уйти вместе с амулетом. Сделать вид, будто забыла про него. Однако почти сразу я отказалась от этой идеи. И не потому, что мне стало стыдно, ведь, как ни крути, но речь шла о самом настоящем воровстве. А потому, что я не сомневалась: в таком случае Норберг обязательно найдет меня и вернет вещь, принадлежащую ему. Злить же нового главу рода Клинг мне совершенно не хотелось. Пусть он просто забудет о моем существовании. И чем скорее это произойдет, тем лучше для меня.

Перед самым выходом из спальни я не удержалась и кинула быстрый прощальный взгляд на кровать. Постель была все еще смята после нашей последней любовной схватки с Феланом, и казалось, будто я улавливаю запах оборотня. А скорее всего, он просто намертво въелся в мою кожу, которая еще помнила, какими мягкими и нежными были его губы…

Я досадливо тряхнула головой, заставив себя перестать об этом думать. Нет, я ни капли не жалела, что покидаю замок, не простившись с Феланом. Иначе этот проклятый оборотень точно заставил бы меня передумать.

И я вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь и ни разу не оглянувшись на комнату, где испытала столько болезненного наслаждения и бесконечного удовольствия.

Вентор нетерпеливо переминался с ноги на ногу около порога. Увидев меня, он не сдержал довольного вздоха. Развернулся и ступил в полумрак коридора, уверенный, что я последую за ним.

Я могла бы его спросить, почему он так усиленно меня выпроваживает. Но решила не искушать судьбу. Чем дольше я тяну время, тем больше шансов, что Фелан прервет мой побег. Эдак можно подумать, что я сама хочу остаться подле этого противного, самовлюбленного и наглого блондина. А это совершенно не так!

И я с угрюмой решительностью сжала кулаки и поспешила за Вентором.

Коридоры замка в столь поздний час были совершенно пусты. Лишь через равные промежутки в воздухе висели магические искры, дающие лишь самый минимум света. Из-за этого ползущие за мной и Вентором тени имели просто-таки ужасающие размеры. То и дело они изгибались под немыслимыми углами, и тогда чудилось, будто за нами бесшумно крадутся два гигантских уродливых чудовища, тянущие к нам жадные лапы.

Вопреки моим опасениям, нас никто не остановил, даже когда мы вышли из замка и отправились к воротам. Каждый шаг я вздрагивала, опасаясь услышать позади свирепый окрик оставленной на страже «вороны». Но вокруг царила просто-таки нереальная тишина. Ни лая собаки, ни крика ночной птицы. Лишь луна, уже пошедшая на убыль, но все еще большая, заливала призрачным светом пустой двор.

Я гадала, каким образом Вентор в одиночку собирается открыть огромные — в несколько человеческих ростов — ворота, выглядевшие поистине неприступными. Но он даже не посмотрел в сторону массивных запоров, которые явно отодвигались при помощи не одного человека, а вместо этого неожиданно свернул к удивительно пышному кусту, прилепившемуся к замковой стене чуть поодаль.

Впрочем, мое удивление не продлилось долго. Как оказалось, под защитой колючих веток находилась неприметная дверца, которая — вот чудо! — даже не была закрыта и поскрипывала, раскачиваясь на ржавых петлях.

Я с такой поспешностью рванула к ней, что едва не сбила Вентора с ног. Но он вдруг с силой вцепился мне в руку, принуждая остановиться.

— Не смей! — прошипел он и откинул обратно к себе за спину. — Не видишь, что ли, это ловушка!

Ловушка? Я обескураженно посмотрела на такую невинную дверь, чей вид так и манил толкнуть ее посильнее и наконец-то покинуть это проклятое место, пропитавшееся ненавистью и интригами всех против друг друга.

Вентор между тем очень медленно подошел ближе. Он двигался так осторожно, будто каждый шаг мог закончиться для него на дне умело замаскированной волчьей ямы. Приложил ладонь к первой петле и надолго замер, закрыв глаза.

Я от нетерпения едва ли не приплясывала на месте, то и дело испуганно оглядываясь на мрачную громадину замка за моей спиной. Я боялась, что вот-вот мое отсутствие будет непременно замеченным. Интересно, что сделает Фелан, когда вернется и обнаружит, что птичка выскользнула из клетки? Наверное, будет рвать и метать. Кинется меня искать…

«Или же не сделает ничего, — едко возразил внутренний голос. — Ты настолько уверена, что все еще представляешь для него интерес? Призрак матери мог явиться и к нему. Как Изабелла сама призналась, ей больше нет особого резона хранить в секрете правду. Все равно она уже достигла цели и отомстила за свою смерть. Кто знает, вдруг Изабелла поторопилась успокоить сына и сказала ему, что ты не беременна. Ну и зачем ты тогда Фелану? Скорее всего, он даже обрадуется твоему побегу».

Обрадуется?

И я со смешанными чувствами вновь посмотрела на замок, в чьих окнах продолжала плескаться тьма.

«Конечно, — продолжил свои жестокие рассуждения глас моего рассудка. — Никакого скандала. Никаких выяснений отношений. И о компенсации так называемого морального вреда речи не идет. Своим уходом ты сама избавила его от всех проблем. Кто знает, вдруг идея твоего побега принадлежит не Вентору, а Норбергу или Фелану. Однажды паренек уже сыграл роль глашатая их воли и завлек тебя в ловушку. Теперь он проводит тебя к знахарке, и обещание Норберга окажется исполненным. Что же насчет твоей памяти… Как сказала та же Изабелла, Норберг вполне способен заняться этой проблемой и позже, слегка подправив твои воспоминания. А впрочем, Фелан обещал, что ты навсегда запомнишь это приключение и до конца жизни будешь обречена вспоминать его поцелуи и ласки в объятиях жениха. Что, если он убедил брата не вмешиваться? Своего рода месть за то, что ты так и не воспылала к нему чувствами».

Я со свистом втянула в себя воздух через плотно сжатые зубы. Все это было так… логично. И очень, очень несправедливо. Если Фелан действительно решил избавиться от меня подобным образом, то мог бы…

«Мог бы что? — с сарказмом перебил меня внутренний голос, интонациями очень похожий на голос Изабеллы. — Мог бы поцеловать тебя на прощание, поблагодарить за доставленное удовольствие и пожелать счастья в будущей семейной жизни? Не смеши богов, Марика. Фелан прежде всего — оборотень. Зверь в человеческой шкуре, который не понимает смысла таких слов, как „жалость“, „милосердие“, а главное — „любовь“. Благодари небеса, что выбралась живой из замка. Куда проще было бы тебя убить, чем платить той же знахарке».

Я шмыгнула носом раз, другой, и вдруг рассердилась. И рассердилась прежде всего на себя. Ну уж нет, я не буду плакать! Все самое страшное уже позади. Сейчас я уйду из этого места. И постараюсь навсегда забыть те дни, которые здесь провела. А верней сказать — ночи. Все остальное пусть остается на совести Фелана, если она у него, конечно, вообще имеется, в чем я сильно сомневаюсь.

В этот момент ладонь Вентора полыхнула ярко-белым огнем, и я поспешно зажмурилась. А когда открыла глаза — калитки не было на своем месте. Она просто исчезла, как будто только привиделась мне.

— Иллюзия, — ответил на невысказанный вопрос Вентор. Повернулся ко мне и горделиво выпрямился, словно невзначай поинтересовавшись: — Ну как, впечатляет?

— Ага, — согласилась я. Опасливо спросила, недоверчиво глядя на то место, где совсем недавно покачивалась на ветру калитка: — А что было бы, если бы ты открыл ее сразу?

— Да ничего страшного, — заверил меня Вентор. — Мы, оборотни, все-таки не такие психи, чтобы убивать любого, кто по незнанию сунется в замок, на свою беду обнаружив калитку. Просто я бы угодил под действие парализующего заклинания и играл бы тут роль статуи, пока тот же Норберг не соизволил бы посмотреть, кого это нелегкая принесла. То бишь кого это нелегкая понесла прочь из замка.

После чего развернулся и смело шагнул в темный проем. Я последовала за ним, усилием воли не позволив себе обернуться в последний раз на замок. Все, хватит! Буду надеяться, что я больше никогда не увижу это место.

Несколько шагов — и я оказалась по другую сторону стены. С небывалым восхищением завертела головой в разные стороны, никак не в состоянии поверить, что все-таки выбралась на свободу.

Замок рода Клинг стоял на высоком холме. Далеко под нами змеились огнями улицы Гроштер, столицы, которая даже в столь поздний час не спала.

Это была нереально прекрасная картина. Луна, бесшумно катящаяся по ночному небосклону. Мириады звезд над головой. Свежий ветер, ласково гладящий меня по голове. И ощущение того, что я — свободна! Что пройдет совсем немного времени, и я вернусь домой. Что больше никогда в жизни не увижу Фелана, не прочувствую на себе тяжесть его тела. Что…

— Ты плачешь? — вдруг спросил меня Вентор.

Я смущенно вытерла глаза. И впрямь заслезились. Наверное, от ветра.

— Это от счастья, — тихо сказала я.

Вентор улыбнулся. И неспешно отправился к подножию холма, к которому лепились какие-то хижины.

Знахарка в самом деле жила совсем рядом от замка. Ее дом врос одной стороной в пологий склон холма, за ним виднелись еще несколько темных и тихих построек, по всей видимости, нежилых. И конец небольшой улочки утопал в ярком свете магического фонаря, который, видимо, знаменовал собой начало города.

Из-за невысокого, покосившегося от ветхости частокола вдруг лениво забрехала собака. Вентор остановился и как-то особенно присвистнул, после чего пес перепуганно завизжал, будто кто-то со всей силы пнул его в брюхо.

— Иду, иду, — почти сразу раздался старческий шамкающий голос. — Ну кому там еще приспичило? Ночь на дворе. В такое время только звери шастают.

И скрипуче рассмеялась, словно сказала какую-то весьма забавную шутку.

Я хмыкнула. Ну да, звери шастают. Видимо, Клинги частенько забегают в гости к этой знахарке.

Пес перестал скулить так же резко, как и начал. И спустя пару мгновений калитка, державшаяся на одном честном слове, резко распахнулась перед нами.

К моему удивлению, знахарка оказалась не так стара, как можно было бы судить по ее голосу. Свет луны посеребрил седину на ее висках, но остальные волосы были черны и густы. Тугая коса спускалась ниже пояса. Лицо на удивление гладкое, хотя, возможно, возраст просто скрыла темнота.

— Кого еще неладная принесла? — опять голосом столетней старухи спросила знахарка и подслеповато прищурилась, вглядываясь в Вентора.

Неожиданно во мне родилась уверенность, что все это — лишь искусно разыгранное представление. На самом деле она прекрасно видит, кто перед ней. И уже знает, зачем мы пожаловали. Интересно, зачем тогда играет комедию? Впрочем, мне все равно придется дождаться окончания этого спектакля.

— Вентор Клинг, — представился юноша и с непонятным вызовом подбоченился. Правда, почти сразу вновь ссутулился под насмешливым взором женщины и как-то виновато добавил: — Я уже был у вас. Однажды. Сопровождал отца.

— Ах да, котенок Фелана. — Знахарка кивнула, показывая, что узнала его. — Помню, помню. Знатно он тогда тебя потрепал, да? Даже к моей помощи пришлось прибегнуть. Хотя обычно ваша порода быстро оправляется от ран.

— Тогда я еще не обрел второй сути, — сухо сказал Вентор. — Меня только приняли в стаю. И отец… учил меня.

— Очень усердно, — фыркнула от смеха знахарка. — Ежели мне память не изменяет, ты тогда неделю пластом провалялся. Зато уже следующую луну в облике кота встретил. Жестокие методы. Но действенные.

Вентор скривился. По всей видимости, он не испытал ни малейшего удовольствия от полученного некогда урока.

— А это что за красотка? — резко переменила тему знахарка и вперила в меня взор своих глубоко посаженных глаз.

Это было… странно. Странно и очень неприятно. Я не сомневалась, что загадочная женщина не обладает способностями оборотней, то есть не может читать мысли. Но было такое чувство, будто она выпотрошила мою душу, заглянула во все самые сокровенные уголки. И увиденное ей чем-то весьма не понравилось. Вон как губы скривила.

— Опять виер Алисандр позабавился? — хмуро спросила она. — Но обычно он приглашает меня в замок. Редко какая девица после его утех способна добраться до меня самостоятельно.

— Нет, виер Алисандр не имеет к этому отношения, — торопливо проговорил Вентор. — Это проделки моего отца.

Я недовольно скрипнула зубами. Ну и зачем вдаваться в ненужные подробности, тем более в моем присутствии? Неужели непонятно, что мне неприятно слышать подобные вещи?

— Фелан? — с сомнением переспросила знахарка. — Фелан Клинг пошел по стопам отца? Странно. У него вроде никогда проблем с девицами не было. Точнее, были, но скорее обратного толка: как бы выгнать очередную пассию из постели и освободить место для следующей.

— А может быть, хватит об этом? — с неожиданной злостью оборвала я ее рассуждения. — Меня совершенно не интересует образ жизни и привычки этого оборотня! Довольно с меня и пережитого. Я была бы очень благодарна, если бы вы выполнили свои обязанности. Никак не могу дождаться, когда я наконец вернусь к родным.

— Обязанности? — переспросила знахарка и с сарказмом фыркнула. — Очень любопытное определение для того, чем я обычно занимаюсь. И что же я обязана сделать?

Я открыла было рот, но тут Вентор, стоявший рядом, с силой наступил мне на ногу. Да так, что я подавилась от неожиданности и закашлялась. Ой, что это он такое творит?

«Остынь, — раздался в голове его встревоженный голос. — Не лезь на рожон. Если Весса обидится, то спокойно выставит нас прочь. И ни за какие деньги не согласится помочь тебе с восстановлением невинности. Я понимаю, что тебя обуревают эмоции. Но постарайся проявить хоть немного вежливости к женщине, которая тебе в прабабки годится».

В прабабки? Я недоверчиво хмыкнула и еще раз внимательно посмотрела на женщину, которая недовольно хмурила брови. Странно, я бы дала ей на вид лет пятьдесят, вряд ли больше. Но Вентор прав. Не стоит искать неприятности, когда до моего возвращения домой осталось всего ничего.

— Простите, — покаянно пробормотала я и виновато склонила голову. — Мне не стоило так говорить. Просто… Просто…

И я махнула рукой, ощутив, как глаза опять наполнились слезами.

Как многое я могла бы рассказать этой женщине! Про похищение, про ту злосчастную поездку в карете. Про объятия Фелана, когда я не знала, оттолкнуть ли его или же привлечь сильнее. Сколько времени я пробыла в замке? Чуть больше суток назад Фелан привез меня сюда. Так мало прошло, а кажется, будто миновала целая вечность. Пожалуй, если сложить все эмоции и ощущения, которые я когда-либо испытывала прежде, то не наберется и малой толики того, что мне пришлось пережить здесь.

— Простите, — совсем тихо повторила я, по-прежнему не смея взглянуть на знахарку. — Я просто очень хочу вернуться домой.

Весса вдруг ласково потрепала меня по плечу.

— Идем, девочка, — проговорила она, и теперь ее голос звучал куда более приветливее. — Неча на улице о таком болтать. Зайдем в дом, там и расскажешь, что ты от меня хочешь.

Странно она все-таки говорит. То выражается как очень образованная особа, то с легкостью переходит на простонародные слова. «Обязанности» и «неча». Но эта особенность придавала облику знахарки еще большей таинственности. Поэтому я с радостью поспешила за ней в дом. Надеюсь, при свете я все-таки сумею разгадать загадку ее возраста.

Вентор посторонился, пропуская меня вперед. Я смело шагнула вслед за Вессой, но тут собака, о существовании которой я благополучно забыла, потому что все время разговора она не издала ни звука, вдруг залилась отчаянным лаем.

Ой!

Я вскрикнула от неожиданной и очень острой боли. Неверяще посмотрела вниз.

Мне в щиколотку вцепилась маленькая собачонка ростом чуть больше кота. Свирепо рычала, с ненавистью глядя на меня снизу вверх, и самым подлым образом продолжала терзать мою несчастную ногу.

— Брысь, Крыса! — шикнула на нее Весса.

Крыса? О да, это очень подходящая кличка для этой мелкой и очень злой шавки.

Крыса тем временем еще сильнее стиснула клыки, явно желая полностью перегрызть мне ногу.

И в этот момент Вентор зашипел.

Его глаза полыхнули ярко-желтым светом, отразив свет луны, кончики ушей сами собой поползли вверх, заостряясь.

Собачка испуганно взвизгнула и бросилась прочь, наконец-то оставив мою многострадальную конечность в покое.

— Прости, деточка! — Весса растерянно всплеснула руками и затараторила, пока я, присев на корточки, силилась рассмотреть, что же там с моей ногой. — Крыса не любит кошек. Особенно больших кошек. Особенно диких кошек. А от тебя слишком сильно пахнет… барсом.

— На цепи такую гадость держать надо, — хмуро пробормотала я, безуспешно пытаясь задрать узкую штанину повыше и оценить масштабы повреждения.

— Пойдем. — Весса настойчиво потянула меня в сторону дома. — Заодно посмотрю, что у тебя с ногой.

— Надеюсь, ваша Крыса бешенством не болеет, — измученно пробормотала я, но все-таки поднялась и, хромая, последовала за знахаркой.

На самом пороге я обернулась, осознав, что Вентор не следует за нами. По непонятной причине он остался стоять посередине двора. Его глаза все так же сверкали ярко-желтым огнем кошачьей ярости, ноздри раздувались, будто он пытался взять след, подобно охотничьей собаке.

— Пойдем, — в очередной раз поторопила меня знахарка. Тяжело вздохнула и чуть слышно посетовала: — Ну вот, придется новую собаку заводить.

Я недоуменно хмыкнула. Зачем ей заводить новую собаку? Ну да, цапнула меня за ногу эта самая Крыса. Неприятно, больно, но совсем не смертельно. Или она собирается самым радикальным образом покончить со столь негостеприимной живностью? Жалко как-то, если честно. Собака ведь не виновата, что от меня пахнет ее злейшим врагом — кошкой. Она действовала, руководствуясь инстинктами.

— Да ладно вам, — попыталась я вступиться за судьбу несчастной собаченции. Наклонила голову, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, и вошла в крошечную темную прихожую: — Я не держу зла на вашу собаку. Не надо ее наказывать и тем более убивать!

— Ты считаешь, это я ее убью? — Весса печально рассмеялась. — О нет, моя милая. Ты же видела глаза своего спутника. Думаешь, он просто так остался во дворе? Все оборотни любят охоту. Тем более кошки не выносят собак.

Я ахнула, когда поняла, о чем говорит знахарка. Неужели бедную псину прикончит Вентор?

— И вы ничего не сделаете? — возмущенно спросила я. — Не остановите его?

— А разве возможно остановить одного из Клинг, когда тот почуял запах крови? — флегматично вопросила знахарка и прищелкнула пальцами.

Тотчас же на низком дощатом столике, стоявшем справа от двери, сама собой загорелась свеча. Ее пламя почему-то имело зеленоватый оттенок и совершенно не трепетало, хотя от открытой двери отчетливо тянуло сквозняком.

— Ты поранила ногу, — продолжила Весса. — Пусть уж лучше Вентор поиграет с Крысой, чем займется тобой или мной. — Помолчала немного и негромко добавила: — К тому же она мне никогда не нравилась. Но как тут заведешь хорошую, добрую собаку, когда живешь рядом с кланом оборотней? Лишь сердце лишний раз рвать.

— Неужели оборотни совершенно не в состоянии контролировать животную сторону своей натуры? — спросила я.

— Почему не в состоянии? — Весса покачала головой. — При особом желании они все могут. Но для этого нужна веская причина. В действительно серьезном случае перед голодным оборотнем хоть кусок сырого мяса положи — он лишь нос отведет. Но убийство собачонки у простой знахарки — это обычное развлечение. Они не видят в этом ничего дурного. Вентор, конечно, оставит мне серебряный в знак компенсации. И решит, что на этом его вина исчерпана.

В этот момент со двора раздался душераздирающий собачий визг, который почти сразу сменился неприятным влажным хлюпаньем.

Я скривилась от отвращения. Ох, не хочу даже думать о природе этих звуков!

— Но почему вы тогда продолжаете заводить собак? — не отступала я с расспросами и вслед за Вессой отправилась через прихожую к двери, за которой скрывалась тоже маленькая, но очень уютная гостиная. — К чему вам это? Вы ведь прекрасно понимаете, что тем самым лишь разнообразите рацион оборотней.

— По-твоему, будет лучше, если они начнут задирать меня? — с грустной улыбкой поинтересовалась Весса и привычным щелчком пальцев зажгла свечи и в гостиной.

Я с удивлением огляделась. Ну надо же, самая обычная комната! Даже камин имеется. И несколько удобных на вид кресел. Не говорю уж про старенькие на вид и обтрепанные по краям, но чистые половики на полу. Забавно, я всегда считала, что жилище деревенской колдуньи должно быть иным. Даже не знаю, как объяснить. Хотя бы солома на полу обязана лежать. И уж тем более на стенах любая уважающая себя знахарка обязательно бы развесила пучки лечебных трав. А тут дом как дом. По крайней мере, ничего магического или необычного я не заметила. Хотя в дальнем углу комнаты я приметила приставную лестницу, которая вела к деревянному узкому люку в потолке. Вряд ли тут имеется полноценный второй этаж — хижина была слишком низкой для этого. Скорее всего, это вход на чердак. Наверное, именно там Весса хранит свои запасы колдовских снадобий.

И, удовлетворенная этими мыслями, я опять посмотрела на знахарку.

— То есть собака для вас как своего рода подношение оборотням? — недоверчиво уточнила я. — Так сказать, дань за возможность проживать рядом?

— Сказано грубо, но суть ты уловила верно, — после крохотной заминки подтвердила знахарка и устало опустилась в кресло.

— Но зачем вам это?! — Я пораженно всплеснула руками. — Зачем вы вообще здесь поселились и ведете какие-либо дела с оборотнями? Ведь намного проще и спокойнее жить подальше от них! И тогда вы сможете завести любую собаку, да что там — собаку! Любое домашнее животное на свой выбор!

— Зачем мне это? — переспросила Весса. Взяла со стола, стоявшего рядом с креслом, подсвечник и поднесла его ближе к лицу, позволив странному зеленому пламени свечи отразиться в своих темных спокойных глазах. Спросила: — Как, по-твоему, сколько мне лет?

Я неопределенно пожала плечами. Если честно, я не знала ответа на этот вопрос. Мне казалось, что при ярком свете я без проблем определю возраст Вессы. Но теперь я понимала, что была слишком самонадеянна.

Ее голос звучал так, будто принадлежал столетней старухе. Но лицо без морщин, а в волосах — совсем немного седины. Однако руки были покрыты сморщенной кожей, коричневой от пигментных пятен. Да и на шее собрались некрасивые обвислые складки.

— Понятия не имею, — искренне призналась я. — Вентор сказал, что вы годитесь мне в прабабки. Но по вашему лицу…

— О да, по моему лицу так не скажешь, — перебила меня Весса. — По моему лицу вообще мало что можно сказать. Но ты посмотри на руки. На шею. Вслушайся в мой голос, наконец!

— Голос у вас и впрямь… э-э… суховат, — осторожно сказала я, стараясь не обидеть странную знахарку.

— Суховат? — Весса вдруг запрокинула голову и издала хриплый каркающий смешок. Потом посмотрела на меня и отчеканила: — Мне сто три года, милая.

Сто три? Я аж икнула от этой цифры. Ого! Она и в самом деле годится мне в прабабушки. Да что там, и в прапрабабушки.

— Разве люди столько живут? — невольно вырвалось у меня.

Правда, я тут же виновато осеклась. Пожалуй, это было лишнее. Теперь Весса точно на меня обидится и откажется помогать!

— А я не совсем человек, — на удивление спокойно сказала она. — Я ведьма, деточка. Дочь ведьмы и внучка ведьмы. То бишь потомственная ведьма.

— И? — непонимающе протянула я, когда Весса замолчала, видимо, решив, что и без того сказала достаточно. — Какое это имеет отношение к вашему возрасту?

— Видишь ли, наш род, пожалуй, столь же древен, как и род Клинг, — неохотно продолжила Весса после паузы, за время которой она, должно быть, принимала решение, стоит ли продолжать разговор на эту тему. Задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику и исправилась: — Хотя нет, наверное, древнее. В нашей семье сила передается от матери к дочери.

— А если случится так, что дочь не родится? — не выдержав, перебила ее я.

— Такого не может быть, потому что не может быть никогда! — непреклонно отрезала Весса. — В нашем роду рождаются одни девочки. Чаще всего силу наследует старшая, хотя иногда дар может выбрать и из младших сестер. Почему так — никто не знает. Если с носительницей дара что-нибудь случается до того, как она обзаведется своими детьми, то дар переходит по наследству опять-таки к кому-нибудь из сестер.

— А что может случиться с носительницей дара? — не поняла я.

Весса вздохнула, явно недовольная тем, что я постоянно ее перебиваю, но все-таки обронила:

— Мы, ведьмы, хоть и долго живем, но отнюдь не бессмертны. И уж тем более мы уязвимы и для железа, и для ядов… и для огня.

Интересно, мне показалось, или голос знахарки при окончании фразы как-то странно дрогнул, будто она с трудом сдержала приглушенный стон?

Какое-то время Весса молчала, пристально разглядывая свои изрезанные морщинами ладони. Затем устало посмотрела на меня и проговорила:

— Люди не любят тех, кто отличается от них. Даже те из нас, кто не наследовал дара, жили долго, очень долго. И до самой смерти поражали окружающих красотой. А вот тело… Тело дряхлело, пусть и не так пугающе быстро, как у остальных. Но тело обычно скрыто одеждой, на виду остается лицо. Молодое и привлекательное, несмотря на прожитые годы. Это не нравилось окружающим. Особенно женщинам. Пожалуй, нет в природе более страшного чувства, чем зависть. Оно всегда идет рука об руку с ненавистью. Оно разъедает душу медленно, как ржа железо, и оставляет от нее одни черные ошметки злобы.

Голос Вессы задрожал и чуть не сорвался. Я не смела даже вздохнуть полной грудью, опасаясь, что иначе она опомнится и замолчит. По всей видимости, с ней в прошлом произошло что-то по-настоящему страшное, раз ей настолько больно вспоминать об этом.

— Люди говорят, что ночная кукушка всегда перекукует дневную, — негромко сказала Весса, опять уткнув взгляд в свои ладони. — Сила женщины — в ее слабости. Она, как омела, прилепляется к крепкому могучему мужчине. И исподволь начинает руководить его поступками и действиями. Так хочется порадовать любимую, так хочется уничтожить всех ее врагов, лишь бы ни слезинки не сорвалось с ресниц ненаглядной!

И еще одна долгая томительная пауза. Я озадаченно помалкивала, пока не представляя, чем завершится вся эта история.

— Виерисса Агриона Вель была настоящей красавицей, — сухо сказала Весса, по-прежнему упрямо разглядывая свои руки, будто пыталась прочесть какую-то тайну по их линиям. — Темноволосая, синеглазая… Фаворитка тогдашнего короля, Кенрика Первого, отца нашего нынешнего государя. Она была ночной королевой нашей страны около десяти лет. Небывалый случай, учитывая любвеобильность и непостоянство монарха! Нет, у него были, конечно, интрижки. Но короткие и ни к чему не обязывающие, после чего очередная пассия удалялась подальше от двора. А Агриона оставалась. Даже настоящая королева была вынуждена считаться с ее мнением. Ходят слухи, что на одном приеме Агриона позволила себе не встать, когда вошла королева Беатрикс. И та была вынуждена проглотить это оскорбление, хотя к тому времени только-только родила супругу сына, единственного наследника и отраду.

Мое недоумение из-за несколько затянувшегося рассказа Вессы продолжало неуклонно расти. Ну и зачем мне нужен этот экскурс в историю нашей страны? Конечно, очень интересно послушать такие факты, о которых я раньше и не догадывалась. Но, по-моему, сейчас у нас есть дела поважнее. Например, я бы с куда большим удовольствием отправилась домой.

— Потерпи, девочка, я ненадолго тебя отвлеку, — с легкой усмешкой заверила меня Весса, прочитав мое неудовольствие по выражению лица. — Сейчас ты поймешь, какое отношение та давняя любовная история имеет к моему роду и моему желанию поселиться рядом с кланом Клинг. Итак, Агриона негласно царствовала при дворе. Ее положение стало бы поистине незыблемым, если бы она подарила Кенрику ребенка. Бастарды королевской крови — вещь достаточно частая и, в общем-то, обыденная. Ребенок давал бы ей своего рода гарантии того, что король не оставит ее без материальной поддержки, когда охладеет. Агриона была мудрой женщиной и прекрасно осознавала, что рано или поздно это событие непременно произойдет, как бы она ни старалась отсрочить столь ужасный день. И ей пришла в голову идея обратиться к знахарке. Естественно, была выбрана лучшая колдунья, слава о которой шла по всей стране и даже за ее пределами.

— И этой колдуньей была кто-то из ваших родственниц, — догадливо завершила я.

— Мать, если быть точной.

Весса ощерилась в поистине страшном оскале, невольно продемонстрировав, что ее зубы тоже пощадило время — настолько они были крепкими и белыми.

— Мою мать, которую звали Иссией, не особенно хотела отправляться ко двору, — продолжила Весса. — Она постоянно твердила мне, что от власть имущих надлежит держаться подальше. Никогда не знаешь, какая муха их укусит в следующий момент. Сегодня тебя могут одарить золотом, а завтра прикажут казнить за пустячный промах, а то и вовсе без причин. Но я убедила ее.

Голос Вессы на этом признании опасно задрожал, и она уткнула лицо в ладони, которые до сего момента так пристально разглядывала.

Я помалкивала, хотя уже понимала, к чему идет рассказ Вессы.

— Я не буду мучить тебя излишними подробностями, — сдавленно проговорила знахарка, не отнимая рук от лица. — Мать помогла Агрионе. Та забеременела.

Забеременела? Я с трудом удержала так и рвущийся с языка вопрос. Но, насколько я знаю, у нашего короля нет и никогда не было ни братьев, ни сестер. Ни единокровных, ни единоутробных.

— Лечение, правда, заняло несколько лет. — Весса вдруг резко встала и отошла к крохотному окну, за которым расплескалась летняя ночь. — За это время Агриона и моя мать сблизились, насколько могут сблизиться две женщины, которые по воле судьбы вынуждены часто общаться друг с другом. Естественно, мать не смогла скрыть от своей подопечной некоторые детали своей жизни. Когда Агриона узнала, сколько моей матери лет, то, мягко говоря, пришла в изумление. И начала молить ее раскрыть секрет вечной молодости.

Весса несколько раз сжала и разжала кулаки, затем скрестила на груди руки.

— Беда в том, что никакого секрета не было, — с горькой усмешкой обронила она. — Это наш дар. Наше проклятье. Но Агриона не верила. К тому же она начала ревновать мою мать к королю. Как я уже говорила, мать почти постоянно была при ней, а красотой ее боги не обделили. И Кенрик начал оказывать неизменной спутнице своей беременной фаворитки знаки внимания. Пока еще небольшие, но Агриона понимала, к чему это может привести. Все беременные женщины страдают мнительностью. Волей-неволей начнешь переживать, если твоя фигура так быстро меняется далеко не в лучшую сторону. Зависть к молодости и ревность. Тяжело придумать смесь более разрушительных эмоций. Участь моей матери была предрешена. К тому же Агриона свято верила, что дальше обойдется и без ее помощи. По ее мнению, дело осталось совсем за малым — за родами.

Я скептически кашлянула. Неизвестная мне Агриона считала, что роды — простое дело? Ну-ну. Счастлив, кто верует, как говорится. А молочная лихорадка? А родовая горячка? А порой бывает, что женщина никак не в силах родить сама. Просто не может — и все, и тогда приходится делать страшный выбор: спасать ее или ребенка.

— Агриона думала, что богиня-мать проявит к ней милость, — сказала Весса, наконец-то повернувшись к ней лицом. — Потому что она собиралась принести в жертву небесам ведьму. Так сказать, убить двух зайцев разом. С одной стороны, избавиться от возможной соперницы, которая выполнила свою роль. А с другой — гарантировать себе благоприятные и легкие роды.

— И как, получилось? — не выдержав, спросила я.

— Частично, — сухим, ничего не выражающим голосом ответила Весса. — Моя мать действительно погибла на костре по ложному обвинению. Даже не помню его суть. Приказ о казни был подписан королем. Уж не знаю, что именно ему пообещала Агриона. А скорее всего, тот поставил свою подпись, не глядя и не вчитываясь в ворох бумаг, принесенных ему секретарем. Мою мать схватили. Пытали. Агриона все-таки не оставила надежды вызнать секрет молодости, но мать ей ничего не сказала. Я знаю это точно, потому что нет никакого секрета! Под видом секрета моя мать дала своей мучительнице рецепт совершенно иного зелья, которым та не преминула воспользоваться. И на следующую ночь душа моей матери вознеслась в мир мертвых, окруженная искрами огня и дымным запахом горящего мяса. Агриона тогда даже не предполагала, что тем самым подписала смертный приговор себе и своему ребенку.

Весса неторопливо прошлась по крохотной комнатке, тяжело припадая на правую ногу. В ее походке чувствовались прожитые годы, которые так и не отпечатались на лице морщинами.

— Я умудрилась достать список тех снадобий, которые купили по приказу Агрионы после казни моей матери. — На ее лице вдруг заиграла улыбка. — Бедняжка даже не подозревала, какую месть ей приготовила моя мать. Погибшая страшной мучительной смертью, оклеветанная… Но все-таки сумевшая отомстить и из мира мертвых. Моя мать продиктовала ей рецепт умертвий-воды, видимо, представив его как средство поддержания молодости. И, естественно, Агриона тотчас же решила им воспользоваться, поскольку не без оснований полагала, что король не сильно обрадуется, узнав о случившейся казни, которая произошла якобы по его велению. Разговор с Кенриком предстоял суровый, и фаворитка хотела провести его во всеоружии.

«Умертвий-вода»? Я мысленно повторила название снадобья и гадливо поежилась. Ох, даже звучит на редкость мерзко! Предполагаю, что ничем хорошим это для Агрионы не закончилось.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила меня Весса, видимо, заметив мою гримасу отвращения. — Ты когда-нибудь слышала про «умертвий-воду»?

— Нет, — честно призналась я. — Но, полагаю, это что-то не очень хорошее.

— Скорее сказать — очень нехорошее, — с широкой довольной ухмылкой подтвердила Весса. — Видишь ли, в состав этого снадобья входит могильная земля, вода, которой обмывали покойного, и прочие специфические ингредиенты. Будь Агриона чуточку сообразительнее, то она ни за что не стала бы втирать в лицо и живот жидкость, полученную в результате смешивания всех этих тошнотворных веществ. Но она, видимо, считала, что под пыткой нельзя лгать и обманывать. И, как покажет результат, ошиблась.

— Она умерла? — спросила я.

— Хуже. — Лицо Вессы опять озарилось быстрой лучезарной улыбкой. — Убить ее было бы слишком просто. Моя мать хотела отомстить за предательство. За вероломство. Она помогла Агрионе исполнить самое сокровенное желание, а в результате получила поистине «королевское» вознаграждение — пытки и долгую мучительную казнь. Моя мать не была жестокой женщиной. За свою жизнь она помогла многим и многим обрести счастье и покой. Но она должна была наказать Агриону. И выполнила это с блеском!

Я недовольно вздохнула, когда Весса опять сделала паузу, видимо, собираясь с мыслями перед заключительным этапом своей истории. Любит все-таки эта знахарка поговорить. Совсем как призрак Изабеллы, матери Фелана. Что в первом, что во втором случаях я совершенно не просила выкладывать мне всю историю жизни. Боюсь, что и сейчас я узнаю какую-нибудь очередную жуткую тайну, которая будет угрожать моему существованию.

«Ничего удивительного в болтливости этих женщин нет, — успокаивающе шепнул мне внутренний голос. — Изабелла даром что призрак, но долгие годы с момента своей смерти, по собственному же признанию, никому не являлась, поскольку опасалась, что в противном случае несостоявшийся муж найдет способ навсегда упокоить ее душу, не дожидаясь, когда та поведает, как именно умерла. А Весса… Думаешь, к ней часто забредают соседи на чашечку чая? Вряд ли. Скорее всего, знахарка очень одинока и очень давно ни с кем не беседовала по душам. В самом деле, не болтать ведь о личном с оборотнями, которые любой твой секрет с легкостью используют против тебя же, если им это понадобится. И не думаю, что знахарка откровенничала с несчастными жертвами виера Алисандра, которым после того жуткого застенка явно не было никакого дела до истории ее жизни».

Но я начинала нервничать. Скоро рассвет. Если Фелан вернется и обнаружит, что меня нет…

«Скорее всего, он уже вернулся и уже обнаружил, — с ехидцей перебил меня внутренний голос. — Что лишний раз доказывает: твой побег был подстроен с самого начала. Так что успокойся и дослушай историю Вессы. Пусть это будет твоей платой за то, что потом она поможет тебе».

— Неделю все шло прекрасно, — негромко проговорила Весса. — Агриона продолжала втирать снадобье, которое вроде как действительно помогало ей. Фаворитка короля похорошела, расцвела. На щеках появился румянец. Фигура хоть и не приобрела былой стройности, но так глупо это ожидать на последних сроках беременности! Зато появившиеся растяжки посветлели и начали сходить на нет. Да и еще не родившееся дитя перестало мучить мать постоянными пинками, притаившись. Впрочем, так часто бывает перед родами, как заверила Агриону заблаговременно нанятая повитуха. Шли дни, Агриона продолжала хорошеть, а ребенок не торопился появиться на свет. Миновали уже все положенные сроки. Повитуха забеспокоилась. В ход пошли веками проверенные средства. Агриона пила травяные отвары с утра до позднего вечера, даже принялась лично мыть полы в своих покоях. Каждый день не менее двух, а то и трех раз обходила дворец с самых верхних этажей до самых нижних, не давая себе отдохнуть на длинных лестницах. Румянец, прежде так украшавший ее личико, сменился болезненной краснотой. Но самое страшное — по телу поползла уродливая гнойная сыпь. Причем лицо и живот она не затронула, поэтому Агриона продолжила использовать умертвий-воду, надеясь, что та поможет остановить странную болезнь. Правда, теперь она втирала ее по всему телу.

Весса опять улыбнулась, и я внезапно почувствовала отвращение к ней. Да, наверное, мне не следует судить знахарку. Это не мою мать приговорили к смерти на костре, а прежде пытали. Поэтому я понятия не имею, как бы реагировала на ее месте. Может быть, тоже искренне радовалась страданиям той, из-за которой погибла моя мать. Но, насколько я понимаю, что-то страшное произошло и с ребенком, раз наш король не имеет столь близких родственников. А он-то уж точно был не виноват в прегрешениях матери.

— И вот вдруг Агриона ощутила схватки, — произнесла знахарка, которая, к моему счастью, вряд ли догадывалась, какие мысли на ее счет в этот момент пронеслись в моей голове. — Не передать словами, как был счастлив король, а еще более счастлива повитуха, поскольку Агриона переходила положенный срок более чем на месяц. Естественно, Кенрика не пустили в покои, где металась от боли его фаворитка, пытаясь разрешиться от бремени. Как и положено будущему отцу, он маялся от неизвестности в своем кабинете, приказав подать себе побольше вина. Он успел опьянеть и протрезветь не менее трех раз, но никто не торопился к нему с радостным известием. К тому моменту в покоях фаворитки творилось настоящее столпотворение. Повитухи, лекари, целители, маги… Никто не был в силах облегчить страдания фаворитки. Но всему когда-нибудь приходит конец. И на исходе четвертого дня Агриона родила.

Весса неожиданно скрипуче рассмеялась, получая нескрываемое удовольствие от живописаний наказания обидчицы ее матери.

— Ребенок родился мертвым? — спросила я, в глубине души надеясь услышать утвердительный ответ.

— О нет. — Весса покачала головой. — Умертвий-вода никого не убивает, девочка. Она просто высасывает душу и жизненную силу, превращая человека в умертвие. Поскольку Агриона была беременной, когда начала ее использовать, то в умертвие превратилась не она, а дитя, чья жизненная сила как раз таки и шла на восстановление ее красоты.

— У Агрионы родилось умертвие? — недоверчиво переспросила я.

— Отвратительное гадкое существо без глаз и ушей, — с готовностью просветила меня Весса. — Иссохший маленький скелетик, который удивительно быстро для только что появившегося на свет создания передвигался. Особенно если учесть тот факт, что вместо рук и ног у него были какие-то обрубки. Когда повитуха увидела, что именно выродила фаворитка короля, то опешила. И этого мгновения умертвию хватило, чтобы наброситься на нее и перегрызть горло. В комнате воцарилась настоящая паника. Агриона, измученная долгими тяжелыми родами, находилась в прострации и мало что осознавала вокруг. Благо что в толпе горе-целителей и лекарей, сгрудившихся вокруг постели, оказался один неплохой маг, который ударил по ребенку заклинанием. Тот, правда, успел увернуться. Я ведь говорила тебе, что умертвия очень шустры? И с небывалой скоростью уродец ринулся прочь из комнаты, цепляясь своими обрубками по стенам, словно паук.

Я слушала Вессу, затаив дыхание. О да, рассказывать она умела! Такое чувство, будто она сама присутствовала при этой сцене. А впрочем — почему бы и нет? Наверняка к тому моменту она уже узнала про смерть матери. Точнее сказать, она наверняка должна была о ней узнать, поскольку в тот же миг получила причитающуюся ей по наследству магическую силу. Полагаю, дочери потомственной ведьмы, чей род насчитывает многие столетия, не составило особого труда изменить внешность и тайком пробраться к королевскому двору, рассчитывая отомстить фаворитке. Но потом она увидела, что погибшая мать справилась с этим и сама. И решила остаться, чтобы узнать финал этой трагедии, затерявшись в толпе всевозможных шарлатанов, которые окружили Агриону перед родами.

— Никто не подумал преследовать ребенка, — продолжала тем временем Весса, чьи глаза возбужденно и радостно блестели при этих воспоминаниях. — Повитуха корчилась в агонии на полу, а перед придворными встал куда более важный вопрос: как сообщить о случившемся королю. Король Кенрик Первый всегда отличался крутым нравом и вполне мог надавать оплеух тому, кто принес бы ему настолько дурную весть. Да что там — оплеух! Гнев монарха воистину ужасен прежде всего непредсказуемостью наказания. Но тянуть жребий на роль гонца не пришлось. Кенрик сам обо всем узнал, поскольку деточка первым делом решила навестить своего отца.

Я наморщила лоб, силясь выудить из глубин своей памяти какие-нибудь факты о этих событиях. Увы, я никогда особо не интересовалась историей. Кто бы знал, что прошлое нашей страны хранит настолько мрачные и захватывающие тайны.

— На свое счастье, Кенрик как раз протрезвел, — с явным огорчением сказала Весса. — Он не был пьяницей и пить четвертый день подряд ему стало невмоготу. Поэтому король просто сидел и ждал, чем же все завершится. Наверное, в уме уже оплакивал Агриону. Но тут в распахнутое окно к нему влез какой-то уродец. Отвратительная тварь, чья зубастая пасть на слепом лице была перемазана кровью. Естественно, Кенрик не стал дожидаться, когда нечисть набросится на него. Он был, вообще-то, не трусом. Поэтому дал настоящий бой умертвию. И, как ни странно, победил. — Помолчала и с нескрываемой досадой добавила: — Наверное, повезло, что умертвие лишь недавно родилось, если так вообще можно выразиться применительно к этому созданию, поскольку оно относится все-таки к нежити. Плюс надо учесть то, что оно не было голодно, напившись крови повитухи, поэтому не было настроено на бой до конца. К тому же охрана подоспела как нельзя кстати, услышав заполошные вопли своего государя из кабинета. В общем, умертвие предпочло ретироваться. И король отправился выяснять, что вообще такое творится в замке. Застал толпу растерянных придворных, любовницу, разрешившуюся от бремени и лежащую без сознания, мертвую повитуху в луже крови. После чего, собственно, картина происходящего стала ясна.

— И? — невежливо поторопила я Вессу, когда та вздумала взять очередную паузу, за время которой подошла к креслу и вновь тяжело в него опустилась.

— Мое лицо молодо, а ноги помнят, сколько дорог им пришлось пройти в этой жизни, — измученно пошутила она и с болезненным вздохом положила правую ногу на невысокий пуфик.

При этом ее платье немного задралось, обнажив щиколотку. Я скользнула взглядом по ноге, затянутой в темный плотный чулок, и вздрогнула, заметив, как ступня неестественно вывернута в сторону. Вот почему Весса так сильно хромает!

— Король пригласил к себе лучших магов и повелел в кратчайшие сроки очистить замок от нечисти, — сказала Вессу. — Агриону привели в чувство и подвергли допросу. Ментальному, конечно, поскольку говорить она была не в состоянии. В те времена род Клинг уже занимал высокое положение при дворе, хотя обычно его представителей предпочитали держать поодаль от званых приемов и светской жизни. Кому же приятно, когда все твои тайны, секреты и интриги становятся известны посторонним. Однако в столь серьезном случае Кенрик предпочел забыть о своих принципах и вызвал одного из Клингов на помощь. Это был отец Алисандра, Стефан Клинг. Таким образом король узнал про некое снадобье, рецепт которого его любовница выведала у ведьмы, приговоренной к костру. И тот же Клинг, который проводил допрос, с готовностью просветил короля, что сотворило это якобы чудо-средство с ребенком, находящимся в утробе матери. А страшнее всего было то, что оно продолжало действовать на Агриону. Она слишком долго пользовалась им, и снадобье успело накопиться в ее организме. Поскольку тянуть жизненную энергию из ребенка было уже нельзя, сама женщина начала преображаться в умертвие. Она не приходила в сознание, гнойная сыпь стремительно распространялась по телу, чрево, недавно исторгшее нечисть, начало смердить и гнить. И этот процесс было уже не остановить.

Весса глубоко вздохнула, закрыла глаза и с мечтательной улыбкой обронила:

— Агриона умерла в очищающем пламени. Разве это не высшая справедливость, девочка? Она приговорила мою мать к пыткам и костру. В итоге получила сполна и даже свыше.

— А ребенок? — все-таки спросила я. — Разве ребенок был виноват в том, что случилось с вашей матерью?

— Если бы не моя мать, его бы вообще не зачали, — равнодушно обронила Весса. — Но вообще, в чем-то ты права. Жальче всего в той ситуации после моей матери именно дитя Агрионы. Наверное, недаром говорят, что детям частенько приходится отвечать за грехи их родителей. Впрочем, не суть. Не желаю сейчас углубляться в пустые споры. Так или иначе, но Агриона умерла. Стефан Клинг пообещал королю, что в кратчайший срок очистит замок от нежити. Так, собственно, и вышло. Больше несчастного уродца никто и никогда не видел, хотя Кенрик на всякий случай все-таки предпочел переселиться вместе с двором в загородную резиденцию. Но к зиме вернулся во дворец, успокоенный тем, что за прошедшие месяцы никто из слуг не пропал и никто из них не видел ничего странного и непонятного.

— Это очень поучительная история, — пробормотала я, опять покосившись на искалеченную ногу Вессы, которую она продолжала баюкать на пуфике, по какой-то неведомой причине желая, чтобы причина ее хромоты стала мне понятна. — Но все-таки этот рассказ не объясняет, почему вы переселились поближе к Клингам.

— После всего случившегося король, естественно, не мог оставить без внимания и прочих представительниц моего рода. — Весса пожала плечами, словно удивленная, что надлежит объяснять настолько очевидные вещи. — Все-таки, как ни крути, но моя мать сотворила из его ребенка умертвие. И Агриону он, наверное, любил, раз столько лет был с ней вместе. В общем, у меня было две сестры. Было, девочка моя. Больше нет. Их отправили на костер, хотя они не обладали магическим даром и не имели никакого отношения к случившемуся.

— А вы? — полюбопытствовала я. — Как вы избежали королевского гнева?

— Меня выследил сам Стефан Клинг, — сухо сказала Весса и многозначительно посмотрела на свою изувеченную ногу. — Он сказал мне, что будет лучше, если я перейду под защиту его рода. И был очень, очень убедителен. По заключенному между нами договору я должна была переселиться поближе к замку рода Клинг. И жить тихо и мирно, не демонстрируя особо своего таланта целительства. С тех пор я лечила только оборотней. Ну, и изредка помогала жертвам их специфических развлечений.

— И вы пошли на это? — недоверчиво переспросила я. — По сути, удалились в добровольную вечную ссылку? А как же семья? Почему вы не обзавелись ею? Насколько я понимаю, Стефан не запрещал вам выйти замуж…

— Семья? — с усмешкой перебила меня Весса. — Девочка моя, опомнись! Какая семья? Я уже сказала, что в моем роду рождаются только девочки. Красивые девочки, смею напомнить. Неужели ты думаешь, что я осмелилась бы на подобную беспечность: воспитывать дочерей в столь опасной близи от замка оборотней? Ну уж нет, спасибо! Я и без того насмотрелась, в каком состоянии обычно покидают это место те бедняжки, которым не повезло попасться на глаза виеру Алисандру. Благо что его сыновья все-таки пошли не в него, а скорее, в деда Стефана. Тот был суров и жесток, но все-таки справедлив.

— Справедлив? — с сарказмом переспросила я и кинула взгляд на ее ногу, вывернутую под неестественным углом.

— Это оборотни. — Весса покачала головой. — У них другие нормы морали. Но, поверь мне, я не держу на Стефана зла. Любой другой на его месте убил бы меня, стремясь угодить королю. А он дал мне защиту.

— А что насчет ваших сестер? — не унималась я. — Почему он не дал защиту им?

— Короля, в одночасье лишившегося ребенка и фаворитки, надлежало умилостивить. — Весса хмыкнула. — И умилостивить только так. Его израненная страшной потерей душа жаждала мести и крови. Да, мне больно вспоминать про сестер. Но я знаю, что после моей смерти род не прервется. Ведь моих племянниц тот же Стефан укрыл от королевских ищеек. Когда умру я — кто-нибудь из них проснется с мыслью, что знает, как исцелять.

Я лишь вздохнула, не имея ни малейшего желания спорить со знахаркой. По всей видимости, она убеждена в своей правоте. Пусть так. Но мне не по душе жить в мире, где действуют настолько суровые законы. Зуб за зуб, око за око. И ни малейшей надежды на милость к побежденному врагу, молящему о снисхождении.

— А что случилось с самим Стефаном? — все-таки спросила я. — Я думала, оборотни живут дольше людей…

— Жили бы, если бы не погибали так часто, — с жестоким равнодушием обронила Весса. — Быть оборотнем — это постоянно подтверждать свою власть силой. А являться вожаком стаи — это значит быть постоянно готовым к удару в спину. Стоит только немного утратить бдительность, как наказание не замедлит последовать. И чаще всего нападает на тебя тот, в ком ты был более всего уверен. — Сделала паузу и спокойно завершила: — Стефана убил его сын, Алисандр. В этом не было особой надобности. Алисандр мог оставить отца в живых, поскольку, побежденный в схватке, тот принес ему присягу на верность и открыл для его клыков горло. Но Алисандр решил иначе. Это право победителя — оставлять или отнимать жизнь у бывшего вожака. Мальчику тогда было всего пятнадцать.

— Чудовищно! — совершенно искренне воскликнула я.

Весса ничего не ответила. Перевела взгляд на окно, за которым мрак начал сереть, и обеспокоенно сказала:

— Что-то Вентор задерживается. Неужели Крыса умудрилась дать ему серьезный отпор? Вот будет смеху, если моя шавка покусает сына Фелана!

И в тот же миг дом затрясся от стука. Кто-то отчаянно барабанил, требуя впустить его. Почти сразу раздался оглушительный треск — это дверь, не выдержав напора, не просто слетела с петель, но рухнула на пол.

Я знала только одного человека, способного на подобное. Точнее сказать, как раз человеком он и не был. Или был, но не всегда.

И я с обреченным вздохом обернулась, уже догадываясь, кого увижу на пороге.

Через мгновение в гостиную влетел взъяренный Фелан. О, он был поистине ужасен в этот момент! Светлые волосы стоят дыбом, зеленые глаза сверкают, даром что пар из ушей от гнева не идет!

— Ты!.. — прорычал он, увидев меня. — Ты!..

И захлебнулся от избытка эмоций, грозно заиграв желваками.

Наверное, мне стоило испугаться. Возможно, он ожидал, что я паду перед ним на колени и примусь умолять о пощаде. Но я внезапно рассердилась. И очень сильно рассердилась. Ну чего он ко мне привязался, спрашивается? Я сама ушла из замка, не устраивая никакого скандала. Так нет же, увязался за мной. Сейчас, видимо, начнет упрекать меня в черной неблагодарности. Мол, как посмела сбежать, даже не попрощавшись и не написав записки с восхвалением его постельных умений.

«Не ерничай, — строго одернул меня внутренний голос. — Ведь на самом деле тебе приятно его видеть. Значит, твой побег все-таки не был подстроен. Следовательно…»

Я не успела довести эту логическую цепочку до конца, потому что в этот момент заговорила Весса.

— Ну наконец-то, — недовольно пробормотала она, с кряхтением опустив ногу с пуфика. — Я уж не знала, что еще этой девице поведать, лишь бы она не ушла прежде времени.

Я аж подпрыгнула на месте от возмущения. Что?! Получается, Весса разговаривала со мной не потому, что соскучилась по человеческому общению, а потому, что пыталась задержать?

— Не мог уйти раньше, — отрывисто бросил Фелан, не сводя с меня напряженного взгляда. — Как услышал твой зов, хотел. Но не мог. Не каждый день, точнее, не каждую ночь в стае меняется вожак.

— Вот как? — Весса удивленно вскинула брови и с любопытством подалась вперед, схватившись за подлокотники кресла. — Виер Алисандр больше не у дел? Не передать словами, как я счастлива это слышать!

— Ты в курсе, что едва не покалечил Вентора? — перебил ее новый участник разговора, и в гостиную, улыбаясь, вошел Норберг.

Я невольно поежилась. Было сейчас в нем нечто… не совсем обычное, что ли. Он держался свободно и раскованно, но пространство вокруг Норберга было словно пересыщено энергией. Удивительно, что воздух не искрился от силы, которую излучал этот мужчина.

Норберг посмотрел на меня, и меня словно вдавило в спинку кресла, хотя нас разделяло приличное расстояние. Его глаза сейчас были алыми, цвета свежей крови. Но не это испугало меня. Я вдруг действительно осознала, что вижу перед собой оборотня. Ну, то есть я знала это и раньше. Но именно в этот момент я поняла, что передо мной настоящий хищник, лишь для какой-то цели надевший шкуру человека. Наверное, я бы даже не удивилась, если бы тень у него была волчьей.

— Этот драный кот еще мало получил, — презрительно бросил Фелан.

— Этот драный кот прежде всего — твой сын, — мягко возразил Норберг. — И было бы неплохо, если бы ты хотя бы попытался наладить с ним отношения. А не лупасил по делу и без.

— Пусть не лезет туда, куда не просят! — ожидаемо взорвался криком Фелан. — Какого демона он потащил прочь Марику из замка?..

— А что, разве осталась хоть какая-нибудь причина, по которой я должна остаться? — смело спросила я.

Фелан хмуро, исподлобья посмотрел на меня, и меня немедленно кинуло в крупную дрожь. Ох, как бы не пожалеть о своей храбрости! Но, с другой стороны, мне уже надоело бояться.

— Марика, не могла бы ты пояснить свои слова? — как обычно с безукоризненной вежливостью поинтересовался Норберг, видимо, осознав, что его брат намерен и дальше молча стоять и буравить меня оскорбленным взглядом.

— Пожалуй, пойду я. — Весса с кряхтением поторопилась встать с кресла, воспользовавшись паузой в разговоре. Добавила с извиняющейся улыбкой, обращаясь прежде всего к Норбергу: — Не люблю я эти семейные разборки. Лучше гляну, что там с Вентором.

Тот благосклонно кивнул, продолжая рассматривать меня с доброжелательным интересом.

В перекрестиях сразу двух взглядов — напряженно-гневного Фелана и спокойно-иронического Норберга — мне было как-то не по себе. И чего так уставились на меня, спрашивается? Как будто видят перед собой неведомую зверушку, а не человека.

«А возможно, они просто решают, не полакомиться ли им этой зверушкой».

И только после этой мысли я вспомнила, что на мне больше нет амулета, защищающего мои мысли от окружающих. Уж больно выразительную физиономию скорчил Фелан. Как будто ему под нос подсунули что-то весьма и весьма дурнопахнущее. Не понравились, видать, мои размышления.

Весса тем временем проковыляла мимо меня и скрылась в прихожей, осторожно перешагнув через выбитую дверь.

— Ну так? — поторопил меня с ответом Норберг. Подошел и опустился в кресло знахарки, при этом в его облике читалась такая уверенность, будто это он был здесь хозяином.

— Насколько я поняла, вы разобрались с тем, кто хотел убить вас, — очень медленно проговорила я, тщательно подбирая слова. — Поэтому я могу спокойно вернуться к себе домой, не опасаясь, что до меня доберутся ваши враги. Разве не так?

— А что насчет?.. — Норберг выразительно посмотрел на мой живот.

— Ко мне вновь явилась Изабелла. — Я пожала плечами. — И на сей раз она говорила без всяких намеков и прямо ответила на поставленный вопрос. Я не беременна.

— Я не верю! — тут же выпалил Фелан и насупился, выставив вперед подбородок.

Я удивленно на него покосилась. Что это с ним? Такое чувство, будто я вижу перед собой капризного малыша, у которого пытаются отнять любимую игрушку. Того и гляди разрыдается.

И опять Фелан прочитал мои мысли. Его глаза сверкнули зеленым бешенством, и он с вызовом скрестил на груди руки.

Норберг перевел взгляд на брата и недовольно качнул головой.

— Не веди себя смешно, — посоветовал он разобиженному Фелану. — Ты знаешь и я знаю, что Марика не обманывает.

— Зато призрак моей матери может лгать, — возразил Фелан.

— Призрак? Лгать? — с сарказмом переспросил Норберг. — Что-то с трудом верится.

— Но такая вероятность все-таки есть, — не унимался Фелан.

Я следила за их спором со все возрастающим чувством отчаяния. Что все это значит? Фелан еще не насытился новой постельной игрушкой? Выходит, что так. Неужели меня заставят остаться в замке еще на неделю, а то и две? Но тогда этот непредсказуемый оборотень вновь может провернуть тот гадкий фокус с отсутствием предохраняющих от зачатия чар! Насколько я поняла, Фелан воспринял мое стойкое нежелание всячески восхищаться и восхвалять его чуть ли не как личное оскорбление. По-моему, он твердо намерен держать меня подле себя, пока я не воспылаю к нему чувствами, желая таким образом потешить свое уязвленное самолюбие. И кто знает, на какие гадости он в состоянии пойти, лишь бы продлить мой срок своеобразного заключения.

— Так, — негромко, но таким тоном, что я вздрогнула, обронил Норберг. Правда, смотрел он при этом по-прежнему на брата. — Ты действительно спал с Марикой без использования чар? Помимо того случая в карете?

— Ну…

По всему было видно, что Фелану очень не хочется отвечать. Он словно стал меньше ростом. Весь ссутулился, мигом потерял свой воинственный пыл и перестал яростно сверкать глазами. Да что там, он и на меня больше не смотрел. Опустил голову и уткнулся взглядом в пол.

Я невольно залюбовалась ярким пунцовым цветом его ушей. Ой, прелесть какая! Господин оборотень смущаться вздумал. Раньше надо было думать, насколько мерзко его поступок выглядит со стороны.

— И Марика права, — бархатным голосом, в котором, однако, чувствовалась ледяная сталь, проговорил Норберг. — Фелан, я тебя не узнаю. Право слово, ты был со мной в Хельоне, видел, каких ошибок я наляпал тогда, пытаясь завоевать Алексу. Я считал тебя достаточно мудрым человеком и полагал, что моего крайне неудачного примера завоевания женщины будет достаточно и ты изберешь иной путь.

Фелану было неприятно это слышать. Он еще ниже опустил голову, носом почти уткнувшись себе в рубашку. Ни дать ни взять ребенок, которого строгий родитель отчитывает за шалость. Его уши были настолько красными, что я словно чувствовала жар, исходящий от них. Краска волнения медленно, но верно расползалась и по его лицу и шее.

Я думала, он промолчит. Да и что он мог сказать Норбергу в свое оправдание? Но ошибалась. Через неполную минуту Фелан все-таки неохотно выдавил через плотно сжатые зубы:

— Но что, если я не вижу иного пути?

Я удивленно вскинула брови. О чем он? О каком ином пути говорит? Завоевать меня? Да почему это ему вообще в голову втемяшилось? Лучше пусть отпустит меня восвояси. И я постараюсь забыть этот кошмар, по крупинкам воссоздав прежнюю счастливую жизнь!

Фелан исподлобья посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на Норберга, который задумчиво постукивал длинными холеными пальцами по подлокотникам кресла, расслабленно откинувшись на спинку.

— Вот видишь, — негромко обронил блондин. — Для нее встреча со мной — кошмар, который надлежит забыть.

Норберг вздохнул и принялся растирать переносицу, словно вдруг ощутил головную боль. Но ничего сказать не успел, потому как в прихожей послышались чьи-то тяжелые шаркающие шаги.

Нет, в позе Норберга ничего не изменилось. Он продолжал восседать в кресле с таким независимым и гордым видом, как будто по крайней мере являлся королем и принимал своих подданных в роскошном зале. Но мою кожу вновь пощекотала энергия, идущая от этого мужчины. Он сосредоточился и напрягся в ожидании посетителя.

Почти сразу на пороге возникла Весса, но не одна, а в сопровождении Вентора, которого она буквально внесла в гостиную на спине.

При виде своего так называемого жестоко избитого союзника я охнула. Он выглядел так, словно находился при смерти. Удивительно, что бедняга еще дышал!

Голова Вентора была залита кровью, которая уже начала подсыхать и стянула его лицо в подобие жуткой багрово-черной маски. Глаза заплыли так, что он наверняка ничего не видел. Нижняя губа оказалась порванной, причем настолько сильно, что почти висела на лоскуте кожи, обнажив нижние зубы. Правой рукой он держался за Вессу, а левая безжизненно болталась, странно вывернутая в нескольких местах.

Это с ним сделал Фелан? Да блондин же покалечил родного сына!

— Все не так страшно, как выглядит, — не удержавшись, попытался оправдаться Фелан, уловив мои мысли. — Неделя в постели — и Вентор будет как новенький. Он ведь оборотень, то бишь намного выносливее обычного человека. Но, признаюсь, я слегка погорячился…

— Как я заметила, это твое любимое оправдание, — с сарказмом перебила я, невольно вспомнив происшествие в карете.

Поскольку покраснеть больше Фелан не мог при всем горячем желании, то ради разнообразия он начал бледнеть, я бы даже сказала — синеть. Причем это произошло настолько стремительно, что я заволновалась: не станет ли бедняге дурно с сердцем. Впрочем, практически сразу успокоилась. Он ведь оборотень, то бишь, по его же собственным словам, должен легче переносить всяческие испытания. И потом, я вообще сомневалась, что у него это самое сердце имеется.

— Я попросил Вессу привести меня, потому что хочу сказать, — внезапно заговорил Вентор.

Если честно, теперешняя его манера разговора создавала весьма жутковатое впечатление. Он почти не двигал опухшими разбитыми губами, поэтому его голос звучал глухо, будто он научился искусству чревовещания. Лицо оставалось совершенно безжизненным. Вентор даже не мог разлепить глаз.

— Я хочу сказать и тебе и Норбергу, что не считаю себя виноватым, — продолжил тем временем Вентор, по всей видимости, обращаясь к Фелану. — Ты можешь опять избить меня. Можешь даже убить. Но я не изменю своего мнения. Я спасал Марику. Мне она нравится. Она хорошая девушка, которая не по своей вине угодила сюда. То, что ты делаешь с ней — это чудовищно. Ты хочешь изменить ее, желаешь полностью подчинить своей воле, поскольку тебя раздражает ее сопротивление. Но как только она влюбится в тебя, то ты сразу же потеряешь к ней интерес и выкинешь прочь, даже не утрудившись задуматься на тему того, что с ней будет дальше. Зачем тебе от нее ребенок? Во мне сейчас не говорит детская ревность, как ты искренне веруешь. Просто ты даже со мной не сумел построить отношения. Я не говорю об отношениях отца и сына. Было бы глупо ожидать такого, учитывая обстоятельства нашего знакомства и моего детства. Но ты не стал мне даже приятелем, так и остался врагом. Считаешь, что с новым ребенком исправишь свои упущения и станешь самым лучшим отцом? При этом как-то упускаешь из вида, что несчастное дитя будет рождено по принуждению и в ненависти. Моя мать хотя бы любила тебя. Неужели ты не понимаешь, что тем самым уничтожишь Марику как личность? Я хотел помочь ей…

Выпалив это на одном дыхании, Вентор замолчал и бессильно повис на Вессе, видимо, потеряв сознание.

Несчастная старая знахарка ойкнула и чуть не упала под тяжестью чужого тела, но все-таки нашла в себе силы осторожно положить обмякшего оборотня на пол. После чего выпрямилась и с плохо скрытой тревогой посмотрела на Норберга.

— Простите, мне не стоило приводить его сюда, — виновато проговорила она. — Но он настаивал. Собирался сам ползти…

— Все в порядке, — оборвал ее извинения Норберг. Задумчиво посмотрел на бесчувственного Вентора и добавил: — Надо же, а я его недооценивал. Он ведь прекрасно понимал, не мог не понимать, что даже если бы побег удался, то именно ему пришлось бы отвечать перед тобой, Фелан. Если ты так отделал его сейчас, то страшно предположить, как бы ему досталось в случае благополучного исхода его затеи.

— То есть ты согласен с его словами? — гневно вскинулся Фелан, настолько бледный, что напоминал сейчас самого настоящего призрака. — И веришь, что он поступил благородно, а не пытался в очередной раз насолить мне?

— Я не могу оценить его искренность, поскольку он Клинг и умеет защищать свои мысли. — Норберг пожал плечами. — Но я не чувствую в его словах фальши. Вреда Марике он в самом деле не желал. Ты и сам прекрасно понимаешь, что она имеет полное право вернуться домой…

— У нашего отца наверняка имеются приспешники, которые не присягнут тебе на верность, — торопливо оборвал его Фелан.

— И ты считаешь, что им будет какое-то дело до Марики? — Норберг выразительно фыркнул. — Не говори чушь! Те помощники отца, которые не захотят видеть меня вожаком, скорее всего, бросятся в бега. Кто-то, возможно, останется и затаится. Но совершенно точно никому из них не будет никакого дела до девицы, которая пробыла в нашем замке пару ночей.

— И тем не менее есть вероятность… — упрямо начал Фелан, не желая так просто отступать от своего мнения.

— О боги! — простонал Норберг, перебив его. Закатил глаза и помотал головой, после чего насмешливо взглянул на брата, спросив: — Ты всерьез хочешь оставить Марику в замке до момента полного перехода власти в мои руки?

— Хотя бы до общего сбора оборотней, где тебя признают вожаком, — после недолгой паузы сказал Фелан.

— Напротив, чем дольше она остается у нас, тем хуже для нее, — не согласился Норберг. — Все знают твой любвеобильный нрав. Если когда-нибудь какой-нибудь безумец вздумает переубивать всех девиц, которые побывали в твоей постели, то Лейтон, пожалуй, обезлюдеет. Никто не удивится, что Марика пробыла в замке день-другой. Решат, что она стала очередной жертвой твоих чар, но, насладившись ее прелестями сполна, ты отправил ее восвояси, как, собственно, и поступаешь обычно. Однако если оставить ее здесь на месяц-другой, то возникнут вопросы — с чего вдруг к ней такое особое отношение. И вот тогда-то отпускать ее будет опасно. Прежде всего — для нее самой.

Из прочувствованной реплики нового вожака стаи я уловила лишь одно: Фелан хочет оставить меня в замке еще на месяц или два. Немыслимо! Если он так сделает, то это будет настоящей катастрофой!

— Но вы же обещали, — чуть слышно выдохнула я, осознав, что рискую разрыдаться прямо здесь и сейчас, на глазах этих двух оборотней и Вессы, которая хлопотала около Вентора, но с явным любопытством прислушивалась к ведущемуся разговору. — Вы, господин Норберг, обещали мне, что совсем скоро я вернусь в семью! Я не беременна, опасности для моей жизни нет. Неужели ваше слово ничего не стоит?!

Ох, пожалуй, последняя фраза, которая вырвалась у меня от эмоций, была лишней. Норберг принял ее если не как оскорбление, то весьма болезненно. Его лицо вытянулось и окаменело, губы сложились в две тонкие бескровные линии, на шее вздулись вены.

— Марика, следи за выражениями, — прошелестел его голос, и я невольно поджала ноги.

Казалось, будто в гостиной пробудилась огромная древняя змея. Воздух вокруг меня наполнился ядом. Единственное неверное движение — и я бы умерла, не успев даже понять, за что меня так сурово наказали.

Но я не чувствовала за собой никакой вины. Да, я действительно считала, что Норберг ради прихоти брата отступил от своего слова. Пусть он хоть убьет меня за такое мнение. Но если он новый вожак стаи, то тем самым лишь подтвердит свою слабость. Обещания — это такая вещь, которую выполнять надо.

Неожиданно я осознала, какая полная, всеобъемлющая тишина воцарилась в небольшой комнатке. Все взгляды присутствующих были сейчас обращены на меня. Даже Весса перестала вытирать кровь с лица Вентора и замерла, устало опустившись прямо на пол. Да что там, я заметила, как влажно поблескивают глаза последнего из-под неплотно прикрытых ресниц. По-моему, Вентор очнулся, просто не торопился продемонстрировать это окружающим.

По всей видимости, мои мысли оказались чем-то из ряда вон выходящим для оборотней. Я видела, как Норберг с усилием оторвал от меня взгляд и с непонятным немым укором уставился на Фелана. Фелан в свою очередь смотрел на меня так, будто впервые разглядел как следует.

— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросил он.

Интересно, который раз он задает этот вопрос? И каждый раз так злится, когда слышит неизменный ответ.

— Да, я действительно хочу вернуться домой, к семье и любимому человеку, — твердо отчеканила я, уже предчувствуя, что после этого Фелан в очередной раз взорвется в отчаянном крике.

Но он лишь вздрогнул, будто я наотмашь ударила его. Затем с усилием проговорил, роняя каждое слово в звенящий от напряжения воздух между нами:

— А что, если я скажу…

И замолчал, не в состоянии завершить фразу.

Пауза все тянулась и тянулась. Горло защекотало изнутри от желания закричать, сделать хоть что-то, лишь бы оборвать эту неестественную тишину.

Вдруг я поняла, что за время разговора почти рассвело. Сумрак в комнате посерел настолько, что огонь свечей потускнел. Где-то вдалеке послышался петушиный крик, знаменующий начало нового дня. И только в домике знахарки время словно остановилось. Все замерло в ожидании чего-то.

— Да любит он тебя, девочка! — первой не выдержала Весса. — Любит. Только признаться ни тебе, ни себе в этом не смеет. Поэтому ведет себя как полный…

На этом месте Норберг негромко предупреждающе кашлянул, и Весса запнулась, потеряв мысль.

— Ведет себя как не совсем умный человек, — спустя пару секунд продолжила она. — Он не хочет отпускать тебя. А признаться в чувствах гордость не позволяет. Вот и выдумывает одну глупейшую причину за другой, по которой ты должна остаться в замке, а значит, и подле него.

Любит? Я скептически хмыкнула. Оригинальное у него представление о столь светлом чувстве. Я полагала, любимых не тащат раз за разом в постель, не особо интересуясь их мнением. И уж тем более любимую женщину не будут привязывать к себе ребенком.

— Вот как раз последнее случается куда чаще, чем ты думаешь, — не выдержав, подал голос Норберг.

Я посмотрела на Фелана. Тот по-прежнему цветом кожи напоминал какое-нибудь умертвие или ходячего мертвяка. Но на щеках разгорелись два ярко-красных чахоточных пятна.

Тот наверняка почувствовал мой взгляд, но предпочел хмуро разглядывать что-то над моей головой.

Н-да, именно так я и представляла себе влюбленного мужчину. Прямо образец романтики. Хотя… Фелан ведь не совсем человек. Возможно, так и должны вести себя влюбленные оборотни. Хамить, грубить, угрожать. И в любом случае в наших отношениях это ничего не меняет.

— Да, но я его не люблю, — спокойно произнесла я.

В тот же миг Фелан круто развернулся на каблуках сапог и вышел, словно только и дожидался моих слов.

Норберг медленно проводил его взглядом. Затем посмотрел на меня, выжидающе приподняв одну бровь.

Я недовольно насупилась. Ну и чего уставился, спрашивается? Да, я не люблю его брата и имею на это полное право!

Но все-таки, все-таки…

Почему-то у меня на душе было сейчас так гадко, будто я совершила непоправимую ошибку. Казалось бы, я должна радоваться, что наконец-то сумела донести до упрямого оборотня то, что его присутствие в моей жизни лишнее и тяготит меня. Но почему мне так хочется плакать?

— Эх, девочка, девочка, — пробормотала себе под нос Весса и укоризненно закачала головой.

Я могла бы напомнить всем присутствующим, что Фелан — отнюдь не герой и поступал в отношении меня тоже не геройски. Я никогда не прощу ему того происшествия в карете! Если бы не оно, то, возможно…

— Неумение прощать — это, пожалуй, одно из самых тяжелых качеств характера, — прервал мои гневные размышления Норберг.

Я несколько раз хватанула открытым ртом воздух, не в силах поверить собственным ушам. Он ставит мне в упрек то, что я не желаю простить Фелана? Ну, знаете ли, это уже чересчур! Еще не хватало, чтобы его выставили невинной жертвой, а меня — злой и надменной особой. Тогда как именно меня надлежит пожалеть в этой ситуации!

— Марика, только честно, неужели ты испытываешь к моему брату исключительно ненависть? — проникновенно спросил Норберг.

Мой праведный гнев после его вопроса пошел на убыль, но до конца не исчез.

Испытываю ли я к Фелану только ненависть? Сложный вопрос. Пожалуй, все-таки нет. Были моменты, когда мне было даже приятно его общество.

И я почувствовала, что краснею, вспомнив, что отныне мои мысли не секрет для оборотней. Слишком интимные вещи промелькнули сейчас мимо моего мысленного взгляда.

Что скрывать очевидное: Фелан умел доставлять удовольствие, в постели думая прежде всего о своей партнерше, а не о себе. Эх, это бы качество ему и в обычную жизнь! Но нет, во всем остальном он ведет себя как жесткий и очень наглый тип, рядом с которым я ощущаю себя даже не человеком, а так, вещью какой-то.

— Невозможно получать удовольствие в объятиях того, кто тебе отвратителен, — негромко, словно беседуя сам с собою, заметил Норберг.

— И что вы предлагаете? — мгновенно окрысилась я. — Простить Фелану все его выходки и остаться в замке на роли его покорной очередной любовницы? Ну уж нет, благодарю покорно! Я хочу домой! Хочу вернуться в семью! И хочу забыть все, что со мной случилось здесь!

Весса забормотала себе под нос что-то недовольное. Я одарила ее настолько свирепым взглядом, что знахарка тут же замолчала и вернулась к хлопотам за Вентором, положив обе ладони ему на голову. С ее пальцев полился прохладный голубоватый свет, и тотчас же разгладилась гримаса страдания, застывшая на лице юноши, который по-прежнему притворялся, будто без сознания.

— Ну что же, это твое право, — проговорил Норберг, мельком посмотрев на старания Вессы. — Только учти, Марика: обратного хода не будет. Если я сотру твои воспоминания, то ты все забудешь. И про замок, и про Фелана. — Помолчал немного и вкрадчиво добавил: — И про ваши ночи.

— И отлично! — с воодушевлением воскликнула я. — Не могу дождаться, когда это наконец-то произойдет!

Интересно, почему все так уверены, будто я должна переживать по поводу скорого расставания с Феланом? Да, на сердце у меня неспокойно, но горевать по этому поводу я точно не собираюсь.

Норберг несколько раз размеренно ударил пальцами по своему колену, словно еще сомневался. Но вдруг резко кивнул и встал, порывистым движением едва не опрокинув кресло назад.

— Да будет так, — сказал он. — Возможно, ты права. Иногда легче начать все с чистого листа, чем пытаться исправить старое.

Я нахмурилась, поскольку не совсем поняла, о чем он говорит. Что значит — начать все с чистого листа? Но не успела задать вопроса.

Вокруг меня взметнулась метель разноцветного заклинания. В голове вдруг стало легко и пусто. Я покачнулась, ощущая себя так, будто оторвалась от земли. И медленно осела в обморок, в последний момент успев почувствовать, как кто-то подхватил меня на руки, уберегая от падения на пол.

«Вот и все, — промелькнуло в голове финальное. — Прощай, Фелан».

Часть четвертая Вспомнить все

По комнате плыл теплый сытный запах горячего какао и свежеиспеченных булочек с корицей.

Я довольно потянулась, не открывая глаз. Широко улыбнулась, перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Хорошо-то как! Словно вернулась в раннее детство, когда не надо никуда спешить и впереди летний длинный день, наполненный играми и весельем.

В дверь осторожно стукнули. Тут же, скрипнув, она приоткрылась, хотя я не успела вымолвить и слова.

— Марика, ты спишь?

Я узнала голос матери. Поморщилась, благо что по-прежнему лежала, уткнувшись лицом в подушку, поэтому могла не опасаться, что она увидит мою гримасу.

Нет, я всегда рада и счастлива видеть мать. Но в последние дни ее забота начала меня… утомлять. Право слово, уже надоело выслушивать постоянные благодарности небесам и богам за то, что они вернули ей дочь. Ничего страшного со мной не случилось. Наверное…

И я поморщилась опять, почувствовав, как в висках неприятно закололо. Так всегда бывало, когда я пыталась вспомнить события тех двух ночей и дня, которые выпали из моей памяти.

Ничего! Словно черная дыра в моей голове. Я ничего не помнила из тех часов, когда по какой-то причине отсутствовала дома.

Родители рассказали, что подняли тревогу, когда я не вернулась в положенный час из цветочной лавки. Отец сначала убеждал мать не волноваться. Мол, наверняка ко мне заглянул Генрих, и мы потеряли счет времени, принявшись обсуждать предстоящую свадьбу. Ну, или занявшись более приятными делами. Дело-то молодое. Но достаточно скоро ему пришлось переменить свое мнение, поскольку в гости к нам заглянул сам Генрих, которому в тот вечер допоздна пришлось помогать отцу, поэтому он не сумел встретить меня.

Генрих очень удивился, узнав, что я до сих пор не вернулась из лавки. Кинулся проверить, на месте ли я. Возможно, заболталась с какой-нибудь подружкой, заглянувшей на огонек. Благо что идти до лавки всего ничего — лишь овраг пересечь.

На этом месте рассуждений я зябко поежилась. По позвоночнику пробежала быстрая холодная дрожь, как будто ледяной сквозняк пробрался под теплое одеяло и погладил меня своими щупальцами. Однако я знала, что это невозможно, потому что в комнате было тепло, даже жарко.

По какой-то причине мне было очень неприятно вспоминать про овраг, который следует пересечь по дороге от нашего дома к лавке. Словно там случилось что-то очень дурное со мной. Что-то, что я никак не могу вспомнить, хотя и стараюсь изо всех сил.

Впрочем, я отвлеклась. Так или иначе, но родители и Генрих устроили настоящий переполох в Гринауте. Никто не поднял их на смех, поскольку все наши соседи знали, что подобные исчезновения не в моем характере. Вот если бы Алика куда-нибудь запропастилась, то, скорее всего, родители дождались бы утра, а отец загодя приготовил бы хорошую розгу, которой наконец-то выпорол бы своенравную дочурку.

Поиски не увенчались успехом. Я словно сквозь землю провалилась. Ни следов борьбы, ничего. Лишь на траве около оврага кто-то нашел капли крови, и целитель, старик Беннетт, перебудоражил всех пуще прежнего, сказав, что это следы раненого волка.

После этого поиски пошли с удвоенной силой. Злополучный овраг прочесали вдоль и поперек. Изучили каждую травинку. Отец не мог сдержать слез, когда рассказывал, как заглядывал под каждый куст, опасаясь увидеть там мое истерзанное свирепым голодным хищником тело.

Но все оказалось впустую. Меня не было — ни живой, ни мертвой. На следующее утро родители отправились к старосте. Но тот посоветовал им подождать хотя бы сутки, прежде чем отправлять прошение к властям на вызов королевского мага. Мол, молодые девицы склонны куда-нибудь исчезать. Особенно накануне свадьбы. Наверняка мне захотелось глотнуть воздуха свободы напоследок, и я развлекаюсь сейчас на сеновале с каким-нибудь горячим парнем.

Отец после этого не удержался и как следует врезал старосте по носу. Точнее — попытался. Видать, тому было не впервой получать за свой слишком развязный язык, потому что он успел увернуться и стремглав ринулся в дом. А после, запершись на все засовы, из-за закрытой двери милостиво пообещал моему отцу, что отправит прошение завтра же. Однако уверен, что к тому моменту проблема разрешится сама собой, и я благополучно вернусь домой.

К слову, так и случилось. Миновала вторая ночь, наполненная суматошными поисками по окрестностям. Несчастный Генрих, по словам моих родителей, не ложился все это время. Именно он и нашел меня. Я сидела на ступеньках лавки и блаженно улыбалась, уставившись невидящим взглядом на встающее солнце.

Естественно, первым же делом меня отправили к целителю, потому что я не реагировала ни на что в окружающем мире, хотя на мне не было никаких видимых ран, а платье оказалось в полном порядке, что вроде как подтверждало: никакого насилия надо мной не учинили.

Я сдвинула брови, повторив последнее мысленное рассуждение. Платье оказалось в полном порядке… Даже мать не заметила ничего дурного. Однако я пребывала в полнейшей уверенности, что на мне было чужое платье. Да, оно совершенно точно повторяло мое прежнее по цвету и фасону, но все-таки я готова была поклясться, что не в нем вышла из дома перед своим исчезновением. Это тяжело объяснить словами, да что скрывать очевидное, я сама не могла понять, на чем основывается моя уверенность. Но факт оставался фактом. Правда, о нем я не стала никому рассказывать, чтобы не расстраивать сильнее и без того переполошенных родителей. Про Генриха и говорить нечего. Он не отходил от меня ни на миг, даже рвался присутствовать при осмотре целителем, пока старик Беннетт не прикрикнул на него, грубовато пошутив, что, мол, еще успеет полюбоваться на мои прелести и после свадьбы.

Я слегка покраснела. Об этой детали мне рассказала Алика. Сестре показалась очень забавной острота целителя. А я лишний раз порадовалась, что детали осмотра не сохранились в моей памяти. Да, со мной находилась мать. Не сомневаюсь, что она ни на миг не отвела от старика Беннетта глаз, к тому же последний был в таком возрасте, что вряд ли его интересовали мои прелести. Но все-таки мне было неприятно осознавать, что мужчина, который не раз и не два бывал в нашем доме с визитом, частенько чаевничал с моим отцом и давал советы по хозяйству матери, видел меня обнаженной. И даже то обстоятельство, что в свое время он принимал роды у моей матери, не могло примирить меня с суровой действительностью.

Так или иначе, достаточно скоро Беннетт вынес свой вердикт. Мое телесное здоровье оказалось в полном порядке, что, увы, нельзя было сказать о душевном. Я оставалась девственной, то бишь мое таинственное исчезновение не было связано ни с каким гадким преступлением. Оставалось надеяться, что вскоре я выйду из своего непонятного ступора, вызванного, по всей видимости, каким-то сильным потрясением, и сама расскажу, где же пропадала все это время.

Беннетт не ошибся. После ночи, проведенной в родном доме и в окружении родной семьи, я действительно проснулась как ни в чем не бывало. Правда, совершенно ничего не помнила о событиях минувших дней. Последнее, что осталось в моей памяти — как я закрываю лавку и иду домой. Меня расспрашивал отец. Меня расспрашивала мать. Меня расспрашивали обе сестры, и даже Айк что-то вопросительно лопотал. Прибыл староста и тоже устроил мне настоящий допрос, при этом гадливо ухмыляясь и подмигивая, словно намекая, что уж он-то точно знает причину моего исчезновения. Правда, это заметил отец, после чего без лишних слов выставил старосту прочь из дома.

Один Генрих не докучал мне с расспросами. Точнее, он, конечно, задал мне несколько вопросов, и тогда я не выдержала и расплакалась. Сквозь слезы выдавила, что если и он мне не верит, то я тогда не знаю, что мне делать. Но я на самом деле не помню. Ничего не помню! Могу поклясться в этом хоть собственной душой!

Генрих успокоил меня. И больше ни разу не заводил на эту тему речь, хотя пару раз я все-таки ловила на себе его задумчивый вопросительный взгляд.

Тайна моего столь продолжительного отсутствия до сих пор оставалась нераскрытой. С того момента, как я очнулась в родной комнате, прошла целая неделя. Но каждый день начинался с одного и того же. Утром меня будит мать, которая успевает к моему пробуждению наготовить целую гору выпечки. Пока я завтракаю, она сидит рядом и молча смотрит мне в рот, а затем начинает исподволь расспрашивать, не промелькнуло ли в моей памяти хоть что-нибудь из событий тех полутора суток, что меня не было дома.

Если честно, это напоминает самую настоящую пытку! Я бы с удовольствием уходила из дома на весь день, но куда? Отправиться на работу в лавку — значит, терпеть паломничество всех жителей нашего городка, каждый из которых будет заводить ту же песню. Спасибо, я по горло сыта визитами соседок, которые набрасываются на меня с вопросами, стоит только неосторожно показаться им на глаза. Я мечтала, что со временем острота происшествия притупится и моя жизнь придет в привычную колею.

— Марика, просыпайся.

Кровать прогнулась под чужим весом — это мать села рядом. Я ощутила легчайшее прикосновение к моим волосам, когда она погладила меня по голове.

— Нет, я ничего не вспомнила, — глухо проговорила я, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку. — И ничего не видела во сне.

— О, мы тебя совсем замучили. — В голосе матери послышалась грустная усмешка. — Прости, дорогая. Просто все это так необычно… Твое исчезновение и столь внезапное появление… Скажи, ты точно не желаешь съездить в Гроштер? Вестия сказала, что знает мага, который специализируется именно на случаях потери памяти. А можно обратиться на факультет ментальной магии…

Я так резко вздрогнула, что сама испугалась своей реакции. На миг почему-то перехватило дыхание. Но при словосочетании «факультет ментальной магии» мне стало не просто не по себе, а очень и очень страшно. Чудилось что-то зловещее в этом названии. А еще я почему-то вспомнила ворон. Черные шумные птицы, которым всегда и до всего есть дело.

Не выдержав, я оторвала голову от подушки и посмотрела на подоконник, уже готовая к тому, что увижу на нем крикливую птицу. Но нет, тот был совершенно пуст. И я с непонятным облегчением перевела дыхание.

— Что с тобой? — удивленно поинтересовалась мать. С плохо скрытой надеждой спросила: — Ты что-то вспомни…

Но не договорила, стыдливо замявшись, когда я порывисто повернулась к ней.

— Нет, матушка, я ничего не вспомнила, — терпеливо и вежливо повторила я, хотя внутри все горело от желания закричать во все горло — да когда же вы все от меня отстанете с этим вопросом!

— Ну хорошо, хорошо, не переживай, значит, попозже вспомнишь, — затараторила матушка и опять ласково погладила меня по голове.

Я прикрыла глаза, стараясь не сорваться на разъяренный рык. Да, это действительно пытка. Самое настоящее изощренное издевательство. Неужели даже самые родные, близкие и любимые люди не понимают, что делают мне больно этими непрекращающимися расспросами?

— А что будет, если я не вспомню? — тихо поинтересовалась я, усаживаясь поудобнее и подложив под спину подушку.

— Как это? — растерянно переспросила матушка.

— Да вот так. — Я зло сжала кулаки и в упор взглянула на нее. — Если пройдут месяцы, годы, но это так и останется тайной? Вы перестанете любить меня? Выгоните из дома?

— Не говори глупостей, — фыркнула матушка и встала, нервно одернув передник. — Конечно же, мы не перестанем любить тебя ни при каких обстоятельствах.

— Тогда хватит мучить меня, — взмолилась я. — Матушка, я ведь не обманываю и не лукавлю. Ну не помню я! Ничего не помню!

— Не переживай, скоро вспомнишь, — беспрекословным тоном отрезала матушка.

Я закатила глаза и все-таки зарычала. О небо, я сейчас кого-то покусаю!

И вдруг замерла. Звук рычания пробудил что-то в моей душе. Какое-то непонятное ощущение знакомого. Что-то темное шевельнулось в моей голове. Не воспоминание, а лишь намек на него.

Но стоило мне сосредоточиться, как это мимолетное ощущение растаяло, будто его и не было никогда.

— Ты обязательно вспомнишь, Марика, — спокойным уверенным тоном продолжила матушка, к моему счастью, не заметив этой крохотной сценки. — У каждой загадки должна быть отгадка. Тебя не обесчестили и не избили. И за это, вне всякого сомнения, надо принести благодарность богам. Но где-то же ты была все это время! И что-то ты делала!

После чего развернулась и важно прошествовала к двери. На самом пороге обернулась и добавила с ласковой улыбкой:

— Спускайся завтракать, Марика. Ждут только тебя.

Хлопнула, закрывшись, дверь. И я все-таки испустила долгий протяжный стон. Ждут только меня! Значит, вся семья в сборе. И значит, как минимум час Алика, отец и мать то и дело будут задавать вроде как невинные вопросы, желая проверить, не обманываю ли я их. Мне еще крупно повезет, если Герда, которая уже находилась на последних месяцах беременности, не явилась проведать родителей и заодно вновь расспросить непутевую сестру про ее загадочные приключения.

Хорошо, что Айк еще толком не говорит, а то бы и он наверняка принял участие в этом семейном развлечении.

Не было ничего странного в том, что после сообщения матери мне немедленно захотелось улизнуть через окно, лишь бы избежать очередного допроса с пристрастием. И я с сомнением посмотрела в сторону оного. А что, моя комната на первом этаже. Вряд ли мне составит особого труда перебраться через подоконник и спрыгнуть на мягкую землю. Правда, наверняка мамины цветы в палисаднике помну, если не поломаю. Ох, и задаст мне она за это взбучку!

«Взбучку тебе куда скорее зададут за попытку самовольно и без предупреждения покинуть дом, — мрачно исправил меня внутренний голос. — Вспомни, сколько раз за минувшую неделю тебе разрешалось прогуляться в одиночестве. Да нисколько! Каждый раз при этом рядом кто-то из родных присутствовал».

Я окончательно пригорюнилась. Да, беспокойство моей семьи понятно. Они очень боялись, что так внезапно сначала потерянная, а потом обретенная дочь может опять куда-нибудь запропаститься. Но мне от этого не легче. Выть хочется от этой удушающей заботы. Не говоря уже про вопросы, вопросы и вопросы, которые сопровождают меня с утра до самого позднего вечера.

Внезапно в створку окна с нежным звоном что-то ударилось.

Я нахмурилась и на всякий случай подтянула одеяло повыше, поскольку еще не успела надеть платье и оставалась в ночной сорочке. Что это?

Гадать мне долго не пришлось. Почти сразу робкий стук повторился вновь и раздался тихий шепот Генриха:

— Марика, ты спишь?

— Нет, — после короткой паузы отозвалась я.

Странно, из всех моих знакомых и родных только Генрих не мучил меня постоянными расспросами. При наших встречах он предпочитал молчать и просто держать меня за руку. Но именно в его присутствии мне было особенно неловко. Словно я совершила какой-то постыдный поступок и вынуждена скрывать его.

А еще мне почему-то разонравились прикосновения жениха. Нет, я никогда не воспаряла в небеса от блаженства, когда он гладил меня по волосам или же целовал. По-моему, такое возможно лишь в любовных романах. Но мне было приятно его присутствие. Нравилось болтать с ним ни о чем и одновременно — обо всем на свете. Однако после моего исчезновения и чудесного возвращения все изменилось. Каждая попытка Генриха обнять меня вызывала глухое раздражение, которое медленно, но верно копилось в душе. Конечно, я не показывала ему это, но, боюсь, он сам догадался. Иначе почему вдруг последние дни забегал ко мне всего на пару минут в день. Осведомлялся о моем здоровье и вновь исчезал.

Наверное, Генрих готовился разорвать помолвку. Кому нужна невеста, в прошлом которой скрываются такие темные пятна и о которой судачит вся округа…

«Признайся честно: ты хочешь, чтобы он сделал это, — опять забубнил внутренний голос. — Потому что сама на это никогда не осмелишься».

Я даже опешила от этой мысли. Я хочу, чтобы Генрих разорвал помолвку? Да ну, чушь какая! Я люблю его и, напротив, мечтаю о том дне, когда он назовет меня своей женой!

Но в глубине души опять тяжело заворочалось какое-то воспоминание. Так бывает, когда, к примеру, приходишь на кухню и вдруг осознаешь, что забыл, зачем вообще сюда шел. И кажется, будто стоит только сосредоточиться, как найдешь ответ на этот вопрос. Но время идет, и, обескураженный, ты вынужден уйти, кляня свою дырявую голову за такие проделки.

Вот и теперь мысль растаяла, так и не оформившись толком. Я не понимала, почему грядущая свадьба вызывала во мне такой внутренний протест. И от этого мне было по-настоящему плохо. Хоть бы Генрих не догадался, что его невеста не испытывает особого счастья от предстоящего торжества! Он хороший парень и не заслуживает обиды с моей стороны.

Между тем створки окна распахнулись шире, и в них показалась встрепанная голова Генриха.

Тот подтянулся на руках и уселся на подоконник, неловким движением едва не смахнув на пол вазу с цветами. Но в последний момент успел ее поймать и виновато улыбнулся мне.

Я растянула губы в ответной вежливой улыбке, хотя по-прежнему не испытывала особой радости от внезапного визита жениха.

— Извини, что беспокою тебя, — сказал он, видимо, осознав, что я не особенно счастлива видеть его.

Наверное, мне следовало воскликнуть, что каждая наша встреча — радость для меня, тем более столь неожиданная. Заверить, что он всегда желанный гость в нашем доме. Но я промолчала. Боюсь, мои слова прозвучат слишком фальшиво, и Генрих, несомненно, поймет мою неискренность.

Однако мне самой было интересно, почему мое отношение к жениху вдруг так резко переменилось. И я постаралась беспристрастно взглянуть на Генриха, который восседал всего в нескольких шагах от меня.

Да, стоило признать, что Генрих являлся обычным парнем, во внешности которого не было ничего отталкивающего. Невысокий, с русыми волосами, выгоревшими на солнце до рыжины, серыми глазами. У него имелся лишь один недостаток: привычка сутулиться. Но это из-за того, что ему часто приходится выполнять кропотливую работу. Одежда, конечно, так себе. Штаны так вообще протерты на коленях чуть ли не до дыр. Но оно и понятно. Он часто помогает своему отцу. Глупо как-то наряжаться в пыльный сарай, где все в деревянных опилках и стружках.

Я внимательно посмотрела на руки Генриха, шершавые и мозолистые. Такими только молоток плотника и держать. Зато его отец делает самую лучшую мебель во всей округе. Заказы на полгода вперед расписаны. То есть бедствовать наша семья точно не будет, потому что Генрих — единственный сын и с удовольствием перенимает секреты семейного мастерства.

— Что-то случилось? — Генрих, перехватив мой изучающий взгляд, покраснел и зачем-то спрятал руки за спину, словно стеснялся мозолей. — Марика, ты чего так на меня смотришь?

— Интересно, почему ты так странно зашел в мою комнату, — поторопилась объяснить я. — Чем тебе дверь не угодила?

— О, просто не хотел столкнуться с кем-нибудь из твоих родных.

Генрих соскочил с подоконника, но остался стоять около окна, явно готовый в случае чего покинуть комнату тем же путем, что и пришел. Разумное предостережение, если он не желает, чтобы о его визите стало известно.

Я продолжала вопросительно смотреть на него. Все любопытственнее и любопытственнее, как говорится. Он откроет мне цель своего визита или так и будет переминаться с ноги на ногу?

— Меня послала твоя тетушка Малисса, — сказал Генрих. — Попросила, чтобы я привел тебя в лавку.

— И поэтому ты влез через окно? — с сарказмом переспросила я.

— Видишь ли, твои родители настоятельно рекомендовали не беспокоить тебя некоторое время, — с болезненной ухмылкой пояснил Генрих.

Ух ты! Это было неожиданно, очень неожиданно. И, пожалуй, объясняло, почему после своего возвращения в лоно семьи я так редко видела Генриха.

— Но почему? — изумленно переспросила я.

— Наверное, считают, что я буду досаждать тебе разговорами, — честно ответил Генрих. — Твой отец так прямо сказал, чтобы я поменьше расспрашивал тебя. Мол, когда придет время, ты сама мне все расскажешь.

И внезапно я рассердилась. Ах, вот оно как, значит! Получается, родители просто не верят в то, что я ничего не помню. Поэтому и ведут ежедневные допросы. Поэтому так неохотно привечают Генриха в доме. Видимо, полагают, что со мной на самом деле случилось что-нибудь постыдное. Пусть до прямого физического контакта дело не дошло, так как я сохранила невинность, но и прочих извращенцев на свете хватает. И они боятся, что я расскажу кому-нибудь всю правду — и наша семья навсегда останется… нет, не опозоренной, конечно. Но надолго окажется в центре всеобщего внимания. Какому же родителю захочется, чтобы его дочь обсуждали на все лады.

Проблема заключалась лишь в том, что я действительно не имела ни малейшего понятия о произошедшем. И такое недоверие… обижало до слез.

— Вот я и влез через окно, — бесхитростно завершил Генрих и пожал плечами. — И потом, скорее всего, меня бы просто не пустили к тебе, если бы я сказал твоим родителям, что хочет твоя тетушка.

— А что она хочет? — недоуменно переспросила я.

— К ней пришла какая-то богатая покупательница, — ответил Генрих. — Вроде как из самого Гроштера. Просит составить свадебный букет. А Малисса опасается, что старые глаза подведут ее и получится безвкусица. Поможешь?

— Почему ты думаешь, что мои родители не отпустили бы меня к Малиссе? — вопросом на вопрос ответила я, все еще заинтригованная его предыдущими словами.

— Потому что я уже передавал тебе от нее небольшие просьбы. — Генрих хмыкнул. — Последнюю — не далее как вчера. Твоя тетушка считает, что тебя зря держат в доме. По ее мнению, работа куда лучше прочищает мозги, чем безвылазное сидение в четырех стенах. Поэтому всю эту неделю безуспешно пыталась вытащить тебя куда-нибудь. Так как ты ни разу не пришла в лавку, а тетушку ты любишь и игнорировать бы ее просьбы не стала, то я сделал вывод, что тебе ничего не передавали.

Я вспыхнула от возмущения. Ну надо же, от родителей я такого не ожидала! Нет, я понимаю, что они волнуются за меня. И потом, как ни крути, но исчезла я именно тогда, когда шла из лавки домой. Но все равно. Они не имели никакого права так со мной поступать! Я ведь даже обидеться на тетушку умудрилась, поскольку та за прошедшую неделю ни разу не пришла меня навестить, даже не прислала записку. А оказывается, мне просто никто ничего не передавал.

— Отвернись! — сурово потребовала я.

— Зачем? — удивленно переспросил Генрих.

— Не могу же я в таком виде идти в лавку! — фыркнула я, недовольная, что надлежит объяснять настолько очевидные вещи.

— Но твои родители… — попытался воззвать к моему здравому смыслу Генрих. — Они ведь не отпустят тебя…

— А я им ничего не скажу. — Я взмахнула рукой, оборвав новые возражения, готовые сорваться с губ Генриха. Сурово приказала: — Быстро отвернись! Иначе начну одеваться прямо так.

Генрих скептически хмыкнул, явно не поверив моей угрозе.

А следующий мой поступок удивил даже меня. Я вдруг взяла и решительно откинула одеяло в сторону.

Да, я все равно находилась под ним не голой, а в длинной рубахе из непрозрачной материи и весьма строгого фасона. Но мое одеяние все равно считалось ночной сорочкой. И, честно говоря, я не должна была так поступать. Это выходило за всяческие рамки приличий.

Я успела увидеть, как глаза Генриха смешно округлились от изумления, а губы сложились в беззвучное «о». Затем он круто развернулся, встав ко мне спиной. И я имела удовольствие полюбоваться на уши несчастного, которые так ярко пылали пунцовым огнем смущения, что наверняка были горячие на ощупь.

Но медлить было нельзя. В любой момент в спальню могла войти мать, чтобы поторопить меня к завтраку. И я соскочила с кровати и принялась метаться по комнате, шлепая босыми ногами по полу.

Уже через пару минут я облачилась в удобный широкий сарафан и нацепила на ноги туфли с низким каблуком. Ну что же. Вперед в лавку к любимой тетушке! Посмотрим, что за городская краля к ней заглянула.

— Марика, но твои родители… — в последний раз попытался воззвать к моему здравому смыслу и чувству ответственности Генрих. Правда, тут же осекся, когда я выразительно посмотрела на него.

Но после секундного раздумья я все-таки оставила на кровати записку, в которой кратко написала, что отправилась на прогулку. Боюсь, если я напишу, что искать меня следует у тетушки, то за мной немедля отправят целую делегацию и как можно скорее вернут обратно.

Генрих поймал меня, когда я спрыгнула из окна в палисадник. На короткий миг я оказалась в его объятиях. Увы, это не пробудило прежних чувств. Напротив, я с нескрываемым облегчением вздохнула, когда Генрих тут же выпустил меня, не пытаясь воспользоваться удобным случаем и поцеловать.

Он не заметил этого. По крайней мере, мне бы хотелось в это верить. И, пригнувшись, мы поспешили покинуть двор.

* * *

Наша дорога лежала через злополучный овраг. Надлежало сделать слишком большой круг для того, чтобы попасть в лавку Малиссы иным путем. Естественно, что Генрих не стал делать этого, а сразу же повел меня знакомой тропкой. И я не подумала возражать, пока не увидела крутой спуск.

Казалось бы, чего мне бояться? Сейчас на небе светило яркое солнце, рядом со мной был молодой, крепкий и полный сил парень, готовый в случае опасности защищать меня…

На этом месте рассуждений я споткнулась. Защищать меня? Но от кого или от чего? Пожалуй, я действительно еще не оправилась после того странного приключения, о котором никак не могу вспомнить. Однако от одной мысли, что мне надлежит спуститься в овраг, почему-то накатила паника. Слепой ужас настолько овладел мною, что колени стали словно ватными, а перед глазами все потемнело, как в преддверии обморока. Больше всего на свете мне хотелось сейчас развернуться и рвануть обратно домой.

— Марика, с тобой все в порядке? — осторожно осведомился Генрих.

Он уже успел сделать несколько шагов вниз, но осознал, что я не тороплюсь последовать за ним, и удивленно обернулся.

— Да, — кратко ответила я, стараясь не выдать дрожью в голосе охвативших меня эмоций.

— Точно? — Генрих скептически вскинул бровь. — Ты вся побелела, словно увидела привидение.

Привидение… Еще одно слово, которое отозвалось в моей душе странным эхом. Как будто в недавнем прошлом я сталкивалась с призраком.

Я рассерженно мотнула головой. А вот это уже чушь полнейшая! Такого просто не может быть.

— Марика? — опять позвал меня Генрих. — Если не хочешь идти к тете, то я провожу тебя домой.

Я несколько раз глубоко вздохнула. Затем набрала полную грудь воздуха, будто перед прыжком в ледяную воду. И смело начала спуск.

В голове при этом вертелась детская считалка, которая помогала мне отвлечься от чувства страха. Тот хоть и притупился, но полностью не исчез. Как будто у меня в животе сплел гнездо огромный мерзкий паук.

Овраг я преодолела почти бегом, опасаясь лишний раз взглянуть по сторонам. Так и чудилось, что из-за деревьев за мной кто-то следит. Кто-то с изумрудными глазами свирепого хищника…

От неожиданности я оступилась. Замерла так резко, что Генрих, который теперь шел позади меня, едва не врезался мне в спину, лишь в последний момент успев остановиться.

— Ты чего? — пробурчал он. — Марика, предупреждать надо! Я ведь тебя чуть с ног не снес.

Я не обратила на его недовольное бурчание ни малейшего внимания, занятая повторением последней мысли. Почему она так зацепила меня? Изумрудные глаза свирепого хищника…

Казалось, что воспоминание совсем рядом. Стоит только немного напрячься — и оно непременно всплывет из темного омута, в котором утонули события тех полутора суток, когда я отсутствовала дома. Но, увы, в висках неприятно закололо, показывая, что я рискую заполучить приступ мигрени, если буду упорствовать в своих попытках.

Я тяжело вздохнула и опять заторопилась по дорожке, которая теперь вела наверх. Ладно, наверняка это все пустое.

Через несколько минут мы с Генрихом уже стояли у цветочной лавки. Двери ее были настежь распахнуты, и внутри шел какой-то громкий спор.

— Нет, все не то! — выговаривал томный девичий голосок. — Понимаете, я хочу, чтобы букет был настоящим произведением искусства! А вы мне такие банальные розы предлагаете!

— Эти розы не банальные, — обиженно возразила Малисса. — Я сама их выращиваю…

— Оно и видно, — ни капли не смущаясь, перебила ее посетительница и презрительно фыркнула.

Мы с Генрихом понимающе переглянулись. Да, клиентка тетушке попалась и впрямь очень капризная и своенравная. Тут хочешь или нет, а о помощи попросишь. Такие личности всю душу вытрясут, а потом все равно уйдут недовольными.

Я провела рукой по волосам, проверяя, не растрепались ли они после быстрой ходьбы. Как можно приветливее улыбнулась. И смело вошла в лавку.

— Доброе утро! — воскликнула я с воодушевлением, которое, правда, сама не испытывала.

Придирчивая клиентка медленно обернулась на звук моего голоса.

Я почувствовала, как улыбка примерзла к моим губам. Я знала девушку, которая стояла посреди цветочной лавки. Совершенно точно я ее знала. Эти длинные распущенные волосы, настолько темные, что цвет отливает в синеву. Пухлые губы, накрашенные ярко-красным кармином. А самое главное — одежда незнакомки! Алый лиф, настолько узкий, что удивительно, как она в нем могла дышать. Промолчу уж про то, насколько недвусмысленно тонкая ткань обрисовывала ее грудь, почти не давая простора для фантазии. Нескромно обтягивающие штаны. Высокие сапоги. Н-да, девушка явно была из Гроштера. В нашей глухомани так не одеваются.

Но тогда я совершенно не понимала, почему она кажется мне знакомой, поскольку я ни разу за свою жизнь не была в столице!

— Марика! — с плохо скрытым облегчением воскликнула Малисса. — Как же я рада тебя видеть!

Она не стала меня обнимать на глазах девушки, видимо, постеснявшись прилюдно горячо выразить свои чувства. Но так искренне и широко улыбнулась, что мне невольно стало стыдно за свои недавние обиды на нее.

Надо было сразу же спросить у родителей, почему тетушка Малисса проигнорировала счастливое возвращение своей любимой племянницы. Тогда бы недоразумение сразу же разрешилось. Наверное, Малисса очень переживала из-за того, что за неделю я не нашла и минутки, чтобы забежать к ней, несмотря на многочисленные просьбы.

Тетушка, которая уже давно из-за старости и болезни суставов передвигалась исключительно с помощью трости, тяжело привстала со своего стула.

— Сиди-сиди! — испугалась я и с прежней широкой благожелательной улыбкой обратила все свое внимание на клиентку.

Та, не стесняясь, разглядывала меня с непонятным жадным любопытством. В ее карих глазах, настолько темных, что они казались почти черными, почему-то полыхал мрачный огонь ненависти.

Ненависти? Я изумленно повторила про себя последнее слово. Да, похоже на то. Я была готова поклясться, что загадочная девица, каким-то ветром принесенная в нашу лавку, ненавидит меня всем сердцем. Но почему? Неужели мы действительно знакомы? Тогда выходит, что она знает, где я пропадала, потому что иначе я не представляю, где бы и когда мы еще встречались.

— Как я слышала, вы желаете купить букет в нашей лавке, — произнесла я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал как можно более спокойно и уверенно. — Пожалуйста, скажите, для каких целей он предназначается?

— Он мне нужен для похорон, — после краткой заминки ответила девушка, и быстрая злая усмешка исказила ее губы.

Я услышала, как Малисса удивленно вздохнула. Обернулся даже Генрих, который отошел в сторону, чтобы не мешать разговору, и сейчас разглядывал горшки с петуниями.

— Для похорон? — переспросил он. — Вы же говорили про свадьбу…

— Я передумала. — Девушка легкомысленно пожала плечами. — Сначала хотела отправиться на свадьбу, а теперь решила, что мое настроение более подходит к похоронам.

Мы с Малиссой переглянулись. Затем я посмотрела на Генриха, и тот, пользуясь тем, что девушка стояла к нему спиной, повертел указательным пальцем в воздухе, намекая на то, что у нашей клиентки не все в порядке с головой.

Если честно, с куда большим удовольствием я бы попросила девушку пойти вон и больше не возвращаться. Да, она не скандалила и не грубила. Но мне почему-то до нервного спазма в животе не хотелось выполнять ее заказ. Ишь ты, определиться она не может, на свадьбу ей идти или на похороны.

— Ну что же, в таком случае могу рекомендовать вам гвоздики, — медленно протянула я. — Это традиционный выбор для столь скорбного события. Если усопший — мужчина, то у нас есть особый сорт с темно-фиолетовыми цветами. Можно сделать красивый контрастный букет…

— Усопшая — молодая девушка, — перебила меня клиентка. Скрестила на груди руки, окинула меня изучающим взглядом и добавила: — Примерно твоих лет. Светловолосая и сероглазая. Симпатичная такая.

Мороз пробежал по моей коже. Клиентка явно описывала меня, причем не особенно скрывая этот факт. Что это значит? Она намекает, что мне надлежит опасаться ее? Но мы не знакомы!

«Наверное».

Я постаралась не услышать этот опасливый шепоток разума. А еще мне очень не понравилось то, насколько легко и непринужденно девица начала мне «тыкать». Не приветствую я подобную фамильярность. Пусть она из города, пусть из богатой семьи, но это не дает ей никакого права обращаться ко мне, как с неотесанной деревенщиной!

— А из-за чего умерла ваша знакомая? — спросил Генрих. Подошел ближе и встал рядом, взяв меня за руку.

Я понимала, что такое проявление заботы с его стороны в этот момент было как никогда уместно. Он просто хотел выразить мне свою поддержку и защиту. Однако, увы, его прикосновение опять вызвало во мне какое-то непонятное внутреннее отторжение. Но я усилием воли заставила себя стоять спокойно, потому что понимала: если я высвобожу сейчас руку, то Генрих наверняка обидится, и обидится очень сильно. И у него есть на это все основания.

Глаза девушки вспыхнули неприятным огнем злорадства, будто она прочитала мои мысли.

Прочитала мои мысли… И опять мне стало как-то очень не по себе. Это ощущение, что стоит мне только немного напрячься, как я обязательно вспомню что-нибудь, начало уже порядком раздражать. И я предпочла сосредоточиться на настоящем, оставив все рассуждения на потом.

— Моя знакомая погибла в результате несчастного случая, — очень медленно, чуть ли не по слогам, процедила девушка. — Ночью она вышла прогуляться. И ее растерзали дикие звери всего в шаге от порога родного дома.

— Ужасное происшествие! — воскликнула Малисса.

Ее обычно бледные и дряблые щеки покраснели от эмоций, глаза увлажнились, а губы предательски затряслись. С возрастом моя добрая тетушка стала очень сострадательной и искренне сопереживала любому горю. Вот и сейчас она готова была разрыдаться от сочувствия к совершенно незнакомой девушке.

— Ее растерзали дикие звери? — недоверчиво переспросил Генрих и чуть крепче сжал руки на моей ладони. — И какие же? Или это произошло не в наших краях? Просто я не припомню, чтобы у нас…

— В ваших, в ваших, — перебила его незнакомка. — А какие звери… Волки ведь у вас водятся?

При этом вопросе ее глаза сверкнули особенно ярко.

— Волки водятся, но, право слово, я не слышал, чтобы они нападали на людей, — отозвался Генрих. — Зимой еще ладно, в силах поверить. От голодухи и впрямь могут полезть. Но летом? Или вы собираетесь на поминки, а не на похороны?

— На похороны, — отрезала девушка, досадливо поморщившись. Ей не понравилась дотошность Генриха, и она словно нехотя добавила: — Знаете ли, волки разные бывают. И с разными повадками. Некоторых и не отличишь по уму и рассудительности от людей.

Этот разговор не нравился мне все больше и больше. В нем было слишком много намеков, которые я не понимала. Более того, смысл которых и не стремилась разгадать. Весь мой здравый смысл кричал, чтобы я не вздумала лезть в эти дебри. Здоровее останусь. Причем как в телесном, так и в душевном смысле.

Поэтому я легонько пожала руку Генриху в знак безмолвной благодарности за оказанную поддержку. И с немалым облегчением высвободила ее, после чего обернулась к полкам с многочисленными горшками.

— Исходя из всего сказанного, я рекомендую вам розы, — сухо проговорила я и подошла к вазам, полным цветов, которые срезали буквально час или два назад.

Нежные бутоны еще не распустились до конца, но источали тонкий сладкий аромат, а на листьях блестели капли утренней росы.

Я с нескрываемым удовольствием вдохнула полной грудью этот запах, после чего продолжила:

— Учитывая, что ваша знакомая — молодая девушка… — Запнулась и исправилась: — Точнее, учитывая то, что она погибла в столь юном возрасте, я рекомендую вам белые розы. Это символ невинности и чистоты…

— Невинности? — со злым сарказмом перебила меня клиентка. — О нет. Дайте лучше символ порока и похоти. Уверяю тебя, моя милая Марика, моя знакомая была далеко не промах и неплохо развлеклась перед заслуженной гибелью.

Желание посоветовать развязной и наглой сверх всякой меры девицы поискать другую цветочную лавку стало невыносимым. Но кое-что в ее словах меня насторожило.

— Разве мы знакомы? — отрывисто спросила я. — Я не припомню, чтобы называла вам свое имя.

Вопросительно посмотрела на Малиссу. Возможно, тут нет ничего странного, просто тетушка беседовала с ней до моего прихода и речь зашла обо мне.

Но та покачала головой, без лишних слов поняв, что я хочу спросить.

Н-да, происходящее становится все загадочнее и загадочнее.

В темно-карих глазах девушки вспыхнуло раздражение. Она поморщилась, недовольная, что я заметила ее случайную оговорку. Затем снисходительно пожала плечами и спокойно обронила:

— Слухами земля полнится.

— И какие же слухи идут обо мне?

Я невольно сжала кулаки. Неужели весть о моем исчезновении и последующем возвращении вышла далеко за пределы нашего городка, который скорее можно назвать большой деревней? Но даже если и так, то сомневаюсь, что сплетни дошли бы до самого Гроштера. В столице, как и в любом большом городе, куча своих проблем. Подумаешь, эка невидаль, какая-то там девица из провинции прошлялась невесть где пару деньков. Вернулась ведь. В полном здравии причем. Вот если бы, к примеру, мой хладный труп обнаружили где-нибудь в саду, то был бы совсем другой разговор.

Поэтому я никак не могла понять, почему девица так привязалась ко мне. Теперь я не сомневалась, что она пришла в лавку лишь с одной целью: увидеть меня. Наверняка намеками убедила тетушку послать за молодой помощницей. Как-то все это… загадочно.

Клиентка тем временем сделала вид, будто не услышала моего прямого вопроса. Она стояла, скрестив на груди руки, и наблюдала за мной с плохо скрытой гримасой презрения.

Я глубоко вздохнула, попытавшись успокоить расшалившиеся нервы. И опять обернулась к цветам. Ладно, чем быстрее я сделаю букет — тем скорее она покинет лавку. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться.

— Кстати, меня зовут Айша, — сказала девушка, наконец-то догадавшись представиться. — Айша Клинг.

Фамилия незнакомки всколыхнула что-то мутное и тяжелое на дне моей души. Перед глазами словно потемнело, хотя я по-прежнему не понимала, почему так остро реагирую на слова невежливой и невоспитанной клиентки. Забывшись, я неосторожно схватилась за длинный стебель розы и тут же болезненно охнула, уколовшись об острый изогнутый шип.

На подушечке большого пальца расплывалась крупная капля крови. Я чуть слышно прошипела ругательство и слизнула ее. Затем украдкой кинула быстрый взгляд через плечо, желая проверить, не заметила ли Айша мою оплошность.

Увиденное ошарашило меня. Глаза девушки горели алым пламенем, тонкие ноздри трепетали, будто у гончей, берущей след. Правда, заметив, что я смотрю на нее, Айша с усилием моргнула и опустила голову, пряча лицо в тени распущенных волос.

Руки быстро и уверенно делали привычную работу. Айша больше не мешала мне своими язвительными репликами, Генрих и Малисса тоже помалкивали, видимо, как и я, не имея особого желания продлевать этот визит дольше положенного.

Спустя несколько минут букет был готов. Я сделала его из белоснежных роз и лилий, добавила несколько веточек рускуса, переплела кружевной лентой. Затем обернулась к Айше.

— Восхитительно, — процедила она, не дожидаясь моего вопроса и даже не посмотрев на букет.

Затем вытащила из кармана несколько монет и небрежно кинула их на пол передо мной. Они сверкнули золотом на солнечном свету, доказывая, что девушка переплатила во много раз за мою работу. Но меня возмутило то, с каким пренебрежением она это сделала. Неужели эта городская фифа ожидает, что я кинусь поднимать эту подачку, рассыпаясь в униженных благодарностях за проявленную щедрость?

Генрих разделял мое мнение. Я услышала, как он зло скрипнул зубами и грозно заиграл желваками. Ну надо же, Айша умудрилась даже обычно спокойного и на редкость уравновешенного парня вывести из себя!

Малисса приоткрыла рот, то ли собираясь поблагодарить за щедрость, то ли потребовать, чтобы девушка подняла деньги и подала их, как положено. Но не успела. Айша напоследок сверкнула огромными глазищами, тряхнула головой, позволив волосам рассыпаться по плечам блестящей тяжелой волной. После чего круто развернулась на каблуках и прошествовала к выходу.

— А цветы? — успела я крикнуть в ее спину.

— Оставь себе, — долетело до меня прощальное, и девушка ушла.

В лавке после этого воцарилось потрясенное молчание. Я бездумно вертела в руках букет, обрывая и кидая на пол мелкие листочки. Монеты продолжали лежать на полу, и на них скрестились наши взгляды.

Если честно, я совершенно не хотела брать их в руки. Да, это чуть ли не месячный заработок Малиссы. Но с куда большим удовольствием я бы швырнула эти монеты прямо в лицо Айше.

— Чудная она какая-то, — первой очнулась Малисса. С приглушенным кряхтением встала со своего колченогого стула, тяжело опираясь на трость. Подошла к монетам и уставилась на них с такой недоверчивостью, будто ожидала, что в любой момент они могут исчезнуть.

— Дело ваше, но я бы эти гроши выкинул, — вдруг подал голос Генрих.

— Эх, молодежь. — Малисса покачала головой и нагнулась. Подобрала монеты с пола и крепко сжала их в ладони. — Ну выкинете вы их, и что? Эта же краля все равно не узнает о вашем поступке. Только себе хуже сделаете. Марика, бери половину. Честно заработала.

— Тетушка, оставь все себе, — без малейшего сожаления отказалась я. Посмотрела на цветы в своих руках.

По всей видимости, загадочная посетительница лавки весьма непрозрачно угрожала мне, раз оставила траурный букет. Как-то все это… непонятно.

— Ты ее знаешь? — прямо спросил Генрих, должно быть, придя в своих мысленных рассуждениях к такому же выводу.

Неполную минуту я сомневалась, что именно надлежит ответить. Наверное, стоит сказать Генриху, что по какой-то причине девушка показалась мне знакомой. Но это неминуемо вызовет слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов. Поэтому я предпочла ограничиться кратким:

— Нет.

Генрих скептически хмыкнул, вряд ли мне поверив.

— Точно? — переспросил он.

— Ты же знаешь, что в последнее время я чрезвычайно забывчивая особа, — измученно пошутила я. — Поэтому не рискну ничего утверждать наверняка. Если я и видела прежде эту Айшу Клинг, то обстоятельства нашей встречи не сохранились в моей памяти.

— Странно, что она знает, как тебя зовут, — пробормотал Генрих.

— Угу, — согласилась с ним я. Подняла уже изрядно растрепанный букет в воздух, с которого в порыве эмоций содрала почти все листья, и добавила: — А еще странно это. Зачем платить деньги за цветы, которые ей оказались не нужны?

— Ну, может быть, она передумала идти на похороны, — попыталась объяснить поведение чудной девицы Малисса. Тетушка уже вернулась на свой стул и сейчас подслеповато щурилась, разглядывая монеты на своей ладони. На мгновение оторвалась от своего занятия, взглянула на меня и завершила: — Все-таки это такое дело… тяжкое. Невольно задумаешься о том, что смерть всех нас рано или поздно поджидает.

— Да по-моему она просто не в себе, — брякнул Генрих. — То на свадьбу собиралась, потом на похороны. Чудная какая-то. Себе на уме.

Малисса что-то возразила, стараясь оправдать щедрую покупательницу. Но я уже не слушала этот разговор, задумчиво глядя на закрывшуюся после ухода девушки дверь.

Айша Клинг. Почему мне так знакомо твое имя и твоя внешность? А самое главное — почему ты так отреагировала, когда я до крови уколола шипом палец? На какой-то миг мне почудилось, будто сейчас ты кинешься на меня и вцепишься в горло.

Задумавшись, я сама не заметила, как сделала несколько шагов к выходу, словно собиралась кинуться за девушкой, догнать ее и расспросить, что, собственно, значила вся эта сцена.

— Марика, ты куда? — остановил меня встревоженный окрик Генриха. — Я тебя одну никуда не отпущу!

В один гигантский шаг он преодолел разделяющее нас расстояние и крепко взял за руку, словно опасался, что я сбегу от него.

Я с величайшим трудом преодолела первый порыв оттолкнуть его. Да что со мной творится?! Нашла в себе силы улыбнуться обеспокоенному парню и сказала:

— Мне надо возвращаться домой. Я оставила записку, но родители будут в ярости. Они еще не готовы выпустить меня из-под крыла своей опеки.

— Конечно, я провожу тебя, — тут же с готовностью предложил Генрих.

И опять я лишь в последний момент остановила себя от раздраженного высказывания в адрес жениха. Мол, и без тебя как-нибудь разберусь.

Н-да, а ведь совсем скоро мы должны будем связать свои судьбы перед ликом богов. Как-то не по себе делается от этой мысли.

* * *

Ох, и попало же мне дома за своенравный побег! Часть родительского гнева великодушно принял на себя Генрих, выставив себя главным виновником моего ухода без предупреждения, после чего был вынужден выслушать в свой адрес много «ласкового». При этом самым невинным высказыванием было: «безответственный тип, от которого никто не ожидал такой несусветной глупости».

После произошедшего скандала в доме царила настолько гнетущая атмосфера, что я сбежала с обеда в самом начале, стащив со стола несколько пирожков, а на ужин и вовсе не пошла, отговорившись отсутствием аппетита.

В своей комнате я удобно расположилась на низком широком подоконнике и задумчиво наблюдала за тем, как солнце медленно клонится на запад. Сначала оно коснулось пылающим боком верхушек косматых елей, затем начало заваливаться прямо в тот проклятый овраг, который по совершенно необъяснимой причине навевал на меня столько страха.

Я вновь и вновь обдумывала события сегодняшнего дня. Мою странную неприязнь к Генриху, панику, накатившую на меня по дороге в лавку, загадочную посетительницу. Айша Клинг.

Это имя никак не давало мне покоя. Оно казалось настолько знакомым, что сводило с ума. Но откуда? И что девушка хотела сказать своим поступком? Сначала щедро заплатить за траурный букет, а потом оставить его в моих руках. Это практически невозможно воспринять иначе, как весьма недвусмысленную угрозу. Понять бы еще, чем именно я так не угодила этой девице.

Почувствовав, что мои мысли начинают идти по кругу, я недовольно фыркнула. Соскочила с подоконника и прошлась по комнате, которая все больше напоминала мне темницу. Словно загнанный зверь в клетке.

Почему-то при этом сравнении перед моим мысленным взором предстала огромная хищная кошка снежно-белого цвета и с изумрудными глазами. Длинный гибкий хвост нервно хлещет по бокам, тело напружинено и готово к прыжку… И мое сердце дрогнуло в сладком предчувствии, а низ живота налился теплой истомой.

Я изумленно моргнула, заставив тем самым исчезнуть эту картинку. Ничего не понимаю! Такое чувство, будто я схожу с ума. Откуда берутся обрывки этих воспоминаний?

В дверь осторожно стукнули, и я вынужденно отвлеклась от своих рассуждений.

— Я пришла пожелать тебе спокойной ночи, — холодно проговорила мать, появляясь на пороге. На руках она держала Айка, который сонно таращил голубые глаза.

— Спасибо, — прохладно проговорила я, все еще тая обиду из-за недавней ссоры, в причинах которой не чувствовала себя виноватой.

— Надеюсь, ты будешь достаточно благоразумной и в следующий раз предупредишь нас, если захочешь покинуть дом, — чопорно проговорила мать и выразительно посмотрела на полуоткрытое окно.

— Я постараюсь, — буркнула я.

— Ох, Марика! — Матушка вдруг жалобно скуксилась, будто из последних сил сдерживала слезы. — Доченька, не злись на меня. Я ведь действительно думала, что больше не увижу тебя в живых. Потому так боюсь за тебя сейчас. Потерпи еще немного. Мне надо время, чтобы научиться вновь отпускать тебя одну.

Я могла бы ей сказать, что Алика старше меня всего на два года и куда более безрассуднее. Однако сегодня вечером она умчалась на танцы в соседнюю деревню, а ведь дорога туда идет по весьма безлюдной местности. И ей никто не сказал и слова, лишь попросили не хлопать дверьми, когда вернется, как и обычно — далеко за полночь.

Но я предпочла промолчать. Лишь шагнула вперед и ласково чмокнула матушку в щеку, после чего взъерошила засыпающему Айку шелковистые тонкие волосики.

— Доброй ночи, мама, — намного теплее проговорила я.

Матушка еще раз шмыгнула носом и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Я осталась в одиночестве.

Свет я не стала зажигать, но и ложиться не торопилась. Все равно я бы вряд ли уснула — слишком много мыслей сейчас терзали мою голову. Вместо этого я вернулась на подоконник, прежде накинув на плечи теплую шаль — к ночи слабый ветерок ощутимо посвежел.

Я слышала, как дом медленно погружается в сонную тишину. Вот где-то наверху хлопнула ставня, видимо, отец закрыл окно в спальне. Расплакался было Айк, но почти сразу замолчал. Наверное, матушка случайно разбудила его, когда раздевала и укладывала в кроватку. И все затихло.

Запел соловей, приветствуя приход ночи. Из-за елей выскользнул и стал подниматься на небо тонкий серп месяца. Еще несколько дней — и наступит новолуние. Тогда ночи наполнятся чернильным мраком. А пока света месяца и красной полосы отгорающей вечерней зари вполне хватало, чтобы различить очертания высокого забора…

На котором кто-то сидел. Кто-то, чьи глаза горели алым огнем ярости.

Я аж икнула от неожиданности. На всякий случай зажмурилась и помотала головой, надеясь, что наваждение растает само собой. Так и вышло. Когда я опять осторожно посмотрела на забор, то он был совершенно пуст.

— Почудится же, — пробормотала я.

Сидеть на подоконнике совершенно расхотелось, и я соскочила на пол. Потянулась было закрыть створки, поскольку ночь обещала быть прохладной, но внезапно замерла.

— Марика…

Зов прилетел извне. Едва слышный, на самой грани восприятия. Но я не сомневалась, что действительно услышала, как кто-то позвал меня по имени.

Мельчайшие волоски на моем теле встали дыбом. Я потянулась было опять к оконным створкам. Закрыть их, немедленно, сейчас же, пока зло не проникло к дом!

Но опять остановилась.

Всего в шаге от меня, с другой стороны окна, стояла Айша Клинг. Призрачный лунный свет высеребрил ее лицо, сделав его молочно-белым, словно у призрака. А глаза казались двумя черными провалами, на дне которых плясали красные лепестки внутреннего огня.

Девушка сейчас была в платье. Точнее сказать — в каком-то полупрозрачном одеянии, которое развевалось на ветру, не скрывая волнующих очертаний ее фигуры. Я невольно залюбовалась этим зрелищем. Крутые точеные бедра, тонкая талия, упругая грудь с напряженными сосками, бесстыдно вздымающими шелковую ткань сорочки.

Она пришла сюда в таком виде? Поистине бесстрашная особа! Даже голой она выглядела бы менее вызывающе, чем сейчас.

Но куда сильнее меня удивило то, что в руках девушка держала букет. Тот самый букет, который я изготовила по ее просьбе для похорон знакомой. Неужели она побывала в лавке и все-таки решила забрать цветы, раз уж заплатила за них?

— Я знаю, что с тобой случилось.

Губы Айши почти не шевелились, ее слова словно возникали сами по себе в моей голове. И это было… странно и почему-то знакомо.

— Я могу рассказать тебе, с кем ты делила постель те две ночи.

Я вздрогнула. Делила постель? Нет, это немыслимо! Целитель Беннетт уверил меня, что я осталась невинной.

Но где-то в глубине души я осознавала, что Айша не врет. Теплая тяжесть чужого тела, поцелуи, такие страстные, что от них болят губы. И то незабываемое ощущение, когда весь мир вокруг взрывается от наслаждения, и ты слышишь, как твое сердце бьется в унисон с другим, а ваши тела становятся единым целым… Такое нельзя выдумать. Это можно лишь пережить. Пусть у меня исчезла память о тех событиях, но ощущения остались.

— Неужели ты не хочешь получить ответы на все свои вопросы?

В полумраке сверкнула белозубая улыбка Айши. Не дожидаясь, пока я приду в себя, она подняла одну руку и медленно поманила меня указательным пальцем. После чего развернулась и отправилась прочь.

Я завороженно глядела ей вслед. Девушка словно не шла, а плыла над землей. И я не сомневалась, что под ее легкими невесомыми шагами не примялось ни единой травинки.

Еще минута промедления — и она окончательно бы скрылась с моих глаз. Не задумываясь о том, что делаю, я вскарабкалась на подоконник и безрассудно прыгнула в палисадник.

На сей раз рядом не было Генриха, который мог бы поймать меня, поэтому приземление вышло жестче, чем я рассчитывала. Я болезненно ойкнула, неудачно подвернув правую ногу. Но Айша даже не подумала замедлить шаг, и я, кряхтя, поторопилась подняться. Прихрамывая, кинулась за ней, не желая потерять ее из вида.

Как я ни пыталась нагнать Айшу, она, словно издеваясь, оставалась на одном и том же расстоянии от меня, хотя не торопилась. Прошло несколько минут, но расстояние между нами не сократилось ни на шаг, но и не увеличилось.

— Постой! — наконец, взмолилась я, когда мой дом оказался позади на достаточном расстоянии.

Пожалуй, теперь можно говорить в полный голос, не опасаясь, что меня услышат родители.

Но Айша продолжала удаляться от меня, и я опять захромала, стараясь не обращать внимания на горячую боль, пульсирующую в щиколотке.

Вскоре перед нами расплескалось черное пятно оврага. Я остановилась, осознав, что девушка намерена спуститься по тропинке. Ой, что-то мне не нравится эта затея! Дорожка тут крутая и извилистая, и днем, бывало, пару раз споткнешься. А ночью я совершенно точно рискую себе шею сломать, если полезу в овраг. Света месяца для такой опасной затеи явно недостаточно.

Айша вдруг прищелкнула пальцами. Тотчас же в воздух взмыл крохотный магический огонек, мгновенно выхвативший из мрака небольшой пятачок пространства.

Но я продолжала стоять, готовая развернуться и отправиться восвояси. Слишком большой страх на меня наводило это место. Я и днем-то с трудом решилась туда спуститься. А сейчас и подавно не собираюсь.

Айша обернулась ко мне, видимо, осознав, что рыбка рискует сорваться с крючка.

— Струсишь? — язвительно спросила она. — До правды осталось всего ничего. Я просто хочу показать тебе место, где началось твое приключение.

Я с сомнением посмотрела на тропинку, которая обрывалась во тьме. Если честно, меня бы вполне удовлетворило, если бы разговор с Айшей прошел здесь. Не понимаю, зачем лезть не пойми куда.

— Если боишься взглянуть истине в глаза, то беги обратно, — со злым сарказмом посоветовала мне Айша. — Под заботливое крылышко маменьки и папеньки. Пусть они кудахтают над своей ненаглядной дочуркой. А ты до самой смерти будешь обречена мучиться, пытаясь разгадать тайну своего исчезновения!

Презрительно фыркнула, повернулась и начала спуск.

Магический светлячок плыл перед ней, выхватывая из мрака малейшую неровность тропинки. С таким сопровождающим никакая тьма не помеха.

Я кинула быстрый взгляд назад. Ни одно окно моего дома не светилось. Черной молчаливой громадой он высился за моей спиной. Пара минут — и я буду под надежной защитой родных стен. Но Айша права. Если я так поступлю, то истины не узнаю. Тогда как невозможность вспомнить сводит меня с ума.

И, решившись, я смело заковыляла вперед.

Теперь расстояние от меня до Айши сократилось. Видимо, девушка поняла, что если будет по-прежнему держаться от меня поодаль, то я рискую все-таки пересчитать себе все кости, споткнувшись об какой-нибудь узловатый корень дерева, коварно выступающий из-под земли. Но Айша шла быстро, и мне приходилось изо всех сил стараться, лишь бы оставаться в пределах светового круга. Поэтому не было ничего удивительного в том, что достаточно скоро в левом подреберье начало колоть от усталости. Пострадавшая от моего неудачного падения щиколотка горела огнем, и при каждом шаге я со свистом втягивала через плотно сомкнутые зубы воздух.

Любое испытание имеет обыкновение заканчиваться. И вот тропинка запетляла между мшистыми стволами деревьев. Еще немного — и она пошла бы вверх. А там и до цветочной лавки всего ничего останется.

Но Айша остановилась. Видимо, то, что она собиралась показать мне, находилось именно на дне узкого, но глубокого оврага. Наверное, когда-то здесь тек ручей, к настоящему моменту совершенно пересохший. На это указывал мох, зелеными гирляндами обвивший стволы деревьев.

Здесь царила такая неестественная тишина, что я слышала, как отчаянно колотится мое сердце, будто стремясь пробить ребра изнутри.

Я посмотрела наверх. Густые кроны хвойных деревьев плотно сомкнулись над моей головой. Свет месяца и звезд сюда не достигал. Если Айша погасит свой магический огонек, то я окажусь в полнейшей темноте.

От этой мысли мне стало окончательно не по себе. Не уверена, что тогда я смогу выбраться из оврага без посторонней помощи.

— Узнаешь место? — спросила Айша.

Отблески магического пламени плясали в ее глазах, от чего они казались алыми. Или не казались? Невольно вспомнилась та сцена в лавке, когда я уколола палец шипом розы. Тогда на какой-то миг я тоже увидела, как глаза девушки изменяют цвет, становясь кроваво-красными.

— Конечно, узнаю, — хрипло ответила я и криво ухмыльнулась. — Я постоянно прохожу здесь, когда иду в лавку.

— Я не про овраг. — Айша покачала головой. Протянула руку и ткнула пальцем под одно из деревьев. — Здесь. Не помнишь, как лежала здесь и делилась своей кровью с волком?

Я нахмурилась. Какой бред она несет! Нет, абсолютно точно, эта самая Айша — ненормальная. Мне не стоило идти за ней. И без того понятно, что она не расскажет мне ничего. Наверное, просто услышала от знакомых о загадочном происшествии в наших краях и решила поиздеваться надо мной.

Но неожиданно я осознала, что продолжаю смотреть на то место, куда указывала Айша. Трава под деревом была примята, словно с нее только недавно поднялись. И я вдруг осознала, что мне до безумия, до зуда в кончиках пальцев хочется прикоснуться к шероховатому стволу сосны. Будто дерево могло поведать мне, чему стало не так давно свидетелем.

— Здесь еще чувствуется запах смерти, — негромко проговорила Айша. Перевела взгляд на букет в своей руке, размахнулась и кинула его на траву.

Кружевная лента, прежде скреплявшая цветы, развязалась, и розы с лилиями рассыпались по земле. Это было красиво. Но почему-то мне стало не по себе. Словно Айша отметила место чьей-то могилы.

— И здесь ты умрешь.

Я не поверила собственным ушам. Вскинула на девушку испуганный взор.

Та улыбалась, как будто не видела в своих словах ничего угрожающего. Впрочем, прозвучали ли они на самом деле? Словно ветер шепнул мне предупреждение.

— Ты ничего не помнишь, — протянула Айша, которая внимательно наблюдала за мной. — Действительно ничего не помнишь. Норберг отлично поработал с твоей памятью. Впрочем, мой брат — настоящий мастер в подобного рода делах. Что же, в таком случае тебе наверняка будет очень обидно умирать. Потому что ты так не узнаешь, из-за чего я тебя настолько сильно ненавижу.

— А разве мы знакомы? — осторожно поинтересовалась я.

Айша запрокинула голову и хрипло расхохоталась. Это произошло так резко, что я чуть не подпрыгнула на месте. Впрочем, приступ ее внезапного веселья не продлился долго. Почти сразу она вновь посмотрела на меня, но теперь в ее глазах не было и капли смеха.

— Я до сих пор жалею, что не перегрызла тебе глотку, когда отец разбудил моего зверя.

Девушка не сказала это, а прорычала. Слова выходили из ее горла с очевидным усилием, будто она забыла, как это — говорить, и то и дело перемежались звериным фырканьем.

Я попятилась, приоткрыв рот в немом изумлении и страхе.

Это было немыслимо, но Айша изменялась! Человеческий облик слезал с нее, словно старая шкура со змеи. Лицо вытянулось, вдруг обернувшись заостренной мордой молодой волчицы. Гибкое хищное тело выскользнуло из просторного одеяния, которое осело на землю.

«Вот почему она пришла ко мне в нем, — промелькнуло не совсем уместное в данной ситуации рассуждение. — Обычная одежда бы треснула, разошлась по швам».

Мгновение, другое — и я обнаружила, что стою напротив волчицы. Та припала к земле, яростно нахлестывая себя хвостом по поджарым бокам, и утробно рычала, явно готовясь к нападению.

Невольно вспомнился тот рассказ, который Айша поведала в лавке о своей якобы знакомой, растерзанной дикими животными буквально возле дома. Айша не угрожала мне. Она предупреждала, что мне надлежит ждать в будущем.

— Но… почему?

Происходящее никак не укладывалось в моей голове. Я попятилась, не отводя перепуганного взгляда от зверя. В голове билась лишь одна мысль — бежать, немедленно бежать! Однако остатками разума, которые еще не успело затопить паникой, я осознавала, что этого делать ни в коем случае нельзя. Если я повернусь к волчице спиной, то она немедленно нападет. И уж тем более глупо рассчитывать спастись, когда каждый шаг отдается болью в подвернутой щиколотке.

— А ведь он тоже попросил Норберга стереть ему память. — Человеческие слова с брызгами слюны вылетали из пасти зверя, который совсем недавно был Айшей. — Сказал, что иначе не оставит тебя в покое. Рано или поздно, но отправится на твои поиски. Представляешь, как мне было больно слышать это? Я думала, что ты — лишь очередная игрушка в его постели. Насытившись, он обязан был выкинуть тебя и никогда больше не вспоминать. А он…

— Я понятия не имею, о ком ты говоришь! — с настоящим отчаянием вскрикнула я. — Ты ревнуешь меня? Но я не помню, действительно ничего не помню!..

— Получается, с твоей стороны любовью и не пахло. — Волчица заскребла в бессильной ярости землю. — Говорят, что настоящее чувство способно преодолеть любое заклятье, пробить любой блок. Если он любит тебя, то рано или поздно вспомнит. Я не хочу рисковать. Только мертвые не возвращаются.

Глаза хищника вспыхнули особенно ярко. Они светились в ночи, словно два раскаленных угля. С тихим шипением угас магический светлячок, прежде озаряющий пространство вокруг. Меня окутал мрак.

И я не выдержала. Всхлипнув, развернулась и кинулась прочь, не представляя, куда вообще бегу. Казалось, будто я уже ощущаю на своей шее горячее дыхание зверя, уже чувствую на сонной артерии его клыки.

«Это уже было с тобой».

Мысль словно пришла извне, подсказанная кем-то. Но мне сейчас было не раздумий.

Хрясть! С сочным треском под ногой сломалась ветка. Тотчас же в моей многострадальной щиколотке вспыхнула боль, такая острая, что я закричала в полный голос, едва не лишившись чувств. Не удержавшись на ногах, рухнула на колени.

Во тьме что-то с силой ударило меня спереди в плечи, и я опрокинулась на спину. Ударилась затылком о какую-то корягу, и перед глазами заплясали звездочки. На мою грудь опустилась горячая тяжесть звериного тела. Лицо обожгло чужое дыхание.

Что-то легонько царапнуло мою шею. Это был еще не укус, лишь преддверие его. Волчица чуть сомкнула челюсть, но тут же разжала хватку.

— Нравится? — прорычала она, капая слюной мне прямо на губы. — Он делал с тобой такое? Неужели ты в самом деле забыла, как извивалась под ним, обвивала ногами его поясницу и умоляла продолжать и продолжать?

— Я уже сказала, что не знаю, о ком ты говоришь! — с трудом просипела я.

От ужаса горло намертво перехватило спазмом, поэтому каждое слово приходилось насильно выталкивать из себя. Но, наверное, оно и к лучшему. Зато я не унижусь до отчаянных просьб оставить меня в живых.

— Ну что же, тогда тебе будет очень обидно умирать. — Кончик шершавого языка пощекотал мне щеку, будто волчица пробовала меня на вкус.

Я обреченно зажмурилась, не желая видеть, как пылающие красным огнем глаза волчицы закроют для меня весь мир.

И вовремя! Внезапно над нами взмыл ослепительно яркий шар света. Он повис прямо над нашими головами, озарив лес на много шагов вокруг.

Айша обиженно фыркнула, и я вдруг осознала, что тяжесть ее тела больше не придавливает меня к земле. Осмелилась приоткрыть один глаз, желая оценить обстановку, но тут же изумленно распахнула оба.

Волчица висела надо мной в воздухе. Она размахивала длинными лапами в безуспешной попытке достать землю и выглядела сейчас на редкость нелепо и смешно. Как неразумный щенок, которого суровый хозяин взял за шкирку, намереваясь наказать за какой-нибудь проступок.

— Что за… — Айша захлебнулась в тонком отчаянном визге, не завершив ругательства. Та же неведомая сила, что оторвала волчицу от меня, неожиданно кинула ее в сторону.

Впрочем, полет зверя не продлился долго. Почти сразу хищник врезался в ствол сосны. Могучее дерево заскрипело, затрещало, намереваясь сломаться, но все-таки выдержало.

Волчица безжизненно сползла на траву и замерла, вывалив язык из окровавленной пасти.

Я невольно содрогнулась. Такой удар должен был убить ее! Однако я видела, как вздымаются ее ребра. Она еще дышала.

— Айша.

Незнакомый мужской голос прозвучал, как удар кнута. Нет, это был не грозный окрик. Напротив, столь внезапно объявившийся новый участник событий почти шептал. Но от этого почему-то было страшнее многократно. Таким голосом, наверное, возможно убить.

И я увидела, как в круг света медленно вошел высокий темноволосый мужчина в черной рубашке и черных же штанах, заправленных в высокие сапоги. Его глаза насыщенного фиалкового цвета остановились на мне, и он едва заметно улыбнулся, словно в знак одобрения. Потом он посмотрел на волчицу, которая все еще не подавала призраков жизни, если не считать тяжелого дыхания, и его лицо застыло в жестокой маске.

— Айша, — повторил он.

Я зябко обхватила себя руками, пока не рискуя встать на ноги. Было такое чувство, будто воздух вокруг засеребрился мириадами снежинок — настолько ледяной тон был у незнакомца. И я не сомневалась, что он сейчас в настоящем бешенстве.

Очертания тела волчицы замерцали, и она начала обратное преображение в человека. Это заняло всего несколько секунд — и обнаженная Айша села, привалившись спиной к сосне, которая остановила ее полет.

Я почувствовала, как от смущения у меня потеплели щеки. Девушка, по всей видимости, не видела ничего постыдного в своей наготе. Она даже не попыталась прикрыть руками грудь. Вместо этого со злобным шипением запустила пальцы в густую шевелюру, по всей видимости, проверяя, какие раны получила.

— У меня теперь шишка вскочит, — капризно заявила она.

Мужчина, не сводя с нее настороженного взгляда, подошел ко мне. Протянул мне руку, затянутую в тонкую кожу перчатки.

Я уставилась на нее так, будто увидела ядовитую змею. Но после недолгого колебания все-таки приняла предложенную помощь. Боюсь, сама я бы не сумела самостоятельно встать на ноги.

Сильные пальцы крепко, но осторожно обхватили мое запястье. Раз — и я уже стояла подле загадочного незнакомца, от которого так и веяло властностью.

По всей видимости, я все-таки прилично приложилась затылком при падении, потому что меня вдруг опасно повело в сторону. Но рука мужчины уже лежала на моей талии, не давая мне упасть.

— Какая милая картина! — язвительно фыркнула Айша. — Норберг, а братец-то наш в курсе, что ты решил полакомиться объедками с его стола?

Объедками? Я недоуменно нахмурилась. О чем это она?

«Это она про меня, — вдруг вспыхнуло в голове осознание. — Это я — объедки со стола их загадочного брата. Вспомни все ее упорные намеки. Те две ночи, которые я провела вне дома… Сдается, скучать это время мне не пришлось».

И краска гнева бросилась мне в лицо.

— Нет, Айша, добыча нашего брата останется лишь его, — спокойно проговорил Норберг, впрочем, не сделав ни малейшей попытки отпустить меня.

И оно было к лучшему. Не думаю, что я сумела бы удержаться на ногах, если бы он отстранился. Перед глазами все опасно расплывалось, а на пострадавшую ногу я не могла даже наступить — так она болела. Должно быть, попытка бегства от волчицы и последующее падение лишь усугубили травму.

— Тогда что ты делаешь здесь? — с настоящей ненавистью выдохнула Айша и подалась вперед.

Ее груди волнующе качнулись при этом движении, и я покраснела еще сильнее. Как, ну как она может так спокойно сидеть абсолютно голой, зная, что на нее смотрит мужчина?

— Ты, должно быть, забыла, что Марика спасла мне жизнь, — холодно проговорил Норберг. — Я не сумел отблагодарить ее надлежащим образом, поэтому… Ну, скажем мягко, я чувствовал себя обязанным. И присматривал за ней.

— Присматривал! — не выдержав, перебила его Айша. — Скажи прямо — следил. Видать, все-таки не поверил словам Изабеллы и решил проверить, не носит ли девчонка в своем чреве выродка.

Я гулко сглотнула, с величайшим трудом поспевая за бешеным полетом фантазии Айши. Так что же получается, я могу быть беременной? Но как насчет моей невинности? Ничего не понимаю!

— Ничего не понимаю, — прошептала я в унисон своей последней мысли.

Но ни Норберг, ни Айша не обратили на мою тихую реплику ни малейшего внимания, занятые выяснением отношений.

— Марика носит выродка? — с сарказмом переспросил Норберг. — Очень смелое утверждение для той, кто был рожден вне брака.

— Как и ты, — огрызнулась Айша, потянулась со звериной грацией и медленно поднялась, кривясь при этом от боли.

— Как и я, — спокойно подтвердил Норберг, опять нисколько не смутившись от открывшейся ему картины.

Айша стояла напротив нас обнаженной. Длинные темные волосы обнимали ее худенькие плечики подобно плащу. Небольшая упругая грудь, волнующий изгиб бедер, длинные стройные ноги. В ней все было совершенно. Даже не скажешь, что совсем недавно она находилась в куда более плачевном состоянии.

В памяти вдруг всплыла непрошеная картина. Айша лежит на грязном матрасе в какой-то незнакомой комнате. Пальцы на руках переломаны, нога вывернута, вместо лица — окровавленная опухшая маска.

Я удивленно моргнула, осознав, что только что увидела. Я не сомневалась, что действительно присутствовала при этой сцене. Получается, память возвращается ко мне?

Стоило мне только так подумать, как рука Норберга на моей талии ощутимо потяжелела. Он искоса глянул на меня, но затем опять перевел взгляд на Айшу.

— Да, я не склонен слепо верить никому, — подтвердил он. — Даже призракам. Особенно призракам. Мертвые тоже умеют обманывать. Я следил за Марикой в том числе и по этой причине. И, стоит заметить, никогда прежде моя предусмотрительность не оказывалась настолько кстати!

Лицо Айши исказилось в злобной гримасе. Глаза опять полыхнули красным. По всей видимости, девушка вновь собиралась перекинуться в волчицу.

— Не смей, — тихо, почти ласково предупредил ее Норберг.

Правда, было в его тоне что-то такое… Не совсем хорошее. Вернее сказать, совсем не хорошее. И не было ничего удивительного в том, что Айша послушалась его. Очертания ее тела перестали мерцать, видимо, она резко передумала перекидываться в серую волчью шкуру.

— Я поступаю лишь во благо стае! — выспренне заявила она, подарив мне взгляд, полный ненависти. — Ее необходимо уничтожить! Она слишком много знает о нас.

— Марика ничего не помнит, — возразил Норберг. Слабо усмехнулся, добавив: — Послушай, Айша. Даже наш отец не убивал всех тех несчастных девиц, которым не повезло побывать у нас в качестве его личных гостей. Право слово, иначе округа бы обезлюдела. И я не вижу причин, по которым ты так стремишься исправить это упущение по отношению к Марике. Не она первая. Но, обещаю, она станет последним. Больше в стенах нашего замка подобного не будет твориться. И довольно об этом.

Спокойные, даже немного равнодушные слова мужчины заставили меня поежиться. Я была абсолютно уверена, что он говорит о чем-то очень гадком и мерзком. О чем-то, чему я стала невольной свидетельницей.

— Но… — вскинулась было продолжить спор Айша.

— Достаточно! — чуть повысив голос, оборвал ее Норберг.

Его недовольство было обращено не на меня. Но я все-таки испуганно втянула голову в плечи. Ох, не хотела бы я когда-нибудь увидеть этого мужчину в гневе! Наверное, он поистине страшен в ярости.

Айша виновато опустила голову, показывая, что слушает.

— Сейчас ты вернешься домой, — холодно продолжил Норберг. — И навсегда забудешь сюда дорогу. Слышишь? Навсегда! И даже не надейся, что я в скором времени перестану приглядывать за Марикой. Точнее, это наверняка когда-нибудь произойдет, но она спасла мне жизнь. Поэтому я обязательно почувствую, если с ней случится какая-нибудь беда. Почувствую, сколько бы времени ни миновало с нашей последней встречи. И тогда тебе всерьез не поздоровится. Ты поняла меня?

Айша кинула на меня очередной ненавидящий взгляд исподлобья. Но после секундного замешательства кивнула.

— Отлично. — Норберг позволил себе легкую улыбку. — А теперь — прочь, Айша! Я помогу Марике добраться до дома. А уже в замке обсудим вопрос твоего наказания.

Айша напоследок сверкнула на меня глазами. Развернулась и неторопливо отправилась в лес, не забыв прихватить с собой легкое одеяние, но даже не подумав накинуть его.

Норберг молчал до тех пор, пока фигура обнаженной девушки окончательно не скрылась среди деревьев, затерявшись во мраке. Затем опустил голову и посмотрел на меня.

— Ты начала вспоминать, — сказал он, и менее всего это напоминало вопрос.

О, как бы я хотела отрицательно замотать головой! Но по неведомой причине я прекрасно понимала, что тем самым сделаю лишь хуже себе. Этот загадочный Норберг наверняка почует мою ложь. Поэтому я осторожно кивнула, внимательно наблюдая за его реакцией.

В фиалковых глазах мужчины не отразилось никаких эмоций. Ни гнева, ни раздражения, ни счастья. И я понятия не имела, радоваться этому или огорчаться.

— Так, — обронил он.

Не успела я опомниться, как он крутанул меня, заставив встать лицом к нему. Одной рукой он продолжал придерживать меня, не давая опереться на пострадавшую ногу, а другую положил мне на живот.

«Что вы делаете?» — хотела было возмутиться я.

Однако слова так и не сорвались с моих губ, когда прикосновение мужчины обожгло меня огнем. Правда, неприятное ощущение тут же растаяло, будто лишь почудилось мне.

На дне зрачков мужчины заплясали уже знакомые мне алые огни. Но почти сразу они вновь вернулись к своему обычному цвету.

— По крайней мере, Изабелла не солгала, — задумчиво проговорил он. Пожал плечами и добавил, словно рассуждая вслух: — Правда, не знаю, хорошо это или нет. Я бы предпочел, чтобы ты вернулась в замок…

Я не знала, о каком замке он говорит. Но в глубине души вдруг взметнулась такая тоска, что захотелось разрыдаться навзрыд.

— А ведь он тоже начал вспоминать о тебе, — продолжил Норберг, тщательно избегая имени этого загадочного «некто», о ком говорила и Айша. Покачал головой: — Немыслимо! Мне даже немного обидно. Узнай кто об этом — и моя репутация мага-менталиста окажется изрядно подмоченной.

Я не хотела, чтобы он продолжал этот разговор. Мне казалось, что еще одно слово — и я обязательно все вспомню. Но сейчас я страшилась этого. Не хочу! Это навсегда и необратимо изменит мою жизнь. И мне страшно от этого.

Норберг открыл было рот, желая мне что-то сказать. Тут же закрыл его обратно и печально хмыкнул.

— Хуже нет дела — быть советчиком в любовных делах, — обронил он. С грустной иронией добавил: — Особенно если сам некогда потерпел сокрушительное поражение в любовном поединке и навсегда проиграл свое сердце. — Тяжело вздохнул и продолжил уже обычным властным тоном: — Сядь, Марика. Я посмотрю, что с твоей щиколоткой. И провожу тебя до дома.

Я послушно опустилась на мягкую землю, усыпанную хвоей. Вытянула перед собой ноги, стыдливо постаравшись прикрыть их как можно больше платьем.

Но Норберг вдруг обеспокоенно выпрямился. Повел головой из стороны к сторону, к чему-то по-звериному принюхиваясь.

Я так и не поняла, что произошло в следующий момент. Магический шар света над нашими головами вдруг взорвался, осыпав мужчину горящими искрами. От одной, упавшей ему на рубашку, та мгновенно занялась огнем.

Норберг коротко выругался, его фигура окуталась прохладным голубоватым свечением, и вспыхнувшее было пламя пошло на убыль.

Но воздух вдруг разрезала серая молния. Волчица напала молча, без предупреждающего рыка. По иронии судьбы, Норберг отлетел к той же сосне, которая чуть ранее остановила полет Айши. Ударился об нее, и могучее дерево все-таки не выдержало. С глухим протяжным стоном, пугающе похожим на человеческий, рухнуло на землю, а мужчина так и остался лежать подле него, неестественно вывернув шею.

Я испуганно охнула при виде столь страшной картины. Перекатилась на корточки, попыталась встать, желая броситься к нему на помощь, но волчица обернулась ко мне.

В сухой траве мелькали красные лепестки пламени, должно быть, Норберг успел потушить не все искры от взорвавшегося магического шара. И в кроваво-багровых всполохах я увидела, как Айша неспешно, явно растягивая удовольствие от удачной охоты, потрусила ко мне.

Я понимала, что не сумею сбежать. Норберг не подавал никаких признаков жизни. Если бы он был человеком, то я бы не сомневалась в его смерти — слишком пугающей была его поза.

— Я убью тебя быстро, — пообещала волчица. Припала к земле, готовая к смертоносному прыжку.

И в этот момент я вспомнила. Вспомнила все, что произошло со мной за те полутора суток, которые выпали из моего сознания. Спасительное имя забилось на моих губах криком, правда, я понимала, что он не успеет прийти ко мне на помощь.

— Фелан!

Никогда прежде я не кричала так громко и с таким отчаянием. С ближайшего дерева с недовольным щебетом вспорхнула какая-то пичуга, потревоженная шумом. Волчица удивленно моргнула, видимо, не ожидая, что я все-таки произнесу это имя.

— Фелан! — чуть не плача, повторила я, чувствуя, как саднит горло, сорванное первым криком.

— Тем хуже для тебя, — выплюнула волчица. Вновь присела, яростно нахлестывая себя хвостом.

И прыгнула.

Я успела закрыть глаза, не желая видеть, как она вцепится мне в горло. Но тут же распахнула их вновь, в последний миг заметив, как воздух прорезала новая тень, на сей раз — снежно-белая. Тень с изумрудными глазами.

Два тела, рыча и завывая на все голоса, покатились по земле, схватившись не на жизнь, а на смерть.

А я поползла к Норбергу, шипя от боли при каждом неудачном движении.

В тот момент, когда я добралась до него и положила ладонь на лоб, он распахнул глаза. Я испуганно одернула руку, а он улыбнулся мне и сел. При этом в его движениях не было никакой скованности, что могло бы говорить о травмах.

— Вы… у вас… вы в порядке? — запинаясь, спросила я.

Норберг улыбнулся шире и кивнул.

— Но… — Я замолчала, внезапно осознав, что стала свидетельницей тщательно разыгранного спектакля.

Норберг знал, не мог не знать, что Айша не ушла, а следит из чащи леса, выжидая удобный момент для нападения. Но почему он подставил себя под удар?

— Ты вспомнила, и он вспомнил. — Норберг положил свою руку поверх моих. — Я знал, что Фелан придет на твой зов. Не сможет не прийти. Даром, что ли, последние дни только около этой деревушки и ошивается. Правду говорят, что настоящая любовь победит любые чары.

— Но…

В душе опять всколыхнулась старая обида. Та карета и тот миг, когда он взял меня силой.

— Начните все заново, — серьезно посоветовал мне Норберг. — Пусть это останется в прошлом. Навсегда останется. Я уверен, что Фелан больше никогда не совершит подобного. Он умеет признавать свои ошибки.

За моей спиной кто-то жалобно заскулил, и я обернулась, уже зная, каким будет итог схватки.

Поверженная волчица лежала на земле. На ней верхом сидел снежный барс, вцепившись в шею и тихо, утробно рыча. Изумрудные глаза его горели яростью и ненавистью.

Норберг в последний раз потрепал меня по плечу и встал. Прищелкнул пальцами — и по моей щиколотке пробежала теплая дрожь заклинания, неся с собой избавление от боли.

А он шагнул вперед, не дожидаясь от меня благодарностей. Теперь все внимание главы рода Клинг было сосредоточено на волчице.

— Ты дважды ослушалась меня.

Сказать, что мне было страшно — значит, не сказать ничего. Норберг говорил, почти не разжимая губ. Но я не сомневалась, что именно так, а не криком проявляется у него крайняя степень бешенства.

— И если первый раз я был готов простить тебя, то прямое непослушание и нападение не сойдут тебе с рук.

Волчица заскулила громче, словно пытаясь вымолить прощение.

— Я приговариваю тебя к той же участи, что постигла нашего отца, — холодно обронил Норберг.

Я затаила дыхание. Он убьет Айшу? На моих глазах убьет свою сестру, как прежде убил отца?

Но реальность оказалась иной.

Снежный барс в последний раз мотнул головой, явно борясь с желанием перегрызть волчице глотку. Затем разжал клыки и светлой тенью скользнул в сторону.

Волчица теперь скулила в полный голос. Перевернувшись, она униженно поползла к Норбергу на брюхе, волоча задние лапы.

И внезапно взмыла в воздух. Норберг резко выставил вперед руку, пальцы которой окутались зеленым туманом, и без малейшего видимого напряжения удерживал зверя над землей.

Волчица вдруг зарыдала в полный голос. Совсем как несправедливо обиженное дитя. Пальцы Норберга загорелись особенно ярко, и я увидела, как от зверя отделяется полупрозрачная тень. Она упрямо цеплялась за шерсть животного, но Норберг сжал кулак — и тень растаяла. Обнаженная Айша, в мгновение ока обернувшись человеком, рухнула на землю. Без чувств, но живая.

— Она теперь не оборотень, — глухо проговорил Норберг, разглядывая свой кулак с таким удивлением, будто сомневался — он ли это сотворил. — Для двуединых это наказание куда худшее, чем смерть. Помнить зов леса, видеть в снах охоту — и знать, что больше никогда не повторишь все это.

— Так ваш отец остался жив? — переспросила я.

Вспомнились рассуждения Вентора о том, что для Норберга поступить так будет величайшей ошибкой.

— Я знаю, что мальчик считает меня хуже зверя. — Едва заметная усмешка тронула губы Норберга. Он прикоснулся к хрустальной слезе уже знакомого мне амулета, видневшегося в распахнутом вороте рубашки, и завершил чуть слышно: — Но я все же стараюсь остаться человеком. Хотя бы в память о прошлом.

После чего подошел к Айше, которая лежала на земле без сознания, легко поднял ее, взвалил себе на плечо и отправился прочь.

Мгновение, другое — и я осталась наедине со снежным барсом, который сидел чуть поодаль и старательно, словно большая кошка, умывал лапой разбитый в кровь нос.

Почувствовав мой взгляд, барс поднял голову. Длинным шершавым языком слизнул очередную каплю крови, скатившуюся по усам. И неслышимой тенью скользнул ко мне.

Я все еще сидела, не рискуя пока встать, поэтому барс ласково боднул меня в плечо, едва не опрокинув тем самым назад. Заурчал, ластясь к моим босым ступням — туфли я потеряла чуть раньше, но даже не заметила этого, захваченная перипетиями происходящего.

Я обвила руками его шею. Уткнулась лбом в его лоб, глядя в такие знакомые глаза.

— И что же нам делать? — прошептала, страшась подумать о семье и о Генрихе.

О Генрихе! Он хороший парень и не заслуживает такого. Я разобью ему сердце, если объявлю о том, что свадьбы не будет.

— Я же просил в моем присутствии не вспоминать о других мужчинах, — недовольно прорычал барс.

И опять воздух знакомо задрожал от превращения. Мои пальцы теперь не зарывались в теплый мех, а скользнули по голым плечам Фелана.

Он потянулся к моим губам. Впился в них требовательным поцелуем, но тут же отпрянул, словно испугавшись чего-то.

— Марика, я не уверен, что смогу сдержаться, — хрипло проговорил он. — Как и тогда, от тебя пахнет кровью и страхом. Как и тогда, я слишком зол. Более того — только что пережил схватку. Я боюсь, что сделаю тебе больно…

Я мягко улыбнулась и с силой, удивившей даже меня, привлекла его к себе.

— Только платье не рви, — попросила я. — Пожалуйста.

Фелан издал что-то среднее между коротким горловым смешком и рыком голодного зверя. Опять прильнул к моим губам, опрокидывая на землю.

Я чувствовала, как тряслись от внутреннего напряжения его руки, когда он стаскивал с меня это разнесчастное платье. Наверное, это было самым тяжелым для него — осторожно поддеть пальцами лямки из тонкой ткани и бережно потянуть ее без всяких рывков.

Я глубоко вздохнула от наслаждения, когда наши обнаженные тела соприкоснулись. Его кожа была настолько горяча, что почти обжигала.

— Как же я скучал по тебе, — пробормотал он. — Даже не помня тебя, продолжал скучать. Прости меня, Марика. Прости за все. Я вел себя как последний идиот.

Я закусила губу, сдерживая стон удовольствия, когда его язык скользнул по моей шее вниз. Он втянул в себя мой сосок, другой при этом лаская подушечкой большого пальца. Затем выпустил и начал спускаться с поцелуями все ниже и ниже.

Когда его язык проник в меня, я все-таки не выдержала и тонко застонала. Запустила пальцы в его шевелюру, больше всего опасаясь, что сейчас он остановится.

Затем язык сменили пальцы. Такие длинные и тонкие, они достигали самых сокровенных уголков моего тела, заставив извиваться и глухо вскрикивать каждый раз, когда их танец слегка замедлялся.

— Я больше никогда не причиню тебе боли, — шепнул Фелан.

Я распахнула глаза, когда он притянул меня к себе за бедра и длинным плавным движением вошел. Нет, как он и обещал, больно не было. Но я успела забыть, насколько это было приятно.

А когда Фелан начал двигаться, все посторонние мысли покинули мою голову. На всем свете оставалось только двое — я и он. А еще огромное звездное небо, которое проглядывало через кроны деревьев и словно подмигивало нам, обещая хранить эту тайну.

И уже позже, когда я засыпала на его плече, и думать забыв про возвращение домой, вдруг пришло осознание: Фелан опять не воспользовался чарами, предохраняющими от беременности.

— Я знаю, — шепнул он мне на ухо. — Я знаю, Марика. Но спи. Утро вечера мудренее.

И мое негодование растаяло, так толком и не оформившись. Никакие дурные мысли или кошмары не тревожили меня, когда я заснула в его объятиях.

Эпилог

Утром я проснулась в своей кровати. Это было так странно и удивительно, что я несколько раз с силой ущипнула себя за локоть, пытаясь разогнать наваждение.

В памяти были слишком свежи события прошедшей ночи. Айша, выманившая меня из дома, ее схватка сначала с Норбергом, потом с Феланом. Наша ночь, наполненная безмолвными признаниями в любви и стонами взаимного наслаждения… Неужели мне все это лишь приснилось?

Я еще раз с силой ущипнула себя за локоть. Ойкнула от боли, наблюдая за тем, как темным пятном расплывается синяк. Похоже, немного переборщила. Затем села и неверяще уставилась на платье, в котором ночью отправилась на разговор с Айшей. Оно висело на стуле рядом, аккуратно расправленное и безукоризненно чистое. Правда — вот ведь незадача! — я отчетливо помнила, как за ужином пролила на подол несколько капель смородинового морса. Но сейчас на подоле не было и пятнышка.

Я резко откинула одеяло и уставилась на свои ноги. Совершенно обычные ноги, без малейшей царапины или кровоподтека. И не скажешь даже, что всего несколько часов назад я бегала по хвойному лесу босиком. Провела рукой по волосам. Н-да, голову бы помыть не мешало, конечно, но ни намека на какую-либо ссадину или шишку. А ведь приложилась я вчера затылком ощутимо.

Сомнения в реальности ночных приключений все возрастали и возрастали. Я встала, накинула на плечи халат и отправилась к умывальнику.

— Марика.

В дверь стукнули и тут же открыли, не дожидаясь моего разрешения. Я от неожиданности едва не выронила кувшин. Обернулась к матери, ожидая, что та сейчас примется ругать меня и заклеймит позором семьи.

Матушка в самом деле была обеспокоена. Но вряд ли мной и моим ночным исчезновением. По крайней мере, она приветливо улыбнулась мне, хотя тонкая морщинка тут же вновь разломила ее переносицу.

— Там в гостиной Генрих, — сказала она. — Очень хочет поговорить с тобой. Я пыталась объяснить, что ты еще спишь, но он был очень настойчив. Да и время уже к полудню.

Я перевела взгляд на умывальник. Опять посмотрела на взволнованную матушку.

— Сейчас спущусь, — коротко ответила я. — Только приведу себя в порядок. — Помолчала немного и со скрытым намеком обронила: — Что-то я сегодня совсем разоспалась.

Если бы мать была в курсе моей ночной отлучки, то наверняка съязвила бы в ответ, а скорее сурово отчитала меня. Но она лишь кивнула, показывая, что услышала меня, и выскользнула прочь из комнаты.

Любопытство грызло меня настолько сильно, что я оделась всего за пару минут. Бросила себе в лицо несколько пригоршней воды, растерлась жестким полотенцем. И помчалась в гостиную.

Генрих в самом деле ждал меня в комнате. Он не стал садиться, а нервно расхаживал по комнате, то сжимая, то разжимая кулаки.

Матушка примостилась на самом краешке кресла, с нескрываемой тревогой наблюдая за ним. При виде меня она облегченно вздохнула и с демонстративной радостью воскликнула:

— А вот и Марика! Генрих, ну теперь-то ты расскажешь нам, что за нелегкая тебя принесла и почему ты так нервничаешь?

Генрих остановился по центру комнаты. Виновато посмотрел на меня.

— Прости меня, — сказал он. — Марика, мне прислали приглашение в одну из наиболее знаменитых столярных мастерских. Ее хозяин написал, что видел мою работу и она произвела на него неизгладимое впечатление. По его мнению, уже через пару лет мое имя прогремит по всему Лейтону, если я перейду работать под его начало.

— Чудесно! — Матушка воссияла счастливой улыбкой. — Генрих, это же просто великолепно! Что же ты нас так пугаешь…

— Но у него есть одно условие, — чуть повысив голос, невежливо перебил ее Генрих. — Мастерская находится в Гроштере. Я должен буду на время обучения переехать туда. И мастер Ксанир особенно подчеркнул в своем письме, что его ученики обязаны соблюдать строгие правила. Основное из которых — отсутствие романтических, любовных или семейных отношений весь тот период, что я буду называться его подмастерьем. Мол, вся эта чепуха лишь отвлекает от работы и мешает овладеть истинным искусством.

Матушка опешила. Растерянно и робко посмотрела на меня, видимо, ожидая, что я разрыдаюсь от этого сообщения в полный голос. Но я молчала. Интересно, каким образом Фелан это устроил?

— Ну… Обучение ведь не будет длиться вечно, — робко проговорила матушка, видимо, осознав, что ждать какой-нибудь реакции от меня пока рано. — Ничего страшного не произойдет, если мы перенесем свадьбу на осень, к примеру. Мы ждали этого чудесного события так долго…

— На пять лет, — хмуро обронил Генрих. — Именно столько длится обучение.

Мать округлила рот в беззвучном «о». Опять посмотрела на меня.

Я опустила голову, пряча в тени наспех убранных в косу волос усмешку. Пожалуй, никто не поймет, если я выскажу свою радость.

— Пожалуй, мне стоит вас оставить, — наконец приняла решение матушка. Встала и с сочувствием посмотрела на меня, добавив: — Вам надо обсудить все это.

После ее ухода в комнате еще несколько минут сохранялась тишина. Генрих угрюмо рассматривал пол под своими сапогами, а я украдкой наблюдала за ним. Надо же, а сегодня он совсем другой. Смотрит на меня абсолютно иначе. В глазах потух огонь симпатии. По всему видно, что мыслями мой так и несостоявшийся жених уже в Гроштере.

— Прости, Марика, — первым нарушил затянувшуюся паузу Генрих. — Но это такой шанс… Я не могу от него отказаться. Понимаешь? Просто не могу!

— Я понимаю, — спокойно ответила я, борясь с невыносимым желанием броситься от восторга ему на шею.

— Я не буду просить тебя дождаться меня. — Генрих пожал плечами. — Пять лет, проведенных вдали друг от друга, — слишком большой срок. И у тебя, и у меня, скорее всего, появятся новые друзья и завяжутся новые отношения.

— Я понимаю, — опять сказала я.

— Постарайся не слишком сильно злиться на меня, — обронил Генрих. Развернулся и прошествовал к выходу, больше ни разу не посмотрев на меня.

Я проводила его взглядом. Как там ночью сказал Норберг? Истинное чувство сильнее любых чар? Что же, получается, Генрих не прошел этого испытания. А я не сомневалась, что в его случае без какого-либо охлаждающего заклинания дело не обошлось.

Но, что скрывать очевидное, я была рада подобному исходу. За любовь так легко принять симпатию и долгую дружбу. Хорошо, что мы с Генрихом не испортим друг другу жизнь.

После обеда я собралась в цветочную лавку. Удивительно, но на сей раз родители не возражали, должно быть, решив, что тем самым я отвлекусь от грустных размышлений о несостоявшемся семейном счастье. Матушка успела рассказать отцу и прочим о срыве свадьбы, поэтому то и дело я ловила на себе сочувствующие взгляды, а Алика украдкой пообещала мне подговорить своего очередного ухажера поколотить Генриха. И мне стоило немалых трудов убедить ее так не поступать.

На сей раз я безбоязненно пересекла овраг, хотя то и дело прислушивалась — не раздастся ли позади треск сухой ветки, доказывающий, что Фелан рядом. Но ничего такого не произошло. Более того, исчезло даже чувство, будто за мной наблюдают. И это все сильнее и сильнее беспокоило меня.

В небольших городках и деревнях слухи и сплетни распространяются со скоростью лесного пожара. Поэтому не было ничего удивительного в том, что и тетушка Малисса оказалась в курсе сорвавшейся свадьбы. Она чуть ли не насильно напоила меня ромашковым чаем, щедро добавив туда отвара валерианы. И долго утешала, совершенно не слушая моих уверений в том, что я не переживаю из-за случившегося.

Расчувствовавшись, тетушка даже вытащила из закромов бутылку дорогого вина. Правда, не рассчитала своих сил и после первого же бокала мирно задремала в кресле.

Я укрыла ноги сладко посапывающей тетушки шерстяным пледом. Да, погода стояла теплая, даже жаркая, но я прекрасно знала, что из-за преклонного возраста Малисса постоянно мерзла.

Затем я вышла в сад, решив немного позаниматься цветами.

Увлекшись подрезанием роз, я не услышала шагов за спиной. Обернулась, лишь когда на меня упала чья-то тень.

За моей спиной стоял Фелан. В черном камзоле, украшенном серебряным шитьем, непривычно серьезный и сосредоточенный.

— Мне сказали, вы лучшая цветочница в округе, — проговорил он, и мягкая усмешка заиграла в глубине его зеленых кошачьих глаз.

— И что желает господин? — ответила я ему в тон.

— Свадебный букет для самой прекрасной девушки в мире. — Фелан шагнул ко мне и протянул руку. На его ладони лежала хрустальная слеза — один в один тот амулет, который не так давно одолжил мне Норберг. Добавил: — И еще. Носи его постоянно, Марика. Не снимай даже во время сна. Ты станешь для меня единственной девушкой в мире, чьих мыслей я не буду знать.

Я наклонила голову, когда он надевал амулет мне на шею. Почувствовала, как он легонько поцеловал меня в волосы. А затем сделал шаг назад и церемонно осведомился:

— Так что насчет букета, моя милая цветочница?

Не могу сказать, что мои родители были рады столь быстрому развитию событий. Но разве может кто-нибудь устоять перед напором оборотня, желающего получить свое? Поэтому уже через несколько недель мы сыграли свадьбу.

Кстати, наш первенец появился на свет примерно на месяц раньше положенного срока. Но в нашей семье договорились не обращать внимания на это крохотное недоразумение. Главное, что у нашего сына ярко-зеленые кошачьи глаза.

Оглавление

Часть первая Замок оборотней

Часть вторая Секреты прошлого и настоящего

Часть третья Схватка за власть

Часть четвертая Вспомнить все

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg