«Год багульника. Летняя луна»

Год багульника. Летняя луна (fb2) - Год багульника. Летняя луна [calibre 2.61.0] 357K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джен Коруна

Год багульника

Летняя луна

Глава 1. Жизнь в обмен на правду

Через пару дней после ухода кейнара Моав достаточно оправилась, чтобы выходить на прогулки. Сильфийские мази и заклинания поистине творили чудеса — казавшиеся смертельными, раны постепенно затягивались, и силы возвращались к эльфе. Совсем скоро она бодро разгуливала по лесу и болтала без умолку, точно успев соскучиться по жизни; Фанзай и Хега охотно составляли ей компанию: за это время они успели сдружиться с Хранительницей, их вечерние беседы часто тянулись за полночь. Моав была рада ее обществу. За время путешествия она невольно успела забыть, что она — не просто маленькая эллари, блуждающая по чужим землям, а старшая веллара, допущенная в Лунный круг; здесь же, в прекрасном царстве лесного народа, она вновь обретала себя — такой, какой некогда знал свою княжну светлый Рас-Сильван.

Она с удовольствием общалась с сильфами, подолгу засиживалась в их зеленых домиках, однако из всех уголков Мермина ей больше всего нравилась поляна элефт. Как-то утром она, гуляя, по привычке забрела под кроны величественных сикомор и застала там Хегу: сильфа стояла рядом с деревом, в ее зеленоватых руках была чаша, которую она держала, подставив к концу обломленной ветви. Завидев эльфу, она улыбнулась; Моав подошла и, поднявшись на цыпочки, заглянула в чашу — на дне белел густой непрозрачный сок.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Собираю молоко сикоморы, чтобы приготовить из него смолу. Надо успеть собрать его как можно больше, пока рана на дереве не закрылась, ведь это настоящая редкость.

— Но почему? Деревья же такие огромные — от того, что ты возьмешь из них немного сока, ничего ужасного не случится.

Сильфа заглянула в чашу.

— Мы собираем сок лишь с тех ветвей, что были повреждены ветром или животными, — объяснила она, осторожно пробуя пальцем вязкую жидкость. — Самим ломать деревья жизни нельзя, ведь жизнь очень хрупка.

— Ты права, — со вздохом согласилась Моав, — смерть всегда была сильнее жизни…

Хега перевела взгляд на нее.

— Да, сильнее, — спокойно согласилась она. — Однако все, существующее в мире, порождено все-таки жизнью. Таким образом, само существование смерти возможно лишь благодаря жизни. Так олень под корень съедает траву, однако лишь ее рост позволяет ему оставаться живым: она милостиво позволяет питаться собой — задумай она перестать расти, и оленю пришлось бы погибнуть…

Она прикоснулась тонкой рукой к морщинистой коре, капли смолы падали все реже и реже. Помолчав недолго, Хега снова заговорила:

— Ты еще очень молода, Моави, тебе кажется, что жизнь и смерть — это два врага, что вечно воюют друг с другом. Если побеждает один — кто-то умирает, другой — появляется новая жизнь…

Эльфа удивленно кивнула.

— На самом деле они неразлучны, как день и ночь, — сказала сильфа, — без одного невозможно другое, и мы должны принять это как правило. Если, конечно, хотим, чтобы жизнь продолжалась.

Наконец, рана на ветви затянулась окончательно, и Хега отошла от дерева. Повернувшись к Моав, она произнесла:

— Я иду в храм, чтобы успеть сделать смоляные палочки, пока сок не застыл; если хочешь, ты можешь пойти со мной.

— Конечно, хочу! — с охотой отозвалась эльфа.

Вместе они вошли в прохладный сумрак храма. Пройдя вдоль стоящих под стеной кроваток, Хега приблизилась к столу и поставила на него чашу. Моав тем временем украдкой посматривала в сторону спящих детенышей.

— А вот этого вчера еще не было! — вдруг воскликнула она, указывая узкой рукой на одну из колыбелей.

— Правильно, — улыбнулась Хранительница, — это та самая малышка, которой ты пожелала вырасти красивой; она родилась сегодня утром. Подай мне, пожалуйста, вон те прутики…

Моав посмотрела туда, куда она указала — в каменной чаше на ножке лежал пучок тонких, как иглы, палочек. Собрав их, эльфа поднесла их Хранительнице; та выбрала одну и попробовала ею сок — за то время, пока они шли из рощи, он успел загустеть, став тягучим, как смола. Хега удовлетворенно кивнула, опустила конец прутика в белую массу и стала медленно накручивать ее, вращая палочку пальцами. Сок быстро обвивал основу, точно нить веретено, пока она не стала почти полностью белой. Закончив, Хега подала веточку эльфе.

— Если тебе не сложно, воткни ее в угли в чаше и разожги огонь — она должна высохнуть. Только следи, чтобы пламя не доставало до сока, а то мы заодно узнаем все тайны мироздания…

При последних словах на лице Моав отразилось некоторое удивление; тем не менее, она послушно взяла веточку двумя пальцами и сделала то, о чем ее попросили. Хега принялась за следующее изделие.

Вскоре по храму поплыл ароматный дымок. Эльфа тщательно следила, чтобы огонь не касался покрытых смолой спиц — теперь чаша была утыкана ими по кругу. Когда сок закончился, Хранительница подошла и встала рядом с ней.

— Как здесь спокойно, — с какой-то печалью в голосе проговорила Моав. — Я бы хотела прожить здесь всю жизнь.

— Ты бы скоро заскучала, — не отрывая черных глаз от огня, отозвалась Хега. — Другое дело, твой брат… Кстати, он часто бывает здесь. Он очень талантлив — у него редкий дар чувствовать травы: для этого надо иметь кристально чистое сердце. Он мог бы стать прекрасным знахарем!

Моав невольно заулыбалась.

— Да, Иштану надо было родиться сильфом: отец даже прозвал его Ардалагом — Слышащим Травы. Возиться с корешками ему всегда нравилось куда больше, чем тренировать виденье в храме Луны, а ведь ему когда-нибудь предстоит стать старшим велларом!

— Никогда не знаешь, что пригодится тебе в будущем, — возразила Хега. — Может, с помощью сока сикоморы он увидит больше, чем с помощью виденья. Я ведь готовлю эти палочки для него — он попросил меня об этом. В Рас-Сильване их не достанешь…

— И что он собирается с ними делать? — недоуменно спросила Моав.

— Думаю, добывать знания.

Эльфа пожала плечами.

— И какие же знания можно добыть с помощью этого? — она кивнула на подсыхающие прутики.

— Ты удивляешь меня, Моав! Разве старшей велларе не известно о свойствах сока сикоморы?

Она покачала головой, точно ребенок, которого учитель уличил в невыученном уроке. Сильфа улыбнулась доброй улыбкой; «какая же ты еще все-таки юная», — говорил ее взгляд.

— Его дым дает прозрение, — объяснила она, — вдыхая его, можно увидеть будущее и получить ответы на многие вопросы.

— Как это?!

— Сикоморы поднимают воду из самой глубины земли — мы даже не можем представить, сколь долгий путь она проходит, прежде чем достичь их корней. Сколько земель она омывала, сколько раз выпадала дождем. Она знает все, что происходит на небе, на земле и даже под ней; с помощью молока сикомор мы можем приобщиться к ее тайнам. Правда, четких ответов от элефты ждать не стоит — скорее это будет набор видений, которые нужно уметь растолковать…

При этих словах Моав неожиданно напряглась, ее глаза вспыхнули странным огнем.

— То есть, вдохнув этот дым, можно, например, найти то, что даже неизвестно, где искать? — осторожно спросила она.

— Я ведь сказала — он дает лишь знаки, порой очень смутные. Понять их сможет лишь маг, имеющий природный талант к такого рода вещам.

— Стало быть, я не смогу получить ответ?

Хранительница отрицательно покачала головой.

— Нужны годы практики, чтобы настроиться на столь тонкие материи.

— Но ведь ты-то наверняка владеешь всеми секретами элефт! — оживилась Моав. — Ведь так?!

Хега ничего не сказала, но это было и не обязательно — ответ и так был очевиден. Эльфа схватила ее за плечи и с неожиданным жаром воскликнула:

— Мне надо узнать, где находится одна вещь! Только это, и все!

Сильфа бросила на нее пытливый взгляд, но промолчала. Моав с силой сжала птичьи плечи, ее лицо пылало от волнения.

— Мне надо знать, где находится меч Лагха — Полночная Молния! — почти выкрикнула она. — Ты можешь узнать это? Ты не представляешь, как это важно для Риана!

Ее синие глаза блестели, тонкие пальцы сжимались на платье Хеги, но сильфа снова покачала головой.

— Я лишь воспитываю детей — дела Великой битвы меня не касаются. Нельзя использовать силы деревьев жизни для того, чтобы развязать войну, какой бы справедливой она ни была. Прости, Моави, но я ничем не могу тебе помочь…

Эльфа со вздохом отпустила ее и снова встала рядом. Некоторое время они молча смотрели, как сушится сок сикоморы, затем Моав попрощалась и тихо покинула храм.

***

Отказ Хранительницы сильно удручил эльфу — она вернулась к себе в комнату опечаленная и уставшая. Хотя последнему могло быть и более простое объяснение — как-никак, она еще не совсем оправилась от ран. С расстроенным видом она опустилась на маленький стульчик у кровати. Неожиданно со стороны двери раздался шорох. Моав обернулась — в дверном проеме, опершись о стебли лиан и глядя на нее дикими глазами, стоял Сигарт.

Она вскочила, инстинктивно отступила за маленький, стоящий посреди комнаты, столик; было видно, как под тонким платьем быстро-быстро бьется ее сердце… Не говоря ни слова, хэур отмерил шагами расстояние, которое их разделяло, и быстрым движением выбросив вперед руку, схватил ее за шею. Моав хрипло вдохнула, обеими руками вцепилась в его пальцы; синие глаза были полны животного ужаса. Сигарт приблизил свое лицо к лицу эльфы. Со стороны могло показаться, будто он просто разговаривает с ней, на самом же деле все было куда хуже.

— А вот теперь ты, наконец, расскажешь, зачем ты все это затеяла… — спокойно и жутко проговорил он. — Учти, что от твоих слов зависит то, останешься ли ты в живых или сегодня же отдашь свою бесценную душу. Я слушаю тебя.

Он говорил непривычно тихо и спокойно, и это спокойствие было спокойствием смерти, безжалостной и беспристрастной. Веллара снова захрипела, но не произнесла ни слова. Она не просила пощады, ничего! Остекленевшие глаза, не отрываясь, смотрели на хэура, по бледным губам поплыл мертвенно-синий оттенок. Сигарт начал терять терпение. Сощуренные глаза вспыхнули ровным оранжевым огнем.

— Думаешь, я пришел с тобой играться?.. — ледяным тоном спросил он, сжимая пальцы. — Ты ошиблась — на этот раз все будет иначе. Ты сейчас же расскажешь мне все — и про виверна, и про грозу, и про души. Ты ведь все знала, да?

Моав не отвечала, лишь белые пальцы сильнее вцепились в его руку. Широко раскрытые синие глаза продолжали смотреть на него, прозрачные и холодные, как два куска льда. Сигарт немного ослабил хватку — на случай, если она мешает эльфе говорить — но она лишь сипло втянула воздух. Его пальцы снова сжались на тонком горле. Он переменился в лице.

— Скажи, что ты не использовала меня! — выкрикнул вдруг он с каким-то невыносимым страданием. — Скажи, что ты была со мной просто так, и я оставлю тебя в живых! Ну не молчи же!

Однако все было напрасно: глаза эльфы подернулись предсмертным туманом, но посиневшие губы безмолвствовали, как и прежде. Сигарт в сердцах тряхнул эльфу за шею и отбросил от себя. Она бессильно упала на пол, и осталась лежать там, тяжело дыша. Дернув из перевязи нож, хэур с размаху бросил его…

Лезвие с глухим звуком вонзилось в толстый ствол лианы в стене. Бросок был такой силы, что оно вошло в дерево на половину своей длины. Моав резко вскрикнула — это было первое, что Сигарт услышал от нее. Прошло некоторое время. Сигарт стоял, не шевелясь, посреди комнаты; Моав, скрутившись, шумно дышала на полу. Наконец, он быстро подошел к ней, присел рядом и силой поднял за плечи с пола. Взглянув в лицо эльфы, он вздрогнул — он не узнавал ее! Огромные глаза все так же смотрели прямо перед собой, губы стали бордовыми и дрожали — казалось, она даже не понимает, кто перед ней. Взяв ее пальцами за подбородок, Сигарт быстро поднял ей голову.

— Дай, посмотрю…

По тонкой шее чудовищным ожерельем тянулись багровые кровоподтеки.

— Голова сильно кружится? — изменившимся голосом спросил он.

Губы эльфы зашевелились. Остановив, наконец, взгляд на хэуре, она прошептала страшным, помертвевшим голосом:

— Убей… Убей меня и больше не спрашивай ни о чем!

Это прозвучало настолько жутко, что Сигарт невольно содрогнулся. Точно очнувшись, он поспешно поднял эльфу с пола и на руках отнес на кровать.

— Вот, полежи, сейчас тебе станет легче, — растеряно говорил он. — Я сейчас принесу мокрое полотенце, приложишь…

Он поднялся, чтобы уйти, но Моав схватила его за руку.

— Не надо… ничего не надо, — хрипло проговорила она. — Сядь рядом со мной…

Он снова опустился на колени подле кровати и прерывающимся голосом заговорил:

— Тихо, тихо, Кузнечик! Все в порядке…

Эльфа затихла. Несколько мгновений оба молчали. Наконец, Сигарт поднял глаза на нее.

— Как же мы теперь будем жить? — растеряно спросил он.

Она покачала головой — медленно и задеревенело, точно кукла.

— Не знаю, — чуть слышно ответила она, и еще тише добавила, — прости меня…

Сигарт крепко обнял ее бедра обеими руками и прижался к ним головой.

— Если бы ты знала, Кузнечик, как я по тебе соскучился!

Напряжение, мгновение назад дрожавшее в воздухе, лопнуло, точно перетянутая струна. Приподнявшись на постели, эльфа осторожно коснулась пальцами серых волос хэура, отвела непокорные пряди с крутого лба.

— Я тоже по тебе соскучилась, — тихо, неожиданно светло произнесла она, — меня целых восемь дней никто не называл Кузнечиком…

Она постепенно приходила в себя, ее глаза оживали, с губ сходил синюшный оттенок. Хэур спохватился.

— А как твои раны?

Моав попыталась улыбнуться.

— Все хорошо, Хранительница заботится обо мне. Скоро мы сможем идти дальше.

— Я не хочу больше никуда идти! — вырвалось у Сигарта. — Я ничего больше не хочу! У меня было одно желание, но ты отняла его у меня: теперь я хочу только, чтобы ты была счастлива и все. В последнее время мне все чаще кажется, что для этого мне достаточно просто умереть..

Эльфа прижала ладонями его большую лохматую голову к своему животу.

— Не говори так! — испуганно прошептала она. — Не надо! Давай просто жить дальше, и пусть Эллар ведет нас. Она соединила наши сердца, так пусть же она и подскажет нам, что делать.

Не поднимая лица, хэур кивнул в знак согласия.

***

Следующие два дня прошли для Сигарта, как в тумане. Он постоянно перебирал в памяти слова Моав, вспоминая даже незначительные фразы — некоторые из них обрели особый смысл, ставший понятым для него лишь сейчас. Молнией сверкнуло в его мозгу воспоминание о сражении с сулунгами. Ведь убей он тогда Моав, ее душа бы навсегда погибла. Он даже содрогнулся — так страшно звучало это слово. Навсегда! И эльфа прекрасно знала об этом. Но что могло толкнуть ее на такой безумный поступок?! Ее, старшую веллару Рас-Сильвана! И еще — почему она, зная своего авлахара, до сих пор не забрала его душу? — Ведь она могла сделать это в любой момент. Если же он нужен был ей живым, то для чего? Загадки сыпались на Сигарта со всех сторон… Однако на один из своих вопросов он все-таки получил ответ — теперь он, наконец, понял причину своей привязанности к Моав. Его чувство было не чем иным, как единством душ, по прихоти Эллар обернувшимся не враждой, а страстной любовью. Иначе быть не могло. Окольными путями ее свет все-таки проник в сердце хэура, и вот теперь, лишенное привычной защиты, оно вздрагивало от каждого взгляда Моав, каждой мысли о ней. Приливы нежности сменялись в нем приступами отчаянья и даже гнева, его бешеный стук спутывал мысли, лишая ум привычной ясности, а слова маленькой эльфы застревали в нем, как мухи в смоле.

Сигарту становилось безмерно странно от этого всего, он казался себе расшатанным, точно покосившийся дом, который вот-вот рухнет. Его чувства, мысли — все разваливалось. Никогда в жизни он еще не испытывал того, что испытывал сейчас, и это вызывало у него ощущение непреходящей тревоги. Тревоги и боли — той самой, что преследовала его с ночи, проведенной в пещере; гнездясь в его сердце, она постепенно усиливалась, ноя, точно не до конца зажившая рана. Но все это было ничто по сравнению с тем ощущением счастья, которое он испытывал при виде Моав. Ее голос, взгляд, ее чудный запах — все это повергало Сигарта в непреодолимое умиление. К счастью, она была почти здорова, а это значило, что они скоро снова смогут двинуться в путь. А пока ее раны еще не совсем затянулись, Сигарт старался побольше находиться рядом с ней и поменьше общаться со всеми остальными. Единственным, с кем он хотел поговорить, была Хега — он чувствовал, что она может пролить свет на многие неясные для него вещи. Несколько раз он специально приходил в храм, но, как назло, никак не мог застать ее. Наконец, ему все-таки удалось встретиться с Хранительницей на обратном пути с поляны элефт. Завидев, как она идет по лесу, он быстро подошел к ней.

— Я хотел поблагодарить тебя за подарок — он спас жизнь Моав.

Хега подняла на него большие блестящие глаза.

— Так должно было случиться, — спокойно произнесла она. — Или тебе, или ей — здесь нет никакой разницы. Те, кто владеют одной душой, для элефт — единое целое…

Глаза Сигарта зло сощурились.

— Значит, ты знала, что Моав — мой авлахар!

— Дети воздуха видят мир несколько иначе, чем все иные существа; им доступно даже то, что скрыто даже от виденья великих магов.

— И ты ничего не сказала!

— Знание — это еще не повод нарушать ход событий, — просто, но не допуская возражений, ответила Хега. — Сильфы не вмешиваются в жизнь других существ.

Хэур, смягчившись, произнес:

— Что ж, может, это и правильно — мы должны сами воевать со своей судьбой, и вряд ли кто-то сможет нам в этом помочь.

Желание выпытать у сильфы волнующие его тайны пропало. Что бы она ни сказала, это все равно мало что изменит… Он глубоко вдохнул, распрямил плечи.

— Завтра утром мы снова выступаем в сторону Бурых гор. Может, на этот раз нам повезет больше.

— Не сомневайся в этом, воин севера.

Оба замолчали.

— Мы еще увидимся? — уточнил через время хэур.

Сильфа улыбнулась ему — как всегда тонкой, загадочной полуулыбкой. Сигарту стало не по себе — ему показалось, Хега снова видит его мысли.

— Думаю, что уже нет.

— Тогда желаю Хранительнице жизни никогда больше не слышать ни о Великой битве, ни о свитках, ни о какой другой чуши, ибо она не идет ни в какое сравнение с тайнами, что хранят элефты.

— А о тебе? — тихо спросила сильфа.

— И обо мне тоже…

***

На рассвете путники опять стояли перед зеленой стеной, как и полторы недели назад. Так же, как и тогда, их провожал Фанзай. На этот раз вместе с ним был небольшой отряд сильфийских воинов — случай с Моав заставил вана усилить бдительность.

— Что ж, надеюсь, наш договор относительно битвы остается в силе, — обратилась к нему эльфа.

Фанзай кивнул. Сигарт не совсем понял, о чем шла речь, но решил, что это и не важно.

— Еще раз спасибо за все, — поблагодарил он вана. — Пожелайте нам удачи.

Сильф сердечно улыбнулся.

— Желаю вам встретить своих друзей, добыть свитки и успешно вернуть их в город Эллар, — обнимая на прощание Моав, произнес он. — Думаю, на этот раз вам это удастся. Тем более что в вашем отряде будет еще один воин…

Хэур насторожился.

— Нифалиэн пойдет с вами — он хорошо знает окрестные леса и их обитателей. С ним вы вернее доберетесь до Бурых гор.

Фанзай взмахнул рукой, и один из воинов выступил вперед, сияя широкой улыбкой. Сигарт не смог сдержать скорбного стона.

— Только не это! — вполголоса взмолился он, глядя, как маленький сильф вприпрыжку подскочил и встал рядом с Моав — это был тот самый болтун, чье многословие успело утомить его во время примерки эльфийских одеяний.

— Я знал, что вы поладите! — сказал Фанзай.

Сигарт не смог понять, шутит он или говорит серьезно. Моав жалобно посмотрела на кейнара — похоже, она уже тоже познакомилась с Нифалиэном… Втроем они покинули Мермин — на этот раз с твердым намерением не останавливаться на пути к свиткам.

Глава 2. Новый друг

Зеленая стена осталась за их спинами.

— Ну что, Нифалиэн, надеюсь, ты знаешь, куда нам идти? — с издевкой поинтересовался Сигарт.

— Нет-нет! — запротестовал сильф. — Называйте меня Ифли! Меня все друзья называют Нифли — мы же с вами теперь друзья?

— Так Нифли или Ифли?.. — озадаченно спросил хэур.

— А… Ифли-Нифли, какая разница!

Он небрежно махнул, сделав в воздухе неопределенный жест рукой. Сигарт изумленно переглянулся с Моав — более странного попутчика у него еще не было. Эльфа в ответ только пожала плечами. Тем временем сильф, приняв вид полководца накануне сражения, обвел взглядом окружающие деревья.

— Предлагаю идти через лес!

— А я думал, мы полетим по воздуху, — саркастически бросил Сигарт.

— Ну, я-то могу, а вот вы разве что после смерти, и то не все.

Моав явно поняла, что настало время вмешаться.

— Думаю, нам стоит довериться Ифли — он знает лес лучше нашего, — предложила она.

— Вот! Слышал, Колючка, — торжествующе воскликнул сильф. — Белая госпожа решила довериться мне! Она ведь такая доверчивая…

Хэур мученически закатил глаза. Бросив на него полный укора взгляд, Моав двинулась вслед за Ифли в самую чащу Серебристого леса.

Они шли почти целый день — впереди сильф, за ним Моав, Сигарт замыкал процессию. Из всех троих больше всего радовался прогулке Ифли — с самого утра он высказывал бурные восторги по всем поводам сразу. Гордо вышагивая, он указывал эльфе и хэуру то на особо красивые цветы, то на перепархивающих с ветки на ветку птичек. Моав с любопытством слушала нового знакомого, Сигарт же отвечал ему ледяным молчанием, лишь рассматривал его по старой рысьей привычке замечать все, что делается вокруг.

Сильф был хрупкого телосложения, словно подросток — впрочем, как и большинство из его народа. Вместо юбки он носил широкие штаны и некое подобие рубахи, собранное пояском из сухих сплетенных стеблей. Все это было такого же зеленоватого цвета, как и его лицо, так что издалека костюм казался продолжением кожи. Эту чудн?ую картину дополняли длинные иссиня-черные волосы, заплетенные в толстую косу, свисавшую ниже пояса сильфа. Маленький серебряный бубенчик, прикрепленный к ее концу, мелодично позвякивал в такт шагам.

Что касается оружия, то единственным, что заметил Сигарт, был короткий кнут, заткнутый за пояс сильфа с левой стороны; справа, симметрично, красовалась тонкая деревянная дудочка. Каково было предназначение кнута, хэур придумать не смог, а вот дудочкой сильф пользовался едва ли не каждые полчаса. Стоило ему лишь увидеть что-либо интересное, как он тут же доставал ее и, перебирая тонкими пальчиками, начинал наигрывать замысловатые мелодии без начала и конца. Они были настолько необычными, что даже не походили на музыку — скорее, на пересвист птиц или крики диковинных животных.

Под аккомпанемент этих странных напевов троица пробиралась по лесу до самого заката. Говорливый сильф удивительно быстро свыкся со своими попутчиками — уже к концу первого дня похода он вел себя так, словно они были знакомы всю жизнь. Моав он неизменно называл «Белой госпожой» — вероятно, из-за цвета волос, Сигарт же был для него не иначе как «Колючкой». Вечером, уже в лагере, хэур решил поинтересоваться происхождением своего странного прозвища…

— Колючка — она и есть Колючка, — с полной непреклонностью заявил Ифли в ответ на его вопрос.

Сигарт нахмурил брови.

— Что-то я не понял…

— Да что тут говорить, если у тебя вместо сердца колючка, — деловито заключил сильф. — Такая большая-пребольшая!

Он сделал в воздухе округлый жест, описывающий размер и форму находящийся в груди Сигарта колючки. Если верить сильфу, она была не меньше доброй тыквы. Хэур понял, что спорить будет себе дороже, и пошел к Моав. Та сидела на земле и разводила костер.

— Поговори со мной! — жалобно попросил хэур.

Эльфа подняла голову.

— А что такое?

— Он меня утомил!

— Кто?

— Этот Фифли!

— Ты хотел сказать, Ифли?

— Ну да, этот воробей ощипанный, — бросил Сигарт, глядя, как сильф тем временем внимательно изучает поднятый с земли желудь, словно это было живое существо.

Моав тоже взглянула на Ифли. Круглые черные глаза, острые скулы — он и впрямь походил на дрозда-переростка. Еще большее сходство с птицей ему придавали руки с непомерно длинными, тонкими пальцами с выступающими суставами. Казалось, они просто не могут находиться без дела — сильф все время что-то вертел в руках, ощупывая, разламывая, расщепляя. В данный момент его зеленые пальцы с интересом крутили желудь, но уже через минуту тот был отброшен. Забыв о нем, Ифли тут же переключился на стрекозу с красивыми прозрачными крыльями. Небрежно протянув руку, он поймал ее, словно вытащив из воздуха. Эльфа и хэур глазами следили за его действиями.

— Ну не скажи, он не так уж и бесполезен, — протянула Моав, глядя на него, — он знает много интересного о деревьях…

— Лучше б он знал много интересного о гарвах, — проворчал хэур. — Не думаю, что нам предстоит бой с пихтами.

Он обреченно наблюдал, как сын воздуха с совершенно невинным выражением лица отрывает стрекозе крылышки.

— Эй ты, умора! — окликнул он сильфа.

Тот встрепенулся, нашел его взглядом.

— Это ты мне?

— Нет, не тебе, — передразнил его хэур. — Просто так, сам с собой разговариваю.

— А, ну тогда не буду мешать… — отозвался сильф и снова занялся экзекуцией.

Сигарт трагически вздохнул.

— Надеюсь, наш поход продлится недолго, потому что в противном случае я сойду с ума еще до его окончания.

Эльфа сочувственно положила руку ему на плечо.

— Все зависит от того, насколько быстро мы встретим вторую часть нашего отряда, затем узнаем, где свитки и насколько велики будут наши шансы их отобрать.

— Да, как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, — торопливо произнес хэур — он был рад наконец-то пообщаться с мыслящим существом.

— Ну, говори.

Он сел поудобнее, скрестив ноги.

— Что это за свитки, я уже кое-как скумекал, а вот где их искать — это я пока не понял. Если у тебя есть идеи, может, поделишься?

Эльфа задумчиво провела рукой по волосам, прочесывая их пальцами.

— Если честно, то идей немного… Свитки были похищены по приказу Моррога, это ясно, стало быть, они уже у него. А вот где именно, этого я не знаю. В любом случае, они, скорее всего, уже за горами, так что нам придется совершить еще одно восхождение.

— А дальше куда?

Моав пожала плечиками. Лицо Сигарта приобрело характерное озабоченно-мрачное выражение.

— Ясно. В общем, пока идем к горам; перед тем, как встретиться с твоими… то есть, нашими друзьями, мы можем…

Его прервал истошный визг Ифли — сильф испуганно махал рукой, на одном из его пальцев, вцепившись мертвой хваткой, висел огромный жук-рогач. Сигарт перевел на эльфу умоляющий взгляд.

— Слушай, может, оставим его здесь? Пусть поиграет со своими букашками, а мы пока сбегаем к Моррогу, а?.. — с надеждой предложил он, но Моав решительно покачала головой, разбив его мечты.

Вопли, наконец, прекратились — Ифли удалось отодрать от себя жука. Со страдающим выражением лица он прижимал к себе укушенную руку, гладя ее, точно котенка. Моав, вздохнув, поднялась с земли и пошла утешать несчастного.

На следующий день мало что изменилось. Ифли все так же веселил новых друзей своим поведением, насвистывал песни, но все это было ничто по сравнению с его главным призванием — болтовней. Он мог говорить часами, рассказывая фантастические истории, свидетелем которых ему якобы довелось побывать. Некоторые из них были совершенно невероятными, однако отличить в них правду от вранья не представлялось возможным. Да это было и ни к чему — его россказни были интересны сами по себе.

Особо они нравились Моав — эльфа заворожено следила за рождающимися прямо на глазах хитросплетениями мест и времени, точно за виртуозным полетом сокола. Сигарта же эти россказни, наоборот, лишь утомляли. Особенно, если учесть, что большинство баек Ифли отличалось таким количеством пошлостей, какого Сигарт не слышал даже в компании подвыпивших рысей. Складывалось впечатление, что мысли сильфа просыпаются словами, минуя что-либо, похожее на мозг. Дабы не травмировать свою психику, на протяжении дня хэур старался поменьше смотреть на Ифли, и еще меньше слушал его — от околесицы, которую тот молол, Сигарту казалось, что он действительно начинает сходить с ума. Мысли сильфа разбегались, как муравьи. Да что там мысли — даже его худощавое тело было соткано из противоречий: руки порой дрались друг с другом, точно два отдельных существа, тем временем как сам сильф с интересом наблюдал за этой борьбой. Иногда он даже разговаривал с ними, как с друзьями, предлагая то взять кушанье, то сыграть на дудочке. Эти содержательные «беседы» окончательно довели Сигарта. К вечеру он не выдержал…

Они как раз готовились к ужину — Моав ушла за дровами, Сигарт потрошил пойманного зайца, а Ифли вызвался развести костер. Длительное время он пытался свершить этот подвиг, уговаривая руки складывать хворост ровно и не разбрасывать его по сторонам. Сигарт давно закончил заниматься зайцем — теперь он сидел и наблюдал за действиями сильфа, всячески призывая себя к терпению. Однако вскоре его нервы сдали.

— Слушай, зеленый, да ты хоть что-то умеешь, кроме как болтать?! — вспылил он.

Ифли оторвался от будущего костра, по-птичьи повел головой.

— Умею. Только, боюсь, мои таланты придутся не по нраву Белой госпоже, а если же придутся, то это уж точно не понравится Колючке, ну — или наоборот… А зачем мне это надо! Пусть себе Белая госпожа чухает за ушком свою зверушку, а Ифли и так хорошо…

От этой пошлой трескотни у Сигарта голова пошла кругом. Он незаметно подкрался к Ифли, отвлекшемуся на пролетавшую бабочку; от мощной затрещины сына воздуха спасло только появление Моав: она вышла к костру, держа в руках большую охапку веток.

— Что тут происходит? Где костер?

— Он хочет убить Ифли, Белая госпожа! — завопил сильф, тыкая пальцем в хэура. — Он взбесился!

— Да ты со своими бреднями способен кого угодно довести до бешенства! — заорал тот.

— Ифли только сказал, что он не хочет того, чего не надо хотеть!..

— Поговори мне тут еще, зараза древесная! — сорвался Сигарт.

Его лицо дрожало от гнева и раздражения, серые волосы падали на глаза, он встряхивал головой, пытаясь их отвести.

— Я тебе сейчас покажу, как молоть всякую чушь! — кипятился он. — И про «обоих» тоже припомню и про то, кто кого с кем не различает!

— Ифли не сказал, что госпожа не различает. Ифли сказал, что она МОЖЕТ перестать различать! Это, между прочим, разные вещи!.. — замахал руками сильф.

— Что?! Разные вещи, говоришь?!.. Сейчас ты у меня узнаешь, что такое разные вещи!

Эльфа устало подняла глаза на спорящих.

— Да прекратите вы, в самом деле! Вы надоели мне оба!

Сильф сокрушенно вздохнул.

— Ты слышал, Колючка, мы успели надоесть Белой госпоже! Сначала эльфы, потом рыси… Если так дальше пойдет, она скоро и до гномов доберется!

Зарычав, Сигарт бросился на тщедушного сильфа, который тут же издал истошный визг. Они комком покатились по траве. Несмотря на то, что Ифли был почти вдвое меньше хэура, он исхитрялся ловко уворачиваться от страшных ударов; его острые зубки то и дело больно впивались в руки противника. Терпение Моав лопнуло — она быстро подняла руку, толстая ветвь ближайшего дерева хлестнула по сцепившимся фигурам, отбросив их в разные концы поляны.

— Сигарт! Ифли! Перестаньте сейчас же! Вы прямо как дети! — закричала она.

Прокатившись с десяток шагов по траве, сильф проворно вскочил, отряхиваясь, словно кот, упавший с дерева.

— Если мы дети, тогда мы срочно требуем, чтобы нам дали грудь! Мы проголодались! Правда, Колючка?..

Хэур напрягся, приготовившись к новому прыжку, но грозный взгляд Моав остановил его. Пробурчав что-то невнятное, он развернулся и, отойдя подальше от Ифли, уселся под толстым кленом. Наведя порядок, эльфа сама разожгла костер, приготовила заждавшегося зайца и, строго глянув сторонам, позвала спорщиков к ужину.

***

Испытав на себе действие лунной магии, сильф и хэур остаток вечера вели себя тихо. Правда, надолго их не хватило — уже на следующее утро они перебрасывались остротами, соревнуясь, кто кого перещеголяет в остроумии. Эльфа больше не вмешивалась в этот процесс. Внешне суровая, она, похоже, в глубине души была даже рада таким перепалкам — они хоть немного скрашивали долгий путь. К тому же, несмотря на неоднозначные комплименты, Ифли явно испытывал к ней что-то вроде благоговения. Особенно он любил, когда она пела — стоило ей только начать, как сильф мигом появлялся из воздуха и укладывался на траву. Прикрыв глаза, он помахивал кнутиком в такт песни и мурлыкал мелодию себе под нос. Сигарт на эту симпатию внимания не обращал — он считал ниже рысьего достоинства ревновать к какой-то зеленой образине, однако вскоре произошло нечто, нарушившее его спокойствие. И произошло как раз по вине Ифли…

Глава 3. Много шума из-за пирожных

В один из дней, во время короткого привала, Моав, как обычно, решила спеть. В это утро она была особенно в голосе — Сигарт аж заслушался! Да и песня была красивая — та самая, о неугомонной принцессе, судьба которой некогда так озадачила хэура. Правда, на этот раз Моав пела ее совсем по-другому — не с беспечным задором, а с тихой прозрачной грустью. Она будто жалела бедную девушку, бросившую отчий дом ради тяги к приключениям. Даже Сигарт, и тот почти загрустил — надо ли говорить, какое впечатление произвело ее пение на Ифли. Еще на середине песни он начал шмыгать носом, а к концу, не стыдясь, уже утирал блестящие глаза. Сигарт удивился такой сентиментальности — надо же, какой этот зеленый, оказывается, чувствительный… Когда эльфа допела, Ифли еще некоторое сидел, всхлипывая, потом вдруг вскочил, точно осененный какой-то мыслью.

— Ифли скоро вернется, — только и заявил он и тут же исчез в воздухе.

Моав и Сигарт переглянулись и пожали плечами — может, решил поплакать вволю вдали от чужих глаз? Они двинулись дальше вдвоем — Ифли ведь все равно их найдет…

Пользуясь временной тишиной, наступившей в связи с отсутствием сильфа, Сигарт решил подробнее узнать о том, что представляют из себя их будущие попутчики: в конце концов, нужно ведь реально оценивать силы тех, с кем идешь на опасное мероприятие. К его удивлению, Моав с явной неохотой поддавалась на расспросы, а на ее лице снова появлялось уже виденное им выражение замешательства. Все, что ему удалось выяснить, так это что их будут ждать эльф и человек, и что оба они весьма сильны; других подробностей ему выведать не удалось, оставалось только ждать встречи и наслаждаться тишиной…

Ифли не было довольно долго. Наконец, часов через пять, к обеду, он появился. Правда, на этот раз он вел себя не совсем обычно. Вместо того чтобы по обыкновению эффектно возникнуть из воздуха прямо под носом у удивленных товарищей, он материализовался шагах в двадцати от них и остался стоять там. Сигарт заметил, что в руках у него зажата какая-то коробка.

— Эй, зеленый, чего встал? Иди сюда! — крикнул он, но сильф не сдвинулся с места.

Дальше стало интереснее. Поймав взгляд Моав, Ифли стал активно жестикулировать, подзывая ее к себе. Удивленная эльфа подошла к нему — сильф молча протянул ей коробку. Сигарт краем глаза следил за обоими. Каково же было его изумление, когда лицо Моав расплылось в такой счастливой улыбке, какой он не видел с тех самых пор, как ей открылась сила Эллар.

— Ифли! Где ты это достал?! — воскликнула она так громко, что Сигарт даже вздрогнул от неожиданности.

Терзаемый любопытством, он подошел к Моав и заглянул ей за плечо. В руках эльфы была небольшая коробка из голубого картона; на крышке, среди витиеватых узоров, красовалась буква «А». Моав бережно сжимала коробку в руках, скуластое лицо светилось почти детской радостью.

— И что это нам зеленый принес?.. — поинтересовался хэур.

Эльфа потупилась, но отступать было поздно — он уже увидел подарок.

— Это пирожные, — тихо ответила она.

— Что?!

— Пирожные…

— Из самого Рас-Сильвана! Вот! — с гордостью заявил Ифли. — Добыл специально для Белой госпожи!

Сигарт удивленно переводил взгляд то на коробку, то на сильфа, то на Моав — носиться за сладостями за тридевять земель!

— Я как-то сказала Ифли, что люблю пирожные, и он решил меня побаловать, — не поднимая глаз, быстро объяснила эльфа. — Эти, от «Арамзи» — мои любимые…

Ничего не ответив, хэур отвернулся и пошел к костру. Безобидный подарок сильфа взволновал его — он понял, насколько сильно отличалась прежняя жизнь Моав от того, как они существуют сейчас. Это были два абсолютно разных мира. Один — полный красоты, изящества и прекрасных песен, другой — грубый, состоящий из ежедневной борьбы за выживание. Мир, принадлежащий ему, Сигарту Окуню, и ему подобным…

Ему стало невероятно грустно от этих мыслей. Забытое на время чувство вины вновь охватило хэура. Неужели по его вине маленькая эльфа вынуждена будет скитаться вдали от дома?! А может быть, она сама, по своей воле, покинула родных, как та принцесса из ее песни?.. Тем временем Моав подошла к нему и протянула коробку.

— Хочешь пирожное? — весело спросила она. — Оно очень вкусное, с малиной. А еще есть с клубникой…

Сигарт поднял на нее тяжелый взгляд — ему так не хотелось портить малышке праздник. Стараясь выглядеть равнодушным, он пробормотал:

— Рыси такое не едят.

К счастью, поглощенная своей радостью, Моав не заметила его смятения. Пожав плечами, она вприпрыжку направилась к костру и торжественно уселась на камень, поставив картонку себе на колени. Рядом с ней тут же оказался сильф — похоже, он тоже питал большое уважение к сладкому. Сидя в стороне, хэур наблюдал, как эльфа ложечкой ест пирожное. Такой беззаботной он не видел ее уже давно. Совсем еще ребенок — жестоко вырванная из детства девочка с синими, как васильки, глазами… Взволнованный, Сигарт быстро поднялся и широкими шагами пошел по направлению к протекавшей рядом речушке.

Он долго лежал в ледяной воде, пока руки и ноги не начало сводить от холода. Тогда он вылез и сел на берегу. Он надеялся, что ледяная вода изгонит из его головы печальные мысли, однако щемящее чувство вины не проходило. Вскоре к нему присоединилась Моав — она выглядела совершенно счастливой.

— Зря ты отказался от вкусненького! — еще не доходя до него, проговорила она.

Сигарт повернул мокрую голову и заставил себя улыбнуться.

— У каждого свое представление о вкусненьком: вот если бы ты предложила мне жареного поросенка, это было бы другое дело!

— Жареного поросенка ты можешь добыть где угодно, а пирожные от «Арамзи» — только в одном месте во всем Риане!

Хэур отвернулся.

— О, ты уже искупался? — продолжала щебетать Моав. — И я так хочу!

Она быстро сбросила одежду и с визгом плюхнулась в холодную воду, потом, смеясь и дрожа всем телом, выпрыгнула на берег и подсела к Сигарту.

— А где Ифли? — спросил тот.

— Сидит у костра — доедает свою порцию сладкого.

— Ясно…

Некоторое время они сидели молча. Хэур — сцепив кисти в замок и уперев локти в согнутые колени, Моав — в своей любимой позе — за ним, крепко прижавшись к его голой спине. Запрокинув голову, Сигарт наблюдал, как по небу бегут пушистые облачка. Вокруг было тихо-тихо, слышно было только, как ветер играет в верхушках деревьев, да веселую перепалку щеглов. Но звуки лесного покоя не радовали хэура: весь мир вмиг перевернулся для него, и то, что казалось незыблемым, пошатнулось, подобно старому дому. Жизнь рыси — жизнь без выбора — так говорили в горах севера. Но Моав — у нее ведь был выбор, и каким же странным он оказался!.. Сигарт задумался. Смог бы он бросить на чашу весов свое сердце и свою жизнь? Он не знал ответа, а эта маленькая эльфа, похоже, знала…

— Скажи, ты очень скучаешь по дому? — не поворачивая головы, спросил он. — Там ведь остались те, кто тебе дороги…

Отвлекшись от облака, он быстро посмотрел через плечо на Моав: она молчала, глядя прямо перед собой. Счастливое выражение стерлось с ее лица: казалось, в ее душе идет какая-то борьба.

— Тот, кто мне дорог, всегда рядом со мной, — каким-то бесцветным голосом ответила она, — а больше мне ничего не надо.

Хэур скривился.

— Ну почему ты все время лжешь?! Я же видел, как ты обрадовалась этим сладостям! Я устал от твоего вранья. До смерти устал.

Моав отвернулась — казалось, она сейчас заплачет.

— Прости… — прошептала она. — Умоляю, не спрашивай меня больше ни о чем!..

Сигарт снова поднял голову к небу — он так и знал, что она, как обычно, не скажет ничего конкретного. Он только снова расстроил ее, и снова зря…

— Иногда мне кажется, что с той ночи, когда я лежал в лунном колодце, прошла целая вечность, — устало сказал он.

Моав подалась вперед и, обвившись вокруг него, крепко прижалась к его плечу. Сигарт провел ладонью по ее мокрым волосам.

— Ну, чего же ты плачешь?..

— Потому что я уже не понимаю, где правда, а где ложь, — с испугом прошептала она, поднимая на него огромные синие глаза. — И от этого мне становится страшно!

Хэур ласково погладил ее пальцем по щеке.

— Не бойся, Кузнечик — я вот уже давно этого не понимаю, и как-то живу с этим…

Он легко поднял ее с земли, усадил подле себя и с довольным рычанием зарылся лицом в тонкие белые волосы.

— Ты так вкусно пахнешь! Я и не знал, что так бывает. Это все эльфы пахнут цветами?

Моав рассмеялась — испуганное выражение мигом сбежало с ее скуластого личика, грусти — как не бывало.

— Нет, запах у каждого свой, особенный. Один пахнет цветами, другой — речной водой, а кто-то — морем или дымом. Запах — он под стать характеру. Это как звук голоса — один раз услышишь, и уже никогда не спутаешь ни с чьим другим.

Сигарт высвободился из душистого плена.

— А я думал, что только звери другу друга по запаху узнают, — удивился он.

— Нет, не только. Ведь свой запах есть у всех.

— Ну и чем же, по-твоему, пахну я?

— Ты — зверем, большим и сильным, — не раздумывая, заявила она.

— Действительно! — с иронией воскликнул хэур. — Чем же еще пахнуть рыси? Я уж было и забыл, кто я такой…

Моав подняла голову и улыбнулась особо ласковой, любящей улыбкой.

— Мне нравится, как ты пахнешь, — смутившись, сказала она.

Хэур зыркнул на нее исподлобья. Она обняла его за плечо, обхватив его обеими ладошками.

— Мне так спокойно рядом с тобой…

Сигарт пригладил ставшие русыми мокрые прядки ее волос.

— Ну, вот и хорошо. Мне тоже спокойно, когда ты рядом со мной — по крайней мере, я знаю, где ты и что с тобой.

Приободрившись от его тона, Моав подняла голову и, отпустив плечо хэура, стала игриво трогать пальчиком рысью кисточку на его ухе.

Сигарт страдальчески закатил глаза.

— Слушай, может быть, ты мне сможешь, наконец, открыть страшную тайну — ну почему ВСЕ женщины неравнодушны к моим ушам?!!

***

Обнявшись, эльфа и хэур неспешно возвращались в лагерь. Солнце жарило немилосердно, хотелось лечь в тени и не шевелиться до самого вечера; волнение, охватившее Сигарта после истории с пирожными, и то расплавилось под этим ленивым жаром. Настроение хэура стало настолько добродушным, что даже мысль о перспективе выслушивать истории сильфа не могла расстроить его. Дойдя до костра, он с видом сытого хищника оглянулся вокруг.

— Эй, зеленый, ты где? Вылезай, я тебя не съем.

Он поискал глазами еще раз, но сильфа на поляне не было. Он равнодушно махнул рукой.

— Небось, спрятался где-то и жрет свои пирожные…

Однако эльфе такая версия показалась неубедительной. Она ходила по поляне с озабоченным видом, переживая, что с их попутчиком что-то случилось.

— Да брось ты, — промурчал Сигарт, укладываясь под деревом, — он, наверное, уже далеко отсюда.

Он поднял глаза и осекся — прямо над ним виднелась зеленая фигура Ифли. Сильф сидел на ветке, обернув кнут вокруг шеи, словно шарф.

— Э, ты чего туда залез? — крикнул хэур. — Слезай!

Но тот лишь помотал головой и поплотнее уселся на ветке. Моав подошла к дереву.

— Ифли, что случилось?!

Сильф закатил глаза.

— Все плохо, мы все скоро умрем… — трагически заверил он.

— Ифли, пожалуйста, слезь с дерева! — терпеливо взывала эльфа, задрав голову. — Мы скоро выходим!

Он снова помотал головой и забросил конец кнута за спину.

— Ифли никуда не пойдет! Ифли не хочет, чтобы его растоптали эти мерзкие гарвы!

Сигарт издал страдальческий стон и поднялся с земли.

— Какие еще гарвы?! Что ты мелешь, зеленая образина? Здесь на сотни лиронгов нет никаких…

Он вдруг запнулся, не договорив. Моав с удивлением и опаской наблюдала, как он достает из перевязи нож и втыкает его острием в землю. Еще больше она удивилась, когда он упал на землю рядом с ножом и вцепился зубами в металлическую рукоятку. Стало быть, теперь у нее уже не один сумасшедший попутчик, а целых два… В следующий миг хэур вскочил, выдернул нож. Серые брови были гневно сдвинуты, глаза сверкали.

— Всадники! Не меньше двадцати! Едут верхом и скоро будут здесь.

Лицо Моав вытянулось.

— Откуда ты знаешь?!

Сигарт поспешно вложил нож в перевязь.

— Дрожь от копыт доходит по земле раньше, чем звук по воздуху.

— Тогда что же мы стоим! — вскричала она. — Надо бежать!

— Бесполезно — они слишком близко и их слишком много, — ответил хэур, готовясь к бою.

И правда, в этот момент до путешественников донесся глухой топот копыт. Ифли с шумом свалился с дерева, Моав подобрала вещи и подскочила к Сигарту.

— Ну, так что нам теперь, стоять и ждать, пока нас окружат?! Бежим! — крикнула она и, схватив его за руку, увлекла его за собой в чащу.

Они бежали со всех ног, пока не добрались до берега небольшой реки. Сигарт бросился в воду первым, Моав — за ним, крепко держась за его руку. Ифли несколько мгновений метался по берегу, то заходя в воду, то выскакивая обратно, затем решил не рисковать и в мгновение ока перенесся на противоположную сторону. Мокрые и запыхавшиеся, эльфа и хэур подбежали к нему. В этот миг из лесу показались всадники. Их, действительно, было около двух десятков — все в черном, с лицами, скрытыми темными платками. Заметив беглецов, один из них издал радостный крик — похоже, охотились именно за ними — и направил коня к воде. Эльфа инстинктивно прижалась к хэуру, тот выхватил из перевязи нож, взял его поудобнее, второй рукой вытащил из сумки меч.

— Не думаю, что нам светит что-то хорошее, но отказать себе в удовольствии уложить пару-тройку гарвов я не могу… — произнес он, загораживая собой эльфу.

Первые кони уже вошли в воду, когда к кромке воды вдруг выступил Ифли.

— Эй, малявка, ты куда?! — закричал ему Сигарт. — Давай щелкай и сваливай отсюда, пока цел!

Но сильф, видимо, был настроен иначе. Он гордо выпрямился во весь свой скромный рост и развернулся к гарвам.

— Давайте покружимся! — мечтательно произнес он. — Кружиться, кружиться!..

И, выхватив из-за пояса кнут, он стал размахивать им, словно дирижируя невидимым оркестром. На глазах у изумленных Моав и Сигарта гарвийские всадники остановились и, загадочным образом поднявшись над землей вместе с лошадьми, закрутились, словно подхваченные вихрем. «Вот тебе и кнутик!» — подумал Сигарт — он и сам бы не отказался от такого. Тем временем Ифли прыгал по берегу с радостным гиканьем, пока конец его кнута выписывал в воздухе немыслимые кренделя, а вместе с ним вертелись и черные кони. Наконец, особенно широко взмахнув рукой, он остановился и отвесил театральный поклон. Когда же он поднял глаза, то неожиданно скривился.

— Ой, фу!.. — брезгливо вскрикнул он, глядя на противоположный берег — там, где только что стояли грозные всадники, теперь было лишь месиво из коней, оружия и закутанных в темные плащи тел. — Надо ж было получше держаться!..

Оторвав взгляд от поверженных врагов, Сигарт с уважением посмотрел на сильфа.

— Хорошая работа… — только и смог произнести он.

Глава 4. Любовь или гордость?

Жизнь в Рас-Сильване шла по-прежнему. Каждый день собирался Круг песен, раз в четверть луны шествовали стройные веллары в храм Эллар. Вот только в замке стало непривычно тихо и тоскливо; казалось, просторные залы резко опустели без маленькой веллары, а их высокие потолки стали ниже и темнее. После того, как Моав исчезла в Лунных вратах, Лагд стал задумчивым и молчаливым. Он все реже появлялся за пределами замка, а в Круге песен и вовсе забыли, когда видели его в последний раз. Но не только он один изменился с уходом Моав — даже главный заводила вечерних посиделок, неугомонный Кравой, и тот теперь был нечастым гостем под вековым дубом. Вместо этого он много времени проводил на учениях с воинами краантль или на конюшне, ухаживая за своим любимым конем Шорохом: это было то немногое, что еще интересовало его. С тех пор, как на небе взошла Синяя луна, песни и смех умолкли для молодого жреца солнца — они только лишний раз напоминали о его потере. Что же касается его общения с Лагдом, то с того дня, как исчезла Моав, он так ни разу с ним толком и не поговорил: они иногда встречались, обсуждали какие-то малозначительные проблемы, упорно не касаясь при этом того, что волновало их обоих. Неожиданное решение, принятое маленькой эльфой, будто встало между двумя магами невидимой стеной, сделавшей их общение тягостным.

Кравой несколько раз пытался вызвать князя Рас-Сильвана на откровенную беседу, надеясь узнать хоть что-то о судьбе той, которую так любил, однако Лагд каждый раз мягко, но решительно пресекал эти попытки. Однако, несмотря на то, что за все это время имя Моав ни разу не было произнесено между ними, Кравою казалось, что князь догадывается о том, что творится у него на душе, да и трудно было не догадаться. Всегда такой веселый, он теперь ходил, точно тень, с безразличной вежливостью отвечая на вопросы, методично и старательно решая дела. Проходили дни, а в его жизни ничего не менялось — все та же тоска, холодная и беспроглядная, как долгая зима.

Однажды вечером, вернувшись с очередных полевых учений, Кравой неспешно шел по изогнутому коридору замка. Его равнодушный взгляд скользил по золотым клеткам, выставленным в распахнутых на лето широких окнах. Диковинные птицы, призванные разгонять скуку эльфийских владык, заливались в них, но их звонкие трели не трогали Кравоя: его сердце само превратилось в пустую клетку. Его Моав, его драгоценная птичка, покинула его, упорхнула, как будто заслышав чей-то далекий зов… Без особой цели он переходил от одной клетки к другой, и его взгляд был похож на затупившийся клинок. Преданный друг, обманутый любовник, воин, проигравший в поединке — он даже не знал своего противника. Он мог бы прийти в ярость, но злоба была еще чужда ему — сердце молодого краантль наполняла лишь тупая боль, смешанная с удивлением.

Стражники испуганно провожали взглядами молчаливую фигуру, бесшумно бредущую по залитым светом коридорам, но солнечный эльф даже не поднимал на них глаз — потухших глаз цвета гречишного меда… Ничто не волновало его сердце, лишь изредка на него накатывали горькие воспоминания о веселом шумном детстве, проведенном в этих стенах — одним на двоих с Моав. Он тревожно прислушивался — может быть, топот маленьких ног еще раздается эхом под стрельчатыми сводами?.. Но камень молчал, как молчало и сердце Кравоя, осажденное любовью — любовью, которую он даже не выбирал. Она словно родилась вместе с ним: с того самого дня, как его, маленького, подвели к колыбели и показали непонятное, утонувшее в кружевах существо с огромными, как небо, синими глазами, навеки захватившими в плен его сердце, он больше не мыслил своей жизни без Моав. И вот теперь надо было учиться жить заново…

С грустью смотрел солнечный эльф, как маленькие пичужки прыгают по жердочкам, щебеча что-то на своем птичьем языке — они были пленниками, такими же, как и он сам. Лишь одна из них не пела — золотистая иволга; тихо и печально сидела она в своей витой тюрьме, блестящие бусинки глаз пристально смотрели на краантль. Сам не зная зачем, Кравой подошел к ее клетке, тонкие пальцы быстро открыли засов, придерживающий дверку… Несколько мгновений птица сидела неподвижно, не веря своему счастью, затем вспорхнула и, описав круг по коридору, вылетела в окно. Опершись о подоконник, Кравой наблюдал, как маленький желтый комок исчезает вдалеке, и в груди у него стало больно-больно. Он с силой зажмурил глаза, прижал веки ладонями. И с удивлением ощутил, как на сердце у него в одно мгновение стало пусто и светло.

В этот же миг его внимание отвлекли шаги — кто-то направлялся к нему. Еще миг и из-за поворота показался молодой эллари; сине-серебристый костюм указывал на то, что это младший жрец из храма Луны. Он подошел к Кравою.

— Ан синтари Эллар.

— Ан синтари… — отозвался краантль.

— Князь Рас-Сильвана просит, чтобы ты зашел к нему — это срочно.

Сердце Кравоя качнулось и как будто прилипло к спине — может, это что-то по поводу Моав! Ведь они должны встретиться с ней через три недели — неужели что-то поменялось?!

— Хорошо, — дрогнувшим голосом сказал он, — уже иду.

И, не дожидаясь, пока его проводят, сорвался с места и под изумленным взглядом эллари стрелой помчался по коридору. Вскоре он ворвался в кабинет Лагда. Тот уже ждал его, как всегда, подтянутый, спокойный, собранный. Споткнувшись об порог, Кравой ввалился в комнату.

— Ан синтари! — произнес он, тяжело дыша — весь его вид выдавал крайнее волнение, которое он не слишком успешно пытался скрыть.

Лагд удивленно поднял бровь.

— А-а, Кравой, заходи. Хотя ты и так уже зашел…

Жрец солнца пристыжено потупил взгляд. Лагд продолжил:

— Я хотел поговорить с тобой кое о чем. Это касается Моав.

Сердце Кравоя дрогнуло и качнулось в другую сторону — предчувствие не обмануло его. Неужели с ней что-то стряслось? Но Лагд выглядел довольно спокойным — случись что-то с его дочерью, он говорил бы совсем иным тоном.

— Слушаю тебя, князь… — выдавил из себя Кравой.

Веллар прошелся несколько раз по комнате, обдумывая что-то, затем сдержанно заговорил:

— Я сегодня зажигал сок сикоморы, и, мне кажется, тебе стоит поскорее выдвинуться на место вашей встречи.

— Но почему?! Моав сказала ждать ее на июльскую молодую луну — до этого еще уйма времени!

— И все-таки я советую тебе поторопиться…

— Но что случилось?! — не успокаивался Кравой; кровь так и кипела в нем. — Что…

Князь Рас-Сильвана резко перебил его:

— Если ты хочешь помочь Моав, ты должен ехать сейчас! Даже если она приказала иначе. Если ты согласен, выезжай сегодня же и прекрати, наконец, спорить! Виденье подсказывает мне, что каждый день промедления может стоить Йонсаволь очень дорого. Я не могу точно объяснить свои предчувствия — могу сказать лишь, что ей не справиться без помощи Твоей помощи…

Он поднял на Кравоя пронзительные синие глаза, от их взгляда краантль стало не по себе — веллар точно жалел его. Лагд снова заговорил, но уже совсем другим голосом:

— Кравой, я понимаю, что ты чувствуешь… — тихо, с удивительной, почти родительской теплотой сказал он. — Ты ведь мне всегда был как сын — еще с того дня, как я увез тебя из павшего Рас-Кайлала; ты и Моав — вы оба росли на моих глазах, на моих глазах росла ваша дружба, на моих глазах она превратилась в любовь…

Солнечный эльф смущенно опустил голову, Лагд грустно улыбнулся.

— Это только вы думали, что это ваша большая тайна — на самом деле весь Рас-Сильван только и делал, что наблюдал за вами двоими. И вот в один прекрасный день все мои надежды рухнули, так же, как и твои. Я знаю, Йонсаволь очень обидела тебя, взяв на сердце другого, но я прошу тебя, не оставляй ее сейчас. Я бы сам поехал, но я не могу оставить надолго Рас-Сильван, а эта поездка может затянуться на недели, может быть, месяцы.

Кравой болезненно вздрогнул, его глаза загорелись лихорадочной готовностью.

— Я быстро соберусь!

— Отлично, я был уверен в том, что ты не откажешься, — ободрился Лагд. — Поезжай, а я пока подумаю, кого еще можно попросить помочь нам в этом деле…

— Только не этого человека из Лоргана! — взмолился краантль.

Синий взгляд веллара недовольно сверкнул.

— Сейчас не лучшее время для междоусобиц, Кравой! Моав может быть в опасности, и мы должны сделать все, чтобы ей помочь.

Он холодно сощурился.

— Или, может быть, твое уязвленное самолюбие значит для тебя больше, чем жизнь Йонсаволь?..

Молодой эльф сцепил зубы.

— Ты знаешь — для меня нет ничего более важного, чем благополучие Моав, — твердо сказал он. — Я могу выезжать?

— Можешь. Думаю, тебе стоит направиться в сторону места, где ты договаривался встретиться с Моав — Ктор поможет тебе в дальнейших поисках.

— Где бы она ни была, я отыщу ее! — заверил его жрец солнца и быстро, почти бегом, вышел из зала.

Не прошло и получаса, как он уже скакал прочь от ворот Рас-Сильвана. Высоко в небе крестом парил Ктор, зорко осматривая окрестности в поисках маленькой эльфы, затерявшейся на просторах Риана.

Глава 5. О любви к устрицам и прочими морским обитателям

Встреча с отрядом Моррога, в коей Ифли показал себя героем, пока что была единственным неприятным происшествием за все время пути. С того времени прошло уже три дня, больше отряды не появлялись. Постепенно путники успокоились, жизнь вошла в привычный ритм — подъем, завтрак, переход до обеда, приготовление еды, затем отдых и снова переход — уже до ночевки. Иногда Моав и Сигарт шли одни — Ифли частенько исчезал непонятно куда, а затем так же непонятно откуда появлялся. Привыкшие к его странному поведению, эльфа и хэур не слишком волновались — обычно не проходило и двух-трех часов, как он снова возникал из воздуха.

В один из вечеров, после ужина, он, как обычно, снова исчез. Подождав немного, путники стали устраиваться на ночь без него. Сигарт расстелил жилет, сел на него. Моав тут же устроилась рядом.

— Ты такой горячий, — сказала она, прикасаясь к его руке.

— Так ведь жарища какая стоит! — отозвался Сигарт. — Может, хоть к полуночи посвежеет.

Однако его надежды не оправдались. Ночь была жаркой и душной — такой, как бывает лишь в разгар лета. Ни одно дуновение ветерка не тревожило воздух, луна фонарем висела на черном небосклоне. Моав сбросила с себя одежду, оставшись в одной сорочке, и лениво лежала земле, закинув за голову тонкие руки. Не в состоянии заснуть от жары, Сигарт сидел рядом и смотрел на нее. Синие глаза веллары щурились на луну, в ее ярком свете она казалась очень бледной и очень красивой. Не удержавшись, Сигарт осторожно провел рукой по белому бедру эльфы, его пальцы нежно коснулись шелковистой кожи под ее согнутым коленом; казалось, лунный свет прохладой затаился в изгибах этого маленького тела… Моав сладостно вздрогнула, почувствовал ласку, по-кошачьи потянулась. Сигарт лег рядом с ней, тронул пальцами белую щеку, шею. Она прижалась к нему.

— Интересно, откуда взялись те гарвы? — задумчиво спросила она через некоторое время. — Ну, которые за нами гнались… Не верится, что они вышли на нас случайно.

— Мне тоже не верится, — ответил Сигарт.

Его голос звучал лениво и равнодушно — ночь была такой спокойной, что ему не хотелось думать ни о гарвах, ни о битвах, ни даже о похищенных свитках. Взгляд серых глаз скользнул по шее Моав, уходящей в оборки кружевной сорочки: выбившись из-под ткани, на груди эльфы лежал медальон в виде бабочки. Сигарт решил присмотреться к этой вещице поближе — придвинувшись, он стал рассматривать ее. Серебряные крылышки были покрыты темно-синей эмалью с белыми прожилками, на вершине каждого крыла виднелось кольцо, сквозь которое проходила цепочка. Работа была настолько тонкой и искусной, что бабочка выглядела как живая: казалось, она вот-вот взлетит. Хэур осторожно взял медальон двумя пальцами.

— Красивый, правда? — спросила Моав.

— Красивый. Вот только простенький очень — старшей велларе надо что-то побогаче, с золотом, камнями…

Эльфа удивленно подняла брови.

— Простенький?! Это же серебро!

— Ну и что? — не понял Сигарт.

— А то, что нет металла ценнее серебра.

— Ах да — эльфийские рудники… — понимающе кивнул он. — Ну ясное дело: без них ведь вам никуда.

— Да нет, дело не в рудниках, а в самом металле! — с жаром возразила Моав. — Серебро возникает, когда лунные лучи попадают в воду: они растворяются там, как соль, потом вода уходит в землю, а свет луны остается, оседая в ней. Вот почему эльфы так ценят этот металл — ведь это подарок самой Эллар!

Она говорила с таким серьезным выражением лица, что хэур невольно улыбнулся.

— Ты такая смешная.

— Почему?

— Потому что во все веришь… — проговорил он, одновременно развязывая ленты на ее сорочке.

Моав вздрогнула и положила свою руку на его.

— Сигарт, что ты делаешь! Ифли ведь может увидеть нас…

Хэур нагнулся, с жадностью поцеловал ее в шею.

— Не увидит — я сказал этому зеленому скелету, чтобы он на сегодня поискал себе другое место для ночлега, если хочет остаться с головой. Так что до рассвета его будет не видно и не слышно.

— Ну, зачем ты так с ним поступил! — сокрушенно воскликнула Моав. — Он ведь наш друг!

— Правильно, а ты — моя кейнара, — ответил хэур, стягивая с нее сорочку, — и должна меня слушаться.

Она строптиво вскинула голову.

— Иначе ты прогонишь меня, как Ифли?

— Иначе я буду любить тебя до тех пор, пока у тебя не закончатся силы сопротивляться, — прошептал Сигарт, одним хищным движением подминая под себя тело эльфы.

Казалось, его могучая хватка сейчас задушит маленькую веллару, но не было этой ночью объятий мягче и нежнее, чем объятья Сигарта Окуня — воина Серой цитадели, познавшего любовь накануне Великой битвы… Удобно устроившись в его руках, Моав как будто нехотя покусывала его гладкое плечо, но это притворное равнодушие не могло обмануть Сигарта — губы эльфы уже раскрылись, как нежный цветок, с них срывались тихие стоны любви. Где-то далеко на востоке уже начинало сереть небо — летние ночи коротки…

Утро было ленивым и полным неги. Ифли все еще не появлялся, а это значило, что любовники могли еще немного побыть вместе. Хотя оба проснулись уже давно, вставать ни он, ни она не спешили. Сигарт осторожно расчесывал пальцами белые волосы эльфы, а она смеялась и снова их запутывала. В конце концов, хэур сдался и, оставив в покое ее прическу, улегся рядом с ней. Неожиданно его локоть уперся в какой-то твердый предмет — в следующее мгновение раздался хруст. Сигарт убрал руку и посмотрел — на подстилке лежал расколотый напополам медальон-бабочка: он свесился с шеи Моав, и хэур, не заметив, раздавил его.

— Прости, я, кажется, сломал твое украшение…

Моав расстроено посмотрела на то, что осталось от бабочки, ее лицо погрустнело.

— Мне подарила его моя мать…

— Что ж, придется ей подарить еще одно.

— В последний раз я видела ее, когда была маленькой, — тихо проговорила эльфа.

Сигарт совсем упал духом.

— Прости, мне правда очень жаль — я не знал, что твоя мать умерла…

— Она не умерла, — еще тише прошептала Моав. — То есть… — ее голос прервался, — она просто ушла однажды; взяла и ушла из города. И больше никто ее не видел. Мы с братом тогда совсем маленькими были… Я много раз спрашивала отца, что с ней случилось, но он каждый раз уходил от ответа, и в его глазах появлялась такая грусть, что я перестала спрашивать.

Она умолкла, едва слышно всхлипнув носом. Несколько мгновений оба сидели молча. Сигарт не знал, что сказать. Он сокрушенно взял отломанное крылышко — в его грубых руках оно выглядело особенно жалким.

— Какое тоненькое… Как жаль, что оно такое хрупкое — вот пришел такой увалень, как я, да и сломал ненароком.

Моав печально взглянула на второй обломок медальона.

— Возможно, в этой хрупкости и заключена ее прелесть: она не сможет быть с тобой всегда, первое же неловкое движение уничтожит ее красоту. Ведь красота кажется более очаровательной, когда она так уязвима…

Сигарт со вздохом притянул ее к себе.

— Это точно!

Эльфа высвободилась из его объятий, села и потянулась к своей сумке. Через мгновение из ее недр появился тонкий кожаный шнурок. Сигарт удивленно наблюдал, как Моав отстегивает конец цепочки от одного из крылышек, а вместо нее продевает шнурок. Соединив его концы, она ловко связала их узелком: новый медальон был готов — теперь их было два, из одного крыла каждый.

— Вот, возьми — это подарок, — сказала она, протягивая подвеску Сигарту.

— Это мне?

— Тебе, тебе — мы ведь теперь с тобой и впрямь как два крыла! Ну-ка, наклони свою рысью голову.

Он послушно склонился, маленькие ручки эльфы быстро надели ему на шею медальон. Сигарт недоверчиво повертел его в пальцах, затем спрятал под ворот.

— Мне еще никто никогда не делал таких подарков, — усмехнулся он.

Моав рассмеялась веселым смехом — таким легким, утренним — и надела себе на шею второй медальон.

— Это потому что ты не эльф — в Рас-Сильване принято дарить друг другу все подряд. У меня вот почти все вещи дареные! Ну ничего, теперь и у тебя есть первый подарок…

— Спасибо, — тихо отозвался хэур.

Полежав еще немного, они, наконец, поднялись и приготовили завтрак. Ифли так и не появился. Немного подождав после завтрака, они решили, что он нагонит их по дороге, и двинулись в путь. Но сильф так и не показался ни через час, ни через два. Уже был вечер, а от него не было ни слуху ни духу. Моав начала дуться на хэура — это он прогнал Ифли! Да Сигарт и сам чувствовал себя неловко — он ведь даже не грубил ему, просто попросил оставить их на время вдвоем… Наконец, уже затемно, сильф явился — как обычно, безо всякого предупреждения. Моав, как раз нарезавшая капусту на ужин, подбежала к нему.

— Где ты был? Мы за тебя переживали! — взволнованно заговорила она.

Ифли в ответ захлопал большими глазами.

— А я что, опоздал?

— Не то слово! Уже вечер! Мы тебя ждали целый день!

Сильф приложил к щекам зеленые ладони.

— Ой-ой-ой! Госпожа волнуется, а я там сижу себе, сижу…

— И где же это ты сидишь? — вмешался Сигарт.

— Да с бабушкой своей, — как ни в чем не бывало, ответил сильф — Я вот ей устриц собрал — она уж так их любит, так любит…

Хэур вздохнул — начиналась обычная околесица, на которую их друг был большой мастак, но того уже понесло:

— Я ж почему так задержался! Являюсь я в это подводье, а там ни пройти, ни проползти! Везде стража, пиками своими тыкают — мол, сюда нельзя, туда нельзя… А что, если самые жирные устрицы не где-нибудь, а именно там, куда нельзя? Что делать бедному Ифли, а?!

Сигарт помотал головой. Он уже узнавал знакомый звон в ушах, преследовавший еще долго после историй в изложении Ифли. Моав же, наоборот, заметно оживилась: похоже, болтовня сильфа развлекала ее.

— И где же это такие ужасы творятся? — поинтересовалась она.

— Да под водой, у навов, точно возле двурогой скалы.

Он махнул рукой в неопределенном направлении. Поняв, что это надолго, Сигарт благоразумно удалился в тень большого дерева. Сильф восторженно закатил глаза:

— Там такие устрицы! Здоровенные, ну прямо с ладонь!

Он распрямил перед лицом эльфы узкую зеленоватую ладошку для пущей наглядности. Моав сочувственно кивнула. Ободренный ее вниманием, Ифли продолжил:

— А эти хвостатые встали поперек дороги — видите ли, все охраняют горячий металл! Вроде его кто-то воровать собрался! — он возмущенно всплеснул ладонями. — Тысячи лет лежал он там себе спокойненько, а тут на тебе, срочно охранять его понадобилось!..

Услышав последнюю фразу, Моав неожиданно вздрогнула, на лице отразилось волнение. Она искоса бросила взгляд на сидящего поодаль хэура и, быстро подойдя почти вплотную к Ифли, спросила изменившимся голосом:

— Что это еще за горячий металл?

— А кто его знает? — отмахнулся сильф. — Говорят, какой-то древний меч, такой ценный, что просто бесценный… Ну а Ифли так думает — если он за столько лет никому не понадобился, то не такой уж он и ценный. Правильно?

Эльфа еще раз посмотрела в сторону Сигарта, точно боясь, что он услышит разговор, и рассеянно отозвалась:

— Да-да, ты прав… Совершенно незачем охранять такую вещь.

— Вот и я так подумал, — поддакнул Ифли, — взял да и перенесся прямо за стену!

Она снова оживилась.

— И что же ты там видел?

— Да ничего, устриц себе набрал — и обратно, к бабушке…

— Совсем-совсем ничего не заметил?

— Ну почему же не заметил! Я ж говорю — устриц набрал!

— А кроме устриц? — продолжала допытываться эльфа.

— Да там ничего не было, кроме устриц — только стены белые и воды по пояс. Ну, и устрицы, конечно…

Моав вздохнула.

— Ладно, все с тобой ясно. Я готовлю ужин — ты еще можешь успеть присоединиться к трапезе. Если ты, конечно, не наелся устрицами.

Сильф закивал в ответ так, что бубенчик на конце косы зазвенел, как сумасшедший.

***

За ужином Ифли еще несколько раз порывался рассказать новые подробности похода за устрицами, но Моав каждый раз прерывала его. Сигарт тоже не настаивал, хотя история о подводном мире его заинтересовала. После ужина он решил расспросить Моав — возможно, она сможет что-то рассказать о странном народе, живущем в море. Эльфа как раз зашивала прореху в сорочке — медальон оказался не единственной испорченной вещью — когда Сигарт подошел к ней.

— Слушай, о чем это он говорил? — начал он, присаживаясь рядом. — Что еще за навы?

— А ты разве не знаешь? Я думала, в Сиэлл-Ахэль знают все обо всех.

— Если ты еще не заметила, рыси знают лишь то, что им нужно знать, и не больше. Так что, если хочешь, давай рассказывай, что это за живность морская, а не хочешь — не рассказывай.

Моав со смущенной улыбкой пожала плечами.

— Да я их и сама никогда не видела. Говорят, одна половина тела у них, как у эльфов, другая — как у рыб.

— Это какая же такая — другая? — нахмурился Сигарт.

— Я ж говорю, что не видела! Может, у них есть плавники или хвост, или, наоборот, рыбья голова.

— Да уж, чего только на свете не бывает! И откуда только такое берется?

— А вот это я знаю, — встрепенулась Моав, — нам в Рас-Сильване рассказывали!

— Ну, валяй… — махнул рукой Сигарт.

Эльфа отложила в сторону сорочку и уселась поудобнее.

— Ты, наверное, знаешь, что наш город много тысяч лет назад основал азарлар Сильван…

— Догадываюсь.

— Так вот, еще до того, как он здесь поселился, он жил со своей кейнарой на берегу моря, в маленьком уютном городе. Там у них родилась дочь — ее назвали Эзури. Она была такая красивая и милая, что каждый, кто ее видел, забывал о своих невзгодах и становился счастливым. Отец не мог нарадоваться на нее, а воины со всего мира приходили свататься, еще когда она лежала в колыбели. Но вскоре радость Сильвана омрачилась. Решив узнать будущее Эзури, он пошел к провидице, и та предсказала, что его дочь когда-нибудь поглотит морская пучина! Азарлар пришел в ужас от таких слов и приказал построить новый город среди густых лесов, подальше от моря, чтобы девочка даже не знала о его существовании. Так появился Рас-Сильван.

Прошло много лет, Эзури выросла, став настоящей красавицей — все юноши Риана были влюблены в нее. Но пророчество нельзя обмануть. Однажды в город явился молодой богатый купец, он привез в дар Сильвану диковинные вещи — жемчуг, морские раковины, кораллы. Особенно они понравились дочери Сильвана — до того понравились, что она позвала купца к себе в покои. Там она долго расспрашивала его, где же встречается такая красота. Гость отвечал скромно и вежливо, лишь изредка взглядывая на принцессу: он-то и рассказал ей о далеком море, полном тайн, бескрайнем, как небо.

Слова купца крепко запали в душу Эзури, и твердо решила она, что ничего так не желает, как жить в море! Каждый день стала она приглашать к себе молодого гостя — она могла слушать его истории часами. Неудивительно, что через некоторое время она без памяти влюбилась в чужеземца — он казался ей посланцем того неведомого мира, в который она так мечтала попасть. В общем, в один прекрасный день она открыла ему свое сердце. И что бы ты думал — оказалось, что он тоже давно ее любит! Радости обоих не было предела. Дочь Сильвана тут же поведала новому возлюбленному о желании жить на морском дне; вместо ответа он усадил ее рядом с собой и начал рассказ. Представь себе удивление Эзури, когда она узнала, что на деле перед ней не скромный купец, а сам бог моря, грозный Пангобар! Много сотен лет он плавал в водах Ин-Ириля в обличии кашалота, повелевая всеми морскими существами, и вот дошла до него молва о красоте принцессы Рас-Сильвана, и не стало ему покоя. Не выдержав, он обернулся человеком, вышел на сушу и, сказавшись купцом, пустился в далекий путь.

Такую историю рассказал Эзури неожиданный гость и предложил ей бежать из города, чтобы вместе с ним жить в морском дворце. И она согласилась. Рано-рано утром следующего дня они сели на коней и незамеченными покинули город. Когда же Сильван узнал об исчезновении дочери, его охватил гнев. Он тут же приказал снарядить в погоню самых быстрых всадников Рас-Сильвана и сам отправился вместе с ними. Они скакали полдня и, наконец, увидели беглецов — те были уже на полпути к морю. Пришпорив коней, воины Рас-Сильвана кинулись их догонять. Вот уже слышно шумное дыхание их коней, гневные выкрики, щелканье хлыстов! Еще чуть-чуть и влюбленных схватят! Тогда Эзури сорвала с пояса серебряную пряжку, бросила ее через плечо, и встал за ней непроходимый лес — тот самый, что теперь называют Серебристым. Долго пробирались через него Сильван с дружиной, но резвы были их кони — снова догоняют они молодых. Сильван уже протягивает руку, чтобы поймать дочь — вот-вот и ухватит за платье! В отчаянии срывает она с пояса белую ленту, бросает за спину: бурной рекой растеклась она — через много лет назовут ее Айлит-Ирилем. Без страха бросились преследователи в воду и перешли ее, но Эзури и Пангобар были уже далеко. Вот уже и берег, с шумом бьется в него соленая волна. Пангобар помогает невесте сойти с коня, ведет ее к морю, вместе исчезают они в его пучине… Лишь двух оседланных коней увидел на берегу подоспевший Сильван — ни дочери, ни купца не нашел. Вспомнил он тогда давнее предсказание и залился горькими слезами. А дочь его стала морской королевой. Жила она на морском дне, в радости и красоте; избранник ее, Пангобар, днем плавал кашалотом по морям, следил, все ли спокойно в его владениях, а ночью оборачивался человеком и приходил к ней. Вот от этой пары и родились навы — полуэльфы, полурыбы, дети земли и воды.

— Мда… — задумчиво протянул Сигарт, — чем дальше, тем я больше убеждаюсь, что от эльфийских красавиц можно ожидать чего угодно. Это ж надо — кашалот! Хорошо хоть не тюлень.

Моав состроила в ответ презрительную гримасу.

— Ничего ты не понимаешь! Они же любили друг друга!

— Вот я и говорю — хорошо, что она не влюбилась в тюленя, — упрямо ответил хэур. — Представляю, какие б у них родились детеныши! Такие симпатяги с ластами — вот смеху-то было бы!

Эльфе не оставалось ничего иного, кроме как вздохнуть и прекратить разговор. Она улеглась под боком Сигарта и еще долго лежала так, глядя в звездное небо.

Глава 6. Неожиданная встреча

После случая с гарвами отношения между сильфом и хэуром улучшились. Сигарт стал относиться к зеленолицому попутчику терпимей, хотя его все еще раздражала манера Ифли внезапно появляться из воздуха. Не раз эта привычка угрожала жизни лесного весельчака — заслышав рядом с собой движение, хэур инстинктивно хватался за нож. Несколько раз он даже успел бросить его, но Ифли каждый раз удавалось счастливо уклониться. После этого следовала громкая словесная перепалка, и все снова становилось тихо. Однако не прошло и двух дней, как спокойствие троицы было нарушено.

Был жаркий полдень — время, когда не хочется даже шевелиться. Моав и Сигарт как раз пообедали и отдыхали, лежа в тени. Ифли не было с самого утра. Когда же в нескольких шагах от места, где они лежали, раздался знакомый щелчок, хэур даже не повернул головы.

— А, это ты… — лениво промычал он.

Появившийся из воздуха сильф выставил вперед одну ножку, приняв театральную позу.

— Да, это Ифли — повелитель воздуха, мастер игры на флейте и страж Белой госпожи.

Сигарт поморщился и отвернулся.

— Хорош страж — да на нас стая сулунгов нападет, а ты и не заметишь!

— Колючка как всегда неправ! — вспыхнул сильф. — Ифли только что хотел сказать, что он заметил опасность, но теперь ничего не скажет. Вот!

Хэур поднялся на локте.

— Ну, давай уже, говори, что ты там видел. Особо прожорливую бабочку?..

— Не скажу… — фыркнул Ифли.

Сигарт сел, все еще обнимая одной рукой Моав. Та, заинтересованная происходящим, подняла голову.

— Ты что, хочешь, чтобы твою драгоценную госпожу обидели? Учти, это будет на твоей совести, — пригрозил хэур.

Сильф сердито засопел носом.

— Ифли видел там всадников, они на лошадях и с мечами… — пробубнил он.

Лицо Сигарта вмиг стало суровым. Он отстранил от себя Моав и поднялся с земли.

— Что еще за всадники? Гарвы?!

— Вроде не похожи, но Ифли не уверен… Он не стал подходить близко. Белая госпожа бы расстроилась, если б Ифли схватили, правда?

— Да она бы рыдала еще два дня! — процедил Сигарт. — И далеко они, эти всадники?

— Если бы они захотели догнать госпожу и Колючку, то за пару часов доскакали бы, а если нет, то не успели бы и за день.

Хэур с рычанием выдохнул.

— За что ты мне нравишься, так это за смекалистость…

— Да уж, Ифли — молодец, — с довольным выражением на зеленом лице похвалился сильф.

Моав за все время беседы не произнесла ни слова, но слушала крайне внимательно. Новость, принесенная Ифли, явно не понравилась ей. Она быстро подошла к своей сумке и стала собираться.

— Мы что, уже уходим? — спросил хэур.

— Не думаю, что нам стоит встречаться с этими неизвестными, кем бы они ни были.

Решив, что в ее словах есть доля истины, Сигарт поднял с земли жилет, отряхнул его и, свернув, стал запихивать в сумку.

Внезапно вдалеке послышался конский топот и голоса. Сигарт так и застыл с открытой сумкой в руках.

— Ты же говорил, что до них еще пару часов, скотина!

Он оглянулся по сторонам, ища сильфа, но его нигде не было.

— Ифли! Да куда же он запропастился?!

Хэур выругался про себя, однако роптать на не вовремя исчезнувшего сильфа было не к месту — топот приближался с каждым мгновением. Сигарт лихорадочно соображал, что делать. Судя по звуку, всадников было не меньше двадцати — вдвоем им никогда не одолеть такое количество врагов. Он схватил эльфу за руку.

— Бежим!

Но Моав застыла на месте, развернувшись в сторону, откуда мчался отряд. Казалось, она прислушивается к чему-то.

— Потом будешь слушать! — закричал Сигарт, силой увлекая ее за собой в заросли.

Как он ни торопился, их преследователи оказались быстрее: они не успели пробежать и двух сотен шагов, когда одновременно с двух сторон из-за кустов выскочил с десяток всадников. Моав и Сигарт резко остановились, встали спиной к спине. Красивые рослые кони кружили вокруг них, точно стервятники над добычей. Вслед за ними появилось еще около десяти конников.

Хэур выхватил меч, готовясь обороняться, и быстрым взглядом смерил нападавших. Они были одеты в коричневые шерстяные плащи, под ними виднелись короткие светло-рыжие куртки. У Сигарта отлегло от сердца — это были люди! Он воспрянул духом. Двое магов против двух десятков людей, владеющих разве что мечами, да и то не слишком искусно — это верные шансы на успех. Он уже потянулся второй рукой к ножам, как вдруг людские воины поспешно расступились, развернув коней, и вперед выехал всадник в пышной одежде, расшитой золотом. У него было худое загорелое лицо и темные глаза. Выражение лица не сулило ничего хорошего. Хэур нахмурился и вытащил первый нож. Неожиданно за его спиной раздался громкий крик Моав:

— Стой! Это же Рогдвэн!

Сигарт застыл с клинком в руке. Всадник действительно оказался знакомцем эльфы: при виде нее суровое лицо человека просияло, на глазах у изумленного хэура он ловко соскочил с коня и быстрым шагом подошел к Моав.

— Приветствую вас, княжна! — четким, резким голосом проговорил он, прикладывая руку к груди в знак почтения. — Вы не представляете, как я рад видеть вас целой и невредимой! Ваш отец сказал, что вы пребываете в опасности и нуждаетесь в помощи…

Моав порывисто шагнула к нему.

— Отец?! Это он тебя послал?

Король Лоргана еще раз склонил голову.

— Я намеревался присоединиться к вам в условленное время, но князь Рас-Сильвана высказал совет отправиться на ваши поиски немедленно.

— Но почему?! Что случилось?

— Едва ли я достоин того, чтобы владыка Лагд объяснял мне мотивы своих действий, — почтительно ответил Рогдвэн.

Моав понимающе кивнула и тут же снова вскинула голову.

— А… — она вдруг осеклась, замявшись, — а второй наш попутчик?

— Князь дал ему такой же совет, что и мне; мы встретились на тракте, а вчера снова разделились, чтобы вернее отыскать вас. Уверен, он скоро присоединится к нам! — Он снова поклонился. — Для меня большая честь сопровождать старшую веллару Рас-Сильвана. С этого времени я и мои люди в вашем распоряжении — приказывайте, мы выполним все, что в наших скромных силах.

В это время к ним подошел Сигарт.

— Сигарт, познакомься, это Рогдвэн, король Лоргана и наш друг, — улыбаясь, проговорила она.

Хэур окинул человека взглядом с ног до головы.

— Ну, пожмите же друг другу руки! — воскликнула Моав. — Вы же не эльфы!..

Молодой король быстро шагнул навстречу хэуру и, протянув руку, взволнованно заговорил:

— Я много наслышан о доблести воинов Сиэлл-Ахэль; для меня большая честь быть представленным одному из них!

Сигарт нехотя пожал протянутую руку; его серые глаза исподлобья наблюдали за окружавшими их всадниками — привычная настороженность все еще не покидала его. Моав снова обратилась к Рогдвэну.

— Мы вышли раньше с целью разузнать что-нибудь о передвижениях свитков по эту сторону гор. Когда же наш отряд будет в сборе, мы начнем путь к Пропащим землям. А пока ты можешь присоединиться к нашим поискам: думаю, твой отряд нам будет очень кстати.

— Все мечи Лоргана принадлежат вам, княжна! — пылко воскликнул Рогдвэн. — Буду рад, если они вам пригодятся. Ну а пока, если вы позволите, я предлагаю отпраздновать нашу встречу. У нас много провианта, хорошее вино и удобные шатры — надеюсь, вы и ваш друг соблаговолите быть нашими гостями.

Хэур насупился — приглашение человека пришлось ему не по нраву. Он всегда питал к людям неприязнь, смешанную с презрением, а этот разговорчивый тип вызывал у него особую антипатию. Ну и что с того, что он король?.. Даже самая захудалая рысь лучше, чем эти круглоухие! От них ведь можно ожидать чего угодно! Однако Моав не разделяла его подозрений: она любезно склонила голову в ответ на предложение человека.

— Мы сочтем это за честь, король Лоргана. Тем более что хорошее вино и мягкая постель в дороге — большая редкость.

Орлиные глаза Рогдвэна просияли.

— Тогда прошу следовать за нами — наш лагерь совсем недалеко.

Он обернулся к всадникам.

— Риван, Градвэн, стрелой летите в лагерь, предупредите всех, чтобы начинали готовить праздничный ужин! Скажите, пусть не жалеют вина и мяса! Да, и еще пусть приготовят шатер для гостей!

Двое из отряда тут же развернули коней и скрылись в лесу. Король снова обернулся к Моав.

— Могу я предложить старшей велларе своего коня? — учтиво осведомился он.

— С удовольствием воспользуюсь этим предложением, — обрадовалась эльфа и, подойдя к коню, лихо взвилась в седло.

Рогдвэн взялся за стремя, чтобы укоротить путлища, но Моав знаком остановила его.

— Не стоит утруждаться! Отец научил меня ездить без стремян, так что они мне почти не нужны…

Рогдвэн махнул рукой, и всадники двинулись через лес, показывая дорогу. Эльфа легко тронула коня пяткой и шагом поехала вслед за ними, Сигарт и Рогдвэн замыкали колонну.

Хэур шел молча, однако через некоторое время молчание стало слишком гнетущим. Король Лоргана заговорил первым.

— Возможно, я совершил ошибку, что не предложил вам коня… — вежливо, с достоинством сказал он, обращаясь к Сигарту. — Но я слышал, что воины севера не любят ездить верхом. Прошу простить меня, если я что-то напутал.

— Нет, ты ничего не напутал, — неприветливо ответил хэур.

Эти учтивые разговоры начинали напрягать его. Пусть Моав любезничает с людьми, если ей хочется, он же не изменит своего мнения о них. К счастью, подыскивать новую тему для беседы не пришлось: вскоре процессия выехала на просторную поляну, уставленную шатрами. Сигарт остановился в удивлении — здесь раскинулся целый город! Красивые палатки стояли большим кругом, посредине возвышался особо парадный шатер, неподалеку от него ярко пылал огонь. Рослые воины в темных плащах бегом передвигались по лагерю — похоже, сообщение о высоких гостях произвело на них большое впечатление. Завидев едущую верхом Моав, они выстроились перед шатрами и поприветствовали ее учтивыми поклонами. Эльфа подъехала к главному шатру и спешилась, подбежавший молодой воин тут же принял из ее рук повод, одновременно окатив эллари восхищенным взглядом. Следом подоспели и Сигарт с Рогдвэном. Обитатели лагеря уставились на хэура с тем же интересом, с которым только что рассматривали Моав. Король Лоргана тем временем быстро подошел к эльфе.

— Добро пожаловать в наш скромный городок. Градвэн, шатер для княжны и гостя из Сиэлл-Ахэль готов? — спросил он, обращаясь к молодому человеку, все еще стоящему с конем в поводу.

Тот утвердительно кивнул и, поймав взгляд Моав, тут же залился краской. Заметив смущение юноши, веллара улыбнулась очаровательной улыбкой.

— Не стоило так беспокоиться, мы ведь давно привыкли к походной жизни…

— Тем приятнее мне будет удивить вас скромным уютом нашего лагеря, — нашелся Рогдвэн, широким жестом указывая на одну из палаток — немного больше остальных, она была сшита из дорогой ткани и украшена золотыми узорами.

В этот момент к нему подошел еще один воин.

— Ваше величество, ужин почти готов, — браво объявил он.

— Отлично! — обрадовался Рогдвэн.

С видом любезного хозяина, гордого тем, что его почтили визитом такие гости, он развернулся к эльфе и хэуру.

— Думаю, этого вам как раз хватит, чтобы привести себя в порядок.

Сигарт недовольно нахмурил серые брови.

— Мы и так в порядке… — проворчал он себе под нос.

Моав поблагодарила короля и, взяв кейнара под руку, потащила его к указанному шатру. Едва за ними закрылся полог, она обняла хэура за плечи, потянувшись маленькими руками.

— Сигарт, ну чего ты такой злюка? Ты мог бы быть полюбезнее с Рогдвэном — он ведь пришел, чтобы нам помочь.

Все еще насупленный, хэур потерся щекой о ее белую ручку.

— Я не доверяю людям! Может быть, среди них и есть неплохие воины, но сердца у них гнилые: они только и делают, что грызться между собой за клочки земли и сундуки с монетами. Один вид золота лишает их разума — они готовы продать за него даже лучшего друга.

— Будь снисходителен к ним, — попросила Моав. — Их можно понять — они так мало чего умеют. Я вообще не знаю, как они живут… Не думаю, что они представляют для нас какую-либо опасность. К тому же, Рогдвэн дружен с моим отцом, а это что-нибудь да значит!

— Ладно, ладно, — сдался Сигарт, целуя ее в щеку. — Так и быть, за ужином я буду молчать как рыба — это самое большее, что я готов сделать ради тебя.

Эльфа игриво взлохматила его и без того растрепанные волосы.

— Я всегда знала, что ты — само очарование!

Она потянулась к нему, подставив губки для поцелуя. Сигарт зарычал, легонько куснул ее за остренькое ухо, затем с аппетитом припал к прохладным губам.

Закончив, наконец, целоваться, они осмотрелись вокруг. Обстановка в шатре была и впрямь королевской: матерчатые стены украшала богатая вышивка в виде переплетенных ветвей и цветов; среди них, окаймленный золотым шнуром, виднелся герб Лоргана — стоящий на задних лапах медведь в обрамлении листьев дуба. На полу в несколько слоев лежали звериные шкуры — ноги просто утопали в них. Под стенкой приютились небольшой сундук и столик для вещей, на столе стоял канделябр на пять свечей, сияющий медный таз и кувшин для умывания.

— А эти люди недурно живут, — заметил Сигарт. — Я вот только не понял, что этот круглоухий имел в виду, когда сказал, что мы должны привести себя в порядок. Это что, вывернуть жилет наизнанку? У нас ведь нет другой одежды…

— Это у тебя нет, — поправила его эльфа и, сбросив с плеча сумку, нырнула в нее чуть ли не по пояс.

Наконец, она выпрямилась — в ее руках было темно-серое платье скромного, но в то же время красивого кроя. Сигарт удивленно поднял бровь.

— А почему ты при мне никогда не надевала это?

Моав пожала плечиками.

— Я не думала, что ты обращаешь внимание на такие мелочи. Тем более что я показываюсь перед тобой в гораздо более соблазнительном наряде.

— Это в каком же? — не понял Сигарт.

— Без него.

Рассмеявшись, она чмокнула хэура в щеку и стала переодеваться.

***

Рогдвэн ждал их в королевском шатре. По случаю ужина посреди палатки был установлен большой низкий стол, вокруг него лежали шелковые подушки. От витающего в воздухе запаха у Сигарта аж заныло под ложечкой. На столе подрумяненным бочком лоснился жареный олень, вокруг него были разложены блестящие тушки перепелов. Выложенные на блюде спелые гроздья винограда светились матовым восковым блеском, их оттеняли нежно-розовые шары яблок и бархатистых персиков. В пламени двух десятков свечей мерцала начищенная драгоценная посуда. «И где это они столько всего откопали? — подумалось Сигарту. — Один виноград в июне чего стоит!»

Король Лоргана с улыбкой поднялся навстречу гостям.

— Проходите, проходите! Да не будут мои слова сочтены за дерзость, княжна, но еще никогда в этот шатер не ступала столь прекрасная гостья!

Моав благосклонно улыбнулась и слегка склонила подбородок. Сигарт поймал себя на мысли, что начинает все больше и больше не любить Рогдвэна. Не говоря ни слова приветствия, он сел на подушку рядом со столом. Моав опустилась по правую руку от него, молодой король расположился напротив. Он хлопнул в ладоши, и рядом с ним тут же вырос воин с кувшином в руке.

— Наша встреча заслуживает того, чтобы за нее выпить, — сказал Рогдвэн. — Вы позволите налить вам вина?

Моав кивнула, Сигарт же, наоборот, коротко покачал головой: лучше пить самое кислое вино в самом грязном трактире, чем то, что предлагает тот, кто не успел стать твоим другом. Видимо поняв его мысль, король взял из рук виночерпия кувшин, наполнил свой бокал, затем перелил половину в тот, что стоял перед хэуром, и поменял их местами. После этого он налил вина эльфе и взглянул на обоих гостей.

— За победу в Великой битве!

— За победу! — с жаром воскликнула Моав.

Все выпили, и ужин пошел своим чередом. Оленя сменили лепешки с маслом, затем на столе появились орехи и сушеные абрикосы. Виночерпий прилежно наполнял кубки. Даже Сигарт был вынужден отдать должное — вино было превосходным.

За едой эльфа жадно расспрашивала человека о новостях из Рас-Сильвана. Он отвечал охотно, в подробностях передавая слова Лагда. Хэур же большей частью молчал. На протяжении всего ужина он не переставал наблюдать за хозяином — нелюбовь к людям заставляла его подозревать подвох в каждом слове Рогдвэна.

Несмотря на столь явную неприязнь, тот обходился с ним почтительно и даже с каким-то восхищением: вероятно, Лорган полнился легендами о беспримерной доблести хэуров, и увидеть живого сына Сиэлл-Ахэль считалось невероятной удачей.

Вскоре разговор перешел на похищенные свитки. Моав рассказала Рогдвэну о своих размышлениях, тот внимательно выслушал.

— Вы совершенно правы, княжна! Моррог — единственный, кому могли понадобиться эти пергаменты: вне всяких сомнений, это дело рук гарвов. Мои разведчики успели кое-что узнать относительно их судьбы — надеюсь, это вам поможет.

— Конечно, поможет! — воскликнула эльфа, отщипывая виноградинку. — И что же они узнали? Куда увезли свитки?!

Рогдвэн оглянулся по сторонам, затем придвинулся к столу, приблизив свое лицо к лицу Моав.

— Под хребтом, с этой стороны гор, есть тайный форт, принадлежащий Моррогу, — тихо произнес он. — Его еще называют Горелым из-за черных стен. У меня есть основания полагать, что свитки до сих пор находятся в нем.

Молчавший до сих пор Сигарт дико сверкнул глазами.

— Чушь! Нет там никакого форта, ни прелого, ни горелого! Если бы он был, в Сиэлл-Ахэль давно было бы известно об этом! Лазутчики Гастара знают каждый камень в Риане!

— В Бурых горах есть места, которые не известны даже хэурам, — спокойно ответил Рогдвэн. — Форт окружен скалами так, что его можно увидеть, лишь подойдя вплотную.

— Пусть так, но его можно увидеть с воздуха! У эльфов есть птицы-разведчики, они бы наверняка нашли его. Ты все врешь, такого форта нет!

Король не спеша выбрал себе яблоко и, удобно взяв его в руку, надрезал ножом.

— Над крепостью дует слишком сильный ветер — ни одна птица не смогла бы пролететь там.

Он съел четвертину яблока и, запив его вином, добавил:

— Не стоит недооценивать гарвов. В лес они не суются, но на своей территории будут обороняться, как звери.

— Мне странно слышать твои слова, — отозвалась Моав. — Не далее как несколько дней назад на нас напал отряд гарвов. Их было около двадцати. К счастью, нам удалось спастись.

На худощавом лице Рогдвэна отразилось удивление.

— Правда? Не знал, что они заходят так далеко…

Он нахмурился.

— Спасибо за предупреждение — я прикажу усилить стражу. Хотя, в любом случае, встретиться с ними нам так или иначе придется — мы ведь должны пробраться в самое их логово.

Он потянулся за виноградом и чуть не опрокинул стоящий на столе подсвечник. Вышитый манжет его котты зацепился за один из медных листьев, украшавших шандал. Рогдвэн поспешно отцепил его и подтянул на место.

— Прошу прощения, — с улыбкой произнес он. — Мы в походе совсем отвыкли от этикета. Вечер при свечах — скорее роскошь, чем привычка.

Сигарт прищурился, в рысьих глазах сверкнул желтый огонек — кое-что из сказанного человеком вызвало у него подозрения.

— А почему ты думаешь, что свитки все еще по эту сторону гор? — медленно спросил он, гипнотизируя Рогдвэна взглядом, точно удав — кролика.

— Перевал неприступен до середины лета, — просто ответил человек. — К нему ведет закрытый ледник, там слишком много трещин, засыпанных снегом. Это очень опасно — Моррог не стал бы так рисковать. Через ледник можно пройти лишь когда снег стает и разломы станут видны.

Хэур презрительно фыркнул.

— И ты хочешь сказать, что гарвы за много лет не смогли запомнить путь через него? Не смеши меня!

— Массив ледника находится в постоянном движении — в его толще все время происходят какие-то процессы, поэтому расположение трещин меняется каждый год, — терпеливо пояснил Рогдвэн, не отвечая на насмешку. — Никто не знает, где они окажутся на следующую весну.

Решив положить конец этой напряженной беседе, Моав примирительно взяла Сигарта за руку, одновременно бросив теплый взгляд на короля.

— Трудно даже сказать, насколько ценны твои сведенья, Рогдвэн! — искренне воскликнула она. — Уверена, с помощью такого союзника мы быстро вернем свитки в храм Эллар.

Правитель Лоргана поклонился, приложив руку к груди.

— Я уже говорил сегодня, что все мои люди находятся в вашем распоряжении, княжна, и я не отступаю от своих слов. Завтра же на рассвете мы двинемся в сторону форта; ваш друг из Рас-Сильвана сможет нагнать нас по дороге: в седле он куда быстрее любого из людей. Что же касается нашего отряда, то у меня не очень много воинов, но они отважны и готовы умереть ради победы Риана все до одного. Лучшей стражи вам не сыскать!

Моав благодарно ответила поклоном на поклон.

— Сочтем за честь принять это предложение, — ответила она. — Надеюсь, завтра мы продолжим беседу о свитках. А теперь позволь нам удалиться — мы устали за день и нуждаемся в отдыхе.

— Конечно! — засуетился Рогдвэн. — Прошу прощения, что задержал вас допоздна! Градвэн проведет вас к вашему шатру…

Моав поднялась, вслед за ней встали мужчины. Обменявшись с хозяином поклонами и пожеланиями спокойной ночи, эльфа и хэур покинули ужин.

Глава 7. «К. Р».

Сигарт с трудом добрел до шатра, куда их определили на ночлег. То ли вино было слишком крепким, то ли еда — чересчур обильной, но его невыносимо клонило в сон. Зайдя в палатку, он, не раздеваясь, повалился на мягкие шкуры и сладко потянулся.

— Спокойной ночи, человеконенавистник, — с укоризной проговорила эльфа, устраиваясь на своей постели.

Сигарт пробормотал нечто нечленораздельное и перевернулся на другой бок. Эльфа разделась, легла и мигом затихла. Хэур почти заснул, как у него над ухом раздался громкий щелчок. Он вскочил на ноги, как будто его подбросили, но тут же расслабился.

— Фифли, сколько раз я тебе говорил не делать так!

Сильф стоял посреди шатра, с недовольным видом изучая обстановку.

— Ифли насилу вас нашел! — возмущенно начал он, но Сигарт в этот же миг подскочил к нему и зажал рот ладонью.

— Ты бы здесь не шумел — мы, чай, не в Мермине, — прошипел он. — Кто их знает, этих людей.

Сильф с видом потрепанного петуха вывернулся из-под его руки.

— Да-да, Ифли как раз хотел сказать Колючке и госпоже, что там что-то такое затевается! — понизив голос, сказал он. — Такое!..

Хэур мигом насторожился. Сон как рукой сняло. Он бросил взгляд на спящую эльфу — она дышала мирно, как ребенок.

— Какое такое?

— А кто его знает?.. Пусть Колючка сам пойдет и посмотрит.

— Где смотреть-то?

— В большой беседке.

— Ясно, — сказал Сигарт, быстро подбирая оружие. — Значит так, ты побудь здесь с Моав, а я пойду разузнаю, что там за игры, понял?

— Понял, понял, — закивал сильф. — Не бойся, Ифли не даст госпожу в обиду.

Сигарт еще раз взглянул на неподвижно лежащую Моав и тихо вышел из палатки. Его черная тень мелькнула между шатрами. В лагере уже было тихо, лишь кое-где слышался храп, да кто-то из солдат шевелился во сне. Хэур успешно обошел караул, прошел мимо нескольких шатров и подкрался к королевской палатке. Внутри горела свеча, ее свет желтым пятном отражался на вышитой стене.

Из-за тонкой ткани послышался приглушенный голос Рогдвэна. Сигарт обернулся рысью, стена перед ним тут же исчезла, перед желтыми глазами всплыли три высокие фигуры. Одна из них принадлежала королю, две другие — воинам из лагеря. Остатки ужина были убраны, вместо обеденного стола стоял маленький походный столик для письма. Хэур затаил дыхание. Рогдвэн снова заговорил:

— Пойдете в Горелый — дорогу вы знаете — и передадите страже это письмо.

Он подошел к столу, взял лист бумаги, оторвал от него половину и, быстро обмакнув перо в чернила, черкнул пару строк.

— Вот… — сказал он, протягивая сложенный листок одному из людей.

Тот покорно кивнул и спрятал записку глубоко под куртку.

— И еще, — продолжил Рогдвэн, — покажешь стражникам вот это…

Он снял что-то с шеи и тоже протянул солдату. Тот взял предмет с каким-то особым благоговением и, осторожно сложив в ладони, запрятал вслед за письмом.

— Идите, — приказал король, — я жду от вас хороших вестей.

Оба воина поклонились и быстро направились к выходу. Дождавшись, пока они немного отойдут, Сигарт обошел палатку и, незамеченный, скользнул в темноту подле следующего шатра. Люди направлялись прочь от лагеря. Не останавливаясь и не заходя в палатки, они дошли до последних шатров. На окраине лагеря их ждали лошади; сев верхом, люди скрылись в лесу. За ними промелькнула большая звериная тень.

Воины ехали быстрой рысью, но ночная темнота не давала скакать в полную скорость. Время от времени они перебрасывались короткими фразами, остальное время двигались молча.

— Поедем через овраг, так будет быстрее, — предложил один из них — видимо, младший по званию.

— Нет, наши там вчера видели сулунгов — я не хочу лишних проблем, — сказал второй.

— Да какие сулунги! — не унимался первый. — Их уже давно всех гарвы перебили на жаркое.

— Ты бы меньше болтал — как бы нас это жаркое нас не учуяло.

Старший из воинов настороженно осмотрелся по сторонам. Неожиданно в кустах раздался шорох. Точно в ответ на опасения вояки на поляну выскочил огромный зверь.

— Берегись! — только и успел крикнуть он; когтистая рысья лапа полоснула его по груди, взрезав ее от плеча до живота.

Окровавленный, человек беззвучно рухнул с седла в траву. Второй дал коню шенкеля, но куда там! В три больших прыжка зверь догнал его и сбросил на землю. Борьба длилась всего несколько мгновений — короткий вскрик, и человек остался лежать неподвижно. Испуганные кони с хрустом скрылись в лесу. Темный рысий силуэт стал утончаться, хэур принял свое обычное обличье. Он вернулся к первому воину и, склонившись над телом, стал обшаривать его. Вскоре под его рукой зашуршала бумага. Он достал письмо и споро вскрыл. Оно было написано на риани четким убористым почерком.

«Веду М. к форту, прошу обеспечить достойный прием. Вместе с ней идет хэур. Прибудем через пять дней. К. Р.»

Сигарт еще раз пробежал глазами строчки и, скомкав письмо, спрятал под куртку. На всякий случай он решил снова обыскать убитого. Он залез во внутренний карман его одежды, под его пальцами скользнуло что-то твердое и холодное. Сигарт вытащил из кармана предмет и поднес к глазам: похоже на тот самый медальон, который дал Рогдвэн… Хэур присмотрелся еще и вздрогнул — два скрещенных меча со змеей! Он уже видел этот знак. В памяти моментально всплыла ночь в Имране. Сигарт рванул рукав убитого воина. Так и есть! Такая же татуировка, что и у тех людей, что приходили за Моав.

Он вспомнил сегодняшний ужин — значит, вот почему Рогдвэн так смутился, зацепившись рукой за шандал! Теперь Сигарт был совершенно уверен — на запястье короля тоже были два меча, и он не хотел, чтобы гости увидели этот знак. И эти инициалы — К. Р.! Серые глаза хэура хищно сузились, в них загуляли злые огоньки.

Второго из воинов обыскивать смысла не было. Спрятав медальон, хэур поднялся и, даже не удосужившись убрать тела с дороги, бегом двинулся в лагерь.

***

В шатре было темно и тихо. Моав спала, уютно свернувшись среди звериных шкур, заменявших одеяла. Ифли посапывал рядом. Сигарт осторожно подкрался к эльфе, тронул за плечо. Она открыла глаза, зевнула, сладко потянулась к кейнару, но он решительно отвел ее руки. Моав удивленно поднялась. В стальных глазах хэура не было и намека на ласку.

— Не хочу нарушать твой сон, но нам пора убираться отсюда, и как можно скорее, — прошептал он.

— Но почему? Мы же собирались выступать завтра — Рогдвэн пойдет с нами, так будет спокойнее…

— Мне будет спокойнее, если завтра мы будем далеко отсюда. Я тут прогулялся немного перед сном и узнал кое-что: тебе это не понравится. Но сейчас нет времени рассказывать — просто поверь мне!

Он быстро подошел к сильфу и дернул за плечо.

— Вставай, бравый охранник! Мы уходим!

Ифли подскочил на месте и заморгал, точно разбуженный совенок.

— Что, уже утро?..

— Нет, но мы сейчас же покидаем лагерь.

Лицо хэура было настолько сурово, что эльфа без промедления принялась собирать вещи. Еще несколько раз она пыталась узнать о причине такой спешки, но Сигарт лишь торопил ее, обещая рассказать все позже.

Никем не замеченные, они выскользнули из шатра. В лагере было тихо, лишь вдалеке раздавались мерные шаги часового. Дождавшись, пока они затихнут, все трое быстро обогнули свою палатку, затем перебежали к следующей, и так до самого конца лагеря. Сигарт повел их в сторону, противоположную той, в которую шли злополучные воины. Место для укрытия он присмотрел еще по дороге в лагерь — на всякий случай. Оно находилось между тремя большими валунами у лесного озера. Площадка между ними была достаточно большой, чтобы там можно было сидеть втроем, оставаясь незаметными снаружи. К берегу озера спускался покатый травянистый холм.

Заведя Моав и Ифли в убежище, Сигарт обошел камни со всех сторон, чтобы убедиться, настолько оно надежно, затем достал из кармана клочок бумаги и кусочек угля и, приложив к камню, что-то быстро нацарапал на бумаге. После этого вынул из того же кармана медальон, завернул его в записку и снова положил в карман. Удовлетворенный работой, он вернулся к друзьям. Моав решительно выступила вперед.

— Может, ты все-таки объяснишь, откуда вся эта паника? — недовольно потребовала она.

— Если все сложится так, как я рассчитываю, ты скоро сама все узнаешь. А теперь мне надо ненадолго отлучиться. Вы двое ждите меня здесь — учтите, любая прогулка может стоить вам жизни.

Эльфа удивленно взглянула на него.

— Ты куда?!

— Да надо кое с кем встретиться, — сквозь зубы проговорил хэур.

Не дожидаясь ответа эльфы, он обернулся рысью, серая спина заиграла в свете луны серебряным блеском. Всего миг, и хищник одним прыжком исчез в темноте.

***

Ночь выдалась тихой и теплой. Мягкий лунный свет заливал поляну, прихотливыми тенями скользил по гладким камням в остове старого колодца, убаюкивая обманчивым ощущением покоя. Вдруг зашуршали кусты, и в освещенный круг ступил высокий мужчина. Он осмотрелся — вокруг никого не было. Выбрав укромное место за большим камнем, он спрятался в его тени и замер. Прошло некоторое время. На поляне по-прежнему было тихо, но ночной гость продолжал ждать.

Наконец, его терпение было вознаграждено — среди деревьев раздались быстрые шаги, снова зашелестела листва, и в освещенное луной пространство выступила темная фигура в плаще. Пришедший вышел на середину поляны, остановился, осмотрелся по сторонам. Судя по всему, он кого-то ждал. Неожиданно он вздрогнул и попятился — из-за камня появилась мощная фигура хэура.

— Добрый вечер, Рогдвэн, — спокойно проговорил он, подходя к человеку в плаще. — Или, вернее сказать, доброй ночи.

Король Лоргана смело шагнул навстречу, темные волосы поблескивали в свете луны, ее лучи прочертили резкие тени на выразительном лице.

— Не скрою, я удивлен тем, что встретил тебя здесь, — стараясь казаться спокойным, ответил он. — Надеюсь, мы уже достаточно узнали друг друга, чтобы перейти на «ты». У меня назначена встреча с одним из моих командующих. Странно, что его еще нет…

— Его и не будет — это я тебя вызвал.

Рогдвэн зябко повел плечами, но не двинулся с места.

— Ты?! И медальон тоже ты прислал?

— Да, я.

— И что же ты намерен мне сообщить? Я слушаю тебя.

Сигарт подошел еще на пару шагов. Теперь он стоял прямо перед королем, сложив руки на груди. Он был на полголовы выше Рогдвэна, мохнатый меховой жилет делал его фигуру еще более угрожающей.

— Это я тебя слушаю! Начало я тебе подскажу, а ты мне изложишь остальное.

Черной тенью он прошелся вокруг Рогдвэна. Серые глаза недобро сощурились.

— Ты послал своих людей, чтобы предупредить кого-то о нашем передвижении… — начал он. — Я почти уверен в том, что «достойный прием» в твоем понимании — это вовсе не горячее вино и сытный ужин. Впрочем, как и в том, что никакой князь Рас-Сильвана тебя не посылал сюда…

Он умолк и внимательно посмотрел на человека. Удивительно, но тот даже и не пытался оправдываться. Орлиные глаза смотрели на хэура прямо, почти спокойно, без капли страха. Сигарт невольно удивился такой смелости — мало кто из людей стал бы смотреть так в глаза рыси… «Уж не ошибся ли я в своих подозрениях?» — мелькнуло у него в голове, но звериная осторожность пересилила сомнения.

— Ты явился раньше срока, чтобы ваш третий друг не испортил тебе планы. Ты пытался заманить нас в ловушку, — тем же спокойным тоном продолжал он. — И я хочу знать, зачем ты это сделал. Я слушаю твои объяснения.

— Я не собираюсь ничего тебе объяснять, — гордо проговорил Рогдвэн. — Если тебе нравится подозревать всех вокруг — что ж, ты можешь делать это дальше. Такие, как ты, только и умеют, что видеть во всех врагов: вы никому не верите, ждете предательства даже от лучшего друга, и поэтому вы всегда останетесь всего лишь зверьем!

Сигарт вздрогнул — словно его укололи в самое сердце: еще никто и никогда не говорил так о хэурах, а ведь это было почти правдой… Однако его замешательство длилось всего миг — воспоминание о татуировках, увиденных на постоялом дворе в Имране, вернуло ему решимость. Злоба вновь наполнила его.

— Смотри, как бы тебе не поплатиться за свои слова! Я ведь еще кое-что о тебе знаю — это ты подсылал воинов, чтобы они похитили Моав. В Имране и под Милданасом!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Рогдвэн — его голос дрожал от возмущения.

Сигарт рассвирепел.

— Сейчас поймешь!

Король Лоргана не успел и пошевелиться, как хэур кинулся на него. Лишь чудом ему удалось увернуться от сокрушительного удара. Он упруго отскочил в сторону и встал в позицию. Сигарт понял, что недооценил противника — этот человек был не так слаб, как остальные из его племени…

— Ты будешь или очень смелым, или очень глупым, если вступишь в драку с хэуром, — предупредил он.

Глаза Рогдвэна сверкнули ненавистью.

— Я предпочитаю первое, — твердо ответил он.

Поняв, что уговоры бесполезны, Сигарт снова бросился на противника. Они сцепились в свете луны, точно две темные тени. Рогдвэн оборонялся настойчиво и достойно — уже в который раз он выскальзывал из рук хэура, однако это был не более чем последний вздох перед смертью, ибо исход драки был предсказуем — слишком долго закаляла своих сыновей Сиэлл-Ахэль. Скоро человек начал выбиваться из сил. Он все еще сопротивлялся, однако дыхание его было хриплым, он то и дело спотыкался. Темные волосы налипли на вспотевший лоб, орлиные глаза дико сверкали. Сигарт же словно и не чувствовал усталости, его удары были все так же точны, движения — по-кошачьи легки.

— Рогдвэн, хватит брыкаться, — закричал он, обходя соперника по кругу. — Тебе все равно не уйти!

Но тот не сдавался. Он лишь крепче сжал зубы, так что лицо стало казаться выточенным из камня, отбросил плащ и сгруппировался в ожидании атаки. Так они кружили по поляне некоторое время, то сцепляясь, то снова расходясь. Упрямство противника повергало Сигарта в удивление — он не ожидал такой настойчивости. Но природу не обманешь — превосходство хэура становилось все более очевидным, он был сильнее и ловчее противника. Наконец, Сигарт сбил Рогдвэна с ног и повалил на траву. Поединок был окончен. Колено хэура уперлось в грудь человека, пальцы сомкнулись под его подбородком. Поверженный король захрипел.

— Продолжаем разговор… — тяжело дыша, проговорил хэур — схватка порядком утомила даже его. — Итак, зачем ты пытался похитить Моав?

Правитель Лоргана попытался освободиться, его лицо перекосилось от бессильного гнева.

— Мне приказали! — сквозь стиснутые зубы прошипел он.

— Кто?

— Моррог!

— Моррог?! Так ты прислуживаешь ему, подлая рожа?!

Рогдвэн дернулся.

— Я не собирался ее убивать! Мне было приказано лишь доставить ее живой в условленное место… Живой, понимаешь! Мало ли что Моррогу от нее надо — это уже не мое дело. А знаешь, какая награда была обещана за нее? Да у меня казна меньше!

— Зачем она понадобилась Моррогу?

— Клянусь, я не знаю! Я никогда не видел его, лишь получал записки и деньги, большие деньги!

Сигарт сильнее сдавил его горло, на побагровевшем лбу Рогдвэна проступили вены.

— Это правда?

— Правда!

Лицо хэура снова выразило подозрение.

— А почему ты не приказал схватить ее сегодня ночью, пока она спала в твоем лагере? Тебе ничего не стоило убить меня — у тебя ведь столько воинов.

Рогдвэн рассмеялся ядовитым смехом.

— Только дурак станет вести за собой пленную веллару! Она слишком опасна! Что если она перебьет половину моих людей, пока мы доберемся до форта? Лучше, чтобы она дошла туда добровольно, а уж гарвы найдут на нее управу…

Сигарт грубо выругался, еще плотнее придавил Рогдвэна коленом.

— Гарвы, которые на нас напали, действовали тоже по твоему приказу, ведь так?

— Нет, — огрызнулся тот, — мы шли отдельными отрядами, так больше шансов поймать эльфу. Им просто не повезло.

— Так, с этим ясно, — кивнул Сигарт. — Теперь со свитками… Ты говорил, они все еще в форте: почему ты так уверен, что они вообще были там?

Лицо Рогдвэна исказила гримаса какого-то злобного отчаянья.

— Потому что я САМ их туда привез!

Хэур застыл от удивления. Рогдвэн изогнулся, вырвался из сжимавших его пальцев и тут же вскочил на ноги. Вернее всего сейчас было бы бежать, сломя голову, надеясь на быстроту своих ног и счастливый случай, но правителю Лоргана этот путь показался бесчестным — благородная кровь древних королей все еще играла в его жилах. Он быстро отскочил на другой конец поляны, выпрямился во весь рост.

— Он предложил мне выгодные условия, — выкрикнул он, выплевывая слова, как змея отраву. — Два рудника в Бурых горах. Продав добытый на них металл, я смог бы снести все прогнившие дома в Лоргане и вместо них построить новые!

Сигарт презрительно скривился, словно и впрямь смотрел на гада, подползшего к его сапогу.

— А другого способа добыть денег ты не смог придумать?

— Что ты знаешь о деньгах, хэур?! Ты, кого кормят на дурняк в любом трактире! Ты не представляешь себе, что такое быть человеком. Мы ведь всего лишь люди, а не высокорожденные существа: мы не умеем колдовать, как эльфы, или добывать себе пищу когтями, как хэуры. Моим людям нужны деньги, они страдают от болезней и холода! Ты не представляешь себе, каково это — видеть, что твой народ ютится в жалких лачугах, в то время как эти бледные немощи купаются в роскоши в своем Рас-Сильване!.. Думаешь, мне приятно смотреть, как мои люди прислуживают им за гроши?! Или, может быть, мне приятно знать, что от бедности они бегут к Моррогу! — он с шумом перевел дыхание. Его лицо все дрожало, со лба катился пот. — Но самое ужасное, что я почти ничем не могу улучшить их положение — даже если бы все мои усилия оказались успешными, прошли бы годы, десятилетия, прежде чем люди Лоргана стали бы жить лучше! А они хотят есть уже сегодня! Я просто хотел быть хорошим королем, которого бы славили в веках за его деяния, хотел дать своему народу счастье и благополучие!

— Счастье ценой предательства? Да из-за тебя теперь весь Риан в опасности, ты это понимаешь?!

Взгляд человека надменно сверкнул.

— Это вы в опасности, а не мы… Я нашел общий язык с Лагдом, я смогу найти его и с Моррогом.

— Думаешь, твой народ был бы тебе благодарен за такую услугу?!

— Думаю да! Моррог — ваш враг, но не наш! Мы ведь не лезем в высокие дела света и тьмы. Под его властью людям жилось бы точно не хуже, чем рядом с этими остроухими колдунами, а может быть, даже и лучше — представь себе, сколько ресурсов окажется в нашем распоряжении, когда Рас-Сильван и остальные города сгинут с лица земли!

— Спустить бы с тебя шкуру за такие размышления, да только прикасаться противно… — с омерзением проговорил хэур.

Он вдруг вспомнил еще кое-что.

— Что обозначают два меча?

— Это знак тайного ордена помощи Лоргану, — процедил Рогдвэн. — Каждый, кто носит его, клянется сделать все для процветания своего народа, независимо от того, в чем заключается приказ.

— А командуешь этой шайкой, конечно же, ты? Я так понимаю, «К. Р.» — это «Король Рогдвэн»?

Человек ничего не ответил, лишь темные глаза сверкнули ненавистью.

— Ясно, — заключил Сигарт. — Тогда еще один вопрос — сколько свитков ты отдал Моррогу?

Он сделал шаг в сторону Рогдвэна.

— Два.

— А где третий?

Человек молчал. Сигарт сделал еще шаг.

— Я продал его Гастару, — криво усмехнувшись, отозвался Рогдвэн.

— Что?!

— Он хотел все три, но я уже обещал Моррогу — пришлось сказать, что мне удалось украсть только один…

— А Моррогу, стало быть, сказал, что украл два?

Рогдвэн кивнул.

— Ууу, людское отродье! Только о золоте и думаете!

— Каждый думает о том, чего ему не хватает, а король — еще и о том, чего не хватает его народу.

— Ладно! — оборвал его хэур, помотав головой. — Довольно! Слушать тебя тошно. Убирайся в свою нору! У тебя было доброе имя, но ты его продал — теперь ты никому не страшен.

— Мы еще увидимся, — злобно прошипел Рогдвэн. — И с тобой, и с твоей подругой!..

Темные глаза короля блеснули безумным огнем.

— Когда вы захлебнетесь в своем благородстве, я буду стоять и смотреть, как вы подыхаете!

Сигарт медленно развернулся и двинулся на него.

— Давай, вали отсюда, пока я не начал смотреть, как подыхаешь ты!

Не удостоив его ответа, Рогдвэн развернулся и сделал шаг, чтобы уйти, когда Сигарт встрепенулся, осененный идеей. В мгновение ока он догнал человека и крепко схватил под локти.

— Что тебе еще нужно? Я сказал все, что знаю! Убить меня хочешь, кошачья шкура? — процедил Рогдвэн — в его словах сквозило невероятное, почти нечеловеческое высокомерие. — Долго же ты мозгами ворочал…

— Не настолько долго, чтобы дать тебе улизнуть, — сказал Сигарт, заламывая ему руки. — Я тут подумал — где гарантия, что ты сказал правду по поводу форта? Может, там и нет никаких свитков, а может, и самого форта нет? В общем, ты пойдешь с нами — будешь показывать дорогу. А как доберемся — поговоришь с гарвами, они ж твои друзья, так ведь?

Король Лоргана бросил через плечо полный ненависти взгляд. Сигарт бесцеремонно толкнул его в спину и через несколько мгновений оба исчезли в чаще.

Глава 8. Сговор

Эльфа и сильф ждали Сигарта у озера. Уже светало, а его все не было. Моав начинала нервничать. Ифли делал все возможное, чтобы хоть как-то успокоить ее — шепотом рассказывал потешные истории, даже вскипятил чай, несмотря на приказ хэура не разводить огня, но было видно, что мысли эльфы невеселы. Наконец, Сигарт явился, и, к удивлению своих друзей, не один. Первым из-за холма показалась чья-то фигура, за ней конвоиром шагал хэур. Ифли первым заметил их.

— Белая госпожа, смотрите, Колючка ведет к нам своего друга! Вот веселье-то будет!

Моав поспешно поднялась с земли, облегченно вздохнула, но в следующий миг на ее лице отразилось недоумение. Она прищурила глаза, всматриваясь в идущего впереди воина. По мере приближения Сигарта и его пленника удивление эльфы росло все больше и больше. Не выдержав, она побежала им навстречу. Шагов за десять от них она вдруг резко остановилась.

— Рогдвэн, ты?!

Сигарт выступил вперед.

— Да, Моав, позволь тебе представить — Рогдвэн, тот самый, что похитил свитки из Рас-Сильвана и продал их Моррогу, а на сдачу пытался похитить тебя, чтобы передать ему же.

Эльфа застыла на месте, растеряно переводя взгляд то на Сигарта, то на его пленника.

— Рогдвэн, это правда? — тихо, почти испуганно спросила она. — Ты же сказал, что тебя прислал отец…

Человек бросил на нее гордый, полный злобы взгляд и отвернулся. Весь его вид говорил о нежелании пускаться в какие-либо объяснения.

— Но ведь он так тебе доверял! — с болью вскричала эльфа.

Сигарт грубо ткнул пленного в спину.

— Давай, расскажи ей историю о голодающих детях Лоргана — ей понравится!..

Рогдвэн презрительно повел плечом.

— Что такое? — с издевкой поинтересовался хэур. — Неужели ты истратил на меня все свое красноречие? Ладно, я сам все расскажу — потом. А теперь я хочу позавтракать.

На глазах у все еще изумленной Моав он провел Рогдвэна к скальному убежищу. Как ни унижен был король Лоргана, он не смог скрыть удивления при виде сидящего под скалой Ифли — похоже, таких существ он еще не видел. Сигарт с силой толкнул пленника и заставил сесть на землю.

— Сиди здесь и не пытайся сбежать — нож тебя все равно достанет. И трех шагов не успеешь сделать.

Он направился к костру, где над огнем висел котелок с чаем. Поверженный король Лоргана проводил его ненавидящим взглядом.

Моав тем временем осторожно подошла к пленнику и опустилась рядом с ним.

— Рогдвэн, зачем ты это сделал? — спросила она, тронув его за рукав.

Тот вздрогнул, точно от удара хлыстом.

— Оставь меня в покое! — огрызнулся он. — Довольно того, что я рассказал твоему любовнику — больше я не скажу ни слова!

Эльфа печально вздохнула, поднялась с земли и пошла к костру.

Завтрак прошел безрадостно. Сигарт ел молча, то и дело поглядывая, чтобы невезучий король не надумал сбежать; Моав, ошеломленная новостью, молча накладывала еду, сильф тоже был непривычно тихим — видимо, он решил не вмешиваться в дела, которые его не касались. За чаем Сигарт рассказал все, что узнал от Рогдвэна. Моав выслушала, не говоря ни слова, потом отвернулась и стала собирать посуду. Хэур с удивлением наблюдал за ней — он готов был поклясться, что в синих глазах сверкнули слезы.

После завтрака они быстро собрались и двинулись в путь: было ясно, что больше никто к ним не присоединится. Король Лоргана шел впереди, показывая дорогу, за ним шагал Сигарт. Моав и Ифли шли сзади, на некотором расстоянии от хэура и его добычи. Направление движения было таким, как и говорил Рогдвэн — к горам, немного забирая на юг — но хэур по-прежнему относился к нему с подозрением. Он не спускал с человека глаз ни на минуту и при любом удобном случае поддевал его колкими словами.

Так они шли до обеда. Поручив пленного короля эльфе, Сигарт отправился на охоту. Ему давно хотелось крупной дичи — при всех своих кулинарных умениях, Моав редко готовила что-то крупнее кролика или дикой утки. В этот день удача была благосклонна к хэуру — через час он вернулся в лагерь, волоча за собой тушу молодого оленя и сияя гордой улыбкой.

— Вот, хозяйка, принимай добычу! — еще издали закричал он. — Сегодня будем пировать!

При виде убитого животного по личику Моав пробежала дрожь, но она тут же овладела собой и села разделывать оленя. Правда, ее решимости хватило ненадолго — вскоре она подошла к успевшему улечься на отдых хэуру. Тонкие руки были все в крови, зато лицо было белым, как мел.

— Ты не мог бы помочь мне приготовить его? — дрожащим голосом попросила она.

Сигарт приоткрыл глаза.

— А что такое?

Она сглотнула, судорожным движением обтерла руки о юбочку.

— Я… я не могу. Он еще теплый…

Хэур поднялся, сокрушенно фыркнув.

— Ладно, иди уже, лунное чудо. Я тебя позову, когда все будет готово. Овощи в сумке?

Моав коротко кивнула и потопала прочь.

Сигарт постарался на славу — скоро весь лес был полон соблазнительного запаха жареного мяса. Даже сильф, обычно харчевавшийся малопитательными вещами вроде ягод и грибов, материализовался рядом с костром и сидел там на корточках, глотая слюнки и ожидая, пока обед достигнет нужной стадии готовности. Моав же, наоборот, было почти не видно и не слышно — она отсиживалась в тени большого куста жасмина, стараясь не глядеть в сторону кухни. Рогдвэн, как обычно, держался в стороне от своих вынужденных спутников. Он лежал под деревом шагах в двадцати от центра лагеря и демонстративно смотрел в небо, запрокинув голову.

Наконец, Сигарт торжественно снял самодельный вертел с костра и воткнул его одним концом в землю так, что туша встала вертикально. Рядом, на горячем камне, дымились нарезанные кружочками морковка и картошка.

— Слушай мой приказ! — радостно провозгласил он, обращаясь ни к кому конкретно, но ко всему миру сразу. — На жареную оленину навааа-лись!

Он снял с бедра длинный нож и отрезал несколько щедрых кусков мяса. Ифли с радостным «Ура!» тут же ухватил самый большой из них. Неожиданно у костра появилась хрупкая фигурка Моав.

— Лунное чудо желает мяса? — услужливо осведомился хэур. — Могу предложить высокой велларе отличную оленью ножку…

Лицо эльфы дернулось.

— Спасибо, — с трудом выдавила она и, к искреннему удивлению Сигарта, действительно взяла в руки тарелку.

Она набрала овощей, затем выбрала кусок мяса, положила его рядом с ними и со всем этим направилась в сторону дерева, под которым лежал Рогдвэн. Сидевший у костра хэур недоуменно следил за ней.

— Эй, что ты делаешь? — крикнул он.

Эльфа обернулась, держа тарелку обеими руками.

— Не может же он столько времени ничего не есть.

— Что?! Еще и кормить этого мерзавца?! — вскипел Сигарт. — Да пусть он скажет спасибо, что я вообще не свернул ему голову! Он давно уже должен быть мертвым!

Личико Моав вмиг приобрело упрямое выражение.

— Если мы не будем кормить его, он скоро им и станет!

— Да, да! — присоединился сильф — он сидел рядом с Сигартом и тоже наблюдал за эльфой. — Вот если бы Ифли ничего не ел, он бы лег, загрустил и умер.

— Вот горе-то было бы, — проворчал хэур. — Ладно, пусть поест.

Он развернулся так, чтобы видеть Рогдвэна.

— Слышишь, круглоухий, скажи спасибо Моав — я бы не стал с тобой возиться!

Король Лоргана ничего не ответил, лишь демонстративно отвернулся. Моав с тарелкой в руках обошла его и села рядом.

— Я принесла тебе поесть, тут жареный олень и овощи. Вот.

Она протянула ему кушанье, Рогдвэн взглянул на нее, затем на аппетитный кусок оленины и невольно сглотнул. Видно было, что он изо всех сил борется с собой, чтобы не накинуться на еду.

— Поешь, — тихо сказала эльфа.

Человек нерешительно взял тарелку.

— Спасибо…

Моав улыбнулась и встала с земли. Глядя исподлобья, король проводил ее взглядом — в нем отражалось явное недоверие. Несколько мгновений он смотрел ей вслед, затем стал жадно есть принесенное мясо. В считанные мгновения он уничтожил все, что было предложено — прошли уже почти сутки с тех пор, как он ел в последний раз. Через некоторое время к нему снова подошла эльфа — она принесла чай. Серые глаза хэура следили за ее действиями с крайним недовольством, но юную веллару это, похоже, не смущало. Она подала чашку Рогдвэну и уселась на землю рядом с ним. Король Лоргана бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Что, нравится тыкать прутиком в пленного зверя?

Моав подняла брови.

— Прости, я тебя не понимаю…

Рогдвэн прищурил блестящие орлиные глаза.

— А с чего бы тебе еще со мной общаться? Я ведь тебя чуть не продал Моррогу!

— Ах, ты об этом… — тихо отозвалась она, опуская взгляд. — Но я же понимаю, ты сделал это не ради себя, а ради своего народа.

— Понимаешь?! Да тебе никогда этого не понять! — неожиданно вспылил Рогдвэн, но эльфа и бровью не повела.

— Понимаю, — спокойно и как будто грустно ответила она. — И даже лучше чем ты можешь себе представить… Я ведь старшая веллара, и я знаю, что такое быть в ответе за тысячи жизней. Так что видишь, у нас с тобой много общего.

Она чуть заметно улыбнулась — достаточно для того, чтобы человек тут же остыл.

— Ну ладно, прости, я не хотел тебя обидеть.

Моав кивнула в знак примирения. Рогдвэн горько улыбнулся и развел руками.

— Вот, видишь, никудышный из меня король получился, — вздохнул он.

Некоторое время оба молчали. Наконец, эльфа подняла голову.

— Расскажи мне о своей жизни в Лоргане, — попросила она.

Темные глаза подозрительно посмотрели на нее.

— Тебе правда это интересно?

— Иначе я бы не спрашивала.

Рогдвэн усмехнулся — не зло, а скорее смущенно. Его лицо приобрело какое-то теплое выражение, отчего стало совершенно ясно, что он еще очень молод. Груз власти, старивший его красивое лицо, спал — теперь он был похож на обычного воина, стушевавшегося перед симпатичной девушкой.

— Даже не знаю, что тебе и рассказать — ты лучше спрашивай…

Эльфа подсела ближе.

— Расскажи о своей семье. У тебя есть кейнара?

— Кто?!

— Ну, женщина, которая может подарить тебе детей.

Он невольно заулыбался.

— Жена, что ли?

— Наверное, — нахмурила лобик эльфа.

— Нет, жены у меня нет — есть невеста, мы должны пожениться осенью.

— Ух ты, как романтично! — захлопала в ладоши Моав. — А она красивая?

Рогдвэн уклончиво отвел глаза.

— Такая себе…

— Как это, такая себе?! — не смогла сдержать удивления эльфа. — Но ведь ты ее любишь?

— Какая разница, люблю или нет? — бросил Рогдвэн. — Она — дочь короля из Галлемары, и если я хочу заручиться его поддержкой, я должен взять ее в жены.

Моав аж рот открыла от изумления.

— То есть, как это? Ты собираешься быть с той, которую не любишь?!

— Да, потому что на той, которую я люблю, я жениться не могу.

— Почему?!

— Потому что она не из знатного рода, она — простая вышивальщица. И самое большее, что ей дозволено — это быть любовницей короля, а ее дети… — он осекся, — наши дети будут бастардами!

— Ну и что с того, что она не знатна?! Ведь вы же предназначены друг для друга!

— Тебе этого не уразуметь, — печально улыбнулся Рогдвэн, — у людей все несколько иначе — не так, как у вас. Чувства мало что значат в нашем мире. Я просто должен забыть ее и взять себе ту, другую, если хочу, чтобы жизнь моего народа стала хоть чуть-чуть лучше.

Лицо Моав вдруг стало грустным.

— Я очень хорошо понимаю тебя, — неожиданно тихо сказала она. — Я бы тоже многим пожертвовала ради блага Рас-Сильвана.

В этот момент их беседу прервал Сигарт. Он подошел и встал перед ними, уперев руки в бока. Настроен он был крайне саркастично — благоволение Моав к этому человеку начинало настораживать его.

— Так, так… обсуждаете план сноса лачуг?

Эльфа поспешно поднялась ему навстречу.

— Я расспрашивала Рогдвэна о жизни у него на родине.

— И как? — иронично поинтересовался Сигарт.

— В Лоргане живется очень тяжело!

Хэур театрально вскинул брови.

— Да что ты говоришь! Настолько тяжело, что приходится приторговывать эльфийскими велларами, чтобы прокормиться?

Моав метнула на него уничижительный взгляд и молча пошла обратно к костру. Рогдвэн отвернулся, всем своим видом показывая, что не желает вступать в беседу с хэуром.

После обеда маленький отряд продолжил путь. Постепенно лес становился все более низкорослым — сказывалась близость гор. В просвете между деревьев проглядывали серо-бурые плиты скал. Чем ближе путники подходили к горам, тем более хмурым становился Сигарт. Теперь он шел почти все время молча, постоянно прислушиваясь ко всему, что творилось вокруг — вероятность наткнуться на гарвийский патруль становилась все больше. К счастью, до вечера они никого не встретили — то ли гарвы не так уж и старательно защищали свои владения, то ли просто Рогдвэн вел их по таким местам, где вероятность стычки с ними была минимальной.

Заночевали в лощине у ручья. Вода в нем была настолько холодной, что руки немели мгновенно — стало быть, горы совсем близко. Сигарт добыл на ужин нескольких зайцев, Моав и Ифли приготовили их на огне — с недавних пор в сильфе проснулась страстная любовь к готовке. После еды быстро выпили чай и стали готовиться ко сну. Рогдвэн как раз расчищал от шишек место под большой сосной, чтобы лечь, когда к нему подошел хэур. У него в руках было два куска веревки.

— Давай сюда лапы, — резко сказал он, присаживаясь рядом с королем.

— Это еще зачем?

— Затем, чтобы ты не сбежал ночью. Не могу ж я тебя круглые сутки пасти.

Молодой король окатил его презрительным взглядом и молча протянул руки, сложенные в запястьях. Сигарт стянул их веревкой, затем связал ему ноги в щиколотках, подергал узлы для проверки и, удовлетворенный своей работой, пошел спать.

Ночь прошла без приключений — гарвов слышно не было, Рогдвэн покорно лежал, связанный по рукам и ногам. Следующий день также не был отмечен никакими опасностями, однако настроение Сигарта не улучшалось. К вящему его недовольству, эльфа продолжала высказывать особую симпатию к пленнику. Во время привалов она часто подсаживалась к нему, они тихо говорили о чем-то, Моав смеялась, и даже обычно неприветливое лицо короля Лоргана иногда озарялось улыбкой. Не выдержав, хэур на одном из переходов догнал эльфу и напрямую высказал все, что он думает по этому поводу, но та лишь усмехнулась и лукаво спросила:

— Ты что, ревнуешь?

— Чего?!

— Ты обращаешь так много внимания на наши разговоры, что складывается впечатление, будто ты переживаешь, как бы он мне не понравился.

Сигарт страдальчески потер лицо руками — эта эллари когда-нибудь сведет его с ума!

— Нет, — стараясь казаться спокойным, ответил он. — Просто я не очень люблю мерзавцев, которые способны продать за деньги кого угодно. Ты ведь чуть не умерла по его милости! Представь только, что было бы, попади ты в руки Моррога.

Моав устало вздохнула.

— Но ты же знаешь, почему он так поступил. Вовсе не оттого, что он предатель по своей сути, а потому что хотел помочь своему городу!

Сигарт понял, что дальнейший разговор не имеет смысла.

***

К вечеру третьего дня они окончательно вышли из леса, дальше путь пролегал через нагромождение огромных каменных плит. Когда-то здесь произошел обвал — часть скального массива обрушилась, и с тех пор эти гигантские осколки лежали здесь, точно рассыпанные чьей-то небрежной рукой.

Путешественники решили заночевать еще на подступах к каменному царству — Моав выглядела уставшей, да и Сигарт был не прочь отдохнуть и поужинать. Даже сильф примолк, что было признаком крайнего утомления. Один лишь Рогдвэн за все время пути не выказывал никаких признаков усталости или желания отдохнуть, однако его мнения никто не спрашивал.

На самой границе леса возвышалась большая скала — этот обломок горы укатился дальше остальных; под его стеной и разбили лагерь. Моав и Ифли занялись приготовлением ужина, Сигарт тем временем обернулся рысью, быстро забрался на самый верх скалы и, снова приняв привычное обличье, стал осматривать окрестности.

— Долго еще до этого Горелого? — крикнул он сидящему внизу Рогдвэну.

— Дня два, — послышалось в ответ. — Подойдем под самые горы и пойдем вдоль них между камнями. Это — единственный путь, который не охраняется гарвами.

— Это почему же? — спросил Сигарт, упруго спрыгивая со скалы.

— Наверное, они думают, что тот, кто решит наведаться к ним, выберет более удобный подход со стороны леса, а не станет карабкаться через эти булыжники, — с чуть заметной иронией сказал Рогдвэн.

Хэур прищурил серые глаза.

— Что-то все равно больно долго… За два дня можно через в Пропащие земли перевалить и назад вернуться.

— По прямой до форта и полдня не было б, но через эти завалы быстро не побежишь, — зло ответил пленник.

— Хотелось бы, чтобы твои слова оказались правдой, иначе я, наконец, сделаю то, о чем мечтаю уже три дня — переломлю тебе хребет.

Решив, что отвечать на такую угрозу — ниже королевского достоинства, Рогдвэн молча поднялся и пошел помогать двум другим участникам похода.

После еды все разбрелись кто куда. Сильф собрался было сыграть на дудочке, но Сигарт запретил: в горах звук разносится далеко — не ровен час, гарвы услышат. Расстроенный, Ифли со щелчком исчез — видимо, решил подыскать место, где не действует запрет на музыку. Рогдвэн рассказывал эльфе о денежной системе Лоргана, сидя под нависающей стеной, Сигарт отправился разведывать окрестности. Когда он вернулся, было уже темно. Моав ждала его, лежа на меховой подстилке. Как всегда связав на ночь Рогдвэна, хэур присоединился к ней.

— Ну что, все обсудили? — спросил он, обхватывая эльфу рукой и притягивая к себе.

— Почти… Осталось несколько вопросов, но, я думаю, на них, скорее, сможешь ответить ты.

— Я?

Моав игриво обвила руками его шею.

— Да. Например, что ты планируешь делать этой ночью?

— Даже не знаю, — в тон ей ответил хэур, — вообще-то я собирался спать, но, может быть, у тебя есть более интересные идеи?

— Ну, можно, например, немного прогуляться.

— Где?

— Здесь недалеко есть симпатичный ручеек — можем посмотреть на него.

— Ну, идем смотреть на ручеек, любительница ночных прогулок, — улыбаясь, проговорил хэур и поднялся с земли.

Моав встала вслед за ним и, поднявшись на цыпочки, прильнула к его губам долгим поцелуем. Вскоре оба скрылись в ночной темноте.

Примерно через час Сигарт с наслаждением повалился на меховое ложе. Так крепко он давно не спал. Ему снились странные, ни на что не похожие сны — они были полны света, музыки, чего-то легкого и радостного. А запах, какой там был запах! Сам воздух был наполнен густым, пьянящим ароматом цветов. Казалось, будто все растения в мире решили распуститься одновременно.

Очарованный дивными снами, хэур проснулся позже обычного. Моав рядом не было, зато Ифли уже вернулся. Он сидел у вчерашнего костра и мастерил из шишек фигурки — надевал их боком на палочки и разыгрывал между ними сцены, словно они были живыми существами. В любое другое время эта картина наверняка бы вызвала у хэура раздражение, но сейчас у него было такое замечательное настроение, что было даже любопытно наблюдать за действиями сильфа. Вдоволь насмотревшись, он лениво сел и потянулся. Ифли отвлекся от своей драмы.

— Доброе утро, Колючка! — крикнул он, сделав в воздухе приветственный жест рукой.

— Доброе. Что нового?

— Да ничего особенного. Вот только двое влюбленных поссорились и никак не могут помириться.

Он указал на двух чудиков с головами-шишками.

— И чего же это они поссорились?

— Он обвиняет ее в том, что она слишком доверчивая.

— Да уж, серьезное обвинение, — кивнул Сигарт и прыжком поднялся с земли. — А, кстати, почему такая тишина? Что, все еще дрыхнут?

Он оглянулся по сторонам, остановил взгляд на небольшом камне, за которым вчера лег спать Рогдвэн.

— Эй, круглоухий, подъем!

Ответа не последовало. Сигарт ленивой походкой двинулся к камню.

— Ты что, оглох? — крикнул он и тут же застыл на месте — у подножья валуна никого не было, лишь обрывки веревки валялись на земле.

В следующий миг лагерь огласился гневным ревом, заставившим Ифли выронить из рук своих шишечных подопечных. Хэур вихрем подскочил к костру, схватил худощавого сильфа за ворот.

— Это ты! Это все ты! Скотина! Тварь зеленая!

Сильф стал отчаянно извиваться, шипя и фыркая, точно рассерженная кошка. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы из-за скал не появилась Моав.

— Оставь его! — крикнула она громким, но в то же время спокойным голосом. — Он ни в чем не виноват — это я отпустила Рогдвэна!

Сигарт так и выронил сильфа из рук. Шатаясь, с перекошенным от гнева лицом, он подошел к эльфе.

— Что?! Что ты сказала?

— Это я развязала его, пока ты спал, — невозмутимо ответила она.

Хэур в ярости набросился на нее.

— Как ты могла?! Ты же погубила нас всех! Он донесет о нас в форт! Да что я говорю — наверное, уже донес!

Моав не пыталась сопротивляться, ее синие, как сапфиры, глаза смотрели спокойно.

— Нет, он пообещал, что отправится домой в Лорган и что не станет докладывать ничего ни гарвам, ни кому иному.

— И ты поверила ему?!

— Да. Он же дал клятву.

Хэур хлопнул себя ладонью по лбу. Так вот откуда взялась эта внезапная любовь к ночным прогулкам! Будь он чуть менее уставшим, он бы наверняка услышал, как эльфа развязывала Рогдвэна — у рыси сон чуток… Светлые глаза хэура вспыхнули рыжим. Он тряхнул Моав за плечи.

— Твое благородство ослепило тебя!

— А тебя — твоя злоба!

— Если бы не она, мы бы давно были в гостях у гарвов!

— Я не верю, что Рогдвэн отдал бы нас в их руки, — не отступала Моав.

Сигарт замер и уставился на эльфу так, будто видел впервые.

— Иногда мне кажется, что мы зря не расстались еще перед воротами Имрана, — проговорил он и, не дожидаясь ответа, круто развернулся.

***

Весь последующий день Сигарт не разговаривал с эльфой. Ифли пытался разрядить напряженную обстановку рассказами и смешными ужимками, но хэур от этого только мрачнел. Его общение с Моав сводилось к редким брошенным фразам, касающимся привала или приготовления еды. Вечером он сразу после ужина улегся спать в гордом одиночестве под большим камнем. Несмотря на то что было тепло, он завернулся в накидку, тем самым демонстрируя, что в эту ночь ее хватит лишь для одного.

Через некоторое время к нему подошла Моав. Нежное личико эльфы выглядело грустным, глаза блестели, будто она недавно плакала. Она тихо обошла лежащего хэура и осторожно легла рядом с ним прямо на сырую землю. Несколько минут они лежали неподвижно, Сигарт — завернувшись в жилет, Моав — приткнувшись к его боку. Наконец, край подстилки отогнулся, впуская эльфу внутрь. Она тут же юркнула к хэуру и спрятала голову у него на груди. Некоторое время оба молчали. Эльфа заговорила первой.

— Ты все еще сердишься на меня из-за Рогдвэна? — тихо спросила она.

— Я не знаю, — так же тихо ответил Сигарт. — Просто думаю, смог бы я так поступить, как ты, и понимаю, что никогда не отпустил бы его.

— Но ведь он пообещал, что не причинит нам вреда!

— Ты очень, очень наивна, — сказал Сигарт. — Ты видишь во всех лишь хорошие черты, а плохих не замечаешь.

Она взглянула ему в глаза — от этого взгляда хэуру стало удивительно тепло и спокойно.

— И в тебе тоже? — прошептала она.

Хэур улыбнулся — впервые за этот день.

— И во мне тоже… Иногда я чувствую себя виноватым — мне кажется, что я обманываю тебя.

— Почему?

— Потому что ты заслуживаешь гораздо лучшей судьбы, чем скитаться с тем, кто даже не знает своих родителей. Ты ведь привыкла жить совсем иначе.

Моав ласково провела ладонью по его сухим серым волосам.

— Но ведь я сама так решила, значит, ты ни в чем не виноват.

— Ладно, давай лучше спать, нам надо как следует набраться сил, — устало сказал хэур. — Если верить твоему Рогдвэну, завтра мы доберемся до форта, и тогда начнется самое интересное.

Эльфа живо поднялась на локте.

— А если…

— Никаких если! — застонал Сигарт. — Спи давай! На сегодня довольно безумных идей.

Он обвил рукой тонкую спину Моав и, почти обездвижив, силой уложил ее рядом с собой.

— Ты не старшая веллара, ты — какой-то кошмар!

Он зарылся лицом в ее растрепавшиеся волосы.

— Маленький душистый кошмар…

***

Наутро все проснулись раньше обычного. Завтракали и собирались в сосредоточенной тишине, словно предчувствуя всю сложность того, что им предстояло сегодня свершить. Шли быстро и без разговоров, но продвигались гораздо медленнее, чем ожидали. Идти через каменный хаос было тяжело даже для Сигарта. Единственным, кто, похоже, не чувствовал усталости, был сильф. С легкостью бабочки он перепрыгивал с камня на камень и принимал на них живописные позы, поджидая, пока эльфа и хэур проберутся через валуны.

Казалось, завалу не будет конца. Он был настолько обширным, что местами образовывал целые конструкции из наваленных друг на друга обломков скал, между которыми зияли настоящие пропасти: достаточно было одного неверного шага, чтобы навсегда исчезнуть в их темноте. «Неудивительно, что с этой стороны к форту никто не ходит», — невольно подумал Сигарт. Для большей уверенности он даже обернулся рысью — с четырех лап было удобнее прыгать через расколы, а острые когти держали лучше, чем сапоги. Но больше всех страдала Моав — она изо всех сил старалась не отставать, но переход через каждый валун для малышки был настоящим восхождением. Вконец выбившись из сил, она позвала Сигарта.

— Эй, давай передохнем!

Хэур снова принял привычный вид и подошел к ней.

— Хорошая идея, — произнес он, тяжело дыша.

Она сели на гладком, похожем на крышу камне, к ним присоединился Ифли. Он успел убежать далеко вперед и теперь возвращался, вприпрыжку перелетая с камня на камень.

— Отдыхаете? — поинтересовался он.

— Отдыхаем, — бросил Сигарт.

— А я думал, мы уже идем обратно.

Хэур нахмурился.

— И почему же это ты так думал?

— Так ведь там впереди тупик.

Две пары глаз тут же уставились на сильфа.

— Какой еще тупик? — осторожно спросил Сигарт.

— Такой, обычный… — сказал Ифли, как всегда взмахнув руками, точно крыльями. — Камни, камни, а за ними стена. Дальше ни Колючка, ни Белая госпожа не пройдут.

Моав и Сигарт переглянулись. Такого поворота событий не ожидал никто. Пепельные брови хэура сдвинулись в одну линию.

— Так… — протянул он, в его голосе послышалась угроза. — Значит, круглоухий все-таки нас обманул!

Эльфа поспешно вскочила на ноги, точно вспомнив о чем-то.

— Постой! Он что-то говорил о тупике!

— Кто говорил?

— Рогдвэн! Перед тем, как уйти, он еще раз подробно рассказал мне, как найти дорогу к форту.

Она поспешно подошла к краю камня и тут же вернулась обратно.

— Да, точно! — оживленно заговорила она. — Перед самым фортом будет скальная стена, ее можно преодолеть лишь одним путем. В ней должна быть трещина в форме молнии. Она кажется почти незаметной, но на самом деле по ней можно залезть наверх. Это — последняя преграда перед Горелым фортом.

Сигарт исподлобья взглянул на эльфу, особого доверия в его глазах не наблюдалось.

— Ну-ну… Посмотрим, что там за молния, — проговорил он, поднимаясь с теплой поверхности камня.

Идти до тупика оказалось совсем недолго. Перевалив через несколько камней, троица оказалась перед высокой серой стеной; она имела форму полукруга и замыкала проход каменным цирком. Эльфа и хэур растеряно переглянулись — скала выглядела совершенно неприступной. Не теряя надежды, Моав медленно подошла к ней и стала идти вдоль стены, внимательно осматривая ее. За ней тенью следовал сильф. Наблюдающий за ними Сигарт мрачнел с каждым шагом эльфы. Она дошла почти до конца, как вдруг остановилась и радостно поманила хэура.

— Вот! — торжествующе воскликнула она, указывая на небольшую щель, скрытую за одним из отколов — шириной меньше ладони, она змеилась вверх по гладкому боку скалы; конец ее терялся из виду.

Сигарт подошел к стене, взялся обеими руками за край трещины, подтянулся. Пальцы держались на удивление прочно — по такому можно и залезть…

— Ну что, поползли, — бросил он, оборачиваясь к стоящим внизу Моав и Ифли.

Сильф быстро отступил от стены.

— Вы это… ползите, а я вас наверху подожду, — протараторил он и с громким щелчком растаял в воздухе.

Моав решительно сунула белые ладошки в расселину.

Перебирая руками и упираясь ногами в край раскола, эльфа и хэур вскоре добрались до самого верха. Стена заканчивалась резко, переходя в плоскую, как стол, площадку на вершине. Нащупав пальцами несколько зацепов на ее поверхности, Сигарт осторожно высунулся из-за края и чуть не рухнул вниз от удивления. Такого он не мог себе даже представить! В огромной котловине, окруженная природными скальными стенами, высилась самая настоящая крепость. Хотя по размерам она была раз в пять меньше Сиэлл-Ахэль, ее мощь все равно потрясала.

Одной стороной она примыкала к крутому склону горы, густо покрытому снегом: судя по всему, это и был тот самый ледник, из-за которого свитки все еще находились в Риане. Со всех остальных сторон крепость обступали скалы. Лишь в одном месте виднелась небольшая расщелина, от которой тянулась дорога с прилепившейся у ее края караульной будкой. Это был единственный путь к форту, не считая, конечно, того, по которому пришли Моав и Сигарт. По ту сторону скальной ограды виднелся лес. Несколько залесенных пятен было и у крепостных стен.

Хэур высунулся было, чтобы посмотреть внимательнее, есть ли на стенах охрана, когда его окликнул голос эльфы. Она все еще висела на стене, вцепившись в острый край трещины.

— Может быть, ты все-таки вылезешь наверх или мне здесь всю жизнь болтаться?

— Да, сейчас!

Сделав последнее усилие, Сигарт выбрался на плоское. За ним с быстротой кошки вскарабкалась Моав. Вид форта произвел на нее такое же впечатление, как и на ее кейнара.

— Вот он, форт Горелый! Рогдвэн нас не обманул! — радостно вскричала она.

Сигарт встал рядом с ней, сложив руки. Название крепости соответствовало ее виду — стены форта были сложены из почти черного камня, так что можно было подумать, будто в нем и впрямь бушевал пожар. Хэур присмотрелся — на стенах не было видно ни души.

— Какая гадость! — послышался рядом знакомый голос — сильф стоял у плеча Сигарта, оливковое лицо брезгливо морщилось.

— Да уж, красота еще та, — согласился хэур. — Предлагаю долго тут не торчать — нас могут заметить. Вот там есть лесок, как раз для нас.

Он протянул руку, указывая на зеленый треугольник между стеной, на вершине которой они стояли, основным массивом горы и заросшим ежевикой крепостным рвом.

— Дождемся ночи, а там посмотрим, что делать дальше, — предложил Сигарт.

Возражений не последовало, все трое начали спускаться вниз, к форту. Получалось небыстро — скалы были довольно крутыми, малейшая неосторожность грозила падением. Наконец, они достигли подножья скалы и ступили на желтую, выгоревшую от солнца траву. Сигарт по-звериному осмотрелся — теперь они были на территории врага. Убедившись, что их появление осталось незамеченным, он помахал рукой в сторону зеленеющего неподалеку леска. Вскоре три фигуры растворились среди деревьев.

Глава 9. На территории врага

Моав, Сигарт и Ифли лежали в жесткой траве на границе леса, три пары глаз внимательно изучали форт. Им удалось подобраться к нему почти вплотную, теперь можно было совершенно ясно рассмотреть темные фигуры, двигающиеся вдоль крепостной стены на фоне вечернего неба. Энтузиазм Сигарта быстро угасал — стражников оказалось намного больше, чем он предполагал. Такое впечатление, будто они готовились к вооруженной осаде. Моав и Ифли то и дело бросали на хэура вопросительные взгляды, но тот лишь мрачнел и продолжал осматривать крепость в поисках хоть какой-то лазейки.

— Ну, что будем делать? — не выдержав, шепотом спросила эльфа.

Сигарт оторвался от созерцания — дальнейшие наблюдения были бесполезны.

— Понятия не имею, — раздраженно бросил он, отступая под укрытие деревьев.

Эльфа и сильф подползли к нему и сели кружком. Сигарт насуплено запахнул на груди жилет и скрестил руки.

— Не думаю, что кого-то удивлю, если скажу, что нам надо придумать, как попасть в форт и отыскать там украденное добро.

Моав подперла ладошкой острый подбородок.

— Но как мы узнаем, где именно хранятся свитки?

— Мы можем послать в разведку Ифли, — предложил хэур. — Он перенесется в форт, походит там, разузнает что к чему и доложит нам обстановку. Ну а мы уже потом придумаем, как к ним пробраться.

— Но ведь нельзя же отправлять Ифли прямо в руки гарвам! — ужаснулась Моав. — Вдруг он нарвется на стражников? Нет, мы не можем так рисковать.

Хэур поднял глаза к небу.

— Правильно, давайте вместо этого сидеть здесь и ничего не делать! Ну почему он должен обязательно нарваться на стражников?! Они же не на каждом шагу расставлены. Да я тысячу раз пробирался по Цитадели так, что меня ни одна рысь не видела — думаю, этот форт не сильно отличается от Сиэлл-Ахэль.

— Все равно, это опасно, — не отступала эльфа. — Как он может знать, что именно там, куда он перенесется, не окажется пары-тройки гарвов?

Неожиданно вперед выступил Ифли — до сих пор он молчал, как будто речь шла не о нем, теперь вдруг удивленно заявил:

— А Колючка нам на что? Он ведь глазастый — может видеть даже через стену! Как зафырчит, как замяукает — и зырк! — все увидит.

— Точно! — взволнованно воскликнул Сигарт. — Я просмотрю форт с внешней стороны и смогу найти самое безопасное место, а Сифли, то есть Ифли, перенесется туда!

Все трое переглянулись — эта идея звучала не так уж и плохо.

Они вернулись на опушку леса, подходящего почти вплотную к стене. Моав и Ифли лежали, припав к траве, точно зайцы — и с пяти шагов не рассмотришь! — немного поодаль серела распластанная рысья спина. Навострив уши, хэур осторожно передвигался вдоль кромки леса, оранжевые глаза щурились, поблескивая в темноте. Хищный взгляд впивался в глухую кладку стены, точно ощупывая каждую трещинку на ней. Оставшиеся в лесу уже начали нервничать, когда Сигарт, наконец, принял привычный вид, развернулся и стал возвращаться.

— Значит так, в крепости три этажа, не считая подвала, — с ходу начал он. — Как раз в нем-то стражи почти и нет. Начинается он вот под этим окном… Ифли, ты меня слушаешь?!

Сильф чуть не подскочил от неожиданности.

— Слушаю, слушаю! Колючку попробуй не слушать…

Некоторое время Сигарт подробно рассказывал ему, с какой части форта лучше всего начинать разведку. Нетерпеливый сильф несколько раз порывался пуститься в путь без промедления, но хэур все-таки заставил его дослушать до конца.

— Колючка все сказал? — осведомился он, когда Сигарт умолк.

— Все.

— Ну, тогда Ифли пошел.

И, браво вытянув руки по швам, он исчез, как будто его и не было.

— Надеюсь, он запомнил хоть что-то из того, что я говорил, — проворчал хэур.

Переглянувшись с Моав, он осторожно пополз вглубь леса.

***

Они прождали Ифли почти до самого утра. Время от времени Сигарт предлагал эльфе поспать, но она отказывалась. Синие глаза вспыхивали надеждой при каждом шорохе, но сильфа все не было. Хэур и сам уже начал переживать за зеленокожего лазутчика — как бы его не сцапали гарвы!

Ифли появился как обычно неожиданно, то есть, просто возник из воздуха. Лицо Моав осветилось улыбкой, она подбежала к нему.

— Ну что, узнал?!

— Ифли заслужил награду! — сходу заявил он, сияя от самодовольства. — Он нашел сундук!

Эльфа недоуменно взглянула на него.

— Какой еще сундук?

— Который все охраняют!

— Наш зеленый друг, вероятно, имеет в виду сундук со свитками, — подходя к ним, предположил хэур.

— Колючка как всегда блещет сообразительностью, — послышалось в ответ. — Да, именно его имеет в виду Ифли.

Сигарт собрался что-то ответить, но эльфа вовремя одернула его.

— Не ссорьтесь, пожалуйста! Давайте лучше подумаем, как нам пробраться внутрь.

— Да уж, давайте подумаем, — съехидничал Сигарт.

Внезапно сильф демонстративно хлопнул себя ладонью по лбу.

— Чуть не забыл! Ифли там нашел одну дверь, или скорее ход, то есть норку или, правильнее сказать, лаз или щель.

Хэур вскипел.

— Какую еще щель, какой лаз?! — зашипел он, с трудом сдерживаясь, чтобы не наорать на сильфа. — Ты можешь нормально выражаться?!

— Дай же ему сказать! — вмешалась Моав.

Сильф отвесил поклон в ее сторону, Сигарт злобно фыркнул.

— Спасибо, госпожа, — сказал Ифли. — Так вот, в стене, в самом низу, есть дверка. Такая, с решеткой, через нее еще вода течет. На ней замок, но, думаю, Ифли сможет открыть его изнутри, и тогда госпожа с Колючкой, — он бросил неприязненный взгляд в сторону хэура, — смогут попасть внутрь.

Эльфа радостно подскочила к сильфу и чмокнула его в оливковую щеку.

— Ифли, ты прелесть! Какой же ты молодец! Отличный план!

Сигарт презрительно фыркнул — точь-в-точь как большой кот. Хотя, если честно, его не могло не обрадовать сообщение сильфа: идея с водопроводом была куда привлекательнее, чем штурм форта в лоб армией из трех воинов, один из которых — женщина, второй — вообще непонятно что. Тем временем Моав стала возбужденно расхаживать между двумя остальными попутчиками, точно полководец накануне сражения.

— Ну, так когда начинаем? — взволнованным голосом спросила она, обращаясь к Сигарту.

— Может, прямо сейчас?!

— Не думаю, что нам стоит спешить, — остудил ее пыл хэур. — Надо все продумать, как следует.

— Что, например?

— Например, то, как мы будем сражаться с толпой гарвов, охраняющих свитки. Наверняка, их там не меньше десятка, а скорее всего, намного больше.

Моав грустно опустила глаза, ее вид из победоносного вмиг стал беспомощным.

— А что же нам делать?..

Хэур неспешно сложил руки на груди.

— Ну, во-первых, я просмотрю все коридоры, прежде чем ломиться в эту самую щель или, вернее сказать, лаз, или, еще точнее, нору. Во-вторых, неплохо было бы чем-нибудь отвлечь круглоухих. Ну, поднять ложную тревогу или впрямь поджечь что-нибудь… Глядишь, половина стражников побежит спасать родной форт, а про свитки и забудут.

Все трое задумались. Сильф сосредоточенно скреб затылок тонкими зелеными пальцами, Моав, стояла, нахмурившись.

— Пожар не подходит, — заключила, наконец, она. — Что, если свитки тоже сгорят? Это слишком опасно.

— Да, опасно… — согласился хэур. — А если взорвать часть стены?

— Чем?

Сигарт вздохнул.

— Не знаю.

Все снова погрузились в раздумья.

— Вот если бы их можно было завалить, — мечтательно протянул Ифли. — Так бах, шмяк — и нету! Только лепешки от них остались…

Сигарт медленно поднял голову, его взгляд остановился на огромной плите ледника, мутно белеющей в предрассветных сумерках.

— Кажется, я знаю, как осуществить твою мечту, — неожиданно улыбнувшись, проговорил он. — Надеюсь, снег тебе подойдет?..

Моав и Ифли разом глянули на ледник.

— Здесь хватит снега, чтобы завалить полкрепости! — оживленно продолжал Сигарт. — Если очень постараться, мы сможем спустить лавину, она придется как раз на форт!

Сильф радостно захлопал в ладоши.

— Засыпать противных гарвов снегом?! Ифли уже готов!

Он деловито подтянул пояс и засучил рукава, точно готовясь к рукопашной. Одна только эльфа, похоже, не разделяла всеобщего подъема.

— Ты уверен, что это сработает? — недоверчиво спросила она.

— У нас в Сиэлл-Ахэль, когда сходит лавина, всех направляют на работы, — заверил ее хэур. — Вот посмотришь, как они побегут копаться в снегу!

— Еще как побегут! — встрял Ифли. — Колючка, говори, что надо делать!

Сигарт еще раз окинул глазами мерцающую ледяную громаду — в неверном утреннем свете она выглядела особенно впечатляюще. Прав был король Лоргана — через такое не проберешься! Хэур с трудом оторвал взгляд от этого грозного зрелища.

— Все предельно просто, — заверил он, — надо забраться к самому основанию ледника и сделать так, чтобы укрывающий его снег оторвался от ледяной подложки и начал двигаться вниз.

Сильф недоуменно воззрился на него.

— И как это сделать?

— Да как угодно! Главное, чтобы по нему пошла трещина, хотя бы небольшая. Иногда бывает достаточно даже громкого крика или звука падающих камней.

— Ладно, Ифли что-нибудь придумает, — махнул рукой сильф. — Ломать хорошие вещи — это по его части.

И, не дожидаясь дальнейших указаний, он снова исчез. На этот раз ждать пришлось недолго. Утренняя тишь взорвалась громким хлопком, эльфа испуганно вскрикнула и инстинктивно прижалась к хэуру. Мгновение тишины, и по горам раскатился оглушительный грохот. Завороженные, путники смотрели, как у самой вершины горы поднимается облако белой пыли и начинает сползать вниз по склону. Оно двигалось сначала медленно, затем все быстрее и быстрее; всего лишь миг, и вот оно уже несется, точно гигантская волна, срывая все новые и новые массы снега. Никогда в жизни Сигарт не видел ничего подобного. Он почувствовал себя таким ничтожным, таким слабым на фоне этой стихии, столь же яростной, сколь и прекрасной…

Все случилось в мгновение ока — снежная волна с шумом обрушилась на крепость, вмиг окутав ее белым облаком. В одно мгновение стало удивительно тихо. Казалось, можно услышать, как в звенящей тишине пушинками оседает искристая пыль. Затем снова послышались звуки — на этот раз в них были явно различимы крики гарвов. Снежные хлопья постепенно оседали. Все еще оглушенные случившимся, эльфа и хэур молча наблюдали, как по белому полотну, точно муравьи, рассыпаются черные фигурки. Сигарт сглотнул, помотал головой, нервно откашлялся.

— О, смотри сколько побежало, — хрипло проговорил он, не поворачивая головы.

Эльфа испуганно кивнула — похоже, лавина произвела на нее большое впечатление. Резкий голос заставил обоих подпрыгнуть на месте:

— Правда, красиво было? — весело проговорил Ифли, любуясь делом своих рук.

— Не то слово! — восхищенно признал хэур — он уже оправился от некоторого оцепенения, в которое его поверг сход лавины, и теперь быстро строил в голове план похищения свитков.

— Значит так, у нас есть несколько часов, пока они будут разгребаться — за это время мы должны попасть внутрь и добраться до свитков. Первое берет на себя Ифли — он говорил, что нашел проход в крепость. Дальше идем все вместе, не разделяемся, иначе проведем еще полдня, ища другу друга по форту. Единственное, что я не придумал, так это как мы будем отсюда выбираться.

— А почему мы не можем уйти тем же путем, что пришли? — удивилась эльфа.

— Боюсь, что гарвы не станут ждать, пока мы закарабкаемся на скалы и, уж тем более, пока мы с них спустимся, — покачал головой хэур. — Они в два счета снимут нас заклятиями — мы будем отличными мишенями! А в том, что они будут за нами гнаться, нет никаких сомнений. В общем, этот путь не подходит, надо уходить через лес, там у нас есть хоть какие-то шансы скрыться…

Он кивнул в сторону расселины с уходящей в нее дорогой.

— Но там же стоит охрана! — воскликнула Моав.

— Значит, нам придется мимо нее как-то пробраться! Короче, так — путь к лесу — единственный, по которому мы сможем уйти. Если, конечно, нам удастся каким-то чудом миновать стражу и добраться до леса прежде, чем нас догонят разъяренные гарвы. Вопросы есть?

Эльфа и сильф обреченно помотали головами.

— Ну, раз нет, значит, вперед! Веди нас к своему лазу, Ифли, Нифли, или как тебя там!..

Собирались поспешно. Сигарт несколько раз проверил, крепко ли сидит перевязь с ножами, поперебрасывал меч из руки в руку и, оставшись довольным, сунул его в заплечный мешок. Эльфа вытащила из сумки лук и колчан и с воинственным видом надела их на плечо. Решив, что они достаточно подготовлены к любому повороту событий, старшая веллара и воин Сиэлл-Ахэль под руководством сильфа стали подбираться к форту.

Ифли подвел их к месту, где густые кусты подходили вплотную к стене; в них, журча и поблескивая, протекал небольшой ручеек. На глазах у удивленных товарищей сильф приблизился к зарослям и, раздвинув кусты руками, нырнул в них. Зеленая стена зашелестела и тут же сомкнулась за ним. Выждав мгновение, Моав сделала то же самое, Сигарт последовал за ней.

Ручей оказался не выше колена. Следуя вдоль него, все трое вскоре добрались до железной решетки, закрывающей брешь в стене. Поток воды упирался в нее и, пройдя сквозь крупные ячейки между прутьями, исчезал внутри здания. Сигарт подергал решетку — держится крепко. Он осмотрел ее — она была закрыта с внутренней стороны на металлический засов. Хэур попытался достать до него, но не смог — прилегающая к замку часть двери была закрыта сплошным листом металла. Из-под его руки неожиданно высунулся сильф.

— Может, Колючка пропустит Ифли? — вежливо поинтересовался он.

Хэур посторонился. Сильф мигом оказался по ту сторону решетки. Эльфа и хэур с волнением следили за его действиями. Несколько мгновений он возился с засовом, затем за дверью что-то скрипнуло. Между прутьями показалась расстроенное лицо сильфа.

— Ифли открыл замок, но дверь не двигается. Заржавела, наверное.

Сигарт взялся обеими руками за прутья.

— Тяни ее на себя, а я попробую подтолкнуть с этой.

Стоя по колено в воде, сильф изо всех вцепился сил в прутья решетки, Сигарт навалился на нее со своей стороны. Дверь лязгнула и подалась. Сигарт вздрогнул — ему показалось, что этот лязг эхом разнесся по всей крепости. К счастью, его опасения оказались напрасны — к ним никто не бежал, да и вообще никакого движения внутри здания слышно не было. Он обернулся к Моав и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Осторожно, стараясь, чтобы вода лишний раз не плескалась под ногами, они вошли в форт Горелый — место, где их давно уже ждали и куда им меньше всего стоило попадать.

***

В каменных коридорах крепости царила гнетущая тишина. Похоже, все и впрямь отправились расчищать стены и внутренний двор от снега. Никто и не заметил, как из ведущего в водозаборник тоннеля появились три разноразмерные фигуры. Не встретив стражи, они выбрались в центральный коридор и тихо двинулись по нему. Самая щуплая из них показывала путь.

— Сейчас немного прямо, а потом столько же направо, а затем налево и вверх, а потом еще немножечко прямо и вниз по ступенькам и мы пришли, — сумбурно тараторил первый голос.

— Заткнись и иди вперед, — отрезал второй.

— Да замолчите же вы оба! — возмутился третий.

Эльфа, сильф и хэур медленно продвигались к цели своего путешествия. Еще никогда в жизни Сигарту не доводилось испытывать такого напряжения. Точно хищник, зашедший на чужую территорию, он настораживался от каждого шороха; даже собственное дыхание — и то казалось ему слишком шумным. Идущая рядом с ним Моав выглядела спокойной, но хэур чувствовал — эта решимость лишь показная, на самом деле она нервничает не меньше его. И только сильф шагал уверенно, точно по собственному дому.

— Вот, госпожа, пройдите сюда, — услужливым живчиком вился он вокруг эльфы. — Осторожно, здесь ступенька…

Сигарт молча оскалился, но шуметь не стал. Вместо этого его посетила здравая мысль обернуться рысью — так он хотя бы сможет наблюдать за передвижениями гарвов. Однако воплотить идею в жизнь он не успел — до его уха донесся звук шагов. Судя по их размеренности, это была стража. Сигарт замер. Ифли взглянул на него и тут же улетучился. Схватив эльфу за руку, хэур бросился назад, туда, откуда они только что вышли. К счастью, коридоры были разделены между собой массивной деревянной дверью. Не найдя иного убежища, хэур забежал за нее и затащил за собой Моав. Прижавшись к холодной стене, они затаили дыхание.

Шаги приближались. Вскоре послышались тихое позвякивание оружия и шелест одежды. Стражники поравнялись с дверью. Сквозь щель между досками Сигарт увидел их — двоих гарвов в полном вооружении. На мгновение он перестал дышать — ему казалось, звук его дыхания обязательно достигнет ушей стражников и привлечет их внимание. Но они ничего не заметили. Еще миг, и Сигарт увидел их спины — гарвы уходили. Он облегченно вздохнул и тут же весь похолодел — рукоять меча, торчащая из сумки за его спиной, звонко ударилась в стену. Гарвы замерли, развернулись и направились обратно к двери.

Прятаться было бесполезно — если нападать, так уж первым. С шумом толкнув дверь, Сигарт встал наизготове. Неожиданно из-за его спины выскочила Моав — он уже и забыл, что она все это время была рядом. Она взмахнула рукой, под темными сводами взметнулась серебристая сеть: в один миг она окутала стражников с ног до головы. Обездвиженные, они рухнули на каменный пол и забились на нем, издавая чуть слышное мычание — сеть забила им рты не хуже кляпов.

— Как ты их лихо! — восхитился Сигарт.

— С двоими это заклинание еще может справиться, — объяснила эльфа, — если больше, то, конечно, надо придумывать что-то еще.

В этот миг рядом с ними появился Ифли.

— Опасность миновала?

— Миновала-миновала… — буркнул хэур, — подлая скотина. Когда ты нужен, тебя никогда нет!

— Ифли разведывал дорогу, — обиженно отозвался сильф.

— Ну и как?

— Все спокойно, можно идти дальше.

— Вот спасибо тебе! — цинично проговорил хэур.

Эльфа заторопила их.

— Да будет вам ссориться — идемте уже!

Оттащив извивающихся гарвов за дверь, они двинулись дальше. Впереди в облике рыси шагал Сигарт, за ним следовали Моав и Ифли. За все время они больше не встретили ни одного патруля. Даже шагов было не слышно. Вместо этого из коридоров время от времени доносились странные звуки, похожие на звериное фырканье. Заслышав их, путники останавливались и застывали в напряжении, но, к счастью, пока что им удавалось избежать встречи с существами, их издающими. Один раз фырканье послышалось особенно близко. Идущий впереди Сигарт замер, прислушиваясь, и в следующий миг снова принял привычное обличье. Моав тихонько подошла к нему.

— Что это? — испуганно спросила она.

— Сулунги, — шепотом ответил хэур. — Наверное, гарвы используют их в качестве охраны.

Внезапно прямо за углом раздалось шумное дыхание, как будто кто-то принюхивался. Все трое так и застыли на месте. Сигарт обернулся рысью — нападать на зверя лучше в его же обличье. Невидимый противник еще раз потянул воздух, затем затих. В следующее мгновение до рысьего слуха донеслись тихий шелест осторожно ступающих лап — хищник удалялся. На этот раз им опять повезло. Дождавшись, пока шаги совсем стихнут, троица снова пошла дальше.

Они погружались все глубже и глубже в недра форта. Естественного света уже не было, коридоры освещали лишь тусклые коптящие лампы. Со стен веяло холодом: казалось, само здание впитало злобу своих обитателей. Путники теперь продвигались вперед совсем медленно, подолгу останавливаясь, прежде чем завернуть в следующий коридор, и тщательно вслушиваясь в окружающий их полумрак. Перед очередным поворотом сильф замер.

— Что такое? — шепотом спросила Моав.

— Почти пришли. Свитки там, — он указал рукой по направлению куда-то за угол.

К ним подошел успевший обернуться Сигарт.

— Ты уверен? — строго спросил он, понизив голос.

— Там дверь, за ней зал, а в нем гарвы и свитки — это все, что видел Ифли.

— Звучит правдоподобно, — отметил хэур. — Идем.

Он завернул за угол и тут же оказался прямо перед большой дверью. Пока что сведенья Ифли подтверждались, теперь предстояло решить следующий вопрос — как открыть дверь? Ведь любой шум тут же привлечет внимание охраны. На помощь снова пришел сильф.

— Ифли может открыть дверь изнутри — черные стоят далеко от нее, они ничего не услышат. Ифли все сделает тихо.

Переглянувшись с Моав, Сигарт кивнул. Сильф растворился в воздухе. За дверью послышалась возня. Щелчок, и дверь начала открываться. Из-за нее показалась зеленая физиономия Ифли.

— Прошу!

Эльфа и хэур быстро скользнули в открывшийся проем и осмотрелись. Они стояли в небольшой комнате. Освещение в ней было немного лучше, чем в коридорах, по стенам висели лампы, отбрасывающие дрожащий желтый свет. Стражников пока что видно не было — их заслонял выступ стены. Вероятно, когда-то здесь была не одна, а две комнаты, которые впоследствии соединили, оставив лишь кусок перегородки. С замирающими сердцами эльфа, сильф и хэур подкрались к ее краю. Три головы одновременно выглянули из-за него.

— Вон там сундук, видите? — прошептал Ифли, кивая головой вперед. — Ифли думает, что в нем лежат свитки.

Сигарт окинул глазами зал. Посреди него действительно стоял большой сундук, окованный металлическими пластинами. Вокруг него, обвешенные оружием, расхаживали восемь охранников-гарвов. Хэур быстро осмотрел стены — кроме того коридора, в котором стояли они трое, в зал вели еще два прохода. «Наверное, для того, чтобы можно было быстро вызвать подмогу, — подумал Сигарт. — Стало быть, драка будет нешуточная»… Белая головка Моав высунулась из-за его бока.

— И как мы же мы их отберем? — шепотом спросила она.

Сигарт сделал в сторону охранников несколько осторожных шагов на полусогнутых ногах.

— Примерно вот так, — ответил он и, к полному ужасу Моав и Ифли, выпрямился во весь рост, одновременно выхватывая из перевязи несколько ножей.

— Эй, ребята, тут рысь не пробегала?

Его низкий голос звучно прокатился по залу. Четыре ножа резко свистнули в воздухе, столько же гарвов упали замертво. Сильф зажмурил глаза и сокрушенно накрыл голову руками, Моав испуганно переводила взгляд то на хэура, то на гарвов.

Появление Сигарта произвело эффект разразившегося грома. Оставшиеся в живых стражники несколько мгновений стояли, застыв, точно статуи, затем без единого звука бросились на незваного гостя. Раздался звук столкнувшегося металла, меч хэура ударился о гарвийское копье.

— Хватайте свитки! — крикнул он Моав. — Я попробую их задержать.

Не теряя времени, эльфа проскользнула мимо дерущихся и опустилась на колени рядом с сундуком. Все произошло так быстро, что гарвы не успели даже понять, что случилось. Выхватив из-за пояса длинный нож, Моав вставила его лезвие в скважину замка, прошептала какие-то слова, он со щелчком открылся. Она откинула крышку, потянулась вглубь сундука и тут же отскочила в сторону — в руках у нее были зажаты два небольших куска пергамента, скрученных в трубки.

Осознав, что их обокрали, гарвы бросили хэура и с криками погнались за эльфой, но Сигарт тут же преградил им путь.

— Ай-ай-ай, негоже так на женщин бросаться! Так ведь и напугать можно…

Воины Моррога не успели опомниться, как один из них упал, сраженный рысьим мечом, трое остальных, с копьями наперевес, ринулись в атаку. Скоро Сигарту удалось разделаться еще с одним, оставалось двое. Надежда тонким лучиком блеснула в душе хэура — может, им и удастся спастись! — однако в следующее мгновение из коридора послышался топот — заслышав звуки борьбы, воины форта бежали на помощь товарищам.

В мгновение ока весь зал наполнился черными фигурами — сколько их было, уже нельзя было и сосчитать. Те, что охраняли сундук, крикнули что-то остальным, обвязанные черной тканью головы тут же повернулись к Моав. Она стояла, одной рукой прижимая к груди свитки, в другой был зажат нож. Словно по команде, гарвы двинулись на ее хрупкую фигурку. Сигарт молнией метнулся им наперерез, но было слишком поздно. Несколько черных фигур подскочили к эльфе, один из них схватил ее за руку с ножом, двое других занесли копья. Моав попыталась вырваться, но где там! — Обездвиженная, она не могла даже бросить заклинание! Хэур издал бессильное рычание, одновременно с этим все трое нападавших неожиданно дернулись и, оторвавшись от пола, взмыли в воздух. На пороге зала стоял Ифли, на его лице сияла довольная улыбка — в чем-чем, а в играх с воздухом сильфам нет равных. Разозленные неудачей товарищей, остальные гарвы с воплями рванулись к похитительнице, но Сигарт был уже рядом с ней.

***

Никогда в жизни он еще не бился так отчаянно и ожесточенно. Вот где пригодились навыки Сиэлл-Ахэль. Сверкали мечи и копья, раздавались выкрики и стоны, и уже нельзя было разобрать, кому они принадлежат. Моав с Ифли не отставали. Время от времени кто-то из гарвов падал, сраженный эльфийской стрелой; Ифли поднимал черных воинов в воздух и бросал об пол, точно кукол. То здесь, то там серебряной паутиной взлетала сеть, брошенная Моав, но этого средства хватало ненадолго — гарвы быстро выпутывались из нее и снова вступали в бой. Очень скоро стало понятно, что силы неравны: из коридора появлялись все новые черные тени, они яростно атаковали хэура, пытаясь оттеснить его от Моав, но он не сдавался. Он оборачивался то рысью, то человеком, наносил удары направо и налево, пытаясь не подпустить черных воинов к эльфе и тем самым обеспечить ей отступление.

На какое-то мгновение гарвы отступили. Они стали кружить вокруг хэура, точно свора собак, опасаясь подойти ближе и одновременно выбирая лучший момент для нападения. Сигарт стоял посредине, собравшись, как для прыжка, его грудь тяжело ходила в вырезе сорочки, голова была низко опущена, из-под спутанных волос сверкали хищные глаза. Всего миг передышки, и гарвы снова бросились на него, зал наполнился лязгом оружия, смешавшимся с криками боли. Это была уже не драка, а резня. Было ясно — гнева Моррога гарвы боятся больше, чем смерти, а значит, они не остановятся ни перед чем. В какой-то момент им удалось вклиниться между эльфой и хэуром. Среди черных плащей мелькнули белые волосы Моав. Сердце Сигарта упало. Прорубая себе путь мечом, он кинулся к ней на помощь.

— Моав, беги! Их слишком много! — хрипло крикнул он, с хрустом дробя голову одному из нападавших. — Спасай свитки!

Но эльфа, вместо того, чтобы убегать, бросилась к нему.

— Нет, я не оставлю тебя здесь!

— Ифли! Забери ее! Забери отсюда! Быстро! — заорал хэур, отыскав глазами сильфа.

Дважды просить ему не пришлось. Не давая эльфе опомниться, Ифли подскочил к ней.

— Госпожа, идемте!

Моав оттолкнула его и бросилась в гущу драки. Сигарт снова поднял голову, серые волосы были всклочены, глаза полыхали диким огнем.

— Ифли, что ты стоишь?!

Сильф, точно кот, прыгнул вслед за эльфой. В следующий миг он тащил ее за собой прочь от побоища. Моав отчаянно извивалась, силясь высвободиться. Пятеро гарвов накинулись на хэура, закрыв его от взглядов сильфа и веллары. Лишь мех волчьего жилета серым пламенем мелькал среди гарвийских плащей.

— Сигарт! — истошно кричала эльфа, изо всех сил отбиваясь от Ифли.

— Госпожа, мы уже ничем не можем ему помочь!

— Пусти меня! Пусти, слышишь!

Она дернулась из рук сильфа; не тратя лишних слов, Ифли молниеносно сгреб ее в охапку вместе со свитками — благо, эльфа была не крупнее его — и силой потащил за собой, увлекая прочь по коридору. Сигарт успел увидеть судорожно протянутые к нему тонкие руки эльфы с задравшимися рукавами, мелькнувшую в воздухе черную косу Ифли. Потом все исчезло.

Глава 10. Находки и потери

Приставленная охранять ворота стража даже не успела взять копья на изготовку, когда мимо нее промчался странный вихрь. Сливаясь в сплошную темную массу, в нем пролетело нечто, похожее на две тонкие фигуры. Кое-кто из гарвов был уверен, что смог рассмотреть бледное женское лицо, светлые волосы и еще какое-то непонятное существо, смахивающее на большую птицу.

Исполненные решимости задержать нарушителя, кем бы он ни был, черные копейщики выскочили за ворота, но вихрь мчался в сторону леса с такой скоростью, что догнать его не представлялось возможным. Один из гарвов — видимо, командир — орал на своих подчиненных, спешно собирая отряд для погони. Несколько сотен одетых в черное воинов бегом двинулись вслед за таинственным объектом.

На поимку беглецов были брошены почти все силы форта. Гарвы прочесывали окрестный лес, заглядывая в каждую лисью нору, обшаривая каждый куст, осматривая каждую корягу в ручье, каждую вымоину среди корней. Именно в такой, вымытой водой пещере скрывались сейчас те, кого так яростно искали черные воины Моррога. Вырвав Моав из пекла битвы, сильф принес ее в самый глухой уголок леса, к ручью, промывшему себе русло среди камней. Его поток годами подмывал большое дерево на изгибе струи, так что оно наклонилось над водой, в любой миг грозя упасть. Беглецы сидели в гроте, образованном вылезшими из почвы корнями, Ифли — подобрав под себя колени и тревожно озираясь по сторонам, Моав — в странной позе, согнувшись почти до земли. Она вся дрожала, с бледных губ срывались прерывистые, захлебывающиеся рыдания, руки были крест-накрест прижаты к груди, пальцы до побеления сжимали одежду. Кейна рвала на части сердечко несчастной эльфы, передавая ей всю боль, доставшуюся кейнару. Она стонала, всхлипывала, сжимаясь в страдающий комочек, скулила от боли, прижавшись к сильфу, сквозь слезы доносился дрожащий голос.

— Почему, почему так?! Сигарт!..

Не в силах ничем помочь, Ифли обнимал ее за плечи и гладил по волосам, а она смотрела на него взглядом испуганного ребенка, точно не понимая, за что ей такие мучения. Наконец, страдания прекратились, боль отпустила эльфу, но она, вместо того, чтобы радоваться, зарыдала еще больше. То, что кейна перестала терзать ее, могло обозначать лишь одно…

Она плакала долго и горестно, пока плач не перешел в слабые ноющие звуки. Ифли сидел рядом с ней, глядя в землю.

— Ну-ну, не надо отчаиваться, — наконец, растеряно проговорил он, — может, не все так плохо.

Эльфа мигом подняла заплаканное лицо.

— Ты думаешь, что они его не убили?!

Черные, как бусины, глаза Ифли виновато забегали.

— Ифли этого не говорил… Это он так просто, чтобы госпожа не расстраивалась…

Губы Моав снова задергались, она уткнулась в зеленую куртку сильфа. В этот момент выше по течению послышалось хлюпанье быстрых ног. Ифли вскочил, как будто подброшенный в воздух, Моав быстро утерла слезы и встала рядом с ним. Не сговариваясь, они начали карабкаться по скользкому склону, нависающему над ручьем. Мокрая глина расплывалась под ногами, замшелые корни выскальзывали из рук, несколько раз Моав скатывалась обратно к воде. Наконец, обоим удалось выбраться наверх. Перепачканные, они помчались прочь через заросли. На большой, окруженной кустарником поляне они остановились: дальше бежать было некуда — впереди ясно слышались голоса гарвов. Они были окружены. С трудом переводя дыхание, Моав подскочила к сильфу.

— Ифли, хватай свитки и спасайся! — быстро заговорила она. — Ты ведь можешь перенестись вместе с ними в безопасное место.

— Э, нет! — замахал руками сильф. — Я не оставлю госпожу с этими противными-препротивными — Колючка бы мне голову оторвал за такое!

— Колючки здесь нет! — в отчаянии крикнула Моав, едва сдерживая слезы и уже мало заботясь о том, что их услышат. — Слышишь! Я приказываю тебе сей же миг исчезнуть вместе со свитками!

Сильф демонстративно поднял голову к небу, делая вид, будто он не слышит, что ему говорят.

— Ифли!

— Ифли обиделся…

— С ума ты сошел! — закричала веллара. — Сейчас здесь будет целая орда гарвов, мы оба погибнем!

Сильф вышел из оцепенения.

— Ура! Ифли всегда мечтал сделать хоть что-то вместе с госпожой! А то все эльфам и хэурам достается, а бедному Ифли — ничего… Где ж справедливость?

Моав собралась было объяснить ему, в чем именно состоит справедливость, но не успела. Гарвийские отряды выскочили на поляну одновременно с двух сторон. Эльфа и сильф в ужасе прижались спинами друг к другу. Увидев двух тщедушных существ, гарвы замерли — они были уверены, что гонятся за могучим эльфийским воином в сияющих доспехах или, на худой конец, за разъяренной рысью. Но замешательство их было недолгим. Поняв, что это и есть те, кого они искали, они стали обступать беглецов. Взгляд Моав метался, перепрыгивая с одного воина на другого, тонкие пальцы нервно сжимались. Сопротивление было бесполезно — гарвов было не меньше трех десятков.

— Ифли никуда не пойдет, — на всякий случай предупредил ее сильф — правда, голос его был уже куда менее бравым.

Моав схватила его за запястье.

— Стой рядом со мной и не шевелись, — неожиданно твердо скомандовала она.

Решив, что пауза чересчур затянулась, гарвы бросились вперед. Моав быстро подняла над головой руку, очертила в воздухе круг, и в этот же миг святящийся серебристый купол накрыл их вместе с сильфом, отделив от атакующих. Черные фигуры натыкались на полупрозрачную преграду, ударяли в нее копьями, но пройти через нее не могли. Ифли с испугом смотрел, как они пытаются пробиться, и при каждом новом натиске содрогался, прижимаясь к спине веллары.

— А что дальше, госпожа?

— Не знаю, — не оборачиваясь, ответила Моав — ее рука все еще была поднята над головой, точно поддерживая купол. — Я не смогу долго держать защиту.

Ифли в ужасе поднял глаза — светлая стена и впрямь таяла, становясь все более прозрачной!

— А что потом? — осторожно спросил он.

— Ничего!

Одному из гарвов удалось преодолеть преграду и просунуть копье в центр круга.

— Ай-ай-ай! — завизжал Ифли и хлестнул кнутом.

Гарв отлетел от стены, будто ему хорошо поддали ногой, но на его место тут же стали несколько его товарищей.

— Эй, это еще что такое?! — вскрикнул сильф, уклоняясь от наставленного на него острия. — Госпожа, вы только посмотрите, что они творят!

Стоящая рядом Моав ничего не ответила, ее лицо было еще более бледным, чем обычно, она дрожала всем телом, из последних сил пытаясь удержать спасительную преграду. Из-за истончавшейся стены показались несколько копий, за ними появились руки в черных перчатках. Моав попыталась было сделать шаг назад, но тут же уперлась спиной в Ифли — похоже, он хотел сделать то же самое.

— Да их тут целая орава! Глядите, палками тыкают! Сейчас до нас доберутся! — в ужасе вопил Ифли. — Сейчас…

Он осекся и в следующий миг повел себя весьма странно — пригнулся к земле и свернулся шаром, одновременно тыкая рукой в небо. На оливковом лице застыло выражение полного отчаянья.

— Аааа! У них еще и птица! Все пропало!

Моав подняла голову, взглядывая туда, куда он указывал, и ее лицо просияло. Прямо на них черной тенью пикировал гигантский орел. Радостный крик вырвался из груди эльфы:

— Ктор!

Растопыренные орлиные лапы с разгона врезались в тела одновременно двух гарвов. Сила удара была такой, что те отлетели на добрых два десятка шагов. Остальные отшатнулись, но было поздно — грозная птица когтила врагов направо и налево, черная ткань клочьями взлетала в воздух. Ошалевшие от ужаса, гарвы метались, натыкаясь друг на друга, но орел оказался не единственным их противником — одним махом перескочив кусты, на поляну в следующую минуту ворвался рыжий конь. Среди черных одежд гарвов он был подобен солнечному лучу. На спине у него сидел всадник в ярко-красной одежде, его волосы золотом отблескивали на солнце. Резким движением он осадил коня среди темной толпы врагов.

— Кравой, мы здесь! — не размыкая круга, закричала Моав.

Мигом оценив ситуацию, солнечный эльф начал отчаянно прокладывать себе дорогу к месту, где стояли Моав и Ифли. Осмелевшие гарвы кинулись к нему, пытаясь стащить с коня, как произошло нечто такое, чего не мог предположить никто из нападавших. Прямо перед корпусом коня сверкнуло что-то, похожее на ярко-желтую молнию, в следующий миг поляна наполнилась огнем и дымом. Несколько мгновений на ней невозможно было ничего разобрать: вспышки пламени, крики гарвов, треск, мелькание блестящих перьев — все смешалось в жутком танце. Когда же дым рассеялся, перед Моав и Ифли предстала невероятная картина — нападавшие, все до одного, с воплями мчались прочь, в чащу, на некоторых из них горела одежда. Несколько мгновений они удивленно наблюдали за этим бегством, затем веллара опустила руки, серебристый купол медленно осел на землю, открыв обоих.

— Ты в порядке?! — крикнул Кравой, подбегая к ней.

Она бросилась навстречу другу, Ифли на всякий случай отступил в сторону. Через мгновение Моав уже была в объятьях солнечного эльфа. Карие глаза все еще взволнованно изучали ее — не ранена ли она? — но радостная улыбка веллары была красноречивей всяких слов.

— Кравой, я так рада тебя видеть! Но как ты здесь оказался?!

— Это все благодаря твоему отцу! Это он послал меня к тебе на помощь.

Эльфа удивленно подняла брови.

— Значит, это все-таки была правда! Но как он узнал?!..

— Думаю, у старшего веллара есть свои способы узнавать, кому и когда нужна помощь, ну а меня сюда привел Ктор, — улыбнулся Кравой, но его лицо тут же вытянулось от удивления — его взгляд упал на свитки, выглядывающие из-под курточки Моав.

— Ты нашла их! — радостно воскликнул он. — Где же они были?

— Долгая история, — отмахнулась эльфа, — потом расскажу.

В стороне хрустнула ветка — Ифли попытался незаметно удалиться, но ему это не удалось.

— Да, вы ведь еще не знакомы! — спохватилась Моав, освобождаясь из рук краантль. — Кравой, это Ифли, мой друг — без него я бы никогда не добралась до свитков.

Солнечный эльф с нескрываемым любопытством осмотрел сильфа с ног до головы — он много слышал о сильфах, но ему никогда не доводилось видеть их живьем.

— Он — сын воздуха, — для ясности добавила Моав.

Кравой слегка склонил голову в приветствии.

— Друзья Моав — мои друзья. Ан эйоли Краан, воин Мермина, — проговорил он и тут же нахмурился.

Неожиданная мысль посетила его — странно, чтобы Моав решилась отправиться за свитками в компании одного лишь этого щуплого существа. Пусть сильфы владеют тайнами воздуха, но все же… Он быстро осмотрелся по сторонам, но на поляне больше никого не было. Голос Ифли оторвал его от размышлений.

— Не хотелось бы мешать вашей беседе, но, я думаю, нам не стоит оставаться здесь, — вежливо заметил он, подходя к эльфам. — Гарвы могут вернуться в любой момент, и может быть, даже с подкреплением.

Кравой тут же выпрямил плечи и вскинул голову. Его вид стал крайне серьезным, карие глаза загорелись воинственным огнем.

— Ифли прав, нам надо уходить, — быстро произнес он, обращаясь к Моав.

Из-за деревьев послышалась отрывистая речь гарвов. Один из голосов звучал особенно громко — похоже, кто-то раздавал приказания. Сильф подскочил на месте, как ошпаренный, Кравой схватил Моав за плечи.

— Это они! Нам надо бежать!

Но эльфа вывернулась из его рук, ее глаза забегали. Приняв решение, она быстро вытащила из-под куртки два свернутых куска пергамента и сунула их в руки краантль.

— Кравой, послушай меня внимательно! — поспешно заговорила она. — Ты уйдешь один и заберешь с собой свитки.

— Что?!

— Нет времени спорить! Ты должен увезти их в Рас-Сильван, слышишь!

Кравой пораженно взглянул на нее.

— А как же вы?! Я не оставлю вас здесь с этими убийцами!

Моав судорожно сглотнула. Раздумывать было некогда — голоса приближались. Ифли то и дело тревожно взглядывал в сторону, откуда они доносились, его тонкие пальцы лихорадочно сцеплялись между собой, как пауки.

— Мы должны освободить нашего друга, — твердо сказала Моав, — его взяли в плен. Может быть, он еще жив!

В груди Кравоя что-то дрогнуло — значит, третий все-таки был! — однако желание помочь любимой вытеснило любые сомнения.

— Но мы можем освободить его вместе, я помогу вам, — воскликнул он.

Моав порывисто схватила его за грудки.

— Нет! Мы не можем так рисковать! Свитки не должны попасть к Моррогу. Ты должен их спасти! Умоляю тебя!

— Но, Йонсаволь…

Она не дала ему договорить — притянув к себе золотистую голову краантль, она прижалась щекой к его щеке, прошептала в самое ухо:

— Я прошу тебя! Пожалуйста!..

Затем оттолкнула его, подбежала к Ифли и, схватив того за руку, скрылась вместе с ним в зарослях, словно тень. В этот же миг на поляну выскочил целый отряд гарвов — он был еще больше, чем предыдущий. Одновременно с этим рыжий конь вместе со своим седоком исчез среди деревьев — лишь хвост мелькнул, точно язык пламени.

***

К вечеру все стихло. Эльфа и сильф схоронились в глубоком овраге, поросшем ежевикой. Моав сидела на земле, почти полностью скрытая колючими кустами, и бинтовала себе руку, раненую в драке. Ифли скромно стоял в стороне, на бледно-оливковом птичьем лице застыло выражение настойчивого удивления. Моав бросила на него быстрый взгляд и залилась краской.

— Ну, что ты на меня так на меня смотришь? Что?! — неожиданно вспылила она.

— Да ничего, ничего! Не нервничайте, госпожа! — замахал руками сильф. — Ифли так себе просто смотрит-посматривает…

Он немного помолчал, затем спросил:

— А госпожа правда собирается возвращаться к этим черным?

— Я должна узнать, что с Сигартом, — ответила Моав, — и, если он жив, попытаться освободить его. Ведь может быть так, что он жив, правда?..

Ифли издал обреченный вздох.

— Ты не обязан снова рисковать собой, — предупредила эльфа, — ты и так очень помог нам. Это мое решение, и я не могу заставлять тебя возвращаться в форт.

— Нет уж, нет уж! — замотал головой сильф. — Ифли пойдет с госпожой, а то вдруг она потеряется или, того хуже, влюбится в какого-нибудь гарва.

Моав благодарно улыбнулась.

— Ты такой милый…

Сильф просиял, как обласканный щенок, Моав задумалась.

— Неужели нам опять придется переваливать через скалы? — размышляла вслух она. — До того места, где мы поднимались не меньше дня пути — придется обходить весь массив!

В отличие от нее сильф был настроен намного более оптимистично.

— Ифли уверен, в камнях есть и другие проходы! Надо только поискать, — уверено заявил он.

Остаток вечера и часть ночи ушли на то, чтобы найти проход в скалах. Эльфа и сильф шли вдоль каменной стены, время от времени пробуя взобраться на нее. Слова Ифли оправдались — с третьей или четвертой попытки им удалось отыскать место, где скалы были не такими крутыми. Моав полезла первой, Ифли двинулся за ней — из солидарности с эльфой он решил не переноситься, а лезть так же, как и она. Теперь он полз за ней, растопыривая руки и ноги, как жаба, и слезно уговаривая свои пальцы держаться за выступы в скале.

Через пару часов они снова стояли на вражеской территории. Так же, как и в первый раз, им удалось незамеченными добраться до леса. К Горелому подкрались ближе к утру. Черная громада здания безмолвствовала; со стен не доносилось ни единого звука, а в окнах не горел ни один огонек, так что казалось, будто форт необитаем. Но эльфа и сильф понимали — это всего лишь видимость, на самом деле крепость полна стражников, и они начеку: особенно после того, как они проворонили свитки… Ифли и Моав осторожно подползли и залегли в кустах неподалеку от стены.

— Подкрадемся поближе, — шепотом предложила эльфа. — Если все будет спокойно, ты сможешь перенестись внутрь и узнать, что с Сигартом.

Хотя она изо всех сил старалась выглядеть спокойной, было ясно — она вся как на иголках. Синий взгляд метался, выдавая крайнее волнение, она то и дело кусала бледные губы, точно сетуя на собственное бессилие. Не отрывая черных глаз от стен форта, Ифли подвинулся к ней.

— Госпожа правда думает, что Колючка все еще жив? — так же тихо спросил он. — Ифли не хочет расстраивать госпожу, но там было столько гарвов… И они такие злющие!

Моав вздрогнула, зябко повела плечами.

— Ты тогда был прав — зачем убивать того, кто может вывести их на наш след?.. Если у них есть хоть капля рассудительности, они оставят его в живых, чтобы с его помощью вернуть свитки, — твердым голосом сказала эльфа, однако выражение лица у нее было далеко не таким уверенным: оно выглядело жалобным и беспомощным — казалось, она сейчас разрыдается.

Ифли хотел было что-то сказать, но, взглянув на нее, лишь вздохнул и покачал головой. Эльфа вдруг крепко схватила его за руку.

— Смотри! — взволнованно зашептала она. — Несут что-то! Что это?

Две пары глаз жадно впились в появившиеся на стене черные фигуры. Гарвы — их было несколько — медленно шли по верху кладки. Квадратные зубья стены скрывали их до пояса, лунный свет отблескивал на черных одеждах. Ифли и Моав затаили дыхание. Эльфа была права — один из стражников нес в руках что-то светлое. Издалека могло показаться, что он держит небольшого зверя — собаку или овцу, однако он двигался слишком легко как для такой ноши. Неожиданно солдаты остановились, постояли неподвижно в лунном свете, затем владелец странного предмета перегнулся через стену и с размаху бросил его вниз. Сильф и веллара невольно подались вперед, пытаясь глазами проследить за падением. До их слуха донесся приглушенный звон. Они недоуменно переглянулись — мешок с утварью? Завернутое в ткань оружие? Но какой смысл сбрасывать это со стены?! Стражники тем временем развернулись и, проплыв черными тенями, скрылись в форте так же беззвучно, как и появились.

Выждав недолго, Моав обернулась к сильфу и стала знаками показывать, что хочет подобраться поближе к стене. Выброшенная вещь заинтересовала ее. Не дожидаясь ответа, она ящерицей ловко поползла вперед, Ифли последовал за ней. На его лице было написано красноречивое недовольство.

— Госпожа, может, не будем туда ходить, — прошептал он вдогонку Моав, морща оливковый лоб. — Ну, выкинули какую-то дрянь, а нам-то что за дело?..

Эльфа обернулась и злобно шикнула на него.

— Хочешь, оставайся, а я пойду посмотрю, что это такое.

Сильф вздохнул еще раз и покорно пополз дальше. Оба двигались медленно и осторожно, то и дело замирая и припадая к земле при каждом шорохе. Наконец, они добрались до небольшой каменной насыпи у подножья стены. Первой из-за нее появилась белая голова Моав, за ней — кислая физиономия сильфа. Заинтересовавший эльфу предмет был совсем близко, он белел на фоне темных камней. С того расстояния, на котором находились эльфа и сильф, он был похож на расстеленную шкуру. В полушаге от него лежало еще что-то — оно было немного темнее и имело округлую форму. Осмотревшись по сторонам, веллара быстро перевалила через насыпь.

Ифли не успел даже вылезти из-за камней, как раздался короткий вскрик. Моав упала на колени рядом со светлым пятном и зажала себе рот ладонью: перед ней, весь перепачканный кровью, лежал серый жилет из волчьего меха! Рядом с ним была такая же окровавленная заплечная сумка. Сильф проворно подскочил к эльфе, растеряно заморгал блестящими глазами. Не отнимая ладони ото рта, Моав медленно протянула вторую руку, дрожащие пальцы коснулись пушистой шерсти. До сильфа донесся глухой, полный ужаса и отчаянья стон. Маленькая эльфа повалилась ничком на землю, уткнувшись в окровавленный мех. Надежды больше не было — живым Сигарт ни за что бы не отдал любимые вещи…

Поняв, что произошло, сильф опустился рядом, осторожно коснулся ладонью плеч эльфы. Он как будто стал намного старше, привычная маска насмешливости спала с его худого лица — теперь на нем отражалось искреннее сочувствие. Тонкой ручкой он гладил Моав по спине, пытаясь успокоить, но она лишь дрожала и больше вжималась лицом в то, что еще совсем недавно принадлежало кейнару, обнимая волчью накидку, точно живое существо. Сквозь серый мех доносились страшные захлебывающиеся звуки, не похожие ни на стоны, ни на рыдания, ни на голос вообще. Так может выть лишь смертельно раненое животное, звуком выплескивающее свою боль…

Ифли сидел рядом с эльфой, понурив голову. Сверху донесся какой-то шум; сильф мигом насторожился. Вероятно, стенания Моав привлекли внимание стражников. Птичьей рукой Ифли взялся за кисть эльфы и непривычно мягким голосом проговорил:

— Идемте…

Эльфа не сопротивлялась. Она поднялась с земли и покорно пошла за сильфом, второй рукой прижимая к груди сумку и волчий жилет.

***

Незамеченные, они добрались до скал, перелезли через каменную стену и вошли в лес. Лишь только они оказались в безопасности, силы оставили Моав. Она прошла еще совсем немного вглубь зарослей, добралась до глубокой лощины, тяжело осела на траву вперемешку с сухими листьями и, застонав, склонилась головой к коленям. Ифли тут же подбежал к ней.

— Госпожа, что с вами?!

Моав снова застонала. Прошло время, прежде чем она подняла голову. Синие глаза смотрели жалобно и измученно.

— Больно… — глухим, как будто идущим откуда-то издалека голосом проговорила она.

— Бедная моя госпожа! — с отчаяньем воскликнул сильф. — Зачем вы только нашли его тогда!

Но Моав не слышала его слов, она снова свернулась клубком от накатившей боли. Как ни старался Ифли, убедить ее сдвинуться с места ему больше не удалось.

Постепенно приближался вечер. Моав все продолжала сидеть на земле, завернувшись в меховой жилет — он скрывал хрупкую фигурку почти полностью. Кровь на нем запеклась, отчего казалось, что он сшит из шкуры какого-то фантастического пятнистого животного. Рядом с Моав на траве лежал мешок с вещами хэура. По бледным щекам эльфы изредка скатывались крупные слезы, оставляя мокрые полоски, цвет некогда синих глаз потерялся, став мутным и как будто тоже бледным. Время от времени ее снова настигали приступы жестокой боли, она переносила их молча, с какой-то усталой обреченностью. Ифли все это время сидел рядом, предательски шмыгая носом, и по привычке сыпал словами.

— Не плачьте, госпожа, не надо, — осторожно, заглядывая ей в лицо, говорил он. — Ему бы не понравилось, что вы плачете… Тем более что сюда могут снова примчаться гарвы! Он бы очень расстроился, если бы они обидели его лунное чудо…

Моав ничего не отвечала, лишь чуть заметно кивала головой, точно птица. Казалось, она с трудом понимает слова сильфа. Ифли тревожно оглянулся по сторонам, обошел вокруг эльфы, сел с другой стороны, вздохнул.

— Нам надо уходить! Ну, пожалуйста, идем! Ифли будет показывать дорогу.

Моав медленно подняла голову. Ее лицо трудно было узнать — оно было опухшим от слез, ресницы слиплись, веки подернулись алой каймой.

— Я никуда не пойду, — слабым голосом проговорила она.

— Но мы не можем здесь сидеть и ждать, пока нас сцапают!

Она медленно перевела взгляд на сильфа, точно не узнавая.

— Уйдем завтра. Завтра утром…

Было ли это случайностью или сама Эллар встала на защиту путников, но за целую ночь их не потревожил никто. Гарвийские отряды продолжали патрулировать лес, их резкие голоса слышались то здесь, то там, но обнаружить место, где спрятались Моав и Ифли, им не удалось. До самого утра эльфа пролежала, не шевелясь, лишь иногда вздрагивая от боли. Казалось, царящий вокруг переполох вовсе не волнует ее… Ифли сидел начеку рядом с ней, верный кнут был зажат в его руках на случай нападения.

Постепенно крики преследователей удалились и стихли — можно было двигаться в путь. Точно во сне, эльфа поднялась с земли и зашагала прочь от форта. На дне ее сумки лежали вещи погибшего хэура — Моав пожелала забрать их с собой. За ней брел Ифли, понуро и медленно, точно оттягивая момент расставания. Моав шла, низко опустив голову, но выглядела немного лучше, чем накануне. Ее лицо было все еще отекшим, но почти спокойным.

За три дня эльфа и сильф успешно добрались до реки и, найдя брод, переправились на восточный берег. Здесь они, наконец, были почти в безопасности — в Серебристом лесу гарвы чувствовали себя не так смело. Вскоре показалась и дорога, идущая с Милданаса. Выйдя на нее, они остановились. Ифли вертел в руках зеленую веточку, Моав смотрела себе под ноги.

— Ифли пора возвращаться домой, в Мермин, — заговорил сильф. — Может, госпожа пойдет с ним? Дети воздуха будут очень ей рады!

Но веллара покачала головой.

— Спасибо, Ифли, но у меня другая дорога. Я бы очень хотела вернуться в Мермин, но я не могу… Мне надо попасть в Сиэлл-Ахэль — последний список там.

Лицо Ифли вмиг стало встревоженным.

— Что?! В лапы к рысям?!

— Не беспокойся, милый Ифли — они не такие жестокие, какими кажутся, — тихо ответила Моав.

— Госпожа думает, ей удастся уговорить Гастара?

— Я должна это сделать, иначе все не имеет смысла.

Сильф грустно вздохнул, потер ладонью острый нос.

— Ну а потом куда?

Слабая улыбка неожиданно осветила измученное личико Моав.

— Домой… Меня там ждут.

Ифли хитро взглянул на нее.

— Этот, с птицей?

— И он тоже, — полыхнув бледно-розовым румянцем, ответила эльфа.

На поляне зависло молчание. Оба стояли, опустив головы.

— Сыграй мне на прощание, — попросила вдруг Моав, — пожалуйста.

Сильф взглянул на нее, вытащил из-за пояса дудочку и заиграл.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg